Партизанская музыка [Дмитрий Яковлевич Гусаров] (fb2) читать постранично

Дмитрий Гусаров ПАРТИЗАНСКАЯ МУЗЫКА

Партизанская музыка (повесть)

Глава первая Рассказ о раненом ангеле

Кем ранен ты, мой светлый ангелок?

Застыл ты обессиленно и немо…

Какой же дикий вихрь тебя совлек

С высокого и солнечного неба?

М. Борисова

I

— Олег, сходим сегодня в «Атенеум»?

В его ответном взгляде я вижу удивление, вопрос и сразу согласный кивок: да, конечно, сходим…

Я знаю Олега давно, с тех далеких теперь пор, когда он студентом Пудожского педучилища присылал в редакцию журнала первые стихи. Сейчас ему тридцать семь. На моих глазах он вырос, закончил институт, работал в школе, защитил кандидатскую диссертацию, стал известным в Карелии поэтом, изучил финский и шведский языки. Из многих его достоинств я искренне завидую последнему, ибо сам к иностранным языкам совершенно неспособен. В студенческую пору я четыре года изучал английский, со словарем осилил несколько художественных книг, но никакая сила, наверное, не заставит меня произнести перед иностранцем английскую фразу. Это особенно отчетливо я понял на днях, когда известная финская художница предложила мне для разговора три европейских языка, а я, сгорая от смущения, беспомощно искал глазами куда–то запропавшего Олега. Хорошо, что поблизости оказалась ее дочь — студентка, изучающая в университете русский, и наша беседа все же состоялась.

Олег — мой спаситель. Он впервые за границей, ему нужна практика, и он готов переводить день и ночь. В Финляндии много знающих шведский, и Олег, когда есть к тому возможность, с удовольствием переходит с финского языка на шведский. В такие минуты я не просто завидую, я горжусь им, и он это, наверное, чувствует.

Вот уже вторую неделю мы втроем — Ульяс Викстрем, Олег и я — находимся в Финляндии.

Сегодня — воскресенье, мы впервые свободны весь день, лишь вечером приглашены домой к поэту и журналисту Юха Виркунену, где соберутся его друзья — молодые литераторы. Ульяса Викстрема с нами не будет — вчера за ним приехали два его племянника и на шикарном дизельном мерседесе увезли его в Турку, — в город, где он родился и откуда его, восьмилетнего, кровавой весной 1918 года эвакуировали в Петроград…

«Атенеум» — не издательство, не кинотеатр, не ресторан. Это — национальный музей изобразительного искусства. Его посещение почему–то не предусмотрено программой, предложенной хозяевами и утвержденной главой нашей делегации Ульясом. На мой вопрос он пообещал:

— Сходим, если останется время.

Сегодня времени хоть отбавляй.

После завтрака мы с Олегом идем по тем же улицам, по которым не один раз ходили в эти дни, и оттого, что не надо куда-то поспевать, спешить, волноваться, город воспринимается словно бы заново. Ботанический сад, куда нас просили не заходить в позднюю пору, так как там иногда пошаливают грабители, в лучах утреннего солнца выглядит райскими кущами — с пылающими, как костры, клумбами цветов, с диковинными для севера деревьями, с ровными, уводящими в заманчивую даль багровыми дорожками. Десятки катеров и моторных лодок, вчера безжизненно лепившихся друг к другу под высоким мостом через горловину фиорда, теперь, как разноцветные жуки-плавунцы, снуют во все стороны, и ровный нескончаемый гул их двигателей не мешает другим звукам, он не заглушает даже тяжелого металлического громыхания трамвая, одолевающего мостовой горб и потом стремительно убегающего куда–то вправо.

На улицах — мир, покой и воскресное безлюдье… Это радует. Рождается ощущение полноты, доступности и сопричастности жизни чужого города, не надо напрягаться при звуках незнакомой речи, сейчас все ясно без слов — смотри, наблюдай и сам догадывайся, и я уже не чувствую себя букашкой в чужом муравейнике, мне хочется продлить это состояние, мы даже не садимся в трамвай, чтоб доехать до вокзала, откуда рукой подать до «Атенеума».

Вначале думалось, что город еще не проснулся, а оказалось, что он уже по–воскресному опустел. Чем ближе к центру, тем меньше машин и прохожих, все давно откочевало на природу, и так будет до вечера, пока обратный поток не хлынет в город и не растечется по улицам. Магазины закрыты, и я уже с беспокойством думаю: работает ли сегодня и «Атенеум»?

У Олега, вероятно, сложилось впечатление, что я знаток изобразительного искусства. Застенчивый и скромный в общении с людьми, Олег сегодня посматривает на меня с особым вниманием и почтительностью.

А я и не знаток, и не такой уж любитель. В музей меня тянет не столько стремление познакомиться с живописью Финляндии, которую я непростительно мало знаю, сколько желание увидеть наконец своими глазами картину Хуго Симберга «Раненый ангел».

Я