Спящий. Прелюдия Пустоши (СИ) [Дмитрий Олегович] (fb2) читать онлайн

Дмитрий Олегович Спящий. Прелюдия Пустоши

Пролог

Ветер осенний листву сорвал,

Мокрую землю устлав бурым ковром.

Тонкие плечи твои дрожат…

А ведь я говорил: Дивения, захвати теплый плащ.

Не из неизвестного не сборника не стихов не за две минуты.

— Думаешь, стоит идти туда вдвоем? Это может быть опасно.

— Здесь везде опасно, Кать. Вдруг там найдется что-нибудь интересное. Разве тебя это не будоражит? Столько зим прошло!

Двое шли по зеленой равнине, подставив тульи походных шляп хмурому небу. Равнина раскинулась во все стороны, и только на северо-востоке, вдалеке, виднелась стена густого леса. Несмотря на настроение погоды, дождя никто не боялся.

— Да… возможно… Но, там же сейчас гнилые болота. Много шансов столкнуться с тварями, — неуверенно сказала девушка с длинными светлыми волосами.

— Разве нас это когда-то останавливало?

Девушка хмыкнула, соглашаясь со спутником.

— Я просто уверен, что мы найдем там кучу редких растений! Тем более, что сейчас сезон цветения. А еще тайник очередного скряги! Только представь, какие заклинания там могут быть спрятаны! — воодушевленно продолжил парень. — К тому же, тебе ведь уже нужно заказывать зелье Батэфиса!

Девушка игриво толкнула спутника плечом:

— Номи, ты как всегда. Такое чувство, что мой прогресс тебя волнует даже больше, чем меня.

Парень резко замер, взяв девушку за руку. Он медленно подошел к ней, коснулся своим кончиком носа ее, и тихо произнес:

— Это так. Ты — всё для меня.

— Не говори этого, — смутилась девушка, спрятав глаза. Пусть ей и было уже двадцать, она так и не научилась принимать чужую нежность. Всю свою подростковую юность она провела в обществе, приученном подавлять проявление чувств.

— Нет, я не устану этого повторять. Ты — всё для меня, Катерина. Всё! — пылко выдал парень и крепко обнял ее.

Девушка мгновенно выкрутилась и побежала вперед, бросив остолбеневшему влюбленному:

— Думал бы ты так, если бы остался со своими, мой остроухий друг? Наверняка, пока наставник не забрал тебя, ты уже и невесту себе присмотрел!

— Нет же! — крикнул он вслед, и ответом ему был веселый хохот убегающей девушки.

Парень сорвался с места и устремился за ней…

В центре маленького лагеря возвышался факел с красным огнем, рядом с ним обычный — желтый. Между деревьями наспех собранный навес укрывал двоих. Катерина лежала головой на груди Номирэса и напевала странную мелодию на неизвестном ему языке. Он обнимал ее рукой и смотрел сквозь верхушки деревьев на звезды.

— Чувствуешь? — спросила она.

— Ага. Беснуются, твари.

— Здесь их слишком много.

— С клеткой нам ничего не грозит, — сказал он.

— Да знаю я. Просто до сих пор не привыкну чувствовать их жажду, — нахмурилась Катерина, теснее прижимаясь к парню. — Так мерзко и…

— Мерзко — даже слишком подходящий термин. Давай спать. Чур я первый дежурю!

— Хитрец! — обидчиво надула губы девушка, но ее глаза довольно щурились. Она прекрасно знала, что Номирэс уступает ей, зная, как ей сложно засыпать в ночь…

* * *

— Кать, ну что там? — спросил Номирэс стоящую у него на плечах девушку. Его лицо давно покрылось потом, но ноги крепко стояли, а руки держали сапоги напарницы. Она уже добрых пять минут пыталась что-то разглядеть в наддверном окошке. Сама дверь была тяжелой и не отпиралась, а рушить они не решились, чтобы не пошатнуть целостность строения.

— Пыльно, грязно, мокро…

— Это-то понятно, — фыркнул он. — Забраться сможем?

— Ага, я как раз нашла, за что канат зацепить, — ответила Катерина. Она тут же прошептала заклинание, и канат в ее руке одним концом выстрелил к сухой на вид потолочной балке, самостоятельно обвязавшись вокруг нее. Сам потолок давно обвалился, а эти несущие элементы, явно дубовые, даже гнили едва ли поддались.

Когда Номирэс оказался внутри, вскарабкавшись по стене вслед за девушкой, он ахнул. Ему еще никогда не приходилось видеть столько предметов старины в одном месте. Все было покрыто толстенным слоем паутины, и тело невольно вздрагивало при мысли, что этого придется касаться, но общее воодушевление никуда не делось.

Девушка уже была с факелом в одной руке и кисточкой в другой. Игнорируя стоящие на виду ларцы, драгоценности и, предположительно, магические артефакты, она сразу же начала осматривать стены в поисках секрета.

— Думаешь, это не все? — прикрыв нижнюю часть лица платком, спросил Номирэс.

— Уверена. Эти любители забрать все свое с собой в могильник самое ценное всегда прячут. А что для чародея самое ценное? Правильно — заклинания, — отложив кисточку, ответила девушка. — Ищи отличающиеся по виду части кладки.

— Да знаю я. Вот чего я не понимаю, так это зачем вообще что-то оставлять, почему просто не уничтожить?

Девушка пожала плечами:

— Мне кажется, что это как с логикой преступника: и попасться не хочется, и похвастаться тянет. Вот, например, посмотри на нашего наставника. Он ведь всю жизнь испытывал новые чары, даже на себе. Это куча зим и большая опасность. Но что теперь? Просто умереть, уничтожив свои труды? Нет. Всё это нужно кому-нибудь передать. А если некому? Если ученик разочаровал, а другого найти не успел?

— Ну точно не своим… — хмыкнул Номирэс, понимая, к чему она ведет.

— Вот именно. От своих соперников, которые переживут его зим на пять-десять, он все хорошо спрячет. Но будет надеяться, что его наработки найдут те, кого он не знает и не ненавидит. С кем каждый день не спорил и не мечтал убить. Желательно, зим через сто, кто-нибудь посторонний, — сказала Катерина, многозначительно подмигнув парню.

В этот момент Номирэс надавил на камень, и кусок стены задрожал, сбросил с себя пыль и начал медленно уходить вглубь.

— Но было бы легче, используй они пространственную нору, — сказал он, сделав шаг назад.

Катерина подошла ближе и, всматриваясь в уезжающую дверь, пробормотала:

— Нору никто может никогда не найти, что противоречит логике схрона… Если ориентиры исчезнут, она останется в забытьи.

Наконец темный зев полностью открылся, и выставив вперед руку с факелом, Номирэс шагнул первым. Они прошли десяток метров вниз, по грубо вырытому в породе тоннелю, стараясь не касаться сырых стен, и оказались в подземном склепе: небольшая подземная комната, четыре на четыре, с низким потолком и магической защитой от разрушения. Посреди стоял саркофаг, а слева от него большой сундук, обвешанный цепями и большим замком.

— Как банально, — пробурчал Номирэс. — Ни фантазии, ни вкуса. Точно человек.

— А чего ты ожидал? Отражение личности, встречающее тебя с почестями и фанфарами?

— Да хоть бы и Отражение. Я когда нашел заметки о великом архе чародее, почившем где-то в глубине Мертвых Болот, решил, что это место окажется чем-то безумным, — проведя пальцем по плите саркофага, ответил парень.

Катерина хохотнула:

— Ты никогда не изменишься. Такой мечтатель.

— Это плохо? — наиграно надулся тот.

— Да нет, наоборот. Мне нравится.

Решив разделить усилия, чтобы быстрее выбраться из склепа, девушка занялась замком на сундуке, а Номирэс саркофагом.

Парень произнес заклинание очищения, чтобы не наткнуться на сюрприз те́нниши, и медленно отодвинул крышку, поморщился при виде мумии. Когда дело доходило до практического обследования схронов, а не фантазий найти там что-нибудь интересное, он часто боролся с желанием дать заднюю. Но только не рядом с Катериной. Последнее, что он хотел, это показать ей свою слабость.

Обыскав всё вокруг тела, он не обнаружил ничего, излучающего магию, кроме стальной перчатки, надетой на левую руку мумии. Мысленно рыдая от отвращения, Номирэс разжал скрюченные пальцы, чтобы ее стянуть, и внезапно явил играющему на потолке свету факела коготь, размером с большой палец. Но присмотревшись, парень понял, что это не коготь, а лишь его осколок. Представив себе размер этого зверя, он нервно повел плечом.

Ведомый странным желанием, Номирэс снял перчатку и, пренебрегая всеми правилами, провел пальцем по шершавой поверхности когтя. Неожиданно он почувствовал острый укол. Быстро отняв палец от предмета, парень заметил тонкую полоску пореза и начавшую сочиться из него кровь.

— Гадство, — пробормотал он.

— Что случилось? — спросила пыхтящая над замком Катерина. Она уже выдала все известные Номирэсу ругательства людей, пытаясь его открыть, и парочку абсолютно незнакомых.

— Порезался.

Катерина мгновенно бросила свое занятие и подскочив, схватила руку парня:

— Что?! Как? Что это?

— Не знаю, коготь какой-то, — ответил тот, ощущая себя странно спокойно, учитывая оплошность. — Но ведь он тупой, странно…

— Нужно срочно бежать к заставе, — дрожащим голосом сказала Катерина, спешно потянув парня наверх.

Номирэс поддался ей, хоть и не чувствовал страх. Более того, он ясно понимал, что единственная ценность из этого места уже у него. И это был не коготь…

"Да, мой юный друг, в этом мире нет более ценного дара, чем тот, что ты только что принял".

Глава 1

Голая земля. Нет, не голая в смысле без травинки или захудалого кустарника, а пустая. Вокруг не бродили путешественники, не просили на бутылку дешевого пойла бродяжки, и длинные руки Семей едва ли доставали до этих мест, как в прочем, и властей. Только низкая трава да другая высохшая под злым солнцем зелень окружали старый тракт.

Наш не слишком комфортный дилижанс спешно плыл в двадцати сантиметрах над поверхностью бугристой дороги, едва цепляя днищем высокие булыжники. Рулевой матерился почем зря, а я подмечал, что Зи использует выражения куда заковыристее…

Стоп, наверное, стоит начать немного пораньше и как следует представиться.

Мое имя Вик, сокращенно от Виктора. Виктор Намир. Да, знаю, имечко так себе, но уж какое есть, поэтому я больше предпочитаю сокращенный вариант. А то звучит больно серьезно, хмуро даже. Его, очевидно, выбрал не я и даже не Зири, моя ненаглядная мачеха. Оно было вышито на одежде, в которой женщина и подобрала меня добрых шестнадцать зим назад. Второе имя, кстати, уже от нее.

Именно с ней мы сидели напротив друг друга, и ее взгляд уже, кажется, проделал не одну дыру в моей голове. Между нами был только широкий дубовый стол с грудой макулатуры и пятизарядный старенький револьвер модели "Дверс 815", лежащий длинным дулом на пепельнице. Сейчас в стекляшке одиноко дымился наспех затушенный огрызок сигары, раздражая мое обоняние. Никогда не понимал, зачем она курит эту гадость.

Вечер уже давно загнал солнце за горизонт, поэтому на столе лениво полыхал красным светом толстый фитиль свечи, защищенный стеклянной колбой, чтобы случайно не задуло. Шарлатаны говорят, что такой огонь защищает от те́нниши. Разные чудики, в число которых входит и Зи — верят. Как и верят в то, что на нашем материке в нем может быть необходимость.

— Ты ведь пошутил, правда, мальчик? — наконец недобро процедила она сквозь тонкие губы, и свет желтых ламп на стене драматично дрогнул.

— Нет, Зи, не пошутил, — кивнул я серьезно, не пряча глаза. С ней как со змеей — нужно всегда держать взглядом.

Она сцепила пальцы и подперла ими подбородок, сузила взгляд, глубоко вздохнула. Это движение я знал слишком хорошо, и после него обычно собеседник становился трупом. Ее светлые волосы и голубые глаза всегда путали окружающих, уводя взгляд от опасности, но меня она не тронет, уверен.

— Знаешь, Виктор, это все же звучит как шутка. Ты — убийца, а не чародей, и никогда им не будешь, — отрезала она.

— Я могу стать кем угодно, ты сама это говорила.

— Говорила, и станешь. Ты заменишь меня, когда я решу уйти, Виктор. Или ты хочешь сказать, что я зря столько зим потратила на твое воспитание?

— Не зря, Зи, — я сжал кулаки, — я стану тем, благодаря кому тебе и ребятам больше не придется рисковать. К тому же, тебе самой не смешно от идеи, что я стану главой нашей Семьи?

И ведь каждый раз одно и то же. Упертая женщина продолжает видеть во мне больше, чем есть на самом деле.

— Чародеи не…

— Чародеи объявили свободный набор, а значит никаких обетов, клятв и отречений. Я и так много времени упустил. Это что-то новое, понимаешь? Мир изменится, и лучше быть на острие этих перемен, чем плестись позади, пережевывая пыль! — эмоционально затараторил я, перебив ее, и почти пожалел об этом.

— Не факт! — нахмурилась она и хлопнула по столу. В этот раз дрогнуло красное пламя свечи, на что она обратила внимание и на мгновение застыла. — К тому же, наше ремесло никогда не исчезнет. Кому-то всегда будет нужно, чтобы кто-то перешел на ту сторону. Так всегда было и будет.

— Да, но все меняется, и простой порох скоро может не совладать с птичкой. Может не в ближайшие десять зим, но этот час настанет. У тебя есть что-то против колдовства? Нет, как и ни у кого из нас. Что будет, когда из этой "академии" выйдут сотни чародеев? Если кто-то из них решит занять твое место, или его соперник сделает заказ?

— Я найду способ, — отрезала Зи. Что ж, в целом, я и не надеялся на то, что она так легко отпустит меня.

Мои ноздри шумно втянули сухой воздух кабинета:

— Не факт.

Повисла тишина. Да, сейчас все решится, и либо я буду бежать, либо меня отпустят с миром. Я любил Зи, она действительно подарила мне жизнь, а ведь могла пройти мимо. И если бы я был не тем, кто я есть, возможно, отступил бы. Наше ремесло, прямо как девочки при трактире, действительно никуда не денется. Но почему-то во мне было стойкое чувство, что отсиживаться не стоит. Жизненно необходимо залезть в это болото по самое горло и постараться нащупать пальцами дно.

— Знаешь, Виктор, — тяжело вздохнув начала Зи. — В глубине души я всегда знала, что однажды подобный разговор случится, но не хотела верить в это. Я ведь никогда не рассказывала, как подобрала тебя?

Кивнул. Тема ее прошлого всегда была чем-то вроде табу.

Зи подобралась, поморщилась и нехотя начала говорить:

— Мне тогда было плевать на мир, людей. Грызня между главами Семей выпила из меня всю кровь. В землях вольных мы с напарником искали следы цели, и они привезли нас в Пустоши. Чуть ли не каждую ночь нам чудилось, что вокруг постоянно кружат странные тени, и даже красный огонь не помогал избавиться от напряжения. А когда я возвращалась назад, одна, через маленькое княжество Сиге́лла, в северной части вольных земель, на границе Пустоши, увидела тебя, одиноко стоявшего посреди заброшенной деревеньки. Я даже глазом не моргнула. Но ты, как упертый баран, потопал за мной своими маленькими ножками. Не плакал, не кричал и даже руки не тянул. Просто шел, — ее глаза внезапно стали влажными, что заставило мое сердце замереть. — Я была уверена, что ты не переживешь остаток ночи, но утром ты снова плелся за мной. Как живучий упертый баран. И теперь, как упертый баран, ты хочешь оставить меня!

Строгая и далеко не милосердная глава Семьи наемных убийц провинции Лога́рда закрыла лицо ладонями и втянула сопли. По моей щеке тоже покатилась холодная капля, но я быстро утер ее и постарался совладать с эмоциями. Даже мне никогда не доводилось видеть, как действительно плачет Зи. Тем не менее, как бы больно это ни было, я чувствовал, что необходимо рискнуть. В том числе ради неё.

— Те́нниши слишком опасна, Виктор. Прошу тебя… одумайся, — тихо произнесла она.

— Зи, я справлюсь, обещаю, я…

Она полрим^[1] сверлила меня взглядом, затем отвернулась и сказала ледяным тоном:

— Прочь.

— Зи…

— Пошел вон!

Я тяжело вздохнул и поднялся с кресла, доплелся до двери, и когда почти запер ее за собой, услышал тихое:

— Если сдохнешь, я тебя из-под земли достану и выпорю, как сопляка…

Да уж, не сладкое вышло прощание. Ни тебе денег на дорогу, благо своих накоплений хватало. Ни достойной пьянки, ни похода в бордель за чужой счет. Пока я собирал вещи, все наши попрятались, даже старый дубина Роб, которому обычно все нипочем. Никто не хотел попасть под горячую руку Зи.

В дарсийских землях существует традиция Семей, и даже такое сообщество, как наемные убийцы, вполне себе выживает. Обычно Семьи объединяются в гильдии, создают внутренний Совет, а те, в свою очередь, держат слово перед властью, если на то есть необходимость.

Гильдия убийц не исключение. Не то чтобы таких, как мы, поддерживали, нет, нас ловили и карали, но вместе с этим и не старались полностью изничтожить. Зи права, всем иногда нужно кого-нибудь убрать с дороги. Быть в Семье, значит иметь некоторый иммунитет, но только в своей провинции и, очевидно, не во всех ситуациях. Не всем так "везет", и каменоломни, прииски, казематы полнятся неудачливыми трудягами разных незаконных ремесел. Но убийц там нет, так как их обычно сразу казнят.

Покидая родную столицу, я пытался запомнить ее такой, какой видел всегда: шумной, суетливой, беспрестанно пыхтящей паром. Мне всегда нравилось быть на торговой площади, аромат специй привлекал обоняние, а выкрики торговцев и суета толпы навевали приятную меланхолию. А еще там всегда было ярко. С приходом сумерек каждая лавка пестрила разноцветными лампочками, которые порой образовывали надписи, разные изображения, а такие же суеверные ребята, как Зи, обязательно поджигали красные факелы. У меня есть излюбленное место на крыше одного борделя, третьего по высоте здания нашего города, на котором я любил проводить по полночи, разглядывая горожан и величественную статую Арисы.

Глава 2

— На первой же остановке поменяемся с кем-нибудь местами, — прошептал очкарик справа своему соседу, чем вырвал меня из воспоминаний. Оба дарсийцы, как и я. К тому же он слишком громко прошептал, чтобы это походило на настоящую попытку утаить сказанное.

Чернокожий собеседник очкарика горделиво хмыкнул:

— И то верно. Воняет здесь.

Я иронично выгнул бровь, в очередной раз подумав о том, как же здорово эти ребята подтверждают слухи о тупых и заносчивых дарсийцах. Особенно когда дело касается "наших" давних врагов — кхану́. Ребята, наверняка не видавшие ни одного представителя этой расы смотрели на своих ровесников так, будто ещё вчера резали друг друга. И на местного косо поглядывали. А ведь мы еще и суток вместе не проехали.

Я продолжил разглядывать быстро мелькающую за окном местность, дивясь тому, как уже далеко забрался от Данисы, столицы моей провинции. И вообще, оказавшись на территории пресловутой Пустоши, я откровенно опасался остаться на своих двоих. Реактор си-1, конечно, не подведет, и сломать колеса дилижансу не суждено ввиду их отсутствия, но вот паровой двигатель — дело рук простых механиков, особенно местных, вполне себе может подставить.

Оставить позади свой материк было не сложно: несколько дней качки на дряхлом корыте, гордо именуемом Звезда Севера, затем пара суток в шумных паровозах через вольные княжества, и вот я на рубеже обжитых земель в княжестве Тариста, что посередине общей границы вольных с Пустошами. Можно было и через другие княжества, но это было самой близкой точкой от порта. На месте мне повезло найти организаторов рейса через Пустоши для нищебродов, которые еще и взимали немалую плату за охрану и паровики^[2]. Я бы предпочел животных в виде тягловой силы, или старинную механику на колесах, но дармовые патроны, как говорится, не считают. К тому же, наши проводники пообещали, что мы быстро нагоним остальных по короткому пути.

— Да, пересядь, глядишь, и воздух чище станет, — в тон дарсийцу ответил сидящий напротив остроухий, сведя на переносице толстые брови.

Я краем глаза заметил, как его в бок легко толкнул локоть соседки. Парень поиграл острыми желваками и отвернулся, тоже уставившись в окно. Чернокожий самодовольно хмыкнул.

Короче, обстановка в салоне была напряженной.

Наш кортеж состоял из двух потрепанных жизнью дилижансов на пятидесяти сантиметровых лопастях, каждый из которых имел ровно двенадцать мест. Кабина разделена перегородкой на две части. В нашей кабинке, как и в остальных, все места заняты. На одной стороне сидели я и еще два дарсийца, на другой — двое кхану́ и парень из местных. Лица остроухих по нос прикрыты тканью, волосы у обоих длинные — у девушки с красным оттенком, у парня угольно-черные.

Горячий ветер из приоткрытого окна раздражающе потрескивал фенечками, вплетенными в редкие косички девушки у окна, серьезно отвлекая от дум великих. Но, с другой стороны, от соседа-земляка справа неплохо так несло кислым потом, так что я предпочел бы еще пару таких украшений. От нас всех давно не цветами благоухало из-за дневной коптилки, но этот парнишка превзошел всех в кабине.

Говорят, каждый элемент фенечек кхану́ соответствует их возрасту. Сами представители этой расы не посещают наш материк, но я склонен верить таким заявлениям. Судя по всему, девушке напротив меня двадцать зим. На одну больше, чем мне. Да чего уж там, мы все здесь примерно одного возраста.

Внезапно тишину разбавил громкий хлопок, и мимо окна пронесся клубок серого дыма.

— Да вашу ж мать! — следом добавил рулевой, и дилижанс повело из стороны в сторону, пропеллеры нехорошо загудели.

Вот она паровая механика во всей красе. Как бы си-1 ни держал аппараты над землёй, двигать её в разные направления что-то должно. Либо это тягловые звери, либо горячий пар и лопасти.

Мы с девушкой кхану́ бегло переглянулись и так же быстро потеряли контакт. И так весь день. Неловко сидеть напротив интересного человека, ведь постоянно хочется рассмотреть повнимательнее. Но по иронии, как только я решал тайком присмотреться к ней, остроухая будто чувствовала это и тут же встречала меня подозрительным взглядом. И все же мне удалось разглядеть черную подводку зеленых глаз, вытатуированную закорючку, клешней охватывающую правое око и густые, выразительные брови. Ей бы в руки меч да вести армию дев битвы, которые, как говорят, в древности наводили ужас на дарсийские легионы.

Так, о чем я… Да, хм, куча молодых разумных перлись в город чародеев, где открылась то ли школа, то ли академия. В неизвестность. Неслыханное событие даже в сравнении с открытием самого города, что я и пытался объяснить Зи, после которого мир уже не будет прежним.

Конечно, и Королевство Дарсия не осталось в стороне, чем вызвало негодование кхану́ и правителей вольных княжеств. Никому из местных здесь не нужны толпы пришлых, еще и будущих колдунов, но чародеи это как-то уладили.

За всю свою жизнь мне ни разу не доводилось видеть чародеев, тем более их колдовское искусство, как и большей части разумных. Тем не менее, в книгах порой очень хорошо описывались их возможности, ведь до катаклизма те́нниши капитул чародеев держал при каждом властителе своего представителя. Таких чародеев за глаза называли "ручными", и высокие дворяне, ведь кроме правителей только у них хватало средств нанять колдуна, свободно пользовались их услугами, даже в военных целях.

Говорят, они живут тысячи зим, но я не верю. Ведь как можно, проживая столько времени, не возжелать захватить власть, поработить разумных или, если уж совсем скучно, остановить чудовищные войны. До катаклизма они не делились знаниями, технологиями, мудростью. Только силой, если на то была воля нанимателя. Даже сейчас всё, что мы имеем, это внезапно выпущенные на рынок реактор-си1, лечебные порошки и чудо-зелья. Из всего этого только реактор си-1 могут себе позволить простые смертные, остальное стоит слишком дорого. Запредельно для работяг и прилично для дворян. Зи как-то обронила, что этим они негласно закрепили за собой территорию с разломом, хоть в этом и не было нужды.

Помимо вышеперечисленного, чародеи больше никак не проявляли себя в жизни княжеств и дарсийском королевстве на другом материке. Мол, мы вам поток закрыли, печать поставили, а дальше уж сами как-нибудь. Порох, свинец есть? Оружие есть? Пожинайте плоды.

Считается, что катаклизм приведший на Гезию те́нниши — был не случайным. Вроде как триста с лишним зим назад Королевство Дарсия и королевство кхану́ — Этория, сильно сцепились. Вернее, король людей, тогда еще не объединённого материка, Власий Гегани, почему-то мертвой хваткой вцепился в земли остроухих. И спустя десяток лет войны, во время битвы недалеко от столицы кхану́, одна из сторон что-то натворила. Никто так и не взял на себя вину, как и не признался в том, что именно произошло.

Нам рассказывают, что это чародеи остроухих создали какую-то штуковину, которая то ли создала, то ли открыла окно на "ту сторону". В вольных княжествах я узнал, что это дело рук дарсийцев. В одном обе версии сходятся: на месте разрыва пробился фонтан неизвестной энергии, которую впоследствии назвали те́нниши. Эта энергия, будто разлитый на стол жидкий сироп, начала поглощать Гезию, материк за материком, остров за островом. Звери и разумные превращались в монстров, мертвые поднимались из могил, в темных углах начали появляться сущности, которыми до этого пугали шкодливых детей. Я всегда задавался вопросом — они действительно существовали раньше или неизвестная сила просто сделала мифы реальностью? В любом случае, всем сильно досталось, но больше всех пострадали кхану́, так как первые волны ужаса прошлись по их обжитым местам, где проживал их народ.

Тогда-то чародеи и опомнились. Они отозвали всех своих представителей, и по сей день больше ни один правитель, даже наш король, не имеет при дворе "ручного" колдуна.

Книги говорят, что чародеи на протяжении полугода доблестно пытались совладать с разломом. Многие погибли, а имена тех, кому ценой жизни удалось залатать разлом знает каждый ребенок: Ариса, Патриция, Хилон. Так называемая Троица. От фонтана остались ручейки, хотя они до сих пор подпитывают ночи в Пустоши и питают проклятые земли. Так говорят.

Глава 3

Так вот, в историческойхронике написано, что раньше сообщество чародеев никуда не лезло и никого не трогало. Ну как никого… Они, вроде как, постоянно находились в поиске талантливых учеников с Потенциалом или даже паре. Затем те уходили навсегда, отрекаясь от веры, расы и любых других привязанностей, и обетов. Уходили, чтобы затем вернуться в виде пусть и "ручных", но уважаемых колдунов. Не сложно догадаться, что каждый не рожденный с золотой ложкой в одном месте ребенок мечтал о таком повороте в своей жизни.

А теперь, внезапно, открытый набор в академию. Причем без каких-либо озвученных обязательств, только выбрали для этого не самое лучшее место, как по мне. Ничего не имею против основанного ими Ромагиса, дорога в который была открыта несколько лет назад, и куда ломанулись все, кому не лень, особенно из местных. Только наш Власий четвертый королевским указом объявил всех переселенцев перебежчиками, что на фоне бунтующих вассалов не придал ему популярности. Но все же, почему не в нашей столице? Или, на крайний случай, в столице одного из местных княжеств. Почему так близко к Шэги́сс, что на языкекхану́ и есть проклятые земли?

В общем, естественно, каждый, у кого есть амбиции и вера в свой Потенциал, решил воспользоваться этой возможностью. Без золота никуда, да и Пустоши пересечь нужно, пока не доберешься до безопасного тракта, но оно того стоит, наверное. Я надеюсь, что стоит.

Вообще, "Пустоши", это очень странное и не верное название для этих мест, так как те́нниши не сжигает леса, не плавит камень и не рушит поселения. Пустошами называют переходную зону между проклятой землей и сравнительно безопасным огрызком Эдорского материка. В учебниках написано, что здесь везде остались как зеленые перелески, смешанная саванна, так и действительно голая сухая земля. Водится вполне себе нормальная живность, если ее не достала те́нниши, но это сразу видно, и чтобы бросить на сковороду мясо зараженного зайца, нужно быть слепым и глухим идиотом.

Так вот, вольные княжества заняли побережье, а кхану́ ушли на юг континента и разделились. Большая половина родов основала новое королевство, расселившись на кучке островов, и отказалась от любых контактов с остальными. Относительно недавно они только перестали расстреливать чужие корабли и начали вести торговлю с вольными. Другая половина, меньшая, отказалась покидать свои земли и предпочла жизнь кочевников, заняв свободные от те́нниши равнины.

Как и у дарсийцев, на земле вольных княжеств сохранилась культура Семей, и местные охотники одни из чуть ли не самых почитаемых убийц. Только убивают они не себе подобных, а всех, кто не похож на разумных. Не за просто так, конечно. В этих местах после катаклизма те́нниши осталось много всякого барахла, старинных ценностей кхану́, золота. Если кого и можно встретить на этом старом тракте, то только этих сумасшедших ребят…

Дилижанс снова рвануло в бок, и я ударился лбом об оконную раму, едва не задев стекло. И ладно просто треснулся, за разбитое ведь пришлось бы платить, а золота у меня с собой не то, чтобы много. Конечно, если мой Потенциал окажется не ниже среднего (чтобы это ни значило), платить за обучение не придется, но чем бес не шутит. Как бы я себя ни любил, Зи очень старательно вбила мне в голову, что всегда есть кто-то лучше, проворнее, опаснее, опытнее, а ты можешь оказаться никем. Хотя с упертостью ей так не повезло.

Кхану́ напротив едва заметно ухмыльнулась, беззлобно, но быстро спрятала эмоцию, заметив, что я увидел. Снова уставилась на обочину и поправила копну темно-красных волос, оголив кончик острого уха. Странные. Никогда не видел представителей этой расы, но кое-что перед отправкой почитал, чтобы не выглядеть совсем идиотом.

— Вы ведь кочевники? — спросил я зеленоглазую девушку, все-таки не выдержав испытание тишиной. Да и момент был подходящий, благодаря ее ухмылке. Никогда не понимал, как люди могут столько молчать. Жуть как интересно было поговорить с остроухими, вроде бы и такие же, но какие-то другие. А может я себе накручиваю из-за странных ушей и одежды.

Кхану́ осмотрела себя, забавно нахмурив брови, и кивнула, добавив приятным бархатистым голосом:

— Верно. А тебе зачем?

— Да особо незачем, просто интересно. Все равно делать нечего… — ответил я, не придумав ничего умнее, и мысленно врезал себе. — Много вас собралось?

Она снова переглянулась с парнем и коротко ответила:

— Порядком.

Акцент у нее интересный. Она сильно выделяла и растягивала букву "р", будто очень долго тренировалась выговаривать ее и теперь хвасталась этим.

— И то верно, мир ведь не стоит на месте, — закивал я.

Тем не менее, весьма странно, что они плетутся с нами. Если они из кочевников, то почему их не отвезли свои? Островные кхану́, о прекрасных городах которых я успел наслушаться за время плаванья от бывалых путешественников, наверняка не отставали от наших дворян и снарядили своих отпрысков хорошим прикрытием.

— Мне кажется или стало вонять еще сильнее? — снова "шепнул" парень в больших очках своему соседу. У него был приплюснутый нос, босяцкий, а у чернокожего длинный, аристократичный. Судя по акценту, оба из провинции Га́рмин.

И ведь не трогал их никто, неужели у обоих родители идиоты? Что у них там в школах происходит? Да, можно быть самовлюбленным, но ведь тупым не обязательно. Нам еще хрен знает сколько сидеть на этих скамьях вместе, глядя либо в окно, либо друг на друга, а затем еще и учиться в одном месте.

Я встретился взглядом с девушкой и машинально поджал губы, мол, в семье не без уродов. Она в ответ тоже поджала и отвернулась к окну. Я понял это как "ладно".

— Такое чувство, что рядом сдох зверь, — поддакнул шептуну его сосед. — Или гниющий гуль.

— Гниль сидит передо мной, — выплюнул парень кхану́, сцепив зубы.

— Нарываешься? — в тон ему отозвался чернокожий, подскочив со скамьи. В отличие от кха́ну, его голос был более низким и жестким. И выглядел он в целом посерьезнее: рослый, крепкий, скулистый. Такое чувство, что провинция отправила сюда с детства тренированного солдата, а не молодого парня, едва успевшего обзавестись растительностью на лице. Второй был не в пример щуплый и тонкоголосый, соответствуя предполагаемому возрасту. Глаза навыкате, щеки розовые и округлые.

Да, хм, колдунами было установлено возрастное ограничение на прием в двадцать один год. Поэтому в нашей колонне из действительно взрослых были только рулевые да нанятая охрана.

— Уважаемые гости Пустоши, — опередил открывшего рот кхану́ смуглый парень из вольных, что сидел рядом с ним, выделив "гости", и посмотрел на нас троих. У него была загоревшая кожа, видно, что парень любит солнце. — Если вам не нравится здешний запах, вам стоит вернуться в Дарсию, где нет те́нниши и дохлых мутантов. Уверен, ваши предки проголосовали бы за это, ведь они поступили именно так.

Именно. Когда Власий Первый бежал от всплеска те́нниши, он бросил большую часть армии, людей поддержки и для верности сжег корабли. Мотивация была ясна — не допустить проникновения заражения на свой материк, но первая волна прошлась по всей Гезии, куда уж там бежать. Оставшиеся люди кое как выжили и отреклись от него, как от правителя и человека. И я вполне понимал их решение.

— Мне кажется, или я слышу голос предателя? — громко спросил чернокожий дарсиец, от чего смуглый парень отшатнулся, озадаченно нахмурившись.

И чего этот вольный ожидал? Этим ребятам из Га́рмина либо действительно мозги лихо промывают, либо они слишком тупые. Тем не менее, я был рад, что язык вольного оказался быстрее моего, ведь я собирался попросить их не дурить в дилижансе. Не зря Зи постоянно грозилась его отрезать. Каждый раз ведь происходит одно и тоже, но я до сих пор наступаю на те же грабли. Как вообще эта женщина могла предположить, что я окажусь достойной ей заменой? Смех.

Наш дилижанс снова бросило из стороны в сторону, клубки серого дыма промчались мимо окошка, и спустя полрим^[3] мы замерли.

— Мать твою! — прозвучал прокуренный голос рулевого. — Приехали. Вылазим, ребятки.

— В смысле вылазим? — громко отозвался кто-то из передней кабинки.

— Вылазим, значит покидаем транспорт и ждем дальнейших указаний, — тоже крикнул рулевой, под шипение пара. — Похоже, ремень лопнул.

Глава 4

Второй длинный дилижанс тоже замер, и пассажиры недовольно вывалились под солнце. Наша колымага шла второй. С крыш поспрыгивали немногочисленные наемники с винтовками на плече и сразу же рассредоточились. Выглядели мужчины так себе, не внушали доверия, но выбора у меня не было. К тому же, когда я их нашел, они уже собирались отправляться, и место осталось только под меня.

Закономерно поднялся гомон, недовольное бурчание, даже ругань. Оказалось, что это не ремень, а что-то с механикой. Починить на месте не получится.

Я натянул пониже полы шляпы, пряча лицо от солнца, и осмотрелся. Да уж, застрять посреди голой равнины — то ещё приключение. Хорошо, что по приезду в этот теплый климат додумался сменить одежду, а то бы сейчас потел, как мои соседи земляки.

— Ты как осмотр делал, Парс? — спросил нашего рулевого грузный мужик в темно-коричневых очках, полностью скрывающих глаза со всех сторон. На голову намотана тряпка, а в зубах дымящийся огрызок папиросы. Как только не тошнит курить на такой жаре?

— Да смотрел же, Док, как есть, смотрел. Все нормально было, как обычно, — развел руками рулевой. У него вместо левой ноги был металлический протез, полностью прямой, выглядывающий из-под подвернутой штанины. Лицо темно-медного цвета, а кожа сухая, как земля вокруг.

— Нормально, это как на прошлой неделе, когда мы цепочку в пятнадцать аппаратов довезли до места, а это уже дерьмо, Парс! — пробурчал мужик в очках, удерживая зубами папиросу. — Делать теперь что?

— Да оставим их здесь и отчалим дальше, — неуверенно обронил кто-то из пассажиров. Голос девичий.

— Никого бросать мы не будем! — громко заявил Док, командир нашего рейса, и наконец выплюнул окурок. — Что если у вас тоже что-нибудь выйдет из строя, вас тоже бросить?

Я мгновенно зауважал этого крепко сбитого мужика с бочонком вместо живота за попытку прикрыть нашими жизнями нежелание бросать недешевый транспорт. Недовольные заткнулись. Их, в целом, тоже можно было понять, ведь мы и так последние прёмся, и глядишь, чародеи передумают нас принимать. Прёмся, не зная, примут ли нас вообще, ведь измерить уровень Потенциала могут только на месте.

— Что делать будем, Док? — негромко спросил Парс, наш рулевой, пока тот осматривал сдохший двигатель.

— Я в душе не е… ну ты понял, — дернул он щекой, глянув на нас. — Возьмем на буксир и будем надеяться, что встретим другие рейсы на подходе к тракту чародеев, сейчас много кто прёт туда отовсюду. Или нагонят переселенцы…

— Док, — отозвался один из наемников — немолодой мужик с грязной, длинной бородой. — В двадцати километрах западнее от этого тракта, рядом с высохшими болотами, есть небольшая застава охотников. Там точно есть механик.

Командир стянул пыльные очки, поморщился от солнца, и сплюнул:

— Когда это они заставу организовать умудрились? Не слышал о такой.

— Заставу-то давно, — вклинился другой сопровождающий, подбросив патрон для винтовки, аки монету. — Но основательно закрепились не больше зимы назад. Дома старые подлатали, да новые поставили. Видать, хорошо так зону почистили, мусорщики.

Да, местных охотников, несмотря на их вклад в зачистку условной границы с Пустошами, еще называли мусорщиками, а кхану́ даже мародерами. Охотники не гнушаются вскрывать склепы, могилы, рыскать повсюду в поисках святынь и прочей древности. И я полностью солидарен с ними. Кости это всего лишь кости, а чужие вещи давно потеряли хозяина. Правда, есть один нюанс, из-за которого я бы не стал подбирать всякую мелочь. Как обычно, все упирается в те́нниши. Энергия той стороны постоянно удивляет, и порой обычная старинная побрякушка может извратить разум новому владельцу, побуждая его делать вещи, за которые потом только пуля в голову. Для этого дела скупщики обычно обзаводятся чародейскими зельями на очищение, которые хоть и стоили золото, но для дельцов, которые понимали ценность вещам, были оправданной тратой. А вот местные охотники не обладают такими возможностями и подбирают хлам на свой страх и риск, старясь подолгу не держать его в руках. По крайней мере, так мне объясняли подвыпившие попутчики.

— Дарей верно говорит, — подошел еще один мужик с черным дверсом в потрепанной кобуре. — Я был там пару месяцев назад, и мастерская там была, как и механик.

— Был? — удивился командир. — Какого беса ты среди охотников забыл?

— Ничего не забыл, — обидчиво сказал тот, поправив патронташ из темно-коричневой кожи. — Я в их Семью метил, перед тем как к тебе записался. Да только не понравилось мне по ночам шастать и в развалинах ковыряться. Вечно над этим красным огнем трясешься, да каждой тени боишься. Последней каплей был полудохлый гуль, который напарнику моему кадык зубами гнилыми вырвал. Сильные твари. Обоих пристрелить пришлось.

Док глянул на всех нас, задымил новую папиросу и дал отмашку двигаться в ту сторону. Мы забрались на свои места, и колона тронулась, только уже с гораздо меньшей скоростью. Один из паровиков взял нас на буксир.

* * *

— Командир, — хлопнул кулаком по груди молодой парень. Его голову покрывал черный котелок с белой полоской. — Рейс цели сменил путь. Они двигаются к охотничьей заставе.

Широкоплечий мужчина в таком же котелке, по бокам которого виднелись желтые, как сухая трава волосы, недовольно цыкнул:

— Какой бес их цапнул?

— Похоже, что-то с двигателем, — ответил связной разведчиков.

— Нам, в прочем, без разницы. Что-то еще?

— Мы заметили неизвестный отряд…

— Кто такие? — нахмурился тот и всмотрелся в темноту, будто мог что-то там увидеть. — Молодняк везут или переселенцы?

— Никак нет, командир. Там только три пустых дизера^[4]. Получше наших. В салоне по три пассажира, и они точно не дети и не старики. Все взрослые мужчины. Сначала они двигались почти параллельно нам, тоже не торопились, но затем свернули за рейсом, будто знали куда, хотя наши ребятачужих глазастых не обнаружили, — отрапортовал парень, указывая рукой на запад.

Пять гудящих паровиков, разглядывая желтыми фарами каменистую равнину, остановились посреди дороги и ждали приказа. Вокруг царили сумерки, и толстые фитили красного огня уже горели в каждом из аппаратов. Напряженные наемники постоянно вертели головами, будто ожидали нападения. Все слышали жуткие байки об этих местах. Каждый шорох заставлял людей вздрагивать и крепче сжимать оружие. А гуляющий по равнине Пустоши ветер усиливал давящую атмосферу. Никому из присутствующих не нравилось место, где они находятся.

— Да уж, сложно переплюнуть рухлядь, что мы арендовали, — поморщился командир, треснув ладонью по мятому капоту паровика. — Что скажешь, Та́лим?

— Он прав. Простые кочевники и переселенцы не стали бы гнать по пустоши без вещей. Их цель не новый город, — ответил парень, с густыми, черными бровями и гладко выбритым, смуглым лицом.

Командир кивнул:

— Согласен. И двигаются они в том же направлении, что и наша цель. Это точно не совпадение.

Та́лим поправил котелок и выплюнул изгрызенную щепку:

— Придется разобраться с ними до того, как это станет заметным. Пацан не должен знать о нас.

— Я знаю, идиотское условие… Если этих ребят послали за нашей целью, они не пустышки. Можно и людей потерять, — с сомнением сказал командир. — Тем не менее…

— Заказ есть заказ, — закончил за него Та́лим. — Если парнишка из-за них поляжет, и мы по какой-то причине не успеем, нас самих прихлопнут, и глава этому никак не помешает, сам знаешь. Лучше перестраховаться, Нил.

Связной разведчиков недовольно поджал губы. Его всегда раздражал этот зазнайка. Та́лим пришел с ним в Семью почти одновременно, но быстро стал правой рукой командира элитного отряда, а он, сын барона, вечно на побегушках. Но задание — это святое. Семья — это все. И даже если ты кого-то люто ненавидишь, подвергнуть из-за этого задание провалу — равносильно предательству, а с предателями разговор простой. Поэтому парень в очередной раз подавил раздражение.

Тактика в таких случаях предельно проста, и Нил не собирался выдумывать что-то новое. Какими бы опытными ни были бойцы, засада, если ее не раскроют раньше времени, всегда сработает как надо. Паровики остановят глазастые снайперы, а затем всех, кто внутри, просто расстреляют. На крайний случай пожертвуют дорогостоящей взрывчаткой. Нил не хуже Та́лима знал, что с ними будет, если они подведут Семью в этом деле. Поэтому любые траты вполне обоснованы.

Единственное, что тревожило Нила — это Пустоши и те́нниши. Он был опытным командиром, но никогда еще не работал в таких местах. В Дарсии о те́нниши мало кто переживает, ведь там последние двадцать зим даже гулей не видели, но здесь, еще и ночью, он откровенно боялся находиться.

Двери стареньких дизеров хлопнули, и двигатели загудели. Колона двинулась вперед на полном ходу.

Глава 5

Несомненно, реактор си-1 был великолепен и почти полностью вытеснил колеса, оставив их только тем, кто не мог себе его позволить. Но вот тяговая сила двигателей наших дилижансов не обладала такими же чудными свойствами, и общая скорость упала почти до плетения улитки. То расстояние, что мы преодолели бы за полтора часа, мы плелись четыре.

Через врата нас пропустили без проблем. В Пустоши, как мне объяснили, вообще не принято отказывать в убежище и любой помощи, если ты конечно не мутант или еще чудь какая. В следующий раз отказать могут тебе.

Застава представляла из себя маленькое, окруженное изломанными стенами поселение. Большая часть защитных стен была сложена из старого, серого камня, а дыры заделали частоколом из заостренных древесных стволов, между которыми можно было протиснуть руку. Похоже, охотники действительно хорошенько обосновались в разрушенной деревне, активно восстанавливая ее.

Внутри нас ждала одна неширокая улица, по бокам которой стояло с десяток домов, окруженных запущенными огородами. Некоторые здания выглядели новыми, из дерева. Но чаще виднелись каменные строения, на вид времен до катаклизма. А еще над всей этой прелестью возвышался резервуар водонапорной башни, значит не только ведрами воду из колодца носят, и помыться есть где.

Пара хмурых мужиков указала дорогу к единственному двухэтажному строению, которое обозвали трактиром.

— Не понял, откуда здесь дети? — прозвучал над ухом голос чернокожего земляка. Он склонился к окну, рядом со мной, и разглядывал улицу, по которой мы тащились. Она была загружена тележками, пилорамами, грудами ломанного камня и лежащими днищем на земле паровиками. Такие рабочие модели в народе прозвали "трудягами". Наш транспорт едва протискивался вперед. Здесь точно есть механик?

Я глянул, куда указал га́рминец, и тоже приметил спрятавшихся за дверь дома коротышей. Дальше оказалось, что это не единственный случай.

Рядом с каждым крыльцом светился красный огонь в небольших подвесных фонарях. И если дома я считал этот огонь суеверием, то здесь мне популярно объяснили, что без него ночью даже в глубинке вольных княжеств люди не ложатся спать. На всякий случай. Во время сна те́нниши легче всего проникнуть в разум существа, исказить его или еще чего начудить. А материал, из которого делаются эти свечи, и другая горючка, почему-то не подпускает их.

— И правда, охотники основательно здесь осесть решили, — пробурчал я, присматриваясь к не слишком доброжелательным лицам людей. Девушка кхану́ как-то недобро глаза сузила, бросив на меня взгляд. — Мы все-таки еще довольно близко к землям княжеств.

Чернокожий подвинул товарища и сел поближе к окну:

— Нам говорили, что это не жилая территория.

— Мне тоже так говорили. Видать, многое изменилось, — снова ответил я. Не знаю зачем, возможно, потому что и сам сильно удивился. Даже остроухие щурились, вглядываясь в темень.

— Наемник ведь сказал, что зону хорошо подчистили, — подал голос парень кхану́, но следом насупился.

— Странно, что вы, живущие так близко к Пустоши, не знаете об этом, — спокойно отреагировал здоровяк из Га́рмина. Похоже с уходом солнца его голове стало меньше припекать, и градус непонятной агрессии понизился.

Вольный пожал плечами:

— Всю жизнь в Ростоне…

— Это ведь почти на побережье? — спросил здоровяк.

— Пару дней тряски в паровозе и привет, соленый воздух, — кивнул вольный, а я про себя подумал, что за столько лет всего пару раз был на нашем побережье и то "по работе". Зи взяла меня на дело, и я впервые познакомился со смертью по заказу. Причем заказчик хотел по старинке, ножом по горлу, а не пулей. К сожалению, я тогда зажмурился, чем огорчил мачеху.

— Что они вообще здесь забыли? — задумчиво пробурчал земляк, все еще пытаясь что-то высмотреть.

Мда, на что только люди не идут, чтобы избежать уплаты податей и надзора. Как по мне, так лучше отваливать парочку золотых каждую зиму и наслаждаться разнообразием девочек в борделе, чем ничего не платить и не видеть ничего кроме травы, деревьев, да одних и тех же лиц соседей. Как только я научился держать в руках нож и револьвер, старшаки провели экскурсию по самым "нужным" местам нашего города. Зи материлась почем зря, когда меня выкручивало после выпитого и выкуренного.

Хотя понять я это могу, ведь не всем везет с детства быть в Семье, и большинству приходится всю жизнь горбатиться на эти же самые пару золотых. А учитывая, что на этом континенте те́нниши — явление обыденное, им и разница то не сильно видна, наверное.

Мы остановились у трактира, единственного освещенного мигающими лампочками здания, и сразу же стало ясно, что кому-то ночевать придется в дилижансах. Он хоть и был двухэтажным, но спальных мест на сорок человек точно не будет. Удивило уже то, что трактир вообще был в таком месте. Могу лишь предположить, что эта застава-поселение только начало большой экспансии освоения старых территорий. Может рядом золото нашли, и князь какой-нибудь тут же вложился, обговорив нюансы с гильдией охотников. Если ребятам действительно удается удерживать зону в чистоте от "вредителей" — это вполне себе задел на будущее.

— Посмотрим, что нам предложит эта халупа, — обронил чернокожий, открыв дверь. И я был полностью солидарен с ним. Все тело серьезно затекло, а горло срочно требовало влаги. Молока горячего для хорошего сна, например.

Я выплюнулся с другой стороны и под хмурым взглядом девушки кхану́, что сидела напротив меня, потопал за парнями. Да, они сильно очернили всех дарсийцев своим идиотским поведением. Нет, сидеть на месте только из-за того, что они озвучили идею первыми, я не собирался. И вообще, чего она так уставилась? Я ведь сам пришлый, и мы с ней всего лишь перекинулись парой слов, а не заключили союз против моих же земляков. Зато у них будет возможность посудачить, посплетничать, ноги нормально выпрямить, может прогуляются, местные достопримечательности осмотрят.

Двустворчатая дверь распахнулась, и я приятно удивился. Уютное, не очень большое помещение, на вид новенькая мебель. На второй этаж вела деревянная лестница, а дальше тянулся узкий балкон с перилами вдоль стены. Дверей видно было всего четыре, но лестница продолжалась коридором, вглубь здания. Несколько столов занимали хмурые охотники, наверное, это ведь их поселение. Пара разносчиц дежурили у стойки. Единственное, что не понравилось, это тусклое освещение, видимо генератор слабый. Ну и куда же без свечей с красным пламенем, огрызки которых стояли в центре почти каждого стола.

— Эй, верзила, а где Майс? — спросил тот охранник, который сказал, что был здесь.

Высокий мужик за стойкой прошелся по нему глазами:

— Захворал Майс.

— Захворал, в смысле, с концами, — задрал лицо к потолку наемник, — или захворал, в смысле, сопли пускает?

— Захворал, в смысле, не твое собачье дело, — ухмыльнулся трактирщик.

Наш наемник набычился, но подошел Док и хлопнул его по плечу, мол, остынь.

— Нам выпить, да перекусить чего. Сделаешь? — спросил командир и добавил своему: — Я механика поищу, а ты рот больше не открывай.

Трактирщик молча кивнул и что-то шепнул одной из девушек. Последние, кстати, удивили. На вид не больше двадцати пяти зим, приятной наружности, и даже с легким макияжем. Подол тонких сарафанов не доставал до колена, ноги стройные, без синяков, ухоженные. Лица живые, улыбчивые, но не заискивающие. Неужели здесь можно прилично зарабатывать?

— Теплого молока, пожалуйста, — озвучил я заказ, когда дошла моя очередь. — И чего-нибудь поужинать. И еще, у вас комнаты еще остались свободные?

Мужик выгнул бровь, наблюдая, как погнутый медяк, зазвенев, упал на столешницу. Затем снова посмотрел на меня:

— Молока, говоришь?

— Это проблема? — спокойно спросил я, ожидая примерно такой реакции. Понимаю, в подобных заведениях не привыкли к таким заказам и скорее всего, хрен мне, а не молоко, но попытаться стоило, лавка-то здесь вряд ли найдется. — Если нету, тогда вина некрепкого, тоже теплого.

— Почему же нету, будет тебе молоко, только оно подороже вина, — буркнул он недружелюбно. В чем вообще проблема? Такое чувство, что здесь посетителей лопатой греби, и им деньги не нужны. — И комната есть, одна. Так что тебе повезло, парень. Сейчас кто-нибудь из девочек там приберется, и сможешь подняться. Устраивает?

Я молча добавил еще медяк, и он сгреб монеты.

Зал к тому времени наводнился молодыми людьми, и пришлось подыскать столик вместе с парнями из моего дилижанса.

Глава 6

— Странно здесь все, — басисто буркнул земляк, опрокидывая адовый грай^[5] будто парню за сорок, а не в районе двадцати одного. — Заметил, что им будто плевать на тяжесть твоего кошеля?

Его очкарик-товарищ почему-то отмалчивался, будто только в дилижансе мог звуки издавать. В зале стоял шум, все столы были забиты наемниками и молодняком из пассажиров. Местные куда-то испарились.

Не ответить было бы грубо, так как сидели за одним столом. Да и зачем настраивать своих против себя же, когда нам вместе еще ехать кучу времени. Разве что удастся поменяться местами с другими дарсийцами.

— Заметил, чего ж не заметить, — сказал я легко, глядя, как девушка несет стакан моего молока. Ребятам выпивку сразу налили, как и остальным, кто зашел с нами. Таких оказалось не так уж и много. — Скорее всего, в этих местах им на монеты плевать. С другой стороны, чем еще в трактире расплачиваться, оленьими рогами?

— Ваш заказ, господин, — улыбчиво сказала тэли^[6] с длинной черной челкой, аккуратно поставив стакан на стол. Прям обслуживание. Кожа у нее светлая, даже бледная, будто она одна из тех дворянок, которые специально прячутся от солнца, чтобы отличаться от крестьянок как можно сильнее. Глаза слегка раскосые. Странно видеть такую привлекательную девушку в таком месте, ей бы сейчас на бал, да кавалера во фраке.

Тэли на вид не чистокровная и́ннурка. Ныне очень малочисленная народность. В королевстве осталось очень мало представителей этого народа, в основном те, кто когда-то добрался до дворянства. Остальные предпочли Дарсии опасность те́нниши в вольных княжествах, поэтому активно бежали сюда, чем сильно возмущали нашего дражайшего Власия Четвертого. А несколько лет назад еще и город чародеев начал активно заманивать всех, кому скучно жить, чем-то новым. И́ннуры с удвоенным рвением начали покидать свои исконные земли любыми путями.

— Благодарю. Что там насчет комнаты?

Она продолжила приятно улыбаться чувственными, подкрашенными в розовый цвет губами:

— Дайте мне двадцать рим, и я все подготовлю, господин.

— Можно вопрос задать? — спросил я, разглядывая не дешевые серьги в ушах. Добавка "господин" мне, конечно, польстила, но ушам было немного странно после разговора с трактирщиком.

— Что угодно, господин.

— Сколько стоит твое внимание этой ночью? — опередил меня очкарик и по-идиотски оскалился. Так неуверенно и наиграно дерзко, что я чуть не рассмеялся.

Улыбка девушки мгновенно испарилась, и она холодно посмотрела на него:

— Боюсь, в твоем случае никаких денег не хватит, мальчик.

Ого! Я даже остолбенел от такого поворота. Нет, я не думал, что она тут же ценник ему выдаст, далеко не все девочки в таких заведениях занимаются подобным, но меня — то господином обозвали. Хм, да, очевидно, плосконосый нарвался на такой ответ, но все же…

Парень собрался ляпнуть ей что-то в ответ, но его товарищ, не таясь, толкнул его в бок.

— Простите моего друга, — сказал чернокожий, сверкнув белыми зубами. — Он малость идиот, когда понюхает грай.

Разносчица кивнула, принимая извинения, и снова повернулась ко мне, подарив приятную улыбку. Снова же, мне все льстило, и был я, в целом, не уродом, но это странно.

Я прочистил горло:

— Не то, что бы это было важно… Вы давно здесь живете?

— Уже несколько месяцев, — легко ответила она.

— И как здесь? Просто я впервые слышу о таком месте в Пустоши, еще и с детьми, — спросил я, решив сделать вид, что я из вольных.

Разносчица прижала поднос к груди и участливо затараторила:

— О, все просто замечательно. Охотники хорошо зарабатывают на продаже трофеев и пошлин никаких. Даже за жилье платить не надо.

— А что с безопасностью? Мутанты, гули, Тени, новое что-нибудь? — спросил я, чувствуя, что здесь что-то не так. Ничего конкретного. Вроде люди как люди, но не может быть все замечательно в таком месте, наверное. Или эти земли меняются слишком быстро, а мы — те, кто живет на другом континенте — даже не замечаем этого.

— Охотники хорошо прочищают зону. Сколько живу здесь, не видела ни одного случая нападения, — посерьезнев, ответила девушка.

— Ладно, благодарю за разговор, — улыбнулся я приветливо.

Разносчица удалилась, и сразу же подключился чернокожий земляк с длинным носом:

— Нам сказали, что ничего подобного здесь нет, и дорога до начала тракта чародеев будет пустынна.

Я поднес к носу молоко и принюхался. Запах не похож ни на что знакомое. Чье это молоко, вообще? Стоило спросить. Но пить его перехотелось. Зря только деньги отдал, надо было головой хорошо подумать. Разносчица к этому времени зашла за барную стойку и о чем-то на ухо зашептала угрюмому дубине, активно жестикулируя руками. Глянула на меня пару раз, улыбнулась, заставив отвести взгляд. Говорю же, постоянно попадаю в эти неловкие ситуации.

— Мне тоже так сказали, — ответил я, опомнившись. — Для меня это место такой же сюрприз, как и для тебя.

— Я Гирс, — протянул ладонь чернокожий, слегка кучерявый земляк. — А это Патрик.

— Виктор, можно Вик. Не сказал бы, что приятно, но ехать нам долго…

Гирс весело хмыкнул:

— Это я так, проверял соседей на вспыльчивость. Ты прав, нам долго ехать, и хотелось бы знать, кто рядом сидит. Меня учили, что разумного можно понять только во время ярости.

— Тебя учили? — спросил я, очевидно, обратив внимание на эту оговорку.

— Военная академия, первый курс. Курсант Гирс Левер, — чуть ли ни отчеканил он.

— И все у вас в Га́рмине такие умники?

Гирс басисто хохотнул:

— Не все. Мы особенные. Ну, точнее, я особенный, а Патрик просто идиот.

— У нас "особенными" иногда недоразвитых называют, — весело оскалился я, наблюдая за вскинутыми бровями Патрика, который открыл было рот возмутиться. Он-то еще от замечания разносчицы не отошел.

Гирс довольно хмыкнул, иронично улыбнувшись, видать, оценил мою колкость:

— Ты откуда?

— Лога́рд, Даниса.

— Ого, далековато, — понимающе кивнул он. — Тем не менее, акцент мой ты признал.

— Их не так много, чтобы не признать…

В зале наши наемники стукнулись стаканами и громко объявили тост за охотничье поселение.

— Хотелось бы поскорее добраться до академии, — тем временем сказал Гирс. Я в этот момент кивнул девушке и показал на стакан дарсийца. Она поняла намек, только нос почему-то поморщила недовольно, но это было почти незаметное движение и если бы Зи не учила меня подмечать мелочи, я бы не обратил внимания. — Как думаешь, какой у тебя потенциал?

— Откуда ж мне знать, — сказал я, проведя взглядом покачивающиеся бедра разносчицы и́ннурки. Ткань сарафана была тонкой, и приятно глазу облегала фигуру. — Этого никто не скажет кроме чародеев, разве нет?

— Как думаешь, наши предки и правда были трусами, раз бросили своих, — вместо ответа серьезно спросил чернокожий.

Не этого заявления я ожидал, но сказал, как следовало:

— Судить о трусости тех, кого не знаешь — глупо. Одно сказать можно точно: династия Гегани — те еще ублюдки. Но даже так, мы те, кто мы есть, а не наши предки. Так что там насчет Потенциала?

— Отец одного знакомого, смог устроить так, чтобы его сын узнал свой Потенциал до того, как начать собирать вещи, — ответил Гирс, никак не отреагировав на мой ответ.

Я удивленно вытаращил глаза. Это весьма странно, ведь чародеи прекратили любые контакты с разумными кроме торговли. Либо не все чародеи согласились с этим, либо появился прибор, способный осуществить тестирование без колдовства. А может и то, и другое.

Гирс пригубил адовый напиток, скривился, и кивнул:

— Мне просто повезло услышать о таком. Уверен, есть куда более занимательные вещи, к которым не суждено прикоснуться третьесортным гражданам.

— Спасибо, что поделился, — хмыкнул я, оценив его отношение к нашему социальному положению в обществе королевства.

— Ты не похож на сынка торгаша, но языком глаголешь связно, — сказал Гирс. — Из Семьи?

— В точку.

Он пригляделся ко мне, ожидая продолжение, но я только пожал плечами. Извини Гирс, но это не то, о чем я готов трепаться.

В этот момент появилась разносчица и поставила передо мной стакан:

— Ваш грай, господин.

— Благодарю.

— Что-нибудь еще? — спросила она, заглядывая мне в глаза.

— Нет, спасибо, я позову, если что.

Она откланялась и пошла к стойке.

— Ты ведь понимаешь, что на тебя глаз положили? — спросил Гирс, как только девушка удалилась.

Я выразительно выгнул бровь.

— Хорошо, что понимаешь. А то я уж подумал, объяснять придется, как дети делаются, — хохотнул он.

Глава 7

Патрик почему-то продолжал молчать, что немного напрягало уже. Он просто вертел головой по сторонам и пялился на окружение так, будто впервые оказался в подобном месте.

— Твой друг только в дилижансе говорить умеет? — спросил я.

Гирс повернулся к нему и вопросительно кивнул.

— Эм, нет, — ответил Патрик мгновенно, щурясь в очках. — Просто… странно здесь. Ощущение странное. Предчувствие даже нехорошее.

— Снова ты про свои предчувствия, — хлопнул его по спине товарищ. — Вечно херь всякую несешь. Мы как-то шикарный банкет пропустили из-за того, что он утверждал, что там будет смертельно опасно. Оказалось, что организаторы устроили представление, где циркачи выполняли всякие трюки. Вот тебе и угроза жизни. Даже ни один артист не помер, а говорят — металл в полметра глотали да факелы во рту тушили. Жаль.

— У меня это, прабабушка гадалкой была, будущее предсказывала, — неуверенно сказал Патрик. От смелой наглости в дилижансе и след простыл. Похоже действительно по указке Гирса воду мутил…

В общем, вечер потихоньку набирал обороты. Наемники быстро пьянели, а вместе с ними и немногочисленные пассажиры, которые решили не отсиживать задницы в дилижансах. Даже десяток девушек заняли один столик, окружив его, как вороны. Разносчицы постоянно суетились, обновляя выпивку в стаканах людей, будто она дармовая.

Мы разговорились о том о сем, и ребята изменили о себе мнение, немного. Как минимум, о ерунде с ними поговорить можно. Я заказал еще пару порций грая, и пока дожидался ужина, который принесли холодным, неплохо так расслабился. Никогда не получалось перепить даже Меллу, девушку из Семьи, младше меня на три зимы. Она, как поняла это, по любому поводу предлагала спор. Веселые деньки. И лучше бы чародеи не меняли наш мир.

Так получилось, что мы потихоньку переместились к барной стойке, где широкоплечий мужик все так же хмуро смотрел на происходящее. Странный он. Но в стакан доливал вовремя. К нам присоединился еще один пассажир, который тоже оказался курсантом дарсийской военной академии, причем той же что и Гирс, только в отделении своей провинции. Они неплохо так развлекли меня байками о веселых буднях будущих офицеров.

Яркость ламп, кажется, приглушили еще сильнее, и Патрик, смачно зевнув, свалил в комнату, которую я снял. Договорились, что мне потом отдадут часть денег. Ребята решили, что лучше вытянуться на полу, чем корчиться в дилижансе, как кхану́ и вольный. Но как только Патрик отчалил наверх, появились "наши" кочевники. Заказали поесть.

Как по волшебству появилась свободная комната, которую остроухие сразу же арендовали и ушли с едой наверх. Я хотел было спросить у то ли бармена, то ли хозяина заведения, откуда комната, если он в начале вечера сказал, что отдал мне последнюю, еще и девушку прибирать отправил, будто это пыльная запаска какая. Но меня отвлекла та самая разносчица. Она сменила сарафан на платье поприличнее с длинным мешковатым подолом; оголила плечи, выдавила наверх корсетом груди и оперлась о столешницу между мной и Гирсом ко мне лицом.

— Могу я узнать твое имя, будущий чародей? — спросила она сразу же.

Гирс склонил голову, выглядывая из-за ее спины и шутливо играл бровями. Второй дарсиец, чье имя я не запомнил, как-то занервничал, глаза выпучил, будто впервые так близко с девушкой находился. Я глянул на бармена, но он смотрел совсем в другую сторону и, казалось, даже не обратил внимания на сбежавшую от работы сотрудницу. К этому времени в зале стало намного меньше народу. Кто-то поднялся наверх, как Патрик, некоторые вообще покинули здание.

— Виктор, можно просто Вик, — глупо протянул я руку. Никогда не получалось знакомиться с девушками. Проще заплатить, получить, что нужно, и спокойно уйти. Тем более, в Семейном деле не приветствуются люди "не в теме", и так как держать такое в тайне долго не выйдет, нужно еще отыскать ту единственную. Не все молодые девушки примут такой род занятий. — А это мой друг Гирс и… в общем, они тоже будущие чародеи.

— Вариса, — протянула руку в ответ и́ннурка, а затем в полоборота кивнула ребятам. Глупо, понятное дело, ведь здесь уже все поселенцы наверняка в курсе, кто мы и куда направляемся.

— У вас здесь короткие смены, — сказал я и уступил ей свой стул. — Присядешь?

"Черт бы тебя побрал Виктор! Ты можешь хоть раз говорить нормально?" — мысленно отругал я себя.

Вариса благодарно кивнула и заняла мое место. Гирс закатил глаза, уступая мне свое.

— Мы, пожалуй, пойдем с "будущими чародейками" познакомимся, — буркнул чернокожий, утягивая второго дарсийца за стол к трем девушкам из нашего каравана, что еще не ушли. К ним уже давно активно подбивал клинья один из наемников с подгнившими зубами.

— Зависит от ситуации, — ответила на мой вопрос разносчица. — Просто здесь не так много тех, с кем хотелось бы… побеседовать, а сейчас Деми и сама управится. Так что у тебя за история?

Я быстро отыскал глазами ту самую Деми и приметил, как она суетится между столами, поглядывая в нашу сторону. Как-то завистливо, что ли… Странно. Чем это я им приглянулся?

— М-м-м, мне кажется, или это должна быть моя фраза? — спросил я, решив, что в этот вечер моя унылая мордашка просто самая привлекательная.

— Может быть, я не знаю, а даже если так, моя будет скучной, — улыбнулась Вариса и взяла мой стакан с граем. Затем присмотрелась к нему и нарочно выбрала место с едва заметным следом от моих губ. Отпила.

Я принял стакан и тоже пригубил, невольно поморщился от горечи, сказав после:

— И все же. Почему ты тоже не на пути к академии?

— А не возьмут меня туда, — без раздумий ответила она. — Потенциал не тот.

— Откуда знаешь?

— Женщины чувствуют такое, — почему-то злорадно сказала Вариса. Прозвучало весьма странно. И откуда ей знать о своем Потенциале?

Я спросил, чего она все-таки здесь забыла.

— Жила себе жила, да поняла, что нужны перемены, — уклончиво ответила девушка, поправляя непослушную челку со лба. — А ты?

— Жил себе жил, и вдруг узнал, что есть шанс стать чем-то большим, — повторил я за ней.

— Значит, хочешь стать великим колдуном и завоевать наконец этот скучный мир?

Я хохотнул и едва не промахнулся рукой мимо стакана:

— Может не мир сразу, но прекрасных наложниц — это точно. Может, ты хочешь стать первой?

— Может и хочу, — прошептала она, склонившись ближе ко мне. — Ты вкусно пахнешь, господин властелин мира.

Волна жара рухнула ниже пояса от цветочного запаха духов и губной помады. Не знаю почему, но такие детали всегда тревожили мой разум.

Я в предвкушении сглотнул, уже представляя ее губы на вкус:

— И чем же пахнет парень девятнадцати зим из глубинки вольных княжеств?

— Кровью, — серьезно сказала она и весело расхохоталась.

Я на мгновение даже замер, решив, что она намекает на род деятельности моей Семьи.

— А если серьезно, ты просто показался мне самым интересным, — отсмеявшись добавила Вариса. — Молока попросил, еще и с серьёзным видом.

— Это я для сна, глупая привычка.

— В твоем возрасте парни для сна женские груди руками мнут, — мельком бросила она взгляд на свои, что так великолепно поглядывали наверх светлой кожей. Очевидно, я не смог удержаться и прилип к ним глазами, чем вызвал смешок девушки. — А ты вот эту штуку для красоты носишь или управляться умеешь?

Она указала пальцем на покоившийся в кобуре под левой рукой дверс^[7], который мне подарила Зи за первую и, как теперь получается, последнюю работу. Я совсем забыл про него.

— Вроде как, умею. Значит тебя привлекают эти "штуки"? — выгнул я бровь.

— Меня привлекают все "штуки", которыми могут похвастаться привлекательные парни, — хрипловато обронила она.

Точка невозврата была пройдена, и взяв девушку за руку, я пригласил ее наверх. На всякий случай глянул в сторону громилы за барной стойкой, но его и на месте-то не оказалось. Гирс уговаривал наемника не донимать девушек. Встретились взглядами, и я кивнул ему, мол, найдешь себе другую комнату. Он поморщился.

Патрик сопел в обе ноздри, но я быстро растормошил его. Тот подорвался, ничего не понимая, и долго соображал, глядя то на меня, то на Варису. Мой разум совсем затуманился предвкушением, и я буквально пнями вытурил очкарика из комнаты. Он даже плечом в коробку двери врезался.

Глава 8

Когда мы остались одни, всё быстро завертелось. Одежда полетела на пол. Мои руки моментально почувствовали себя хозяевами горячей кожи и́ннурки, жадно обшаривая многообещающие места. Она хохотала, стягивая с меня тряпки, била руками по моим, чтобы не мешал.

И вот мы на кровати. Вариса оседлала меня, как одна из тех наездниц, что обосновались в княжестве Градца. Говорят, там женщины всем заправляют. А еще говорят, что они взяли пример с кхану́ кочевников, но это неточно.

Мои руки отпускали груди девушки только для того, чтобы пробежаться по бедрам, сжать сочные ягодицы и снова назад. Она играла со мной, постоянно норовила прикусить пальцы, но я в ответ успевал убрать их подальше ото рта. Когда между нами стало влажно, а знакомый терпкий запах добрался до ноздрей, она оседлала меня по-настоящему. Мои пальцы еще сильнее впились в нежную кожу ее бедер, будто пытались оставить на них вмятины. Девушка хрипло выдохнула, вытянула шею, и будто в отместку вонзила ногти мне в грудь…

Мы взяли хороший ритм, и она умело двигала своим телом, несомненно зная, как доставить себе удовольствие. Когда ее бедра задрожали, а тело выгнулось, она внезапно схватила меня за левое запястье, крепко сжала, посмотрела… светящимися желтыми глазами.

Я сначала ничего не понял, решил, что почудилось, и попытался тактично высвободиться. Стало не по себе от такой совсем не девичьей хватки, но мой финал тоже был не за горами, алкоголь еще не выветрился из крови, и я поддался мгновению…

— Знаешь, господин властелин мира, я ведь не пошутила… насчет запаха, — обронила Вариса, крепко обнимая меня бедрами и удерживая ритм, — но Деми… сказала… не спешить. И я готова была не спешить…

"О чем она, бес ее забери? Причем здесь вторая разносчица?" — проскочила уже осознанная тревожная мысль.

Между удовольствием и похотью ворвался рассудок, будто загнанный в брус стальной клин, разведя их друг от друга.

— Но я не могу ждать, ты слишком… вкусно… пахнешь. Слишком необычно, просто волшебно! — затрепетала Вариса, вздрагивая, еще крепче сжав меня и не только бедрами.

В голове наконец щелкнуло, кусочки соединились, странности высветлились. В этот момент Вариса снова отбросила голову назад, как-то не естественно выгнув шею, и когда ее лицо оказалось надо мной, вместо прекрасных чутких губ, которые я каких-то полчаса жадно кусал, оказалась рваная пасть с частоколом острых зубов.

Я инстинктивно сделал замах, намереваясь со всей дури заехать ей по виску, но она ловко перехватила свободную руку и тоже сжала запястье.

— Что же ты удумал, властелин мира, — прорычала разносчица своей клыкастой пастью, и если бы у меня от страха до этого уже ничего не упало, то сейчас точно. — Разве нам не хорошо вместе? Разве тебе не понравилось? Ах, да, ты ведь не закончил. Прости, но ты сам виноват, что позволил мне взять верх и потерять контроль. Теперь назад дороги нет.

— Что… ты такое? — выдавил я непослушными губами. Если с человеческой тьмой мне встретиться довелось, то от подобного, еще и в таком положении, у меня банально началась паника. Черт, да я даже поднявшихся мертвецов никогда не видел!

Вариса крепко держала меня, хотя я и не рыпался.

— Что, говоришь… гуль, наверное, — задумчиво сказала она, и уловив момент, я резко дернул нас вбок.

Мы шумно грохаемся с кровати, и мой лоб мгновенно впечатывается в ее лицо. Вариса мерзко визжит и отпускает мои запястья. Я отталкиваю ее ногами и быстро отползаю туда, где по памяти сбросил кобуру с дверсом. В комнате видно хреново, лампы погашены. Только свет луны да маленькой красной свечи.

Я только и успеваю пробежать глазами вокруг, как Вариса прыгает на меня, буквально. В последний момент откатываюсь вбок, но сильная рука хватает меня за ногу.

— Какой манящий запах, — обрывисто говорит она, жадно принюхиваясь к ноге, глаза горят желтым, кажется, еще сильнее, — я немного, правда, совсем чуть-чуть…

Ладони уже давно мокрые, виски пульсируют от напряжения, сердце вылетает. Доселе незнакомый липкий страх прокатывается по телу новой волной.

Я кричу и свободной ногой бью Варису по лицу. Снова и снова. Но она не реагирует, и горячий красный язык проходит по коже ноги. Она как зимики^[8] в предвкушении дозы синего скварда^[9], оттягивает неизбежное наслаждение, будто в ее руках все время мира.

Мои руки беспрестанно шарят по полу, как совсем недавно по телу, как оказалось, гуля. И к слову, деформации подверглось только ее лицо, что весьма странно, и не совпадает с картинками и рассказами.

Клыки Варисы впиваются в мясо голени, и она почти стонет от этого. Острая боль пробегает по всему телу.

Наконец пальцы нащупывают холодную рукоять дверса, и я мгновенно хватаю его. Взвожу курок, и боек с оглушающим хлопком отправляет свинец в бледный лоб и́ннурки.

Голову гуля отбросило назад, и я мгновенно высвободил ногу. Вместе со звоном упавшей гильзы, тело девушки обмякло и рухнуло на пол. Прямо на глазах уродливое лицо стало преображаться: исчезла рваная пасть, клыки, неестественно растянутые глаза.

Хорошо знакомый запах пороха добрался до ноздрей, освободив внимание от наблюдаемой трансформации, и я решил, что пора бы что-нибудь надеть. Что бы сейчас ни произошло, на выстрел, несомненно, кто-нибудь придет, а здесь картина — голый я и труп девушки с дыркой во лбу.

Мертва. Но разве у меня был выбор? Она точно не замуж хотела проситься. К тому же, я слишком упертый, чтобы так просто умереть.

Я нервно нашарил на груди камешек и облегченно выдохнул. Кроме одежды, это единственная вещь, которая была при мне, когда Зи нашла меня. На вид обычный камень: серо-белого цвета, шершавый, размером с монету, только толще. Неровный и бугристый, будто его вручную обрабатывали. Можно было бы назвать это медальоном, ведь в нем была проделана дырочка для подвешивания, но в моей голове почему-то звучало именно "камешек", будто тот, кто мне его дал, произнес именно это слово, а детский мозг запомнил. Никаких надписей или рисунков на нем не было. И я бы выкинул его давно, если бы не знал, что его не берет ни пуля, ни стальное сверло, хотя на вид хрупкий, как известняк…

Спешно оторвав от простыни лоскут, я перевязал укус. Не первая рана за девятнадцать зим и, несомненно, не последняя. Обработать только надо.

Не прошло и двух рим, как незапертая дверь распахнулась.

— Что за нахер? Вик, ты стрелял? — спросил Гирс, ввалившись внутрь, сзади в его спину врезался Патрик с перекошенными очками.

Я успел надеть только трусы и постарался сказать спокойно:

— Да, я.

Он дернул за цепочку под лампой на стене, и я зажмурился от желтого света.

— Это ты ее? — ошеломленно спросил земляк, глядя то на мертвую Варису, то на меня — в трусах и с дверсом в руке. Вопрос глупый, учитывая обстановку.

— Я.

— Зачем? Маньяк что ли? — отшатнулся он, положив руку на свой дверс. Он у него был закреплен на поясном патронташе. Патрик нервно сглотнул, выглядывая из-за плеча Гирса.

— Она — гуль, — указал я на Варису дулом. Мельком глянул на место укуса и поморщился от покалывания. Пара капель красного проступили через белую ткань.

В коридоре послышался шум, и я спешно натянул штаны. И так обстановка идиотская, не хватало в трусах тут перед всеми щеголять.

К моему удивлению в комнату ввалился не угрюмый трактирщик, а двое остроухих. Видать, совместная дорога таки располагает к особому отношению.

Они проделали те же манипуляции, что и Гирс, осматривая место происшествия. Парень кхану́ тоже глупо спросил, я ли это сделал. Его спутница стояла рядом и молчала, подозрительно поглядывая на меня, сжав пухлые губы в тонкую линию.

И нет, это не забота о соседе по дилижансу привела их сюда, а соседняя комната и обычное любопытство.

— Говорю же, она гуль! — уже вспылил я, в который раз повторяя это. — И почему до сих пор нет верзилы трактирщика, охотников? Где вообще все, я ведь не в ладоши хлопнул и стены здесь тонкие!

— Может, спит? — обронил Гирс, выглянув в коридор. — Говорил я, странно это все.

— Да, стены здесь действительно тонкие, — негромко пробурчала кхану́, покрутив носом, и отвела взгляд.

Глава 9

Патрик подошел к трупу и присел рядом:

— Какой же она гуль. Я видел рисунки и фотоснимки. Гули совсем другие.

— Точно другие, — уверенно подтвердил парень кхану́. — Мне довелось как-то встретить одного, когда с отцом охотились. Мерзкие, деформированные, тупые твари. Монстры, в общем.

— Думаете, я не знаю этого? Я тоже книжки читал! — раздраженно бросил я, наконец совладав с рубашкой. Дверс отпускать рука никак не хотела. — Она была нормальная, обычная, а потом вдруг изменилась.

— Так не бывает! — сказал Патрик.

— Тебе откуда знать? Ты специалист по монстрам?

— Он в исследовательском отделении училища числится, там умникам много чего рассказывают и показывают, — ответил за парня Гирс и, будто осознав нечто важное, спросил: — Постой, получается, ты трахнул гуля?

Я проморгался, даже не представляя, что на это ответить:

— Нет…

— Но вы ведь того… — он поднял брови, глядя на голую девушку на полу.

— Да, то есть, нет… Демоны, тебя сейчас только это волнует?

— Да нет, я так… просто, — ухмыльнулся Гирс.

Девушка кхану́ опустила глаза в пол, и от этого движения мне стало почему-то дико стыдно.

— Она была нормальной, когда, ну… — пробормотал я неуверенно. — Человеком! Ты думаешь я человека от гуля отличить не могу?

— Она и не гуль! — стоял на своем Патрик, сидя над Варисой. — Я ведь говорю, что видел гулей. Ты пристрелил обычную девушку, Виктор…

— Да, не гуль это. Гули уродливые, сгорбленные, и тела их полностью деформированы те́нниши. Некоторые даже передвигаться нормально не могут. Это точно не гуль, — протараторил парень кхану́.

— Я не сумасшедший, — отрезал я. — Она говорила, что я вкусно пахну, и ее рот превратился в рваную пасть с кучей зубов. А еще, она сама сказала, что гуль. Но меня сейчас больше тревожит не ваше доверие, а то, как это возможно и что эта дамочка здесь забыла. Представьте на миг, что я не лгу и не обезумел…

Повисла тишина. Гирс хмурился, девушка о чем-то перешептывалась со своим спутником.

— Хочешь сказать, что здесь еще есть такие? — опередил чернокожего га́рминца кхану́ и скривился, глядя на тело Варисы.

Я проследил за его взглядом и заметил, как Патрик отдернул руку от голой груди.

— Я это, просто проверил сердцебиение. Она горячая, — нервно сказал он, — в смысле тело горячее и будто живое.

Я потерял к нему интерес и сказал остальным:

— Да, именно. Гуль это или нет, но она не человек и хотела полакомиться мной. Ты прав Гирс, с этим местом что-то не так.

— Виктор, у тебя какой калибр? — спросил Патрик негромко.

— Девять с половиной, как обычно, а что?

— Хм, странно… дырка во лбу маленькая какая-то, — пробурчал он, бережно проведя пальцем по ране.

— Слушай, и правда, где все? — тревожно спросил Гирс, нервно похлопав по кобуре с револьвером. — После выстрела пять рим точно пролетело.

Я свой дверс прятать не собирался и вообще решил, что нужно валить из этого места, да поскорее.

— Вы откуда вообще прибежали?

— Снизу, — задумался земляк. — Если ты о бармене — да, его там на тот момент не было. В зале были заняты пара столов, со спящими наемниками, да вторая разносчица суетилась.

— Ясно. У вас оружие есть? — спросил я остроухих, и они оба кивнули.

Все Кхану, фотоснимки которых мне довелось рассматривать, всегда были в накидках, из-под которых видны только ноги чуть выше колена, так что понять, сколько при них оружия, не получится. Мои соседи по дилижансу выглядели так же.

Наконец раздался гомон и топот ног, от чего мне почему-то стало немного легче. Спустя секунду в комнату сунули головы еще люди, столпившись в коридоре, лица сонные, недовольные. Я автоматически приметил пять девушек и четыре парня, среди которых был уже знакомый дарсиец. Все были пассажирами дилижансов.

И снова все по кругу: вопросы, ответы, объяснения, недоверие, косые взгляды.

Внезапно у всех округлились глаза и в этот момент завизжал Патрик. Я обернулся.

Живая Вариса крепко схватила его за шею, сдавила.

— Только попробуй, переломлю шею как котенку, — прорычала она, и дуло моего дверса уставилось в пол. Лицо девушки сейчас не изменилось, и внешне это была та же разносчица, что принесла мне то странное молоко. — Значит, все-таки "штукой" пользоваться умеешь. Но я сама виновата, сорвалась.

— Как это возможно, я ведь… — сказал я, разглядывая красные потеки на ее лице, берущие начало от дырки во лбу. Гули могут быть сильнее людей и даже живучее, но после пули в голову никто не выживает, даже такие мутанты те́нниши. Это всем известно.

Вариса ловко поднялась на ноги, не отпуская очкарика, и свободной рукой вытерла кровь. Под ней не оказалось и следа от отверстия.

— Отпусти его, — исподлобья сказал Гирс. — Он тебе ничего не сделал.

— Кто ты? — напряженно спросила ее кхану́.

Вариса хохотнула, подмигнула и зашла за спину Патрику, не отпуская горло. Попятилась назад, к окну. Она двигалась как хищница, медленно, но выверенно. Я угадывал эти движения, потому что Зи двигалась так же. Нет, это не признак принадлежности к Семье убийц, это просто говорит об отличном контроле тела. Как мне вообще удалось от нее отбиться?

Мы все как в трансе уставились на нее, даже те, кто были в коридоре не издавали не звука. Думаю, они просто не до конца верили в то, что видят. И их было сложно винить, они ведь не бывалые охотники и солдаты, а простой молодняк, как и я, в прочем. Рефлекс стрелять во все ненормальное вырабатывается со временем.

— Ох, как же ты вкусно пахнешь, даже отсюда, — вместо ответа, облизнувшись, сказала Вариса, глядя на меня. — Не то, что этот поганец. И еще, я ведь сказала, что я гуль.

— Гули — тупые монстры, — уперто сказал парень кхану́, будто мы на занятии, а не перед разумным нелюдем.

— Дикие, необузданные, ведомые только жаждой неразумные твари, — нараспев проговорила Вариса. — Но вам не о чем переживать, ведь мы не такие, и вы будете другими…

Не такие? Будем другими? Так она не одна такая? Если она так хорошо притворялась нормальной, значит должны быть и другие, а учитывая странность этой заставы-поселения, других может быть много. Эти ответы нам ничем не помогут, а пока мы здесь стоим, где-то что-то происходит. Да нам просто зубы заговаривают!

Мы крепко влипли!

— Ладно, пожалуй, мне пора, вас больно много собралось. Но мы скоро встретимся, господин чародей. Очень скоро. Не прощаюсь, — многозначительно сказала Вариса, подарив мне воздушный поцелуй. Затем резко отбросила голову назад и мгновенно вцепилась рваной пастью в надплечье Патрика. Выдрала здоровенный кусок плоти, выплюнула и сиганула в окно. Стекло звонко разбилось, разбросав в стороны осколки.

Все произошло слишком быстро и внезапно. Сначала я боялся попасть в парня, а затем пуля ушла просто в воздух, потеряв под собой тело девушки. Учитывая то, что она сделала перед побегом, стоило убить парня сразу, а заодно и ее, только уже навсегда. Хотя теперь хрен его знает, как это сделать.

Гирс рванул к товарищу, который уже рухнул на пол и наконец до всех дошло произошедшее. В смысле до тех, кто стоял в коридоре. Закричали все, у кого были глотки, да так, что будь здесь Зи она бы их всех свинцом захотела накормить. Кочевники кхану́ тоже остолбенели, но хоть не орали.

Мои шестеренки завертелись, пытаясь придумать как выбраться из этого дерьма. С одной стороны — один в поле не воин, а повоевать, судя по всему, придется. С другой, передо мной кучка сомнительных людей. Еще Гирс над парнем сопли пускает, а япочему-то ждал от га́рминца больше собранности. И вряд ли он бросит очкарика здесь. Ну, если быть честным, будь на месте Патрика кто-то из Семьи я бы тоже всплакнул, но в такой ситуации те ребята первые бы меня отрезвили. Даже малышка Мелла, уверен. Патрик не отставал от чернокожего и ревел во всю, вопя, как не хочет умирать и еще что-то непонятное. Кровь из его плеча выливалась ручьями.

Глава 10

По ходу мыслей, я машинально подскочил к кровати, разорвал простыню и начал перетягивать дыру между плечом и шеей. Вариса ему мышцы разорвала. Ее бы чем-нибудь крепким промыть. Бинты чистые нужны. В дилижансах должны быть аптечки, внизу грай. Но это все внизу, а значит нужно двигать ногами.

И когда я решил растолкать толпу у двери, на улице кто-то громко свистнул, и прозвучал выстрел. Затем еще один и еще. Мы снова как идиоты замерли, прислушиваясь. И вот уже мужские вопли донеслись до ушей и серьезная пальба. Непонятные, жуткие визги великолепно вписывались во всю эту чертовщину, и молодняк мгновенно заткнулся.

Я прижался к стене возле окна и посмотрел, что там происходит. Но увидел только едва заметные вспышки от выстрелов за углом здания да несколько мелькающих теней. Дилижансы остановились недалеко от входа, а эта стена смотрела на окружающий поселение забор.

— Кто оружием пользоваться умеет? — спросил я, перекрикивая хнычущего Гирса и уличный шум. Похоже, мне придется организовывать их. К нам еще никто не поднялся чужой, но это обязательно произойдет. — Быстро!

Остроухие отбросили в стороны края накидок. У девушки была странна штука на поясе и до меня не сразу дошло, что это ножны с торчащей рукоятью. Мне было известно, что кхану́ любят таскать бесполезные в эпоху пороха железки, хотя, против кинжалов я ничего не имел против. В деле я их не видел, но результат дуэли между револьвером с полным барабаном и мечом легко предугадать. Благо хоть и огнестрел имелся, в виде двуствольного потертого картечного обреза с обмотанной тряпьем рукоятью. Вертикальная модель. Не для метких выстрелов на расстоянии, мягко говоря, но если попадет в голову — полчерепа долой. Такие стволы называют "Дурами".

Парень кхану́ порадовал, перещелкнув скобу на винтовке модели "Сердцеед". Хорошая штука, не из дешевых. Действие сейчас бессмысленное, но эффектное.

Еще пара человек из толпы в коридоре подняли вверх оружие. У короткостриженой девушки и светловолосого дарсийца были автоматические револьверы модели "Шустряк". У последнего совсем новенький, блестящий, с резной ручкой. Его имя я так и не вспомнил, но внешность напоминала полукровку смуглых Закри́ и северян Фиринцев.

Не густо, но хоть что-то.

— Гирс, прости, но Патрик на тебе. Сам понимаешь. Идем вниз, смотрим по сторонам. Стреляем во всех, у кого есть морщины, кроме наших сопровождающих, — скомандовал я, приняв решение не церемониться, крепко сжал камешек на груди. — Заводим дилижанс и уматываем отсюда. Никто никуда не бежит, не ноет и не жует сопли. Ясно?

— А дети? Здесь же были дети, — обронил кхану́, забрасывая последний, десятый, патрон в "окошко".

Я нервно вздохнул, не зная, как ему ответить. За убийство детей Зи голову оторвала бы, легко. Но отправиться на тот свет из-за скрывающегося под невинным личиком монстра тоже не хочется. А они здесь слишком похожи на людей.

"Монстры ли? — спросил я себя. — Нет, кем бы они ни были, на улице не салют пускают и эти крики не в честь праздника Патриции Милосердной!".

— Я пойду первым и дам знать, в кого палить. Ты замыкаешь, — указал я на парня кхану́, прислушиваясь к шуму, который потихоньку затухал. — И скажи уже свое имя.

— Лэсс, — кивнул он.

— Ки́мита, — тоже представилась девушка, когда я уже шагнул вперед. — Я иду с братом. И кто тебя назначил командиром, дарсиец, чтобы решать, кто где пойдет?

— Я сам. И можете все хоть в окно выйти, мне все равно, — отмахнулся я и раздвинул толпу. Нам дико повезло, что Вариса убежала и нас еще не разорвали в узком пространстве. — Можно просто Вик.

Гирс забросил отключившегося Патрика на плечо как мешок и угрюмо пошел следом за мной. Похоже, его сильно задело случившееся с земляком. Они друзья детства или типа того, и Патрик фактически уговорил чернокожего попробоваться в чародеи. Они приплыли вместе и попали, как и я, на последний рейс. Последний, потому что перед этим организаторы переправляли по двадцать-тридцать дилижансов с такими же нищебродами как мы, а наша колона набрала всего пять.

Остроухие тоже были единственными представителями своей расы в этом рейсе. Короче, мы все отстающие.

Я в темпе повел испуганных мечтателей стать чародеями, осматривая открытые темные комнаты вдоль коридора. Те, что прибежали на шум, скорее всего в них и заселились, так что ожидать многого не стоило, но лишним не будет. Лэсс, как и было сказано, замыкал. Девушка со вторым дарсийцем шли перед ним.

Трактир был не шибко большим, поэтому до лестницы и смотрового балкона мы добрались быстро. К этому моменту выстрелы стали очень редкими. Внизу суетились люди. Все с оружием. Они опрокидывали столы, подпирали двери и всматривались в единственное в зале окно. Свет был таким же тусклым, с красноватым оттенком от свечей, каким был, когда я поднялся наверх с Варисой, но я легко узнал среди них Дока и выдохнул, ступив на лестницу.

Нас услышали и раздались щелчки взведенных курков, столько же стволов уставилось в нашу сторону.

— Ох, Хилон, это вы, ребятки, — первым признал Док, изучая нас едва заметными прорезями глаз. Его солнечные очки как приклеенные покоились на лбу, отдавливая на коже тонкую полоску резинки, а папироса дымилась в зубах. — Говорил же, что надо осмотреть здание.

— Когда ж его осматривать, Док, если эти постоянно ломятся, — отозвался рулевой нашего дилижанса.

— А если бы это не пассажиры сейчас пришли? — спросил тот.

— У вас есть с собой аптечка? — вклинился Гирс. Я помог ему спуститься, раз уж внизу нормальные человеки собрались. — У нас раненный.

— Ага, я как раз десяток с собой ношу, — дернул щекой Док. — Мы сюда не по доброй воле забились, как ты можешь заметить. Нас тоже потрепало.

Гирс молча положил Патрика на стол и откупорил бутылку грая. Я развернул повязку и прижал парня к столу, так как он пришел в себя. Лютый алкоголь полился на дыру, Патрик забился в конвульсиях и зал заполнился дикими визгами. Затем мы хорошенько перетянули рану другим куском от простыни, что было сделать не так просто. Я очень сомневался, что Патрик выживет, даже если мы достанем аптечку, учитывая характер раны и большую потерю крови. Нам не помешали бы лечебные зелья чародеев, но где ж их здесь раздобыть?

Тем временем наемники рассредоточились под чутким руководством своего начальника.

— Что там на улице? — спросил я Дока.

— На улице херня какая-то, парень.

— А точнее, командир. Мы ведь не байки здесь травить собрались.

Он отвлекся на меня, набрал воздуха и ухватил со стола полупустую бутылку грая:

— Вот из-за этой херни половина моих ребят мертвецки ужралась. Все сначала решили, что местные по доброте душевной наливают, как редким постояльцам, гостям. Присмотрись, они до сих пор окосевшие. Ублюдки тупые, — указал Док на своих подчиненных, и те потупили залитые глаза. — Но затем ребята начали исчезать. Это мне сейчас уже рассказали. Местный механик даже не знает, где в его мастерской ключи лежат, и я старательно пытался объяснить тупице, что мне от него нужно. Вдруг кто-то пальнул. Но следом настала тишина, и я уж было решил, что кто-то из этих идиотов дуркует, но решил все же проверить. Когда подошел к дилижансам, приметил зажимающуюся парочку и когда один из них отбросил окровавленное тело в сторону, я понял, что передо мной какая-то хрень клыкастая. Он меня не сразу заметил, и я успел накормить его свинцом на всякий случай. Затем из транспорта начали выбираться сонные пассажиры и вместе с этим нас взяли в кольцо непонятные твари. Вроде люди, но и не люди. Глаза как у гулей желтым горят. Дальше стрельба, и вот мы здесь. Кстати, внутри какой-то урод уплетал еще трепыхающегося мальчишку. Остальные были уже мертвы.

Я впитывал рассказ, пытаясь понять, что там сейчас за дверьми. Местные, судя по всему, все нелюди, но мыслят вполне осознанно. Нас хорошенько спаивали и готовились к трапезе, но, похоже, не одна Вариса поторопила события. Свободная комната для кхану́ появилась не просто так. Мой выстрел просто привлек ненужное внимание раньше времени.

Кто же они такие? Как все провернули и что произошло с охотниками? Или это и есть охотники и их семьи? Но тогда получается, что это какая-то другая зараза те́нниши, и она создала что-то новое.

Глава 11

— Ариса милосердная, — в полголоса обронил наемник, направив оружие на товарища, который только что перегрыз горло третьему снайперу. Сейчас его глаза были черными как беззвездное небо, вместо слов окровавленный рот издавал рычание и пугающее хохотал. — Ты чего натворил, Рик? Остановись, или я выстрелю!

Но тот даже на секунду не замер и продолжил идти к соратникам.

Скоба винтовки перещелкнула, и два выстрела проделали во лбу Рика такое же количество отверстий. Наемник отшатнулся назад и хлопнулся на землю.

— Ч…что за бесовщина, — испуганно пробормотал стрелявший, разглядывая тело Рика. Внезапно от трупа отделилась едва заметная серая тень, которую глазастый снайпер не смог бы увидеть в темноте даже если бы очень сильно захотел, и прошла сквозь наемника. Мужчина вздрогнул, пару раз мотнул головой, и спустя пару ударов сердца из его рта прорвалось рычание и безумное хихиканье.

Второе тело тоже оказалось пригодным не только для опустошения.

Легирь осмотрелся, принюхался к винтовке, продолжая посмеиваться, и занял снайперскую позицию. Его покрасневший глаз сразу же прижался к прицелу, а язык запрыгал между губами, в предвкушении веселья.

На земле валялись несколько свечей красного огня, которые полчаса назад задул Рик, решив, что этим свечением они засветят свою позицию.

Снайпер-легирь сразу же нашел место перестрелки, что происходила в паре сотен шагов. Определяться долго не пришлось, так как вспышки и хлопки выстрелов мог не заметить только слепой и глухой. Он немного неуклюже забросил патрон в окошко, нервно заморгал левым глазом и навелся на мужчину, из-под шляпы которого выглядывали длинные волосы. Легирь не испытывал злости именно к нему, он просто хотел навредить как можно большему количеству живых. Память наемника подсказывала ему, что этот мужчина — командир отряда и, убив его, замешательство обязательно заполонит головы подчиненных. Затем он планировал убить его правую руку — Та́лима.

Он помнил, что за перестрелка сейчас происходит, и собирался устроить веселье и на стороне неизвестных наёмников, как было задумано, просто приятели владельца тела были ближе, а ему было все равно, кого убивать.

Первый выстрел оказался удачным, и от головы Нила откололся солидный кусок черепа, забрызгав мозгами ошеломленное лицо Талима. Тот машинально упал на землю и пополз к укрытию, чем позабавил стрелявшего.

Легирь не испытывал осознанной ненависти или обид, не имел собственных эмоций. Ему было чуждо осмысление своих действий. Паразит те́нниши захватывал разум и пользовался его ресурсами только с одной целью — убить живых. Он порабощал его, побуждал желать крови, ужаса и смертей. Вместе с этим, существо не теряло своих эмоций, но они искажались. Если сознание разумного достаточно крепко — оставалась память, самые яркие черты характера, поведения.

И сейчас легирь возбужденно хохотал, наблюдая, какая суета началась на стороне засевших в засаду Малиусцев.

Со стороны стрелка была полная тишина, за исключением частого дыхания и смешков, а там, куда была направлена винтовка и летели пули, царил хаос.

Та́лим сразу понял, что смерть забрала командира со стороны их же снайперов, поэтому быстро сменил укрытие, чем заставил легиря искать новые цели. Он взял себя в руки и принял командование, начав раздавать указания. Но выстрелы продолжали звучать, а его люди падать. С одной стороны их обстреливали противники, тройка дизеров которых была заблокирована камнями, но Малиусцы были в более выгодном положении. С другой, неизвестный стрелок занял позицию их ребят, которые, судя по всему — мертвы. Он решил, что противники обхитрили их, но один из парней заметил, что на той стороне тоже паника.

— Ты… — прозвучал хриплый голос позади легиря, и он сразу же обернулся. — Кто… т-ты… так-кой…

На легиря направил дуло дверса мужчина, которому он десять рим назад разорвал горло. Тот отключился, но не умер. Легирь знал об этом, но когда добрался до винтовки, мгновенно забыл.

Лицо наемника растянулось в жуткой улыбке, и он безумно заскрежетал зубами, захохотал. Затем снова прицелился и успел сделать один выстрел, прежде чем полумертвый мужчина выпустил в него весь барабан.

Когда легирь завалился на бок, лежащий на земле мужчина уронил руку с револьвером, сделал последний вдох, напрягся, и замер.

— Та́лим, они уходят! — крикнул один из наемников новому командиру. Объяснять, кто уходит не было нужды.

Смуглый парень поджал губы, но приказал не высовываться. Труп Нила, его наставника, лежал в паре шагов без половины черепа. Еще десяток парней последовали за ним. Они потеряли время, жизни и боеприпасы впустую, но он ничего не мог сделать. Прикажи он сейчас идти в погоню, неизвестный снайпер снова начнет отстреливать их, как цыплят, а ведь они с таким трудом нашли, где укрыться.

* * *

Может чародеи в курсе новой напасти и именно поэтому набирают столько учеников? Может они знают, что грядет что-то ужасное, и решили поделиться знаниями для защиты мира? Гадство, звучит бредово, но учитывая то, что Вариса подорвалась после пули во лбу, опасность вполне себе серьезная. Кто знает, после чего они еще оклематься могут. Может они вообще неубиваемые.

И в связи с этим, вопрос насчет основания города и академии на земле Шэги́сс становится еще актуальнее. Надеюсь, там действительно безопасно, и десятки тысяч искателей новой жизни не превратились в монстров, а вместе с ними и те, кто опередили меня.

Когда я впервые увидел рекламную брошюру касательно заселения Ромагиса, я покрутил пальцем у виска, предполагая, что никто не сунется в это место. Спустя несколько месяцев, даже знакомые трудяги искали способ тайком побывать там, что уж говорить про вольные княжества. Уверен, местные правители были в бешенстве от того, сколько их города потеряли людей…

— Эй, там, — прервала мои думы короткостриженая девушка, активно пережевывая что-то. Она развалилась за столом и устало подпирала подбородок рукой. Ну, точно пацанка. — Он сказал, что здесь был мутант и его кокнули?

Все, кто бы в моей комнате, всполошились, включая меня, и затараторили наперебой, выспрашивая у Дока, где тело.

— Тихо, мать вашу! — заорал кто-то из людей старшего, — На улице движение.

Мне было интересно, что там за суета, но опасность сейчас исходила не только с улицы, поэтому я все-таки узнал у Дока, где труп гуля.

За барной стойкой лежало пять тел. Как и сказал старший каравана, когда они пришли, здесь уже кто-то ужинал, но кто из них кто?

— Хотя, — обронил я, разглядывая тело мужчины. Куски плоти вырваны из шеи, рук. Крови на удивление было мало, но воняло мерзко. Тошнота подкатила к горлу. Тем не менее, вряд ли гуль покусал бы сам себя, а значит искать нужно труп с пулевыми отверстиями.

Жизнь, однако, приносит сюрпризы. Конечно, в сравнении с непонятными существами — это цветочки, но мне никогда не приходилось перетаскивать трупы. От ощущения в руках безвольных кусков мяса с разорванными шеями меня немного подташнивало.

Появился Лэсс и помог оттаскивать тела. Гирс торчал рядом с лежащем на столе Патриком и только поглядывал в нашу сторону, его лицо казалось бледным, испуганным. Светловолосый дарсиец не отходил от земляков. Остальные просто наблюдали либо за нами либо за теми, кто вглядывался в окно.

Наконец я увидел то, что искал, и мы с кхану́ вытянули мужчину с двумя пулевыми. Ему прострелили висок и грудь. Отверстия еще не затянулись, как у Варисы, а значит время связать есть. Не знаю как, но нам нужно вытянуть из него информацию. Кто они? Что они? Есть ли у них главный?

Что-то громко треснуло, и я поднял голову. По забаррикадированной двери врезали чем-то тяжелым, да так, что она выгнулась. Люди Дока начали палить в окно. Но и на улице тоже не танцевали, и над головой свистнула пуля, разбив одну из бутылок на деревянном стеллаже.

Мы уложили тело на стол, растянули конечности в разные стороны и хорошенько привязали. Стрельба к этому моменту стихла. То ли там никак не могли решить, как нас лучше взять, то ли не хотят рушить трактир. И если они замыслили здесь обосноваться да путников отлавливать, это вполне логично. Док подошел и сморщил широкий нос, глядя на наши манипуляции, очевидно, не понимая, нахрена мы издеваемся над мертвым телом.

Вокруг стола собралась публика, но не все, так как наемники караулили окно и наконец додумались поставить человека к двери в подсобные помещения. Ее они закрыли, конечно, но хотя бы попытаться услышать, что там происходит, все же стоило.

Глава 12

Я вытер с виска засохшую кровь, которая на вид была чернее, чем должна быть, и наблюдал как рана медленно стягивается. Невероятная картина. Док тоже склонился и сразу отшатнулся, затем снова неверяще уставился на это волшебство. Ки́мита что-то шептала на своем, быстро двигая губами, то ли молитву, то ли шаманство какое.

С того момента, как мы спустились вниз, прошло пятнадцать рим, не больше. Тело мужчины дернулось, и он открыл глаза. Вариса очнулась примерно через столько же. Может немного раньше. Гуль сразу же попытался потянуть связанные руки, да только мы хорошо постарались. Док заматерился и приставил дуло винтовки к голове связанного. Так поступили еще двое его подчиненных. Говорю же, монстры монстрами, а воскрешение — это что-то запредельное.

— Как такое возможно? — спросил он почему-то меня.

Гуль перестал рыпаться и хмыкнул.

— Его спрашивай, — кивнул я на связанного мужчину, — чего на меня зыркаешь?

Док почесал нос:

— Кто вы такие?

— Сангиры^[10], - ответил тот и хохотнул.

— Я ведь снова продырявлю тебе башку! — рыкнул командир, с силой ткнув дуло винтовки в его щеку. — Лучше не шути.

— А я снова встану и все равно полакомлюсь вами, — ответил тот, показав не очень белые зубы.

Я вклинился, озвучив предположение:

— А голову ты отрастить сможешь, если мы тебе ее отрежем?

Кто-то из ребят передернул плечами.

— А духу хватит? Это тебе не на курок жать, — с вызовом бросил связанный.

— У меня хватит, — серьезно ответил ему Док. И я был благодарен ему, ибо сомневался, что смог бы сейчас правдиво солгать.

Остальные просто молча слушали этот диалог. Ребята Дока у окна тоже молчали.

Гуль поморщился и сказал:

— Ладно, все равно вам отсюда не выбраться. Но не переживайте, вас не сожрут. Не всех, по крайней мере. Кто меня отпустит…

Зи говорила, что пленникам нельзя давать возможность предлагать варианты, поэтому я смачно врезал ему прикладом по носу. Боль-то они чувствуют. Кровь хлынула, мужчина заорал, а затем заржал, облизав попавшую на губы кровь.

— Лихой. Не из Семьи торгашей или строителей, небось, — едко сказал он.

— Кто вы такие? — повторил я вопрос Дока, стараясь звучать лениво, будто между делом.

Он вздохнул, уставился в потолок и сказал:

— Не знаю, гули, наверное.

— Почему "наверное"? — похоже я буду вести допрос, ибо командир наемников молчал. Вариса тоже говорила это "наверное".

— А сам не догадываешься? Разве я похож на изломанный полутруп? Может у меня три глаза или вообще слепой? Или я не губами двигаю, а пастью?

— У тебя есть "пасть", — нахмурился я, вспоминая жуть, что показала Вариса.

— Есть, но только тогда, когда я хочу.

— Нихера не понимаю, — обронил Док и протянул руки к груди гуля. Разорвал рубашку и отшатнулся. На нас уставилась старинная татуировка Семьи охотников. Каждая семья добавляет что-то свое, но суть одна: меч и винтовка, пересекающие друг друга в форме "х". — Что за…

Гуль расхохотался, видать, его позабавила реакция Дока. Вообще, было чего испугаться. Мало того, что они не умирают от пуль — они были людьми.

— Да-да, я был как вы — едой.

— Как? Как ты стал таким? — спросил я, едва сдерживая дрожь в голосе. Ясно же, что нечто превратило его, и нужно знать как, чтобы не подставиться. Черт, да мы даже точно не знаем, как появляются обычные гули!

Мужчина повернул голову, и я проследил за взглядом. И смотрел он на стол, где лежал Патрик. Затем туда, где была куча погрызенных трупов.

— Хочешь сказать — через укус? — в этот раз спросила Ки́мита, и чернокожий до скрипа сжал углы столешницы. Да, он отлично слышал нас.

— Именно, кхану́. Но гарантии нет, и даже если голову отрежете, не смогу сказать почему.

Черт, Вариса ведь укусила меня! Вгрызлась прямо в ногу.

Страх моментально заполнил мысли, и в голове проскочили образы, где мой рот деформируется, как у этого создания. Плечи вздрогнули от таких мыслей. Как же так? Что теперь делать!?

Место укуса дико зачесалось, и сильно захотелось посмотреть, что там. Но я не чувствовал каких-то изменений в себе и про рану до этого момента даже забыл. Как быть? Рассказать или нет?

Нет, пока промолчу. Он ведь сказал, что это не гарантирует обращения. Если же что-то пойдет не так, становиться одним из этих монстров я все равно не собираюсь…

— Значит, под "не сожрут полностью", ты имел в виду обращение в подобных тебе? — спросил Док.

— И тебе пять, можешь сесть на место, — оскалился гуль, и узкоглазый командир тоже хорошенько приложил его прикладом.

— Урод.

— Слушайте, ребятки, — сказал пленник, отплевавшись от крови, — Вам не выбраться, никак, вообще. В поселении двадцать три таких как я, и почти все бывшие охотники. Половина ваших уже наверняка на том свете или повязаны на потом. Либо вас просто высушат, либо есть шанс присоединиться.

Гуль говорил об этом так легко, будто предлагал выбор между кофе и чаем. Либо он до обращения был таким психом, либо те́нниши серьезно влияет на личность, а не только меняет тело и предпочтения в питании. Я озвучил это и гуль задумавшись ответил:

— В чем-то ты прав, парень. До обращения, на кровь и мясо себе подобных я не смотрел. А после… Черт, я просто чувствую ваш запах. Аромат. У меня слюна выделяется, когда представляю, как разрываю плоть и ощущаю горячую кровь. Аж зубы сводит от жажды!

Вокруг стола все отшатнулись, настолько пылкой была его речь. Не зря я сравнил поведение Варисы с зимиками, когда те видят порошок скварды.

— И как это происходит? — спросила Ки́мита, поглядывая на Патрика и почему-то на меня. — Ты просто кусаешь и все?

— Да, кусаю, рву, терзаю, опустошаю. Но если не перестараться и сдержать голод, еда может стать хищником.

— Только укус? А обычная слюна? Другие… выделения? — не отставала Ки́мита, и я понял, к чему она клонит. Почему сам не подумал-то? Несколько человек из тех, что прибежали на шум в мой номер, глянули на меня.

Гуль тем временем выразительно и так "по-человечески" выгнул бровь, затем пробежался по собравшимся вокруг стола взглядом, гадко ухмыльнулся:

— Хо-хо, кто-то из девочек развлекся сегодня? Обрадую вас, работают только клыки. Не зубы, — он провел языком по своим, подгнившим, — а клыки. А вообще, радоваться нечему. Вам.

После этого его рот на глазах начал деформироваться, растягиваться вширь. Зубы заострялись, а между ними из десен быстро вырастали другие, тоже острые, как маленькие ножи. Все это сопровождалось мерзким чавком, хрустом. Я уверен, что он специально делал это медленно, показательно, ибо Вариса очень быстро отхватила кусок от Патрика, без театрального представления. Затем, когда его глаза тоже отвратительно растянулись, он быстро вернул все назад. Никаких шрамов, кровавых следов. Будто комок теста растянули и снова сжали.

— Прелесть, правда?

— Кто начал это обращение? Кто учит вас сдерживать жажду? — сдержанно спросил я, будто и не смотрел на клыки. Нет, желания воевать в этом поселении за спокойствие и мир всех жителей свободных княжеств у меня не возникло, но узнать как можно больше необходимо. А еще я должен как-то отправить весточку Зи, чтобы она была в курсе.

— Босс, — от окна позвали Дока. — Там снова засуетились. Чего они вообще тянут, гули ведь под солнцем не живут? До рассвета часов пять, не больше.

— Похоже, эти живут, — отозвался тот. — Или не живут?

— Живут, еще как живут, — участливо закивал гуль.

— Тогда им и правда спешить некуда. Мы здесь можем хоть до усрачки баррикадироваться, но на одном пойле и неделю не продержимся. А там нас и захватывать не нужно будет, — недовольно констатировал Док.

— Вот тебе и отправился в академию, — невесело обронил вслух второй дарсиец, нервно прокручивая заряженный барабан дверса.

— И я о том же, ребятки. Лучше откройте двери и молитесь хоть Трём, хоть Тардису. Это ваш единственный шанс, — вкрадчиво пропел гуль.

Глава 13

— А как же вы? Неужто… еду в леднике храните или живых держите? И где столько людей находите в этом месте? — спросил Док обреченно. Надеюсь, от подыгрывает мутанту, иначе нам и правда крышка.

— И ледник есть и свежачок имеется. Но если каждый день плотно кушать можно и кукушкой тронуться, так что мы соблюдаем диету, — участливо закивал гуль, будто лекарь упертому пациенту разъяснял как пользоваться мазью.

Мне не понравилось все, что я услышал. Этот вид гулей не потерял разум и облик. Умеет сдерживать желание к еде и придерживается "диеты". Они не потеряли человеческие повадки, характер, отношение к вещам и понимают, что происходит. Это разумные существа, которые питаются нами. Будто хищники.

Как у те́нниши получилось создать подобное?

— Так кто у вас главный? — спросил я гуля.

— А вот этого я точно не скажу, — серьезно заявил он.

— Боишься, что мы найдем и отрежем ему голову? — хрипло спросил Док.

Гуль легко рассмеялся и сказал:

— Вы ему даже подол плаща подрезать не сможете, он слишком… черт, а ты хитрец, толстяк. Больше я ничего не скажу.

Мы с командиром переглянулись и отошли в сторону. Девушка кхану́ поплелась за нами, одна. Остальные не просто столбами застыли, а осматривали помещение, следили за гулем. Гирс окончательно разочаровал, продолжая с задумчивым видом торчать у стола над Патриком, хотя казался лихим парнем, еще и армейским. Снова же, я понимал, что это его друг, но, черт, мы в заднице и можем скоро на тот свет отправиться. Все! А он в прострации.

— Что делать будем, ребятки? — сразу спросил Док.

— Вы нам скажите, — нахмурился я. — У меня опыта в войнушках нет. У вас есть?

Это было адресовано кхану́, которая поигрывала пальцами на рукояти странного меча. Узкий какой-то, без крестовины, выгнутый немного. Висел не столько на боку, сколько спереди, прямо под грудью.

— Только дуэли, — абсолютно серьезно ответила она.

— Этим? — указал я на клинок.

Она с вызовом посмотрела на меня:

— А что не так?

— Неважно, — отмахнулся я, поняв, что похоже задел культурную гордость и могу нарваться на ненужный сейчас спор.

— У меня в строю четверо парней, в которых я уверен, и двое рулевых. Они стрелять тоже должны уметь, но… — развел руки Док. — Если твари будут идти в лобовую, перестрелять то мы их смогем, но они ж, сука, не умирают, как я понял. Патроны не бесконечные. Здание мы не знаем. Рушить они его не хотят, это понятно, но и выпустить не выпустят. Что думаете насчет самих тварей?

— Он солгал насчет солнца, — отреагировала кхану́, поправляя упавшие на глаза волосы.

— С чего ты так решила?

Она пожала плечами:

— Не знаю. Как-то слишком активно он согласился с вами, тэм^[11] Док. И кожа у них бледная.

— Может кожа после обращения принимает такой цвет, кто знает, что у них с телом происходит. — сказал я, поглядывая на спокойно лежащего гуля. Он еще и насвистывал что-то веселое. — И не в его интересах давать нам надежду.

— Как и раскрывать слабости, — парировала она. — У нас говорят, что это те́нниши слабеет под солнцем, а не ее порождения и куклы. Некоторые создания могут какое-то время передвигаться даже в сильное пекло, а некоторые сразу падают и высыхают. Наши охотники наблюдали ле́гиря^[12] кабана, который смог целых десять рим двигаться вне тени. Вяло, сонно, но двигался, пока не свалился. Это слабость самой те́нниши. Этот вид гулей тоже порождение тьмы разлома, несомненно, а значит Раси^[13] и на них повлиять должно.

Док заугукал. И я тоже согласно кивнул. Звучало вполне логично, приятно слушать чужие разумные доводы. Особенно, когда их изрекает очень даже симпатичная тэли, хмуря тонкие брови.

"Черт, не те мысли, парень, не сейчас. Да и вообще — это кхану́, а я дарсиец. Наверняка она еще обдумывает вариант с тем, чтобы после всего этого, если выберемся, на всякий случай перерезать мне глотку. Хотя и не выглядит как та, кто способна на это, но кто их знает?" — отрезвил я себя.

— Тогда они не будут тянуть до утра и скоро нападут, — сказал Док. — Чего сейчас тогда ждут?

— Может думают, что этот, — указал я на гуля, — уговорит нас? Скорее всего они в курсе, сколько здесь осталось наемников и сколько трясущегося от ужаса молодняка. Уверен, кто-то из них уже подумывает рискнуть с обращением.

— Или они ждут чего-то другого, — выдала Ки́мита, глянув на стол, где лежит Патрик, и кучу трупов у барной стойки. — Смысла спрашивать у пленника о времени обращения нет, так как правду он не скажет, а мы не поймем, где солгал. Если они все… поднимутся, мы точно потеряем живых.

Я вспомнил о своем предложении гулю:

— Но мы ведь можем сделать так, чтобы никто не поднялся.

— Может и так, а может им просто больше времени понадобиться, — уставилась на меня Ки́мита. А я невольно скосил взгляд на выглянувшее из-под волос острое ухо. Она снова как-то поняла это и спрятала его.

— Из ничего даже те́нниши не может создавать, иначе ваш огрызок континента уже давно был бы захвачен, — обрисовал я руками воображаемый кусочек жилых территорий. Степи кочевников кхану́ на юге граничили с землями вольных. — Если гули питаются, значит еда имеет смысл, и восстанавливаться, будучи голодными, они не смогут…

Ки́мита открыла рот, чтобы еще что-то сказать, но ее прервал Док:

— Так, ребятки, пока ничего конкретного не решили, мне, пожалуй, нравится идея с головами. Стоит обезопасить себя и отсечь их к чертовой матери. Не знаю, сколько нам здесь придется просидеть, но это первое, что нужно сделать.

— Думаю, все-таки можно и конечностями обойтись, — сказал я. — На обрубках сильно не побегают, если что.

— У ног кость жестче, парень. Ножом просто так не отпилишь, — нервно моргнул Док и скривился.

Ждать не стали и под наблюдением остальных начали думать, как осуществить задуманное. Обсуждали варианты. Шутка ли, отрезать столько голов? Вопрос даже не в способности это сделать, а в практической реализации. В конечном итоге начали укладывать тела грудью на стул.

— Эй, а может не здесь? — спросил кто-то из парней высоким голосом. Акцент незнакомый. Человек шесть молодых пассажиров кучковались в стороне и перешептывались.

— А где? — наивно спросил я, не сразу поняв суть заявления.

— За дверью где-нибудь, — недовольно заявила одна из девушек. — На втором этаже, в конце концов. Зачем именно здесь?

Лэсс уже помогал нам. Наемники глазели в окно и прислушивались к запертым дверям. Короткостриженая девушка приглядывала за гулем, держа старенький дверс наготове. Гирс все еще смотрел за Патриком, меняя повязки. Светловолосый дарсиец крутился рядом с ним. Все были заняты делом…

Мы с Лэссом озадаченно переглянулись, и он кивнул девушке:

— Ладно, тащи наверх.

— Я? — удивилась та.

Док молчал, хотя на его месте я бы приструнил "детей", все же он в деды нам годится. Может решил дать нам самим разобраться, а может просто не хотел оказаться в ситуации, где его не послушаются. В любом случае, сейчас это было неуместно, и такая позиция малость раздражала.

— Ты, — ледяным тоном ответила за спутника Ки́мита. — У вас песок в глазах и ушах?

— Причем здесь это? Мы просто не хотим наблюдать эту мерзость, — сказал парень, выйдя вперед.

— Ты думаешь мы хотим? — удивилась кхану́, да и мы все оторопели. Они что, не понимают, где мы находимся?

— Не знаю, но это ведь можно сделать не здесь, при всех, — серьезно сказал он и остальные закивали.

— Тогда самивалите наверх, — вклинилась пацанка, указав на лестницу.

Ребята переглянулись и шесть человек покинули зал. Разделяться было плохой идеей, о чем я без особого энтузиазма и напомнил. Меня успешно проигнорировали, и я не стал повторяться. Обычно простые людишки, не из знатных, более приспосабливаемы к обстановке. Тем более вольные. Пусть и безоружные, но я думал, что они как минимум смышленые.

Глава 14

Первый труп оказался на стуле со свисающей вниз головой, и мы замерли. Док повертел нож в руке, явно не восторженный тем, чем придется заняться.

— Стойте, — внезапно остановила его Ки́мита — Я сама.

Мои брови подлетели вверх от удивления, уверен, как и у остальных.

Лэсс резко встал перед ней и что-то возмущенно сказал на непонятном языке. Она раздраженно ответила ему. Настроение угадывалось по тону голоса, а вот сам язык был странно тянущимся, даже певучим.

— Не стоит, юная тэли, я справлюсь, — сказал Док, остановив их никому непонятную "трель", хотя явно для виду.

— Кто-нибудь, если можно, поддержите первого за голову, хочу приметиться, — вместо обмена любезностями сказала Ки́мита.

Спутник остроухой не отставал и снова возмущенно что-то заявил, выпятив челюсть. Он постоянно кивал в сторону клинка, и как мне показалось, проблема была именно в нем. Девушка закатила глаза и устало произнесла целую речь, что-то объясняя ему. Но парню, похоже, этого было мало, и мы стали свидетелями очередной словесной перепалки, в конце которой Ки́мита сузила взгляд и сказала что-то резкое командным тоном, от чего Лэсс все-таки отошел в сторону. Его грудь недовольно раздувалась, на эмоциях, а острые желваки постоянно двигались.

— Простите нас, господа, — сказала девушка уже на понятном языке. — Понимаю, не очень подходящее время для выяснения отношений. Приступим.

Док схватил труп за волосы, поднял голову и прохрипел нашему палачу:

— Давай, юная тэли, действуй, раз считаешь, что сделаешь лучше. Только руки мне не отруби, пожалуйста, они сегодня ещё пригодятся.

Девушка недовольно посмотрела на него, мол без тебя знаю, что мне делать, и встала напротив вытянутой шеи. Сдвинула правую ногу назад, ухватилась за длинную рукоять меча и замерла. Я уже решил, что она передумала, но внезапно сталь свистнула, и мои глаза едва успели уловить движение девушки. Перед лицом Дока промелькнула светлая полоса, резко чавкнуло, и в руках повисла голова, забрызгав ботинки командира наемников кровью.

Все ахнули, и я не был исключением. Невероятная скорость. Перерубила шею с одного удара, и такое ощущение, что ей это ничего не стоило, будто волос рассекла. Даже Гирс отвлекся от Патрика, который так и не пришел в сознание.

— Чего уставились, тащите следующего, — отрезвила нас девушка, взмахнув клинком, явно до сих пор раздраженная перепалкой с Лэссом. Капли крови отлетели в сторону, и он снова стал полностью белым. — Можно больше не держать.

До этого я не видел клинок кхану́ и сейчас он показался мне такими же чудными, как и сама раса остроухих: выгнутый, тонкий, заточенный только с одной стороны. Кажется, что его об колено ребенок сломает. Судя по тому, что ее спутник кивая на клинок отчетливо произносил слово "хита́нги", они так называют эти пережитки допороховой эпохи.

Мы подняли второе тело, уложили, и Док все же снова схватил голову. Он угрюмо пошутил про катающиеся по полу кровяные мячи, и остроухая не стала отговаривать.

Девушка снова встала в стойку, сделала невероятно быстрое смазанное для глаза движение, и еще одна голова повисла в руках у мужчины. Она даже заранее меч не вынимала из ножен. Не готовилась, не примерялась. Просто положила руку на рукоять и вот уже голова отделилась от тела. Слишком быстро, чтобы быть правдой.

Но в этот раз я не пытался уследить за лезвием, а смотрел на лицо девушки. Оно было полностью расслабленным и только в момент удара глаза сузились, темно-красные волосы отлетели назад, лишь на миг полностью оголив правое ухо. На мочке висела серебряная серьга на тонкой нити, с черным камнем.

Следующее тело оказалось на стуле.

Ее брат все это время всячески морщился, будто происходило насилие, и снова запротестовал на своем, но девушка отмахнулась от него. Так как у него винтовка, а не такой же клинок, парень вероятно не совсем в ее "теме", хотя в курсе чего-то важного, раз использование хита́нги ему не нравилось. Уж не знаю, кому как, а мне стало очевидно, что проблема в использовании меча, а не в самом участии в обезглавливании тел.

Эти кхану́, кстати, не похожи на кровных родственников, но могут быть из одного Рода. Это как Семья у вольных, только мудренее, и я никогда не интересовался, в чем там суть.

Я даже рот открыл, наблюдая за их пылкими спорами. Как, в общем, и остальные в зале. Похоже все даже забыли о том, что на улице нас ждут хищники. Наконец голова последнего трупа осталась у Дока в руках, и все выдохнули, особенно командир. Он, видимо, таким образом решил проявить участие, чтобы не выглядеть слабаком, переложившим кровавую работу на юную тэли. Позиция вполне ясна, но я бы не рискнул совать руки так близко под эту железку.

Но что действительно взбудоражило меня, в этот раз все было немного иначе. Ки́мита что-то сделала с мечом, перед тем как взмахнуть. Ее пальцы вскользь пролетели над лезвием, а губы быстро задвигались. Снова какое-то шаманство. И это не все. Я не обратил на это внимание присутствующих, оставив вопросы для более удобного момента, хотя и пришлось очень постараться не выдать удивления.

Когда голова отделилась от тела, я заметил темный дымок на местах среза. Едва видимый, но мой глаз зацепился за него. Именно потому, что до этого его не было. Может мне привиделось. Возможно дело не в "шаманстве", а в трупе, который все-таки должен был подняться. Но что-то было, и, если это ее рук дело, я хотел знать что.

— Я бы поаплодировал вам, но… — сказал гуль, глянув на растянутые и связанные руки. — Вы так долго мудрили с пустыми кусками мяса, что я успел отругать себя за то, что поверил вашим угрозам.

— Не переживай, — сказал Док. — Моя рука не дрогнула бы…

— А как по мне ты весь как листок на сквозняке дрожал, толстяк, — хохотнул гуль, но что-то в его голосе было не так. И глаза были не такими спокойными как перед этим. — Девчушка вон как шустро управилась. Кхану́. Всегда было интересно, как вы живете. А теперь интересно и попробовать какие вы на вкус. Особенно ушки. Так и тянет отгрызть острый кончик.

Ки́мита и глазом не моргнула на его речь, а вот Лэсс подскочил и хорошо врезал ему. Пылкий парень. Это было ясно еще в дилижансе. Зири постоянно ворчала, что в нашем возрасте глупость и несдержанность прет из всех щелей, хотя, вроде бы, уже и не дети.

— Да ладно тебе! Я же комплимент сделал! — закричал гуль. Его раны от предыдущих ударов уже исчезли, хотя прошло не больше двадцати рим с того момента, как я врезал ему прикладом.

Хм, а это идея.

Стараясь не медлить, я поднял со стола нож, которым до этого играл Док и вогнал гулю в руку. Он завизжал, задергался. Затем вторая рука обзавелась дыркой.

— Ты чего творишь, урод! — рычал он, выплевывая слюну. — Я тебя на клочки порву, как только доберусь!

Пасть гуля стала расширяться, и вот уже ряды острых зубов смотрели на меня.

— Подойди поближе, я тебе на ушко кое-что скажу, — не естественным голосом прорычал он, жутким таким, скрипучим. — Или ты можешь только связанных резать, сосунок?

— Я хочу посмотреть, как ты ослабнешь, когда тело раз за разом будет исцелять раны, — ровным тоном сказал я ему. И не прогадал, взгляд мужчины дрогнул. — Все-таки кушать нужно. А ногу отрастить сможешь? Хм, сможешь, наверное, раз мозг восстанавливается. А куда пуля девается? Ладно. Думается мне, что не умеет твой вид контролировать исцеление, а значит организм будет вытягивать соки до последнего, пока ты не сможешь двигаться, главное повреждения убрать.

— Это вам никак не поможет, еда, — выдал он, пряча пасть.

В этот момент кто-то дико закричал. Патрик. Он внезапно начал биться в конвульсиях, вопить через сцепленные зубы. Гуль заржал.

— Пат, дружище, — гулко перекрикивал его Гирс. — Успокойся, Пат. Не шевелись, ты тревожишь рану. Пат!

Очкарик его, очевидно, не слышал и продолжал дергаться. Чернокожий едва удерживал его на столе, чтобы тот не свалился. Светловолосый дарсиец помогал ему. А гуль продолжал ржать, глядя туда.

— Заткнись, мразь! — крикнул ему Гирс гулю.

— Скоро ты заткнешься, тупица! — ответил ему тот резко и почти зарычал.

Глава 15

Похоже, в помещении все кроме Гирса понимали, что происходит. А может он понимал, но не хотел верить. Так бывает. Тем не менее, новоиспеченный и наверняка голодный гуль нам здесь не нужен, и так проблем хватает.

У меня же, ко всему прочему, зачастило сердце от напряжения. Если это было начало обращения, то я ничего не чувствовал, хоть Вариса и укусила меня раньше него. Хотя, возможно, вопрос в характере раны и в самом человеке.

Док, не сказав ни слова, просто отошел к своим наемникам, снова нервируя меня своей позицией. Мы ведь здесь не в отцы и дети играемся, "позволяя молодежи принимать ответственность". О чем этот мужик вообще думает? Хотя, вероятно, я бы тоже не слишком стремился всюду сунуть свой нос, но в виду обстановки, сейчас это было необходимо. Видать, хитрец Док понял, что может не занимать свою голову щекотливыми вопросами.

Как бы там ни было, кто-то должен решить эту проблему и ждать пока это случиться само собой, я не могу себе позволить.

Я как смог собрался, подошел к столу. Чувствуя в груди тяжесть, будто туда поместили здоровенный булыжник, достал дверс и навел на очкарика.

— Только попробуй, — зыркнул на меня Гирс.

— Да, только попробуй, — повторил за ним гуль.

— Ты не показался мне идиотом, га́рминец…

— Только попробуй, — с паузой процедил он.

Светловолосый молчал, продолжая придерживать Патрика и лишь поглядывая на Гирса.

— Слыш, парень, он твоего друга прихлопнуть хочет. Задай ему трепку! — вопил гуль, ухахатываясь.

— Кто там говорил о ярости? — напомнил я, глядя в выпученные глаза чернокожего.

Он хотел снова сказать что-то резкое, но вместо этого промямлил:

— Он ведь под моей ответственностью был…

— Я в курсе, — сказал я спокойно, не убирая дуло. Неужели мне действительно придётся сейчас убить этого очкастого дурака? Пока ещё, человека.

— А если бы это кто-то из твоей Семьи оказался?

— Наверное, вел бы себя, как ты, — не стал я лукавить. — И кому-то пришлось бы привести меня в чувства. Но сейчас это не так.

— Ах-ха-ха-ха, какие вдумчивые речи, — голосил гуль.

Тело Патрика стало дергаться еще сильнее, и он открыл глаза, зарычал. Зрачки были желто-красными. Изо рта пузырилась кровь вперемешку со слюной. Он начал драть ногтями стол, загоняя щепки себе в пальцы, от чего у меня самого закололо в этих местах.

— Я не могу, — обреченно простонал Гирс, все еще прижимая парня к столу. — Он мне как брат. А еще… черт. Почему это случилось? Зачем я поддержал его? Это ты виноват! Ты пошел с этой девкой! Из-за тебя она сделала его таким!

— Да, он виноват! Не позволяй ему убить твоего брата, парень! — поддакивал ему гуль.

Я хотел было развернуться и заткнуть его свинцом, но меня опередили. Ки́мита оказалась рядом и молниеносно взмахнула клинком. Сталь глухо свистнула, и голова гуля упала на пол, закатилась под стол, оставляя кровавый след.

— Не могу… — причитал Гирс, он похоже не заметил этого события, хотя посмотреть было на что. — Нельзя так! Как так может быть! Он ведь может быть нормальным, так? Может… может мы сможем достать для него еду. В смысле не убивать невиновных. Всяких случаев хватает, лечебницы полнятся смертельно больными. Казематы маньяками. Да и всюду шныряющих уродов хватает. Так?

Раздался еще один крик, но уже наверху. За ним последовал второй. Топот ног. Я обернулся и увидел, как один из ушедших наверх парней с разгона перевалился через перила и грохнулся вниз. Его шея была погрызена, а лицо изодрано. Затем раздались женские визги. Пара девушек подбежали к лестнице и, столкнувшись друг с другом, кубарем покатились вниз. У одной была вырвана щека, а вторая вроде бы была не тронутой, но при падении сломала шею.

— Окна, — произнесли Ки́мита и ее брат одновременно.

— Док, на вас первый этаж, — крикнул я и рванул к лестнице, рассчитывая встретить гостей в коридоре, где у них не будет места для укрытия.

Так и вышло. Как только я ступил на последнюю ступеньку, передо мной выскочила зубастая тварь. В руке оружие. Мой дверс выстрелил первым, и тело гуля замерло. Еще один выстрел, уже точнее, в голову — его оттолкнуло назад и на пол.

Я выглянул за угол и увидел еще парочку окровавленных пастей. Они не очень спешили к нам, сидели на коленях и грызли тела ребят. Похоже кто-то еще плохо контролирует аппетит. Две пули- два тела. Конечно, они поднимутся, но не скоро.

Первая комната — пусто. Вторая и вплоть до пятой — тоже. Позади топчутся Лэсс и Ки́мита.

До шестой нам не дали добежать. Сначала выскочил один гуль, затем второй, третий…

— Демонов Тардис, — обронил я, только и успевая взводить курок да отправлять свинцовый патрон в полет. Один оказался достаточно шустрым, чтобы уйти в бок и схлопотать пулю в плечо.

Справа мелькнул силуэт, и уже возле раненного гуля я увидел Ки́миту. Ну точно — дева битвы, по крайней мере они просто обязаны выглядеть не менее эффектно. Я не успел даже понять, когда был замах, как изуродованная рваной пастью голова женщины отделилась от тела. Как такое возможно?

— Нужно побольше нанести увечий, — обронил я, опомнившись, глядя на девушку.

— Наноси, — сказала она, спрятав хита́нги.

— У меня что ли в руках железка?

— Какая это тебе железка, дарсиец!?

— Ребята, не сейчас, — возмутился Лэсс.

Какими бы живучими и необычно сильными гули ни были, запрыгивать на второй этаж они не могут, иначе давно оказались бы внутри, а значит должна быть лестница или веревка. В последней комнате ничего подозрительного.

Сзади раздались выстрелы, мужские выкрики. Я развернулся и уже последним побежал к балкону. Внизу во всю отстреливались наемники, пытаясь что-то высмотреть в темноте ночи через окно. Снаружи по двери чем-то прикладывались, расшатывая не очень прочные подпорки. Все гремело и трещало. То и дело внутрь залетали пули, оставляя в стенах дырки, разбивая полки с выпивкой, но редко. Или у гулей мало патронов, или они действительно просто хотят минимизировать ущерб.

Гирс и второй дарсиец держали Патрика за руки, растягивая в разные стороны, а тот разрывался между ними с дикими воплями. Пацанка держала очкарика на мушке…

Справа движение. Ки́мита встречает противника намного раньше, чем я успеваю направить дуло. Рука гуля падает, с зажатым кинжалом, под ноги, следом Лэсс отбрасывает его тело громким выстрелом винтовки.

Дальше нам приходится убраться за угол, потому что в нашу сторону полетел град пуль. Та сторона, похоже, все-таки решила потратиться.

Выглянул. Трое. Посчитал выстрелы. Двоих уложил мой дверс, третьего — "Сердцеед" остроухого. Мы снова пробежали вперед, проверили помещения и таки нашли, что искали. В третьей комнате по левой стороне коридора в окно занырнула голова парня нашего возраста. Ки́мита влетела первая и мгновенно снесла ему полчерепа.

Демоны, как же это круто! И девушка очень быстро освоилась. Неужели ей людей доводилось убивать? Хотя, судя по тому, как она орудует железкой, тэли тоже не из Рода летописцев или хранителей истории.

Лэсс затянул лестницу внутрь, и мы заперли окна. Хорошо, что вокруг трактира не стояли вплотную дома, а то бы и лестница не понадобилась. Внизу тоже перестали греметь выстрелы, но, когда мы уже спускались, предстала картина иного рода.

— Патрик, ты чего, друг, — пятился чернокожий от парня, который был к нам спиной. — Очнись! Это же я, Гирс!

Очкарик отвернулся от него и резко прыгнул на одного из наемников, который оказался ближе чернокожего и держался за раненное плечо. Его рот уже был пастью. Он жадно вцепился в шею и начал раздирать плоть, рвать будто голодный пес. В разные стороны полетела кровь, мужик верещал во всю, вертелся, пытался сбросить его, но тщетно.

Раздались выстрелы. "Пацанка" опустошила барабан в спину Патрика и нервно закидывала патроны.

— Ты что натворила! Убью! — заорал Гирс и навел на нее дверс, щелкнул взведенный курок.

Все происходило слишком быстро и вместо слов, я выстрелил перед гарминцем в пол, и парень замер, глянул на меня бешеными глазами. Короткостриженая тоже направила на него ствол. Револьвер в руке девушки слегка подрагивал.

— Лучше бы ты так рвался помогать наверху, мой чернокожий земляк, — процедил я, краем глаза заметив, что Лэсс тоже направил оружие на га́рминца. — Там только что перебили кучу ребят, сейчас бесполезных, но людей, а Патрик услужил гулям. Честно говоря, твое поведение сейчас крайне неуместно. Я все понимаю, правда, да все мы понимаем, но всё кончено. Когда он лежал на столе, это был еще человек. Но когда он вгрызся в шею мужика, который, кстати, прикрывал и твой зад в том числе — это уже монстр.

Глава 16

— Она… — рыкнул Гирс, и я сделал еще один выстрел, едва не продырявив ему стопу. Светловолосый навел оружие на меня, тоже взвел курок.

— Если ты сейчас же не отведешь дуло от пацанки или будешь косо смотреть на нее, я проделаю дыру в твоей голове, — прорычал я. Резня на втором этаже взвинтила нервы и стало не до любезностей. — Пора принять сторону, гарминец. Ты либо выходишь на улицу с Патриком на плече и наслаждаешься теплым приемом добрых жителей, либо берешь себя в руки и наконец доказываешь, что-то там на счет "ярости"! Бесов Тардис, парень, мало того, что из-за тебя мужика загрызли, так я еще две пули в пол спустил. Пацанка так вообще барабан опустошила, когда до этого можно было обойтись одним выстрелом.

— Какая я тебе пацанка, придурок! — возмущенно заявила девушка и направила ствол на меня, затем "ойкнула", неловко улыбнулась и снова перевела на Гирса. — Дона я, а не пацанка, понял? Ударение на "о"!

— Он прав, дарсиец, — как глас здравомыслия посреди этой комедии спокойно сказала Ки́мита, держа руку на мече. — Если бы Лэсс стал чем-то подобным, я бы его сама остановила.

— Говорить все мастаки, — обронил тот и, в целом, был прав, но сейчас не время, чтобы углубляться в это.

— Именно, Гирс! Ты тоже много говорил, — согласно кивнул я. — Но никто не хочет защищать того, кто целится тебе в спину или просто стоит и сокрушается. Не то время, и не то место. Это все понимают. Как и все понимали, что Патрик не жилец, но из уважения к твоему горю ждали, хотя вы оба никто нам, — я сделал паузу. Почему именно мне нужно вести эти переговоры? — Если ты не можешь этого осознать, шагай отсюда. Можешь взять друга на плечо, запереться в комнате и ждать, пока он придет в себя. Затем попробуй побеседовать, только один на один.

— Ну ты ублюдок, Виктор, — процедил чернокожий, скривил губы, и опустил ствол. Светловолосый дарсиец последовал его примеру. — Я не забуду твоих слов, предатель.

Честно говоря, я даже восхищался тем как светловолосый стоял рядом со своим земляком даже в такой обстановке, жаль только, что ситуация не в их пользу. Такое ощущение, что мы все стервятники, окружившие светлых воинов Королевства Дарсия, а я действительно мерзкий перебежчик, направивший оружие на своих. Еще и с прокусанной ногой. Глядишь, сам напрыгну на кого-нибудь. Тем не менее, они оба не правы и отняли у нас время, патроны и нервы.

— А ты тупой и неблагодарный трепач, — вернул я. — Но сейчас мы в заднице, и если ублюдок с треплом будут стрелять в одну сторону, может мы из нее выберемся.

Наступила тишина, которую нарушали стоны корчившегося на полу наемника, шею которому разгрыз Патрик. Из его ран хлестала кровь, и губы синели на глазах. Док присел рядом с мужчиной, приставил дуло к виску.

— П-почему…, - стонал тот. — Я не хочу, Док…

— Господин Док, — раздался за спиной мужчины сдержанный голос Ки́миты. — Позвольте мне проводить его дальше с честью.

Командир наемников, нахмурился:

— В каком смысле?

— В том смысле, что он не обернётся в одного из этих монстров, — кивнула на свой клинок девушка.

Мужчина вряд ли уже понимал, что происходит, когда мы поднимали его на колени. Док вызвался удерживать его, обхватив руками голову, так как та постоянно заваливалась вперед. А я поражался сюрпризам от кхану́ и этой девушки, в частности. Хоть я и не был полноценным убийцей в своей Семье, ведь на моем счету был только один заказ, что значит один труп, но не ожидал, что среди нас будет кто-то способный вот так просто снимать головы.

В полной тишине негромко звенькнул меч, покинув ножны. Ки́мита встала перед уже почти покойником и произнесла, будто молитву:

— Твой путь здесь окончен, воин. Следующая Ме́ра ждет тебя. Живые запомнят твое имя и будут чтить. Всемать примет тебя в свои объятия…

— Мерц, — глухо сказал Док. — Мерц Винсент.

Ки́мита не замахивалась и даже не прицеливалась. Она просто сделала размытое для моих глаз движение, и голова мужчины отделилась от тела, которое затем рухнуло на пол. Все выдохнули. Не знаю, как остальные, но я снова приметил едва заметный темный дымок на месте кровавого среза шеи.

Да, в целом это было излишне драматично представление, как по мне, но, похоже, у кхану́ еще есть чем удивить. Эти двое, с одной стороны, старались держаться подальше от остальных, но вместе с этим они не вели себя как идиоты, выпячивая свою неприязнь или различия в ущерб происходящему. Почему-то я уверен — и девушке и ее брату все равно, сколько людей сегодня умрёт, но и способствовать этому они не стремились. Они не особо лезли с советами, видимо, прекрасно понимая, что если чье-то предложение уместно, нет смысла корчить из себя умника, и неважно, от кого оно поступило.

А ещё, мне было интересно наблюдать за выражением лица Гирса, который то хмурился, то скалился, выделяя белые зубы на фоне кожи цвета сухой земли. Неужели я все-таки не ошибся, когда оценил их поведение в дилижансе? Похоже на то. Сидя за столом, когда мы пили, он выглядел уверенным и крепким, невольно формируя о себе мнение, как о стойкой личности. И получается, что все это было фарсом, пылью в глаза. Хорошо разыгрываемым спектаклем человека, привыкшего вести себя, как положено. Тогда я даже поверил, что смог бы доверить ему спину, но теперь я не доверил бы ему и шнурки мне завязать. На его фоне жилистый кхану́, который чернокожему чуть ли ни в грудь дышал, оказался намного надёжнее. Конечно, не известно, как бы остроухий повел себя, если бы на месте очкарика была его спутница, но судят по насущному, а не по "если бы".

Как бы там ни было, все это сейчас не играло никакой роли.

— Нужно отсечь ещё несколько голов, — обронил я, нарушив молчание. Да, в помещении куча покусанных ребят, включая уже обратившегося Патрика.

— Нет, — рыкнул Гирс и, поморщившись, добавил мягче, — пожалуйста.

— Хочешь, чтобы твой друг поднялся и убил ещё кого-нибудь? — опередил меня Док и в его голосе присутствовала неприкрытый гнев. — Парень прав, и мой наёмник умер по твоей вине. Даже не по вине зубастого ублюдка.

Гирс выучил глаза, но совладал с собой и выдал очередную ересь:

— Я подниму его наверх и запру. Он нам не помешает, гарантирую.

— То есть, ты предлагаешь оставить его в живых, чтобы он покусал кого-то другого? Мы ведь все понимаем, что перебить их не выйдет и максимум, на что мы можем рассчитывать, это сбежать. Это значит, что твари останутся на месте и буду вылавливать других попутчиков, — зарычал раздражённо Док. Похоже, бессмысленная потеря наёмника от зубов того, кого тот защищал, таки пробудила в нем желание озвучить свое мнение. Да только поздновато как-то…

На самом деле, этот мужчина изначально не выглядел таким уж командиром, как и его люди "надёжными" ребятами. Вряд ли он был великим стратегом и организатором.

— Вы не понимаете, — скривился Гирс.

— Чего не понимаем!?

— Он… он не простой дарсиец, — сказал чернокожий, будто выдавливая из себя слова, поглядывая на тело очкарика. — Он сын Венция Патрика.

Меня смутила фамилия, но дошло не сразу.

— И что нам это сейчас даст, когда вокруг такое творится? — спросил раздраженно Док.

— Венций Патрик старший родной брат генерала Венция Родерика Безумного, — пробурчал Гирс. — Тебе, Виктор, должны быть знакомы эти фамилии.

Я невольно отшатнулся, осознав сказанное. Не поверил:

— Лжешь.

— Не лгу.

— Что он здесь забыл? Что за бред?!

— Сбежал, — уныло ответил Гирс. — Ну, как сбежал… Господин Венций узнал о его желании отправиться к чародеям, это совпало с его планами, и решил устроить сыну увлекательное приключение, будто он сам…

— Какое нахрен приключение! — вспылил я, подстегиваемый страхом и все ещё бурлящей кровью после всего. — Это ведь племянник одного из самых влиятельных генералов в Дарсийской армии! Как вы оказались здесь вдвоем!? Где охрана?!

Гирс поморщился, нервно прочистил горло:

— Нам обещали, что дорога будет пустынна и безопасна. Мы должны были отправиться с большой колонной в двадцать паровиков и кучей наемников. Но мы задержались в… кхм… борделе и успели только на этот рейс. Патрик решил, что ничего не случится, раз остальные спокойно едут, и ждать смысла нет. И охрана была, точнее элитные наемники Семьи Малиуса. Они должны были идти прямо за нами, незаметно.

Глава 17

Я проморгался, слушая этот бред. Имя Родерика Безумного известно всем в королевстве. Этот генерал на короткой ноге с советниками короля и весьма мстителен, не прощает оскорблений, чем и прославился. Зи меня точно прибьет.

— Вы два дебила, Гирс. Просто. Два. Дебила. И отец его тоже дебил. А ты каким боком в этой истории?

Чернокожий поджал губы и сказал:

— Мы действительно друзья. Я сирота, и как только возраст позволил, подался в военное училище, там и встретились. Господин Венций попросил меня присмотреть за ним, вот я и дал себя уговорить… Теперь понимаешь? Плевать, что он гуль или кто там. Главное — парень жив. А чем кормить его отец придумает.

— Ты идиот, — обронил я и хотел добавить, что это нас не убережет от претензий, но внимание привлек Парс, наш рулевой.

— Мать твою… Дерьмо… Чтоб тебя, Мерц…, - шепотом запричитал он, руками согнув протез в колене и присев рядом с обезглавленным. — Все ведь должно было пройти не так… Чтоб тебя!

И все бы ничего, товарища ведь потерял, еще и так глупо, но мой слух зацепился за последнюю фразу, которая показалась весьма странной в данных обстоятельствах. Я остановил попытку Гирса заговорить снова и под хмурыми на фоне происходящего взглядами, подошел к рулевому, присел рядом:

— Повтори-ка, что ты там последнее сказал?

— Что я сказал? — поднял он на меня глаза.

— Ты сказал, что все должно было пройти не так, — опередила меня Ки́мита, быстро сообразив, что к чему. Док тоже навострил уши.

Часто в тяжелой обстановке люди стремятся найти виноватых, но не сейчас. Мне до этого было не ясно, как наш паровик вышел из строя, когда по словам Дока они уже не раз откатали подобные рейсы. К таким событиям готовятся основательно, чтобы ничего само по себе не ломалось. И эти наемники хоть и походили больше на сброд, но сброд с опытом. К тому же, Мерц и был тем наемником, что предложил прокатиться до этой заставы.

— Я-я… в смысле, ну, не должно же было все так пройти, — нервно затараторил рулевой.

Ки́мита мгновенно достала меч и приставила его к шее мужчины. Похоже, она вошла во вкус и теперь собирается демонстрировать клинок постоянно. Она сделала это так быстро, что я не успел и глазом моргнуть. Безумие просто. Я начал сомневаться, что револьвер будет таким уж победителем в дуэли, учитывая неестественную скорость этой тэли. Нужно быть внимательнее и следить за ее руками.

— Говори, иначе ты следующий лишишься головы, — сказала она холодным тоном, от которого и у меня мурашки пробежали по спине. А в дилижансе выглядела даже слегка наивной.

— Я правда не… — испуганно начал рулевой, но лезвие меча мгновенно ушло в сторону, и спустя мгновение из тонкого пореза выступила кровь. Мужчина взвизгнул, будто барышня из борделя, которую дернул за руку нетрезвый посетитель.

— Говори, — процедила кхану́.

Острый кадык Парса выделился на сухой шее, когда он сглотнул. И без того блестящий от нервов лоб, кажется, стал еще мокрее.

Я не стал вклиниваться, как и остальные, уже понимая, что Парс не на столько смелый, чтобы продолжать молчать. Глянул на Дока, и у того на лице было написано искреннее изумление и непонимание. Остальные выглядели не лучше, включая Гирса. Только Дона не казалась слишком впечатленной, что-то высматривая за барной стойкой. Ее дорожный костюм выглядел достаточно старым и изношенным: штаны истерты, полосатая свободная рубашка с латками, ремень для обреза, такое чувство, носил еще ее дед. По всем параметрам нищая крестьянка, которая решила испытать удачу на новом месте.

— Нас попросили, — начал неспеша Парс. — Попросили заглянуть в это место…

— Что!? — взревел Док и Гирс одновременно. Переглянулись.

— Хочешь сказать, что вы были в курсе всего этого? — озвучил свой вопрос Док, подойдя ближе. Ки́мита убрала меч в ножны. Гирс сжал кулаки и треснул ими по столу, но оружие не поднимал.

— Нет, Док, нет, ты че! Какой в курсе! — поднял руки рулевой и на его измученном лице ясно отображалось, что он не лжет, ведь напуган до чертиков. — Дело в нем.

Он указал на Патрика, от чего у Гирса, да и у меня, невольно взлетели брови.

— Нам хорошо заплатили, чтобы мы сделали "неоговоренную" остановку где-нибудь не очень далеко от границы. Мерц посоветовал это место, сказав то же самое, что и тебе, Док.

Ки́мита сделала быстрое движение и клинок уперся рулевому в грудь.

— Не надо, прошу, я скажу все, что знаю, правда, — сдавленно обронил тот. — Мне эти деньги теперь могут не понадобиться. Я лично не встречался с заказчиком, но Мерц сказал, что это кто-то из дарсийцев, и им нужен один парнишка. Кто именно, Мерцу не сказали, но, — он посмотрел на Патрика, и это было самым очевидным, учитывая, кто его дядя. — С ним связались через старых знакомых сразу после того, как ребятки оплатили места, будто следили. Наша задача заключалась только в том, чтобы рейс вынужденно задержался где-нибудь до тракта на Рома́гис.

— Ничего не понимаю, — пробормотал Док, глядя на Патрика.

— Как по мне здесь и думать нечего, — сухо произнесла Ки́мита и что-то сказала Лэссу на своем языке, коротко кивнув на нас.

— Какого хрена ты там надумала, остроухая? — подозрительно спросил Гирс. — Я тебя спрашиваю!

— Ты хочешь что-то предъявить, дарсиец? — выгнула бровь та, задрав подбородок, с пренебрежением глядя на чернокожего. Ее рука легла на меч…

— Ки́мита, давай без этого, а то я решу, что ты не лучше этих ребят, которые несли чушь в дороге, — поморщился я, кивнув на пыхтящего Гирса. Похоже парень снова на обочине, ведь понимать тут действительно нечего. Все предельно банально.

— С чего ты решил, что мне важно, что ты там решишь?

— С того, что вы — остроухие! — выкатил глаза Гирс, и его визуально распирало от гнева. Ну вот, парня понесло, и теперь кхану́ виноваты в интригах дарсийских дворян.

— Вы здесь все идиоты или как? — негромко и вполне обыденно спросила Дона. — Лично мне до лампочки, почему заказали парнишку. И жрица кочевников вряд ли при делах. Ой, не зыркай на меня так, красненькая, я знакома с вашими обычаями. Ты жрицуля Эсиданти — Всематери, а он твой помощник, мальчик на побегушках. Небось, приснилась великая миссия? Фиолетово.

Замок на ножнах меча тихо щелкнул, и моя ладонь мгновенно легла на рукоять дверса. Пацанка то причём?

— Ты уверена, что сейчас это хорошая идея, тэли? — спокойно спросил я.

— Думаешь, твоя пуля быстрее меня? — сузила взгляд девушка. Не знаю насчет пули, но после увиденного на втором этаже я малость сомневался, что буду успевать за ее движениями, разве что предугадывать.

— Точно быстрее, чем он… — обронил Гирс, от бедра направив оружие на Лэсса.

— Вы и правда нечто, — иронично хохотнула Дона. — Может мне напомнить, что на улице нас ждут желающие сожрать нас создания? И что в этом здании лежат покусанные люди? Или что тупой дарсиец упомянул наемников, что должны были идти за ними? И еще, в виду новой информации, неизвестные заказчики тоже могут появиться.

По мне как ушат холодной воды прошелся. Пацанка как детей ткнула нас носом в очевидное. Моя рука тут же убралась подальше от револьвера, и второй раз за вечер мне стало стыдно.

Сюда в любую минуту могут прийти люди, что заказали поломку, и гули об этом не знают. А те, в свою очередь, не знают, что происходит здесь. Еще нужно учесть, что по Пустошам вообще путешествовать маленькой компанией не стоит, что мне пытались вдолбить в голову попутчики в паровозе, когда услышали идею перейти ее в одиночку.

К тому же, отставший отряд Малиусцев может нагрянуть. Уж не знаю, почему они заплутали и как потеряли след, но чем бес не шутит?

После слов Доны все опустили глаза. Гирс подошел к телу Патрика и боязливо перевернул его лицом вверх.

— Прости, друг, — сказал он, разглядывая умиротворенное лицо парня. — Это я виноват. Не стоило тащить тебя в бордель… Раз уж вы теперь все знаете, давайте решать, как поступить с ним.

— Нечего здесь решать, Гирс, — сочувственно сказал я, с раздражением понимая, что снова все чего-то ждут. — При любом раскладе к тебе будут вопросы, так как тебя лично попросили присматривать за ним, а ты прошляпил дело. Для меня Патрик ничем не отличается от тех, кто лежит сейчас наверху. Я уже сказал, как поступить. Если уважаемая жрицуля соизволит нам помочь.

— У нас нет на это времени, теперь, — отозвался Док, вглядываясь в окно. — К нам идут. Без оружия. Похоже, говорить.

Глава 18

Док хотел еще что-то сказать, но его прервал приглушенный стенами здания голос дубины бармена, который начал с главного:

— У вас есть пять рим на то, чтобы принять решение. Сегодня ваш мир либо затухнет, либо изменится. Решайте.

Я ждал, что он скажет что-то еще, но этого не произошло. Мда, похоже это был не образ за барной стойкой. Мы тревожно переглянулись, и уверен, каждый проникся тем, насколько ничтожны были наши перепалки рим назад. Переговоры не ожидаются. Да и о каких переговорах речь, когда мы в меньшинстве и пуля для нас — смерть.

— Эй, властелин мира! Может вы не станете глупить?

— Вариса, — обронил я невольно и вздрогнул, мгновенно вспомнив нашу постельную сцену. Наверняка теперь этот зубастый образ будет преследовать меня каждый раз, когда надо мной окажется женщина.

Девушка говорила громко, по ощущениям стоя прямо рядом с дверью.

— Вы уже поняли, что все это бессмысленно. Так зачем трепыхаться? Посмотрите на нас. Мы разумны, бессмертны и прекрасны. Мы новый вид хищников на этой планете, — гордо и громко заявила она. — У вас отличная возможность выиграть лучшую жизнь. Нас больше, мы не умираем, а у вас патроны не вечные и припасов нет. Мы можем сколько угодно ждать, пока вы не передохнете от обезвоживания или не начнете жрать друг друга. Если согласитесь испытать удачу добровольно, едой станут только не обратившиеся. Если нет — мы пустим на корм всех. Даже тех, кто уже на пути к обращению благодаря стараниям ребят на втором этаже!

— Кто ваш предводитель? — спросил я в ответ, понимая, что слова бармена не устроили ту сторону и девушка выступила в качестве переговорщика. Нас хотят убедить сдаться и, скорее всего, они не торопятся потому, что хотят сохранить наши тела нетронутыми, а не из-за нежелания разрушить здание во время штурма.

— Это сейчас не должно тебя волновать, сладенький, — хохотнула Вариса. — Даю вам еще пять рим на размышления, так уж и быть. Обдумайте все хорошо, каждый. Помните, у вас только одна жизнь, а у нас нет.

Хм, снова пять рим? А до этого намекнула, что у них куча времени. И вообще, то ли они готовы ждать вечность, то ли хоть сейчас начнут ломать двери. При таком раскладе у нас должно хватить патронов, чтобы накормить свинцом всех, кто лезет через окно и двери. Их не сотня, а около тридцати. Немного удачи и мы сможем перестрелять их как пустые стекляшки на заборе, а затем спокойно выйти и покинуть город, пока они будут восстанавливаться. Или кхану́ воспользуется хита́нги, чтобы они больше не поднялись.

Но это все нивелируется тем, что противники не полные идиоты. К тому же они торопят нас. Может Ки́мита права и проблема в солнце? В таком случае им проще поджечь здание и ждать пока мы сами начнем выпрыгивать на улицу…

— Сколько до рассвета? — спросил я.

— Четыре часа, примерно, — ответил кто-то из наёмников.

— Если решат нас выкурить, это будет конец, — прокомментировал Док, несомненно, поняв к чему я спросил. — Нужно прорваться к дилижансу. Там у нас хотя бы будет шанс.

— Это бессмысленно, ведь господин Венций не простит, а руки его брата дотянутся куда угодно…

— Ворота наверняка закрыты, — сказал я, игнорируя Гирса. Похоже его закоротило, но сейчас это последнее о чем стоит переживать.

— Да, я видел, как они запирали их, — добавил все это время отмалчивающийся Лэсс. Как его назвала Дона — помощник? — Там здоровенный брус и наши развалюхи скорее в гармошку сплюснутся, чем оставят на нем хотя бы трещину.

— Если есть брус, значит нет замка…

— И его можно сбросить, — закончил Док.

Дело было за малым — состряпать жизнеспособный план.

И как только мы договорили, прозвучал выстрел. На улице. По звуку похоже не очень далеко, но не рядом с трактиром. Затем грохот и командные выкрики. Мы напряглись, вслушиваясь в происходящее.

— Ну чё, думаешь это по душу перевертыша? — кивнула пацанка на лежащего Патрика, оказавшись рядом со мной.

Я пожал плечами. Шум нарастал, хлопки выстрелов звучали чаще и ближе. Кто-то прорывался внутрь поселения и весьма активно. Сама стрельба говорила о том, что этим путникам что-то не понравилось, но, интересно, гости в курсе, что все в кого они стреляют, затем встанут у них за спиной?

— Кто бы это ни был, это наш шанс, — сказал Док, приманивая своих наемников. Даже Парс подскочил, хотя стоило бы его связать и бросить здесь, но сейчас каждый ствол на счету.

— Гирс, ты и… как тебя там?

— Бр…у…и, — обидчиво отозвался второй дарсиец, но я снова что-то упустил в его имени из-за выстрелов.

— Короче, вы с нами, или каждый сам за себя?

— С вами, конечно, — сказал чернокожий, отведя взгляд от лежащего Патрика.

Стрельба усилилась, будто добавилось количество оружия, а не частота самих выстрелов. Они как детские хлопушки наперебой трещали друг за другом.

— У нас только один шанс, — почти крикнул Док. — Дилижансы левее от трактира, если вы вдруг забыли. — Как только выйдем за дверь, сразу в круг. Я веду. Все согласны? Отлично. Поехали.

— Зачем за дверь, если есть окна и готовая лестница? — перекрикивал стрельбу Лэсс.

— Вот блин, — поджал я губы. Ну почему мне это раньше не пришло это в голову?

— Какая лестница? — удивился Док, следуя за кхану́ наверх.

— Гули забрались на второй этаж по ней, мы ее затащили внутрь, — ответил тот, бодро перепрыгивая ступеньки.

— А чего раньше молчали? Это же самый простой выход из здания. Хотя, наверняка и окна кто-то сторожит, но сейчас это лучшее, что может предложить удача.

Не успел я сделать четвертый шаг на ступеньку, как между залпами прорвался знакомый голос:

— Великий чародей! Подожди меня. Немного. Я скоро вернусь, и мы будем вместе! Я буду заботиться о тебе, сладенький! Если же собираешься сбежать — знай, я твой запах найду на краю света!

У меня от этого звонкого голоса, который звучал вовсе не угрожающе, по телу прокатилась волна мурашек, а рука крепче сжала револьвер. Все на мгновение замерли и посмотрели на меня, а я только и мог, что небрежно пожать плечами. Что с моим запахом не так, что она постоянно упоминает об этом?

Мы бросились в ту комнату, где Ки́мита перерубила череп гулю и угадав момент, прострелили головы стоящим внизу нелюдям. Они даже не заметили нас, а выстрелы потонули в шуме перестрелки. Спустили лестницу. Док оказался на земле первым, за ним полез я, а за мной сунулась кхану́.

— Ты мне не нравишься, — сухо сказала остроухая, когда мы осматривали местность, в ожидании остальных. И даже так ее голос звучал с приятным бархатистым оттенком.

У меня подпрыгнули брови от этого заявления, особенно вспоминая, как мы переглядывались с ней в дилижансе. Неужели все из-за маленькой перепалки?

В общем, я просто пожал плечами. Пытаться понравиться кому-то не входило в мои планы.

— Но нам лучше держаться вместе, — продолжила она, — пока не доберемся до Рома́гиса. Я могу рассчитывать на тебя?

— Ты можешь рассчитывать на то, что я не подставлю никого из тех, кто сейчас с нами, — малость закрутил я. Не люблю, когда от меня требуют подтверждение очевидных вещей, мозг сразу генерирует глупости.

Подошел Лэсс, и девушка никак не прокомментировала мои слова. Все были в сборе.

Это окно смотрело на часть стены из камня, так что оставалось обойти трактир, и наконец увидеть, что происходит на единственной улице. А там происходила весьма привычная картина, и если бы я не знал, что из себя представляют "местные", решил бы что это разборки банд за протекцию над деревушкой на краю провинции.

Выстрелы стали реже, но не настолько, чтобы говорить о прекращении огня или победы кого бы то ни было. Скорее всего первое беспорядочное столкновение закончилось, и все заняли укрытия. Никто из сторон не пытался озвучить какие-нибудь условия или договориться, а значит для всех уже было ясно кто есть кто, ну, или почти ясно. Это было удобно, в первую очередь для нас.

Луна и фонари на фасаде трактира давали хорошую видимость на этом участке дороге, поэтому ошибиться в происходящем было трудно. Вместе с этим, под прикрытием тени от стен здания и забора, нас со светлой стороны было едва ли видно.

Глава 19

Люди в форме Семьи Малиуса, с белыми лентами на котелках, самой влиятельной Семьи свободных наемников, обменивались выстрелами с гулями. Спутать их с кем-то другим благодаря этой метке было невозможно. Их примечательные шляпы подчас выглядывали из-за домов и скелетов мертвого транспорта по другую сторону улицы. Мне довелось встречаться с их представителями, когда Зи брала меня с собой на переговоры, и они, как мачеха шутила, даже во сне свои котелки не снимают.

Гули, судя по всему, засели глубже, но позиции последних из нашей точки было не видать.

Посреди улицы, почти напротив трактира, валялось с десяток трупов, включая пару наемников, судя по головным уборам. Остальные, как теперь уже ясно, еще далеко не трупы.

В десяти шагах слева от нас вряд стояли наши дилижансы, вокруг которых лежали тела. Похоже гули развлеклись по полной. Но я насчитал не больше пяти, так что вполне может быть, что кто-то сейчас лежит связанный в каком-нибудь подвале и пускает слюни в отключке.

— Тот, на котором ехала я, был шустреньким, — указала пальцем пацанка на первый дилижанс, будто у нас был выбор, даже если бы он оказался медленным.

— У нас оба были "шустренькими", — пробурчал Док, глянув на рулевого, который понуро опустил плечи и боялся поднять взгляд. Не знаю, кто как, а я был бы не против, если бы его сожрали гули. Самому убивать рука не поднимется, ведь этот идиот даже не понимал, куда вляпался с просьбой задержаться где-нибудь, а теперь еще и куча народа из-за этого полегло.

— Если меня увидят, то сразу же спросят о Патрике, — нервно пробормотал Гирс, стоя позади.

— О нас станет известно, как только заведется транспорт, — не обрадовал его Док. — Даже не представляю, как мы будем разворачиваться у всех на виду.

— А может через стену прыг-скок и того — слиняем втихую? — предложила Дона, будто бывалая разбойница, и я невольно улыбнулся, встретив такую же реакцию на лице Лэсса.

— А потом что? Предлагаешь шастать по Пустоши ножками, юная тэли? — удивился Док. — У меня с собой всего одна красная свеча, махонькая, и ее точно не хватит до утра, а я жуть как боюсь оставаться без этого огня посреди ночи бес знает где. У кого еще есть с собой огонек?

Ки́мита и Лэсс хлопнули по карманам, но затем жрицуля сказала:

— Я не выйду отсюда без транспорта. Это самоубийство. Уж лучше рискнуть. На своих двоих, без еды и воды, мы будем добираться до безопасного тракта не меньше трех суток. А за это время можно и пение Донрю́ услышать, а этого я точно не хочу.

Лэсс нервно обернулся после этих слов, как, впрочем, и остальные. Я посмотрел на Гирса и понял, что он тоже не впечатлился. Местные реалии для нас все же пока остаются чем-то вроде страшилок.

Это седая страшилка остроухих, которая по свидетельствам стала вполне реальной. По легенде, Донрю́ притворяется прекрасной девой, приманивая к себе путешественников песней. Она настолько прекрасна, что пол не имеет значения и любой, кто услышит ее пение, пойдет за Донрю́ даже в пекло. Когда путешественник оказывается в ее объятиях, дева становится ужасным чудищем, пожирающим душу разумного.

Есть свидетели, которые утверждают, что видели настоящую Донрю́ в Пустоши. Человек слышит то ли шум ветра, то ли шелест листьев, а затем появляется невероятно красивая девушка. Она влечет человека, как цветочный нектар пчелу, и если поддаться искушению выйти к ней за пределы свечения красного огня — ты труп. Свидетельств мало, и все они выглядят очень сомнительно. Шум ветра можно услышать где угодно, как и шелест листвы. Это даже не голос.

Тем не менее, рисковать остаться посреди Пустоши с парой свечей красного огня на трое суток что-то не хочется.

Док попросил подождать на месте, плюхнулся на живот и довольно шустро для своих габаритов прополз до следующего здания под тенью частокола. На целую рим я потерял его из виду. Затем он вернулся обратно таким же способом. Одежда в пыли и земле вперемешку с кровью.

— Хреново дело, — обрадовал он сразу же, кивнув на дилижансы испачканным подбородком. — Второму испоганили двигатель.

Все тревожно выдохнули.

— Значит, остается прыг-скок… — иронично обронил я, поглядывая на стену. Перелезть не составит труда.

— Стоп, а что насчет наемников? — спросил Лэсс. — Они ведь не пешком сюда шли?

— Точно! — врезал Док кулаком себе полбу. — Вот дурень старый.

— Если их транспорта здесь нет, значит он у ворот или недалеко от них. Тут ведь ехать толком некуда, — воодушевленно добавил Лэсс, а я подумал о том, что порой слишком медленно соображаю. Зи действительно слишком хорошего мнения обо мне.

Следуя за Доком тем же способом, что и он, мы поползли вдоль частокола к выходу из поселения. Ки́мита фыркала и долго не решалась. В результате, сняла с пояса странный клинок, обмоталась коричневой накидкой плотнее и последовала за остальными. В отличие от пацанки на ней были надеты не штаны, а короткие шорты, которые полностью скрывались под накидкой, и ползти ей пришлось голыми коленями. Когда остроухие, будучи в моей комнате, показали оружие, я тогда меньше всего интересовался нарядами обоих, впрочем, как и сейчас, но когда жрицуля зафыркала, таки обратил внимание.

Между задними стенами домов и забором было не больше трех метров, но даже здесь поселенцы умудрились сладить огородики, земля в которых, по ощущениям, последний раз была взрыхлена довольно давно. Высохшая растительность шелестела, проминаясь под телом, а зубы спустя полрим захрустели пылью.

Только мы успели миновать остановку наших дилижансов, спрятавшись за очередным зданием, как впереди зашуршали ботинки. Тени гулей выскочили из-за угла, будто хорошо знали, где мы, и один из них сразу же прыгнул на Дока. Тот успел положить его одним выстрелом и ранить в плечо второго, но кто-то из его наемников добавил свинца. За нашими хлопками последовала оглушительная перестрелка между гулями и "приятелями" Гирса, будто мы дали ей старт.

— Быстрее, — обронил Док.

Но нам не позволили так просто ползти дальше. Сзади тоже послышался шум, и следом за этим появились нелюди. Мы подскочили и рванули вперед уже на ногах. Только зря испачкались.

Когда пробегали между домами, в нашу цепочку врезался гуль в простой крестьянской одежде, как безумный размахивая руками. Он мгновенно повалил одного из парней Дока и вгрызся тому в шею. Мужчина начал палить из дверса почем зря и прострелил Доне голень. Гуля, конечно, спустя пару ударов сердца успокоили, Лэсс разнес ему полбашки своим "Сердцеедом", но это было только начало. Дальше начался полный беспорядок, и мы оказались к нему совсем не готовы.

— Дьявол, мать твою, урод тупой, — вопила девушка, держась за раненную ногу.

С дороги хлынула толпа нелюдей. Мы рассыпались в стороны, паля из всех стволов по надвигающемуся стаду. Воздух моментально наполнился дымом и запахом пороха. Твари падали, рычали, скалили пасти, ползли, но даже не пытались увернуться или как-то избежать пули. В то же время, перестрелка возле трактира продолжалась. Похоже, гуль нам солгал, сказав, что их двадцать три.

Даже имея превосходство в стрелковом оружии, у нас не получилось перестрелять всех до того, как они приблизились. Я сначала удачно прикрывал пацанку, пока та мудрила с ногой, но это закончилось, когда на меня рванула туша. Я отпрыгнул в сторону, пропуская уродливого гуля между девушкой и мной, и он с разгону впечатался в забор, схлопотав пару пуль в затылок.

Как оказалось, за ним бежал еще один, тощий. У меня внутри все похолодело и в горле застрял ком, когда прямо на глазах едва успевшая подняться Дона споткнулась, и ее тут же накрыл гуль, активно разрывая клыками шею. Вопль стоял душераздирающий. Мои глаза уставились на разодранное тело Доны, а сознание не могло поверить, что это случилось. Да, одно дело какие-то бесполезные довески, но другое…

В результате нас просто разделили на две группы. Я, Гирс и Ки́мита по одну сторону, остальные по другую. Стрелять стало опасно, пока мы оказались друг напротив друга, и основная часть гулей бросилась именно на нас.

— Подготовьте транспорт! — крикнул я, отступая и пытаясь целиться так, чтобы пуля ушла не в сторону своих. Но выполнить это было сложно. — Ждите!

Лэсс порывался к нам, но Ки́мита что-то выкрикнула на своем, и тот последовал вперед. Удивительно, столько возмущений по поводу отрубленной головы трупа и так просто послушался в такой ситуации.

Глава 20

Мы не стали мудрить, раз уж нас обнаружили, и когда остроухая указала на пристройку возле низенького каменного домишки с ровной крышей, с помощью нее шустро запрыгнули наверх. Отстреливали преследователей как в тире, но их поток, казалось, был нескончаемым, а вот патроны — нет.

Наемники сразу же заметили нас, начали целиться оружием, но приметив, что мы отстреливаемся от гулей, видать, сообразили, на чьей мы стороне. Гирс нервно мычал, поглядывая на них, а я радовался, что "котелки" не начали палить по нам на всякий случай.

Тем не менее эффект неожиданности развеялся, и я стал думать, а не просто опустошать обойму. Стало отчетливо заметно, что эти гули отличались от тех, что были в трактире. Уж не знаю, в превращении ли дело, но они выглядели деформированными, кривыми, уродливыми. Точно как и описывал Лэсс, когда мы стояли над трупом Варисы. И вывод здесь мог быть один — это настоящие гули, именно те твари, от которых Семьи охотников зачищают границы вольных. Этот вид даже пасть прятать не умеет, и трупы остаются в том виде, в которомбыли изначально. А еще они умирают от пули в башке.

Когда последний гуль рухнул, Гирс привлек наше внимание, указывая на участок дороги рядом с трактиром:

— Что происходит, мать его?!

На улице внезапно появились дети! Я насчитал пятерых коротышей, которые под светом луны и мигающих лампочек трактира топали прямо посреди тел. Сюрреалистичная картина даже в наше время. Один споткнулся о ногу мертвеца и хлопнулся на землю, тонко заревев на месте.

— Вот черт, — одними губами обронил Гирс, несомненно понимая, что сейчас будет. — Нужно предупредить!

— Хочешь побыстрее поведать как потерял друга? — зашипела Ки́мита.

— Ну да, это же не кхану́, а какие-то дарсийцы, — в тон ей ответил здоровяк.

— Нам нужен их транспорт, — тоже шепотом сказал я. — К тому же, они ведь правда по твою душу, Гирс. Ты действительно хочешь помочь им?

Мне было не плевать на жизни этих людей, но в эту рим ситуация была неоднозначной. На одной чаше весов — муки совести. Весьма странно для выросшего в Семье убийц парня, понимаю, но какой уж есть. К тому же, члены Семей убийц — не лишенные чувства справедливости механизмы. Просто она у нас своя. Существует кодекс чести, первым пунктом в котором указано гарантия данного слова, а последним предотвращение ненужный жертв. Эти наемники помогли нам, пусть не сознательно, и не заслуживают такой участи. Как минимум, это не правильно. Воспитание диктовало мне отплатить той же монетой.

На другой чаше — риск, который и так идет по моим пятам. Если Малиусцы решат, а именно так и будет, что мы тоже косвенно виновны в потере Патрика — придется отвоевывать свою свободу. Такие ребята не церемонятся — хватают и ведут, куда сказано, чтобы точно не прогадать. Но больше всего мне не хотелось встречаться с Родериком Безумным и объяснять, как все так получилось. Это человек избавится от нас просто на всякий случай. Поэтому в перспективе выбор проще некуда — чужая жизнь или моя смерть.

Чернокожий скрипнул зубами:

— Хочу, но не стану.

— Вот именно, — кивнул я, выбрав муки совести.

Мы спрыгнули с крыши и снова побежали между домами и стеной.

Спустя полрим тишины позади раздался первый вскрик, даже вопль. Затем несколько людей уже голосили вовсю. Снова зазвучали выстрелы, оглушая ночь громкими хлопками.

Детки, по-видимому, таки добрались до места, где засели наемники. Понять дарсийцев было можно. Редко кто может себе позволить палить по невинным детям. Знали бы они, что это не совсем дети.

— Фуф, — выдохнула бегущая трусцой справа от меня Ки́мита, запрокинув голову к небу, длинная челка струилась по лбу. Сейчас было хорошо заметно, что она совсем немного ниже меня, почти одного роста, но я мог видеть ее лицо. — Ты извини, что вспылила в трактире, как выберемся…

— Рано расслабляешься, — перебил глотающий воздух Гирс. Он пыхтел громче всех.

— Эта жрицуля сегодня точно не умрет, — хмыкнула Ки́мита. От этой фразы у меня перед глазами возник образ раздираемой гулями пацанки. Ее крики зазвенели в ушах и стало тяжело дышать. Не знаю почему, но мне так не хотелось, чтобы она осталась здесь. Мог ли я чем-то помочь в ту рим?

— Великая миссия? — невесело спросил я, вспоминая слова Доны.

— Может быть…, - ответила она, поджав губы.

Внезапно боковым зрением замечаю движение справа. Из-за угла дома выскакивает гуль и прыгает прямо на кхану́.

Я в сердцах отталкиваю девушку рукой с дверсом и встречаю уродца ботинком в лицо. Тело было в воздухе, создание сигануло, как зверь какой, и его даже немного отбросило назад. Следом нашпиговываю тварь свинцом, сделав на эмоциях дополнительный круг уже пустого барабана. Патронов осталось не так много, и хватило бы одного, но нервы за эту ночь совсем похерились.

— Спасибо, — удивленно сказала девушка, во все глаза глядя на тело. — Не ожидала. Но не стоило, я бы успела разрубить.

— Не спорю, но лучше перестараться. Чем больше нас выживет, тем безопаснее будет добираться до Рома́гиса. Мы и так потеряли многих, — заявил я, стараясь звучать беспечно, хотя на самом мне деле очень не хотелось, чтобы она тоже погибла. Тэли была странной и даже надменной, но было бы просто ужасно, если тот же неповоротливый Парс выживет, а она поляжет здесь следом с пацанкой. В общем, я постарался объяснить, что благодарность была в этом случае лишней. А после сказанного захотел оказаться в зубах у гуля, чтобы не чувствовать себя идиотом, толкающим подобную нудятину вместо простого "не за что".

— Скромность украшает воина, — озорно толкнула она меня локтем, ломая сформировавшийся образ, от чего я вскинул брови. Словно мы не в заднице мира среди пожирающих людей монстров, а в хорошем трактире и отмечаем мою оценку на экзамене.

Почему-то именно эта идея пришла в голову, хоть я в трактирах с девушками по такому поводу никогда не заседал, тем более с остроухими. Зато вспомнилось, как мы с ребятами отмечали там мою победу на городских соревнованиях по стрельбе. Зи тогда сказала, что если буду с ними часто пить — вырасту обычным идиотом.

Что ж, поздравляю, тэли Зири Намир — я вырос необычным идиотом. Именно так я ей и ответил, когда она в очередной раз сетовала на мое легкомыслие. Я невольно прикоснулся через рубашку к камешку на груди, и непонятная тоска на мгновение будто обняла меня, прижала к своему пышному телу. Вспомнился день, когда мачеха выдала его мне, сказав, что не знает, что с этим делать. Те́нниши в нем нет, это просто необычайно крепкий материал.

Все эти воспоминания пронеслись в голове единым массивным образом, и когда появился второй гуль, я заметил не сразу.

Ки́мита поправляет меч. Уродливый труп валяется между нами. Гирс стоит напротив, вглядывается в сторону врат и поторапливает нас.

Я вижу, как маленькая тень выпрыгивает буквально из-под ног, молниеносно, как кошка. Тихо. Без рычания или мерзких визгов, какие издавали те уродцы, что бегали толпой. Детское, изуродованное клыкастой пастью лицо освещается серебристым светом луны. Вытянутые в стороны глаза горят желтым.

Но мой дверс уже наготове, целюсь от бедра. Палец несколько раз взводит курок, шустро, привычно, но до ушей доносится лишь пустой щелчок. И в этой вязкой тишине щелчок разрывает барабанные перепонки, словно по рельсе прямо над ухом ударили молотом.

Впереди мелькает светлая полоса хита́нги, но острый частокол клыков успевает вгрызться в держащую меч руку Ки́миты. Следом раздается несколько выстрелов со стороны Гирса и маленькое тело падает на землю, потеряв пасть.

— Нет, — произносит кхану́, глядя на место укуса, и в этом взгляде невероятная обреченность. Несколько секунд назад она улыбнулась, благодаря меня за помощь, и вот теперь два ничтожных щелчка о пустой барабан лишили ее будущего. Меч вываливается из ее ладони и звонко падает рядом с телом маленького гуля, которое выглядит вполне обычным, будто мы убили обычного четырехлетнего ребенка.

Но ведь гули ясно дали понять, что обращение не гарантировано. Вдруг пронесет? Вдруг она отделается обычным ранением, меня ведь тоже укусили, и все в порядке.

А если нет? Если ей не повезет?

Ну, уж нет. Нельзя позволить всему закончиться вот так!

Хватаю меч с земли и кричу Гирсу вытянуть руку девушки в сторону.

Ки́мита непонимающе смотрит на меня, не сопротивляется, пока Гирс хватает ее. Этот взгляд задевает что-то внутри меня, как выглянувшая шляпка гвоздя из старой половицы. Нечто горькое проскальзывает по краю сознания, но быстро теряется на фоне происходящего.

Никогда не держал в руке настоящий меч, но с ножами и кинжалами Зи обращаться учила. Поднимаю хита́нги, вспоминая, как легко Ки́мита отсекала головы трупам, и быстро опускаю на вытянутую руку, чуть выше локтя.

Лезвие разрезает плоть и кости будто масло, и спустя пару секунд Гирс отбрасывает конечность в сторону, подхватывая девушку.

Я стянул с пояса ремень и перетянул хлыщущий кровью обрубок.

— Нет… — снова произнесла девушка, запрокидывая голову.

— Быстро, к выходу. У наемников по любому должны быть аптечки, — затараторил я. — Давай мне револьвер.

Он замялся:

— Нет, лучше я с оружием. Неси.

Я не стал заверять в своей способности метко стрелять, очевидно парень просто не хотел расставаться с защитой, да и дыхалка у него хреновая, хоть и мышц побольше будет.

Глава 21

Не знаю, почему я принял такое решение. Уже после, когда теплый ветер щекотал лицо, а мышцы рук крепко держали обмякшую тэли, в голове проскочила четкая идея: если они передают заразу через укус и человек магическим образом не трансформируется сразу же, значит здесь дело не только в те́нниши, но и в какой-то вполне материальной субстанции. Как яд змеи. Яд не распространяется мгновенно, ему нужно какое-то время. Если девушка могла быть заражена, то отсеченная конечность может дать шанс избежать этого. Если нет, что ж, этого никто уже не узнает. В любом случае, я взял ответственность за ее судьбу, а Зи говорила никогда этого не делать.

Весь наш побег из трактира занял не больше часа, и когда впереди показались старенькие дизеры, прямо на дороге, я нашел силы ускориться. Врата уже были распахнуты, и за рулем одного из аппаратов сидел Лэсс. Когда он завидел нас, мгновенно выскочил из салона.

— Док, аптечку, быстро, — завопил я, не добежав до них шагов двадцать.

А если я опоздал и тяну в салон будущего монстра?

— Великий чародей! — раздалось позади. — Где же ты, ароматный властелин мира? Я хочу тебя всего!

Только не сейчас!

У меня внутри все перевернулось от этих слов. Демоны, перевернулось не только из-за ужаса! В первую очередь, в голове мгновенно всплывали образы манящей разносчицы, которая страстно сжимала меня своими горячими бедрами. И только потом рваная пасть возвращала меня в реальность. Куча увиденной мерзости не смогла полностью выбросить из головы "человеческую" часть этих созданий. Даже тот гуль, что лежал на столе в трактире, больше вспоминался простым пленным, будто мы захватили члена какой-нибудь банды головорезов.

— Давай ее сюда, — приманил Док к заднему сиденью дизера. — Почему у нее нет руки?

Лэсс кружил рядом с нами и тараторил что-то на своем. Он почему-то тормошил именно меня, будто я отвечал за нее. Вопил что-то на своем. Пришлось вырубить парня. Не до разборок.

— Не прячься, великий чародей! — снова разлился по поселению звонкий голос Варисы. — Где же ты?

Я уложил Ки́миту и запрыгнул следом. Лэсса по моей просьбе утащили в другой дизер, чтобы не мешался, когда придет в себя. Желтые фары загорелись, задние пропеллеры загудели, и я сразу же возненавидел этот звук. Дарсийские модели работали гораздо тише, а этот треск мгновенно оповестил гулей, где мы, если они еще не знали. Судя по тому, что Вариса не у врат, наемники все-таки не полегли просто так, а хорошенько потрепали детишек. И вообще, радовало то, что у нелюдей, похоже, нет особого зрения или слуха, а то бы мы и из трактира не выбрались.

Выкатывались из поселения спешно, молча. Когда между вратами и дизером было шагов тридцать, появилось трое гулей, и среди них я узнал громилу трактирщика и Варису. Двое замерли, видать, поняв, что нас уже не догнать, но разносчица сразу же рванула следом. Она неслась за нами как хищница, ловя лицом дорожную пыль, пятнадцать рим, не меньше. Красивое платье превратилось в лохмотья, ноги босиком. Я закинул последние три патрона в барабан и решил подстрелить ее, чтобы замедлить, но попасть умудрился только с последней попытки, ранив в плечо. И когда Вариса наконец остановилась, она просто послала воздушный поцелуй вдогонку…

Аптечка наемников оказалась хороша. Дорогие обезболивающие, ампулы с антибиотиком, даже волшебный порошок чародеев. Последний, правда, был в единственном экземпляре, и либо это аптечка командира наемников, либо мы нарвались на чью-то заначку. Зелье было бы куда лучше, ведь выпив один флакон, человек мог забыть о любых ранах. Если он еще жив. Конечно, зелья были разного качества, но даже самое дешевое могло бы зарастить обрубок руки Ки́миты уже через пару рим. Саму руку не вернуть, но заражение и месяцы мучений с обработкой и перебинтовкой ей бы не грозили. Но это слишком дорогое удовольствие даже для элитных наемников Малиуса.

Тем не менее, порошок уже что-то. Кхану́ была в отключке, и даже обезболивающее не пришлось колоть, чего я, честно говоря, делать не умел. Я нервно обработал им рану и перебинтовал, попутно матеря себя за глупость — это было не мое дело.

Пропелеры тихо шумели, отработанный пар расплывался в стороны по земле, а Док вертел рулевое колесо и активно поглядывал назад. Рядом с ним сидел Парс. В специальной выемке на приборной панели между сиденьями горел красный огонь. В дарсийских моделях нет этой детали. Вообще, от него было мало света, и я не понимал, почему эта штуковина отпугивает те́нниши.

Откинулся на жесткую спинку сиденья и закрыл глаза.

Чуть больше двух зим назад, в таверне, я услышал рассказ одного старого пьянчуги, который клянчил на бутылку и предлагал за это истории. Нам с ребятами было скучно, и мы угостили дряхлого старика. Он оказался хреновым рассказчиком, может поэтому его слова казались бредом.

Так вот, семьдесят зим назад в порту пришвартовался фрегат. Но это потом уже стало ясно, что это был за корабль. На этом фрегате вернулась наша вторая делегация после заключения договоров с прибрежными вольными княжествами. Но прибыли не одни. Среди них оказалось несколько человек, чьи тела были под завязку "набиты" те́нниши. Как это выглядит? Спешно заливающий в горло грай старикан сказал — ничего подозрительного. Просто человек мучается в горячке. Такие люди не сходят с ума, не бросаются убивать, а просто болеют до того момента, пока те́нниши буквально не истощает их, поглощая саму жизнь. Затем сила выплескивается наружу, будто пауки из разбитой банки. Позже таких носителей прозвали инкубаторами.

В следующие пару месяцев вся прибрежная провинция утопала в ужасе. Ее изолировали и убивали всех, кто пытался бежать оттуда. Была настоящая чистка. Люди снова вспомнили про крематории, и никто не совался на кладбища. Никто не был уверен в своей безопасности, пока солнце не поднималось над горизонтом. В отличие от вольных княжеств, дарсийцы не были готовы к этому…

С того события прошло куча времени, и до этого бесового поселения я считал подобные рассказы чем-то далеким и полумифическим. История, конечно, штука важная, но далеко не объективная и часто лживая. Наш Власий четвертый постоянно ее корректирует, стирая ненужные моменты из памяти подданных. Меньшинство прекрасно понимает это, но что мы такое против толпы неотесанных зевак, некоторые из которых серьезно верят в божественное происхождение великого короля. Я бы даже не удивился, если бы оказалось, что никакой те́нниши не существует, а все это очередная байка для желающих искать лучшей жизни в вольных княжествах.

Короче, сложно серьезно воспринимать угрозу, когда вокруг тишь да гладь, а убивают друг друга только люди. Особенно сомнительно верить словам пьяниц, которые за бутылку горькой готовы ботинки тебе вылизывать, буквально. Даже за недельную поездку в поезде по княжествам, мне встречались такие жеистории и красный огонь на каждом шагу.

Впереди нас гнал второй дизер, вздымая клубами дыма дорожную пыль, которую подсвечивали наши фары. Не знаю, куда нас вел наемник, но очень надеюсь, что к безопасному тракту на Рома́гис.

Жутко хотелось спать. Но я не смел закрыть глаза, ведь остальные в том же самом состоянии, и если я усну, что убережет нас, когда сдастся кто-то другой? Сжимал на груди камешек, думал о том, с чем мы столкнулись и кого потеряли. А ведь кто-то остался у гулей, живой. Какая-то часть обратится, какая-то уйдет на корм.

— Вот дерьмо! — завопил Док, резко уводя паровик в сторону, от чего он сильно накренился, пропеллеры загудели сильнее.

Нас нагоняли два других дизера с приглушенными фарами.

— Наверное, это за нами, — испуганно выдал Док, когда рядом, по левому борту, поравнялся один из паровиков. Эти были на вид новенькие, выкрашенные в голубой цвет.

Толстяк резко дал заднюю, и мы почти остановились. Один из дизеров последовал нашему примеру, и из окна высунулось гладко выбритое лицо. За ним последовало второе лицо, такое же, а дальше на нас уставились дула револьверов.

Док резко рванул вбок, и в этот момент хлопнули выстрелы. По задней части паровика прошлись пули, стуча по металлу. Несомненно, они метили в двигатель, проще ведь остановить транспорт, чем на ходу целиться в головы, но Док не дал им возможности.

— Похоже, они решили, что парень с нами, — крикнул Док, взяв разгон.

Второй дизер нагнал бегущий впереди нас паровик, но по нему сразу же начали палить. Наемник за рулем, и если Лэсс еще не пришел в себя, значит это Гирс и светловолосый. В ответ по их кузову тоже забарабанили пули.

— Может остановиться и… объясниться? — нервно спросил Док, вдавливая педаль газа. Парс молча смотрел на него и вообще держался тише воды.

Глава 22

— Нас не оставят в живых, — невесело усмехнулся я, таки разобравшись, как отстегнуть патронташ Ки́миты. — И эти взгляды не принадлежат крестьянам или простым наемника. Уж поверь. И если они не устранили или не выкрали цель где-нибудь в городе перед отправлением, значит это должно остаться в Пустоши.

Он поморщился:

— Говоришь слишком уверенно… для своего возраста.

Следующие полчаса наш дизер крутился как волчок, выдувая клубы пара, вздымая пыль, пытаясь занять лучшую позицию для стрельбы, но получалось это весьма плохо, ведь у них была модель не хуже дарсийской. А в нашем паровике задний ход был слишком слабым, чтобы нормально маневрировать.

Преследователи тоже не палили почем зря, а пытались примоститься так, чтобы в первую очередь остановить нас. Все это продолжалось не долго, нам все-таки попали в двигатель, и аппарат спустя десяток секунд замер посреди голого поля. Я столкнул Ки́миту на пол, под сиденье, выскочил наружу и спрятался за кузовом, выжидая момент.

Вот дизер наемников приближается к нам и делает круг, пара пуль проходит по металлу рикошетом. Парс опустошает обойму, расстреливая их кузов. Патроны у Дока тоже закончились, и он просто прижался к сиденью.

Вижу переднюю часть кузова из своего укрытия, направляю ствол и выпускаю по нему два двенадцатимиллиметровых. Я знаю, где расположены самые слабые места двигателя и вопрос только в меткости и удаче.

— Есть, — обронил я невольно, когда паровик убийц ушел в сторону и замер в двадцати шагах от нас.

Но все только начинается. У них есть патроны — у нас нет. У них есть подмога, а за нами вряд ли кто-то вернется. Если я правильно понял, там трое нанятых убийц, а у нас… Парс и Док. Когда они решат действовать — вопрос времени, а его у нас может и не быть. Я в заднице, причем ничем не лучше той, из которой недавно выбрался. Но нужно выжить. Я не могу бесславно умереть посреди поля рядом с тупицей и недокомандиром. Меня ждет бесова академия.

Пару рим была тишина, в которой я слышал сиплое дыхание Парса даже снаружи, а еще Док скрипел сиденьем. Мое же сердце стучало со скоростью лошадиного галопа. И все это на фоне стрекота насекомых и шелеста травы, будто ветер проводил по ней своей прозрачной дланью. Недалеко раздался глухой "угуг" пустынника и за ним последовали частые хлопки крыльев.

Я содрогнулся, невольно вспомнив слова Ки́миты о Донрю. Но трава, это ведь не листья, а ветер можно услышать где угодно. Красный огонь есть, хоть и в виде свечи, но этого ведь должно хватать, раз место подготовлено только под нее, так? И я уж точно не собираюсь соблазняться на красавицу посреди равнины в Пустоши.

Задуло. Поежился. Чего они молчат? Почему не выходят из дизера? Так ведь можно и сутки просидеть.

Хлопнула дверь паровика. Вторая. Третья.

"Стоп. Откуда здесь столько травы для такого шума?"

Как только я задался этим вопросом, стрекот насекомых смолк, и повисла полная тишина, в которой, кажется, я услышал как в моих венах шумит кровь. Спина покрылась потом не хуже, чем когда на мне сидела Вариса. В ушах загудело, и я медленно высунул голову из укрытия.

Между нашими паровиками замер сгусток мрака, который не пропускал свет луны и казался чем-то нереальным, будто портал в ничто. Этот мрак имел очертания гуманоида.

— Тереза, — сонливо сказал один из наемников, протягивая руку мраку.

— Откуда ты здесь, Кора? — сказал второй, следуя за соратниками. — Тебе не стоит здесь быть.

Я невольно уставился на странную фигуру, и мир вокруг начал сужаться. Пространство будто задрожало, прошлось волнами, голова закружилась. Я зажмурился…

… — Виктор, сынок, — раздался отдаленно знакомый женский голос, и мои глаза открылись.

Красивая женщина сидит на корточках напротив меня, улыбается и держит мою ладонь. У нее голубые глаза и светлые ровные волосы, с темными прядями. Кожа блестит потом.

— Все в порядке? Может мне тебя понести? — спрашивает она улыбчиво, подмигивая.

Мы стоим на пыльной дороге. Вокруг только сухие, одинокие кустарники, и яркое, злое солнце. Очень похоже на то, что я видел днем за стеклом дилижанса.

В теле чувствуется странная слабость и неустойчивость. Голова склонилась вниз, и я увидел ноги. Мне не больше трех лет…

Внезапно все померкло, и вот меня уже несут на руках. Вокруг лес, ночь. Мы бежим. Я слышу частое дыхание женщины, которая, по-видимому, моя мать. Она спотыкается, и мы почти падаем.

— Катерина, остановись! — мужской сильный голос раскатывается по округе, хлопки крыльев подорвавшихся ночных птиц вторят этому гласу, и женщина вздрагивает.

Маленькому мне очень страшно, а вместе с ним и мне. Я хочу спросить, что за бесовщина происходит, но мои губы не слушаются, и вместо вопроса я начинаю плакать. Внутри все дрожит. Я вообще не могу двигать ни единой мышцей в теле и вижу только то, куда смотрит мальчик. Чувствую то же что и он. Виктор. Похоже, это маленький я…

Снова смена картинки.

Теперь мы рядом с какой-то деревушкой на узкой дороге, ведущей к низким воротам. Поселение окружено весьма символическим, рыхлым забором, через который взрослый человек спокойно перешагнет. На улице царят сумерки.

Что здесь происходит? Это сон или воспоминания? Почему мне так плохо?

— Виктор, мальчик мой, послушай меня и запомни каждое слово. Это очень важно, — привлекла мое внимание женщина. Она вкладывает в мою ладонь камешек и сжимает ее своей рукой. В ее глазах страх, лицо уставшее, испачкано грязью. — Сынок, никогда не расставайся с этим камешком. Всегда носи его с собой. Если будет страшно, сожми его крепко-крепко. Запомни эти слова. Повтори.

— Мама, — всхлипываю маленький я и пытаюсь сунуться к ней. Хочу в безопасность.

— Повтори! — серьезно повторяет женщина, удерживая меня на месте, и тоже роняется слезы.

— Все… гда… носить, — произносит тоненький голос. — Сжимать…

Она выдыхает и обнимает меня. Тепло. Едва слышно шепчет:

— Я хочу, чтобы ты вырос добрым и хорошим мужчиной. Хочу, чтобы ты был сильным как богатырь, смелым как герой из историй. И сынок, не забудь найти центр и открыть мамин секрет.

Последнее она прошептала.

Я понимаю ее слова, очень хорошо, несмотря на пронизывающие мысли тяжелые эмоции, но маленькая версия меня продолжает размазывать сопли по ее теплой коже. Она прощается, несомненно прощается. Как же больно… Я не хочу чувствовать эту боль.

Она перестает сжимать меня, внимательно рассматривает лицо, грустно улыбается, кивает:

— Сейчас мама ненадолго уйдет, а ты беги к нашему домику и жди меня там. Никуда не выходи до утра. Понял?

Маленький я кивнул и снова вокруг темнота…

…Я открыл глаза и увидел перед собой черную фигуру. Она находилась на том же месте и будто всасывала в себя ночь, отрицала любой свет. Но я уже не сидел в укрытии, а стоял в трех шагах от нее, протягивая левую руку. Правая сжимала камешек, он был горячий. В груди замерла тягучая, вселенская тоска.

— Обожаю твою запеканку, родная, — сказал Док справа от меня, топая к фигуре.

— Стой, — обронил я и хотел толкнуть его, но тело плохо слушалось, будто меня удерживали лоскутами резины. — Что за…

Почти одновременно со мной раздался голос Ки́миты. Девушка говорила что-то я на своем языке, тоже тянула руку и медленно шла вперед, мимо меня. Бинты на обрубке руки были красными, лицо бледное, растрепанные волосы развевались на поднявшемся ветре.

— Нет, — отчаянно крикнул я, потянув руку к ней, но это было слишком тяжело и медленно. В результате я смог только наклониться вперед и упал на нее, повалив на землю. Прижал своим телом.

Ветер резко стих, но листва продолжала шелестеть. Я невольно поднял взгляд.

На черной голове разомкнулись веки и под ними оказались голубые глаза. Затем сквозь черноту проявился рот, нос, уши, светлые волосы. Спустя пару ударов сердца на меня смотрела женщина из видения. Следом преобразилось все тело, скопировав даже ту рваную одежду, в которой она была возле деревни.

— Мальчик мой, — произнесла она ласково. — Иди ко мне, мы так долго не виделись.

У меня в голове все помутилось, по телу разлилась сладкая нега, и до носа добрался аромат ее духов.

"Это ведь моя настоящая мама? Она так похожа на Зири. Как же здорово, что она здесь. Нужно их познакомить!".

На груди стало горячо, раздражающе горячо, это отвлекало. Я потянул руку и схватил камешек, чтобы сорвать его.

— Ай, — вырвалось у меня, когда горячий камешек обжог ладонь. В это мгновение в голове что-то перевернулось и меня будто выдернуло из темной воды.

Глава 23

Я часто задышал и уставился на женщину.

— Ты не хочешь ко мне, сынок? — обидчиво спросила она, и по сознанию снова пробежалась волна тепла и желания прижаться к ней. Меня будто сквардом заправили.

Рука крепче сжала камешек, и я почувствовал, как он раскалился, но не отпустил его, сказав Донрю́:

— Нет!

Спустя мгновение образ женщины замерцал, и вместо нее появился молодой парень, кхану́, в странной черной мантии и очках. Лицо жилистое, взгляд мягкий, даже приветливый.

— Нет! — уперто выкрикнул я, крепко сжимая обжигающий как уголек камень. Кажется, я почувствовал запах поджаренной кожи.

Снова смена и теперь на меня уставились зеленые глаза Ори. Нет, только не она! Ее здесь точно не должно быть. Она мертва…

Я уже понимал, что происходит и не сдвинулся с места, все так же прижимая телом трепыхающуюся Ки́миту. Девушка активно пыталась выбраться из-под меня, протягивая единственную руку к Донрю́.

Все вокруг резко завибрировало, будто воздух — вода, и в нее бросили камень. Меня затошнило и навалилась невероятная усталость, захотелось закрыть глаза и уснуть. Но руку жег камешек, и я держался.

Образ мачехи замерцал, и вместо нее снова появилась фигура из мрака. Она резко дернулась вперед, и ее "лицо" нависло надо мной. Повеяло жутким, пронизывающим холодом, и этот холод будто коснулся не столько тела, сколько моих мыслей. Я сжал камешек еще крепче. Донрю́ склонила голову к моей груди и будто бы принюхалась. Отшатнулась, переместилась назад, на то место, где стояла до этого.

А затем все закончилось. Внезапно. Фигура из мрака просто растеклась на земле, будто разлитая смола и впиталась в нее.

Я сначала ничего не понял, напряженно ждал, что она вылезет где-то рядом, но потом посмотрел налево и увидел тонкую полосу красного рассвета.

— Вот дерьмо, — обронил я и одернул руку от камешка. Пальцы и ладонь были хорошо так прожжены и поджаренное мясо даже пузырилось, будто лежало на сковороде. В одно мгновение пришла адская боль, и я неистово завопил. Скатился с кхану́ и не знал, куда деть руку, хотелось землю грызть. Скулил, рыдал, буквально бился головой.

Даже не знаю сколько это прожалось, но я каким-то образом умудрился доползти до дизера и достать из аптечки ампулу с обезболивающим. Дрожащими руками набрал в шприц жидкость и кое как вогнал себе в вену. Эта штука должна подействовать быстро, ведь рассчитана на экстренную ситуацию. Посмотрел на прожженную ладонь, нервно выдохнул и зачерпнул из маленькой коробочки зеленую мазь, для вот таких случаев. Обильно покрыл ожог.

Теперь нормально револьвер держать долго не смогу, благо Зири заставила научиться стрелять с обеих рук. Левой получалось чуть хуже, но на приемлемом уровне…

* * *

Та́лим пришел в себя намного раньше, чем открыл глаза. Он долго лежал и пытался убедить себя, что все это сон, но мир грез не исчезал.

В помещении горела одна единственная свеча, и полумрак царил повсюду. Воздух влажный и спертый. Воняло старым потом, испражнениями и страхом. Вокруг были люди. Кто-то сидел, подпирая спиной каменную стену, а кто-то лежал на холодном полу. Та́лиму не потребовалось много времени, чтобы понять, что они в подвале.

Когда неизвестные наемники ушли, Малиусцы еще долго сидели в засаде опасаясь стрелка, но в конечном итоге, один из парней добрался до места и оповестил, что там только трупы. Они сразу же выдвинулись к поселению. Им долго не открывали ворота и пара ребят просто пробрались внутрь, открыв проход. Это было странно и Та́лим приказал всем быть наготове.

А затем они встретили гуля, который, спотыкаясь, ковылял по единственной улице поселения. Его деформированное лицо было в крови, как и одежда. Наемники без промедления пристрелили создание, но за ним появились другие. Безумия к ситуации добавил тот факт, что местные охотники внезапно напали на них. Началась перестрелка. Местные не пытались выдвинуть какие-нибудь требования, договориться или хотя бы объяснить причину нападения. А также причину присутствия гуля в поселении. И когда уставшим и измотанным парням показалось, что они выберутся из передряги, заметив на крыше сарая группу отстреливающих гулей людей — появились дети. Они появились со стороны засевших охотников, и обескураженные Малиусцы от этой картины воспылали праведным гневом, искренне возненавидев тех, кто прикрывается малышами.

Эти малыши их же и уничтожили.

Та́лим отчетливо вспомнил, как девочка, едва достающая макушкой до его пояса, внезапно прыгнула на него. Он успел заметить, что вместо рта у нее появилась уродливая пасть, полная острых клыков и машинально спустил курок. Но не всем так повезло. Парней буквально смели, вгрызаясь в плоть, разбрызгивая во все стороны кровь. Дети рычали, мерзко визжали, молниеносно перепрыгивали с одного наемника на другого и оказались сильнее, чем должны были быть. Та́лим понял, что битва проиграна и к своему стыду — бежал. За ним погналось одно из созданий. Парень хотел добраться до врат, запрыгнуть в дизер и без остановки гнать до самой границы, но кто-то его хорошо приложил по голове. Последнее, что он увидел, это как мерзкое создание, которое казалось безобидным ребенком, проскочило мимо него, даже не притронувшись, и исчезло в тени домов…

Люк подвала скрипнул и тусклый, желтый свет ворвался в помещение. Та́лима едва не стошнило от места, в котором кучками сидели истощенные люди. Одно дело чуять эту вонь и понимать, где ты находишся, и другое увидеть.

Плечистый мужчина уверенно подошел к нему и потащил за собой, будто он не восьмидесятикилограммовый парень, а пятнадцатилетняя бледная дворянка. Его подняли наверх и бросили на пол. Парень поморщился от неожиданно яркого света и прикрыл лицо рукой.

— Ну ты и варвар, Сэд, — сочувственно произнес приятный женский голос, бережно поднимая Та́лима на ноги. — Молодой, жилистый, ммм… но запах не тот.

Теплые пальцы пробежались по его лицу, ощупывали плечи, руки, задницу. Та́лим решил, что его глаза уже достаточно свыклись и убрал руку.

Перед ним стояла молодая и привлекательная представительница вымирающего ныне народа и́ннуров. Не чистокровная. Девушка небрежно разглядывала Та́лима, закручивая длинные, черные волосы в косу.

Они находились в небольшой комнате, как показалось парню, обычного жилого дома. Окна закрыты наглухо, но электрические лампы работали отменно. В центре комнаты за крепким столом, сидели еще несколько человек и пили вино, но странно густое. Оно будто красное молоко стекало по выпуклым бокалам и окрашивало губы людей.

В конце концов, подвал, молчаливое нападение и странное поведение этих людей навели Та́лима на единственно логичную мысль — работорговцы. Очень наглые, на редкость смелые, каким-то образом использующие в своих целях тварей те́нниши, поставщики рабов.

Та́лим оторвал взгляд от бокала с вином, собрался, расправил плечи, и сказал:

— Я член Семьи Малиуса — Та́лим Циций младший. Вы осознаете, с кем связались?

— О, и с кем же? — весело выгнула бровь и́ннурка.

— Семья Малиуса — самая влиятельная наемническая организация гильдии наемников Дарсии. Мы — элита. Даже сам король знает нашу фамилию. Я могу заплатить за себя. Хорошо заплатить…

Внезапный хохот находящихся в комнате людей оборвал Та́лима, и он невольно поник. Смеялись все, кроме здоровяка, что притащил его наверх. Хмурый мужчина медленно нарезал недожаренный стейк и казалось, вообще не интересовался происходящим.

— Перекусить не хочешь? — спросила девушка, утирая капельки слез с уголков глаз.

— П-перекусить?

И́ннурка кивнула:

— Да, присаживайся.

Та́лим несмело шагнул вперед и уселся на свободный стул.

— Стейк? — предложила и́ннурка, пододвигая парню тарелку. — Не стесняйся, налетай!

— С вашего позволения, — одними губами сказал Та́лим и принялся нарезать мясо. Он убедился, что верно определил степень его прожарки, но в этой странной ситуации решил не показывать отвращения и закинул кусочек в рот. Жевать было неудобно, и он постарался быстрее проглотить. Мало того, что стейк был недожаренным, это был простой кусок мяса, без приправ и соли.

— Нравится? — участливо поинтересовалась полукровка и́ннурка и, дождавшись кивка Та́лима, добавила, — тогда ешь еще, тебе пригодятся силы.

— Приг-годятся? — спросил тот.

Девушка погрозила пальцем:

— Меньше слов, больше дров.

Когда стейк был полностью поглощен, дверь одной их комнат открылась, и появилась еще одна девушка, с горбинкой на носу и тонкими губами. Она выгнула бровь, заметив Та́лима, и встретившись взглядом с и́ннуркой, хмыкнула:

— Развлекаешься?

— Типа того.

— Ну и извращенка же ты, Вариса, — весело сказала новенькая.

Та́лим нахмурился. Этот короткий диалог сильно смутил его. Пока он жевал полусырое мясо, попутно готовил нужные слова, чтобы продолжить убеждать работорговцев отпустить его. Он собирался написать письмо Семье с просьбой выслать деньги. Круглая сумма убедит любого, ведь ради чего все это может быть, как не ради золота? Все в мире решает золото, и нужно просто озвучить нужную сумму. Он даже не планировал хитрить. Лишь бы благополучно выбраться из передряги.

Глава 24

— Как тебе стейк? — тем временем заботливо спросила Вариса, потеряв интерес к знакомой. Вторая девушка налила себе вина, довольно зажмурившись, почти залпом опустошила бокал.

В любой другой ситуации Та́лим ответил бы честно, но все окружение было таким странным и напрягающим, что у него не было никакого желания играть с этими людьми.

— Вкусно, — сказал он. — Благодарю.

— Ну вот, я же говорила, Сэд, что тот парень будет сочнее. А ты хотел жилистого старика, — толкнула локтем соседа Вариса.

Та́лим не сразу понял смысл ее слов, и до него дошло только после того, как он заметил выжидающие взгляды всех в комнате. Люди смотрели на него.

— Как он там представился? — спросила Вариса.

— Кисиан, — буркнул мужчина. — Знакомый нашего гостя.

Та́лима затрясло. Желудок скрутило. Холодный пот пробежался по всему телу. Он свалился под стол и выблевал. Затем увидел на полу содержимое желудка и снова скрючился в приступах рвоты.

Над столом стоял хохот и громче всех звенел голос девушки, что предложила ему поесть.

— Ну вот, теперь убирать придется, — отсмеявшись сказала Вариса, стоя за спиной парня. — Нужно позвать этого, как его там — Патрика. Пусть ублюдок дочиста вылижет. Арти, уступишь младшей сестренке?

— Вариса… — устало сказала вторая девушка, проведя взглядом мужчину. — Ты пытаешься насладиться поражением, чтобы после наказания Отца было, что вспомнить?

— Ну вот, напомнила, — грустно ответила та. — Тебя мама не учила не портить веселье?

Та́лим не хотел открывать глаза и видеть реальность, но имя цели, из-за которой полег весь отряд Нила, включая самого командира, вывело его из ступора. Он отполз задом подальше от стола и выпрямил спину, продолжая стоять на коленях. Он бы и на ноги встал, но боялся, что они предательски подкосятся и он рухнет.

— О, смотри-ка, оклемался, — довольно сказала Вариса. — Вовремя.

Спустя десяток секунд в комнату вошел парень, в котором Та́лим признал племянника Венция Родерика Безумного. Он не выглядел избитым или изможденным. На руках не было кандалов, веревок или цепей. Но было что-то неправильное в его внешнем виде. Девушка кивнула ему на пол и сказала:

— Можешь поесть.

Та́лим был готов поклясться именем любого из Троицы, что никогда не видел ничего более отвратительного, чем горящие желанием глаза человека, собирающего губами и руками куски непереваренной пищи другого существа. Патрик захлебывался и мычал от наслаждения, а Та́лим не выдержал и снова скрутился на полу.

— Ну ты и извращенка, Вариса, — хохотнула вторая девушка. — Но, признаюсь, иногда это бывает забавным. Жаль только Отец не оценит твоих стараний.

— Да что вы все заладили, Отец да Отец, — раздраженно отмахнулась Вариса.

Деми закатила глаза, в который раз дивясь легкомысленности сестры:

— Он разозлится, Варь.

— Из-за того, что упустили кучку людишек? Пф! Ну что они сделают?

— Например расскажут всем, что видели, — угрюмо констатировалСэд. — И как я позволил уговоритьсебя на ваши игры…

Настала тишина, в которой только голодное мычание Патрика наполняло комнату.

— Слушайте, — спохватилась Вариса, — а давайте я попробую их найти и прикончить!

— И какой в этом смысл?

— Как какой, Деми. Вы же сами сказали, что они все растреплют о нас. Принесу Отцу их головы!

— Ты думаешь Отцу к этому временибудут нужны их головы? — устало спросила девушка. — Он скорее оторвет наши. Лучше бы мы их всех убили. Да и как ты собираешь их искать? Зря мы дилижансы испортили…

— Не оторвет, — отмахнулась Вариса. — Максимум накажет. Но лучше бы принести головы!

— Что-то мне подсказывает, что ты просто хочешь убежать от его гнева, — подозрительно прищурилась собеседница.

— Или найти того парня, — добавил Сэд. — Что тебе в нем понравилось, я так и не понял. Запах как запах. К тому же, ты его укусила, и он не обратился. Значит, он просто еда.

— Вот именно, Сэд, — ткнула в него пальцем Вариса. — Только с небольшой поправкой: вкусная еда. И я хочу ее каждый день. Буду наслаждаться каждой капелькой крови!

Деми недоверчиво качнула головой:

— Нет уж, сестричка, лучше сиди с нами, и мы вместе получим нагоняй! К тому же, может их группа Марка встретит. Ох, если бы только Отец не отправил их на дело, мы бы никого не упустили…

— Недоумок Марк и его зверята! Они ведь от моего чародея и капельки не оставят!

Та́лим не мог не потеть от страха из-за разговоров о "еде". В Дарсийской Империи каннибалов даже в казематах не держат. Их просто расстреливают на месте, как бешеных зверей. Он тоже был крепко убежден, что людей, которые видят в себе подобных еду, не должно существовать.

Но было что-то не так. Назойливая мысль не покидала голову парня. В частности, из-за увиденных ночью детей. Пока они не подошли вплотную к наемникам, они выглядели абсолютно нормальными. У одного в руках была даже игрушка. Затем они изменились…

— Кто вы? — дрожащим голосом спросил Та́лим, стараясь не смотреть и на Патрика и даже не слышать его.

Вариса закатила глаза:

— За последние сутки этот вопрос меня уже раздражает. Хочешь знать, кто мы? Ублюдок, разрешаю поесть, только не смей рвать, а то я тебе голову откручу.

Как только девушка договорила, племянник Венция Безумного оторвался от начисто вылизанного пола и уставилсябезумными глазами на Та́лима. Его рот за считанные мгновения превратился в уродливую пасть. Он как зверь бросился на завопившего наемника, но тот был не простым крестьянином и умело врезал по его уродливому лицу. Патрик выпучил глаза, завизжал, и снова кинулся на него. Та́лим подскочил и снова оказался быстрее, ударом ноги заставив Патрика отлететь назад.

— Эй, поганец, если через десять секунд не возьмешь верх, еды не будет, — хохоча выдала Вариса.

Патрик с удвоенной силой набросился на Та́лима и после короткой борьбы таки скрутил его. Он с упоением вонзил частокол острых зубов в шею наемника, и начал всасывать сочащуюся из ран кровь.

— Не грызть, — сурово повторила приказ Вариса. — Молодец, пёсик. Стоп!

Но Патрик был не в силах остановиться. С самого пробуждения, он был неистово голоден. Кусок плоти с легкостью отделился от шеи и клыки с хрустом сжали упругую мякоть.

— Я сказала, хватит! — крикнула Вариса и схватив парня за волосы, оторвала его от Та́лима. — Все-таки ты звереныш и надо тебя на цепь посадить.

* * *

Не помню, как отключился, но когда открыл глаза, было уже светло, а солнце зависло над головой. Ноздри моментально уловили запах полыни, кожа — ощущение горячего воздуха, а губы вкус пыли. Я лежал на земле, прямо под дизером, и лежал в весьма неудобной позе, от чего мышцы шеи заныли при попытке поднять голову. Посмотрел на ладонь, поморщился. На мне всегда заживало, как на блохастом, но вид все равно не из приятных.

Спустя пару ударов сердца сознание внезапно наполнилось воспоминаниями о женщине, которую я увидел, и тягучая тоска заполнила грудь. Детские эмоции остались в памяти, словно они там были всегда, и я сильно захотел прижаться к теплой, и пахнущей цветами шее, будто я снова тот малыш и попрощался с мамой пять минут назад. Приятное и вместе с этим ошеломляюще тревожное и тяжелое чувство. Так ярко я не могу вспомнить даже то, что было нескольколет назад. Как я мог ее забыть!?

Если тогда я не понимал, что происходит, то в этомстранном видении все было очевидно. Женщина не бросила меня, а если и оставила, то не по своему желанию. Мы от чего-то бежали, и она сильно боялась, особенно тот мужской голос. И, демонова Троица, она так невероятно сильно похожа на Зи, что неудивительно почему я увязалсяза мачехой.

До ушей донеслось грозное рычание, и я резко подорвался, завертел головой по сторонам. В шагах десяти от меня шакалы переругивались друг с другом, раздирая тела. Да уж, стервятникам пир. Я тут же плюнул на боль в руке и попытался нашарить дверс, но вспомнил, что барабан пуст, а сам револьвер в салоне. Зато рядом валялся пыльный обрез. Я тихо поднял двустволку и проверил патроны, нервно поглядывая на падальщиков, но они, казалось, не замечали моего существования, с упоением вгрызаясь в трупы.

— Ладно, соберись Вик, сейчас не время распускать сопли, — пробормотал я шепотом.

Девичий всхлип прервал мои молчаливые трепыхания. Ки́мита!

Медленно обойдя дизер, я нашел тэли сидящей на земле по другую сторону паровика. Она подняла на меня глаза и снова уставилась себе на ноги. Бинтов на обрубке руки не было, они валялись в пяти шагах и ветер продолжал укатывать их еще дальше.

Я молча присел на корточки рядом с девушкой и протянул руку, чтобы посмотреть, что там у нее да как, но Ки́мита одернула обрубок и звонко влезала мне пощечину. Эхо шлепка размножилось по равнине.

— Урод, — выдала она, ненавидяще сузив взгляд.

У меня дернулся глаз и на мгновение захотелось вернуть удар. А чего не захочется, когда тебя ни за что бьют? Еще и хищники недалеко.

Глава 25

Тяжело вздохнув, я мысленно поправил себя, напомнив, кто принял решение отрубить ей руку. Да уж, реакция на того, кто тебя искалечил, вполне очевидная. Вот только я не просто так калечил, а спасал. Или она не помнит этого?

Снова потянул руки к обрубку и снова схлопотал по лицу.

— Дарсийский ублюдок, — выдала она после.

— Мразь, — еще удар и в этот раз я не стал прикрываться. Пусть отведет душу, думаю, мне тоже хотелось бы кого-нибудь побить. В какой-то мере, так даже легче, будто я несу наказание. А за наказанием обычно следует прощение. Наверное.

— Тварь… урод… подонок… отброс…

Моя бедная голова ловила удары один за другим. Девушка часто задышала и перешла на крик со слезами.

— Ненавижу тебя! Сдохни! Ненавижу…

Да уж, меня так еще никогда не обласкивали. Если бы бил взрослый мужчина, мне бы не поздоровилось, а у тэли рука намного легче, хоть и не дворянской хрупкости. Поэтому я больше переживал о шакалах.

Зря я полез не в свое дело и проявил бесову инициативу. Следовало спросить. Но в тот момент было не до разговоров и объяснений своей идеи. К тому же, если не уверен во времени, лучше ориентироваться на скорость. Что уж там, в тот момент я бы и сам себе толком не объяснил свои мысли.

— Всё, хватит, — поймал я очередной замах. — Прибереги силы. И дай мне уже посмотреть на… шрам.

Ки́мита сверкнула покрасневшими глазами и отвернулась, а я осмотрел уже полностью заросший срез. Да, колдовские штучки творят настоящие чудеса.

Не стал продолжать напрягать ее своим присутствием и решил осмотреться. Нам нужна вода, транспорт и оружие. Оружие в первую очередь. У наших преследователей должны быть патроны. Если собрался посетить Пустоши, готовься потратиться на боеприпасы и я потратился, но все ушло на демоновых гулей.

Пока я обдумывал, как разогнать шакалов, появился еще один гость. Здоровенный сип спарил над одним из трупов, и стайка клыкастых тут же отреагировала. Они бросились на него, но тот не дурак, быстро поднялся в воздух. Появился еще один пернатый и, проигнорировав бесплатное мясо, накинулся на рычащих хищников.

Наблюдать стычку за мертвечину, конечно, интереснее, чем отбиваться от них, но время не ждет. Сначала я обошел их большим кругом, удерживая на мушке, и забрался в пустой салон ближайшего дизера.

Патроны для дверса, винтовки; аптечка, вода, сухой паек — всё как надо. Даже вещмешок нашелся для всей это красоты…

Проверил двигатель и иронично усмехнулся, глядя на дело рук своих. Постарался на славу. Теперь это груда бесполезного металла и его только на буксир. Обидно, что даже реактор-си1 не снять в этих условиях, а он стоит немало золота.

Пока я разбирался с запасами, хищники увлеклись разборками и отдалились от трупов. Вместе с этим, один небольшой сип удачно воспользовался моментом и набивал брюхо, обрабатывая клювом лицо Парса. Мерзкие чавкающие звуки доносились до ушей, фантазия своевольно дорисовывала остальное и тошнота подкатывала к горлу.

Я приблизился и едва сдержался, чтобы все-таки не опустошить желудок прямо на месте, от реальной картины вблизи и запаха гнили. Тела преследователей, Дока и Парса лежали по разные стороны неровного круга выжженной земли. Место, где разлилась смолистая жижа Донрю́.

Пернатый падальщик посмотрел на меня, и гневно замахал крыльями. Я поджал губы и с некоторым сожалением пристрелил санитара Пустоши. Громкий хлопок сразу же привлек внимание остальных и на меня уставились пять пар глаз. Двоих шакалов сипы таки заклевали. Еще четыре патрона и оставшийся в живых падальщик решил, что не хочет связываться со мной, а "свежая" еда будет более выгодным решением.

Как и следовало ожидать, в карманах убийц нашлись лечебные порошки и еще боеприпасы.

Ки́мита все так же сидела, опершись о разогретую солнцем обшивку паровика, и смотрела в пустоту.

— Пойдем, — сказал я и, когда меня проигнорировали, повторил.

— Куда? — спросила она, даже не шевельнувшись.

— Нужно найти где-нибудь неподалекуукрытие, до ночи. Там подождем ребят.

Девушка иронично хохотнула:

— Ребят?

— Да, согласен, шансов мало, но вдруг они ищут нас.

— Нас никто не ищет, — заявила она.

Я сомневался, что Лэсс бросит ее, о чем и сказал. Парень точно будет искать, пока не загнется.

Ки́мита глянула на меня исподлобья и, отвернувшись, сказала:

— Брат… мертв.

— Откуда тебе знать? — спросил я недоверчиво.

— Знаю.

Я не отставал, взволнованно оглядываясь:

— Откуда?

— Потому, что я не чувствую его! — в сердцах крикнула она, вытаращив на меня свои зеленые глаза, цвет которых сейчас был каким-то блеклым. — Он мертв, понимаешь? Лэсс мертв, и за нами никто не придет!

Это известие ударило под дых. Если Гирса мне было не жаль, то вот остроухого — да. Сначала пацанка, теперь этот жилистый парень. Что дальше? Я нахмурился, все еще не понимая, как она может быть так уверена в этом. Но вряд ли бы она стала лгать о таком. Если не нам, то помощь нужна Лэссу, а тэли не походила на ту, кто бросила бы своего.

— Дерьмо, — обронил я, усаживаясь рядом с девушкой. — Мне очень жаль. Правда.

— Жаль ему… Вам всегда жаль, люди. Почему, когда ваше племя появляется рядом, страдают кхану́? Почему Лэсс не поехал с нами? Кто дал тебе право делать меня калекой? Ненавижу тебя!

— Я сделал выбор, чтобы спасти твою жизнь, — сухо сказал я, поджав губы. Не стоило мне лезть, ох не стоило.

— Кто дал тебе право делать это выбор!? — зашипела она.

— Твое молчание! — в тон ей ответил я, хотя внутри продолжал ругать себя.

Полрим была тишина, а затем девушка тяжело выдохнула:

— Теперь не важно.

— В любом случает нам нужно найти убежище.

— Не нам. Тебе. Я с тобой никуда не пойду.

Я оторопел и даже замер с открытым ртом. Оглянулся. Затем снова уставился на девушку:

— Ты сама пойдешь?

— Не твое дело. Оставь мне мое оружие и проваливай, — холодно ответила она, и я уж было хотел так и сделать: бросить ей обрез, показать, где лежит хита́нги, но удержал себя. Ясное дело, ей сейчас хреново, и она не в себе. Если оставлю одну, точно помрет.

— Ты помнишь, что было прошлой ночью? — спросил я, проматывая картинки столкновения с Донрю́ и как повалил девушку на землю, не дав умереть. Черт, да я за прошлую ночь спас ее не единожды. Где, мать ее, благодарность?

Ки́мита даже не глянула на меня.

— Ладно. В любом случае я не оставлю тебя здесь. Мы оба знаем, что это плохая идея.

— Я уж сама как-нибудь решу, — холодно отрезала она.

— Хрена с два. Мы пойдем вместе, дойдем до города чародеев и там можешь отправляться на все четыре стороны.

— Ты снова принимаешь решения? — фыркнула остроухая, презрительно посмотрев на меня. Затем ее взгляд упал на обрубок руки, от чего у меня внутри похолодело. Да я и сам сомневался, что помог ей, а не покалечил. Но оставлять ее нельзя.

— Поднимайся, нам нужно уйти отсюда, пока пол-Пустоши на пир не собралось. И так повезло.

— Ты глухой? — раздраженно спросила Ки́мита, подняв на меня глаза. Я уже стоял на ногах и протягивал ей руку. — Или тупой?

— Оскорбляй сколько влезет, но отсюда мы уйдем вдвоем.

— И как ты себе это представляешь, если я не собираюсь никуда идти? — хмыкнула она.

Что ж, похоже придется попотеть. Время идет, и задерживаться здесь для перепалки и уговоров больше нельзя. Я резко дернул недружелюбную тэли за левую руку, и она почти подскочила на ноги, закричав на меня при этом. Ее обрубок гневно замотался, и если бы там была рука, мое лицо получило бы очередную порцию ударов или царапин. Но у нее были целы ноги, и пока я не забросил жрицулю на плечо, получил пару весьма болючих ударов по голени.

— Отпусти меня урод! — вопила она, срывая горло. — Отпусти! Поставь меня на землю.

— Поставлю, когда отойдем отсюда подальше, — прокряхтел я. Оружие, патроны, меч, девушка на плече — романтика. Увесистая романтика, с запахом гниющих тел под палящим светилом.

— Ненавижу…

Она еще долго не унималась и за это время я узнал, что кхану́ обладают хорошим запасом людских ругательств. Кто их только такому учит?

Глава 26

Меня хватило на пару километров. Местность быстро сменилась на более каменистую, но с высокой травой, даже с кустарниками. Стали чаще встречаться невысокие острые скалы, вдалеке виднелся стол богов, а земля покрылась булыжниками и обломками этих самых возвышенностей.

Над головой постоянно кружили тени пернатых, и на глаза то и дело попадалась четырёхлапая живность. Ни гулей, ни других мутантов. Солнце преображало Пустоши, заставляя опасаться только хищников, и мне постоянно приходилось напоминать себе, что это все закончится с закатом, ведь к ночным охотникам присоединятся порождения те́нниши.

Идти стало сложнее, и я сбросил девушку в тени толстого дерева, чуть ли ни единственного в радиусе трехсот метров.

Ки́мита молчала и даже не смотрела на меня. Я предложил ей флягу с водой, глядя на пересохшие губы, но она просто выбила ее из рук и скрылась по другую сторону ствола. Захотелось разозлиться на нее и послать подальше с таким отношением, но не сейчас. Сейчас я просто не имел морального права бросить ее, как бы она ни поливала меня грязью. Девушка слишком много потеряла за прошлую ночь. Дойдем до безопасного места, вот там можно и оставить.

Я прилег, вытянул ноги и с удовольствием прикрыл глаза. Постоянно щуриться от такого солнца слишком выматывает. Покопался в воспоминаниях, которые вскрыла Донрю́, и понял, что в какой-то мере даже благодарен ей, ведь теперь я знаю, кто дал мне камешек, который, по всей видимости, является магической штукой. Я повертел его руке, вспоминая ту женщину. Запах духов остался в памяти, и я осознал, что помнил их все это время, только не с чем было сравнить, чтобы понять это.

Видимо, именно так Донрю́ приманивает к себе людей, чтобы те вышли из зоны красного свечения. Но для этого ведь нужно пробраться в голову и поднять то, о чем жертва давно забыла, что говорит о крайне серьезной силе. Как только охотники выживают при встрече с ней? Надеюсь, такие появления — редкая штука, а то каждую ночь прожигать свою ладонь камешком не очень привлекательная идея…

Что-то дернуло меня открыть глаза и обернуться. Я мгновенно выхватил дверс, направив его на притаившегося килиора^[14].

— Ки́мита, давай сюда, — шепотом позвал я девушку.

Тишина.

Хищник неслышно подкрадывался, но когда мы встретились взглядами, перестал таиться и резко прыгнул вперед.

Резкие выстрелы прервали дикую тишину равнины, и килиор не долетел до меня пару шагов, прижав лысой тушей куст. Ни одно живое существо не продолжит двигаться после пары пуль в голову. Но теперь нам снова придется уходить и в темпе.

Я заглянул за ствол дерева, где должна быть строптивая кхану́. Именно должна быть, так как ее там не было.

— Черт бы тебя побрал, остроухая! — прорычал я раздраженно, подняв с земли коричневую накидку.

А может, ну ее? Хочет сама по себе — успехов. Я ведь не папочка и не подручный какой, чтобы нянчиться.

И все бы так, но…

Нужно найти и спасти хоть кого-то из тех, кто был со мной в том дилижансе. Да и страшновато как-то в Пустоши одному. Одиноко. А еще я не знаю куда идти, а она из кочевников, значит должна разбираться. Или жрицы не разбираются?

— Чертова жрицуля, — бормотал я, высматривая примятую траву. — Лучше бы выжила Дона.

Следопыт из меня не ахти какой, но ее следы я разглядел довольно быстро. Она не особо скрывалась, да только я все равно прозевал. Просто даже не думал, что она вот так сбежит. Дуреха ведь даже меч свой не забрала.

Догонял я ее достаточно долго и попутно матерился про себя, вспоминая, как тащил девушку на плече. Сам-то выдохся, а она полна сил. Надо же было так опростоволоситься. Зачем вообще убегать? Будто я рабовладелец какой или запланировал иную гадость. Разве на моем лице написано, что мне нельзя верить? Мы выбрались вместе, и я не бросил ее, даже когда она топала к Донрю́, а ведь мог просто сбежать. Разве после такого не появится хоть капля доверия к спасителю? Ничего не понимаю.

— Ки́мита, стой, — окликнул я девушку, когда увидел. — Остановись!

Она оглянулась и побежала еще быстрее. Шустрая. Но я тоже ускорился.

Внезапно она замерла, и за силуэтом девушки показались люди. С винтовками в руках. Головы троицы были прикрыты шляпами, рубахи без рукавов, кожаные штаны и короткие ботинки. Да, в этом месте жарковато, но ночи могут быть жутко холодными, и защита ног от мелкой кусачей живности может оказаться важнее, чем патроны. Так что лучше попотеть.

— Эй, там, — выкрикнул мне один из троицы, рассматривая в мушку винтовки. — Руки держи на виду и медленно топай сюда! Ты тоже.

Последнее было адресовано кхану́, но она не пошевелилась. Упертая девчонка просто замерла на месте и смотрела на них.

— Глухая? — рыкнул мужчина.

— Рорк, зырь на ухи, это же кхану́, - не особо скрываясь указал пальцем его напарник на Ки́миту.

— Я не слепой, — обними губами обронил тот.

Я уже поравнялся с девушкой и отлично слышал их переговоры.

— Господа, мы обычные люди. Не зараженные или типа того, — сказал я, рассматривая мужчин. Если бы это случилось сутки назад, я бы предположил два варианта: бандиты или охотники. Но теперь появились гули, которые не отличаются от людей, а их поведение при солнечном свете понаблюдать не удалось.

Так кто же вы? Может попробовать перестрелять вас на всякий случай? Но есть шанс, что они окажутся шустрее и меня тоже нашпигуют свинцом, а в этих условиях подобное равносильно смерти. Даже чародейский порошок не спасет от дырки в черепе. А еще левой я мажу сильнее.

— В эти места обычные люди не забредают, — прищурился Рорк, не опуская винтовку. Двое других не скрываясь рассматривали Ки́миту и мне не понравились их взгляды. Откровенно голодные. Но не как с едой, а похотливые.

— Мы потерялись, — огорченно сказал я. — Наш караван ушел вперед, а мы заплутали.

— Что за караван? — недоверчиво спросил все тот же Рорк.

Я кивнул себе за спину, хотя не имел понятия в какой стороне тракт:

— Переселенцы. В город чародеев.

Рорк переглянулся с остальными, снова присмотрелся к нам и опустил винтовку. Я заметил на запястье мужчины набитое изображение Семьи охотников.

— Вам там медом намазано что ль? — сплюнул в сторону один из них. Третий стянул шляпу, продолжая пялиться на Ки́миту, и пригладил свободной рукой блестящие от жира волосы.

С отношением к девушкам у меня было все в порядке, и очевидно, я заметил, что остроухая хороша собой. Не только лицом, но и фигурой. Пару кило ей бы не помешали, на мой вкус, но все остальное было при ней. Короткие шорты открывали приятный вид на берда, и даже исцарапанная кожа и синяки не портили впечатление. Стянутый шнурками жилет в серую клеточку, надетый поверх белой рубашки, очерчивал фигуру и поддерживал грудь.

В общем, мне не понравились взгляды незнакомцев. Особенно потому, что ей сейчас сложно будет защитить себя. Хотя, несомненно, попадись они нам той ночью, она бы с легкостью нашинковала их своим мечом.

Одно меня успокаивало — они не походили на гулей из поселения. Потные, грязные, запыхавшиеся от жары. На нас сразу не напали, а ведь у них три дула против одного. Ранить и загрызть ничто не мешает, но мы еще живы и ведем диалог.

— Родители решили, что там будет лучше, — сказал я, поджав губы.

— Ты не выглядишь как тот, кому нужно разрешение родителей, — прищурился он. — Дверс ловко спрятал в кобуру. А она каким боком оказалась с тобой?

Я глянул на молчавшую Ки́миту и хотел солгать, что к нам прибилась семья кхану́. Не очень правдоподобно, но раз девушка со мной, значит возможно. Но остроухая опередила меня и выдала:

— Я сама по себе. Его не знаю.

Трое снова переглянулись, но винтовки не подняли. Рорк хмыкнул:

— Ладно, в целом нам плевать, как вы здесь оказались. На беглых не похожи, особенно однорукая.

Ки́мита вздрогнула от этих слов, будто по ней хлыстом прошлись.

— Давайте с нами, если хотите. У нас стоянка недалеко, у маленького озера. Передохнете, а там уж сами решайте, куда дальше. Через три-четыре часа стемнеет, так что безопаснее места не найдете. Завтра мы уходим к границе. Только оружие не доставай, пожалуйста, чтобы мы не нервничали.

Как только они развернулись, Ки́мита первая потопала следом.

Глава 27

Лагерь оказался весьма обустроенным, обжитым. Видно, что не первую зиму используется. Можно сказать, райское место. Вокруг маленького озерца торчали зеленые насаждения, под тенью которых стояла пара хижин. Там же паслись несколько коней и столько же туров. Место для костра с вертелом, окруженное камнями и пнями для сидения.

Нас встретили еще двое: женщина и мужчина. У последнего голова была полностью седой, но двигался он живо. Женщину я признал не сразу, так как ее внешний вид соответствовал обстановке и компании.

Детального допроса не было. Нас усадили возле костра и накормили похлебкой с мясом. Женщина сразу предложила Ки́мите "пошептаться", и они ушли в хижину, хоть та и отнекивалась. Затем охотница пару раз вышла с ведрами и набрала в озере воды. В этот момент все провожали ее взглядами, а один из охотников подмигнул другому, посмотрев в сторону хижины.

Интуиция подсказывала, что лучше с ними не идти, но остроухая всё решила за нас обоих. А сейчас мне захотелось снова закинуть ее на плечо и убраться подальше. Что у нее происходит в голове вообще?

Чтобы хоть как-то увести разговор о причине нашего отставания от каравана, я рассказал про Донрю́, вызвав тревожное мычание. Про камешек умолчал, и тут же словил похвалу насчет того, что смог удержаться от ее зова. Донрю́ выманивает из безопасного места разумных существ, проникая в их мысли, и в первый раз человек не справляется с неожиданной иллюзией. Странная форма те́нниши никогда не нападает сама и ждет, пока жертва коснется сгустка мрака. Но когда знаешь, чего ждать, сопротивляться легче. Это охотникам объясняют в первую очередь, что не гарантирует выживание, но если рядом есть опытные соратники, то все упрощается. Тебя просто вырубят и подождут, пока Донрю́ поймет, что ей нечем поживиться.

Как я и думал, это очень редкое явление. Когда я спросил почему, мне как ребенку малому разжевали причину:

— Потому что те́нниши не любит солнце, как тебя там… — указал на меня лезвием ножа, которым нарезал мясо, охотник, назвавшийся Стариком.

— Виктор.

— Чем дальше создания те́нниши от источника, Виктор, тем они слабее и просто не выживают в Пустоши, теряют силушку. Их выжигает солнце. А если и успевают, то только в виде гулей и реже легирей, если те оказываются достаточно изворотливы, чтобы прятаться. Еще иногда прорываются инкубаторы, но как ты понимаешь, найти в проклятых землях носителя сложная задачка, юный дарсиец… — заговорщически подмигнул Старик.

— С чего вы взяли, что я дарсиец? — выгнул я бровь, выдав искреннее удивление.

Он хохотнул и отмахнулся:

— Да ладно, парень, думаешь я вольного от ваших не отличу? Ты хоть и стараешься, но говор все равно другой. Наши балакают быстрее, прожевывают гласные, а ты все слишком правильно выговариваешь. И рожа красная у тебя, будто впервые под солнце выполз. Держишься по-другому. И только ваши могут так удивленно слушать о местных реалиях.

— Хм, что ж, буду рад вашим наставлениям, — хмыкнул я. — И много вы знаете о местных реалиях?

Вклинился другой охотник:

— Мы здесь постоянно возимся, дарсиец, как думаешь? Может колдуны и кумекают детали, но у нас глаза на нужном месте.

— Значит в землях Шэги́сс те́нниши не боится солнца? — спросил я.

— Это ведомо только тем, кто там обитает, — ответил Старик. — Но, по-видимому, это так. Короче, я бы не сунулся в этот Рома́гис, будь я даже годным мальцом.

За байками о выслеживании гулей и откапывании захоронений время летело быстро. Они не скупились на истории. Особенно меня поразило количество описываемых находок и мест, где их можно откопать.

Скрипнула дверь хижины, и Ки́мита с охотницей привлекли наше внимание. Девушка была такой же молчаливой и отстраненной, но выглядела посвежевшей. Охотница по имени Пилана вела ее за целую руку с едва заметным недовольством, хотя при встрече завертелась вокруг остроухой аки псинка, увлекая ее с собой. Обрубок руки девушки был спрятан в длинном рукаве чистой рубашки.

После заката охотники зажгли три факела-клетки, которые сразу же покрыли маленький лагерь красным оттенком и предложили нам выпить. Я отказывался, указывая на ночь и опасность, на что получал самодовольные ухмылки. Они еще сильнее стали уговаривать меня, показывая пример и вкладывая флягу в руки Ки́миты. Я почему-то был уверен, что она откажется, но девушка не просто не отказалась, а начала активно опустошать емкость, чем вызвала одобрительные возгласы.

В этот момент я плюнул на все и тоже пригубил крепкий грай. Один из охотников, тот, что активно разглядывал кхану́, мерзко ухмыльнулся, когда я поморщился. Нет, мне не показалось, что надо мной смеются, напротив, это была довольная ухмылка.

Они начали расспрашивать Ки́миту про руку, но та лишь на мгновение глянув на меня сказала, что потеряла ее недавно из-за ранения. И снова замолчала, слишком часто, как по мне, прикладываясь к горлышку фляги…

Внезапно, я почувствовал жжение на груди и открыл глаза. Да, именно открыл. Я обнаружил себя лежащим на земле, спиной к костру, возле того места где сидел, казалось, мгновение назад. В голове было мутно и слегка подташнивало, но я быстро приходил в себя. Сзади было слышно, как суетятся люди, возбужденно переговариваясь:

— Да, вот свезло-то как.

— Особенно с девчушкой. Уверен, Гевон не откажется.

— Главное не продешевить, а то этот ублюдок тот еще ушлый червь. Может придется придержать товар…

Камешек разбудил меня, снова. И если он нагрелся, значит на меня как-то воздействовали. На что он вообще реагирует? Вряд ли охотники владеют магией, как Донрю́, если это охотники, конечно. Но об этом позже. Если меня усыпили, то и Ки́миту тоже.

Тело слушалось плохо, но я все же аккуратно нащупал пустую кобуру и сжал челюсти от разочарования. Да, было наивно надеяться, что оружие оставили при мне.

— А я может и не против, если однорукая пока останется в лагере, — заявил другой охотник. Ожидаемо, это был голос того, который, не особо скрываясь, глазами пожирал Ки́миту.

— Похотливый придурок, — ядовитым тоном отреагировала женщина. — Стручок есть — ума не надо?

Кто-то гоготнул, и еще один голос поддержал веселье:

— Даже если и так, что с того? Все равно мы все знаем, что с ними будет дальше. Может они скоро того… Или ты просто сама на нее глаз положила, лиса старая?

— Все, заткнитесь и быстро собирайтесь. Парня свяжите наконец. Мы и так задержались до темна, теперь осторожничать придется, — гаркнул Старик.

— Да куда он дернется после такой дозы? Этим на сутки слона завалить можно.

— Ты слона-то видел? — хохотнул кто-то.

Тот ответил неуверенно:

— А че его видеть? Большой, рогатый, с хоботом. Все знают… Не так?

Раздалось гоготание, которое снова прервал тот же Старик, наказав поторопиться.

Пока они переговаривались, я обдумывал свое положение и понял, что придется тэли оставить и сбежать. В смысле, пока оставить. Если меня свяжут или сорвут камешек да снова отравят, тогда я уже не очнусь. Неизвестно, в какой лагерь они собрались нас тащить, но на месте вряд ли мне выпадет шанс освободиться.

Я аккуратно качнулся вбок и, сделав оборот, увидел, как они запрягают рогатых в обычную повозку на колесах, седлают коней. Ки́мита лежала на земле так же, как и я, у костра. Я замер, сомневаясь в своем решении, но пока все были заняты болтовней и делом, снова покатился в ночь.

— Эй, а где пацан? — воскликнул один из охотников, когда я скрылся в темноте и уже пополз на локтях.

— В смысле "где"? — гаркнул Старик. — Вы куда смотрели, идиоты?

— Туда же, куда и ты! — возмутился тот. — И вообще, как он убег, если ему дозу такую вкатили!?

— Придурки! Быстро ищите, он не мог далеко уйти!

— Дык он все равно крякнет там, че его искать.

— Считай, что от тебя пяток золотых укатились, идиот!

— Понял, выходим…

Я совладал с собой и, поднявшись на ноги, вовсю побежал. Меня сразу же заметили и пустились следом. Никто не стрелял, только кричали, пытаясь вразумить не убегать в темноту. Грозились легирями, Тенями, той же Донрю́, возможностью стать инкубатором и еще чем-то, о чем я еще не слышал. Но я бежал без оглядки.

Глава 28

Когда я выбрался из зоны света костра и факелов-клеток, темнота немного рассеялась. Луны почти не было, и видно было на расстоянии вытянутой руки. Я спрятался за булыжник и, тяжело дыша, высматривал красные факелы, с которыми топали мои преследователи. Их было хорошо заметно до того момента, как один из мужчин зажег фонарь, который сразу же своим тусклым, желтым лучом начал обшаривать местность. Редкая штука, не из дешёвых.

Преследователи продолжали уговаривать выйти к ним, приводили кучу аргументов, но особенно меня пробрало, когда охотник ехидным голосом заявил, что если я не выйду, они отрежут моей "подружке" и вторую руку, а может и оба уха. Но только после того, как хорошенько опробуют ее.

Ясное дело я не рыпался с места, ведь им ничто не помешает это сделать, когда я буду лежать связанный и такой же беспомощный, как она. Что еще вероятнее, они отрежут что-нибудь именно мне. А пока меня нет и демонстрировать содеянное некому, выполнять угрозы нет смысла. Охотник по прозвищу Старик не выглядел настолько неопытным, чтобы не понимать этого.

Внезапно мне почудилось, что на меня кто-то смотрит. Я обернулся и краем глаза заметил едва видимую тень (а может мне показалось), которая мелькнула на земле справа от меня. Не было слышно ни хлопков крыльев, ни шуршания ботинок, ни топота. Раздавался только стрекот насекомых и едва слышимый шум ветра. Я решил, что это Донрю́, прижался спиной к своему укрытию и схватился за камешек на груди. Сердце упало в пятки от воспоминаний об этой фигуре из мрака. А затем в меня ворвался резкий, пробирающий до костей холод. Все вокруг потемнело…

Я закрутился волчком, не понимая, где нахожусь, пытаясь что-то увидеть, но перед глазами был только непроглядный, опутывающий мрак. Холода больше не было, и вместе с этим, не было вообще ничего. Я не чувствовал боли, слабости или тепла. Схватил рукой камешек, но рука ушла в пустоту. Снова попытка и снова пусто, будто у меня вообще нет тела. Тела, которое я даже не мог увидеть. Запаниковав, я попытался закричать и наивно призвал покончить с этими шутками, выпустить меня из этого места, но в ответ не услышал даже собственного голоса, словно и не кричал вовсе.

Бежать! Нужно срочно бежать!

Но куда? И как? Не было никаких признаков движения…

Пустота и темнота, казалось, были бесконечными, и в какой-то момент мне показалось, что я не понимаю, появился я здесь пять рим назад или целую зиму. Я пытался плакать, но сколько бы ни давил себя тягостными чувствами, облегчения не наступало. Ни слез, ни звука. Только паника, страх и отчаяние.

Вдруг на груди стало теплеть, и это было единственное ощущение, которое я почувствовал с той секунды, когда осознал себя в этом месте. Я дернул руку к груди, но как и прежде, невидимая ладонь ушла в пустоту.

А что я там должен был найти?

Впереди показалось свечение, и меня понесло к нему, как мотылька на пламя. Почти мгновенно оказавшись перед круглым порталом, я увидел в нем картину, которую уже забыл: каменистая равнина, высокая, но редкая трава, ночь. Картинка менялась, двигалась, будто портал смещался вперед, опускался к земле и снова выпрямлялся. Портал-око притаился за большим валуном и выглядывал из-за него.

Затем появился звук — хихиканье. Жуткое, безумное хихиканье. И это был мой голос. Я вспомнил его. И чувства. Глядя в этот портал-око, я ловил эхо эмоций, будто порывы ветра.

Картинка сменилась, и я уже смотрел не в портал-око, а своими глазами. Впереди показались два красных огня и желтый луч. Жуткий смешок резко стих…

Я сглотнул вязкую слюну. Захотелось бежать. Далеко. Подальше от этих огней. Этот мерзкий запах, цвет, ощущение на коже…

Это мои чувства? Или мне показалось?

И это ощущение неприязни. Почему я почувствовалстрах к красному цвету? Даже ужас, омерзение, словно проклятое солнце выглянуло из-за горизонта.

Проклятое? Я люблю солнце. Или нет? Что такое солнце?

Я посмотрел назад и решил бежать, подальше.

Нет, стоять. Не бежать! Зачем бежать?

Веки сомкнулись и когда спустя миг открылись, я снова осознал себя глядящим в портал-око. В окружающем меня мраке появился звук. Гудение. Картинка сменилась, а я вернул все назад, и портал снова показал мне два перемещающихся красных света.

Тепло на груди отвлекло меня от борьбы за портал-око, и на мгновение я ощутил воздух. Прохлада резко ворвалась в мою грудь и так же быстро исчезла. Это чувство становилось ощутимее, ярче. Оно перерастало в жар, от которого мне стало трудно дышать.

Жжение усилилось, стало больно, жутко больно. Из портала раздалось недовольное мычание.

Внезапно все изменилось.

Я снова вдохнул прохладный ночной воздух и резко свалился на землю, хорошо приложившись правым плечом. Чувство, словно только что проснулся после жуткого сна…

— Ты слышал? Там, за камнем? — спросил мужской голос.

— Ага, точно он. Или уже не он. Жалко, товар хороший был.

— Проверь, — по верху пробежался желтый луч, затем ушел левее, правее и снова вернулся к моему укрытию.

— Сам проверь.

— Ссышь?

Второй не ответил.

Я оперся спиной о камень и попытался привести мысли в порядок. Думать о том, что это сейчас было — не время. Сейчас у меня два варианта: попытаться избавиться от этих двоих или сдаться.

Пальцы сжались и послушно разжались. Каждая мышца в теле чувствовалась как и прежде, от чего я буквально ликовал. Даже боль в правой ладони была приятной. После абсолютного ничего ощущение тела было невероятно блаженным, и на моих губах появилась невольная улыбка.

Едва заметное шуршание ног оповестило, что к моему укрытию приближаются. Я притаился, сориентировался с какой стороны подходит охотник, и обогнул валун. Прижался спиной. Пламяфакела будто лапало ночь, шаря своими прыгающими языками по местности, и в этой ситуации оно меня сильно раздражало.

Слышу громкое дыхание на том месте, где я только что сидел. Охотник пинает землю и кричит, что здесь никого нет. Я сомневаюсь несколько секунд, хватаю первый попавшийся камень, выглядываю, и когда мужчина поворачивается ко мне спиной резко поднимаюсь и с глухим стуком проламываю ему череп.

Первый удар — охотник вскрикивает, но лишь на мгновение.

— Хенджи! Эй, Хендж? Это ты?

Второй удар для верности, когда он грузно валится на землю. Третий — чтобы больше не поднялся.

— Хенджи, отзовись, мать твою! Что происходит?

Четвертый, за Ки́миту.

Кровь и осколки черепа разлетаются во все стороны, пока я наношу удар за ударом.

Занеся руку для пятого удара, я замер и проморгался. Облизнул губы и почувствовал кровь. Сплюнул. Живот скрутило.

Нашел глазами дверс и едва успел его поднять, как на меня уставился тусклый луч фонаря. Уставился в спину, иначе я был бы ослеплен. Щелкнул взведенный курок.

— Ты че натворил, урод. Ты че натворил, падаль! — завопил мужчина дрожащим голосом, свет забегал по телу охотника, замерев на изувеченной голове.

В этот момент адреналин зашкаливал, и я не чувствовал боли в ладони. Сжал холодную рукоять, резво прыгнул в бок и провернувшись выстрелил два раза чуть левее и выше от источника света. Рядом с головой, в ответ, в землю вошла пуля, треснув мелким камнем. Но она оказалась единственной.

Фонарь упал, лязгнув металлической коробкой, заморгал, следом за ним рухнуло тело.

Спустя пару секунд тишина обрушилась на равнину. Звуки природы никак не наполняли ее, напротив, они выделили мое одинокое присутствие в окрашенной серебром темноте.

Я громко выдохнул, прикусил губу, почувствовав боль в спине от падения. Видать, приземлился на камень, которых здесь невероятно много. Собрался. Пробежался по карманам убитых и выудил все, что может быть полезным. Фонарь и клетку не взял, ведь они покажут остальным где я, да и тяжелый накопитель тащить на спине не охота.

Это риск, но теперь я уверен в своём защитнике.

Мысли были переполнены смятением. И навеяно оно было не только захватившим меня легирем, жажду уничтожения которого я ощутил, но и убийством двух людей. То же самое я почувствовал после своего первого заказа, в котором было условие — "по-старинке": безлюдный переулок, острый кинжал в сердце, имя заказчика на ухо умирающей цели. Я скрылся, солгав, что выполнил последнее условие.

Но разве гули не то же самое? Они говорят, мыслят, демоны, я даже переспал с одной! Так почему же мне так легко было спускать курок… Что же отличает тех созданий от людей настолько, что я не сомневался в своих действиях? Эти двое мужиков, судя по всему, твари еще те! Где разделяющая их граница, которая диктует мне эти чувства и изменится ли что-нибудь, если я причислю таких вот личностей к разряду нелюдей?

И еще более сложный вопрос, на который мне сейчас никак не хочется давать ответ: если исключить их пищевые предпочтения, так ли ужасны те создания в сравнении с простыми головорезами?

Найти обратный путь было не сложно, с ориентацией на местности у меня все в порядке. Плечи то и дело вздрагивали от воспоминаний о том месте, куда меня загнала те́нниши. Я уже догадался, что пробыл там не больше десяти рим, и сейчас во мне даже не было временной путаницы, но оказаться там снова я определенно не хотел.

Когда впереди показалось озеро, я почувствовал неладное. Слишком тихо.

Глава 29

Снаружи никого не видно. Запряженная телега на том же месте. Но из маленького окошка одной из хижин бил тусклый свет. Я подошел ближе, мельком заглянул внутрь, но наткнулся на плотную тряпку, и ее точно повесили туда совсем не от комаров.

— Думаешь, придет? — донесся из хижины голос охотницы.

Старик хмыкнул, его низкий голос нельзя было спутать с другими:

— Несомненно. Я встречал уже таких и видел, как он поглядывал на однорукую. Она явно что-то значит для него.

— С чего ты вообще взял, что это не его ребята пристрелили, а наоборот, — резонно спросил другой.

— С того, что было целых три выстрела. И если бы его пристрелили, парни бы уже вернулись. Сам знаешь, они не самые смелые и просто так шастать по Пустоши даже с клетками не стали бы, — спокойно ответил Старик и добавил недовольно, — чуял ведь, что с этим парнем не все так просто. Следовало его повязать вперед остроухой.

Они не кричали мне, не звали и ничего не требовали. Охотники просто ждали, когда я появлюсь. И я оправдал ожидания.

Лошадь предательски взбрыкнула, фыркнула, и Старик тут же громко сказал:

— Если это ты, Виктор, я предупреждаю: начнешь чудить — я перережу хрупкую шею этой девчушки без колебаний. Вот как мы поступим: ты бросаешь оружие и скромно заходишь внутрь. Мы тебя принимаем, а дальше, как решит судьба.

Я сцепил зубы и застонал от бессилия. Неужели придется уйти и бросить ее? Умирать за едва знакомого человека я точно не хочу. Это не героическая сага из мифов, где я главный спаситель красавиц.

— А пока ты думаешь, я развлекусь с ней. Давно мне не попадались такие аппетитные задницы. Проверю каждую дырку на пригодность, — добавил другой мечтательным тоном.

— И я не буду его останавливать, Виктор! Товар, конечно, портить нехорошо, но ты не оставляешь выбора. Если выйдешь сейчас, обещаю, что этого не случится, — участливо сказал Старик.

— Будет смешно, если гнедая просто так фыркнула, а вы тут тираду целую разыграли, — хрипло сказала охотница и хмыкнула.

Я прижался спиной к шершавой стене деревянной хижины, зажмурился и лихорадочно думал о том, что мне делать. И как бы Зи закатила глаза, видя мое сомнение. Сказала бы, что я идиот, и она кучу зим потратила зря, воспитав слизняка. Ее любимое ругательство.

Но если уйду, кхану́ точно не поздоровится, правда? Если же покажусь, может не поздоровиться нам обоим.

И все же без меня у нее точно нет шансов выбраться. А еще… еще я отрубил ей руку…

И пусть я не герой из историй, каким хотела видеть меня Катерина, но если сейчас уйду, то до конца своих дней не смогу нормально спать. Это не отряд неизвестных мужиков, которые знали какой работой занимаются. Их руки испачканы в крови не меньше тех гулей. Если сбегу — снова возненавижу себя за трусость. К тому же, я слишком упертый, чтобы оставить все как есть.

Какой из меня, к бесам, наемный убийца, Зи?

— Я вхожу, без оружия, — сказал я, пряча один дверс под рубаху за спиной так, чтобы быстро выхватить левой рукой. Главное выбрать удачный момент. Второй револьвер свесил на пальце, мол вот — я кристально чист.

Дверь скрипнула и на меня уставились дула винтовки и шустряка. Я застыл на месте, затем медленно вытянул вперед руку с дверсом и молил небеса, чтобы никакая ерунда не испугала напряженных людей.

В маленькой комнате было весьма скромно: две кровати, пара стульев и стол. На последнем стояли желтая лампа и красная свеча. "Клетка" была не очень яркой, но почувствовав мысли легиря я понял, что эта штука точно работает.

— Правильное решение, — наконец сказал Старик, цепко разглядывая меня. Он не наставил на меня оружие, а только держал у шеи девушки широкий кинжал. — Они мертвы?

Я сухо сглотнул, чувствуя, как капля пота скатилась по кончику носа и упала на верхнюю губу. Неуверенно кивнул.

Я точно принял верное решение?

Ки́мита лежала на спине, связанная по рукам и ногам, с кляпом во рту, глаза открыты. Она просто смотрела в потолок, будто ее совсем не волновало происходящее. Жрицуля умом тронулась или у нее стальные нервы?

— Ну, дела, — поморщился Старик, и на миллиметр не отняв нож от горла девушки. — Что ж. Если они не смогли справиться с одним беглецом-пацаном, им нет места среди нас. А ты шустрый. Как очнулся?

— Просто открыл глаза, — сказал я, совсем не такой реакции ожидая от того, чьих людей я убил.

Он недобро улыбнулся:

— Просто, говоришь. А может принял противоядие? Сразу раскусил нас?

— Просто открыл глаза, — повторил я, вернув ему ухмылку. В голове же напротив — все вопило и кричало. Ублюдок не убирал кинжал, и сейчас начать стрельбу равносильно смертному приговору тэли.

— Бес с тобой. Лука, твой выход.

Белобрысый мужчина медленно двинулся ко мне, и я приготовился к худшему: напрягся, собрался выхватить дверс и использовать мужчину как щит. Немного везения и всадить в каждого по пуле не составит труда. Все идет совсем не так, как я рассчитывал, хотя и понимаю что шансы были. Но, главное, теперь я знаю, что попытался и если сейчас мне нужно выбрать между своей жизнью и жизнью жрицули, я, пожалуй, за первый вариант. Прости…

Но охотник замер в шаге от меня и перед тем, как резкая боль в затылке сомкнула мои глаза, я увидел как он смотрит мне за спину.

Разве их было шестеро?

Мне казалось, что я лечу внутри спирали на огромной скорости. Стены спирали заполнены образами из моей жизни, вплоть до момента, когда ко мне подошел Лука. Я проносился мимо них настолько быстро, что едва успевал различать сцены. Я знал, что на них, но не мог разглядеть детали. Все было смазано из-за скорости. И когда я добрался до хижины, внезапно очнулся, как это обычно бывает. Не было долгого пробуждения и зависшего между грезами и реальностью состояния. В голове в который раз за эти сутки зазвенело и в затылке заныла тупая боль. Я не чувствовал себя отдохнувшим или сонным. В теле осела дикая усталость, горло пересохло.

Бесовы отродья переиграли меня. Умник блин…

— Ты, быстро, раздевайся, — гаркнули над головой. — Я вижу, что ты очнулся. Снимай тряпье, говорю!

— Не понял, — пробормотал я, щурясь от яркого света. Ухватился за прутья… решетки и неспеша посадил себя на холодный пол.

Глаза быстро привыкли, и я бегло осмотрелся: каменное помещение, сложенное, на первый взгляд, из идеально подогнанных, маленьких, пожелтевших от времени блоков. Непонятные надписи и рисунки, вырезанные в стенах и потолке, разукрашенные облезлой краской намекнули на древность. Вероятно, храм. Остроухие всегда любили поклоняться высшим силам, скорее всего, их творение. Само помещение было убранным, ухоженным.

Я же находился в небольшой комнатке, примерно четыре на три метра, с перегородкой в виде стальной решетки. Будто втюремной камере при штабе законников. По другую сторону решетки надо мной нависал крупный бородатый мужик в черной форме. На поясе связка ключей, "шустряк" и длинная палка, толщиной с большой палец, за которую он ухватился.

— Ща поймешь! — рыкнул он в ответ и выхватив палку, ловко огрел меня по вцепившимся в прутья пальцам. Я невольно отпустил и упал на спину. — Если сам не стянешь шмотье, я зайду внутрь.

Тихо стукнула дверь и в помещение вошел еще один мужчина, судя по виду, напарник бородатого. Он приманил его и о чем-то оживленно начал рассказывать.

В помещении таких углублений с решеткой было еще несколько, в одной были только женщины. В моей только мужчины. Пять человек распределились по покрытым сеном и грязными тряпками каменным кроватям и старались смотреть куда угодно, только не друг на друга и не на надзирателей.

Недалеко у стены зала стоял большой стол с горой одежды, а на пленниках было только прикрывающее промежность белье. Я единственный еще не разделся, и чтобы действительно не нарваться на неприятности раньше времени, начал неспеша стягивать рубаху, выискивая глазами ту, ради которой сдался тем ублюдкам. Не обнаружив среди скрючившихся в своей комнатке нагих женщин знакомую остроухую, я открыл рот, чтобы спросить, где она, но мне на плечо легла рука.

— Лучше молчи и делай, как он говорит, — шепнул мужской голос. — Поверь горькому опыту, я уже очень долго здесь и тоже сначала был смелым.

Я медленно обернулся, стягивая штаны, и спросил, тоже шепотом:

— Что это за место?

— Преисподня. И опережая твой следующий вопрос: мы здесь в качестве горняков, — ответил немолодой мужчина с заросшим сухим лицом и резко отвернулся.

Глава 30

— Разделся? Хорошо, — гаркнул довольный стражник, видать, хорошие новости принес второй. — Выброси все за решетку и сиди смирно. С шеи дешевку эту тоже сними.

— Нет, пожалуйста, это память о матери. Он ничего не стоит, — скорчил я жалостливое лицо.

Он зарычал и выжидательно протянул руку:

— Снимай сказал!

Я вложил камешек в широкую ладонь, и он тут же захлопнул ее. Поднес к глазам, всмотрелся, огорченно скривил толстые губы:

— И правда дешевка.

Мои глаза преследовали камешек ровно до того момента, как он упал в коробочку на столе с одеждой.

К нашей клетке тут же потеряли интерес, и я нашел глазами соседа:

— Горняки, говоришь?

— Ага, и попутно копатели старинных драгоценностей.

— А как же те́нниши? — удивился я.

Он вяло улыбнулся:

— Никак.

Я вопросительно кивнул головой, мол, уточни.

— Трое суток назад троих женщин забрали исследовать какое-то место, вернулись только две. Одна нашла что-то и умом тронулась. Ее застрелили, — грустно ответил он, и еще пара человек нервно заморгали, подслушав нас.

— А почему нас раздели?

— Одежду выдают только для работы. Чтобы ничего не спрятали, — устало ответил он.

— Ты не видел, привели ли со мной девушку? Однорукую, кхану́, - спросил я, попутно осматриваясь в поисках того, что поможет мне выбраться отсюда. Но в камере были только мужчины в не очень чистом нижнем белье и импровизированные койки: ни тарелок, ни ложек, ни стаканов. Видимо кормят и сразу же забирают приборы.

— Кхану́? Нет. Тебя притащили за ноги одного, — ответил мужчина.

— Давно?

Он мотнул головой:

— Ты почти сразу очнулся.

— Бежать пробовали? — не отставал я.

— Как? Голыми руками на вооруженную стражу прыгать? Только трупы потом уносят, — мужчина едва не хохотнул, но быстро потерял эту эмоцию.

Я едва заметно кивнул в сторону надзирателей, которые лениво уселись за небольшой столик и что-то разливали по кружкам:

— Их много?

— Не армия, но против пуль ничего не поделать. За этой дверью их намного больше.

Прежде чем отстать от бедолаги я хорошенько расспросил его, и получилась интересная картинка. Есть некий дворянин, фамилию и имя которого здесь произносить запрещено, поэтому ее никто не знает. Он сообразил, что дело охотников можно расширить и не просто собирать старинные драгоценности в Пустоши, а полноценно разрабатывать брошенные золотые рудники. Причем максимальная прибыль будет в том случае, если рисковать будут не за плату, а за еду и возможность прожить немного дольше, чем секунду после твоего отказа от такого чудного предложения. Работа тяжелая и опасная, особенно в силу присутствия те́нниши. Оплата труда слишком высока, чтобы нанять бригаду профессионалов, которых оказалось неприлично мало. Вот этот "инкогнито" и устроил ловлю рабов, а когда появились чародеи со своим городом — переселенцев.

Они заняли храм в получасе от рудника и устроили здесь базу. Наши камеры — это точно не задумка строителей, так как решетка не выглядит на триста лет, хотя и не первой свежести.

Работают невольники в две смены по двое суток. Попутно делают вылазки на раскопки. Дерьмо кроется в том, что бежать-то трудягам некуда. Вокруг Пустоши, а красный огонь под счет, плюс свинец в винтовках да цепи на ногах. Даже каторга на каменоломнях покажется привлекательнее.

В общем, Ки́мита непонятно где и в каком… состоянии, а я в заднице. Может девушку и не продали вовсе и теперь, даже выберись я отсюда, неизвестно где искать бедняжку. Но выбраться нужно в любом случае. Только как?

Можно заставить надзирателя войти внутрь и вырубить. Его габариты не проблема: удар в кадык, затем в пах и свернуть шею. Следовало это сразу сделать, когда он грозился открыть решетку и войти. Теперь придется ждать, чтобы ушел второй. Оружие есть у обоих, значит отстреляться будет чем. Временить тоже нельзя, а то снова нарвусь на легиря где-нибудь, и без камешка для меня все закончится.

Вот ведь гадство, да я уже должен был быть в академии, будь она неладна, и учить колдовство! Сначала непонятные создания, теперь рабский труд неизвестно где. На меня что, звезда несчастливая глянула? Или бог Та́рдис, в которого верят полоумные сектанты, протянул свои руки к моим делам?

Территория Пустоши оказалась намного оживленнее, чем считается у меня на родине. Узнай наш король о добыче золота с помощью рабов, здесь было бы уже не протолкнуться от оных. Шахты, рудники и берега каждой речушки были бы заняты толпами смертников. И вопрос не только в золоте. Простой металл, уголь, руда, серебро, медь, дорогие минералы. Эти места были фактически законсервированы с самого катаклизма, а способы разработки и поиска с тех времен претерпели качественные изменения. И это только Пустоши. Дальше проклятые земли. Там еще больше места, но уж туда точно никто не рискнет сунуться…

Кроме чародеев. Конечно же, бес их в бездну затяни! А я все думал, зачем они устроили это "великое заселение". Чтобы делать деньги в таких масштабах, нужно много людей, крепкая продовольственная основа, свежий ресурс, безопасность. А еще, если бы они поступили как "инкогнито", об этом стало бы известно. Пусть не спустя месяц, но за две зимы кто-то бы из десятков тысяч переселенцев смог бы передать весточку.

К тому же, в случае порабощения такого количества людей не было бы никакого смысла устраивать академию и передавать знания. Туда ведь отправилось немерено дворян и просто обеспеченного молодняка.

Видать, богиня удачи сжалилась надо мной и заставила бутылку надзирателей опустеть. Тот, что пришел вторым, поднялся и потопал на выход с пустой стекляшкой.

— Эй, — шепнул я новому знакомому, — я сейчас начну чудить и попытаюсь освободить нас. Ты со мной?

Мужчина непонимающе заморгал, отвел меня в сторону и сказал еще тише, чем я:

— Не советую.

— Почему?

— Если не выйдет, тебя убьют в любом случае. И накажут остальных в назидание. Ты молодой, может доживешь до чуда…

— А если рискну? — спросил я скорее сам себя, нежели собеседника. Не много ли риска за последние дни?

Но что мне остается? Размахивать киркой пока не появится "чудо" о котором сказал этот доходяга и попутно превратиться в такого же запуганного раба если этого не произойдет?

Он нахмурился, задумчиво пробежался глазами по камере, посмотрел на свои костлявые руки с потрескавшейся кожей, сжал и разжал кулаки. Страх и сомнения отображались на лице так же ясно, как если бы он описал все словами.

— Я с тобой. Сам бы не решился, но лучше умереть, чем все это, — ответил он, поджав губы. — Может быть, ты и есть то самое чудо, о котором я молил всех богов.

План прост, как гвоздь: врезать кому-нибудь из собратьев по несчастью, начать драку и заставить бородатого войти. Если буду дразнить именно его, он может догадаться, что я делаю это не просто так, хоть и выглядит обделенным тяготами мыслительной деятельности. Далее узнать, где здесь могут держать молоденьких девушек, и попытаться найти Ки́миту.

Мой сокамерник на удивление уверенно описал маршрут патрулей по храму, как и их приблизительное количество. Сказал, что первые месяцы старательно изучал, но потом сдался. Сейчас раннее утро, а значит скоро пересменка. Ночная смена должно быть сонная и расслабленная в ожидание еды и покоя. Самое время разворошить этот курятник.

Прежде чем начать, я выбрал самого несчастного на вид мужика, хорошенько гаркнул, вылил на него ведро отборного мата и обвинил в распускании рук. Тот ошарашенно вылупился на меня и запищал, закрутил головой, выискивая поддержки, а я, недолго думая, врезал. Врезал не кулаком, а ладошкой, чтобы громче было, и сразу же навалился сверху, исказил лицо в жуткой гримасе.

Поднялся лихой шум, зачинщиком которого был мой собеседник. Он звал надзирателей, описывая ужасы, которые я творю с трудягой, и последний подтверждал все своим ошалелым воплем.

— Ты совсем охерел что ли, сопляк?! — заорал стражник, громко топая к клетке. — Похоже придется тебя перевоспитывать. Разошлись все по углам, а то и вам достанется, вы меня знаете!

Я краем глаза заметил, что толпа послушно расступилась и все как один отвернулись лицом к стенам. Для верности, я пару раз почти взаправду приложился по плечу худого мужчины.

Замок щелкнул, скрипнула калитка. Время пошло на секунды. Шаг, второй, третий. Сейчас!

Мгновенно кручусь в сторону, пропустив мимо себя удар палки и резко поднимаюсь. Здоровяк успевает повернуть ко мне голову, но не руку с палкой и "шустряком". Ребро ладони, со стороны большого пальца, быстро и метко врезается в кадык мужчины. Хрустнуло. Вместо удивленного возгласа он хрипит, выпучивает глаза.

Он даже выстрелить не успевает и выронив оружие падает на колено. Подсовываю левую руку под затылок, правой хватаю челюсть, толкаю ошеломленного здоровяка назад и резким движением выкручиваю голову.

Его глаза сразу же закатились, и я позволил телу продолжить падение, убрав руки. Зи говорила, что от такого человек умирает не сразу и понимает происходящее еще какое-то время, но не может даже губами пошевелить.

Глубокий вдох, выдох.

Только демонов Тардис, наверное, знает, как я боялся, что у меня ничего не получится…

Глава 31

Секундная задержка, и вот "шустряк" уже покоится в моей левой руке, а связка ключей в правой.

— Быстро, за мной, — кивнул я оцепеневшим мужчинам. — Времени мало, нужно подготовиться к приходу второго, чтобы убрать по-тихому.

Мой новый знакомый сразу же потопал следом, а остальные перекидывали сомневающиеся взгляды с трупа на меня. Никто и шагу не сделал.

— Пожалуйста, открой нам! — закричала женщина из другой камеры.

— Ты чего, Надя! — зашипела другая. — Нас же убьют!

— Дура ты, какой смысл горбатиться на них, когда со дня на день и так помрешь под завалом или от очередного проклятия в паршивом кольце. Лучше уж испытать удачу. Надоело!

— Вы нас всех подставляете! — загомонили остальные.

— Сидите смирно, и никто вам ничего не сделает, — сказал я, передав связку ключей новому знакомому.

Второго охранника можно подкараулить за стеной, и когда он шагнет внутрь, приставить дуло к виску. А потом прикладом по затылку.

Я едва успел дойти к намеченному месту, как дверь открылась…

— Справа! — крикнула какая-то дура, и мужик мгновенно ушел в бок. Раньше времени заявлять о себе очень не хотелось, но и рисковать словить пулю, не выйдя из этой комнаты, тоже.

Выстрел оглушил в полупустой комнате, разлетевшись звонким эхом, и мужчина упал с дыркой в груди. Второй револьвер тут же казался у меня в зубах.

— Дура ты, Софья, — крикнула та, что просила открыть замок. На вид женщине было за пятьдесят. Смуглое тело испещрено белыми рубцами от порезов, с головы до пят. Волосы почти полностью седые, короткие.

— Это вы идиоты! Из-за вас мы понесем наказание! — завопил кто-то другой. Видать, хорошую пилюлю против побега им прописали, ничего не скажешь.

Из личных вещей на столе лежали только мои. Остальное было одеждой для работ на рудниках. И первое, что я схватил, были не штаны, а камешек. Эта вещица два раза вытянула меня из-под власти те́нниши, и уж лучше голым бегать, чем без нее. Рабочая форма невольников состояла из потасканных свободных брюк, ботинок, майки и рваного жилета, как для мужчин, так и для женщин. Все из грубой мешковины, серо-грязного цвета.

Споры о целесообразности побега никуда не делись. Рискнувших выбраться оказалось только двое: Дориан и Надя. Остальные так и остались сидеть в камерах, прикрыв решетку. В эту группу входил и тот, кого я использовал, как грушу для приманивания надзирателя. Что ж, мозгоправом я не был, как и оратором, поэтому быстро забыл о них.

— Где могут держать молодую девушку? — спросил я у Дориана.

— Скорее всего, начальник Гевон к себе утащил. Если появляются молодые девушки, он их сначала к себе забирает… — ответил мужчина. Взгляд взволнованный, живой, не тот, что было до того, как я затеял побег.

— Насилует, ублюдок мерзкий, — поморщилась Надя.

— Не насилует! — отозвалась женщина, которая не решилась покинуть камеру. — Он на самом деле хороший и ласковый и предлагает выбор!

— Так вот почему тебя так часто ночью уводили? — иронично хохотнула Надя, выбирая из вещей что-то поцелее. — А я-то думала почему ты на нашу похлебку носом вертишь, да чистенькая вся приходишь. Тебя там значит откармливают за раздвинутые ноги!

— И что?! Он мне пообещал, что договорится и освободит меня!

— Софья… Какой была дурехой, пока мы не попали сюда, такой и осталась. Он здесь начальник и если бы хотел давно бы отпустил!

— Неправда! — зашипела женщина и вцепилась руками в решетку. — Ты просто завидуешь, старуха дряхлая, что на тебя уже никто не посмотрит! Ты всегда завидовала моей красоте, даже мужика своего вечно подхватывала, когда я мимо проходила!

— Хватит, мы уходим, — прервал я открывшую рот женщину. Если все так, как они говорят, боюсь, гордая Ки́мита сломается, нужно спешить.

Дверь тихо скрипнула. Я выглянул в коридор и тут же чуть не схлопотал пулю, которая сколола угол стены, распылив каменную крошку. Успел заметить только пару человек, но их там точно больше.

— Ну вот, приплыли, а все так хорошо начиналось, — обронил я и невольно скосил глаза на предупредившую надзирателя дамочку.

— Что делать будем? — шепотом спросил Дориан.

Я пожал плечами, попутно обдумывая, как отвлечь внимание надзирателей. Мне не дадут высунуться даже на один меткий выстрел. Может вытолкнуть смертника из камеры? Это будет равносильно убийству своими руками. Но я ведь и так собирался стать убийцей, почему вообще сомневаюсь? Они сидят в клетке как жертвы, даже не пытаясь что-то предпринять, так почему я не могу воспользоваться ими, чтобы выжить самому? Пора бы послать к бесам совесть, которая завела меня в такие неприятности!

Внезапно раздался крик за дверью, затем второй. Наперебой громыхали выстрелы. И после секундной тишины я услышал знакомый визг гулей. Дориан и Надя вздрогнули и сделали шаг назад, непонимающе завертев головами.

Неужели Вариса нашла меня? Как? Нет, нет, нет… Не хочу быть едой. Не хочу быть как эти звери в клетках!

Если бы я не знал, кто это, возможно решил бы выждать, но не в этом случае. Ждать, пока людей загрызут, нельзя, нужно вклиниться и поспособствовать их обоюдному уничтожению, но в перспективе, смерть гулей предпочтительнее. Особенно и́ннурки.

Всё завертелось.

Я выдохнул, опасливо высунулся наружу и увидел, как трое гулей зажали мужчин, медленно топая на них. Они гоготали, широко раскрыв свои уродливые пасти, а люди дрожали и нервно щелкали пустым оружием, прижавшись спинами друг к другу. И́ннурки среди них не было, от чего мне стало спокойнее.

Несколько трупов с разгрызенными шеями и запястьями уже лежали под ногами. Обычные гули хватают зубами все, до чего дотягиваются, и это очень сильно отличает от них новый вид мутантов. Даже Вариса не вырвала мне кусок плоти, а почти аккуратно прокусила кожу. Патрик не в счет, я уверен, что она просто хотела убить его медленно, тем самым напугав и замедлив нас, и даже не планировала, что он не умрет, а изменится. Или затаила обиду за те его слова. Кто знает, что за мысли в голове у этих созданий? Тот гуль, которого мы пытали, по разговору казался обычным человеком, за исключением предпочтений в еде, но таких уродов даже среди людей найти можно немало.

Пока эти мысли проносились в голове, один из надзирателей заметил, как я целюсь и привлек внимание гуля. Но было уже поздно. Я не медлил.

Выстрел хлопнул, и первая пуля прошила гулю грудь, другая голову. Второй мутант рухнул следом, так и не успев поднять на меня оружие. Третий — сделал несколько выстрелов, но я уже был в другом месте и, подогнув колени, добил обойму, заменив его глаз свинцом.

Все произошло за считанные секунды. Четыре выстрела вписались в общий шум и хорошенько так надымили, забив запахом пороха всё в радиусе десятка шагов длинного коридора. Но где-то в другой части храма тоже творился хаос, и мы не остались в полной тишине.

Я взял под прицел надзирателей и сказал, что если сделают лишнее движение, лягут рядом с гулями. Признаться честно, появилось сильное желание так и сделать, ведь эти мрази, мягко говоря, не чисты на душу. Но патроны были под счет, да и облик палача не был моей мечтой.

Остальные высунулись, только когда я разрешил.

— Берите железку и отрезайте тварям головы, — скомандовал я надзирателям, указывая дулом дверса на гуля, с закрепленным на поясе длинным тесаком. Даже не знаю, как эта штука называется: лезвие плоское и изогнутое, и до старинного классического меча ей не хватало сантиметров пятнадцати в длину. Меньшее что мне хотелось сейчас видеть — как снова отделяются головы, чувствовать эту вонь, но это было необходимо. Благо чужие руки под боком имеются.

— Ч-что? — дрожащим голосом спросил побледневший мужчина, который наверняка совсем недавно выхаживал здесь аки царь.

Мне не было жаль их ни капли, поэтому я повторил медленно, с расстановками, будто объяснял, как картофель чистить:

— Я сказал. Берите железку и отрезайте головы гулям. В темпе.

— З-зачем? — нахмурился другой.

Дориан и Надя тоже остолбенели и не издавали ни звука. Не удивлюсь, что они в этот момент думали, что я просто издеваюсь над их тюремщиками. Но оставлять за спиной гулей совсем не вариант, поэтому я приставил дуло к голове одного из мужчин, взвел курок, и приказал выполнить задачу. Он замешкался пару секунд, но все-таки снял с пояса гуля этот тесак, уточнив, что оружие называется "Гача".

Зрелище было не из приятных. Я отошел подальше и, держа его на мушке, старательно не смотрел на сам процесс, который совсем не походил на то, что делала Ки́мита. Слева от меня Надя скрутилась в приступах тошноты, и Дориан не отставал от нее.

— Зачем этот ужас? Запугать надзирателей или… нас? — сдавленно спросил сокамерник, немного оправившись.

Глава 32

— Ты мне сейчас не поверишь, — произнес я громко, поглядывая не только на пленников, но и в конец коридора, — эти ребята не мертвы. Это новый вид созданий те́нниши, и они оживают даже после пули в висок. Единственный вариант — это отрезать им голову. Наверное.

— Наверное?

Я согласно кивнул и рассказал, что мне известно.

— Но разве это возможно?

— Мне больше нечего добавить, — отчеканил я, указывая надзирателям дулом дверса на второго гуля. Время играло против меня. Но оставлять гулей за спиной нельзя.

Надзиратель, несмотря на промедление, закончил довольно быстро и без вопросов принялся за второго гуля. Либо у него скрытые "таланты", либо опыт. Навскидку ему не больше тридцати зим. Может сын мясника или на скотобойне работал, прежде чем начал охранять невольников.

Когда дело было сделано, а вонь от вскрытых внутренностей и разбрызганной повсюду крови стояла просто невыносимая, я решил собрать оставшиеся патроны. И отстегнув патронташ у первого тела, едва не долбанул себя по лбу рукояткой револьвера, заметив движение глаз под веками. Покусанные — не тоже самое, что мертвые! Если гули решили пополнить ряды, а не просто поесть, все эти надзиратели еще живы!

Придется добивать и надеяться, что в этом случае они не поднимутся простыми гулями. Не знаю, как они вообще появляются и почему их тела так деформируются, но выглядит сомнительно так, что укус этих существ работает по-разному. Если бы новые гули появились раньше этих уродцев, тогда о них было бы давно известно.

Было бы проще пройти мимо, но что будет, когда все это отродье поднимется и начнет, как Патрик, прыгать на всех подряд? Хватит ли у меня скорости и боеприпасов? В поселении нас было больше, и все же стая обычных уродцев почти голыми руками раскидала нас в разные стороны, подмяв под себя неплохих ребят.

Я приказал надзирателям пронзить сердце каждого тела, еще живого или мертвого. И снова быстрее всех отреагировал тот, что держал в руках Гача. Он странный.

Не теряя времени узнал у невольников о предпочтениях в оружии и передал заряженного шустряка Дориану, винтовку Наде.

Женщина сразу же перещелкнула скобу, приставила приклад к плечу, примеряясь. Кивнула сама себе. А потом направила дуло на обливающегося потом упитанного тюремщика, и не успел я сказать "ты чего творишь…", как раздался выстрел и мозги кусками осели на лице сидящего рядом у стены мужчины. Затем последовал второй выстрел и третий.

В коридоре стало на три трупа больше.

— Эти уроды были самыми погаными, — обронила женщина, когда я открыл рот для вопроса "какого беса она творит". — Я даже сны видела, где перерезаю им глотки, но так тоже сойдет. Есть еще несколько, и как только я их увижу, сделаю то же самое. И мне плевать, если кто-то против.

В целом, мне было все равно, поэтому я просто указал, что гули предпочтительнее, а патроны на вес золота.

— Я услышала тебя, парень. Больше сюрпризов не будет.

Последний надзиратель сидел на удивление спокойно, вертя в руке окровавленный Гача. Рассматривал его. Удивительно, что не он схлопотал пулю, хотя и выглядел самым неприятным на вид: взгляд пустой, а губы растянуты в скромной улыбке. Он нормальный? Его физиономия напомнила мне об одном поганом случае, который я так старательно пытался забыть.

Несколько зим назад в моем городе появилась группа из столицы королевства. Другой Семьи. Это далеко не будничный случай поэтому, очевидно, Зи обязана была отреагировать.

Но это оказалось ни к чему, так как их предводитель сам пришел к нам с просьбой и презентом. У них был серьезный заказ на ликвидацию двух человек, перешедших дорогу очень влиятельному. Как всегда Зи решила выжать из ситуации максимум…

* * *

— Ты пойдешь с ними как наблюдатель, — сказала мачеха, не отрывая взгляд от бумаг.

Ее решения оспаривать было бессмысленно, но я уже тогда был достаточно упертым, чтобы не оставлять попытки:

— Это обязательно?

Зи подняла взгляд, задержала на мне пару секунд и молча опустила, перевернув страницу.

— Почему не малышку Мел? — спросил я, поерзав на стуле.

— Когда-нибудь ты договоришься, и она тебе язык оттяпает. Хотя, думаю, это даже к лучшему, — хмыкнула Зи, не глядя. — Свободен.

Мел всегда ворчала из-за этого прозвища, имея за спиной двадцать пять зим. До того как мачеха ошарашила меня своей настоящей личностью и родом занятий, она была самой младшей в Семье, тогда его и заработала.

Это было самое бурное время в моей жизни. Обучение в городской школе подошло к концу, я выиграл городские соревнования по стрельбе, у меня даже был… друг. Зи поощряла это, мотивируя создавать обычную жизнь как идеальное прикрытие, но я воспринимал все иначе. Да и с чего вдруг обычный подросток, внезапно узнав, к чему его на самом деле с детства готовили, должен вот так просто перестать быть собой?

За пару недель до прибытия пришлых убийц, на мою пятнадцатую зиму, старшаки потащили меня в бордель. Я чувствовал себя не в своей тарелке, хоть и не подавал виду, но опытный глаз куртизанки раскусил меня в миг, и мы с Ори… проговорили всю ночь о всякой ерунде.

В общем, целями оказались чиновник и его заместитель. Эти два идиота сунули нос в дела высокопоставленного дворянина и кое-что таки накопали, шантажировали. Они решили, что взяли его за яйца.

Убийцы мне сразу не понравились, но тогда я еще не понимал почему. Тем не менее, они отнеслись к моему статусу с пониманием, несмотря на возраст, и делились информацией, держали в курсе событий.

Смертники нашлись быстро. Дальше классика: особняк, вооруженная охрана. Пришлые не церемонились с бойцами и прошлись по территории с большим количеством трупов. Никаких поблажек. Мне было сильно не по себе от такой картины. Более того, я был потрясён. Еще каких-то две зимы назад я не представлял себе, что окажусь в подобном месте. Сказать, что это сильно отличалось от правил нашей Семьи — все равно, что промолчать.

Нашли двух идиотов. Но кое-что было не так.

У них была маленькая вечеринка и две молоденькие куртизанки.

Семьи убийц — это известные в определенных кругах наемники. Нужные люди знают, как добиться встречи или где оставить заказ с оплатой (если дело предельно простое). Так же они знают и про основные правила. Одно из них гласит, что анонимность исполнителя — это всегда гарантия безопасности непричастных. Короче, куртизанки не испугались бы появления убийц больше, чем должны бояться люди, на глазах которых убивают. Они должны были понимать, что их не тронут, если их глаза для верности будут смотреть исключительно в пол.

Но я не знал, что они там… Не мог знать, так как убийцы подали сигнал "чисто".

— У вас всегда так грязно работают? — недовольно спросил я, войдя в комнату спустя пить рим после убийц, чтобы засвидетельствовать. — Глава не давала согласие на столько трупов. Это повлечет ненужное внимание, траты на нюхачей и следователей. Сами знаете.

Двое молча переглянулись и повернули головы к сидящим в углу девушкам. В этот момент одна из них подняла голову, и пара зеленых глаз Ори уставилась на меня. Она быстро вернулась в прежнее положение, но…

Черная маска с прорезями для глаз скрывала лицо, но, очевидно, она узнала меня.

Мое сердце, кажется, замерло. Я сухо сглотнул и, даже не пытаясь дышать, посмотрел на убийц.

Они тоже это поняли.

Но какое им дело? Так ведь?

Так я наивно подумал, хоть и увидел их методы. Да и не все так уж просто.

Курок "тихаря" издал пугающий треск, и дуло уставилось на Ори.

— Стой! — вырвалось у меня.

Он вопросительно склонил голову, но я не знал, что сказать. Ори узнала меня, а значит есть шансы, что это может вывести на них. А там и на заказчика, если кто-то сильно возьмётся. Пусть для этого сначала и нужно повязать меня и с пристрастием допросить. Но…

— Я-я ничего не з-знаю, — слезливо выдала Ори, продолжая смотреть в пол. — Я просто посмотрела. Случайно. Я ничего не знаю. Пожалуйста…

Лучше бы она молчала. Ее слова еще сильнее свидетельствовали об обратном.

Во мне все кричало и бурлило. Мысли метались от повода к поводу. Но я не мог ничего придумать, что избавило бы ее от смерти.

Девушка! Скажу, что она моя девушка! Ну и что, если куртизанка? Плевать, как на меня будут смотреть эти двое. Главное — она будет жить. Ори ни за что не пойдет к законникам и не будет трепаться. Тэли такой профессии хранят тайны и похлеще.

Ори резко перестала рыдать и медленно подняла глаза, посмотрела прямо на меня. В этих влажных, зеленых озерцах было столько отчаяния и… понимания. Она поняла, что смерть неизбежна и даже перестала рыдать.

— Она… — открыл я рот.

Ори попыталась улыбнуться, и в этот момент "тихарь" издал приглушенный хлопок.

Время будто замедлилось. Голова девушки качнулась, длинные локоны подпрыгнули. Глаза расширились и следом рухнуло тело. Кулон, который я ей подарил за ту глупую ночь, упал прямо перед её потухшим взглядом.

Ее подруга вскрикнула, и тут же "тихарь" выстрелил снова, забрав еще одну жизнь.

Когда все было кончено, убийца стянул с головы маску и уставился на меня. Его взгляд был пустым, но на губах застыла пугающая, дежурная улыбка…

Пощечина прилетела по левой щеке с такой яростью, что меня слегка качнуло. Зири была не в себе от гнева. Мы стояли в ее кабинете друг напротив друга, и я только что узнал, что она заплатила этим двоим, чтобы они присмотрели за мной и прибрались, если на то будет нужда.

— Ты… мелкий засранец. Сопляк. Слизняк.

— Это они… — в который раз попытался вяло оправдаться я, напомнив, что эти ребята подали сигнал "чисто". Но Зи это не волновало. Я не должен был открывать рот, пока сам не убежусь в этом.

Еще одна пощечина прилетела, и соленый вкус крови коснулся рецепторов языка.

— Еще раз… Еще раз ты попытаешься оправдаться, я точно отрежу твой поганый язык, — сверкнула она глазами.

Мачеха была чрезвычайно зла. Такой я ее еще никогда не видел. А я был уничтожен. Но только многим позже я понял, почему она тогда негодовала. Вовсе не из-за самого факта прокола, ведь предвидеть все не может никто, а потому, что непричастные из-за этого погибли. Сказать, что я ненавидел себя — ничего не сказать. И мне кажется, она это понимала даже лучше меня.

В тот вечер я узнал, что не все Семьи работают одинаково.

Это чёрное пятно стало не единственным, но именно тогда во мне впервые что-то надломилось.

Глава 33

Мы топали вдоль широкого, каменного коридора, по стенам тянулись толстые провода, будто провожали нас, позволяя лампам освещать это место. Как и в предыдущем помещении, стены были исчерчены письменами и рисунками. В основном, в них превалировал образ гуманоидов, близко контактирующих с животным и растительным миром. Точно остроухие постарались.

Нигде не было мусора, паутины или грязи. Все достаточно чисто и обжито. В это место неплохо вложились, основательно я бы даже сказал, что вполне понятно, учитывая важность этой базы. Сюда свозили добытые ценности, людей и прочий товар.

Шумиха стихла, а значит победитель определился, и я не хотел принимать наиболее вероятный исход. С гулями договориться будет сложнее чем с обычными людьми. Они считают себя хищниками, а нас едой. Все равно, что пытаться курице договориться с лисой. В поселении охотников нам ясно дали понять, что выбора только два, и учитывая шансы, едой можно стать даже если прийти к ним по собственному желанию. Тем более я в пролете.

Мы подошли к двустворчатой двери зала, который мясник назвал трапезной. Я аккуратно сделал щелку и сразу же приметил несколько гулей, которые о чем-то переговаривались. Из своей позиции я насчитал шестерых, но четверо спустя пару рим куда-то ушли. Нет, у них не было рваных пастей, но измазанные кровью лица, особенно вокруг рта, однозначно принадлежали не надзирателям.

Если нападем внезапно, то перестрелять двоих будет не сложно, особенно если палить буду не я один. А там и гостей встретим. Надя сказала, что уже приноровилась к ружью, и ее руки быстро вспомнили, как им пользоваться, хотя и намекнула, что с удовольствием потренировалась бы на надзирателях. Дориан, в отличие от нее, признался, что плохой стрелок. Он обычный лесоруб и оружием пользовался еще в юности, когда отец был жив и учил стрелять. Тогда огнестрел еще был редкостью среди простых работяг.

Но даже в этом случае я не воспылал желанием передавать стволы надзирателю. Мясник малость настораживал. Он не расставался с Гача. Я, конечно, держал его на виду, но огнестрел это другое дело. Было бы спокойнее оставить его где-нибудь связанными на волю случая, или послать восвояси выбираться самому, но грязную работу кому-то придется сделать.

Обговорив детали, мы дождались, когда гули повернутся спиной к двери и, резко распахнув створки трапезной, ворвались внутрь. Тихо все равно не откроешь — скрипнут и так или иначе привлекут внимание.

Я уверенно спустил курок два раза за один удар сердца, не больше, и двое гулей оказались на полу, не успев соответствующе ответить. Правда шальная пуля задела-таки меня, чиркнув по плечу, но оставила только неглубокую царапину в мясе да порвала и так потрепанную рубаху. Дориан и Надя оказались слишком медленными, что не удивительно.

В большом зале трапезной, которая, судя по виду, раньше была чем-то вроде места проведения ритуалов с большим количеством кхану́, стояли накрытые остывшей едой столы, скамьи и другая мебель. Повсюду лежали тела надзирателей, и почти не было крови. Судя по расположению тел, ребят застали врасплох и перебили, как котят. Но посреди этой картины меня ждал сюрприз, который не было видно из дверной щели.

— Ну, здравствуй, Старик, — хмыкнул я привязанному к стулу охотнику. Он сидел с выпученными от ужаса глазами и с кляпом во рту. — Давно не виделись.

Ублюдок узнал меня и задергался на стуле, указывая себе под ноги. Я сразу заметил, что там кто-то лежит, но теперь, приглядевшись, узнал охотницу из его компании. Среди остальных тел лицом к верху лежал и Лука.

— Дориан, закрой дверь, в которую ушли гули. Надя, держи на мушке нашего палача, — скомандовал я и переключился на последнего: — Ты знаешь, что делать.

Тот без промедления взмахнул Гача и присел рядом с первым гулем. Старик не отрывал от него взгляда, и с каждой секундой его тело дрожало еще сильнее. Надя не выдержала и отвернулась, но мясник продолжал свое дело. Точно безумный.

Я прижал палец к губам и медленно вынул кляп изо рта пленника. Даже интересно, почему именно он связан.

Но в одном я уверен точно: впервые за всю мою сознательную жизнь я познал столь мощное желание покарать. Смотрел на трясущегося охотника и наслаждался его положением…

— Виктор, скорее, развяжи меня, прошу, — сразу выдал он.

Я вопросительно склонил голову, разрываемый жаждой приставить ствол к груди и прошить свинцом его поганое сердце.

Он взмолился:

— Слушай, извини, хорошо? Ничего личного. Но сейчас это разве важно? Ты видел этих тварей? Это что-то новое! Нужно срочно выбираться отсюда, и лишний ствол вам точно не помешает. Мы с тобой разберемся позже, как мужчины — один на один. Только чтобы это произошло, нам нужно покинуть это место.

— Где девушка? — спросил я, совладав с эмоциями.

— Она здесь. Привезли вместе с тобой. Ее никто не трогал, как я и обещал, Виктор, — участливо заявил охотник. — Гевон хорошо платит за девственниц.

— Куда ее увели?

Он кивнул на дверь, которую закрыл Дориан:

— В той стороне хранилище. Гевон наглухо забаррикадировался там. Эти… эти создания сказали, что они там вместе. Развяжи скорее. Она скоро придет в себя…

— Зачем он утащил ее в хранилище?

— Да… дерьмо, Виктор! Нужно торопиться!

— Вот и поторопись.

— Сказал же, мать твою, там крепость, куда сбрасывалось все добытое добро! Виктор…

Крепость? Значит время подумать есть?

— Почему связали именно тебя? — спросил я.

— Один из них когда-то был в нашей команде, — обронил Старик. — Мы его… кхм, бросили умирать, когда он решил уйти на покой. И вот он здесь. Узнал нас…

— Готово, — обронил за спиной мясник, не переставая удивлять своей исполнительностью и скоростью.

— Видел, что я делал в коридоре с надзирателями?

Он кивнул и снова принялся за дело.

— Развяжи скорее… — простонал Старик, следя за мясником.

Я цыкнул и снова засунул кляп в рот Старика, игнорируя его трепыхания.

Что же мне делать? Я собираюсь его казнить? Это месть? А потом и того, с мерзким взглядом?

Он должен умереть. Должен поплатиться за то, что сделал. Тем более, что для меня теперь это не проблема. Не то, что раньше…

Но что-то внутри меня требовало большего. Эта мразь собиралась позволить насиловать… зеленоглазую. Ту, которую я так старался спасти.

Просто так я его не отпущу.

Под испуганным взглядом связанного я стянул ремень с тела охотницы у его ног, привязал ее за руку к нему. Он мычал, гремел стулом, но тот был достаточно тяжелым, чтобы не сломаться.

Мое сердце тревожно трепыхалось от того, что я запланировал сделать. Внутри все кипело от противоречий.

— Виктор..? — спросила Надя.

— Смотрите внимательно, — сказал я, и отошел на два шага.

Старик покраснел от натуги, пытаясь вырваться. Его глаза наполнились слезами, из носа потекли сопли.

— Вик…тор, — снова обронила Надя, испуганным голосом.

В этот момент тело охотницы дернулось.

— Во, дела… — завороженно прошептал мясник.

Новообращенная сделала неуклюжую попытку подняться, но ремень сковывал движения. А затем она посмотрела на Старика. Ее рот мигом превратился в пасть, и она как хищница прыгнула на жертву.

Старик не мог визжать и кричать, пока голодная охотница раздирала ему горло, отрывая куски плоти и не жуя проглатывала их. Он только дергался и мычал, обливаясь слезами, тогда как хищница рычала. Кровь летела в разные стороны, окропляя все вокруг красным дождем.

Запах мочи и дерьма дополнил и так не слабую какофонию запахов в комнате раньше, чем его глаза закатились.

Я дождался пока он отключится, достал кинжал и, подойдя сзади, сначала проломил им голову гуля, а потом и Старика.

Мясник очень быстро оказался рядом и без вопросов занялся делом. Его взгляд вскользь пробежался по мне, от чего стало не по себе. В нем снова проскользнуло безумное удовлетворение. А еще… признание?

— Теперь вопросов, надеюсь, не будет, — нарушил я тишину, обернувшись к Наде и Дориану. Оба были бледными как новая луна.

— Н-наверное, — обронил мужчина, пряча глаза.

Надя в отличие от Дориана ловила мой взгляд:

— Что это было, Виктор?

— Месть, — ответил я абсолютно честно и направился к двери.

Дориан быстро догнал меня:

— Виктор, ты куда?

— Мне нужно найти свою подругу, а вы контролируйте этот зал, — ответил я, не оглядываясь. — Будьте начеку и стреляйте во всех, кто появится…

Мужчина закряхтел:

— Может не стоит расходиться? Вместе все-таки безопаснее будет! Вдруг тебе помощь понадобится?

— Не понадобится. Я один быстрее справлюсь, правда, — успокаивающе сказал я, положив ему руку на плечо. — Присмотри за надзирателем, у него глаза нехорошие. Справишься, лесоруб?

— Лесоруб… — хмыкнул он, посмотрев на присевшего за стол мясника. Тот спокойно высматривал что-нибудь съедобное, положив Гачу на угол стола, и закидывал найденное в рот. — Хорошо, присмотрю. Только ты возвращайся быстрее, без тебя, боюсь, нам не выбраться.

— Ладно.

Глава 34

Дальше был поворот направо, затем пара захламленных шахтерским инвентарем комнат, казармы, несколько трупов надзирателей под стенами. Все вещи людей были на местах, никакого обыска или беспорядка. Гули пришли сюда с определенной целью. Неужели за добытым золотом и драгоценностями?

Но найди гули это место случайно, чаша весов могла оказаться на стороне надзирателей. Наверняка внутренняя охрана — это не весь состав гарнизона. Должны же быть те, кто перевозит невольников к руднику, на раскопки. Это все нужно было разведать и подготовиться. Да, создания бы поднимались и поднимались, ошеломляя стрелков, но с каждым разом ведь энергия должна заканчиваться, если молчаливое согласие пленного мужчины в трактире было не продуманным обманом.

А еще, следуя этой логике, этих созданий должно быть реально убить несколькими серьезными ранениями вместо игры в палача. Если вопрос именно в энергии на восстановление, а не в чем-то другом. Энергия ведь нужна всем, для любого действия. Они поднимаются с серьезной разницей во времени, регенерируют тоже по-разному, а не секунда в секунду. Не всех гулей валит одна пуля, как и обычного человека.

Значит мы зря обезглавливали их? Возможно. Но пока лучше уж бить наверняка, раз нет доказательств. Даже если они восстановят голову, на это должно уйти как минимум десяток часов. Тьфу ты, даже представлять не хочется, как это могло бы выглядеть.

Я продвигался вглубь храма, и воздух становился заметно тяжелым, душным. Тишина вокруг была неприятно гнетущей, несмотря на достаток света. Особенно напрягало отсутствие красного цвета — ни тебе факелов, ни свечей. Они здесь ничего не боятся что ли? Револьвер в левой руке неустанно смотрел вперед, а правая нависала над вторым дверсом, ладонь неприятно пощипывала, и я решил, что успею выхватить, если понадобится.

В одной из комнат я нашел склад с барахлом, точно не принадлежавшим надзирателям. Это были сумки, одежда, детские игрушки, предметы гигиены, простые украшения, даже оружие. Некоторые выглядели более-менее новыми, другие покрылись слоем пыли. Смекнув, что к чему, я не потратил и полрим, как нашел рюкзак, который стянул с убийцы, свой дверс среди кучи других, обрез Ки́миты и ее же меч. Но тащить все с собой сейчас не было смысла, поэтому я аккуратно все уложил и поставил в угол…

Впереди послышались голоса, и я прижался к стене. Слышно было плохо, но ключевой темой было то самое хранилище, в котором спрятался Гевон с Ки́митой.

Я продвинулся дальше и когда чужие тени начали играть на стене, замер. Проверил оружие, утер со лба пот.

— Говорю тебе, Марк, их нужно выкуривать, — отчетливо пробасил гуль.

— И как ты планируешь это сделать? — ответил ему менее мужественный, но более командный тон. Похоже я услышал главаря. — Дверь глухая, даже через решетку не пробиться. И я уже сказал, что он нужен живым. Или вам кровь разум затуманила?

— Не понимаю, для чего он Отцу… — пробормотал женский голос.

— Тебе и не нужнопонимать. Твое дело — выполнять приказы, — отрезал некий Марк. — Будем ждать. В таких сокровищницах держат не запасы продовольствия, а ценности. Пить и есть там нечего, разве что остроухая пойдет на мясо.

Голоса захохотали, а я напрягся. Значит начальник этого места спрятался в защищенном месте и утащил с собой Ки́миту. Проблема в том, что таким местом кого попало не оставят заправлять. Этот Гевон должен быть достаточно безжалостным и черствым, но вместе с этим опытным и жестким. Пустоши, как уже стало ясно, не место для откормленных дворян, и местные это должны отчетливо понимать. Значит может случиться так, что начальник и вправду будет сидеть до последнего… Разве что его убедят присоединиться добровольно, и это может вполне сработать, если гули подберут нужные слова для конкретно этого человека. Все в мире решают нужные слова.

Но в отличие от гулей, я не мог ждать, пока он примет самое важное решение в своей жизни.

Гули начали стучать в дверь хранилища и описывать прелести мира ночи, из чего я сделал вывод, что Гевон успел познакомиться с их прекрасным обликом и предпочтениями в еде.

Кто-то снова предложил поджечь дверь, и следом раздался шлепок, видать Марку надоело повторять одно и то же. Затем были выстрелы, много выстрелов, дым от которых добрался даже до меня. Они не жалели патронов.

Попытаться перебить в таком месте наскоком опасно. Четверо это не то количество, с которым можно легко справиться, тем более они не так сильно отвлечены. Даже подобраться еще ближе и осмотреться — невыполнимо. Меня могу заметить раньше, чем я сделаю первый выстрел.

Стоп. Предводитель гулей сказал, что дверь глухая, а значит проблема должна быть не только в еде, но и в кислороде. Если бы я оказался на месте Гевона, запер бы я себя там, где скоро не смогу дышать? Конечно, бесы его забери, если у него не было выбора. Но судя по тому, что он заперся именно там, а не где-нибудь в менее безопасном месте, выбор у него был. Может из этого хранилища есть другой выход? Как раз на вот такой вот случай.

Если это так, прямо сейчас он может уходить по какому-нибудь тоннелю. Может он уже сбежал, а Ки́мита ждет там, в пустом хранилище: измученная, испуганная, беззащитная или… мертвая.

А вдруг это не так? Вдруг здесь как в банковском хранилище?

Слишком много предположений.

В любом случае, гули, судя по всему, просто так не пробьются через дверь. Я же пока вернусь в зал за подмогой и заодно задам пару вопросов этому ненормальному. Шансов на то, что он что-то знает мало, но они есть.

Я тихо потопал назад тем же путем и захватил свои вещи, надеясь, что хита́нги будет кому отдавать. Почти дошел до трапезной и прежде, чем успел предупредить о своем возвращении, услышал яростное рычание Нади. Распахнул дверь и уставился на картину, которую стоило предугадать, когда оставлял их: женщина находилась в паре шагов от мясника, направив на него винтовку, а тот стоял на коленях и улыбался. Взгляд сразу наткнулся на пару новых тел надзирателей и тело Дориана с торчащим в груди Гача. Но он был еще жив, дышал, постанывал, а значит, все произошло не больше рим назад.

На стук хлопнувшей двери повернулось дуло винтовки, и я едва успел шагнуть в сторону, на всякий случай. Женщина выстрелила, не глядя, пуля прошла мимо, треснув камнем. Мясник, не выглядящий ни капли обеспокоенным своим положением, хохотнул. Он даже не сделал попытку напасть на женщину и отобрать оружие.

Я не стал возмущаться, задавать вопросы и медленно присел рядом с Дорианом. Осмотрел рану — смертельная, без шансов в этих условиях. Он сразу нашел меня взглядом и невесело улыбнулся:

— Вот ведь… неудача…

— Да, неудача…

— Этот урод внезапно ударил его, да так быстро, что я не сразу сообразила, — тихо сказала Надя.

— Его укусили… — обронил мясник неприятным скрипучим голосом, лыбясь во все тридцать два.

Дориан внезапно схватил меня за руку и притянул ближе, посмотрел в глаза:

— Я не жалею. Лучше уж так, чем под завалом или палкой надзирателей…

Надя спорила с мужчиной на коленях, эмоционально тыча в него винтовкой:

— Неправда! Где, когда!? Ты лжешь, мразь!

— Его укусил вон тот, — указал мясник на гуля-надзирателя. — Нам ведь сказано было убивать нелюдей. Раб бы скоро тебе в шею с удовольствием вгрызся.

— Какой он тебе раб, урод! — прорычала Надя, тыча в него винтовкой.

Дориан, казалось, даже не слышал криков и снова зашептал, необычно крепко для умирающего сжимая мою ладонь:

— У меня есть дочь… Прошу, найди и скажи… ей, что я не бросал… не бросал. Передай… если… встретишь…

Он потянул руку себе за пояс и выудил фотоснимок: пожелтевший, мятый. Видно было, что его складывали чуть ли ни в десяток слоев.

— Ты уж… прости, но хранить приходилось сам понимаешь где… — едва ворочая губами сказал он. — Спасибо…

Его глаза закатились, и грудь последний раз поднялась. Я, не глядя, забросил чёрно-белый фотоснимок, в карман и выпрямился. Может быть, когда стану чародеем, я найду ее.

Мясник прокашлялся и с полным отсутствием какого-либо волнения, сказал:

— Это, голову-то нужно снести… Так ведь?

— Заткнись, ублюдок. Заткнись! — крикнула Надя, и я едва успел остановить ее, когда палец прижал спусковой крючок винтовки.

— Почему? Он даже не постеснялся Дориана рабом обозвать! — негодовала она, стреляя глазами.

У меня внутри все горело от желания отступить, но я все же перевел взгляд на надзирателя и спросил о том, что меня волновало помимо смерти едва знакомого человека:

— Ты знаешь, где хранилище?

Он кивнул.

— Убеди меня, что знаешь про тайный выход и куда он ведет.

Женщина недоумевающе уставилась на меня, а мясник хохотнул и весело закивал. Бес его задери, откуда он вообще здесь такой взялся?! Кто его на работу принял? Он же псих, полный!

— Детали? — тем не менее спокойно спросил я, впервые внимательно разглядывая его лицо. Краснощекий, брови из-за белых волос почти незаметны, глаза цвета неба — холодные и пустые.

— Там дверь замаскированная, старинная. Это помещение выбрали именно из-за нее, на тот случай, если придется вывозить добытое втайне. Я был там.

— Нет, не слушай его. Его нужно убить, — монотонно обронила Надя.

— Так ты знаешь, где выход? Если солжешь, я прострелю тебе голову без колебаний.

Надзиратель уставился мне прямо в глаза и закивал, так и не убрав с лица улыбку. Могу ли я доверять ему? Определенно нет. Есть ли у меня выбор? Тоже нет. Даже если мы сейчас пойдем и упокоим тех гулей, оставшись в живых при этом, нет гарантий, что дверь хранилища откроется на наш призыва.

— Нет, нет. Нельзя, так. Пусть он сдохнет, сейчас, прошу! — причитала женщина.

Я повернулся к ней:

— Он мне нужен, чтобы найти подругу.

— И так найдем. Он ведь ни капли не раскаивается. И наверняка лжет.

— Я убил гуля! И я не лжец!

— Ты убил человека!

— Ты тоже убила, четверых, — ткнул пальцем в нее мясник, и женщина поджала губы.

Глава 35

Это все было лишним. Сейчас лишним. Гули слышали выстрелы, но могли подумать, что это их ребята развлекаются. Они сюда пришли полностью уверенные в результате, и те, что караулят дверь, скорее всего даже не предполагают, что кто-то может запороть их дело. Если бы сомневались, то сразу же прибежали бы посмотреть, а не торчали там обсуждая хранилище.

Так или иначе время все равно не на моей стороне.

— Я не пойду, — замотала головой Надя, когда я переговорил с ней наедине, пообещав, что надзиратель умрет, как только исполнит свою роль. — Не смотри на меня так… Я поняла, что там остались эти… нелюди, но не могу бросить остальных в камерах. Они ведь превратятся в еду, будто животные в загоне. Даже шанса не будет. Я понимаю, что они для тебя никто, и у тебя есть своя цель, но я здесь уже три зимы, там остались… свои. Пусть по неволе, но мы вместе выживали. Когда я им расскажу, что к чему, они передумают, и мы выберемся отсюда.

Я с сомнением покачал головой, понимая, что те гули перебьют их всех, но Надя не дала мне сказать:

— Смерть Дориана напомнила мне кое о чем важном — мечтах, которыми я питалась все это время, поэтому я не пойду. Это мое решение. Мне известно, где у них склад с боеприпасами. Стоило туда сразу заглянуть, но мы пошли по другому пути. Уходи. Бери эту мразь и уходи.

Ее глаза горели решимостью, и я просто кивнул. Да и кто я такой, чтобы говорить ей, что делать? Мне едва девятнадцать зим стукнуло, и уже за то, что она послушалась и не убила мясника, можно поблагодарить. А ведь эти люди ее как скот погоняли на медленную смерть.

Бегло описав женщине, что я слышал у хранилища, я получил скупую улыбку и неловкое объятие. Кажется, она забыла, как делать и то и другое.

Храм поражал своей величиной и качеством отделки. Величие — одним словом. Высокие потолки, арки, толстенные резные двери без видимой гнили; на потолке хоть и пустые, но здоровенные люстры с огрызками свечей. Даже не представляю, сколько им точно лет. Все стены в изображениях каких-то событий, росписях. Все это поражало своим размахом. Сейчас не строят так… так вычурно, будто произведение искусства. Разве что королевский дворец.

Мясник вел уверенно. Я считал повороты и запоминал путь обратно на случай, если он хочет меня где-нибудь бросить. Но вот мы оказались в чем-то похожем на вестибюль без приключений и разговоров. Огромные двери нараспашку, снаружи сумерки.

Пока я пытался высмотреть на улице гулей, мой провожатый нарыл фонарь, заряженный накопитель к нему и две свечи-клетки. Последние крепились на груди ремнями и железным подсвечником со стеклянной колбой. Он помог мне закрепить свою свечу, а я его. Всё без слов.

Я так и не узнал, боятся ли новые гули солнца как их дикие предшественники, но на улице никто не дежурил. Мы спокойно покинули территорию храма, прислушиваясь к шуму, и я снова потопал следом за надзирателем.

Полуголая равнина, которую я запомнил последней, сменилась на лесистую местность. Деревья были укутаны зеленью, а почва почти вся покрыта травой. Роса моментально намочила ботинки, но это было даже приятно. Вокруг кипела жизнь: часто хлопали крылья, кричали четырехлапые, звенели насекомые.

Луна не была полной, но сумерки отодвигали мрак, и с каждой рим становилось светлее. Надзиратель вел на запад, обходя не так хорошо сохранившийся забор. И мы шли не меньше часа по только ему одному ведомому пути. В какой-то момент я засомневался и, занервничав, сжал дверс, но мясник так упорно шагал вперед, а я даже не знал, где примерно нахожусь.

— Скоро будем на месте, — обронил мой провожатый, запыхавшись заметно больше, чем я.

— Как выглядит выход?

Он замедлился, указал рукой:

— Видишь гору впереди? Будто пень от великанского древа, в нем тоннель с замаскированным входом. Если не знаешь, что искать, вряд ли различишь.

Я давно заметил эту красоту. Никогда не понимал, откуда берутся такие чудные горы. Надзиратель верно подметил — будто спилили древо мира. А может это столешницы богов? В Дарсии тоже такие имеются, где-то меньше, где-то больше. Есть даже такие, что выстроены из удивительно ровных, почти идеально шестиугольных, вертикальных колон, будто некто или нечто создало их намерено. Невероятное зрелище.

— Ты был там? — спросил я, прикрывая лицо от ветки.

— Был один раз. Гевону нужны были верные люди, чтобы кое-что вывозить, — ответил он, огибая деревья.

— И ты как раз такой весь верный ведешь меня туда, — хмыкнул я.

Мясник замер, повернулся ко мне и прорычал:

— Я не предатель! Он бросил меня умирать, а значит сделке конец!

Ухнула сова, прервав тишину после его пылких слов, и мне только и оставалось, что кивнуть да подтвердить верность его решения. Плевать вообще, что там у них было.

— Так ты, значит, новенький? — спросил я получасом спустя.

— Да, месяца еще не пробыл. Мой отец работал на него когда-то, вот и… Мы на месте.

Надзиратель остановился, не дойдя двухсот шагов до каменного пня, затем сделал пятьдесят шагов влево, отсчитывая вслух, и подошел вплотную. Я даже открыл рот, когда он сдвинул самый обычный камень и целый пласт горы, размером с входную дверь храма, уехал вбок, полностью спрятавшись там. Темный зев неприветливо глянул на меня.

— Поспешим, — сказал я, приглашая его вперед с фонарем.

— Так не пойдет, — сказал он без своей привычной неуместной улыбки, — дай слово, что не убьешь меня, как только мы найдем этих двоих.

Я выгнул бровь, выразительно посмотрев на открытую дверь тоннеля, мол, что мне мешает сделать это сейчас. И правда, что мешает? Я ведь Наде именно об этом и говорил.

— Там куча разветвлений. Сутки плутать будешь, пока не станет поздно. Дай слово!

А вот это уже хреновые новости. Я и так очень задержался и неизвестно, что обнаружу, а здесь еще и бесов лабиринт? Что ж, похоже, выбора нет.

— Даю, — нехотя сказал я.

— Отлично, — хмыкнул он. — Ты хоть и младшой, но я сразу понял, что это для тебя не пустой звук.

— В таком случае, ты тоже дай слово, что не ударишь в спину, — остановил я, уже рванувшего вперед мясника, и он без раздумий повторил за мной.

Почему-то я был уверен, что для него это тоже не пустой звук. Но от этого стало неприятно. Будто нас с ним что-то связывает. Даже если это просто принципы.

Тумблер щелкнул, и желтый луч выстрелил строго вперед, разбивая мрак, а огонь факелов творил с воображением жуткие вещи. Далее была сырость, колея для телеги и много паутины. Мы шоркали ботинками наперебой, периодически спотыкаясь о камни и замедляясь перед развилкой, но провожатый вел уверенно.

Первый признак присутствия других людей появился неожиданно: эхо мужского голоса донеслось до нас. Это был приказ, что-то вроде "не отставай". Огонь предвкушения развязки запылал неистово и моментально перекрыл раздражение от густого мрака и данного слова этому психу, так сильно напомнившего мне того маньяка. Надзиратель без каких-либо указаний выключил фонарь и поставил его на пол.

— Похоже он решил-таки сбежать этим путем. Старый лжец, — негромко сказал мясник. — Помни, ты дал слово.

Я кивнул.

Встал вопрос о красном огне. Его видно в темноте достаточно хорошо и далеко, подкрасться незаметно никак не выйдет. Не выйдет еще и потому, что у Гевона тоже есть свет, но я быстро нашел выход: небольшое углубление в стене, как раз для одного человека. Такие штуки были вырезаны по всему тоннелю, и в них, похоже, раньше что-то хранили.

Сказал мяснику отойти назад, до последней развилки. Он задумчиво уставился на меня и его взгляд придирчиво пробежался по одежде. Я уж было подумал, что он догадался про камешек, но это невозможно, ведь вещица даже не выглядывала наружу, а покоилась на коже, под рубахой. В итоге провожатый просто кивнул и пошел назад.

Спустя пять рим снова появился мужской голос, и мое сердце забилось чаще. Отблески факела заиграли на стене напротив моего укрытия, и я вжался в углубление. Медленно взвел курок, прикрыв ладонью.

Шаги двух человек. Нет, трех! Что? Как трех? Гули ведь говорили, что их двое. И старик тоже. Бес их задери!

И в подтверждение догадки, мимо меня прошло трое. Двое мужчин и девушка. Один широкоплечий, невысокий, крупный. Черные волосы и борода с седыми побегами. В руке факел, а на груди такое же приспособление со свечой.

Глава 36

Второй — долговязый, тощий, рыжий. Левой рукой мужчина прижимал к брюху небольшой сундучок. Он неуклюже споткнулся прямо напротив меня, едва не шлепнувшись на пол. Стеклянная колба выскочила из креплений на подсвечнике и разбилась. Фитиль потух.

У Ки́миты был кляп во рту и цепи на ногах. Одежда та же, что и была, за исключением босых ног. Она нехотя топала вперед, ведомая за руку. Глаза смотрели в пол, и складывалось ощущение, что она витает где-то в другом месте.

— Чтоб тебя, Гевон! Чтобы я, Ранд Кусанов, бродил по этой мерзости! За что я тебе платил? Почему кучка неизвестных тварей уничтожила твоих людей за каких-то полчаса? И кто это вообще был? — недовольным тоном пропищал долговязый, поднося свечу к факелу.

— Не знаю, господин, — пробасил тот.

— Нужно было больше с собой охраны брать. Мои ребята вмиг бы здесь всех за пояс заткнули!

— Нужно было… — тем же сухим тоном сказал Гевон.

— "Нужно было", — передразнил долговязый, прижимая сундучок. — Я бы так и сделал, если бы ты не убедил меня в обратном! И теперь посмотри, где я!

Вместо ответа Гевон резко дернул отстающую от них Ки́миту за руку, и девушка от неожиданности споткнулась, упав на колени.

— Чтоб тебя, тупая девка, — прорычал Гевон, поднимая ее за волосы. — Пшла вперед.

Я сжал рукоять револьвера, слушая болезненный стон пленницы, и тихо выбравшись из углубления, направил оружие сначала на самого опасного ублюдка. Уверен, дворянин не окажется настолько шустрым, чтобы спрятаться за девушку, прежде чем повторить судьбу начальника.

Между нами чуть больше десяти шагов. Свет двух факелов позволяет видеть достаточно четко, чтобы я не промазал с места. Задержал дыхание, поймал мушкой спину Гевона, поднял немного выше, чтобы попасть прямо между лопаток. Палец лег на спусковой крючок…

Внезапно впереди появился красный огонек, и на полу запрыгал желтый луч.

— Кто там? — спросил Гевон, замерев на месте. Он сразу же выставил Ки́миту перед собой как щит и положил дуло револьвера ей на плечо.

— Это я, начальник, — сказал мясник. Я скрипнул зубами, мысленно обласкав себя всеми ругательствами, которые знал, и прижался к стене. Как же можно было так опростоволоситься? Какое слово может держать этот больной?

— Тобиас? — удивился тот. — Ты жив? Отлично. Просто замечательно, парень!

— Значит, те создания мертвы? — воодушевился дворянин. — Вы перебили их?

Я пытался высмотреть надзирателя, но фонарь сильно мешал. Стрелять стало невозможно. Но что странно, он не рыскал им по стенам в поисках меня и еще не предупредил об опасности. А ведь я прямо на виду. Что этот Тобиас задумал?

— Нет, не мертвы. Зато весь гарнизон вырезан, — ответил он, с уже знакомым смешком, шоркая ботинками.

— Но ты смог выбраться, — констатировал басистый Гевон. Он убрал револьвер в кобуру и хлопнул того по плечу, свободной рукой.

— Да, как и вы, начальник… И пришел за вами…

Фонарь грохнулся на пол и погас. Тобиас смазанным движением вытянул из-за спины "Гача" и так же быстро вогнал его в грудь Гевона. Быстро. Кончик лезвия вылез как раз в том месте, куда я хотел стрелять.

Дворянин испуганно пискнул и торопливо попятился, поравнявшись со мной. Он трясущейся рукой достал оружие, повернул ко мне голову, и испуганно вскрикнув, тут же выронил его. Шлепнулся на пятую точку. Красная свеча вывалилась из подсвечника и упала фитилем ему на одежду, сразу же затухнув.

— Ты… что… — тем временем прокряхтел Гевон, глядя на мясника. — Я ведь… тебя…

Я прижал указательный палец к губам и, отлипнув от стены, подобрал револьвер.

— Ты давал слово и нарушил его. Ты сказал, что никогда не забываешь о своих, но бросил меня и сбежал как крыса. Наш уговор расторгнут, — пылко протараторил Тобиас, почти вплотную приблизившись к Гевону. Похоже, его ни капли не волновал дворянин.

Начальник зарычал, оттолкнул в сторону Ки́миту, да так, что она упала, отбросил факел и схватил мясника за грудки:

— Будь ты проклят!

— Мы уже давно все прокляты, если ты еще не заметил, дядя Гевон, — с улыбкой на лице сказал Тобиас и, оттолкнув мужчину, медленно вытянул из его груди Гача.

Гевон сделал неуклюжий шаг назад, замер и грохнулся лицом вперед.

Ки́мита еще не заметила меня и прижалась к стене, с ужасом глядя на мясника снизу вверх. Красная свеча придавала его довольной ухмылке более чем пугающий вид.

— Мы не так договаривались, — спокойно сказал я, привлекая внимание. Нашел в кармане Гевона пару ключей, один из которых просто обязан открыть замки кандалов.

— Мы никак не договаривались, — парировал Тобиас. — Ты не убьешь меня, я тебя. Всё. Гевона это никак не касалось, как и способа вызволения твоей подруги.

Я внутри закипел от его слов, но не стал отвечать и присел рядом с кхану́, подобрал к замку ключ. Ки́мита сразу узнала меня и тоскливо выгнула брови. Честно говоря, после последней нашей встречи я даже засомневался: то ли она рада, что я спас ее, то ли молит Троих, чтобы я наконец отвалил.

— Что делать с Кусановым? — зачем-то спросил меня Тобиас.

А что с ним делать? Да, мир жесток, но избавиться от гада мне хотелось так же сильно, как от гулей. Никогда ничего не имел против дельцов и торговцев, каждый вертится как может, но подобные предприятия были мне не по душе, мягко говоря. Одно дело маньяков в копи засылать, другое простых работяг да искателей лучшей жизни отлавливать и будто зверушек в клетках держать. Даже кодекс Семьи убийц выглядит куда гуманнее, несмотря на выполняемую работу…

— У меня есть золото! Много золота! Вот, забирайте все! — подал голос дворянин, бросив перед собой сундучок. — Это не все! Я могу обеспечить вам безбедную жизнь. У меня есть связи и…

— Убей, — холодно обронила Ки́мита, глядя мне в глаза.

— Нет, нет. Нет! — забормотал долговязый, подорвался и побежал назад.

Мой дверс быстро оказался в левой ладони, и два прицельных оглушающих в каменном тоннеле выстрела повалили мужчину на землю. Он коротко вскрикнул и застонал, пополз. Мясник, не говоря ни слова, подошел к телу Гевона, обтер плоское лезвие Гача об его одежду и медленно потопал к Кусанову. Несложно догадаться, зачем он к нему пошел.

Неудачно заглянул в гости инкогнито, однако, попав прямо под атаку гулей. Или удачно? Только для нелюдей, которым, по-видимому, в живых нужен был именно он, а не Гевон, как казалось сначала. Да, тогда все выглядит более-менее логично. Зачем им красть какого-то вояку?

И вместе с этим пониманием, меня посетила еще одна простая неприятная мысль. Новые гули не планируют всегда оставаться в Пустоши. Им нужен выход к княжествам. Причем выход со связями, а не попытка проскользнуть и затаиться в канализации как крысам.

Уже в поселении стало ясно, что они не простые монстры, а ничем не уступающие в интеллекте людям создания. Одна встреча с Варисой подтверждает это. Может быть новообращенные и уподобляются бездумным монстрам, ведомым только голодом, что я и наблюдал в лице Патрика и охотницы в храме, но это не длится вечно. Возможно, нужен толчок и контроль, а может само проходит. Но сейчас это не важно.

Смотреть и слушать работу мясника не хотелось от слова совсем. Поэтому я в темпе помог тэли подняться, закрепил на ней свечу, подобрал факел и повел на выход. Заблудиться уже не выйдет, я усердно запоминал путь.

Взгляд упал на драгоценности, выглядывающие из-под приоткрывшейся крышки сундучка, и я без сомнений поднял его. Даже если бы почти все мои деньги не потерялись из-за всех этих приключений, было бы глупо оставить все здесь или в чужом кармане.

— Ты меня нашел, — заговорила девушка после второй развилки, опираясь о мое плечо. Она наотрез отказалась, чтобы я сам ее поддерживал.

Я не знал, с чего начать разговор, как и не видел в нем смысла, поэтому мы шли в неловкой тишине. Тобиас догнал нас, но держался позади на приличном расстоянии.

— Нашел, — ответил я.

— Почему?

Я мог бы назвать кучу причин: начать с симпатии, пройтись по мукам совести и закончить упертостью. И я сказал бы именно это, если бы ответить нужно было вчера.

Но теперь я знаю настоящую причину. Знаю, почему действительно взял в руки клинок и решил за нее. Знаю, почему так жестоко поступил с тем охотником. Знаю, почему хочу прикончить мясника с первой же секунды, как только увидел его дежурную улыбку…

Позади шаркнули ботинки, спасая меня от честного ответа, поэтому я просто пожал плечами, и мы снова пошли молча.

Глава 37

На улице царило раннее утро. Факелы и свечи были потушены, спрятаны в рюкзак. Тобиас запер за нами дверь и сказал, что в пристройке рядом с базой есть транспорт. Я возмутился, почему он раньше это не упомянул, и получил логичное оправдание: мы шли по короткому пути, а дорога для транспорта уходит далеко в сторону. Так было быстрее. А я спешил.

Мы тем же путем дошли до места. Выждали, приглядывались. Гулей не было видно, и Тобиас сразу повел нас к пристройке. И когда мы открыли врата гаража-конюшни, обнаружили только два непрезентабельных дизера, вместо кучи паровиков, включая тот, на котором прибыл долговязый дворянин.

— Рабы растащили, — сказал Тобиас, весело лыбясь. Он сразу подошел к левому дизеру, по сути, сделав выбор первым, и завел его. — Все-таки умудрились обойти тех тварей. Я думал все здесь останутся.

— Я мог стать одним из них, — обронил я, следом за ним разглядывая технику: реактор си-1 исправно держал железо на плаву, воды почти полный бак, горючка под завязку. Единственное, что было не в тему, так это поломанная система откидного верха и треснутое ветровое стекло. Придется снова переть под палящим солнцем.

Мясник хмыкнул:

— Но не стал, значит не раб. Как только я пришел сюда и увидел этих людей, их покорность, слабость, я решил для себя, что это рабы и никак иначе. Свободный человек может прислуживать, служить или отдавать долг, но не покоряться.

— Ты не только любитель снимать головы, но еще и философ, как я погляжу.

— Одно без другого не живет, — сказал он и завел двигатель. — Но признаюсь, до сегодняшнего дня я никогда этого не делал. С людьми. Возможно, ты указал мне новый путь.

Тема для разговора так себе, особенно с безумцем, поэтому я больше не задавал вопросы и провернул ручку запуска. Дизер загудел ровно, почти идеально для этой модели. Ки́мита свернулась на заднем сиденье и не издавала ни звука.

Я уточнил у Тобиаса, в какой стороне тракт на Ромагис, и он вполне любезно объяснил, весьма подробно причем. Оказалось, нас отбросило на двести километров на север от поселения охотников.

Мясник выехал первым, поднял Гача и даже пожелал удачи. Я смотрел вслед поднимающему пыль дизеру и понимал, что скоро этому парню будет мало мертвых голов. Но я дал слово, а в нашем мире это единственное, что отличает людей от животных. И я сдержу его, по крайней мере до нашей следующей встречи. Если она произойдет.

День пролетел незаметно. Паровик исправно отрабатывал свою функцию, хоть это было и не легко, учитывая бездорожье. К вечеру мы выехали на тракт. Голова за весь день раскалывалась из-за палящего солнца, и я решил, что без поднятого верха дальше ехать не вариант.

Время близилось к вечеру, и я искал место, где мы сможем пережить ночь. Красный огонь есть, камешек на груди, ночевать будем в салоне. Если появится Донрю́, я буду готов.

Когда я остановился на обочине, Ки́мита расположилась на переднем сиденье и молча смотрела вперед, о чем-то думая, хмуря брови. Я не спрашивал о том, что было в хранилище и не навредил ли ей Гевон, да и нет смысла о таком спрашивать уже, раз он мертв. Краем глаза замечал, как она трогает обрубок и резко одергивает руку. Пару раз мы встретились взглядами и оба раза разбежались. В общем, неловкость.

— Посидишь в стороне, пока я попробую здесь что-нибудь помудрить? — предложил я, указывая на большой валун. На камне было что-то высечено, почти неразличимое. Может древние указатели направления трактов.

Тэли молча кивнула, чем удивила меня. Я уж решил, что сейчас услышу что-нибудь типа — как-нибудь сама решу. Пододвинул ей плоский камень, коих в округе было немало, и принялся за дело. И пока я пытался придумать, как закрепить крышу, она неотрывно следила за мной своими зелеными глазами, даже не пытаясь скрывать это. Немного неуютно.

— Я сейчас приду, — внезапно заявила она, достав из салона обычную тряпку, нож и мой дверс. Кое-как, не прося помощи, закрепила кобуру на поясе.

— Снова убежать надумала? — бросил я ей в след, не сдвинувшись с места. Руки в напряжении удерживали норовящий отпрыгнуть назад механизм.

Девушка замерла и ответила, не оборачиваясь, без агрессии или иронии:

— Нет, мне нужно кое-что собрать.

— Что здесь можно собрать? Разве что камень да траву, — оглянулся я, как бы в подтверждении своих слов. Кое-где виднелись одинокие деревья, но в основном кругом была гористая местность.

— Именно это мне и нужно, — спокойно ответила она, не оборачиваясь.

Я заметил, что она не уходит и будто чего-то ждет.

— Ну ла-адно, — протянул я подозрительно. — А зачем тебе это?

— Для ритуала, — ответила она, глянув на меня в пол-оборота. — До темноты вернусь.

Ритуал? Хм, снова какое-то шаманство кхану́. Вроде бы у них тоже есть шарлатанство с лечебными травами и мазью из гуано.

Нет же, нет. Я ведь видел то свечение и черный дымок, значит это не шарлатанство. Точно видел, еще расспросить у нее хотел. Как бы я тогда удивился, нарвавшись на жесткий отказ, теперь-то я догадываюсь, что за характер у этой тэли.

Получается, кхану́ тоже что-то колдовать умеют? Зачем ей тогда в академию поступать? Или это другое?

Как всегда — одни вопросы. Может, все же удастся разговорить. Хотя нет, лучше не расспрашивать ни о чем — меньше слышишь, легче дышишь. Я ведь уже решил, что довезу ее до города и распрощаюсь, как бы там дальше ни было. Станет она чародейкой или нет, это уже не мое дело. Может так выйти, что я сам не подойду и придется предстать перед Зи в образе неудачника, который не послушался мудрого совета.

Наконец мне удалось закрепить стойки крыши. Буря снесет моментально, а так должно держаться. Собрал костер из того, что валялось под ногами, чтобы воды нагреть, да немного посидеть перед сном, благо сухих веточек да палочек хватало. Ки́мита долго не появлялась, и я уж было решил, что она обманула меня и снова убежала. Зачем она вообще в прошлый раз так поступила? Это ведь верная смерть была: без оружия, еды и воды. Даже свой меч не взяла.

Но в этот раз девушка пообещала вернуться до темноты. Я волнительно ждал.

Кхану́ появилась аккурат в момент моей слабости, когда я уже сжал кулаки в приступе обвинений в идиотской доверчивости. Столько пережить и все-таки так глупо потерять ее. Тряпка, которую она взяла, была чем-то набита. Она закрепила ее на палке и тащила через плечо, будто бродяжка.

— Долго ты, я уж думал напал кто, — сказал я, стараясь утаить тревогу.

— Я стрелять умею.

— Это если патронов в барабане хватит, — указал я, намекая на невозможность перезарядиться одной рукой, и едва не врезал себя за длинный язык. Хотя, теперь это ее реальность, и она должна это понимать.

Ки́мита снова удивила меня и не назвала "уродом" или еще как-нибудь заковыристо. Напротив, девушка поджала губы и коротко кивнула. Я даже взмолился Трем, хоть и не считал их чем-то большим, чем мертвые люди, как некоторые недалекие крестьяне, за то, что вложили в ее гордую головушку немного уступчивости. Если бы это произошло раньше, мы бы не попали в эту заварушку с работорговцами и невольниками. С другой стороны, мы оба целы, куча людей вырвались на свободу, а зачинщики этого ужаса мертвы. Бонусом смерть шести гулей. А может и остальных невольники убили, прежде чем забрать транспорт и покинуть храм.

— Не стоит рисковать и ходить одной так далеко, здесь опасно, — сказал я, на всякий случай перескакивая на другую тему.

Остроухая положила котомку рядом с валуном и жестом пригласила меня присесть рядом:

— Да, ты прав, но я хотела бы кое-что обсудить. Это важно.

Я пододвинул и себе камень, присел. Что бы там ни было, взгляд у нее серьезный и стоит выслушать. Может это для нее важно. Или нужно помочь с каким-нибудь поминальным ритуалом Лэсса, который необходимо провести именно сейчас. Главное, чтобы это не затянулось до ночи, и мы снова не потеряли время.

— Виктор, — начала она и у меня по спине пробежали мурашки, настолько необычно было слышать свое имя из ее уст. Голос остроухой потерял холод и раздражение, вновь зазвучав с мелодичным, бархатистым оттенком. — Я много думала и хотела бы сначала поблагодарить тебя…

— Не стоит так официально, я ведь тоже не…

Она подняла руку и прервала меня, гневно сузив взгляд:

— Прошу, заткнись и дай договорить.

Глава 38

Я проморгался, кивнул. Это было не то ненавидящее шипение, которое встретило меня после пробуждения.

— Мне не хотелось этого признавать, долго не хотелось. Еще и брат… Лэсс не кровный, он действительно помощник, а я жрица Эсиданти. Сейчас неважно. Я была в шоке, ярости, апатии. Для кхану́ стать неполноценным, все равно что увязнуть в болоте. Таков установленный тысячелетиями Кон. Калек не сбрасывают со скалы и не отдают на съедение диким животным, но неполноценные лишаются права голоса в общине. Таков Кон. Калеки занимают другой пласт общества, и лучшее, что теперь меня ждет, это узы с тем, кто меня выберет и надежда родить дитя. Я теперь никто. Одноруких жриц Эсиданти не было и не будет.

— Ты красива, умна и храбра! — выпалил я, впечатленный таким откровением. — Уверен, есть уйма вещей, которыми ты сможешь заняться. Да тут и искать нечего, о чем речь, если мы собрались стать чародеями?! Мы доберемся, обязательно!

Она только кивнула. Не скромно, как человек принимающий чужое восхищение, а сухо и обыденно, мол, я тебя услышала.

— Я, кажется, просила не перебивать, — следом сказала тэли, и я подобрался, будто между нами разница не в одну зиму, а в десяток. Ладно, молчу. — В общем, я была в отчаянии. Лэсс погиб, я теперь никто и осталась одна. Академия далеко, а реальность оказалась слишком угнетающей. У меня была цель, и все закончилось со взмахом моего же хита́нги. Иронично. Ты можешь не верить, но я до сих пор считаю, что лучше бы ты им убил меня, а не калечил… Стой, молчи! Я сирота. Мои родители перешагнули смерть спустя две зимы после моего рождения. И будь они живы, наверное, я могла бы опереться на них, но это не так. Теперь всё решать будут за меня. Всё! Понимаешь? Я не буду голодать и не замерзну под снегом, но это все. Понимаешь? Мое будущее — перечеркнуто.

Она сделала паузу и зажмурилась. По щеке побежала капля, но Ки́мита быстро стерла ее и продолжила:

— Но это не отменяет того факта, что ты спас мне жизнь. Пусть и действовал наугад. Затем снова спас меня, когда пришла Донрю́. Я не сразу приняла это, хоть и видела ее след и трупы. Не бросил меня в хижине, даже сдался, подвергнув себя опасности. Я не хотела понимать этого, не хотела даже обдумывать твою мотивацию и смотреть вперед. Ну а потом… потом, мне было очень страшно. Тот человек, Гевон, он смотрел мне в глаза и озвучивал то, чего хочет от меня. В подробностях. И если бы я отказалась, он отдал бы меня надзирателям, ведь однорукая калека не сможет держать в руках шахтерские инструменты. Это был ужас наяву, и я думала только о том, чтобы убить себя до того, как мой дух будет обесчещен. Жалела, что Донрю́ не забрала меня, или те шакалы не загрызли до пробуждения. Ты понимаешь меня?

Непросто было это слушать, и я даже представить себе не мог, что она испытывала. С одной стороны я спас ее, с другой — обрек на слабость и страх. С одной стороны — это только рука, но где в нашем мире можно обойтись только одной? Писарство, куховарство, бордель. Если повезет, наложница у доброго и состоятельного дворянина, но это тоже страх. Даже для управления дизером нужно две руки. Револьвер сам не перезарядишь… Разве что, ты бывшая жрица с шаманством, острым мечом, и невероятной скоростью… Если повезет с напарником, можно в наемники податься, охранять торговые тракты.

— Ты понимаешь меня? — снова спросила девушка.

— Понимаю.

— У кхану́ есть Кон. Это собрание мудрости предков, которое копилось на протяжении тысячелетий. В нем нет точных указаний на все случаи жизни, но есть и четкие правила. Кон говорит, как нужно делать, что стоит сделать, и советует, как будет лучше. Конечно, это не касается правил, традиций, которые стали основополагающими столпами в жизни моего народа.

Я моргал, слушал и ничего не понимал. Ки́мита кое-как развязала котомку, помогая себе зубами, и там оказалась какая-то трава, цветы, листья, разной величины камешки; там же были перья, шерсть, земля и даже маленькое сердце какого-то грызуна или птицы. Это ведь нужно было добыть! Как она только смогла вскрыть животное?

Девушка поднялась, расчистила в стороне от костра поверхность земли. Попросила закрепить и зажечь факел-клетку. Сумерки уже сгустились, и я прозевал этот момент, поэтому в темпе выполнил просьбу.

Несмотря на мои ожидания, принесенные вещи остались в мешке, а Ки́мита лишь начертила кинжалом символы на земле перед собой. Вместе с этим, ее губы постоянно двигались. Это очень сильно походило на то, чем занимаются старушки в Данисе. Зи как-то водила меня к гадалке, и тряска в ладонях мелких костей и зубов меня не впечатлили. Как и всех остальных, меня наградили тяжелыми испытаниями и соответствующей стараниям наградой. Уверен, именно так и заканчиваются все такие сеансы. Я пытался убедить мачеху, что это простые шарлатанки, но она слишком доверчива, когда дело касается суеверий.

Ки́мита вроде как закончила, попросила меня подняться на ноги и встала коленями на символы. Коснулась двумя пальцами золы рядом с костром и прошлась ими под глазами и по мочкам ушей. Я непонимающе смотрел на нее сверху вниз, она на меня, но это продлилось не долго, и девушка заговорила спокойным, уверенным голосом:

— Виктор…

— Намир, — представился я.

— Я благодарна тебе за спасение, Виктор Намир, — тэли уважительно кивнула. — Как говорит мудрость Кона: один раз — случайность, второй — благодарность, третий — долг. А если учесть, что в поселении именно ты дал толчок нашему движению. Не просто спас меня от заразы, а еще и вывез оттуда. Затем заставил меня идти с тобой, а не дожидаться смерти. Не бросил, когда я сбежала и набрела на тех людей. Мой долг вряд ли удастся оплатить.

Слева треснула палка в костре, над головой промчалась ночная птица, хлопая крыльями, и мягкий ветер обласкал растрепанные волосы кхану́. Даже стоя на коленях, она выглядела невероятно гордо и… очаровательно. Мое сердце мгновенно ускорилось, и в этот момент я был готов снова пойти за ней и спасти от чего угодно. Глупо, да, но эта речь и странный ритуал благодарности совсем выбил меня из седла. Слишком неожиданно.

— Но кхану́ всегда возвращают долги. Особенно долг жизни, — повторила девушка. Ее тон был выразительным и чувственным, будто она рассказывала старинную легенду. Еще волнительнее было слушать из-за ее акцента. — Иначе мироздание не пустит на следующую Ме́ру — ступень, и как бы Эсиданти не хотела видеть меня, свое дитя, на пути вверх, у нее нет власти повлиять на это. Долг жизни — это камень на шее. Он не позволит быть полноценной, не даст преобразиться. Долг утянет вниз, на сомое дно мира, туда, где оседают все отравленные души, и из этого места не сбежать.

Смена М́еры, мироздание, Всемать, неполноценность после перехода и дно мира. Как все сложно у остроухих. Я всегда считал, что жизнь — это случайность, и после смерти мы просто растворяемся, исчезаем. И в этом для меня нет отчаяния, напротив, это вызов. Вызов жить с осознанием того, что второго шанса не будет. По сути, эта логика позволяет мне делать что угодно. Всемугущий создатель не накажет вечными муками на самом дне. Никакое мироздание не погрозит пальчиком и не прикроет врата в новый мир. Есть только я и последствия моих деяний.

— Существует одна древняя клятва, — собравшись, сказала девушка и положила перед собой на зеленом листе маленькое сердце. — Она принадлежит исчезнувшему еще до появления здесь людей и катаклизма Роду воинов, во времена первого мира между племенами кхану́, когда в таком наследии отпала нужда. Виктор, отныне, мой меч, моя жизнь…

Примечания

1

полрим — полминуты

(обратно)

2

Наземный ездовой транспорт, оснащенный паровым двигателем второго поколения. С появлением реактора си-1, который удерживает конструкцию (вес имеет значение) ровно в двадцати сантиметрах над плоской поверхностью, надобность в колесах отпала Из-за отсутствия сцепки с землей, механикам пришлось изобрести новый способ толкания конструкции вперед, назад и в стороны. Герий Милославский, уроженец дарсийского королевства, изобрел пропеллерную систему и объединил ее с системой выпуска отработанного пара.

(обратно)

3

полрим — полминуты

(обратно)

4

дизер — четырёхместный паровик, почти полностью состоящий из металла. Единственный транспорт, развивающий скорость до 150 км\ч.

(обратно)

5

грай — вид крепкого спиртного

(обратно)

6

тэли — вежливое обращение к девушке\женщине

(обратно)

7

дверс — самая распространенная модель револьвера

(обратно)

8

зимики — они же сквардовые наркоманы

(обратно)

9

скварда — синий на вид порошок. Считается, что его используют жрецы-кхану́ для ритуалов. В отличие от кхану́, у людей появляется сильная зависимость, ломка. В Королевстве Дарсия рабов часто подсаживают на сквард, и те даже не помышляют о побеге

(обратно)

10

мифические лесные духи

(обратно)

11

тэм — вежливое обращение к мужчине

(обратно)

12

ле́гирь — бестелесное порождение те́нниши: дух, паразит

(обратно)

13

солнце, светило

(обратно)

14

килиор — семейство псовых. Крупнее койота, может питаться мертвечиной, но предпочитает охоту

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

*** Примечания ***