13 июня 41 года [Виталий Егоренков] (fb2) читать онлайн

13 июня 41 года

  Был у меня приятель - Мишка Елизаров. Мой не то чтобы близкий друг, но очень хороший приятель еще со студенческой скамьи. У него есть хобби. Он поисковик или, иначе говоря, следопыт. Свой отпуск Мишка, как правило, тратит на то чтобы в компании таких же энтузиастов лазить по полям сражений Великой Отечественной Войны и искать павших бойцов РККА. Погибших более 50 лет назад, отдавших свои жизни чтобы жили другие, но так до сих пор по-человечески не похороненных.

  Мишка и его друзья поисковики действовали абсолютно бескорыстно, сдавая найденное оружие и имущество в соответствующие органы или в музеи, в отличие от черных следопытов, искавших на поле брани чем поживиться.

  Он каждый свой поход предлагал мне отправиться с ним, соблазняя романтикой палаток, свежим воздухом, шашлыками под вечер, девушками-активистками и полезным для здоровья физическим трудом.

  Я всякий раз отнекивался. Активных девушек и свежего воздуха хватило в Турции, Греции, Испании, на Кипре, кроме того меня не очень вдохновляло весь отпуск бродить по болотам, буреломам и кормить собою лесную мошкару.

   Мишка заклинал меня памятью дедов, павших за мою жизнь и свободу. Я отшучивался, что оба моих предка, слава Создателю, вернулись с войны живыми, но в этот раз не устоял и отправился с ним. Туповатое безделье на морских курортах поднадоело. Хотелось чего-нибудь более осмысленного, приносящего пользу.

  Мой приятель запланировал поехать в братскую Белоруссию по следам, или вернее, костям, 4-ой армии.

  Мишка, как опытный следопыт (путешественник), помог мне купить правильную палатку, лопату и набить два рюкзака всякой необходимой поисковику всячиной: фонариками, спичками, аптечкой первой помощи, средством от комаров и многим другим.

  Еду предполагалось покупать в соседних от места стоянки белорусских селениях. Там, мол, дешевле и вкуснее.

  Мы погрузились на Мишкин УАЗ Патриот, прихватили с собой еще одного студенческого приятеля Володю Бровкина и в течение суток не очень-то спеша с остановками ехали из Питера почти до западной границы Союзного государства, чуть не доезжая до Бреста.

  В местном простом, но опрятном продмаге мы затарились едой и пивом, а затем, сверяясь по карте и уточняя маршрут у кого-то по мобильному, Мишка привез нас к лесочку, где уже стояло десятка три палаток.

  Начальник лагеря отставной подполковник белорусской армии записал наши данные в большую тетрадь, объяснил где ставить палатку, и, развернув подробную карту местности, показал примерный участок для раскопок.

  - Только предельная осторожность, ребята, как раз вчера обнаружили три неразорвавшихся бомбы. Так что без металлоискателя ни шагу. Нашли что-то крупное железное - руками не трогаем, а зовем взрослых опытных дядей. Если пофиг на собственную жизнь и здоровье - не забудьте пожертвовать на строительство храма. Там зачтется, - он показал вверх и улыбнулся.

  Затем белорус пришел посмотреть как мы обустраиваемся и с некоторой завистью обозрел наши продуктовые запасы:

  - В общий котел будете скидываться, или особняком питаться станете?

  Мишка отозвал нас с Володей в сторону и объяснил расклад. Поисковики условно делились на две группы: коммерсанты и студенты. Мы были обеспечены всем необходимым, а немалая часть следопытов приезжала в поле на голом энтузиазме почти без денег и снаряжения. Питались 'студенты', если их не поддерживали 'коммерсы' дошираками и прочей малополезной гадостью. Правилом хорошего тона считалось скидываться в общак. Мол, одно святое дело делаем. На том и порешили.

  Подполковник, а звали его Василий Семенович, от таких известий просиял:

  - Спасибо, ребята, выручили. А то позавчера студенты из Могилева прибыли в количестве 10 голодных ртов. Без продуктов и денег, но с большим желанием помочь. Я уж собирался вводить ограничение на питание.

  - Как идут поиски? - спросил Михаил.

  -Пока пустовато. Три медальона, семь лошадок, четыре винтовки и пулемет.

  - Какой? - заинтересовался мой приятель, - состояние хорошее?

  - ДС-39. А состояние хреновое. Ржавый как душа олигарха, - невесело хмыкнул подполковник, - здесь недалеко 6 дивизия в 41-ом полегла. Я по старым картам участок сверял, но, видимо, погрешность в километр -два где-то вкралась. Недели три уже местность прочесываем... да ничего, найдем. А продукты, какие не жалко, сдавайте нашим поварихам. Они же вас и просветят о меню и о распорядке питания.

  Поварихами оказались две стройные, симпатичные, но абсолютно неулыбчивые девушки. Они довольно сухо поздоровались, приняли продукты и сообщили, что ужин будет через час.

  - Чего вы такие невеселые, девушки-красавицы? - подивился я.

  - Все достало! - сказала одна из них с раздражением, - мы ехали в интересную патриотическую поездку искать останки солдат Великой Отечественной, а оказались поварихами на три десятка голодных и сексуально озабоченных мужиков. Лучше уж в Турцию бы рванули.

  Я пошутил, что мужское надоедливое внимание штука недолговечная, всего лишь лет на двадцать. Нужно только потерпеть. Шутка у аудитории успеха не имела.

  К ужину стали возвращаться поисковые команды. Одна из них принесла добрую весть: наткнулись на большую лесную поляну, звенящую от железа. На ней нашли две винтовки, котелок, немецкую каску и три медальона. Кости, найденные рядом с медальонами, аккуратно сложили в пакеты - для последующего захоронения.

  Подполковник бережно спрятал останки солдат в свой вещмешок и предложил после ужина помянуть павших героев.

  На ужин поварихи приготовили котелок щей и картошку с тушенкой. Просто, но на свежем воздухе в дыму костра необычайно вкусно. Обилие комплиментам красивым и хозяйственным девушкам заставило их оттаять и немного подобреть.

  Когда все насытились, начлага пустил по кругу флягу с коньяком и стал рассказывать о гремевших в этой местности более 60 лет назад боях. Оказалось, что он прекрасно знает историю Великой Отечественной Войны и умеет увлекательно о ней рассказывать. Василий Петрович поведал о растерянности и бардаке первых часов и дней войны, когда бойцов без артиллерийской подготовки бросали на немецкие пулеметы в контратаки, как люди гибли десятками тысяч, платя своими жизнями за просчеты командования.

  - Поэтому у нас такие большие потери были в войне, - мрачно резюмировал отставной подполковник, глядя в огонь костра, - людей не жалели. Мол, бабы новых нарожают. Солдаты погибли как герои, а наше государство, народ так и не отдали долг памяти, даже не похоронили их.

  Он выругался и замолчал, а Мишка сказал мне негромко:

  - Белорусские власти, на самом деле, молодцы, поддерживают своих поисковиков и морально и деньгами, нашим же по барабану на все, что не касается распила бюджетных бабок. Но хуже всех прибалты. Там чуть ли не от каждого второго можно услышать радость о том как много оккупантов полегло на их землях. Помню как-то в Литве искали погибших на одном поле, так явилось местное мурло и давай изгаляться: так, мол, вам и надо московитам. Не выдержал, дал ему в бубен. Думал будет драться, так нет: разревелся здоровый 30-летний мужик как девочка и побежал в полицию жаловаться как его русские хулиганы обижают. С тех пор меня в Европы не пускают.

  - Так тебе из-за этого шенген закрыли? - подивился я.

  - Ага, - весело подтвердил Мишка, - нисколько не жалею. Этот литовец был такой понтовый, такой весь крутой, почти что истинный ариец, а получил по морде и в кусты... Вот она сущность прибалтийская.

  - Точно, - согласился наш сосед по костру - долговязый парень в очках, - литовцы гады хуже остальных. До 39 года их столица Вильнюс был в составе Польши и, что характерно, поляки совсем не жаждали его отдавать кому-либо. Советский Союз включил город и окрестные земли в состав Литвы. А благодарные литовцы подняли вооруженное восстание и ударили в спину Красной армии.

  -Ну они типа боролись за свободу... - я не очень любил прибалтов, но справедливость требовала высказать и противоположную точку зрения.

  Зря я это сделал.

  На меня сразу вывалили столько фактов про свободолюбивых литовцев, что я натурально обалдел. Про их горячее и искреннее участие в частях СС в истреблении около 200 тыс. литовских евреев, про карательные операции на территории Белоруссии. Какую свободу эти подонки искали, сжигая белорусские хаты вместе с бабами и детьми? Нас говном стараются измазать, а собственные грешки при этом не помнят. ...ди.

  - Предлагаю по палаткам и баиньки, - предложил Мишка, - завтра целый день ножками топать, ручками копать. Спинка к вечеру бо-бо будет. Это вам не попу у компа в кресле просиживать.

  Утром после завтрака бутербродами и ароматным кофе, Василий Петрович стал давать задания поисковикам с учетом последней информации, показываю маршруты и участки на карте.

  Наконец, очередь дошла до нас:

  - Главный среди вас Михаил. Он опытный, поэтому от него ни шагу и слушаться во всем. Он впереди с миноискателем, вы сзади гуськом. Ступайте след в след. Найдете что-то похожее на мину или снаряд - пометьте ленточкой и не в коем случае не трогайте руками. В прошлом году мы троих таких чересчур любопытных потеряли... одного безвозвратно. - и, приободрив нас таким образом, двинулся к следующим.

  Мишка посмеялся над нашими испуганными физиономиями и поспешил успокоить нас:

  - Василь Петрович сильно сгущает краски. Взрывная начинка большинства снарядов и мин сгнила давным-давно. Хотя осторожность все равно не помешает. Всякое случается.

   Гуськом, стараясь не проваливаться в полные воды ямы, мы двинулись в район поиска. Тут-то и начались наши с Володей мучения. Мишка шел бодро, отмахивая одну сотню метров за другой по полному бездорожью, перепрыгивая через преграды и проскальзывая под упавшие деревья, а мы, ведомые, умудрились по разу упасть в грязь и дважды провалиться в воду выше колен. Я поранил о сук руку и больно ударил колено, Володя расцарапал о ветку щеку.

  - До поля километра четыре будет, - ободрил нас Елизаров, - это если напрямик... лететь аки птица, а если топать как мы кабаньими тропами то все шесть.

  К концу пути я еле держался на ногах. Упасть наземь мне не позволяла только гордость. Сил идти не оставалось. Вовка выглядел не намного бодрее меня.

  - Слабаки вы городские, - усмехнулся ехидный Мишка, - не то что мы деревенские. Пол часа привал, а я посмотрю пока с чего начать.

  Он включил миноискатель, походил вокруг, затем достал лопату, щуп и в течение нескольких минут аккуратно копался в зазвеневшем месте.

  К нам он подошел, держа в руках россыпь патронов и пробитую немецкую каску.

  - Похоже, мы пришли куда требовалось. Еще минут десять отдыха и начнем. Раз вы такие дохлые, то работаем в следующем режиме: 45 минут гуляем, 15 отдыхаем. Через три часа ланч, потом еще три часа прогулки, и айда назад - в лагерь.

  - Да мы можем и дольше, - попробовал храбриться Володя.

  - Чтобы завтра встать не могли? - рассмеялся наш старший, - вы ж непривычные. Лучше будем работать в полсилы, зато стабильно и все десять дней.

  Мы начали прочесывать свой квадрат. Мишка ходил с миноискателем, а мы с Володей с щупами и лопатами за ним. Прибор звенел практически всюду, поэтому продвигались очень медленно, постоянно останавливались и производили раскопки. Попадалось бесчисленное количество гильз, множество осколков, три неразорвавшихся гранаты, котелки, каски (как русские, так и немецкие).

  Гранаты Елизаров внимательно и очень осторожно изучил, а затем обрадовал известием, что они сгнили и уже не взорвутся.

  По пути мы находим несколько снарядов и мин, но согласно приказа начлага не трогаем, а вешаем рядом на деревьях ярко-красные ленточки, чтобы саперам легче было потом их искать.

  Через пару часов поисков разжились приличными советским и немецким котелками.

  

  - Ого, да тут подсумок с патронами! - говорит Михаил. - Как бы не было бойца. Копни-ка вот здесь. Нет, не так - глубоко копать не надо! Осторожно сверху дерн снимаешь, обнажаешь корень - и только тогда разрубаешь его. Так, теперь здесь. Иначе очень просто можно сломать кость или, не дай Бог, медальон. Хватит! Теперь я руками копать буду.

  

  Помимо многокилометровых маршей такое вот просеивание земли руками - тоже одна из главных составляющих следопытской работы. Стоя на коленях в грязи, в песке, в ледяной воде поисковики ощупывают каждый кусочек грунта - в поисках останков и медальона.

  

  Бойца мы так и не нашли, только лошадиный скелет, а рядом с ним - в россыпи патронов и металлических пуговиц - захоронение немецких солдат.

  

  Затем под соседним деревом обнаружили винтовку и ботинок и стали аккуратно копать поглубже.

  - Так еще один ботинок. А эти две трубочки - все, что от костей ног осталось. Так, это остатки шинели. Ложка. Пистолет. Володь, протри его, вдруг именной! Ничего не написано? Ладно. Костные останки почти не сохранились - за 60 лет боец смешался с землей, которую защитил ценой жизни. Но это, несомненно, человек, и - наш, красноармеец. Тут должен быть медальон - это пехотинец, не моряк, только у них эта штука была на шее, а пехота и все прочие носили медальон в поясном пистоне, - комментирует поиски Мишка.

  

  - По-видимому, - сказал Елизаров, когда останки собраны и сложены в пакет, - 1941 год, наши пошли в контрнаступление. Портсигар открыт - может, он долго сидел на занятой немецкой позиции, даже курил... Медальона нет - то ли выбросил, то ли потерял.

  - Может, выбросил? Ведь наличие медальона, говорят, считалось дурной приметой...

  - Не думаю, - говорит Мишка. - Понимаешь, до 1942 года ношение медальона было обязательным. А значит, что все вышестоящие 'давали перца' подчиненным за его отсутствие. Лишь в 1942 приказом Госкомитета обороны их ношение отменили, чуть ли не запретили - именно из-за больших потерь. Ведь за пропавшего без вести не надо было пенсию платить. Таким образом, кучу денег государство припрятало. И это при том, что в побежденной Германии - и в ГДР, и в ФРГ - было принято платить пенсию и за пропавших без вести...

  Мы с Володей хором сказали одно и тоже матное слово.

  

  Еще одного неизвестного солдата мы нашли недалеко от ручья.

  

  Солдат даже после смерти продолжал сжимать винтовку. Только перешел ручей, может быть, даже успел выстрелить по врагу, как его скосила пулеметная очередь. Немолодой боец - с массой вставных зубов, плохими костями, от которых мало что осталось в болотистой земле. Видимо, при жизни о хорошем питании он мог только мечтать... Ботинки, куски солдатской шинели, неизменный портсигар - вот все, что вместе с немногими костями осталось от человека, сложившего голову за нашу страну...

  

  Выше по склону ручья Володя нашел то самое вражеское пулеметное гнездо, из которого немецкий пулемет бил по нашим солдатам: затвор, куча стреляных гильз и неиспользованных патронов. Видимо, фашиста все-таки заставили замолчать.

  Больше в этот день ничего примечательного нам не встретилось.

  Вечером Василий Степанович за ужином опять рассказывал про войну, про горький 41-ый.

  Про погранцов, погибших почти целиком, но выполнивших свой долг до конца, про предательские приказы не поддаваться на провокации, когда зенитчики и артеллиристы матерились от бессильной злобы, не смея ответить врагу, про командующего Западного особого округа Павлова, смотревшего в предвоенный вечер 'Тартюфа', про танкистов на танках, но без снарядов, про бессмысленные в той ситуации контрудары, загонявшие сотни тысяч солдат в котлы.

  Про атаки на немецкие пулеметы без поддержки артиллерии, когда гибли сотнями и тысячами, про сгоревшие в первые часы войны на аэродромах сотни новеньких самолетов, что обеспечило немцам подавляющее преимущество в воздухе.

  Советскому Союзу очень не повезло с началом войны, так как было чем достойно встретить врага, но кто проспал, кто растерялся, кто был не готов, а кто просто испугался.

  В итоге получилась кровавая каша, где массовому героизму низших чинов приходилось восполнять невероятную некомпетентность командного состава.

  От услышенного я натуральным образом охреневал. Как по-варварски легко у нас расбрасывались человеческими жизнями. Неудивительно, что в стране даже близко нет от предсказанных Менделеевым 500 миллионов населения. Как 140-то умудрились сохранить при таком отношении к людям ума не приложу?

  На утро мы, позавтракав, снова отправились по местам боевой славы. Метр за метр, шаг за шагом обшариваем поле брани. Стрелянные гильзы и осколки, кости и медальоны. За пару часов находим четырех своих и двух с немецкими пуговицами и наградами.

  - Ух ты, - восклицает чрезвычайно обрадованный Мишка, - железный крест. Хорошо сохранившийся. Большая редкость. На черном рынке такой ... - и прячет в карман.

  - В личную коллекцию. Не для продажи, - пояснил он, смущаясь.

  Двигаясь дальше, находим пару касок и натыкаемся на сгоревший и насквозь проржавевший остов танка.

  - Наш Т-34, - определил опытный Мишка, - получил свое в лобешник и спекся.

  - Они ж в 41 году вроде не применялись, - подивился я.

  - Еще как применялись. Новейшая модель. Криво, косо, кривобоко. Здесь недоработка, там сырое решение. Самое смешное, что гансы на начало войны катались на менее современной технике, чем наши, но более изученной обкатанной, доведенной до ума.

  А наша новая, не доработанная, с отказами через раз, зато сделанная к годовщине Великого Октября. - сказал и сплюнул.

  Мы облазили танк, спустили во внутрь с фонариком Володю как самого щуплого из группы.

  Спустя пару минут он вылез оттуда грязный рыжий от ржавчины с портсигаром в руке. Тот был немного обожжен, но оставался во вполне приличном состоянии.

  - Ценная находка, - одобрил Мишка, - жаль, что не именной. Нырни-ка еще разок. Вдруг там остался его хозяин.

  - Нашли себе мальчика на побегушках, - проворчал Володя, но по лицу было видно что ему хочется полазить внутри.

  Через минуту он с посеревшим лицом рыбкой выпрыгнул из танка.

  - Там кости. Один танкист или двое.

  - Ну так вытаскивай их. Чего раскис как кисельная барышня?

  - Да, сейчас. Дай отдышаться. Просто там внутри на секунду представил как этот танкист заживо горел в танке, - Володя дышал как загнанная лошадь.

  - Так, - распорядился Мишка, - перекур. Танкистом потом сам займусь.

  Он достал флягу с коньяком и заставил нашего впечатлительного товарища выпить пару глотков, затем за погибшего приложились и мы с ним.

  Во время отдыха Елизаров рассказал пару интересных исторических фактов, о которых я к своему стыду даже и не подозревал. Так, например, когда случился Мюнхенский сговор и свободолюбивые западные демократии в лице Британии и Франции сдали Гитлеру Чехословакию, от несчастной страны поспешили отхапать по кусочку не менее демократичные поляки и венгры.

  - Да ну, - поразились мы с Вовкой.

  - Вернетесь в Питер не поленитесь залезть в Гугл. Гансы взяли Судетскую область, поляки - Тешинскую область, а венгры несколько южных городков. После сговора бритты и франки заключили с фюрером договор о ненападении. По их планам совместная немецко-польская армия должна была сокрушить большевизм.

  - Ты говоришь ну прямо как советская пропаганда, - недоверчиво усмехнулся Володя.

  - Истинность данной гипотезы подтверждает здравый смысл. СССР с момента своего образования самим своим существованием был смертельной угрозой для богатых всего мира. Идея отнять и поделить, знаешь ли, не вызывает энтузиазма у обеспеченной части населения.

  Рулили Западом тогда, как и сейчас, небедные люди. Они и попытались уничтожить большевизм руками фашистов. В 39-ом и 41-ом не вышло, а спустя 50 лет и немцев не потребовалось... сами все про...ли...

  - Не думал, что ты такой ярый поклонник советского строя, - сказал я удивленно. При мне Мишка часто и много критиковал 'совок'.

  - Я имперец, а СССР как его не ругай, было империей, а его руководители императорами... кроме последнего меченого говорливого беса, - последние слова он прошипел. Горбачева мой приятель не переваривал, как, впрочем, и Ельцина. Дату смерти последнего Елизаров отмечал как праздник наряду с 9 мая.

  - Ладно, кончаем исторический кружок, - сказал он и нырнул внутрь танка. И так три раза. Вытащил кучу костей, но медальона так и не нашел.

  - Значит будешь безымянным как и миллионы других, - решил Мишка, - пойдем дальше, парни, у нас еще работы непочатый край.

  Через часа три, усталые, грязные, мы вышли к небольшой речушке.

  - Искупаемся? - предложил рыжий от ржавчины Володя. -Жаль мыла не захватили.

  Хозяйственный Мишка, усмехаясь, достал из своего вещмешка гель для душа.

  Мы разделись до трусов и радостно попрыгали в прохладную воду. Мне показалось, что на дне блеснуло что-то металлическое.

  Заинтересовавшись, я нырнул, зачерпнул этот предмет вместе с илом, а когда вынырнул обратно, то очень удивился, так как не увидел вокруг своих приятелей. И вообще оказалось, что плыву не по маленькой речушке-ручью, а по огромной полноводной реке.

  Я погреб к берегу, почувствовал под ногами дно и стал рассматривать находку.

  Это оказался небольшой серебряный на цепочке крестик, неожиданно теплый на ощупь.

  Повинуясь внезапному импульсу одел его на шею, и тут же услышал:

  - Ну как водичка?

  Я поднял голову и увидел вопрошающего на берегу: тип в военной форме цвета хаки, сильно небритый со странного вида автоматом в руке. Дуло смотрело в мою сторону.

  - Бодрящая, - я постарался улыбнуться как можно дружелюбнее, - сам зацени.

  - Не сейчас. Я на службе, - с сожалением покачал головой военный, - вот сменюсь, отосплюсь и тогда наплаваюсь. А ты пока, мил человек, выходи из водички. Только с поднятыми руками, и без фокусов, - он демонстративно прицелился в меня.

  - Объясни, - попросил я, осторожно выходя из реки, на всякий случай задрав руки повыше, - в чем провинился?

  - Про это ты в приговоре суда прочтешь, - усмехнулся боец, - на всякий случай предупреждаю: у меня есть разрешение открывать огонь на поражение. И смотри без шуток. Меня еще двое страхуют.

  Когда я вылез на берег к погранцу, тот ехидно окинул взглядом мой отнюдь не богатырский торс и хмыкнул:

  - Кажись, безоружный. Стало быть не диверсант, - и ощутимо расслабился.

  - Может я в трусах гаубицу прячу, - пошутил я.

  Погранец рассмеялся:

  - Разве что короткоствольную мортиру. Где одежку оставил, мил человек?

  - Там, - я неопределенно махнул рукой.

  - От немцев бежал, али шпиен? Лучше, конечно, чтобы шпиен. Глядишь отпуском наградят. Или значок дадут. - рассуждал боец.

  - А разве от немцев много народу бежит? -подивился я.

  - Какой любопытный, - обрадовался погранец, - точно шпион. Ты ручки опусти и аккуратненько сведи за спиной. Пока вязать буду - не дергайся. Мой второй номер Афанасьенко - снайпер. Белке в глаз за сто шагов попадает.

  Мне быстро и очень грамотно связали руки.

  - Мне бы одеться...

   - Не переживай - оденут. Получишь 20 лет за шпионаж и поедешь в Сибирь. Там тебе выдадут ватник и топор. - Погранец оказался юморным парнем.

  Когда мы углубились в лес метров за сто и пропали из видимости с противоположного берега, из-за деревьев вынырнул усатый уже немолодой боец со снайперской винтовкой. Тоже раритетной как автомат на груди первого погранца.

  - Шпиен? - спросил Афанасьенко.

  - В трусах? Вряд ли. Похоже еще один беглец. Или перебежчик.

  - Жаль. От таких как он прока никакого. Даже благодарность не объявят. Одна морока.

  - Куда его? - спросил первый погранец. - На заставу или в комендатуру?

  - Комендатура ближе, - решил Афанасьенко. - А ноги не казенные. Сидоренко. Остаешься за старшего. Гляди в оба. Мы до коменданта, сдадим находку и обратно. - крикнул он громко.

  - Слушаюсь, товарищ старшина, - донесся ответ.

   - Пулемет не потеряй, комсомолец

   Меня вели по довольно хорошо утоптанной тропинке, и хотя мои конвоиры меня не особенно подгоняли, но я, то наступал голой пяткой на острый сучок, то задевал ногой о куст крапивы. Все бы ничего, но я почему-то не чувствовал боли. Совершенно. И обитавшая в лесу мошкара радостно набросилась на идущих за мною пограничников, начисто игнорируя мое обнаженное тело. Я на всякий случай даже попробовал принюхаться к себе: может уже превратился в зомби и начинаю пованивать? Но нет, вроде пока все нормально.

  По пути стал размышлять о случившемся. Первую идею о похищении меня любимого с целью выкупа сразу же отмел как несостоятельную. Во-первых, моя шкура не стоила и ломаного гроша, а во-вторых, довольно сильно смущала военная форма пленивших меня. Может я в самом деле сдуру выплыл на границу Белоруссии, и ее славные пограничники зацапали меня, как наймита польского капитала, плывущего скупать контрабандным способом дешевую водку и колбасу?

  По пути бойцы весело переговаривались относительно дальнейшей моей судьбы.

  Тот что отзывался на фамилию Петренко предполагал, что я просто случайно заплыл с той стороны, и меня после недолгого допроса отдадут обратно немцам или отправят в глубь страны 'на перековку'.

  - При чем тут немцы? - про себя подумал я. - На той стороне же поляки. Или там НАТОвский гарнизон бундесвера? - Но решил пока погранцы треплются помалкивать. Вдруг чего интересного узнаю?

   Недоверчивый Афанасьенко пророчил, что капитан выведет меня на чистую воду, я окажусь шпионом, а они получат благодарность от командования за проявленную бдительность.

  Комендатура располагалась в большом селе в большом двухэтажном деревянном доме.

  И тут меня потихоньку стали одолевать сомнения относительно того, что я все еще нахожусь в 2012 году.

  Местные жители, встреченные по пути, были одеты крайне архаично, всюду деревянные постройки, пара повозок с расседланными лошадьми, новая только что сошедшая с завода полуторка ГАЗ.

  Как-то это все мало напоминало современную Белоруссию, бедноватую, но чистую и вполне современную страну.

  Может быть мне повезло наткнуться на ролевиков-реконструкторов, помешанных на ВОВ?

  Солдаты, которые вели меня под конвоем, и те, что встречались на пути, носили чистую, но хорошо заношенную форму советской армии 40-х, выглядели усталыми, замотанными, недокормленными, но при этом вполне служивыми людьми. Один из солдат жадно смолил самокрутку.

  Реконструкторы выглядели обычно иначе: то из эльфийского кафтана айфон торчит, то робингудовский стрелок в китайских кроссовках с Мальборо пепел стряхивает. Здесь же несоответствий пока не наблюдалось. Если судить из исторических киношных постановок, отсмотренных в юные годы, тридцатые - сороковые нашей Родины. Красный флаг с серпом и молотом на здании сельской администрации подтверждал мои размышления.

  Меня довольно невежливо втолкнули в кабинет, где за столом сидело двое офицеров, опустили на стул посередине комнаты и сильно приложили кулаком по голове. Видимо, для стимулирования желания говорить правду и только правду. Только вот боли я опять не почувствовал. Просто отметил, что пограничник двинул от души, не жалея кулака.

  - Товарищ капитан, старший сержант Афанасьенко задержанного доставил.

  - Погоди, Афанасьенко, - поморщился один из сидящих. Уже довольно пожилой с сединой на висках, - вдруг это немецкий коммунист? Сбежал к нам от нацистов, а ты его, не разобравшись, по башке отовариваешь?

  И говорит мне:

  - Der Genosse, Sie der Kommunist?

  - Ни бельмеса не понимаю, товарищ капитан, - ответил я и улыбнулся. - Давайте общаться на русском.

  Офицеры переглянулись и почему-то нахмурились.

  -Это хорошо, что вы русский знаете. - сказал седой. - Я комендант капитан Васильев. Это мой заместитель старший лейтенант Иванов. Он будет вести протокол вашего допроса. А теперь представьтесь, пожалуйста, и потрудитесь объяснить зачем вы нарушили государственную границу Союза Советских Социалистических Республик?

   Вопрос седого был крайне интересен не только ему, но и мне. Как я мог оказаться на границе государства, которого давно уже нет?

  Для розыгрыша все вокруг было слишком натурально, а в фантастику верить не хотелось. Нравилась мне моя комфортная устроенная жизнь, и попадать в прошлое во времена сталинского социализма как-то не улыбалось. Это только дурням кажется, что в то время было все хорошо и был порядок.

  - Прошу прощения, командир, - я почесал затылок. - Куда я собственно приплыл, и давно ли здесь граница?

  - Интересная тенденция, товарищ капитан, - усмехнулся старлей, молодой с волевым красивым лицом и колючими серыми глазами. Ему бы на плакат 'Враг не пройдет'. - Раньше пойманные шпионы прикидывались друзьями Советской власти, а теперь косят под психов.

  - Да какой я шпион, товарищ пограничник, залез в водичку покупаться. Плыву, никого не трогаю, а тут ваш боец кричит: вылезай, а то будешь уткой на охоте.

  - Я такого не говорил, - хмыкнул Петренко и прикусил язычок, под сердитым взглядом коменданта.

  - С этого момента поподробнее, - оживился Иванов.- Где залезли купаться? С нашей стороны или немецкой? Где вещички оставили? Был ли с вами еще кто или вы решили в одиночку наслаждаться купанием в пограничной речке?

  - А можно сначала поесть? С утра ничего не ел, - взмолился я. Есть я не хотел, но за трапезой рассчитывал выиграть немного времени. Затем мой взгляд упал на сложенные на столе газеты. - И почитать свежую прессу. Интересно, что пишут. Там, - я ткнул на запад, - СССР в печати в основном поругивают.

  - Значит вы все-таки с того берега. Хорошо, давайте вместе пообедаем, а после вы нам расскажете, что происходит на немецкой стороне, товарищ ... - начальник заставы посмотрел на меня, передавая мне 'Правду'

  - Киреев, - брякнул я и застыл, увидев дату газеты: 13 июня 1941 года. Закашлялся и почувствовал, что мне не хватает воздуха. Попал. До войны оставалось всего девять дней. А я любимый в самом центре начинающегося пожара, в котором сгорит более 20 миллионов моих сородичей.

  Мысли бодро заскакали в голове: надо срочно встретиться с товарищем Сталиным и запускать в производство танк Т-70. Затем представил себе, что требую встречи с Джугашвили или начинаю орать, что я из будущего. Вопрос: куда после этого потащат вашего покорного слугу? Правильно. В психушку. А там вряд ли хорошо убогих кормят. Если уж в мое относительно сытое время... Значит нужно помалкивать о своем знании грядущего. Незачем строить из себя Кассандру. Но знать о том, что скоро начнется и молчать, дрожа за свою шкуру? Иметь возможность хотя бы попытаться что-то изменить и не пошевелить даже пальцем? Но что я могу?

  Попробовать предупредить погранцов и власти о скором начале большой войны? Какова будет реакция? Скорее всего, сочтут провокатором и поставят к стенке. Если уж Зорге не поверили, то мне непонятно откуда появившемуся и подавно.

  А если сказать, что ожидается не война, а, скажем, крупная провокация? Силами нескольких полков или дивизии? Как на это посмотрит командир погранцов? А его начальник? Помнится, в 39-м Жуков столкнулся с японцами на Халхин-голе, а значит для военных информация о возможной военной провокации не будет противоречить официальной позиции партии и правительства о дружбе с германским народом. Может же отдельный немецкий генерал, купленный на британское золото, сойти с ума и перейти границу СССР?

   Я хлебал принесенные щи, нахваливал искусство повара, а заодно обдумывал следующее: во-первых, как ваш покорный слуга мог узнать о провокации (так чтобы это звучало достоверно для детей этого недоверчивого времени), а во-вторых, почему меня не надо так уж срочно двигать в Москву, где быстро выяснят, что я липовый Штирлиц.

  Очистив тарелку и попросив добавки, я стал осторожно задвигать пограничникам свою шитую белыми нитками историю:

  - Начало истории о том как я оказался в одних трусах в вашей комендатуре начинается в туманном Лондоне на улице Бейкер-стрит больше трех месяцев назад. Там я узнал от человека, заслуживающего очень большого доверия, что 22 июня в три часа утра германская армия попробует на прочность вооруженные силы Советского союза.

  Подчиненные Лаврентия Павловича переглянулись.

  - Очень напоминает завязку скверного приключенческого романа, - сказал капитан, осторожно улыбаясь.

  - Скорее фантастический пера товарища Толстого, - фыркнул старлей, - с немцами у нас договор о ненападении.

  - Этот человек бывший русский эмигрант, сотрудничающий с британской разведкой. На службе ему стали известны планы англичан столкнуть Германию и Советский Союз. Для них это единственный шанс спасти свою расползающуюся по частям империю.

  Но как заставить Гитлера воевать с нами, если он не хочет этого? К несчастью, среди немецких генералов нашлись падкие на английское золото. Этот эмигрант предложил мне и еще четверым моим товарищам перехватить британских курьеров в Варшаве. Хоть он и недолюбливает коммунистам, но Россия его Родина. Как и наша тоже. Мы согласились, но по неопытности провалили эту миссию. Поэтому в ночь с 21 на 22 июня на вашем участке границы ожидается крупная провокация со стороны немцев. До дивизии и выше.

  - Чем докажете? - сердито спросил старший лейтенант. Пограничники сильно расстроились и смотрели на меня очень недружелюбно. Я их понимал. Лето. Увольнительные. Отпуска. А немецкая дивизия это очень-очень серьезно. Пройдет по их костям и не особенно заметит преграду.

  - Ничем, - я грустно улыбнулся и развел руками, - 22 июня около 3 часов утра сами увидите. У вас, товарищи пограничники, два варианта: не поверить мне, завалиться дрыхнуть, чтобы не проснуться уже никогда, или подготовиться, пободрствовать и дать врагу по зубам как генерал Жуков япошкам.

  - У меня под командованием .... Не выдам военную тайну, если скажу, что не так уж много людей. У Георгия Константиновича было куда побольше. Нужно срочно сообщить в Москву...

  - Нужно. Но здесь есть очень большая проблема. Насколько я могу судить о положении вещей в вашей стране, боюсь, мне просто не поверят - грустно покачал головой я. - Кто вам сообщил эту информацию, товарищ капитан? Неудавшийся искатель приключений? Сведения сочтут недостоверными и на всякий случай еще раз подтвердят глупый приказ не поддаваться на провокации. Не открывать ответный огонь. Беда, товарищ капитан, в том, что если немцы добьются успеха, то их генералы могут ввести дополнительные силы и начать полномасштабную войну. После финской компании у Красной армии на западе и среди гитлеровских полководцев плохая репутация, ее считают слабой, недисциплинированной, небоеспособной. Поэтому если вы проспите или исполните приказ сверху не поддаваться на провокации, то 22 июня гитлеровская дивизия с песней промарширует по твоим ребятам. Будет ли тебе приятно умирать, капитан, зная, что ты выполнил приказ сверху, вместо того чтобы подготовиться и врезать по фашистам?

  Седой скривился:

  - А что ты предлагаешь, товарищ из Лондона? Если ты, конечно, не немецкий провокатор?

  - Делать что положено по вашему уставу. Главное, что от вас требуется: в ночь с 21 по 22 июня не проспать. Чтобы если немцы появятся...да я правильно сказал... ЕСЛИ...меня и мой источник в Лондоне тоже могли дезинформировать. Я ж не Всевышний, чтобы знать все. Так вот, если враги перейдут границу, то ваши бойцы должны их встретить на заранее подготовленных позициях с трех, а лучше пятикратным боезапасом против того что у вас есть сейчас в наличии. Чтобы все, что есть на складах, умеющее стрелять, было на руках. Чтобы все кому положены увольнительные, щупали винтовку в окопах, а не девок на хуторах. И еще. Очень велика вероятность, что вас будут утюжить танками. Порви глотку снабженцам, но достань противотанковые гранаты. Перед атакой немцы проведут очень серьезную артподготовку с целью накрыть как можно больше ваших бойцов. Под ударом окажутся казармы, склады, штабы застав, комендатур, отрядов, оборудованные пулеметные позиции. Лучше бы вам перед часом Ха сделать финт ушами и поменять диспозицию.

  Если я не прав, то отоспитесь в воскресенье днем. Если прав, то вас не застанут врасплох и не перебьют сонных и безоружных.

  - Врасплох нас и так не застанут, - усмехнулся капитан. - Плохого же вы о советских пограничниках мнения, товарищ перебежчик. А вот о тройном запасе патронов и чем встретить танки мы покумекаем с товарищами младшими командирами. А с вами, что прикажете делать?

  - Как положено, составляйте протокол и отправляйте в отряд или штаб округа. Только пообещайте одно, товарищ капитан. Чтобы мои ребята не полегли там напрасно, - я говорил так проникновенно, что сам почти поверил в гибель друзей-эмигрантов. - У вас же есть телефонная связь с соседями? Предупредите их на всякий случай. Чтобы не спали и были готовы к неожиданностям. Про запасы патронов и противотанковых гранат. Возможно, удар будет не только на вашем участке, но и левее или правее. Может быть ударов будет несколько. Не знаю как ваше руководство отреагирует на мой рассказ. Может, сочтет бредом, отправит в Сибирь. Если моя информация спасет жизни хотя бы десяткам ваших подчиненных, то даже это будет очень неплохо.

  Но какие бы ни были у вас приказы сверху это уже ваша задача подготовиться к отражению провокации и сберечь своих бойцов, - я пожал плечами. - Можно мне еще тарелочку щей?

  Щи мне принесли. Я выхлебал всю порцию, удивляясь, что почти не чувствую их вкуса.