О сладких грёзах и горьких зельях [Алиса Чернышова] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

1

Это было замечательное начало дня. Лучше не придумаешь!

Я развалилась в кресле, слегка потянувшись, чуть театральным жестом подожгла свою любимую сигару и совершенно по-плебейски закинула ноги в "неприличных" брюках на стол.

— Ах да, — сказала, будто только заметив посетителя в кресле. — Я вас внимательно слушаю.

Лорд Саннар, Замыкающий Первого Внутреннего Колдовского Круга, смотрел на мою условно великолепную персону с едва сдерживаемой яростью. Неудивительно — этот сноб ненавидел наглость, непочтительность, отсутствие манер, женщин в мужском наряде, удачливых выскочек и изменённых. Я же была, можно сказать, всё в одном, как под заказ. И, разумеется, всячески старалась усилить производимый эффект, поскольку недовольное лицо этой сволочи бодрило получше любых популярных напитков.

Осознание же того, что текущая партия осталась за мной, и вовсе приводило меня в состояние, близкое к экстатическому восторгу. Особенно радовали перспективы милого сердцу межведомственного шантажа, что разлились передо мной полноводным озером.

Ребячество, конечно, но как ещё развлекаться прикажете — на наших-то должностях?

— Полагаю, леди, вы догадываетесь, по какому поводу я здесь, — сказал мой гость предельно учтиво.

Да, в этом весь он.

Саннар даже на пороге смерти, своей или чужой, останется верен манерам и воспитанию — факт проверенный, кстати. Смертями. Моими и его.

Потому-то, взгляни на нас кто со стороны, ни в жисть бы не понял, что он в ярости: улыбочка светская, поза небрежная, чуткие пальцы, приличествующие колдуну или музыканту, удерживают хрупкий фарфор чайной пиалы с той ненавязчивой элегантностью, что свойственна потомкам старых чернокнижных аристократических семейств, которые орудовать столовыми приборами и творить простейшие чары вызова учатся раньше, чем ходить.

Но куда там гипотетическим сторонним наблюдателям до меня, созерцавшей сию породистую скотину в общей сложности лет триста? Я узнаю каждое движение этих губ, выучила, как бьётся от злости жилка на этой бледной шее, различаю, как мелодию, малейшие перемены его сердечного ритма, ловлю любой новый нюанс в привычном запахе, каждую тень эмоций в кажущихся равнодушными серых глазах. Не подумайте дурного: лорд, разумеется, контролирует своё тело (один из сильнейших колдунов тысячелетия, не бес нагадил). Однако, никто не может скрывать всё.

Особенно люди.

— Дела с предвидением будущего у меня всегда обстояли отвратительно, — сказала с притворным вздохом. — Потому с удовольствием послушаю, каким же чудесным обстоятельствам я обязана столь приятным и неожиданным утренним визитом.

К его вящему сожалению, взглядом я испепелялась плохо, потому отвечать пришлось.

— Что же, если вас так радуют по утрам повторения очевидного и словесные кружева, то извольте. Я пришёл говорить о юном лорде Кристиане из Первого Ученического Круга…

— Ах да, это тот самый юноша, который позволил себе прилюдные оскорбления в сторону магически изменённых членов нашего общества, не так ли? Ваш лучший ученик — и такая недальновидность… Боюсь, юношу ожидает печальная судьба: Её Величество была категорична на этот счёт. Впрочем, полагаю, вы не хуже меня знаете, как она ратует за равенство прав между всеми народностями, населяющими земли Тёмной Империи.

— Моё почтение к Императорской доброте неисчислимо, — сказал он, и мы оба подавили понимающие ухмылочки: в нашей стране те, кто не верят в Императорскую доброту, долго не живут. — Тем не менее, в данной ситуации я рассчитывал больше на вашу доброту.

— Заинтриговали, — ещё бы ты не рассчитывал!

— Попросите своих подопечных отозвать жалобу.

Ну-ну.

— На каком же основании стала бы я бросаться подобными просьбами? — интересуюсь холодно. — Мы, магически изменённые существа, прошли долгий путь борьбы за свои права. Мы умирали ради того, чтобы нас больше не называли прокажёнными, не уничтожали и не эксплуатировали. И уж ваш ученик, смею верить, хорошо знает историю этих противостояний.

Саннар демонстративно поморщился.

— Мы оба прекрасно знаем, что это было всего лишь бахвальство пьяного вусмерть малолетнего идиота, — сказал он холодно. — Которого ваши же подопечные опоили и спровоцировали.

— И что же это за колдун, который теряет контроль над собой и так легко поддаётся на провокации? — хмыкаю. — Вам радоваться стоит, что не придётся и дальше возиться со столь безнадёжным молодняком. И вообще, никто его не заставлял озвучивать то, что было сказано. Никакого магического влияния не было, и вы, полагаю, тщательно это проверили, прежде чем прийти сюда. Ваш подопечный мог ударить обидчиков, заколдовать, в конце концов — и ничего серьёзней выговора ему бы не светило. Но он предпочёл сказать эти слова; за свой выбор надо отвечать.


Смотрим друг на друга внимательно и вроде бы равнодушно, но магический фон буквально искрит от тяжести наших взглядов. Никто не уступает, само собой.

Мне в который раз приходит в голову, что такой вот Саннар — разъярённый неизбежным поражением в этой партии, овеянный складывающимся в причудливые фигурки сигарным дымом, окружённый собственной сгустившейся черномагической аурой — не может не нравиться. Хорош, сволочь.

Впрочем, с самой первой нашей встречи, итогом которой стала первая же моя смерть, я это знала.

И лишь его глаза искала, когда вокруг гудело хищное магическое пламя, которым в те времена уничтожали "жертв магической проказы". И они же были первым, что я увидела в следующем перерождении, в миг, когда память вернулась. Вспоминаем ли мы первыми тех, кого любим?

Вздор.

Дольше всего мы помним тех, кого ненавидим.

— Итак, хватит этих хождений вокруг да около, — всё же сдался он. — Что вы хотите за жизнь моего ученика?

Есть!

Я едва удержала на лице равнодушную маску. Сработало! Я надеялась, конечно, что он попытается прикрыть малолетнего остолопа Кристиана, но не была уверена: всё же, парень, пьян он там был или трезв, действительно совершил непростительную глупость, за которую неплохо бы самому и ответить.

С другой стороны, во многом это промашка самого лорда Саннара, как учителя. Всё понимаю, да и те, кого я подослала к маленькому колдунишке, были действительно хороши. Но, Мать-Тьма, как можно было не вбить ученичку в голову правил поведения среди потенциальных врагов? Ну, и простейшего постулата о том, что все вокруг, включая отражение, могут оказаться этими самыми врагами?

— Мой лорд, ну мы же не на базаре! — тяну насмешливо.

— Разве? — не ирония, но лёгкий намёк на неё. — Впрочем, я никогда не посещал базаров, потому мне сложно судить… Сформулирую иначе: могу ли я от лица своего ведомства что-то сделать для сообщества изменённых, леди? Нечто, что загладит вину моего непутёвого ученика и погасит этот конфликт до того, как он достигнет Императрициных будуаров.

Во-от, это уже более предметно!

— Полагаю, что сможете, — говорю скромным тоном светлой послушницы, которую совершенно случайно обнаружили в мужском монастыре. В спальне настоятеля. Без одежды. — Думаю, в знак уважения к сообществу изменённых вы могли взять на себя проблему Блуждающего Замка.

Что же, всё это стоило затевать хотя бы ради того, чтобы пронаблюдать, как на секунду его длинное лицо вытянется ещё больше. Дивное зрелище! Я подавила ухмылку и стала ждать ответа.

Сомнительную работёнку по очищению так называемого Блуждающего Замка наши ведомства пинали друг другу, как детки мячик. Императрица приказала разобраться с этой проблемой в течение года, и последние несколько месяцев мы с Саннаром находили тысячи отговорок, чтобы не браться за это дело и осчастливить им конкурента.

Причины на то были более чем серьёзные.

Феномен Блуждающего Замка возник во времена Пришествия Зверя, когда в Ородио, нашу многострадальную столицу, явилось несколько крайне могущественных демонов. Притом, стоит сказать, не жалких полукровок-недоделок вроде меня, а истинных Древних, от чьего могущества кривилось пространство, и сила Предвечной лилась потоком из образовавшихся щелей. Поговаривали, что тогда своим присутствием наш мир почтили Легион, Иштари и сам Император Запада. Не знаю, правда это или выдумка особенно экзальтированных демонопоклонников, но факт остаётся фактом: после того визита некоторые места и здания столицы обрели, как бы выразиться тактичнее, крайне своеобразные свойства. Улицу, где произошло явление демонов народу, и вовсе пришлось огородить. С Замком, правда, всё вышло сложнее: он умел перемещаться.

Как это удавалось огромному поместью с парком и прудом, категорически не понимал никто из теоретиков магии. Предположений было много, но единого решения не находилось. Самая жизнеспособная теория утверждала, что Блуждающий Замок — хищное наваждение высшего порядка.

Факты были неумолимы: Замок объявлялся то тут, то там, приманивал своими мягко мерцающими окнами доверчивых простофиль и исчезал без следа.

Несколько столетий наши властители к чудачествам Замка относились философски: объявления о потенциальной опасности стараниями колдунов появляются рядом с новым местом дислокации наваждения почти сразу, так что местные предупреждены. А кто сдуру сунулся, тот и сам виноват — Ородио не за красивые башни называли городом колдунов, опасностей тут хватало, и жителям с этим фактом нужно было просто смириться.

Ну, или переехать. Третьего не дано.

Не поймите неправильно, раз лет в пятьдесят наглое наваждение пытались изничтожить — но, прямо скажем, без энтузиазма. На провокации вроде боевой магии Замок не поддавался, детей не заманивал, от могущественных колдунов предпочитал прятаться или не впускать их, выбирая жертв взрослых, но послабее. Чаще всего в объятия Замка попадали не особенно удачливые по жизни и немного из себя представляющие люди, так что об охоте на наваждение быстро забывали — таких, вроде как, не было особенно жалко.

И так до следующего раза.

Однако, несколько месяцев назад наваждению (и нам заодно) очень не повезло: в иллюзорном мире сгинул не кто-то там, а целый посол Светлой Империи.

После такого события Замок удалось изловить, замкнуть в ограждающий контур, но дальше дело не зашло: проникнуть в него нахрапом не удалось. После родственники посла сообщили, что его имя на родовом древе померкло, и спасать уже некого.

Скандал был… в общем, совсем скандал. Я не знаю и знать не хочу, что пришлось делать Ведомству Внешних Связей, чтобы это замять, но просто тихо надеюсь, что процесс не включал в себя танцев на столах и игр в собачку.

Так или иначе, шум поутих, но нашим с лордом Саннаром ведомствам (то бишь Внутреннему Кругу колдунов-практиков и Обществу защиты и контроля магии изменённых) огласили высочайшую волю: мол, изничтожить Блуждающий Замок в такой-то срок. Мы от такого счастья тихонько окосели: магия Древних — это вам не жалкие потуги колдунишек или высокомерные речи недо-демонов в пентаграммах. Древние, они же Высшие — порождение первородной воздушной стихии, существа столь же мудрые, сколь и безумные, древние Боги, с которых началась демонология в том виде, в каком она известна в ближайших трёх осях миров. Такие на ерунду не размениваются. Если уж творят наваждения, вольно или невольно, то получаются они реалистичней, хитрей и опасней самой реальности. Связываться с такими опасно — мягко говоря.

Опять же, было не вполне понятно, чья именно это работа. Да, магическую стражу составляли колдуны, и в теории уничтожение всякой опасной ерунды на улицах было их прерогативой. Однако, ни для кого не секрет, что некоторые изменённые — наследники Древних. Да, непрямые, да, в разы слабее. Однако, устойчивость к магии Древних у сильнейших из нас выше, это факт.

В общем, споры шли. Я отмахивалась от сомнительной чести, как могла: рисковать лучшими из своих, выполняя работу колдунов, ни разу не хотелось. Самой увязать в проблеме на невесть какой срок — тоже. Отправив к условным коллегам двоих не менее условных консультантов в качестве поддержки, я на этом упёрлась рогом. Но и Саннар тоже.

Так мы перетягивали сию великую честь, пока я не решила поторопить его с принятием решения.

Ну, как говорится, вот мы и здесь.

— Что же, — сказал лорд Саннар в итоге. — Полагаю, я могу пойти на это, но с оговорками.

— Слушаю, — мило улыбнулась я.

— Вы окажете помощь.

— Предметную, — отозвалась спокойно. — Изучение феномена ляжет на плечи ваших теоретиков. Или ваши лично.

Он прищурился и посмотрел так… обещающе.

— Да будет так, — постановил он тем самым добрым голосом, заслышав который, его подопечные предпочитали хорониться кто где, лишь бы не попасть начальству под горячую руку.

Я мысленно усмехнулась.

Можно не сомневаться, что в следующий раз уже мне придётся сидеть перед ним и выменивать услугу, ибо мстительность этой скотины ни разу не уступала моей собственной. Тем не менее, эта партия за мной — притом, смею заметить, почти всухую. Ну не очаровательно ли?

— Ну не очаровательный ли выдался денёк? — спросила вслух.

— Весьма, — он чуть склонил голову. — И да, вкусный чай. Хорошего дня вам, леди Адри.

Мы улыбнулись друг другу светскими улыбочками, после чего Саннар оставил меня одну — надо полагать, наслаждаться отличным разрешением проблемы и отмечать крайне удачное утро.

— Кажется, кто-то погладил милашку-колдуняшку против шерсти? — уточнила моя помощница, внося бумаги. — Он, когда вышел от тебя, чуть не дымился! Эх, столько нерастраченной мужской энергии…

Я только отмахнулась.

В родословной Данэль не просто отметились, а прямо-таки потоптались суккубы, и это было двояким фактором. С одной стороны, для роли девушки-в-прихожей она подходила просто идеально: посетители, не имеющие защиты выше третьего уровня, зачастую приходили ко мне настолько хорошо обработанными, что любо-дорого смотреть. Само собой разумеется, иметь дело с таким материалом, будь то внушение или сканирование, в разы проще.

Была, однако, и обратная сторона медали — Данэль переводила в горизонтальную плоскость буквально всё. Потрудись я сформулировать её девиз, он звучал бы примерно так: "Если вы не находите в ситуации сексуальной подоплёки — значит, плохо ищете".

Лорд Саннар в этом смысле её и вовсе интересовал чрезвычайно, как и должно манить всё недоступное: его защита, на которую тайком пускали слюни все колдуны Империи (и, быть может, немного я), не позволяла Данэль испробовать это блюдо. Потому-то и остались на её душу упражнения в словесности.

— Нет, совершенно убеждена, что вам стоило бы переспать, — гнула она свою прямую линию. — Между вами же воздух искрит!

— Это от магии, — просветила я её лениво.

— Речь о другом. И вообще! Вы оба красивы, молоды… ну, выглядите молодо. И эти декорации… Он весь такой, злющий, ты с этой коричневой штуковиной во рту… видели бы вы себя со стороны! Вообще, ненависть с любовью часто ходят рядом. Знаешь, я думаю…

— А я что, наняла тебя, чтобы ты думала? — уточнила я подчёркнуто холодно. — Вот уж не знала. Но ты говори, говори… Глядишь, договоришься.

Данэль тут же пошла на попятный: хоть я и была сторонницей демократичности в общении, но все вокруг знали, что черту переходить не стоило. Никогда не любила слишком наглых — и в моём ведомстве они порой плохо заканчивали.

— Пойду я, пожалуй… что-нибудь сделаю.

— Вот и правильно. Иди и что-нибудь сделай. Желательно — полезное.

Она вымелась из кабинета так, будто за ней светлые демоноборцы гнались.

Я усмехнулась, проводив помощницу взглядом, и снова уставилась в потолок, дымя сигарой.

Переспать с лордом Саннаром… придумает же.

Хотя, если быть честной с самой собой, не отвратительная идея. Это в теории могло бы быть полезно… и интересно. Смешно прозвучит, но изо всех ныне живущих он был единственным мостиком между мной и той, первой жизнью. Тот, кто знает меня дольше прочих… мой первый убийца.

Иронично, да-да.

Возможно, теперь, спустя столетия, я всё же хотела бы узнать, каково оно — быть с ним. Однако, ради идиотского ностальгического эксперимента ставить на карту равновесие нашей устоявшейся, почти уютной вражды? Право, я глупа, но не до такой степени!

Опять же, я по долгу службы прекрасно знаю типаж, который он предпочитает. Породистые женственные девицы, чистокровные люди с отточенными манерами и средним интеллектом, желательно — без магического дара.

Да-да, ни одного совпадения параметров.

Что уж там, мною настоящей он не заинтересовался даже в день моей первой смерти, когда его милые приятели предлагали для начала от души развлечься по принципу: "Ладно. Но потом — сжечь!". С другой стороны, не исключено, что в тот момент в нём взыграл либо здравый смысл (я всегда была тварью весьма опасной, и давать мне лишний шанс на побег чревато), либо жалость (сложно поверить, но порой и такое на него накатывало).

Но ненависть и любовь… Я устало покачала головой.

Признаю, злиться на Данэль было глупо с моей стороны: она — юная девочка, родившаяся в мире, где у изменённых есть школы, возможность свободного перемещения, право на будущее и многое другое, чего не было у меня триста лет назад. Так что она действительно не вполне понимает, о чём говорит, не осознаёт глубины той ненависти, что нас разделяет и объединяет, не даёт забыть и не позволяет помнить. В понимании милой малышки-суккубы ненависть — это то, что испытывают к парню, обижавшему тебя в детстве, девице, которая увела твоего возлюбленного… ну, и всё в таком же ключе. Она не знает, что такое настоящая ненависть, и это во многом и моя заслуга.

Данэль не представляет, через что мы прошли и свидетелями чего были. Даже если читала в книгах, даже если хорошо знает историю, всё равно сухие строчки едва ли могут передать и сотую долю того, что нам с Саннаром довелось повидать… и в чём довелось поучаствовать.

И снова — ирония. Я знать не знаю, сколько нам с ним осталось жизней до последней черты, но совершенно искренне надеюсь на примерно одинаковое количество. Вечность и память — два груза, которые не так уж легко нести в совершенном одиночестве. В компании куда проще, даже если ненавидишь товарища по счастью. Или несчастью. Чем бы в итоге ни была дарованная нам вечность, идея скоротать её, играя с ним во врагов, не так уж и дурна.

Мне нравится.

Я выпустила дым в потолок.

И куда это меня опять понесло? В Последнюю Бездну глупые мысли! Этот день начался хорошо, так пусть же он и дальше будет таковым.

2

Я не солгала лорду Саннару, когда говорила, что у меня всё плохо с предвиденьями. Если честно, то и вовсе отвратительно: даже завалящего конца света в прошлый четверг пополудни предсказать не в силах, что уж говорить о вещах более важных, вроде любовных перипетий или погоды на завтра.

Тем не менее, существует и у меня одно непреложное правило на все случаи жизни, точное, как тысяча хрустальных шаров. Звучит оно дословно так: как день начнёшь, так его и проведёшь. Оно сбывалось с завидной регулярностью на протяжении всей моей жизни, пусть я и пыталась порой с этим бороться.

То утро выдалось отвратным, о да.

Всё, что могло пойти не так, шло не так. Ноги и домашние тапочки не желали находить друг друга, кухарка сломала руку и не смогла приготовить завтрак, хищные цветы опять выбрались из оранжереи и осадили беса-посыльного в подвале, откуда пришлось его героически вызволять. В довершение всех бед мой хвост, видимо, такой же сонный, как и его хозяйка, был зажат дверью ванной и теперь мстительно ныл.

Прикидывая, в какую ресторацию успею заскочить перед работой, я почти с суеверным ужасом ожидала, чем же эдаким меня порадует день, начавшийся со стольких мелких неудач. Мелькнула даже крамольная мыслишка о том, что стоит сегодня остаться дома и провести время в объятиях кровати. К сожалению, работы хватало — не говоря уж о нескольких не особенно чистых делишках, которые стоило провернуть, пока лорд Саннар по уши увяз в проблеме Блуждающего Замка. Опять же, было у меня смутное подозрение, основанное на жизненном опыте, что неприятности, коль уж решили кого осчастливить, найдут где угодно, как ни хоронись.

Подтвердилась эта теория поразительно быстро: не успела я поблагодарить хоста и наброситься с ножом на весьма прилично пахнущий мясной рулет, как была прервана подозрительно знакомым бесом-посыльным.

Раздуваясь от гордости, гонец Императрицы сообщил, что меня немедленно ждут во дворце.

Разумеется, ни о каком продолжении завтрака не могло быть и речи. Бросив на стол несколько энергетических кристаллов, я метнулась на поиски ближайшего зеркала: Её Величество, при всех своих достоинствах и недостатках, никогда не выдёргивала чиновников под грифом "срочно" просто так. Даже тех, кого собиралась казнить, она предпочитала приглашать на аудиенцию загодя. Если же предполагается такая срочность — значит, произошло нечто из ряда вон выходящее.

Зеркало отыскалось, предсказуемо, в уборной, и для перемещений было не особенно удобным. С другой стороны, и не такие приходилось использовать; быстро начертав на глади несколько кровавых символов, я вскочила на умывальник и прыгнула в раскручивающуюся чёрную воронку. Миг дезориентации, немного головокружения — и вот я уже стою в Малом Зеркальном зале, приветливо улыбаясь стражам.

— Леди Адри, — из тёмного угла тенью выскользнул Виллан, один из моих учеников, избравших придворную карьеру. — Следуйте за мной, Её Величество уже ожидает вас.

— Повод? — уточнила ровно и с некоторым удивлением увидела, как расплывается на миг по его лицу широкая ухмылка, обнажая заострённые клыки.

— Лорд Саннар сгинул в Блуждающем Доме, — сообщил Виллан, даже не пытаясь скрыть удовлетворения. — Наваждение полностью поглотило его и теперь питается его силами. Если хотите мою оценку, в этот раз ублюдку не выкрутиться. Лично я буду готовиться к торжественным похоронам; надо запастись алкоголем по этому поводу.

Не знаю, что я почувствовала, правда. Но, как ни старалась, искреннее злорадство Виллана, у которого от счастья чуть ли рога не светились, разделить не могла. Скорее, ощутила укол разочарования. Ты сдаешься? Уже? Вот так запросто? Нечестно же!

*

— Мы рады вас приветствовать и сожалеем, что доставили беспокойство своим внезапным вызовом, — голос Императрицы, унаследованный от деда, великого Императора Монтия Первого, пригибал своей силой к земле.

— Никакого беспокойства, Ваше Величество, — склонилась я. — Видеть вас — всегда радость для меня.

Змеи на голове Императрицы довольно зашипели, приветствуя меня. Один из слуг остро запах ужасом — видимо, новенький. И явно не продержится долго: Её Величество не выносила страха по отношению к себе.

Оно и понятно, в принципе. Она была поразительно красивой молодой женщиной, но изменения, проявившиеся у её отца и деда лишь в голосе, отыгрались на ней. У неё были чёрные губы и когти, глаза без белка и змеи вместо волос. При этом, была она обладательницей самых изящных черт и самой красивой фигуры, какую мне доводилось видеть — такая вот шутка Предвечной.

Змеи уловили запах страха и зашевелились, поворачиваясь к его источнику.

— Оставьте нас, все! — бросила повелительница.

Второй раз повторять не пришлось. Трусливого слугу выволокли первым — подозреваю, парню придётся искать новую работу.

— Леди Адри, — Императрица чуть повела изящной кистью, предлагая присесть напротив неё за изящный чайный столик. — Мы обеспокоены.

— Ситуацией с лордом Саннаром, полагаю?

Она медленно кивнула.

— Нам приятна ваша осведомлённость, — сказала она ровно. — Всё верно. Ещё вчера нам доложили, что лорд Саннар отыскал решение вопроса с Блуждающим Замком. Отчёт об этом лёг нам на стол. Мы распорядимся, дабы его передали вам, но возьмём на себя труд краткого объяснения. Теория хищного наваждения полностью подтвердилась, и принцип выбора жертв стал кристально очевиден. Мы не могли найти Замок среди реестра старинных зданий времён Пришествия Зверя, поскольку в реальности его никогда не существовало. Замок с самого начала был мечтой.

— Мечтой?.. — нет, многое бывало в моей практике, но чтоб такое!

— Именно. Некий житель Ородио, умирая в своём рушащемся домишке, предавался мечтам. Точнее, сожалел о несбывшейся цели всей его жизни: построить замок. Лорд Саннар сумел увидеть фрагмент этих воспоминаний и полагает, что волна магии от прибытия Древних накрыла город как раз в тот момент, когда этот безымянный мечтатель испустил последний вздох. Древняя магия, привлечённая силой его сожалений, устремилась к нему и сделала его предсмертное видение реальным. Таким образом, появился первый в истории магии нашего мира Замок Несбывшейся Мечты.

— Вот гадство, — пробормотала я. — Так вот почему такой выбор жертв… вот почему самые очевидные жертвы хищных иллюзий — дети — не затронуты…

— Верно, — Императрица усмехнулась. — Как мы понимаем, Замок приманивал тех, кто полон сожалений о неслучившемся и обиды на несправедливый мир. Дети редко испытывают такие эмоции — по крайней мере, сожаления о неслучившемся редко занимают их мысли. Детству и юношеству свойственно сожалеть о случившемся.

Я склонила голову, соглашаясь со словами Императрицы.

— Также это объяснило, почему жертвами Замка почти никогда не становились существа успешные, — продолжила она. — Как мы понимаем, те, кто достиг определённых высот, редко по-настоящему обижены на мир…

— … хоть у них и предостаточно сожалений.

— Верно, — Императрица на миг понимающе посмотрела мне в глаза. — Так или иначе, отправляясь в одиночестве в недра Замка, лорд Саннар был убеждён, что сможет сопротивляться наваждению. Но, как показали дальнейшие события, он переоценил себя. Замок пленил его магию, поработил волю, и никто из колдунов не может пробить защиту, возведённую вокруг сего строения. Как вы понимаете, лорд Саннар всегда был лучшим в защитных плетениях. Очевидно, Замок становится всё сильнее. Мы предполагаем, что, убив лорда Саннара, он вырвется из печатей и снова начнёт свою охоту.

Н-да. Вот уж, что называется, перспектива. И ведь мог же позвать меня или кого-то из моих для завершающего этапа! Впрочем, я сама отвадила его от этой идеи…

— Мы видим, вы понимаете ситуацию. Лорд Саннар — наш верноподданный, доказавший свою лояльность ещё нашему отцу.

Я мысленно скривилась. Как по мне, так колдун просто в последний момент успел сбежать с тонущего корабля и переметнуться на сторону очевидного победителя в противостоянии братьев-принцев. С другой стороны, нельзя не признать, что во мне во многом говорит предубеждённость.

— Да, — продолжила Императрица мягко. — Уровень… взаимодействия между ведомствами мы тоже видим, и он огорчает нас. Ситуация не возникла бы, не пойди лорд Саннар туда в одиночестве.

Н-да, намёк более чем прозрачен. И резонен. Вот же угораздило этого красавца влипнуть! Он-то о чём таком глобальном может сожалеть? В наличии и власть, и деньги, и успех у противоположного пола, и могущество, и талант. Чем кого-то вроде него могло приманить дурацкое наваждение? Да у меня даже фантазии не хватает представить!

— Я сожалею о случившемся, Ваше Величество, — я склонила голову. — Тем не менее, я могу поклясться, что предлагала ему свою помощь.

Её идеально очерченные губы тронула тень улыбки.

— Ни секунды не сомневаемся… — несказанное "что ты прикрыла свою задницу" повисло в воздухе. — … в вашей лояльности и дружелюбии. У вас будет шанс доказать благие намерения.

А вот и плохие новости.

— Я должна попытаться проникнуть в Замок?

— Мы имели разговор с Оракулом. Он утверждает, что войти в Замок беспрепятственно может тот, кто является частью мечты его жертвы. И (Оракул был весьма уверен на этот счёт) вы — часть мечты лорда Саннара.

Если у меня в этот миг не задёргался глаз, то только чудом.

— Неожиданно, — сказала я самое мягкое, что пришло мне в голову.

— Ну отчего же, — Императрица снова слегка улыбнулась. — Зачастую мечты и эмоции неразрывно связаны. А то, что он испытывает к вам сильные чувства, весьма очевидно. Не положительные, конечно. Но кто сказал, что мечты всегда так уж невинны и чисты?

Логично. Только… Неужели он попался Замку только потому, что настолько страстно мечтал отомстить мне? Или, может, злился и хотел показать, где моё место? Странно это. Не ожидала от Саннара такого ребячества. Мне казалось, что тот возраст, когда можно всерьёз грезить о смерти и унижении для старых врагов, он благополучно перерос.

Видимо, ошиблась. Бывает.

— Полагаем, в свете вышесказанного очевидно, что помочь ему можете только вы, — промолвила Императрица.

— Сделаю всё, что в моих силах! — попробовала бы я ответить иначе.

— Рады слышать. Вам нужно будет войти в иллюзорный замок и вывести лорда Саннара оттуда. Для начала, разумеется, вы будете вынуждены занять то место, которое он вам уготовал в своих фантазиях… однако, мы не предполагаем, что это станет проблемой. В конечном итоге, Оракул уверяет, что вы довольно быстро сумеете перебороть волю чужой мечты.

"Да уж, " — подумала я мрачно. Что же эдакого он нафантазировал обо мне, интересно — с учётом наших-то отношений? В голове крутились варианты того, где я могу очнуться: гроб, пыточная, костёр, тюрьма… При самых хороших раскладах я могла поверить, что он воображает меня своей служанкой. Или рабыней для особенно извращённых утех.

— Не стоит так волноваться, — мягко сказала Императрица. — Мы сомневаемся, что вы узнаете или испытаете нечто новое.

Тоже справедливо. После лет и лет борьбы за права изменённых, которой я безоговорочно посвятила все свои жизни и себя без остатка, после всех пройденных дорог, после предательств, боли и трёх смертей… едва ли Саннару удастся меня удивить.

— Вот и хорошо. Мы рады достигнутому пониманию. И да, Оракул просил передать вам три вещи. Во-первых, для того, чтобы освободить лорда, вам достаточно уговорить его добровольно покинуть Замок. Во-вторых, он забудет всё, что происходило в иллюзии, потому можете не стесняться в методах. И, в-третьих… повеселитесь же, леди Адри.

— Что?..

— Мы передали вам слова Оракула. Хорошего дня, леди Адри.

Задавать вопросы и дальше стала бы только клиническая идиотка.

— Хорошего дня, Ваше Величество, — сказала я, поклонившись, и покинула приёмную Императрицы.

— Это безумие! — горячился Данор, один из ближайших моих союзников и лучших учеников. — А что, если он мечтает убить тебя?

Остальные мои ученики и приближенные, которых я собрала на экстренный совет, от высказываний пока воздерживались, но на удивление счастливыми не выглядели.

— Вероятность того, что он меня сумеет убить в иллюзорном мире, невысока, — сказала честно. — Но, если это произойдёт, кого-то из вас ждёт повышение!

— Не смешно, — отрезала Джин, щуря свои змеиные глаза. — Никто из нас не хочет такого повышения.

— И я лично прикончу первого, кто захочет, — с намёком добавил Гобог.

Я благодарно улыбнулась и обежала их взглядом. Всех присутствующих изменение коснулось сильно: щупальца, клыки, когти, шипы, чешуя, рога, хвосты… Не организуй мы специальные школы, они бы просто не выжили — не справились бы с магией и демонической составляющей личности, не сумели бы развить интеллект среди обычных детей, скатились бы в деградацию и безумие.

Но вот они здесь; и я тоже. Так что, что бы там ни было, всё пройденное — не зря. Даже если я, действительно, умру.

— Вы полагаете, Императрица послала вас на верную смерть? — осторожно уточнил Виллан, всё это время наблюдавший за моим лицом.

— Едва ли, — сказала я честно. — Думаю, сумею вернуться. Однако, возможно всё — как и всегда. Никогда не знаешь, где умрёшь, где воскреснешь. Случись что, вы знаете, где лежит моё завещание.

Присутствующие мрачно переглянулись. Вэн, рогато-хвостатый, как я, и тоже переживший битву Двух Принцев, хмуро глянул на меня.

— Учти: сдохнешь вот так глупо — и по ту сторону грани достану. И тебя, и этого колдовского выродка.

Я улыбнулась и удерживала на лице беззаботное выражение до того самого момента, как они оставили кабинет. Потом, сдавленно простонав, уронила лицо на руки.

По правде, я не была так спокойна и уверена в хорошем исходе этой истории, как хотела показать. Неизвестность страшила, а возможные перспективы ни разу не радовали: Саннар умён, и с фантазией у него дела обстоят весьма неплохо. Что мне доведётся испытать, прежде чем я смогу перехватить власть над собственной "ролью"? какую месть он мне приготовил? Смогу ли я сохранить рассудок, даже если не потеряю жизнь? Не сломаюсь ли?

С губ сорвался тихий вздох. Я оглядела свой кабинет, убеждаясь, что всё в порядке, и выглянула в окно, на мерцающую на водах залива лунную дорожку.

— Пора, не так ли? — спросила у ночи, и та ответила мне притоком энергии: как ни крути, а мы, демоны — дети её.

Я покинула здание Магического Управления, учтиво улыбаясь направо и налево, помахивая выглядывающим из-под камзола хвостом и всячески демонстрируя, что ничего необычного не происходит. Лишь скрывшись от света фонарей в чернильной темноте переулка, я позволила плечам опуститься, улыбке померкнуть, а глазам просто смотреть в окружающую ночь и впитывать её краски. Реальность подёрнулась привычной пеленой, ожили тени, затрепетали тут и там зелёные огоньки. Я улыбнулась им и двинулась туда, где, мягко сияя окнами, возвышался Замок Несбывшейся Мечты.

Замок стал намного прекраснее с тех пор, как я видела его в последний раз. Неудивительно: он ведь подпитывается силой своего пленника, а Саннар — очень могущественный колдун. Возможно, самый могущественный из нашего поколения.

Замок сверкал. Он стал изящней, изысканней, и порой казалось, будто он вовсе сделан из хрусталя — так отражался от его поверхности свет окон и многочисленных фонарей. Выросли, окрепли деревья в парке, раскинув над дорожками купола густых крон; пруд обзавёлся лилиями и парочкой лебедей, белым и чёрным; выросли тут и там фигурные живые изгороди, зелёные и плотные.

Я толкнула калитку, которую ещё утром безуспешно пытались открыть чуть ли не все колдуны столицы, и она легко отошла в сторону, приглашающе скрипнув. Гравий дорожки зашуршал под ногами, и мне осталось только поражаться достоверности этого наваждения: запахи, текстуры, ауры — всё это выглядело так, будто я в реальности, а не в хищной иллюзии.

Крыльцо возникло передо мной неожиданно. Казалось, я только что шла мимо пруда, но вот прошло несколько мгновений — и Замок навис надо мной во всём своём величии. Высокая дверь под моим взглядом чуть приоткрылось, и из образовавшейся щели пахнуло странным запахом, одновременно дурманящим и отталкивающим, затхлым и свежим. Неужели и впрямь так пахнут мечты?

Я постояла несколько секунд, но после запретила себе оттягивать неизбежное. Глубоко вдохнув и выдохнув, приготовилась к боли, сконцентрировалась и сделала шаг, чувствуя, как падаю в вязкую, тёплую, насмешливую темноту…

Я чуть вздрогнула, просыпаясь, но тут же заставила себя выровнять дыхание: открыть глаза и показать, что очнулась — это я успею всегда. Пока же стоит разобраться, что мы тут имеем.

Нужно сказать, всё было не так уж плохо. Судя по всему, Саннар заблокировал мне мои способности, но этим пока что ограничился. Да, тело слушалось слабо, запахи ощущались хуже, а магия не поддавалась на провокации. С другой стороны, боли я не ощущала и шевелиться могла. Опять же, все доступные чувства говорили о том, что возлежу я не на прелой соломе или каменном столе для жертвоприношений: я ощущала гладкость шёлка, ласкающего кожу, чувствовала запах свежести, исходящий от простыней, слышала потрескивание дров в камине…

— Дорогая, я тебя разбудил? — поинтересовался ласково подозрительно знакомый голос, и что-то скользнуло по моей щеке лёгким прикосновением. — Прости, я не хотел.

Мои глаза тут же распахнулись, и от увиденной картины мозг окончательно впал в кататонию и упорно отказывался поддаваться на провокации.

Просто… какого… что тут происходит?!

3

Частенько бывают моменты в жизни, когда кончаются все цензурные слова, которыми можно было бы описать ситуацию. Куда реже бывает так, что не находится даже подходящих нецензурных слов — и, определённо, этот случай был как раз из таких.

Если честно, в тот момент я была искренне благодарна своей "роли". Если бы не она, я бы, наверное, так и застыла, пуча глаза, как изумлённый совёнок. Сидела бы и таращилась на большую, но удивительно уютную спальню в серо-бежевых тонах, арочные окна, открывающие роскошный вид на сад, уютно потрескивающий камин, картины на стенах, на которых, если что, изображены мы с лордом Саннаром и какой-то маленькой девочкой. Апогеем же безумия был склонившийся надо мной хозяин этой чудной иллюзии.

Лорд Саннар был облачён в халат на голое тело (весьма привлекательное, и шрам, оставленный мной напротив его сердца, куда-то делся). Тёмные волосы его, обычно сколотые на затылке, разметались в свободном творческом беспорядке, вечные круги под глазами куда-то пропали, как и горькие складки у губ. Но самым шокирующим было выражение его лица. Он смотрел на меня так… в общем, мне стало по-настоящему страшно от этого ласкового, тёплого взгляда.

Правда, лучше бы ненависть. С ней я хоть знаю, что делать. А тут…

Пока я пыталась хоть как-то уложить в голове увиденное, моя "роль" вальяжно потянулась и обвила шею колдуна своими цепкими руками.

— Опять ты проснулся среди ночи, любовь моя, — её-мой голос лился как патока. — Снова кошмары?

Он досадливо поморщился, упал на кровать рядом и судорожно стиснул меня, как ребёнок мягкую игрушку, утыкаясь носом в волосы.

— Да, — прозвучало гулко. — Мне снова снится, как ты сгораешь в огне. Ты кричишь, все вокруг смеются, а я… я просто стою и смотрю.

Значит, настоящая память пытается до него достучаться. Хоть одна хорошая новость!

— Брось, милый, — протянула моя "роль", отстраняясь и заглядывая ему в глаза. — Перестань воспринимать этот сон всерьёз! Ты ведь понимаешь, что в реальности ты не причинил бы мне вреда?

— Понимаю, — отозвался он тихо, прижимаясь ещё ближе. — Спасибо.

Где-то тут настоящая "я" снова впала в ступор.

Серьёзно? Нет, серьёзно?!.

Я просто не знала, что думать, чувствовать или делать. Потому разозлилась.

Конечно, мои силы в этой иллюзии были заблокированы, частично или полностью. Тем не менее, я оставалась демоницей с огромным опытом тёмных практик и ментальных битв. Улучив момент, когда моя сладенькая роль чуть отстранилась от Саннара, я вступила в отчаянную битву за контроль над собственными действиями. К горлу тут же подступила тошнота: то, с чем я делила сейчас своё тело, было отвратительным, голодным и лишённым чего-либо человеческого.

Оно огрызалось, не подчинялось, но в итоге отступило, хотя и не исчезло совсем.

"Ты в иллюзии, придурок!" — хотела рявкнуть колдуну, явно настроившемуся на разврат (или, исходя из декораций, на взыскание супружеского долга). Однако, горло моё перехватило, и роль, заточенная внутри, словно бы предупреждающе оскалилась.

Ясно, так не сработает.

Мысленно ругнувшись (вслух не получалось), я отпихнула от себя героя-любовника и неловко слезла с высокой кровати.

— Адри?

Так, что там принято отвечать в таких случаях?

— Извини, милый, — хмыкнула я. — Голова болит.

— Сделать массаж? — нахмурился он.

— Оставить в покое! — рявкнула и выскочила в коридор.

Привычно захлопнуть за собой дверь не получилось: мой родимый хвостик вообще не ощущался, как будто его и вовсе нет. Это, нужно сказать, навело на нехорошие мысли. Потому, толкнув несколько дверей, я обнаружила весьма роскошно обставленную ванную и замерла перед зеркалом.

— Ах ты ублюдок, — пробормотала в ярости. — Проклятый расист!

Я пощупала голову, искренне надеясь, что рога просто спилены, проверила, нет ли шрама от хвоста (благо мой пеньюар был из тех вещей, что задуманы для быстрого доступа к интимным зонам), поискала чешуйки на бёдрах, но кожа была гладкой и чистой.

Человеческой. Разумеется, он воображал меня человеком! Стоило догадаться сразу. Даже в мыслях он не стал бы быть со мной, если я — это я!

Так. И почему же меня это так обижает? Разве это не был факт, очевидный с самого начала?

Я тихонько вздохнула и снова посмотрела на своё отражение, оглядывая себя уже более спокойно.

Внешность моя почти не изменилась, если не считать исчезнувших нечеловеческих атрибутов. Но, если честно, с этим можно было смириться: с самого детства и до конца своей первой жизни я ходила со спиленными рогами, купированным хвостом и скрытыми иллюзией глазами. За это спасибо добрым родителям, не пожелавшим отдавать ребёнка, пусть и уродца по меркам того времени, на растерзание Чистильщикам.

В итоге я всё равно попала к ним, конечно, поскольку была молодой романтичной идиоткой. Но и за те шестнадцать, что перепали мне в первой жизни, я была породившим меня людям искренне благодарна.

Касаемо же лощёной человеческой мымры, отражавшейся в зеркале… Ну, пожалуй, так я могла выглядеть, если бы задалась целью быть ослепительно прекрасной — круглые сутки, без перерывов и выходных. Да, а ещё тратила бы на это половину своего — немаленького, мягко говоря — жалования.

Будучи объективной, я и в жизни недурна собой, грех жаловаться. В мечтах колдуна, однако, красота моя била все рекорды. Кожа, оливковая от природы, слегка сияла изнутри и была нереально ровной; достичь подобного эффекта можно было исключительно с помощью дорогостоящей (и крайне муторной) косметической магии. Светло-каштановые волосы, в реальности всегда стянутые в косу сложного плетения и тронутые сединой ещё со времён второй смерти, в иллюзорном мире были ярки, блестели и вились крупными кольцами, кое-где переплетённые с явственно драгоценными мерцающими нитями. Зелёные глаза казались по-кукольному яркими — именно такого эффекта праздные аристократки добиваются, закапывая в них безумно жгучее зелье раз в неделю. Я вздохнула, мысленно сожалея о своих настоящих глазах — жёлто-зелёных, лучистых, с вертикальным зрачком.

Аккуратные серёжки-капельки в ушах, тонкую цепочку с подобной же висюлькой на шее и брачные браслеты на руках я осмотрела с некоторым философским смирением.

"Это ненадолго, — сказала я себе. — И он всё забудет, а ты станешь собой. Выведи его из замка и плюнь. Это просто работа. Странная, это правда, но стоит порадоваться хотя бы тому, что пытки и издевательства не включены в программу мероприятия — какминимум, пока что".

Вздохнув, я опёрлась лбом об успокаивающую прохладу родной демонам зеркальной глади и прикрыла глаза.

Воистину, есть секреты, которых не стоит знать. Чужие желания — потёмки, и лучше бы им оставаться таковыми.

Хотела ли я когда-либо узнать, что лорд Саннар считает меня желанной настолько, что даже хотел бы видеть меня своей женой? О, да. Я всё отдала бы за это в свои четырнадцать, когда карабкалась на крыши домов, выпуская когти, чтобы издали понаблюдать за юным лордом-колдуном, казавшимся тогда таким прекрасным, серьёзным и недоступным, что просто смешно.

Хотела ли я когда-либо узнать, что он сожалеет о произошедшем? После свей зажигательной кончины — разумеется. Я грезила о мести, жаждала причинить боль и не всё, но многое бы отдала, чтобы знать наверняка: его мучает совесть.

Эта ерунда с мечтами — они вечно сбываются невовремя и как-то так хитровыкручено, что остаётся только стоять и хлопать глазами, поражаясь коварству и чувству юмора судьбы.

Сейчас тоже… казалось бы, вот оно перед глазами, как ответ на все молитвы — то несбывшееся, о чём Саннар сожалеет до такой степени, что даже угодил в ловушку наваждения. И, если быть честной хотя бы с собой, что я ощущаю теперь? Торжество? Самодовольство? Если бы!

Печаль и злость от того, что даже в мечтах он предпочитает видеть меня человеком. Горечь от осознания всех наших потерь.

И, наверное, жалость к тому юному парню, который последовал букве закона, но так себя за это и не простил. Что уж там, даже я если не простила, то поняла точно. А он…

— Золотой за твои мысли, — знакомый голос вырвал из размышлений.

Я дёрнулась и распахнула глаза. Ох уж мне эти человеческие чувства! Как будто слепая и глухая. Долго он уже плечом дверной косяк подпирает, интересно? И глаза какие… серьёзные, внимательные, цепкие. Он так обычно смотрит, когда пытается разрешить серьёзную загадку.

— Мои мысли стоят дороже, — огрызнулась почти автоматически.

Его грубы дрогнули.

— Ну, я полагал, что мне положена скидка…

— На эти мысли она не распространяется, — фыркнула я. — И вообще, они изъяты из продажи. Должна же я оставить что-то для себя?

Он прищурился, внимательно рассматривая меня.

Я снова попробовала сказать всё, как есть — опять безрезультатно… ну, если всерьёз не считать за результат роль, снова попытавшуюся перехватить надо мной контроль. У меня даже в глазах на миг потемнело от силы её давления, но сдержать удалось. Во рту остался неприятный привкус. Бр-р-р, ну до чего же мерзкая магия!

— Идём спать, — сказал он спокойно.

— Прости, дорогой, сегодня я сплю на диване, — дёрнула плечом.

Ути, какие мы раздражённые!

— Адри, что произошло?

— У меня критические дни. И всё ещё голова болит.

Да-да, и хвост отвалился — по твоей вине, между прочим.

Он вздохнул.

— Это плохая новость, да. Но тебе не стоит так реагировать: уверен, у нас получится в следующий раз.

— Что получится?

— Второй ребёнок, разумеется. О чём я ещё могу говорить?

Ага. То есть… ясно. Девочка с портрета. И как я только сразу не сопоставила? Значит, где-то тут бродит жуткое хищное наваждение в виде ребёнка, называющее меня своей мамочкой. Какой чудесный день! Право, он просто не мог стать ещё лучше!

— Пойдём, — он сделал ко мне шаг.

— Я же сказала…

— А я сказал, что ты будешь спать в нашей постели, — в голосе его прорезались металлические нотки. — Значит, так оно и будет.

Я узнала этот тон, который он обычно приберегал для самых категоричных приказов. И напомнила себе расклад.

В этой чудесной мечте он всё ещё колдун, а у меня не то что демонической сущности, но и крохи магической силы не наблюдается. Я — человеческая женщина без дара, умеющая быть красивой, хрупкая и явно недостаточно тренированная, чтобы всерьёз дать ему отпор. Всё то, чего я добивалась с таким трудом, здесь обесценилось, и, если хорошенько подумать, я в его полной власти.

Говорю же — чудесный день.

Уж не знаю, что там он прочёл на моём лице, но жёсткая маска дрогнула. Мне показалось, что он на секунду даже… испугался.

— Не знаю, о чём ты подумала и чем я заслужил такие подозрения, — его голос звучал сухо. — Мы договаривались с тобой ещё в день нашей свадьбы, что ты не станешь прятаться и отстраняться от меня, что бы там ни было. Идём спать… просто спать, если тебе угодно. Но нет, я не позволю тебе отгородиться.

Меня посетило стойкое желание надеть этому придурку на голову какой-нибудь ночной норшок. К сожалению, в обозримом пространстве таковых не наблюдалось, да и роль моя ворочалась внутри, всё ещё бунтуя. Мне нужно было время, чтобы разобраться с этой мерзостью. Желательно — в одиночестве, но, если меня тут категорически не хотят отпускать от тела, так тому и быть.

Я вложила свою ладонь в его руку и последовала за ним, стараясь не замечать, как угрожающе кривятся тени, если глянуть на них периферическим зрением. Эта мечта была похожа на красивую картинку из книги о идеальной семейной жизни двух аристоркатов. Боюсь только, что весьма страшно будет встретиться с её изнанкой…

Как утро встретишь, так день и проведёшь, да?

Искренне надеюсь, что на прожитые в придуманных замках дни такое правило не распространяется, поскольку проснулась я, обняв лорда Саннара руками и ногами, уткнувшись лицом в его грудь.

И, что самое обидное, спихнуть вину за такую вольность на роль не получится: я вчера убила полночи на ментальные практики, но сумела затолкать проклятую тварь так глубоко, как возможно, и запечатать. На то, чтобы вовсе выкинуть её из сознания, меня не хватило, но это был вопрос времени. Только вот не сказать, что победа в нашем противостоянии далась мне легко — после я просто отключилась от ментальной усталости.

И вот, как говорится, доброе утро.

Позволив себе пару минут неги, я попыталась покинуть гостеприимные объятия своего, прости Предвечная, новоиспеченного супруга. Тот моих дезертирских маневров не оценил, и некоторое время мы увлечённо целовались. Судя по его настроению, никто отпускать меня не собирался, но я всё же вывернулась из объятий (немного нехотя, если честно). Меня проводили взглядом, полным искреннего недоумения и непонимания, а после сообщили, что ждут на завтраке.

Мысленно закатив глаза на этот официоз, я потянулась к роли и в ходе короткого, но весьма изматывающего ментального противостояния выбила у неё сведения о своём дальнейшем маршруте. Который, правда, пришлось скорректировать по ходу дела: в личном гардеробе (который, как выяснилось, был вполне себе комнатой) меня ожидали служанки.

С отличными фигурами, в откровенных нарядах (наконец-то верю, что угодила в мужскую фантазию), редкие красотки. Но их отражения в были немножечко честнее — у них не было лиц. Если не считать за лица кривые щели от уха до уха, заменяющие рты.

Какое отличное, бодрящее утречко!

— Вон! — рявкнула я на них, но эффекта это не возымело. Они вцепились в меня клещами, закружились вокруг, и я поняла, что совершенно беспомощна перед ними.

— Мы оденем вас так, чтобы понравилось лорду…

— Мы причешем вас так, как понравится лорду…

— Вы будете прекраснее, утончённее и желаннее всех на свете…

— Мы превратим вас в живую мечту….

Их руки дёргали, тянули, причиняли боль. Я чувствовала злорадство роли, её торжество, ощущала, как вытягивают жизненную энергию рты-пиявки окруживших меня наваждений. У меня не было сил, чтобы защититься от них, не было колдовства или амулета, чтобы закрыться.

На миг накатило отчаяние, но потом я сказала себе то, что говорила всегда: можно лишиться всего, но трудности преодолимы, пока твои знания, твоя воля и твоя вера ещё с тобой. Лишь потеряв всё это — потеряв себя — ты истинно проиграл.

Прикрыв глаза, я прошептала имя Предвечной на древнем языке демонологов, мысленно прося Её взглянуть на дочь свою. И Мать-Тьма, Та, которой не нужны дороги, дабы приходить, откликнулась. Сила запульсировала внутри, холодная, весёлая и злая.

Я усмехнулась, чувствуя, как течёт по венам родная, чёрная кровь, перехватила руку самой наглой твари и сломала со смачным хрустом. Древние слова, призванные отогнать обнаглевшие наваждения, легли на язык сами собой, и твари шарахнулись прочь с визгом.

Замок, казалось, содрогнулся до основания. Нечто угрожающее повисло в воздухе, и я точно поняла, что это значит: теперь игра пойдёт всерьёз.

Ничего, я готова.

Хмыкнув, посмотрела в зеркало, с удовольствием наблюдая, как пробегают по кукольным зелёным глазам отражения жёлтые лучики, как дрожит зрачок, чуть вытягиваясь. Что же, пора одеваться к завтраку, не так ли? Посмотрим, что для такого значимого мероприятия смогу выбрать я сама.

4

— Дорогая… ты выглядишь необычно.

— Надеюсь, милый, — усмехнулась я, перекидывая косу через плечо и с удовольствием созерцая его округлившиеся глаза. — Тебе не нравится?

В своём гардеробе, который состоял из тех платьев, которые имело бы смысл надеть на бал, и тех, которые легко снять, я так и не нашла ничего подходящего. Или условно домашнего. Пришлось грабить мужа.

К сожалению, милых моему сердцу камзолов военного образца, которые я предпочитала в жизни, у него не нашлось — кажется, дражайший супруг не воображал себя ни придворным, ни военным колдуном, ни даже просто госслужащим. Что удивительно, ведь обычно мужчины мечтают о карьерных высотах. С другой стороны, Саннар, судя по всему, и в жизни наелся этих самых высот так, что слегка подташнивало. В Замке большую часть его нарядов составляли простые колдовские балахоны, один из которых я и позаимствовала, без сомнений поддев брюки и рубашку простого покроя.

— Нравится, — внезапно выдал лорд Саннар. — Странно, но сейчас ты кажешься более… настоящей. И вообще, тебе к лицу моя одежда.

Ух ты. Неожиданно!

— Главное, чтобы тебя такой видел только я, — добавил он.

Вот ведь… Ну ладно, хоть так.

— Спасибо, милый! — усмехнулась я.

— Доброе утро, матушка!

Меня перекосило от этого слащавого голосочка, и я всё же посмотрела на свою "дочурку", стараясь не особенно кривиться.

Это был нереально красивый ребёнок (кто бы сомневался, да). Сероглазая, как отец, но в остальном — моя улучшенная копия.

Человек, конечно.

Что же, по крайней мере, у меня не будет с этим моральных проблем и ненужных ассоциаций. По женской линии изменения передаются всегда; эта девочка не могла бы быть моей дочерью в реальной жизни.

И слава Тьме.

— Доброе утро, — бросила я и отвернулась от этого существа, стараясь не замечать хищного блеска в её огромных кукольных глазах. — Какие планы на день, дорогой?

— Всё ещё работаю над созданием кольцевого защитного плетения, — улыбнулся он уголками губ, но глаза засияли счастьем. — Формула, над которой я работал почти год, уже почти готова!

Мне стало грустно.

Да, у Саннара превыше всего одна истинная любовь, с которой не смогла бы конкурировать никакая женщина в мире.

Магия. Он жил ею, упивался созданием плетений, глотал пачками книги, что попадались под руку, и с упоением постигал все новые тайны. Политика и гонка за могуществом, интриги ведомств и земные блага… Возможность заниматься чистой магией, безо всех этих грязных примесей, была истинно несбыточной мечтой для человека его происхождения. И совсем неудивительно, что Замок поймал его именно на этом.

— Могу я пойти с тобой? Я тихонько.

— Но ты раньше никогда…

— А сегодня хочу. Пожалуйста, — я захлопала глазами, и, на удивление, это подействовало.

— Только не мешай, хорошо?

Пф, вот ещё. Я бы и не лезла, но надо посмотреть, что ты там изобретаешь. Да и оставаться наедине с иллюзиями Замка мне не хочется вот просто ни разу. Можно не сомневаться, что, весьма смирные рядом с Саннаром, они пойдут вразнос, когда я останусь в одиночестве. Опять же, о главной цели — вытянуть неудачлливого колдуна за ворота — тоже не стоит забывать.

Теперь, после всего, мне ещё больше хочется вытащить его отсюда.

Однажды мы покинем наши должности, так или иначе. И потом… Пусть найдёт себе в жёны прекрасную аристократку-человека — ему, наверное, давно следовало завести семью и опекать не только учеников. Пусть жена родит ему парочку детишек-колдунишек. Это не так уж несбыточно, верно?

Пусть он живёт. Что бы там ни было между нами, он достоин жизни.

— Мамочка! Поиграешь со мной сейчас? — стоило догадаться, что "дочурка" подаст голос.

— Нет, дорогая, — ровно отозвалась я, не глядя на неё и чересчур внимательно рассматривая серебряную пиалу. — Не сегодня, прости.

— Ну почему же? — её ладошка сомкнулась на моём запястье. — Я скучаю, мам…

— Не сейчас, — повторила я холодно и вырвала ладонь.

— Адри, — начал Саннар. — Быть может…

— Я хочу посмотреть на твою работу, милый, — как могла мягко сказала я. — Пожалуйста.

Видимо, было нечто в моём голосе, что заставило его улыбнуться.

— Конечно!

Дальше я могла наблюдать, как он целует и обнимает нашу "дочку", убеждая, что мамочка непременно поиграет с ней позже (да-да, три раза), а после отправляет её с нянечкой. И, пожалуй, эта сцена вызвала бы во мне умиление невесть откуда взявшимися отцовскими качествами лорда, если бы не отражение этой твари, виденное мной в серебряной глади.

Она на миг встретилась со мной глазами и слегка улыбнулась, хищно и насмешливо.

— Ты любишь меня, мамочка? — спросила она, подходя.

— Больше всего на свете, — сказала я в ответ.

Она знала, что я знаю. Она была разумнее других наваждений этого Замка. Возможно, воплощением его воли.

Это, на самом деле, был весьма распространённый случай. Хищные наваждения и различные твари частенько принимали форму детей. И, если в случае с высшими бывали варианты (тот же Виллан был по сути своей подкидышем, вполне при этом способным на человеческие чувства), то прожорливые уродцы вроде моей новоиспечённой "дочери" манипулировали чужими эмоциями, дабы вкусно покушать.

Несомненно, Саннар, один из лучших известных мне демонологов, тоже это знал. Но едва ли был способен критически мыслить и сопоставлять, находясь под властью Замка. В этом опасность хищных наваждений: они играют с нашими желаниями, показывают то, чего жертве не хватает, чего она хотела бы больше всего. Постепенно эта фальшивая картинка замещает реальность, жертва тянется к ней, не замечая странностей и несостыковок. Некоторые люди, спасённые из лап хищных наваждений, по сей день наивно полагают, что их не спасли, а вероломно похитили из родного мира, где у них была чудесная жизнь.

Грустное зрелище, если честно.

Как я и предполагала, святая святых Саннара — его колдовская лаборатория — оказалась потрясающей. Она занимала всё западное крыло внушительного строения и была, безо всякого преувеличения, прекрасна.

Завороженная, я прослеживала глазами книги трёхъярусной библиотеки, осторожно обходила астрологические модели, любовалась картами и исчерченным демонологическими символами полом. Промелькнула мысль, что интересно было бы сравнить наваждение с реальностью и узнать, как выглядит лаборатория Саннара на самом деле. Может, она и не столь величественна, но, уверена, всё равно хороша.

Ну да, так меня и впустили туда, конечно. Но помечтать ведь можно, правда?

— Нравится? — в его голосе сквозила вполне оправданная гордость.

— Безумно! — сказала я искренне. — Это потрясающее место.

Он улыбнулся, как мальчишка. Я вздрогнула — сколько столетий я не видела на его лице такой улыбки?

— Присаживайся, — он махнул рукой, и из библиотеки выбежало коротконогое кресло, забавно подпрыгивая. Я устроилась в нём, свернувшись клубочком, и принялась наблюдать, как он активизирует знакомые плетения.

Саннар за работой… это было приятное и очень хорошо знакомое зрелище. Именно таким увидела его я в первый раз. Кстати, об этом…

— Ты помнишь нашу первую встречу, милый? — уточнила с любопытством.

А что? Интересно же, что у нас за история в его мечте.

— Ну, я бы не назвал это встречей, — усмехнулся он. — Точнее, это происходило в одностороннем порядке: кое-кто наблюдал за мной с крыши, восседая по соседству с воробьями.

Моё сердце пропустило удар. Откуда… как он узнал?!

— Ты была очень милой, — сказал он. — Хотя сначала я решил, что ты — враг. Стал рассматривать тебя в колдовском зеркале. Ты тайком шпионила за мной, я — за тобой. Всё честно, не так ли?

У меня в горле встал горький ком. Он не мог этого помнить… если только действительно не знал о том, что я наблюдаю за ним.

— Расскажи нашу историю, — попросила я глухо. — Как будто я слышу её в первый раз.

Он бросил на меня задумчивый взгляд.

— Это какой-то тест?

— Нет, — я сжала руки на подлокотниках. — Просто хочу услышать… Не откажешь в капризе?

— Как знаешь, — его руки порхали над плетениями, но он не умолк — для колдуна его уровня на этапе подготовки концентрация и впрямь не слишком необходима. — После того случая ты постоянно приходила. Я наблюдал за тобой, ты — за мной. Несколько раз я порывался познакомиться с тобой, но был тогда неловким болваном, который прекрасно умел ладить с демонами, астрономическими картами и рецептами зелий. С девушками было сложнее. Особенно такими… необычными. Твои родители владели тогда мельницей на отшибе, и ты почти никогда не появлялась в городе. Даже на народных гуляниях в честь Тёмной Матери присутствовала только необходимый минимум времени.

Ну да, это всё — чистая правда. Родители пытались спасти меня, как могли, потому скрывали от мира. Особенно рьяно они начали на меня давить, когда гонения на изменённых приобрели официальный, законный характер.

— Всё изменилось на Балу в честь Зимнего Равноденствия. Тебе было шестнадцать, и…

О да, всё изменилось на том балу. Куда мне, разумеется, не следовало идти.

— …твои родители не отпускали тебя…

… поскольку понимали прекрасно, что мне грозит…

— … но ты всё равно сбежала на бал. Ты была самой красивой там. Мы танцевали, пока в полночь…

… не сработала ловчая сеть, замыкая ловушку для всех изменённых…

— нас всех не пригласили прослушать поздравления моего отца. Там я сделал тебе предложение…

… там, за компанию с Чистильщиками, ты меня сжёг в колдовском огне. Конец сказки.

— …но ты рассказала мне о своём проклятии.

Ух ты, я ещё и проклята? Злой мачехой, не иначе.

— Так вот, говоря о проклятии… — протянула я.

— Да, — сказал он. — Я же сказал тебе: способ защитить тебя почти найден. Скоро ты сможешь покидать замок! Тебя больше не будет за воротами подстерегать смерть. Демоница не получит твоё тело. И знаешь… Если честно, я думаю, ты была права, когда предполагала, что мои сны — тоже порождение проклятия. Чем дольше я об этом думаю, тем более вероятным кажется такой вариант.

Н-да… Не знаю, что за горожанин породил своей мечтой этого монстра, но ему имеет смысл гордиться своим творением: впервые встречаю настолько изящную, тонко играющую чужими желаниями, виртуозно смешивающую правду с ложью западню. Значит, за воротами в меня демоница вселится? Нет, ну не прелесть ли? И вообще, интересно было бы взглянуть, как я сама в себя вселюсь. До чего интересное должно получиться зрелище! Из тех, которые не показывают детям, да-да.

Так, минутку. Мне, значит, из-за страшного проклятья выходить нельзя. Может, удастся его послать — за подарком мне, любимой, например?

— Ну, нам повезло, что хотя бы ты можешь покидать особняк, — закинула удочку я.

Он поморщился.

— Я же предупреждал тебя пару суток назад, что пока не могу. Забыла? Ближайшие дни я такой затворник, как и ты. Нельзя выходить, пока не закончу плетение, иначе — всё насмарку!

Серьёзно? Нет, ну гениально же! Поймать, что ли, свою "дочку" и выразить ей восхищение, пока она будет весело отгрызать мне голову?

Теперь вопрос, как говорится, на сто энергетических кристаллов: что не так с этим плетением? Почему в него всё упирается? Саннар якобы сможет выходить за ворота, когда закончит. Но я-то понимаю, что никто отпускать его не собирается. А значит…

— Тебе придётся вложить в это плетение все свои силы, не так ли, милый? — спросила я ласково.

— Да, — ответил он небрежно. — Но я справлюсь, не бойся.

"Нет, не справишься", — хотела сказать я, но роль, пусть и загнанная в самый далёкий угол, всё ещё не позволяла мне этого.

— А сейчас помолчи. Мне надо сконцентрироваться.

Я послушно замолчала и с бессильной яростью наблюдала, как Саннар отдаёт каплю за каплей свои силы на защиту и подпитку проклятого наваждения. В какой-то момент показалось даже, что он сейчас выгорит. Я изготовилась броситься вперёд и драться с ним, чтобы не позволить самоубиться, но сегодня повезло. Всё же, мой враг — очень могущественный колдун. Полностью напитав плетение, он остался жив. И я, в кои-то веки, этому обстоятельству весьма рада.

Но везение не может длиться вечно, не так ли? У меня меньше времени, чем казалось поначалу. А значит, выбор лишь один: я должна сойтись в противостоянии с ролью и вытеснить её из своего тела и сознания, окончательно и бесповоротно. В другом случае она не позволит сказать ему правду, а любой намёк, боюсь, он проигнорирует вчистую.

Если честно… если честно, то даже тогда нет гарантии, что он мне поверит. Я буду вынуждена предстать перед ним такой, какая я есть, то бишь рогатой и хвостатой демоницей. Не решит ли он, следуя логике наваждения, что я одержима, что проклятие настигло меня? Неизвестно. Но, думаю, в крайнем случае можно будет попытаться оттащить его к выходу силой. Хотя, конечно, этот вариант я бы оставила на потом, как самый крайний.

Тихонько вздохнув, я понаблюдала, как он консервирует плетение, и встала, проходя вдоль ряда книжных полок.

— Что ты ищешь? — уточнил он тихо и хрипло.

— Книги о хищных наваждениях, — сказала я, хотя столь прямой намёк вызвал волну тошноты и ярости со стороны роли.

— О хищных наваждениях?

Я быстро обернулась. Он пошатывался, но глаза смотрели остро, внимательно, цепко.

Ну же, Саннар. Ты же умный колдун! Никогда не был дураком. Подумай, наконец!

— Зачем тебе они?

От силы сопротивления роли даже в глазах потемнело. Гадство…

— Просто интересно, — выдавила, умоляя его глазами. Ну же, ну!

Он моргнул… и пошатнулся. Его повело в сторону — плетение явно вытащило очень много сил.

Я бросилась к нему, прежде чем успела осмыслить этот жест, и подставила плечо. В своём, родимом теле я бы и на руках его смогла поносить, если бы приспичило. К сожалению, оболочка человеческой девы для таких подвигов категорически непригодна: удержать его удалось на чистейшем упрямстве. И то запыхтела, как ёжик.

— Пусти, я тяжёлый, — пробормотал он невнятно.

— Обсудим это в спальне, — отбрила я автоматически.

Он сдавленно фыркнул в ответ.

— Обещаешь?

Ну, если понимает пошлые шуточки — значит, ещё не помер.

— Гарантирую. Духа-слугу позвать сможешь?

— Духа-слугу? — он растерялся. — Но у меня нет…

Я нахмурилась.

В принципе, это даже логично. Начни он тут направо и налево бросаться словами на древнем языке, то рано или поздно точно задался бы вопросом, с чего это обожаемые супруга и доченька визжат и плавятся в ответ на некоторые чары. Да и был бы риск, что он призовёт настоящего беса-помощника. А то и не беса: поговаривали, что несколько жизней Саннару даровал сам Зверь. Не знаю уж, за какие заслуги, но факт остаётся фактом.

— Ничего, — пробормотала я. — Весело пойдём. Никого звать не надо! Запевай считалочку. Десять придурков в ведьмин влезли дом. Один из них перецепился за углом. Острый топор и нету головы — но, там и не было мозгов, увы. Девять придурков…

В общем, худо-бедно мы под эти жизнеутверждающие мотивы дошли до одного придурка. И до супружеского ложа, на которое я, поднатужившись, свалила своё сомнительное семейное счастье.

— Ты ужасно поёшь, — сказал он с какой-то беззащитной улыбкой. — И песня просто кошмарная. И рифмы нет!

— Всему тебя учи, — скривилась я. — Ты должен был сказать, что я пою, как соловей!

— Извини, милая, но это очень простуженный соловей. Ну, и немного больной на голову.

Я не выдержала и расхохоталась. Он рассмеялся тоже. Я чувствовала, как силы возвращаются к нему, и тихо радовалась этому.

Хотя в целом, конечно, та ещё ситуация. Веселимся, как дети малые, будто и не было между нами… да чего только не было.

Хотя… кое-чего так и не случилось, верно? И здесь это можно исправить. Он этого не вспомнит, и маленькая шалость никак не отразится на нашей работе. Здесь над нами не довлеют тени прошлого, нас не разделяют интриги, годы войны, смерти, страхи и маски. Это как сон, не так ли? А во сне можно себе позволить всё. Идеальное преступление, о котором никто никогда не узнает… В конечном итоге, имею же я право на своё неслучившееся?

Я осторожно легла рядом с ним, переплетя наши пальцы, и проверила свои внутренние резервы. После ментальной битвы с ролью и конфликта со служанками меня не хватит сейчас на решающий удар. В предрассветный час, когда Тьма сильнее всего — вот когда я сделаю это. А пока…

Наши с ним мысли шли в одинаковом направлении, безо всяких сомнений. Он потянулся ко мне, и я не стала на сей раз его отталкивать.

5

— Мама, проснись, — теребили меня маленькие ручки. — Мамочка, пожалуйста…

— Ещё рано, — сказала я сонно. — Малыш, ну что с тобой?

— Мама, мне страшно.

Я устало вздохнула и, чуть приоткрыв глаза, ласково провела рукой по волосам дочери, слегка пощекотав маленькие рожки. Её жёлтые глаза чуть светились в неверном утреннем полумраке и были полны страха, хвост беспокойно метался.

Я поморщилась: голова отчего-то была тяжёлой. С другой стороны, чему удивляться? Мы с Наром, как ни крути, почти не спали этой ночью. Даже ужинали в постели, обсуждая планы на будущее. Сложно поверить, что скоро гонения на изменённых закончатся. Мы сможем, наконец, покинуть поместье и рассказать правду о нас всему миру… и больше не будет никакой войны… впрочем, наше поместье всё равно защищено от неё, так ведь? Но внешний мир повидать хочется.

— Мама, ты должна встать, — Алеа продолжала меня теребить, плача. — Пожалуйста!

Я вздохнула и села в кровати, отметив, что муж, наверное, уже ушёл в лабораторию.

— Тебе приснился страшный сон, милая? — спросила я успокаивающе.

— Нет, — она отчаянно покачала головой. — Мама, меня пугает та, другая девочка.

Это ещё к чему?

Я потрясла головой. Чт0-то было не так.

— Какая другая девочка?

— Мама, с ней что-то не так. Она хочет меня съесть. И её отражение…

Отражение…

Я поймала сосбственно отражение в оконном стекле.

И вспомнила.

Шарахнулась от очередного наваждения. Оно стояло, глотая слёзы, и умоляюще таращилось на меня.

Магия Замка явно учла прошлые ошибки: этот ребёнок мог бы быть моим. Он ощущался, как мой. Но, разумеется, это был очередной обман, на этот раз слепленный специально под меня.

И ведь сама же позволила загнать себя в эту ловушку! Чем я думала, когда позволила себе втянуться в игру эмоционально, реализовать здесь (здесь!) своё несбывшееся? Проклятье! Ид-диотка! И ведь вообразила же себя взрослой умной женщиной, а пошла на поводу у глупых чувств, как какая-то сопливая первокурсница провинциального магического вуза, куда берут всех, кто умеет говорить и — в теории — думать?

Я сдавленно простонала.

— Мама? — Алеа… вот ведь гадство… наваждение умоляюще смотрело на меня. — Мамочка, надо спешить. Происходит что-то плохое.

— Да уж, — сказала я ей мрачно. — У меня новость: тебя не существует.

На удивление, она не стала отрицать (сразу видно, моё наваждение). Вместо этого она доверительно сказала:

— Наверное, да. Но я всё равно не хочу, чтобы меня съели.

Что же, предельно логичная позиция, ни отнять ни прибавить. Алеа… Я покачала головой. Как же глубоко в мои воспоминания проник Замок, если докопался и до этого?

Не буду говорить за всех юных влюблённых барышень на свете, но я в пору своего отрочества была редкостной мечтательницей. Почти лишённая человеческого общения (если не считать родителей и лесных духов за таковое), я незамедлительно придумала себе красивую любовь к прекрасному принцу. Кандидат на сию должность был избран и утверждён в первом же чтении: у лорда-губернатора провинции Улыбок, с землями которого соседствовала наша мельница, был лишь один сын. Писанным красавцем не назвать, но парень был отлично сложен, умён, воспитан и окружён ореолом тайны. Что ещё нужно для неокрепшего юного разума?

К чести своей скажу, что умом я прекрасно понимала всю безнадёжность своего увлечения. Тем не менее, эмоциональная и гормональная буря — штука страшная. Забираясь в темноте на крышу, глядя на звёзды, я в деталях воображала нашу счастливую жизнь. Что Саннар полюбит меня даже демоном (угу, конечно же), что у нас будет дочка по имени Алеа и сын Тьен (искренне надеюсь, что хотя бы он не бродит теперь по Замку), что мы укроемся за стенами его родового поместья от Чистильщиков… ну, вы сами всё понимаете, да.

Теперь немного даже стыдно вспоминать об этом. Неприятно думать, что я предпочитала трусливо прятаться, пока подобных мне убивают и мучают; странно вспоминать все эти романтические бредни. С другой стороны, я была молода, и это может послужить мне если не оправданияем, то хотя бы объяснением — приди мне в голову подыскивать оные.

Я снова покосилась на… Бездна… ладно, пусть будет лже-Алеа. Нападёт ли, если я попытаюсь встать? Осторожно соскользнула с кровати, ощущая ужасную, буквально пригибающую к земле слабость. Да-а, вот уж подождала с ритуалом до утра. Умница, Адри! На конкурсе идиоток тебе дали бы первое, почётное место. Судя по всем признакам, посмертно. И заслужено.

— Мамочка, тебе очень плохо?

— Мне хорошо, — сказала я сквозь зубы. — Твоими молитвами.

— Давай спрячемся, — тихо предложила лже-Алеа.

Ну-ну.

— Вот и прячься, — посоветовала ей. — У меня есть дело.

Да-да, в процессе которого я, скорее всего, сдохну, надорвавшись.

Вот тебе и расплата за опрометчивые желания, Адри. И ведь ты знала им цену, не так ли? Ты уже много раз имела удовольствие наблюдать, с каким грохотом рушатся иллюзорные замки.

На какое-то мгновение мне захотелось сбежать за ворота прямо сейчас. Ну, разозлится Императрица на неудачу, и что теперь? Вряд ли прикажет казнить — она не из тех, кто разбрасывается ресурсами без объективного повода. Сместить с должности, создать сложности может вполне, равно как и отправить в ссылку под благовидным предлогом. Но это ничто по сравнению с той смертью, что предстоит мне здесь. Только вот…

Даже если отбросить моральные переживания, на которые я и могла бы плюнуть, спасти лорда Саннара — мой долг. Мой приказ, задание моей правительницы, которое я провалила из-за своих низменных желаний и слабостей. Я сама дважды поставила жизнь лорда Саннара под угрозу: первый раз — когда спихнула на него эту работу, второй — когда сама оказалась некомпетентной дурищей. Его вины в происходящем нет. Закономерно, что, каким бы хорошим он ни был колдуном, всё равно остаётся человеком, уязвимым для магии Древних. Единственное, что сгубило его — высокомерие. Как же самонадеянно было считать, что у него, такого уникального и могущественного, не отыщется в душе обычных человеческих сожалений? Ведь, если разобраться, у всех они есть.

Я — другое дело. У меня, помимо желаний, есть ещё и врождённая устойчивость к силам Древних. Не идеальная, но достаточная, чтобы мыслить здраво и принимать решения.

Ага. Напринималась.

— Мамочка, — от этого вкрадчивого голосочка, прозвучавшего из коридора, лже-Алеа тихо пискнула и спряталась за меня. — Я слышу, ты всё же проснулась? Какая упрямая. Почему бы вам с сестрёнкой тогда не поиграть в прятки со мной?

— Не соглашайся, — прошептала лже-Алеа.

— Не важно, — раздалось из коридора. — Я иду искать…

Ну-ну. Решили на пару морочить мне голову? Загнать куда-то? Скорее всего.

Что же, пора прекратить это всё.

Дёрнув наваждение за руку, я притянула его к себе.

— Не бойся, — сказала. — Сейчас я начерчу у нас на ладонях имя Предвечной, и у нас появятся силы, чтобы выбраться.

По идее, тут лже-Алеа следовало бы испугаться, но она восприняла идею с энтузиазмом и доверчиво протянула руки. Не понимаю… может, чей-то заблудший дух? Ладно, разберёмся по ходу.

Что характерно, она действительно не исчезла, когда я начертала древний символ, развеивающий пустые наваждения.

И вот тут интересно получается. Возможно, она — идеальная ловушка, скроенная именно под меня. Но также может быть, что она — заблудшая душа одной из жертв Замка, слившаяся с оболочкой наваждения.

Я бы, с учётом всех новостей, поставила на то, что оба варианта верны.

— Идём, — сказала я.

— Но там та девочка…

— Хочешь — оставайся, — у меня не было времени с этим разбираться. Нужно было найти ближайшее сборище зеркал. Думаю, моя гардеробная для этих целей вполне сгодится…

— Нет! — всхлипнула лже-Алеа. — Не бросай меня здесь! Она заменит меня! И съест!

"Заменит"… видимо, и впрямь заблудшая душа. Ну, или меня очень талантливо пытаются в этом убедить.

— Значит, не отставай, — отрезала я и отвернулась. Она, судя по ощущениям, вцепилась в мою, прости Бездна, ночную сорочку.

Ладно.

Распахнув дверь, вышла в полный теней, искривлённый под диковинными углами коридор.

Что же, следовало ожидать.

Стиснув зубы, я потянулась ко своей силе, закрыла глаза (зрение в таких случаях только сбивает с толку) и двинулась вперёд, контролируя разум и дыхание. Я запомнила, где находится моя гардеробная, и могла, спасибо полувеку шпионской деятельности, даже назвать точное количество шагов. Но оставалась более сложная часть: стабилизировать наваждение, чтобы комнаты не разбежались, как тараканы, а мы не обнаружили себя, например, посреди пыточной. Или в желудке гигантского червя. Хищные наваждения — они такие, а у этого ещё и извращённая фантазия! Потому приходилось шептать Текст Ясности безостановочно, то и дело складывая пальцы в символах Стабильности, Силы и Истины.

Замок, отожравшийся за счёт наших с Саннаром мечтаний, вытягивал силы на каждом шагу, истончал связь с Предвечной, выкачивал личные резервы. Я шла на чистейшем упрямстве, чувствуя, как кто-то то и дело хватает зха ноги. Отовсюду долетали смех, плач, голоса, но я усилием воли отрешилась от этого. Когда пустота начала звать меня голосами родителей, даже фыркнула тихонько, обретая, наконец, душевное равновесие.

Неверный ход, Замок!

Всё же, к забавным штукам вроде голосов мёртвых привыкаешь… ну, либо в магии, особенно практической, тебе делать нечего.

Только особенно наивные детки или клинически тупые идиоты считают, что магия — это исключительно про солнышко, порхание с ветки на ветку аки птичка и добрых единорогов… То есть не подумайте, встречала я как-то единорога. Поразительно красивая тварь, полная светлой силы. И так же поразительно красиво насаживает на свой острый рог тех, кто не так на него посмотрел. Или "недостаточно чистых" дев. Притом мне по сей день не вполне понятно, по какому принципу он проводит дифференциацию. Как показала практика, далеко не всегда эта ерунда имеет отношение к девственности и даже расе — меня в своё время тварь не тронула, хотя на тот момент девой я не была уже лет сто, да и рога на башке в сочетании с хвостом как-то не намекают на чистоту. С другой стороны, припадочное животное набросилось на одну из светлых Жриц. Как показало вскрытие, вполне себе девственницу.

В общем, говоря о единорогах, никому не советую встречаться вживую. Лучше любоваться на картинках. И это говоря о светлой магии! А уж демонология, на которой зиждется могущество Тёмной Империи, и вовсе не терпит излишней впечатлительности и трусости. И требует от своих последователей некоторой доли фатализма в сочетании с непробиваемым упрямством. И внутренней готовности находить по утрам на пороге, например, беса, принявшего облик твоей мёртвой бабушки. И всё в таком духе.


Я всё же добралась до гардеробной и, последним усилием воли запечатав комнату, рухнула на колени. Нужно встать… нужно встать… я добралась, я смогла, но нужно начертить на стенах Слова Запрета…

А, поправка — мы добрались. Лже-Алеа была тут как тут. Она слегка прикоснулась к моей ладони, и я с искренним удивлением поняла, что она делится со мной силами. Крупицами, но этого на удивление оказалось достаточно. Я трансформировала руку и, пошатываясь, обошла комнату, начертив когтями на всех четырёх стенах нужные слова. Теперь мы в безопасности… на какое-то время.

Теперь вопрос: что делать с моей спутницей? Осмотрев заплесневелые, порванные, уродливые платья на вешалках, я передёрнула плечами и развернула зеркала, чтобы увидеть её отражение. Ну, маленький монстрик, покажи личико!

И — ничего. У неё не было отражения. Это, надо сказать, наводило на мысли.

— Как тебя зовут? — уточнила, чтобы убедиться.

— У меня пока нет имени, — сказала она.

Ага. Значит, всё же заблудшая душа какого-то младенца, не то нерождённого, не то мертворожденного, не то убитого матерью. И откуда взялась только? Хотя, и так понятно: была дополнением к кому-то из жертв замка. Или был — с тем же успехом. Проскочила, так сказать, контрабандой. Витала тут, урывала крохи силы, а после увидела шанс вырваться на свободу и рискнула стать одним из наваждений, назначив меня своей мамочкой. Только вот это не повод доверять этому существу. Но и уничтожать было бы преступлением; я пообещала себе, что, если выживу, то по возможности вытащу лже-Алеа отсюда. Ещё и имя дам на прощание. Её тело наверняка давно умерло, но душа ещё может уйти на круг перерождений. Обычная практика и участь куда лучше, чем стать жертвой голодной твари.

— Ладно, — сказала я ей. — Я закрою тебя в круге. Не войти, ни выйти. Сиди тихо, и я выпущу тебя, если мне повезёт выжить. Договорились?

Она медленно кивнула.

За дверью раздавались удары и скрежет, но Слова держали — пока что.

Я вздохнула. Усталость пригибала к земле, хотелось лечь на пол и уснуть, но позволить себе этого никак нельзя. Потому я, поднатужившись, перетащила зеркало, создавая тем самым зеркальный коридор и становясь в него.

Итак, давай же потанцуем.

Самый простой и действенный способ отделить роль — выловить её среди осколков моей души, отыскать среди отражений. Тёмная и опасная практика? О да, ещё какая. Особенно с иллюзорными зеркалами.

Но так мы тут, если разобраться, и не в песочнице играем.

Итак, вдох-выдох. Сложить руки в жесте Разума, нацарапать когтем на щеке руну Возвращения, не жалея кожи…

Начали.

Сознание привычно расщепилось, растекаясь по множеству отражений, блуждая среди них. Я, опять я и ещё раз я…


Открою секрет: в магии — любой — важнее таланта, родословной, усидчивости, знаний и даже удачи является умение точно знать, кто ты такой, и твёрдо стоять на ногах.

Для большей ясности, под "кто ты такой" я подразумеваю не привычку неврастенических личностей анализировать каждый свой чих, не персональный гороскоп, не любимую маску, натягиваемую с утра, и не закостенелые шаблоны о себе самом, мешающие развитию. Однако, каждый сколько-нибудь хороший чародей, в какой практике бы он ни постигал Искусство, должен хорошо знать, кто он такой по большему счёту и чего хочет в данный момент. И держаться за это знание, какие бы коленца ни выкидывала реальность вокруг и сколько бы раз ни менялись местами пол с потолком. Без подобного свойства психики соваться в высшую магию — это всё равно что пытаться играть на рояле вилкой. То бишь, попробовать можно, но шедевр или даже сколько-нибудь сложную симфонию не выродить, как ни бейся.

Просто потому что магия всегда начинается с себя.

Практики зеркальных коридоров в этом смысле сложнее всего, и не зря. Суть их сводится к тому, что нужно не просто прогуляться меж отражений (на этот фокус как раз любой неофит способен, и обманчивая простота этих практик сгубила не одного дурака). Нет, вся суть состоит в том, что нужно не просто прогуляться, но и вернуться в своё, правильное, отражение. Звучит легко, но на деле отыскать среди тысячи одинаковых лиц собственное — задача не самая простая.

У меня же было дополнительное осложнение: надо было протащить контрабанду.

Найти роль среди своих отражений оказалось проще простого, поскольку даже здесь она оставалась той самой праздной человеческой аристократкой в цветастом платьице, которой я никогда не была и не буду.

А ещё, разумеется, она была фальшивкой. Куклой-марионеткой, и в мире зеркал были отчётливо видны сочленения её фарфоровых конечностей.

— Ну, привет, — пробормотала я и, вцепившись в её холодную руку, потащила за собой. Она поддалась, безвольная и безжизненная, как оставленная оболочка. Но не успела я насторожиться от того, насколько всё просто, как всё изменилось — она бросилась на меня и вцепилась в шею, намертво сжимая. Я попыталась оторвать от себя её руки, но лишь с треском смяла фарфоровую оболочку.

Мы неслись мимо тысяч отражений, сцепившись. Будь я человеком, она уже сломала бы мне хребет, но спешно покрывшая шею твёрдая броня чешуи худо-бедно спасала. Пока что. Однако, чем дольше я находилась в зеркальном коридоре, тем больше теряла силы. Нужно было выбираться. Сейчас! Немыслимо извернувшись, я сумела обвить хвостом её голову и дёрнуть вниз. У меня было пару секунд, чтобы узнать правильное отражение, но опыт тысячи зазеркальных путешествий и звание одной из самых могущественных изменённых мне даны не просто так: я увидела себя-правильную и толкнула нас обоих в ту сторону. Местное пространство, где не было ни веса, ни притяжения, сыграло добрую службу — несколько раз перевернувшись, мы обе вылетели в мир наваждения под визг лже-Алеа, грохот сбиваемых нашими телами зеркал и весёленький звон осколков.

Успели мы как раз к самому интересному. Одновременно с нашим появлением Слова всё же не выдержали, и дверь разлетелась в щепки, являя миру Саннара. За плечом колдуна маячила наша "дочурка номер один", при виде которой лже-Алеа издала полузадушенный писк и спрятала лицо в коленях.

— Милый, помоги! — тут же заголосила моя роль. — Она пришла за мной, спаси меня!

Нет, ну серьёзно?

6

Я попыталась хоть что-то сказать, но из травмированного горла вырвалось только полузадушенное сипение. Зеркальный коридор выпил все силы, даже подняться толком не получалось, а регенерация замедлилась до совершенно плачевного состояния. Вот даже воображаю, как выгляжу сейчас: рогатая, чешуйчатая, покрытая порезами, в изодранной же одежде. И рядом — роль,воздевающая руки в красивом жесте.

Ну да, выбор очевиден.

Я оценивающе глянула на колдуна. Если разобраться, мы оба не в лучшей форме, но он в куда более выигрышном положении: активировал кучу разных печатей, смотрит пристально и оценивающе. Справиться с ним сейчас не получится, увы. Но что же делать?…

— Любовь моя, — сказал он ласково, глядя на роль. — Отойди от этой твари. Встань у меня за спиной.

Она тут же встала и посеменила, куда просили. Я же приказала себе собраться, внимательно рассматривая печати, овивающие запястья колдуна. Сумею увернуться или нет? Что смогу противопоставить? Удастся ли потянуть время?

Я поняла, что с печатями что-то не так, как раз в тот момент, когда роль поравнялась с колдуном. Вот тогда-то он и свёл ладони небрежным жестом, отчего два якобы боевых узора слились в один.

Уничтожающий наваждения.

Не знаю, каким чудом от последовавшего визга и грохота у меня не пошла кровь из ушей. Пожалуй, это стоит списать не то на несказанную удачу, не то на магический феномен.

Замок содрогнулся до самого основания, стены почернели, моя роль с визгом рассыпалась в пыль, "доченька" отшатнулась, теряя всякий намёк на человеческое обличье, и шарахнулась в сторону, сливаясь с ожившими тенями.

Я с облегчением откинулась на пол, сдавленно простонав. Было так плохо, что даже почти хорошо. Даже облегчение от того, что колдун пришёл в себя и умирать не придётся, толком прочувствовать не могла. Скосила глаза на лже-Алеа. Та странно мерцала, то тускнея, то возвращаясь, но в целом исчезать не спешила. Только смотрела грустно.

— Тебе плохо, мамочка?

— Хорошо мне, хорошо, — просипела устало. — Надо немного полежать…

— Простите, но этот пункт программы отменяется, — лорд Саннар склонился надо мной. Его руки на удивление осторожно скользнули по шее, а после он наклонился и коснулся своими губами моих. Не выражение страсти, но обмен дыханием — один из самых действенных способов поделиться с кем-то жизненной силой.

Признаться, я настолько опешила от такой щедрости, что пару секунд просто моргала, глядя на разом побледневшего мага, почти с грустью отмечая вернувшиеся морщинки и сгустившиеся пуще прежнего тени под глазами.

— Вы сбросили наваждение, — отметила, с радостью замечая, что подстёгнутая приливом силы регенерация делает своё дело.

— Да, — отозвался он. — Ваши слова о хищных иллюзиях и личных слугах засели у меня в голове. Я попытался отыскать книги на эту тему…

— Но их не было, — усмехнулась я понимающе.

— Ни единой, — он криво улыбнулся. — И тогда я попытался вспомнить… Но да неважно, это мы сможем обсудить позже. Как вы?

— Сами знаете, на мне, как на нечисти, — я неловко хмыкнула и села, пусть и с трудом. — Почти в порядке.

— Хорошо, — кивнул Саннар серьёзно. — Я мог бы нести вас, но мне нужны свободные руки. Наваждение напиталось силой, дорога к воротам будет жаркой. Не отходите от меня ни на шаг.

Я только хмыкнула на этот покровительственный тон и встала на ноги.

— Разумеется, не отойду, — сказала холодно. — Я ваше тело, желательно живое, обязана предъявить Императрице. Как его оставить тут без присмотра? Отведу глаза — а вы уже опять счастливо женаты на какой-нибудь хищной твари. И далеко не факт, что она выберет мой облик, а не чей-то ещё.

Его губы дрогнули, и в глазах отразилось… много чего. Нехорошего.

Повезло, наверное, что он всё забудет. Этот случай был бы для меня хорошим поприщем для манипуляций, но… слишком уж это всё личное. Для нас обоих.

И слишком болезненное.

Скосила глаза на лже-Алеа, чтобы не смотреть на колдуна. Она перестала мерцать и следила за нами своими жёлтыми глазками.

— Ах да, — сказала я. — Проверьте, что это за тварь. Как по мне, так безымянная заблудшая душа, но…

— Откуда ей тут взяться? — скривился он. — Наверняка наваждение, просто… учитывающее ваши особенности. И достаточно реалистичное, чтобы заморочить.

— Скорее всего, — не было смысла спорить. — Она появилась после того, как я подумала, что моя дочь точно родилась бы изменённой, в отличии от…

Я запнулась. Всё же, до чего неловкая ситуация! Саннар виновато отвёл взгляд. Хотя и глупо это — стесняться собственных желаний, но его чувства были вполне понятны.

Но нам не до того, не так ли? Нам нужно работать.

— И всё же, проверьте, — попросила я тихо, стараясь спрятать надежду. — Она… не отражалась в зеркале, и имя Предвечной на запястье не заставило её исчезнуть. Возможно… может, она настоящая. Была… когда-то.

Лорд вздохнул, глянул понимающе-сочувственно, но послушно шагнул ко сжавшейся лже-Алеа, активируя печати. Я отвернулась, прикусив губу — если девочку придётся уничтожить, то смотреть на это не хотелось бы. Я начала… выразимся так, непозволительно вживаться в роль её матери.

Пару мгновений за спиной было тихо.

— Давно она появилась? — уточнил колдун ровно.

— Утром, — вздохнула я. — Разбудила меня, сказала, мол, боится другой девочки.

— Она хочет съесть меня, — прошептала лже-Алеа. — И заменить… Не бросайте меня здесь, пожалуйста! Я лучше, чем она. Она — страшная!

— Не бросим, — удивительно мягко сказал Саннар. Если честно, я даже выдохнула от облегчения, но ещё удивилась — чего это он? Хотя, если подумать, он всегда любил возиться с учениками.

— Я же говорила — не наваждение.

— Да, — лицо лорда Саннара было непроницаемым. — Моя леди, возьмите малышку на руки. Вы дали ей какое-то имя, кстати?

Так, вот теперь не поняла.

— Вы сами понимаете, мои руки должны быть свободны, — говорю не без раздражения. — Она мне нравится, и хотелось бы по возможности отпустить её душу, но будем же рациональны: она давно мертва. Мой приоритет — вы и ваша защита. А имя… нет. Точнее, наваждение дало ей имя из моей мечты, но это не то, чем я готова делиться.

Саннар посмотрел на меня крайне нехорошим взглядом, обычно внушающим его подчинённым трепет. Я, однако, трепетать пред ним никогда особенно не умела, потому только подняла бровь. Стены, видимо, посчитав, что мы скучно живём, начали покрываться какой-то чавкающей субстанцией.

Саннар тут же прижал к себе лже-Алеа и жёстко сказал.

— У меня нет времени с вами спорить. Просто подумайте сами: долго бы продержалась заблудшая душа в хищном наваждении? Последней жертвой был посол, мужчина, и вряд ли он носил с собой младенца в кармане. Можно предположить, что он скрывал свой пол (весьма распространённая в Светлой Империи ситуация), но времени в любом прошло слишком много. Наваждение бы успело множество раз поглотить эту душу. Опять же, задумайтесь о слове "заменить". Обычно у такого рода хищных существ это подразумевает "украсть чужое тело". Что, в свою очередь, говорит о том, что оно, это самое тело, есть. Или… будет. В теории.

Мне поплохело. Совсем.

— Но… мы же в наваждении!

— Но сами мы — не наваждение. И наши тела сохраняют все свои свойства, как это всегда и бывает в иллюзиях и сновидениях от пятой категории реалистичности, — тоном, которым наверняка читает лекции в Академии Чернокнижия, сообщил Саннар. — Таким образом, здесь можно как умереть по-настоящему, так и…

— Довольно лекций! — рявкнула я.

И сцепила зубы.

Я ведь чуть не оставила её там. И вся эта ситуация… Ладно, не время. Что делать с Алеа, решу потом, но пункт "обречь её душу на смерть в Замке Несбывшейся Мечты" точно не значится в списке релевантных вариантов.

— Моя леди…

— Предлагаю перейти на "ты", — сказала я быстро. — И вообще, пока мы здесь, продолжить думать друг о друге, как о странноватой семейке. И да. Её зовут Алеа. А теперь давай её мне, я начерчу на ней знаки, чтобы мы точно не перепутали её с наваждением, случись что. Об остальном поговорим, когда покинем замок. Согласен?

— Спасибо, — сказал лорд.

Я только хмыкнула и подхватила Алеа. Одной проблемой меньше, как говорится. А там, в реальности, он всё забудет, и необходимость в сложных разговорах отпадёт сама собой.

— Немного о том, куда приводят мечты, — пробормотала я, разглядывая чёрную кишку, некогда убедительно притворявшуюся коридором. — Наверняка это кончается задницей.

Колдун бросил на меня недовольный взгляд.

— Следи за речью! Тут ребёнок.

Малышка хихикнула. Нет, серьёзно что ли?

— Ты не хуже меня знаешь, что она не вполне разумна, — фыркнула я. — Алеа — дух! И всё равно ничего не вспомнит потом. И вообще, сам следи! За плетениями. Ибо, кажется, нас хотят раздавить.

— Ты думаешь? — уточнил Саннар иронично. — Признаться, ни за что бы не заметил.

Защитные чары, в очередной раз затрещав под натиском стен "кишечника", всё же устояли.

— Вот объясни, от кого ты унаследовал такой мерзкий характер? — поморщилась я. — Хотя нет, не отвечай. Я прямо чувствую, что сейчас последует перечисление твоих породистых предков-колдунов до седьмого колена! Будем надеяться, что ребёнок пойдёт в меня.

Я ляпнула это и тут же прикусила язык: прозвучало, конечно… С другой стороны, что такого? Прямо сейчас наши роли вроде как предполагают подобное.

— Ну, во-первых, не все мои предки такие уж породистые, — вдруг выдал Саннар сенсационную новость. — Мой прадед был чистильщиком отхожих мест.

— Шутишь?!

— Нет, нисколько. Разумеется, моя семья сделала всё, дабы предать этот факт забвению, но всем наследникам он хорошо известен. Правда в том, что первую половину своей жизни прадед жил хуже, чем бедно. Потом мой дед, Сан Чебеныш, добился многого на колдовском поприще, и благосостояние семьи улучшилось. Ну а после, как ты знаешь, случилось Пришествие Зверя, и ко власти пришёл Монтий Первый, близкий друг моего деда. Тогда-то встал вопрос о том, чтобы сделать Сана аристократом (насколько я имею представление о характере дедушки, происхождение очень тяготило его). Для этих целей Сана спешно женили на леди Беалон, последней наследнице одной из младших ветвей ушедшего Императорского рода. Причём фамилию мой предок взял от супруги, став лордом Саном Беалоном. Ну… по крайней мере, если верить моим нынешним воспоминаниям. Однако, насколько я понимаю, в моих знаниях о семейной истории наваждение не особенно копалось — просто причин нет.

— Ты до сих пор путаешься в воспоминаниях? — а вот это плохо.

— Не пугайся, не до такой степени, чтобы перепутать тебя с неведомой жутью. Ну… если не учитывать того, что ты сама — та ещё неведомая жуть.

Я фыркнула и слегка стукнула его хвостом пониже спины.

— Предупреди, когда начнёшь уставать, — сказала только. — Я более-менее восстановилась, могу заменить.

Он чуть поморщился и ничего не ответил.

— Я серьёзно! Не хотелось бы умереть из-за твоей самоуверенности, знаешь ли.

— Вы уже в смертельной опасности из-за моей самоуверенности, — сказал он неожиданно резко, почти зло, и тряхнул головой. — Разумеется, я попрошу тебя меня заменить, если дела станут совсем плохи. Но только в крайнем случае: хватит с тебя пробежек по зеркальному лабиринту.

— Это — моя работа, — отрезала я.

— Так мы коллеги? Потому Императрица прислала тебя?

Я честно призадумалась над вопросом.

— Можно сказать и так, — выдала в итоге. — Мы немного конкуренты, но по большему счёту…

— Значит, кошмар, в котором ты сгораешь в огне — просто очередное наваждение?

И что тут сказать?

— Да.

Он облегчённо выдохнул и умолк. Я тоже молчала, прижимая к себе Алеа.

Правда в том, что я сама не знала, зачем солгала. Правда была бы правильней, с какой стороны ни глянь, но… возможно, мне просто не хотелось видеть его реакцию. Или воскрешать воспоминания. Или рушить нечто незримое, что витало тут между нами.

Помнится, в одной старинной книге я однажды встречала перечень вещей, которые колдуну стоит знать о мечтах.

Первое: мечты опасны. Они удачно притворяются безвредными, но горе вам, если вы позволите им властвовать над разумом! Они коварны. Они — яд, отравляющий реальность лживым сожалением о недостижимом.

Второе: мечта — это вовсе не то же самое, что цель и воображение. Цель — это путевой светлячок на жизненном пути, определяющий наш путь; воображение — дверь в мир творчества; мечта — лишь дым, скрывающий пустоту.

Третье: чем откормленнее мечта, тем оглушительнее грохот, с которым она обрушится, и острее осколки, по которым придётся ступать после. В особенно тяжёлых случаях выбраться из-под обломков у мечтателя не получается вовсе — слишком уж они тяжелы.

Четвёртое, самое важное и страшное: мечты… сбываются. В этом ирония мироздания, его урок и насмешка. Мечты сбываются, но вовсе не так, как мы себе это воображаем. И мечтателю придётся, рано или поздно, столкнуться лицом к лицу со своей мечтой — а с этим не каждый может справиться.

— Мамочка, папочка… вы уже уходите? — протянула издевательски бесформенная тварь, преградившая нам путь. — Почему же так быстро?

Саннар поморщился. Его щиты прогнулись, едва ли не вминаясь вовнутрь.

— Извини, милая, — ощерилась я. — Как-нибудь в другой раз!

— Ты плохая мама, — от такого детского голоска у обычного незащищённого человека лопнули бы барабанные перепонки. — Тебя нужно наказать!

Давление усилилось. Саннар застонал и упал на одно колено. По сути, неудивительно: именно этому существу, застывшему теперь напротив нас, он всё это время отдавал все свои силы и чаянья. Колдун явно не был намерен сдаваться, выплетая руками какие-то узоры, но надолго ли его хватит? Не очень хотелось бы проверять.

— Держись за папин балахон, — попросила я Алеа, ссаживая её на землю и вычерчивая несколько знаков над ней. — Что бы ни было, не отпускай!

Она быстро закивала, а я повернулась и оценивающе посмотрела на тварь. На меня её сила влияла чуть меньше, но оно и понятно: во-первых, демоническая кровь давала о себе знать, во-вторых, от меня наваждение успело получить куда меньше сил.

— Я тут подумала, — сказала я чуть насмешливо, делая шаг к ней. — Я поиграю с тобой!

— Адри, стой! — рявкнул Санннар, но я уже побежала вперёд, нашёптывая сочетания древних слов и искренне надеясь, что верный клинок, выточенный некогда по ту сторону зеркала, не подведёт и откликнется на призыв. Кого живого я бы легко могла ранить и когтями (тому же Саннару когда-то сердце выдрала, между прочим). С наваждениями, однако, в разы сложнее, и причинить им вред чем-то материальным практически невозможно. Тут нужен особый подход, зачастую включающий в себя либо божественную, либо демоническую, либо ментальную магию. Ещё, как ни парадоксально это прозвучит, можно воспользоваться для подобных целей другим наваждением (тем же легендарным призрачным пламенем, например, которое с одинаковой лёгкостью сжигает всё, вне зависимости от степени реальности объекта). Также сгодится нечто, застывшее на границе между реальным и нереальным — как мой любимый кинжал, чья практически неощутимая тяжесть уже легла мне в ладонь.

Тварь завизжала так, что звуковая волна вполне могла бы отправить в полёт до ближайшей стены, но возникший передо мной щит поглотил звук.

Молодец, колдун. Не будь мы врагами, из нас бы получилась отличная команда.

Ощерившись, я прыгнула прямо в центр бесформенного чего-то, обжигающего и леденящего одновременно. Все нервы будто бы замкнуло, разум закоротило — полностью от последствий соприкосновения с хищной иллюзией не спасала даже демоническая кровь. Ослепшая и оглохшая, я всё же вонзила в самую сердцевину этого чего-то свой кинжал. Удар, ещё удар и ещё… От визга и грохота, казалось, кровоточили уши, глаза не видели ничего. Меня отшвырнуло в сторону, и я приготовилась пересчитать всеми выступающими частями тела все неровности местных поверхностей. Колдун, однако, и тут не сплоховал: хорошо знакомая ловчая сеть, с помощью которой он не раз пленял меня в прошлом, теперь удержала от падения, бережно спеленав.

— Дура! — рявкнул колдун где-то рядом. — Идиотка!

Я поморщилась и попыталась призвать к порядку мерцающие перед глазами чёрные точки. Те не сразу, но всё же вняли уговорам и угомонились, позволив мне осмотреться по сторонам.

Монструозной дочурки нигде не было видно, зато кишкообразный коридор решил нас сплющить окончательно, сломив шесть из семи слоёв чудесной защиты Саннара. Чары, стабилизирующие наваждение, тоже трещали по швам. Потому-то колдун, чуть пошатываясь, с Алея на руках бежал к выходу. Я, спелёнатая, аки огромный младенец, летела за ним на тонкой магической нити. Мне подумалось, что это должно очень забавно выглядеть со стороны.

Возможно, с ясностью мыслей у меня дела обстояли не так хорошо, как хотелось бы воображать.

Мы вылетели на улицу, и пару мгновений спустя субстанция, больше напоминающая гору чёрного желе, схлопнулась за нашими спинами. Я только хмыкнула, полюбовавшись на "замок", а после скосила глаза на сад и тихонько присвистнула.

— Освободи меня!

— Чтобы ты опять попыталась героически умереть? — сверкнул глазами Саннар.

— Мамочка убила ту девочку, — хихикнула Алеа. — Ну или ранила.

— Мамочка чуть не умерла! — отрезал колдун.

Я на это только поморщилась.

— Завязывай с драмой, а? И не трать силы ещё и на меня, тут и без того хватает претендентов на твоё внимание! Хочешь перегореть в самый неподходящий момент?

Вопрос, к слову сказать, был актуален, как никогда. Прекрасный сад радовал ожившими деревьями, перегородившими дорогу зарослями и торчащими из воды щупальцами, сменившими лебедей.

Колдун резко выдохнул сквозь зубы и покосился на меня. Он и сам понимал, что в одиночку ему не вытянуть.

— Без глупостей, — попросил он, отпуская меня.

— Как получится, — отмахнулась я, незаметно начертив на бедре несколько символов Восстановления и Усиления. Откат будет ужасен, семидневье придётся пролежать пластом, но без этого я была бы самым настоящим балластом.

— Держись за мой хвост, милая, — сказала я Алеа. — Ну, начнём?

И мы начали.

Признаться честно, раньше я никогда не задумывалась о том, насколько досконально мы с Саннаром знаем друг друга. Да, за годы вражды мы научились читать противника, предугадывать действия и опережать решения. Но я и подумать не могла, что мне будет настолько легко работать с ним на одной стороне. Нам и говорить не нужно было: хватало полувзгляда, чтобы понять, как поступать. Минуя ловушки хищного сада, прикрывая друг друга и Алеа, мы улавливали личный ритм друг друга и действовали, как отлаженный механизм. Даже когда Алеа отшвырнуло от меня в толпу её точных копий, мы, используя мои письмена и чары Саннара, сумели отыскать её среди наваждений.

Я не знала, сколько прошло времени — организм, вкрай измотанный всем произошедшим, потихоньку сдавал, потому возникло ощущение вязкости происходящего, какое может быть только при сильнейшей моральной и физической усталости. Казалось, мы под водой, движение замедленны, лёгкие горят от нехватки воздуха, а секунды ощущаются как-то иначе, будто в каждой из них минуты, часы, дни и маленькая вечность впридачу.

Оглядываясь назад, мне кажется, что дорога к воротам заняла совсем немного времени. Мы замерли перед выходом, и Саннар сказал:

— Нужно уничтожить наваждение окончательно. Вы идите вперёд…

— Уйдём все вместе, — отрезала я.

— Мне будет спокойней, если я буду знать, что вы в безопасности.

— Саннар, не трать наше время. Без тебя не уйду.

— Хорошо, — он чуть поморщился. — Убегать придётся быстро: когда я расплету основной узел, наваждение рухнет. Задержимся — оно попытается утащить нас за собой.

— Поняла, — я прижала Алеа покрепче и приготовилась, но он медлил, будто сомневаясь. — Что-то ещё? Чем дольше мы тут стоим, тем…

— Я люблю тебя.

Приплыли, что называется.

— Что?

— Я люблю тебя. Не знаю, что за отношения связывают нас там, в реальности, но никогда не сомневайся в этом.

Я с силой прикусила губу, чтобы не обложить его самыми последними словами. И что мне делать потом с твоими откровениями, придурок?!

— Ладно, — сказал он. — Остальное обсудим в реальности. А теперь — приготовьтесь!

Иллюзия, в которой мы были любящими супругами, окончательно рухнула с оглушительным, разрывающим сердце грохотом, и по моим щекам всё же потекли слёзы. К счастью, Саннар этого не видел: он пропустил дам вперёд и шагнул в реальность на полсекунды позже меня.

7

Я лежала прямо на мостовой, глядя на ночное небо и привычные дома Ородио. В ушах звенело, предел прочности был благополучно пройден, потому сил не было даже на то, чтобы утереть слёзы. Они стекали вниз во имя несбывшейся сказки.

— Леди Адри? — слабый, но вежливый голос Саннара прозвучал рядом. — Могу ли я спросить, что здесь происходит?

— Можете, — пробормотала я хрипло, быстро проморгавшись. — Но я отвечать не стану.

Колдун очень красноречиво промолчал в мою сторону и с едва слышным стоном сел.

— Замок… — пробормотал он. Я скосила глаза и сама увидела, как кружат там, где раньше было наваждение, разноцветные искры.

Потрясающе красивое зрелище, между прочим.

Лорд Саннар, судя по всему, сопоставил увиденное. Знакомая морщинка исчертила его лоб.

— Фебар! — позвал он отрывисто, и верный сущ-слуга тут же материализовался за его спиной.

— О! Хозяин! Тебя всё же не съели! Даже не знаю, радоваться или огорчаться. И тебе привет, сестра по рогатости! Выглядишь так, будто померла неделю назад. Надо понимать, мы тебя всё же героически победили? Сейчас будем весело-задорно добивать?

— Фебар, — ой какой у него тон нехороший. — Умолкни и объясни, что случилось.

— А что случилось? Пошли мы с тобой, хозяин, Замок уничтожать. Я только отвернулся, чтобы повергнуть всяких во страх и ужас, а ты бац — и утонул в наваждении. Добраться до тебя никакой возможности, и вообще…

Что там "вообще", узнать мне было не суждено: действующих лиц прибыло.

Надо мной склонился бледный Виллан, взглядом и чарами спешно сканируя на предмет повреждений. Рядом с колдуном материализовался тощий Кристиан, любимый ученичок, поглядывающий на меня со смесью отвращения, раздражения и злорадства.

Ну, здравствуй, кочующий цирк! Как же мне это всё дорого…

— Леди Адри, вы в порядке? Что с вами сделали? — на последней фразе Виллан бросил на лорда Саннара красноречивый взгляд, полный ненависти.

Ох, если бы ты знал…

Кристиан скривился, наглядно показывая, что думает о нашей хвостато-рогатой братии, и демонстративно громко уточнил:

— Учитель, вы не ранены? Нечисть не напала на вас?

Я сдавленно фыркнула и тут же поморщилась от боли. Н-да, начинается откат, и смеяться — не лучшая идея.

— Я в норме, — сказала тихо.

— Простите, но это так не выглядит, — поморщился лорд Саннар. — Вы отправились за мной в наваждение, как я понимаю?

— Да. Ничего личного, — ты и представить не можешь, сколько всего личного! — Просто выполняла приказ Её Величества. Странно, но она обеспокоена судьбой беспечных колдунов, сующих голову в петлю и пытающихся прыгнуть выше головы. Воистину, неисчислима милость Её!

Лорд Саннар нахмурился, Виллан зубасто усмехнулся, а я поняла, что ещё немного — и потеряю сознание.

Чтобы не потерять ещё что-нибудь — лицо, например — я сказала как могла твёрдо:

— Дамы и господа, с вами чрезвычайно интересно, но у меня назначено свидание с собственной постелью. Отменить никак не получится, увы. Вил… не доставишь?

Ученик дёрнулся: он прекрасно знал, что "личным" именем я называю его только в крайних случаях.

— Конечно, — сказал он быстро, подхватывая меня на руки. — Сию секунду.

Я зашипела сквозь зубы — любое движение отзывалось настоящим спектром чудесных ощущений.

— Я мог бы помочь с транспортировкой… — вклинился Саннар.

— Вы уже помогли, чем могли, спасибо, — прошипел Виллар. — Хорошего дня, уважаемые лорды.

Я почувствовала, что мужчины смотрят друг на друга, и позволила себе прикрыть глаза. Если уж эти двое великовозрастных мальчиков начинают играть в гляделки, то это будет надолго. С другой стороны, Виллару я могла доверить своё безжизненное тело. Потому-то я отпустила сознание, и оно унесло меня вдаль по реке из успокаивающей тьмы. Боль отодвинулась на второй план, и мир померк.

Как и следовало ожидать, ближайшие пару-тройку дней состояние моё варьировалось между отметками плохо и отвратительно. В сознание приходила изредка, и, если честно, лучше бы не: пользуясь физической и моральной слабостью, все мрачные и пугающие мысли решили отыграться за годы игнорирования и посетить мою бедовую голову. Потом воспоминания переплетались с бредом, и я снова и снова танцевала с Саннаром на балу в прекрасном платье, а Чистильщики, посланные Императором, смотрели на нас отовсюду мёртвыми, пустыми глазами. Потом полыхал огонь, боль пронзала тело, и картинка сменялась. Мы вновь оказывались в Замке, он обнимал меня и уговаривал остаться с ним здесь навсегда…

В общем, как вы понимаете, весёлая такая карусель. Развлечения на любителя.

В моменты ясности я обнаруживала рядом Джин или Виллана, что само по себе показатель: если двое лучших моих выкормышей оторвались от своей работы (которой у них, если честно, феноменально много), значит, дела мои и впрямь плохи.

Полноценно в себя пришла я утром четвёртого дня. У кровати моей обнаружился Виллан.

— Очнулась? — уточнил. — Радость-то какая!

Его бледное прекрасное лицо было беспристрастным (как и положено придворному, что уж там), но я-то знала его, как облупленного, и могла точно сказать — парень в ярости.

Точнее, он расстроен, растерян, раздражён, но все эти чувства по привычке превращает в ярость, которая, как известно, извечный двигатель демонического прогресса. И перешёл на "ты", а это мы с ним обычно приберегаем для особых случаев.

— Тебя назначили сиделкой? — уточнила хрипло, когда молчание стало совсем уж угрожающим. — Прости, но ты плох в этой роли. Что, даже воды не подашь?

Он сверкнул своими кошачьими глазами.

— Я бы тебя в эту самую воду опустил, — прошипел он. — С головой. И подержал немного, чтобы в голове прояснилось. Но нельзя, и так болезная…

Пока я моргала, переваривая его заявление, парень всё же протянул мне воду, явно щедро сдобренную магией и зельями: с первого же глотка по пищеводу словно пробежало живительное тепло.

— Эдак ты ко мне ласково, — хмыкнула уже уверенней. — Чем заслужила?

— Ты чуть не умерла ради этого урода, — голос Вила вибрировал. — После всего, что он с тобой сделал и раньше, и теперь!

Интересно.

— В данном случае он ничего такого…

— Не надо лгать, — поморщился он. — Твоё состояние было ужасным, и Джин пришлось повозиться. В том числе использовать свои шаманские навыки.

Упс, что говорится.

— По другому этого было бы не рассмотреть так рано, но с помощью Взгляда Духа она обнаружила, что в тебе зародилась жизнь. Я советовал убрать выродка сразу, но Джин посчитала, что тебе самой решать. И добрую половину лекарственных чар, замешанных на демонологии, тут же временно пришлось исключить из списка…. Бездна, Адри! Мы боялись, что тебе не выкарабкаться! А вдруг это оказалась бы последняя жизнь?

— Рано или поздно всё равно встречаться с Предвечной, — хмыкнула я. — Жизни, дарованные Мастером, Танцующим в Зеркалах, в любом случае не бесконечны. И вообще, ты всё неправильно понял.

— И что тут, учитывая все факты и точные сроки, можно неправильно понять? — приподнял брови он. Обманываться не стоило: там, за маской безразличия, клокотали тысячи чувств.

Да, а вот тут я рискую потерять доверие крайне близкого существа. С другой стороны, рано или поздно поговорить с ним всё равно бы пришлось. Так отчего бы не сейчас?

— Что бы ни произошло в этом наваждении, — начала, осторожно подбирая слова. — Это было вполне добровольно. С моей стороны так точно, потому что память моя была при мне. По крайней мере, большую часть времени.

Н-да… пожалуй, признайся я в скотоложстве, он и то воспринял бы это спокойнее. Без истерик обошлось, слава Тьме за малые милости и милые малости (всё же, не зря столько убила на воспитание этого мальчишки), но лицо его буквально превратилось в маску.

— Не понимаю, — сказал он медленно. — Вы всегда ненавидели друг друга. Всегда! И тут…

— Не всегда, — вздохнув, признала я. — В первой своей жизни я была влюблена в него и хотела много чего разного — до того, как он меня сжёг, конечно. Вот Замок и поймал меня на том, старом желании. Мне захотелось раз побыть с ним. Да, я забыла о некоторых свойствах подобных иллюзий и предпочту, чтобы свою оценку этого ты оставил при себе.

Он выдохнул сквозь зубы, но действительно немного успокоился. Даже перешёл на официальный тон, ровно сказав:

— Прошу простить, леди Адри. Я сказал лишнее. Однако… что же, вы планируете оставить… плод?

Я честно обдумала это ещё раз.

— Да, — сказала в итоге. — В конечном счёте, война окончена, работа ведомств худо-бедно отлажена, даже мирный договор со Светлой Империей подписан. Жить можно. Не сказать, что у меня прямо прорва времени, но сейчас выкроить немного на ребёнка я смогу. Опять же, Её Величество не раз намекала мне, что неплохо бы было подарить короне ещё одного зазеркального практика… то есть, прости, продолжить род…

— И мы обсуждали это, — сказал Виллан с неожиданной горячностью. — Предполагалось, что вы выберете для этих целей в мужья или официальные пары кого-то из изменённых. Помнится, я предлагал свою кандидатуру.

— Теперь это неактуально, — только и сказала я.

Ничего больше добавлять не стала: не хотелось ранить гордость мальчика. Тем более что, вполне возможно, в итоге мой выбор и впрямь пал бы на него. Да, я нянчила его когда-то и была в разы старше, но… коль уж плевать со всех возможных высот на общественное мнение, то отчего бы не делать это со вкусом? Вил был мне дорог, глупо отрицать. Пусть даже чувства, испытываемые мной, были скорее сродни материнским.

— Что вы собираетесь делать с лордом Саннаром? — резко поинтересовался Виллан, вырывая из раздумий.

— А что я должна с ним делать? — моё удивление было вполне искренним.

— Полагаете, он спокойно отнесётся к новости о будущем отцовстве?

Я только фыркнула.

— Вил, право, что с тобой сегодня? Неужели твоя ясная обычно голова не хочет сотрудничать?

Он нахмурился. Я вздохнула, откинулась на подушки и сказала лекторским тоном:

— Разумеется, никакой новости никто ему сообщать не будет. Он ничего не помнит, и это к лучшему, с какой стороны ни глянь, потому что избавит нас от неловкости. Там, в наваждении, мы с ним были отрезаны от условностей, правил и обстоятельств реального мира, одурманены магией иллюзий, пленены ролью в чудесном спектакле. Но даже там он воображал, что я — человек, и наша дочь — тоже…

Увидев выражение лица Вила, я прикусила губу, но было поздно.

— Он воображал, что у вас есть дочь? Что вы вместе?!

Гадство.

— Да, — вздохнула я. — Очевидно, он тоже был немного увлечён мной в юности.

— Так, — Виллан нахмурился. — Кажется, я многое упускаю. То есть, ваши отношения не начались с того, что он вас сжёг? Всё было… несколько сложнее?

— И да, и нет. Он действительно меня сжёг, как требовали законы того времени. Не подумай, что я оправдываю его. Я потратила всю вторую жизнь на то, чтобы отомстить, вырвала его сердце и уничтожила родовое гнездо. Но, если посмотреть беспристрастно, правда в том, что едва ли он тогда мог поступить иначе — как минимум, не рискнув семьёй и собственной жизнью. Кто будет ставить на кон нечто подобное ради едва знакомой девицы, угодившей в западню по собственной глупости? Мы и успели-то на тот момент переброситься в танце лишь несколькими словами. После, как ты понимаешь, бал был прерван ради зажигательного огненного шоу. Возможно, будь я человеком, это привело бы куда-то…

— Вы бы потеряли хрустальную туфельку? — что же, если шутит, всё не так уж плохо.

— Нечто в этом роде, — улыбнулась я. — Хотя в случае с Саннаром книга заклинаний сработала бы лучше.

Вил прищурился, будто увидел нечто, чего не замечал раньше.

— Вот как, — сказал он уже спокойней. — Воистину неисповедимы пути твои, Пряха. И… вы знаете, я ненавижу его, но мне жаль вашей несбывшейся счастливой сказки, леди Адри.

— Мне — нет, — отозвалась я спокойно. — Может, в глубине моей души и есть те самые сожаления, за которые зацепился Замок. Девочки мечтают о сказке, не так ли? Но, предложи мне кто долго и счастливо с Саннаром, без боли и ужаса, но в человеческой форме — отказалась бы. Я — изменённая. Я люблю свою магию, свои рога, хвост, чешую, скорость, силу и чёрную кровь. Я ценю свои идеалы, выстраданные и полученные в бою. Я люблю себя такой, какая я есть. Больше, чем любого мужчину на свете. И любое "долго и счастливо".

Вил задумчиво посмотрел на меня.

— Что же, — сказал он. — Понимаю. И восхищаюсь. Вопрос: кого вы планируете объявить отцом ребёнка?

О, уже ребёнок, а не выродок или плод. Метаморфозы, однако!

— А я должна кому-то что-то объяснять? — фыркнула. — У нас, слава всему сущему, не Светлая Империя с их буйным помешательством на внешних приличиях и "институте брака"! Даже в худшие времена матерей-одиночек у нас не обливали всеобщим презрением, не забивали камнями и даже не вмуровывали в стены. Что уж о нынешнем веке говорить-то? Пошепчутся и забудут. Или ты и тут предлагаешь свою кандидатуру?

— Вообще-то да, — выдал Виллан невозмутимо, чем поверг меня в лёгкий ступор. — Думаю, я стал бы идеальным прикрытием. Чтобы никто, включая лорда Саннара, не задавался лишними вопросами.

Я призадумалась. Если разобраться, в словах парня был смысл. Хотя…

— Не передумаешь к тому моменту, как это станет актуально — значит, так и поступим. Но советую дважды всё обдумать: для тебя это тоже неизбежно будет связано с парой-тройкой неудобств.

— Переживу, — улыбнулся Вил зубасто. — Я тоже некогда доставил вам немало неудобств. Разве нет?

Тут не поспоришь, кстати. У Вила был очень тяжёлый случай — возможно, один из самых. Причём пришёлся он на начало эпохи равновесия, когда страну ещё лихорадило после гражданской войны, а Светлая Империя не оставляла надежд захапать себе как можно больше территорий. В тот период ещё не было ведомства по делам изменённых, специальных школ и преподавателей. А вот самих изменений становилось всё больше: тёмной магией и чернокнижием не брезговал ни один из принцев-претендентов, и технику безопасности повально игнорировали опять же все. Кого волнуют последствия, если на кону — жизнь и победа? Вот и пронеслись изменения второй волной по стране, принимая подчас и вовсе ужасные формы.

Кому-то везло больше, кому-то меньше. Особенно страдали, как водится, семьи простых, лишённых магии и защиты людей: их зачастую выбирали кормушкой низшие, что неизбежно отражалось на детях. Некоторых младенцев вынужденно уничтожали, потому что в их головах не наблюдалось и зачатков разума, у других возникал конфликт магического противоречия, когда демоническая составляющая пожирала человеческую, отчего плоть буквально гнила… На тот момент бороться с этим никто не умел. Хотя, даже сейчас не все случаи решаемы, не все патологии обратимы, но жизнь удаётся сохранить почти всем, спасибо развитию магической науки и здравому подходу.

Тогда… тёмное было время.

И не только простолюдины становились жертвами, разумеется. Дети из состоятельных семейств страдали тоже, пусть чуть реже, но оттого не менее серьёзно. Собственно, мать Вила — если её можно так назвать, конечно — была как раз из высшего общества.

Она была колдуньей из старинной семьи.

Что уже там произошло, что заставило её в период беременности использовать без положенных предосторожностей высшую тёмную магию, я не знаю. Итог был трагичен, но закономерен: чары поглотили душу несчастного ребёнка. Свято место пусто не бывает, как известно, потому на тело будущего мага нашёлся другой претендент, как позже выяснилось, на удивление даже не низший. Хотя, едва ли для несчастной матери это было утешением.

Опять же, не знаю, почему она не избавилась от ребёнка в утробе, как того требует техника колдовской безопасности в таких случаях. Скорее всего, просто не смогла — и кто бы мог её за это винить? Так что Вил родился. Тогда-то и стало ясно, что ребёнок — не хищная вечно голодная тварь, а вполне себе детёныш, пусть и совершенно не человеческий. Да, он пожирал энергию, да, колдовал без разбору. Однако, в этих действиях не было ни умысла, ни особенного вреда для окружающих — по крайней мере, поначалу.

У матери, как она ни ненавидела подменыша, не поднялась рука его уничтожить. Между тем ребёнок рос, но социализироваться не спешил: не умел говорить, пытался общаться ментально, походя выжигая мозги не ожидающим такого вот подвоха нянечкам, тянулся к зазеркальному миру, невольно устраивая всему дому погружение в параллельную реальность. Число жертв множилось, ребёнок расстраивался, дичился, ненавидел себя, и его сила предсказуемо всё больше выходила из берегов. Вот тогда-то семья и обратилась к давнему другу и зажигательных дел мастеру в лице Саннара, попросив устранить проблему.

Меня, представительницу немногочисленного на тот момент движения за права изменённых, вызывать туда изначально не собирались: слишком уж ясен случай. Подменыш, который стал причиной человеческих жертв — тут приговор очевиден.

В деле, которое по сей день хранится в нашей закрытой канцелярии, говорится, что меня привлекли в тот дом волнения зеркальной магии.

Это ерунда, конечно. На деле меня вызвала мать.

Вопреки воле отца, вопреки собственным чувствам ей хватило смелости признаться хотя бы самой себе, что Вил, по сути, такая же жертва её глупости, как и тот, погибший ребёнок. Не приспособленный к жизни в этом мире, маленький демонёнок тянулся к окружающим, игрался и пытался развиваться, как умел. Он, как любой ребёнок, искал любви. Проблема в том, что он не умел ни себя контролировать, ни даже толком общаться: известный факт, что изменённые, от рождения наделённые сильной ментальной магией, учатся говорить и понимать речь куда позже, чем обычные дети (если вообще учатся, конечно). Я, как пример, заговорила к семи годам, вняв увещеваниям и слезам родителей. До того предпочитала общаться ментально: так проще, и рта открывать не надо…

Так или иначе, в особняк я прибыла в самый разгар веселья: кто-то шепнул мальчику, чтобы спрятался от гостей. Тот внял совету, схоронился в зеркалах и попытался магов выкинуть из своего дома. К моменту моего эпического появления счёт был в пользу Вила: один из помощников мага расстался с жизнью. С другой стороны, и Саннар загнал его в одно из зеркал, запер там и вовсю настроился на изничтожение опасной нечисти, так что успела я вполне себе вовремя.

Грызлись мы с лордом Саннаром тогда долго и со вкусом: потрясали свежепринятыми законами, мерились полномочиями и взывали к условно существующему здравому смыслу друг друга. Саннар упирал, и вполне справедливо, на нечеловеческую природу мальчика и его опасность для окружающих. Я вполне резонно отвечала, что он в этом не виноват. В общем, кое-как сошлись на том, что я забираю мальчика и, если не добьюсь решительных результатов в его социализации, он будет уничтожен.

Как вы можете понимать, я их добилась, этих самых результатов. Пусть это и был непростой путь, пусть несколько раз сила ребёнка оборачивалась против меня же, пусть порой мне казалось, что мы через это не пройдём — мы в итоге сделали это вопреки всем. История Вила стала известной, и только ленивый не намекнул мне ядовито, что я занимаюсь ерундой. Потому-то мне так важно было доказать, что это не ерунда. Создать прецедент — вот что было принципиально на тот момент. И Вил справился, да; только вот его ненависть к лорду Саннару никуда не делась. И в этом его сложно было бы не понять.

— Не так много их было, этих неудобств, как тебе кажется, — сказала я вслух. — Ты был замечательным учеником. И вырос — замечательным разумным. Так что, обдумай своё предложение ещё раз: переиграть его уже не получится. И пока закроем эту тему. Расскажи лучше, что там в ведомстве?

Он как-то странно хмыкнул.

— Пусть вам лучше Джин расскажет, хорошо? Она ближе знакома с главной проблемой, стоящей на повестке дня. И не станет ржать, как лошадь, в самый ответственный момент повествования. А я, признаться, могу и не сдержаться — больно уж это всё бредово. Опять же, Её Величество подчеркнула, что ближайшие несколько дней вы должны отдыхать ото всего и всех, в том числе от дел.

— Значит, ничего срочного?

— Скажем, ничего, что требовало бы срочного вмешательства. Набирайтесь сил, леди Адри.

Я хмыкнула и прикрыла глаза.

Мне хотелось бы окунуться в работу сейчас. Не оставаться наедине с собой, не думать, забыть о том, что произошло в Замке. Но… правда в том, что мне нужно с этим справиться. Не прятаться за надуманными делами, а восстановить не только утраченные силы, но и душевное равновесие.

Как минимум мне нужно смириться. С увиденным… и несбывшимся.

8

— С возвращением, леди Адри!!! — проскандировали мои сотрудники, заслоняясь чёрными цветами и тортом от моего скептического взгляда.

— Хватит заговаривать зубы, — сказала им не без раздражения. — Я тоже рада вас видеть, да. Объясните лучше, что делает светлая делегация в моей прихожей? Коротко, внятно и по существу. Жду!

— Они приехали требовать сатисфакции, — хихикнула неугомонная Данэль. — Потому что какая-то ученица по обмену совратила юного светлого мага! Нагло лишила мальчика невинности, так сказать. И я её понимаю. Вы видели того волшебника? Думаю, фрески с изображением Шама, ангела Света, писали именно с него!

Я раздражённо зашипела:

— Данэль, достаточно! Я спросила серьёзно!

— Леди Адри, — кашлянул Габог, всё это время заменявший меня здесь. — Простите, но это не шутка.

У меня даже хвост в вопросительный знак скрутился!

— То есть, — начала я осторожно. — Ты пытаешься сказать, что светлые действительно прибыли сюда, дабы разобраться, кто из малолетних учеников с кем переспал?

— Да, — развёл когтистыми волосатыми лапищами Габог.

— И они представляют сторону парня? Которого лишили чести и тарам-пам-пам?

— Совершенно точно.

Я сжала пальцами переносицу.

Ну, здравствуй, любимая работа.

— Не поняла. Она его опоила приворотным? Изнасиловала в грубой форме? Он плакал и отбивался?

На последних словах присутствующие дружно заржали.

— Вроде бы нет, — фыркнул Габог. — Со мной они общаться не захотели, видишь ли — такой вот я ослепительный красавчик, да и пересечься они хотели именно с главой ведомства. Джин собиралась сама ввести вас в курс дела, но просто не успела опередить этих красавцев. На неё сейчас с этимистудентами по обмену столько свалилось…

Я понимающе поморщилась.

Если Виллан избрал себе придворную карьеру, то малышка Джин у меня нынче является ректором Университета Изменённых — и, по совместительству, уполномочена решать проблемы других учебных заведений подобного профиля. Разумеется, у неё есть помощники, но всё равно работы у неё кошмарно много. Ещё и на моё лечение отвлечься пришлось…

— Ладно, — сказала я. — Зови сюда этих красавцев. Разберусь по ходу, кто там и кого совратил. Прости Предвечная, ну и больные же на голову эти светлые…

— Присаживайтесь, — я нарочито небрежно развалилась, обежала взглядом вошедших и щёлкнула пальцами, подзывая ещё парочку кресел. Те послушно посеменили вперёд, дабы высоким гостям было удобно устроиться.

Хотя, сказать по правде, один из присутствующих был действительно высоким, то бишь уважаемым гостем. Я была ему рада, хотя и поняла: всё значительно серьёзней, чем казалось на первый взгляд, и Джин не зря перебросила этот мяч именно мне. Кто бы там кого ни совратил, в наличии проблема, а не надуманная истерика.

— Благодарю, миледи, — сказал уважаемый гость мягким, почтительным голосом, используя обращение, положенное по статусу демонице второго круга. — От имени своего ученика и его родителей я благодарен, что вы так быстро отыскали время на нас.

Полноватая представительная женщина, мать юного дарования, выразительно скривилась: судя по всему, она полагала, что принять их я должна была незамедлительно и куда более почтительно. Однако, спорить с адептом истинного света не осмелилась. Уже хорошо.

Я вообще была несказанно рада видеть в этой делегации сего спокойного человека неопределённого возраста, облачённого в серый бесформенный балахон. Выглядел он неказисто, но аура его сияла столь чисто и ослепительно, что оставалось только любоваться: на пути Истинного Света добиться таких результатов очень тяжело, и иметь дело с подобным существом приятно.

Да, тут я, пожалуй, должна кое-что пояснить.

Официально считается, что тёмные и светлые физически не могут терпеть друг друга, поскольку возникает неизбежный энергетический конфликт: слишком уж разные источники магии. И да, в какой-то степени (и на определённых этапах развития) это может быть справедливо. Но тут нужно очень чётко понимать, что братия почитателей любой традиции очень и очень неоднородна. Иногда, пообщавшись со стоящими на разных ступенях магами, очень сложно поверить, что они являются представителями одной и той же школы — настолько может разниться их мировоззрение, уровень адекватности и прочие параметры.

На примере зеркальных практиков вы можете вообразить, какой будет разница между мной, проведшей чуть ли не четверть жизни в зеркальном коридоре, и юной девой, убеждённой, что в многообразье отражений ей покажется её будущая любовь. К слову, подсказка для неофитов — нет, не покажется. То есть, что угодно, но не любовь. Потому заклинаю вас всеми известными и неизвестными словами: нельзя играть с зеркалами, не стоит заигрывать с их могуществом ради ерунды (и да, поиск суженого в большинстве случаев — ерунда, он спокойно найдётся сам, когда надо!). Между тем, связь с зазеркальным миром — это рулетка, в которой может повезти, а может и не слишком. Решаясь на нечто подобное, нужно чётко понимать, что, совершая своё первое зеркальное колдовство, при малейшей ошибке вы фактически вручаете свою душу и судьбу Мастеру, Танцующему в Зеркалах. И вот что Он с сим подарком сделает — это уже вопрос, как говорится, спорный. И во многом зависит от того, насколько вы Ему понравитесь.

Ещё подсказка — если в вас нет азарта, весёлой бесшабашности, дерзости, бесстрашия, неискоренимой любви к миру или прирождённой склонности к магии отражений, вы едва ли сможете быть Ему интересны. Подсказка для особо одарённых — нет, Его не интересует мнимая "чистота" вашей души (зачастую придуманная вами же, уж простите).

Демонам, по крайней мере высшим, интересна лишь её подлинная яркость и изысканность вкуса.

Но да я отвлеклась.

В любом случае, суть в том, что высшие ступени любой магии в чистом, истинном виде — это редкость. Чтобы подобное было возможным, должны сойтись воедино природные склонности к конкретному направлению, бескорыстная любовь к Искусству, упорство на пути постижения истины, личное могущество и неиссякаема яркость души. Чтобы добиться этой ступени, практик должен воспринимать магию не как орудие, но как себесмысл всего. Это звучит просто, но встречается весьма редко.

И да, на этой ступени познания (или хотя бы на подступах к осознанию её, как в моём случае) куда проще общаться с представителями других школ, имеющими подобный уровень, чем с собственными неофитами или обычными людьми. Потому что, отбросив шелуху наносного, магия остаётся магией, то бишь Искусством Познания — какой бы направленности она ни была.

И с высоты это видно особенно чётко.

— Я постараюсь помочь вам, уважаемый мастер, — сказала я вслух, кивнув светлому. — Но вам придётся изложить подробнее, что именно произошло: будучи больна, я не следила за последними новостями.

— Разумеется, миледи, — прошелестел маг. — Мне искренне жаль тревожить вас после столь сложной битвы, но, боюсь, наше дело носит весьма личный характер. Дело в том…

— Дело в том, что какая-то нечисть опорочила моего мальчика! — не стерпела светлая мамаша.

Маг посмотрел на меня чуть извиняюще.

Мальчик, то есть поразительно красивый светловолосый юноша лет восемнадцати, на слова матери страдальчески поморщился. Я скептически оглядела его, отмечая мощный разворот плеч, светлую (чисто кровь с молоком) кожу и прямой, твёрдый взгляд тёплых карих глаз. Парень был был могущественным магом — как минимум, потенциально. Он выглядел сильным и спортивным, что свойственно многим светлым. Всем известно, что тёмная магия иссушает, а светлая несёт избыток жизненной силы. Порой это кончается ожирением, но в целом на конкурсе купальников большинство молодых светлых дали бы тёмным много очков вперёд.

— Вам придётся выражаться конкретнее, — сказала я устало. — Что вы подразумеваете под опорочиванием?

— Эта тварь обманом пробралась на Бал Светлейших и провела с моим мальчиком ночь Выбора!

Н-да. Не знаю, что бы это значило, но прозвучало пафосно.

— И что вы в связи с этим хотите от меня?

— Найти её, — впервые подал голос "мальчик".

— И разоблачить наглую обманщицу! — закончила матушка гордо.

Ух ты. Интересно, мне кажется, или в стане потерпевших наблюдается некоторое противоречие?

— Вам придётся объяснить мне, в чём суть обмана, — сказала я мягко. — Пока что, признаться, я ничего не понимаю. Девушка заставила молодого человека силой? Приворожила? Опоила?

— Без сомнения, что-то из перечисленного имело… — начала почтенная матушка, но её перебили.

— Нет, — сказал парень уверенно и твёрдо. — Ничего такого не было. Всё было по-честному. Она — та, кто избран для меня Светом.

— О, во имя Бога! — воскликнул молчавший до того родитель, облачённый в вычурный наряд светлого чиновника высшего ранга. — Это же просто смешно! Это существо не могло пройти испытание, понимаешь?

— Господин министр, — вклинился светлый маг. — Вполне ли вы уверены, что Его порадует упоминание всуе, да ещё и в таком контексте? Или вы полагаете, что знаете волю Его лучше всех присутствующих?

Безутешный папочка скривился.

— Я прошу простить, но…

— Но это не тот путь, по которому следует идти в поисках истины, — спокойно закончил мастер. — Мы тратим время миледи впустую. Держите себя в руках.

— Как я могу?! — воскликнул отец. — Из-за какой-то амбициозной дряни судьба моего ребёнка рушится на глазах!

Ох, как же это всё утомительно!

— Уважаемые, — сказала я устало. — У меня есть предложение. Почему бы вам не попытаться объяснить мне специфику этого Бала и суть произошедшего? А также поведать, чем это грозит сему милому юноше. Пожалуйста! Я уважаю ваши чувства, но и вы поймите: моё состояние ещё не улучшилось настолько, чтобы затягивать нашу, несомненно приятную встречу. Потому прошу, оставьте эмоции за дверью и объясните подробно, что именно произошло.

— С вашего позволения, это сделаю я, — сказал маг. — Начать объяснения мне, пожалуй, следует с титулов. Пусть я и полагаю, что все мы равны перед Ним, и в соответствии с этим предпочитаю не упоминать имён учеников и их родственников, но в данном случае это важная для понимания информация. Итак, дон Сайларини, отец моего ученика Дайнора — член Внутреннего Круга Министров.

Мои брови непроизвольно поднялись. Птица высокого, даже высочайшего полёта! Найду дуру, у которой хватило ума с ним связаться — сама хвост накручу, дабы неповадно было. Чудо ещё, что дипломатический скандал не разгорелся!

— Понимаю, — сказала я. — Достаточно деликатное дело.

— О да, — кивнул маг. — И оно приобретает ещё большую деликатность ввиду того, что Бал Выбора является по сути своей светлым таинством, которое проводят для знатных юношей и девушек. Он предназначен для того, чтобы они отыскали себе достойную партию среди равных, подходящую магически и проверенную светом.

— И нечисть никак не могла эти проверки пройти! — вклинился дон Сайларини, но под взглядом мага примолк.

— Какого рода это проверки? — уточнила я осторожно.

— Девы должны миновать сад с единорогами, доказав тем самым свою чистоту, и коридор соблазнов.

— В этом нет ничего невозможного, — отозвалась я. — Единороги — очень загадочные существа с непонятными мне взглядами на чистоту, а справляться с желаниями юных изменённых учат с младенчества. Строгая самодисциплина — условие, необходимое для демона-полукровки, живущего среди людей.

— Ерунда! — вклинилась донна. — Единороги не ошибаются, они уничтожают скверну везде, где видят! Ваши слова — поклёп!..

— Я — живой пример, — мой тон оставался всё таким же ровным. — Мне доводилось встречаться с единорогом, и он отнёсся ко мне с неожиданной симпатией. Оговорюсь, я на тот момент не была девственницей, и хвост мой не был ни на йоту короче. И, чтобы совсем уж впечатлить вас идиотизмом ситуации: единорог убил призвавшую его Светлую Жрицу. Вполне себе девственницу.

— Ложь! — взвились супруги. Юный маг прищурился, оценивающе рассматривая меня.

— Миледи не лжёт, — сказал маг спокойно. — Но должен отметить, в решениях единорогов нет ничего непредсказуемого. Они всегда полны Смысла, пусть даже он не очевиден со стороны. Не изволите ли вы для примера рассказать чуть подробнее о вашей ситуации?

— Это было на спорных территориях, — пояснила я. — Меня отправили расследовать активность Культа Света и некоей Жрицы, которая утверждала, что изменения — это от грехов, и их нужно искоренять молитвой. Огнём и молитвой, вернее сказать. Сожжению подлежали не только дети-изменённые, но и породившие их матери, впустившие в себя грех. К слову, у её взгляда на вещи было много сторонников, и командировка была жаркой. В какой-то момент Жрица поняла, что молитвами я не особенно искореняюсь, а в магии куда искусней её. Тогда-то она и призвала единорога с помощью какого-то амулета. Признаться, тогда я полагала, что уже мертва: единороги тва… создания истинного Света, с которыми весьма сложно совладать. Но существо постояло, подумало — и напало на Жрицу.

— Невозможно! — воскликнули супруги хором.

— Неизбежно, — сказал маг безмятежно. — Будь упомянутая вами особа чуть умнее и искушённей в путях Света, понимала бы и сама, что самосуд, массовый геноцид населения и непомерная гордыня не особенно соотносятся с чистотой помыслов. Не спорю, то была политическая необходимость, обусловленная реалиями времени. Но горе тому, кто путает идеологию с идеей, религию с политическими веяньями, а истинный Свет — с представлениями о нём. Понимаю ваше недоверие, миледи, но единорог не мог не встать на вашу сторону: и в силу того, что в вас течёт кровь магического существа, и в силу вашего владения собой, и в силу ваших помыслов и целей, которыми вы руководствовались в той ситуации. И да, вы правы с этой точки зрения: единороги определяют степень чистоты не по наличию или отсутствию интимных связей. Пусть мы и говорим девам обратное — всё же, чистоплотность в интимном смысле ценится в нашем обществе.

Я прищурилась.

— То есть, единорог — это тест на психопатию?

Губы мага тронула лёгкая улыбка.

— В том числе, — сказал он. — Хотя корректнее было бы сказать, что это тест на степень опасности для окружающих.

— Ловко, — пробормотала я. — Но в этом случае любая из девушек могла его пройти. Для поездки мы отобрали самых вменяемых девочек.

— И как же она там оказалась, эта разумная девочка? — возмутился дон. — Зачем втайне пробралась на Бал выбора? Неужели Свет допустил это! Ведь теперь мой сын обязан жениться на ней, понимаете?

А вот это уже действительно плохо.

— Даже если я возьму с неё клятву, что она будет молчать и не имеет претензий? Даже если мы объявим её мёртвой?

— Дело не в общественном мнении — никто пока ничего не знает, слава Свету! Но, если тут действительно не было фальсификации, они теперь связаны магией Обещания, которая развеется лишь тогда, когда эта нечисть действительно умрёт. Если же нет, то всё вскроется на Балу Представления. Вы можете вообразить этот скандал?

О да, могу… Я сжала губы. Зачем эта несчастная сунулась на бал? Из любопытства? Была влюблена, как я когда-то? Ещё какой-то повод, такой же глупый?

В сказке никто не казнил служанку, забравшуюся на бал, но… есть другая сказка, вроде той, моей.

Её просто обычно не рассказывают.

— Что же, — сказала я. — Если всё так, полагаю, она действительно виновата. Я найду её и в течение нескольких дней пришлю вам её голову.

Дальше произошло то, на что я внутренне рассчитывала, но не особенно надеялась: мальчишка вскочил на ноги.

— Что вы несёте?! — воскликнул он. — Как можете?..

— Держи себя в руках, Дайнор, — сказал мастер. — Ты — будущий маг!

Парень выдохнул, сжал кулаки, но заговорил спокойнее.

— Её избрал для меня Свет, — сказал он. — Как бы она ни попала на Бал, это была воля провидения. Не вы ли, уважаемые родители, учили меня, что провидение есть воля Божья? Или она распространяется только на выгодных невест?

Какой, однако, тонкий вопрос… У родителей, предсказуемо, ответа не нашлось. Мастер просто наблюдал, очевидно, позволяя ученику делать выбор (и выводы) самостоятельно.

— Молодой человек, — сказала я. — Мне по очевидным причинам мало что известно о воле вашего Бога, но многое — об особенностях его служителей. Как вы считаете, какова будет их реакция, если вы приведёте изменённую под венчальный полог? Смею напомнить, что они едва не отлучили вашего Императора от Храма, когда он декларировал дружбу с Тёмной Империей. Пришлось прилагать усилия, дабы замять эту ситуацию. Не так ли? А понимаете ли, каковы будут последствия для вашей семьи? Опять же, если всё вскроется, общественности станет понятно, что девушка втайне пробралась на этот Бал, чтобы — предположительно — охмурить знатного светлого. Вы можете вообразить резонанс? А ведь Светлая Империя — религиозная страна, и многие представители Храма спят и видят, как выставить решение Императора (и его попытки поумерить эту самую религиозность) в дурном свете. И уверяю вас, все изменённые, отправившиеся к вам учиться, были предупреждены о том, что глупостей делать не стоит — чай не у себя дома.

— Но что делать? — спросил парень тихо. В его глазах пряталась та растерянность, которую я уже видела однажды — сквозь огонь.

Родители взгляды предсказуемо отвели. Мастер всё так же безмолвствовал, и по лицу его невозможно было прочесть ничего.

— Есть ли какой-то способ отменить колдовство? — спросила я устало. — Какая-либо лазейка? Мастер?..

Маг молчал и смотрел на Дайнора. Тот побледнел, сжал зубы… Ну же, мальчик…

— Я… отрекаюсь, — сказал он вдруг.

Отец выругался. Мать схватилась за сердце.

— Здесь и сейчас, — его голос окреп. — При свидетельстве миледи Адри и Безымянного Учителя я отрекаюсь от семьи и Храма. Да будут слова мои услышаны.

Занавес.

Гости ушли нескоро, оставив меня с головной болью, усталостью и печалью.

Светлая чета была в ярости и набросилась на меня с обвинениями. Я понимаю их, да. Только что им пришлось потерять сына, ведь законы Храма суровы: тот, кто отрёкся, фактически не мог продолжать быть частью светлого общества. Ну, высшего так точно. Но что мне оставалось делать? Не спровоцируй я мальчишку, история действительно могла бы обернуться смертью изменённой: Императрица порой бывает не особенно терпелива к чужим ошибкам, да и касаемо реакции храмовников я не солгала ни единым словом.

Теперь же всё решено, но… Я пообещала себе, что всё равно накажу безответственную идиотку, по вине которой всё это случилось. Потому что нельзя, вот просто нельзя быть на свете настолько тупой! Но ничего уже не исправить, увы.

Вняв просбье Дайнора, отправила его к Джин. Светлый маг, обучающийся с изменёнными — безумнее не придумаешь. Но, с другой стороны, не к чернокнижникам же его отправлять, право слово! И потом, он рассчитывал отыскать свою невесту. Не знаю, что из этого получится, но пообещала мальчишке всяческую поддержку. Не столь много — но и не так уж мало.

Когда светлые уже уходили под тихий плач матери, мастер задержался на пороге.

— Миледи, — сказал он мягко. — Позвольте даже не совет, а просьбу: не печальтесь столь сильно из-за этой истории. На всё воля Небес, и данной ситуации свершилось всего лишь то, что было предрешено. Вы были лишь орудием в руках Его — как, впрочем, и всегда.

— Едва ли есть на свете истинно предрешённые вещи, мастер, — отозвалась я. — Но даже к ним нас ведёт собственный выбор.

— Несомненно. Но мы не можем — и не должны — взваливать себе на плечи тяжесть чужого выбора, чужих ошибок и чужой судьбы. Вес на ваших плечах и так немал, а глазах отражается слишком много знаний, смертей и лет. Нести этот груз — путь в никуда. Вспомните и поверьте: прошлого уже не существует. Мы должны извлекать из него выводы, но не становиться его рабами. Прошлое не должно предопределять нас настоящих, кто бы что ни думал по этому поводу… Доброго дня вам, миледи. И здоровья вашей дочери. Вам не стоит переживать: её душа не осталась в иллюзии. С ней всё в порядке.

Светлый ушёл, оставив меня в задумчивости смотреть в пустоту. Я прикрыла глаза и прикусила губу, чтобы не разрыдаться от облегчения: один из главных страхов, изводивших меня всё это время, утих.

Истинные светлые, а не те, кто считает себя светом… истинные светлые действительно великодушны и милосердны.

Жаль, что их так мало.

Стоит ли сомневаться, что день, начавшийся столь неоднозначно, продолжился в том же духе? Когда Данэль объявила, что ко мне пришёл лорд Саннар, я даже не особенно удивилась. Так, выругалась тихонько сквозь зубы, но принять колдуна не отказалась. Всё равно придётся, рано или поздно, не так ли? И смотреть ему в глаза, и прощаться с тем, что было в Замке, и настраиваться на рабочий лад. Так почему бы, спрашивается, не сейчас?

— Лорд Саннар.

— Леди Адри.

Я рассматривала его искоса, с невольной радостью отмечая, что синяки стали меньше, а силы худо-бедно восстановились. Ещё месяцок — и будет, как новенький.

— Чем обязана? — уточнила я холодно.

— Прошу простить, что пришёл без приглашения, — сказал Саннар мягко. — Видите ли, я обязан передать Императрице отчёт о том, что было в Замке. Но свойство наваждения таково, что я не помню, что произошло. Не могли бы вы рассказать, чтобы я составил полную картину?

Нет, он серьёзно?!

— Дайте подумать… Нет.

— Леди…

— Прежде чем мы начали разговор о приказе Императрицы, заверяю: если понадобится, я напишу Её Величеству отчёт сама. Лично. На этом разговор объявляю закрытым. Желаете чаю? Хотя нет, что это я. Вы же уже уходите!

— Пожалуй, я желаю чаю, — он откинулся на спинку кресла. — И поговорить. Я не уйду без разговора.

Вот ведь радость привалила!

— Ни в чём себе не отказывайте, — сказала я холодно. — Если уж так тянет поболтать, то можете извиниться за то, что я чуть не сдохла в наваждении из-за вашей самонадеянной глупости.

— Если вам угодно — извините, — усмехнулся он. — Хотя толика вашей вины в том, что я там оказался, тоже есть.

Я вдруг почувствовала совершенно ошеломительную усталость.

— Говорите, что хотели, и избавьте меня от вашего общества.

Он пару мгновений пристально, цепко рассматривал меня.

— Я хотел бы получить клятву, что вы не станете использовать то, что узнали в Замке, мне во вред.

Ах вот оно что! Ну разумно, не отнять.

— Клятву Предвечной вы не получите, — отрезала я. — Просто потому что жизнь не настолько проста, а магия подобных обещаний нечувствительна к нюансам. Однако, я могу заключить с вами вариативный договор, по которому не стану использовать эту информацию с осознанным злым умыслом (где этот термин подразумевает прямой физический или ментальный вред). Разумеется, список ситуаций, когда я могу преступить договор, также будет прилагаться. Так вас устроит? Вы и сами знаете, насколько это щедрое предложение.

Он пару мгновений внимательно смотрел на меня, а потом вдруг спросил:

— И впрямь — неожиданно… Вам так понравилось изображать мою жену, леди?

9

Я незаметно сжала руки в кулаки, но, кажется, всё же удержала на лице непроницаемую маску.

— Значит, что-то вы всё же помните… — протянула, как только убедилась, что голос не подведёт.

— Нет, — Саннар светски улыбнулся. — Но я — колдун, моя леди, и, смею заметить, не последний. Это предполагает наличие каких-никаких аналитических способностей и знаний о собственной природе. Опять же, не так уж и много в моей жизни было несбывшегося, о котором я мог бы всерьёз сожалеть. А если ещё и с вашим участием… Я выдал самое вероятное предположение — и, как видите, не прогадал.

Скотина.

— Что же, — вздохнула я. — Признаю, это было… внезапно. Отправляясь в Замок, я ожидала каких-нибудь милых сентиментальных глупостей вроде пыточной или очередного костра.

— Вы обо мне не то слишком хорошего, не то слишком плохого мнения, — покачал он головой. — Итак, если уж мы с этим разобрались, не расскажете ли мне подробнее, что именно там случилось? Почему вы были в таком состоянии, когда выбрались? Зная себя, слабо верю, что мои потаённые желания могли включать такое с вами обращение.

— Последствия прогулки по зеркальному коридору и жаркой драки с наваждением, — передёрнула я плечами. — Это всё, что вам стоит знать, лорд Саннар. По правде… это были тяжёлые несколько дней, о которых я не слишком хочу говорить.

Я не знаю, зачем добавила последнее.

— Было так ужасно? — он спросил вроде бы небрежно, но было во всём этом что-то ещё.

— О да, — отозвалась я. — Ужасно. Слишком много воспоминаний, несбывшихся чувств и фальши. Но этого и стоит ждать от наваждения, построенного на мимолётной мечте, не так ли?

— Не такой уж мимолётной, — сказал он вдруг, странно усмехнувшись. — Это стало, возможно, самым большим моим сожалением, не оставлявшим меня все эти годы.

— То, что я — не человек?

— Да, — ответил он просто, и сердце моё зашлось от боли. — Будь вы человеком, всё бы сложилось совершенно иначе.

Я криво улыбнулась.

— … а будь я бабочкой, порхала бы с цветочка на цветочек… а будь я радугой, была бы разноцветной… а будь бы мир полностью справедлив, жизнь бы не зародилась, потому никто бы не умирал… Довольно, лорд Саннар. Я никогда не была человеком. Не с человеком вы танцевали на том балу, не за человеком наблюдали с помощью чар, не о человеке мечтали. Смиритесь: если бы я была человеком, это уже была бы не я. Вот и вся суть вашей милой бессмысленной фантазии: она не обо мне. И, если честно, она — ложь, призванная спрятать очень простую и немного смешную правду: вы вините себя. Я была разумна, дышала, любила, была ничем не хуже нормальных людей, и вы это знали в глубине души. И всё равно убили меня, потому что того требовал долг, потому что от этого зависела ваша жизнь. Но не смирились. И теперь рассуждаете о том, как было бы отлично, не будь я изменённой… Нет никаких "если бы" не бывает, поймите. Нет и не может быть; это ложь, мой лорд, из которой потом и вырастают такие вот иллюзорные замки. Хватит лгать себе. Вы сделали тогда свой выбор, логически объяснимый и почти неизбежный. Я отомстила вам, что предсказуемо. Мы квиты. Погашен долг и потушен свет, окончен спектакль и зал опустел. Тёмные времена окончены — так быть может нам не стоит носить их в своих душах? Знайте: я давно простила, чего и вам желаю. А теперь, прошу, оставьте меня — я действительно очень устала.

Он смотрел на меня, будто впервые разглядел нечто новое, будто хотел что-то сказать. Но всё же смолчал и просто вышел.

Повезло — этот разговор выкачал из меня все душевные силы, и я просто уронила лицо в руки, почти страшась силы накрывших меня эмоций. Сейчас я бы очень хотела забыть всё, что случилось в наваждении. Но уже не могла, да и поздно было: слишком многое разбередил Замок.

Слишком всё запуталось.

Тогда, после первой смерти, я верила, что эти чувства ушли без следа. Я ожесточилась, бросила все силы на ненависть и месть, корила себя за глупую первую любовь. То, что ещё оставалось в моей душе, я закрыла, спрятала за тысячами замков и выбросила ключ… Так мне казалось, по крайней мере. Но это ведь первое правило ментальной магии: подавленные чувства и эмоции не исчезают, и никогда не знаешь наверняка, во что они превратятся в итоге. И вот теперь, спустя столько лет, спустя столько масок, надетых на нас временем, спустя столько изломов и перемен моё сердце снова замирает при взгляде на него. Как же это глупо! Мы ведь уже не те наивные дети, у которых — о ужас! — не сбылась ими же придуманная сказка о любви (как это водится, к придуманным же образам). Мы, если подумать, почти старики, пусть и в молодых телах. Многое повидавшие и совершившие сотни ошибок, прошедшие сквозь кровь и боль, свою и чужую, жёсткие, колючие и недоверчивые. Таким по регламенту положена роль злодеев, которых глупые, милые и юные герои побеждают в конце — разумеется, без жертв, потерь, надрыва и горечи, сохранив чистоту рук и душ.

На то они и главные герои.

Куда уж нам.

Я сидела, отстранённо наблюдая, как постепенно темнеет в кабинете. Я слушала тиканье часов. Я думала о свободолюбивой девочке, выросшей с речными духами чуть ли не в обнимку, любившей дикие травы, высокие деревья, полнолуние, тьму, зеркала и мальчика по соседству. Я думала о мальчике, любившем книги, зелёные яблоки, рыжего пса, своих родителей, рискованные эксперименты… и, возможно, девочку по соседству.

Что сделал с вами этот мир? Кем вы стали теперь? Кем мы…

Я зло посмотрела на часы. Стрелки под моим взглядом расплавились и стекли на пол.

Хватит.

Мне стало легче, конечно.

Не сразу, но магия невзрачного колечка с надписью "всё проходит", некогда принадлежавшего основателю демонологии новой традиции, подействовала и тут. Я погрузилась в работу, благо вопросы ведомства не позволяли скучать ни секунды, подарила самой себе шкаф, полный новых, вкусно пахнущих книг, заказала парочку рабочих костюмов, чуть более свободных (на перспективу), и удачно пристроила на тёплые местечки нескольких своих протеже.

В числе последних, кстати, был и светленький Дайнор. Его родители теперь не могли официально оплачивать счета мальчишки (если не хотели нарваться на проблемы со Храмом, конечно). Я же чувствовала себя перед ним обязанной: вот уж как ни крути, а он действительно лишился семьи, карьеры, положения в обществе и возможности окончить образование из-за нашей дуры-побегушницы. Причём, как выяснилось, одной из моих ставленниц, которую я же лично и порекомендовала Джин для поездки.

Да, таинственную девицу я отыскала, и туфелька не понадобилась: отражения — лучшие сыщики, особенно когда дело касается маскарадов. Так что сбежавшая невеста предстала передо мной уже на третий день.

Сначала я вообще собиралась её исключить и выдать замуж за светлого, насильно, если понадобится; жестоко звучит, но думать надо не задницей, а головой, прежде чем на светлое ритуальное действо соваться. Однако, выслушав рассказ Элин, от таких мер отказалась. Всё же, девочка сглупила, но не так сильно, как я полагала. По всему выходило, что она стала жертвой не то провокации, не то злой шутки, не то всё же покушения на убийство. Чего конкретно добивался неведомый аноним, присылая ей приглашение на "тайный бал отличников", теперь уже не сказать. Это с равным успехом могла быть и соперница, желающая унизить или уничтожить тёмную, и особенно фанатичный палладин с нездоровыми фантазиями, мечтающий увидать тварь греховную, насаженную на рог единорога, и попытка дискредитировать изменённых в глазах общества. Если бы Элин догадалась рассказать обо всём сразу, было бы проще. Но девочка предпочла сбежать, посчитав, что на этом инцидент будет исчерпан.

В итоге я её наказала, конечно — посадила разбирать архивы. Этим всё и кончилось. Вмешиваться в эту запутанную романтически-трагическую историю не стала — пусть сами разбираются, не маленькие.

Каюсь, отпустив её, долго думала о себе и своём первом бале. С высоты прожитого и пройденного понимаю, в какое же положение я поставила тогда и себя, и родителей, и даже Саннара с семьёй. Знала о принятых законах, знала о прибытии в город Императорских Чистильщиков — и всё равно попёрлась на тот треклятый бал. Потому что — любовь! Ну не идиотка ли я была? Куда уж там Элин.

С другой стороны… Что бы было, не приди я туда? Какой стала бы моя жизнь? Я так и провела бы её на мельнице, в грёзах о придуманном прекрасном принце? Да даже если нет! Предположим, Саннар всё же попытался бы со мной познакомиться. Может, без посторонних он меня даже не убил бы, узнай правду (хотя и не факт; тогда об изменённых рассказывали много всего, правдивого и не слишком — мы считались смертельно опасными тварями, лишь имитирующими разумность). Но, предположим, он всё же пожалел бы меня и даже решил (ха!) жениться. Дальше-то что, спрашивается? Жила бы всю жизнь в страхе, под иллюзией, скрывающей изменения, не выходя из поместья — так, что ли? Была бы, как моя роль? Вот уж да, не жизнь — чисто мечта!

Нет уж. Даже будь у меня шанс переиграть всё, я бы пошла на бал тем вечером. Да, сейчас то решение кажется верхом идиотизма, но так и должно быть: каждому возрасту — свои ошибки. Умудрённые опытом почтенные леди всегда пытаются предостеречь дочерей, но это так не работает. К сожалению — и к счастью. Девчонки всё равно сбегут на бал, чтобы потерять туфельку, спустятся на волосах из самой высокой башни, чтобы попасть на свидание, пойдут флиртовать с оборотнем, надев красный плащ, и выберут ту дорогу, что ведёт через самую чащу.

Просто потому что это и есть взросление.


— О чём вы задумались? — уточнил Вил, выкроивший в своём безумном расписании окошко ради совместного чаепития.

— О сказках, которые стоит рассказывать маленьким девочкам, — отозвалась я честно. — О том, что рано или поздно любая из них отправляется на бал, в тёмный лес…

— Или в зазеркалье, — усмехнулся мой собеседник понимающе, обнажая острые зубы и сияя кошачьими глазами.

— Или туда. В случае с нам подобными обычно туда, если честно.

Мы обменялись понимающими улыбками.

— Хотел узнать, — начал он, явно выбирая слова. — Вы ещё не навещали лекарский корпус Гаэль? Уже два месяца, и имеет смысл…

— Была вчера, — улыбнулась я в ответ на его заботу. — Обошлось. Пребывание в наваждении не сказалось на Алеа — по крайней мере, фатально. Возможно, её изменения будут сильнее, чем у меня, но в остальном — с ней будет всё хорошо.

Он, казалось, выдохнул с совершенно искренним — и каким-то чрезмерным — облегчением.

— Алеа… красиво. И я рад. Я боялся, что…

— Я тоже, — мне не хотелось, чтобы он это озвучивал. — Но — обошлось. Что-то, конечно, может проявиться на более позднем сроке, но наши лекари знают своё дело: основное видно уже сейчас. Так что, скоро у меня дома состоится небольшая вечеринка для своих — в её честь. Ты приглашён, разумеется.

— Я приду, разумеется, — в тон мне отозвался он. — Вы собираетесь обсудить этот вопрос с Императрицей? Вам придётся на какое-то время уделять куда меньше времени делам…

— Её Величество уже проинформирована, — улыбнулась я мягко. — Она, правда, не была удивлена (Оракул не зря ест свой… что бы он там ни ел), но определённо отнеслась к новости вполне благосклонно. Выразила надежду, что новый зеркальный мастер послужит на благо Империи.

— Понимаю, — улыбнулся он. Я отстранённо проследила за тем, как ученик помешивает чай (чуть быстрее и резче, чем обычно), отметила слегка ускорившийся пульс и хмыкнула.

— А теперь, когда мы обсудили мои дела, расскажи, почему ты так нервничаешь.

— Я? — его удивление было разыграно идеально, выверено и точно. Но не для меня.

— Виллан, ты чем-то взволнован. Нет, мы можем играть в эту игру, притворяться, что ничего не происходит, но…

— Это я поспособствовал тому, что лорд Саннар оказался заперт в наваждении, — выдохнул Вил признание так, будто шагнул в ледяную воду. — Я втайне прогулялся по Замку, напитал его своей силой, оставил пару сюрпризов, чтобы отвлечь слугу Саннара в нужный момент. Для меня это не составило труда: сами понимаете, моя устойчивость к таким наваждениям в разы выше.

— Вот как… — я легко провела пальцем по ободку чашки. — Надеюсь, ты не огорчишься, если я скажу, что подозревала подобное. Но почему ты решил рассказть мне об этом сейчас?

Он слегка поморщился.

— Во-первых, вы должны знать, что влипли в эту историю из-за меня. Рад, что никакого насилия со стороны колдуна не было, но всё равно вы слишком долго не могли оправиться после этого проклятого наваждения — это видели все, кто более-менее хорошо вас знает. А ведь виноват в этом я один: не просчитал всех вероятностей, и в итоге вы оказались в опасности и… и не только вы. Я не учёл все факты, не продумал всё достаточно хорошо. Результат налицо. Во-вторых… я вчера виделся со своей… биологической матерью.

Ух ты, что говорится.

— Во-первых, ты совершенно не виноват в том, что нас с лордом Саннаром связывает общая история, запутанная, как мелодраматическая трагедия о ста пяти актах, — начала я. — Так что избавь мир от своего неуместного чувства вины. Твоё желание отомстить колдуну понятно, и уж точно не мне тебя осуждать. Не попался — и хорошо. Опять же, я клюнула на уловки наваждения тоже не от большого ума, сама виновата. А что после долго в себя приходила, так не обессудь: сожаления и сами по себе — лучшие энергетические вампиры на свете, способные лишить красок любую жизнь. А уж сожаления о несбывшемся — это и вовсе опасный и серьёзный яд. Сколько отношений, карьер, жизней испортили простые слова "а вот если бы", не сосчитать! Так что я ещё легко отделалась, можно сказать. Касаемо же твоей матери… неожиданно. Как прошло? Ты в порядке?

Интерес мой был отнюдь не праздным: отношения с родительницей у Вила были, пожалуй, ещё запутанней, чем у меня с Саннаром. Отдав мальчишку мне, она вроде как отказалась с ним видеться, хотя он и просил одно время. Очень просил. Потом перестал, а ещё спустя какое-то время они поменялись ролями: колдунья хотела встретиться с Вилланом, но он бегал от неё, как бес от экзорцизма.

И вот, спустя столько лет — свершилось! Неудивительно, что Вил в раздрае.

— Прошло преимущественно хорошо, — сказал он тихо. — Она много говорила. О том ритуале, в ходе которого погиб… её настоящий ребёнок, о причинах, которые её побудили это сделать, о том, к кому именно она обращалась тогда. И, соответственно, кем предположительно являюсь я. Могу всё это пересказать, если сочтёте нужным, но…

— Не стоит, если не хочешь, — сказала я мягко. — Главное, что знаешь ты. Как ни крути, это личное.

Он криво улыбнулся.

— О, да. Но есть нечто, что, думаю, вам стоит знать. Мы с ней говорили о том дне, когда ко мне вызвали магов, и она рассказала кое-что весьма неожиданное. Как оказалось, обратиться к вам ей посоветовал лорд Саннар.

Я медленно поставила чашку на стол.

— Действительно неожиданно, — сказала ровно.

Признаться, я раньше всегда думала, что нынешняя лояльность Саннара по отношению к изменённым — политический ход, необходимый для выживания, но не меняющий истинных убеждений. Которые очевидны. Колдуны старых школ не любят изменённых, и причины этого они озвучивают всем, кто готов слушать: неконтролируемая магия, нестабильная психика, человеческий разум и плещущаяся в крови демоническая сила — ну не жуть ли? Правда, в этой речи они обычно забывают упомянуть, что именно их колдовство (а также халатность при его исполнении) и приводит к появлению подобных мне.

— Это довольно странное ощущение, — сказал Вил отстранённо. — Столько лет ненавидеть кого-то, чтобы узнать в итоге, что именно этого человека должен благодарить за самую большую удачу в своей жизни.

— Так часто бывает, — отозвалась я. — Ненависть — интересное чувство. Это всегда очень личное, не так ли? Невозможно ненавидеть того, кто тебе безразличен. И это чувство оказывает на жизнь не меньше влияния, чем их хвалёная любовь. Ненависть, своя или чужая, делает нас теми, кто мы есть.

Вил тихо хмыкнул, соглашаясь.

Мы ненадолго умолкли, думая каждый о своём. Благо, было о чём: демонам-полукровкам всегда есть что вспомнить, если речь идёт о ненависти.

Так уж мы устроены.

— Это что? — уточнила я подозрительно.

— Доспехи, — сообщил Вэн, радостно помахивая своим воловьим хвостом. — Я их в одном древнем Храме спёр! Иномирном, между прочим. Меня туда случайно выбросило, местным на радость: они-то решили, что их божество явилось! Пришлось соответствовать, вот.

— То есть, брать дары, жрать в три глотки и сношать девиц? Бедняжечка, тяжко же тебе пришлось! — вклинилась Джин.

— Вот не надо мне тут, — оскорбился в лучших чувствах Вэн. — Я, во-первых, местным и правда помог, так что всё честно. Во-вторых, ни одна из девиц не ушла недовольной — я проследил. А дары… если их божку они не нужны всё равно, так почему бы и не забрать? Доспехи вот зачарованные. Чем не подарок? Подумал, твоей малявке понравятся. Когда вырастет!

— Ну да, — протянул Вил ехидно. — Нужная же в хозяйстве вещь! И не тяжёлая совсем. И впору ей придётся: если на тебя налазит, то и Алеа точно-точно подойдёт!

Вэн раздражённо засопел, и из ноздрей его привычно повалил пар. Я уже начала тоскливо прикидывать, какую перепланировку сделаю в гостиной после ремонта, но положение в который раз спасла моя экономка. Вот что значит кикимора! Мгновенно почуяла скандал и тут же явилась с тортом, над которым витало иллюзорное изображение рогато-хвостатого младенца. Гости тут же отвлеклись, и ссора была забыта: Вэн, его вообще сколько ни корми, всё мало. Издержки огромной даже по меркам изменённых физической силы — крайне быстрый метаболизм.

Я довольно оглядела собравшихся. Первый праздник в честь моей Алеа проходил тепло и уютно, и это казалось хорошим предзнаменованием. Присутствовали только свои, самые близкие друзья из изменённых; все они были настолько странными, что на общем фоне каждый по отдельности казался вполне нормальным. И, сказать по правде, доспехи были далеко не самым необычным подарком, предназначенным дочери.

Но, несмотря на всё перечисленное, это было именно то, что нужно.

— Адри, — тонкая когтистая лапка экономки легла на моё плечо. — Там ещё один гость…

Я искренне удивилась. Кажется, прийти смогли все, кто был приглашён. Только Даканэ нет. Но Её Величество и предупреждала, что едва ли успеет надеть своё "лицо для выхода в народ" и успеть ко мне: текущие переговоры со светлыми выпивали все её силы, и тратить их на маскировку по столь ничтожному поводу было бы неразумно. В конечном итоге, отпраздновать мы ещё успеем, если Тьма будет к нам милосердна.

— Полагаю, тебе стоит выйти к гостю, — отметила кикимора. — Он говорит, что приглашён, но я не вполне уверена…

— Кто — он?

— Лорд Саннар, колдун.

10

Честно говоря, я немного испугалась. Если отбросить личное (скорее всего, экономка неправильно поняла насчёт приглашения), то что могло побудить Замыкающего Внутреннего Круга прийти ко мне посреди ночи? В голову невольно полезли мысли обо всяких неприятных штуках вроде дворцовых переворотов, магических катастроф или срыва у кого-нибудь из могущественнейших изменённых. Покачав головой в ответ на вопросительные взгляды мгновенно притихших гостей, я стремительно пошла в прихожую, не тратя время на переодевание и тому подобные глупости. Параллельно в голове прокручивались все новости, которые я слышала о колдуне.

Поговаривали, что в последнее время обязанностями он не то чтобы пренебрегал совсем, но тратил на них куда меньше обычного: был занят каким-то серьёзным исследовательским проектом. Может, оттуда и ветер дует? Экспериментальное чернокнижие — дисциплина, мягко говоря, опасная. Какие предосторожности ни применяй, а всё равно никогда наверняка не знаешь, чья рожа высунется из очередной пентаграммы или какую побочку даст неопробованная печать. Издержки традиции, как они есть.

Что же, лорд выглядел одновременно и не особенно хорошо (спать ему точно не мешало бы почаще), и весьма неплохо — чувствовалось, что наряд подбирался долго и со старанием. На человека, у которого произошла катастрофа, не тянул. Отметив это, я замедлила движения до обычных человеческих.

— Всё в порядке, — сказал он, правильно поняв мои реакции. — Я всего лишь пришёл на праздник.

Ну вот приплыли теперь.

— Признаться, не помню, чтобы я вас приглашала.

Он пожал плечами и продемонстрировал приглашение. Маленькая сияющая пластинка с отпечатком моей магии была настоящей, и я мысленно пообещала Вилу непростой разговор: приглашения были не именными и больше формальными, но я знала только одного придурка, который мог догадаться передать одно лорду Саннару.

Тьма, до чего же неловкая ситуация, с какой стороны ни взгляни.

— Я так понимаю, мой визит — ошибка? — и вот спросил он вроде бы вежливо так, равнодушно, но…

— Нет, — я заставила себя улыбнуться. — Нет, я просто запамятовала. Простите мою забывчивость, пожалуйста, и проходите.

Колдун пару мгновений разглядывал меня, будто впервые увидел, а после бегло осмотрелся и снял шляпу с перчатками, небрежным жестом бросая их своему бесу-слуге. Это он хорошо придумал: у меня специально обученной прислуги на такой случай не водились. На деловыевстречи я сюда никогда никого не приглашала, а приятели мои не были особенно озабочены этикетом и сами справлялись со своим гардеробом.

Поймав снова на себе задумчивый взгляд, я мельком глянула на своё отражение в одном из множества зеркал, расставленных по дому в хорошо продуманном и будто бы случайном порядке. Ну да, домашняя одежда, сшитая специально под хвостатую изменённую, должна была выглядеть необычно (и неприлично) в его глазах. Рано или поздно, разумеется, в уличную моду войдут и свободные недлинные туники без рукавов, прикрывающие прорезь для хвоста, но дарующие ему полную свободу движений, и облегающие штаны из хорошо тянущейся ткани, и мягкие сапожки с ровной, чуть пружинящей подошвой, что гасит звуки. Но пока что лишь самые смелые модницы позволяют себе выходить на улицу в брюках, так что меняться ещё моде и меняться.


Когда лорд Саннар зашёл в гостиную следом за мной, там повисла буквально звенящая тишина. От взглядов присутствующих стена за его спиной задымилась, но на лице колдуна не дрогнул ни единый мускул.

— Моё почтение присутствующим, — он кивнул с умеренной светской приветливостью. — Радостно видеть вас всех здесь.

На лицах ребят было крупными буквами написано, насколько сильно они колдуну рады. Вэл снова начал зло бить хвостом — неудивительно, если разобраться. Он старый, как и я, застал то время, когда этот вот конкретный колдунишка был нашей проблемой номер один. Ну или, если рассчитывать объективно, то номер четыре: после Императора, которого мы пытались свергнуть, главы Чистильщиков, который обожал сдирать с изменённых кожу просто потому, что солнце встало, и генерала Тайной Полиции, склонного время от времени сжигать подчистую деревни или маленькие города, где кто-либо осмеливался скрывать нам подобных от правосудия.

За Саннаром, надо отдать ему должное, таких художеств не водилось (или, как минимум, он на них не попадался). Тем не менее, он служил системе, которая одобряла подобные методы, участвовал в битвах и тренировал колдунов, чтобы убивать нас. Опять же, изо всего перечисленного выше списка славных личностей он один не только вовремя сбежал с тонущего корабля, но и сохранил за собой титулы, должность и немалую власть. Официально считалось, что причина такого решения пришедшего нового Императора — попытка замириться с колдовской аристократией. Что именно лорд Саннар сделал такого, чтобы выбирать его для этих целей, остаётся для меня загадкой по сей день: Анто, он же предыдущий Император, не пожелал объяснять мне причины такого решения. К сожалению.

Так или иначе, у многих наших, особенно тех, кто постарше, на колдуна был не то что зуб, а много-много зубов, оскаленных притом.

— Лорд Саннар тоже приглашён, — пояснила я быстро, отмечая, как округляются у ребят глаза.

Зря я это сделала. Как есть зря. Нужно было его прогнать, разумеется — для блага нас обоих. Мы ведь больше не в наваждении, где нет никого, кроме нас двоих! И тут, в реальности, всё очень и очень сложно…

— Мы тоже рады вас видеть, лорд Саннар, — светски улыбнулась Джин, натренированная постоянным общением с колдуном по работе. Это послужило сигналом — ребята отмёрзли и принялись бурчать нечто, что при наличии фантазии можно было бы посчитать приветствием. Между тем, Саннар обежал быстрым взглядом комнату, на миг задержавшись на парящем в воздухе иллюзорном младенце. В его взгляде не было удивления — значит, точно знал, куда идёт и зачем. Он достал откуда-то из множества потайных кармашков, без которых не обходились никакие колдовские балахоны, небольшую бархатную коробочку, и положил её в горку к другим подаркам. Остальные дары, включавшие в себя отравленные кинжалы, зачарованную маску, позволяющую примерять чужое обличье, злосчастные доспехи и прочие вещи такого рода он осмотрел крайне внимательно, но от комментариев воздержался.

Это он мудро поступил.

— Какого ангела? — всё же разродился Вэл. — При всём моём уважении, которого нет и в помине: что тут забыл колдун?

— При всём моём уважении — которого могло бы быть и больше, пожалуй — в этой стране провозглашено равенство между колдунами и изменёнными, насколько мне известно, — выдал лорд Саннар. — Почему же здесь не место колдунам? Или равенство, как это зачастую бывает, работает весьма выборочно? То есть, если мы не принимаем изменённых — это расизм, а вот если они не принимают нас, то всё в порядке?

— Да как ты смеешь? — Вэл раздул ноздри. — После всего, что было…

— Много чего было, — холодно отозвался Саннар. — С обеих сторон. Война была, например. Но она уже закончилась, нет?

Нет. Наверное… как минимум, не в головах.

— Довольно, — попросила я. — Это праздник в честь моей дочери. Просто… просто хватит об этом. Пожалуйста.

Возможно, в моём голосе было слишком много чувств, которые я не пожелала скрывать. Возможно, я действительно смертельно устала таскать за собой повсюду эту войну и это прошлое. А возможно, в чём-то колдун, которого мне не стоило впускать ни в дом, ни в сердце, был прав. Некогда изменённые сплотились в попытке выжить, очень чётко разделили себя и людей. Тогда это казалось верным решением: отдельные учебные заведения, отдельная община с собственной иерархией, взаимовыручка и поддержка (куда же без них-то?). Вместе легче противодействовать врагу, вместе веселее, себе подобные поймут лучше… И вот теперь так выходит, что я пригласила на праздник всех своих друзей. Среди которых ни одного человека.

Не сказать, что мы озлобились без причины. Не сказать, что ненависть возникла на пустом месте. Но война… она ведь кончилась, да?..

— Кхм, — сказал Вил. — А я вот всё хотел спросить у вас, лорд Саннар, и всё забываю. Чем дело кончилось с той экспериментальной защитой для учеников Академии Чернокнижия? Одно время об этом много говорили, но потом как-то умолкли.

— О да, мне тоже интересно! — оживилась Джин.

Уж не сговорились ли они?

— О, результат был, и ещё какой, — сказал Саннар с убийственной серьёзностью. — Таракан Винсент, символ факультета теоретиков, заработал несварение. И перестал пролазить в двери.

Все присутствующие — каюсь, даже я — вытаращились на колдуна в шоке. Он что… пошутил?

— Таракан Винсент? — переспросил кто-то почти жалобно.

— О, сразу видно, что вы не учились в Академии Чернокнижия, — усмехнулась Джин задорно. — Винс — это же наше всё! Символ на века! Как он там, бедняжка?

— После того, как неведомым образом пробрался в комнату безопасности и сожрал ядро защиты? Полагаю, жить будет. Смею заверить, он теперь отлично защищён. Не зря колдуны год трудились над этим ядром! Проверка произошла сразу, впрочем. Когда преподаватели обнаружили, что случилось, они предсказуемо попытались уничтожить Винсента…

— И?

— И зря. Потом у бедняжки несколько дней было несварение.

Этого мы уже не выдержали — расхохотались.

Таким образом, таракан Винсент спас вечер. Нет, неловкость никуда не делась, но слегка сгладилась. Разговор перешёл на остальные символы факультетов, коими были: паук Жорж у практиков, скелет Коко у лекарей, кэльпи Эи у нежитеведов и кот Эдвард у некромантов. Саннар отлично знал историю и, надо отдать ему должное, умел её рассказывать. Потом ребята выпили, и выпили ещё… взялись, кажется, мерить доспехи… сломали колонну… Вэл захотел добавки и приволок из кухни всё съедобное, что нашёл (то есть всё, что там было — нюх, особенно на съестное, у этого красавца идеальный)… Потом было что-то ещё, но я, каюсь, просто задремала в кресле, чувствуя себя на удивление защищённой.

Странный получился вечер.

Глаза я открыла — внезапно — у себя в комнате. Одна. Как я сюда попала и почему не проснулась во время транспортировки, история умалчивала. Какая беспечность!

Пришлось ловить экономку и выспрашивать. Оказалось, перенёс меня наверх лорд Саннар, использовав какое-то особенное колдовство. Я только вздохнула: маленькая девочка внутри подозрительно восторженно повизгивала, а вот взрослая изменённая цинично думала о том, что нужно найти способ противостоять таким чарам — на будущее.

Не люблю беспомощность.

На коробочку, оставленную колдуном в кучке подарков, смотрела долго, не отрываясь. Проверила на всю возможную вредоносную магию. Походила вокруг. Выпила кофе. Ещё погипнотизировала взглядом не желающий исчезать раздражитель.

В итоге обозвала себя дурой и тряпкой, посоветовала себе не маяться дурью и всё же открыла.

Ну что сказать? Это был знакомый гарнитур. Именно его носила роль там, в наваждении. И, судя по гербу, буквально впечатанному в окружающие украшения защитные плетения, не зря. Раньше, кажется, эти цацки принадлежали многим поколениям женщин семьи Саннара, родовитых колдуний.

А теперь он дарит их Алеа.

Как по мне, более прозрачного способа сказать "Я всё знаю" или "Я всё помню" просто не подобрать. И вот что мне теперь думать об этом? Хорошо начинается этот день или плохо? Своим поведением колдун явно дал понять, что худшей реакции от него ожидать не следует. Это уже нечто. Больше всего я опасалась с его стороны крайностей: требований уничтожить Алеа, заявлений о том, что в Замке он был не в себе, иначе бы ни-ни (что, по сути, правда) — или, наоборот, излишне ярких и демонстративных проявлений отцовских чувств, неуместных для нашей ситуации и, что уж там, ничуть не менее нервозатратратных, чем первые два варианта.

Но лорд Саннар расставил фигуры именно так. И каков же мой ход? Что делать мне?

Я вздохнула. А почему бы мне не съесть немного клубники и не отпустить ситуацию? Лорд Саннар, слава Матери, кто угодно, но не истеричный придурок или склонный ко хлопанью дверьми малолетка. Захочет поговорить — поговорит. Нет — подарю дочери гарнитур с какой-нибудь грустной историей. По ходу придумаю. Засим всё! Меня ждёт клубника. Или сырое мясо — ароматное, красное, сочащееся… даже не знаю, чего хочу больше.

Быть может, мяса с шоколадом.

А может, мне просто пора на работу, пока в голову не пришло чего похлеще. Сырое мясо с шоколадом… ну и вкусы у тебя, малявка!

Не стоило даже сомневаться, что разговор состоится: он нашёл меня в тот же день.

Я как раз устроилась за столиком в одном из небольших ресторанчиков с кухней для изменённых и довольно созерцала сырое мясо с шоколадом (один-ноль в пользу пузожителей), когда лорд Саннар остановился у столика и в свойственной ему вежливо-прохладной манере уточнил:

— Могу ли я составить вам компанию?

— Ни в чём себе не отказывайте, — отозвалась равнодушно. — Только если без презрительных гримас. Верю, что вывеску "кухня для изменённых" на входе вы видели, а значит — вошли на свой страх и риск.

— Осуждать чужие пристрастия в еде — последнее дело, — сказал он, присаживаясь напротив. — К тому же, вы определённо переоцениваете мою брезгливость, она в принципе не особенно свойственна колдунам. Хотя признаю, господин у окна меня эпатировал. Живые мыши? Это нечто вроде каприза или насущная необходимость?

— Нечто среднее, — вздохнула я. — В его родословной отметились шааксаны, демоны-змеи. Изменённым такого типа время от времени требуется подобное питание — прозвучит странно, но это помогает держать вторую сущность в узде.

— А вы?

— А что — я?

— Вам тоже нужно нечто подобное?

— Нет, — я передёрнула плечами. — В моём случае ничего такого не нужно. Обычно. То, что вы наблюдаете — издержки положения.

Он задумчиво кивнул.

— Кстати, об этом, — сказал он небрежно. — Думаю, вы уже поняли: я всё вспомнил.

— Как вам это удалось? — ну правда, интересно же.

— Я — колдун, моя леди. И, сколько себя помню, наставлял своих учеников, что за себя и за своё нужно держаться, иначе в магии никак. Есть вопросы, в которых можно и даже нужно проявить щедрость, но в случае с личностью, душой и памятью это неуместно. За них нужно держаться до последнего. Так что, разумеется, я задался целью и вернул то, что принадлежит мне. На это потребовалось некоторое количество времени и сил, но результат налицо.

— Ясно, — есть вдруг перехотелось. — Признаться, я рассчитывала на другое.

— Я так и понял, — кивнул он невозмутимо.

Мы помолчали.

— Что же, — я попыталась подобрать слова, но потом плюнула и спросила прямо. — Как вы относитесь к этой ситуации? Что собираетесь делать в связи с ней?

Он задумчиво рассматривал меня пару секунд.

— Я не знаю, насколько уместны будут благодарности, — сказал он вдруг. — Всё же, ситуация весьма непростая для нас обоих. Но — спасибо, леди Адри. Ваше великодушие стало для меня не только сюрпризом, но и укором. Как оказалось, я не знал вас раньше, хотя и искренне считал, что знаю.

Неожиданно.

— Моё великодушие? Признаться, не могу вспомнить ничего такого.

— Правда? — он чуть насмешливо поднял бровь. — Что же, ваше право не признавать это. Но, если честно, мне пришлось бы долго перечислять. Как ни крути, там, в наваждении, я был во многом совершенно беспомощен. Вы могли (и, пожалуй, даже имели некое моральное право) причинить мне боль.

— Разумеется, — я коротко, зло улыбнулась. — Это же так приятно — издевательства над беспамятным человеком. И совсем не низко. Хорошенького же вы обо мне мнения!

— Положим, вы тоже ничего хорошего от меня не ожидали, отправляясь в наваждение, — отметил он резонно. — Так что в этом вопросе мы квиты.

Я в ответ только плечом дёрнула. Этот разговор, если честно, всё больше утомлял.

— Вы подарили свой фамильный гарнитур, — отметила ровно. — Зачем?

— Это логично, что он будет принадлежать моей дочери. Изначально предполагалось, что сначала жене, потом дочери, но в моём случае порядок несколько другой.

Я вздохнула.

Сложный момент.

— Понимаю, думать об этом ещё рано, но как вы себе это представляете? Если я отдам ей ваш подарок, то придётся рассказать, от кого он. Что я должна буду сказать ей об отце?

— Правда не подойдёт?

— Правда? — хмыкнула я. — А хорошая ли это идея, лорд Саннар? Признаю, наша с вами игра в "жизнь за жизнь" перешла на принципиально новый уровень. Никогда не думала, что у этой фразы по отношению к нам двоим будет некогда именно такая подоплёка, но есть, что есть. Но вы ведь и сами понимаете, что Алеа родится изменённой, верно? А уж с учётом того, что она зачата в пропитанном магией Древних наваждении, изменения могут быть куда сильнее, чем у меня.

Он нахмурился.

— При осмотре заметили… осложнения?

— Нет — если говорить о душе и нормах развития, — сказала честно. — Она, слава Предвечной, не осталась там, и каких-то радикальных патологий ауры не заметно. Однако, уровень демонической магии очень высок для такого маленького срока. Вы, думаю, понимаете, что это означает.

— Понимаю. Но не вполне осознаю, в чём проблема.

Нет, он издевается?

— Алеа будет изменённой, — раздельно, как идиоту, сказала я. — Одной из тех, кого вы ненавидите. И я не хочу, чтобы она осознавала свою ущербность, страдала от вашей ненависти и отвращения…

Он взбесился. Нет, не стал кричать, не запустил в меня соусницей, не выругался. Но скулы его чуть заострились, глаза блеснули сталью, а аура сгустилась вокруг него, вязкая, как чёрный кисель.

— Долго ещё вы будете приписывать другим придуманные вами эмоции, леди? — его слова падали между нами, как приговор. — Долго ещё вы собираетесь решать за меня, что мне чувствовать?

— О да, — сказала я сухо. — У меня ведь совсем нет повода опасаться подобного. Вы ведь всегда так хорошо относились к изменённым! И ничего, что даже в своих мечтах видели меня обычным человеком. Это же совсем не показатель!

— О, во имя Предвечной, — Саннар скривил губы. — Неужели вы не видите ничего дальше своих предубеждений? Разумеется, я много раз мечтал о том, чтобы вы были простым человеком. И уверяю, дело не в том, что мне не нравится ваш хвост или рога — наоборот, если честно, с ними ещё красивей. Просто, будь вы человеком, тот бал окончился бы совершенно не так! Не думаете же вы, что та ситуация доставила мне бездну удовольствия? Так могу вас заверить: ни один юноша не придёт в восторг от того, что свидание с заинтересовавшей его девушкой окончится таким образом. Вы сами побывали в моей мечте, так что нынче уже поздно скрывать: я тогда оказался перед непростым выбором и был в какой-то степени раздавлен им. Я не хотел вас убивать — даже с учётом закона, даже при том, что доверял науке того времени и был уверен, что вы собирались мной подзакусить. И всеми горожанами заодно. Прежде чем вы обвините меня во всех грехах: да, когда-то я разделял принятое среди колдунов моего круга отношение к этому вопросу. Но тут посмею напомнить: изменённых опасались не без основания, приказ Императора — законного наследника престола! — казался вполне обоснованным. Признаю, многое из того, что рассказывали о вас, в итоге оказалось надуманной антинаучной пропагандой. Признаю, я был дураком, что верил этому без проверки. Признаю, сегодня развитие магической науки позволяет почти все изменения взять под контроль. Но не мне вам рассказывать, что во время тёмных веков всё было иначе. Один изменённый при срыве мог выкосить подчистую несколько деревень, а то и небольшой город. Сколько людей гибло просто так? И многим ли изменённым удавалось взять под контроль безумие? Как ни крути, а полноценные разумные вроде вас, не имевшие дефекта личности и волевого аспекта, были скорее меньшинством. Лишь кровь демонов высших категорий позволяла без сторонней помощи сохранить человеческий разум, а течёт она далеко не во всех полукровках, мягко говоря. Да и узнал об этих исключениях я намного позже вашей… первой смерти, когда пытался понять, почему вы казались такой… разумной. Настоящей. И осознание того, что вы не были безумным хищным монстром, было одним из самых эмоциональных моментов в моей жизни.

— Ну спасибо, — не смогла я смолчать. — Столько комплиментов!

Он слегка качнул головой.

— Я делал, что делал, моя леди. Как и вы. И мы с вами некоторым образом квиты. "Долг погашен и свет потушен" — не вы ли так сказали мне недавно? Так не примеряйте заблуждения тёмных времён на эту ситуацию. Я понимаю, что вам сложно поверить мне… но вы были в наваждении.

Он умолк.

— Наваждение на то и наваждение, что соткано из иллюзий и лжи, — сказала я сухо. — Это были не мы.

— Правда? — склонил он голову набок. — Потому что последствие этих не-нас родится месяцев через семь. И вообще… вы не думали, что нам стоит попробовать, леди Адри?

— Что попробовать? — я окончательно потеряла мысль.

— Быть вместе. Воплотить то, что было в наваждении, в реальность.

Я открыла рот. Закрыла. Снова открыла, опять не нашла слов, потому ограничилась коротким:

— Нет!

— Ничего, — сказал он безмятежно. — Полагаю, я смогу вас убедить. Приятного аппетита, леди Адри! И хорошего вечера.

Я осталась сидеть, ошеломлённо глядя ему вслед. Это что, такая шутка? Если так, то мне совсем не смешно…

11

Чуткие пальцы скользили по моей сверхчувствительной коже, губы рассыпали поцелуи по изогнутой шее, знакомый запах обволакивал и пьянил, а тихий шёпот вынимал душу.

— Иди ко мне… — звучал отовсюду вкрадчивый зов колдуна, которому почти невозможно сопротивляться здесь. — Иди…

Его поцелуев много, но недостаточно; его ласки раззадоривают аппетит, но не утоляют голод.

"Пожалуйста", — я давлю в себе это слово, не позволяю себе его сказать. Неимоверным усилием воли тянусь к своей силе — и просыпаюсь.

— Чтоб тебя…

Голос хрипит, тело горит, желание пузырится под кожей… охранные амулеты и ловцы снов, предсказуемо, молчат.

Я. Ненавижу. Этого….

Да я даже эпитета правильного подобрать не могу! Простонав, я вскочила и встала у окна. Старый добрый Ородио подмигивал огоньками, в небе висела луна, а я размышляла, что очень зря не прибила лорда Саннара в наваждении. И вот теперь пожинаю плоды…

Ни для кого не секрет, что благочестивых дев во Светлой Империи принято пугать колдунами. Мол, стоит прекрасной и чистоплотной девице отвернуться от добродетели — и тут же поджидают за каждым углом орды колдунов, готовых вот прям не сходя с этого самого места соблазнить несчастную, ничего не подозревающую жертву. Ух, видели бы вы, какими в некоторых литературных изданиях этих самых колдунов-соблазнителей изображают! Больше похожи на мальчиков-танцовщиков из закрытых заведений Праздничного Квартала, конечно, но нельзя не признать: на месте светлых девиц я бы тоже соблазнилась. Можно даже не с одним, а со всеми сразу — больно уж хороши.

На самом деле, конечно, это всё было обусловлено крайне странными отношениями, сложившимися у светлых с собственной сексуальностью. Мне, представительнице иной культуры, понять эти запутанные постулаты не дано. С одной стороны да, "плодитесь и размножайтесь". С другой стороны — оцените логику! — желания греховны, особенно женские, поскольку женщина вообще сосуд этого самого греха, и посему должна себя всячески смирять, быть скромной и… как бы жертвой. То есть, хотеть она ничего не должна, нет-нет. Да, такие вот пироги с тухлятиной! Можете себе вообразить внутреннее противоречие, с которым сталкиваются воспитанные на таких догмах девицы? Тут себе не то что колдуна или демона-соблазнителя, тут любвеобильного змея-искусителя придумаешь! Ну или осьминога. Неудовлетворённые, подавленные желания ещё и не такими чудесными фантазиями оборачиваются, на этот счёт исследователи менталистики между собой солидарны.

Так что преимущественно россказни светлых о соблазнителях — просто абстрактная проекция страхов и желаний, обобщение, реакция на довольно свободные нравы Тёмной Империи. Что им ещё с нами делать, если не клеймить пороком? Не признавать же, что мы честнее их, правда? То-то же.

Однако, есть в этих стереотипах и доля истины. Если светлые маги не умеют соблазнять (не лежит к этому энергия их Отца, хоть тресни!), то колдуны в этом почти поголовно — редкостные мастера. По правде, если какая-то незащищённая особь без дара внезапно сильно приглянется могущественному тёмному, то придёт к нему покорной куклой в первую же ночь — просто не сможет противиться зову. Как ни крути, а соблазны, искусства и искушения сотканы из Тьмы, порождены ею. Куда уж там светлым! Другой вопрос, что такие фокусы, во-первых, могут быть наказуемы, во-вторых, обычно не требуются: колдуны — элита, отказывают им крайне редко.

Возвращаясь к текущему положению вещей, я, конечно, не беспомощная дева, но и лорд Саннар — не рядовой колдун, мягко говоря. Помимо прочих прелестей, он всегда считался одним из лучших Прядильщиков Сновидений. Раньше с этой стороной его таланта я не сталкивалась, но теперь вот, так сказать, довелось. И да, он гениален. Самое обидное, что не остаётся никаких следов! Все три приглашённых специалиста развели руками. Я и сама не сумела отыскать доказательств, хотя то, что сны были навеянными, сомнений не вызывало.

С лордом Саннаром я обсудила этот вопрос почти сразу. Точнее, тактично попросила больше не приходить в мои сновидения. не знаю, что на меня нашло — наверное, просто успела забыть за последние пару месяцев, какой же первостатейной этот колдунишка бывает скотиной.

— Леди Адри, — а глаза ехидные-ехидные. — Неужели я вам снюсь? А в каком именно качестве?

Как вы понимаете, от пересказа сновидений я воздержалась. И, что предсказуемо, ничего не добилась.

— Боюсь, я тут ни при чём, — сообщил мне этот придурок со всей серьёзностью. — Возможно, сны — это просто послания подсознания? А если нет, то я мог бы посторожить ваш сон и во всём подробно разобраться… Позволите?…

Да уж, могу себе представить процесс.

Вобще надо сказать, что колдун развёл осаду по всем правилам военного искусства, то есть однозначно задумал довести меня или до своей кровати, или до приступа священной ярости. Слава Матери хотя бы за то, что обошлось без безвкусных роз, пошлых плюшевых уродцев и разговоров о долге перед общим отпрыском. Такой банальности даже старому врагу я бы, пожалуй, не простила.

Благо, он поступил хитрее и тоньше: подал на рассмотрение Совета предложение о внесении исправлений и дополнений в Уложения Чернокнижия о взаимодействии между расами. Разумеется, по регламенту согласовывать эти самые изменения должны были мы двое. И, как вы понимаете, работа эта была муторная и требовала от нас часов и часов совместного времяпровождения. При этом официально было не подкопаться: поправки эти просились давно, просто каждый раз на горизонте возникали более важные дела. Но теперь, когда Замыкающий Первого Круга сам попросил… по итогу отвертеться от этого удовольствия у меня не получилось, как я ни старалась.

В довершение всех бед лорд Саннар в компании своего демонического слуги Фебара принялся постоянно навещать ресторации для изменённых, каким-то чудом определяя именно ту, где я на этот раз решила удовлетворить свою потребность в, скажем так, специфических блюдах. Это всё обустраивалось, как шоу. "О, леди Адри! Какой сюрприз. Позволите присоединиться?" — говорил он под отчётливый скрип моих зубов.

Хитрая сволочь.

Я попыталась было выставить его под предлогом того, что это кухня для изменённых, но и тут отыскалась лазейка. Себе лорд Саннар невозмутимо заказывал чай, а Фебару — его любимые сырые воловьи сердца. Таким образом получалось, что лорд вроде бы пришёл сюда из уважения к гастрономическим пристрастиям своего суща. Не подкопаться.

Вот так и получалось, что лорд был буквально везде. Я видела его во снах, просыпалась и была вынуждена проводить с ним дни напролёт. И, хоть он и не позволял себе ровным счётом ничего лишнего (очень подчёркнуто не позволял, я бы сказала), но слухи уже пошли, поставив нас обоих под прицел косых взглядов.

Впрочем, на нас с лордом по жизни как только не смотрели; будь мы всерьёз чувствительны к подобным мелочам, давно бы совершили ритуальное самоубийство окружающим на радость. По счастью, если бы кому-то пришло в голову проводить конкурс на точность попадания в чужое мнение при плевках с высоких колоколен, мы точно сражались бы за призовое место.

Покачав головой, я снова осмотрела комнату. Как же ему удаётся обходить ловушки? Колдовской зов от настоящего сна я всегда отличу, и да, это именно он. Надо отдать лорду должное — сон-зов приходит перед пробуждением, не мешает выспаться и поразительно бережен в ментальном смысле. Что важно. Известны случаи — особенно запущенные, правда — когда зов колдуна напрочь выжигал разум жертв, превращая их в полуразумную нежить; таких полушуточно-полусерьёзно было принято называть "куклами колдуна". Во времена старых Императоров считалось, что, если какая-то особь из простолюдинов додумалась отказать колдуну или колдунье, то превращение в куколку вполне себе заслужила. Посему, никто такие случаи даже не брался расследовать.

После смены династии и прихода Древних отношение изменилось. Подобные фокусы оказались вне закона, и тот, кто создавал куклу, рисковал очень, очень серьёзно нарваться, то есть, быть изгнанным из своего Круга или даже убитым. Прецеденты всё равно случались, конечно, но чаще — в дальних провинциях, докуда ещё не докатился прогресс.

Впрочем, даже в ослабленном своём виде зов обычно приносит довольно неприятный откат и оставляет на ауре весьма неприятные дыры. Но не в данном случае. Всё же, Саннар гений… но кто сказал, что так и будет продолжаться? Зависеть от того, как быстро ему надоест играть в благородство, не хотелось бы.

И всё же, как он это делает? Не знай я наверняка, что защищена от подобного, заподозрила бы чары на крови.

На крови… ой, ду-ура! Ну конечно! Я оскалилась. Ладно, мой лорд… в эти игры можно ведь играть вдвоём, правда? И я не буду столь бережна, как вы. Уж извините.

— Вы выглядите усталым, лорд Саннар. Плохо спали? — мой голос можно было добавлять в чай вместо липового мёда — так он был сладок.

Колдун не сдержался — бросил на меня взгляд. Быстрый, острый, полный смешанных эмоций, сильных и обжигающих. Я едва спрятала торжествующую улыбку: трещина, появившаяся в ледяной броне, дорогого стоила.

А предыдущая ночь? Ну… во-первых, кое-кто сам нарвался: соблазнитель доморощенный, решивший поиграть с демоницей, пусть и полукровкой, в такую игру. Во-вторых, дразнить я тоже умею, не хуже, а может, даже и лучше — в сновидение я прихватила с собой парочку своих отражений, дабы лорду Саннару не было вот совсем уж скучно. В-третьих, сообразив, как именно он это делает, найти ниточку привязки не так уж сложно… и навестить этого красавца по своей воле — тоже.

И да, как я и предполагала, сны мои он посещал самолично, не доверив сие дело кому-то из слуг — можно сказать, есть повод быть польщённой. Я сомневаюсь, конечно, что он планировал найти себя во сне не хозяином положения, а намертво прикованным к кровати и в компании меня, да ещё и в нескольких лицах… но сюрпризы — они такие сюрпризы.

Поспать ему я не позволила, в общем. И продержала всю ночь на той замечательной грани наслаждения, когда ты стоишь на краю, но переступить его не можешь, нет-нет… Потому что тебе не позволяют. Интересно, играл ли он с кем-нибудь из своих человеческих леди в такие игры? Как знать. С одной стороны, за триста лет чего только не испробуешь, с другой — он всегда больше любил книги, чем женщин. В любом случае, его реакция мне понравилась — свежая, яркая, искренняя. Сладко-горькая. И на вкус — тоже. А что? Сексуальная энергия — одна из самых вкусных, нам с Алеа надо питаться, а он сам виноват и должен мне компенсацию.

Не могу даже представить, в каком состоянии он проснулся утром… жаль, понаблюдать нельзя.

Я быстро облизнулась, скользнув по губам раздвоенным языком. Сердце лорда сбилось с ритма. Я мысленно ухмыльнулась. Да, милый, он у меня длиннее, чем у людей, и намного подвижней. Да, я много чего умею им делать. Но ты ведь всё ещё помнишь, да? Этой ночью у тебя было много возможностей проверить.

— Лорд, вы меня слушаете? — на что спорим, что нет.

— Да, моя леди, — ух, какой голос хриплый. — Я… неплохо спал, спасибо.

Ну-ну. И что же я читаю в его глазах, если не предвкушение интересной игры? Осторожней надо быть следующей ночью, да-да.

И не заиграться — нам обоим.

Но вообще интересно получается.

Если честно, я ожидала от колдуна большего отвращения к проявлениям моей нечеловеческой природы. Возможно… возможно, действительно стоит позволить ему видеться с Алеа. Осторожно, под присмотром, чтобы не вытворил чего лишнего, но всё же. Если уж он проводит время в кафе для изменённых, не попытался сломать мои ментальные потоки зовом, воспринимает некоторые мои… особенности скорее с желанием, чем с отвращением — значит, возможно, всё не так плохо, как думала я.

Возможно, я всё это время видела не его, а свои представления о нём.

Спать я ложилась с предвкушением и не особенно удивилась, когда мир сновидения соткался совершенно не таким, как я задумала изначально.

Себя я обнаружила посреди подмигивающей из огромных арочных окон звёздной ночи, пахнущей экзотическими благовониями, солёным морем и незнакомыми цветами. Я лежала на поистине громадном ложе с балдахином. Из одежды на мне была только тонкая тряпочка из прозрачной ткани, какую носят наложницы в южных провинциях. По губам моим скользнула усмешка: всё же, все колдуны, владеющие магией грёз — идеальные партнёры для ролевых игр.

Обстановка буквально кричала о неге, томлении и желании. В аромате, витающем вокруг, было нечто дразнящее: не ломающий волю афродизиак, но будоражащий, заставляющий особенно остро чувствовать и прикосновения ткани к коже.

А вы хороши, мой лорд…

Я слышала, как распахнулась дверь и нарочито медленные шаги зазвучали, приглушенные толстым роскошным ковром. Шёл он неспешно, давая подумать — и, по правде, было над чем. Ведь на сей раз это не зов, не роль, это — полноценное сонное наваждение, где я выгляжу, как в жизни, сильнее его физически и имею право выбора. Кольца наложницы на пальцах — антураж, не более того. На деле же лишь мне сейчас решать, продолжать ли эту игру, которая и так далековато зашла.

Я откинулась на подушки.

Эта ситуация запутывается всё сильнее. Нам хорошо вместе, глупо отрицать — особенно в грёзах, где нет никого, кроме нас самих. Да-да, ни памяти, ни обстоятельств, ни будущего… Но рано или поздно реальность обрушится на нас, и придётся иметь с ней дело.

С другой стороны, мы — взрослые люди и нелюди. Кто говорит о чём-то серьёзном? Мы просто удовлетворяем желания. И играем. Только и всего!

Потому, когда он вошёл, облачённый в роскошный чёрный наряд на южный манер, величественный и отчаянно красивый, я соблазнительно выгнулась, кокетливо повела хвостом и подняла на него полные испуга, волнения и томления глаза.

— Мой господин, чего вам бы хотелось сегодня?

Он усмехнулся, сделал шаг… и тут сон пошёл рябью.

Меня будили, а это не может априори значить ничего хорошего. Крайне ограниченный круг лиц может войти ко мне в спальню, и ни один из них не сделает это без серьёзной на то причины.

Так что я мгновенно проснулась, уставилась, распахнув глаза, на астральную проекцию Джин, поняла всё по её глазам и спросила коротко:

— Кто?

Закрытые общежитие номер три при Ородийском Университете Изменённых было разбужено по чёрной тревоге. Повинуясь регламенту, дети сидели по комнатам. Однако, свет горел всюду. Не было ни одного тёмного окна, а в коридоре, куда я вошла, витал аромат всеобщей тревоги.

Джин, спокойная и отстранённая, как ледяная статуя, встретила меня у дверей в комнату Иваса Дорана, четырнадцати лет от роду. Его брат, Киран, один из моих учеников и самый юный местный преподаватель, стоял тут же.

— Как я понимаю, удалось локализовать? — уточнила я деловито.

— Верно, — Киран держался, но я видела, чего ему это стоило. — Сосед Иваса, Дайнор, создал Аркан Света.

— Вот как? — я нахмурилась.

Мог ли он спровоцировать? Парень произвёл на меня самое положительное впечатление своим поведением во время того разбирательства касаемо нашей рогатой золушки Элин. Да и глава Ночного Сыска, куда я светленького пристроила на подработку, отзывался о нём, как об исключительно достойном юноше. И неудивительно. Задатки истинного светлого мага — это вам не фанатичные паладины и храмовые псы, несущие страх божий неверным и продвигающие идеи добра посредством убийств, пыток да грабежей. Не похож мальчишка на фанатика, желающего истреблять изменённых направо и налево. Но срыв у его соседа…

— Леди Адри, — Киран твёрдо посмотрел мне в глаза. — Что бы вы ни думали, это лишнее. Дайнор очень тяжело переживает случившееся. Он попытался помочь моему брату, как мог.

Защищает его? Вот так поворот… Наметив подбородком кивок, я вошла в комнату.

Или в то, что раньше было таковой.

Пространство было искривлено так, что понять, где пол и потолок, можно было с огромной натяжкой. Окон было пять, и все иллюзорные; скорее всего, настоящее спрятано за гигантской уродливой чёрной массой, пульсирующей на стене. Вся мебель обратилась в труху, но да кто бы сомневался.

В помещении было двое: светлый Дайнор стоял, сжав кулаки, и удерживал Аркан. В ловушке же билась и бешено рычала безумная низшая тварь, которая ещё недавно была милым смешливым парнишкой с двойными рожками на голове.

Я чувствовала спиной полные надежды взгляды учеников, но они должны были и сами понимать: случай безнадёжен. Срыв полный, не частичный, ментальная оболочка в клочья, аура тоже.

— Леди Адри, вы ведь сможете помочь? Судя по всему, это было проклятие или что-то вроде того. Проявилось резко, внезапно, я едва успел среагировать.

Это светлый подал голос. Напряжён, как струна, и пока не понимает, что произошло и что сейчас будет — или, что вероятно, не хочет понимать.

— Вы были с ним, — сказала я, игнорируя первый вопрос. — Расскажете, что произошло?

— Всё было спокойно, — словно через силу проговорил светлый. — Я клянусь Отцом, я не делал с ним ничего. Мы… препирались. Даже не ссорились, просто поддевали друг друга. У нас сложились неплохие отношения, но немного своеобразные.

Парень замолчал. Тварь в Аркане визжала. Я не торопила — спешить, увы, некуда.

— Я пошутил что-то насчёт того, что скоро в свалке под его кроватью заведётся не просто жизнь, а жизнь разумная, — продолжил Дайнор. — Мы обменялись парой реплик, а потом это случилось… я даже не знаю, как описать. Чувство, будто из него во все стороны хлынула Тьма. И не такая, как у вас, например, а… неправильная. Простите мне такое невежественное определение, но я сказал бы — грязная.

Я понимающе кивнула.

Объективно, разумеется, есть на небе одна луна, окутывает землю одна тьма и озаряет один свет. Нюансы стоит оставить для поэтов.

В колдовстве, однако, всё не так однозначно. Существует множество лун, будь то ргатый полумесяц, полная Госпожа-луна или оборотная её сторона, Чёрная Луна. Существует разный Свет — и согревающе-тёплый, и спасающе-ласковый, хранящий дарованную матерью жизнь, и обжигающий, и испепеляющий, и вносящий ясность, и ослепляющий.

И да, разумеется, существует разная Тьма. Есть мать, баюкающая жизнь в своей утробе, есть ночь, зажигающая звёзды, есть пелена, опускающаяся на глаза у Последнего Порога, есть покрывало, скрывающая и голодных татей, и страстный шёпот, и потаённые желания, и страшные преступления…

И есть тьма, в которой прячутся монстры. Не та, что создана природой, но та, что порождена больным разумом. Отравленная, как весьма точно сказал мальчик, грязная тьма.

Именно из неё и сотканы низшие сущи, сила одного из которых изменила некогда беснующегося в Аркане мальчика.

— Я полагаю, это проклятие, — гнул свою прямую линию светлый.

Ох, если бы.

— Джин, уведи ребёнка, — попросила я спокойно. — Киран, выйди тоже. Позже нам предстоит разобраться, почему никто не заметил у малыша настолько нестабильного ментального фона, но не сейчас. Я тут уже не могу сделать ничего, и тебе не стоит видеть дальнейшее.

Я спиной почувствовала, как заледенел ученик. Он надеялся… на что, спрашивается? Но любовь слепа.

Опять же, это шок для него. Для всех нас! Срывов в Академии не было уже давно, таких сильных — и вовсе лет десять. Мы научились справляться, контролировать ментальное поле детей, замечать опасность заранее и помогать неофиту обуздать рвущуюся силу. А тут… кто-то ответит за халатность, да. Но мальчика это не вернёт.

— Что вы имеете в виду? — просто так уходить Дайнор не захотел. — Что вы сделаете с ним?

Что же, всё равно он узнает.

— Убью, — пояснила я.

— Что?.. — он предсказуемо вскинулся. — Это ведь шутка? Провокация? Послушайте, это проклятье, я уверен!

— У него срыв, — сказала я негромко, успокаивающе. — Я уверена, ты слышал о таком. Полагаю, вам рассказывали о безумии тёмных тварей. Вот, полюбуйся — ты стоишь у истоков мифа. Мы стараемся этого не афишировать, но при определённых обстоятельствах наша магия выходит из-под контроля, уничтожая и носителя, и то, что под руку подвернётся. Обычно это можно предотвратить, следуя довольно простой технике безопасности, но тут что-то пошло не так. Такое бывает, к сожалению. Ты молодец, ты сделал всё, что мог, и не позволил ему кого-либо убить. Но больше тут ничего не исправишь. Взгляни на его ментальный фон, на ауру, на энергетический кокон… что тебе доступно, не знаю, но что-то точно. Взгляни и скажи — можно ли это восстановить?

Дайнор сжал губы. Мне было его в этот момент по-настоящему жаль. Ситуация, что уж скрывать, была тяжёлой и сама по себе, но для мальчика и вовсе невыносимой. Ребята вроде него, то бишь носители истинно светлого призвания, не принимают насилия, если оно не направлено на самозащиту. А уж убийство некогда разумного юного существа, которое не виновато в сложившейся ситуации, и вовсе противно его природе.

— Леди Адри, должен быть выход, — сказал он глухо. — Не уверен, что дело в этом вашем срыве. Возможно, его отравили или прокляли… Возможно, кто-то из учеников. А может быть, это связано с контрабандой.

— Так, — сказала я, оглядываясь на застывшую Джин. — Давайте обсудим это подробней. Итог изменится едва ли, если честно — прости, у него действительно срыв. Мне жаль. Тем не менее, я хочу понять, о чём речь. Какая ещё контрабанда?

Вскрывшаяся история была, по сути, вполне тривиальной. По крайней мере, если речь идёт о подростках, желающих почувствовать себя взрослыми.

Разумеется, официально в Академии алкоголь запрещён, особенно для таких сопляков, каким был Ивас. Журналы со всякими интересными картинками, разного рода увеселяющие и добавляющие бодрости зелья не так наказуемы, но тоже не поощряются. Тем не менее, контрабанда есть всегда и везде, а с метаболизмом большинства демонических полукровок можно уксус литрами хлестать без вреда для себя. Потому, хоть эпизодически провинившихся наказывают, никто особенно не зверствует.

Исходя из рассказа светлого, недавно в Академии объявился особенно удачливый контрабандист, способный достать чуть ли не всё. Ивар тоже частенько заказывал у неведомого добродетеля себе маленькие радости: пиво и картинки-иллюзии для взрослых.

Дайнор в этом, разумеется, не участвовал. Пить ему не позволяют ни вера, ни традиция, зелья тёмных для организма вредны, а с Элен ему, как я понимаю, никакие картинки не нужны.

Сдавать соседа, впрочем, светлый тоже не спешил. Во-первых, не по-товарищески и подло, во-вторых, особого воздействия на Ивара алкоголь не оказывал и был скорее подростковым бунтом. О картинках же и вовсе говорить нечего: взрослеющий организм и всё тому подобное.

Но в этот раз что-то пошло не так. Дайнор не был уверен, что это взаимосвязано, но факт — Ивару стало плохо сразу после того, как он приобщился к запретному. То бишь, открыл коробку с контрабандой, перебрал карточки, отхлебнул пива, перемолвился несколькими словами с соседом — и сорвался.

Сам Светлый ничего не почувствовал ни в пиве, ни в коробке, ни в карточках; но он не подходил близко, а общий фон Академии демонической магией пропитан так, что ясновиденьем пользоваться крайне трудно.

— Я не знаю, что сказать, — отметила Джин, всё это выслушав. — Просто не знаю. Срыв от алкоголя? Это же просто смешно!

Я согласно кивнула: получалась какая-то сказочная ерунда.

Вопреки воплям особенно предубеждённых особ, на пустом месте более-менее обученные изменённые не срываются. Опять же, пиво и подростки — это плохое сочетание, да. И от учителей за такое несомненно влетело бы. Но объективно Ивару, который мог легко и просто переварить почти любой смертельный яд и пару гвоздей впридачу, от такой мелочи должно было быть ни горько ни сладко. Как и от большинства других зелий. Что должен был подмешать в бутылку таинственныйконтрабандист, чтобы получить такой эффект?

У меня была на этот счёт только одна мысль, и она ни разу не радовала.

— Кто последний проверял ментальный фон мальчика? — пожалуйста, пусть я ошибусь…

— Я, — голос Кирана прозвучал глухо. — Мне казалось, что я проверил хорошо. Я спешил, но мне казалось, что всё в порядке.

Он не сказал "Это моя вина" вслух, но все это услышали. Я, однако, знала этого парня не первый год и была уверена: он осмотрел брата на совесть.

В том-то и проблема.

— Дайнор, были ли последние пару дней странности в поведении Ивара? Нарушение сна, потеря контроля над силой, резкие перепады настроения, разговоры с самим собой, дрожь в конечностях? Возможно, он стал эмоциональнее обычного, с ним стало тяжело находиться рядом из-за давящего ощущения?

— Нет, леди Адри, ничего подобного.

— Ни одного симптома?

— Я не заметил.

Кивнула и переглянулась с начавшей всё понимать Джин.

Срыв такой силы не возникает на пустом месте. В повседневной жизни ему предшествуют многие процессы, в том числе сильные нарушения ментального фона, которые очень сказываются на состоянии и поведении. Прохожий на улице или лектор в аудитории ещё могут не заметить, но уж сосед по комнате что-то, да увидел бы. Значит, срыв произошёл резко. И я знаю только одно зелье, способное подобное спровоцировать. И, если это оно, то у нас колоссальные проблемы.

— Значит так. Изымите всю контрабанду у учеников. Джин, распорядись сделать это сейчас же и быть особенно осторожными с напитками. Киран… мы должны проверить комнату твоего брата на воздействие Жидкой Тьмы.

12

— Жидкая Тьма, — подтвердила я спустя некоторое время, глядя на реакцию добытого в старом архиве Ночной Стражи амулета. — Благодаря тому, что Дайнор не позволил сорвавшемуся разгуляться, следы сохранились.

Присутствующие тут же стражники выругались, Джин простонала, Киран обречённо прикрыл глаза.

— От этого есть противоядие? — Дайнор требовательно посмотрел на всех по очереди.

— Нет, Умник, — отозвался Страж; при других обстоятельствах я бы порадовалась, что на новой работе светлому уже дали кличку, но не сейчас. — Зелье создано специально для того, чтобы вызывать срывы у, как нас тогда называли, жертв магической проказы. Лет двести назад ещё было вполне себе принято подливать эту гадость детям либо для того, чтобы устроить в каком-нибудь поселении локальный конец света, либо для того, чтобы наглядно показать опасность изменённых. По всем статьям — редкая дрянь, пропитанная концентрированной энергией негативного толка — саморазрушение, смерть, боль, насилие… и дальше по списку мерзостей. Этот коктейль вызывает резкий скачок демонических способностей, справиться с которым в теории могут либо очень опытные изменённые, либо те, в чьих жилах течёт капля Древней крови. Для мальков вроде Иваса выпить Жидкую Тьму — приговор, притом очень жестокий, обрекающий на худший сорт безумия. Если бы он жил среди гражданских, то несколько кварталов лежали бы в руинах, а все близкие были бы гарантировано мертвы.

Мы помолчали. Светлый сжал кулаки. В комнату неслышно проскользнула одна из преподавательниц. Щупальца, заменявшие ей волосы, хаотично шевелились, сигнализируя о душевном раздрае.

— Жидкая Тьма, — сообщила она обречённо. — Двадцать семь ёмкостей с концентрированной Жидкой Тьмой, и это только на данный момент. Проверка ещё идёт, но мы уже запретили учащимся прикасаться к чему-либо и тем более тащить в рот. Так много… Просто чудо, что пострадал только один! Дрянь добавлена в алкоголь, в зелья для улучшения памяти перед экзаменом, в нелегальную косметику, прячущую признаки изменений. Двум девочкам со старшего курса это подлили в противозачаточные зелья, достаточно сильные, чтобы действовать на носителей Древней крови. Оказалось, наш так называемый контрабандист поставлял детям всё, что они стеснялись попросить у родственников или заказать у академических сущей. И эту партию он решил подать с особой приправой.

— Что же, — я вдохнула сквозь зубы. — механизм ясен. Нам всем предстоит много работы, но сначала надо закончить здесь. Дальше тянуть нет смысла. Покиньте комнату, я…

— Это сделаю я, — Киран был спокоен и собран. — Это мой брат. Я провожу его… как должно.

Это было против правил, но я трусливо не стала спорить.

В горле стоял ком, впервые за весь период беременности подкатила тошнота, а материнский инстинкт некстати пошёл в разнос. Да, я должна была сама сделать это по правилам. Как старшая, как ответственная, как глава столичной общины, как дура, которая не уследила. Да, настоящий убийца — тот, кто добавил зелье в напиток. Да, ребёнок уже мёртв, а тело — просто оболочка.

Но я не уверена, что смогла бы это сделать сейчас и не сломаться. Знаю же, что во снах потом я раз за разом убивала бы мою Алеа, точно так же сорвавшуюся. Справилась бы, конечно, с собой, усмирила страхи… но малодушно не хочу с этим справляться.

Мы вышли в коридор. К счастью, даже светлый не стал ничего говорить, только быстро глянул на Кирана и отвернулся. Я припомнила, что в докладе упоминалось: они стали приятелями, Киран, будучи молодым преподавателем, с интересом изучал способности Дайнора и оказывал ему взамен покровительство. Видимо, с братом вместе их поселил тоже он, потому что обычно стараются подбирать соседей одной возрастной категории.

— Что же, — сказала я, разбивая повисшую тишину. — Завтра Её Величество наверняка пожелает видеть меня и Главу Стражей. Полагаю, Замыкающий Первого Круга, Оракул и Глава Тайной Службы тоже будут приглашены, и им нужно будет предоставить отчёт. Ситуацию вы все понимаете, не дети; спать нам этой ночью не придётся. Джин, надо связаться со всеми учебными заведениями для изменённых и предупредить о подобной возможности, уведомить Тайную Службу, проверить все, вообще все жидкости, которые есть на территории, в том числе в подготовительных секторах, там прочесать комнаты младшекурсников и ясли. Также необходимо связаться с теми учащимися, кто живёт в городе — сомнительно, что они стали бы покупать что-то у этого урода, но всё может быть. Наличие в списке улучшающих память и противозачаточных зелий вызывает у меня дурные предчувствия. Будь добра закончить до рассвета и прислать мне отчёт. Помни при этом, что мы должны максимально избежать огласки: любой срыв — пятно на нашей репутации и монета в копилку обывательских страхов.

— Сделаю, — склонила Джин голову.

— Понимаю, работы много, — добавила я. — Подними по тревоге всех наших, кто в столице. Привлеки старост, ребят, которым доверяешь, и достаточно взрослых детей с Древней кровью. Но информацию дозируй — любой из них может быть связан с нашим контрабандистом.

— Сделаю.

По армейски стремительно развернувшись, Ректор покинула нас. Я посмотрела на Стражей.

— Господа, вам предстоит весёлая ночка. До рассвета мы должны понять как можно больше. Я, конечно, надеюсь, что удастся поймать красавца по горячим следам, но крепко сомневаюсь, что он так подставится.

— Идеальное прикрытие, — покривил губы старший из Стражей, мощный полудемон, заставший ещё старые времена. — Дети принимали игру в таинственность без опаски. Контрабанда же, бесам на смех… Гадство! Это мы в своё время были параноиками похлеще, чем отставные шпионы, и у дипломированного лекаря настойку купить боялись без проверки на Жидкую Тьму. А тут…

Словно иллюстрируя слова Стража, из комнаты, принявшей свой первоначальный вид, вышел Киран с пустым взглядом и мёртвым братом на руках. После смерти все признаки срыва исчезли вместе с магией, и мальчик безжизненно смотрел в потолок. Глазки у него от рождения были человеческие.

— Думаю, вам надо будет осмотреть его? Куда отнести?

Старый страж бросил взгляд на одного из своих подчинённых.

— Проводи.

Мы проследили за процессией.

— Ненавижу колдовских уродов, — сказал он. — Ненавижу.

— Закономерная реакция, — сказала я мягко. — Но несвоевременная. Мы оба знаем, как негативно Её Величество нынче относится к разжиганию межрасовой розни. И нам жизненно важно понять, какую цель носит эта акция и насколько она… массовая. Для очистки совести, разумеется, нужно проверить запасы Жидкой Тьмы у колдунов, которые имеют лицензию на её использование. Однако сомневаюсь, что кто-то стал бы так подставляться. Готова поспорить, её не взяли из старых Имперских запасов, а приготовили.

Присутствующие скривились.

— А что в этом удивительного? — уточнил Дайнор.

— То, скольких людей при этом надо зверски замучить, — хмыкнул Страж. — И не сразу, а постепенно. Месяца три готовится концентрат… Или ты думаешь, что негативные эмоции там из потолка берутся?

— Он ничего не думает, — сказала я. — Его проводят в комнату.

— Я хочу участвовать в расследовании! — тут же засверкал глазами светлый. — Я — Страж!

Ну да, этим только закуси удила…

— Если мне не изменяет память, то вы — консультант по вопросам светлой магии. Уверяю, в происходящем нет ничего светлого.

Глаза мальчишки засияли в полумраке коридора, как фонари. Вздохнув, я оставила старшего Стража самого разбираться с этой проблемой — на правах начальства. Своё слово я сказала — в эту грязь вмешивать детей нельзя, особенно светлых, а по-хорошему так вообще никаких.

Нам всем предстоит слишком много поистине грязной работы.

Нам повезло, и повезло сказочно, потому что искать контрабандиста (точнее, контрабандистов) не пришлось, они сами примчались сдаваться, перепуганные насмерть.

Предприимчивыми особами оказались брат с сестрой, выходцы из знатной колдовской семейки. Старший мальчик получился совершенно нормальным человеком, девочка стала изменённой — как позже выяснилось, унаследовала прадедушкины гены. Ничего удивительного: изменение не всегда передавалось напрямую по мужской линии, но всегда сказывалось в потомках, так или иначе. Чаще — в девочках, но тут как повезёт.

Скандал был громок. "Обманутый" муж, которому жена не сообщила о "порченных" генах, требовал развода вот прям сейчас, прилюдно отказывался от дочери и вообще вёл себя ровно так, как нормальный колдун старой школы, которому подсунули ребёнка-демона. Пресекла цирк Императрица, прозрачно намекнув, что она сама изменённая и ей чудится в поведении лорда намёк на государственную измену. Как несложно догадаться, на публике папочка тут же стал на редкость чадолюбив.

Жену, правда, он отослал в дальнее поместье, а дочь сдал в ясли при Академии Изменённых так быстро, как только позволили правила. "Не могу совладать с силой ребёнка в домашних условиях" и всё тому подобное. Правда, дар малышке достался от высших, потому был на редкость стабилен и таких мер не требовал, но Джин прошение тут же подписала: оставлять малышку, да ещё и умеющую путешествовать вне тела, под надзором ненавидящего её папочки — дурная идея. Такой не станет тратиться на няньку, владеющую соответствующими навыками, и девочка имеет все шансы не вернуться однажды в тело. Кому оно надо?

Избавившись от "ошибки", лорд вздохнул с облегчением. Но не учёл, что малявка примется путешествовать в единственное место, которое она условно запомнила — детскую. Там висели рыбки на верёвочке, за которыми ей нравилось наблюдать. Ну, а после к развлечениям прибавилась возможность играть со старшим братом, который посчитал, что сестра-призрак — это крутой секрет, такого ни у кого из друзей нет.

Постепенно дети росли и начинали понимать истинное положение вещей. Братец поначалу заподозрил, что отец убил сестру, но после послушал её рассказы, сопоставил — и понял, где искать.

Когда колдовской папаша узрел, наконец, дракона у себя под носом, обнаружилось, что сынок делит поровну с сестрой карманные деньги, всячески её защищает и на мнение родителя плевал с тех самых метафорических колоколен. Отец схватился за голову и лишил отпрыска содержания. Тот, наделённый типично колдовским умом и наследственной твердолобостью, почесал маковку и замутил, так сказать, собственное дело. Используя свои способности, дар сестры и тот факт, что они безоговорочно доверяли друг другу, он наладил доставку контрабанды. И целых три года зарабатывал и себе, и сестре неплохие деньги, выдавая их за отцовские.

Честно говоря, выражения лиц у слушателей в этот момент были просто неописуемые.

Между тем, ребятня радовала нас дальше. Выяснилось, что месяц назад они сменили поставщика. Предыдущий выпустился, и сделку с ними заключил другой старшекурсник, ни имени, ни лица которого они не знали.

— Мы не знаем, кто эта сволочь, — сказал мне серьёзный колдунишка-коммерсант пятнадцати лет от роду. — Я покажу, где мы встречались, и дам разрешение на ментальное сканирование. Но сестра тут ни при чём, ладно? Она его и в глаза не видела!

— Зато это я придумала! — тут же встряло светловолосое и голубоглазое дивное видение с заострёнными ушками и острыми клыками. — Это я виновата, вот!

— Так, — кашлянул Страж. — Успокоились. Без вашего отца всё равно ничего со сканированием не получится, так что придётся подождать. Но, в любом случае, если всё так, как вы говорите, то серьёзного наказания не будет, хотя и бизнес ваш прикрыть придётся. Д-дельцы…

— Нельзя ждать! — вскинулся парень. — Я зачем к вам пришёл? Список принести! Я не знаю, кто этот урод-старшекурсник. Найду — сам прокляну! Но список. Наши покупатели, понимаете? У них надо изъять товар!

Признаться, где-то тут мы, старые да опытные, опешили окончательно. Между тем, парнишка без сомнений бухнул перед нами вполне себе годно оформленные бухгалтерские книги, в которых подробно было расписано — кто, когда, почём и зачем. Немного старомодно, но очень подробно и грамотно. Правильный колдун растёт — тут тебе и отчётность, и компромат. Мельком я отметила, что одной из двух девиц, заказавших противозачаточное зелье, была золушка Элин, и тихо понадеялась, что светлому это не расскажут. Иначе точно ведь сунется, герой недоделанный! Знаю я эту породу.

Но нам было не до того, чтобы восторгаться и переживать о чьём-то душевном покое: выяснилось, что нашли мы не всё. Трое детей из тех, кто жил с семьями в городе, заказали себе товары у контрабандиста.

Их можно было понять — это оказался по-своему действительно тайный метод. Старшекурсники держали всё в секрете, зарабатывая без лицензии на зельях или перепродавая товары в три дорога. Братец с сестрицей наловчились использовать для доставки способности девочки, домовых духов и загодя начерченные пентаграммы. От таких малышей никто не ожидал подобной прыти, делали они всё грамотно, заказы принимали через домовых, секретов ничьих не выдавали (тайна клиента — закон, как пояснил нам мальчик важно), потому мне страшно и представлять, что порой протаскивали тропами духов в общежитие. Впрочем, по словам коммерсантов, "предыдущий наш поставщик был с правилами и отказывался тащить некоторые вещи; с этим таких проблем не было, он только цену задирал".

Так что нет ничего удивительного в том, что детки из строгих семей делали заказы у контрабандистов, даже не живя в общежитии. Как ни крути, Ородио в последнее время изменился, и далеко не всё дети могут купить без огласки. Особенно если не знают точно, где покупать — а домашние детки из хороших семей, которые значились в нашем списке, о злачных местах ничего не знали.

Список…

Первая — старшекурсница, семнадцать лет; заказала зелье, прерывающее беременность на ранних сроках.

Второй — мальчик-младшекурсник, тринадцать лет; заказ — зелье, увеличивающее… хвост. Я сначала решила, что это шутка или метафора, но, как выяснилось позже, парень комплексовал, что у него хвост короче, чем у друзей, и это — внимание! — не круто. Девочки-демоницы не клюют. Честно, я бы расхохоталась, если бы ситуация располагала.

Третьей была девочка с переходного курса, пятнадцати лет от роду. Она заказала запрещённое зелье, улучшающее память и усиливающее интеллект, чтобы сдать экзамены удачно и перейти на старший курс в успевающую группу, как того требовали родители.

Нам с коллегами, способными быстро перемещаться, потребовалась секунда и простейший жребий, чтобы распределить детей между собой. Мне досталась старшекурсница, и я рванула через зеркало, наплевав на возможные риски. Пробьюсь сквозь защиту, не впервой.

Тут надо сказать, что леди Малин Эди, та самая старшекурсница, была для нашей Академии случаем уникальным. Её отец был очень видным чиновником в Казначействе, совладельцем Банка Эди и знатным колдуном. Мать, приходившаяся лорду Саннару дальней родственницей, тоже не жаловалась на происхождение и воспитание.

Изменения Малин получила в ходе несчастного случая: её беременную мать похитили, дабы потребовать выкуп. Женщина, умелая колдунья, освободилась от пут и в ходе магического поединка, опустошившего один из портовых доков, прикончила своих похитителей. Увы, но заплатить за это пришлось — дочь родилась изменённой, а сама женщина потеряла возможность в будущем иметь детей.

Колдовская элита тут же зашепталась о том, что после такого несчастья лорд Эди отправит жену "восстанавливаться" в провинцию, дочь сдаст к нам в ясли, а сам заведёт и признает "настоящего" наследника от любовницы. Или новой жены, если старая попросит развод или безвременно починет. Честно говоря, мы ждали того же итога, потому визиту банкира Джин не удивилась и даже настроилась, помня мои наставления по этому поводу, по возможности выбить из папочки пожертвования в наш фонд.

Лорд Эди, впрочем, удивил по многим фронтам. Во-первых, явился с супругой, которую сплетники так поспешно сослали и похоронили. Во-вторых, попросил не возможности избавиться от дочери, а консультации. Мол, так и так, хочу, чтобы дочь росла с нами, можно ли нанять специалистов на дом, плачу любые деньги. Джин рассказывала, что после такого заявления она долго ничего не говорила — просто не могла справиться с шоком.

Мы потом всей компанией пили за то, что бывают, хотя и редко, на свете нормальные колдуны.


Говоря же о Малин, изменения её оказались не такими уж ужасными. Её мать обращалась к водным сёстрам, и Малин приобрела их черты, то бишь жабры, синеватую кожу, белые, очень быстро отрастающие волосы и потрясающую красоту. Сёстры считаются духами хоть и не высшими, но природными, а с такими всё проще. Да, поработать над обузданием её магии пришлось, но обошлось без крайностей.

Отец, как выяснилось позже, собирался отдать девочку в Университет Чернокнижия. Колдуны, однако, только развели руками: даже за очень большие деньги они не взяли бы на попечительство изменённую, да ещё и такую родовитую. А вдруг заклятые подружки со свету сживут? А вдруг срыв? Так и поступила Малин в Академию Изменённых. Привозили её туда паланкине, так же забирали после занятий. Не сказать, чтобы девушка была среди изменённых совсем уж изгоем, но держались с ней немного насторожено, лишнего не болтали. Вот и итог — она, судя по всему, банально не знала, что для нам подобных противозачаточные зелья нужно индивидуально подбирать, чтобы и не навредить, и подействовало.

Или просто была небрежна. Мне ли осуждать.

Сквозь защиту зеркал дома я всё же пробилась в прихожей, вывалившись пред светлы очи четы Эди. При виде меня они чуть пригасили боевые плетения и изумлённо переглянулись.

— Леди Адри…

— Где Малин? — рявкнула я. — Вопрос жизни и смерти!

Мне с ними повезло да. Отличные на самом деле ребята: никаких лишних вопросов и молниеносная реакция.

— Малин, спустись срочно! — пророкотал голос отца на весь дом. — Сейчас!

— А теперь — добавил он тише. — Быть может, вы изволите объяснить…

— Позже, — отмахнулась я и метнулась к девочке, спускающейся по ступенькам. Успела! Выпила она или нет? Ментал пока в норме, но наследие природных сущей сопротивляется срыву дольше. В любом случае, я рядом и удержу, можно не сомневаться.

— Леди Адри? — она изумлённо вытаращилась и склонила голову. — Это честь…

— Потом расскажешь, как рада мне, — отрезала я. — Зелье. Ты его уже выпила?

— Не понимаю, о чём вы, — а что, неплохо держится.

— Малин, во все зелья из последней партии, проданной контрабандистом, кто-то добавил Жидкую Тьму, — я услышала, как ахнула за спиной леди Эди. — Ивас Доран сорвался, теперь он мёртв. У меня мало времени и ещё двое малолетних покупателей, которые могут в любой момент обезуметь, весело умереть и прихватить за собой пару кварталов. Мне надо точно знать, тратить ли время на твоё спасение или бежать дальше. Ещё раз: ты его пила? Да или нет.

— Нет, — прошептала она. — Я… подумала, лучше на ночь.

Я выдохнула.

— Где оно?

— Н-наверху.

— Хорошо. Ты будешь хорошей девочкой и побудешь внизу, дождёшься Стражей. Когда всё закончится, я лично подберу и оплачу тебе средство у надёжных поставщиков. К этому ты не должна прикасаться, даже к флакону. Даже нюхать и видеть. Просто расскажешь Стражам, где оно спрятано. Поняла?

— Леди Адри, — вмешался лорд Эди властно. — Как я понял, у вас дела, и неотложные. Мы проследим, чтобы ваши распоряжения были исполнены в точности. Потом я надеюсь на разговор с вами, но пока — делайте свою работу. И — спасибо.

Я моргнула, поискала в голове вежливый ответ, не нашла и молча понеслась дальше.

К мальчику с коротким хвостом я прибыла как раз вовремя: Виллан, ругаясь сквозь зубы, удерживал парня на грани срыва. Родители помогали по мере сил — малыш был из одной из тех семей, которые могли по праву считаться состоятельными изменёнными. И муж, и жена занимали нынче неплохие должности и были из числе первых выпускников Академии Изменённых. Потому-то они знали, что делать. Удержать сына им бы не хватило сил, но они не сдавались и дотянули до прихода Вила. А потом и моего.

Я присоединилась, и вместе мы вытащили парня. Да, его аура и ментальная оболочка были порваны, но энергетический кокон сохранился.

Есть надежда. Придётся навещать лекарей и менталистов, около года постепенно выводить мальчишку из состояния овоща, сидеть над ним безвылазно, но шанс на почти полное восстановление есть.

— Я не понимаю, — бормотала мать, глядя на меня дикими глазами. — Мы проверили его ментальную оболочку несколько часов назад… Мы всегда незаметно проверяем, вдруг что… и тут…

— Его напоили Жидкой Тьмой, — сказала я и проследила, как женщина оседает на пол. — Шанс есть, и неплохой, остальное — позже. Я пришлю к вам лучших менталистов, и за год, надеюсь, его поднимут на ноги. При положительной динамике.

К счастью, про отрицательную динамику подробнее объяснять не пришлось. к  н  и  г  о  е  д  .  н  е  т

— Вил, идём! Если третья девочка выпила зелье, едва ли Джин вытянет сама.

Вытягивать было нечего — Джин опоздала. Точнее, она явилась вовремя для того, чтобы спасти квартал, но купцы Лидси к тому моменту были уже мертвы, а разум их дочери непоправимо повреждён.

Полный срыв произошёл.

Позже я остановлюсь подробней на этой семье. Прочту, что малышка Хлои Лидси была желанным ребёнком, и её изменения были восприняты с энтузиазмом: лишённые снобизма аристократов, купцы радовались, что у них в семье будет своя колдунья. А рога? Да побойтесь Матери, кому они мешают? Вот способность заворожить покупателя и связи в кругах элиты изменённых — это дело. А рога и спилить можно, если так уж приспичит.

Отдать дочь в общежитие? Научат плохому! То есть — лениться. Ей надо не о развлечениях, а о будущем думать! У неё изменения слабые, звёзд с неба не хватает, ей для успеха надо учиться и обязательно попасть в группу к успевающим. Там такие связи! А изменённая у нас нынче на троне. Чуете, куда ветер дует?..

Примерно так мыслили Лидси. Думаю, они истинно любили дочь, но слишком уж активно хотели ей счастья. И себе заодно.

Между тем, Хлои откровенно не тянула. Она была хороша в некоторых предметах и феноменально усердна, но для группы успевающих ей не хватало ни ума, ни таланта. Что по сути не так уж страшно: Хлои в любом случае не потянула бы программу усложнённой группы, но в обычной точно стала бы одной из лучших. Преподаватели выделяли её.

Но родители давили — мол, как это ты, ленивая девчонка, не сдашь, учись усердней! — и Хлои решилась. Подумаешь, будет ментальный откат и год мигреней? Зато она сдаст экзамен!

Как глупо. Мать, как же глупо…

13

После событий в купеческом квартале я падала с ног, но в дом Эди честно вернулась, как и обещала.

Во-первых, это семейство было самым знатным из пострадавших и вполне могло устроить скандал. Хоть лорд не казался полным придурком, но характер у него был крутой, а поводов для недовольства предостаточно. И за дочерью мы в какой-то мере не уследили, и безопасность ей не обеспечили, и охрану дома я порушила. Во-вторых, стоило удостовериться, что Малин достанется не слишком сильно. Всё же, она — моя подопечная, а ситуация неоднозначная. Вдруг у них семейка со строгими патриархальными замашками? Не зря же её на паланкине катают. В случае чего, заберу девочку на правах главы изменённых, якобы для обследования.

А там посмотрим.

В общем, пусть мне хотелось спать, поплакать и сырого мяса, но вместо этого я решительно вышла в прихожей у семейства Эди.

К моему удивлению, защита меня опознала и пропустила без дополнительных проверок. Может, и без скандала обойдётся…

— Леди Адри, — хозяин вышел мне навстречу. — Рад, что вы нашли время. Догадываюсь, это было непросто.

Я вздохнула. Плести словесные кружева после такого дня не было ни сил, ни желания.

— Всё верно, лорд Эди, времени у меня очень мало, потому предлагаю перейти сразу к делу. Вам успели вкратце рассказать о происходящем?

— Разумеется, — кивнул он. — Моей неразумной дочери хоть теперь хватило честности на то, чтобы ничего не скрывать, да и Стражи по старой памяти ввели меня в курс дела. Что с другими двумя детьми?

— Мальчик пережил частичный срыв. С ним работают менталисты и дают хорошие прогнозы — даже лучше, чем я думала с самого начала. Возможно, через полгода он вернётся к полноценной жизни. Девочка… не выжила.

Лорд поджал губы, но без банальных "мне жаль" обошёлся.

— Понимаю. Думаю, я свяжусь с вами касаемо оплаты счетов за лечение пострадавшего мальчика, но это мы уладим после и через поверенных. Нашли ли того, кто это сделал?

— Нет, пока нет.

— Это был одиночка или группа?

— Пока я не могу это комментировать, вы же понимаете, — отозвалась мягко. Вот ведь разогнался! Тайну следствия никто не отменял.

Лорд хмыкнул.

— Что же, если вам понадобится любая помощь, официальная или не слишком — вы её получите.

А вот это уже прямо карнавал невиданной щедрости.

— Благодарна. Скажите, как там леди Малин?

— В порядке, за что спасибо вам. Моя супруга отвела девочку отдохнуть — ей нужно.

Так… как бы сформулировать это?

— Рада, что с ней всё в порядке. Лорд Эди, пусть она и не взаимодействовала с зельем напрямую, но ей требуется спокойная, тихая обстановка и контроль…

— Я ей это обеспечу.

— Полагаю, наши специалисты…

— Леди Адри, — он поднял руку, призывая меня умолкнуть. — У меня сложилось впечатление, что вы пытаетесь защитить мою дочь от меня же. Я действительно тронут, но это лишнее. Да, я шокирован её безответственностью и легкомыслием, которые едва не привели к трагедии, но она всё ещё — мой ребёнок.

— Хорошо, что вы столь понимающи, — сказала я. — И осмелюсь отметить, что, как изменённая, ваша дочь имеет право распоряжаться своим телом по собственному усмотрению. Даже принимать такого рода зелья… при условии, что они заказаны у нормального лекаря и не несут в себе Жидкой Тьмы и любой другой вредоносной гадости.

Он криво улыбнулся. Чувствовалось, что тема ему удовольствия не доставляет.

— Не буду скрывать, леди Адри: я не хотел бы, чтобы моя дочь принимала подобные зелья.

Почему-то я так и думала.

— Моя работа — позаботиться, чтобы это было только её решение.

Потому что это должно быть только её решение. Только ей решать, рожать ли ребёнка в своём-то возрасте. Только она знает, при каких обстоятельствах это случилось. У нас, слава Тьме, позволено избавляться от нежелательной беременности на вполне официальных основаниях, а не в антисанитарии, тайком и на столе у косорукой бабки-травницы. И никакого отлучения от каких-то Храмов и общественного порицания.

Мы — не светлые фанатики.

— Я высказал дочери предложение, леди Адри, — сказал мой собеседник. — И надеюсь, что она примет его. Возможно, вы могли бы при случае сказать ей, что это не худший вариант. Видите ли, мы всегда хотели большую семью — но, как вы знаете, моя жена больше не может родить. Тем не менее, появись у нас вдруг в доме ребёнок, общественности мы вполне можем объявить, что моя супруга исцелилась. Малин при таком расладе получит брата или сестру, и свобода её не будет ограничена.

Довольно логично. Что же, кажется, тут всё не так плохо, как я опасалась.

— Это будет решение Малин, — повторила я. — Но вашу позицию я услышала и при случае обговорю с ней. Позволите вас покинуть?

— Разумеется, леди Адри.

Измождённая, я выпала из зеркала у себя в кабинете и замерла, увидев Вилана.

Точнее, его выражение лица.

— Ещё жертвы?

— Лорд Саннар арестован, — сообщил он, помедлив. — Поскольку не смог предъявить своих запасов Жидкой Тьмы. Теперь он — первый официальный подозреваемый в этом деле.

Каюсь, на миг комната как-то подозрительно шатнулась передо мной. Без падения в обморок на глазах ученика, слава Матери, всё же обошлось, но в сторону повело меня знатно. Конечно, в теории изменённые моего уровня весьма легко переносят беременность, но бессонная ночь, полная нерадостных событий, прыжков по зеркалам и таких вот радостных новостей, всё же сказалась на самочувствии. Моргнув, я вернула зрению чёткость — и обнаружила Вила рядом.

— Лекаря? — уточнил он деловито.

— Факты, — отрезала я, падая в кресло. — Чем скорее, тем лучше.

Виллан бросил косой взгляд на меня, но навязывать заботу не стал (видимо, выглядела я не так плохо, как опасалась).

— К лорду Саннару стражи отправились первым делом, — проговорил ученик ровно. — Сами понимаете, не потому, что он — главный подозреваемый, а как раз наоборот. Распоследнему бесу алкоголизма было бы понятно, что, даже если на каком-то уровне лорд и замешан, его запасы зелья будут на месте. Как же иначе? Таких примитивных ошибок трёхсотлетние колдуны просто не допускают. Потому ребята закономерно планировали и выполнить все формальности, и заручиться официальной поддержкой Замыкающего Первого Круга, и расспросить лорда Саннара, не знает ли он, чьи это могут быть художества. Лорд принял их вполне радушно, беспокойства не выказывал. Особенного удивления тоже, но ему по статусу не положено хвататься за сердце и ахать, как трепетная дева — не тот уровень, это все понимают. Сотрудничать не отказался, в Запретную часть лаборатории провести согласился, вместо понятых призвал беса с записывающим шаром — и то хлеб. В общем, всё шло по оптимальному сценарию, но — ровно до того момента, как колдун стал показывать ёмкости с Жидкой Тьмой.

— Они оказались пусты…

— Именно.

— Его реакция?

— Цитируя лорда: "Какой интересный нынче выдался вечер". Сказано было скучающим тоном, но, как мы понимаем, примерно так и выглядит искреннее удивление в исполнении старых колдунов.

— Следы взлома?

— Никаких. И смею напомнить, что мы говорим о Запретной части лаборатории лорда Саннара. Разумеется, не бывает совершенной защиты, а воры-профи при известных денежных вложениях способны на многое. Однако, попроси у меня кто-то назвать самую надёжно охраняемую собственность, я бы сначала упомянул лаборатории лорда Замыкающего, а потом уже всякую мелочь вроде Императорской сокровищницы. Вынести опасный реактив из самой закрытой лаборатории, не потревожив защитных плетений… Если и существуют умельцы такого уровня, то мне о таком слышать не приходилось.

Я устало потёрла лоб.

— Интересно получается, — отметила ровно. — С одной стороны, идиоту понятно, что это подлог. С другой, поневоле задаёшься вопросом: а не оставил ли лорд столь очевидные улики, чтобы отвести от себя подозрение и подставить учеников или слуг?

— Верно, — кивнул Вил. — В любом случае, не арестовать его при вскрывшихся обстоятельствах просто не могли. Леди Адри… вы правда верите, что это мог быть он?

Я устало откинулась на спинку кресла.

— Вил, Вил… Учишь вас, и всё без толку. Неужели на примере наших светлых соседей ещё не стало понятно, как опасна бывает вера, если ставить её выше разума? И откуда хоть у тебя такие наивные вопросы? Мне казалось, придворная жизнь лечит от них на раз. И не смотри на меня так укоризненно! Да, мне не хочется верить, что лорд Саннар в таком замешан; да, это не вписывается в его психологический портрет, который я успела себе нарисовать. С другой стороны, возможно всё. Вот вообще всё. Особенно с учётом того, что тут ясно чувствуется рука кого-то умного и хладнокровного. Планирование, изящество удара, редкие реактивы… За всей этой ситуацией просто не могут стоять колдуны-старшекурсники, будь они хоть тысячу раз самородками. Они могут быть исполнителями, игрушками в чужих руках, могут считать себя вершителями судеб, но они, вероятнее всего, просто куклы, за ниточки которых дёргает игрок. И лорд Саннар идеально подходит на эту роль, как ни крути. Хотя я и склонна думать, что его подставили, утверждать тут ничего нельзя. Всё, что мы можем здесь сделать — подождать. Как минимум, до утра, благо рассвет уже разгорается. Нужно понять, куда дует ветер… в том числе во дворце. Дело же передали Главе Тайной Службы, я права?

Виллан задумчиво кивнул.

— Верно. Леди Адри… могу я что-то сделать для вас сейчас?

— Да, — пожала я плечами. — Держать руку на пульсе, сообщать мне новости и — вот прямо сейчас — оставить меня одну.

Он явно хотел сказать больше — но, слава Матери, не посмел. Ушёл, осторожно прикрыв за собой дверь.

Удостоверившись, что шаги его стихли в глубине коридора, я свернулась в комочек, как ребёнок в материнской утробе, и задумалась.

Вот это и случилось. Вот и замолотила бесцеремонная рука реальности в дверь нашего милого иллюзорного мирка, в котором мы изволили вошкаться, играя в, прости Мать, неземную любовь. Что поделать? Жизнь, она доходчиво объясняет такие вещи.

Верила ли я, что Саннар мог просто взять и жестоко убить изменённых детей во имя расовой неприязни? Нет, категорически нет.

Но и мотивы — истинные, я имею в виду — не имели никакого отношения к изменённости как таковой. Не тратит никто такие деньги, ресурсы и силы на "расовую неприязнь". Не поймите неправильно — ею прикрываются, о да. Это одна из идеальных ширм, как и религиозная нетерпимость у светлых. Повод, идеальный предлог, инструмент для политических и социальных манипуляций. Другой вопрос, что рядовые граждане этого в большинстве своём не понимают, принимая всё за чистую монету и задорно внося свой посильный вклад в гонение неугодных социальных элементов.

Лорд Саннар, однако — не рядовой гражданин. Мог ли он быть вовлечён в эту интригу из каких-нибудь практических соображений, неведомых мне? Да сколько угодно. В эпоху борьбы двух Императоров мы с ним измазались в крови врагов по маковку. Трупом больше, трупом меньше… Но в чём может быть выгода колдунов? Дискредитировать изменённых, протолкнуть какой-то закон? Может, кто-то пытается подвинуть Саннара и подставил его, использовав кого-то из учеников? Или это приказ Императрицы? Маловероятно, но возможно. Например, если Её Величеству из каких-то соображений нужно дестабилизировать ситуацию.

Бездна! Да мало ли может быть объяснений! Сейчас, не видя всей картины, я ничего не могла утверждать наверняка.

Надо сказать, что тот, кто это сделал, постарался, чтобы от истории пованивало светом — в худшем его проявлении. Добавить отраву в запретные зелья… это демонстративно и очень характерно, более жирного намёка на "моральное падение богомерзких тварей" и придумать нельзя. Опять же, Дайнор — сосед одной из жертв. Многовато совпадений? Сложно сказать. Всё же, у нас со Светлой Империей отношения сложные, в любой непонятной ситуации принято тыкать друг в друга пальцами и кричать: "Это всё они!!". Что, в большинстве случаев ложь. Нет, не поймите неправильно! Попадаются среди нас подлые хищные ребята, охочие до дармовой светлой силы; попадаются среди светлых весёлые энтузиасты, стремящиеся во что бы то ни стало изничтожить тьму посредством геноцида. Но очевидно, что альтернативно одарённых хватает в любой стране, это ни разу не зависит от места рождения. Сволочизм повсеместен, как и психические болезни. Просто в силу культуры эти замечательные свойства психики приобретают характерный для той или иной страны окрас. Другой вопрос, что "это сделали ужасные светлые" или "тёмные демоны постарались" — отличные объяснения для простого люда. Удобно! И работает безотказно.

Последние годы, конечно, наша вражда со Светлыми сильно поутихла. Новый Пресветлый Император проводит политику, ограничивающую влияние Храмов на светскую жизнь, и дипломатические отношения с Тёмной Империей — часть этой самой политики. Никогда не вникала в детали, но знаю, что количество беженцев с "благостных светлых земель" при новом владыке значительно сократилось, а градус фанатичности населения снизился. На мой вкус, шикарный результат.

Вздохнув, я прикрыла глаза. Посмотрим, что мне скажут во дворце. Посмотрим…

— Мы полагаем такое положение вещей недопустимым, — сказала Императрица.

Как и следовало ожидать, собрание состоялось тем же утром. Мы сидели вокруг неё полукругом: я, Оракул и Глава Тайной Службы.

Кресло лорда Саннара пустовало.

— Лорд Доракл, — обратилась она к Главе Тайной Стражи. — Что вы можете сказать?

— Пока что — только то, что лорда Саннара подставили. Я практически уверен, что он не имеет отношения к этой ситуации.

— И вы готовы поставить на это свою голову? — какой у Императрицы вкрадчивый тон.

— Иначе я бы не открывал рта, Ваше Величество, — бесстрастно сказал лорд Доракл.

Ну да, самый сильный чернокнижник поколения, мой ровесник, школьный приятель Саннара. Этот умеет и держать удар, и защищать своих. Но врать, выгораживая, он не стал бы — хорошая новость. На моей памяти, этот человек был одним из самых непредвзятых, когда дело касалось фактов и доказательств.

Иначе его никто бы не взял на эту должность.

— А нужен ли нам в должности Замыкающего колдун, которого так легко подставить… — протянула Императрица. — Это нам предстоит обдумать. Но куда же делось зелье, лорд Доракл?

— Судя по всему, зелье выкрал Лорд Кристиан из Первого Ученического Круга.

— Что заставляет вас так думать?

— Результаты обыска. Судя по всему, у нас в Академии Чернокнижия образовалось некое тайное общество, состоящее из… скажем так… идеалистичных молодых людей, обиженных на нынешнюю власть.

— Приходят же глупости молодым людям в голову, — улыбнулась Императрица. — Какое же счастье, что плаха лечит от такого недуга… надеюсь, все эти юные энтузиасты смогут незамедлительно получить соответствующее лечение?

— Ещё не все, — спокойно отозвался Доракл. — На свободе упомянутый лорд Кристиан и лорд Эдер из Второго Ученического Круга.

— Вот как… Известно ли, кто надоумил неофитов на подобные подвиги?

— Пока нет.

— Оракул?

— Ваше Величество, этот вопрос окутан туманом для меня. Белым туманом.

— Тогда не медлите! Идите и найдите ответственных. Пока этого не случится, лорд Саннар останется в тюрьме. Такова наша воля.

Мы поднялись.

— Задержитесь, леди Адри.

Обуреваемая дурными предчувствиями, я осталась.


— Леди Адри, — сказала Императрица после продолжительного молчания. — Нам не хотелось бы смещать лорда Саннара с должности.

Неожиданно.

— Ваше высказывание подразумевает, что существует некое "но"? — уточнила я осторожно.

— Это у вас стоит спрашивать, — отозвалась Императрица с иронией. — Это вы довели мужчину до таких крайностей. Ах, леди Адри, мы никогда не сомневались в ваших талантах, но чтобы лорд Саннар лично просил нас под шумок отправить его в отставку… это нечто из ряда вон.

Что?..

Видимо, шок отразился на моём лице, потому что Императрица удовлетворённо прищурилась.

— О, так вы не знали? Что же, знайте. Мы собирались освободить лорда Саннара из тюрьмы сразу же, учитывая его заслуги перед нашим батюшкой, но он отказался. И обратился к нам с такой вот поистине оригинальной просьбой. Разумеется, была она чуть велеречивей и пафосней, но суть такова. Не чудак ли ли лорд? В силу давнего договора мы не можем ему препятствовать. Но надеемся, что вы, как причина этого безобразия, сумеете на него повлиять. Искренне надеемся.

Да, я знала о поистине удивительной лояльности Императорской семьи. Никогда не понимала, откуда лорду Саннару такой кредит доверия? Без сомнений, он успел вовремя переметнуться на нужную сторону, но всё же странно. Впрочем, глупо лгать самой себе: в этих обстоятельствах меня радует такое отношение к нему.

— Леди Адри, — заговорила Императрица вкрадчиво. — Знаем, вы всегда задавались вопросом: почему мы столь доверяем лорду Саннару. Ранее мы не могли открыть вам этих обстоятельств, но теперь… верны ли слухи, утверждающие, что родовые драгоценности лорда подарены вашей дочери?

Ненавижу Оракула.

— Это правда, — лгать в глаза Императрице я не смела.

— Таким образом, мы можем обсуждать с вами этот вопрос. Скажите, леди Адри, вы помните шпиона, носившего во времена войны Наследников кодовое имя Луи?

— Разумеется, — надеюсь, голос мой прозвучал не слишком сухо. Мой друг Луи… я не смогла бы его забыть. Наш шпион в стане колдунов, один из секретарей Первого Круга, которому наша сторона обязана победой, а я — жизнью. Мы не виделись лично, лишь переписывались, и я успела искренне привязаться к Луи. Он умер за каких-то пару дней до окончания войны, и это по сей день казалось мне ужасной несправедливостью. И одним из самых больших сожалений.

Минуточку…

— Почему вы упомянули Луи, Ваше Величество?

Пожалуйста, нет.

— Ай-ай, леди Адри, вы ведь и сами уже всё поняли, не так ли? Шпион, работавший под именем Луи, никогда не был секретарём. Он был Замыкающим.

Мне показалось, что Императорский дворец обрушился — и, как водится, прямиком мне на голову.

Я смотрела на Императрицу, но видела перед собой пылающее поместье. Тогда лорд Саннар знал, что обречён: я, некогда танцевавшая с ним девчушка, сгоревшая тут на костре, вернулась из мёртвых, дабы сжечь всё, что былодорого ему. К тому моменту восстание изменённых захлестнуло уже все западные и южные провинции; я, носившая прозвище Леди Зеркало, была одним из лидеров.

Мы с союзниками ворвались дом Саннара, загнали его, как дичь, но убить колдуна жаждала лично я.

Он ждал меня в лаборатории.

— Леди Зеркало, как я понимаю, — сказал он светским тоном. — Вот как вас ныне зовут… я подозревал, но не верил до конца. Ни в то, что вы разумны, ни в то, что вы вернулись. Поздравляю, моя леди: с вами связано неприлично много моих роковых ошибок. Впрочем, начнём с начала и обойдёмся без псевдонимов. Хороший вечер, леди Адри! Каково оно — снова оказаться здесь?

— Радостно, — сказала я, полная жажды мести. — Сегодня сила на моей стороне, лорд.

— Значит, в этот раз без танцев? Жаль.

— Танцы с вами для меня плохо кончаются, — отрезала я. — Я обычно умираю. Кто знает, воскресит ли Мастер-Танцующий меня на этот раз? Но придётся рискнуть и станцевать: никому другому я вас не отдам. Слишком уж ненавижу.

— Вы так интимно об этом говорите, — усмехнулся он. — Мне нравится. Я тоже ненавижу вас, моя леди. Танцевать — так танцевать?

Тогда мы сошлись в битве. Колдун не собирался продавать свою жизнь задёшево, я не собиралась отступать. Мы сравняли поместье с землёй, и я была смертельно ранена, но вырвала его сердце.

Отомстив, я умирала счастливой и была уверена, что на этот раз всё закончилось.

Мы возродились, как это водится у нам подобных, на сорок четвёртый день. Я вернулась в ряды повстанцев; лорд Саннар стал Замыкающим Первого Круга.

А через три дня я получила первое письмо от своего друга Луи.

14

— Я тебя ненавижу, — сообщила я с порога.

Лорд Саннар, восседавший на облезлом тюремном стуле так, будто оный был троном, насмешливо приподнял бровь.

— Не то чтобы информация первой свежести, — сказал он. — Но рад, что в реальности мы перешли на ты. Это серьёзный шаг.

Скотина. Я честно не знала, чего хочу больше — ударить его или поцеловать.

— Ты спала хоть немного? — уточнил он меж тем участливо. — Выглядишь усталой, а тебе нельзя переутомляться.

— Спасибо за заботу, — прошипела я, чувствуя, как клокочет всё внутри. — Но ты и сам знаешь, мне не обязательно спать. Я просто в шоке. Столько всего случилось… Луи, опять же, воскрес. Даже не знаю, куда в этом году нести его любимые белые розы. Подскажешь?

— Можешь отдать сразу мне, — вздохнул этот безумный колдун. — Я всё равно привык их забирать.

Мне хотелось заорать, выругаться и разбить ему лицо в кровь. Вместо этого я устало опустилась прямо на пол и тихо признала:

— Знаешь, раньше я скептически относилась к идее касаемо того, что колдуны сходят с ума, если живут слишком долго. Опять же, в среднем для вашей братии триста — это не возраст. Но ты ведь спятил, знаешь?

— Что я знаю, — вздохнул он. — Так это то, что тебе не стоит сидеть на холодном.

Повинуясь мановению его руки, я слегка поднялась в воздух.

— Ты можешь колдовать в императорской тюрьме? — просто день сюрпризов.

— Слегка, — сказал он безмятежно. — Пришлось подстраховаться, когда её зачаровывал — ещё жизнь назад. Никогда не знаешь, когда тебя арестуют. Касаемо же моего предполагаемого безумия… Как я понимаю, Её Величество воспользовалась лазейкой в нашем договоре и рассказала тебе о Луи? Жаль.

— Зачем?! — воскликнула я. — Зачем это всё?!

— Тебе полную версию или краткую?

— Обе. И искренне надеюсь, что они не включают в себя романтические бредни о вечной любви и дешёвый пафос.

— Мне будет сложно обойтись совсем без этих составляющих, — усмехнулся он. — Но, видит Мать, я постараюсь. Тем более что по сути ты права: дело не только в любви, разумеется. Изначально дело в ошибке, которую я не мог себе простить.

Я прищурилась.

— Моя первая смерть?

— Именно. Разумеется, тогда о любви между нами не шло речи ни с одной из сторон: это было незрелое, детское чувство. Подумать только: глупые подсматривания, придуманные образы друг друга — обычная отдушина для пары нелюдимых детей. А всё же, именно такие, незрелые и подростковые эмоции зачастую оставляют самый глубокий след. Это чувство могло превратиться во что-то большее, могло, как во многих случаях, уйти без следа, но я сжёг тебя в магическом пламени, и рана эта углубилась и загноилась. Опережая твоё возмущение, понимаю, что в данной ситуации пострадавшая сторона — ты…

— Да ладно, — я поморщилась. — Себе-то не лги. Мы были детьми и пострадали оба, просто по-разному. Но тогда у меня не было ни шанса посмотреть на это с другой стороны.

Он хмыкнул.

— Возможно, даже наверняка. В любом случае, теперь-то кристально ясно, почему Чистильщики хотели, чтобы тебя убил лично я: это поистине отличный способ сломать психику в нужном направлении. Во-первых, я почувствовал себя их помощником и сообщником, что не позволяло противопоставить им себя. Во-вторых, существовал определённый шанс, что некто на моём месте, обладай соответствующими задатками, начал бы получать от таких зрелищ удовольствие, сексуальное в том числе. Таких особей потом даже идеологией накачивать не нужно, достаточно дать повод… В-третьих, юноши в таком возрасте не любят признавать свои ошибки. Они готовы сжечь мир дотла, чтобы доказать, что были правы, что правда на их стороне — какой бы эта сторона ни была.

Я понимающе кивнула. Да, всё это так — и актуально во все времена. Увы.

— В любом случае, серьёзно просчитались они в одном: я уже тогда был могущественным колдуном. Юным, идеалистичным, в чём-то ещё по-детски слабовольным, но уже привыкшим справляться с тёмной магией высшего порядка. А значит, в любых обстоятельствах цепляться за себя, сопротивляться внушениям и докапываться до истины. Этим я, собственно, и занялся — захотел понять, ради чего на самом деле убил тебя. Тогда у меня было смешанное отношение к изменённым, но ещё отнюдь не лояльное: ваши бесчинства уносили тысячи жизней. В том числе и мою.

— И ты решил стать Луи…

— Я тогда ещё не знал, кого предам, — усмехнулся он. — Склонялся к мысли, что приму сторону колдунов. Но возможность поиграть с тобой, прежде чем всё кончится — именно с тобой, моей убийцей — казалась притягательной.

Пожалуй, будь я на столетие моложе — возмутилась бы, а так — лишь понимающе усмехнулась и подумала, что мы с ним, всё же, безумны оба. Потому что мне его признание льстит.

— И что же заставило тебя изменить мнение?

— Жидкая Тьма, — сказал он просто. — Помнишь случай, когда её добавили в общий котёл на праздновании Темнейшего Дня? Когда ещё целый город был уничтожен сорвавшимися изменёнными? Я никогда не был великим моралистом, но Император, в идеологических целях стирающий с лица земли целые города, полные мирных жителей, не мог быть моим владыкой. От таких новостей любой бы задался вопросом: какие нападения изменённых были настоящими, а какие — всего лишь результатом принятия зелья? Опять же, тогда я в полной мере осознал, ради чего на самом деле тебя убил. И, можешь поверить, ответ мне не понравился. Никому не нравится быть слепым орудием, особенно — колдунам.

"Вообще никому", — отметила я про себя. — "Но мы — слепое орудие всегда, так или иначе".

Вслух ничего не сказала — слишком уж интересные вещи рассказывал колдун.

— Дальше всё достаточно просто, — продолжил он. — Ты и сама наверняка понимаешь, нет смысла озвучивать. Но я всё же скажу: если бы колдуны узнали, кем был Луи, я окончательно стал бы предателем и изгоем и для тех, и для этих. Нет, итог для таких шпионов один и на все времена — Луи должен был умереть, героически сражаясь за победу. А подлый лорд Саннар — вернуться в Круг, сбежав с тонущего корабля и коварно выторговав себе у новой власти как можно больше преференций. Такое поведение знать поняла и поддержала бы.

— Это можешь не объяснять, — усмехнулась я. — Всё же, не первый день общаюсь с родовитыми колдовскими семействами. Но почему ты не сказал мне? Или это своего рода маленькая месть? Ещё один друг, которого я не сумела спасти в той войне. Так?

— Нет, — усмехнулся Саннар. — Коль уж мы тут говорим откровенно… К тому моменту моя подростковая влюблённость, юношеская ненависть, тайные желания, восхищение достойным противником и сладость игры в маски смешались накрепко в коктейль, который у людей принято звать любовью. Так и вышло, что я заболел тобой. А ты увлеклась Луи, но я прекрасно знал цену твоему увлечению: то, что ты простила бы бесталанному колдунишке-секретарю, не простила бы мне. Мне хотелось, чтобы ты меня любила — хотя бы как Луи. И ненавидела — как лорда Замыкающего. На большее я едва ли мог рассчитывать.

Я отвернулась, пряча глаза. По правде, тогда, сразу после войны, я действительно не приняла бы чувства лорда Саннара. Ни под каким соусом.

— Предположим, — отозвалась спокойно. — Но к чему этот цирк с отставкой? При всём уважении к зажигательным представлениям, перебор с драмой.

Он хмыкнул. Его магия заскользила по коже, лаская и исцеляя скопившуюся усталость.

— Не такой уж и цирк, — сказал он спокойно. — Видишь ли… Как ты сама знаешь, колдунов с самого детства заклинают быть осторожнее с желаниями. Желания, нереализованные амбиции, несбывшееся и непризнанное — это крючки, за которые ловко цепляются хищники разных мастей. Будь то мошенники, рисующие перед жертвой картину идеальной жизни, успеха или огромного заработка, демоны, подлавливающие очередного неофита на каком-нибудь мелочном пороке, хищные наваждения — принцип един. Но, не могу не признать, в случае с Замком я многим обязан этому конкретному наваждению. В частности, до меня с запозданием — уж прости за это — дошло, что шанс у меня есть и всегда был. Просто стоило не предаваться глупым мечтам и лелеять дурацкие комплексы, а поставить перед собой реальные цели. Казалось бы, очевидная концепция, но раньше я не верил, что в тебе осталась хотя бы тень былых чувств.

— Ты их переоцениваешь.

— Важно, что они есть, — усмехнулся он. — С остальным я могу работать… Понаблюдав за тобой, я пришёл к выводу, что ты не хочешь давать шанс нам в реальности преимущественно из-за того, что опасаешься конфликта интересов. Это вполне резонно, если разобраться — учитывая наши должности. Как ни крути, а любовные отношения между равноценными политическими фигурами высшего ранга невозможны априори. Даже в случае с представителями, скажем так, одного течения конфликты интересов неизбежны: либо есть ведущий и ведомый, либо чувства превращаются в предмет шантажа и манипуляций, а постель — в зал для дебатов. Если же речь идёт о разных и некоторым образом противоборствующих течениях, как в нашем случае, то неизбежны и подлоги, и обвинения в предвзятости, и многие другие условные обручи, через которые мы будем вынуждены постоянно прыгать.

— Это верно, — тихо отозвалась я.

— Вот, — он безмятежно кивнул. — Ситуация с детьми — ужасна, и я, признаю, проморгал Кристиана. Пусть Доракл и утверждает, что кто-то намеренно наложил на эту ситуацию отводящие взгляд чары высочайшего порядка, но это, на мой вкус, слабое оправдание. То, что я не почуял светлую магию, уже грубейшая ошибка.

— Светлые? — поразилась я.

— На этот раз, как ни странно, действительно да, — кивнул он. — Как минимум, об этом говорят чары, защищавшие тайну наших Хранителей Традиций (это так себя называли колдуны-террористы; заметь, чем более идиотское тайное общество, тем высокопарней название). Не буду вдаваться в подробности, благо они являются государственной тайной, но туман, сквозь который не способны взглянуть ни я, ни Оракул, можно создать только сочетанием светлой и тёмной магий. Причём новичок на подобное не способен.

Я сдавленно ругнулась, оценив открывшиеся перспективы.

— Дайнор, как я понимаю?..

— Не похоже, — огорошил меня лорд Саннар. — Как я понял, с появлением этого парня выбор цели для теракта как-то связан, но сам по себе Дайнор чист. Либо его используют втёмную, либо мы чего-то о нём не знаем. Судя по тому, что пару недель назад главой посольства Светлой Империи был назначен старший брат Дайнора — не знаем.

Я сдавленно простонала. Вот додумалась же пожалеть этого мальчишку!

— Не переживай, — попросил Саннар мягко. — Самое худшее, то есть массовый срыв изменённых, тебе удалось предотвратить. Доверь дальнейшую работу профессионалам, хорошо? И поспи. Касаемо же моей отставки… появление в Академии Чернокнижия расистского тайного общества — вполне веский повод для того, чтобы я, раздавленный стыдом, покинул должность.

— Императрица так не считает.

Он передёрнул плечами.

— Ей придётся смириться. Мой договор с нынешней династией не имеет срока давности, формальный повод у меня есть, и веский. Реальный повод тоже веский: как ни крути, а мне хотелось бы, чтобы к рождению Алеа между нами присутствовала некоторая определённость. Мне доводилось слышать, что войны между родителями очень дурно сказываются на психике детей.

— Но…

— Существует ещё и второй реальный повод — я устал, — сказал он ровно. — Я всегда любил магию и исследования больше, чем политику. Но так уж вышло, что всё моё время сжирают именно политические перипетии. На которые, будем честны, я по жизни насмотрелся с лихвой.

Я помолчала.

— Императрица попросила меня переубедить тебя, — призналась честно.

В камере повисло тягостное молчание.

— Ну разумеется, — усмехнулся он криво. — Она не могла не зайти с этой стороны. Как я понимаю, тебе намекнули, что в случае неудачи ты попадёшь в немилость?

— Не напрямую, но зная Её Величество, могу понимать: некоторые сложности мне обеспечат.

Он криво улыбнулся.

— Это интересное наблюдение, — сказал он негромко. — Все полагают, что крайне сложно занять высокий пост, но никто не подозревает, как нелегко порой бывает его оставить.

Я понимающе хмыкнула.

— Скажу Её Величеству, что потерпела неудачу.

— Нет, — лорд Замыкающий качнул он головой. — Мы оба понимаем, что в этом случае Императрица припомнит тебе неповиновение. Придётся решить этот вопрос позже.

Мы помолчали. Уж не знаю, хитрость ли это или он искренен (думаю, в какой-то мере и то, и другое справедливо), но есть на свете вещи, которые сложно переоценить, верно?

— Знаешь, — сказала я. — Это был длинный день и не менее длинная ночь. Я устала, и мне действительно стоит отдохнуть, так что — пойду. Касаемо же всей этой должностной ерунды… нам не обязательно подавать объявления во все газеты. Всё проще. Например, я могу случайно открыть доступ в свою спальню через зеркало — не для тебя, разумеется, но для моего старого друга Луи. Формулу оставлю прежнюю, ту же, что мы с ним использовали во время войны. Точно! Вот сегодня и займусь. Конечно, в этом случае может случиться, что ко мне на огонёк заглянет некий только что выпущенный из тюрьмы преступник… но риски порой нужны, правда?

Ой, как он на меня посмотрел… Проказливо усмехнувшись, я вскочила на ноги.

— До встречи, мой лорд.

Выпущенный из тюрьмы преступник ввалился ко мне в спальню тем же вечером. Признаться честно, приход его я встретила со смешанными чувствами: с одной стороны, была искренне рада, с другой — так и не успела вздремнуть, потому на интимные подвиги была готова только в роли бревна. Пришлось об этих обстоятельствах честно и откровенно просветить колдуна.

Тот в ответ фыркнул и сообщил, что Её Величество освободила его ещё утром, поздравила с тем, что он оставил "дикие идеи касаемо отставки" и на радостях тут же командировала на помощь Тайной Службе — вестимо, чтобы не вздумал заскучать и снова помыслить о дезертирстве.

Пропавшие заговорщики и не думали находиться, а сканировать Ородио и окрестности на предмет светлой магии каждый час, мягко говоря, энергозатратно. Более того, Саннару ещё и приходилось походя отбиваться от штурмующих его кабинет родителей малолетних заговорщиков, которые пытаются теперь всеми правдами и неправдами спасти чад. Каждая следующая мать бьёт себя кулаком в грудь и утверждает, что её ребёнок вот точно-точно ничего не знал и бывал на собраниях чисто по ошибке. Понять несчастных, разумеется, можно: фигурантам, прости Мать, от пятнадцати до двадцати трёх лет, что для колдунов вообще не возраст. Опять же, все понимают, что на деток оказывали влияние. Может, их вообще заколдовали? И вот тут, однако, загвоздка: в Тайной Страже работают не идиоты. Тех, кто действительно был только на паре собраний или не знал, что происходит, выявили сразу — как и тех, кто был заколдован (да, такие среди "Хранителей Традиций" тоже нашлись). К казни приговорили только тех милых деток, кто непосредственно участвовал в истории с Жидкой Тьмой, и тут моя жалость к безутешным родителям как-то сходила на нет. Кто теперь пожалеет Иваса Дорана? А Кирана, которому пришлось своими руками проводить брата в последний путь? Кто пожалеет мечтавшую сдать экзамен малышку Хлои, её родителей, сестру и прислугу, которые, как выяснилось, в недобрый час тоже были в доме купеческой семьи? А кто пожалел бы остальных тридцать детей, которым эти милые невинно обманутые детишки-колдунишки подписали смертный приговор? А что насчёт случайных жертв? Пожалели бы их Хранители Традиций или порадовались? Разумеется, горе родителей понятно, но тут ничего не поделаешь: их дети сами сделали выбор, пусть даже он и был продиктован пагубным влиянием, комплексами и максимализмом. А взрослая жизнь такова, что за подобное порой приходится очень дорого расплачиваться. Так что, детишки-заговорщики получат по заслугам… но да, я не хочу даже представлять, насколько тяжело далось лорду Замыкающему общение с семьями обвинённых — преимущественно аристократическими, древними семьями.

В общем, колдун к подвигам был готов ещё меньше, чем я сама. И смотрел немного растерянно.

Я помолчала, переваривая пришедшую в голову мысль. Всё же, предложение "просто поспать вместе" — это чистой воды детский сад, глупый и сопливый. С другой стороны, мы достаточно взрослые люди, чтобы позволить себе вести себя по-детски — и нисколько этого не стесняться.

— Ложись спать? — предложила я, для верности указав на вторую половину кровати.

И колдун, не будь дурак, послушался.

Как несложно догадаться, утром и я, и Саннар были вполне себе готовы к подвигам, в том числе на интимном фронте. Обидно, что времени у нас было не очень много, но — мы постарались, так сказать, уложиться. И от воспоминаний об этих эпизодах хотелось облизываться.

Не подумайте, я, конечно, не суккуб, но всё равно сексуальная энергия кажется мне вполне вкусной и питательной. Особенно в обстоятельствах, когда я сама… скажем так, весьма увлечена процессом.

В свете всего вышесказанного неудивительно, что на работу я шла в отменном, благодушно-удовлетворённом настроении. К сожалению, оно быстро сошло на нет, когда меня нагнал бес с письмом. Новости были такие, что впору хвататься за голову.

Светленький Дайнор не смирился с тем, что ему запретили участвовать в расследованиях — этого, учитывая особенности менталитета светлой знати, и стоило ожидать. Я, однако, рассчитывала на маленький кухонный бунт или подростковое возмущение. Светлый же не стал размениваться на мелочи и пошёл дальше: собрал возле себя нескольких добровольцев, в том числе из Академии Чернокнижия (глупо думать, что все колдуны были в восторге от художеств тайного ордена). Идея этого стихийного клуба сводилась к тому, чтобы оказать Тайной Службе помощь своими силами и противопоставить себя "Хранителям Традиций". Мол, мы можем создать совсем-не-тайное общество во имя справедливости.

Типично светлый подход.

Что самое поразительное, доморощенным мстителям правда удалось отыскать и Кристиана, и его покровителя, которым оказался один из колдунов Первого Круга, преподаватель Академии Чернокнижия. Может, ребятам помогло сочетание магий света и тьмы, а может, кто-то из колдунов-энтузиастов знал больше, чем сказал Стражам (скорее всего, это вернее). Так или иначе, самопровозглашённые помощники-мстители в поисках преуспели, но сдавать Кристиана Тайной Канцелярии не спешили: решили сами вершить справедливость.

По итогу этой справедливости в Ородио состоялся самый настоящий магический бой на радость зевакам. Хотя… спорный вопрос касаемо радости, ибо несколько свидетелей эпической битвы нынче коротают время в лекарне и неизвестно, покинут ли её на своих двоих. Там же отлёживаются мстители: всё же, старый колдун-преподаватель и лучший студент-выпускник — опасные противники. Кристиана живым взять не удалось, а преподаватель предсказуемо сумел сбежать.

Люблю свою работу.

Ещё больше я возрадовалась, когда обнаружила у себя в приёмной Джин, чиновника из ведомства внешних связей и… светлого паладина? Я непроизвольно напряглась: с военной элитой Светлой Империи у нас отношения неизменно сложные, спасибо многочисленным военным конфликтам. И неприязнь к ним после множества сожжённых деревень и убитых людей у тёмных записана чуть ли не на генетическом уровне.

С объективной точки зрения, разумеется, глупо утверждать, что все паладины — отмороженные садисты. Во-первых, следования воинской присяге никто не отменял; это и вопрос чести, и банальный инстинкт самосохранения: приказали жечь тёмных уродов — жги, иначе сожгут тебя. За ересь и неповиновение приказу. Во-вторых, многое зависело от Ордена, где этот конкретный рыцарь был обучен. Так, воспитанники Креста Солцеворота были, по сути, кадровыми военными магами, профи высокого класса и ударным кулаком Императора. Рыцари Белой Лилии отличались повышенной религиозностью, безусловной преданностью Храму и представляли, как правило, интересы Первосвященника; были известны, как самые фанатичные и, вместе с тем, отлично подготовленные для диверсий боевики-каратели. Были ещё воспитанники Священной Чаши, которые традиционного заменяли у светлых Колдовские Круги. Они ассоциировались скорее с тайнами магии и редкими артефактами.

Я внимательно оглядела гостя, но символа Ордена не нашла — наряд был подчёркнуто нейтральным, а аура сияла слишком ярко, чтобы у тёмных была возможность разглядеть впаянную на её внешнем слое печать. Неприятности? Я бросила быстрый взгляд на Джин. Та выглядела скорее утомлённой и раздражённой, чем по-настоящему взволнованной — уже что-то. Будь всё по-настоящему плохо, она отыскала бы время, чтобы предупредить меня заранее.

— Леди Адри, — заговорил чиновник. — Позвольте представить вам посла Светлой Империи, его Светлейшество дона Биора Сайларини.

Значит, братец Дайнора пожаловал…

— Большая честь для меня, — сказала я. — Проходите, пожалуйста.

Приглашая гостей в кабинет, я краем глаза наблюдала за паладином. Высокий, мощный, с выверенными движениями и характерной выправкой военного… зачастили ко мне светлые. И вряд ли это случайность.

— Могу ли я что-то вам предложить?

— Едва ли, — отрезал паладин.

— Леди Адри, — начал наш чиновник, сопровождавший посла. — Прошу простить такую срочность и бесцеремонность. Мы позволили себе явиться без приглашения, поскольку дон Биор хотел срочно повидаться с официальным опекуном его брата в нашей стране. В этих обстоятельствах ему, чиновнику другого государства, нужно ваше разрешение на посещение дона Дайнора.

Я едва сдержала страдальческую гримасу; поистине, добрые дела очень наказуемы. Мало мне изменённого молодняка (с которым, будем честны, проблем всегда хватает), ещё и это.

— Обстоятельства непросты, — сказала я честно. — Дон Дайнор был среди тех, кто устроил посреди города магическую битву. Вполне вероятно, его ожидает суд. Учитывая это, я не могу дать вам разрешение — как минимум, пока не будет объявлено решение Магического Суда по этому поводу.

— Это излишне, — посол был не особенно многословен. — Моего брата не могут судить.

Серьёзно?

— Боюсь, дон, решать это не мне. И не вам.

Его красиво очерченные губы сложились в усмешке.

— Верно. Это уже решено Её Величеством.

Чиновник, бросив на меня чуть сочувствующий взгляд, протянул бумагу с императорской печатью. Я быстро скользнула взглядом по строчкам, убеждаясь в правдивости слов светлого. Что в этом Дайноре такого? Кого я взяла под опеку?!

— Если всё так, то мне кажется, что соответствующее разрешение вы могли получить в императорской канцелярии, — отметила я ровно.

Ненавижу паладинов. Во что мы тут, спрашивается, играем?

— Верно, — сказал он. — Но я хотел встретиться с вами лично и заодно уладить предварительно некоторые вопросы. От имени Его Пресветлого Величества я выражаю благодарность вам, миледи, за протекцию, оказанную моему брату. Мы надеемся, что так будет и впредь. Со своей стороны и с ведома Её Темнейшего Величества я отдаю вам этот проект, — бумаги легли мне на стол. — Меня заверили, что окончательное решение по этому вопросу будете принимать вы.

Я пробежала взглядом по названию и позволила себе поднять брови. Светлый исследовательский центр в Академии Изменённых? Серьёзно?

— Изменённые дети — не подопытный материал, — отрезала я сухо.

— Несомненно, — спокойно согласился светлый. — Но состояние многих из них имеет смысл считать врождённой патологией, особенно в случаях симбиоза с низшими сущностями. Ваши лекари достигли некоторых высот в лечении и стабилизации таких детей, но упёрлись в свой потолок. Возможности тёмной магии в сфере целительства ограничены. Вы не станете отрицать, что светлые лекари могут больше, особенно — лекари Ордена Священной Чаши.

— Это очень мило с вашей стороны, — понять бы ещё, зачем вам это.

— Взаимовыгодное сотрудничество, — ответил он на незаданный вопрос. — Вы получите лучших специалистов, которые помогут стабилизировать энергию детей, социализировать их; мы — возможность изучить нечеловеческую магию высших изменённых, которая, судя по всему, не всегда имеет нечистую природу. Недавно мы провели тест и получили подтверждение этой теории.

Интересно, что за… минуточку.

Если я правильно поняла намёк, то приглашение Элин на бал было не шуткой и даже не покушением, а… экспериментом?!

— Надеюсь, этот тест не включал в себя единорогов, — сказала я сквозь зубы.

Светлая мразь одобрительно улыбнулась моей запоздалой догадливости.

— Единороги — это завершающий этап теста, — отметил паладин. — Это касается многих наших традиционных испытаний. Например, в Ночь Выбора мы сначала проверяем всех учениц и отбираем тех, кто имеет наибольшие шансы пройти испытание. Обычно это — светлые донны, но порой случаются необычные научные курьёзы. Порой неуместные, а порой — весьма своевременные, как сейчас. Сошлось много благоприятных факторов, ибо климат Светлой Империи последнее время дурно сказывался на здоровье моего младшего брата.

Н-да… С-с-светлые! Чтоб их! Интересно, был Дайнор в курсе? Хотя, вряд ли, иначе попался бы на первом ментальном сканировании. Но к чему всё это? "Климат Светлой Империи"… получается, Дайнора специально свели с Элин, потому что на родине мальчишку поджидала смерть? Неужели истинная цель терактов — убить Дайнора? Но… зачем так сложно?

— Не буду больше задерживать, миледи, — паладин встал. — Дайте мне знать, когда примете решение по этому вопросу — мы назначим встречу.

Я проследила за гостями и, встретив полный шока взгляд Джин, едва заметно качнула головой. Нет, я не буду принимать никаких решений, не обдумав это всё тысячу раз и не поговорив с Императрицей. И с Дайнором, кажется, поболтать не мешает…

15

Дальше день побежал по накатанной, благо проблем у меня хватало: после случившегося все учебные (и не только) заведения, где жили, лечились, учились и работали изменённые, оказались фактически на осадном положении. Это влекло за собой вполне резонные последствия в виде возмущений, истерий, стихийных межрасовых конфликтов — и, разумеется, убытков. В эти дни я особенно активно радовалась, что не работаю в Казначействе… Но тосковала, что некоторые прошения приходится заверять и продавливать лично мне. И, разумеется, на мой стол ложилось либо самое срочное, либо самое сложное, благо с остальной рутиной вполне справлялись либо местные власти, либо мои сотрудники.

Папка с предложением светлых лежала себе скромно на краю стола, была лёгкой и почти незаметной. Мне же казалось, что она — огромная скала, тень которой довлеет надо мной. Впускать светлых в свой дом — опасно. Получить доступ к их лекарским способностям…

Заманчиво.

Следует сказать, медицина у нас и у светлых в целом развита примерно на одинаковом уровне. Но Легион, как водится, в деталях: у нас и у них делается акцент на категорически разные направления.

Тёмные почти все хороши в ментальной магии (которая светлым подвластна только на запредельно высоких ступенях, где "цвет" окончательно перестаёт иметь значение) и хирургии (мало кто знает анатомию лучше тех же некромантов, а светлым изучать тела после смерти запрещает вера). Ныне справляются наши спецы ещё и со снятием воспалений и боли, лечением инфекционных заболеваний (такую хворь реально изгнать, как обычного беса, заключив в каком-то предмете; техника муторная и требует опыта, но действенная). Но исцеление как оно есть, то есть прямое устранение повреждений и подпитка жизненной силой… эта техника даётся тёмным категорически нелегко и требует либо сопутствующих кровавых жертв (причём человеческих, хоть и не обязательно смертельных), либо дикой самоотдачи лечащего. Наши лекари почти поголовно выглядят, как наспех воскрешённые мумии, и с этим просто приходится мириться. Конечно, последние годы всё чаще появляются изменённые с расширенным жизненным резервом, которые становятся лекарями или подрабатывают источниками. Я сама при желании могла бы неплохо лечить, поделившись энергией — но это, конечно, не панацея и не идёт ни в какое сравнение со светлыми лекарями, буквально фонтанирующими жизненной силой. В том, что касается лечения механических повреждений, хронических болезней или магических поражений светлым равных нет — и быть не может.

Собственно, они давно обогнали бы нас по всем фронтам, если бы не ряд запретов порой идиотского толка, введённых всё теми же храмовниками. Нельзя переливать кровь, нельзя препарировать трупы, нельзя лечить отлучённых от Храма (кстати, как они это правило хотят обойти с изменёнными, интересно? осенять детей солнечным символом я не позволю), нельзя прерывать беременность или корректировать развитие ребёнка в утробе, нельзя удалять дефекты внешности… В общем, список длинный, и тот факт, что светлые с такими ограничениями ещё не вымерли, уже много говорит о силе их лекарей. Наша медицина, по правде, в жизни не развилась бы, не получи в своё время лекари от предыдущего императора практически полный карт-бланш. Под запретом были только эксперименты над пациентами без их согласия — и то, будем честны, на многие случаи власти если не закрывали глаза, то смотрели сквозь пальцы.

Я побарабанила когтями по столу. Светлые лекари… Да или нет? Вот уж точно — и хочется, и колется…

Размышления мои прервал бес-посыльный, притащивший коробочку с бантом. Силу Саннара, веющую от подарка, я тут же узнала и подозрительно прищурилась на контейнер, в котором обычно приносили подарочные сладости. Нет, ну это же банально!

Вздохнув, забрала подношение. Не будь капризной, Адри! Конфеты — так конфеты… даже если в форме подтянутой задницы. То есть, простите, древнего символа семени, применяемого в шаманизме и природной магии.

Ну ладно, ладно! Молодёжь ныне называет это "сердечком", хотя я в упор не понимаю, почему. Всё же, настоящие сердца не имеют с этой формой категорически ничего общего. Уж я-то их навидалась на своём веку…

Я осторожно открыла подарок и едва не взвизгнула от восторга. Мясо! Свежее, ароматное, совсем недавно ещё бывшее живым, вырезанное в форме конфеток. Прелесть! Я, не сдержав порыв, лизнула воздух раздвоенным языком и обвила хвостом ножку стола. Умеет, умеет Саннар быть романтиком!

Я вышла из зеркала в резиденции Первого Колдовского Круга, вся такая деловитая и важная, что аж самой смешно: пуговки на камзоле сверкают, сапоги по пафосному мрамору пола выстукивают, осанка прямая, нос вздёрнут, хвостом помахиваю, как на параде. Колдуны на такое явление меня народу глазами хлопают, но даже остановить не пытаются. Это они правильно — рожу я скроила такую злобную, что куда там мифическим демонам Преисподней (тем более что, если верить записям, высшие демоны — не особенно злобные существа; они скорее любопытные, азартные и весёлые — но да, чувство комического у них специфическое).

— Леди Адри? — прищурилась секретарь Саннара, почтенная колдунья в летах. — Вам назначено?

Вот да, колдун всегда предпочитает секретарей в возрасте, а любовниц на работу не часто приглашал. Так что есть вероятность, что мой сюрприз будет ему внове — тем лучше.

— У меня срочное дело, — сказала я надменно. — Не терпящее отлагательств!

Женщина поджала губы.

— Если вам не назначено…

— Если лорд Саннар не находит времени для встречи с главой изменённых, то, быть может, мне следует сообщить об этом Императрице?

Секретаря перекосило.

Бедненькая. Я и сама знаю, что та ещё стерва, но тут ничего не поделаешь — либо терпи, либо получай удовольствие.

У женщины явно хватало возражений, но связываться со мной она не захотела, потому посчитала меньшим злом сообщить о моём приходе. Разумеется, меня пригласили.

— Леди Адри? — колдун держался равнодушно, но по глазам я видела — немного насторожен, но видеть меня рад.

— У меня срочное дело, — сообщила я, захлопнув дверь перед носом женщины. — Крайне безотлагательное. Можете уделить мне немного времени?

— Да, — он нахмурился, явно не понимая, о чём это всё. — А…

— У вас, лорд Саннар, совершенно неправильный стол, — сообщила я деловито. — Под ним категорически неудобно прятаться.

Вопрос в глазах колдуна стал ещё более явным.

Бедненький, с какими же скучными дамочками он раньше встречался!

— Но ладно, — сказала я деловито. — Во-первых, я гибкая, во-вторых — вряд ли кто-то войдёт. Так?..

В общем, никто не зашёл — к сожалению или к счастью.

Нам же хватило времени не только на мой сюрприз, но и на чай, чинно принесённый секретарём. Кофе мне крайне мягко, но запретили. Спорить настроения не было, хотя по правде нам с Алеа никакие природные яды не могут всерьёз повредить, максимум — временный эффект. Что уж говорить о несчастном кофеине? Но иногда, думаю, мужчинам просто надо позволить быть заботливыми. Так что ладно уж, пускай командует!

— И как твой день? — уточнила я. — Ждать вечером?

— Если да, то поздно, — сожалеюще улыбнулся Саннар. — Как только стемнеет, начнётся облава — будем охотиться на того светлого, который любит раздавать детишкам добрые советы. Да и любимого коллегу попытаемся выкурить, а то как-то не терпится поболтать с ним о методах преподавания… Хотя он, если не дурак, уже давно покинул город и на максимальной скорости удаляется куда-нибудь в приграничье.

— Мне не сообщили об облаве, — нахмурилась я. — Странно. Кто из наших участвует?

— Никто, — усмехнулся Саннар. — Даже ваши Стражи будут просто на подхвате. Императрица сказала, что коль скоро колдуны проморгали у себя эту погань, нам с ней и разбираться. Опять же, по последним данным наш преступник — паладин. Сама понимаешь, это не уровень рядовых Стражей.

Интересно…

— Многовато у нас развелось паладинов. Начинаю думать, что Ородио — некий неучтённый перевалочный пункт для светлых.

— Ты о после? — понимающе хмыкнул колдун. — Нет, он если и замешан, то доказать не получится. Но да, светлые чуть ли не до потолка прыгают из-за сложившейся ситуации, это правда. Не удивлюсь, если они сами её спровоцировали, но в чём-то Пресветлый Император прав — в конечном итоге это на руку и нам, и им.

Мои брови стремительно поползли вверх.

— Смерть изменённых детей на руку и нам, и им?..

— Да нет же, — Саннар даже поморщился. — Разумеется, не сама смерть, а тот факт, что удалось доказать причастность к ней одного конкретного Ордена… Знаешь, я не имею право это обсуждать, даже с тобой. Но имею все основания думать, что мальчишка Виллан, как твой ученик, вполне может где-нибудь в уютном кафе сболтнуть лишнего.

Я понимающе кивнула и сменила тему. Если мы хотим сохранить и чувства, и должности, то должны научиться ставить жёсткие границы. Без этого у нас не будет ни шанса.

— Да, — сказал Вил. — Всё так: эта история с отравлением очень выгодна Светлому Императору. Видите ли, безумный фанатик, организовавший у нас тут тайное общество — ни много ни мало магистр Ордена Белой Лилии.

Я присвистнула.

Мы сидели в кафе для изменённых, окружённые чарами против прослушивания. Виллан вырвался буквально на минуту (судя по всему, во дворце сейчас весело), и рассказывал вещи настолько интересные, что совсем не удивительно, почему он не доверил их зеркалу или бумаге: такие новости доносят лично.

— Как вы знаете, в Светлой Империи сейчас всё неспокойно, — говорил он. — Отношения между Императором и Первосвященником всё накаляются. Причины очевидны: Император хочет построить светское государство, где религия — это исключительно духовная сторона жизни. Говорить о тезисе "верить или нет — личный выбор" в контексте светлых ещё рано, и, думаю, лет сто будет рано — слишком уж глубоко впаян в их культуру религиозный фанатизм. Но Его Величество уже делает шаги, чтобы упразднить храмовые суды, карающие за "неверие и ересь", ограничить вмешательство Храма в приватную жизнь людей, культуру и магическую науку. Молодой Император — на редкость практичный человек и прекрасно понимает, что такие вещи только тормозят развитие государства. Впрочем, власть Первосвященника, которая почти равна власти Императора, тоже не вызывает у правителя восторга.

Я понимающе кивнула. Ну ещё бы…

— К слову, я не назвал бы нынешнего Первосвященника совсем уж неприятным человеком, — огорошил Виллан.

— Учитывая неприязнь нашего общества к светлым Жрецам следует понимать, что Первосвященник — весьма приятный человек? — усмехнулась я.

— Как минимум, образованный, неглупый и адекватный. Или кажется адекватным на фоне предшественника.

Н-да, как же, наслышана! О мелочности, злопамятности и жестокости предыдущего Первосвященника слагали легенды. Как и о любви (платонической, да-да) к маленьким детям, особенно — мальчикам-послушникам. Подозреваю, что многие из этих слухов могли быть преувеличены, но почти не сомневаюсь, что некое основание для них было.

— Но это даже хуже, — продолжил Вил. — Потому что нынешним Первосвященнику и Императору откровенно тесно друг с другом в одной стране. Полагаю, личностям такого масштаба и типа было бы тесно даже на одной планете.

— Да, бывает такое, — признала я вынужденно: наблюдать подобное приходилось.

— Первосвященник хочет удержать власть Храмов и использует для этого в первую очередь рыцарей Белой Лилии и собственных верующих. Это не афишируется, но теракты, самосуды, восстания староверов и прочие прелести имеют место. Тем не менее, делается это с умом, то есть доказать причастность Пресвятого Главы Храма практически невозможно.

— И тут у нас крайне удачно обнаружился этот псих… — протянула я понимающе.

— Да, — оскалил клыки Вил. — Настолько удачно, что причастность Белой Лилии доказана, и назревает международный конфликт. Храм будет выставлен убийцей детей…

— Если не пойдёт на уступки, — я покачала головой. — Шах и мат.

— Именно, — усмехнулся Виллан. — Император готов замять скандал, если Храм позволит членам Священной Чаши работать на территории Тёмной Империи. Делиться опытом — и приобретать его.

Мы помолчали.

— Что же, — сказал Вил негромко. — Простите, но мне нужно идти. Во дворце сейчас… скажем так, весело.

Ученик ушёл, а я осталась. Сидела и думала об этой ситуации, об умерших детях и о том, что политика, даже если вершится во имя прогресса и правильных идей — это грязь. Специфика работы. Быть может, мне пора подыскать себе преемника? Всё же, в чём-то Саннар прав: я тоже от этого устала.

Но… это позже. Сейчас, когда всё висит на волоске, я не имею права спихнуть ответственность на нового Главу. Нравятся ли мне методы союзников, в восторге ли я от ситуации — не важно. Важно отбросить морализаторство и поступить так, чтобы в долгосрочной перспективе нашей общине это пошло на пользу. Собрать информацию, собрать совет, всё проанализировать…

Вперёд, леди Адри. Надо работать.

Разумеется, мне хотелось послать своего зеркального двойника проследить за Саннаром, дабы посмотреть, как пройдёт облава. Но, по-счатью, я уже выросла из того возраста, когда могла бы так поступить.

Бывают личности (как правило юные, но не всегда), которые стремятся во что бы то ни стало поучаствовать в таких мероприятиях — или хотя бы посмотреть. Кто-то — из праздного любопытства, кто-то же искренне полагает, что без него там вот никак-никак не разберутся. Известное дело — земной свод давит на плечи, ось миров проходит точно через макушку да полыхает яростно вечное возгорание пониже спины, освещая путь с переменным успехом. Большинство перерастает такое — но далеко не все.

Мне вот повезло относительно рано понять, что, когда работают профи, лучшая возможная помощь — не мешать.

Звучит, конечно, совсем не героически, но поверьте мне на слово: искусство "не мешать" подвластно очень малому количеству людей. Большинство в критических, сколько-нибудь опасных и просто непонятных ситуациях начинает истерить, голосить, метаться, задавать крайне несвоевременные вопросы, лезть под руку и изобретать другие, более оригинальные способы усугубить ситуацию.

Кто-то сказал бы: но ведь можно понаблюдать издали и помочь, если понадобится! И снова ответ — нет, это так не работает. Для колдуна, окунувшегося в схватку, даже чужой взгляд — это отвлечение, которое смертельно опасно. Можно не верить этому, сидя дома в кресле, но любой звук, блеск и магический отблеск могут стать роковыми в бою, где ситуация может измениться в сотую долю секунды. Более того, даже чужое волнение может стать грузом на плечах…

Потому я старалась себе его не позволить.

С работой я закончила поздно, намеренно сделав даже то, что можно было отложить, а после вернулась домой и долго смотрела на город.

На западе, в портовых районах, небо горело.

Это не метафора — Белое Пламя, одно из самых могущественных светлых боевых заклинаний, уничтожало на своём пути всё. Оно сжигало воду, облака, воздух, и укрыться от него было невозможно. Когда-то добрые светлыепридумали эту прелесть, чтобы небесным огнём поражать неверных — разумеется, во имя добра, справедливости и света. Считается, что души тех, кто вот так вот сгорел, спасутся.

Спасение… Не знаю. Я — демон, моя кровь черна, и не мне мечтать об этом. У меня и понять толком, что это такое и зачем оно нужно, не получается; как по мне, если уж спасаться (или спасать), то при жизни. Но куда уж моим примитивным взглядам до высоты светлой мысли… да и, если честно, каждому своё. Ведь по сути вера, в кого бы кто ни верил — хорошее явление. Она дарует надежду, что кому-то наверху (или внизу) есть дело до тебя, помогает справиться и не сломаться, очерчивает границы хорошего и дурного. Как бы скептически я ни относилась к этим определениям, порой они бывают нужны. История Тёмной Империи до пришествия Древних доказывает, что мир, где нет никаких моральных законов, ошибочен — как и мир, где всё решают некие законы морали. И попробуй нащупать это равновесие…

Вера. Я вот на основе моей веры надеюсь, что однажды Мать подарит мне забвение, покой и, если круг для моей сущности ещё не замкнулся — новое рождение.

Но это будет потом, когда сделка с моим демоническим прародителем, Мастером-Танцующим, чья кровь течёт в моих жилах, завершится. Кто-то пробьётся сквозь мои заклинания, разобьёт зеркало в старом Храме, с помощью которого я перерождаюсь… или просто Танцующий решит умерить свою щедрость.

Интересно, каковы условия возрождения у Саннара? Что его связывает с кем-то Древним и почему тот согласился помочь? Впрочем, если он сгорит в Белом Пламени, то это будет уже неважно: такой огонь уничтожает навечно всю нечисть. Даже ребят вроде нас.

Такое вот спасение.

Я отвернулась от окна и легла на постель. Тревога нарастала… или это предчувствия? В такие моменты как не порадоваться, что я плоха в предвиденьях! Но как же тихо…

Время замедлилось, а секунды тянулись, будто заколдованные, и я очень остро, всей кожей ощущала их бег. Давно заметила, что мысли о времени и мысли о смерти — постоянные соседи, они часто приходят вместе — уж не знаю, почему.

Это всё иронично. Когда-то я так мечтала, что он умрёт, а теперь смерть и жизнь, любовь и ненависть между нами кажутся всего лишь весами, склоняющимися то в одну, то в другую сторону. Может, это приходит неизбежно, если прожить достаточное количество лет и жизней, повидать несколько эпох и режимов, познать на себе суть перемен? Хотя, скорее правда в том, что мы с ним оба стали жертвами своего времени. Но времена меняются… Среднестатистические люди не могут этого наблюдать, но колдуны — да.

Я почему-то вспомнила светлого Светлого Мастера, учителя Дайнора. Прошлого не существует, верно? Не в этом ли суть прощения? Люди меняются каждую секунду; после расставания ты уже встречаешь кого-то иного. Потому что прошлого, по большему счёту — нет. Есть уроки, которые мы извлекаем, и есть память, которая с нами играет. И нужно всегда учитывать первое, но не быть рабом второго.

Я прикрыла глаза и почувствовала Тьму вокруг. Это было ровно то же самое, что я испытывала, отправляясь в наваждение — ощущение присутствия, единения, общности. Ей не нужны дороги, чтобы приходить, не нужны ключи, чтобы открывать двери: Она сама — и дверь, и ключ.

Вокруг стало ещё тише, прохлада и покой овеяли меня.

— Мама… — шепнула я. Слёзы потекли по щекам, и я ощутила Её успокаивающие прикосновения — не к телу, но к тому, что в светлой традиции принято звать душой.

И я поняла, что надо сказать.

— Мама, я столько раз молила тебя о помощи. Чтобы ты помогла мне отомстить… Я была молода, мне было больно, и страшно; от этого часто злятся и делают глупости… Я была глупа, да. Но теперь… я отпустила минувшее и не хочу больше быть его рабыней. Мама… прошу, верни его ко мне. Пусть он вернётся живым, а всё остальное — прошлое и настоящее — я сделаю всё, чтобы преодолеть. Молитва о жизни честнее и чище молитвы о смерти… Пожалуйста…

Тьма окружила меня, и я свернулась в Ней, как в колыбели, проваливаясь в безвременье.

— Адри? Что случилось? Ты плачешь? — тихий голос Саннара вырвал меня из транса. Руки его заскользили по моим щекам, и первым, что я увидела, открыв глаза, было его склонившееся надо мной лицо. Измождённое, постаревшее, как у любого выложившегося на полную колдуна, с запавшими глазами, но — живое.

Совершенно точно, вполне определённо — живое.

И я подалась вперёд, обвила его руками, и ногами, и хвостом. Он попытался что-то там блеять касаемо того, что грязный, но мне было плевать. Да, изгваздан и закопчен он был знатно, но так и я — не светская дама. Да и, если честно, дело тут не в воспитании. Того, кого любишь, будешь с удовольствием целовать, даже стоя по горло в болотной жиже. И получать удовольствие. И вообще, нечего тут разговаривать! Мне его губы нужны для других целей.

— Адри, — позвал он, когда у нас перестало хватать дыхания, и поцелуй прервать таки пришлось. — Что случилось? И перестань делиться со мной силой. Вам она нужнее.

— У меня резерв больше, — отозвалась я негромко, отметив про себя, что самые глубокие морщины разгладились. С утра его лицо снова будет молодым — вот и хорошо. Хотя для меня, по большему счёту, нет разницы.

— Всё в порядке? — спросил он тихо.

— Да, — облизала губы. — Я… видела Белое Пламя.

Он помолчал, а после вздохнул и прилёг, притянув меня к себе и уткнувшись лицом мне в волосы.

— Я не знаю, — вздохнул он. — То ли мне радоваться, что ты волнуешься, то ли огорчаться, что настолько недооцениваешь. Ответ — нет, моя леди, я не позволю забрать у меня всё это сейчас, когда только-только начал по-настоящему жить. Когда больше нет проклятой войны, и понемногу начинается расцвет магической науки, и у меня будет маленькая дочь, и я могу, просыпаясь, видеть твоё лицо… Но признаю, твоя реакция даёт надежду. Адри… мы ведь попробуем? Да, мы давным-давно не молоды, не идеалистичны, но…

Я расхохоталась от смеси облегчения и счастья, но поддеть не преминула.

— Мой лорд, где же твоё воспитание?! Ну кто говорит женщине, что она "давным-давно не молода"?

Он фыркнул, как раздраконенный ёжик.

— Мы не на переговорах, так что не придирайся к деталям! Для тёмных нашего уровня возраст — скорее преимущество, чем недостаток… почти во всём, хотя и увеличивает порог вхождения. И, для справки, я всё ещё жду твой ответ.

— Да, — сказала я, не позволяя себе передумать. — Мы попробуем.

А про себя добавила: "Мы пережили любовь и ненависть, Чистильщиков и войну, мы ломались в чужих руках и разбивались на осколки, умирали и возвращались к жизни. Неужели не справимся теперь? Ради того, чтобы воплотить общие мечты в реальность — мы должны попытаться".

Эпилог

Вызов к Императрице, один на двоих, был доставлен в мой дом утром пятого дня после памятных событий.

Город ещё лихорадило, но самые серьёзные треволнения благополучно улеглись: догорел Белый Огонь, подсчитали число жертв (оно на удивление оказалось относительно небольшим благодаря остановившим распространение чар колдунам), казнили заговорщиков.

Светлого Дайнора, как и его помощничков, действительно отпустили, не предъявив никаких обвинений. Джин, однако, пообещала, что устроит красавцам такие отработки, за которыми они просто не смогут думать о каких-либо подвигах; Саннар поболтал с ректором Академии Чернокнижия, чтобы колдунам, вовлечённым в отряд народных мстителей, тоже было чем заняться. Дети талантливые, идеалистичные, с избытком жизненных сил — вот пускай и направляют свой неуёмный энтузиазм на благо родных учебных заведений. Мы будем спокойней, а они — целее.

Говоря о Саннаре: эта хитрая колдовская сволочь пытается переманить меня к себе в дом! Точнее, семейный склеп… простите, городскую резиденцию Беалонов, которую этот колдун считает домом.

Пока что он сманивает ненавязчиво, намёками и оговорками. Я не поддаюсь, разумеется, благо собственный двухэтажный особняк меня вполне устраивает, но на хвост мотаю: рано или поздно это станет проблемой. Как ни крути, мы оба — личности властные, состоятельные, при должностях и статусе. Разумеется, привыкли, что в доме всё своё, быт обустроен в соответствии с личными нуждами, и хозяин — один. Для нас перекроить привычки под другого — то ещё испытание.

Честно, вот в этом разрезе я вполне понимаю состоятельных мужчин, которые предпочитают заводить себе в качестве жён или содержанок молоденьких дурочек из семей победнее. Если так подумать: юная золушка приходит в богатый дом ни с чем, особых притязаний не имеет, возразить добродетелю не смеет… сама пару раз за последние десять лет заводила себе таких вот, только мужчин. Удобные, как тумбочки! И никаких бытовых проблем. В какой-то момент зарываются, конечно, но тогда можно за шкирку — и на улицу.

Благо замена всегда найдётся.

Одна беда — одного лорда Саннара, отличного собеседника, интересного соперника, опытного любовника и яркую личность, отношения с которым так дорого дались нам обоим, я не променяю и на сотню мальчиков-однодневок. И, смею верить, он думает примерно так же касаемо меня и прелестных милых девушек. Как знать, конечно (гарантий в таких вещах быть не может), но я предпочитаю в нас верить. А с жильём… что-то решим. Это определённо не худшее, с чем мы сталкивались по жизни.

Императрица ожидала нас в Чёрной Гостиной, что само по себе было знаком монаршего фавора. Если раньше у нас и были сомнения касаемо этой встречи, то теперь мы успокоились: Её Величество не испытывает недовольства. Переглянувшись с Саннаром, мы вошли в роскошную комнату.

— Ваше величество…

— Лорд Саннар, Леди Адри. Мы рады вам.

Иператрица, говоря это, не пошевелилась — так и осталась сидеть за столом, перебирая бумаги. Но её змеи приветливо зашипели — и правда, рады.

— Присядьте, — сказала она. — И дайте нам несколько минут тишины.

Мы послушались, и некоторое время в комнате звучал только шорох кисти по бумаге. Наконец Императрица выписала руну завершения и посмотрела на нас.

— Мы рады сообщить вам, что только что подписали документ о вашей отставке. Два документа. Вы оба будете вольны выбрать между почётной пенсией и практически любой должностью, которую сами пожелаете занять.

Вот это поворот. И где же подвох?

— Стоит упомянуть: на этих документах пока нет даты. Она появится, как только будет выполнена последняя работа, которую мы желаем поручить вам. Вы были нашими наставниками, союзниками нашего отца… Верно, вы, как никто, заслужили покой и свободу. Но в этот непростой час вы нужны Тёмной Империи, как никогда. Никому мы не можем поручить того же.

Мы с Саннаром не смотрели друг на друга, но я уловила лёгкое изменение ритма его сердца и едва слышный выдох. Похоже, как и я, от последнего задания он не ожидает ровным счётом ничего хорошего.

— Мы долго думали о сущности власти, — продолжила Императрица. — О законе "разделяй и властвуй". Сии слова сказаны мудрецами древности, но всегда ли стоит брать их на вооружение?

Неожиданно.

— Разумеется, сущность общества такова, что разделение в той или иной мере неизбежно. От социальной многослойности не убежать, будет ли она ярко выражена или скрыта. Это аксиома, от которой отступить настолько сложно, что скорее невозможно. И ненависть одного социального слоя к другому всегда будет оружием в руках умелых политиков. Но какова цена? В какой-то момент это обоюдоострое лезвие обернёт против нас более ловкий противник. И это будет серьёзно, как никогда, потому что магическая элита нашей страны расколота на два примерно равных по силе лагеря.

Мне стало нехорошо. Она же не намекает…

— После войны, пока волнения и радикальные настроения не улеглись, это всё было логичным: отдельные кварталы, ресторации, учебные заведения для изменённых и колдунов. Такое положение вещей создавало между сторонами конфликта вакуум, не позволяло искрам противостояния вновь разгореться. Но времена меняются… Не так ли, леди Адри? И мы с высоты трона понимаем, что, позволив разделению углубляться и впредь, рано или поздно получим систему, аналогичную делению на Ордена в Светлой Империи, но усугублённую расовыми противоречиями. Сие неприемлемо. Отправляя вас в наваждение, леди Адри, мы следовали советам Оракула и выстраивали мост к этому разговору.

Да уж, держу пари. Судя тому, как частит сердце колдуна, он тоже начал понимать, что к чему.

— Ныне услышьте же наше слово: вы двое заключите официальный брак и станете символом будущего слияния изменённых и колдунов. Вы будете первой смешанной парой высокого статуса со времён Его Величества Монтия и Её Величества Аны. Это не может не произвести эффект. Мы лелеем надежду, что в Ородио вскоре будет открыто первое экспериментальное учебное заведение — для совместного обучения колдунов и изменённых, а также будет слиты в одну контору Ночная и Городская Магическая Стража. Также мы надеемся на создание общего Ведомства По Делам Тёмной Магии. Когда фундамент этих изменений будет заложен, вы получите свою свободу.

Честно, я чуть не хлопнулась в обморок от таких вот планов. Фундамент… во имя Бездны, да мы застряли на этих должностях лет на сто!!

Я вдохнула и выдохнула сквозь зубы. Ладно. Ладно… Как ни крути, а здравое зерно в словах Императрицы есть. И я его несомненно оценю — когда успокоюсь. Но сейчас эмоции неуместны: слишком внимательно наблюдает за нами повелительница, слишком однозначен её приказ. А значит…

— Мы благодарны за оказанную честь, Ваше Величество, — сказал Саннар с мягкой улыбкой. — И доверие.

Высокий класс, как ни крути. Чую же, что он не в меньшем шоке, чем я сама. Но внешне — преданный вассал, который счастлив любому приказу. Ох уж мне эта старая колдовская выучка… Восхищаюсь, что уж там. Но лично благодарить не стану. Во-первых, все знают, что я — простолюдинка по происхождению, мне положено дурное воспитание. Во-вторых, не думаю, что Даканэ всерьёз ждёт от меня благодарности за это всё — она слишком долго и хорошо меня знает.

Мне сейчас важнее другое.

— Ваше Величество, — сказала я почтительно. — Есть ещё один вопрос, который я хотела бы с вами обсудить. Он касается участия светлых лекарей в лечении изменённых.

— Ах это, — по её губам скользнула хищная улыбка. — И что вы думаете?

— Ваше Величество, я не знаю, что думать об этом, — не стала я врать или подбирать слова. — Светлые маги нам интересны, как и возможность изучить сблизи их методы. Это глупо отрицать. Но их конечная цель…

— Понимаем ваши опасения, — кивнула Императрица. — Увы, леди Адри, даже вам мы не можем открыть обстоятельства и подробности нашей договорённости с Пресветлым Императором. Но мы можем заверить, что сотрудничество взаимовыгодно и направлено на развитие наших стран и искоренение суеверий. Касаемо же безопасности осмелюсь отметить, что это вашею волей в Академии Изменённых учится нынче внебрачный сын Его Пресветлого Величества. Мы были шокированы, узнав недавно об этих обстоятельствах. Можете считать юношу заложником, если уж сами объявили своим воспитанником. И наказать, если кто-то из лекарей перейдёт с кем-то из изменённых детей черту. Меру такого наказания определяйте сами.

Что?…

Я поискала слова. Не нашла: всё, что приходило в голову, ни разу не годилось для высочайшей аудиенции, пусть даже неофициальной. Потому пришлось ограничиться фразой:

— Благодарю, Ваше Величество!

Она благосклонно кивнула.

— Засим сказано всё, что на сегодня должно было быть сказано. Лорд Беалон и будущая леди Беалон, я надеюсь узнать точную дату вашего бракосочетания в ближайшее время. Теперь — оставьте меня.

И мы ушли. Что нам ещё оставалось?

Иногда я думаю о Замке, который свёл нас вместе.

Реальность… она совсем не похожа на мечты. Не такая красочная, не такая приторно-сахарная. В ней нет ощущения постоянного праздника, театрального представления на тему "идеальной семейной жизни".

Здесь любовь проходит испытание прошлым и будущим, бытом и взрослением, жизнью и смертью.

Здесь дети рождаются в крови и боли. Дальше тоже продолжают причинять боль, а ещё — требуют ответственности. Они — не красивые вазы, которые можно поставить на стол, и не пустые хищные наваждения.

Здесь есть обязанности, долги, разочарования, а тот, кто рядом, имеет свои мнения и привычки, порой кардинально противоположные твоим.

Здесь сладость смешивается с горечью, печаль с радостью, победы с поражениями, а любовь с ненавистью.

Так что же, реальность хуже мечты? О нет. Она лучше — если позволить себе ощутить её вкус. Она объёмней, глубже, неоднозначней, она дарует тысячи возможностей и уроков, показывает чудеса, которые не придумать ни одному мечтателю.

Она полна сюрпризов.

В отличии от хищной иллюзии, реальность показывает нам не то, что мы хотим видеть, но то, что должны. Потому-то многие и попадают в ловушки собственных слабостей, думают, что сладкий иллюзорный мир, паразитирующий на них, лучше реального.

Он не.

Он ограничен представлениями одного существа и умеет только одно — пожирать.

С другой стороны, нам хищная иллюзия помогла понять, кто мы есть на самом деле, и проработать собственные проблемы. И это лишь в очередной раз доказывает, что любое, самое негативное явление может быть во благо — если воспользоваться им с умом.

— О чём задумалась? — Саннар подошёл (он думает, что неслышно, а я позволяю в это верить) и положил ладонь мне на плечо.

— О Замке, — отозвалась честно. — О потенциале хищных иллюзий. Они ведь могут стать лечением, не так ли?

Брови колдуна приподнялись.

— Ты имеешь в виду…

— Наши желания, проблемы, мечты. Хищные иллюзии могли бы стать орудием лекарей-менталистов, способом выявить проблемы личности. Надо будет обсудить это с Джин. Когда будет время.

Муж едва слышно фыркнул. Это да: времени у нас со всеми перипетиями и художествами его светлого высочества, чтобы ему перецепиться, и так не хватает почти ни на что; страшно подумать, что случится, когда родится Алеа. Наверное, мы вообще перестанем спать — даже с учётом помощи домовых-нянечек и моей верной экономки.

Но время найти надо — хотя бы на разговор. Потому что, как ни крути, направление крайне перспективное.

Мы — доказательство.


Оглавление

  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
  • 6
  • 7
  • 8
  • 9
  • 10
  • 11
  • 12
  • 13
  • 14
  • 15
  • Эпилог