Глеб Бейбарсов и Шапка Мономаха (СИ) [Asya_Arbatskaya] (fb2) читать онлайн

========== Пролог ==========

Старинный черепаховый гребень касается волос и мягко скользит вниз.

– А раньше у тебя ведь были совсем светлые косы, – зачем-то говорит Жанна. – Когда ты только появилась у старухи. Помню, мы с Глебом спорили, завизжишь ты, увидев Котика, или просто хлопнешься в обморок. А ты даже не поняла, что он дохлый, пожалела всего лишь, что голодный.

– Как вы могли спорить, если не слышали друг друга? – недоуменно спрашивает Лена. – И с чего ты взяла, что мне было жалко Котика?

– О, это надо было видеть! – смеется Аббатикова. – Мы рожи друг другу строили. Глеб закатывает глаза и изображает, что упал, при этом зачем-то высовывает язык. Я пытаюсь без слов показать визг, но получается плохо, я вижу это по непонимающим глазам Глеба. Тогда я встаю и, запрыгнув на лежанку, начинаю тыкать пальцем вниз. Ну, будто бы мышь увидела и страшно мне. Кажется, тогда Глеб понял. И засмеялся… Не слышно ничего, конечно, но… Я потом все пять лет нашего молчания мечтала все-таки услышать его смех.

– Мимы недоделанные, – в голосе Свеколт слышится притворное недовольство. – Сами-то уже успели освоиться, могли бы и не издеваться над новенькой.

– Мы же были злобными некромагами! Не положено не издеваться. В девять лет по-другому все воспринимаешь. Стоит остаться одной – дрожишь и плачешь, а как только появляются зрители, да еще и куда более испуганные – весь из себя стараешься показать храбреца. Глеб ведь тоже плакал поначалу.

– Ты не ответила про Котика, – напоминает Лена, отстраняясь от гребня.

– А, ну так это же просто, – пожимает плечами Жанна и, отложив гребень, начинает заплетать синюю косу. – Ты же к нему сначала руку протянула, а потом начала оглядываться вокруг, выискивая, что бы ему скормить. Я тогда подумала, что у тебя дома, наверное, кошка жила.

– Вообще-то, у меня был хомяк, – пожимает плечами Свеколт. – Старенький совсем, еле ходил по клетке своей. Я и про Котика подумала, что ветеран.

– Вот видишь! – Жанна переходит к зеленой косе. – А у Глеба как раз котенок был. Только умер…

– С ними случается.

– Не ерничай! Глеб его умудрился оживить, то есть, поднять. И перепугался до ужаса, когда понял, что случилось. Представляешь, каково ему было, когда в землянке его первым поприветствовал Котик?

– Слушай, зачем ты мне все это пересказываешь? – не выдерживает Лена. – Какой смысл сейчас ворошить то, что было восемь лет назад?

– Не знаю, – Жанна опускается прямо на пол, обнимает колени. Забытая коса тут же пытается расплестись, но ее ловит Свеколт и затягивает резинкой. – Мне все время кажется, что у меня отняли руку. Или ногу. Или…

– Сердце? – заканчивает за нее Лена.

Жанна кивает.

– Без сердца долго не живут. Даже некромаги, – со вздохом говорит Свеколт. – Хотя я тоже это чувствую. Не хватает чего-то…

– Кого-то, – поправляет Аббатикова. – Мы же трио! Были, пока этот… Пока у Глеба не украли его дар!

– Не утрируй. Бейбарсов сам виноват, не стоило экспериментировать с Зеркалом Тантала и связывать себя с Валялкиным. Мы это уже обсуждали.

– Нет, подожди, – Жанна мотает головой. – Я не о том…

– А о чем? О том, какой Бейбарсов милый, добрый и пушистый?

– Пека-и!

– Не психуй.

– Прекрати, – повторяет Аббатикова, делая над собой усилие. – Я никак не могу ухватить мысль… Это важно, это очень важно. Когда ты сказала про связь…

Лена терпеливо ждет.

– Точно! – Жанна даже подскакивает и начинает ходить по комнате. – Что сделала с нами старуха? Развила наши способности, которые даже зачатками назвать было бы стыдно. Мы же были никакими магами.

– Ну да. И что это дает? – Лена хмурится, не понимая, к чему клонит подруга.

– А когда старуха умерла, к нам перешла ее сила.

– Хочешь совершить ритуальное самоубийство, пожертвовав свою некромагию Бейбарсову?

– Этого не понадобится. Ты же умная, ну! Додумай то, что у меня лишь неясными образами… Старуха. Ее сила. Наше трио.

– Ладно, – сдается Лена, понимая, что просто так от нее не отстанут. – У нас одна сила на троих, она связывает нас, делает единым боевым организмом. Сторонним наблюдателям может казаться, что бабкина сила была поделена, но мы знаем, что это не так…

– Вот! Геб не ог поеять сиу, тоа ы бы тое ее поеяи!

– Слушай, ты же сама его видела. В нем нет ни капли магии! Он как выжатый лимон. Нет, даже не так – как лимон, в котором никогда не было сока!

– Но у ас она сиа! ОНА! Геб ыл свяан с Ваяиным, но и с ами тое! Откаавшись от сиы, Аня доен ыл иишить и ас некомаии!

– Успокойся, пожалуйста. Я уже почти тебя не понимаю.

Жанна останавливается и делает несколько глубоких вдохов. После чего говорит:

– Глеб не может быть пустышкой. Это только кажется. На самом деле произошло что-то другое… Возможно, его просто отсекли от магии.

– Не существует таких барьеров, что не может обойти вуду-некромаг.

– Тогда не так, – не сдается Аббатикова. – Тогда…

– Жан, – Лена вздыхает. – Я скорее поверю, что из Бейбарсова вытащили его часть силы и засунули в нас. Это самая правдоподобная теория из всех возможных.

– Но я ничего такого не чувствую…

– Вот-вот. Сама понимаешь, какой уровень достоверности. Впрочем, на твоем месте я бы думала о другом.

– О чем? – уныло спрашивает Жанна.

Лена встает со своего места, подходит к подруге и почти силой заставляет сесть на диван рядом с собой.

– О Глебе, – она впервые за весь разговор называет его по имени.

– Я и так о нем постоянно думаю. Разве не заметно?

– Неправильно ты думаешь, глупая, – Свеколт немного грустно улыбается. – Думала бы правильно – не у меня в Магфорде сидела, а уже искала себе квартиру в Нижнем Новгороде.

Жанна кидает на нее взгляд, в котором нет ни намека на дружелюбие, и порывается встать, но ей не удается. Лена обнимает ее и прижимает к себе.

– Отсроченные проклятия нельзя убрать. Но и магия Локона Афродиты не поддается снятию! А что мы имеем в результате? Из-за Локона Глеб сначала влюбляется в Зализину, потом попадает под атаку приспешника Лигула, выживает (не в последнюю очередь благодаря нам) и освобождается от наваждения.

– Но за Таней он не перестал бегать, – замечает Жанна, уткнувшись носом в плечо Свеколт.

– Не перестал. Но лишь потому, что это превратилось у него в навязчивую идею. А что случилось дальше, ты и сама помнишь. Путешествие в Тартар и обратно… Ранение, кажущееся смертельным… Отсроченные проклятия действуют на живых, Жан. Глеб успел умереть и возродиться. Да и его отказ поговорить с Гроттер, когда она звонила… Ты все еще не поняла?

– Ты хочешь сказать, что…

– Не хочу. Говорю. Сердце Глеба абсолютно свободно. И советую тебе поторопиться, пока твое место не заняла какая-нибудь ушлая лопухоидка.

– Но Таня… Лиза…

– Магическое наваждение не считается настоящим чувством. Наш мальчик свободен распоряжаться любовью по собственному усмотрению.

– Ленка! Это же… Это… – Жанна от внезапно захлестнувшего ее счастья не находит слов.

– Это твой шанс, – кивает Свеколт. – Используй его.

Аббатикова словно светится. Она вскакивает с дивана, бежит к двери, внезапно останавливается, возвращается к подруге, целует ее в щеку и только после этого выбегает из комнаты.

Лена тоже улыбается. Теперь она может быть уверена, что Бейбарсов будет под надежным присмотром и не натворит ничего непоправимого. И, что не менее важно, никто не будет мешать лично ей, Свеколт, набивать собственные шишки жизненного опыта.

========== Глава 1 ==========

Yeah, I know nobody knows

Where it comes and where it goes

I know it’s everybody’s sin

You got to lose to know how to win

Steven Tyler

Ранним утром первого сентября здание Нижегородского государственного архитектурно-строительного института больше всего напоминало растревоженный улей. Казалось, особенно громко жужжала аудитория, в которой собрались новенькие отделения «Дизайн». Впрочем, это легко объяснялось гендерной принадлежностью: среди сорока первокурсников не было ни одного юноши.

Разнообразные Вики, Марины, Оли, Даши, Нади и Насти активно знакомились, обменивались первыми впечатлениями, восторгались туфельками и сумочками друг друга, хохотали над случайно забредшими к ним молодыми людьми (те быстро ретировались, не выдерживая психологической атаки), словом, вели себя, как и полагается семнадцатилетним девушкам, ощущающим себя невероятно взрослыми и самостоятельными.

– Я когда на подготовительные ходила, у нас композу такой клевый препод вел! – рассказывала высокая брюнетка в очках. – Плечи – в дверь не пролазят, всегда такой ухоженный, в костюмчике, изображает из себя сурового, а на деле заглядывает каждой в вырез!

– Я считаю, они не имели права давать нам на живописи натюрморт с таким сложным светом. Это уровень третьего курса! – сердилась миниатюрная блондинка.

– Я когда шла на графику, жутко тряслась. Понимаешь, мне почти не дается объем в черно-белом карандашном наброске… И вдруг – мой один из лучших рисунков! Я так орала, что ко мне охрана прибежала… – откровенничала рыжая пухлая девушка с невероятно громким и пронзительным голосом.

Сидевшие рядом с ней невольно отодвинулись, опасаясь за свои барабанные перепонки и испытывая сочувствие к доблестным стражам порядка.

– Ненавижу все экзамены, которые не имеют отношения к моей будущей профессии! Зачем я должна сдавать историю и литературу?! А уж сочинение по русскому – это выше моих сил! – ругалась чрезмерно накрашенная дамочка.

– Оно и видно, – заметила ее соседка, заглядывая в ее тетрадь. – «Дизайн» пишется через «и»…

– Хм, а никто не знает, что будет на посвящении в студенты? Бухло запрещено или можно будет оторваться? – озабоченно выспрашивала тощая девица с копной зеленых кудрявых волос.

Все женское царство настолько увлеклось обсуждением дел насущных, что совершенно не обратило внимания на появившуюся за преподавательской кафедрой седовласую женщину со сложной высокой прической и пышными формами. Та окинула цепким взглядом аудиторию, почему-то покачала головой (очевидно, решила, что мир не переживет такого нашествия дизайнеров), после чего требовательно постучала по кафедре.

Первокурсницы обернулись к ней, но ожидаемой тишины не последовало: женская жажда обсуждать все подряд не знала границ. Костер болтовни, мигом проглотив дрова новой темы, разгорелся с еще большим жаром, чем до этого.

– Ой, ну кто же так одевается, – скривилась мадам, считающая грамотность пороком.

– Что это за чучело? А почему не мужчина? – прищурилась любительница широких плеч.

– Зрение примерно минус восемь… Вот чем грозит изучение материала, не соответствующего возрасту и развитию! – вынесла вердикт искательница справедливости.

– Зато предмет свой знает, зуб даю, – заметила адептка русского языка.

– Смешная тетенька. Надо будет ее нарисовать! – громогласная поспешно зашуршала бумагой, выискивая, где бы сделать набросок.

– Так нам дадут выпить? Может, старушенция знает? – зеленоволосая все никак не унималась.

В этом шуме негромкий стук в дверь, казалось, должен был вообще затеряться, однако последующее за этим событие перевернуло все планы мироздания. Дверь открылась, и на пороге возник парень в кепке.

У славных (и не очень) представительниц женского пола словно разом выключили звук. Не растерялась только преподавательница, которая успела просмотреть списки зачисленных.

– Молодой человек, опаздывать в первый день – моветон, – сказала она. – Но раз уж пришли, проходите и садитесь. И, пользуясь тем, что галдеть наши студенты перестали, я перехожу к официальной части нашей сегодняшней встречи. Меня зовут Олёна Лазаревна Калинская, я ваш декан…

Парень, провожаемый взглядами сорока пар глаз, прошел в дальний конец аудитории и устроился за пустующей партой. Он ничем не демонстрировал, что ему льстит такое внимание или, наоборот, что оно ему неприятно. Он держался так, словно шел по пустующей набережной в час заката.

Когда пялиться в упор стало уже совсем неприлично, девушки перешли на прицельный обстрел глазками. Иногда задевало товарок – и тогда в воздухе повисало безмолвное «Только попробуй, он будет моим! А тебе придется подвинуться».

Парень будто бы не видел ажиотажа вокруг своей персоны. Надвинув кепку пониже, он открыл тетрадь и записывал самое важное из речи декана, что в будущем обещало облегчить студенческую жизнь. Складывалось впечатление, что он во всей аудитории видел лишь Олёну Лазаревну.

Каждая из девушек отметила про себя, что одет он так, как никогда не оденется тот, кого бдительно опекает дама сердца: простая черная водолазка, широкие темно-зеленые штаны с множеством карманов, тяжелые армейские ботинки. Никаких мелочей, никаких фенечек или колец, какими некоторые женщины любят обвешивать своих партнеров. Длинные темные волосы собраны в хвост; рюкзак, лежащий на соседнем стуле, старый и явно служивший своему хозяину не первый год.

Калинская тем временем пересказала, чем положено заниматься новообращенным студентам в первую, не учебную неделю, упомянула устав их института со всеми запретами, кратко обрисовала учебный план и выразила надежду, что на выходе получится хотя бы десяток вменяемых дизайнеров. Наконец, неодобрительно поджав губы, она произнесла:

– А теперь я представлю вам глав наших кафедр. Обратите внимание, дамы, что господин Бейбарсов, – она проверила себя по списку и продолжила: – к ним не относится.

В аудиторию вошло еще несколько человек, среди которых особенно выделялся мужчина в очках. Выражение его лица можно было истолковать как «О ужас, почему в кабинете сорок один мадагаскарский таракан?!».

– Сергей Юрьевич Серёгичев, замкафедрой изобразительных искусств, будет вести у вас все, что связано с живописью и графикой, – сообщила Калинская. – Первоклассный профессионал, лауреат множества конкурсов и премий, так что, можно сказать, вам повезло.

– Еще бы, такие плечи! – громким шепотом восхитилась давешняя брюнетка.

Сергей Юрьевич ее услышал и одарил взглядом «Ух ты, говорящая гусеница», что девушку, впрочем, не смутило. Она поспешно зарисовывала себе в тетрадь профиль гениального конкурсанта.

Представление остальных профессоров не вызвало никакого отклика. Закончив с официальной частью, Олёна Лазаревна пригласила всех следовать за ней во внутренний дворик института, где планировалась праздничная программа с посвящением в студенты первокурсников.

Аудитория снова загалдела, и поэтому никто не услышал тихого смешка Серёгичева.

– И постарайтесь, дорогие дамы, не сразу порвать вашего единственного кавалера, – задумчиво пробормотал он, ни к кому конкретному не обращаясь.

Бейбарсов шел немного в стороне от своих сокурсниц, заботясь лишь о том, чтобы не потерять из виду декана. Здание института было, конечно, не таким огромным, как тот же Тибидохс, но по запутанности не уступало критскому лабиринту. Заблудиться в первый же день никак не входило в планы бывшего некромага.

Внешне совершенно спокойный, мысленно Глеб ругался последними словами. Ну и угораздило же его попасть в курятник! Другого слова для своего факультета он не находил. Сорок девиц, треть которых – зануды страшнее Свеколт, еще треть – озабоченные поиском будущего мужа кошки, а оставшиеся – просто безголовые дуры, умеющие только карандашиком по бумаге водить – такого Бейбарсову не могло привидеться и в кошмарном сне. О таком даже в страшных некромагических книгах не писали и не предупреждали.

Честно говоря, он надеялся, что словосочетание «архитектурно-строительный институт» отпугивает всех непрофессионально настроенных личностей. Он пришел сюда, чтобы выучиться, получить диплом, а дальше найти хорошую работу и жить обычным человеком, однако судьба явно была не согласна с подобными решениями и подсунула ему сорок штук препятствий. Первое из них уже старательно подбиралось к Бейбарсову, призывно хлопая ресницами.

Глеб прибавил шаг, надеясь догнать Олёну Лазаревну и всю оставшуюся дорогу проговорить с ней, спасаясь тем самым от поползновений дам, но тут коридор вывел в холл первого этажа (каким обходным путем они вышли, парень так и не понял), а там уже нашлась и дверь во внутренний дворик.

Бейбарсов окинул взглядом открывшееся зрелище и быстро оценил перспективы на спокойное времяпровождение. Пространства между корпусами института было не очень много, зато жаждущих посвятиться в студенты – с избытком. В центре обнаружился помост с микрофонной стойкой – скорее всего, исключительно для того, чтобы ректор смог рассказать всем, как же им повезло, что они выбрали именно это учебное заведение. По всему дворику в беспорядке были посажены деревья и расставлены скамейки. Самые ближние к сцене уже были оккупированы самыми резвыми, а вот хлипкая на вид лавочка под развесистым кустом сирени в углу оказалась свободна. К ней и направился Глеб, надеясь отсидеться там все посвящение, раз уж не присутствовать было нельзя.

Он никогда не любил толпу. Ни в детстве, когда еще жил с родителями, ни когда находился на обучении у старухи (впрочем, там массовку могли создать только мертвяки, поднятые целым кладбищем), ни когда пришлось перебраться в Тибидохс. Толпа глупа и непредсказуема, и никто никогда не угадает, не скрылся ли в ней мечтающий вонзить нож в твою спину враг. Раньше Бейбарсов мог положиться на свою некромагию, безошибочное чутье опасности, на Лену и Жанну, в конце концов, теперь же он казался сам себе беспомощным младенцем, неспособным отличить исходящую от убийцы угрозу от возможности падения подтаявшей сосульки. Свеколт с Аббатиковой предлагали ему свою помощь, уж они-то могли справиться с любой напастью, но Глеб был слишком горд, чтобы согласиться. Невыносимо было представить, что он будет зависеть от двух девчонок, пусть и могущественных, пусть и составляющих всю его семью. Зависеть от тех, кого он, по-хорошему, должен был защищать… Они, конечно, некромагини, но они одновременно с этим и просто девушки, зачастую подверженные слабостям. Из их трио только он, Глеб Бейбарсов, мог считаться полноценным некромагом. Только он упрямо шел вперед, когда другие отступали; только он пользовался окружающими без зазрений совести, если ему так хотелось; только он помнил, что цель всегда оправдывает средства и нет ничего важнее выбранного пути; только ему была неведома боязнь причинения зла по неосторожности. Да что там говорить, для него вообще не существовало никакого «зла», была лишь «разумная необходимость».

Бывший некромаг обвел взглядом толпившихся вокруг первокурсников. Вон та, с косой до пояса и толстыми щеками, превосходно бы подошла для ритуала питания земли кровью. Этот ритуал использовался, когда некромагу надо было срочно получить десяток мертвяков, а в распоряжении были лишь кости и одна наивная дурочка. Кости закапывались в землю в заранее намеченном порядке, сверху расчерчивалась пентаграмма, в центр которой клали жертву с отворенными жилами. Кровь должна была стекать в течение определенного времени тонкими струйками. Напитавшись кровью и костью, земля прекрасно родила безмолвных слуг, умеющих лишь одно – убивать.

А вон тот тощий сухой парень – находка для любителей свежевания. Хорошая кожа, высохшей будет очень прочной – подойдет для книг. Мяса и мышц мало, зато весь перевитый сухожилиями – значит, можно поднять и получить качественного зомби, который будет служить до тех пор, пока не получит свою кожу обратно. То есть – вечно.

Из улыбчивой веснушчатой девочки можно просто выпить все соки. Жизненную силу – себе про запас, а остальное – на ингредиенты для зелий.

Ах, а какой экземпляр стоит вон там! Сильный, волевой, твердый как скала. Но ничего, и с таким некромаг справится. Достаточно лишь вынуть позвоночник.

Вон тех двух крикливых особ, которые, кажется, не поделили место под березой, хотелось просто вывернуть наизнанку и посмотреть – будут ли они все так же орать. Потом слить в единый клубок, как следует размахнуться и кинуть в самую гущу людей…

Бейбарсов мотнул головой, отгоняя совсем уже непрошенные мысли. Нет, что-то он слишком разошелся. Лишившись силы, он продолжал мыслить категориями, которые вдолбила ему безумная старуха. С этим пора было заканчивать, а то так и маньяком недолго стать… В конце концов, о большинстве ритуалов он знал лишь из книг, либо видел их в исполнении своей учительницы, а проклятия использовал только в рамках самообороны. Окружающим можно врать сколько угодно, себе же – не думать даже начинать. Несмотря на все свои задатки, Глеб ни разу на практике не подтвердил свою принадлежность Мраку. Да и не очень-то ему и хотелось принадлежать кому бы то ни было.

Парень хмыкнул, сравнивая себя с лабораторной крысой, которая бежит по лабиринту. Крысе кажется, что она мудра и необычна, а наблюдающие за ней ученые считают, что это одна из глупейших особей, потому что она отказывается идти так, как хочется им. Вот же проложенная дорога! Зачем крыса пытается повалить перегородку и метнуться напрямую к выходу?

Такую крысу обычно пускают в расход. Так же, по мнению Бейбарсова, случилось и с ним – Валялкин отнял его силу, даже не подумав, а имеет ли он на это право…

Злость не отпускала уже которую неделю, она засыпала по вечерам и просыпалась с рассветом. Иногда Глебу хотелось выть, бросаться на стены и грызть вены, иногда – купить пистолет и наведаться в гости к маечнику. Вот только обратно некромагом он от этого не стал бы. Во всем мире не было силы, способной вновь наделить могуществом того, кто его однажды утратил.

– Привет!

Глеб вынырнул из воспоминаний и уставился на чьи-то ноги в светлых джинсах. Ноги заканчивались туфлями на каблуках.

– А я Оля.

Бейбарсов неохотно поднял голову. Над джинсами обнаружилась белая рубашка, а еще выше – рыжеволосая голова улыбающейся девушки.

– Глеб, – представился бывший некромаг, не дожидаясь вопросов.

«Первая пошла. Еще тридцать девять раз…» – с тоской отметил он про себя, припоминая, что видел эту рыжую в аудитории.

– А это Надя, – Оля подвинулась, и за ней обнаружилась очень маленькая блондинка.

«Тридцать восемь».

– И Марина.

«Тридцать семь».

Для того, чтобы кивнуть Марине, Бейбарсову пришлось предварительно задрать голову. Сообразив наконец, что он забылся и нарушает элементарные правила этикета, Глеб встал. Марина оказалась лишь немногим ниже его. Надя же едва доставала макушкой до его груди.

– Мы подумали, что тебе, наверное, скучно сидеть одному… – начала было Оля. Вероятно, ее выбрали парламентером, потому что громче нее все равно никто не мог бы орать.

– Ну что вы, не беспокойтесь, – Глеб постарался улыбнуться.

– Отрываться от коллектива – плохая идея. В конце концов, нам пять лет вместе учиться, – менторским тоном произнесла Надя.

«Я Свеколт считал занудой? Я Шурасика на дух не переносил? О, как же я ошибался!» – мысленно простонал Бейбарсов.

– А ты занимаешься каким-то спортом? У тебя такие сильные руки… – Марина потыкала его пальчиком куда-то в район предплечья.

Аккуратно отодвинувшись от излишне ретивой девушки, бывший некромаг честно ответил:

– Да так, приходилось могилы раскапывать.

Однокурсницы захихикали, очевидно, считая его слова удачной шуткой.

– Чего зубоскалим? А ну кыш отсюда, курицы! – слева неожиданно выросло кудрявое зеленоволосое создание. Создание манерно растягивало слова, надувало пузыри из жвачки и вообще непонятно как держалось в своем чрезмерно тощем теле. – Я Дашка. Но лучше Дара, не люблю все эти слащавые имечки простых смертных…

– Глеб, – Бейбарсов настороженно оглядывал Дашу, жалея, что не может заглянуть ей в мысли. – Если мы все простые смертные, то кто же, прости, ты?

– Я… – зеленоволосая озадачилась. – А, я еще не определилась! – отмахнулась она после непродолжительных размышлений. – Но я явно другая. Я это чувствую. И ты другой, по глазам вижу.

Спохватившись, что в какой-то момент сдвинул кепку на затылок, чтобы не мешалась, Глеб рывком надвинул козырек на лоб. Все-таки не отражающие света зрачки и настолько темная радужка не так часто встречались в лопухоидном мире, чтобы никого не удивлять.

Дара хмыкнула. Бейбарсов своим жестом буквально подтвердил ее слова.

«Знала бы ты, девочка, на что эти твои другие способны, чтобы сохранить тайну своего существования, никогда бы так не заигрывалась. Маги в лопухиодных институтах не учатся, для этого есть Тибидохс, Магфорд и прочие землянки бешеных старушек, – бывший некромаг почти физически ощущал накатывающее презрение к этой девушке, виноватой лишь в том, что она слишком увлекалась бульварной литературой. – Повезло тебе, что мне уже нечем тебя проучить…»

Студенты вокруг уже начали потихоньку расходиться.

– О, тягомотина эта уже закончилась, – обрадовалась Даша. – Может, пойдем в парк погуляем? Выпьем? А то на территории запрещено распитие алкоголя, я узнавала…

– Ты правда думаешь, что мы дадим тебе уйти вместе с Глебом? – ехидно поинтересовалась Оля.

– А я у вас разрешения спрашивать буду?

– Будешь! Мы первые к нему подошли, – встряла Марина.

– А я первая с ним уйду, – пожала плечами Даша.

– Какая похвальная самоуверенность. И, главное, ведь ничем не подкрепленная! Вот она, человеческая природа, – скучающим тоном произнесла Надя.

– Что ты вякнула, мелкая? – зеленоволосая начала злиться.

– Что мой рост не должен тебя волновать, лучше подумай о собственной анорексии.

– Девушки, только не надо ругаться! – Бейбарсов вспомнил, как ему пришлось отбивать Алёну у озлобленных однокашников, и ему стало не по себе. – Давайте тогда уже все вместе пойдете, если никак не можете определиться.

– А ты? – обернулась к нему Марина.

– У меня дела, – соврал Глеб.

Позади него раздался смешок. Обернувшись, он обнаружил, что на спинке оставленной им скамейке уже сидит очередная жаждущая с ним знакомства девушка. У нее были светло-русые волосы до середины спины и абсолютно безразличный взгляд серых глаз.

– Они же передерутся, – сказала она, убедившись, что ее заметили. – Как только будут уверены, что ты их не видишь. И победительница, кстати, будет считать, что ты обязан стать ее парнем.

Бейбарсов закашлялся. Казалось, он был готов ко всему, когда отправлялся жить в лопухоидный мир, но никак не мог ожидать, что его будут делить как переходящее знамя.

– Это, кстати, Вика, – русоволосая указала на стоящую за ее спиной размалеванную девицу. – Она тоже с удовольствием встрянет в драку за тебя.

«Тридцать шесть, нет, тридцать пять. И вот эта еще, безымянная. Тогда – тридцать четыре до финиша».

– Кепка, кстати, клевая, – вдруг потянулась к Глебу так и не представившаяся девушка. – Можно померить?

– Нет.

Сам не зная почему, Бейбарсов отшатнулся. Ему не нравилась эта любительница слова «кстати», она вызывала даже большее раздражение, чем Даша. Возможно, потому, что когда она говорила, в ее голосе не было никаких эмоций. Она словно была роботом, мертвой бездушной машиной.

– Ну нет так нет. Меня Настей зовут, кстати.

– Глеб, – в очередной раз представился бывший некромаг, чувствуя, как от многократного повторения собственное имя начинает казаться бессмысленным набором звуков.

– Я уже поняла, – кивнула Настя. – Ну так что, пойдемте все вместе в парк, как и предложила Даша? Только я против алкоголя. И не курю, кстати.

Бейбарсов сдался, понимая, что его просто взяли в оборот. Он не мог позволить себе наорать на девушек и уйти, фигурально хлопнув дверью. Ему ничего не оставалось, кроме как идти с остальными на импровизированный пикник в честь поступления.

Возвращался домой Глеб уже в сумерках, после того как проводил всех своих однокурсниц. К счастью, последней и ближе всех к нему живущей оказалась Надя, которая при своем занудстве обладала одним несомненным плюсом: она не пыталась повеситься на шею бывшему некромагу. Всю дорогу она рассуждала о художниках Северного Возрождения и совершенно не нуждалась в ответных репликах.

Впереди показалась сталинская пятиэтажка, в которой жил дядя Бейбарсова. Фонари на улице еще не зажглись, хотя было уже довольно темно.

Неожиданно взгляд Глеба упал на детскую площадку перед домом. На качелях кто-то качался, не производя ни единого звука. Это насторожило парня: он прекрасно помнил, как весь июль вынужден был заниматься в духоте, потому что если он открывал окно, то скрип качелей врывался в комнату и мешал сосредоточиться. Остановившись, Бейбарсов пристально всмотрелся в фигуру. На какой-то миг ему показалось, что это Андрей, сын Игоря (который запретил звать его «дядей», утверждая, что от этого сам себе кажется стариком). Андрею было девять лет и в такое время, вообще-то, он должен был быть дома и уже спать.

– Андрей? – крикнул бывший некромаг, припуская почти бегом к площадке.

Со стороны качелей никто не отозвался. Они все так же раскачивались, то возносясь к беззвездному городскому небу, то ныряя почти до самой земли. Ребенок (в этом Глеб был уверен) то откидывая голову назад, то опуская подбородок почти до груди, то и дело повисал на вытянутых руках, рискуя упасть и свернуть шею.

Парню оставалось перебежать дорогу, и он бы точно выяснил, Андрей это загулялся или кто другой, но тут из-за угла выехала машина и ослепила его светом фар. Закрывшись рукой, Бейбарсов инстинктивно отступил назад, запнулся о тротуар и упал, что его и спасло. Автомобиль пронесся мимо и скрылся в темноте.

Поднявшись, отряхнувшись и придя в себя, Глеб посмотрел в сторону детской площадки. Та была пуста.

Не веря глазам, бывший некромаг все-таки дошел до качелей и коснулся ладонью сиденья – холодное и в капельках росы. Толкнул его коленом – качели издали противный скрип.

– Тьма вас всех побери, – прошипел Бейбарсов. – Оставьте меня в покое!

========== Глава 2 ==========

Exalt yourself,

Do it to stay alive.

Serve your duty,

You must demand, they must abide.

IAMX

Глеб опрометью взбежал по лестнице на пятый этаж, со второй попытки попал ключом в замочную скважину, наконец ввалился в темную прихожую и замер, прислушиваясь к звукам в квартире.

Тикали часы на кухне. Утробно урчал холодильник, словно переваривая положенные в него продукты. Капала вода из крана в ванной.

Бейбарсов прокрался к приоткрытым дверям большой комнаты и заглянул внутрь, толкнув створку плечом. В отсвете от наконец заработавших фонарей он рассмотрел две кровати – одну побольше, у стены, другую, детскую, у окна. И Игорь, и Андрей уже спали.

Вдруг металлический звон разрезал тишину: упали ключи, которые бывший некромаг все еще держал в левой руке. Игорь завозился на постели и приподнял голову, вглядываясь в силуэт в дверном проеме.

– Глеб? – спросил он шепотом. – Там макароны на плите остались, поешь…

– Хорошо, – пробормотал Бейбарсов. – Спокойной ночи.

Что ответил ему дядя, да и ответил ли вообще, он не слышал, потому что поспешил закрыть дверь. Нашарил на полу ключи, разулся и прошел в свою комнату. Есть ему совершенно не хотелось.

Не включая свет, бывший некромаг зашвырнул рюкзак в угол и упал на кровать.

Когда Бейбарсов появился на пороге квартиры Игоря, нельзя сказать, что тот сильно удивился. Он пригласил парня войти, затащил на кухню и почти силком накормил полноценным домашним обедом. И первым вопросом, который он задал после того, как убедился, что племянник больше не валится с ног от голода, было не «где ты пропадал?», не «а знаешь, что было с твоими родителями, когда ты исчез?» и не «почему ты пришел именно ко мне?», а «куда ты будешь поступать?»

Глеб от такого поворота событий ненадолго впал в ступор. Всю дорогу до Нижнего Новгорода он думал, как будет объяснять, откуда он такой красивый и взрослый взялся, а также как будет уговаривать разрешить ему пожить хотя бы немного в гостях, пока не устроится на работу и не сможет снять комнату. О том, чтобы где-то учиться, он вообще не загадывал. Да и зачем? Терять пять лет никак не входило в планы Бейбарсова.

Последнюю мысль бывший некромаг и озвучил. Игорь внимательно выслушал, покивал и бессовестно заржал. Назвать смехом изданный дядей звук Глеб не отважился бы.

– Ты парень, конечно, боевой и горячий, только найти нормальную работу не сможешь. Хотя бы потому, что ничего толком не умеешь. Ты даже школу не закончил! Максимум, на что сможешь рассчитывать – должность курьера. И то в крупные компании не возьмут, будешь по мелочи перебиваться… Нет, если ты хочешь иметь собственные деньги – пожалуйста, я тебя отговаривать не буду. Но жить ты будешь у меня. Поверь, я зарабатываю достаточно.

– Но у меня есть аттестат об окончании средней школы! – попробовал возмутиться Бейбарсов, припоминая, что Сарданапал ему что-то такое давал.

– И много знаний в голове тебе прибавила эта бумажка? Молчишь? Вот то-то же. До лета можешь работать, потом засядешь за учебники и подготовишься к вступительным экзаменам. Завтра принесу тебе брошюрку со списком наших ВУЗов, выберешь, что больше по душе… И ради бога, Глеб, сделай все так, чтобы мне не пришлось за тебя краснеть.

Бывший некромаг хотел было взвиться, что-де никто и никогда не стыдился его, но под твердым взглядом Игоря несколько сник. В конце концов, тот был прав: для Глеба мир лопухоидов – что-то совершенно новое, неизведанное, местами непонятное, где далеко не всегда действуют привычные законы мира магического, да и собственное всесилие, обратившись в прах, кануло в никуда. Ему словно бы предстояло заново учиться ходить после нескольких лет, проведенных на инвалидной коляске.

– Отучишься пять лет, а там либо с распределением повезет, либо уже сможешь выбирать между действительно хорошими вакансиями. Отсюда переедешь только тогда, когда твердо встанешь на ноги. Все понятно?

– Все, – покорно кивнул Бейбарсов, чувствуя, что этой своей покорностью ломает внутри себя какой-то барьер. – Дя…

– А вот этого не надо! – замахал на него руками Игорь. – Зови по имени. У нас всего-то одиннадцать лет разницы… А с этими «дядьками» я себя совсем стариком чувствую.

– Хорошо… Игорь.

– Вот так-то лучше, - улыбнулся дядя. – Люблю сознательных.

В тот момент их разговор был прерван звонком в дверь. Игорь попросил его извинить и пошел открывать.

Глеб остался в кухне переваривать все услышанное. Но, как оказалось, расслабился он рано и сюрпризы на сегодня еще не закончились.

В прихожей еще не замолк голос Игоря, что-то спрашивающего, а об неосторожно вытянутые ноги Бейбарсова уже споткнулся худенький мальчик с ежиком очень светлых волос. К счастью, ребенок не упал, но зато выронил портфель и замер с открытым ртом, уставившись на бывшего некромага. Тому сразу стало как-то неуютно.

– Па-а-ап, – белобрысый оглянулся на Игоря, который уже вернулся и теперь стоял, привалившись плечом к холодильнику. – А кто это и почему он сидит на моем месте?

– А это, Андрюша, твой троюродный брат, Глеб Бейбарсов. Теперь он будет жить с нами, – с какой-то странной усмешкой сообщил Игорь.

– Но я не хочу делить с ним мою комнату! – возмутился Андрей. – И пусть он слезет с моей табуретки!

– Нет, делить комнату тебе не придется, – успокоил сына мужчина, одновременно кивая Глебу, чтобы он освободил место.

Бейбарсов пересел на соседнюю табуретку, вопросительно посмотрел на дядю. Про ребенка Сарданапал не предупреждал, очевидно, посчитал, что это может отпугнуть бывшего некромага. И, надо сказать, если академик действительно так думал, то был полностью прав: детей Глеб на дух не переносил.

Андрей тем временем залез на свое отвоеванное в честном бою место, подтянул ноги к груди и снова стал рассматривать «брата».

– Пап, а почему у него такие странные глаза? – вдруг спросил ребенок.

Игорь замер с половником в руках, не донеся его до тарелки. Он явно судорожно соображал, чем же объяснить, и Глеб вдруг понял: его дяде известно о нем гораздо больше, чем положено лопухоиду.

– Это чтобы лучше тебя видеть, – слова старой сказки сами собой пришли в голову, Бейбарсов не успел даже удивиться. – А еще у меня большие зубы! Показать?

Андрей восторженно пискнул и, зажмурившись, помотал головой.

– Сядь как следует! – Игорь поставил перед сыном тарелку борща. – И не задавай глупых вопросов.

Но стоило ему отвернуться, как прикинувшийся паинькой Андрей подмигнул Бейбарсову, мол, ничего-то отец не понимает. Бывший некромаг чуть не закашлялся от неожиданности.

– Глеб, слушай, помоги-ка мне перенести кровать из одной комнаты в другую. Меня, конечно, предупредили о твоем приезде, но точных сроков не указывали, вот и не успел все приготовить.

– Какую кровать? – забеспокоился Андрей.

– Твою, Андрюша. Теперь спать ты будешь у меня.

– Эй, мы так не договаривались! – запротестовал ребенок, но Игорь уже вышел из кухни.

– Извини, парень, – пожал плечами Глеб. – Но, наверное, с твоим отцом бесполезно спорить…

Весь остаток дня был проведен за обустройством комнаты для Глеба. Мужчины перенесли всю мебель Андрея в большую комнату, собрали заранее купленную кровать, стол и небольшой комод. Белобрысое же недоразумение только вертелось под ногами и всячески мешало, раздавая направо и налево советы, от которых не то, что пользы не было, но вреда в два раза больше оказывалось. В конце концов Игорю это надоело и, выдав любимому отпрыску денег, он отправил его в магазин за мороженым.

Наконец, когда Глеб оттащил последний мешок с игрушками, все было готово для принятия нового постояльца.

– Ну, пока скромно, – немного смущенно сказал Игорь, оглядывая результат их действий. – Но ничего, завтра воскресенье, съездим в магазин и купим, что тебе еще может понадобиться.

– Да мне и так нормально, – пожал плечами Бейбарсов, устраивая рюкзак со всеми своими вещами на притащенной из кухни табуретке.

Дядя наградил его взглядом, в котором было искреннее сомнение относительно душевного здоровья племянничка. Вдруг, что-то вспомнив, он вышел из комнаты.

Глеб нерешительно прошелся по комнате, убеждая себя, что теперь это – его дом. Его единственный родной дом на неопределенное время… Раздвинув тяжелые темные шторы, он выглянул в окно. Внизу ходили маленькие люди, ездили игрушечные машины, качали кронами карликовые деревья. Через улицу виднелась трехэтажная школа – скорее всего, та самая, в которую ходил Андрей. В ее дворе было оживленнее, чем на центральном проспекте в час-пик – все-таки дети не могут не носиться, не кричать, не выводить из себя взрослых…

– Чуть не забыл, – на пороге комнаты снова появился Игорь с чем-то темно-зеленым в руках. – На, возьми. И не ходи по городу без нее.

С удивлением Бейбарсов обнаружил, что ему выдали кепку.

– Ну, глаза-то у тебя и правда необычные. Некромажьи. Если не хочешь, чтобы с вопросами приставали – лучше носи.

– Но откуда вы…

– Так мне же написал этот ваш, как его… Академик Черноморов. И предупредил.

– И вы все так спокойно воспринимаете?!

– Так Динка, мать Андрюхи, ведьмой была. Вернее, она и сейчас наверняка где-то есть, только я о ней ничего не знаю с того самого момента, как она сбежала, оставив меня с годовалым сыном на руках. И, Глеб, обещай ничего не говорить о магии в присутствии Андрея. Я не хочу, чтобы он знал. Он думает, что мамка его погибла. Так для всех будет лучше.

Бывший некромаг пообещал. Ему и самому бы в голову не пришло откровенничать с ребенком на тему своего прошлого или своих знаний. И он прекрасно понимал, чего боится Игорь: что однажды явится какой-нибудь Поклеп Поклепыч и заберет его сына в Тибидохс.

Каркнула ворона. Еще раз. И еще.

С громким звоном что-то разбилось где-то совсем рядом.

Глеб открыл глаза.

И обнаружил, что лежит в своей кровати, по-прежнему одет в брюки и водолазку, и даже кепка еще каким-то чудом держится на голове.

«Вроде же вчера не пили, что ж все так плохо-то?..» – лениво подумал бывший некромаг, пытаясь дотянуться до валяющегося на полу будильника, чтобы посмотреть время.

Не сказать, чтобы он себя плохо чувствовал или наличествовали провалы в памяти, напротив, все события вчерашнего первого сентября стояли перед его внутренним взором – и речь декана, и знакомство с однокурсницами, и непонятный мальчикна качелях, который оказался совсем не Андреем, потому что Андрей в это время мирно спал. Бейбарсова скорее напрягло то, что он забыл раздеться. Хорошо еще ботинки в прихожей снял!

Поймав наконец неуловимый будильник, он подтянул его на уровень лица. И тут же вскочил как ошпаренный.

Проспал!

Стрелки часов ехидно показывали восемь утра. В институте надо было быть без пятнадцати девять. Ехать до него – полчаса.

Глеб пронесся по комнате, спотыкаясь о разбросанные по полу учебники, книги по фольклору, свернутые в рулоны листы ватмана. Едва не сбил мольберт с незаконченным пейзажем на нем. Больно врезался большим пальцем ноги в брошенный игрушечный паровозик и пообещал себе убить брата, но попозже. Наконец он налетел на рюкзак и быстро выкинул из него все лишнее, подумал и засунул одну из книжек, которую планировал дочитать по пути.

В свою бытность некромагом Бейбарсов и представить не мог, что будет так бегать, забыв о собственном достоинстве.

Второпях умывшись, парень кинулся в кухню – позавтракать он уже не успевал, но не выпить чашку крепкого несладкого кофе представлялось кощунством.

– О, доброе утро, – Игорь, стоявший у плиты, оглянулся на племянника. Оценил взмыленное состояние того и без слов налил ему кофе.

Глеб невнятно мотнул головой в качестве благодарности.

– Андрей, – внимание дяди переключилось на собственного сына, – ты вынуждаешь меня принести тебе акваланг.

– Зачем? – округлил глаза ребенок.

– Чтобы ты не утонул в чашке! Допивай какао и в школу шагом марш! Бери пример с Глеба – он, по-моему, готов полцарства отдать за телепорт до института… Что, проспал?

– А что, незаметно? – недовольно буркнул Бейбарсов, пытаясь засунуть пустую кружку в и так переполненную раковину.

– Вторая за утро, – Игорь задумчиво посмотрел на осколки на полу. – Дети мои, вы решили перебить весь сервиз?

Андрей как-то подозрительно довольно захихикал, Глеб только пожал плечами, сообразив, что именно звон разбитой посуды и разбудил его.

– Так, первый в школу, второй в институт, и чтобы глаза мои вас не видели до вечера, мародеры малолетние! – рявкнул Игорь.

Менее устойчивого к повышению голоса Андрея буквально сдуло с табуретки. Бейбарсов проводил его взглядом и вдруг спросил:

– А во сколько вчера вы спать легли?

– Мелкий в десять, я минут за пятнадцать до твоего прихода, – сказал дядя. – Кстати, а где ты вчера так задержался?

– Праздновали, – неопределенно ответил бывший некромаг.

– И как тебе твоя группа?

– Ничего хорошего… – Глеб кинул взгляд на висящие над столом часы. – Тьма, опаздываю же!

Зашнуровывая ботинки, он отмахнулся от предложения подвезти его на машине. Все-таки ночное происшествие не давало ему покоя. Он не разглядел ни номера, ни марку автомобиля, едва не прервавшего и без того тонкую нить его жизни, но где-то на подсознательном уровне заметил, что очертаниями она очень похожа на личный транспорт Игоря.

За автобусом Бейбарсову пришлось бежать. Холодный воздух врывался в легкие и раздирал их болью, в боку закололо. «Где же ты, некромагия, решение всех проблем?» – подумал парень, вваливаясь в салон. Многое, ох как многое он отдал бы за возвращение силы! Да хотя бы умение рисовать, которое раньше мнилось столь важным. Какой в нем толк, если раз за разом ловишь себя на том, что, задумавшись, крутишь в пальцах карандаш, как раньше играл тросточкой? Сколько уже карандашей было так сломано в бессильной ярости на судьбу…

Казалось бы, полгода обычной человеческой жизни примирили Глеба с его нынешним положением. Но кому-то это не понравилось, и был создан морок, должный напомнить о существовании другого мира, гораздо более родного и реального. Словно помотали морковкой перед носом ослика, а укусить не дали. Да и как тут укусишь, если ты старый беззубый осел… «Ты живешь не своей жизнью. Тебя окружают не твои люди. Ты здесь никому не нужен. И там – там ты теперь тоже лишний», – настойчиво зудел внутренний голос.

«Нет! Это – моя жизнь. Я человек. У меня даже есть семья…» – пытался спорить здравый смысл.

«Ты некромаг. Ты был рожден, чтобы быть некромагом и править чужими жизнями!»

«Некромаг может править только смертями».

«Это не некромаг, а полутруп, если он не в состоянии справиться со своим призванием. Но ты-то! Ты мог достигнуть величия! Ты был уже в шаге от этого…»

«Я был в шаге от Тартара!»

Глеб стиснул голову, надавливая на виски. Что с ним происходит? Почему проснулось то, от чего он надеялся избавиться навсегда? Неужели он действительно не приспособлен к нормальной жизни?..

– Молодой человек, вам плохо? – раздался рядом с Бейбарсовым мужской голос.

Бывший некромаг отнял руки от лица и взглянул на говорившего. К его удивлению, он узнал в заботливом попутчике того самого Серёгичева, которого расхваливала Калинская.

– Все в порядке, – ответил парень, с неудовольствием отметив, что собственный голос звучит как-то жалко. – Здравствуйте, Сергей Юрьевич.

Преподаватель сначала удивленно вскинул брови, но потом все-таки вспомнил, что видел этого юношу в компании сорока дам из нового набора студентов.

– А, помню-помню, мне очень понравились ваши рисунки со вступительных экзаменов. Учились где-то до поступления?

– Нет, я самоучка.

– Начали рисовать, спасаясь от мрака некромагии?

– Что?.. – Бейбарсов похолодел.

– Я говорю, что видел вас вчера в парке с девушками. Хорошо отметили?

Глеб сделал глубокий вдох и досчитал про себя до десяти, подавляя желание оглянуться в поисках глюков. Лопухоид все равно не в состоянии увидеть этих маленьких, но очень пакостных человечков.

– Что-то вроде, – ответил он наконец.

Серёгичев только хмыкнул.

– Да уж, я в свою бытность студентом тоже вокруг себя целый гарем собирал… А что поделаешь, если некоторые профессии привлекают в основном только женщин. Вы еще не видели, что на филологии творится обычно!

– И не увижу, надеюсь, – пробормотал Бейбарсов, вдруг сообразив, что в землянке некромагини у него было похожее положение: две девушки рядом, еще одна отражается в котле, а старуха сойдет за тещу.

– О, наша остановка. Вы выходите? – Сергей Юрьевич весь буквально-таки излучал дружелюбие.

Бывший некромаг спрыгнул на тротуар и, изобразив, что жутко опаздывает (что, в общем-то, грозилось стать правдой только через пять минут), припустил к главному зданию. Сегодня их группе должны были рассказать об институтской библиотеке, записать всех, после чего провести с экскурсией по наиболее значимым местам всех восьми корпусов.

Бейбарсов всерьез опасался, что мысли о потерянной некромагии так и продолжат преследовать его в течение всего дня, однако быстро выяснилось, что сложно думать о каких-то метафизических проблемах, когда вокруг тебя прыгает шестеро девушек – и каждая хочет внимания. В какой-то момент на них стали оглядываться другие студенты, сдавленно хихикая – и было отчего. Все перемещения вслед за Калинской выглядели так: впереди идет Глеб с идеально прямой спиной и надвинутым на глаза козырьком. Следом, разбившись на пары, семенят его разномастные подруги, стреляя глазками по сторонам и проверяя, не покушается ли кто на их общее сокровище. Само сокровище все это время мечтало выяснить, какой же шутник разделил человеческий род на два пола, чтобы доходчиво и желательно на личном примере объяснить ему, что это было большой ошибкой.

От неумолкающего щебета, где то и дело мелькало его имя, у Глеба разболелась голова. В какой-то момент ему сунули в руку таблетку и бутылку воды. Обернувшись, бывший некромаг обнаружил, что ближе всех к нему Вика. Она как-то очень наивно улыбнулась ему и быстро ретировалась за спину Насти.

По окончании официальной пытки Даша опять попробовала всех затащить в какое-то кафе, которое она весьма красочно описывала, но на этот раз против был не только Глеб, но и Оля, Надя и Марина. Вчетвером они настолько выразительно посмотрели на юную бунтарку, что та разом сникла.

Уже в который раз Бейбарсов подумал, что Лена и Жанна на фоне этих, с позволения сказать, дам смотрелись оплотами здравомыслия, спокойствия и надежности. В глубине души даже шевельнулось робкое ощущение, говорящее, что он немного скучает по своим напарницам, но Глеб тут же задавил его. Еще чего, ему и так хватило одного-единственного напоминания о том, как близок волшебный мир к лопухоидному, чтобы чуть не сорваться, а тут два таких реальных представителя того самого мира… Нет. Бывший некромаг твердо решил, что ни Свеколт, ни Аббатикову он не хочет видеть. Больше никогда.

Придя домой, Бейбарсов обнаружил, что Игорь на работе, а Андрей еще не вернулся из секции каратэ, в которую его записали этой весной. Обрадовавшись возможности побыть одному, парень разогрел себе обед, поел, помыл посуду (обошлось без фарфоровых жертв), пошел в свою комнату. Там его взгляд сразу же упал на незаконченный рисунок.

Этот пейзаж не получалось закончить уже две недели. Вроде бы ничего сложного, деревья и небо, да вот мешало что-то. Раз за разом Глеб переделывал карандашный набросок, но все равно оставался недовольным, вот и сейчас он снял с мольберта лист и порвал его пополам.

На подоконнике лежали карандаши, ручки, фломастеры, рапидографы, пастель, акварель, акрил, пара стержней угля, чуть в стороне – несколько разномастных колонковых кисточек. Бейбарсов провел над всем этим ладонью, выбирая, замер на несколько секунд… И решительно взял масляную пастель.

Руки двигались сами собой, запечатлевая то, что он увидел по пути домой. Справа – строгий силуэт давно погибшего и засохшего дерева. В нижней половине листа – пушистые кроны рано пожелтевших кленов. Над ними возвышается пара рябин, красными искрами на них сияют ягоды. И небо, главная часть… Предзакатное небо ранней осени, высокое, яркое. Голубым цветом – основа, по ней уже розовые росчерки облаков, отражающих солнечный свет. Добавить реальности, проведя черные линии паутины проводов, опутавших этот город и эту осень. Готово.

Глеб отступил на шаг, любуясь результатом своей работы. Рисунок не некромага, но человека, умеющего видеть всю красоту этого безумного мира в любом ее проявлении. Искренний и болезненно-чувственный пейзаж шизофреника, не имеющего надежды на выздоровление.

Бейбарсов улыбнулся своим мыслям.

Вдруг он заметил на столе клетчатый тетрадный лист. Подумав, что Игорь мог оставить ему записку, парень потянулся ее прочитать.

Хорошее настроение мигом испарилось, стоило смыслу написанных слов дойти до сознания. «Верни то, что тебе не принадлежит, или ты умрешь» – сообщала записка крупным неровным забором детского почерка.

Комментарий к Глава 2

Рисунок Глеба (автор - Хелькэ): http://cs4310.vkontakte.ru/u599051/60223188/x_719d4bd4.jpg

========== Глава 3 ==========

It’s my life,

It’s now or never.

I ain’t gonna live forever.

I just want to live while I’m alive!

Bon Jovi

Бездумно поигрывая карандашом, Глеб Бейбарсов нарезал круги вокруг памятника Минину и Пожарскому на площади Народного единства. Никто из лопухоидов и не догадывался, что двое этих руководителей второго земского ополчения на самом деле были магами, в свое время посланными бессменным директором Тибидохса на помощь страдающему люду. Впрочем, бывшего некромага сейчас интересовала не история магии, а домашнее задание по рисунку: Серёгичев как с цепи сорвался и задавал им столько, что, казалось, на долгожданных каникулах по окончании семестра ни один студент добровольно не подойдет к мольберту. Первой эту мысль высказала Вика, но в конце концов не выдержала даже Надя.

А Глеб не жаловался. Чем больше он рисовал, тем меньше у него оставалось времени на пустые размышления. Несмотря на то, что прошло уже три недели и за запиской не последовало никаких действий, Бейбарсов все равно не мог справиться с беспокойством. Порой беспокойство перерастало в злость, и тогда бывший некромаг не спал ночами, меряя шагами комнату. Он вообще не думал, что же должен такого вернуть, потому что твердо был уверен: ничего чужого у него не завалялось. Его волновало лишь то, что даже если его придут убивать, он узнает об этом в самый последний момент, когда бороться или бежать уже поздно. «Как же лопухоиды могут так жить?! – спрашивал он себя раз за разом. – Это же равносильно слепоте. Нет, это страшнее слепоты, потому что когда глаза не видят, развивается слух. А тут – вроде бы все на месте, но все равно ничего не видишь и не слышишь…»

Из-за таких ночных бдений он даже пару раз срывался на своих однокурсницах, хотя, надо сказать, уже привык к ним и почти не испытывал дискомфорта, когда та или иная девушка просила его помочь или наоборот, позволяла себе проявить легкую заботу. И каждый раз, грубо ответив Наде или наорав на Вику, сделав замечание Оле по поводу ее громкости или оттолкнув Марину, если та слишком уж льнула, рассмеявшись в ответ на мечтания Даши или проигнорировав Настю, Глеб чувствовал, что предает сам себя. Все эти девушки, несмотря на свои недостатки, не сделали ему ничего плохого и не желали ему зла, да и элементарную вежливость никто не отменял. Бейбарсов искренне презирал студентов, что никогда не придерживали дверь перед дамами, позволяли себе сквернословить при женщинах или влетали в лифт, аудиторию, автобус, расталкивая всех впереди стоящих. Даже если девица тебе незнакома или ты к ней равнодушен – ты все равно должен оставаться мужчиной.

Надо сказать, Бейбарсов совершенно не понимал, почему окружающие его люди настолько дики, словно выросли в глухой провинции и теперь впервые оказались в большом городе. Лопухоиды порой казались страшнее самых темных магов. Последних сдерживали хотя бы остатки кодекса чести… «Старуха-некромагиня научила меня этикету, научила держать спину прямо и говорить на нормальном русском языке, – думал Глеб. – Почему ей, монстру и убийце, это было доступно, а этим невинным овечкам даже мусор донести до урны сложно?»

Ответа он не находил. Лишь с каждым днем все больше убеждался, что будь его силы при нем, уж он-то научил бы лопухоидов жить.

Сделав в блокноте несколько набросков памятника с разных ракурсов, бывший некромаг двинулся в сторону дома. Конечно, проще было доехать на автобусе, но ему почему-то не хотелось. Пешая прогулка по городу прельщала его куда больше: таким образом можно найти множество уютных местечек, от тихих кафе до живописных двориков, где никто не потревожит твое одиночество.

Вопреки ожиданиям, в этот раз Бейбарсову не удалось сделать никакого открытия. Вероятно, мешало настроение, с которым он шагал по улицам – еще не злость, но и далеко уже не умиротворение. А ведь на завтра еще надо было сделать доклад по истории мирового искусства… Часов с собой Глеб не носил (хотя даже сам себе не мог бы объяснить, почему), но по клонящемуся к заходу солнцу примерно определил, что уже около половины седьмого. Значит, приблизительно через полчаса он будет дома и у него останется целых пять часов на домашнюю работу. Главное – не налететь на Игоря или Андрея, и тогда вечер получится относительно приятным.

Бывший некромаг сознательно избегал общества родственников, поскольку в их присутствии, сам того не желая, начинал строить гипотезы относительно сентябрьских происшествий. То ему представлялось, как дядя садится в машину, заводит ее и хладнокровно пытается переехать племянника, то виделось, как брат, от сосредоточенности высунув кончик языка, пишет ту самую записку. Разумом Глеб понимал, что это все полный бред – если бы он им действительно мешал, они бы нашли способ от него избавиться безо всякой театральщины, но усмирить буйное воображение никак не получалось.

Однако все планы на вечер рухнули в тот момент, когда Бейбарсов подходил к дому. Потому что, как оказалось, все на той же детской площадке, на тех же качелях его уже ждали: невысокая девушка с неестественно-оранжевыми короткими волосами, опустив голову, сосредоточенно рисовала что-то носком тяжелого ботинка на песке. У парня мелькнула малодушная мысль пройти мимо, сделав вид, что не заметил ее, но он тут же одернул себя – в этом не было смысла. Жанна в любом случае почувствовала, что он рядом.

Словно в ответ на его мысли (впрочем, почему «словно»? Она вполне могла подзеркаливать) Аббатикова подняла голову и улыбнулась.

– Привет, – сказала она, тщательно выговаривая все звуки.

– Здравствуй, – кивнул Глеб.

– Как ты? – спросила девушка, пытливо вглядываясь в его лицо.

– Все отлично.

Бейбарсов с некоторым ехидством заметил, что после его ответа Жанна растерялась, не находя, о чем же еще говорить. «Нам незачем видеться, мы теперь совершенно чужие люди», – подумал он.

– А я тут…

– Мимо пролетала и решила навестить?

– Да, – Аббатикова заметно обрадовалась. – От тебя не было никаких вестей целых девять месяцев…

– А как я должен был вам письма писать? Купидона вызвать? Летучую мышь создать? Или выслать Почтой России?

Жанна смутилась.

– Я лопухоид, – жестко сказал Глеб. – И это не лечится.

– Подожди, не гово-и так! Ожет, мы найем с-едтво ве-нуть те-е агию… – судя по проблемам с дикцией, Аббатикова расстроилась окончательно.

– Знаешь, некромагия – не тот товар, который продается в магазине и может быть возвращен, – отрезал парень. Ему показалось, будто между ребер вонзили клинок и провернули пару раз для большего эффекта.

– Ты ак п-ото с-аешься? – вскинула бровки девушка.

– Жанна, я уже почти год лишен силы. За это время можно было найти способ возродить Древнира, не то, что помочь какому-то бывшему некромагу! Если Свеколт ничего не придумала – значит, ничего сделать нельзя. Пойми это!

Аббатикова закусила губу и подозрительно поспешно отвернулась.

– Прекрати, – Бейбарсов вдруг ощутил невероятную усталость. – Ты же ждала меня тут не для того, чтобы реветь.

– Я е еву, – замотала головой Жанна, смахивая набежавшие слезы.

– И правильно делаешь, – Глеб сделал вид, что не заметил ее жеста.

Он изобразил, что крайне заинтересован поведением сорок у Аббатиковой за спиной, давая ей время прийти в себя.

– Тебе от Лены привет, кстати, – справляясь с собой, улыбнулась девушка.

– Ей от меня тоже передашь, когда полетишь обратно, – бывший некромаг задумался на мгновение. – Давай сделаем так. К себе не приглашу, извини, живу не один. А вот в кафе могу сводить. Хочешь?

«Это всего лишь один раз. Первый и последний. Когда-то мы трое были почти семьей, так что можно дать Аббатиковой то, что она хочет, – решил про себя Бейбарсов. – А потом она улетит, и мы больше никогда не встретимся».

– Хочу, – предсказуемо согласилась Жанна.

– Тогда идем. Да, а ступу ты свою где припарковала?

– На крыше, – отмахнулась некромагиня. – Не думаю, что кто-нибудь рискнет ее угнать.

Глеб хмыкнул, представляя себе ушлого лопухоида, пытающегося хотя бы сдвинуть с места ведьмовскую ступу. Результат этого бездумного действия зависел от того, какими заклинаниями воспользовалась Аббатикова для охраны своего личного транспорта. Повезет дураку – отделается заиканием и энурезом, не повезет – Жанне придется отмывать ступу от чужих мозгов.

Для посещения Бейбарсов выбрал камерный бар в полуподвальном помещении. Там почти всегда было пусто, играла тихая ненавязчивая музыка и никогда никому не было дела до чужих разговоров. Порой бывший некромаг приходил сюда, читал книгу, рисовал на салфетках незамысловатые картинки и пил потрясающе вкусный кофе. Официанты давно запомнили молчаливого парня в темно-зеленой кепке, а некоторое время назад Глеб обнаружил целую коллекцию своих почеркушек, пришпиленных к стене за барной стойкой. Как объяснил хозяин бара, они пришлись очень кстати и невероятно нравились всем посетителям.

Посадив Жанну за один из дальних столиков, парень заказал для нее капучино, а себе попросил «как обычно». Официант, записав заказ, бесшумно исчез.

– Здесь здорово, – оглядываясь по сторонам, заметила Жанна. – Не думала, что ты такое любишь.

– Просто меня тут никто не беспокоит, – пожал плечами Бейбарсов.

– Все такой же скрытный и нелюдимый. Ты не меняешься, – наклонив голову к плечу, улыбнулась Аббатикова. – А секретная папка с рисунками у тебя все еще есть?

– Три учебных тебя устроят? Их я тоже никому не показываю, кроме преподавателя. А то любят отдельные личности чужие идеи красть…

– Сойдет.

Принесли напитки, и на некоторое время разговор прервался. Пригубив капучино, некромагиня довольно протянула:

– Вку-у-усно! В Магфорде мы тоже иногда сбегали… Сбегаем в лопухоидные кафе, но там мне такого не попадалось. И вообще с Шурасиком невозможно рядом находиться, он про состав любого напитка рассказать может и попутно объяснить, какими бедами грозит его употребление. Как его только Ленка терпит, не понимаю…

Представив, как главных тибидохский ботаник с умным видом рассуждает о качестве всяких «идентичных натуральным» заменителей, Глеб фыркнул. Лопухоиды любили понапихать в пищу всякой химии, а потом удивляться, почему же здоровье с каждым годом ухудшается.

– А еще в Магфорде Пуппер, – Жанна поморщилась. – Он вообще в последнее время от нас не отстает. Говорит, только нас и боятся магвокаты и тренер с тетей Настурцией. А Джейн я и сама бы с удовольствием прокляла… Впрочем, мне кажется, Гурий с ней уже вполне свыкся. Даже улыбается ей почти искренне.

Английского подростка с коллекцией эксклюзивных очков Бейбарсов никогда не воспринимал всерьез, и Аббатикова это знала. «Ну и зачем мне об этом рассказывать?..»

– А еще, представляешь!.. Шурасик же постоянно с Сарданапалом переписывается, вроде наш уникум хочет какое-то исследование провести… Так вот, от академика он все новости заодно узнает. Ты знаешь, что Таня беременна? Это так здорово! Хорошо, что у них с Ваней все так удачно сложилось…

Бейбарсов замер, не донеся чашку до рта. Рука дрогнула, и кофе едва не выплеснулся на стол. Закружилась голова, и парень даже не сразу понял, что же в словах Жанны на него так подействовало.

Гроттер! Все это время Глеб запрещал себе думать о ней. Уязвленная гордость вообще требовала стереть ее из памяти: он, тогда еще всемогущий некромаг, не смог добиться девчонки, которая предпочла ему какого-то ветеринара! Нет, он больше не любил ее, более того – он даже осознавал, что никогда не любил ее, что из-за проклятия старухи просто потерял голову и заставил себя поверить в несуществующую любовь. И теперь малейшее напоминание о собственной глупости резало скальпелем по обнаженным нервам.

– Смени пластинку, – глухим голосом потребовал Бейбарсов.

Аббатикова запнулась посреди рассказа о том, что Шито-Крыто теперь на гитаре не летает, а играет.

– Тебе неинтересно, чем занимаются наши однокурсники? – преувеличенно наивно спросила девушка.

– Нет. У меня всего два однокурсника – это ты и Свеколт. Не изображай, что ты этого не знаешь.

– Хорошо, – некромагиня, ничуть не расстроившись, вытянула из держателя салфетку и начала что-то из нее складывать. – О чем тогда тебе интересно слушать?

– Не знаю.

– Может, тогда ты что-нибудь расскажешь?

– Ну… Я живу у дяди. Учусь в Архитектурно-строительном на дизайнера. М-м-м… Тьма, Жанна! Я не люблю рассказывать о себе, ты же знаешь!

Аббатикова захихикала с откровенно довольным видом.

– Магфорд испортил твой характер. Была хорошая милая… Некромагиня, а стала…

– Подожди, – Жанна неожиданно вскинулась и начала оглядываться по сторонам, нервно скомкав салфетку.

– Что такое? – Глеб нахмурился.

– Меня пытались подзеркалить. Кто-то совсем рядом… Я его прихлопнула.

– Как старуха учила?

– Ну а как же еще! Он должен был хотя бы схватиться за голову, выдавая себя, а вообще-то я рассчитывала лишить его сознания…

– Не вижу ни одного кандидата.

– Вот и я тоже, – Жанна сердито кинула окончательно испорченную салфетку в пепельницу, потом подняла глаза на Бейбарсова: – Глеб… Можно, я поставлю тебе блок против подзеркаливания?

– Нет, – бывшего некромага даже передернуло от такой перспективы.

– Но ты же для них открытая книга! Ты даже не почувствуешь, если кто-то полезет тебе в мысли…

– Почувствую.

– Как?! Ты больше не некромаг!

– Спасибо, что напомнила, а то вдруг я бы забыл.

– Ох, извини… Но, может, все-таки…

– Я не позволю тебе лезть мне в голову.

– Хорошо, давай это сделает Лена!

– Нет. Я не нуждаюсь в вашей помощи.

Жанна уткнулась взглядом в чашку с почти остывшим капучино. Весь ее вид говорил о том, что ее, беленькую и пушистенькую, обидели ни за что.

– Не обижайся. Ну подумай сама – кому я тут нужен? Я обычный человек. На меня даже Магществу плевать.

– Ты думаешь, это из-за меня?

– Скорее всего. Так что будь осторожнее, когда полетишь обратно… – кинув на стол деньги за кофе, Бейбарсов поднялся. – Пойдем, провожу тебя до ступы.

Вдвоем они вышли из бара. Жанна все время старалась найти того, кто пытался влезть ей в голову, и при этом настолько отключилась от внешнего мира, что Глебу пришлось вести ее за руку. «Неужели ее дар настолько слабее моего, что она не в состоянии и смотреть глазами, и шарить в сознании окружающих?» – неприятно поразился он.

Но не успели они пройти и половины пути до дома Бейбарсова, как Жанна остановилась.

– Я… Я лучше телепортируюсь, – сказала девушка. – А ты иди… Пока!

– Прощай, – пожал плечами парень. Впрочем, его жест пропал втуне, так как Аббатикова и не подумала дождаться ответа, исчезнув сразу после своих слов.

На следующий день Серёгичев попросил задержаться после пары Надю и Глеба. Как выяснилось, он хотел, чтобы они, как лучшие его ученики, посетили мастер-класс, который организовывался в здании института после занятий.

– Там только по приглашениям. Профессор из столицы, стоящее событие, – со знанием дела сообщил Сергей Юрьевич.

Бейбарсов согласился не столько потому, что хотел научиться чему-то новому (он был уверен, что талант к рисованию развивать можно только самостоятельно), сколько ради того, чтобы убить время. Вчера, когда он вернулся домой в половину двенадцатого, Игорь завалил его вопросами о Жанне (он видел, как они шли в бар), интересуясь, не его ли она девушка и как скоро он приведет ее знакомиться с дядей. Разумом бывший некромаг понимал, что Игорь говорил все это не со зла, но его так взбесили эти вопросы, что он ушел в свою комнату, громко хлопнув дверью. Почему он, всегда такой сдержанный, так отреагировал на невинные шутки, понять было невозможно.

И вот теперь Глеб сидел в холле на первом этаже и ждал, когда же Надя перестанет засыпать вопросами дорогого столичного гостя. Учитывая количество знаний в ее аккуратной головке, допрос вполне мог продолжаться до утра.

– А как вы считаете, какая техника предпочтительнее… – послышался ее приближающийся голос.

– У меня совершенно нет времени! – прервал ее тот самый лектор.

Спустя миг он пронесся мимо Бейбарсова, словно бы за ним гнались разъяренные тигры. Надя вынырнула из-за угла секундой позже.

– Ну вот, а я так и не успела выяснить…

– Надя, молчать! – бывший некромаг запаниковал, что сейчас отличница всего их потока переключится на него. – Я не профессор, я и на простейший твой вопрос не отвечу…

– Все вы такие скучные, – девушка поморщилась. – Ничего не знаете. Ну что, идем?

Глеб молча направился к выходу.

Они умудрились упустить последний автобус, но Надя сказала, что знает короткий путь дворами к ее дому. Поплутав по переулкам минут сорок, они все-таки вышли к длинной девятиэтажке, в которой и жила отличница.

– Хороший у тебя «короткий путь», – пробормотал Бейбарсов.

– В темноте я хуже ориентируюсь, – виновато потупилась Надя. – Но мне пора. Удачи!

Скорее клюнув, чем поцеловав бывшего некромага в щеку, девушка скрылась за дверью подъезда.

В странно приподнятом настроении Глеб двинулся к своему жилищу.

Не задумываясь, куда идет, он свернул в один из глухих дворов – он точно помнил, что в противоположном доме есть арка, через которую можно попасть на соседнюю улицу. Фонари были разбиты малолетней шпаной, поэтому двигаться приходилось едва ли не наощупь. Из-под стоящей под окнами машины выпрыгнула кошка и с диким мявом перебежала дорогу.

Бейбарсов остановился. Будь он обычным лопухоидом, он не обратил бы на это внимания. Но магическое прошлое твердило ему: черные коты перебегают дороги не из собственной зловредности. Они предсказывают будущее, причем отнюдь не лучезарное.

Тихие шаги за спиной не замедлили подтвердить пророчество. Кошка сияла глазами откуда-то сверху, то ли с дерева, то ли со столба, словно наслаждалась спектаклем.

– Крогуруша*, – с ненавистью прошептал Глеб. Когда-то он сам умел создавать таких вот слуг.

Крогуруша ничего не мог ему сделать, их род был призван скорее следить, чем вредить. Максимум, на что был способен такой не-кот – напугать ребенка.

С каждым мгновением все меньше надеясь на положительный исход дела, Бейбарсов обернулся. В темноте он с трудом различил три темных силуэта, не спеша надвигающихся на него.

– Ребят, вам подсказать, где библиотека? – бывший некромаг скинул рюкзак с плеча и поставил его на асфальт, чтобы не мешался.

– Верни то, что тебе не принадлежит, – раздался глухой шуршащий голос. Так шуршит земля, ссыпаясь на крышку гроба.

– Да я вроде все книги сдал, – развел руками Бейбарсов, оценивая расстояние до противников. Еще несколько их шагов – и можно будет ударить…

– Верни Шапку, – а вот второй голос уже звенел забиваемым гвоздем.

– Слушайте, вы меня с кем-то перепутали. Я даже зимой шапок не ношу…

Три, два… Последний шаг…

Глеб рванул вперед выпущенным из пращи камнем. Да, у него нет больше некромагии, но у него есть его тело, молодое сильное тело, которое тоже можно использовать как смертоносный инструмент.

Первого противника он просто опрокинул, от души приложив головой об асфальт. Поднырнул под кулак второго, и тот, вместо того, чтобы поправить ему аристократический профиль, всего лишь сбил с него кепку. Сильным ударом в лицо заставил его отлететь на своего дружка. Третий такого не ожидал и, не устояв на ногах, упал, нелепо распахнув рот.

Кто навалился на него сзади, обхватывая медведем, Бейбарсов не понял. «Четвертый… Не заметил…» – мелькнула мысль. Но времени на размышления уже не было, поэтому он вскинул руки, ослабляя захват, и изо всех сил лягнул противника. Услышал характерный хруст и порадовался было, что попал, но тут же пропустил пинок в живот. Согнувшись и хватая ртом воздух, получил мощный удар в основание шеи и мешком свалился под ноги врагам.

Пинки, толчки и удары посыпались на него градом. Не пытаясь встать, Глеб только закрывал голову руками и старался отрезать сознание от боли – наука, преподанная старухой в самом начале пребывания в землянке. Пусть бьют, ему не больно, не больно, не…

– Говори, где Шапка, – фраза прозвучала настолько безэмоционально, что в ней не было даже вопросительной интонации.

Бейбарсов облизал пересохшие и потрескавшиеся губы.

– Да говорю же, парни, вы ошиблись, – через силу прохрипел он. Слишком много ресурсов требовал запрет нервным окончаниям чувствовать.

Он скорее угадал, что мучители недоуменно переглянулись, чем увидел это.

«Теперь точно убьют», – мелькнула у него лаконичная мысль.

Умереть он не боялся, в конце концов, боятся неизвестного, а какой может быть страх смерти у того, кто уже однажды побывал в Тартаре?

По виску скользнула теплая струйка. Снова обрушились удары – но теперь били прицельно: почки, печень, мочевой пузырь… Головой Глеб ударился сам, дернувшись от слишком сильного пинка, прорвавшего преграду бесчувствия, и поприветствовав затылком асфальт.

Обычно беззвездное городское небо расцветилось яркими красными сполохами.

Краем угасающего сознания бывший некромаг отметил, как кто-то наступил на его кепку. Стало почему-то обидно.

Потом – ногой в лицо – кровь заливает глаза – больно-больно-больно…

И вдруг – женский крик. Не истерический визг, а четкие слова заклинаний. Пылающие символы некромагических рун. Чуть ли не физически ощущаемые потоки силы. Ярость и отчаяние нападающих, в единый миг превратившихся в жертвы.

Сознание Бейбарсова окончательно затопила черная бездна.

– Ге-е-еб… Ге-е-еб! О-и-ись! – пропел кто-то над самым ухом.

Бывший некромаг медленно приходил в себя. Первым вернулся слух, за ним – ощущения, которые сообщили, что, во-первых, у него болит все тело, во-вторых, его голова лежит у кого-то на коленях и этот кто-то заботливо гладит его лицо прохладными пальцами. Зрение где-то задерживалось.

– Ге-е-еб, от-ой га-за…

«Бейбарсов, ты идиот», – фыркнул внутренний голос.

Где-то слева раздраженно мяукнула крогуруша. Ласковые руки на миг исчезли, послышался полузадушенный хрип, хрустнули шейные позвонки. Глеб открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Жанна отшвыривает трупик кошки.

– Геб, ты ыв! – выдохнула Аббатикова.

– Ыв, ыв, – согласился бывший некромаг. Язык слушался с трудом, во рту растекался солоноватый металлический привкус.

– Не игайся, – мигом посерьезнела некромагиня. – Нао оаноить нут-еннее к-овотеение.

– Ты их убила?.. Тех, кто напал на меня… – спросил Бейбарсов, наблюдая, как из сумки появляются далеко не самые аппетитные ингредиенты.

– Нет, – покачала головой Жанна. – Я их погна-а. Эо ыли на-и.

Перерыв всю сумку, она нахмурилась. Но тут же ее лоб разгладился, она подтянула к себе за хвост дохлую крогурушу и вырвала у нее несколько клочков шерсти, которые тут же отправились в деревянный стакан с декоктом.

– Кто? – не понял Глеб.

Аббатикова не ответила, продолжая смешивать для него лекарство. Наконец жидкость вспенилась, проглотив щепотку толченых костей ящерицы, и девушка, заботливо приподняв голову бывшего некромага, буквально влила в него отвратительное по всем статьям пойло. К чести Бейбарсова, он проглотил все, даже не поморщившись.

– Навьи**, – повторила Жанна.

Декокт рванулся вверх по пищеводу, требуя свободы.

– Первомертвецы? – сглотнув, уточнил парень.

– Они самые. Убить я их никак не смогла бы… Только светлые могут их упокоить, и то ненадолго. Где уж всем нам тягаться с теми, кого питают силой сами боги… И знаешь, Глеб, – Аббатикова очень уж серьезно посмотрела ему в глаза, – сейчас мы пойдем к тебе, я посмотрю, что можно сделать с наружными повреждениями, а ты тем временем мне все честно расскажешь. Без сказок о том, как тебя перепутали со мной.

Прошептав усиливающее заклинание, она помогла Бейбарсову встать, опираясь на ее плечо.

– Кепку мою возьми, – попросил он.

Прислонив бывшего некромага к дереву (значит, все-таки с ветки наблюдала крогуруша!), Жанна закинула на плечо свою сумку и подобрала рюкзак Глеба. Без труда найдя помятую кепку (что ей, некромагине, какая-то темнота… Она ночью видела даже лучше, чем днем), она нахлобучила ее парню на голову. Свистом подозвала свою ступу.

Вскоре они взмыли в воздух и медленно поплыли к дому Бейбарсова.

Комментарий к Глава 3

*Крогуруша, русск. – помощница колдуна. Дух, зачастую внешне напоминающий кошку.

**Навьи, слав. – древнейшее название мертвецов. В данном случае используется для того, чтобы отделить обычных мертвяков (которые в книгах Емца довольно слабы) от умерших в те времена, когда миром правили языческие боги.

========== Глава 4 ==========

Комментарий к Глава 4

Предупреждение: возможен ООС Тани Гроттер

Now the flames they followed Joan of Arc

as she came riding through the dark;

no moon to keep her armor bright,

no man to get her through this very smoky night.

Leonard Cohen

Взбудораженная словами лучшей подруги, Жанна металась по своей комнате в Магфорде. Ей хотелось бросить все и лететь туда, где живет ее любимый человек, но столько лет спавшая надежда еще не до конца очнулась: первый восторг прошел, и теперь Аббатикова никак не могла снова заставить себя поверить в то, что у нее появился шанс быть счастливой.

Она наобум хватала вещи и кидала их в свою старую кожаную сумку через плечо, не заботясь о том, чтобы аккуратно складывать одежду или заворачивать в бумагу приборы для составления декоктов. Единственное, с чем она бережно обращалась – это мешочки с ингредиентами, которые рассовала по внутренним карманам. Впрочем, при этом она не заметила, что сверточек с черной кошачьей шерстью выпал и остался лежать на полу, когда девушка выбежала из комнаты.

Уже стоя на крыше возле своей ступы, Жанна задумалась, куда же ей лететь. Точного адреса Глеба она не знала, а блуждать по Нижнему Новгороду можно было очень и очень долго, все-таки пятый по величине город России. Попробовала сосредоточиться и почувствовать Бейбарсова, но дар, столько раз ее выручавший, упорно молчал, словно кто-то возвел невидимый барьер между ней и бывшим некромагом. Расстояние помехой не было – учуяла же она тогда, что он в беде, хотя ее и тот захолустный городок, где Глебу приспичило устраивать дуэль с упырями и Валялкиным, разделяли тысячи километров.

Значит, все-таки экран. Вряд ли именно против ее вмешательства, скорее чтобы Бейбарсова не доставали излишне прыткие молодые волшебники и волшебницы. Сделать это мог лишь один маг в мире, слишком добрый, заботливый и предусмотрительный до зубовного скрежета. Выход один: Жанне придется лететь на Буян, иначе она вообще не сможет попасть в Нижний.

Не раздумывая больше ни секунды, Аббатикова запрыгнула в ступу и, взмахнув метелкой, штопором ввинтилась в седое английское небо. Холодный туман мигом облепил девушку, вцепился ледяными иголочками в кожу. Поморщившись, она запретила себе чувствовать холод. Магия, конечно, не теплый пуховик, но и некромагиня в землянке старушки шесть лет отнюдь не крестиком вышивала.

Постепенно опустилась ночь, показались звезды. Раньше Жанна никогда не упустила бы случая полюбоваться ночным небом, но сейчас она на предельной скорости неслась вперед, упрямо сжав губы. Шальную мысль, что Гардарика может быть заблокирована или не пустит ее, она отмела сразу же: какое ей дело до заклинания, если она все равно не может умереть? Она не погибла в раскаленной печи, она проходила насквозь целые рати мертвецов, не получив ни единой царапины, она выбиралась из заколоченного и закопанного гроба, она в составе связки сражалась с вампирами и легионерами Магщества – так что же, теперь она испугается какого-то магического барьера и отступит?

Неспокойный океан шумел внизу, разбивался белой пеной. Жанна поднялась повыше, чтобы ее не задевали брызги, и обновила на всякий случай заклятие. Неудобств она пока не испытывала, но на рукавах и капюшоне худи уже образовалась тонкая корочка льда. Встречный ветер трепал длинные волосы, и Аббатикова подумала, что неплохо бы подстричься. И покраситься опять в рыжий. Не то, чтобы ей не нравился ее родной светло-каштановый цвет, но она настолько привыкла к яркой себе, что ни за что бы уже не согласилась снова стать обычной и, тем более, показаться такой на глаза Глебу.

Жанна усмехнулась собственным мыслям. Когда-то она смеялась над Леной, которая позволяла Шурасику «спасать» ее от некромагических книг, а сама-то теперь! Словно какая-то лопухоидка думает о том, что прическа поможет ей привлечь внимание любимого…

За размышлениями Аббатикова сама не заметила, как преодолела большую часть пути. Почувствовав впереди магическую завесу, она сосредоточилась на приведении мыслей в порядок. Уверенность в том, что она вправе попасть на Буян оставить, все остальное – смести в мусорную корзину безжалостной рукой. Покрепче сжать метелку и выкрикнуть пароль-заклинание…

Барьер упруго прогнулся, но все-таки пропустил некромагиню, поприветствовал радугой.

Тибидохс ничуть не изменился за то время, пока Жанна была в Магфорде. Даже ученики – ну да, не было тех, с кем вместе выпускались некромаги, но и эти новые дети вели себя точно так же. О том же мечтали, так же дружили, на то же обижались, смешно закусывали губу, когда какое-то заклинание получалось не с первого раза. Пока Аббатикова поднималась в кабинет Сарданапала, ее трижды чуть не сбили с ног непонятно откуда вынырнувшие юные маги, один раз попытались «дрыгнуть» идаже спросили, не будет ли она новым преподавателем практической магии.

Сфинкс на дверях академика Черноморова зашипел, намекая, что девушку сюда никто не приглашал. Жанна хотела уже щелкнуть древнюю кошку по носу, намекая в ответ, что она не права, как резные створки распахнулись сами собой. Сфинкс от неожиданности потерял равновесие и рухнул на пол, обретая объем. Некромагиня хихикнула.

– Здравствуй, Жанночка! – Сарданапал поднялся из-за стола, словно как раз готовился к приему. – Какими судьбами к нам? Хочешь стать преподавателем?

Хихиканье само собой перешло в кашель.

– Вы уверены, что мои знания о зельях стоят того, чтобы передавать их новому поколению?

– Вообще-то, нет, – академик строго посмотрел на все еще сидящего на полу сфинкса. Тот поспешил ретироваться обратно на дверь. – Думаю, ученикам будет лучше, если они никогда не узнают о некромагии. Но ты же наверняка по делу?

– Ну да, – Жанна опустила взгляд, неожиданно для себя засмущавшись. Что она может сказать? Что ей очень хочется к Глебу, пустите, добрый дяденька? После такой формулировки ее выставят за дверь.

– Не выставлю, – покачал головой Сарданапал. – Кто я такой, чтобы запрещать тебе хотеть?

Аббатикова поспешно отгородила сознание барьером.

– Так и мигрень недолго заработать, – директор поморщился. – Извини за этот маленький трюк с подзеркаливанием. Но мне показалось, что если тебя не подтолкнуть, ты так и будешь стоять там и мяться. Садись, – он кивнул ей на мягкое кресло напротив своего стола.

Подождав, пока некромагиня устроится, Сарданапал продолжил:

– Но кое в чем ты все-таки права. Я не могу остановить тебя, когда ты рвешься к своему, гм, другу, но точно так же не могу не обращать внимания на желания самого Глеба. Это он попросил меня отгородить его от вмешательств со стороны магического мира.

– Глеб попросил? – Жанна невольно подалась вперед.

– Да. Ты не хуже меня знаешь, а, может, и лучше, что он чувствовал, потеряв силу. Злость, обида, боль… Разумеется, он теперь не хочет контактировать с теми, кто может еще больше растравить нанесенную рану.

– Но я…

– У тебя нет таких намерений, разумеется! Только вот не в намерениях дело. Тебе будет казаться, что ты несешь добро, а ему… Слышала, что «благими намерениями вымощена дорога в ад»? Личный ад Глеба Бейбарсова. Подумай хорошенько, готова ли ты ради своей прихоти причинять боль любимому человеку?

– Эо не п-иоть! – мгновенно взвилась Аббатикова.

– В таком случае и нежелание Глеба видеть тебя имеет право на существование.

– Эо не п-авда… Геб не акой…

– Жанна, успокойся, пожалуйста. Мне незачем тебе лгать. Другое дело – я мог неправильно понять Глеба, – академик погладил усы, лукаво подмигивая некромагине.

Уткнувшись взглядом в свои руки, безвольно лежащие на коленях, девушка лихорадочно соображала. Бейбарсов попросил отгородить его от магов… Вполне в его духе, он же гордый, он же хотел начать жизнь заново. Но напрямую сказать, чтобы к нему не пускали его соучениц по землянке старухи… Нет. Он всегда относился к ним лучше, чем к кому-либо еще, они были его семьей! Маленькой, но очень дружной семьей… До тех пор, пока не появилась Таня, пока Глеб не воспользовался Зеркалом Тантала…

– А если я один раз к нему слетаю, посмотрю, все ли у него хорошо, и больше никогда не вернусь туда? – Жанна подняла глаза на Сарданапала.

– Девочка моя, ты сама веришь в то, что говоришь?

– Нет.

– Вот что мне в вас с Леной нравится, так это то, что себе вы никогда не будете врать, – удовлетворенно кивнул Черноморов. – Я скажу тебе адрес Глеба, я дам тебе ключи от одной из подготовленной для выпускников квартиры – нечего слоняться по улицам. Но обещай, что как только ты поймешь, что Глебу от твоего присутствия только хуже, ты улетишь обратно в Магфорд. Я, не буду скрывать, боюсь, что он может встать на путь Мрака даже без некромагии. Он многое понял, когда лежал в железнодорожной будке с неизлечимой раной, но я не уверен, что он не сорвется обратно. Чужая душа – потемки, а особенно в случае с таким человеком, как Глеб. Магия пропала, но не исчезнет в один миг то, что вбивала вам в головы безумная старуха. Его гордость, его амбиции, его самомнение, его целеустремленность и его сила воли – все вместе, умножаясь на знания, дает такую смесь… – Сарданапал вдруг замолчал, с удивлением посмотрев на клетку с черномагическими книгами. Те, забыв ссоры и раздоры, прижимались к прутьям, жадно ловя каждое его слово. – Вот о чем я и говорю, Жанна, – он шепнул заклинание, выпустил яркую искру, накидывая на клетку покрывало. – Глеб все еще балансирует на грани, Мрак не отпускает никого просто так. Даже поступающему от Вани Свету не удалось полностью перебороть темную сущность Бейбарсова.

– А я?.. – Аббатикова закусила губу. – Я тоже темная?

– Мне кажется, в тебе преобладают светлые стороны. Крайне нетипично для некромага, но ни одно правило не существует без исключений.

– Спасибо, – искренне произнесла Жанна.

– Не за что, девочка, не за что, – вздохнул академик. – Ты не виновата в том, через что тебе пришлось пройти. Главное – ты с достоинством выдержала испытание.

Повисло молчание. Директор, о чем-то задумавшись, смотрел в окно, его усы, воспользовавшись относительно свободой, указывали на клетку под покрывалом, словно подбивая Жанну совершить что-то необдуманное. Впрочем, девушке было не до вредительских настроений усов, ей со своими бы мыслями разобраться… «Я не должна причинять вред Глебу. Но если я его люблю, как я могу ему навредить?..» – Аббатикова почувствовала, что окончательно запуталась.

– Ах, да, – внезапно встрепенулся Сарданапал. – Я настойчиво приглашаю тебя переночевать сегодня в замке, в путь отправишься завтра. Утро вечера мудренее, древние не зря так считали. Да и я вижу, что озадачил тебя. Мне Ягге голову оторвет, если узнает, что я отпустил тебя в таком состоянии.

– Я могу идти? – Жанна поднялась.

– Иди, конечно. Комнату займешь ту же, что и раньше, все равно в ней почему-то никто жить не хочет…

Не прощаясь, некромагиня вышла из кабинета, на ходу припоминая, какие же заклятия они с Леной развешивали, когда только заселялись. Сфинкс гордо мяукнул ей вслед, изображая, что ее уход – исключительно его заслуга.

Сразу в комнату девушка не пошла, она не настолько устала, чтобы упасть и проспать до следующего дня. Вместо этого она решила бесцельно послоняться по замку в надежде, что на ходу лучше думается.

Спускаясь по Лестнице Атлантов, она услышала какой-то шорох возле ступни одного из ее держателей. Понимание пришло почти мгновенно – скорее всего, опять нечисть шалит. Присев на ступеньку, Аббатикова поманила к себе нечистика. Тот сначала замолк, потом высунул оттопыренное ухо, недоверчиво прислушиваясь, и наконец показался из прорытого хода.

– Какой милый хмырь, – улыбнулась Жанна.

– Ты с-с-скоро с-с-с… – начал было хмырь, но осекся, взглянув некромагине в глаза.

– Вот так, маленький. Ну-ка, иди сюда, иди ко мне… – девушка заставила нечистика подойди совсем близко, усадила его и почесала за ушком.

Хмырь тут же задергал лапкой и прикрыл глазки, наслаждаясь прикосновениями ничуть не хуже откормленного домашнего кота. Не мурлыкал только и пах не слишком приятно, но Жанна не обращала на это внимание. Ей вспомнилось, как у старухи хмыри сами к ним приставали и просили погладить, а за это помогали с разными хозяйственными делами вроде похода за дровами. Свеколт так вообще умудрялась их целовать, но Аббатикова ни разу так и не решилась.

Оставив в покое ухо хмыря, девушка перешла на почесывание шейки. А вот Котик никогда не принимал ласк, просто не чувствовал их. Он умер лет за пять до появления в землянке учеников. Зачем старуха его подняла, они никогда так и не поняли – от одиночества и излишней сентиментальности та никогда не страдала.

– Ой, Жанна, а что ты тут делаешь? – раздался удивленный голос.

Отвлекшись от хмыря, Аббатикова обнаружила, что несколькими ступеньками ниже стоит не кто иная как Гроттер. Все такая же рыжая и кудрявая, в разношенных джинсах и свитере, разве что несколько округлившаяся.

– С живностью общаюсь, – пожала плечами некромагиня, указывая на хмыря.

– Фу, они же склизкие, – Таня наморщила нос.

– Потом руки помою, что тут такого… – Жанна внимательно вглядывалась в фигуру бывшей соперницы и никак не могла понять, что же не так.

– С-с-сдохнешь! – вдруг очнулся хмырь. – И ты, и твой отпрыс-с-ск!

Гроттер вскинула перстень и уже хотела произнести заклинание, но Аббатикова ее опередила, шуганув нечистика потоком силы.

– Извини, забыла, что на вас они по-другому реагируют, – Жанне было действительно совестно. – Ты беременна?!

– А уже так заметно? – Таня немного покраснела. – У меня всего третий месяц…

– Нет, что ты, ни за что бы не догадалась, если бы не этот… Слушай, это здорово! А уже знаешь, кто? Девочка?

– Мальчик, – Гроттер мечтательно улыбнулась. – Назовем Максимом. Максим Гроттер – красиво же?

– Звучит, – согласилась Аббатикова. – Стоп. А почему Гроттер-то?

– Потому что Ванька решил взять мою фамилию. Сказал, что надо продолжать мой род…

– Неожиданно, – некромагиня не удержалась от того, чтобы мысленно примерить фамилию Глеба. «Жанна Бейбарсова. Хм, а неплохо…»

На этом разговор как-то сам собой угас. Таня рассматривала стену. Жанна же, к своему удивлению, вдруг поняла, что нет того чувства ревности, которое обычно вызывала у нее Гроттер. «Она счастлива со своим Ванькой и ей ровным счетом ничего не надо от Глеба, она же даже ничего о нем не спросила…» – подумала Аббатикова.

– Я пойду, наверное, – произнесла Таня чуть виновато.

– Подожди, – некромагине в голову пришла неожиданная мысль. – А можно я тебя кое о чем спрошу?

– Конечно, – легко согласилась Гроттер.

– Скажи, а каково… Жить с лопухоидом? – Жанна сказала это очень тихо.

Грозная русская Гротти сначала недоуменно посмотрела на собеседницу, а потом совершенно искренне расхохоталась.

– Ну ты даешь, – фыркнула она, отсмеявшись и присаживаясь рядом на ступеньку. – Так же, как с любимым волшебником. Хорошо, уютно, радостно от того, что он – твой единственный – рядом… Магия не играет никакой роли, ведь есть любовь, а она превыше всего. Ты же из-за Глеба спрашиваешь, да?

– Да, – почти что одними губами ответила некромагиня.

– Не забивай себе голову глупостями. Если вы любите друг друга, то и у вас все сложится. Хотя я, пока не улетела с Ванькой в его домик на Иртыше, тоже не верила, что все так просто… К счастью, ошибалась. Конечно, приходится иногда пользоваться магией, помогая мужу, но это так редко случается… В общем, не сомневайся! Ни в себе, ни в Бейбарсове. Взаимное доверие и любовь – вот что составляет основу счастливой жизни.

После разговора с Таней Гроттер настроение Жанны явно улучшилось. Они поболтали еще около получаса о какой-то совершенной ерунде, Таня объяснила, что прилетела в Тибидохс, чтобы Ягге посмотрела, как протекает ее беременность, Аббатикова в ответ призналась, что наведалась выяснить, где же живет Глеб, после чего они разошлись, полностью довольные друг другом. После этого некромагиня погуляла по Буяну, вспоминая проведенные на нем месяцы. Навестила Запретную Рощу, заглянула на драконбольное поле, прошлась по побережью, разве что Серый камень обошла стороной, посидела на бортике того полуразрушенного фонтана, где ученики любили назначать встречи. Наконец, уже под вечер, она добралась до своей комнаты, обошла все собственноручно расставленные ловушки и все-таки занялась своей внешностью.

Безжалостно отрезав волосы, так что теперь они оставляли открытой шею, она достала из сумки зелье, смешанное для нее Леной. Не доверяя рекламным проспектам с Лысой Горы и обоснованно опасаясь позволять Жанне пользоваться их средствами, Свеколт сама изобрела красящий состав. Испытания показали, что цвет держится полгода, что весьма подходило Аббатиковой. Единственным минусом зелья было то, что невозможно было предсказать, какого оттенка рыжего будут волосы в итоге.

Спустя полчаса девушка стояла у зеркала и недоверчиво разглядывала новый цвет своих волос. Он не был рыжим, не был огненным, не был даже морковным. Больше всего он напоминал цвет лопухоидного ярко-оранжевого маркера…

– Самое оно для путешествия в Нижний Новгород, – вздохнула Жанна. – Легко затеряюсь в толпе, угу…

Но делать было уже нечего, Лена готовила слишком качественные зелья для того, чтобы можно было вот так запросто отменить их действие.

Утром Сарданапал, как и обещал, выдал Жанне ключи от квартиры, в которой она должна была поселиться, и сообщил точный адрес Глеба. Скомкано попрощавшись с академиком, Аббатикова покинула Тибидохс.

Во время полета некромагиня успела пополнить запасы слюны и крови гарпий, когда одна из неразумных древних птичек попыталась напасть на нее. За исключением этого события, больше никаких препятствий не встало на ее пути.

Осмотревшись в предоставленном ей жилище, Жанна пришла к выводу, что все не так плохо, как могло бы быть. Обычная лопухоидная однокомнатная квартира на втором этаже старого дома на окраине города. Кухня была очень маленькой, заставленной настолько, что развернуться там мог только один человек – но Аббатикова все равно не собиралась устраивать приемы. В комнате стоял старый диван, который, как выяснила девушка, немилосердно скрипел при любом неосторожном движении, два шкафа с книгами, явно оставшимися от предыдущего владельца, и небольшая тумбочка с настольной лампой на ней и подозрительными пятнами на некогда лакированной поверхности. Самым удивившим фактом было количество ковров. Мало того, что они лежали на полу по всей квартире, так еще и висели на каждой стене.

Хмыкнув странной лопухоидной мании, Жанна оставила в квартире все лишнее, взяв с собой только сумку с набором некромагических средств, и телепортировала к дому Глеба.

Несколько дней она только наблюдала, прикрывшись заклинанием отвода глаз. Бейбарсов рано утром уходил в институт, после учебы бесцельно бродил по улицам, то и дело что-то зарисовывая в блокноте, ближе к ужину возвращался домой и занимался до полуночи, после чего ложился спать. Это было настолько на него не похоже, что Жанна сначала не поверила своим глазам. В институте вокруг него вились шестеро разномастных девиц, причем их внимание Глеб принимал довольно-таки благосклонно, не считая кратковременных вспышек раздражения, что заставило Аббатикову ощутить укол ревности. «Ему и без меня хорошо… Вон как смотрит иногда на рыжую, с какой улыбкой. Или на эту русую. Или на блондинку… Она вполне может сунуть нос в его рисунки, а он это терпит и даже слушает ее советы!» – с горечью думала некромагиня.

Но отступить она уже не могла. Собравшись с духом, в один из вечеров она сняла заклятие и устроилась на качелях перед домом Глеба, ожидая его возвращения с очередной прогулки.

Его приближение она почувствовала кожей. Не было смысла подзеркаливать, не было необходимости раскидывать сети магии. Просто что-то заставило Жанну поднять голову, отрываясь от рисунков на песке, и улыбнуться, увидев его напротив себя.

Что Глеб ей не очень-то и рад, девушка поняла сразу, даже до того, как с ее губ сорвалось легкомысленное приветствие. Это других мог обмануть его спокойный и уверенный внешний вид, но Аббатикова и Свеколт провели с ним шесть лет и научились читать по его глазам, по его лицу, знали, что даже его поза может выдать его мысли.

Когда Глеб жестко сказал, что он лопухоид, некромагиня почему-то разозлилась. Она считала, что и он не сдался, а оказалось – он смирился… С трудом сдерживая злые слезы, она отвернулась, молясь, чтобы любимый понял ее правильно… Однако этого не случилось. Он явно решил, что она расстроена из-за того, что он грубо ей отвечал, и в качестве извинения позвал в кафе.

Подавив желание отвесить ему пощечину и высказать все как на духу, Жанна согласилась. Бейбарсов спросил про ступу, и пришлось врать, что она оставила ее на крыше, хотя ступа уже почти неделю стояла в кухне ее квартиры. Больше ее было некуда засунуть.

Бар оказался очень симпатичным. Аббатикова сразу заметила рисунки на салфетках, развешанные по стенам – и без труда узнала знакомый почерк. Она не стала спрашивать, как Бейбарсов относится к такой популярности, хотя и очень хотелось. Вместо этого она начала рассказывать о Магфорде, Шурасике, Пуппере, не удержалась и упомянула Гроттер, не призналась только, что лично виделась с той. К ее удовольствию, Глеб не уцепился за возможность поговорить о Тане, а приказным тоном потребовал сменить тему.

«Значит, теперь она тебе никто, – мурлыкнула про себя Жанна. – Наконец-то ты это понял».

И только-только разговор вошел в колею, как Аббатикова почувствовала присутствие рядом мага. Ее, некромагиню, пытались подзеркалить! Захлопнув сознание железным капканом, она огляделась вокруг. Маг должен был выдать себя, обязательно выдать, ведь даже такой сильный волшебник, как Сарданапал, чувствовал дискомфорт от ее блока. Однако рядом были лишь обычные люди, искренне считавшие магию выдумкой…

И снова они едва не поругались с Глебом, когда Жанна предложила ему свою помощь. «Ну как можно быть таким упертым ослом?!» – мысленно возмутилась девушка, но вслух ничего не сказала. Его слова о том, что никому нет до него дела, лишь еще больше насторожили ее. Неужели кто-то обошел поставленный академиком барьер?..

Аббатикова настолько ушла в себя, раскинув сеть поисковых заклинаний, что Бейбарсову пришлось вести ее за руку по лестнице. Уже на улице некромагиня заметила то, на что сразу следовало обратить внимание – одно из окон бара было открыто. Значит, «прощупывать» ее могли и снаружи… Затем – быстрая телепортация, когда вторжение в сознание было обнаружено.

Одновременно с этим пришло осознание, что Глеб тащит ее к своему дому, искренне считая, что она там оставила свою ступу. Запаниковав, Жанна телепортировала, даже как следует не попрощавшись.

Большую часть следующего дня Жанна провела за расследованием. Наличие мага в опасной близости от Бейбарсова ей категорически не нравилось, объяснение, что это она на хвосте принесла, не выдерживало никакой критики.

Наведавшись на одно из кладбищ, судя по табличке над воротами – Бугровское, Аббатикова провела несколько ритуалов. Это кладбище давно превратилось из солидного упокоища в место для встреч всяких странных лопухоидов, одевающихся в черное и слушающих заунывную музыку, красящихся сильнее Гробыни в годы ее ученичества, гремящих цепями и хвастающих безумным количеством проколов и сережек, считающих смерть чем-то весьма привлекательным и читающих вслух безвкусные стихи, называя их древними заклятиями. Именно поэтому появление еще одной девушки с некромагическими замашками никого не удивило.

Несмотря на то, что она впервые проводила эти ритуалы без присмотра старухи, кое-что ей все-таки удалось выяснить. Магический фон Нижнего Новгорода поражал воображение, настолько высоким он был. Да на Буяне, где каждую секунду произносится по десятку заклинаний, он и то был меньше! Магия словно бы кипела и пузырилась, кое-где вертелась водоворотами, а где-то вздымалась вверх фонтанами. И одновременно с этим не было никаких признаков присутствия мелкой нежити – ни домовых, ни хмырей, ни леших, ни уводн или им подобных проказников.

Схватившись за голову, Жанна присела на чей-то надгробный памятник, частично покрытый зеленым мхом и изуродованный надписями непристойного содержания. Что же происходило в этом городе, кто мог истребить или прогнать нечисть и, главное, почему Сарданапал ничего не знал? Или знал, поэтому и позволил ей сюда прилететь?..

– Красавица, как насчет прилечь на травке? – чьи-то сильные руки приобняли некромагиню за плечи.

– Как насчет остановить твое глупое сердце? – поинтересовалась в ответ Аббатикова, слегка сжимая внешне пустую руку.

Жаждущий знакомства парень испуганно охнул, но не попытался сбежать. Испугавшись, что она переборщила и он просто не может уже двигаться, некромагиня резко обернулась, потеряла равновесие и взмахнула руками, пытаясь удержаться на памятнике. Парень, чье сердце она больше не сжимала холодными когтями смерти, подскочил к ней, не давая позорно упасть.

– Спасибо, – Жанна повела плечом, сбрасывая излишне наглые руки.

Спаситель покорно отступил, засовывая ладони в карманы черного прямого пальто, в которое был одет. Помимо пальто, на нем были светло-голубые джинсы и остроносые ботинки. Волосы парня были чуть длиннее, чем у Жанны, и выкрашены в темно-красный цвет. Каре-зеленые глаза смотрели заинтересованно и без всякого страха: очевидно, он так и не понял, что причиной неожиданной боли в сердце была именно эта гибкая маленькая девушка с короткой стрижкой.

– Ну что ты такая недотрога? – парень усмехнулся, но, вопреки ожиданиям, это получилось у него довольно мило, а никак не сально.

– У меня есть любимый, – Аббатикова спрыгнула с памятника и начала собирать разложенные по могиле составляющие некромагического обряда.

– И где он?

– Э-э… – некромагиня растерялась. – Наверное, в институте, – брякнула она наугад.

– В десять вечера?

– Тебе какое дело?! – Жанна сердито уставилась на парня. – Жить надоело, нахал кладбищенский?!

– Меня Димой зовут, – фыркнул нахал.

– Поздравляю, – Аббатикова осмотрелась, проверяя, не забыла ли ничего.

– В общем, если так и не найдешь своего… Любимого… – Дима умудрился вложить в голос все, что он думает о ветреном кавалере, отпускающем свою девушку ночью на кладбище. – Приходи сюда, я всегда буду тебе рад.

– Не дождешься, – сказала некромагиня тихо-тихо, закинула сумку на плечо и побрела к выходу с кладбища.

А красноволосый парень еще долго стоял и смотрел ей вслед, загадочно улыбаясь.

Тревожный звоночек в голове Аббатиковой ожил, когда она уже подходила к своему жилищу.

– Осел упрямый! – практически взвыла Жанна, телепортируясь к дому Бейбарсова.

К сожалению, определить точное местонахождение попавшего в беду бывшего некромага она не могла, поэтому ей пришлось бежать наугад. Чувствовала только, что он где-то совсем рядом… Мелькали громады домов, подмигивая освещенными окнами, приглашая присоединиться к своему уюту, укоризненно качали ветками деревья, не понимая, зачем спешить, ехидно мерцали светом фонари, угрожая в любой момент погаснуть, вился яростный ветер, завывая бешеной кошкой. Сама ночь, казалось, ожила и заговорила тысячей голосов, захохотала, издеваясь, зарыдала, соболезнуя чужому горю.

Влетев в темный двор, Аббатикова сначала ударила заклинанием, и только потом поняла, с кем имеет дело. Навьи были намного сильнее обычных мертвяков, что бродячих, что поднятых некромагами, и гораздо умнее. На них не действовало почти ничего из арсенала темных магов, их можно было только давить потоком чистой силы. Но Жанна не была интуитивным магом, чтобы устроить такую атаку, к тому же боялась зацепить Глеба. Ни руны уничтожения, ни заклинания разложения, ни стихийная магия не помогали, единственным достижением было то, что девушка все-таки отвлекла внимание навьев от скрючившегося на асфальте парня. Начиная паниковать, она закидывала противников голубыми искрами, слепляла вместе ненавидящие друг друга заклятия некромагии и светлых магов, припомнила несколько приемов из списка запрещенных, о которых узнала в Тибидохсе – все без толку.

В результате она нашла выход, прогнав первомертвецов обычным огнем, обратилась к которому просто от безысходности. Это противоречило всем ее знаниям, однако могущественные мертвецы сбежали, едва почувствовали жар.

Бессильно опустив руки, Жанна стояла и пыталась отдышаться. До этого момента она ни разу не использовала столько магии за такой короткий срок. От истощения закружилась голова и жутко захотелось пить…

А потом она увидела, что сделали с Глебом. Где-то глубоко внутри вскипела ярость, требуя найти виноватых и стереть их в порошок.

Бейбарсов лежал без сознания. Лицо было залито кровью, один глаз полностью заплыл, нос разве что чудом остался цел, губы искусаны настолько, что живого места на них невозможно было найти. Правая рука изогнулась под неправильным углом, водолазка прилипла к телу, напитавшись влагой. Поза бывшего некромага напоминала положение эмбриона в утробе матери – и у Аббатиковой сжалось сердце от осознания того, насколько ее любимый был беспомощен перед страшными исполнителями воли древних богов.

Не столько опустившись, сколько просто упав рядом с ним на колени, она постаралась стереть кровь с лица и проверить, насколько глубоки повреждения. Выводы оказались отнюдь не утешительными: внутреннее кровотечение, сотрясение мозга, трещина в лучевой кости (хорошо, что не перелом!), многочисленные ушибы и гематомы, риск разрыва селезенки, два сломанных ребра и гарантированные проблемы с нарушением зрения.

Жанна зашипела разъяренной кошкой. Кто бы ни послал первомертвецов, он поплатится за свой проступок жизнью! Она лично найдет его и сделает все, чтобы его смерть была как можно более мучительной… Даже пусть он в сотни раз превосходит ее силой.

А еще она твердо решила: она вытрясет из Бейбарсова все, что ему известно, когда убедится, что ему ничего уже не угрожает. Он был замешан в том, что происходило в Нижнем Новгороде, сомнений больше не оставалось.

========== Глава 5 ==========

Pay no attention to obedience

The kids and wishes fix and forgotten for my self defence

We all want to f*ck ourselves and rape the world

So the odds of the cult will prevail

And vanity, not God, not love

IAMX

Глеб настоял, чтобы они вошли через дверь. Жанна согласилась, хотя ей казалось более разумным влететь в окно, а не подниматься пешком пять этажей. Замок некромагиня открыла заклинанием, не дожидаясь, когда Бейбарсов нашарит в рюкзаке ключи. Втащив бывшего некромага в прихожую, девушка замерла на несколько секунд, чутко прислушиваясь к происходящему в квартире.

Неожиданно вспыхнувший свет ослепил Глеба, но не Аббатикову. Она тут же вскинулась, стягивая удавкой силы слабое человеческое сердце.

– Не смей! – парень оттолкнул некромагиню к стене.

Игорь, начавший было оседать на пол, встряхнулся.

– Хорошие у вас манеры, девушка, – заметил мужчина. – С порога хозяев убивать…

– Извините, – буркнула Жанна. – Просто не надо меня нервировать. Где тут у вас ванная?

– Прямо по коридору, – Игорь кивнул в указанном направлении. – А…

Тут его взгляд наконец упал на Глеба, который придерживался за стену с видом, говорившим о том, что пол под ним не то, что качается, а вообще отплясывает джигу.

– Бог мой! – ахнул Игорь. – Может, скорую вызвать?

– Нет, – Аббатикова помотала головой. – Сама справлюсь. Только помогите мне дотащить его до ванной, кровь надо смыть.

– Я сам дойду, – сообщил Бейбарсов, отлепляясь от своей надежной опоры.

До двери ванной он все-таки добрался, но скорее из чистого упрямства – хотелось показать Жанне, что он не слабак, пусть в нем больше нет магии…

– Заканчивай цирк, – шепотом сказала Аббатикова, открывая перед ним дверь и включая свет. – На тебе живого места нет, не время тешить гордыню!

– Возомнила себя моей мамочкой? – не остался в долгу бывший некромаг.

– Раздевайся, – девушка была настроена самым решительным образом.

– Выйди, – возмутился Глеб из последних сил.

– Раздевайся!

– Выйди, я сказал.

Бейбарсов представил, как Жанна будет за ним наблюдать, тщательно осматривать его тело на предмет повреждений, дотрагиваться… Его бросило в жар. Нет, он не мог этого допустить.

– Ты хочешь потерять сознание в самый неподходящий момент? У тебя же наверняка сотрясение мозга, – устало произнесла Аббатикова.

– Позови Игоря, он поможет, – сдался Глеб.

Подарив ему на прощание злой взгляд, некромагиня вышла.

С помощью дяди Бейбарсов вылез из безнадежно испорченной одежды, после чего кинул взгляд на зеркало, надеясь оценить масштаб проблем, но перед глазами все плыло. Тогда он просто включил холодную воду и сунул голову под кран.

– Глеб! – Игорь не на шутку испугался. – Нельзя же!..

Бывший некромаг и сам уже ощутил, какую глупость совершил. Голова закружилась куда больше прежнего, к тому же к горлу подступила отвратительная тошнота. Пошатнувшись, парень едва не упал, но его вовремя подхватил дядя.

Почти силой усадив племянника на край ванны, тот сделал воду теплее и собственноручно умыл его. Потом, взяв губку, так же бережно протер израненное тело, постоянно качая головой и цокая языком. Розоватые капли срывались с мочалки падали на пол, но никто не обращал на это внимание. Игорь был в шоке от состояния Бейбарсова и больше волновался о его здоровье, чем о чистоте ванной комнаты. Глеб же старался сидеть с ровной спиной, упрямо сжав губы, и это отнимало все его силы.

– Знатно тебя разукрасили, – пробормотал Игорь. – Эта девочка точно справится? Мне кажется, лучше обратиться к врачам…

Бейбарсов кивнул, не уточняя, с какой именно частью фразы согласился, возможно, даже не вполне осознавая, о чем его спросили. Он взял висящий на крючке белый банный халат, закутался в него и, тяжело ступая, вышел из ванной.

Оказавшись в одиночестве в незнакомой квартире, Жанна наугад толкнула первую попавшуюся дверь. Окинула взглядом царящий в комнате беспорядок и усмехнулась: только Глеб мог выживать в таком. Мебели было не очень много, но это не удивляло – Бейбарсов всегда предпочитал, чтобы было достаточно места для его экспериментов. Их область явно сократилась с исчезновением из его жизни некромагии, но никто не мог запретить ему рисовать или читать разнообразные труды ученых. Последние в изрядном количестве валялись прямо на полу, и девушке пришлось аккуратно перешагивать через книги, чтобы добраться до мольберта, который она заметила у окна. К ее сожалению, он оказался пуст. Тогда она подошла к столу, на котором лежала черная папка – точь-в-точь такая же, какую она помнила по землянке старухи, даже такие же ветхие веревочки-завязки и след от укуса хмыря на корешке. Аббатикова протянула было руку, чтобы открыть ее, но вдруг остановилась. «Что же я делаю? – мелькнула мысль. – Словно вор роюсь в его вещах?»

Отпрянув от стола, некромагиня села на табуретку, обнаружившуюся тут же, поджав одну ногу под себя. Ей не надо было даже сосредотачиваться, чтобы почувствовать, насколько плохо Глебу: голова то и дело взрывалась новой вспышкой боли, тело саднило, перед глазами все плыло и окрашивалось красным цветом. Поразмыслив, Жанна временно заблокировала их связь – ей сейчас нужно было спокойствие, чтобы не перепутать ничего с лечением. В конце концов, отнюдь не целительство было ее сильной стороной, а с проблемами Бейбарсова и Ягге справилась бы не сразу.

– А вы кто? – в комнату заглянул тоненький нескладный мальчуган лет девяти-десяти, настороженный, как котенок, впервые вышедший за пределы мамкиного гнезда.

Некромагиня посмотрела на него, вспоминая, как же его зовут. Вроде бы слышала в один из вечеров, когда слонялась у подъезда… Что-то на «а», вроде бы, но простое… Алёша? Артём? Антон? Или вообще на «о»?

– Я Жанна, – представилась она. – А ты? – имя ребенка упорно не вспоминалось.

– Андрей… – мальчик внимательно осмотрел ее с ног до головы, заглянул в глаза… – Ой!

Увидев, что мальчик побледнел, Аббатикова кинулась к нему.

– Что с тобой?

Тот отшатнулся от нее, широко распахнув ярко-голубые глаза. Пискнул что-то невнятное и сорвался с места, скрываясь в соседней комнате.

Именно в этот момент из ванной вышел Бейбарсов. Увидев Жанну на полу и проследив направление ее взгляда, зло сказал:

– Не лезь к Андрею. Дети видят гораздо больше взрослых, неудивительно, что он тебя боится, подсознательно чувствуя твою некромагию.

Обогнул девушку и уже из комнаты поинтересовался:

– Ты вроде собиралась меня чем-то лечить? Или уже передумала и тебе хочется поиграть в собачку на коврике у входа?

Аббатикова задохнулась от обиды. После того, что она для него сделала… После того, как спасла… Такое отношение?!

– Не передумала, – она вскочила. – Ложись на кровать и не спорь.

– Слушаюсь и повинуюсь, – Глеб попробовал отвесить шутовской поклон, но его состояние не способствовало таким трюкам, поэтому пришлось ему просто и неэлегантно плюхнуться на диван.

– Снимай халат. Можешь спрятаться под одеяло, если очень уж стесняешься – думаю, на твоей холеной заднице синяков не оставили, лечить нечего.

– Какие мы злые, – бывший некромаг усмехнулся.

Жанна отвернулась и молча принялась копаться в сумке.

Бейбарсов, сняв халат, скомкал тяжелую махровую ткань и кинул ей в Аббатикову. Девушка сделала вид, что не заметила.

Выбрав наконец нужные снадобья, она подошла к кровати, расставила флаконы на столе. Дотянулась до лампы и, щелкнув выключателем, направила свет прямо Глебу в лицо.

Тот дернулся закрыться рукой, но слишком резкое движение причинило боль, и Бейбарсов зашипел сквозь зубы.

– Лежи спокойно, – скомандовала некромагиня. – И, насколько можешь, рассказывай, что тут происходит.

Несмотря на злость, действовала она очень аккуратно, смазывая все синяки и кровоподтеки дурно пахнущей мазью. Прохладные пальцы порхали по горячей коже, принося облегчение, и постепенно речь Глеба становилась все более связной. Выудив из кармана какой-то теплый камень, Аббатикова провела им по правой руке, наискосок черкнула через грудь. Внимательно ощупала низ живота и смазала его составом, похожим на растительное масло. Последним штрихом она положила компресс бывшему некромагу на голову и присела возле дивана, внимательно слушая.

Бейбарсов все честно рассказал про видение на качелях, машину, записку, странные слова преподавателя. Не умолчал и о том, что на следующий же день после обнаружения странного листочка с угрозой не выдержал и наведался в комнату Игоря и Андрея. Тетради последнего лежали на самом виду, поэтому бывший некромаг, ничуть не сомневаясь, открыл первую попавшуюся, озаглавленную как «па-рускому изыку». Отметив ошибки (в послании не нашлось ни одной), он полистал тетрадку, сравнивая почерк брата с тем, что был в записке. К его величайшему удивлению, у девятилетнего мальчика был почерк взрослого: твердый и уверенный, с правильным наклоном, буквы были среднего размера и с красивыми хвостиками, особенно у «р» и «ф».

– Значит, это не твой брат писал, – задумчиво протянула Жанна.

– Потрясающая интуиция. Долго тренировала?

– А что от тебя хотели навьи? Они что-нибудь говорили?

– Спрашивали про какую-то шапку. Понятия не имею, что они имели в виду.

– Отправитель записки, скорее всего, первомертвецов за тобой и послал. Хотя всегда остается шанс, что охотятся за тобой сразу несколько магов… Насчет качелей ничего не понимаю. На тех же, что я была? Я ничего особенного там не чувствовала. Про шапку можно спросить у Ленки, если она и не знает, Шурасик подскажет.

– Эти двое тоже в Нижнем?

– Нет, в Магфорде. Я полечу туда, все выясню и вернусь. А ты отлежись хотя бы пару дней!

– Без тебя разберусь, – Глеб отвернулся к стене, натягивая одеяло до ушей.

Аббатикова, понимая, что говорить что-либо еще просто бесполезно, встала с пола. Вдруг она увидела то, что раньше не замечала: над диваном Бейбарсова висела картина, явно нарисованная им самим: розовый осенний закат. Улыбнувшись, девушка подумала, что он никогда бы не смог такое изобразить, если бы продолжал оставаться некромагом.

– Кстати, через окно выходить не советую, – снова подал голос бывший некромаг.

Жанна, уже собиравшаяся свистом вызвать свою ступу и как раз вылететь через окно, недоуменно оглянулась на парня. Однако тот всячески изображал, что спит, не намереваясь давать никаких объяснений.

Девушка подошла к окну, отдернула штору, присмотрелась. «Так вот в чем дело!» – она провела рукой по раме. В ее углах торчали не до конца вбитые гвозди – простое, но очень надежное средство против магических проникновений.

«Ну, хотя бы защитой он озаботился», – с некоторым облегчением вздохнула Аббатикова, выходя нелюбимым всеми некромагами путем – через дверь.

Библиотека Магфорда представляла собой несистематизированное нагромождение книг. Толстенные талмуды соседствовали с брошюрками в мягкой обложке, труды по истории магии перемежались трактатами о правильном выборе мужа, художественная литература пряталась между томами научной, печатные издания были погребены под рукописными. Но истинной царицей этого филологического рая была пыль, которая покрывала, казалось, даже потолок. То ли здешние маги отчаянно ленились, то ли боялись попортить заклинаниями чистоты ценные и редкие экземпляры, то ли вообще считали, что библиотека без пыли недостойна гордого звания хранилища знаний. Но, так или иначе, такое положение дел напрочь отпугивало студентов – кому охота сидеть на грязном стуле за замызганным столом и дышать воздухом, наличие в котором кислорода стоит под большим вопросом?

Ни Лена Свеколт, ни Шурасик студентами Магфорда не являлись, будучи аспирантами. Разница небольшая, но для объяснения их привычки находиться именно в библиотеке вполне подходила. Бывший тибидохский гений, ныне восходящая звезда английской магической науки давно выжил старую библиотекаршу – не выдержав конкуренции с юным дарованием, та скоропостижно уволилась еще до приезда Свеколт, что с ее стороны было весьма предусмотрительным. Если бы она увидела, что порой вытворяет некромагиня, без жертв бы не обошлось. Вероятнее всего, со стороны библиотекарши.

Вот и этим утром Лена занималась в библиотеке совсем не тем, чем положено. Разложив на столе вокруг себя несколько трудов по теории звездных вычислений (правильное положение планет во время творения волшбы могло усилить ее в сотни раз, только вот ограничений у этого метода было столько, что тысячью пунктов дело не ограничивалось), она спала, уронив голову на некую книгу по некромагии из списка запрещенных за особую любовь к убийству читателей. Что делала такая вещь в лояльном Магществу Магфорде, оставалось тайной для всех, включая преподавательский состав и чиновников. Синяя коса девушки почти расплелась, распушилась прядями по пыльной столешнице, а зеленая печальной дохлой змеей свесилась вниз. Веки Свеколт то и дело подрагивали, а губы шевелились, словно она и во сне не прекращала вечный спор со своей второй половиной.

Именно эта картина и открылась взору Жанны, когда она, отчаявшись найти подругу в общежитии, в аудиториях, в парке и даже на драконбольном поле, рискнула заглянуть в святая святых сумасшедших ученых. Оценив положение, она решила не будить пока Свеколт, явно утомленную ночной букинистической оргией, а попробовать поискать информацию самостоятельно.

Получасовые блуждания по закоулкам кажущегося бесконечным зала (как он вообще поместился в трехэтажное здание Магфорда?!) привели только к тому, что Аббатикова вымазалась с ног до головы, обзавелась благородной сединой и поссорилась с десятком духов-вредителей, которые, не разобравшись, кто перед ними, рискнули испытать на ней свои любимые приемчики. Некромагиня в ответ продемонстрировала, что порой старушки-отшельницы могут не только шарлотку научить готовить, но и подсказать хороший способ оставлять с носом энергетических вампиров. Духи, обидевшись, навесили на подопечные им книги такие замки, что их не взломал бы и драконий огонь.

Под влиянием нездорового энтузиазма Жанна побегала по библиотеке еще минут пятнадцать, наугад вытаскивая тома с заинтересовавшими ее названиями. Увы, ни «Полный список магических артефактов», ни «Полнейший перечень волшебных предметов», ни «Теперь точно все артефакты!» не могли ей сообщить, что же за Шапку хотели от Глеба. По всему выходило, что нет ни одной самой завалящей шапочки для плавания, обладающей особой силой.

Понурившись, Аббатикова присела на край стола, за которым спала Лена. Она вынужденно признала: несмотря на частые победы в игре детства «найди на кладбище того мертвяка, который утащил твою расческу», в деле поиска информации она была бессильна.

– Свеколт, – рыжая дернула подругу за зеленую косу. – Хватит симулировать, ты давно уже проснулась.

– Не хотела мешать твоей деструктивной деятельности, – Лена потянулась, разминая затекшие мышцы. – С каких пор ты интересуешься головными уборами? И, кстати, разве ты вообще умеешь готовить?

– Свеколт, не зли меня, ты все уже знаешь! Я тут транслирую тебе информацию, как какая-нибудь звездазудильника, а ты еще к метафорам цепляешься… – Жанна задумчиво подтянула к себе книгу, служившую подруге подушкой.

– Я думаю, – поправила ее Лена.

– И получается?

– В отличие от тебя, я это умею. С Бейбарсовым поссорились?

– Эо не иеет оно-ения к Апке!

– Это имеет отношение к твоему тону. Либо контролируй эмоции и не выливай их на меня, либо ищи сама.

– Хорошо, – Аббатикова подняла руки ладонями вверх, демонстрируя лояльность. Некромагическая книга при этом упала на пол, сердито застрекотав, выпустила паучьи лапки и поползла прочь.

– Разгон берет, – сообщила Свеколт, проследив за книгой. – Сейчас прыгнет и выгрызет тебе кадык.

– Как будто в первый раз, – фыркнула Жанна. – Это же не светленькая книжонка, у которой вообще никакого чувства юмора… – поймав злобно щелкнувшую переплетом хищницу, девушка нарисовала на ее обложке руну разложения.

Вопреки логике, книга не рассыпалась прахом, а заурчала уже довольно.

– Не заигрывайся во всесильную некромагиню, – порекомендовала Лена, прежде чем исчезнуть в лабиринте библиотечных стеллажей.

– Значит, так, – женская ипостась Шурасика уронила на колени Жанны толстенный талмуд с символами языческих богов на форзаце. – Мне вспоминается только одна Шапка с непростой судьбой. Она не артефакт в полном смысле этого слова, поэтому ты и не нашла ее во всех перечнях. Загвоздка состоит в том, что в руках волшебника, светлого ли, темного ли, да и некромага тоже – она не более, чем украшение. Силу она приобретает, попав к лопухоиду, обладающему нужными качествами для активации, либо в непосредственной близости от древнего божества сугубо славянского пантеона, – Свеколт перелистнула пару страниц книги и тыкнула пальцем в гравюру. – Вот она, красавица. Шапка Мономаха. Вернее, стоит сказать, «называемая Шапкой Мономаха». Впервые этот предмет засветился в тринадцатом веке, возникнув буквально из ниоткуда и самовольно став личной собственностью князя Ивана Первого, вошедшего в историю как Иван Калита. Как известно, магспертам так и не удалось доказать, что он принадлежал к роду волшебников, так что приходится признать – он и будучи лопухоидом наворотил дел. Его потомки тоже не ударили в грязь лицом – и у всех мы находим след «шапки золотой». Наконец, Иван Четвертый, он же Грозный, в открытую называет Шапку Мономаха этим именем, что осталось с ней навеки. О многочисленных деяниях Грозного рассказывать не буду, важно другое – после него Шапка, формально оставаясь регалией царей русских, начинает действовать на стороне. Совершенно неожиданно обычные с виду лопухоиды творят такое, что дух захватывает, причем и со знаком «плюс», и со знаком «минус». Смотри сама: было доказано влияние на Разина, Меншикова, Ломоносова, Пугачёва, Суворова, Аракчеева. Последний зарегистрированный владелец – Григорий Распутин. Предполагается, что в момент убийства Распутина Шапка была при нем и пропала в водах Невы, во всяком случае, в дальнейшем ее след теряется, – Лена перевела дыхание. – А теперь самое интересное. Никто не знает, как выглядит Шапка Мономаха. Истинная Шапка, я имею в виду – то, что находится в Оружейной Палате в Москве – не более чем лопухоидная дешевка. С 1584 года по 1670 год она никак себя не проявляла, поэтому часть ученых считает, что как раз в этот период затишья Шапка творила себе новое воплощение. Другие утверждают, что все дело в каком-то духе, который вселился в монарший головной убор, поразвлёкся вволю, после чего благополучно сменил пристанище. Третьи вообще в существование Шапки не верят, но, думаю, мертвым друзьям Бейбарсова этот вариант не подходит. Если правы вторые, то искомая Шапка сейчас может быть чем угодно: соломенной шляпой, кожаной перчаткой, шелковым шарфом, да хоть мольбертом или папкой, над которой кое-кто так трясется. Если правы первые, то водичка из Невы явно не так проста, как кажется на первый взгляд. Единственное, в чем можно быть уверенным – у Шапки определенно есть собственная воля, она выбирает хозяина, а никак не наоборот.

– То есть, в этот раз она выбрала Глеба?

– Не факт. Он мог с ней контактировать случайно – и тогда на нем просто остался отпечаток ее силы, который и сбил с толку того, кто подослал первомертвецов. Из-за края мира все не так хорошо видится, нельзя исключать ошибку.

– Ты думаешь, подослал кто-то из заключенных за гранью?

– А кто еще обладает такой мощью, чтобы выдернуть божественных слуг из их мягких удобных могилок?

– У них может быть союзник в этом мире.

– Он точно есть, но, скорее всего, прежде никогда не сталкивался с Шапкой. В твоих воспоминаниях есть о видении с качелей – вот и союзник. Записка – его же рук дело, иначе бы она была на древнерусской тарабарщине. Ну и у меня есть основания предполагать, что в тот темный двор Бейбарсова просто заманили.

– Он был один.

– Привели и оставили на растерзание. Ты же не следила за ним в тот день?

– Нет, была занята…

– Вот видишь. Тебе стоило не убивать крогурушу, а попробовать считать отпечаток магии создавшего ее, тогда все стало бы гораздо проще. Прищучить мажонка – и проблем станет меньше.

– Ясно.

– Еще вопросы будут?

– Нет, – Жанна помолчала, разглядывая изображение Шапки Мономаха. – Я, наверное, полечу обратно.

– Лети, – пожав плечами, Свеколт безразлично отвернулась.

Аббатикова, положив книгу на стол, бесшумно выскользнула из библиотеки. Ни благодарности, ни слов прощания Лена так и не услышала.

Шурасик, прикусив от усердия кончик языка, строчил что-то мелким-мелким почерком в блокноте. Перед ним лежал журнал с иероглифами, напоминающими японские. Насколько Свеколт знала, вчера азиатские коллеги прислали ему приглашение на конференцию по вопросам использования в магии кандзи вместо рун, и теперь юный гений старательно готовился, дабы не ударить в грязь лицом и не показать японцам, что о существовании в их стране волшебников Магщество до этого и не подозревало.

Лена, сидевшая на единственной в комнате кровати, невидящим взглядом смотрела все в тот же том, открытый на странице с изображением Шапки Мономаха.

– Шур, – наконец негромко позвала Свеколт.

– А? – тот оторвался от своей писанины и, увидев книгу, поинтересовался: – Тебе что-то объяснить?

– Да, – согласилась некромагиня.

Шурасик тут же сунул нос в талмуд в ее руках и, наткнувшись на гравюру, разочарованно вздохнул, в очередной раз мысленно посетовав на глупость женщин.

– Шапка Мономаха, символ-корона самодержавия в России. Представляет собой золотой филигранный остроконечный головной убор, предположительно восточной работы…

– Нет, ты мне лучше скажи, что с Жанной происходит, – перебила его Свеколт.

– А с ней что-то происходит? – похлопал ботаник круглыми глазами за толстыми линзами очков. Он не любил отвлекаться на то, что не представляло научного интереса.

– Еще как происходит. Словно это и не она, а лишь ее оболочка, внутри которой – кто-то совершенно чужеродный и одновременно с этим странно знакомый.

– Ты проверяла ее на магическое воздействие? Проклятия? Кражу тела?

– Да, да, да. Везде ответ положительный, результат отрицательный.

– Ну так и не о чем беспокоиться, – Шурасик вернулся к своему японскому журналу.

– Шур, я боюсь.

Юноша с искренним изумлением уставился на Лену: он догадывался, каких усилий потребовали эти слова от некромагини.

– Да, считается, что некромагам неведом страх. Да, все думают, что мы такие ужасные и непобедимые. Но, Шур, мы уже потеряли Глеба. Я не хочу терять еще и Жанну, я же тогда…

Шурасик не дал ей договорить, подскочив к ней и неловко обняв.

– Ничего не бойся, – сказал он чуть дрогнувшим голосом. – Я найду способ защитить вас обеих.

========== Глава 6 ==========

I am the son and heir

of nothing in particular.

You shut your mouth, how can you say

I go about things the wrong way.

I am human and I need to be loved

just like everybody else does.

The Smiths

Пробуждение было не из приятных.

Болело все. Вообще все. Даже то, о существовании чего Глеб до этого утра и не подозревал.

Хуже всего было голове – она пульсировала болью и, казалось, грозилась вот-вот расколоться пополам, как перезревший арбуз. Попытка открыть глаза и взглянуть на мир отозвалась таким набатом внутри черепа, что Бейбарсов мгновенно пожалел, что не умер еще вчера. Волшебных ощущений добавила еще и тошнота, вставшая в горле противным комом.

Кое-как выпутавшись из одеяла, бывший некромаг в чем был ломанулся на максимально доступной ему скорости в туалет.

Отплевавшись от горькой желчи (организму было все равно, что Глеб ничего не ел со вчерашнего утра, он все равно пытался вывернуться наизнанку) и умывшись холодной водой, парень двинулся в сторону кухни. Гордость гордостью, а найти аспирин было необходимо.

Спасительные кругляшки таблеток выпали из верхнего шкафа, когда бывший некромаг уже почти потерял надежду. Подавив желание возопить что-нибудь восторженное (тем более что Бейбарсов сильно сомневался, что голос послушается), он налил стакан воды и одну за другой проглотил три таблетки, после чего опустился на первый попавшийся табурет и замер с закрытыми глазами, ожидая, когда лекарство подействует.

– Слезь! – ворвался в его мозг очень, очень громкий голос Андрея.

Дернувшись, как от удара, Глеб открыл глаза и недоуменно посмотрел на брата.

– Это мое место! – сжал маленькие кулачки рассерженный мальчуган.

Бывший некромаг попробовал встать, но пол под ним подозрительно качнулся, сбивая с ног. Упав обратно на табуретку, парень закрыл лицо ладонями, ожидая, когда перед глазами перестанут мельтешить красные пятна.

– Ну хва-а-атит! – Андрей не унимался, искренне считая, что с ним играют.

«Тьма, что же ты так орешь…» – возникла одинокая мысль в воспаленной голове.

Мальчик, решив не отступать, вцепился в правую руку старшего брата и потянул его на себя.

– Андрей! – окрик Игоря заставил его остановиться. – Оставь Глеба в покое, он болеет.

Бейбарсов промычал что-то, должное означать благодарность. Громкие звуки голосов все еще долбили по нервам, но бешеная пляска окружающего мира начала замедляться.

– Но мы же договаривались, что он не будет занимать мое место! Это мое место, мое! – ребенок захныкал.

– Андрей Игоревич, мне кажется, вчера ты упрашивал разрешить тебе ложиться спать позже, аргументируя тем, что ты уже взрослый, – Игорь заговорил тише. – Так веди себя как взрослый, прекрати реветь из-за какой-то ерунды!

Воцарившаяся тишина обеспокоила Глеба. Он осторожно выглянул из-за ладоней и с удивлением обнаружил, что брат скромно сидит на табурете у окна и жует бутерброд с самым меланхоличным видом, который только возможен в исполнении девятилетнего человека. Игорь же стоял напротив племянника и напряженно всматривался в его лицо.

– Что? – спросил Бейбарсов, передернув плечами. Он никогда не любил такого пристального внимания.

– Ни единой царапины, – протянул дядя. – Та девочка… Жанна, правильно? Она смогла это сделать, – он недоверчиво хмыкнул.

Глеб неопределенно мотнул головой. Распространяться о том, что лишь внешне все было в порядке, ему не хотелось.

– Но расхаживать по дому в одних трусах все-таки не стоит, – добавил Игорь после паузы.

– Все равно тут женщин нет, – пробормотал Бейбарсов, понимая, что оправдание довольно-таки слабенькое.

Все-таки умудрившись встать без происшествий, Глеб осторожно двинулся в сторону своей комнаты, стараясь держать спину ровно и ничем не выдать неприятных ощущений. К его удивлению, с каждым шагом боль отступала, и когда он добрался до своего дивана, лишь легкое головокружение и мельтешащие мушки перед глазами напоминали о вчерашней бойне.

Аббатикова действительно смогла залатать его. Так странно – ведь некромагия в большинстве случаев работает с мертвой материей, а живая ее интересует только как мертвая в будущем. По логике, магия врачевания должна была вступать с ней в непримиримый конфликт, ан нет, как-то получилось у некромагини их соединить и при этом никого не убить.

Кинув взгляд на часы, Бейбарсов обнаружил, что у него еще есть шансы успеть на вторую пару. Он потянулся было к стулу, на котором обычно лежала его повседневная одежда, но вдруг сообразил, что ее никто так и не постирал, что могло значить только одно – ему придется одеваться в то, что найдется в шкафу.

Нашлись обычные синие джинсы и серая рубашка. Все остальное было либо слишком неуместным в институте (бывший некромаг недоуменно подергал за рукав красную шелковую сорочку), либо явно не по сезону (майка защитной расцветки так и осталась лежать на полке), либо не совсем пригодно к ношению (в проеденную молью в свитере дыру спокойно просовывалась голова). Критически окинув взглядом свое отражение в зеркале, Бейбарсов пришел к выводу, что все не так печально и вряд ли он будет особенно выделяться своей смуглой кожей и телосложением. В конце концов, водолазка оставляла куда меньше простора для фантазии.

Собрав волосы в хвост и надвинув кепку на глаза, Глеб влез в ботинки, накинул куртку и вышел из дома. Не было никакого страха, что его может ожидать засада – он прекрасно знал, что первомертвецы не переносят дневного света. Пока солнце висит в небе, он в безопасности. К тому же, у него не было ни малейшего сомнения: случись что – и собачка Аббатикова немедленно прибежит бить морды врагам.

Бейбарсов сплюнул себе под ноги. Сейчас он как никогда ненавидел бывшую соратницу, даже больше, чем Валялкина. Он не мог придумать рационального объяснения для этого чувства, да и не требовал от себя таких подвигов, просто знал: одна ночь перечеркнула все прошлое. «Ее не должно было быть там! Я должен был сам справиться!» – бессильно сжимая кулаки, так что белели костяшки пальцев, убеждал себя бывший некромаг. Пусть физическая боль отступила, но на ее место тут же пришел ураган эмоций, сметающий все на своем пути. Унижение от собственного бессилия, презрение к собачьему взгляду Аббатиковой, неловкость и смущение из-за того, в каком виде пришлось перед ней предстать – все смешалось в чудовищный коктейль, разрывающий душу на части. Парень старался справиться со всем этим до того, как его увидит кто-нибудь знакомый, но, увы, эмоции упорно не хотели возвращаться в привычное русло спокойствия.

Уже у самого входа в университет Глеба поймала Даша. Посмотрела как-то странно, решительно вцепилась в рукав и потащила прочь. Парень попробовал возмутиться, но слова застряли в горле, словно не обошлось без магического вмешательства. «Неужели?..» – трепыхнулась запоздалая мысль, но именно в этот момент зеленоволосая остановилась у дверей кафе.

– Выпьем кофе? – предложила она, невинно хлопая светлыми ресницами.

– Раньше об этом спрашивать надо было, если тебя реально интересовало мое мнение, – Бейбарсов стряхнул ее пальцы со своей куртки. – Теперь уже поздно отказываться, все равно на пару опоздали.

– Не бухти, – неожиданно мягко попросила Дара. – Просто у тебя такой взгляд был… Словно ты хотел убивать.

Кафе было шумным, с ленивыми официантками и невкусным кофе. Даша апатично мешала ложечкой свой горячий шоколад, который успел стать холодным еще до того, как достиг их столика, Глеб цедил апельсиновый сок, то и дело кидая недовольные взгляды на чашку с едва пригубленным «напитком бодрости». Настроение улучшаться не желало, тем более что затылок снова начал подозрительно тяжелеть.

– Ну так зачем ты меня сюда привела? – поинтересовался Бейбарсов, когда молчание слишком затянулось. – Отравить гадостью, которую тут называют кофе?

– Нормальный кофе, – отмахнулась Дара.

– Попробуй, – предложил бывший некромаг.

Зеленоволосая пожала плечами и отхлебнула немного из его чашки. Глеб иронично приподнял одну бровь, наблюдая за ее лицом: она изо всех сил старалась придать ему благожелательное выражение, но эмоции от проглоченного напитка были сильнее.

– Гм, и правда гадость, – пробормотала девушка. – Но про причины я же уже говорила. Мне не понравился твой настрой, который я прочитала по твоим глазам.

«Вторая Аббатикова», – с отвращением подумал Бейбарсов.

– И в миротворческих целях ты решила избавить мир от моего в нем присутствия?

– Да нет же! – фыркнула Даша. – Поговорить захотелось. Наедине. А то вокруг все время девчонки, сложно и парой слов перекинуться…

– И о чем же мы будем говорить?

Девушка не ответила, снова увлекаясь происходящим в своей чашке. Глеб вспомнил, что Игорь, когда Андрей делал так же, все время предлагал тому воспользоваться аквалангом – и подумал, что такое предложение не было совсем уж бессмысленным.

У Дары были очень резко выступающие ключицы и такая бледная кожа, что казалось, будто в ней совершенно нет крови. Белесые брови и ресницы, контрастируя с насыщенным цветом крашеных волос, создавали бы довольно неприятное впечатление, если бы не красивый цвет глаз – нежно-голубой с несколькими акцентами золота у самого зрачка. Довольно длинный тонкий нос, небольшой ротик, буйные кудряшки, нечасто сводящие близкое знакомство с расческой, острые локти и колени и легкая сутулость завершали образ девушки, сообщая ему в своем роде уникальность. Глеб вдруг подумал, что если Серёгичев задаст им портрет, то он точно выберет Дашу в натурщицы.

Зеленоволосая, почувствовав его пристальный изучающий взгляд, беспокойно поерзала.

– Ну-у-у… – протянула она. – Можно, я тебя нарисую?

Бейбарсов едва не подавился соком, который так невовремя решил отпить.

– Нет, ты не думай, я не предлагаю ню! – поспешно затараторила Дара, неправильно истолковав его реакцию. – Я давно уже заметила, что ты с девушками… Как-то не очень общаешься. Ну, в романтическом смысле…

– Мне некогда, – бывший некромаг отвел глаза. – И вообще это мое личное дело. Не лезь куда не просят.

– Извини, – Даша улыбнулась. – Так ты дашь себя нарисовать?

Бейбарсов задумался. С одной стороны, его никто никогда не рисовал, и было интересно посмотреть на то, как он выглядит со стороны. С другой же – сам процесс рисования для него был чем-то таким интимным и очень личным, что он ни за что бы не согласился разделить его с кем попало.

– Я подумаю, – ответил он уклончиво.

– Ладно, – Дара пожала плечами, но было видно, что она не верит в то, что получит его согласие.

Снова воцарилось молчание. До начала следующей пары оставалось еще сорок минут, и Глебу совсем не улыбалось провести это время в неуютном кафе. Он предложил девушке прогуляться, и та тут же ухватилась за эту идею.

Они вышли из помещения и не спеша двинулись вдоль по улице. Мимо проносились машины, пробегали опаздывающие в школу дети, торопились студенты, целеустремленно вышагивали в магазины домохозяйки, один раз даже сердито прозвенел трамвай. Бейбарсов шел, засунув руки в карманы, и не особенно оглядывался по сторонам, поглощенный мыслями. Даша же, напротив, вертела головой и то и дело налетала на идущих навстречу людей.

– А знаешь, почему я Дара? – вдруг спросила она.

– Нет.

– А я думала, ты читал, – огорчилась девушка. – Это из книжки одного крутого писателя. У него есть очень интересная серия из десяти книг, и вот там фигурирует одна дамочка… Ее как раз Дарой зовут. Она очень серьезная тетка, жена и мать, но есть в ней такое поразительное упрямство и целеустремленность, что даже мои родители соглашаются, что она просто вылитая я.

– Понятно.

– И еще она тоже другая. Как и я.

– Угу, – казалось, Глеб даже не слышит, что ему говорят.

Он ловко уворачивался от прохожих и одновременно с этим словно бы не замечал никого вокруг. Мысли раз за разом возвращались к первомертвецам и его позорной неспособности дать им отпор. Ему хотелось лишь одного – одиночества, и идея все-таки пойти в институт с каждой минутой казалась все более глупой.

– Смотри, куда прешь! – вырвал его из размышлений грубый окрик.

– Простите, – пролепетала Даша, отступая поближе к Бейбарсову и вцепляясь в его ладонь.

Бывший некромаг хотел было отнять руку, но тут заметил, чего же так испугалась девушка.

Стоящий перед ней рослый человек в сером балахоне производил впечатление любителя нарываться. Лицо терялось в тени капюшона, но тяжелый острый взгляд все равно чувствовался и вызывал желание поежиться.

– Какие-то проблемы? – вежливо осведомился Глеб, покрепче беря Дару за руку. Та благодарно прижалась к его плечу.

– Твоя баба едва не сбила меня с ног! – выплюнул незнакомец.

– Она не баба, она девушка, – поправил его Бейбарсов. – Не думаю, что у нее это получилось бы, даже если бы она захотела.

– Что, интеллигент?

– Можно и так сказать.

«Не срываться, не срываться, не лезть в драку… – как мантру повторял бывший некромаг. – Это ничтожество того не стоит…»

– А если я подправлю твой излишне прямой нос? – незнакомец подошел вплотную, оказавшись одного роста с Глебом.

– Мы спешим, – подавив желание ударить первым, постарался улыбнуться Бейбарсов. – Как-нибудь в другой раз.

Потянув за собой Дашу, он обогнул нарывающегося парня и уверенно зашагал в сторону университета.

– Я запомню!

На краткий миг бывший некромаг прикрыл глаза, считая до десяти. Его начинало утомлять всеобщее желание свести с ним счеты. Он самый обычный лопухоид, почему к нему все лезут?!

Незнакомец в сером капюшоне давно затерялся в толпе, а Бейбарсов все еще тащил за собой зеленоволосую девушку, уверенно маневрируя в людском потоке.

– Глеб, отпусти, – пискнула Дара. – Мне… Мне надо в другую сторону!

Парень резко остановился.

– Мы же на пару идем? – недоуменно спросил он.

– Ты – да, а у меня дела… Срочные… – она потупилась. – Только вспомнила…

– У нас сейчас Серёгичев, – напомнил Глеб. – Он же отмечает.

– Не до него, – отмахнулась девушка. – До завтра!

Даша перебежала дорогу, едва не угодив под колеса машины, и скрылась в одном из переулков, оставив Бейбарсова в одиночестве удивляться такому странному поведению.

Когда обнаружилось, что из всего «гарема», как любил выражаться Сергей Юрьевич, на пару пришла только Настя, Глеб даже нашел в себе силы ни о чем не спрашивать. Кивнул подруге и отсел подальше, чтобы и к нему не лезли. Настя, надо отдать ей должное, намек поняла и спокойно устроилась на первом ряду, изображая, что вообще не знает о существовании Бейбарсова.

Рука с карандашом бездумно скользила по бумаге, штриховка уверенно обозначала тени, резкие росчерки – некую таинственную фигуру. Казалось, кто-то извне диктовал бывшему некромагу, что надо рисовать, а тот не сопротивлялся, зная, что другого источника вдохновения у него на сегодня не будет.

Короткие волосы, чуть раскосые глаза, четкие скулы, прикрытая ладонью улыбка. Расстегнутая кофта с капюшоном, майка с небольшим вырезом, почти мальчишеская фигура с узкими бедрами, стройные, но крепкие ноги в черных свободных штанах, тяжелые высокие ботинки со шнуровкой. Пальцы тонкие, длинные, в левой руке – старый плюшевый медвежонок. Голова немного склонена к плечу, во взгляде – искренний смех, разбавленный легким смущением.

С рисунка на Бейбарсова смотрела шестнадцатилетняя Жанна Аббатикова.

Именно такой она была в тот осенний день, когда они втроем в очередной раз сбежали из землянки развеяться. Аббатикова откуда-то достала игрушку и рассказывала, громко смеясь и глотая согласные, что в детстве спала с таким же одноглазым медведем, а потом попросила Глеба нарисовать ее. Она знала, что он не рисует никого, кроме Тани Гроттер, но все равно настаивала и упрашивала, размахивая этим чертовым комком плюша. Положение спасла Свеколт, спалив заклинанием игрушку. Обидевшись, Аббатикова переключила свое внимание на Лену, а Бейбарсов смог незаметно исчезнуть, чтобы через полчаса убрать в папку очередной портрет Гроттер.

Парень и не подозревал, что он так хорошо запомнил, как некромагиня тогда выглядела.

– Отличный портрет, – сзади неслышно подошел Серёгичев. – Только задание было другим.

Глеб поспешно сдернул лист с мольберта, едва не порвав его пополам.

– Задумался, – объяснил он, решая – сейчас уничтожить дурацкий рисунок или подождать, пока преподаватель его видеть не будет.

– Оставите его мне? Занятие я вам зачту.

– Забирайте, – поколебавшись, ответил Бейбарсов.

«Где же ты, моя былая решительность? – насмешливо поинтересовался он сам у себя. – Раньше я никогда не раздумывал, действуя наугад и почти всегда выигрывая…»

Настя попробовала сунуть нос в рисунок, когда Серёгичев проходил мимо нее, но получила в ответ насмешливое «Занимайтесь своим, у вас все гораздо хуже» и сникла.

До конца пары оставалось минут десять, когда Бейбарсова скрутило в неожиданном приступе боли. Внутренности словно намотало на штопор и провернуло несколько раз, перед глазами все резко поплыло и запрыгали большие черные пятна, виски насквозь пронзило раскаленным металлическим прутом и добавило кувалдой сверху. Понимая, что его вот-вот вывернет наизнанку, бывший некромаг дернулся с места, надеясь выбежать из аудитории, но не устоял на ногах и рухнул, сбив мольберт. Последнее, что Глеб увидел, прежде чем потерять сознание, были безразличные глаза склонившейся над ним Насти и белый-белый потолок.

Октябрьский ветер, завывая волком, упрямо и зло гнал по небу облака. Облака, серые и темно-синие, огромные, могучие, сердитые, стремительно неслись, изображая, что они сами торопятся и никто их не подгоняет, ни на мгновение не прерывали бега и не позволяли ни одному лучику солнца попасть на землю. Деревья встряхивали ветками, скидывая листья, стремясь избавиться от этого надоевшего за лето груза, мечтая показать свою черную стать. Осень решительно вступила во владения этой укромной частью огромной вселенной и готовила все для прихода своей старшей подруги – зимы.

Три тени медленно скользили к только им одним известной цели под сенью октябрьского леса. Они двигались зигзагами, словно что-то запрещало им идти по прямой, и то останавливались, то вновь начинали красться. Тени молчали; вслед за их шагами замолкали и другие голоса, будь то любопытная птица, беззаботный сверчок или настороженный зверь. Нигде не шелохнулась трава, не побеспокоился ковер опавших листьев, не щелкнула, ломаясь, ветка. Только ветер, безумный ветер, вечный ветер оставил за собой право голоса, неся с собой отчаянную песнь погибающего мира, где правили солнце и тепло.

Тени закружились в танце, вскидывая руки-крылья, послушные мелодии осени. Они лихорадочно бились в экстазе, ломали свои дымные тела, взмывали вверх, к небесам, и падали на землю. Они не были безумьем, каждое их движение занимало место в творимом ритуале. Каждый кивок, мимолетный наклон кисти, взмах ресниц и шелест юбки – все было невероятно важно, необъяснимо обязательно.

А потом тени запели.

Голоса взметнулись перепуганными птицами, зажурчали чистыми ручьями, зарычали обеспокоенными зверями, обрушились яростными ливнями и легли теплым снегом.

Заскрипел старый столетний дуб, клонясь кроной к корням. Вскрикнула, лопаясь, толстая кора. Оголенный ствол заплакал влагой сока, смывая с себя давным-давно вырезанное имя.

Тени разом протянули ладони к старцу, и на его мощном теле проступил тонкий профиль юноши со страшно-темными глазами. Пронзительный визг родился и почти тут же погиб.

В ту же секунду портрет начал чернеть, пока не исчез полностью. Дуб, пораженный язвой смерти, тоскливо вздохнул. Ему предстояло умирать долго, бесконечно долго по человеческим меркам, но что для древа глупое людское время?

Тени переглянулись.

– Спасибо, сестра, – разнеслось шорохом листвы в воздухе.

Комментарий к Глава 6

В ближайшее время ожидается появление иллюстрации к этой части.

========== Глава 7 ==========

La couleur de ma peau

Contre celle de ta peau

La musique que tu chantes

Contre celle que je danse

La douleur de l’exil

Dans les rues de ta ville

Comment faire un monde

Où il n’y aurait plus

D’exclus?

Comment faire un monde

Sans misère

Et sans frontières?

Notre Dame de Paris, Clopin

– Имя?

– Бейбарсов Глеб Рамирович.

– Дата рождения?

– Двадцать седьмое октября 1986 года.

– Распишитесь. Где галочка.

Бывший некромаг пододвинул к себе листок, просмотрел напечатанный на нем текст. Думать было сложно, но ничего подозрительного в форме отказа от госпитализации он не нашел, все как надо – «от госпитализации отказываюсь, обо всех возможных неблагоприятных последствиях своего отказа мне в доступной форме разъяснено врачом бригады СМП». Даже отчество медицинский работник не переспросил, написал правильно с первого раза. Бейбарсов нарисовал закорючку автографа и вернул бланк.

Рука позорно дрожала, так что парень поспешил засунуть ладони в карманы, пока никто не заметил. Помимо врача, в аудитории находились еще сержант милиции, вызванный зафиксировать добровольность отказа, и Серёгичев, настоявший на своем присутствии, как ответственное лицо. Студентов разогнали еще до приезда «Скорой», чтобы не мешались под ногами.

– Ну, будьте здоровы, молодой человек, – доктор убрал листок в папку, защелкнул свой чемоданчик и направился к выходу.

Сержант молча отдал честь и вышел следом.

Сергей Юрьевич стоял у окна и молча смотрел на низкое предгрозовое небо. Погода испортилась совершенно внезапно, набежали тучи, и день превратился из золотого в серый. Никто не ожидал такого резкого перепада после теплого сентября.

– У вас в роду были цыгане? – неожиданно спросил преподаватель.

– Да, – Глеб кивнул, хотя и непонятно, зачем - собеседник все равно не видел его. – Моего деда звали Джанго, он всю свою жизнь провел, кочуя в кибитке по дорогам. Я его видел всего один раз, причем издалека. Мне было пять лет и я жил вместе с родителями в маленьком городке на Урале. Знаете, такая провинция, где даже случайно появившийся проповедник – праздник и развлечение. А в тот раз к нам приехала целая ярмарка, разумеется, меня туда повели. Никто и подумать не мог, что вместе с ярмаркой прибудет родной табор моего отца… Мы с матерью как раз шли смотреть на ручного медведя, когда завязалась потасовка. Я-то маленький был и не понял, в чем дело, а вот мама сразу побледнела и поспешила меня увести. Отец сцепился с кем-то из своих старых знакомцев – наверное, вам известно, что цыгане не очень хорошо относятся к тем, кто их предал. Дед проклял моего отца за то, что тот женился на девушке не нашего народа… – бывший некромаг горько усмехнулся. – Кто-то из женщин начал громко звать Джанго, и тот почти сразу вышел на зов, чтобы разнять драку. Высокий, очень широкоплечий, смуглокожий, с черной гривой длинных волос и густой бородой – таким был мой дед. Одного взгляда пронзительно-синих глаз хватило, чтобы восстановить порядок. А потом дед посмотрел на моего отца, посмотрел на нас с матерью и, тыкнув в нашу сторону толстым пальцем, что-то сказал на цыганском наречии. Папа упал на колени и начал кричать что-то неразборчивое, а Джанго развернулся и ушел, не обращая на него никакого внимания… Я не знаю, что тогда было сказано. Через год мы с матерью остались одни.

– Ваш отец вернулся в табор?

– Погиб при невыясненных обстоятельствах.

– Соболезную, – Серёгичев наконец соизволил обернуться и посмотреть на своего студента.

– Не стоит, – Бейбарсов поморщился. Он уже почти жалел о неуместной откровенности.

– Я еще при первой нашей встрече начал подозревать в вас цыганскую кровь, – задумчиво произнес Сергей Юрьевич. – Темные волосы, темные глаза, смуглая кожа. Фамилия – она похожа на цыганскую. Да и все ваши движения – вы двигаетесь не так, как остальные, вы по-другому себя держите, вы всегда в стороне. Как изгнанный из общины цыган.

Бывший некромаг промолчал. Да и что он мог ответить? Что он действительно другой, но не в том смысле? Он чужой в лопухоидном мире, этот мир раз за разом пытается от него избавиться, выплюнуть его, извергнуть из своего чрева, а он упрямо цепляется за свое жалкое подобие жизни. Ему надо было умереть в железнодорожной будке, тогда бы не было никаких проблем.

– Глеб, знаете, жизнь не заканчивается, когда вас выталкивают из привычного окружения. Неважно, какие причины привели к этому. Ведь это шанс начать все с чистого листа, без груза прошлых ошибок, без тянущих на дно знакомств.

– А если прошлое не отпускает? Если оно делает все, чтобы оставаться рядом и мучить несбыточными мечтами? Если оно сильнее меня?

– Сразитесь с ним и победите. Прошлое не должно влиять на настоящее.

– Мне никогда не победить. Силы не равны.

– Так не бывает, – Серёгичев позволил себе улыбнуться.

– Бывает, – твердо сказал Бейбарсов.

– Вы же сильный человек, Глеб. И вы можете больше, чем думаете.

– Простите, Сергей Юрьевич, но мне кажется, вы не понимаете, о чем говорите.

Бывший некромаг решительно встал.

– Не извиняйтесь, – преподаватель пожал плечами. – Просто вы еще не осознали себя в полной мере. Когда-нибудь вы вспомните мои слова и поймете, что я был прав.

Бейбарсов замер у двери, не успев дотянуться до ручки. Уставившись в пол и ссутулившись, он облизнул пересохшие губы. В памяти всплыл разговор в автобусе – а действительно ли ему послышались те слова или мужчина сказал именно то, что сказал?

– Кто вы? – спросил парень глухим голосом.

– Всего лишь человек, прошедший через многое, – Серёгичев скрестил руки на груди. – Просто учитель, понимающий своих учеников.

Подавив желание обернуться и сделать что-то необдуманное, Глеб толкнул дверь ногой и вышел вон. Преподаватель некоторое время постоял неподвижно, потом вздохнул, поднял уроненный мольберт, собрал свои вещи, особенно бережно скатав в рулон портрет Жанны Аббатиковой. Напоследок окинув взглядом аудиторию, где едва не разыгралась трагедия, он подхватил ключи и расслабленной походкой сытого тигра выскользнул в коридор.

– Здравствуйте, Сергей Юрьевич! – мимо порхнула стайка первокурсниц, оглушительно хохоча.

– Здравствуйте, – откликнулся тот, запирая дверь. С достоинством выдержал обстрел глазками и, насвистывая что-то себе под нос, направился к главному входу в университет.

Вскоре его широкоплечая спортивная фигура скрылась в одном из переулков, ведущих в противоположную сторону от его постоянного места жительства.

Настя нервно наматывала круги по коридору. То и дело она тянулась прикусить ноготь на большом пальце правой руки, но в самый последний момент останавливала себя, напоминая, что рискует наесться лаком. Однако волнение упорно доказывало, что оно сильнее, толкая девушку на нехорошие поступки.

Когда Глеб упал, она сама не поняла, как успела оказаться рядом с ним. Просто вот она сидела за своим мольбертом – и вот она уже стоит на коленях над распростертым парнем. Сразу после этого зашумели и забегали остальные студентки, Серёгичев впервые за время обучения повысил голос, требуя тишины, спокойствия и вызвать «скорую».

Приехали врачи. Взбудораженных девушек поспешно выставили за дверь, но Настю заметили не сразу. Она сидела на полу и пыталась понять – что же пошло не так? Где они просчитались?

– Дёмина! – Сергей Юрьевич едва успел подхватить споткнувшегося об нее доктора. – Тебе особое приглашение нужно?

Настя поспешно ретировалась, пока ее не вынесли из аудитории на руках.

Бейбарсова довольно быстро привели в чувство – прижавшись ухом к двери, она слышала его приглушенный голос, доказывающий, что ему совсем не надо в больницу. Что отвечал врач, Дёмина уже не разобрала, только поняла, что зачем-то хотят вызвать милицию. Пришлось опять сбегать, на этот раз к окну в конце коридора, изображая, что она тут вообще кого-то другого ждет. Подумаешь, свидание у девушки в университете, какие претензии, дядя милиционер?

Минут десять все было тихо, Настя забеспокоилась даже, что Глеб снова потерял сознание. Однако наконец дверь аудитории приоткрылась, и друг за другом вышли врач со стражем закона. Девушка подобралась, ожидая, что вот-вот появится и Бейбарсов…

Но тот все никак не выходил. Напрягая слух, Дёмина обнаружила, что, кажется, он о чем-то говорил с Серёгичевым, но оба настолько понижали голос, что подслушивать их оказалось совершенно невозможным. «Черт!» – ругнулась про себя девушка. От любопытства она совершенно потеряла покой, и теперь сама себе напоминала лошадь на корде, увлеченно прогуливающуюся по кругу.

Дверь распахнулась так резко, что Настя едва не поздоровалась с ней лбом. Бейбарсов пробкой вылетел из кабинета, быстро зашагал в сторону лестницы.

Девушка догнала его на пролете второго этажа, оббежала и остановилась прямо перед ним, заглядывая в лицо.

– Что с тобой такое? – спросила Дёмина, нервно откинув прядь лезущих в глаза волос.

– А ты не заметила? – огрызнулся Глеб.

– О чем вы говорили с Серёгичевым?

– Это мое дело.

– Ты из-за него такой?

– Не лезь, – Бейбарсов грубо отодвинул девушку с дороги и, перепрыгивая через ступеньку, снова устремился вниз.

– Да подожди ты! – сердито крикнула Настя ему вслед.

Она хотела сказать, что беспокоилась из-за него, что очень испугалась, когда он упал, что… Да она целую речь была готова произнести о том, что иногда стоит открывать глаза и оглядываться по сторонам, только понимала: не будет ее слушать Бейбарсов. Хотя бы потому, что она упустила момент, начав с глупых вопросов… Сжав кулаки, Дёмина помчалась вслед за парнем.

– Геб! – окрик настиг бывшего некромага на ступеньках крыльца.

И тут же в спину ему врезалась не успевшая затормозить Настя.

– Геб, я уала! – Аббатикова перебежала дорогу, едва не спровоцировав несколько аварий. – Мы ашли п-о Апку! Эо…

Вдруг некромагиня резко остановилась, словно налетела на невидимую стену. Выражение ее лица постепенно изменилось от восторженного к хищному, она прищурилась, явно пытаясь подзеркалить незнакомую ей девицу.

– Кто это? – неприязненно поинтересовалась она, мгновенно переставая глотать согласные.

Бейбарсов почувствовал, что Настя уперлась ладонями в его плечо, приподнимаясь на носочки и разглядывая Аббатикову. Он же смертельно устал и хотел только одного – добраться до дома и лечь спать, урегулирование женских разборок совершенно не входило в его планы.

– Какая разница?

– Это твоя девушка? – некромагиня подобралась, как готовая к прыжку пантера.

– Если и так, твое какое дело?

Пальцы Дёминой дрогнули, но Глеб краем глаза отметил, что ее обычно безразличное выражение лица ее не подвело: она смотрела прямо, без вызова, без удивления, словно бы он каждый день называл ее своей девушкой.

Аббатикова же немного побледнела, впрочем, ее некромажья выдержка тоже отразила удар. Глаза вспыхнули холодным огнем, по губам скользнула змеиная ухмылка, преображая знакомое лицо в маску вечного прислужника тьмы.

– Никакого, ты прав, – пропела некромагиня, отступая на шаг.

– Рад, что ты начала думать, – насмешливо откликнулся Бейбарсов, потом обернулся к однокурснице: – Настя, пойдем.

Он подал ей руку, и она с готовностью переплела свои пальцы с его.

– Глеб, подожди, – Аббатикова смотрела на них с каким-то странным интересом.

– Что еще?

Усмехнувшись, некромагиня коснулась губами ладони и послала ему воздушный поцелуй. Парень почувствовал горячее прикосновение к щеке и брезгливо поморщился.

– Старый фокус.

– Зато работает, тобой же и доказано… – Аббатикова сделала еще один шаг назад, на проезжую часть.

Истерично взвизгнули тормоза, раздался металлический скрежет от столкновения двух машин. Водитель первой выскочил из салона, затравленно огляделся – но, разумеется, не обнаружил рыжеволосой девушки ни под колесами своего автомобиля, ни безвольно лежащей на асфальте. Удивленно почесал в затылке, пытаясь сообразить, куда делась та, из-за которой ему пришлось срочно тормозить, немыслимо выворачивая руль. Впрочем, спустя несколько мгновений ему стало не до необъяснимых исчезновений, потому что ему пришлось отбиваться от нападок врезавшегося в его бампер коллеги.

Жанна не помнила, как она оказалась дома, то есть, в почти своей новгородской квартире. Онателепортировала от института наобум, не задавая конечной точки, и едва не врезалась в какого-то человека. Отпихнув его заботливые руки (некромагиня была уверена, что встретилась не с девушкой), она шарахнулась в сторону не хуже испуганной лошади и побежала прочь. Она бежала быстро, на пределе своих возможностей, не разбирая дороги и заставляя себя думать только о том, как правильно дышать и как работают мышцы. Она даже не заметила, что начался ливень с грозой, пока не поскользнулась на грязи.

Только упав на колени, Жанна осознала, что плачет.

– Сволочь! – выкрикнула она, поднимая глаза к рыдающему дождем небу. – Сволочь, сволочь!

Вскочив, Аббатикова снова рванула вперед. Ветер больно бил по щекам, девушка промокла насквозь и основательно забрызгала джинсы, но ей было все равно. Слишком больно обжег ее холод в глазах Бейбарсова, чтобы она обращала внимания на такие мелочи, как собственное тело. Равнодушие, к которому она, казалось, привыкла за те десять лет, что они знакомы. Равнодушие, ударившее ее сильнее «раздирателя некромагов» теперь, когда она поверила, что не все напрасно и она тоже сможет быть счастлива, как Свеколт… Равнодушие любимого человека гнало ее прочь, сумасшедший бег манил обещанием забытья, когда она совершенно выбьется из сил, бархатной черной пустоты и вечного одиночества.

«Обречена… Приговорена… Condamné… Condamné!»

Она не заметила, как разнесла в труху подъездную дверь, как открыла дверь своей квартиры, как влетела внутрь…

Зарыдав в голос, завыв раненой волчицей, Жанна врезалась в стену прихожей. Не сознавая собственных действий, ударила кулаками, сдирая кожу, сползла на пол, словно у нее подкосились колени и закончились последние силы. Прижалась щекой к холодному полу и едва слышно застонала, захлебываясь слезами. Весь ее мир рухнул, она осталась одна, совершенно одна, некому было протянуть ей руку, чтобы вытащить из бездны, что так притягивала.

Аббатикова надрывно закашляла. Тот, кто сказал, что некромаги не могут любить, не знал, насколько он был близок к истине. Любовь некромага убивает в первую очередь его самого, если остается безответной. Боль раздирает душу на части, затапливает мраком сознание, уводит по той самой дороге, которая заканчивается вечными муками. Безнадежно влюбленный некромаг равен одержимому, кликуше, невероятно опасному сумасшедшему.

Разве она много хочет? Многого просит? Жанна ударила ладонью по паркету, вкладывая в этот жест всю свою ярость и страдание. Почему только для нее не существует справедливости?! Почему?!

Снова потекли слезы, некромагиня свернулась клубочком на жестком полу, подтягивая ноги к груди и обнимая колени. Завыла тихо на одной ноте, вновь и вновь переживая момент, когда Глеб сказал, что у него есть девушка. Она же столько лет была рядом, поддерживала, ни в чем ни разу не обвинила, всегда помогала, старалась делать для него все, любила-любила-любила… Почему же она ему не нужна? Почему он не может ответить ей взаимностью? Что он нашел в серой мыши, с которой знаком от силы месяц?!

Аббатикова начала задыхаться, не в силах справиться с собой. Тело била дрожь, голова кружилась. Ей было настолько плохо, что она мечтала только об одном – умереть как можно скорее. «Но кто тогда защитит Его?..» – непрошенная мысль вгрызлась в сознание.

Она не могла желать Бейбарсову зла. Она по-настоящему его любила и готова была сделать все, чтобы он жил. А если он не может быть счастлив с ней, значит, ей надо прекратить быть…

Вдруг чьи-то сильные руки обняли Жанну и дернули вверх, поднимая.

– Глеб?.. – слабо прошептала она.

Ответа не последовало, да и не потребовался он: некромагиня, уткнувшись носом в грудь взявшего ее на руки парня, ощутила такой знакомый и родной запах, что сердце, минуту назад едва не остановившееся, забилось с утроенной силой. Он здесь, он пришел, он услышал…

Ощутив, что ее положили на диван, Аббатикова запаниковала, что сейчас останется одна. Она вцепилась в ладонь своего спасителя и всхлипнула. Больше всего она боялась открыть глаза и обнаружить, что все только ей кажется.

«Тихо, маленькая, – раздался в голове любимый голос. – Я не уйду».

Уверенными движениями он развязал шнурки и стянул с нее ботинки, стащил испачканные джинсы, расстегнул и снял кофту. Каждое случайное прикосновение горячих пальцев к обнаженной коже окатывало Жанну волной жара. Она совершенно перестала понимать, что происходит. Только что она отчаянно плакала, но появился ее самый важный человек – и оказалось, что все не настолько ужасно, как представлялось…

Она уже не удивилась, когда ее нежно закутали в плед и подсунули подушку под голову. Только нашла наощупь его руку и потянула к себе.

– «Ton pays qui m’apporte le malheur et la mort»*, – пробормотала Аббатикова, не открывая глаз.

«Спи, – откликнулся голос в голове. – Ни о чем не думай».

Убедившись, что любимый рядом, что его ладонь касается ее волос и аккуратно их гладит, Жанна улыбнулась. Вконец обессиленная, она уснула.

– Твоя мать была ведьмой! – выкрикнул высокий темноволосый мальчишка.

– Неправда! – Андрей сердито топнул ногой. – Моя мама умерла, когда я был еще маленький!

– А сейчас ты очень большой, – усмехнулась большеротая девочка из пятого класса. – Ты колдун!

Сын Игоря насупился, выискивая, что бы сказать приставучим школьным товарищам. Ладно бы они из зависти его дразнили, тогда можно было бы уйти, гордо вскинув голову. Но ведь они хотели, чтобы он вызвал потоп или хотя бы завалящий ураганчик, дабы отменили нелюбимый всеми урок этики. Когда друзья просят о помощи – стыдно им отказывать, однако он правда не был никаким ведьмаком! Да и никогда не верил во всю ту чушь, которой зачитывались его однокашники.

– Андрюшенька, ну пожалуйста! – пятикласснице не надо было на этику, но у нее в расписании тоже стояло что-то неприятное.

– Не умею я ничего, – пряча глаза, буркнул Андрей.

– Умеешь. Кто кинул мяч через всю площадку и попал в баскетбольное кольцо?

– Я случайно, – огрызнулся светловолосый мальчик. – И вообще, физрук говорил, что у меня способности.

– Способности! – темненький от восторга даже подпрыгнул. – Вот именно!

Андрей начал злиться. Неужели они в самом деле ничего не понимают?

– У Глеба подружка есть, вылитая ведьма, – вдруг вспомнил он. – Ее и просите! Она страшная, как взглянет, так сразу – ух! – сердце в пятки уходит.

– Твой Глеб слишком злой, – девочка нахмурилась. – Он, по-моему, вообще улыбаться не умеет.

Она встречалась с братом друга, когда была у того дома. Тогда ее очень напугал высокий темноволосый человек, хотя она видела его мельком – Глеб ураганом пронесся от входной двери до своей комнаты, заперся там и не выходил, пока гости не ушли.

– Он просто много занимается. Папа говорит, что ему надо много нагнать. Ему же уже двадцать, а в университет поступают обычно в семнадцать…

– Старик почти, – поразился второй мальчишка.

– Но он правда немножко странный, – Андрей продолжал, не замечая, что его перебили. – Я ничего о нем не знал, пока он не приехал. И читает странные книжки, с такими страшными картинками! Но зато рисует здорово. Я как-то зашел к нему, пока он был в университете, – ребенок выговорил это слово с той важностью, которая обычна присуща детскому сознанию, – и увидел на столе папку.

– Но это неправильно – лезть в чужие вещи, – пятиклассница недовольно поджала губы, подражая своей маме.

– Я же ничего не взял, – огрызнулся мальчуган. – Но если ты не хочешь узнать…

– Я хочу! – поспешно сдала позиции девочка.

Андрей окинул товарищей покровительственным взглядом. Сейчас он чувствовал себя так, словно знал великую тайну и решал, стоит ли ее открыть недостойным.

– Там были люди. На двух или трех – какая-то незнакомая девчонка, маленькая. А на остальных – та самая подружка, я говорил о ней. Жанна. Только лицо, и при этом не очень похоже – слишком доброе оно какое-то, у нее совсем не такое… А еще Глеб даты ставит, так вот, все эти рисунки он нарисовал за последнюю неделю. Там их штук десять!

– Наверное, он так ее любит, – темноволосый мальчуган хитро прищурился. – Андрюх, а они… Того? Ну, как взрослые?..

– Че-его-о? – не понял тот.

– Ну… Целуются?

– Тьфу ты, Илюх! О чем ты думаешь? Да он ее терпеть не может, и правильно делает. Она плохая. А Глеб хороший.

Илья захихикал, явно оставаясь при своем мнении. Он твердо был уверен: все взрослые парни обязаны целоваться с взрослыми девчонками. Это очень приятно, он знал из фильмов.

– А зачем он тогда ее рисует? – спросила пятиклассница.

– Я откуда знаю? – тайна была рассказана, но не произвела должного эффекта, поэтому Андрей немного расстроился. – Может, учится. А на ней нестрашно – если и испортит рисунок, не жалко.

Он хотел еще что-то добавить, но тут прозвенел звонок, возвещающий начало урока. Вопреки всем просьбам и ожиданиям, ни потопа, ни урагана, ни пожара не произошло, и даже учительница не заболела, так что пришлось ребятам идти на этику, не уповая более на вмешательство сверхъестественных сил.

Комментарий к Глава 7

* Твоя страна, где моя доля – страдание и смерть» (фр.) Цитата из арии Клопена «Приговорены» из мюзикла «Собор Парижской Богоматери».

========== Глава 8 ==========

I ain’t happy, I’m feeling glad

I got sunshine in a bag

I’m useless, but not for long

The future is coming on

Gorillas

Скучнее одной пары по неинтересному предмету может быть только две пары подряд по нему же. Пожалуй, никто не мог бы ответить, зачем будущим дизайнерам нужна дисциплина, называемая «концепции современного естествознания». Лекции читал очень древний дед, который ничего не слышал без своего слухового аппарата, а о правильной дикции, кажется, вообще даже не подозревал. Более того, студентов собрали по всему первому курсу и согнали в огромную потоковую аудиторию амфитеатром, что автоматически создавало обратную акустику: то, что говорили шепотом на последних, самых высоких рядах, было прекрасно слышно внизу, зато дребезжащий глас старика-профессора терялся, не долетая даже до первых. Микрофону дед не доверял, считая это изобретение слишком новомодным для своего почтенного предмета.

Зато с удивительной для своего возраста зоркостью он проводил перекличку дважды – в начале занятий и в конце. Каждого, кто поднимал руку, выкрикивая «тут» или «я», он запоминал. Таким образом, отметиться на первой и сбежать со второй пары не представлялось возможным, просить товарища подать голос вместо себя – того дороже. Обнаружив прогул, дедок сразу же мчался в деканат, который охотно устраивал головомойку нерадивым студентам. Тем более, за абсолютное посещение и сдачу доклада полагался автомат, вот и приходилось страдать, но терпеть, сидя на верхних рядах аудитории.

– Я сейчас сдохну, – простонала Оля, падая носом в тетрадь.

Последние пятнадцать минут рыжая неугомонная бестия пыталась все-таки записывать лекцию, но потерпела сокрушительное фиаско. Дед даже в лучшие годы не мог похвастаться широким размахом плеч, что не добавляло ему популярности и со стороны Марины.

– Давайте пожалуемся Калинской? – предложила она. – Пусть заменит нам эту нудятину чем-то более полезным…

– Делать ей больше нечего, – обернулась Надя. Она сидела ниже всех, но скорее просто из принципа. – Нечем заменять. Тем более это приказ сверху.

– Ставить жестокие эксперименты над нашей психикой? – Оля приоткрыла один глаз. – Я не давала согласия!

– Потише, – поморщилась отличница. – Я и так скорее угадываю, чем слышу…

– И зачем тебе этот бред записывать?! – взвилась рыжая, даже не подумав понизить тон.

– Затем, что лекции вы все равно у меня брать будете, – огрызнулась обычно спокойная Надя.

– Хватит, – подала голос Даша. – У меня от вас голова болит.

– Голова у тебя болит, потому что пить надо меньше, – съязвила Марина.

– За собой смотри, – зеленоволосая угрожающе приподнялась. – Пока у тебя кое-что не заболело…

– Ой-ой, как страшно, – насмешливо протянула брюнетка. – Да я дуну – и ты улетишь!

– Один на один ты ничто против меня, – презрительно процедила Дара. – Ты же всего лишь…

– Девочки, заткнитесь, пожалуйста. Вы расстраиваете моего милого друга, – неожиданно прощебетала Вика.

Четыре пары глаз уставились на нее с нескрываемым изумлением. Все настолько привыкли к тому, что она молчит и не высовывается, воспитанная Настей еще в первые недели знакомства, что теперь подруг одновременно посетила мысль о говорящем помидоре.

– Заяц, с тобой все хорошо? – осторожно поинтересовалась Надя.

«Зайцем» звали Вику все, кому не лень, потому что фамилия у нее была Зайка. Даже преподаватели как-то смягчались, обнаружив у себя в списках такую студентку. Оля еще шутила, что ее взяли в университет только для того, чтобы можно было каждый день умиляться.

– Со мной – да. А вот с ним… – поправив осветленные волосы, девушка подвинулась, показывая, что находится между ней и стеной.

На скамье стоял горшок с кактусом.

Кактус был маленький, чахленький, давно уже не зеленый, а какой-то плеснево-серый, да к тому же один его отросток упрямо пытался обвиться вокруг другого, что не добавляло бедному растению здоровья.

– Что это? – Марина на всякий случай отодвинулась.

– Мой друг, – повторила Вика. – Я его спасла из деканата. Они совсем заморили бедное безмолвное существо! – достав маникюрные ножнички, она принялась аккуратно обстригать засохшие колючки.

– Клиника, – Оля снова поприветствовала лбом парту. – Первый спекся, дорогие братья в белых халатах, забирайте клиента…

Не обращая ни на кого внимания, Зайка продолжала обхаживать кактус, о чем-то нежно воркуя. Если бы он умел думать, то уже ощущал бы себя центром вселенной и нахально требовал бы все, чего его колючая душа только могла пожелать, но, к всеобщему счастью, кактусы все-таки никогда не были разумны.

А дед-профессор все рассказывал что-то о корпускулярно-волновом дуализме, не замечая, какие баталии разворачиваются в аудитории. Он вообще был глубоко индифферентен к тому, чем занимались его слушатели, лишь бы присутствовали в количестве.

Глеб сидел чуть в стороне от своих однокурсниц. Рядом с ним устроилась Настя – не слишком далеко, но и не настолько близко, чтобы ее вторжение в личное пространство стало неприятным. Она не касалась его, не прижималась, не улыбалась загадочно, ловя взгляды, однако все окружающие безошибочно определяли, что все не просто так. Среди их группы уже ползал реактивный червячок слуха, что Бейбарсов не выдержал и все-таки предложил встречаться Дёминой.

Как и во всякой уважающей себя сплетне, доля правды в этой сильно перевешивалась приправами намеков и измышлений праздных шатающихся. Бывший некромаг на самом деле ничего никому не предлагал, он всего лишь не стал опровергать то, что само собой сорвалось с языка, тем более что Настя вроде бы была не против. Не сказать, чтобы парень как-то выделял именно эту девушку из числа представительниц своего «гарема», она просто оказалась в нужном месте в нужное время.

Глеб не видел Аббатикову уже неделю – с того момента, как она эксцентрично покинула его, основательно подпортив нервы парочке лопухоидов. И, к своему вящему удивлению, постоянно рисовал ее. Мысли вновь и вновь возвращались к ней, Бейбарсов даже начал беспокоиться, не натворит ли некромагиня непоправимого. К тому же, он тогда так и не выслушал, какую информацию она обнаружила – и это могло закончиться чем-то очень печальным.

«Попробовать найти? – спрашивал сам у себя Глеб, выводя в тетради силуэт неопределенного головного убора. – Ведь стоит позвать – услышит, не может не услышать, связь-то осталась…»

Но, с другой стороны, он все еще не мог ей простить, что она видела его слабость. Разумом понимая, что она не виновата и только хотела как лучше, он все равно испытывал отторжение. Да и ее поведение в последнюю встречу – она совершенно не была на себя похожа. Зачем-то послала этот чертов поцелуй, воспользовавшись старым некромажьим способом клеймить врагов.

«Аббатикова, что же ты делаешь? Уподобляешься Зализиной? – перечеркнув предыдущий набросок, Глеб изобразил фуражку. – Мы стояли плечом к плечу, мы сражались вместе, ты видела весь мой путь… Ты знаешь меня. И ты обязана знать, что мне не понравится».

Бейбарсов прикусил карандаш. Фуражка получилась какой-то однобокой, и он начал соображать, как бы превратить ее в ковбойскую шляпу.

«Шапка» и некромагиня – больше он ни на чем не мог сосредоточиться.

«Ты же должна понимать, что… – мысль неожиданно забуксовала, парень отвлекся на вырисовывание клеточек соломенной шляпки. – Ты мне не чужая, но я не потерплю вмешательства в мою жизнь».

Маятник собственных чувств уже порядком надоел Глебу. В конце концов, он не нежная барышня, чтобы так мучиться! Но и решиться встретиться с Аббатиковой, чтобы наконец серьезно поговорить, он не мог. Врать можно кому угодно, только не себе – и он признавал, что просто-напросто боится. Боится, что будет сказано то, чего он не хочет слышать; что некромагиня глупо себя поведет; что он потеряет ее как друга.

«Тьма… – Бейбарсов вырвал лист из тетради и скомкал. – Почему я не могу жить как все нормальные люди? Зачем мне эти навьи, шапки, крогуруши… Либо верните мне силы, либо убирайтесь из моей жизни!»

Вдруг что-то не больно, но ощутимо клюнуло его в макушку. Обернувшись, бывший некромаг обнаружил, что рядом с ним лежит бумажный самолетик с инициалами «ГБ». Сквозняк из открытого окна недвусмысленно намекал о том, откуда этот шедевр оригами явился.

«Третий этаж, – напомнил себе Глеб. – Самолетики так высоко не летают».

Он быстро развернул бумагу. Как и ожидалось, внутри оказалась записка, состоящая всего из нескольких строк: «Если тебе дорога жизнь, приходи через три дня в полночь в Пушкинский парк. Один». Подписи не было, но знакомый детский почерк сразу напомнил о первом послании.

– Что это? – Настя кивнула на листок.

– Любовная записка, – отшутился Бейбарсов. – Все тебе завидуют.

– Я сама себе завидую, – очень тихо прошептала девушка, но бывший некромаг не обратил внимание на ее слова.

Ему дали три дня на раздумья и почти что пообещали сохранить жизнь – прогресс налицо. Хотя сроки могли быть обусловлены и особым положением светил, которое, как известно, влияет на магию – Глеб пообещал себе прийти домой и проверить, не случится ли какой парад планет в ближайшее время. Почему настаивают на одиночестве – куда понятнее: Аббатикова зарекомендовала себя как достаточную угрозу успехам неизвестных супостатов, вот они и пытаются обезопасить себя от ее вмешательства. Разумно, конечно, только не от него зависело хаотичное передвижение некромагини – в этом отправитель записки просчитался. Неужели не прощупал ее, не понял, что она такое? Мысль была очень приятной и обнадеживающей.

Вот только многое отдал бы Бейбарсов, чтобы идти на эту встречу, зная, что за «шапку» от него хотят…

На тетрадном листе появился новый набросок – Аббатикова в винтажной шляпке с вуалью. Кинув взгляд на Настю – не заметила ли? – парень быстро перевернул страницу. Дёмина, впрочем, была занята своим рисунком.

После переклички вся их компания вывалилась в коридор и дружно потекла к выходу. Вика по-прежнему нянчилась со своим кактусом, нежно прижимая его к груди.

– Материнский инстинкт проснулся, – прокомментировала Настя, которая пропустила перепалку во время лекции.

– Тебе все равно не понять, – меланхолично откликнулась Зайка.

Марина и Оля дружно споткнулись. Чтобы Вика спорила с Настей?!

– Эй, не кипятись, – посоветовала Дёмина. – Сама же внакладе останешься.

Крашеная девица пожала плечами и устремилась вперед.

– Обидеть ребенка каждый может, – вздохнула Даша.

Настя смерила ее уничижительным взглядом, но промолчала.

– Ой, я опаздываю! – вдруг спохватилась Надя.

Наскоро перецеловав всех подруг и не забыв клюнуть в щеку и Глеба, она умчалась вслед за Викой.

– Кажется, нам на что-то намекают, – фыркнула Марина, кинув заговорщический взгляд на Настю. – Мы, пожалуй, тоже пойдем, – она потянула за собой Олю.

Даша, сообразив, что осталась одна в компании «милых», почувствовала себя неуютно.

– Ребят, если вы хотите остаться наедине, так и говорите, – пробормотала она.

– О чем ты? – очнулся от своих размышлений Бейбарсов.

– Уже ни о чем. До завтра.

Не дожидаясь ответа, Дара свернула на первом попавшемся повороте.

– И что это было? – недоуменно поинтересовался бывший некромаг.

Вдвоем с Настей они вышли из университета. Глеб двинулся было вниз по улице, но девушка поймала его за руку, притормозив возле автобусной остановки.

– Извини, мне надо с мамой встретиться, – пробормотала Дёмина.

– Ладно, – Бейбарсов кивнул, не особенно вникая в смысл слов.

– Ну, пока тогда?..

Парень, по-прежнему витая где-то в облаках мыслей, потянулся поцеловать Настю в щеку. Он давно привык к этому ритуалу, хотя сначала он и казался ему несколько излишним.

Но в этот раз девушка решила все переиграть. В самый последний момент она резко повернула голову – и губы встретились с губами. Боясь, как бы ее не оттолкнули, Настя прильнула к Глебу, обнимая его за шею. К ее удивлению, почти сразу его руки легли ей на талию, а сам он перехватил инициативу, целуя ее напористо, но как-то механически.

Зацепив козырек кепки, Дёмина хихикнула, разрывая поцелуй, и отступила на шаг. Ее глаза буквально светились счастьем.

– Завтра увидимся, – сказала она немного извиняющим тоном. – Ты отлично целуешься!

Не переставая улыбаться, она запрыгнула в подошедший автобус.

Проводив ее взглядом и дождавшись, когда она отъедет достаточно далеко, чтобы его не видеть, Бейбарсов пожал плечами, словно сам себя спрашивал, а зачем он это сделал. Не найдя ответа, он развернулся и пошел домой.

Жанна лежала спиной на надгробном памятнике и бездумно болтала ногой. Другая на ее месте поостереглась бы вести себя так фривольно, но, во-первых, некромагиня была достаточно маленькой и ловкой, чтобы позволить себе такое, а во-вторых, мертвые на нее никогда не обижались. Уже неделю она каждый день бродила по кладбищам Нижнего Новгорода, выискивая себе подходящих мертвяков – не слишком свежих, но и не совсем древних. Со свежими всегда куча проблем – гонор у них почти как у живых, не осознали еще свое изменившееся состояние, так и норовят совершить какую-нибудь глупость, например, заявиться в свой дом и потребовать немедля предоставить им завтрак. Ну а те, кто умер слишком давно, наоборот не помнят ничего об этой жизни. Их всему надо заново учить, а Аббатикова никогда не считала себя способной наставницей. Она быстрее развеет их прахом по ветру, чем объяснит, почему жрать что попало не надо, а надо слушаться свою хозяйку. Вот и получилось, что всесильная ведьма была вынуждена таскаться по упокоищам, тщательно выбирая себе материал для работы. «Старуха должна мной гордиться, – с усмешкой подумала Жанна. – Столько терпения даже у нее не было». Разумеется, она себе льстила, но некому было указать ей на это.

Той ночью, когда она отчаянно рыдала, казалось, что-то сломалось в девушке, изменило ее навсегда. Боль ушла, как будто ее не было никогда, как будто некромагиня была бездушной машиной. Проснувшись на рассвете, Аббатикова никого не обнаружила рядом, но аккуратно сложенная одежда не давала усомниться: засыпала она не в одиночестве. Да к тому же ночной гость оставил твердую уверенность: любишь – защити, не можешь без него – добейся во что бы то ни стало. Некромаг не знает слова «нет», некромаг – летящая в цель стрела, некромаг никогда не останавливается на полпути.

Жанна рывком села. Воспоминания принесли с собой и ощущение обнимающих ее рук, по телу прокатилась волна мурашек. «Спокойно, – скомандовала себе девушка. – Сначала дело, потом к Глебу…»

– Ну что, Арчи, с добрым утром. Хватит баиньки, пора вставать, – произнесла она вслух, обращаясь к обитателю могилы у себя под ногами.

Мальчик Артур умер около двух десятилетий назад в возрасте пятнадцати лет и как нельзя лучше подходил для уготованной ему роли грубой физической силы.

– Ты все-таки пришла, – раздался за спиной негромкий голос.

Ругнувшись про себя, Аббатикова оборвала канал силы, и начавший было шевелиться покойник снова замер бесформенной кучей костей. Отдача больно ударила в виски.

– Опять ты? – некромагиня обернулась, смерила насмешливым взглядом Диму.

– Это, мне кажется, неудивительно. Я же сам приглашал тебя сюда, – мягко заметил «кладбищенский нахал».

– С каких пор ты распоряжаешься кладбищем как своей квартирой? – Жанна иронически изогнула левую бровь. – Ты местный призрак, что ли?

– Ну, если призраки умеют так… – он как-то незаметно оказался совсем рядом, положил руку на талию некромагини и мягко коснулся губами ее шеи. – То я совсем не против быть им.

– Убе-и ла-ы! – Аббатикова двинула ему локтем в бок.

Дима засмеялся.

– Убе-и! Поаеешь… – некромагиня потянулась к его сердцу щупом силы.

– Ну что ты так волнуешься? – парень выпустил ее из объятий. – Как будто тебе неприятно.

– Неп-ияно, – нахмурилась Жанна.

– Ах, да, у тебя же парень есть… Все еще есть?

– Не ое ело!

– Ладно-ладно, – примирительно поднял руки Дима. – Не раздражайся ты так.

Девушка сердито передернула плечами. Она одновременно злилась и на нахала, который посмел распускать руки (и не только), и на себя. Потому что, в общем-то, он был прав: особого отвращения от его прикосновений она не почувствовала.

– Не сидела бы ты на холодном, кстати, – вдруг сказал парень.

– Заболею и умру? – хмыкнула Аббатикова, но с надгробия все-таки спрыгнула.

– Заболеешь, – абсолютно серьезно кивнул Дима. – Проблемы будут, если решите со своим благоверным детей завести.

– Не решим.

Наверное, в ее тоне было что-то такое, что заставило красноволосого замолчать и не развивать тему. Вместо этого он подошел к памятнику с другой стороны, наклонился, разглядывая фотографию паренька на нем.

– Кажется, я что-то о нем слышал, – заметил Дима. – Прыгнул с моста из-за неразделенной любви, что ли…

– Не выдумывай, – отмахнулась Жанна. – У него был менингит.

«Кладбищенский нахал» удивленно посмотрел на нее. Он наверняка не ожидал от нее такой осведомленности.

– Видела заметку в газете, – поспешно добавила некромагиня. Не могла же она признаться, что причина смерти любого существа на земле не может быть для нее тайной.

– А я надеялся придумать специально для тебя романтичную историю. Ведь умереть от болезни – это так банально…

– Не стоит, – Аббатикова дернула подбородком, чуть поморщившись. – Смерть не может быть привлекательной. Она просто естественное завершение жизни.

«И продолжение существования того, кто умеет пользоваться освобождающейся энергией», – закончила она мысленно.

– Многие народы верили в таинство смерти. Египтяне даже считали, что настоящая жизнь наступит после того, как твои бренные останки упокоятся…

– Современные люди давно перестали верить во всю эту чушь.

– Ты так говоришь «современные люди», словно сама себя таковой не считаешь, – заметил Дима.

Девушка отвернулась. Не объяснять же теперь, что думают по поводу верований Древнего Египта авторы трудов по магии смерти?

– Наверное, ты будешь смеяться, но мне кажется, что рациональное зерно во всей это «чуши», как ты выразилась, все же было, – протянул «кладбищенский нахал». – Если честно, я даже во что-то верю. Например, что существуют такие… Духи, что ли… Или просто создания, которые оберегают людей. Не ангелы-хранители, а что-то вроде берегинь. Что ты об этом думаешь?

– Что тебе надо меньше читать бульварную литературу, – огрызнулась Жанна.

– Нет, я серьезно. У тебя никогда не бывало, чтобы ты шла по улице, а вдруг тебя словно дернули, приказывая остановиться – и секунду спустя на то место, куда ты должна была шагнуть, падает кирпич?

– Нет. Я обычно по сторонам смотрю, так что спасаю себя сама.

– Да не о том! – Дима ударил кулаком в ладонь, досадуя, что никак не может правильно объяснить свою мысль. – Ну смотри. Что ты знаешь о берегинях?

– Что они не существуют.

– А если предположить, что они могут быть?

– Их не может быть.

– А кто тогда спас меня от кирпича?

– Кто-то не слишком разумный. Я бы на его месте так не сделала.

– Да говорю же тебе – мне словно шепнули «стой».

– Это называется интуицией. Человек может почувствовать опасность.

– Я отличу интуицию от чужого вмешательства.

– Может, ты еще и в НЛО веришь?

– Зеленых человечков я видел только на светофоре, – Дима покачнулся с пятки на носок. – В самом слове «берегиня» слышится корень «беречь»…

– А мне там слышится «берег».

– Почему ты так твердо уверена, что их нет?

– Я их не встречала.

– По-твоему, если бы мы не встретились, то и меня бы не существовало?

– Хорошая перспектива, мне нравится.

– Ты так и не ответила на мой вопрос.

– Их было слишком много.

– Что ты думаешь о берегинях? Что ты о них слышала?

Некромагиня вздохнула. Она поняла, что просто так не отделается, значит, придется воскрешать воспоминания детства, когда бабушка рассказывала ей сказки.

– Берегиня – добрый дух, живущий предположительно по берегам рек. К людям относится либо доброжелательно, либо нейтрально. В фольклоре упоминается редко. В какой-то степени схож со славянской русалкой.

– Ну вот же!

– В эти выдумки даже наши суеверные предки верили с трудом.

– Это ничего не доказывает.

– Доказывает. Ты забиваешь голову чушью.

– А если ты их увидишь, ты поверишь?

– Боюсь, я столько не выпью.

– Жанна! – парень схватил ее и встряхнул. – Ну что ты как ежик колючая?

В голове Аббатиковой звякнул тревожный колокольчик. Она совершенно не помнила, чтобы представлялась.

– Откуда ты знаешь мое имя? – она аккуратно высвободилась из его рук, сосредотачиваясь на тот случай, если придется отражать атаку.

– Откуда, откуда… – Дима вздохнул. – Сорока на хвосте принесла. А теперь слушай меня внимательно. Берегини существуют, что бы тебе по этому поводу ни говорили, и я докажу тебе это. И более того: они действительно могут помочь, сберечь, надо только их попросить – какие-то древние запреты, не знаю точно, сами они не вмешиваются, только наблюдают. Обратись к ним! Это куда лучше и действеннее, чем… – он кивнул на надгробие. – Через три дня на рассвете приходи в Пушкинский парк, они в последнее время там танцуют. С зарей появляются и с первыми лучами солнца пропадают, но, думаю, тебе хватит времени, чтобы все рассказать им. В другое время их невозможно увидеть, они очень скрытные и осторожные, как и все древние силы, опасающиеся за свое существование. Они не любят лишь одного: мертвой материи, что не лежит спокойно в могиле, а разгуливает по свету, так что, надеюсь, тебе хватит смекалки додуматься…

– А то ы акой?! – некромагиня попробовала подзеркалить, но наткнулась на чистый белый лист, с которого ее сознание скатывалось как капля воды.

– Друг, – «кладбищенский нахал» снова оказался рядом, чмокнул ее в губы. – Верь мне, Жанна. Обратись к берегиням!

Аббатикова отшатнулась от него, чем тот и воспользовался, быстро ретировавшись. Спустя несколько мгновений только легкий аромат одеколона, оставшийся на волосах и одежде некромагини, напоминал о Диме.

– Тоже мне друг, – проворчала девушка, обращаясь к фотографии Артура. – Арчи, скажи мне, разве бывают друзья, которые постоянно тянутся тебя лапать и целовать?! Нет, разумеется, если Глеб так будет себя вести, то это нормально. А вот нахал, который видит меня второй раз в жизни и знает мое имя… – она вдруг запнулась. – Берегинь каких-то придумал… О них не было ни в учебниках Тибидохса, ни тем более в рассказах старухи. Это же всего лишь выдумки лопухоидов…

Жанна задумчиво поковыряла ногтем памятник. С одной стороны, ей не хотелось доверять незнакомцу с невероятно сильным блоком против подзеркаливания – не какая-то там прилипчивая песенка или дурацкая считалочка, к которым она привыкла во время пребывания на Буяне, а просто глухая стена. Но, с другой, она же ничего не теряет, если прогуляется с утра до парка? Берегини, если и правда там танцуют, ничего не смогут ей сделать – она же некромаг, что ей какие-то духи! Тем более, если выяснится, что кое-что маги об этом мире не знают, это будет хорошим подспорьем…

– Знаешь что, Арчи? – Аббатикова прокусила палец, нарисовала кровью на земле руну подчинения. – Если я тебя позову, ты придешь. И защитишь меня. А пока можешь еще поспать…

Несмотря на восстановившееся хорошее настроение, ее все равно терзала какая-то смутная тревога. Что-то знакомое было в том, как Дима ее обнимал…

========== Глава 9 ==========

If I smile and don’t believe,

Soon I know I’ll wake from this dream,

Don’t try to fix me, I’m not broken,

Hello, I’m the lie, living for you so you can hide,

Don´t cry…

Evanescence

– Пап, а Глеб куда-то собрался!

Бейбарсов поморщился, зашнуровывая ботинки. Вечно Андрей лезет куда не просят…

– Ты далеко? – высунулся из комнаты Игорь.

– И надолго, – процедил бывший некромаг.

Дядя окинул его скептическим взглядом. Было похоже, что он не верил в длительные экспедиции, совершаемые в светлых джинсах, свитере и куртке.

– Ты в курсе, сколько времени?

– Начало одиннадцатого, – пожал плечами Глеб, надевая кепку и проверяя что-то за поясом.

– Свидание?

– Это допрос? – Бейбарсов посмотрел в упор на Игоря.

– Это разумное беспокойство. В прошлый раз, когда ты пришел после полуночи, на тебе живого места не было.

– И что?

– Если тебя убьют, домой можешь не возвращаться.

– Спасибо, дядя, я всегда подозревал в вас невероятное человеколюбие, – парень изобразил шутовской поклон. – Засим разрешите откланяться.

Октябрьская ночь встретила бывшего некромага сильным ветром в лицо и мелкой противной моросью. Несмотря на поздний час, людей и машин на улицах было еще достаточно. Оранжевый свет фонарей, дробясь в каплях дождя, производил гнетущее впечатление. Опавшие листья шелестели под ногами и порывались улететь, но раз за разом их планы рушились под колесами или под каблуком особенно хмурого лопухоида.

Сверкала неоновая реклама, дома подмигивали окнами, распространяя вокруг себя ауру уюта, а Глеб шел, засунув руки в карманы, уставившись в асфальт и считая шаги. Никаких мыслей не было, зато ощущение ножа за поясом дарило хотя бы малую уверенность в том, что на этот раз он просто так не сдастся. Если на него снова нападут, он постарается захватить с собой в Тартар хоть кого-нибудь, благо клинок Бейбарсов позаимствовал в свое время у старухи-некромагини, да так и не расстался с ним, даже потеряв силы.

Пушкинский парк находился между домом Глеба и университетом. Самой удачной его частью бывший некромаг считал столетнюю березовую рощу в северной оконечности, поэтому ноги сами понесли его туда. До полуночи оставалось меньше часа, когда он наконец добрался. Бейбарсов до сих пор не мог отделаться от нелюбви к лопухоидному транспорту, пользуясь им только в самых крайних случаях. Справедливо решив, что раз его пригласили без уточнения места, то найдут где угодно, парень устроился на спинке одной из скамеек.

Спустя двадцать минут он уже пожалел, что пришел заранее. Ветер пробирал до костей, морось оседала на коже неприятной пленкой, да и темнота слишком сгустилась вдали от фонарей и домов. Раньше все это не доставило бы никаких неудобств Глебу, но теперь-то, теперь все изменилось, и похоже, что навсегда. «Хватит думать об этом, – одернул он себя. – Сила не вернется, даже если я буду постоянно ныть об этом». В конце концов, он прекрасно понимал, что такое добровольный отказ: дороги назад не было ни у Валялкина, ни у него.

До часа икс оставалось несколько мгновений, когда Бейбарсова неожиданно окутала непроницаемая пелена тишины. Виски закололо, что могло означать только одно – магия вокруг творилась необычайно сильная и наверняка древняя, раз даже лопухоид чувствовал ее физически. Грудную клетку словно бы пробил насквозь порыв ледяного ветра, Глеб закашлялся, обхватив себя руками и согнувшись. Когда он принял прежнее положение, напротив него уже стояли три высоких фигуры. В каждой было как минимум два метра роста, а то и выше; они не были цельными, а постоянно как будто перетекали, меняя свои очертания; и, наконец, ни у одной не было лица, чтобы хоть как-то их опознать. «Кромешники?..» – бывший некромаг похолодел. Да уж, ножик против таких – все равно что зубочистка против цунами. Надежнее и качественнее было заколоться самому.

Одна из фигур плавно перетекла вперед, вытянув руку-отросток. Бейбарсов инстинктивно отшатнулся, избегая контакта, и, спрыгнув со скамейки, встал так, чтобы она оказалась барьером между ним и кромешниками.

– Не подходи, – прошипел он.

– Какой осторожный, – прозвучал безличный голос, могущий в равной степени принадлежать и мужчине, и женщине, и ребенку, и старику.

«Меня лишили некромагии, но не мозга», – подумал Глеб, но вслух озвучивать не стал, тем более что наверняка все его мысли были как открытая книга.

Фигуры встали полукругом напротив скамьи, на равном расстоянии друг от друга, и застрекотали птицами, переговариваясь. Бывшему некромагу было известно: им необязательно издавать звуки, чтобы общаться. Весь цирк был рассчитан на единственного зрителя, но тот не испытывал никакой благодарности по этому поводу.

– Что вам от меня надо?

– Твоя помощь, – сообщила левая фигура.

Бейбарсов вскинул брови. Помощь? Кромешникам?

– Что, навьи уже не справляются? – он заставил себя говорить ровно, хотя это было невероятно сложно: его рвали на части противоречивые эмоции.

Некромажья выучка говорила: духам из-за кромки мира верить нельзя ни в коем случае. Они готовы на все, лишь бы вернуться и укрепиться тут, среди людей, где так много пищи для их призрачных сущностей. Им не знакомо понятие «честь», они не выполняют своих обещаний, если те не приносят им никакой выгоды. Они охотно используют в своих целях какого-нибудь глупого лопухоида, наобещав тому денег, власти, удовольствий, но в конце поглотят и его, и всех, кто окажется поблизости от «зараженного». Но при этом где-то глубоко внутри шевелилась надежда: кромешники служат великим силам, злым, ожесточенным, но могущественным. Их хозяева, если оказать им услугу, могут даже невозможное – например, сделать бывшего некромага настоящим…

– Навьи слишком тупы, – правая фигура пошла волнами, словно засмеялась.

– Ты не останешься без награды, – посулила средняя.

– И что у вас есть такого, чтобы меня прельстить?

– Твоя жизнь.

Глеб почувствовал, как сердце пропустило удар. Что ж, разумно – если бы сразу пообещали возвращение силы, он бы лишь рассмеялся.

– Боюсь, моей жизнью вы не располагаете. Перерезать ниточку может тот, кто ее держит.

– Ты по-прежнему самоуверен, – отметила правая фигура. – Однажды ты уже умирал, неужели этот опыт ничему тебя не научил?

– Я знаю, что меня ждет после смерти. Мне нечего бояться.

Кромешники качнулись, словно бы переглянулись. Казалось, такого ответа они совершенно не ожидали.

– Ты не ценишь свое существование?

– Именно. Ключевое слово – существование. Мне нечего терять, – Бейбарсов раскинул руки. – Можете убивать.

Фигуры разом двинулись вперед, но бывший некромаг не шелохнулся, не закрыл глаза, он стоял и смотрел на них. Когда между ними оставался один шаг, кромешники остановились.

– Смелый, – произнесли кромешники одновременно.

– Мне еще долго ждать? – поинтересовался бывший некромаг.

– Мы не убьем тебя. Ты нужен нам.

– Я не прислуга, – фыркнул Глеб. – Я не буду делать то, что мне невыгодно.

«Беру карт-бланш. Ну же, давайте, выкладывайте…» – он скрестил руки на груди.

Кромешники отступили на прежнее место. На некоторое время снова воцарилась тишина: на этот раз духи нерисовались, подражая птичьему клекоту, они были для этого слишком озадачены. Для их древних сознаний поведение Бейбарсова было очень уж нетипичным, в какой-то мере даже неправильным. Они привыкли, что лопухоиды их боятся или восторгаются ими, надеялись на повторение привычного сценария, но жестоко просчитались.

– Что ты хочешь за помощь? – прозвучали наконец нужные Бейбарсову слова.

– Смотря что надо сделать. Как я понимаю, это связано с той шапкой, которую хотели от меня первомертвецы?

– Найди ее.

– Вот как? – бывший некромаг постарался изобразить удивление. – А что стало с уверенностью, что она у меня?

– Мы следили за тобой все это время, но не зафиксировали ни единого применения, – неохотно пояснил один из кромешников.

«Значит, все-таки артефакт. Причем такой, что должен работать и у лопухоида», – отметил Глеб про себя.

– Что сделать после того, как найду? Просто отдать вам?

– Провести ритуал освобождения силы, – если бы у фигур были лица, они бы точно скривились как от зубной боли.

«Оп-па. Вот он, шанс…»

– Силы, значит, – Бейбарсов чуть наклонил голову к плечу, намекая, что сказано еще слишком мало.

– Шапка Мономаха, – после паузы сообщила средняя фигура. – Не артефакт, но хранилище, тайник силы. Ни один маг не может ей воспользоваться, будь он темный, светлый, вуду или адепт Смерти. В руках лопухоида она открывает лишь часть своего могущества: она дарит своему владельцу непобедимую веру в собственную правоту, чем бы он ни занимался. Ты слишком много сомневаешься…

«Ну, спасибо», – недовольно фыркнул бывший некромаг.

– Но истинное ее предназначение – вернуть в мир нашу хозяйку. Когда-то она правила тут, но ее изгнали. Единственное, что она успела – сохранить свою часть вдали от глаз волшебников, и теперь наконец появилась возможность совершить то, что мы все ждем…

– А вы в Москве не пробовали искать? Ну, в Оружейной Палате, например, – протянул Глеб.

Он прекрасно сознавал, что название не всегда совпадает с реальным содержанием, но не мог отказать себе в удовольствии съязвить.

– Шапка может менять обличие, скрываться от преследований, исчезать и появляться в новых местах, – подтвердили кромешники его догадку.

– Ладно. Как я, по-вашему, должен ее опознать?

– Ты почувствуешь.

– Многообещающе.

– Когда она будет в твоих руках, мы тоже это узнаем. Тогда же ты получишь новые инструкции.

– Рисковать жизнью, добывая вашу Шапку, я не буду, – Бейбарсов посмотрел поверх голов кромешников, размышляя над услышанным. – Терять мне, может, и нечего, но и сдохнуть ради ненужных мне целей – тоже не хочется. Если она достанется мне без особых усилий с моей стороны – вы ее получите.

Фигуры кромешников пошли рябью. Им не нравился нахальный тон жалкого человечишки, но прекословить они не решались. Несмотря на то, что они были сильнее, он единственный мог выполнить данное ему задание.

– Что касается моей награды. Мне неинтересно, что вы можете предложить, – бывший некромаг наслаждался моментом, чувствуя, как его лицо застывает жесткой маской честолюбца. Ощущение, забытое, казалось, навсегда…

– Что же ты хочешь? – в безэмоциональном голосе прорезалось эхо недовольства.

– Для начала – кто ваша хозяйка?

– Зачем тебе? – кромешники снова надвинулись на него.

– Эй, держите себя в руках. Или что вам там их заменяет, – тон Глеба не поменялся ни на градус, оставаясь хладнокровно-спокойным.

– Мы не ответим, – заявила средняя фигура.

– Удачи в поисках Шапки, – Бейбарсов сделал вид, что собирается уходить.

– СТОЙ!

Парню стоило больших усилий сохранить самообладание, когда он осознал, что земля под ним на самом деле покачнулась. Все-таки кромешники могли размазать его тонким слоем по асфальту и не заметить. Сжав зубы, бывший некромаг приказал себе не думать о возможных последствиях непослушания.

– Вам так нужен именно я? Почему не любой лопухоид?

– Ты как-то связан с Шапкой, – поспешно ухватилась за смену темы левая фигура. – Хозяйка это почувствовала сразу. К тому же Шапка выбирает определенных людей. Ты ей подходишь.

– Так кто, вы говорите, вас послал?

Глеб понимал, что рискует, но, вернувшись в шкуру самоуверенного некромага хотя бы просто эмоционально, уже не мог отступить.

Правый кромешник застрекотал. Ему ответил средний, пронзительно взвизгнув. Третий засвистел, вдруг раздавшись вширь.

Бейбарсов пригнулся, чтобы его не задело. Спустя пару минут гвалт стих, кромешники замерли неподвижными столбами.

– Вы закончили свой птичий концерт? – кашлянул парень, привлекая внимание. – Я могу услышать ответ на свой вопрос?

К нему снова метнулась стрела холода, не причиняя вреда.

– Без фокусов.

– Марена… – едва слышно прошелестел какой-то из кромешников – Глеб не успел даже понять, который именно.

Вокруг сгустился ледяной воздух, заставляя бывшего некромага поежиться и поплотнее запахнуть куртку. Богиня зимы и смерти, даже будучи побежденной и заточенной за кромкой мира, сохраняла достаточно сил, чтобы откликнуться на произнесенное вслух имя.

«Богиня смерти… Ты-то мне и нужна, – Бейбарсов торжествовал. – Кто, как не ты, вернет мне мое по праву…»

– Моя цена – за то, что я найду Шапку, вы организуете мне встречу с Мареной. Я знаю, что она может прийти в этот мир, если ее как следует позвать.

– Всего лишь?

– Не беспокойтесь, все остальное вас уже не будет касаться, – Глеб подавил улыбку, посмотрел со своим излюбленным ироничным прищуром. – Вы же всего лишь слуги, что с вас взять.

Кромешники ему не верили, он это знал. Они подозревали, что он задумал что-то против их хозяйки, потому что сами поступили бы точно так же, но не могли понять, в чем же состоит его тайная игра. Бывший некромаг оказался крепким орешком, к тому же с сюрпризом в виде стальной скорлупы.

– Она уничтожит тебя.

– Это будет моей заботой.

Фигуры качнулись вперед, слились в одну огромную. Бейбарсов стоял, не меняя положения, даже головы не повернул. «Пугайте-пугайте, все равно вы без меня ничего не сможете, ничтожества», – тщеславная мысль приятно грела самолюбие. Оказалось, и будучи лопухоидом, можно испытывать чувство превосходства.

Неожиданно что-то изменилось в окружающей обстановке. Вместо холода зимы потянуло весенним теплым ветерком, ночь посветлела, словно бы солнце уже готовилось встать, хотя Глеб точно был уверен – до утренних сумерек было еще никак не меньше двух часов. К ногам парня скользнул красный кленовый лист и прижался испуганным котенком. Безразлично смяв протектором листик, парень кинул взгляд на кромешников. С теми же творилось что-то непонятное – будто запаниковав, они начали сжиматься, превращаясь в три портативные черные дыры. «Каким словам я научился, с ума сойти», – удивленно заметил бывший некромаг.

– Подтвердите договор! – рявкнул он, вкладывая в голос побольше звенящей стали.

– Ты встретишься с хозяйкой, если найдешь Шапку, принесешь ее нам и проведешь ритуал. Клянемся! – почти неслышно прошелестели кромешники, прежде чем исчезнуть.

Спустя миг пропала и неестественная тишина, взвизгнул октябрьский ветер, дождь застучал по земле, скамейке, куртке и козырьку кепки Бейбарсова. Тепло растворилось в осеннем неистовстве.

Глеб немного постоял на месте, раздумывая над происшедшим. Кромешников кто-то спугнул, но вот кто? Разве есть в мире хоть одна сила, способная обратить их в бегство одним лишь намеком на свое присутствие? Все знания бывшего некромага были бессильны ответить на этот вопрос.

Решив подумать об этом позже, Бейбарсов развернулся на пятках и зашагал прочь от места встречи. Впервые за долгое время он чувствовал себя по-настоящему живым.

Ночь упорно отстаивала свои права, не желая ни на шаг отступать и становиться прозрачнее. Дождь, начавшийся еще вечером, только разошелся, обрушился на город ливнем, потек реками по асфальту, смывая мусор и нерасторопных насекомых. Пахло мокрым асфальтом, размокшей грязью, гнилыми отбросами и почему-то сиренью, причем не продуктом лопухоидной химической промышленности в виде духов или освежителя воздуха, а самой настоящей предвестницей скорого лета. Выгнанные потопом из своих подвалов крысы жались к столбам, домам и машинам, вздрагивая своими маленькими горячими тельцами. Бездомные собаки и кошки пробирались в подъезды, нежилые строения, даже вездесущие голуби куда-то спрятались. Служащие спали в своих теплых кроватях, досматривая последние сновидения перед ранним пробуждением; подростки, засидевшиеся в Интернете и заигравшиеся в он-лайн игры, выключали компьютеры и готовились ко сну; безнадежно влюбленные смотрели на дождь и вздыхали по своим разбитым сердцам; ленивые безработные нежились и улыбались, не просыпаясь – ведь под дождь так хорошо спится…

Жанна скользила по улицам предутреннего города, внимательно прислушиваясь к малейшему шороху. Несмотря на ее нечувствительность к холоду, ей все равно было зябко и неуютно. Да и кому понравится, когда в твоих ботинках хлюпает вода, попавшая туда во время форсирования особо глубокой лужи? Будь ты хоть трижды всемогущий бог, а такая мелочь обязательно испортит тебе настроение надежнее армии жаждущих твоей крови врагов.

Запах сирени вел некромагиню лучше любой путеводной нити Ариадны – хотя Дима и не предупреждал об этом, она догадывалась, что ей указывают дорогу. «Кто же он такой?» – уже в который раз подумала Аббатикова. Она перебрала кучу вариантов, от белого мага до какого-нибудь обитателя Тартара, но ни одна из версий не казалась ей достаточно обоснованной. Больше всего Жанну мучил тот факт, что она не чувствовала в Диме никакой магии, когда он был рядом.

Перебегая шоссе в совсем неположенном месте (если бы это видел какой-нибудь милиционер, он наверняка бы подавился своим свистком от возмущения), некромагиня случайно зацепила взглядом вывеску магазина детских игрушек. Надпись на ней гласила «Рыжий слон», что не мешало лопоухому толстоногому животному на рисунке быть отвратительно-розового цвета. «У лопухоидов всегда все так плохо?» – Жанна чуть не поперхнулась от удивления, когда до нее дошел весь абсурд вывески.

Пушкинский парк оказался довольно заурядным местом, с точки зрения некромагини, разумеется. Он не стоял ни на каких древних захоронениях, в нем не произошло ни одной кровавой трагедии, даже старая березовая роща была окутана ровной спокойной аурой. Казалось, парк был единственной точкой во всем Нижнем Новгороде, где не было аномалий магического фона.

«Стоп, а это что?.. – Аббатикова заметила небольшую, постепенно затягивающуюся дырку в ауре рощи. – Что за темные силы тут пошалили?» Она потянулась щупом силы, аккуратно исследуя края разрыва. Так-так-так, древняя магия, отнюдь не светлая, жестокая, как воды омута, поглощающего одну жертву за другой… «Кромешники?!»

Жанна поспешно отпрянула от дыры, которая тут же схлопнулась. Связываться с духами такого уровня ей совсем не хотелось: еще старуха предупреждала, что с ними шутки плохи. «Кромешник и некромаг всегда враги. Кромка мира разделяет нас барьером – и в ваших же интересах никогда его не нарушать. Да, вы хитрее, вы умнее, вы даже можете оказаться сильнее, но за ними стоят такие силы, что, едва обратив на вас внимание, заставят вас пожалеть о собственном рождении на свет!» – скрипучий голос наставницы до сих пор звучал в ушах Аббатиковой.

Вдруг что-то ударило ее под колени, лишая равновесия. Взмахнув руками и сделав шаг вперед, Жанна на ногах все-таки удержалась, обернулась рывком, горя желанием отомстить неизвестному врагу. К ее изумлению, ни одного супостата в радиусе десяти метров не нашлось, зато обнаружилась скамейка, неизвестно как переместившаяся со своего привычного постамента.

– Если это пожелание поторопиться, то можно было бы и повежливее, – пробормотала некромагиня, вновь принюхиваясь.

Аромат сирени приглашал ее свернуть с тропинки и пройтись напрямую по роще. Идея брести по грязи, собирая ее на ботинки, Аббатиковой совершенно не нравилась, но, тяжело вздохнув, некромагиня все-таки подчинилась. Внезапно проснувшийся голос разума подсказывал ей, что раз она идет в гости, то лучше слушаться хозяев.

Ночь вокруг наконец начала сдавать позиции. Воздух становился все более прозрачным и более холодным, дождь потихоньку заканчивался. Жанна шла, кое-где раздвигая ветви руками – хотя, казалось бы, откуда такая запущенность в искусственном парке? Все посторонние запахи растворились, и девушка просто брела наугад. «Может, Дима все-таки выдумал про берегинь?» – мелькнула странная мысль.

Врезавшись в натянутую между двумя стволами паутину, Аббатикова поморщилась. Провела ладонью по лицу, стирая мерзкое ощущение налипших нитей и уже почти решилась повернуть назад, как почти незаметное движение впереди привлекло ее внимание.

От березы отделилась неясная тень в белом, скользнула в арку из ветвей. За ней устремилась вторая. Потом третья.

Жанна замерла. Это были не призраки, магическая аура этих существ была сродни всей ауре рощи. Они не были ни враждебны, ни дружелюбны, они словно бы замкнулись на себе и не выпускали наружу никаких импульсов. «Они не вмешаются, если их не попросить…»

Поняв, что еще чуть-чуть – и берегинь она упустит, некромагиня бросилась к арке. Она не знала, что увидит, нырнув за тенями, да и времени гадать не оставалось. «Только бы успеть…» Позже Аббатикова сама не могла себе ответить, что же ее так погнало вперед, откуда взялась уверенность, что без берегинь Глебу будет плохо…

За аркой оказалась широкая поляна, по краям заросшая высокой, по пояс Жанне, травой.

Три тонких девушки слились с хороводом таких же созданий. Они кружились, взявшись за руки, то в одну сторону, то в другую, послушные только им слышной музыке. Длинные белые платья берегинь с широкими рукавами и юбкой-солнце красиво развевались, заставляя вспомнить о крыльях. Ткань одежды была полупрозрачной, откровенно обтягивающей гибкие тела до бедер.

Некромагиня затаила дыхание, боясь сообщить о своем присутствии. Девушки были так красивы, так чисты, что она казалась сама себе величайшей скверной.

Когда берегиням надоело хороводить, они разбились на две группы и встали друг против друга. Приплясывая, начали сближаться, поменялись местами, развернулись, снова поменялись… Кто-то засмеялся. Одна из девушек с волосами, отливающими зеленым, вдруг отделилась от своей группы и вышла на центр поляны. Подняла руки-крылья, вытянула длинную лебединую шею и закружилась на одном месте. Она двигалась так быстро, что черты ее лица смазывались, юбка мелькала белым пятном, открывая тонкие бледные ноги. Остальные сомкнулись в круг и неожиданно затянули песню.

Колыбельная песня допевалась до дна,

Засыпала невеста, просыпалась жена.

Я неволи такой не пугаюсь.

Жанна вздрогнула. Высокие голоса берегинь словно прошлись раскаленным лезвием по ее коже.

Зеленоволосая замедлилась, остановилась совсем, повесив голову. Она не пела, ее губы были плотно сомкнуты, она смотрела в землю и словно пыталась разглядеть что-то очень далекое, находящееся за сотни километров от нее.

Зачерпну я руками воды из ковша,

Белой птицею вырвется в небо душа.

Отпусти меня с ней, я умею…

Берегиня в центре опустилась на колени. Остальные сошлись, закрыли ее длинными рукавами. Некромагиня подумала, что это очень похоже на древний обряд проводов невесты в новый дом, но разве магические существа подобного толка выходят замуж?

Выше, выше, до синего неба,

Дальше, дальше, до белого облака!

Девушки россыпью бросились прочь от зеленоволосой, каплями росы распределились по всей поляне. Одна оказалась совсем рядом с Жанной, и та почувствовала слабый речной запах от кожи берегини. Никакой сирени не было и в помине.

Я уже по дороге, я уже ухожу,

На четвертом пороге я тебя подожду,

И со мной ничего не случится.

Центральная как-то странно свернулась, словно уменьшилась в росте. Напрягая зрение, Аббатикова пыталась понять, что же с ней происходит. Может, пришел ее срок, и она должна погибнуть? Но некромагия внутри Жанны не откликалась на действо перед ее глазами. Значит, не смерть, что-то другое было целью этого непонятного, но безумно красивого обряда.

А как только закрылись двери дома за мной,

Тут и выросли крылья у меня за спиной.

Не смотри, ты их так не увидишь.*

Берегини снова кинулись к своей сестре, упали на колени, не добежав пары шагов. Пение оборвалось, а с того места, где еще недавно сидела девушка, вспорхнул белоснежный лебедь. Широкие сильные крылья уверенно отталкивались от воздуха, голова птицы смотрела ввысь. Поднявший кругами выше макушек деревьев, лебедь вдруг громко вскрикнул и камнем упал вниз.

Жанна не удержалась и ахнула. Ей вдруг показалось, что вместо лебедя падает Глеб.

Тут же все берегини разом обернулись к ней. Они встали с колен, закрыли упавшую, сомкнув ряды. Аббатиковой показалось, будто они отгородились от нее жестким непроницаемым барьером, приняв за врага с первого же взгляда.

– Нет… – прошептала она. – Я… Мне нужна помощь…

– Уходи, – холодно ответила одна из берегинь, высокая, с темными жесткими косами и крупными чертами лица. – Мертвым не положено видеть наши танцы.

– Я ивая! – Жанна почувствовала, что на глаза навернулись слезы. – Ивая!

Она не понимала себя, не понимала ничего, но ей очень хотелось плакать. В памяти всплывали все те немногие встречи наедине с Глебом, что у них были. Его голос, его глаза, его теплые руки, веселый смех, спадающие на глаза волосы… Сердце некромагини забилось в клетке тела, словно плененная пичуга. Ей было очень больно.

– Ты некромаг.

– Я е отеа… – Аббатикова скользнула взглядом по суровым лицам, ища хоть какой-то поддержки. – Еня астаили! Омоите не!

– Трупы в помощи не нуждаются.

– Оему? Оему ак?! Я же ео юлю! Юлю! Омоите еу!

Жанне казалось, что ее переполняет всеобъемлющее чувство любви к Бейбарсову. Ее душа, если она, конечно, была у нее, рвалась к нему, чтобы обнять, закрыть от напастей своим телом, защитить, спасти, чтобы прижаться к нему и почувствовать его поцелуй на своих губах, чтобы подарить ему всю себя без остатка. Столько лет сдерживаемое чувство накрыло ее с головой, лишая способности связно мыслить и говорить.

– Юлю! Олько ео! – выкрикнула она.

Берегини равнодушно смотрели на нее. Их ничуть не трогали слезы некромагини.

– Има азал, то ы оможее! Я е спавюсь она!

Она хотела рассказать, какой Глеб хороший, замечательный, самый лучший на свете, но язык совершенно не слушался ее. Вместо четкой речи получался набор гласных звуков, разделенных знаками препинания. Не выдержав, Жанна кинулась вперед, потянулась схватить за руку одну из девушек, но налетела на выставленный щит и упала, обожженная силой.

– Уходи отсюда, – повторила высокая берегиня. – Никто тебе не поможет.

Аббатикова тихо заскулила, во все глаза глядя на неприступных созданий.

– Прекратите немедленно! – разнесся над поляной мужской голос.

Дима опустился на колени рядом с некромагиней и потянул ее к себе, обнимая, поглаживая по спине, успокаивая.

– Вы с ума сошли? Что вы сделали с девочкой? – он говорил тихо, но твердо, так, как говорит тот, кто знает за собой право сильного.

– Всего лишь помогли научиться чувствовать, – зеленоволосая, оправившись, очевидно, от падения, вышла вперед.

Жанна попробовала поднять голову, но Дима держал ее крепко. Ей ничего не оставалось, кроме как вдыхать его сиреневый запах и слушать перепалку с берегинями.

– Кто вам дал на это право?

– Она мертва! Ты знаешь, что мы делаем с мертвецами, которым не лежится в могилах.

– Она жива! Она любит – и это лучшее доказательство.

– Это ничего не доказывает.

– Вы посмеете ослушаться меня? – голос Димы стал совсем тихим.

Берегини переглянулись.

– Вы поможете ей, – парень не спрашивал, он утверждал. – Вы защитите Глеба Бейбарсова.

– Почему бы этим не заняться тебе? – насмешливо поинтересовалась зеленоволосая.

– Помни, пожалуйста, благодаря кому ты стала верховной, и не хами мне, Дара, – протянул Дима. – В наказание именно ты будешь отвечать за то, чтобы Жанна всегда была в курсе, что происходит с Глебом. И чтобы без напоминаний, как в прошлый раз!

Названная Дарой прищурилась. Не было похоже, чтобы она хоть немного боялась «кладбищенского нахала».

– Какая забота, – отметила она. – С чего бы тебе так беспокоиться о ходячем трупе?

– Не твоего ума дело.

– Правда, что ли? – Дара захлопала белесыми ресницами, изображая святую невинность.

– Да. Ты поняла свою задачу?

– Как уж тут не понять, – зеленоволосая отвернулась.

– Двое, что с тобой в мире людей, тебе помогут. Но не раскрывайтесь раньше времени, Бейбарсов не должен знать, что его охраняют.

– А что делать с… Этими? – Дара неопределенно махнула рукой, перебирая пальцами.

– Пока – наблюдать.

– Ясно.

– И больше никакого самоуправства! Я к вам девочку посылал не для того, чтобы вы окончательно выбили опору у нее из-под ног.

Возможно, берегиням было, что ответить на этот выпад, но именно в этот момент первый луч солнца показался над горизонтом. С легким вздохом девушки растаяли, оставляя Диму наедине с Жанной.

Некоторое время они провели в молчании. Парень гладил некромагиню по волосам, а та просто не находила в себе сил посмотреть ему в глаза.

– Тогда… Ночью… Это ты был? – наконец спросила Аббатикова.

– Я, – признался Дима.

– Зачем?

– Поверишь, если скажу, что влюбился в тебя с первого взгляда?

– Нет.

– Правильно, наверное, сделаешь, – вздохнул парень. – Таким, как я, по статусу не положено.

– Так кто же ты?

– Жанна, ты уверена, что тебе нравится сидеть на мокрой холодной траве и вести долгие разговоры? Давай сделаем так – мы сейчас пойдем к тебе домой, ты выпьешь горячего чая, примешь ванну, чтобы согреться, а потом мы поговорим честно и откровенно. Идет?

Некромагиня, отстранив его руку, пытливо всмотрелась в его лицо.

– Не морщи лоб, – Дима поцеловал ее в нос. – Вставай. Ты же вся уже промокла!

– Тоже мне, ангел-хранитель нашелся, – смущенно пробормотала Аббатикова.

– Я несколько иное, – улыбнулся «кладбищенский нахал».

Он приобнял пошатывающуюся девушку за плечи и повел ее прочь от поляны. Над городом занимался новый день.

Комментарий к Глава 9

* Песня Инны Желанной.

========== Глава 10 ==========

In the cold breeze that I walk alone

The memories of generation burn within me

Been forever, since I’ve cried the pain of sorrow

I’ll live and hide the pride that my people gave me

Steve Conte

Игорь никогда ничему не удивлялся.

Вовсе не потому, что от природы был лишен этого весьма интересного чувства, а из-за того, что когда твоя жена – ведьма, привыкаешь к чему угодно. И к приверженности выходить через окно, и к опасным зельям в холодильнике по соседству с детским питанием, и к действенности красных искорок в сочетании с абракадаброй, и к полетам на метлах, и к странным знакомым. С Диной он прожил шесть счастливых лет и думал, что так будет всегда, однако однажды выяснилось, что ей наскучило пребывание в мире обычных смертных, и она смоталась на Лысую Гору с первым же заезжим магом. Сына она оставила, обнаружив, что в нем нет ни капли волшебной силы, и Игорь благодарил всех известных ему богов за это. Если бы не маленький мальчик, кто знает, не попробовал бы он повторить фокус с шагом вниз с подоконника.

Помимо наследника, Динка оставила после себя мешок вещей. Первое время после ее исчезновения Игорь не мог заставить себя к ним даже прикоснуться, но прошло полтора или даже два года, и он пересилил себя. Разобрал все на две кучки: «нужное» и «немедленно уничтожить». Во второй оказались всяческие ингредиенты непонятного назначения, книги по магии, украшения и большая часть одежды. В первой – темно-зеленая кепка (Игорь никогда не видел, чтобы жена ее носила) и плюшевый заяц. Игрушку он отдал Андрею, а бейсболку засунул в шкаф на самую дальнюю полку до лучших времен. Остальное он сжег.

Что лучшие времена свалятся на него в виде давно пропавшего племянника, сына сестры, он и представить не мог, но и тут не изменил своему правилу не удивляться. Письмо от некого Сарданапала Черноморова привело его в легкое замешательство, но лишь потому, что Игорь сразу же начал соображать, куда же поселить великовозрастного балбеса. Парень с некромагическим прошлым отнюдь не казался ему хорошей компанией для собственного сына, которому вообще не положено было знать о существовании магии. Он видел маленького Глеба пару раз на фотографиях, слышал рассказы сестры о нем и, если бы этим все и ограничивалось, безусловно, счел бы его самым прекрасным племянником в мире. Но одновременно с этим он знал кое-что и о магии смерти – Дина несколько раз вскользь упоминала, что ни за что бы не хотела встретиться с некромагом на узкой дорожке, ибо тогда бы ее почти наверняка вынесли на обочину ногами вперед. Возможно, ее мнение было очень предвзятым, но само близкое знакомство со Смертью давало повод задуматься о порядочности навязываемого сожителя. Черноморов писал еще и что-то совсем непонятное о каком-то увлечении, смертельном ранении, переосмыслении всей жизни, но Игорь просмотрел эти строки, особенно не вчитываясь: какая ему, в сущности, разница, что там было, если дело придется иметь с тем, что есть?

Бейбарсов появился слишком внезапно, оборвав тем самым все сомнения и размышления. При ближайшем рассмотрении он оказался не самым плохим вариантом, хотя, конечно, своенравным и в чем-то заносчиво-надменным, как и положено двадцатилетнему подростку с трудным прошлым. Он довольно быстро нашел общий язык с Андреем, пусть по нему было заметно, что он не большой любитель детей; прилежно занимался и нигде не пропадал ночами, даже с девушками, казалось, особо никаких отношений не заводил; да и вообще большую часть времени вел себя так, будто бы его и не было в квартире. А еще Глеб отлично рисовал – это Игорь выяснил, когда заглянул в его комнату забрать одолженный молоток: помимо картинки на стене обнаружилась еще и папка с очень достойными портретами.

Когда племянник явился домой побитым и в компании странной рыжей девицы, с порога продемонстрировавшей принадлежность к магической братии, Игорь насторожился. Опыт жизни с ведьмой подсказывал ему: этим дело не кончится. Глеб попал в какую-то переделку, в которой были замешаны отнюдь не простые хулиганы с битами наперевес. Сначала Игорь испугался за Бейбарсова, потом – за собственного сына. Рыжая, впрочем, успокоившись, показала себя адекватным созданием, помогла Глебу и бесследно исчезла. С Андреем она не говорила, по крайней мере, мужчина этого не видел.

Спустя полторы недели племянник снова намылился искать приключений, забыв о том, как плохо ему было совсем недавно. К счастью, он вернулся целым и невредимым, хотя и ближе к рассвету. На вопросы отвечать отказался, зато посмотрел так, что Игорь невольно почувствовал себя пустым местом, и заперся в своей комнате (когда только успел задвижку приделать?).

– Ну что, Ратников, а мальчик-то подрос, – пробормотал себе под нос мужчина. – И испортился, – добавил он после паузы.

Что-то произошло той ночью, что сделало из приличного парня высокомерного наглеца. Насколько все фатально, правда, Игорь понять не успел: утром Глеб уехал в университет, вернулся после обеда и снова закрылся у себя.

От размышлений о методах воспитания зарвавшихся подростков Ратникова отвлек звонок в дверь. Недоуменно посмотрев на часы – для Андрея было еще рано, он занимался каратэ до восьми вечера, а гостей давно уже никто не приглашал, – Игорь оставил ноутбук, за которым безрезультатно пытался работать, и пошел открывать.

– Глеб, к тебе пришли.

Бейбарсов оторвался от книги по фольклору, которую он увлеченно штудировал, и кинул быстрый взгляд на дверь. Дверь это проигнорировала, намекая, что некромаг он по-прежнему бывший.

«Неужели Жанна?» – подумал он.

Поднимаясь с пола, Глеб автоматически засунул лежавшую на стуле папку с рисунками в рюкзак – подальше от посторонних взглядов.

Вопреки ожиданиям, на пороге его комнаты обнаружилась вовсе не Аббатикова.

– Лена? – бывший некромаг удивленно вскинул брови.

– Привет, – улыбнулась Свеколт.

Она ничуть не изменилась за то время, что они не виделись – все те же разноцветные косы, тяжелые скулы и твердый взгляд человека, знающего достаточно, чтобы ничем уже не обольщаться.

– Я буду в своей комнате, – сказал Игорь, убедившись, что гостья действительно знакома с его племянником.

Бейбарсов кивнул, не придавая его словам особого значения – присутствие некромагини слишком удивило и озадачило его. Возможно ли, что она знает о его договоре с кромешниками и пришла для того, чтобы отговорить его, а если не получится – остановить силой?

– Как ты меня нашла? – Глеб понимал, что спрашивать в лоб не стоит, но и слишком хитрить – тоже. Лена всегда была умнее его.

– Шур помог. Подожди, – она заметила, что бывший некромаг готов уже задать следующий вопрос, и поспешила объяснить все сама. – Я тут не столько из-за тебя, сколько… Я думаю, ты сможешь мне помочь в одном деле.

– Я похож на мать Терезу? – Бейбарсов почувствовал, что изумление переполняет его и готово вот-вот перелиться через край. И почему всем понадобилось обращаться именно к нему?

– Это связано с Жанной, – вздохнула Свеколт. – Можно мне пройти?

Глеб сообразил вдруг, что по-прежнему стоит в дверях и, упираясь рукой в косяк, не дает некромагине войти в комнату.

– Пойдем лучше на кухню, – предложил он.

Лена покладисто последовала за ним и села на предложенную табуретку.

– Чай?

– Если несложно, – некромагиня буквально-таки являла собой образец скромности и благочинности.

«Обманывай кого-нибудь другого, я прекрасно помню, что будет, если дать тебе пару десятков мертвяков и полчаса времени», – ставя чайник на плиту, фыркнул про себя парень.

Пока вода грелась, Свеколт нет-нет, да бросала короткие изучающие взгляды на бывшего напарника. Она словно бы прощупывала почву, пытаясь выяснить, насколько изменился ее старый знакомый и насколько с этим новым Глебом можно вести откровенный диалог.

– Лена, перестань во мне дырку сверлить, – Бейбарсов налил чай с бергамотом и протянул ей чашку. – Если в чем-то сомневаешься – всегда можешь подзеркалить.

Свеколт поморщилась, словно у нее разом заболели все зубы.

– Я просто давно тебя не видела, – сказала она. – Сравниваю впечатления.

– Ну, если так, – бывший некромаг умудрился сохранить ироничный прищур, ставя на стол вазочку с апельсиновым печеньем. – Тогда еще ладно.

– Я понимаю, что ты мне не рад, – девушка покачала головой, рассматривая царапины на столе. – Но без серьезного повода я бы к тебе не пришла, поверь.

Глеб сел напротив нее, обхватывая кружку двумя руками. Где-то глубоко внутри что-то шевельнулось, напоминая о совести. Лена говорит, что не пришла бы, если бы ее не вынудили обстоятельства… Это было как-то неправильно.

– Извини, – пробормотал Бейбарсов.

– Не надо, – Лена подняла взгляд на него. – У каждого из нас своя жизнь, и хотеть, чтобы прошлое осталось в прошлом – это нормально.

– Так что там с Жанной? – сменил тему парень.

– Она… – некромагиня провела пальцем по краю чашки. – Она пропала.

– Ты же с ней связана, – недоуменно напомнил Глеб. – Вы же даже меня нашли тогда, после дуэли с упырями…

– Тебя нашла как раз Жанна. Сейчас наша связь то ли разорвана, то ли заблокирована. Я вообще не чувствую ее… Словно бы она мертва.

Бейбарсов вздрогнул.

– Вероятность этого, конечно, мала, – продолжала тем временем Свеколт. – Однако нельзя упускать из виду и такой вариант. В последнее время с ней творилось что-то странное, она изменилась, будто это уже и не она была. Слишком самоуверенна, слишком горда, слишком… Неосторожна. Ты же помнишь Жанку, какой она была с нами в землянке? Милая добрая девочка, даром что некромаг!

Глеб откинулся на стену, прикрыв глаза. Он вспомнил посланный поцелуй, как смотрела Аббатикова на Настю, как вела себя… Картинка неожиданно собралась, последний кусочек паззла встал на свое место. «Самая темная, самая жуткая часть дара старухи была у тебя, Бейбарсов. А теперь, похоже, все перешло к Жанне…» – догадка обожгла холодом.

– Когда мы виделись в последний раз – она прилетала выяснить, что такое эта твоя Шапка – я вообще с трудом ее узнала. Внешне она все та же наша подруга, но внутри-то… Как будто у нее отключился предохранитель.

– А я тут при чем? – как можно более равнодушно поинтересовался бывший некромаг. Он не был намерен делиться своей идеей.

– Она же к тебе должна была вернуться. Ты видел ее? Она рассказала тебе о Шапке?

Бейбарсов помедлил.

– Мы почти не говорили в последнюю встречу, – наконец сообщил он. – Я торопился, она, похоже, тоже. Про Шапку она мне ничего не рассказывала.

Лена выглядела озадаченной. Она отпила начавший остывать чай, потянулась за печеньем, передумала.

– Я ничего не понимаю, – призналась некромагиня.

– Я тоже, – согласился Глеб. – Может, ты мне все-таки объяснишь, о какой Шапке шла речь? А то вдруг меня убьют, а я так и не узнаю, за что…

Он был уверен, что кромешники рассказали ему больше, чем знала Свеколт, но решил, что информация никогда не бывает лишней. Духи вполне могли умолчать о чем-то важном в силу своих устаревших представлений о жизни в целом и смертных в частности.

Некромагиня добросовестно пересказала статью из найденной в библиотеке Магфорда книги, благо, на память она никогда не жаловалась. Ничего нового Бейбарсов не услышал, но взял на заметку тот факт, что владельцы Шапки кончали не лучшим образом.

– А куда она направилась после вашей встречи? – почти безо всякого перехода спросила Свеколт.

– Понятия не имею, – Глеб и бровью не повел. – Она телепортировала.

– Замкнутый круг, – Лена нахмурилась.

Бейбарсов развел руками, показывая, что ничем не может помочь.

– А ты ее точно не обижал?

– Я? – брови бывшего некромага от изумления поползли вверх. – Зачем мне?

– Скажи, как ты относишься к Жанне?

– К чему это?

– Просто скажи. Пожалуйста, Глеб.

– Это только мое дело, нет?

– Понятно, – прикусив губу, Свеколт посмотрела куда-то поверх головы Бейбарсова. – Ты, как обычно, умудряешься не замечать очевидного, если тебе от этого никакой выгоды. Никогда не думал, что ты для нее нечто большее, чем просто соратник?

– Ты про ее детское увлечение?

– Нет, Глеб, не детское. Она тебя действительно любит.

– Ты бредишь.

– Думай как хочешь, – некромагиня залпом допила чай. – Только это ничего не изменит. Жанна влюблена в тебя уже много лет, она появилась в Нижнем Новгороде только из-за тебя – и из-за тебя же, похоже, пропала.

– Разумеется, во всем виноват Бейбарсов, – процедил парень. – Роковой красавец, разбивающий женские сердца пачками и не замечающий этого. Свеколт, очнись!

– Мои розовые очки давно разбиты, – холодно произнесла Лена. – Если кому и стоит открыть глаза, так это тебе.

– Я сам решу, что мне надо делать, – отрезал Глеб. – Обойдусь без подсказок.

– Надеюсь, твои решения не приведут к множественным летальным исходам. Если Жанна объявится, скажи ей, что я ее ищу. Не смею больше занимать твое драгоценное время.

Некромагиня встала из-за стола и направилась к двери. По дороге она обернулась, словно хотела еще что-то сказать, но передумала и не проронила больше ни слова.

Щелкнул закрытый магией замок.

Бейбарсов с отвращением посмотрел на свою нетронутую кружку. Жанна его любит? Как бы не так!

Выливая чай в раковину, он вдруг вспомнил о своих рисунках. А что же чувствует он к рыжей некромагине?..

Дима так упорно настаивал на горячей ванне, что Жанна не выдержала и поинтересовалась, не собрался ли он составить ей компанию. Кладбищенский нахал в ответ рассмеялся и заметил, что еще не так давно она утверждала, что у нее есть парень, которому наверняка такое развитие событий не понравится. Аббатикова прикусила язык, с удивлением осознавая, что вообще не думает о Глебе.

Греться некромагиню все-таки загнали, как она ни упиралась: Дима наотрез отказался рассказывать что-либо, пока, по его словам, не убедится, что девушке не грозит никакая простуда. Напоминание о том, что она заболеть не может, на него никак не подействовали.

Помимо ванной, Дима сделал ей какой-то травяной чай и заставил укрыться пледом. Жанне подобная забота казалась чем-то надуманным и совершенно неискренним, но любопытство пересиливало в ней все остальные инстинкты.

– Не смотри на меня так, – попросил парень, поймав изучающий взгляд. – Не люблю себя чувствовать подопытным кроликом.

– Я хочу понять, кто ты. Ты же не маг, но и силой богов от тебя тоже не пахнет.

– Я нечто среднее, – кивнул Дима.

– Это как? – не поняла Жанна.

– Что ты знаешь о богине Леле?

– Ты опять со своими вопросами?

– Не все в этом мире дается на голубом блюдечке с золотой каемочкой, – хмыкнул кладбищенский нахал.

– По блюдечкам все больше Склепову с Припятской дают, – отшутилась Аббатикова.

Ее клонило в сон после ванной и чая и совершенно не хотелось думать и строить логические цепочки.

– Ладно, – Дима сдался, видя, что его собеседница вот-вот бессовестно уснет. – Леля отвечала за весну и молодость, она была богиней-невестой. Как у каждой уважающей себя невесты, у нее были женихи – не удивляйся, именно в множественном числе. Среди них были и смертные, и маги, и боги младших рангов. Как нетрудно догадаться, ни один из них не мог стать ее мужем – ведь она бы в таком случае потеряла свой статус и почти наверняка была бы изгнана.

– Как удобно быть божественной сущностью. Развела себе кучу парней и оправдывалась перед всеми, что ей под страхом изгнания нельзя быть с кем-то одним, – с некоторой ревностью пробормотала некромагиня. – Ты же не хочешь сказать, что ты новое воплощение Лели?..

– Нет, конечно, – Дима засмеялся. – Она все-таки всегда была девушкой, причем очень красивой. Зря ты на нее наговариваешь, ей самой было в тягость, что ей любить нельзя кого-то одного… Чтобы не обижать женихов, она создала себе берегинь. Они служили ей из любви, и каждая могла стать в свое время невестой, если приглянется кому-то из кавалеров Лели.

– Значит, ты…

– Я тоже был ее женихом. Тем, кто до последнего остался ей верен, кто не предпочел ей берегиню, даже когда сила языческих богов пошла на спад, и они оказались не у дел.

– А где сейчас Леля? – неосторожно поинтересовалась Жанна.

Дима разом помрачнел. Он встал с дивана, на котором до этого сидел, прошелся по комнате, остановился у книжного шкафа, читая имена авторов и названия.

– Я не знаю, – наконец сказал он, не поворачиваясь к некромагине. – Она исчезла много веков назад. Возможно, просто не выдержала и предпочла смерть незаметному существованию… Я пробовал ее искать и за кромкой мира, и здесь, но потерпел неудачу. Однажды я нарвался на мага, который поймал меня (я тогда был духом) и, заточив в тело смертного, заставил себе служить. К моему счастью, маг оказался рисковый и довольно быстро погиб, позарившись на кусок не по зубам, однако мне не удалось освободиться от плоти после его смерти. С тех пор я вынужден пребывать в теле, которое ты видишь перед собой.

– Значит, ты дух?

– Блазень, – поправил Дима. – Из божков помельче, которых припоминали только как присказку. У меня и силы-то особой не было никогда, так, сплошные обязанности – не дать засохнуть маленькому росточку, с трудом пробивающемуся сквозь неплодородную землю, например. Для присмотра за плодородием существовала Макошь, а я был мальчиком на побегушках. Я и сейчас ничего особенного не могу, что не связано с берегинями. Разве что хорошо копирую чужие ауры, отражаю их, как зеркало – правда, для этого мне надо хотя быраз увидеть человека.

– Так ты и изобразил Глеба?

– Да. Мне надо было встретиться с Дарой, а он случайно оказался рядом. Извини, что воспользовался этим.

Жанна неопределенно передернула плечами. С одной стороны, ей действительно было очень обидно, что ее обманули, но, с другой, она ведь хотя бы таким образом получила то, о чем долго мечтала…

– Я его правда люблю, – зачем-то сказала она. – Это не проклятие и не наваждение, и даже клятва тут ни при чем.

– Кому, как не мне, тебя понять? – Дима наконец отвернулся от шкафа, посмотрел на некромагиню.

– А почему ты подошел ко мне тогда, на кладбище?

– Ты мне чем-то Лелю напомнила. Я подумал сначала, что нашел ее новое воплощение… Ошибся, конечно. Она бы никогда не связалась со смертью.

– Все считают это чем-то зазорным, – вздохнула Аббатикова. – А хоть кто-нибудь спросил, хотела ли я этого? Просила? Мея поитили! Мея асталяи елать уасное!

– Я тебя не осуждаю, – блазень сел к ней, взял за руку. – Я догадываюсь, через что ты прошла.

– Мне нравится то, чем я владею сейчас, – делая над собой усилие, медленно проговорила Жанна. – И то, какая я сейчас. У меня меньше возможностей, чем было у Глеба или есть у Свеколт, но и то я могу больше, чем обычные выпускники Тибидохса.

Дима опустил глаза, разглядывая клеточки на пледе. Некромагиня подумала, что его слишком тянет рассматривать что-то мелкое. «И это называется откровенный разговор?..»

– Мне казалось, я могу рассчитывать на честность, – заметила она вслух.

– Я не думаю, что тебе интересны мои ассоциации, – отмахнулся парень. – Я не хотел, чтобы ты знала, но твой Бейбарсов был этой ночью в том же парке. Он зачем-то встречался с кромешниками. О чем они говорили, я не знаю – моих сил не хватило, чтобы подслушать, зато у меня получилось их спугнуть. Бедняжкам оказалось достаточно одного напоминания о бывшей власти Лели и ее матери.

– А Дара и остальные? Они могут узнать?

– Если только Глеб сам расскажет. Мы не умеем подзеркаливать. Хотя между собой мы можем общаться мысленно.

– Наверняка это связано с Шапкой.

– Шапка Мономаха? – удивился Дима.

– Навьи решили, что она у Глеба, – сказала некромагиня. – Ты что-то о ней знаешь?

Блазень усмехнулся.

– Она могла бы вернуть Лелю к жизни.

Жанна непонимающе на него посмотрела.

– В Шапке Мономаха заключены силы языческих богов. Не всех и не полностью, но их хватит для того, чтобы оживить одного из них.

– А если за ней приходили первомертвецы, то за ней, получается, охотится Марена? – Аббатикова почувствовала себя неуютно. Вроде бы и потенциальная покровительница, но что станет с миром, в котором царит Смерть?

– Скорее всего, – согласился Дима. – В наших интересах, чтобы Марена осталась ни с чем, не так ли?

– А эти силы может забрать себе человек? Чтобы стать магом?

– Нет. Бейбарсову глупо на это рассчитывать, божественные силы никогда не будут служить обычному смертному.

Некромагиня разочарованно вздохнула, сворачиваясь клубочком на диване. Она до сих пор еще надеялась, что есть шанс вернуть Глебу его былое могущество.

– Мы можем попробовать найти Шапку сами, – предложил блазень.

– Мы это сделаем, – выдохнула Аббатикова.

– Как хочешь, – покладисто кивнул парень.

Уже засыпая, Жанна вспомнила, что же еще насторожило ее в диалоге с берегинями.

– А благодаря чему Дара стала верховной?

– Я назвал ее своей невестой, – признался Дима. – Спи теперь, проснешься, посмотрим, что мы будем делать дальше…

«Тоже мне друг, – обиженно подумала Жанна. – То чуть ли не в любви признается, то другой женихом оказывается», – додумать мысль она не успела, окончательно отключившись.

Блазень некоторое время посидел с некромагиней, наблюдая за ней, потом поднялся и покинул квартиру. Он спешил: у него были незавершенные дела в этом мире.

Комментарий к Глава 10

Про жену Игоря, Дину Ратникову, есть мини: https://ficbook.net/readfic/4536579

========== Глава 11 ==========

We are like mourners when they stand and cry

At open grave in wind and rain.

Yes, it is death. But you shall rise again

Your sun return to this benighted sky.

Satyrian

– Он медлит.

– Возможно, задание слишком сложно для него.

– Нет. Его промедление намеренно. Этот некромаг в первую очередь думает о себе.

– Все люди думают только о себе. Мы служим Хозяйке.

– Его надо подогнать.

– Вокруг него вьются берегини, они сразу же забьют тревогу.

– Если успеть, они его не остановят. Пусть выпьет кое-что… Берегини не выведут яд из его крови.

– Зато они могут поставить барьер вокруг него!

– Появившись, Шапка сама нас позовет. Берегини не будут ей помехой.

– Ты уверена?

– Да. Возьми это и заставь его выпить. Я предоставлю тебе шанс.

– Да будет так.

Приглашение на день рождения Оли свалилось на Бейбарсова совершенно неожиданно в самом прямом смысле слова. Записочка, написанная крупным округлым почерком, стукнула его по голове и приземлилась на парту во время одной из лекций. Покосившись на преподавателя (тот отличался нетерпимостью к переговорам на его занятиях, будь они устными или письменными), Глеб развернул тетрадный листок.

– А меня не позвала, значит? – почти неслышно прошелестела Настя, заглядывая ему под локоть. Ее обычно безразличные глаза вспыхнули обидой, как оказалось, преждевременной.

Спустя мгновение такое же послание познакомилось и с ее макушкой.

– А просто передать нельзя, – фыркнула она уже более миролюбиво.

– Дёмина! – рявкнул преподаватель. – Выйдите из аудитории и там общайтесь, здесь вам не клуб благородных девиц!

Настя вздохнула, закатив глаза. Спорить с этим лектором было бесполезно, поэтому она быстро сгребла свои вещи и, подхватив сумку, вышла из кабинета, напоследок шепнув Бейбарсову, что подождет его в холле на первом этаже.

Бывший некромаг никак не отреагировал на слова своей девушки, продолжая конспектировать лекцию. В последнее время он вообще с трудом заставлял себя сосредотачиваться на людях и их мыслях, гораздо больше его интересовало собственное состояние. Ни на какие дни рождения идти не хотелось, даже о собственном, грозившем случиться через полторы недели, не думалось.

Шапка Мономаха. Источник силы. Если найти, то снова можно будет жить только для себя, не оглядываясь на окружающих. Идти по головам к своим целям. Добиваться исполнения любой прихоти. Быть центром мира, диктовать ему свои желания. Наказать тех, кто заставил его ползать, когда его судьба – летать.

Рука дрогнула, разрывая бумагу. Поморщившись, Бейбарсов вырвал испорченный тетрадный лист и, скомкав его, засунул в парту. Если все пойдет так, как он задумал, ему больше не понадобятся дурацкие лекции.

Одна беда – он никак не мог понять, чем же Шапка стала сейчас и как ее заставить активироваться. Если Марена чуяла, что она где-то рядом с ним, значит, так оно и было – не может же богиня промахнуться мимо собственной силы; но сама Шапка, обладая зачатками разума, похоже, не слишком желала воссоединиться с законной хозяйкой. «Ну же, глупый головной убор, прояви себя! Я не отдам тебя никому», – повторял про себя Бейбарсов. Состояние погони за то и дело ускользающей жертвой, превращающейся в идею-фикс, было ему слишком хорошо знакомо. И, тем не менее, он не мог не получать от этого удовольствие.

Пара закончилась, и студенты гудящим потоком вылились в коридор. Глеб быстро затерялся в толпе, отрываясь от своих слишком настырных подруг, заметил в дверях одной из аудиторий Серёгичева. Преподаватель махнул ему рукой, прося подождать; одновременно с этим откуда-то вынырнула Настя и вцепилась в его локоть.

– Меня Сергей Юрьевич хочет, – процедил Бейбарсов, стряхивая пальцы Дёминой. – Давай позже?

– Я только спросить хотела, пойдешь ли ты к Оле, – улыбнулась Настя, ничуть не обижаясь на его тон.

– Пойду, – кивнул бывший некромаг быстрее, чем понял, на что согласился.

– Замечательно! – девушка быстро поцеловала его в щеку. – Там завтра и увидимся. До встречи!

Серёгичев уже подходил к ним, и Настя, избегая преподавателя из-за своих прогулов, поспешила исчезнуть. Что Бейбарсову в ней нравилось – так это то, что она не стремилась виснуть на нем при людях, доказывая право собственности. Зато когда они оставались наедине, она льнула к нему, заглядывала в глаза и охотно отвечала на поцелуи.

– Здравствуйте, Глеб, – Сергей Юрьевич протянул ладонь для рукопожатия. – Хм, качаетесь?

– По-прежнему могилы копаю, – не удержался бывший некромаг, вспоминая, как пошутил в первый день обучения в институте. На самом деле, он действительно вплотную занялся своей физической подготовкой, когда зеркало в ванной отразило то, чего не должно было быть в районе живота. А там за качанием пресса пришлись кстати и подтягивания на турнике. – Вы по поводу домашнего задания?

– Да. То есть… – преподаватель как-то странно замялся. – Нет.

– А что тогда?

– Скажите, вы завтра свободны?

Глеб недоуменно посмотрел на Серёгичева. Нет, ну на свидание он его вряд ли пригласит, скорее на какой-нибудь очередной мастер-класс или никому не нужную выставку никому не известного заезжего художника.

– К сожалению, нет, – ответил Бейбарсов.

– Жаль, – преподаватель поджал губы: уж каким-каким, а огорченным он точно не выглядел.

– Что-то важное? – на всякий случай поинтересовался бывший некромаг.

– Нет, – отмахнулся Сергей Юрьевич. – Ну, удачного вам дня.

Глеб проследил за его удаляющейся широкой спиной. Что-то Серёгичев не договаривал, в очередной раз слишком подозрительно себя вел. «Верну силу – приду в гости», – подумал Бейбарсов. И дело было не столько в праздном любопытстве, сколько в ущемленной гордости – над ним словно бы издевались, а он никак не мог ответить достойно.

Оля жила на первом этаже сталинки в двухкомнатной квартире. Потолки в доме были такие, что впору было заниматься прыжками в высоту, а комнаты размером вызывали желание построить там бассейн. Родители Оли отличались крайне современными взглядами на жизнь, так что квартира была обставлена в минималистическом стиле по принципу «меньше мебели, больше пространства для спорта». В той комнате, что была побольше, даже пристроился уголок с турником, канатом и шведской стенкой.

Оглядывая все это великолепие, Бейбарсов невольно задался вопросом – а как же тогда Оля смогла отъесться до своих габаритов, если в ее семье провести день без физической нагрузки считалось святотатством?

Что касается самого празднования, то именинница сильно сэкономила на еде, чтобы накупить немереное количество спиртного. Судя по разноцветной шеренге бутылок, Оля смела весь ассортимент винно-водочного отдела ближайшего магазина. Перед бравыми алкогольными солдатами сиротливо пристроились три коробки пиццы.

– О, а давайте свечки в «гавайскую» воткнем! – бодро предложила Настя, увидев единственное угощение. – Сколько тебе лет, сокровище ты наше? – она выгребла из сумки заранее приготовленные праздничные свечи.

– Женщин неприлично спрашивать! – шутливо возмутилась Оля.

– Я не о твоей личной жизни спросила, но спасибо за информацию, – Дёмина прямо-таки лучилась ехидностью.

– Семнадцать ей, – подсказала всезнайка Надя.

– Предатели в наших рядах! – возопила Марина, пытаясь удушить отличницу, но та ловко подставила ей подножку.

Глеб едва успел подхватить падающую девушку.

Девчонки дружно засмеялись, даже чуть не расквасившая нос Марина присоединилась к общему веселью. Бейбарсов осторожно поставил ее на ноги и отошел на пару шагов. Зачем он пришел, он не знал. Веселиться не хотелось, пить – тем более. Будь настроение получше, он бы, может быть, и заставил себя вести соответствующе обстановке, но сейчас слишком много мыслей топталось в его голове и создавало там невообразимый бардак.

– Милый, не кисни, – Настя протянула ему стакан с вермутом. – Ты зачем такой загруженный? Серёгичев, что ли, закидал заданиями?

– Нет, – бывший некромаг неопределенно дернул плечом, но напиток все-таки взял. – Не обращай внимание.

– А Дашка с Викой не смогли прийти, – сменила тему Дёмина, сообразив, что расспрашивать Глеба о нем самом бесполезно. – У Вики ее кактус, а Дашка все еще на меня обижается. Странная она какая-то…

– Она меня нарисовать хотела, – почему-то вспомнил Бейбарсов.

– Да? – Настя напряглась. – И ты согласился?

Глеб недоуменно на нее посмотрел, глотнул вермута, поморщился. Вкус алкоголя ему не нравился, единственным исключением было красное вино, к которому он привык в землянке старухи (и от которого пришлось срочно отвыкать в Тибидохсе с его местами строгими правилами), а уж дешевый вермут мог порадовать только заядлого пьяницу. «Она ревнует? К Даше?» – мелькнула удивленная мысль.

– Согласился, – Бейбарсов сказал это только затем, чтобы понаблюдать за реакцией девушки.

Та отвела взгляд, уставилась в стену. Ей явно не понравился его ответ, словно бы он не попозировать пообещал, а предложил Даре встречаться. Бывший некромаг хотел уже напрямую поинтересоваться, что такого преступного он совершил, но тут очень невовремя (или наоборот, как раз вовремя) Оля сообразила, что до сих пор никто не произнес тост в ее честь.

– Именинница негодует! – сообщила она как обычно громко, оповестив заодно соседей и случайно проходивших мимо окон людей.

– Качайтесь, молодой человек, и будет вам счастье! – высунувшись в форточку, посоветовала Марина парнишке лет тринадцати, некстати прогуливавшемуся в опасной близости от гнездовья любительницы богатырского размаха плеч.

Надя дернула ее за лодыжку, призывая к порядку, и брюнетке пришлось вернуться в комнату, снова усаживаясь на широком подоконнике.

– Тост? – она захлопала ресницами за стеклами очков. – Это мы завсегда! Оленька! – начала она и вдруг замолчала с крайне задумчивым видом, уставившись в потолок. – А почему там таракан ползет?..

Оля обиженно топнула ногой.

– Прости, – широко улыбнулась Марина. – Я желаю тебе, дорогая подружка, чтобы все твои планы всегда сбывались! Гип-гип ура! – и она бодро опрокинула бокал шампанского, не дождавшись, пока с ней чокнутся остальные.

– М-да уж, мастер красноречия, – тихо фыркнула Настя. – Кажется, у краткости была еще одна сестренка, только по отцовской линии…

Бейбарсов пожал плечами. Ему было откровенно наплевать.

Празднование покатилось по излюбленной скучной колее всех днерожденных отмечаний. Кто-то шутил, кто-то громко смеялся, кто-то успел съесть практически всю пиццу (тайна фигуры Оли была раскрыта), кто-то молча цедил вермут. Последним и оказался бывший некромаг, оккупировавший диван. Настя устроилась рядом, положив голову ему на колени, а ноги закинув на стену. Она рассказывала что-то о Серёгичеве, то и дело рисуя пальцами в воздухе странные картины, призванные подтвердить ее истории.

– А еще он встречался со студенткой. Говорят, его видели целующимся с ней в кафе… – Дёмина хихикнула, небрежными штрихами изображая идиллическую сценку.

– Завидуешь? – подначила ее Марина.

– Я молчу, у кого все тетради в его портретах… – Настя опустила ноги и перевернулась на бок, свешивая одну руку до пола. – Что мне до Сереженьки, когда у меня Глеб есть…

Надя издала странный звук, что-то среднее между смешком и всхлипом, и поспешно спряталась за двухлитровой бутылкой неизвестного происхождения.

– А у кого-то вообще вместо личной жизни сплошные книжки и карандаши с кисточками! – парировала Оля, не разбираясь, какая именно часть Настиного высказывания вызвала такую реакцию отличницы.

– А пицца закончилась? – огорченно поинтересовалась Дёмина.

– Можно еще заказать, – великодушно предложила именинница. – Или сходить в магазин за чем-нибудь другим.

– Голосую за магазин! – Марина даже слезла с подоконника ради такого случая. – Только одна я не пойду.

– Давай я с тобой, – совершенно неожиданно для всех присутствующих вызвалась Надя: все давно уже заметили, что главная брюнетка их компании действует на главную блондинку как неграмотный человек на излишне увлеченного филолога.

Оля пошла закрывать дверь за добровольцами, и Настя, воспользовавшись тем, что они с Глебом остались наедине, быстро поцеловала его.

– Тебе с нами совсем скучно? – спросила она тихо.

– Вам без меня было бы лучше, – согласился Бейбарсов.

– Мне с тобой всегда хорошо, – Дёмина потянулась, забрала у бывшего некромага стакан, уткнулась носом в плечо.

– Не надо, – он отстранился. – Оля сейчас вернется.

– Не думаю…

Девушка коснулась губами его шеи, ловкие пальцы нашарили пуговицы рубашки и начали ее расстегивать. Бейбарсов дернулся, пытаясь мягко остановить Настю: он еще не настолько разозлился, чтобы просто оттолкнуть ее, но раздражение уже зарождалось где-то внутри.

– Прекрати, – твердо сказал он.

Настя словно и не слышала его. Закончив с рубашкой, она потянулась к молнии джинсов, не прекращая поцелуев.

Глеб поймал ее за запястье, отвел руку.

– Не стоит этого делать, – с нажимом повторил он.

– Почему? – Дёмина взглянула на него с обидой и непониманием. – Мы же с тобой встречаемся…

– И?

– И почему мы не можем…

– Потому что мы тут не одни, – свободной рукой бывший некромаг начал застегивать рубашку. – Это поймет и ребенок. Или ты страдаешь эксгибиционизмом?

– Да Олька столько шампанского вылакала, что сейчас наверняка отрубилась прямо на коврике в прихожей! – вспылила Настя и дернула рубашку на себя. Пара пуговиц не выдержала такого вандализма и отлетела.

Бейбарсов оттолкнул девушку, впрочем, позаботившись, чтобы она приземлилась на диван, и встал. Злость вскипела было, но ее перекрыла неизвестно откуда взявшаяся брезгливость: Глеб четко понял, что ему неприятны прикосновения Дёминой, какими бы нежными и осторожными они ни были.

– Бейбарсов! – щеки девушки вспыхнули то ли от обиды, то ли от злости. – Стой!

Бывший некромаг наградил ее равнодушным взглядом, не позволяя ни малейшей эмоции отразиться на лице.

– Ты не можешь…

– Могу, – Глеб пожал плечами. – Почему нет?

– Потому что именинница против, – на пороге комнаты возникла Оля. – Насть… Мне кажется, тебе лучше уйти.

Бейбарсов хмыкнул про себя. Сокурсницы напомнили ему двух хмырей, не поделивших блестящую безделушку, только вот вместо сверкающей вещицы у них был он.

Дёмина попробовала было возмутиться, но неожиданно передумала, сердито поджала губы, так ничего и не сказав. Поправила волосы, поднялась с дивана и вышла в коридор, не поднимая глаз на бывшего некромага. Оля взглядом попросила его сесть обратно и отошла в очередной раз запереть дверь.

– Что у вас тут произошло? – поинтересовалась она, возвращаясь с непонятно откуда взявшейся бутылкой темного стекла.

– Ничего особенного, – Глеб не был настроен на откровенность.

– Все с вами ясно, – Оля как-то странно улыбнулась, тут же отвлеклась на поиски двух чистых стаканов. Наконец те отыскались и были немедленно наполнены темно-бордовой жидкостью, похожей на очень густое вино. – Милые бранятся… Будешь?

– Что это? – Бейбарсов взял стакан, недоверчиво принюхался: багровые отблески лампы на фужере с вином всколыхнули едва уловимые воспоминания.

Слишком уж оно было густым, почти тягучим, чтобы не вызвать подозрений. Да и цвет… Чересчур насыщенный, не то, что безобидный вермут.

– Попробуй – узнаешь, – рыжая отпила немного из своего бокала. – Вкусная штука, между прочим.

– Я предпочитаю знать, что же я пью, – бывший некромаг не спешил пригубить напиток, поболтал его немного и посмотрел на свет. – Да и мне уже неплохо бы домой пойти. Много дел, знаешь…

– Вряд ли яд, – Оля демонстративно сделала еще глоток. – Не пожалеешь.

– Кровь вепря, что ли? – усмехнулся Глеб. Настойчивость однокурсницы отбивала всякое желание пить неизвестную жидкость.

– А? – не поняла девушка.

– Да так, вспомнилось, – отмахнулся парень, сообразив, что сболтнул лишнего. – Это вино, хотя бы?

– Почти. Домашняя настойка.

– Даже так… А оставила ты меня зачем? Исключительно для дегустации?

– Не ищи десять смыслов там, где и одного-то не найдешь, – Оля села в кресло напротив парня, поджав одну ногу под себя. – Ты мне нравишься, но не в том смысле, в каком Насте. С тобой просто реально интересно, а уж наблюдать, как ты рисуешь…

Глеб поморщился. Ему еще с детства не нравилось, когда кто-то наблюдает за его работой или просто смотрит рисунки.

– И потом, – продолжала девушка, – в этом бабьем царстве я скоро взвою. У них же одни шмотки на уме, ну кроме Зайки, у которой кактус затмил весь белый свет. Маринка готова повеситься на любого мужика, идущего навстречу по улице, Настя вон о тебе вечно говорит, с Надюхой мы почти не общаемся, Дашка в последнее время тоже только о замужестве может трепаться.

– Ну а я-то чем могу помочь? – вздернул рассеченную шрамом бровь Бейбарсов.

– Не знаю, – вздохнула Оля. – Выпей со мной, пока эти… – она сделала выразительную паузу, – не вернулись. А потом уже пойдешь, если тебе с нами скучно.

«Надо же, какая поразительная чуткость, – мысленно отметил бывший некромаг. – Всегда бы так, а».

– Глеб, – девушка сделала жалобные глаза, видя, что он колеблется. – Ну неужели ты и впрямь думаешь, что я заставлю пить тебя какую-нибудь гадость?

– Мое прошлое убедило меня в том, что опасно следовать настоятельным советам. Слишком уж неожиданные и зачастую неприятные последствия у столь необдуманных поступков…

Оля уставилась на него с искренним недоумением. «Ну да, ты же ничего не можешь знать о некромагии, зельях и ядах, которыми поила нас старуха. Счастливая маленькая девочка…»

– Это правда всего лишь домашняя настойка, – повторила она. – Мама держит ее для особых гостей, а мне хочется, чтобы и ты попробовал.

Бейбарсов вздохнул. Это перетягивание одеяла ему уже порядком надоело, да и здравый смысл подсказывал – не может быть ничего опасного в том, чтобы выпить вина с однокурсницей. Она же не темный маг, жаждущий получить его силы, тем более что от тех сил давно осталось одно только воспоминание.

Густая жидкость в бокале качнулась, когда Глеб поднял его к губам. Случайный блик от лампы снова скользнул по стеклу и отскочил миниатюрной шаровой молнией, заставившей парня прикрыть глаза.

В следующее же мгновение он понял, что стакана в его руке нет, а все содержимое единой огромной каплей упало ему на брюки. Сверху ссыпался прах погибшего хрусталя. Негромко, что было совершеннейшим нонсенсом, вскрикнула Оля.

– Как неосторожно, – прошелестел знакомый насмешливый голос. – Бейбарсов, с каких это пор ты пристрастился пить подчиняющие зелья?

Жанна стояла, прислонившись плечом к стене. Чуть прищурившись, она смотрела, как расползается красное пятно по полу от упавшего фужера Оли; сама же именинница обмякла в кресле, очевидно, потеряв сознание. Впрочем, куда вероятнее было, что Аббатикова «выключила» ненужного свидетеля.

– Что?.. – бывший некромаг растерялся, наверное, впервые в жизни.

– Тебе дали отраву, а ты даже не понял, – сообщила Жанна. – Это, кстати, кто? – она кивнула на Олю. – Твоя новая девушка взамен старой? Ты ловелас, я смотрю…

Глеб дернулся было встать, чтобы объяснить зарвавшейся некромагине, что с ним не стоит играть, но вовремя сообразил, что с багровым пятном на светлых джинсах будет выглядеть комично, но ни в коем случае не грозно, и подавил порыв. Вместо этого он холодно поинтересовался:

– А ты бегаешь за мной и охраняешь, как заботливая мамочка?

– А что еще мне делать, если ты наивнее младенца? – с легкостью парировала Аббатикова.

«Ах ты… Молодец», – восхитился Бейбарсов. Даже задетая гордость не помешала ему отметить, насколько изменилась его былая соратница. «Неужели мои силы смогли принести тебе пользу и превратить из тихой серой мышки в нормального человека?»

– Человек, – задумчиво сообщила Жанна. Поймала взгляд бывшего некромага и уточнила: – Вот эта твоя человек, не ведьма. Ее использовали, чтобы заставить тебя выпить зелье. Никому дорогу не перебегал? Или даже не так – никому ничего не обещал и забыл?

– Нет, – парень мотнул головой, понимая, что соврал – он нарвался на явный привет от кромешников.

– Тогда спишем на ошибку, – Аббатикова улыбнулась. – Зелье могло и не тебе предназначаться. В этом мире так часты недоразумения…

Тряхнув короткими волосами, она потерла кончик носа, словно размышляя, не забыла ли ничего сказать.

– Ну, бывай, – некромагиня помахала рукой. – Зови, если опять попробуют употребить без кетчупа.

Исчезла она так же бесшумно, как и появилась. Почти тут же шевельнулась Оля, приходя в себя.

Оценив открывающиеся перспективы в объяснении произошедшего, бывший некромаг предпочел тоже исчезнуть, хотя и более банальным способом: через дверь.

Когда Жанна телепортировала, она не думала о том, где окажется, вероятно, потому и оказалась на уже хорошо знакомом ей кладбище. Материализовавшись, некромагиня тут же схватилась за ближайший надгробный памятник, чтобы не упасть: настолько дрожали колени. Она смогла, она это сделала! Она не потеряла ни одной согласной, говоря с Глебом; она ничем не выдала, как перепугалась, когда Дара забила тревогу, сообщив, что не может попасть к Бейбарсову; она никак не показала, что больше всего ей хотелось кинуться к нему на шею, а не цедить слова высокомерно-холодно.

Дима, как и обычно, подошел сзади, подставил плечо.

– Ты бледная, – заметил он. – Всё хорошо?

– Да, – пробормотала Аббатикова. – Геба оели отаит. Элье, иающее оли…

– Успокойся, – блазень сжал ее руку. – Ты же успела вовремя?

– А, – согласилась Жанна. – Да-а соощиа…

– Тогда можно уже не беспокоиться. Дара справится со своими обязанностями, можешь быть уверена.

– А Геб?..

– Мы найдем Шапку и обезопасим его от поползновений кромешников.

– Я е о эом!

– А о том, правильно ли ты себя вела? – Дима мягко улыбнулся, привлекая к себе девушку. Впрочем, в этом движении не было ничего интимного, скорее объятия старшего брата. – Время покажет. Но ты же помнишь – я был им. Я знаю, чем его пронять.

Некромагиня уткнулась носом в отворот пальто блазня. Она начинала потихоньку успокаиваться, а мерный стук сердца обнимающего ее Димы так убаюкивал, веки тяжелели, наливаясь свинцом…

Парень усмехнулся и поцеловал Жанну в макушку. Всё определенно было хорошо.

========== Глава 12 ==========

In the shape of things to come.

Too much poison come undone.

Cuz there’s nothing else to do,

Every me and every you.

Placebo

Первый снег выпал двадцать седьмого октября – и сразу же лег уютным белым покрывалом. Город принарядился, приобрел куда более аристократический вид, положенный столь старому жителю, прикрыл свои недостатки ледяной пудрой. Деревья перестали печально пригибаться к земле, стремясь спрятать свою наготу, приободрились, встали ровно; дома кокетливо поправляли снежные шапки и подмигивали друг другу теплым светом из окон, меряясь, кому же больше идет. Горожане же оделись в теплые куртки, замотались шарфами и сердито месили ногами в тяжелой обуви кашу, в которую за полчаса превратились миллионы снежинок, неудачно приземлившись на тротуар.

Дима мягко улыбался, глядя на Жанну. Та, маленькая и похожая на цыпленка в ярко-желтой куртке (которую блазень все-таки надел на нее после долгих уговоров), неподвижно стояла посреди улицы и смотрела вверх. Парень подумал было, что ее заинтересовали облака, тяжелые и обиженные, но тут же был вынужден отложить эту привлекательную версию: некромагиня внимательно изучала окна расположенного через дорогу Архитектурно-строительного университета. Она медленно переводила взгляд то выше, то ниже, забывая даже моргать, и в ее сосредоточенной твердости, показалось Диме, было что-то от языческих идолов.

Блазень встал за спиной девушки, чтобы держать в поле зрения и ее, и входную дверь института. Ему не надо было даже задавать вопросы, чтобы понять, чего же Жанна ждет – разумеется, когда ее Глеб соизволит выйти. Нет, она не говорила о нем сутками, как многие влюбленные девицы, вообще словно бы не вспоминала без особой необходимости, но Дима не мог не замечать малейших колебаний ее эмоционального фона. После каждого визита Дары с отчетом некромагиня то порхала радостной бабочкой, то замыкалась в себе и подолгу сидела в обнимку с первой попавшейся книгой. Одновременно с этим она не оставляла попыток выяснить, где же находится Шапка Мономаха – и, надо признать, среди ее идей попадались и весьма стоящие.

Больше всего парень любил моменты, когда Жанна приходила к нему на кухню, просила сделать чай и с горящими глазами рассказывала, что она успела придумать во время очередного мозгового штурма. А вот когда она уходила из квартиры по вечерам и в одиночестве встречала рассвет на очередном кладбище, он чувствовал себя неуютно, хотя и знал, что с ней ничего не случится. Пару дней назад Дима позволил себе сказать ей об этом, но нарвался на холодный ответ и небрежное уточнение, что там ей уютнее всего.

– Вадим вот никогда не пытался меня опекать, – небрежно бросила Жанна тогда.

Так блазень выяснил, что давным-давно, в прошлой жизни у его подопечной был старший брат – их разница в возрасте составляла почти десятилетие. Она не стала посвящать его в подробности семейных отношений, но Диме хватило и того, как потеплел ее голос при упоминании его имени. «Почему ты не видишься с ним теперь?» – рвался с языка вопрос, но парень не решился напоминать некромагине об этом оставленном в прошлом человеке.

Снежинка не спеша спланировала сверху, радуясь, что ей удалось сбежать от суровой матери-тучи, и легла на волосы Жанны. Блазень протянул было руку, чтобы снять маленькую капельку, но передумал и залюбовался открывшимся зрелищем. Некромагиня тем временем нетерпеливо прикусила нижнюю губу, нахмурилась, напряглась – Дима ощущал, что она концентрирует свой магический дар, словно, устав от бесконечного ожидания, решила силком вытащить Глеба из университета.

– Жанна, – предостерегающе подал голос парень.

– Можно подумать… – девушка резко обернулась к нему, пытаясь сказать что-то наверняка вызывающее, но вдруг замерла, пойманная обманчиво-мягким взглядом. – Геб…

Дима снова улыбнулся, провел ладонью над ее волосами, не касаясь их – снежинки на них были слишком хрупкими и слишком красивыми, чтобы их убивать. Некромагиня не сделала попытки отстраниться, но где-то в глубине ее глаз мелькнуло что-то, напоминающее подозрение. Взяв ее за подбородок, блазень заставил ее поднять голову.

– Прости, – шепнул он, наклоняясь и осторожно касаясь ее губ.

Жанна не отпрянула, не возмутилась, не удивилась. Она стояла столбом, безвольно повесив руки, только чуть опустила ресницы, будто бы не хотела видеть того, кто ее целует. Дима, почувствовав странное изменение в ней, отступил на шаг. Нахмурившись, он попробовал увидеть ее ауру, но неожиданно наткнулся на звонкую блестящую сферу.

– Жанна! – повторил он, начиная паниковать.

Некромагиня его не слышала. Развернувшись, как кукла на шарнирах, она все так же механически зашагала прочь. Блазень рванулся вперед, но тут же его мягко оттолкнула неведомая преграда.

– Что за?.. – пробормотал он.

– Опять ты? – вдруг раздалось за его спиной.

Обернувшись, Дима увидел Бейбарсова. Рядом с ним стояла кромешница; ее насмешливый взгляд не отрывался от спины Жанны.

– Отойди от нее, – скомандовал блазень.

Бывший некромаг приподнял одну бровь.

– Ты не понимаешь!.. – блазень чувствовал, что потусторонняя тварь как-то замешана в том, что случилось с Жанной, но не мог объяснить.

– Так просвети, – предложил Бейбарсов.

Улыбка на лице кромешницы стала еще шире. Кому, как не ей, было знать, что Дима не может ничего рассказать, потому что тогда это помешает его собственным планам.

– И что ты тут делаешь, кстати? – поинтересовался тем временем бывший некромаг. – Дашку пытаешься поймать?

– Нет, – красноволосый парень немного опешил от такого предположения.

– Смотри, узнаю, что ты ее достаешь… – Бейбарсов не повышал голос, но угроза и без того была слишком явной, почти физически ощущаемой: даже без сил он производил впечатление.

– Вообще-то, Жанна… – начал блазень.

– Ты еще и с Аббатиковой знаком? – удивился бывший некромаг. – Ты смотри, а то она иногда такие фокусы выдает…

Подавив желание продемонстрировать, какие «фокусы» может поймать Бейбарсов за такие слова, Дима развернулся на каблуках и пошел в противоположную Жанне сторону. «Он даже не заметил, что она тут была! – мелькнула возмущенная мысль. – Что она вообще в нем нашла?!»

Жанне казалось, что она упала в огромную чашку с молочным киселем и бредет по нему наугад, надеясь, что где-то есть выход. Все вокруг было в плотном тумане, девушка почти не чувствовала своего тела, лишь догадывалась, что раз она движется, то оно где-то все еще существует. Ни единого звука не пробивалось сквозь пелену, не слышалось ни биения сердца, ни дыхания – будто кто-то повернул ручки регулятора громкости на «выкл.»

«Что это? Где я? Кто я?..» – вопросы ворохом сыпались и оставались лежать неотвеченными.

Некромагиня шла и шла. Казалось, мимо пролетали минуты, часы, дни, годы, а она все так же бездумно пыталась нашарить дверь, за которой заперли ее сознание, ее саму. В гробовой тишине раздался короткий смешок, Жанна упала на колени (все-таки они у нее еще были!), зажимая уши, пока не поняла вдруг, что это был ее собственный голос.

Испуг заставил ее встать и кинуться бегом, но смех не отставал, преследовал ее, гнал. Жанна попробовала закричать, но голосовые связки не слушались; или же туман просто глотал все лишние звуки.

– Ты поклялась! – громом прозвучал ее окрик, идущий откуда-то извне, но со всех сторон одновременно. – Ты принадлежишь одному!

Ноги подломились. Аббатикова попробовала выставить вперед руки, чтобы остановить падение, но что-то пошло не так, она упала грудью на нечто твердое и холодное. Едва не задохнулась от сильнейшей боли – как будто у нее разом оказались сломаны все ребра.

– Клятва!

– Я… Буду принадлежать Глебу… Или никому! – выдавила Жанна, и на этот раз услышала свой ответ.

Напряжение вызвало новый приступ боли, некромагиня надсадно закашлялась, почувствовала во рту железный привкус. Предшествующие появлению белого тумана события напрочь стерлись из ее памяти, она совершенно не понимала, почему ее спрашивают… Почему она сама себя спрашивает про клятву.

Холод обволакивал, укутывал ледяным одеялом, призывал закрыть глаза и отдаться ему навсегда. Жанна повернулась на бок, положила ладонь под щеку, подтянула колени к груди. Вокруг была лишь белизна, яркий-яркий режущий глаза свет, пустота наоборот, пустота со знаком плюс, нет, со знаком бесконечность…

Слабо подул ветерок; некромагиня почувствовала, как он подхватил ее и поднял наверх. Что-то смешное осталось лежать внизу, скрюченное, бледное, некрасивое, с огненно-рыжим пятном. Она посмотрела вперед, туда, где туман понемногу начал расходиться. Ей показалось, что она заметила какое-то движение, кто-то шел к ней, переваливаясь с одной ноги на другую, медленно, словно бы ступал по льду. Жанна качнулась в сторону странного гостя, надеясь рассмотреть его получше, но добилась ровно противоположного: он стал еще призрачнее.

Ее отвлекло прикосновение к плечу. Подняв голову, Аббатикова увидела невысокую хрупкую женщину с темно-ореховыми волосами и добрыми карими глазами. Женщина стояла неподвижно и смотрела на девушку с любовью, ее губы шептали что-то, но звуки снова куда-то пропали, заблудились, не доходя до слуха некромагини.

– Мама? – нерешительно спросила Жанна.

Женщина улыбнулась.

– Maman… – девушка всхлипнула. – Maman, où étais-tu? Pourquoi tu ne venais pas? Tu me manquais…*

Ивонн де Лаланд выглядела именно так, как Жанна ее запомнила. В тот день, когда они последний раз виделись, мать, провожая дочь в школу, попросила ее не задерживаться после уроков, потому что они хотели сходить в зоопарк…

Женщина подняла руку, помахала, повторяя жест десятилетней давности, и начала медленно таять.

– Нет! – Жанна рванулась к ней, но не сдвинулась ни на миллиметр. – Maman, ne me quitte pas!**

Отчаявшись, она заплакала, как плакала когда-то в детстве. Все, что привила ей старуха-некромагиня, казалось, смывалось этими слезами, принося облегчение, но оставляя вместо себя жаждущую заполнения пустоту.

Жанна закрыла глаза. Если это и был сон, просыпаться она не хотела. Больше никогда.

– Открой глаза! – сердитый голос ворвался в сознание и вызвал спазм боли. – Немедленно!

«Как я могу открыть глаза, если меня нет?» – вопрос появился сам собой, Аббатикова не была уверена, что хотела подумать именно это.

Но голос тем временем продолжал настаивать, причиняя все больше и больше неудобств. Он-то по непонятной причине был твердо уверен, что у некромагини есть, что открывать.

– Если ты сейчас же не откроешь глаза… – в голосе послышались угрожающие нотки.

«Да отстань ты от меня, отстань…»

– Жанна!

«Это кто?»

– Чума в пальто!

«Эй, голос, ты что, живешь в моей голове? А почему я тогда не могу тебя заткнуть?»

– Я сейчас сама тебя заткну, Аббатикова! Кончай придуриваться и открывай глаза!

«Ты мне надоела…»

Не успела некромагиня додумать эту полную презрения мысль, как что-то твердое обожгло ее щеку. Не выдержав такой наглости, она распахнула глаза и рывком села.

Мир кинулся обниматься, ослепил яркими красками и закачался.

– Леа! То ы еаешь ?! – возмутилась Жанна.

– Привожу тебя в чувство, – хмыкнула Свеколт. – Что, передумала умирать? И меня голосом в голове перестала считать? Тогда вставай и пойдем отсюда.

Аббатикова, кое-как договорившись с окружающей действительностью и убедив ее хоть недолго постоять на месте, осмотрелась. Слева и справа торчали памятники, причем на половине из них было что-то нарисовано краской, впереди возвышался чудом сохранившийся склеп (хотя тоже не избежавший внимания юных новгородских вандалов), сзади – высокая черная решетка с дыркой, через которую вполне могла пролезть крупная собака или миниатюрная некромагиня.

– А почему мы на кладбище?

– Ты же умирать собралась, – напомнила Лена.

– Я?

– Ну не я же. Ты еще что-то на французском говорила. Я за тобой шла пятнадцать минут, пытаясь вырвать из твоего воображаемого мирка, но ты не отзывалась. Потом ты пришла сюда и легла прямо на землю.

– Но как…

– Думаю, твоя клятва сработала. Ты никак не накосячила?

– Нет, – Жанна неуверенно помотала головой. – То есть…

– То есть? – Лена изобразила на лице вежливое внимание.

– У тебя зеленая коса расплелась, – Аббатикова отвернулась, чувствуя, что краснеет.

– Кто такой Дима? – без обиняков спросила Свеколт. Поймала недовольный взгляд подруги и пояснила: – Ну надо же было мне тебя вытаскивать. А мысли о нем у тебя на поверхности плавали, мешались очень, пока я пробивалась внутрь твоего личного ада…

– Ленка, ты… – рыжая некромагиня задохнулась. – Ы е иела пава! Эо ои ысли, ои, ои е ля тея !

Свеколт промолчала, выразительно приподняв брови. Впрочем, Жанна уже сообразила, что не права, и поспешно сменила тему:

– У Глеба сегодня день рождения!

Выражение лица Лены стало совсем вежливым и настолько прозрачно намекающим, что Аббатикова совсем смутилась.

– Хватит дурака валять, – наконец вздохнула Свеколт.

Решительно поставив Жанну на ноги, она потащила ее прочь с кладбища. Выйдя за пределы ограды, некромагиня свистнула, призывая свою ступу.

– Почему не телепортом? – Аббатикова ощутила, как в ней просыпается любопытство.

– Не задавай глупых вопросов, – жестко отрезала Лена.

На нее это не было похоже, нопровоцировать подругу еще больше, выпытывая, в чем дело, рыжей ведьме совсем не улыбалось.

Пока они летели к месту временного пристанища Свеколт, та успела рассказать, как она оббегала вдоль и поперек весь Нижний Новгород, разыскивая подругу. Параллельно она несколько раз нарывалась на неприятности в виде непонятных завихрений силы, разогнала несколько гнездовий хмырей и с удивлением обнаружила, что не может войти в Пушкинский парк. Столкнувшись с такой вопиющей наглостью, Лена, разумеется, как истинный ботаник, немедленно засела за книги с целью выяснения этого феномена, не поленилась даже Шурасика подключить к изысканиям, и в конце концов они совместными усилиями пришли к выводу, что в Пушкинском парке засело что-то очень древнее и не испытывающее добрых чувств в адрес некромагов.

«Берегини», – сразу сообразила Жанна. Но разве они были настолько сильными, чтобы не пропустить Лену туда, куда она очень хочет попасть? Аббатикова искренне в этом сомневалось. Тогда, получается, охотящиеся за Шапкой наконец вышли из тени и начали действовать. И начали они с берегинь как с самых опасных…

Поток красноречия Свеколт не иссяк и когда они зашли в небольшой одноэтажный домик на самой окраине города. Посадив Жанну на кровать, она показала несколько начерченных ей схем, объясняя, почему она думает так, как думает, потом достала какие-то записи на непонятном языке, принялась их пересказывать. Не слыша, что ей говорят, рыжая некромагиня думала о Глебе и о Шапке. Что-то вертелось на грани сознания, какой-то очень простой ответ на давно мучивший ее вопрос…

Шапка. Глеб. Пушкинский парк. Берегини. Кромешники. Шапка…

Кепка!

Решение пришло настолько внезапно, что Жанна невольно подскочила, едва не столкнувшись лбом с не вовремя наклонившейся к ней Леной.

– Что с тобой? – она тут же потянулась по каналу их связи, настраиваясь на эмоции подруги.

– Я поняла… – прошептала Аббатикова. – Ленка, я поняла!

Марина была очень удобной.

То есть, она была самой удобной из всех сокурсниц – в этом Глеб убедился очень быстро и даже успел понедоумевать, что же он сразу ее не заметил. Наверное, отпугнуло ее помешательство на размахе плеч.

Про свой день рождения Бейбарсов не вспомнил: обычно ему напоминала Жанна, делая какой-нибудь незначительный подарок; а из новых знакомых никто не знал, когда он родился. Даже Игорь.

Встреча с уже знакомым нахалом едва не испортила ему настроение, но Марина быстро переключила его внимание на разговор об обрядах древних славян. К удивлению Глеба, она очень много знала о фольклоре, причем ее знания были не мертвым теоретическим грузом, а живой историей. То ли она до института шутки ради практиковала все это, то ли у нее семья такая была – бывший некромаг не понял, да и не хотелось ему разбираться. Гораздо важнее было то, что она могла ему дать – о некоторых обрядах он, надо сказать, не слышал даже в своем некромагическом прошлом.

Другим существенным плюсом Марины было то, что она, кажется, решила, что его размах плеч недостаточно широкий для нее – таким образом, Глеб был избавлен от поползновений, которыми отличалась Настя. Нет, он был нормальным юношей своих лет, женское внимание ему было приятно, но он считал, что всему свое время. Пока настроения заводить отношения и переводить их в горизонтальную плоскость у него не было.

Они сидели в кафе, когда у Марины зазвонил телефон. Ненавязчивая мелодия, больше напоминающая птичьи песни, нежели творение человеческого ума, заставила девушку вздрогнуть от неожиданности.

Она достала небольшую черную «раскладушку», взглянула на дисплей – и тут же ее глаза округлились от удивления.

– Серёгичев, – пробормотала она, отвечая на незаданный вопрос Бейбарсова. Кашлянула, убеждаясь, что голос ее не подведет, и нажала на кнопку, открывающую мобильный. – Алло?

Пока она разговаривала с преподавателем… Хотя это громко сказано – «разговаривала», Марина скорее просто вставляла «да» и «конечно» между репликами Сергея Юрьевича… Так вот, все это время бывший некромаг наблюдал за ее лицом. Оно было очень живым, все эмоции свободно на нем проявлялись, не останавливаемые никакими предрассудками. От недоумения до детского восхищения, от легкого недовольства до сдержанного внимания, от яркого непонимания до готовности сделать что угодно. Бейбарсов вдруг подумал, что именно ее, Марину, он бы с огромным удовольствием нарисовал – не Дару, не Настю, не других девчонок. Рисовать несдерживаемые эмоции всегда интереснее, чем самую искусную маску.

Закончив говорить, девушка некоторое время посидела, рассматривая свой телефон, будто бы она видела его впервые. Наконец, набравшись смелости, она выдохнула:

– Серёгичев хочет, чтобы ты подъехал к нему в универ, – она закусила губу. – Я не имею ни малейшего представления, как он узнал, что ты со мной.

– Видел, как мы уходили, – Глеб не стал заморачиваться поиском сложного решения, выбрав то, что лежало на поверхности. Бросил взгляд на окно: – А не поздновато ли?

На улице уже стемнело, к тому же начался густой снегопад. Свет фонарей с трудом пробивался сквозь белую завесу, лишая всякого желания выходить из уютного помещения, где готовили отличный кофе.

– Он сказал, что это важно, – Марина почему-то выглядела виноватой. – Но говорить, в чем дело, отказался.

Бейбарсов промолчал. Не время еще было для мести, ой, не время, но раз его так настойчиво звали – нельзя было отказываться. Если Серёгичев подумает, что он струсил…

– Я с тобой, – увидев, что Глеб встает, мгновенно среагировала девушка.

– Нет.

Вот только ненужных свидетелей ему не хватало! Причем лишней Марина будет при любом раскладе, каким бы ни оказался итог встречи.

Бейбарсов перебирал возможные варианты развития событий, пока трясся в стареньком автобусе, не спеша крадущемся в направлении Архитектурно-строительного университета. Если Серёгичев связан с кромешниками – то его сейчас будут либо убивать, либо воспитывать: Шапку-то он пока не нашел. Если нет, если он что-то другое – то тоже приятного мало, потому что союзники себя так, как Сергей Юрьевич, не ведут. С какой стороны ни посмотри – бывший некромаг лез в пасть тигру и не испытывал при этом ни малейшего трепета.

«Спасибо старухе за наше счастливое детство», – промелькнула абсолютно безэмоциональная мысль.

Здание университета почти целиком было темным и производящим впечатление находящегося при смерти гиганта – жизнь еще теплилась, но уже еле-еле. Горело несколько окон на втором этаже и на последнем. Впрочем, окна кафедры Серёгичева выходили на другую сторону, возможно, там света было больше.

По лестнице Глеб шел не быстро, но и не медленно, не думая отсрочить неизбежное. От будущего глупо пытаться сбежать.

Дверь на кафедру была не заперта, что было ожидаемо. А вот что неприятно поразило – лампы не горели.

– Сергей Юрьевич? – спросил Бейбарсов просто по привычке.

Если на него устроили охоту, то вряд ли ответят, правда ведь?

Бывший некромаг не раз бывал в этой аудитории при свете дня, поэтому пальцы быстро нашли выключатель, щелкнули им.

Загудели, прогреваясь, древние лампы. Несколько томительных мгновений ожидания – ну же, где свет, когда он хлынет, заливая помещение…

Серёгичева на кафедре не было. Вообще никого не было, вот только на столе лежало что-то непонятное, большое, красное, дергающееся.

Глеб заставил себя сделать шаг вперед. И еще.

Не то, чтобы в нем проснулась запоздалая брезгливость – нет. И он вовсе не боялся узнать, что же это такое. Просто воздух стал очень вязким, он не хотел проталкиваться в легкие, прилипал к коже, тянул назад. В этом не было ни капли магии, но, тем не менее, оно все равно работало против Бейбарсова.

Со стола упала карандашница. Ручки рассыпались по полу, запрыгали грифели, выкатилась конфета в желто-золотой обертке. Наверное, ее подарили кому-то из преподавателей за принятый без проблем зачет, а, может, лаборантка купила упаковку, чтобы не пить пустой чай. Бездумно проследив взглядом за конфетой, бывший некромаг выяснил, что под столом разлито много красной жидкости.

«Жанна…»

Сердце застряло где-то в горле, ехидно напоминая, что он больше не бессмертен. Что он легко может умереть, как и…

На столе лежала Настя. И не похоже было, чтобы она была жива.

«Лена!»

Обезображенное лицо девушки исказилось, когда Бейбарсов оказался вплотную к алтарю. Стально-серые глаза открылись, уставились прямо на него. Мелькнула тень узнавания.

«Да помогите вы, Тьма вас побери!» – бывший некромаг очень надеялся, что его беззвучный вопль заставил зазвенеть от напряжения паутину связи с напарницами. Без «бывших».

А Настя закричала в голос. Заверещала. Завизжала на немыслимо высокой ноте.

Ей было очень, очень, очень больно.

Некромагические ритуалы всегда были жестокими. Особенно для тех жертв, которым не посчастливилось умереть в первые десять секунд.

Комментарий к Глава 12

* Мама… Мама, где ты была? Почему ты не приходила? Я скучала по тебе…

** Мама, не оставляй меня!

========== Глава 13 ==========

Комментарий к Глава 13

Дорогие читатели!

Вот и настал крайне волнительный для меня как автора момент: я выкладываю главу, написанную через четыре с половиной года после предыдущей.

Возможно, у меня изменился стиль. Возможно, что-то поменялось в моем видении персонажей. Не исключено, что изначально я хотела написать что-то совсем другое…

Но, тем не менее, написалось все-таки то, что вы прочитаете ниже. Надеюсь, вы не разочаруетесь в этом фанфике и останетесь со мной до конца.

Спасибо вам всем! Кто читает, кто комментирует, кто ставит “Нравится” и кто отлавливает блох, что пропускаем мы с бетой. Вы все очень важны для меня!

I’ll be standing by your back door

Reaching for the knife in my coat

I’m going to put it to your throat

Sweaty piggy, you’re a bad man

What a f*cking sad way to go

Your mother raised you as a joke

I should have wiped away a burden

Use the curtain in the kitchen to choke

You

Blue October

Первой на кафедру вломилась Жанна. Судя по ее тяжелому дыханию, лестницу она преодолела бегом, не задумываясь о том, чтобы хоть как-то себя контролировать. Лена явилась секундой позже, собранная и заранее уверенная в собственной правоте. Две пары глаз уставились на Бейбарсова, лишь мельком скользнув по окровавленному алтарю: еще бы, его напарницы видели и не такое, а вот бывший некромаг в приступе паники – это уже что-то новенькое.

– Она еще жива, – медленно выговорила Свеколт, не отводя взгляда.

– Проверь весь этаж, – откликнулась Аббатикова, вопреки всем ожиданиям Глеба не пропуская ни одной согласной. Что это, неужели она ничуть не взволнована? Неужели…

– Здесь никого нет, – Лена не сдвинулась ни на шаг.

– Проверь, – с нажимом повторила Жанна.

«Это ты? Ответь – это ты?!» – Бейбарсов не кричал, он шипел змеей, чувствуя лишь одно: как вдруг замерзли кончики пальцев.

– Лена, – Аббатикова не собиралась сдаваться, но и отвечать бывшему некромагу, похоже, тоже. Она не могла не слышать вопроса, обе не могли не слышать, но одна из них упрямо отсылала вторую. Зачем? – Мы можем не чувствовать, проверь.

Свеколт наконец отвела глаза от лица Бейбарсова, посмотрела на подругу, но, не добившись никакого ответного взгляда, лишь пожала плечами и вышла. Хлопнула, закрываясь, дверь.

Жанна скользнула к столу, словно только этого и ждала. Отпихнула плечом Глеба, провела ладонью над головой Насти, макнула два пальца в кровь, попробовала на вкус, после чего еще и внимательно принюхалась, настолько низко наклонившись, что едва не задела носом лежащую девушку.

– Это ты? – спросил Бейбарсов уже вслух, стряхивая оцепенение и даже справляясь с голосом – сейчас он звучал глухо, но почти безэмоционально.

– Это, – Аббатикова указала на Настю, – не я. Это однокурсница твоя.

Тело отреагировало быстрее, чем разум: долгие годы тренировок не стерлись из мышечной памяти, и Жанна лишь беспомощно всхлипнула, ощутив, как сдавили горло жесткие пальцы.

– Говори, – зловещим шепотом приказал бывший некромаг. – Говори, или я убью тебя, и плевать на всю твою некромагию! Ты никогда не была сильной, жалкая, слабая девчонка, мне ничего не стоит…

– Оуи! – прохрипела Аббатикова, пытаясь разжать его пальцы. О том, что она ведьма, казалось, она напрочь забыла, не пытаясь атаковать заклинанием или хотя бы направленным потоком силы. – Эо э я!

– Кто это сделал?! – только невероятным усилием Глебу удавалось не сорваться на крик.

– Я э аю… Я оу ыяить, о я э аю…

Бейбарсов наконец разжал пальцы, и девушка тут же отскочила от него, налетев на стол и едва не перевернув его.

– Я не знаю, – повторила она, растирая шею. – Я могу… Мы можем попробовать выяснить, проследив магический узор, но я не знаю никого, кто бы мог сделать…

– Это должен был быть некромаг, – отрезал Бейбарсов. – Я узнаю все приемы. Я вижу, насколько четко сделаны все надрезы – жертва истекает кровью, невероятно страдая, но не умирает, пока ей не позволят. Никто другой…

Он неожиданно замолчал, пораженный догадкой: кромешники. Нет силы более бесчеловечной, чем некромагия, но ей пользуются люди. А кромешники – они никогда не были людьми, им неведомо понятие жестокости, они никогда не задумаются, какую боль причиняют живущим ради исполнения своих прихотей… «Стоп», – для верности Глеб даже помотал головой, останавливая совершенно нехарактерные для себя размышления.

– Никто другой? – переспросила Жанна, возвращаясь к распростертому телу.

Настя дернулась, словно пыталась отползти от слишком внимательной некромагини. Она издала странный горловой звук, словно кого-то звала. Или предупреждала.

– Как насчет бывших некромагов?

Бейбарсов не поверил своим ушам. Аббатикова всерьез обвиняла его в том, что это могло быть делом его рук?! Что он способен на такую абсолютно бессмысленную жестокость? Будь сила при нем, ритуал был бы оправдан – тогда освободившуюся энергию хотя бы применить можно было, а так…

– Что ты несешь? – Глеб успешно справлялся с эмоциями в голосе, хотя желание задушить старую подругу вернулось, словно и не уходило.

Жанна не ответила. Потеряв интерес ко все еще живой жертве, она начала неспеша обходить помещение, внимательно прощупывая магией пространство.

Очередной звук от стола заставил Глеба переключить внимание на то, что когда-то было Настей. Ему было очевидно: ей не выжить, дышать ей оставалось самое большее полчаса, а лучше бы – умереть прямо сейчас. Например, перекрыть доступ кислорода и переждать, пока глупое тело перестанет бороться за остатки жизни. Или аккуратно перерезать сонную артерию, пока что остающуюся нетронутой. Для тех, кто любит средства почище, всегда остается яд, введенный внутривенно.

Жанна отодвинула шкаф со старыми учебниками, издавший неприятный скрип, и выдохнула «Ага!», что значило, скорее всего, что она что-то нашла. Некромагиня быстро наклонилась и через мгновение снова появилась, держа в обеих руках по крысиному трупику. Она внимательно осмотрела один, потом другой, затем наконец повернулась к Глебу.

– Нет, я не думаю, что это был ты, – произнесла она, задумчиво почесывая мизинцем кончик носа. Крыса, которую она так и не выпустила из рук, покачнулась и потерлась о ее щеку. – Конечно, невозможно поспорить с тем, что кратчайший путь к сердцу девушки лежит через грудную клетку, но стиль не твой.

У Глеба закружилась голова. Аббатикова над ним откровенно издевалась, словно кто-то ее подменил. Что вдруг стало с девочкой, безмолвной тенью следовавшей за ним столько лет?

– Ты мне все время забываешь рассказать, кому ты перешел дорогу – тем временем продолжила Жанна. – Как думаешь, сейчас найдешь время?

– Ты… – Бейбарсов запнулся, подбирая слова. С одной стороны, ему хотелось встряхнуть ее и потребовать объяснений немедленно, с другой – он внезапно почувствовал, что опасается новой личности некромагини.

Крысы в руках Аббатиковой неожиданно завертелись, стремясь вырваться на свободу, а Настя выгнулась дугой, захрипела в агонии…

– Жанна! – Лена возникла на пороге комнаты так же неслышно, как и ушла. – Прекрати немедленно это представление.

– Прости, мамочка, что посмела ослушаться, – засмеялась рыжая.

Свеколт, не церемонясь, ударила силой. Аббатикова отлетела к шкафу, крысы снова упали трупиками, Настя замерла.

Глеб переводил взгляд с одной напарницы на другую, окончательно перестав понимать, что происходит.

Кто-то пытал его однокурсницу, кто-то (Серёгичев?) намеренно вызвал его на место ритуала, Жанна сошла с ума, Лена выступила против названной сестры… Неужели кромешники настолько обозлились на его промедление, что начали недвусмысленно затягивать удавку на его шее?

И, самое главное, как кромешники смогли подчинить себе некромагиню? Где она оступилась, почему оказалась такой… Глупой?

– Жанна, приди в себя, – Лена подошла к телу Насти, прикоснулась к ее вискам двумя пальцами: блокировала боль. – Что с тобой?

Аббатикова поднялась с пола, отряхнула джинсы, поморщилась.

– Вы правда не видите очевидного? – спросила она, взглянув исподлобья.

Лена, закончив с первой помощью «пострадавшей», предложила:

– Просвети же нас?

Это была почти бесполезная попытка, Глеб знал: упрямства Жанне и так было не занимать, а уж теперь, когда она закусила удила и строит из себя невесть что, любые переговоры были заведомо обречены на провал.

– Ты же такая умница-разумница, Лен, – рыжая наклонила голову к плечу, усмехнулась. – Ты ведь не нашла никого, я права? Ни следа присутствия? Даже завалящегося хмыря не пробегало в этих стенах уже лет пять как?

– Допустим, – согласилась Свеколт. – К чему ты клонишь?

– К тому, что этих крыс, – Жанна кивнула на трупики, – высосали сегодня. Где-то полчаса назад. Досуха. И каналы силы ведут…

– Надо же было как-то в ней жизнь поддерживать, – Глеб даже осознать не успел, как в нем заговорил его опыт, пусть и бывший во многом теоретическим. – Это логично, когда ты пытаешь простого смертного. Их запас выносливости во много раз меньше, чем у магических созданий.

– Ты уверен, что она простая смертная?

– Да, – ответила вместо Бейбарсова Лена. – И ты это чувствуешь ничуть не хуже меня. В девчонке никогда не было ни искры магии. Таких пустышек еще поискать.

Жанна наградила ее взглядом, в котором читалось искреннее разочарование мыслительными способностями давней подруги. Она явно знала больше, чем говорила, и чем дальше, тем больше Глеб подозревал, что перед ним разыгрывается тщательно срежиссированный спектакль.

– Или ты выкладываешь все, что знаешь, или… – начал он.

– Ой-ой, страшно-то как, – улыбка Жанны становилась все шире.

Реакция Свеколт оказалась превосходной. Она мгновенно метнулась между Бейбарсовым и Аббатиковой, не давая им сцепиться.

– Вы оба с ума сошли?! – возмутилась некромагиня.

Настя вдруг снова застонала, протяжно, на одной ноте.

– Если поторопиться, из нее еще можно вытянуть информацию, – бросила рыжая, отступая обратно к шкафу. – Кстати, Глеб, с днем рождения.

Она кинула последний задумчивый взгляд на тело на столе и телепортировала.

Свеколт и Бейбарсов переглянулись.

– О чем я и предупреждала, – вздохнула девушка.

Бывший некромаг только неопределенно пожал плечами.

Дима расхаживал по квартире Жанны и проклинал собственную неосмотрительность и несдержанность. Зачем он полез к ней? Как мог позволить бывшему некромагу себя заметить? Почему ничего не предпринял, столкнувшись нос к носу с кромешницей? Необязательно ведь было сдавать себя, можно было бы и осторожнее сработать. С чего испугался так щита между ним и Аббатиковой, что не сделал ни малейшей попытки ее догнать?

Да и что, Марена всех побери, могло произойти от невинного поцелуя с капелькой пробуждающей силы?!

Блазень всего лишь хотел немного приободрить Жанну, напомнить, какой бывает ранняя весна, когда природа просыпается от долгого сна под снегом… Ведь ей было так одиноко, так плохо без своего безразличного возлюбленного. Он уже испытывал на ней другую сторону своей силы, и тогда ничего страшного не случилось. Однако в этот раз все почему-то пошло совсем не так, как планировалось.

Он попробовал призвать Дару, но та то ли его игнорировала, что было маловероятно, то ли была чем-то занята. Или кем-то. Хотя, учитывая, что он хотел приставить ее к Бейбарсову, чтобы кромешница ничем ему не навредила и не сорвала все планы, могла бы и отложить все свои дела. От этого ведь и ее судьба зависела – должна же была она понимать, что до замужества дело не дойдет, если Шапка достанется Марене и ее приспешникам.

День, который начался так хорошо, быстро катился к отметке «хуже некуда».

Блазень не мог силой заставить остальных берегинь предстать перед собой до зари, пока они находились в человеческих телах, и это злило как никогда. Они решительно отвергали его зов, не спешили прийти на помощь, чтобы найти некромагиню и хотя бы убедиться, что она цела и невредима. Раз уж она им так противна, он не стал бы приказывать им защищать ее или спасать от неизвестной опасности.

За окном темнело, снегопад усилился.

Дима обошел все места, куда могла бы податься в городе Жанна: ни на кладбище, ни рядом с домом бывшего некромага, ни даже в роще ее не было. В какой-то миг ему вдруг показалось, что он чувствует ее запах, но это оказался морок.

«Куда ты пропала?!» – мысленно взвыл блазень.

Сфера, появившаяся после поцелуя, надежно скрывала некромагиню от любых магических поисков.

Оставалось одно – пойти ва-банк и предположить, что Жанна там, где Бейбарсов. Уж его-то никто не мог спрятать от Димы…

Лена на скорую руку подлатала Настю. Ей пришлось отдать довольно много энергии, и чтобы не иссушить себя до капли, она воспользовалась жизненной силой стоявших на кафедре цветов, что теперь сухими отростками торчали в горшках.

– Ну, хоть кактусу повезло, – пробормотал Глеб.

Почему-то образ Вики, обнимающей полудохлый суккулент, упорно стоял перед внутренним взором.

– Жанна с катушек слетела, – вытирая вспотевший лоб и оставляя кровавый след на лице, вздохнула Свеколт. – Не знаю конкретики, но она позволила себе слишком много вольности с этим, как его, Димой.

Бейбарсову показалось, что его окатило ушатом холодной воды. Жанна «позволила себе лишнего» с тем упырем? Что это значило? Неужели она… Она могла отдаться ему? Вот так просто, непонятно кому, как будто так и должно быть? Как будто не обещала ему своей верности?

– Ее долбануло проклятием, – продолжала тем временем Лена. – У нее шрам покраснел и вздулся. Тот самый, на запястье. Сначала она ушла в глухую несознанку, но мне удалось ее вытряхнуть на поверхность. Мы поговорили, и она казалась нормальной, прежней… Потом мы услышали твой зов.

– Дальнейшее можешь не пересказывать, я присутствовал, – глухо ответил Глеб.

Лена поморщилась и села на тот же стол, на котором до сих пор лежала Настя, теперь, к счастью, без сознания. По-свойски хлопнув пострадавшую по коленке, некромагиня нагло подвинула ее в сторону. Заметив на полу конфету в желтой обертке, Свеколт шевельнула пальцами, подзывая к себе сладость.

– Есть идеи, как убрать последствия проклятия?

Бывший некромаг пожал плечами. Поймав недовольный взгляд подруги, нехотя поинтересовался:

– А зачем? Может, ей так лучше будет.

Лена закатила глаза.

– Вероятно, затем, что в таком состоянии она натворит глупостей на ровном месте и в лучшем случае убьет пару десятков лопухоидов. В худшем – жди новую Чуму. Если ты вдруг забыл, Жанна некромаг.

– И? Какое мне до этого дело? – Бейбарсов поднял брови в совершенно искреннем недоумении.

Свеколт внимательно посмотрела на него. Он не смутился, не отвел глаз, даже не моргнул ни разу.

«Сожгу все рисунки, – пообещал себе Глеб. – Хватит уже…»

Теперь, когда прошел первый шок (без которого можно было и обойтись), бывший некромаг вернулся к холодному спокойствию. Да, поступки и слова Аббатиковой задели его, но не настолько, чтобы потерять голову: разве стоила она того, чтобы хоть один лишний миг думать о ней?

«А что, нет?» – снова проснулся внутренний голос.

Насмешливый взгляд темных глаз из-под ядрено-рыжей челки, ядовитые слова, слетающие с ее губ с такой легкостью – ни одной пропущенной согласной, дикция предельно четкая, уверенность в каждом жесте – такой Жанны Бейбарсов давно не видел. И пусть все это проснулось лишь под действием магии, такая некромагиня словно бы казалась роднее.

«Ага, просто твоя копия в миниатюре, – внутренний голос вовсю отрывался. – Только челки у тебя нет. Кепка сойдет».

Вспомнив о многострадальном головном уборе, бывший некромаг потянулся его поправить… И вдруг понял, что на голове ничего не надето.

Задушив встрепыхнувшуюся панику, Глеб огляделся. Нигде в помещении кепки не было, ни под столами, ни на них. В университет он пришел в ней, это он помнил точно; когда заходил на кафедру, кепка тоже была при нем. Куда же она могла запропаститься? Вроде ни с кем же не дрался, как в прошлый раз.

– У Жанны, – вдруг сказала Лена. – Ее могла забрать только Жанна. И значить это может только одно.

– Свеколт, радуйся, что я теперь бесполезный лопухоид, – мгновенно окрысился Бейбарсов. – Еще раз меня подзеркалишь – я найду способ объяснить тебе, почему этого делать не стоит.

«Например, выну все силы из чертовой Шапки и размажу тебя по этому гребаному столу».

Вопреки его ожиданиям, эту мысль некромагиня не услышала – сомнительно, но, похоже, ему оставили право на личное пространство.

– Я найду ее, – пообещала Свеколт. – Наша связь все еще с нами, я чувствую ее, хоть и смутно.

– Ну замечательно. Почему бы тебе не отправиться прямо сейчас? Сидя здесь, ты только зря теряешь время.

– Ты уверен, что сам справишься с… – девушка кивнула на Настю.

– Было б с чем справляться, – Глеб пожал плечами.

Если Лена и заподозрила, что он не собирался заморачиваться с однокурсницей, то вида не подала. Вместо этого она серьезно кивнула и телепортировала прямо с того места, на котором сидела.

Убедившись, что он остался на кафедре один, Бейбарсов позволил себе немного расслабиться и облокотиться на стену.

Да уж, ну и дел он наворотил. Запаниковал на пустом месте, совершенно зря позвал бывших соратниц (быстро же все определения встали на свои места!), потерял то, что вполне могло оказаться такой нужной Шапкой… «Бейбарсов, ты идиот. Ты вообще забыл, кто ты? Что за истерики при виде крови и разложенных кишочков? Что за неспособность поставить на место зарвавшуюся девчонку?»

Стыд и позор, бывший некромаг! Опустился до уровня первокурсника Тибидохса, впервые в жизни осознавшего, что смертность всего сущего – не детские сказки, а суровая реальность. Никогда в нем такого не было, иначе бы у бабки в землянке он и двух дней не продержался. А ведь еще собрался с кромешниками торговаться, смешно подумать, уделать их хотел!..

Злость на себя и собственную слабость возникла в глубине, пошла наверх густой горячей волной. Пройдясь по комнате, как хищник по тесной клетке, Глеб в раздражении пнул отодвинутой Аббатиковой шкаф. Тот недовольно крякнул, но устоял, даже дверки не открылись.

«Возьми себя в руки и перестань вести себя как истеричная барышня, – посоветовал внутренний голос. – От того, что ты будешь себя корить, ничего само собой на место не встанет и не исправится».

Глубоко вздохнув, бывший некромаг постарался собраться с мыслями, хотя руки все равно непроизвольно сжимались в кулаки.

Время подбиралось к одиннадцати вечера. Лучшим сейчас было бы пойти домой, запереться в комнате и еще раз перепроверить все, что он успел за это время узнать о кромешниках. Если старые книги не врали, то духов, несмотря на всю их мощь первородной магии, все-таки можно было перехитрить, а то и заставить служить себя (пусть и очень ненадолго, и рискнувшего в конце ждала мучительная смерть при любом исходе). Итак, у Глеба не было Шапки – теперь уж наверняка, спасибо рыжей нахалке; зато была при себе уверенность, что он по-прежнему умнее многих существ в этом мире. Ему нужна была его сила, чтобы вновь почувствовать себя цельным, завершенным, а не безногим инвалидом, значит, он сделает все, что нужно, чтобы ее вернуть: ведь что может быть важнее собственного благополучия?

Жаль, конечно, что Жанна ему больше не союзник. Но, скорее всего, и не враг… Они ссорились, когда были маленькими, но ее никогда надолго не хватало, она все равно приходила к нему и клала голову на плечо, чем молча извинялась. Этот ритуал пошел еще с тех времен, когда они не могли слышать друг друга. Вот и в этот раз есть шанс, что она не выступит против него, а наоборот поддержит. Рассчитывать на это, разумеется, нельзя, но и из виду упускать – тоже.

«Позволила себе лишнего»…

«Предала тебя».

«Забыла».

Глеб прикрыл глаза на секунду. Ему нельзя было отвлекаться на такие мелочи.

Он подошел к Насте, окинул взглядом наметившиеся шрамы – Лена, как обычно, сработала хорошо. Не факт, конечно, что девушка сможет самостоятельно ходить или что останется в своем уме – врачевать души некромаги не умели никогда, их призвание было совершенно в другом.

В любом случае, это уже не имело значения. Этот этап был пройден.

Пора переходить к следующему.

Бейбарсов стремительным шагом вышел из комнаты, даже не потрудившись выключить свет.

Андрей вздрогнул всем телом, едва слышно застонал… И проснулся.

За окном было темно, словно прошедший вечером снегопад надежно отрезал их жилище от всего внешнего мира: даже не были видны соседние дома, где жило полно полуночников.

Мальчик прислушался к звукам в квартире. В комнате никого не было, кроме него; отец еще не вернулся с работы. Глеб, похоже, тоже где-то задержался. Темнота снаружи, казалось, сгустилась еще больше, словно бы проникая сквозь стекла и застывала твердыми сгустками по углам.

Андрей нервно сглотнул. Он был уже достаточно большим, чтобы не бояться темноты и одиночества, но что-то было не так. Во рту пересохло, одновременно с этим он вспотел. Потянувшись к всегда стоящей на столике у кровати кружке с водой, мальчик неловко дернулся – и чашка покатился по полу, расплескав все содержимое.

Ругнувшись себе под нос (папа запрещал ему использовать «нехорошие» слова, хотя сам порой и не так выражался, когда думал, что сын не слышит), Андрей встал с постели и начал наощупь пробираться к дверям комнаты. Когда он почти достиг порога, ему вдруг показалось, что сквозь него прошла какая-то холодная тень.

Ребенок остановился, моргнул раз, два. Прерывисто вздохнул, словно хотел всхлипнуть. Тряхнул головой. И наконец сдвинулся с места, но пошел не в сторону кухни, а в противоположную – туда, где была дверь еще одной комнаты.

Протянул руку, толкнул. Дверь не поддалась: что-то мешало. Закрыть внутреннюю задвижку снаружи было невозможно, так что же препятствовало? Мальчик толкнул дверь посильнее, упершись двумя руками, но только проскользил по полу. Он был слишком маленький, слишком слабый, слишком неловкий, чтобы открыть дверь силой.

Снова пробежал холодок.

Андрей чихнул и удивленно посмотрел перед собой, не понимая, как он здесь оказался.

– Мне тут нельзя, – шепнул мальчик самому себе. – Глеб ругаться будет…

Решительно развернувшись, он пошел за водой.

Он уже снова лежал в кровати, когда услышал звон ключей. Кто-то пришел.

========== Глава 14 ==========

So if you love me, let me go.

And run away before I know.

My heart is just too dark to care.

I can’t destroy what isn’t there.

Deliver me into my fate –

If I’m alone I cannot hate

Slipknot

Жанна недоуменно вертела в руках кепку Глеба. Она исследовала ее вдоль и поперек, разве что на молекулы не разобрала, но упорно не видела ничего, что могло бы указать на присутствие силы. Кепка и кепка, старая и потрепанная.

«Неужели ошиблась?» – мелькнула паническая мысль.

В конце концов, Шапка не обязательно должна была принять вид головного убора. С таким же успехом она могла быть любимой папкой Бейбарсова – второй вещью, с которой он никогда не расставался.

«Ага, любой из трех», – насмешливо одернула себя некромагиня.

По всему выходило, что опознать Шапку мог либо лопухоид, которого она выберет, либо Дима, которому заключенная в ней сила была близка и хорошо знакома. Ну либо кромешники, хотя насчет этого Жанна тоже сомневалась: ведь не отобрали же они ее у Глеба, когда напали на него, а ведь она была прямо у них под носом.

Ни с кем общаться и делиться находкой Аббатикова не хотела. Для начала она собиралась найти ответ на главный вопрос – может ли Шапка вернуть силу Глебу. Конечно, для этого помогла бы консультация Лены, но та, скорее всего, заартачилась бы. Для нее вновь обретший силу Бейбарсов, скорее всего, стал бы не самым приятным подарком.

Встречаться с блазнем Жанна опасалась. Во-первых, он уже заявил, что Шапка для ее целей бесполезна. Во-вторых, она чувствовала: прикосновение его губ не только активировало проклятие, но и зацепило что-то еще в ней, что-то, чему пока не находилось объяснения. Ее не влекло к нему, нет, ничего подобного. Просто не оставляло ощущение, что между ними протянулась некая нить, и по этой нити ее потихоньку тянут куда-то. Как паук тянет к себе попавшую в паутину муху.

А что будет делать паук, если на том конце паутины окажется не запуганный комар, а шершень? Сильный, злой, в два раза больше, чем паучонок? И шершень злится, не понимая, почему ранее послушные крылья не уносят его, почему лапки не могут ни на что опереться, что за сила тащит его против воли… Но только до момента, когда он наконец не увидит своего мучителя. Что будет с пауком, когда он поймет, что схватил жертву не по зубам? Как долго будет длиться мгновение их встречи до того, как они поменяются местами? Сколько секунд пройдет, прежде чем шершень откусит голову жалкого паучишки?

Жанна улыбнулась собственным мыслям. Это было так непохоже на нее, но так приятно… Она чувствовала себя непобедимой, всемогущей некромагиней, способной по желанию своему подчинить себе любого. Неважно, враг Дима или друг, неважно, кто встанет у нее за плечом, безразлично, кто встанет против – она справится со всем.

А потом придет к Глебу.

Ее Глебу, ее любимому.

И подарит ему то, в чем он больше всего нуждается, то, о чем он так страстно мечтает…

Она вернет ему силу.

Если понадобится, то ценой своей жизни.

Рассвет Жанна встретила на крыше дома, в котором была ее квартирка. Снегопад, к счастью, прекратился еще до полуночи, иначе бы она точно превратилась в маленький аккуратный сугробик. Солнце неспеша вылезало из-под горизонта, окрашивая облака ярко-рыжим – в цвет волос некромагини. Вдалеке каркали вороны, не поделив очередной кусок черствого хлеба. Где-то во дворах вдруг загавкала собака, залилась лаем, и ей тут же ответили ее товарки. Рано проснувшийся дворник заскрежетал лопатой об асфальт, торопясь убрать последствия разгула природа до того, как проснется первый лопухоид, непременно опаздывающий на работу.

Некромагиня видела, как Дима несколько раз приходил и уходил. Очевидно, для всех он был невидимым, но не для нее: протянувшаяся ниточка не позволяла ему спрятаться. Но то ли связь была односторонней, то ли работала она каким-то неведомым образом, ибо сама Жанна все-таки оставалась скрытой от него.

Глеб уже наверняка понял, что она неспроста забрала с собой его кепку. А если понял – значит, тоже будет искать ее, ведь для него это фактически вопрос жизни и смерти. Жизни всесильного некромага и прозябания жалкого лопухоида. Может быть, почти год без силы и изменил его, но не настолько, чтобы его выбор не был очевидным для Жанны.

Дождаться его или самой поискать кромешников? Хотя откуда Глебу знать, где она живет? Вряд ли же он догадается спросить Диму…

– Вот ты где, – вдруг прозвучало над самым ухом.

Жанна от неожиданности подпрыгнула совсем как обычная девчонка, а не колдунья с опытом выживания в захоронениях до 7 метров глубиной.

– Леа? – Аббаткова обернулась и с изумлением уставилась на подругу.

– А ты ждала хмыря болотного? – Свеколт была далеко не в лучшем расположении духа. Зеленая коса почти расплелась, а синяя стыдливо спряталась за воротник куртки. Тот факт, что некромагиня это упорно игнорировала, говорил о ее крайней загруженности мозговой деятельностью.

– Я воое ниого не ала, – Жанна нахмурилась. Ее охранные чары не помешали Лене, хотя были рассчитаны именно на нее; да еще и волнение вылезло во всей красе пропадающими согласными… – Заем ты есь?

– Поговорить, – миролюбиво сказала пришелица. – Не желаешь объяснить, что ты вчера устроила?

– Нет, – Аббатикова передернула плечами и отвернулась.

Весь ее ночной гонор как рукой сняло. Она снова показалась себе самой маленькой в их трио, той, которую никто никогда не принимал всерьез. Никто из тех, кто не знал ее лично, конечно – в их команде все помнили, как Жанна не раз и Глеба выручала, и Лену прикрывала.

Свеколт помолчала какое-то время: либо предлагая подруге передумать и ответить, либо размышляя над своим следующим шагом. Наконец она вздохнула:

– Жанна, я очень хочу верить, что это в тебе проклятие говорит. Что оно каким-то образом тебя так сильно изменило, что ты творишь неведомо что. Такой вариант мне нравится больше, чем узнать, что ты в своем уме и осознаешь, что происходит с тобой, и даже наслаждаешься этим.

– Я хотя бы меняюсь, а ты как была занудой, так и останешься ей навеки, – сердито буркнула Аббатикова. – Нет никакого проклятия, о чем ты вообще?!

– Шрам, – просто сказала Лена.

– Ка… – начала рыжая некромагиня, но тут до нее дошло, что речь шла о памятном шраме на ее запястье, свидетельстве ее верности Глебу.

Она перевела взгляд на руку. Шрам действительно выглядел не так, как всегда: след от присоски явственно припух и вздулся, словно не прошло тех лет, а все произошло только вчера. И вдруг на Жанну обрушились ощущения: шрам запульсировал болью, настолько сильной, что девушка охнула и схватилась за запястье.

Свеколт не шевельнулась, не кинулась на помощь. Не потому, что ей было все равно; она знала, что любая помощь тут бесполезна. Смотреть на мучения подруги и ничего не делать было сложно, но во все времена урок лучше усваивался, если ученик сам доходил до всего.

– Нет, – пробормотала Аббатикова, опускаясь на колени. – Нет…

Она всхлипнула, все сильнее сжимая запястье. По ней было видно, что боль только усиливалась, не думая униматься.

– Не сопротивляйся, – тихо посоветовала Лена. – Как тогда, в избушке… Когда все мы были рядом. Когда мы были единым целым. Щуп питается твоим страхом, твоим отчаянием, твоей болью. Забудь об этом, помни только о… – она немного запнулась, словно не уверенная в том, что назовет правильное имя, – помни о Глебе.

– Я не очу! – вдруг выкрикнула Жанна. – Оойди от еня! Не огай еня!

– Здесь никого нет, – удивилась Свеколт. – С кем ты говоришь?

– У еня есь Геб …

Лена вздохнула. Рыжая некромагиня, судя по всему, продолжала спор, который активизировал действие проклятия.

«Да что ж ты за наказание такое…» – мелькнуло в голове Свеколт.

Аббатикова затихла. Очень медленно она подняла голову, не открывая глаз; потом встала; наконец, она оторвала ладонь от запястья и позволила рукам безвольно повиснуть вдоль тела.

Лена нахмурилась, опасаясь, что подругу сейчас снова понесет на кладбище, к родным мертвякам. Но та только глубоко вздохнула и распахнула глаза.

– Я здесь, – бросила она.

– Я рада, – кивнула Свеколт.

Некромагини устроились на маленькой кухне. В остальной квартире было все перевернуто вверх дном, словно ураган прошел. Жанна нервно вертела в руках чайную ложечку, Лена спокойно пила чай. На столе между ними лежала многострадальная кепка.

– Она не вернет силу Глебу, – покачала головой Свеколт. – Просто не признает, уничтожит неподходящий сосуд, и дело с концом.

– А как же все те лопухоиды…

– Лопухоиды никогда и не пользовались силой,ты сама говорила пять минут назад. Скорее уж Шапка использовала их в своих целях. Да и не нужна Души… Кхм, Бейбарсову эта сила. Он думает – нужна, но на самом-то деле… Без нее он проживет. А вот с ней – скорее всего самоубьется очень быстро, хоть и случайно.

– Е овои ак… – Жанна сжала пальцы в кулак, незаметно для себя согнув ложечку пополам.

– Не порти столовые приборы, – фыркнула Лена.

Она все еще беспокоилась, что Аббатикова снова может переключиться в режим «вижу цель, не вижу препятствий». Проклятие оказалось не таким простым, многослойным даже, с наскоку и не поймешь, можно уже спокойно выдохнуть или надо оставаться начеку.

Жанна никак не могла успокоиться, кусала губы, выкручивала себе пальцы. Свеколт неодобряюще покачала головой и вдруг достала из воздуха два бокала в форме черепов и пыльную бутылку с восковой печатью.

– Вина? – спросила она подругу.

Рыжая некромагиня удивленно посмотрела на уже наполненные красной жидкостью кубки.

– Как тогда, помнишь, – Лена мягко улыбнулась. – До того, как наш покой нарушили вторженцы. Знаешь, я иногда скучаю по тем временам. И по тому, какими беззаботными мы были… Как ничего не боялись, ни о ком не волновались, потому что всегда знали: за спиной два верных соратника. И больше всего я скучаю по своей милой Жанне, которая смеялась по любому поводу, проглатывала согласные только потому, что торопилась чем-то с нами поделиться, пока еще свежи воспоминания.

Аббатикова едва заметно порозовела. Она взяла кубок и пригубила вино. «Я стала жуткой плаксой, – подумала некромагиня виновато. – Тоже мне, спасительница невиновных и кузнечиха… Кузнечка… Строительница счастья на осколках!»

– Вот так-то лучше, – Свеколт подошла к подруге и приобняла ее за плечи. – А теперь давай решим, что нам делать с этой чертовой кепкой.

– Забери ее в Магфорд, – Жанна пожала плечами. – Вы с Шурасиком быстрее найдете способ ее уничтожить или обезвредить. А мы тут пока с кордебалетом этого представления разберемся.

– Кто «мы»? – насторожилась Лена.

– Ну… Это я и…

– Я, – прозвучал от входной двери голос Димы. – Только мне не нравится часть про «уничтожить». Я бы попросил ничего не делать с Шапкой, так как она мне очень нужна.

Глеб совершенно не помнил, как пришел вчера домой, как разделся и лег в постель. Не помнил, как и уснул, в сознании остался только образ бледных пятен света на потолке, словно заблудившиеся солнечные зайчики вдруг решили порезвиться в полночь. И совершенно точно не мог объяснить, почему по комнате разбросаны листы бумаги с невнятными росчерками угля, а на мольберте стоит наполовину законченный портрет. Левая сторона лица Жанны была выполнена с пугающей точностью; вместо правой же оставался чистый холст.

«Да что со мной происходит, – раздраженно подумал Бейбарсов. – Почему я не помню половины из того, что делаю?!»

Такое с ним уже бывало, но очень давно: когда он все свободное время проводил за рисунками, даже не осознавая, кого он рисует. Тогда им владело наваждение злобной старухи-некромантши, послужившее хорошим уроком против сования носа в чужие непроверенные котлы.

«Хватит, – решительно сказал себе бывший некромаг. – Хватит тормозить. У меня есть план – настала пора его выполнять».

Конечно, вчерашние события внесли некоторую поправочку в его намерения, но совсем отменить не смогли.

Глеб решительно вылез из кровати, оделся, прислушался, прежде чем выйти из комнаты. Звуков в квартире не различил – видимо, дядя с Андреем уже ушли. Со вздохом облегчения юноша отодвинул задвижку и вышел в коридор.

Когда он прикрыл дверь и задвинул прибитую возле самого потолка щеколду (от Игоря она бы не спасла, а вот от любопытного детского носа – без проблем), ему вдруг бросились в глаза жирные следы на гладкой поверхности. Словно кто-то маленькими ручками пытался открыть…

Открытие неприятно кольнуло где-то в глубине. А что, если Андрей и раньше к нему наведывался? Рылся в вещах? Смотрел рисунки?

«Не отвлекайся, – приказал себе Бейбарсов. – Ни один ребенок не может не наследить там, где он шляется. Но ведь все всегда лежало на месте».

Наскоро приняв душ, умывшись и выпив чашку кофе (мерзкое лопухоидное изобретение, без которого совершенно невозможно было нормально функционировать), бывший некромаг выбежал из дома. До заката надо было столько всего сделать…

Выйдя на улицу, Глеб на мгновение остановился, ослепленный слишком ярким солнцем. Ну ничего, скоро такие мелочи его волновать не будут.

В институт сегодня Бейбарсов не собирался. Более того – он очень надеялся, что больше никогда туда не вернется. Эта страница жизни подходила к концу, и чем быстрее он ее перевернет, тем лучше будет для всех.

Первым делом бывший некромаг хотел найти Аббатикову, раз уж Лена не спешила к нему с отчетом. Потом – навестить Марину и вежливо поинтересоваться, какого черта она вчера ему соврала. Затем погулять по парку и найти лучшее место для встречи с кромешниками. И, разумеется, обязательно потолковать с Серёгичевым, хотя это можно было и отложить на после возвращения силы.

Или переиграть все и начать с парка. Марина пусть остается посерединке. А Жанка, чай, и сама прибежит, с ней это часто случается. «Как будто совсем гордости нет…»

То, что чувствовал Глеб в адрес бывшей соратницы, было совершенно невообразимым коктейлем из чувств. С одной стороны, он искренне презирал в ней слабость, заставляющую бегать за ним, забыв себя. С другой – восхищался тем, как она стала держаться последнее время, словно стержень внутри обрела. С третьей – она оставалась ему родной душой, важной частичкой того, что когда-то было единым целым. А с четвертой… Ему не хотелось, чтобы она исчезла из его жизни. Да, не так давно он только и мечтал, чтобы никогда не встречаться с сожительницами по землянке, только глупое сердце не соглашалось, билось чаще, когда на бумаге снова проявлялись прямые рыжие волосы и внимательные черные глаза, не отражающие свет.

Бейбарсов сам не заметил, как дошел до перекрестка. Остановившись на красный свет (лопухоиды, любящие поторопиться и проигнорировать указания светофора, обычно кончали не очень хорошо), он вдруг заметил, как на расстоянии от него мелькнула грива зеленых кудряшек. Дара следила за ним? Но зачем?

Стараясь ничем не выдать свое подозрение, бывший некромаг при помощи бокового зрения осмотрел окрестности. Сплошь хмурые занятые лопухоиды… Впрочем, нет, вон там светловолосая девочка с косичками бегает вокруг фонарного столба: наверное, придумала себе какую-то игру. Большинство представительниц женского пола в зоне видимости не тянули на студенток; тем более среди них не было ни одной с неестественным цветом волос. Разве что возле палатки с журналами стоял юноша в шапке с зеленым помпоном.

«От собственной тени скоро шарахаться буду, – с отвращением подумал Глеб. – Или не буду… Смотря как дело пойдет».

Наконец светофор переключился. Бейбарсов перешел дорогу и решительно направился в сторону парка.

Да, пусть силы были отобраны вероломным маечником, но знания-то остались при нем. И даже кое-что получше: осведомленность, что не для всех обрядов нужны маги.

Например, та же охранная магия… Встречались лопухоиды, которым удавалось спастись от неминуемой смерти только потому, что когда-то им кто-то подсказал, как можно защититься от потусторонних сил. Да, они вряд ли могли что-то противопоставить армии мертвяков, поднятых первоклассным некромагом, зато первомертвецов могли и удивить. В этом был секрет древнейшей магией: ее не взять было напором, зато простотой и верой – если ты, конечно, достоин, – можно было и перебороть. Веры в Бейбарсове было хоть отбавляй, в этом сомневаться не приходилось. А также она подкреплялась уверенностью в собственном успехе, родившейся из ниоткуда, но зато плотно укоренившейся в глубине чего-то, похожего на душу.

«Простоту же придется наскребать по самым дальним уголкам», – насмешливо прокомментировал размышления внутренний голос.

Ту скамейку, на которой Глеб впервые встретил кромешников, пришлось изрядно поискать. Все лопухоидные площадки для отдыха выглядели идентичными, да и на каждой было по десятку праздно шатающихся сомнительных личностей. Отдельный тип странных мужичков в растянутых трениках и кепках висел гроздьями на всем, что можно было принять за турник. Бывшего некромага искренне веселили их бесполезные потуги произвести впечатление мускулистых самцов: «копание могил», что он полушутливо упомянул вечность назад, оказалось куда лучшим видом спорта, чем их попытки казаться крутыми.

У лопухоидов были все шансы перестать быть младшими неразумными братьями для магического сообщества, но они почему-то тратили свое время не на развитие, а на очевидную деградацию. Две недели чтения лопухоидных книг – и Глеб узнал столько мелочей, досадно пропущенных в прошлой жизни, что впору было за голову хвататься.

Да, не будь у него за плечами всего опыта, он вряд ли бы разглядел те бриллианты в куче разноцветных стекляшек; но ведь дар читать и вникать был доступен всем людям. Почему они выбирали жить в угнетающем неведении относительно мира, находящегося прямо у них под носом? Ведь невежество не делало их жизнь безопаснее, отнюдь: встретившись с вурдалаком, они могли пригласить его в дом, даже не задавшись вопросом, что за гость такой удивительный; или, допустим, постоянно терять мелкие предметы и грешить на собственную растерянность, когда всего лишь надо задобрить домового; а то и совсем смешно – верят в глупые речи ушлого заезжего мажонка, предлагающего избавить от порчи или сглаза… «Нет никакого венца безбрачия над тобой, дура! Только обет святого идиотизма!» – хотелось рявкнуть бывшему некромагу, когда он случайно слышал, о чем болтают его лопухоидные подруги без него.

Найдя памятную скамейку, Глеб только усмехнулся: она пустовала. Кромешники настолько наследили, что это надежно отпугивало все живое в радиусе нескольких метров. Но зато и избавили от нежелательных свидетелей, Бейбарсов вполне обоснованно подозревал, что юноша, рисующий странные знаки, привлек бы очень много нежелательного внимания.

Оберегов существовало множество, но не каждый мог правильно подействовать. И для того, чтобы не ошибиться с выбором, бывший некромаг призвал на помощь все те знания, которые раньше считал привилегией Свеколт. Все-таки не все занудствования соратницы прошли мимо него, и впервые в жизни Глеба это обрадовало.

Велик был соблазн начертить на спинке скамейки «Шлем ужаса», он же Крест непобедимости или Волшебный знак Рода, но тогда Бейбарсов рисковал вообще больше никогда не увидеть кромешников. Все-таки сильнее этого знака люди ничего не изобрели, а стрелять из гранатомета по хомячкам не слишком хотелось. Квадрат Сварога тоже не подходил; Коляда отвечал практически всем требованиям, кроме одного – Глеб на создание света не походил даже сильно издалека через сломанный телескоп. Он знал, что от некромагии ему никогда не очиститься, даже проживи он сотню лет добропорядочным лопухоидом, подайся в монахи или вообще канонизируйся, нацепи крылышки и скачи по облачкам. Некромагия давалась навечно, и если носитель не ценил своего дара, то всегда жестоко платил за пренебрежение.

Небесный Крест Бейбарсов отмел как слишком затасканный, хоть его чаще использовали немного в ином виде. Оставались Огнеглаз, Громовник Летящий и Молвинец. Последний показался Глебу недостаточно направленным; в Огнеглазе опасным было его двустороннее воздействие — как вовне, так и внутрь, против собственных мыслей, которые оберег мог счесть дурными. Бейбарсов не обольщался на свой счет – тьмы в нем оставалось предостаточно.

Оставался только Громовник. Его и изобразил быстрыми росчерками предусмотрительно захваченного с собой угля бывший некромаг сразу в трех местах: на спинке скамейки, на днище и, разгребя снег, начертил палкой на промерзлой земле под сиденьем. Знак рисовался очень легко – три соединенных друг за другом ромба и две угловые скобки с двух сторон, соединяющие фигуру в одно целое.

Глеб подумал было о Секире Перуна, но, во-первых, ее надо было носить на себе (на одежде или прямо на коже), во-вторых, описанное в книге действие оберега очень уж напоминало боевые искры белых магов. Здесь неискушенные лопухоиды явно приняли одно за другое.

На этом предварительную подготовку места встречи Бейбарсов счел завершенной. Теперь следовало позаботиться о дополнительной защите от неприятностей, потолковать с Мариной о вечном и убедиться, что Жанна остается неподалеку – без нее Глебу было нечего предъявлять кромешникам.

Однако не всем надеждам суждено было сбыться. Первые неприятности поджидали Глеба на выходе из парка.

Стоило ему выйти за кованые ворота, как его атаковали. К счастью, не навьи, но вообще, конечно, лучше бы навьи: с двух сторон на бывшего некромага одновременно налетели Оля и Вика. Затараторили было что-то про то, как он им срочно нужен, но вдруг заметили друг друга, спотыкнулись посреди фраз, прожгли одна другую злыми взглядами. «Что это с ними? – удивился Бейбарсов. – Что не поделили-то?»

От Вики он меньше всего ожидал, что она умеет совершенно по-кошачьи шипеть слова, от которых ее любимый кактус наверняка бы сразу загнулся.

– Стерва! – выплюнула Зайка в адрес Оли в конце тирады.

– Лягуха болотная, – парировала рыжеволосая девушка.

– Ах ты… – задохнулась такая всегда апатичная Вика и уже готова была броситься на оппонентку и вцепиться ей в волосы, но тут Бейбарсов наконец решительно встал между ними.

– Не советую, – произнес он негромко, но убедительно.

Девушки разом стушевались.

– Что случилось? – спросил Глеб.

Оля с Викой переглянулись. Только что они готовы были поубивать друг друга, но теперь, похоже, собирались объединиться.

– Либо говорите, либо я пошел, – Бейбарсов устало вздохнул. – Мне некогда с вами возиться.

– Подожди, – вполголоса попросила Оля. – Что ты…

– Делал в парке? – закончила вопрос Вика.

Бывший некромаг удивленно вскинул брови.

– С чего это я должен перед вами отчитываться?

Девушки снова смутились.

– Настя… – наконец сказала Оля.

Глеб напрягся. Ему не надо было рассказывать, что случилось с Настей, но он надеялся, что новости будут распространяться медленнее. Должен же быть у лопухоидов хоть какой-то моральный закон, не позволяющий болтать о разделанных девчонках во всеуслышание. Так ведь недолго и вспомнить, что вчера вечером Бейбарсов был в университете.

– Настя сказала, что ты собирался сделать ей подарок на день рождения. И попросила нас помочь.

– Что?! – пожалуй, слишком бурно удивился бывший некромаг.

Оля едва заметно улыбнулась, Вика же нахмурилась и метнула настороженный взгляд на подружку.

«Они знают. Обе», – понял Глеб.

– Они же поругались, – вдруг возразила Зайка.

– Ай, какая разница. Милые бранятся – только тешатся, – фыркнула Оля.

– Я не собираюсь ничего для нее делать, – отрезал Бейбарсов.

– Вот жалость… – рыжая хихикнула почти искренне. – Мы утром на паре Серегичева виделись, она прямо была уверена…

– Ее не было у Серегичева! – возмутилась Вика. – И тебя тоже. Только я и Надя. А вы делишки свои темные…

– А зеленая ваша где была?

– У тебя спросить забыла!

– Вот и не болтай, о чем не знаешь!

– Тут и знать нечего, у вас всегда были проблемы с оригинальностью…

– Какие слова! Неужто в тебе мудрость, доселе неведомая, проснулась?!

– Язык попридержи!

– А то что?!

Бейбарсов отступил на несколько шагов. Слишком подозрительно выглядела эта перепалка в свете его вечерних планов… А если вспомнить зелье вместо домашнего вина – то картинка складывалась ну совсем неприятная. «Но Зайка-то кто?» – всплыл в голове бывшего некромага закономерный вопрос. Она так долго держалась рядом с Настей, что все их уже принимали за сестер. А тут, оказывается, не так уж дружны они были…

Да и Насте положено было либо на больничной койке овощ из себя изображать, либо вообще уже подрабатывать материалом для опытов юных некромажат. Какие разговоры с ней? Какой день рождения?

«Кто бы вы ни были, нам не по пути», – подумал Глеб. Пользуясь тем, что девушки окончательно увлеклись друг другом, он развернулся и пошел обратно в парк. Ничего, он выйдет через другие ворота, пусть это и займет больше времени.

– Пап, – Андрей поковырял вилкой в своей тарелке, размазывая пюре ровным слоем. – А демоны существуют?

Игорь, решивший в этот момент глотнуть чая, поперхнулся. «Спокойно, это обычное детское любопытство и интерес к неизведанному», – сказал он себе.

– В мире есть силы, недружелюбные к нам, людям, – ответил Игорь уклончиво.

– А они, эти силы, умеют вселяться в людей? – Андрей отложил вилку и уставился на отца очень внимательным взглядом. Слишком внимательным, на вкус старшего Ратникова.

– Ты хочешь спросить о чем-то конкретном?

Мальчик отвел глаза.

– Ну… Мне кажется, со мной что-то происходит.

Игорю показалось, что внутри него что-то оборвалось. В отличие от других родителей, к которым приходят дети с такими опасениями, он знал, насколько реальными они могут быть. «Что тебе стоило влюбиться в обычную девчонку, Ратников?» – уже в который раз укорил себя мужчина.

Впрочем, укор был не очень обоснованным: у него в родственниках ходил Глеб, в чьих жилах тоже текла магическая кровь.

– Я иногда не помню, что я делал или зачем я это сделал, – прошептал Андрей. – Я часто просыпаюсь ночью и оказывается, что я стою возле комнаты Глеба.

– Это не демоны, – успокаивающе сказал Игорь, подходя к сыну и гладя его по голове. – Ты просто ходишь во сне, такое случается… Я сам ходил, пока не вырос.

– Правда?

– Ага. А что просыпаешься у Глеба – тоже понятно. У него же заперто, вот твое подсознание и будит тебя, надеясь, что получит подсказку, как обойти препятствие… – Ратников понимал, что врет, но ничего другого в голову ему не приходило. – Это нестрашно. И, думаю, скоро пройдет.

Написанное на лице Андрея облегчение заставило Игоря отвести взгляд.

То, чего он так опасался, все-таки случилось: магический мир дотянул свои загребущие ручонки до его ребенка.

И что с этим делать, Ратников не представлял.

========== Глава 15 ==========

Комментарий к Глава 15

Привет-привет!

Дорогие читатели, у меня для вас две новости.

Новость хорошая, даже, я бы сказала, замечательная: я дописала фанфик! В нем получилось 16 глав и эпилог, то есть, можете посчитать, финиш уже близок.

Новость похуже: в пятницу я уеду на неделю, буду абсолютно без доступа к интернету. И да, как настоящий злобный автор, я планирую взять перерыв именно после этой главы.

Спасибо, что читаете!

Надеюсь, эта глава вам понравится.

There’s a reckoning-up coming

And it burns beyond the grave

The lead’s inside my belly

‘Cause my soul has lost its way

Oh Lazarus, how did your debts get paid?

Oh Lazarus, were you so afraid?

The Wright Brothers

Полночь Глеб ощутил кожей. Он не стал брать с собой часы, потому что они бы только мешали, притягивая его внимание каждые две минуты.

Бейбарсов снова сидел на спинке скамейки, безразлично уставившись в темноту вокруг. Почему-то сейчас не горели фонари; впрочем, это было не настолько странно, чтобы позволить себе думать об этом больше десяти секунд.

Бывший некромаг слегка удивился другому открытию: потеряв силу, он потерял далеко не все способности. Считалось, что умение чувствовать течение ночи – удел тех, кто работает с мертвой энергией; но вот он, Глеб, лопухоид, который мог сказать с точностью до минут, сколько осталось до рассвета. Выходит, это было его, врожденное? И уж это-то точно никто отобрать не посмеет!

Или абсолютное спокойствие в преддверии, возможно, последних мгновений жизни. Либо величайшего счастья. Бейбарсов не гадал, что же готовит ему будущее, просто ждал, когда придет время. Разве лопухоидам, чуть что выходящим из себя, трясущимся, стоит опуститься сумеркам, и не умеющим и секунды провести без суеты, доступно такое молчаливое ожидание?

Минута после полуночи. Две. Пять.

Присутствие кромешников бывший некромаг тоже почувствовал еще до того, как различил их силуэты в темноте вокруг.

Один из них, вернее, одна даже не потрудилась скинуть человеческую личину. Так и вышла к Глебу, улыбнулась, умудряясь сохранять маску полной безэмоциональности, спросила тихим голосом:

– Поцелуешь, милый?

Остальные непроницаемым мраком клубились за ее спиной. Сколько их было – Бейбарсов разобрать не мог, слишком тесно они стояли.

– Выпотрошенной ты мне нравилась больше, – пожал плечами парень.

Настя рассмеялась. Ей в ответ где-то вдалеке ухнул кто-то очень древний и недружелюбный.

– Да ладно, – вспышка эмоций прошла, и она снова заговорила без интонаций. – А мне вот показалось, что ты испугался. Ах-ах, беззащитную девочку разделали злобные некромаги, скорее, на помощь, погибает невинность, рушится мир.

Глеб молча смотрел на однокурсницу. Он понимал, что она хочет его разозлить, заставить делать то, что выгодно ей, поэтому просто решил позволить ей поиграться, прежде чем перейти к делу.

Дёмина (хотя её наверняка звали как-то иначе) сделала ещё один шаг к нему и замерла, словно перед ней возникла непреодолимая преграда.

– Ну надо же, – она пощупала воздух перед собой, скривилась от отвращения. – Давненько я этого знака не видела. Прямо ностальгия какая-то.

Тени за ней заволновались, разделились сразу на десяток отростков, сформировали каждая из себя антропоморфную фигуру.

– Не надо, – Настя вскинула руку в предупреждающем жесте. – Если вы его убьете, мы будем ждать подходящего лопухоида еще пару веков. А то и вовсе не дождемся.

Навьи были недовольны тем, что она ими командовала, это Глеб мог сказать с уверенностью. Наверняка все они претендовали на то, чтобы быть вожаком. «На этом тоже можно сыграть, – подумал Бейбарсов. – Еще бы они в человеческой форме были, а то так-то их как отличишь…»

Тени зашуршали, застрекотали, как в прошлую встречу. Настя, не поворачиваясь, ответила им чайкой, послушала немного, каркнула вороной. Кромешники замолчали; от невнятной толпы отделились два облачка, пошли рябью, наконец, с усилием, из темноты стали проступать очертания вполне человеческих фигур.

Рыжую макушку бывший некромаг узнал сразу же: Оля. Второе же создание оказалось тощим и сутулым представителем мужского пола.

– До чего же их речь неудобная, – Оля повела плечами, как будто привыкала к новой форме. – Чтобы нас понимали, приходится так унижаться!

Бейбарсов вспомнил – парнишку он пару раз видел в университете, но совершенно не знал ни его имени, ни на каком он факультете. Мелькал просто то в коридорах, то в столовой…

– Может, пора перейти к делу? Потом будете языками чесать, – хрипло сказал парень.

Дёмина дернулась, словно ее ударили.

– У кого голосок прорезался! – засмеялась Оля. – Сто лет тебя не слышала.

«Они же все мертвые… Что за лопухоидные замашки?!» – поразился бывший некромаг. Он не мог поверить своим ушам: страшные древние навьи упражнялись в остроумии перед ним, явно наслаждаясь наличием хоть одного зрителя.

– Потому что я… – начал было парень, но его прервала Настя.

– Заткнулись оба! – рявкнула она.

Убедившись, что ее окрик подействовал, она снова вернулась к Глебу.

– Так где же Шапка? Ты ведь не просто так сюда пришел, смертный.

– Ты ведь не всерьез рассчитывала, что я приду, беззаботно размахивая вашей шапочкой? – поинтересовался Бейбарсов. – Она будет здесь, когда я решу, что мы договорились.

– Договорились? Ты еще и торговаться с нами будешь? – Оля откровенно веселилась, впрочем, не превышая разумные децибелы.

– Ты хочешь вернуть силы, – кивнула Дёмина. – Что ж, это понятно… Знаешь, возможно, Хозяйка пожелает наградить тебя, когда мы вернем ее в мир…

Глеб улыбнулся. Именно этого он и ожидал – обещаний, которые никто и никогда не собирался выполнять. Когда Марена шагнет из-за грани, его уже не будет в живых, а навьи только разведут теневыми ручками-отростками, мол, такой хрупкий, случайно поломался, а мы всего лишь хотели помочь.

– Вы мне кое-что обещали, – напомнил он.

Оля и парень переглянулись.

– И кто же именно тебе обещал? – подчеркнуто вежливо уточнила Настя.

Бейбарсов пожал плечами:

– Поскольку вы все одинаково выглядите в своей теневой форме, можно считать, что каждая лично.

Первомертвецам его ответ очевидно не понравился. Те из них, что все еще сохраняли неопределенный вид, рассерженно загалдели. Оля им что-то отвечала на птичьем языке; Дёмина же продолжила молча стоять, внимательно рассматривая бывшего некромага, как будто впервые его увидела.

– Было дано обещание: ты встретишься с Мареной. Но только если мы получим Шапку и будет проведен ритуал.

– С памятью у тебя хорошо, – невинно заметил Глеб.

– Никогда не жаловалась, – Настя по-прежнему не сводила с него взгляда. – Ты выполнишь свою часть – я прослежу, чтобы тебя не обманули.

Бейбарсов спрыгнул со спинки скамейки, прошелся вперед-назад, разминая ноги, однако благоразумно не выходя за пределы защитного круга. Верить навьям было нельзя – об этом знал каждый первокурсник Тибидохса (даже когда ошибался на экзамене именно в вопросе про мертвяков), но и не верить им смысла не было – зачем тогда вообще все надо было начинать? Формулировку обещания менять тоже было поздно; оставалось только выжать максимум из сложившейся ситуации. В конце концов, пока она казалась вполне удачной.

– Что ж, – произнес бывший некромаг, доставая из-за пояса нож. – Тогда приступим.

Трое кромешников, пребывающих в человеческом облике, непонимающе уставились на клинок. Бейбарсов опять улыбнулся, радуясь их недоумению, и с силой провел лезвием по предплечью, отворяя вены.

Глеб покачнулся и упал на колени. Кровь толчками вытекала из раны, окрашивая в алый цвет снег вокруг. Навьи плотной стеной окружили защитное поле, но ничего сделать не могли, только злобно трещать, не понимая, что происходит.

«Жанна… Где тебя тьма носит…» – пронеслось в угасающем сознании Бейбарсова.

Она не могла не знать, не могла не чувствовать, как жизнь покидает бывшего соратника. Она должна была прийти…

И она пришла.

Аббатикова телепортировала рядом с Глебом очень вовремя, не дав ему упасть лицом вниз. Провела пальцами над порезом, стягивая края. Шепнула заговор, восполняя кровопотерю. Убедилась, что сознание к Бейбарсову вернулось, помогла тому сесть на скамейку, и повернулась к навьям.

– Привет, ребята! Вы, наверное, ждете, что вам отдадут Шапку на блюдечке с голубой каемочкой? Хм-м, спешу вас разочаровать: облом-с вышел. Блюдечки нынче не те, каемочки сплошь позолоченные. И вообще, вы бы лучше за тылами своими смотрели…

Настя злобно зарычала. Черты ее лица исказились, теряя сходство с человеческим; одновременно с этим за спинами кромешников вспыхнуло бледно-розовое сияние.

Рядом с Жанной появился красноволосый парень, небрежно помахивающий кепкой. Глеб, еще слабый после обморока, хотел возмутиться, но некромагиня, не оборачиваясь, сделала ему знак не вмешиваться. И спорить с ней сейчас, когда она наверняка концентрировала все силы, совсем не стоило.

Берегини обступили кромешников полукругом. С правой стороны Бейбарсов заметил Вику, куда более симпатичную без макияжа и в свободной рубашке до пола. Слева мелькнуло и пропало лицо Нади. Белые духи все время перемещались, ни на миг не останавливаясь. Казалось, свечение создает именно их движение.

Но навьев было достаточно для того, чтобы хоть и с трудом, но сопротивляться светлой магии. Эффект неожиданности прошел, и теперь они уже не жались к центру, а, став единой черной массой, даже пробовали атаковать. Один удар призрачным отростком оставлял ожоги на коже не успевшей отклониться берегини, сияние же словно бы меркло на мгновение.

Силы были равны, бывший некромаг это видел. И обеспечить перевес могла только Шапка.

Глеб потянулся и выхватил из рук отвлекшегося красноволосого кепку. И, не раздумывая, кинул ее на окровавленный снег.

Яркая золотая вспышка на миг ослепила всех. Бейбарсов услышал, как вскрикнула Аббатикова. Навьи завыли-завизжали то ли в ужасе, то ли восторженно. Берегини в один голос мелодично ахнули.

Бывший некромаг отнял руку от глаз: он закрылся инстинктивно, даже не замечая этого. Кепка исчезла. Вместо нее, окутанная сиянием, в воздухе висела та самая Шапка Мономаха, картинки которой он видел в лопухоидных книжках. Воздух вокруг артефакта немного потрескивал – явный признак невероятного сосредоточения силы.

Скамейка вдруг нагрелась. Вскочив, Глеб увидел, что все начертанные им Громовники пульсируют светом. Пространство, защищаемое ими, явно увеличилось: кромешники отступили еще на несколько шагов. Жанна внимательно смотрела на Шапку из-под ладони, полуприсев и немного наклонившись вперед, словно готовящаяся к прыжку собака. Ее спутник протянул руку к Шапке, но тут же одернул ее, обжегшись.

– Лапы убери, – зло выплюнул Бейбарсов. – Не твое.

Он узнал парня: тот самый, который терся возле университета и утверждал, что ему нельзя быть рядом с Мариной. «Значит, не просто так крутился, – подытожил бывший некромаг. – Только вряд ли его беспокоила моя безопасность».

– Дима, – позвала Жанна. – Не надо.

Дима пожал плечами и демонстративно сложил руки на груди.

– Ты чувствуешь? – спросил Глеб у некромагини.

Та кивнула, сглотнув.

– Очень опасная сила. И очень много.

– Как думаешь, сможешь перенаправить?..

Но прежде, чем Аббатикова хотя бы открыла рот, чтобы ответить, вмешался красноволосый:

– Она нет. Я могу.

Бейбарсов даже не взглянул на него.

– Блазень, не много ли на себя берешь? – вдруг подала голос Настя.

В этот раз рядом с ней в человеческих формах стояла не только Оля, но и Марина. Они образовали правильный треугольник с Дёминой впереди. Боевая фигура, не раз выручавшая троицу некромагов в сложных ситуациях.

– Дара, разберись, – негромко попросил Дима.

Бывший некромаг ничуть не удивился, увидев, что наперерез навьям направились Надя, Вика и Даша. «Трое на трое… Они меня пасли, как бестолкового теленка», – Глебу было противно думать, каким наивным он стал.

Наблюдать за дракой рассерженных девиц не входило в планы Бейбарсова. Куда больше его заботил источник колоссальной силы, висевший прямо перед носом, тем более что других претендентов вроде Марены рядом не наблюдалось. Только бы перенаправить хоть каплю этой магии, зачерпнуть ладошкой… Этого было бы достаточно, чтобы снова стать тем, кем он привык себя считать.

– Так тебе нужна помощь? – небрежно поинтересовался блазень. – Я кое-что могу…

Он покрутил пальцами перед лицом, от Шапки отделился тоненький ручеек, потянулся к нему… И оборвался, когда Дима сжал руку в кулак.

– Но ты гово-ил… – начала было Жанна.

с Бейбарсов поморщился: никто не смел так обращаться с некромагом. И ни один некромаг не потерпел бы такого.

– Глеб, блазень может управлять этой силой, – Аббатикова расслабилась и села прямо на снег. – Прислужник божества. К счастью, у нас тут один завалялся.

«Да что за чертовщина тут происходит?!» – хотелось заорать бывшему некромагу, но он сдержался. Только что Жанна была нормальной, но теперь стала ручной собачкой этого Димы… «Подчиняющее зелье? Управляющее заклятье? Что он с ней сделал?»

– Ничего из перечисленного, – блазень улыбнулся. – Это целиком и полностью ее выбор. Но чем дольше ты думаешь, тем меньше у тебя шансов… Громовник не будет удерживать этих вечно, – он махнул головой в сторону кромешниц и берегинь. – А там и рассвет не за горами… Шапка исчезнет, и где она снова воплотится – угадать невозможно.

– И никаких гарантий, что ты не обманешь, – заметил Бейбарсов.

– Равно как и никакой выгоды от обмана, – парировал Дима. – Я мог бы уже убить тебя…

Громовник на спинке скамейки полыхнул огнем.

– Ладно, не мог, – покладисто сдал назад красноволосый. – Но смысл ясен. Я давно бы уже использовал Шапку по назначению, если бы хотел.

– Я тебе не верю.

Жанна подняла голову.

– Ты теперь даже Лене не веришь?

– Лене? – переспросил Глеб.

В следующий миг он уже лежал на земле и беспомощно смотрел, как блазень не спеша подходит к Аббатиковой и, легонько коснувшись ее лба, погружает девушку в сон.

– Слишком долгие размышления ни к чему хорошему не приводят, – наставительно изрек Дима.

– Если тебе интересно, символ сработал только потому, что я его поддерживал, – будничным тоном сказал блазень, укладывая Жанну под Шапкой. – Тоже мне, придумал – первомертвецов лопухоидными каляками разгонять. Ну а дальше дело за малым. Позвать моих девочек, чтобы они отвлекли на себя все внимание. Убедить эту крошку, что я хочу тебе только добра… Какая глупость. Мне плевать на тебя, некромажонок. А вот она мне небезразлична… – он провел ладонью по рыжим волосам Аббатиковой, и Глеб почувствовал, как где-то внутри разгорается ярость.

«Никто не должен трогать ее!»

– Ох, ревнуешь? Как мило. Она этого так хотела… Жаль, что так и не дождалась. Нет-нет, я не убью ее. Ее ждет кое-что другое – она будет жить вечно, дав пристанище для лучшей из когда-либо существовавших…

Дима достал откуда-то несколько зеленых колосков и разложил их вокруг головы некромагини.

– Думаю, этого достаточно. В конце концов, главный маячок для нее – это я. Она поймет, что это я ее зову… Что я приготовил для нее новое тело. И мы наконец сможем быть вместе.

«Тьма, очередной безумный фанатик… Только этого мне не хватало…»

– Как невежливо, – покачал головой блазень. – Но похвально, что не дрожишь от ужаса и не прикидываешь, как бы мне помешать.

«Очень ты мне нужен. Не дорос еще, чтобы я о тебе думал».

– Еще и огрызаешься. Никакого уважения к старшим, – притворно вздохнул Дима.

Но, на самом деле, его ни капли не волновало, что там думает себе некромаг. Его всецело поглотило то, чем он занимался.

Встав у головы Жанны, блазень вновь протянул руки к Шапке. Сила двумя широкими потоками хлынула к нему. Собрав ее в ладони, он перенаправил потоки к телу некромагини.

Аббатикова выгнулась дугой, когда магия вошла в ее тело точно в центр груди. Глеб видел, как лицо Жанны исказились от боли; принимать в себя божественную силу вряд ли было легко и приятно.

Дима запрокинул голову и крикнул:

– Приди же, Леля! Приди в этот мир!

Берегини неожиданно запели. Без слов, просто мелодичный вокализ, но настолько красивый, что даже Бейбарсов безмолвно восхитился. В этой песне было ожидание, радость от близящейся встречи, трепет от того, что должен был прийти кто-то очень ценимый…

Скосив глаза, бывший некромаг увидел, что навьи снова сбились в одну большую тень. Настя слилась с ними последней, и на ее лице он успел прочитать отчаяние и искреннее непонимание, как так получилось. «Надо же, все-таки и у тебя есть эмоции», – почти безучастно отметил Глеб.

– Леля! Я жду тебя! – снова выкрикнул блазень.

Сияние вокруг Шапки потускнело; очевидно, большая часть магии уже перешла в Жанну. Ее черты вдруг смазались, сквозь них вдруг словно бы проступило чужое лицо: с голубыми глазами, высокими скулами и румяными щеками. Вместо коротких рыжих волос разметалась пшеничная коса. Да и в росте некромагиня словно бы прибавила, раздалась немного в бедрах и груди.

Однако наваждение схлынуло так же быстро, как и возникло. Свет от Шапки потух вовсе, но сама она осталась висеть в воздухе, словно раздумывая, что же делать дальше.

– Леля… – прошептал Дима, опускаясь на колени рядом с… Той, кто занял тело Аббатиковой.

Та девушка распахнула глаза.

– Димитрий? – удивленно произнесла она. Голос бы тихим и мелодичным, как маленький серебряный колокольчик.

– Да, это я, возлюбленная, – блазень подал ей руку, помогая сесть.

– Но что ты… Где я? Почему?..

– Ты смогла вернуться из-за края, – прошептал Димитрий, с немым обожанием заглядывая в лицо Лели. – Я привел тебя в этот мир. Прошло уже много веков с нашей последней встречи…

«Начинаются сопли, – фыркнул про себя Бейбарсов. – Избавь меня тьма от выслушивания…»

Он потер лоб.

И тут до него дошло, что он уже может шевелиться. Очевидно, блазень настолько обрадовался возвращению своей богини, что перестал заботиться обо всем остальном.

Глеб перекатился в более удобную для рывка позу – на корточки, упираясь одной рукой в землю. У него не было особых шансов ни на что: кромешникам он был больше не нужен, и они бы его размазали ровным слоем по всему парку; берегини пели песне своей владычице; спасти Жанну… Как?

Лена так и не пришла до сих пор. Она уже должна была все знать, почему же остается в стороне? Улетела в Магфорд? Или Аббатикова ей запретила вмешиваться? Или она уже…

«Нет, она некромагиня, она не могла умереть, не передав дара», – напомнил себе Бейбарсов.

Но блазень мог сделать что-то и с ней. Подчинить, усыпить. И та странная фраза Жанны… Почему она решила, что он не верит Лене? Ее вообще не было рядом!

«Думай, Бейбарсов, думай!» – приказал Глеб себе.

Он кинул взгляд на милующихся голубков. Леля не выглядела радостной. На лице Жанны было почти то же самое выражение, что бывший некромаг частно наблюдал у Зализиной, только чуть более благородное. «Надо вытащить из нее это создание», – мысль была банальной и очень очевидной, но ничего лучше в голову не приходило. «Она уродует Аббатикову!»

Это было странно, потому что Леля олицетворяла молодость, красоту и жизненную силу, то есть отрицательного воздействия ее сила не должна была причинять. Возможно, дело было в конфликте божественной сущности и бесконечно черной силы старухи-некромагини. Или в том, что она была чужой, лишней в этом теле, которое принадлежало его старой верной соратнице.

Блазень самодовольно заявил, что Громовник подействовал только потому, что он питал его силой. Но кто сказал, что только ему было по силам провернуть такой фокус?

– Настя, – тихим шепотом, на грани слуха, позвал Бейбарсов.

И она услышала. Маленькое черное облачко, совсем крохотное и почти незаметное на фоне общего ажиотажа, отделилось от смоляной массы кромешников и поплыло к бывшему некромагу.

«Поможешь мне – помогу тебе», – отчетливо подумал он. Дёмина должна была читать его мысли ничуть не хуже блазня.

Облачко замерло рядом. Сочтя это согласием, Глеб мазанул пальцем по крови, успевшей впитаться в землю. У него был только один шанс – и если он ошибется хоть в черточке, никому из троих воспитанников старой ведьмы не выжить.

Одним прыжком Бейбарсов сбил с ног Лелю и отшвырнул от нее блазня. Краем глаза увидел, как черное облачко атакует оглушенного противника. Рванул кофту на груди некромагини и тремя быстрыми росчерками нарисовал на обнажившейся коже Ладинец.

– Нет! – страшно закричал Димитрий, но было уже поздно.

Леля (или Жанна?) захрипела, будто что-то мешало ей дышать. Ее лицо снова подернулось рябью – сквозь голубые глаза проступили черные, волосы никак не могли определиться, какого же они цвета, мелькнули и пропали искусанные губы, опять сменившись пухлыми… Девушка заметалась, словно в агонии, и если бы бывший некромаг не удерживал ее на месте, наверняка бы забилась в эпилептическом припадке.

– Давай, Жанна, ты сможешь, – пробормотал Глеб. – Ты победишь эту тварь!

Некромагиня дернулась еще несколько раз, но уже ощутимо слабее, и наконец затихла.

И перестала дышать.

Настоящие некромаги – одиночки. Настоящие некромаги не знают, что такое отчаяние. Настоящие некромаги никогда не меняют свои планы.

Что ж, Глеб Бейбарсов уже год как не был некромагом.

«Ты не можешь умереть! Ты не передала дара!»

Однако Аббатикова не подавала признаки жизни, несмотря на все некромажьи кодексы. Ее лицо разгладилось, с него исчезло всякое выражение, губы побледнели. Веки не подрагивали, как это бывает у спящих; грудная клеткане вздымалась. Нарисованный кровью и грязью знак Лады медленно исчезал, словно впитывался в кожу.

– Жанна, очнись, открой глаза, – бестолково пробормотал Глеб. Он понимал тщетность подобных воззваний, но ничего не мог с собой поделать.

Бесстрашный, сильный, высокомерный Бейбарсов стоял на коленях перед телом той, к кому привык относиться как к данности, и совершенно не знал, что ему делать. Весь мир перестал существовать, ни кромешники, ни берегини, ни Шапка его не волновали. В голове осталась одна мысль: «Убить!», и направлена она была исключительно на блазня.

Бывший некромаг поднялся на ноги, осмотрелся. Дима-Димитрий, однако, был слишком занят, чтобы заметить намерения Глеба: стоя на четвереньках, он пустым взглядом смотрел куда-то сквозь тело Жанны. Облачко в нерешительности замерло над его головой, словно считало, что бесчестно атаковать того, кто и так не представляет опасности.

Раздался хлопок телепортации.

Лена выглядела не очень хорошо: волосы растрепались, под глазами залегли глубокие тени, в уголке губ запеклась кровь. На ногах она стояла не очень уверенно, чуть покачиваясь, и когда она сделала два шага в сторону тела подруги, стало заметно, что она идет с большой осторожностью, как больной, вставший с постели после многомесячной неподвижности.

– Где ты была? – требовательным тоном спросил Бейбарсов.

– Сдавала книжки в библиотеку, – огрызнулась Свеколт. – Не хотела абонемент просрочить, понимаешь ли.

Она пощупала пульс Аббатиковой, провела раскрытыми ладонями над головой, корпусом; прикоснулась двумя пальцами к вискам рыжей некромагини и что-то начала бормотать вполголоса.

– Она жива?

– Нет, – Лена закусила губу, и та снова закровоточила.

– Но… – начал было Бейбарсов.

– Глеб, пожалуйста, заткнись и не мешай мне! – вспылила Свеколт.

Но, несмотря на все пассы, касания и вполголоса произнесенные заклятья, Жанна продолжала лежать на промерзшей земле в парке лопухоидного города. В ее волосах запутались веточки и подгнившие листья, руки и одежда были испачканы грязью. Она выглядела такой маленькой, такой беззащитной, а цвет ее прически попеременно то тускнел, то снова становился апельсиновым, словно магической краске все было нипочём. Впрочем, так оно и было – зелья Лены никогда не давали осечек. Как и руны, заклинания и сглазы.

До сего дня…

– Что не так? Почему не получается?! – Бейбарсов не мог оставаться на месте, он мерил шагами пространство возле скамейки и нервно то сжимал, то разжимал кулаки.

Будь у него сила, он бы точно ее оживил, вернул, перевернул бы весь загробный мир, но притащил эту рыжую нахалку обратно! Что ей вообще вздумалось умирать, ведь в мире было так много всего, ради чего стоило жить…

Свеколт встала, пожала плечами.

– Я не понимаю. По всем законам Жанка уже должна бы вскочить и начать отрывать головы всем несогласным с ее мнением…

Она кивнула на компанию потусторонних гостей, о которых бывший некромаг уже успел забыть.

Те, как оказалось, забывать ни о ком и не думали. Перегруппировавшись, они явно готовили наступление, причем тылы кромешников прикрывала рота очень злых берегинь.

– Мы попали, – почти весело констатировала Лена.

========== Глава 16 ==========

Still feels like the first time

to stand here by your side

together regardless

we’ll walk through the darkness

Still feels like the first day of my life

The Rasmus

Вокруг Глеба, Лены и распростертого на земле тела Жанны вспыхнул круг огня. Свеколт, встряхнув кистями, сместилась в центр, откуда ей явно было удобнее держать защиту. Бейбарсов поднял Аббатикову и устроил ее на скамейке, после чего занял позицию позади, оставил лавочку между собой и последней оставшейся в строю наследницей дара старухи.

– Долго я не протяну, – предупредила Лена. – Может, телепортируемся? Я смогу и тебя подхватить.

Глеб покачал головой.

– Некромаги не сдаются, – твердо произнес он. – И мы не можем бросить здесь…

– Тогда остается только присоединиться к ней. Некромажье трио снова вместе, спешите видеть! Уверена, о нас напишут во всех магзетах… – Свеколт старалась шутить, но напряжение ей заметно мешало.

Ситуация была патовая для живых. Да и духам уже стало нечего терять, равно как и выигрывать – кроме мимолетного удовольствия, которое они получат, умертвив слишком наглых смертных. Шапки больше не было, израсходовав силы, она исчезла; и никто не мог сказать, навсегда ли или просто спряталась, чтобы подзарядиться и снова вернуться в мир через несколько веков. Блазень тоже пропал из виду, скорее всего, берегини либо уговорили его уйти с поля предстоящей бойни, либо спрятали за собой, опасаясь неожиданного подвоха от навьев.

Огонь – защита от любого мертвеца, будь он свежеподнятым вчерашним трупом или скитающимся покойником уже три столетия кряду. Духу же пламя ничего не сделает – они не скованы материальностью; зато переступить очерченный круг они не смеют. У любого сверхъестественного существа есть ограничения, против которых он бессилен. Лена могла назвать, какие и у кого, даже если бы ее разбудили посреди ночи, потревожили бы в середине сложного эксперимента или поймали бы во время очередного спора с Шурасиком. Однако сейчас перед ней стояла немыслимая ранее задача – отразить атаку сущностей настолько разных, что сама наука отрицала возможность их нахождения рядом друг с другом, и Свеколт с удивлением обнаружила, что в голове у нее ни единой дельной мысли. Вообще. Только одинокая шальная думка, что теперь-то все правильно, даже если это конец. Пусть Жанна не грустит в одиночестве, скоро двое ее самых близких людей к ней присоединятся…

Глеб понимал, на что рассчитывала Лена. Он сам зубрил основные методы защиты – без этих умений ни один маг не продержится и месяца. Но что такое силы одного некромага против тех, кто прислуживал богам? Старуха, может, что-то бы и смогла им противопоставить, только вот сейчас от ее магии осталась всего треть. Да, та треть, что слушала ее внимательнее всех и успешнее всех постигала заковыристые заклятья, но такая хрупкая и беспомощная на фоне тех, что собирались их убить… «Один ноль в пользу древних выродков», – зло подумал Бейбарсов. Но прежде, чем провалиться в Тартар, он постарается если не сравнять, то увеличить счет со своей стороны. Пусть он лишен магии, но и заговоренный нож – не бесполезная игрушка.

Навьи, пока осторожничая, выстроились полукругом и начали медленно приближаться. Свеколт, прищурившись, заставила огонь взметнуться выше собственного роста; кромешники послушно остановились. К счастью для находящихся внутри круга, магическое пламя не давало тепла, иначе бы они уже поджарились, облегчив противникам задачу по их уничтожению.

– Здесь наверняка есть кости, – подал голос Глеб. – Может, получится собрать стража? Моей крови должно хватить.

– Если это твое последнее желание, то давай, – совершенно серьезно откликнулась Лена.

Бейбарсов чертыхнулся. Да, вряд ли получится использовать то, что он уже пролил – ритуалы активации Шапки и изгнания Лели израсходовали все до последней капли. В землю успела уйти только малая часть.

Но не могут же они только защищаться! Это же все равно что добровольно растягивать предсмертную агонию. Внутри бывшего некромага закипало бешенство и непреодолимое желание сделать хоть что-то, хоть как-то показать, что он не обычный лопухоид, что он чего-то стоит. Парень лихорадочно перебирал варианты: создать костяного стража, поднять армию мертвяков, вызвать хмырей и прочих готовых услужить нечистиков, ударить связкой из трех самых сильных проклятий… Все было не то. Для армии вообще нужна была длительная подготовка и десяток обрядов, проведенных заранее в определенные фазы луны.

Свеколт тоже не улыбалось стоять и ждать, когда их порвут на сувениры. Она наугад, не прицеливаясь, метнула несколько заклятий; последнее, в котором Глеб узнал модифицированное «дыхание смерти», даже легко задело одну из берегинь, но, к сожалению, не причинило ни малейшего вреда навьям. Берегиня с алеющим ожогом на щеке выстрелила чем-то, напоминающим острое белое перо, однако огонь благополучно его сожрал и даже заискрил салатовым от удовольствия.

«Мы такими темпами, перекидываясь комплиментами, рассвета дождемся», – мелькнула у Бейбарсова нетерпеливая мысль.

– Рассвет не придет, – прогрохотал кто-то с той стороны защитного круга.

В то же мгновение пламя погасло.

– Форменное свинство, – поморщилась Лена. Отдача больно ударила ей в виски.

В пяти шагах от нее стоял блазень. Сейчас он мало напоминал того бледного худого юношу с красными волосами, который когда-то повстречался Жанне на кладбище. На лице его застыло хищное выражение, глаза потемнели. Он замыкал на себе сразу две окружности: внутреннюю из навьев и внешнюю из берегинь. Подпитываясь силой сразу из двух источников, он раздулся, как переевший рыбы водяной. Кожа стала неприятного землистого оттенка, волосы наоборот побелели, и только редкие красноватые пятна напоминали о прошлом роскошном цвете.

– Ты же лопнешь, – фыркнул Глеб. – Никто не выдержит такого коктейля из противоположностей!

– Спасибо за беспокойство, – все тем же громовым голосом откликнулся Димитрий. – Но лучше бы ты подумал о том, как лопнешь ты.

Блазень небрежно сжал рукой воздух; Бейбарсов тут же охнул, схватившись за голову. Ему казалось, что мозги закипают и пытаются скинуть лишнюю пену, выдавив крышку черепа.

– Уери лаы!

Дима одернул руку. На его лице читалось крайнее изумление, словно он увидел призрака давно погибшей тетушки, в завещании обещавшей, что являться будет только раз в году и только благочестивым родственникам.

Лена выглядела чуть лучше. По крайней мере, она ограничилась вопросительным изгибом брови, повернувшись на голос.

Глеб надеялся, что внезапно охватившая его радость никак не отразилась на его внешности. В голове все еще пульсировала боль, но к таким мелочам он давно привык.

Жанна немного неловко села на скамейке, окинула взглядом выстроившуюся мизансцену, улыбнулась лукаво:

– Соскучились?

И, не дожидаясь ответа, поманила старых друзей:

– Глеб, Лен, подойдите.

Бейбарсов и Свеколт переглянулись. Ни одному некромагу еще не мешала разумная осторожность: кто знает, кого нелегкая могла занести в пустующее тело? Может, это и правда его хозяйка, а может, и какая зловредная неупокошка. Отвлечет внимание, а тем временем злобный Дима их съест без масла.

– Атит уить! – Аббатикова вскочила на ноги, схватила за руку Лену, повернулась к Глебу, посмотрела вопросительно.

Бывший некромаг обошел скамейку, приблизился к девушкам. Жанна, не церемонясь, притянула его к себе. Теперь все трое стояли, соприкасаясь лбами, правда, Аббатиковой пришлось придерживать затылки соратников, чтобы они не сопротивлялись.

– Потом объясню, просто верьте мне, – шепнула рыжая некромагиня.

Это ощущение Глеб не перепутал бы ни с чем. Некромагия внутри него проснулась, забурлила, выплеснулась наружу, чтобы встретиться с двумя родственными силами, сплестись с ними и образовать одно целое.

Он видел, что лица девчонок побледнели, приобрели то самое неживое выражение, что появлялось всегда, когда они соединяли свои дары. Белки глаз обеих слабо светились, и Бейбарсов знал: у него тоже. «Бессмертие по-некромажьи… Привет, хозяйка!» – мысленно поприветствовал Глеб силу.

Жанна первой сделала шаг из круга. Посмотрела невидящим взглядом. Лена тут же отошла назад.

Им не надо было переговариваться, не нужны были никакие слова, чтобы понимать друг друга. Теперь они стали одним боевым организмом: разве печень спрашивает у желудка, что ей делать дальше?

Они выстроились в цепочку. Аббатикова, выбравшая место первой, вскинула руки, вздохнула глубоко.

Да, раньше они предпочитали использовать треугольник, но в этот раз у руля оказалась рыжая, и Бейбарсов совершенно не испытывал никакого чувства ревности или соперничества. Тем более он догадывался, что у Жанны есть план, и это было для них единственным шансом пережить эту бесконечную ночь.

– Арчи, иди ко мне, – негромко позвала Аббатикова.

Глеб услышал, как Лена за его спиной речитативом повторяет заклятие призыва. Они всегда так работали – подхватывали мысли другого, продолжали то, что кто-то из них начинал, или просто одним порывом сносили все на своем пути.

Земля вдруг заходила ходуном, вспучилась сразу в дюжине мест, выплевывая из себя то, что противоречило всем законам жизни. В руках трио сама смерть стала послушным инструментом.

Один за другим из-под земли выкапывались мертвяки. Самые обычные, не древние, одни посвежее, другие уже полежавшие в своих могилах не одно десятилетие. Они занимали позиции справа и слева от некромагов, и неожиданно Бейбарсов понял: все вместе они образуют Громовник. Та самая древняя руна, что он использовал для защиты. Та, о которой так презрительно отозвался блазень.

Та, что, дай тьма, уничтожит и самого блазня, и его приспешниц.

Увидев мертвяков, берегини словно ополоумели. Одна, вторая, третья кинулись вперед, ломая четкий круг, в который их выстроили. Глеб снова увидел Дару: она пыталась остановить подруг, но ее никто не слушал.

Навьи заволновались, распались на отдельные тени, собрались вновь в огромное облако, опять рассыпались. Они уже встречались с той силой, которую олицетворяла Жанна, и та встреча им запомнилась жаром и ужасом.

Первую берегиню мертвяки с легкостью разорвали. Вторую, с отметкой Лены, Аббатикова добила, обратив ее в прах за считанные секунды. Последняя успела увернуться и от когтей, и от проклятий, но оступилась и провалилась в подвернувшегося кромешника.

Глеб увидел, как она растворилась внутри темной туманной массы. Отныне ее ждал страшный удел – провести вечность, не надеясь на спасение, вновь и вновь переживая самые худшие воспоминания. Все это давало навьям энергию и возможность поддерживать свое существование в мире живых.

Димитрий, низко зарычав, двинулся на некромагов.

Бейбарсов хотел метнуть в него сковывающее заклятье, но вдруг понял, что сила его не слушается. Да, она была в нем, она переполняла его до краев, но… «Я как аккумулятор, – пришло горькое осознание. – Я не могу пользоваться сам, разве только усилить девчонок…»

Жанна не стала ждать, когда блазень выберет, чем ее атаковать. Она в два широких шага подскочила к нему и схватила его за горло.

– Застрял в теле, говоришь? – прошипела некромагиня. – Я тебе помогу, дорогой дружок!

Лена, перехватившая управление мертвяками, кинула их вперед. Обойдя кромешников практически без потерь, вчерашние покойники радостно взгрызлись во вполне материальную плоть берегинь.

Крики боли наполнили воздух.

Аббатикова тем временем заставила Диму встать на колени. Тот хрипел и пытался разжать ее пальцы, но некромагиня, вошедшая в полную силу, даже не замечала его потуг. Сейчас она бы и Раздиратель некромагов проигнорировала, приняв пять жал за досадливых мух. Маленькая, гибкая девочка с яркими волосами выглядела такой безобидной, но как же ошибочно было это впечатление! В ее руках сосредоточилась половина всей имеющейся в мире некромагии, и горе было тому, кому не посчастливилось ее расстроить.

Одна из берегинь обернулась вдруг лебедем, взмыла вверх… Свеколт одним резким движением сковала ей крылья, и гордая птица упала камнем. За миг до того, как ее разорвали пополам, она обернулась человеком. Мелькнули и пропали в безобразном месиве кудрявые зеленые волосы.

Берегини запаниковали. Их верховную уничтожили у них на глазах, их блазень-покровитель оказался в руках той самой мертвой девочки, за которую он просил когда-то… Когти и зубы рвали их плоть, заклятья рубили тех, кто пытался бежать, а навьи, вроде бы союзники, радостно принимали в свои кошмарные объятия всех неосторожных.

Убедившись, что армия мертвецов успешно справляется и без руководства, Лена переключила внимание на очевидно расслабившихся кромешников, которые под шумок пытались незаметно раствориться. Первым делом некромагиня швырнула заклинание материализации, без которого борьба с гостями из-за Края приняла бы вид войны с ветряными мельницами. Следом – несколько сгустков огня, но скорее для разминки, потому что серьезного вреда они причинить не могли. И, наконец, ударила уже в полную мощь, окружив кое-как воплощенных духов стеной такого яркого пламени, что Бейбарсов невольно прикрыл глаза рукой.

Вдруг раздался удар грома.

Жанна отошла от того, что еще недавно было Димой. Ухмылка на ее мертвенном лице выглядела довольно жутко, но тело блазня представляло собой зрелище куда более неприятное. Судя по всему, рыжая некромагиня вырвала сердце блазня, после чего затолкала его ему в рот.

Где-то очень далеко, словно в другом мире, закукарекал петух.

Рассвет все-таки пришел.

В последний момент, когда девчонки уже готовы были телепортировать, Глеб вспомнил о своем обещании.

Маленькое черное облачко каким-то чудом избежало участи старших собратьев. Оно спряталось под скамейкой, и когда Бейбарсов поманил его к себе, отказалось выходить наотрез.

– Свет, – поняла Лена. – Ему нельзя на свет, сгорит.

– Воплотить? – предложила Жанна.

– Нет, – Глеб помотал головой. – Лучше… Отпустите его. Ее. Дайте ей уйти… Я не уверен, что она сможет избежать Тартара, но стоит попробовать.

Свеколт непонимающе посмотрела на него.

– Она мне помогла, – вздохнул Бейбарсов. – Это Настя. Ее земное воплощение уничтожили тогда, в университете. И она смогла удержаться и не провалиться за кромку сегодня ночью.

Аббатикова кивнула, закусив губу. Просьба была простой и понятной, но ревность все равно больно уколола сердце.

Нужное заклятье было прекрасно знакомо всем троим. Свеколт хотела провести обряд сама, но Жанна упрямо настояла на том, что это должна сделать она.

Когда все было кончено и облачко, благодарно вздохнув (или почудилось?), растворилось, Глеб испытал облегчение. Не то, чтобы для него так много значило обещание, данное в момент отчаяния, но почему-то он чувствовал себя обязанным этому странному созданию.

– Нам пора, – подала голос Лена, когда молчание слишком затянулось.

Подхватив с двух сторон Бейбарсова, они телепортировали в квартиру Жанны. Несмотря на то, что все они валились с ног от усталости, оставалась необходимость разобраться в том, что вообще произошло. Как Аббатикова осталась жива и откуда в Глебе взялась некромагия.

Свеколт по старой привычке взяла на себя роль самой разумной. Рассадив друзей по табуреткам и налив им по бокалу вина, заставила выпить.

– А теперь рассказывай, – обратилась она к Жанне.

Рыжая некромагиня потупилась, поскребла ногтем грязную столешницу. Здесь и сейчас, когда рядом были только самые близкие люди, она неожиданно почувствовала себя маленькой и глупой.

– Я… Я не знала, что Дима рискнет подсадить в меня свою возлюбленную, – Аббатикова вздохнула. – Если честно, я вообще-то думала, что он на нашей стороне. А еще он умеет подделывать ауры… Я была совершенно уверена, что мы с тобой кинулись Глебу навыручку. То есть… – она запнулась, нахмурилась. – Это было странно. Я то его видела, то тебя. Жуть…

– А мной он был? – почти безразлично спросил Глеб.

– Нет, – слишком быстро и слишком жестко ответила Жанна.

Бейбарсов усмехнулся, кивнул. «Да, я тебе верю. Я ведь тебя совсем не знаю, что ты», – говорил весь его вид.

– Это сейчас неважно, – отмахнулась Лена. – Ты почему не возвращалась?

– Не хотела, – рыжая пожала плечами. – Не в смысле, что умереть пыталась. Там просто всё по-другому, за краем… Я попала не в Тартар, в какое-то другое место. И оттуда было очень забавно смотреть на наш мир. И полезно. Оттуда все видится иначе, четче и понятнее. Как будто схема с подписями, что, куда, зачем и почему. Помнишь, я предполагала, что магию из некромага вынуть нельзя? Я была права. Она в тебе, Глеб, ты все еще некромаг! П-осто тея иши-и п-ава по-зоаться ей…

– Как будто кто-то имел право решать за меня! – взвился Бейбарсов.

– Глеб, – Свеколт выразительно посмотрела на него. – Давай ты избавишь нас от этих патетических воплей. Или ты считаешь, что шесть лет терпеть твои причитания – недостаточное наказание?

Если бы кто-то другой позволил себе подобные высказывания в адрес Бейбарсова, вряд ли бы он прожил дольше пары минут. Умение метать ножи, к счастью для бывшего (или настоящего?) некромага, оказалось неотчуждаемым. Но от Лены он слышал это далеко не в первый раз и настолько привык, что пропускал мимо ушей, даже не вдумываясь в смысл. Это скорее было знаком, что разговор зашел куда-то не туда.

– Леля, кстати, во мне бы надолго не осталась и сама, – пришла на выручку Аббатикова. – Я ж эта, как они меня обзывали – мертвая. Ей противно было во мне находиться. За край она меня зашвырнула резво, но потом поняла, что сильно промахнулась с пристанищем. И Дима промахнулся, кладбищенский нахал. Я столько времени провела, поднимая мертвяков, а он даже не заметил! Хозяйка бы мной гордилась – такую толпу поднять незаметно.

Лена улыбнулась:

– Ты молодец, правда.

– Я знала про кромешников. Про то, что они людьми притворяются. Но только находясь там, – Жанна неопределенно махнула головой, – поняла, что они забирались в тела и прикрывались смертными душами при необходимости. Например, как в том случае с зельем, когда я решила, что передо мной обычная лопухоидка. Они вообще предпочитали не светиться, когда я или Дима появлялись в поле зрения. Кроме Насти – ей пришлось сильно извернуться, чтобы саму себя покромсать, но и прятаться после этого уже не получилось. Ей крысы – помните тушки? – нужны были для того, чтобы подпитывать тело, которое сдохнуть пыталось.

Глеб поморщился, как от зубной боли. Даже в землянке старухи они не видели ничего подобного. Да, некромаг при необходимости мог и с крыши прыгнуть, и конечность лишнюю себе отрубить, но пытать самого себя? Никакая психика такого не выдержит, какой бы закаленной ни была.

– Зато она очистилась, – заметил Бейбарсов. – Не знаю уж, как, но ведь она помогла тебя спасти.

– Видимо, сработало так называемое «бескорыстное стремление», – предположила Свеколт. – Остатки света на секунду победили тьму, но и этого оказалось достаточно.

– А с берегинями ровно наоборот случилось. Они же долго держались и защищали Глеба, но когда их богиня приказала долго жить, малость озверели.

– Малость! – Бейбарсов не выдержал и рассмеялся.

Аббатикова смущенно улыбнулась.

Лена снова разлила вино по бокалам.

– Ну что ж, подытожим? – она подняла свой, как будто собиралась произнести тост. – Мы по-прежнему одно целое, от Лели избавились, блазня вряд ли еще увидим, а Шапка вообще закончилась на Жанке.

– Я п-осто п-опусти-а ее си-у че-ез сея! – запротестовала рыжая некромагиня.

– Ничто не проходит бесследно, – напомнил Глеб. – Тем более в магическом мире.

– И кто знает, чем это нам аукнется… – задумчиво произнесла Свеколт. Судя по ее подернувшимся мечтательной дымкой глазам, она уже представляла, как засядет в библиотеке и вплотную займется этим вопросом. Может, даже магсертацию напишет на тему «Влияние божественной силы на неокрепший некромажий организм».

Бейбарсов и Аббатикова переглянулись. Ох уж эта жажда знаний, от которой не найти спасения!

Но одно было точно: их жизни снова сделали кульбит и пошли по новому пути. И этот новый виток вряд ли мог стать хуже предыдущего.

Глеб шел по Нижнему Новгороду, полной грудью вдыхая влажный осенний воздух с едва уловимыми нотками прелости. Пока они распивали вино, начался дождь; но некромаг (он запретил себе думать «бывший») предпочел пойти домой, к дяде и брату, а не ночевать в холодной неуютной квартире Жанны.

Рыжая некромагиня шагала рядом с ним – она настояла, что проводит его, и он не нашел, что ей возразить: события ночи убедительно показали, насколько близок мир магический к миру лопухоидному. И пусть ни один человек не проснулся, не заворочался даже в своей постели, пока в парке три силы делили сувениры, Бейбарсову совершенно не улыбалось повстречаться с какой заплутавшей и не понесшей должного наказания не-душой.

Капельки воды на ярких волосах Аббатиковой то и дело притягивали взгляд Глеба. Он представил, как берет холст и легкими, невесомыми акварельными мазками набрасывает ее портрет. Она ведь спасла его, и даже больше: именно она доказала, что он не пустышка. Именно она верила в него с самого начала. И именно она всегда оказывалась рядом, когда была нужна.

«Жанна, – Бейбарсов покатал ее имя на языке, зная, что она не станет его подзеркаливать. – Жанка, как зовет тебя Свеколт. Что же ты такого во мне нашла? Почему я, а не какой-нибудь светленький маг? Да, он бы никогда не смог оценить тебя полностью, но зато любил бы так искренне и беззаветно, как только белые и умеют».

Некромагиня вдруг остановилась.

Глеб, по инерции сделавший еще несколько шагов, недоуменно на нее обернулся:

– Опять?!

– Мы же пришли, – удивилась Жанна.

Они действительно стояли на площадке перед домом Ратниковых. Несмазанные качели, получив влажную подкормку для ржи, поприветствовали магов особо противным скрипом.

– А ведь тот парень… Кромешник… Он был среди напавших на меня! – внезапно вспомнил Бейбарсов.

Девушка ничего не ответила, только пожала плечами. Она помнила тот вечер, но наверняка не вглядывалась в лица тех, кого стремилась уничтожить.

Некромаг стоял под моросящим дождиком, глядя в темные, почти черные глаза Аббатиковой, и чувствовал, что где-то в глубине его души (все еще существовавшей, несмотря ни на что) просыпается нечто совсем новое. Не в полной мере осознавая, что делает, он провел пальцами по щеке некромагини, заправляя выбившуюся прядку волос за ухо.

– Спасибо, – шепнул Глеб.

– За что? – не поняла Жанна

– За все.

Не давая ей возможности задать еще один дурацкий вопрос и разрушить волшебство мгновения, парень быстро наклонился и легко чмокнул ее в уголок губ.

– Зайдешь?

Аббатикова уставилась на него с таким откровенным удивлением, переходящим в не менее искреннее беспокойство о его душевном равновесии, что Бейбарсов расхохотался.

– Я просто еще кое-что вспомнил. Нужна твоя помощь, чтобы проверить кое-кого.

Почти сердито фыркнув, скрывая смущение, некромагиня развернулась на пятках и решительно зашагала к подъезду.

========== Эпилог ==========

Isn’t it weird? Isn’t it strange?

Even though we’re just two strangers on this runaway train

We’re both trying to find a place in the sun

We’ve lived in the shadows, but doesn’t everyone?

Isn’t it strange how we all feel a little bit weird sometimes?

Hanson

– Бейбарсов!

Глеб вздрогнул и поспешно затолкал телефон под конспекты. «Спалился на экзамене! – радостно заржал внутренний голос. – Скажи спасибо, что не зомбиделанье сдаешь, иначе бы уже пошел на практический материал!»

Сергей Юрьевич завис над некромагом с самым кровожадным видом. Если не знать, что он просто очень требовательный преподаватель, искренне любящий свой предмет, можно подумать, что он питается душами невинных студентов.

Теоретическая часть экзамена казалась Бейбарсову чем-то похуже полнолуния в окружении тухлых мертвяков. Со вторыми хотя бы понятно, что делать, а вот как доказать Серёгичеву, что ты все знаешь и все можешь, но просто слов нужных не находишь… Загадка, достойная сфинкса.

– У меня есть для вас отличная идея. В следующий раз используйте глиняную куколку, чтобы ваша подружка вам подсказывала, – Серёгичев ловко извлек телефон из-под вороха листов. – Это будет и незаметнее, и рациональнее.

Глеб привычно пропустил реплику мимо ушей и переспросил:

– Что?

– Бейбарсов, вам точно надо проверить слух. Встретимся на пересдаче, говорю!

Вздохнув, некромаг собрал свои вещи, затолкал их в рюкзак. Поискал кепку, вспомнил, что ее нет уже полтора месяца, встал и вышел из аудитории.

С той памятной битвы в Пушкинском парке их группа дизайнеров сильно проредилась. Помимо шести девчонок пропало еще десять студентов, причем никого это не удивило. «Не обошлось без вмешательств со стороны стражей», – сказала тогда Лена. Глеб и без нее видел, что тут поработали с заклятьем памяти как минимум, а как максимум – вообще реальность подправили.

Снег уже лег плотным белым одеялом и, похоже, не собирался таять до марта. Оказавшись на улице, Бейбарсов поднял воротник пальто. Конечно, ему и не такое доводилось переносить, но внезапно обнаружившаяся склонность подхватывать насморк на ровном месте диктовала свои правила. Скажи кто некромагу, что он будет бояться обычного северного ветра, он бы рассмеялся чудаку в лицо. «Ну, «бояться» – это сильно сказано, – поправил внутренний голос. – Всего лишь опасаться последствий!»

Небо потемнело, затянувшись тучами. Глеб прибавил шаг.

С тех пор, как он узнал, что некромагия все еще живет в нем, ему стало легче переносить существование в лопухоидном мире. В магический возврата не было, да и не хотелось больше: там слишком многое напоминало о прошлом. В его нынешней жизни было место для рисунков, учебников и коллекции ножей; но для борьбы за власть, погони за несбыточными мечтами и интриг не осталось. Бейбарсов не планировал стать светленьким святошей, но чувствовал, что ему нужен отдых. Впрочем, после детства в некромажьей землянке ему любое лопухоидное занятие казалось курортом.

Лена улетела в Магфорд спустя несколько дней после разборок с кромешниками. Жанна, насколько Глебу было известно, оставалась где-то поблизости, но почему-то старательно избегала его общества. Пару раз она заглядывала в гости, но это были мимолетные встречи; некромагу даже показалось, что рыжая с Андреем умудрялась больше времени провести, чем с ним. Ратников-младший реагировал на нее уже спокойнее, не как в первый раз. «Он очень чувствителен к магии, – объясняла Аббатикова. – Я не уверена, но, мне кажется, ему случалось быть одержимым. Такое часто провоцирует, сам знаешь. А насколько мы можем казаться страшными и злыми…» Она тогда не договорила, потому что Андрей пришел попросить починить машинку. Некромаг быстро разобрал несложный механизм, вычистил мусор и собрал все обратно. «Да ты волшебник!» – засмеялась Жанна, когда ребенок запрыгал от радости, что любимая игрушка снова жужжит и катается сама по себе.

Бейбарсов чувствовал себя, как будто перенес тяжелую болезнь. Непонятное отвращение, которое он испытывал к девчонкам, прошло, словно и не было. Видимо, то ощущение единения, по которому он скучал, хотя и не признавался себе в этом, вернуло главное: знание, что Свеколт и Аббатикова его семья. Они так долго делили каждый миг жизни и почти все мысли – кроме, разумеется, тех, что были о Тане, – что отказаться от этого стало бы огромной ошибкой.

За размышлениями Глеб дошел до своего нового дома. Привычно поднял голову, поискал взглядом – в его квартире свет горел только на кухне. «Наверное, дядя с Андреем ужинают», – подумал Бейбарсов. Ему почему-то вдруг очень хотелось, чтобы его встретила Жанна, хотелось поговорить о том, что он мог обсудить только с ней – некромагию, свое положение в этом мире, узнать ее мнение о Серёгичеве, которое она ему, кстати, задолжала…

Вместо того чтобы зайти в подъезд, некромаг свернул на детскую площадку и сел на возмущенно скрипнувшие качели. Ему надо было немного побыть одному.

– Нет, никто из твоих родственников тебе зла не желает, – Аббатикова помотала головой. – И они точно никогда не хотели твоей смерти.

Это было той ночью, когда Глеб позвал ее зайти.

– Но кто-то же пытался меня сбить. И фигура на качелях… Очевидно детская… – Бейбарсов нахмурился.

Жанна снова склонилась над кастрюлей, в которой кипел серовато-желтый отвар. Потянула носом, вгляделась в пузырьки на поверхности.

– Нет. Однозначно нет. Они вообще оба лопухоиды, – некромагиня окунула в варево мизинец, помешала немного. – Ну, или у Андрея очень слабый дар. Я в этом плохо разбираюсь…

– Не облизывай! – успел рявкнуть Глеб за секунду до того, как Аббатикова сунула палец в рот.

– О, – девушка поспешно вытерла руку о штаны. – Да ладно, на вкус оно не такое уж и мерзкое.

Бейбарсов только молча закатил глаза. Жанна часто, задумавшись, тащила в рот всякую гадость, и не в последнюю очередь в этом была виновата старуха с ее привычкой именно рыжей давать наиболее мерзкие задания. После искусственного дыхания трехнедельному мертвяку зелье из крысиных костей и помета, вероятно, действительно казалось деликатесом.

– Мне кажется, это были наши дорогие друзья, – Аббатикова щелчком пальцев погасила газовую конфорку, на которой и варила зелье. – Причем с обеих сторон, скорее всего. На качелях была берегиня. А в машине мог быть и одержимый. Ты ведь никого не рассмотрел?

Глеб покачал головой. Лопухоидные способы смотреть и видеть до сих пор приводили его в состояние, похожее на депрессию.

– Это все, что ты хотел спросить?

Бейбарсов хотел спросить еще многое, но вместо этого проворчал:

– Между прочим, газ тоже стоило выключить, если ты не хочешь убить всех в этой квартире.

Аббатикова виновато улыбнулась, быстро попрощалась с ним и пропала на две с половиной недели.

«Если ты правда так хочешь ее увидеть, почему не воспользуешься старым проверенным методом? Забоялся шкурку попортить?» – насмешливо поинтересовался внутренний голос.

Пошел снег. Крупные хлопья стремительно падали с небес, чтобы раз-другой блеснуть в свете фар, фонарей, отблеске из окон и смешаться с тысячами собратьев, успевших первыми добраться до асфальта. Некромаг поднял голову, и большая снежинка тут же приземлилась ему на лоб, покатилась противной каплей к носу. «А раньше бы она не растаяла…» – напомнил внутренний голос, лишенный какой бы то ни было деликатности. «Откуда ты вообще такой взялся?!» – недоумевал порой Глеб.

Если бы он мог, подозвал бы сейчас ступу, запрыгнул бы в нее, ввинтился в хмурое зимнее небо и улетел бы туда, где нет места никаким мыслям, где есть только ветер и звезды. «Ага, ветер. Холод. Насморк, кашель…»

Кулаки сжались непроизвольно. Спокойствие последнего месяца словно сдуло особо сильным порывом ветра. Бейбарсов, как в былые времена, разозлился мгновенно, «завелся с пол-оборота», как говорила Лена. Его обнадежили, что все не так плохо, как могло казаться; но при этом поманили обещанием счастья и тут же его лишили! Почему Жанна не появляется? Чем она так занята, что не находит для Глеба времени? Ладно Свеколт, у нее сплошная любовь, куда ни кинь – то книжки, то Шурасик замороченный, то очередное невероятное и никому не нужное исследование… Но рыжая ведь всегда была…

«Перекати-поле она всегда была. Ни к кому не привязана и нигде не желающая задерживаться», – с непонятной агрессией подумал некромаг.

Злости в этой мысли было слишком много, а вот справедливости – наоборот не хватало. Бейбарсов это понимал, но ничего не мог, да и не собирался с этим делать. Обида захлестнула его с головой, вкупе с ощущением, что он просто мастер собирать на себя всю мировую несправедливость. Как же ему хотелось вновь почувствовать силу в себе, направить ее в нужное русло и увидеть результат…

Сосредоточившись, Глеб попробовал растопить снег вокруг качелей. Для некромага – плевое дело, особенно для того, кто столько всего успел пережить. Всего лишь заставить воду нагреться…

Никакого эффекта.

– Тьма! – процедил сквозь зубы Бейбарсов.

Вдруг снег разом вскипел на всей площадке.

Глеб вскочил на ноги, завертел головой в поисках врага.

В десяти шагах от него, покачиваясь с носка на пятку, стояла невысокая рыжая девушка в легкой рубашке, черных джинсах и армейских ботинках.

– Перестаралась, – фыркнула Жанна.

Некромаг попытался понять, чего он хочет больше – придушить соратницу или все-таки обнять ее, но Аббатикова не дала ему времени выбрать. Резко сорвавшись с места, она повисла у него на шее, уткнувшись носом куда-то в складки пальто.

– И-и-и, – невнятно пробормотала Жанна. И без того невнятная дикция окончательно стала неразборчивой от близости заглушающей звуки ткани.

– Ты чего? – удивился Глеб, одной рукой гладя подругу по волосам, а другой аккуратно приобнимая за талию.

Некромагиня выпуталась из его объятий так же быстро, как оказалась в них. Нервно поправила и без того идеально лежащие волосы. Одернула задравшуюся рубашку.

– Жанна? – Бейбарсов насторожился.

– Я случайно, – едва слышно прошептала Аббатикова.

– Случайно что?

– Под-ерка-и-а…

Глебу показалось, что внутри него что-то оборвалось.

– Прости, я не думала, что ты по мне скучал… – продолжила Жанна, не замечая его состояния.

Оборвавшееся нечто мгновенно встрепенулось и полезло на место.

– Иди сюда, – вздохнув, позвал Бейбарсов.

«Как же удачно ты подзеркалила, некромажка, – пронеслось у него в голове. – Но лучше завязывай с этим делом, пока лишнего не узнала».

Глеб нежно погладил ладонью щеку Жанны, мимолетно коснулся большим пальцем губ.

– Всё нормально. Зайдешь?

Андрей, увидев Жанну, бросился к ней со всех ног. Игорь же только покачал головой, заметив, как легко она одета.

– Зима на дворе, – буркнул он. – Нечего ходить полуголой.

– Мне не холодно, – с искренним изумлением ответила Аббатикова.

Глеб, кашлянув, подтолкнул ее в сторону своей комнаты.

– Пап! А почему ей можно, а мне нельзя без шапки, хотя мне тоже не холодно?! – тут же уцепился за возможность поотстаивать свои права Ратников-младший.

– Ей тоже нельзя, – вмешался Бейбарсов. – И если она не поторопится, то в углу будет стоять часа два!

Некромагиня выпрыгнула из ботинок, которые сами расшнуровались, и припустила по коридору почти бегом.

Игорь неодобрительно нахмурился. Подозвав Глеба поближе, он вполголоса, чтобы сын не слышал, попросил:

– Пусть она не колдует при Андрее. Это, конечно, очень удобно, я понимаю, но предпочту, чтобы мой ребенок никогда больше не сталкивался с магическим миром.

– Никогда больше? Что вы… ты имеешь в виду?

Как некромаг ни старался, у него до сих пор проскакивало обращение на «вы» к дяде. Они жили вместе больше полугода, но для того, чтобы стать семьей, сроки требовались явно большие. Игорь никогда не упоминал Киру, свою сестру и мать Глеба, но последний все равно подсознательно опасался, что его могут попытаться заставить с ней встретиться. Хотя она, конечно, могла уже успеть умереть. Этим вопросом Бейбарсов тоже не интересовался.

– Я попозже к вам зайду, поговорим, – Ратников кинул взгляд на Андрея, замершего в дверях с самым невинным видом.

Глеб пожал плечами, молча соглашаясь. Его не очень заботили причины, которыми дядя руководствовался в воспитании ребенка, особенно потому, что это никак не касалось его лично.

…Жанна не стала включать свет в комнате. Когда Бейбарсов вошел, она стояла у окна. Уличный свет красиво обрисовывал ее силуэт, но долго любоваться этим видом некромагу не пришлось – конечно же, она прекрасно слышала его шаги и чувствовала его присутствие. Она обернулась, и Глеб увидел, что белки ее глаз мягко светятся. «Считать признаки некромагии красивыми может либо сумасшедший, либо некромаг», – тут же прокомментировал внутренний голос.

Не думая, что он делает, Бейбарсов подошел к Жанне, приподнял ее голову за подбородок и поцеловал в губы. Не как сестру, не как боевую подругу, а так, как целовал Таньку, как приходилось целовать Лизу… Хотя нет, Лизе и не снилась та нежность, та тоска, которую он вложил в этот поцелуй. «Не оставляй меня больше… – безмолвно просил Глеб некромагиню. – Я буду с тобой, но только не оставляй». И Аббатикова обмякла, обняла его, с жаром откликнулась на ласку. «Я буду рядом, навеки рядом», – так же молча ответила она.

Бейбарсов крепче прижал к себе девушку. Он чувствовал ее страсть, ее жажду, что она сдерживала годами, и даже, наверное, ощущал себя немного виноватым. Он собирался взять все, что она могла ему дать, но понимал, что вряд ли сам даст ей то, о чем она мечтала. Жанна была так нужна ему… И, как всегда и было, Глеб не собирался останавливаться ни перед какими препятствиями.

Стук в дверь заставил их отпрянуть друг от друга.

– Ребята… Можно? – раздался голос Игоря.

class="book">Аббатикова отошла к столу, Бейбарсов отодвинул щеколду (когда только успел закрыть?) и впустил дядю.

– Извините, если помешал, – Ратников выглядел слегка смущенным. – Андрюшка только заснул, а мне… Мне правда нужен ваш совет.

Некромаги молча выслушали историю Игоря. Тот рассказал всё, что могло пролить свет на происходящее с его сыном – и про Дину, и про заезжего мага, и про приступы «лунатизма» у ребенка.

– Еще до рождения Андрея за Динкой вдруг стал ухаживать мой старый друг… Ну, как ухаживать – просто слишком трепетно относиться, я бы сказал. Ничего особенного, на мой взгляд. Но Динка прямо вся взбеленилась, словно он ее оскорбил… И прокляла. Он об этом, правда, даже не узнал – расстаралась моя женушка что надо! – Игорь засмеялся, вспоминая. – Только желающих с ним общаться поуменьшилось. Дело в том, что он приобрел необычное свойство – говорить именно то, о чем человек думает в момент общения с ним. И чаще всего это были далеко не самые приятные мысли… Даже я, зная, что он не специально и вовсе не сумасшедший, не смог выдерживать рядом с ним дольше пятнадцати минут. Не представляю, каково его студентам – он же преподавателем был…

– И остается, – Глеб тоже усмехнулся. – Если переспрашивать, то все нормально. Хотя первое время я думал, что он какой злобный темный маг или вообще страж.

Жанна недоуменно на него посмотрела. «Ты мне ничего не говорил», – кинула ему мысль.

– Это был Серёгичев, мой препод по композе, – пояснил Бейбарсов. – Правильно ведь?

– Он самый! – Ратников выглядел изумленно-восхищенным. – Ну надо же, как все наши судьбы тесно переплетены оказались в итоге!..

– Нет, просто городок не такой большой, – пожал плечами некромаг.

«Твой дядя прав, – снова прилетел телепатический посыл от Аббатиковой. – Скорее всего, так получилось не случайно».

– Жанна, – Глеб поморщился, – будь добра разговаривать вслух.

Некромагиня демонстративно закатила глаза и отвернулась к столу, изображая, что очень заинтересована лежащей там книгой.

– В Андрея вселялся дух из-за края, – сообщила она, не поворачиваясь. – Это не опасно. Ввиду своей родословной мальчик просто чувствителен к магии.

– А он… – Игорь запнулся. – А в нем магия есть?

– Понятия не имею, – Аббатикова покачала головой. – Сколько ему лет, девять? Иногда магия спит и до пятнадцати, а иногда проявляется едва ли не в младенчестве. Никто не знает, от чего это зависит, даже Ленка.

– Но Жанна может попробовать узнать его будущее, – вдруг осенило Бейбарсова. – Не забыла еще, как гадать по глазам?

Он увидел, как на мгновение напряглась ее спина и тут же расслабилась. Он подозревал, что она гадала на его будущее и что ей не понравилось то, что она узнала. Вот только спрашивать было бесполезно – предвидела ли она потерю силы или просто Глеба с другой девушкой.

– Для этого нужен Андрей? – обеспокоенно спросил Игорь.

– Нет, – Жанна наконец повернулась к ним. – Будущее лучше видно в глазах того, кого он любит. Для ребенка, конечно, лучше бы подошла мать, но раз у нас ее нет… Вы на первом месте.

Она встряхнула кистями рук, глубоко вздохнула.

– Ложитесь на кровать и расслабьтесь. И думайте об Андрее, ни о чем другом больше.

Ратников кинул вопросительный взгляд на Глеба. Парень мысленно усмехнулся – старший родственник спрашивал у него совета, потому что сам почти не разбирался в вопросе. С одной стороны, это было приятно, а с другой – совершенно неожиданно.

– Делай как она говорит. Она не навредит, – уверенно сказал Бейбарсов.

Игорь повиновался. Он лег на спину на застеленную постель племянника, прикрыл глаза. Несколько минут прошло в молчании.

Аббатикова встала у изголовья кровати. Воздух в комнате вдруг стал вязким, сонным. Глеб почувствовал, что у него тоже закрываются глаза, что его подхватило течением и куда-то несет…

«Эй, сопротивляйся! – ворвался в сознание недовольный голос некромагини. – Я дядю твоего усыпляю».

Усилием воли Бейбарсов стряхнул оцепенение. Потер лоб, разгоняя остатки сна.

– Обязательно торпедой по малькам?

Жанна только развела руками.

– У этого заклятия нет полумер, – пояснила она. – Это же ведь даже не заклятие, а поток силы…

– Не надо мне объяснять очевидные вещи! – вспылил Глеб.

Аббатикова проигнорировала его окрик. Вместо этого она склонилась над Игорем, пальцами сжала его виски. Глаза мужчины открылись, но сознание в них не отразилось – он все еще спал. Рыжая, задержав на миг дыхание, нырнула в его зрачки.

Долго это не продолжилось: ровно через тридцать три секунды (Бейбарсов неосознанно считал) девушка пошатнулась и отошла на шаг, запнулась о стол, чуть не упала.

– Поздравляю, – она хрипло засмеялась. – У вас светлый маг.

Ратников дернулся, мгновенно просыпаясь.

– Ах да, и Дина уже в пути. Если я ничего не напутала. Будущее – весьма расплывчатая штука.

– Сюрприз, – заключил Глеб.

Игорь, закрыв ладонями лицо, едва слышно застонал.

Они снова остались наедине.

Бейбарсов подошел к своему столу, взял папку с рисунками, открыл, полистал, словно искал что-то. Аббатикова с интересом наблюдала за ним, но благоразумно не приближалась: кому, как не ей, было известно, насколько некромаг не любит показывать свои работы. Глеб перебирал листы, некоторые клал на стол лицевой стороной вниз, некоторые оставлял в папке. Наконец, когда последний из рисунков лег на стол, он захлопнул папку и протянул ее Жанне.

Девушка нерешительно взяла папку. Посмотрела на Бейбарсова, словно не уверенная в том, что ей теперь делать. Тот ей ободряюще кивнул.

Некромагиня села на кровать, открыла папку. На первом же отобранном Глебом рисунке была она – маленькая, смешная, с одноглазым плюшевым медведем. На следующем оказался ее портрет. На третьем – тоже портрет, но другой: то ли Бейбарсов не успел его дорисовать, то ли такова и была его задумка: только половина лица. И на всех последующих некромагиня обнаружила себя: разную, грустную, веселую, злую, довольную, в ступе, сидя на надгробии, стоя на каком-то шаре… На одном листе вообще поместились восемь маленьких Жанн, каждая со своим выражением лица.

– Ты рисовал меня? – не веря своим глазам, спросила Аббатикова.

– И тебя тоже, – согласился некромаг.

Листы, не прошедшие цензуру, он смял и, судя по бессознательному движению, хотел поджечь. Но, конечно же, синий огонек не вспыхнул, несмотря на старые привычки. Жанна, почти не задумываясь, что делает, кинула ниточку силы.

Глеб зашипел, обжегшись. Бумага радостно вспыхнула, сжирая самое себя.

– Странно, – пробормотал Бейбарсов. – Не думал, что когда-нибудь снова узнаю, что такое «больно».

– Иди сюда, – позвала некромагиня.

Глеб подошел к кровати, встал перед девушкой. Она взяла его ладони двумя руками, помолчала, собираясь с мыслями.

– Хочешь… – Аббатикова снова запнулась, формулируя. – Я буду твоей некромагией. Твоими руками, твоими глазами, твоими ушами в мире магии. Я всегда буду рядом. Тебя лишили возможности использовать силу, но меня у тебя никогда не отнимут. Оешь?..

Бейбарсов, не отнимая рук, сел рядом с девушкой. Посмотрел внимательно в глаза, словно искал там ответ на какой-то незаданный вопрос. Жанна, даже не настраиваясь на него, чувствовала, как его сознание раздирают на части противоречивые мысли.

– Я люблю тебя… – прошептала она едва слышно.

– Я знаю, – так же тихо ответил некромаг.

Он снова поцеловал ее.

Для Глеба Бейбарсова начиналась новая жизнь.