Смутная рать [Андрей Михайлович Марченко] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (141) »
Андрей Марченко СМУТНАЯ РАТЬ
«…Елико чего изыскалъ Толико сего и написалъ Всякъ бо чтый да раумѣеваетъ А дела толикія вещи не забываетъ Сіе посланіе въ конецъ притти едва возмогохъ А въ трудѣ своемъ никоея же ползы обрѣтохъ…»Повѣсть князя Ивана Михайловича Катырева-Ростовскаго
Конец
Обо мне забыла даже смерть. Я стар. Непозволительно, недопустимо стар. Невозможно, сказочно стар, особенно ежели вспоминать все то, что я пережил. Все те сражения, драки, бои… Часто человека убивают в первом же бою, редко кому удается пережить десяток. Сколько их было у меня?.. Сотни? Тысяча? Полторы?.. Порой мне кажется, что все это бред старческого ума, что жестокость моя и людская мне просто приснилась, и я лишь спутал явь со сном. Я касаюсь своих ран: уж не привиделись ли они мне? Но нет, они все там же. Мы с ними неразлучны. Ноют места былых переломов — раньше так было только на погоду, нынче боль не проходит месяцами. Сделать шаг без боли — уже удача. Я плохо вижу. Очень плохо. По сути своей я могу видеть только две вещи: свет и темноту. Ушли в ничто мои дети, внуки, некоторые правнуки. И мои родственники, в доме которых я доживаю свои дни, уже с трудом представляют, кем я им прихожусь. Что же: я не в обиде. Я видел, как рушилось государство, как цари низвергались в ничто. Я делил хлеб с «Бичом Божьим» — Андреем Корелой, взявшим Москву одним весенним утром. Хотя хлеб его занимал меньше всего — он мне всегда казался человеком несчастным и горьким пьяницей. И все, чем я сейчас могу быть полезен — это рассказать сказку своему праправнуку. Порой я забываюсь, и вместо сказки начинаю рассказывать то, что видел сам. Ребенок — дивное существо, он верит в Бабу Ягу или лешего, но никак не в то, что я видывал. Говорят: на старости лет сбрендил старик, пережил свой разум. Мне говорят, те времена были славными, люди — богатырями без страха, без упрека. За державу своего живота не жалели. А я отвечаю: народ тогда был труслив и завистлив. Отцы продавали дочерей, брат шел на брата. В общем, все было, как и ноне. Мир не шибко-то изменился. Война, болезни, напасти — все было. И если вы спросите: что я помню лучше всего. Что в те времена было самым запоминающимся, я отвечу сразу. Голод.Три друга
Пили тихо, осмыслено. У корчмаря заказали не зелено вино, а пива, к нему — закусок всяких. Место заняли в эркере, но окошко занавесили шторой. Корела хлебнул, было, из кружки и тут же выплюнул на пол: — Эй, хозяин! Ты совесть потерял! Что ты за гадость ты притащил? — Это вода, — ответил Крысолов. — Я себе попросил. Отдай… Он забрал кружку, из бумажной завертки высыпал порошок, размешал ножом, принялся пить. — Думать надо… — заговорил Емельян Зола, видимо продолжая разговор, начатый еще на улице. — Да чего тут думать-то? — спросил Андрюха. — На Украину надоть идти, приставать к запорожцам. Там что не лето — так поход. Можно на москалей двинуть, поляков пощипать под боком, валахов. На Крым опять же… А ежели на турка двинет Войско, так вообще веселуха пойдет. Его собеседник обиделся, ударил своей кружкой о стол так, что та чуть не треснула. Напиток пенный выплеснулся на стол, на руку Емельяна. Вздрогнул корчмарь, пригляделся: не начинаются ли беспорядки: эти трое вызывали у него смутное беспокойство. Но нет, все в порядке: кружка цела, спор касался только этих троих. Или двоих. Третий в тепле будто придремал. — Дурак ты Андрей, — сокрушался Емельян. — Ой, дурак, прости Господи! Тебе ото лишь бы веселуха! Дальше носа своего не видишь! Уже надо о себе подумать, о будущем. — А что о нем думать? — Корела пригладил свой белый чуб. — До него дожить надо! — А коли тебе завтра глаза выбьют? — не успокаивался Емельян. — Ногу оторвет? Тогда что? — Да в монастырь пойду тогда — грехи замаливать, к смерти готовится. Опять же, с Запорожья до Киевской Лавры недалече. С улицы вернулся хозяин, шумно высыпал дрова у камина. Тот был огромным: в нем можно было запечь теленка, чем и собирался заняться владелец заведения. Корчмарь принялся складывать дрова, разводить огонь. Тяги почти не было, и скоро помещенье затянуло дымом. Причиной хлопот был мужичок в кафтане и шароварах, наверняка купец, сидящий у окошка. Гость этот на мир смотрел подозрительно, словно только что обворовал всех на свете и теперь ожидал ответной подлости. Пока готовили заказанное, он попивал пиво, заедая его жирной тюлькой из миски. Его охранник, сидящий напротив, довольствовался только рыбкой. Ел он ее неспешно, то и дело поглаживая темляк шашки, висящей на боку. В эрекере, меж тем, продолжался разговор: — А я так думаю, надо двигать на Москву, — гнул свою линию Зола. — А оттуда — с обозом на запад. Польскому жолнеру на жалование положено сто злотых в три месяца. Это тридцать рублей.- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (141) »
Последние комментарии
11 минут 10 секунд назад
16 часов 15 минут назад
1 день 1 час назад
1 день 1 час назад
3 дней 7 часов назад
3 дней 11 часов назад