Чистое небо (СИ) (fb2)
- Чистое небо (СИ) (а.с.Настройки текста:
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (109) »
========== Ars moriendi (Искусство умирания) ========== — Мы живем с теми решениями, которые принимаем. Это и есть мужество. Надо уметь отвечать за свои ошибки. (М. Л. Стедман. Свет в океане) В комнате было холодно и темно, а моросящая серость за окном ничем не напоминала об обещанном синоптиками жарком лете. Капли дождя оставляли на окнах грязные следы и скатывались на бывший некогда белым подоконник. По телевизору говорили, что это пепел. Слишком много пепла и копоти от взрывов. Еще по телевизору говорили, что враг далеко от города, что союзные договоры скоро будут подписаны — и все закончится. Саша почти верила тому, что говорили. Но эта проклятая грязь. И холод. И слезы, слишком много слез и паники. В соседней комнате глухо разрыдалась мать. Саша не двинулась с места, только плотнее закуталась в тонкое покрывало. Что именно случилось — она знала и так. Родной город матери сравняли с землей, они с отцом еще вчера видели сюжет. А сегодня с утра пришло письмо от одного из кузенов, из тех, что служат. О смерти его родителей, она была почти уверена. Да, даже если и нет — вместе с весточкой от родни пришло письмо Паши, само по себе было достаточный повод для материнской истерики. «Напиши ему», — эту чертову фразу она слышала третий месяц. И всякий раз за ней следовали крики о ее невоспитанности, бесчувственности и бессердечности. Сначала Саша пыталась спорить, но бесплодные попытки вскоре начали вызывать лишь усталость и отвращение. «Ты хочешь, чтобы я сдохла, — кричала в запале мать. — Ты меня ненавидишь!» Она в ответ холодно пожимала плечами и уходила к себе. Эти крики и слезы, проклятые крики, продолжающиеся уже год и три месяца. Почти полтора года холода, полтора года серого неба и грязи. Полтора года липкого, душащего страха родителей. Полтора года желания сбежать хоть куда: на панель, на фронт, на небеса — только бы подальше отсюда. Этого родители и боялись: не войны, не смерти — того, что она уйдет и бросит их наедине с сошедшим с ума миром. И, черт, как же хотелось это сделать. Плюнуть на все, собраться и сбежать. Так, чтобы никто не нашел. Никогда. Саша накрылась покрывалом с головой и закрыла глаза. Всхлипы и крики из соседней комнаты смешивались со стуком капель по стеклу, рокотом моторов на шоссе и далекими отзвуками взрывов. Где-то была война, где-то жизнь, а у нее — безысходность и пронизывающий холод. Поэты середины двадцатого века писали, что на войне страшно, но она не чувствовала страха. Только безумное, всепоглощающее отчаяние. Под подушкой жалобно запищал коммуникатор, Саша с облегчением запихнула в уши капельки наушников, отсекая все звуки, кроме мелодичной трели звонка. Но сегодня, определенно, был не ее день: вместе с щелчком кнопки «принять» раздались сдавленные рыдания. — Я не хочу, Саш, — жалобно прошептал чей-то голос. Она тряхнула головой, недоуменно нахмурилась и вытащила коммуникатор, пытаясь разглядеть на дисплее имя звонящего. — Я не хочу, — повторил голос. Звонок оборвался. Радостно подсветившийся дисплей поспешил продемонстрировать длительность вызова, баланс счета и участников звонка: Александра и Юля. Юля? Она еще более недоуменно посмотрела на дисплей и обновила станицу. Надпись не менялась, девушка на аватарке Юли все также радостно подмигивала и широко улыбалась, а кнопка «вызов» рядом с ней переливалась серебристо-зеленым, предлагая перезвонить. Пожав плечами, Саша провела по ней пальцем, удобнее устраиваясь на кровати. Тишина в наушниках сменилась короткой трелью, которая, сразу после щелчка соединения перешла в тихие всхлипы. — Юль? Раздавшийся полувздох-полустон заставил ее вздрогнуть и пожалеть о своем решении. Еще одна. Проклятое везение. — Я не хочу, — надрывно, хрипло прошептала подружка и опять разрыдалась. Саша прижала пальцы к вискам и закрыла глаза, медленно считая до десяти. Один — не орать, два — не психовать, три — она редко рыдает, четыре — что-то, правда, случилось, пять — всех за нее убью, шесть — не психовать, семь — все хорошо, восемь — мир прекрасен, девять — мой рыжий ангел, десять… — Юки, что случилось? Голос был на удивление нежным и тихим. Успокаивающим даже. Настолько успокаивающим, что в наушниках воцарилась тишина. Да, добрая Саша — это не миф. Спешите слышать. — Бабушке плохо, — тихо сказала ее Юлька минутой спустя. — Маме плохо. Дедушке плохо. Еды нет, денег нет, лекарств нет, — потом помолчала и отчаянно спросила. — Продолжать или сама догадаешься? — Я догадалась, — медленно протянула она и надолго замолчала. Тишину нарушало только неровное дыхание все еще всхлипывающей Юли. — Сколько вам надо? Юлька хрипло, невесело рассмеялась, от безысходности, чувствовавшейся в этом смехе, Сашу передернуло. Нет, ее отчаяние было вполне объяснимым: уже два месяца как работы было не найти даже в их, не сильно затронутом войной городе. Массовые сокращения,
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (109) »
Последние комментарии
1 день 22 часов назад
1 день 23 часов назад
2 дней 2 часов назад
2 дней 2 часов назад
2 дней 4 часов назад
2 дней 6 часов назад
2 дней 9 часов назад
2 дней 18 часов назад
2 дней 18 часов назад
3 дней 2 часов назад