Снег как пепел [Леди Рассвет] (fb2) читать постранично

Сжигая мосты

Зеркальные стены длинных и роскошных коридоров Академии Магии отражали шедшую по ним девушку. Длинное бордовое платье окутывало хрупкую фигуру (пожалуй, даже худую), шоколадные волосы, собранные в обычный высокий хвост, резко контрастировали с мертвенно-бледным цветом лица, а весь макияж заключается в довольно насыщенного цвета помаде на губах. Её назначение заключалось лишь в том, чтобы стягивать внимание с нездорово выцветших глаз.

Да, трое суток комы ещё ни кому не шли на пользу.

Я пришла в Академию, чтобы забрать документы. Ведь во мне больше нет ни капли магии и, следовательно, учиться здесь больше не смогу.

Спасибо одной сволочи…

Главный корпус Академии был довольно большим, а потому путь до кабинета ректора занял у минут десять времени. Радовало то, что, в отличие от Королевского дворца, здесь я сама прекрасно знала дорогу.

Коридоры были непривычно холодны и пусты: в летние месяцы все студенты разъехались либо на практику, либо по домам, поэтому в последний раз я бродила по Академии в полном одиночестве, невольно предаваясь безрадостным мыслям.

Вчера утром я пришла в себя в палате столичной больницы. Едва ли не сходившие с ума родители рассказали, что Рэйвэл принёс меня уже чуть живую, а через час я впала в кому. Неглубокую, но весьма опасную и высасывающую огромное количество сил.

Стоило более или менее ожить, как ко мне явились король с королевой. Естественно, их интересовало в меньшей степени моё самочувствие, в большей степени — произошедшее на балу. Их младший сынок не счёл нужным рассказать правящим особам ровным счётом ничего, поэтому информацию они жаждали получить от меня.

И я рассказала. И им и родителям. Причин что-либо скрывать у меня не было, напротив, в глубине души теплилась надежда, что Рэйвэлу хорошенько дадут по шее. Хотя умом я понимала, что если король не смог добиться от принца ответа, то и наказать его вряд ли сможет.

После моего рассказа все впали в ступор, только каждый по своему. Мама расплакалась и бросилась меня обнимать, добавив этим ещё один градус к моей ненависти к принцу. Отец недобро сощурился и тихо, но очень вдумчиво спросил у короля: " Друг мой, ты понимаешь, что твой… сын едва её не угробил?". Сам Казимир весьма не по-королевски испугался: буквально на глазах посерел, схватился руками за голову и, что-то сбивчиво бормоча себе под нос, пулей вылетел из палаты. В след за ним убежала охающая и ахающая Мелисса.

Когда за ними закрылась дверь, отец в тихой ярости начал расхаживать туда-сюда по палате, а мама обняла меня ещё крепче, убито прошептав риторическое:

— Ох, солнышко, что же нам теперь делать?…

На что я решительно ответила:

— Возвращаться домой. У меня через шесть дней следующее выступление, а мы с труппой его ещё ни разу не репетировали.

В Россошь мы вернулись вечером того же дня, несмотря на то, что врачи категорически не хотели меня отпускать.

Не хотели и родители отпускать меня в Академию. А я не хотела оттягивать этот трагический момент, который рано или поздно всё равно наступил бы. Тогда мама с папой вызвались съездить туда сами и забрать документы без меня. Но мне было важно в последний раз пройти по коридорам высшего учебного заведения самой и в одиночестве. В итоге родителей я уговорила и теперь, не удержавшись от тяжёлого вздоха, постучала в дверь приёмной ректора.

— Войдите! — раздался приятный женский голос.

— Здравствуйте. Иосиф Лукъянович свободен?

— Да, я думаю, он сможет вас принять! — улыбнулась секретарша и, по амулету связи переговорив с ректором, утвердительным кивком указала мне на дверь в его кабинет.

Я взялась рукой за массивную медную ручку. Вздохнула. И вошла в кабинет.

Пожилой руководитель Академии явно не ожидал моего визита:

— Дэниэлла, здравствуй, — он поднял на меня удивлённый взгляд, — Что-то случилось?

Наш ректор был ректором в душе, поэтому знал почти всех учеников в лицо.

— Здравствуйте, Иосиф Лукъянович. Ничего не случилось, просто… — я набрала воздуха в лёгкие: — … Я пришла забрать документы.

Руководитель замер с раскрытым ртом и обвёл меня подозрительным взглядом. Как ненормальную.

— Зачем, Дэниэлла? — растерянно спросил он, поняв, что я не шучу.

— К сожалению, я не смогу продолжать обучение.

Ректор нахмурился.

— Не сможешь? Почему?

Я на миг прикрыла глаза: этого вопроса ждала. И боялась.

Но произнесла твёрдо:

— Позвольте не отвечать на этот вопрос.

Иосиф Лукъянович замер. Остановил на мне долгий нечитаемый, но пронзительный взгляд. А потом резко вскочил с места.

— Не позволяю! Что это за бред вообще?! Как ты смеешь такое говорить!

От гневного баса зазвенела люстра над потолком.

Ну, как-то так я его реакцию и предполагала…

— Иосиф Лукъянович, — тихо начала я, — Это не бред. Это правда…

— Правда?! — глаза ректора наполнились молниями, — Я что-то не пойму, Ливан! Тебе поплохело от жары?! Или