Ведьма и Бессмертный (СИ) [Sonata D.] (fb2) читать постранично

Любишь ли ты легенды, друг? У меня есть для тебя одна. Жуткая и одновременно притягивающая, манящая и отталкивающая. И расскажет она тебе о Ведьме и Бессмертном.

Когда-то Бессмертный был человеком. Его глаза не были дьявольски алыми, кожа не напоминала серый пергамент, обтягивающий череп, а волосы были светло-пшеничными вместо пепельно-седых. Он спокойно жил без семьи, любил свою страну и защищал родную крепость. А потом в его жизни появилась она. Ведьма.

Когда-то Ведьма была ещё только созревшей девой, поселившейся на окраине. Она любила бросать любопытные взгляды на Солдата, когда случайно или нет видела его в городе, а ещё скрывала свой дар, переданный в наследство от прабабки. Ангела зналась на зельях и несложных заклинаниях. Но ещё… Девушка могла дарить жизнь повторно.

Она боялась себя и своих возможностей, боялась раскрыться пред обитателями их крепости, а сильнее всего — того, чего может натворить в порыве гнева.

Но её раскрыли. Быть может, даже не за истинный ведьмин дар, а за красоту, что притягивала многих мужчин в городе, церковь постановила сжечь колдунью. В её скромную хибару, где она жила сиротой после того, как обоих родителей забрала война, ворвались разъяренные горожане, схватили её и понесли на площадь для казни.

За неё заступился лишь один. Солдат старался вразумить беснующуюся толпу, но лишь сильнее раздул искры ненависти в ней, что обратилась и против него. Его посчитали предателем, соблазненным Ведьмой, и озлобленная толпа возжелала и его крови. «Ренегат! Вероотступник! Продал душу шлюхе-ведьме!» — из озлобленной толпы плевками-пощечинами на него летели обвинения, но он мужественно терпел, закрывая собой девушку. Джек знал её родителей. И уж точно не подозревал её в колдовстве.

В него полетели камни, сначала небольшие, лишь досаждающие, но затем… Один меткий бросок в лоб — и он валится на землю с разбитым черепом, всё ещё пытаясь хоть как-то защитить Ведьму своим телом. Она опустилась на колени, обнимая его и проливая горькие слёзы, пока горожане ещё только начинали понимать, что же они наделали. Неведомый ею до этого дня гнев пробудился в душе ведьмы, наполняя всю её сущность: от кончиков пальцев, до головы. Она закричала, закричала не по-человечески, извергая весь свой гнев, обиду и ненависть, а её несвязный вопль вскоре начал сплетаться в цепочки проклятий, ложащихся на толпу. От этого крика корчились в панике горожане, постепенно сходя с ума, шалея от заклинаний. Словно от мора, они один за одним падали мёртвые на землю, как марионетки с обрезанными нитями. Когда все до одного жители крепости умерли, Ведьма осознала, что она сотворила. Но её душа очернела, и сожаления та не испытала. Она лишь положила ладонь на щёку умершего Солдата, нежно провела второй по двум новообретённым косым шрамам, пересекающим лицо, совсем не заботясь о том, что её пальцы испачкались в его крови. И прошептала: «Не умирай, герой…»

Находящаяся уже в потустороннем мире душа Джека услышала зов Ведьмы. Но, так как до этого она не могла возвращать вновь жизнь в бездушные тела, смогла выбраться лишь половина сущности Солдата.

Он ожил, резко распахнув глаза, но вместо нежно-васильковых теперь на Ангелу смотрели багровые, нечеловеческие очи. А затем его кожа начала шелушиться, обнажая новую — бледно-серую, как туман.

А потом он почувствовал что-то новое. Голод. Всё его естество нестерпимо ныло, прося добыть пропитания. Он привстал, оглянулся и увидел мёртвых людей, проклятых колдуньей. Кинулся к ним и впивался в их шеи, пригубливая ещё тёплую кровь, постепенно насыщаясь. А Ведьма всё истерично хохотала, наблюдая за своим первым творением, но из её глаз лились слёзы, слёзы по её прошлой жизни и по тому Джеку, которого она знала, и которого теперь здесь не было.

С тех пор Ведьма поселилась в лесу, подальше от проклятого места. Вести о ней разнеслись по всему королевству, и люди начали бояться. Её сила росла и росла, но она помогала внешнему миру лишь изредка, как в том случае с доктором Крысенштейном и его Чудовищем… Иногда к ней заходил Всадник. Клал свою тыквенную голову на стол, грустно вздыхая своим низким голосом, и просто молчал, наблюдая за тем, как колдунья варит очередное зелье или творит новые заклинания. Он появлялся и исчезал бесшумно, почти не привлекая внимания, но Ведьма всегда вспоминала, как смогла привязать его к себе договором на крови, который оказался необратим для него. Редко у порога её дома появлялась злой дух Ифрита, скрывающая свое лицо за страшной чёрной маской. А один раз пожаловала Графиня, проклятая женщина, не чувствующая ничего, кроме жажды убийств, и просила снять её проклятие, но даже всемогущая Ведьма не смогла побороть заклятие, наложенное на род Лакруа.

Разнеслись и слухи о Бессмертном, похищающим людей из разных уголков королевства, опустошающем их тела, не оставляя