Как приручить Дракона [IQlight] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Беглецы


Сентфор – это маленький унылый городок, вынужденное пристанище, в котором придётся томиться не меньше года. В прошлом остался Балтимор и все друзья, потому что проблемы папы перестали быть только его. Мы всей семьей являемся соучастниками и беглецами.

Меня зовут Сара О’Нил, мне семнадцать лет, и это моя история.

Родители мало посвящали меня в свои тёмные дела, но я давно в состоянии понять, что, как раньше, уже ничего не будет. Меня одновременно радует и удручает, что моя жизнь перестала их интересовать ещё в Балтиморе, поэтому я лишена всех прелестей подростковых конфликтов с предками. Им нет дела: я занята сама собой, и все счастливы.

Хотя, счастьем наши будни тоже не наполнены. Каждый день – борьба и ожидание звонка ФБР в дверь нового дома. Стоит ли говорить о том, что моя нервная система давно свалила в закат, и у меня просто нет сил, чтобы устроить бунт. Я, блин, самый покорный тинейджер в этом захолустье.

И судьба, чтобы добить меня основательно, даёт мне снова первый день в новой школе. В выпускном классе. Без надежды на отношения, на нормальную дружбу и вот это все, что так нужно обычному человеку.

Это как фильм «День сурка», только я хочу бросить тостер в ванную прямо сейчас. Нет, я не депрессивная, просто я очень устала. А в старшей школе не жалуют уставших и аморфных. Как в мире животных: добивают слабых и больных.

В Балтиморе я выступала в команде чирлидинга, поэтому внешность – точно не моя слабая сторона, но вот унылая физиономия может сильно усложнить жизнь. И ещё я интроверт. Да, все дерьмо я переживаю глубоко в себе, отчего друзья из прошлого дали мне прозвище spaceshattle (космический шаттл). Задумавшись, я могу зависнуть и просто потерять связь с реальностью.

И с этим набором чудес я должна сегодня вступить на порог новой школы. С кем-то опять дружить, учиться и пытаться не убиться головой о стену от происходящего в моей жизни.


***

Автобус подъехал ровно в 8:00. Внутри уже было достаточно народу. В воздухе летал аромат тинейджерского пота, колы и мятной жвачки. Когда я зашла в автобус, то сразу зацепилась взглядом за одиноко сидящую блондинку с печальным взглядом.

О, привет, подруга! Мы уже, однозначно, подходим друг другу своими кислыми минами.

– Привет, свободно? – я кивнула в сторону пустого сиденья.

– А, да, конечно. Присаживайся, – девушка не выразила никаких эмоций.

– Я – Сара, новенькая. А тебя как зовут?

– Кэнди. Меня зовут Кэнди Нильсон.

– Очень приятно познакомиться. – Нет, на самом-то деле, просто место было свободно, а ты та ещё депрессивная зануда.

До школы мы ехали молча: это просто рай для интроверта. Я разглядывала серые и безрадостные пейзажи провинциального городка, который претил мне всем своим нутром.

Первым уроком была история. Учитель – мужчина средних лет, в засаленном пиджаке, в котором его и похоронят, по всей видимости. Такая неухоженность для меня была всегда признаком одиночества и полного поглощения своим предметом. Даже не знаю, что из этого было хуже.

Мы сидели с Кэнди вместе за одной партой. Никак не возьму в голову, чего я так в неё вцепилась, но эта недалекая девчонка, несомненно, мне импонировала. Нет, только не подумайте, что я такое высокомерное дерьмо, просто нужно понимать: меня вытащили из моей благополучной среды обитания и засунули в глушь. И это раздражало до белеющих костяшек пальцев. Внутри кипела злость, обида и приближающееся ощущения неизбежности того, что я застряла здесь навсегда.

И, возможно, так бы все и произошло, если бы не один вечер, закончившийся абсолютно паршиво. Вечер, когда я встретила Чёрных драконов и Майкла, мать его, Тёрнера. Но обо всем по порядку. И это мой первый день в старшей школе чертового города Сентфора.

В перерыве на ланч к нам с Кэнди подошла пара ребят: ее друзей. Оба выглядели неплохо: один – скуластый, тощий и слишком дерзкий для своей комплекции – Дерек; второй – сладкая девчачья мечта из влажных снов, блондин с голубыми глазами и пухлыми губами – Люк.

– Привет, Кэнди! – оба дружелюбно поприветствовали ее

– Привет, ребят. Знакомьтесь, это новенькая – Сара О’Нил. Она из Балтимора

– Спасибо, Кэнди, дальше я сама, – перебив ее, спокойно продолжила я. – Теперь было бы неплохо узнать, как вас зовут.

– Это Дерек Никсон, а я – Люк Моринг.

– Так официально? Прикольно, – сказала я с нескрываемым сарказмом. – Вы смешные. Ладно, рада была поболтать, пока.

Я встала и уже направлялась к выходу из столовой, как Люк окрикнул меня.

– У нас сегодня вечеринка, хочешь присоединиться? – он улыбнулся во все свои тридцать два ослепительных зуба. – Заодно, посмотришь на местных, мы не кусаемся, в отличие от тебя.

Я, конечно, была той еще занозой в заднице, но жест дружелюбия был засчитан. Тем более, что я вообще теряла? Не знаю никого, кроме этой чудаковатой троицы, да и меня еще никто не знает.

– Явки, пароли?

– Пойдем вместе, я зайду за тобой вечером, ладно? – о, снова рыба-прилипала Кэнди.

– Пойдем? Поедем, я за рулем, – хмыкнула я.

Все трое переглянулись: в их глазах читалось легкое удивление. Кэнди что-то шепнула Люку и нежно взяла его руку.

– Ну, не на велике же ездить, ей Богу, – я закатила глаза и, развернувшись на каблуках, вышла в коридор.

***

– Как первый день в школе, детка? – мама спросила участливо.

– Ожидала худшего, но, вроде бы, неплохо – позвали на вечеринку к однокласснику.

– Даже так? Ну, надеюсь, это хороший знак, Сара. Постарайся быть дружелюбной, но не сильно распространяйся о причинах нашего переезда. – Она слегка замялась, ведь город маленький, и слухи разносятся быстро, а нам бы этого не хотелось.

– У меня что, на лице написано «умственно отсталая», мам? – Я рыкнула с нескрываемым раздражением; ваш заунывный секрет про финансовые махинации папаши умрет в этом скучном городе вместе с моей личной жизнью.

– Поедешь на машине?

– Ага, напиваться в мои планы точно не входит. Это визит вежливости. Я же не должна быть охренительно милой, правда? Прямо, как ты?

– Тогда в 10 будь дома.

– Есть, мэм, – крикнула я, поднимаясь вверх по лестнице и не подозревая, что ждёт меня впереди, после знакомства с моими одноклассниками.

Первая вечеринка, первое впечатление, которое произведу на парней, нормальных, а не на этих двух – Люка и Дерека. Я распустила каштановые волосы, слегка подкрутив их на концах. Открыв шкаф, я занялась выбором наряда. Взгляд упал на черные джинсовые скинни, белую футболку с надписью «I’m a dragon» и бомбер цвета оливы. Грубые черные ботинки и цепочка с кулоном на шее дополнили образ.

Я была готова оторваться сегодня. Нет, правда, я действительно настроилась провести вечер классно. Может, это было реально тем, что мне действительно нужно, чтобы отвлечься от навалившихся проблем.

Но кто бы мог подумать, что один вечер в этом городе так круто повернёт мою жизнь.

Первое впечатление

Мы с Кэнди подъехали к впечатляющим высоким кованным воротам. Я нажала кнопку интеркома, – О’Нил и Нильсон прибыли на базу. Ворота с тихим скрипом раздвинулись, и мы въехали внутрь двора.

Дом Морингов стоял на возвышенности, окутанный густым лесом, скрывающим его от любопытных глаз. А посмотреть тут было на что: белый дом с колоннами, выполненный в колониальном стиле – такие дома сплошь и рядом строили на Юге.

Огромная территория перед домом вмещала десятки парковочных мест. Я действительно была впечатлена увиденным. На пороге перед домом нас встречал Люк и какая-то рыжая девица. Я видела ее в коридоре школы, но особо лица не запомнила.

– Я уж думал, ты не приедешь, – иронично сказал Люк.

– Почему? Я, может, и кажусь слегка стервозной, но никогда не пропущу веселье.

– Привет, мы ещё не знакомы, я – Сара, новенькая, – я протянула руку рыжей.

– Адель Моринг, сестра Люка. Милый прикид, Сара, думаю, мы найдём общий язык, – она смерила меня взглядом.

А, вот кто тут «папочка», ну отлично.

– Пойдёмте отрываться, – Адель приглашающим жестом указала на дом и мило улыбнулась.

Кэнди задержалась на входе вместе с Люком. Наверное, между ними что-то есть, либо Кэнди хотелось бы этого, судя по тому, как она смотрит на блондинчика: как сенбернар на хозяина.

Мы прошли через внушительных размеров холл, было ощущение, что я попала в музей искусств: скульптуры, гипсовые бюсты, по стенам вереницей развешаны картины. В самом центре лестницы в пролёте висел масштабный семейный портрет Морингов: четверо богатеев, расфуфыренных в пух и прах.

Царская семья, мать их.

Я шла за Адель дальше, пока не услышала эпицентр тусовки – шум и музыка раздавались с заднего двора. Возле бассейна толпилась куча подростков: смеялись, толкали кого-то в воду, кто-то играл волейбол, пили из разноцветных бумажных стаканчиков.

– Выпьешь что-нибудь? – спросила Адель.

– Боюсь, что сегодня я не пью. Изучаю обстановку.

– Ха! Мы что, лабораторные мыши для тебя?

– Не пойми меня неправильно, но я говорю правду в глаза – сегодня мой первый день в новом городе, меня зовут на вечеринку незнакомые ребята. Не сложно сложить два плюс два, чтобы понять – меня тоже хотят изучить. Пусть исследование принесёт обеим сторонам удовольствие, – я посмотрела рыжей прямо в глаза.

– А ты крепкий орешек, да? Я уважаю таких, как ты: не лебезишь, не стараешься понравиться, прямолинейная, как кол, – Адель похлопала меня по плечу и улыбнулась. – Наслаждайся вечером, я точно не кусаюсь.

Я подошла к импровизированному бару и налила себе содовой. Отхлебнув немного, я продолжила мониторить собравшихся. Неспешно прогуливаясь по периметру бассейна, я услышала, как кто-то окрикнул меня. Дерек. Он стоял с каким-то субтильным пареньком в очках с диоптриями, из которых можно было бортовой номер самолёта разглядеть. Дерек помахал мне и жестом попросил подойти.

Ну, давай, дружище, удиви меня.

– Привет, Сара! Все-таки решила приехать? – немного взволновано сказал парень.

– Как видишь, не хотела стать изгоем, – я саркастически улыбнулась

– Знакомься, это наш друг – Бобби Тёрнер, – очкарик слегка напрягся и протянул потную ладонь.

– А, мы же в одном классе, я видела тебя. Привет, приятно познакомиться, – я всеми силами старалась не отдёрнуть руку и проявить свой максимум учтивости. – Земля-Бобби, приём! – он «завис» на секунду, и я уже хотела помахать рукой перед его носом.

– А, да, Сара, привет. Прости, я иногда задумываюсь настолько сильно, что ухожу от реальности, – он смутился ещё больше.

– Аха, значит, – я прыснула, – у нас с тобой много общего. Я тоже иногда вываливаюсь из реальности, – я изобразила безумное лицо и сдвинула глаза в кучу.

Парни рассмеялись, и первая неловкость прошла. Я постепенно сбрасывала маску стервозной суки, потому что они действительно старались сделать первый день незнакомой девчонки комфортным и веселым. Это подкупало в них всех – доброта и открытость. Было бы полной лажей с моей стороны игнорировать человечность и хорошее отношение.

***

Я развезла троицу по домам, чем вызвала очередную порцию уважения и благодарностей. Боже, ребят, вы слишком добры ко мне.

Дома я была ровно к назначенному времени, поднимаясь в свою комнату под ругань предков. Они снова выясняли отношения, забыв о моем существовании. Кричали что-то про залог дома и продажу машины. Моей машины, подаренной на шестнадцатилетние. Ком подступил к горлу, и я направилась вверх по лестнице, в свою комнату. Последнее, что я слышала – звук бьющейся посуды и тихий удар.

***

Спустя две недели я, Люк, Дерек, Кэнди и Бобби неплохо сблизились. Они в шутку стали называть меня Стервелла, я не смела им перечить – доля правды в этом была. Я пыталась выключить свою защитную реакцию в их окружении, они это чувствовали, и никто не задавал лишних вопросов. Наверное, так и должны вести себя друзья. Правда, Бобби отчаянно пытался мне угодить и слегка перегибал: можно было к гадалке не ходить, чтобы понять – на меня запал типичный ботаник. Мне нечем было ответить ему, но он не сдавался. Это было мило.

***

По химии раздавали задания для совместных проектов. Когда в пару поставили меня и Тёрнера, Бобби чуть со стула не прыгнул от радости. Мы переглянулись с Дереком и, зажав рот кулаками, засмеялись. Кэнди посмотрела на Бобби сочувствующим взглядом, казалось, она сейчас заплачет.

Мне предстояла неделя плотных научных исследований в компании милого «ботаника», который сох по мне. Что может быть ужаснее вообще? Радует, что Бобби физически не развит, и в случае его романтической атаки я легко навешаю ему тумаков.

– Сара, сможешь зайти ко мне после уроков сегодня? – Бобби заламывал руки и теребил лямку рюкзака.

– Как скажешь, будем чередовать: завтра у меня. – Если мои чертовы предки не разобьют все нахрен в доме.

Оказалось, дом, где жила семья Бобби, находился в квартале от моего. Милый небольшой дом, с белым забором и синей крышей. Перед домом клумбы с цветами и ровно подстриженный газон – мечта американских домохозяек.

Единственная вещь, выбивающаяся из этого идеального антуража, был припаркованный у дома байк. Чёрный с изображением драконьей головы. Когда мы подходили к калитке, из входной двери показался высокий парень, лет двадцати.

Рыжие волосы небрежно растрёпаны, скулы, о которые можно было бумагу резать, широкие плечи. Незнакомец был одет в джинсы, чёрную футболку с принтом AC/DC, кожаную косуху, в руках он нёс мотоциклетный шлем.

Я ощутила легкое головокружение. Ему с таким телом место в доме Морингов – скульптура греческого Бога, не меньше.

– Я уехал, ма! – этот низкий, чуть хриплый голос стрелял прямо в сердце.

– О, Бобби, привет, малыш, – красавчик потрепал Бобби по голове, а тот пытался отмахнуться обеими руками.

– Перестань, Майкл!

– О, да ты с девчонкой! – он с улыбкой посмотрел на меня. Эти зелёные глаза смотрели прямо в душу, не меньше. Надо быть слепой и глухой, чтобы не превратиться в лужу рядом с этим парнем. – Боб, скажи подружке, что пялиться не прилично. И вытирать ее слюни с порога будешь ты.

Что? Гадство! Я реально стою, открыв рот. Я хочу провалиться сквозь землю, пожалуйста!

Я густо покраснела и потупила взгляд. Он прошёл мимо меня, источая аромат табака и моря – с тех пор именно так стала пахнуть для меня мужественность и сексуальность. Красавчик оседлал свой байк, с хитрой улыбкой повернулся в сторону нас с Бобби и с места рванул вниз по улице.

Это был первый раз, когда я увидела Майкла, мать его, Тёрнера.

Принцесса и Дракон


– Эй, Сара, пойдем, чего застыла, – Бобби с раздражением взял меня за руку и потянул к входной двери. – Вечно он все портит, – пробубнил парень с детской обидой в голосе.

– Кто все портит? – я, слегка ошалевшая, на полусогнутых следовала за ботаником.

– Этот кретин, Майкл. Мой старший брат по совместительству.

Да ладно?! Кузен, но никак не родной брат Бобби. Природа не может так хреново распределять очки харизмы и сексуальности.

– Не знала, что у тебя есть брат

– Я бы тоже с радостью его не знал.

Мы прошли в дом: мама Бобби что-то готовила на кухне. Он быстро нас представил, объяснив причину моего визита. Приветственно помахав нам, она продолжила заниматься своими делами. Скинув куртки, мы отправились наверх в комнату Бобби, чтобы начать заниматься химией. Реально делать уроки, тут же без вариантов вообще!

Спальня Тёрнера-младшего была полным отражением его внутреннего мира стопроцентного гика: фигурки героев Стартрека и Звездных войн, полки с цветастыми корешками фэнтези-книг, игровая приставка и миллионы дисков с играми. Если бы я увидела на прикроватной тумбочке одноразовые салфетки, я бы уже сбежала. Нет, он определенно был хорошим парнем, но такие всегда плетутся во френдзоне. Прости, Бобби.

Потратив на задание пару часов, было решено спуститься вниз и перекусить чего-нибудь. Мы сидели на кухне рядом друг с другом, забравшись на стулья с ногами. Это было так по-домашнему уютно, что я невольно почувствовала подступившие слезы. Как бы я не отрицала это, но мне нужна была забота и тепло родительского дома. Внутри меня была зияющая дыра и оглушающая пустота; я отчаянно нуждалась в чьей-нибудь любви.

Бобби так увлеченно пересказывал мне сюжет какого-то эпизода Стартрека, что мои слегка выступившие слезы высохли, оставшись незамеченными.

– Сара, ты в порядке? – он выглядел весьма обеспокоенным.

Черт, неужели заметил? Я резко провела ладонями по лицу: нет, все под контролем.

– Все отлично, почему спрашиваешь? – изобразив уверенность, выпалила я.

– Ты как-то резко загрустила, это по выражению глаз видно, – он стушевался, но подвинулся чуть ближе ко мне, едва коснувшись края моего подбородка.

Это что, реально подкат от Бобби? О, нет, нет, нет, нет! Стыдоба-то какая. Ты так жалко выглядела, что даже Бобс, поверив в себя, решил подкатить к тебе, Сара.

– Вот это поворот, Боб. Ты хочешь ей засадить? – громкий смех наполнил кухню; сомнений не было: это Тёрнер-старший собственной персоной. – Дети, бесплатный совет от дяди Майкла: предохраняйтесь.

Мы с Бобби, как два испуганных животных в прямом смысле этого слова, отпрыгнули друг от друга, чуть не попадав со стульев от неожиданности. Майкл подошел к холодильнику и открыл дверцу, внимательно заглянув внутрь.

Его профиль озарил теплый свет, отчего он выглядел еще шикарнее: ровный нос, чуть со слегка вздернутым кончиком, искусно выведенная природой линия скул и подбородка, переходящего в сильную и мощную шею, пухлые губы, растянувшиеся в полуулыбке.

От него пахло бензином и парфюмом вперемешку с табаком. Этот запах пробуждал лавину во мне. Хотелось закрыть глаза и зарыться в его широкую грудь, вдыхая этот запах. Внутри меня от одной этой фантазии сжался комок нервного напряжения, и сердце застучало с бешенной скоростью.

– Мне пора, Бобби. Завтра в школе увидимся, – я метеором вскочила со стула и понеслась в сторону прихожей.

Я изо всех сил старалась пробежать мимо причины моей тревоги как можно быстрее, стараясь не смотреть на него. В этот момент Майкл закрыл дверцу холодильника с бутылкой сока в руках. Я неслась во весь опор и не заметила, как его торс возник перед моим носом, и мы столкнулись. Спасибо законам физики и мясистой заднице, потому что мое тело отрикошетило и свалилось на пятую точку прямо перед секси-Тёрнером. К слову, с его охреневшего лица и футболки яркими оранжевыми каплями стекал сок.

– Ты куда гнала, кобыла краснокнижная? – он посмотрел с издевкой и изогнул одну бровь.

Это меня он кобылой сейчас назвал? Ууу, козлина.

– Майкл, заткнись и перестань вести себя как дегенерат последний, – Бобби вступился за меня, пока я хватала ртом воздух и пыталась встать. Зад нестерпимо жгло от ушиба.

– Сара, ты в порядке? Сильно ушиблась?

Да, сейчас охренеть как ушиблось мое самолюбие и женское очарование. А еще меня твой брат кобылой обозвал.

– Нет, Бобби, все в норме. Выживу.

– Хм, Сара, – Майкл задумчиво почесал затылок, – с какого-то древнего языка, типа «владычица» переводится. Владычица мясистой задницы, по всей видимости, которую заносит на поворотах, – он снова ухмыльнулся этой бесящей улыбкой.

Как у тебя это получается, Майкл Тёрнер, быть настолько привлекательным внешне и отталкивающим внутренне? Воистину, дьявольский дар.

– Какой начитанный орангутанг у тебя братец, Бобби, – саркастически хмыкнула я, самостоятельно поднимаясь с пола. – Для справки, в некоторых источниках переводится как «Царица», – я метнула гневный взгляд в нахала.

– Не дотягиваешь до царицы, малыш. Максимум – «принцесса», – он весело подмигнул мне и тихо добавил, – но зад у тебя императорский. – Он развернулся и вышел, попутно снимая с себя мокрую футболку, обнажающую раскачанные плечи и спину. С огромной татуировкой.

Сууука!!! Я вырасту и убью тебя, Тёрнер! Самым изощренным способом!

Я сжала кулаки так сильно, что оставила следы от ногтей на ладонях.

***

Остальные дни мы с Бобби доделывали совместный проект у меня дома, хотя соблазн снова встретиться с Майклом был слишком велик. Я все чаще ловила себя на мысли, что мои размышления постоянно прерывал образ этого откровенно нахального красавца. Острый на язык, дерзкий: воплощение маскулинности и первобытной мужественности в одном человеке – убийственный коктейль для женского сердца.

Уверена, девчонки за ним табунами бегают. Табунами краснокнижных кобыл, как я. А он даже не смотрит в мою сторону, потому что считает меня малолеткой.

Эти мысли скоро сведут с ума. Мне просто необходимо кому-то выговориться. Я девочка, в конце концов!

Я набрала номер Кэнди.

– Привет, не отвлекаю?

– Нет, я уроки делала, сама понимаешь, не слишком увлекательное занятие, – она глупо хихикнула. – Как ваш проект с Бобби?

– Относительно неплохо, если бы не его старший брат, – я теребила телефонный провод и нервно кусала губы. – Ты знала, что у Бобби есть брат?

Господи, конечно, она знает, идиотка! Они сто лет тут живут и учатся вместе.

– Сара, ты запала на Майкла?

– Чего?! Нет, конечно, ты вообще, с чего это взяла? – мой голос стал неестественно высоким.

– Сара, – она протянула мое имя с укором и улыбкой. – По нему половина Сентфора сохнет. Это же так банально – плохой парень на байке из банды «Драконов».

– Стоять, какой банды? Он что, уголовник? – я бесцеремонно перебила Кэнди.

– Из «Черных драконов». Шайка грозных байкеров. Ну, насколько мне известно, он не сидел в тюрьме, но навряд ли он со своими татуированными друзьями пиццу развозит. Во всяком случае, папа Дерека – частый гость в доме Тёрнеров. Он же из полиции.

– Ясно, думаю, основное я узнала. Спасибо, конфетка, – я засмеялась.

– Сара, ты хорошая, и мы подружились, насколько я могу судить, поэтому предупрежу тебя. Майкл старше, ему 22, он водится с сомнительными личностями, имеет приводы в полицию и мало подходит для каких-то продолжительных отношений. Не связывайся с ним и выброси из головы. Лучше обрати внимание, как на тебя смотрят Бобби и Дерек.

– Бог мой, Кэнди, я просто спросить хотела, а ты уже мою личную жизнь продумала до мелочей, – мне показалось, что даже через телефонную трубку был слышен звук моих закатившихся глаз.

– Окей, ты спросила, а я ответила.

Мы проболтали еще около часа, обсуждая девчачьи штучки, вроде школьных сплетен и мальчиков. Ночью я не могла уснуть из-за мыслей о Тёрнере. Не слишком уж он и старше, в конце концов.

Сара, напрягай извилины и включай природное обаяние. Он должен стать твоим.

С этими мыслями я начала засыпать, вспоминая дьявольски красивого рыжего нахала с зелеными глазами.

Братья Тёрнер

Наш проект по химии был удостоен высшего балла от миссис Пакстон, но удовлетворения я не получила. Ведь, положа руку на сердце, я бы с удовольствием «похимичила» с Тёрнером-старшим. Возможно, даже до выпадения в осадок. А при его появлении на горизонте мое тело и вовсе переходило в жидкое состояние.

Слишком много химии и секси-Тёрнера, Сара.

Это исчадие ада никак не выходило из моей головы сутками: его злобно-насмешливый взгляд, нахмуренные брови над глазами цвета бархатного мха, мокрая футболка, прилипшая к его груди и очерчивающая каждый миллиметр этого нереального тела, янтарные капли сока на пухлых губах, а затем сравнение не с самым грациозным животным и мой императорский зад.

Кстати, что это вообще было? Недо-комплимент? Слишком, слишком много мыслей о нем, пора завязывать.

Тем более, что было о чем еще волноваться. Проблемы дома только продолжали копиться. Родители каждый день грызлись, словно кошка с собакой, припоминая друг другу все не пережитые обиды, с особым маниакальным садизмом бросая их друг в друга.

Я задалась вопросом: как можно столько лет жить с человеком, на которого ты потом потоком льешь дерьмо? К своим 17 годам я уверенно могла сказать – я выйду замуж только под дулом пистолета.

Хоть бы этот ствол направил на меня Майкл Тёрнер. Фааак, Сара, ну завязывай.

Из родительской спальни слышалась ругань и крики. Среди гомона можно было разобрать только лишь одну фразу, которую крикнул отец: «Я возвращаюсь в Балтимор!» Сидя на кровати в своей комнате, я обняла колени руками и бросила голову на них. Непрошенные слезы сами полились из глаз.

Чертов предатель, ненавижу тебя! Это из-за тебя мы здесь, из-за тебя я останусь с матерью, которой вообще плевать на кого-то, кроме себя! Ненавижу, ненавижу, ненавижу!

Последние слова вылетели из горла, словно рычание раненного зверя. Плечи сотрясались от неконтролируемой истерики. Хотелось уснуть и проснуться, когда закончится этот паршивейший год в моей жизни.

Нервный голос мамы вернул меня в мою угрюмую реальность. Она с напором постучала в мою дверь и сказала: «Сара, спустись, тебя к телефону».

Я вытерла слезы краем домашней растянутой футболки, бросив мимолетный взгляд на свое отражение: красный и опухший нос, мелкие розовые пятна под глазами, которые были похожи на два пельмешка из китайской забегаловки, волосы собраны в высокий небрежный пучок, серая растянутая футболка с надписью «Ramones». Видок, будто меня переехал товарный поезд. Дважды. Я тихо открыла дверь и, не глядя на маму, спустилась в гостиную.

– Алло, – я собралась и ответила старательно непринужденно.

– Сара, привет, это Бобби, – голос был взволнованным.

– Привет, по голосу слышу, что ты чем-то поделиться решил, – я смягчилась и невольно улыбнулась, представив счастливого Бобби в его этих профессорских очках с убийственными диоптриями.

– Хочешь прогуляться сегодня вечером? Мы решили с ребятами устроить небольшой пикник на обрыве за лесом. Там будет круто; пожарим какой-нибудь еды. Что там жарят обычно на костре? Сосиски, да, – Бобби постепенно зависал в своих мыслях, предвкушая вечеринку.

– Бобби, если ты еще здесь, то я согласна, – больше всего на свете хотелось сейчас сбежать из дома и просто отвлечься от мыслей обо всем, что свалилось на меня за этот месяц.

– О, круто! Нас, правда, подвезёт Майкл: мама его заставила за мной присмотреть, – голос его немного потух. – Но он нас только привезёт и заберет обратно, так что там будем без этого аборигена.

После слов о том, что там будет Майкл, мать его, Тёрнер, я уже плохо слушала бубнеж Бобби. Нужно срочно приводить себя в порядок!

– Когда я должна быть готова?

Бобби не успел ничего сказать, как в ту же секунду кто-то параллельно взял трубку на том конце провода. Я услышала отдаленный бархатный голос, приводящий мое израненное сознание в оцепенение, словно жертву перед хищником.

– Эй, не облажайся, очкарик, иначе она тебе не даст, и ты умрешь девственником, – снова его этот смех. Как так можно даже смеяться волнующе?

– Майкл, заткнись и повесь трубку! – Бобби взвизгнул.

– Что может быть романтичнее: присунуть девчонке у костра, Бобс! – Майкл издевательски заржал в голос.

– Эй, я еще здесь вообще-то! – писк возмущения вырвался из моей груди.

– Я знаю, как твой императорский зад? Бобби еще не зализал все синяки? – издевательски прошептал Тёрнер-старший.

Ярость Бобби передалась даже через телефонный провод; я слушала, как падает трубка и глухие звуки бегущих ног. Бедняга.

– Ай, мелкий, ты чего творишь, брось эту хрень, – Майкл засмеялся, не отрывая трубки, и я услышала хлесткие удары ладонями. Послышался крик задыхающегося Бобби: «Слезь с меня, придурок, ааа, блин, там же Сара, дай мне трубку, кретин!»

– Ало, Сара, ты еще тут? – Бобби запыхался и еле произносил слова.

Я зажала рот рукой, чтобы не рассмеяться в голос. Спазмы пронзали диафрагму до боли, но я не могла остановиться хрюкать в ладонь. Боже, какие же сказочные идиоты!

– Сара? Ты тут? – он рассеяно спросил в тишину.

– Да, Бобби, я тут. Так во сколько мне быть готовой?

– Мы заедем за тобой к шести.

Я повесила трубку и больше не могла держать в себе этот смех, вырвавшийся наружу. Майкл Тернер, ты – абсолютный идиот, но я без ума от тебя. А ты – от моей задницы.

***

Глупо было бы наряжаться на пикник в лесу, поэтому я решила обыграть свои сильные стороны – джинсы с высокой посадкой, чтобы подчеркнуть мои, без лишней скромности, феерические бедра и зад. Сверху надела черную водолазку, обтягивающую идеальный третий размер груди. Если хоть что-то в жизни моих родителей получилось сделать хорошо, то это что-то – я. И если Майкл Тернер не купится даже на это, то приму постриг в монахини. Незамедлительно. Подмигнув своему отражению, я спустилась в гостиную. Там выслушала недолгую лекцию от мамы о том, как не залететь в семнадцать и указание быть дома до полуночи. Скоро мои глаза будут закатываться со стуком от таких проявлений ее любви. Я взяла свой бомбер и вышла на улицу.

Осенний воздух приятно щекотал нос и дарил ощущение свободы. Никогда не могла объяснить себе: за что люблю эту осеннюю вечернюю прохладу. В ней было обещание чего-то сказочного, такого, чего в моей жизни еще никогда не было. При этой мысли сердце забилось чаще, разгоняя кровь и согревая изнутри.

К своему удивлению, ровно в шесть я увидела не стального коня с изображением дракона, а серебристый минивэн, за рулем которого Майкл выглядел комичнее, чем бурый медведь на двухколесном велосипеде. Он дважды просигналил, хотя прекрасно видел, что я уже вышла.

– Что, мама наказала и забрала байк? – мой сарказм давно жил отдельно от меня и внезапно вырвался наружу.

– Нет, просто твоя жопа на нем не поместится, пришлось брать минивэн. Шевели булками, принцесса, только тебя ждем.

Мое лицо вспыхнуло от злости, и я глазами прожигала дыру в Майкле, а эта скотина только ухмылялась, краем рта держа сигарету. О! Мой! Бог! Сейчас я вспыхну не только лицом. Действительно, стоит быстрее идти и садиться в машину, чтобы не видеть этого неотесанного, но такого сексуального мужлана.

Дорога заняла минут двадцать, но они пролетели незаметно за разговорами с Дереком, Кэнди, Люком и Бобби. Адель сегодня была мрачнее тучи и не располагала к беседе. Она молча разглядывала свой свежий маникюр, закинув ногу на ногу.

– Дети, мы на месте! Вываливайтесь, пожалуйста, нахрен из машины, – снова с издёвкой сказал Майкл.

Он тоже вышел из минивэна и привалился спиной к водительской двери, закуривая. В сумерках мерцал свет его зажигалки, снова озаряя светом красивое лицо. Зрелище не для втрескавшихся по уши барышень. Майкл сладко затянулся, подняв голову чуть вверх и выпустил облако дыма. Я могла бы смотреть на него вечность. Что и сделала, снова спалившись на ровном месте.

– Чего тебе, желторотик? – он мягко повернул голову в мою сторону, вперившись своими кошачьими глазами.

Черт! Черт! Сара, беги и прыгай с обрыва! Только этим ты спасешь свою честь и доброе имя.

Я впервые в жизни не нашла ответа и просто промолчала, по-идиотски улыбнувшись, поднимая свой взгляд и понимая, что сейчас или никогда – я уверенно направилась в его сторону. На мгновение взгляд Майкла наполнился удивлением, но вскоре в нем зажегся огонек интереса. Отступать уже было некуда, я подошла на максимально допустимое близкое расстояние, оперевшись плечом в дверь машины.

– Не найдется еще сигареты? – это был мой Ва-Банк. Заставить его считать меня старше, чем я есть. Более дебильного подката я не смогла из себя выдавить.

– Остынь, малая, – он ехидно улыбнулся и щелкнул меня по носу. – Беги, тебя друзья ждут жарить зефирки, принцесса.

С этими словами он посмотрел сквозь меня, и я услышала звуки приближающихся мотоциклов: по всей видимости, это были друзья-драконы собственной персоной. Кожаная одежда, клепки, рваные джинсы и пирсинги, испещренные татуировками кисти и даже лица, суровые взгляды и самое грустное – сексапильные девчонки за спинами каждого из них.

– Ну наконец-то, а то я уже подумал, что заночую с детьми, – Майкл, игнорируя мое присутствие, направился к одному из байкеров. Второй был таким же высоким, но чуть менее спортивным. Худощавое лицо с выделяющимися скулами и волевым подбородком, черные кудрявые волосы, светлые глаза и улыбка змея-искусителя. Складывалось впечатление, что в «Черные драконы» принимали по итогам какого-то кастинга.

– Вишня, блин, ты должен был уже ждать меня здесь. – Они ударили друг друга костяшками кулаков в знак приветствия.

– Прости, бро, Элис не может нормально управлять твоим зверем.

Мой взгляд перешел на высокую девушку с километровыми ногами, которые она грациозно перекидывала, слезая с байка Майкла и уступая ему. Девушка с копной огненно-красных волос подошла вплотную к Тёрнеру и погладила по лицу, заглянув в глаза. Он жадно смял своими руками ее ягодицы, поцеловав в шею.

В сердце кольнуло и, казалось, что-то оборвалось при виде этого. Злость закипала внутри, но я понимала, что эта война проиграна – девчонка охренительно красива. Нет, я была не хуже; я была младше. Моя юность стала причиной отказа. Я для него, как Бобби, только женского пола. Желторотик.

Какого хрена, Тёрнер? Что с тобой не так? Да любой бы уже воспользовался с радостью открывающейся перспективой, но только не ты. Типа благородный?

– Эй, малая, скажи Бобби, что я приеду за вами через пару часов.

Я молча кивнула и, проглотив ком в горле, направилась к друзьям, которые засыпали меня вопросами, о чем я говорила со старшим братом Бобби.

Треск костра и запах жаренных колбасок притупили чувство злости и ревности к вообще-не-моему Майклу. Пейзаж гипнотизировал своей безмятежностью: высокие деревья окружали небольшую поляну перед обрывом, где мы расположились. Свет нарастающей луны заливал все вокруг и придавал вещам синеватый оттенок. Мы болтали обо всем на свете и веселились, как и было положено подросткам.

Дерек с Люком достали из внутренних карманов куртки по две бутылки вина, которое мы разлили по стаканчикам, и вечер перестал быть таким грустным. Адель тоже немного оттаяла и вклинилась в разговор, словно не сидела мрачнее тучи час назад. Алкоголь приятно разливался по телу, расслабляя каждую мышцу и мгновенно туманя голову. Мне было это жизненно необходимо: расслабиться и выдохнуть.

Внезапно Люк предложил всем поиграть в бутылочку. Казалось бы, классика для всех подростковых компаний, банально и примитивно позволяющая перецеловать всех своих друзей, чтобы замутить с кем-нибудь. Но я была уже немного навеселе, поэтому, не растерявшись, согласилась. Кэнди слегка стушевалась, за что получила от меня легкий толчок в плечо.

– Эй, подружка, расслабься! Вдруг будешь целоваться только со мной, – я игриво ей подмигнула.

– Мне не очень нравится эта идея, Сара.

– Да ладно тебе, тут же все свои, – сказал Люк, поглядывая в ее сторону.

Это стало решающим фактором, потому что только слепой не замечал, как Кэнди по уши влюблена в Люка и готова была с руки его есть, лишь бы быть рядом. И, видимо, новичкам везет: Люк раскрутил бутылку первым, и горлышко указало на Кэнди. Более счастливого человека на планете было трудно найти, ибо лицо кудряшки светилось так, что видно из космоса. Люк перегнулся через импровизированное игровое поле и притянул Кэнди за подбородок. Он поцеловал ее очень нежно, но с языком, чем вызвал гул и улюлюканье остальных. Я улыбалась, смотря на этих голубков, продолжая потягивать терпкое вино. Мой план на сегодня был прост – надраться в хлам. И я методично следовала ему.

Следующим крутить стеклянного купидона досталось Бобби. Когда горлышко остановилось на мне, я поперхнулась вином, которое чуть не вышло через нос, ободрав слизистую изнутри.

– Давай, Бобби, не робей, – кричал заведенный Дерек

В глазах ботаника читался жуткий испуг, а я замерла в ожидании. Мое пьяное состояние сделало меня аморфной и совершенно спокойной, как обожравшийся удав. Я сама преодолела расстояние между нашими лицами и потянула Бобби за ворот куртки, прижавшись своими губами к его. На удивление, губы Бобби были мягкими и теплыми, в отличие от холодных стекол его очков, упиравшихся мне в щеки. Оказалось, это было не так страшно: поцеловать парня из вечной френдзоны. Ровно до того момента, как меня ослепил свет фар, и послышался рев моторов. Я резко отскочила назад, но Тёрнер-старший уже увидел все, что было нужно для моего публичного унижения.

– Боб, да ты самец! – Майкл слез с байка и направился к нам. За его спиной слышались крики одобрения и что-то про схожесть братьев Тернеров. – Детишки, жаль прерывать ваш нежный петтинг, но вам пора в кроватки. – Затем он наклонился к Бобби и похлопал по плечу. – Красавчик, бро.

Лицо Бобби залилось краской, а мне было уже слишком плевать. Я смерила презрительным пьяным взглядом Майкла с ног до головы. Мне показалось, что он заметил это и, в который раз, ехидно улыбнулся, подавая мне свою руку, чтобы меня поднять. Оказавшись близко к нему и так, чтобы остальные не услышали, я с раздражением сказала:

– Ну хоть у кого-то из Тёрнеров есть яйца, и это я не о тебе, Майкл.

– Я не трогаю маленьких девочек, пока они сами об этом не попросят. А ты, принцесса, слишком гонористая и никогда этого не сделаешь, – он облизнул губы и направился к минивэну, куда ребята уже грузили наши вещи.

Это я не прошу? Да я вешаюсь на тебя, Майкл! Значит, дело совершенно не в этом.

Почему в наших словесных войнах у Майкла всегда был дробовик, а я размахивала виноградной лозой, хлопающей меня же по щекам? Это было просто невыносимо. Майкл Тернер – такой сладкий и запретный плод, который никак не давался в руки.

Под воздействием адреналина алкоголь начал отпускать мой разум, и я поежилась, ощутив ночную прохладу сквозь куртку. Я угрюмо поплелась к машине. Всю дорогу до дома я молча смотрела в окно, слушая гневную тираду Дерека о том, что он бы всех поцеловал, как Бог, если бы не козел Майкл. С его последней фразой я мысленно согласилась и продолжила разглядывать мелькающие пейзажи. В машине пахло бензином, сигаретами и морем.

Следующий день перевернул мой мир с ног на голову. Но вы же помните, что обо всем по порядку.

Ошибка


Моя рассеянность из-за бесплодных мечтаний о Майкле и хреновые отношения с мамой неминуемо сказались на успеваемости в школе. А это, на минуточку, выпускной класс: год, когда решалась моя судьба – буду ли я кричать «свободная касса» или же поеду в колледж. А для него нужны были либо деньги, либо возможность получить стипендию.

Рвать свой шикарный зад пришлось с удвоенной силой – я пропадала в библиотеке, ходила на дополнительные уроки и пыталась не запороть свое сказочное будущее в каком-нибудь пафосном универе Лиги Плюща.

Бобби после той вечеринки бегал за мной, как собачонка – дико раздражало, но я не могла позволить себе обидеть этого божьего одуванчика. Я просто мило улыбалась и прикрывалась Кэнди во время ланча, чтобы не находиться в зоне поражения Тёрнера-младшего. Бобби и френдзона были созданы друг для друга, как майонез и кетчуп в гамбургере.

Дерек уже в открытую жаловался всем нам на свой спермотоксикоз, а мы только подтрунивали над ним из-за того, что все знали – он девственник. Как и вся наша компания неудачников, включая и меня, кроме Адель. Но подробностями она не сыпала; мне показалось, что ее настроение в день пикника и этот факт были связаны, но расспрашивать я не стала. Отложу для более удачного случая.

Кэнди с Люком начали встречаться, но выглядело это словно Моринг позволяет ей просто быть с собой – я не лезла в их обреченно-токсичные отношения со своими саркастическими советами, чем вызывала молчаливую благодарность Кэнди всякий раз, когда наши взгляды встречались на общих посиделках. Мне было достаточно видеть ее довольное лицо вместо унылой физиономии.

А что до моей личной жизни, то она покоилась где-то на дне мирового океана, покрытая моллюсками и водорослями: в школе было много мальчишек, оказывающих знаки внимания, были даже достойные экземпляры. Но у всех был один весомый недостаток – они были не-Майкл-Тёрнер. Звучит глупо, но он стал моим незакрытым Гештальтом на протяжении вот уже двух месяцев. Хотела ли я добиться его расположения? Определенно, да. Знала ли я как это сделать? Ответ отрицательный.

Я пыталась понять, что же на самом деле он имел в виду тогда на пикнике. «Пока сама не попросишь» – это игра какая-то? А, может, просто ты сам, Майкл, боишься того, что может произойти межу нами? Боишься ответственности и моих раненных чувств, если что-то пойдет не так? Но кто, черт тебя дери, дал право решать за двоих?

***

Но вернемся к дню, изменившему если не все, то многое.

Меня оставили после уроков за крайне хреновые оценки по алгебре, и я вынуждена была просидеть два часа, выслушивая всякую математическую фигню, в которой моему мозгу было крайне трудно разобраться. В итоге, я опоздала на чертов школьный автобус, потому что вот уже сутки, как мою машину благополучно продали. Но мама заверила, что «мы обязательно найдем бюджетный вариант». Лет через 200, когда мне уже понадобится инвалидная коляска, видимо.

Я спускалась по широким ступеням школы, кутаясь в шерстяной кардиган. Порывы ветра путали волосы, и мой вид напоминал Чубакку – мохнатое нечто с волосами повсюду.

Но если видимость была нулевая, то слух отменный – абсолютно точно я слышала звук заглушенного мотора байка. Свободной от учебников рукой я откинула назойливые пряди от лица и нервно сглотнула. На школьной парковке стоял черный байк, оседланный Майклом-мать-его-Тёрнером собственной персоной. И этот гад изучающе смотрел прямо на меня.

Замерев на пару минут, я сделала глубокий вдох и продолжила на негнущихся ногах свое грациозное шествие по ступеням, придерживая рукой волосы. Ступеньки казались нескончаемыми, а мне потребовалась вся моя концентрация, чтобы снова не шлепнуться на задницу перед самым красивым человеком во Вселенной.

Он в этот момент слез с мотоцикла и быстрым шагом шел навстречу мне. Его походка – резкая, уверенная, что от одного вида перехватывало дыхание. Грубые ботинки, черные слегка потертые джинсы обтягивают его сильные ноги и фантастически красивый зад; черная футболка и темно-зеленый бомбер, идеально подчеркивающий цвет глаз, развевается от холодного ветра, рука зачесывает медные волосы назад.

Это сон? Майкл Тернер приехал за мной? Ущипните меня.

Когда мы поравнялись, он остановился напротив меня. Сомнений уже не осталось – он здесь по мою душу.

– Твой парень всю голову мне съел, чтобы тебя забрать со школы, – манерно закатив глаза, сказал Тёрнер.

– Тебе, пока ехал, ветром мозг сдуло? Какой парень? – изображатьбезразличие получилось плохо, но раздражение вышло отменно. Станиславский в кустах аплодировал стоя.

– Ах ты, маленькая шлюшка, целуешься не только с малышом Бобби? – Майкл прищурил глаза и хитро улыбнулся. – Какая развратница досталась моему брату.

После этой фразы он разразился громким хохотом, глядя на мое багровеющее лицо. Я сжала ладонь в кулак до белеющих костяшек, жар от моего лица моментально уносил холодный ветер, но глаза наливались кровью. Больше всего на свете в эту секунду я ненавидела Майкла Тернера.

– Чего тебе, Тёрнер? – с раздражением огрызнулась я.

– Воу, спрячь свои острые зубки и надень пластинку, принцесса. Бобби сказал, что тачку твою продали, а тебя оставили после уроков. Так что сегодня я по доброте душевной поработаю водителем школьного автобуса.

– Тогда нужно было брать мамин минивен, глядишь, подзаработал бы.

– Ох, вот молодёжь пошла, и это твоя благодарность? Ладно, тащи свой зад быстрее, холодно вообще-то.

Мой мозг кричал, чтобы я отбивалась от незаслуженных нападок, а тело молило остаться и уехать с Майклом – занозой в моей заднице. Он взял свой черный шлем и осторожно водрузил мне на голову, застёгивая ремешок под подбородком. Его запах, близость к моему лицу, руки на шее гоняли гигантские мурашки по всему телу. Он заглянул мне в глаза, и готова клясться на Библии – там горел огонь, иначе я не могла объяснить этот дьявольский блеск. Мысли убежали вниз живота, а лицо залило краской.

– Вот, теперь ты похожа на R2-D2, – бархатным голосом сказал Тёрнер. – Запрыгивай, и поехали.

Я никогда раньше не ездила на мотоциклах. Порыв ветра над моим телом, пресловутые бабочки в животе, когда мы наклонялись в поворотах, и постоянное жужжание мотора между моих бедер были крышесносными.

Обхватив его руками за талию, я уткнулась лицом в его затылок, наслаждаясь невероятной близостью моего тела к этому чертовски сексуальному байкеру. Улицы проносились мимо нас, сливаясь в одну длинную дымку. Я откинула голову назад и поддалась ветру, ласкающему мое лицо.

– Приехали, принцесса, вываливайся, – он ловким движением спрыгнул с железного коня и подошел ко мне, избавляя от громоздкого шлема. Неожиданно, он протянул мне свою руку, помогая слезть с этой махины. Я никогда не думала, что прикосновение может отозваться электрическим разрядом по телу. Простое прикосновение руки к руке, а в голове уже летали белые мотыльки, и низ живота наполнялся теплом.

Но дальше произошло то, чего я не ожидала даже в своих самых смелых фантазиях относительно Майкла. Он приподнял мой подбородок рукой, встречаясь со мной взглядом. Где-то по пути я уже потерялась в его изумрудных глазах, и за это время он наклонился так, что его лицо оказалось в нескольких дюймах от моего.

Я не могла поверить, как сильно жаждала его прикосновений. Неужели я действительно испытываю такие сильные чувства к человеку, с которым, по сути, знакома урывками? Я чувствовала его дыхание на своих приоткрытых от удивления губах. Воздух выходил из меня, заставляя делать усилие, чтобы дышать. Мое сердце колотилось в груди, казалось, целую вечность, пока он не наклонился и не коснулся своими губами моих, посылая электрический импульс через мое тело. Мои губы ответили ему.Он еще сильнее прижался губами к моим губам, запутывая наш поцелуй. Я открыла рот шире. Он скользнул языком внутрь, вызвав глубокий стон, когда удовольствие от его голодных губ волной прокатилось по моему телу. Я никогда не чувствовала ничего подобного.

В следующий миг Майкл прервал поцелуй, выругавшись как будто на себя, и отпустил мое ошеломленное лицо.

– Извини, я не должен был этого делать. Это была ошибка, Сара.

Я не успела ничего ответить, когда увидела, как он резко запрыгнул на мотоцикл и, в прямом смысле, бежал от меня, как от огня. Я стояла на подъездной дорожке собственного дома, пребывая в немом шоке от случившегося. На губах горел поцелуй Майкла-мать-его-Тёрнера.

Работа над ошибками

«Вы узнаете, что это любовь, когда все, чего вы хотите, – чтобы этот человек был счастлив, даже если вы не будете частью его счастья».

Ошибка? Ты по ошибке залез в мой рот языком вместо того, чтобы что: проводить до двери, съязвить насчет моего возраста, зада, отношений с ботаником-братом? Да что с тобой не так, Тёрнер? Или со мной?

Мысли неслись в голове, не успевая задерживаться больше, чем на секунду. Все, что я чувствовала в данный момент, стоя на подъездной дорожке дома: обида, злость, раздражение и дикое желание снова ощутить вкус его губ. Такое неопределенное дерьмо меня явно не устраивало, и нужно было найти способ поговорить о том, что случилось между нами.

Я зашла в дом и уперлась лопатками в дверь, захлопнув ее. Закрыть глаза и пытаться дышать. Губы горели как после жгучего перца – этот яростный и отчаянный поцелуй был пугающе прекрасным. Я пыталась вспомнить выражение глаз Майкла, когда он отстранился от меня. Там было сожаление и глубокая боль.

Но отчего, Майкл? Почему все не может быть предельно просто? Ты, я и тот отрезок времени, который сделает нас счастливыми влюбленными идиотами.

Я стояла возле двери, непроизвольно водила пальцами по своим губам и ощущала запах моря и бензина. Лучший аромат в моей жизни. Аромат Майкла-мать-его-Тёрнера.

Через пару минут выйдя из транса, я поднялась в свою комнату, закинув сумку с учебниками в дальний угол рядом с кроватью. Затем я открыла окно, впустив прохладный осенний воздух внутрь, попутно обшаривая пальцами нишу под подоконником. Смятая полупустая пачка сигарет вывалилась в мою ладонь.

Я не курила с тех пор, как мы уехали из Балтимора, хотя по всем мозгоправным книжкам, я должна была смолить как паровоз от нахлынувшего стресса. Переезд в другой город в выпускном классе, скорый развод родителей, безразличие родной матери – это ничто по сравнению с тем, что парень, от которого у меня внутренности переворачиваются, целует и убегает прочь со словами «это была ошибка».

Усевшись с ногами на широкий подоконник, я укуталась посильнее в свой кардиган, подкурила и глубоко затянулась. Дым обжег легкие, рот наполнился горечью смолы, а в голове резко закружился реальный мир. Я откинулась чуть назад и выдохнула плотное облако дыма. Сердце отбивало чечетку, а к горлу подступил ком. Не хочу и не буду больше себя сдерживать. Оставшиеся в пачке сигареты и безудержные слезы скрасили время до прихода мамы.

***

Мне потребовалось две недели, еще одна пачка сигарет и банка «Budlight», чтобы набрать номер Тёрнеров. Солнце уже перевалило за горизонт, в комнате стоял полумрак, позволяющий мне не краснеть, как я наивно полагала. Переминаясь с ноги на ногу, заламывая руки, я все же набрала заветные цифры трясущимися пальцами. Конечно же, трубку схватил Бобби.

Черт, я даже спасибо ему не сказала за его беспокойство. Так, окей, первая фраза обозначена. Что дальше, Сара?

– Алло?

– Привет, Бобби. Это Сара, – голос дрожал, и я просто закрыла глаза, чтобы сконцентрироваться. – Слушай, я так и не сказала спасибо за то, что ты попросил Майкла меня забрать после школы. Мне, правда, очень приятна твоя забота, в смысле, дружеская.

И я услышала характерный звук, когда в разговор вклинивается кто-то еще. Мое сердце камнем рухнуло вниз, унося остатки сознания. Я знала, что это был ОН.

– Не стоит, честно. Друзья, – голос Бобби дрогнул, – должны выручать друг друга, да?

– Привет, ребятишки! – голос Майкла бархатный, укутывающий и слегка озорной раздался в трубке. – Бобби, да ты метишь в короли френдзоны? Будете практиковать секс по дружбе? Ну, там взаимопомощь, все дела? – он глупо хихикнул в трубку.

Сказочный идиот, ей Богу.

И снова рык Бобби, падающий телефон и топот ног.

– Сара, нам надо поговорить, – тон Майкла превратился в кремень.

– Да? О чем же? – непробиваемо ледяным тоном ответила я. Господи, лишь бы не упасть прямо тут.

– Проведем работу над ошибками, – последнее слово он подчеркнуто выделил. – Если у тебя нет никаких планов, я заеду через 15 минут. Оденься теплее.

И снова крики Бобби, резкие шлепки, шум возни, запыхавшийся очкарик и короткие гудки в трубке.

Я стояла как вкопанная посреди гостиной. Хотела и получила это – возможность встречи с Майклом наедине. Погрузившись в свои мысли, я укусила нижнюю губу до крови и вскрикнула от боли. Сердце уже не билось, оно вырывалось из моего бренного тела и летело за пределы атмосферы.

У меня было пятнадцать минут, чтобы привести себя в порядок, и я вихрем взлетела по лестнице. Джинсы, теплый оверсайз свитер с широким горлом, грубые ботинки и кожаная куртка – идеально для закатных покатушек на мотоцикле. Маме я оставила записку, что ушла к Кэнди, предварительно позвонив той и предупредив, чтобы прикрыла мою задницу.

– Крошка, объяснения будут позже, – я протараторила в трубку. Кэнди в ответ таинственно засмеялась и пожелала хорошего вечера.

Чтобы скоротать минуты, тянувшиеся вечность, я снова закурила у себя в комнате, когда услышала этот будоражащий все мое нутро звук мотора. Наспех затянувшись, я затушила окурок и пулей вылетела из дома. Майкл приглашающим жестом стукнул по сидению позади себя. Меня не нужно было просить дважды, но сдаваться легко я тоже не хотела. Я подошла к байку, покачивая бедрами.

– Прокатимся, принцесса? – он внимательно посмотрел в мои глаза и снова сделал это: рукой зачесал свои медные волосы назад. Никогда больше так не делай, это заставляет меня влажнеть в самых нежных местах, Тёрнер.

– А ты точно по адресу? Вдруг ошибся, снова? – я изогнула бровь и поймала его взгляд на своих губах. Черт, ты попался с потрохами, Майкл.

– Уверен, что адресом не ошибся: здесь только одна стервозная малолетка, похожая на Чубакку в своем вязаном кардигане. Сара О’Нил зовут, слыхала о такой? – его взгляд смягчился, и лукавые морщинки прошли вокруг глаз.

– Я думаю, что нам уже становится не о чем разговаривать. Хорошего вечера, Тёрнер, – я уже разворачивалась в направление дома, как его теплые пальцы схватили меня за запястье, притягивая к себе.

– Успокойся и садись, нужно поговорить как взрослые, если сможешь, – он смотрел на меня самым серьезным взглядом на свете, и я решила, что пока повременю со словесными перепалками.

Мы мчали по улицам ненавистного мне города, который на скорости превращался в светящуюся линию в подступающих сумерках. Я хотела забыться в одном этом моменте, где нет ничего, кроме меня и Майкла, выжимающего педали акселератора, и ехать, пока не кончится дорога. Мои волосы трепал ветер, а я просто молча прижалась всем телом и лицом к крепкой спине, обнимая Майкла обеими руками за талию. Я не видела его лица, но, когда я немного сдвинула ладони, в направлении его груди, он легко вздрогнул, но ничего не сказал. Я посчитала это молчаливым знаком согласия и прижалась еще сильнее.

Дорога заняла около получаса, и мы остановились на вершине какого-то холма, с которого открывался сумасшедше красивый вид на Сентфор: одноэтажные и двухэтажные дома внизу казались кукольными, утопая в разноцветных огнях улиц и светофоров; машины и люди превратились в мелкие точки.

Мы оба слезли с байка, на секунду повисло неловкое молчание, но его прервал тихий и спокойный голос Майкла. Он слегка оперся о сиденье, подкурил сигарету и попросил меня встать напротив, взяв мою руку. Я послушно подошла ближе, так что его вытянутые и скрещенные ноги оказались между моих.

– Ты собрался разговаривать со мной верхом на себе? У тебя явные проблемы с коммуникацией, Тёрнер. – Я старалась держаться дерзко и не заинтересованно. Хотя, обоим был очевиден мой блеф.

– У меня явные проблемы с тобой, Сара, – он смачно затянулся и выпустил клубы дыма в вечерний синий воздух. – Я редко теряю контроль над собой и своими эмоциями, потому что я – не зефирная девочка семнадцати лет. И то, что произошло, – он нахмурил брови и взглянул на меня, сверкнув глазами, – для меня совсем не свойственно. Потеря контроля, Сара, это плохо. В моем случае, плохо для нас обоих.

Я чувствовала, как кровь бежала по моим венам со скоростью болида формулы-1 с отказавшими тормозами, а пальцы леденели в задних карманах моих джинс. Я смотрела в изумрудные глаза и пыталась разглядеть хоть какую-то эмоцию, но сейчас они превратились в безжизненный камень, не выражающий ничего. Я молча продолжала слушать.

– Пойми, малыш, я не подхожу на роль первой любви и всех этих розовых соплей. Я творю всякое дерьмо по жизни, которое, я уверен, ничем хорошим для меня не кончится, и потому не ищу серьезных отношений. Да вообще любых близких отношений.

– А как же та красноволосая красотка в коже с пикника? – слова вылетели пулей из меня.

– Ну вот, ты уже ревнуешь, – он грустно улыбнулся. – Боевая подруга, помогающая периодически снять напряжение, не больше. Позволь, я договорю, и не перебивай. – Майкл поджег вторую сигарету, озарив свое лицо теплым пламенем зажигалки. Боги, как же он прекрасен! – Я не про любовь, Сара, а тебе не нужен печальный опыт болезненных отношений, поверь мне на слово. Я уже обжегся, сделав необдуманную глупость, по пьяни. А теперь разгребаю эту хрень до сих пор. Не хочу коллекционировать разбитые сердца малолетних девочек. И не хочу делать больно тебе, принцесса. Ты красивая язвительная стерва, которая сама разобьет не одно сердце хлюпикам, типа Бобби. Но нам однозначно не по пути. – Он опустил глаза, выпустив клубы сладковатого дыма, и выкинул окурок двумя пальцами.

Я сглотнула ком обиды и быстро смахнула с глаз подступившие слезы.

– Зачем ты поцеловал меня, Майкл?

– Потому что я – несдержанный дурак. Сойдет за достойную мотивацию?

– Вообще, нет, – я придвинулась еще ближе и взяла его лицо холодными пальцами, заставив посмотреть мне в глаза. Руки Майкла скользнули мне под свитер, сомкнувшись на талии.

– Ну, а как сейчас с самоконтролем? – я наклонилась к Тёрнеру, сокращая расстояние между нашими лицами. Его теплые пальцы блуждали вокруг моей талии, спускаясь к бедрам и прижимая ближе к себе, горячее дыхание с запахом моря и табака опаляло мое лицо.

– Не очень, как видишь, – прорычал он мне в губы и резко перехватил запястья, отворачивая голову в сторону, словно стряхивая наваждение.

Сама того не ожидая, я отвесила ему звонкую пощечину, оставив след, который горел даже в темноте осеннего вечера, на что он злобно сверкнул своими кошачьими глазами, резко встал, возвышаясь надо мной, словно скала, и крепко прижал к своей груди.

Он не выпускал меня из своих медвежьих объятий, даже когда я лупила по его стальным рукам своими ладонями и сыпала ругательствами, которые свойственны портовым рабочим, нежели девочкам. Майкл обнимал меня до тех пор, пока я не обмякла и не выплакала все, что у меня было в запасе.

– Сара, я все сказал. Прости меня, принцесса. Я так не могу. Не должен, – он поцеловал мои волосы и нежно погладил меня по голове.

День рождения

Я не помню, как Майкл привез меня домой, как мы попрощались, и как я оказалась в кровати – время перестало существовать, а в груди зияла дыра размером с земной шар. Как будто из тебя вытаскивают все чувства, эмоции, внутренности и бросают в помойную яму. А ты стоишь и наблюдаешь за всем этим, улыбаясь своему Потрошителю. И не можешь уже почувствовать ни-че-го.

Проклятый город, ненавижу. Он отравляет всё живое здесь. Быстрее бы закончился год, и я уеду в новую жизнь, в которой будет место чему-то хорошему.

Дни незаметно пролетали один за другим, усугубляя состояние опустошенности и апатии ко всему. Живёшь и дышишь по инерции, потому что просто так нужно. Сентфор – маленький город, в котором невозможно не пересечься со знакомыми людьми: здесь все друг о друге знают и судачат при любом удобном случае. Но, либо у Майкла был плащ-невидимка, либо просто свалил из города, потому что он пропал. Даже, когда мы болтали с Бобби по телефону, я больше не слышала этих характерных звуков второй линии. А моё сердце прыгало где-то у горла и молило о том, чтобы просто слышать этот «щёлк» и очередную злую шутку бархатным голосом. Этого мне было бы достаточно.

Состояние побитой собаки было невозможно скрыть от друзей, которые то и дело заваливали меня вопросами. Я лишь отмахивалась и что-то бубнила про переживания из-за развода родителей. Все сочувствующе смотрели и позволяли мне периодически рыдать в голос. Все, кроме Адель: взгляд был испытывающим и злым, её раздражало моё общество и мои рыдания. Сказать, что это было странным – это промолчать в подушку. Но это меня мало волновало, и я самозабвенно страдала.

Осенняя сырость сменилась белоснежными морозами. Но даже под сверкающим покрывалом снега Сентфор выглядел так, словно был посыпан пеплом. Или просто я хотела, чтобы этот мир горел. Приближающийся день рождения не добавлял ярких красок, но ребята старались изо всех сил сделать меня чуточку счастливее. Было решено устроить вечеринку у Морингов, пока родители Люка и Адель путешествовали по Европе в поисках очередных антикварных шедевров для домашнего музея.

Дерек и Люк взяли всю организацию на свои плечи, а мне было велено лишь не опаздывать и нормально выглядеть. Хотелось верить, что я хотя бы здесь не налажаю.

***

Неделя приготовлений и вот он – самый лучший день для любого подростка – день рождения. Привет, я Сара О’Нил. И сегодня мне исполняется восемнадцать. Меня разбудил стук в дверь и непривычно спокойный и ласковый голос мамы.

– С Днём Рождения! Вставай, соня. Сегодня нас ждёт много великих дел.

– Каких, например? – я сонно пробурчала, потягиваясь.

– Как насчёт блинчиков в кафетерии? Давай, поднимайся и собирайся. Я жду тебя внизу, –в голосе мамы читалось какое-то воодушевление и нетерпение.

Слишком странно, слишком. Я нехотя стянула одеяло и отправилась приводить себя в приличный вид: чего не сделаешь, ради блинчиков с кленовым сиропом в день рождения.

Я спустилась в гостиную, где, нервно теребя что-то в руках, стояла мама. Она улыбалась. И это было тоже слишком. В нашем доме единственная улыбка, которая воспринималась бы уместно – безумный оскал Джокера. За месяцы нездоровых и токсичных отношений дом перестал быть моим местом силы; поток невыносимых мыслей прервал СЛИШКОМ высокий голос мамы:

– Милая, я знаю, что тебе пришлось непросто, и ты молча переживаешь всё, что навалилось на нас в этом году, но, видит Бог, я хочу всё исправить и снова видеть тебя той самой Сарой, которая непринужденно смеётся и радуется жизни, – я с любопытством посмотрела на неё и слегка изогнула бровь.

– Мы снова переезжаем в Балтимор? – надежда сочилась из моих слов, но я знала, что этому не суждено случиться раньше окончания школы.

– Ну, возможно, ты сама сможешь отправиться туда, когда придёт время, – она помедлила, – на своей машине. – Мама подошла ко мне вплотную и попросила протянуть руку. В ладонь упал ключ зажигания. Не веря своим глазам, я крепко обняла её, сжимая руку с ключами. По щекам потекли горячие слезы, и я почувствовала, как мама тоже тихонько всхлипнула.

– Ну что, поехали завтракать? – мама вытирала мокрые щеки ладонями.

– Чур, я за рулем, – впервые за долгое время я искренне рассмеялась сквозь слезы.

Я выбежала из дома, и на подъездной дорожке стоял мой личный Додж Интерпид. Он был подержанным, но разве это имело значение, когда у меня в руках были ключи от свободы. Нетерпеливо открыв водительскую дверь, с чувством абсолютнейшей эйфории я плюхнулась в кожаное сиденье, поглаживая руль и вдыхая аромат салона. И тут меня словно окатило ледяной водой на морозе: в нос ударил свежий запах долбанного моря. Гневно устремив свой взгляд на причину своего недовольства, я сорвала с зеркала злосчастную елочку, словно она была виновата во всем том дерьме, которое со мной происходит. Никакого запаха моря в моей тачке и в моей жизни. И никакого Майкла Тёрнера. Хватит уже убиваться: он мне ясно дал понять, что ничего быть не может.

Живи дальше, Сара. На нем свет клином не сошелся.

На удивление, завтрак с мамой оказался не обременительным времяпрепровождением. Я чувствовала, что она пытается: пытается заново строить мосты, на обломках которых покоилась семья О’Нил. Было бы свинством не дать ей этот шанс, все же она моя мать. Благодаря ей, я здесь уплетаю блинчики и запиваю ароматным кофе в закусочной «у Бенни». Когда с завтраком было покончено, я рассказала маме о планах на вечер с друзьями; она ласково посмотрела на меня и накрыла мою ладонь своей:

– Развлекайся, детка, сегодня твой день, – она легонько чмокнула меня в лоб.

Моя плаксивость убивала меня не меньше, чем тех, кто был вынужден это лицезреть, но в этот раз я сдержала слезы и глубоко вдохнула.

– Спасибо, мам. Спасибо за все.

***

Молочного цвета укороченный жакет в стиле Шанель и черная мини юбка с цепочкой на талии, черные колготки со стрелкой сзади, черные полусапожки на шпильке, легкий объем на распущенных каштановых волосах – и вот из зеркала на меня смотрела совсем другая Сара.

Накинув пуховик, я вышла на улицу, вдыхая морозный вечерний воздух, который щекотал нос. От этого давно забытого детского ощущения я невольно улыбнулась. Все-таки, стоит дать себе второй шанс и попробовать не впадать в депрессивные состояния. Мне восемнадцать, у меня есть друзья, которые заботятся обо мне: они закатили вечеринку в мою честь, мама вспомнила о моем существовании, я все так же шикарно выгляжу в приличной одежде, и у меня есть мой Додж. Я села в машину, прикрыла глаза от удовольствия, услышав, как мурлычет двигатель под капотом, и отправилась по вечернему городу к дому Морингов.

***

Напитки лились рекой, музыка гремела на всю округу, рой воздушных шаров и гирлянды по всему холлу растопили мой лед, и я просто отдавалась моменту. Люк с Кэнди самозабвенно обжимались на диване, пока Дерек и Адель соревновались в алкогольной выдержке; Бобби смешно плясал в центре зала, словно отбивался от улья пчел. Я сидела в кресле, потягивая виски, и наблюдала, как вокруг кипит жизнь. В какой-то момент Адель подняла руку в воздух и заплетающимся языком предложила сыграть в «правду или действие». Дерек зловеще оскалился и глянул на рыжую, подмигнув ей.

– Ребят, вы серьезно? – прыснула я. – Типа, мы еще не всё дерьмо друг о друге знаем? Или кому-то хочется покаяться в грехах прилюдно? – При этих моих словах взгляд Адель превратился в сталь, и она ухмыльнулась.

– Я думаю, у тебя их за восемнадцать лет прилично наберется.

– Боюсь, ты разочаруешься: моя жизнь скучна, как пачка чипсов, – я сделала глоток, – но давай попытаем удачу. Играем!

Все уселись в круг, сжимая свои напитки в руках. Право первого хода было доверено мне как имениннице. И я направила свой взгляд на Дерека.

– Правда или действие, дружище? – я озорно ткнула пальцем в его сторону

– Действие, – он отпил пиво из бутылки

– Да ты дерзкий! Тогда поцелуй Адель, – я улыбалась, глядя, как краснеет рыжеволосая.

– Сара, ну ты и заноза, – она с раздражением выплюнула ту фразу, но не успела опомниться, как Дерек схватил ее за талию и притянул к себе, вонзаясь губами в рот Адель. Мы все заорали, как ненормальные, подбадривая парочку. Когда же они отлепились друг от друга, Дерек победно поднял подбородок и еле заметно шепнул мне одними губами «спасибо».

Следующая провокация была брошена Дереком в Бобби. Ботаник опрометчиво выбрал правду, за что поплатился в следующую секунду.

– Бобби, ты хочешь присунуть Саре? – он еле сдерживал смех и наблюдал за реакцией Тёрнера. Бобби надулся, как воздушный шар, багровея на глазах.

– Дерек, ну ты и придурок, – бросила Кэнди, – что ты хочешь этим добиться?

– Бобби, можешь не отвечать, – я хихикнула в стакан, делая серьезный вид.

– Ну же, Бобс. Мы ведь друзья, у нас нет тайн друг от друга, – подначивал Люк.

Бобби вскочил на ноги и, обозвав всех кретинами, бросился вверх по лестнице.

– Ну вот, все веселье испортил, Тёрнер, – Дерек залпом допил пиво. – Тогда, давай ты, Люк, выбирай жертву.

– Любимая сестренка, что выбираешь? – Люк лукаво посмотрел на Адель.

– Правду, братец.

– Кто был тот рыжий бугай с татухой, под которым ты так отчаянно стонала на кухне? – Лицо Адель вспыхнуло алым пламенем, а глаза излучали боль.

– Какого хрена, Люк, мы же обсудили уже. Ты сказал, что сдержишь это в секрете, кретин! – она закричала.

– Да скажи уже, что ты трахалась с Майклом Тёрнером, Адель, выпусти уже это и не держи в себе!

Мой мир потух и перестал существовать прямо сейчас. Неужели это именно то, что Майкл имел ввиду, говоря об ошибках по пьяни? Нет, это не может происходить со мной, в мой день рождения, это нереально, я сплю. Он отвергает меня, но переспал с Адель? В голове не укладывается.

Я на ватных ногах встала и молча направилась к бару, наполняя бокал до краев. До меня доносились отдельные слова из перепалки Морингов, но я уже не слушала. Я пила залпом, глотая огненный виски и лившиеся градом соленые слезы, стараясь не упасть на пол. Еще бокал. Внутренности горели, а в голове стояла оглушающая тишина. Сердце, казалось, замерло, а потом снова застучало с бешенной скоростью.

– Ребят, прекратите, сегодня же праздник у Сары! – Кэнди пыталась потушить этот семейный пожар, но получалось не очень.

– Всё в порядке, я пока выйду, подышу воздухом, – собрав себя, я направилась в сторону выхода.

Трясущимися руками я достала сигареты и подкурила. Тело пробивало дрожью, и я пыталась найти опору, облокотившись на ограду небольшой террасы. Слова Люка, словно уколы рапиры, били точно в цель.

«Ты трахалась с Майклом Тёрнером, Адель». Ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу!

Я била рукой в изгородь, пока не почувствовала, как что-то теплое струйкой бежит по ладони. Чертовы гвозди! Я завороженно смотрела, как багровые капли с ладони стекают на запорошенную снегом террасу, расплываясь в причудливые кляксы на белом покрывале. И меня стало отпускать: злоба и обида в момент превратились в безразличие. Я подкурила вторую сигарету и молча смотрела в темноту, пахнущую железом, табаком и горечью разочарований.

Из раздумий меня вырвал стремительно выходящий из дома Бобби. Он выглядел не менее подавленным и смущенным при виде меня.

– Сара, прости за этот цирк, просто кто-то перебрал уже, – он потупил взгляд и увидел мою руку. – Что с тобой, у тебя кровь? Давай забинтую, – он протянул мне платок, аккуратно заматывая пораненную ладонь.

– Ты слишком добр ко мне, Тёрнер. Ты мой самый лучший друг, Бобби. Прости, я знаю, ты бы хотел быть больше, чем друзьями, но я не могу тебе предложить этого.

– Чш-ш, все в порядке, Сара. Клянусь, я всегда буду рядом и буду твоим другом, – Бобби все еще держал меня за руку.

Я подалась чуть вперед и обняла его. Не замечала раньше, что он на полголовы выше меня. И он такой хороший. Хороший друг. Я уткнулась лбом ему в грудь.

– Спасибо тебе, Бобс.

Алкоголь начал незамедлительно догонять мой ослабевший организм, и я проваливалась в пьяное забытье. Мы стояли в обнимку с Бобби уже минут десять, по моим нетрезвым подсчетам, как я услышала до боли знакомый звук в тишине. В открывающиеся ворота въехал черный байк с драконом на бортах.

– Сара, мне пора, – раздался взволнованный голос Бобби над моей головой.

Слабый отблеск сигареты в темноте и его зеленые горящие глаза, снег на медных волосах. Ненавижу тебя, Тёрнер. Я отпустила Бобби и, вздернув подбородок, сказала громче, чем следовало:

– Майкл, даже не зайдешь поздороваться с хозяевами? Прошуршать с Адель на кухне?

Глаза Бобби округлились, и из него вырвалось: «Черт!»

– Ты знал, Бобс? Ты все знал и не рассказал об этом? – я истерически засмеялась, не веря своим ушам.

Лицо Майкла исказила гримаса ярости, он сжал кулаки и направился в сторону дома Морингов.

– Боб, быстро сядь и жди меня здесь, – на секунду Бобби замешкался. – Я не повторяю дважды, быстро сел! – Майкл прорычал это сквозь зубы.

Я стояла, покачиваясь и глядя ему в глаза своим мутным взором. Виски неожиданно сработал в самый неподходящий момент, и меня начало пошатывать. Майкл сократил расстояние между нами за считанные секунды и угрожающе навис надо мной, хватая за забинтованную руку.

– Не веди себя как ревнивая жена, Сара. Тебя это не должно волновать, – он прошипел мне это прямо в лицо, сжимая мою ладонь, отчего кровь просочилась сквозь платок и осталась на его пальцах. Майкл поднес руку к своим губам и облизнул каплю крови. – Ты такая же сладкая, как и ядовитая, О’Нил. Я хотел бы, чтобы все было иначе, – он заглянул в мои влажные глаза, отчего голова закружилась с удвоенной силой. – Это тебе, – он достал из внутреннего кармана куртки синюю коробочку. – С Днём рождения, принцесса. И раз ты пьяна в стельку, что видно невооруженным глазом, гони ключи от своей тачки, чтобы ты не вогнала меня в еще большую задницу, – я уставилась на его озабоченное лицо с видом «да плевать я хотела, чего ты там хочешь». – Сара, не заставляй меня повторять. Ключи, – он раскрыл свою ладонь.

– Отвали, Тёрнер. Ты мне кто? Папочка? Я сама решаю, что и как мне делать, проваливай. И спасибо за то, что ты там мне дал. Пока, Бобби, – я уже было вскинула руку в прощальном жесте, как рядом с моей головой пронесся кулак Тернера, воткнувшийся в деревянную опору.

– Да чтоб тебя, Сара. Ключи! – ярость с примесью заботы? Это что, нахрен, за эмоции? Ты переживаешь за меня, Тёрнер? Сердце прыгнуло прямо в пятки, и я нервно сглотнула, протягивая дрожащими пальцами ключи от машины. – Я заеду за тобой завтра, проспись, – Майкл развернулся и направился к ошалевшему Бобби.

Я стояла на террасе дома Морингов, наблюдая, как мотоцикл рвется с места и исчезает в ночной дымке. В правой руке саднило, и я вспомнила о коробке, которую вручил мне Майкл. Продрогшими пальцами я открыла квадратный футляр.

На бархатистой подушечке лежала подвеска в форме дракона с изумрудным глазом.

Сладкое похмелье


Дикая головная боль: вот, что я ощутила в свой первый день, переступив порог относительного совершеннолетия. Моя голова сейчас была похожа на один из тех африканских барабанов, на который слишком сильно натянули кожу, и он норовил лопнуть от легкого прикосновения.

– Матерь Божья, да за что же так плохо? – я зажмурила глаза от слишком яркого света в комнате и прижала руки к вискам, стараясь удержать выпрыгивающий через уши мозг.

В рот как будто песка насыпали или заставили пожевать пушистый одуванчик. Ну, привет, первое похмелье! Гром в висках гремел при любом даже малейшем моем движении. Я попыталась привстать, оперевшись на локти. Это было моей стратегической ошибкой: от таких космических скоростей моего тела желудок скрутило, и поток кислоты вместе с паникой подступил к горлу. Не успев подумать, я схватила первую попавшуюся под руку емкость – урна для бумаг возле стола, рядом с кроватью.

Первая мысль после произошедшего: Больше. Никогда. Не. Буду. Пить. Ни-ко-гда.

Вторая мысль после того, как это повторилось еще трижды: Где ванная?

Оглядев комнату, наконец-таки, не затуманенным взглядом, я обнаружила, что нахожусь, скорее всего, в гостевой спальне: сдержанный и минималистичный дизайн, но с теми же нотками музейного шика – повсюду холсты, гипсовые бюсты и прочий богемный хлам. Из спальни было два выхода; направившись к ближайшему я с облегчением выдохнула. Сняв свой вчерашний праздничный комплект, я стояла абсолютно голая у мраморной столешницы напротив огромного зеркала в позолоченной раме. Постепенно глаза стали округляться, и мозг проворачивал на реверсе все события минувшего вечера. Я надралась в сопли из-за того, что Адель спала с Тёрнером; уехать я не могу, потому что ключи от Доджа тоже у Тёрнера, а на моей шее красовался подарок Майкла Тёрнера – цепочка с подвесом в виде дракона. А не слишком ли до хрена в моей жизни не моего Майкла-мать-его-Тёрнера, а? Я со злостью ударила в столешницу правой рукой, о чем тут же пожалела – вчерашняя ранка снова закровила.

– Пф, можно мне просто утренний душ, Господи? Без флешбэков и новых травм, – сказала я своему отражению и направилась к душевой кабинке.

Закончив приводить себя в свежий и не потрепанный вид, вышла из комнаты и направилась в сторону кухни. Я уповала на горячий кофе и какую-нибудь еду. Уже будучи достаточно близко к цели, я услышала приглушенные звуки: мужской низкий голос, судя по интонации, что-то злобно объяснял, а второй источник только всхлипывал.

Чем ближе я подходила, тем становилось яснее: в кухне Майкл и Адель. Стиснув зубы, я все же вошла – Тёрнер-старший в толстовке с капюшоном и джинсах стоял спиной к двери, упираясь в кухонную тумбу кулаками, сжатыми до побелевшей кожи. Напротив него стояла Адель, закрывая лицо ладонями: ее плечи тряслись от неконтролируемых рыданий. Я понимала причину этого разговора и немного жалела Моринг, но не хотела знать ни единой подробности. Я всего лишь хотела кофе и поскорее оказаться дома со своей тачкой.

Заметив мое появление, Адель поспешно вытерла слезы тыльной стороной ладоней, скрещивая руки на груди и отводя взгляд. Тёрнер обернулся на звук шагов, и мы встретились взглядами. Он был зол и чем-то озабочен, но, увидев меня, в глазах появилось облегчение, и из темно-болотных его радужка снова стала цвета чистого изумруда.

Я тысячу раз проклинала себя за чувства, которые просыпаются во мне при виде Майкла. И сейчас был тысяча первый. Как бы больно и обидно мне не было, я призналась себе, что нуждаюсь в этом человеке и не готова отказаться от его присутствия в моей жизни.

– Извините, если помешала, – я выдавила виноватую улыбку.

– Ты не помешала, мы уже обсудили все, правда, Адель? – он грозно посмотрел на рыжую и сделал акцент на каждом сказанном слове. – Собирайся, я отвезу тебя домой, – Майкл даже не дал попрощаться с ребятами и сгреб меня в охапку, настойчиво проталкивая в сторону выхода из дома.

Когда мы оказались на улице, я вдохнула полной грудью, выпустив теплые струйки пара в морозное утро. Голова все так же раскалывалась, общее состояние было гораздо лучше. Но кофе не помешал бы. С мыслями об ароматном напитке я направилась в сторону водительской двери, и снова на моем пути встал Тёрнер. В этот раз я с разбегу вписалась в его спину, уткнувшись носом в район его лопаток. Мой личный котел в аду имел бы именно этот запах – морской бриз, терпкий табак и бензин.

– Как ты с такой координацией вообще дожила до старшей школы? – он развернулся через плечо и мягко улыбнулся. Сердце пропустило пару десятков ударов, пока я, как завороженная, смотрела на его двигающиеся пухлые губы. – Хьюстон, у нас проблемы? – Майкл помахал рукой перед моим носом.

– А? Что? Нет, никаких проблем, Тёрнер, гони ключи, – я подошла вплотную к водительской двери и протянула руку в нетерпеливом жесте.

– Ты вот сейчас серьезно, О’Нил? Посмотрись в боковое зеркало, помаши Гринчу в отражении и дай дяде довезти тебя до дома живой и не заблевавшей салон, – он расхохотался в голос, мягко оттесняя меня обеими руками от машины.

– Блять, Майкл, да какого хуя ты так себя со мной ведешь, командуешь? – я топнула ножкой, осознавая комичность ситуации, но я была в бешенстве.

– Оооо, – протянул он, вскинув брови, – я еще тебе рот с мылом помою. Быстро закидывай свой прекрасный зад в машину. Сара, я сейчас не шучу. Быстро.

Это незаконно – быть таким! Таким, которого слушаешься, открыв рот. Просто, потому что колени подкашиваются от одного звука твоего имени, которое вырывается из его красиво очерченных губ, как урчание кота.

– Ебучий святоша в татухах. Ненавижу тебя, Тёрнер, – буркнула я себе под нос. Под его пристальным взглядом я плавилась, злилась, проклинала себя и сходила с ума. И, конечно же, покорно шла к пассажирской двери.

Отодвинув кресло чуть дальше, я благостно откинулась назад и небрежно кинула скрещенные ноги на приборную панель, чем привлекла заинтересованный взгляд Майкла. Он позволил себе задержать взор всего на доли секунд, но я знала – он смотрит на мои ноги. Довольно ухмыльнувшись, я сложила руки на груди и прикрыла глаза.

– Ну давай, папочка, вези меня домой, – сарказм сочился из каждого сказанного мною слова.

Майкл пропустил мою детскую колкость мимо ушей и молча завел мотор. Мы выехали из резиденции Морингов под играющий в магнитоле Where Is My Mind? – Pixies. Да уж, я бы тоже хотела знать, где мой разум, когда рядом Майкл-мать-его-Тёрнер.

Его скульптурные руки вели мою машину. Его зеленые глаза с опущенными веками неустанно следили за дорогой. Его челюсти были сурово сжаты. А я больше всего на свете хотела дотронуться до этого прекрасного лица, частично скрытого от меня капюшоном черной толстовки и растопить этот лед своей нежностью.

***

Сара О’Нил. Такая красивая, дерзкая, но такая маленькая и нежная. Черт, никогда бы не подумал, что могу чувствовать потребность в девчонке настолько сильно. И ноги ее эти – длинные, спортивные, крышу сносит, аж до зубного скрежета. Стерва, специально закинула их так, чтобы я видел.

И впервые в жизни я не хочу оказаться между этих ног. Точнее, хочу, но в особенный момент. Но больше всего на свете хочется сгрести ее в охапку, как тогда на холме, и не отпускать. Гладить волосы, вдыхать мятный запах, смотреть в синие глаза, тонуть в них и целовать ее горячие губы каждый раз, как в последний. Я хочу о ней заботится – об этой наивной, глупой, саркастичной занозе в заднице. Да, и зад у нее фан-тас-ти-чес-кий. Уфф, рули, мужик, и старайся не палиться перед ней. Сам же все обломал. Ебучий святоша – в точку, малышка.

***

– Есть хочешь? – Майкл прервал молчание первым.

– Не откажусь от кофе и анальгетика – голова раскалывается, – я и не соврала: виски ломило снова до тошноты.

– Понял, сейчас заскочим в аптеку и найдем тебе кофе, маленькая пьяница, – он улыбнулся глазами, и это просто разбивало меня на мелкие частицы, заставляло растечься лужицей прямо на сиденье. Откуда в грозном громиле, несомненно, красивом, столько заботы и тепла?

Через десять минут мы сидели в придорожной забегаловке в ожидании кофе. Купленные Майклом таблетки были благополучно проглочены, и мозг постепенно стал переходить из желеобразного состояния в полутвердое.

Мы сидели на красных кожаных диванчиках напротив друг друга. Тёрнер нервно постукивал по столу пальцами, стараясь не смотреть мне в глаза. Мне было комфортно молчать с ним, но женское любопытство и эго единственного ребенка в семье требовало ментальных поглаживаний.

– Почему ты возишься со мной, а, Майкл? – вопрос прозвучал дерзко и с вызовом.

– Потому что я так хочу. – Он посмотрел мне прямо в душу и двумя руками снял с себя капюшон. – Еще вопросы?

– Ты спал с Адель? – тусклый огонек надежды теплился где-то очень глубоко, хотя я наверняка знала ответ на этот вопрос.

Майкл устало выдохнул, откинулся на спинку дивана и запустил руку в волосы, потирая шею.

– Я думаю, ты знаешь ответ, Сара. – эта его сталь в голосе сводит с ума. – Я был слегка не в адеквате, и это просто случилось. Оба получили желаемое, и наши дороги разошлись раз и навсегда. Я не питаю чувств к Адель Моринг, если тебя именно это интересует.

– То есть, это тоже было ошибкой, да? – мокрые полоски предательски наполнили мои глаза, но я старалась сохранять спокойствие. – А как часто ты вообще ошибаешься? Раз в неделю, пару раз в месяц? – наэлектризованный воздух, между нами, можно было потрогать руками. Я снова впилась ногтями в свою ладонь, пытаясь не выйти из себя и не наброситься на Тёрнера прямо тут.

Выдержке Майкла могли бы позавидовать все наемные убийцы мира: абсолютно непрошибаемый взгляд, расслабленные плечи, и только вздутые желваки на этих высеченных из камня скулах сейчас говорили о его тихой ярости.

– Пей кофе, я подожду тебя в машине.

И он просто встал и вышел, схватив свою куртку, источавшую мой самый желанный аромат на свете. Оставив меня с ворохом чувств, разрывающими мое сердце.

Я смотрела на него в окно, как он снова накидывает на свои непослушные волосы капюшон, словно покрываясь своей драконьей чешуей. Как задумчиво смотрит вдаль и подкуривает сигарету. Как поворачивается в мою сторону и смотрит на меня. Смотрит так, что сердце выпрыгивает из груди, потому что только слепой и тупой не видит ту химию, которая между нами. И эти два идиота на всю округу это мы – Сара О’Нил и Майкл-мать-его-Тёрнер.

Оставшуюся дорогу до моего дома мы ехали в гробовой тишине, в которой было больше смысла и чувств, чем в наших разговорах: он украдкой смотрел, как я, будто бы невзначай, крутила в пальцах его подарок, а я видела его довольную ухмылку в боковом зеркале, и моя душа пела.

***

Как ей это удается: выводить меня на эмоции одним своим взглядом? Она невыносимая и одновременно самая желанная девчонка в мире. Ее слепая ревность обостряет все мои чувства до предела, и это какой-то сумасшедший кайф. Ты – мой кайф, О’Нил. И мне все труднее держать себя в руках при виде тебя.

***

Я вышла из машины и снова жестом молча потребовала ключи от своего Доджа. На этот раз не пришлось выслушивать колкости и шуточки – он положил мне их в руку и притянул к себе, положив одну ладонь в район моей поясницы. Майкл смотрел на меня сверху вниз, а я медленно тонула в этом зеленом омуте, державшись за ключи в моей руке, чтобы не улететь от этого взгляда. Тёрнер снова был так близко ко мне, что в горле пересохло, а сердце крутило сальто, ударяясь в ребра. Его же дыхание было ровным и спокойным. Майкл наклонился к моему уху и тихо сказал ласкающим бархатным голосом:

– Обещай мне больше так не напиваться, принцесса, потому что я не всегда смогу быть рядом. Я волнуюсь за тебя.

Он снова обнял меня, как медведь своими огромными руками, и нежно поцеловал в макушку.

Маяк

Вот уже три недели я просыпаюсь с одним и тем же вопросом: что происходит между мной и Майклом-мать-его-Тёрнером. Это не похоже… Да ни хрена это ни на что не похоже. Всё происходящее не умещается ни в какие рамки, признанные цивилизованным обществом.

Мы не друзья. Потому что друзей не раздевают глазами, не звонят с пожеланиями спокойной ночи и уже тем более жадно не облизываются, стоит мне появиться в узких джинсах. Да, и друзей не хотят соблазнить, надевая самые узкие джинсы из арсенала, выгодно подчёркивающие выдающиеся формы. Правда, Сара?

Мы не пара. Опять же, в традиционном понимании. За эти недели Майкл ни разу не поцеловал меня в губы. Ни разу. Это я могу объяснить либо гладиаторской выдержкой, либо по утрам он пьёт чай с бромом. Он не знакомит со своими друзьями, не ходит на свидания в людныеместа, не пытается набиться на пироги к моей маме.

И уж точно мы не любовники. Возможно, потому что я ещё девственница. Хотя, я понимаю, что, когда Тёрнер подходит и обнимает меня сзади, навряд ли я упираюсь бёдрами в спрятанный под его джинсами дробовик. И да, я узнала, что такое сексуальное влечение. До промокшего белья. В восемнадцать лет.

Он просто обнимает меня при встрече. Строго за талию. Целует в макушку. А моё тело горит от его прикосновений, заставляя задыхаться каждый раз, когда он оказывается на расстоянии ближе метра. Это уму непостижимо. И моим гормонам неведомо. А Тёрнер молодец, держится!

У нас происходит какое-то обоюдожелаемое безумие, носящее гордое имя Майкла-мать-его-Тёрнера. А я – влюбленная идиотка, добровольно подписавшаяся на это.

Этот зеленоглазый парень полон тайн. Иногда он может просто пропасть на пару дней из города, оседлав свой байк. И вернуться посреди ночи, бросая в окно моей спальни мелкий сырой гравий с подъездной дорожки возле дома. Он залезает ко мне по приставной лестнице, стряхивая снег с медных непослушных волос, взмахивая головой. И я таю, как этот снег, закусывая губы, стоя в одной мешковатой пижаме, под которой мои соски от возбуждения и холодного воздуха требуют горячих ласк. И голова кружится. А он только обнимает как медведь – огромный и теплый – кутается в мои волосы и шепчет на ухо: «Привет, маленькая моя». Твоя, Майкл, вся с потрохами, только твоя.

Он забирается в мою спальню, и мы сидим на полу: я мажу йодом его сбитые руки, не задавая вопросов, которые каждую ночь всплывают в моей голове, не решаясь спросить.

Майкл будто изучает меня, пока я порхаю по его коже ватными палочками, вглядывается в моё лицо, считывает каждое движение. Он проверяет меня на прочность? Смотрит, насколько мне можно доверять? А я готова прыгнуть за ним, куда бы он ни сказал, потому что все, чего я хочу – это быть рядом, в его сооруженном только для меня коконе из заботы и нежности.

И я не знаю, у кого из нас двоих сорвет крышу быстрее. Во всяком случае, моя уже давно превратилась в солому, и чтобы пропасть окончательно, к ней всего лишь нужно поднести горящую спичку.

***

Я хочу унести её с собой, поставить на полку, смахивать пылинки и любоваться каждый день, не переставая благодарить Вселенную за то, что в моей жизни появился смысл. В моей жизни появился настоящий свет. Как долбаный маяк в шторм, спасающий тонущие и обреченные на гибель корабли. Сара О’Нил – мой маяк.

Я не идеальный, и никогда им не стану. Но для неё я хочу стать лучшим, видеть одобрение и эту нежность синих глаз. Я понимаю, что не хочу просирать свою жизнь, как делал это раньше, но я так слишком глубоко завяз в этом дерьме с Драконами, что боюсь разбить ей сердце, показав себя. Прошлого себя.

Моя маленькая девочка, которую я хочу каждой клеткой своего тела, но я знаю, что она – особенная, и поэтому боюсь всё испортить. Боюсь сорваться рядом с ней, потому что каждый долбанный раз у меня колом стоит просто при взгляде на неё. Я безумно боюсь сделать ей больно и поэтому держу себя в руках, выкуривая сигареты блоками, унимая дрожь во всем теле. Она заслуживает уважения и заслуживает быть особенной. Маленькая моя, Сара.

***

Очередная зимняя ночь без Тёрнера в городе. Спать совсем не хочется, но я кутаюсь в одеяло с головой, заставляя себя уснуть, потому что школу никто не отменял. Задумываюсь об учёбе, проворачивая в памяти всё, что сделала к завтрашнему дню и, незаметно для себя, проваливаюсь в царство Морфея.

Я проснулась от глухого удара по карнизу, мельком взглянув на будильник – часы показывали 3:04 ночи. В груди с бешеной силой заколотилось сердце от ожидания встречи с Майклом. Второй глухой удар и тихий, почти урчащий, звук греющегося мотора байка.

Мой рыжий демон, неизменно облаченный во всё чёрное, стоял, озарённый светом уличного фонаря, озорно размахиваясь, чтобы нанести ещё один удар по моей крепости. Я подошла к окну, демонстративно потягиваясь и крутя пальцем у виска. Теплая улыбка, блестящие зелёные глаза, божественное тело из греческих легенд: всё это – мой Майкл Тёрнер, который лез по лестнице быстрее обычного, чем вызвал волну необъяснимого чувства тревожности.

– Маленькая, прости, что снова разбудил. Ты же знаешь: не могу успокоиться, пока не увижу тебя.

– Фу, Тёрнер, какие розовые сопли. Самому не противно? – подразнила я.

– Ты еще в школе учишься, О’Нил. Должна в Санту верить, розовых единорогов и в любовь-морковь всякую, нет? Это у вас, девчонок, разве не так работает? – Майкл пытается сдержать улыбку, но плохо справляется.

Он садится на подоконник, широко расставляя ноги, помещая меня между них, притягивая за талию, и снова зарывается в мою шею. Господи, его этот запах морского безумия неизменен и врезается в подкорку, вызывая толпы мурашек по спине. Сквозь ткань пижамы чувствую на своём теле холодные пальцы, но такие родные. Земля уходит из-под ног в такие моменты; я клянусь, что готова наброситься на него прямо здесь и сейчас, без оглядки на приличия и непонятные мне моральные нормы в голове Тёрнера.

Моя грудь мягко трётся об его куртку, промокая в тех местах, где тает снег; прижимаюсь к нему всем телом и закусываю губы до крови, потому что хочу, чтобы Майкл уже сорвался. А он, словно бездушная машина, тяжело дышит, обжигая, и еще сильнее упирается носом в мою шею, поднимая ладони к моим лопаткам и обратно на талию.

Ну же, Майкл, я знаю, что ты тоже сгораешь от желания!

Бум! Вот оно – с лязгом слетающая щеколда с самоконтроля Терминатора – Майкла Тёрнера.

– Маленькая, что ты со мной творишь? – он рычит мне в губы, хватая за подбородок и впиваясь губами в мои.

Безумие, полнейшее безумие: его язык сводит с ума, потому что то, что он сейчас им делает – не поцелуй. Тёрнер поглощает меня, наслаждаясь каждой клеточкой, пробует на вкус и требовательно берёт принадлежащее только ему.

И мой разум улетает. Я отвечаю на его требование и предлагаю всю себя без остатка, лаская пухлые губы, кусая их до кровавых отметин, зализывая боль, и снова нежно целуя влажную кожу. Его пальцы пробираются под мешковатую пижаму, нежно двигаясь вверх от талии, по моим ребрам, заставляя инстинктивно вздрогнуть и простонать в его губы.

– Чёрт, Майкл, я так долго ждала этого, – я тихо стону в темноте спальни, запутываясь в его слегка мокрых волосах, обхватывая ладонями его шею, лаская пальцами высеченное из камня лицо, проводя по подбородку с легкой щетиной. И Тёрнер прижимает меня еще ближе, хотя быть ближе уже просто физически невозможно. Его руки тянутся выше, достигая моей груди, постепенно теряя остатки контроля, как мне показалось, Майкл сжимает её, и из его тела вырывается низкий рык. – Майкл, я хочу тебя, сейчас, прошу, не останавливайся! – я умоляю и хнычу в его губы, которые жадно целуют и не считаются с моей потребностью дышать воздухом.

Но эффект от моей фразы абсолютно ошеломительный: Майкл не резко, но отодвигает меня, выставляя руки вперед, соскальзывая снова на мою талию.

– Чёрт бы тебя побрал, Тёрнер! За что ты так со мной? – я злобно шиплю, пытаясь унять своё вырывающееся из груди сердце, восстанавливая дыхание нормального человека.

Он поднял глаза, громко выпуская воздух, с выражением лица немыслимым для одного человека. На нем спектр эмоций от животного желания обладать до извиняющейся полуулыбки. Предвосхищая волну моей истерики, он встал во весь рост, нависая надо мной, сгреб в уже любимый кокон из рук, обещающий спокойствие, и тихо промурчал:

– Я приехал не за этим, Сара. Наберись терпения, нам некуда торопиться. Я – весь твой, маленькая моя, – прижимая к своей сильной, часто поднимающейся груди, он погладил меня по волосам.

Я снова сдавалась в этой обезоруживающей хватке, пытаясь совладать с эмоциями, но Майкл откуда-то знал, как меня успокоить. От этого мягкого, но властного тона в голосе зеленоглазого дьявола я хотела уснуть в его руках, свернувшись калачиком.

– Чего хотел тогда? – я обиженно буркнула, но звук потонул в кожаной броне моего рыцаря.

– Успокоилась? Я отпускаю на счет три, – Майкл снова повеселел и сам немного обретал покой, приглаживая разметавшиеся волосы назад.

– Говорю, чего хотел тогда? – я скрестила руки на груди, словно была полностью обнаженной, и пыталась хоть как-то вернуть былое благоразумие этим жестом.

– С друзьями познакомить хотел. Прокатимся? – Майкл уже перегнулся через открытое окно, не дожидаясь моего ответа. – У тебя пять минут на сборы.

Да просто прекрасно, Тёрнер! А то, что мне в школу завтра, тебя мало интересует, да? И то, что у меня все штаны от пижамы выжимать руками можно, тебя тоже не волнует. Ты там не мерзнешь на вершине своих моральных устоев, а? Бесит! До скрежета зубного бесит этот гад рыжеволосый.

Но он вроде как меня к друзьям везёт, это значит, что у нас все серьёзно? Надеюсь, что, наконец-то, да.

С этими мыслями я рванула к шкафу, наплевав на всё на свете.

Кто ты, Майкл Тёрнер?

Наспех одевшись в черные джинсы и водолазку – «пытаюсь быть похожей с Тёрнером?» – я прошмыгнула мимо маминой спальни в прихожую, запрыгивая в сапоги и набрасывая пуховик на плечи.

Майкл едет со мной к своим друзьям. Представит меня в качестве кого? Или это просто визит вежливости. Волнуюсь ли я? Да я до усрачки боюсь и трясусь, как лист. Не каждый день я встречаюсь с парнем старше себя, который еще в банде состоит. И об этом знает весь город и шериф Никсон. Сара, да ты просто мать-анархия в этом году.

Когда я подошла к байку, Майкл судорожно докуривал сигарету, оставляя только фильтр. Значит, не я одна хотела продолжения поцелуя, но этот Ебучий Святоша решил, что нам некуда торопиться. Обломщик хренов, как тебе терпения хватает вообще? Но как же сексуально Тёрнер это делал: двумя пальцами, большим и указательным, придерживая за край фильтра, затягиваясь и поднимая голову вверх, выпуская клубы дыма, обнажая вены на мощной шее. Майкл, словно считывая мои мысли, придвинул меня ближе к себе и смахнул с волос упавшие снежинки.

– Я не хочу, чтобы ты пожалела об этом. – Он кивнул в сторону окна моей спальни, намекая на то, что так и не случилось. – И я не хочу, чтобы мы стали друг для друга чем-то на один раз. Маленькая, – Майкл нежно провел холодными пальцами по моей нижней губе. – Поверь, я знаю, о чем говорю.

Его серьезный взгляд соскользнул с моих глаз на губы. И Тёрнер снова меня поцеловал. Второй раз за вечер. Это было, словно я получила подарок на Рождество вне очереди. На этот раз он сделал это нежно, почти невесомо касаясь моих губ. Я прикрыла глаза, отдавшись ощущению перманентного счастья, но в отместку больно прикусила Майкла за нижнюю губу, отодвигаясь от него и прищуривая взгляд.

Это тебе за мои разбитые надежды, Тёрнер.

– Ауч, Сара! Ты как такса, блин! Маленькая, высоко прыгаешь и кусаешься! – Майкл поморщился, слизывая выступившую каплю крови. Я хотела было открыть свой рот и парировать обидное сравнение с маленькой псиной, как зеленоглазый мерзавец снова притянул меня к себе, целуя и смеясь в губы. А когда я снова растаяла мороженкой на жарком солнце, Майкл звонко шлепнул по ягодице и ощутимо сжал мой зад своей огромной ладонью.

– У меня в 9 первый урок. Просто информация для тех, кого выгнали без аттестата, – я с гордо поднятой головой прошла за спину Тёрнера и со всей возможной грацией человека в зимней одежде перебросила ногу через кожаное сиденье мотоцикла.

– Дразнишься, О’Нил? – Майкл посмотрел на меня из-за плеча.

– Нет, всего лишь показываю, отчего ты отказался двадцать минут назад, Тёрнер.

Не успела я как следует зафиксироваться в седле, как Майкл нажал на газ, отчего мои глаза чуть не выпрыгнули из орбит, а ноги не подлетели выше головы. Я вцепилась в Тёрнера изо всех сил. На что он только раскатисто рассмеялся, поглядывая на меня в боковые зеркала.

– И, вообще-то, школу я закончил, Малыш, – через плечо буркнул парень.

***

Сентфор словно вымер, оставив улицы совершенно осиротевшими. Уличные фонари мелькали, ритмично смешивая свет и тьму, проносящиеся пунктирной линией мимо нас. Пушистые хлопья снега валили, превращаясь в капли на моем лице и волосах, а я тонула в Море Тёрнера, прижимаясь к его спине все ближе.

Мы подъехали к двухэтажному зданию из красного кирпича. В одной стороне была вывеска автомастерской, а другую часть озаряла яркая неоновая надпись «Адские ворота». Судя по парковке, которая пестрела разнообразием железных коней с рисунками на любой вкус и цвет, это было каким-то пристанищем байкеров. На входе стояли угрожающего вида огромные бородатые мужики, больше походившие на горных троллей из сказок, чем на людей.

Они приветственно пожали руку Майкла и оценивающе уставились на меня, взирая сверху вниз. В этот момент я действительно ощутила себя песчинкой – маленькой и беспомощной. Мое лицо вытянулось и побелело. Тёрнер заметил эту трансформацию моего внешнего вида, хихикнув в кулак. Он обнял меня второй рукой, закинув ее мне на плечи. Достаточно по-собственнически, но действовало успокаивающе. Майкл наклонился к моему уху и прошептал:

– Я рядом, маленькая, не переживай. – Я подняла глаза на Майкла, придавленная его крепкой рукой.

– Просто не каждый день по таким злачным местам в ночи хожу, чтобы ты понимал.

– Знаю, – он поцеловал меня в висок, снова крепче прижав к себе.

Мы зашли внутрь, словно сиамские близнецы. Только один был выше и шире, а второй –болтался в области подмышки под рукой, как рудимент. Испуганный и ошалевший. Со стороны, я уверена, парочка Тёрнер – О’Нил выглядела крайне странно.


В баре оказалось достаточно многолюдно: повсюду слышались мужские и женские голоса, люди сновали туда-сюда в кожаной одежде всех форм и фасонов. Безумно красивые девушки в лакированных откровенных нарядах разносили выпивку, держа подносы в руках, украшенных целиком разноцветными изображениями. Повсюду разносились звуки голосов, перемешиваясь со звоном бокалов и бьющимся стеклом где-то в темных углах помещения.

Мы шли в обнимку, пробиваясь сквозь толпу. Майкл вел меня по темной лестнице, ведущей наверх. Здесь картинка уже сменилась на более спокойную: не так шумно, не так темно, меньше людей.

Стены обиты красной и черной тканью, по углам располагались кожаные черные диваны и кресла с маленькими стеклянными столиками рядом с ними. Немного поодаль, справа от входа, располагалась барная стойка, мигающая неоновыми огнями, отражающимися в зеркалах позади. В середине комнаты стоял массивный бильярдный стол черного дерева, с красным сукном на нем. Такое я видела впервые. И что еще привлекло мой взгляд – целая стена, увешанная фотографиями Черных Драконов. Судя по снимкам, они были по-настоящему семьей. Майкл доверял мне настолько, что решился привести сюда. От осознания этого факта, коленки подкашивались сами собой.

Людей было не так много, но они как-то заполняли собой это место: кто-то вальяжно валялся с красоткой на диване, потягивая пиво из бутылки, кто-то оживленно спорил между собой у стойки. Если это были Черные драконы, в чем я уже не сомневалась, то стоит отметить: они все были разного возраста и разного вида, но одно их объединяло – вышитый на одежде Дракон. И все вместе они, наверняка, выглядели потрясающе величественно и мощно.

Тёрнер, мягко взяв меня за руку, подвел к бильярдному столу, где уже разыгрывали партию. Пачка зеленых банкнот лежала на широком выступе стола.

– А вот и Майкл! Присоединишься, бро? – снова этот звонкий и игривый голос, взгляд серо-голубых глаз из-под нависающих черных кудрявых волос. Я уже видела его, тогда на обрыве во время пикника с ребятами.

– Вишня, где твои хваленые манеры, сраный ты аристократ? Я вообще-то с девушкой. – Майкл поздоровался на кулаках с брюнетом.

– Прими мои глубочайшие извинения и засунь их себе в трещину, Тёрнер. Я тут бабки проигрываю, между прочим, – он хитро улыбнулся, практически укладываясь на стол в обнимку с кием, чтобы сделать свой ход. Прицел, удар, и два костяных шара, с грохотом отталкиваясь, полетели в лузу. Раздались одобрительные возгласы, поддерживающие Вишню. Другой – высокий и хмурый мужчина чертыхнулся.

– А теперь, – брюнет обратился ко мне, протягивая руку к моей, – я готов познакомиться с той, что плавит разум и тело моего дебиловатого друга. Зови меня Вишня. – С этими словами парень еле прикоснулся губами к тыльной стороне моей ладони, за что получил звонкую затрещину от Тёрнера. Оба злобно посмотрели друг на друга, нахмурив брови, но через секунду заржали в голос, посмотрев на мою реакцию.

Ага, а вот и лучший друг.

– Я – Сара, – немного покраснев, представилась я.

– Даже не смей подкатывать со своими этими штуками, бро, понял? Она – моя. – Майкл театрально помахал указательным пальцем перед лицом Вишни.

– Сара, если ты передумаешь на его счет и захочешь провести вечер с истинным джентльменом, то я всегда к твоим услугам, – Вишня растекся в издевательском поклоне, отчего засмеялись уже мы все.

– Боюсь, Тёрнер физически сильнее и, скорее всего, ноги мне вырвет, если решу отойти от него дальше, чем на полметра. Так что, извини, – сказала я, прижимаясь ближе к Майклу, лицо которого сейчас сияло ярче луны за окном. Господи, такой смешной, когда так довольно улыбается. Сердце заходится от нежности при виде его счастливого лица. Кто-то снова окликнул Вишню, напоминая о том, что игра еще не окончена.

– Так, вы пока развлекайтесь, я буду через пару минут. – Он озорно подмигнул мне и направился к столу.

Время шло незаметно, пока мы с Майклом заняли место на диванчике в дальнем углу комнаты. Я сидела на его коленях, закинув ноги на мягкие подлокотники. Мы болтали обо всем на свете: о смешных похождениях с Вишней, пьяных выходках драконов, их укладе и том, как они сплотились и стали вторым домом для Майкла.

Я лишь увлеченно слушала, следя за тем, как двигаются его пухлые губы, чувствуя его руки на моей талии и бедрах, которые он так по-хозяйски поглаживал, вызывая волны мурашек по всему телу. А потом мы целовались, казалось целую вечность, словно вплетаясь друг в друга, прерываясь только на то, чтобы жадно хватать воздух. Я снова готова была отдаться Тёрнеру прямо в этом кожаном кресле, если бы он только намекнул. Нашу идиллию прервал громкий и грубый мужской голос, доносившийся от входной двери.

– Майкл, Вишня, на минуту вниз, вас Аарон ждет.

– Сара, – он бережно взял меня на руки и усадил в кресло, – посиди тут, малыш, я ненадолго. – Поцеловав меня в лоб, Майкл вместе с Вишней и еще парой Драконов направился к выходу, обеспокоенно переглянувшись с парнями.

Меня не покидало ощущение какой-то надвигающейся бури, судя по взглядам членов группировки. И кто такой Аарон? Майкл не обмолвился ни словом о нем. Но, почему-то мне показалось, что именно он, если не главный среди Драконов, то точно имеющий определенный вес в этом сообществе. Воспользовавшись тем, что никому в комнате до меня нет особого дела, я направилась вниз, попутно накидывая куртку. Я шла в сторону выхода из бара, ощущая кожей, что это не предвещает мне ничего хорошего, но я должна была знать. А если я ошиблась, то просто подышу воздухом, покурю, в конце концов.

На улице уже начинало светать, а я совсем потеряла счет времени в этом полумраке в обнимку с Тёрнером. На парковке царила умиротворенная тишина, от боков мотоциклов отражались блики всходящего над Сентфором солнца. Но мое внимание привлекли приглушенные звуки, раздающиеся за постройкой. Я немного завернула за угол, оказавшись в небольшом переулке, довольно типичном для таких баров: с высокими мусорными баками и тоннами картонных коробок из-под пива.

Звук становился все отчетливее, это были мужские голоса: одни звучали угрожающе злобно, а источник другого звука слабо что-то говорил, но голос был искажен болью.

Открывшаяся для меня картина была омерзительно пугающей: Вишня крепко держал какого-то крупного мужчину сзади, заломив его руки в болезненном захвате, пока Майкл, мой нежный и заботливый Майкл, смешивал лицо несчастного в одно жуткое кровавое месиво, четкими и методичными ударами кулаков, коленей и ног. Тёрнер бил по туловищу и голове своей жертвы, словно по тряпичной кукле, не слушая жалобных всхлипов. В переменившемся лице трудно было угадать человека, которого я целовала пару минут назад, растворяясь в водовороте нежности. В рассветном мареве я могла различить еще одного высокого, широкоплечего мужчину с небольшой бородой, который стоял чуть в стороне, уперев руки в бока. Он выглядел старше Майкла и Вишни. Незнакомец жестом приказал Тёрнеру остановиться и наклонился к тому, что осталось от лица здоровяка. Он схватил его за волосы, поднимая обмякшую голову, и что-то спросил.

Лицо Майкла выражало абсолютное спокойствие, даже пугающе будничное. Только глаза стали слишком темными, челюсть была напряжена и сомкнута, губы поджались и стали одной линией. Его руки и куртка были в крови, а на костяшках пальцев блеснул кастет.

Я не могла оторвать взгляд от него. Такого чужого и абсолютно незнакомого. От этого я непроизвольно слишком громко вдохнула, и мы встретились глазами. Впервые я испугалась по-настоящему. Я испугалась человека, от которого мое сердце рвалось на части, улетая птицей из клетки. Человека, который шептал мне нежные слова, обнимал и целовал, защищая от всего остального мира в своих руках.

У Майкла Тёрнера была темная сторона, но я не была уверена, насколько она была темной. Я сделала шаг назад, слишком напуганная, чтобы мыслить здраво. Я осознавала, что он способен на насилие, но сейчас я видела это воочию. Почему-то я всегда знала, что он за человек и на что способен. Но даже тогда я почувствовала, что меня тянет к нему. Майкл видел мой испуг, видел, как я боялась его в этот момент. Кивнув Вишне и незнакомцу, Майкл резко направился в мою сторону, чем заставил меня попятиться еще. Я уперлась спиной в мусорный контейнер, зажимая рот руками, боясь произнести хоть один лишний звук. Тёрнер приблизился ко мне, прижимаясь вплотную. Я взглянула на его лицо, которое резко приобрело такие родные и любимые черты, даже глаза стали ясными и снова ярко зелеными. Он крепко зажмурился, пытаясь совладать с собственными эмоциями.

– Маленькая, что ты здесь делаешь? Я же сказал ждать меня наверху, – я видела, как он сжимает кулаки и челюсть еще крепче. Все, что я могла сделать, это смотреть на кровь на его одежде и руках. На лице появилось страдальческое выражение. – Сара, я никогда не причиню тебе вред. Я забочусь о тебе. Это, – сказал он, поднимая окровавленные руки, – не настоящий я.

– Тогда кто же, чёрт возьми, настоящий ты?! – воскликнула я, а слезы потоком текли по моим щекам, – потому что прямо сейчас я понятия не имею на кого смотрю!

Цепной пёс

– Сара, все очень сложно, пожалуйста, – я видела, как его челюсти сжимаются, и голос переходит в низкое рычание, – давай поговорим наверху. Вернись в клуб, – Майкл сделал паузу, закрыв глаза, и снова посмотрел на меня своими ясными глазами, полными любви. – Просто подожди меня наверху и дай мне возможность все объяснить.

С этими словами он развернулся и ушел в глубину переулка, а я не знала, что делать и как унять дрожь во всем теле. Мне было страшно от того, что я увидела: изуродованное лицо незнакомого человека, яростный взгляд Майкла, и эта жестокость, с которой они вместе с Вишней творили. Я наивно полагала, что ничто в этом мире не сможет изменить моих чувств к Тёрнеру. Или все-таки сможет? Сейчас мне стоило быть максимально честной с самой собой, потому что на кону слишком многое. На негнущихся ногах я неслась прочь от этого места, оставляя позади Черного Дракона: разъяренного, жуткого, кровожадного.

Подойдя к входной железной двери клуба, я встала, как вкопанная, и не решалась войти внутрь. В тело словно вонзили тысячи иголок и проворачивали их с особым садизмом раз за разом. Мозг закипал от одной мысли о том, что если я войду и выслушаю любое его объяснение, даже самое бредовое, если только снова почувствую его руки на своем теле, увижу его глаза, почувствую вкус губ, то поверю, прощу, смирюсь и забуду то, что увидела.

«Я не про любовь, Сара». Теперь до меня стал доходить смысл его слов. Но пазл отчаянно не складывался. Со мной Майкл Тёрнер был самым нежным, самым заботливым, самым добрым и самым счастливым человеком, и мое сердце это чувствовало каждый раз, спотыкаясь и падая камнем от его слов, взглядов, прикосновений.

Но там, среди рассветных лучей, озаряющих его строгое и собранное лицо, он был совсем другим: неизвестным мне человеком, для которого то, что он делал, было нормой.

Я зажмурилась и закрыла рот руками, сжимая пальцы так сильно, как могла. Я так долго добивалась его расположения, так долго заслуживала эту нежность. И сейчас я не знала, что правильно. Ужас стал сменяться замешательством, и мой внутренний барьер рухнул, потому что я должна была услышать, что Майкл скажет. Я убрала руки от лица и шумно выдохнула, открывая «Адские ворота».

Майкл и Вишня вернулись достаточно быстро после меня.

– Как прошло, парни? – спросил какой-то грузный мужчина с длинной, как у Санты, седой бородой.

– Все в порядке. Он понял, что был неправ, – абсолютно спокойно, с полуулыбкой на лице, сказал Вишня.

Они вместе подошли к барной стойке, снимая окровавленную одежду, тщательно вытирали руки и свои лица белыми тканевыми салфетками, отчего те становились бордовыми, впитывая насилие и агрессию. Пятна на ткани образовывали причудливые узоры, схожие с теми кляксами Роршаха, которые показывают мозгоправы.

Я невольно закусила нижнюю губу, окидывая взглядом рельефное тело Тёрнера, на котором огромным полотном извивался в диком оскале черный дракон. Мое дыхание участилось, и я уже знала – любое сказанное Майклом слово будет принято мной как истина, потому что он мне не безразличен. Майкл-мать-его-Тёрнер влез мне под кожу, обустраиваясь там и овладевая разумом и телом с каждой секундой все сильнее.

Мы столкнулись взглядом, когда мой Дракон натягивал на свои плечи чистую черную футболку, и мне казалось, что мир замер: зелёные, ясные и такие родные глаза, чуть нахмуренные брови и медь в растрепавшихся волосах, падающих на лоб. Я просто падаю в пропасть без возможности на спасение. Тону в Море Тёрнера, пропадая под толщей воды, которая с каждым метром все темнее и темнее, но мне хорошо и спокойно в этой темноте. Рядом с ним.

Тёрнер подошел ко мне, и, усаживаясь в кожаное кресло, потянул меня за собой. Он взял мое лицо в свои ладони, пристально заглядывая в глаза и пытаясь найти ответ на все свои вопросы; но вместо этого Майкл прижал меня к своей теплой груди, запустив пальцы в мои волосы. Обеими руками я отчаянно вцепилась в него, заключая в кольцо своих объятий. Мое тело говорило: «я принимаю полностью, тебе даже не нужно просить меня об этом». Но я не произнесла ни слова.

Майкл гладил меня по волосам, целуя их и переходя к моим щекам, которые пылали от его близости ко мне.

– Маленькая, я никогда не причиню тебе вред, ты же это понимаешь? Я делаю то, что необходимо, чтобы защитить свою семью. Защитить тех, кого люблю, – после этих слов он сжал меня крепче, словно боялся потерять. Я слышала, как бьется его сердце под футболкой, прижимаясь сильнее к этому звуку.

– Кто этот человек, Майкл? Тот, которого ты… – я не смогла договорить эту фразу, как будто в горле застряла рыбная кость, ранившая при любой попытке движения. – То есть должна же быть какая-то причина всего этого, ведь так?

– Сара, – он перешел на вкрадчивый шепот, – ради твоего же блага, тебе лучше не знать этого. Я только скажу, что он не выполнил своих обязательств.

– А ты, как цепной пес, которого спускают с поводка, чтобы заставить людей держать слово? Черт! Черт! Черт!!!

Слова вылетели быстрее, чем я осознала их смысл. Но Майкл сразу понял суть. Его глаза потемнели и снова приобрели оттенок холодного зеленого камня, не выражающего ничего.

– То есть вот кто я в твоих глазах? – Майкл на секунду замер и отстранился, еще сильнее откидываясь и вжимаясь телом в спинку кресла. – Я думаю, тебе пора в школу, Сара. К одноклассникам.

Он мягко, но требовательно спустил меня на пол, схватив за руку и отводя к выходу. Мы вышли на улицу в полном молчании, но я чувствовала, как он сильнее сжимает мое запястье.

– Майкл, пожалуйста, хватит, мне больно! – Я пыталась избавиться от его грубой хватки, но ничего не выходило.

– Мне тоже, Сара.

– Просто отвези меня домой.

– Я считаю, тебе нужно хорошенько подумать, принцесса. Подумать и решить: действительно ли ты хочешь быть со мной. Способна ли ты принять кого-то со всем его дерьмом? Будешь ли ты сучкой цепного пса, – Майкл часто дышал: со стороны казалось, что ему не хватает воздуха, и он отчаянно и жадно хватает каждую его крупицу. Его брови были сурово сдвинуты, а руки спрятаны в карманах джинс. Он не смотрел на меня, словно брезгуя.

– Зачем ты так со мной, Майкл? – глаза наполнились влагой, которая катилась вниз по щекам.

– Надеюсь, ты меня услышала. Приеду через неделю, и ты скажешь мне свое последнее слово, Сара.

Всю дорогу до дома мы ехали в гробовом молчании. Тело Майкла превратилось в один оголенный нерв, и он вздрагивал и поеживался от каждого моего нечаянного прикосновения, будто я была живым огнем, причиняющим ему боль.

Я проклинала себя за свой язык. Если бы можно было отмотать время назад. Если бы. Слезы текли по моим щекам, наказывая за глупость, несдержанность, за мою беспечность.

Майкл молча ждал, пока слезу с байка. Я стояла напротив него, потупив свои красные заплаканные глаза, и сделала робкую попытку хотя бы прикоснуться к моему Дракону. На это он только ощетинился и сквозь сжатые челюсти скупо процедил, даже не глядя на меня: «Думай, Сара. Времени у тебя достаточно».

***

Через 40 минут я должна была быть в школе, поэтому осторожно пробралась в свою комнату по приставной лестнице, оставшись незамеченной для мамы.

Секундного взгляда в зеркало было достаточно, чтобы понять, что со мной что-то не так. Да, блять, все со мной не так. Я только что сделала себе харакири самым тупым мечом на свете.

У меня есть шанс все вернуть, но мне нужна ясность. И теперь я хочу услышать историю Адель Моринг.

Я должна найти её и узнать, что было между ними с Тёрнером. И хочу знать его тёмную сторону на все сто процентов.

***

Было наивно полагать, что Моринг будет откровенничать со мной с порога, но иногда я бываю убедительной. Первый урок тянулся мучительно долго: я боролась со сном, наваливающемся на мои веки песочными барханами, и нервно изрисовывала поля тетради разноцветными ручками в ожидании перемены. К концу урока я совершенно сошла с ума, увидев, что все это время рисовала моя рука. Это был дракон. С зелёными глазами. Ну вот, Майкл даже на подсознательном уровне владеет мной безраздельно.

Звонок прозвучал для меня так, словно небеса разверзлись, и апостол Пётр самолично открыл мне ворота в рай.

Схватив за руку выходящую из класса Адель, я оттащила ее к шкафчикам, прижимая всем телом. Выглядело это так, словно я хочу незамедлительного страстного коитуса с Моринг, но мне было все равно.

– Сара, ты чего творишь? – рыжая возмущённо взвизгнула, скидывая с себя мои руки.

– Адель, нет времени на долгие прелюдии, нужно поговорить насчёт Майкла Тёрнера. Я умоляю тебя, мне нужно знать, что между вами произошло.

Адель изогнула бровь, самодовольно ухмыльнулась и вперила в меня свои янтарные глаза.

– Встречный вопрос, Сара: что у тебя с ним? – она скривила губы в ехидной усмешке.

– Мы, вроде как, встречаемся. Встречались. Я не знаю, – подступающие слёзы начинали душить и перекрывать доступ к кислороду. Я сглотнула горечь, пересиливая себя. – Прошу тебя, расскажи мне.

– Хм, интересно. Почему он все время приезжал в клуб без тебя?

– Откуда ты знаешь про клуб? – я закрыла глаза и потерла пульсирующие виски.

– О’Нил, ты думала, что одна: единственная, посвященная в общество Черных Драконов? Тебя ждет боль разочарования.

– Адель, я умоляю тебя.

– Ну, только ради вашего счастья, голубки. Я же видела, как он смотрит на тебя. Готова прогулять пару уроков?

– Если я их не прогуляю, то вскроюсь в ванной сегодня вечером, – я грустно улыбнулась.

Адель в момент смягчилась и потрепала меня по волосам, хотя ее взгляд был довольно противоречивым: смесь обиды, раскаяния и жалости.

Мы вышли из школы, направляясь в сторону небольшого детского парка, где по выходным весь Сентфор катался на коньках. Я забралась на деревянную трибуну, с которой открывался вид на каток, Адель села рядом. Мое нетерпение было видно невооруженным глазом: руки не находили покоя, перебирая любые предметы в пальцах. Еще немного, и я бы разорвала кожаный ремешок своей сумки.

Увидев это, Адель посмотрела на меня со снисходительной улыбкой и достала пачку сигарет.

– Угощайся, знаю, ты тоже куришь.

Я затянулась сладковатым смогом с привкусом яблока и выпустила дым небольшими колечками, рассмеявшись самой себе от этого. Легкое головокружение от сигарет расслабило мой разум и тело, помогая выйти из стресса, который не кончался вот уже больше 8 часов.

– В общем, раз для тебя это очень важно, то слушай. Главная мораль истории будет только одна: Драконы не прощают предательства, и у тебя ограниченный кредит доверия, если ты спишь с ними. Судя по твоему лицу, ты лажанула по одному из пунктов.

Я нервно затянулась и бросила голову на поджатые колени. Адель чиркнула спичкой, закурила и продолжила:

– Полгода назад, или около того, я познакомилась с одним парнем в баре. Не спрашивай, как я там оказалась, просто большие деньги и связи родителей открывают многие двери.

Этот мой знакомый оказался ни много, ни мало главарем Драконов – Аарон Хилл. Наши встречи были всегда только ради секса и ничего больше, до тех пор, пока мне в голову не пришло влюбиться в этого головореза, – Адель замолчала, затягиваясь табаком. Я понимала, что тема для нее тоже не из самых приятных, и не стала нарушать ее монолог. – Опустим подробности, но мы вроде как были вместе. Ровно до того дня, когда Аарон уехал из города по их очередным делам, поручив Тёрнеру разобраться с какими-то идиотами, не заплатившими вовремя по долгам в казино, – мои глаза округлялись, но я не перебивала и внимала каждому ее слову. – Уж не знаю, какая муха укусила Тёрнера, но в тот вечер он был сам не свой: слишком много пил, даже для него. Он был подавленным и испуганным. Я впервые видела Майкла таким. Мы тусовались как всегда в их клубе, я тоже знатно перебрала в тот вечер, и вид несчастного Тёрнера меня выбешивал настолько, что я приложила максимум усилий для того, чтобы его растормошить. Снова опущу детали, чтобы ты тут фильтр от сигареты грызть не начала, – Адель посмотрела на меня краем своих кошачьих глаз. – В общем, я сделала все, чтобы разговорить Майкла. Как ты понимаешь, я не могла все делать на глазах остальных Драконов, но сути это не поменяло. Мы оказались у меня дома, снова пили, я заваливала зеленоглазку вопросами. В итоге, он вывалил на меня весь свой паршивый день: они с Вишней немного переусердствовали с мероприятиями по выколачиванию денег и чуть не убили человека. Я так прониклась его благородством и пьяными откровениями, что захотела приласкать, как ты уже поняла.

Я судорожно мяла ремешок сумки, отчего кожа на руках побелела от давления и перекрытого кровотока. Мой взгляд не выражал ни единой эмоции, потому что я до крови кусала щеки изнутри, перекатывая языком кусочки кожи и ощущая привкус железа.

– И как он тебе?

Адель чуть не поперхнулась от застрявшего в горле удивления от моего мазохизма.

– Он был в стельку пьян, как и я. Но я помню, что он был зол как черт и трахался так жестко, что я себе ногти поломала об кухонную столешницу. Мне казалось, что он пытается выдолбить из себя всю эту ярость что ли. А я была чем-то вроде громоотвода, который был нужен. Чтобы пар выпустить, в общем.

– А почему ты была не в духе тогда на пикнике и после моего дня рождения?

– Ха, думаешь, из-за Тёрнера? Боже, Сара, ну нет же! Аарон узнал обо всем, что произошло, и кинул меня. Майкла он, конечно, простил, потому что они же семья! И Аарон для него как старший брат и наставник, мать его, – Адель смачно сплюнула себе под ноги. – Черт бы его побрал, этого Хилла.

Сердце проламывало ребра, а воздуха не хватало. Я задыхалась от слез обиды и, одновременно, облегчения. Майкл не был с Адель тем, кем он был рядом со мной. Вселенная, где только маленькая я и он – мой нежный Дракон, принадлежала лишь нам двоим. И мне не нужна была неделя, чтобы это понять.

Один вечер в Аду

Всё же стоит отдать должное Майклу: он был упёрт и непреклонен в своих словах, поступках, да и в жизни. Прошло уже три дня из семи, отмеренных мне на совершенно ненужные раздумья. Три дня, как сводящая с ума вечность. Три дня одиночества и тоски по самым желанным руками и губам. Моё сердце проламывало рёбра, колотясь каждый раз от осознания того, что я не увижу Тёрнера до истечения этого идиотского срока.

Обычно мой сарказм был направлен в сторону даже самых близких людей, но только сейчас я поняла суть фразы о том, что словом можно убить: неосторожным, необдуманным, глупым. Можно растоптать ростки самого нежного и трепетного чувства, которое ты так заботливо выращивал, оберегая от посторонних глаз и невзгод. Я недооценивала силу своих слов. И силу его чувств. Глупая, глупая маленькая Сара.

Я сидела за столом в своей спальне, бездумно пялясь в одну точку в окне. Внизу раздался звонок телефона, и мамин голос вернул меня в мою опустевшую реальность. Я лениво встала и осознала, как долго просидела на одном месте: по ногам бегали форменные ежи, прокалывая каждую частичку. Спасибо, кровоток, что напомнил о себе. Ты мне ещё пригодишься, пожалуй.

Мама протянула мне телефонную трубку и ласково чмокнула в макушку, слегка приобняв за плечи. Мы пока не настолько наладили с ней близкий контакт, но, думаю, она догадывалась о причинах моих перепадов настроения. Только в её запрограммированном сознание лучшей поддержкой было молчать о проблеме, а не говорить о ней вслух. Как и в случае с моим отцом. Возможно, мне тоже следует научиться молчать и вовремя прикусывать язык, не связанный с речевыми центрами в мозгу. Да уж, бесспорно, разговоры – это наш семейный конек.

– Сара, приём! Ты тут? – голос Адель звучал достаточно встревоженно.

– А, что? Да, тут я. Просто задумалась немного.

– С какой стороны говорить в трубку? – она засмеялась. – Ладно, знаю, о чём ты там задумалась, поэтому я решила проявить свои лучшие человеческие качества и в знак женской солидарности зову тебя оторваться и немного развеяться сегодня вечером.

– Только ты и я? – недоверие просквозило в моем тоне.

– Я так подумала, что давно мы не собирались все вместе. Как раз последняя наша коллективная вечеринка была на твой день рождения, который закончился не очень здорово, как мне кажется. Так что, позволь, исправить ситуацию.

– Неожиданное, но приятное предложение. И очень заманчивое, – я грустно улыбнулась.

– Отлично! Тогда встречаемся в «Тоддс» в восемь.

– Адель, это же бар! – я перешла на заговорческий шепот.

– Всё в порядке, нас пустят. Помнишь, я говорила о двери, которые мне по силам открыть – это одна из них. Просто потанцуем, оторвёмся. Маме можешь сказать, что уехала к нам ночевать, а я предупрежу прислугу, если будут звонить.

– Да ты всё продумала и отрезала мне все пути к отступлению, – я рассмеялась.

– Ты правильно поняла, детка, – Адель тоже повеселела.

***

Почему-то вся идея показалась мне довольно безобидной: ведь мы снова соберёмся нашим узким кругом. Я мысленно улыбнулась тому, что единственный, кого могут не пустить ни за какие деньги мира – это Бобби Тёрнер. Какие же они разные с Майклом: такое ощущение, что кто-то из них приёмный. Других объяснений у меня просто нет. Но Бобс – отличный парень, просто сам ещё не знает об этом. И очки бы ему сменить на нечто менее массивное. Стоит им заняться на досуге.

***

Если уж и страдать по парню, то делать это в красивой одежде. Мой выбор пал на тёплое голубое платье длиной до колена, достаточно вызывающим разрезом до середины бедра и с широким ремнём на талии, а замшевые полуботинки на каблуке, которые завершали образ, делали мои ноги визуально ещё более длинными. Окинув беглым взглядом отражение в зеркале, я была почти довольна увиденным. Осталась пара штрихов: легкий макияж с графичными стрелками и небрежные локоны, осыпающиеся на мои плечи. Да, я была по-прежнему грустной и подавленной, но чертовски сексуальной. И молила Вселенную, чтобы сегодня вечером там внезапно оказался мой Дракон. Мысль была достаточно смелой и маловероятной в реализации, но почему бы и нет?

Попрощавшись с мамой, я вышла из дома. Мой преданный Додж вёз меня в вечер развлечений и танцев, как я хотела и думала.

Но если бы знать всё наперёд. Если бы знать.

***

Когда я подъехала к бару, ребята уже стояли у входа в ожидании. Кэнди, словно морской полип, приросла к Морингу всем своим телом, заглядывая в его лицо, словно покорная жена восточного султана. Боже, на это невыносимо было смотреть без слёз.

Но кто я такая, чтобы судить?

Дерек безуспешно пытался клеить Адель: теперь я уже понимала патовость ситуации, но у него не было шансов в этой войне. Бобс стоял чуть поодаль ото всех, пиная подтаявший снег своими ботинками и нервно засунув руки в карманы куртки. Стоит отметить, что соскучилась по этим людям. В последнее время я разрывалась между учёбой и нашими отношениями с Майклом, упуская из виду других людей, которым я небезразлична. Я надеялась на это.

– Привет всем, – я подняла руку в приветственном жесте, немного помахав ею.

– Роскошно выглядишь, детка, – Адель с восхищением посмотрела на меня, отчего я слегка смутилась.

– Да, Сара, ты сегодня очень красивая, – Бобби застенчиво пробурчал себе под нос, чтобы услышало как можно меньшее количество людей.

– Спасибо, Бобс, – я мило улыбнулась в ответ.

– Так, не знаю, как вы, детишки, но я планирую оторваться, – Дерек с горящими глазами взял опешившую от такого натиска Адель за плечи и повёл к входу.

Мы, смеясь, последовали за этим бунтарём и сыном шерифа в одном лице.

Вечер пролетал незаметно: Дерек, весёлый и изрядно пьяный от нескольких бокалов пива, рассказывал скабрезные анекдоты, активно жестикулируя. При очередной байке, которою он вещал, казалось, целую вечность, путая детали и пересказывая одно и тоже по несколько раз, Дерек так сильноувлёкся, что чуть не выбил из рук официантки тяжеленный поднос с грудой наполненных выпивкой бокалов. Адель грациозно танцевала возле столика, потягивая разноцветный коктейль с зонтиком; Бобби ковырял уже давно остывший стейк, а парочка влюбленных в Люка Моринга людей обжималась в углу столика, чем уже порядком выбешивала.

Я не заметила, как отпустила свои мысли и наслаждалась этим вечером в компании бокала безалкогольного пива и картошки фри.

Я сидела рядом с Бобби, который отчаянно пытался совладать со своей едой, не совсем умело пользуясь столовыми приборами. Очередная попытка закончилась счастливо для его стейка, который улетел из тарелки, и плачевно для моего платья: жирный остывший кусок приземлился прямо мне на колени.

– О господи, Сара, прости, прости! – он в панике бросился ко мне.

– Бобби, – я выставила руку, останавливая поток извинений, – всё в порядке, просто забери это с меня и дай дойти до уборной.

Чертыхаясь и предвидя невозможность отмыть это недоразумение с любимого кашемирового платья, я шла в сторону тёмного коридора с характерными указателями.

По пути я столкнулась с какой-то угрожающе неприятно компанией парней, но была слишком поглощена мыслями об испорченном наряде и пролетела фурией мимо. Уже закрывая дверь туалета, я услышала какие-то едкие комментарии на мой счет.

Я зашла в женский туалет, который оказался на удивление пустым: даже в кабинках не было никаких признаков жизни. Мигающие галогенные лампы и чёрно-белый кафель делали это место ещё более пугающим, но у меня не было выбора. Включив воду, я немного задрала подол, пытаясь минимизировать потерю. С усердием золотоискателя я тёрла пятно на платье и краем глаза заметила какое-то движение за своей спиной. Следом я услышала щелчок замка в двери, и по моей спине пробежал липкий ужас, от которого кончики пальцев похолодели и онемели, даже под теплой водой.

В отражении зеркала на меня уставились две пары хищных мужских глаз.

– Привет, енот-полоскун, – высокий и плечистый блондин оскалил свои зубы, глядя на мое задранное платье.

– Ха, точно подмечено, бро, – второй, коренастый брюнет, толкнул приятеля плечом, одобрительно кивая.

Я нервно сглотнула, не смея издать ни звука от сковывающего мое тело страха, и развернулась лицом к голосу, вжимаясь поясницей в умывальник. Огромные мурашки бежали по спине от того, что я увидела следом. В руках незнакомца блеснул нож-бабочка. Я на секунду закрыла глаза, ожидая самого страшного, и по моей щеке побежала теплая полоска влаги. Я сделала шаг в сторону двери, но тут же пара рук пригвоздила моё тело обратно к тумбе раковины, с силой удерживая запястья, от чего они начали неметь.

– Ты уже уходишь, красавица? Мы же даже не познакомились как следует, – казалось, ублюдок смакует каждое слово и наслаждается звуком собственного голоса. – Эй, Трэй, давай посмотрим на товар? – брюнет кивнул в сторону вооруженного друга.

Я снова сделала усилие и дёрнулась всем телом, пытаясь вырваться из стальной хватки, за что получила резкий удар под дых, выбивший весь воздух и заставивший меня согнуться пополам от резкой боли. Я тихо всхлипнула и подняла голову, глядя в глаза этим животным: в них не было ничего, кроме желания обладать, унижать и причинять боль. И на секунду я вспомнила взгляд Тёрнера в том переулке – он был совсем другим. Майклу не приносило удовольствия то, что он делал. В отличие от этих двоих. Слёзы хлынули из глаз, а я пыталась выдавить из себя хоть один звук, но горло сжало плотным кольцом ужаса, который только нарастал. Глядя на моё испуганное и искаженное болью лицо, они смотрели и смеялись, словно гиены, наслаждаясь моими страданиями.

– Пожалуйста, отпустите, – я прошептала через силу, чем вызвала новую волну смешков.

Блондин подошёл ко мне вплотную, уперевшись острием ножа в ложбинку между моей груди, от чего я задержала дыхание и сильнее зажмурилась. Ему не понравилось, и он схватил моё лицо пальцами, заставляя смотреть.

Как они могут получать удовольствие от таких нездоровых злосчастных поступков? Как они могут причинять боль другому человеку и обращаться с ним подобным образом?

– Мне очень любопытно посмотреть, что ещё скрывается под этими милым платьицем, – продолжал Трэй, указывая на мою одежду, которую он разрезал своим ножом. Я издала сдавленный крик, отчего этот урод одним движением разорвал горловину платья, прижимая меня своим туловищем к раковине. Я чувствовала, как его брюки напряглись.

– Больной ублюдок, – злобно прошипела я, давясь страхом и слезами.

Следующий удар пришёлся по моей щеке, отчего я схватилась за лицо, отвернув голову. Блондин схватил меня за горло и следующим рывком ножа разрезал мой бюстгалтер, оголяя грудь. Я дёрнулась снова, пытаясь закрыться руками, но он только усилил свою хватку вокруг моей шеи.

– Шшш, милая, всё хорошо, тебе понравится, как и мне, я уверен, – я слышала, как звенит пряжка ремня и расстегивается молния на джинсах.

– Эй, бро, выйди пока, покарауль дверь, а то там уже кто-то недовольно ворчит. Второй раунд будет твоим.

– Ну почему снова ты первый, а? – Низкорослый возмутился, но покорно послушал. Я видела, как он жадно облизнулся, глядя на меня через плечо и выходя.

Я закричала, моля остановиться, но это, казалось, только ещё больше раззадорило блондина. Я брыкалась изо всех сил, а затем он просто повалил меня лопатками на холодный кафельный пол женского туалета, придавив коленями к полу.

В глазах снова все потухло от удара по лицу: я почувствовала, как кровь солоноватой и теплой струйкой проникала в мой рот. Звук его спущенных штанов наполнил меня ужасом, но не так сильно, как ощущение его члена, прижатого к моему нижнему белью. Мне ничего не оставалось, как закрыть глаза. Все было кончено.

На задворках моего сознания, казалось, покинувшего меня секунду назад, я услышала

звук срывающейся с петель двери, улетающей в сторону кабинок, проламывающей тонкие перегородки.

Я могла только различить шум мужских голосов, чьи-то ноги в грубых чёрных ботинках, летящие прямиком в голову сидящего на мне урода.

Всё происходило так быстро, что мелькали лишь яркие вспышки: голубые глаза и кудрявые волосы, нависшие над моим лицом; руки, поднимающие меня с пола и накидывающие куртку мне на плечи.

– Сара, посмотри на меня, ты в порядке? Он что-то успел сделать? Сара, очнись! – голос Вишни разлетался в голове, словно в длинном туннеле. Я мотала головой, захлебываясь слезами и дотрагиваясь до своей разбитой губы.

Боковым зрением я видела какое-то движение в стороне кабинок. Аарон и обезумевший от злости Майкл вбивали в пол голову моего мучителя. Тёрнер орал во всё горло, с каждым ударом ломая кости на лице блондина, чьи волосы промокли от багровой крови.

Мой Дракон выламывал уже еле дышащим туловищем садиста двери кабинок и вбивал его ногами в стены и пол. Аарон хватал обезумившего от ярости Майкла за плечи, пытаясь не попасть под удар, оттаскивая его в сторону. Вишня, аккуратно обнимавший меня за плечи все это время, понял, что Хилл не справляется, и попытался успокоить Майкла, так же вкрадчиво говоря ему отойти.

– Бро, он уже еле дышит, не козли. Не делай глупостей. Сара в безопасности, отойди, – он с грацией кошки подлез под руками Тёрнера и с усилием оттолкнул его к проему выбитой двери.

Моё тело било сильной дрожью, и я еле держалась на ногах, глядя на то, как по мокрому полу разливались багровые лужицы. И только сейчас увидела взгляд Майкла – полный боли и раскаяния.

– Тёрнер, забирай Сару, мы разберёмся с этим шлаком, – Аарон буднично и спокойно произнес это.

Майкл сократил расстояние между нами за считанные секунды, подхватывая меня под коленями и водружая на руки. Я не помню, как он вынес меня из бара, но слышала, как вырывается из груди его сердце, как он тяжело дышит, и как запах моря смешался с запахом крови. И мне было уже все равно, потому что я была в его руках, которые уносили от этого ада.

– Маленькая, прости меня, – он говорил это шёпотом, повторяя как мантру.

Перед глазами все поплыло и почернело, опуская меня темноту.

Чего ты хочешь?

Я проснулась от ноющей боли в области живота и лица: разбитая нижняя губа саднила и делала невыносимым каждое движение. Ранка успела подсохнуть и затянуться, но стоило мне поморщиться, как я ощутила привкус крови. В сознании снова пронеслось лезвие ножа, чёрно-белый пол женского туалета, по которому кругами расходились красные разводы.

С содроганием я открыла глаза и не сразу поняла, где нахожусь. Определенную ясность внесли золотые багеты на стенах и чертова лепнина на потолке – дом Морингов. За окнами ярко светило солнце, пробиваясь сквозь неплотно задёрнутые шторы. Значит, уже утро или день, и я проспала всю ночь. Поднявшись на локтях и ёжась от боли, я оглядела комнату и увидела мирно спящего Тёрнера.

Он лежал на небольшой софе на спине напротив кровати: его левая рука покоилась на кубиках идеального пресса, а правая безвольно свисала с края. Медные волосы, в которых играли солнечные лучи, растрепались и упали на закрытые глаза. Грудь Майкла плавно поднималась и опускалась под чёрной футболкой. И если бы меня спросили, что я делаю сегодня вечером, то без колебаний ответила: «Рожаю ему детей» – он прекрасен. И он спас мне жизнь. Майкл Тёрнер – мой Ангел-Хранитель, без которого жизнь не имеет смысла.

Прямо сейчас я хотела вскочить с кровати и зацеловать его до смерти, но вид моего спящего Дракона обезоруживал, и все, что мне оставалось, просто наслаждаться им и наблюдать, изнывая от тоски по его губам.

Приподнявшись на локтях, я с нескрываемым восхищением любовалась мирно спящим Майклом, на мгновение забыв обо всём ужасе, который произошёл вчера. Это могло бы продолжаться целую вечность, если бы боль снова не напомнила о себе – заныло в области рёбер и живота. Я тихо чертыхнулась себе под нос, сгибаясь пополам и держась руками за бок. Воспоминание о прошлом вечере вспышками возникали перед глазами, стирая благостную улыбку с моих губ и возвращая тревогу, ужас и боль от пережитого. Я замотала головой, прижимая руки к пульсирующим вискам, в попытке избавиться от этого липкого и затягивающего, словно трясина, ощущения беспокойства. Обняв свои колени и усевшись на кровати, я осознала, что на мне нет моего платья. Нужно будет сжечь его, как только увижу. На мне была свободная серая футболка, доходящая до середины бедра. Я заглянула под ворот и обнаружила, что под тканью совершенно голая.

Интересно, кто вчера меня раздевал? Мне нужен душ. Я хочу скорее смыть с себя всю эту безумную ночь.

Осторожно спустив ноги с кровати, стараясь не потревожить сон моего спасителя, я пробралась на цыпочках в сторону ванной. Оказавшись внутри и, наконец-то, взглянув на себя в зеркало, снова вспомнила картину того непоправимого, что могло произойти. Схватившись за тумбу умывальника, я шумно втянула воздух и выдохнула. Внутри все сжалось от одной мысли, что секундой позже мог сделать со мной этот ублюдок.

И как Тёрнер узнал, что я буду в баре? Господи, его глаза и голос полный боли.

В горле предательски запершило от подступающей тошноты, а в глазах стояли слёзы. Но сейчас я в безопасности больше, чем когда-либо. Я сняла футболку и осмотрела свою кожу: от удара в живот по телу расползался сине-фиолетовый синяк, расположившийся чуть выше пупка; на запястьях горели красно-голубые кровоподтеки, а на бёдрах красовались зеленовато-синие синяки. Голове досталось не меньше: припухшая, свезённая левая скула и разбитая нижняя губа завершали этот памятник необоснованному насилию в лице Сары О’Нил.

Несколько минут спустя, горячие струи душа прятали мои слёзы и унимали мелкую дрожь, проносящуюся по всему телу.

Я вышла из ванной, замотавшись в полотенце, с волос понемногу стекали капли воды, оставляя мокрые следы на плечах и спине, вызывая мурашки. Майкл уже проснулся и сидел на софе, сосредоточенно глядя в окно, барабаня пальцами по подголовнику. Он обернулся, услышав щелчок ручки двери.

– Привет, маленькая, – его глаза лучились нежностью, а вкрадчивый низкий голос уносил всю мою боль в момент.

Мы синхронно двигались навстречу друг к другу, сокращая дистанцию между нами до минимальной. Оказавшись рядом, Майкл обеими руками взял моё ещё влажное от воды лицо и усыпал его нежными, невесомыми поцелуями, от которых кружилась голова, и земля уходила из-под ног. Он целовал каждую ссадину и каждую ранку, отчего я невольно жмурилась и тихо вздрагивала.

– Прости меня, Сара, я такой идиот. Беспросветный кретин, – он шептал, целуя мои губы с болезненным надрывом в голосе, что я чуть не задохнулась от эмоций, накрывших моё тело и разум.

– Майкл, прости меня, я так глупо себя вела, прости меня, прости, прости, – я прижималась к его груди всем телом и запускала пальцы под ткань футболки, проводя подушечками пальцев по его спине.

Тёрнер подхватил меня за бёдра, а я, задыхаясь от ощущений, обвивала руками его шею, пропуская пряди мягких волос между своими пальцами. Полотенце предательски свалилось вниз, оголив мою грудь. Не разрывая поцелуя, Майкл отнёс меня на кровать и аккуратно уложил на спину, прижимаясь ко мне всем телом. Я поддалась бёдрами навстречу, изнемогая от желания его тепла и любви. Его язык проникал в мой рот, нежно лаская, боясь причинить хоть каплю боли. Я тихо простонала ему в губы.

Внезапно он чуть отстранился, удерживаясь на локте, и посмотрел на меня внимательно и серьёзно, проводя большим пальцем по моему лицу и линии подбородка.

– Я не могу изменить того, что произошло, но я хочу, чтобы ты знала: я порву любого, кто посмеет дотронуться до тебя, О’Нил. Потому что я хочу быть с тобой. А чего хочешь ты? – устроившись так, чтобы наши лица были близко друг к другу, я провела рукой по его волосам.

– Я хочу тебя. Только тебя. С того самого дня, как увидела твою нахальную рожу. И мне не нужно время, чтобы понять, что я влюбилась в тебя по уши! – я покраснела от того, как это прозвучало.

Я действительно только что ему призналась в любви и сказала это вслух?

– Я тоже тебя хочу. Очень сильно, – с этими словами Майкл наклонился и поцеловал меня, долго и глубоко. Это был страстный поцелуй, который вновь разжег огонь между нами.

– Тогда чего ты ждешь, Тёрнер? – простонала я, и он провёл руками по всему моему телу.

Не теряя ни минуты, не колеблясь, он начал целовать каждый дюйм моего тела – нежно и чувственно. Майкл спустился вниз по моему животу, обратив внимание на синяки, отчего в его взгляде проскочила минутная боль, и он зажмурил глаза. Мгновением позже он оказался между моих бедер.

– Майкл, пожалуйста, – простонала я, чувствуя, как бьётся моё сердце.

Я почувствовала, как его язык проник внутрь меня, молниеносно разгоняя электрические разряды по всему моему телу. От этой близости сносило крышу и немели кончики пальцев.

– Боже, Майкл, – всхлипнула я, отзываясь на его ласковые и нежные ласки. Я слегка вздрогнула, осознав, что всё это происходит с нами прямо сейчас. После всего того, что мы пережили. Глядя ему в глаза, я могла сказать, что он тоже это осознавал.

Но Тёрнер не произнёс ни слова. Да ему и не нужно было этого делать. Он просто сильнее прижался своим языком к моему сгустку нервов и скользнул пальцем внутрь меня. Я простонала, вцепившись в его волосы и сминая простынь под собой.

Горячий язык Майкла ласкал мой клитор, а палец всё глубже погружался в меня. Другой рукой он крепко держал меня за бедра, пока напряжение внутри нарастало с геометрической прогрессией. Было так приятно, когда он прикасался ко мне языком.

Я хотела быть желанной только для него.

Майкл аккуратно ввел второй палец, наблюдая за моей реакцией, и чуть прибавил темп, находя чувствительные точки внутри меня снова и снова. Мои глубокие вдохи превратились в короткие легкие стоны, а чувство приближающейся эйфории сводило с ума. Я путалась пальцами в его медных волосах, притягивая ближе к себе, и подавалась навстречу при каждом его движении, от чего возбуждение стало еще сильнее.

Судя по его стонам, он наслаждался этим почти так же, как и я. Когда пальцы и язык Майкла стали двигаться еще интенсивнее, мои конечности непроизвольно дернулись от внешнего и внутреннего возбуждения. Это чувство было чистым блаженством.

Растущее внутри меня удовольствие стало невыносимым. Я почувствовала, как мои глаза закатились, а тело дернулось вверх, когда внезапный прилив восторга охватил меня, заставив закричать, когда оргазм поглотил все мое существо. Я смотрела, как мой Дракон в последний раз целует мои складки и вокруг них, и это чувство начало спадать.

Майкл снова оказался рядом с моим лицом, глядя, как я прерывисто дышу. Руками он укутывал меня в одеяло, пока моим сознанием завладела приятная усталость и сонливость.

– Отдыхай, маленькая моя, достаточно пока с тебя на сегодня, – не открывая глаз, я чувствовала, как он довольно улыбается.

Майк лег рядом, разворачивая меня спиной, и я позволила ему обнимать меня. Я ощущала его возбуждение, но он ничего не предпринял и не настаивал.

– Сара О’Нил, я влюбился в тебя, как мальчишка, – ласково прошептал он мне на ухо.

Майкл нежно поцеловал меня прежде, чем я провалилась в глубокий сон.

Это был не кошмар, а прекрасный и сказочный сон, в котором грозный чёрный Дракон охранял свою нежную и маленькую принцессу.

Первое свидание

Если синяки на теле удалось скрыть под одеждой Адель, то объяснять маме отсутствие платья и разбитое лицо оказалось куда сложнее, чем я ожидала. Мы с Моринг, словно давние залихватские подружки на ходу выдумывали историю о том, как хотели покататься с горок, и как неудачно я приземлилась лицом. А платье просто оставила по собственной рассеянности, переодевшись в более удобный комплект для катаний на санях. Историю для убедительности рассказывали в два голоса, сыпля подробностями и, казалось, мама поверила. А я на время смогла выдохнуть.

Оставался один нерешенный вопрос – если мы с Майклом официально пара, то когда стоит знакомить его с мамой. И стоит ли? Это были мои первые серьезные отношения. Как показала эта неделя – охренительно серьезные.

Из этого утверждения вытекал другой, гораздо более значимый и глобальный вопрос: до конца учебного года оставалось три месяца, затем каникулы, и я уезжаю из Сентфора. Без вариантов. А что, если всё зайдёт слишком далеко? Я не видела своего будущего в этом городе. Но хотела будущего с Майклом Тёрнером. Эта мысль рвала моё сердце и разум на куски, словно шакал, объедающий остатки мяса и жил с костей, жадно оттягивая.

Возможно, я ослеплена гормонами, чувствами, недостатком кислорода в легких и вообще слишком забегаю вперед, но то, что происходит между нами – не мимолетное увлечение.

Попытавшись стряхнуть с себя эти мысли, я просто занялась уроками, сосредоточившись на годовых оценках. Хотя бы до вечера буду занята делом, потому что потом мы с Тёрнером идём в кино. И я молюсь, чтобы это был ряд для поцелуев, ведь нужно полное отсутствие лобных долей в мозгу, чтобы прийти с Майклом в кино и действительно смотреть фильм. Улыбаясь собственному безрассудству, я заставила себя доделать задания.

***

Мы с моим Драконом решили пока соблюдать конспирацию, и дома я выдала версию о том, что в кино шла с Бобби. Доля правды в этом все же была – я шла с одним из Тёрнеров, поэтому враньё выдалось потрясающе убедительным. С Бобби можно было отпускать команду пьяных чирлидирш – им бы всё равно ничего не грозило. Видимо поэтому мама абсолютно расслабилась и продолжила болтать по телефону с какой-то подругой, когда я выбегала из дома.

На первое свидание с Майклом-мать-его-Тёрнером.

Майкл ждал меня, облокотившись на байк с тлеющей сигаретой в руках. При виде него у меня всегда заканчивается кислород и способность ясно мыслить. Сердце сжимается от бескрайней нежности и любви к этому рыжеволосому громиле, от которого пахнет морским бризом и бензоколонкой. И этот угрожающего вида амбал – мой самый лучший парень на свете, от голоса которого я таю, как лёд по весне. И он ведёт меня на свидание.

– Маленькая, я заждался, – он быстрым движением выбросил сигарету, приподнимая меня и нетерпеливо целуя в губы.

Даже вкус горьковатого табака не мог перебить сладость его губ. Мне уже не хотелось в кино, а лишь раствориться в нём, даря свою ласку в ответ. Когда моё дыхание стало учащаться, а пульс молотил в висках от невероятного желания, я слегка прикусила нижнюю губу Майкла, от чего он немного поежился, но рассмеялся мне в губы.

– Сара, ты хочешь, чтобы я сорвался прямо тут? Это не входило в мои планы. Пока, – он опустил меня на землю, не разрывая объятий, и погладил по щеке большим пальцем руки.

Да когда это уже войдёт в твои планы, Тёрнер? Я с ума схожу от тебя!

– Ты просто невыносимый, самоуверенный, постоянно командуешь! – я раздосадовано надула губы и скрестила руки на груди, отталкивая Майкла.

– Забыла добавить, что ты без ума от меня, малыш, – он щёлкнул меня по носу и чмокнул в лоб.

– Ну вот, это был удар уже ниже пояса, Тёрнер. Давай, вези в кино.

Майкл выбрал фильм на свой вкус, и я не разочаровалась: сюжет меня не заинтересовал с первых минут, а это значило, что я могла без зазрения совести отвлекаться на Дракона в течение всех двух часов, разглядывая его квадратную челюсть и отбирая попкорн.

Зал старого кинотеатра Сентфора был памятником плохому звуку и плохому вкусу одновременно. Колонки похрипывали от нарастающего звучания, а шумоизоляция давно не справлялась со своими прямыми обязанностями: из соседнего зала можно было расслышать музыку и реплики героев какой-то комедии. Тёмно-бордовые потрепанные сиденья же были жутко неудобными и подходили скорее для пыток средневековой инквизиции, чем для романтических посиделок на последнем ряду. Радовал только попкорн – воздушный и промасленный, он был обильно полит карамелью (за что был съеден еще до сеанса).

Кроме нас в кинотеатре было всего трое, которые расползлись в разные углы зала, избегая любых контактов с социумом. Мы с Тёрнером плюхнулись в двойное сиденье на последнем ряду. Майкл закинул ноги на переднее кресло и притянул меня, почти уложив на свою грудь. Мои ноги безвольно болтались на подлокотнике нашего импровизированного дивана. Дыхание моего Дракона было размеренным и тихим, а жар, исходящий от его тела, чувствовался даже через ткань толстовки. Он положил одну руку на мой живот, а я накрыла его ладонь своей, чуть сжав пальцы. Второй он гладил мои волосы, периодически целуя в макушку, не отрываясь от экрана.

Майкл сидел поглощенный фильмом, чем вызвал мой тихий смешок, когда я чуть подняла голову, смотря на него: такой серьёзный, сосредоточенный, глаза горят – так бы и съела.

Я слегка дотронулась до его подбородка, проводя линию к губам. Оставаясь внешне совершенно спокойным, он поймал поцелуем подушечки моих пальцев.

Не сдаешься, значит, да?

Я провела рукой по его шее, на которой виднелся чёрный рисунок, очерчивая пальцем его границы, отчего Майкл слегка вздрогнул и напрягся. Он продолжал смотреть фильм, но я слышала, как его сердце брало разгон. Майкл слегка сжал место на моей талии, где до этого мирно покоилась его ладонь. Окрыленная своим успехом в соблазнении, я улыбнулась, закусив губу.

Спустя пару минут манипуляций, Тёрнер все же посмотрел на меня, еле сдерживая улыбку.

– Всё в порядке? Ты как-то странно смотришь, – мне казалось, что через секунду он будет издевательски смеяться, зная о том, почему я так смотрю.

– Да так, просто думала, – я провела пальчиком по его нижней губе.

– О чем же? – я чувствовала, как в лопатки мне начинает что-то упираться. Попался, Тёрнер.  – О нас? – его взгляд стал серьезным, отчего я даже немного смутилась. Я ожидала, что он подыграет и поддержит мой непринужденный флирт, но вместо этого задал самый острый вопрос, который мучил меня с самого утра. – Думаешь, куда это всё приведет? – его зеленые глаза были направлены прямо на меня, и под натиском этого взгляда я уже передумывала уезжать из ненавистного города. И единственно правильным было – вцепиться в этого обаятельного бунтаря и бежать с ним на край света или куда он позовет.

– Типа того, – я потупила взгляд, убирая руку с его шеи.

– А к чему бы тебе хотелось, маленькая? – он поглаживал мой живот, проводя пальцами чуть выше, к груди и обратно, не заходя за грань, чем заставлял мое сердце выходить на перекур с каждым движением.

– Майкл,  – я освободилась из кольца его рук и поднялась с места, встав напротив него и глядя сверху вниз.

– Шшш, не говори ничего. Пока, – он придвинулся ко мне ближе и положил свои ладони на мои бёдра, упираясь лбом в мой живот. Мои мысли сразу же улетели, и рассудок сошёл с орбиты, уносясь в открытый космос. Фильм был забыл.

Я уперлась в его широкие плечи и оттолкнула Тёрнера в спинку кресла, усаживаясь на его колени сверху. Его широкие ладони обхватили мою талию, прижимая к себе. Я впилась в его губы со всей страстью, на которую была способна, забывая дышать. Голова кружилась так сильно, что казалось потеряю сознание, когда его губы кусали мои, а языки сплетались в танце нахлынувшей страсти.

Я вжималась бёдрами в его крепкий и выпирающий пах, запуская пальцы в волосы, а Тёрнер прокладывал влажные дорожки поцелуев по моей шее, покусывая мочку и шепча нежности. Мне оставалось только отдаваться его рукам и тонуть в ласке, которую мы дарили друг другу в темноте кинотеатра. Руки Майкла сжимали мои ягодицы сквозь ткань джинсов, придвигая ближе к себе. Я слышала громкий стук его сердца и ощущала каждый обжигающий выдох на своей коже. Моя решительность и готовность зайти слишком далеко прямо сейчас были непоколебимыми.

Внезапно весь свет в зале потух, а немногочисленные зрители, в отличие от нас смотревшие фильм, начали возмущенно кричать. Кто-то из персонала кинотеатра вошел, освещая себе дорогу фонариком, и сообщил о неполадках в щитовой, попросив всех покинуть кинотеатр. Я с нескрываемым раздражением прорычала в губы Майкла, пытаясь перевести дыхание.

– Ты супер-невезучая, Сара – он тихо рассмеялся мне в шею, коротко целуя в последний раз, и хлопнул меня по заднице.

***

Майкл привез меня домой на своём мотоцикле, заглушив двигатель на самом дальнем краю подъездной дорожки. Он слез первым и протянул мне руку, но я отказался уходить.

Желания идти домой, оставшись в возбужденном состоянии, совершенно не было. Я хотела остаться с Майклом. Мысль о том, что наше совместное время было ограничено, пугала меня, и я намеревалась использовать эти месяцы на полную катушку. Я жаждала его всего – целиком и полностью.

– Иди сюда, – серьёзно и в приказном тоне сказала я, поманив указательным пальцем. Я перекинула одну ногу через сиденье и позволила ему расположиться между моих бёдер, когда Тёрнер неторопливо подошел ко мне, довольно улыбаясь, словно выиграл Джекпот в лотерее.

– Ты же осознаешь, что оставил меня всю… взволнованной… там, – поддразнила я Майкла.

– Ага, то есть это я оставил тебя всю взволнованной? – он изогнул бровь и расплылся в насмешливой ухмылке. – А что, по-твоему, со мной сделала ты?

Я легко пробежала ладонью по промежности джинсов Тёрнера и почувствовала, как в штанах становится тесно.

– Ты думал, что мне будет достаточно просто поцелуев? – сказала я, нежно поглаживая его и закусывая нижнюю губу.

– Ты же понимаешь, что твоя мама может выйти в любой момент. Всё-таки байк нехило тарахтит, Сара, – дыхание Майкла участилось, и он, взяв моё лицо обеими руками, уперся лбом в мой.

– Чёрный дракон боится быть пойманным с поличным? – я усмехнулась, глядя из-под полуопущенных ресниц.

– О, я могу быть очень осторожным, – сказал он, проводя рукой по внутренней поверхности моих бедер. – Вопрос в том, сможешь ли ты, Сара?

Я почувствовала, как его рука расстегнула пуговицу и молнию на моих джинсах, пробираясь внутрь, и начала стимулировать мой клитор через ткань трусиков. Я простонала громче, чем рассчитывала, когда волна удовольствия прокатилась по всему моему телу. Майклу пришлось заглушить мой стон глубоким поцелуем, чтобы меня не услышали. Я замерла и превратилась в оголенный нерв. Вскоре Тёрнер погрузил свою руку в мои трусики и продолжил, быстро набирая темп.

Возбуждение было настолько сильным, что я чувствовала обилие влаги у себя в штанах! Я хотела его прямо там, на подъездной дорожке, возле дверей своего дома. При мысли о том, каким он будет со мной, каким он будет внутри меня – захотелось закричать. Я подавалась бёдрами на каждое движение Майкла, впиваясь в кожаное сиденье, чтобы удержаться и не упасть, когда его пальцы начали двигаться быстрее и интенсивнее.

Моё тело било мелкой дрожью, в предвкушении сладкого чувства подступающего экстаза. Я была так близко, мне хотелось кричать.

– Сара О’Нил, – раздался голос моей мамы.

ВОТ ДЕРЬМО!

Туман эйфории рассеялся. Я проскулила от разочарования, когда Майкл вытащил свою руку из моего нижнего белья.

ТВОЮ МАТЬ!

Моему восхитительно близкому оргазму не суждено было случиться. Я со своим либидо надела траур.

– Быстро домой! И готовься к серьезному разговору, – сказала она, прежде чем развернуться и направиться в дом.

Видела ли она, что мы делаем? Но я так не думаю. Майкл стоял спиной к входной двери, закрывая обзор, и я подумала, что мы в безопасности. Но даже если и так, это не имело значения.

– Мне очень жаль, – сказала я, когда моё дыхание замедлилось.

– Ты извиняешься? Это я должен извиниться. – Я растерянно посмотрела на него. – Мне не нужно было поощрять твои низменные желания, Сара О’Нил, – он рассмеялся. – Скоро увидимся, – сказал Тёрнер, покусывая мочку моего уха.

Гадство! Я была возбуждена!

Мы как-то скомкано попрощались, желая друг другу спокойной ночи, и прикоснулись губами в прощальном поцелуем, прежде чем Майкл уехал.

Ночь с Драконом

Я была настроена на всё, что угодно, но только не на разговоры с мамой о правильности своего выбора, или о чём она там хотела поговорить. Я громко выдохнула и еле слышно взвыла в тишине улицы от неотвратимости душеспасительной беседы.

– Сара, ничего не хочешь мне сказать? – голос мамы приобрел необычайную жесткость.

– Насчёт чего? – изображать дурочку не было смысла, но я попыталась.

– Насчёт Тёрнера-старшего. – Я потупила взгляд в пол, разглядывая свои ботинки, словно там были напечатаны ответы на все её вопросы. – Ты отдаёшь себе отчёт, что из себя представляет молодой человек? Шериф Никсон уже не раз упоминал про его «подвиги» в городе, – тактичности мамы можно было позавидовать. – Я скажу один раз и надеюсь, мы поймём друг друга. У тебя есть будущее, в отличие от него. И не смей портить свою жизнь необдуманными связями с сомнительными личностями.

– Мам, я уже достаточно взрослая и сама решу, что мне делать и с кем! Ты не имеешь права так со мной поступать! – голос предательски задрожал, а в глазах защипало от подступающих слёз.

– Я запрещаю тебе с ним видеться. Уяснила?

– На цепь меня посадишь? Или позовёшь шерифа Никсона для помощи, а? – Лицо мамы озарила секундная ярость, и она быстрым шагом подошла ко мне, изучающее осматривая с ног до головы.

– Я не намерена больше это обсуждать в подобном тоне, Сара. Иди в свою комнату.

– Да пошла ты!

Звук пощечины эхом отскочил от стен гостиной, возвращая мои мысли в настоящее. В тёмных глазах напротив, испепеляющих меня, метались искры обиды и разочарования. Схватившись за зудящее место удара, я кинулась на верх, задев маму плечом. Плевать на все её слова. Мама снова надела маску стервы, не считающейся ни с чьим мнением. Ненавижу. Плюс ещё один довод к незамедлительному отъезду из Сентфора сразу же после экзаменов. Но Тёрнер – это тысяча и один повод остаться.

Эмоции взяли верх, как только я оказалась в комнате наедине с собой: плюхнувшись лицом в подушку, сквозь слёзы, выкрикивала ругательства и сыпала проклятьями, ненавидя этот город ещё сильнее. Когда появилась робкая надежда на то, что моя жизнь может войти в правильную колею, все снова пошло наперекосяк, и это отнимало все моральные силы.

Выпустив пар на ни в чем не повинный кусок пуха и материи, я нашла в себе каплю энергии для вечернего душа. В подавленном состоянии, лежа в кровати, смотря в потолок, на котором свет от фар, проезжавших мимо машин, вырисовывал яркие полосы, я пыталась уснуть. Даже закрыв глаза, я всё равно ощущала вспышки света, но всё же заставила себя поскорее забыть этот день и погрузиться в царство Морфея.

***

Мой домашний арест и комендантский час продлился две недели. Дома мы больше не возвращались к теме моих любовных предпочтений, хотя обе понимали – я ослушаюсь при первой же возможности. Мне было чем крыть: я знала о мамином внезапном сближении с шерифом Никсоном, что делало наше противостояние ещё более комичным со стороны. Я выбрала сторону зла, судя по всему.

Майкл звонил мне через день, но для отвода глаз всегда пользовался малышом Бобби. Я летела на крыльях к телефону, зная, что услышу. Трудно было удержаться, чтобы не начать шептать пошлости прямо в трубку, когда бархатный низкий голос Тёрнера-старшего подначивал и издевательски вспоминал наше первое и последнее свидание. В эти моменты я ненавидела расстояние между нами, а внизу все намокало и изнывало от желания.

– Твой арест окончен? – я чувствовала эту его хитрую улыбку.

– С сегодняшнего дня «да», Тёрнер, – в голове кружились разноцветные круги от осознания того, что я снова могу увидеть своего Дракона.

– Тогда будь готова через полчаса, хочу кое-что тебе показать. Одевайся теплее, малыш.

От радости я бросила трубку, даже не дождавшись прощания, и побежала наверх. Наспех влезла в джинсы и свитер, собрав волосы в высокий хвост. Я не выглядела как девушка, которая бежит на свидание, но я выглядела как самый взволнованный и счастливый человек на свете. Мама сегодня оставалась на работе допоздна, поэтому в честь окончания моей каторги, отличных оценок в школе и в знак того, что мы закопали топор войны, мне было разрешено провести все выходные у Морингов. Уходя из дома, я оставила записку, что буду с Адель до понедельника и сразу с ней отправлюсь в школу. Ложь была прекрасной и подкреплена свидетельскими показаниями моей рыжеволосой подельницей, в случае чего обещавшей прикрыть меня.

Майкл ждал меня на подъездной дорожке, игнорируя все договоренности о нашей конспирации. Он вальяжно облокотился о сидение байка. Снова в чёрном с ног до головы: Тёрнер выглядел потрясающе! Небрежно накинутый капюшон толстовки, кожаная куртка и потёртые чёрные джинсы. Мой Чёрный Дракон скрестил свои могучие руки на груди, так что казалось одежда не вытерпит напряжения. Как, впрочем, и я.

– Ты такой бунтарь, Тёрнер, никогда бы не подумала, – я рассмеялась и старалась не наброситься на него прямо здесь, медленно вышагивая и останавливаясь напротив Майкла.

– В отличие от тебя, О’Нил, меня арестовывали не больше, чем на двадцать четыре часа, – он закусил свою пухлую губу и улыбнулся. – Иди ко мне, маленькая, – широкие и тёплые ладони притянули меня за талию, а мои пальцы закопались в его медных волосах, скидывая ткань чёрного капюшона. Майкл носом зарылся в мою шею, вдыхая аромат, отчего крышу сносило напрочь, пронзая тело миллиардами электрических разрядов. – Я скучал по тебе, – он нежно провел кончиком носа чуть выше, к мочке уха, и нежно прикусил.

– Я тоже скучала, но может, хватит меня мучить, Майкл, – я простонала.

– Ты такая милая, когда злишься и возбуждаешься, – Тёрнер поцеловал меня в шею, слегка покусывая места поцелуев. – Садись, поехали. Я весь твой на целых два дня, – из меня снова вырвалось утробное рычание. – Я не повторяю дважды, помнишь? Сажай свой императорский зад, – он издевательски рассмеялся, заводя мотор.

За время моего домашнего заточения в Сентфор пришла холодная и сырая весна. Мы проносились по мокрым улицам: кое-где ещё сохранились не растаявшие островки снега, как напоминание о затяжном холоде. И зиме, изменившей мою жизнь. Байк Майкла на приличной скорости нёс нас по оживленному шоссе в сторону выезда из города. Вечерний город озарялся разноцветными огнями, раскрашиваясь в яркие световые вспышки. Рев мотора, близость Майкла и длинный тоннель, по которому мы ехали, рассекая прохладный сумеречный воздух – я вдохнула полной грудью, осознавая, насколько я счастлива.

Место, куда мы приехали, было похоже на какой-то заброшенный аэродром с одной широкой полосой дороги, размеченной напополам. Но, несмотря на удаленность от города, пространство кипело жизнью, наполнявшей его. Вокруг были толпы людей на мотоциклах всех расцветок и всевозможных дизайнов. По периметру стояли огромные баки, в которых горели костры, а кругом располагались небольшие компании выпивающих и общающихся людей. Мужчины и женщины в лакированных, кожаных нарядах, с цветными банданами на лицах, пирсингом в бровях, носах и ушах: картина открывалась невообразимо захватывающая!

Майкл заглушил мотор и с интересом посмотрел на меня через плечо.

– Нравится? – он улыбался, словно Чеширский кот, слезая с мотоцикла и подавая мне руку.

– Спрашиваешь? Это какой-то другой мир, ущипни меня, – в моих глазах отражались языки пламени, а рот сам открывался от восторга.

– Щипать не буду. Пока. А вот это сделаю с удовольствием, – Тёрнер взял обеими ладонями моё лицо и, не спеша, поцеловал сначала лоб, кончик носа и, наконец, спустился к губам. Сладко, ласково, с каждым новым движением проникая всё глубже. Я падала и разбивалась на мелкие частицы под его губами, моля о том, чтобы время остановилось. Казалось, что прошла целая вечность, когда мы смогли отпустить друг друга из этого нежного плена поцелуев.

Майкл не отпускал мое лицо и смотрел прямо в глаза: от этого взгляда подкашивались ноги, клянусь. Радужка цвета мягкого лесного мха, контрастировавшая с переливами огненно-медных прядей, непослушно спадающих на лицо, высеченное из камня.

Как бы я хотела, чтобы ты увидел себя моими глазами. Твоё сердце разорвалось бы, как и моё сейчас.

– Итак, раз щипаться не станешь, может расскажешь, куда привёз?

– К друзьям.

– Вишни я тут не вижу, так что ответ не засчитан, – я нежно куснула его за кончик носа.

– Ай, опять режим таксы? – Майкл стиснул меня в медвежьем захвате, не давай даже слова вымолвить. – Накажу, мелкая! – он рассмеялся и потрепал мои волосы на макушке, так что хвост потерял весь свой вид.

– М-м-м-м, – я старательно выпутывалась из этих объятий, гудя в область груди Тёрнера, но выходило так себе.

Спустя еще пару минут наших детских игрищ, Майкл всё же ослабил хватку, выпуская меня, взъерошенную и раскрасневшуюся, из своих объятий.

– Так, всё, – хватая воздух, я пыталась привести в порядок волосы. – Где мы? На пикник не похоже.

– Пять баллов за проницательность, маленькая, – Майкл запустил пальцы в волосы, зачесывая непослушные пряди назад. – Мы на гонках.

– И ты участвуешь?

– Очевидно, что да. Это более-менее легальный способ заработка в моей жизни. Но сегодня не гоняю. Мы приехали посмотреть, а после отправимся кое-куда.

– Так вот, куда ты пропадаешь?

– И да, и нет. Со временем я всё расскажу тебе, – он улыбнулся краешком губ и подмигнул мне.

Я впервые оказалась на гонках, а тем более на байкерских. Сказать, что выглядело впечатляюще – не сказать ровным счетом ничего. В окружении огня, железа, запаха бензина и рева моторов, клепок и черной кожи – всё это казалось какой-то фантастикой из фильмов о крутых парнях. Мотоциклы парней и девушек, участвующих в гонке, были подобны произведениям искусства: замысловатые рисунки от библейских мотивов до языков разноцветного пламени украшали бока этих свирепых махин.

Мы стояли у импровизированного ограждения, выстроенного из деревянных паллетов. Майкл обнимал меня сзади, положив свой подбородок мне на голову. Его тепло обволакивало, погружая в безмятежность и счастье. Я чувствовала, как его сердце громко стучит, а моё выпрыгивает из груди, когда наши пальцы сплетались между собой.

Мы громко кричали, болея за знакомых Тёрнера или просто тех, у кого был классный байк. Я с замиранием следила за тем, на каких скоростях двигались эти железяки, превращаясь в сгусток энергии на длинном трамплине асфальта. Адреналин и драйв пропитывал весь воздух вокруг, заражая азартом и втягивая в происходящее, не оставляя равнодушными.

После объявления победителей, Майкл перекинулся парой фраз с приятелями и, схватив меня за руку, повел в сторону своего байка.

– Так, какая дальше программа? – я в нетерпении заглянула в родные зеленые глаза, лучащиеся счастьем.

– Везу тебя в свою пещеру, отдыхать.

– В смысле домой?

– Хм, не совсем, увидишь.

На удивление, мы поехали ещё дальше от города, рассекая ночную дымку, остановившись только у небольшой проселочной дороги, освещенной светом фар мотоцикла. Проехав около километра вглубь дороги, мы остановились перед кирпичными стенами с большими деревянными воротами. Майкл отпер замок, и мы въехали на территорию. Посреди леса стоял небольшой уютный дом с навесом для машин, окруженный садом, неподалеку располагался бассейн овальной формы и пустовавшая беседка с барной стойкой.

Пока Майкл парковал байк, я прошла вдоль дома и окончательно обомлела – чуть сбоку располагалась широкая деревянная лестница, ведущая к пирсу на озере. В свете луны все вокруг казалось нереальным и сказочным. Я спустилась вниз, любуясь открывающимся видом: лунная дорожка искрилась на темной глади воды. Воздух здесь был немного прохладнее, отчего я поежилась, обхватив себя за плечи. Близость хвойного леса дарила аромат смолы, смешивающийся со свежестью озера. Где-то вдалеке было слышно уханье совы, а доски на пирсе слегка мягко поскрипывали под моими ногами.

Я услышала тихую поступь моего Дракона и обернулась через плечо. Вся эта чушь про магию лунного света, вычитанную из книг, которая преображает предметы, заставляя их становиться нереально притягательными – всё было правдой. Тёрнер шел не спеша, но уверенно. Его волосы спадали на глаза, отчего ему приходилось постоянно зачесывать их пальцами, и это мимолетное движение, абсолютно обыденное для него, было крышесносным для меня. Сердце стучало набатом в ушах, как сумасшедшее.

Подойдя вплотную ко мне, Майкл нежно взял в ладони мое лицо, поглаживая большими пальцами скулы.

– До завтрашнего утра дом только наш, – его голос был бархатным, тихими таким проникновенным. Внутри себя я кричала от восторга. Но вместо этого, молча, обвила его шею руками и, вставая на цыпочки, нежно поцеловала, чуть оттягивая зубами нижнюю губу. Тёрнер подхватил меня на руки и словно невесту понес в сторону дома, по возможности, не отрываясь от моих губ.

Мы зашли внутрь, оказавшись в большой и светлой гостиной, совмещенной с кухней. Майкл нехотя опустил меня на ноги. Слева от входа у стены уже горел камин.

– Когда ты успел? – я вскинула бровь, поражаясь этой уютной и романтичной обстановке.

– Пока ты к озеру ходила, – в полумраке я видела, как он засмущался. – Есть хочешь?

– Нет, я бы выпила чего-нибудь.

– Есть пиво и вино.

– Вина, если можно белого. И можно мне на минутку, эм… – я смущенно потупила взгляд.

Иначе моё сердце выпрыгнет через пятки, и я умру прямо у твоих ног от нервоза.

– Прямо и направо перед лестницей на второй этаж.

Я полетела пулей в ванную, не веря тому, что сегодня я лишусь девственности с Майклом-мать-его-Тёрнером. Хорошо, хоть белье на мне было кружевное. На всякий случай. С момента нашего знакомства – только кружевные комплекты в ожидании своего часа.

Я быстро ополоснула лицо и оценила свое отражение в зеркале. Избавившись от свитера и оставаясь в футболке и джинсах, я распустила волосы и чуть взбила их у корней. Глубоко вдохнув полной грудью, я вышла.

Тёрнер ждал меня в черной майке и джинсах, сидя на мягком ковре у камина, держа в руках бокал с вином. Это возбуждало меня так сильно и так быстро, что пришлось отвести взгляд от его широкой спины и плеч, твердых гладких мышц рук. Он посмотрел мне прямо в глаза: нежно и расслабленно. Если он и нервничал, то это скрылось от моего сознания.

Я очень надеялась, что не выгляжу взвинченной, хотя внутри меня слегка потряхивало от напряжения. Нервничать, наверное, было не очень сексуально, особенно рядом с таким парнем. Поэтому сжимая и разжимая онемевшие пальцы, я направилась к нему и села рядом, прижавшись плечом и повернув голову в его сторону.

– Всё в порядке, маленькая? – спросил он, протягивая бокал с вином.

– Более чем. Спасибо тебе за этот день, – я сделала глоток, и тепло разлилось по моему телу, превратившемуся в оголенный искрящийся от перенапряжения нерв. – Майкл, я хочу кое-что сказать, – закрыв глаза мне было легче сконцентрироваться и произнести это вслух. – У меня никогда не было мужчины, но я хочу, чтобы это случилось с тем, к кому я чувствую больше, чем просто симпатию. Я хочу этого с тобой.

Я залпом допила содержимое бокала, пока Тёрнер переваривал информацию, которую я на него вывалила.

– То есть ты испытываешь ко мне больше, чем симпатию, да? – он испытывающее посмотрел на меня.

– Тёрнер, из всего, что я сказала, тебя только это задело? – я не успела договорить фразу, как его руки обхватили моё лицо, и наши губы встретились в жарком поцелуе.

– Об остальном я догадывался, – сквозь поцелуй прошептал Майкл, ухмыляясь.

Он прижал меня лопатками к полу, нежно поглаживая сквозь ткань футболки мой живот, пока я гладила его лицо, переходя пальцами на шею и притягивая ближе к себе. Мягкость ворсинок ковра и треск поленьев в камине, порция алкоголя, разгонявшего мою кровь, теплые и нежные прикосновение Майкла – всё это добавляло мне уверенности. Мой дракон был прекрасен: каждое его движение и поцелуй действовали на мое сознание, как успокоительное и тонизирующее средство одновременно.

– Ты хочешь этого, Сара? – он прервал поцелуй и, глядя своими изумрудными глазами, спросил, нависая надо мной.

– Абсолютно, Тёрнер. Я хочу тебя. Только тебя.

Майкл аккуратно избавил меня от одежды, попутно раздеваясь сам: я никогда не видела его голым, но то, что открылось моему взору, превосходило самые смелые ожидания. Я восторженно смотрела на то, как свет огня, горящего в камине, гладит каждую выпуклость и очерчивает рельеф этого идеального тела: широкие плечи, сильные руки, на которых еле заметно выпирали тонкие полоски вен, могучая грудь, вздымавшаяся от частого дыхания, и скульптурный пресс с косыми мышцами, уходящими возбуждающим треугольником под резинку его боксеров. Часть левого плеча и шеи украшал черный рисунок с изображением Китайского дракона.

Я вмиг повлажнела внизу от одного этого вида, а мои соски затвердели, упираясь в кружево белья. Майкл нежно поцеловал меня в шею, расположившись между моих ног, отчего я охнула, а дыхание сделалось быстрым и дрожащим.

– Ты уверена? – он тихо прошептал на ухо. Я кивнула и нетерпеливым движением провела по внутренней стороне его бёдер, задержавшись в паху. На секунду прикрыв глаза, я чуть улыбнулась, гадая, каково это – чувствовать его внутри себя.

Он спустил ладони ниже, сжимая мои ягодицы и прижимаясь ближе своим естеством к моим пальцам. Его зрачки расширились, и он чуть прикрыл глаза, низко простонав, ощущая жар моего тела и тепло моих рук.

– Рядом с тобой у меня слова заканчиваются, маленькая моя, – он впился губами в мои, нежно и медленно проникая языком, обводя каждый миллиметр, вызывая волны мурашек по всему телу. Он ловким движением избавил меня от белья, оставляя совершенно доступной для его ласк. Майкл положил свою ладонь на мою шею, прижимая к себе еще ближе. Долгий, глубокий, как океан, поцелуй. Я тонула в нем, забывая дышать, пока мои руки блуждали по широкой груди, плечам, кубикам пресса и нетерпеливо тянулись к его белью. Он поднял мои руки вверх, собрав их над головой одной рукой.

Свободная же рука скользнула по всему моему телу, но на этот раз без всякой скромности. Подушечками пальцев, Майкл прошелся по ноге и остановился прямо над моим пульсирующим и влажным низом, прижимаясь к нему ладонью, чувствуя мой жар.

Моя грудь и руки легко задрожали, а с губ сорвался тихий стон. Продолжая исследовать мое тело, Тёрнер провёл своей ладонью по левой груди, затем по правой, нежно сжимая, заставил мои легкие издавать слабые стоны. Я тихо просила его не останавливаться, закусывая губы и прикрывая глаза. Каждое крошечное движение его руки приводило мое тело в восторг. Одним движением он спустил свои боксеры, давай понять, что он уже давно готов.

– Маленькая. Моя, – его губы скользили от моей шеи к торчащим горошинам сосков, пронизывая тело миллионами мурашек.

Я почувствовала, что краснею, и это ему понравилось. Майкл ласкал мои соски губами, а его язык выводил на них влажные и горячие круги. Пальцы на груди нежно сжимались и разжимались. Одна его рука опустилась вниз, дотрагиваясь до нежных складок.

– Ты такая мокрая, господи, – он прорычал это так, что тугой узел внизу стянулся ещё сильнее, заставляя меня простонать. – Сара, ты сводишь меня с ума.

Я на секунду задумалась о своей влажности: было ли это нормально или слишком, но его зубы, нежно сжимающие мой сосок, как мучительная щекотка, победили все остальные мысли.

– Майкл, пожалуйста, я безумно хочу тебя!

Его член прижался ко мне, покачиваясь между ног, так близко к тому месту, где я этого хотела. Он оставил влажную каплю на моих ногах: я знала, что он хочет меня так же сильно, как и я его.

Я провела пальчиками по его груди и спустилась ниже, обхватывая его возбужденный член своими руками. Сначала я была застенчива и напугана, но, когда он низко простонал от восторга, моя уверенность возросла.

В одно мгновение я услышала шелест обертки, Майкл открыл и надел презерватив. Разум мой покидал меня, уносясь за пределы этого мира. Все мое тело тряслось от изнеможения.

Он повернул мое лицо к себе и посмотрел мне в глаза. Я нетерпеливо взяла его член и прижала к своему пульсирующему и влажному входу.

– Я хочу тебя внутри. Пожалуйста. Майкл, – я практически скулила.

– Ты готова? – прошептал он мне на ухо, нависая надо мной. Я кивнула, потерлась волосами о его грудь, потерявшись в запахе моря и его руках. Это мгновение показалось мне целой жизнью и одновременно какой-то долей секунды. Обратный отсчет достиг нуля: я вскрикнула, когда он скользнул в меня в первый раз.

Он вошел всего на несколько сантиметров. Я втянула воздух сквозь зубы и почувствовала, как напрягаюсь. По моему лицу пронеслось небольшое беспокойство.

– Все в порядке, маленькая? – спросил Майкл. Я замешкалась с ответом. – Как насчет того, чтобы быть сверху? – Он перевернул нас, и его эрекция стала болезненно больше, когда моя грудь оказалась прямо у его лица. – Я здесь, рядом с тобой, малыш, – сказал он. – Когда будешь готова, впусти меня.

Я глубоко вздохнула, а затем взяла его член и ввела в себя. По его напряженным мышцам я осознавала, что Майклу требуется вся его сила воли, чтобы не слететь с катушек. Я дрожала от возбуждения, придерживаемая за талию сильными любимыми руками. Но чувствовала себя потрясающе. Я наклонилась, чтобы поцеловать Майкла, прикусив губу, собираясь с духом. Я положила его ладони на свои бедра, и снова легкие выпустили мой сдавленный стон.

– О, Майкл, – мои глаза закрылись. И я толкнула член полностью в себя.

О! Боже! Мой!

Я никогда в жизни не чувствовала, чтобы что-то так глубоко проникало в меня. Это было больно, но я крепко прижалась к телу Тёрнера.

– Всё в порядке, маленькая моя? Может, нам остановиться? – спросил с тревогой, глядя на меня. – Я могу выйти, – а я и не знала.

– Дай мне секунду, – прошептала я ему в губы.

Сначала боль была острой, но тот ужас с кровавым кошмаром, которого я так боялась, не случился. Это был миф, что каждая женщина истекает кровью в первый раз, когда она занимается сексом. Мне просто повезло. Боль, которой я так боялась, была не слишком сильной, и через несколько мгновений она превратилась в тусклую болезненность. Но к тому времени мы с Майклом потеряли всякую сдержанность и нерешительность, и наши тела снова и снова прижимались друг к другу.

– Майкл… любимый! О, Боже мой, Боже, не останавливайся! – я давилась собственными стонами.

И он не останавливался. Он обращался ко мне каждый раз, когда делал что-то новое, спрашивая, все ли в порядке.

Сжимая и поглаживая руками мои соски, дотрагиваясь большим пальцем до клитора, сжимая мои ягодицы, снова и снова вонзаясь в меня. Я позволила ему перевернуть себя на живот, и он вошел в меня сзади.

Его ритм стал более ровным, а затем более быстрым. Движения его бедер становились резче и жестче.

– Маленькая, о, черт! – теперь пути назад уже не было. Он перестал сдерживать себя, перестал двигаться медленно.

Вместо этого он вонзался в меня изо всех сил. Я почувствовала, что внутри нарастает какое-то ранее неизвестное напряжение.

Пронзительный электрический разряд прошел через все тело, когда меня охватил мой первый оргазм, с криком вырвавшийся наружу. С его самым сильным, самым глубоким толчком Майкл кончил, пульсируя во мне и протяжно простонав.

Обессиленные, мы лежали на ковре, согреваемые теплом друг друга и горящим в камине огнем. Тихий треск и мерное дыхание моего Дракона были самыми лучшими звуками во Вселенной.

– Я люблю тебя, Сара, – его пальцы гладили мое лицо, а зеленые глаза отражали языки пламени, танцуя в расширенных зрачках Тёрнера свой самый страстный танец.

– А я люблю тебя, – прижавшись к его теплой и покрытой испариной груди, я провалилась в сон.

Вкус пепла

Сквозь сон мне слышался шум воды, разбудивший меня. Я лежала на просторной кровати, застеленной черными простынями в духе вампирских девичьих книг, но я знала, что это не комната упыря, это логово моего Черного дракона: картины с гравюрами, изображения китайских драконов и черная с оранжевыми огнями пламени гитара с усилителем. А вот это было слишком неожиданно для меня.

Ночь пролетела настолько быстро, что я не заметила, как мы с Майклом встречали рассветное солнце, слившись в единое целое. И мне было мало его, мало этой ночи, мало наших чувств, от которых болело сердце, и перекрывало кислород.

Поднявшись на локтях, я лежала еле прикрытая угольно-черным одеялом, нагая и абсолютно счастливая настолько, что между ребер выпрыгивало сердце.

Утро пробивалось сквозь окно и неплотно зашторенные портьеры, впуская солнечные лучи в комнату и играя по стенам солнечными зайчиками. Я улыбнулась и, потягиваясь, снова утонула в мягкости подушек, хранивших аромат морского бриза, вызывавшего во мне приятную истому внизу живота.

Откинув одеяло и предрассудки, я вытащила из заднего кармана брюк Тёрнера, мирно покоящихся на полу возле кровати, квадратную упаковку с защитой и перешла в нападение, направившись в ванную.

Майкл стоял, уперев руки в стену душевой кабины и наклонив голову под теплые струи воды. Влага окутывала его рельефные плечи, руки и спину, а с медных прядей ручейки стекали на точеный подбородок, срываясь водопадами вниз. Открывшийся вид заставил меня прикусить губу в предвкушении, и я отодвинула створку душа, заходя внутрь.

Тёрнер слышал мое вторжение, но даже не шелохнулся, хотя я могла поклясться, что сейчас он улыбается. Я провела пальцами по его широченной спине, от чего Дракон, извернувшийся в грозном оскале, «пошевелился» под моими руками.

– Моя маленькая уже проснулась и хочет добавки? – бархатистый разлив его голоса отразился от стен кабинки.

– Мне было мало, Тёрнер, – целуя его между лопаток, слегка прикасаясь губами, согласилась я.

Я прижалась к его спине грудью, оглаживая широкие плечи, проходя по каждому изгибу тела пальцами, заходя руками на мышцы пресса, отчего Майкл закинул голову назад, и я знала – он хочет меня. Безумно хочет каждой клеточкой своего естества, но дает мне шанс насладиться им, приласкать его. Ладони мои двинулись чуть ниже, проходя по наружным косым мышцам живота, задевая выпирающую косточку, пока губы целовали «чешуйки» дракона на лопатках. Я слышала, как часто бьется его сердце, а дыхание становится прерывистым, когда я касалась особо нежных участков скульптурного тела. Дойдя до самого сладкого, не считая губ Тёрнера, я легко сжала в руке затвердевший член Майкла, и он не смог сдержать стон. Внутри я горела от желания и ликовала, мое сердце неслось галопом, а дыхание прожигало кожу на спине моего Дракона. Он развернулся, не в силах больше терпеть эту пытку, которая закончилась, не успев толком начаться. Мы вспыхивали спичками в объятьях друг друга так ярко, что могли озарять города своим светом.

– Да что же ты творишь со мной, Сара? – он впился губами в мои ласково, но настойчиво проникая языком в рот, заглушая поцелуем мой стон. Руки Майкла уже сминали мою грудь и бедра, вжимая так сильно в себя, будто он хотел стать со мной единым целым. И я наслаждалась этой близостью не тел, а души. Мое сердце рвалось к его с каждым ударом, и я хотела растворяться в нем медленно, становясь продолжением тела Тёрнера.

Понимая, что остановиться мы уже не сможем, бессвязно бормочу в мощную шею про защиту, оставленную на умывальнике. Легкое дуновение прохладного воздуха снаружи кабинки, и вот снова по мне блуждают широкие ладони, проходя по внутренней поверхности бедра, а я мокрая до неприличия, и дело совершенно не в каплях воды, расходящихся зонтом над нами.

– Господи, я так хочу тебя, Майкл, у меня голова от тебя кружится, – шумно сквозь стоны шепчу ему, пока он прижимает меня всем телом к кафельной стене, покрывая каждый сантиметр моего лица, шеи и плеч горячими поцелуями. Его ласки – как то самое чертово море, которым он пахнет – хочется, чтобы накрыло с головой, забирая в темноту самого дна, где ты остаешься один на один с этой стихией.

– Маленькая, – он со всей нежностью берет мое лицо в свои огромные ладони, заглядывая в мои глаза. – Ты – лучшее, что было со мной во всей это гребаной жизни, – и я вскрикиваю от того, как он входит в меня, поднимая и держа под бедрами. Мои пальцы впиваются в его плечи, пока лопатки и спину холодит кафельная стена. Майкл двигается неспеша, снова давая мне время привыкнуть к его размеру, а я лишь захлебываюсь собственными стонами от того, как хорошо мне сейчас: чувствовать его внутри себя – абсолютно восхитительно и хочется, чтобы время перестало существовать.

Мои ноги обхватывают талию Тёрнера еще сильнее, вжимая в себя с новой силой и требуя его всего внутри. Каждое движение бедрами отдается в голове яркой вспышкой, а мы стонем, как сумасшедшие, жадно перехватывая всхлипы друг друга губами, кусая и вновь лаская языками. Я сжимаюсь внутри от его силы и нежности, а Майкл только шумно дышит и хрипит от удовольствия, перемещаясь от саднящих губ к шее и мочке уха, лаская горячим языком.

Мы уже оба были на грани, заходясь от громкости собственных вздохов, криков, стонов и шлепков мокрой кожи. А мне было мало, и я молила о том, чтобы он не выходил из меня, заполняя до упора.

– Черт, Сара, я больше не могу, ты мне крышу рвешь, маленькая, – обрывками фраз возле уха слышен бархат любимого голоса, и я кончаю – громко и протяжно – от этого его тембра, вплетающегося в подсознание. Этот оргазм кажется нескончаемым, потому что пульсация Майкла внутри меня доводит до исступления, продлевая эйфорию. Он низко рычит, прикусывая кожу на моей шее, оставляя красно-фиолетовую отметину, поддавшись порыву и впервые не сдерживая себя. А мне плевать, пусть хоть все тело в таких синяках, лишь бы с ним. До конца.

***

Мы спали, сплетаясь ногами и руками, держа друг друга даже во сне, прижимаясь слишком сильно, что даже сдавливало грудь. Звук голосов внизу выдернул нас из сна, но Майкла, в отличие от меня, этот шум не смутил. Он лишь лениво, словно кот, потянулся и, повернувшись ко мне, улыбнулся.

– А вот и наши соседи на этот выходной, – он провел пальцами по моей щеке, откидывая спутавшиеся волосы.

– Твои безумные друзья-байкеры, да? Я уже слышу, как Вишня ржет, как конь, – нежась в подушках, хихикнула. – Забыла узнать, а этот дом – тоже ваша штаб-квартира?

– Этот загородный дом принадлежит моим родителям, так что периодически – это тоже логово Драконов.

– Устраиваете здесь дикие пьяные оргии, Тёрнер? – я укоризненно вздернула бровь, понимая, что моя задница – не единственная побывавшая в этой постели, отчего в сердце кольнула ревность.

Интересно, а с той красноволосой он тоже тут развлекался? Лучше не думать об этом – слишком больно даже представить.

– Неужели ревнуешь, малыш? – он взглянул на меня из-за плеча, натягивая свою черную броню.

– Обойдешься, Тёрнер, – я кинула в него подушкой. Майкл, со свойственной ему координацией, увернулся, смеясь и затягивая шнурки на ботинках.

– Собирайся, соня, впереди день безудержного веселья.

– А какой повод? – поднялась на локтях и зевнула.

– Никакого, просто все приехали расслабиться после ночных гонок. Одевайся, иначе я снова за себя не отвечаю, – он наклонился и едва коснулся моих губ своими.

Я издала протяжный, полный отчаяния и одновременно покорности, вздох, падая головой на подушки, смотря, как мой прекрасный принц уходит из нашего гнездышка.

Надев любимую укороченную футболку с надписью «Ramones» и черные зауженные джинсы с высокой талией, покрутилась у небольшого зеркала, чуть растрепав волосы, которые после душа и жаркого секса завились непослушными волнами и делали меня отпетой бунтаркой. С Тёрнером иначе и нельзя было: дерзкая на вид, но податливая и чувственная наедине с ним.

Я спустилась вниз, где уже вовсю шли приготовления к вечеру: человек двадцать Драконов со своими девушками сновали туда-сюда по комнатам, разнося напитки. Кто-то уже орудовал ножами на кухонном островке, маринуя стейки, кто-то забивал холодильник до отказа алкоголем, кто-то уже выпивал, устроившись на мягких диванах напротив камина. Того самого, где я впервые почувствовала себя самой любимой и самой соблазнительной девушкой во Вселенной, отдаваясь прямо на полу.

Ух, Сара, держи себя в руках.

Майкл уже о чем-то оживленно болтал с Вишней, откупоривая ледяное пиво и весело улыбаясь. Я любовалась Тёрнером, замерев где-то у подножия лестницы, и мне было совершенно наплевать, что обо мне подумают.

Да, влюбленная идиотка, да по уши, тысячу раз ДА!

Он был словно магнит для моего сознания: меня тянуло каждой клеточкой тела к нему и его красоте, мужественности, дерзости, ласке и заботе. Вот он так беззаботно стоит с этой бутылкой пива, в черной футболке и джинсах, небрежно зачесывая назойливые пряди рыжих волос, смеется тупым шуткам лучшего друга и облокачивается о кухонную тумбу. Все так буднично, расслабленно и оттого слишком невыносимо для моего сердца, которое готово разорвать от чувств к Майклу-мать-его-Тёрнеру. А этот парень просто стоит и существует со мной в этом мире, возможно, не понимая, что мой мир – он.

– Эй, Сара, привет, крошка! – Вишня первый замечает мое появление и смеется, видимо над тем, что я выпала из реальности, глазея на Тёрнера.

– Привет, Вишня, – подхожу ближе, робко засовывая руки в задние карманы и слегка вжимаясь в плечи. – Что обсуждаете, мальчики?

– Как ты пялишься на Тёрнера, – голубоглазый легонько бьет кулаком Майклу под дых, заставляя того согнуться и рассмеяться в ответ, заливаясь краской.

– Пошел ты, бро!

Господи, серьезно? Ты даже краснеешь от осознания того, как я восхищаюсь тобой? Майкл одной рукой сгреб меня куда-то в область своей подмышки, целуя в макушку.

– То, как ты раздевала меня глазами – чертовски заводит, маленькая, – он шепнул это еле слышно, отчего я вмиг повлажнела внизу.

– Этот праведник разрешает тебе пить, принцесса? – Вишня откупорил еще одну бутылку пива, протягивая мне.

– Я вообще-то тут стою, – Майкл сдвинул брови. – Сара сама может решить за себя, мне кажется, да, малыш?

– Как благородно с твоей стороны, папочка, – я легонько пнула его локтем в область ребер. – Спасибо, – поблагодарила я, взяв бутылку.

Я подняла её, отпивая солодовый янтарный напиток, когда в дом вошла ОНА. Словно яркая комета на ночном небосклоне, обращая внимание всех и каждого в доме на себя.

– Ну что, здесь сегодня будет горячо, или я не дождусь? – длинноногая угроза стояла прямо напротив нашего трио, снимая черный мотоциклетный шлем и освобождая свою огненно-красную копну волос, откидывая ее назад непринужденным соблазнительным жестом.

Кожаные штаны сидели как вторая кожа на ее аппетитной круглой заднице, икры, выдававшие спортивное прошлое этой фурии, были впечатляюще прекрасными. На ногах красовались черные ботфорты, а массивная кожаная куртка с меховым воротником в момент спала с ее плеч, обнажая торс, затянутый в кожаный черный корсаж поверх рубашки. Ее грудь так и приманивала взгляды всех мужчин, находившихся в радиусе метра от девчонки.

– Элис, милая, если ты, наконец-то, согласишься, я могу согреть тебя в любой момент, только намекни, – Вишня подмигнул бестии, вызвав ее гневный взгляд серых, словно сталь глаз.

Элис.

Я растягивала слоги, мысленно проговаривая это имя, словно пытаясь попробовать его на вкус. Без сомнений, это та самая девчонка с утеса, пригнавшая байк Майкла, та самая, чьи ягодицы он по-животному сжимал и целовал в шею, зная, что я стояла рядом и пялилась на них.

Неприятный привкус сигаретного пепла словно проник в мой рот, заставляя поморщиться и сильнее прижаться всем телом к Майклу. Этот ядовитый привкус, который я никогда еще не ощущала во всем его величии – ревность. Жгучая, токсичная, захлестывающая весь разум и проникающая глубоко в сердце, жаля его подобно скорпиону.

Почувствовав, как я напряглась, Майкл поспешил увести меня в противоположный конец дома, но сделать этого не удалось. Стервозная красотка смерила меня сканером своих стальных глаз и подошла на недопустимую близкую дистанцию к не своему Тёрнеру:

– Это та, о ком я думаю, Майкл? Познакомишь нас? – ее пухлые губы с помадой цвета спелой вишни расплылись в издевательской ухмылке.

– Пять баллов за проницательность, Элис, – Тернер ощетинился и напрягся, я ощущала это, обнимая его рукой через ткань футболки. – Знакомься – моя девушка, Сара.

– Выкуси, сука крашеная, – пронеслось в мыслях, а на деле я приветливо улыбнулась, выудив из своего арсенала улыбок-на-все-случаи-жизни самую приторную, – Привет.

– Я Элис, но некоторым я позволяю называть себя просто Лис, – она многозначительно посмотрела на Тёрнера, и мне страсть как захотелось врезать по ее красивой физиономии только за этот гребаный секундный взгляд.

– Будь моим гостем, Лис, – Майкл по-хозяйски развел руками.

– Я так полагаю, наверху уже занято? – она ухмыльнулась, закидывая волосы на одну сторону, обнажая шею с такой же татуировкой дракона, как и у Тёрнера.

– Майкл, я пройдусь пока к пирсу, – мои щеки горели адским пламенем, а кулаки непроизвольно сжимались так сильно, что ногти впивались в кожу.

– Сара, постой, – он схватил мое запястье, но сразу отпустил, поймав мой взгляд.

– Все в порядке, я просто хочу выйти на воздух, – мне было необходимо выпустить пар: для меня такие чувства в новинку, и никто не учил справляться с этим всем, словно тебя вывернули наизнанку и пропустили на реверсе в мясорубке.

Схватив куртку, я вылетела из дома, ощущая пронзительный женский взгляд, прожигающий дыру в моей спине. Сара, дыши, милая, это ничего не значит. Майкл с тобой, он любит тебя.

Внутренний голос заглушался ревнивым подсознанием, которое снова показывало картинку из того вечера на обрыве. Элис, безусловно, красива, опасная, и она – Дракон, как и все они, а, значит, ее присутствие в жизни Майкла неизбежно. Их связывало подобие отношений, если так можно было судить по словам Тёрнера о том, что они снимали напряжение. Вместе. Снова укол острой иглой прямо сердце, до боли и зубного скрежета.

Я сидела на пирсе, глядя на темную воду, пытаясь дышать в унисон с ветерком, путающим мои непослушные кудри. Солнце играло на скалистом обрыве, задевая верхушки елей. Вид и звук природы должен был успокаивать, но мой разум противился этому.

Встав на ноги, я мерила шагами небольшой участок деревянных досок и кусая губы. Нет, Сара, ты ведешь себя слишком по-детски, она выиграла эту войну, выводя тебя на такую реакцию. Элис рассчитывала, что именно так ты и отреагируешь. Нужно вернуться и показать, чей это Майкл.

Я поднималась по лестнице, когда увидела их с Майклом, стоящих на улице возле пустовавшего бассейна недалеко от дома. Оба курили, стоя напротив. Красноволосая активно жестикулировала, размахивая руками с сигаретой; Тёрнер же выражал вселенское спокойствие, внимательно слушая эту сучку и скрестив мощные руки на груди. В этот момент я сильно жалела, что не умею читать по губам, но было видно – разговор неприятный для обоих, хотя Майклу он скорее уже наскучил, и он хотел его закончить. Какая-то реплика из ее уст запредельно высоким тоном, замах руки, и вот женская ладонь впечатывается в скулу Майкла, отчего он весь превращается в нерв, распрямляясь и угрожающе нависая над ней. Следующий замах Тёрнер ловит рукой, сжимая ее запястье с такой силой, что красноволосая изгибается, опуская голову, и пытается вывернуться из цепкой хватки. В глазах Тернера – убийственный дикий огонь, который испепеляет все, что попадает под него. Он резко отталкивает руку Элис, что-то злобно шикнув ей в лицо, отчего та гордо выпрямляется, но в глазах стоят слезы.

И мне ни капли ее не жаль.

***

Вечер проходил в довольно расслабленной обстановке, невзирая на инцидент между Элис и Майклом, но они старались не соприкасаться даже в дружеской беседе в моем присутствии. Вишня травил байки, обнимаясь с какой-то кудрявой брюнеткой с кукольным выражением лица. Я точно не запомнила ее имени, но вроде бы Стефани. Милая девчонка, ненамного старше меня, с очень заразительным смехом, наверное, Вишню это и привлекло в ней – легкость.

Мы с Тёрнером устроились возле камина, потягивая пиво, он нежно оглаживал мои бедра, которые покоились на сильных ногах моего Дракона, иногда еле слышно шепча всякие пошлости вперемешку с представлением тех участников банды, которых я видела впервые. Потом кто-то из полупьяных байкеров потребовал, чтобы Тёрнер тащил усилок с гитарой, и еще пол вечера мы слушали весь арсенал рок-баллад, которые знал Вишня, и которые все остальные орали истошно подпевая. Даже я, а Майкл бархатисто смеялся мне в шею, обжигая своим дыханием так, что у меня вставали соски, и я впивалась ему в губы с жадностью и всей моей дурацкой любовью.

Спустя пару часов и десятков литров алкоголя, музыка уже звучала на весь дом, и я улыбалась тому, что мы слишком далеко от города, и нас не слышит никто, иначе здесь бы давно был полицейский патруль, разгоняющий эту ораву нетрезвых бугаев.

Драконы заполняли собой всю территорию участка и дома, разделившись на мелкие компании смеющихся и выпивающих людей. Вишня со Стеф самозабвенно поглощали друг друга, устроившись прямо на кухонной тумбе, и, кажется, им было совершенно плевать на всех вокруг.

Мы же с Майклом, как попугаи-неразлучники валялись на диване, плотно прижавшись друг другу и болтая ни о чем, сплетая пальцы. Я закинула свою правую ногу на талию Тёрнера, а он мягко держался за мой императорский зад и понемногу заводился, вжимаясь пахом в меня. Мне нравилось это перманентное возбуждённое состояние, обещавшее жаркое продолжение ночью. Такая эротическая игра в качестве прелюдии, где мы подыгрывали друг другу.

Шум вечеринки понемногу стал затихать, когда на пороге появился Аарон.

– Так, маленькая, побудь тут и не скучай, я ненадолго, – Тёрнер аккуратно высвободился из моего плена и встал, направляясь к выходу вслед за Хиллом.

– Надеюсь, в этот раз не топить чье-то тело в озере, – пробурчала я, усаживаясь на диван.

Следом за Майклом в дверь вышли Вишня, Элис и еще один бородач, имя которого я совсем не запомнила. Сквозь стеклянные панорамные окна их силуэты были хорошо различимы даже в темноте, особенно копна ярко-красных волос этой суки. Разговор был недолгим, но, по всей видимости, снова о делах, потому что все пятеро вернулись в дом с сосредоточенными лицами.

– Майкл, все в порядке? – робко поинтересовалась я.

– Да, маленькая, просто завтра, как отвезу тебя, мне придется уехать на неделю.

– Вместе с ними? – я махнула пальцем в воздухе, указывая на Вишню, красноволосую и здоровяка.

– Да, – он выдохнул, целуя мое лицо, – предвосхищая все твои вопросы: Элис едет как Дракон, она тоже представляет наши интересы. Это только бизнес, договорились?

– Но грех – не трахнуть партнера по бизнесу, да в рабочей командировке, правда? – ревность вместе с алкоголем снова сыграли со мной злую шутку.

– Я не намерен больше продолжать этот разговор в подобном ключе, Сара. И тебе не советую, – взгляд Майкла снова потемнел, давая ясно понять, что эта тема действительно не обсуждается.

– Пойдем спать, завтра вставать ни свет, ни заря, потому что кому-то в школу, – Тёрнер поднял меня на руки и потащил в спальню под радостное улюлюканье Вишни.

– Майкл, – я посмотрела ему в глаза, – пообещай, что ты не дашь мне повода усомниться в тебе.

– Никогда, маленькая, запомни. Никогда.

Я верила и злилась на себя за проявленную слабость, за эту небольшую сцену ревности, но где-то глубоко, за сердцем засела эта подлая мысль – а что, если Элис не сдастся просто так?

Кредит доверия

Наутро мы с Тёрнером наспех собрались, потому что уже нехило опаздывали: бессонная ночь в объятьях друг друга давала о себе знать, а дела никто не отменял. Когда я спустилась вниз, дом был практически пустым и стерильно чистым, словно в нем вчера не орали песни пьяные байкеры, разбрасывая бутылки из-под алкоголя там же, где они засыпали. Вишня стоял возле Стэф, приобнимая ту сзади и наливая ей кофе. Это было слишком мило для такого ветреного парня, хотя, возможно, это часть его образа дамского угодника.

– Доброе утро выжившим, – я на ходу собирала волосы в высокий хвост, когда теплые и родные руки схватили меня за талию, а губы мягко поцеловали в открытый участок шеи сзади.

– Бро, ну давай уже не здесь, и так весь дом слушал вас всю ночь, – Вишня театрально закатил глаза, а мое лицо вспыхнуло яркой краской. Позади послышался мягкий смех и тихий шепот все еще обнимающего меня Майкла:

– Хорошо, что только слышали, а не видели, а то были бы в шоке от тебя, Сара.

Я толкнула Тёрнера локтем куда смогла, поджав губы от стыда, хотя внутри все плавилось от его этого шепота, и ночь вспышками пролетала перед глазами.

– Вишня, у тебя есть еще час, пока я отвезу Сару, – Майкл кинул связку ключей от дома другу. – Потом выметайся, и встречаемся у клуба.

– Да, да, Аарон не любит ждать, я помню, мог бы не напоминать, – схватив ключи в воздухе, Вишня мазнул губами по курносому носику Стэф, отчего та уже растаяла, как шоколад на солнце.

Накинув куртки, мы вышли из дома, и тут мое приподнятое и романтичное настроение как рукой сняло: полулежа на животе, приподняв свой роскошный зад на своем байке и призывно изогнув поясницу, лениво курила Элис.

– Как спалось, красавчик? – она склонила голову чуть набок, облизнув губы и хищно улыбнувшись.

Я инстинктивно сжала руку Тёрнера еще сильнее, стиснув челюсти до боли в зубах.

– Не спалось, Элис, – Майкл сверкнул глазами, сдвинув брови так, что морщинка пролегла между его бровей. – Ты уже давно должна быть в клубе, почему же еще здесь? – Майкл мягко подтолкнул меня к байку.

– Уже испаряюсь, Тёрнер. Встретимся на месте, – она отточенным движением двух пальцев отправила окурок в урну, выпуская клубы дыма.

Я вцепилась пальцами в талию Майкла так отчаянно, что казалось, сдеру с него кожу вместе с одеждой. Этот ядовитый привкус ревности во рту не давал мне покоя настолько, что голова отказывалась работать и переключаться на позитивный лад. Как будто тонкое лезвие опасной бритвы царапало стекло – скрипящий, режущий звук в ушах. И нестерпимое пламя в груди. Я прижалась сильнее к родной широкой спине и вдохнула запах спокойствия: море, бензин и сигаретный шлейф на кожаной куртке моего Дракона. Ладонь Майкла нежно погладила меня по колену, отчего я вся покрылась мурашками и зарылась носом в его затылок.

– Я люблю тебя, Тёрнер, – тихо прошептала, чуть приподнявшись.

– А я тебя люблю, маленькая. Поехали, мы уже жестко опаздываем.

Мы ехали довольно быстро, отчего сердце временами уходило в пятки и замирало при обгонах. Но Майкл вел сосредоточенно и так уверенно, что сводило низ живота, когда я видела в боковых зеркалах его глаза сквозь окошко мотоциклетного шлема. Дом у озера давно скрылся из вида, оставляя лучшие выходные моей жизни где-то за кронами хвойного леса. Я не заметила, как перед глазами замелькало крыльцо Сентфорской старшей школы, и мы прощались на несколько дней, не в силах оторваться друг от друга. Майкл покрывал мое лицо невесомыми поцелуями, а я просто зарывалась руками в его медных волосах, пропуская их шелк сквозь пальцы, игнорируя школьный звонок, оповещавший о том, что я уже давно должна быть внутри.

– Ты опоздала, маленькая, – поцелуи плавно переходили к мочке уха. – Беги скорее, – он прорычал в шею, опаляя сладким поцелуем. А мне жизни не хватит, чтобы отдышаться и надышаться Майклом.

– Вот, возьми, – он протянул мне свернутый листок с адресом гостиницы в соседнем городке. – Чтобы не искала меня с нарядом полиции по всему штату. Позвоню тебе вечером.

– Ненавижу расставания с тобой, – я мягко провела пальцами по его квадратной скуле и подбородку. – Все, ушла, – я выдохнула и пулей взлетела по ступенькам, обернувшись только на самом верху. Бесподобно прекрасный здоровяк Тёрнер смотрел на меня своими зелеными глазами, пробирающими до самого нутра, и улыбался краешком полных губ. Затем он надел шлем, закрывая небольшое смотровое отверстие на нем, подмигнул мне, и байк тронулся со звучным рыком, унося моего Дракона вдаль.

***

В школе царило всеобщее напряжение, ведь впереди были выпускные экзамены, а затем и сам выпускной бал. Все вокруг бегали, как заведенные, с папками для подписей, фотографировались для ежегодников и планировали, в каких платьях будут лишаться девственности в туалетах или классах школы.

– Как отдохнули, Сара? – Бобби заговорчески смотрел на меня и шептал, пока не видит миссис Коллинз.

– Отлично, дом у вас, отпадный, конечно. Особенно камин, – я хмыкнула, прикусив край ручки.

– Мы поедем туда нашим узким кругом перед экзаменами, так что готовься зажигать.

– О, по части зажигательных вечеринок у нас Моринги профессионалы, я могу просто тихо напиваться в углу, забыл, Бобс?

– Мисс О’Нил, если у вас есть, чем поделиться, может расскажете всему классу, стоя рядом со мной?

Конечно же, Миссис Коллинз, могу рассказать, насколько хорошо мне было скакать на старшем Тёрнере все выходные и в красках описать каждый из полученных оргазмов, пока я была прижата телом крепкого байкера к стене в спальне, на полу перед камином, в душевой кабинке, лежа на кровати, стоя на коленях, сидя на подоконнике, стоя посреди спальни, пока он вытворял что-то невообразимое с моим клитором.

– Мисс О’Нил, с вами все в порядке? – до меня долетали отдаленные звуки скрипучего голоса этой старой девы, пока я с жадностью посасывала край ручки, пялясь в одну точку.

– Можно мне в уборную, мисс Коллинз? – я пулей вылетела в коридор, восстанавливая нормальный цвет лица и человеческий пульс.

***

Время после школы тянулось мучительно медленно, хоть я и пыталась загрузить себя домашними обязанностями, вроде уборки и помощи маме с ужином, но все слабо спасало от сковывающего разум ожидания звонка. Что они делают там с Драконами, и как Майкл отбивается от подкатов Элис и отбивается ли? Красноволосая никак не желала покинуть чертоги моего разума, снова и снова проникая в него. Я верила Майклу, верила его губам, словам и прикосновениям, пока он был рядом. И это съедало мою душу изнутри, словно червяк в спелом яблоке – ревность прогрызала червоточину. Я дважды разворачивала бумажку, чтобы посмотреть адрес. Затем еще дважды, чтобы найти этот злополучный отель на маршрутной карте. Затем еще раз, чтобы убедиться, что там нет номера телефона.

Ты сводишь меня с ума, Тёрнер.

Раздираемая противоречиями, я не нашла ничего лучше, как позвонить Адель, чтобы просто выговориться. Никто, кроме меня, не знал настолько близко Драконов, Хилла и, к сожалению, Тёрнера, но это делало нас, если не лучшими подругами, то хотя бы единомышленниками.

– Привет, – я крутила провод телефона, нервно закусывая губы и не зная, что толком я хочу рассказать Моринг.

– Привет, крошка, чего хотела?

– Блин, Адель, я с ума схожу: Тёрнер уехал с Драконами в соседний городок. Места не нахожу.

– Боже, Сара, серьезно? Ну, подумаешь, отожмут пару тысяч долларов и вернутся обратно, или дело не в этом? – сомнение просквозило в голосе рыжей.

– Они уехали вместе с одной девушкой, красноволосая такая, тоже Дракон.

– Элис? – даже через трубку было слышно, что Адель удивлена не меньше. – Тогда дело посерьезнее пары тысяч.

– Вот за это я и переживаю, если честно. Они с Майклом, как он говорил, м-м-м, снимали напряжение вместе, понимаешь, к чему клоню?

– Ты думаешь, что она споит твоего плюшевого медведя и оттрахает до полусмерти? – она хихикнула.

– Господи, Адель, ну почему ты не можешь быть тактичнее к чувствам других? – я всплеснула рукой, мученически закрывая глаза.

– Ну, детка, я знаю, что их связывало кое-что до тебя, поэтому разделяю твои опасения, хотя, Тёрнер, вроде, уже определился на ближайшую сотню лет, и вы проживете ее долго и счастливо, теряя зубы и его потенцию, – она снова громко рассмеялась. – Так, ладно, и каков твой план?

– Не знаю, съездить туда и просто развеять все свои сомнения, как думаешь?

– План – дерьмо, потому что помни про правила, о которых я говорила. Кредит доверия, крошка. Тёрнер взбесится, поняв, что ты ему не доверяешь. И вообще, там не место для ревнивых школьниц, если уж Элис с собой взяли. Видимо, большая сделка. Но дело твое, я лишь могу посоветовать не рыпаться.

– Спасибо тебе, Адель, прости, не с кем это обсудить.

– Все в порядке, Сара. Если будет скучно и захочется снова выговориться, заезжай вечером, после восьми, пропустим по паре бокалов чего-нибудь.

***

Спустя час я уже курила в салоне Доджа, выжимая педаль газа по федеральному шоссе. Мне нужно было знать, что все эти взгляды, выяснения отношений, провокации Элис в сторону Майкла лишь пыль в глаза, ради того, чтобы вывести меня из равновесия. И я везла ей этот праздник на подносе с голубой каемкой. В моем понимании: если ты спишь с парнем, то делаешь это с определенными чувствами, которые не исчезнут по щелчку пальца с появлением мелкой пигалицы. Как бы поступила я, будь на ее месте? Боюсь, будь я такой красоткой, мне было бы глубоко наплевать, и я бы снова взяла то, что когда-то безраздельно принадлежало мне. От этих мыслей подкатывала тошнота, которую я усиленно глушила сигаретными смолами, но это мало помогало. Теперь я знала, на что похожа настоящая ревность: пылающий огненный шар, сжигающий все хорошее в душе, испепеляя и обдувая глаза пеплом – серым и слепящим.

Еще через 30 минут я стояла на парковке обозначенной гостиницы, в сумерках легко заметив припаркованные у номера пятнадцать байки Тёрнера и Элис. Снова укол тупой иглы в сердце, подступающие слезы и нервная дрожь в коленях. Я опять подкурила и медленно вдохнула едкий дым, заполняющий сознание. Слова стучали в висках, а кровь закипала и пульсировала в венах. Нет, он не мог так со мной поступить, это же мой Майкл, большой и заботливый, который шепчет на ухо непристойности, а затем целует так нежно, что улетаешь в космос. Еще одна затяжка, и перед глазами лицо Элис, перекошенное ухмылкой: «Как спалось, красавчик?». Меня уже буквально трясло от неизвестности и страха перед тем, что я могу увидеть или услышать, подойдя ближе к номеру.

Глупая, маленькая, Сара.

С нескрываемым раздражением и ненавистью, я выбросила окурок в открытое окно, затоптав его и выходя из машины. Синеватая дымка сумерек окутывала парковку гостиницы, стены которой, словно клетка, сужались и поднимались на несколько этажей вверх, опутанные пролетами лестниц.

Пока сердце прыгало где-то между горлом и пятками, я робкими шагами приближалась к ответам на все свои вопросы. Окно гостиничного номера было мутным и в подтеках от недавно прошедших дождей, плохо зашторено, но комната достаточно хорошо просматривалась. Сквозь грязное стекло я увидела внутри почти заполненную до краев пепельницу и пачку сигарет, которые курил Тёрнер, и брошенную на спинку стула куртку Майкла. В ушах шумело так сильно, что я хотела закрыть их руками, прогоняя назойливый звук прочь. В следующую секунду я увидела то, чего в глубине души боялась больше всегона свете: из двери, возможно ведущей в ванную, вышла Элис, совершенно голая, с огромной татуировкой на бедре – она пугала своим совершенством и красотой. Промокнув полотенцем влажные алые волосы, она, скалясь, обращалась к тому, кто ждал ее на кровати: «Ну что, готов повторить по-взрослому, красавчик? Не как с твоей девчонкой», – ее рука потянулась к бутылке виски, стоящей на столе. Жадно отпив прямо с горла, она, смеясь, откинула полотенце в сторону.

Из-за слез я не могла различить дороги, по которой побежала прочь от этого проклятого номера. Я просто быстро переставляла ноги, уносясь подальше от ее голоса, хищной красоты, опасности, которую она представляла; от мыслей о том, что она делает там с Майклом. Дороги было совершенно не видно, но я бежала вперед, забыв даже о том, что мне нужно на парковку – вжимать педаль газа на всю мощность на пути в Сентфор. Я задыхалась от слез, держась за горло и падая на дорогу. Мой плач разносился в тишине улицы, а я просто сидела на асфальте, упав на колени и раскачиваясь вперед-назад.

– Нет, нет, нет – я шептала, обнимая себя за плечи. – Ты не мог, Майкл, скажи, что мне это все только кажется. Плач раздавался, кажется, на всю округу, переходя в вой, а я не заметила, как лупила со всей силы ладонями и кулаками по гравийной крошке, сдирая руки до крови. Мой кошмар превращался в реальность, о которую разбивались мои надежды и рушились воздушные замки, оставляя после себя руины на пепелище.

Я мотала головой, всхлипывая и не веря в происходящее, но разве могли быть сомнения? Два припаркованных байка рядом с номером, его вещи внутри, голая Элис, ее фраза, брошенная с презрением и злым весельем. Это не совпадения.

Содранными ладонями я вытирала слезы, которые, не прекращаясь, лились со щек и падали на мои джинсы, оставляя влажные овалы на ткани.

– Сара! Малыш, ты что здесь делаешь? – знакомый голос и приближающийся запах моря.

– Майкл! – я подняла глаза, полные слез, стараясь не умереть от облегчения прямо посреди чужого города. – Я не смогла, боже, я приехала… я видела, думала там ты, – слова сбивались в бессвязный поток, пока руки Тёрнера поднимали меня с земли и отряхивали от пыли. Когда я смогла спокойно выговаривать слова, мы уже были на парковке рядом с отелем в моей машине. Майкл внимательно смотрел на меня, его глаза в полумраке салона казались серьезными и почти потеряли свое изумрудное свечение.

– Объяснишь, что происходит? – он был собран, в голосе сквозило еле скрываемое раздражение.

– У меня нет логичного объяснения, Майкл, – я смотрела в родные глаза и видела плескавшийся в них подступающий гнев. – Я приехала, потому что соскучилась.

– Не ври, Сара, – не зная, куда деть руки, Майкл подкурил сигарету, заполняя салон Доджа моим любимым запахом. – Ты приехала проверить, не трахаю ли я Элис по старой памяти? – он нервно тряс коленом, а на скулах играли желваки. – Тебе недостаточно моих слов? Недостаточно моего отношения? Тебе всего недостаточно, принцесса.

– Майкл, прости меня, прошу, я сглупила, – слезы снова подступили к горлу.

– Ты мне не доверяешь, а это уже серьезно, маленькая, – его брови сдвинулись, а взгляд изучал бардачок моей машины. – Пока я, как кретин, пытался дозвониться до тебя, ты уже навыдумывала себе черт знает чего и притащилась за сотню миль. Может, тогда нам не стоит вот это все продолжать? Если у нас нет доверия.

Я молчала, пока слезы текли водопадом, закрываясь от испепеляющего изумрудного взгляда Дракона ладонями.

– Майкл Тёрнер – трепло, и его слова ничего не значат, его признания в любви ничего не значат, потому что О’Нил взбрело в голову, что ей недостаточно доказательств! Может, стоило действительно ее трахнуть, чтобы тебя не разочаровывать, а? – его голос дрожал и срывался на зловещее рычание.

– Умоляю, Майкл, я люблю тебя, – потянулась руками к его лицу, заставляя посмотреть на себя.

– Ты не доверяешь мне, Сара, – он мягко отстранился и открыл пассажирскую дверь. – Я думаю, нам лучше какое-то время не видеться. Повзрослей, наконец, – он вышел, хлопнув дверью. В этот момент внутри что-то оборвалось, ноги онемели, и я жадно хватала ртом и легкими воздух, глядя, как спина Майкла удаляется. Он не оборачивался, но я видела по его напряженным плечам, что он в бешенстве. Затуманенным взглядом я смотрела, как он бьет кулаком в стену один раз, второй, третий, и, когда на песочной штукатурке проступило бордовое пятно, он громко крикнул, схватившись за руку, и пошел прочь.

Мне нечем было крыть. Я так сильно ошиблась, не послушав Адель. Как же горько я ошиблась, черт возьми.

***

В темноте я подъехала к дому Морингов, вбежала по белой лестнице, стуча кулаком по входной двери изо всех сил.

Дверь распахнулась и на порог вышла Адель, поняв по моему внешнему виду масштабы катастрофы, созданной моими руками.

– Сара, что ты наделала, глупая? – рыжая смотрела с тоской и сожалением.

– Ты сказала, у тебя есть что-то выпить – самое время, – не дожидаясь приглашения, я вошла в дом, запирая дверь за собой.

Время прощаться. Часть I

Знакомо ли вам чувство вины на самого себя? Мне знакомо. И это съедает изнутри, расщепляя на атомы, не давая покоя. Глупая Сара. Вопреки предупреждениям, ты знала, чем это может обернуться, но ты всё равно шла на поводу у глупой подростковой ревности. Зачем? Что тебе это дало, кроме обжигающих слёз, которые приходится заглушать уже насквозь промокшей подушкой. Если отжать её, то можно было бы, по меньшей мере, заполнить ведро, не прилагая огромных усилий.

Ночами я молила о том, чтобы снова услышать звук глухого удара по стеклу своей спальни. Я спала и видела сны, в которых Майкл пролезал в окно, обнимал своими руками, обжигал кожу поцелуями и нес с собой запах морского бриза. Они были настолько реальные, что я просыпалась с влажными от пота волосами, осознавая, что это нереально. И зарывалась в подушку в истерике, не в силах сдержать физическую боль внутри.

И так по кругу, не прекращая. Я не могла совладать с собой, у меня не получалось успокоиться, как бы я не пыталась. И вина была исключительно на мне – глупая, глупая и ещё тысячу раз глупая Сара…

С нашего последнего разговора с Майклом прошло две недели. Гребаных четырнадцать дней одиночества, злости на себя и ни одного появления Тёрнера в моей жизни. Все это наталкивало на мысль о том, что с каждым днем растущее и крепко засевшее в моей голове решение покинуть Сентфор было единственно верным. Моя обида на Майкла душила, не давая спокойно вдохнуть, наверное, не меньше, чем его собственная – на меня. С этим трудно бороться, и я пыталась прислушаться к здравому голосу разума, что твердил мне извиниться за глупость, попытаться, пускай сбивчиво и несуразно, но объясниться. Сделать хоть что-нибудь. Но все эти мысли тут же заглушали тщеславие и дурацкая гордость – будь он на моём месте, как поступил бы?

Возможно, подсознательно я знала, что любовь с человеком старше меня не приведёт ни к чему радужному. Что ж, может, Тёрнер был прав? Я еще слишком юна, вспыльчива, неопытна, непосредственна. Слишком влюблена.

Тогда пусть ищет себе девушку постарше. Ту идеальную, в голове которой не будет мыслей будто «Он – трепло, а его признания в любви ничего не значат». И кто же достаточно зрелый для него? Элис? От одной лишь мысли об этой девушке моё сердце сдавливало колючей проволокой. Повзрослей, Сара, и подумай хоть на минутку: неужели терпеть эту боль, все эти страдания и нескончаемую мигрень куда лучше, чем извиниться и поговорить, наконец, спокойно? Как взрослые…

Сеанс философии и самобичевания прервала трель телефонного звонка, окончив мое молчаливое сидение перед телевизором с бездумным взглядом. Поначалу, никак не реагируя на раздражитель, я продолжала пялиться в верхний левый угол экрана, но этот звук начал раздражать мои и без того шаткие нервы. Я встала и, шумно выдохнув, пытаясь совладать с голосом, взяла трубку.

– Да, – голос подрагивал, но я прочистила горло, и, все вроде бы, стало как обычно.

– Привет, Сара! – голос Тёрнера-младшего, как злая насмешка, прозвучал в телефонной трубке, напоминая о его брате. – Я не отвлекаю тебя?

– От чего, Бобс? – я устало потерла переносицу.

– Выпускные экзамены через неделю, О’Нил, неужели забыла?

– Да, это трудно забыть, – произнесла вслух, но подумала о том, что после выпускного бала меня здесь не будет больше никогда.

– Мы с ребятами решили, что будет круто поехать завтра отдохнуть на пару дней перед всем этим сумасшествием на озеро. Что скажешь?

Дом у озера. Как звук розги, рассекающей воздух, так же больно ударяющий по душе, оставляя там тонкие и ноющие зарубины. К черту, три недели и ноги здесь больше моей не будет. Я не могу бегать и шарахаться от каждого угла, который напоминает о Майкле-мать-его-Тёрнере.

– Я в деле, Бобс, – я слышала, как он тихо радуется в трубку, и улыбнулась этой детской непосредственности в Бобби. – Гулять, так гулять. Впереди скучная взрослая жизнь.

– Рад, что ты согласилась при всей этой ситуации, – он осекся, словно понимая, что сболтнул лишнего.

– Все нормально.

– Тогда выдвигаемся послезавтра утром, ты же на машине?

Мы поболтали еще минут десять, обговаривая детали предстоящей поездки. Бобби уверил меня, что его надсмотрщик точно останется дома, и наши шансы пересечься будут равны нулю. И я даже не могла решить: плакать мне или смеяться.

Этой ночью я не могла сомкнуть глаз, поэтому рев мотора слышала слишком отчетливо. Я привстала на локте, вслушиваясь. Звук исчез также внезапно, как и появился, а затем я услышала глухой стук, разносившийся из-за окна. Легкие обожгло так сильно, что стало больно делать вздох. Еще один удар о подоконник. Я практически бежала к окну, не дыша, и пыталась не оглохнуть от шума в ушах.

Тёрнер бросал один за другим мелкий гравий, который собрал в своей большой ладони. Держа зубами сигарету, он, словно шаловливый соседский мальчишка, швырял эти камушки, разрушая мою крепость до основания. Глядя на отблеск фонарей, заполнявших его взгляд, я забыла причину нашего расставания как глупое недоразумение. Ничего сейчас не имело значение, кроме того, что мой Дракон здесь. Увидев меня в окне, он мягко улыбнулся и выпрямился. Я видела, как тяжело он дышит, и от этого осознания у меня сводило все тело: теплота скручивалась в шар, начинавшийся где-то за грудиной, и растекалась по плечам, рукам, добиралась до кончиков пальцев. Одним рывком я открыла окно, впуская майский ночной воздух внутрь комнаты. Приставная лестница, шаг, второй и вот Майкл уже внутри комнаты, подхватывает меня на руки. А по моим щекам текут слезы, я тихо задыхаюсь, обхватив его руками и ногами, впечатываясь в него, как недостающая деталь пазла. Я сжимаю его шею с такой силой, что, кажется, задушу, а Тёрнер только утыкается носом в мою шею и сдавливает ребра до боли. Майкл опускается на пол, не выпуская меня, и я уже сижу на его коленях, боясь оторваться от него.

– Маленькая, господи, прости меня, я идиот, – Майкл двумя руками хватает мое лицо и заставляет посмотреть на него. А голова уже раскалывается от ощущений, и, кажется, сейчас вот-вот лопнет. Большие пальцы мужских рук вытирают горячие слезы со щек, а его губы мягко касаются моих, и меня словно относит на берег моря, которым пахнет только один человек во Вселенной. Мои руки впиваются в медные волосы, сжимая их на затылке до боли, отчего Майкл глухо постанывает в мои губы, и моего контроля не остается ни в одной клетке тела. Я прижимаюсь еще ближе к горячей груди Тёрнера, не разрывая поцелуй ни на секунду, пока его руки сжимают мои бедра, вжимая в себя, и я чувствую, как мы оба скучали.

– Майкл, – чуть отстраняюсь и пытаюсь перевести дыхание, уперевшись лбом в его скулу, – прости меня. Я такая глупая только потому, что безумно люблю тебя, до боли, понимаешь?

И я знаю, что он понимает и чувствует то же самое, потому что его глаза не врут. Малахитовые глаза ласкают каждый сантиметр моего лица, задерживаясь на губах; широкие теплые ладони оглаживают шею, чувствуя, как пульсирует венка. Мы часто дышим, вдыхая друг друга, и время останавливается.

– Сара, ты даже представить не можешь, что ты значишь для меня, – он смотрит с такой заботой и нежностью, что внутри все обрывается. – Верь мне, – слова разлетались, словно под стеклянной колбой.

Звук разрывающегося будильника разбил сон вдребезги, ранив осколками еще больнее. Я со злости впечатала кулак в стену, тихо заскулив от боли и досады. Мгновенно подкативший к горлу ком душил так сильно, что я даже не могла позволить себе всхлипывать. Очередная истерика потонула в недрах моей постели.

***

Уроки уже превратились в сплошную череду репетиционных тестов по необходимым предметам, а общее воодушевление и нервозность передавались по воздуху. Утро в школе пролетело практически незаметно, особенно, когда нужно абсолютно сконцентрироваться на учебе, словно машина, зацикливаясь на поставленной задаче. Мы собрались с ребятами за круглым столиком во дворе, поглощая свой ланч. Моринги снова спорили о том, какого алкоголя брать больше, а Дерек с Бобби уже в красках расписывали, как можно здорово провести время за рыбалкой на озере. Кэнди, казалось, было вообще не важно, куда ехать, лишь бы там был Люк. Чем больше я находилась в этой атмосфере приготовлений, тем менее правильной мне казалась вся затея.

– Бобс, может, я не поеду? – я робко прошептала так, чтобы слышал лишь он.

– Ты с ума сошла? Сара, это наш выпускной год, неизвестно, где мы все окажемся через десять лет, – Бобби направил на меня удивленный взгляд, и я понимала, что в его словах есть логика.

Каким-то чудом Тёрнеру-младшему удалось оторвать меня от так полюбившегося самоедства в одиночестве. Конечно, меня не радовала идея собраться в том месте, где каждый уголок воспроизводил перед глазами самые счастливые моменты моей жизни, мелькая цветастым калейдоскопом и отзываясь неприятной болью внутри. Понятия не имею, зачем это потребовалось Бобби, и откуда взялся такой настрой, но парень настаивал на моём присутствии так, что отказать просто было страшно.

Поразмыслив с минуту, я согласилась окончательно, но только потому, что до выпускных экзаменов оставалась всего неделя, после чего мы, скорее всего, распрощаемся навсегда. Ну, я-то уж точно никого из них больше не увижу.

Время прощаться. Часть II

Нарушая правила перевозки пассажиров, мы мчали в моем стареньком, но бойко тарахтящем, Додже по шоссе, уже оставив Сентфор позади. Постоянный шум с пассажирского сидения сзади создавал иллюзию реальной жизни: кто-то заливисто смеялся; кто-то перебивал другого, пытаясь рассказать, как все было на самом деле; кто-то подпевал мелодии, доносящейся из магнитолы. А я просто впивалась пальцами в оплетку руля, прокручивая ее ладонями, которые предательски потели, не спуская с лица вымученную улыбку, которую понимала только Адель, которая сидела на пассажирском рядом. Она была свидетелем и лекарем моих душевных ран, держала меня так сильно, когда мое тело билось в неконтролируемой истерике на полу дома Морингов, что на утро остались синяки на предплечьях от ее цепких пальцев. Адель, которая вытирала мои слезы ладонями и плакала вместе со мной, обнимая и поглаживая по голове, сидя на кухне и допивая вторую бутылку красного сухого.

Я была ей безмерно благодарна и дорожила тем, что у нас было. Тем больнее было понимать, что скоро я вычеркну этот проклятый город из своей жизни, оставив позади все хорошее и не очень, что произошло за этот неполный год.

Губы саднили от того, что я их почти обгрызла в кровь, втягивая частички кожи в рот и нервно перебирая их языком; мы въезжали на землистую тропинку, ведущую прямиком к владению Тёрнеров. Последний раз я ехала по этой дороге в лучшую ночь в своей жизни, обнимая любимого человека, а сейчас осталась одна, в окружении веселой толпы, плыла призраком по некогда оживленной местности.

Кроны елей так же приветливо помахивали под порывами легкого ветерка, а запах близкой воды так и манил оказаться на пирсе. Снова. Чувствовать это дыхание природы вокруг, слушать пение птиц, забыв о боли. В сумерках смотреть, как резвится рыба, пуская круги с пузырьками в центре, провожать персиково-алый закат, глядя, как он тонет в озере, и пить вино.

Бобби вышел из машины, открывая массивные ворота, пропуская нас внутрь моих душевных ран. Ребята практически синхронно покинули тачку, бросившись восторгаться внутренним двором и исследуя территорию, кинувшись врассыпную, словно тараканы.

– Сара, придется машину тут оставить, на подъездной дорожке, – Бобби заметно занервничал. – Выходи уже, пойдем.

Я вопрошающе повела бровью, недоверчиво посмотрев на друга, и заглушила мотор.

– Бобс, какого черта с тобой происходит? – я нервно проворачивала брелок ключей в руках.

– Сара, прости, я должен был, – он не договорил, а я уже уверенным шагом шла к гаражу, чтобы знать наверняка. Черный мотоцикл с драконом, держащим в лапах гроздья ягод вишни, благополучно был припаркован под навесом. Первой мыслью было бежать к Доджу и гнать обратно домой, чтобы не устраивать драму на глазах у всех. Но затем я закрыла глаза и досчитала до десяти, выдохнув и приняв как данность тот факт, что Майкла здесь нет, и можно расслабиться. Сегодня надзиратель – его лучший друг. Это неописуемая смесь из досады, разочарования, надежды и ожидания встречи разрывало меня на куски.

Захотелось поскорее напиться до отключки, сшибая мебель по пути к месту ночёвки, чтобы не было больно. Я уверенно прошагала к машине, открывая багажник, и достала из ящика бутылку пива. План по душевной эвтаназии требовал незамедлительного приведения в действие.

– Я надеюсь, на сегодня сюрпризы кончились, Бобби? – он все еще стоял возле водительской двери Доджа, видимо, ожидая от меня стратегического отступления при виде байка Вишни. – Я никуда не еду, я пью, – я выкинула руку вверх. – За вас, мои одноклассники из Сентфора!

– Сара! Привет, малышка! – я повернула голову к источнику звука. Едва не окатив себя пенным напитком, хлынувшим из горла. Трудно забыть этот звонкий голосок кудряшки Стэф. Она бежала ко мне, расставив руки в стороны, пока подол её клетчатой юбки игриво задирался и развевался под пристальным взглядом бросивших все свои насущные заботы парней.

– Привет, Стэфани, – практически нырнула в ее объятья, окутываемая запахом ландыша, исходившего от ее вьющихся волос.

– Мы еще вчера приехали, я думала, вы с Майклом будете, – вот она – неловкая пауза, когда хотелось бы провалиться, но ты слишком крепко стоишь на земле и даже не в стельку пьян. Глаза Бобби округлились и стали еще больше выделяться на его вытянутом лице, сквозь плюсовые диоптрии.

– Сегодня я гуляю с одноклассниками, Стэф, – я сделала приличный глоток из бутылки, снова считая до десяти.

– Да, я знаю, Тёрнер рассказывал, ну значит, он попозже подтянется, – она улыбалась, не понимая, почему мои глотки становятся больше и чаще.

Майкл, конечно же, знает, где я и с кем. Я перевела гневный взгляд на Бобби, еще раз улыбнувшись Стэф, и головой кивнула Тёрнеру-младшему в сторону пустующего бассейна, мол, очень приспичило дружески поболтать.

– Бобс, я спрошу последний раз, какого хера тут происходит? Мы отдыхаем перед экзаменами, или у вас тут ебучий филиал Купидонова царства, а? – мои щеки горели огнем от негодования. Зачем им всем лезть, куда не просят, таким наглым и бесцеремонным способом, устраивая из моей личной драмы фарс?

– Сара, успокойся, прошу. Это все только лишь моя инициатива, чтобы ты приехала, понимаешь?

– Да неужели? Или брат попросил? – ехидство вылезло наружу вместе с поступившим в кровь алкоголем на голодный желудок.

– Снова врубила режим суки? Майкл сам не свой все это время, я хочу, чтобы у него все было хорошо, понимаешь? – он нервно поправил съехавшую на переносицу оправу очков. – Он не знает, что ты будешь здесь.

– Очень благородно, Бобс. Это касается только меня и его, ты не должен в это лезть. И позволь, я продолжу напиваться, как в старые добрые времена режима суки, – я задела Бобби плечом, проследовав за следующей порцией пива. Внутри все клокотало, словно просыпающийся Везувий, готовый стереть здесь все с лица земли своим первозданным и праведным гневом. Но вторая бутылка пива поумерила мой пыл, и мир стал не настолько невыносим.

Солнце уже почти село, забрав дневной зной с собой; все сидели в доме, поглощая тоннами чипсы и прочую дрянь, которую подростки впихивают в свои нетронутые гастритом желудки, пока Дерек под чутким руководством Адель мельтешил возле гриля.

Я почти потеряла счет времени и выпитому алкоголю, чувствуя себя, если не прекрасно, то где-то рядом. Вишня со Стэф мило ворковали в углу дивана: девушка зачерпывала маленькой ладонью горстки соленого арахиса из чаши и игриво бросала брюнету, чтобы он ловил их ртом. Они выглядели абсолютно беззаботными и влюбленными. Без лишних заморочек и драм на разрыв аорты. Люк и Кэнди в обнимку валялись в огромном кресле, и я невольно удивилась тому, что они достаточно давно вместе и до сих пор у них все гладко.

Дом разрывался от смеха ребят. Мы переиграли во всевозможные настольные игры, бросаясь в друг друга от досады квадратиками магнитных букв из «Слова». Всеобщее веселье давало небольшую передышку моим мучениям, но не избавляло от них. Мне нужно было освежиться.

Когда я вышла на свежий воздух, отравляя легкие и мозг никотиновыми смолами, то обнаружила мирно стоящий байк Майкла рядом с моим Доджем на подъездной дорожке. Меня моментально охватила паника, и я делала затяжки практически без перерыва на кислород, отчего голова моментально «поплыла». Я уперлась лопатками в фасадную стену дома, пытаясь удержаться на ногах. Мое сознание было достаточно пьяным для необдуманных поступков, но недостаточно трезвым для серьезного разговора с Майклом. Когда мир перестал вращаться в глазах, я, слегка пошатываясь, направилась в сторону пирса. Уже на подходе к лестнице я услышала недвусмысленные звуки, доносящиеся из леса неподалеку. Приглядевшись, я смогла разглядеть две кудрявые головы и задравшуюся до пояса клетчатую юбку Стэф, подпрыгивающую вместе с коленками красотки.

«Дикари, там же весь дом свободен», – я мысленно улыбнулась этой парочке, в очередной раз за день, позавидовав их озорным отношениям, в которых было доверие, юмор и задор. И все было предельно просто. Мне бы так.

Уже с лестницы открывался волшебный вид на озеро – всю открытую, как на ладони, местность, заливал белым свечением свет луны. Она еще не совсем добралась до своей полной фазы, но уже была круглой и яркой, словно большой светлячок на синем бархате неба. Сверчков все еще было слышно сквозь сладострастные стоны Стэф, отчего мне стало неуютно, и я поспешила смыться подальше от двух счастливых влюбленных. Спустившись вниз по ступеням, я скинула мешающие балетки и босиком ступала на деревянные доски, которые были теплыми от дневной жары и не жалея, отдавали этот жар моим ногам. Шершавая поверхность ничуть не смущала, и я просто наслаждалась одиночеством в окружении такой же по сути одинокой природы. Тихий плеск воды о деревянные подпорки пирса вводил в какой-то магнетический транс.

Я села, свесив ноги и едва касаясь пальцами стопы до прохладной влаги, рассекая гладь движениями ног. Опьяненная и сбившаяся с толку, готовая выть от скопившейся тоски по Майклу, я не находила себе места, зная, что он здесь. Но всегда всё портит глупая гордость и чувство собственного достоинства, которое пошлешь к черту в первую же секунду, как увидишь родное лицо. Мне жизненно важно было нажать на этот спусковой крючок.

Мерные шаги послышались откуда-то сверху, заставляя мое тело напрячься и превратиться в оголенный нерв. Тяжелые, размеренные и в то же время негромкие: звук приближался до тех пор, пока рядом со мной не остановились ноги в черных грубых ботинках. Черная дыра внутри сжалась до точки и с яркой вспышкой переродилась в Сверхновую. Я боялась поднять взгляд, а руки впивались в подол хлопкового сарафана, сминая ткань до скрипа.

Сначала рядом со мной оказалась ополовиненная бутылка виски, а затем массивные плечи, обтянутые черной футболкой. И ветер донес до меня запах морского бриза. Мне казалось, что я умерла и вновь воскресла.

– Привет, маленькая, – бархатистый голос звучал измученным и усталым, но от этого все внутри меня отдавалось приятной дрожью.

Прекрати! Перестань! Хватит! Я не могу на тебя и себя больше злиться, когда ты говоришь это так! Алкоголь будто в момент испарился, и я вижу мир предельно ясно и трезво.

– Привет, Тёрнер, – все ещё смотрю вперёд перед собой, иначе просто не смогу дышать.

– Я абсолютный придурок и несдержанный идиот, Сара, – сильная рука тянется к бутылке, и я слышу, как Майкл делает глоток. – Но такой вот я, другого нет, – с горечью в голосе тихо произносит он.

– Ты не должен извиняться. Я повела себя как дура. До безумия любящая дура, – я повернулась к нему лицом и чуть не свихнулась от того, как он был прекрасен. Его волевой подбородок, стиснутые челюсти, которые делали скулы еще графичнее, ровный нос, нежно-суровый взгляд малахита из-под бровей и эти чертовы каштановые пряди, разметавшиеся по лбу, к которым руки тянулись сами собой. – Майкл, я люблю тебя до боли, понимаешь? Я не знаю, как вообще человек может выдержать это чувство – оно разрывает изнутри, – Тёрнер молча слушал меня, нервно сглотнув, прикрывая глаза, и я поняла, что для него это все так же мучительно. – Отношения не должны быть похожи на схватку, так? – я мягко положила ладонь на его слегка щетинистую щеку, а Майкл отозвался на этот жест, еще сильнее вжимаясь лицом и, наконец, поднимая на меня глаза.

– Ты не представляешь, что делаешь со мной, Сара, – он смотрит прямо в мою душу, которая уже давно принадлежит только ему. Его рука скользит по моей щеке, большим пальцем поглаживая нежную кожу. – Ты забираешь весь кислород, когда рядом, понимаешь? – пальцы скользят по шее, прогоняя за собой толпы мурашек, нежно нажимая и заставляя придвинуть лицо ближе к Майклу. – Маленькая, я просто, – наши губы так близко, что его дыхание обжигает, пока я просто перестаю дышать. – Ты для меня всё, – Майкл выдыхает так тяжело, и последние звуки тонут в поцелуе, которым накрывает, словно волной. Мой язык отвечает на его поцелуй прежде, чем я осознаю происходящее.

Майкл издает облегченный стон, и я зажигаюсь, словно спичка. Я усаживаюсь на его колени, обнимая за шею, глажу по волосам и вжимаюсь так сильно, как только могу, продолжая целовать.

Одной рукой Тёрнер проводит по моей спине, заставляя прогибаться в пояснице еще сильнее, другой – поглаживает мою шею. Вся моя боль и страдания понемногу исчезают, и тело расслабляется. Здесь с ним все так правильно и, наконец-то, хорошо. Мое сердце бьется так часто и громко в этой ночной тишине, что, кажется, эхом разносится по окрестностям. Его губы с привкусом терпкого и древесного виски, но оттого еще слаще для меня.

– Я безумно скучала по тебе, не смей оставлять меня больше, – чуть оттягиваю его волосы на затылке, заставляя оторваться от поцелуя и посмотреть на меня.

– Ни за что, малыш. Просто верь мне, ладно? – он тяжело дышит, но уголки губ растягиваются в полуулыбке, от которой я схожу с ума. Чертов Тёрнер.

– Пожалуйста, прости меня, я… – не успеваю договорить, как его горячие губы снова целуют мои, истосковавшись, жадно и требовательно. Я никогда не думала, что могу желать кого-то так сильно, до головокружения и сдавленности в груди. Тёрнер утыкается в мою шею, покусывая и покрывая поцелуями. Из легких вырывается тихий вздох, и я покачиваю бедрами, сидя у него на коленях, заставляя моего Дракона низко простонать в ямочку рядом с моей ключицей.

– И ты меня прости, маленькая, – его глаза почти черные от желания, а губы чуть приоткрытые и такие манящие, что последняя толика сознания убегает вниз живота, растекаясь там теплом.

Когда губы Тёрнера касаются моих, все мое тело раскаляется. Не отрываясь от поцелуя, я тяжело вздыхаю и в ответ слышу такой же страстный вздох. Провожу руками по его голове, нежно царапая кожу под волосами, отчего Майкл слегка поеживается, и я улыбаюсь, потому что ему это нравится. Я знаю, что он сдерживается, позволяя мне вести его, и это сводит с ума. Мои руки опускаются ниже, хватают ворот его черной футболки и стаскивают ее с него через голову. Ладонями упираюсь в его напряженную грудь и чуть отталкиваю, заставляя откинуться на локти.

– Я так сильно скучал по тебе, маленькая моя, – его ладони скользят по моим бедрам, то сжимая их, то снова отпуская, приподнимая подол сарафана. В ответ я провожу кончиками пальцев по краю его татуировки на шее. Мне не хватало того, как напрягаются от прикосновений его крепкие мышцы. Я слишком соскучилась по этому черному зверю на его спине, что практически впиваюсь ногтями от переизбытка чувств.

– А я по тебе, Тёрнер, – провожу языком по его нижней губе, срывая глухой стон.

Он так возбужден, что я поднимаюсь и тянусь к молнии его джинсов, пальцами расстегивая ее. Тёрнер чуть подается бедрами навстречу, помогая избавиться от лишнего, и я стягиваю с него штаны и белье до середины сильных ног. Я привстаю на коленях и обхватываю возбужденную плоть рукой, отчего Майкл, выругавшись, откидывает голову назад. Нежно дотрагиваюсь до полупрозрачной капельки на головке, большим пальцем распределяя смазку, продолжаю двигать рукой по нему вверх и вниз, наслаждаясь стонами Тёрнера, который толкается мне в руку в нетерпении. Я провожу языком от основания до самого верха и мягко обхватываю его губами, погружая в себя. Поднимаю глаза и вижу, как он замирает в напряжении, а я продолжаю ласкать его языком.

– Нравится? – улыбаюсь и хлопаю ресницами, вижу, как его губы приоткрываются, издавая хриплый стон.

– Сара, черт! – Тёрнер шепчет, а в глазах горит такой необузданный огонь, что мне хочется делать это для него снова и снова. – Остановись! – он хватает меня за запястья и притягивает, усаживая на себя.

Майкл снова поднимается, оказываясь лицом к лицу со мной, нежно касается моих губ и тянется рукой к джинсам, выуживая квадратный фольгированный пакетик. Эта секундная передышка только раззадоривает меня в предвкушении того, что мне было так нужно – единения с Майклом на всех уровнях наших отношений. Пальцами одной руки он плавно проводит по внутренней части моих бедер, заставляя инстинктивно напрячься и свести их, затем отодвигает ткань трусиков, проникая пальцем. Тёрнер шумно выдыхает, обнаружив меня сумасшедше влажной и горячей внутри, а я не слушающимися пальцами расстегиваю пуговицы на сарафане, предоставляя доступ к изнывающей груди. Я сама беру руку Тёрнера и кладу на возбужденный сосок, плавясь под его удивленно-довольным взглядом. Второй рукой он плавно приподнимает мои бедра, и я в нетерпении опускаюсь, впуская его в себя до упора. Майкл пораженно издает полный наслаждения вдох, а я, тихо всхлипнув, упираюсь в его напряженные плечи и двигаю бедрами, описывая круги.

Мы двигаемся ритмично и достаточно быстро, изнемогая от долгой разлуки, пытаясь будто бы наверстать упущенное. Наши бедра ловят каждое движение, подстраиваясь и отдаваясь этому порыву. Мои руки обнимают массивную шею Тёрнера, пока прижимает мое тело ближе к себе, и я чувствую, как клитор касается его кожи. Я практически взлетаю на этих русских горках, задыхаясь от стонов, жара тела Майкла, от его нежных прикосновений, россыпи поцелуев, которые он оставляет на любом доступном участке моего тела, и в миг в глазах вспыхивают разноцветные огни, а тело содрогается в сладкой эйфории. Майкл делает еще пару глубоких и резких толчков и пульсирует во мне, глухо стонет, прикусывая нежную кожу на шее.

Мы просидели на пирсе возле озера так еще какое-то время, не выпуская друг друга из плотного кольца рук, мокрые и вымотанные. Приведя дыхание и одежду в порядок, мы откинулись на спины, продолжив валяться на теплом дереве. Я лежала головой на широкой груди моего Дракона, поглаживая его и слушая биение сердца, которое успокаивало как ни один звук в мире. Будто ощущая мою нервозность, Майкл успокаивающе гладил меня по руке и то и дело зарывался носом в волосы, целуя. Тянуть больше не было смысла, я глубоко вздохнула и приподнялась на локте, поглаживая Майкла по лицу.

– Я хотела тебе кое-что сказать, но все не находила поводов или нужного времени, – Тёрнер напрягся, чуть повернув голову и глядя в мои глаза. – Прошу, только не перебивай, иначе я не смогу закончить, – я со всей нежностью коснулась уголка его губ, словно успокаивая саму себя. – Хочу, чтобы ты знал, что я искренне, абсолютно, безусловно, люблю тебя, и ты для меня – весь мир.

– Маленькая, в чем дело? – его лоб слегка нахмурился, а во взгляде сквозило непонимание.

– Я просила не перебивать, пожалуйста, – закусив губу на мгновение, продолжила: – Я ненавидела этот город с первого дня, как только тут оказалась. В мои планы не входило оставаться тут после школы и поступать в Сентфорский университет. Этот город убивает меня, – Майкл чуть отстранился и взволнованно посмотрел на меня.

– Стой, к чему ты клонишь, Сара?

– Я уеду после выпускного в Балтимор.

– Понятно, – он приподнялся, вынуждая меня выпрямиться и сесть рядом. С минуту он просто молчал, глядя куда-то в темноту. Лицо Майкла было озабоченным, взгляд тревожным, но через секунду он словно понял все тайны мироздания и спокойно взглянул на меня, пока я снова сжимала подол, будто в тисках.

– Мы уедем вместе, маленькая. Мне только нужно решить кое-что, хорошо? – он взял мое лицо в ладони и мягко поцеловал кончик носа. – Я больше никуда тебя не отпущу.

Выпускной

Все экзамены сданы на отлично и остались лишь воспоминанием о старшей Сентфорской школе. Теперь бы пережить последний вечер в этом треклятом городе – выпускной бал. Все вокруг сходили с ума: подготовка нарядов, развлечения для выпускников, письма себе в будущее и прочая дребедень, а в моей голове днём и ночью крутилась лишь одна мысль, имевшая смысл, – Майкл уезжает со мной. Мы начнём всё заново и будем счастливы. Наивно? Глупо? Мне восемнадцать, и я верила в эту сказку для двоих.

Тёрнер предупредил, что будет вынужден пропасть на неделю, чтобы уладить все вопросы с Аароном, не посвящая меня в подробности их дел. Его лицо выглядело непривычно озабоченным. Не представляя, как тяжело Майклу даётся это, я делала всё возможное, чтобы он не чувствовал боли. Да, «Чёрные драконы» были его семьёй, он был их частью, но иногда стоит принять самое болезненное решение, чтобы впоследствии стать счастливым. Я видела, что его гложут какие-то мысли, не дающие покоя, но я надеялась, что у нас всё получится.

Мы договорились встретиться утром после выпускного на вокзале и уехать в нашу новую жизнь в Балтиморе, а пока Тёрнер оставил меня на целую долгую и невыносимую неделю. Мы стояли на подъездной дорожке возле моего дома, обнявшись так крепко, словно видимся в последний раз. А эта чёртова гравийная дорога будто бы была нашим самым романтичным местом.

– Маленькая, это будет твой последний вечер в Сентфоре, – он говорил, поглаживая мои волосы, практически уговаривал. – Ты должна насладиться выпускным балом, должна оттанцевать все ноги и напиться пунша в спортзале, и не стоит волноваться за меня – я всё решу, – он нежно огладил моё ушко слегка шершавыми пальцами, проводя линию вниз по подбородку, поднимая его и прикасаясь к моим губам так, как мог только Майкл-мать-его-Тёрнер: словно я экспонат в музее, с которого нужно сдувать пылинки, беречь и охранять. Его губы мягкие, сладкие, а язык тёплый и влажный скользил и ласкал каждый дюйм моего. Рядом с Майклом моё сердце заходилось в неистовом ритме каждый чёртов раз.

Вечером накануне бала Майкл не сдержался и приехал, хотя я была уверена, что он решает вопросы с Хиллом. Время на часах показывало 01:07, когда я услышала глухой звук ударов по подоконнику. Всё те же камушки гравия, та же приставная лестница, но всегда любимый Тёрнер. Он как наваждение: от его взгляда покалывали кончики пальцев, от его губ хотелось сходить с ума, полностью теряя рассудок, от его рук хотелось раствориться и стать его частью. Наша любовь сжигает обоих: фатальная, наполненная страстью и нежностью. Мы с ним были как бушующее море и тёплый берег.

– И что ты тут забыл, Тёрнер? – пытаюсь сдерживать улыбку, скрещивая руки на груди и глядя на то, как этот амбал грациозно пролезает в окно и усаживается на подоконник.

– Тебя, – притянул меня за талию и уткнулся лбом в мои руки, заставляя сдать хлипкую оборону. Да меня даже просить не нужно. Ладонями я сжала его лицо до смешной моськи, которую хотелось зацеловывать день и ночь.

– А как же Хилл? – я уже таяла, словно лёд на солнце, растекаясь лужицей у ног Тёрнера, пока он медленно и осторожно целовал мою шею, обжигая горячим дыханием. Колени уже подкашивались, и фактически я держалась лишь на сильных руках Майкла.

– Он не так вкусно пахнет, – вибрация от мягкого смеха на шее прошлась по всему моему телу, отдаваясь вспышкой возбуждения в голове.

– Ты же знаешь, что я сейчас не смогу взять себя в руки, Тёрнер? – моё дыхание уже сбивалось, и я теряла контроль.

Руки Майкла скользнули под мою футболку, проводя широкими ладонями по коже, отчего по телу проносился озноб. Его ладони постепенно поднимались к моей груди, сдавливая её и чуть оттягивая пальцами возбуждённые соски. Я громко простонала, в панике заткнув рот тыльной стороной ладони под весёлым взглядом Майкла. Я не понимаю, как он может так смотреть?! В его глазах был страстный огонь и тихая сила, ребяческий задор и беспрекословная мужественность – и весь этот коктейль смешивался в изумрудном омуте, засасывающим мою душу.

– Тише, малыш, – сказал он шёпотом и снова прикоснулся к моим губам, продолжая эту сладкую пытку для моей груди. Я была такой влажной, что бельё можно было выжимать руками, и прижималась к его паху, в нетерпении проводя ладонью по характерной выпуклости. Внезапно, его руки мягко сжали мои запястья, отстраняя от себя под моим возмущённо-удивлённым взглядом.

Майкл подхватил меня на руки, унося в сторону кровати и мягко укладывая на лопатки. Он навис надо мной, опираясь на руку возле моей головы, продолжая гладить талию и живот, любуясь мной неприкрыто и с желанием в глазах. Его медные пряди выбивались и, свисая, щекотали мой лоб, а я держала его прекрасное лицо в ладонях, пытаясь задержать это мгновение в памяти: как он смотрит на меня сейчас, как мягко проводит кончиком носа по моему, как очерчивает дорожки от виска по щекам и губам. Опустившись на локоть рядом со мной, Майкл притянул меня за шею, целуя так трепетно, как мог только он один – до боли в сердце и дрожи во всём теле.

Мои пальцы поддели край неизменно чёрной футболки, снимая её с любимого тела. Залюбовавшись видом, я невольно прикусила губу, окидывая полуобнажённого Тёрнера восхищённым взглядом.

– Иди ко мне, маленькая, – этот вкрадчивый шёпот пробирал до мурашек, сковывая грудную клетку и выбивая весь воздух из легких. Он легко усадил меня сверху, снимая мою объёмную футболку, сбрасывая её на пол и прижимая к себе так сильно, словно желая слиться воедино. Наши лбы соприкоснулись, и наэлектризованный воздух между нами заканчивался так же стремительно, как и наш самоконтроль. Руками я расстёгивала пуговицы и ширинку, помогая Майклу стягивать джинсы и бельё, в нетерпении поглаживая его мужское достоинство. Он слегка подрагивал в моей руке: горячий и массивный, на ощупь как бархат. В моей ладони чувствовался весь рельеф выпирающих вен, и мне хотелось улететь в космос от этого ощущения. Я проводила по нему рукой вверх и вниз, не отрываясь от губ Майкла, ловя его еле слышные стоны.

– Хочу тебя внутри, – я шептала ему на ухо, отчего он откидывал голову ещё глубже, утопая в подушках. Покусывала слегка щетинистый подбородок, перемещаясь к губам и лаская его рот языком.

Расправив тонкий латекс, Майкл аккуратно вошёл в меня, двигаясь размеренно и плавно, позволяя мне привыкнуть к себе, а затем, отдавая мне абсолютный контроль над собой. Одной рукой он придерживал меня за бедро, пока вторая ласкала грудь, оглаживая пальцами ареолы сосков. Распущенные волосы щекотали мои лопатки, когда я в блаженстве откидывала голову назад, двигаясь на Тёрнере, словно плавая на волнах. Под моими ладонями ощущались напряженные жгуты мышц и быстро вздымающаяся широкая грудь Майкла. Он не сильно подавался бёдрами, прижимаясь телом ещё ближе, заставляя тереться об него с удвоенным усердием, закусывая губы и сдерживая сладкие стоны.

Одним быстрым движением Майкл поднялся, оказываясь вплотную ко мне, обхватывая губами сначала один, а затем другой сосок, посасывая и нежно лаская их языком. Его руки обнимали меня, крепко удерживая на своих бёдрах, пока я сходила с ума, выписывая круги на нём. Я чувствовала, что мы близко к пику, поэтому хотела получить максимум ощущений прямо сейчас: взяв лицо Тёрнера в свои руки, я попросила его посмотреть на меня и не отводить взгляд. Почерневшие малахитовые глаза пристально следили за мной, пока Майкл одной рукой оглаживал мою шею, задевая мочку ушка большим пальцем, а другой – прижимал к себе.

Мы двигались плавно, растягивая обоюдное удовольствие, дыша в унисон, сдерживая стоны, глядя друг другу в глаза. Оргазм накрыл словно лавина: я сжималась внутри плотным кольцом, чувствуя, как напрягается Майкл, увлекая его за собой. Я ощущала его пульсацию во мне, и низкий рык вырвался из его груди, отчего я не смогла совладать с собой, протяжно простонав в его губы.

Я засыпала под мерное дыхание моего Дракона у себя на груди, запустив руки в его волосы, пока он держал меня в объятьях.

Наутро я проснулась одна, обнаружив записку на прикроватной тумбочке. Читая, улыбалась до боли в щеках: «Завтра мы уедем вместе в новую жизнь, маленькая. Люблю тебя».

***

Вот и наступил самый долгожданный для всех нормальных девочек день – выпускной школьный бал. Спортзал был украшен разноцветными флажками и фонтанами из воздушных шаров, в самом центре прикрепили стеклянный диско-шар, который, как заведённый, раскидывал серебристые блики по стенам, наделяя это совершенно неторжественное место неким подобием праздничной атмосферы. На импровизированной сцене за диджейским пультом уже что-то колдовали Люк и Дерек. Возле столика с пуншем обреченно стояла Адель, подливая в свой пластиковый стакан содержимое небольшой металлической фляги.

Я бесцельно шаталась по залу, прихлёбываябезвкусный пунш, выискивая такого же отшельника на всех тусовках, как и я – Бобби Тёрнера. Моему удивлению не было предела, когда в распахнутые двери зашел совершенно другой, незнакомый мне человек. Младший брат Майкла избавился от ужасных коричневых роговых оправ, заменив их на прямоугольные аккуратные очки, отлично подчёркивающие его строгие черты лица. Я только сейчас поняла, что у них одинаковая форма подбородка, и всё портили эти омерзительные окуляры. Бобби тоже кого-то искал глазами, засунув обе руки в классические тёмно-синие брюки. Его широкие плечи обтягивались белой рубашкой, а на шее красовался тонкий галстук в тон к брюкам. Моему изумлению не было предела, потому что на меня смотрела практически копия Майкла, с той же прической, но переодетая в классический вариант одежды и не настолько мускулистая.

– Бобс, ты просто феноменально выглядишь, – я чмокнула его в щеку, подлетев так быстро, что едва не выронила стаканчик из рук. Он заметно смутился и даже в синеватой темноте был заметен румянец на его щеках.

– Ты тоже прекрасна, Сара, – он посмотрел на меня, окинув взглядом короткое жёлтое платье с запахом на тонких бретельках. – Впрочем, как и всегда, – в этих словах чувствовалось огорчение и обида, но Боб всеми силами старался не подавать виду. – Жаль, что Майкл не видит тебя сегодня, он бы с ума сошёл, – Тёрнер-младший наконец-то улыбнулся, искренне и от души, чем просто скинул камень с моих плеч.

– Ну, значит, сегодня все танцы ты будешь отдуваться за него, – я рассмеялась и потянула этого незнакомца за собой в центр зала.

Пьяная в стельку Адель плясала, высоко задирая подол платья, и заигрывала со всеми, кто хоть смотрел в её сторону. Со всеми, кроме Дерека, который битый час околачивался возле неё, приглашая на медленные танцы и регулярно получая отказ. Бобби вызвал шквал эмоций не только у меня, имея небывалый спрос у девушек и неумело пользуясь этим. Даже с обновлённым фасадом, он оставался всё тем же стеснительным, добрым и нерешительным Бобби Тёрнером.

Когда объявили короля и королеву бала, никто особо не был удивлён. Ими стала наша пара попугаев-неразлучников – Кэнди и Люк. Кудрявая блондинка сияла от счастья, стоя на сцене в своём длинном розовом платье принцессы Дисней, пока на её голову водружали картонную корону под бурные аплодисменты всей школы. От переполнявших эмоций, она даже позволила себе поцеловать Люка прямо на глазах у изумлённой публики, под неловкое молчание директора и учителей, попытавшихся замять этот конфуз, выпроваживая парочку со сцены.

Мы пили и веселились, как в последний раз: мокрые и весёлые, танцующие и рвущие глотки под любимые песни, прыгающие, словно сумасшедшие – этот вечер прощания с детством, школой, одноклассниками и этим чёртовым городом был лучшим в моей жизни.

Когда в зале уже было совершенно нечем дышать от наполнившего помещения спёртого воздуха, я вышла на улицу. Завернув за угол школы, прислонилась лопатками к шершавой оштукатуренной стене, вытаскивая из сумочки сигареты и закуривая. Табак приятно обжигал лёгкие, голова немного закружилась, и я закрыла глаза, вдыхая воздух вечернего Сентфора в последний раз.

Краем уха я услышала рёв мотора, прекрасно понимая, что это звук мотоциклов. Я быстро подошла к забору, вглядываясь в темноту улицы сквозь железные прутья. Мимо на бешеной скорости пронёсся байк, без всяких сомнений принадлежащий Майклу. За его спиной в отблеске фонарей мелькнули красные волосы Элис. Мне стоило недюжинных усилий не повторять своих же фатальных ошибок, поэтому я просто закрыла глаза, затягиваясь новой сигаретой. Это всего лишь его дела, он всё решит, и завтра мы уедем в Балтимор, дыши Сара.

***

Я стояла на вокзале, нервно теребя в руках билет на поезд до своего будущего, оглядываясь по сторонам и выискивая глазами знакомый силуэт. Сердце колотилось бешено, застревая где-то в горле, не давая спокойно дышать. Я металась по платформе, меряя шагами пространство, слушая бессердечный голос громкоговорителя, который оповещал о том, что посадка на поезд закончится через десять минут.

Нет, он не мог так поступить, просто не мог.

Он любит меня!

Мы уедем вместе, вместе, вместе…

Мне казалось, что внутри что-то оборвалось, оставляя чёрную зияющую дыру. Слёзы тихо текли из глаз, без шанса на остановку.

Он не мог.

Я не хочу здесь находиться, не могу. У меня нет больше сил. Я устала бороться, устала обманывать саму себя. Хочу поскорее уехать из этого города, забыть всё, как страшный сон.

Мои пальцы похолодели, а внутри поселилось глухое ощущение пустоты. Как будто душу вынули. Мне она была уже не нужна.

Я резко подняла свои чемоданы за ручки и направилась к вагону.

Прощай, Майкл-мать-твою-Тёрнер.

***

Бобби бежал со всех ног по улице вниз к дому Сары; он со всей силы молотил кулаками, пока дверь не открыла миссис О’Нил.

– Бобби, что ты так стучишь? Что-то случилось?

– Миссис О’Нил, мне… – задыхаясь, он побледнел, достал ингалятор, делая два глубоких вдоха, и попытался снова произнести то, что хотел. – Где Сара? Мне нужно срочно ей сказать кое-что.

– Сара? – женщина посмотрела на циферблат наручных часов. – Уже где-то около получаса по пути в Балтимор.

– Прошу вас, найдите способ передать ей, – его голос переходил почти на крик. – Майкл вчера ночью попал в аварию, он в реанимации и без сознания, они вместе, – Бобби резко замолчал, понимая, что сейчас ляпнет лишнего.

– Я постараюсь, Бобби, – лицо женщины не выражало никаких эмоций. – До свидания, пусть брат поправляется.

Дверь захлопнулась перед лицом Тёрнера, и он приземлился прямо у порога, прислонившись спиной к прохладной стене дома Сары.

Нить Ариадны

Мы лежали на тёплом пирсе после самого сумасшедшего секса в моей жизни. Сара – моя единственная слабость, которая не даёт покоя. Все мои мысли заняла эта девчонка с длинными каштановыми волосами, в которые я люблю зарыться носом и вдыхать этот аромат мяты и апельсина. Она пахнет как любовь. Трудно объяснить, да и не нужно. Она – мой мир, и я сделаю всё, чтобы быть всегда рядом с ней.

Влюблённый идиот – вот кем становится Майкл Тёрнер рядом с Сарой О’Нил. Так же сильно, как мне не хотелось ни к кому привязываться, так же я корнями пророс в эту девушку, не в силах оторваться. С ней всё по-другому: не так, как всегда. Я растворялся в ней с каждым разом, всё больше понимая, насколько она мне дорога.

За все мои неполные двадцать три я впервые испытываю нечто подобное. Я люблю её. До боли в сердце люблю. И никогда не отпущу, даже после её слов о том, что она едет в Балтимор. К чёрту Сентфор, мы уедем вместе.

Но, если в случае Сары, она не привязана ни к матери, ни к этому городку, то меня здесь держит моя семья, обязательства перед Чёрными Драконами и Аароном, в частности.

С семнадцати лет моя жизнь частично не принадлежит мне – я существую в этой тесной связи с миром, недоступным добропорядочным налогоплательщикам, и выживаю в нём так, как считаю нужным. Да, мои методы негуманны. Да, я несу с собой насилие и делаю многие вещи, за которые мне становится не по себе, но по-другому я уже не могу. Я готов изменить свою жизнь на все триста шестьдесят градусов, и всё ради счастья этой маленькой, хрупкой девушки, в чьих глазах для меня целая Вселенная.

При всей теплоте наших с Аароном отношений, я осознавал, что тот не воспримет мой отъезд с радостными криками. В первую очередь, когда дело касается больших денег, Хилл встанет на позицию: ничего личного, только бизнес. И я был готов к такому повороту событий.

После волшебной ночи в объятьях самой неземной девчонки на свете, я скрепя сердце на рассвете уехал из дома на озере. Слишком многое предстояло решить до отъезда, маленькой об этом знать не нужно. В её девчачьем мире всё из стекла – хрупкое и ненадежное, поэтому я должен сберечь в ней эту легкость.

Мы с Хиллом условились встретиться в «Адских воротах» после обеда, и я нервничал впервые в жизни. Предварительно готовясь ко всем возможным вариантам, я закинул на байк чёрную спортивную сумку, забитую наличкой. Я предполагал, что Аарон потребует от меня что угодно, в том числе и отступные. Да, я был для него лучшим цепным псом, беспрекословно выполнявшим все приказы и поручения, добывая для него всё: от информации до голов конкурентов. Мои руки были выпачканы не меньше его, но я хотел очиститься и начать всё заново. Судьба сама даёт мне этот шанс: сделать хоть что-то в своей жизни правильно, и было бы тупо его просрать.

Когда я вошёл в бар, Аарон сидел за барной стойкой, пересчитывая кэш. Элис крутилась где-то рядом, наконец-то не обращая на меня внимания, – теперь она счастливая подстилка вожака – это то, к чему она давно стремилась. Иллюзия некой мелкой власти, жажда крови – в этом была вся сущность этой красноволосой дьяволицы. Глядя на неё сейчас, я задавался вопросом: какого чёрта я долгие годы держал её в своей постели? Она была мне омерзительна больше, чем когда-либо.

– Присаживайся, Майкл, – Хилл приглашающе похлопал по высокому стулу, стоявшему рядом. Я почувствовал, как пересохло в горле, поэтому нервно прочистил его. – Ты сказал, что у тебя есть разговор ко мне, что ж, – главарь Драконов привстал, копошась за стойкой и доставая початую бутылку виски. – Выкладывай.

Он выставил два стакана на деревянную отполированную поверхность, попутно закидывая камни для охлаждения. Звук стекла как-то слишком резко прозвучал в комнате, обозначая уровень напряжения. Значит, нервничал не я один. Я подошёл ближе, усаживаясь по правую сторону от Хилла, и скинул сумку на пол, отчего она с глухим звуком рухнула вниз. В висках бешено забился пульс: я шумно выдохнул и сложил руки на прохладной столешнице.

– Я выхожу из игры, Аарон, – невольно мои пальцы постукивали по дереву, отчеканивая неизвестный ритм. Через минуту, проведённую в напряжённом молчании, Хилл протянул мне в ладонь стакан с янтарной жидкостью.

– Хм, я думал мы – семья, Майкл, – Аарон сделал глоток, поморщившись и облизывая пересохшие губы. Его глаза чайного цвета не выражали ровным счётом ничего, чем пугали меня ещё больше, но я был полон решимости закрыть эту главу своей жизни. – Ты готов бросить семью? Людей, которым ты небезразличен? Ради чего? – его взгляд выжигал во мне дыру этим напускным безразличием.

– Появились некоторые обстоятельства, ради которых я готов завязать, – мои плечи были напряжены, а ладонь сжимала прохладу стекла, в которой плескался янтарный алкоголь. – Я пришел не с пустыми руками и готов…

– Выкупить свою свободу? – Хилл громко хмыкнул. – Да, ты настроен более, чем серьёзно, Тёрнер, – он хлопнул меня по плечу, задержав руку и чуть сжав ладонь. Этот жест уже мало походил на дружеский. Скорее, выглядело всё так, словно удав, который постепенно накидывает кольца на свою жертву перед тем, как переломить ей хребет и сожрать. – Так кто же стал причиной того, что сам Майкл Тёрнер решает завязать и покинуть Чёрных Драконов? – Аарон хищно оскалился, выдав подобие улыбки. – Неужели та девчонка? Ты из-за неё вообще голову потерял, чуть парня не укокошил прямо в туалете, – в его словах сквозила плохо скрываемая издёвка, он намеренно давил на больное место, почуяв мою слабость. Он был её свидетелем, к моему несчастью.

– Ты всё верно понял. Назови мне сумму, и если этого не хватит, – я небрежно пнул сумку носком ботинка, – то завтра привезу ещё столько же. Я уезжаю из города насовсем.

– Мне не нужны твои деньги, Майкл, потрать их с умом на новом месте, – он кивнул на мой стакан, который оставался всё это время нетронутым. – Мне достаточно того, что ты выполнишь одну мою просьбу, в последний раз.

– После этого мы в расчёте? – сомнение проедало мой рассудок, но я всё ещё надеялся на благоприятный исход.

– Абсолютно, Майкл. Ты же знаешь, ты для меня как брат, – с этими словами он поднял стакан. – За твоё новое начало, Тёрнер, – мы одновременно залпом выпили за сказанное. – Сегодня вечером жду тебя здесь же, все подробности на месте. Поедешь с Элис. Считай, она мой гарант того, что ты не сбежишь раньше времени. Сам понимаешь, ничего личного – только бизнес.

Аарон ещё раз похлопал меня по спине, давая ясно понять, что наш разговор окончен.

На выходе мы встретились с Вишней: этот весёлый раздолбай снова катался со Стэф и, кажется, был по-настоящему счастлив. Оба были взъерошенные и с обветренными губами, отчего я не мог сдержать улыбки. Как же у них все просто и легко – сказочные влюблённые идиоты.

Пытаясь не досаждать им, я мимоходом сказал, что уезжаю, чем вызвал неожиданно бурную реакцию друга. Он, позабыв о Стэфани в один момент, схватил меня за предплечье и потащил в проулок за клубом.

– Бро, не делай этого, просто собирай вещи и сваливай с Сарой в закат, – он говорил почти шепотом, слишком сильно сжимая мою руку.

– Ты же понимаешь, что я не могу? Я обязан ему всем, – чувство надвигающейся бури всё больше разрасталось внутри меня, поднимая не самые радужные догадки из глубин сознания. Я знал, на что способен Аарон Хилл, но шёл на этот риск осознанно.

– Считай, я предупредил тебя, Майкл, – серьёзный Вишня пугал больше, чем долбаные ряженые клоуны на Хэллоуин. – Никто не уходит из Драконов просто так.

– Я услышал тебя, бро. Спасибо за всё, – я обнял этого кудрявого повесу, как полагал, в последний раз. – Не пропадай.

***

Вечером у входа в клуб меня уже ждали Элис и Хилл. Задача была максимально простой и не должна занять больше двух – трех часов с дорогой: выбить бабки из очередного придурка, задолжавшего казино.

– Привозишь Элис с деньгами, и ты свободен, Тёрнер, – мы пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны.

Ехать было недалеко, но пристальный взгляд красноволосой бестии немного выбивал из колеи. Мы остановились возле моего байка, и я подкурил сигарету, пытаясь собрать мысли в кучу, чтобы всё сделать правильно.

– Майкл, ты понимаешь, что не обязан это делать? – она смотрела на меня с грёбаным сочувствием, в котором я не нуждался ни капли.

– Зачем ты это говоришь мне? Разве вы не в одной упряжке? – я выдохнул дым рядом с её волосами, отчего она только улыбнулась, наслаждаясь ароматом табака.

– Возможно, потому что мне не безразличен ты, Тёрнер, – она перекинула свою длинную стройную ногу через сиденье, усаживаясь своим роскошным задом на байк.

– Давай, просто сделаем это, и ты больше никогда меня не увидишь, – я оседлал своего железного коня, заводя мотор. – Как раньше, ты и я, Элис.

Мы рванули по улице, обдуваемые свежестью ветра, пока шум деревьев не превратился в один сплошной поток звука и изображения, линиями, пробегающими мимо взгляда. Мне казалось, что всё складывается, как нельзя лучше, и тревога на время отпустила из своих тисков. Сколько бы денег не задолжал тот бедолага, у меня всегда был запасной план и поддержка Элис.

Но не только у Аарона Хилла были планы на мою душу в тот вечер. Судьба решила по-своему, разыгрывая свою карту. Или же Ариадны, плетущие нити жизни, уготовили мне совершенно другую участь, изменившую мою жизнь в один момент.

Мы уже выехали за город, мча по неосвещённому участку дороги, когда в глаза мне резко ударил яркий свет, практически появляясь из ниоткуда. Я даже не успел вывернуть в сторону, как послышался удар, и единственное, что я запомнил – дикую боль в ноге и голове, а затем наступила полная темнота и тишина, словно меня уже здесь не было.

Я помню: единственное, что прошептал – это её имя.

Моя Царица. Сара.

День, когда мы встретились

Когда я очнулся, то первое, что увидел – белый потолок; в воздухе пахло лекарствами, а в уши словно засунули вату, но даже через этот блок были слышны звуки пикающих приборов. В гортани неприятно саднило от трубки аппарата для искусственной вентиляции лёгких. Я закашлялся и снова вырубился, пока надо мной размытыми пятнами появлялись чьи-то лица и встревоженные голоса. Кажется, там была мама с Бобби.

Не представляю, сколько прошло времени, но, когда я снова открыл глаза и повернул голову – за окном была ночь. Острая боль на лице справа заставила поморщиться, но на то, чтобы поднять руку у меня просто не было сил, словно мое онемевшее тело не принадлежало мне. Голова раскалывалась, будто по ней кувалдой ударили – такого со мной не случалось даже после самых отчаянных потасовок. Я чувствовал себя абсолютно дерьмово, не в силах пошевелиться, а лишь тихо простонать от боли. Чья-то ладонь накрыла мою руку и несильно сжала.

– Майкл, милый, Господи! – голос мамы был тихим и полным боли, словно она уже мысленно успела попрощаться со мной. Я слышал, как она плачет, сжимая мою руку еще крепче и боясь подойти ближе. Ее лицо посерело, вытянулось, а под глазами образовались ввалившиеся черные круги.

– Я давно здесь? – мой собственный голос эхом звучал в ушах, совершенно непривычный – хриплый и обессиленный.

– Вторую неделю, – мама дрожала всем телом. – Ты все это время был без сознания, – она всхлипывала, вытирая ладонью лицо, пытаясь улыбнуться, но получалось крайне неуверенно.

– Черт, Сара, – я сделал попытку приподняться на локтях, но потерпел очередную неудачу: тело не слушалось меня, оставаясь немощным и болезненным. – Где Бобби? – мой голос дрожал, подступающая паника заставляла сердце заходиться в груди, и я слышал, как учащенно стал звенеть кардиомонитор.

– Он придет утром, мы попеременно дежурим здесь, – мама тяжело выдохнула, пододвигая кресло ближе к койке и устало усаживаясь рядом со мной. Она продолжала держать меня за руку, когда меня снова унесло не то в сон, не то в посттравматическое забытье.

Казалось, эта череда моих вспышек сознания никогда не прекратится, но в один день я проснулся с абсолютно ясной головой, по крупицам восстанавливая события почти трехнедельной давности. В большинстве своем на мои воспоминания повлияли два офицера полиции, пришедшие ко мне в палату в то утро.

Из их сухого диалога я выяснил два момента, которые заставили меня пожалеть о том, что я был слишком глуп и не послушал Вишню: от полученных в результате аварии травм, Элис умерла на месте. Мне казалось, что я не способен чувствовать ничего к этой девушке, но эта новость втоптала меня в землю. Она погибла из-за меня. Это я не сделал ничего, чтобы спасти нас. Это я был настолько честолюбив и принципиален, что согласился на условия Хилла, угробив этим Элис и уничтожив свое будущее с Сарой.

И второе, что выбило и без того шаткую почву из-под моих ног: у меня в крови нашли какое-то вещество, название которого я слышал впервые – психотропная хрень, из-за которой якобы затормаживается реакция.

– Что вы хотите этим сказать, офицер? – мама уже не скрывала раздражения и тревоги, практически переходя на повышенный тон.

– Мэм, вашему сыну будет предъявлено обвинение в непредумышленном убийстве второй степени, – дальше я уже просто не слушал, схватившись за голову, которая оказалась практически наглухо забинтованной.

Впервые дотронувшись до лица, пальцами нащупал огромный рубец над бровью, переходящий на щеку. Я дернулся, будто меня прошибла искра статического электричества. Меня вообще не волновал разговор в палате, не волновали рваные раны, зашитые аккуратными стежками на обеих руках, и перебинтованные кисти рук.

– Ему грозит до пятнадцати лет заключения, но точную меру избирает суд по результатам, – снова голоса становились тихими, словно я находился где-то далеко, а вся окружающая меня действительность была лишь миражом в пустыне.

Все будто в дурном сне. Мне нужно увидеть Сару, узнать, что с ней и где она, знает ли она, что произошло, объясниться, дать знать, что я не бросил ее. Черт! Она уже почти месяц в Балтиморе. В голове была полная каша, которая никак не собиралась во что-то удобоваримое.

– К палате будет приставлен круглосуточный патруль, – обрывки фраз доносились гулким эхом, и смысл их оседал где-то на задворках моего все еще мутного сознания.

Желудок предательски скрутило, поселяя черное гнетущее ощущение неминуемо-сужающегося вокруг кольца безнадежности будущего. Внутри словно вырвали кусок души, выкинув на свалку, как отслужившую свой век автомобильную покрышку.

Все еще не обращая никакого внимания на происходящее, я уставился невидящим взглядом в окно: закат подсвечивал охристые грозовые тучи, оповещавшие о скорой смене погоды. Горькая ухмылка сама собой появилась на моих пересохших губах.

Сара, моя маленькая Сара…

Кажется, на этот раз я облажался по-крупному, малыш.

***

В зале суда было невыносимо душно. Достаточно просторное помещение с пустующими скамьями, предназначавшимися для зрителей и прессы. По правой стене шла вереница больших окон, впуская в этот храм правосудия дневной свет, рваными полосами ложившийся на деревянные стены и мебель внутри.

Вершитель моей судьбы: женщина средних лет с копной рыжих волос, походивших на жесткую мочалку, с губами цвета прокисшей малины, скривленными в пренебрежительной ухмылке. Она выглядела, как чертов Пеннивайз, отчего я невольно издал громкий смешок под не одобряющий взгляд моего адвоката: довольно приятного внешне мужчины, лет на 10 меня старше, в строгом полосатом костюме. Черные, как смоль, волосы на его голове уже тронулись легким серебром седины на висках, но это добавляло ему солидности.

Пока я валялся в отключке, шло полицейское расследование, по итогу которого мне предъявили обвинение за вождение в нетрезвом виде, а также вменяли простое непреднамеренное убийство второй степени. При самом плохом раскладе мне грозило порядка 15 лет без права досрочного освобождения, лишение прав и гребаный денежный штраф.

Пока в зале суда шла перестрелка юридическими терминами, я просто изучал свои руки, на которых белыми шрамами зарубцевалась ткань.

– Мистер Тёрнер, признаете ли вы свою вину в предъявленном вам государственным обвинителем деянии? – ее голос, как скрипучая железная калитка за нашим домом.

– Нет, уважаемый суд, – я встал, посмотрев этой женщине прямо в глаза. И я хотел, чтобы она увидела: я не виновен ни в чем, кроме того, что оставил Сару одну с разбитыми надеждами и сердцем.

– Тогда суд вынужден назначить дату судебного разбирательства с участием большого жюри присяжных, мистер Тернер, а также назначить залог в размере двухсот пятидесяти тысяч долларов. Стороны будут извещены о дате и времени процесса в порядке, предусмотренном законом штата. Предварительное слушание окончено.

Пока судья произносила эту речь, мои руки сами собой прощупывали подушечками пальцев немое доказательство, разделившее мою жизнь на до и после – шрам на лице уже не саднил, но периодически тупая дергающая боль пронзала, напоминая о том злосчастном вечере, когда не стало Элис и, кажется, прежнего Майкла Тёрнера.

***

Мой арест был продлен, потому что отказался выплачивать залог – нет смысла свободно шататься по городу, где тебя ничто и никто не держит. Теперь я понимаю тебя, Сара.

Перестать дышать и чувствовать – вот, что мне хотелось больше всего на свете. Все это время я так отчаянно пытался и искал дорогу к тебе, Сара. Желая лишь одного – повернуть время вспять и снова вернуться в тот день, когда встретил тебя.

В этой серой камере с жесткой кроватью я каждую ночь, глядя в потолок, спрашиваю себя, что мне, черт возьми, делать со всем этим? Наверное, лучше было просто не влюбляться в тебя, без памяти, как сумасшедший. Не рвать душу, не смотреть в твои глаза, не целовать твои губы, не вдыхать запах апельсина и мяты, не быть рядом и жить своей поганой жизнью дальше. Но твой образ упорно следует за мной, улыбаясь так, как могла только ты, маленькая. Сердце переворачивалось и падало каждый чертов раз, стоило мне просто приблизиться к тебе.

Ты все, что у меня было, а теперь не осталось ничего.

***

Бобби приходил почти через день, чтобы увидеться и просто поддержать – он как-то незаметно враз повзрослел, возмужал, очки эти свои идиотские сменил. На меня стал похож, только хиловат немного.

– Что-нибудь узнал про нее, Бобс, – я нервно крутил сигарету в пожелтевших от табака пальцах.

– Нет, Майкл. Ее мамаша кошмарная стерва, каких еще поискать, – Бобби пальцем водрузил чуть съехавшие очки обратно на переносицу. – Я постараюсь что-нибудь разведать, правда.

– Только давай без нарушения закона, Тёрнер-младший, – ладонью ласково потрепал его по волосам, отчего он смутился и отмахнулся рукой.

– Эй, Тёрнер, к тебе опять посетитель, ты сегодня нарасхват, – чернокожий высокий смотритель подошел к столу для свиданий, держа свои огромные широкие лапищи на кожаном поясе форменных брюк.

– Я понял, сваливаю, – Бобби с вымученной улыбкой пошел прочь.

Мое удивление было искренним и, наверное, слишком сильным, потому что, когда туша Хилла плюхнулась на прикрученный к полу железный стул, с его щетинистого лица не сходила лисья ухмылка.

– Неожиданный визит, – я смерил его взглядом, нахмурив лоб.

– Прости, не мог собраться с мыслями раньше, дружище, – он скрестил руки на груди, откидываясь на спинку стула, поправляя угольные волосы. – Ты должен меня выслушать, Майкл.

Мои плечи и спина напряглись, челюсть сомкнулась, а кулаки по инерции сжались.

– Выкладывай, Хилл, как видишь, я никуда не тороплюсь.

Пару мгновений он замялся, потирая подбородок и глядя куда-то сквозь меня, затем начал свой монолог, открывающий для меня все новые и новые сюрпризы.

– Я не хотел такого итога, видит Бог. План был прост и незатейлив, я хотел заставить тебя остаться в городе, – он горько усмехнулся. – Ты должен был выбить из должника бабки, ну чуть пресануть его, а я уже позвонил знакомым копам, которые должны были немного припугнуть вас там, на месте. Может, задержать в участке на пару суток, потом бы я все решил в обмен на твое возвращение, явившись как твой спаситель.

Я чувствовал, как начинаю закипать, а на смену зияющей внутри дыре пришла слепая ярость и злость, граничившая с безумием, и лишь наличие охраны останавливало меня не разбить морду Хилла в хлам, дабы не усугублять и без того шаткое положение с этим судом.

– Скажи мне, что это тупая шутка, Аарон, – голос сел и перешел в зловещий шепот, пока я еле сдерживался, кроша пальцами сигарету на мелкие частицы, опадающие на стол.

– Мне бы хотелось, чтобы это было именно так, Майкл, но вот мы здесь.

– Элис гниет в земле, долбанный ты ублюдок, а моя жизнь рушится с каждым днем до основания, – я закусывал внутреннюю часть щеки, чтобы просто не взорваться к чертям.

– Я могу внести залог и решить пару вопросов со сроком, касательно запрещенных веществ и не только, – Хилл отодвинулся от стола, оставив лишь лежащие на нем ладони, ожидая от меня уже чего угодно.

– А я все думал, откуда эта хрень взялась в крови, а это все ты! Ебаный ты мудак, Хилл! – голос переходил на крик.

– Прости меня, Майкл, я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты вышел как можно скорее отсюда, парень, – Аарон медленно поднялся, провожаемый моим налитым кровью взглядом, наполненным презрением и ненавистью к этому недочеловеку.

Когда его фигура скрылась за решетчатой дверью зала свиданий, я заорал от боли и злости, что было сил, впечатывая кулаки в стол снова и снова, пока охрана пыталась скрутить меня и надеть наручники.

***

Мучительный месяц ожидания тянулся как жвачка, брошенная на раскаленный зноем асфальт. Никаких вестей о Саре, больше никаких посещений Хилла, просто пустое бесцельное ожидание неизбежного. Мои будни превратились в череду одинаковых дней с четким расписанием. Спасали лишь книги, которые я буквально ненавидел в детстве. Мир иллюзий спасал от удушающей реальности, унося мой разум далеко от этого места, унося от мыслей о Саре, хотя это казалось совершенно невозможным. Она снилась мне каждую ночь. Я гладил бархат кожи, заправлял за ушко ее развевающиеся на ветру каштановые волосы, целовал сладкие и мягкие губы, слышал буквально ее голос, ее шепот, ее стоны, от которых кружилась голова и сжималось сердце. Я был по-настоящему счастлив с ней. Был.

Снова утро в зале заседаний, изучающие взгляды незнакомцев-присяжных, та же судья – Пеннивайз, мудак – окружной прокурор, с залысинами на своей яйцеголовой черепушке и очками в роговой оправе. Вокруг какое-то оживление, представление доказательств, огромное фото с моим разорванным на части байком и трупом Элис на обочине: ее красные волосы пропитались багряной кровью, разлившийся огромной лужей под нею, пока ее искалеченное тело лежало на земле в неестественной позе.

А мне уже было просто плевать, что будет дальше. Наверное, было бы лучше, будь я на ее месте. Мне было бы проще.

Мы дважды уходили на перерыв, процесс был долгим и нудным, не вызывая во мне совершенно никакого интереса – абсолютная пустота внутри взяла верх, погружая в апатичное состояние.

Спиной я чувствовал чей-то тяжелый взгляд, устремленный, по ощущениям, прямо мне в затылок. Повернувшись, встретился с глазами Хилла, наблюдавшего за ходом процесса. Он коротко кивнул мне, пока лицо его не выражало никаких эмоций. Я кивнул в ответ и отвернулся.

– Подсудимый, встаньте, – снова эта скрипучая калитка вместо человеческого голоса. – Жюри присяжных вынесло свой вердикт. Вы признаны виновным в части непреднамеренного убийства второй степени мисс Элис Роджерс и приговариваетесь к пяти годам лишения свободы без права на условно-досрочное освобождение, а также приговариваетесь к штрафу в размере, – дальше мое сознание выключило звук происходящего вокруг. Я снова повернулся на Хилла, который удовлетворенно кивал, будто бы приложил руку к тому, что мое наказание оказалось более мягким, чем я предполагал. Зато сторона обвинения что-то злобно шипела, пока рыжая призывала к порядку. – Вы будете помещены в тюрьму города Балтимор, штат Мэриленд до полного отбытия, назначенного судом, срока. Вы можете обжаловать приговор в порядке и сроке, указанном в законе.

Я никогда не верил в судьбу и не был фаталистом. Но какая-то внешняя сила вела меня по этому тернистому, полному боли и разочарований пути. Пути к моей Саре. Пути к нашему счастью. Но обо всем по порядку.

Возвращение

Скрип несмазанных роликов железных ворот приятно ласкал слух, будучи самым желанным звуком во Вселенной. Тем более сегодня, в день моего освобождения, в день, когда обратный отсчёт пяти грёбаных лет за то, в чём был невиноват, достиг нуля, и я мог сделать вдох полной грудью, в которой вместо сердца теплился обугленный комок плоти.

Мои лёгкие, кажется, состояли из никотиновых смол, а жизнь текла своим чередом, проходя мимо меня. Кто-то жил за меня, и этот человек, которому я искренне желал смерти и вечно гореть в адском котле – Аарон Хилл. Правду говорят, что предают не враги, а те, кого ты считал самым близким.

За пять лет заключения в окружной тюрьме города Балтимор вместо того, чтобы исправляться и становиться ещё более сознательным членом общества порядочных граждан, я лишь оброс большим количеством криминальных знакомств, большим количеством мышц и большим количеством узоров на своём израненном во всех смыслах теле. Новый Майкл Тёрнер – это бесчувственный и жестокий, озлобленный одиночка с разбитым сердцем, потерявший веру в людей, как биологический вид.

Часы, проведённые в камере за чтением книг или же бесцельным вглядыванием в покрытый жёлто-коричневыми разводами потолок, научили меня смирению и тихому ожиданию. Первые полгода моя вспыльчивость и грозный внешний вид сыграли мне на руку: я зубами вырывал своё место под солнцем среди убийц и жестоких ублюдков, заставляя запомнить моё имя, как Библию. Через шесть ёбаных месяцев все знали и обходили Майкла-мать-его-Тёрнера стороной. Я был чем-то вроде священной коровы, которая могла втоптать своими мощными ногами лицо любого косо смотрящего отморозка в бетонный пол общего зала.

Смешно становилось от мысли о том, что я рассчитывал и даже наивно поверил в то, что у такого, как я, может что-то получиться в этой жизни: любимая женщина, новый город, тонна бабла и жизнь с ебучим белым забором вокруг небольшого дома и барбекю по воскресеньям.

Ничто не разбивается так, как сердце и надежды на светлое будущее. Разве что лицо какого-нибудь идиота, посмевшего неудачно пошутить насчёт моего шрама на лице. Да, определённо, зубы и лица разбивались эффектнее. Обустроившись в этом аквариуме с пираньями, я был акулой, которую если не уважали, то нихреново боялись, что меня вполне устраивало.

И если первые несколько месяцев я был частым гостем в одиночных камерах, то после я просто жил по расписанию каждый долбанный день, выжигая из памяти образ девушки, которая не давала мне покоя – Сара О’Нил – как яд просачивалась и текла по венам, отравляя рассудок. Каждый мой день превращался в войну с самим собой, где я ставил на холодный рассудок, а побеждало тупое сердце.

За все пять лет я не получил от неё ни единого намёка о том, что всё произошедшее между нами было всерьёз. Со временем эти отношения длиной в год стали выцветать, словно старая потрёпанная фотография, воспоминания стирались, а ощущения от пережитого притуплялись, превращаясь в ноющую болезненность где-то за грудиной. Я прошёл все стадии от злости до смирения и теперь мог со спокойной душой сказать, что не чувствовал к ней ровным счётом ничего. Но она настойчиво являлась ко мне каждую ночь сизым привидением во снах, от которых я вскакивал и просыпался в ледяном поту.

Я шёл по белому коридору в сопровождении конвоя, провожавшего меня на долгожданную свободу. Справа, сквозь решетки, ко мне тянулась вереница рук моих закадычных приятелей, мотавших сроки от десяти лет до нескольких пожизненных. Эти парни с дурными помыслами, плохими зубами и отвратительным прошлым выкрикивали моё имя, скандируя его, будто я в президенты баллотировался, а не откидывался, отсидев своё от звонка до звонка.

Звук перешёл в гомон, чем вызывал негодование охраны, и по рукам стали заходить резиновые дубинки, будто бы они могли хоть кого-то успокоить. Этим головорезам за решёткой было плевать, и они лишь ещё больше скалились, брызжа слюной и заходясь в этой секундной коллективной истерике, выкрикивая имя Майкла-мать-его-Тёрнера.

Получив свои немногочисленные личные вещи пятилетней давности в пластиковом пакете, я направился к выходу, зарекаясь больше не переступать порог этого казённого дома. Мне бы всё-таки этого не хотелось.

Ставни ворот противно скрежетали, медленно раздвигаясь и прокладывая мне путь к моей новой жизни. Солнце было уже в зените, ослепляя своим светом, отчего я прикрыл ладонью глаза, словно козырьком, вглядываясь в мутную фигуру, стоящую недалеко от выхода. Чёрный силуэт приближался, расставляя худощавые руки для объятий, голубые глаза с лёгкими морщинками по углам всё так же озорно смотрели на меня, а кудрявые смольные волосы были аккуратно уложены назад.

– Вот ты и на свободе, старик! – Вишня вцепился в меня стальной хваткой, буквально запрыгнув на меня, повисая на моём теле, как маленькая обезьяна. – Ты такой огромный, Тёрнер, ты там чё жрал? Анаболики?

– У меня было много свободного времени и гантели, – я всё ещё ощущал цепкие пальцы на своей шее.

– Как же я рад тебя видеть, Майкл! – Вишня, наконец-то, оторвался от меня, поправляя свою причёску и одёргивая полы кожаной куртки.

– Взаимно, бро, – я потрепал его по волосам, смеясь, а тот замахал руками, пытаясь отбиться от меня и пригладить непослушные кудри. – Давно ты стал таким прилизанным?

– Ох, Тёрнер, нам есть, о чём поговорить, дружище, поехали, – Вишня кивком указал на машину, всё это время стоявшую позади нас. Вишнёвого цвета кабриолет, Rolls-Royce Corniche, отражал от бортов солнечные блики.

От удивления я присвистнул и поднял брови под довольную ухмылку старинного друга, который поднял руку в приглашающем жесте, как долбанный швейцар в гостинице.

– Мало того, что ты постарел за пять лет, так ещё и щёголем стал, – раскатисто рассмеявшись, я уселся на пассажирское, закинув вещи назад и вдыхая дневной прогретый воздух своей свободной осени. Мир вокруг, как и люди, которых знал, изменились за время, которое я провёл за решёткой, и мне нужно было как-то привыкнуть к простой мысли – всё не так, как раньше. Принять новые правила игры и снова попытаться встать на ноги, обретая почву под собой.

Перед тем, как отправиться в бар, Вишня силой запихнул меня в какой-то молл, под предлогом того, что ходить в казённых майке и штанах мне совершенно не идёт. И если в свои ботинки и джинсы я влез с лёгкостью, то футболка и толстовка буквально трещали по швам на массивных плечах и руках. А я-то думал, что раньше был качком.

Стоя в сортире автомобильной заправки, я смотрел на своё отражение в зеркале, на котором кляксами и белёсыми пятнами засохли брызги воды. С небритого подбородка ещё тонкими струйками стекала влага. Из мутного зеркала на меня смотрел грубого вида бугай, с грозно сдвинутыми бровями, отчего между них образовалась мимическая морщинка. Казалось, что в некогда ярких, изумрудных глазах будто выключили внутренний свет, и они потемнели, стали какими-то болотными. Я снова инстинктивно дотронулся до белого рубца, проходившего через бровь, продолжающегося под глазом и доходящего практически до щетинистой щеки.

Я отёр ладонями лицо, ополоснул шею и шумно выдохнул, не веря в то, что, наконец-то, свободен. Странное ощущение разрывало изнутри: я так мечтал и рвался из той клетки, но вот я здесь, волен делать всё, что захочу, но внутри пусто настолько, что нет даже мысли чего-то хотеть. Меня не тянуло домой в Сентфор, не тянуло уйти во все тяжкие и промотать всё, что осталось в загашнике. Я был растерян, одинок, опустошён и не знал, куда двигаться дальше.

Вишнёвый роллс-ройс привёз нас к какому-то бару, внешне напоминавшему «Адские ворота»: тот же красный кирпич, обвалившийся по углам на фасаде, массивная металлическая дверь и пара вышибал на входе. Я думал, что Балтимор – большой город, где всё иначе, нежели в Сентфоре, но сейчас это место давало ясно понять – меняются лишь декорации, внутри всё одинаково до злого веселья.

Внутри помещение оказалось более приятным на вид: по стенам висела атрибутика бейсбольных болельщиков – флаги, фотографии, биты и мячи за стеклянными витринами. В воздухе пахло влажным деревом, табачный дым даже в столь ранний час наполнявший бар, создавал плотную дымовую завесу, сквозь которую прорывались лучи дневного света. Официантка – женщина средних лет, устало держа между зубами сигарету, опускала деревянные стулья со столов. Худой морщинистый бармен невидящим взором уставился в телевизор, вещавший дневные новости, замерев на месте, стоя с высоким бокалом в одной руке и белой салфеткой в другой.

– Эй, босс, одну кровавую Мэри, а вот этому милому красавчику, – Вишня указал большим пальцем на меня, усаживаясь на высокий барный стул. – Что ты пьёшь вообще сейчас?

– Просто томатный сок подойдёт, – я плюхнулся рядом, опираясь руками о полированную столешницу.

– Сок? Ты вот сейчас серьёзно? – Вишня бросил на меня удивлённый взгляд голубых глаз.

– Абсолютно. Больше не пью алкоголь с Драконами, бро, – я по-дружески пнул брюнета в плечо кулаком.

– Я тут как твой друг, а не член банды, говнюк, – Вишня прекрасно понял мою горькую шутку, сделав вид, что тоже посмеялся.

Когда наши напитки были готовы и выставлены на стойку, разговор сам собой потёк в расслабленном и тёплом ключе, будто бы мы и не расставались на пять долгих лет. За то время, пока в моей жизни не происходило ровным счётом ничего, Вишня успел жениться на Стэф, и они ждали появления на свет своего первенца зимой. Никогда бы не подумал, что этот раздолбай сможет запрыгнуть на одну-единственную женщину и не слезать с неё всю свою жизнь добровольно, но друг сумел приятно удивить.

– Мы перебрались в Балтимор, я периодически мотаюсь в Сентфор по некоторым поручениям, – он на секунду замялся, словно не решаясь произносить имя этого подонка вслух. – Главного. Я открыл своё казино здесь, так что на него уходит практически всё время и силы.

– Ах, вот, откуда такая тачка, босс, – я сделал акцент на последнем слове, от души порадовавшись тому, как складывается жизнь этого обаятельного парня.

– Если нужна работа, ты всегда можешь на меня рассчитывать, бро.

– Боюсь, я больше не хочу иметь дел с околозаконными предприятиями. Хочу просто жить, работать, зарабатывать на мраморный камень на кладбище.

– Как-то не слишком радужно, не находишь? – Вишня отпил из стакана и посмотрел на меня встревожено. – Всё это время она не писала тебе?

Вишня знал меня слишком хорошо, не произнося её имени вслух. Чувство жгучей несправедливости и обиды вытеснили светлый образ Сары О’Нил из моего сознания и сердца, а я в свою очередь делал всё, чтобы стереть её из памяти навсегда.

– Нет. Не хочу об этом.

На несколько минут воцарилась достаточно комфортная тишина, прерываемая голосом диктора прогноза погоды на фоне. Достав из кармана смятую пачку сигарет, подкурил и облегчённо выдохнул всё то дерьмо, что годами копилось в груди. Затяжка освобождения. Я горько улыбнулся этой своей мысли, но внутри стало гораздо спокойнее.

– Мне нужно домой, чтобы собрать все вещи, оставшиеся бабки и, наверно, перебраться сюда, – задумавшись и глядя на тлеющую сигарету, произнёс куда-то в воздух.

– Я отвезу тебя, сделаем это вместе, потом решим вопрос с жильём тут.

– Спасибо тебе, друг.

– За твоё новое начало, Тёрнер, – мы отрывисто чокнулись стаканами и, улыбнувшись, опустошили их.

***

Спустя неделю я перебрался в Балтимор и снял квартиру в рабочем квартале, неподалёку от металлургического завода Спэрроуз Пойнт. Дыра ещё та, но я был не в том положении, чтобы выбирать: впервые увидев меня на пороге, хозяйка – сухощавая старушка лет ста на вид, потянулась за дверной косяк, где хранила бейсбольную биту. Мне пришлось врубить оставшееся обаяние на полную мощность, чтобы объяснить, что я пришёл не вычищать её жильё, а заплатить ей денег и обзавестись своим углом в этом городе.

Оставалось решить вопрос с работой, потому что возвращаться в Драконы не было ни малейшего желания. Об этом времени в моей жизни чёрной печатью напоминал оскалившийся китайский дракон на всю спину и чёрная потёртая куртка с вышитым чешуйчатым змеем. Накинув её на спинку стула, я уселся на бежевый мягкий диван посреди комнаты, откупоривая банку с ледяным пивом и глядя на мудрое и могущественное существо на вышивке. Отпив из банки, я прислонился лопатками к мягкому изголовью, пытаясь собратьмысли в кучу. Пару минут просидев так с закрытыми глазами, я вырубился и проснулся лишь тогда, когда что-то холодное полилось по щиколотке. Чертыхнувшись и резко встав с дивана, я схватил банку и поставил её на кухонный стол. Не удивительно, почему мой организм решил отключить меня от реальности. Слишком много мыслей и событий окружали и не давали продыху ежедневно.

Прошедшая неделя была безумной: мой недолгий визит в Сентфор, встреча с мамой, которая заметно постарела, выглядела несчастной и потерянной, из-за того, что все её дети покинули отчий дом. Но пока я пролёживал бока на нарах, Бобс благополучно учился в Калифорнийском на политтехнолога. Всегда думал, что этот интеллигентного вида очкарик подастся в Масоны и будет управлять массовым сознанием. Он приезжал ко мне раз в месяц и каждый раз удивлял своими метаморфозами: Бобби становился моей умной копией в выглаженных рубашке и брюках, спорт плавно вошёл в его жизнь, как и секс, я полагаю, потому что он выглядел роскошно. Будь я девчонкой, как минимум, засмотрелся бы.

На его фоне я выглядел тупым громилой, чьё тело было покрыто разноцветными татуировками от самых кистей до шеи, и чей внешний вид внушал благоговейный ужас, нежели желание девушки запрыгнуть в койку.

Поднявшись в свою комнату, я окинул взглядом чёрный интерьер и улыбнулся. Мама ничего не трогала и ничего не меняла, словно я ушёл из дома буквально на пару часов. На письменном столе аккуратной стопкой были сложены мои ежедневники, в которых я записывал какие-то номера телефонов, имена должников и прочую хрень.

Открыв первый из стопки на сильно проглаженном сгибе листов, я сразу же поспешно его закрыл, понимая, что к горлу подступает ком и непрошенные, спрятанные под коркой льда чувства. Внутри лежала полароидная фотография, на которой застыли в моменте смеющиеся я, Сара, Вишня и Стэф в наш последний день в доме у озера.

Я хотел стереть из памяти её образ, словно застарелую тату шершавым кирпичом, оставляя саднящий шрам, как напоминание о том, что любви не существует, а ты, дурак, поверил в неё.

Закрыв глаза, пару раз глубоко вздохнул и прошёл к кровати, извлекая из-под застарелых скрипучих половиц пару чёрных спортивных сумок, набитых наличкой. Этого пока должно было хватить на то, чтобы обосноваться в Балтиморе первое время и начать уже с чистого листа.

***

Моё утро понедельника, как и каждое утро до этого, вот уже месяц, теперь начиналось в автомастерской «у Тони». Непритязательное название, но приемлемые цены и сервис для клиентов всех уровней, а также лояльность руководства к наличию судимости делали это место идеальным для меня. Физическая работа, близость к машинам и байкам, постоянный поток работы и хорошие чаевые от слишком довольных клиенток при приемке – кажется, я нашёл то, что мне по душе. Я делал то, что умел, при этом, не размазывая лица людей по асфальту и получая белую зарплату, бонусом шли восхищённо-похотливые взгляды клиенток, стоило мне только вылезти из смотровой ямы без футболки. Обычно, эти знакомства заканчивались в ближайшем баре после моей смены и быстрым сексом в туалете. Всех устраивал такой расклад, а Тони радовался увеличивающемуся потоку постоянных клиентов.

Я занимался очередным автомобилем, скручивая болты защиты, когда услышал приближающийся голос Адама – сына босса, главного менеджера по совместительству.

– Тёрнер, мне нужны твои золотые руки, приятель, – он присел на корточки и, глядя в просвет ямы, продолжил. – Шевроле Камарро, чувак, – он улыбнулся во все свои тридцать два белоснежных зуба. – Нужно, чтобы летала быстрее пули, посмотришь?

Я вытер перепачканные машинным маслом ладони серо-чёрной тряпкой и уже было собирался вылезать, чтобы осмотреть новый заказ, как на уровне моих глаз возникла пара стройных щиколоток, обутых в красные туфли на шпильке. На изящном подъеме ножки красовалась небольшая, но заметная татуировка с изображением чёрного дракона. В точности, как у меня на спине.

– Сара, твоя малышка попадёт в самые заботливые руки, поверь мне, милая, – Адам хищно оглядел стройные ноги, уходя взглядом вверх и поглаживая одной рукой девушку под коленом.

Сердце пропустило удар, а в голове каруселью понеслись мысли: «Нет, это не может быть ОНА».

Запах моря

Я никогда не забывала то чувство абсолютного и тотального опустошения, стоя на вокзале Сентфора, в ожидании того, кого, тогда казалось, я любила до забытья. Пока я заламывала руки, кусала губы и пыталась сдержать дикий вопль, раздирающий грудную клетку, жизнь другого человека неслась под откос с астрономической скоростью.

Моя же жизнь разделилась на «до» и «после» за тот злосчастный год, проведённый в захолустном городишке в компании весёлых подростков и грозных мужчин. И как бы я ни хотела избавиться ото всех воспоминаний о последнем годе в школе, обрывки памяти преследовали меня, влачась бестелесными призраками и проникая в мою жизнь.

Первое время в Балтиморе я страдала и каждый божий день умывалась собственными слезами, давясь истерикой и не находя себе места в новом и таком желанном городе. Моя жизнь, казалось, рухнула, когда я узнала о том, как сложилась судьба Тёрнера.

Но рядом оказался отец, которому, в отличие от матери, было не всё равно на меня и мою дальнейшую судьбу. Он был единственным человеком, поддержавшим меня тогда, когда я переставала существовать. Удерживая мою юношескую спесь, папа направил моё горе в иное русло, заставляя поверить, что жизнь без «уголовника» подарит мне гораздо большие перспективы. И если мой мозг был полностью согласен со всеми доводами о том, что я не обязана ломать свою жизнь, которая, по сути, только началась, то внутри всё пылало. Я теряла свою душу, тлеющую и умирающую от нестерпимой боли. Мне было безумно страшно. Пять лет были для меня запредельным сроком, и я не была к такому готова.

Каждую ночь, зарываясь в подушку и заливая её своими слезами, я прокручивала в голове возможные сценарии, как я могу вернуться к Майклу, но всё разбивалось в прах при осознании того, что всё безнадежно потеряно. Мы потеряны. Наша любовь потеряна и погребена в окружной тюрьме штата Мэриленд на пять долбанных лет.

Папа не знал об этом, но, когда прошло шесть месяцев с момента, как Майкла посадили, я приезжала к зданию тюрьмы. Я глушила мотор доджа и стояла на парковке, закуривая одну сигарету за другой, выдыхая дым в золотистый рассветный воздух, так и не находя в себе смелости зайти внутрь и поговорить с ним. Моё сердце рыдало, руки тряслись, обжигаясь о тлеющий фильтр, а тело парализовывали ужас и страх. Как я должна всё это пережить? Что нам делать? Пять лет – это долгий срок, мучительный и пугающий молодую студентку колледжа. В свой последний приезд туда я решила больше не мучить себя и быть честной – я не готова к такой жизни в ожидании. И самое сложное, что мне предстояло – попытаться простить себя за этот тяжёлый, невыносимый выбор. В тот вечер я долго кружила по городу, бесцельно сжигая бензин, пока машина не остановилась возле тату-салона. Недолго думая, я решила оставить частичку той наивной и слишком сильно любившей Сары, оставляя своего Дракона навсегда в своём сердце. Спустя два часа я выходила из одноэтажного кирпичного здания с неоновыми вывесками, а на подъёме стопы был приклеен пластырь, закрывавший оскалившегося грозного дракона, разинувшего пасть в атакующем рыке. Когда я села в машину, то слёзы снова застилали мои глаза, даже не собираясь останавливаться. Это была панихида по нашей любви и нашему будущему с Майклом Тёрнером.

Я училась заново дышать, заново жить без Майкла-мать- его-Тёрнера.

Жизнь в колледже захлестнула бушующей волной, унося меня с головой в учёбу. Решив, что это лучший выход из состояния, граничащего с помешательством и нервным срывом, я уделяла своему образованию максимально возможное время, игнорируя личную жизнь. Меня скорее можно было встретить на дополнительных лекциях или библиотеке, нежели на университетских тусовках.

Сара О’Нил старательно грызла гранит науки, пока всё веселье проходило мимо. Каждый раз, когда соседка по комнате в общежитии возвращалась с рассветом, еле волоча ноги и заполняя пространство вокруг ядовитым перегаром, я ловила себя на мысли, что всё это мне было не нужно. Очень многое стало не нужно без любимого человека, который каждую ночь снился мне. Каждый раз, во сне, мы были в доме у озера, на пирсе, и Майкл держал меня за руку, крепко сжимая её и притягивая к себе, целуя в макушку и шепча, что мы будем вместе, и всё наладится. Наступающее утро разбивало мою хрупкую иллюзию на миллион осколков, раня каждый раз, как в первый.

За упорство и жажду знаний я достаточно быстро прослыла любимицей преподавателей, а будучи на третьем курсе и любовницей одного из них. Мистер Стоун, преподаватель социологии, молодой специалист в своей области, красивый и статный мужчина тридцати лет, а также женатый подонок, вравший мне на протяжении двух лет. Мои вторые серьёзные отношения в жизни закончились болезненным разрывом и полным разочарованием в мужчинах. Конечно, напившись до чёртиков после получения диплома бакалавра, я снова переспала с этим козлом прямо в аудитории для лекций, но этот раз был последним для нас обоих.

В свои двадцать три года я была дипломированным магистром в области маркетинга, работала в крупной компании по производству металла, снимала квартиру в центре Балтимора и участвовала в ночных гонках на своем Шевроле Камаро. Вот, что я имела в виду, когда говорила о призраках прошлого: жажда скорости и желание почувствовать себя свободной хоть на доли секунд, пока нога жала на педаль газа, делали меня живой. Я вспоминала свой единственный вечер на байкерских гонках: как блестели борта байков, отражая горевший в высоких баках огонь, как в воздухе пахло бензином и грёбаным морем, которого мне не хватало до боли в сердце.

Мне потребовалась вся сила воли, чтобы заглушить в себе эти чувства, которые всё равно, даже спустя пять лет, тлели где-то глубоко внутри и согревали одинокими вечерами. Тачки стали моей слабостью и отдушиной. Все заработанные деньги я вкладывала в запчасти и всевозможные улучшения своей малышки, доводя её до совершенства. С появлением такого неженского хобби, по мнению моего отца, личная жизнь тоже перестала быть серой и мрачной. Я познакомилась с Адамом – обаятельным брюнетом с лёгкой небритостью, спортивным телом и абсолютно обезоруживающим мастерством гонщика. Его отчим владел сетью автомастерских, что было мне более чем выгодно.

Одна ночь, проведённая вместе после очередного заезда, где он пришёл первым, обогнав меня, плавно переросла в недо-роман без обязательств, и это устраивало нас обоих. Мы периодически встречались, утоляя физиологические потребности друг друга, и так же спокойно разбегались каждый по своим делам. Периодически, после секса, Адам загонял мой Шеви в мастерскую, экономя мне тонну денег. Наши отношения можно было назвать взаимовыгодным сотрудничеством, скреплённым качественным трахом раз в два дня.

Иногда я сама удивлялась своему приобретённому панцирю и цинизму, но в голове прочно засела мысль о том, что больше никогда и никого не буду любить так сильно и так самоотверженно, как когда-то в тихом маленьком городке, забравшему всё, что у меня было. Любить больно, терять любовь – невыносимо. Я завязала с этим дерьмом, предпочитая холодный расчёт без эмоций.

***

Этим утром всё пошло настолько не по плану, насколько было возможно. Сначала я проспала на работу впервые за долгое время, судорожно носясь по квартире, впрыгивая в офисный наряд, состоящий из юбки-карандаш, белой блузки и пиджака. Уже спускаясь по ступенькам подъезда, впрыгивала в туфли на шпильке.

По пути на работу мой Шевроле стал барахлить, что вообще не входило в повестку дня, потому что на неделе намечался очередной заезд на новой трассе, и моя малышка должна была порвать там всех в пух и прах.

За эти пять лет мир так стремительно изменился, что я никак не могла привыкнуть к тому, что сотовый телефон всегда был под рукой и решал множество проблем.

Позвонив в офис, предупредила, что сегодня задержусь и, скорее всего, буду после обеда, затем набрала Адама – тот с похотливой интонацией оповестил, что я могу заехать в мастерскую прямо сейчас, пока там появился какой-то новый чудо-мастер.

Добравшись до гаража Тони, я заглушила двигатель, докуривая в салоне машины и допивая остывший кофе, ощущая вязкое молочное послевкусие во рту. Отчего-то сердце билось чаще, чем всегда, но я списала эту несвойственную мне тахикардию на утренний стресс. Поправляя макияж, я взглянула на себя в маленькое прямоугольное зеркальце в козырьке. Вот уже пять лет, как я была платиновой блондинкой с неизменно алыми губами – неуверенная в себе, депрессивная и зажатая ботаничка О’Нил была похоронена мною собственноручно сразу же после окончания вуза, и я не хотела больше её возвращения в свою жизнь.

Стать максимально непохожей на себя прежнюю, жить яркой и насыщенной жизнью, не изменяя себе и своим желаниям. Эгоцентризм стал моей новой религией.

Я бросила окурок в урну, стоявшую неподалёку от входа в мастерскую, слегка поёжившись от нервно пробежавших мурашек, хотя на улице было достаточно тепло и солнечно.

– Привет, красотка, – Адам почти вприпрыжку бежал ко мне, и как только мы оказались достаточно близко, он приобнял меня за талию. – Твой рыцарь в сияющих доспехах спешит тебе на помощь.

– Привет, Адам, – я буднично чмокнула его шершавую небритую щеку. – Сегодня весь день какая-то чертовщина творится.

– Я знаю, что поможет снять с тебя проклятье, принцесса, – он по-хозяйски схватился за мой зад, крепко сжимая ладонь, отчего я слегка возбудилась.

– Давай сначала разберёмся с машиной, и потом я уделю твоей волшебной палочке пару минут, – я с вызовом посмотрела в его карие глаза и закусила нижнюю губу, проведя указательным пальцем линию от его груди до края ремня на брюках.

– Я мигом, – он прикусил мочку моего уха, обжигая шею горячим дыханием.

Он отошёл куда-то в сторону смотровой ямы, разговаривая с возившимся там механиком. Я стояла, скрестив руки на груди, когда до моих ушей донеслась всего одна фраза, перевернувшая моё нутро: «Тёрнер, мне нужны твои золотые руки, приятель».

Сначала я решила, что у меня галлюцинации и пора начинать снова пить курс тех расслабляющих таблеток, которые мне выписал психотерапевт. Но затем я решила сама подойти ближе к смотровой яме, вслушиваясь в голоса, стараясь не упустить ни единого слова. Адам уже хищно гладил мою лодыжку, пока почва уходила из-под моих ног при виде мужчины, который взбирался наверх.

Мне показалось, что я разучилась дышать, и моё сердце остановилось, не желая больше перегонять кровь. Прямо на меня из-под насупленных бровей смотрели тёмно-изумрудные глаза, удивлённо и испытующе. В следующую секунду я почувствовала то, о чём забыла очень давно, но вспомнила в момент, теряясь и прикрывая глаза, – запах долбанного табака, бензина и моря. Запах Майкла-мать-его-Тёрнера.

Вороша прошлое

– Сара, знакомься, это наш лучший мастер, – Адам, восторгаясь, тараторил так быстро, что я перестал слушать.

– Майкл Тёрнер, – спокойно и размеренно перебил брюнета на полуслове, протягивая не слишком чистую руку блондинке напротив.

Её лицо побелело и вытянулось, будто призрака увидела, а не свою, вроде как, первую любовь. Хм, возможно, я сейчас тоже выглядел как подобие себя прежнего, но по которому проехал товарняк вдоль и поперёк.

Рука Сары была такой крошечной по сравнению с моей огромной ладонью, как и раньше, отчего в сердце неприятно кольнуло. Вопреки ожиданию, при соприкосновении наших ладоней я не почувствовал никакого электричества между нами, зато нарастающий гнев, обида и несправедливость саднили где-то на задворках сознания. Мои челюсти непроизвольно сомкнулись, а губы исказила едкая ухмылка.

Она стояла, словно выплавленная из воска, за секунду надев на лицо маску безразличия и непоколебимости. Длинные светлые волосы подрагивали от лёгкого ветра, задувавшего сквозь ворота гаражного бокса, прилипая на её пухлые алые губы. Она не была похожа на ту, некогда маленькую Сару, мою маленькую Сару. Эта девушка вылеплена из другого теста: сталь во взгляде, она словно горела изнутри, источая уверенность. О’Нил выросла. Стала тем типом женщин, которые знают себе цену и умело пользуются щедрыми дарами природы в виде роскошной фигуры и красивого лица. Я мысленно подсчитал, что ей уже двадцать три и, даже несмотря на то, что я не знал ту Сару, которая стояла сейчас прямо напротив, она вызывала физиологический интерес. Судя по тому, как её приобнимал Адам, он метил территорию, зная о моих похождениях с клиентками. Но тут он мог выдохнуть – эта женщина, если и вызывала во мне какие-то чувства, то сейчас они притупились до еле осязаемой неприятной пульсации в висках.

– Сара О’Нил, – её голос прервал мой внутренний монолог. – А теперь, когда мы все познакомились, давайте займёмся моей машиной, потому что я чертовски сильно опаздываю в офис, – она слегка вскинула бровь, поглядывая на циферблат наручных часов.

Сара и офис – занятное сочетание несочетаемого, на первый взгляд. Чем больше я смотрел на неё, тем больше осознавал, что передо мной совершенно незнакомый мне человек, с которым нас ничего не связывало никогда. Мне стало до жути любопытно – это всё было представлением для меня, или эта блондинка была действительно единственной Сарой в своём роде.

Первая волна гнева и раздражения начала спадать от того, что я буквально не мог привязать все свои внутренние переживания к той, что стояла напротив. Злиться на незнакомого человека было, по меньшей мере, глупо. Даже во взгляде её не было той мягкости, трепета, не было игривой улыбки на губах. Про себя снова ухмыльнулся, подмечая, как человек, подобно хамелеону, может подстраиваться и меняться с ходом времени. Моя маленькая и, когда-то, любимая Сара навсегда осталась в доме у озера в наш последний день вместе. Там, где ей всегда было восемнадцать. Было глупо полагать, что пять лет пролетят незаметно как для нее, так и для меня. Но одно можно было сказать с уверенностью – мы узнали друг друга и не ожидали этой встречи в подобном виде.

– Боюсь, сегодня в офис вас отвезёт такси или Адам, потому что я не сканирую тачки одним лишь взглядом, нужно разбираться, – под возмущённо-удивлённый взгляд я прошёл ей за спину, осматривая Camaro. – Сейчас закончу с текущей работой и разберусь с вашей красоткой, мэм, – я снова подошёл к Саре, скрестившей руки на груди и внимательно следящей за каждым моим движением. – Позволите ключи, – вопрошая, я протянул ладонь и заметил, как уголки её губ слегка дрогнули.

Она вытянула свою руку, вкладывая брелок в мою, и достаточно тихо сказала, глядя мне прямо в глаза:

– Теперь меня не нужно просить дважды, Тёрнер, – она самодовольно ухмыльнулась, развернулась на каблуках и, что-то прошептав Адаму на ухо, прошла вглубь мастерской, поднимаясь в его офис на втором этаже. Картинка начинала складываться в цельное полотно под названием «Новая Сара О’Нил».

Я не стал провожать взглядом её по-прежнему императорский зад, упакованный в узкую юбку, а только засунул ключи от тачки Сары в карман рабочих штанов. Не сказал бы, что нервничал, но руки сами потянулись за пачкой сигарет. Нужно было убить время и дождаться, когда она уйдёт – это облегчит многое, если не всё. Она – обыкновенный клиент.

Я вышел из бокса и всем весом рухнул на стоящую неподалёку деревянную скамью, подкуривая и вдыхая полной грудью едкий дым. Мысли неслись нестройным хороводом, а сигарета помогала хоть как-то создать иллюзию абсолютного спокойствия и равновесия. Нет, сейчас я начал понимать, что меня не-не волнует О’Нил, она меня раздражает. Бесило то, что пока я благополучно отдыхал в окружной тюрьме, выживая там каждый день и борясь за то, чтобы никто не ткнул мне заточкой в бок, она налаживала свой быт и превращалась в лощёную высокомерную суку. Выводило из себя то, что она даже бровью не повела, увидев человека, которому клялась в любви. Прожигало дыру в душе то, что я оказался прав на её счет с самого начала – желторотик, для которой всё то дерьмо в моей жизни было с приставкой «слишком». Слишком страшно, слишком опасно, слишком ненадёжно.

Майкл Тёрнер – беспросветный идиот, который поверил в то, что можно ожидать от школьницы лебединой верности и преданности. Я раздражённо сплюнул скопившуюся во рту слюну, делая последнюю затяжку, оставляя лишь край горячего фильтра, затем одним точным движением двух пальцев направив окурок в каменную урну.

Возможно, при других обстоятельствах, я бы поговорил с ней наедине, но какой во всём этом смысл? Мы повзрослели, зачерствели и превратились в абсолютно других людей. Бессмысленное сотрясание воздуха ничего не изменит в наших судьбах, а копошиться в прошлом – путь в никуда. Мне нужно отпустить эти чувства, тлеющие на глубине дна Мирового океана, и просто развеять их по ветру, забывая о том, что когда-то моё сердце билось только ради одной девушки на свете, и которой оно оказалось не нужно.

Вернувшись в бокс, я снова решил окунуться с головой в работу, благо её хватило бы на ближайшую неделю. Когда я закручивал последние болты, водружая защиту на положенное ей место, в зазоре мелькнула чья-то тень, а следом на уровне моих глаз остановились две женские ножки в туфлях. Снова она.

– Что-то забыли, мисс? – с напускным безразличием спросил я. Было слышно, что она замялась и не сразу нашлась с ответом.

– Хотела узнать, когда будет готова моя машина, – голос слегка дрогнул, но она держалась молодцом. В груди отчего-то неприятно зажгло, будто наутро после похмелья вспомнил, что не сдал работу в срок. Чертовщина какая-то.

– Адам вам сообщит, – я продолжил как ни в чём не бывало закручивать эти грёбаные болты. – Что-то ещё хотели?

– Рада видеть тебя живым и почти невредимым, Майкл, – мне показалось, или она шмыгнула носом? Я не видел её лица, лишь цокающий звук удаляющихся каблуков и её императорский зад.

Да чтоб тебя, Сара! Как можно ненавидеть всеми фибрами души тебя за всё то, что ты не сделала и хотеть заглянуть в твои глаза, ставшие такими серьёзными, без тени былой наивности. Абсолютно другая, словно пытающаяся сбежать от самой себя настоящей.

В её тачке ничего критичного не обнаружилось, только поменял масло и тормозные колодки, которые выглядели так, будто эта офисная девчонка гоняла на Шеви по ночам. Верилось, конечно, с трудом, потому что Сара была той ещё трусихой, каждый раз вжимающейся в мою спину и сиденье байка, стоило мне нажать на газ посильнее. Ближе к пяти я уже был свободен, сдав последний автомобиль довольному владельцу, оставалась только Сара. Правила мастерской Тони требовали обязательно присутствие мастера и менеджера при приёмке выполненных работ, и мне не оставалось ровным счётом ничего, кроме, как убивать время и свои лёгкие, сидя на улице.

Она появилась, как фурия, вылетая из такси, резво захлопывая дверь. Непривычно было видеть её блондинкой. Я непроизвольно окинул фигуру этой девушки оценивающим взглядом, но больше для того, чтобы констатировать смерть той маленькой и требующей защиты Сары О’Нил. Я снова ухмыльнулся про себя: пять лет назад, оказывается, были двойные похороны – мои и её.

– Ну, как там моя малышка? – Сара сделала несмелую попытку улыбнуться, но её взгляд непроизвольно замер на моем лице – на том самом месте, где моё слишком милое лицо разделял бледный, но заметный шрам.

Время – беспощадный свидетель того, как оба изменились и перестали быть собой. Или мне только кажется, что Сара – это одна сплошная маска, за которой она хочет кого-то обмануть, но не меня, малыш. Я вижу тебя настоящую. Насквозь. И мне, наверно, уже не больно. Хочется в это верить.

– Она попала в заботливые руки, – я выбросил окурок, поднимаясь и отряхивая штаны. – Проверять будете?

– Да перестань ты уже «выкать», Майкл, – раздражение прошлось по её красным губам тонкой полосой.

– Как скажешь. Проверять будешь? – я протянул ей ключи.

– Естественно. И ты поедешь со мной. Всё-таки, ты – мастер, – этот безапелляционный тон новой Сары меня веселил. То, что она делала вид, будто отрастила коготки и стальную броню только забавлял.

– Тогда подождёшь, мне, как минимум, нужно переодеться.

Не дожидаясь ответа, я зашёл в бокс, попутно снимая изрядно потрёпанную и грязную футболку, закидывая её себе на шею и устало потягиваясь. Просто поехать, помониторить ход тачки, замерять давление и прочие показатели. Стандартная процедура, Тёрнер. И одна нестандартная Сара О’Нил, чтоб её черти драли.

Шанс

Голова буквально разрывалась изнутри от того, что Майкл стоял передо мной прямо сейчас. Он выглядел ещё крупнее и устрашающе, чем пять лет назад. Его плечи и руки были сплошь забиты татуировками, что делало внешний вид просто леденящим кровь. С таким мастером по ремонту тачек я бы ни за что не стала спорить о качестве выполненных работ. Меня внезапно развеселила эта мысль, но внешне я была спокойна как Будда на вершине горы.

Конечно, внутри у меня бушевал адский коктейль из ощущений от этой нашей встречи: моей первой реакцией было разрыдаться и броситься прочь из этого места. Мне стоило недюжинных усилий унять дрожь в голосе и руках, когда я услышала его. Я тысячу раз представляла нашу встречу – всё это в основном сводилось к банальностям типа заплаканной меня и бегущего мне навстречу Тёрнера, всё так же, до беспамятства, влюблённого в меня. Чёрт, захотелось курить настолько сильно, что виски пронзила тупая боль от перенапряжения всей моей нервной системы.

Момент усугублялся присутствием третьей стороны, которая была вообще не в курсе, и сейчас стоял, расхваливая Тёрнера за его золотые руки – Адам. Господи, Сара, ты в полном дерьме, милая.

Я стояла, глядя на Майкла и пытаясь понять, прочитать в его взгляде хоть что-то, намёк на то, что он сейчас чувствует. Спустя столько лет я отдавала себе отчёт в том, что у него было на тонну причин больше, чтобы злиться или вообще возненавидеть меня. И я отчаянно пыталась понять – какой же вариант выбрал он. Майкл был всё так же сдержан, холоден и беспристрастен во всём, что делал: как вёл себя, как потребовал ключи от машины и как смотрел на меня, как обращался ко мне – нарочито вежливо, будто нас разделала пропасть. Возможно, так оно и было, но, чёрт бы тебя побрал, Тёрнер! Ты ведёшь себя словно мы снова в Сентфоре, а я всё тот же желторотик. Но я докажу, что изменилась. Нам нужно поговорить наедине, нет, это мне нужно. Чтобы расставить все точки над i и перестать винить или жалеть себя, спокойно спать по ночам и не думать о том, что моя или его жизнь могла сложиться как-то иначе, если бы не все эти обстоятельства.

А пока мне нужно было разобраться с Адамом, который буквально пожирал меня взглядом.

– На чём мы там остановились? На волшебных палочках? – я притянула его за ворот рубашки и тихо шепнула, пока Тёрнер отвернулся. Внутри всё кипело от того, как нелепо складывается ситуация: неожиданная встреча с человеком, которого я боготворила и ради которого дышала, и мой нынешний любовник на одной территории. Я была уверенна, что хуже уже трудно придумать и сделала то, что спасало меня всегда – просто сбежала, не находя в себе силы находиться в этом бермудском треугольнике.

Я с огромным усилием пыталась не сорваться на бег по пути к офису Адама, лишь бы никто не видел моего пунцового лица, трясущихся рук и не слышал бешенного сердечного ритма. Конечно, со стороны всё выглядело так, что высокомерная сука Сара О’Нил показывает, кто тут главный, но, чёрт возьми, я была в панике. Мой годами выстроенный и отточенный образ безразличной и уверенной в себе девушки падал ниц перед мужчиной, от которого всегда пахло морем, которое поглощало меня, накрывая своими штормовыми волнами, и утаскивало на дно.

Быстро поднявшись по металлическим ступенькам, я толкнула деревянную дверь в кабинет Адама. Скинув с себя туфли, я благодарно упала на кожаный диван, стоящий тут полгода исключительно для меня и наших мимолётных встреч. Адам зашёл спустя пару минут, с хищной ухмылкой провернул ключ в замке и прошёл вглубь комнаты, закрывая жалюзи на больших окнах, выводящих на мастерскую, где прямо сейчас расхаживал Майкл. Я со всей силы сжала большими пальцами ноющие виски. Видит Бог, Адам – последний человек, в обществе которого я нуждалась прямо сейчас.

– Ну что, детка, готова к сеансу магии? – он подошёл ко мне достаточно близко, так что ширинка оказалась на одном уровне с моими глазами. Какая же убогая пошлость сочилась из его рта. Я каждый раз удивлялась тому, что он был хорош в постели и терял своё очарование, как только открывал свой рот. Я не испытывала к нему никаких трепетных чувств, и мы оба знали, что между нами лишь секс, который удовлетворял обоих.

– Знаешь, я, наверное, сегодня не готова, Адам, голова трещит: проспала на работу, машина барахлит, всё как-то не вовремя вообще, – плохо скрываемое раздражение прошлось по его щетинистому лицу.

– Может, всё-таки, что-то придумаем, Сара? – он провёл подушечкой большого пальца по моей нижней губе, всё ещё не теряя надежды получить от меня то, зачем я обычно сюда приезжала.

– Ладно, у меня есть пара минут, и я могу кое-чем тебя порадовать, – я убрала его руку от своего лица и придвинулась на край дивана, скользя пальцами по его возбуждённому естеству, красноречиво выпирающему через ткань брюк.

В этот момент я поняла, что меня не возбуждает ни Адам, ни то, что собиралась сделать – я была противна сама себе. Даже когда мужские руки расстёгивали мою блузку, высвобождая грудь из белья, когда он трогал и целовал мои соски, я не ощущала ровным счётом ничего по отношению к Адаму, но сгорала от стыда перед Тёрнером. Мне хотелось сквозь землю провалиться и даже не помышлять о том, что Майкл подумает обо мне – вот такой Саре О’Нил. Как девочка, которая трепетно любила его, превратилась в копию своей ненавистной матери. Больше всего на свете мне хотелось сейчас закрыться в своей квартире с бутылкой вина и захлебнуться от слёз. К моему великому облегчению, Адам быстро кончил, и я, с чувством полнейшего отвращения к самой себе, стирала с груди следы своей низкой морали.

***

Весь день на работе я не могла выпустить из головы образ Тёрнера, засевший в подкорке. И даже шквал звонков и факсов, летящих как сумасшедшие, недовольный моей непродуктивностью сегодня босс, не могли отвлечь от мысли о человеке, которым был занят, так или иначе, каждый день моей жизни. Я кляла судьбу и себя за то, как поступила с ним. За то, что меня не было рядом, когда была нужна ему. За то, что мой юношеский максимализм, будь он проклят, всё испортил. Возможно, судьба сама решила выкатить мне счёт, и время для этого пришло именно сейчас.

Я сидела в своём кабинете, без всякого интереса, на автомате пролистывая макет каталога с продукцией фирмы, ухмыляясь и глядя в одну точку немигающим взглядом. Прошло пять лет, а, кажется, не изменилось ровным счётом ничего: Майкл Тёрнер так же, как и тогда, заставлял моё сердце биться чаще, заставлял его чувствовать и сходить с ума от одного присутствия со мной в комнате. С одной лишь поправкой – всё, что было между нами, скорее всего, забылось и обнулилось, отбрасывая меня назад, когда я хваталась за каждую призрачную возможность быть рядом с ними, ловить на себе его взгляд. Я снова ощущала себя робкой школьницей, которая с восхищением и вожделением заглядывалась на Майкла-мать-его-Тёрнера.

Я откинулась на спинку кресла, ладонью потирая затёкшую от долгого сидения шею, и выдохнула. У меня не было никакого чёткого плана, как оказаться с Тёрнером наедине, и меня это убивало. Мне было нужно поговорить с ним, объясниться и успокоить свою душу, попросить прощения, в конце концов. Он не заслуживал всего этого дерьма, что с ним произошло, отчасти по моей вине. Я подошла к окну, распахивая его и впуская тёплый воздух внутрь. Из верхнего ящика стола достала початую пачку сигарет и закурила. Впервые за шесть месяцев воздержания.

Долбаная судьба, казалось, гнала меня по кругу, буквально сталкивая с тем, от чего я бегала столько лет. С непривычки я зашлась кашлем от первой затяжки, обжёгшей лёгкие, а голова в момент «поплыла» от слабого головокружения. Меня не покидало ощущение, будто я снова оказалась в своей комнате, в нашем с мамой доме, который никогда мне не нравился. Так же, сидя на подоконнике, я ждала, когда же услышу рычание мотора и увижу зелёные глаза.

Сегодня они снова смотрели на меня: сурово, испытующе, изучающе, а я просто тонула в этом взгляде. Его лицо было по-прежнему прекрасным, мужественным, даже с этим шрамом, который добавил ему маскулинности. Майкл весь, целиком и полностью, излучал дикий тестостерон, от которого сводило низ живота. И этот мужчина мне не принадлежал. Снова. Очередная затяжка заполняла лёгкие горьковатым дымом, который я выдыхала небольшими колечками – научилась этому в колледже от своей взбалмошной соседки.

С появлением в моей жизни этим утром Тёрнера я вновь чувствовала, что кровь бежит по венам, а под его взглядом она закипала так же, как и раньше. Я обхватила себя обеими руками, признаваясь самой себе в том, что вся моя жизнь крутилась вокруг одного человека, что всё, что я делаю – отголосок моей любви к нему. Даже чёртова татуировка, как клеймо, указывающее на мою принадлежность Тёрнеру. Он крепко-накрепко обосновался во мне, отпечатался в подсознании и не оставлял ни на день. Я пропитана им насквозь. Осталось только понять, а что чувствует он сам, и есть ли у нас шанс.

День тянулся мучительно долго, и я время от времени нервно поглядывала на часы, отбивая носком туфель какой-то очень нервный ритм под столом. Как только циферблат показал 18:00, я, немедля ни секунды, вызвала такси и направилась к мастерской Тони. По пути я искусала, кажется, все свои губы, а ремешок сумки выступал в роли расслабляющего эспандера, приняв на себя всё моё беспокойство.

Я открыла дверь такси слишком порывисто, поймав себя на мысли, что я, возможно, слишком бегу впереди поезда со своими ненужными ему чувствами и разговорами по душам. Глупая Сара снова проклёвывалась из моего панциря Железной Леди, чем приводила мой мозг в полнейший ступор. Это всё чёртов Тёрнер: он так влиял на меня всю мою жизнь. И, наверное, то, что я так и не встретилась с ним в тюрьме, спасло меня от того, что мы могли бы наворотить вместе, будучи загнанными в угол.

Майкл сидел на скамейке возле сервиса, облокотившись руками о колени. Даже в рабочей форме он был невероятным настолько, что перехватывало дыхание и подкашивались колени. Мощный, устрашающий, с угрюмым взглядом изумрудных глаз – он просто курил, а я переставала дышать. У меня, определённо, проблемы с этим невозможным мужчиной.

Он снова, как и пять лет назад, раздражал меня своим безразличием, когда нарочито переходил со мной на несвойственную ему вежливость.

– Проверять будешь? – я смотрела в его лицо, к которому хотела прикоснуться, провести подушечками пальцев по шраму, огладить линию скул, прижаться к слегка шершавой от щетины щеке и зарыться в его каштановые волосы. Сердце выпрыгивало из груди, а я стояла, как вкопанная, изображая из себя хер пойми кого. Боже, Майкл, с тобой рядом я снова становлюсь самой собой, и мне не страшно.

– Естественно. И ты поедешь со мной. Всё-таки, ты – мастер, – в горле пересохло, но я не сбавляла темп своей крайне-хреновой актёрской игры.

Когда он согласился, у меня внутри всё перевернулось, и я ликовала, но на лице появилась лишь довольная ухмылка. А затем он сделал то, за что я возненавидела его с новой силой. Так же сильно, как и захотела быть с ним – снял свою долбаную футболку, обнажая каскады мышц, которыми он оброс за эти годы, на которых всё так же разинул пасть черный дракон. Тёрнер, ты снова играешь со мной? А я снова иду на поводу и готова есть из твоих рук, лишь бы ты посмотрел на меня так же, как тогда.

Майкл вернулся минут через пятнадцать, когда я уже почти докурила третью или четвёртую сигарету. Я нервничала и потела, как школьница, становясь маленькой и невесомой под его взглядом.

Он был одет неизменно во всё чёрное: лонгслив с длинным рукавом, обтягивающий каждый мускул на его теле Апполона, и чёрные потёртые джинсы, которые сидели на его узких бёдрах сногсшибательно.

– Поехали, О’Нил, – он кинул мне ключи, ухмыльнувшись краешком своих полных губ. Видимо, заметил, как я осматривала его с ног до головы голодным взглядом.

Сара, возьми себя в руки и соберись.

Когда я села за руль, то немного пришла в себя, наконец-то, находясь в своей стихии. Я обожала свою машину, обожала гонки и скорость – до сегодняшнего утра это было моим наркотиком и живительной влагой. Тёрнер сел на пассажирское, держа в руках какой-то портативный компьютер, судя по всему, для диагностики. В этом смысле я была абсолютным профаном – любила вжимать педаль газа, но не разбираться в технических моментах.

Майкл внимательно смотрел в монитор, что-то налаживая и загружая, а я, как заколдованная, смотрела на него. Сосредоточенный, серьёзный, губы поджаты, а на скулах играют желваки; его руки такие сильные и мощные, и он весь находится так близко, что я инстинктивно вдыхаю его запах полной грудью, прикрыв глаза от удовольствия.

– Тебе бы не мешало пристегнуться, Тёрнер, – это прозвучало дерзко, но произвело должный эффект – он попытался сдержать улыбку.

– Как скажешь, тут ты босс, – он послушно натянул ремень безопасности, защёлкивая его и поднимая руки в капитулирующем жесте. – Хотелось бы доехать обратно живым.

Я пропустила эту его шпильку мимо ушей и тронулась достаточно резво, потому что его массивную тушу чуть вжало в сиденье, но он не подал виду, держа лицо.

Мы выехали на шоссе, ведущее в промышленную зону города, где я могла позволить себе немного больше в плане своих водительских штучек. Мы ехали в абсолютной тишине, которую боялись нарушить оба, судя по напряжённой позе Тёрнера. Хотя, возможно, он действительно боялся за свою жизнь. Его челюсти были сомкнуты, пальцы порхали по кнопкам компьютера, а изумрудные глаза устремились в экран. Я украдкой смотрела и любовалась им, словно видела впервые в жизни.

Через несколько минут пути мы съехали с шоссе, выруливая на достаточно большую асфальтированную площадку, на которой иногда проходили заезды – полузаброшенное пространство, окружённое складами. Я давно знала это место и иногда приезжала сюда, просто выпустить пар и покататься в своё удовольствие. Но сейчас я хотела не просто выпустить пар – хотела показать себя. По всей видимости, Майкл понял это и пристально посмотрел на меня. Мне хватило этого взгляда, чтобы обезуметь, и я вжала педаль газа почти в пол.

– Какого хрена ты творишь? – Тёрнер явно не ожидал такого от меня.

– То же, что и каждую субботу, – впереди маячил довольно крутой поворот. Я выкрутила руль, резко дёрнув ручник, отчего Тёрнера вжало в кресло. Малышка вошла в поворот под идеальным углом в сорок пять градусов, довольно урча мотором. Я вернула руль в исходное положение и порывисто остановилась.

– Это было, – его бархатный голос прокатился по салону сладкой симфонией. – Неожиданно, – Майкл смотрел на меня с удивлением и примесью уважения.

– Да уж, неожиданно, – я потупила взгляд, сжимая сильнее кожаную оплётку руля. – Так сегодня можно весь день охарактеризовать, не находишь?

Он молчал, но я буквально кожей ощущала его взгляд на себе, отчего по телу бежали мурашки. Я снова посмотрела вниз, на свои ноги, и сделала глубокий вдох, будто перед погружением в воду.

– Прости меня, Майкл. Прости меня за всё, – я судорожно обкусывала нижнюю губу.

– Сара, ты не обязана это делать, – его голос, низкий и такой обволакивающий, чуть дрогнул.

– Нет, я должна. Мне тяжело жить с этим, и пусть этот разговор станет чем-то вроде моей исповеди или избавления, не знаю, – я мягко отпустила руль, отстегнула ремень безопасности и села вполоборота.

– В этом нет смысла, Сара, всё уже произошло, – Майкл смотрел прямо перед собой, игнорируя мой взгляд, но на его скулах заиграли желваки. – Я проживу без твоих извинений. Как прожил без тебя пять ебучих лет, за которые ты не вспоминала о моём существовании и, если бы ни сегодняшнее утро, то жила бы спокойно дальше.

– Тёрнер, посмотри на меня, я прошу тебя, – я прикусила щеку с внутренней стороны, сдерживая подступающие слёзы. – Я испугалась. Безумно испугалась того, что произошло. Мне было восемнадцать, и я хотела лишь одного – быть с тобой и уехать из этого проклятого Сентфора, – рука чуть дёрнулась, мне хотелось повернуть его лицо к себе и сказать всё то, что сидело глубоко внутри все эти годы, не давая продохнуть. Сердце прыгало уже где-то в горле, а в салоне машины становилось душно и нечем дышать. – Понимаю, что у тебя есть все причины ненавидеть и винить меня, что просто пропала, но я шесть месяцев искала в себе силы переступить порог окружной тюрьмы и увидеть тебя.

После этих слов Майкл повернул голову и прожёг своим взглядом полным боли.

– Что же помешало? – он почти прорычал это.

– Струсила. Сбежала. Не смогла, – посмотрев в его глаза цвета лесного мха, не сумела сдержать слёз. – Что нас ждало, Майкл, приди я к тебе?

– Не знаю, если честно. Но ты могла приехать, написать, просто дать мне шанс объяснить всё.

– У меня нет оправданий для себя. Прошу тебя, прости меня за всё, Тёрнер. Прости, прости, прости, – слёзы текли, не прекращаясь, а голова раскалывалась от боли и перенапряжения.

– Не нужно, маленькая, – тёплые и грубые пальцы вытерли влажную дорожку. – Просто с нами случилась жизнь. Дерьмовая? Абсолютно. Перешагни это и живи дальше.

– Я безумно любила тебя, до сумасшествия, – громко всхлипнув, я вжалась щекой в его ладонь, которая всё ещё вытирала слёзы с моего лица. – И сейчас понимаю, что не любила никого, кроме тебя, все эти пять лет.

Ответом мне стала гробовая тишина. Словно в спину воткнули нож и провернули для верности. На что я надеялась? Что он признается мне в вечной любви? Глупая Сара.

– Поехали обратно, О’Нил, – Майкл одёрнул руку, будто обжёгшись, и снова как ни в чём ни бывало уставился перед собой, ещё сильнее сжимая челюсть и кулаки.

Весь путь обратно я боялась шевельнуться, уставившись на дорогу и механически переключая передачи. Мы подъехали к мастерской Тони и Майкл, выходя из машины, лишь скупо констатировал, что модуль цилиндров исправен, двигатель выдаёт стабильную мощность, и расходтоплива не превышает необходимых значений.

Я сидела в машине, выпотрошенная и опустошённая. Внутри саднила нестерпимая боль и разочарование. А салон хранил запах любимого человека, уходящего от меня в темноту гаража.

Одна ночь

Будильник пищал настолько противно, что хотелось убивать, но я просто нажал на кнопку сброса и накрыл голову подушкой. Вчерашний вечер словно был вычеркнут из памяти, и все воспоминания сводились к обрывкам событий, пока недающих чёткой картины. Одно было кристально ясно: голова раскалывалась на части, и, казалось, мозг начнёт вытекать через уши, если на них не надавить ладонями, что я и сделал.

Единственным чётким воспоминанием был разговор с Сарой: её признание и моё молчание в ответ. Её слова вскрыли застарелую рану в душе, сковырнув корку, которой она успела покрыться, острым ножом, заставляя снова кровоточить и ныть. Я и понятия не имел, что так отреагирую, но факт оставался фактом – я был благодарен за её честность и до ужаса напуган тем, что эта девушка снова сделала со мной. Всего несколько слов, и я готов был голову потерять, прижимая её к себе, теряя чувство собственного достоинства.

Меня будто током ударило, когда я коснулся её мокрой от слёз щеки, а в области сердца, казалось, загорелся живой огонь. О’Нил оказалась намного смелее меня, чёрт бы её побрал. Хрупкая, маленькая и надломленная внутри – больше всего на свете мне хотелось снова почувствовать её тепло и забрать всю её боль, не взирая на свою собственную. Там, наедине в салоне её машины, все маски были сброшены, и я видел, сколько страданий принёс своим существованием в её жизнь. Она смотрела на меня тем же взглядом: извиняющимся, слегка наивным, но при этом пытаясь казаться дерзкой и взрослой, а я не мог оторвать глаз. Мой разум рвало в клочья, и я попросту не знал, как нужно себя вести, что говорить, поэтому за меня сказала моя обида. Мерзкое чувство, копившееся годами, словно вода в сточном желобе, переливающаяся через края и несущаяся грязным потоком по венам.

Только сейчас, выслушав извинения Сары, я на самом деле понял, каким был кошмарным эгоистом, думая лишь о себе. Я – единственный, кто должен был просить, нет, вымаливать прощение за то, что не бросил всё и не уехал с ней тем же вечером, минуя своё честолюбие. Этот вариант был единственно правильным, как и предупреждал Вишня. А я прогнал жизнь восемнадцатилетней девочки через ад, обвинив её в этом.

С больной головой и тяжёлым сердцем, я уселся на кровать, попутно задевая босыми ногами пустые стеклянные бутылки, которые, сталкиваясь, создавали самый отвратительный шум в мире, во всяком случае, сейчас. Взглянув на пол, осознал, что мои предположения о вчерашнем загуле подтвердились. Чёрт, сначала бурбон, а следом пиво? В этот момент джинсы, валявшиеся так же на полу, начали светиться и вибрировать в районе переднего кармана. Держась за виски, пальцами ног я притянул свою одежду, которая, к слову, была в какой-то пыли: видимо я вчера, куда-то ещё выходил и не слишком удачно преодолевал препятствия. Добравшись до телефона, я взглянул на звонившего и сбросил вызов. Это был Адам. Перезвоню позже, всё равно у меня сегодня выходной.

Как только телефон оказался у меня в руках, на него, как из рога изобилия, посыпались уведомления и сообщения. Последнее было от Вишни – какой-то адрес в промзоне за городом и подпись: «Единственное место, где гоняют каждую субботу. Не просри свой шанс». Я практически съехал с кровати, оказываясь на полу, совершенно не понимая, что происходит. Чтобы хоть как-то начать соображать, мне было необходимо избавиться от ноющей головной боли, поэтому я собрал волю в кулак и отправился на кухню за анальгетиком.

Спустя один час, один холодный душ, одну чашку крепкого кофе и пару сигарет я понял, что частично ожил, и мой мозг способен устанавливать причинно-следственные связи. Из того, что я помнил, и того, что потом обнаружилось в телефоне, понятно лишь одно: после нашего с Сарой разговора я отправился домой, где напился в лютый хлам и вывалил все свои душевные метания на ничего не подозревающего Вишню. Тот, не взирая на возмутительно поздний час и пьяный голос в трубке, в очередной раз выслушал меня и прислал адрес места, где я мог встретиться с О’Нил.

Перезванивать старинному другу после такого ночного душевного стриптиза мне было крайне неловко, и я решил просто коротко отблагодарить сообщением. Чёртовые технологии.

В телевизоре бубнили утренние новости, за стенкой снова кто-то орал, выясняя отношения, а в моей квартире и душе было абсолютно пусто, словно эмоциональные воры вынесли всё самое дорогое, оставив внутри вязкий комок сожалений и тоски.

Я устало выдохнул, опираясь локтями о прохладу кухонного стола, утопая лицом в своих ладонях, пропахших табачным дымом. Я находился в подвешенном состоянии, совершенно дезориентированный честностью и прямолинейностью Сары. Все мои стены, тщательно выстроенные и казавшиеся крепким фортом, способным выдержать любые испытания, рушились по кирпичику от одних слов этой девушки. А я снова убивал её своим молчанием, эгоизмом, разрушительной жалостью к себе.

Как бы там ни было, и что бы ни вышло между нами дальше, я остро ощущал потребность что-то сказать в ответ на её исповедь. Объяснить ситуацию так, как видел и пережил её я, рассказать, что сделал Аарон и чего стоила эта игра, которая оказалась мне не по зубам.

Время на телевизоре показывало далеко за полдень, и оставшийся день, вплоть до наступления темноты, я решил провести с пользой для своего отравленного неприличными дозами алкоголя тела – просто поспать. Делиться всем этим духовным дерьмом стоило, как минимум, на свежую голову. Допив остывший кофе, я выключил бубнящий ящик и, развалившись на диване в гостиной, провалился в благостный сон.

Проснулся я уже в темноте квартиры, за окном было слышно, как проехала патрульная машина, а где-то вдалеке сверкнула молния, проносясь яркой и мгновенной вспышкой, разрезающей небосвод. Было в этой атмосфере что-то, так яро отзывающееся внутри меня.

Наспех собравшись, я сгрёб со столика в прихожей ключи от своего нового байка и сигареты. Не знаю, чего на самом деле хотел от Сары, от этой случайно-неслучайной встречи, если она вообще состоится, но я знал, что моё место сегодня там.

Я включил свет в комнате, оглядев своё лицо в зеркале рядом с входной дверью и поправляя растрепавшиеся волосы. Накинув косуху и повесив шлем на руку, я вышел в нервирующую неизвестность.

Ночь уже окутывала Балтимор, который загорался тысячами разноцветных огней, сливающихся на скорости в сплошную искрящуюся цепь. Я ехал по шоссе в сторону выезда из города и улыбался самой мысли, что мог бы просто выжимать акселератор на полную и уноситься прочь отсюда. Скорость всегда дарила мне крылья и уносила все мысли, освобождая разум от назойливых идей. Но с одной назойливой идеей она справиться, определенно, не могла, как и я сам.

Три не слишком высоких промышленных здания стояли параллельно друг другу, недалеко располагалась водонапорная башня, возвышающаяся над всем этим ландшафтом. Небо было тёмным и плотно подёрнуто грозовыми тучами, которые всё никак не решались разверзнуться и пройтись проливным холодным дождём.

Я притормозил у одного из бежево-серых зданий, наблюдая за тем, как вереницы машин съезжаются в одну точку – место сегодняшних гонок. За строениями открывалась невероятных размеров открытая площадка с искусственно выстроенными препятствиями и поворотами, располагающимися под различными углами. Я снова ухмыльнулся, держа губами сигарету и подкуривая – как беззащитная маленькая девчонка выросла в сексуальную, уверенную в себе гонщицу. Да уж, она больше не желторотик из Сентфора.

Проехав ещё чуть вглубь всего этого разноцветного океана, грозно рычащего и отливающего хромированными дисками, я увидел Шеви, принадлежащий Саре – белый, с двумя алыми, как её губная помада, полосами на капоте. Она стояла недалеко от машины, непринуждённо болтая с каким-то холёным азиатом с квадратной челюстью. Одета была во всё чёрное: джинсы, будто вторая кожа, облепляли каждый волнующий мой разум изгиб её тела; кожаная куртка, застёгнутая до груди, открывала вид на треугольную горловину футболки; её волосы сегодня были собраны в высокий хвост, а губы как и прежде, украшала помада цвета свежей крови. На контрасте с её светлой кожей всё это выглядело дьявольски прекрасно. Сара излучала уверенность, опасность и будила какое-то нереальное вожделение. На неё смотрели все, без исключения, мужчины, и это начинало меня раздражать. Хотя, если разобраться, я был ей никем – лишь призраком прошлого, да и её новый образ волновал меня совсем иначе. Она стала женственной и опасной, чем-то отдалённо напоминая мне об Элис.

Сидя на байке, я наблюдал за последними приготовлениями перед заездом. Три круга, несколько крутых поворотов, победитель забирает десять тысяч долларов – неплохо для подработки офисного клерка, Сара.

– Эй, будешь делать ставки? – массивного вида латинос изучающе смотрел на меня, покручивая во рту зубочистку.

– Сегодня просто присмотрюсь, – с максимально возможной серьёзностью пробасил в ответ. – Ты же не против, я уверен, – лениво затянулся только что подкуренной сигаретой, выпуская дым рядом с назойливым парнем.

– Нет проблем, мужик, – пожав плечами, здоровяк смешался с разношёрстной массовкой.

Впереди послышалась какая-то возня, и я увидел, как Сара бодро запрыгивает на водительское. На небольшом передвижном табло пошёл обратный отсчёт, и как только цифры достигли нулевой отметки, прозвучал громкий сигнал, оповещающий участников и зрителей о начале гонки. Рёв моторов перекрывал гул толпы, и я ощутил, как по телу пробежали мурашки. Я слишком давно не чувствовал этого волнительного ожидания перед стартом, когда под тобой мурлычет байк, готовый выдать всю свою мощь и силу на трассе.

Помимо Сары участвовали ещё пять тачек, причём их владельцы были сплошь парни. И мне хотелось узнать хоть у кого-то, насколько успешна здесь О’Нил. Любопытство, вот что привело меня сюда, в первую очередь. Хотел ли я лучше узнать новую Сару или же просто побыть сторонним наблюдателем – это было загадкой даже для меня самого.

Шеви прекрасно ощущал себя на трассе, входя в повороты и снова набирая скорость на прямых участках под раскаты криков возбуждённой толпы. К моему удивлению, к началу финального круга, Сара шла вровень с каким-то блондинчиком на Mitsubishi Eclipse. До финиша оставалось два довольно крутых поворота, и я слегка напрягся, ощущая некоторую нервозность – кажется, я искренне желал победы для О’Нил. Вот Шеви ударяет по тормозам, включается ручник, машина входит в идеальный по траектории занос, как вдруг что-то идёт не так. Парень, идущий следом, намеренно подрезает, вырываясь вперёд. Следом я вижу, как машина Сары летит в бетонный отбойник, прокручиваясь вокруг своей оси, и удар приходится на водительскую часть.

Не знаю, чем я руководствовался в этот момент, но, не мешкая ни секунды, я уже бежал сквозь толпу, распихивая зевак плечами и руками, пробираясь к месту аварии. Казалось, что я знал, что делал, но я ни черта не понимал, кроме того, что должен помочь ей выбраться. Преодолев расстояние в несколько метров, я пытался маневрировать между несущимися машинами, не обращающими внимание на произошедшее. Прозвучала сирена, разрезая пространство неприятным звуком, давая понять, что заезд окончен, и у него есть победитель. Мне было плевать, потому что кроме меня к машине бежало ещё четверо крепких парней, в отличие от меня вооружённых хотя бы огнетушителями. Я функционировал на адреналине, внезапно охватившем меня, и упрямстве. Расталкивая парней, я резко дёрнул ручку пассажирской двери, пока на меня кричали и сыпали какими-то ругательствами. Сара была в отключке. Голова её, словно у тряпичной куклы, повисла, но вроде была без видимых повреждений, благодаря сработавшей подушке безопасности, которая заполнила пространство в машине, разрастаясь большим белым пузырем. Я судорожно отстёгивал заедающие крепления ремней, освобождая хрупкое тело и вытаскивая её из салона Шеви.

Не знаю как, но я вместе с ней на руках вышел за пределы трассы, оказываясь у бетонных блоков. Сара начала приходить в себя, а на левом виске была пара порезов от осколков стекла, но она дышала и тем самым успокаивала меня. Я поймал на себе расфокусированный взгляд, который сменялся искренним удивлением, затем уступал место панике. Сара сделала попытку подняться, но я продолжил мягко придерживать её.

– Стоять, ковбой, ты куда?

– Тёрнер, какого? Что ты тут делаешь?

– В данный момент держу тебя, пока ты была в отключке, – я слегка ухмыльнулся. – Голова кружится?

– Нет, всё в порядке, дай я, – она сделала очередную попытку встать, на этот раз я больше её не удерживал. Она села, сначала на моих коленях, затем, словно от огня, резко отскочила, усаживаясь рядом на холодный и шершавый бетонный блок. – Что с машиной?

– Как минимум, помята вся левая сторона, но надо смотреть, ты сама как?

– Жить буду, – она огрызнулась, но затем на секунду задумалась. – Ты меня вытащил?

– Да, – я достал сигареты: в пачке как назло осталась последняя. – Может, всё-таки в больницу?

– Не нужно, я правда в порядке. Тачку жалко, – она зажала переносицу, наклонив голову с растрепавшимся хвостом и тяжко выдыхая.

– Сейчас вызовем эвакуатор, и я отвезу тебя, куда скажешь, – глубокая затяжка, ещё одна, а сердце бешено колотилось, выпрыгивая из груди. Я старался не смотреть на неё, чтобы лишний раз не провоцировать себя, но краем глаз всё же следил за ней. Она выглядела подавленной, раздосадованной и такой беззащитной, что снова захотелось оберегать её от всего остального мира. Но этот мираж быстро рассеялся, как только она снова своим стальным тоном самоуверенной суки ни то просила, ни то командовала.

– С машиной я сама разберусь, отвези меня домой.

– Как скажешь, О’Нил, – я выдохнул струйку плотного дыма в темноту прохладной ночи.

Спустя минут тридцать я останавливался возле высотки в самом центре Балтимора. От неожиданности и удивления присвистнул, оглядывая эту величественную конструкцию из стекла и бетона. Всю дорогу Сара сдержанно придерживала меня за талию, стараясь не нарушать личное пространство друг друга. Она грациозно слезла с байка, снимая шлем и передавая его мне. Её взгляд задержался на моём лице чуть дольше, чем я бы этого хотел, но следом произошло то, чего я вообще не мог ожидать: она порывисто приблизилась ко мне, во взгляде читалась еле уловимая неловкость. Сара взяла моё лицо прохладными ладонями, а я уже знал, что произойдёт в следующую минуту, потому что моё сердце рвалось из груди, переходя на спринт. Наши губы встретились, сливаясь в поцелуе – нерешительном, робком, но слишком чувственном, от которого начинала уходить земля из—под ног. Я обхватил ладонью её шею, притягивая ближе к себе, углубляя поцелуй и проникая в её жаркий рот языком, не встречая никакого сопротивления.

– Чёрт, – оторвавшись от моих губ, она с ужасом смотрела на меня, осознавая, что только что произошло.

– Простого спасибо было бы достаточно, О’Нил, – я хватался за последние крупицы самоконтроля, пытаясь перевести дыхание и отпуская её.

– Чёрт, чёрт, прости, я не должна была, – в следующую секунду она неслась прочь к парадному входу своего дома, скрываясь за стеклянными дверьми.

Кажется, мы в полном дерьме, О’Нил.

Точки над i

Я приехала в мастерскую Тони рано утром, буквально к тому самому моменту, когда Адам должен был только-только её открывать. К моему удивлению, в столь ранний час гараж был уже открыт, и, судя по звукам, там вовсю кипела работа над моей помятой малышкой. Я боролась со жгучим стыдом за вчерашний выплеск эмоций, захлестнувших лавиной. Нет, это было не сожаление: я боялась, что Майкл всё понял неправильно. Поцелуй не был секундным порывом, вызванным стрессом или чем-то ещё. Авария стала для меня катализатором. Причиной, почему я должна поступить так, а не иначе. Тёрнер должен был узнать о том, что я признательна ему, он дорог мне, и я, чёрт возьми, влюблена в него по уши. Снова.

Это не было поцелуем-ситуацией, я действительно хотела этого и, собрав всю волю в кулак, сделала. Я чертовски испугалась, насколько же сильны были мои чувства к Тёрнеру. Меня тянуло к нему каждой клеточкой, вопреки прошлому, вопреки его обидам, вопреки обстоятельствам. Он думал, что стала совсем другой, тогда как я пыталась казаться не самой собой. Но стоило Майклу приблизиться, как мой хитиновый покров улетучивался, а сердце замирало от каждого его взгляда или слова. Ни разу в жизни, ни с кем до него или после, я не испытывала такой гаммы эмоций. Он – эталон мужественности. Он был когда-то моим Чёрным Драконом, которому я отдалась вся без остатка, согревая воспоминания о нас все эти годы.

Я, осторожно ступая, зашла в гараж, в надежде встретиться с Майклом. Пусть на минуту, секунду – это не имело значение. Он был нужен мне на молекулярном уровне. Рядом с ним я жила. Около него мне было спокойно и тепло, как ни с кем. Мне было нужно его внимание, прощение, его любовь любой ценой. Я должна была снова завоевать его доверие и показать, что он всё ещё важен для меня.

Майкл стоял возле машины, что-то обрабатывая на боковых крыльях: как раз с той стороны, куда пришёлся удар о бетонный отбойник. От воспоминаний той ночи внутри меня что-то дёрнулось, неприятным и нервным комом прокатилось по спине.

– Привет, – я неловко помахала рукой, привлекая его внимание. Майкл был сосредоточен и внимателен: брови его были насуплены, а челюсти плотно сжаты. Непослушные пряди волос залезали в глаза, и он отточенным годами движением зачёсывал их назад. Как только он услышал мой голос, тут же повернулся, слегка улыбнувшись уголками губ. Он был чертовски, нет, дьявольски прекрасен. Даже с чёрными ладонями, в перепачканной рабочей униформе, да хоть бы на нем был мешок из-под картошки, я бы так же стояла напротив и по-идиотски улыбалась ему в ответ.

– Доброе утро, Сара, – Майкл поспешно вытер одну ладонь и протянул мне для приветствия. От прикосновения его грубых рук у меня свело низ живота, наполняя приятным теплом. Я держала его ладонь в своей чуть дольше, чем следовало, не в силах отвести взгляд от его изумрудных омутов, окутывающих меня и уволакивающих на своё дно без шанса на спасение. Предположу, что ему тоже было приятно моё прикосновение хотя бы потому, что я ощутила, как его пальцы чуть сжали мои, и он нежно прошёлся большим по ребру моей ладони. Я чуть прикрыла глаза от того, насколько это оказалось нужным мне прямо сейчас.

– А вот и наша гонщица пожаловала, – голос Адама прервал интимность момента, и мы с Майклом одёрнули руки, словно школьники, которых застали за чем-то чересчур постыдным. – Майкл, через сколько будет готова машина этой очаровательной леди?

– Неделя, может полторы, надо ждать подходящую краску и заменить подушки безопасности. Всё уже заказал, так что остаётся ждать, – он держался спокойно и выдержанно, хотя мне казалось, его зрачки расширились, дыхание стало чуть быстрее и кулаки непроизвольно сжались. Либо я ослепла, либо Тёрнер ревновал меня, стоит отметить, не беспочвенно.

– Чудесно, всё-таки, как нам повезло, что ты у нас работаешь! – улыбка Адама, отточенная до идеала для клиентов, вызывала сейчас во мне рвотный рефлекс. – Сара, пойдём пока в кабинет, расскажешь мне всё про вчера, – рука Адама бесцеремонно легла мне на ягодицу, и я постаралась, как можно скорее, избавиться от неё, переложив одним порывистым движением на талию.

Глаза Тёрнера в момент вспыхнули тихой яростью, а воздух стал наэлектризовываться. Мне нужно было всё разрешить без публичного выяснения отношений. Хотя, по сути, мы были не связаны с Майклом ничем, кроме лучших воспоминаний и самых искренних чувств в моей жизни. Необходимость разрубить Гордиев узел ни к чему не обязывающих отношений с Адамом стала моей первостепенной задачей.

Мы быстро поднялись в офис под взгляд Майкла, испепеляющий мою спину. Как только дверь за мной закрылась, этот придурок стал судорожно закрывать жалюзи на окнах. Осознав, насколько паршиво это всё выглядит со стороны, я принялась взволнованно щёлкать суставами на пальцах. Меня слегка затошнило от нервного напряжения, поэтому я попросила Адама сделать мне кофе и уселась на диване, складывая ногу на ногу.

В мастерской послышался сильный глухой удар и звук падающего металла. Дала бы руку на отсечение, что источник звука – Тёрнер. Встав с диванчика, я подошла к окну и раздвинула жалюзи, глядя в небольшую щелочку. Майкл швырнул увесистый гаечный ключ куда-то в сторону и уверенным быстрым шагом выходил из гаража.

Меня снова затошнило.

– Нам нужно поговорить, Хьюз, – тон был предельно серьёзным, и мой собеседник сразу уловил этот момент. Не зря он был превосходным менеджером и отлично разбирался в психологии людей. Я присела на подлокотник диванчика.

– Ты беременна? – ему была неприятна сама мысль об этом, и он скривился, сам того не осознавая.

– Я принимаю таблетки, а трахаемся мы исключительно в презервативе. Так что непорочное зачатие можешь вычеркнуть сразу, – по щетинистому лицу прошла волна явного облегчения. – Я хотела бы перевести наши отношения в исключительно деловое поле, как это было и раньше.

– У тебя кто-то появился? – он безучастно кружил возле кофеварки, повернувшись спиной ко мне, разливая ароматный напиток по чашкам и протягивая мне одну.

– Тебя это не должно волновать, – я немного отпила из чашки, обжигая язык.

– Я не держу тебя, О’Нил, – он хитро ухмыльнулся, но мне показалось, что в карих глазах промелькнуло лёгкое недовольство. – Значит, только бизнес.

– За ремонт заплачу, как положено обычному клиенту, – я сделала ещё один обжигающий глоток и отставила чашку в сторону на столик.

– Ты изменилась, как только тут появился Тёрнер, – слова Адама прозвучали как пощёчина, отчего моё лицо вспыхнуло. – Или это такое волшебное совпадение?

– Тебя это не касается, Хьюз, – решительно и бескомпромиссно прервала его догадки.

– Даже не поцелуешь на прощанье? – он с издёвкой вопросительно вскинул бровь.

– Хватит паясничать, Адам. Ты же не думал, что я буду твоей игрушкой всю жизнь? – я встала, поправляя складки на блузке.

– Ты – необычная девушка, Сара, – взяв мою руку, он невесомо поцеловал её.

Я выходила из офиса Хьюза со смешанными чувствами: ощущение свободы и освобождения от бесцельных отношений, и в то же время мучительное ожидание реакции Тёрнера. Я даже представить себе не могла, что происходило сейчас в его голове. Нужно было объясниться.

По пути на выход мне под ноги попало два огромных гаечных ключа, выкинутых в порыве гнева. Чем ближе я приближалась, тем сильнее меня сковывал страх.

Майкл неизменно сидел на скамейке возле гаража, нервно затягиваясь и опустив голову, разглядывая гравий под ногами. Я подошла, останавливаясь у него за спиной. Моя рука легла на его напряжённое плечо, и он вздрогнул от прикосновения, оборачиваясь.

– Что бы ты ни подумал, ты ошибаешься на мой счёт, – мой голос дрогнул, но я дала себе слово – никаких слёз при Тёрнере.

– Какая разница, что я подумал? – он аккуратно одёрнул плечо, и моя рука, будто тряпичная, скатилась в пустоту. Как же мне хотелось влепить ему прямо сейчас: упёртый, обиженный, сидел тут и раздувал ноздри от негодования, закуривая чуть ли не всю пачку целиком. Но в своём гневе Дракон был прекрасен.

– Для меня – большая. Послушай, – я обошла массивное тело, оказываясь перед ним. – Я не займу много времени. Давай просто поужинаем и поговорим, как взрослые люди. Это всё, что мне нужно.

Порывшись в сумочке, я нашла ручку и вырвала лист из блокнота. Быстро, но разборчиво написала свой адрес и время и протянула бумажку Майклу, который только сейчас посмотрел на меня.

– Ужин и разговор. Всё, что я прошу.

– Ужин и разговор, – повторил Майкл, забирая из моих рук линованный листок.

Я уходила под звук вырывающегося из груди сердца, которое неслось во весь опор, пробивая грудную клетку. Было больно дышать, и душили подступающие слёзы, но я гордо уходила прочь.

***

Ровно в восемь вечера в дверь моей квартиры раздался звонок. На пороге стоял Майкл Тёрнер собственной персоной.

Прости – прощай

Я открыла дверь так порывисто, что казалось, меня обдало прохладным потоком воздуха, который пах этим чёртовым морем. Мои помыслы оставили голову и улетучились в направлении низа живота, закручиваясь в вихрь дикого возбуждения.

– Привет, проходи, – я пригласила войти моего гостя, от которого перехватывало дыхание, и подкашивались колени.

Майкл, оглядываясь по сторонам, прошёл внутрь, останавливаясь в конце небольшой прихожей возле межкомнатного проема. Я всё ещё стояла, как вкопанная, не смея сделать шаг куда-либо. Всё, на что была способна сейчас – лишь запереть входную дверь и потупить взгляд.

– Вкусно пахнет, – неловкость ситуации, судя по всему, ударяла не только по мне.

– Пять лет не прошли даром, научилась готовить, – неудачная шутка вырвалась наружу раньше, чем я смогла её осмыслить, но было уже поздно.

– Мне повезло чуть меньше, – он грустно, но беззлобно ухмыльнулся в ответ.

Мы стояли в метре друг от друга, не понимая, с чего вообще стоит начать разговор. Это было так странно: зная друг о друге всё, два человека не могли найти слов. Между нами висело гнетущее чувство неловкости и воцарилось почти что гробовое молчание: было слышно, как бегут стрелки таймера на духовке.

– Мне кажется, это была не самая хорошая идея, – Тёрнер практически несся к выходу, не глядя в мою сторону.

«Сейчас или никогда», – подумала я и выставила обе руки вперёд, преграждая ему путь.

– Майкл, прошу, останься, – его сердце стучало так громко под чёрной футболкой, что я чувствовала его.

– Остаться, чтобы что, Сара? – он поднял на меня взгляд, обхватывая мои запястья и достаточно крепко сжимая их своими руками. – Чтобы заменить тебе Хьюза? Не с кем было скоротать вечер? – его хватка становилась сильнее, и я видела, как глаза цвета лесного мха становятся почти чёрными.

– Зачем ты так? – мне было плевать на обжигающую боль на коже рук, плевать на всё, кроме этого человека напротив. – У нас с ним ничего нет…

– Уже нет? С сегодняшнего дня нет? Когда, Сара? – он перешёл на низкий и пугающий тон.

– Ты можешь обвинять меня, сколько угодно, Тёрнер. Я не святая. Но умоляю, побудь со мной. Не обманывай себя, что не хочешь того же, – хватка на запястьях немного ослабла, а в зелёных глазах загорелся настоящий огонь. Майкл приблизился, нависая надо мной, как скала. – Возможно, ты никогда не впустишь меня в своё сердце, не подпустишь к себе ближе.

Я любовалась этим лицом, как в последний раз, пытаясь отпечатать в памяти каждую его черту, каждый взмах ресниц, взгляд, движение губ и тепло его тела. Я аккуратно освободила одну руку и прикоснулась к родному лицу, проведя от непослушных медных волос ниже по острой скуле, чуть колючей щеке и оглаживая волевой подбородок.

– Подари мне одну ночь. Всего одну, – моё сердце колотилось так, словно готово было выпрыгнуть из груди.

Майкл молча стоял, не пытаясь прервать меня, но его глаза изучали моё лицо, и я никак не могла понять, какого ответа мне ожидать. Его ноздри раздувались, словно у быка, готовящегося к схватке с тореадором. Освободив вторую руку, я начала стягивать с его плеч чёрную кожаную косуху.

– Не люблю повторять, но это не лучшая идея, – его голос такой низкий, отдающийся вибрацией внутри меня, звучал уже не так категорично. Оборона рушилась с каждым моим движением.

– Останови меня, – я прикусила нижнюю губу, продолжая стягивать с массивных плеч куртку.

Его грудь вздымалась, дыхание становилось чаще. Тёрнер был взволнован и возбуждён: красноречивая выпуклость в районе ширинки окончательно убедила меня в моём успехе.

– Одна ночь, Сара, – он навис над моим ухом и практически прорычал.

Наш настрой поменялся, мы оба это чувствовали. Напряжение становилось настолько сильным, что, казалось, может произойти взрыв. В какой-то момент я поняла, что не буду жалеть о том, что произойдёт между нами сейчас, и будет ли что-то после. Если у меня появилась хоть призрачная возможность быть с ним вместе, то я хотела использовать её без остатка, сгорая в этом мужчине дотла.

В его взгляде всё ещё читалась нерешительность, будто он колебался. Я решила, что буду действовать напролом: опустила ладонь на его возбужденный пах и несильно сжала пальцы. Майкл откинул голову и прорычал:

– Чёёёрт, маленькая!

Я почувствовала, как мои лопатки прижались к стене прямо в прихожей. Одна рука Тёрнера оказалась возле моей головы, а вторая – легла мне на грудь, сдавив совсем немного, но этого было достаточно, чтобы внутри всё разлилось приятной негой и теплом.

– Ты этого хочешь, Сара? – его почти зловещий шёпот маленьким торнадо прошёл по моей шее, заставляя выгнуться на встречу прикосновениям. Его рука переместилась от груди вниз, поглаживая мой живот и поддевая пояс джинс. Мой рот открылся, и из него вырвался жалобный стон. Это стало ответом на все его вопросы. Майкл снова посмотрел на меня, наши носы соприкасались.

– Ты хочешь почувствовать меня всего на одну ночь, так? – на лице проскочила самодовольная ухмылка, которую я не видела ни разу в жизни.

– Да, – мой выдох потонул в поцелуе, которым Тёрнер припечатал мои губы. Он схватил мои волосы на затылке и стянул их жгутом, отчего я откинула голову назад, открываясь для него. Нас полностью поглотил поцелуй, а я не могла пошевелиться, отдаваясь этому мужчине, и мне было мало. Поглощая мои стоны один за другим, Майкл подхватил меня за бёдра, обвивая моими ногами свою широкую талию.

Жестами я показывала, куда нам следует двигаться, практически не отрываясь от поцелуев, которые были везде – на моем лице, шее, мочках ушей, губах.

Майкл положил меня на кровать и стал раздевать, стягивая узкие джинсы, пока я сама стаскивала футболку с себя, а затем и с него. Когда он оказался передо мной по пояс обнажённым, я не смогла сдержать своего восхищения – ради такого тела стоило убивать. Мне хотелось попробовать его всего, прикасаться к этому рельефному торсу, высеченному из камня.

Под моим восторженным взглядом Майкл стянул с себя джинсы и боксеры, снова нависнув надо мной. Бедром я ощутила его влажную смазку, которая капелькой осталась на коже, и у меня свело низ живота. В нетерпении притянула руками Майкла за шею, обвивая, словно плющом, не выпуская из своего плена. Мы целовались так страстно, что губы саднили. Его язык кружил внутри моего рта, казалось, что я – его оазис в пустыне, прохладой которого он никак не мог насытиться.

Я оторвалась от сладких поцелуев и только хотела сказать, как сильно хочу его, как грубые пальцы легли на мою нижнюю губу.

– Чшш, маленькая. Не говори ничего, – он сказал это так тихо, словно испытывал физическую боль.

Я почувствовала жар его возбуждённого члена, упиравшегося в моё лоно. Поймав мой взгляд, он произнёс, прикасаясь губами к моим:

– Одна ночь… Как тогда, в доме у озера… – Майкл сделал движение бёдрами и аккуратно, но настойчиво вошёл в меня. Я непроизвольно закрыла глаза. – Открой их, – приказал он.

Наши взгляды встретились, и даже в темноте я видела, как на дне изумрудных глаз блестят искры пламени.

– Я хочу тебя запомнить, – он сделал несколько движений, я громко простонала, выгнувшись навстречу его бёдрам и впиваясь ногтями в мускулистые предплечья.

Майкл улыбнулся мне в ответ. У меня перехватило дыхание. Он был во мне и сейчас, пусть на одно мгновение; выглядел так, словно ничего в целом мире его не волнует.

Сильные и жёсткие руки подхватили под ягодицы, и Майкл приподнял меня, чтобы он смог войти ещё глубже. Улыбка исчезла с его пухлых губ, а лицо стало очень сосредоточенным.

– Чёрт! – хрипло вырвалось из груди Тёрнера.

Я дрожала от прикосновения его кожи к моему клитору с каждым новым толчком. Ни у одного из нас не было шанса продержаться долго. Моё тело напряглось, а ноги задрожали. Тёрнер начал двигаться всё быстрее и быстрее.

Когда волна оргазма накрыла меня, я простонала его имя. Ногтями впилась в широкую спину. На мгновение потеряла ориентацию во времени и в пространстве. Мне казалось, что мир исчез, и нет никого, кроме нас. Майкл посмотрел мне в глаза и позволил себе отпустить ситуацию. Когда моё тело, наконец, расслабилось, мой Дракон перестал сдерживаться. Его движения стали ещё сильнее, его тело напряглось, и он кончил в меня.

В голове всё взрывалось разноцветным фейерверком. После того, как всё закончилось, он ещё долго продолжал целовать меня. Майкл покрывал поцелуями мою шею, ключицы, щёки и даже мои веки. Потом, выйдя из меня, он встал с кровати. Не произнеся ни слова, Тёрнер начал одеваться под мой недоуменный взгляд.

Майкл

Она лежала на кровати, её волосы были влажными и водопадом падали на плечи и обнажённую спину, когда она приподнялась на локте, глядя на меня.

– Уже уходишь? – в вопросе хлестким ударом ощущалась досада, разочарование и горечь обиды, но голос был твёрдым. Словно она спросила у меня, который час: научилась настолько скрывать всё внутри, что меня передёрнуло от этой мнимой холодности.

– Не думаю, что мне стоит задерживаться, – я продолжил искать в темноте свои разбросанные вещи, попутно натягивая их на себя. Я боялся посмотреть ей в глаза и увидеть в них себя. Потому что боялся остаться. Я всего лишь хотел поиметь её и свалить, заканчивая со всем этим. Доказывая самому себе, что мне ничего не нужно от неё, кроме секса.

– Думаешь, у нас нет шанса? – Сара уже присела на колени, зарываясь в мягкое одеяло, словно в броню. Я физически ощущал её внимательный взгляд на себе и старательно не смотрел в ответ.

– Не знаю, – пробубнил, поднимая голову и, наконец-то, встречаясь с её глазами. – Многое поменялось. Мы изменились, – я продолжил завязывать шнурки на ботинках не слушающимися от волнения пальцами, мысленно чертыхаясь.

– Когда ты перестал меня любить? – вопрос, будто пуля на вылет, разрывающая плоть и оставляя зияющую пустоту в месте попадания. Чувствую, как подскочил пульс, и в сердце неприятно заныло – мышечная боль, не больше. Или мне нужно так думать, уверовав в это, как в истину.

Я подобрал свою куртку, покоящуюся на спинке стула рядом с кроватью, и подошёл ближе к Саре, оказываясь совсем рядом. Опустившись на корточки, посмотрел в её глаза: родные и полные боли, готовясь совершить самую ужасную вещь в своей чертовой жизни. Молча притянул её за шею, утыкаясь носом в светлые волосы, пахнущие апельсином и мятой, поцеловал макушку в последний раз. Зажмурился и почти не дышал, а казалось, что грудину рвёт на части изнутри. Она пахла как любовь и моё безумие, опьяняя.

– Прощай, Сара, – быстро поднялся и, не оглядываясь, уходил в ночь от женщины, которая рвала мой мир в щепки.

Засунув руки в карманы джинс, будто это как-то должно было помочь не чувствовать себя паршивее, чем было, я шёл к лифтам. Слишком сильно хотелось закурить, настолько, что рот наполнился слюной, и челюсти неприятно сводило. В глянцевой поверхности двери лифта я увидел человека, который совершил главную ошибку в своей жизни, поступив как последний мудак. Что и кому я хотел доказать этой своей глупой местью? Да и местью кому? Кажется, в этот раз я лажанул настолько, что всех извинений мира не хватит, чтобы дверь в квартиру Сары на седьмом этаже открылась ещё хоть раз.

Писклявый сигнал лифта раздался чересчур громко в тишине ночного коридора, словно специально напоминая о том, что я трусливо сбегаю от единственного человека, который меня любит со всем моим дерьмом. Даже спустя столько времени, когда, казалось бы, все шансы потеряны, жизнь течёт дальше, и мы оба, наверное, изменились.

Дверь открывалась и закрывалась уже раз пять перед моим носом, пока я тупо глядел в пустоту кабинки, переваривая её слова.

«Думаешь, у нас нет шанса?» – шанс есть всегда, маленькая. Вопрос лишь в том, смогу ли я его позволить себе. Нужна ли тебе новая порция боли. Возможно, уйти раз и навсегда из твоей жизни – мой лучший подарок тебе. Но прощу ли я себе, что не стал счастливым с тобой?

Переминаясь возле лифта, не решаясь сделать шаг вперёд, я всё думал о том, что вот он – момент истины. Признаться самому себе и ей в том, что без Сары моя жизнь потеряла весь смысл. Что я думал о ней каждый чёртов день, находясь за решёткой, стараясь изо всех сил выдавить из головы и сердца её образ, но как же просто всё катится к чертям. Стоило ей лишь появиться, как я снова сошёл с ума. Сара – имя, которое въелось в подкорку, та, кому принадлежу я и всегда принадлежал ей одной. Легко было обманываться, когда её просто не было рядом, но как всё стало сложно при её приближении. Я не заметил, как впивался короткими ногтями в собственные руки, оставляя полукруглые отметины.

Стрелка над лифтом загорелась красным, указывая на то, что он устремился вниз. Если мне нужен был знак, то это определённо был он. Я развернулся на пятках и почти бегом возвращался к квартире Сары, надеясь на то, что её израненное сердце всё ещё способно принять меня, любить меня, быть со мной. Я не знал никаких молитв, но если бы умел это делать, то сейчас же попросил бы Вселенную, или что там было, о том, чтобы у меня был шанс всё исправить.

Я не мог позволить своей идиотской ревности испортить всё безвозвратно. Осознав, что следующие мгновения будут решающими, постучал в дверь. От нервного напряжения я не знал, куда деть руки, и просто запустил их в волосы, неконтролируемо зачёсывая их и сжимая в ладонях.

«Майкл, соберись и просто скажи ей то, что чувствуешь на самом деле. Это не страшно. Нет, это охренительно страшно, если начистоту».

За дверью царила абсолютная и беспристрастная тишина. Постучал ещё раз. Казалось, сердце должно было остановиться ещё пару минут назад, потому что кровь буквально шумела в ушах.

– Сара, открой, прошу, – я упёрся лбом в тепло деревянной двери, расставляя руки на дверном косяке. Я знал, что не заслуживаю прощения после того, что сейчас произошло, но в глубине души надеялся на благополучный исход. – Сара, я должен тебе сказать, – слова застревали в горле, словно стекло, не давая делать спасительные глотки кислорода.

Внезапно за дверью послышалась какая-то возня, и тонкая полоска света под проёмом прервалась пунктиром пробежавших теней. Щелчок замка, тихий лязг цепочки, и на пороге появилась Сара. Меня словно выкинуло в открытый космос от того, что я увидел: её заплаканные глаза, красные и припухшие веки и страдальческий взгляд разбили мне сердце вдребезги. Я – причина её слез и боли. Она стояла, кутаясь в лёгкий халат, обнимая себя руками, будто спасаясь от холода, отведя взгляд в сторону.

Всё, что я мог сделать в этот момент, это обнять её, прижаться к ней всем телом со всем раскаянием, какое только мог выдавить из себя.

– Что ты хотел, Майкл? – голос был тусклым, словно силы покинули её, и даже простой разговор стоил огромных усилий.

Я попытался заговорить, но нервная дрожь перехватила моё горло – не мог смириться с мыслью, что причинил ей боль. Я позволил слепой ревности взять верх надо мной. Беспросветный мудак, спускающий все свои шансы в трубу, просто стоял и смотрел, как это всё сейчас происходит. Смотрел, как я оттолкнул самое лучшее в своей жизни. Сейчас я находился в миллиметре от того, чтобы потерять единственную женщину, за которую я когда-либо хотел бороться.

– Маленькая, я знаю, что всё испортил, – дышать становилось просто невыносимо от сдавливающего чувства в груди. – Но я умоляю тебя, дай мне шанс. Один, единственный, и я сделаю всё, что в моих силах, чтобы ты стала счастливой рядом со мной.

– Тогда почему ты причинил мне такую боль, зачем всё это сказал? – спросила она между вдохами, пытаясь сдерживать слёзы. От чувства, что причина всех бед этой хрупкой и нежной девушки кроется во мне, к горлу подступила тошнота. Я был противен сам себе. Слова уже переставали действовать. В голове был сплошной туман, мне было нужно показать ей, насколько, на самом деле, она дорога мне.

Сара

Моё тело прошибало мелкой дрожью от его близости, от того, что Майкл вернулся и пытался всё исправить. Не было ничего другого в этой грёбаной жизни, что сейчас имело бы для меня такой же смысл. Я так сильно любила, что готова была терпеть все ножи мира, расковыривающие мою плоть, причиняющие боль. Но рукоять их мог держать только Майкл-мать-его-Тёрнер. Он стоял, сжав свои челюсти, а на лице играли желваки. Майкл заметно нервничал.

Он был ядом в моей крови, отравляющим разум и душу. И мне нужен был лишь один мужчина. Вот этот обескураженный, нервничающий амбал с медными волосами и изумрудным взглядом, от которого подкашивались колени. И я прощала бы его столько, сколько бы он ни попросил.

– Сара, я люблю тебя, чёрт, – запнувшись, он сделал шаг навстречу, заставляя попятиться вглубь квартиры, схватил меня за плечи, прижимая к себе настолько сильно, что мне казалось, мои рёбра затрещат и искрошатся в осколки.

Это было невыносимо: слёзы полились неконтролируемым потоком, обжигая и пропитывая футболку Майкла. Его горячие руки держали меня, как тогда, давно на утёсе, сжимая в медвежьих объятиях, не давая моей истерике вырваться наружу.

Я вцепилась пальцами в его широченную спину, впиваясь в кожаную куртку так сильно, будто могла упасть в пропасть, если не буду держаться за него.

– Тёрнер, я любила тебя всю свою жизнь, чёрт бы тебя побрал, – мой всхлип и звук слов снова потонули в его груди, к которой он прижимал меня. А я слушала, как бешено бьётся его сердце. Вдыхала запах табака и моря, хранившегося на его вещах.

– Сара, ты для меня всё, маленькая моя. Прости меня, – я слышала, как его тихий, бархатистый голос дрогнул. И моя душа разлетелась в клочья от этого осознания, что всё, о чём можно было мечтать, чего хотеть и к чему стремиться было заключено всего в одном человеке. И сейчас он обнимал меня, стоя в темноте коридора моей квартирки.

Он подхватил меня на руки, ногой захлопывая входную дверь, и отнёс на руках в спальню. И в этот раз всё было совсем иначе: он не мстил, не выплёскивал своё раздражение или ревность – мы наслаждались друг другом, растворяясь, не ощущая времени и усталости.

Майкл был нежным и ласковым, как и всегда, когда оказывался рядом со мной – моё грозное Чудовище, чьё сердце растопила моя безусловная любовь.

Его руки, тёплые и сильные, держали моизапястья над головой, пока жаркое тело впечатывало меня в кровать, губы прожигали поцелуями шею и плечи, а я могла лишь кричать от восторга, отзываясь на каждый его уверенный толчок внутри себя. Майкл не отрывал взгляд, пока плавно двигался во мне, замечая каждый мой вздох и ловя губами громкие стоны, вырывающиеся из лёгких. Обнажённые, любящие, наконец-то, честные друг перед другом – мы плавно приближались к феерическому финалу.

Запустив руку под колено, Майкл приподнял мою ногу, слегка склонился, двигаясь во мне. Меня словно подбрасывало ввысь, всё выше и выше, быстрее. Я изо всех сил держалась за его сильные, массивные плечи. Тёрнер целовал меня с такой страстью, с какой ещё никогда не делал этого. Прикусывал губы, покрывал поцелуями шею, сжимал грудь до тех пор, пока меня изнутри не поглотило пламя. Вскрикнув, я выгнулась ему навстречу, запрокидывая голову назад. Глубоко вздохнув, ждала, когда он ко мне присоединится, после чего закрыла глаза, растворяясь в этом мгновении, отпуская свой крупнейший страх – больше никогда его не увидеть, не дотронуться и не поцеловать мягкие губы Тёрнера.

Рассвет я встречала самой счастливой девушкой, обнимая спину своего Дракона, мирно спящего рядом со мной.

Эпилог

Четыре года спустя

И принесло же меня на сельскую ярмарку в самую жару, но что не сделаешь ради свежих овощей и фруктов. Я стояла возле торговой палатки, разглядывая спелые яблоки, от которых исходил сумасшедший аромат. Взяв одно, покрутила со всех сторон, поднесла ближе к лицу и благостно втянула запах фрукта. Рот мгновенно наполнился слюной, и в животе заурчало.

– Долго ещё будете принюхиваться, мисс? – женщина-продавец, средних лет и с чрезмерно морщинистой кожей уже теряла терпение.

– Пожалуй, возьму пару фунтов вот этих зелёных яблок, если позволите, – я мило улыбнулась ворчунье и ощутила, как чьи-то тёплые ладони обнимают меня сзади. Инстинктивно я прикрыла глаза, окутываемая этим его запахом самого глубокого и самого заботливого моря на свете.

– Я думал, ты пошла разорять прилавки с тыквами, – Майкл нежно пробасил рядом с моим ухом и поцеловал в шею.

– Тыквы были в прошлом триместре, сейчас хочу чего-то сладенького, Тёрнер, – я положила свои ладони на его, которые обнимали мой уже слишком заметный живот.

– А я думал, что из сладенького у тебя есть я, – он несильно, но ощутимо прикусил мочку моего уха, отчего всё тепло спустилось вниз живота, и по позвоночнику пробежали приятные мурашки.

– Голубки, с вас десять баксов, – торговка со скучающим выражением лица ждала деньги, которые ей протянул Майкл, забирая пакет с моим десертом.

Мой заботливый Дракон схватил меня за руку и повёл прочь, смешно размахивая пакетом, полным яблок, и хитро улыбался одними уголками губ, будто что-то замышляя. Оказавшись рядом с нашим пикапом, размером с небольшую яхту, Майкл посмотрел на меня взглядом, в котором прыгали черти.

– Что ты задумал, мистер Тёрнер? – я прищурила глаза и скрестила руки на груди, становясь спиной к задней двери машины.

– Ты такая красивая сегодня в этом своём платьице с запахом, – его пальцы мягко прошлись по округлому животу снизу вверх и потянули за пояс.

– Ты ведёшь себя, как пещерный человек, – мои щёки вспыхнули, когда его рука спустилась к моим бёдрам, поглаживая их.

– Просто я подумал, раз няня оплачена ещё на пару часов, мы могли бы немного… – он не закончил фразу, потому что я уже открывала дверь пикапа, затягивая своё грозное Чудовище внутрь салона. То ли виной всему были мои разбушевавшиеся гормоны, то ли то, что мне каждый чёртов раз сносило крышу от прикосновений моего мужа, но я хотела близости с ним каждую свободную минуту. – Ты действительно хочешь сделать это в машине, миссис Тёрнер? – Майкл улыбался, пока я стягивала с его рельефного тела футболку.

– Просто заткнись и сделай это, мистер Тёрнер, – я безумно хотела его. Пока я вынашивала нашего второго ребёнка, Майкл был очень нежным и внимательным, но временами я тосковала по нашей страсти, когда он терял контроль и делал со мной всё, что хотел. В его руках я всегда была хрупкой и маленькой, отдаваясь целиком и полностью.

Майкл быстро усадил меня к себе на колени: благо размеры нашей семейной машины подходили не только для вылазок к озеру с маленьким Уильямом Тёрнером на борту. Мой Дракон тяжело дышал, развязывая пояс моего платья, распахивая его и открывая доступ к моей ставшей слишком чувствительной груди. Его большие ладони нежно обхватили ставшие твёрдыми соски, а губы властно и требовательно терзали мои.

Рядом с ним невозможно было не сорваться и не потерять голову – этот мужчина был для меня всем: адом, раем, чистилищем и тихим берегом, возле которого тихо шептало море. Мы каждый раз тонули друг в друге, не находя сил насытиться. И дело было совершенно не в сексе – я растворялась в нём так же, как и он во мне. Спустя столько времени, пройдя через все жизненные трудности и испытания, мы просто были друг у друга.

– Ты сводишь меня с ума, маленькая моя, – он шептал, обжигая мою шею, пока я раскачивалась на его бёдрах, ловя каждый толчок внутри себя, а его руки ласкали и гладили моё тело. Он любил меня, а я любила его. Всем сердцем. До боли. У нас было наше продолжение – наш маленький сын, которого Майкл оберегал, подобно настоящему грозному Дракону, готовому сжечь до тла неприятеля, стоило кому-то отобрать у Уилла игрушки в песочнице. Этот мужчина был создан для семейной жизни, но даже не догадывался об этом. О лучшем я бы не могла и просить.

– Я люблю тебя, Тёрнер, – мой мир рядом с ним рассыпался миллионами ярких осколков, когда он вот так прижимал меня к себе, с гортанным рыком достигая кульминации вместе со мной, пульсируя внутри.

Машина, очевидно, слишком сильно раскачивалась, стоя на парковке сельскохозяйственной ярмарки, но, благодаря тонировке, мы навряд ли могли быть застигнутыми врасплох. Да и, если честно, нам было совершенно плевать на всех.

Когда стихли последние отголоски яркого оргазма, я посмотрела на него и улыбнулась.

– Согласись, было не так уж плохо? – спросила я, сжимая его в себе.

– Больше не надевай это платье, иначе меня не остановит даже твой огромный живот, – он упирался влажным лбом в ложбинку между моих грудей. – Поехали домой, мне ещё красить этот чёртов частокол перед домом.

– Не забудь, что тебе лучше управиться пораньше, – я нежно взяла его лицо обеими ладонями, вынуждая посмотреть на меня. Я тонула в его изумрудных глазах, плавясь, словно снег по весне, и Майкл знал это.

– Да, да, помню про Стэф и Вишню с их выводком и то, что должен жарить барбекю, – он театрально закатил глаза, откидываясь на спинку сиденья, все ещё держа меня за бёдра. Майкл выдохнул, улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой и одним движением зачесал свои каштановые волосы. От этого вида у меня снова все потеплело внутри.

– Стоит отдать тебе должное, Тёрнер, жаришь ты – что надо, – мы оба рассмеялись, как подростки, зацеловывая губы друг друга.

Меня зовут Сара Тёрнер, мне 27 и это наша история.


– В оформлении обложки использована фотография с https://pixabay.com/ Изображение Olya Lolé с сайта Pixabay Бесплатно для коммерческого использования

Указание авторства не требуется


Оглавление

  • Беглецы
  • Первое впечатление
  • Принцесса и Дракон
  • Братья Тёрнер
  • Ошибка
  • Работа над ошибками
  • День рождения
  • Сладкое похмелье
  • Маяк
  • Кто ты, Майкл Тёрнер?
  • Цепной пёс
  • Один вечер в Аду
  • Чего ты хочешь?
  • Первое свидание
  • Ночь с Драконом
  • Вкус пепла
  • Кредит доверия
  • Время прощаться. Часть I
  • Время прощаться. Часть II
  • Выпускной
  • Нить Ариадны
  • День, когда мы встретились
  • Возвращение
  • Запах моря
  • Вороша прошлое
  • Шанс
  • Одна ночь
  • Точки над i
  • Прости – прощай
  • Эпилог