Окончательное решение [Шей Саваж] (fb2) читать онлайн

 Шей Саваж  Окончательное решение

Серия: Эван Арден #5

Переводчик: Inna_Zulu

Редактор: Настя А.

Вычитка: Настя А.

Художественное оформление: Ms.Lucifer

ПОСВЯЩЕНИЕ

Энтони и всем мужчинам и женщинам, которые служили. Вас ценят, поддерживают и любят. Вас никогда не забудут.

И Адаму, моему другу, вдохновившему меня написать об Эване Ардене. Я очень благодарна, что ты часть моей жизни!

Отдельное спасибо всей команде за всю любовь и поддержку! Вы знаете - без всех вас у меня ничего бы не получилось. Вы помогали мне не сбиться с пути и постоянно поддерживали, когда я была неуверена. Я дорожу каждым из вас.

Глава 1 Обычный вечер

Я чертовски раздражён.

Бросаю свои ключи на столешницу и стараюсь громко не вздыхать. Блондинистая шлюха в обтягивающей красной юбке кидает безобразно огромную сумку у дивана и поворачивается ко мне, уперев руку в бедро. Она улыбается накрашенными в тон наряду губами, а затем идёт ко мне, лопая пузырь из жевательной резинки.

Моё зрение немного затуманено, и, чтобы устоять на ногах, мне приходится опереться рукой о столешницу. Не помню, когда я в последний раз спал больше часа подряд, знаю только, что это было слишком давно. Мне нужно выспаться, и для этого существует лишь один способ.

— Ты какой-то молчаливый, — говорит проститутка, энергично двигая ртом, который быстро открывается и закрывается. Я вижу маленький кусочек красной жвачки, схожей цветом её помады.

Понятия не имею, как её зовут. Если я и спрашивал, когда подбирал её на улице, то не запомнил ответ. Слишком отвлекала жвачка.

Я долго смотрю на поверхность стола, стараясь сосредоточиться на своих мыслях. Столешница из темно-серого гранита, и это напоминает мне, что я ещё не привык к новому месту. Сначала я планировал вернуться в свою старую квартиру возле Лэйк-Шор-Ист-Парка, но не смог заставить себя это сделать. Мне повсюду виделись напоминания о случившемся. Сейчас я живу всего в паре кварталов оттуда в двухкомнатной квартире в высотке с прекрасным видом на реку. Квартирка небольшая, но мне много места и не нужно.

К тому же я один.

— Итак, чего ты ждёшь от сегодняшнего вечера?

Молча достаю из холодильника пиво. Лишь открыв крышку, понимаю, что не хочу пить, и предлагаю его проститутке. Надеюсь, она выбросит жвачку, когда станет пить пиво.

Да, как бы не так. Вместо этого она приканчивает пиво и снова жуёт.

— У тебя есть какая-нибудь музыка? — спрашивает она. — Я могу станцевать для тебя.

Её голос напоминает мне пародию на фильм с участием Эдварда Робинсона. Её голос визгливый и плаксивый, и не важно, что она говорит. Он действует на нервы. Прежде чем её выбрать, мне, очевидно, стоило сначала поговорить с ней, а не тупо пялиться на её задницу.

— Я устал, — наконец, говорю я и тру глаза.

— Ладно, тогда давай уложим тебя в кроватку!

Шлюха подходит и кладёт руки на мою грудь. Она ведёт пальчиками вниз к моему животу, потом поднимает голову и прижимается ко мне губами. Я автоматически реагирую, впуская её язык в свой рот и сжимая рукой её зад. Чувствую вкус пива вперемешку с корицей - и это весьма отвратительно. Когда она добирается до моего члена и накрывает его ладонью, я хватаю её запястье.

— Перестань, — говорю я. — Нам туда.

Я пресекаю любые физические контакты с ней и иду спальню. Она следует за мной, и я до сих пор слышу, как она чавкает жвачкой.

— Выплюнь это дерьмо изо рта, — указываю я ей на пакет в небольшом мусорном ведре рядом с кроватью.

— Без проблем, — говорит она.

Когда шлюха выплёвывает жвачку, раздается звук, будто бы она выхаркивает слюну. На этот раз я не могу удержаться и громко вздыхаю, закрыв глаза и качая головой. Может, лучше было бы подцепить кого-то в баре, а не снять уличную проститутку. Но так, по крайней мере, выйдет дешевле. Опять же, в конечном итоге девушка из бара может оказаться той, кто ждет, что я позвоню ей утром, а не просто всучу ей наличные у двери. Мне ни к чему такие сложности.

Я стаскиваю через голову рубашку и бросаю её в корзину с грязным бельем. Одежда попадает на край и сваливается на пол рядом с корзиной. Обычно это выводило меня достаточно для того, чтобы пойти поднять ее и положить внутрь, но сейчас я слишком устал и мне плевать. Я немного колеблюсь, расстёгивая ремень и вытягивая его из шлёвок джинсов.

Проститутка подходит ко мне сзади и обнимает за талию. Потом скользит руками по груди и прижимается щекой к спине. Я кладу поверх её рук свои и поворачиваюсь к ней лицом. Шлюха сразу же набрасывается на мой рот.

Когда она обеими руками сжимает мою задницу, я чуть отстраняюсь. У меня кружится голова, и я не думаю, что смогу долго стоять. Когда она снова хватает мой член, я её отталкиваю.

Она смотрит на меня, слегка прищурив глаза.

— Послушай, — говорю я, взяв её за подбородок, — я действительно устал. Прямо сейчас мне просто хочется поспать, поняла?

Она широко распахивает глаза и едва заметно кивает. Может быть, это звучит жёстче, чем мне хотелось бы, но я устал, и моё терпение на исходе. Я, наверно, просто не должен был хватать первую попавшуюся шлюху. А найти милую и скромную.

А они такими бывают?

Мои мысли возвращаются к Бриджет, и я сжимаю зубы, противясь воспоминаниям. Да, она была из числа скромниц. Она не была ожесточена улицей и не была наркоманкой. Она была милой и доброй. И что в итоге? Пуля в голову – вот что.

— Тогда какого чёрта ты притащил меня сюда?

Я начинаю задумываться о том, что эту девчонку ждёт та же участь.

— Просто… просто ложись, — я веду себя как засранец, но действительно не знаю, что ещё ей сказать. Если признаюсь, что не могу заснуть, когда со мной в постели никого нет, буду выглядеть просто нелепо. — Я трахну тебя утром.

— Серьёзно?

— Да, — я начинаю стягивать джинсы вниз к лодыжкам и понимаю, что ещё не снял ботинки. Не думаю, что в состоянии наклониться и развязать шнурки, не свалившись на пол.

— Ты заплатишь мне за то, что я всю ночь буду просто спать в твоей постели? — спрашивает она. — Я имею в виду, ты ждёшь скидку или ещё чего-нибудь.

— Мне не нужна скидка, — рявкаю я на неё, сев в боксёрах на край кровати и нагнувшись, чтобы расшнуровать ботинки. — Твою мать, я просто хочу спать!

Как только мои ботинки и носки сняты, а джинсы свалены сверху, я закрываю лицо руками и снова тру глаза. Содержимое желудка подкатывает к горлу, и на мгновение мне кажется, что меня сейчас стошнит. Ненавижу это ощущение. Я с трудом сглатываю, чтобы предотвратить рвоту.

— Понятненько, — говорит она более мягким голосом, — мы будем просто спать или ещё что, мне, собственно, до фени.

Я глубоко вдыхаю через нос воздух и киваю ещё раз. Поворачиваюсь, подползаю к изголовью кровати и практически падаю на подушку. Моё лицо чувствует прохладу, но подушка быстро нагревается. Проститутка скользит ко мне, тянет одеяло и накрывает им нас обоих.

Я обнимаю её одной рукой, лишь на мгновение успевая оценить её теплоту, прежде чем чувствую, что начинаю проваливаться в сон. Она что-то говорит мне, но я не могу понять ни слова, потому что засыпаю.

— Левее на десять градусов, — тихо говорит Зак, мой корректировщик. — Крыша дома.

Я смотрю вверх, а затем регулирую прицел. Я ясно вижу объект и начинаю тщательно прицеливаться. Зак рассчитывает скорость ветра, и, прежде чем нажать на спусковой крючок, я ввожу дополнительную поправку.

Отовсюду раздаются взрывы, и кирпичная стена, за которой я прячусь, разлетается в пыль.

— Нас прослушивали!

Мы отползаем назад, и целый дождь выстрелов обрушивается сверху. Хватает всего тридцать секунд, чтобы понять, что мы окружены.

— Нам пиздец, Арден!

— Хер там. — Я спокойно прикладываю к плечу «Баррет» и целюсь сквозь пыль и мусор. Успеваю выстрелить три раза, пока не слышу вскрик Зака.

— Раненый! — кричу я в свою рацию. — Маршалла подстрелили!

Вокруг нет ничего, кроме оседающей пыли и звуков выстрелов в ушах. Крики Зака стихают, и вместо голосов в рации слышен беспорядочный треск.

Когда я просыпаюсь, стук сердца отдаётся пульсацией в голове. Горло пересохло, и я не могу дышать. Мою грудь как будто сдавило, и я чувствую, как телом овладевает паника. Дрожь начинается со ступней, поднимается по ногам, врезается в моё нутро и, наконец, выходит через рот в то время, как я задыхаюсь и давлюсь. Меня трясёт, пока я осматриваю комнату.

Кровать пуста.

Я хочу позвать... но не знаю её имени. В ванной свет не горит, дверь всё ещё открыта, поэтому её там нет. Она ушла? Она, блядь, ушла от меня?

Слышу голоса говорящих в соседней комнате людей. Мужчина произносит слова медленно, а потом женщина быстро ему отвечает. Они спорят, но я не могу слышать о чём.

Она предала меня.

Как? Почему?

Это не имеет значения. Меня слишком хорошо знают в Чикаго, и очень много людей готовы предложить много денег за информацию обо мне. Это не первый раз, когда меня обманывают продажные шлюхи.

Я перекатываюсь на свою половину кровати, выхватываю из ящика стоящей рядом тумбочки Беретту и проверяю индикатор, чтобы убедиться, что в патроннике есть пуля. Магазин полный, и Беретта готова для тех, кто находится в моей квартире. Я сползаю с кровати и незаметно подбираюсь к двери спальни.

Когда я слышу звук выстрела, то чувствую, как предупреждающе напрягаются мышцы. Крепче сжимаю оружие, и сердце начинает колотиться всё сильнее. Ещё один выстрел. И ещё.

Звук какой-то неправильный. Я отмечаю это где-то в подкорке, но поначалу не могу понять, что не так. Осознаю, что звук слишком тихий – слишком приглушённый.

Глушитель?

Нет, не похоже.

Всё ещё на взводе, я кидаю быстрый взгляд на дверь. В гостиной нет света, но льется знакомое, жутковатое свечение.

Телевизор.

Я на мгновение закрываю глаза, прерывисто вздыхаю и растираю виски, чтобы прочистить голову. Голоса спорят немного громче, и я узнаю голос мужчины. Это Киану Ривз.

Несмотря на осознание, не могу избавиться от чувства необходимости быть начеку. Адреналин продолжает бежать по моим венам, потому что из динамиков телевизора извергается всё больше выстрелов. Я вхожу в гостиную, по-прежнему держа в руке пистолет.

Она сидит на диване, одетая лишь в лифчик и трусики – ярко-красные, как и её юбка, губы и жвачка. В дальнем конце комнаты, мерцая в свете телевизора, стоит призрак иракского подростка. Он поднимает руку и указывает на меня пальцем, как будто держит пистолет.

Блядские галлюцинации. Чем меньше я сплю, тем чаще этот парень оказывается рядом. Я игнорирую его и оглядываю шлюху на диване.

— Какого хрена ты делаешь!

Проститутка пугается и чуть не падает с дивана. Она замечает пистолет, направленный на её голову, кричит, бросается с дивана на пол и заползает за угол журнального столика.

Она кричит, плачет, и я, честно говоря, не знаю, выстрелить в неё или нет.

— Я от тебя хотел только одного – только одну вещь! — Меня до сих пор трясёт, и я не могу остановиться. — Просто, чтобы ты легла со мной спать!

Я делаю по направлению к ней несколько шагов, и она отодвигается, отталкиваясь пятками.

— Ни с места, мать твою! — она прислушивается к предупреждению в моём голосе и прекращает двигаться.

— Мне очень жаль! Я просто хотела посмотреть фильм!

— Выключи это дерьмо! — указываю я пистолетом в сторону телевизора, и она хватает пульт, быстро нажимает кнопки, и экран становится чёрным.

Она прижимает пульт к груди, и слёзы текут по её лицу. В комнате теперь тихо, слышен только её плачь и моё быстрое дыхание. Я закрываю глаза, пытаясь восстановить контроль, но ничего не выходит. Вместо этого меня в какой-то момент одолевает тошнота.

Мне нужно выспаться.

— Возвращайся в кровать! — рявкаю я, даже не открыв глаза.

— Хорошо! Хорошо! — бормочет она, но я не слышу, что она двигается.

— Сейчас же! — я открываю глаза и свирепо на неё смотрю.

Она спешно срывается с места и пробирается мимо меня, сохраняя между нами как можно большее, насколько это возможно, расстояние. В последнюю секунду, она поворачивается спиной ко мне и быстро проскальзывает в дверь спальни.

Я следую за ней – она сидит, съёжившись, на полу возле кровати. Чувствую, как палец на спусковом крючке Беретты напрягается, но я до сих пор не могу решить, что именно хочу сделать.

Шлюха оставила меня одного, что, по моему мнению, является предательством. Мне просто нужно было, чтобы она оставалась со мной так долго, чтобы я мог несколько часов спокойно поспать, а она бросила меня из-за этого грёбаного фильма.

Не могу отдышаться, и мой живот болит, как будто я только что сделал сто приседаний. Ощущаю во рту вкус песка и чувствую рвотные позывы. Мои пальцы неконтролируемо сжимают рукоятку Беретты, и я чувствую, как пульсирует кровь в моих висках.

Даже в таком возбуждённом состоянии я понимаю, что слишком остро реагирую. Проститутка у моих ног в ужасе, но я всё ещё нуждаюсь в ней. Если убью её сейчас, мне придется пойти и найти другую. Я даже не уверен, что смогу в таком состоянии вести машину. В конечном счёте, мне не хочется после наводить здесь порядок, поэтому отвожу пистолет и пытаюсь успокоиться.

— Я не собираюсь тебя убивать, — говорю я медленно. — Встань с пола.

Она делает то, что я велю, по-прежнему всхлипывая.

— Не стреляй в меня! Пожалуйста, не убивай меня!

— Я уже сказал, что не собираюсь этого делать, — говорю я медленно, всё ещё пытаясь расслабиться.

Её глаза направлены на пистолет, и я понимаю, что не могу просто так оставить его на виду. Как только я засну, она, не колеблясь, использует его против меня. Мне неизвестно, знает ли она, кто я, поэтому не могу рисковать.

Я целеустремлённо иду к шкафу, открываю дверцу и, глядя ей в глаза, набираю комбинацию цифр. Кладу пистолет на стопку бумаг и денег, а потом снова закрываю сейф.

— Я не собираюсь убивать тебя, — говорю я снова.

Она лишь кивает в ответ.

— Ложись в постель.

Она подчиняется, но как только я приближаюсь — начинает вся дрожать. Мне кажется, будто я имею дело с раненым животным, но прямо сейчас у меня нет на это терпения. Чтобы удержаться и не трястись, мне приходиться использовать все свои силы. Выстрелы из телевизора до сих пор отдаются эхом в ушах.

Как ни странно, но, когда я сам нажимаю на спусковой крючок, они никогда меня не беспокоят.

Я закрываю глаза, сосредотачиваюсь, а потом заползаю обратно в постель и ложусь рядом с проституткой. Устраиваюсь на подушке, встречаясь с ней глазами.

— Мне нужно выспаться, — говорю ей. — Если ты уйдёшь, я снова проснусь, капиче?

— Я не знала, — тихо произносит она, не встречаясь с моим взглядом.

— Теперь знаешь. — Мои слова слишком резкие, и я чувствую, как она застывает рядом со мной. — Мне нужен сон и покой, и никакого сраного телевизора. Оставайся здесь.

— Хорошо, — её голос едва слышен.

Я протягиваю руку и прижимаю к себе её напряжённое тело. Улёгшись на подушку, закрываю глаза и стараюсь не обращать внимания на пульсацию в голове. У меня учащённое поверхностное дыхание, и я знаю, что если открою глаза, то увижу в противоположном углу комнаты парнишку. Чувствую его присутствие, даже не смотря в его сторону. Полагаю, в этом есть смысл, так как он всего лишь плод моего воображения. Настоящий был давным-давно похоронен.

Не сразу, но в итоге я снова засыпаю.

Просыпаюсь и сразу понимаю, что не один. На какой-то краткий миг пытаюсь уловить запах девушки, которой уже давно нет, но чувствую только корицу. Это возвращает воспоминания о прошлой ночи, и с некоторым смятением я смотрю на спящую в моей постели шлюху.

Сказать, что я обращался с ней как с дерьмом, будет преуменьшением.

Откидываю покрывало и совершаю быструю прогулку в ванную. Сейчас в моей голове ясно, и хотя я не проверял время, но знаю, что мне удалось поспать не меньше восьми часов или даже больше. Из-за штор в спальню проникает свет – вероятно, сейчас позднее утро. Когда я возвращаюсь, шлюха всё ещё спит, и я обратно заползаю рядом с ней под простыню.

Должно быть, мои действия её будят, потому что она открывает глаза и глядит на меня, пока я устраиваюсь на подушке. Смотрю на её красные глаза и размазанную косметику, мысленно говорю себе, что должен бы извиниться за своё поведение, но не произнощу ни слова.

Я не чувствую никаких угрызений совести, и не думаю, что мне удастся звучать искренне. Понимаю, что напугал её, но в действительности она вовсе не пострадала, так что я не могу заставить себя жалеть. Единственное, что могу почувствовать – небольшой укол стыда за потерю самообладания.

Проститутка перекатывается ко мне, и кружевной материал её красного бюстгальтера слезает с груди, обнажая сосок. Я облизываю губы, когда чувствую, как мой член реагирует на эту картину. Она не пропускает мой взгляд и теснее прижимается ко мне своим телом.

Не говоря ни слова, она тянется к моим боксёрам, засовывает туда руку и обхватывает пальцами член. Медленно скользит рукой вверх и вниз, пока он не становлюсь твёрдым и пульсирующим. Прежде, чем полностью потеряюсь в ощущениях, я хватаю её за запястье и останавливаю.

— Зачем ты это делаешь? — спрашиваю я.

— Ну, ты же говорил, что хотел бы трахнуть меня утром, — безразличие в её голосе немного нервирует.

Я напугал её до смерти, и хотя не собираюсь за это извиняться, но не могу не чувствовать, что кое-что ей должен.

— Ты не обязана, — говорю я ей.

— Это моя работа, — отвечает она, пожимая плечами. — Ты за этим привёз меня сюда.

Если бы я был хорошим человеком, то просто велел бы ей одеться и отвез её туда, где нашёл. Я всё равно заплатил бы полную цену за всю ночь, потому что она сделала то, в чём я действительно нуждался – помогла мне уснуть. Но я не хороший человек. Даже близко не хороший, и поэтому не предлагаю ей этого. Я отлично выспался и проснулся возбужденным.

Она права – она здесь не просто так.

— Перевернись на живот, — приказываю ей и тянусь к тумбочке за презервативом. — Встань на колени.

Она подчиняется, без лишних слов понимая, чего мне хочется. Я становлюсь на колени позади неё, и когда кладу руки на её бедра, она напрягается. Всего лишь на краткий миг, но я всё равно это чувствую. Мне хочется поиметь её в задницу и смутно помню, что говорил ей об этом прошлой ночью, но теперь мне кажется, я должен быть с ней помягче. На мгновение закрываю глаза, а затем вставляю пальцы в её киску.

Она ещё не готова для меня, поэтому требуется немного времени, чтобы поиграть с ней, прежде чем я беру член в руку, раскатываю презерватив и медленно прижимаю его к её щёлке. Я поглаживаю её клитор, когда беру сзади, но могу сказать, что её стоны фальшивые. Махнув рукой на её притворство, впиваюсь руками в её задницу, закрываю глаза и растворяюсь в ощущении тепла вокруг моего члена.

Это занимает какое-то время, и оно не длится долго. Когда я кончаю и выхожу из неё, похоже, она вздыхает с облегчением. Не взглянув на меня, шлюха скатывается с кровати и хватает с пола одежду.

Пока я принимаю душ, она одевается. Не говоря ни слова, вывожу её из квартиры и направляюсь с ней на нижний этаж и на парковку. Ржавый универсал «вольво», который я приобрёл на стоянке рядом с аэропортом, заводится с лязгом и треском. Я выезжаю из гаража на улицу, и всё это время шлюха молчит. Я только раз бросаю на неё взгляд, когда останавливаюсь на красный свет. Она смотрит в окно глазами с размазанным макияжем. Её волосы в беспорядке лежат на плечах.

Прежде чем ехать дальше, мне нужно заправиться. Въезжая на заправку на Конгресс-Парквей, приходится объехать бездомного, держащего картонку с просьбой подать на еду. У него длинная, седая борода, и выглядит он примерно на сто десять лет. Он всклокоченный и худой, одет в пальто недостаточно тёплое для чикагской зимы. Я игнорирую его молящий взгляд и заполняю бак. Шлюха в машине продолжает пялиться в никуда. Когда я забираюсь обратно в машину, то выхватываю из бумажника несколько купюр.

— Вот, — говорю я, протягивая ей пачку денег. Это больше, чем её обычная такса, но, мне кажется, я должен ей немного больше за то, что вытерпела меня.

Она не пересчитывает. Просто, не глядя, суёт их в сумочку. Как только я подъезжаю к улице, где увидел её впервые, она открывает дверь автомобиля и выходит, не сказав ни слова.

У меня такое чувство, что найти подходящую проститутку становится постоянной проблемой.

Глава 2 Новые лица

Два дня, сна – ноль. Я даже не могу лежать в постели больше десяти минут. Ральф болтается на кухне, молча смотря на меня.

Ральф – это имя, которое я решил дать призраку подростка, которого убил в Ираке. Просто я устал обращаться к нему в своей голове «парнишка». Да и вижу я его слишком часто, чтобы не дать ему имя. Я стал с ним чаще разговаривать. Даже не знаю, что именно это говорит обо мне. Понимаю, что облажался – но я никогда этого и не отрицал.

Если ты осознаёшь, что сошёл с ума, это делает тебя более вменяемым, или наоборот?

— От тебя было бы больше пользы, если бы ты приготовил завтрак, — говорю я Ральфу. Он не отвечает, но я, так или иначе, продолжаю: — Даже просто кофе было бы лучше, чем ничего.

Взбиваю пару яиц и съедаю их с тостами без масла. У меня не так много времени. Ринальдо Моретти назначил сегодня рано утром встречу, и мне не хочется опаздывать. После возвращения из Сиэтла я впервые появлюсь на официальной встрече, поэтому хочу, чтобы босс был счастлив.

«Вольво» не заводится, поэтому добираюсь до офиса Ринальдо на автобусе. Здание всего в нескольких кварталах от автобусной остановки, и, хотя порывы ветра у его стен очень холодные, мне нравится находиться на свежем воздухе. К тому же на людной улице легче игнорировать Ральфа.

Офис Ринальдо – коричневое кирпичное пятиэтажное здание с голым фасадом и практически полным отсутствием окон. Большинство помещений внутри лишь скудно обставлены, а остальные вовсе пусты. Иногда их используют для передержки всякого рода незаконных грузов, которые доставляются в Чикаго и отправляются отсюда, но основная часть их остаётся незадействованной. Только на четвёртом этаже видна какая-то активность.

Я взбегаю вверх по ступенькам, сохраняя дыхание спокойным и ровным. Конечно же, здесь предусмотрены лифты, но я предпочитаю немного размяться. Не знаю, сколько времени займёт встреча, так как, а если приходится долго сидеть, я становлюсь немного нервным.

Когда я вхожу, большинство важных шишек уже находятся в просторном офисе. Сажусь на маленький неудобный диван и начинаю изучать каждого. Троих человек я ещё не встречал – двоих мужчин и одну женщину, – но остальные лица мне знакомы.

Ринальдо приветствует меня кивком и начинает деловой разговор. Во вторник прибывают две крупные партии, и каждому или каждой отведена своя роль. Ринальдо даже привлёк несколько человек из недавно распавшейся мафиозной семьи – семьи Гавино Греко. Он проиграл в смертельном поединке, где я участвовал в качестве средства прекращения мафиозной войны в Чикаго.

Греко сейчас вообще выбыл из игры – отправился обратно на Сицилию и, скорее всего, скрывается, ожидая, когда на его пороге покажется киллер. Мне никто не предлагал эту работу, хотя я бы сделал это с удовольствием. Греко и его люди причинили мне в прошлом более чем достаточно головной боли.

Что касается организованной преступности, то после крушения банды Греко остались только русские. У них своя собственная группировка, и они хороши тем, что орудуют в своей части города. Было несколько разборок с бандами из Оберн Грешама¹ на юге Чикаго – что-то, связанное с распространением героина, – а в остальном, всё вполне спокойно.

— Эта партия – самая большая за несколько месяцев, поэтому никаких осечек быть не должно.

Я слушаю Ринальдо вполуха. Он обсуждает поставку оружия и стратегические закупки, а не убийства, так что мне не нужны все подробности. Остальные внимательно слушают его слова, а я в это время за ними наблюдаю.

Слева от меня – Джонатан Феррис. Он гениальный хакер, способный взломать, насколько я знаю, любой компьютер на планете. Много лет назад именно Джонатан познакомил меня с Ринальдо Моретти, и с тех пор я его главный киллер. Некоторые могут подумать, что в этом нет ничего хорошего, но я уверен, что, если бы Джонатан не привёз меня в Чикаго, я был бы сейчас мёртв. Он относится к той очень маленькой категории людей, которым я могу доверять.

Джонатан довольно легкомысленный парень. Он не воспринимает слишком серьёзно ни себя, ни даже этот бизнес, и предпочитает просто возиться со своими компьютерами и другими электронными девайсами. Именно этим он сейчас и занимается. Он взял свой сотовый и копается в нём. Понятия не имею, с какой целью, но это, вероятно, связанно с планом защиты прибывающего груза.

По другую сторону от Джонатана – Ник Вульф, незаконнорождённый сын Ринальдо. Как бы мне ни хотелось ненавидеть безответственного наркомана, я просто не могу. Он заставляет меня смеяться, а такое случается довольно редко. Ник пытается разобраться со своим дерьмом, но он просто не создан для такой жизни. Он принадлежит этому месту по праву рождения, но это ему не идёт на пользу. Ник был хорош в роли миллионера-плейбоя, но даже эти дни подошли к концу, когда он встретил Милену. Теперь они помолвлены, но она из клана русских, а мы не в шекспировской пьесе. Про себя я думаю, что они обречены, но вслух никогда ничего не говорю. Может быть, у них что-нибудь да получится. Было бы здорово, если бы хоть кто-то здесь был счастлив.

— Ожидаемое время прибытия – девять часов, — говорит Ринальдо. — Мне нужно будет хорошее прикрытие, Эван.

— Да, сэр, — автоматически отвечаю я, так как хорошо знаком с этим местом и не беспокоюсь по поводу организации процесса. — Мы использовали это место и раньше, мне подходят три точки, в том числе и та, которой я раньше не пользовался. Она вполне меня устраивает.

— Хорошо, — кивает мне Ринальдо прежде, чем продолжить.

Луиза Моретти, дочь Ринальдо и законная наследница, сидит напротив Ника и пытается сосредоточиться на каждом слове отца, но терпит в этом неудачу. Она сдирает лак на ногте большого пальца, и, скорее всего, случится катастрофа, если только в ближайшее время она не сделает себе новый маникюр.

Ринальдо хочет, когда отойдёт от дел, передать весь свой бизнес ей. Но сомневается, что она справится. Я абсолютно уверен, что у неё ничего не выйдет. Она идеальная девушка из высшего общества, если это то, что ему нужно, однако этот бизнес требует умения руководить, а у Луизы нет таких навыков. Я всё жду, что Ринальдо найдёт ей идеальную пару, чтобы иметь надлежащую поддержку в делах, когда он решит уйти на покой, и освободить от этого Луизу.

Бени Сегрети, четвероюродный или пятиюродный кузен Ринальдо, не могу вспомнить какой именно, стоит, облокотившись на подоконник, в дальнем углу офиса с двумя парнями, которые отвечают за весь процесс погрузки и разгрузки оружия. Бени в Италии был успешен и, как ожидается, станет быстро расти в чикагском бизнесе. Он только недавно присоединился к команде, примерно в то время, когда я покинул, предположительно навсегда, Чикаго. Хотя я интересовался им, вернувшись в город, это первый раз, когда встретился с ним лично. Он, как предполагается, вполне себе хороший стрелок, но мне нужно увидеть его в действии и составить свое мнение. Ринальдо ему доверяет, и это весомо для меня.

В комнате есть ещё куча народу, но лишь немногие сто́ят внимания – в основном это курьеры и сопровождающая охрана.

Ринальдо говорит с людьми, с которыми мне не приходилось раньше встречаться, и я фиксирую в памяти их имена.

— Поли, я хочу, чтобы ты всё время находился около меня. Эван – твой дублёр, но ты нужен мне рядом.

— Не помешает надеть бронежилет, — говорит Поли. Я смотрю на него и замечаю у него такие же глаза, как у кузена Ринальдо, и предполагаю, что он тоже из семьи Моретти. Он даже может оказаться братом Бени, хотя Поли, по меньшей мере, на голову его выше и имеет на двадцать килограмм больше мышц. Физически он выглядит просто устрашающе.

— Почему это? — немного прищуривает глаза Ринальдо.

— Потому что я не могу быть везде, — Поли скрещивает руки на груди и смотрит на босса.

— Думаю, он прав, сэр, — говорю я. — Это не повредит.

Ринальдо на мгновение бросает на меня взгляд, а потом неохотно соглашается.

— Бекка позаботится об описи товара, — продолжает Ринальдо. — Коди потребуются копии списков.

Коди – обыкновенный парень, худой и жилистый, со светлыми вьющимися волосами. Он уже несколько лет является курьером в команде Ринальдо. Я не очень хорошо его знаю, но он вполне предан. В бизнесе он ради денег, но это не обязательно плохо. Когда возникают проблемы, он всегда делает всё возможное, чтобы выручить.

— У меня есть списки всего, что прибудет, — сообщает Бекка, — так что, если что-то изменится, я немедленно должна об этом знать.

Она проводит рукой по своим торчащим ёжиком обесцвеченным волосам и смотрит в ноутбук. Если не ошибаюсь, ей примерно столько же лет, сколько и мне, и одета она так, будто готовится пойти на вечеринку в клуб готов, – вся в чёрной коже и кружевах. Поли краем глаза следит за каждым её шагом. Он, вероятно, думает, что ловко это скрывает, но она определённо знает, что он не спускает с неё глаз. Бекка наклоняется немного вперёд, и полы её рубашки расходятся, демонстрируя декольте.

Я не вслушиваюсь в слова Ринальдо и возвращаюсь к наблюдению за присутствующими, пытаясь отмечать каждую деталь, привлёкшую моё внимание. Глаза Ника немного остекленевшие, что не удивительно, и он быстро поглощает содержимое пакета с орехами и сухофруктами. Луиза старается выглядеть заинтересованной в обсуждении, но на самом деле гораздо сильнее увлечена эсэмэсками, которые получает всё утро. Я нахожусь недостаточно близко к ней, чтобы увидеть от кого они, но ей приходится сдерживать улыбку, пока она их читает.

Может быть, она нашла парня.

Видимо, в голове у Коди крутится песня. Он ритмично постукивает ногой, останавливается, а затем снова стучит ногой. Я слежу за его ртом, чтобы увидеть, двигает ли он губами, произнося беззвучно слова, но он этого не делает, и мне непонятно, что это за песня. Я не слушаю много музыки, поэтому, скорее всего, всё равно не угадаю текст.

Бекка ведёт подробные записи, и я не удивлюсь, если она не просто составляет опись, но также взяла на себя все секретарские обязанности. Она кивает всему, что говорит Ринальдо, и, похоже, стенографирует, потому что её записи слишком краткие.

Бени часто встревает в разговор со своим сильным итальянским акцентом. Он старается, я вижу. Многие из его идей Ринальдо отбрасывает, но это не мешает Бени прерывать его каждый раз, когда у него появляется не до конца сформировавшаяся мысль. Всякий раз, когда он ловит взгляд Луизы, то подмигивает ей.

Что-то не так, но я не могу понять что.

Обычно я очень проницательный. Большинство людей, не осознавая того, постоянно дают маленькие подсказки о своей жизни. Они могут проявляться в том, как люди стоят или сидят, как реагируют, когда кто-то задаёт им вопрос. Я всегда наблюдал за такими вещами, но сейчас чувствую себя не в форме.

Мне нужна ещё одна проститутка.

Я раздражён, и это забирает каждую каплю контроля и заставляет меня незаметно ёрзать. Поли большим пальцем то ставит свой револьвер на предохранитель, то снимает с него, и это меня бесит. Меня так и подмывает вытащить свою Беретту, снять с предохранителя и направить её ему в голову. Вместо этого я тру пальцами висок.

В комнату входит женщина. Высокая, с волнистыми темно-русыми волосами и ярко-розовыми ногтями. Она одета в повседневную одежду – джинсы и пушистый черно-белый свитер. Я никогда её раньше не видел, но никто из команды Ринальдо не реагирует на её присутствие и на то, что она подходит прямо к нему и, наклонившись ближе, что-то ему шепчет.

Ринальдо улыбается тому, что она ему говорит. Он кивает ей и целует в щёку, прежде чем девушка выходит обратно, закрыв за собой дверь.

— Кто это? — спрашиваю я Джонатана.

— Фелиса, — сообщает Джонатан. — Она здесь уже несколько месяцев. Она училась в Нью-Йорке или где-то ещё до того, как переехала сюда. Она член семьи.

— Чьей семьи? — уточняю я. — Ринальдо?

— Не напрямую, — говорит он. — Но входит в семью, понимаешь. Из первого поколения. Думаю, она из Бьянки.

Я киваю, в то время как мой разум начинает работать, заново проигрывая её взаимоотношения с Ринальдо. Его лёгкий поцелуй выглядел достаточно невинным, но взгляд, каким он проводил её из комнаты, был более интимным, чем он смотрел бы на племянницу или кузину.

Ринальдо изменяет жене, и она это знает. Габриэлла Моретти, известная как Леле, традиционная жена мафиози. Она осознаёт и что собой представляет бизнес мужа, и его место в нём. Она никогда не вмешивается и обычно просто держится подальше от грязных сторон его жизни. Леле фантастически готовит, и только по этой причине Ринальдо никогда не поставит под угрозу его с ней отношения. Он путался с проститутками и танцовщицами из клуба, но никогда с кем-то из бизнеса.

Мне это не нравится. Что-то в ней меня сразу же выводит из себя, но я не понимаю, что именно.

Встреча заканчивается, и Ринальдо всех отпускает. Но, пока команда обсуждает детали плана, многие ошиваются рядом, и я использую возможность официально познакомиться с новой службой безопасности Ринальдо.

— Эван Арден, — говорю я, протягивая руку Поли.

— Поли Вечини, — он хватает мою ладонь и сжимает её крепче, чем необходимо. Жалкая демонстрация тестостерона выглядит почти комично. — Разве ты не должен быть мёртв?

— Это длилось недолго, — говорю я, пожимая плечами.

Он смеётся.

— Ну, добро пожаловать обратно.

— Спасибо, — вежливо отвечаю я. — Если тебе понадобится что-нибудь касательно безопасности, дай мне знать.

— Я вполне уверен, что у меня всё под контролем, — говорит Поли, расправляя плечи и вытягиваясь. Он и так на несколько сантиметров выше меня, и этот поступок так же смешон, как и его рукопожатие.

Люди, которые чувствуют необходимость демонстрировать свои физические размеры как средство запугивания, как правило, не очень уверены в своих силах. Я убеждён, что Поли не является исключением из этого правила. Он прищуривает глаза, оценивая меня, и своей самодовольной ухмылкой показывает, что не верит всем этим «слухам» о моих способностях.

Меня это устраивает – пусть недооценивает меня. В дальнейшем это может сыграть мне на руку.

— Эван! — зовёт Ринальдо.

Я извиняюсь перед Поли и направляюсь к боссу.

— Эван, познакомься с Бени Сегрети.

Бени кивает, пожимает мне руку и здоровается со мной по-итальянски.

Я поднимаю бровь, и меня охватывает ощущение дежавю. Не могу сосчитать сколько раз кто-то из семьи пытался запугать меня, давая понять, что я не один из них. Это не срабатывало в прошлом, и не работает сейчас.

— Piacere di conoscerla (прим. пер. приятно познакомиться (ит.)), — у меня не очень хорошее произношение, но оно достаточно понятное. Бени расширяет глаза на мой ответ, а Ринальдо довольно хихикает.

— Бени занимается некоторыми нашими новыми коммерческими предприятиями, — говорит Ринальдо. — Он был весьма полезен для меня с тех пор, как приехал.

— Уверен, что так и есть, — киваю я ему головой. — Луиза, вероятно, ценит помощь.

Я внимательно наблюдаю за Бени, когда упоминаю имя дочери Ринальдо, и его глаза слегка расширяются, когда он смотрит в её сторону. Он облизывает губы и проводит рукой по жирным чёрным волосам, прежде чем заговорить.

— Луиза очень способная, — улыбается он и смотрит на Ринальдо. — Её отец, должно быть, очень ею гордится.

У меня нет сомнений – серьёзные это отношения или нет, но Бени её трахает.

Ринальдо улыбается, и мне ясно, что он понятия об этом не имеет. Опять же, он, возможно, обеими руками «за». Он хотел, чтобы Луиза остепенилась и подарила ему внуков, но не смог найти подходящую пару. Возможно, он даже привез Бени из Италии именно с этой целью.

Всё, что я знаю наверняка, это то, что я не включён в этот список. Ринальдо ясно дал это понять.

— Ринальдо, вот документы, которые мы обсуждали, — Бекка отталкивает меня бедром, и становится между мной и боссом. Она не извиняется, и небрежный взгляд, который она кидает на меня искоса, говорит, что поступок был преднамеренным.

— Спасибо, дорогая, — говорит Ринальдо. Он берёт папку из её рук и кладёт на стол. — Ты знакома с Эваном?

— Не официально, — говорит Бекка, поворачиваясь ко мне с широкой улыбкой. — Я помню его с тех пор, как он пару лет назад посетил наш клуб.

Не уверен, какой клуб она имеет в виду – Ринальдо владеет несколькими, и я в своё время побывал во всех из них. Новые люди обычно ставят меня в тупик, но, зная, что она в бизнесе уже некоторое время, я немного расслабляюсь.

Я пожимаю ей руку, и она игриво мне улыбается и подмигивает. С трудом сдерживаюсь, чтобы не закатить в ответ глаза.

После получения основных сведений все друг за другом начинают покидать офис Ринальдо, чтобы отправиться выполнять свои задачи на сегодня. Возвратившись к дивану, я хватаю сумку и перекидываю её через плечо.

— Хочешь попить пивка? — спрашивает Джонатан.

— Конечно, — говорю я. — Между прочим, я приехал сюда на автобусе.

— Ты и чёртов общественный транспорт? — качает головой Джонатан.

— «Вольво» заглох, — отвечаю я, пожимая плечами. — Нужно купить новый аккумулятор.

— Не беспокойся. Я за рулём.

— Это мне подходит.

Мы направляемся к двери, но меня окликает Ринальдо:

— Эван, задержись на минутку.

— Да, сэр.

— Я подожду тебя снаружи, — говорит Джонатан.

Как только все покидают комнату, Ринальдо идёт к мини-бару возле своего стола и вынимает большую бутылку скотча. Я не спрашиваю, о чём он хочет поговорить, а просто жду, когда он будет готов.

— Как ты, сынок?

Значительная часть напряжения, которое я чувствовал всё утро, исчезает, когда он произносит слово «сынок». Я прошёл достаточно сеансов терапии, чтобы понять, почему это так сильно на меня влияет: сирота, выросший в монастыре с ограниченными примерами мужской модели поведения и никогда и нигде не имеющий никаких реальных корней. Во мне прочно укоренилось желание кому-то принадлежать. В первые годы службы морпехом я считал, что в семье был какой-то смысл, но из моего отряда в живых остался только Малыш Эдди, электронщик от бога.

— Всё хорошо, сэр.

Он наклоняет бутылку к стакану, а затем останавливается и поднимает бровь, ставя под сомнение мои слова.

— Правда, — говорю ему, — я в порядке.

Ринальдо наполняет стакан янтарной жидкостью наполовину и предлагает мне. Я отказываюсь, и тогда он делает глоток сам.

— Ты уже устроился на новом месте? — спрашивает он.

— По большей части. У меня не так много вещей, и место уже обставлено, так что хлопот было не так много.

— Готов ли ты снова стать полноправным членом организации?

— Да, сэр.

Он долго смотрит на меня, прежде чем начать говорить снова.

— Я позволил тебе уйти только потому, что знал, это не продлится долго.

В груди появляется чувство стеснения. Я на мгновение отвожу взгляд, с трудом сглатываю и делаю глубокий вдох.

— Она хорошая девушка, — говорит Ринальдо. — Но не предназначена для этой жизни, а ты никогда не сможешь себя от этой жизни отделить.

Мне не нужно спрашивать, чтобы понять, что он говорит о Лиа. Я ошибочно думал, что если увезу её из Чикаго, то это позволит нам обоим уйти от Ринальдо и его бизнеса. Остаться в стороне у меня не получилось. Не знаю, верность ли это Ринальдо, преданность делу или просто моя потребность видеть кого-то в прицеле винтовки, но я не смог отказаться от этой жизни.

Понимание того, что он прав, не облегчает восприятие его слов. Он знал. Он всё это время знал, что мне не удастся с ней остаться.

— Ты мог бы это сказать до того, как я уехал, — мои слова звучат жёстче, чем я рассчитывал.

— Ты бы послушался?

Закрыв глаза, сжимаю зубы. Борюсь с желанием вытащить пистолет, но я бы никогда не навредил Ринальдо. Я не хочу стрелять в него, я просто хочу застрелить кого-нибудь.

Прежде чем увидеть, как он двигается ко мне, я чувствую его руку на щеке. Смотрю в его глаза, на его мягкое, обеспокоенное выражение лица.

— Иногда нужно всё понять самому, — тихо говорит он. — Тогда я знал, что не смогу тебя переубедить. Тебе необходимо было пережить это самому. Я не хотел, чтобы ты страдал, сынок.

— Ты догадывался, что она меня бросит?

— Это был вопрос времени, — кивает он, убирает руку с моей щеки, и прохладный воздух комнаты холодит кожу в том месте, где прикасалась его рука. — Она не вернётся.

— Я знаю. И не хочу, чтобы она возвращалась.

Ринальдо делает ещё один глоток скотча. У меня появляется соблазн пересмотреть предложение выпить. Употребление алкоголя не является для меня нормальным занятием, и я определённо не тот, кто напивается, чтобы забыться, но прямо сейчас стаканчик, похоже, действительно не помешает. Может, даже не один.

— Готов приступить к работе? — спрашивает Ринальдо.

Сосредоточиться на деле будет самым лучшим лекарством.

— Полностью готов, — моего подтверждения для него достаточно.

— Я хочу, чтобы ты подключился абсолютно ко всем нелегальным сделкам. Естественно, ты снова будешь заниматься оружием, но также икрой, и метамфетамином. Легальный бизнес тоже на тебе – клубы, производство спецодежды, автомобили.

— Мы теперь торгуем метом?

— Распространение не наша забота, нет. — Ринальдо берёт со стола папку и передает её мне. — Транспортировка с юга и распределение между чикагскими дилерами – да. Ты должен знать местных.

Я смотрю на верхний лист бумаги из стопки. Мне знакомо большинство имён. Все остальные – сюрприз для меня. В прошлом мне приходилось только краем касаться легальных предприятий, находящихся под Ринальдо. Я даже не очень разбираюсь с тем, как легализовать собственные деньги. Просто храню наличные в тайнике.

Я много знаю об оружии, икре и клубах.

— Тебя все знают, — говорит Ринальдо. — Знают, кто ты и какое влияние имеешь. Ты самый лучший, кто у меня есть, чтобы держать всех в узде.

— Что, подворовывают? — спрашиваю я.

— Это извечная проблема с новыми управляющими, — отвечает Ринальдо, пожимая плечами. — В клубах больше всего.

— Я смогу позаботиться об этом.

— Уверен, что сможешь.

Он прав. Я уже строю планы в своей голове насчёт клубных менеджеров.Справиться с ними будет не слишком сложно. Если с кем-то возникнут проблемы, они будут заменены.

— Дело в том, — продолжает Ринальдо, — что я не уверен, что на этот раз дело касается клубов.

— Обязательно проверю. Покопаюсь в цифрах. Я выясню, куда уходят деньги.

Мы с Ринальдо прошлись более детально по импорту икры. Со всеми этими задачами я могу справиться, и меня это не беспокоит. Я предпочитаю убийства, но меня всегда тянуло заняться другими делами. Ринальдо доверяет мне выполнить эту работу, какой бы она ни была. Мы проходимся ещё по некоторым цифрам прежде, чем он переключается на другую тему.

— Я думаю отослать отсюда Ника, — говорит Ринальдо. — С тех пор, как в его жизни появилась Милена, он стал меньше интересоваться делами, то есть практически совсем перестал.

— В какой-то момент он станет обузой, — соглашаюсь я.

— Я лучше отправлю его подальше, чем позволю оказаться под прицелом твоей винтовки.

Я поднимаю бровь и киваю. Если бы это было необходимо, я бы не стал колебаться, но убийство потомка Ринальдо – это не то, чего бы я хотел.

— Я могу отправить его на запад, — говорит он, постукивая пальцем по губам. — Нам нужны глаза в Сиэтле, и, учитывая какой прямо сейчас там у них дурдом, я не думаю, что он будет в большой опасности.

— Ещё слишком рано. Маловероятно, но, если Лэндон Старк или кто-то ещё догадается, что мы как-то причастны к смерти Фрэнкса, Ник станет непосредственной мишенью.

Лэндон Старк, прежний тренер участников смертельных матчей, устраиваемых для сиэтлской мафии, пропал вскоре после того, как я убил Джозефа Фрэнкса и посеял среди людей из сиэтлского клана смуту. Они ещё не оклемались, но это всего лишь вопрос времени. Лэндон также наставник и непререкаемый авторитет для моего сводного брата Себастьяна Старка. Себастьян понятия не имеет о нашем родстве, и ему практически удалось убить меня во время турнира в Арктике. Я выторговал свою жизнь в обмен на убийство Фрэнкса и избавление Себастьяна от его власти. В ответ Бастиан согласился позволить всем поверить, что я мёртв.

Но это продолжалось недолго.

— Лэндона до сих пор не нашли, — сообщает Ринальдо.

— Он был «морским котиком», — отвечаю я. — И вполне может остаться пропавшим без вести навсегда.

— У тебя есть какие-нибудь предложения?

— Если поставить перед Джонатаном эту задачу, он, в конце концов, сможет его найти. Хотя, это и потребует усилий. Если Лэндон твёрдо намерен и впредь не появляться, он больше не угроза. И его поиск может не стоить потраченного времени.

Ринальдо согласно кивает, барабаня пальцами по крышке своего стола. Он обычно так не делает, и мне интересно, что у него на уме.

— Сэр? — Я немного склоняю голову на бок, но он молча смотрит на меня. — Какие-то проблемы?

Он долго ничего не говорит. Затем подходит к письменному столу и прежде, чем начать говорить, открывает верхний ящик.

— Я хочу тебе кое-что показать.

Ринальдо вытаскивает гроссбух в зеленом переплёте и открывает его ближе к концу. Большую часть страницы занимает таблица с большим количеством чисел, вычислений и графиков.

— Замечаешь что-нибудь? — спрашивает он.

Сузив глаза, я внимательно всматриваюсь в некоторые цифры, выделенные желтым цветом. Несколько строк не совпадают. Суммы небольшие, но их много.

— Кто-то отхватил приличный кусок.

— Выглядит именно так.

— Как это обнаружили?

— Бекка на это обратила внимание, — говорит Ринальдо. — Когда она взяла на себя бухгалтерию, то вернулась на несколько месяцев назад и проверила счета. Кажется, кража денег прекратилась примерно в то же время, когда она включилась в процесс.

— Кто был бухгалтером до неё?

— Поначалу, когда только приехал Бенни, он занимался этим по совместительству, — сообщает он мне. — Хотя, думаю, всё началось задолго до этого. А ещё раньше это был Джастин Тейлор. Помнишь его?

Ринальдо пристально на меня смотрит.

Да, я помню Джастина Тейлора. Он был не просто бухгалтером; он также был бойцом Ринальдо в турнире. В прошлом году, пока Лиа ездила пообщаться с одним из её профессоров по поводу практических занятий, я выполнял работу для Ринальдо. Джастину показалось, что я получаю слишком много за то, что делаю, и он сунул свой нос в мои дела. Он заявил мне прямо в лицо, что захоронил тела там, где их легко можно было обнаружить, и я добавил в эту кучу и его труп.

— Помню, — я стараюсь говорить извиняющимся тоном, но не думаю, что мне это удаётся. Если бы на последнем турнире вместо меня сражался Джастин, я бы не потерял Лиа. Но я также не узнал бы, что у меня есть сводный брат. Хотя, я не считаю, что обладание этой информацией равноценно потере Лиа.

— Он был хорош с числами, несмотря на то, что его часто били по голове. Джастин даже получил степень бакалавра по бухгалтерскому учёту. А у Бекки нет никакого образования.

Я переворачиваю пару страниц, обращая внимание на даты, когда расхождения были явными.

— Отследили, куда ушли деньги? — спрашиваю я.

— Никаких следов.

— Джонатан смотрел?

— Ещё нет, — Ринальдо наливает себе ещё скотч и взбалтывает его в бокале. — Он работает над новой системой охраны склада. Хочет получить возможность контролировать всё со своего чёртова телефона.

Я фыркаю. У Джонатана для всего есть в сотовом отдельное приложение.

— Хочешь, я проверю?

— Нет, — Ринальдо допивает скотч большим глотком и садится. — Бекка ещё раз проверит цифры, чтобы убедиться окончательно. Ты просто будь в курсе и проверь менеджеров клуба. Убедись, что мы ничего там не пропустили.

Я киваю и тру висок. Последние два дня я никак не могу избавиться от этой чёртовой головной боли. Не помогает никакое количество кофеина или ибупрофен, и мне всё труднее сосредоточиться.

— Что с тобой, ты весь на нервах? — спрашивает Ринальдо, подавшись вперёд корпусом.

— Не сплю. — Ничего нового, и он это знает.

— Ты нужен мне в лучшем виде, Эван.

— Знаю. Я в порядке.

— Нет, если ты не спишь, — прищуривает Ринальдо глаза. — Как ты проводишь вечера?

Я отвечаю ему кривой улыбкой и пожимаю плечами. Он знает, что я предпочитаю проституток.

— Надеюсь, что свои деньги ты отдаёшь не конкурентам.

— Нет, сэр, — я внимательно наблюдаю за выражением его лица, но не могу определить, серьёзно он думает, что я сниму одну из русских девушек или нет. — Я держусь подальше от южной зоны.

— Ты уже присмотрел себе кого-нибудь? — На этот раз выражение Ринальдо выдаёт его беспокойство. Мозги последней шлюхи, которую я снял, оказались размазанными по всему подвальному помещению.

— Нет, сэр. Я не повторяю своих ошибок.

— Намерен продолжать в том же духе?

Мне требуется минута, чтобы обдумать его вопрос. Я не собираюсь ему врать.

— Предпочёл бы этого не делать. Мне не хочется каждый раз искать новую шлюху, кроме того, наличие кого-то постоянного делает всё проще. Просто я пока не нашёл ту, что мне понравится. Но на этот раз я буду осторожен.

— Надеюсь, этот урок ты усвоил, — его голос по-отечески строг.

— Так и есть, сэр.

— Хорошо. Тогда вернёмся к делам, — Ринальдо откидывается на спинку стула и смотрит на меня. — Мне нужен кто-то, кто возьмёт на себя продажу оружия.

— Уже есть кто-нибудь на примете?

— Я надеялся, что ты мне предложишь.

— Имеет смысл попробовать Бени, но я не знаю, готов ли он. Бени здесь недостаточно долго, чтобы делать это самостоятельно, но он может некоторое время наблюдать за процессом, пока не научится. У Джонатана есть к этому способности, но я бы не привлекал его надолго. Он заскучает и в итоге станет небрежным. Нужен кто-то, кто сможет сосредоточиться на выполнении задачи.

— Что насчёт Бекки?

— Мне ничего о ней не известно, — я тереблю цепочку на шее и стараюсь припомнить, когда же я надел свои жетоны. Не помню, как сделал это. — Откуда она взялась?

— Она управляла одним из клубов на севере, — говорит Ринальдо. — Она хорошо разбирается в счетах и цифрах.

— У меня нет о ней своего мнения.

— Так сформируй его.

— Да, сэр.

— А что ты думаешь насчёт Луизы?

Я ступаю на опасную тропу и хорошо это понимаю. И также хорошо знаю, что Ринальдо ждёт, что, когда мы одни, я выскажу своё мнение, и я не собираюсь рисовать картину со щенками и радугой, когда существо вопроса – куча собачьего дерьма.

— Она не сможет справиться с таким давлением, — говорю я прямо. — Она хороша в дипломатии, но никогда не сможет принимать жёсткие решения.

Ринальдо на мгновение закрывает глаза, вздыхает и снова смотрит на меня.

— Боюсь, ты прав, — он залпом допивает свой напиток и со стуком ставит бокал на стол. — Я думал, что она освоится во всём этом, но фиаско с русскими и разделом продажи икры было достаточно, чтобы заставить меня подумать о вазэктомии.

Я не могу скрыть вырвавшуюся усмешку, но удерживаюсь от того, чтобы не засмеяться вслух. В любом случае, уже немного поздно для такого рода действий, и Ринальдо – благочестивый католик. Ну, по крайней мере, на словах.

— Что, если ей начать больше заниматься бухгалтерией? — предлагаю я. — Ты знаешь, что можешь ей доверять. Это откроет перед Беккой другие возможности, если у неё получится, и ты действительно думаешь, что она с нами надолго.

— Пока нет, — говорит он, покачав головой. — Сначала я хочу, чтобы ты узнал её получше.

Я бросаю на него косой взгляд, недоумевая, что он под этим подразумевает.

Ринальдо смеётся.

— Не стесняйтесь использовать то, что ты имеешь в своём арсенале, — поясняет он, проводя рукой вверх и вниз вдоль моего тела. — Кажется, тебе никто не может сопротивляться. Хотя, думаю, тебе лучше оставаться со своими шлюхами.

Я посмеиваюсь, в то же время чувствуя облегчение. Я бы не хотел приударить за какой-то цыпочкой, чтобы получить о ней информацию. Мысли о Бекке в таком направлении напоминают мне о ещё одной новой женщине, работающей на Ринальдо.

— Можно кое о чём спросить, сэр?

— Конечно.

— Фелиса здесь уже несколько месяцев, верно?

— Да, так и есть, — говорит он настороженно.

— Ты собираешься оставить её здесь?

— Планирую, — мгновение он изучающе смотрит на меня. — Ты не одобряешь?

— Леле знает о ней?

— Конечно, знает, — говорит Ринальдо, фыркнув. — Она же и привезла её сюда из Нью-Йорка.

— Она знает о ней? — спрашиваю я снова, сильнее акцентируя.

Ринальдо нависает над столом и пристально смотрит на меня.

— Это не то, о чём ты думаешь, — говорит он.

Я абсолютно в этом не убеждён. Он отводит от меня взгляд, больше не встречаясь с моими глазами, и я уверен, что это ещё не всё.

— Тогда что это?

— Это не твоё чёртово дело. Вот что это такое! — вдруг кричит Ринальдо. — Теперь у тебя есть чем заняться. Предлагаю тебе пойти и начать готовиться!

Я пару раз моргаю, несколько шокированный его реакцией. Ринальдо прочёл мне более, чем достаточно, нотаций, но повышение голоса – это для меня что-то новенькое. Его руки сжаты в кулаки, как будто он на самом деле собирается меня ударить. И мне становится интересно, попробует ли он это сделать.

Не делает. Вместо этого он отворачивается от меня, садится за стол и потирает пальцами виски. Он воздерживается от каких-либо комментариев и даже не поднимает глаз.

— Да, сэр, — тихо говорю я перед тем, как развернуться и выйти из комнаты.

Не знаю, что и думать об этой неожиданной стычке. Тут есть что-то ещё, кроме простого романа. Может быть, дело именно в этом, это не просто связь. Всё сложно. Может, он влюблён в эту женщину. Может, она разделяет его чувства.

Решаю, что стоит провести небольшое расследование.

Джонатан ждёт снаружи, но вместо пива он настаивает на том, чтобы я купил новую машину. Я начинаю его убеждать, что «вольво» будет в порядке, как только я заменю аккумулятор, но его не интересуют мои аргументы. А ещё он ненавидит «вольво» и достаёт меня этим с тех пор, как я вернулся в Чикаго.

Джонатан заезжает в местечко, хорошо известное в округе тем, что там много крутых машин. Это одно из предприятий Ринальдо, хоть и маленькое, и многие из его людей приобретают машины именно здесь. Прямо у входа представлена коллекция спортивных автомобилей и люксовых седанов. Большинство из них довольно новые, и их ВИН² нельзя отследить. Документов вполне достаточно, чтобы регистрация автомобиля, если вас остановят, выглядела законно, и все расчёты ведутся наличными.

— Мне вообще не нужна другая машина. — Я выхожу из пикапа Джонатана и чуть не падаю на землю. Снег был расчищен и откинут на обочину, но местами осталось немного льда.

— От этого куска дерьма, что ты раздобыл, нужно избавиться, — говорит Джонатан. — Даже не понимаю, почему ты позволяешь, чтобы тебя в нём видели.

— Я стараюсь, чтобы меня вообще не замечали.

— Ну, это дерьмо работает, только когда ты на крыше.

Мы прогуливаемся по площадке, но на самом деле мне ничего не бросается в глаза. Джонатан продолжает болтать о машинах, не созданных в Америке, но я слушаю его невнимательно. Я подхожу к чёрному «бумеру», стоящему около боковой стены здания, но как только я к нему приближаюсь, мой взгляд привлекает стоянка позади офиса.

На заднем дворе выстроились в ряд старые мощные машины. Большинство из них довольно побиты, но одна, похоже, в хорошем состоянии. Совершенно забыв о «бумере», я обхожу офис и направляюсь к автомобилю, который привлёк моё внимание.

Это «камаро Z28» 1969 года выпуска. Верхний слой краски – матовый чёрный с серыми гоночными полосами по центру, тонированные окна. С широкими шинами и литыми серыми дисками. Как и многие мальчишки, я мечтал о таких машинах, когда был ребёнком.

— Я думал, тебе нравится немецкая техника, — говорит, подойдя ко мне, Джонатан.

— Мне нравится эта.

Джонатан обходит машину и смеётся.

— Она определённо для тебя! — он широко улыбается, указывая на задний бампер. На нём небольшая наклейка, на которой написано «Заботливая мамаша».

Я сжимаю руки в кулаки.

— Какой ублюдок нацепил этот блядский стикер на такую красавицу?

— Она уже попала сюда такой, — отвечает мне голос из-за спины.

Я оборачиваюсь и вижу низенького толстяка в засаленном комбинезоне и бейсболке, слишком низко натянутой на глаза.

— Кто бы это ни сделал, его нужно расстрелять, — я на самом деле в бешенстве. Наклеивание всякого рода стикеров на бампер такого автомобиля, как этот, является основанием для расчленения.

— Убрать это не составит большого труда, — говорит толстяк, пожимая плечами. — Если захочешь, то всегда можешь купить новый бампер – нужно будет только отшлифовать и перекрасить в соответствующий цвет.

Его безразличие просто бесит. По всему видно, что он не фанат автомобилей, – его даже не волнует, что кто-то вытворил такое с классической тачкой? Как долго она стояла здесь с этой штукой на бампере?

— Я её беру, — я складываю руки на груди и смотрю на мужика.

— Она ещё не выставлена на продажу.

— Ну, так приводи долбаные бумаги в порядок, — говорю я ему, — потому что я забираю машину домой сегодня.

Я отказываюсь покидать площадку даже для того, чтобы достать необходимую сумму наличных, которую он хочет за машину. Джонатан жалуется и ноет, но, в конце концов, соглашается поехать и привезти для меня деньги, пока чувак готовит левые документы. Я расплачусь с Джонатаном позже. В полдень я уезжаю со стоянки на своей новой детке.

У меня такое ощущение, что я буду наслаждаться своей спонтанной покупкой.

Глава 3 Родственные связи

Я влюбился.

В «камаро».

На самом деле, я не очень-то большой любитель машин. И всегда считал автомобили средством передвижения из одного места в другое и ничем не больше. Признаю, что в юности был очарован старыми мощными авто, и они, по-видимому, так никогда и не потеряли для меня своей привлекательности.

В действительности, мою новую малышку можно описать только единственной избитой фразой – когда я давлю на газ, двигатель ревёт. Он, блядь, ревёт, как лев, который только что заметил, что его клетка открыта, а прямо за дверью – львицы в период течки. Я до усрачки напугал парочку пешеходов, и мне, правда, всё по барабану.

Я жму на газ и еду на север по трассе 94, направляясь в пригород Уилметт. Дом Ринальдо находится на самом севере района и является воплощением экстравагантности. Участок граничит с полем для гольфа, являющимся частью эксклюзивного клуба, членом которого, если бы я решил попытаться, мне, вероятно, не позволили бы стать, потому что у меня нет подходящей родословной.

Я снижаю скорость, паркуюсь на круговой подъездной дороге и направляюсь к входной двери. На крыльце жму на звонок, и из него раздаётся замысловатая мелодия.

— Эван! Давно тебя не видела!

— Здравствуй, Леле, — говорю я с улыбкой. Она заключает меня в кольцо своих рук и крепко обнимает.

Леле когда-то работала танцовщицей в одном из клубов Ринальдо, и пока была там, вскружила довольно много голов. Как только Ринальдо заметил её, он точно понял, чего хочет. Она, как принято говорить, из Старого Света, свободно владеет итальянским и готовит соус маринара так, как будто обучалась этому с младенчества.

Я чувствую его запах, как только захожу в дом.

— Надеюсь, ты голоден, — говорит она, провожая меня на кухню.

— Даже если бы я только что умял обед из девяти блюд, — заявляю я, — то всё равно был бы голоден для того, что ты готовишь.

— Льстец! — усмехается она.

— Просто говорю правду, мэм.

У Леле уже совсем не то тело танцовщицы, что когда-то, но всё равно она очень красива. Длинные чёрные волосы и ярко-голубые глаза создают впечатление, что она может видеть прямо сквозь тебя. Я был бы лжецом, если бы сказал, что никогда не пялился её задницу, хотя меня ни разу на этом не поймали.

— Я тебе не мэм, — грозит она мне пальцем, направляясь к плите, чтобы помешать соус. — Я не такая уж и старая!

Это, безусловно, правда. Ринальдо примерно на пятнадцать лет старше Леле.

— Налдо тоже собирается приехать домой? — спрашивает Леле.

— Он очень сильно занят, — сообщаю я ей. — Честно говоря, не знаю, получится у него или нет

Это ложь. Я знаю, что он не приедет.

Мы садимся ужинать. К тому времени, как всё заканчивается, я съедаю четыре кусочка чесночного хлеба вместе с её вкуснейшей пастой, и уже готов лопнуть. Но это не останавливает меня от того, чтобы наброситься на домашние канноли.

— Я не могу выразить словами, как сильно я скучал по этому, — говорю я ей.

— О, мой дорогой! — прыскает Леле. — Я скучала по твоей компании!

— И кто теперь льстит? — смеюсь я.

— Ну, ты должно быть, и сам питаешься домашней пищей, — говорит она. — Как поживает твоя красавица?

Меня не часто застают врасплох, но сегодня я уже во второй раз не нахожу что сказать. В конце концов, я умудряюсь улыбнуться Леле.

— Кажется, к ней вернулся разум, — говорю я, пожимая плечами.

Она понимает, что стоит за моими словами, и похлопывает меня по руке.

— Мне жаль это слышать, — сочувствует Леле. — Esperienza, madre di scienza (прим. пер. Опыт – лучший учитель (ит.)).

— Опыт – единственная мать, что у меня была, — отвечаю ей. Я могу не говорить по-итальянски, но знаю достаточно, чтобы понять эту фразу.

Леле грустно улыбается, ещё раз похлопывает по моей руке и встаёт, чтобы убрать со стола. Я помогаю, не дожидаясь просьбы, ополаскиваю тарелки и складываю в посудомоечную машину.

— Налдо придётся снова довольствоваться остатками, — замечает Леле.

— Часто его не бывает в последнее время?

— Дела, — пренебрежительно машет рукой Леле. — Мне не нужны подробности; я знаю наверняка.

— Фелиса помогает с бизнесом? — спрашиваю я, стараясь, чтобы голос звучал непринуждённо.

Леле внимательно смотрит на меня.

— О, так вот почему ты осчастливил меня своим появлением?

И снова я обескуражен. Должно быть, я теряю хватку, потому что не в состоянии произнести ни слова в ответ. Леле смеётся и качает головой.

— Налдо необходимо чем-то отвлечься, — говорит она. — Независимо от того, когда он возвращается, просыпается он всегда в моей постели.

— Прости, — извиняюсь я. — Я не пытался... — даже не знаю, как закончить предложение.

— О, мой Эван, — говорит Леле, взяв меня за руку, — моё сердце согревает мысль о том, что, когда тебя что-то заботит, ты делишься этим со мной. Немногие мужчины, работающие с Ринальдо, способны на такое, но тебе не о чем беспокоиться.

— Откуда она взялась? — я тяну Леле за руку, пока мы не садимся рядом на диван. — Я знаю, что до Чикаго она жила в Нью-Йорке.

— Конечно же, она из Сицилии, — рассказывает Леле. — Она племянница моей сестры со стороны мужа. Её семья насчитывает много поколений. Прошлой весной она получила степень по психологии, и сестра поинтересовалась, смогу ли я найти ей работу здесь, в городе.

— Психологом?

— Как думаешь, мог бы Ринальдо использовать кого-то с таким образованием в своей организации?

Я полагаю, что он заинтересован не в её психологических навыках, но не произношу этого вслух.

— Ты думаешь, мы так сильно лоханулись? — я понимаю свою ошибку, когда она смотрит на меня, сузив глаза, и быстро исправляюсь. — То есть, оплошали.

Она насмешливо поднимает брови.

— Мои извинения. — Её кивок говорит мне, что я прощён за свой грязный язык.

— Работа, которую человек выполняет, может повлиять и на другие стороны его жизни, — объясняет Леле. — Вы живёте непростой жизнью, и это создаёт трудности и для вас, и для тех, кто рядом с вами. Возможно, я привела её сюда слишком поздно для некоторых, но надеюсь, что она сможет помочь тем, кто повстречается с нами в будущем.

Я на мгновенье задумываюсь об этом и спрашиваю себя, а вдруг она права. Если бы Лиа было с кем поговорить о том, что я делал, смогла бы она справиться с последствиями? Я не так уж в этом уверен.

— Люди, которые далеки от такой жизни, не должны пытаться стать её частью, — говорю я.

— Может, ты и прав, — тихим голосом произносит Леле, — но иногда мы ничего не можем поделать и желаем, чтобы они стали.

— Потому что у нас нет выхода.

— Нет, Эван, дорогой, нет. Просто приходится использовать наилучшим образом то, что у тебя есть.

Сначала я думаю, что она говорит обо мне, но, когда замечаю то, с какой силой переплетены её пальцы, понимаю, что речь идёт о её собственной самооценке, и мне это не нравится. Может, она и готова ради спокойствия мириться с изменой Ринальдо, но это не делает меня менее раздражённым из-за этого. Несмотря на её слова, я знаю, что Леле чувствует себя оскорблённой.

Преданной.

Если Ринальдо мне как отец, то Леле настолько же близка мне как мать. И просто наблюдать, как она скрывает свои страдания, мне не подходит. Если такая ситуация сохранится, мне, возможно, придётся что-то с этим делать.

***

Три недели.

Три недели подряд я ездил туда-сюда по ряду хорошо известных улиц Чикаго и искал идеальную шлюху. Семерых приводил в свою квартиру и трёх из них трахал, но никто из них не оставался спокойным, когда я говорил, что просто хочу выспаться. Единственное, что, казалось, их волновало, что мой план состоял в том, чтобы дождаться, когда они заснут, и перерезать им горло. Я пытался завязать случайные интрижки в нескольких барах и ночных клубах около «Петли», но это не сработало по той же причине.

Сегодняшний вечер не исключение. Я отверг трёх кандидаток из-за различных недостатков: плоская задница, жевание жвачки и вероятное употребление наркотиков. Мне не нужны подобные неприятности. Если бы я проснулся и обнаружил тёлку, вкалывающую себе героин в ванной, то, скорее всего, убил бы её.

Ральф торчит на каждом углу. Иногда он указывает пальцем на одну из девушек. Но, главным образом, он меня раздражает. Мне хотелось, чтобы он просто сел на заднее сиденье или куда-нибудь ещё, и я мог хотя бы наорать на него под рёв двигателя «камаро».

Я уже окончательно собирался отказаться от шлюх, когда решил проехать по последней улице. На углу стоят три девушки. Сутенёра рядом не видно, но я уверен, что он где-то неподалёку. Как и всегда. Я узнаю одну из шлюх, Лоретту, – девушку, которую я забирал домой на прошлой неделе. Темнокожая и высокая, она не станет связываться со мной, чтобы спать в моей постели. В прошлый раз она ушла, даже не взяв плату.

Другая – маленькая блондинка. Она больше похожа на не достигшего половой зрелости мальчика, чем на женщину, и в этом нет для меня ничего физически привлекательного. Сомневаюсь, что ей даже есть восемнадцать. Третья вызывает интерес. У неё длинные ноги и светло-каштановые волосы, которые доходят почти до округлой попки. Под короткой юбкой на ней надеты колготки, а куртка расстёгнута достаточно, чтобы можно было увидеть ложбинку её бюста. Я отчасти впечатлён тем, что она, похоже, не готова заморозить свою задницу, в отличие, судя по всему, от остальных.

Когда я подъезжаю к тротуару и останавливаюсь, к окну моей машины подходит Лоретта. Заглянув внутрь, она тут же качает головой.

— Ни за что, — говорит она, кладя руки на бёдра. — Я не собираюсь играть в твои игры!

— Я хочу поговорить с ней, — и указываю на ту, с реально длинными волосами.

— Меня это устраивает, — говорит Лоретта, отойдя от окна. Она окликает других девушек и показывает жестом. — Он хочет Алину.

Я беру на заметку имя длинноволосой девушки, надеясь, что у меня достаточно когнитивных функций, чтобы зафиксировать его в памяти. Она подходит к моей машине, затем бросает через плечо взгляд на своих товарок, прежде чем наклониться и посмотреть в окно на меня.

— Чего желаешь? — спрашивает она.

— Ты нужна мне на всю ночь, — говорю я ей. — Я привезу тебя обратно сюда утром.

Алина смотрит на Лоретту, которая отводит взгляд в сторону и поднимает руки в жесте капитуляции. Алина пару секунд изучает машину, а потом снова заглядывает внутрь.

У неё ярко-синие глаза. Пока она размышляет, я смотрю прямо в них. Если бы её волосы были темнее, она выглядела бы намного лучше, чем Леле в молодые годы. Через минуту она кивает оставшимся и закидывает сумочку на плечо. Открывает дверь и скользит на пассажирское сиденье. Когда она усаживается, то пробегает руками по юбке, распрямляя её, и тянется к ремню безопасности.

— Я - Эван, — представляюсь ей, вливаясь в поток машин.

— Алина, — тихо отвечает она.

Я выезжаю на трассу 90, затем сворачиваю на Стивенсон, чтобы продолжить путь на север по Лейк-Шор-Драйв, проходящей мимо Солджер Филд³ и всех музеев. Когда я медленно съезжаю на Вэккер-драйв, она говорит:

— Не возражаешь, если мы остановимся у аптеки?

— У меня есть презервативы, — сообщаю я ей.

Она быстро облизывает губы и смотрит на меня.

— Рада слышать, но мне нужно не для этого. Я просто хочу захватить пару вещей.

— Я не против, — подъезжаю до ближайшего поворота и паркуюсь около тротуара. — Тебе нужна помощь?

— Нет, всё в порядке, — говорит она, открывая дверь автомобиля, — я только на минутку.

Возвратившись, она суёт в сумочку маленький полиэтиленовый пакет. Мне ужасно интересно узнать, что она купила – газовый баллончик или что-нибудь в этом роде. Мне приходилось иметь дело с гораздо худшим, и, если бы я планировал что-то более коварное, чем сон и трах, такая тактика никогда бы меня не остановила. Подумываю спросить её, что она купила, но решаю воздержаться. Какая, собственно, разница, и мне действительно всё равно.

— Всё хорошо? — спрашиваю я.

— Да. — Как только она садится, то снова поправляет юбку. Движение рук притягивает мой взгляд к её ногам, и мне захотелось, чтобы она не надевала эти колготки, практично это или нет. Я вижу, какой красивой формы её ноги, и особенно хорошо они будут выглядеть на моих плечах.

Я включаю заднюю передачу и сдаю назад, выезжая с парковки. Уже поздно, и во вторник вечером не такое интенсивное движение, поэтому мне не требуется много времени, чтобы вернуться на улицу, и я люблю рёв двигателя «камаро». Пока мы добираемся до моей квартиры, больше не разговариваем. Даже в лифте она едва смотрит на меня. Уставилась прямо себе под ноги, время от времени облизывая губы или хватаясь за ремешок сумочки, но не произносит ни слова.

После того, как мы заходим в мою квартиру, она стягивает куртку, и я вешаю её вместе со своей во встроенный шкаф. У неё длинные тонкие руки и совершенная кожа. Без куртки открывается хороший вид на её задницу, которую я оцениваю, когда она отходит от меня.

Она идёт на кухню, разглядывает из-за стойки гостиную, но до сих пор ничего не говорит. Не могу решить, нервирует это меня или умиротворяет, но думаю, скорее, и то, и другое. Я открываю холодильник и тянусь к пиву, но вместо этого хватаю пару бутылок воды. Предлагаю ей одну, и она берёт её, тихо поблагодарив.

Алина оглядывает квартиру, оценивая скудную обстановку, мебель и отсутствие декора. Комнаты были полностью меблированы, включая художественное оформление стен, и с тех пор, как переехал, я ничего здесь не менял.

Даю ей несколько минут, чтобы осмотреться, прежде чем сделаю вдох и открываю рот.

— Послушай, — говорю я, начиная свою подготовленную заранее речь, — вообще-то я немного устал. Это был длинный день. Думаю, мне бы хотелось начать с того, чтобы немного поспать. После этого можешь получить свои деньги. Считай, что это ночь отдыха или что-то вроде этого.

Я улыбаюсь ей, но она лишь искоса смотрит на меня. Информация её не удивляет, и я догадываюсь, что она, должно быть, что-то слышала обо мне от Лоретты. Что бы шлюха ни сказала Алине, она не испугалась.

Скажем так, пока не испугалась.

— Спальня здесь. — Я направляю её в коридор и к двери по левую сторону. Она разглядывает комнату, пока я снимаю часы и кладу их на комод, и потом начинает расстёгивать мою рубашку.

— Хочешь, чтобы я разделась? — спрашивает Алина.

— На твой выбор, — я избавляюсь от рубашки и засовываю её в корзину для грязного белья. Мои жетоны звякают, задевая друг друга. До сих пор не понимаю, зачем их ношу, поэтому отворачиваюсь от неё, снимаю жетоны и укладываю цепочку рядом с часами.

— Ну, у меня точно нет под рукой никакой пижамы.

Я поднимаю на неё глаза и замечаю на её лице намёк на улыбку. Покачав головой, открываю один из моих комодов, чтобы найти футболку.

— Это подойдёт? — спрашиваю я, бросив её ей.

Алина легко ловит футболку и осматривает её. Это обычная белая футболка, но, как бы там ни было, она улыбается мне.

— Идеально, — она кладёт футболку на кровать и снимает туфли на шпильке.

Я сижу на краю матраса, снимая обувь, и смотрю, как она раздевается. Она не устраивает из этого шоу, просто разоблачается до трусиков и бюстгальтера и берёт с кровати футболку. Я разглядываю её, оценивая кремовый цвет обнажающейся кожи. Она кажется мягкой и гладкой, и когда колготки уже сняты, ноги у неё оказываются лучше, чем я себе представлял. Прежде, чем надеть через голову футболку, она стягивает бюстгальтер, и на один миг мне открывается вид на её округлые сиськи.

— Не возражаешь, если я воспользуюсь твоей ванной?

— Прямо через коридор.

Она подхватывает сумку, и я наблюдаю, как она выходит из комнаты, сосредоточившись на изгибах её попки. Как только она скрывается из виду, я стаскиваю с себя всё, кроме боксёров, и забираюсь в кровать. Я по-прежнему напряжён, так как многие из таких вечеров заканчивались ужасно. Уже три ночи я не спал. Мне приходилось терпеть гораздо больше, но и этого достаточно, чтобы держать меня на пределе.

Алина возвращается и опускается на кровать рядом со мной. Улёгшись, она поворачивается ко мне лицом, и я обнимаю её рукой за талию и притягиваю к своему телу. Я не могу определить запах её кожи, но он мне немного знаком.

— Ты приятно пахнешь.

Она облизывает губы и бросает на меня быстрый взгляд.

— Это лаванда, — объясняет она мне. — Это поможет тебе заснуть.

— Поможет?

— Так говорят.

Я мгновение размышляю. Не знаю, кто так говорит, но должен признать, что запах расслабляющий. Я прислоняюсь щекой к её плечу и глубоко вдыхаю. Меня быстро одолевает усталость и, когда она кладёт руку на мою спину и проводит пальцами по плечу, мою голову наполняет запах её кожи. Она просовывает другую руку под мою голову, убаюкивая меня.

Окутанный запахом лаванды, я засыпаю в её объятиях.

Резкий удар, крик. Резкий удар, крик. Удар, крик.

Я чувствую под челюстью мозолистую руку, и мою голову грубо тянут вверх. Тёмное, бородатое лицо с дикими глазами сверлит меня взглядом.

— Расположение! — кричит он в тысячный раз.

Я облизываю губы, делаю глубокий вдох и киваю.

— Они... они... — я делаю паузу и собираю во рту слюну. Бородатое лицо наклоняется ближе, чтобы расслышать мои произносимые шёпотом слова, и я отвожу голову назад, смотрю прямо в его глаза и плюю ему в лицо.

Слышны крики на фарси, меня освобождают от цепей, которыми я был прикован к потолку, и бросают на землю. И, прежде чем вытащить из здания обратно на солнце, бьют по рёбрам сапогами с металлическими носками.

Нет, нет, нет... только не туда! Не надо обратно в яму! Нет, нет, нет!

— Не возвращайте меня обратно! Нет! Пожалуйста, пожалуйста, не надо!

— Тсс…

Моё сердце колотится, и я не могу отдышаться. Хотя образы из моего сна исчезли, я чувствую пот по всему телу и вкус песка во рту. Ощущаю вокруг себя прикосновения рук, и на мгновение усиливаю на них свою хватку, вонзая пальцы в мягкую плоть.

— Убери их!

— Здесь никого нет, кроме меня, Эван. Всё в порядке. Ты в порядке.

Судорожно дышу, мои глаза горят, и сколько бы раз я ни сглатывал, во рту всё ещё чувствуется песок. Открываю глаза, обескураженный незнакомой обстановкой, – комната, которую я совсем не узнаю, кровать, которая совсем не кажется мне знакомой, и женщина, имя которой я не помню.

Быстро моргаю, пытаясь осмыслить то, что меня окружает. Я в своей новой кровати, в своей новой квартире – не в пустыне. Ко мне прижимается мягкое тело, и кончики пальцев трут верхнюю часть сухожилия на шее и затылок. Я вдыхаю роскошный аромат и снова погружаюсь в сон.

***

Утром я просыпаюсь один, но место рядом со мной всё ещё немного тёплое.

Я слышу, как кто-то передвигается по кухне, и чувствую запах кофе и бекона. Заставляю себя подняться с кровати и направляюсь, потирая глаза, в гостиную.

Алина на кухне, в моём халате, переворачивает блинчики. Её волосы стянуты в высокий конский хвост, ноги босые, но она, кажется, не возражает против холодного деревянного пола. Мой извращённый ум на миг вызывает в воображении образ того, как она выглядела бы, если бы была беременна, но я быстро отбрасываю эту нелепую мысль. Она тянется к столешнице и небрежно подносит чашку кофе к губам.

Вся эта сцена сюрреалистична.

Она замечает меня и её глаза распахиваются шире в то время, как тело мгновенно застывает. Она наблюдает за мной ровно четыре секунды прежде, чем её плечи расслабляются, и она ставит чашку обратно на стойку.

— Ты долго спал, — говорит она тихо. — Я подумала, ты будешь голоден.

— Да. — И это правда. Я голоден, и еда пахнет фантастически. Наливаю себе чашку кофе и молча наблюдаю, как она всё раскладывает на две тарелки.

Я готовлю для себя, и не так уж и плохо, но есть что-то в том, когда готовит женщина, – такая еда всегда кажется мне вкуснее. Может быть, это потому, что я прилагаю усилия только для того, чтобы эту еду съесть, а не приготовить. Так или иначе, всё очень вкусно и напоминает мне стряпню Леле. Сметаю всё с тарелки и возвращаюсь за добавкой.

Я завершаю завтрак раньше Алины, хотя у неё на тарелке намного меньше блинчиков. Наливаю себе ещё одну чашку кофе, сажусь за кухонную стойку и наблюдаю в окно за рекой. Поток транспорта в утренние часы довольно плотный, но пробка в этот адский час-пик, похоже, рассасывается. В воздухе кружат снежинки, но, коснувшись дороги, тут же тают.

Помимо негромкого позвякивания и бряцания посуды, пока Алина моет её в раковине, в квартире больше не слышны никакие звуки. Я не предлагаю помощь, меня вполне устраивает просто сидеть тут и позволять ей заниматься своими делами. В квартире тепло, несмотря на зимний пейзаж за большими, от пола до потолка, окнами, и уже долгое время я не чувствовал себя так спокойно. Наблюдать, как она возится на кухне, увлекательно, но я, должно быть, всё ещё чувствую последствия того, что последнее время не спал больше одного-двух часов кряду, и слишком слаб, чтобы дать волю своим низменным инстинктам. Вместо этого я начинаю думать.

Рефлексия совсем не типичное для меня занятие. Раньше я заставлял себя размышлять, посещая регулярные сеансы терапии с назначенным правительством военным психологом, но перестал играть в эту игру с тех пор, как покинул Чикаго. Мозгоправ был хорошим парнем, и я всегда знал, что он делал всё возможное, но меня в конечном итоге уже не исправить.

Это то, что я принял, может быть, даже научился с этим жить.

Пока пялюсь в окно, не думаю ни о чём конкретном. Вспоминаю другие зимы в Чикаго, пробки и место у изгиба реки, где я предпочитал всегда сбрасывать тела. Я пытаюсь подсчитать количество зарубок, которые мог бы поставить на стволе моего «Барретта», но быстро сдаюсь.

Откидываюсь на спинку стула за стойкой и разминаю шею. Обычно такое спокойствие приходит, когда я держу винтовку и сосредотачиваюсь на своей цели. Меня привлекает чувство полной уверенности и контроля – уверенности в том, что мой прицел точен и контроля над всей ситуацией, включая жизнь и смерть. Это приводит в восторг.

Я заканчиваю свою третью чашку кофе, когда Алина выходит из спальни, снова одетая в колготки и короткую юбку. Я смотрю на часы на плите и вижу, что уже почти одиннадцать утра.

— Уже поздно, — говорю я. — Мне, наверное, нужно отвезти тебя обратно.

Алина кивает, берёт сумку с кухонной стойки, а затем идёт к шкафу за курткой. Я хватаю свою, и мы оба направляемся к лифту, спускаемся в гараж и подходим к «камаро».

Когда она обходит автомобиль сзади, я замечаю, что её взгляд падает на наклейку, до сих пор красующуюся на бампере. У меня ещё не было возможности её снять. Алина поджимает губы, чтобы перестать улыбаться, и я свирепо смотрю на неё.

— Не говори ни единого грёбаного слова об этом.

Ей приходится зажать рот рукой, чтобы задушить смех, но она быстро сдерживает себя.

Я раздражённо фыркаю и сажусь в кресло водителя. Алина скользит рядом со мной и пристёгивается. Поездка до улицы, где я её подобрал, снова проходит в молчании.

Я не только привыкаю к этому, мне начинает это нравиться.

Остановившись у обочины, извлекаю из кармана бумажник. Отсчитываю несколько стодолларовых купюр и отдаю их ей. Она перелистывает банкноты, прежде чем разделить их на две стопки. Одну кладёт глубоко в кошелёк, а другую в бюстгальтер.

Также, не говоря ни слова, она открывает дверь автомобиля и быстро уходит.

Чувствую, что буду искать её снова.

Глава 4 Украденные грузы

— Хорошо, что ты вернулся, Эван.

Луиза кладёт руку мне на спину, когда я присел рядом с «камаро» проверить содержимое своей спортивной сумки. Я встаю, поворачиваюсь к ней лицом и улыбаюсь уголком рта.

— Спасибо, — говорю ей. — Так здорово вернуться.

— Прости, что у меня не было возможности поговорить с тобой раньше, но мне пришлось бежать на встречу.

— Всё в порядке, — отвечаю я, решив, что у неё было свидание с маникюршей.

Луиза смотрит через плечо в сторону Ринальдо и других членов его команды. Они стоят в нескольких метрах от нас, но она, тем не менее, склоняется ко мне ближе.

— Мне гораздо лучше, когда я знаю, что ты здесь и защищаешь его, — говорит она. — С тех пор, как не стало Марио, папа отказался от трёх телохранителей. И ни с кем из них я не чувствовала себя в безопасности.

В течение многих лет Марио был личным телохранителем Ринальдо и главой службы безопасности, прежде чем его убили, когда началась война между мафиозными кланами Чикаго. Найти замену такому человеку трудная задача. Дело не только в том, чтобы быть большим чуваком или уметь обращаться с оружием – нужно учитывать гораздо большее.

— Что ты думаешь о Поли?

— Он новичок, — качает головой Луиза. — Но это часть проблемы. Такая преданность взращивается, а не покупается. Марио без лишних слов кинулся спасать папу. Вряд ли Поли сделает то же самое, но ты... — она проводит ладонью вниз по моей руке и сплетает наши пальцы вместе. — Я знаю, ты сделаешь это для него, ведь так?

— Не раздумывая, — и это чистая правда. Если бы на Ринальдо направили пистолет, я бы оказался между ним и пистолетом, не думая о себе. Всё моё внимание было бы сосредоточено на его безопасности.

Луиза, улыбнувшись, кивает и наклоняется, чтобы поцеловать меня в щёку.

— Мне надо идти в офис, — говорит она. — Береги его, ладно?

— Всегда.

— Может быть, мы сможем наверстать упущенное позже, а? Где-нибудь выпьем?

— Да, хорошо, — я даже не знаю, что и подумать о её предложении. Луиза и я, по правде сказать, никогда не общались неформально, разве что в кругу команды Ринальдо. Но её глаза говорят о чём-то более интимном.

Она дочь босса. И находится под запретом.

В прошлом Ринальдо намекал, что не прочь видеть меня рядом со своей единственной признанной наследницей, но в конечном итоге решил от этого отказаться. Он слишком хорошо меня знает, чтобы желать видеть настолько близко к своей дочери.

Луиза уходит, а я хватаю свое оборудование и направляюсь к зданию. Поднялся ветер, и находиться на крыше слишком холодно. Если мне придётся кого-нибудь пристрелить, то целиться в такой обстановке будет отстойно. А вой ветра затруднит прослушивание разговоров по рации.

По крайней мере, не идёт снег.

Я в режиме повышенной готовности, но чувствую себя хорошо. Моя голова ясна из-за того, что прошлой ночью в моей постели присутствовала Алина, я в своей стихии и уверен в своих силах. Прохладный металл «Барретта» так хорошо ощущается в моих руках, что я даже не надеваю перчатки. Холодно, но я предпочитаю чувствовать спусковой крючок кожей.

Осматриваю район через прицел и проверяю флажок, который установил для определения скорости ветра. Он постоянно меняет силу и направление, и, если мне нужно будет сделать меткий выстрел, я могу облажаться.

Передаю это по рации, закреплённой на моей шее.

— Проблем не ожидается, — информирует меня Бени.

— Я не полагаюсь на твои ожидания, — делаю глубокий вдох, сдерживая раздражение. — Поли, смотри в оба.

— Это моя работа, — слышится сквозь помехи его голос.

Я навожу прицел на Бени. У него снова такое самодовольное выражение лица, что это вызывает у меня желание врезать ему кулаком вчелюсть. Он стоит рядом с Ринальдо в полной боевой готовности и бдительно наблюдает за обстановкой, так что, по крайней мере, он ко мне прислушивается. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Поли, стоящего в нескольких метрах дальше. Он уставился на землю.

— Поли! Будь внимателен!

Он слегка дёргается и поднимает на меня взгляд. Я ясно вижу в прицеле его глаза. Он кивает и начинает оглядывать окрестности. Делает шаг к Ринальдо и кладёт руку на приклад своего автомата.

— Мудак, — бормочу я.

Поднимается ветер. Наступает время прибытия груза, но нет никаких признаков фур. Когда я вызываю по рации Бекку, она поднимает свой телефон к уху, но я ничего не могу уловить. Слышен сплошной треск, искажающий слова.

— Повтори! — но ответа нет – только одни помехи. — Ринальдо, ты меня слышишь?

— Я... скрежет... тебе сейчас. Скрежет... на позиции!

Стоит сплошной треск, и я прошу повторить.

— Оставайся! — Это единственное слово, которое я мне удаётся разобрать.

— Ясно, — мне придётся полагаться больше на глаза, чем на уши. Я бы предпочёл в данный момент находиться внизу на земле. Моя штурмовая винтовка в машине и была бы сейчас более эффективна. Ветер не хочет придерживаться одного направления, и это может мешать стрелять с такого расстояния.

Четыре сорок пять. Грузовик определённо опаздывает. Я пытаюсь получить хоть какие-то ответы по рации, но слова чётко не слышны. Отойдя от края здания, пытаюсь поймать хороший сигнал, но это не помогает.

Обеспокоенный тем, что нахожусь далеко от позиции, возвращаюсь назад к своему «Барретту» и сканирую всю территорию. Вижу только людей Ринальдо и никаких приближающихся грузовиков. Я ещё раз осматриваюсь.

— Кто-нибудь, скажите мне, если будет нужно начать искать людей! — кричу я в рацию.

Слышу чью-то искажённую речь, но могу разобрать только слово «грузовик» и море ругани, скорее всего, это Ринальдо. Он не сильно разбирается в технике и никогда не в курсе, когда его рация включена.

Что бы ни случилось, по рации я не смогу получить никакой информации. Складываю «Барретт» и спускаюсь по лестнице на стене здания. Когда я приближаюсь к остальной группе, ко мне подходит Джонатан.

— В чём дело? — спрашиваю я. — Грузовик ещё не появился?

— Грузовика нет, — говорит Джонатан, подтверждая то, что становится очевидным.

— Где он?

— Бени это выясняет, — Джонатан бросает сигарету и втаптывает её каблуком в землю.

— Что-нибудь слышно от Коди или других курьеров?

— Ещё нет. Бекка пытается с ними связаться.

Я направляюсь к «камаро», избавляюсь от «Барретта» и возвращаюсь к группе со штурмовой полуавтоматической винтовкой через плечо.

— Хорошая винтовка, — с одобрением говорит Поли. — Рок Ривер Армс⁴?

— Точно.

— И оптический прицел тоже классный.

Я киваю, но не отвечаю. Как бы ни хотелось обсудить оружие, но мне не нравится, как всё складывается с доставкой, и я очень взволнован. Ринальдо наблюдает за нашим обменом любезностями нетерпеливым взглядом.

— Ты что-нибудь видел сверху? — спрашивает он.

— Нет, сэр. Ни следов грузовика, ни чего-либо ещё.

В дальнем конце парковки находится подсобное помещение. Оно не особо высокое, и я никогда бы не стал оттуда стрелять, но это лучшая точка наблюдения, и в то же время достаточно близкая к земле. Я перекидываю ремень винтовки через плечо и поднимаюсь на мусорный бак рядом со строением. Взбираюсь на крышу, где открывается хороший вид на окружающие улицы, но там всё тихо.

Примерно через пятнадцать минут после этого, Ринальдо и его команда на местах начинают собираться вместе. Я в последний раз оглядываю окрестности, а потом спускаюсь вниз, чтобы к ним присоединиться.

— Какова ситуация? — спрашиваю я, подойдя.

— Грузовик нашёлся! — говорит мне Бекка. — Водителя застрелили, а груз пропал.

Телефон Бекки издаёт короткий сигнал, и она смотрит на экран. Подняв телефон, показывает нам фотографию грузовика. По всему капоту и бокам оранжевой краской нанесены символы банды.

— Ублюдки! — Ринальдо сжимает руки в кулаки, и я делаю шаг назад. Если он решит кого-то ударить, я бы предпочёл, чтобы это был не я. Я всё вынесу, если это необходимо, но не хочу стоять на линии огня.

— Это цвета Марчелло Хардинга, — говорит Бени. — Что-нибудь ещё нашли?

Он и Бекка отходят на несколько шагов и просматривают фотографии, полученные от курьеров. Я не спускаю глаз с Ринальдо.

— Эти уёбки вывели меня из себя, — говорит он с усмешкой. Его немного трясёт, и он отворачивается, чтобы сплюнуть на землю. Обстановка напряжённая, но я не ухожу.

— Это уже не первый раз?

— Что касается оружия, впервые. Два месяца назад они сделали то же самое с партией героина русских. Они могут вести любые территориальные войны с бандами, но пытаться вторгнуться на мои земли? Я не могу этого допустить, Эван. Не могу.

Лицо Ринальдо краснеет, и я замечаю, как пульсирует вена на его виске. Он поворачивается ко мне, и его глаза говорят о многом.

— Я понял, сэр.

Он кивает, и я направляюсь к Бени, и в это же время из-за угла появляется микроавтобус Коди. Он паркуется, выскакивает из машины и бежит к Бени.

— Это точно Марчелло? — спрашиваю я.

Коди кивает.

— Грузовик полностью разграблен, но осталось вот это.

Коди вручает мне один из тех пластиковых браслетов, которые так нравятся браткам. Он оранжево-чёрный – цвета банды Марчелло. Браслет разорван – скорее всего, зацепился за что-то в грузовике.

— Они все их носят, — говорит Бени.

— Неужели они настолько глупы? — спрашиваю я. — Раньше я уже устранял членов южных банд.

— Тебя не было рядом, — говорит Бени с презрительной усмешкой. — Пошли слухи. Они осмелели. Думаю, они не знают, что ты вернулся.

— Теперь узнают.

Я привлекаю внимание Джонатана.

— Мне нужно всё, что ты можешь нарыть на банду Марчелло, — говорю я ему. — Прямо сейчас.

— Принято, — Джонатан подбегает к своему грузовику и хватает ноутбук.

— Я знаю, где живет Марчелло, — говорит Поли. Он встаёт, нависая надо мной и положив руку на пистолет. — Я могу о нём позаботиться.

— То, где он живёт – это последнее место, где он сейчас будет, — оспариваю я его слова, смотря в лицо Поли и заряжая пулями собственный пистолет. — Ты остаёшься с Ринальдо. Я сам справлюсь.

— Здесь я отвечаю за охрану, — говорит Поли, выпячивая грудь.

— Да, — соглашаюсь я, кивнув, — и ты всё провалил.

Пальцы Поли сжимаются на оружии, но он его не вытаскивает. Как бы я хотел, чтобы у меня появился повод сделать дыру в его голове. Но мне, к сожалению, не везёт.

— Я позабочусь об этом, — медленно повторяет он.

— Нет, ни хера не позаботишься, — я подхожу к нему ближе. Мне приходится запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо, но его размеры меня не пугают. — Ты будешь делать в точности то, что тебе говорят, и останешься рядом с Ринальдо, как послушный маленький щенок. Капиче?

Мы смотрим в упор друг на друга, и его руки начинают дрожать. Поли обнажает зубы, и, кажется, собирается сказать что-то ещё, но нас прерывает голос Джонатана.

— Кое-что есть! Взгляни!

Поли разрывает зрительный контакт и опускает взгляд на землю, а я проталкиваюсь мимо него, чтобы взглянуть на компьютер.

Джонатан раздобыл имена и снимки, в том числе кадры с камер наблюдения с их собственных сборищ и мест встреч. У него есть список точек, где и когда они собираются. И уже через несколько минут я знаю, где смогу найти их сегодня вечером.

Они перешли черту – в прямом и переносном смысле.

И они за это заплатят.

***

Иногда просто приходится действовать открыто.

Банда Марчелло известна своими тусовками. Они пустили корни в каждом заведении от Маркетт-Парк и на всём протяжении 95 улицы на юге. Они упорно трудились над внедрением на улицы Оберн Грешама, и никто не осмеливается пересечься с ними на их собственной территории.

На хрен всё это.

Я сажусь в «камаро» и несусь по скоростной автомагистрали Дэна Райана, съезжаю на 71 улицу, почти взлетая в воздух, наехав на небольшой холм. Притормаживаю, чтобы свернуть, а затем мчусь на красный сигнал светофора. Сосредотачиваюсь на своей задаче, – на своих целях, – и мне насрать на правила дорожного движения.

Марчелло и вся его банда – большинство из них – зависают по будням в паршивом маленьком баре. Они обстряпывают там свои делишки, терроризируют всю округу, и каждый месяц, как правило, это обычно заканчивается убийством, по крайней мере, одного из своих.

То, как они смогли так быстро расцвести пышным цветом в моё отсутствие, выше моего понимания. Я не уверен, что полностью доверяю оценке Бени в том, что они стали столь смелыми, обнаружив, что меня больше нет в Чикаго. Я и раньше отсутствовал. Что-то или кто-то должен был повести их на север.

Я подумаю об этом позже.

Выехав на узкую дорожку около двери маленького захудалого бара, даю двигателю, прежде чем его выключить, ещё раз порычать. Я не собираюсь скрываться. Потянувшись к полу под пассажирским сиденьем, хватаю свою штурмовую винтовку и выхожу на тротуар. Стены здания изуродованы множеством граффити, изображающих стилизованными буквами различного рода символы банды и имена. Всё оранжево-чёрное, как будто Хэллоуин так и не закончился.

Самоуверенность, похоже, синоним глупости. У них даже нет никого, кто бы стоял у двери. Это в любом случае им бы не помогло, но я, по крайней мере, ожидал, что будет охрана. Всё как-то слишком просто, и это меня настораживает.

Когда я молча открываю дверь и вхожу внутрь, на часах начало десятого. Звучит рэп, но на удивление тихо. Женщина вытирает с поверхности барной стойки пролитое пиво, да две тёлки в оранжевых мини-юбках сидят за баром, не прекращая трепаться.

В дальней части помещения, там, где заканчивается барная стойка, сидят Марчелло и восемь членов его банды. Марчелло делит деньги, и все сосредоточены на нём. Они даже не отвлекаются, когда открывается дверь.

Всё в этом месте, кажется, ассоциируются с Марчелло, хотя, в действительности, это не имеет для меня никакого значения. Я здесь не ради простого убийства. Я здесь, чтобы отправить грёбаное послание.

В противоположном углу находиться только один парень, который устанавливает со мной зрительный контакт. Глаза у него яркие, в отличие от завязанной на голове черной банданы. Я наблюдаю, как раскрывается его рот, когда я скидываю с плеча винтовку.

Раздаются выстрелы, и люди начинают в суматохе разбегаться. Я поворачиваю оружие из стороны в сторону. Кровь брызжет на стены и столы, а крики конкурируют со звуками выстрелов. Тела падают. Я целюсь в тех, кто не упал. Две женщины, сплетничавшие в баре, бросаются на пол, размахивая руками среди кучи стульев. Ещё несколько выстрелов, и они успокаиваются.

Повернувшись налево, проделываю отверстия в бутылках, расставленных позади барной стойки. Барменша, должно быть, прячется за ней, потому что я её больше не вижу. Я стреляю по дереву, пока не слышу ещё один крик.

Разрывы пуль оглушают, но я продолжаю стрелять. Потом подхожу к ближайшему концу бара, обхожу стойку и добиваю барменшу. Вижу парня, которому удалось спрятаться там с ней, и переступаю через её тело, чтобы добраться до него. Он наполовину скрыт барменшей, и у него многочисленные раны на ногах, но ничего, что угрожало бы жизни.

Решаю сменить тактику. Это поможет мне избежать возвращения сюда ещё раз.

— Ты знаешь, кто я? — спрашиваю я парня на полу. Я узнаю его лицо после знакомства с исследованиями Джонатана, но не могу вспомнить его настоящего имени, только то, что он известен как Гарпия.

— Пошёл ты! — кричит он мне.

Я направляю винтовку на его пах и нажимаю на спусковой крючок. Он корчится на полу, кричит и матерится.

— Давай попробуем ещё раз, — говорю я. — Ты знаешь, кто я?

— Да, — голос Гарпии – всего лишь еле слышный мышиный писк.

— Назови моё имя.

— Ар-Ар-Арден, — выдавливает он из себя. — Эван Арден.

— Надеюсь, ты никогда его не забудешь.

— Н-н-нет!

— Давным-давно была заключена сделка. Ты, вероятно, в то время ещё пытался выяснить, для чего нужен твой член, но можешь кое-что об этом помнить.

Его начинает немного потряхивать, и я полагаю, что он скоро впадёт в шоковое состояние. Похоже, он всё-таки не сможет с этим справится.

— На самом деле всё довольно просто, — говорю я. — На 47 улице заканчивается ваша зона деятельности и начинается моя. Вы пересекли эту черту. Точнее, вы не просто пересекли её, а подумали, что это хорошая идея – поиметь наш бизнес. Я здесь, чтобы дать вам понять, насколько неразумным был этот шаг.

Я пинаю его ногу, и Гарпия съёживается. Он закрывает глаза, но слёзы всё равно выскальзывают из-под век.

Я улыбаюсь.

— Ты назовёшь своим друзьям моё имя? — я медленно опускаю взгляд вниз и направляю ствол винтовки на его лицо. Несколько раз качаю головой вверх и вниз, пока он не понимает, что я имею в виду.

— Да?

— Скажи это более уверенно.

— Да! Да, назову!

— И ты расскажешь им, что произойдёт, если они покинут эту дыру и попытаются зайти на мою территорию, не так ли?

— Я расскажу им! Клянусь! Я им всё расскажу!

Я медленно киваю, а затем становлюсь рядом с ним на колени. Осматриваю его ногу и засовываю палец в одно из пулевых отверстий. Он кричит и пытается увернуться от меня, но он застрял под телом своей подружки. Я немного прокручиваю палец, прежде чем вытащить его и вытереть кровь о его рубашку.

— Убедись, чтобы они узнали, что здесь был только я, — говорю я ему. — Напомни им, что всё это сделал лишь я один. Если я когда-нибудь решу привести сюда остальных моих парней, не останется никого, кто бы вспомнил, что здесь произошло, капиче?

— Да, я скажу им, — кивает он, пытаясь контролировать своё дыхание.

— Ты счастливчик, да?

Он смотрит на меня и громко сглатывает, когда я поднимаюсь.

— Можешь ползти отсюда.

После быстрого осмотра места в поисках других выживших, и никого не найдя, я бросаю его в окружении тел и гильз от пуль. Мой уход оставляет после себя кровавые следы.

Когда я опускаюсь на сиденье, «камаро» внутри до сих пор тёплый. Проверяю своё отражение в зеркале заднего вида и спокойно уезжаю прочь.

У меня такое ощущение, что мне не нужно будет туда возвращаться.

Глава 5 Непростые товарищи

Единственный звук – это рёв двигателя «камаро». Надеюсь, Алина не попросит остановиться у аптеки, потому что я хочу поскорее добраться до своей квартиры. Я не был там несколько дней. Ринальдо решил, что мне лучше затаиться, пока бандиты на юге немного не расслабятся, поэтому я остановился в отеле на севере.

Сегодня днем Дуэйн «Джунко» Киверс пришёл в офис Ринальдо. Он назвался кузеном Марчелло и принёс извинения. Их банды останутся к югу от сорок седьмой улицы, как и было раньше.

Ринальдо принял извинения вместе с украденными пушками при условии, что в следующем году он получит десять процентов от продаж героина. Джунко был бы глупцом, если бы не принял предложение, и, видимо, у него есть немного мозгов.

Я проводил своё время поочередно то глядя в окно отеля, то рассматривая потолок номера. Получив сигнал отбоя, я немедленно направился на юг в поисках Алины.

Первый раз проехав мимо перекрёстка, где встретил девушку раньше, я нигде её не увидел. Кружится голова, и мне трудно сосредоточиться на дороге. Останавливаюсь на заправке неподалёку и обдумываю ситуацию, потребляя кофеин. Я действительно надеялся сегодня ночью немного поспать, поэтому решаю от него отказаться. Последнее, что мне нужно, это банка кока-колы, чтобы не заснуть. Вместо этого беру себе бутылку воды и пачку сигарет. Стою, опершись на капот «камаро», и выкуриваю две сигареты, а затем возвращаюсь обратно к перекрёстку.

На этот раз Алина там, и я подзываю её.

— Ты сегодня ночью свободна? — еле заметно улыбаюсь я и вскидываю голову.

— Не свободна, — отвечает она, — но доступна.

— Это почти одно и то же.

Она забирается внутрь, и я направляюсь к Вэккер-драйв. Голова будто набита свинцом, и я немного притормаживаю. Уже почти полночь, и, к счастью, практически нет пробок. Думаю, что немного виляю на дороге.

— С тобой всё хорошо? — спрашивает Алина.

— Я в порядке.

Меняю полосу движения и собираюсь повернуть налево. В то же самое время, как я начинаю свой маневр, какая-то фигура вдруг появляется прямо передо мной. Я бью по тормозам, «камаро» заносит, и мы, перед тем как остановиться, скользим боком.

— Какого хера! — кричу я и оглядываюсь назад через плечо, пытаясь обнаружить пешехода.

Посреди улицы, тупо уставившись на меня, стоит Ральф.

— Дерьмо, — бормочу я, на секунду опустив голову в ладони. Я смотрю на Алину. Она крепко сжимает дверную ручку, смотря прямо вперёд с открытым ртом. — Я сожалею.

Подумываю о том, чтобы свалить вину за свои действия на галлюцинацию, но это, вероятно, не очень хорошая идея. Я тянусь рукой вниз, хватаю рычаг переключения передач, а затем останавливаю машину на обочине, чтобы прийти в себя и сориентироваться.

— Хочешь, я поведу? — спрашивает Алина, успокоившись. — Я помню дорогу.

Моя первая мысль сказать «нет». Никто не водил эту машину с тех пор, как я её заполучил, и не думаю, что хочу это изменить. С другой стороны, сейчас у меня кружится голова, и Ральф болтается прямо перед капотом автомобиля.

Видимо, лучше будет согласиться.

— Ты умеешь водить машину с механической коробкой передач?

— Умею.

Я киваю и открываю дверь со стороны водителя. Мы меняемся местами, и Алина мягко возвращает «камаро» обратно на дорогу. Ральф ухмыляется мне по другую сторону окна.

— Урод, — бормочу я.

Алина кидает на меня взгляд, а я просто качаю головой. Она не спрашивает, и я ничего не объясняю. Некоторые вещи лучше не озвучивать, и степень моего безумия, вероятно, одна из них.

Дорога до парковки под зданием, где я живу, занимает всего несколько минут, но к тому времени мои ноги так дрожат, что Алине в итоге приходится помочь мне выйти из машины. Я чувствую себя немного по-дурацки, но также понимаю, что единственный способ получить хоть какое-то облегчение – это лечь в постель вместе с ней, поэтому позволяю ей подвести меня к лифту и помочь подняться в квартиру. Она ведёт меня прямо к кровати и помогает сесть.

Алина становится передо мной на колени, и мой член реагирует на такое её положение. Когда она начинает снимать мои ботинки, я ещё не до конца пришёл в себя, но мне, тем не менее, хочется, чтобы она перед сном немного поработала. Когда она снимает мои носки, её ладонь касается внутренней стороны бедра, и мои пальцы тянутся к её руке, чтобы переместить её выше.

Я успеваю всего пару раз моргнуть – или мне так кажется – и вот она уже снова на ногах. Мои ботинки, носки и рубашка сняты, но я не могу точно вспомнить, как это произошло. Я всё ещё в джинсах, но мне кое-как удаётся их с себя стащить.

Алина поднимает джинсы с пола и бросает в корзину вместе с остальной грязной одеждой. Она открывает ящик, где хранятся мои футболки, и выбирает одну. Кладёт её на кровать рядом со мной и начинает раздеваться.

Сегодня вечером, когда она снимает одежду, я смотрю на неё более внимательно. Её волосы распущены, и мне нравится, как они струятся по спине и плечам, когда она стягивает через голову свою майку. Я подумываю о том, чтобы помочь ей снять остальную одежду, но сам едва стою на ногах.

Если я потребую мне отсосать, то, вероятнее всего, не выдержу и засну по ходу действия.

Алина идёт через холл в ванную, а я ложусь на кровать. Когда она возвращается и устраивается рядом со мной, я даже не открываю глаза. Но мой нос обнаруживает её, вернее аромат лаванды, окутывающий меня. Я утыкаюсь лицом в местечко, где соединяются шея и плечо, и глубоко вдыхаю.

— Нравится? — спрашивает Алина.

Я открываю глаза, чтобы сосредоточиться на её лице.

— Лаванда? Да.

— Надеюсь, это поможет.

Я не могу подобрать слова, чтобы ей ответить. Меня немного трясёт, хотя и не чувствуется холод. Она гладит рукой моё плечо и прижимается щекой к моей макушке. Кончиками пальцев другой руки прослеживает контуры моих татуировок.

— Когда ты в последний раз спал? — спрашивает Алина.

— Прошлой ночью.

— Как долго?

— Может, час.

— Когда ты по-настоящему спал в последний раз?

— Когда ты здесь была. — Я не совсем уверен, достаточно ли ясны мои слова, чтобы она могла их понять, но у меня нет сил повторить их.

Она замолкает, прежде чем снова заговорить.

— Это было почти неделю назад.

— Да.

— Господи, — шепчет она, сжимая меня на мгновенье.

Мне кажется, что она продолжает ещё что-то говорить, но я засыпаю до того, как её слова доходят до моего сознания.

Когда я просыпаюсь, мне тепло. Не так жарко, когда мне снится пустыня, просто приятно тепло. Аромат лаванды исчез, но он, должно быть, сделал своё дело. Я вообще не помню, чтобы просыпался ночью. Опять позднее утро. Прежде чем открыть глаза я чувствую, как через окно проникает солнечный свет.

Алина рядом со мной, одна рука на моём предплечье, другая под моей головой. Мы заснули почти в этом же положении, и мне интересно, неужели мы проспали так всю ночь. Алина уже проснулась, и когда я смотрю на неё, она начинает выводить пальцами маленькие круги на задней части шеи прямо около затылочной части головы. Тело реагирует без какого-либо указания мозга, и моя спина выгибается от её прикосновений. Тело напрягается до кончиков пальцев ног и вытягивается в струнку. Думаю, я даже чуть слышно стону.

Встретив её взгляд, я немного смущаюсь своей реакции. Она улыбается, и её пальцы продолжают массировать мою шею. Ощущения просто фантастические, но как только в моём воображении возникает образ Лиа, делающей мне массаж у камина, я отстраняюсь от Алины.

Выбравшись из кровати, молча направляюсь в ванную. Сделав воду такой горячей, что с трудом можно вытерпеть, я стою под струями и позволяю им свободно стекать по телу. Моя голова пуста. Даже пытаясь определить, что чувствую, я не могу найти никаких слов.

Не хочу думать о Лиа. Я даже не хочу вспоминать её имя.

Выйдя из душа, снова чувствую аромат приготовленной Алиной пищи, и мой желудок урчит. Быстро натягиваю чистую одежду и присоединяюсь к ней на кухне.

— Опять блинчики?

Она поднимает на меня глаза, и я улыбаюсь ей.

— У тебя на кухне практически ничего нет, — жалуется она. — Мне приходится готовить из того, что есть.

— Ладно, — говорю я, — может, мне просто сходить за продуктами?

— Я составлю тебе список.

Я сижу за столом с чашкой кофе и наблюдаю за ней. Ей, кажется, вполне комфортно в моём присутствии, что странно. Все остальные боятся встречаться со мной по утрам. Может, мне удастся провести ещё одну ночь без снов.

Она приносит полные тарелки и садится рядом со мной. Я сразу же приступаю к делу. Блинчики прекрасно приготовлены, и бекон приятно хрустит. Алина медленно ест и наблюдает за мной. Когда я всё съедаю, она берёт мою тарелку и споласкивает её в раковине, прежде чем снова сесть.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает она тихо.

— Со мной всё в порядке, — я смотрю на неё, удивляясь, к чему она клонит.

— Я не уверена, хорошо ли ты спал, — она облизывает губы и смотрит на меня из-под ресниц. Её волосы спадают с плеч, когда она поворачивается ко мне и кладёт свою руку на мою. — Тебя постоянно мучают кошмары?

Ну, это и есть ответ на её вопрос о сне.

Её прямота застаёт меня слегка врасплох, и я не могу ответить сразу. А просто смотрю на её лежащую сверху моей руку.

— Какое-то время, — наконец, признаю я.

Выражение её лица говорит, что она мне не верит, и я, вздохнув, отвожу взгляд.

— Ты помнишь их?

— Чаще всего, да.

— Должно быть, они очень страшные.

Я вытаскиваю свою руку из-под её, встаю и иду налить себе кофе. Ральф с самодовольной физиономией скрестив руки на груди сидит на столе рядом с кофейником.

— Они не реальны.

— Конечно, нет, — откликается Алина. — Но это не значит, что они на тебя не влияют.

Я не заметил, что говорил вслух.

Алина подходит ко мне сзади и гладит мою руку.

— Это не просто кошмары, ведь так? Это воспоминания.

У меня перехватывает горло, и кофе грозит выплеснуться. Я закрываю глаза, мои мышцы становятся вялыми, а ноги угрожают подкоситься от слабости. Держась рукой за столешницу, я заставляю лёгкие вобрать в себя воздух.

— Да, это так, — моё подтверждение не является для неё сюрпризом.

— Прости, — шепчет она, обнимает меня за талию и прижимается щекой между моими лопатками. Когда я чувствую, как её грудь вздымается и опадает за моей спиной, я стараюсь подстроиться под её дыхание.

Прикрыв глаза, отклоняюсь назад, чтобы получить больший контакт. Я начинаю слишком ясно осознавать, что её рука лежит на моём животе, и что так легко было бы сдвинуть её чуть пониже. И вот её прикосновение становятся вместо успокаивающих возбуждающими, и я поворачиваюсь к ней лицом.

Провожу ладонью вверх по её руке, потом по плечу. Останавливаюсь, когда добираюсь до щеки, и обхватываю её ладонью. Она поднимает на меня ясные голубые глаза и пробегается язычком по губам. Бросает взгляд на мой рот, и я чувствую её предвкушение.

Это то, чего я хочу? Это то, что мне нужно?

Понятия не имею, но знаю, что сейчас это кажется правильным. В данный момент это всё, о чём я могу думать. Другой рукой обнимаю её за талию, притягиваю к себе и наклоняюсь вперёд.

Мой телефон начинает звонить.

— Гадство, — бормочу, отпуская Алину и хватая телефон на барной стойке. Это Ринальдо, и он немедленно вызывает меня к себе в офис.

— Извини, — говорю я, протягивая ей немного денег. — Мне нужно бежать. Надеюсь, ты сможешь найти дорогу домой.

— Я в порядке, — она дотрагивается до моего предплечья и смотрит на меня. — С тобой всё будет хорошо?

Я выдаю ей самую убедительную улыбку, на какую только способен.

— Всё будет просто отлично.

***

Ещё слишком раннее утро, чтобы заняться делами в выходные, и я не могу вспомнить, когда в последний раз у меня не болела голова. Солнце в восточном окне офиса Ринальдо уже высоко над горизонтом. Я здесь уже час, и на самом деле мне очень хочется снова найти ту проститутку и вернуться в кровать.

— Итак, чего не хватает? — спрашиваю я.

Бекка передаёт мне ещё одну таблицу со списком оружия, которые мы так и не получили от Джунко и других уцелевших членов банды Марчелло. Бо́льшая часть была возвращена, но значительное количество исчезло совсем.

— Это пистолеты, — говорит Бекка. — Больше всего Ругеров.

— Дюжина Ругеров и четыре глока, — я бросаю список ей обратно. — Ругеры хороши, и их легко спрятать. И они точные.

— Думаешь, они их оставили себе? — спрашивает Бени.

— Только если они идиоты, — я смотрю на него и выгибаю брови.

— Они что, идиоты? — интересуется Бекка.

— Так и есть, — я вытаскиваю свою Беретту и проверяю обойму. Знаю, что она полная, но всё равно чувствую необходимость в этом убедиться. Возможно, скоро я направлюсь на юг.

— Итак, что будем делать дальше? — Бекка складывает бумаги в большой конверт и закрывает его металлическим зажимом.

— Джонатан, какая информация у тебя уже есть?

— Ну, ни один из них больше не появлялся на улице, чтобы торговать, — говорит он. — Я в этом уверен. Я отследил фургон, который перевозил некоторых из них на железнодорожную станцию. Угол обзора камеры не позволяет увидеть, что там происходило, но они встретились с двумя другими парнями, разговаривали в течение примерно десяти минут, а затем разошлись в разные стороны.

— С какими парнями? — спрашиваю я.

— Не могу сказать наверняка, — Джонатан увеличивает фото на ноутбуке. — Белые чуваки, я могу сказать только это. Пытался улучшить картинку, но камера находится слишком далеко.

Снимок зернистый и сделан издалека. Я могу разглядеть двух мужчин, одетых в серо-синюю спецодежду, которую носят парни в автомастерских. Один из них кажется мне немного знакомым. Не думаю, что действительно знаю его, хотя, стоило бы. Не могу пока в этом разобраться.

— Итак, Марчелло продал некоторую часть заранее, — говорит Поли. — Возможно, он заключил сделку с кем-то, прежде чем даже получил оружие, — может быть, в обмен на информацию о нём.

Поли действует мне на нервы. Но скорее всего он прав.

— Я хочу знать, с кем встречался Марчелло, — стучу я по экрану. Белые или нет, это всё ещё могут быть южные банды.

— У нас больше нет проблем с бандами с юга, — уверенно говорит Поли.

— Да, — соглашаюсь я и прислоняюсь к стене, скрестив на груди руки, — большое спасибо, что позаботился об этом, Поли.

Джонатан смеётся, а Поли сверлит меня глазами. Он начинает открывать рот, но не получает шанса заговорить.

— Хватит, — входит Ринальдо и жестом велит всем замолчать. За ним в комнату входит Луиза и садится на диван. — Введите меня в курс дела.

Бени берёт на себя смелость рассказать Ринальдо всё, что мы узнали, и я позволяю ему это сделать. Похоже, ему нравится играть в босса, хотя он, кажется, не способен на самом деле докопаться до всего сам. Он и Луиза обмениваются взглядами, но она ничего не говорит.

Как только Ринальдо получает всю информацию, он поворачивается ко мне.

— Кто-нибудь из группы Марчелло остался?

— Только один, — говорю я ему. — Известен как Гарпия.

— Джеймс Хартленд, — поясняет Джонатан, щёлкая по клавишам ноутбука. — Он был одним из дилеров Марчелло.

— Поговори с ним, — поручает мне Ринальдо.

— Не получится, — говорит Джонатан. — Похоже, он попал в больницу. Парень в коме.

Ринальдо смотрит на меня, а я пожимаю плечами.

— Простите, сэр.

— Есть другие варианты?

— Можно проследить за продажами на улице.

Предложение Поли никуда не годится.

— Нет, не нужно ни за кем следить, — я отталкиваюсь от стены и подхожу к Ринальдо. — Мы должны проверить полицейские отчёты и больницы на предмет огнестрельных ранений. Искать надо тех, кто был ранен Ругером.

— Я могу этим заняться, — говорит Джонатан. — Это займёт некоторое время.

— Обрати особое внимание на то, что происходит за пределами юга, — барабанит Ринальдо пальцами по столу. — Особенно всё, что касается русских.

— Понял.

Когда Ринальдо усаживается за стол и просматривает остальные документы, подготовленные Беккой, группа начинает потихоньку расходиться. Бени плетётся позади, ожидая, пока Луиза попрощается с отцом, а потом следует за ней из кабинета.

— Что-нибудь ещё, сэр? — мы последние, кто остался в комнате, и Ринальдо выглядит немного нервным.

Я не могу понять, почему. Да, оружие мы упустили, но не так уж и много. В прошлом у нас были бо́льшие потери, но они не заставляли его так сильно напрягаться.

— Нет, ты можешь идти.

— Вы уверены, сэр?

Он смотрит на меня и вздыхает.

— Уверен, сынок. Посмотрим, что вы с Джонатаном сможете накопать.

— Хорошо, сэр.

Когда я уже собираюсь уходить, в дверь входит Фелиса. Я наблюдаю, как её глаза расширяются, когда она замечает меня. Она не ожидала, что здесь будет кто-то ещё, и колеблется, прежде чем пройти остальную часть пути.

— Заходи, — говорит Ринальдо. — Мы закончили. Эван, свяжись со мной позже.

— Да, сэр, — я выхожу в коридор, но не успеваю покинуть комнату, как слышу через не до конца закрытую дверь их голоса.

— Надеюсь, я не помешала, — говорит Фелиса.

— Нет, — отвечает Ринальдо. В разговоре наступает пауза, и я уверен, что их приветствие стало более интимным. — Я волнуюсь за него.

— Ты о нём много беспокоишься, дорогой.

Дорогой. Меня немного подташнивает.

— Он очень важен для меня, Фелиса. Он, как никто другой, является важнейшей частью моей семьи и этой организации. В некотором роде, он сильный и наиболее подходящий, чтобы заменить меня, но я не знаю…

— Ты сомневаешься, достаточно ли он стабилен.

— Пока он работает, всё в порядке, — говорит Ринальдо. — Но когда он отвлекается от своей цели – вот тогда он становится наиболее опасным.

— Ты думаешь, он может тебе навредить?

— Мне? О нет, Эван никогда не причинит мне вреда. Меня больше беспокоит, что он может навредить себе.

— Может, стоит кому-то за ним присмотреть? — предлагает Фелиса.

— Он заметит, – отвечает Ринальдо. — И вероятнее всего просто убьёт того, кто за ним будет следить.

— Он на самом деле отреагирует таким образом?

— Это единственный известный ему способ реагировать. Ну, хватит об этом – у меня есть кое-что для тебя.

Я слышу, как открывается ящик стола Ринальдо и Фелиса ахает.

— О, Налдо! — я напрягаюсь, когда она использует это имя. Я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь, кроме Леле, так его называл. — Он такой красивый!

— Ну, если ты хочешь научиться играть в большой теннис, то должна иметь правильный браслет! — смеётся он. — Мы едем на корт?

Не желая быть замеченным, я иду по коридору и тихо открываю дверь, ведущую на лестницу. На улице я стою, прислонившись к «камаро», курю и жду, желая посмотреть, спустятся ли они вместе. Через несколько минут они выходят из здания, и Ринальдо её обнимает. Она улыбается ему, а он ей. Теннисный браслет на запястье сверкает на солнце. Хотя я стою на виду, они не смотрят в мою сторону, садятся в его машину и уезжают.

Я испытываю искушение последовать за ними.

И тут рядом со мной, качая головой, появляется Ральф.

— Да ну? Почему нет? — сверлю я его взглядом.

— Потому что ты злишься и сделаешь какую-нибудь глупость.

Я сую сигарету в рот и глубоко затягиваюсь, прикусывая фильтр. Докуриваю и бросаю окурок на землю, потом забираюсь в «камаро» и хлопаю дверцей.

Мне это не нравится. Мне это совсем не нравится, но я воздерживаюсь от каких-либо действий.

Пока.

Я отправляюсь на поиски Джонатана.

Мне действительно нужно выяснить, как с этим справиться.

Глава 6 Случайные встречи

Нет ничего лучше хорошей драки в баре, чтобы снять напряжение.

По крайней мере, так часто говорит Джонатан.

«Свитуотер» всегда был тем местом, где мне меньше всего хотелось тусоваться, но в итоге я, так или иначе, всё время оказывался именно здесь. Это типичный спортивный бар, полный телевизоров с большими экранами и толпами представителей мужского пола студенческого возраста с избытком тестостерона. Он находится в двух шагах от моей квартиры, так что это большой плюс. Джонатан тоже живёт неподалеку, и он на дружеской ноге с персоналом бара. Сам я терпеть не могу бармена, и уверен, что он это знает. Он каждый раз несёт мою чёртову выпивку целую вечность.

Сегодня довольно много молодёжи, и бармен проверяет кучу документов. Цыпочки покупают лимонный коктейль с водкой, а парни потягивают пиво, надеясь остаться немного более трезвыми, чем женщины, которых они осаждают. Половина парней смотрят на больших экранах телевизоров баскетбол, кричат и свистят каждый раз, когда мяч оказывается в корзине, что больше, чем немного, раздражает.

Я возвращаюсь к столу, который раздобыл Джонатан, с двумя бутылками местного пива. Бутилированное пиво – не мой выбор, но его проще получить, чем разливное, и я не собирался ждать, пока засранец бармен нацедит действительно хорошее пиво. Джонатан всегда начинает ночь с большого стакана шоколадного молока, но он уже купил его в картонной упаковке и прикончил, пока мы шли пешком к «Свитуотеру».

– Та цыпочка за баром присматривается к тебе, – говорит Джонатан.

– Которая?

– Блондинка.

Я быстро оглядываюсь, определяю, о ком он говорит, а потом опускаю глаза.

– Не в моем вкусе.

– О, да? – толкает меня локтем Джонатан. – А какой твой тип?

– Тот тип, который хочет мои деньги, а не номер телефона.

– Ха! Обычное дело, – отпив полбутылки пива, он продолжает смеяться. Глядя на экран ближайшего телевизора, он даёт какие-то комментарии о командах, которые играют, но меня это не волнует, и я едва его слушаю.

– Именно об этом я и говорю!

Позади нас за столом сидит группа из четырёх парней. Сначала я думаю, что они большие поклонники баскетбола, но их крики не соответствуют игровым моментам матча. Я бросаю через плечо взгляд. У всех в той или иной степени на лице имеется растительность, и одеты они в приличную одежду. По возрасту они ближе ко мне, чем к студенческому контингенту, и от них за версту несёт яппи (yuppie – Young Urban Professional Person – субкультура рациональных, хорошо образованных жителей мегаполисов, ведущих светский образ жизни, имеющий достаток выше среднего, занятых построением карьеры и укреплением своего материального благополучия и своего места в обществе). Самый громкий из группы в пиджаке и с всклокоченной бородой. Он выглядит как профессор колледжа прямо из семидесятых.

Прислушиваюсь более внимательно и понимаю, что разговор носит политический характер. Я быстро отключаюсь.

– Я всё ещё думаю, что ты должен ей вдуть, – говорит Джонатан, указывая горлышком бутылки на блондинку у барной стойки. – Чёрт, и дай ей мой номер, когда с ней закончишь. Я не откажусь.

– Ты позаришься на объедки?

– Чувак, я уже месяц не трахался. И соглашусь на всё, что угодно. Я проводил все ночи, занимаясь только тем, что копался в прошлом того парня, что охраняет Ринальдо.

– Поли?

– Ага.

– И что с ним? – откинувшись на спинку, кладу ноги на стул, стоящий напротив. – Я думал, что его уже проверили.

– Да, – говорит Джонатан. – Бекка проверила и его, и Коди, но после того дерьма с бандой Марчелло я покопался немного более внимательно.

– Ринальдо им не доверяет?

– Просто осторожен. Я ничего не нашёл.

Размышляю некоторое время об этом, и меня беспокоит то, скольких людей в организации Ринальдо я не знаю. Раньше я неплохо знал практически всех. Может, если Ринальдо нервничает, мне стоит провести собственное расследование. Очевидно, кто-то дал Марчелло информацию о поставке, и у кого-то до сих пор находится наше оружие.

– Как парни с южных районов ухитрились вдруг стать такими смелыми? – спрашиваю я.

– Не сразу, – говорит Джонатан.

– Бени думает, это потому, что не меня было.

– Не-а, – качает головой Джонатан. – Тут что-то другое.

– Согласен. Кто-то должен на них работать, но кто?

– Точно не русские. Им досталось сильнее, чем нам, особенно после того, как их прижали с наркотой.

– Должен быть кто-то внутри, – высказываю я свои соображения больше для себя, чем для Джонатана, но он заметно оживляется.

– Думаешь?

– Кто-то присваивает деньги, – сообщаю я ему. – Ринальдо попросил меня с этим разобраться. Если кто-то ворует, и кто-то при этом предупреждает банды о наших делах, это должен быть один и тот же человек.

– В этом есть смысл.

– Это также объясняет, почему они прут прямо на нас, – говорю я. – У них есть кто-то внутри организации, поэтому они и чувствуют себя неуязвимыми.

– Я думаю, ты это исправил.

– На данный момент, возможно. Но это не вернуло весь наш товар.

Мы прекращаем деловые разговоры на людях, допиваем наши напитки и решаем заказать ещё по стаканчику. Я отказываюсь снова иметь дело с барменом, так что Джонатан сам идёт за выпивкой. Я достаточно долго наблюдаю за игрой на экране телевизора, чтобы понять, что Огайо Стэйт⁵ играет против Уичито⁶ и что Огайо впереди на три очка.

– Я сказал блондинке, что ты стеснительный, – объявляет Джонатан, опустившись обратно на своё место. – Спорим, что она придёт сюда после ещё одной рюмки или двух.

– Супер, – не скрываю я своего сарказма.

Игра прерывается новостями, где передают репортаж о военных действиях на Ближнем Востоке. На экране появляется изображение репортёра, стоящего рядом с ржаво-коричневыми постройками среди песка. Я сжимаю бутылку пива чуть крепче, когда слышу на заднем плане грохот артиллерии.

– ...не понимаю, почему эти идиоты просто не уничтожат уродов и дело с концом.

За спиной Джонатана по другую сторону от перегородки парень, похожий на профессора колледжа, болтает о войне, и я изо всех сил стараюсь не прислушиваться. Стучу пальцами по столу и крепко сжимаю зубы, пока репортаж не заканчивается, и мы не возвращаемся к просмотру уже начавшейся спортивной программы.

– Если бы только наши военные имели представление, что делать…

– Почему бы тебе не заткнуться? – вдруг c рычанием поворачивается к парню Джонатан. – Рассуждать о том, в чём абсолютно не разбираешься – то же самое, что дрочить на фотку своей мамы.

– Поцелуй меня в зад, – говорит профессор в ответ и показывает Джонатану средний палец, прежде чем повернуться обратно к своим друзьям.

Джонатан хватается за выпивку и делает большой глоток.

– Шуточки про маму? – закатываю глаза, глядя на Джонатана. – Неужели?

– Это первое, что пришло на ум, – он со стуком ставит бутылку на стол. – Не терплю ублюдков, которые изрыгают изо рта дерьмо, ни хрена не имея об этом ни малейшего понятия.

Я понимаю, что он делает. Джонатан всегда прикрывает меня, когда речь заходит о моём военном прошлом. Он знает гораздо больше деталей, чем большинство людей. Я держусь как можно дальше от политических дискуссий. Люди, которые там не были, не знают, каково это на самом деле, а я здесь не для того, чтобы просветить их по этому вопросу.

Когда группа, сидящая за нами, заказывает еще по одной кружке, профессор снова начинает болтать без умолку. Я стараюсь игнорировать его слова, но чем больше он пьёт, тем становится всё громче. Даже товарищи парня начинают беспокойно ёрзать на своих местах.

Джонатан периодически смотрит на меня, а я стараюсь это игнорировать. Он может становиться немного вспыльчивым, когда дело касается определённых тем, но именно я тот, кто ввязывается в такого рода конфликты. Профессор, если хочет, может иметь свои ошибочные убеждения.

Джонатан, однако, чувствует необходимость внести ясность.

– Может, если бросить тебя посреди всего этого дерьма, ты вытащишь свою голову из задницы! – кричит он через перегородку.

– Это именно ваше отношение поддерживает эту войну! – орёт профессор в ответ.

– Это только такие конченные долбоёбы вроде тебя получают в свои сраные рожи за тупость!

– Откуда ты такой взялся, мать твою, эксперт?

Они продолжают перепалку, пока я не чувствую, что вены в висках сейчас разорвёт. Я просто хочу, чтобы они оба заткнулись. Но эти двое всё кричат через перегородку между столами. В конце концов, я больше не выдерживаю.

– Повернись, – я в первый раз встречаюсь глазами с парнем, и он вздрагивает. – Займись своими напитками и держи своё мнение при себе.

– Что ты можешь вообще знать об этом, придурок? – он ещё немного приподнимается с сиденья и поворачивается, чтобы получше меня рассмотреть.Теперь, когда он стоит, я понимаю, что он намного больше, чем я думал. Его пьяный взгляд не имеет ничего общего с профессором. Он определённо, когда стоит, имеет более крутой вид. Один из друзей хватает его за руку и просит не вмешиваться, но тот не двигается.

– Я был там три года, – в отличие от Джонатана, я не повышаю голос. Я просто смотрю ему в глаза. – Полагаю, я кое-что знаю.

– Ну, и какого хера ты ничего не сделал, чтобы с этим разобраться?

Мой желудок дрожит.

– Ты ни хрена не знаешь! – теперь Джонатан окончательно встаёт со стула и делает шаг к другому столу.

– Сядь, Джон.

Он смотрит на меня с огнём в глазах, но в конечном итоге уступает.

– Ага, садись и заткнись! – смеётся бородач, падая на своё место.

– Этому мудаку нужно преподать грёбаный урок, – Джонатан поднимает свою бутылку пива и практически полностью её опустошает.

– Несомненно.

Все рассаживаются по своим местам, и мы с Джонатаном допиваем в тишине своё пиво, пока он ковыряет этикетку на бутылке. Игра в баскетбол заканчивается, но я не смотрю, чтобы узнать, кто выиграл.

– Извини, если сделал всё хуже, – вдруг говорит Джонатан.

– Не парься, – говорю я ему, качая головой. – Я в порядке.

Он смотрит на меня и, скорее всего, понимает, что я лгу.

– Ты же знаешь, что я тот, кто всегда придерживается высоких моральных принципов, – небрежно пожимает плечами Джонатан.

Это вызывает у меня смешок. Я выгибаю бровь.

– С каких это пор?

– По сути, у меня нежная душа, – Джонатан умудряется сказать это с невозмутимым видом. – Но некоторых просто необходимо забивать, как гренландских тюленей⁷.

Я смеюсь, мысленно представив, как Джонатан, держа большую дубину, молотит ею парня прямо по его чахлой бородёнке. Интересно, хватит ли тех волос, чтобы сделать шубу.

– Забей на них, – говорю я. – Пьяные дебилы не стоят неприятностей. Я оплачу счёт.

Бросаю бармену несколько купюр и говорю ему оставить сдачу себе. Он салютует мне, приложив руку к козырьку своей бейсболки, и я напрягаюсь из-за этого жеста. Когда я возвращаюсь, то вижу, что Джонатан стоит, повернувшись к засранцу за соседним столиком.

– Ты не знаешь, с кем, блядь, разговариваешь! – бушует Джонатан. – Ты должен заткнуть свою грёбаную пасть, пока не стал ещё уродливее, чем уже есть!

– Давай убираться отсюда, – я похлопываю по плечу Джонатана, чтобы заставить его шевелиться.

– Грёбаный чмошник, – бормочет Джонатан, когда мы начинаем уходить.

Видимо, парень не понимает, когда следует не лезть на рожон. Может, он один из тех, кому просто нужно оставить за собой последнее слово.

– Эй, джи-ай джо⁸, – кричит мудак, – ты, долбаный трус! Ползи обратно в ту дыру, из которой вылез!

Я останавливаюсь и медленно поворачиваюсь. Чувствую жар на шее, как будто солнце в пустыне только-только достигло своего пика. Я ощущаю во рту песок и чувствую жгучую боль от ботинок на своих рёбрах.

– Что ты сказал? – произношу я с расстановкой.

– Я сказал, – повторяет парень свои слова, расправляя плечи и придвигаясь ко мне ближе, – что ты грёбаный трус.

Действую не раздумывая. Сжимаю руку в кулак и с размаху наношу боковой удар. Он ожидает атаку и не падает. Ему удаётся ударить меня в лицо, прежде чем я подскакиваю к нему и резко бью лбом по его переносице.

Вот этого он не предвидел.

Он летит на пол, а я запрыгиваю на него сверху. Удар левой, правой, левой, правой. Я бью его в лицо, пока он пытается пнуть меня в бок и столкнуть с себя. Его вес больше, чем мой, и он в конечном итоге меня скидывает. Когда он встаёт, я получаю по губе и чувствую вкус крови. Я быстро восстанавливаю равновесие и снова наношу боковой удар в живот, а потом ещё один.

Слышу, как Джонатан позади меня смеётся и подбадривает.

Один из друзей парня хватает его за руку и тянет назад. Кровь с разбитого носа и губы капает на рубашку. Руки дрожат, глаза широко открыты. Я размышляю, продолжать ли бой, но решаю, что ему достаточно урока за одну ночь.

Чувствую себя совершенно спокойным.

– В следующий раз веди себя прилично, – говорю я ему.

Краем глаза вижу вышибал, направляющихся в нашу сторону, и полагаю, что пришло время выскользнуть через заднюю дверь. Джонатан всё продолжает смеяться, пока мы быстро уходим.

– Ну, ты даёшь, – говорит он, когда мы уже на тротуаре. Он вытаскивает сигарету из пачки в кармане рубашки и закуривает. – Мне нравится тусоваться с тобой, брат.

– Всегда ты любишь приколоться, – протягиваю я руку и выхватываю для себя одну сигарету.

Джонатан подносит зажигалку, потом мы направляемся к перекрёстку и ждём, когда зажжётся зелёный.

– Знаешь, тебе это было нужно, – говорит Джонатан.

– Считаешь? – стираю я кровь с нижней губы. Её не так много, и я едва чувствую боль.

– Да.

Я задумываюсь об этом на секунду. И понимаю, что чувствую себя гораздо менее напряженным, чем до того, как вошёл в «Свитуотер». Проигрываю случившееся в голове.

– Знаешь, это на самом деле смешно, когда лейтенанта морской пехоты с десятком медалей называет трусом «небиши» отморозок в спортбаре.

– Небиши – жалкий? – Джонатан выгибает бровь. – Разве это не идиш?

Я пожимаю плечами.

– Я использую это слово, потому что «трусливый ссущийся салага» больше неприемлемо, – ухмыляюсь ему в ответ. – Стандарты должны соблюдаться.

Джонатан смеётся, и мы оба направляемся вниз по Лейк-стрит. Может быть, он и прав. Драка в баре была именно тем, что мне нужно. Я чувствую лёгкое головокружение от эйфории.

Впереди, откинувшись на одну из тех оград, которые устанавливают, чтобы народ не мог попасть на строительные площадки, сидит бездомный. Я заметил его ещё на заправке несколько недель назад. Он всё в том же пальто и потрёпанных перчатках. Пальто не застегнуто, чтобы защитить от холода, и часть груди обнажена. На левой стороне его груди возле плеча я вижу татуировку, изображающую американский флаг и то, что может быть крыльями орла вокруг него. Я не могу видеть всю тату целиком, но в рисунке присутствует немного зеленого и желтого цвета. Взглянув на его лицо поближе, я подмечаю, что он подходящего возраста, чтобы побывать во Вьетнаме.

– Привет, мужик! – говорю я, протягивая ему руку и слегка встряхивая при пожатии.

Он смотрит на меня остекленевшими глазами и моргает.

– Я никому не мешаю! – восклицает он. – Ты не можешь меня арестовать!

– Я похож на копа? – спрашиваю я и указываю на мою разбитую губу. – Давай, пойдём согреем тебя.

– Какого хрена ты делаешь, Арден?

Я игнорирую Джонатана и тяну ветерана, поднимая его на ноги. У него целая коллекция полиэтиленовых пакетов, заполненных Бог знает чем, и он подхватывает их все на руки, прежде чем неохотно идёт вместе со мной. В соседнем квартале есть гостиница, и я подвожу его к входной двери.

– Он не может сюда войти, – говорит мне ночной швейцар.

– Может, если у него здесь есть комната, – настаиваю я.

– Ну, у него её нет.

– Через минуту будет, – я смотрю в упор на парня в дурацкой красной униформе, пока он не отводит взгляд. – Идём.

– Ты с ума сошёл, – говорит Джонатан, когда я хватаю за руку бомжа и веду его к стойке регистрации. Джонатан за мной не следует.

– Мне нужен приличный номер, – говорю я женщине за стойкой.

Покопавшись с минуту в компьютере, она называет мне цену. Я прошу её добавить в счёт ужин со стейком в номер и шведский стол на завтрак, а затем кладу на стойку несколько сотенных. Веду бомжа на четвёртый этаж, и он оглядывает комнату широко раскрытыми глазами, когда я вручаю ему ключ.

– Согревайся, – говорю я ему. – Скоро принесут ужин, а завтра будет шведский стол на завтрак. Всё необходимое, чтобы переночевать, у тебя есть.

Он смотрит на меня долгим взглядом. Я вижу нашу связь в его глазах задолго до того, как он снимет пальто и открывает полностью татуировку, где под орлом и флагом расположен рисунок с эмблемой POW/MIA⁹. Прежде чем он решает что-нибудь сказать, я разворачиваюсь и ухожу. Джонатан всё ещё стоит снаружи, курит сигарету, обзывая швейцара мудаком. Возможно, он сожалеет о том, что не поучаствовал в драке в баре.

– Что это за херня была? – спрашивает Джонатан, когда я снова оказываюсь на улице. – С каких пор ты стал добрым самаритянином?

Я могу лишь пожать плечами.

– Ты знал этого парня? – интересуется он.

– Нет, он просто выглядел замёрзшим, – мне больше нечего сказать. Некоторые вещи просто невозможно объяснить.

– Ты ебанутый псих, – Джонатан бросает сигарету в сточную канаву. – Ты ведь знаешь это, правда?

– Ага.

У меня было хорошее настроение.

– Бомжу, остановившись в такой комнате, скорее удастся перепихнуться, чем мне, – говорит Джонатан.

– Он заслуживает этого больше, чем ты.

– Да уж, ему, очевидно, пришлось очень сильно попотеть, чтобы заслужить сегодняшние перемены.

– Отъебись, – на самом деле я не злюсь на Джонатана. Если бы он увидел татуировку чувака, он бы не нёс о нём всякое дерьмо. В любом случае, он всё равно игнорирует мой комментарий.

– Мне, возможно, придётся пойти по твоему маршруту и снять себе какую-нибудь киску.

– Это действительно всё делает проще, – в моей голове вспыхивают образы Алины: длинные ноги, изгибы попки и ярко-голубые глаза. Интересно, как бы выглядели её волосы, если их заплести в две косы?

– Таков твой план на сегодня? – спрашивает Джонатан, когда мы приближаемся к моей квартире. – Ты собираешься найти себе проститутку?

– Наверное.

– Ну, тогда я ухожу, – объявляет он. – Эти выходные – полная лажа.

Мы расходимся, и я запрыгиваю в «камаро», чтобы поехать искать Алину и её длинные ноги. Может быть, мы могли бы остановиться у аптеки и купить пару резинок для волос. Опять же, бьюсь об заклад, её волосы были бы такими классными, если бы я просто запустил в них свои пальцы.

Чем больше я об этом думаю, тем больше мне нравится эта идея. Оставим косы на потом.

Конечно, когда в твоей голове есть реальный план, вселенной нравится действовать против тебя. Я нигде не могу найти Алину. Когда я, в конце концов, останавливаюсь и спрашиваю другую проститутку, где она, мне сообщают, что у неё выходной. Я в кои-то веки в хорошем настроении и готов потрахаться, а она берёт выходной.

Мне чертовски не везёт.

***

Проведя более чем года вдали от Чикаго, возвращение к рутине работы и жизни в городе было для меня довольно лёгким. Улицы мне знакомы. Расписание автобусов мало изменилось, и я всё ещё предпочитаю общественный транспорт, вместо стояния в пробках. Помимо бандитов с юга, Ринальдо отправил меня только на два задания. Одно было за городом, и я его с лёгкостью выполнил. Другим оказался один из бывших парней из Сиэтла, который решил, что может обосноваться в нашем районе. Так вот – он ошибся.

По крайней мере, я не утратил навыки.

Хотя я зарабатываю достаточно и, вообще-то, не большой транжира, Ринальдо также платит мне за то, чтобы я участвовал в повседневных делах. У меня хорошо работает голова, когда дело касается цифр и организации легального бизнеса для отмывания денег, и к тому же я больше узнаю о деятельности таких предприятий. Это занимает практически целый мой день, но я не против.

Довольно часто появлялась Фелиса, и каждый раз я чувствую себя с ней всё менее спокойно. Мне не нравится, насколько она близка с Ринальдо. Я следил за ней несколько раз. Она живёт в доме, где я раньше жил, и Ринальдо открыл ей банковский счёт и кредитную карту. В то же время, я не думаю, что она простая охотница за деньгами. Если бы это было так, то я бы, наверное, не переживал.

Она вмешивается в отношения Ринальдо и Леле. Это меня волнует.

Я стараюсь не думать об этом. Пытаюсь говорить себе, что это, в конечном счёте, не моё дело, но, тем не менее, такая ситуация меня изводит. Мне нужно держаться подальше от всего этого. И нужно отвлечься. Это будет хорошо для меня, так как позволит держать голову ясной, что в интересах каждого.

Что мне сейчас действительно нужно, так это перепихнуться.

Я, конечно, устал, но не совсем уж вымотан. По крайней мере, последние пару ночей удалось несколько часов поспать. Кошмары приняли другой характер. Мне снится, что я попал в перестрелку в джунглях, и это что-то новенькое. Я могу только предположить, что подобные образы возникли из-за встречи на улице с бездомным ветераном. Сны по-прежнему ужасны, но это хотя бы что-то другое.

Я не мог найти Алину с той ночи, когда произошла драка в баре. Никто не давал мне никакой информации о её местонахождении, и я начинаю подумывать, что она взяла круиз на Багамы на месяц или что-нибудь в этом роде. Хорошо, что с тех пор, как она последний раз была в моей квартире, прошёл не месяц, а три или четыре дня. И я до сих пор её не трахнул. Когда она была здесь раньше, я довольствовался тем, что мог немного поспать, и не думал делать что-то ещё, но сейчас я чувствую себя по-другому.

Я хочу её. Я хочу не просто какую-то проститутку, я хочу именно эту.

Она никогда даже не задавала вопросы об отсутствии секса, и я определённо ценю её за это. Утром, когда отвёз обратно на её точку, я поймал на себе её взгляд, но она так ничего и не спросила. Она даже больше не затрагивала тему кошмаров. Знаю, что Алина провела ночь, обняв меня, пока я не уснул, окруженный ароматом лаванды, но она не жаловалась.

И я благодарен за это.

Я объезжаю привычные улицы, высматривая единственную проститутку, которую на самом деле хочу трахнуть, но нигде её не нахожу. Отыскиваю Лоретту и, в конце концов, заставляю её подойти к машине.

– Я никуда с тобой не пойду.

– Я тебя и не прошу, – отвечаю я. – Ты видела Алину?

– Она моя соседка по комнате, – говорит Лоретта. – Конечно, я её видела.

– Ну и где она?

– Её сняли какое-то время назад, – пожимает плечами Лоретта и смотрит вдоль улицы. – Я была занята, так что не следила за ней.

Слишком долго она отсутствует.

– Ты знаешь, когда она вернётся?

– Я похожа на её сторожа? – Лоретта кладёт руки на бёдра. – У неё есть нормальные клиенты, которые о ней позаботятся.

Почему ты вообще волнуешься о ней? Она такая же, как и другие.

Я раздумываю, не предложить ли Лоретте в два раза больше, чтобы она поехала со мной, но это не только безнадёжно, но и, скорее, унизительно. Что может быть хуже доведённого до отчаяния клиента?

Пока я спорю с самим собой, Лоретта не сказав ни слова уходит. Я снова осматриваю всю улицу, но единственное лицо, которое обнаруживаю, это лицо Ральфа. Он слоняется около багажника моей машины, рассматривая наклейку «Заботливая мамаша».

Мне нужно снять эту штуку с бампера.

Еду на близлежащую заправку и заправляю бак. Пока он заполняется, иду к заднему бамперу и пытаюсь соскрести наклейку. Она действительно приклеена там намертво, и всё, что мне удаётся сделать, это немного оборвать края.

Я покупаю сигареты и околачиваюсь около двери, чтобы выкурить одну. Потом возвращаюсь внутрь и покупаю кофе со льдом, выкуриваю другую сигарету и, наконец, залезаю обратно в машину.

Она должна была уже вернуться, верно?

Когда я проезжаю вокруг квартала, угол улицы пуст. Лоретта, видимо, нашла того, кого она может вытерпеть. Я решаю, прежде чем вернуться, немного покататься по округе.

Алины до сих пор нет.

– К черту её, – бурчу я про себя. Давлю ногой на газ и еду поискать кого-нибудь на другой улице. Найти доступную шлюху не занимает много времени. Она садится в машину, и как только я вливаюсь в поток, начинает болтать.

– Значит, я Анжела, – говорит она, отбрасывая со лба вьющиеся рыжие волосы, – и я Стрелец! Может, поужинаем? Я умираю с голоду!

– Нет.

Она смотрит на меня с огромной фальшивой улыбкой. Её лицо тонкое и осунувшееся, а глаза не могут, кажется, как следует сосредоточиться, и я на сто процентов уверен, что она под кайфом.

– Тогда что ты хочешь?

Я проверяю окрестности и нахожу переулок. Съезжаю на обочину и ставлю машину на ручной тормоз.

– Просто отсоси мне.

Я расстёгиваю ремень и джинсы.

– Конечно! – она пытается казаться восторженной на счёт всего этого, но у неё ничего не получается.

Я смотрю в боковое окно со стороны водителя, как Анжела сосёт мой член, и пытаюсь сосредоточиться на ощущении её губ. Закрываю глаза, откидываюсь на сиденье и стараюсь проникнуться настоящим моментом и просто чувствовать.

Мне нужно получить оргазм, снять напряжение и испытать миг удовольствия, каким бы коротким он ни был. Если бы я мог придумать какой-нибудь иной способ на время расслабиться, то выдержал бы ещё одну ночь или две.

Моё тело не желает сотрудничать. У меня жёсткий стояк, но я, кажется, не могу добиться нужного настроя. Может, потому что знаю, что рядом с машиной стоит Ральф и смотрит на нас. Может, потому что понимаю, что там вообще никого нет.

– Возьми глубже.

Анжела подчиняется, продолжая лизать и сосать мой член. Я снова закрываю глаза и концентрируюсь на тёплой влаге её рта. Достигаю задней стенки её горла и чувствую, как оно сжимается вокруг головки члена.

– Да, вот так.

Она немного меняет угол, вставая на колени на пассажирском сиденье. Я протягиваю руку и сжимаю её зад. У неё аппетитная попка. Я подумываю о том, чтобы поднять её и трахнуть в задницу вместо того, чтобы просто получить минет, но, похоже, одной мысли об этом достаточно, чтобы заставить меня кончить. Мышцы бёдер сокращаются, когда я толкаюсь в её рот.

Она заглатывает меня глубоко в горло, и я удерживаю её голову, пока кончаю. Дочиста облизав головку и ствол, она с неискренней улыбкой садится на пассажирское сиденье.

Я облизываю губы и прихожу в себя после отголосков оргазма. По крайней мере, моё тело успокоилось. Я вдыхаю прохладный воздух и осмеливаюсь посмотреть в переулок. Ральфа, к счастью, нигде не видно. Застёгиваю джинсы, вытаскиваю из заднего кармана бумажник и бросаю пару купюр Анжеле.

– Спасибо, – бормочу я, открывая дверь.

– Всегда пожалуйста! – отвечает она с ещё одной фальшивой улыбкой. Обходит спереди машину, покидает переулок и возвращается обратно на свою точку.

Очень надеюсь, что этого будет достаточно, чтобы продержаться.

Глава 7 Ненадёжные партнёры

Я не должен быть здесь.

Последние два часа Ринальдо и Фелиса находятся в её квартире. В общем-то, я провожу здесь время не для того, чтобы пялиться на входную дверь и гадать, чем они там занимаются – вполне ясно, чем. Я даже не удивляюсь, почему это меня так злит. Очевидно, что для него это не обычный трах. Если бы это было так, он бы уже давно с ней порвал, а не покупал бы бриллианты.

Перед этим они заходили в магазин Tiffany & Co., чтобы выбрать подходящие к браслету серьги.

Не облегчает ситуацию и знание того, что Фелиса является психотерапевтом Ринальдо. На самом деле, мне кажется, это просто заставляет меня пытаться подвергнуть психоанализу его самого. У него есть Леле. Он любит её – я это знаю. Он был по уши в неё влюблён с того самого дня, как встретил её, и это никогда не менялось.

Так почему сейчас он это делает? Что-то изменилось, пока меня не было?

Я долго ломал над этим голову, и это заставило меня задуматься о себе самом. Я знаю, что намного хуже, чем он, но, если уж Ринальдо может всё испортить, как мне поверить, что я могу справиться лучше? У меня никогда не было длительных отношений, но я думал, что у Ринальдо было по-другому. Я имею в виду, мне не плевать на секс. Но это просто секс. А чувства? Это совсем другое дело. Разве он не понимает, что подвергает риску единственную вещь, которая имеет реальный смысл в его жизни? Он должен знать, что власть можно отнять в мгновение ока – но любовь? Нет, её никто не сможет просто отнять.

Ринальдо вырос в этой среде, а я нет. Это не значит, что сейчас я меньше вовлечён в бизнес, но я не начинал с этого. Не уверен, что то, как я начал было лучше, но определённо по-другому.

Я прохаживаюсь вперёд-назад. Ветер меняет направление и приносит пьянящий запах жареного мяса из ресторана, расположенного дальше по улице. Я голоден, и этого почти достаточно, чтобы заставить меня покинуть мой пост.

Я действительно не понимаю, почему всё ещё стою здесь на холоде. В этом нет никакого смысла. Я же не собираюсь выпрыгивать перед Ринальдо и кричать «Бу!», когда он выйдет из здания. Если бы он вышел, я бы быстренько спрятался, чтобы он не догадался, что я следил за ним. Ему бы это не понравилось.

Ринальдо прав в одном: я никогда не причиню ему вреда.

Но и не позволю ему навредить себе самому.

Мой телефон звонит, и я вижу на экране имя Джонатана.

– У меня есть кое-что, что тебе нужно увидеть, – тут же говорит он.

– Где ты? – спрашиваю я.

– Ты близко от дома? Мы можем встретиться у тебя.

Ну, мне ведь нужен повод, чтобы убраться отсюда.

– Да, я рядом.

– Будь там через десять минут, – и он вешает трубку.

Глянув последний раз на здание, где жил раньше, я спускаюсь вниз по тротуару к моей нынешней квартире и подхожу к лифту. Мне хватает времени, чтобы пойти отлить, пока не появился Джонатан.

– Как тебе твоя новая берлога? – вежливо интересуется он, рассматривая всё вокруг.

– Нормально, – пожимаю я плечами, оглядываясь. В действительности, я не уделял этому внимания. Единственное прилагательное, которое можно применить, описывая это место, – пустое.

Думаю, мне это подходит.

Джонатан вытаскивает ноутбук из сумки, а я открываю холодильник и хватаю бутылку воды.

– Будешь? – спрашиваю я.

– Само собой.

Я бросаю Джонатану бутылку, и мы направляемся в гостиную.

– Я послал кое-кого последить за Бени, – говорит Джонатан, садясь и открывая ноутбук. – Видишь этих парней?

Он указывает на плохого качества фотографию Бени, разговаривающего с широкоплечим блондином. Он в кожаной куртке и в галстуке в полоску, и они оба пьют виски за дальним столиком бара. Я не могу определить по снимку что это за бар.

– Кто он?

– Не знаю его имени, – отвечает Джонатан. – Акцента практически нет, поэтому не могу сказать, откуда он. Может быть, здешний. А возможно из Сиэтла или ещё откуда. Я до сих пор проверяю его, но посмотри вот на это.

Он щёлкает на снимок, который я уже видел раньше, – на нём парни Марчелло в фургоне, предположительно с нашими пушками, и, возможно, обменивают их на деньги или героин. Угол обзора камеры не позволяет сказать наверняка, но каждый раз, когда я вижу зернистое изображение, то чувствую, что должен знать одного из парней на нём. Может быть, это кто-то из русских?

– Похоже, это тот же парень, не так ли?

Я переключаюсь с одной картинки на другую. Снимок нечёткий, но, безусловно, сходство есть. По моему позвоночнику пробегают вверх мурашки.

Где же я видел его раньше?

– Так, и что ты думаешь? – спрашиваю я.

– Ну, или Бени знает, где пропавшие пушки, или он, по меньшей мере, знает, кто их взял, – Джонатан садится и достает сигарету. – У тебя здесь есть балкон или что-то типа этого?

– Нет, эта квартира без балкона.

– Открой окно! На улице чертовски холодно.

Я вздыхаю и подхожу к большому окну в гостиной. Оно открывается, и комнату заполняют гул машин снизу и холодный ветер сверху.

– Кури по-быстрому!

– Конечно, братан.

Я возвращаюсь к ноутбуку и снова переключаю картинки, пытаясь всё осмыслить. Бени – семья, и ему надо доверять в первую очередь, но здесь определённо что-то не так. Если на фотографии действительно тот самый парень, и Бени встречается с ним, это не есть хорошо.

Пытаюсь придумать разумное объяснение, но ничего не приходит на ум. И тут в голове мелькает другая мысль.

– С этого ноутбука я могу посмотреть бухгалтерские файлы?

– Конечно, – отвечает Джонатан. – Просто зайди на рабочий стол. С правой стороны внизу увидишь свинью.

– Свинью?

– Хрюшку-копилку! – широко ухмыляется он, и я качаю головой.

– С тобой не всё в порядке.

– Никогда и не утверждал обратное.

Я открываю пару файлов, прежде чем нахожу нужный. Этот файл показывал мне на днях Ринальдо – тот самый, с несоответствиями. Но я не ищу ничего, что могло бы осесть на счетах Бени. Вместо этого я достаю телефон и проверяю свои записи.

Найти нужную информацию занимает всего пару минут.

Часть недостающих денег идёт прямо на счёт, открытый Ринальдо для Фелисы. Часть, но не всё. Он скрывает свои собственные доходы и говорит мне туда не лезть. Интересно, как он объяснил это Бекке.

И где остальное?

Я прокручиваю таблицу назад к прошлому году, когда бухгалтерскими отчётами ещё занимался Джастин. При просмотре строчек с набором цифр, парочка из них бросается в глаза. Они записаны на Маршалла Миллера – кодовое имя, которое я использовал в прошлом – и данные в строках должны соответствовать тому, что мне заплатили в прошлом году за мою работу, но это далеко не так.

Цифры расходятся, иначе я бы, возможно, и не заметил. Это не небольшие несоответствия, а десятки тысяч долларов в каждой строке, отличающиеся от тех сумм, что я на самом деле получал наличными. Начинаю искать соответствующую запись, чтобы установить разницу, но Джонатан зовёт меня прежде, чем я могу что-нибудь найти.

– Может быть, он проводит своё собственное расследование? – любопытствует Джонатан, докуривает сигарету и бросает окурок в почти пустую бутылку воды.

Мне требуется секунда, чтобы понять, что Джонатан говорит о Бени. Когда он подходит, я закрываю файл с финансовыми операциями и возвращаюсь к фотографиям. Я не готов делиться информацией, связанной с Фелисой.

– Возможно, но я в этом сильно сомневаюсь. Он считает, что выше такого рода работы.

– Мы должны показать это Ринальдо, – Джонатан садится на диван и подтягивает ноутбук ближе к краю журнального столика.

– Нет, – говорю я, качая головой, – пока нет. Пусть это останется между нами. Если Бени каким-то образом в этом замешан, он может быть не один. Я не хочу никаких домыслов раньше времени, или мы можем предупредить не того человека.

– Как скажешь.

– Кто-то ведь уводит деньги из бизнеса, – говорю я ему. – Если Бени в этом замешан, он бы не справился без дополнительной помощи. Мне нужны все улики, прежде чем мы передадим их Ринальдо.

– Разве Бекка не следит за этим дерьмом?

– Да, следит.

– Может, она знает об этом больше?

– Не уверен, – говорю я. – Если она так хороша в бухгалтерии, как думает Ринальдо, она должна быть в состоянии отчитаться за каждый пенни. Если не может, ну, что ж, возможно, нам стоит проверить её более внимательно.

– Мне нужно привести в порядок дерьмо с системой безопасности складов, – говорит Джонатан. – Это займёт пару дней.

– Думаю, у нас есть время.

– Понял тебя, брат, – Джонатан закрывает ноутбук и суёт его обратно в сумку. – Я дам тебе знать, если что ещё узнаю.

– Спасибо, что сообщил мне об этом.

– Всегда пожалуйста.

Джонатан выходит за дверь, и я вскоре следую за ним. Мне нужно поговорить с Ринальдо. Мне нужно понять, что он планирует и как много он уже знает.

***

– Я пытался дозвониться до тебя.

– Мой телефон сдох, – говорит Ринальдо, снимая пальто и вешая его на вешалку возле двери. Он вытирает ноги о коврик, садится за стол и, откинувшись, глубоко вздыхает.

Проблемы с телефоном – ерунда. Если телефон Ринальдо не работал должным образом, то новый был бы у него в течение часа. Я точно знаю, почему он не отвечал, но делаю вид, что мне ничего не известно. Мне хочется сразу со всем разобраться, а телефон просто отвлечение.

– Ринальдо, я изучил вывод средств, о котором ты мне рассказывал недавно.

Он молча смотрит на меня, переводя взгляд с одного моего глаза на другой. Я стараюсь оставаться невозмутимым.

– И?

– И я думаю, что знаю, почему ты не хотел, чтобы я разбирался с этим.

Я вижу, как ходят желваки на его челюсти, когда он сжимает зубы.

– Тогда ты понимаешь, что не стоит об этом беспокоиться, – наконец говорит он. – Что-нибудь ещё?

– Да, сэр, – он вздыхает, а потом кивает, чтобы я продолжал. – Там вписаны цифры большие, чем те, что переводились на мой счёт. Записи Джастина не соответствуют моим платежам, но я не знаю точно, куда пошли деньги. Наверное, он думал, что я никогда не подберусь достаточно близко, чтобы проверить.

– Но ворует сейчас не он, – размышляет Ринальдо, наморщив лоб. – Я сказал Бекке, что позабочусь об этом. Мне не нужно, чтобы она прямо сейчас совала в это свой нос.

– Что в этом такого особенного? – спрашиваю я. – Почему бы тебе просто не сказать ей, что деньги переведены на счёт Фелисы? Назови это её зарплатой психотерапевта или как-нибудь ещё. Какое дело до этого Бекке? Тогда она могла бы выяснить, чего ещё не хватает.

– Для неё это был небольшой тест, – пожимает плечами Ринальдо. – Я хотел посмотреть, доведёт ли она это до моего сведения.

– И теперь, когда Бекка это сделала, ты не хочешь, чтобы она этим занималась? Она может что-то заподозрить.

– Боюсь, я не продумал всё до конца. Кроме того, если это был Джастин, проблема уже устранена, не так ли?

– Возможно, – я не очень-то уверен в такой оценке дел.

Он прищуривается и слегка сжимает пальцами ручку на столе, но он не собирается что-либо записывать. Он нервно покусывает нижнюю губу. Видимо, есть, что от меня скрывать.

Я смотрю в его глаза и чувствую, как мои плечи немного опускаются. Хочу вызвать его на откровенность, но не могу заставить себя это сделать. Просто мне хочется, чтобы он сам открыто обо всём рассказал, но я понимаю, что он этого никогда не сделает.

Ринальдо минуту смотрит на меня, а потом опускает взгляд на стол и глубоко вздыхает. Он несколько раз стучит по столу ручкой, поднимает на меня глаза, а затем глядит на свои часы.

– Я должен вернуться, – в конце концов говорит он. – Я хочу, чтобы ты занялся оружием, и дай мне самому разобраться с мошенниками.

– Ты раньше говорил, что хотел бы вовлечь меня во все дела.

Очевидно, это напоминание его не устраивает. Он делает глубокий вздох, и его плечи поднимаются и опускаются. Я захожу слишком далеко, а у Ринальдо, как известно, довольно крутой нрав. Конечно, когда он вспыхивает, обычно я – тот, кто исполняет наказание. Он смотрит прямо на меня жёстким взглядом.

– Эван, найди моё оружие, – он не оставляет мне возможности продолжить разговор.

Я киваю и встаю, когда он хватает пальто и без дальнейших церемоний выходит из комнаты. Как послушный сын, я направляюсь к единственному контакту, что у меня есть – к мужчине, который из-за меня попал в больницу.

Гарпия, действительно, в коме. Он лежит в комнате с другими пациентами, находящимися в бессознательном состоянии, и я могу наблюдать за ним из коридора через большое окно. Когда у медсестёр проходит пересменка, я прокрадываюсь в комнату и заглядываю в его карту. Понятно, что шок от полученных ран не оставляет ему больших шансов. Он не подключён к системе жизнеобеспечения, но совершенно ни на что не реагирует.

Сейчас ничего от него не добиться, но, когда нужно, я терпеливый человек. Вернувшись в коридор, я наблюдаю, за приходящими и уходящими посетителями, пока не нахожу того, кто может быть мне полезен.

Это пожилая женщина с морщинистым коричневым лицом. На её голове завязан шарф с ярким орнаментом. Я наблюдаю, как её глаза фокусируются на кровати Гарпии, а руки начинают перебирать зажатые в них чётки.

– Тяжело видеть их такими, – говорю я любезно.

– Да, это так, – отвечает она и улыбается мне со слезами, собирающимися в уголках её глаз. – Он всегда был сложным мальчиком. Не могу сказать, что удивлена, что он здесь, но да... очень тяжело.

– Ваш сын?

– Внук.

– Моя тетя, – указываю я на женщину лет пятидесяти, подключённую к аппаратам прямо за кроватью Гарпии. – Автомобильная авария.

– Мне очень жаль, – она кладёт свою руку на мою с искренним беспокойством. – Со стороны матери или отца?

– Матери, – мне не составляет труда тут же придумать историю. – Мама умерла несколько лет назад. Рак молочной железы. С тех пор за мной присматривала тётя Бетси.

Я невесело усмехаюсь.

– Мне почти тридцать, а я всё ещё нуждаюсь, чтобы кто-то за мной присматривал, – качаю я головой.

– Как и все мы, дорогой, – она похлопывает меня по руке. – Хочешь со мной помолиться?

Что ж, это совсем другое дело.

– Да, – тихо говорю я, – хотел бы.

Она кладёт свои руки поверх моих, и я чувствую на костяшках бусины чёток. Она закрывает глаза, и я делаю то же самое. После минуты молчания она начинает молиться.

– Дорогой Господь, пожалуйста, услышь нашу мольбу. Наши близкие, Джимми и Бетси, нуждаются в Твоей помощи. Мы не знаем, что Ты для них планируешь, но мы умоляем Тебя о сострадании. Их любят, и они нужны здесь в нашей жизни, – она на мгновение замолкает и сжимает мои руки. – Пожалуйста, покажи нам Твоё милосердие, Твоё великодушие и помоги этим хорошим врачам и медсёстрам вернуть нам наших близких. Во имя Христа.

– Аминь, – произносим мы вместе.

Она открывает глаза и наклоняет голову, улыбаясь мне.

– Спасибо, – говорит она, отпуская мои руки. – Ты стал сегодня моим благословением, но я должна вернуться к работе.

– Не стоит благодарности, – уверен, что, на самом деле, я не значусь в её списке благословений, и, напротив, надеюсь, что она никогда не поймёт этого.

– Я хочу на обратном пути поставить свечку в часовне. Я поставлю ещё одну и для твоей тети Бетси.

– Она была бы признательна за это, – я дотрагиваюсь до её руки, и она уходит.

Через несколько минут я следую вслед за ней на стоянку, где она направляется к автобусной остановке. Я даю ей какое-то время там посидеть, а потом подъезжаю ближе и опускаю окно.

– Вас подвезти куда-нибудь?

Она смотрит косо, пока я не высовываю голову в окно, чтобы меня можно было узнать. Широко улыбнувшись, она кивает и подхватывает сумочку.

– Определённо, тебя сегодня послал мне сам Господь! – восклицает она, когда я помогаю ей сесть на низкое сиденье. – Эти скамейки на автобусных остановках не очень-то удобны для моей спины. Как Вас зовут, молодой человек?

– Майкл.

– Я Соня, дорогой Майкл. Думаю, ты действительно ангел!

Я ухмыляюсь и включаю первую передачу. Интересуюсь, куда она собирается направиться, и она указывает мне маршрут к захудалому 7-Илэвэн¹⁰ в паре километров от больницы. Пока я веду машину, она рассказывает мне истории о Гарпии – для неё Джимми – в детстве. Видимо, он начал попадать в неприятности в довольно раннем возрасте.

– Всё, что он сделал, это врезался на велосипеде в машину этой бедной женщины. Она даже не рассердилась, но он всё равно лгал, что этого не делал. Там осталась только небольшая царапина, и я даже не думаю, что она хотела за это денег. Она только хотела, чтобы он признался в том, что сделал, и извинился, но Джимми не стал. Он никогда не брал на себя ответственность за то, что сделал.

– Полагаю, что когда он повзрослел, то попал в дурную компанию.

– Так и есть, – кивает она головой вверх и вниз. Цветастая ткань сползает по лбу немного вниз, и она тянется к ней рукой, чтобы поправить. – Мальчикам в этом районе так трудно не связываться с бандами. Я хотела, чтобы его мать переехала дальше на север, но кто может позволить себе подобное место?

– Немногие.

– Действительно, немногие! – цокает она языком по верхнему нёбу. – Когда была молодой, то вообще хотела уехать из Чикаго, и даже на короткое время переехала в Гэри¹¹, но когда узнала, что у меня будет маленькая девочка, то пришлось вернуться домой к маме за помощью.

Она продолжает болтать, и я пытаюсь задать вопросы, которые могут дать мне нужную информацию, но она, похоже, застряла на историях из прошлого, а не настоящего. Когда я подъезжаю к стоянке у 7-Илэвэн, она ворчит себе под нос.

– Господи, помоги мне.

Я следую за её взглядом к группе молодых парней и подростков. На них надеты оранжевые банданы и браслеты, и они выглядят вполне довольными, болтаются на углу около автомата со льдом и толкают друг дружку.

– Друзья Джимми?

– Друзья! – фыркает она. – Вон тот парень, видишь, – тот, с наполовину выбритой головой? Это он втянул Джимми в свои мутные делишки. Не то, чтобы мальчик пошёл туда под принуждением, но всё же…

Её голос затихает, и она вздыхает. Я выхожу и обхожу вокруг машины, чтобы помочь ей выйти.

– Большое спасибо, Майкл. Ты действительно сделал мой день лучше.

– Пожалуйста, Соня. Берегите себя, – я наблюдаю, как она направляется в минимаркет.

Выход из «камаро» был с моей стороны преднамеренным шагом. Как только Соня с моей помощью поднялась на ноги, я замечаю, что члены банды перестают толкать друг друга и теперь смотрят на меня. Я встречаюсь взглядом с бритым с одной стороны парнем.

Он тянется рукой за спину к поясу джинсов. Я понимаю, что он собирается достать пистолет, но также знаю, что он не будет его использовать. В квартале отсюда припаркована полицейская машина, и парень точно это знает. Я как ни в чём ни бывало вытаскиваю сигарету и закуриваю. Прислонившись к «камаро», делаю длинную затяжку и выпускаю дым в его сторону.

Нервно поглядывая на своих товарищей, он что-то говорит слишком тихим тоном, чтобы я мог услышать. Мгновение спустя он подходит ко мне. В то время, как он приближается, я вспоминаю его имя из списка местных бандитов Оберн Грешама. Омари Киверс – брат Джунко.

– Что ты здесь делаешь, Арден?

– Решил подвезти милую старушку, – говорю я с улыбкой. – Знаешь, она немного обеспокоена. Я так понимаю, её внук в больнице.

Омари сверкает глазами и снова начинает тянуться рукой за спину.

– Не очень хорошая идея, – я бросаю взгляд в сторону полицейской машины.

Он прислушивается к моему предостережению, не требуя объяснений. По крайней мере, у него есть мозги. Он выпрямляется и становится при этом выше.

– Значит, дальше ты едешь по свои делам? – он хочет, чтобы его слова звучали как команда, но все равно получается вопрос.

– Пока не уверен, – я делаю ещё одну затяжку. – Это такой милый райончик. Может, куплю здесь квартиру.

- Ты южнее сорок седьмой улицы, – говорит Омари, стараясь звучать дерзко. – Не на своей территории.

– Должно быть, для этого есть причина, – я бросаю сигарету под ноги и отталкиваюсь от машины. – Кажется, кое-что, что принадлежит мне, находится не в том месте. И это что-то, я думаю, находится где-то здесь.

– О чем это ты? – отвечает Омари слишком быстро. Он не спрашивает, о чём речь, потому что уже знает ответ. Парень бросает взгляд через плечо на дружков, а затем поворачивается ко мне. – Тебе следует поторопиться, пока мои мальчики не разозлились. Ещё слишком рано для кровопролития.

– Я собираюсь убраться отсюда, но только потому, что у меня закончились сигареты, а я уверен, что здесь не продают нужную мне марку. Дай знать Джунко, что я ищу свой товар.

Омари делает несколько шагов назад, когда я обхожу машину и сажусь в неё. Я газую на месте, прежде чем выехать со стоянки.

– Миленькая наклейка! – не уверен, кто это кричит, но они все смеются.

Эта штука должна как можно быстрее исчезнуть.

Вернувшись в офис Ринальдо, я ищу всё, что смогу найти на Омари Киверса. Он не был крупным игроком на юге, по крайней мере, до смерти Марчелло. Должно быть, он быстро поднимается в своём кругу, раз открыто подошёл ко мне на улице, без сомнения, рисуясь перед своими дружками.

Он знает, где моё оружие.

Достаю из сумки USB-накопитель и подключаю его к ноутбуку Ринальдо. Когда я начинаю перекачивать на неё некоторые вещи, компьютер выдаёт ошибку, сообщая мне, что флэшка полная, и я проверяю её, чтобы увидеть, что на ней записано.

Там вся информация, собранная на игроков турнира. Я открываю пару файлов, чтобы, прежде чем удалить, посмотреть, есть ли что-нибудь нужное, и мне бросается в глаза эскиз снимка.

Это фотография Лэндона Старка. Неудивительно, учитывая, что Себастьян Старк был моим главным конкурентом, но вызывает мой интерес не он. Мужчина у него за спиной. Он моложе, блондин, и то, как он наклоняет голову на бок, заставляет меня понять, что это тот же самый человек, что и с камер наблюдения Джонатана. Джошуа Тейлор – торговец оружием у Джозефа Фрэнкса. Он тот парень, который встречался с Бени, и он тот, кто забрал партию оружия у южных банд.

Джошуа Тейлор.

Родственник Джастина Тейлора?

Это никоим образом не может быть совпадением. У меня не занимает много времени выяснить, что у этих двоих один отец, и что Джошуа переехал из Сиэтла в Чикаго примерно через два месяца после того, как я убил Джастина. Адрес, по которому он проживал тогда, больше не действителен, но я также не могу найти никаких доказательств его отъезда из города.

Я записываю пару адресов, указанных рядом с именем Дж. Тейлор, чтобы проверить их позже. Когда я заканчиваю, открывается дверь.

Это Леле.

Она вся закутана в шубу и в шляпе, но вообще без макияжа. Глаза немного красные, и её обычно идеально ухоженные ногти обломаны на больших пальцах.

– Эван, ты видел Налдо?

Да, он в квартире, которую организовал для своей пассии. И чтобы устроить для неё гнёздышко, он даже изымает средства из собственного бизнеса.

– Со вчерашнего дня – нет, – мне удаётся произнести эти слова с совершенно бесстрастным лицом. – У нас утром была встреча, но я не знаю, куда он отправился потом.

Она поджимает губы и морщит лоб, глядя на свои руки.

– Леле, что случилось?

– Прошлой ночью он не пришёл домой, – тихо говорит она. – Накануне вечером его тоже не было дома, но он оставил мне сообщение, что работает допоздна. С тех пор я ничего о нём не слышала, и он не отвечает на звонки.

Все мысли о сворованных деньгах оставляют мою голову, когда я беру её за руку.

– Он сказал, что у него не работает телефон, – успокаиваю я её. Это, хотя бы частично, правда – он сам мне сказал. Тогда он мне солгал, но слова действительно исходили из его уст. – Сейчас многое происходит. Я знаю, что ты не хочешь знать подробностей, но я и сам едва появлялся дома.

Она сжимает мои пальцы и кивает.

– Я не должна волноваться, – говорит она, – но он всегда приходит домой, по крайней мере, чтобы хотя бы переодеться и нормально поесть. Это на него не похоже.

– Он в порядке, – наклоняюсь я и целую её в щеку, надеясь, что смогу успокоить, даже если не верю ни единому сказанному мной слову. – Он просто занят. Уверен, скоро всё успокоится.

– Наверное, ты прав, – она пытается улыбнуться, но уголки её глаз напряжены. – Я пыталась дозвониться до моего брата, но он тоже не отвечает. Я надеялась, что Налдо с ним связывался.

– Он не упоминал об этом, – я никогда не встречал брата Леле, и даже не знаю его имени.

Леле медленно кивает, пожимает руку, прощаясь, и покидает офис.

Я наблюдаю, как она медленно идёт к своей машине. Сев на местоводителя, она достаёт из сумочки салфетку и прикладывает к глазам.

Я вжимаю пальцы в ладони достаточно сильно, чтобы ногти впились в кожу. На висках выступает пот, зрение затуманивается.

С меня хватит.

Когда в голове начинает формироваться план, я понимаю, что первое, что мне действительно нужно, это крепкий сон. У меня не получится сосредоточиться и всё сделать правильно, если я хорошо не отдохну. Поэтому немедленно приступаю к поискам Алины.

Ранний вечер, и на улице ещё мало девушек. Те, кто крутятся поблизости, слишком молоды. Припарковавшись, приветствую парочку из них, и жду, пока появится Алина. Я не собираюсь ездить по кругу и, возможно, упустить её.

В итоге я жду минут тридцать, прежде чем вижу, что она идёт по тротуару. Длину её ног подчёркивают туфли на очень высоком каблуке, какие обычно носят шлюхи, а волосы закручены наверху головы, чтобы ветер сильно их не трепал. Она одета во всё синее, и я чувствую, как моё сердце начинает учащённо биться при мысли о том, как яркая одежда подчёркивает её глаза.

Я наблюдаю за ней в зеркале с пассажирской стороны и облизываю губы, когда она приближается. Вижу, как она наклоняет голову, узнав машину. Алина улыбается, когда её взгляд фокусируется на заднем бампере, и я опускаю окно, как только она останавливается рядом с машиной.

– Тебя подвезти? – спрашиваю я с улыбкой.

Она поджимает губы и прищуривает глаза.

– К чему эти шутки?

– Мне казалось, я был вежлив, – я протягиваю руку и открываю дверь, пялясь на её ноги, когда она забирается на низкое сиденье. Не раздумывая, начинаю говорить: – Ещё рано. Может, мне сначала стоит пригласить тебя на ужин или ещё куда-нибудь.

Алина снова смотрит на меня, видимо, пытаясь решить, серьёзно я или нет. Я сам не совсем уверен в себе, но мой желудок немного урчит при этой мысли.

– Как ты относишься к суши?

– Я люблю суши, – говорит она.

– На Мичиган-авеню есть действительно хорошее местечко.

– Звучит заманчиво, – в её голосе слышится сомнение, но я предпочитаю их игнорировать. Знаю, что моё поведение нетипично, но для меня это обычно.

Я останавливаю машину у входа, передаю ключи парковщику, и мы заходим в ресторан и занимаем столик на двоих.

– Всё в порядке? – интересуется Алина, как только официант уходит с нашим заказом.

– Всё хорошо, – отвечаю я автоматически. – Почему ты спрашиваешь?

– Ну, для начала, ты пришёл рано, – прежде чем встретиться со мной глазами, Алина аккуратно кладёт салфетку на колени. – В прошлый раз ты забрал меня поздно ночью. Да и весь этот ужин необычен.

Она наблюдательна, надо отдать ей должное.

– Эти вещи идут вместе, – говорю я ей. – Сейчас как раз время для ужина.

Она соглашается с моими словами и отпивает немного воды. Я был прав насчет того, что эта одежда делает ее глаза более яркими. Они практически сверкают из-за бокала. У неё длинные ресницы, и они красиво обрамляют глаза.

– Попробуй один, – я беру ролл своими палочками, макаю его в соевый соус и подношу к её губам.

Алина, не сводя с меня глаз, наклоняется и открывает рот, чтобы я мог просунуть ролл внутрь. Моё горло скручивают спазмы, когда она обхватывает губами ролл, а брюки, благодаря моему члену, внезапно становятся слишком тесными.

Я наблюдаю, как она проглатывает ролл, а затем облизывает губы, подбирая язычком капельку потёкшего соевого соуса. Я практически чувствую влагу её языка на своем члене, и хочу, чтобы ужин закончился уже, хотя мы даже не съели и половины суши и роллов. Мне необходимо выпить воды, чтобы прочистить горло.

– Ты готова? – спрашиваю я всё ещё хриплым голосом.

– Для тебя – всегда, – тихо отвечает она.

О Господи.

Сложно понять, это попытка соблазнения или мольба.

– Я попрошу счёт.

У входа очередь из желающих воспользоваться услугами парковщика. В клубе по соседству проходит много модных эксклюзивных вечеринок, и, похоже, одна из них только что закончилась. Вокруг толпится так много людей, ожидающих свои машины, что я даже не могу выйти из ресторана.

Оглядевшись, в стороне от стойки хостес вижу укромный уголок и пробираюсь к нему, держа Алину за руку. Свет почти не достигает этого места, которое, по-видимому, является кладовкой, где хранятся нескольких жакетов, вероятно, кого-то из персонала.

Тяну Алину за собой в тень и напряжённо всматриваюсь в её ярко-голубые глаза. Я облизываю губы, протягиваю руку к её щеке, и наши тела сближаются. Мы и раньше находились близко друг к другу, в основном, будучи голыми, но сейчас всё по-другому. Я ощущаю каждую касающуюся меня частичку её плоти. Чувствую под одеждой тепло и мягкость её кожи.

Поглаживаю большим пальцем нижнюю губу Алины, а затем наклоняюсь к ней. Наши рты на мгновенье нежно соприкасаются, и я чувствую её дыхание на своих губах.

Целую её снова, но на этот раз дольше исследую её губы. Она проводит по моей руке пальцами и сжимает их на моём плече, прильнув ко мне всем своим телом. Я чувствую, как её груди сминаются о мою грудную клетку, и стискиваю её крепче.

Проскальзываю языком между её губ, она открывает рот и наклоняет голову, чтобы предоставить мне лучший доступ. Пользуясь этим, крепко прижимаюсь к её губам и размеренными движениями языка врываюсь в её рот. Я придерживаюсь медленного ритма, и всё, о чём могу думать, лишь о необходимости трахать её в том же темпе.

Моя рука всё ещё на её щеке, и она поворачивает лицо к ладони. Не сводя с меня глаз, Алина слегка приоткрывает рот и начинает сосать большой палец. Чувствую, как её зубы слегка прикусывают подушечку пальца, и это посылает дрожь от руки прямо к моему члену.

– Нам нужно вернуться в мою квартиру.

– Да, – она встаёт на цыпочки и тянется губами к моему уху. – Сегодня вечером я хочу почувствовать твой член внутри себя.

Если она только положит руку на мой член, я сразу же кончу. Я даже не в состоянии подобрать слова. Всё, что мне удаётся сделать, это тупо кивнуть, схватить её за руку и начать пробираться сквозь толпу, ожидающую свои машины.

Приближаясь к парковщику, я бросаю взгляд на тротуар. На соседней двери установлена большая вывеска, извещающая о проходящем сегодня вечером каком-то благотворительном мероприятии, и все вокруг изысканно одеты. Пары непринуждённо общаются и болтают, смеются над шутками друг друга, и все ждут, чтобы получить свои машины от тех же самых парковщиков. Когда отдельные голоса взмывают в воздух над монотонным шумом, я узнаю среди них голос Ринальдо.

– Я не собираюсь с тобой спорить. У тебя проблемы, поэтому я остаюсь с тобой на ночь.

– Ты не должен этого делать, Налдо, – отвечает Фелиса. – Я знаю, что Леле будет беспокоиться.

– С ней всё будет в порядке, – машет пренебрежительно рукой Ринальдо, затем берёт Фелису под руку и ведёт к ожидающей его машине. Я хватаю Алину и тащу её в противоположную от входа сторону, чтобы нас не заметили.

– Эван? Что случилось?

– Тс-с-с, – кладу я палец ей на рот. – Просто погоди минутку.

– Я всё равно беспокоюсь об этом, Налдо.

– Леле знает своё место, – говорит он. – Она не будет создавать проблем.

– Я это понимаю, но она привезла меня сюда из Нью-Йорка, а я... – остальная часть предложения обрывается, когда дверь машины закрывается, и они уезжают.

Если до этого я ещё не был уверен в том, что нужно сделать, то теперь полностью убеждён. Каждый мускул в моём теле напряжён, пока я смотрю вслед автомобилю Ринальдо, направляющемуся по улице в сторону квартиры Фелисы.

– Эван? Ты делаешь мне больно, – голос Алины мягкий, но мне этого хватает, чтобы заметить, как крепко я вцепился в её предплечье. Разжав руку, я шагаю к парковщику, чтобы потребовать свою машину.

Пока я мчусь по улице, проносясь мимо других машин, водители которых кричат мне вслед, Алина не произносит ни слова. Я вспоминаю одно из тех дневных ток-шоу, где рассказывают об агрессивном поведении на дороге, и о том, что никогда не знаешь, есть ли у парня в соседней машине пистолет.

Да, у меня есть. И я пущу его в ход.

Когда я припарковываю «камаро» и направляюсь к лифту, перед моими глазами мелькают лица людей, которым я не доверяю: Бени, Бекка, Джошуа Тейлор, Поли. Я никому из них не доверяю, но сейчас они не самая большая моя забота.

Кое-кто пытается влезть в мою семью.

Ладно, на самом деле они не моя семья, но мне похуй. Никто не будет морочить им голову. Никто.

Я с трудом вспоминаю, что Алина всё ещё со мной, пока не оборачиваюсь и не вижу её в квартире. Она стоит возле двери немного похожая на побитого щенка, который боится пискнуть из-за страха быть замеченным.

Я глубоко вздыхаю и иду в спальню. Не представляю, как смогу сейчас спокойно заснуть, но это не значит, что мне это не нужно. Завтра мне понадобится ясный ум, потому что завтра я собираюсь положить этому конец. Не могу больше ждать ни дня. Можно было сделать это сегодня, но там будет Ринальдо. А я не могу этого допустить. Не могу позволить ему узнать.

Я начинаю разрабатывать план, когда Алина тихо заползает ко мне в постель. Она ничего не говорит и ждёт, когда я её обниму, чтобы заключить мою голову в колыбель своих рук. Такая поза меня немного успокаивает – или, может быть, это запах лаванды.

Я расслабляюсь, на меня наваливается эмоциональное и физическое истощение, которому удаётся обуздать стремительно мчащиеся в моей голове мысли, и я засыпаю.

Проснувшись, понимаю, что проспал. Солнце уже проникает через северное окно, и Алина уже встала. Я слышу её на кухне.

Вылезаю из постели, хватаю лежащую поблизости одежду и направляюсь в ванную. После трехминутного душа вытираюсь и одеваюсь. Алина всё ещё на кухне и улыбается, когда я вхожу.

– Мне надо бежать, – говорю я, вкладывая ей в руки деньги. – Здесь хватит ещё и на такси. Тебе вызовут его в холле.

– Хорошо, – она переводит взгляд с наличных на меня. – Хочешь что-нибудь поесть перед уходом?

Я смотрю на время. Чтобы привести всё в действие, понадобится несколько часов, и у меня нет ни минуты свободной.

– Нет времени, – я вижу на столешнице тарелку с печеньем и хватаю несколько. – Это поможет мне продержаться.

– Хорошо, – тихо говорит Алина. Она идёт в спальню и собирает свои вещи. Я набираю короткое сообщение Джонатану, чтобы он встретился со мной в офисе Ринальдо. Надеюсь, только, он не станет задавать слишком много вопросов.

– Ещё как-нибудь увидимся, – и Алина закрывает дверь, прежде чем я успеваю ответить.

Я хватаю из шкафа в прихожей свою сумку и почти всё из неё вынимаю. Кладу несколько вещей, которые мне понадобятся, но остальное придётся купить после того, как встречусь с Джонатаном для небольшого урока по взлому смартфонов.

Беру печенье, которое оставил на барной стойке, и кусаю его, удивлённый тем, насколько оно вкусное. Решаю захватить с собой только те, что в банке, но эти, должно быть, домашние. Я смотрю на кухонный стол, и вижу, что Алина накрыла обильный завтрак: яйца, бекон, соус для печенья и апельсиновый сок.

– Ублюдок, – я должен был поставить чёртов будильник, чтобы не пришлось выпроваживать её так быстро, но теперь уже поздно что-то делать. Необходимо время, чтобы всё встало на свои места, и я хочу быстро с этим разобраться. И ещё мне нужна помощь Джонатана, но я не могу дать ему понять зачем. На этот раз не должно остаться никаких следов.

Ещё один день с Фелисой, присутствующей в жизни Ринальдо, я не перенесу.

Глава 8 Снятие стресса

С новым аккумулятором в моём ржавом невзрачном «вольво» я направляюсь обратно на юг. Я не планировал действовать в такой спешке, но планы поменялись. Моя голова забита возможными злоупотреблениями мёртвого бывшего бухгалтера и очевидной связью между ним и единственным живым крупным игроком из сиэтлской мафии. Он каким-то образом использует южные банды, чтобы влезть в наш оружейный бизнес, но всем необходимо понять, что нельзя просто так остаться безнаказанным, присвоив принадлежащие нам вещи.

И есть ещё один человек, который должен понять, что нельзя избежать расплаты, тайком прокравшись в мою семью и совершив кражу. Сначала мне нужно позаботиться об этом, чтобы потом быть в состоянии сосредоточиться на том, что важно.

Найти Омари достаточно легко и ещё легче следовать за ним. Когда он, кажется, полностью раздал свои «образцы товара» соседским соплякам, он запрыгивает в помятый «Линкольн» и двигается за город в западном направлении. Я еду на безопасном расстоянии, но он больше интересуется перескакиванием с одной радиостанции на другую, а не машиной, едущей за ним.

Южные банды всегда ставили меня в тупик. Они имеют дело с тем же незаконным бизнесом, что и организованные группировки, но редко оказываются впереди. Они тратят слишком много времени на междоусобицы и используют свой собственный товар, стремясь к финансовой независимости. Утверждают, что занимаются этим ради денег, но по-прежнему живут в паршивых квартирах и ездят на автомобилях, которые должны были быть сданы в утиль много лет назад.

Омари едет на запад до самой реки, а затем поворачивает на юг. Здесь очень мало съездов. Кварталы внезапно заканчиваются, поскольку начинается природный парк. За лесным массивом находятся несколько промышленных зданий и пыльный участок, заполненный ржавыми морскими контейнерами.

Он въезжает на участок и останавливается, а я медленно проезжаю мимо, наблюдая, в каком направлении он идёт. Железнодорожная станция, расположенная поблизости, безлюдна, поэтому я паркуюсь рядом со зданием и пересекаю улицу пешком. С ближней к морским контейнерам стороны я слежу за тем, как он направляется к одному из них в конце ряда.

Там больше негде укрыться, поэтому я остаюсь в том месте, где нахожусь, и прислушиваюсь к тому, как он возится с металлической дверью предпоследнего контейнера. Я улавливаю голоса, доносящиеся изнутри, но не могу разобрать слов. Примерно через тридцать минут кто-то выходит из контейнера и бредёт по пыльной земле, закуривая сигарету.

Он находится спиной ко мне, и я не вижу его лица. Но зато мне удаётся рассмотреть засунутую за спину в штаны поверх ярко-оранжевой толстовки рукоятку ругера.

Пригнувшись, осторожно подкрадываюсь к нему сзади. Он играет в телефоне с повисшей между пальцами сигаретой. Протягиваю руки, поднимаюсь за его спиной, обхватываю шею и ломаю её.

Медленно опуская его на землю, выуживаю ругер и рассматриваю его. Он идентичен пропавшему оружию из партии Ринальдо. Мне нужно провести более тщательную проверку, чтобы убедиться, что это один из наших, но мне совершенно всё равно. Это как раз то, что нужно.

Я быстро, но тихо выдвигаюсь в обратном направлении. Прежде чем обнаружат пропажу уже мертвеца, пройдёт несколько минут, так что у меня будет достаточно времени, чтобы выбраться из района. Рядом с железнодорожной станцией, где я припарковался, есть сарай, и мне удаётся найти внутри то, что позже понадобится.

Лопата, лежащая в багажнике «вольво», позволит мне не отходить далеко от дороги.

***

Приведя в действие весь механизм операции, я меняю автомобили и, убедившись, что всё необходимое оборудование перегружено из «вольво» в «камаро», еду в офис Ринальдо и жду.

Сидя на диване в кабинете Ринальдо, я проверяю ругер в сумке с вещами. Он полностью заряжён и готов к работе. На дно сумки я также запихнул клейкую ленту и полиэтиленовые пакеты, но не думаю, что они мне понадобятся. На мне оранжевая футболка, которую я нашёл в магазине сэконд-хэнда.

На протяжении долгих лет я проводил много времени в кабинетах разных психиатров, и у меня довольно хорошее представление, чего от них ожидать. Они наблюдательны, ведь это часть их работы, и мне придётся быть очень осторожным с тем, что именно я говорю и делаю в присутствии Фелисы. Если я совершу неверный шаг или скажу что-нибудь не то, у неё могут возникнуть подозрения. Подозрения выльются в ошибки, а из-за ошибок остаются улики в неправильных местах.

В этот раз я не хочу, чтобы хоть что-нибудь могло вывести на меня.

Мой телефон издаёт негромкий писк, но я его игнорирую. Он снова раздастся ровно через пять минут, точно тогда, когда сработает установленный мной в телефоне таймер.

Я мирно сижу на диване в пустом кабинете, невозмутимый и спокойный. Я расположился на краешке дивана, между пальцами незажжённая сигарета, локти опираются на колени, а сам я смотрю на пол. Попытка выглядеть обессиленным не является такой уж большой проблемой. У меня предостаточно забот.

Немного удачи, и я устраню один из этих источников стресса до наступления ночи.

Покручивая сигарету, игнорирую Ральфа, сидящего, поджав под себя ноги, на столе Ринальдо. Он смотрит на меня, скрестив на груди руки, и фыркает. Мне всё равно. Я не ищу его одобрения.

Дверь открывается, и я поднимаю глаза, притворяясь удивлённым. Спрятав сигарету в карман рубашки, вытираю ладони о джинсы на бёдрах и остаюсь на месте.

– Прости, – бормочу я, – я искал Ринальдо. Он не отвечает на звонки.

– Не нужно извиняться, – вежливо улыбается Фелиса. Она комкает в руке небольшой листок бумаги и засовывает его в карман жакета. Я узнаю его, потому что сам оставил записку в её почтовом ящике. Вообще-то, у меня неплохо получается подделывать почерк Ринальдо.

– Ты видела его? – спрашиваю я с надеждой в голосе.

– Я надеялась встретиться с ним здесь, – говорит она. – Боялась, что опоздаю.

Мой телефон снова пищит, и я скольжу рукой в карман, чтобы оттуда его достать. Повернув телефон влево, убеждаюсь, что со стороны Фелисы не видно, что высвечивается на экране. Прежде чем вернуть телефон в свой карман, я жму на экран.

– Всё в порядке, – говорю я, вставая. – Я просто хотел поговорить с ним, только и всего. Я найду его позже.

Телефон Фелисы издаёт сигнал, и она смотрит вниз на появившееся текстовое сообщение.

Как по заказу.

– Эван, подожди!

– Да? – я останавливаюсь и вопросительно на неё смотрю.

– Похоже, Ринальдо не сможет прийти, и моё такси уже уехало, – она пожимает плечами и мило улыбается. – Я думаю, мы могли бы немного поболтать. Может, подвезёшь меня до дома?

– Поболтать? О чём? – главное, чтобы говорить это неохотно. Мозгоправы хотят верить, что вытаскивают из вас информацию против вашей воли. Пока они думают, что получают от вас то, что хотят, они не ожидают, что вы стараетесь закрыться от них.

Она продолжает сладко улыбаться и садится на противоположный конец дивана. Наклонив голову на бок, она хлопает по диванной подушке рядом с собой.

– Присядь на минутку.

Интересно, было ли приобретение дивана для этой комнаты её идеей. Это новое дополнение в кабинете с тех пор, как я уехал из города. Раньше здесь стояли два кресла.

Я начинаю нерешительно двигаться, но в итоге сажусь рядом с ней. Не слишком близко – я не хочу, чтобы она думала, что я пытаюсь быть дружелюбным. Снова тяну сигарету из кармана, чтобы было с чем возиться, изображая нервозность, и провожу рукой по волосам. Постукивая пальцами по колену, окидываю Фелису взглядом.

Она продолжает улыбаться.

– У меня совсем не было возможности с тобой познакомиться, – её начало достаточно невинно, за исключением того, что никто никогда не притворяется другом парню, который совершает заказные убийства, если им не нужна его работа. Я уверен, что она не собирается обратиться ко мне с просьбой об услуге.

– Это всего лишь я, – пожимаю я плечом и смотрю вниз на пол.

– Ты с Ринальдо уже давно.

– Несколько лет.

– Он очень высоко тебя ценит.

Я чуть прищуриваю глаза. Стараюсь быть осторожным и не бросать на неё слишком жёсткий взгляд. Мне не хочется, чтобы она боялась – ещё нет.

– Я просто выполняю свою работу.

– Он мне рассказал немного о тебе, – говорит она. – То есть, твою историю до того, как ты переехал в Чикаго.

Эта информация меня не удивляет. Ринальдо проводил с ней много времени, и, в конце концов, разговор всё равно зашёл бы обо мне.

– Да? И что? – я откидываюсь на спинку дивана и скрещиваю руки.

– То, что это слишком много для человека, чтобы справиться без посторонней помощи.

– Мне уже помогли. Но всё равно спасибо, – я начинаю вставать, но она протягивает руку и уговаривает меня вернуться на диван.

– Я не собираюсь вмешиваться в твои дела, Эван. Обещаю.

– Выглядит так, как будто собираешься, – я не встречаюсь с ней глазами, но говорю достаточно тихим голосом, чтобы казаться обороняющимся, а не враждебным. Это некий баланс.

– Ты ведь знаешь, он беспокоится о тебе.

Я стискиваю ладони. Это движение непроизвольное. Её слова не соответствуют моим ожиданиям, и мне необходимо обработать информацию, прежде чем я смогу ответить.

– Я в порядке.

Сейчас её очередь скрестить руки и твёрдо посмотреть мне в глаза. Это отчасти похоже на взгляд Леле, что бесит меня, напоминая о моей цели.

– Я плохо сплю, – достаточно осторожное заявление. Это ничего ей не даёт, но её расширенные глаза и то, как она наклоняется немного ближе, говорят мне, что она считает, что добилась прогресса.

– Что происходит, Эван? Ты выглядишь обеспокоенным.

Я потираю пальцами подбородок и прочищаю горло. Потом начинаю кусать край ногтя и делаю вид, что размышляю.

– Ты же понимаешь, что ничего из сказанного мне никто не узнает? Даже Ринальдо.

Поверь мне, ты никому ничего не сможешь рассказать.

– О, да? – говорю я. – Мне казалось, что вам, мозгоправам, нужно информировать о дерьме, если я сообщу о своём желании причинить вред кому-то другому или себе.

Я невесело усмехаюсь.

Фелиса улыбается мне и кивает.

– Может быть, – говорит она, – если я работала бы в клинике или беспокоилась о потере лицензии.

– Я думал, ты рассказываешь Ринальдо всё, что услышишь, – говорю я ей. – Ты ведь на него работаешь.

– Да, работаю.

– Ну, раз он босс, ты не должна от него скрывать всякое дерьмо, – вынудить её перейти к обороне – рискованный шаг, но если получится, то она поверит всему, что я скажу потом.

Она смотрит на меня, не отводя взгляда. Я могу прочесть все мысли в её голове так же легко, как если бы они были написаны на её лбу. Она думает, что я пытаюсь увести разговор в сторону – отвлечь внимание от самого себя. Она терпеливо и молча ждёт, когда я вернусь к сути.

Я глубоко вздыхаю.

– Я очень давно ни с кем об этом не говорил, – сообщаю я ей. – Некоторое время назад у меня был психиатр, но сейчас я с ним не встречаюсь.

– Буду рада выслушать всё, что ты захочешь рассказать, Эван.

Облизываю губы, стремясь выставить свою нервозность. Кидаю взгляд на открытую дверь офиса и морщу лоб.

– Ты хочешь, чтобы я закрыла дверь? – спрашивает она.

– Да... ну, вообще-то, – делаю я паузу и смотрю на неё, – не возражаешь, если мы куда-нибудь поедем? Хрен его знает, кто сюда может войти.

– Конечно, – соглашается она, снова улыбаясь. – Куда отправимся?

– Моя машина снаружи. Может, просто немного покатаемся?

– Было бы здорово.

Нет, здорово не будет, но это необходимо.

– Я хотела бы узнать тебя поближе, – говорит она, когда я открываю пассажирскую дверь «камаро» и беру её за руку, чтобы помочь сесть внутрь.

Фелиса улыбается мне, а я закрываю дверь и сажусь с другой стороны.

– Хорошо, что ты уже знаешь? – спрашиваю я, включив заднюю скорость.

– Я знаю, что ты служил в морской пехоте, и знаю, что с тобой там случилось.

– Да, – облизываю я губы. Понимаю, что придётся поговорить о конкретных вещах, но только лишь для того, чтобы попасть туда, где я хочу быть. Мне нужно, чтобы она была сосредоточена на себе, а не на том, куда я еду.

– Когда тебя захватили в плен люди, которые точно не следуют никаким правилам обращения... – она позволяет своему голосу смокнуть.

– Нет, – говорю я, и у меня вдруг пересыхает в горле, – они ничего такого не делали.

Выезжаю на главную дорогу и направляюсь на юго-восток.

– Можешь рассказать мне об этом немного?

– Меня сильно избивали, – смеюсь я, и раздавшийся звук слишком громкий для маленькой машины.

– Уверена, что так и было, – она больше ничего не говорит, только смотрит на меня и ждёт.

– Большую часть времени они держали меня в яме, – говорю я ей. – Просто в яме, в песке, связанным, под палящим солнцем.

– Должно быть, это было ужасно.

Я крепче стискиваю руль. Если бы мне полагалась пуля за каждый раз, когда кто-то говорил мне те же самые слова, я мог бы положить половину города.

– Это то, из-за чего я просыпаюсь посреди ночи. Я просыпаюсь, думая, что всё ещё там.

– Многие люди, оказавшиеся в таких ужасных обстоятельствах, иногда думают, что их реальная жизнь – это сон, и что на самом деле они всё ещё находятся центре событий, которые с ними произошли.

– Я понимаю, что реально, а что нет.

– Конечно, понимаешь, – Фелиса наклоняется вперёд на сиденье и поворачивается ко мне. – Но иногда ты можешь почувствовать, что происходящее сейчас нереально. Когда ты только просыпаешься, какая твоя первая мысль?

– Кто там? – ответ слишком быстрый, чтобы быть нечестным. И звучит как вторая часть детской шутки.

– Кто где́? – спрашивает она.

– Кто со мной в комнате, – говорю я. В висках начинает пульсировать боль. – Кто в моей постели.

– Как ты думаешь, кто там?

Костяшки пальцев становятся белыми. Я не ожидал, что придётся вдаваться в такие подробности, но её голос спокойный и обнадёживающий. С её стороны такой тон носит преднамеренный характер, но понимание этого не мешает её голосу оказывать на меня воздействие.

– Мне страшно, когда я один, – я едва слышу свои слова. – Меня оставляли на несколько дней в одиночестве. Ни воды, ни еды – только песок и жара.

Я отлепляю пальцы от руля и вытираю губы тыльной стороной ладони. Рука становится влажной от пота. Я прерывисто выдыхаю и чуть не пропускаю нужный съезд.

Мне нужно вернуть контроль.

– Что ты делаешь, когда просыпаешься? – тихо спрашивает Фелиса.

– Ничего.

– Ничего? – она замолкает, но у меня нет другого ответа. – Ты снова засыпаешь?

– Если со мной проститутка, то да.

Она кивает, и её глаза светятся пониманием. Ринальдо рассказал ей о моей ночной жизни.

– Когда кто-то есть в твоей постели, это помогает тебе выспаться.

– Почти всегда.

– Думаешь, когда ты понимаешь, что не один, это помогает тебе вернуться из сна обратно в реальность?

Я никогда не задумывался об этом, но что-то в её словах звучит правильно.

– Полагаю, что так, – я гляжу на неё, ожидая на её лице отчасти самодовольный взгляд, но его нет. Она не осуждает меня и не чувствует себя вправе задавать свои вопросы. Её кисть дёргается, как будто Фелиса хочет протянуть свою руку и прикоснуться к моей, но она не двигается. Её взгляд мягкий – заботливый.

Но в нём проскальзывает намёк на жалость. Этого достаточно, чтобы вывести меня из транса, вызванного воспоминаниями. Я съезжаю с автострады на узкую улочку.

– Не думаю, что я когда-нибудь бывала здесь, – говорит Фелиса. – Где мы?

– Это небольшой природный парк к западу от города. Здесь хорошее место для отдыха.

Мы проезжаем чуть дальше, прежде чем я сворачиваю направо на грунтовую дорогу. Вокруг никого нет, а деревья вокруг нависают над нами. Некоторые из них задевают автомобиль, и я надеюсь, что они не оставят на кузове царапины.

И мне всё ещё нужно снять эту чертову наклейку.

– Настоящая глухомань, – замечает она.

– Подходящее место, где можно ото всего спрятаться, – я оглядываюсь на неё и криво улыбаюсь. – К тому же здесь обычно довольно влажно и сыро. И никакого песка.

– Ты до сих пор испытываешь желание сбежать, Эван?

Она по-прежнему прилагает максимум усилий. Я должен выразить ей за это заслуженное уважение.

– Пожалуй. Иногда мне просто нравится иметь дело с другими вещами, которые меня расстраивают. Например, как сегодня.

– Что тебя сейчас расстраивает? – её тон немного изменился. Доверие немного понизилось. Она отводит от меня взгляд и смотрит через окно на лес.

Я сбавляю скорость «камаро», останавливаюсь на краю леса и протягиваю руку назад за своей сумкой.

– С тех пор, как я ушёл, очень многое изменилось, – говорю я ей. – Появились новые люди, и я не знаю, кому могу доверять. Доверие – это для меня очень серьёзная вещь. Некоторые думают, что они могут просто явиться и попросить кого-то за них поручиться, но я знаю, что взгляды под влиянием красноречивого политикана могут измениться. Легко увязнуть в других проблемах и забыть, с кем разговариваешь. Я защищаю Ринальдо и его семью, но не знаю людей, близких к нему... ну, это меня беспокоит.

– Я заметила, что вы с Поли, похоже, не ладите.

– Поли беспечный и не очень умный, – говорю я, – но верный. Глупый, но верный.

– Хорошо, что ты на стороне Ринальдо.

– Я всегда буду защищать Ринальдо, – заявляю я, усмехнувшись. – Частенько он не понимает, от чего я его спасаю, но такое всё ещё случается.

Сдёрнув сумку с коленей, я вылезаю из машины и открываю дверцу с пассажирской стороны. Заглянув внутрь, я беру Фелису за руку и, перекинув ручку сумки через плечо, начинаю тащить её наружу.

– Эван? – замирает в нерешительности Фелиса и тянет свою руку назад. – Куда мы собираемся идти?

– На моё любимое место.

Она колеблется, и я вижу в её глазах намёк на страх. Кажется, она, наконец, понимает, что не может мне доверять, и она права. Сейчас уже слишком поздно, но она определённо права.

– Думаю, я хочу вернуться.

– Серьёзно? – спрашиваю я и тяну её чуть сильнее. Она хватается за ручной тормоз, чтобы не дать мне вытащить её из машины.

– Я не заметила, как далеко мы уехали, – она смотрит назад через плечо на пустую дорогу. – Уже поздно, и Ринальдо начнёт волноваться, почему я с ним не встретилась.

– Ринальдо не просил тебя встретиться с ним сегодня, – говорю я ей. – Он проводит столь необходимое ему время со своей женой.

Я протягиваю руку, отцепляю пальцы Фелисы с ручника и вытаскиваю её из машины. Закрываю дверцу, толкнув её бедром, чтобы всё время крепко держать Фелису за руку. У неё до сих пор взгляд, как у оленя в свете фар, но она быстро начинает соображать.

– Эван... что ты делаешь? – она обхватывает своей рукой мою, пытаясь оттянуть пальцы.

– Только то, что нужно сделать, Фелиса. Ничего личного, – громко смеюсь я. – Вообще-то, это полная и абсолютная ложь. Это личное. Совершенно личное.

– Ринальдо знает, что ты со мной?

– Нет. И никогда не узнает, ты просто исчезнешь. Если тебя найдут, я абсолютно уверен, что в этом обвинят банды. Этих ублюдков.

Я щёлкаю языком и качаю головой.

– Эван... Эван, пожалуйста! – тщетно тянет она меня за руку. – Я не знаю, что такого сделала, чтобы тебя расстроить. Я предана Ринальдо. Клянусь! Не уверена, что ты понимаешь, какие у нас отношения…

– О, поверь мне, – останавливаюсь я и поворачиваюсь к ней, – я точно знаю, что между тобой и Ринальдо происходит. По-твоему, почему ты здесь? Ты думала, я тебя тоже осчастливлю своим членом?

Я хватаю её за руку и протаскиваю по тропинке через заросли кустарника у обочины. Через несколько метров в лесу открывается поляна. Впереди вырисовывается большая яма, вырытая в центре поляны.

– Эван! Эван, нет! – сейчас Фелиса начинает бороться со мной по-настоящему. Её ногти больно впиваются в мою руку, когда она пинает меня по ногам. Она крутится и выворачивается, но я её держу крепко. Она только замедляет моё продвижение в направлении ямы.

Фелиса кричит так громко, как только может, и я позволяю ей это делать до тех пор, пока она не начинает хрипеть.

– Никто тебя не услышит, – говорю я. – Вот поэтому мы приехали сюда в такую даль.

Мы добираемся до края ямы, и я обхватываю одной рукой горло Фелисы, а другой тянусь к сумке и вытаскиваю пару перчаток. Как только они на руках, я достаю ругер. В глушителе здесь нет необходимости, но у меня всегда есть план действий на случай непредвиденных обстоятельств, так как звук выстрелов распространяется по воздуху дальше, чем крики.

– Ринальдо узнает! Ты же понимаешь, что ему это не понравится! Он не простит тебя за это, Эван! Ты не можешь этого сделать! – все её слова ни к чему.

Я заставляю её стать на колени рядом с ямой и придавливаю своими коленями её ноги, чтобы удержать в таком положении. Скидываю с плеча сумку, чтобы не мешала. И, прежде чем приставить ругер к её затылку, ещё раз проверяю барабан.

– Пожалуйста, Эван, пожалуйста! – плачет она. – Есть вещи, о которых ты не знаешь!

– Иногда мне приходится спасать Ринальдо от него самого, – я немного отклоняюсь назад и нажимаю на курок. Приглушённый хлопок разносится эхом сквозь деревья. Фелиса падает на землю у края ямы, и я пинаю её туда носком ботинка. Её тело, скрючившись, падает на дно на камни и комки грязи, но нет никаких причин прыгать туда, чтобы его поправить.

Я бросаю вслед пистолет, затем стягиваю через голову футболку, вытираю с себя кровь и добавляю её к куче вместе с перчатками. Если кто-нибудь когда-нибудь её найдёт, оружие можно будет достаточно легко отследить, да и цвет футболки – просто кричащая подсказка. Подхватив лопату, я приступаю к работе. Как только яма засыпана, прикрываю её ветками и уничтожаю ведущие к ней следы. Засовываю лопату в багажник «камаро». Она не помещается, но мне просто нужно отъехать достаточно далеко, чтобы где-нибудь её выбросить. Сменная одежда тоже в багажнике, и я быстро застегиваю пуговицы на рубашке, которую там нахожу.

Когда я тянусь к рычагу переключения передач, отблеск солнца, пробивающийся сквозь листья, отражается от чего-то, лежащего между пассажирским сиденьем и центральной консолью. Я наклоняюсь и чувствую под пальцами что-то холодное. Тяну это что-то, но оно не хочет поддаваться, поэтому я дергаю сильнее.

Мне в руку с треском летит половина теннисного бриллиантового браслета Фелисы. Он, должно быть, упал, когда я тащил её из машины, и теперь часть его застряла в салазках переднего сиденья. Я снова тянусь рукой вниз, нащупываю пальцами конец, и мне удаётся достать ещё один кусок браслета.

Я беру эти два обрывка в руку. Вместе они размером с её запястье, так что, думаю, я вытащил всё. Рассматриваю ювелирное изделие и решаю выбросить в окно, но это слишком близко к её телу. Нужно будет избавиться от него в другом месте. Прямо перед въездом на проезжую часть, недалеко от грунтовой дороги находится озеро, поэтому я подъезжаю к кромке воды.

– Какая-то киска не стоит того, босс, – шепчу я про себя, забрасывая браслет далеко в озеро. Раздаётся едва слышимый всплеск, и браслет погружается в мутную зелёную воду.

***

На обратном пути в город я включаю радио. Играет классический рок, и я стучу пальцами по рулю, напевая мелодию. Ещё немного рано, но я несколько раз меняю направление, прежде чем еду снять Алину.

На самом деле я не устал. Я в приподнятом настроении. То есть, был, пока не добираюсь до точки, где работает Алина, и нигде её не нахожу. Лоретта там, стоит рядом с одной из шлюх, которую я забирал домой несколько недель назад, – ту, которую чуть не застрелил.

У неё по-прежнему жвачка во рту. Даже с такого расстояния я вижу, как она её жуёт.

Не останавливаюсь. Разворачиваюсь, еду к заправке и некоторое время брожу по магазину. Покупаю сигареты, хотя у меня ещё полная пачка, и необходимость в новой возникнет лишь через три или четыре дня.

Возвращаюсь к машине и какое-то время катаюсь по улицам. Проститутки есть везде, но нет той, которую я хочу. В конце концов, заезжаю в ресторан быстрого питания для автомобилистов и ем гамбургер, прислонившись к машине. Это меня не радует, и к тому времени, когда я снова ищу Алину, моё беспокойство опять возвращается прямо туда, где оно и было в начале дня.

Я три раза объезжаю вокруг квартала, прежде чем вижу Алину. Всего несколько минут назад её там не было, но теперь она тусуется со шлюхой, смачно жующей жвачку. Я торможу рядом и подзываю её. Алина улыбается, садясь на пассажирское сиденье.

– Здравствуй, Эван. Давно тебя не видела.

Совсем не из-за того, что я плохо тебя искал.

– Был занят, – отвечаю я, пожимая плечами.

Мы возвращаемся в мою квартиру возле реки в комфортной тишине. Сегодня вечером не по сезону тепло, и окна в машине немного опущены. Алина прикрывает от ветра глаза, и на её губах появляется намёк на улыбку.

Она поворачивается ко мне и начинает спрашивать что-то о том, чтобы включить радио, но вдруг замолкает. Периферическим зрением вижу, как у неё расширяются глаза, и она быстро прикрывает рот. Я гляжу вниз в том направлении, куда смотрит она, и поворачиваю руку к себе так, чтобы можно было увидеть её сзади. И замечаю на руке несколько темно-коричневых пятен.

Это кровь.

Не понимаю, как я их пропустил. Я думал, что всё вытер. Мне нечего сказать, поэтому я игнорирую её реакцию и продолжаю вести машину. Как только мы прибываем на место, я иду в душ, чувствуя себя неловко и немного глупо. Нужно было более тщательно отмыться, прежде чем ехать её искать.

Когда я заканчиваю мыться, Алина уже в постели. Пока я устраиваюсь рядом, она заметно напрягается, но пытается этого не показать, потом поворачивается ко мне и обвивает рукой мою голову. Без единого слова, я закрываю глаза и засыпаю.

Утром я просыпаюсь рано. Не могу вспомнить никаких снов, но мои мышцы по-прежнему напряжены. Я принимаю душ, пытаясь расслабиться, но это не помогает. Всё ещё сильнее усугубляется, когда я весь мокрый возвращаюсь через холл в полотенце, обёрнутым вокруг талии. Алина стоит рядом с кроватью в бюстгальтере и трусиках и тянется руками вниз, чтобы застегнуть ремешок на обуви. Она находится ко мне спиной, наклонившись вперёд, и чёткий вид её попки, прикрытой чёрным кружевом, полностью захватывает моё внимание.

Секунду спустя у меня уже стояк.

Может быть, это возбуждение после убийства. Может, просто сам её вид, наклонившейся вот так. Может, это воспоминания о Лиа. А может, даже, что прошло какое-то время, и я просто хочу испытать удовольствие.

Ничего из этого не кажется правильным, но я не могу точно определить свою реакцию. Я просто хочу её.

Сейчас.

Подойдя к Алине сзади, кладу руки ей на бёдра. Провожу пальцами немного вверх и прижимаю её к себе. Она чуть вздрагивает, и я понимаю, что она не слышала, как я вернулся в комнату. Хотя она быстро приходит в себя. Алина выпрямляется, бросает юбку, которую держала в руке, и протягивает другую руку, обнимая меня за шею.

Помяв её задницу, я провожу руками вверх по её животу к груди, прижимаясь губами сбоку её шеи. И её грудь так хорошо ощущается в моих руках – упругая и мягкая, самого подходящего размера. Она закрывает глаза и откидывает голову, чтобы дать мне доступ к её горлу. На мгновение прикасаюсь губами к шее, вдыхая стойкий аромат лаванды.

Я поворачиваю её лицом к себе и толкаю к стене возле кровати. Пробегаюсь глазами сверху вниз, восхищаясь её стройной фигурой, и облизываю губы. Глядя прямо ей в глаза, кончиком пальца прикасаюсь к её лицу, оставляя на коже мокрый след. Медленно наклоняюсь к ней, а потом в нерешительности останавливаюсь. Даже не знаю, почему. Этой женщине заплатили за несколько ночей, чтобы она спала со мной, а я до неё даже не дотронулся – не по-настоящему. Не так, как сейчас.

Да что, чёрт возьми, со мной не так?

Я сбрасываю с бёдер полотенце и протягиваю руки за спину Алины, чтобы умело расстегнуть её бюстгальтер. Она опускает руки, чтобы он упал на пол, пока я стягиваю её трусики вниз до лодыжек. Она едва успевает их откинуть ногой, прежде чем я отрываю её от пола и прижимаю к стене.

Накрываю её рот своим, раскрываю её губы и нахожу язык. Когда я поднимаю её немного выше, она обхватывает ногами мою талию. Протягивает руки к затылку и крепко меня сжимает. Повернув голову, я снова начинаю поглощать её рот.

Удерживая Алину одной рукой, другой глажу её бок от бедра к груди, а затем обратно. Ласкаю большим пальцем сосок, пока мой рот опускается к её горлу. Облизываю впадинку на шее, и чувствую, как колотится её сердце. Крепко сжав меня за плечи, она откидывает голову назад и стонет.

Я не могу больше ждать.

Прижав к стене её тело бёдрами, тянусь вниз рукой и обхватываю член. Провожу пару раз головкой по губкам её киски, и нет никаких сомнений, что она готова меня принять.

– Презерватив!

– Блядь! – отпускаю свой член и ставлю её на пол. Тяжело дышу и смотрю на неё, прищурив глаза. Зарываюсь рукой в волосы и рычу: – Забирайся на чёртову кровать!

Алина спешит залезть на середину матраса, пока я рывком открываю ящик тумбочки и, разорвав обёртку, выхватываю презерватив. Чувствую, что кончу прежде, чем даже попаду внутрь неё, и просто едва контролирую себя. У меня с трудом получается надеть презерватив, так сильно дрожат руки. Миг спустя я уже на ней, прижимаю её плечи к кровати, раздвигаю ноги коленями.

И погружаюсь в неё.

Замираю сразу же, как только оказываюсь внутри. Меня окружает странное ощущение полной темноты, которое не имеет ничего общего с моими закрытыми глазами. Эта тьма не пугающая и не предвещающая беду. Это что-то другое.

Спокойствие, которое я почувствовал, когда только проснулся, вернулось.

Я смутно ощущаю на своей спине её руки. Она медленно и нежно поглаживает мою кожу, и я стараюсь подстроить своё дыхание к её движениям.

Подняв голову, смотрю вниз на лежащую подо мной Алину. Её глаза сияют, но в них есть намёк на тревогу. Медленно прикасаюсь своими губами к её, мягко целуя. Она замирает, пока я её нежно целую и пробегаю языком по губам.

Я неспешно почти полностью выхожу из неё, а потом с той же скоростью погружаюсь. И продолжаю целовать и толкаться в неё, сохраняя медленный темп, пока она не начинает двигаться вместе со мной, призывая меня ускориться. Я скольжу рукой по её боку вверх и накрываю ладонью грудь.

Алина протискивает свои руки под моими и заводит их вверх к плечам. Она крепко держится за них, когда я раскачиваюсь над ней. Тихие вздохи, которые издаёт Алины, когда я вхожу в неё, завораживают, и я двигаюсь быстрее, чтобы слышать их ещё чаще. Она крепко держится за мои плечи и обхватывает ногами мои бёдра.

Я не хочу, чтобы это заканчивалось. Мне всё равно, кончу я или нет. Просто хочется продлить этот момент.

Я вонзаюсь в неё в ровном, устойчивом ритме. Она сжимается вокруг меня, глубже втягивая с каждым проникновением. Стараюсь сосредоточиться на чём-то, кроме ощущений, когда я похоронен в её плоти, но её звуки затягивают меня назад с каждым толчком. Мои бёдра напрягаются, и приходится остановиться, чтобы не потерять контроль.

Я делаю несколько глубоких вздохов, игнорируя пульсацию в моём члене. Стискиваю на секунду зубы, чтобы направить свой разум в другое русло. Это срабатывает – но еле-еле.

Я хочу, чтобы она кончила первой.

Удерживая себя одной рукой, поглаживаю пальцами её тело от шеи до живота. Наклонившись, облизываю её соски, а потом дую на них, и она дрожит от холодного воздуха. Свободной рукой, вытаскиваю её руку, обнимающую меня, и тяну её пальцы вниз между нами.

– Потрогай себя, – шепчу ей на ухо. – Покажи, как тебе нравится.

Закрыв глаза, она тянется к клитору и медленно начинает его потирать. Я кладу свои пальцы сверху и совершаю толчки в такт с её движениями. Наблюдаю за её лицом и замечаю напряжение вокруг глаз, когда она приподнимает бёдра навстречу мне, и мы дышим в унисон. Когда она дотрагивается язычком до губ, чтобы увлажнить их, мой рот смыкается с её.

Алина стонет, сильно толкается тазом вверх, и я чувствую, как она стискивает мой член. Её ноги сжимаются вокруг моих бёдер, втягивая меня ещё глубже. Я чувствую сокращения мышц ног и живота, и этого практически хватает, чтобы заставить меня подойти к грани. Оргазм со всей силы поражает меня, и я стону, уступив неизбежному.

Мои руки и ноги дрожат, но я удерживаю себя над Алиной и тяжело дышу, уткнувшись в кожу её плеча. Чувствую, как кончики её пальцев на мышцах брюшного пресса, поглаживая, оказываются на спине, потом кружат по моей заднице, а затем спускаются обратно к тому месту, где мы соединены друг с другом. Она обхватывает рукой основание моего члена и, придерживая края презерватива, осторожно выталкивает меня из себя.

Так профессионально.

Моя челюсть напрягается, и я, оттолкнувшись ладонями от матраса, приземляюсь на спину, хватаю презерватив и срываю его. Выбросив его в мусорную корзину возле кровати, лежу, уставившись в потолок.

Меня слегка трясёт, и приходится напрягать мышцы, чтобы дрожь не стала ещё сильнее. Моя голова полна случайных образов – выражение лица Алины, когда она кончила, перекрестие оптического прицела моей винтовки, взрывы на выжженной, песчаной земле, курящий сигарету и смеющийся Джонатан и эта блядская наклейка «Заботливая мамаша» на моей машине.

Ничего из этого не имеет никакого смысла. Всё это меня бесит.

– Не возражаешь, если я воспользуюсь твоим душем?

– Как хочешь, – лаконично произношу я. Все остатки спокойствия, которые чувствовал, когда проснулся, исчезли. Хотя я больше не ощущаю усталости, но напряжён так же, как и до того, как привёл её сюда.

Алина исчезает в ванной, а я встаю и начинаю со стуком двигать ящиками комода в поисках одежды. Похоже, пора заняться стиркой.

– Полная лажа, – бормочу я, хватая последнюю чистую пару боксёров, и закрываю ящик с такой силой, что трясётся весь комод. Мои личные жетоны гремят в чашке, и я хватаю их в кулак. Надев цепочку на шею, выхожу из комнаты.

В одних боксёрах направляюсь на кухню. Здесь слишком холодно, но мне плевать. Я прислушиваюсь к шуму воды в душе, пока готовлю себе тост и съедаю его. В глубине моего сознания вспоминаю, как Алина делала мне завтрак. Мне следовало бы вернуть должок, но – нет.

В гостиной, откинувшись на спинку дивана и сложив руки на груди, сидит Ральф. Мне так хочется пойти туда и ударить его кулаком. Но понимание, что это было бы бессмысленно и безумно, не помогает чувствовать себя лучше. Кинув на него быстрый взгляд, отворачиваюсь и хватаюсь кончиками пальцев за край стола.

Я зол – не просто раздражён, а полностью поглощён невыразимой яростью.

Понятия не имею, почему.

Каждая мышца в моём теле напряжена. Сжимаю руки в кулаки, но это не помогает. Моё дыхание прерывистое и поверхностное, и я понимаю, что просто пялюсь на тарелку, полную хлебных крошек.

Мгновение спустя, швыряю тарелку, разбив её о стену.

Зажмурившись, приказываю себе собраться. Мне хочется обрушить кулак на столешницу, но инстинкт самосохранения не позволяет сломать собственную руку о гранит. Я не знаю, что делать с кипящей внутри яростью, и не могу запихнуть её обратно в нутро.

И мне очень страшно.

Чувствую слёзы, скапливающиеся в уголках глаз. Я задерживаю дыхание, и давление в лёгких приводит к спазму диафрагмы. Хочу закричать, но не могу открыть рот. Мне хочется расколотить кулаками столешницу, стену, окно, – мне плевать что именно, – но я не могу себя заставить даже сдвинуться.

Дыши, Арден! Дыши!

Я задыхаюсь и опускаюсь коленями на паркет. Огромная волна напряжения пробегает по моей коже, и остальную часть пути к полу я практически падаю. В конце концов, я упираюсь ладонями о деревянные доски, слегка раскачиваясь. Рассматриваю узоры древесной структуры, сосредоточив всё своё внимание на извилистых линиях и кругах.

Минуту спустя меня отпускает. Я поднимаю глаза, и вижу, что Ральф всё ещё сидит там, глядя на меня.

Маленький ублюдок.

Сглатываю ком в горле, отталкиваюсь от пола и возвращаюсь в спальню, чтобы надеть грязные джинсы и футболку, которая пахнет не слишком ужасно. Как только Алина выходит из душа, говорю ей, чтобы собиралась, и что я отвезу её обратно. Даже не предлагаю ей чашку кофе.

Мне действительно нужно разобраться со своим дерьмом.

Глава 9 Пропавшая без вести

– Эван, задержись.

– Я позже догоню тебя, братан, – Джонатан уходит с остальной группой, а я остаюсь в кабинете Ринальдо, чтобы узнать, что ему от меня нужно.

Несмотря на то, что прошлой ночью мне удалось поспать, я морально истощён. Довольно давно у меня не было панических атак, но в прошлом они случались достаточно часто, чтобы знать, что это такое. После них я несколько часов, а иногда и дней, оставался в туманном, дезориентированном состоянии. Прежде, когда происходило подобное, я всегда знал, что являлось спусковым механизмом. На этот раз всё было иначе. Я и правда не знаю, что вызвало такую реакцию.

Я убил человека. Хорошо выспался. Наконец-то трахнул Алину. Всё в течение последних двадцати четырёх часов было хорошо, так почему я распсиховался?

Есть вещи, о которых ты не знаешь.

Последние слова Фелисы отзываются эхом в моей голове. Понятия не имею, что она имела в виду, но я был слишком нетерпелив и избавился от неё прежде, чем это выяснил.

– Что ты нашёл? – Ринальдо подходит к своему столу и опирается на него рукой.

– Определённо существует связь с Сиэтлом.

– Правда? – выгибает Ринальдо бровь. – Они всё ещё выкарабкиваются из сложившейся ситуации и воюют между собой. Как ты это узнал?

– Должен сказать, – поднимаю я вверх палец, – что есть ниточка, ведущая к людям, которые были связаны с сиэтлской группировкой раньше.

– Какая?

– Я делаю тебе одолжение, несмотря на ту нервотрёпку, что ты устроил мне за то, что я позаботился о Джастине Тейлоре.

– Джастин манипулировал цифрами, – вывод Ринальдо верный, но неполный. — Определённо, – киваю я, – но здесь нечто большее.

– Что ещё?

– Посмотри на это, – я устанавливаю ноутбук в центре стола, и Ринальдо садится, чтобы взглянуть. – Брат Джастина Тейлора, Джошуа. Никого не напоминает?

Некоторое время Ринальдо изучает снимок. Когда он сразу не узнаёт, я вывожу фотографию с видеонаблюдения.

– Тот же самый парень? – спрашивает он.

– Именно.

– Мстит за смерть брата?

– Вот и я так сначала подумал, но посмотри на эту картинку, – щёлкая по экрану, я нахожу фотографию Лэндона Старка из папки с материалами о турнире. – Он и Лэндон Старк давно знакомы. На самом деле, до того, как Джастин сюда переехал, Лэндон готовил его для турнира. Потом его заменил Себастьян Старк.

– Я это знал, – говорит Ринальдо, потирая пальцами подбородок. – Честно говоря, я забыл, но был в курсе, что Старк – его первый тренер. Думаешь, он замешан?

– Я не нашёл ничего конкретного, но это может иметь смысл. Если предположить, что Джошуа хоть как-то связан с остальным криминальным миром, он слышал, что я не умер. Он мог сталкиваться с Себастьяном. У меня такое подозрение, что Себастьян рассказал ему о сделке, которую мы заключили.

– О той, чтобы избавиться от Джозефа Фрэнкса.

– Вот именно.

– Так что речь может идти о мести.

– Возможно.

– Себастьян тоже может быть в этом замешан.

Когда мы попали под лавину, я провёл всего несколько часов, разговаривая с Себастьяном Старком, но всё-таки чувствую, что довольно хорошо его знаю. Мы со своим сводным братом не такие уж и разные, но я уверен, что его мотивы ставили в центр внимания его семью.

– Я так не думаю, – качаю я головой. – Он хотел уйти, и Фрэнкс был единственным, кто его удерживал. Он переехал в пригород, и теперь у него ребёнок, которого нужно растить. Не думаю, что он позволит втянуть себя в эпицентр всего этого.

– Итак, Джошуа определённо вовлечён, – резюмирует Ринальдо, – но кто-то ещё должен работать с ним из наших, если он имеет деньги с моего бизнеса. Лэндон Старк тоже мог быть в этом замешан.

– Думаю, так и есть.

– Узнай наверняка.

– Да, сэр, – я начинаю собирать свои вещи, а затем останавливаюсь. Есть ещё кое-что, что я, как ни крути, должен рассказать Ринальдо, поэтому я поворачиваюсь к нему. – Сэр?

– Да?

– Мне, наверное, следует упомянуть ещё кое о чём, что я накопал на Себастьяна Старка.

– И что это?

– Ну, он из Чикаго. Прежде чем Лэндон стал тренировать Бастиана для турниров, он нашёл его, когда тот участвовал в уличных боях. До этого он был в системе опеки после того, как от него отказался Александр Янез – тот же человек, который отдал на усыновление меня.

– Что ты хочешь сказать?

– Себастьян Старк и я – братья.

Ринальдо долго смотрит на меня.

– Так вот как ты уговорил его оставить тебя в живых?

– Нет, сэр. Я ничего ему не сказал.

– Ты должен ему всё рассказать, – говорит Ринальдо без всяких колебаний.

– Зачем?

– Ты считаешь меня своей семьёй, но если бы у тебя не было меня, разве ты не хотел бы всё узнать?

Я не думал об этом. Если бы наши роли поменялись, хотел бы я знать? Какую выгоду он мог бы получить, зная, что связан с сумасшедшим киллером, который пытался его убить? Если бы я вступил с ним в контакт, что бы случилось дальше? Рождественские встречи с семьёй? Празднование дней рождений?

Как бы глупо это ни звучало, но эта идея не претила мне.

Интересно, лучше иметь хоть какую-то семью, независимо от того, насколько её члены облажались, или вообще ничего не иметь.

Ринальдо встаёт и стонет, потирая спину и отвлекая меня от моих мыслей.

– Всё в порядке, сэр?

– Полагаю, что да, – говорит Ринальдо, поморщившись. – Последние несколько недель моя спина меня просто убивает. Я был у мануального терапевта, которого предложил Франклин, но это не помогло. Думаю, что просто становлюсь стариком.

– Мне кажется, у тебя ещё осталось парочка лет, – ухмыляюсь ему, – Я хочу пойти с Джонатаном и начать копать дальше.

– Сделай это.

Хватаю куртку с настенного крючка и открываю дверь.

– Эван? – зовёт Ринальдо, когда я уже собираюсь выйти. – Ты видел Фелису?

На секунду замираю, делая вид, что думаю.

– Кажется, в последний раз я видел её вчера. Она искала тебя.

– Где?

– Здесь, в твоём кабинете.

– Она сказала, что хотела?

– Нет, – говорю я ему, затем выгибаю бровь, глядя на него. – Вообще-то, она выведывала информацию обо мне. Видимо, кое-кто сообщил ей, что мне нужно избавиться от моих переживаний.

– Виновен! – смеётся Ринальдо и поднимает руки в верх, сдаваясь. – С ней приятно поболтать. Надеюсь, ты примешь её предложение.

– Мы поговорили немного, – сообщаю я, пожав плечами, а потом глубоко вздыхаю. – Я ценю это, сэр. Правда, но я в порядке.

– Ты никогда не был в порядке, сынок, – от его слов вниз по спине пробегает дрожь.

На мгновение я пытаюсь определить, когда мне было реально, по-настоящему хорошо. За эти годы у меня было несколько замечательных воспоминаний, но я не могу вспомнить длительного периода времени, когда мне было действительно хорошо. В детстве я всё время пытался узнать, кто мои родители. В подростковом возрасте самым главным было выведать привычки Матери-настоятельницы, затащить её в кровать и этим шантажировать, чтобы она позволила мне уйти. Оттуда я отправился прямо в морпехи.

Может быть, тогда – в тот первый год – мне было хорошо. Я вспомнил прохождение основного курса боевой подготовки и чувство, что я в первый раз в моей жизни на самом деле чему-то принадлежу. И тот момент, когда кто-то вложил в мои руки винтовку с оптическим прицелом, и я поразил цель со второго выстрела. Я тогда сразу понял, что должен был сделать, и чувство гордости за себя было сродни тому, что я ощущал, когда слышал, как Ринальдо называет меня своим сыном.

И он только что сделал это снова. Кроме того, я позаботился о том, что представляло угрозу ему и его семье независимо от того, понимал он это или нет. В этом смысле, я чувствовал себя просто отлично.

– Я как никогда хорошо себя чувствую, – говорю я с улыбкой.

Он пристально смотрит на меня, но я мужественно выдерживаю его взгляд. Я рад, что разговор так легко переключился с Фелисы на меня, но не хочу, чтобы он продолжался дальше.

– Ну, надеюсь, ты снова поговоришь с ней, – наконец говорит Ринальдо. – Дай мне знать, если увидишь её. Она не отвечает на звонки.

– Хорошо, сэр.

***

Лязг, скрип, скрежет!

– Тупая маленькая сучка, – звук трения металла о металл заставляет меня передёрнуться.

Что бы я ни делал, эта чёртова наклейка «Заботливая мамаша» не соскребается с бампера «камаро». Не знаю, какой клей использовался, но убеждён, что этот материал устоит даже против кислоты. Всё, что мне удалось сделать, это заставить выглядеть её ещё хуже. Я бросаю отвертку и бутылку «Гу Гон»¹² через всю парковку и матерюсь.

Уже почти десять вечера. У меня болит голова, и мне необходим новый бампер, потому что эта чёртова наклейка не счищается с моей машины. И я зашёл в тупик в моём расследовании дела Лэндона Старка и Джошуа Тейлора. Я не могу найти в городе следов ни одного из них, и на самом деле рассматриваю возможность поспрашивать кого-нибудь из членов банды для получения дополнительной информации.

– На хрен всё это, – бросаю машину и возвращаюсь обратно в свою квартиру, чтобы принять душ. Это никак не помогает поднять настроение. Пытаюсь заснуть, но просто лежу, уставившись в потолок. Спустя час выбираюсь из кровати и одеваюсь.

Еду искать Алину, и чувствую, что готов уже сдаться. Не уверен точно, перед чем я капитулирую, но такое ощущение однозначно присутствует. В голове продолжает прокручиваться последний разговор с Фелисой. Я провёл свою жизнь в той или иной степени как одиночка. Со мной был О́дин, моя собака, и мне всегда было достаточно его компании. Кажется, не в моём характере признавать, что мне не хочется оставаться одному, по крайней мере, не ночью, как какой-то шестилетка, который выпрашивает, чтобы прежде, чем закроют дверь, включили ночник.

Я некоторое время думал над тем, чтобы завести другую собаку, но в конечном итоге отклонил эту идею. Я бы привязался, а привязанность означает уязвимость.

Алины нет на её точке.

Опять.

Не понимаю, почему я так взбешён, но это так.

Проезжая рядом, я вижу рыжую, которая отсосала мне несколько ночей назад, но не приближаюсь к ней. Наблюдаю, как Лоретта забирается в серебристую «Камри», но до сих пор не вижу никаких признаков Алины.

Может, стоит посмотреть порно на платном канале?

Я разворачиваю «камаро» и еду обратно по трассе 94, выжав педаль газа до пола с намерением вернуться домой, но затем передумываю и возвращаюсь назад. Порно не поможет мне уснуть, а сон мне необходим больше, чем оргазм.

На этот раз, я вижу длинные волосы Алины, струящиеся по её плечам, когда она выходит из машины на улицу. Я вглядываюсь в зад седана тёмного цвета, запоминаю номер и прикидываю, сколько времени потребуется, чтобы найти адрес клиента.

Она отсосала ему? Или трахнула? Сколько раз?

Алина поднимает глаза, когда я прижимаю «камаро» к обочине и останавливаюсь. Она наклоняет голову, кивает, затем, подняв палец, устремляется к парню, стоящему у переулка, и вручает ему наличные.

Пытаюсь его разглядеть, но так темно, что мне не видны черты его лица. Я не удосужился раньше спросить, кто её сутенёр, но теперь мне любопытно. Поговорив с ним минуту, она подходит ко мне.

– Привет, – улыбается она, наклонившись и всматриваясь в окно машины.

– Ты готова? – я понимаю, что это выглядит так, будто я забираю её на свидание. – Я имею в виду, ты хочешь... или, вернее, ты свободна...?

Дерьмо, почему я выгляжу как хренов подросток в поисках пары на выпускной бал?

Алина тихо смеётся и облизывает губы.

– Просто садись уже, – говорю я, наконец, вздохнув.

Проверив содержимое кошелька, она открывает дверь и садится на пассажирское сиденье.

– Как дела, Эван? – спрашивает она.

Я нахожу этот вопрос несколько странным и испытываю искушение дать обычный стандартный ответ, но её взгляд говорит мне, что она действительно хочет это знать.

– Чувствую себя дерьмово.

– Хуже, чем обычно?

– Не совсем, – я выезжаю на шоссе, но стараюсь не превышать скорость. Последнее, что мне нужно, чтобы меня остановили с проституткой в машине. – Наверное, процентов на десять лучше, чем обычно.

– Ну, это хоть что-то, – протягивает Алина руку и кладёт её мне на ногу. Не сжимает её и не движется вверх к моему члену, а просто слегка поглаживает моё бедро большим пальцем.

Мы больше не обмениваемся словами, но когда, съезжая с шоссе, я останавливаюсь на красный свет, то накрываю её руку своей, пока мне не приходится положить её обратно на рычаг переключения передач. Кожа на рычаге холодная по сравнению с пальцами Алины, и я немного притормаживаю, чтобы гарантированно остановиться на следующем светофоре и иметь возможность снова положить свою руку на её.

Если Алина и замечает это, то ничего не говорит.

В отличие от предыдущих раз, когда я привозил Алину в свою квартиру, сон – это не единственное, что у меня на уме. Как только мы проходим в дверь, я притягиваю её к себе.

Обхватив рукой подбородок, вжимаюсь ртом в её губы. Направляя спиной к стене, я наваливаюсь на неё, смыкая наши тела. Она поднимает руки вверх к моей голове и теребит волосы на затылке.

Просунув руки за её спину, притягиваю наши бёдра ближе друг к другу. Нет сомнений в том, что она может почувствовать, как я твёрд, но я не трусь об неё. Просто продолжаю целовать, пробуя на вкус её губы и язык, пока не начинаю чувствовать, как из головы улетучиваются все мысли.

Я продвигаюсь губами к шее, лизнув её чуть ниже уха, и делаю вдох. Замираю, когда замечаю разницу в том, как она пахнет. Слегка напрягшись, понимаю почему.

Она была с тем парнем в седане.

Знаю, что мои мысли смешны, но это меня совершенно не волнует. Конечно, она была с другим клиентом – вероятно, даже с несколькими. Она была с другими парнями и в последний раз, когда я её забирал. Она могла быть с десятком парней в ту ночь, когда я не мог её найти.

Она проститутка. Они все проститутки. Как раз именно то, что мне нужно.

Опустив голову вниз и закрыв глаза, я стараюсь на минуту задержать дыхание.

– Эван?

– Что? – откликаюсь я, сквозь стиснутые зубы.

– Ты в порядке?

– Нет.

Запах обжигает мою голову изнутри, наполняя меня мыслями о ней, лежащей на спине под каким-то случайным чуваком, вдалбливающимся в неё. Не знаю, действительно ли на её коже запах последнего клиента или нет, но мне это совсем не нравится. Я отталкиваю её и хватаю за обе руки, чтобы привести в ванную. Включаю воду и быстро снимаю с неё одежду. Алина стоит и молчит, пока я стремительным движением срываю через голову рубашку и расстёгиваю ремень. Бросаю джинсы и боксёры на пол, в то время как из-за горячей воды из душа ванная комната заполняется паром.

Она смотрит на меня, но не говорит ни слова. Что-то в её глазах заставляет меня поверить, что она точно знает, что́ я делаю и почему. Чёрт, наверное, это не первый раз, когда парень смывает с неё запах другого мужчины.

Эта мысль вызывает беспокойство.

Направляя её под душ, я наполняю руки средством для мытья тела и намыливаю её кожу от плеч до бёдер. Знакомый запах моего собственного геля удаляет следы какого-то мужчины или мужчин, оставшихся на её коже, и я начинаю расслабляться.

Алина опирается спиной о мраморную стену душевой и закрывает глаза, когда я провожу руками по её бокам. Омываю кожу вокруг грудей, затем поднимаюсь к шее и обратно вниз. Опустившись на колени, намыливаю её ноги, снова встаю и протягиваю руку между ними. Она стонет и хватается за мои плечи, когда я трогаю её там пальцами.

Когда я думаю, что она уже на грани, то убираю пальцы и разворачиваю её. Она нежно бормочет, когда разрывается контакт, и вцепляется в мои руки, обхватывающие её талию. Она подставляет голову под душ, и пена стекает в сливное отверстие.

Алина берёт бутылочку геля для душа и смотрит на меня вопросительным взглядом. Я киваю, и она наполняет руки гелем. Сначала она проводит руками по моей груди, потом по рукам и по животу. Она тянет руки к моей заднице, а потом встаёт передо мной на колени и моет мне ноги.

Она снова смотрит на меня с таким же вопросом, и я ещё раз киваю.

Она берёт меня в рот, и мои колени подгибаются. Она продолжает смотреть прямо на меня, хотя вода, должно быть, жалит ей глаза. Мой член оказывается полностью поглощённым её ртом, когда она начинает сосать и втягивать меня в своё горло.

– Ох, блядь... – чтобы не упасть, мне приходится опереться рукой о стену душевой. Может быть, сказывается недостаток сна, но, скорее, это из-за великолепного ощущения её теплого рта на моей длине.

Я наматываю на пальцы её мокрые волосы, чтобы попытаться сдержаться. Но это не работает, и я теряю контроль. Медленно отступая назад, я наблюдаю за её глазами, когда мой член выскальзывает из её рта.

Теперь, когда её волосы мокрые, они кажутся ещё длиннее. Они почти касаются пола душа. Макияж размазался, превратившись в тёмные круги вокруг её ярких голубых глаз, а кожа розовая от горячей воды.

Она красивая.

Я протягиваю руку и помогаю ей встать на ноги, потом выключаю воду и хватаю пару полотенец. Она вытирается полотенцем перед тем, как обернуть его вокруг тела, протянув под мышками. Алина на мгновение дотрагивается до моего лица, поглаживая большим пальцем щетину на щеке.

– Тебе надо прилечь, – тихо говорит она.

Я соглашаюсь и беру её за руку. Когда мы входим в спальню и забираемся на кровать, я всё ещё не могу восстановить дыхание. Мы ложимся каждый на своей стороне лицом друг к другу, Алина немного дрожит и натягивает на нас простыню.

Я медленно глажу её кожу, лаская от плеч до бёдер и целуя её рот, затем подбородок, а потом шею. Одной рукой я щупаю и сжимаю её грудь, пока всасываю её сосок в рот. Она выгибает спину, впиваясь пальцами в мою кожу.

Как бы я не устал, я хочу оказаться внутри неё. Хочу пометить её. Хочу, чтобы она заснула в моей постели, чувствуя, что это мой член был внутри неё, а не чужой.

Алина переворачивается на спину, а я протягиваю руку к тумбочке, выхватываю из ящика презерватив и раскатываю его на члене. Она проводит руками по моей груди и плечам, пока я устраиваюсь между её бёдрами и толкаюсь вперёд. Ненадолго замираю, чувствуя, как она тянется и хватает обеими руками мою задницу.

Как и в последнюю встречу, я двигаюсь медленно. Каждый толчок глубокий, и я почти полностью выхожу из неё, прежде чем снова проникнуть внутрь. Мою кожу покалывает там, где она прикасается ко мне. Я подаюсь вперёд и обхватываю её затылок, чтобы приблизить её рот к своему.

Целуя её в одном ритме с моими движениями, я и слышу, и чувствую во рту её стон. Целую её губы, а потом возвращаюсь к её сиськам. Алина обхватывает ногами мою задницу и стонет громче. Я улыбаюсь, слыша эти звуки, и хочу большего.

Протянув между нами руку, поглаживаю двумя пальцами её клитор. Вверх-вниз, по кругу, затем снова вверх и вниз, я идеально точно сочетаю толчки с движением руки. Провожу носом вверх по ложбинке между грудей и пробую на язык пот на её шее.

Чувствую губами быстрое сердцебиение. Оно такое же, как и моё собственное. Её дыхание становится прерывистым, и я ощущаю жар на своей щеке. Продолжаю двигаться в медленном темпе, размеренно входя и выходя из неё, когда она начинает подо мной извиваться.

Я мог бы продолжать так вечно. Я даже не уверен, что хочу кончить.

Алина перемещает руки по спине вниз и хватает меня за задницу, понуждая войти в неё глубже.

– Эван... пожалуйста…

Не знаю, о чём она просит. Я чувствую, как она сжимается вокруг моего члена, и мой стержень охватывает жар и начинает покалывать. Я выгибаю спину, глубоко в неё врезаясь, и она стонет от каждого моего толчка. Когда я вращаю бёдрами, отступаю назад, а затем снова скольжу в неё, она поднимает руки вверх и впивается пальцами в мою спину.

Пропустив свои руки под моими и вцепившись ими в плечи, Алина приподнимает бёдра над матрасом и кричит, сжимаясь вокруг меня. Любые идеи о том, чтобы продолжать двигаться вечно меня оставляют, и я ускоряю темп. Всё плывёт перед глазами, и я перестаю сдерживаться.

Закрыв глаза, вскрикиваю, когда меня омывают волны оргазма. На краткий миг я обессиленно заваливаюсь на неё, пытаясь восстановить дыхание. Поднимаюсь, как только появляются силы, и, захватив пальцами край презерватива, выхожу из неё.

Бросаю завязанный презерватив в стоящую рядом мусорную корзину, и Алина, попросив разрешение, отправляется в ванную. Через минуту она возвращается, пахнущая лавандой, и заползает обратно в кровать рядом со мной. Я пододвигаюсь к ней ближе, обнимаю рукой за талию и прижимаюсь головой к её плечу.

– Что-то случилось, Эван?

– Всё в порядке, – на самом деле – нет, но это не имеет никакого значения.

– Не спится? – интересуется она. – Обычно ты сразу же засыпаешь.

Я вздыхаю и смотрю на неё. Выражение её лица мягкое.

– Просто рабочее дерьмо, – небрежно бросаю я.

Алина кивает, но ничего не спрашивает. Странно находиться рядом с женщиной, которая не задаёт вопросов, странно и успокаивающе.

Я подаюсь вперёд, и наши губы встречаются. Этот поцелуй мягкий и нежный. Она потирает пальцами точку прямо за ухом, и я поворачиваюсь навстречу её прикосновениям.

– Так приятно, – говорю я ей.

– Я рада, что тебе это нравится, – улыбается она и поглаживает свободной рукой мою щёку.

– Отдыхай, – тихо произносит она. – Ты выглядишь уставшим.

Я уже собираюсь ответить, но вместо этого закрываю глаза. Её плечо более комфортно, чем подушка, а запах убаюкивает, и я проваливаюсь в глубокий сон без сновидений.

***

Впервые я просыпаюсь раньше Алины.

Удивительно, но я не пробуждаюсь из-за ужасных сновидений, занимающих все мои мысли. Я не в поту и не дышу тяжело, а чувствую себя отдохнувшим. Сделав несколько глубоких вдохов, открываю глаза.

Алина обвилась вокруг меня, или я вокруг неё – трудно найти разницу. Наши ноги переплетены, моя рука обнимает её за талию, а её обвивается вокруг моей шеи. Мы делим одну подушку, хотя на кровати королевского размера их четыре, и одеяла обёрнуты вокруг нас обоих.

Мне надо пойти отлить, но слишком тепло и комфортно, чтобы серьёзно решить ступить на паркетные полы. Вместо этого я смотрю на Алину. Во сне её лицо расслаблено, грудь поднимается и опадает в спокойном ритме. Густые тёмные ресницы достаточно длинны, чтобы касаться щёк. Еле притрагиваясь, нежно провожу пальцем по изгибу её брови и опускаюсь по щеке вниз. Её кожа мягкая, и на ней ещё остался намёк на запах лаванды.

Мне приходит в голову, что я ничего о ней не знаю. Не знаю, откуда она родом или почему она оказалась в этой профессии. Знаю, что она делит квартиру с Лореттой, но не в курсе, где она живёт.

Я помню квартиру Бриджет. Она находилась в убогом здании в одном из худших кварталов города. Учитывая, сколько я плачу за ночь, думаю, что большинство шлюх, должно быть, живут в лучших условиях, но я не знаю точно.

Сколько берёт себе сутенёр?

Ринальдо контролирует разнообразный рынок проституции, но это не та область бизнеса, где могут понадобиться мои услуги. Когда возникают проблемы, сутенёры обычно справляются с ними самостоятельно. Я никогда не уделял этому внимание.

Может, надо проверить её сутенёра? Учитывая, в каком районе я её нашёл, сутенёр, вероятно, один из людей Ринальдо. Но возможно, что он никому неподконтролен. Многие люди Греко пошли по этому пути, когда тот скрылся из города. У Ринальдо не было с этим проблем. Вокруг столько много клиентов, поэтому обычно споры из-за территорий не возникают.

Мой мочевой пузырь скоро лопнет, так что я сдаюсь и опускаю ноги на холодный пол. Решив, что нужно приобрести несколько ковров, крадусь в ванную. Когда я возвращаюсь, глаза Алины уже открыты, и она, выгнув спину и вытянув руки над головой, предоставляет мне прекрасный вид на её грудь и живот.

– Доброе утро, – улыбается она. – Как спалось?

– Спасибо, неплохо. А тебе?

– Очень хорошо, – она садится и поправляет простыню на ногах. – У тебя отличная кровать и очень удобная. И мне понравились твои подушки. Они такие мягкие!

– Да, это одна из немногих вещей, на которые я действительно обращаю внимание, – говорю я ей. – Военное постельное бельё – отстой. Поэтому теперь я стараюсь выбирать идеальные вещи.

– О! Ты был в армии? В каких войсках?

Её тон неправильный. Он несколько высок для того, что должно быть случайным вопросом, и интонация в конце падает вместо того, чтобы подниматься. Я не сомневаюсь, что она уже знает ответ на свой вопрос, но не могу понять, почему она делает вид, что не знает.

Несмотря на то, что я не должен был поднимать эту тему, но уже слишком поздно. Ответы на её вопросы приведут к ещё большему количеству вопросов, а я чувствую себя слишком хорошо, чтобы вникать во всё это дерьмо. Однако, если я откажусь отвечать, она будет любопытствовать, почему я избегаю этой темы, и переспросит в другой раз. Отвлечение – мой самый лучший союзник.

– Морская пехота, – прямо говорю я. – Что тебе хочется на завтрак?

– Я голодная, – говорит Алина. – Я бы ни от чего не отказалась.

– Вафли?

– Звучит замечательно!

Я быстро выхожу и откапываю из самого дальнего угла шкафа вафельницу. Она шла в довесок к квартире, и я не пользовался ей раньше, но вспомнил, что вафельницу часто пускали в дело, когда ребёнком я жил в монастыре с кучей других не подошедших для усыновления сирот.

Замешиваю тесто и начинаю наливать его на разогретую вафельницу. Хотя у меня не так много приятных воспоминаний о моих ранних годах, но они вызывают ностальгию. Возможно, это просто крепкий ночной сон, которому предшествовал хороший секс, но меня всё устраивает.

Алина сидит за столом и наблюдает за мной.

– Могу я кое о чём тебя спросить, Эван?

– Спрашивай, – отвечаю я, мягко говоря, насторожившись. Если она хочет получить кучу информации о моей военной карьере, я просто не готов это обсуждать. Но если она решит спросить о моём нынешнем роде деятельности, то будет ещё хуже.

– Полагаю, это больше наблюдение, чем вопрос, – её слова не делают меня менее настороженным, но я киваю, чтобы она в любом случае продолжала. – Мне кажется, тебе нужна девушка.

Я громко смеюсь. Открываю вафельницу, вынимаю первую вафлю и кладу на пустую тарелку.

– Это вряд ли. Я это уже проходил. Слишком много проблем.

– Проблем? Например, готовить для неё по утрам завтрак?

– Это, – указываю я лопаткой на вафельницу, – не проблема. Это то, что я хочу на завтрак. Приготовить вафли на двоих не труднее, чем на одного, и даже не придётся уменьшать напополам количество продуктов.

– Тогда каких проблем ты избегаешь?

Я бросаю на неё искоса взгляд. У меня возникает соблазн вообще не отвечать, и пусть моё молчание говорит само за себя, но такое ощущение, что это не сработает. Лучше дать ей однозначно понять, как я к этому отношусь.

– Таких, где цыпочка задаёт много вопросов, – наконец, отвечаю я.

Заливаю оставшееся тесто и закрываю крышку. Единственный звук на кухне – это шипение, исходящее от вафельницы, так как сбоку вытекает часть теста. Когда вафля готова, я кладу её на вторую тарелку и несу обе к столу.

– Сироп подойдёт? – спрашиваю я. – Если хочешь, у меня есть клубника.

– Сироп – идеально, – и Алина снова затихает.

Признаться, я рад. Наверное, не должен, но так и есть. Это ещё одна причина, почему с настоящей девушкой сложно – она будет злиться, когда ты попросишь её заткнуться. Алина, кажется, довольно хорошо понимает намёк и больше не задаёт вопросов.

После завтрака я везу её обратно на точку и там высаживаю. Ни «до свидания», ни «увидимся позже», ни даже «спасибо за секс».

Я просто уезжаю.

Погода немного теплее, чем обычно, и я решаю поехать к озеру и прогуляться вдоль берега. Если бы О́дин не умер, я бы привёз его сюда побегать по песку и погоняться за чайками. Ещё раз спрашиваю себя, стоит ли мне подумать о том, чтобы завести другую собаку, но быстро отказываюсь от этой идеи. Мне не нужна дополнительная ответственность, а наличие рядом того, кто мне небезразличен, всегда означает, что он подвергается риску.

Лучше не иметь никаких связей.

Я закуриваю сигарету и втягиваю дым в лёгкие, прогуливаясь по травянистому берегу около песка. Здесь немного холоднее из-за дующего с озера ветра. Он прочищает мою голову и возвращает меня к Алине и её наблюдениям.

Да, неплохо иметь рядом подружку, чтобы получать возможность нормально выспаться, и не нужно будет идти забирать её на точке и задумываться о том, со сколькими парнями она трахалась за последние двадцать четыре часа, но она захочет знать о тебе различные вещи. Захочет узнать о твоём детстве, почему ты уволился из морской пехоты и почему у тебя ночные кошмары. Станет расспрашивать о твоей семье, а потом окинет тебя таким жалостливым взглядом, когда ты расскажешь ей, что твоя единственная семья – брат, которого ты чуть не убил, а он даже не знал, что ты его родня.

Она захочет выяснить, чем ты занимаешься и почему всегда платишь наличными. Станет допытываться, где ты был прошлой ночью. И почему у тебя на одежде кровь, когда ты возвращаешься домой.

Безусловно, она захочет знать, почему ты так облажался. В конце концов, эти знания её убьют.

Бриджет хотела всё это знать, и я многое ей рассказывал. Она заплатила самую высокую цену за то, что слишком увязла в моей жизни. Лиа тоже хотела знать, и я делился с ней больше, чем когда-либо с кем-нибудь ещё. Я не рассказывал ей обо всём, но она услышала достаточно, чтобы убраться нахрен, пока ещё могла.

Интересно, что она сейчас делает. Я знаю, что она вернулась в Аризону, чтобы быть со своей матерью, но уехала ли она оттуда? Вернулась ли к своему бывшему парню, полагая, что алкоголик всё равно лучше меня? Может, мне стоит попросить проверить это Джонатана.

Я швыряю окурок в песок и прикуриваю другую сигарету. Последнее, что я хочу делать, так это думать о Лиа. Попытка выяснить её нынешнее местонахождение откроет дверь, которую я планирую держать очень плотно запертой.

Больше никаких мыслей о ней.

Не отрываясь, смотрю на воду, пока солнце не достигает своего пика. Всё ещё не очень тепло, но тихо и спокойно. Волны размеренно и убаюкивающе набегают на берег. Впервые в жизни я стараюсь применить одну из тех направляющих медитаций, которые врачи всегда рекомендовали использовать, когда у меня случались вспышки из прошлого, где я находился в яме в окружении врагов, песка и боли. Я собираю воспоминания о Лиа, помещаю их в воображаемый воздушный шар и отпускаю в полёт над водой.

Отворачиваюсь от озера и чувствую себя внутри опустошённым.

Думаю, так мне нравится больше.

Глава 10 Уязвимое положение

Мне не нравится этот план – ни один из пунктов.

Мы там же, где были две недели назад. Почему-то Ринальдо вбил себе в голову, что это достаточно безопасное место для поставки товара, хотя я уже использовал все подходящие для ведения снайперского огня позиции. Бени и Поли убедили Ринальдо, что это место надёжное, но я начинаю думать, что Бени что-то замышляет, а Поли просто тупой.

Мы находимся далеко на западе, в пригороде. В этом районе нет ничего особенного, кроме нескольких профтехучилищ, небольшой больницы и старого кладбища. Не слишком далеко проходит автомагистраль, что делает его идеальным местом.

Но что-то в моей голове твердит, что всё это неправильно. То же самое чувство было у меня на утреннем собрании, но я не смог понять, в чём дело.

– Здесь опасно, – говорю я уже в тысячный раз.

– Мы это уже обсуждали, – говорит Ринальдо, словно мне нужно напоминание.

– До сих пор это была надёжная точка, – вставляет свои пять копеек Бени. – На зданиях вокруг нет никаких камер наблюдения, копы этот район не патрулируют, и места хватит для обоих грузовиков.

– Единственные, кто знает об этом месте, – люди Марчелло, – добавляет Поли. – Но я не думаю, что они заявятся.

По-видимому, Поли думает, что его замечание кажется смешным. Я пристально на него смотрю и на мгновение представляю, как вытаскиваю свой пистолет, чтобы узнать, будет ли ему по-прежнему смешно.

Ринальдо сегодня, мягко говоря, раздражён. Я не удивляюсь, почему, и внимательно слежу за ним. Он рявкает и выдаёт ещё несколько приказов, а потом отсылает всех занять свои позиции и просит меня остаться. Бени и Поли уходят на поиски Бекки и её списков. Мы с Ринальдо ото всех отстаём, и он кладёт мне на плечо руку.

– Раз ты не упомянул, полагаю, ты так и не не видел Фелису?

– Нет, сэр, – я смотрю на пистолет, делая вид, что проверяю барабан.

– Я волнуюсь, Эван.

– О чём, сэр?

– Она до сих пор не берет трубку. Я думал, просто барахлит мой телефон, но её нет и в квартире. Швейцар сказал, что не видел её уже два дня. Я думаю... думаю, с ней что-то случилось.

– Кто станет охотиться на Фелису? – я наклоняю голову и с недоумением смотрю на него. – Я имею в виду, кто может иметь зуб на мозгоправа мафии? В этом нет особого смысла.

– Я хочу, чтобы, как только мы закончим здесь, ты начал её поиски. Если бы этот груз не был столь важен, я бы отправил тебя еще утром.

– Конечно, сэр.

– Поговори с Джонатаном. У него есть нужное тебе приложение или как там это называется.

– Приложение?

– Чтобы отследить её.

На этот раз мой недоумённый взгляд вполне искренний. Ринальдо, слегка поморщившись, одной рукой разминает спину, поворачивая туловище то в одну, то в другую сторону.

– У неё есть чип. У всей моей семьи есть чипы. Не смей говорить об этом Леле, иначе она оторвёт мне яйца.

– GPS-чип? – не могу я сдержать своего удивления.

– Да, в её шее.

Наш разговор прерывается, так как приходит Бени и начинает выкладывать подробности о грузе, который мы должны получить. Он указывает на одно из зданий, оттуда я должен вести наблюдение.

– Плохое место, – высказываю я своё мнение. – С этой точки мне не видно всей территории. Я буду на восточном здании.

Бени смотрит на меня и пытается спорить.

– Я согласен с Эваном, – говорит Поли. – Оттуда обзор лучше.

Я смотрю на него, и он усмехается. Если Поли пытается подружиться, это не сработает. Мне не нужна его помощь, я не собираюсь находиться в здании, на которое указал Бени. Тот факт, что он пытается диктовать, что мне делать, достаточно подозрителен.

– Я руковожу этим шоу, – выступает Бени. – Если вам это не нравится…

– Я буду там, где, мать твою, хочу быть! – я выпрямляю спину и пристально смотрю в глаза Бени. – Если бы у тебя было хоть немного грёбаного ума, нас бы здесь вообще не было!

– Расслабься! – снова кладёт руку на моё плечо Ринальдо. – На это нет времени.

Я игнорирую его и продолжаю сверлить глазами Бени. Ринальдо прогоняет Бени и Поли, а затем поворачивается ко мне.

– Ты параноик, сынок, – бурчит себе под нос Ринальдо, но меня это не убеждает. – Ты хоть немного спал прошлой ночью?

– Я в порядке.

– Ты не ответил на мой вопрос, – теряет терпение Ринальдо.

– Я хорошо выспался, сэр, – говорю я ему, а затем смотрю на него с кривой улыбкой. – И даже трахнулся, если Вас это интересует.

Ринальдо смеётся и хлопает меня по спине.

– Мы почти готовы, – сообщает Бени, возвращаясь к нам и полностью игнорируя меня. – Всем пора разойтись по своим местам.

Я направляюсь в сторону восточного здания и кидаю взгляд на Бени, чтобы посмотреть, будет ли он спорить, но он молчит. С сумкой через плечо, я занимаю свою позицию. Подготовка не занимает много времени. Ветер необычно тихий, что меня успокаивает. Там, где я сейчас нахожусь, можно лучше скрыться, чем в других местах вокруг парковки. Я решаю устроиться здесь, но сама идея мне до сих пор не нравится.

Я обследую местность через прицел «Барретта». До прибытия грузовика остаётся полчаса, и в моём обзоре тихо. Я ненадолго сосредотачиваюсь на каждом члене группы и вижу, как Ринальдо говорит с Беккой. У неё на планшете бухгалтерские таблицы, и она указывает на некоторые детали.

Мне по-прежнему неспокойно. Чаще всего Ринальдо прислушивается к тому, что я говорю, и следует моим советам. Может быть, из-за моего длительного отсутствия, но в эти дни он, кажется, доверяет мнению других больше, чем моему. Конечно, я не итальянец, но иногда Ринальдо слишком уж прислушивается к своей семье. А они не всегда понимают, что несут.

Совсем.

Осматриваюсь ещё раз, пытаясь определить самую уязвимую зону въезда. Главная подъездная дорога хорошо просматривается, и никто не будет пытаться там проникнуть. С восточной стороны площадку окружает много деревьев, что может создать проблемы, но в этом направлении нет дороги, даже грунтовой. С противоположной стороны есть проезд, огибающий здание сзади.

– Следи за задним въездом, – передаю я по рации.

– Будет сделано, – это то, что Поли говорит, но его взгляд по-прежнему направлен на главную дорогу.

– Ёбаный придурок, – бормочу я во включённую рацию. – Задний въезд позади тебя, мудак.

Поли кидает в мою сторону свирепый взгляд. Наверное, он думает, что я не могу его видеть, когда подносит руку к лицу и «пробегает» пальцами, поочерёдно ударяя ими под подбородком¹³. Я сгибаю палец на спусковом крючке «Барретта», но, естественно, не нажимаю. Наблюдаю, как он подходит к краю здания, где обзор лучше. Но его глаза по-прежнему сосредоточены на главной дороге.

Грохот дизельного двигателя отвлекает моё внимание от бесполезного, так называемого «специалиста» по безопасности. Я поворачиваю оптический прицел и вижу, что грузовик сворачивает с главной дороги, объезжает здание сзади и останавливается рядом с пустым авто. С пассажирской стороны из грузовика выпрыгивает высокий темноволосый мужчина и приближается к Ринальдо.

Мне не слышно слов, но их поза вполне дружелюбна. Онипереговариваются нескольких минут, пока Бекка не приносит планшет и не начинает объяснять детали поставки. Все кивают, так что груз, должно быть, в порядке.

Пока что всё идёт хорошо.

Я снова проверяю периметр, а затем участок вдоль линии деревьев возле заказника. Поднялся лёгкий ветерок, и густая, шелестящая листва затрудняет обнаружение каких-либо перемещений. Я настраиваю прицел, внимательно наблюдаю, но ничего не замечаю.

Поворачиваю винтовку, смотрю в сторону кладбища - оно находится от нас сразу за небольшой рекой - и вижу на воде пару прогулочных лодок. Задаюсь вопросом, кто в здравом уме выйдет на лодке в это время года, и навожу прицел на людей в лодке.

Они просто сидят и озираются кругом: не пьют пиво, не ловят рыбу, и, насколько я могу судить, не разговаривают.

Волосы на затылке встают дыбом.

– Поли, отправь пару ребят на восток, к деревьям и реке. Там что-то происходит.

– Понял, – Поли отключает рацию, и я наблюдаю, как он направляет часть людей из команды в том направлении, которое я указал. Они двигаются в хорошем темпе, оружие наготове. Я вижу, как они приближаются к реке, в это время одна из лодок причаливает к берегу.

Я совсем не удивляюсь, когда раздаются выстрелы.

Навожу на них прицел. В первой лодке четверо, во второй, что ещё не достигла берега, – пятеро. Мой первый выстрел в парня, сидящего во второй лодке на корме – того, что держит руку на рычаге мотора. Он падает за борт, и другие тут же прижимаются ко дну лодки.

Другие прячутся за деревьями, и мне трудно там их достать. Один из людей Ринальдо идёт вниз, и я пытаюсь прицелиться в того, кто хочет от него избавиться. Два выстрела, и он тоже падает.

С того места, где находится Ринальдо и грузовики, доносятся крики, но у меня нет времени, чтобы обернуться и посмотреть. Ещё один выстрел – ещё один труп. Они приближаются, и последний из ребят Ринальдо в той стороне, вскрикнув, падает на землю. Я не успеваю сделать следующий выстрел, как кто-то подходит к упавшему и посылает пулю ему в голову.

Нападавшие сейчас движутся среди деревьев, и я не могу точно прицелиться, когда они перемещаются так быстро. Делаю пару выстрелов, но они все мимо. До сих пор мне удалось подстрелить только четверых из девяти, и сейчас между ними и Ринальдо никого нет.

– Тащите свои задницы сюда! – кричу я в рацию.

Позади меня раздается стрельба из автоматической винтовки. Я отвожу взгляд от прицела на достаточное время, чтобы заметить, как все отползают за грузовики. С обратной стороны здания выворачивают три внедорожника.

Я быстро меняю угол и начинаю стрелять по автомобилям. Снимаю одного из водителей, его машину заносит, и она врезается в припаркованный грузовик. Два остальных автомобиля продолжают движение.

– Ринальдо подстрелили!

Понятия не имею, чей голос доносится из рации. Услышав эти слова, я сразу же бросаю и свой пост, и свой «Барретт». Спустившись лишь до половины лестницы, спрыгиваю на землю, вытаскиваю пистолет и двигаюсь в направлении грузовиков.

Из ближайшего ко мне внедорожника выскакивает группа мужчин. Я поднимаю оружие. Четыре выстрела - четыре тела падают на землю. Водитель пытается развернуть машину, но я добираюсь до него через окно, и внедорожник катится до тех пор, пока не наталкивается на одного из парней, лежащих по земле.

Поли и Бени быстро отстреливаются, и тут один из охранников Ринальдо падает на землю, из его груди течёт кровь. С того конца стоянки, что примыкает к реке, продолжается стрельба. Я игнорирую все это и мчусь к Ринальдо.

Асфальт стёсывает кожу на коленях, когда я опускаюсь рядом с ним. На земле повсюду кровь, и я не могу точно сказать, чья она. Лицо Ринальдо бледное, глаза пустые, но я вижу, как его грудь поднимается и опадает.

– Ринальдо!

Он моргает и смотрит на меня.

– Я... думаю, я в порядке.

Хватаю его за руку и немного поворачиваю. Кровь собралась у бедру, и видно дыру в брюках, которую проделала пуля. Разорвав ткань, понимаю, что рана серьезная. Пуля прошла рядом с артерией, и он быстро теряет кровь.

– Задело ногу, – сообщаю я ему, стараясь сохранять спокойствие, срываю ремень и обматываю его вокруг бедра, как жгут. – Где-то ещё болит?

– Мой живот.

Остановив кровотечение в ноге, я распахиваю его пальто и внимательно осматриваю. Две пули застряли в его кевларовом бронежилете, но крови на торсе не видно.

В ушах звенит от новой череды выстрелов. Мгновение спустя рядом со мной появляется Поли.

– Их ещё много?

– Не думаю, – говорю я, не поднимая глаз. – Прочеши всё здесь и дальше за площадкой. Не ходи один. Всем быть, как минимум, по двое. Бекка!

– Я здесь!

– Пусть те, кто не ранен, загружают машину. Уезжайте отсюда и убедитесь, что за вами нет «хвоста». Держитесь длинного маршрута, и не превышайте скорость.

– Поняла!

– Где Джонатан?

– Его срочно куда-то вызвали, – сообщает мне Бени.

– Ты ранен? – спрашиваю я.

– Нет.

– Помоги мне его перетащить. Нужно отвезти его в больницу.

– У нас там нет никого.

– Это, блядь, не важно! – мои руки начинают дрожать из-за выброса адреналина, и я с трудом контролирую свой голос. – Он теряет кровь, и нет времени. Поли! Позвони Франклину, пусть он нас там встретит.

Поли достаёт телефон, а Бени помогает мне перенести Ринальдо на заднее сиденье его машины.

– Как дела, босс? – спрашиваю я, укладывая его голову на свою сложенную куртку.

– Я в порядке! – он слишком тяжело дышит, чтобы выглядеть убедительным, но я решаю махнуть на это рукой. – Что с оружием?

– Бекка сейчас заберёт грузовик отсюда, – говорю я ему. – Ты только держись, понял? Мы едем в больницу.

– Никакой больницы.

– Тут и спорить не о чем, сэр.

– Никакой больницы! – он начинает кашлять, и я приподнимаю его голову, чтобы избежать удушья.

– Бени, поторопись! – кричу я в сторону водительского сиденья.

– Куда ехать? – нервно оглядывается он назад.

– В больницу.

– Но…

– Двигай на хер в больницу! – я весь покрыт кровью, и она продолжает обильно течь. Затягиваю жгут так сильно, насколько кажется безопасным, и снова говорю Бени двигаться. Ринальдо глядит на меня, но, кажется, не в силах вымолвить и слова.

– Прошу прощения, сэр. Но другого выхода нет.

Он закрывает глаза и прежде, чем вырубиться, кивает.

– Быстрее, блядь! – кричу я Бени. Моё сердце колотится, когда я проверяю у Ринальдо пульс. Он есть, но слабый, и дыхание поверхностное.

Я с трудом сглатываю, вспоминая, как мы первый раз встретились. Джонатан привёз меня в Чикаго для деловой встречи, как он её тогда назвал. Мы встретились на стрельбище, и Ринальдо был так впечатлён моей меткостью, что говорил об этом целый час за ужином в самом красивом ресторане, который я когда-либо посещал. Той ночью он отвёз меня в свой офис и предложил работу.

Он знал о моём прошлом. Кажется, он знал обо мне всё. В то время я не догадывался, что Джонатан провёл исследования для Ринальдо, но он тот знал даже больше, чем я ожидал. Он не просто знал. Он всё обо мне понял.

Как будто залез в мою голову и выяснил всё, что мне нужно было услышать. Он поселил меня в квартире, проверил и пригласил к себе домой на ужин. Познакомил меня со своей женой и дочерью и отнёсся ко мне так, как будто я был одним из них. Мне было всё равно, сколько он будет мне платить, просто хотелось сделать для него что-то хорошее.

Я хотел, чтобы он мной гордился.

Всматриваясь в его бледное лицо, вспоминаю об О́дине и о том, как держал его, когда он умирал от огнестрельного ранения, которое получил, пытаясь защитить Лиа. Точно такая же тяжесть наполняет мою грудь и живот, волна тошноты покрывает глаза чёрной пеленой.

Если он умрёт, мне снесёт крышу.

И поэтому я не могу этого допустить.

Глава 11 Тревожные осложнения

Бени разговаривает с полицией, которую вызвали сразу же, как только обнаружили, что у Ринальдо огнестрельное ранение. Я слышу, что он пересказывает детали «несчастного случая», произошедшего на соседнем стрельбище, и стараюсь как можно больше запомнить на тот случай, если меня станут допрашивать. Я узнаю в одном из полицейских человека, работающего на Ринальдо, но не могу вспомнить его имя. Надеюсь, он быстро закроет дело.

Мне не нужны никакие другие проблемы – достаточно беспокойства о состоянии Ринальдо.

Он потерял много крови. Она сильно пропитала мои джинсы.

Появляется Джонатан с полиэтиленовым пакетом из «Олд Нэви»¹⁴. Внутри джинсы и рубашка с длинными рукавами.

– Я не знаю твои размеры, братан, – говорит он, – так что прикинул сам. Подумал, что это лучше, чем то, что на тебе сейчас. Твоя винтовка в кузове моего грузовика.

– Спасибо.

Я переодеваюсь в туалете. К моему возвращению, в комнате ожидания уже находятся Габриэлла Моретти вместе с Ником и Луизой. Когда Леле слышит то, что говорит врач, она заламывает руки и вытирает глаза. Прежде, чем скрыться обратно за закрытыми дверями, доктор похлопывает её по руке.

– Леле, – говорю я тихо, беря её за руку. Она тянется ближе и целует меня в щёку. – Прости, что меня не было рядом с ним. Я не видел…

– Успокойся, Эван, – она касается моей щёки рукой. – Я не виню тебя.

– Док сказал, что сейчас он стабилен, – говорит Джонатан. – Вы привезли его вовремя. Если бы он потерял больше крови…

Он замолкает, но этого достаточно, чтобы лицо Леле побелело. Луиза крепко её обнимает, а Ник стоит в сторонке, шоркая ногами. Он смотрит в пол, морща лоб.

Должно быть, для него странно находиться рядом с женой Ринальдо, зная, что его собственная мать была не более, чем случайной связью Ринальдо. Леле никогда не говорила о Нике – никогда не признавала его членом семьи, – но кто бы стал её в этом винить?

Ко мне подходит Луиза, берёт за руку и отводит подальше от остальных.

– Что случилось? – её глаза воспалены, и она крепко сжимает мою руку.

– Кто-то точно знал, где мы будем и когда, – говорю я ей. – Нет никаких сомнений.

– Кто-то свой?

– Скорее всего.

– Кто?

– Пока не знаю, – я обхватываю пальцами её подбородок и поднимаю голову, чтобы она смотрела на меня. – Но я выясню.

Луиза кивает, поднимает руки и обнимает меня за шею. Тепло её тела для меня непривычно, и, когда она прижимается ко мне, я чувствую, что моё тело начинает реагировать на её близость. Я обхватываю её кисти и опускаю руки Луизы вдоль боков.

– Я позабочусь об этом.

Она принимает моё обещание ещё одним кивком.

Двери отделения экстренной помощи открываются, и входят новые члены команды Ринальдо. С ними Бекка, поэтому я предполагаю, что груз на наш склад на севере уже доставлен. Устанавливаю зрительный контакт с Поли, который посылает мне широкую улыбку и подходит.

Не колеблясь и секунды размахиваюсь и бью кулаком его в морду. Рожа чувака твёрдая как кирпич, и я, возможно, сломал пальцы, но мне насрать. Он отлетает назад, но восстанавливает равновесие, удерживаясь на ногах. Я хватаю его за плечи и припечатываю к стене, в бешенстве придавив всем своим весом.

– Увижу ещё раз подобный жест – положу твою отрубленную голову на стол Ринальдо, – я бью его кулаком в живот, только чтобы подчеркнуть свою точку зрения. – Тебе нужно уяснить, с кем ты, блядь, имеешь дело, капиче? Ты делаешь то, что я тебе говорю, и когда я говорю это сделать. Если тебе это не нравится, держи свой грёбаный рот на замке и все равно делай, что говорят.

Отпускаю его, и он оглушённый падает на пол. Когда я ухожу, Бени бросается к нему и помогает подняться. Луиза таращится на меня, а Леле делает вид, что ничего не произошло.

– И из-за чего это? – указывает Джонатан незажжённой сигаретой на Поли.

– Из-за неуважения, – отвечаю я сухо, пока мы с Джонатаном ищем свободные места в комнате ожидания подальше от остальных. – А тебя где черти носили?

– Похоже, искал ветра в поле. На одном из складов на северо-востоке сработала сигнализация, но там никаких следов. Всё на месте. Возможно, это просто случилось из-за холода или ещё чего-то в этом роде. Я поручил одному из электриков всё проверить. И расчёт времени ни к чёрту не годится. С новой системой я должен был обнаружить прибытие фур раньше.

Я не верю в совпадения, и это происшествие не исключение. Сигнализация не выходит случайным образом из строя именно в то время, когда все заняты большой партией оружия. Кто-то спровоцировал это, чтобы вытащить Джонатана и оставить Ринальдо незащищённым, но кто?

– Кто тебя послал?

– Мне сказал проверить сам Ринальдо. Не знаю точно, кто сообщил ему, но он разговаривал с Бени, а до этого просматривал списки Бекки.

Нужно было доверять своим инстинктам. Я знал, что что-то не так, и позволил Ринальдо игнорировать мои предупреждения. Я должен был более настойчиво отстаивать свое мнение. Несмотря на то, что говорит Леле, случившееся - моя вина.

Ринальдо полагался на мою защиту, а я его подвёл.

Возвращается доктор и сообщает Луизе и Леле новую информацию. Я вижу на их лицах облегчение, и мне не нужно словесных подтверждений. Кризис миновал, так всегда говорят врачи. Теперь это вопрос восстановления.

Но что, если он больше не сможет ходить?

На войне я видел много ранений ног. Видел, как многие парни теряли свои конечности. Ринальдо не грозит ампутация, иначе Леле не выглядела бы такой довольной после слов доктора, но у него всё ещё могут проявиться какие-нибудь необратимые повреждения.

Луиза подходит к основной группе, и большинство из них покидают помещение. Ник на мгновенье задерживается, но после того, как обменивается с Луизой парой слов, в ярости бросается вон. Я наблюдаю, как Леле провожает его взглядом, а затем поворачивается к дочери.

Джонатан выходит покурить, а Леле приближается к тому месту, где сижу я.

– Эван, дорогой, тебе не за чем здесь оставаться, – говорит Леле. – По их словам, Налдо будет ещё какое-то время без сознания. Иди домой и немного отдохни.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Мне сегодня не заснуть – это уж точно. Ни за что на свете не уйду, пока не увижу Ринальдо.

– Я остаюсь, – должно быть, она слышит в моём голосе решимость, потому что больше не давит. Даже после объяснений Луизы, что пуля прошла навылет, и Ринальдо, как ожидается, полностью восстановится, я отказываюсь сдвинуться с места.

Где-то около двух часов ночи выходит доктор и говорит, что семья может зайти в палату Ринальдо. Не моргнув глазом, Леле сообщает доктору, что я их сын, и мне разрешают войти в комнату вместе с Леле и Луизой.

Несмотря на то, что Ник вернулся после своего приступа гнева, он держится в стороне, глядя под ноги. Никто не просит его присоединиться к нам.

Ринальдо подключён к обычным в таких случаях аппаратам, однако тихое пиканье приборов заставляет меня напрячься. Его глаза открыты, но у него такой стеклянный взгляд, какой может придать только морфий.

Я стою сзади, а Леле и Луиза нервно суетятся около него. Простыня натянута на Ринальдо по грудь, так что я не могу видеть его ногу, но могу сказать, что она в нормальном состоянии. Все жизненно важные показатели, отображающиеся на мониторе, тоже в порядке.

После того, как Леле, наконец, отпускает руку Ринальдо и вытирает глаза, он говорит ей и Луизе, что ему нужно поговорить со мной наедине, но она начинает упираться. Босс кидает на неё неодобрительный взгляд - Леле громко вздыхает, но больше не протестует. Она берёт Луизу за руку, и они выходят.

Я не спрашиваю, как он себя чувствует.

– Кто это сделал, Эван? Старк? Тейлор?

– Не знаю, сэр, – отвечаю ему, – но выясню.

– Мне следовало тебя послушать. Ты с самого начала говорил, что это место небезопасно. Я думал, что той бойни, которую ты устроил в Оберн Грешаме, будет достаточно, чтобы все держались от нас подальше.

– Это может быть кто-то ещё из Сиэтла? – спрашиваю я.

– Насколько я слышал, нет, – медленно качает головой Ринальдо. – Они всё ещё выясняют, кто из них главный. Там полный хаос.

– Может, кто-то пытается доказать, что может быть лидером?

Он на мгновение задумывается.

– Возможно.

– Я проверю.

– Проверь всё. И всех. Врачи хотят, чтобы я пару дней не напрягался. Франклин переведёт меня в больницу, где у него больше полномочий.

Я киваю. Переезд в выбранную нами больницу будет держать его ближе к делу, и у нас там есть люди, которые смогут его защитить. Франклин работает на Ринальдо с тех пор, как я там появился, и он заслуживает доверия, как никто сейчас, но мне всё равно не хочется рисковать.

– Кто-то должен оставаться с тобой.

– После того, как меня переведут, это не должно быть проблемой.

– Я прослежу, чтобы Поли держался рядом до тех пор, пока ты здесь. Я поменяюсь с ним через двенадцать часов, если до тех пор тебя не перевезут.

– Эван... – протягивает руку Ринальдо и хватает меня за предплечье.

– Да, сэр?

– Ты должен найти для меня Фелису, – говорит Ринальдо. – Я сейчас очень из-за этого переживаю.

– Разве я не должен сосредоточиться на том, что произошло сегодня?

– Это может быть связано.

Его взгляд отдаётся острой болью в моей груди. Я не жалею о том, что сделал, но мне не нравится видеть его таким, особенно на больничной койке. И я медленно киваю.

– Я поговорю с Джонатаном и начну прямо сейчас.

– На моём ноутбуке координаты чипов. Начни оттуда.

– Да, сэр.

– Найди Фелису и выясни, кто за этим стоит.

– Хорошо, сэр.

– И Эван?

– Да, сэр?

– Ради меня присмотри за Леле. Она сильно волнуется, и мне не нужно, чтобы отвлекаться еще и на жену. Её обычная охрана будет рядом с ней, но мне нужны и твои глаза. Просто позаботься о ней, пока я не вернусь домой. Успокой её. И защити. Если кто-то преследовал Фелису, чтобы добраться до меня… Леле может стать следующей.

– Будет сделано.

Я тихо закрываю дверь, потом резко поворачиваю и шагаю по коридору.

– У нас есть работа, – информирую я Джонатана, как только подхожу. – Пропала Фелиса, и Ринальдо думает, что к этому может быть причастен тот, кто нас подставил. Он сказал, что у тебя есть приложение для отслеживания или что-то в этом роде?

– Gps-чипов? Да.

– Он сказал, что координаты, или что-то такое, у него на ноутбуке.

– Они есть и в моём телефоне.

– Конечно, кто бы сомневался, – закатываю я глаза. – Давай начнём.

– Эван? – подходит Ник и обращается ко мне, облизывая губы. – Как он?

– С ним всё будет в порядке. Он беспокоится о Фелисе.

– Почему?

– Она пропала, – сообщаю ему. – Мы с Джонатаном собираемся на ее поиски.

– Уже получили инфу о её чипе? – интересуется Ник.

– Все знают об этих чипах, кроме меня? – пристально смотрю я на Джонатана, но он только пожимает плечами. Я качаю головой и тру шею. Как бы мне хотелось, чтобы здесь была Алина и помассировала её. Что-то в её прикосновениях меня успокаивает.

Интересно, догадывается ли она об этом.

– Идём, – говорю я Джонатану.

– Можно мне пойти с тобой? – спрашивает Ник. – По правде говоря, никто не хочет меня здесь видеть, понимаешь? А так я буду чувствовать, что, по крайней мере, что-то делаю. Ведь так верно?

Я противлюсь желанию закатить глаза на то, как Ник без всякой видимой причины подчеркивает некоторые слова. Иногда меня это забавляет, но сейчас, после разговора с Ринальдо, и обдумывания задания, которое он мне дал, я на грани.

– Я не против, – Джонатан смотрит мне в глаза, чтобы увидеть, возражаю ли я, но мне не удаётся придумать никакой причины, поэтому мы втроём направляемся к грузовику Джонатана.

– Поведёшь ты, – говорит он мне. – Я буду говорить куда ехать.

Ник забирается на заднее сиденье со стороны Джонатана и садится посередине, чтобы можно было смотреть вперёд, и мы отправляемся в путь.

– Сигнал довольно сильный, – сообщает Джонатан. – Может быть, она узнала о Ринальдо и уже едет сюда.

– Может быть, – соглашаюсь я.

Самая сложная часть всей комбинации удалась и не вызывает никаких подозрений. Я оставил с телом Фелисы достаточно улик, чтобы отвести от себя подозрения, но все равно не могу быть полностью уверен. Одно неверно брошенное слово может дать любому из них наводку. Джонатан – умный парень и запросто сможет сложить два и два. Ник, может, и любитель покурить травку, но и он не идиот.

Я намеренно делаю пару неправильных поворотов, но в конечном итоге программа слежения Джонатана приводит нас к тому месту на дороге, где, как я знаю, мы найдём тело Фелисы. Джонатан первым выходит из грузовика, за ним быстро следует Ник. Я на минутку задерживаюсь, чтобы прикурить сигарету, а затем двигаюсь за ними в заросли деревьев.

– Здесь недавно копали землю, – пихает носком ботинка мягкую землю Джонатан.

– Дело плохо, – заявляю я. – Сигнал идёт отсюда?

– Да, – говорит Джонатан мрачным голосом. – Определённо выглядит не очень.

– Фелиса там? – топчется Ник, перемещая вес с ноги на ногу и отшвыривая мокрые листья. – Она точно там?

– Не узнаем, пока не раскопаем.

– Блядь, – бормочет Ник.

– В кузове грузовика лопата, – говорит ему Джонатан. – Пойди, возьми.

– Хорошо.

Когда Ник уходит, Джонатан поворачивается ко мне.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – говорит он, и я киваю.

– Кто-то её замочил.

– Почему её?

– Чтобы добраться до Ринальдо, – говорю я прямо. – Он ведь с ней близок. Был близок.

Первоначальное использование мной настоящего времени было преднамеренным.

– Ты позвонишь ему?

– Сейчас нет, – тру я с минуту подбородок. – Мне нужно её увидеть, чтобы убедиться.

– Понял.

Возвращается Ник с лопатой, и мы все трое начинаем по очереди копать. В определённый момент, когда мы уже близко, я опускаюсь на четвереньки. Могила не очень глубокая, по сравнению с тем, какой она должна быть, и найти в ней Фелису не занимает слишком много времени.

– Чёрт, – говорит Ник, когда показывается тело. – Ринальдо будет в ярости.

– Думаешь, он был настолько с ней близок? – спрашиваю я.

– Чувак, ты что, разве не обратил на это внимание? – окидывает меня взглядом с ног до головы Ник. – Он не мог ни на секунду от неё оторваться.

– Ни хера себе, Эван, – Джонатан опирается на лопату и закуривает. – Я думал, ты всё замечаешь.

– Полагаю, что нет, – пожимаю я плечами, понимая, что не должен был говорить об этом ни слова. Надеюсь, что эта оплошность не будет стоить мне слишком дорого. – Может, уже вытащим её?

– Пожалуй, начнём, – Джонатан бросает лопату, последний раз затягивается и прежде, чем прыгнуть в яму, швыряет сигарету в грязь.

Он откидывает комья земли, чтобы ухватить её за плечи, а я спускаюсь вслед и беру её за ноги. Когда мы приподнимаем тело из рыхлого грунта, на дно падает пистолет.

– Эй! Дай мне его, – указываю я на ствол, и Джонатан опускает тело достаточно низко, чтобы дотянуться и передать его мне. – Это ругер.

– Как те, что у нас пропали? – спрашивает Ник.

– Точно, – говорю я, поворачивая его в руках и стирая грязь, – тот же тип и всё остальное.

– Чёрт возьми, братан, – Джонатан трясет головой и снова тянется к земле. Он достает грязную оранжевую рубашку. – Взгляни на это.

– На ней кровь, – говорю я.

– Как Джунко мог быть таким тупым? – недоумевает Джонатан. – Он заключил с Ринальдо мир, а теперь это?

– Не хочу спешить с выводами, – выбросив пистолет из ямы, я снова хватаюсь за ноги Фелисы. – Давай вытащим её и посмотрим, может, найдём что-нибудь ещё.

Мы возвращаемся к работе, и вскоре тело, пистолет и рубашка вместе уложены на сухие листья возле ямы. Я сижу у края импровизированной могилы и курю сигарету, пока Джонатан с лопатой направляется назад к грузовику.

– У тебя есть ещё?

Я бросаю Нику пачку и зажигалку.

– Проклятье, – говорит Ник, прикуривая. – Не могу поверить.

– Ты ведь сам видишь, – отвечаю я.

– Знаю, но, блядь. Всё равно не могу поверить. Фелиса была такой милой. Зачем кому-то делать это с ней? Я имею в виду, что кроме неё достаточно потенциальных целей…

– Всё дело в том, что тебе пытаются передать сообщение.

– Какое сообщение?

– У тебя есть слабое место.

– Значит ли это, что кто-то будет следующим? – голос Ника звучит приглушённо, как будто есть кто-то рядом, кто может услышать.

– Необязательно, – я встаю и отряхиваю с джинсов землю. – Это грязная работа – могила неглубокая, остались улики, – как правило, это означает, что тот, кто это устроил, ни хрена не знал, что делал.

Он кивает, будто понимает, о чём я. По правде говоря, я просто пытаюсь направить его мысли в нужное русло. Уж я-то точно не любитель.

Джонатан возвращается с клейкой лентой и большими мешками для мусора, и мы готовим импровизированный мешок для тела. Всё собрав, возвращаемся в город, за рулём Джонатан. Ник продолжает оглядываться на кузов грузовика, а затем на все другие машины рядом с нами. Никто не подозревает, что в кузове тело, но, если он будет продолжать так делать, об этом точно узнают.

– Может, прекратишь уже? – поворачиваюсь я и бросаю взгляд на Ника.

– Что?

– Оглядываться так чертовски подозрительно. Покури травку, что ли. Расслабься.

– У меня с собой ничего нет, – говорит он. – Всё дома.

– Подбрось его туда, – прошу я Джонатана, – пока нас не остановили из-за его паранойи.

– Будет сделано.

Доставив Ника до его квартиры, Джонатан и я направляемся на склад, чтобы разобраться с телом и уликами. Честно говоря, не знаю, что Ринальдо захочет, чтобы я со всем этим сделал, и решаю, что пришло время дать ему знать о находке. Но я не собираюсь делать это по телефону.

Я звоню Коди, чтобы он встретил нас на складе. Когда мы подруливаем к зданию, меня удивляет, что въезд на заднюю площадку блокируют ворота. Я спрашиваю об этом Джонатана, и он сообщает мне, что всё это – часть новой системы безопасности.

– Я почти всё могу контролировать с телефона, – говорит он. – Ещё есть над чем поработать, но, в основном, всё функционирует.

– Чья это была идея?

– Может, Бени? А может, Бекки. Поскольку мы здесь много чего храним, это имеет смысл.

Джонатан нажимает на экран телефона, и ворота перед нами открываются.

– Изящно, да?

– Изящно?

– Эй, у тебя – небиши, а у меня – изящно.

– Можешь запросто оставить себе.

Мы разворачиваемся, и я вижу всевозможные камеры и пульты, которых там раньше не было. Джонатан говорит о том, насколько эта система «нестандартная», но на самом деле я не слушаю.

Зачем Бени нужна на складе охрана? Да, он используется для временного хранения товара, но находится далеко от оживлённых трасс, и никто никогда не забредает так далеко, если только не потерялся. Зачем вкладывать деньги во все эти хай-тековские штучки? Мне кажется, это пустая трата денег, но, с другой стороны, Ринальдо не испытывает в них нехватку.

Подъезжает Коди и останавливается позади грузовика Джонатана. Мы объясняем ему ситуацию, и он помогает нам разгрузиться.

– Мы не можем оставить её здесь надолго, – говорит Джонатан. – От неё вроде как уже попахивает, и тут нет никаких холодильных установок.

– Ладно, давай вернёмся в больницу и выясним, что Ринальдо скажет нам с этим делать.

– Может, позвонить Бени и всё рассказать?

– Нахер Бени, – бурчу я. – Он может узнать от других.

– Что ты имеешь против него?

Я вздыхаю и прислоняюсь к пассажирской двери пикапа. Тру пальцами глаза, пытаясь решить, что именно хочу рассказать Джонатану, когда и сам ещё не всё понимаю.

– Среди нас крыса, – наконец говорю я. – Это единственное объяснение всему происходящему. Только так мы могли попасть в засаду, и только кто-то изнутри знает о связи Фелисы и Ринальдо.

– Ты в самом центре событий, – смеётся Джонатан, и от его слов у меня по коже бегут мурашки, – и не догадался.

– Когда дело касается отношений, я немного торможу, – отвечаю я. – Кроме того, у него есть Леле. Что ему на самом деле ещё нужно?

– У Фелисы были большие буфера, – смотрит вдаль Джонатан, по-видимому, представляя их.

– Прямо сейчас они немного грязные.

– В самую точку.

– Нам нужно прошерстить всех наших, Джонатан, – говорю я. – Кто-то совсем не тот, за кого себя выдаёт. Может быть, даже обнаружится связь с Лэндоном Старком и Сиэтлом. Помнишь снимки, которые ты получил с камер, там, где Марчелло? Я узнал одного из парней, и он работал на Старка.

– Да? Вот чёрт!

– Его зовут Джошуа Тейлор, а его брат Джастин вёл бухгалтерию Ринальдо.

– Не его ли ты прикончил?

– Его.

– Ты уже тогда знал?

– Нет, – отвечаю я, – Он просто был мудаком. Тем не менее, нам нужно копнуть глубже.

– С тобой не поспоришь, братан, – говорит Джонатан. – Я начну проверять парочку людей, которых здесь долго не было.

– Проверь всех, – тычу я пальцем в лицо Джонатана. Хоть он и выше меня сантиметров на десять, но всё равно делает небольшой шаг назад. – Всех, кто знал, что сегодня должно было произойти. Каждый из них имел потенциальную возможность.

– Ты правда хочешь, чтобы я проверял Бени и Луизу?

– Всех!

– И Ника?

– Я сказал каждого!

– Чувак, это семья.

– Члены семьи тоже наёбывают друг друга.

***

– Ты уверен, что это она? – когда я сообщаю новость Ринальдо, его бледное лицо становится ещё белее.

– Да, сэр, – я смотрю вниз на пол, сцепив перед собой руки. – Мы отследили сигнал чипа.

Он от меня отворачивается и упирается взглядом в перила больничной койки. Я сую руки в карманы, потому что не могу контролировать их дрожь. Мне никогда не приходилось стоять перед этим человеком и обманывать его таким образом, и его реакция меня смущает.

Я ожидаю гнева – даже ярости. Мне приходилось видеть это довольно много раз. Мне известно, как это выглядит, и как на это реагировать, но я вижу совсем другое. Ринальдо спокоен. Чересчур спокоен. Он закрывает глаза рукой, и я едва узнаю его голос, когда он начинает говорить.

– Рядом был один из наших пропавших ругеров?

– Да, ругер, – говорю я ему. – Но я не могу с уверенностью сказать, что это один из пропавших. Серийный номер спилен.

– Вы нашли что-нибудь ещё?

– Там ещё была оранжевая футболка, но мне не хочется спешить с выводами.

Ринальдо кивает, по-прежнему прикрыв глаза рукой. И опять его реакция не та, которую можно ожидать. Я жду, когда он отдаст приказ начать убирать банды, но он этого не делает. Он просто сидит.

– Сэр?

– Это всё моя вина, Эван. Я не должен был позволить Леле привозить её сюда. Мне не стоило так с ней сближаться. Кто-то узнал об этом, а я не думал о том, какой опасности её подвергал. Я её не защитил. Это полностью моя вина.

Моё горло сжимается, и я сглатываю. Понятия не имею, что должен сказать. Я предполагал, что он расстроится, когда узнает, но такого не ожидал.

– У неё должна была быть собственная охрана, – говорит он. – Господи, Эван, я облажался. Я облажался, и теперь она... она...

Он не может продолжать, а у меня по-прежнему нет слов. Я сделал это, чтобы защитить его, а не причинить боль. Я не знал, что ему будет настолько больно.

Может, это я облажался?

– Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал, Эван.

– Конечно, сэр. Всё, что угодно, – выдохнул я сдерживаемый до этого в лёгких воздух.

Всё в порядке. Приди в себя. Пошли меня отомстить.

– Возьми информацию о банковском счёте на её имя. Аннулируй его. Есть ещё банковская ячейка – забери всё её содержимое. Как только всё сделаешь, верни мне.

– Хорошо, – говорю я. – Могу я спросить зачем?

– У Фелисы есть дочь, – сообщает он тихим голосом. – Мне нужно убедиться, что всё отойдёт ей.

Дочь? Кто отец? Ринальдо?

Я не спрашиваю. Не думаю, что хочу знать.

Пока Джонатан проверяет самых приближённых членов организации, я подъезжаю к офису Ринальдо, чтобы заняться своим собственным небольшим расследованием. Все мелочи и не дающие покоя предчувствия, которые были отодвинуты на задний план во время официальных встреч, вышли сейчас на авансцену. Я должен был довериться своим инстинктам раньше. Если бы я это сделал, то, возможно, ничего бы не случилось.

На прогулку решает отправиться и Ральф. Он поднимается за мной по лестнице к кабинету Ринальдо и смотрит, как я начинаю осматривать его стол. Не знаю точно, что пытаюсь найти, но чувствую, что здесь должно быть что-то, что даст мне некоторое понимание.

– Как удалось схватить Капоне?

Поднимаю глаза, узнавая голос, но не в состоянии сразу определить место, откуда он раздаётся. Здесь никого нет, кроме Ральфа, и я понимаю, что голос, вообще-то, мой собственный. Просто толком не помню, как говорил.

– Налоговое мошенничество. Бухгалтер.

Ральф медленно кивает, и его рот растягивается в кривой улыбке.

– В некотором роде клише, не так ли?

Ральф только пожимает плечами. У меня нет ноутбука Джонатана, чтобы получить доступ ко всем файлам, поэтому я направляюсь к основному шкафу с документами, чтобы посмотреть, что там можно найти. Всё внутри связано с законным бизнесом, это не удивительно. Очевидно, что вы не держите на виду подробные записи в папке с надписью «продажа метамфетамина».

Я достаю несколько документов схожих по роду деятельности предприятий, но они оказываются не очень полезны. Нахожу код доступа к файлам, иду с ним к столу Ринальдо и включаю его компьютер. Файл удаётся довольно легко найти, и мне интересно, знает ли Джонатан, насколько незащищены здесь некоторые вещи. Делаю в уме заметку, чтобы он усилил меры безопасности.

По крайней мере, из данных компьютера получается выяснить, что продажа части икры осуществляется по одному каналу. Это наталкивает меня на мысль о необходимости проверить продажи остальной части икры и подержанных автомобилей. Бросается в глаза одна из таких точек – то самое место, где я приобрёл «камаро».

Забавно, но продажа икры объединена вместе с импортными автомобилями. А отечественные, кажется, завязаны с распределением метамфетамина. Под влиянием момента я проверяю продажу собственного автомобиля. Я помню, сколько на самом деле заплатил парню, и обнаруживаю несоответствие с тем, что записано. Я предполагаю увидеть именно это – то, как отмываются деньги. Прежде, чем продолжить копать глубже, записываю точную разницу.

Бухгалтерский отчёт, содержащий данные о продаже мета, не сходится. Всего лишь на две сотни, и можно было бы всё отнести за опечатку, но этого достаточно, чтобы заставить меня продолжать поиски.

– Кому ты доверяешь?

Я бросаю взгляд на Ральфа, который сейчас сидит, развалившись на диване у стены.

– Никому, – отвечаю я.

– Они ведь семья, – шевелится рот Ральфа, но на этот раз я слышу голос Джонатана.

Я хватаю телефон и ищу его номер.

– Привет, братан, – отвечает он после первого же звонка.

– Ты собираешься проверять оффшорные счета?

– Да, это входит в мои планы.

– Я ищу небольшие превышения, – говорю я ему. – Пара сотен здесь, пара там.

– Кто-то подворовывает?

– Больше, чем один человек, – говорю я, имея в виду маленький фонд Ринальдо для Фелисы. – Убедись, что искал на нескольких счетах.

– Как раз этим сейчас и занят.

Я вешаю трубку и откидываюсь на спинку кресла.

Мне плевать, кто это. Если я найду тех, кто обманул Ринальдо и из-за кого, в конечном итоге, всё привело к тому, что в него стреляли, они умрут.

Сейчас я чувствую себя обязанным ему.

Я откидываю голову назад и закрываю глаза, пытаясь сконцентрироваться и собрать всё воедино. Бени, в том или ином качестве, работает с Тейлором, в этом я уверен. Скорее всего, он – тот, кто забирает себе лакомый кусочек, но какова его конечная цель? Он связан с семьей на Сицилии, и, хотя жадность в таких вещах всегда играет немалую роль, здесь должно быть что-то большее.

Власть.

Ринальдо выходит на пенсию. Луиза – единственный логический наследник семьи, но Ринальдо никогда ей всё не оставит. Интерес Бени к Луизе очевиден, и я предполагаю, что они вместе спят, но причастна ли она тоже? В курсе ли она, что делает Бени?

Мне трудно представить, что Луиза крысятничает. Дело не только в семейных связях и верности – она любит своего отца. Она не будет участвовать в чём-то, что может поставить под угрозу его жизнь. Однако Бени может её использовать. Он может планировать жениться на ней и взять на себя управление, но если это так, то он не будет воровать то, что, по его мнению, и так будет ему принадлежать.

И есть ещё кое-что.

В Сиэтле сейчас отсутствует порядок и руководство. Хорошее время для попытки поглощения. Если бы у него были средства, чтобы взять всё там под контроль, а также сохранить власть в Чикаго, он оказался бы самым могущественным человеком в стране.

С головой, забитой цифрами и подозрениями, я выезжаю на шоссе. Поехать снять Алину – это больше привычка, чем заранее обдуманная затея. И, конечно же, я нигде не могу её найти. Покрутившись в поисках по округе около часа и уже решив сдаться, заворачиваю за угол и замечаю её. Когда подъезжаю, она стоит на своём обычном месте.

Алина подходит и садится в машину.

– Здравствуй, Эван.

Я кидаю на неё взгляд и киваю. Она настороженно смотрит на меня с пассажирского места, наклонив немного вправо голову.

Понимаю, что мне нужно добавить в список возможных вариантов ещё одного человека. Мне не нравится эта идея, но, учитывая, как меня лишила способности рассуждать последняя проститутка, которая регулярно делила со мной постель, я не могу сбрасывать Алину со счетов. Она не упоминала, что я разговариваю во сне, но это возможно.

Ничего не говоря, направляюсь прямо к своей квартире. Когда я ставлю машину в гараж, она продолжает так же на меня смотреть.

– Что?

– Ты расстроен, – говорит Алина. – Я имею в виду, больше, чем обычно.

– Это были долгие два дня.

Она продолжает на меня смотреть. Может, прощупывает меня, чтобы понять, как много я знаю? Если она замешана, то уже знает, что Ринальдо был ранен. Я ощупываю её глазами, отмечая положение рук на коленях, наклон головы и как расширены зрачки.

– Мой босс в больнице, – говорю я ей.

– О! Мне очень жаль это слышать. Он болен? – пальцы на бёдрах не напрягаются, и она наклоняет голову в другую сторону. В уголках глаз появляется небольшие морщинки, и я прихожу к выводу, что её беспокойство подлинное.

Она понятия не имеет, что с ним случилось.

Я снимаю руки с руля, осознав, что, наблюдая за ней, крепко его сжал. Делаю вдох и концентрируюсь. Чувствую облегчение от того, что она не знает, но не могу позволить себе считать её полностью невиновной. Это было бы неразумно.

– Он был ранен, – говорю я ей. – Эти два дня я находился с ним в больнице.

– С ним всё будет в порядке?

– Должно быть, – я вылезаю из машины и обхожу её, чтобы помочь Алине выйти. Как только мы оказываемся в квартире, я направляюсь на кухню и беру себе пиво.

– Будешь? – спрашиваю её.

– Я не большой любитель пива, – отвечает Алина.

– Кроме пива у меня есть вода и виски.

– Ты настоящий холостяк, – говорит она с улыбкой. – Воды будет достаточно. Мне нужно составить для тебя список продуктов.

Я ухмыляюсь, вытаскивая бутылку воды из холодильника и ручку с бумагой из кухонного ящика.

– Возьми, – говорю я, подталкивая к ней лист. Она смеётся и берёт ручку, а я откручиваю крышку на бутылке с водой. – Хочешь стакан?

– Бутылка меня устраивает.

Мы берём напитки и садимся на диван. Алина вносит в список несколько продуктов, а я наклоняюсь, чтобы посмотреть, что она написала. Там нет ничего для меня неожиданного – только все основные продукты, если вдруг вы надумаете дома много готовить, чего я не делаю. Последним пунктом в списке она пишет массажное масло.

– Серьёзно? – спрашиваю я.

– Тебе это может понравиться, – говорит Алина, пожимая плечами. – Знаешь, я в этом довольно хороша.

– Могу поспорить, что да.

Мне хочется включить телевизор, но я этого не делаю. В последний раз, когда он работал, всё закончилось потерей контроля. Вместо этого, мы сидим рядом, и Алина сворачивается рядом со мной калачиком, обхватив одной рукой мой живот. Я обнимаю её за плечи и откидываюсь на подушки.

– Ты, должно быть, лучше спишь, – я обдумываю её замечание и удивляюсь, как она пришла к такому выводу.

– На самом деле нет.

– Не похоже, что ты готов сейчас упасть прямо в кровать, – говорит Алина.

– Моя голова забита делами.

– Твой босс, должно быть, для тебя очень важен, – она тянет руку вверх к моему плечу и обнимает за шею, и я чувствую мягкое давление на затылке. Кончиками пальцев она делает лёгкие круговые движения, и от этого я вытягиваю шею. – Ты обеспокоен.

Это не вопрос, поэтому я не отвечаю. Ответить на вопрос – значит признать наличие чего-то, что я не готов обсуждать, хотя и впрямь обдумываю насколько можно доверять сидящей рядом со мной женщине. Даже не знаю, зачем я её с собой привёз. У меня нет настроения трахаться, а мои мысли крутятся вокруг бесчисленного множества способов заснуть, с ней или без неё.

И, вообще, кто она такая? Что заставило её зарабатывать на жизнь проституцией?

– Я ничего о тебе не знаю, – говорю я.

– Ты никогда особо и не интересовался.

– Похоже, так и есть, – признаю я, – но и ты никогда обо мне не спрашивала.

– Обычно, я этого не делаю, – говорит Алина. – Большинство клиентов хотят сохранить анонимность, защитить своё имя и всё такое.

– Не могут позволить узнать об их настоящей жизни?

– Что-то типа того, – Алина проводит пальцами по моей руке, слегка надавливая на сгиб локтя, потом двигается к кисти и растирает внутреннюю часть запястья. – Некоторые из тех, кто пользуется нашими услугами, довольно известные люди – политики или знаменитости. Такие, как они, не хотят, чтобы проститутки показывали, что знают их, поэтому мы ничего не спрашиваем.

– Да, это обо мне, – говорю я с усмешкой. – В реальной жизни я, знаешь ли, сенатор.

Алина усмехается и качает головой. Она поднимает руку верх и проводит пальцем по переносице.

– Я точно знаю, кто ты, Эван Арден.

Мне это очень не нравится.

Глава 12 Неприятные сведения

Меня прошибает озноб. Словно я узнаю, что Бриджет снова передаёт информацию моему заклятому врагу. Повернувшись к Алине, я хватаю рукой её подбородок и притягиваю к себе.

– Что именно ты обо мне знаешь? – мой голос звучит напряжённо, и я прекрасно понимаю, что легко могу свернуть ей шею, когда она сидит ко мне так близко.

Алина смотрит на меня, её лицо бледнеет. Она знает, что я без труда могу её убить, это отражается в её глазах. Она облизывает губы, пока я с нетерпением жду ответа.

– Ты... ты Эван Арден, правая рука Ринальдо Моретти.

– И?

– Ты его наёмный убийца.

Пристально смотрю на неё, прищурив глаза.

– Его... его киллер, – шепчет она.

Я не удивлён,что Алина так много знает, но немного шокирован, что она взяла и прямо об этом сказала. Знать – это одно. Я полагаюсь на свою репутацию, чтобы держать врагов Ринальдо в страхе. Признаться, что ты знаешь, – по факту заявить об этом открытым текстом, – это не то, как обычно поступают люди. Я сжимаю пальцы на её челюсти.

– Ты, правда, так думаешь?

Её начинает трясти, и в уголках глаз появляются слёзы. Я скольжу большим пальцем вниз, к её горлу. И чувствую, как она сглатывает.

– Это просто то…, что я слышала.

– Кто-то спрашивал тебя обо мне? И ты выложила им всякое дерьмо?

Она снова сглатывает и сжимает пальцами моё предплечье. Паника в её глазах отражается и в голосе.

– Я никому ничего не говорила, Эван, клянусь. Даже Лоретте, а она моя лучшая подруга и всегда расспрашивала о тебе.

– О чём она спрашивала?

– Я ничего не говорила.

– Это не ответ на мой вопрос.

– Она спрашивала, почему я тебя терплю. Она считает, что я не должна приходить сюда.

Это для меня не новость. Лоретта вполне ясно дала понять, что чувствует ко мне, но мне всё равно. Каким будет ответ – вот что меня волнует. Я делаю глубокий вдох.

– Что ты ей говорила?

– Что ты, в основном, занимаешься своими делами. Что ей следует беспокоиться о своих клиентах, а не о моих.

Я пристально смотрю на неё и не вижу ни тени лжи в её лице и позе. Несмотря на то, что я мало что знаю о Лоретте, мне всё равно легко представить себе такой обмен репликами. Я ослабляю хватку на лице Алины, провожу большим пальцем по её губам и наклоняюсь, чтобы легонько поцеловать.

– Ты ни с кем не говоришь обо мне. Ты ни с кем не говоришь о моих делах. Мы окончательно разобрались с этим вопросом?

Алина быстро кивает и тянется к моей шее, чтобы помассировать её. Я чувствую, как её пальцы растирают затылок.

– Я никогда этого не делала, Эван, и никогда не буду. Ты можешь мне доверять.

Этот комментарий вызывает у меня лёгкую улыбку. Доверять ей? Нет, очевидно, что нет. Это отличная идея, но я даже не уверен, добавлял ли кого-нибудь в список надёжных людей. Только вычёркивал.

Большим пальцем вытираю на её щеке одинокую слезинку.

– Я не пытаюсь тебя напугать, – сам не понимаю, откуда взялись эти слова. Смотрю в её лицо, едва ли в состоянии сосредоточиться, когда меня настигает усталость. – Но ты должна понимать, что есть границы, которые нельзя переступать.

– Я понимаю, Эван. Правда, понимаю.

Я внимательно наблюдаю за её глазами и верю ей.

Алина прижимается своими губами к моим. Разговор закончен, я притягиваю её к себе и целую в ответ, поглаживаю своим языком её язык и слышу, как она мурлычет в мой рот. Откинувшись на спинку дивана, тяну её на себя.

– Оседлай меня.

Алина становится коленями по обе стороны от моих бёдер и смотрит мне в глаза, стягивая через голову блузку. Она кладёт её на спинку дивана, потом собирает руками волосы и приподнимает их над головой, а после, позволяя волосам рассыпаться по плечам. Я протягиваю руку и просовываю палец под лямку бюстгальтера на её плече, а затем спускаю вниз, открывая верхнюю часть груди.

Скольжу пальцем по одному холмику, затем по ложбинке между грудями, а потом по другой выпуклости. По пути скидываю другую лямку, и Алина заводит руки за спину, расстёгивая застёжку. Провожу руками по её бокам и облизываю губы, когда оголяется её грудь.

Она приподнимается на коленях и стягивает через голову мою рубашку.

Поднимая руки вверх по бёдрам, задираю юбку на талию и просовываю палец в трусики. Алина кладёт ладони на мою обнажённую грудь и раскачивается на моих пальцах, в то время как я скольжу ими внутрь, а большим пальцем нажимаю на клитор.

– Как долго ты собираешься меня так дразнить? – Алина опускает голову и смотрит на меня, прикрыв глаза.

– Тебе ведь нравится, когда я трахаю тебя пальцами.

– Ммм... и откуда ты это знаешь?

– Наблюдаю за твоим лицом, когда мои пальцы внутри, и слышу те тихие звуки, которые ты издаёшь.

– Тогда заставь меня кончить, – стонет она, потираясь о мою руку.

Посмеиваясь, вынимаю пальцы и обхватываю руками её упругую задницу.

– Тебе нравится быть оттраханной пальцами, но мне нравится чувствовать, как ты кончаешь на моём члене.

Алина откидывается и поворачивается к сумочке, лежащей рядом с диваном. Она вытаскивает из неё презерватив и тянется к моему ремню. Расстёгивает пряжку и пуговицы джинсов и быстро стягивает их вниз, чтобы добраться до моего члена, пока я снимаю с неё трусики.

Не теряя времени, она раскатывает презерватив и приставляет головку члена к своему входу. Опускается на него, а я выгибаю шею, похороненный внутри неё.

– О, да... – я позволяю ей установить свой собственный темп, а сам хватаю её одной рукой за спину и другой ласкаю грудь. Она сначала двигается медленно, но у неё не занимает много времени, чтобы ускорить темп. Хватаю за шею, притягиваю её рот к своему.

Её тело стискивает мой член, а мой язык исследует её рот. Всё ещё сжимая её зад одной рукой, притягиваю ее, глубоко хороня себя внутри неё. Она кричит в мои губы и откидывается назад, не открывая глаз.

Алина опускает одну руку на диван, чтобы удержать себя, а другой сжимает моё плечо. Она начинает двигаться быстрее, и я едва за ней поспеваю, когда она толкается бёдрами, и её горячее дыхание опаляет мою шею. Она прижимается лбом к моей груди и что-то бессвязно выкрикивает.

Я выгибаю спину, вдалбливая член ещё глубже. У меня больше нет сил сдерживаться.

– Ах, блядь! – кричу я, отпуская себя. Мои бедра падают обратно на диван, и Алина, тяжело дыша, ложится на мою грудь.

– Господи, Эван.

– Что?

– Это было... это было, действительно, хорошо.

– Всего лишь хорошо? – смеюсь я.

– Больше, чем хорошо. Но прямо сейчас не могу придумать никаких других прилагательных!

Мы оба смеёмся, Алина встаёт и избавляется от презерватива, затем возвращается на диван и снова садится на меня верхом.

– Мне так хочется дождаться, когда ты будешь готов к очередному раунду, – говорит она мне, – но думаю, что тебе сначала нужно немного поспать.

С этим не поспоришь, хотя второй раунд – звучит довольно заманчиво.

Алина слезает с меня и тянет за руку. Позволяю ей проводить меня в спальню, где мы оба откидываемся на подушки. Я жду, когда она устроится поудобнее, а потом обвиваю руками её талию и притягиваю к груди.

Сегодняшний стресс и оргазм приводят меня в сонное состояние, но я не могу заснуть даже с витающим вокруг меня ароматом лаванды. Передо мной всё время лицо Ринальдо, когда я рассказываю ему о Фелисе. Каждый раз, думая о его реакции, моя грудь сжимается.

Пальцы Алины гладят мои волосы, я поворачиваюсь и смотрю на неё.

– Ты когда-нибудь ошибалась? – спрашиваю я.

– Да, – тихо смеётся Алина. – Довольно часто. Разве не все совершают ошибки?

Вопрос риторический, и я не утруждаю себя ответом. Да, все ошибаются, но последствия в зависимости от обстоятельств сильно различаются. Выехать со стоянки и столкнуться с другой машиной – ошибка. А гнать по улице с односторонним движением в противоположном направлении и сбить ребёнка, катающегося на трехколёсном велосипеде, – это уже катастрофа.

– Эван? Ты совершил ошибку?

Я закрываю глаза и облизываю губы. Не уверен, что у меня есть ответ, даже если бы мне захотелось его ей дать. Убийство Фелисы было ошибкой? Я не жалею об этом. Но мне не нравится видеть Ринальдо в таком состоянии.

– Какие ошибки совершила ты? – уклоняюсь я от прямого ответа, и она это понимает. В действительности меня не заботит прошлое проститутки.

– Бросила школу, – говорит Алина. – Не стоило этого делать.

– Почему бросила?

– Молодая была и глупая, – пожимает она плечом и поднимает руку, чтобы помассировать мой затылок. – В то время это казалось единственно правильным вариантом.

– Тебе пришлось зарабатывать? Чтобы поддержать семью?

– Не совсем так, – поясняет она. – Я имею в виду, что должна была содержать саму себя, а не кого-то другого. Я сбежала из дома.

– Сколько тебе было?

– Четырнадцать.

Я внимательно наблюдаю за ней, переваривая информацию. Четырнадцать лет – она была молода, слишком юна. Никто не получит нормальную работу в четырнадцать лет, и никто не уходит в четырнадцать из дома без веских на то оснований.

– Ты тогда и начала заниматься проституцией? Всего лишь пыталась выжить на улице?

Алина отводит взгляд, и её горло дёргается, когда она сглатывает. Уголки её сощуренных глаз слегка блестят, и я чувствую, как напряжены её мышцы.

Она была проституткой до того, как ушла из дома.

Такое случается. Я знаю, что подобное происходит, потому что видел это много раз. Обычно это какой-нибудь придурок-наркоман, который сделает всё, чтобы получить дозу, и вдвойне придурок-сутенёр, которому нравится свежая, молодая киска. Они находят какую-нибудь девочку-подростка и уговаривают её выйти на улицу, дав ей кучу обещаний, и вот она уже проститутка и отдаёт им все деньги.

– Кто? – она до сих пор чрезвычайно напряжена, но во мне кипело любопытство, и я должен был спросить.

– Это имеет значение? – её ответ и нежелание рассказывать говорит мне больше, чем я, вероятно, хочу знать. Существует конкретный человек, который втянул её в эту жизнь, – кто-то важный.

– Может быть.

Она смотрит на меня, но не отвечает. Через минуту она снова отводит взгляд. Я нежно глажу её руку, поднимаясь к плечу. Когда она так и не смотрит на меня, я беру пальцами подбородок и поворачиваю её лицо к себе.

– Кто? – спрашиваю я ещё раз.

– Мой отец.

Я еле заметно вздрагиваю. Эта информация не должна была меня так сильно удивить. Мне не довелось иметь родителей – у меня в детстве никогда даже не было настоящей родительской привязанности – и я не знаю, на что похожи такие отношения. Но я видел это. Даже Ринальдо не стал бы поступать так со своим внебрачным сыном.

– Почему? – спрашиваю сквозь стиснутые зубы. Могу предположить, но это всё равно будут лишь мои догадки.

– Он игроман, задолжал кому-то кучу денег. И понял, что может использовать меня, чтобы расплатиться.

– Где была твоя мама?

– Она ушла от нас, когда мне было семь, – говорит Алина. – Большую часть времени она была пьяна или под кайфом. Они с отцом часто кричали и ругались. Однажды она просто исчезла. Я почти ничего о ней не помню.

– Ты больше её не видела?

Алина качает головой.

Я обдумываю эту информацию. У неё была мать-наркоманка и отец, который имел серьёзные проблемы с азартными играми. Догадываюсь, что её мамаша не просто сбежала по собственной воле. Она определённо мертва от передозировки или, возможно, от рук отца Алины. Без защиты и заботы матери неизвестно, что могло бы случиться дальше.

Моё воображение берёт верх, и я представляю её молоденькой девушкой, оказавшейся в такой ситуации. И что сделал этот тип? Поставил её на кон, когда закончились деньги? Поспорил на её киску, противопоставив паре королей? Сам её трахнул?

Я с трудом сглатываю и замечаю, что мои руки начинают немного трястись. Чтобы остановить дрожь, сжимаю их в кулаки, но челюсть всё равно крепко сжимается, а кожу обдаёт жаром.

Я хочу убить этого ублюдка.

Буду убивать его медленно. И прослежу, чтобы сначала он распробовал то, что сам сотворил. Я знаю много парней, которые были бы счастливы по очереди отодрать задницу такого папаши, пока я отреза́л бы ему палец за пальцем. Ему будет больно. Очень.

– Как его зовут? – едва могу произнести я слова.

Она уставилась на меня широко распахнутыми глазами, сжимая пальцами мою ладонь.

– Нет, – говорит она, качая головой, – я тебе не скажу.

– Почему не скажешь?

– Потому что... – она не продолжает и снова отказывается смотреть на меня.

– Скажи мне, – я освобождаю пальцы и обхватываю её запястье. – Назови его имя.

– Я знаю, о чём ты думаешь, – качает головой Алина. – Нет, Эван, пожалуйста.

Я тяжело дышу, глядя на неё. Конечно, она знает, что я хочу сделать. Этот мудак должен умереть. Он заслуживает этого больше, чем большинство людей, которых я убил, и я так просто это не оставлю. Мне хочется потребовать от неё ответа, когда понимаю, что в этом нет необходимости – ведь у меня есть Джонатан, который может узнать всё, что мне нужно. Я киваю и опускаю взгляд, скрывая решимость позаботиться об этом хрене без её ведома.

– Эван, пожалуйста, – повторяет она, видимо, не уверенная, что я позволю оставить всё, как есть, и она права. – Сейчас уже всё позади, и я хочу, чтобы так и осталось.

– Так? – я оглядываю её сверху вниз и отпускаю запястье. – Кажется, ты всё ещё трахаешься за чьи-то чужие деньги.

– У меня хороший сутенёр. Он заботится о нас.

– Бьюсь об заклад, так и есть, – не могу сдержать я сарказм, потому что слишком хорошо знаю сутенёров.

– Он, действительно, хороший, – она скользит пальцами вверх по моей руке, прижав на мгновение большой палец к сгибу локтя. – Он не изматывает нас, отдаёт справедливый процент и присматривает за нами.

– Если бы он за тобой присматривал, тебя бы здесь со мной не было.

– Нет, была бы, – тихо говорит она.

– Правда? Почему?

– Потому что кто-то же должен.

– Что, чёрт возьми, ты имеешь в виду?

– Как будто мы не знаем, кто ты, – еле слышно продолжает она.

– Мы?

– Все проститутки. Знаю, я не должна говорить об этом, но на улице нет ни одного человека, который не слышал бы о тебе. Я понимаю, почему тебе пришлось так поступить, – по крайней мере, сейчас, – но ты должен понимать, что мы знаем, кто ты. Знаем твою историю.

– Какую историю? – я по-настоящему сбит с толку. Она явно говорит не о моей работе на Ринальдо.

Алина нервно облизывает губы. Она не стала бы так сильно волноваться только из-за упоминания о моей профессии. Здесь что-то близкое, что-то более личное.

О, чёрт. Конечно. Она знает, что случилось с моей последней постоянной проституткой.

– Давай. Скажи это.

– Мы знаем о той девушке, – о той проститутке - которую ты раньше увозил с собой домой.

– Что именно, по-твоему, ты знаешь?

– Я знаю, что она больше не вернулась. Я знаю, что сразу после её исчезновения ты устроил стрельбу и попал в тюрьму. И я знаю, что ты сейчас не с ней.

Моё сердце колотится, хотя я не понимаю, почему. От вспыхнувших в моей голове воспоминаний я зажмуриваю глаза, как будто это поможет удалить мелькающие образы: Бриджет передо мной, кричащая и плачущая; то, как я ору на неё; чувство предательства, находящееся глубоко внутри меня, которое невозможно контролировать.

Прежде чем снова открыть глаза, я несколько раз делаю глубокий вдох и выдох.

– Мой тебе совет, – говорю я медленно, – никогда не предавай меня.

– Я бы не стала, Эван, – Алина кладёт ладонь мне на грудь. – Тебе даже не нужно просить.

Когда я на неё смотрю, её глаза ясны и чисты. В уголках глаз всё ещё видны следы слёз, но я не могу её за это упрекнуть. Она знает, что я совершил, и знает, что сделаю это снова. Тем не менее, в её глазах нет страха, и я верю ей.

– Почему ты этого не сделала? – спрашиваю я. – Почему ты не стала рассказывать обо мне Лоретте?

Она проводит рукой по моему плечу, слегка сжимает его, а затем поднимает руку к шее. Её глаза не встречаются с моими, но могу точно сказать, что она пытается подобрать слова.

– Наверное, потому что знаю больше, чем ты думаешь, – наконец, говорит она.

– Что ты знаешь?

– Ты рассказывал, что служил в морской пехоте, но, кроме этого, есть ещё кое-что. Что-то там с тобой случилось.

– Я что-то говорил, пока спал?

– Да, несколько раз.

– Что я говорил?

– Ты часто произносишь имя Лиа, – тихим голосом сообщает Алина. Говоря это, она обвивает пальцами мою шею. – Иногда, кажется, ты умоляешь кого-то не возвращать тебя обратно. Ты постоянно повторяешь слова «песок» и «яма». Однажды, ты всё время называл своё имя и номер, снова и снова. Иногда ты просто кричишь.

Всё это имеет смысл. Я знал, что ночные кошмары иногда заставляют меня кричать, потому что просыпался охрипшим. Бриджет и Лиа тоже рассказывали мне, что я разговаривал во сне. Но не помню, чтобы они говорили, что я выдавал так много деталей.

– Эван, ты был в плену?

– Да, – едва смог произнести я это слово.

Алина снова массирует мне шею, а потом начинает поглаживать вверх и вниз мою руку.

– Я не собираюсь тебя об этом расспрашивать, – говорит она.

– Нет?

– Нет, – качает она головой и улыбается мне одним уголком рта. – У меня такое чувство, что тебя уже достаточно об этом спрашивали. Если бы ты хотел об этом поговорить, то сам бы рассказал.

Обняв крепче, зарываюсь лицом в её кожу с ароматом лаванды. Вот почему я хотел, чтобы здесь была она, а не какая-то другая проститутка. Она на меня не давит.

– Спасибо тебе.

– Пожалуйста, – рука Алины возвращается к затылку, и я чувствую, как её губы прижимаются к моим волосам. – Я не могу представить, через что ты прошёл, и мне не нужно знать об этом больше. Просто я хочу помочь тебе забыть это, хоть ненадолго.

Забыть. Забыть – это хорошо. Это случается не часто, но это хорошо. К сожалению, попытка забыть никогда не срабатывает. Даже когда я рядом с ней, все воспоминания возвращаются. Боль. Одиночество. Кровь.

Мысль о крови возвращает меня к недавнему прошлому – убийству Марчелло в месте постоянных сборищ и телу Фелисы, когда оно падало в яму.

Яма. Я опустил её в яму. Я никогда так не поступал – ни с кем.

Но я это сделал.

***

Холодно и темно. В камине должен гореть огонь, но его там нет. Я забыл подбросить поленья, когда мы пошли спать?

Моей щеки касается рука, а затем исчезает. Место на кровати рядом со мной становится холодным.

– Лиа?

Я едва могу различить очертания её фигуры у двери. У неё в руке сумка.

– Я больше так не могу, Эван. Просто не могу.

– Я стану лучше, – даю ей обещание, но она выходит за дверь. Следую за ней, но она уже на крыльце. Выбегаю через дверной проём и падаю в яму. Трясу головой, чтобы прояснить мысли и хочу стереть грязь с лица, но мои руки связаны.

– Здесь кто-нибудь есть? Хоть кто-нибудь? – я задыхаюсь и покрываюсь испариной. Мой желудок болит от долгого пребывания в согнутом виде, глаза начинают гореть, когда я пытаюсь их открыть.

Сколько времени прошло? Сколько дней? Я больше не могу их сосчитать.

– Кто-нибудь? Пожалуйста, кто-нибудь ответьте мне!

– Пожалуйста... пожалуйста... Я больше не хочу оставаться один! Пожалуйста, не бросайте меня одного!

– Я здесь, – слышится мягкий и успокаивающий голос, но этого недостаточно. Я стискиваю тело рядом со мной, притягиваю его ближе, пока не чувствую запах её кожи.

– Не оставляй меня!

– Я никуда не уйду, Эван. Обещаю. Я здесь.

– Я больше не хочу быть один, – я не в состоянии сдерживать слёзы. Пытаюсь заговорить, но получается только выдавить слова: – Не хочу быть один... пожалуйста... не оставляй меня одного.

– Тише... я с тобой, Эван.

– Останься со мной!

– Хорошо.

Я крепче её обнимаю, зарываюсь лицом в её грудь и падаю в темноту.

***

Я просыпаюсь совсем не отдохнувшим. Ещё темно, но, наверное, уже раннее утро. В висках стучит. Не могу вспомнить ночной кошмар, но знаю, что просыпался не один раз. Алина лежит рядом со мной, одной рукой обняв меня за плечи, а другая покоится на груди.

Отодвигаюсь от нее и сажусь на кровати, обхватив колени. Она молча садится рядом. Просто сидит там и ждёт, что я буду делать дальше.

А я понятия не имею.

Случившееся на прошлой неделе, всё вокруг меня превращает в руины - обнаружение связи между Ринальдо и Фелисой; лицо Леле, когда она спрашивала меня, где он был; поездка с Фелисой в лес и выстрел в её голову; попытка выглядеть удивлённым после того, как я спрятал труп Фелисы; Ринальдо в больнице – это уже слишком. Перебор.

Бриджет меня предала.

О́дин мёртв.

Лиа меня бросила.

Ринальдо – это всё, что у меня осталось, а я его предал. Он единственный, кто мне дорог, а я убил женщину, которую он любил. Я сбросил её в грёбаную яму. Хотел его защитить, но вместо этого сделал ему больно. Неудивительно, что Лиа меня бросила. Может, если бы она этого не сделала, я бы не облажался так сильно.

– Я собираюсь это исправить, – шепчу я в ладони. – Клянусь, я собираюсь всё исправить.

– Что исправить, Эван?

– Такого больше не случится. Я собираюсь остановиться. Я останусь с ней. Это то, что я хотел, но просто ... я просто не могу это прекратить.

Алина обнимает меня за плечи и притягивает к себе. Я не сопротивляюсь. Я хочу близости – она мне необходима.

– Собственно, разве не из-за этого ты очутился в такой ситуации? – на этот раз это не голос Алины. Если я открою глаза, то увижу Ральфа, поэтому держу их закрытыми. Однако его точка зрения слишком верная, чтобы её игнорировать. Да, в то время я хотел всё исправить. Давал ей обещания – раз за разом. И всегда их нарушал.

Лиа я тоже предал.

Но она должна была остаться ради меня. Она должна была быть той, кто поможет мне не сойти с ума. Она была нужна мне, и она от меня ушла. Написала ёбаную записку и оставила меня. Скорее всего, она уже знает, что я мёртв.

– Почему она это сделала? Почему? – я зарываюсь пальцами в волосы Алины и крепко её обнимаю. – Не предавай меня. Пожалуйста, не предавай меня.

– Я не предам, Эван.

– Если ты так поступишь... я не знаю, что сделаю.

– Я понимаю, – шепчет её голос мне на ухо. – Я здесь, Эван. Я здесь ради тебя.

Алина здесь ради меня. Алина не даст мне свихнуться.

На какой-то короткий миг я расслабляюсь, но это не длится долго. Да, сейчас Алина здесь ради меня. Но где она была прошлой ночью? А ещё раньше? Кого она там утешала?

– Это не так, – хочу оттолкнуть её, но мои руки, кажется, не подчиняются моим командам. Вместо этого я сжимаю её крепче. – Ты здесь ради того, кто захочет кусок твоей задницы. Я просто ещё один клиент в твоем списке.

– Ты не просто ещё один клиент, Эван. Ты... особенный клиент.

– Звучит намного лучше, – мои слова ранят, но мне всё равно.

Она берёт мои щёки в свои ладони и поворачивает голову, чтобы я мог на неё смотреть.

– Я знаю, что нужна тебе, – открыто говорит она. – Я здесь ради тебя.

На самом деле я не знаю, можно ей верить или нет.

Глава 13 Взломанная защита

– Перестань надо мной издеваться, женщина!

– Я не шучу! – Леле кладёт руку на спину Ринальдо и подталкивает его вперёд, чтобы взбить подушку. Он обречённо взмахивает руками, и Леле шлёпает по его кисти. – Теперь послушай меня, Ринальдо Леонардо Моретти! Если ты хочешь вернуться завтра домой и закончить там своё восстановление, тебе придётся меня слушаться! А сейчас - пей свой сок!

Она пихает ему в лицо маленький пластиковый стакан с соломинкой до тех пор, пока он не сдаётся и не делает глоток.

– Я не ребёнок! – жалуется он. – Прекрати ко мне так относиться!

Я стою в дверном проеме и с улыбкой за ними наблюдаю. Редко можно увидеть, как Леле наезжает на Ринальдо, и ещё реже – как он на это реагирует. Я не собираюсь объявлять о своём присутствии и позволить всему закончиться слишком рано.

– Ты не хочешь, чтобы с тобой обращались как с ребёнком, но ты ждёшь, что я буду мириться с твоей глупостью, когда ты так себя ведёшь! – шикает на него Леле, качая головой. Её голос смягчается. – Это всё больничная еда. Она делает тебя мистером Ворчуном.

– Я пристрастился к твоей стряпне, – говорит Ринальдо, улыбаясь. – Всё остальное меня раздражает.

Леле наклоняется и нежно целует его в губы. Когда она от него отрывается, они целую минуту смотрят друг другу в глаза, соприкасаясь лбами, а потом снова целуются. Почувствовав вдруг себя вуайеристом, я прочищаю горло, и они быстро разрывают поцелуй.

– Эван! – вскрикивает Леле и подходит ко мне, чтобы обнять и расцеловать меня в щёки. – Может, хоть ты сможешь что-нибудь сделать, чтобы заставить его съесть обед.

Я получше присматриваюсь к еде на подносе, в основном нетронутой, и кидаю взгляд на Ринальдо, подняв бровь. На подносе нет ничего, что я нашёл бы привлекательным, и он, очевидно, с этим согласен.

– Габриэлла, любовь моя, – говорит Ринальдо, – мне нужно поговорить с Эваном.

– Нет, пока ты не съешь хотя бы это, – она поднимает маленький пластиковый стаканчик с яблочным пюре, и он морщится.

– Позже, обещаю. А теперь оставь нас.

– И дай мужчинам поговорить о делах, – бормочет Леле. – Не думай, что я не проверю мусор в корзине, когда вернусь!

Он усмехается, когда она уходит, и я не могу не улыбнуться. Приятно видеть его улыбку. Может, я не так уж сильно облажался, как думал.

Но как только Леле выходит, я понимаю, насколько был неправ.

– Я ей не говорил, – тут же сообщает Ринальдо. – Не знаю, как сказать.

Я в замешательстве. Не понимаю его нерешительности.

– Почему? – спрашиваю я.

– Мы всё продумали, – отвечает Ринальдо, потирая глаза. – А теперь я не знаю, что делать.

– Мы?

– Мы с Леле.

Ничего из его слов не имеет для меня никакого смысла, и я говорю ему это.

Ринальдо качает головой и пытается сесть в постели прямо, но это трудно для него. Я помогаю поправить подушку, чтобы ему стало комфортнее.

– Никому нельзя этого рассказывать, Эван.

– Конечно, сэр, – сейчас я запутался ещё больше, чем когда-либо.

– Фелиса была племянницей Леле, – сообщает он, глубоко вздохнув. – У них не такая большая разница в возрасте, и они были очень близки, когда росли. Почти как сёстры.

Чёрт.

Я знал, что убил родственницу Леле, но не кого-то, кого она считала сестрой.

– Я не знал, – Леле сообщила мне кое-какую информацию о Фелисе, но Ринальдо, очевидно, был не в курсе.

– Никто не знал.

– Зачем хранить это в секрете? – удивляюсь я. – Какое кому дело, что они родственницы?

– Это касается не их родственных связей.

– Тогда чего?

– Я уже говорил тебе, что у Фелисы есть дочь, – Ринальдо отнимает руку от своего лица и смотрит на меня. Я киваю, и он продолжает: – Фелиса легально удочерила девочку, но её биологическая мать... Леле.

Я задумываюсь, пытаясь собрать все кусочки паззла, но что-то упускаю. Лели родила второго ребёнка? Когда?

– Сколько ей лет?

– Семь. Она появилась у Леле за год до того, как ты к нам присоединился. Я отправил её в Италию, чтобы никто не заметил её состояние.

Я чувствую, что всё внутри меня ухает вниз, и цепенею, глядя на Ринальдо.

– Она мне изменила, – говорит он, пожимая плечами. – Не то, чтобы я этого не заслужил, но она совершила глупость и забеременела. Когда это случилось, меня с ней не было. После первого же визита к врачу, я понял, что ребёнок не мой. Мы обсуждали возможность растить её вместе, но я просто не смог, Эван. Я не могу воспитывать ребёнка, принадлежащего мужчине, который трахал мою жену, пока меня не было. Это ничем не отличается от ситуации с Ником, правда? Леле не выносит даже то, что Ник иногда появляется в нашем доме. А я бы, как минимум, потерял к себе уважение.

Здесь он был совершенно прав. Как бы по-сексистски это ни звучало, Ринальдо, имеющий незаконного ребенка, – это одно, но его жена? Это совсем другое дело.

– Леле захотела, чтобы девочка жила с Фелисой, – говорит Ринальдо. – Именно поэтому я отправляю деньги на её офшорные счета. Это для Марго, дочери Леле. Теперь я понятия не имею, что сказать Леле.

– Где сейчас девочка?

– В Нью-Йорке, с родителями Фелисы – братом Леле и её невесткой.

– Они станут её воспитывать?

– Нет. Они ясно дали понять, что договорённость была лишь на время. Фелиса заходила к ним по выходным, но делала все, чтобы Марго поступила в школу здесь. Леле терпеть не может своего брата, и я не думаю, что она в любом случае позволит ему растить ребёнка. Фелиса была единственным вариантом.

Кое-что всё равно здесь не вяжется.

– Но, сэр, у вас с Фелисой были близкие отношения.

– Да, были, – кивает он и опускает взгляд вниз. – Я не планировал, что это произойдет. Её появление здесь, в Чикаго, напомнило мне о романе Леле. Думаю, это началось как интрижка из мести, но потом превратилось во что-то другое. Я немного увлёкся, а она за это заплатила.

Ринальдо смотрит на меня, и я чувствую, как снова сжимаются мои внутренности, когда замечаю слёзы в уголках его глаз. Я всё жду его гнева, но он не приходит.

– Ты обо всём позаботился? – спрашивает он тихо.

– Да, – я запускаю руку в волосы. Не могу смотреть ему в глаза. – Франклин отвёз её в то похоронное бюро, куда мы обращались для Марио. Всё будет готово к послезавтра. Без вопросов. Все переведённые деньги сейчас лежат на счету на имя Марго Бьянки.

– А те вещи, что вы нашли с ней?

– Никаких убедительных доказательств, но всё определённо указывает на южан. Никто не брал на себя ответственность и не связывался с нами по этому поводу. У меня нет ничего конкретного, но прежде, чем что-то предпринять, мне хочется быть до конца уверенным. Джонатан сейчас изучает пару вещей, касающихся бухгалтерских книг, и основное внимание уделяет тому, кто устроил засаду.

– Тела опознали?

– Это группа наёмников из другого штата, – говорю я ему. – Их мог нанять кто угодно.

– Им следовало нанять лучших.

– Но они всё-таки смогли тебя подстрелить. Если бы не жилет, не уверен, что тебе удалось бы выжить. Слишком большая кровопотеря. Была бы ещё одна рана, и тебя бы не спасли.

Он кивает и тянется к бедру, чтобы его потереть.

– Болит? – спрашиваю я.

– Чешется. Они всё ещё накачивают меня болеутоляющими. Франклин собрал целую аптеку, чтобы отправить меня с ней домой.

– Тебе станет лучше, когда ты отсюда уйдёшь.

– Мне достаточно Леле и здесь, в часы посещения она сводит меня с ума, – говорит он со смехом. – Как мне удастся поспать дома?

– Зато еда будет куда лучше, – указываю я на пластиковый стаканчик с яблочным пюре, который до сих пор стоял нетронутым.

– Это достаточно веская причина, чтобы поехать домой. Мой желудок не может справиться с этим дерьмом, – Ринальдо тянется к подносу и хватает стаканчик с яблочным пюре и ложку. – Видимо, придётся приложить усилия, или этому конца и края не будет видно.

Он съедает пару ложек и бормочет что-то о детском питании.

– Сэр, можно задать один вопрос?

– Конечно.

– Тот GPS-чип, о котором Вы упоминали – у кого-то ещё они есть?

Он какое-то время не смотрит на меня и не отвечает. И у меня складывается довольно сильное подозрение, почему именно.

– У всех, кого я считаю семьёй, – наконец говорит Ринальдо. – У Леле, у Луизы, у Ника и даже у меня.

Я пристально смотрю на него.

– Да, Эван, у тебя тоже есть. Только так я и мог узнать, что ты всё ещё жив.

– Каким образом? Кажется, я заметил бы, случись нечто подобное.

– Всё устроил Джонатан.

– Конечно, – не знаю, радоваться мне, что я считаюсь частью семьи, или возмущаться из-за нарушения моего права на личную жизнь. Главным образом, мне не нравится идея, что это было сделано без моего ведома. На самом деле, чем больше я думаю об этом, тем больше меня раздражает, что Джонатан имел доступ к моему телу, с иглой в руках. – Когда?

– Пока ты находился в тюремной больнице, – говорит он. – После того, как ты в приступе безумия на виду у всех устроил стрельбу, я решил, что лучше всего будет за тобой присматривать.

– И от этого мне должно стать легче?

– Ты хочешь его удалить, Эван? – кидает на меня тяжёлый взгляд Ринальдо. – Правда? Ты действительно хочешь оказаться в такой ситуации, когда я не смогу тебя найти?

Я точно знаю, о чём он говорит. Как бы мне не нравилась идея, что кто-то будет отслеживать мои передвижения, но мысль, что меня могут схватить, и никто не сможет меня найти, нравится ещё меньше.

Я медленно качаю головой, и вопрос сам собой снимается с повестки.

Когда я ухожу, то сталкиваюсь с Луизой.

– Как он на самом деле? – спрашивает она с напряжением в лице, кусая губы. – Он продолжает говорить, что в порядке, но, лёжа там, выглядит просто ужасно. Я не выдержу.

– С ним всё будет хорошо, Луиза, – я касаюсь её руки. – Просто нужно ещё немного времени на восстановление.

Она кладёт свою руку на мою и кивает, но не выглядит убеждённой.

– Он будет в порядке, – говорю я с большим упором. – Обещаю. Когда он вернётся домой в свою кровать и к настоящей еде, ему станет намного лучше. Больничная пища делает его характер стервозным.

– Я уверена, когда он вернётся завтра домой, то замучает маму, – слабо улыбается она. – Он сведёт её с ума.

– Думаю, это будет гонка, и интересно будет увидеть, кто кого первым сведёт с ума.

Луиза смеётся и чуть сильнее сжимает мою руку. Она проводит пальцами по татуировке на моей руке и, улыбаясь, поднимает на меня глаза.

– Я очень рада, что ты вернулся, Эван, – она делает маленький шаг ко мне ближе. – Ты же знаешь, он в тебе нуждается.

Я не знаю, как реагировать. Это не первый раз, когда Луиза демонстрирует желание иметь со мной более тесный контакт. До недавнего времени она никогда так не поступала, и я не знаю, что с этим делать. Глядя на то, как они с Бени пару недель назад вели себя друг с другом, я был убеждён, что они вместе, но, может, ошибался.

Возможно ли, что они с Бени заодно? Неужели она попытается пойти против своего отца ради того, чтобы взять дело в свои руки, когда он уйдёт на покой? Она должна знать, что он никогда всерьёз не рассматривал возможность доверить ей управлять его империей, но Бени в его шорт-листе. Может, Луиза думает, что, когда он выйдет победителем, она сможет использовать его привязанность, чтобы получить то, чего хочет. Они могут использовать друг друга, чтобы взять контроль над семейным бизнесом.

Может, она думает, что я тоже в списке, и решила перестраховаться?

За все годы, что я был рядом с её семьёй, она никогда со мной не заигрывала. Не то, чтобы я не поддался бы искушению, – Луиза красивая девушка – но я никогда бы не сделал такой шаг без прямого разрешения Ринальдо.

Я кладу другую свою руку на её, улыбаюсь, а потом делаю шаг назад.

– У меня сегодня много дел, – говорю я ей. – Проведи с ним немного времени. Может быть, ты сможешь заставить его что-нибудь съесть.

– Сделаю всё возможное! – расплывается в широкой улыбке Луиза, приближается и целует меня в щёку.

Я наблюдаю, как она входит через дверь в палату, и не могу не пялиться на её задницу. На мгновение моё воображение берёт верх, и я вижу её в своей постели, на четвереньках, выкрикивающую моё имя.

Отбросив эту мысль, я поворачиваюсь и, выходя из больницы, чуть не сбиваю с ног Ника.

– Привет, – говорит он, бросая в канаву окурок.

– Что ты здесь делаешь, Ник?

– Я только что привёз Луизу. Не знаю, насколько она задержится. Полагаю, Леле помчалась домой, чтобы подготовить комнату к возвращению Ринальдо.

– Очень мило с твоей стороны, что ты её подвёз, – Ник и Луиза всегда хорошо ладили, хотя и были очень разными. Я думаю, Луизе с самого начала понравилась идея иметь родного брата, хотя они никогда не призна́ют своё родство. – Мне нужно ехать. Работать надо, знаешь ли.

– Не возражаешь, если я поеду с тобой? – спрашивает Ник.

– Мне, правда, не нужна помощь, – говорю я ему. – Вообще-то это просто кое-какие исследования. Ничего особенного.

– Мне нужно что-нибудь делать, – пожимает плечами Ник. – Понимаешь, с тех пор как отца подстрелили, я его даже не видел. И теперь, когда он возвращается домой, я не увижу его, пока он не выздоровеет. Мне не поручают никаких реальных заданий, и я устал ждать, пока другие сообщат мне, что происходит.

– Хорошо, – говорю я. Мне, действительно, жаль этого парня. Он в дерьмовом положении и ничего не может с этим сделать. – Пошли.

Мы идём на парковку, и я открываю дверь «камаро».

– Классная тачка, – присвистнув, говорит Ник. – Когда это ты её взял?

– Не так давно, – мы оба садимся в машину и направляемся к складу.

Ник проводит пальцами по приборной панели, восхищаясь каждой деталью машины. Я и не знал, что он такой фанат старой классики, но он многое может рассказать о ней. Благодаря этого, поездка кажется быстрой, и я чуть не забываю, что у меня пустой бак.

– Мне нужно заправиться и покурить, – говорю я и заезжаю на заправку. – Хочешь чего-нибудь?

– Нет, спасибо, – откидывается Ник на спинку кожаного сиденья.

– Через минуту вернусь.

Я заправляю машину, а затем направляюсь внутрь. Мне нужно отлить, поэтому беру ключ от туалета у леди за стойкой и иду в другую часть здания. Выйдя из туалета, я узнаю бездомного, роющегося неподалёку в мусорном баке.

– Эй, чувак! – зову я его.

Он поднимает глаза и прищуривается, сразу же насторожившись.

– Тебе нужна еда? – спрашиваю его. Мне не нравится сама мысль, что ему нужно рыться в грёбаном мусоре и что поблизости нет отелей. Он худой, и у него нет нормальной одежды, подходящей для этой погоды.

Я заставляю его согласиться подождать меня, и бегу обратно, чтобы принести ему сэндвич и кофе. Когда я возвращаюсь, он соорудил вокруг себя что-то вроде гнезда из пластиковых пакетов и восседает посередине.

– В моей ноге осколок, – говорит он, когда я приближаюсь. У него тусклые и смущённые глаза. – Его не смогли достать. Но там была одна медсестра. Она была красотка.

Он бормочет, но я всё равно всё понимаю. Хочу улыбнуться, но не могу. Всё это слишком знакомо.

– Бьюсь об заклад, что ты за ней приударил, – я вручаю ему сэндвич, и он сразу же на него набрасывается. – В каком госпитале ты лежал?

– Где-то в Вирджинии, – пожимает он плечами. – Я не помню название.

– Там же, где держали меня. Медсёстры там были горячие.

– Ты был во Вьетнаме?

– Нет, сэр, – качаю я головой. – Ирак и Афганистан.

– Какие войска?

– Морская пехота.

– На хрен морпехов, – говорит он, но улыбается, когда это произносит. – Вы, отморозки, никогда не появляетесь, пока прежде не пройдёт пехота.

Я не собираюсь с ним спорить. В прежние времена я знал достаточно военных и слышал всё это раньше. Все рода войск подтрунивали над другими, но, в конце концов, мы все оказывались в одной ситуации.

– Как долго ты был в плену?

Он пару раз моргает, и его глаза стекленеют. Я прикасаюсь к его руке, но он вздрагивает и отстраняется.

– Меня не было восемнадцать месяцев, – говорю я. – Большую часть времени я провёл в яме, желая, чтобы меня прикончили вместе с остальными из моего подразделения.

Он на минуту сосредотачивает внимание на мне, а затем хватает меня за руку.

– Два года, – тихо говорит он. – Они держали меня два года. Единственный парень, оставшийся в живых из моего отряда, заболел раком из-за этого дерьма – оранжевого агента¹⁵. Сейчас его уже нет в живых. Врачам пришлось оставить осколок в моей ноге. Они сказали, что вокруг него образовалось слишком много ткани.

– Как тебя зовут? – спрашиваю я.

– Сержант Дональд Хансен, – говорит он.

– Лейтенант Эван Арден, – сжимаю его пальцы в некоем подобии рукопожатия.

– Офицер морской пехоты! – фыркает Дональд. – Это ты отвёз меня в тот отель.

– Да, я.

– Классное было место. У них очень хорошая еда.

– Рад, что тебе понравилось. Где ты сейчас остановился?

– В приюте на Норс-Сангамон-стрит. У меня осталось ещё несколько дней.

– Я дам тебе мой номер телефона, – говорю я ему. – Если тебя выгонят, позвони мне, хорошо?

– Ладно.

Он вытаскивает из одного из своих полиэтиленовых пакетов ручку и бумагу, и я записываю свой номер. Понятия не имею, воспользуется ли он им, но я хочу, чтобы у него был выбор.

– Тебе ещё что-нибудь нужно, прежде чем я уйду?

– Ключ от туалета, – указывает он на ключ, который я получил от женщины внутри. Я не вернул его, когда покупал бутерброд. – Мне его не дадут.

– Конечно, – передаю ему ключ, а потом возвращаюсь к «Камаро».

– Я уже подумал, что ты заблудился, – говорит Ник, когда я сажусь внутрь.

– Надо было посрать, – не знаю, почему мне не хочется упоминать Дональда, но я не рассказываю о нём Нику.

Ник смотрит на меня искоса. Он, кажется, мне не верит, потому что в его взгляде что-то не так, и его рука на бедре сжата в кулак. Он так крепко её стиснул, что костяшки стали белыми. Не знаю, что он там себе напридумывал о том, чем я занимался, но решаю, что мне всё равно. Пусть думает, что хочет.

На складе мы встречаемся с Джонатаном и обсуждаем кое-что из того, что он нашёл. Всё, что он мне говорит, ерунда, и, насколько я могу судить, он что-то скрывает. Предположив, что это из-за присутствия Ника, я отдаю тому ключи от «камаро» и отправляю за пиццей.

Он не может сопротивляться такому набору соблазнов.

Как только Ник уезжает, Джонатан начинает откровенный разговор.

– Я не хотел ничего рассказывать при Нике.

– Я так и понял. Что ты нашёл?

– Немного, – Джонатан поворачивает ко мне ноутбук и кладёт рядом с ним сотовый. В телефоне запущена его новая система безопасности. – Вообще-то, я очень расстроен. Я должен был заметить это раньше.

– В чём дело?

– Кто-то сделал в приложении лазейку, – говорит он. – В тот день была не ложная тревога или какие-то неполадки с электричеством. Кто-то активировал систему, чтобы убрать меня с дороги.

– Слишком много случайностей. Кто мог это сделать?

– Есть только очень небольшая кучка людей, которые когда-либо имели возможность сделать что-то подобное. Бени – один из них.

– Это меня не удивляет. Кто ещё?

– Ещё Ник. Но я не уверен, что он понимает в компьютерах достаточно для того, чтобы это сделать.

– А Бени?

– Он-то как раз может.

– Кто-нибудь ещё?

– На ранних этапах в разработке принимала участие Бекка, – сообщает мне Джонатан. – У неё была какая-то бухгалтерская штука, которую она хотела добавить, но программа не работала должным образом и её отложили на потом. У Поли тоже был доступ, но этот чувак даже не может разобраться в «Кэнди Краш».

– Поли глуп, но он не крыса, – улыбаюсь я и качаю головой.

– Ты ударил его.

– Он это заслужил. Если бы он был частью какого-то заговора, прежде всего он не стал бы рисковать и провоцировать меня своими жестами.

– Верно подмечено.

– Бени находится во главе списка. Нужно за ним приглядывать.

– Согласен, – кивает Джонатан. – Кто будет за ним следить?

– Я пока не знаю, кому можно доверять, – говорю я. – Что-то происходит между ним и Луизой, но если я не могу быть в ней уверен, то не могу использовать её, чтобы в этом разобраться.

– Думаешь, Луиза может предать своего отца?

– Честно говоря, нет. Но у неё есть амбиции. Она может использовать Бени, чтобы добиться своей цели. Я не могу доверять ей, так как она может сообщить ему о нашем расследовании, и поэтому я не могу рисковать, всё ей рассказав.

– В этом есть смысл. Тогда Поли?

– Нет. Я хочу, чтобы он постоянно оставался рядом с Ринальдо.

– И кто тогдаостаётся?

– Из тех, кому я доверяю? – качаю я головой. – Никто. Я сделаю это сам, чтобы ты мог продолжать копать дальше. Ты лучше справишься с этим дерьмом, чем я.

– Есть что-нибудь новое о Фелисе?

Я обдумываю, говорить ли ему то, что раскрыл мне Ринальдо, но решаю не делать этого. Если бы Ринальдо захотел, чтобы об этом узнал Джонатан, он бы сказал ему лично. Тщательно всё расследуя, Джонатан, наверняка, и сам во всём разберётся, если, конечно, уже этого не сделал.

– Только то, что уже известно. Я займусь этим и Бени. Посмотри, сможешь ли ты найти Джошуа Тейлора. Он вполне может вывести нас на Старка.

– Понял.

Я с минуту размышляю, постукивая пальцами по ноге.

– Можешь проверить для меня ещё одного человека? – спрашиваю я.

– Конечно. Кого?

– Её зовут Алина. Она проститутка.

– Это твоя шлюха на этой неделе?

– Что-то вроде того, – глубоко вздыхаю я. – Я очень хочу, чтобы ты нашёл её отца. Я почти уверен, что он где-то здесь в городе. Мне нужно знать, где его найти.

Джонатан пристально смотрит на меня.

– Не спрашивай.

– Ладно, – он несколько секунд что-то печатает на клавиатуре. – У тебя есть её фамилия?

– Нет.

– От тебя так много помощи.

– Здорово, что хоть ты так хорошо знаешь своё дело.

– Кто её сутенер? – спрашивает он, продолжая печатать.

– Не знаю.

– Ну, а ты что-нибудь знаешь, что, действительно, может мне здесь помочь?

Я сообщаю место, где обычно её подбираю, и называю Лоретту, её соседку. Я действительно больше ничего о ней не знаю, но Джонатан, кажется, думает, что этого вполне достаточно, чтобы продолжить.

Возвращается с пиццей Ник, распространяя вокруг запах травки.

– Лучше бы тебе не курить это дерьмо в моей машине, – говорю я ему, – или я убью тебя прямо там, где ты стоишь.

– Нет, я вышел из машины, – он отказывается смотреть мне прямо в глаза, и мне интересно, лжёт ли он. – Что вы, ребята, выяснили?

– Всего лишь пара зацепок, ничего конкретного. Джонатан и я справимся сами.

Вообще-то, я ожидаю, что Ник будет разочарован отсутствием для него работы, но вместо этого он, кажется, чувствует лишь облегчение. Я нахожу это странным, потому что он был так воодушевлён, когда присоединился ко мне раньше, но теперь он пританцовывает на месте, как делает всегда, когда нервничает. Не знаю, почему. Может, он думает, что мы его подозреваем, но на самом деле его нет в моём списке главных кандидатов. Он слишком уж ищет одобрения отца, чтобы сделать что-либо против семьи. Это бы пошло вразрез с его характером, что на самом деле было большой редкостью.

Ник быстро уплетает пару кусков и говорит, что поедет домой с Коди. Он смотрит на меня снова, когда покидает склад. В его взгляде мелькает что-то такое, что должно было бы заставить меня понять – с ним что-то не так.

Должно было, но этого не произошло.

Я оставляю Джонатана заниматься его исследованиями и отправляюсь на поиски Алины.

И очень надеюсь, что мне не придётся искать слишком долго.

Глава 14 Сокрушительные новости

Свечение, исходящее от экрана лэптопа, заливает мои руки, пока я быстро печатаю. У меня такое чувство, будто я нахожусь на грани выяснения очень важного момента, но мне всё ещё чего-то не хватает – чего-то, что ускользает от меня. Я щелкаю мышкой ещё по нескольким документам, а затем увеличиваю изображение одного из них.

Сейчас чуть позднее четырёх утра, Алина спит в другой комнате. Мой разум слишком заведён, и мне трудно заснуть, поэтому я подождал, пока она задремлет, и вернулся к работе. Я провёл два дня, пытаясь нарыть всё, что возможно на Бени Сегрети, и мне не важно, что найти.

Нет сомнений в том, что он как-то связан с Сиэтлом. Я просто не могу понять, как именно. У меня есть фотографии, где он вместе с Джастином Тейлором, который вернулся пять лет назад, задолго до того, как Бени вообще должен был появиться в этой стране, но нет ничего, что связывало бы его с Лэндоном Старком, Джозефом Фрэнксом или южными бандами.

Похоже, я что-то упускаю.

Бени слишком умён, чтобы оставлять явные следы о связях с другой командой. Должно быть, Джошуа Тейлор – посредник между ними, но он неуловим. Кроме двух фотографий с Джошуа, сделанных Джонатаном, с момента прибытия не было никаких признаков его присутствия в Чикаго.

Кто-то должен его прятать.

Я возвращаюсь к снимку Джонатана, на котором запечатлены Джошуа и Бени. Место, где они встречались, находится не на юге, а тут же на Великолепной Миле. Он мог остановиться где-то поблизости. Я делаю в мыслях заметку, чтобы Джонатан проверил все камеры наблюдения в этом районе, тогда мы сможем его засечь.

Слышу скрип за спиной, поворачиваюсь и вижу Алину. Она подходит ко мне, и я быстро закрываю лэптоп.

– Всё в порядке? – спрашивает она.

– Просто нужно было доделать кое-какую работу, – отвечаю я.

– Ты вообще спал? – она проводит рукой по моим волосам. – Выглядишь уставшим.

– На самом деле – нет, но я в порядке. Слишком много всего происходит в моей голове, чтобы спокойно заснуть.

Я раскрываю объятия, и Алина забирается верхом на мои колени. Она нежно меня целует, поглаживая пальцами затылок. Я наклоняю голову назад навстречу давлению её пальцев.

– Каждый раз, когда ты так делаешь, я хочу просто свернуться в клубок и проспать неделю.

– Знаю, – тихо посмеивается Алина.

– Ты делаешь это специально, да?

– Акупрессура¹⁶. Это помогает тебе расслабиться.

Я вспоминаю, что она всё время давила кончиками пальцев на мою кожу. Обычно это меня успокаивало, не стану этого отрицать. Но я не понимал, что она делает это намеренно.

– Манипулируешь мной, да? – и я обхватываю руками её попку.

– Это как лаванда, – поясняет она, – просто что-то, что может помочь тебе получить желаемое. Если бы я пыталась манипулировать тобой, я бы схватила твой член.

– Это тоже работает.

Она снова целует меня, но не углубляет поцелуй. Вместо этого, откидывается назад и долго на меня смотрит, пока её рука продолжает массировать мне шею.

– Откуда ты узнала про всё это?

– Акупрессуре я научилась у подруги, которая её изучала, – рассказывает она мне. – Об ароматерапии узнала из «Космо».

– Ха! Почему меня это не удивляет? Этот журнал прямо руководство для шлюх.

– Там много хорошей информации, – пожимает плечами Алина. – Ты, кажется, не жаловался.

Я хмыкаю в ответ, протягиваю руку и зарываюсь в её волосы. Они мягкие после душа, который мы приняли вместе перед сном, и я всё ещё чувствую на них запах моего шампуня. Я собираю её волосы в одну руку, отводя их, наклоняюсь вперёд и прижимаюсь губами к её шее.

Проделываю путь до её уха, целуя и посасывая кожу. Освободив волосы, обхватываю руками её спину и притягиваю ближе.

– Не хочу отрывать тебя от работы, – говорит Алина.

Останавливаюсь и целую её ещё дважды, прежде чем отступить. Мне необходимо продолжить расследование – я чувствую, что уже близко, – но мой член с этим не согласен.

– Твоя работа веселее, – я прижимаю её к своему жаждущему члену и тянусь рукой вверх, накрыв ладонью её грудь. – Может быть, нам стоит вернуться в постель?

– Если ты этого хочешь, – она наклоняет голову и улыбается мне, но улыбка не отражается в её глазах.

– В чём дело? – спрашиваю я, поднимая руку к её щеке. – Ты хочешь просто поспать?

– Ничего такого, – безразлично качает она головой, но для меня это не очень убедительно.

– Расскажи мне.

– Я просто кое-что вспомнила, – говорит она. – Только и всего.

– Что ты вспомнила?

– Друга из давнего прошлого, – отводит на мгновение взгляд Алина.

Я выгибаю бровь.

– Ты мне напоминаешь его, – тихо говорит она, облизывает губы, а затем проводит пальцами от моих висков к челюсти. Она скребёт на моём лице щетину, которая сейчас отросла гораздо сильнее, чем обычно. Я был занят и не побеспокоился о бритье.

– Он всегда был небритый?

Алина фыркает и качает головой. Наклоняет голову в другую сторону и целует меня, на этот раз глубже. Я откидываюсь назад, позволяя ей взять на себя инициативу, пока её язык скользит между моими губами. Она опускает руки вниз, забираясь под мою рубашку, потом поднимает их по бокам вверх, заставляя мою кожу покалывать.

Не прерывая поцелуя, встаю и несу её с собой. Она обхватывает руками и ногами моё тело и держится, пока я иду с ней в спальню и укладываю её в центр кровати.

Работа может подождать. Сейчас я хочу её.

***

– Это именно то, что мы искали, – я бросаю флэшку рядом с ноутбуком Джонатана и, скрестив на груди руки, наблюдаю, как он её вставляет и начинает просматривать содержимое.

Несмотря на недостаток сна, я полон сил и нахожусь в состоянии боевой готовности. Может быть, тому, насколько хорошо я чувствую себя сейчас, поспособствовали несколько раундов секса с Алиной прошлой ночью, но, главным образом, это связано с тем, что подошло, наконец, время совершить прорыв.

– Это те счета, которые мы уже проверяли, – говорит Джонатан, просматривая их, – все те, в которых имелись расхождения.

– Точно.

– Мы обнаружили эти счета раньше. И уже пытались связать их с Лэндоном Старком.

– Верно, но мы не смогли понять, где, в конце концов, осели деньги, и нигде не смогли найти следов Старка. Продолжай смотреть.

Я в нервном ожидании постукиваю ногой. Вижу, что его глаза загораются, когда он понимает, что я обнаружил.

– Движение средств, – бормочет Джонатан. – Через Каймановы острова в Китай, затем в Великобританию, затем обратно на Кайманы, – он с минуту стучит по клавиатуре. – Вау, сколько бабла. Что это за «Грейтер Сэйлор Инк»?

– Компания занимается сельхозпродукцией и рыбным хозяйством, – говорю я ему. – У неё в собственности много земельных участков в Юте, Аризоне, Неваде и Ванкувере.

– Что, чёрт возьми, там может расти?

– Ничего. У них там целая флотилия судов, занимающихся ловлей креветок, но они не покидали док вот уже полгода.

– Всё это принадлежит Старку?

– Не-а.

– Тогда кому? – Джонатан откидывается назад и смотрит на меня.

– Это анаграмма.

– Да ладно! Из чего?

– Я взял буквы из этих двух имён и переставил их по-другому, – наклонившись над ноутбуком, указываю на логотип компании. – Грейтер Сейлор можно преобразовать в Тейлор и Сегрети.

– Срань господня. Впрочем, обычное дело.

– Именно.

– У Бени Сегрети и Джошуа Тейлора есть компания?

– Я проверил. Сначала это были Бени и Джастин. Думаю, когда Джастина ликвидировали, Бени привлёк Джошуа. У них есть офисное здание в Сиэтле.

– Бени нужен был кто-то за пределами организации, чтобы замести следы.

– И Джошуа обрадовался возможности помочь ликвидировать человека, который убил его брата.

– Но Ринальдо не заказывал ликвидацию Джастина. Это всё ты.

– Он этого не знает, – говорю я.

– Но Бени-то знает.

– Бени хочет пробиться наверх. Ему нужны средства, чтобы упрочить своё положение. Джошуа – отличное решение. У него есть мотив вернуться в семью, и он – идеальная связь между Бени и южными бандами. У Джошуа никого нет в Чикаго, и он лучше всего сыграет роль козла отпущения, если до этого дойдёт дело. Что ещё более важно, Бени нужно убрать Ринальдо с дороги, а Джошуа счастлив ему в этом помочь.

– Джошуа работает с бандами, мы это знаем.

– Нам нужно выяснить, где он прячется, – говорю я, – и как он получает информацию от банд.

– Думаешь, они всё ещё в деле?

– По крайней мере, сейчас так и есть. Даже после того, как устранили Марчелло, они придержали несколько наших пушек.

– Как ту, из которой убили Фелису.

– Именно так, – медленно киваю, глядя на экран и избегая встречаться с ним глазами.

– Мы должны всё это рассказать Ринальдо.

– Ещё нет, – качаю я головой. – Мы должны действовать осторожно. Если Ринальдо поймёт, что Бени как-то связан со смертью Фелисы, он станет немедленно действовать. Нам нужно выяснить, кто ещё с ними связан.

– Думаешь, он не сможет сдержаться?

– Не тогда, когда впереди ещё предстоят похороны.

– Намёк понят.

– Всё же Ринальдо действительно надо хоть что-что выложить, – делаю шаг назад и глубоко вздыхаю. – Я расскажу ему о связи с Джошуа. Пока мы не знаем, где он, Ринальдо не сможет предпринять никаких действий.

– В этом есть смысл.

– Я позабочусь об этом.

– А я продолжу просматривать камеры наблюдения, пока не найду признаки Джошуа. Теперь, когда у нас есть больше информации о счетах, я также могу попытаться его отследить.

– Хороший план, – я уже принимаюсь собирать свои вещи, чтобы уйти, когда Джонатан снова начинает говорить.

– У меня кое-что есть для тебя, – Джонатан жмёт на клавиатуру и поворачивает ноутбук так, чтобы я мог увидеть экран. – Джеймс Марино.

– Кто это?

– Отец твоей шлюхи.

На экране фотография из полицейского досье, сделанная несколько лет назад. Джеймс Марино был взят под стражу за использование в борделе несовершеннолетних, но кто-то напортачил с юридической процедурой, и он в итоге отвертелся. Марино провёл год в заключении за хранение наркотиков, но остальные обвинения были сняты.

– Где он сейчас? – спрашиваю я, пытаясь унять дрожь в руках.

– В Оук-Парке¹⁷.

– Он всё ещё продолжает трахать молоденьких девочек?

Джонатан бросает на меня взгляд, и я уверен, что он точно знает, что происходит в моей голове.

– Ты привязался к этой проститутке? – спрашивает он.

– Это не имеет значения, – смотрю я на него и жду ответа.

– Его больше не привлекали, – говорит Джонатан. – Похоже, он вышел из бизнеса, когда его поймали на том деле.

– У тебя есть его адрес?

Джонатан вручает мне лист бумаги с адресом. Место на самом деле звучит знакомо, и я понимаю, что это всего лишь в паре кварталов от квартиры Лиа, где она жила в то время, когда я отбывал наказание.

Некоторое время я вглядываюсь в бумагу, и в моей голове начинает формироваться план. Мне может понадобиться небольшая помощь, чтобы собрать всё воедино.

– Где Поли?

– В больнице.

– Что он там делает?

– По-прежнему присматривает за Ринальдо. Думаю, Леле тоже там.

– Ринальдо должны были выписать ещё вчера.

– Они решили взять какие-то дополнительные анализы, – объясняет Джонатан. – Он пробудет там ещё несколько дней.

– Какие анализы? Как долго? – я ничего об этом не слышал.

– Это всё, что я знаю.

Мне это не нравится. Забыв на мгновение о Джеймсе Марино, я сразу же направляюсь в больницу.

В прежней палате Ринальдо нет, и мне приходится отыскать кого-то из медсестёр, чтобы выяснить, куда его перевели. Как только я нахожу нужную, вижу стоящего у двери Поли.

– Что происходит? – спрашиваю я. – Он уже должен был быть дома.

– Без понятия, – говорит Поли, пожимая плечами. – Я просто знаю, что вчера его перевели сюда. Что-то там говорили про какие-то анализы.

Я осторожно открываю дверь и заглядываю внутрь. Леле устроилась на стуле возле кровати Ринальдо, а он сидит и забрасывает в рот маникотти¹⁸.

– Заходи, Эван, – Ринальдо поднимает вилку в воздух, показывая ей, что мне надо поспешить. Я вхожу, закрыв за собой дверь.

– Леле, дай нам минутку, пожалуйста, – его голос безжизненный, и Леле просто кивает и уходит. У неё красные глаза, и я полагаю, что он рассказал ей о Фелисе.

Я стою у изножья его кровати, сцепив за спиной руки. Он кладёт в рот ещё пару кусочков еды, приготовленной Леле, и, должно быть, принесённой ему контрабандой, а затем запивает большим глотком воды.

– Луиза собирается взять на себя организацию похорон Фелисы. Леле ей поможет.

Я киваю и стою, понурив голову.

– Как продвигается твоё расследование?

– Нашёл связь между счетами, с которых пропали деньги и Джошуа Тейлором, – говорю я ему. – Он определённо связан с бандой Марчелло, но мы нигде не можем найти Тейлора. У меня есть несколько зацепок, которые ещё нужно проверить. Теперь, когда у нас есть номера счетов, Джонатан пытается отследить его через них.

Ринальдо кивает. Сжав губы, он отодвигает прикроватный столик в сторону, и садится повыше.

– Эван, мне нужно тебе кое-что показать. Протяни руку и возьми вон те документы, – указывает он на обычную папку, лежащую на дальнем от Ринальдо конце стола, я беру её и передаю ему. Он открывает папку и глубоко вздыхает, перебирая листы. Как только он находит то, что ищет, сразу же вручает мне.

Это выписка из истории болезни с кучей результатов анализов. Я достаточно разбираюсь в медицинских терминах, чтобы определить те, которые касаются резорбции костей¹⁹ и работы эндокринной системы, но сами результаты ничего мне не говорят.

– Что это?

– Во время операции врачи кое-что обнаружили, – говорит он.

– Обнаружили что?

– Костные частицы.

Я прищуриваюсь.

– Они оперировали твою ногу. Конечно, они нашли фрагменты костей. Там, куда в тебя попали.

– Чтобы быть более точным, они нашли костную ткань, – говорит Ринальдо. – Конкретнее, костную ткань в моей крови.

Я снова смотрю на лист с результатами анализов, стараясь в них разобраться. Ринальдо явно пытается мне что-то сказать, фактически не произнеся ни слова, но я не могу понять, что именно. Я тщательнее изучаю бумагу, достаю из папки ещё листы и под внимательным взглядом следящего за мной Ринальдо перечитываю результаты других анализов.

Костная ткань в крови – я вижу результаты исследований других образцов тканей, но они нормальные. На самом деле это не кости, а что-то похожее, какая-то патология. В нижней части последней страницы я вижу термин «остеосаркома», и моё тело застывает.

– Рак костей, – озвучиваю я тихо.

– Воздействие кислорода во время операции ускорило её рост, – голос Ринальдо спокойный и сухой. – Это в моей крови, эндокринной и лимфатической системах. Видимо, все те деньги, что я потратил на мануальных терапевтов, пытаясь вылечить спину, были бессмысленной тратой. Нужно потребовать их вернуть.

Он смеётся, но я не могу заставить себя увидеть юмор в его замечании. Всё, что я могу сделать, это уставиться на лист, в то время как все мои внутренние органы будто ухнули вниз. Теперь, когда я знаю, что ищу, мне бросаются в глаза все остальные показатели на листе с анализами.

– Может быть, они ошибаются, – я стучу пальцем по бумаге. – Нужно сделать больше тестов. Это может быть ошибкой – может, перепутали записи. Больницы постоянно лажают.

Я встречаюсь с ним глазами, и моя грудь сжимается.

– Они заметили это во время операции, Эван. Поэтому решили сделать анализы.

Когда я вглядываюсь в слова на страницах, перед глазами всё плывёт.

– Леле знает?

– Да.

– Сколько тебе осталось? – еле слышно шепчу я.

– Шесть-восемь недель. Может быть, три месяца с интенсивной химио и радиотерапией, но я этого не буду делать.

– Блядь, – я закрываю глаза, борясь с нарастающим в голове давлением. Мне удаётся проглотить сухой ком в горле, но это требует слишком больших усилий. Когда я смотрю на него, его лицо становится суровым.

– В ближайшие пару месяцев предстоит многое сделать, – прямо говорит он. – Есть некоторые вещи, которые я должен тебе сообщить – места, куда ты должен пойти, чтобы забрать кое-что важное для Леле, Луизы и Ника.

– Вещи? – я не понимаю, что он имеет в виду. Голова идёт кругом, и на меня накатывает волна тошноты.

Ринальдо умрёт.

Через шесть-восемь недель.

Я не могу осознать эту мысль. Из всех людей в мире, которые мне были когда-либо известны, больше всего я доверяю Ринальдо. Он всегда знал, что мне нужно, всегда понимал, не требуя объяснений. Он единственный, кто видел то, кем я стал, и понимал, что внутри меня когда-то был кое-кто другой – тот, кто был навсегда потерян, пока меня держали в яме далеко от родного дома. Он понял и принял, что ничего не может изменить.

Если он уйдёт то, как мне быть?

– Оставайся со мной, сынок.

– Я прямо тут, сэр.

– Нет, ты не здесь. Сосредоточься, Эван, – когда я поднимаю на него взгляд, он показывает пальцами на свои глаза. – Возьми себя в руки. Мне нужно, чтобы ради Габриэллы и Луизы ты был сильным.

Я не могу собраться. Я очень далёк от того, чтобы прийти в себя.

– Мне нужно начать думать о будущем, – говорит Ринальдо. – О будущем моей семьи, моего бизнеса. Садись, я объясню.

Я отказываюсь садиться. Даже не могу сказать, почему это для меня так важно, но, если я вынужден слушать это дерьмо, то не собираюсь для этого садиться.

– Ты догадываешься, что я хочу сказать, – Ринальдо садится на больничной койке чуть выше и тянется к стакану, чтобы попить воды через соломинку. – Луиза не справится с такими трудными обстоятельствами – ты сам это говорил. Как ты думаешь, что мне нужно сделать? Отдать всё Нику?

Я пристально на него гляжу, отказываясь отвечать. Мне не хочется говорить ему о Бени прямо сейчас – пока нет – но, возможно, придётся. Я не могу позволить ему отдать всё Бени, не сообщив, что происходит между ним и Тейлором.

– Это ты, сынок, – говорит Ринальдо. Его голос становится мягче. – Это всегда был ты.

Я вздрагиваю, фактически делая шаг назад от кровати.

– Что?

– Другого выбора нет. Бени, на самом деле, не семья, а я хочу, чтобы мой бизнес остался в моей семье.

– Я тоже не семья, – напоминаю я ему.

– Да, это так.

– Я не хочу этого.

– Вот почему ты идеально подходишь.

Нет, нет, нет, нет, нет!

– Я просто профессиональный убийца, – шепчу я. – Я не смогу всё это сделать.

– Ты знаешь, что можешь, – говорит Ринальдо. – Очень мало осталось того, чего ты так или иначе ещё не делал. У тебя есть сила и воля. У тебя есть уважение. Никто не сможет выступить против тебя и после этого выжить, чтобы об этом рассказать, и все это знают. Ты – одна из главных причин, почему я был так успешен. Ты - лучший кандидат на это место, и у меня нет времени искать другого.

– Ринальдо... – я не знаю, что сказать. Я никогда не хотел этого. Я не хочу этого.

Ринальдо умирает.

– Кому ещё я могу доверять, Эван? Кто ещё проследит за тем, чтобы о моей семье позаботились? Мне дают только несколько недель, может быть, ещё меньше.

Всё, что я могу делать – это смотреть в пол. Кажется, я не могу заставить свои мышцы реагировать на команды мозга. Я слышу скрип кровати, когда Ринальдо встаёт, но не могу осознать это, пока он не становится рядом со мной. Ринальдо берёт меня за руку.

– Скажи это, Эван. Скажи мне, что ты возьмёшь на себя мой бизнес и справишься с этим.

У меня пересыхает горло. Я облизываю губы, но это, кажется, ни капли не увлажняет его.

– Пожалуйста, Эван. У меня есть только ты.

– Я сделаю это, – отвечаю я, и мой желудок падает куда-то вниз.

Я, правда, не знаю, что ещё могу сделать.

Глава 15 Импульсивное соглашение

У меня до сих пор кружится голова.

Я не пошёл на похороны Фелисы. Не мог заставить себя присутствовать, зная, что там будут Ринальдо и Леле. Вместо этого я провожу день за рулём, разъезжая по городу под весенним дождём.

У меня в голове столько всего происходит, что трудно за всем уследить. Мой мозг просто не может одновременно справиться и с очевидным предательством Бени, и с поиском неуловимого Джошуа Тейлора, и с тем, что мне, безусловно, придётся стать во главе большой криминальной семьи.

Не переставая, звонит Джонатан, но я не отвечаю на звонки. Уверен, он что-то нашёл, и, наверняка, что-то важное, но моя голова переполнена мыслями. И я не в состоянии сейчас обрабатывать ещё больше информации. Кроме того, передо мной совершенно другие задачи.

Всё, что я делаю всегда связано с Ринальдо: защита его самого, защита его бизнеса, устранение любых угроз, – но теперь мне необходимо думать совершенно о другом. Я согласился на это. Согласился исполнить волю умирающего. Я собираюсь управлять его бизнесом, и теперь все угрозы направятся против меня.

Проблема в том, что мне действительно плевать на то, что может со мной случиться.

Мне плевать на деньги. На моих офшорных счетах и в различных банковских ячейках по всей стране больше денег, чем мне когда-либо удастся потратить. Мне плевать, что автосалоны и клубы работают достаточно хорошо, чтобы отмывать все деньги от нелегального бизнеса. Мне плевать, сведён ли баланс в бухгалтерских книгах. Меня заботит только одно – Ринальдо.

Что мне делать через шесть или восемь недель, когда его не станет?

Самая важная цель, которая была у меня с тех пор, как я ушёл из морской пехоты, исчезнет. Я буду жить в мире, в котором больше не будет единственного человека, о ком я действительно, по-настоящему забочусь. Единственного человека, ради которого я без вопросов отдам свою жизнь. Я потеряю человека, который всегда называл меня сыном.

В конце концов, я останавливаюсь и прогуливаюсь по Грант-Парку. Мои руки трясутся, и вести машину сейчас не самая хорошая идея. Поэтому я в оцепенении брожу среди цветочных клумб. Там мало что ещё растёт, из земли торчит всего несколько луковиц с зелеными побегами, и практически никого вокруг нет. Дождь стихает, но везде сплошная грязь. Моя единственная компания – пара парней, выгребающих мульчу из пикапа.

Глаза щиплет, но лицо мокрое только от тумана. Я не могу заставить себя заплакать. Но если бы даже и смог, то не знал бы точно, кого оплакивать – Ринальдо или себя самого.

Несмотря на происходящее, мои мысли всё время возвращаются к Алине. Интересно, есть ли у неё какое-нибудь волшебное прикосновение, которое поможет мне со всем этим справиться, хоть я в этом и сомневаюсь.

И всё же она помогает. Сильно помогает, может быть, даже больше, чем я должен ей позволять.

Джонатан был прав – я немного привязался к ней. Сначала это касалось сна, потом секса, но в последний раз, когда мы были вместе, всё было иначе. Я не знаю точно, каким образом, но определённо по-другому.

А теперь ещё вся эта ерунда с её отцом... когда я думаю об этом, то закипаю от ярости. Может это именно то, что мне нужно сделать – пойти и разобраться с ним. Знаю, что она этого не хочет, но я всё равно собираюсь это сделать. Во всяком случае, это заставит меня почувствовать себя лучше.

Я возвращаюсь, сажусь в машину и еду в Оук-Парк. У меня на телефоне есть его фото, и адрес найти достаточно легко. Его квартира – это гадюшник рядом с захудалыми торговыми рядами, и находится в районе с высоким уровнем преступности, что идеально мне подходит.

Я паркуюсь на противоположной стороне улицы и какое-то время просто наблюдаю за этим местом. Он появляется вскоре после четырёх часов дня. Я смотрю, как он шагает к соседнему винному магазину, потом выходит оттуда с бутылкой в коричневом бумажном пакете. И направляется обратно в свою квартиру.

Я мог бы просто пойти туда и сделать это сейчас, покончить со всем. Но я всё ещё взвинчен. Если я сделаю это сейчас, без продуманного плана, то, вероятно, напортачу. В его квартире есть окно, но оно маленькое, и рядом нет удобного для снайпера места. Кроме того, это должно стать чем-то личным.

В голове формируется план, и я уезжаю. В первую очередь мне нужен хороший сон и кое-какие инструменты. Подъезжаю к точке, где работает Алина, но её в очередной раз нигде не видно. Собственно, я не могу найти ни одной девушки, с кем она обычно тусуется.

В течение пары часов разъезжаю по окрестностям, делая свою обычную остановку, чтобы заправиться и покурить. Она до сих пор не появилась. Я проголодался, и, хотя раньше думал пригласить её на ужин, решил всё-таки потратить время на то, чтобы поесть.

Я ем, но уличная еда оседает в желудке комком сырого теста. Снова кружу по улицам и всё больше разочаровываюсь, когда она так не появляется. Слушаю радио, пытаясь себя отвлечь, но по мере того, как часы продолжают тикать, слова песни начинают меня злить. Я хлопаю кулаком по кнопке питания и заставляю исполнителя умолкнуть.

Наконец-то, вижу её. Уже за полночь, и остальные девушки тоже с ней. Я подъезжаю к обочине, она подходит ко мне, улыбаясь, и открывает дверцу машины.

Я не говорю ни слова, пока она не садится внутрь.

Вообще-то, я даже немного боюсь открыть рот. Вместо этого, сжимаю одной рукой руль, другой – рычаг коробки передач и, стиснув зубы, срываю «камаро» с места. Алина хватается за ручку двери, так как я слишком быстро вхожу в поворот.

Мы не разговариваем, ни когда я подъезжаю к гаражу, ни когда направляюсь к лифту. Алина молча и робко следует за мной. Как только мы оказываемся внутри, я хватаю её и толкаю к стене прихожей. Обхватив рукой подбородок, я обрушиваюсь на её рот и вторгаюсь в него губами и языком.

Алина закидывает руки на мои плечи и пальцами сжимает затылок. Я чувствую давление её пальцев. Понимание того, что она пытается сделать, на этот раз только раздражает меня и не помогает расслабиться.

Я ожидаю учуять на ней запах другого мужчины, но не нахожу его. Она пахнет свежестью и чистотой, как будто только что вышла после долгого горячего душа. Её рот мятный на вкус. Нет никакого намека на то, где она была или что она делала.

– Встань на колени.

Она немедленно подчиняется, а я расстёгиваю ремень. Смотрю на неё и следом расстёгиваю пуговицы на джинсах. Через несколько секунд мой член у неё во рту. Она смотрит на меня, пытаясь удержать на лице то самое выражение самозабвенно берущей в рот шлюхи, но я вижу в её глазах замешательство. Даже когда её язык кружит вокруг головки моего члена, а губы обхватывают мой ствол, я могу точно сказать, что она понимает, что что-то не так.

Может, это чувство вины. Может, это потому, что она знает, что я искал её несколько часов. Может быть, она это даже спланировала. Она даже может решить, что это некая извращённая версия прелюдии, сидеть в машине и ждать своей очереди.

Кому ещё ты сегодня отсосала?

Моё сердце бешено стучит, на лбу выступает пот. Сколько других мужчин видело тот же самый взгляд её самых красивых глаз? Скольким мужчинам она дарит каждую ночь удовольствие, позволяя им кончать на неё? Сколько раз за сегодня?

Где она была?

Я опираюсь одной рукой о стену и наматываю её волосы вокруг запястья. Пристально смотрю на неё сверху и тяну за волосы, загоняя свой член до задней стенки её горла. Чувствую, как она давится и на мгновение зажмуривает глаза, а её руки впиваются в мои бёдра. И она изо всех сил отталкивает меня.

Внезапно осознав, что именно делаю, я отступаю назад, мой член выскакивает из её рта вместе с ниточкой слюны. Она кашляет и хватается рукой за горло.

– Эван! Что, чёрт возьми, с тобой случилось? – Алина смещается в сторону, но только лишь оказывается зажатой между мной и входной дверью. Она поднимает руку и вытирает рот тыльной стороной ладони.

Я хочу её ударить. Хочу вытащить пистолет и всадить всю обойму ей в лицо. Вижу, как делаю это – так живо. Моё сердце до сих пор колотится, и меня начинает мутить от этих мыслей. Горло сжимается, и я не могу вздохнуть. Засовываю член обратно в штаны и отворачиваюсь, чтобы не видеть её, скорчившуюся на полу у моих ног.

– Блядь! – провожу рукой по лицу, уходя и оставляя её там, в коридоре. Иду на кухню и наклоняюсь над раковиной, пытаясь понять, вырвет меня или нет.

– Эван?

– Просто убирайся нахуй! – не глядя, пытаюсь что-нибудь схватить, чтобы куда-нибудь запустить, но всё, что удаётся найти, это флакон с жидким средством для мытья посуды. Я всё же швыряю его за спину, но он просто рикошетит от кухонного островка и падает на пол.

– Эван, в чём дело? Что случилось?

– Убирайся! – плотно зажмуриваю глаза. Мне нужно, чтобы она отсюда свалила. Я даже не понимаю, что со мной происходит, только знаю, что не могу это контролировать. Если она останется, я могу причинить ей вред.

– Я не уйду, пока ты в таком состоянии.

Стремительно поворачиваюсь к ней лицом, мне всё ещё дурно.

– Разве ты, блядь, не понимаешь? – кричу ей. – Лучше бы тебе быть подальше от меня! Как думаешь, что ты делаешь, помогаешь? Ты не можешь мне помочь! Ты ничего, нахуй, не можешь сделать!

Я делаю шаг прочь от раковины и указываю на неё пальцем.

– Можешь ты своим массажем избавить от рака? Можешь? Можешь вылечить это дерьмо? Нет, не можешь. Ты ничего не можешь делать, кроме как отсасывать каждому, кто вытащит перед тобой свой член!

Алина распахивает глаза, делает небольшой шаг назад, и её рот открывается. Некоторое время мы просто смотрим друг на друга. Честно говоря, я даже не понимаю, что я только что ей сказал. Тяжёлые удары сердца отдаются в ушах и висках. Её глаза вдруг сужаются, и она шагает вперёд, уперев руки в бока.

– Я на минуту притворюсь, что ты ничего не говорил, – медленно произносит она. Глаза Алины прикованы ко мне, а челюсть крепко сжата. – Притормози-ка на секунду. Что ты до этого сказал?

Меня застигли врасплох, что происходит, на мой взгляд, слишком часто. Я пару раз моргаю, пока женщина передо мной ждёт ответа. Всё, что я могу сделать, это покачать головой.

– Ты ничего не можешь сделать, – наконец произношу я.

– Эван... – Алина останавливается и делает глубокий вдох. – Эван, у тебя рак?

– У меня? Что? Нет! Не у меня!

– У кого рак, Эван?

Моя грудь заметно вздымается, когда диафрагма у живота внезапно начинает крутить сальто. Я не могу сделать полноценный вдох, и моё дыхание вырывается рваными судорожными всхлипами.

– У Ри... Рин... Ринальдо.

– О, нет, – Алина делает шаг вперёд и тянется к моим рукам. Не могу оторвать глаз от её рук, глядя, как её пальцы переплетаются с моими. – Эван, мне очень жаль. Всё так плохо?

Плохо.

Такое простое слово, но несёт в себе такой груз. Плохо? Да, всё плохо. Это действительно пиздец как плохо.

Я смотрю на неё, и мне кажется, что всё вокруг рушится. Если бы я посмотрел вниз и обнаружил кожу, содранную с моего тела, то не удивился бы. Мои плечи поникают, и подгибаются колени.

– Он умрёт, Алина. Говорят, что он скоро умрёт! – я обрушиваюсь на деревянный пол скомканной кучей. Падая, ударяюсь коленом, но мне плевать на боль, прострелившую ногу. Это не важно.

Ничто не важно.

Алина присоединяется ко мне на полу, обнимает мою голову и прижимает к своей груди. Последнее, что я сейчас заслуживаю, – чтобы она меня утешала. Хочу оттолкнуть её, но не могу. Я хватаюсь за неё, как будто от этого зависит моя жизнь.

Может, это так и есть.

Ринальдо уже много раз угрожали. Я всегда был рядом, всегда становился между ним и любым противником, который хотел до него добраться. И уничтожил бы их всех, но можно ли всадить пулю пятидесятого калибра в такого убийцу, как рак?

– Он умирает, – едва слышу свой собственный голос, приглушённый её волосами, в которые я уткнулся. Обнимаю её крепче, сминая в руках, и прижимаюсь лбом к телу Алины. Её волосы падают с плеч, окружая меня завесой. Втягиваю кислород в лёгкие, и он снова вырывается наружу, грохоча как грузовик, переезжающий препятствия по обочине шоссе. – Я не могу это остановить. Я ничего не могу сделать, чтобы остановить это!

Держу её крепче, как будто могу переложить тяжесть в моей груди и животе в тело Алины, чтобы как-то облегчить давление. Я не могу дышать.

– Я не могу... я ничего не могу сделать!

– Не бойся, Эван. Перестань сдерживаться.

Всё моё тело трясётся, и требуется секунда, чтобы понять, что я рыдаю на её груди. Мне должно быть стыдно, но я не могу чувствовать ничего, кроме потери.

Он ещё даже не оставил нас. Что я буду делать, когда он умрёт?

Ужесточив захват, я со всей силы зажмуриваю глаза, чтобы попытаться блокировать все мысли, возникающие в моей голове, но лавина образов всё равно проносится передо мной. Я вижу себя у больничной койки Ринальдо, наблюдающим, как он становится всё слабее и слабее, слышу, как он просит больше морфина, чтобы уменьшить боль, а затем в итоге окончательно сдаётся. Вижу гроб, одетую в чёрное Леле, стоящую рядом с ним и прижимающую к лицу бумажную салфетку. Вижу рядом с ней Луизу, пытающуюся хоть немного её утешить, но не способную сказать ничего, что могло бы помочь. Вижу стоящего в стороне Ника, не имеющего возможности оплакать отца с остальной частью семьи.

А затем себя, скорбно несущего вместе с другими мужчинами гроб – неприкаянного и понимающего, что ничего нельзя сделать, чтобы всё исправить. Ринальдо положили в землю – и всё. Его больше нет.

Не помню, как долго мы сидим на полу моей кухни - я рыдаю, а Алина поддерживает меня. В конце концов, она уговаривает меня подняться с пола и ведёт в спальню. Раздевает и усаживает на кровать. Я молча таращусь на пол, пока она идёт через зал в ванную комнату и через минуту возвращается. Окидывает меня быстрым взглядом, берёт за руки и укладывает на постель. Ложится рядом со мной, тянет одеяло и укрывает нас обоих.

Я истощён, умственно и физически. Алина обнимает меня и пристраивает мою голову на своё плечо. Я должен бы привыкнуть к аромату лаванды, которым благоухает кожа Алины, но он поражает меня всякий раз, когда она рядом со мной в постели. Ничего не могу с собой поделать, закрываю глаза, глубоко вдыхаю и свёртываюсь около неё клубочком. Это правильный запах. Он ощущается правильным.

Повернув голову, чтобы на неё посмотреть, я внимательно наблюдаю за её лицом. Её взгляд всё ещё немного насторожен, она смотрит в мои глаза, поглаживая пальцами волосы на затылке.

– Где ты была сегодня вечером? – спрашиваю я.

Алина начинает немного сильнее массировать мою шею и облизывает губы прежде, чем ответить.

– Работала, – тихо отвечает она.

– С кем ты была?

– Эван, – она откидывает голову назад и закрывает глаза. – Я обычно не говорю о других клиентах. Это своего рода табу.

Конечно, это разумно, но меня это не заботит.

– Я хочу знать, – крепко сжимаю её бёдра, подтягивая чуть ближе.

– Я не собираюсь это обсуждать.

Моя грудь напрягается вместе с усилением моей хватки. Я не привык, чтобы люди отказывались давать мне информацию, которую я желаю получить, и это меня не устраивает. Даже когда я сказал ей уйти, она не послушалась. И это тоже со мной впервые.

Такое поведение должно меня разозлить, но это не так. На самом деле, думаю, что мне скорее даже нравится, когда она противостоит мне. Поли отступает, когда я велю ему это сделать, а он ростом где-то метр девяносто пять и весит более девяноста килограммов. А в Алине, может быть, всего-то сто шестьдесят пять сантиметров и не более шестидесяти килограммов.

Я подсчитываю всё потраченное сегодня впустую время на её поиски. Если бы она уже была здесь, мне не пришлось бы ехать её искать. Я мог бы просто вернуться домой, и она была бы уже там.

Может нанять проститутку и платить ей зарплату за предоставленные услуги? На что бы это было похоже?

В последний раз, когда у меня была постоянная проститутка, это была Бриджет. Не хочу думать о ней, потому что всегда в конечном итоге вспоминаю последний раз, когда видел её – последний раз, когда её вообще кто-то видел. Она сдала меня врагам Ринальдо и заплатила за это максимальную цену. Я плохо справляюсь с предательством, и она почувствовала это на себе за считанные минуты до своей смерти.

Я стараюсь сосредоточиться на времени до того дня, на времени, когда она часто бывала в моей квартире. Бриджет хотела быть рядом со мной, хотя я никогда не понимал почему. Я знал, что у неё есть ко мне чувства, несмотря на то, сколько раз я пытался их сдерживать.

Закончилось всё тем, что Бриджет стала жить в моей квартире. Я убил её сутенера, и ей больше некуда было идти. Но и до этого у меня никогда не было проблем, чтобы найти её на улице. Алина, должно быть, очень популярная шлюха.

Смотрю на неё, стиснув зубы.

– Кто тебя сегодня вечером трахал?

– Это не имеет значения, – отвечает Алина.

Мне не нравится, как она уклоняется от ответа, и я определённо не собираюсь позволить провернуть это дерьмо. Она смотрит на меня и молчит. Я протягиваю руку, сжимаю пальцами подбородок и поворачиваю её лицо к себе.

– Я задал тебе вопрос.

– Я не знаю ничьих имён, – наконец отвечает она.

Её лицо немного краснеет, и она отводит глаза. И я понимаю, что она лжёт.

– Кто твой сутенёр?

– Тето.

Мне знакомо это имя. Некоторое время назад он работал на Греко. Какое-то время Тето работал самостоятельно, но недавно присоединился к Ринальдо, чтобы получить дополнительную защиту. То, что он работает на Моретти и просто, и сложно одновременно. Если бы он не был одним из наших, я бы предпочёл просто избавиться от него, но теперь не могу, потому что это помешало бы бизнесу Ринальдо.

– Позвони ему.

– Позвонить ему?

– Возьми свой телефон и сейчас же ему позвони.

– Зачем?

– Просто сделай это.

Она кивает, а я ослабляю хватку, чтобы дать ей возможность перевернуться и дотянуться до сумки. Алина достаёт айфон с ярко-зелёным корпусом и ищет в контактах номер Тето. Затем нажимает кнопку и подносит телефон к уху.

– Что я должна ему сказать? – спрашивает она, когда пошли гудки.

– Скажи ему, что я хочу с ним поговорить.

Она нервно смотрит на меня, но больше не успевает задать никаких вопросов.

– Тето, это Алина.

Я слышу его голос, но не могу разобрать слов.

– Тут кое-кто хочет с тобой поговорить, – сообщает она ему. Потом следует пауза. – Это... хм...это клиент.

Я протягиваю руку и забираю у неё телефон.

– Тето, это Эван Арден.

Ещё одна пауза, и я слышу, как Тето прочищает горло.

– Мистер Арден, я не знал, что Алина с вами.

Я игнорирую его слова и сразу перехожу к делу:

– Ты своих девочек проверяешь?

– Конечно!

– Когда в последний раз проверялась Алина?

Алина прищуривает глаза, глядя на меня.

– Мистер Арден, если вы думаете, что чем-то заразились от одной из моих…

Я перебиваю его:

– Просто мне нужно знать, как часто она проходит медосмотр, а не я.

– Они все проверяются ежемесячно.

– И когда был её последний осмотр.

– Примерно неделю назад.

Я немного отстраняюсь от телефона и смотрю прямо в глаза Алине.

– Когда ты в последний раз проверялась?

– Вчера была неделя, – говорит она, сильно кусает губу, и её глаза полны паники. – Я чиста, Эван, клянусь, я чиста.

Очевидно, она всё неправильно поняла. Я улыбаюсь и подмигиваю ей, чтобы успокоить. Она, кажется, понимает, садится, откинувшись спиной на подушку, и прислушивается к разговору одним ухом.

– И она чиста?

– Абсолютно, мистер Арден. Я даже могу предоставить, если нужно, копию анализов.

– Нет необходимости, – слышу, как он вздыхает в трубку, и решаю сразу перейти к делу. – Сколько ты хочешь за неё?

Тето снова делает паузу, а потом выпаливает почасовую ставку, которую я уже за неё плачу.

– Я заинтересован в покупке, – говорю ему, чтобы уточнить, – а не в съёме на время.

– Что? – Алина дотрагивается до моей руки, но я стряхиваю её. – Эван,что ты делаешь?

Я не обращаю на неё внимания и слушаю, как Тето дышит на другом конце линии. Прежде, чем он отвечает, проходит довольно много времени.

– Мои девочки не продаются, – его ответ меня не удивляет, и я к этому готов.

– Эта продаётся.

– Алина – хорошая шлюха, – продолжает Тето, – и слишком для меня ценна. Я не могу её просто так отпустить.

– Давай проясним ситуацию, – вздыхаю я. – Это не просьба. Я просто оказываю тебе любезность, позволяя назначить твою цену. Теперь давай попробуем ещё раз. Сколько ты за неё хочешь?

– Ринальдо об этом знает? – спрашивает Тето.

Я почти слышу в его голосе намёк на угрозу, и мои пальцы на телефоне рефлекторно сжимаются. Я делаю вдох через нос и пытаюсь медленно выдохнуть.

– Знаю, что ты с нами не так долго, – говорю я, – и только по этой причине не собираюсь сейчас встречаться с тобой лично, – делаю паузу и даю время обдумать то, что я имею в виду. – Мне не нужно согласовывать свои действия с Ринальдо, когда речь заходит о темах, которые его ничуть не заботят. Он во всём доверяет моему мнению. Я бы и не мечтал тратить время такого занятого человека на личные дела. И предлагаю тебе не делать этого тоже. Капиче?

– Да, – тихо соглашается он, – я понимаю.

Он какое-то время молчит, а потом назначает возмутительную цену.

– Попробуй ещё раз, – предлагаю я.

Он должен, наконец, понять, с кем имеет дело, и в итоге называет гораздо более разумную цену.

– Я передам их тебе домой, – на самом деле я понятия не имею, где живет этот человек, но уверен, что Джонатан сможет выяснить это за пару минут.

Я отключаю сотовый и передаю его Алине.

– Ты только что... ты только что купил меня?

– Да.

– Эван! О чём ты, чёрт возьми, думаешь? – она садится и немного отодвигается от меня.

– Думаю, я устал ждать, когда ты закончишь с каким-нибудь очередным мудаком прежде, чем найдёшь время для меня.

– И что ты предлагаешь мне делать? Торчать в своей квартире и ждать, пока ты мне позвонишь? Эван, этого не случится!

– Конечно, нет, – говорю я. – Ты можешь переехать сюда.

– Переехать к тебе?

– Точно. Не надо ничего усложнять. Это ничего изменит.

– Вообще-то, изменит, – её тон резкий, но я действительно не понимаю, почему.

– Ты всё ещё шлюха, а я твой клиент, – говорю ей прямо. – Единственное, что изменится, это то, что теперь мне не нужно будет тебя искать. Ты уже будешь здесь. Ты по-прежнему будешь спать со мной, а я по-прежнему буду трахать тебя, когда захочу.

Я одаряю её улыбкой, но она не рада. Вместо этого Алина закатывает глаза.

– Эван, ты не можешь просто меня купить!

– Серьёзно? – смеюсь я. – Я уже плачу за тебя несколько недель. Это просто делает всё проще. Говорю тебе, ничего не изменится, кроме того, что я буду твоим единственным клиентом. О, и тебе не нужно будет отстёгивать твоему мудаку-сутенёру.

Алина обнимает себя руками и смотрит на одеяло в ногах. Её рот слегка открыт, и она тяжело дышит. Протягиваю руку и прикасаюсь к ней.

– Всё хорошо, – говорю я ей. Очевидно, у неё снова складывается неверное мнение, но я не знаю, что она там себе напридумывала. – Я не собираюсь держать тебя на привязи или что-то типа этого. Ты можешь приходить и уходить, когда захочешь. Просто будь здесь по вечерам и по ночам, когда мне нужно будет поспать.

Я наблюдаю, как Алина громко сглатывает и тяжело вздыхает.

– Эван, я не уверена, что творится в твоей голове, но это не сработает. Ты сейчас расстроен и не можешь мыслить ясно.

– Да, так и есть, – на самом деле всё довольно просто и вполне логично.

Она фыркает, наклоняет голову набок и смотрит на меня.

– Хорошо, – говорит она, – давай представим. Как думаешь, чем мне нужно будет заниматься в течение дня?

– Чем угодно, – я протягиваю руку и провожу пальцем по её щеке. – Меня ночами тоже часто не бывает. Когда меня нет, мне всё равно, что ты делаешь, если только не трахаешься с другими мужиками.

Она продолжает смотреть на меня с выражением недоверия. Понятия не имею, в чём проблема. Ведь это идеальная ситуация.

Может, она беспокоится о деньгах.

– Ты можешь ходить по магазинам. Смотреть шоу или ещё чем-нибудь заняться. Я даже дам тебе кредитку, – она не выглядит уверенной. – Если хочешь, могу платить тебе наличными. Просто в качестве бонуса ты ещё получаешь жилье и питание.

– Ты не этого хочешь, Эван.

– Конечно, этого, – я тянусь к её руке, но она отстраняется. – Чёрт возьми, а кто бы не хотел? Ты будешь здесь всегда, когда я захочу. Просто идеально.

– Это не так, – качает головой Алина. – Да, ты хочешь секс на физическом уровне, но на самом деле ты платишь за то, чтобы кто-нибудь просто с тобой спал.

Я слегка напрягаюсь.

– И?

– И я не твоя девушка, Эван. Ты сам сказал – это не то, что ты ищешь, - но это та ситуация, которую ты пытаешься создать. Я здесь не для того, чтобы ты стал моим папиком.

– Почему бы, чёрт возьми, и нет? В любом случае, ты здесь надолго, и я всё равно оплачиваю счета и покупаю продукты, которые ты просишь! Какая тебе разница, если я добавлю немного сверх того? Кроме того, сделка заключена. Тето согласился.

– Нет, Эван! – Алина вскакивает с кровати и становится рядом с ней, тыча в меня пальцем. – Ты не можешь меня купить! Я - человек, человек, у которого есть работа, а не секс-рабыня!

Я тру пальцами глаза. Всё не очень хорошо, и я не понимаю почему. Мне самому всё ясно, так почему она этого не понимает?

– Твоя работа трахать мужиков! Какая, чёрт побери, тебе разница?

– Потому что я выбрала эту работу! – кричит она на меня. – Я решаю, кого трахну и когда! Не Тето, не парни, которые подъезжают к моей точке, и не ты!

Не припоминаю, чтобы кто-нибудь говорил со мной таким тоном. Может быть, в центре боевой подготовки, когда мне было ещё семнадцать, но такого, конечно, не происходило в моей взрослой жизни. Она уставилась на меня, вся раскрасневшаяся и такая до невозможности злющая. Её вид заставляет моё сердце колотиться, но мне непонятно, зол я или возбуждён.

Пока я пытаюсь во всём разобраться, Алина натягивает на себя одежду и поднимает сумочку.

Она бросает меня.

Я просто смотрю, как она собирается, даже не беспокоясь, чтобы присесть и застегнуть туфли. Моё тело напрягается, и я обхватываю живот руками. Сразу же вспоминаю записку Лиа, которую я нашёл в коттедже, и снова желудок сводит судорогой. Алина перебрасывает сумочку через плечо и направляется к двери спальни, даже не оглянувшись на меня.

– Не уходи, – я сам едва могу услышать свои слова, но почему-то она меня слышит.

Алина останавливается и поворачивается, чтобы на меня посмотреть. Огонь в её глазах становится тише, и она издаёт глубокий вздох. Стоит, скривив губы и опустив глаза в пол, и сжимает ремень своей сумочки. Взглянув на меня, она проводит рукой по своим длинным волосам.

– Ты не можешь купить меня, Эван.

В глубине души я знаю, как ужасно она ошибается. Если я захочу её купить, я могу это сделать. Её согласие не имеет значения. У меня есть средства и связи, чтобы сделать именно так. Я могу удерживать её против воли столько, сколько захочу. И это не имеет ничего общего с Тето. Телефонный звонок к нему был не более чем деловой вежливостью. Сутенёры контролируют своих проституток через страх – будь то страх остаться на улице без защиты, или страх перед их собственными сутенёрами, а я гораздо опаснее, чем любой сутенёр.

Но Алина, похоже, не боится.

– Я хочу, чтобы ты осталась, – перебираюсь к краю кровати и ставлю ноги на пол. Опираюсь руками о колени, пытаясь придумать правильные слова. – Мне всё равно, как это называется, я просто хочу, чтобы ты осталась.

– Почему, Эван?

– Ты мне нужна.

– Чтобы ты мог выспаться, тебе подойдёт любое тело в кровати. Какое имеет значение, я это или нет?

– Не со всеми это получается.

– Почему? – спрашивает она снова. – Ты хотя бы сам знаешь ответ? Какая тебе разница, кто это? Уверена, полно женщин, которые захотят, чтобы парень о них заботился.

– Мне хочется, чтобы это была ты, – выдохнув, я запускаю руку в волосы. – Я пробовал со множеством разных девушек. С проститутками и с женщинами, с которыми знакомился в барах. Ни с кем из них никогда ничего не получалось. Они либо в страхе убегали, потому что я умудрялся всё испохабить, либо просто... просто сводили меня с ума. Ты - другая.

– В каком смысле?

– Ты... ты молчишь, – не знаю, может, я несу какую-то чушь. – Ты не задаёшь много вопросов. Не суёшь нос в мои дела или в моё прошлое. Знаешь, кто я, но продолжаешь возвращаться ко мне. Знаешь... знаешь кое-что из того, что я делал в прошлом, но не боишься меня. Ты знаешь, что мне нужно, когда мне это нужно.

Она бросает сумочку на комод и идёт обратно к кровати. Садится рядом со мной и кладёт руку на моё бедро.

– Скажи мне, что тебе действительно нужно, Эван, – её голос-мягкий, даже добрый.

– Я не хочу быть один. Со всем, что прямо сейчас происходит, я не могу доверить себе остаться одному. Попытка найти тебя, когда ты мне нужна, просто приводит меня в бешенство.

Она начинает поглаживать моё бедро и крепко сжимает колено. Облизывает губы, а потом поворачивается ко мне лицом.

– Я не понимаю, что творится у тебя в голове, – тихо говорит Алина, – но хочу тебе помочь, Эван. Честное слово, хочу. Только не уверена, что это и есть ответ.

– Давай попробуем? – в надежде поднимаю я глаза. – Я имею в виду, может, всего на пару дней?

– Проститутка с проживанием? Только одна попытка?

– Да.

– Эван, это безумие.

– Я ведь немного сумасшедший, – пожимаю плечами. Некоторые вещи просто нельзя отрицать. – Ты это и так уже знаешь.

– Тебя мучили, Эван. Ты страдаешь. Это не одно и то же.

– Скажи это всем тем психиатрам, которые поставили мне такой диагноз, – я пытаюсь улыбнуться, но не очень с этим справляюсь. Смотрю на неё и медленно говорю: – Ты знаешь обо мне достаточно, чтобы понять, что я чокнутый.

– Чокнутый, – кивает Алина. – Но вполне понятно, почему ты такой. Ты через многое прошёл, и сейчас у тебя нелёгкие времена. Твоя работа, должно быть, невероятно напряжённая, даже когда всё идёт хорошо. Я думаю, что быть чокнутым при таких обстоятельствах – это норма, а не сумасшествие.

Я никогда не думал об этом в таком ключе. Полагаю, моя работа может быть немного сложной, но я никогда не считал её морально тяжёлой. Фактически, это работа заставляет меня держать себя в руках. А всё остальное, что происходит в жизни, меня из себя выводит. Однако я не собираюсь с ней спорить. Просто хочу, чтобы она согласилась остаться.

– Так ты останешься? – спрашиваю я.

Она смотрит на свою руку, которой всё ещё сжимает моё колено. Медленно поворачивается ко мне, изучая меня долгие минуты, пока раздумывает.

– Хорошо, – наконец, решается она. – Я останусь на неделю. После этого я вернусь домой, и мы оба ещё раз подумаем.

– Меня это устраивает, – вообще-то, идея её ухода через неделю заставляет мой желудок сжаться, но я с этим справлюсь. Неделя – достаточное время, чтобы заставить её передумать. – Но ты останешься на всю неделю, верно? И ты не можешь передумать.

– Не передумаю, – соглашается она.

Я действительно хочу, чтобы это сработало.

Глава 16 Ошеломляющее открытие

Этот винный магазин просто отвратителен.

Мои ботинки прилипают к полу и, когда я отрываю ноги от пола, издают ужасный скрипуче-царапающий звук. Повсюду видны серые следы всех тех, кто здесь был раньше, и мне интересно, сколько из них следов блевотины. Это просто омерзительно.

Подумываю совсем отказаться от своего плана, но в итоге решаю этого не делать. Мне хочется как следует разглядеть этого парня. Если он сделал то, что я думаю, я хочу перед тем, как убить, хорошенько его рассмотреть.

Сразу после четырёх часов слышу, как звенит маленький колокольчик на двери, и входит Джеймс Марино.

– Доброе утро, Джимми, – говорит владелец магазина, посмеиваясь.

– Пошёл ты, Мак.

– Просто пытаюсь быть дружелюбным!

Я притворяюсь, что изучаю бутылки дешёвого блендированного скотча²⁰ и наблюдаю через тёмные солнцезащитные очки за Джимми. Несмотря на тонкие седые волосы и впалые щёки, в нём всё равно можно разглядеть схожесть с Алиной. Его глаза, хоть и ввалившиеся, имеют тот же цвет, что и её, и кое-что в том, как он стоит, тоже кажется знакомым.

Он сразу же направляется к полке, полной виски, рядом с тем местом, где стою я, и хватает бутылку Джима Бима²¹. Он не обращает на меня внимания, бормоча что-то о том, что владелец магазина взвинчивает цену, и несёт свою покупку к кассе.

– На доллар дороже, чем вчера, – его жалоба игнорируется, и он бросает на прилавок несколько купюр.

– Подписывайся на лотерею, – говорит Мак. – Победитель будет выбираться каждый день.

– Какого хрена, – брюзжит Джимми. – Это так ты хочешь компенсировать свои блядские цены?

– Я здесь только работаю, Джимми. Ты это знаешь.

Джимми наклоняется над обрывком бумаги, который ему протягивает Мак, и, прежде чем засунуть его в картонную коробку возле кассы, что-то на нём строчит. Потом, не сказав больше ни слова, выходит.

Тянусь за ближайшей бутылкой и ставлю её на прилавок.

– Это всё? – спрашивает Мак.

– Да, – поправляю я на носу солнцезащитные очки.

– Лекарство от похмелья, да? – хихикает Мак.

– Что-то в этом роде, – говорю я с улыбкой. Мне очень не хочется, чтобы мою внешность слишком легко могли узнать. Но и не хочется выглядеть так, будто я пытаюсь замаскироваться, что только заставит людей смотреть пристальнее.

– Хочешь поучаствовать в нашей лотерее?

– А какой приз?

– Подарочная карта на двадцать пять долларов.

– Конечно, – я ставлю абсолютно неразборчивую закорючку и засовываю листок в картонную коробку.

– Удачи! – окликает меня Мак, когда я выхожу.

– Тебе тоже, – отвечаю ему, и дверь за мной со стуком закрывается.

Джимми нигде не видно, но я полагаю, что он возвратился в свою квартиру. Он получает пособие по инвалидности из-за травмы спины и не слишком часто выходит. Бросаю дешёвое пойло на пассажирское сиденье «вольво» и уезжаю.

Я не еду далеко. В нескольких кварталах отсюда есть парк, и для того, чтобы убить время, это такое же хорошее место, как и любое другое. Я не хочу задерживаться допоздна, хотя Алина сказала, что прежде, чем переехать, ей нужно пару дней, чтобы привести свои дела в порядок.

Деньги Тето я передал. Понятия не имею, что Алина собирается ему сказать, если вообще захочет что-то объяснять, но, по крайней мере, мои с ним дела закончены. Также я поговорил с владельцем о переезде в квартиру с двумя спальнями. Подумал, что Алине, возможно, понравится иметь своё собственное пространство, и я сделаю всё, что угодно, чтобы у нас всё получилось.

В какой-то момент она услышит известие о своём отце. Не знаю, как она отреагирует. И не уверен, что смогу достаточно хорошо прикинуться дураком, чтобы она не поняла, что я имею к этому какое-то отношение. Каким бы хорошим актером я ни был, у неё возникнут определённые подозрения.

Но это не важно. Таких придурков, как Джеймс Марино, нужно наказывать.

Вскоре после девяти я еду к почте за углом, а оттуда иду пешком. Большая часть уличных фонарей не горит, и там мало света, чтобы можно было меня заметить. Дом, в котором живёт Джимми, совсем не охраняется, и я просто захожу прямо туда и отыскиваю его квартиру. Натянув кожаные перчатки, стучу в дверь.

– Какого хрена тебе надо? – немного невнятно произносит слова Джимми.

– Я из магазина спиртных напитков, – говорю ему через дверь. – Меня послал Мак. Он говорит, что ты выиграл сегодняшнюю лотерею, но выигрыш необходимо забрать до десяти. Он пытался дозвониться.

Я слышу скрежет замка и приготавливаюсь. Как только дверь открывается на пару сантиметров, я наваливаюсь на неё всем своим весом, и Джимми отлетает внутрь. Закрываю за собой дверь и вхожу вслед за ним. Секунду спустя я сижу на нём, и мой пистолет упирается ему в лицо.

– Будешь кричать – умрёшь.

Он быстро кивает и смотрит на меня налитыми кровью глазами.

– У меня нет денег.

– И тебе не стыдно? – я поднимаюсь, тащу его за воротник и грубо толкаю в изношенное кресло. Снова направляю на него пистолет. – Снимай обувь и носки.

– Какого хрена?

– Это та часть, где ты делаешь именно то, что тебе говорит парень с пистолетом.

Он смотрит на меня мутными глазами, но, кажется, довольно быстро трезвеет, так как снимает обувь и носки. Закончив, садится в кресло.

– Надень это, – протягиваю ему свежие носки и шерстяные перчатки. Он в замешательстве смотрит на меня, но делает так, как я приказываю. Вытаскиваю из кармана кабельные стяжки и сковываю ими его руки и ноги, убедившись, что пластиковые хомуты затянуты поверх ткани и не оставляют следов.

Я смотрю на него долгим взглядом. Вижу, как на его шее пульсирует жила, а на лбу выступает пот. Он нервничает, и это совершенно обоснованно.

– Чувствуешь себя беспомощным? – поднимаю брови и посылаю ему холодную улыбку, потом забираю один из его носков и комкаю его в руке. Он слегка влажный и оставляет на перчатках след. Когда закончу, придётся их выкинуть. Сделав шаг к креслу, засовываю грязный носок в рот Джимми. Его руки связаны впереди, но, когда он тянется, чтобы попытаться вытащить комок, я останавливаю его, направив на его лицо пистолет. – Ну-ка, оставь всё как есть. Мы немного поговорим. Вернее, ты послушаешь меня, потому что, по правде говоря, мне совершенно наплевать на то, что ты хочешь сказать.

Я хватаю складной стул, разворачиваю его и сажусь перед ним, откинувшись на спинку и помахивая пистолетом. Смотрю на него, склонив голову набок, и считаю до шестидесяти. Сейчас он по-настоящему вспотел, и ему трудно глотать с носком во рту.

– Итак, что там насчёт молоденьких девочек? – спрашиваю я. – Взрослая киска недостаточно тугая для твоего жалкого члена?

Он распахивает глаза и трясёт головой. Я направляю пистолет в его лицо и велю ему не двигаться. Он тут же подчиняется.

– Я буду задавать тебе вопросы, ответ «да» – ты киваешь, «нет» – качаешь головой. Пока всё, что я тебя спрашивал, не требует ответа.

Я разминаю по очереди плечи, а затем потягиваю шею. Прежде чем снова заговорить, предоставляю ему ещё минуту подождать и погадать, зачем я здесь.

– Жаль, что тебя не посадили. Вместо этого ты отвертелся от тюремного срока из-за какой-то ерундовой ошибки, допущенной в ходе следствия, – говорю ему. – Но хочу сказать, что если бы ты прямо сейчас находился в тюрьме, то мне было бы немного труднее до тебя добраться. Я бы не отказался от задуманного, но это могло бы стоить мне денег или, как минимум, пачки сигарет.

Вытаскиваю сигарету и закуриваю, выпуская дым из носа.

– Дело вот в чём, – медленно говорю, глядя ему в глаза. – Я знаю твою дочь.

Отдаю ему должное, так как он остаётся совершенно неподвижным, когда слышит это, но его глаза всё равно чуть прищуриваются. И дыхание немного учащается.

– Вообще-то она мне вроде как нравится, понимаешь? – я качаю головой и улыбаюсь. – Не могу сказать, что ожидал этого. Я имею в виду, что она шлюха и всё такое. Кто привязывается к проститутке?

Смеюсь.

– Не буду врать. Это не в первый раз, – глубоко затягиваюсь сигаретой. – То, чем я занимаюсь, приводит к одиночеству, и иметь кого-то, кому можно доверять, просто здорово. Надеюсь, я всё же могу на неё положиться. Думаю, что могу. Мы говорили об этом, и я думаю, что с ней всё будет в порядке.

Указываю на него сигаретой.

– Знаешь, мы говорили – она и я. Не очень много. Она не рассказала мне всех деталей, но и этого достаточно, чтобы заставить меня задуматься. Всегда есть причина, по которой люди оказываются на улице, и, как правило, изначально это не их вина. Обычно не ожидаешь услышать, что чей-то собственный отец сделал свою дочь шлюхой ещё до того, как она окончила школу.

– Понимаешь, это довольно жутко, – бросаю на него взгляд. – Знаю, что я сумасшедший, но это дерьмо – просто жуть, действительно жуть. Я не могу закрыть на это глаза.

Ещё раз затянувшись, встаю и приседаю перед ним на корточки. Тщательно удерживаю равновесие на случай, если он вздумает меня толкнуть. Он не сможет причинить мне боль голыми ногами, но мне всё же не хочется быть застигнутым врасплох.

– Чем больше я об этом думал, тем больше понимал, что ты, вероятно, не просто сделал из неё шлюху. Ты её тоже использовал, не так ли? Ты трахал собственную дочь, а затем продал тому, кто был в этом заинтересован.

Он быстро качает головой.

– Лживый кусок дерьма, – подношу зажжённый конец сигареты близко к его ноге, и он мычит в кляп. Я не прикасаюсь к его коже – не хочу, чтобы на теле остались улики, – но заставляю его на мгновение задуматься. – У меня было много идей, как с тобой поступить. Поначалу я решил привести с собой несколько братков, чтобы те попользовали твою задницу, пока ты не истечёшь кровью. Забавно то, что Алина не хочет, чтобы я что-нибудь с тобой делал. Она просто хочет оставить всё в прошлом, но у меня возникли проблемы с тем, чтобы забыть эту херню. Я не прощаю – это Божья работа.

Я обхожу его стул, и он следит за мной глазами. Становлюсь за его спиной, хватаю в кулак то немногое, что осталось от его волос, и тяну голову назад.

– Хотя, не думаю, что Бог прощает ублюдков, которые насилуют своих собственных дочерей. Уверен, что для тебя приготовлено особое место.

Засовываю пистолет за спину в джинсы и вытаскиваю нож. Подношу лезвие к его глазам, чтобы он мог его увидеть.

– Даю тебе одну попытку, чтобы угадать, для чего он, – говорю я ему. – О, а вот и подсказка – это не для того, чтобы тебя освободить.

Он пытается что-то сказать через кляп, но это бессмысленно. Я шлёпаю его по затылку, чтобы заткнуть, но он продолжает пытаться, пока не приставляю нож к его горлу. Тогда он замолкает.

– Хороший мальчик, – говорю я. – Просто будь милым и тихим. Ну, сколько сможешь. Честно говоря, я собираюсь сделать тебе больно, так что не могу быть недовольным твоим слишком громким криком. Для этого и нужен кляп. Попытаешься его вытащить, я тебе отрежу член.

Он едва заметно кивает, вероятно, боится, что лезвие его порежет, если он будет двигаться интенсивнее. Я не собираюсь перерезать ему горло – это было бы слишком быстро.

– Обычно я не увлекаюсь пытками, – сообщаю ему. – Скорее я предпочитаю стрелять издалека, понимаешь? Хотя меня самого пытали. Долго пытали. Но всё же я не сказал ни слова.

Сквозь меня пробегает дрожь, и кожа покрывается холодным потом. К горлу подкатывает желчь, и я сглатываю, чтобы избавиться от её вкуса во рту.

– Хотя был к этому близок, – тихо продолжаю я. – Никогда никому об этом не рассказывал. Никому. Никогда. Однажды я чуть не раскололся. Из меня и до этого уже пытались выбить информацию. Меня били, держали под палящим солнцем, оставляли в одиночестве без пищи и воды – ничего из этого не заставило меня заговорить. Но как-то раз они решили попробовать кое-что другое.

Накатывает очередная волна тошноты, и мне приходится снова сглатывать. Перед глазами темнеет, и какое-то время я не могу дышать. Я никогда не вспоминаю об этом – даже в моих снах. Я почти ничего не помню. Трясу головой и сильно щипаю кожу на предплечье, чтобы прийти в себя и не вырубиться. Снова присев перед Джимми, поднимаю нож к его глазу.

– Я знаю, каково это – быть изнасилованным. Знаю, что это делает с тобой. Я, взрослый мужчина, чуть не сломался, а она была просто маленькой девочкой, когда ты с ней это сделал.

Опустив нож, разрезаю через рубашку кожу на его животе. Рана ни в коем случае не смертельная, и нож острый. Наверняка, он едва чувствует порез. Когда я засовываю пальцы в проделанную мной дыру и проворачиваю их вверх, он, закрыв глаза, кричит в кляп. Потом начинает двигать ногами, пытаясь освободиться и пнуть меня. Я вытаскиваю руку и бью кулаком по ране. Он сгибается, а я стою перед ним, вытирая кровь на руке о его рубашку.

– Теперь, думая об этом, я удивляюсь, что Алина, похоже, не так испорчена, как, вероятно, могла бы быть. Она действительно хорошо держиться. Может быть, просто по сравнению со мной, хотя, я не очень подхожу для сравнения, понимаешь? Тем не менее, она трахается с парнями, чтобы заработать на жизнь, и должна благодарить за это тебя.

Я отхожу от него. Как по мне, то он слишком легко отделается, но нужно создать впечатление, что это неудавшееся ограбление, а не казнь с пытками. Я бы предпочел резать его до смерти. Но Алина наверняка сразу же поймёт, что это моих рук дело.

– Знаешь, она ведь умная. Она очень быстро во всём разбирается и не боится высказывать своё мнение. Не думаю, что она получила это от тебя. Интересно, кто вытащил её из грязи и научил давать отпор? Может, и никто. Может, это всё она сама.

Я начинаю вытаскивать вещи из ящиков и разбрасывать их. Нахожу его бумажник, вынимаю несколько купюр, находящихся внутри, не потрудившись пересчитать жалкую добычу, и бросаю бумажник на пол. У него небольшая квартирка, и, очевидно, здесь нет ничего, что стоило бы украсть.

– Без маленькой девочки, которую ты сделал шлюхой, совсем обнищал?

Он не отвечает. Просто наблюдает за мной, пытаясь сидеть смирно. Может, он думает, что я забуду про него. Может, он в шоке, увидев, как собственная кровь пропитывает его рубашку.

– Какая-то часть меня хочет знать детали, – говорю я, устроившись на стуле поудобнее и закурив ещё одну сигарету. – Не думаю, что она сама когда-нибудь ими поделится, но я это понимаю. У меня тоже есть куча дерьма, о котором я никогда ей не расскажу. Иногда оно должно остаться похороненным. Мозгоправы считают, что нужно открыто говорить обо всей этой хуйне, чтобы разобраться со своими проблемами, но некоторые вещи лучше оставить нетронутыми.

– Забавно, что мы с ней случились в жизни друг друга, правда? – бормочу я. Даже не понимаю, зачем я всё это ему говорю, видимо, только лишь потому, что знаю, у него никогда не будет возможности это повторить. Возможно, это мой собственный вербальный дневник. У меня было несколько консультантов, которые хотели, чтобы я записывал всё своё дерьмо в дневник, но я никогда этого не делал. Мне не нужна книга воспоминаний. – Учитывая, что ты с ней сделал, у неё должно быть ещё больше проблем, чем у меня. По крайней мере, я воевал с теми, кто меня поимел. А ты должен был защищать её. Удивительно, что она вообще хоть может как-то жить.

Я приближаюсь к его лицу и постукиваю кончиком ножа по его носу.

– Ты тащился от этого? Когда предал девушку, которую должен был больше всех любить и оберегать? Ты ловил кайф, заставляя её делать всё это дерьмо?

Он совершенно неподвижен, и это мудрое решение.

– Ты хоть жалеешь об этом?

И снова он не шелохнётся.

– Хуже всего было после боевых операций, – я откидываюсь на спинку стула. – Говорить членам семей, что ребята, которых ты должен был защищать, не вернутся домой. Пытаться объяснить, что ты ничего не мог сделать, чтобы предотвратить случившееся. Впрочем, ты, быть может, больше похож на ту женщину, чей муж был казнён прямо около меня. Она была рада, что он умер. Она была счастлива получить его страховку и жить дальше.

Я качаю головой.

– Это даже херовее, чем всё остальное, – сижу и докуриваю сигарету, пока Джимми смотрит на меня. В его глазах стоят слёзы, и я этому рад. Уверен, что ему жаль только себя, а не девушку, которую он обидел, но, по крайней мере, он боится. – Бьюсь об заклад, ей тоже было страшно.

Пора с этим кончать.

Не думаю, что город станет тратить много времени или денег, отправляя судмедэксперта за таким дерьмом, как Джеймс Марино, но мне всё равно хочется, чтобы всё выглядело, как кража со взломом. Небольшие ошибки заставят людей задуматься о том, что здесь случилось, а это может привести к более тщательному расследованию.

– Подними руки к лицу, – он медленно следует моим указаниям, но, когда я приближаюсь к нему с ножом, начинает паниковать и хвататься за кляп. Я бью носком ботинка в голень и велю делать то, что ему сказано. По его лицу текут слёзы, но он подчиняется.

Я рассекаю ему руки рядом с запястьями, чуть ниже перчаток. Наношу точные раны, которые должны были бы появиться, как если бы он оборонялся. Он пытается кричать сквозь кляп, но это бессмысленно. Бью его снова и приказываю заткнуться.

– Ты ведь понимаешь, что тебе придётся умереть за то, что ты с ней сделал? – становлюсь перед ним и пристально смотрю ему в глаза. – Ты умрёшь за это. Ты заслуживаешь гораздо худшего, но я должен придерживаться своего изначального плана.

Я отвожу назад руку и со всей силы бью. Слышу, как его челюсть от удара трескается, и костяшки пальцев пронзает острая боль. Трясу кистью и снова бью. Сомневаюсь, что сейчас он в состоянии слишком громко кричать даже без кляпа.

Дважды наношу удар ножом в живот и на минуту оставляю его истекать кровью. Рана не смертельная, если он не будет здесь лежать долгое время, но её достаточно, чтобы его ослабить. Прежде чем уйти, мне придётся над ним ещё поработать. Я толкаю его на пол – пусть пока полежит там.

Тем временем, роюсь в его вещах и запихиваю в свою сумку всё, что кажется мне мало-мальски ценным. Избавлюсь от всего, когда вернусь в город. Взять почти нечего, поэтому не трачу на это много времени.

Краем глаза наблюдаю, как Джимми перекатывается на живот и пытается ползти к двери. Не торопясь подхожу к нему и пару раз пинаю в живот, пока он вопит в кляп.

Он уже даже не пытается снова его вытащить.

Перевернув его ногой на спину, всаживаю нож между рёбер, и теперь кровь начинает течь по-настоящему. Но этого всё равно для него недостаточно. Я наблюдаю за его борьбой за жизнь, но он слишком слаб, чтобы перевернуться обратно, и грязный ковер под ним пропитывается кровью, а глаза начинают стекленеть.

Я сижу в кресле и смотрю, как он умирает. Это не приносит мне удовлетворения.

Раковина в кухне полна посуды, но мне в любом случае надо там всё убрать, чтобы смыть с себя следы крови. Перед тем как уехать, я направляюсь в спальню в задней части квартиры, чтобы проверить, есть ли там ещё что-нибудь ценное. Любой грабитель порылся бы в комоде, а я хочу, чтобы копы просто всё осмотрели, написали свой отчёт и оформили дело как нераскрытое. Роюсь в ящиках комода и нахожу небольшой пистолет. В нём нет патронов, так что не похоже, что это сильно бы его защитило. Может, он просто для вида? Я кладу его в карман и смотрю на тумбочку.

На ней фотография женщины и девочки. При виде её мой желудок немного подрагивает.

Ничего не могу с собой поделать. Иду и забираю фотографию.

Это определённо Алина. Она здесь маленькая – может, шесть или семь лет, – рядом женщина с сигаретой, свисающей с пальцев. На заднем плане видно колесо обозрения на Военно-морском пирсе. Женщина рядом с ней, несомненно, её мать – очень худая и измождённая. Алина права насчёт того, что её мать наркоманка. Это очевидно даже по выцветшей фотографии.

Меня берёт любопытство, я открываю пару ящиков, только чтобы посмотреть, смогу ли найти что-нибудь ещё. Не обнаружив ничего интересного, решаю проверить шкафы. На верхней полке в маленькой спальне нахожу коробку без этикетки. Вытаскиваю её и открываю.

Сверху в коробке лежит кукла. Это Тряпичная Энни – одна из тех кукол с глазами-пуговицами и свалявшимися волосами из красной пряжи. Она довольно замусоленная, но не растрёпанная. Видно, что это любимая игрушка. Под куклой несколько детских книжек и игра «Четыре в ряд»²². И целая куча пластмассовых фигурок из тех, что можно найти в заведениях фаст-фуда с детским меню.

В самом низу ещё фотографии.

– Бинго, – поднимаю глаза и вижу Ральфа, сидящего на кровати. Я немного удивлён, потому что его давно не было. Он не разговаривал со мной несколько недель, но видно чувствует, что здесь что-то важное.

– Просто маленький вуайеристский взгляд в прошлое, – бормочу я, доставая фотографии. Они в какой-то момент, должно быть, промокли, потому что многие из них слиплись и рвутся, когда я пытаюсь отделить их друг от друга.

Нахожу пару снимков, где Алина ещё юный подросток. Один из них, очевидно, школьная фотография, и её волосы почти такой же длины, как и сейчас. Я удивляюсь, увидев её в очках, которые не совсем ей подходят. Интересно, сейчас она носит контактные линзы? Никогда не обращал на это внимание.

Когда я начинаю складывать всё обратно в коробку, обнаруживаю под фотографиями небольшой конверт, прилипший ко дну. Вытаскиваю его, оцениваю толщину и понимаю, что внутри ещё фотографии.

Их только три, и когда я их вынимаю, они оказываются повёрнутыми картинкой вниз. Переворачиваю их, и мои глаза чуть ли не вылезают из орбит. Я опускаюсь на задницу и пялюсь на то, что держу в своих руках.

Вот уж никак не ожидал увидеть на фотографии самого себя.

Глава 17 За рамками обязанностей

Я смотрю и не верю своим глазам.

Эта фотография сделана, когда я был в Саудовской Аравии, незадолго до того, как меня перебросили в Афганистан. На снимке я и Зак Маршалл, мой корректировщик во время операции «Щит пустыни». Мы одеты в полевую военную форму, я закинул руку на его плечо. На моём лице широкая улыбка.

Я помню день, когда было сделано это фото. Мы уезжали утром, и Зак сказал, что ему нужны хорошие фото, чтобы отправить семье. Это было в начале марта, кто-то из отряда только получил по почте большую коробку скаутского печенья²³. Я только что съел целых две пачки печенья с арахисовым маслом. А Зак на снимке держит в руке пакет с мятным печеньем²⁴.

Как, чёрт возьми, здесь оказалось это фото?

На одной из других двух фотографий изображён я, стреляющий по мишеням, когда мы ещё были в Штатах, а на другой – Зак, развалившийся на койке. Ни на обратной стороне снимков, ни на конверте ничего не написано, и нет никаких признаков того, как они могли оказаться в коробке в шкафу у отца Алины.

Даже не знаю, что и подумать.

Забираю фотографии с собой, а коробку засовываю обратно в шкаф. Больше в спальне ничего интересного для меня нет, поэтому я не утруждаю себя просмотром остальных вещей.

Перешагнув через тело Джимми, проверяю всё вокруг, чтобы убедиться, что не оставил ничего важного: окурки или перчатки. Я собрал кабельные стяжки и нож, вытащил из его рта кляп. Оставлять его там нет причин. Бросаю носок в кучу грязной одежды в спальне. У меня есть всё, что нужно.

Ральф садится на корточки около тела, видимо, проверяя работу моего ножа. Он смотрит на меня, когда я открываю дверь квартиры, и медленно качает головой.

– Пошёл на хрен, – бормочу я, уходя. – Мне плевать на твоё мнение.

Перекинув сумку через плечо, возвращаюсь к «вольво», обходя стороной освещённые участки. Очень удобно всегда иметь под рукой машину, но, вероятно, пришло время от неё избавиться. Она уже фигурировала в двух особо тяжких преступлениях. Я еду на ней в аэропорт, а обратно в город возвращаюсь на метро.

Лежу в постели, уставившись в потолок. Каждые несколько минут сажусь и снова рассматриваю фотографии. Похоже, мне никак не избавиться от потока крутящихся в голове, связанных с Заком воспоминаний. Мы сразу поладили. Наверное, он был моим первым настоящим другом. Мы провели плечом к плечу восемь месяцев, а потом его убили прямо рядом со мной.

Как бы сильно мне ни хотелось скрыть от Алины то, что я сделал, я не могу послать всё к чертям. Мне нужно знать, почему у её отца оказались фотографии меня и моего убитого корректировщика. Насколько я помню, он посылал эти фотографии только своей семье, и он определённо не был связан ни с какими Марино. Я знал всё о его жизни. Он был из Чикаго, и дома у него остались только родители и старший брат.

Я очень мало сплю. Как только начинаю дремать, мне снится Зак. Когда просыпаюсь, у меня болит грудь и горят глаза. Ещё слишком рано, и солнце до сих пор не взошло, но я всё равно встаю и принимаю душ.

Пока готовлю для себя кофе и завтрак, все мои мысли заняты этими фотографиями.

Алина не должна переехать до завтра, но я не знаю, смогу ли дождаться. Она дала мне свой номер телефона, но я не решаюсь позвонить. Не хочу на неё давить или дать ей повод пойти на попятный.

Лучше подождать, пока она не появится здесь со всеми своими вещами. Тогда ей будет намного труднее просто взять и уйти. Пока я весь в раздумьях, звонит телефон. Быстро его хватаю, надеясь, что это она, но это Джонатан.

– Привет, братан, – говорит он. – Я направляюсь в больницу. Хочешь пойти со мной?

– Конечно, – поездка станет хорошим отвлечением от мыслей об Алине, но вряд ли поможет со всем остальным. Мне никак этого не избежать.

Джонатан подбирает меня, и мы стоим в пробке в час пик под музыку «Лед Зеппелин», гремящую из радио. К тому времени, как мы добираемся до палаты Ринальдо, часы посещений уже начались. Луиза и Бекка там, похоже, просматривают какие-то бумаги.

– Эван! Рад, что ты здесь, – Ринальдо садится повыше. С момента, как ему поставили диагноз, прошло меньше недели, но он, по-моему, выглядит гораздо слабее. Он изо всех сил старается сидеть прямо. – Ты должен всё это услышать.

Бекка холодно смотрит на меня. У меня такое чувство, что она не хочет делиться информацией, но придётся привыкнуть. Нравится ей или нет, я всё-таки её будущий босс.

– Давай, Бекка, – Ринальдо машет рукой, чтобы она продолжала.

– Как я уже говорила, – бросает она на меня быстрый взгляд, засовывая за ухо ручку, – на указанные счета, действительно, переводили большую часть недостающих средств. У кого-нибудь есть хоть какие-то мысли, кто имеет к ним доступ?

Ринальдо смотрит на меня и Джонатана, а мы смотрим друг на друга.

– Ничего конкретного, – говорю я. – Деньги проводили через несколько стран. Чтобы отследить их путь, понадобится некоторое время.

– Хорошо, займитесь этим!

– Да, сэр.

Джонатан тяжело вздыхает и начинает вертеть в руке незажжённую сигарету. Ринальдо переводит взгляд с него на меня, и я готов пнуть Джонатана за то, что он настолько палится, но от этого будет только хуже.

– У вас двоих есть чем поделиться? – спрашивает Ринальдо.

Я смотрю на Джонатана, но он пожимает плечами.

– Пока нет, сэр.

Ринальдо фыркает и велит Бекке вернуться к её цифрам.

– Это значительная сумма, – говорит она, – и она определённо появилась на пару лет раньше.

– В этом явно замешан Джастин, – говорю я ей. – Его брат сейчас где-то поблизости. Мы думаем, он может быть связан с бандами на юге.

– Джастин был с нами долгое время, – возражает Луиза. – С чего бы ему подворовывать?

– Потому что он любил деньги, – замечаю я просто. – И был мудаком.

Луиза упирается рукой в бедро и смотрит мне в глаза.

– Хватит, Эван, – голос Ринальдо звучит устало.

– Джастин? Это могло бы всё объяснить, – кивает Бекка и собирает бумаги. – Я поеду в офис и посмотрю, можно ли доказать его участие. Если что-нибудь найду, то сообщу.

– Спасибо, Бекка, – когда Бекка уходит, Ринальдо ложится в постель и трёт глаза. – Что там насчёт складской системы безопасности?

– Есть кое-какие проблемы, – говорит Джонатан, глядя на меня. – Я уже близок к тому, чтобы во всём разобраться.

Я киваю. Мы обсудим это позже.

– Было бы здорово узнать, что всё сделано, – говорит Ринальдо, вздохнув. Он смотрит на поднос с нетронутой больничной едой и потирает глаза. – Я устал, ребят. Давайте продолжим этот разговор завтра.

– Да, сэр.

– Эван – у меня к тебе ещё одно дело, – Ринальдо еле поднимает руку в мою сторону. Судя по всему, это требует от него больших усилий. Движением головы показываю Джонатану, чтобы он вышел и подождал меня за дверью, и подхожу к Ринальдо.

– В чём дело, сэр?

– Луиза, – он закрывает глаза и делает глубокий вдох. – Ты должен о ней позаботиться.

Я моргаю, пытаясь понять, что он имеет в виду. Это предложение может означать многое.

– Каким образом?

– Она не будет в восторге от того, как всё это закончится, – объясняет он. – Когда меня не станет, она узнает, что всё перейдёт к тебе.

– Запиши всё на её имя, – говорю я ему. – Для меня это не имеет никакого значения.

– Нет, контроль должен быть у тебя, – он поворачивает голову, чтобы лучше меня видеть. – Луиза должна получить свою долю, и есть только один способ это сделать.

Когда я понимаю, что он имеет в виду, моя кожа покрывается мурашками.

– Нет... Ринальдо, я не могу…

– Можешь, – прерывает он меня. – Это наилучший способ.

– Ты всегда говорил, что я ей не подхожу, – сев на стул на колёсиках, стоящий у кровати, закрываю лицо ладонями. – Ты же не веришь, что я мог так сильно измениться.

– Может, и нет, – говорит он, – но это её успокоит.

– Я должен успокоить её, женившись на ней? Мне казалось, что она и Бени… – останавливаюсь, не закончив свою мысль и жалея, что вообще затронул эту тему.

– Только не он, – Ринальдо хмурит лоб. – Ты ему не доверяешь.

– Нет, не доверяю.

– Тогда зачем мне подпускать его близко к моей дочери? О ней позаботишься ты.

– Ты говорил с ней об этом?

– Не совсем, но я думаю, она знает, что я хочу именно этого.

У меня кругом идёт голова. Жениться на Луизе? В мою квартиру скоро собирается переехать проститутка. Я только что убил её отца и нашёл у него свои фотографии. Мне не нужны дополнительные сложности.

– И она этого хочет?

– Ах, Эван, – Ринальдо улыбается и качает головой. – Неужели ты не в курсе, что тебя хотят все женщины?

Я немного отодвигаюсь.

– Что, сэр?

– Посмотри как-нибудь на себя в зеркало, – тихо хихикает он, продолжая качать головой. – А сейчас иди. Мне нужно поспать.

– Да, сэр.

В холле я встречаю Джонатана, и мы оба тихо уходим. Усаживаясь в его грузовик, смотрю на него и понимаю, что мы думаем об одном и том же.

– Он тает на глазах, – говорю я, пристегнувшись.

– Точно, – Джонатан прикуривает сигарету и протягивает мне пачку. – Даже не знаю, что будет, когда всё закончится.

– Он всё оставляет мне.

– Да ты гонишь?! – Джонатан не выезжает с парковки и сворачивает к тротуару. – Он отдал всё тебе? Не Бени и не Луизе?

– Луиза не справится, – я закуриваю сигарету и немного опускаю вниз стекло, чтобы выдохнуть дым наружу. – А Бени, я так думаю, он действительно не доверит вести дела независимо от того, семья он или нет. Ринальдо говорит, что я его единственный выбор. Он хочет, чтобы я женился на Луизе.

– Не знаю, должен ли я тебя поздравить или выразить свои соболезнования.

– Я сам не знаю. Не хочу всем этим управлять, но и не могу отказать в его просьбе. Понятия не имею, что по этому поводу думает Луиза.

– Чёрт, братан, – он издаёт долгий и громкий свист. – Это самое главное дерьмо.

– Ты мне понадобишься, – серьёзно смотрю на него. – Я никому, кроме тебя,не доверяю, даже Луизе.

– Всегда пожалуйста, братан, – кивает Джонатан.

– Ты что-то узнал насчёт программы системы безопасности, не так ли?

– Несомненно, это был Бени, – отвечает Джонатан, переключая рычаг коробки передач. – Мне пришлось просмотреть журнал, чтобы найти следы его учётной записи, но это определённо он.

Я понятия не имею, о чём он говорит, но верю, что сам он эту систему понимает.

– Итак, мы знаем, что Бени прежде, чем устроить засаду, вводит тебя в заблуждение, чтобы вывести из игры, – говорю я. – Мы также знаем, что он, определённо, в деле с Джошуа и уводит часть прибыли Ринальдо. Джошуа в банде Марчелло и, вероятно, это он захватил наши пушки.

– Я думаю, внутри есть ещё один канал утечки, – говорит Джонатан.

– Кто?

– Не знаю точно, но должен быть кто-то ещё.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что вход Бени в систему только часть проблемы.

– Что ты ещё нашёл?

– Мою программу не просто взломали. Туда внедрили другую программу для сбора информации и моих данных.

– Куда уходят данные?

– Сервер находится на Украине.

– Какого хрена?

– Там в наши дни много хакеров.

– Что за данные?

– Все, насколько я могу судить. Я перекрыл этот канал, но не знаю, сколько уже было отправлено.

– Продолжай в том же духе.

– Будет сделано, босс, – улыбается Джонатан.

– Прекрати это дерьмо.

– Тебе нужно уже привыкать к этому.

Джонатан меня высаживает, и, зайдя домой, я хватаю пиво и тут же его выпиваю. В моей голове слишком много всего происходит, так что мне нужно ненадолго отключиться прежде, чем я смогу начать со всем этим разбираться. Обыденные задачи для этого подходят очень хорошо, поэтому я начинаю готовиться к приезду Алины.

Арендодатель пошёл навстречу моей просьбе о жилье побольше, и для перевозки вещей из одной квартиры в другую мне требуется всего около двух часов. Всё, что у меня есть, – моя одежда, оружие и наличные. Но на кухне достаточно вещей, чтобы устроить отстойную дворовую распродажу.

Может, неплохо было бы купить новую посуду?

Новое место определённо более просторное. В квартире две спальни, и они полностью меблированы. Понятия не имею, захочет ли Алина переехать в уже обставленное жильё, но я решаю, что на данный момент это наилучший вариант. Мы всегда сможем найти другое место, если это не понравится.

– Думаешь, она действительно сможет долго тебя терпеть? – спрашивает Ральф, пока я складываю одежду в ящик.

Не отвечаю ему, потому что у меня нет ответа. Надеюсь, она сможет выдержать жизнь со мной. Я планирую вести себя как можно лучше, но этого не всегда достаточно. Чёрт, я даже не знаю, что это значит.

В конце концов, зачем кому-то в течение длительного времени терпеть моё дерьмо? Ко мне подкатывало слишком много девушек, чтобы понять, что я неплохо выгляжу, даже без комментариев Ринальдо, и я всегда поддерживал себя в форме, но этого хватало только на пару ночей. Достаточно женщине лечь спать в одну кровать со мной, чтобы узнать, насколько я не в себе.

Алина уже знает. Она видела эту мою сторону.

Но видеть это время от времени и наблюдать каждую ночь – две большие разницы. Будет ли она всё ещё мириться с моими криками по ночам через неделю? А через месяц?

– Всё это, на хер, безнадёжно, – бормочу я, и Ральф, кажется, со мной согласен.

В Алине определённо есть что-то особенное. Этого нельзя отрицать. Казалось, она поняла меня с первой ночи, что мы провели вместе. Когда другие проститутки отказывались иметь со мной дело после всего лишь одной ночи, Алина продолжала возвращаться.

– Потому что она уже знала, кто ты.

Она знала? Да, я нашёл эту фотографию в коробке с вещами, которые явно остались с её детства, но знала ли она мужчин на фотографии, или её отец случайно на них наткнулся и просто бросил туда с другим хламом?

Я выставляю посуду из коробки в шкаф, и мне снова вспоминаются дворовые распродажи. Обычно в течение лета мать-настоятельница таскала детей в пару таких мест, подыскивая для нас игрушки и игры и не особо много тратя на них денег. Она всегда была в полном монашеском облачении, и в половине случаев люди отдавали ей всё барахло бесплатно.

Думаю, она делала это специально.

Я заканчиваю перевозить свои вещи и отдаю ключи от старой квартиры управляющему. На новом месте я чувствую себя немного странно и ловлю себя на том, что тупо пялюсь в окно. Квартира находится на верхнем этаже, и вид на город, когда садится солнце, очень красивый - Великолепная Миля купается в ярких разноцветных огнях. Это напоминает мне вид, что был у меня на старом месте, и я чуть не оборачиваюсь, чтобы найти О́дина.

Алина прибудет завтра, и мне нужно купить продукты, так что я иду по магазинам. Забиваю кладовку и холодильник всем, что, по-моему, может ей понадобиться. Я даже покупаю грёбаные тампоны и какую-то пену для ванны. Здесь установлена ванна, а в старой квартире – только душевая кабинка.

Когда всё расставлено по местам, я сажусь на край кровати и пялюсь в пространство. Ральф неподвижно сидит на полу рядом с дверным проёмом в полной тишине. Должно быть, он тоже её ждёт.

Не знаю, чем бы мне заняться. Думал, что переезд займёт больше времени, и, хотя мне, вероятно, следовало бы покопаться в делах Бени и его отношениях с Джошуа Тейлором, я слишком озабочен всей этой историей с фотографиями.

Пока не придёт Алина, чтобы можно было у неё всё выяснить, мне ничего не остаётся, кроме как гадать, поэтому я пытаюсь всё отодвинуть на задворки своего сознания. К сожалению, это только выводит на передний план мысли о Ринальдо, что ещё хуже. Решаю посмотреть телек, понимая, что всё равно не удастся заснуть, но после двадцати минут бессмысленного переключения каналов, выключаю его.

Больше заняться нечем, и я начинаю перебирать в уме список задач, поставленных передо мной Ринальдо. Работа по открытию счетов практически завершена. Мне только нужно получить доступ к нужным людям, и всё будет сделано. Джонатан с этим справится. Он всё ещё думает, что я занимаюсь поиском убийц Фелисы, но мне там нечего расследовать. Я могу просто передать это Поли как вопрос безопасности и позволить ему избавиться от того, кого он хочет прижать к ногтю. Не похоже, что он сможет когда-нибудь всё понять.

Что ещё хотел от меня Ринальдо?

– Ты должен ему позвонить, – болтает ногами, сидя на кухонном острове, Ральф.

Я прищуриваю глаза, пытаясь понять, что он имеет в виду. А потом до меня доходит, что он не подаёт мне идею – он напоминает мне, что сказал Ринальдо.

Вытаскиваю свой ноутбук и ищу информацию о нужном человеке. Джонатан подключил меня ко всем типам банков данных, так что меня невозможно отследить, и найти номер телефона Себастьяна Старка не составляет труда. Но набрать его номер и нажать кнопку вызова оказывается немного сложнее.

Что я ему скажу? Спрошу сначала, как у него дела, или просто сразу сообщу, что у нас общий отец? Он даже не знает, кто его родители. И не верит мне. В последнюю нашу встречу мы были готовы просто поубивать друг друга.

Целых пять минут сижу на диване, не решаясь надавить пальцем на кнопку, и пытаюсь придумать, что ему сказать. Ничего хорошего в голову не приходит, поэтому я просто жму на клавишу, задержав дыхание.

– Да? – узнаю я его голос, когда он отвечает. Закрыв глаза, отвечаю ему.

– Здравствуй, Бастиан, – говорю я. – Это Эван Арден.

– Твою мать, – бормочет он. – Дай секунду.

На другом конце линии слышно движение и приглушенные слова, потом наступает тишина. Мгновение спустя он снова говорит.

– Зачем ты мне звонишь? – он зол, и я не совсем к этому готов.

– Просто проверяю, как ты, – говорю я и качаю головой над своими собственными глупыми словами. Открываю окно, достаю из сумки сигарету и закуриваю.

– Ты же должен быть мёртв, – удивляется он. – Тебе нельзя мне звонить. Кто-нибудь может всё понять.

– Это уже не важно, – объясняю я. – В Сиэтле полный бардак. Всем уже насрать на Фрэнкса.

– Но кто-то может узнать. Мы не должны рисковать.

– У меня… у меня есть для тебя кое-какая информация, – говорю я ему. Пока он не повесил трубку, нужно его отвлечь. – Что-то, что ты, как я думаю, захочешь знать.

Повисает долгая пауза прежде, чем он велит мне продолжать.

– У меня есть парень, который действительно хорош в расследованиях. Он навёл справки о тебе и твоём прошлом.

– Да? И?

– И он нашёл кое-что, чем, думаю, я должен поделиться. Это связано с твоим отцом.

– Моим отцом? Я даже не знаю, кто этот парень.

– Я знаю, кто он. Ну, кто это был.

– Продолжай.

– Его звали Александр Янез.

– Но он мёртв, ты это хочешь мне сообщить?

– Да, теперь он мёртв. Похоронен в Огайо.

– Что именно я должен делать с этой информацией?

– Есть ещё кое-что, – продолжаю я, глубоко вздохнув. – Видишь ли, Янез был и моим отцом тоже.

Молчание на другом конце линии тянется слишком долго. На мгновение мне кажется, что он отключился, но мой телефон показывает, что мы всё ещё на связи.

– Бастиан?

– Ты, блядь, серьёзно?

– Да, так и есть.

– Когда ты об этом узнал?

Подумываю сказать ему правду, но решаю этого не делать. Возможно, ему будет легче принять это, если я не открою, что знал о наших родственных связях всё то время, пока мы боролись за наши жизни.

– Только недавно, – фраза достаточно безобидная. – Я не знал, как ты отреагируешь. И не был уверен, стоит ли вообще тебе говорить, но Ринальдо решил, что это хорошая идея.

– Охренеть. Ты уверен?

– Абсолютно.

– Это имеет смысл, – говорит Бастиан. – Сроки совпадают. Ты тоже родился в Чикаго?

– Да.

– Он... он тебя воспитывал?

– Нет, – отвечаю ему. – Не думаю, что он был заинтересован в воспитании детей. Чёрт, у нас вполне может оказаться дюжина братьев и сестёр.

– Охуеть. Ты, правда, так думаешь?

– Понятия не имею.

– А что насчёт... что насчёт моей матери?

– Я знаю её имя, – говорю ему, – но это всё. Это всё, что я могу тебе сообщить, больше о ней ничего не известно. У нас разные матери.

– Сводные братья, – тихо произносит Бастиан. – Не знаю, блядь, что и думать.

Этот мужик – любитель материться.

– С тобой всё в порядке? – спрашиваю я.

– Да уж, – отвечает Бастиан. – Да, я в порядке. Чтобы привыкнуть к этой мысли, мне нужно немного времени.

– Я только хотел, чтобы ты знал.

– Да, я рад, что ты мне рассказал. Не понимаю пока, что это значит, но знать полезно.

– У меня никогда не было никого, кого я мог бы назвать семьёй, – усмехаюсь я. – Это немного странно.

– Да, – смеётся в ответ Бастиан. – Странно. Мы, наверное, монополизировали весь рынок соперничества между братьями.

– Эй, я же тебя не убил.

– Ты имеешь в виду, что это Я не убил ТЕБЯ.

– Может, в следующий раз, – смеёмся мы оба.

– Слушай, – говорит Бастиан, – я тут встречаюсь с Рейн и её друзьями с работы. Если я сейчас туда не вернусь, она начнёт меня искать.

– Всё в порядке, – говорю я. – Мы можем поговорить в другой раз.

– Да. Думаю, это было бы здорово.

– Тогда, до скорого.

– Пока.

Я отключаю телефон и чувствую себя вполне довольным. Теперь Бастиан всё знает, а мне удалось убить какое-то время. Бросаю телефон на стойку и иду в душ. А потом опять переставляю кухонную хренотень и заново перекладываю всю свою одежду. Сейчас два утра, бары закрыты, и мне нечего делать. С головой, полной мыслей о Заке и Бастиане, я возвращаюсь к созерцанию потолка, пока солнце не освещает окна.

***

– До сих пор не могу поверить, что ты на самом деле сменил квартиру.

Я просто пожимаю плечами, будто в этом нет ничего особенного. На самом деле это не так, но по выражению Алины можно сказать, что она довольна, и это определённо что-то да значит.

– Я не знал, что ты с собой привезёшь, – говорю я, – поэтому решил, что лучше всего убедиться, что тебе хватит места.

– Тебе пришлось потрудиться, – Алина приподнимается и целует меня в щёку. – Спасибо.

– Мне это доставило удовольствие, – я смотрю ей вслед и наблюдаю, как она несёт в свою комнату небольшой чемодан.

– Сомневаюсь, что буду часто пользоваться этой кроватью! – кричит она.

– Очень на это надеюсь! – отвечаю я. – Эй, ещё я купил еду!

– Потрясающе!

Пока Алина устраивается, я начинаю готовить соус для пасты по одному из рецептов Леле. Если я собираюсь произвести впечатление, то оно должно быть исключительно отличным. К тому времени, как Алина заканчивает распаковывать вещи, кухню заполняют запахи базилика и орегано.

– Пахнет просто невероятно.

– Старинный семейный секрет, – говорю я, подмигнув.

– Хм... если я его разгадаю, ты должен будешь меня убить?

Я окидываю её взглядом, удивляясь такой её шутке, но она улыбается, поэтому в ответ я тоже улыбаюсь.

– Что-то в этом роде.

– Я накрою на стол.

Мы едим. Болтаем о всякой ерунде. Моем посуду и ложимся спать. В течение всего вечера я почти сто раз подумываю о том, чтобы поднять вопрос о фотографиях, но не решаюсь. Хочу убедиться в том, что выбрал правильное время. Не хочу испытывать судьбу. Я держу её в своих объятиях и медленно трахаю, уделяя всё своё внимание ей и, только убедившись, что она удовлетворена, сам получаю удовольствие от собственного освобождения. Когда мы заканчиваем, я обнимаю её и вдыхаю сладкий аромат лаванды.

Следующий день – воскресенье, и мы спим подольше.

Это не значит, что моя работа подчиняется какому-то постоянному графику, совсем наоборот, но во мне, должно быть, осталось что-то от католического мальчика, который по воскресеньям всегда отдыхает и ничего не делает. Алина, по-видимому, придерживается таких же взглядов на жизнь, и её не волнует отсутствие у меня мотивации. Мы сначала обсуждали возможность куда-нибудь сходить в конце недели, но в итоге проводим утро и день за просмотром романтических комедий на Netflix и поеданием остатков пасты.

Она здесь уже 24 часа, и я больше не могу ждать.

Извинившись, на минутку отлучаюсь в спальню и достаю фотографии. Прежде, чем вернуться к Алине на диван, пару секунд вглядываюсь в них. Кладу перед ней на журнальный столик фотографию, где мы вместе с Заком, и сажусь, а она берёт её в руки и внимательно рассматривает. Алина плотно сжимает губы, и в уголках её глаз появляются слёзы.

Она не выглядит удивлённой. Видимо, не в первый раз видит этот снимок.

– Где ты это нашёл? – спрашивает она тихо.

– Вопрос в том, где нашла это ты?

Проведя кончиком пальца по краю фотографии, она делает глубокий вдох и долгий выдох.

– Зак был моим соседом.

Я пару раз моргаю, пока Алина смотрит вдаль. Зак был из Харвуд-Хайтс, а не из Оук-парка. Конечно, её отец мог за это время переехать.

– Он был на несколько лет старше меня, – рассказывает она, – но всегда был ко мне очень добр. Он говорил со мной о школе и о том, как важно получить образование. Сам он планировал поступить на инженерный факультет, чтобы иметь после окончания возможность заботиться о своих родителях и никогда снова не переживать из-за денег. Думаю, он был единственным парнем, который, я знала это, не платил моему отцу.…

Её голос срывается, и она откашливается.

– Думаю, я была в него влюблена, – тихо посмеивается она. – Не знаю, догадывался ли он. Мне тогда было одиннадцать, а ему семнадцать. Он ушёл служить в морскую пехоту сразу после окончания средней школы, и я из-за этого была очень расстроена. Уезжая, он обещал писать мне всё время, и часто присылал письма.

– Ты узнала меня, – говорю я, вдруг сложив эту головоломку. – В тот самый первый раз, когда я тебя снял, ты уже знала, кто я, и не благодаря моей репутации среди проституток.

– Знала, – кивает она. – Зак мне всё рассказывал.

– Почему ты не выложила мне это раньше?

– Не видела для этого никаких причин, – говорит она, откинувшись на подушки. – Я понимаю, почему ты не хочешь говорить о том, что там произошло, и не хочу, чтобы ты чувствовал, будто я давлю на тебя ради информации. Я и без того знала достаточно.

– Что ты знала?

– Зак рассказывал мне о многих парнях из его подразделения, но в основном о тебе, – отвечает Алина. – Он говорил мне, что ты лучший стрелок, которого он когда-либо видел в своей жизни, и что он так гордится быть твоим корректировщиком. Он говорил о том, как ты заботился о своём подразделении и как часто помогал другим парням, когда они в этом нуждались. Говорил, что все уважали тебя, даже офицеры, хотя ты всего лишь капрал.

Я с трудом сглатываю. Она говорит о временах, которые я едва помню. Как часто я думаю о всех тех ужасных вещах, которые я делал и видел, и редко вспоминаю некоторые другие.

– Помню одно из его писем, где Зак писал, что к тебе послали нового парня. Он был радистом или что-то в этом роде. Ему было всего восемнадцать, и он действительно боялся оказаться в центре боевых действий. Он записался в армию только для того, чтобы иметь возможность оплатить учёбу в университете, и никогда не думал, что его отправят за границу. Зак сказал, что ты нашёл его посреди ночи плачущим и остался с ним поговорить об этом. Ты вселил в него уверенность и мужество не сдаваться и всегда его защищал.

Она говорит о Малыше Эдди, и я закрываю глаза, когда вспоминаю ту ночь. Температура в тот день упала с сорока градусов в полдень до десяти ночью, и все местные безумно огромные пауки стали искать тепло в наших казармах. Выходя из душа, Малыш Эдди наступил на одного из них и впал в панику. Мы часами говорили о его детстве, почему он присоединился к морпехам. Его семья часто ходила в походы, и он раньше сталкивался с разной живностью в своей палатке, но никогда прежде с чем-то похожим на тех пауков.

У нас развернулась большая дискуссия о соотношении размеров, и что сам он был намного больше, чем сраный паук. Потом мы пошли искать пауков, чтобы научиться ловить их и убивать. После этого Малыш Эдди стал главным истребителем пауков в подразделении.

– Что ещё рассказывал Зак? – спрашиваю я тихо.

– Что ты был невероятно храбрым, даже когда приходилось делать то, чего не хотелось. Говорил, что ты всегда делал то, что было необходимо, и что иногда он не понимал, как ты с этим справляешься. Когда дела шли плохо, ты всегда был рядом, говорил и делал всё, чтобы сделать жизнь там немного более сносной. Он продолжал утверждать, что они должны повысить тебя в звании, сделать офицером – поскольку тебя всё равно слушались все другие офицеры. Зак сказал, что он не мог представить, что было бы, если бы ты не был на его стороне.

– Его убили прямо рядом со мной, – рассказываю я ей. – Он умер на моих руках. Нас накрыло шквальным огнём, я пытался остановить кровотечение, но к тому времени, когда до нас добрался медик, было слишком поздно.

– Мне сообщила его мама, – говорит Алина, сжимая мою руку. – Я не знала, как это произошло. Мне просто было известно, что он погиб при исполнении воинских обязанностей. Сразу после его похорон я ушла из дома.

Я делаю в голове расчёты. Мы с Заком одного возраста, и он умер, когда ему был двадцать один год. Если ей было четырнадцать, когда она ушла из дома, то это значит, что сейчас Алине двадцать три, – когда меня вытащили из той ямы, мне было столько же.

– До этого я как раз рассматривала вопрос о поступлении на военную службу, – продолжает Алина. – Зак знал, что моя домашняя жизнь – отстой, и всегда поощрял меня сделать это. Пойти служить, возможно, в сухопутные войска, не в морскую пехоту, или, может быть, даже в военно-морской флот. Я считала, что это хороший способ получить деньги для колледжа, точно так же, как это сделал Зак. Но как только его не стало... ну, думаю, пропала мотивация.

– А потом ты жила на улице.

– Некоторое время, да. У меня не было никакой другой семьи, и я не продумала всё до конца, когда уезжала. У меня было тогда с собой, может, долларов пятьсот. Я полагала, это большие деньги.

– Но их надолго не хватило.

– Я продержалась около двух недель.

– И что ты тогда сделала?

– Стала зарабатывать на жизнь единственным известным мне способом, – речь Алины тихая, почти монотонная. По мере того, как она произносит эти слова, её тон становится всё более и более отстранённым. – Что ещё мне оставалось делать? Я занялась проституцией и заработала достаточно, чтобы снять дерьмовую квартиру. Меня часто избивали и насиловали, но так уж вышло.

Я ощетиниваюсь на эти слова и то, как небрежно она их произносит.

– В конце концов, я связалась с сутенёром, который был не слишком плох. Он забирал большую часть денег, но поселил меня в более приличную квартиру с парой соседок, которые тоже работали на него. Однажды он исчез с улиц, и мы предположили, что его где-то убили. Потом пришёл Тето и взял нас под своё крыло. Тогда он работал на Греко.

Она смотрит на меня, ожидая моей реакции, но эта информация для меня не новая. Я киваю, чтобы она продолжала.

– Я никогда раньше не видела этого парня, как и твоего босса. Просто работала после этого на Тето более двух лет.

– Ты когда-нибудь снова видела семью Зака?

– Нет, – отвечает Алина. – Слышала, что вскоре после его смерти они переехали в другой штат. Я никогда их больше не видела.

Закрываю на минуту глаза, понимая, каковы последствия моих ошибок.

– Если бы Зак вернулся домой, тебе не пришлось бы так жить.

– Этого нельзя было предугадать, – Алина поворачивается ко мне и хватает мою руку. – Ты не отвечаешь за Зака. Он знал, на что подписывался, и согласился с этим. Он бы не хотел, чтобы ты винил себя.

– Ладно, – я пытаюсь вытащить руку назад, но она крепко в неё вцепилась, и я оставляю свои попытки. – Если бы мы стояли лишь на метр левее, его бы не убили.

– Ты этого не знал.

– Укрытие было недостаточно надёжным. Надо было устроиться где-нибудь в другом месте.

– Ты не мог это остановить, Эван.

– Я облажался, а он за это заплатил.

– Послушай меня, Эван Арден, – Алина чуть приподнимается и берёт моё лицо в свои руки. – Ты не несёшь за это ответственность. Из того, что рассказал мне Зак, ты – единственная причина, по которой все оставались живы так долго.

Не могу с этим согласиться.

– Ты был его героем, Эван.

– Я – герой? Едва ли, – отодвигаюсь от неё и встаю. Начинаю расхаживать по комнате, чувствуя, как мой желудок скручивается в узел. – А что же теперь, а? Как бы он сейчас стал ко мне относиться? Зак был хорошим парнем. Он даже, блядь, каждую ночь молился. Какого дьявола его убили, а я вернулся, чтобы убивать кого-то ещё?

Алина встаёт и подходит ко мне, хватая меня на этот раз за обе руки. Она тянет меня обратно к дивану и садится на мои колени верхом. Кладёт руки на мои плечи и придвигается так близко, что наши носы почти соприкасаются.

– Тот человек, – говорит она и прежде, чем продолжить, делает паузу, собираясь с мыслями, – тот, о ком рассказывал Зак, тот храбрец и герой, которым он так восхищался, – это ты, Эван. Ты. Ты таким был и ты остался тем же самым человеком.

– Всё, что я с тех пор делал... – я закрываю глаза и качаю головой.

– Это никак не отменяет того, кем ты был раньше. Это не мешает тебе оставаться тем же человеком. Ты всё ещё он. Ты по-прежнему делаешь все эти замечательные вещи, которые заставляли Зака так гордиться тем, что он воевал рядом с тобой. Он любил тебя, как своего брата.

Брата по оружию.

Я бросаю взгляд вниз на вытатуированные на запястье пулю и буквы. Хорошо помню тот день, когда мы с Заком пошли в тату-салон и сделали одинаковые татуировки: я с его инициалами, а он с моими.

Видимо, Алина обратила внимание, куда я смотрю, потому что она наклоняется и начинает поглаживать буквы ЗТМ. Закари Томас Маршалл. Она обхватывает пальцами моё запястье, подносит его к губам и целует по очереди каждую букву.

– Мне не хватает его улыбки, – тихо произносит она, – и его глупого смеха.

– У него был дурацкий смех.

– И такой громкий! – улыбается Алина. – И он всегда смеялся над самыми глупыми шутками.

– И сам не мог рассказывать анекдоты, – улыбаюсь я тоже, вспомнив все глупые остроты, которые придумывал Зак, утверждая, что это каламбуры. В них никогда не было никакого смысла. – Он обладал наихудшим чувством юмора, но ты был обязан смеяться всякий раз, когда Зак шутил.

– Точно! И каждый раз удивлялся, какого чёрта ты смеёшься.

Мою голову заполоняют яркие воспоминания, картинки, наполненные пивом и глупыми шутками.

– Так вот почему ты сейчас здесь? – спрашиваю я. – Из-за чувства долга, ты думаешь, что должна Заку за его доброе к тебе отношение?

Алина долго смотрит на меня, протягивает руку, чтобы погладить по щеке.

– Поначалу, да, – спокойно говорит она. – Но теперь всё по-другому.

– Почему?

– Потому что раньше мне приходилось судить о тебе только по письмам Зака. Я знала твой характер только от него. Теперь я знаю тебя настоящего.

– И не убежала с криком?

– Ты меня не пугаешь, Эван.

– Может, стоит меня бояться.

– Тебе грустно, – шепчет она. – Печально и одиноко. Ты винишь себя за то, что в принципе не мог контролировать ситуацию. Это не значит, что ты плохой человек.

Я громко смеюсь.

– Есть тысячи других вещей, которые делают меня плохим человеком.

– Ты не такой, – возражает Алина. – Возможно, ты сейчас так и поступаешь, но ты всё равно не такой.

– Очень многие убитые мной люди с тобой не согласились бы.

– Тебе нужно быть частью чего-то, Эван. Нужно кому-то принадлежать. Тот факт, что ты случайно нашёл всё это в человеке, который просит тебя совершать такие вещи, всего лишь случайность. По этой же причине я оказалась уличной шлюхой.

– Я не понимаю, как можно сравнивать две эти вещи. Ты даёшь людям то, что они хотят и в чём нуждаются. А я забираю их жизни.

Алина не отвечает. Она просто смотрит через плечо на снимок, лежащий на журнальном столике. Интересно, стоит ли показать ей остальные фотографии, которые я с собой захватил. Я всё ещё думаю над этим, что когда она говорит:

– Эван, где ты взял эту фотографию?

Ох, дерьмо!

Со всеми этими разговорами о Заке и о том, что случилось с нами обоими, я просто забыл, как я вообще наткнулся на снимок. Она просила меня держаться от этого подальше, а я стал действовать за её спиной и разобрался со всем по-своему.

– В квартире твоего отца, – в данный момент нет причин врать. Она достаточно скоро всё узнает сама.

Она прикрывает глаза и отводит взгляд, впившись пальцами в мои плечи. Я не двигаюсь и просто наблюдаю, как она пытается контролировать дыхание и кусает губу.

– Он мёртв, не так ли?

Я не отвечаю. Когда она поворачивается и снова встречается с моими глазами, уверен, что она видит в них ответ, но я ни слова не стану говорить.

– Ты сделал это для меня, да?

Я снова не отвечаю. Ей будет достаточно моего молчания.

Алина откидывается назад на моих бёдрах и опирается руками на свои колени. Она смотрит на дверь, что-то обдумывая, и я напрягаюсь. Кто знает? Она может решить, что с неё хватит, встанет и начнёт собирать вещи. Новой квартиры и ужина недостаточно, чтобы этому противостоять.

Но я не стану сожалеть о том, что сделал. Не в этот раз.

Алина сдвигается, и я готов к тому, что она уйдёт, но она не уходит. Вместо этого она прижимается к моей груди и кладёт голову мне на плечо. Я обнимаю её за спину. Чувствую, как мою рубашку пропитывают слёзы, но её плача не слышно.

Несколько минут в напряжении держу её в своих объятиях, ожидая подвоха. Когда она, наконец, вытирает глаза и начинает говорить, её слова меня удивляют.

– Его действительно больше нет?

– Нет.

Она тянется руками к моим плечам и обнимает меня.

– Спасибо, Эван.

Прижимаю её к себе и закрываю глаза.

Может, я хоть в этот раз всё сделал правильно.

Алина снова вытирает глаза и встаёт. Берёт меня за руку, тянет в ванную и включает душ. Она намыливает всё моё тело, массируя пальцами мышцы спины, груди и рук. Мы по очереди вытираем друг друга полотенцем, и, прежде чем залезть в кровать, я помогаю ей нанести щедрое количество лавандового лосьона на её кожу.

Она обнимает меня, а я обнимаю её. Мы молча сжимаем друг друга в объятиях. Интересно, она думает о своём отце или у неё в голове, как и у меня, крутятся воспоминания о Заке.

Чувствую, что её хватка ослабевает, и Алина устраивает голову между моей шеей и плечом. Она глубоко вздыхает, я целую её в макушку и расслабляюсь на подушке.

– Меня повысили в звании, – шепчу я в темноту, – прямо во время боя, когда был убит наш лейтенант. Я стал командовать отрядом, а потом их всех убили.

Алина стискивает меня руками.

– Это была моя вина, – говорю я ей. – Меня не следовало назначать командовать отрядом.

Алина прежде, чем ответить, какое-то время поглаживает мой затылок.

– Скажи мне кое-что, Эван.

– Окей.

– Имея только ту информацию, что была у тебя в то время, скажи, какой приказ ты должен был отдать, чтобы их спасти?

Я облизываю губы и обдумываю ответ. По правде говоря, я никогда не рассматривал ситуацию с этой позиции. Все мои «если бы…» включали знание, что нас собирались атаковать.

– Мы попали в засаду. Они захватили кое-кого из подразделения, и он сдал нашу позицию.

– Ты имел хоть какую-то возможность об этом узнать?

– Я не понимал это довольно долгое время. Я знал, что его поймали – я видел его. Он был на том видео, где казнили журналиста.

Алина кивает. Очевидно, она точно знает, о чём я говорю. Эти кадры видел весь мир.

– Итак, я ещё раз спрашиваю, какой приказ ты должен был отдать, чтобы их спасти?

У меня нет ответа.

– Я узнала тебя глазами одного из бойцов твоего подразделения, – говорит Алина, гладя моё лицо. – Когда я читала его письма, то чувствовала, будто была рядом с тобой. Ты был образцовым солдатом, Эван. Ты был умным, ты был предан своему отряду, и ты сделал всё возможное, чтобы обеспечить их безопасность. Даже сейчас, после многих лет размышлений, ты понимаешь, что ничего не мог бы сделать, чтобы изменить исход.

Мне хочется с ней поспорить. Я был командиром, и все они умерли, пока я справлял нужду. Их жизнь была под моей ответственностью, а я их подвёл. Я многое мог бы сделать по-другому, если бы знал.

Если бы я знал. Это ведь ключ ко всему, не так ли? Я не знал. Не знал, что наше местоположение было раскрыто. Не знал, что они появятся именно в тот момент. Мы были застигнуты врасплох и находились в меньшинстве. Нас не предупредили и не смогли защитить.

Я ничего не мог сделать.

И впервые с тех пор, как это произошло, я в это верю.

Глава 18 Раскрытое предательство

Этого не может быть.

– Они сказали от шести до восьми недель! Это было десять дней назад!

Слова доктора проносятся в голове, но не задерживаются. Возле сердца Ринальдо обнаружили тромб… Операция невозможна, потому что очень велик риск… Они никогда не видели такого быстрого роста… В лучшем случае несколько дней…

Леле в слезах, Луиза советуется насчёт диагноза и насчёт того, даст операция на сердце больше времени Ринальдо или нет, Ник у противоположной стены слушает, но не вмешивается. Выражение доктора говорит само за себя – они ничего не могут сделать. Ринальдо умрёт в выходные.

Я больше не могу это слушать.

Встаю и, не говоря ни слова, выхожу прочь из небольшого конференц-зала. Леле и Луизе придётся обойтись без меня. Я не такой близкий член семьи, как Ник, и я не готов к этому. Не готов к его смерти.

Это не должно произойти так быстро.

Сжав кулаки, смотрю на Ника, сидящего на стуле и уставившегося на руки, зажатые между колен. Он выглядит даже хуже, чем я думал, поэтому подхожу, чтобы с ним поговорить.

– Ты в порядке? – Ник вздрагивает, когда я начинаю говорить, а затем поднимает на меня взгляд.

– А как ты думаешь? – теряет он самообладание. – Моему отцу осталось жить несколько дней, а мне даже не разрешают зайти и повидаться с ним. Леле не желает смотреть мне в глаза, а Луиза всегда с ней. Они позволили зайти туда Джонатану и Бекке, но не мне.

Я киваю. У него есть полное право злиться.

– Я поговорю с Луизой, – сажусь рядом с ним, но он отшатывается от меня. – Уверен, она добавит тебя в список посетителей. Ты же знаешь, мы просто пытались его защитить.

– От кого? От меня? От чего именно мы собираемся его сейчас спасать, а? Боишься, что кто-то избавит его от страданий до того, как его заберёт рак?

– Всё ещё есть люди, готовые его предать, – я думаю о Бени, и мне интересно, где он всё это время пропадает. Я не видел его уже несколько дней. – Люди захотят узнать, что будет дальше, и найдутся те, кто попытается действовать немедленно.

– Это полная чушь, – он откидывается на спинку стула и скрещивает на груди руки.

– Что именно?

– Все твои разговоры о предательстве... – фыркает Ник. – Это чушь.

– Что ты имеешь в виду, Ник? Ты же понимаешь, что в таких ситуациях могут возникнуть беспорядки. Мы должны быть начеку, чтобы защитить Ринальдо и его бизнес.

Ник поворачивается и, прищурившись, смотрит на меня, и я ошеломлён взглядом, который он на меня кидает. Ник всегда был покладистым, и странно видеть его таким злым.

– Знаешь что? Пошёл ты на хрен, – указывает он на меня пальцем. – Мне плевать, если ты решил меня убить.

– Что это, блядь, значит? – меня начинают бесить его загадочные слова. – Ты мне не нужен!

Ник оглядывается, чтобы посмотреть, не слышит ли нас кто-нибудь, и наклоняется ко мне ближе. Потом говорит, понизив голос:

– Это значит, я знаю, что ты сделал. Я нашёл в твоей машине браслет Фелисы. Догадываюсь, что с ней случилось. Ты подстроил всё так, чтобы это выглядело, будто виноваты банды с юга, но я знаю, что это сделал ты.

Моё тело застывает, пока мы смотрим друг на друга, и я вспоминаю, что в моей машине, должно быть, остались куски сломанного браслета. Я думал, что вытащил их все. Также вспоминаю, как затих Ник после моего возвращения с заправки. Я заметил тогда что-то у него в руке, но не подумал об этом. Похоже, это был браслет. По крайней мере, теперь я понимаю, из-за чего он такой напряжённый.

Он прав – я мог бы сейчас его убить.

Не могу сосчитать, сколько раз меня обвиняли в убийстве. Как и сейчас, чаще всего это была абсолютная правда. Я всегда подходил к этому спокойно и тихо. Тем не менее, сейчас я далеко не спокоен.

Хватаю Ника за рукав рубашки и тащу его за дверь больницы. Быстро оглядываюсь, ища какое-нибудь укрытие. Ничего похожего не видно, не считая живой изгороди, поэтому я тяну его за собой туда.

Толкаю к кирпичной стене за кустарниками, выхватываю пистолет и целюсь ему в лицо.

– А у тебя есть яйца, не так ли?

Я чувствую, как он дрожит в моих руках, но всё равно свирепо смотрит мне прямо в глаза.

– По крайней мере, я никого из семьи не убивал, – говорит он с презрительной усмешкой. – Я хотя бы член семьи. А кто ты? Хренов самонадеянный щенок, которого приютили и пригрели?

Сжимаю зубы и нахожусь практически в секунде от того, чтобы нажать на спусковой крючок. Если бы не было свидетелей, я бы ни за что не отказался от своих намерений. Боковым зрением вижу, как входят и выходят из дверей люди. Если я собираюсь убить его, мне придётся отвезти его в другое место, а он не по пойдет тихо.

Я смотрю на него в упор. Смотрю и вспоминаю о Ринальдо, лежащем на больничной койке. Это последнее, что ему нужно. Может быть, я и есть спасённая собака, потому что буду продолжать его защищать.

– Не знаю, что ты там себе надумал, – говорю я тихо, опуская пистолет и засовывая его обратно в наплечную кобуру, – но если ты думаешь, что сказать что-то Ринальдо или Луизе хорошая идея…

– Я не собираюсь ничего никому сообщать, – челюсть Ника, пока он говорит, остаётся всё такой же напряжённой, но тон смягчается. – Только не думай, что я всего лишь тупой наркоман. Когда я вижу подобное дерьмо, то могу в нем разобраться.

– Ник... – его имя звучит как предупреждение.

– Думаю, я знаю, почему ты это сделал, – продолжает он, – но не говори мне сейчас о преданности, ладно? Я на это не куплюсь.

Мои руки рефлекторно дёргаются, и Нику повезло, что у меня достаточно контроля, чтобы снова не вытащить пистолет.

– Всё, что я делаю, я делаю для Ринальдо и его семьи, – рычу я сквозь зубы. – Никогда не забывай об этом, бастард.

Я толкаю его в грудь, выхожу из-за изгороди и иду на больничную стоянку. Все остальные варианты действий означали бы кровь, поэтому мне необходимо выбраться отсюда. Не сомневаюсь, что Ник будет держать рот на замке. Даже если ему плевать на собственную жизнь, полагаю, он не станет никому ничего рассказывать. Тем не менее, он всё равно сейчас представляет для меня опасность.

Как я мог быть таким неосторожным?

Мне нужно было убедиться, что все до последнего обломки этого браслета были убраны. Я был небрежен. Если это понял Ник, то кто-то другой тоже мог. Его следовало бы устранить, но я не собираюсь в данный момент убивать сына Ринальдо, законный он или нет.

Я уже сделал достаточно, чтобы причинить боль Ринальдо.

Мне в голову приходит одна мысль, и я достаю телефон и звоню Бастиану.

– Это грозит стать частым явлением? – спрашивает он, отвечая на мой звонок.

– Ну, надеюсь, не по аналогичным причинам, – фыркаю я. – Мне просто хочется кое о чём узнать.

– О чём? – интересуется Бастиан.

– Ты вообще ж по-прежнему связан с бизнесом?

– В определенной степени, – говорит он. – Обычно, меня снабжал информацией Джон Пол, но я не разговаривал с ним уже несколько месяцев. Он всё ещё живёт в Майами с какой-то стриптизёршей.

– Здесь сейчас многое изменится, – объясняю я. – Серьёзно изменится. Возможно, мне понадобится твоя помощь.

– Так вот, значит, из-за чего весь сыр-бор? Я больше не буду драться.

– Нет, речь не об этом. Я бы не стал тебя об этом просить.

– Тогда что?

– У Ринальдо есть сын, – говорю я ему. – Сын, которому нужно убраться из города. Прямо сейчас он не под прицелом, и я хочу, чтобы так всё и оставалось.

А ещё я хочу удержать самого себя от его убийства.

– Какое это имеет отношение ко мне?

– Я мог бы отправить его к тебе.

– И что я буду с ним делать?

– Тебе не нужно ничего с ним делать. Может, только помочь ему найти место, где он мог бы на некоторое время остановиться, пока всё не успокоится. Где-нибудь поближе к тебе, если у него вдруг возникнут проблемы. Не думаю, что это случится, но было бы неплохо знать, что рядом с ним кто-то есть.

– Я смогу его пристроить, – говорит Бастиан. – Возможно, ненадолго, но это даст ему достаточно времени, чтобы найти что-то другое.

– Спасибо. Я ценю это.

– У тебя неприятности? – спрашивает он тихо.

– Зависит от того, что ты считаешь неприятностями, – отвечаю я. – Я расскажу тебе позже.

– Я посмотрю, что смогу узнать через Джона Пола.

– Да, узнай, – соглашаюсь я. – Хотелось бы знать, что там говорят об обстановке в Чикаго.

– Я выясню.

– Спасибо.

– Послушай, Эван?

– Да?

– Я думал обо всём, что ты мне рассказал, – говорит Бастиан. – Знаешь, у меня никогда не было семьи, и... ну, думаю, я просто рад, что ты сообщил мне об этом. Если у тебя возникнут проблемы, я всегда помогу.

Я крепче сжимаю в руке телефон.

– Я понимаю, как тебе трудно с Рейн и Алексом. Тебе нужно концентрироваться на них, так что я постараюсь никогда не просить тебя о личной помощи.

– Да, я это тоже ценю! – смеётся Себастиан.

– Бастиан?

– Да?

– Это взаимно, – глубоко вздыхаю я. – Если тебе понадобится, я прикрою.

– Запомню это. Береги себя, Эван.

– Ты тоже.

Я вешаю трубку и возвращаюсь в больницу, немного успокоившись. Ника нигде не видно, что, вероятно, для него же лучше. Луиза и Леле всё еще разговаривают с медсестрой у регистратуры, поэтому я направляюсь прямо в комнату Ринальдо и сажусь рядом с ним.

Он выглядит бледным, слабым, и его подключили к кислороду. Когда я сажусь, он даже не открывает глаза, хотя по медленному движению его груди видно, что он дышит. Я опускаю подбородок на руку и пытаюсь понять, как столько всего может так сразу развалиться.

– Эван?

Глаза Ринальдо остекленевшие, вероятно, из-за морфия, добавленного в капельницу. Он дважды кашляет, морщась.

– Принести что-нибудь, сэр?

– Нет, сынок.

Я сцепляю руки вместе и потираю ладонь большим пальцем, пытаясь придумать правильные слова. У нас осталось так мало времени, а я понятия не имею, что ему сказать.

– С моей стороны всё сделано, – говорит он мне. – Возможно, тебе придётся немного вмешаться в дела Луизы, но она, в конечном счёте, подчинится. Она разозлится на меня, но нет времени пытаться ей всё объяснить. В конце концов, она тебя послушается.

Я много размышлял о реакции Бени на то, что я возьму бразды правления в свои руки, и точно знаю, как мне надо поступить, но особо не задумывался о том, как Луиза воспринимает всю эту историю с договорным браком. Если она верит, что сможет удерживать надо мной определённый контроль, то ей придётся об этом забыть.

– Ты ей рассказал? – спрашиваю я.

– Не было возможности, – Ринальдо закрывает глаза и с трудом сглатывает, снова кашляя. – Она согласится.

– Не знаю, смогу ли я это сделать, сэр.

– Всё в порядке, Эван. Ты сможешь. Ты со всем справишься.

– У тебя слишком сильная вера в меня, – качаю я головой, смотря на бледное лицо Ринальдо. – У нас не так много времени. Мы с Луизой даже не встречались, не говоря уже о чём-то другом.

– Я скажу ей, чего хочу. Она послушается.

– Этого может оказаться недостаточно.

– Для неё этого будет достаточно.

Я не разделяю уверенность Ринальдо. Иногда его идеи слишком старомодны, а Луиза – современная женщина. Если она решит, что повторит судьбу матери, – окажется не у дел и станет растить моих детей, пока я буду делать грязную работу, – то может посчитать это совсем недостаточным.

– У меня есть сомнения, – колеблюсь я.

– Ей понадобится время, чтобы привыкнуть к этой мысли, – говорит он, – но она справится. Ты ей всегда нравился, и я не думаю, что сама договорённость станет предметом для разногласий.

Я глубоко вздыхаю, надеясь, что он прав.

– Что ты решил в отношении остальных? – спрашивает он.

– Все счета открыты. Леле и Марго уедут в Италию сразу после… – я не могу заставить себя произнести слово похороны, – как можно скорее. Всё уже улажено.

– Пусть свадьба будет быстрой и простой. Леле не придётся много планировать.

Я киваю.

– И последнее, – я ожидал от него этих слов.

– Ник и Милена, – подсказываю я.

– Да, – Ринальдо сдвигается на кровати, пытаясь устроиться поудобнее. Я наклоняюсь к нему и помогаю поправить подушку.

– Они оба должны будут покинуть Чикаго, – информирую я его.

– Я ничего ему не оставил, – говорит Ринальдо, – по крайней мере, официально. Тебе придётся этим заняться.

– Яоткрою на него счёт. Мне бы хотелось, чтобы он был где-нибудь в пределах досягаемости на случай, если он мне когда-нибудь понадобится, но определённо не в этом штате.

– Куда ты планируешь его отправить?

– О Сиэтле, Лос-Анджелесе и Нью-Йорке не может быть и речи. Возможно, он и не является очевидной мишенью, но появляться ему в этих городах слишком рискованно. Я думаю отправить его в Джорджию.

– В Джорджию?

– В любое место, кроме Саванны.

– Почему туда?

– Потому что там Себастьян Старк. У Ника была бы защита, если бы она ему понадобилась, да и район довольно уединённый.

– Ты говорил со Старком?

– Говорил.

– Что ты ему рассказал?

– Достаточно, – я откидываюсь назад, но Ринальдо пристально на меня смотрит. – Я рассказал ему, что мы братья. Что мне может понадобиться его помощь. До конца непонятно, куда это нас приведёт, но прежде, чем отправить туда Ника, я поеду сам и удостоверюсь, что всё будет в порядке.

– Думаю, это хороший выбор, – медленно кивает Ринальдо. – Ему нужно оставить позади - и это место, и этот бизнес.

Ринальдо не упоминает Бени, и я не хочу обрушивать на него эту бомбу. Не похоже, что прямо сейчас он сможет справиться с чем-либо ещё. Поэтому я останавливаю свой выбор на хороших новостях.

– Джонатан разработал новую систему безопасности, – говорю я. – Она должна быть установлена сегодня или завтра, и в течение следующей недели или двух будет тестироваться.

– Хорошо, – тяжело вздыхает он. – Я устал, Эван. Подозреваю, Леле и Луиза ждут своей очереди.

– Они разговаривают с доктором. И, наверное, сразу же захотят тебя увидеть. Хочешь, я скажу, чтобы они подождали?

– Это не будет иметь никакого значения. Они могут просто смотреть, как я сплю.

– Позвать медсестру?

– Нет, я справлюсь.

– Я вернусь завтра.

Он протягивает руку. Она такая худая, что под кожей просматриваются кости.

– Спасибо, – шепчет он. – Спасибо, сынок.

У меня в горле стоит комок.

– Рад служить, сэр.

***

Как бы сильно мне ни требовалось поговорить с Ником, я ещё не готов рассказать ему, какое будущее его ждёт. Мне нужно держать дистанцию, пока не исчезнет желание его убить. У меня нет сомнений, что он примет предложение. Даже если Луиза останется здесь, без Ринальдо Ника ничего реально не будет связывать с Чикаго, к тому же он захочет, чтобы Милена была в безопасности.

С давящими на меня мыслями об ухудшающемся здоровье Ринальдо, я возвращаюсь домой.

Всё ещё находясь в потрясении, вхожу в квартиру. Алины ещё нет, но когда я проверяю телефон, то обнаруживаю сообщение, в котором говорится, что она пошла за покупками. С тех пор, как она переехала ко мне, прошло шесть дней. Завтра заканчивается наш испытательный срок, и Алина вернётся к себе.

Мысль об её уходе сейчас, когда Ринальдо в таком плохом состоянии, заставляет мой желудок сжаться. Сомневаюсь, что удастся выспаться даже рядом с ней. Мне придётся сделать что-то, что заставит её остаться подольше.

Обычно довольно молчаливая, но очень отчаянная часть меня вызывает в воображении образы, где я удерживаю её здесь независимо от того, нравится ей это или нет. Это не должно быть слишком сложным. В конце концов, я же её купил. Если она вернётся к своему сутенёру, уверен, он отправит её обратно ко мне. И даже не поставит это под вопрос. Тогда она не сможет меня бросить.

Я облизываю губы, а в мыслях проигрываю варианты разговора. Начну, скорее всего, с вежливого вопроса, но, если она откажется, я дам ей понять, что у неё нет выбора. Я позаботился о её отце. Она знает, на что я способен.

Это действительно то, чего я хочу?

Я опускаюсь на диван и вздыхаю. Есть причина, по которой я обычно выбираю продажных тёлок. Просто так легче. Может быть, мне нужно вспомнить, что я за человек и вернуться к основам. Алина просто шлюха, и речь идёт только о сексе и возможности как следует выспаться. И ничего больше.

Я смотрю на журнал «Космо», лежащий на журнальном столике, и пытаюсь убедить себя, что ничего не чувствую к Алине, но это не срабатывает. Время, что я провёл здесь с ней, было фантастическим. Она не задаёт вопросов о моих делах и не пытается заставить меня рассказывать о дерьме из моего прошлого. Она замечательно готовит, но также высоко ценит и то, что готовлю я. Ночью, когда я просыпаюсь от кошмаров, она всегда рядом со мной. Она успокаивает меня и помогает заснуть. Мне ничего не надо ей объяснять – она и так всё понимает.

Вообще всё.

Последние несколько дней мы много говорили о Заке. Его письма были, по-видимому, очень подробными и давали ей вполне чёткое представление о том, как обстояли дела. Я очень много рассказывал ему о своём детстве, и значительной частью из этого он делился с Алиной. Такое ощущение, что она знает меня почти так же, как и он.

Когда она рассказала мне о его письмах, я вспомнил, что Зак тоже упоминал о ней. В то время я не особо об этом задумывался. Он только сообщил, что дома осталась девушка, у неё сложная семейная обстановка и что ему ненавистно находиться вдалеке от неё.

Она знает меня, и мне не нужно ничего ей объяснять. Она понимает меня, как не может понять тот, кто не служил. Даже лучше, она настоящий мастер в управлении моим скверным, облажавшимся «Я».

Дверь открывается, отвлекая меня от моих мыслей. У Алины в руках несколько пластиковых пакетов, и я вскакиваю, чтобы ей помочь.

– Спасибо, – говорит она, когда я забираю у неё пакеты.

– Пожалуйста, – я проверяю содержимое пакетов, в которых полно свежих овощей и фруктов. – Похоже, ты не теряла времени зря.

– Я прочитала статью об антиоксидантах, и что лучше получать витамины из свежих продуктов, а не глотать таблетки. Знаю, что ты всегда принимаешь мультивитамины, но я подумала, что так будет лучше. В любом случае, рецепты, что я нашла, кажутся вполне аппетитными.

– У тебя здесь всего хватит для целого взвода.

– Я хотела приготовить всего побольше. Еду можно заморозить, и ты съешь её позже на этой неделе.

Бам!

От её слов меня натурально затрясло.

Ты, а не мы.

Алина засунула голову в холодильник и поэтому не видит мою реакцию. Я бросаю остальные сумки на кухонный остров и наклоняюсь над ним, а в моих мыслях проносятся образы, как она, прощаясь, целует меня в щёку. Я тру центр груди, пытаясь заставить исчезнуть внезапное напряжение.

Я не могу её отпустить.

– Ты должна остаться, – я стараюсь произнести своё заявление обыденным и спокойным голосом.

– Только до завтра, – говорит Алина. – Мне нужно вернуться в свою квартиру.

– Тебе не понадобится твоя квартира, – говорю я ей, надеясь, что это звучит убедительно, а не отчаянно. – Здесь много места. Если этого недостаточно, можно перебраться в трёхкомнатную или, если захочешь, в совершенно новое место.

– Мне всё равно нужна моя квартира, – она перекладывает содержимое холодильника, пытаясь освободить место для пластиковой коробки с черникой. Её ответ такой безразличный, как будто это ничего для неё не значит.

– Еще всего несколько дней, – мне требуется столько усилий, чтобы не звучать отчаянно.

Она отступает от холодильника, сжав губы и не глядя на меня.

– Я не могу этого сделать, Эван. Мне нужно немного времени.

– Время для чего? – когда мышцы всего моего тела напрягаются, я начинаю терять контроль. – Всё ведь отлично!

Она стоит и смотрит на меня. Выражение её лица кажется покровительственным, и это бесит меня ещё больше.

– Мы ведь договорились, Эван. Одна неделя. Завтра неделя заканчивается, и мне нужно немного времени, чтобы обо всём подумать.

– О чем тут думать? – повышаю я немного голос. – Оставайся здесь со мной. Я трахаю тебя, а потом мы ложимся спать. Всё очень просто!

– Всё не так просто.

– Нет.

– Эван... – она подходит и тянется ко мне рукой, но я отступаю.

– Я тебя купил. Тебя никто больше не снимет.

– А я говорила, мной никто не может владеть. Я не продаюсь и не покупаюсь.

– Продаёшься. Ты проститутка, так что да, ты здесь, потому что тебя купили.

– На моих условиях, – Алина кладёт одну руку на бедро, а другую запускает в волосы. Мне всё время хочется заплести ей косы. Если она уйдёт, у меня никогда не будет шанса это сделать.

– Условия предполагают деньги и киску. Деньги я уже выложил. Чего ты хочешь, поднять цену?

Алина сердито смотрит на меня и опускает на бедро вторую руку. Она сужает глаза и тяжело вздыхает.

– Если бы тебе нужна была только киска, ты мог бы получить её где угодно.

– Когда я этого захотел, то пошёл искать, и нашёл! Поэтому ты здесь! Это экономит мне деньги на бензин.

– Ты пытаешься мне сказать, что у тебя проблемы с деньгами? Сколько ты заплатил, чтобы меня купить?

– И почему, по-твоему, я это сделал?

– Потому что тебе нужна девушка, но ты не хочешь утруждать себя, чтобы найти её как это принято!

Потому что все они, блядь, всегда бросают меня!

– Мне нужен кто-то, кто не станет устраивать мне всякое дерьмо. За это я и плачу.

Алина на мгновение бросает на меня свирепый взгляд, пытаясь взять себя в руки.

– Думаешь, я тебе не сочувствую, Эван? Я та, кто обнимает тебя ночью, когда ты плачешь во сне. Я та, кто слышит, как ты говоришь о вещах, которые ты никогда не озвучишь днём. Я знаю, как сильно ты страдаешь.

– Мне не нужно твоё грёбаное сочувствие! – ору я.

– Ну, в любом случае, оно у тебя есть! – кричит она в ответ прямо мне в лицо.

– Замечательно! Сочувствие уличной шлюхи – именно то, что мне нужно!

Я наблюдаю, как она тяжело дышит, прежде чем снова начинает говорить.

– Я нужна тебе, – мягким голосом произносит Алина. – Может, ты и не хочешь это признавать, но ты нуждаешься во мне. Ты даже не можешь спать без меня.

– А я тебе не нужен? – парирую я.

– Мне никто никогда не был нужен, – Алина скрещивает на груди руки.

Её уверенный жест меня бесит. После всего, что я для неё сделал, после всего, что я ей дал, она пытается сказать, что никогда в этом не нуждалась.

– Я убрал тебя с улицы! – кричу я ей. – Если бы не я, ты бы до сих пор была там и трахалась с каким-нибудь лузером, остановившимся у твоей точки! Я, нахрен, спас тебя от этого!

– Кто сказал тебе, что меня нужно спасать? Я прекрасно себя там чувствовала! У меня был сутенёр, который присматривал за мной и брал себе разумный процент! У меня была соседка по комнате, которая мне нравилась и с которой я время от времени тусовалась! У меня были собственный деньги, чтобы делать то, что мне хочется, и я ни у кого не была на побегушках, если сама того не хотела!

С таким же успехом она могла бы дать мне пощёчину. Я бы предпочёл именно это.

Мои руки начинают дрожать, а пальцы непроизвольно устремляются к боку, пытаясь дотянуться до пистолета. Я с трудом останавливаю себя, чтобы не вытащить его и не прицелиться в её лицо. И тут мой мозг пронзают вспышки памяти, где стоящая на коленях Бриджет умоляет меня пощадить её, прежде чем я нажимаю на спусковой крючок. Сжимаю руки в кулаки, чтобы не дать им двигаться.

Этого не может случиться. Я не могу этого допустить.

Чувствую себя, как плотно закрытая бутылка тёплой газировкой, которую хорошенько встряхнули. Давление в моей голове блокирует все разумные мысли, и моя кожа покалывает, будто по мне ползают тысячи пауков.

– Ты не желаешь получить то, что я могу тебе дать? Прекрасно! Просто, блядь, уходи, когда закончится твоё время! Мне ни к чему эта херня!

– Таков был план! – как будто мне нужно это напоминать.

Мои руки болят от желания схватить её и потрясти. Я мысленно вижу, как делаю это, но не хочется причинять ей боль. Меня до сих пор преследует чувство вины из-за убийства Фелисы. Я не справлюсь с еще одним подобным дерьмом.

Надо отсюда убираться!

Эти три слова – единственная разумная вещь в моём мозгу.

Хватаю со стойки ключи и срываю с крючка возле двери куртку. Я слышу, как она меня зовёт, но не отвечаю. Захлопнув за собой дверь, мчусь к «камаро» и убираюсь прочь подальше от неё. У меня в голове нет какой-то определённой цели. Я просто знаю, что должен от неё уйти. Оставаться рядом с ней было бы невероятно опасно. Хватит с меня сожалений.

Визжа шинами, я выезжаю из гаража и чуть не сбиваю пешехода, проезжая перекрёсток. Возможно, горел «красный» – я не обратил внимания, и мне на самом деле плевать. Мне просто необходимо уехать.

Но мне некуда податься.

Всё вокруг расплывается, и перед глазами стоит красная пелена. Я мчу, как маньяк, и понимаю, что, если продолжу в том же духе, меня остановит полиция. Последнее, что мне нужно – это мёртвый коп на моих руках.

Я снижаю скорость и начинаю объезжать все улицы каждого квартала, везде стоят сплошные знаки «стоп». Монотонность движения меня немного угнетает, и, в конце концов, я выезжаю на шоссе. Объезжаю город, придерживаясь минимальной скорости.

На это уходит несколько часов, но я в итоге успокаиваюсь. Вымотавшись, останавливаю машину у обочины пустынной улицы и ставлю на ручник. Дотянувшись до рычага сбоку, откидываю спинку сиденья так низко, насколько это только возможно, и закрываю глаза.

Ринальдо умирает, и я только что оттолкнул единственную женщину, которая меня понимает.

Ральф, как это ни странно, отсутствует, и до меня доходит, что я его давно не видел. Пытаюсь вспомнить, когда он появлялся в последний раз, но не преуспеваю в этом. Лучше бы он появился. Мне не помешают любые предложенные им слова, даже если он будет мне объяснять, насколько я глуп.

Я не могу возвратиться в квартиру.

Я действительно себе не доверяю.

Глава 19 Достигнутое соглашение

Я всю ночь провожу в «камаро», время от времени забываясь тревожным сном. Кошмары стали ещё ужаснее, чем были в последнее время, и они не дают мне выспаться. Утром медленно еду домой и сижу в гараже, боясь подняться в собственную квартиру. Не знаю, что хуже – найти её там или обнаружить её отсутствие.

Подойдя к двери, не знаю, что увижу, когда войду. Я даже не уверен, что хочу её открыть. Если её там нет, я просто слечу с катушек.

И боюсь даже представить, что это может за собой повлечь.

Я немного шокирован, увидев Алину за кухонным столом с чашкой чая в переплетённых пальцах. Когда я вхожу, она на меня не смотрит. Алина сидит неподвижно, и мне кажется, что она просто затаила дыхание.

Я вёл себя как последний мудак, и прекрасно это понимаю. Любой человек в здравом уме, вероятно, извинился бы, но я не прошу прощения и не собираюсь этого делать. Это всё равно не имеет значения, потому что ничего не изменилось.

Она всё ещё нужна мне.

Довольно долго стою у двери, пока Алина, наконец, не поворачивается ко мне. Глаза у неё потускневшие и опухшие, и мне интересно, удалось ли ей поспать подольше, чем мне. Понятия не имею, что делать или говорить, поэтому продолжаю стоять там, пока что-нибудь не придумаю.

В действительности, я должен сказать только одно:

– Я хочу, чтобы ты осталась.

– Знаю, – кивает она и возвращает свой взгляд обратно к чашке.

– Ты нужна мне, – говорю я ей. – Я признаю это, но не веди себя так, будто я ничего для тебя не сделал.

– Я тебя об этом не просила.

– А я всё равно сделал.

– Мне поблагодарить тебя за это?

– Ты должна сказать мне спасибо, что я не всадил пулю в твою голову, – слова вылетают из моего рта прежде, чем я могу их остановить.

Алина медленно поворачивает ко мне голову и моргает.

– И ты собирался это сделать?

– Нет, – я выдыхаю воздух и провожу рукой по волосам. – Поэтому я ушёл.

– Я не боюсь тебя, Эван.

– Ты всё время это повторяешь. Но ты должна бояться.

На мгновение закрываю глаза, пытаясь сдержаться.

– Я хочу, чтобы ты осталась, – повторяю ей.

– Ты это уже говорил.

– Это ещё не всё. Я имею в виду, случилось кое-что ещё, – горло сжимается, и я впиваюсь зубами в губу. Глаза горят, и у меня подкашиваются колени, пока я просто пытаюсь подобрать слова.

Алина внезапно оказывается у меня под боком, берёт меня за руку, ведёт к дивану и усаживает на него.

– Ты спал сегодня ночью?

– Практически нет. Кошмары.

Она кивает.

– Расскажи, что происходит, – просит Алина. – Прошлой ночью тебя что-то взбесило, и я не думаю, что это связано только с моим уходом.

– Не только.

– Тогда почему? Не хочу лезть не в свои дела, но на этот раз, думаю, мне нужно знать.

– Это связано с Ринальдо, – говорю я тихо. Не хочу признавать это вслух, но она не останется, если не поймёт в чём дело. – Ему хуже. Врачи дают всего пару дней, в лучшем случае.

– Ох, Эван. Мне очень жаль, – она обнимает меня за шею, а я наваливаюсь на неё.

– Я не готов ко всему этому. Я не хочу брать на себя ведение бизнеса. Мне нужно больше времени.

Чувствую, как её губы прижимаются к моей макушке, и я начинаю разваливаться на части.

– Но... но если ты уйдёшь, а он... он... если я не смогу найти тебя…

– У тебя есть мой номер, – рассудительно говорит она. – Ты всегда сможешь меня найти.

– Это не то же самое.

– Я знаю, но это всё, что я могу прямо сейчас тебе предложить.

– Не уходи завтра, – умоляю я её, повернувшись к ней и прижав к своей груди. – Просто останься ещё ненадолго. Мы всегда можем пересмотреть это решение позже.

– Я знаю, что ты сейчас расстроен, но мы же договорились, – она отстраняется и смотрит в глаза, кладя руку мне на щёку. – Нам нужно сделать шаг назад и выяснить, сработает ли это. Это необходимо сделать нам обоим.

– Я не смогу.

– У меня есть другие обязательства, Эван. Есть обстоятельства, которые не позволяют мне жить вместе с тобой.

– Что? У тебя другие клиенты? – отодвигаюсь от неё, отталкивая её руку от своего лица.

– Я не это имела в виду.

– А что ты имела в виду?

– Пока меня не было, моей квартирой и всем остальным занималась Лоретта, – говорит Алина. – Я не могу просить её делать это вечно. Это несправедливо по отношению к ней.

– Об этом могу позаботиться и я, – мысленно ищу все аргументы. – Я оплачу счета. Всё получится.

– Не думаю, что ей понравится, если ты это сделаешь.

– Плевать! Мне нужно знать, что ты будешь здесь. Понимаю, что мы договорились на неделю, но к тому времени Ринальдо уже…

Она снова тянется ко мне, и я ей позволяю.

– Хорошо, Эван. Я останусь, но у меня есть условие.

– Я буду оплачивать счета за квартиру. Если Лоретта захочет, то даже найду для неё, блядь, горничную.

– Меня беспокоят не счета, – тяжело вздыхает Алина. – Я же говорила, что у меня есть и другие обязательства.

Она сказала, что дело не в клиентах, и я пытаюсь выяснить, о чём она может говорить. Вдруг, меня осеняет:

– У тебя есть ребёнок.

– Не совсем так, – смеётся Алина, качая головой. – Нет, у меня нет детей.

– Тогда что?

– У меня есть собака, Эван, – громко вздыхает Алина и опускает взгляд на колени. – Знаю, что многие меня не поймут, но она очень много для меня значит. Я скучаю по ней, и Лоретта ненавидит, что ей приходится заботиться о ней. Она даже не выводит её на прогулку или на собачью площадку.

– И это всё?

– Что ты имеешь в виду?

– Собака? Это тебя беспокоит? Это тебе мешает остаться?

– Ну, да.

Сразу же вспоминаются все те моменты, когда я неосознанно начинал искать в квартире О́дина. Я подумывал взять другую собаку, но никак не мог заставить себя найти ему замену. Фрейя была его щенком, и её было легко полюбить, потому что я видел в ней О́дина.

– Бери её с собой.

– Здесь точно разрешают держать домашних животных?

– Понятия не имею, и мне плевать. Если это действительно всё, о чём ты беспокоишься, тогда просто привези её сюда. Я не против.

– Правда?

– Нисколько, – представляю, как другая собака, похожая на О́дина, носится вокруг и играет со мной в гостиной, принося брошенный мячик.

– Ты говоришь это, чтобы только заставить меня остаться?

– Ну да, но в любом случае всё в порядке.

– Я могу её сюда привести?

– Точно.

– И она может остаться здесь с нами в квартире?

– Конечно.

– О, Боже мой, – вскрикивает Алина и бросается мне на шею. – Спасибо, Эван! Ты не представляешь, как много это для меня значит. Ненавижу быть вдали от неё.

– Серьёзно? – не могу не засмеяться. – И это действительно всё, о чём ты беспокоилась?

– Не всё, но это основное, да. Я до сих пор считаю, что нам нужно выяснить, как это будет работать. Я не могу находиться здесь как твоя личная шлюха.

– Ну, не знаю, – пожимаю я плечами. – Звучит, вроде бы, неплохо.

– Нет, это не так! – игриво шлёпает меня по руке Алина.

Я внимательно смотрю на неё, наслаждаясь ответной улыбкой. Проведя своей рукой по её руке, наклоняюсь, чтобы нежно её поцеловать.

– Ты остаёшься? – мне необходимо, чтобы она произнесла эти слова.

– Да, Эван. Я остаюсь. Мне нужно позвонить Лоретте и сообщить ей, что я появлюсь на день позже. Ей это не понравится, но всё будет в порядке.

– Хорошо, – тяну её к себе и прижимаюсь губами к волосам, пока она звонит соседке по квартире.

Я чувствую облегчение. Мне никогда даже не приходило в голову спросить, есть ли у неё дети, или домашние животные, или кто-то ещё. Сама мысль, что по квартире будет бегать собака, – просто фантастика. Я испытываю искушение попросить Алину пойти и забрать собаку прямо сейчас, но ещё не хочу её отпускать.

Она остаётся.

– Как тебе удаётся мириться с моим характером? – спрашиваю её, когда она вешает трубку.

– Я тебя понимаю, – просто отвечает Алина.

Захватив подбородок Алины, я приподнимаю её лицо к своему. Наблюдаю за её глазами, пока приближаюсь к её лицу, и нежно касаюсь губ прежде, чем углубить поцелуй. Алина поднимает руку к моему затылку, усиливая контакт, и пробегается языком по моему языку. Другой рукой начинает расстёгивать пуговицы моей рубашки.

Наблюдаю, как она, положив руки на мою обнажённую грудь, стаскивает с плеч рубашку. Я быстро её целую, потом хватаю подол её рубашки и стягиваю через голову. Скольжу рукой в её лифчик и снова целую. Нахожу сосок и слегка его сжимаю, она в ответ выгибает спину.

Не разрывая поцелуя, отпускаю её грудь и тянусь вниз, медленно провожу пальцами по внешней стороне ноги, обвожу колено и поднимаюсь вверх по бедру. На ней узкие джинсы, и когда я нащупываю большим пальцем местечко между её ног, то чувствую сквозь ткань жар её тела.

– Господи, Эван, – Алина хватает мой ремень и почти отрывает пряжку. Её дыхание учащается, и остальная одежда быстро превращается в кучу на полу.

Хватаю её и толкаю на спину на диванные подушки, а она утягивает меня за собой. Наши рты и языки сплетаются, её кожа такая теплая на ощупь. Я снова тянусь между её ног, и она прикусывает мою нижнюю губу, втягивая между зубами.

Скольжу в неё пальцем, сгибаю его, как если бы решил соединить его с большим пальцем снаружи. Алина прерывает поцелуй и стонет, когда я надавливаю, потирая, на её клитор большим пальцем, и обхватываю внутреннюю часть бедра другой рукой. Приподнимаю её и прижимаюсь губами к шее, а она запрокидывает голову. Целую челюсть, а потом ушко.

– Я не могу тебя отпустить, – у меня пересохло в горле, и трудно произносить слова. – Ты же понимаешь, что я даже не смогу ничего делать, если тебя здесь не будет.

– Знаю. Всё в порядке. Я здесь. Просто, Эван, трахни меня уже, пожалуйста.

Меня не нужно просить дважды..

Я подхватываю её ногу и закидываю на своё бедро. Медленно в неё погружаюсь, но на этом все нежности заканчиваются. Отстраняюсь, а потом врезаюсь в неё.

– Хочешь, чтобы я тебя трахнул?

– Да, – её голос – еле слышный шёпот.

– Так сильно хочешь мой член?

– Да!

– В таком случае ты его получишь, – я начинаю вдалбливаться в неё в бешеном темпе. Всё, что меня мучило: беспокойство за Ринальдо и одиночество – я выплёскиваю на неё. Пот покрывает мою кожу, пока я жёстко и быстро её беру.

Я наклоняюсь и вколачиваюсь в Алину, она сжимает мои предплечья и крепко держится за них. Вскрикивает с каждым толчком, и это звучит как удары барабана. Чувствую, как напрягается низ живота, но я ещё не готов кончить.

Сбавляю темп, ещё пару раз вбиваясь в неё, прежде чем выхожу. Алина извивается и протестует, когда я наклоняюсь и провожу языком по коже её шеи. Опаляю горячим дыханием её влажную плоть и прокладываю дорожку поцелуев вверх по горлу.

– Я хочу твою попку, – шепчу ей в ухо, и она стонет. – Хочешь этого?

– Да.

– Очень?

– Да... пожалуйста, Эван!

Мои яйца от её слов сжимаются. Я никогда не брал Алину в задницу. Обычно это первое, что я хочу от проститутки, но с ней я даже не касался раньше этой темы.

Встаю, поднимаю её на ноги, затем быстро приседаю и беру на руки. Крепко целую, несу в спальню. Положив её на кровать, тянусь к ящику тумбочки за смазкой.

– На колени, – говорю я, глядя ей в глаза.

Алина облизывает губы и, не отводя глаз, переворачивается и встаёт на четвереньки. И смотрит на меня через плечо.

– Раздвинь ноги. Задницу к краю кровати.

Она подчиняется, её плоть вспыхивает от волнения. Она не просто согласна, она действительно этого хочет. В предвкушении мой член пульсирует, я подхожу и встаю позади неё.

Алина так чертовски красива в таком виде – на моей кровати, на коленях, ожидающая меня. Я разглядываю её, медленно поглаживая член с нанесённой на него смазкой. Облизываю губы и стараюсь не думать о том, когда в последний раз ебал проститутку в задницу, но трудно этого не делать. Предчувствие плотной, узкой дырочки вполне достаточно, чтобы заставить меня кончить в собственную руку.

Оставив свой член, я толкаю её попку чуть пониже, добиваясь правильного угла входа.

– Вот так лучше, – бормочу я. С чувством благоговения поглаживаю обеими руками её ягодицы. Добравшись до складки между ними, нащупываю то, что мне нужно, и медленно нажимаю большим пальцем на её плоть. Она немного напрягается, но затем расслабляется. Не торопясь, продвигаю внутрь большой палец, подготавливая её.

– Не дразни меня, – с мольбой произносит Алина. Она опускает попку немного ниже, облегчая мне путь, и я счастлив подчиниться.

Подстроившись, начинаю медленно вводить член. Алина толкается ко мне, и я чувствую, что мышцы на её ногах сначала напрягаются, а потом расслабляются. Она знает, что делать, поэтому расслабляется, насколько это возможно, пока головка члена не исчезает в ней.

Моя собственная задница сжимается, умоляя меня врезаться в неё, но я сдерживаюсь. Очень медленно вхожу ещё на пару сантиметров, а затем вытягиваю член назад. Она стонет в знак протеста, а я шлёпаю её по попке.

– Тихо, – говорю я. – Наберись терпения.

Вижу, как она кусает губу и стискивает простыни. На этот раз толкаюсь глубже. Немного отступаю, а затем скольжу обратно внутрь. Её попка невероятно тугая, и она восхитительно сжимает мой член. Проделываю то же самое ещё несколько раз, Алина изгибается. Наконец, я полностью внутри.

Опираюсь на её спину, не двигая бедрами. Позволяю её телу привыкнуть ко мне, в то время как руки ласкают её грудь и живот. Одной рукой тянусь вниз, нахожу её клитор, поглаживаю его медленными круговыми движениями, и начинаю толкаться в одном ритме с моими пальцами.

– О, Боже! – Алина крепче хватается за простыни и громко стонет, когда я скольжу средним пальцем в её киску. Продолжаю кружить и надавливать большим пальцем на клитор, и она начинает двигаться, подстраиваясь под меня. Добавляю ещё один палец, медленно поглаживая, и закрываю глаза от нахлынувших ощущений.

Чувствую, как по спине стекает струйка пота. Такие медленные движения должны были бы быть мучительны, но я ими наслаждаюсь. Это абсолютный контроль над страстью. Её попка плотно обхватывает мой член, и быстрые толчки только уменьшат её удовольствие. Хочу почувствовать, как она сожмёт меня, когда кончит.

– Хочу услышать, как ты станешь кричать моё имя, когда кончишь, – говорю я ей. – Хочу, чтобы тебя слышал весь дом.

Пытаясь кивнуть, она стукается головой о матрас. Я снова шлёпаю её по заднице.

– Ты меня слышишь?

– Да! – вскрикивает она. – Да, хорошо! Ох, блядь.…

Улыбаюсь в ответ на её ругательство, отстраняясь, пока в ней не остаётся только головка члена, а затем снова хороню себя в ней. Моё тело переполняет давление, но я заставляю его отступить. Чувствую движение бёдер Алины, когда она прижимается к моей руке, и я подстраиваюсь под её темп.

Её тело скользкое от пота, смешанного с моим. Она утыкается головой в простыни, а затем снова оборачивается ко мне. Я сохраняю медленный, устойчивый ритм и вижу, как начинают дрожать её руки. Зажмурив глаза, она кричит:

– Эван! О, Боже! Эван!

Два пальцы в киске. Большой палец на клиторе. Член в попке. Чувствую, как волна напряжения пробегает по её телу с ног до головы, и я больше не могу себя контролировать.

Мои ноги дрожат, сердце стучит, и звук, который вырывается из меня, – не что иное, как крик. Алина кричит вместе со мной, впиваясь пальцами в простыни. Я заполняю её, выкрикивая её имя, и тело Алины стискивает мой член.

Я весь дрожу, удерживая себя внутри неё. Мои ноги вот-вот не выдержат, но я заставляю себя оставаться на месте ещё несколько секунд, пока длиться экстаз. Алина часто и хрипло дышит, прижавшись щекой к матрасу.

Когда мой член перестаёт пульсировать, я потихоньку выхожу из неё. Обнимаю ее, прижав спиной к своей груди, и сползаю коленями на холодный, деревянный пол рядом с кроватью. Тяжело дышу, уткнувшись в её затылок, и мне кажется, что я всё ещё чувствую на её коже запах лавандового лосьона.

Стиснув её так сильно, как только возможно, прижимаюсь лбом между лопаток, в то время как Алина поглаживает мои бёдра. Цепляюсь за неё, пытаясь восстановить дыхание. Ощущаю какое-то непонятное давление в глазах, но сдерживаю его.

– Это было... это было потрясающе, – задыхаясь, говорит Алина. – Серьёзно, Эван, как, чёрт побери, у тебя это получается?

– Практика.

– Господи. Это действительно было невероятно. Почему мы не делали этого раньше?

Моргаю пару раз, изумляясь, как Алина может быть такой совершенной.

Размыкаю объятия и подталкиваю её, помогая подняться, а затем заставляю себя встать с пола. Снова подхватываю её, несмотря на то, что ноги меня едва держат, укладываю в центр кровати и сам растягиваюсь с ней рядом.

Полдень даже ещё не наступил.

Обхватываю её руками и подтаскиваю поближе к себе.

– Всё то дерьмо, что я говорил прошлой ночью. Я не это имел в виду.

– Ты испугался.

Хочу всё отрицать, независимо от того, насколько это кажется правдой.

– Я не хотел тебя обидеть. Я никогда не сделаю тебе больно.

– Ты и не сделал.

– Но мог бы.

Алина поворачивается и берёт в ладони моё лицо.

– Ты не какое-то жестокое животное, Эван. Ты просто человек – тот, кого травмировали и кто сейчас страдает. Ты беспокоился о Ринальдо и не хотел, чтобы я ушла. Я всё понимаю.

– Всё равно я не должен был говорить того, что сказал, – делаю глубокий вдох. – Я сожалею об этом.

– Спасибо, Эван, – улыбается Алина. – Для меня это много значит.

– Это ты много для меня значишь, – говорю я. – Я не хочу…

Тяжело вздыхаю, и Алина продолжает гладить мою щеку.

– Не хочу, чтобы ты уходила. Я хочу, чтобы ты захотела остаться.

Выражение её лица меняется, она выглядит обеспокоенной. Прежде, чем заговорить, она прикусывает губу.

– Ты, правда, не против, чтобы я привела сюда мою собаку? – спрашивает Алина. – Ты уверен, что говоришь это не просто, чтобы меня удержать, а на самом деле эта идея тебе ненавистна?

– Я люблю собак, – успокаиваю её. – У меня раньше была.

– Правда? – она приподнимается на локте и смотрит, как я киваю. – Ты даже не представляешь, как я рада это слышать. Лоретта ненавидит животных. Она чуть не вышвырнула нас обеих, когда я привезла в квартиру Мейси. Тето пришлось её уговаривать.

– Мейси? – почему-то, услышав эту кличку, я представляю себе немецкую овчарку.

– Так её зовут.

– Глупое имя для собаки, – подмигиваю я ей.

– Ты собираешься дразнить мою малышку? – спрашивает она, прищурив глаза.

– Зачем мне её дразнить? Это ты так её назвала.

– Хм. Справедливо, – Алина устраивается у меня на плече и гладит мою грудь.

– Я с нетерпением жду, когда ты её привезёшь, – говорю ей. – Я скучал по собаке.

– Я всегда хотела щенка, – делится со мной Алина. – Отец не позволял мне этого сделать. Когда я нашла Мейси, у меня в голове сразу что-то щёлкнуло.

– Мне знакомо это чувство.

Она долго смотрит на меня, но вопросов не задает. И я этому рад.

Очень надеюсь, что она останется.

Глава 20 Незапланированные контакты

Стою под дождём молча.

Чёрный костюм, белая рубашка, чёрный галстук. Приходится крепче сжимать мокрую деревянную ручку гроба и стараться не позволить подогнуться своим коленям. И дело не в физическом весе, а в эмоциональном грузе.

На этот раз это не сон.

Несмотря на погоду, народу на похороны явилось много. Кому-то нравился Ринальдо, кому-то – нет, но в Чикаго он был большим человеком, и, похоже, на кладбище присутствовал весь список «Кто есть кто» теневого мира города. Несколько человек даже прилетели сюда из Италии.

Леле и Луиза, держась за руки, пробираются к укрытому навесом участку травы и садятся в первом ряду. Джонатан, Поли и Ник помогают мне поставить гроб на постамент над глубокой закрытой ямой.

Леле тянет меня, и я сажусь рядом с ней. Смотрю, не отрывая глаз, словно в трансе на огромную цветочную композицию поверх гроба. Я не слышу слов священника, только приглушённый плач Леле. Луиза что-то говорит матери успокаивающим тоном, но я не понимаю, что именно. Всё мрачно, тоскливо и размыто.

Он умер.

Не могу это осознать. Сколько бы я ни видел смертей, в моей голове не укладывается, что этот человек покинул наш мир. Больше никаких посещений больницы. Больше никаких воодушевляющих разговоров после встреч в его офисе. Больше никакого «сынок».

По окончании церемонии я чувствую, будто меня самого засунули вместе с ним в яму.

В церкви устроили настоящее итальянское застолье. Толпа поредела, но меня всё ещё не покидает чувство клаустрофобии. Большая группа рассматривает два гигантских плаката с фотографиями Ринальдо и его семьи. Люди выстраиваются в очередь, чтобы выразить свои соболезнования Леле и Луизе, когда те пытаются поесть.

Я ни с кем не разговариваю, и никто не подходит ко мне. Даже Джонатан держится на расстоянии.

Алина предлагала пойти со мной, но я попросил её этого не делать. Не хотел, чтобы люди интересовались, кто она, или, что ещё хуже, узнали её. Но сейчас мне бы очень хотелось, чтобы она была здесь. Несмотря на толпу, я чувствую себя как никогда одиноко.

Единственный человек, кто не сводит с меня глаз, - Поли. Ринальдо дал ему понять, что теперь он моя охрана. Мне эта идея кажется смехотворной, но он единственный, кроме Джонатана, кто знает, что я сейчас главный.

Просто сейчас я стал главой семьи²⁵.

Слышу, как несколько человек шепчутся о том, кто может стать во главе, но сам не собираюсь давать никаких ответов. Скоро они и так всё узнают, а сейчас не время и не место для деловых вопросов. Некоторые из них поглядывают на меня, но сомневаюсь, что в данный момент кажусь им особо доступным. Если бы кто-то из них действительно захотел спросить меня прямо, я был бы счастлив вывести их на улицу и всё подробно объяснить.

При помощи пистолета.

Дама из церкви останавливается около меня и предлагает чашечку кофе. Я не хочу кофе, но приходится взять, и как только она уходит, пытаюсь найти место, где бы от него избавится. Дверь возле кухни открыта, и я сворачиваю туда, чтобы бросить чашку в раковину. Но затем, вместо того чтобы уйти, задерживаюсь в дверях.

Краем глаза вижу, как плачет Леле, а Луиза пытается её утешить. Какая-то часть меня хочет подойти и помочь, но пока что я не могу прямо посмотреть в глаза Леле. Она достаточно пережила, и я не перестаю думать о другой её дочери, Марго, и о том, насколько всё усложнилось после того, что я сделал. Если бы Леле узнала, что Фелису убил я, это бы её разрушило.

Мне нужно как можно скорее увезти её из Чикаго и отправить в Италию.

Луиза обнимает маму, тихо что-то говорит ей на ухо, а потом уходит из комнаты и направляется к двери на кухне. Она проходит мимо меня, но, должно быть, не замечает, что я здесь стою. Бросаю на неё беглый взгляд, когда она проносится мимо меня, вытирая со щеки слёзы. Почти уверен, что она направляется за алтарь, туда, где проводят время прислужники с их колпачками для тушения свечей.

Я следую за ней.

За дверью находится длинный коридор, но Луизы и след простыл. Иду по коридору, абсолютно уверенный, что он проходит вдоль часовни. По обеим сторонам располагаются какие-то двери, но ни в одной из комнат её не видно. Я дохожу до конца коридора, где он разделяется и уходит направо и налево.

– Луиза? – зову я её.

– Уходи!

Следую на её голос в маленькую комнатку с небольшим столом и стопкой Библий на нём. Она стоит спиной ко мне, прислонившись к столу и обняв себя, и трясётся от плача.

– Луиза, – тихо зову её снова. Подхожу сзади и прижимаю к груди. Она поворачивается в моих руках и упирается лбом, вцепившись пальцами в лацканы пиджака.

Что-то бормочет в мою рубашку, но я не могу разобрать. Сделав шаг назад, беру в ладони её лицо. Вытираю большим пальцем слёзы с лица, и она склоняет голову к моей руке.

– До сих пор не могу в это поверить, – шепчет она. – Смотрю на всех этих людей, пытаясь понять, зачем они здесь. Потом меня вновь будто оглушает.

– Да, и меня тоже.

– Он был в палате – просто лежал там, в постели, – и вдруг запищали все эти мониторы. Он... он пытался дышать, но это было похоже на… будто он задыхался. Прибежали медсёстры, оттолкнули меня, но они ничем не смогли ему помочь…

Я обратно притягиваю её к себе и обнимаю, закрывая глаза и пытаясь удержаться и не расплакаться перед ней. Когда это случилось, меня там не было. Я ничего не знал, пока из больницы не позвонил Поли и не сообщил мне, что всё кончено.

Я должен был быть там.

Когда я стараюсь взять себя в руки, Луиза вдруг кладёт руки мне на грудь и отталкивает меня.

– Ты обещал, что он будет в порядке! – чувствую, как она впивается в меня взглядом, и мне приходится отвести глаза. – Предполагалось, что из него только извлекут чёртову пулю! Но не это! Если бы ты был там с ним…

Она задыхается, из её горла вырывается сдавленный звук, и бросается назад ко мне, закрыв лицо руками.

– О, Боже, Эван! – крепко обнимает меня Луиза. – Что мне делать? Я не смогу справиться со всем этим – я знаю, что не смогу!

– Шшш... – не могу подобрать слова, которые могли бы хоть что-то изменить, поэтому ничего не говорю. Только крепко её обнимаю, пока она плачет, уткнувшись в мой пиджак.

Всё, что происходит дальше, для меня, как в тумане.

Луиза поднимает ко мне своё лицо. Её щеки покраснели и все в пятнах, а глаза налиты кровью. Я глажу её по щеке и смотрю в мягкие карие глаза, а её рука обнимает меня за шею. Мгновение спустя чувствую на себе её рот, и моё тело незамедлительно реагирует.

В моём поцелуе нет ничего нежного. Он безумен и почти жесток, когда я, обхватив её затылок, безжалостно сминаю её губы. Она скользит руками под пиджак, и я отстраняюсь настолько, чтобы дать ей возможность скинуть его с плеч, но так и не отпускаю её рот. Пиджак падает на пол в кучу, в то время как пальцы Луизы набрасывается на пуговицы моей рубашки.

Добравшись до её задницы, я подхватываю её и резко усаживаю на стол. Лихорадочно хватая подол платья, задираю его кдоталии и стягиваю колготки и трусики, пока она трудится над тем, чтобы расстегнуть мой ремень. Она высвобождает мой член, поглаживая его рукой, потом откидывается на стол, прислонившись плечами к стенке и устроившись попкой на самом краю. Один шаг – и я у цели.

Я резко толкаюсь, всаживая член, погружаясь в её плоть. Отстраняюсь, снова толкаюсь, и её руки обнимают меня за шею. Она утыкается лицом в моё плечо, заглушая крики, и обхватывает меня ногами.

Пот стекает со лба на глаза. Стискиваю зубы, стараясь не кричать. Даже не представляю, какие слова вылетели бы из моего рта, если бы я это сделал. Мой разум понятия не имеет, что делает собственное тело. Ощущаю только подступающее напряжение и жар вокруг моего члена.

Луиза опускает руки вниз по спине и хватается за мою задницу, заставляя меня двигаться быстрее. Её тихие крики резкие, совпадают с моими толчками, каблуки её туфель впиваются в бёдра.

Зажмурившись, продолжаю вколачиваться в неё. Тело действует на автомате, пока мозг пытается справиться со всем, что происходит внутри него. Так хочется, чтобы все мысли просто взяли и исчезли, один толчок – и их нет.

Он умер. Он умер, он умер, он умер…

Луиза снова вскрикивает, чуть громче, чем раньше, и её тело сжимается вокруг меня. Она опускает голову мне на плечо, и я ускоряюсь.

Ноги начинают трястись, поэтому я опираюсь одной рукой на стол, чтобы удержать себя в вертикальном положении. Сжимаю другой рукой талию Луизы, пригвоздив её на месте, она заводит руки за мою спину и хватается за мои плечи. Чувствую нарастающую дрожь в яйцах, напряжение пробегает волной от моего желудка к основанию члена и взрывается наружу.

Рыча, я толкаюсь в неё ещё раз, изливаясь в её тело, пока она сжимает ногами мою талию. Мы дрожим вместе, и её слезы, намочив рубашку, увлажняют моё плечо.

Осторожно вытаскиваю член, засовываю обратно в штаны и помогаю Луизе встать на ноги. На долю секунды она встречается со мной глазами, а потом вытирает щёки и тянется вниз, чтобы поправить ремешки на туфлях. Молча застегиваю рубашку, не отрывая взгляда от стола.

Я был так же потрясён, когда держал гроб Ринальдо.

– Мы должны вернуться прежде, чем кто-то заметит, – мягко говорит Луиза.

– Да, – киваю я. – Хочешь пойти первой, или пойду я?

– Нет, я, – немного поправляет руками волосы, а затем распрямляет юбку. – Как я выгляжу?

Только что трахнутой. Именно так она и выглядит, но я ей этого не говорю.

– Всё хорошо.

Она кивает, останавливается рядом на секунду, а затем, прежде, чем уйти, тянется ко мне и целует в щёку.

Через несколько минут выхожу и я, всё ещё находясь как в тумане.

Какого чёрта я только что сделал?

***

Я нарезаю круги.

Официальная служба закончилась уже несколько часов назад. Парни пошли в «Свитуотер» помянуть Ринальдо, но я отказался. Моя голова до сих пор гудит из-за событий этого дня, и последнее, что мне хочется, – это выпить. Джонатан выдал мне кучу дерьма за то, что не присоединился к нему. Он считает, что я не должен быть один, но мне не нужна компания.

И мне не хочется видеться с Луизой.

Я так и не понял, что случилось в той маленькой комнате. В одномгновенье я пытался её утешить, а в следующее – уже засовывал в неё свой член. У меня не было никаких задних мыслей – только её и моё тело вместе и лёгкий стук бьющегося о стену стола. Я даже не помню, как кончил.

Предполагается, что я должен жениться на Луизе.

У меня абсолютно нет никаких сомнений, что свадьбы не будет. Я могу только надеяться, что Ринальдо не упоминал об этой идее Луизе или Леле. Как бы я ни хотел уважать его желания, я не могу на ней жениться. Я никогда не смогу её полюбить, а сама мысль обзавестись женой и держать её где-то подальше, пока я буду пытаться спасти империю Ринальдо от разрушения во время перехода власти, просто нелепа. Мне нужно сосредоточиться на том, чтобы стать новым боссом. Я не могу одновременно делать и то, и другое.

И не хочу.

Неплохо было бы пойти домой и заползти в кровать, но на этот раз я знаю, что буду не один. В моей квартире меня ждёт Алина, но мне с ней тоже не хочется встречаться.

Что я должен ей сказать? Что мне сегодня не понадобятся её услуги? Что я уже получил, что хотел?

Я даже не хожу в спортзал, где мог бы принять душ и смыть с себя запах Луизы прежде, чем встретиться с Алиной. Да, я плачу ей за то, чтобы она была со мной, но всё равно чувствую вину за то, что сделал. Лиа – единственная, с кем я когда-либо имел серьёзные отношения, и даже не помышлял иметь дела с другой женщиной, когда у меня была она.

Что, блядь, со мной не так? Почему меня это вообще заботит?

Потому что это предательство – вот почему. Я предал Алину. У нас есть договорённость, и я её нарушил. Трахнул кого-то другого, и я не могу вернуть всё обратно. Верность – это то, что для меня дороже всего. Я не потерплю никакого предательства от тех, кто рядом со мной, но я сам только что предал.

Точно так же, как предал Ринальдо, когда убил Фелису.

Что же мне теперь делать? Рассказать ей? Сохранить в тайне? Я даже не уверен, что хуже. Может, если просто забыть об этом, скрыть от неё, она никогда не узнает, что я делал за её спиной? Хотя, с другой стороны, если она решит вернуться на улицу и попытается утаить это от меня, я её убью.

Что, если Алина в какой-то момент поддастся страсти, а потом позже расскажет мне об этом? Стану ли я более великодушен, услышав это от неё, или с таким же успехом приду в ярость?

Если честно, не знаю, повлияет ли это на результат, но узнать от кого-то другого было бы определённо намного хуже.

Некоторые вещи нельзя вернуть назад.

Я не могу вернуться в прошлое и поменяться местами с Заком. Это я выбрал место для лагеря, а убили его. Я не могу перевести часы назад и сохранить свой отряд. Не могу вернуться в то время и место и спастись от плена.

Если бы Бриджет рассказала мне сама, что говорила обо мне кому-то другому, это спасло бы её жизнь? Или её смерть всё равно останется чёрной меткой на моей душе, ещё одной ошибкой?

Мою голову наполняет целый список того, что я совершил за последнее время и что нельзя изменить: убийство Фелисы, обещание Ринальдо унаследовать его бизнес и жениться на его дочери, выкуп Алины у сутенера... этот список можно продолжить дальше.

Мои мысли поворачивают в другом направлении.

Если на то пошло, не будь я захвачен в плен, никогда бы, вероятно, не встретился с Джонатаном. А без него не познакомился бы с Ринальдо. И никогда бы не узнал того, кто называл меня своим сыном.

Это того стоит?

Если бы Лиа меня не бросила, я бы вообще не вернулся в Чикаго, и не встретил бы Алину. Ринальдо бы умер, а я, возможно, даже не узнал бы об этом. Скорее всего, он просто умер бы от потери крови прямо там, на улице, пока Поли и Бени обсуждали, в какую больницу его отвезти.

Так было бы лучше?

Трясу головой, пытаясь прийти в себя. Я слишком устал, чтобы ехать дальше, поэтому съезжаю на обочину, выхожу и курю около «камаро». Это никак не расслабляет, но немного бодрит.

Ральф до сих пор отсутствуют. Стараюсь вспомнить, когда он появлялся в последний раз, но не могу. Оглядываюсь вокруг, как будто это заставит его вдруг материализоваться, но ничего не происходит. Поверить не могу, что скучаю по нему. Иногда мне кажется, что он знает то, что творится в моей голове и что сам не могу выразить словами.

Может, и он меня бросил?

Докуриваю сигарету и сажусь обратно в машину. Окинув напоследок взглядом улицу в поисках Ральфа, продолжаю движение.

Только после полуночи я, наконец, заставляю себя вернуться домой. Стою у двери в квартиру целую минуту прежде, чем её открыть.

Алина отдыхает на диване с журналом в руках. Слышу, как она вздыхает, и наблюдаю, как от облегчения расслабляются её плечи. Очевидно, она гадала, где я. Ведь я должен был вернуться несколько часов назад. Облизываю губы, представляя, что всё ещё могу ощутить на них вкус помады Луизы, и отвожу глаза.

– Привет, – тихо говорит Алина.

– Привет, – бросаю на неё быстрый взгляд, а затем, пытаясь сделать вид, что занят, кладу бумажник и ключи на кухонную стойку. Волосы на затылке встают дыбом, а кожа на спине покалывает. Я знаю, что она следит за мной, но ничего не говорит.

– Мне нужно принять душ, – захожу в ванную и закрываю дверь. Включив воду на полную мощность, сажусь на унитаз и опускаю голову на руки, пока комната наполняется паром. Понятия не имею, как долго я там нахожусь, когда слышу стук.

– Эван?

– Да?

– Ты голоден?

– Не очень.

– Ладно, – пауза. – В холодильнике есть еда, ты можешь разогреть её позже, если захочешь.

– Хорошо.

Из-за включённого душа плохо слышно и непонятно, отошла она от двери или нет, но я думаю, что её уже нет. Ступаю в поток воды, и она обрушивается на меня. Машинально хватаю бутылочку с гелем для душа и намыливаю тело.

Когда выхожу из душа, заливаю весь пол водой. Я забыл положить коврик, но меня сейчас меньше всего беспокоит уборка. У меня нет с собой чистой одежды, поэтому просто оборачиваю полотенце вокруг талии и открываю дверь. Не нахожу Алину, и у меня мелькает мысль, а не решила ли она сегодня спать в собственной спальне. Мне не в чем её упрекнуть. Прямо сейчас я вряд ли заслуживаю её утешений.

Иду на кухню и заглядываю в холодильник. Открыв контейнер, обнаруживаю там какую-то азиатскую смесь из овощей и курицы. Пахнет хорошо, но мне не хочется есть. Закрываю дверцу, так и не сделав выбор, и всматриваюсь в тёмную гостиную.

Поток воздуха холодит мою слегка влажную кожу, на какое-то время отвлекая от жутких мыслей и заставляя направиться в спальню. Для меня становится сюрпризом, что Алина лежит там и ждёт меня. Она наблюдает, как я подхожу к комоду и натягиваю шорты перед тем, как залезть в кровать и лечь рядом с ней.

От запаха лаванды мне становиться ещё хуже.

Алина обнимает мою голову и гладит пальцами влажные волосы. Через минуту она спускает руки на шею, массируя её. Обычно это помогает заснуть, но сейчас я не могу расслабиться.

Никак не получается заснуть. Все мои мысли заняты только тем, что я делал с Луизой.

– Хочешь поговорить? – тихо спрашивает Алина. – Знаю, что у тебя был очень долгий и трудный день. Если не хочешь, то ничего страшного. Просто хочу, чтобы ты знал, я выслушаю тебя, если ты это сделаешь.

Её слова прекрасны, и вина бьёт меня в живот, словно гарпун. Заслуженно. Я словно королевский Моби Дик²⁶.

Сглатываю и не могу ответить.

– Знаю, тебе сегодня пришлось тяжело, – говорит Алина и целует меня в макушку. – Пожалуйста, скажи мне, чем я могу тебе помочь.

– Это было ужасно, – тихо отвечаю я. – И похоже на те кошмары, что у меня были до того, как он умер.

Она гладит меня по руке, но ничего не говорит. Её молчание поощряет меня продолжить.

– После похорон все вернулись в церковь. Было много пасты, вина и всего прочего. По всей видимости, для итальянцев очень важно завершить похороны поеданием такого количества еды, которое их дорогой покойник не съел бы за всю свою жизнь.

– Теперь понятно, почему ты не голоден.

– Я видел, что ты приготовила, – говорю ей. – Пахнет здо́рово.

– Всё хорошо, еда не пропадёт, – успокаивает она.

Не сомневаюсь, что она сделала это для меня, что заставляет чувствовать себя ещё более несчастным. Она думала обо мне и о том, что мне нужно, пока мой был член в другой девушке.

Закрываю глаза, и изо рта непроизвольно вырываются слова:

– Я не хотел, чтобы так случилось.

Алина снова гладит меня по голове. Она, очевидно, думает, что я имею в виду Ринальдо.

– Она была расстроена... – мой голос прерывается.

– Кто она? – спрашивает Алина.

Вот и всё.

– Луиза.

– Кто такая Луиза?

Мне не приходило в голову, что она никогда не встречалась ни с кем из моего делового окружения. Я всегда общаюсь с одними и теми же людьми, и мне обычно не нужно никому ничего объяснять.

– Дочь Ринальдо.

– О, да. Уверена, она очень расстроена.

– Дело не в этом, – шепчу я.

– А в чём?

– Луиза... она... я... – у меня не получается закончить. Не понимаю, зачем вообще только начал.

– Что случилось? – Алина проводит пальцами по моей челюсти.

– Луиза…

– Что с ней? – её голос по-прежнему мягкий и обеспокоенный. Интересно, как долго это продлится?

Глубоко вздыхаю и принимаю сидячее положение, полностью разрывая контакт с Алиной. Не могу произнести это, пока она продолжает меня утешать. Она немного приподнимается, подперев голову рукой, и ждёт ответа на её вопрос.

– Я не очень понимаю, как это произошло. Она была расстроена, я был расстроен... просто мы... – я снова замолкаю. Понятия не имею, как это сделать, и просто жую сопли. Концентрируюсь на дыхании и пытаюсь сформировать связанное предложение. – Я не хотел, чтобы это случилось.

– Эван, что ты сделал?

Я смотрю на свои руки, лежащие поверх одеяла. И вспоминаю, как задирал ими юбку Луизы.

– Я трахнул ее, – говоря это, не могу поднять глаза на Алину.

Периферическим зрением вижу, что она не соскакивает с кровати. На самом деле, она вообще не двигается. Каждый мускул напряжён, ждёт, когда она осознает, что я наделал и скажет мне, что с неё достаточно моего дерьма.

Она так ничего и не говорит, поэтому я снова начинаю нести всякий бред.

– Мне жаль. Клянусь, это была ошибка. Ринальдо хотел, чтобы я стал с ней жить, даже женился на ней, но я не собираюсь этого делать. Этого никогда больше не повторится.

Алина касается моей ноги, а затем пробегается пальцами вверх к руке. Осторожно тянет меня, пока я снова не оказываюсь лежащим рядом с ней. Смотрю на неё, она выглядит сбитой с толку.

– Я занимался с ней сексом, – говорю я, удостоверившись, что она точно понимает мои слова.

Она слегка наклоняет голову, глядя на меня вопросительно.

– У меня нет к тебе претензий, Эван, – наконец, выдаёт она.

Её заявление настолько прямолинейно, что я не знаю, как реагировать. Пока я тупо пялюсь на неё, она продолжает:

– Знаю, что ты не хочешь видеть меня с другими клиентами, пока у нас с тобой есть определённая договоренность, – говорит Алина, – но это не означает, что я пытаюсь тебя контролировать. Я считаю эти отношения моногамными с моей стороны, но не с твоей.

– Что ты хочешь сказать? Что тебе плевать, если я буду трахаться с другими женщинами?

Рот Алины открывается и закрывается, но она не произносит ни слова. Потом отводит взгляд и поджимает губы. Язык её тела приводит меня в замешательство. Она явно напряжена, но не настолько, чтобы это могло потянуть на злость. Гнев – то, чего я от неё ожидал, и сейчас не вполне понимаю её реакцию.

– Эван, что всё это значит для тебя? – тихо спрашивает она, повернувшись ко мне лицом.

– Не знаю, – сглатываю комок в горле, затрудняясь ответить. – Сначала был просто секс и сон, но теперь... я просто не знаю. Это что-то другое.

– Что именно?

– Ты другая. Ты не заставляешь меня говорить, когда я не хочу. Ты терпишь моё дерьмо, хотя, на самом деле, не обязана. Как ты и сказала, ты меня не боишься. Это совсем другое дело.

– Большинство людей тебя боятся.

– Все боятся.

– Из-за этого тебе, должно быть, сложно заводить отношения.

Никогда не думал об этом, но она, вероятно, права. Я никому не могу доверять, и никто рядом со мной не находится в безопасности.

– А что это значит для тебя? – задаю ей тот же вопрос.

– Я уже рассказывала тебе, что, когда была девчонкой, влюбилась в Зака.

– Да.

– Читая его письма и слушая его рассказы о тебе и то, как сильно он тобой восхищался, ну, думаю, что моя влюбленность, можно сказать, перескочила на другой объект. Ты - герой моего героя.

– Я не герой.

– Для него ты был героем.

Мне хочется это отрицать, но поразмыслив, задумываюсь, а вдруг это правда. Он всегда относился ко мне с почтением, я понял это, когда его назначили моим наводчиком. Он стал вести себя так, что можно было подумать, будто он получил «Медаль Почёта».

Если Алина думает, что я какой-то герой, то, в конце концов, будет разочарована. Я не могу этому соответствовать. Мне сложно свыкнуться с мыслью, что я с кем-то, кому не платят за то, чтобы разделить со мной постель. У меня есть обязательства, и я в конечном итоге потерплю неудачу, потому что Ринальдо нуждается во мне, а он всегда будет на первом месте.

Уже нет.

Закрываю глаза. Не хочу думать об этом, не сейчас. Если я сделаю это, то просто стану ублюдком, которого она не захочет видеть рядом. Я всё, нахрен, испорчу даже прежде, чем всё начнётся.

– Я не силён во всех этих отношениях, – говорю я.

– Ты не так уж и плох.

– Ха! Правда?

– Ну, ты извинился. Уже дважды. Большинство парней никогда так не делают.

– Обычно я так не поступаю.

– Но ты сделал. Это много значит. У меня не было никаких отношений, не считая клиентов, так что я понятия не имею, как это – быть с кем-то в отношениях.

– Никогда?

– Когда бы я успела? – поднимает она в удивлении брови. – Я всю свою жизнь провела на улице. Это явно не то место, где можно найти бойфренда.

– У тебя никогда ничего не было с клиентами? Я имею в виду, что-то... что-то другое?

– Никогда.

Мне приходит в голову мысль, что на любовном фронте я, на самом деле, более опытен, чем проститутка. Вся эта идея кажется нелепой, но то, что она говорит, имеет смысл. Когда бы она, если честно, нашла кого-нибудь, чтобы пойти на свидание? А если бы нашла, как долго он стал бы мириться с её профессией?

– Значит, я твой первый? – смотрю я на неё.

– Похоже, да, – тихо говорит она. – Это то, о чём я думаю, Эван? Ты этого хочешь?

Я с трудом сглатываю.

– А ты?

– О, нет! – она садится и отталкивает меня. – Не уходи от ответа.

– Но у меня это хорошо получается! – смеюсь я.

– Тебе не нравится идея заиметь подружку. Вот что ты сказал.

– Ты всё время твердишь мне, что это именно то, чего я действительно хочу, но просто слишком ленив, чтобы пойти и найти её.

– Я не говорила, что ты ленивый, – она ложится рядом со мной, и я обнимаю её за плечи. – Я понимаю, как сложно иметь отношения, особенно с... ну, с тем, чем ты занимаешься.

Я поднимаю бровь вверх. Мне до сих пор неловко, когда она говорит о таких вещах вслух.

Она кивает, понимая смысл моего взгляда, а затем скрещивает руки на груди и многозначительно смотрит на меня.

– Ты так и не ответил на мой вопрос, – говорит она. – Ты хочешь этого?

– Да, – наконец отвечаю ей, – я этого хочу.

– В таком случае, – Алина приподнимается, опираясь на руку, и смотрит на меня сверху вниз, – я понимаю, что, когда люди переживают большую потерю, они могут поддаться своим эмоциям. Знаю, что так может произойти, поэтому прощаю тебя.

Она кладёт свой палец на мой подбородок, поворачивая мою голову к себе.

– Но не вздумай это повторить.

Я улыбаюсь.

– Такого больше не будет. Обещаю.

– Хорошо. Если бы это было так, мы бы сейчас не разговаривали.

Взгляд её глаз удивительно глубокий. Я склоняю голову в её сторону.

– Ты заявляешь на меня права?

– Пожалуй, да, Эван Арден, думаю, что да.

Моё сердце начинает колотиться, но уже не от страха.

– Кажется, мне это нравится.

Несколько минут мы просто лежим. Рука Алины медленно ласкает мою грудь, а я размышляю о том, к чему мы пришли. Когда я только вошёл в дверь, то даже не знал, будет ли она там вообще, а теперь уже вдруг официально состою с ней в отношениях.

Как, блядь, это могло случиться?

Это неожиданно, но я рад этому. Многое ещё осталось недосказанным, но всё может подождать. Чувствую себя словно в защитном пузыре и не хочу делать ничего, что заставит его лопнуть.

Так хочется, чтобы всё получилось.

Глава 21 Новое руководство

Вот всё официально и объявлено.

Теперь я владею всем.

Прислонившись к «камаро», стою и курю прямо возле адвокатской конторы, где состоялось оглашение завещания. Леле и Луиза всё ещё внутри. Я понятия не имею, о чём они там говорят, но это не важно. Процесс запущен.

Леле возвращается в Италию. Для всех была озвучена версия, согласно которой она удочерила дочь Фелисы. Луиза получила документы на дом в северной части города. Это единственное, что не перешло ко мне в собственность.

– Всё остальное имущество и предприятия должны перейти Эвану Натаниэлю Ардену.

Всё это довольно сюрреалистично.

Когда я докуриваю сигарету, из здания выходят Леле и Луиза. Я напрягаюсь, не вполне уверенный, какова будет их реакция на последние новости. Знаю, что Леле выполнит всё, что бы ни пожелал Ринальдо, даже если ей это не понравится. Луиза – совсем другое дело. Даже не подозреваю, что она обо всём этом думает.

Леле промокает глаза платочком, а потом бросается ко мне.

– Ох, Эван! – говорит она, обняв меня за шею. – Я буду скучать по тебе.

Закрываю от облегчения глаза. По крайней мере, решение Ринальдо не заставило её на меня злиться.

– Не удивляйся, если я приеду тебя навестить, – говорю ей. – Я никогда не был в Италии.

– Тогда ты должен приехать на праздники.

– Постараюсь, – мысль эта очень привлекательна, но я сомневаюсь, что когда-нибудь приеду. Если того потребуют дела, я могу совершить поездку, но планирую проводить все операции из Штатов. К концу дня семья, так или иначе, выйдет из игры.

Это единственный способ всех их защитить.

Леле целует меня в обе щёки, сжимает мою руку, а затем забирается на пассажирское сидение машины Луизы. Луиза наклоняет голову к плечу, и, улыбаясь, подходит ко мне.

– Здравствуй, Эван.

– Привет.

– У нас не было возможности поговорить с... с похорон.

– Да, не было, – облизываю губы, кидаю взгляд на Леле, сидящую в машине. – Но мы должны. Хочу убедиться, что ты всё понимаешь.

– Я знаю, что задумал папа, – говорит она мне. – Меня это устраивает. Мы можем жить в доме в Уилметте²⁷. Большинство моих вещей до сих пор там.

Я немного удивлён, но не показываю этого. Нахожу любопытным тот факт, что она, кажется, благосклонно относится к этой идее. Тем не менее, мышцы её предплечий напряжены, и я понимаю, что она не совсем довольна всем этим. Уверен, она ожидала, что какая-то часть имущества отца будет завещана ей. По крайней мере, сейчас она решила получить её через меня.

И у неё нет причин думать иначе – пока нет.

– Мы обсудим это позже, – говорю я, посмотрев на часы.

– Верно, ведь ты назначил встречу.

– Лучше бы всем там появиться.

– Все будут. Поли об этом позаботится.

– Хорошо. Там и увидимся.

Луиза поднимается на носочки, чтобы меня поцеловать, но в последнюю секунду я слегка поворачиваю голову, так что ей удаётся коснуться только моей щеки. Она кидает на меня странный взгляд, но затем направляется к своему автомобилю, а я в это время вытаскиваю телефон и набираю номер, который никогда не предполагал использовать снова.

– Лейтенант? – голос Малыша Эдди звучит шокировано.

– Да, это я.

– Никогда не думал, что снова тебя услышу.

– Знаю, но всё немного изменилось.

– Ты больше не мёртв?

– Ничуть.

– Так чем ты сейчас занимаешься? – спрашивает он с усмешкой. – Завоёвываешь мир?

– Ты недалёк от истины, – отвечаю я. – Ринальдо Моретти умер. Теперь я заправляю всеми делами в Чикаго.

– Чёрт возьми, лейтенант. Это очень серьёзно. Чем я могу тебе помочь?

– Малыш Эдди, – прямо говорю ему, – я хочу, чтобы ты пошёл ко мне работать.

Задержав дыхание, жду его ответа. Это не занимает много времени.

– Лейтенант, – говорит Малыш Эдди, – я уж думал, ты никогда об этом не попросишь.

***

Встреча начнётся не раньше, чем через час, но Ник приходит в то время, когда я ему велел встретиться со мной в офисе Ринальдо.

В моём офисе.

– Ты не обязан ничего объяснять, – говорит Ник, прежде чем я успеваю произнести хоть слово. – Я уже слышал о завещании, и мне плевать. Я ничего не ожидал. Я незаконнорождённый, помнишь? Никогда не думал, что он действительно признает меня, даже сейчас. Удивительно, что меня вообще пригласили на похороны.

Я качаю головой.

– Заткнись на минутку и послушай меня, – говорю ему. – Ринальдо дал мне кое-какие инструкции, и я намерен их выполнить.

– Инструкции?

– Вот, – передаю ему ключ от сейфа. Он берёт его, растерянно глядя на маленький предмет в руке. – Он от сейфовой ячейки в Коммерческом банке недалеко от пересечения Бродвей-стрит и 36-стрит в Куинси. Там всё, что тебе понадобится. Собирайся, забирай Милену и убирайся из Чикаго.

– Уехать?

– За твою голову назначена награда, – сообщаю я ему. Абсолютная ложь, но это лишь вопрос времени. – Не жди. Никуда не заезжай, купи себе в дорогу пакетик травки и просто убирайся, на хрен, отсюда. Понял?

– И всё? Просто уехать?

– Сегодня.

– А если она не захочет?

– Убеди её.

– Кто? – смотрит он на меня, прищурив глаза. – Кто хочет моей смерти?

– Ты, Ник, через Милену тесно связан с русскими. Ты, правда, думал, что это не станет проблемой? Как член семьи Ринальдо ты был в безопасности, но я не могу защитить тебя сейчас, во время смены власти. Ты должен уехать. Ринальдо это понимал. Я это понимаю. Тебе нужно это принять и сделать то, что я тебе говорю.

– Куда мы должны уехать?

– Там всё, – я протягиваю руку и сжимаю его пальцы вокруг ключа. – Ни с кем не связывайтесь. Если ты мне понадобишься, я знаю, как тебя найти.

– Вот к чему мы пришли? – начинает вдруг смеяться Ник. – Ссылка?

– Бессрочный отпуск, – поправляю я его. – Либо так, любо яма в земле для вас обоих. Ты, правда, думаешь, что здесь есть выбор?

– Я никому не рассказал, – говорит он, прищурив глаза. – Никто не знает о Фелисе, даже Милена. Я не собираюсь тебя сдавать, Эван. Думаешь, я тупой?

– Тупой? Нет, – возражаю я, – Но ты, очевидно, не видишь всей картины. Я не прошу тебя уехать, и это не имеет ничего общего с тем, что ты там себе надумал. Если бы я решил, что ты осмелишься в чём-то меня обвинить, ты уже был бы мёртв.

– Серьёзно? – тихо говорит он. – Ты выгоняешь меня из города?

– Скоро здесь начнётся полная херня, Николас. Уноси свою задницу из Чикаго. Сейчас же.

Он на мгновенье задерживает на мне взгляд и кивает. Не говоря ни слова, поворачивается и выходит из кабинета.

Наверное, больше я его никогда не увижу.

Джонатан прибывает раньше всех.

– Всё готово? – спрашиваю я.

– Да, – говорит Джонатан. – Во всяком случае, чистильщики уже наготове.

– О Джошуа Тейлоре до сих пор ничего не слышно?

– Ничего.

– Блядь. Я бы предпочёл, чтобы его доставили сюда.

– Нельзя иметь всё и сразу, босс.

– Ты будешь и дальше меня так называть?

– Тебя это раздражает, босс? – ухмыляется он.

– Да.

– Тогда, я, вероятно, продолжу.

Я качаю головой.

Вскоре люди начинают по очереди входить и занимать свои места. Поли приходит с четырьмя своими наёмниками, чтобы убедиться, что ситуация не выйдет из-под контроля дальше, чем я уже запланировал. Каждый из них занимает свой угол комнаты и старается выглядеть угрожающе. Поли понятия не имеет, зачем в действительности они здесь нужны, но скоро узнает. Думаю, он понимает, что я всё ещё ему не доверяю, и мне приходится внимательно за ним следить. Я поговорил наедине со всеми, кого он нанял, и они в курсе, что будет дальше. Все они рассчитывают извлечь из этого выгоду.

Я также удвоил зарплату Поли. Это лучший способ заставить его потерять бдительность.

Когда все участники в сборе, сажусь во главе стола и начинаю встречу.

– Вы все уже слышали, – говорю я, – что Ринальдо оставил мне свой бизнес. Мы много говорили об этом, когда узнали, сколько у него осталось времени. Этот факт нельзя оспорить. Теперь ваша преданность принадлежит мне.

Бени смотрит вниз на свои руки, лежащие на столе. Понимаю, что он будет моей самой большой проблемой, и я внимательно за ним наблюдаю, продолжая вести разговор.

– Дело вот в чём, – говорю я, вставая. – Меня какое-то время не было, вы все это знаете, и когда я вернулся, появилось много новых лиц.

Я кладу ладони на стол прямо рядом с Беккой и наклоняюсь вперёд, чтобы посмотреть ей в лицо.

– Так, Бекка?

– Текучка есть всегда, – отвечает она.

– Да, есть, – я выпрямляюсь и, обойдя стол, становлюсь позади Поли. – После несчастья с Марио возникла, в частности, необходимость в новой охране, – я смотрю, как Поли сжимает левой рукой край стула. Правая лежит на коленях, готовая легко вытащить из-под пиджака пистолет. Ухмыляюсь и указываю на Бени. – Новые члены семьи, только что с родины.

Бени прищуривает глаза, но ничего не говорит и совершенно не двигается.

– Когда я только приехал, здесь был даже собственный мозгоправ, но, увы, недолго, – медленно качая головой, подхожу к Луизе и кладу руки на её плечи. Чувствую, как она напрягается под ладонями, но быстро расслабляется. – Есть и старый боевой резерв. Хотя, на самом деле, никогда не знаешь, как долго они послужат, даже если они – семья.

Отпускаю Луизу и возвращаюсь к столу. Она поворачивает голову, смотря мне вслед, но я не оглядываюсь.

– А теперь появилось новое руководство.

Я внимательно обвожу взглядом всех сидящих за столом, оценивая непосредственную реакцию каждого человека. Бени сидит слева от меня, и не отводит глаз от стола. Вижу, как ходят желваки на его челюсти, когда он сжимает зубы. Поли сидит сбоку от него. Он смотрит прямо на меня и пытается выглядеть равнодушным, но его выдают напряжённые предплечья. Он готовится вытащить оружие. Бекка нервно облизывает губы.

Джонатан сидит рядом со мной с правой стороны. Он постукивает сигаретой по столу, глядя на меня, и едва заметно кивает.

Заставляю их ждать, стараясь дышать спокойно и размеренно. Некоторые начинают ёрзать. Только Джонатан, Луиза и Бекка смотрят прямо мне в глаза.

Я вытаскиваю свою беретту и прицеливаюсь в голову Бени.

– Эй, Бени, – медленно произношу я, – ты в курсе, что кто-то уводит средства? На Каймановых островах обнаружился счёт, на который поступают деньги от продажи метамфетамина, отмытые через автостоянки. Там около пяти миллионов.

Смотрю прямо на него, но боковым зрением слежу за Поли, сидящим рядом с Бени. Он переводит взгляд с меня на Бени и убирает руку с оружия. Я меняю цель и стреляю. Поли откидывается назад в кресле, его голова взрывается и осколки черепа и мозгового вещества забрызгивают Бени и Коди.

Коди не успевает среагировать, и я всаживаю пулю в его череп.

– Боже правый, – только и может прошептать Бени, когда я перевожу пистолет на Бекку.

– Ты очень дотошная, – указываю пистолетом на неизменно лежащие перед ней таблицы. – Как ты могла это пропустить?

Бекка отводит глаза от направленного на неё ствола к бумагам на столе, а затем обратно смотрит на меня.

– Я не пропустила, – тихо говорит она. – Я довела всё до сведения Ринальдо несколько месяцев назад. Он сказал, что хочет, чтобы кто-нибудь ещё это посмотрел. Это было как раз тогда, когда ты вернулся.

Она не говорит ничего, чего бы я ещё не знал. На её лбу выступает пот, но на неё наставлен пистолет, поэтому вполне можно ожидать с её стороны некоторой нервозности. Я не собираюсь её убивать, но хочу убедиться, что всё внимание обращено на меня.

Думаю, у меня получается.

Опускаю пистолет и перевожу взгляд на дочь Ринальдо. Обхожу вокруг стола и снова становлюсь позади Луизы. Чуть наклонившись к ней, убираю волосы с шеи и целую в висок.

– Тебе никогда не нравился Поли, верно?

Она молчит, пытаясь унять дрожь в руках.

– Ты знала, что Бени планирует на тебе жениться?

Она поворачивает голову, чтобы увидеть меня, а затем смотрит через стол на своего фактически двоюродного брата.

– Но этого ведь не случится, правда?

– Нет, – тихо говорит она, – не случится.

Бени не отводит от меня свирепого взгляда. И, наверное, он думает, что я не замечаю, как его рука тянется под стол.

Иногда я удивляюсь, почему люди принимают такие очевидно глупые решения. Они никогда не думают тактически. То, что у тебя есть пистолет, совсем не означает, что ты в безопасности. На самом деле, это просто помещает на твою спину гигантскую мишень.

Я киваю одному из наёмных охранников, и он подходит к Бени сзади. Бени замирает, когда чувствует приставленное к затылку дуло пистолета, и смотрит на меня, широко раскрыв глаза.

– Ты вывел много денег из бизнеса Ринальдо, Бени, – говорю я. – Моего бизнеса. Ты работаешь с Джошуа Тейлором и в течении многих месяцев пытаешься нанести ущерб организации. Думаешь, я этого не заметил?

Я опираюсь локтями на стол, разместившись между Беккой и Луизой, прямо напротив Бени. Беретта всё ещё в моих руках, и я покачиваю ей туда-сюда, смотря ему в лицо.

– Даю тебе один шанс, один единственный шанс, чтобы спасти свою жалкую шкуру. Скажи, где мне найти Джошуа Тейлора, и я отправлю тебя обратно в Италию первым классом, а не в сосновом гробу.

Он пару раз моргает, прежде чем начинает говорить:

– Понятия не имею, о чем ты, Арден. Я знаю, у нас были разногласия, но я всегда оставался верен…

Бабах!

Движение запястья с одновременным нажатием спускового крючка – и Бени отлетает назад вместе с креслом. Крик Луизы громкий, словно выстрел, она вскакивает из-за стола и отступает в угол комнаты. Закрыв лицо руками, снова кричит, когда понимает, что на её блузке кровь и ошмётки мозга. Джонатан подходит к ней, хватая за руку и заставляя замолчать, пока я окидываю взглядом бледные, потрясённые лица сидящих вокруг стола.

– Кто-нибудь ещё не понял насчёт своего единственного шанса?

Оттолкнувшись от стола ладонью, выпрямляюсь и возвращаюсь на своё место.

– Нас ожидают кое-какие перемены.

***

Встреча прерывается.

Джонатан звонит по телефону, вызывая команду чистильщиков. Я склонен к тому, чтобы сжечь всё здание. Не думаю, что захочу остаться в старом офисе Ринальдо. Слишком много воспоминаний.

– Тебе что-нибудь нужно от меня сейчас? – тихо спрашивает Бекка.

– Нет, – говорю я. – Переведи деньги, чтобы больше ни у кого не было возможности подворовывать. Новые номера счетов возьмёшь у Джонатана. Я хочу сосредоточиться на каком-нибудь одном деле и продаже автомобилей. Заниматься будем, главным образом, этим.

– Мы должны будем увеличить в этом квартале импорт, чтобы обеспечить баланс.

– Делай, что нужно.

– Конечно, – она выглядит всё ещё заметно потрясённой, но в гораздо лучшей форме, чем Луиза.

А та до сих пор стоит в углу и плачет.

– Хочешь, чтобы я позаботился о ней? – спрашивает Джонатан. Он дёргает головой, указывая подбородком на Луизу.

– Я сам о ней позабочусь.

– Как тебе будет угодно, босс.

Взмахом руки отсылаю его закончить телефонные разговоры и иду к Луизе. После того, как все ушли, Джонатан принёс ей стул, и сейчас она свернулась на нём, обхватив руками колени. Присаживаюсь рядом.

– Луиза? – она не отвечает и даже не смотрит на меня. Неудивительно – она не привыкла к этой стороне бизнеса, и убийство на глазах кучи людей – не мой привычный стиль. Я должен был донести до неё нужный сигнал, и уверен, что это удалось. – Мне жаль, что ты оказалась здесь и увидела это.

Я ни капельки не жалею. На самом деле, я хотел, чтобы она отреагировала именно так.

– Знаешь, иногда это может быть немного... грязным.

– Грязным? – она поворачивается, чтобы посмотреть на меня. – Так вот каким это было? Грязным?

Вздыхаю и смотрю вниз на свисающие между колен руки. Вообще-то, я вполне доволен её реакцией, но стараюсь это не показывать.

– Он был членом семьи, – говорит она тихо.

– Это необходимо было сделать.

– При мне? Ты мог бы предупредить, чтобы я держалась подальше!

– Знаю, что должен был. Но я даже не подумал об этом.

– Ты не подумал? – поднимает она голос. – Правда, Эван? Ты, и не подумал об этом?

– Я не подумал, что ты здесь. Не подумал о том, что... ну, ты не привыкла к такому.

– Нет, не привыкла. Я не понимаю, как кто-то может быть таким! – она садится прямо и смотрит мне в глаза. – Боже мой, и я должна выйти за тебя замуж? После всего этого? Как я могла вообще об этом даже думать…

Она замолкает и только качает головой. Я смотрю на неё долгим взглядом, вздыхаю, а затем киваю.

– Луиза, я не собираюсь на тебе жениться.

Она смотрит на меня, открыв рот. Луиза всё ещё потрясена тем увиденным, но уже начинает приходить в себя. Она закрывает рот и сглатывает.

– Но этого хотел папа, – говорит она еле слышно. – Он мне сам сказал.

– Знаю, – я беру её за руку. – Но этого не будет. Ты едешь с матерью в Италию. Я займусь продажей дома и переведу тебе деньги.

– Правда?

– Тебя это устроит?

– Ты не думаешь, что он бы рассердился?

– Думаю, он бы понял, – говорю я. – Он всегда знал, кто я. И это никогда не изменится. Я тоже хочу исполнить его волю, но мы оба знаем, что ничего не получится.

Я встаю и протягиваю ей руку.

– Ну же, – говорю я, – давай приведём тебя в порядок. Я попрошу Джонатана взять тебе билет на тот же рейс, что и у Леле. Я прослежу, чтобы о ваших счетах позаботились, и вам больше ни о чём не придётся беспокоиться.

Поверить не могу, что всё так хорошо вышло.

Глава 22 Последний недостающий элемент

Всё сложилось просто идеально.

Все документы для поездки семьи Ринальдо уже подготовлены. К концу следующей недели они все покинут Чикаго. Возможно, всё получилось не совсем так, как предполагал Ринальдо, но я обо всех позаботился. Они вне бизнеса, вне города и вне опасности.

Скоро приедет Малыш Эдди. Будет хорошо, если рядом окажется кто-нибудь ещё, кому я могу доверять. Джонатан, конечно, потрясающий, но он не может со всем справиться. Бекка проводит ночи, работая над бухгалтерскими книгами, переводя все средства на другие счета, чтобы они не попали в руки Джошуа Тейлора. Мне нужен кто-то, кто сможет помочь мне его найти, и Малыш Эдди идеально подходит для этой работы.

Мой телефон подает звуковой сигнал. Это сообщение от Алины, которая стоит внизу с последними вещами из её старого дома. Она официально выселилась из квартиры, где проживала с Лореттой, и переезжает ко мне. Нажимаю на кнопку на стене, впуская её в здание, и подхватываю ключ, который я сделал специально для неё, чтобы на этот раз не забыть ей его отдать.

Отправляю смс, чтобы узнать, нужна ли ей помощь, но она отвечает, что в порядке, и через минуту появляется у двери с рюкзаком и большой фиолетовой сумкой. Снимаю рюкзак с её плеча и ставлю возле двери в её комнату, а она осторожно кладёт сумку на пол.

– Я думал, ты в этот раз привезёшь собаку с собой, – говорю я.

– Так и есть, – расплывается в улыбке Алина. – Я её привезла.

Прищурив глаза, оглядываю прихожую, но там никого нет. Алина смеётся и расстёгивает молнию на сумке, указывая внутрь пальцем. Смотрю в замешательстве вниз на лежащую на полу сумку.

– Что это за хрень?

– Это Мейси.

Заглядываю в сумочку и обнаруживаю крошечную чёрно-белую мордочку, уставившуюся на меня.

– Ты хочешь сказать, что это собака?

– Конечно, собака! – Алина ещё немного приоткрывает сумку и вынимает маленький пуховый комок. – Это Японский хин.

– Это часть тела расчленённого азиата, – говорю я, – а не собака.

– Ха-ха.

Отступаю от сумки и бросаю взгляд на малышку. Она смотрит на меня, часто дыша, а её крошечный язычок свисает с уголка рта. У неё выпученные глаза, приплюснутый нос, и она весит не больше четырёх килограммов.

Это совсем не то, что я себе представлял. Наверное, мне следовало прежде спросить Алину, какая у неё собака, чтобы не быть таким шокированным. Никогда раньше не видел такую породу, и с её окраской она больше похожа на пушистого скунса.

– Ты уверена, что заводчик тебе не соврал? Я думаю, это скунс, у которого удалили пахучие железы.

– Она не скунс!

– Но очень похожа!

– Конечно же, нет! Её отец – выставочная собака, и она похожа на него! – Алина кладёт это создание на пол, и пушистый шарик тут же начинает осматривать комнату, нюхая воздух.

Присев перед Мейси, протягиваю к ней руку. Она тут же подходит, обнюхивает и облизывает мои пальцы. Поглаживаю её по спинке, и она трётся головой о мою ногу, внимательно за мной наблюдая.

– Думаю, ты ей понравился, – говорит Алина.

– Ты уверена, что это не большая крыса?

– Прекращай! Кого ты ожидал? Немецкую овчарку?

Я не отвечаю. Вместо этого подхожу к лежащему на кухонной стойке пакету с логотипом зоомагазина. Достаю большую кость, которую купил для собаки. Она примерно в половину размера Мейси.

– А как ты думаешь?

Алина прикрывает рот рукой, и в её глазах вспыхивают смешинки.

– Ты купил это для неё?

– Я купил это для собаки. И всё ещё пытаюсь выяснить, где она.

– Какая у тебя была собака?

– Пиренейская горная. В нём было почти шестьдесят килограммов.

– Ничего себе! Больше похоже на маленького пони!

Несу гигантскую кость Мейси и кладу её рядом с ней. Она нюхает кость, немного облизывает, но, кажется, не понимает, что с ней дальше делать. Думаю, это всё равно, что дать человеку полкоровы и ждать, пока он польёт её соусом и начнёт кусать. Она осторожно трогает кость лапой, но не в силах хоть немного её сдвинуть. Сдавшись, переворачивается на спину и тыкается носом в мою ногу. Я чешу ей живот, и её хвост начинает неистово вилять. Отдёрнув руку, встаю, и Мейси поднимается вместе со мной.

– Все в порядке, Мейси, – говорит Алина. – Ты можешь всё осмотреть.

Мейси смотрит сначала на Алину, а потом подходит к дивану и обнюхивает его. Быстро осмотрев ножку журнального столика, возвращается и садится у моей ноги. Крошка едва достаёт до середины моей икры.

Пока Алина раскладывает содержимое рюкзака в своей комнате, Мейси повсюду следует за мной: на кухню, в спальню и даже в ванную комнату. Когда я пытаюсь закрыть дверь, она начинает скулить, и мне приходится её впустить. Собачка подходит ко мне, и, пока я бреюсь, садится задницей на носок моего ботинка.

– Ты надоедливая штучка, не так ли?

Она высовывает язык и смотрит на меня своими выпученными глазками.

Когда я заканчиваю, она следует за мной в гостиную. Алина кладёт маленькую собачью кроватку у окна, но Мейси это не интересует. Кажется, ей нравится сидеть на моей ноге.

– Она всегда садится людям на ноги?

– Честно говоря, никогда не видела, чтобы она делала это раньше, – смеётся Алина. – Иногда я позволяю ей сидеть у меня на коленях, но она знает, что ей не разрешается залезать на диван, чтобы не оставлять там свою шерсть. Она обычно сидит в своей кроватке.

Я смотрю на малышку и качаю головой.

– Ты не ожидал такого, – говорит Алина.

– Нет, – отвечаю я, – совсем нет.

– Всё в порядке?

Смотрю на Алину и замечаю беспокойство в её глазах. Обхватив её затылок, притягиваю к себе и легонько прикасаюсь к её губам.

– Всё прекрасно. Я к ней привыкну. Она хотя бы умеет по команде приносить мяч?

– Понятия не имею, – говорит Алина. – Я никогда не пробовала. Но она может выполнять трюки.

Алина приказывает Мейси, и собака начинает крутиться на месте. А ещё подаёт по команде голос, даёт лапу, стоит на задних лапах и перекатывается на спину.

– Неплохо, – улыбаюсь я и глажу Мейси по голове. Если она может делать всё это, то должна научиться играть с мячом. Мне придётся подобрать что-то другое, вместо теннисных мячей, которыми я пользовался, играя с О́дином. Не думаю, что они поместятся во рту Мейси.

– Будешь обедать? – спрашивает Алина.

– Мне нужно забрать друга из аэропорта, – отвечаю я ей. – Ты и... и маленький пушистик устраивайтесь. Вернусь через пару часов.

Сражаясь с чикагскими воскресными пробками, добираюсь до аэропорта О'Хара и подъезжаю к зоне прибытия, где меня уже ждёт с сумками в руках Малыш Эдди.

– Рад видеть тебя живым, лейтенант, – приветствует он меня с улыбкой.

– Пока ещё не нашел пулю с моим именем, – хватаю одну из его сумок и загружаю в багажник «камаро».

– Даже не вздумай шутить на эту тему, – его взгляд останавливается на заднем бампере «камаро». – Э-э... лейтенант?

– Даже не вздумай шутить на эту тему, – Малыш Эдди смеётся над тем, как я его передразниваю, и залезает на пассажирское сидение, когда один из сотрудников аэропорта кричит, чтобы я убирался с полосы движения такси.

– Рад, что ты принял моё приглашение. Здесь всё немного безумно, и мне нужны люди, которым я могу доверять.

– Я всегда тебя прикрою, ЛТ²⁸.

Ввожу Малыша Эдди в курс дела, и он внимательно слушает. Задаёт много вопросов о Джонатане и вносит в телефон его номер, пока я продолжаю рассказывать ему всё, что знаю.

– Кажется, он неплохой парень, – говорит Малыш Эдди.

– Я его давно знаю. И полностью ему доверяю.

– Всегда хорошо иметь одного из таких людей рядом. Ты в курсе, что у него были приводы в полицию?

– Да, ещё в молодости, – меня постоянно поражает, как много Малыш Эдди и Джонатан могут узнать о ком-то за столь короткий промежуток времени. Думаю, они отлично поладят. Я даю ему имена парней, которых нанял Поли, чтобы он их проверил.

– Этих двоих надо убрать, – указывает он на имена на экране телефона.

– Джонатан тоже так считает.

– Хорошо.

– Я нашёл тебе квартиру в моём старом доме, – говорю я. – Думаю, тебе понравится.

– Это дополнительный бонус новому сотруднику?

– Что-то в этом роде. Оттуда всего несколько минут пешком до моей квартиры, и будет удобно встречаться там, пока я не найду новый офис. У меня для тебя готов полный список всей верхушки организации. Джонатан недавно прошёлся по нему.

– Звучит так, будто проблемные люди уже вне игры.

– Так и есть.

– Найти этого Тэйлора будет сложно.

– Мы искали везде, – говорю я, выезжая на шоссе. – Он хорош, это точно.

– Он был спецназовцем.

– Ни хрена себе.

– Он был в сухопутных войсках, но под началом Лэндона Старка служил в военно-морском флоте. Отправлен в почётную отставку.

– Что он там делал?

– Засекречено.

– Я тебя умоляю! – не скрывая сарказма, смотрю на него, вздёрнув бровь. Малыш Эдди ко всему имел доступ.

– Ты, правда, хочешь знать?

– Да.

– Он входил в состав группы, которая вытащила тебя из Афганистана.

– Охренеть можно.

– Точно. Он работал в сопровождении, но всё же он был частью команды.

– Ты с ним встречался?

– Насколько я помню, нет. Он не кажется мне знакомым, и я не смог найти ни одной записи, где бы мы были в одном месте в одно и то же время.

– Мир тесен.

– Значит, его нельзя недооценивать.

– Трудно давать какие-либо оценки, когда я не могу найти парня.

– Не спорю, лейтенант.

Мы встречаемся с Джонатаном в дальнем зале «Квэй», маленьком ресторанчике, который я обнаружил, когда работал с русскими. Он очень уединённый, и персонал уже уяснил, что не стоит мне мешать.

После знакомства мы приступаем к делу.

– Что-нибудь слышно о Тэйлоре? – спрашиваю я Джонатана.

– Нет, – отвечает он, прикуривая сигарету. Бармен морщит нос, но ничего не говорит. Джонатан наклоняется вперёд и тихо произносит: – Я полагал, что после смерти Бени он активизируется, но пока всё тихо.

– Ты уверен, что Поли и Коди были к этому причастны? – спрашивает Малыш Эдди.

– Коди – да, – говорю я. – А Поли мне просто не нравился.

– Напомни мне никогда не забывать о твоём дне рождения, босс, – смеётся Джонатан, а потом обращается к Малышу Эдди: – Я застукал Коди, когда он возился с сервером системы безопасности. Он сказал, что только проводил техническое обслуживание, но когда я проверил, стало ясно, что он пытался повторно активировать то дерьмо, которое я заблокировал.

– То, что Бени использовал, чтобы тебя отвлечь? – спрашивает Малыш Эдди.

– Да, то самое.

– У Коди есть вторая квартира, – сообщает Малыш Эдди, подняв глаза от своего телефона. – Она оформлена не на него, но задаток поступил с его банковского счета. Ты знал об этом?

– Нет, – говорю я. – Где?

– Где-то на 43 улице. Хотя, я не так хорошо знаком с Чикаго.

– Это территория Джунко и Омари, – Джонатан смотрит на меня, и я согласно киваю.

– Нужно её проверить.

– Кто они? – спрашивает Малыш Эдди.

– Банда с юга, – отвечаю ему. – Джунко занял место своего двоюродного брата после того, как с тем произошла небольшая неприятность.

Джонатан хмыкает.

– Предполагалось, что он будет играть по правилам, но его люди увели часть нашего оружия. Мы так до конца всё и не вернули.

– К тому же они убили одного из наших людей, – говорит Джонатан. – Женщину. Пытались достать Ринальдо.

– Похоже, они всё-таки не играют по правилам.

– Джонатан, проверь квартиру, – отдаю я распоряжение. – Пусть один из новых охранников установит слежку и понаблюдает за всеми, кто связан с Джунко и Омари.

– Я займусь этим, босс.

– Ещё надо проследить за любыми новыми взломами системы безопасности, – предлагает Малыш Эдди. – Если мы сможем его в этот момент засечь, я смогу отследить сигнал.

– Хорошая идея, – кивает Джонатан, явно впечатлённый. – Я проконтролирую.

– Мне нужно установить кое-какое оборудование, – говорит Малыш Эдди.

– Ты про то дерьмо, которое мне отправил? – спрашиваю я. – Оно уже в твоей квартире.

– Прекрасно. Спасибо, ЛТ!

– ЛТ? – оглядывает нас по очереди Джонатан.

– Лейтенант, – поясняю я, закатывая глаза. – Он никак не может остановиться.

– Думаю, он мне нравится, босс.

– Я начинаю сомневаться в правильности своего решении привести его сюда, – перевожу взгляд с одного на другого, – Это как иметь близнецов.

– Обычное дело, – кивает Джонатан с серьёзным выражением лица, но не может удержаться от смеха.

Я снова закатываю глаза, они оба смеются, и потом все мы расходимся по своим делам.

***

Три дня слежки за квартирой Коди становятся тремя днями, потраченными впустую. Хуже некуда. Всё откладывается до тех пор, пока я не смогу задействовать новых сотрудников службы безопасности, нанять ещё одного бухгалтера в помощь Бекке и найти Джошуа Тейлора.

Бекка не одобряет ни одного человека, подобранного нами ей в помощь. Она отвергает каждого претендента под тем или иным предлогом. Хотя некоторые были вполне подходящими. Они соответствовали всем требованиям, но на её вкус были недостаточно хороши.

Но есть и неплохие новости. Алина принесла мне бутылку вонючего смягчителя кожи и поклялась, что это поможет вывести наклейку «Заботливая мамаша» с бампера «камаро». И, чёрт возьми, она оказалась права! Эта штуковина очистила бампер, но теперь от меня пахнет, как будто я побывал в борделе. Придётся принять душ не меньше двух раз, чтобы избавится от запаха на коже.

Пытаюсь чем-нибудь себя занять, но всё, что мне действительно хочется, это найти хорошее, высокое здание и сделать несколько выстрелов. Когда рядом Алина, она отвлекает меня, заставляя вносить тысячи изменений в обстановку квартиры, чтобы сделать её более уютной. Я сказал ей, что она может делать всё, что захочет, но Алина настаивает на моём мнении обо всём. Сейчас она убежала по каким-то делам, а я, чтобы отвлечь от всего свои мысли, играю с собакой.

– Что? Тебя нужно чем-то наградить, чтобы ты мне что-нибудь принесла?

Мейси наклоняет голову набок, и выражение мордочки, когда она поднимает одно ухо, заставляет меня фыркнуть. Достаю угощение, и Мейси садится, пристально глядя на меня. Я решил научить её приносить мне предметы, но ничего не получается. Мне привычнее иметь дело с охотничьими собаками, а этот пуховой шарик таковой не является.

– Взять! – снова бросаю маленький резиновый шарик, и он останавливается всего в нескольких сантиметрах от её лап. Она нюхает его, и я даю ей угощение. – Хорошая девочка!

Проделываю так ещё пару раз, пока она, наконец, не поднимает мяч. Чешу её, даю ещё угощений и, вообще, стелюсь перед ней мелким бесом до тех пор, пока она снова не готова попробовать. В конечном итоге после нескольких попыток она, по крайней мере, идёт за мячом и хватает его. Но не возвращает и не отдаёт мне. А вместо этого пытается лаять с мячом в пасти, и меня от её усилий разбирает смех.

Слышу, что на мой телефон приходит сообщение, но мне его не достать. Мейси хватает зубами мяч и, подойдя за лакомством, бросает его к моим ногам. Я рассыпаюсь в похвалах и, забыв о телефоне, заставляю Мейси повторять этот трюк снова и снова.

Телефон ещё раз подаёт сигнал, но мне не хочется останавливать игру. Наконец-то у неё начало получаться. Она дважды оставляла мяч ради угощения. Теперь просто нужно заставить её подносить его ближе ко мне. К тому времени, как телефон извещает об эсэмэс в третий раз, она действительно дважды сумела положить мяч около меня.

– Хорошо, – говорю я ей. – Перерыв.

Мейси с мячиком во рту стоит прямо у моих ног и не сводит с меня глаз, пока я иду к кухонному острову за телефоном. Это сообщения от Алины.

Нужно поговорить ПРЯМО СЕЙЧАС.

Не хочу писать, надо поговорить.

Постарайся добраться туда, куда я могу тебе позвонить. Ты где?

Нахмурившись, печатаю быстрый ответ.

Я дома. Что случилось?

Смотрю на телефон, ожидая ответа. Чувствую зуд в затылке, и мне это не нравится. Алина не тот человек, что пишет сообщения – она обычно просто звонит, и ещё меня беспокоит тон сообщений. Не получив ответа, через пару минут звоню сам.

Не отвечает. Возвращаюсь к текстовым сообщениям.

Ответь на чёртов телефон сейчас же!

Ответа по-прежнему нет. Звоню снова и снова.

Ничего.

Меня бросает в холод, и я быстро набираю другой номер.

– Что случилось, ЛТ?

– Отследи телефон Алины. Мне нужно знать, где она.

– Алины?

Вспоминаю, что вообще-то ничего не рассказывал Малышу Эдди об Алине, и он понятия не имеет, о ком я говорю.

– Моя девушка! – кричу в телефон. Выбегая из квартиры, на одном дыхании выпаливаю её номер и оператора связи и прошу его, не теряя ни минуты, заняться этим. По пути в гараж звоню Джонатану.

– Алина попала в беду, – говорю я, запрыгивая в машину и вылетая на Мичиган-авеню.

– Твоя шлюха?

– Да. Она прислала мне несколько сообщений, а теперь не отвечает.

– Может, она принимает душ или ещё что.

– Нет. Что-то не так! Эдди отслеживает её телефон, она должна быть у себя дома, сдавать ключи и всё остальное. Сейчас я направляюсь туда.

– Хочешь, чтобы я встретил тебя там?

– Да, – я даю ему адрес.

– Будет сделано, босс.

Притормаживаю, чтобы повернуть, проклиная красный свет, а затем снова двигаюсь. Квартира Алины находится не так далеко, но чем больше я думаю о её сообщениях, тем больше паникую. Понятия не имею, что с ней, и боюсь худшего.

Пару минут спустя звонит телефон.

Это Алина.

– Где ты, мать твою? – кричу в телефон.

– Я всего в нескольких кварталах от тебя, – очень тихо говорит она.

Рыча, тотчас разворачиваюсь и еду в обратную сторону.

– Почему не отвечала?

– Не хотела, чтобы они меня услышали! – понимаю, что она плачет.

– Кто?

– Тето и ещё какой-то парень. Когда я уже уходила, они стояли на улице. Я слышала их, Эван. Слышала, как они говорили о тебе.

– Какой парень?

– Я никогда его раньше не видела.

– Как ты оказалась здесь, если была в своей квартире? – всё это не имеет никакого смысла.

– Они сели в автобус. Думаю, они ищут тебя. Я решила за ними проследить.

– Ты следила за ними?

– Думаю, что они попытаются убить тебя, Эван!

– Где ты? – стараюсь дышать глубоко и говорить спокойным голосом.

– Недалеко от Лейк-стрит, возле аптеки «Уолгринс», что рядом с торговым центром «Атриум».

– Оставайся там. Я еду к тебе.

Слышу другой входящий звонок.

– Никуда не уезжай!

– Хорошо.

Переключаю звонок, на другой линии Малыш Эдди.

– Она около Лейк-стрит и ЛаСаль-драйв.

– Я только что разговаривал с ней и сейчас направляюсь туда. Встретимся там. Следуй на её сигнал.

– Будет сделано, лейтенант.

На улице негде припарковаться, и в итоге я останавливаюсь около пожарного гидранта на углу Лейк-стрит и Кларк-стрит напротив аптеки «Уолгринс». Пусть, блядь, отбуксируют машину – в данный момент меня это не волнует. Мне просто нужно увидеть её и убедиться, что с ней всё в порядке. С Тето и таинственным мужчиной я разберусь позже.

Нахожу её довольно быстро. Она прямо там, где и сказала, наполовину спряталась за прилавком с энергетическими напитками. Когда вижу её невредимой, и она бросается ко мне и обнимает за шею, испытываю огромное облегчение.

– Я так рада, что ты здесь! – плачет она у меня на груди.

– Всё в порядке, детка, – говорю ей. – Всё будет хорошо. Просто расскажи, что случилось.

– Я отдала свой ключ и попрощалась с Лореттой, – говорит Алина и смотрит на меня красными опухшими глазами. Она явно напугана. – Я только забрала свежую почту, когда увидела Тето. Собиралась подойти поздороваться с ним и сказать, что съезжаю, но он с кем-то разговаривал.

– Как выглядел парень?

– Высокий блондин, – говорит она. – Одет в костюм, на нём были тёмные очки. Мне показалось это немного странным, потому что сегодня такой пасмурный день.

Я киваю. Вполне возможно, что человек, которого она описала, – это Джошуа Тейлор. Моё сердце начинает биться быстрее. Неужели он действительно может быть здесь? Это первая зацепка, говорящая о его местонахождении, даже если она довольно хлипкая.

– Продолжай.

– Я подошла поближе и услышала, как они назвали твоё имя, – Алина захлёбывается словами, и я едва могу её понять. Она цепляется за мою рубашку такой мёртвой хваткой, что костяшки её пальцев побелели. – Я остановилась в дверях и прислушалась. Парень спрашивал, видел ли тебя Тето, и тот сказал, что раньше ты приходил часто, но теперь... ну, теперь ты со мной, поэтому он тебя не видел. Тот парень... он сказал, что ты перешёл границы, и что ты не будешь здесь больше хозяйничать. Он хотел, чтобы Тето помог ему с тобой разобраться, и передал ему большой конверт.

Она останавливается и делает глубокий вдох.

– Он попытается убить тебя, Эван!

– Всё хорошо, – успокаиваю её. – Я здесь, и я в порядке. Расскажи мне, что было дальше.

– Я стала за ними следить, – продолжает она. – Мне не хотелось, чтобы Тето меня услышал, поэтому пыталась написать тебе сообщения, но ты не отвечал. Я последовала за ними до автобусной остановки. Они меня не видели, когда садились в автобус, но я всё никак не могла до тебя дозвониться. Потом они вышли на углу.

Алина ещё раз глубоко вздыхает и смотрит через моё плечо на дверь.

– Они до сих пор здесь? – спрашиваю я.

– Не знаю, – отвечает Алина. – Думаю, что Тето мог меня заметить, поэтому и нырнула сюда.

На двери звенит колокольчик, и Алина подпрыгивает. Это Малыш Эдди.

– Он со мной, – говорю я, машу ему рукой и выкладываю всё, что рассказала мне Алина. – Должно быть, это Тейлор.

Малыш Эдди согласно кивает.

– Думаешь, он попытается что-то сделать в открытую?

– Без понятия. Не могу представить, чтобы он что-то делал на публике.

Достаю из кармана телефон и звоню Джонатану. Он всё ещё в двадцати минутах от нас.

– Возьми Алину и возвращайся к себе, – велю Малышу Эдди. – Не хочу, чтобы она была рядом с моей квартирой, пока я не поймаю этих ребят.

– Нет, Эван! – начинает протестовать Алина, но я беру в ладони её лицо и заставляю замолчать.

– Это моё дело, – предупреждаю её. – Не задавай вопросов. Делай, что я тебе говорю. Ты поедешь с Малышом Эдди, там ты будешь в безопасности. Джонатан уже едет сюда, и мне нужно, чтобы ты была подальше отсюда. Капиче?

Она медленно кивает, и из уголка её глаза стекает слеза. Она до сих пор хватается за мою рубашку, и мне сначала приходится оторвать её пальцы от ткани, прежде чем я могу вытереть слёзы и передать её Малышу Эдди.

Когда они покидают магазин, приходит сообщение от Джонатана. Он говорит, что застрял из-за аварии на Лейк-Шор-драйв.

– Заебись, как здорово.

Возвращаясь обратно на улицу, перебираю в уме историю, рассказанную Алиной, и начинаю оглядываться вокруг в поисках наиболее подходящих мест для встречи. Маленькие ресторанчики и бары в этом районе не выглядят идеальными, поэтому прохожу пешком ещё пару кварталов дальше автобусной остановки, где Алина в последний раз видела Тето и блондина.

По моей коже ползёт мерзкое, вызывающее мурашки чувство, будто за тобой наблюдают. Оглядываюсь вокруг, пытаясь понять, основано ли это чувство на инстинкте или это паранойя. Если Тето и Тейлор ищут меня, они, скорее всего, направятся к моей квартире, но зачем выходить из автобуса здесь? Есть гораздо более близкая к дому остановка.

Видимо, они должны встретиться с кем-то ещё, но с кем? С Джунко? С Омари? Или Лэндон Старк собирается внезапно вылезти на свет божий после своего исчезновения по окончании турнира?

Вытаскиваю телефон и звоню Бастиану.

– Что случилось, братан? – спрашивает он со смехом.

– Именно это я и пытаюсь выяснить, – отвечаю ему. – У тебя есть какая-нибудь связь с Лэндоном Старком?

Он замолкает на пару секунд.

– Последнее время – нет, – наконец говорит он. – Я видел его один раз после турнира, и это была не очень приятная встреча. Насколько я знаю, он уехал из страны. Не думаю, что он вообще общается с кем-то из Сиэтла.

– Есть вероятность, что он появится здесь, в Чикаго?

– Нет, – говорит Бастиан. – Он решил сократить свои убытки и вышел из бизнеса. А с чего ты взял, что он может быть в Чикаго?

– Меня преследует один из его бывших подельников.

– Кто?

– Джошуа Тейлор.

– О, да? Я с ним знаком.

– Что ты о нём знаешь?

– Он тренировался со мной, – сообщает мне Бастиан. – Если ты хочешь узнать моё мнение, он не был в этом силён, но старался. Лэндон держал его как дублёра, но он ему не очень нравился. Считал его слишком наглым. Джош всегда хотел отхватить кусок побольше, но он этого не стоил, понимаешь?

– Да, я знаю этот тип.

– У него был брат, но, кажется, его убили или что-то вроде того.

– Я тоже слышал, – ухмыляюсь про себя, но больше ничего не говорю на эту тему.

– Если ты думаешь, что Лэндон работает с Джошем Тейлором, я бы сказал, что нет. Парень мне не понравился.

– Большое спасибо за информацию, – говорю я. – Мне надо бежать.

– Значит, ты звонишь только тогда, когда тебе нужна грёбаная информация? – спрашивает Бастиан.

– Ты мне вообще никогда не звонишь.

– Туше, – смеётся он.

– Ну, как семья?

– Ха! Нет, тебе так просто не отделаться. В следующий раз, когда мы будем разговаривать, лучше, чтобы это было о личном.

– Это всегда личное.

– Давай, братан.

– Пока, – отключаю телефон и добавляю его информацию к тому, что уже знаю о Тейлоре.

Он жадный – это очевидно. Поскольку Джошуа работал с Бени, он, должно быть, положил глаз на большую часть прибыли бизнеса Ринальдо. Бени, видимо, пообещал ему долю в бизнесе, исходя из того, что он женится на Луизе и, в конечном итоге, будет контролировать всё. Когда этого не случилось, и Бени умер за своё предательство, Тейлор, судя по всему, прибег к другому плану.

Но каков его план? Просто убить меня? Неужели он думает, что это будет так легко?

У меня такое чувство, что я что-то упускаю. Ключевой элемент, который может изменить полную картину всей операции, никак не выстраивается в моей голове. Джонатан сказал, что с Бени должен работать кто-то изнутри, и он был прав – это Коди. Но был ли кто-то ещё?

Кто ещё остался на данном этапе? Не так много, это точно.

Эсэмэска от Эдди сообщает, что они с Алиной приехали к нему домой, и теперь, когда она в безопасности, он собирается вернуться ко мне. В другой, от Джонатана, говорится, что он уже близко.

Тогда я решаю просто прогуляться и подождать их. Если у меня есть хоть какая-то надежда найти Тейлора, мне понадобится небольшая оперативная помощь и наблюдение со стороны Джонатана и Малыша Эдди. Двигаюсь к следующему переулку и вытаскиваю сигарету.

Кинув взгляд в переулок, узнаю изношенное пальто на фигуре, лежащей на газетах возле мусорного бака, закинув руку за голову. Качая головой и улыбаясь, подхожу к нему. Я как раз нахожусь рядом с отелем, где раньше снимал комнату для отставного ветерана. Весенний дождь не так страшен, как зимний холод, но у меня есть несколько минут, и я мог бы снова устроить его в отель.

– Эй, Дон! – громко окликаю его, приблизившись, но он не шевелится. Рядом с ним валяется опрокинутая бутылка дешёвого пойла, и в переулке чувствуется резкий запах алкоголя вперемешку с отвратительной вонью из мусорного контейнера. – Просыпайся, чувак. Давай найдём тебе что-нибудь поесть.

Он не отвечает.

– Дон?

Я присаживаюсь и трясу его за плечо, прямо в нос бьёт запах мочи. Его голова заваливается на бок, в глазах пустота. А кожа холодная на ощупь.

– Ох, блядь! – закрываю глаза, когда спазм в горле перекрывает дыхание. Трясу головой, чтобы прочистить её, а потом переворачиваю тело Дона на спину.

Он весь в крови от огнестрельной раны в груди.

– А Джош ещё считал, что ты слишком умён.

Я вздрагиваю от удивления, услышав женский голос из глубины переулка. Из тени выходит Бекка с глоком, наставленным мне в лицо.

Быстро оборачиваюсь, и рука тянется за пистолетом.

– Не делай этого, – останавливает меня её предупреждение. – Может быть, ты в этом и хорош, но здесь не Дикий Запад, и я уже прицелилась.

– Какого хрена, Бекка?

– Всё уже было подготовлено, и Бени должен был взять бразды правления в свои руки, но вот надо было тебе всё нахрен испортить и не дать Ринальдо сдохнуть там, на улице. Потом случился весь этот больничный бред. Я догадалась, что эти новые счета означают переход бизнеса к тебе, но не ожидала, что ты будешь действовать так быстро. И убьёшь Поли. Ты псих. Настало время с тобой покончить.

Из-за спины Бекки появляется Джошуа Тейлор. Он ухмыляется, как кот с беззащитной птицей в пасти.

– Всегда используй девушку как приманку, – говорит он. – Каждый раз срабатывает.

Ублюдок.

Ствол пистолета направлен прямо на меня, и я чувствую, как моё тело расслабляется. Просыпается боевой инстинкт, и мёртвый ветеран у моих ног забыт. Нет ничего, кроме меня и пули в камере пистолета Бекки.

Мой собственный ствол в кобуре сбоку, но Бекка и Джошуа знают об этом. Попытка добраться до него не увенчается успехом. Я в очень невыгодном положении, и мне придётся придумать что-то умное и неожиданное, если у меня вообще есть хоть один шанс.

– Кусаешь руку, которая кормит тебя, Ребекка?

Она сверлит меня глазами.

– С тех пор, как мы объединились с Джошем, меня кормят намного лучше. Я много лет работала в этом грёбаном клубе за сущие копейки, хотя это я была той, кто круглосуточно на него горбатилась. Всё, что Ринальдо обещал мне, когда я взялась вести его бухгалтерию, оказалось полным дерьмом. Но я сама всё исправила, не так ли?

– Ты так ничему и не научилась после того, как я позаботился о Джастине?

Говоря это, внимательно наблюдаю за Джошуа. Его глаза сужены, и в приоткрытом рту видны зубы. У меня до сих пор нет плана, но я хочу его спровоцировать. Если он не будет чётко мыслить, то скорее совершит ошибку. Ошибка – это мой единственный шанс.

Джошуа складывает руки на груди и смотрит на меня.

– Расплата – та ещё сука, Арден, – замечает он. – Когда ты выйдешь из игры, я стану управлять всеми твоими деньгами. И попутно буду совать свой член в ту симпатичную задницу, что шпионила за нами.

Позволяю его словам пролететь мимо меня, отказываясь вникать в их смысл. Если у меня есть шанс в этой игре силы воли, я не могу позволить ничему, что он говорит, задеть меня.

– Знаешь, Джастин кричал, как маленькая девчонка, – говорю я ему. – Умолял, как шлюха: «Не делай мне больно! Не надо мне делать больно, мистер Арден!»

Смеюсь и качаю головой, не сводя глаз с пистолета в руке Бекки.

– Мы закончили с этим мудаком, – говорит Джошуа. – Просто, мать твою, пристрели его уже.

Видимо, он не заинтересован в продолжении игры. Я напряженно наблюдаю за плечом, рукой и движением кисти Бекки. Мне некуда деваться, разве что упасть вниз на землю, но нахождение в лежачем положении никак мне не поможет. А просто сделает из меня более лёгкую мишень.

– Эван!

Слышу голос Джонатана возле переулка, но не поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Я наблюдаю за Беккой и жду той решающей секунды, когда она отвлечётся на голос. Она переводит взгляд в сторону Джонатана, и я делаю свой ход.

Пригнувшись, бросаюсь к ней, обхватываю её в районе талии и валю на землю. Пистолет дважды выстреливает, и на нас сыпятся куски кирпича со стены здания. Боковым зрением вижу, что Джонатан дерётся с Тейлором.

Бекка намного сильнее, чем выглядит. Пытаюсь вырвать из её руки пистолет, но она крепко за него держится, снова и снова пиная меня коленом в живот. Удерживая её запястье, бью по лицу, но она всё равно не выпускает оружие.

Свободной рукой Бекка нацеливается мне в лицо и впивается пальцем в глаз, крича и проклиная меня. Отворачиваю голову вправо, чтобы убрать её палец, и чувствую на щеке холодный металл. Моя рука согнута под неудобным углом, и я не могу отодвинуть её запястье. А пробовать другую тактику нет времени.

Ох, блядь.

– ЛТ!

Я не видел, как Малыш Эдди появился в переулке, но он внезапно оказывается рядом со мной. Чувствую, как он изо всех сил пихает меня в плечо.

Пистолет стреляет.

Слышу звук удара собственной головы о кирпичную стену позади меня и тут же оседаю на землю. Падаю в лужу крови Дона, и потёки на предплечье выглядит странно, как полосы на американском флаге. Считаю своим долгом повернуть руку, чтобы получше рассмотреть рисунок, но не могу двинуться.

Меня подстрелили.

Эта мысль озадачивает. В течение всего того времени, что я провёл в зоне боевых действий, в меня никогда не попадали. Все те люди, которые хотели меня подстрелить, оказывались по другую сторону от моего ствола и не успевали нажать на спусковой крючок. Я даже не могу сосчитать, сколько раз кто-то поднимал пистолет и направлял его в мою сторону, но ни разу пуля не входила в моё тело.

Я даже не понимаю, куда в меня попали.

Слышу, как кричит Малыш Эдди.

Слышу визги Бекки.

И ничего не чувствую.

По правде говоря, думаю, что сейчас мне нужно просто отдохнуть.

Глава 23 Чудесное пробуждение

Что-то гудит и пищит.

Моя задница болит, как и мои плечи, но пульсация в голове заглушает большую часть боли. Сама идея открыть глаза делает эти удары в десять раз мощнее. Кровать, на которой я лежу, неудобная, как если бы подушку скатали под моей шеей в комковатый шар.

Слышатся чьи-то голоса, но они приглушены, как будто говорящий пытается произносить слова в подушку.

Моя голова продолжает адски пульсировать, и я позволяю себе соскользнуть обратно в темноту. Времени не существует. Есть только последовательная смена света и тьмы – смена острой боли на онемение. Я выбираю темноту.

Дезориентация, когда я просыпаюсь, – вполне нормальное явление. Всё ощущается как-то по-другому.

Сон, так или иначе, всегда скользит прямо на самой поверхности моего сознания. Бывают моменты, когда я не уверен, что уже не сплю, и реальность становится туманной. А в какое-то время, сон продолжается в моей голове, даже когда обстановка меняется.

У меня затекло всё тело, и очень больно. Мне снится яма в тот самый момент, когда пришли спецназовцы и вытащили меня оттуда. Я не мог ходить сам, поскольку так долго лежал в согнутом положение, что мышцы ног атрофировались.

С трудом приоткрываю один глаз.

Я нахожусь в больничной палате, подключённый к разным аппаратам, в моей руке капельница. У меня чешется нос, и я понимаю, что к нему приклеена кислородная трубка. Открываю глаза немного шире. В палате довольно темно. Единственный свет исходит от тусклой настольной лампы возле двери.

Какого хрена я здесь делаю?

Монитор рядом со мной начинает мигать красным, соответствуя частым ударам моего сердца, поскольку оно забилось быстрее. В комнате никого нет, и, когда я пытаюсь сесть, мои больные мышцы протестуют.

Внезапно становится светлее, и я щурюсь от ярких бликов. Входит женщина в лаймово-зелёном халате и быстро движется в мою сторону. Она наклоняется, и я чувствую, как её ладонь касается моей руки.

– Мистер Арден? – её голос звучит глухо, и мне кажется, что что-то прикрывает мои уши. – Я Ким, ночная медсестра. Можете говорить?

Её вопрос кажется нелепым, пока не осознаю, что не могу сказать ни слова. Во рту пересохло, и уголки губ потрескались. Больно даже просто открывать рот.

– Я принесу воды, – говорит она.

Мгновение спустя, около моих губ появляется соломинка. Всасываю в рот немного воды, но тут же начинаю кашлять. Она кладёт руку на затылок, и мне удается немного приподнять голову.

– Попробуйте ещё раз, – говорит она.

– Что... почему...? – у меня получается только хрипеть.

– Подождите минуту, – говорит Ким, протягивает руку и нажимает на кнопку рядом с кроватью. – Я вызову врача.

Через считанные секунды в палату входит маленькая темноволосая женщина в белом халате. Она хватает с края моей кровати планшет и садится рядом на стул на колёсиках.

– Мистер Арден, меня зовут доктор Райс. Я присматриваю за Вами, пока Вы здесь. Сначала Ким проверит основные жизненные показатели, а потом посмотрим, сможете ли Вы ответить на несколько вопросов, хорошо?

– Да, – воздух из лёгких обжигает горло.

– Можете рассказать последнее, что помните?

Только после нескольких попыток мне удаётся сформировать связные предложения. Сделав пару глотков воды, я могу говорить.

– Я только что проснулся. Что я здесь делаю?

– Что Вы помните до того, как проснулись?

Делаю ещё один глоток, чтобы смочить горло и пытаюсь вспомнить.

– Меня посадили в яму, – я закрываю глаза. Больно, когда они открыты. Знаю, что мой ответ неправильный – это не то, что она хочет услышать, но это единственное, что приходит на ум.

– В яму? – доктор Райс поправляет на моей руке трубку от капельницы. – Можете рассказать мне об этом побольше?

– Песок... мм... – стараюсь сосредоточиться. Понимаю, что говорю не те слова, но в голове всё перемешалось. Яма – она не настоящая. Что-то вертится в мыслях. Наконец, находится правильное слово: – Это был сон.

– Вам снилась яма?

– Да.

– А Вы можете вспомнить то, что было до сна?

Воспоминания проносятся в голове, но не в той последовательности, которая имеет смысл. Помню, что я стоял под дождём, наблюдая, как священник молится над гробом Ринальдо. На ум приходит другая яма, и я вижу тело женщины, которое скидываю туда носком своего ботинка. Помню, как очнулся в подводной лодке и не мог согреться. Помню Алину и запах лаванды на её коже.

Алина. Она пошла отдать ключи домовладельцу. А я остался в своей квартире…

– Я играл с собакой. Мм... учил её приносить мяч.

– Какого числа?

– Мм… – пытаюсь вспомнить, и у меня получается сконцентрироваться немного лучше. Ринальдо умер четвёртого, а похороны были седьмого. Четыре дня спустя Алина собрала последние вещи. – Одиннадцатого апреля? Двенадцатого?

– Мистер Арден, – говорит доктор Райс, кладя планшет на прикроватную тумбочку и наклоняясь ко мне поближе, – я сообщу Вам кое-что, что покажется непростым для восприятия. Мне нужно, чтобы Вы постарались сохранять спокойствие. Как думаете, сможете это сделать?

– Да, – я облизываю губы. Во рту и горле всё ещё сухо. От разговоров и попыток глубоко дышать, кажется, становится только хуже. Бросаю взгляд на воду на столе, и доктор, прежде чем продолжить, снова подносит к моим губам соломинку.

– Сегодня двадцать восьмое мая. Мистер Арден, Вы были в коме почти семь недель.

Я слышу слова, но они не вполне укладываются в голове. В них даже нет никакого смысла. Никто не спит семь недель. Я едва могу проспать семь часов.

– Как я сюда попал?

– Мистер Арден, – говорит она тихо, откидываясь на спинку стула и прижимая к груди планшет, – Вас подобрали в переулке. У Вас очень серьёзное ранение.

Она протягивает руку и прикасается к лицу, прямо под челюстью.

– Пуля вошла в голову здесь, – затем доктор перемещает руку на левую сторону головы над виском, – а вышла отсюда. Вероятность выжить при такой ране ничтожна, мистер Арден. Если честно, я удивлена, что Вы пришли в сознание, не говоря уже о том, чтобы осмысленно со мной разговаривать.

Доктор Райс продолжает объяснять, что у меня было несколько операций, и даже в один момент пришлось реанимировать. Пуля вошла с большой скоростью и, чудом не разорвавшись, вышла. Я всё время был в сознании, разговаривал в машине скорой помощи и даже шутил с парамедиками.

Я ничего из этого не помню.

– Такое довольно часто бывает при обширной травме головы, – говорит она мне. – События, случившиеся непосредственно перед происшествием, никогда не закрепляются в долговременной памяти.

Могу только на неё смотреть. Слышу, что она говорит, но не могу уловить смысл.

Наверное, я всё ещё сплю.

Но это не ощущается как сон. Всё кажется вполне реальным.

– Где Алина?

– Мисс Марино?

Я киваю.

– Вообще-то, она бывает здесь очень часто. И приобрела себе известность, – тихо хихикает доктор. – Правила больницы против того, чтобы пускать в отделение не членов семьи, но, когда оказалось, что единственный человек из списка контактов для экстренных случаев умер, нам пришлось пойти на некоторые уступки. Позже администратору совсем не понравилось, когда появился Ваш брат, и мы обнаружили, что у Вас действительно есть родственники.

– Мой брат был здесь?

– Дважды, – уточняет доктор Райс. – Полагаю, он живёт в другом штате.

– Верно, – не знаю, что и подумать. Откуда Бастиан вообще узнал, что я здесь? Кто мог с ним связаться?

Джонатан. Кто же ещё?

– Очевидно, многим людям Вы небезразличны, – продолжает доктор Райс. – Пришлось раскрыть документы об усыновлении для проверки родства, особенно после того, как мистер Феррис также заявил, что он Ваш брат.

Мне больно улыбаться, но не могу перестать это делать, только представив себе, как Джонатан пытается выдать себя за моего родственника. На самом деле, я удивлён, что у него не оказалось на этот случай какой-нибудь программки.

Сейчас, наверное, уже есть.

– Могу я увидеть Алину? – спрашиваю доктора.

– Сейчас два утра, мистер Арден, – говорит она мне. – Однако, думаю, что в нашей ситуации поздний звонок оправдан.

Начинаю что-то говорить, но внезапно чувствую усталость. Не могу даже держать глаза открытыми.

– Отдыхайте, мистер Арден. Утром я хочу провести несколько тестов.

Киваю. По крайней мере, я думаю, что делаю это.

***

– Эван?

Хочу что-нибудь сказать, но не могу пошевелить губами. Больно даже пытаться, и горло всё ещё слишком сухое, чтобы произнести хоть один звук.

– Ты меня слышишь? – это голос Алины. – Думаю, он проснулся.

– Мистер Арден? – узнаю голос доктора Райс.

Открываю глаза и вижу прекрасное заплаканное лицо Алины.

– Не плачь, – говорю я, пытаясь поднять руку. Алина обхватывает мою ладонь руками.

– Слава Богу! – она крепко сжимает мои пальцы.

Хочу сжать её руку в ответ, но эта часть тела плохо мне подчиняется. Алина гладит меня по щеке ниже кислородной трубки. Кожа чешется около клейкой ленты, закрепляющей трубку, и её прикосновение как раз то, что мне нужно.

– Ты всегда знаешь, как сделать всё правильно, – бормочу я, не уверенный, что меня понимают. Мои мысли разбегаются, и я не могу поручиться, что не сплю. Кажется, всё же, это сон.

– Я уже потеряла надежду, Эван, – Алина прикусывает нижнюю губу, но слёзы всё равно текут. – И не думала, что ты когда-нибудь проснёшься.

– Я проснулся, – видя её такой явно расстроенной, стараюсь собраться с мыслями. – Ты же меня знаешь, я так много не сплю.

Она улыбается и качает головой.

– Ты всё уже наверстал. Пожалуй, мне больше понравится, если ты будешь будить меня каждую ночь.

– Вам следует больше спать, – говорит доктор Райс. – Это поможет выздоровлению не меньше, чем всё остальное. Впереди долгий путь восстановления. И у меня длинный список тестов. Нам нужно получить представление о том, какой был нанесён ущерб.

– Но он очнулся и разговаривает, – Алина смотрит на доктора Райс. – Это определённо хорошие новости.

– Без сомнения. Я не слишком обеспокоена тем, что он не помнит ту ночь, когда его сюда привезли, но могут возникнуть дополнительные проблемы с памятью. Я рассчитываю на тебя, Алина, предупреди меня обо всём, что посчитаешь ненормальным.

– О чём конкретно?

– В частности, обо всех действиях и разговорах, которые покажутся тебе необычными для Эвана. Он перенёс серьезную травму левой лобной доли мозга и, возможно, некоторой части височной доли. Очень хорошо, что он может говорить. Но речевой центр мозга мог быть повреждён. Если кто-то из вас заметит какие-либо проблемы с речью или её восприятием, дайте мне знать, но меня больше интересуют изменения личности. В этой области может помочь Марк Дункан.

– Марк? – перевожу взгляд с одной женщины на другую. Марк Дункан был моим военным психологом.

– Он приходил повидать тебя, – объясняет Алина. – Мы познакомились, и он показался мне очень милым. Он сказал, что ты с ним раньше работал.

– Да, какое-то время назад, – разговор меня быстро утомляет.

Доктор Райс начинает описывать тесты, которые она хочет провести, и сообщает, когда я смогу попробовать есть твердую пищу. Я ото всего отключаюсь и просто смотрю на руку Алины, которой она держит мою ладонь. Семь недель она приезжала сюда и сидела со мной. Семь недель она ждала.

Весь день проходит в том, что меня колют, ощупывают и опрашивают. Всё это время Алина остаётся со мной в комнате, кроме тех случаев, когда меня отводят сделать рентгеновский снимок и МРТ. К тому времени, когда всё заканчивается, чувствую себя совершенно измученным, но потом приходится выслушивать что-то о физиотерапии, начинающейся со следующего дня.

Потрясающе.

Медсестра оставляет нас в покое только после того, как Алина обращает её внимание на исключение для неё из правил посещения. Я возвращаюсь в кровать и пью оставленный для меня сок. Пока мне нельзя есть твёрдую пищу, но доктор Райс сказала, что можно попробовать завтра.

– Эван, мне нужно тебя кое о чем спросить, – говорит Алина, глянув на дверь, а потом наклонившись ко мне ближе. – Мне неприятно даже поднимать эту тему, но я знаю, что у тебя должно быть что-нибудь.

– Что именно?

– Деньги, – её щёки краснеют. – Мне хватило, чтобы покрыть счета за квартиру и всё остальное две недель назад. С тех пор пришлось тяжело. Я была... ну…

Хватаю её за руку и делаю глубокий вдох.

– Чтобы продержаться, тебе пришлось работать?

– Пока нет, – качает она головой. – Но на прошлой неделе я была к этому очень близка.

Облегчение, которое я чувствую, когда понимаю, что ей не нужно будет прибегать к этому занятию, переполняет моё тело, заставляет меня немного расслабиться и расчувствоваться. Сообщаю ей комбинацию цифр от сейфа в моём шкафу.

– Там полно всего, – говорю я ей. – У тебя не должно возникнуть никаких проблем.

– Спасибо, – она наклоняется и целует меня в лоб. – Мне ненавистно было даже упоминать об этом, но я подумала, тебе не понравится, если я…

– Нет, – перебиваю я, – не понравится.

– Я не стала этого делать, – её заверения утешают. Она тянется рукой к моему затылку и начинает массировать шею. – Мэйси скучает по тебе. Она продолжает бегать по квартире с маленьким жёлтым мячиком в пасти и ищет тебя. Правда, мне его не отдаёт. Как только я прикасаюсь к мячу, она тянет его к себе.

Я смеюсь.

– Она только-только этому научилась, – говорю я. – И всего лишь раза три принесла мне мяч за целый день.

– Ей нравится всюду его таскать.

– Последнее, что я помню, – признаюсь ей, – как пытался заставить её принести его мне.

В палату входит доктор Райс, чтобы обсудить некоторые результаты тестов. Большинство физических параметров были в норме, однако тесты на память выглядели немного подозрительно. Но, судя по всему, не настолько плохо, чтобы волновать врача.

– Завтра здесь будет консультант, – информирует меня доктор Райс. – Я хочу, чтобы перед выпиской он составил полный психологический профиль. А пока отдыхайте.

– Могу я остаться с ним? – спрашивает Алина, повернувшись к врачу.

– Да, можете. Я сделаю запись, что разрешаю. Пусть он отдохнёт. Больше никаких разговоров. Я вернусь утром, чтобы вас обоих проверить.

Алина соглашается, и доктор Райс уходит.

На следующий день меня навещают новые посетители.

– А вот и он! Восстал из мёртвых! – неторопливой походкой заходит Джонатан и склоняется над кроватью, чтобы меня обнять. – Рад видеть, что ты открыл глаза, брат.

– Спасибо.

– Хорошо выглядишь, ЛТ, – пожимает мне руку Малыш Эдди. – Тебе здесь дают поесть что-нибудь приличное?

– Еда здесь лучше, чем паёк, – говорю я ему, – но ненамного.

Я беру Алину за руку и прошу её поехать в квартиру и проверить Мэйси. Она сощуривает глаза, но исполняет мою просьбу. Алина понимает, что я просто хочу, чтобы она ушла, и не устраивает из этого трагедии. Прежде, чем парни садятся поговорить о делах, Джонатан сканирует комнату на наличие каких-либо подслушивающих устройств.

– Расскажи, как всё случилось, – поправляю подушку, пытаясь сесть немного повыше.

– Что ты помнишь? – спрашивает Джонатан.

– Ничего. Ни черта не помню. Кто в меня стрелял?

– Эй, попридержи коней, – шумно вздыхает Джонатан. – Давай я начну с того момента, как ты мне позвонил.

Джонатан рассказывает всё, что знает о той ночи. Меня обеспокоили сообщения Алины, и я связался с Джонатаном и Малышом Эдди, чтобы её найти. Малыш Эдди заполняет некоторые пробелы о встрече со мной в аптеке и о том, как он отвёз Алину в безопасное место, но я всё ещё не могу ничего вспомнить. Джонатан объясняет, что он застрял в пробке и приехал как раз в тот момент, когда Бекка и Джошуа Тейлор собирались меня убить.

– Вот этот парень, – Джонатан указывает сигаретой на Малыша Эдди, – спас твою задницу. Если бы он вовремя тебя не оттолкнул, ты был бы уже мёртв.

– Тогда меня и подстрелили?

Джонатан кивает.

– Я думал, ты точно умер, – тихо говорит Малыш Эдди. – Я имею в виду, ну кто может получить пулю в голову и остаться в живых? Ты практически не двигался, но всё время говорил.

– Что стало с Беккой и Джошуа?

– Джонатан остался с тобой, – докладывает Малыш Эдди. – А я последовал за ними. Скажем так, при выезде из города они попали в автокатастрофу.

Он обращается к Джонатану.

– Знаешь, электрические системы на этих новых автомобилях довольно прикольные.

– Прикольные? – смеётся Джонатан. – Откуда у вас, у военных, такой жаргон?

От их такого обыденного обсуждения убийства двух человек у меня сводит судорогой живот. Бекка работала с нами довольно долгое время – ещё до того, как стала заниматься бухгалтерией Ринальдо. Теперь она мертва, и я даже не могу вспомнить точно из-за чего. Не понимаю, почему она хотела меня убить. Я никогда не делал ей ничего плохого.

Мне понятны мотивы Джошуа – я убил его брата. Неудивительно, что он хотел моей смерти. Теперь на мне лежит вина за смерть обоих братьев.

И нельзя отыграть всё назад.

– Мы позаботились о Дональде Хансене, – продолжает Малыш Эдди. – Он был там, в переулке. Я его обнаружил.

– Я узнал его, – говорит Джонатан. – Это тот парень, которого ты устроил в отель.

Короткой вспышкой в голове мелькают пустые глаза Дона, когда я переворачиваю его, а потом – ничего.

– Я видел его тату, – сообщает мне Малыш Эдди. – Мы позаботились, чтобы устроить ему достойные похороны. У него была сестра в Индианаполисе, мы нашли её. Когда ты выйдешь, я отвезу тебя туда, где он похоронен.

– Спасибо, – говорю я тихо. – Я ценю это.

Дальше задаю несколько вопросов, чтобы попытаться собрать воедино все события той ночи, и они отвечают один за другим. Ничто не вызывает других воспоминаний. Слушать, как люди говорят о ситуации, в которой ты участвовал, и не в состоянии ничего вспомнить – заставляет немного нервничать.

– Как здесь оказался Бастиан? – спрашиваю я.

– Я ему позвонил, – пожимает плечами Джонатан. – Я знал, что ты с ним общаешься, и... честно, брат, мы не думали, что ты выживешь.

– Ты с ним разговаривал?

– Недолго. Ему пришлось вернуться домой к семье, но он просил позвонить ему, когда твоё состояние изменится. Я говорил с ним этим утром. У меня такое предчувствие, что он очень скоро забронирует рейс.

Мне подумалось, что с тех пор, как стало известно, что мы сводные братья, я контактировал с Бастианомнапрямую единственный раз, когда мы пытались друг друга убить. Я намеревался покончить с ним, но мы пришли к перемирию.

Как только я мог так думать? Он мой единственный родственник.

Меня шокировало бездушие, владевшее мной в то время. Всю жизнь я задумывался над тем, какой могла бы быть моя семья. Пытался найти ей замену среди морпехов, но, в конечном счёте, потерпел неудачу. А обнаружив, что у меня есть настоящий кровный родственник, умудрился держать его на мушке и чуть не нажал на спусковой крючок.

Закрываю на мгновение глаза, вызывая воспоминания. Они кажутся такими необычными, такими странными. Я думал лишь о стратегии удержания бизнеса Ринальдо на вершине иерархии чикагской мафии, но никак не о возможных отношениях с настоящим братом.

Единственное, что имело значение, – только то, чего хотел Ринальдо.

Но теперь он умер.

Его семья к этому моменту уже давно в Италии, где за ними могут присматривать местные «семьи». Весь бизнес принадлежит мне, но мне плевать, что с ним будет. Денег у меня больше, чем когда-либо смогу потратить. Я жил, чтобы ему служить, а теперь, когда он мёртв и его семья далеко, что у меня осталось важного?

Алина.

Она не отказалась от меня, даже когда никто не думал, что я справлюсь. Она приходила сюда и ухаживала за мной. Доктор Райс сказала, что Алина всё время сидела рядом со мной, держала меня за руку и часами со мной говорила. Я снова и снова напоминаю себе, как хорошо она меня понимает. Она знала, кем я был раньше, и, видимо, считала, что где-то внутри меня до сих пор существует человек.

Неужели? Могу ли я снова стать тем человеком?

Я не совсем уверен, достаточно ли этого. У меня было трудное начало, и я не думаю, что когда-нибудь смогу соответствовать чьим-то представлениям о Прекрасном Принце. Сейчас я принимаю слишком много лекарств, чтобы помнить хоть какие-нибудь сны, но сомневаюсь, что, когда вернусь домой, мои кошмары просто исчезнут. Со мной время от времени случаются приступы паники, и я в конечном итоге втягиваю в неприятности любого человека, появившегося в моей жизни.

Алина всё это во мне видела. Более того, сначала она увидела другую мою сторону. Может, и не лично, но она знает, через что я прошёл, и, кажется, понимает.

Я облажался с Лиа. И не позволю этому повториться.

Открываю глаза и понимаю, что Джонатан и Малыш Эдди всё это время продолжали разговаривать.

– Омари и Джунко определённо с ними работали, – Малыш Эдди что-то говорит по телефону, но я на него не смотрю. – Мы нашли всё оружие со склада в западной части города.

– У меня есть план, – говорит Джонатан. – Я поручил службе безопасности его подготовить.

– Нет, – я энергично качаю головой, и от этого она немного кружится. Последнее, что мне нужно, это ещё больше крови на моих руках. У меня и так уже есть место в аду рядом с леди Макбет.

– Нет? – прищуривает глаза Джонатан, глядя на меня. – Что ты имеешь в виду, брат? Они в этом участвовали. И нам нужно с ними разобраться.

– Нет, мы не будем этого делать. Если то, что ты сказал, правда, им заплатили Тейлор, Бени и Бекка. Все трое устранены, так что больше платить им никто не будет. Они больше не угроза. Дай им знать, что это их последний шанс, и убедись, что они останутся у себя на юге.

– Хорошо, – качает головой Джонатан. – Как скажешь, босс. Я попридержу своих псов.

– Конечно, – перевожу взгляд с одного на другого и тяжело вздыхаю. – Я устал, парни. Думаю, мне нужно немного поспать.

– Понятно, босс.

Я не осуждаю Джонатана за его слова, но они оставляют у меня горький привкус во рту. Оба поднимаются, чтобы покинуть палату, и я обращаюсь к Малышу Эдди прежде, чем он сможет уйти.

– Ты спас мне жизнь, – говорю я и жму ему руку. – Спасибо, Малыш Эдди.

– Ох, дерьмо, ЛТ. Ты сам много раз спасал мою задницу. Тебе придётся попасть под пулю ещё несколько раз прежде, чем мы будем в расчёте.

– Я бы предпочёл, чтобы этого не было, если ты не против.

Он смеётся.

Входит медсестра и упирает руки в боки.

– Часы посещения закончились двадцать минут назад. Мистеру Ардену нужно отдохнуть.

– Не вали всё в одну куч, – говорит ей Джонатан. – Мы как раз собирались уходить.

По правде говоря, я не знаю, что мне делать.

Глава 24 Новые перспективы

– Здравствуй, Эван.

Я долго рассматриваю Марка Дункана. Он похудел, и в волосах стало седины больше, чем было в нашу последнюю встречу. На пальце кольцо, которого раньше там не было. Вообще-то, я рад это видеть – он уже давно перестал мечтать о любви.

Двигаться дальше – это здорово.

– Ты не против со мной поговорить? – спрашивает он. – Когда я услышал, что ты здесь, то не мог не приехать и не проведать тебя. Рад слышать, что у тебя всё хорошо. И, признаюсь, рад узнать, что выстрел не был сделан тобой умышленно.

– Думаешь, я стал бы в себя стрелять?

– Было время, когда я думал, что ты на это способен, – он садится на стул на колёсиках у кровати, и кладёт свой блокнот на колени. Достаёт из кармана ручку и открывает чистую страницу. – Правда, прошло много времени с тех пор, как мы разговаривали. Тебе придётся наверстать упущенное.

Пристально смотрю на него, вспоминая все сеансы, которые он со мной проводил в прошлом. Мы всегда говорили о моих переживаниях во время выполнения боевых заданий, потому что в настоящем не было ничего, о чём я мог бы или готов был рассказать. Изредка он помогал мне кое-что понять, но из этого никогда ничего хорошего не выходило.

– Нет, – качаю я головой.

– Нет? – Марк вскидывает голову и вопросительно на меня смотрит. – Ты не хочешь говорить?

– Я не хочу говорить о прошлом, – говорю ему. – Я хочу... я хочу…

Не могу подобрать правильные слова. Облизываю губы и концентрируюсь, но не знаю, что сказать.

– У меня есть девушка, – наконец выдаю я. – Алина. Я хочу поступить с ней правильно.

– Вы ссоритесь? – спрашивает он.

– Нет, совсем нет, – не могу найти нужных слов. – Последняя девушка меня бросила, и я не хочу, чтобы это повторилось. Не хочу снова облажаться.

– Ладно, Эван, – говорит Марк, подняв блокнот. – Сначала мне нужно кое-что выяснить, чтобы я мог вынести своё заключение. Давай сосредоточимся на новых отношениях. Так тебя устраивает?

– Да.

Мы проходимся по всему, что я помню, и всему, что не сохранилось в памяти. Говорим о том, как я чувствую себя физически после нахождения в течение почти двух месяцев в коме. Невольно слетает с языка, что сейчас, кажется, чувствую себя не так, как раньше.

– А что изменилось?

– Просто... о некоторых вещах я думаю по-другому.

– Можешь привести пример?

– То, что обычно меня по-настоящему выводило из равновесия, просто... ну, больше не трогает. Мне всё равно.

– Какой-нибудь пример поможет мне понять.

– Например, я сейчас владею всем бизнесом, так?

– Да, насколько я знаю, ты получил приличное наследство.

– Мне оно не нужно. Я не хочу иметь с ним ничего общего. Но мне нужно обо всём позаботиться. Я должен управлять, как Ринальдо. Я дал ему слово. Это обещание было дано не просто так. То есть... хочу сказать, что, если я пообещал, то обязан выполнить. Но теперь…

– Изменились твои приоритеты?

– Да, – киваю головой. – Приоритеты. Это именно то слово. Те вещи, что были важны, просто больше не в списке приоритетов. Дело даже не в том, что они переместились вниз – их там вообще нет. Я всё жду, когда появится Ральф и скажет, что я облажался, но он не приходит.

– Кто такой Ральф?

Я прерываюсь, понимая, что допустил оплошность. Мне не стоило о нём упоминать.

Но как он сможет мне помочь, если я не расскажу?

– Ральф – это трудно объяснить.

– Попытайся.

– Не знаю, – пожав плечами, смотрю на Марка. – Полагаю, он мой воображаемый друг. Обычно он рядом, когда я не сплю, у меня стресс или приступ паники. Понимаю, что он не реальный, но всё равно его вижу.

– Это началось после того, как ты здесь очнулся? – спрашивает Марк, делая всё возможное, чтобы не выглядеть озабоченным, но у него это плохо получается. Его пальцы с усилием сжимают ручку.

– Нет, это продолжается уже давно. Я видел его постоянно, но в последнее время он не появлялся.

– Значит, ты считаешь, что это не связано с твоей травмой?

– Нет. Впервые я с ним встретился после того, как вышел из тюрьмы. Когда рядом была Лиа, он перестал появляться. Но вернулся, когда она ушла.

– Когда ты видел его в последний раз? – Марк неистово строчит в своём блокноте.

– Точно не помню, – говорю я. – Кажется, незадолго до смерти Ринальдо. У меня в голове всё перемешалось. По-моему, с хронологией событий у меня полная неразбериха.

– В этом нет ничего необычного.

– Полагаю, это было примерно в то время, когда ко мне переехала Алина, – говорю я. – Вроде бы, в последний раз я его видел как раз перед этим.

– Можешь описать Ральфа?

– Он... он... – делаю паузу и собираюсь с мыслями. – Это тот парнишка, которого я убил в Ираке. Мальчишка-боевик. Когда я его подстрелил, он направлялся к нашей базе.

– Я помню, ты уже рассказывал об этом, – говорит Марк. – Но отказался сообщить мне какие-либо подробности и никогда не упоминал о галлюцинациях. Почему Ральф?

– Просто это имя ему подходит, – пожимаю я плечами. По правде говоря, у меня нет лучшего ответа.

– Расскажи мне об этом иракском парне побольше.

– Я часто разговаривал сам с собой. Это всегда меня бесило. Потому что было признанием того, что я сумасшедший. Беседы с Ральфом – тоже безумие, но другого толка. В этом есть какой-то смысл?

– По крайней мере, я могу понять разницу, – соглашается Марк. – Можешь мне рассказать о настоящем Ральфе?

Марк настойчивый, надо отдать ему должное. Перехожу к подробному рассказу – с того мгновения, когда только увидел его в прицеле и до того момента, ровно через семьдесят пять секунд, когда спустил курок. К концу исповеди я рыдаю.

– Кто так поступает? – с трудом выдавливаю из себя слова. – Кто посылает туда своего ребенка? Это, мать твою, зона боевых действий. И он знал... я видел это по его глазам. Он знал, что умрёт. Что его или расстреляют, или он взорвёт себя сам. Кто-то просто отправил его умирать! Почему? Зачем кому-то это делать?

– Это война, Эван, – тихо говорит Марк. – Люди совершают на войне такое, что никогда бы не сделали при других обстоятельствах. Ты поступил так, как должен был, чтобы защитить свой отряд.

– Я их не защитил, – напоминаю я ему. – Они все умерли через пару месяцев.

Марк протягивает мне несколько салфеток из коробки, стоящей на краю стола, и мне требуется несколько минут, чтобы прийти в себя.

– Чёрт, обычно я так не делаю.

– Может, стоило бы, – Марк смотрит на меня. – Я рад видеть, Эван, что ты не сдерживаешь эмоции. Это совсем неплохо.

– Может быть, став таким чувствительным, мне удастся на этот раз удержать свою девушку.

– Алина так важна для тебя.

– Да. Ты её видел?

– Она была здесь, когда я приходил проведать тебя в первый раз, – говорит он. – Она показалась мне очень милой. И ясно видно, что сильно о тебе беспокоится.

– Алина мне очень нравится, и она, кажется, понимает меня. И даже зная, каким я могу быть, она всё равно поддерживает меня. И всё же, я ни в чём не уверен.

– Почему?

– Потому что я так же думал о Лиа.

– Это та женщина, с которой ты уехал из Чикаго, верно?

– Да.

– Что с ней случилось?

– Она меня бросила, – чувствую, как при воспоминании что-то сжимает грудь. – Я приехал домой – меня не было какое-то время, но Лиа не знала, где я был. И нашёл записку, в которой говорилось, что она ушла. Моя собака, блядь, из-за неё умерла, а она меня оставила.

– Ты никогда мне об этом не рассказывал.

– Это случилось прямо перед тем, как мы уехали, – делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться. Мне не хочется сообщать Марку много подробностей. – Она была... ну, в квартире, когда туда проник преступник. О́дин попытался её защитить и был застрелен.

– Надо же. Какая верная собака.

– Была.

– Обидный способ узнать из записки, что отношения закончились, – говорит Марк. – У тебя нет ни одного шанса поговорить об этом до того, как решение уже принято. Ты с тех пор разговаривал с ней?

– Нет. И не собираюсь. Я не могу возвратиться к этому и не хочу. Она приняла решение, и я его уважаю.

– Вполне справедливо.

– Просто мне не хочется как в прошлый раз испортить то, что у меня есть сейчас. Я совершил много ошибок, и никогда, собственно, не извинялся ни за одну из них. Мне было всё равно. Сейчас я не хочу быть таким.

– А чего ты вообще хочешь, Эван?

– Я хочу всё вернуть назад. Хочу забрать обратно всё то дерьмо, что сделал в своей жизни, и заставить его исчезнуть. Хочу начать всё сначала.

– Ты не можешь заставить всё исчезнуть, Эван, как будто ничего и не было. Ты должен понять, как жить с последствиями твоих поступков. Ты можешь на них учиться, чтобы убедиться, что они не повторятся, но у тебя не получится всё вернуть. Некоторые действия просто необратимы.

Марк наклоняется вперёд и кладёт ладонь на мою руку.

– Впрочем, ты всё ещё можешь начать сначала.

Марк заканчивает со своими бумагами и назначает время для следующей встречи со мной на завтра. Как только он уходит, из тени у стены выходит фигура. Я смотрю, как Ральф приближается к краю моей кровати.

У него другое выражение лица. Когда я видел его раньше, он всегда выглядел грустным или злым. На этот раз он выглядит... гордым.

– Знаешь, а ты изменился, – говорит он.

– Правда?

– Ты сам разве не видишь? – он садится на стул и начинает крутиться из стороны в сторону. Сейчас он больше похож на ребёнка, чем когда-либо раньше.

– Возможно, – комкаю одну из использованных салфеток, сжимая её в кулаке. – Если я откажусь от этой части меня, то… что останется?

– Кое-что получше.

Пока мы беседуем, я смотрю на него и замечаю, что он становится всё более и более прозрачным.

– Думаю, я с тобой закончил, – говорит Ральф, встаёт и идёт к окну.

– Так что, это всё? – спрашиваю я. – Ты просто возьмёшь и исчезнешь?

– Я тебе больше не нужен.

– Зачем ты с самого начала здесь появился?

Он улыбается и медленно качает головой.

– Ты потерял то, что должен был потерять. Вопрос в том, что ты получил?

***

Персонал больницы удивлён тому, как быстро я иду на поправку. Физиотерапия – та ещё сука, но я привык доводить тело до крайних пределов его возможностей. Немного похоже, будто я снова прохожу основной курс боевой подготовки, и это, для разнообразия, возвращает некоторые приятные воспоминания.

Психические заморочки остались, но, скажем так, сейчас они немного другого толка.

Я всё ещё не могу вспомнить тот момент, когда в меня стреляли. Более ранние воспоминания того дня довольно чёткие, но отрезок времени, берущий начало от игры с Мейси и до моего пробуждения в больнице, остаётся для меня абсолютным вакуумом, за исключением короткого проблеска, когда я увидел в том переулке пустой взгляд мёртвого Дона.

Марк Дункан продолжает считать всё это чудом.

– Так что? – спрашиваю я его. – Может, меня следовало продырявить много лет назад?

– Нет, Эван, определённо нет. Не хочу, чтобы кто-то подумал, что такого рода травма может быть каким-то образом полезна. На самом деле, когда дело касается ранения в голову, это, наверное, самая необычная и непонятная на свете вещь. Твои шансы выжить составляли один случай на миллион, даже меньше. Могут возникнуть другие проблемы, которые еще не проявились. И мне не хочется, чтобы ты решил, раз тебе сейчас лучше, значит, твоя работа закончилась. Ты можешь в данный момент чувствовать себя спокойнее, и это хорошо, но это не означает, что ты внезапно вылечился. ПТСР просто так не исчезает.

– Но всё сейчас кажется другим, – говорю я ему, чувствуя, будто иду по канату. Я хочу, чтобы он понял, но не могу раскрыть то, что мне приходилось делать в моей жизни. – Всякая... жажда насилия в моей голове... не могу сказать, что пропала, но я чувствую желание, чтобы всё стало иначе.

– Эван, пуля фактически сделала тебе лоботомию, – скрещивает руки на груди Марк. – Ты понимаешь, как мало людей смогли пережить подобное?

– Финеас Гейдж²⁹, – подсказываю я.

– Неплохое сравнение, – кивает Марк. – В него не стреляли, хотя у него в голове был железный прут. И это сделало его более жестоким и непредсказуемым.

– Но у меня всё наоборот. Я не чувствую агрессии.

– Мозг – это такая загадочная вещь. Мы ещё многого о нём не знаем. Известно, что он обладает замечательным свойством самовосстановления. Для замены поврежденных нейронных путей создаются новые. Даже состояние Гейджа со временем значительно улучшилось, и это при том уровне знаний, которые существовали двести лет назад.

Я киваю. Наше время закончилось, и за дверью ждёт Джонатан.

– Тебя должны скоро выписать, – говорит Марк. – Я не могу заставить тебя ходить ко мне на приём после того, как ты отсюда выйдешь, но мне хотелось бы, чтобы ты об этом подумал. Мой номер телефона не изменился. Если ты когда-нибудь захочешь встретиться, пожалуйста, дай мне знать.

– Так и сделаю, – говорю я ему. – Береги себя.

Мы жмём друг другу руки, и Марк идёт к двери. Когда он уходит, появляется Джонатан с отчётом о делах. Он рассказывает мне всё о новом бухгалтере, которого нанял, и о том, что теперь у него есть программа для отслеживания любых незапланированных изменений. Мы обсуждаем некоторые цифры и поставки, но я только наполовину внимателен. Когда он заканчивает, я решаю с ним поговорить прямо.

– Джонатан, нам надо кое-что обсудить.

– В чём дело, босс?

– Не думаю, что смогу и дальше всем заниматься, Джон, – смотрю на него и вижу на его лице замешательство. – Не потому, что в меня стреляли – по крайней мере, я так думаю, – но я просто не могу. Мне с самого начала этого не хотелось. И поступил я так только потому, что этого хотел Ринальдо.

– Знаю, брат.

– Ты и Малыш Эдди, у вас всё под контролем, – продолжаю я. – Считаю, что, наверное, следует всё так и оставить.

– Ты собираешься уехать? – спрашивает он.

– Нет, я хочу остаться в Чикаго. Я не собираюсь убегать. Ты даже можешь, если тебе так нравится, вести дела от моего имени, но я не хочу больше управлять бизнесом. Не думаю, что сейчас способен на это.

– Ты ведь это серьёзно?

– Да. Ты знаешь, что делать. Но надеюсь, что, может быть, ты решишь пойти в другом направлении. Ты умный парень, Джонатан. Ты мог бы взять в свои руки все финансы и действительно направить их на что-то другое. Всё не должно остаться, как было всегда. В любом случае, я не хочу в этом участвовать.

– Понял тебя, Эван. Я поговорю с Малышом Эдди и дам тебе знать, что мы решим.

– Звучит неплохо.

Джонатан встаёт. Остановившись у двери, он долго смотрит на меня.

– Ты изменился, не так ли?

– Да, – тихо говорю я, – думаю, что да.

***

– Уверен, что хочешь увидеть? – спрашивает Алина. Сцепив руки, она закусывает губу.

– Ты пытаешься сказать, что я некрасивый? – улыбаюсь ей. – Всё в порядке. Давай его уже сюда.

Она протягивает мне зеркало, и я смотрю на своё лицо. Чуть выше левой челюсти и до линии волос тянется длинный уродливый шрам. Касаясь его верха, откидываю прядь волос в сторону и вижу остальную часть. На рубцовой ткани волосы не растут.

Шрам уже не красный и не такой грубый – операция прошла больше месяца назад. На самом деле всё не так плохо, как я думал, и со временем он обязательно исчезнет.

– Не знаю, – говорю я, – по-моему, выглядит довольно мило.

Алина закатывает глаза.

– Что? Считаешь, что это не сексуально?

– Я думаю, ты сам по себе секси, – говорит она. – Шрам не имеет значения. Мне просто нужно, чтобы ты вернулся домой, и тогда я покажу, как к тебе отношусь.

– Зачем ждать?

– Здесь? – она смотрит на дверь. – Кто-нибудь может войти.

– Да, и что? Я же не буду прямо сейчас платить тебе наличными. Нас точно не смогут обвинить в непристойном поведении на публике – это частная палата.

– Ты, правда, думаешь, что готов к этому?

Я беру её за руку и, глядя в глаза, прижимаю ладонь к своему напрягшемуся члену.

– Определённо.

Алина обхватывает пальцами через простыню мой ствол. Когда она начинает его поглаживать, я откидываю голову на подушку и закрываю глаза.

– О, да. Я определённо к этому готов.

Алина хихикает, отводит руку от паха и откидывает простыню. На секунду бросив взгляд на дверь, отодвигает больничную пижаму и снова берёт в руку мой член. Обхватив пальцами ствол, она смотрит мне в глаза, а другой рукой начинает поглаживать свою грудь.

– Ты такая охуенно красивая, – говорю ей. – Тебе лучше снять эту одежду, пока я не кончил в твою руку.

Она проводит пальцами по моим яйцам, а затем поднимает их обратно к головке члена. Хитро улыбнувшись, начинает раздеваться, пока я за ней наблюдаю. Я облизываю губы, когда вижу, как постепенно оголяется её кожа, и как только вся одежда кучей валяется на полу, хватаю её за руку и тяну на кровать рядом с собой.

Чтобы Алина поместилась на маленькой кровати, мне приходится передвинуться к краю. Как только она оказывается напротив меня, прижимаюсь к её губам. Она приоткрывает рот и стонет, когда наши языки соприкасаются. Глажу её обнажённую кожу, упиваясь теплом её тела.

– Повернись, – прошу я её. – Тащи свою попку ко мне.

Алина перекатывается, прижимаясь к моей груди спиной, и я, лёжа на боку, подтягиваю её к себе. Поглаживаю рукой её живот и приникаю губами к плечу. Прокладываю вдоль шеи дорожку из поцелуев и затем всасываю мочку её ушка.

– Дай мне ногу, – шепчу я. – Подвинь попку повыше.

Согнув её ногу в колене, хватаю за бедро и отвожу его в сторону, чтобы обеспечить своему члену доступ к её киске. Жар напротив головки заставляет член в предвкушении пульсировать, и я, не теряя времени, подстраиваюсь и толкаюсь вперёд. Легко проскальзываю в неё и чувствую, как её внутренние мышцы захватывают мой ствол.

– Ох, блядь… как давно у меня этого не было, – я вынужден задержать дыхание, чтобы постараться не двигаться. Тепло вокруг моего члена слишком приятно, и я не думаю, что смогу долго продержаться.

Алина тянется рукой назад и обнимает мою голову. Прижавшись лицом к её лопатке, начинаю медленно входить и выходить из неё, прислушиваясь к тихим стонам, вырывающимся с каждым моим проникновением.

– Господи, Эван... как хорошо.

– Надо наверстать упущенное время, – шепчу я. – А теперь помолчи. Ты же не хочешь, чтобы медсёстры подумали, что ты лежишь здесь, и тебя трахают?

– Mммм…

Нахожу пальцами соски и поглаживаю их, потом сдвигаю одну руку вниз на её живот. Рыча, скольжу из неё и затем быстро вонзаюсь, и, нащупав клитор, начинаю массировать маленькую горошину.

Алина снова стонет, и я заставляю её замолчать. Она крепче сжимает рукой мой затылок, а другой рукой вцепляется в край кровати.

– Быстрее, Эван. Пожалуйста... я хочу... – выдыхает она слова и сгибает колено, отводя ногу сильнее, чтобы обхватить голенью мои бёдра.

Я подчиняюсь, двигаясь так быстро, как только могу в таком положении. Голова плывёт, яйца сжимаются, и я понимаю, что долго не продержусь.

– Давай, детка, – шепчу ей на ушко. – Дай мне почувствовать, как ты кончаешь на мой член.

Подстраиваюсь под движения её бедер, в том же ритме поглаживая пальцем клитор. Алина поворачивает голову в сторону, заглушая крики подушкой, и, почувствовав, как она сжимается вокруг меня, я ускоряю темп.

– Ох, блядь! Да! – я даже не утруждаю себя приглушить свой стон, когда изливаюсь в неё. Прижав её спиной к своей груди, держу в объятиях, пока биение моего сердца не начинает замедляться.

– Эта больничная койка вдруг стала намного удобнее, – замечаю я.

Алина смеётся, заставляя меня выскользнуть из неё. Повернувшись ко мне лицом, она кладёт ладонь на мою щёку.

– Ты потрясающий, – говорит она.

– Просто я хочу, чтобы ты была счастлива, – объясняю я. – Мне хочется побыстрее выбраться отсюда, отвезти тебя домой и проделывать это каждый день.

– По-моему, это замечательный план.

***

– Посмотрите, что я принесла! – доктор Райс входит с планшетом, на котором закреплена куча документов. – Мне нужно, чтобы Вы просто прочитали всё это, подписали, а затем согласовали свой первый визит. После этого можете вернуться домой.

– Правда? – лицо Алины озаряется улыбкой.

– Хорошо, – говорю я. – Потому что здешняя еда – отстой.

– Я приготовлю сегодня тебе на ужин что-нибудь по рецепту Леле, – обещает Алина, целуя меня в щёку.

Доктор Райс пожимает мне руку и говорит, что ждёт меня на следующей неделе. После того, как доктор уходит, поворачиваюсь к Алине и хватаю её за руку.

– Итак, это означает, что ты собираешься остаться? Я имею в виду, ты останешься в моей квартире?

– Да, останусь. Если, конечно, ты всё ещё этого хочешь.

– Да, – крепко сжимаю её руку. – Я, правда, этого хочу.

– Хорошо, – говорит Алина, – потому что я вроде как привыкла к ней, и мне бы очень хотелось снова к ней привыкать, но уже вместе с тобой.

– Что ты собираешься делать с... хм... работой?

– На самом деле, я не знаю, – говорит Алина. – Думаю, пока мы... ну, пока мы вместе, я точно не стану работать. Кроме того, Тето после той ночи, похоже, покинул город.

– Почему?

– Ты ведь ничего об этом не помнишь, да?

– Вообще ничего.

– Это Тето вывел тех людей прямо на тебя, – вносит она ясность. – Я говорила об этом с Джонатаном, и он сказал, что Тето скрылся из города. Он уехал в Мексику или что-то вроде этого.

Сомневаюсь я, что Тето просто так покинул город.

– Забудь о нём. Тебе не нужна эта работа, и он сейчас вне игры.

– По правде сказать, я больше ничего не умею делать.

– А чем бы ты хотела заняться?

Алина наклоняет голову к плечу и на минутку задумывается.

– Честно? Я бы хотела вернуться в школу и как минимум сдать тесты и получить аттестат³⁰. Если бы он у меня был, то, возможно, некоторые из общественных колледжей могли бы рассмотреть мою кандидатуру. Но мне всё равно надо придумать, как платить за обучение.

Я вручаю медсестре все документы, и она выдает мне пакет с инструкциями вместе с некоторыми предписаниями.

– Всё готово, мистер Арден!

– Спасибо.

Алина берётся за ручку больничной коляски и толкает меня по коридору, пока санитар плетётся следом.

– Ты хотела бы работать на одном из моих предприятий? – спрашиваю я.

– Не знаю, Эван.

– Я имею в виду абсолютно легальное дело, – быстро добавляю я, – например, администратором в автосалоне или, может быть, что-то похожее.

– Почему?

– Ты сильная, – тихо говорю я, чтобы нас не слышали. – Тебе нравится быть независимой. Тебе было трудно даже попросить у меня денег, чтобы содержать мою собственную квартиру. Я хочу, чтобы ты знала, что... ну, что ты можешь делать всё, что захочешь. Не думаю, что тебе нужны от меня подачки, значит, ты станешь зарабатывать сама, а не ждать платы за секс.

– Не знаю, – тихо вздыхает Алина, – я имею в виду, что ценю твоё предложение, и это звучит здорово, но я никогда раньше не делала ничего подобного. У меня даже нет подходящей одежды.

– Это очень легко исправить.

– Может быть, – она всё ещё сомневается, но я уже всё продумал.

– Ты сама будешь зарабатывать деньги на учёбу, – объясняю я ей. – И как только получишь диплом, ты сможешь работать там, где захочешь. А пока платить за квартиру и за всё остальное буду я. Содержание ещё одного человека не сильно скажется на моих расходах.

Алина останавливается прямо у выхода из больницы, где инвалидную коляску нужно вернуть санитару. Она поворачивается ко мне, смотрит в лицо. И широко улыбается.

– Знаешь что, Эван? Думаю, это может сработать.

Она обнимает меня за шею, и я притягиваю её к себе поближе. Чувствую запах лаванды, но не уверен, её ли кожа это пахнет или я просто помню его с прошлой ночи. Без разницы, потому что он по-прежнему меня успокаивает. Это напоминает мне, что она всегда рядом со мной, и на душе у меня становится спокойно.

Не знаю, что ждёт нас в будущем. От криминального бизнеса, в конечном счёте, я открестился, и уверен, что на этот раз всё будет иначе. Всё будет по-другому, потому что я стал другим.

И вот я выхожу из больницы.

Рядом со мной Алина.

Я больше не один.

И мне кажется, что я действительно готов двигаться дальше.

Эпилог Окончательное исцеление

– Нельзя жить в Чикаго и не посмотреть на его достопримечательности.

– Почему для этого нужно ехать именно на автобусе? – вздыхает Алина, а я хватаю её за руку, чтобы провести наверх по лестнице, и прикладываю проездные к валидатору.

– Всё это часть твоего опыта.

Сегодня оживлённый субботний день. Погода стоит хорошая, и автобус полон туристов. Около Уиллис-тауэр³¹ будет длинная очередь, но мне всё равно. Я так часто ухожу в себя, что иногда даже не замечаю людей вокруг. Это так отличается от постоянного слежения за всем, но меня это тоже не волнует.

– Ты видишь? – я указываю на тротуар, когда мы выходим из автобуса.

– Что?

Я держу её за руку и лавирую между другими людьми, выходящими из автобуса, чтобы Алина могла лучше видеть. Рядом с углом здания находится странное сооружение.

– Что это такое?

– Ну надо же, – указываю я на объект на земле. – Оказывается, это аккуратно уложенные носки с горкой картошки фри посередине.

– У меня нет слов, – медленно качает головой Алина, рассматривая объект.

– Такое может быть только в Чикаго!

– Даже не могу понять, что это, – говорит она. – И почему вдруг здесь?

– Это современное искусство! Очевидно, политическое заявление о моде в ресторанной индустрии. Не понимаешь? Да ладно, это же у меня повреждён мозг.

Она смотрит на меня, выгнув одну бровь, и я наклоняюсь, чтобы быстро поцеловать её в губы.

– Кстати, о ресторанах, когда мы здесь закончим, я отвезу тебя в «676».

– Что это?

– Ресторан. Тебе стоит попробовать их малиновый мартини и вафли с арахисовым маслом и джемом.

– По правде говоря, звучит очень хорошо.

– Это просто невероятно вкусно, – всё ещё держась за руки, мы направляемся ко входу.

Прошло чуть больше года с тех пор, как в меня стреляли. Чуть больше года с тех пор, как пуля прошла через мой мозг. Всё это время балом правят Джонатан и Малыш Эдди, и это меня вполне устраивает. Формально всё до сих пор принадлежит мне, и я думаю, что это можно посчитать исполнением долга перед Ринальдо. Пока я находился в коме, Леле вернулась в Италию, забрав с собой обеих дочерей. Она приезжала один раз и передала Алине все свои семейные рецепты.

Моя репутация убийцы плюс то, что я выжил после выстрела в голову, похоже, держит моих врагов в страхе. Хотя я сейчас не более, чем номинальная фигура, никто не готов бросать организации вызов. Я удивлён и впечатлён тем, как хорошо Джонатан и Малыш Эдди управляют бизнесом. Доход сейчас, в основном, легальный, и они наняли много подходящих людей, чтобы всё продолжало нормально функционировать.

Физическая травма, кажется, помогла мне стать менее психически сломленным. Марк думает, что это связано не с повреждением моего мозга, а скорее с самими переживаниями. Даже если я их не помню, они, видимо, изменили мой взгляд на жизнь и на других людей. Не понимаю как, но это работает. Я всё ещё могу становиться импульсивным и рассеянным, но пока рядом со мной Алина или Мейси, играющая с мячом, я по-настоящему счастлив. Когда я один, то до сих пор иногда случаются панические атаки, ночные кошмары тоже не прекратились полностью, но всё стало намного лучше. Порой я переживаю, что Алине приходится всё это терпеть, и часто спрашиваю себя, нет ли у неё чувства, будто она застряла здесь со мной. Но она продолжает говорить мне, что так не считает, и я ей верю.

Я никогда не говорил ей, что люблю. Думаю, что люблю, но ни разу не произнёс этого вслух.

Мы стоим в безумно длинной очереди, которая изгибается и петляет вдоль огороженных верёвками проходов, люди, не теряя времени даром, фотографируются рядом с рекламными плакатами на стенах. Потом сидим в кинотеатре и смотрим документальный фильм о строительстве башни, и Алина кладёт голову на моё плечо, наблюдая за мелькающими на экране кадрами.

Наконец добираемся до лифта и долго едем на самый верх. Когда двери открываются, я слышу, как Алина ахает от открывшегося вида. Мы направляемся к окнам, где находятся телескопы, в которые можно посмотреть, если сунуть в них несколько четвертаков.

– Это наш дом? – Алина, вцепившись в перила, разглядывает сверху город.

– Да. Вон там Миллениум-Парк и Солджер Филд. Видишь колесо обозрения на Военно-морском пирсе? А там все музеи. Может, нам стоит попробовать сходить в один из них.

Пока Алина расплачивается за сувениры, я ступаю на обзорную площадку. Становлюсь на огромный кусок стекла и смотрю вниз в пустое пространство. Прозрачная платформа заставляет немного нервничать, но как только я оттуда уйду, всё пройдёт. Высота никогда не становилась для меня инициирующим фактором, так что я в порядке.

С такой высоты всё кажется таким мирным. Даже толпы людей на улице выглядят спокойными. И только подойдя совсем близко, можно увидеть, каким всё может быть уродливым.

И я несу ответственность за большую часть этого уродства.

Чувствую, как чья-то рука скользит в мою, и Алина осторожно ступает на платформу.

– Чёрт, – бормочет она, – это просто безумие.

– Они ставили на эти платформы грузовики, – напоминаю я ей о видео, которое мы смотрели. – Всё хорошо.

Она сжимает мои пальцы и смотрит вниз.

– Как высоко…

Я фыркаю, подношу её руку к губам и целую костяшки пальцев. Мы возвращаемся к осмотру города, указывая на достопримечательности и места, где мы уже побывали. Мужчина и женщина рядом с нами ведут шутливый спор о том, нужно ли женщине ступать на стеклянную платформу с ребёнком на руках. В конце концов, она решается, но ребёнок, кажется, не впечатлён, и они быстро уходят. Я смотрю им вслед.

– Ты хотела бы иметь ребёнка?

– Что? – поворачивается ко мне Алина, широко раскрыв глаза. – Эван, ты серьёзно?

– Думаю, что да, – пожимаю я плечами. – То есть, если, конечно, ты хочешь. Но я ничего не знаю о детях.

– Я тоже ничего о них не знаю, – признаётся Алина. – У Лоретты есть сын, но он всегда с отцом и почти никогда не бывает у нас. У меня нет опыта общения с детьми.

– У меня тоже. У Бастиана есть ребёнок, и он, кажется, с этим справляется. Если он может, возможно, и я смогу.

– Я не уверена, что готова к чему-то подобному, – Алина снова устраивает голову на моей груди.

– Может быть, не сразу, – говорю я, – но когда-нибудь. Ну, может, через несколько лет. После того, как убедимся, что все мои медицинские показатели пришли в норму. Ну, почти в норму.

Алина протягивает руку и гладит длинный шрам от виска до челюсти.

– Когда-нибудь, – тихо повторяет она. – Мне кажется, ещё не время.

Я киваю, признавая импульсивность своего вопроса. Очевидно, сейчас я подвержен проявлениям эмоций. Алине приходится время от времени меня успокаивать.

– Может быть, мы могли бы разводить щенков от Мейси, – предлагаю я. – Щенки такие забавные.

– Возможно, – смеётся Алина.

Я притягиваю её к себе ближе и легко касаюсь её губ своими.

– Хотите, я вас сфотографирую? – женщина, стоящая за нами, восторженно улыбается и кивает головой.

Алина смотрит на меня и слегка пожимает плечами. Мы никогда не снимались вместе.

– Конечно, – говорю я, вручаю женщине свой телефон, и Алина придвигается ко мне ещё ближе. Приобняв её рукой, улыбаюсь в камеру.

Пару раз срабатывает вспышка, и женщина передаёт мне телефон обратно, чтобы мы могли посмотреть фотографии. Они получились довольно хорошими, и я её благодарю.

Разглядывая снимок, не могу не думать о том, как красиво смотрится Алина на фоне пейзажа за её спиной. Здорово, что у меня на телефоне будет улыбающееся лицо Алины, так я смогу смотреть на неё, когда она не дома.

Она не очень часто оставляет меня одного, что я ценю, но иногда это необходимо.

Интересно, может, стоит распечатать снимок и повесить где-нибудь в квартире. Я никогда раньше не делал ничего подобного, но, кажется, именно так поступают люди. У Ринальдо и Леле дома было много фотографий. А в гостиной висело огромное фото со свадьбы.

– Может, поженимся? – спрашиваю я.

Алина часто моргает и, кажется, не в состоянии ответить. Наверное, я снова импульсивен.

– Прежде, чем появится ребёнок, – уточняю я.

– Эван Арден, – улыбка освещает лицо Алины, – ты делаешь мне предложение?

Теперь моя очередь моргать. Неужели я это делаю?

– Да, полагаю, что да.

Алина, прищурившись, отводит взгляд. Я сразу же понимаю, что поступил неправильно. Наверное, мне надо было стать на одно колено, но это тоже кажется неправильным. Она находит в моих словах то, чего там на самом деле нет, но это не значит, что я несерьёзен.

Протягиваю руку и кладу палец под её подбородок. Подняв её лицо, смотрю ей в глаза.

– Я никогда этого не говорил и, вероятно, никогда не привыкну говорить это часто, но я люблю тебя, Алина. Не думаю, что смогу выжить без тебя. Ты успокаиваешь меня в самые худшие мои дни, а это нелёгкая задача. Ты осталась со мной, боролась за меня, и я всё для тебя сделаю. Так что да, я прошу тебя выйти за меня замуж.

В уголках её глаз появляются слёзы, и, пытаясь их сморгнуть, она закусывает губу. И без предупреждения так сильно обнимает меня, что выжимает из лёгких весь воздух.

– Эван... О, Эван! Я тоже тебя люблю! Уже давно.

– Это «да»? – давлюсь я словами, пытаясь вернуть воздух в своё тело.

– Это «да», – она улыбается мне, а затем берёт моё лицо в ладони и целует.

Моё сердце колотится, а мышцы лица по-настоящему болят от широкой улыбки. Я хватаю её за задницу, притягиваю к себе и целую в ответ.

– К чёрту музеи, – говорю я. – Пошли за кольцами.

Алина смеётся и обнимает меня за шею.

– А вот теперь это просто идеальный день!

~Конец~

Заметки

[

←1

]

Один из 77 административных районов Чикаго, входящий в Южную зону (South Side), в настоящий момент почти со 100% чёрным населением.

[

←2

]

идентификационный номер транспортного средства – уникальный код, состоящий из 17 знаков, в котором представлены сведения о производителе и характеристиках транспортного средства, а также о годе выпуска.

[

←3

]

футбольный стадион, расположенный в центре Чикаго на берегу озера Мичиган.

[

←4

]

Компания, специализирующаяся на производстве мелкосерийных моделей винтовок и комплектующих деталей.

[

←5

]

Ohio State Buckeyes – баскетбольная команда, представляющая университет штата Огайо

[

←6

]

Wichita State Shockers – баскетбольная команда, представляющая Уичитский государственный университет штата Канзас

[

←7

]

прим.: детёныши тюленей, бельки, истребляются из-за их меха. В результате беспощадной охоты в течение многих десятилетий численность этих животных значительно сократилась, в связи с чем введено ограничение, а в России – полный запрет, на добычу белька

[

←8

]

GI Joe: GI – сокращение от «goverment issue», «государственная собственность» – так называют солдат, особенно времён второй мировой войны, GI Joe – линия игрушечных фигурок солдатиков компании Hasbro

[

←9

]

Prisoner of War / Missing In Action – «Военнопленный»/«Пропавший без вести». Флаг с эмблемой POW/MIA был создан Национальной лигой семей американских заключенных и пропавших без вести во Вьетнаме в 1972 году

[

←10

]

7-Eleven - крупнейшая американская сеть небольших магазинов, действующая в 18 странах

[

←11

]

Gary – город в 47 км южнее Чикаго

[

←12

]

Goo Gone – знаменитое во всём мире средство для быстрого удаления жвачки, следов от наклеек, суперклея и прочих липких веществ

[

←13

]

Традиционный сицилийский жест, аналогичный по смыслу поднятому среднему пальцу

[

←14

]

Old Navy – торговая марка, входящая во всемирно известную корпорацию Gap Inc.

[

←15

]

(Agent Orange – смесь дефолиантов и гербицидов синтетического происхождения, получила своё название из-за оранжевого цвета. Это вещество применялось США во время войны во Вьетнаме. Из-за упрощённой технологии синтеза оно содержало значительные концентрации диоксинов, которые вызывают рак и генетические мутации у людей, соприкасавшихся с ними. В общей сложности около 14 % территории Вьетнама было подвергнуто воздействию этого яда. С 1980 года принимаются попытки добиться компенсации с помощью судебных разбирательств, в том числе и с фирмами, производящими эти вещества (Dow Chemical и Monsanto – главным производителем ГМО-продуктов). Ветераны США, Новой Зеландии, Австралии и Канады получили компенсацию в 1984 году. Вьетнамским и южнокорейским жертвам в выплатах было отказано)

[

←16

]

Точечный массаж

[

←17

]

Пригород Чикаго

[

←18

]

manicotti (итал.) – макароны в виде трубочек диаметром 2-3 см и длиной до 10 см, фаршированные сыром, шпинатом или мясом

[

←19

]

Разрушение костной ткани

[

←20

]

Blended Scotch – смесь солодовых и зерновых виски разных производителей

[

←21

]

Jim Beam – один из самых продаваемых брендов бурбона (американского виски) в мире

[

←22

]

Connect Four – одна из версий игры «Крестики-нолики», где играют фишками двух цветов на поле размером 6х7. Цель – выложить первым четыре фишки подряд одного цвета

[

←23

]

Girl Scout cookies – печенье, которое продаётся Ассоциацией гёрлскаутов США с 1917 года. Часть вырученных средств идёт на благотворительность. А ещё так называется сорт марихуаны

[

←24

]

Thin Mint Cookie – шоколадно-мятное печенье, один из наиболее продаваемых видов сладостей скаутской организации

[

←25

]

Capofamiglia (итал.) – в иерархии мафии это глава семьи или «Дон».

[

←26

]

Moby Dick – гигантский белый кит из одноимённого романа Германа Мелвилла

[

←27

]

Wilmette – северный пригород Чикаго

[

←28

]

LT – сокр. лейтенант

[

←29

]

Phineas P. Gage; 1823 г – 21 мая 1860 г – американский строитель, получивший тяжёлое ранение головного мозга при прокладке железной дороги. В результате взрыва, металлический стержень диаметром 3,2 см вошёл в череп Гейджа ниже левой глазницы, выходное отверстие раны располагалось на границе лобной и теменной костей также с левой стороны. Несмотря на столь тяжелые повреждения, пострадавший пришёл в сознание спустя несколько минут после травмы и уже через два месяца смог вернуться к активному образу жизни. Считается, что эта травма привела к настолько значительным негативным изменениямв его эмоциональном состоянии, социальных навыках и личностных особенностях, что друзья заявляли о том, что «это больше не Гейдж». Но его сестра и мать сообщали журналистам, что его психические нарушения были по большей части временными, и хотя Гейдж и страдал от амнезии, но не настолько, чтобы это мог заметить не знающий его близко человек. Он прожил ещё 12 лет и умер от развившейся эпилепсии.

[

←30

]

GED (General Educational Diploma) – диплом об общем (среднем) образовании, выдаётся сдавшим тесты по программе средней школы; предназначен для тестирования уровня знаний школьников, которые не заканчивали официальную школу.

[

←31

]

Willis Tower (до 2009 года — Сирс-та́уэр (Sears Tower) – небоскрёб в Чикаго высотой 442,1 м, насчитывающий 108 этажей

Оглавление

 Шей Саваж  Окончательное решение

  ПОСВЯЩЕНИЕ

  Глава 1 Обычный вечер

  Глава 2 Новые лица

  Глава 3 Родственные связи

  Глава 4 Украденные грузы

  Глава 5 Непростые товарищи

  Глава 6 Случайные встречи

  Глава 7 Ненадёжные партнёры

  Глава 8 Снятие стресса

  Глава 9 Пропавшая без вести

  Глава 10 Уязвимое положение

  Глава 11 Тревожные осложнения

  Глава 12 Неприятные сведения

  Глава 13 Взломанная защита

  Глава 14 Сокрушительные новости

  Глава 15 Импульсивное соглашение

  Глава 16 Ошеломляющее открытие

  Глава 17 За рамками обязанностей

  Глава 18 Раскрытое предательство

  Глава 19 Достигнутое соглашение

  Глава 20 Незапланированные контакты

  Глава 21 Новое руководство

  Глава 22 Последний недостающий элемент

  Глава 23 Чудесное пробуждение

  Глава 24 Новые перспективы

  Эпилог Окончательное исцеление