Сказка о потерянном времени. Почему Брежнев не смог стать Путиным [Александр Евсеевич Хинштейн] (epub) читать онлайн

 

А. ХИНШТЕЙН

Почему Брежнев

не смог стать

 

Путиным

 

 

 

ОЛМА

МЕДИА ГРУПП

Москва
2011

 

 

Сказка о потерянном времени. Почему Брежнев не смог стать Путиным

 

 

Хинштейн А.

X 47       Сказка о потерянном времени. Почему Брежнев не смог стать Путиным. — М.: ЗАО «ОЛМА Медиа Групп», 2011. — 640 с.

ISBN 978-5-373-04021-1

Сравнивать брежневскую «эпоху застоя» и путинскую «эпоху стабильности» — удел оппозиции. Между тем, в двух этих эпохах действительно есть масса общего. Просто мы не знаем своей истории.

«Эпоха застоя» — это всего лишь клише, запущенное спецпропагандистами. Стык 1960-1970-х годов был истинно золотой эрой Советского Союза, а Леонид Брежнев имел все шансы остаться в истории, как один из самых почитаемых правителей: мудрый, заботливый, сильный.

Александр Хинштейн в своем новом историческом расследовании впервые пытается ответить на вопросы, которые в последнее время все чаше звучат в обществе.

Все о самом «долгоиграющем» генсеке СССР — новые факты его биографии, масса интереснейших документов из закрытых источников и главное — личный дневник Брежнева, ранее никогда не публиковавшийся. У читателей есть уникальная возможность узнать о той эпохе из уст легендарного генсека.

 

ББК 84(2Рос-Рус)6

© Хинштейн. А., 2010

© ЗАО «ОЛМА Медиа Групп», 2011

ISBN 978-5-373-04021-1

 

 

 

Светлой памяти моего старшего друга и наставника Эдуарда Анатольевича Хруцкого — советского писателя из советского времени

ОТ АВТОРА

 

Политическая жизнь летит стремительно. Садясь за эту книгу, я и представить себе не мог, сколь актуальной и своевременной окажется она очень скоро.

Еще вчера о советском прошлом поминать добрым словом было не принято; особенно — о том периоде новейшей истории, который повелось брезгливо именовать «эпохой застоя».

И не то чтоб эти годы остались в нашей памяти как ужасное, страшное лихолетье, вроде сталинского термидора или молоха революции.

Мы, скорее, стесняемся своего былого; каким-то позорным, жалким, пахнущим старческой затхлостью кажется нам оно; время, потерянное впустую.

В массовом восприятии брежневская эпоха словно зависла между двумя полюсами; лично — воспоминания у нас о том времени преимущественно хорошие, ностальгические... Однако ж при том нам официально известно, что это был застой и отстой.

За четверть века бичевания «эпохи застоя» общество настолько привыкло уничижительно относиться к своему прошлому, что не видит порой даже очевидных вещей.

Как, интересно, получилось, что именно в «застойное» время СССР достиг верхней точки своего экономического развития и стратегического господства?

Почему именно в те годы был сделан гигантский промышленный и интеллектуальный рывок? Резко вырос уровень жизни? Стартовали многие социальные программы? Началось массовое жилищное строительство и реформа ЖКХ?

Если б не доставшиеся по наследству от Брежнева промышленность и инфраструктура, Россия просто не смогла б пережить эпоху 1990-х; всё, за счет чего продержалась страна, рождено было именно в СССР: и нефтяные скважины, и газопроводы, И линии электропередачи.

Только сейчас власть заговорила об этом наконец в открытую. В президентском послании 2009 года Дмитрий Медведев прямо заявил: то, что удерживает Россию «на плаву» — «...производственные комплексы по добыче нефти и газа, обеспечивающие львиную долю бюджетных поступлений, ядерное оружие, гарантирующее нашу безопасность, промышленная и коммунальная инфраструктура — всё это создано большей частью еще советскими специалистами».

А новый политический курс, объявленный Путиным и «Единой Россией», — и вовсе называется российским консерватизмом: сохранить и приумножить — главный его девиз.

Сохранить, а тем более приумножить можно только то, что имеешь; но Ельцин-то с Горбачевым, — ничего, кроме руин и пепла, после себя не оставили...

Да и консерватизм — есть не что иное, как приверженность к традиционным ценностям и порядкам; от латинского conservare — сохранять...

Едва ли не самый страшный итог перестройки и реформ заключается в том, что разрушенной оказалась связь эпох и поколений; точно по Пушкину — распалась связь времен.

Бесспорно, советская система была несовершенной и преимущественно бесчеловечной; возвращаться в нее — дураков нет. Но было в ней и немало разумного и здравого; того, что потом, в пылу страстей, оказалось бездумно забыто и разрушено.

СССР почему-то представляется мне в виде громадных бетонных блоков, из которых выложены эти четыре буквы. Если разглядывать их вблизи — видны многочисленные сколы, трещины, выпирающая арматура. Но стоит отойти подальше — и открывается величественная картина: этакая громадина и махина.

Ельцину и его окружению так не терпелось ускорить бег времени, что они приказали считать недействительным всё, что было до них. История новой, демократической России начиналась сразу с лета 1991-го: ни космоса, ни систем ПВО, ни фундаментальной науки.

Но от того, что демократы побросали в реки статуи прежних идолов, жизнь лучше не становилась; когда Ельцин покинул Кремль, страна натурально лежала в руинах. Еще вот-вот — и она развалилась бы на мелкие удельные княжества.

Нет ничего удивительного в том, что между Россией «нулевых» годов и брежневским Союзом можно увидеть массу параллелей и сходств. (Отличий, впрочем, ничуть не меньше.)

Нынешняя стабильность — местами напоминает стабильность советскую, а многие сегодняшние реформы — невольно продолжают брежневские начинания «сохранить и приумножить».

Объясняется такая реинкарнация довольно легко: просто истинная эпоха Брежнева имеет мало что общего со страшилками, которые мы наивно принимаем за истину. Отсюда-то — и это странное раздвоение личности, когда сердце и черепная коробка — противоречат друг другу.

Историческая память — традиционно на Руси коротка. Мы не помним, что было вчера, искренне оплакивая смерть Гайдара, которого лишь накануне желали колесовать; чего уж там говорить про события 30-40-летней давности.

О том, что в реальности представляла собой брежневская эпоха, в большинстве своем мы уже забыли. А многие — и вообще не знали; как и автор этих строк. Когда Леонид Ильич отошел в мир иной, я учился лишь во втором классе.

Впрочем, если б историю слагали одни только современники, ни Петр Первый, ни Столыпин — никогда б не взошли у нас на пьедестал; все достижения Петра Аркадьевича напрочь оказались бы перечеркнуты столыпинскими вагонами и военно-полевыми судами, ибо современники не в состоянии подняться над мелочностью своих эмоций и оценить масштаб сделанных преобразований.

«Лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстоянье», — как писал любимый брежневский поэт...

Об этом человеке, возглавлявшем страну долгих восемнадцать лет, принято вспоминать без тени какого-либо почтения.

«Бровеносец в потемках», «отец застоя», «маразматик-геронтофил» — какими только уничижительными эпитетами не награждали Брежнева за последние четверть века.

В нашей памяти остался он преимущественно таким — дряхлым, слезливым автором «Целины» и «Малой земли», увлеченным лишь навешиванием самому себе бесконечных звезд и орденов; не лидер, а ходячая карикатура.

Многочисленные анекдоты о нем — до сих пор воспринимаются почти как историческая реальность:

«Товарищи! Вчера, когда хоронили товарища Суслова и заиграла музыка, никто из членов Политбюро не догадался пригласить женщин на танец... Кстати, а куда запропастился товарищ Суслов?..»

Но Брежнев не всегда был старым, немощным маразматиком. В первое десятилетие властвования в — большую часть срока — это был энергичный, деятельный и достаточно либеральный правитель; хотя, если требовалось, он умел становиться и жестким.

Из многочисленных воспоминаний, свидетельств и сохранившихся документов предстает перед нами портрет крупного государственного деятеля; в меру — осторожного, в меру — сентиментального. И уж точно — вполне себе обаятельного.

Этот образ совсем не похож на того героя пародий и анекдотов, каким станет он во вторую половину своего владычества.

У меня, вообще, есть убеждение, что брежневские легковесность и недалекость, которую так любят подмечать в нем либеральные историки, есть не более чем маска. В действительности он был неплохо образован, в меру интеллектуален, умен, обладал всем набором качеств, необходимых для публичного политика.

Брежнев был совсем не таким, каким его привыкли считать. И даже — не таким, каким хотел, чтоб его считали.

Свое истинное лицо Леонид Ильич скрывал еще с юности, когда понял, что особливая яркость — кратчайший путь на нары.

Насколько успешна была эта мимикрия — что по сей день облик простофили, любителя домино и охоты живет в нашей памяти как историческая данность. Именно этот облик и вознес Брежнева на вершину власти; соратники слишком поздно разглядели у него стальные мускулы.

Кстати, и правителем Леонид Ильич был далеко не самым худшим; по крайней мере результаты его царствования говорят сами за себя.

1965-1975-е годы явились истинно золотой эрой Советского Союза. И — его же золотой осенью, знаменовавшей собой величественный закат могучей советской империи.

Брежнев не сумел вовремя уйти в сторону, подготовив себе замену. Уникальный шанс, который был ниспослан России, оказался безвозвратно утерян. Последствия этой слабости мы расхлебываем и по сей день.

Главный итог правления Брежнева — установление в обществе относительно сытой стабильности; но ведь именно это — считается и основным успехом политики нынешних российских лидеров.

Вообще, ранний Брежнев во многом предвосхитил то, что сделает потом Путин; его основная ставка тоже была сделана на удовлетворение «растущих материальных потребностей».

Параллелей проводить можно великое множество — собственно, я сделаю это чуть позже, уже на страницах книги, ведь даже грядущая олимпиада — особая гордость Владимира Владимировича — и та носит порядковый номер XXII; как и благословенная Олимпиада-1980. Да и корона повелителя нефти и газа перешла к Путину по наследству от Брежнева, первым начавшим массовую разработку недр и строительство трубопроводов. Опять же — партия и правительство, суверенная демократия.

Время от времени меня вообще не оставляет ощущение дежа вю. Когда, например, звучит гимн, и память автоматически выбрасывает старые слова про партию Ленина и торжество коммунизма. Или когда диссидентов обменивают на провалившихся шпионов, а во Вьетнаме мы начинаем строить АЭС. Когда зал в десятый раз прерывает доклад бурными и продолжительными аплодисментами.

Но это же чувство возникает, когда я вижу испытания новой ракетной техники и торжественную сдачу новых дорог. Когда наши спортсмены завоевывают золотые медали, а ученые — признаются лучшими в мире.

А с другой стороны, что здесь странного?

В конце концов, каждый здравомыслящий правитель не спешит начинать жизнь с чистого листа. Разумный лидер — непременно прагматик; а идеологическая шелуха — для прагматика дело последнее; главное — сухой остаток...

История по определению не может быть контрастной: либо черная, либо белая. Придворные политологи, рисующие лаковые миниатюры путинского благолепия, оказывают стране ту же медвежью услугу, что и либеральные историки, слепившие миф про «эпоху застоя», режим и культ.

В каждой из эпох есть и хорошее, и дурное, и успехи, и промахи; равно как в каждом из правителей. Вопрос лишь, чего больше. И, может быть, даже вопрос поважней — что каждый из них оставит после себя?

Не буду скрывать: мне нравятся мои герои. Оба — конечно, по-своему; слишком разные они. Но в то же время между ними есть и немало общего.

Даже биографиями они чем-то схожи. Да и рядом жизненных подходов.

Оба — делали ставку на свои, проверенные кадры. Оба — предпочитали превращать врагов в друзей, а не наоборот. Оба — проводили политику социального консерватизма; каждый — в меру своего понимания.

Объясните мне на милость, в чем разница между стабильностью, которой так гордится нынешняя власть, и застоем, которого мы, напротив, стыдимся?

Где та грань, что отделяет минус от плюса, разведчика от шпиона, героя от фанатика; итог-то ведь в конечном счете один и тот же. И при раннем Брежневе, и при Путине люди сумели вздохнуть наконец спокойно, почувствовав на себе заботу государства и гордость за свою державу, крайне редкое для России состояние.

Еще Ключевский писал, что в отечественной истории было ничтожно мало спокойных периодов, не связанных ни с внешними, ни с внутренними конфликтами. Если у власти в такой момент находился сильный правитель, страна совершала кардинальный прорыв вперед.

Путин — явно относится к этой категории.

А Брежнев?

Он вполне мог бы остаться в народной памяти, как царь-успокоитель, царь-созидатель, хвати у него сил соблюсти всего два условия:

Если б за идеологию отвечал у него Сурков, а не Суслов. И — самое главное — уйди он вовремя в отставку.

(Через много лет почти ту же ошибку повторит Лужков; он, кстати, тоже будет править Москвой 18 лет.)

Окончательно сдать власть Брежнев решит лишь в последние дни своей жизни. На 15 ноября 1982 года уже был запланирован внеочередной Пленум ЦК КПСС, на котором он должен был сложить с себя полномочия и занять специально создаваемый пост председателя партии (!). Но 10 ноября — генсека не стало.

Это еще одна — историческая тайна, к которой я рискнул прикоснуться, — загадка смерти советского вождя.

Его кончина произошла на фоне череды странных, почти детективных событий, да и в самих обстоятельствах смерти — есть немало вопросов, до сих пор остающихся без ответов. Хотя бы потому, что случилась она, словно по заказу, еще 5 дней — и история двинулась совсем по другому пути, а у штурвала встал бы отнюдь не Юрий Андропов.

Владимира Путина традиционно принято сравнивать с этим советским правителем, хотя аналогия кажется мне сильно натянутой. Единственное, что объединяет их, — лубянское прошлое. История отмерила Андропову слишком малый срок — 15 месяцев, причем треть их он провел в больничной палате. Новый старый генсек просто не успел реализовать свои планы; если он и замышлял какие-то реформы, о сути их можно только догадываться.

Путин — дело другое. Его планы — напротив были претворены в жизнь. За 8 лет правления он сумел кардинально изменить облик страны. Россия Путина — разительно отличается от России Ельцина; тогда как андроповский Союз — неотличим от Союза брежневского. (Ну, разве что за исключением облав в кинотеатрах и укрепления трудовой дисциплины.)

Это как раз тот яркий пример, когда личность определяет ход истории; при сильном Путине — и страна стала сильной; как и при раннем Брежневе. А при Брежневе-позднем — она покатилась под откос.

Трагедия распада личности обернулась трагедией многомиллионной страны.

Особенно ярко деградация брежневского сознания видна из его дневников, которые посчастливилось мне прочитать в спецхране президентского архива.

(Никогда раньше бумаги эти не видели свет; лишь Дмитрий Волкогонов приводил небольшие выдержки из них в свой книге.)

В принципе их трудно назвать дневниками; точнее — это ежедневные записи, которые Брежнев вел с конца войны до последних дней жизни.

Сначала — почти каллиграфическим, а потом уже — старческим, дряблым почерком он записывает свои впечатления, фиксирует события, встречи; отмечает для памяти первостепенные дела.

В приложении к книге вы ознакомитесь с этим уникальным документом подробнее. Там же, в приложении, публикуются наиболее интересные бумаги, найденные мной в закрытых ранее архивах. Бьюсь об заклад, такого Брежнева — вы еще не знали...

Цепкая острая память. Быстрая реакция. Исполнительность. Умение слышать других. Высокая работоспособность; эти и многие другие качества вывели его на первый план задолго до вознесения на престол.

Уйди Брежнев вовремя, сегодня вспоминали бы о нем с нескрываемым почтением, а Набережные Челны — может, и по сей день носили бы его имя.

О городе Путинграде — задумываться пока рано, хотя первые два президентских срока стали уже достоянием истории, а значит, пришла пора окинуть их ретроспективным взглядом, сопоставив с другими историческими периодами. Не только с брежневским, но и, к примеру, с ельцинским.

Это тем более важно, ибо учиться надо не на своих ошибках (как у нас принято), а на чужих...

...На год, когда я пишу эти строки, приходятся сразу две полярных даты: 10 лет — явлению Путина, 25 — Горбачева.

То, что один бездумно разрушил, другой — вынужден был потом восстанавливать.

А ведь появись Путин не в 2000-м, а пятнадцатью годами раньше, страну еще можно было спасти. Брежневский проект «Союз», попади он в хорошие руки, вполне мог подняться на новую высоту, повторив успех «пекинской весны»; жили бы мы тогда совершенно в другом измерении. (Это опять-таки к вопросу о роли личности!)

Неправда, будто любая империя заранее приговорена к развалу; что-то Америка не сильно смахивает на «Титаник».

Советский Союз вовсе не был обречен на погибель, как пытаются уверить нас идеологи либерализма. Даже в страшный 1990-й год ситуация в стране была как минимум не хуже, чем в тучном 2007-м.

А значит, не столько Брежнев виновен в развале империи, сколько его наследники: Андропов, Черненко, Горбачев, Ельцин. Поэтому — книга отчасти и о них тоже.

И, конечно, обо всех нас, потому что, те, кто будут ее читать — так или иначе вышли из брежневского времени; времени, которое мы привыкли считать потерянным и которое заслужило наконец честной и объективной оценки.

Ноябрь 2010 года

 

 

«Привычка — Душа держав».

А. С. Пушкин. «Борис Годунов»

Вместо введения
УЗНАЙ ЕГО ПО ДЕЛАМ ЕГО

 

История не терпит сослагательного наклонения — формула хоть и затертая, но совершенно, увы, необратимая: никуда от этой суровой чеканности не деться.

Но как хочется иногда пусть на мгновение представить, что стало бы со страной, а значит, всеми нами, не поддайся, допустим, Николай II славянофильскому порыву и не ввергни Россию в пучину мировой войны. Или поймай-таки Временное правительство Ленина в августе 1917-го. Или, что для нас гораздо ближе, окажись весной 1985-го у руля не Горбачев, а кто-то другой.

Так уж повелось, что фактор личности играет в судьбе России ключевую роль. Одно неверное движение — и вся дальнейшая история движется совсем по другому пути; почти как в случае с насморком, из-за которого Наполеон проиграл Ватерлоо, а значит, и Францию...

Можно ли было сохранить Советский Союз? Я, например, убежден, в ответе однозначном: можно.

Другой вопрос, что к концу XX века страна всё равно должна была подвергнуться серьезной модернизации — перестройке. Только не горбачевскому безумию, когда сначала ринулись крушить пусть и обветшалое, но еще вполне пригодное для жилья здание, а только потом, на развалинах, зачесали в головах, что делать дальше, а нормальной, системной реформе экономики, внутренней и внешней политики. То, что сделали те же, допустим, китайцы.

А ведь стартовые позиции поначалу были у нас не в пример лучше. К концу 1970-х годов, когда советская империя по праву считалась сверхдержавой, в Поднебесной доедали как раз последних воробьев.

Начавшаяся с приходом Дэн Сяопина «пекинская весна» позволила сделать Китаю гигантский рывок вперед, приведя в итоге к нынешнему его процветанию.

Это была не горбачевская пустопорожняя говорильня, а масштабная, хорошо продуманная многоэтапная экономическая — вот именно — перестройка. Не ломая политических устоев, Дэн Сяопин сумел полностью модернизировать национальную промышленность и экономику, открыл страну для Запада, впустил иностранные инвестиции.

И всё это — без привычных российских потрясений, вроде километровых очередей и обесценившихся сберкнижек. Да и большинство социалистических благ — та же бесплатная медицина или образование — остались в Китае без изменений. Даже диктатура компартии — и та осталась; ну и что с того? В Англии — вон тоже будто бы правит до сих пор королева...

Главная заслуга Дэн Сяопина в том, что во главу угла поставил он не идеологию, а экономику, улучшение уровня и качества жизни, рост ВВП.

Конечно, к тому социализму, который большинство из нас еще помнит, отношение это имеет крайне слабое. Впрочем, сам китайский кормчий, хоть и считался правоверным коммунистом, идейными муками не особо терзался, и даже изрек однажды на Политбюро ЦК КПК, что «не стоит сковывать себя идеологическими и практическими абстрактными спорами о том, какое имя это всё носит — социализм или капитализм». Главное — как живет страна.

Всё то же самое вполне могло произойти и в СССР, только называлось бы сие социализмом не с китайской, а с российской (советской) спецификой.

Когда «пекинская весна» стартовала (было это, напомню, в середине 1970-х), Советский Союз находился в самом зените могущества и расцвета.

И дело даже не в том, что Москва диктовала свою волю доброй половине земного шара, а наши солдаты омывали сапоги во всех без исключения мировых океанах.

Существуют четкие критерии, отражающие объективную картину развития любой страны. Соотношение рождаемости и смертности. Прирост ВВП. Уровень и качество жизни.

К этим показателям нам еще предстоит вернуться — я намерен не на пальцах, а на конкретных цифрах доказать, что клише «эпоха застоя» придумано было исключительно в целях политических, и никакого застоя не наблюдалось тогда и в помине.

Напротив, по большинству показателей к середине 1970-х годов советская экономика, промышленность, наука, если и не опережали Запад, то как минимум шли наравне.

Беда России в том, что ей всегда не хватает времени на раскачку. Недаром наш национальный герой — это Илья Муромец. Тридцать лет и три года дремлет он на печи, но потом — уж если встанет, так встанет.

Увы. Уникальный исторический шанс, который на рубеже 1970-х получила страна, использован не был; Илья Муромец так и остался лежать на печи. В решающий момент в Кремле попросту не нашлось своего Дэн Сяопина...

Впрочем, это сегодня имя творца китайских реформ овеяно у нас почетом и уважением; еще недавно — отношение к нему оставалось, мягко говоря, прохладным.

Старина Дэн правителем был более чем жестким и авторитарным. К нему вполне применимы слова Маркса, сказанные, правда, о другом великом реформаторе — Петре Первом: он искоренял варварство варварскими способами.

Тот, кто рискнул бы повторить в СССР опыт Дэн Сяопина, изначально обречен был на хулу и анафему; какими бы только проклятиями не награждали такого человека наши образованцы, самым мягким эпитетом было бы, наверное, «неосталинизм». (В любом проявлении государственной воли у нас привыкли отчего-то видеть возрождение тоталитаризма.)

А уж трагедия на площади Тяньаньмэнь, повторись она в наших условиях (на Красной площади, допустим, или на Дворцовой), и вовсе была бы заклеймена вечным, несмываемым позором; кстати, сам факт тех событий показывает, что и в Китае отнюдь не все взирали на Дэн Сяопина с любовью и почитанием...

...Удивительная эта метаморфоза — историческая память. Особым почетом и уважением пользуются у нас правители жесткой руки: Петр Первый, Столыпин, Андропов. (Итоги телепроекта «Имя России» показали, что к этому списку добавился теперь и Сталин.)

Мы все очень любим порядок, но непременно — на расстоянии, издалека, лет эдак через 50, а еще лучше — пару веков спустя. Порядок — это, конечно, хорошо, только чтоб лично нас он никак не касался.

Зато властители мягкие, предпочитавшие управлять страной без излишних накачек и потрясений, по прошествии времени начинают восприниматься как люди слабые и немощные: не властелин, а пластилин.

Отчасти эту странность почти 200 лет назад объяснял еще Карамзин. Разбирая феномен Ивана Грозного, он писал в своей «Истории...»:

«Добрая слава Иоаннова пережила его худую славу в народной памяти: стенания умолкли, жертвы истлели и старые предания затмились новейшими; но имя Иоанново блистало на судебнике и напоминало приобретения трех царств монгольских; доказательства дел ужасных лежали в книгохранилищах, а народ в течение веков видел Казань, Астрахань, Сибирь как живые монументы царя-завоевателя; чтил в нем знаменитого виновника нашей государственной силы, нашего гражданского образования; отвергнул или забыл название мучителя, данное ему современниками и по темным слухам о жестокости Иоанновой доныне именует его только Грозным... — более в похвалу, нежели в укоризну».

Испокон века на Руси почиталась сила; только ее одну, — скрипя зубами, — но уважали.

Может быть, связано это с особым, глубоко имперским и одновременно рабским нашим сознанием. А может быть, с тем, что за одиннадцать веков российской государственности мы привыкли уже к тому, что абсолютное большинство правителей были людьми жесткими и властными, свято соблюдавшими старинную заповедь московских царей: холопиев своих мы вольны жаловать и казнить.

Любые отклонения от этого правила вызывали у народа удивление и отторжение. Едва ли не все, кто пытался бороться с варварством не варварски, а цивилизованно, либо осознавали потом свою ошибку и возвращались к тактике прежней, либо — кубарем скатывались с трона в бесславие.

Возьмем за пример классический сюжет про Гришку Отрепьева (он же Лжедмитрий, он же государь Димитрий I). Из курса школьной истории все мы помним, что это был самозванец и плут, возведенный на престол врагами-поляками, оженившего его с гордой паненкой Мариной Мнишек, за что возмущенный народ и низверг мошенника в тар-тарары.

Между тем фигура Отрепьева — гораздо более сложна, чем мы ее представляем. Во-первых, большинство обещаний, данных полякам, он так и не выполнил (введение католичества, отдача русских земель, совместный поход против шведов). Во-вторых, за год своего правления Отрепьев сумел провести немало толковых реформ. В их числе: возобновление книгопечатания, организация Земского собора (прообраза будущего парламента, где впервые присутствовали «выборные люди» от всех сословий), конфискация средств у монастырей, налоговые «каникулы», послабление крепостного права, реорганизация армии (во главе созданного им потешного войска Димитрий самолично лез на стены).

«Самозванец» собирался открыть границы, посылать молодежь на учебу в Европу, но не успел. Убили его, к слову, не восставшие москвичи, а сами же бояре, которые дико страшились любых нововведений. (Модернизации, выражаясь современной терминологией.)

Вообще, во многом Отрепьев предвосхитил шаги Петра Первого, и не только по части потешного войска. Недаром один из русских историков с горечью писал: «Его беда, что он пришел слишком рано, на столетие раньше Петра»...

А что известно нам об Алексее Михайловиче (Тишайшем), кроме того, что при нем произошел раскол церкви, и патриарх Никон был сослан в Ферапонтов монастырь?

А ведь это был один из величайших российских правителей. По степени влияния, которое Алексей Михайлович оказал на развитие страны, мало кто из царей может встать с ним рядом.

Получив в правление слабое, еще не окрепшее после затяжных смут и войн царство, за тридцать лет (1645-1676) он сумел навести в нем порядок, накормить и успокоить народ, вывести Россию на новую ступень, капитально расширить границы, одержать массу военных побед, окончательно закрепив за страной статус мировой державы. При этом все его реформы — политические, экономические, религиозные, судебные, военные — отличались неспешностью, плавностью и умиротворенностью — теми качествами, которыми сам он наделен был сполна, за что и получил знаменитое свое прозвище.

Однако ж — парадокс: в официальной историографии Алексей считается царем пассивным, малодеятельным и инертным, не в пример сыну своему Петру. Только знал себе что молиться да охотиться.

И вновь вынужден я с утвердившейся этой оценкой не согласиться; она целиком лежит в русле описанной выше традиции почитать одну только жестокость. (Хотя, когда требовалось, царь умел проявлять и силу, и волю: разбил казацкое восстание Разина, беспощадно подавил серию народных волнений, успешно воевал с поляками, шведами и турками.)

То есть как это понимать? Сам царь — полный нуль. Но страна в годы его правления совершила почему-то колоссальный рывок вперед? А где, спрашивается, был он в это время? Все тридцать лет отбивал поклоны перед образами, не ведая, что происходит окрест?

Чушь полная!

Это то же самое, как чествовать лошадь, пришедшую к финишу первой, напрочь позабыв про жокея...

Если вдуматься, всех наших лидеров условно можно разделить на две категории: революционеры и созидатели.

Революционеры — готовы бросить на карту всё, что копилось предыдущими поколениями; только одни они знают, как обустроить Россию; прежняя власть — состояла сплошь из дураков и невежд. Этакие политические Кашпировские — усаживайтесь поудобнее у телевизора с трехлитровой банкой, сейчас будет вам счастье.

Созидатели — предпочитают двигаться не спеша, семь раз отмерят, прежде чем один — отрежут.

Первые — действуют эффектно, очень любят красивые фразы и позы; если говорят речь — непременно влезают на броневик или БТР; воздвигают себе памятники, мечтая остаться в веках. На все самые сложные вопросы у них непременно имеются легкие ответы — взять, к примеру, всё, да и поделить.

Вторые — внешне не отличаются особой яркостью: они правят без прыжков и кувырков, не громогласные призывы, а спокойная, деловая речь. Памятниками им — их дела и свершения.

Первые — стремятся к переменам и потрясениям — весь мир... до основанья... Вторые — к стабильности. Даже полностью меняя уклад, они стараются не ломать прежнюю систему власти; снаружи — оболочка остается неизменной, хотя внутренности — совсем уже другие.

России никогда не везло с царями-созидателями. Особенно богат на революционеров оказался прошедший XX век: Керенский, Ленин, Сталин, Хрущев, Горбачев, Ельцин.

Беда страны, оказавшейся во власти революционера, в том, что весь расчет свой строит он на чуде, точно, как в рулетке: авось — повезет.

Иногда, действительно, везет. Но любое исключение лишь подтверждает общее правило. (Если бы все посетители сплошь выигрывали, казино давно б разорились!)

Ровно о том говорил совсем недавно Владимир Путин — самый успешный, пожалуй, эволюционер новейшей истории: нужно развиваться не революционным, а эволюционным путем.

«Гражданское общество любой страны в силу своей зрелости выбирает такой баланс между стабильностью и элементами развития, который позволяет стране идти вперед, но в то же время не трясти общество и не пугать граждан всевозможными катаклизмами»1.

Стабильности — вот чего какое уже столетие подряд не хватает нашей многострадальной державе. Той самой стабильности, о которой в начале XX века мечтал Столыпин: «Дайте мне двадцать лет, и вы не узнаете Россию!»

...А ведь, кажется, так хорошо всё начиналось. Примерно три десятка лет — вплоть до Первой мировой — российская империя уверенно занимала первое место в мире по темпам экономического роста, и по рождаемости, кстати, тоже.

Это был вполне закономерный результат преобразований Александра III — кстати, тоже недооцененного у нас правителя.

С незапамятных времен Александра Александровича повелось считать тираном и деспотом. «Ограниченный, грубый и невежественный, Александр III был человеком крайне реакционных и шовинистических воззрений», — таким рисует его Большая Советская Энциклопедия.

В действительности же это был один из успешнейших императоров. Приняв страну в тяжелейшем состоянии, он сделал ее процветающей и превратил рубль в самую прочную европейскую валюту. Промышленный бум и строительство железных дорог на глазах меняли облик державы.

Стараниями Александра и его умных министров уже к началу прошлого столетия Россия вышла на 5-е место по объему ВВП и — что гораздо важнее — на 1-е по динамике его увеличения; позади — лишь огромные, колониальные империи — Германия, Британия, Франция2. Ну, и еще САСШ: Северо-Американские Соединенные Штаты.

Все нынешние «экономические чудеса» — китайское чудо, тайваньское, малазийское — жалкий лепет по сравнению с тем сумасшедшим, сокрушительным напором, который лапотная Русь демонстрировала на стыке веков.

В Англии, например, промышленное производство увеличивалось за год на 2,11%. В Германии — на 4,5%. В САСШ — на 5,2%. А в России — на 5,72!

В 1913 году — на излете «русского чуда» — французский Генштаб подготовил прогнозный план, глубинно анализирующий будущий расклад сил. Вывод, сделанный французами, вводит в меланхолию. В случае отсутствия социальных потрясений, предсказывали они, уже к 1940 году Россия обещает стать самой крупной и развитой европейской державой с гигантским населением: 300-400 миллионов.

Восседай в тот момент на троне Александр III — так бы всё наверняка и вышло, ну или по крайней мере — могло выйти.

Но России в очередной раз не повезло. Наследник его Николай II бездарностью был фантастической.

Очень точно оценил последнего помазанника — еще при жизни — генерал Драгомиров, эта острота передавалась подданными из уст в уста: «Сидеть на престоле годен, но стоять во главе России неспособен».

И — лопнуло, растаяло в воздухе русское чудо, сгорело в пламени войн и революций, в которые втянул Николай страну.

Чуть позже венгерский канцлер Иштван Бетлен скажет: «Если бы Россия в 1917 году осталась организованным государством, все дунайские страны были бы ныне лишь русскими губерниями. Не только Прага, но и Будапешт, Бухарест, Белград и София выполняли бы волю русских властителей. В Константинополе на Босфоре и в Катарро на Адриатике развевались бы русские военные флаги».

Можете упрекать меня в бонапартизме, но я твердо убежден, что именно личность определяет бытие; оно, конечно, на всё воля божья, однако ж — от человека зависит тоже изрядно.

Это как птица удачи; хоть раз в жизни прилетает она к каждому, но далеко не всякий способен ухватить ее за радужный хвост...

Лишь одного-единственного российского правителя в XX веке, пусть с оговорками, можно назвать созидателем. Сколь ни странно, это был Леонид Брежнев.

С легкой руки Горбачева его эпоху принято именовать «застоем», хотя мне как-то больше по душе термин «стабильность».

За годы брежневского правления, особенно первой его половины, в стране воцарилось то долгожданное спокойствие, которого так не хватало всегда России.

О кризисах, инфляции, безработице и оргпреступности советские люди узнавали исключительно из передачи «Международная панорама».

За все 18 лет его царствования зафиксировано лишь 10 случаев массовых беспорядков, причем в 1969-1976 годах — на пике брежневского могущества — ни одного.

Во внешней политике — СССР добился беспрецедентных успехов, с большинством лидеров западных держав — тех, кому Хрущев грозил показать кузькину мать, а Сталин рассматривал в качестве прямых врагов — Брежнев установил нормальные, добрососедские отношения, регулярно совершая иностранные визиты и, принимая соседей у себя; угроза Третьей мировой, бывшая еще вчера абсолютной реальностью, отошла при нем в небытие.

В политике внутренней — успехов насчитывалось тоже немало; достаточно вспомнить, что социальное законодательство было тогда одним из самых передовых в мире: бесплатная медицина, образование, жилье, поддержка материнства и детства, дотируемые цены на товары, продукты и ЖКХ.

Законодательство — вообще в самых разных областях потерпело гигантские перемены. Появились основы водного, земельного, жилищного, семейного, трудового и исправительно-трудового законодательства, законодательства о здравоохранении, народном образовании. Венцом всему стала Конституция 1977 года.

(Можно, конечно, иронизировать насчет исполнения этого «основного закона»: ни свободы совести, ни печати, вкупе с правом на митинги и демонстрации в СССР, разумеется, и близко не водилось. Но зато многие другие положения — исполнялись неуклонно. Например, право на труд и на жилище. Ни безработных, ни бездомных в стране в самом деле не было.)

Ежегодно в строй вводились сотни промышленных предприятий, разведывались новые нефтяные и газовые скважины, прокладывались тысячи километров автомобильных и железных дорог. К более конкретным примерам и цифрам перейду я чуть позже; хотя одну цифру, пожалуй, все же назову сейчас. За три пятилетки (1965-1980) в стране было построено 1,6 млрд. квадратных метров жилья. Что — на секундочку! — составляло 44% всего тогдашнего жилого фонда СССР!

(Для сравнения: за все 1990-е годы в России возведено было меньше 300 миллионов метров.)

Это просто счастье, что у нас сохранился тот брежневско-советский запас; лишь благодаря ему страна и сумела выжить в эпоху горбачевско-ельцинских лихолетий. Да и сегодня мы во многом еще продолжаем пользоваться плодами той эпохи: практически все современные заводы и фабрики, системы энергоснабжения, инфраструктура городов и поселков были построены в те времена; сырьевые месторождения — открыты и освоены тогда же.

...Подождите, но как так? Если Брежнев был маразматиком и посредственной бездарностью, откуда возникли эти успехи? Они что, выросли сами по себе, будто сорняк?

Тот же самый, уже знакомый нам синдром Алексея Михайловича «Тишайшего»: чествуя скакуна, игнорируем наездника...

За четверть века, прошедшие со дня брежневской смерти, его подлинный образ успел начисто стереться из нашей памяти. Тем более что настоящего генсека страна почти-то и не знала; казенный Агитпроп лепил из живых людей бронзовых идолов, а люди-то, между прочим, иногда попадались очень даже приличные.

Причин для такой забывчивости как минимум две. Первое, о чем сказано уже выше: Брежнев не относился к разряду правителей твердой руки, царствовать предпочитал без ногайки с арапником, во многом как бы повторяя тишайший штиль Алексея Михайловича.

Ну, а второе...

За эти 25 лет «наследнички» вволю оттоптались на маршальско-геройских костях; чего только не писали и не рассказывали о нем — не поймешь уже, где правда, а где голая пропаганда.

Особого размаха буйство это достигло во времена перестройки, когда, дабы прослыть прогрессистом и реформатором, требовалось непременно организовать торжественное сожжение партбилета.

Вот лишь пара цитат, принадлежащих популярнейшим публицистам-историкам, демократическим гуру тех лет.

Дмитрий Волкогонов: «Брежнев останется в памяти людей... как слабый, посредственный человек, который почему-то исполнял обязанности главы государства, Верховного Главнокомандующего, лидера единственной партии. К нему не сохранится чувств уважения или злобы, преклонения или непримиримости».

Георгий Арбатов: «Его трудно было назвать крупным политическим деятелем».

Рой Медведев: «...он был личностью столь посредственной и политиком столь заурядным, что не мог рассчитывать на долгую политическую жизнь».

Дальше всех пошел Федор Бурлацкий: он вообще окрестил Брежнева — без обиняков — «пустым резиновым сосудом».

В несправедливости этих характеристик вам предстоит убедиться уже очень скоро. Впрочем, даже, если б все сказанное было правдой, сути это ничуть не меняет.

Столь ли принципиально, каким был сам Брежнев: посредственной личностью или гением чистой красоты. Главное — что оставил он после себя.

(Неважно, — говорил Дэн Сяопин, — какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей.)

Испокон веку принято у нас руководствоваться пушкинской формулой: гений и злодейство — две вещи несовместные.

Звучит сие, конечно, красиво, вот только к реальной жизни отношение имеет самое отдаленное. Сталин, например, был явным, классическим даже злодеем; однако результаты его эпохи говорят сами за себя. Да и Петра Первого сложновато отнести к гуманистам.

Не по личным качествам следует оценивать правителей, а по их результатам, элементарным путем вычитания. Отнимите от плюсов все минусы, полученная разница и есть сухой остаток любого царствования.

Узнай Его по делам Его — вот единственно верное и объективное мерило для любой исторической личности.

Если руководствоваться этим библейским принципом, портрет Брежнева предстает совершенно в ином свете. Его эпоха — по крайней мере, первое десятилетие — явилась поистине золотым веком советской цивилизации; высшей точкой в ее развитии.

Конечно, Брежнев не был пустым резиновым сосудом, однако ж — и гением тоже не был. Истина, как водится, лежит где-то посередине.

Никто не собирается канонизировать его; Брежневу действительно не хватало культуры и кругозора, столь необходимых государственному деятелю. Очень часто проявлял он слабость, а подчас нерешительность, резких движений совершать не любил.

Генсек не сумел воспользоваться уникальным шансом, который был дарован России. В противном случае — жили бы мы сейчас в абсолютно другой стране; так, в очередной раз, человеческие изъяны определили дальнейший ход истории; насморк, черт бы его побрал...

Отдельная тема — брежневские болезни; здесь сказать нечего — стыдоба полнейшая. В последние 5-7 лет жизни Леонид Ильич фактически пребывал в прострации, превратившись почти в инвалида.

Брежнев до и после 1975 года — это два абсолютно разных человека; во многом даже — антиподы. Большинство из того, что сделал Брежнев-первый, Брежнев-второй, увы, загубил на корню.

Совершенно уникальная ситуация, полностью опровергающая все представления о времени и пространстве.

Поздний Брежнев — почти как поздний Ельцин. Они очень похожи, вплоть до мельчайших даже деталей.

Зато ранний Брежнев — во многом предвосхитил то, что сделает потом нынешняя российская власть во главе с Путиным.

Возможно, кому-то это покажется странным, а то и вовсе оскорбительным. Но коли условились мы делить всех правителей на революционеров и эволюционеров, то логично вполне, что между представителями одного вида без труда отыщется масса пересечений и аналогий, и наоборот. Почти всё, что делает зволюционер, уже было апробировано кем-то другим до него. (Вся мировая литература впринципе состоит из 5 типовых сюжетов.)

В курсе Путина можно увидеть сходства с политикой многих других лидеров. Сам он признавался как-то в симпатиях к Шарлю де Голлю и Франклину Рузвельту. К этому списку, без сомнения, можно добавить и Кемаля Ататюрка, и поминавшегося уже не раз Дэн Сяопина.

Из наших — Алексей Михайлович, Елизавета Петровна, Екатерина, Николай I, Александр III, Андропов. И — готов доказать — ранний Брежнев.

(Насчет Петра Первого — сомневаюсь; слишком уж сумасброден и жесток был великий исполин. Уж он-то как раз — типичный революционер, которому просто чертовски повезло. Как и Сталину.)

Это не значит, что Путин похож на Брежнева. Сравнивать двух этих людей — абсурдно само по себе, слишком разные они, и по менталитету, и по интеллектуальному уровню, и по жизненным принципам.

Однако ж цели, к которым поначалу шел генсек, очень созвучны приоритетам сегодняшним: во главе угла — не призрачные идеологические высоты, а насущная экономика: накормить, одеть, обуть, успокоить народ, вернуть стране порядок, тишину и стабильность.

С юридической точки зрения Россия образца 1997-го и Россия образца 2007-го — одно и то же государство.

Та же конституция, тот же политический строй, границы, города, герб, флаг, даже люди наверху — в значительной степени те же, ну, или хотя бы выходцы из ельцинской системы.

А всё — другое. Другая совершенно страна. И по духу, и сути, пусть и прежняя по форме. Почти как лужковская реконструкция старых особняков: снаружи — седая старина, внутри — новейшие коммуникации.

Но ведь и Брежнев добился почти того же. Между СССР 1937 года и СССР 1977 года формально не было никакой разницы. И КПСС — по-прежнему правящая партия (ну, до 1952-го, правда, ВКП(б), но не будем привередничать). И главная политическая цель — построение коммунизма.

Вот только не хотел бы я оказаться в 1937-м. Великие преобразования — это, конечно, хорошо, но желательно — с далекого расстояния.

А перенестись в 1977-й? Даже из сегодняшнего, относительно благополучного времени, многие, думаю, не отказались бы; из ельцинского лихолетья — тем паче.

Это не мои домыслы, а совершенно официальные данные социологии. Проведенный накануне 100-летия Брежнева (2006 год) опрос ВЦИОМа показал, что из 3,2 тысяч респондентов 39% предпочли бы жить в путинской России, а 31% — в брежневском Союзе. Для сравнения: во владычество Сталина хотело бы перенестись лишь 6% респондентов, а вернуться в ельцинские времена — и вовсе 1%.

В том, что лучше всего им жилось при Брежневе, призналась половина опрошенных жителей Симферополя и, как ни странно, Эстонии.

По опросу «Комсомольской правды», 61% читателей признали 1970-е годы самым благополучным временем для страны; против — 17%.

Иными словами — простой народ по застою откровенно ностальгирует, а элита старается тяги этой упорно не замечать, стыдливо открещиваясь от прежнего правителя, точно интеллигенты в первом поколении — от приехавшей за покупками в ГУМ деревенской родни.

Имя Брежнева, как и вся его эпоха, продолжает — полуофициально — восприниматься у нас, пусть и не прямо негативно, но скорее со знаком «минус», чем «плюс»; признаться в симпатиях к бровастому генсеку означает заранее подвергнуть себя остракизму.

Вдвойне зазорно проводить аналогии между брежневским и путинским временами. Удел этот — исключительно критиков власти и оппозиционеров, вроде Каспарова, Касьянова и Немцова, которые монотонно твердят, что возвращаемся мы в треклятое тоталитарное прошлое.

Немцов в эссе под красноречивым названием «Из Путина делают Брежнева сегодня» прямо пишет, что «режим тогда был очень похож на путинский: нас заставляли писать про Брежнева сочинения вначале в школе, а потом в университете... Очень много холуйства, лицемерия, вранья, искренности ничтожное количество...»

Правда, он тут же добавляет: «при советской власти мне было лучше». Но исключительно «потому, что я был моложе и сильнее»; «мы ведь ностальгируем по своей молодости, а не по режиму».

Оговорка эта — весьма симптоматична. Абсолютное большинство людей — даже те, кто не любят «Софью Власьевну» — брежневскую эпоху вспоминают с нескрываемой ностальгией, хотя многие — как Немцов — этого и стесняются.

Россия — пожалуй, единственное место на карте, где история регулярно переписывается. Французам, к примеру, и в голову не придет сносить памятники Наполеону или вырезать из учебников портреты Робеспьера. Мы же так наловчились перелицовывать собственное прошлое, что сами подчас не понимаем, где заканчиваются легенды и начинается реальность.

(Очень верно написал когда-то Бунин: «У нас нет чувства своего начала и конца».)

Объективное осознание собственной истории — удел исключительно сильных наций и сильных правителей. Но это осознание нужно еще и для того, чтоб избежать прежних ошибок; будь у бодрого Брежнева возможность

заглянуть в грядущее — перенестись из года эдак 1965-го в год 1980-й — кто знает, как развивалась бы дальнейшая история.

Увы, машины времени даже самые передовые в мире советские ученые придумать не смогли.

Такая машина существует только в нашем сознании. Что ж, попробуем ее запустить...

 

 

 

Глава 1
ПОКОРИТЕЛЬ ДЖУНГЛЕЙ

 

Еще три десятка лет назад биографию Брежнева знал назубок каждый школьник, ну, или по крайней мере обязан был знать.

Житие «дорогого Леонида Ильича» повсеместно изучалось в школах и институтах; по совокупному тиражу его мемуары были достойны книги рекордов Гиннеса и измерялись десятками миллионов.

Сегодняшнее поколение с трудом припомнит даже имя-отчество вчерашнего вождя.

С биографии Брежнева и отправимся мы в наше путешествие по времени; без знания оной невозможно понять логику нашего героя, постигнуть его суть. (Что может быть важнее для постижения истории, нежели взглянуть на ход событий глазами человека, во многом этой историей управлявшего!)

Тем более — бьюсь об заклад — подлинная, без позолоты и комьев грязи жизнь Леонида Брежнева мало кому известна.

Именно в ней и кроется ключ к пониманию того, что происходило со страной еще вчера и во многом происходит сегодня...

Генералы песчаных карьеров

«Человека формируют обстоятельства» — изрек когда-то Песталоцци. Коли отталкиваться от этой формулы, очень многое в сущности Брежнева становится куда понятнее.

Будущий советский правитель — пример типичного и очень успешного selfmademan. С полным основанием он мог бы примерить к себе слова незамысловатой песенки его же эпохи:

Это я — один из вас,

Меня зовут рабочий класс...

Брежнев вышел из самых низов. В люди выбивался в одиночку, без чьей-то сторонней помощи, за счет обаяния, природных способностей и природного же фарта. (Поразительная его удачливость — тема отдельного разговора.)

Может быть, потому до последних дней жизни ему был совершенно чужд всепобеждающий снобизм, столь присущий, напротив, нашей либеральной интеллигенции.

Даже достигнув небывалых высот, он не разорвал той незримой пуповины, которая соединяет всех нас со своим далеким прошлым, почти, как граф Кирилл Разумовский. В кабинете генерал-фельдмаршала всегда хранилась пастушеская сума и обноски, в которых впервые появился он в Петербурге...

Предки Леонида Ильича — по происхождению своему были крестьянами. Его отец, потомственный курянин Илья Яковлевич, в начале XX века уехал из родной деревни Брежнево на заработки в Новороссийский край; жизнь в то время там была намного дешевле. Осел в рабочем поселке Каменское Екатеринославской губернии3. Всю жизнь, с небольшими лишь перерывами (если быть точным — 42 года), проработал на Днепровском металлургическом заводе: разнорабочий, помощник вальцовщика, вальцовщик, фабрикатор. Там же и встретил свою будущую жену; ее отец Денис Мазалов — стало быть, потенциальный тесть — работал в одном с ним железопрокатном цехе, сварщиком на нагревательных печах.

«Обед ему, — читаем мы в брежневских воспоминаниях, — часто приносила взрослая дочь Наталья. Вот здесь-то, у нагревательных печей „280“, молодые люди и познакомились, а год спустя поженились».

Ох уж эти злополучные мемуары генсека, сколько копий вокруг них будет сломано, сколько анекдотов и эстрадных юморесок породили они. Но поскольку нам не единожды еще предстоит обращаться к этим трудам, давайте условимся сразу: не вдаваясь в историю самого написания, будем относиться к изложенным в них чисто биографическим фактам с доверием. Тем более особого выбора у нас и нет: доподлинных, подкрепленных массой свидетельств и документов, сведений о прежней, доканонической, жизни будущего генсека практически не осталось...

С Днепровским заводом — одним из тогдашних центров отечественной металлургии — неразрывно было связано несколько поколений брежневской семьи: его дед, отец, дядья, брат, сестра, шурин. Да и сам он в 15 лет пришел на завод кочегаром.

Жили Брежневы бедно, если не сказать жутко. Еще одна цитата из рассказов «Племянницы генсека»:

«Нищета всеобщая в Каменском была ужасающей. Одежда и обувь для детей не всегда были по семейному карману. Младшие донашивали одежду старших братьев и сестер. Вся одежда Леонида переходила к маленькому Яше. Штаны мать подшивала, а с обувью была беда. Разница в возрасте была большая — семь лет, Ходили до первого снега босиком, а в морозы отсиживались дома. До туалета, который находился на улице, бегали в старых отцовских валенках или калошах».

Но кто сказал, что счастливые семьи обязательно должны быть богатыми? Семейное счастье не зависит от количества денег.

Леонид Ильич был наследником долгожданным, а потому особо желанным. Старшие дети в их семье умерли еще в младенчестве (выжила только одна сестра Вера), и вся накопившаяся, нерастраченная родительская любовь обрушилась на его стриженую голову.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Будущий президент Ельцин никогда не любил своего отца; плотник Николай Игнатьевич порол сына по любому поводу. Напиваясь, Ельцин-старший впадал в натуральное бешенство. Множество ночей Борису пришлось провести на коленях в углу.

Унижения эти продолжались долгие годы. Последний раз отец попытался отлупцевать его в 7-м классе.

«Отец пришел домой злой, — вспоминал он потом в мемуарах, — взялся, как это нередко бывало, за ремень, и вот тут-то я схватил его руку. Первый раз. И сказал: „Всё! Дальше я буду воспитывать себя сам“. И больше уже никогда я в углу не стоял целыми ночами, и ремнем по мне не ходили».

«С детства Леонид был поставлен матерью в исключительное положение, — свидетельствует Любовь Брежнева, называющая себя племянницей Леонида Ильича, внебрачной дочерью его младшего брата Якова. — Она так обожала своего первенца, что до пяти лет кормила его грудью... Свою привязанность к сыну Наталья Денисовна объясняла его болезненностью. Сам Леонид Ильич, уже, будучи взрослым, шутил, что переболел всеми болезнями, кроме сифилиса».

Бытует мнение, что чрезмерная родительская любовь портит детей, превращает их в эгоистов и белоручек. Но это как раз тот редкий случай, когда корм оказался в коня.

Наш герой не просто отвечал родителям любовью за любовь, он, что гораздо важнее, по-настоящему уважал их, в особенности — отца.

Отец был для Брежнева авторитетом непререкаемым. Сильный (а откуда в заводских цехах взяться хлюпикам?), здоровый мужик, не какой-нибудь болтун-фигляр, а самый что ни на есть трудяга, вкалывающий от зари до зари.

С сыном Илья Яковлевич никогда не сюсюкался и не нянькался, держал его в строгости, но и относился зато на равных, как мужчина с мужчиной.

«Отец был человек сдержанный, строгий, — таким воспроизводил Брежнев в своих мемуарах родительский портрет. — Ростом отец был высок, худощав и, как большинство прокатчиков, физически очень силен... Он всегда следил за собой, дома был чисто выбрит, подтянут, любил аккуратность во всем... Ему в высшей степени было свойственно чувство собственного достоинства, он не лукавил, был прямодушен, тверд, и его уважали товарищи. Видеть это нам, его детям, было приятно.

— Если уж ты обещал, то держи слово, — говорил мне отец. — Сомневаешься — говори правду, боишься — не делай, а сделал — не трусь. Если уверен в правоте — стой на своем до конца».

Можно, конечно, отнестись к этим свидетельствам как к румяной лакокрасочной продукции, какой же сын (кроме разве что Ельцина) будет вспоминать о своих родителях дурно.

Но в том-то и штука, что все без исключения очевидцы полностью это подтверждают.

«Она всегда была дружелюбной и доступной, — такой запомнилась брежневская мать ее соседке по дому в Днепродзержинске Марии Решетняк. — О Леониде Ильиче, конечно, сказать такое не могу. Но по тому, как он вел себя, приезжая в Днепродзержинск, было видно, насколько все они, Брежневы, между собой дружны».

«Коренные днепродзержинцы хорошо знали и до сих пор помнят его родных, скромный домик, в котором они жили, — вторит ей Виталий Врублевский, бывший помощник первого секретаря ЦК Украины, — Леонид Ильич очень заботливо, нежно относился к матери».

Показательная деталь: даже после того, как сын вознесся к вершинам власти, Наталья Денисовна вместе с семьей дочери продолжала жить в маленькой двухкомнатной квартирке в Днепродзержинске, полученной от завода еще в 1925 году. На все увещевания местного начальства, что негоже, мол, матери секретаря ЦК ютиться в такой хибаре — переезжайте в любые хоромы на выбор — Наталья Денисовна отвечала отказом; ей казалось, что пользоваться положением сына — стыдно, люди — не поймут.

Только в 1966-м Брежнев сумел наконец забрать мать в Москву и поселил у себя.

Первое время жили они в квартире на Кутузовском проспекте; по утрам, проводив сына, Наталья Денисовна садилась на лавочку у подъезда вместе с другими старушками. Ее лучшими подругами были местные лифтершы.

Брежневу было тогда уже за 60, но слушался он мать беспрекословно, как в детстве. Его зять, генерал Чурбанов свидетельствует:

«Наталья Денисовна обязательно выходила на каждый завтрак с Леонидом Ильичом, Раньше всех садилась в столовой, просматривала газеты и всегда находила в них что-то интересное, сообщая Леониду Ильичу: „Леня, такая-то газета, ты обязательно прочти...“ Леонид Ильич торопился на работу, ему некогда, но перечить матери тоже невозможно. Леонид Ильич всегда считался с Натальей Денисовной в житейских вопросах».

...Наталья Денисовна умерла в глубокой старости в 1975 году, когда Брежневу самому было без малого семьдесят. Пусть, хоть на исходе, она успела пожить по-человечески...

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Когда родители Ельцина состарились и их надо было забирать из деревни — мать тяжело болела, отца парализовало — Борис Николаевич работал уже секретарем Свердловского обкома. Жил он в одном из лучших в городе домов, однако поселились старики у младшего сына Михаила, даром что трудился тот монтажником на стройке и занимал скромную «однушку».

«У тебя, Михаил, конечно, тесновато, — сказал Ельцин брату, — но и у меня, пойми: двое детей, жена, ответственная партийная работа. Так что ухаживай за стариками, а я мысленно с тобой».

Отец вскоре умер. Мать заберет он к себе только через 20 лет, уже будучи президентом. В 1992-м Клавдию Васильевну поселят на даче, в боковом крыле, рядам с комнатой охраны и караулкой. Питалась старуха отдельно — к общему стазу ее никогда не звали.

Скончается она очень быстро. Обслуга рассказывает, что в тот день невестка, Наина Иосифовна, в очередной раз накричала на нее. После этого Клавдия Васильевна заперлась у себя в комнате и назад уже больше не выходила.

Во всех биографиях и фотоальбомах Первого Президента будет потом публиковаться душещипательный снимок: Ельцин, с зажмуренными от слез глазами, у могилы любимой матери.

Несмотря на родительскую любовь, Брежнев маменькиным сынком никогда не был. Семья семьей, но главным его университетом стала все-таки улица.

«Двор для детей был вторым домом, улица — школой жизни, — это из воспоминаний Любови Брежневой. — Дети рабочего Леонид и Яков хорошо усвоили основной закон дворовых „джунглей“ — без друзей не выживешь, пропадешь, поэтому в братьях было с детства развито чувство товарищества... Драки и мат в рабочих районах были делом привычным. Случалось, что и Леонид приходил домой с синяками».

Жизнь в «джунглях» многому научила юного Брежнева, умению постоять за себя например. Чувству локтя. Вере в собственные и только собственные силы. Не случайно он навсегда сохранит тягу к старым друзьям, к тем, в ком уверен абсолютно, кому мог довериться полностью и без остатка.

Именно отсюда берет свое начало принцип формирования его будущей команды, днепропетровско-молдавской, как ее потом назовут. До последних дней в окружении Брежнева останутся люди, с которыми он прошагал десятки лет: от премьер-министра Тихонова — до начальника личной охраны Рябенко...

В царской России, о которой так модно сейчас ностальгировать, «кухаркиным детям» вход в гимназию был строго заказан. Знаменитый циркуляр министра народного просвещения Делянова прямо гласил: не допускать в гимназии «детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей, коих, за исключением разве одаренных необыкновенными способностями, не следует выводить из среды, к коей они принадлежат».

Родители Брежнева, несмотря на рабоче-крестьянское происхождение, людьми были грамотными, умели читать и писать, что по тем временам считалось большой редкостью. Они очень хотели дать своим детям нормальное образование, но сделать это было ой как непросто.

Некоторые историки утверждают (документально это, впрочем, не подтверждено), что в 7-летнем возрасте будущего Генерального секретаря ЦК КПСС отдали в церковно-приходскую школу, где и проучился он якобы два года.

По понятным причинам, об учебе в ЦПШ Брежнев никогда впоследствии не упоминал. Уже в бытность его генсеком из Днепропетровского областного архива были изъяты даже записи о младенческом крещении вождя, хотя ничего постыдного в этом не имелось, противоестественнее было бы обратное.

Существует немало свидетельств тому, что Брежнев время от времени возвращался к теме веры. На венских переговорах 1979 года генсек, например, с ходу огорошил американского президента Картера, объявив: «Бог не простит нам, если мы потерпим неудачу».

А патриарх Алексий II припомнил однажды, как в 1980-м Брежнев поведал ему о своем школьном законоучителе отце Константине и о поездке с родителями в Курскую Коренную пустынь, «какой там был порядок и чистота».

Если прежде религия во всех смыслах была в СССР отделена от государства, а Хрущев обещал показать по телевизору последнего попа и запрещал колокольный звон (!), то с приходом Брежнева открытое противостояние светской и религиозных властей закончилось; одним из первых его шагов стала отмена судебного преследования против верующих4. Никого не удивляло отныне, что на правительственных банкетах лидер самой безбожной в мире страны поднимает совместные тосты со святейшим патриархом Пименом и даже награждает его коммунистическими орденами «за большую патриотическую деятельность в защиту мира»5.

Еще более христианский тост поднял Брежнев осенью 1974-го в Новороссийске. Вспоминая о командующем 18-й армией генерале Леселидзе, под началом которого он воевал, Леонид Ильич произнес: «По-грузински, по нашим обычаям, а грузины тоже православные, не положено чокаться. Но выпить за всех тех. кого среди нас нет, положено».

Вернемся, однако, к делам мирским...

Церковно-приходская школа была единственным учебным заведением, куда принимали детей из простых. Но вряд ли брежневским родителям улыбалась перспектива вырастить из сына священника. При первой же удачной возможности они с радостью отправляют его в светскую гимназию.

С началом Первой мировой власти вынуждены хоть немного ослабить гайки. Двери местной классической гимназии с большим скрипом раскрываются перед детьми рабочих, не перед всеми, правда, а лишь перед наиболее способными.

На весь поток милостиво было разрешено зачислить семерых «мужланов». Конкурс был огромный: пятнадцать человек на место; почти как нынче в престижный вуз. Претенденты сдавали экзамены по чтению, письму, арифметике. Все испытания Брежнев выдержал с блеском, хотя, как писал потом, «мать всё не верила, что приняли, да и вся улица удивлялись». В 1915 году его зачисляют в приготовительный класс.

Учился он отменно, и потому, что от рождения был способным, и потому еще, что другого варианта просто не оставалось. Плата за обучение составляла непомерную для его родителей сумму — 64 рубля золотом; столько в Каменском не получал ни один рабочий. Бесплатно учились только круглые отличники и «казенные стипендиаты».

Разумеется, гимназист Брежнев вынужден был не только превосходно учиться, но и примерно себя вести; надевая гимназическую тужурку, он словно преображался, превращаясь в тихого, покорного отличника, и лишь снимая ее, вновь становился самим собой. Любые шалости, мальчишеские забавы в одну секунду могли закончиться волчьим билетом.

Это умение мимикрировать, подлаживаясь под обстоятельства, заложенное еще в детстве, превратится потом в одно из важнейших его качеств; благодаря ему — сын вальцовщика из украинской глубинки станет правителем великой империи...

НА СТЫКЕ ЭПОХ

В школе — Ельцин учился хорошо, но вел себя преотвратно. Хуже всего сложились у него отношения с классной руководительницей: вплоть до того, что он втыкал ей в стул иголки.

За неудовлетворительное поведение Ельцина лишили аттестата, выдав после семилетки волчий билет — справку об окончании школы.

Тем не менее упрямый подросток — сам (!) дошел до РОНО и добился создания комиссии, которая стала проверять не знания выпускника Ельцина, а... работу классного руководителя. Понятно, что при таком коленкоре дирекции стало уже не до педагогических принципов: побыстрее вернуть скандальному ученику аттестат, и забыть о нем навсегда...

Впрочем, не случись в России революции, никогда Брежневу не подняться бы к таким высотам. Максимум, выучился бы на инженера или агронома, и жил бы тихой, размеренной обывательской жизнью.

Вряд ли будущий лидер компартии понимал, что произошло в Петрограде в 1917 году, в момент революции ему исполнилось всего десять лет.

Но уже очень скоро провинциальная жизнь городка пошла под откос. Волей судеб Каменское очутилось в самом эпицентре Гражданской войны; местечко то и дело переходило из рук в руки: красные, белые, немцы, австрийцы, петлюровцы, махновцы.

Вихри сражений, по счастью, обошли стороной юного Брежнева. В 1921 году он оканчивает гимназию, ставшую первой трудовой школой, и поступает кочегаром на все тот же Днепровский металлургический завод. Потом становится слесарем.

Но долго здесь работать ему не суждено. Разруха и голод, обрушившиеся на Украину, гонят Брежневых прочь. Родной завод — главный их кормилец — остановился. Жить попросту стало не на что.

В книге воспоминаний «Чувство Родины» Брежнев описывает эту картину очень красочно:

«В цехах воцарилась тишина, повсюду было запустение, подъездные пути с поразительной быстротой стали зарастать бурьяном... Жизнь в Каменском утратила всякий смысл. Открыли биржу для безработных, но работы от этого не прибавилось. Пошли болезни, начался голод, каждый день в соседних домах кто-нибудь умирал. Город обезлюдел, пришлось и нам сниматься с места. Помню, уходя, я оглянулся в последний раз — проститься с заводом, и увидел на трубах, на эстакадах, на крышах цехов черные вороньи гнезда».

Семья Брежневых возвращается на историческую родину — в курское село. Из рабочего Леониду Ильичу приходится переквалифицироваться в крестьянина: пахать, косить, сеять.

Но удел хлебороба не по нему. Бывшему гимназисту хочется чего-то нового, яркого, благо социальное положение располагает к тому как нельзя лучше. Это раньше чувствовал он себя человеком второго сорта, кухаркиным сыном. Теперь же — такие, как Брежнев, потомственные пролетарии — сами превратились в белую кость; вся страна лежит перед тобой точно как в детской считалке: чего хочешь — выбирай.

Брежнев выбирает Курский землеустроительный техникум, где — это к вопросу о его способностях — сразу же начинает получать повышенную стипендию.

Там-то, в студенческом общежитии, он и встретил свою будущую судьбу. Судьба училась в медицинском техникуме двумя курсами младше. Звали ее Викторией Денисовой.

Вокруг личной жизни Брежнева наверчено и накручено немало; существует масса сказаний о его повышенной любвеобильности. То и дело вездесущие журналисты раскапывают новую историю про очередную любовницу вождя, с сочными описаниями, красочными подробностями в духе типичных женских романов. (Знаете, маленькие такие книжицы в мягких и ярких обложках, аккурат на одно прочтение?)

Разбирать эти эротические изыскания — занятие преинтереснейшее, не в силу даже исконной российской тяги к сплетням и пересудам (покажите мне человека, который был бы индифферентен к тайной жизни наших правителей). Просто, анализируя рассказы об адюльтерах Леонида Ильича, обнаружил я ряд странных закономерностей.

Они настолько занимательны, что я позволю даже ненадолго прервать хронологию повествования.

«Шумел камыш» с гриппозным носом

В массовом сознании давно и плотно укрепилась мысль, что Брежнев был гуляка и бабник; этакий гусар-выпивоха, не пропускавший мимо себя ни единой смазливой мордашки.

Убеждению этому во многом способствовал сам его внешний вид: высокого роста, смуглый красавец мужчина, смоляные брови вразлет, густая шевелюра — не партноменклатурщик, а прямо-таки оперный герой-любовник.

На фоне большинства своих коллег Брежнев, действительно, выделялся очень выгодно («фотографические группы сплошных свиноподобных рож», — писал о пост-сталинской верхушке Пастернак). Эго уже потом, ближе к 1980-м, превратится он в шамкающую развалину; тогда же, и в начале, и в середине своего пути, был Леонид Ильич исключительно хорош собой, отличался веселым нравом и завидным обаянием.

Если угодно, Брежнев стал первым советским политиком западного типа; белозубая улыбка, ямочки на щеках, всегда наготове пара свежих анекдотов.

Собственно, это не моя даже оценка. Вот что писал американский журналист Джон Дорнберг в одной из первых западных биографиях Брежнева:

«Красивое лицо Брежнева и его военная выправка выгодно контрастировали с унылым видом других лидеров. Он выглядел немного менее скованным, выделяясь сильно выраженным профессиональным обаянием. Временами он проявлял что-то из манер человека, хлопающего по спине и трясущего за руку, тех манер, которые ассоциируются с американскими политиками».

Тогда же немецкий журнал «Шпигель» называл его «самым элегантным из советских руководителей», а бывший посол США в СССР Фой Д. Колер утверждал, что Брежнев «должно быть, имеет лучшего посла в Москве».

В самом деле, едва ли не все брежневские предшественники (да и соратники) представляли собой зрелище довольно мрачное; хоть убейте — не могу вспомнить ни одного открытого, приятного лица; вечно мрачные, насупленные, угрюмые, согбенные под грузом государственных забот. (Косыгин и Суслов, кажется, вообще не умели улыбаться по определению.)

Брежнев же не только не скрывал своей доброжелательности, напротив, ставил ее себе на пользу; даже с врагами расправлялся он, широко улыбаясь во все 32 зуба.

(«Обаяние — очень важный фактор в политике», — назидательно изрек однажды Леонид Ильич своему помощнику Александрову-Агентову.)

Он, вообще, знал себе цену; как и подобает опытному царедворцу, с успехом эксплуатировал свои сильные стороны: и мужское обаяние, сексапильность — в первую очередь.

«Всегда душа компании, — вспоминает дальний брежневский родственник Олег Шевляков, буквально выросший у него на руках. — Куда не придет — все внимание тут же переключается на него: анекдоты, прибаутки, тосты. От него как будто исходило какое-то сияние, он мгновенно располагал к себе. Очень следил за собой. По утрам тщательно собирался на работу, долго брился, укладывал волосы бриолином. Одевался с иголочки, обувь должна была непременно сверкать. Как-то в коридоре я наступил на его начищенный ботинок. Леонид Ильич — вышел следом, увидел... В общем, досталось мне по первое число».

Эта белозубая политика неизменно давала обильные всходы; во многом благодаря ей Леонид Ильич и взошел на престол. (Ранний Брежнев был как реклама чудо-йогурта: всем полезен, всем хорош.) Каждый, кто хоть раз сталкивался с тогдашним Леонидом Ильичем, непременно попадал под его чары.

Свидетельств очевидцев сохранилось изрядно, но приведу лишь несколько: что особенно важно — все они принадлежат людям, не испытывавшим к Брежневу ни малейшей приязни, оттого цена их — выше вдвойне.

«Брежнев всегда был подтянут, любил хорошо одеваться, не чурался моды, что выдавало в нем человека современного, — таким рисовал его хрущевский зять Алексей Аджубей. — Редко я видел его хмурым. Он излучал оптимизм. Появляясь на приемах, Брежнев не спешил к главному столу, обходил зал, здоровался, шутил с сослуживцами, подбивал актеров и литераторов на новый анекдот, словом — душа-человек. Эти качества снискали ему популярность».

«Добрый, умный, красивый парень, — это оценка бывшего министра телевидения Николая Месяцева, задвинутого при Брежневе на третьи роли. — Не только женщины от любви к нему трещали по всем швам, но и мужчины в него влюблялись».

Оперная прима Галина Вишневская — ее тоже как-то не поворачивается язык упрекнуть в угодничестве перед Леонидом Ильичом — красочно описывала, как испытала однажды на себе эти брежневские чары. Осенью 1964-го она столкнулась с будущим вождем на приеме в советском посольстве в Берлине. (Дело было за пару дней до снятия Хрущева.)

«Весь вечер я сидела рядом с ним, он, как любезный кавалер, всячески пытался развлечь меня, да и вообще он был, что называется, в ударе. Хорошо одетый, черноволосый нестарый мужчина — ему тогда было пятьдесят семь лет — энергичный и очень общительный, компанейский. Щеголял знанием стихов, особенно Есенина...

Пил он немного, рассказывал анекдоты и даже стал петь смешные частушки, прищелкивая пятками, руками изображая балалайку, цокал языком и на вятском наречии пел довольно приятным голосом. И это не были плоские потуги, нет, это было артистично и талантливо... И мне, и Славе (Ростроповичу. — Авт.) было приятно в тот вечер быть в его обществе».

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Из всех песен Ельцин знал лишь «Уральскую рябинушку», да и то — один только припев. Петь он не умел вовсе.

Музыкальные забавы Ельцина со стороны выглядели уморительно; достаточно вспомнить его неуклюжий твист на выборах 1996-го. Или — печально-знаменитый визит в Берлин, где он дирижировал оркестром и пытался горланить «Калинку-Малинку».

Еще президент любил аккомпанировать музыке ложками, ритмично ударяя по головам оказавшихся рядом соратников. Один раз в роли барабана оказался даже киргизский президент Акаев.

Нечто подобное — с иными, правда, оценками — вспоминает и другая звезда оперного искусства Майя Плисецкая. В 1962-м она пришла на кремлевский прием в честь визита короля Лаоса.

«Бесшабашно настроенный Брежнев, кокетничая ямочками на щеках и поигрывая смоляными бровями, предлагает подвезти меня до дому. Флиртует вождь. Придется ехать. А то затаит вождь обиду. Нам с Брежневым и взаправду по пути: на Кутузовский...

Леонид Ильич заглотал по случаю советско-лаосской дружбы „на вечные времена“ хорошее количество спиртного. Зычным голосом читает мне стихи Есенина: „Все пройдет, как с белых яблонь дым...“ Почитав Есенина, Брежнев затягивает песню — вождь тоже и меломан. С присвистом льется „Шумит и стоне Днепр широкий“... Вот я и у дома. Сломя голову срываюсь к своему подъезду».

Ох уж эта наша либеральная интеллигенция, все им не слава богу. Чванство «свиноподобных рож» — плохо, галантное ухаживание — и того хуже. Хотя, если вдуматься, что здесь дурного — один из руководителей государства решил проявить внимание к знаменитой балерине, подвез до дома, почитал по дороге стихи... Нет же. Бежит от него, стремглав, точно из лап Чикатилы...

...Какие выводы можно сделать из приведенных выше примеров? Да всё очень просто: перед нами — абсолютно нормальный мужик, не чурающийся легкого флирта, умеющий ухаживать за прекрасным полом, в том числе и без далеко идущих намерений. Пропустить, скажем, женщину вперед, подать ей в гардеробе пальто, протянуть при выходе руку — это что, уже сексуальное домогательство? Или все же признак хорошего тона?

Да, Брежнев наверняка не был святым.

(И уж точно — не ханжой. Когда, например, будущего члена Политбюро Соломенцева хотели понижать в должности за какую-то интрижку, Леонид Ильич вступился, шутливо заметив: «Если он только за одной женщиной неудачно поухаживал, от этого социализм не пострадает».)

Да, скорее всего, в его жизни были романы на стороне, увлечения, как и у абсолютного большинства из нас.

(Его родственник Олег Шевляков вспоминает, как в конце 1960-х Леонид Ильич, придя домой навеселе, внезапно разоткровенничался.

«Пользуйтесь молодостью — сказал он — Нравится девушка, бери за руку и без разговоров. Будет, что вспомнить... Только без насилия, конечно. А потом, — вздохнул, — ребята, ничего этого уже не будет; хоть все стены деньгами обклейте...»)

Но я против того, чтобы наклеивать человеку ярлык лишь на основе сплетен и голословных домыслов. Факты! Извольте предъявить факты!

В том-то и штука, что фактов подобных — кот наплакал. А то, что выдается нам за таковые, при ближайшем же рассмотрении рассыпается в тлен.

Вот, например, как излагает историю женитьбы Леонида Ильича покойный ныне председатель КГБ Владимир Семичастный:

«До войны он работал в Днепропетровском обкоме одним из многих секретарей (в обкомах тогда было до 18 секретарей), где-то он со своей будущей женой загулял. Ее мать пришла к нему и предупредила: если не женишься, то я тебе такое устрою, что ты не только в обкоме, но и в Днепропетровске не удержишься! Так он вынужден был жениться на Виктории Петровне...»

В общем, шумел камыш, деревья гнулись...

Несмотря на увлекательный сюжет, никакой критики версия эта просто не выдерживает. Достаточно сказать, что на партийную работу в Днепропетровск Брежнев был переведен весной 1938-го. А на Виктории Петровне Денисовой женился он... в 1927-м; то есть — одиннадцатью годами раньше. Более того, к моменту описываемых Семичастным событий у них родилось уже двое детей, причем старшая — небезызвестная Галина — успела даже пойти в школу.

А как вам такая история, поведанная миру одной из центральных газет со ссылкой на некоего «известного политика». Воспроизвожу дословно:

«Первая любовь Брежнева — красавица из Днепропетровска Фрида. Леонид ухаживал за ней, имел на нее серьезные виды, но она полюбила другого — партработника Грушевого. Получилось так, что Фрида познакомила бывшего возлюбленного Брежнева со своей подругой Викторией. И вскоре все встало на свои места — пары поженились и стали дружить домами. Грушевой пошел в начальники быстрее, чем Брежнев. Он занял должность первого секретаря Днепропетровского обкома партии, но не оставил Леонида Ильича, вытянул его на партийную работу и всю довоенную карьеру „тащил“ Брежнева».

Здесь даже и комментировать нечего. К тому моменту, как Брежнев увидел Грушевого (в Днепродзержинском металлургическом институте), он был уже женат, и знакомство его с будущей супругой происходило явно при других совсем обстоятельствах.

Впрочем, и на сей счет существуют различные вариации.

«...Познакомились на одном из комсомольских вечеров, — такова официальная версия, озвученная в мемуарах Брежнева. — Она выросла в такой же рабочей семье, как и моя, приехала в Курск из Белгорода тоже учиться».

«Мы встретились в Курске, в общежитии. Он учился в землеустроительном, а я — в медицинском. — рассказывала, в свою очередь, сама Виктория Петровна писателю Владимиру Карпову. — Ребята приходили к нам в общежитие. И он с ними... Жених он был видный, серьезный. Учился прилежно — значит, думал жизнь основательно устраивать».

А вот другой монолог брежневской вдовы, записанный еще раньше писательницей Ларисой Васильевой:

«Познакомились мы с Леонидом Ильичом на танцах. В Курске. Он пригласил мою подружку. Отказалась. Он еще раз пригласил. Отказалась... „А ты пойдешь, Витя?“ — спросил он. Я пошла. На другой день он опять подружку приглашает, и опять она не идет танцевать с ним. И опять идет Витя Денисова».

«Почему не пошла подружка?» — уточняет Васильева.

«Он танцевать не умел. Я его научила. С танцев все и началось. Стал провожать».

В принципе каждый из этих вариантов ничуть не противоречит друг другу. Танцы могли проходить и в общежитии, под эгидой комсомольских вечеров; так что выглядит всё вполне правдоподобно. (Уж куда правдоподобнее озвученных выше историй в стиле Декамерона.)

Кстати, та же Лариса Васильева, автор замечательной книги «Кремлевские жены», характеризуя фантасмагоричность сплетен, окружавших личную жизнь вождей, приводит еще одну красочную байку, слышанную ей от некой номенклатурной дамы из Днепропетровска:

«Виктория? Про нее нечего особенно знать, она сидела тихо, хотя все ему с самого начала преподнесла на блюдечке. Он ведь был деревенский, а она — из интеллигентной еврейской семьи, дочь преподавателя экономического института. По отцу она Ольшевская. Они взяли его в семью, образовали, обтесали, устроили на учебу, все ему сделали, чтобы он продвигался. Он и пошел, пошел, как на дрожжах. Красивый был. Высокий, стройный, веселый. Бабы падали. Он изменял ей с первого дня женитьбы. Она, конечно, все знала-понимала, но выбрала самую правильную позицию: не мешать. Рожала ему детей, потихоньку привязывала к себе, как козла длинной веревкой — побегает, побегает, а домой вернется».

Отец Виктории Петровны был таким же преподавателем экономического института, как я — палой Римским; он и читать-то толком не умел; для вождения паровозных составов — Петр Никифорович Денисов служил машинистом на железной дороге — этого тогда не требовалось. Практически неграмотной была и будущая теща генсека. Словом, такая же простая, как и брежневская, безыскусная рабочая семья.

Однако слухи о еврейском происхождении жены генсека долгие годы не дают покоя ни патриотам, ни западникам (в самиздатовской печати ее упорно именовали даже Викторией Пинхусовной). Сама Виктория Петровна вспоминала, как, прилетев однажды с мужем во Францию, была встречена демонстрантами, протестующими против запрета на выезд из СССР евреев.

«И среди плакатов такое содержание: „Виктория Петровна! Вы — еврейка! Помогите своему народу!..“ А мне неудобно. Я не еврейка, хотя говорили, что была очень похожа. И сказать, что не еврейка, неловко, еще подумают, что я от нации своей отказываюсь, как это у нас бывало».

(Впрочем, дальний родственник Брежневых Олег Шевляков, часто бывавший у них дома, рассказывал мне, что по материнской линии у Виктории Петровны будто бы действительно имелись еврейские корни. По крайней мере, в семье об этом говорили вполне открыто.)

Коли уж речь зашла о столь щекотливой теме, следует добавить, что и самого Леонида Ильича злые языки — из числа бдительных национал- патриотов — тоже записывали в евреи. В 1970-е годы ходил даже слух, что в реальности зовут его Леопольд Исаакович Каминский; просто в ранней юности он благополучно успел сменить паспорт. (Впрочем, и официальное его имя-отчество тоже звучит весьма подозрительно.)

Всё это, конечно, из области бреда — предки до седьмого колена крестьяне и рабочие, хотя национальное происхождение Брежнева — в самом деле окутано туманом. Долгие годы писался он украинцем; в документальном приложении к этой книге вы без труда можете это узреть и в его анкетах, и в паспорте 1947 года. Даже в наградной учетной карточке, оформленной уже в бытность Брежнева генеральным секретарем, значится он малороссом.

В то же время во всех официальных биографиях — с момента окончательного переезда в Москву — Леонид Ильич числится русским.

Подобная русификация считалась тогда в порядке вещей; Громыко из белоруса, а Рокоссовский из поляка — тоже с годами стали русскими. Так было и спокойнее, и проще.

К чести Брежнева следует признать, что националистическая химера — в том числе злополучный еврейский вопрос — мало тревожила его. Будучи практиком до мозга костей, он привык оценивать людей не по длине носа, а исключительно по деловым и личным качествам; свой — чужой; профессионал — дилетант. Прагматизм и шовинизм ходят по разным дорогам...

В их доме никогда не звучало антисемитских настроений; напротив — во время Гражданской войны Брежнев-старший прятал от погромов соседей-евреев.

Да и потом в брежневском окружении всегда насчитывалось немало евреев и полукровок. Один из них — Вениамин Дымшиц, с которым работали они еще с запорожских времен — в 1970-х дослужится даже до вице-премьера.

Типично семитские имена можно встретить и в брежневских мемуарах — «Целине», «Возрождении». Какой-то товарищ Лившиц. Главный инженер «Стальконструкции» Шегал. Упомянутый выше Дымшиц. По тем временам — подобное упоминание автоматически означало демонстрацию лояльности сановного автора. Кстати, и генерала Мехлиса, которому Брежнев был многим в жизни обязан, опять-таки был не из тамбовских крестьян.

...С первого же дня их семейной жизни Виктория Петровна выбрала беспроигрышную модель поведения: она превратилась в покорную тень своего мужа. Какие бы высоты ни занимал супруг, Брежнева всегда оставалась в стороне, не вмешиваясь, подобно многим другим вельможным женам, в государственные вопросы.

(Одна Раиса Максимовна чего стоит! Да и Наина Иосифовна не прочь была давать советы соратникам мужа; это не без ее участия к президентскому телу подлез Борис Абрамович Березовский.)

На алтарь семьи Виктория Петровна бросила всё: молодость, амбиции, образование. По своей основной специальности — медсестрой — не проработала и года; сначала родилась Галина, за ней — Юрий, потом — начался карьерный рост мужа, переезд за переездом, постоянно на чемоданах, какая уж там работа.

В ее трудовой книжке (по-украински — «трудовий список»), которую нашел я в президентском архиве, значится только три записи:помощник врача, медицинская сестра, библиотекарь. Последняя, четвертая строчка — датирована августом 1935-го: уволена по собственному желанию.

Почти полвека рабочим местом Виктории Петровны был дом. Она вела хозяйство, подбирала мужу одежду, до самой старости стояла у плиты, солила огурцы с помидорами, воспитывала детей, внуков, правнуков. Словом, была крепким и надежным тылом, за которым как за каменной стеной.

«Виктория Петровна очень любила Леонида Ильича, была преданной женой, знала сильные и слабые стороны своего супруга, всегда старалась сделать так, чтобы у него было хорошее настроение, отвлекая его от каких-то тяжелых мыслей и переживаний, — вспоминает бывший зять Юрий Чурбанов (полагаю, подобный отзыв о собственной теще дорогого стоит!) — Леонид Ильич и Виктория Петровна прекрасно дополняли друг друга и между ними не было никаких секретов... Они никогда не ссорились между собой; только, бывало, он вспыхнет, вспылит — и быстро отходит, вот и вся ссора. Виктория Петровна мастерски все это гасила».

«Леонид Ильич не посвящал жену в подробности государственных дел, — подтверждает комендант брежневской дачи Олег Сторонов. — На кухне — это да, тут Виктория Петровна была командиром: что приготовить, как подать».

Готовила Виктория Петровна, по общему признанию, бесподобно. До глубокой старости она кормила семью сама. Повара были на подхвате.

«Я очень хорошо помню ее руки, — рассказывал мне Олег Шевляков, ее племянник. — Настоящие рабочие натруженные руки. Леонид Ильич говорил: „В ЦК кормят невкусно. Так, как меня накормит Виктория Петровна, никто не накормит“. Галина еще шутила: „Давай мы тебе будем обеды в судках на работу носить. Оденем платформы — и в ЦК“».

Да, дома, в кругу семьи — главной была Виктория Петровна. Однако дальше порога — власть ее не простиралась.

Был случай, когда первая леди попросила у мужа сделать помощником коменданта их дачи в Заречье кого-то из охранников. Брежнев в ответ пришел в ярость:

— Это не твое дело! Ребят не трожь! Охрана выделена для меня, а не для тебя!

«Ты — жена, домашняя хозяйка, мать семейства, в этом весь круг твоих обязанностей, — как бы раскрывает эту систему координат зам. начальника брежневской «лички» Владимир Медведев. — Но Виктория Петровна ни на что и не претендовала. Так и жили: она не вмешивалась в политику и государственные дела, он — в домашние...»

Все свидетели, описывающие отношения Брежнева с женой, неизменно подчеркивают их нежность и даже какую-то что ли трогательность; он — называл ее Витей, она его — Леней. Он — весь день на работе, она ждет дома, готовит ужин, потом вечером усаживаются вместе у телевизора. Утром — во сколько бы ни встал — провожает на службу, читают сообща свежую прессу.

Типичные старосветские помещики:

— А что, Пульхерия Ивановна, может быть, пора закусить чего-нибудь?

— Чего же бы теперь, Афанасий Иванович, закусить? разве коржиков с салом, или пирожков с маком, или, может быть, рыжиков соленых?

НА СТЫКЕ ЭПОХ

С женой Ельцин вел себя как самодур и семейный деспот. Когда он работал в Свердловске, ему ничего не стоило, например, высадить Наину из машины на пол-дороги, если она позволит сказать что-то лишнее.

Первый секретарь Свердловского обкома Яков Рябов, у которого Ельцин находился тогда в подчинении, вспоминает: «Подвыпив, Ельцин мог прикрикнуть, нахамить своей жене. После одной из таких посиделок я вызвал Ельцина к себе и сказал ему: „Как ты можешь так вести себя со своей женой?! Она же мать твоих детей!“ Борис как всегда лишь хмурил брови и отводил глаза в сторону».

Любил ли свою жену Леонид Ильич? Сложный вопрос. Вместе они прожили 54 года — срок рекордный. Я лично уверен, что всякая, даже самая безумная любовь со временем (а уж за полвека-то!) неизбежно притупляется, отходит на второй план, уступая место каким-то иным чувствам: нежности, уважению, привязанности. И вот здесь — сомнений нет точно, Брежнев к жене своей был привязан прочно и неразрывно. Его дом — его крепость. Что же до коротких интрижек, адюльтеров на стороне...

Давайте продолжим разбирать сказания о любовных подвигах генсека.

Для начала — еще парочка цитат, очень уж они сочные.

Владимир Семичастный, бывший председатель КГБ СССР:

«Он не пропускал ни одной юбки! Мне рассказывал начальник Девятого управления КГБ (правительственная охрана. — Авт.) Володя Чекалов, как к Брежневу привели двух закройщиц из спецателье снять мерку костюма. Не успел Володя оглянуться, как Брежнев этих девочек уже общупал!»

Михаил Смиртюков, бывший управделами Совмина СССР:

«Откуда-то (после окончания обеда Политбюро. — Авт.) подошли две здоровенные красивые девахи в фартуках и спросили, всем ли довольны и не нужно ли подать что-нибудь еще. Брежнев быстро вскочил, подошел к ним, с аппетитом расцеловав обеих и сказал, что сегодня они могут отдыхать».

Виктор Суходрев, переводчик МИД СССР:

«Когда в 1973 году мы гостили в Кэмп-Дэвиде, Леонид Ильич отрядил своего адъютанта в аэропорт за одной из стюардесс своего самолета. Та прибыла и провела два дня в коттедже Брежнева. Причем когда Никсон зашел к нашему лидеру, Леонид Ильич представил ему молодую женщину. Уходя, Никсон с улыбкой промолвил: „Берегите его“...».

Итак, что мы имеем с гуся, как сказали бы наши с Викторией Пинхусовной предки?

Любая из этих историй истолкована может быть двояко, ровно в меру испорченности каждого слушателя.

Что значит, допустим, «общупал» закройщиц? Хлопнул по заднице? Полез, извините, под юбку? Или просто ущипнул за тугую щечку? Нюансы, согласитесь, имеют здесь значение принципиальное.

А официантки, которых Брежнев расцеловал «с аппетитом»? Как понимать его фразу: «сегодня они могут отдыхать?». Как отказ от будущего застолья или от чего-то другого, более деликатного?

Что же до стюардессы, якобы проведшей два дня в коттедже генсека, то я и вовсе не склонен видеть здесь какой-то амурной подоплеки. Надо быть полным идиотом, чтобы демонстративно, на глазах у всей Америки, под прицелами ЦРУ и папарацци, спать с собственной прислугой. Да и в 1973-м минуло Леониду Ильичу уже шестьдесят шесть; возраст для загулов совсем не подходящий.

(Можно подумать, кстати, в коттедже были они вдвоем, а охрана, обслуга — в том числе женская? По такой же логике их всех тоже следует заподозрить в интимной связи с генеральным секретарем.)

Брежнев вообще отличался неизменным радушием по отношению к челяди и персоналу; всех их он знал по именам, дарил подарки ко дням рождения, справлялся о здоровье родных, передавал приветы детям и внукам. Абсолютно нормальным было для него, например, подвезти кого-то из обслуги на своей машине, причем в этом не имелось ни капли рисовки.

Широко известен фотоснимок, сделанный в 1971 году в Ореанде: Леонид Ильич на борту яхты в окружении стюардесс, врачих, официанток собственноручно разливает нм пиво.

Ну и что здесь такого?

Да, он любил гедонистский образ жизни, а кому, интересно, неприятно пребывать в окружении молодых, красивых женщин, чувствовать на себе их внимание и заботу?

Сегодня подобные вещи никого уже вообще не удивляют; ни одно публичное мероприятие не обходится без длинноногих моделей, разносящих коктейли или просто фланирующих для услады глаз. Но во времена всепобеждающей ханжеской морали эскорт-услуги казались чем-то из ряда вон выходящим, верхом разврата и похоти.

«Кто, с кем, когда? — это интересовало всех, — воспроизводит парящие тогда нравы подчиненный Брежнева по Верховному Совету Юрий Королев. — Видели зачастивших к руководству стенографисток — и сразу выводы. Видели сменявшихся буфетчиц, одна симпатичнее другой, — и опять все ясно. Или, во всяком случае, подозрительно. Молодой Брежнев с его широкими взглядами и кажущейся любвеобильностью славу имел в аппарате самую громкую. Как поездка — так новые женские лица: стюардесса, обслуга и еще неизвестно кто».

Понятно, да? Если не хочешь прослыть бабником, нужно подбирать себе исключительно одних страхолюдин, да и то — не факт: неровен час заподозрят еще в мужеложстве...

Тот же Королев описывает очень показательный пример, как в парламентском санатории познакомился он со смазливой молодкой из брежневской обслуги.

«Она подвыпила, и шефа — просто по имени:

— Леня ко мне очень хорошо относится, никуда от себя не отпускает, а мне уже надоело. Вот с вами, ребята, лучше. И веселей, и свободнее...»

А Брежнев — скорее всего — и знать об этом ничего не знает; самозванство — это вообще исконная российская черта.

(Одних только «счастливо спасшихся» императоров Петров III историки насчитали аж 17 субчиков, да и напарников Ленина, таскавших с ним на субботнике историческое бревно, в советские времена набиралось до пары сотен.)

Однако доводы эти на брежневских критиков упорно не действуют. Они свято верят, что дыма без огня не бывает. Более того, даже во многих серьезных исследованиях последних лет (Л. Млечин «Брежнев», А. Майсурян «Другой Брежнев») любвеобильность генсека подается как факт непреложный.

Вновь предоставим слово генералу Семичастному (прошу прощения за объемность цитаты, но без этого трудно передать ее на вкус):

«К женскому полу он был неравнодушен. Это, кстати, был еще один фактор, влиявший на подбор кадров. Например, с чьей-то супругой он был в близких отношениях или она ему нравилась — он начинал двигать этого человека. Так появился у него Цвигун (первый зампред КГБ СССР. — Авт.). По этому принципу первым секретарем ЦК компартии Молдавии в свое время стал Бодюл: Брежнев выдал замуж за Бодюла свою бывшую стенографистку Светлану. Некоторых своих фронтовых подруг он перетащил сначала в Днепропетровск, потом в Москву, дал им квартиры, повыдавал их замуж за очень приличных людей.

Случались и неприятности. Одну свою ППЖ (походно-полевую жену. — Авт.) он выдал за человека, которого хотел протащить на пост председателя Моссовета, депутатом Моссовета он уже стал, но дальше действовать Брежнев побоялся — дело было еще при Хрущеве. Он его отправил в Казахстан, вскоре его протеже стал зампредом Совмина Казахстана. Через некоторое время его арестовали и дали пятнадцать лет за крупную взятку. Года через три его досрочно освободили, но вскоре он неизвестно от чего умер. Его жена, бывшая ППЖ Брежнева, жила в Москве, имела хорошую квартиру».

Правдивость воспоминаний Семичастного мы успели уже оценить по заслугам. Но на сей раз Владимир Ефимович пошел еще дальше: смешались в кучу кони, люди — Цвигун, Бодюл, Хрущев, Моссовет, какой-то взяточник из Казахстана, условно-досрочное освобождение, хоромы, брошенные экс-ППЖ с барского плеча. Бывший хозяин Лубянки прямо-таки захлебывается от желания продемонстрировать свою осведомленность: а еще... а еще...

Не хочется, конечно, копаться в порядком истлевшем уже белье, но выхода иного, увы, не остается. Давайте разбираться по порядку.

Ну, насчет жены Семена Цвигуна, зампреда КГБ, с которым Брежнев познакомился, работая в Молдавии в начале 1950-х, сказать что-либо трудно; ни одного свидетельства, кроме вышеприведенного, о ее связи с нашим героем я не нашел. Зато в очень многих источниках можно прочесть, будто Цвигун доводился Брежневу свояком-сестролюбом — сиречь были они женаты на двоюродных сестрах.

Экий неожиданно пикантный поворот, в духе мексиканских сериалов; прямо шведская семья какая-то. Дон Леонид спит, значит, с сестрой собственной жены, а ее муж, дон Симеон, делает на этом карьеру; для полноты картины не хватает только пары общих детишек, чья тайна рождения вскроется лишь перед смертью родителей.

Бред? Ясно, бред. (Хотя орава незаконнорожденных младенцев в нашем сериале еще появится.)

Нет никаких данных и о взяточнике из Казахстана, с чьей женой будто бы Брежнев сожительствовал во время войны. Хотя в ППЖ — записывали ему многих.

Самая известная среди них — некая Тамара Николаева (по другой версии — Лаверченко), «голубоглазая блондинка с длинными волосами». Ее история — тоже смахивает на мексиканский сериал, ибо блондинку Брежнев отбил у другого своего друга и соратника Николая Щелокова — будущего министра внутренних дел. (Так, по крайней мере, утверждается в биографии Щелокова, вышедшей в серии «ЖЗЛ».)

Впрочем, никаких других любовных упоминаний мне не встречалось. Зато в любой книге о Брежневе можно прочесть, что она служила медсестрой в одной с ним части, любил он ее без памяти, а после войны чуть не ушел даже из семьи.

«Дед приехал, чтобы сказать, что уходит, — так описывает эту сцену внучка генсека Виктория Брежнева. — Но этого не произошло. Дети бросились к нему с криком: „Не уезжай!“. Он не смог. Тамара потом у нас не раз появлялась с мужем в гостях (красивая женщина!), но бабушка ничего по этому поводу не говорила».

А вот признание другой родственницы вождя, живущей ныне в Америке Любови Брежневой, называющей себя его племянницей. В опубликованной в США (а затем переизданной и у нас) книжке «Племянница генсека» она среди прочего пишет:

«Роман с Тамарой у Леонида тянулся долгие годы, они сходились и вновь расходились. Это было болезненно для обоих и для его семьи... Когда Леонид перебрался в Москву, он устроил Тамаре квартиру в престижном по тем временам районе — на Соколе. Прихлебатели об этом донесли Виктории. Ее этот факт взбесил: мало того, что эта фронтовичка хотела увести отца у детей, она еще использует его связи!»

Честно говоря, как-то не вяжутся два этих рассказа; и не только потому, что в семье покойного генсека Любовь Брежневу считают самозванкой, наподобие княжны Таракановой.

«У нас такой родственницы нет, — объявил мне Андрей Брежнев, любимый внук Леонида Ильича. — Где она была все эти годы, почему мы никогда не слышали о ней до начала 1990-х, пока не вышла ее скандальная книжка? Причем все опубликованные там фотографии — взяты явно из газет».

Справедливости ради следует признать, что многое в книге Брежневой действительно вызывает сомнения. Она путает имена, даты, фамилии, географические названия. Большинство приводимых ей фактов без труда можно почерпнуть из других мемуаров. Да и те немногочисленные «оригинальные» детали, которые она излагает, кажутся не шибко правдоподобными.

Ну, вот, например:

«Дошли каким-то образом слухи о романе генерала Брежнева (с медсестрой Тамарой. — Авт.) до Сталина. „Ну что ж, — сказал законодатель советской нравственности, — посмотрим, как он поведет себя дальше“. Эту, казалось бы, ничего не стоящую фразу передали Леониду. Леонид, который, как рельефно выразился мой отец, „наклал в штаны“, призадумался. А подумать было над чем. Любовь любовью, а карьера карьерой. Брежнев отлично знал, что Сталин проявлял исключительный интерес к „личным досье“, находящимся в картотеке КГБ... Бросить семью значило получить выговор по партийной линии, последствия чего были известны».

Сильно сомневаюсь, чтобы в 1945-м году Сталину было известно имя начальника политуправления одного из многочисленных фронтов6, всего-то лишь скромного генерал-майора; и уж тем более чтобы интересовался он его личной жизнью.

Чего там греха таить — на войне многие заводили себе походно-полевых подруг, и не только генералы, но даже младший комсостав. Явление это было массовым и практически открытым.

Сталин хорошо понимал суровые законы войны: людям требовалась разрядка, да и победителей — не судят. На грехопадение фронтовиков — власть откровенно закрывала глаза.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

О дон-жуанских похождениях Ельцина мало что известно, хотя вряд ли он был равнодушен к слабому полу. «Бориса женщины обожали», — вспоминал его студенческий друг Яков Ольков.

Еще в Свердловске была какая-то темная история с заезжей актрисой, которую галантный секретарь обкома отправился провожать после ужина, но будто был застукан ревнивым мужем в самый неподходящий момент.

Сохранились кадры протокольной кремлевской съемки: проходя к рабочему месту в зале заседаний, президент по пути щиплет за бок миловидную стенографистку, от неожиданности та даже вскакивает.

Впрочем, истинное увлечение Ельцина лежало совсем в иной плоскости. По отзыву его матери, когда он «принимал на грудь», то сразу же «терял интерес к противоположному полу».

Идем дальше. По версии «племянницы», сам факт существования бывшей любовницы вызывал у Виктории Петровны ярость. (Она даже описывает, как Леонид Ильич, дабы избежать скандала, наврал жене, будто столичную жилплощадь помог получить Тамаре его брат Яков; после чего Виктория Петровна прямо за обедом устроила истерику и мужу, и деверю.)

Внучка же утверждает, что Тамара многократно приезжала к ним потом в гости, и «бабушка ничего по этому поводу не говорила».

Конечно, Виктория Петровна женщиной была сдержанной и на свободу мужа особо не покушалась, но не до такой все же степени, чтобы мирно распивать чаи со своей соперницей. Это что-то из разряда уже мазохизма.

Между прочим, существуют будто бы и воспоминания самой Тамары; их, в частности, приводит в биографии Брежнева Леонид Млечин, не объясняя, впрочем, источник происхождения цитаты:

«Брежнев всем девочкам нравился. Нельзя было в него не влюбиться. И красивый, и веселый. Любил танцевать».

Далее бывшая медсестра рассказывает совсем уж фантастическую историю; якобы после демобилизации Брежнев добивался ее руки, но она не желала уводить детей от отца. Тогда бравый вояка вместе с генералом Львом Мехлисом примчался к ней в Киев, и напару они долго ее уламывали, но всё было тщетно.

Кто не знает — генерал-полковник Мехлис, некогда помощник Сталина и главный редактор «Правды», возглавлял в годы войны Главное политуправление Красной Армии, был зам. наркома обороны СССР. В общем, фигура масштабная и довольно мрачная.

Именно Лев Захарович Мехлис считается одним из главных идеологов репрессий в армии. Во время войны, как личный представитель Сталина, объехал почти два десятка фронтов, где железной рукой чинил суровые чистки, за что получил негласное прозвище «инквизитор»; генералы трепетали от одного только упоминания его имени.

И вот такой безжалостный, до болезненного аскетичный «инквизитор» (будучи уже членом ЦК и наркомом, принципиально продолжал жить в коммуналке) берет вдруг на себя функции сводника.

Ага. Я прямо воочию представляю себе эту картину:

Для генерал-майора Брежнева образца 1945 года генерал-полковник Мехлис высотой был недостижимой, небожителем, олимпийцем. (Собственно, по его протекции он и стал начальником политуправления фронта.) С равным успехом Леонид Ильич мог позвать к себе в сваты сразу Сталина...

Дабы поставить точку в этой истории, добавлю лишь, что по наиболее расхожей версии, многократно изложенной журналистами, в итоге Брежнев выдал Тамару замуж за какого-то генерала, с которым и прожила она до глубокой старости. Имя генерала, понятное дело, никогда не называлось, но это явно не тот человек, о котором упоминает Семичастный (зампред казахского Совмина, осужденный за взятки).

Получается, значит, что у Брежнева была не одна, а целых две ППЖ. А то и подымай выше — вообще гарем. (Ну да. Семичастный говорил ведь в множественном числе: «некоторых своих фронтовых подруг он...»)

Имя очередной фронтовой наложницы журналисты озвучили не так давно, в канун 100-летия Брежнева. Звали ее якобы Анной Шалфеевой, она была певицей из сочинской филармонии, приехала на фронт с концертной бригадой, и — бац! — попалась на глаза любвеобильному замполиту.

«После концерта, — смакуют подробности (откуда, правда, взялись они, неведомо) журналисты, — один из военных попросил ее зайти в столовую и. как только она вошла, сообщил, что сейчас сюда пожалует замполит Брежнев, и запер ее на ключ. Певица убежала через окно на улицу. Строптивость красавицы раззадорила молодого Брежнева, и в дальнейшем он не раз сопровождал ее во время фронтовых выступлений».

А теперь — тест на сообразительность: угадайте, что сталось с Шалфеевой после войны? Ну правильно: Брежнев тоже сосватал ее за генерала, Героя Советского Союза, и выделил от щедрот своих квартиру...

Вообще, анализируя дон-жуанский список Брежнева, я пришел к поразительному заключению; все приписываемые ему амурные истории удивительно похожи друг на друга — просто как две капли воды; разница — исключительно в именах собственных.

Проведем нехитрый арифметический подсчет. Всего Брежневу, если верить газетным публикациям и мемуарам, инкриминировалось примерно четырнадцать романов. (Истории расплывчатые, обтекаемые без указаний имен и конкретики, вроде общупанных закройщиц, в расчет брать не будем.)

Социальный состав этих пассий весьма красноречив: десять из четырнадцати — работницы его обслуги или что-то вроде этого (медсестры, секретарши, горничные, стюардессы, даже одна театральная капельдинерша). Профессии еще трех — неизвестны (но вряд ли они тоже были докторами наук или поэтессами). Из этого стройного ряда выбивается лишь единственная дама: певица Анна Шалфеева; хотя, если вдуматься — она ведь тоже приехала на фронт, чтобы обслуживать солдат.

Обидно за Брежнева, честное слово. Берия — тот хотя бы насильничал первых звезд киноэкрана (Окуневская, Зоя Федорова); Сталину и дедушке Калинину — приписывали склонность к балеринам из Большого театра.

То есть все вожди — люди как люди, а бедный Леонид Ильич — даром что красавец с военной выправкой — вынужден был скромно довольствоваться горничными и медсестрами. Да потом еще и устраивать их судьбу, следуя тем же источникам, семерых из четырнадцати любовниц (ровно половину!) он якобы сосватал генералам или аппаратчикам, которых сам же и тащил потом в гору (Грушевой, Бодюл, Цинев, вице-премьер Казахстана).

При этом все друг про друга знали, но молчали, ибо такое положение каждую сторону вполне устраивало: мужья-рогоносцы делали карьеру, их жены — получали блага и квартиры, ну а брежневская семья — боялась лишиться мужа и отца, а посему радушно зазывала «подлых изменщиц» в гости, лишь бы только Леониду Ильичу было хорошо.

(Как вам, например, такой пассаж брежневской внучки Виктории — наследницы шебутной его дочери Галины:

«Бабушка знала про него все, и про влюбленности тоже... А не знать было невозможно. Даже мы знали: дети, внуки».)

Вам самим-то не смешно?

А теперь — для пущей кульминации — давно обещанный мексиканский сюжет про незаконнорожденных детишек вождя.

Таковых у него будто бы насчитывалось сразу трое; все они появились на свет примерно в одно и то же время, при абсолютно схожих обстоятельствах. Стоило только Брежневу встать у руля очередной союзной республики, как мгновенно затаскивал он в постель новую секретаршу, а потом, уезжая к следующему месту службы, оставлял залитую слезами красавицу в интересном положении.

Кстати, наш вездесущий генерал Семичастный об одной из таких историй тоже упоминает: «Брежнев выдал замуж за Бодюла свою бывшую стенографистку Светлану».

(В действительности супругу Ивана Бодюла, ставшего через много лет после Брежнева первым секретарем ЦК Молдавии, звали не Светланой, а Клавдией; но это, понятно, мелочь.)

Вновь обратимся к газетам.

«Когда Клава забеременела, Брежнев срочно выдал ее замуж за своего коллегу Ивана Бодюла... Злые языки говорили, что дочка Клавы Света внешне похожа на Брежнева, разлет бровей такой же». («Комсомольская правда», 16.09.2004.)

По счастью, Иван Бодюл жив еще до сих пор. Все эти разговоры опровергает он легко и даже со смехом:

«Слышал я эту выдумку про ее роман с Брежневым. Сама Клава мне об этих слухах и рассказывала. Меня это совсем не смущало, потому что о многих подобные выдумки пускались».

Самое интересное, что работала Клавдия Бодюл не в молдавском ЦК, а в республиканском Совмине; и дочка Света, у которой «такой же разлет бровей», родилась еще в 1947-м; за три года, стало быть, до приезда Брежнева в Кишинев.

А вот диалог с другой его молдавской секретаршей, Аллой Фроловой:

Почти в тех же выражениях вынуждена оправдываться теперь и Нелли Джадайбаева, секретарша 1-го секретаря ЦК компартии Казахстана Брежнева:

Во что угодно готов я поверить — и в стюардесс с капельдинершами, и в семейные чаепития с отставными любовницами. Но в то, что Брежнев, с его гипертрофированной сентиментальностью, мог бросить на произвол собственных детей — не поверю никогда. Да даже, не запиши он их на себя, все равно втайне помогал бы, тащил, поддерживал...

Если следовать газетным легендам, последним увлечением Леонида Ильича стала кремлевская медсестра Нина Коровякова, которая будто бы напоминала вождю фронтовую любовь Тамару. Love Story эта настолько растиражирована в глянце, что многие всерьез принимают ее за свершившийся факт.

В четырехсерийном телефильме «Брежнев», который, как многократно подчеркивали создатели, основан на реальных событиях, история их отношений — вообще одна из главных сюжетных линий. Сексапильная медсестра в исполнении Марии Шукшиной почти откровенно провоцирует престарелого пациента. Только старость мешает двум сердцам соединиться; к моменту прихода медсестры в Кремль Брежневу было уже без малого семьдесят. Ни дать ни взять — Лолита наоборот.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

У Ельцина тоже была любимая медсестра — Нина Теплова. Он всегда выделял ее из общего круга и даже поселил в одном доме с собой, на Осенней улице, чтоб всегда под рукой.

И вдруг, в один миг, всё изменилось. Вызвав Коржакова, Ельцин приказал уволить и выселить Теплову. Еле-еле медсестру удалось отстоять. Потом оказалось: Теплова осмелилась ответить президенту отказом в ответ на... м-м-м, некоторое предложение. Услышать слово «нет» было для Ельцина равносильно оскорблению.

Литературный сценарий фильма (его автор Валентин Черных, кстати. создатель знаменитой кинокартины «Москва слезам не верит») местами читается как «Спид-инфо»:

«Женщина подошла к нему, улыбнулась и села на край кровати. Он не удержался и провел пальцами по ее плечу, талии, задержался на бедре...

...И генсек не выдержал — легко просунул ладонь за вырез медицинского белого халата, потом приобнял за талию, притянул к себе...»

Как водится, муж Коровяковой тоже стал генералом, за красивые глаза (и другие части тела) собственной жены. А по степени влияния на двор была она чем-то вроде Распутина и Абрамовича в одном флаконе.

Комментарии, полагаю, излишни...

Еще раз повторюсь: я вовсе не пытаюсь сделать из Брежнева монаха и схимника. Кто из нас без греха...

Но это вовсе не повод потчевать нас примитивными, а главное однотипными россказнями.

Собственно, на примере Брежнева без труда можно проследить модель трансформации слухов; кто-то запустил однажды сплетню — ну, допустим, про любовницу-секретаршу; наверняка, кстати, и не без оснований. И пошла она гулять по просторам страны, обрастая все новыми деталями и подробностями; то ли Света, то ли Клава; то ли горничная, то ли стюардесса; он ли украл, у него ли. Но шуба — была!

Если б досужие языки рассказывали об одной только подобной истории, к ней еще можно было б отнестись всерьез. Но целая армия наложниц! Взвод медсестер и беременных секретарш с мужьями-генералами! Это уже явно перебор!

Сложно представить, чтобы Брежнев с его вечной аппаратной осторожностью, аккуратностью, столь открыто мог сожительствовать с подчиненными, уж по крайней мере до прихода своего к власти. В условиях партийной пуританской морали это вполне могло стоить ему всей карьеры; людей и за меньшие прегрешения низвергали в тартарары.

(В 1955-м, как раз накануне избрания его главой Казахстана, вышло закрытое письмо ЦК КПСС «О поведении т. т. Александрова, Еголина и других». Указанные т.т. — министр культуры СССР, зам.зав. отделом ЦК и другие официальные лица — были уличены в посещениях великосветского борделя с молоденькими актрисами и балеринами, за что и полетели кубарем с работы. После письма ЦК во всех парторганизациях прошли даже собрания, где велено было выявить и сурово покарать собственных разложенцев.)7

В сущности, нет никакой разницы, ходить ли крупному политику налево или соблюдать христианские каноны — все равно нагородят сорок бочек арестантов.

«Запорожец» за Уралом

Мы оставили Леонида Ильича безусым и шестнадцатилетним ровно в тот самый момент, когда поступил он в Курский землеустроительный техникум.

Жилось ему нелегко: стипендией — даром, что повышенная — не прокормить и котенка.

Параллельно с учебой Брежнев вынужден подрабатывать на маслобойном заводе, разгружать по ночам дрова и мешки с зерном. И тем не менее — он молод, весел и свято верит в счастливую свою звезду.

1920-е годы были временем всепобеждающей романтики и великих надежд. Казалось, вот-вот еще немного, стоит лишь потуже затянуть пояса, и наступит счастливая, вольная жизнь под названием «коммунизм».

Многие историки пишут, что Брежнев не был никогда идейным большевиком; обычный-де карьерист-конъюнктурщик, присосавшийся к новой власти. Честно говоря, тезис этот кажется весьма сомнительным.

Сын рабочего, внук крестьянина, он в силу хотя бы одного только происхождения не мог не принять революции, открывшей перед ним дорогу в большую жизнь. Юношеский идеализм, помноженный на революционную романтику, просто не оставлял ему другого выбора.

(Я и сам, помнится, в начале 1990-х истово верил в светлое демократическое завтра: ходил на митинги, ночевал у Белого дома. Эх, молодость, молодость...)

НА СТЫКЕ ЭПОХ

По советским меркам Ельцин был происхождения самого что ни на есть сомнительного. Родного деда — крепкого, оборотистого мужика (ветряная и водяная мельница, молотилка, жатка, пять лошадей, четыре коровы) раскулачили в 1930-м. Четырьмя годами позже арестовали отца — бригадира плотников. Якобы сказал что-то лишнее и агитировал против заема.

Ельцину-старшему дали 4 года и отправили в Дмитлаг. Семья поехала за ним, поэтому первые годы жизни будущий президент провел практически за решеткой, в одном бараке вместе со ссыльными, где единственными его игрушками были деревянные чурки.

Кстати, поступая потам в институт и в КПСС, факт наличия в семье репрессированных Ельцин утаил.

Еще до техникума, например, Брежнев успел убежать из дома —- помогать угнетенным туземцам делать в Индии революцию, но был пойман на пол-пути; довольно странная для конъюнктурщика рьяность...

Днем он учится, по ночам — разгружает дрова. А ведь есть еще и комсомольская работа, в которую Брежнев погрузился с головой; именно тогда впервые и проявляются его организаторские таланты. Он спит по четыре часа, но сил хватает у него на всё.

«Мы выходили на красные субботники, проводили массовые кампании „Долой неграмотность!“ и „Помощь беспризорным“, — напишет он потом в воспоминаниях, — открывали в деревнях избы-читальни, выпускали стенгазеты, ставили спектакли, проводили сельские сходы, разъясняли батракам их права, и на все нас хватало, до всего нам было дело».

Комсомол, как бы к нему ни относиться, всегда был школой весьма серьезной; из неотесанного фабричного недоросля Брежнев постепенно начал превращаться... ну, не в потомственного интеллигента, конечно, но в грамотного вполне, бойкого юношу.

Он играет в «Синей блузе» — комсомольском агиттеатре (эти артистические навыки очень пригодятся ему в последующей жизни), пробует себя в карикатуре, много читает, в основном — поэзию, тягу к которой сохранит на долгие годы.

До самой старости Брежнев будет знать наизусть массу стихов; в хорошем настроении он мог декламировать их часами: Блока. Надсона, Апухтина, Мережковского, Пушкина, Лермонтова и особенно любимого своего Есенина.

Мало кто сегодня помнит, что именно в годы его владычества Есенин, считавшийся прежде полукабацким и отчасти даже контрреволюционным поэтом, был переведен в разряд классиков: вышло его первое собрание сочинений, произведения начали изучать в школах, его именем называли улицы и корабли.

Брежнев в молодости и сам пописывал стихи; известно несколько его опусов — прямо скажем, не верх изящества, но все же для вчерашнего землепашца довольно сносно.

Смело, вперед! Разорвите оковы,

Сбросьте кровавые цепи царей,

Юным порывом, огнистой волною,

К новому счастью — смелей!

(Это из его стихотворения «Германскому комсомолу», напечатанного зимой 1924-го в курской губернской газете «Комсомолец».)

И уж совсем неожиданный оборот — брежневское увлечение антикварными книгами. У генсека, как это ни покажется диковинным, по свидетельству Юрия Чурбанова, «была хорошая библиотека, и такая же, если не больше, находилась и на его даче».

Сам Брежнев при случае очень любил щегольнуть замысловато-витиеватыми названиями старинных раритетов из своей коллекции.

— Громыко мне отличную книгу подарил: «Врачебное веществословие, или Описание целительных растений, во врачестве употребляемых, с изъяснением пользы и употреблениях оных и присоединением рисунков, природному виду каждого растения соответствующих. По высочайшему повелению сочинил врачебных наук доктор и повивального искусства Нестор Максимович-Амбодик».

— Аркадий Райкин прислал мне книжечку: «Сатирический вестник 1790-1792 годов, удобоспособствующий разглаживать наморщенное чело старичков, забавлять и купно научать молодых барынь, девушек, щеголей, игроков и прочего состояния людей, писанный небывалого года, неизвестного месяца, несведомого числа, незнаемым сочинителем».

НА СТЫКЕ ЭПОХ

К литературе Ельцин был глубоко равнодушен. На отдыхе читал только детективы, вроде Чейза. Приехав на 1 сентября в одну из московских школ, объявил, что в детстве его любимым литературным героем был Пушкин.

Как вспоминал начальник президентской охраны генерал Коржаков, единственная книга, которая очень понравилась президенту, представляла собой спрятанную в переплет бутылку водки. Ее подарил артист Хазанов.

В 1927 году Брежнев получает диплом землеустроителя. В те времена профессия эта была востребована особо. Начинающаяся коллективизация требовала самого серьезного учета и контроля — невозможно ведь создать колхоз или артель без перечерчивания земельных карт, кадастра, как сказали бы сегодня. А когда счет таким колхозам идет на десятки тысяч...

Поначалу его распределяют недалеко от дома, в Грайворонский уезд, но уже через год он получает новое назначение: в Бисертский район Уральской (ныне — Свердловской) области, в полном смысле слова — медвежий угол. По сути, всю работу здесь приходилось начинать с нуля.

Пашет Брежнев на износ; территория у него большая, а успеть надо всюду: это первая целина в его жизни.

На персональной телеге молодой землеустроитель ежедневно наматывает десятки километров. Местные жители вспоминают, что был он на редкость дотошным; к примеру, разметив однажды площадку под строительство школы, не поленился потом приехать и снова всё перемерить; а вдруг — закралась какая-то ошибка.

Многие из колхозов, созданных при его непосредственном участии, существуют в Свердловской области до сих пор: «Трактор», «Пролетарий», «Память Ильича», «Красный воин».

Но это так сказать — сторона фасадная, парадная. Однако была и другая, куда менее красочная.

Коллективизация на Урале проходила, может быть, еще более жестоко, нежели в центральной России; между прочим, знаменитый Павлик Морозов — родом из той же самой Уральской области. Да и родителей будущего президента Ельцина раскулачивали где-то по соседству.

В силу должности, Брежнев просто не мог не участвовать в этих постыдных акциях. Он не только перемежевывал земли, отбираемые у зажиточных крестьян, но и лично выезжал на операции по раскулачиванию, помогал уполномоченным изымать у кулаков хлеб, описывать их имущество.

Через много лет Брежнев, разоткровенничавшись, признается сотруднику отдела пропаганды ЦК Вадиму Печеневу:

«Придешь в крестьянский дом излишки хлеба забирать, сам видишь, у детей глаза от буряка слезятся, больше ведь есть нечего... И все же мы отбирали, что найдем из продовольствия... Да, во всё мы очень крепко верили, без этого жить и работать было нельзя».

Любовь Брежнева — та, которую брежневской родня именует самозванкой. — в книге «Племянница генсека» описывает еще более неприглядную картину (правда, относится она к курскому периоду его работы, но разница невелика):

«Леонид разъезжал по селам, видел, как изымали из кулацкого и середняцкого хозяйства ухваты, столовые ложки, бабские юбки, как, нимало не смущаясь, приходили грабить своих соседей, отбирали одежду, утварь, срывали одеяла со спящих детей... Леонида коробила дикая жестокость, разнузданность и самодурство уполномоченных по раскулачиванию. Он не мог смириться с тем, что, прикрываясь политическими идеями, председатели наживались на барахле, спекулировали чужим горем».

Не знаю уж, мог смириться он с чужими страданиями или нет, но вида по крайней мере не показывал, даже напротив. Был исполнителен, активен, дотошен.

Вскоре его примечают старшие товарищи, благо и биография — самая что ни на есть подходящая.

И года не прошло с момента приезда на Урал, как Брежнева избирают уже депутатом местного райсовета, вскоре — назначают заведующим районным земельным отделом, потом — зампредом райисполкома, принимают кандидатом в члены партии. А ведь в то время ему — всего-то 22 года!

Карьера Брежнева раскручивается стремительно, точно рулетка в казино. Зимой 1930-го — он уже зам. начальника уральского окружного земельного управления. Вместе с семьей — женой, годовалой дочкой — перебирается из Бисерти в Свердловск, поближе к цивилизации. Но вдруг происходит что-то странное...

До сих пор не существует внятного ответа, что же случилось тогда, летом 1930-го. Несмотря на резкий старт и раздолье перспектив, Брежнев в одночасье перечеркивает вдруг всю свою прежнюю жизнь.

Депутат райсовета, зам. начальника окружного управления — какая не есть, но все ж номенклатура — он почему-то срывается с теплого насиженного места и уезжает в Москву — поступать в институт сельскохозяйственного машиностроения. При этом в столице никто его не ждет, нет ни знакомых, ни родственников, даже жилья нормального нет. Всё приходится начинать с чистого листа.

Почему? Зачем?

В его официальной еще прижизненной биографии об учебе в Москве не говорилось ни слова, сообщалось лишь, что он-де решил вернуться на родной завод.

«Я рассуждал так, — сказано в мемуарах „Чувство Родины“, — в коллективизации уже произошел необратимый сдвиг,... а индустрия силу только еще набирает. Там, на индустриальном фронте, лежит сегодня передний край борьбы за социализм».

Версия, конечно, красивая, но совершенно надуманная. Перебравшись из Свердловска в Москву, Брежнев от «переднего края борьбы за социализм» оказался еще дальше, чем прежде.

Можно, конечно, списать этот переезд на его неистребимую тягу к знаниям, но тогда непонятно, почему не сказать об этом прямо; да и что мешало поступить ему в какой-нибудь местный вуз, коих в Свердловске открылось уже с избытком, например в политехнический институт или Уральский университет: с его-то положением!

Лично я вижу только два мало-мальски сносных объяснения. Либо что-то у него на Урале не заладилось, и он предпочел ретироваться, не дожидаясь, пока проклюнется жареный петух. Либо понял он, что сельское хозяйство — это совсем не его, и посвящать жизнь постылому делу — не захотел.

В пользу первой версии говорит несколько фактов. Кандидатом в члены партии, как уже говорилось, Брежнев стал еще в Бисерти, в октябре 1929-го. (По счастливому стечению, в тот же день у него родился первенец — будущая светская львица Галина.) Окончательно же в ВКП(б) приняли его только двумя годами позже, хотя по заведенному тогда порядку кандидатский стаж для пролетариев составлял всего 6 месяцев.

Странные нестыковки обнаружил я и в его личном деле. Если в поздних автобиографиях Леонид Ильич указывал, что проучился в столичном вузе один только семестр — до января 1931-го, после чего вернулся в родное Каменское, то в ранних его анкетах написано совершенно другое.

В личном листке по учету кадров, заполненном в 1947 году, черным по белому сказано, что в институте сельскохозмашиностроения обучался он с сентября по ноябрь, а потом, вплоть до февраля 1931-го, работал слесарем на заводе «Коммунар» в городе Александровске (ныне — «Запорожский автомобильный завод», родина «Запорожцев»).

Александровск — это старое название Запорожья, административный центр, соответственно, Запорожской области. Каменское же — находится в области соседней — Днепропетровской.

Каким уж макаром очутился он за 130 километров от родного города, что погнало его прочь из Москвы, да и какой смысл было потом метания эти скрывать (завод все же, не керосинная лавка) — вот вопрос. Только задать его, к сожалению, уже некому, правда, и при жизни Брежнев откровенничать на сей счет не спешил.

Даже самые близкие к нему люди терялись в догадках о причинах столь удивительной миграции. Его многолетний помощник — еще с Молдавии — Виктор Голиков — недвусмысленно констатировал:

«В этом отношении у него много непонятного в биографии... Мне перед выборами приходилось сочинять его биографию. Вопросов былонемало».

В одном из немногочисленных своих интервью Виктория Петровна — брежневская вдова, — вспоминая то время, все факты тоже излагала в строгом соответствии с официальным послужным списком. Дескать, из Свердловска уехали в Москву, потому что Леня очень хотел учиться, но жить там было негде, дочку пришлось даже отправлять к теще в Белгород. В итоге, помыкавшись, вернулись в Каменское, куда прежде успели перебраться его родители.

Как уж было на деле, можно теперь только гадать. Бесспорно лишь одно; в начале 1931 года — в январе ли, в марте — молодой Брежнев возвращается домой.

К тому времени родной Днепровский завод уже восстановлен и работает с удвоенной силой, в стране вовсю громыхает индустриализация. Вчерашний депутат поступает туда кочегаром; для человека с номенклатурным прошлым и средним специальным образованием — шаг, согласитесь, довольно странный. Параллельно учится в местном металлургическом институте.

«Работали там в три смены, — вспоминала Виктория Петровна, — Получалось так: когда утром идет на работу, то вечером — в институт, а если вечером работает — утром учится. Бывало, придет, одни зубы белые: кочегар есть кочегар. Ванны не было. Воду на плите нагревали, кочегара отмывали, в студента превращали».

Но от судьбы, видно, не скроешься. Всё, чего Брежнев лишился в Свердловске, возвращается теперь к нему сторицей. Карьерная лестница вновь подхватывает его, мчится вверх чудо-эскалатором: партгрупорг, председатель профкома, секретарь институтского парткома. Он не успевает даже окончить институт, как становится уже директором вечернего рабфака.

«Откуда у этого человека столько берется энергии и трудоспособности, — восхищался корреспондент заводской многотиражки «Знамя Дзержинки» в заметке «Имя его — большевик». — До последнего месяца он работал директором вечернего металлургического рабфака. Нагрузка большая и тяжелая. Он же учится в нашем институте. Он же — лучший группарторг... И он же лучше всех на курсе защитил свой дипломный проект!».

(Для справки: в аттестате его было 8 четверок, 16 пятерок и лишь одна тройка — по статике сооружений).

Брежнев одновременно сдавал экзамены в институте и сам принимал их у других студентов. На последнем курсе — его без отрыва от учебы назначают директором Днепродзержинского металлургического техникума. Параллельно он работает еще и начальником смены в силовом цеху; нагрузка, если вдуматься, неимоверная.

Единственный перерыв выдался у него осенью 1935-го: в октябре молодого инженера на год призвали в армию. Правда, и там выделился он моментально; уходил рядовым красноармейцем, вернулся — политруком танковой роты; в петлицах — два лейтенантских кубаря.

Секрет его успешности объяснялся, мне кажется, просто: биография — отменная, активный, обаятельный, неконфликтный. Да и в молодых партийцах-пролетариях с высшим образованием имелся тогда огромный дефицит, тем более — в украинской провинции. Что же до пробела в анкете — то дома и стены помогают.

Уже с юности — отмечают это многие — Леонида Ильича отличали покладистость и доброжелательность, без нужды гадостей никому он старался не делать и властью своей, подобно прочим, не упивался.

Другое дело — что карасем-идеалистом наш герой тоже никогда не являлся; свято соблюдал все партийные каноны и установки, гневно клеймил с трибун троцкистов и оппортунистов, от грязной и черновой работы не отлынивал. (В книге приказов по рабфаку сохранилось немало подписанных им распоряжений об отчислениях классово чуждых студентов: за сокрытие кулацкого происхождения, например.)

По-другому и выйти, собственно, не могло, любое, даже самое слабое проявление инакомыслия как минимум поставило бы крест на всей будущей его карьере, а как максимум — довело до цугундера. Брежнев был лишь одним из миллионов бессловесных винтиков в гигантской имперской машине; просто — не самым зловредным и подлым.

Его соученик по Днепродзержинскому институту Константин Грушевой вспоминал очень красочный эпизод, когда не в меру ретивые комсомольские активисты решили принародно застыдить отстающих студентов. На общем собрании, прямо со сцены, под звуки похоронного марша, они вручили двоечникам переходящее знамя из рогожи. Увидев это, Брежнев искренне возмутился.

«Зачем вы так? — будто бы сказал он. — Ни один воспитательный акт не должен унижать человека».

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Ельцин всегда, особенно в молодости, отличался властолюбием и жестокостью. Будучи начальником Свердловского ДСК, он установил систему штрафов, увольняя сотрудников за малейшую провинность. Став секретарем обкома, четырежды менял состав бюро, выкорчевывая любых потенциальных конкурентов. Узнав, что кто-то отзывается о нем нелестно, непременно добивался снятия «критикана».

Все его успехи неизменно достигались накачками и порками. Решив, например, проложить дорогу от Свердловска до Серова, Ельцин собрал районных начальников, через чью территорию должна идти трасса и приказал строить ее собственными силами. А в назначенный срок посадил всех в автобус и поехал инспектировать объект. Если где-то работа не спорилась, номенклатурщиков ссаживали из салона прямо в придорожную пыль.

К слову, с Грушевым Брежнев будет дружить всю оставшуюся жизнь. После прихода к власти он сделает его начальником политуправления Московского военного округа, генерал-полковником. Да и вообще, в эпоху Леонида Ильича Днепродзержинский металлургический институт станет почти такой же кузницей кадров, как сегодня — юрфак Ленинградского университета.

Эту команду днепродзержинцев первым стал собирать вокруг себя ректор металлургического института Эммануил Цуканов по прозвищу «Дед». Сын Цуканова Георгий впоследствии тоже войдет в этот звездный состав: в 1958 году он станет бессменным помощником Брежнева. Цуканова считают одним из тех, кто аккуратно склонял генсека в сторону либерализации и откручивания гаек.

А ведь никакой днепропетровской команды могло и не быть, не пройди Брежнев сталинскую школу искусственного отбора.

Первый свой мало-мальски номенклатурный пост он занял аккурат в 1937-м году, что сие означает — ясно без перевода.

К тому времени Леонид Ильич был уже вполне состоявшимся, взрослым человеком, лишенным каких бы то ни было розовых иллюзий; слава богу, за спиной осталось немало — коллективизация, институт, завод, армия.

Всё, что происходило вокруг, Брежнев видел и понимал отлично; не мог просто не понимать. Вихрь репрессий захлестывал страну. Людей еженощно забирали пачками.

Он и сам вполне мог оказаться в числе новоявленных «врагов народа», директор техникума — какое ни есть, а всё ж начальство.

Кстати, не раз поминавшаяся уже Любовь Брежнева — то ли племянница его, то ли самозванка — утверждает, что ареста будущий генсек избежал только чудом, якобы Брежнева вызывали уже на допрос, но в последний момент он успел ретироваться в Свердловск, где и переждал грозу.

Всё, конечно, возможно (глава украинского НКВД Александр Успенский, зная, что за ним придут, в 1938-м и вовсе сымитировал собственное самоубийство, и год потом колесил с чужими документами по стране). Хотя в такой коленкор мне лично верится слабо.

Если бы Брежнев в самом деле сбежал из Днепродзержинска, это обязательно сказалось бы на его дальнейшей судьбе; как, интересно, мог объяснить он потом длительное свое отсутствие? Да и не производит Леонид Ильич впечатление опытного конспиратора, способного мастерски уйти на дно, заметая следы; тот же нарком Успенский — даром что чекист с многолетним стажем — в итоге был пойман на другом конце страны — аж на Южном Урале.

Другой вопрос, что ареста Брежнев не мог, конечно, не опасаться, об этом, в частности, свидетельствовала и его вдова Виктория Петровна.

— В эти годы многих репрессировали, как миновала вас сия чаша? — спрашивал ее незадолго до смерти писатель Владимир Карпов.

Ответ поражает своей бесхитростностью:

— Арестовывали. Поляков у нас было много, вот их в основном и брали. Конечно, мы боялись тоже, хотя у нас и не было среди поляков близких друзей.

То есть — ну да, «брали», только поляков (сирень потенциальных шпионов), а мы ж — не поляки...

Было бы глупо винить Брежнева за то, что он уцелел. (Как говорил герой одного известного фильма: «Извини, что не убило».) Еще глупее — осуждать за то, что репрессии открыли ему дорогу наверх; слишком много свободных вакансий образовалось тогда в одночасье.

В мае 1937-го Брежнев становится зампредом Днепродзержинского горисполкома. Судя по всему, со своими обязанностями справлялся он неплохо, ибо уже через год его переводят с повышением на партийную работу: зав. отделом торговли Днепропетровского обкома. (За короткий период службы в горисполкоме Брежнев сумел, к примеру, пустить первый в городе трамвай, в рекордный срок построить дворец пионеров.)

Кстати, в ранних своих анкетах он писал даже, что успел поработать и председателем горисполкома, но после войны упоминание это отчего-то из биографии его исчезнет.

Во многих исследованиях утверждается, правда, что причины такого вознесения крылись не в его усердии, а в элементарном блате; якобы, старинный брежневский друг и соученик по институту Константин Грушевой — будущий генерал — замолвил «где надо» за него словечко — и пошло-поехало; а он-де, Грушевого тоже потом не забыл; ты — мне, я — тебе.

И вновь вынужден я с таким простым объяснением не согласиться; в 1938-м, когда Леонид Ильич переходил на работу в обком, Грушевой только-только возглавил Днепродзержинский горком, так что влияния его и волшебных чар для такой протекции было еще явно мало.

Нет, соответствующие рекомендации Грушевой другу мог вполне дать; но их одних — совершенно точно не хватило бы для окончательного результата. Тут требовалось что-то еще. Пущенный трамвай. Выстроенный дворец пионеров. Организаторская хватка. Чистая анкета.

(Олег Табаков в одном из интервью объяснял, что устроить ему сына в театральное училище — пара пустяков, а вот — вылепить по блату из него хорошего артиста — уже дудки, без таланта не обойтись.)

За три предвоенных года Брежнев успевает сделать отменную партийную карьеру. В 1939-м — он уже секретарь обкома по пропаганде. В 1940-м — секретарь по оборонной промышленности.

Последняя должность стала для него самой, пожалуй, тяжелой. Работы навалилось непочатый край, семью не видел неделями.

Страна готовилась к надвигающейся войне. В кратчайшие сроки требовалось перевести на оборонные рельсы десятки гражданских предприятий.

С этой задачей Брежнев справился вполне успешно; очень скоро смертоносная продукция, выпускаемая отныне днепропетровскими заводами, — минометы, артснаряды, запчасти к боевым самолетам — будет востребована сполна, и его будущими подчиненными — в том числе...

 

 

Глава 2
МАЛАЯ ЗЕМЛЯ

 

Тридцать три зуба-то у меня!..

Сейчас это невозможно представить, но при Сталине и Хрущеве 9 мая праздником государственным не являлось, более того, вплоть до 1965 года — дни Победы никак вообще не отмечались, да что дни — даже юбилейные даты.

Нет, фронтовики, конечно, промеж себя собирались, выпивали законные сто — или сколько там — наркомовских грамм, но всё это было... неофициально, что ли; нечто вроде междусобойчика.

Именно Брежнев сделал День победы одной из главных государственных дат; да и возведение Великой Отечественной в ранг самой важной исторической вехи, малость потеснившей даже 7 ноября, — тоже целиком его заслуга.

И Сталин, и Хрущев — к бойцам своим относились без особого пиетета, в их представлении — победа ковалась не на передовой, а в штабных кабинетах, потому и солдат никогда они не жалели, бросали на убой целыми дивизиями.

Солдаты — что? Статисты, массовка — куда передвинет их длань полководца, на какой театр военных действий пошлет — там и надлежит им, значит, геройски погибнуть с именем вождя на устах.

Брежнев стал первым и последним лидером страны, для кого война отождествлялась не с абстрактными флажками на картах, а с реальной человеческой кровью; он-то на себе испытал все ее ужасы, прошагав с боями от Харькова до Праги...

(В конце 1960-х, знакомясь с запрещенными цензурой военными дневниками Константина Симонова — наиболее острые куски автор читал ему самолично— генсек искренне поражался: «Подумаешь! Я и не такое видел».

«И начинал живописать это самое „не такое“. — вспоминал очевидец их беседы Александр Бовин. — Чины у Брежнева были невеликие. Поэтому он всего навидался, так сказать, „в натуре“...»)

На фронт Брежнев ушел добровольцем в первые же дни войны — 28 июня. Уже одного этого достаточно, чтоб проникнуться к нему уважением.

Впрочем, современные историки факт добровольчества отчего-то ставят под сомнение; почти все они убеждены, что это такая же точно пропагандистская липа, как и вписанный в мемуары маршала Жукова пассаж о его страстном желании «посоветоваться» с полковником Брежневым насчет одной из предстоящих войсковых операций. (О чем — ниже.)

«Это мелкая и совершенно излишняя ложь, — убежден, к примеру, публицист Сергей Семанов, даром что книжка его „Дорогой Леонид Ильич“ по отношению к герою откровенно комплиментарна. — Во-первых, секретарь обкома был рядовым солдатом партии, никакого своеволия тут не допускалось. Во-вторых, известно, что Брежневу в первые недели войны пришлось заняться эвакуацией населения...»

Разумеется, секретарь обкома не мог уехать по собственной воле с первым эшелоном, для этого требовалось решение республиканского ЦК. И такое решение было принято, однако ж — после многочисленных заявлений и просьб самого Брежнева.

То есть не его послали на фронт, сам напросился...

«С первых дней войны рвался на фронт, настойчиво просил ЦК отпустить его в действующую армию Л. И. Брежнев. — указывает в мемуарах тот самый Константин Грушевой, будущий генерал-полковник, а тогда второй секретарь Днепропетровского обкома. — В десятых числах июля согласие ЦК на отъезд Леонида Ильича было дано... Уехал он, помнится, поспешно, едва успев проститься с семьей».

А ведь Брежнев вполне мог остаться в тылу, и никто б его за это не осудил, многие партийцы так и делали. Я специально, еще раз проглядел биографии членов его Политбюро, фронтовиков можно пересчитать по пальцам одной руки. Черненко — сидел в Красноярске секретарем крайкома, Тихонов — главный инженер трубного завода на Урале, Подгорный — директорствовал в институте пищевой (!) промышленности, Громыко — посол в США. (Даже внесшие немалый вклад в победу Устинов или Андропов — находились на почтительном расстоянии от фронта, что заслуг их, впрочем, не умаляет. Не всем ведь вправду становиться под ружье.)

Чем, интересно, Брежнев был хуже своих соратников? Да и оборонная специальность — слава богу — позволяла избежать призыва: металлургия — хребет войны.

Сам Леонид Ильич полностью это, кстати, подтверждал. В мае 1974-го он вспоминал на встрече с однополчанами:

«После эвакуации своей семьи я ушел на фронт, хотя мог и не делать этого, так как до войны работал секретарем Днепропетровского обкома. Партия тогда правильно делала, сохраняя свои кадры, но я все же попросил отправить меня на фронт, сказав, что мне отказать нельзя...»

Упоминание о том, что Брежнев был именно добровольцем, обнаружил я и в его личном деле военной еще поры. В автобиографии 1942 года черным по белому сказано: «С первых дней добровольно ушел на фронт Отечественной войны».

Трудно представить, чтобы в то время полковой комиссар указывал в анкете заведомую ложь, кончиться это могло весьма плачевно.

Уже в начале июля 1941-го Брежнев уезжает в действующую армию. Как партработник, он служит именно по политической линии; первая его должность — зам. начальника политуправления Южного фронта. Комиссар Брежнев воюет на подступах Одессы, потом — обороняет Запорожье, Таганрог, Ростов-на-Дону.

В те дни — как у классика — «мы долго молча отступали». Южный фронт с боями всё дальше откатывался на Восток. На какое-то время, правда, показалось, что маховик раскрутился в обратную сторону — в ноябре 1941-го войска фронта отбили назад донскую столицу — но через 8 месяцев, после жестокого разгрома под Харьковом, Ростов опять сдали немцам почти без боя.

В бешенстве Сталин расформировал Южный фронт, влив остатки его во фронт Северо-Кавказский. В сентябре 1942-го Брежнева назначают зам. начальника Черноморской группы Закавказского фронта, где продолжаются ожесточенные бои, вот уж — воистину бархатный сезон.

...Отечественные историки — тот еще народец; если генетика — была продажной девкой империализма, то муза Клио во все эпохи готова, кажется, отдаваться без разбора любому режиму.

Стоило лишь Брежневу отойти в мир иной, как те, кто вчера еще воспевал его ратные подвиги, в одночасье прозрели вдруг и заголосили во всю ивановскую насчет исторической правды и треклятого культа; бедный Леонид Ильич — аж волчком завертелся, должно быть, в гробу.

Бывший зам. начальника ГлавПУРа генерал Волкогонов, в перестройку враз оказавшийся демократом, даже раскопал в архивах пожелтевшую характеристику, составленную полковым комиссаром политуправления РККА Верхорубовым:

«Черновой работы чурается. Военные знания т. Брежнева — весьма слабые. Многие вопросы решает как хозяйственник, а не как политработник. К людям относится не одинаково ровно. Склонен иметь любимчиков».

Бурным потоком шли в редакции письма отрешившихся ото сна ветеранов: мы, мол, Брежнева рядом с собой не видели, где воевал он, да и воевал ли вообще — не ведаем.

Особенно впечатляет одно такое письмо, присланное из подмосковного Клина ветераном Коряжкиным (его публикует в своей книге о генсеке Рой Медведев). Касаясь декабрьского боя 1943 года под Житомиром, где, согласно канонической версии, полковник Брежнев, лежа за пулеметом, лично отражал немецкий прорыв, ветеран негодует:

«...Всё это приписано Брежневу. Я участник этого боя и не только участник, но и решил исход атаки противника по захвату шоссе. Из ручного пулемета я первый открыл огонь по цепочке фашистов, уничтожил 24 фашиста и 7 ранил...»

Понятно, да? «Эх вы, а тридцать три зуба-то у меня!»

Но давайте все же отрешимся от эмоций — как верноподданных, так и нигилистских — и беспристрастно отделим наконец, как любит говаривать другой наш герой, мух от котлет.

Да, на передовой Брежнев практически не был; но и в тылу, подобно большинству будущих соратников, штаны тоже не протирал.

Война — это ведь не только штыковая атака, ночные тараны и разведка боем. Армия тем и отличается от гражданки, что у каждого есть четко очерченный круг задач: у рядовых бойцов — одни, у штабистов — другие, у политработников — третьи. Кому-то надо быть и в обозе, и писать донесения, и редактировать дивизионную газету...

Как у политработника армейского звена, основное место Брежнева находилось во втором эшелоне, хотя, случалось, там тоже убивало.

За 4 года фронта Брежнев был ранен и контужен. Согласитесь, это о чем-то говорит. Имел семь (!) боевых орденов, в том числе два самых почетных для фронтовиков — ордена Красного Знамени, давались которые исключительно за «особую храбрость, самоотверженность и мужество при непосредственной боевой деятельности» (цитирую по статусу награды).

Что примечательно — первый свой орден он получил в марте 1942-го, когда армия отступала, и награды ценились еще на вес золота.

В армейском личном деле Брежнева есть немало аттестаций, характеризующих его с самой лучшей стороны. Поскольку последняя запись датирована там 1946 годом, полагаю, оснований не доверять этим документам просто нет.

«В боевой обстановке смел, решителен, инициативен. Особо проявил себя в боях под Ростовом, Таганрогом и Барвенковым», — это из аттестации от ноября 1942-го.

«В тяжелые дни, когда враг пытался прорваться к г. Туапсе, а также во время жестоких боев в районе Новороссийска тов. Брежнев был направлен Военным Советом группы в эти районы для оказания практической помощи в работе политорганам. С возложенными задачами т. Брежнев справился хорошо». (Из боевой характеристики марта 1943-го.)

«В период боевых действий сам лично всегда находился на ответственных участках боя в частях и соединениях армии, на месте обеспечивая выполнение боевого приказа». (Характеристика от 10 июня 1945-го.)

Нечто подобное значится и во всех наградных его листах. Почти везде — формулировка одна и та же: «За образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные при этом доблесть и мужество».

...Сегодня о политработниках вспоминать как-то не принято; в современной истории комиссаров (как, впрочем, и особистов) рисуют исключительно в черных красках. Посмотришь любой военный фильм — такое чувство, что первые только и знали, как жрать водку в штабах да трахать медсестер, а вторые — исключительно пытать невинных.

Разумеется, и это тоже было, война — вообще занятие довольно грязное и малопривлекательное. Но было и другое.

Для справки: за четыре года на фронте погибло свыше 50 тысяч политработников, 1895 из них было присвоено звание Героя Советского Союза.

Нередко политруки поднимали части в атаку, заменяли убитых командиров, создавали партизанские отряды. Да и сводить их роль к одной только занудной демагогии — было бы слишком примитивно. В конце концов, моральный дух войск — необходимое слагаемое в любом сражении, а уж в таком гигантском, когда первые несколько лет мы позорно отступали — вдвойне.

Так что комиссар комиссару рознь. Недаром наряду с евреями в первую очередь немцы расстреливали именно политруков...

Несмотря на высокий чин, Брежневу тоже приходилось не единожды брать в руки оружие. (Кстати, первое, с чего он начал службу в политотделе 18-й армии — потребовал, чтобы подчиненные научились хорошо стрелять, сам он владел оружием превосходно, без труда попадал в «десятку» — сказывалась довоенная еще подготовка.)

Известен исторический факт, когда в декабре 1943-го под житомирской деревней Ставище немцы прорвали фронт, и Брежнев вынужден быть лечь за пулемет, заменив собой убитого пулеметчика. В другой раз, осенью 1944-го, в боях за чешский город Кошице, он лично поднял солдат в атаку.

О смелости «полковника тов. Брежнева» написала однажды даже «Правда».

В очерке Сергея Борзенко «225 дней мужества и отваги», опубликованном в 1943 году, рассказывалось, как он при «отбитии немцев» заставил вступить в бой оплошавший пулеметный расчет (старший расчета — рядовой Кадыров!) А тем временем — вражеский взвод подбирался уже к нашим позициям! Минута, другая — и Кадырову бы не сдобровать.

«Тов. Брежнев физически воздействовал на пулеметчиков и заставил их вступить в бой. Понеся значительные потери, немцы отступили, бросив на поле несколько раненых. По приказу тов. Брежнева расчет вел по ним прицельный огонь, пока не уничтожил».

(Расчету нынешнего Кадырова — даже по приказу Путина — уничтожить противников до конца пока не удается.)

В принципе, Брежнев всегда был человеком рисковым и смелым, об этом говорят все, кто сталкивался с ним на разных этапах. Это отсюда его знаменитая страсть к автомобильным гонкам, любовь к предельным скоростям, виражам, полное почти пренебрежение к опасности.

(«Главными чертами этого человека, — вспоминает его телохранитель Владимир Медведев, — были, как ни странно, лихость, бесшабашность, молодчество».)

Сохранился красноречивый весьма фотоснимок: Брежнев восседает за рулем «Линкольна», рядом, на пассажирском сиденье — не оправившийся еще от шока президент США Никсон; только-только Леонид Ильич продемонстрировал ему свои навыки экстремального вождения. (Впрочем, до 240 километров, которые Путин однажды разогнал на болиде, ему было все равно далеко.)

Другой пассажир генсека — помощник президента Генри Киссинджер, также переживший подобную езду — так описывал потом свои впечатления:

«Можно было только молиться, чтобы на ближайшем перекрестке появился какой-нибудь полицейский и положил конец этой безумной гонке. Но кто бы осмелился остановить машину Генерального секретаря партии?»

Со стороны могло показаться, что Брежнев был лишен страха вовсе. Он водил самолеты и катера, мог полезть купаться в четырехбалльный шторм. Много раз Леонид Ильич оказывался на волоске от смерти — когда, например, его «Мерседес» занесло на горной крымской дороге, и машина, ударившись об скалу, зависла прямо над пропастью. Или после того, как у другой его иномарки — «Ниссана» — на полном ходу лопнуло колесо, и лишь чудом он сумел удержать руль. Ну, а уж прямое столкновение с гигантским «МАЗом-502» — лоб в лоб — и вовсе пережить было, кажется, невозможно. Но неизменно, выбравшись из очередной передряги, Брежнев вновь принимался за старое.

НА СТЫКЕ ВЕКОВ

Ельцин не умел водить машину, хотя еще в молодости получил права. Когда однажды глава «АвтоВАЗа» Каданников пригнал в Кремль — на смотрины — новую модель «Жигулей» и президент пожелал лично сесть за руль, Кремль пришлось закрывать для посетителей, от греха подальше.

Один трагичный случай прежде уже был. Летом 1989-го, на даче у Коржакова, пока все спали. Ельцин спьяну решил покататься на хозяйском «Москвиче». Кончилось тем, что на полной скорости он врезался в стоявший у обочины мотоцикл. Через полгода пассажир мотоцикла умер в больнице; от удара у него надорвались почки и повредился позвоночник.

Судьбой своей жертвы Борис Николаевич никогда после не интересовался. Даже когда Коржаков рассказал, что тот умер, он пропустил это мимо ушей.

Вряд ли было сие банальным лихачеством и мальчишеством, скорее свидетельствует это о низком его пороге страха и склонности к фатализму. Брежнев свято верил в свою судьбу: если уж остался жив на войне, в мирной жизни точно с ним не должно ничего случиться.

А может, дело еще и в том, что именно в минуты опасности Брежнев становился самим собой; он словно возвращался в свое далекое прошлое, когда был молод, удачлив и ни черта не боялся.

Зам. начальника его охраны Владимир Медведев приводит один очень показательный случай:

«Однажды мы поднялись и попали в грозу. Вертолет трепало, как игрушку, то бросало камнем вниз, то снова вверх, грозовые огненные стрелы пронзали все воздушное пространство вокруг нас. Состояние было чудовищное. Мы испереживались за Брежнева. Высота — метров 250. А Леонид Ильич спокойно сидел в кресле и смотрел с интересом в окно, как смотрят в зале приключенческое кино».

(Кстати, по свидетельству очевидцев, столь же хладнокровно вел он себя и во время иного авиаинцидента, когда зимой 1961-го, при полете в Алжир, его самолет будто бы по ошибке обстреляли французские истребители.

«Я буду спать, — в изложении будущего маршала Куликова сказал Брежнев вбежавшему в салон командиру корабля, — а что ты хочешь делать, это твое дело».)

И все же я не стал бы излишне преувеличивать храбрость Брежнева. Да, личного мужества было ему не занимать, однако всегда и во всем оставался он человеком системы. Принять самостоятельное решение, пойти наперекор стихии — для таких людей куда сложнее, чем драться до последнего патрона, особенно если отдан такой приказ. Пробелов в анкете они страшатся сильнее, нежели рукопашной рубки.

Ни разу за все годы своего восхождения к вершинам власти Леонид Ильич не позволял себе роскоши демонстрировать собственное мнение; если и колебался — то только вместе с линией партии.

Коллективизация, разгром оппозиции, репрессии, послевоенные чистки, борьба с космополитами, хрущевские авантюры — все эти самые мрачные страницы нашей истории Брежнев принимал как должное, внося в каждую из них посильный вклад. Правда, и из штанов, подобно прочим, тоже не выпрыгивал, силясь выказать верноподданство свое и усердие, да и вверх по чужим головам шагать не особо стремился.

Мне думается, Леонид Ильич предпочитал жить по принципу, сформулированному однажды любимым моим Довлатовым: хороший человек — это тот, кто не делает гадости другим без нужды.

Если смотреть под таким углом, то Брежнев — вопросов нет — человеком был действительно хорошим. И уж точно — намного лучше, нежели тысячи его коллег, упивавшихся наркотиком властью.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Властолюбие Ельцина всегда носило характер беспредельный. Его диктаторские замашки распространялись на всех без исключения подчиненных.

В Свердловске, например, обкомовскую знать — секретарей, членов бюро и заведующих отделами — он лишил обеденного перерыва, обязав решать рабочие вопросы в неформальной обстановке. Свободного времени у них тоже почти не оставалось: все сотрудники обкома должны были теперь регулярно играть в волейбол, невзирая на возраст и спортивную подготовку. Зимой же партноменклатура в обязательном порядке вставала на лыжи. Если кто-то отказывался с ним пить — Ельцин легко мог вылить за шиворот отступнику непочатый стакан.

«Какой он демократ, господи Боже мой! — восклицал потом хорошо знавший его Николай Рыжков (до переезда в Москву он работал директором „Уралмаша“). — Нашли демократа! Более авторитарного человека я не встречал!»)

Даже в самые лихие времена, когда в любой промашке принято было искать вредительство и диверсию, Брежнев предпочитал не ломать без нужды человеческие судьбы.

«Еще в его бытность секретарем обкома партии,— вспоминает, например, один из бывших руководителей КГБ генерал Бобков, — к нему пришли согласовать вопрос об аресте какого-то человека за распространение антисоветских анекдотов. Брежнев потребовал выяснить, что это были за анекдоты и каким образом „антисоветчик“ распространял их. Оказалось, один анекдот он рассказал в очереди за молоком, а второй — во время скандала в булочной, где продавали несвежий хлеб».

Как бы, интересно, поступили на его месте большинство других секретарей обкомов? Ясное дело, искомая санкция мгновенно была бы получена, с контрой нечего миндальничать и сюсюкаться, да и неровен час — самого еще обвинят потом в ротозействе. Брежнев же сказал, как отрезал:

«Арестовывать его не за что. Бороться надо не с теми, кто рассказывает анекдоты, а с теми, кто поставляет несвежий хлеб и создает очереди за молоком».

Аналогичный случай приводится и в его мемуарах («Возрождение»). После войны, когда работал он секретарем Запорожского обкома, на стройке упал башенный кран.

«...Я поспешил на площадку, а там — крик, шум, бледный стоит крановщик, успели уже приехать из котлонадзора и даже из следственных органов... Уже слышу истерику: „Вредительство! Машиниста судить! Прораба судить!“».

Понятно, о каких именно следственных органах идет речь; этим ребятам дай только волю — даже глухонемой заголосит. А здесь-то и вовсе злодеяние налицо. «Запорожсталь» — объект государственной важности, восстановление его на контроле у самого товарища Сталина, а ну-ка, вражина, говори, по заданию какой разведки организовал ты гнусную диверсию.

Если б не вмешательство секретаря обкома, тем бы — будьте уверены — история и кончилась.

«Но тут, убедившись, — читаем в мемуарах дальше, — что никакого злого умысла не было, а была неосторожность, потребовал, чтобы изменили тон. Зачем создавать атмосферу нервозности и страха? Наоборот, апеллируя к чувству горечи, вызванному этой бедой, нужно побудить людей к поискам быстрого, наиболее разумного выхода из положения».

И дело здесь не в том, что Брежнев был такой уж добренький и человечный, добреньких — в сталинской партии не могло появиться в принципе. Просто он хорошо понимал, что одними накачками и зуботычинами трудно добиться от людей результатов; наряду с кнутом обязательно нужен пряник.

Его стиль руководства отличался достаточной мягкостью и либерализмом. (Работавший с ним после войны первый секретарь Днепродзержинского горкома Соболев среди главных качеств Брежнева называет «обаяние, доброту, общительность, открытость, дружелюбие».) На фоне большинства других партфункционеров смотрелось это очень выигрышно.

«Я вообще никогда не был сторонником грубого, крикливого, или, как его еще называют, „волевого“ метода руководства, — написано в брежневских мемуарах. — Если человек напуган, он ответственности на себя не возьмет».

Эти качества Брежнев сохранит до конца дней. Даже став уже генсеком, он по-прежнему будет отличаться добродушием и благожелательностью. Если мог кому-то помочь — делал это, не задумываясь.

«Брежнев любил обставить все таким образом, — констатирует бессменный председатель Госплана СССР Николай Байбаков, — чтобы казалось: с тобой беседует не только генсек, но и добрый и внимательный человек. Сильной стороной Брежнева было умение расположить к себе».

Отчасти был в этом, конечно, и определенный наигрыш — прирожденный артист, он любил очаровывать, обвораживать собеседников, ему нравилось работать на публику. Однако другие вожди в большинстве своем не делали и этого.

«Если Брежнев, даже будучи уже дряхлым и больным, после окончания официальной беседы с иностранцем, попрощавшись с ним, считал для себя обязательным пожать руку переводчику и поблагодарить его за работу, — свидетельствует, к примеру, переводчик Виктор Суходрев, успевший поработать с несколькими генсеками, — то Горбачеву это и в голову не приходило. Для него мы были как бы частью обстановки, как столы, стулья, карандаши».

Тот же Суходрев воспроизводит конкретный случай. Однажды на переговорах Брежнев увидел, что переводчику Николаю Шеклеину не хватило стула. Он тут же поднялся: «Садись на мое место, но не насовсем».

«Он помнил, у кого из сотрудников дни рождения когда, дарил какие-то подарки, — свидетельствует комендант брежневской дачи Олег Сторонов. — Короче говоря, без внимания не оставляли. Виктория Петровна даже из своих запасов, которые хранились на даче, набирала фруктов, вина...»

«Был заботлив, — подтверждает это зам. начальника его личной охраны Владимир Медведев. — Всегда интересовался у всех наших, как дома дела, кто как живет, даже список просил составить — кто в чем нуждается».

Узнав, что его личный парикмахер получает мизерную зарплату, живя с родителями и тремя детьми, сам (никто не просил!) позвонил управделами ЦК, потребовал увеличить оклад. Кстати и «прикрепленному» Медведеву — тоже безо всяких просьб — приказал выделить новую квартиру.

Если встречал где-то бывших подчиненных, никогда не воротил носа, наоборот — искренне радовался.

Последний хозяин Советской Молдавии Григорий Еремей описывает, как Брежнев, приехав в Кишинев, случайно заметил в толпе своего бывшего водителя.

«Генсек отложил лопату, подошел к шоферу, обнял его и поговорил. Со своей бывшей секретаршей Кирой Агафениной тоже общался на равных, — спрашивал, не нуждается ли она в чем-нибудь...»

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Увольняя соратников и подчиненных, Ельцин даже не приглашал их попрощаться. Большинство людей о своей отставке узнавали уже пост-фактум, а то и вовсе из выпуска новостей.

Дмитрий Рюриков, проработавший с Ельциным 6 лет в должности помощника по международным делам, объяснил мне однажды:

«У Бориса Николаевича есть одно исключительное качество: он легко обо всем забывает. Негативные эмоции не откладывались в его памяти. Был человек — и нет: словно и не было никогда».

Сам Рюриков — об увольнении тоже услышал по радио.

«Ему помогала великолепная память на лица и имена, — как бы вторит Еремею бывший помощник первого секретаря ЦК Украины Виталий Врублевский. — Спустя много лет, приезжая в обком, он всех узнавал, со всеми — от уборщицы до секретаря — был внимателен».

«Он никогда не забывал о людях, и это было к его большой чести, — вспоминает, в свою очередь, егерь Александр Кормилицын, часто охотившийся вместе с Брежневым. — Узнав маршрут, говорил:

— Там, кажется, у егеря маленькая дочка, надо захватить ей подарок».

Но не к одной собственной челяди Брежнев был благожелателен и радушен, он вел себя так абсолютно со всеми. Недаром во время охотничьих набегов всегда отличался изрядным гуманизмом: принципиально не стрелял, например, в оленей, а раненого зверя мог преследовать несколько километров, лишь бы не оставлять подранков. В отличие от того же Ельцина, который бил зверей и птицу штабелями.

Родственник по линии жены Олег Шевляков рассказывал, что, выходя утром из подъезда (первые несколько лет после избрания Брежнев продолжал жить в квартире на Кутузовском), вождь всегда останавливался возле лифтерши, старушек на лавочке.

«Помнил не только, как кого зовут, но и у кого какие внуки. Обязательно справится, как здоровье, как семья. В кармане — всегда носил пригоршню „Театральных“ карамелек: „Передайте внуку“. Причем в этом не было ни грани рисовки, поиска дешевой популярности. Он действительно любил людей. Ненавидел, когда шоферы сидят и ждут. Если отправлял мне машину, непременно спрашивал точное время и приговаривал: только не опаздывай, водитель — тоже человек».

В 1971 году, когда с визитом в Союз прилетел французский президент Помпиду, случился конфуз. Солдат-срочник, чистивший взлетную полосу, заснул за рулем и врезался в борт французской «Каравеллы».

При Сталине бедолагу наверняка бы сгноили в лагерях, при Хрущеве — головы полетели б у всего военного начальства. Брежнев же — лишь крепко выругался и приказал солдата не наказывать, а отправить домой на лечение, еще и проследил потом, чтоб команда его была исполнена в точности.

Еще более сентиментальную историю рассказывает корреспондент ТАСС Борис Грищенко. В составе группы журналистов он освещал поездку Брежнева в Болгарию. Делегацию поселили в резиденции Тодора Живкова.

И вот вечером, после тяжелого дня, Грищенко решил отдохнуть прямо на природе. Лег на травку. А когда проснулся — над ним стоял... Брежнев:

«При этих словах Брежнева несколько мускулистых рук рванули меня с земли и поволокли в сторону, угрожая всеми карами, в том числе и отправкой на Родину в 24 часа.

Медленно выговаривавший слова генсек, жестом остановил ретивых поборников трезвости:

После этого судьба моего бездыханного тела круто изменилась к лучшему. Очнулся я в ванне с минеральной водой, несколько людей в белых халатах так обрадовались моему возвращению к жизни, как будто они были моими ближайшими родственниками».

Существует масса примеров, когда вмешательство Брежнева спасало людей от верной расправы.

Именно он потребовал, например, чтобы диссидент Жорес Медведев, отправленный стараниями КГБ в психбольницу, был освобожден. Это Брежнев настоял на том, чтобы выпустить за кордон, а не сажать Солженицына, хотя многие «горячие головы» в Политбюро требовали показательной порки писателя-бунтовщика. А услышав об изгнании Юрия Любимова из театра на Таганке, позвонил секретарю МГК Гришину и велел решение это отменить. Более того — сам пришел на новую любимовскую постановку — знаменитые «А зори здесь тихие...» — и даже всплакнул от избытка чувств; на долгие годы вперед слезы генсека станут для Любимова бесценной охранной грамотой...

Очень сочно образ этот удалось передать Сергею Шакурову — в фильме «Брежнев» он играет умирающего старика, этакий сентиментальный и добрый дедушка. Он искренне возмущается, почему его подданных кормят тухлой колбасой, а пробравшегося к нему на дачу жалобщика — внимательно выслушивает и тут же, прямо посреди ночи, принимается наводить порядок.

Последняя история, кстати, имела под собой вполне реальную подоплеку. (Ее поведал нам бывший комендант дачи Олег Сторонов.) Однажды во время отпуска Брежнева к нему в крымскую резиденцию проникла какая-то женщина — всю ночь она пряталась в море, убегая от пограничных катеров. Схватили ее уже на берегу.

Оказалось, что «лазутчицу» выгнал с дочкой из дома муж-офицер; жить им было негде, отсутствовала даже прописка. Не отходя от бассейна, Брежнев мгновенно позвонил первому секретарю Одесского обкома Кириенко:

— Ты там разберись...

Через три дня женщине дали однокомнатную квартиру, выправили новый паспорт...

Аналогичный случай был и в середине 1960-х, когда возле дома к Брежневу подбежала молодая пара и на глазах ошеломленной охраны сунула в карман какой-то конверт. Внутри лежало прошение об улучшении жилищных условий: мы, молодожены, мыкаемся по углам.

И опять-таки — квартиру им дали. Правда, после этого Леонид Ильич перестал совершать вечерний променад...

Брежнев — это улучшенный (очеловеченный, если угодно) вариант среднестатистического советского аппаратчика. Осторожный, неспешный, без шараханья в стороны и резких движений. Любой отход от установленных правил был равносилен для него... ну, не знаю. Самосожжению, допустим, партбилета.

Но зато, когда требовалось проявить решительность и отвагу, ни о какой осторожности и речи уже не шло. Там, где надо, он умел быть и жестким, и властным, а главное — обязательно добивался поставленных целей, неважно даже — какой ценой.

В этом смысле война как нельзя ярче раскрывает брежневский характер. (Война — вообще четче любого рентгена показывает истинную сущность человека.)

В армии Брежнева любили — командиром он был неплохим, решительным, смелым. Своих подчиненных жалел, без нужды под пули не отправлял. К солдатам относиться старался по-человечески.

Сохранился подписанный им приказ 1943 года, обращенный к политработникам 18-й армии:

«Постоянно проявляйте заботу о сбережении сил и здоровье бойцов. Бесперебойное обеспечение солдат горячей пищей и кипятком должно быть нерушимым правилом. Надо обеспечить строжайший контроль за тем, чтобы всё, что государство выделяет для бойцов и офицеров, доходило до них полностью...»

Казалось бы — ерунда какая, сущая мелочевка: кипяток, горячая еда, снабжение. Но от этого зависели подчас жизнь и здоровье людей, их боевой дух наконец.

А вот другой образец подобной «мелочевки». Многие солдаты, призванные с Кавказа, не умели толком читать по-русски. Увидев это, Брежнев отправляет телеграмму в Дагестанский обком: «Прошу выслать газеты и журналы на дагестанском языке»8.

«Бойцы и командиры действующих частей ощущают острый недостаток в конвертах, почтовой бумаге и открытках, — это из другой его телеграммы, адресованной секретарю азербайджанского ЦК Багирову. — Прошу Вас оказать содействие нашему представителю — старшемуполитруку тов. Борисову А. З. в приобретении и изготовлении в Ваших учреждениях и предприятиях 5.000.000 конвертов, почтовых открыток и бумаги».

Поверьте на слово — далеко не все начальники политотделов вообще задумывались о подобных вещах. Жалеть солдат было не особо принято; война — дело суровое.

Актер Евгений Матвеев, сыгравший молодого Брежнева в фильме «Солдаты свободы», пересказал однажды историю, слышанную от своего знакомого. Знакомый этот — фамилия его, к слову, была Агеев — служил на фронте под началом Брежнева. Однажды они с товарищем пришли к нему за разрешением съездить в Сочи.

«„Зачем?“ — Мы, конечно, то да се, мол, надо проверить работу наших госпиталей. „Сколько надо?“ — спросил он. Мы говорим: „Ну, два дня“. А он: „Для работы двух дней много, для девок мало. Просите три“».

Эго — опять-таки мелочь, но очень и очень показательная; ничто так не высвечивает человека, как подобные штрихи.

В его записной книжке военных лет, хранящейся в президентском архиве, есть немало пометок, свидетельствующих, что наряду с чистой политработой массу времени Брежнев уделял — извините уж за высокопарность — заботе о личном составе.

«Наградной материал в 18 ОК (отдельном корпусе. — Авт.) лежит мешками... Там марод. и изнасилов.»

«Ремонт обуви и обмундиров. еще не налажено. Над принятием пополнения надо крепко потрудиться. Разбросать это пополнение, не сосредотачивать...»

«Приказ по 8-й воздушной о вшивости».

«237 СД (стрелковая дивизия. — Авт.)... Люди ободраны».

Неслучайно до последних дней Брежнев будет неизменно трогательно относиться к бывшим однополчанам. Для ветеранов 18-й армии был он доступен всегда, при встречах — сентиментально, по-стариковски, утирал кулаком слезы.

Даже такой убежденный ненавистник советской системы, как отставной генерал Петр Григоренко — один из столпов диссидентского движения — и тот вынужден был это признавать. (По иронии судьбы, Григоренко тоже воевал в 18-й армии.) В своих мемуарах мятежный генерал описывает, как еще в начале 1960-х он встретил бывшего сослуживца, генерал-лейтенанта Демина.

«Выпили за встречу. Поговорили, вспомнили прошлое.

В разговоре он спросил:

— А у Лени бываешь?

— Нет, — говорю, — я же его не так близко знаю, да, честно говоря, и не люблю надоедать высокому начальству.

— Ну, напрасно, — сказал он, — Леня любит, когда его посещают одноармейцы. И попасть просто, только позвони, назовись, и тебе назначат время. Я всегда захожу, когда бываю в Москве. Пропустим по рюмашке. Повспоминаем».

А ведь Брежнев был уже к тому времени — страшно сказать — вторым человеком в стране, де-юре — президентом Советского Союза.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Секретарша Ельцина в Госстрое СССР Татьяна Пушкина вспоминала потом:

«Зайдешь, бывало, а он весь согнутый сидит... Потом голову поднимет — взгляд тяжелый, как будто головная боль мучает. Может что швырнуть в таком состоянии. В такой момент лучше на глаза не показываться. Но даже и через двойную дверь было слышно, как бушует один в кабинете, бьет кулачищем по столу: стены дрожали — такой грохот стоял».

...После прихода к власти, одним из первых его шагов станет объявление 9 мая нерабочим днем. (Случится это в апреле 1965-го.) Впервые за 20 лет юбилей победы будет широко отмечаться на всю страну — с концертами, митингами, парадами.

Именно Брежнев кардинально изменил отношение государства к фронтовикам: повышенные пенсии, бесплатный проезд, множественные льготы — всё это целиком и полностью дело его рук.

С развалом Союза былые привилегии в одночасье оказались перечеркнуты; что толку от очередной юбилейной медальки или присланного на 9 мая поздравления с высочайшим автографом, если месяцами тебе не платят и без того грошовую пенсию. Просящие милостыню старики с орденами на груди — это такая же точно примета ельцинской эпохи, как стук шахтерских касок возле Белого дома или лысина Березовского на фоне кремлевских курантов.

Не знаю, может, я и не прав, но сдается мне, что если б отец Ельцина воевал, Первый Президент проводил совершенно иную политику. Отношение каждого к войне — все равно проецируется через призму личностную. (Недаром во время своего знаменитого вояжа в Берлин летом 1994-го, закончившегося дирижированием оркестра, Борис Николаевич, при скоплении тысяч немцев, громогласно объявил, что «в войне России с Германией не было ни победителей, ни побежденных».)

В этом смысле благоговейные чувства к ветеранам Путина, вернувшего им былое уважение государства, кажутся вполне понятными, как, кстати, и чувства Брежнева. Один — сам был фронтовиком, второй — сыном фронтовика.

Владимир Спиридонович Путин ушел на войну с первым же июньским призывом. Под Кингисеппом попал в котел. Чудом пробился из окружения. Потом воевал на страшном Невском пятачке. Вернулся домой инвалидом.

Хотя бы уже только в память о нем Путин обязан был сделать всё возможное, дабы скрасить последние дни и без того немногочисленных ветеранов. Это по его настоянию фронтовикам резко подняли пенсию. Начали обеспечивать квартирами и машинами.

А еще — благодаря Путину государство вспомнило про совсем уж заброшенную категорию — ленинградских блокадниках. С легкой руки президента их наконец приравняли к участникам войны.

Безусловно, личные чувства играли в этом не последнюю роль: его мать тоже была блокадницей. Только что здесь предосудительного? Разве подвиг блокадников становится от этого менее значимым?

Точно так же, как из-за дурости услужливых льстецов, нельзя перечеркнуть героизма воевавших на Малой земле солдат...

...Шараханье из крайности в крайность — извечная русская забава. С тем же рвением, с каким возводился когда-то культ Малой земли, эту героическую страницу истории полностью попытались сегодня скомкать и выбросить в мусорную корзину.

Собственно, к забвению — малоземельцам не привыкать. До прихода их однополчанина к власти об этих боях вспоминали тоже ничтожно мало.

В начале 1960-х, когда Брежнев был еще председателем Президиума Верховного Совета, однополчане переслали ему письмо одного из ветеранов 18-й армии. (Я обнаружил его в Госархиве РФ.)

«Даже памятника путного нет на „Малой земле“... Рыбаки поставили на мысе „Любви“ своим десяти рыбакам, погибшим во время шторма в 1950 г., более лучший памятник, чем благодарная Родина ста тысячам человек. Сволочи... Кричат, кричат, а сами, как жиды, ценят мрамор дороже крови нашей. Даже места высадки не обозначены».

Уже через несколько лет всё изменится ровно на 180 градусов. О Малой земле писать станут ничуть не меньше, нежели о Сталинградской или Курской битве, вызывая тем вполне понятную изжогу.

Человеку несведущему со стороны вообще должно было показаться, что истинная победа ковалась только под Новороссийском, а всё прочее — операция «Багратион», контрнаступление под Москвой или, допустим, взятие Берлина — это так, слабые лишь отголоски войны.

Так подвиг реальных героев постепенно превращался в скверный анекдот, и все потому, что воевал в этих местах лично «дорогой Леонид Ильич».

И вновь — давайте отрешимся от эмоций, ведь если само словосочетание это — Малая земля — знакомо любому, то суть и значение происходящих здесь боев забылись уже давным-давно, точнее, их напрочь заглушил гром литавр и треск барабанной дроби.

Злой рок маршала Жукова

Что же такое Малая земля?

«Название плацдарма в районе Станички (мыс Мысхако) южнее Новороссийска, — читаем мы в современных энциклопедиях, — образовавшегося в результате десантной операции отряда морской пехоты в ночь на 4 февраля 1943 года. Героическая оборона этого клочка земли продолжалась 225 дней и завершилась утром 16 сентября освобождением Новороссийска».

К этому, несомненно, верному, хотя и сухому определению следует добавить, что захваченный плацдарм имел важнейшее стратегическое значение для взятия не одного Новороссийска, но и всего Крыма в целом. И понимали это как в советской Ставке, так и в немецком верховном командовании.

На то, чтобы отбить Малую землю — небольшой скалистый участок общей площадью 30 километров — фашисты бросили беспрецедентные силы. Они беспрерывно обстреливали его с суши, воздуха и земли; в иные сутки вражеская авиация совершала до двух тысяч налетов. Даже по ночам здесь было светло, как днем. Уже потом военные историки подсчитают, что на каждого защитника плацдарма приходилось по 1250 килограммов смертоносного металла: мин, бомб, снарядов, фугасов, пуль.

«Не было метра площади, куда бы не свалилась бомба, не упала мина или снаряд, — писал участник этих боев Герой Советского Союза Сергей Борзенко. — Семь месяцев вражеские самолеты и пушки вдоль и поперек перепахивали землю, на которой не осталось ничего живого — ни зверей, ни птиц, ни деревьев, ни травы. Никого, кроме советских воинов».

18-я армия, где с апреля 1943-го служил Брежнев, являлась одной из главных сил, брошенных на удержание Малой земли. Не единожды ему самому пришлось побывать на этом огненном плацдарме.

Сталинский нарком Лазарь Каганович, в чью недолгую бытность членом Военного совета Северо-Кавказского фронта и начиналась десантная операция, диктовал потом в мемуарах:

«На „Малую Землю“ чаще других приезжал начальник политотдела 18-й армии т. Брежнев Л. И».

Конечно. Леонид Ильич не поднимал в атаку бойцов, его функция была гораздо скромнее — вручить, например, партбилеты или ордена. Однако не стоит забывать — всякая высадка на Малую землю уже сама по себе была сродни подвигу.

Попасть сюда можно было только ночью и только с воды, причем противник обстреливал все подходы безостановочно, и высаживаться с судов приходилось прямо в море, метров за 300-500 от суши. Ясно, что доплыть живым удавалось далеко не всем. Неслучайно, по негласно заведенному правилу, каждый выживший представлялся к боевому ордену, было за что.

17 апреля 1943 года при очередной такой высадке корабль, где вместе с бойцами находился Брежнев, подорвался на мине. Взрывом его выбросило в холодную весеннюю воду.

«Я даже не сразу понял, что произошло, — писал он потом в „Малой земле“. — Впереди громыхнуло, поднялся столб пламени, впечатление было, что разорвалось судно».

Брежнева спасло только чудо — легко контуженного, моряки успели выловить его в ночной воде и переправить на берег. Один из очевидцев той переправы юнга Иван Соловьев позднее вспоминал:

«Он держался бодро, но было заметно, что от ледяной воды изрядно замерз... Я сбегал на мотобот, достал флягу со спиртом и отнес на берег в бункер... Там офицеры, солдаты и матросы окружили Брежнева. Ему подали флягу, и Доценко сказал: „Отведайте, товарищ комиссар, матросского молока, а то погода плохая, холодно купаться“».

О том, что он чудом остался в живых, Брежнев от родных долго утаивал, не хотел волновать понапрасну. («Леня об этом — ни слова, — на склоне лет сокрушалась его жена. — Что взрыв был на корабле, что едва не погиб — тоже скрыл».)

Это уже потом, в поздние 1970-е, когда окончательно погрузится он в мир старческих иллюзий и маразма, от былой скромности не останется и следа. Хор подхалимов и лизоблюдов, играя на болезненном стариковском тщеславии, начнет лепить из нормального, боевого офицера выдающегося полководца, который-де не только храбро воевал, но и участвовал «в разработке и проведении боевых операций», чего быть по определению просто не могло.

(Когда в 1978-м Брежнева награждали орденом «Победы», в первоначальном тексте указа и вовсе звучала бесподобная формулировка: «За успешное руководство войсками в ряде важнейших операций по разгрому немецко-фашистских войск».)

НА СТЫКЕ ЭПОХ

После того как в 1996 году части МВД и ФСБ окружили в Первомайском банду Салмана Радуева, Ельцин объявил по телевидению, что боевики полностью блокированы.

На всю страну президент рассказал про 38 мифических снайперов — почти 33 богатыря — которым «определена цель и он все время видит эту цель. Она, цель, постоянно перемещается, и он глазами перемещается постоянно — вот таким образом». Для наглядности — Ельцин даже показал, как перемещаются эти цели.

Следующей ночью — боевики беспрепятственно ушли из селения и скрылись в горах; телевизора они явно не смотрели.

Даже маршал Жуков — символ нашей победы — и тот от кампании по воспеванию военного гения «дорогого Леонида Ильича» в стороне не остался; едва ли не каждый перестроечный публицист считал своим долгом непременно упомянуть, как выкрутили руки великому полководцу и заставили — вот сволочи! — вписать в мемуары лживый пассаж про Малую землю.

«...В первых шести изданиях „Воспоминаний и размышлений“ Жукова, — негодует, к примеру, Дмитрий Волкогонов, — были вставлены насквозь фальшивые фразы о том, что Георгий Константинович, оказавшись в 18-й армии, которой командовал генерал К. Н. Леселидзе, захотел якобы „посоветоваться с начальником политотдела объединения Л. И. Брежневым“, но этого сделать не удалось, поскольку герой „Малой земли“ находился на плацдарме».

Грешным делом, точно так же считал когда-то и я, искренне сопереживая опальному маршалу. Ведь только во имя истории вынужден был он пойти на сделку с собственной совестью. «Книга для меня вопрос жизни», — говорил Жуков своему окружению.

И лишь совсем недавно, проглядев этот злополучный фрагмент, я с удивлением обнаружил, что и Волкогонов, и другие подобные исследователи попросту вырвали жуковскую фразу из контекста.

В оригинале — звучит она совершенно иначе, давайте прочтем ее вместе, благо с приходом демократии из всех изданий, в лучших традициях советской цензуры, «брежневский» пассаж благополучно изъяли (ясное дело, без воли на то самого автора, умершего давным-давно). Сегодняшнему читателю текст этот практически недоступен.

Вот — издание 1971 года, страница 441:

«В 18-ю армию генерала К. Н. Леселидзе мы прибыли (в апреле 1943-го. — Авт.) вместе с наркомом Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецовым, командующим ВВС А. А. Новиковым и работником Генштаба генералом С. М. Штеменко.

Ознакомившись с обстановкой, силами и средствами армии и моряков Черноморского флота, все пришли к выводу о невозможности в то время проводить какие-либо усиленные мероприятия по расширению новороссийского плацдарма, который именовался тогда в войсках Малой землей.

Всех нас тогда беспокоил один вопрос, выдержат ли советские воины испытания, выпавшие на их долю, в неравной борьбе с врагом, который день и ночь наносил воздушные удары и вел артиллерийский обстрел по защитникам этого плацдарма.

Об этом мы хотели посоветоваться (выделено мной. — Авт.) с начальником политотдела 18-й армии Л. И. Брежневым, но он как раз находился на Малой земле, где шли тяжелейшие бои».

Сравните подлинный текст и волкогоновскую цитату, отличие видно невооруженным глазом.

Ну и где тут, спрашивается, реверансы и книксены в сторону генсека? Где безудержное приписывание ему полководческих талантов и подвигов?

Если хорошенько вдуматься, ничего сверхъестественного Жуков не сообщает; он же не о подготовке операции хотел побеседовать с Брежневым, а о моральном духе его бойцов; кто, интересно, знал это лучше начальника политотдела?

Да и о существовании Брежнева он тоже мог вполне тогда слышать, между прочим, тому существует документальное даже подтверждение.

В армейском личном деле Леонида Ильича я нашел аттестацию на присвоение ему генеральского звания, датированную апрелем 1944-го. Последняя подпись на листе — чья бы вы думали? Командующего войсками 1-го Украинского фронта, Маршала Советского Союза Г. К. Жукова.

(Почему уж творцы брежневского культа документ этот прошляпили — одному Богу известно, хотя как красиво можно было всё повернуть: Маршал Победы лично представляет отважного полковника к генеральскому чину.)

О многом заставляют задуматься и откровенные противоречия в рассказах людей, работавших над подготовкой жуковских мемуаров.

Первой, еще в 1988 году, о насилии Кремля над маршалом поведала свету редакторша из издательства АПН Анна Миркина; дескать, рукопись долго не пропускали в печать, и лишь потом «дали понять, что Л. И. Брежнев пожелал, чтобы маршал Жуков упомянул его в своей книге».

«Но вот беда, — кручинится Миркина, — за все годы войны они ни разу ни на одном из фронтов не встречались. Как быть? И тогда написали, что, находясь в 18-й армии генерала К. Н. Леселидзе, маршал Жуков якобы поехал посоветоваться (курсив мой. — Авт.) с начальником политотдела армии Л. И. Брежневым, но, к сожалению, его на месте не оказалось. „Он как раз находился на Малой земле, где шли тяжелые бои,, „Умный поймет“, — сказал с горькой усмешкой автор».

(О том, что Жуков «поехал посоветоваться» в мемуарах нет ни слова; перелистайте предыдущую страницу — сказано там четко: «мы хотели посоветоваться»; в контексте книги совершенно очевидно, что не маршал должен ехать к полковнику, а наоборот, но Миркиной, как и Волкогонову — историческая точность не нужна, главное — верно расставить акценты.)

По прошествии времени, в середине 1990-х, та же Миркина будет рассказывать всю историю с новыми уже подробностями. Если в первой вариации о необходимости помянуть генсека Жукову «дали понять» некие неназванные силы (именно — во множественном числе), то теперь на смену таинственным цензорам пришел... непосредственно Леонид Ильич.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Первую свою книгу Ельцин издавал под выборы, вторую — для гонорара, третью — исключительно ради того, чтобы перекроить историю.

Все эти воспоминания — блестящий образчик кремлевской мифологии похлеще даже «Малой земли», за одним-единственным исключением. Если раньше вожди приписывали себе чужие победы, то теперь — приписывают другим свои поражения.

Особенно касается это последних мемуаров — «Президентский марафон». Чуть ли не на каждой странице Ельцин повествует о всевозможных заговорах и злых кознях, которые то и дело замышляли враги России: коммунисты, путчисты, Руцкой с Хасбулатовым, Коржаков, Лебедь, Лужков, Примаков, Скуратов.

Ну, а самые светлые, непорочные люди — это, конечно, Татьяна Дьяченко, ее муж (и истинный летописец) Юмашев, ну, и еще Чубайс.

«Брежнев тоже захотел попасть в мемуары Жукова... Кто-то из помощников подсказал генсеку оригинальный ход. Жукову „предложили“ вставить текст... Конечно, на даче Жукова была буря. Я приехала уже после ее окончания: всем стало ясно, что без этой вставки книга не выйдет. Георгий Константинович был мрачный, как тень. Он долго молчал, потом сказал: „Ну ладно, умный поймет“ — и подписал текст».

Чувствуете разницу? В первом варианте бури не было, а злополучный фрагмент написали сами же авторы мемуаров (не секрет, что с Георгием Константиновичем работал целый коллектив литобработчиков); во втором — Жуков уже «мрачен, как тень», и искомый пассаж принадлежит отныне перу брежневских помощников.

Странно? Еще как.

А теперь — предоставим слово другому участнику и свидетелю тех событий, главному редактору маршальских мемуаров (де-факто — руководителю авторского коллектива) Вадиму Комолову. В единственном своем интервью Комолов говорил недвусмысленно:

«Почему кому-то кажется, что упомянуть имя Брежнева автора „Воспоминаний и размышлений“ вынудили? Разве личность Брежнева в годы, когда создавались мемуары, все мы оценивали так же, как сейчас?» И тут же добавляет: книге не только не чинились препоны, а напротив, выпускалась она «на основании указаний Генерального секретаря».

Ну-ка, напомните, кто был тогда генсеком? Правильно — Брежнев Леонид Ильич.

И еще одну здравую весьма мысль высказывает редактор Комолов:

«В мемуарах в таком же контексте упомянут не один Брежнев. Речь идет и о А. Н. Косыгине, Н. С. Патоличеве, Н. С. Хрущеве. Мне доподлинно известно, что, когда Косыгин прочитал о себе в книге, он не поверил, что Жуков так тепло о нем отозвался, и попросил оригинал. И когда убедился в подлинности руки Георгия Константиновича, успокоился и был удовлетворен».

Интересно девки пляшут! Ну ладно — про Брежнева написать опального маршала заставили силой. А про Косыгина-то (премьер-министра) и Патоличева (министра внешней торговли)? Уж они-то на выход книги точно никак не влияли.

Более того, всю войну Патоличев провел за тысячи километров от фронта, в тыловом Челябинске; даже при всем желании знать о его существовании маршал тогда не мог. Однако, ничтоже сумнящеся, он пишет (или, вернее, подписывает):

«Огромную организационную работу провел, в частности, Челябинский обком ВКП(б) под руководством первого секретаря Н. С. Патоличева. Человек большой энергии, высоких организационных способностей, Николай Семенович много сил и творческой энергии отдал перестройке работы промышленных предприятий области, организации четкой взаимосвязи их между собой. Его неутомимость в достижении задач, поставленных партией, не раз отмечалась правительством».

Как-то не вяжется это с растиражированным светлым образом творца победы, новоявленного русского святого. И в этом — вся соль.

Просто в разгар перестроечного угара легче было поверить не в конформизм прославленного маршала, а в циничную беспринципность партийной верхушки, ну а дальше — пошло-поехало, и очередной миф прочно осел в умах миллионов.

Понимаю, что покушаюсь на неприкасаемую святыню, но выхода иного, увы, не остается, давайте все же называть вещи своими именами.

Никогда Георгий Жуков — при всех несомненных заслугах его перед родиной — образцом нравственной чистоты и безукоризненных принципов не являлся. Да, великий полководец. Да, творец (или один из главных творцов) победы. Только отнюдь не святой.

В Государственном архиве РФ, в ворохе слащавых поздравлений по случаю присвоения Брежневу первой геройской звезды — еще в 1961-м — не без удивления узрел я и послание Георгия Константиновича:

«Сердечно поздравляю Вас с высокой наградой... Примите мои искренние пожелания доброго здоровья и новых больших успехов...»

И это при том, что испытывать симпатии к адресату оснований у него точно совершенно не имелось, скорее — наоборот. Именно брежневскими руками четырьмя годами раньше Хрущев расправился со своим министром обороны. На Президиуме ЦК Брежнев подверг Жукова жесточайшей обструкции, обвинил чуть ли не в бонапартизме, в том, что тот оказался «политически незрелым человеком, с безудержным тщеславием, уверенным в своей абсолютной непогрешимости», «хотел стать над партией».

В старые времена за подобные оскорбления офицеры вызывали друг друга на дуэль, а Жуков — ничего, безропотно проглотил; при первом же удобном случае еще и поспешил склониться перед гонителем в глубоком поклоне.

Точно так же, когда в 1946-м его вывели из состава ЦК и отправили с понижением командовать Одесским округом (хорошо, хоть не посадили, была и такая опасность), маршал униженно слал Сталину покаянные письма, где каялся, что «потерял чувство большевистской скромности» и обещал исправиться «в самый кратчайший срок».

Приехав в 1951-м году в Варшаву на торжества в честь дня освобождения, Жуков умудрился в 10-минутной речи семь раз помянуть «лучшего друга польского народа», закончив традиционным призывом: «Да здравствует мудрый вождь советского народа и всего прогрессивного человечества — великий Сталин!». Знал, хитрец, что вождю обязательно донесут о его верноподданстве...

НА СТЫКЕ ЭПОХ

В 1997-м Ельцин снял военного министра Родионова прямо на заседании Совета обороны.

Когда министр, а вслед за ним и начальник Генштаба Самсонов отказались за 15 минут делать доклад о ходе армейской реформы («Нам нужно хотя бы пятьдесят! Это ведь серьезнейший разговор!»), Ельцин тут же отправил обоих в отставку.

Уходя последним из зала, Родионов нашел на столе два неподписанных президентских указа: один о своем снятии, второй — о назначении министром Самсонова. Генерал понял: участь его — была предрешена изначально.

Так что все стоны о бедном маршале, которого чуть ли не в бараний рог согнули, это, извините, чепуха на постном масле. Не удивлюсь, если сам Жуков такую инициативу и проявил; ну, или по крайней мере — особливо ей не противился. После того как Брежнев собственноручно вычеркнул его имя из доклада к 20-летию победы, маршалу надо было как-то показать свою лояльность. Да и от министра внешней экономики Патоличева — тоже зависело многое; мемуары-то предполагалось публиковать в других странах, сиречь за валюту. Издательство, в котором они печатались, — Агентство печати и новости — напрямую подчинялось Минвнешторгу.

Путь, выбранный автором «Воспоминаний и размышлений», оказался беспроигрышным. В 1971 -м — впервые после пятнадцатилетней опалы — Жукова избрали делегатом XXIV съезда КПСС. Тогда же он был награжден орденом Ленина.

Вообще, традиции придворного мифотворчества — тема отдельного и очень серьезного разговора; уходят они корнями в седую старину, и не только — в русскую. (К примеру, костромского старосты Ивана Сусанина, отдавшего якобы жизнь за царя, в природе никогда не существовало. Как не было и знаменитого штурма Бастилии — горстка арестантов сдалась якобинцам без боя.)

Брежнев, а точнее льстивое его окружение, в вековые эти обычаи ничего нового не привнесли; напротив даже — героические сказания об отважном политруке выглядят куда скромнее и жизненнее, нежели саги о полководческом гении Сталина или пасхальные истории о добром дедушке Ленине а-ля «общество чистых тарелок».

Традиции эти благополучно живут и поныне. В августе 1999-го, объявляя Путина своим наследником, Ельцин тут же не преминул добавить, что «давно и внимательно наблюдал за ним, когда он работал первым вице-мэром Санкт-Петербурга», хотя к тому времени путал уже Швецию с Финляндией и не очень понимал, на каком свете находится. (Был случай, когда, прилетев в Узбекистан, потребовал с утра везти его в Кремль.)

В последней книге, написанной от имени Ельцина (это к вопросу, кстати, о «Малой земле» и «Целине»), личный летописец его (и по совместительству зять) Валентин Юмашев сладкого елея для преемника не пожалел, маршал Жуков просто нервно курит в уголке.

Вот, пожалуй, самый наглядный образчик:

«Я ждал появления нового, не похожего на других генерала. А вернее сказать, похожего на тех генералов, о которых я в юности читал в книжках. Я ждал... Прошло время, и такой генерал появился. И с его приходом всему обществу вдруг стал очевиден настоящий, мужественный и высокопрофессиональный облик наших военных. Звали этого „генерала“... полковник Владимир Путин».

Нынешнюю власть часто упрекают в попытках создания культа Путина и Медведева. Отчасти, надо признать, тому есть причины.

После посещения Путиным псковской крепости Изборск, здесь организовали новый туристический маршрут — «по местам пребывания президента». В Челябинске — открыто кафе-бар «Путин», где подаются шашлык «Вертикаль власти», сухарики «ВВП» и отбивная «Березовский». В одном из питерских баров готовят коктейль «Путин — мой». Существуют даже женские трусы с надписью на самом интересном месте: «Вова! Я с тобой», а главная магистраль чеченской столицы называется проспектом Путина.

И все же — это совсем другой культ.

Принципиальная разница между песнями и книгами о полковнике Брежневе и полковнике Путине заключается в том, что первые — создавались самим же государством и в обязательном порядке навязывались народу, попробовал бы кто-нибудь году эдак в 1980-м не прийти без уважительной причины на собрание (комсомольское, партийное, профсоюзное) изучать очередной шедевр лауреата Ленинской премии по литературе или — отказаться от организованного посещения какой-нибудь мемориальной святыни.

Но кто, интересно, может заставить сегодняшнюю страну учить наизусть путинскую биографию или хором распевать «Такого, как Путин», не говоря уже об обязательной дегустации одноименных коктейлей. (Хотя последнее, уверен, многим пришлось бы по душе.)

Большинство того, что именуется элементами путинского культа, в действительности есть товар сугубо коммерческий, рынок — всегда тонко чувствует конъюнктуру. Будьте уверены: продавайся водка «Путинка» плохо, давно бы уже сняли ее с производства.

Это не значит, что культа Путина не существует: недавний опрос, проведенный Левада-центром, показал, что 28% россиян считают, что все признаки его налицо, еще 33% согласны, что предпосылок для культа становится с каждым годом больше.

Просто формируется он совершенно по другим канонам. И если брежневский культ был продуктом неходовым и залежалым, вроде консервированной морской капусты, то путинский культ — напротив, совершенно востребован и успешен. (А как иначе, коли исполненный им новогодний рисунок продается на благотворительном аукционе за 37 миллионов рублей.)

НА СТЫКЕ ЭПОХ

В конце 1970-х первый секретарь Свердловского обкома Ельцин разыщет в архивах протокол о принятии Брежнева кандидатом в члены ВКП(б), «как служащего-специалиста, принимающего активное участие в общественной работе». Документ верноподданно отправят дорогому Леониду Ильичу.

Тогда же в Свердловске будет досрочно пущен металлургический комбинат, ровно ко дню рождения Генерального — 19 декабря. Бывший уральский губернатор Россель до сих пор хранит часы, которые снял с руки Ельцин: «Носи! Это самое дорогое — личный подарок Леонида Ильича!»

В «своих» мемуарах Ельцин потом напишет: «У нас на Урале и в помине не было того безумного восхваления Брежнева, которое в тот момент громыхало по стране. Была усмешка, была издевка... а противостоять этому пытались честной, самоотверженной работой на своем месте».

Впрочем, культ личности — это не только результат нарциссизма самого небожителя, очень часто создается он льстивым его окружением, которое таким образом пытается упрочить собственные позиции.

Даже за 13 месяцев правления тяжело больного Черненко, который, как не без оснований шутили остряки, приступил к исполнению обязанностей, не приходя в сознание, ушлые аппаратчики попытались слепить культ нового вождя. В прокат, например, едва не вышел фильм «Паренек с границы», повествующий о героической молодости пограничника Кости Черненко. Даже песню соответствующую успели сочинить, посвященную ветерану Краснознаменного Панфиловского погранотряда:

Сгущались тучи над границею, чернея...

Бандитам путь в страну Пемуров преградил.

В бой вел нас Константин Устинович Черненко.

Парторг всегда был в жарком деле впереди.

Особенно активничал главный редактор журнала «Коммунист» Ричард Косолапов, ставший при Черненко кем-то вроде нового Суслова. О большинстве косолаповских идей генсек, редко покидавший больничную палату, даже и не догадывался, хотя с завидной частотой от его имени по инстанциям рассылались всевозможные «мудрые» записки.

«Косолапов и его друзья бежали наперегонки со смертью, — так описывает эти события академик Арбатов. — Их главная ставка была сделана на XXVII съезд КПСС, который по уставу партии должен был состояться в феврале-марте 1986 года. Но уже к концу 1984 — нач. 1985 года стало ясно, что Черненко до этого времени скорее всего не дотянет. Тогда под нажимом молодых карьеристов было принято решение перенести съезд на осень 1985 года».

Разумеется, перенос съезда объяснялся самым высокопарным образом, с непременной ссылкой на волю «видного государственного деятеля», хотя всё было просто, как дважды два. Группка аппаратчиков, присосавшихся к новому вождю, спешила переконвертировать эту близость в нечто большее; короля играет свита...

Да и Брежнев вплоть до начала 1970-х годов, пока не начал впадать в восторженно-старческий маразм, особо не был замечен в самолюбовании, ну, или по крайней мере — особо свое тщеславие не выпячивал.

В его архиве я нашел стихи Сергея Михалкова, приуроченные к 50-летию СССР (1972 год). В сопроводительной записке помощник генсека Георгий Цуканов сообщал, что автор настаивает на немедленной их публикации, тогда как главный редактор «Правды» Зимянин — сомневается. В качестве последней инстанции они и избрали Брежнева, ибо речь в творении автора трех государственных гимнов идет как раз о нем.

У меня перед глазами

Зал кремлевского дворца:

Выступает перед нами

Человек с лицом9 бойца.

Мы следим за каждым словом

И доклад его таков,

Что внимать ему готовы

Люди всех материков.

Какова же, вы думаете, резолюция Брежнева?

«В этом случае лучше всего сказать, если спросят, что я стихами не занимаюсь, где их печатать это дело других товарищей».

Верноподданнические стихи про человека с лицом/душой бойца — увидели свет только в 1976 году, когда Брежнев пребывал уже в царстве теней.

А вот другой пример. Сразу после своего назначения министром обороны маршал Гречко опубликовал фронтовые мемуары «Битва за Кавказ». В 1971 году они вышли вторым дополненным изданием.

В отличие от маршала другого — Жукова — Гречко на фронте соприкасался с Брежневым самым непосредственным образом, ибо командовал той же 18-й армией, где будущий генсек служил начальником политотдела. Однако о лучезарном однополчанине он почти ничего не пишет, ограничиваясь единственным куцым абзацем:

«В десантных соединениях и частях вместе с командирами и офицерами штабов находились политработники армии и Черноморского флота. Начальник политотдела 18-й армии полковник Л. И. Брежнев, находясь у десантников, проверял подготовку к операции, интересовался, в чем нуждаются войска. Л. И. Брежнев беседовал с воинами, проводил совещания с командирами и политработниками, бывал на партийных и комсомольских собраниях, вручал партийные билеты принятым в ряды ВКП(б)».

Всё. О «гениальном полководце» больше ни слова, хотя сам Бог, казалось, велел пропеть Гречке осанны боевому другу.

Пройдет совсем немного лет, и от былой скромности не останется и следа. Немалую роль в создании безудержного культа героя Малой земли и неутомимого борца за мир сыграют люди, его окружавшие, его собственная команда...

Примеров этому маразму привести можно великое множество, но ограничусь лишь одним, наиболее красочным.

Начиная с 1970-х годов обязательным ритуалом стала эстафета «приветов». Выезжая на территории, высокие гости в обязательном порядке передавали коллективам предприятий, партийным активам привет «лично от Леонида Ильича».

Поначалу Брежнев действительно приветы такие слал. Но со временем красивый ритуал превратился в обыкновенную профанацию. О приветах хлопкоробам Узбекистана и нефтяникам Западной Сибири он и ведать не ведал, пребывая в глубокой прострации и лишь изредка отрешаясь от спячки.

И вот в 1980 году очередной такой привет принес Соломенцев — тогда председатель Совмина РСФСР; дело было в связи с вручением республике какого-то очередного переходящего знамени.

«Открывая торжественное собрание, — вспоминает его участник, работник ЦК КПСС Валентин Александров, — Соломенцев счел необходимым сразу же передать собравшимся привет от Леонида Ильича... Следом выступил Нуриев (зампред Совмина СССР. —Авт.), который ранее не знал о намерении Соломенцева передать привет, и, со своей стороны, с энтузиазмом провозгласил, что дорогой Леонид Ильич шлет пламенный привет трудящимся России...

Заканчивая свое выступление, Нуриев не упустил возможности сказать: „Позвольте от вашего имени заверить дорогого Леонида Ильича...“ Но следом, после получения знамени, по сценарию торжественного заседания выступал вновь Соломенцев. В тексте его речи заверения дорогого Леонида Ильича содержались в абсолютно тех же выражениях, что и в выступлениях Нуриева...»

Даже не знаю — плакать после этого или смеяться...

НА СТЫКЕ ЭПОХ

В период второго президентского срока Ельцин часто впадал в забытье, шокируя окружающих неожиданными выходками.

Назначив Евгения Примакова премьер-министром, он еще очень долго называл его «Сергеем Максимовичем», а выслушав однажды доклад нового главы МИДа Игоря Иванова, наклонившись к «Сергею Максимовичу», громко изрек: «Хорошо докладывает! Просто готовый министр иностранных дел. Нужно назначить!»

Зам. главы кремлевской администрации Олега Сысуева, пришедшего с докладом, президент спутал с директором погранслужбы и долго рассказывал, как важно держать границу на замке.

Красивый молдаванин

«Больше чего-либо иного, — изрек однажды федеральный канцлер Вили Брандт, — на формировании Брежнева как человека сказалась Вторая мировая война».

(Брандт знал, о чем говорил, он тоже воевал — правда, по другую сторону окопа.)

И дело здесь не только в психологических и личностных изменениях, неизбежных для любого фронтовика.

На военных дорогах провидение свело Брежнева с людьми, знакомство с которыми определило всю его дальнейшую жизнь.

Первым таким человеком стал железный нарком Лазарь Каганович.

Вторым — всесильный хозяин Украины Никита Хрущев.

Третьим — бывший помощник Сталина, зам. наркома обороны Лев Мехлис.

Еще с юности Брежнев обладал завидным талантом: он одинаково умел нравиться как начальникам, так и подчиненным, каждый находил в нем ровно то, что хотел узреть.

С нижестоящими Леонид Ильич был демократичен, прост, человечен. С вышестоящими — предупредителен, исполнителен, почтителен.

В нем всего было в меру, без крайностей и излишков. Не Спиноза, но и не дубина. Не фейерверк, но и не серая посредственность. Вперед особливо не лезет, однако ж и за чужими спинами не прячется. Такие люди востребованы при любых режимах, во все времена...

Каждый из будущих генсеков — как бы ни храбрился потом — сделал карьеру, благодаря заботам старших товарищей. У каждого имелся собственный «крестный отец», который, приметив услужливого и активного работника, двинул его наверх. Хрущева в люди вывел Каганович. Горбачева — Андропов. Ельцина — уже Горбачев.

Были подобные ангелы-хранители и у Брежнева. Так удачно совпало, что сразу три небожителя — попеременно — назначались членами Военных советов фронтов, где он служил. (Каганович — Северо-Кавказского, Хрущев и Мехлис — 1-го и, соответственно, 4-го Украинского.) В то время Сталин взял за правило отправлять своих соратников на войну — пущай понюхают пороху. Поскольку в военном деле понимали они слабо, поручалось им ведать как раз партийной-политической работой.

Конечно, дистанция между членом Военного совета фронта и начальником армейского политотдела — велика, но все же им регулярно приходилось сталкиваться. Каждый из них энергичного политрука запомнил; в будущей брежневской карьере это сыграет немалую роль.

«Брежнев был довольно боевой полковник, активный, — писал незадолго до смерти Каганович. — Он разумный, толковый, спокойный, решительный человек был».

Даже после возвращения Кагановича в Москву Брежнев продолжал регулярно отправлять ему письма с «горячим фронтовым приветом». Примерно такие:

«Мы с тов. Митиным сегодня ночью прибыли на „Малую Землю“. Это та земля, которая бригадами, организованными Вами, в феврале отвоевана у врага... Тепло вспоминали Вас и Ваше участие в подготовке десанта... Работой доволен, это стихия. Не забыл всех Ваших указаний и школы совместной работы. Здоровье хорошее...»

Впрочем, главная, истинно судьбоносная встреча ждала его впереди, С Никитой Хрущевым были они знакомы еще до войны. Собственно, знакомством назвать это сложно, скорее Хрущев слышал лишь о существовании Брежнева.

В 1938-м, когда Леонида Ильича брали на партийную работу, Хрущев возглавил как раз ЦК Украины. Трудно допустить, чтобы последующие брежневские назначения (секретарь днепропетровского обкома, третий секретарь) проходили без его ведома.

Никита Сергеевич украинские кадры привечал везде и всегда. (Ему это потом, при снятии, даже будут ставить в вину.) Сохранилась фронтовая фотография, запечатлевшая двух будущих вождей: слева — еще не растерявший остатков волос Хрущев в полувоенном френче, справа — чутко внимающий ему молодой Леонид Ильич в гимнастерке с полковничьими погонами.

Впрямую, однако, на армейской карьере Леонида Ильича землячество это почти никак не отразится, но настоящий политик тем и отличается от профана, что закладывается не на сегодняшний, и даже не на завтрашний день...

Хотя нет, шанс возобновить мирную карьеру появился у Брежнева уже тогда. В 1943-м, когда маховик войны закрутился в обратную сторону, его вызвали в ЦК и предложили вернуться в тыл, на партийную работу. Леонид Ильич ответил отказом.

По прошествии многих десятилетий сам он будет объяснять это тем, что хотел-де «быть на войне до конца и выполнить свой долг».

Может, оно и так, упрекнуть Брежнева в трусости или малодушии просто не поворачивается язык. А может, понимал он и другое: быстрота нужна только при ловле блох; блестящая фронтовая биография — лучший залог будущей карьеры. Да и генералом стать тоже очень хотелось.

Странно, но генеральского чина Брежневу не присваивали долго, хотя в соответствующей должности находился он с самого начала войны. Почему — непонятно.

Из аттестаций в его личном деле видно, что к генералу Брежнев представлялся неоднократно, начиная еще с осени 1942-го. Но лишь в ноябре 1944-го мечта эта наконец осуществилась.

Как раз накануне доблестная 18-я армия была включена в состав только что образованного 4-го Украинского фронта. Членом Военного совета Сталин прислал туда своего личного адепта Мехлиса.

О том, что представлял собой этот партийный инквизитор, один из идеологов предвоенных репрессий в Красной Армии, я подробно уже рассказывал в предыдущей главе. Добавлю лишь, что для Мехлиса это был девятый по счету фронт, и везде оставлял он о себе не самую лучшую память; повсеместно виделся Льву Захаровичу дилетантизм и преступная халатность — генералов душил, точно клопов. Однако Брежнев пришелся ему по душе.

В записной книжке Леонида Ильича военной поры есть немало пометок с упоминанием имени Мехлиса. Судя по всему, начальник политотдела 18-й армии напрямую работал с членом Военного совета фронта, выполняя различные его поручения, в том числе деликатного весьма свойства.

Именно Брежнев занимался, например, советизацией Закарпатской Украины, входившей ранее в состав Венгрии. По указанию Мехлиса он создавал там новую, прокоммунистическую власть — Народный комитет Ужгорода, — который незамедлительно направил Сталину петицию о воссоединении с Украиной. («Верните нас в лоно украинского и русского народа!») Текст петиции, судя по записям, готовил тоже Брежнев.

Такое усердие было вознаграждено по заслугам. В мае 1945-го, ровно через три дня после победы, по настояниюМехлиса он был назначен начальником политуправления фронта, перепрыгнув сразу через ступень.

На июньском параде по брусчатке Красной площади Брежнев маршировал уже во всей красе — на расшитом золотом генеральском мундире сверкали пять боевых орденов и две медали, позднее к ним добавится еще польский орден Белого Льва «За победу» и чешский Грюнвальдский крест 2-й степени...

Между прочим, участие в параде было особой наградой, удостаивались которой очень немногие, о чем нынешние историки почему-то упорно забывают. Брежнев же — мало этого — еще и возглавлял колонну сводного полка 4-го Украинского фронта, а другим же вечером был приглашен в Кремль на праздничный банкет.

Для провинциального партработника средней руки это было счастьем, не поддающимся описанию, ну, как если бы сегодня главу какого-нибудь сельского поселения вдруг позвал к себе на обед Путин, а потом лично покатал на собственной «Волге».

Даже в самых смелых мечтах Брежнев и представить тогда не мог, что пройдет всего-то два десятка лет, и он станет полноправным хозяином Кремля, сам будет проводить подобные банкеты и ловить восхищенные взоры сгрудившихся вкруг трона подданных.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Ельцину очень хотелось переехать в Москву из Свердловска. Он ждал приглашения в Москву, как влюбленные барышни — звонка от предмета своего обожания.

Тем не менее в книге своей («Исповедь на заданную тему») кокетливо писал: «Не было никогда у меня мечты или просто желания работать в Москве. Я не раз отказывался от должностей, которые мне предлагали, в том числе и от должности министра».

Но, уже оказавшись в столице, Ельцин продолжал действовать в своей привычной дерзкой манере: он никак не мог, да и не хотел расставаться с прежними начальственными замашками.

Кремль для него тогдашнего казался вершиной недостижимой, вроде Луны или Марса, а все, кто работал здесь, — небожителями, рядом с которыми и стоять-то рядом — уже величайшая честь. И главный среди них — конечно, Он: верховное божество, гений всех времен и народов, лучший друг, наставник, отец и учитель.

Брежневу так не терпелось поглядеть вблизи на живого Сталина, что на праздничный прием он примчался одним из первых и заранее подошел к тому месту, откуда должен был появиться Вождь. Но случился конфуз.

«Когда он вышел, — со смехом рассказывал Брежнев в узком кругу многими годами позже, — я рванулся и опрокинул столик с бутылками и запасными тарелками. Штук тридцать их, наверное, было. Все — вдребезги. Но сошло».

Сошла ему с рук и другая вольность, когда в те же дни вместе со знаменитым летчиком и сослуживцем по Малой земле Покрышкиным — будущим маршалом авиации и трижды Героем — они напились вдрызг в ресторане гостиницы «Москва».

«Перевалило за полночь, — так воспроизводил эту историю зам. зав. Международного отдела ЦК Анатолий Черняев, слышавший ее из первоисточника. — Их стали „просить“. Тогда Покрышкин выхватил пистолет и начал палить в потолок. Наутро дошло до Сталина. Тот ответствовал: „Герою можно!“».

...Погоны Брежнев снимет только через год, в июне 1946-го. Война закончилась, и нужды держать под ружьем профессиональные партийные кадры больше не было.

«Политуправление Округа под руководством тов. Брежнева проделало большую работу по воспитанию личного состава войск и борьбе с чрезвычайными происшествиями и аморальными явлениями, — писал в партийной характеристике на него член Военного Совета фронта генерал-майор Новиков, — в результате проделанной работы чрезвычайные происшествия и аморальные явления в войсках Округа по сравнению с октябрем 1945 г. снизились в мае-июне 1946 г. в три раза».

Летом 1946-го Брежнев возвращается на партийную работу, его избирают первым секретарем Запорожского обкома.

Это был очень существенный кадровый взлет, понятно, что без чьего-то влиятельного заступничества состояться он просто не мог.

Трудно сказать, кто именно обеспечил Леониду Ильичу продвижение — Каганович, Хрущев или Мехлис. В принципе, силенки хватало у каждого. (Каганович с Хрущевым — были членами Политбюро, Мехлис — министром госконтроля.) Брежневу была сделана такая реклама, что он едва не стал даже первым зам. министра иностранных дел, по крайней мере Молотов, возглавлявший тогда МИД, такой вариант всерьез прорабатывал.

Есть и еще одна версия, ее выдвигает не раз цитировавшийся мной родственник Брежневых Олег Шевляков, никогда прежде не общавшийся с журналистами.

«За Брежнева хлопотал мой отец. Он дружил с Василием Сталиным. Кроме того, дядя отца, Андрей Дмитриевич Панов, был первым зампредседателя Госплана СССР. Отец одновременно обратился к Сталину и Панову, чтобы помочь с повышением Брежневу. Видимо, сработали оба. Леонид Ильич попал в поле зрения Сталина. Якобы он даже его к себе приглашал и остался доволен».

И все равно, если даже и так, одной лишь банальной протекцией дело обойтись явно не могло. В условиях послевоенного хаоса бездарей и бездельников на ключевых должностях не ставили по определению. В противном случае СССР не сумел бы так быстро победить разруху.

К маю 1945 года 60% всех городов и сел лежали в руинах. А уже в 1947-м — Россия первой в Европе отменила продуктовые карточки: на 5 лет раньше британцев.

...В нашем сознании давно утвердилась, превратилась уже в некую историческую окаменелость мысль, что Брежнев — был человек поверхностный, слабовольный и неглубокий, бабник, выпивоха, ему бы только на охоту ездить да «козла» забивать.

Вот — несколько типичных образчиков такой мифологии:

«Он не любил рутинную работу, не было для нее духа. Посреди рабочего дня он мог лечь в комнате отдыха и спать часа три, а то и больше. Короче говоря, сильно себя не утруждал». (Бывший председатель КГБ Владимир Семичастный.)

«Как считал отец, он не может держать свою линию, поддается чересчур и чужим влияниям, и своим настроениям. Человеку с сильной волей ничего не стоит подчинить его себе. До войны, когда его назначили секретарем обкома в Днепропетровске, местные острословы окрестили его „балериной“, мол, кто, как хочет, тот так им и вертит». (Сергей Хрущев, сын своего отца.)

Два десятка лет этот образ настолько прочно вбивался нам в головы, что никто до сих пор не задался очевидным, кажется, вопросом; так какого рожна, если Брежнев был «балериной» и вертели им все, кому не лень, тот же Хрущев приблизил его и всячески продвигал. И отчего человека, не имевшего «духа» для рутинной работы, постоянно бросали на самые трудные участки, и везде добивался он успехов.

Когда Брежнев приехал в Запорожье, город натурально был снесен с лица земли. Отступая, немцы взорвали все семьдесят здешних заводов, включая знаменитую «Запорожсталь» и не менее легендарный Днепрогэс. Первому секретарю приходилось работать без продыха, днями и ночами, по-человечески он сумеет выспаться только через год, когда «Запорожсталь» даст прокатный лист. «Лег и до утра, — вспоминала его жена, — без телефонных звонков, спал как младенец. И даже во сне улыбался».

Сталин редко баловал своих вассалов наградами, однако ж и он оценил заслуги Брежнева. В декабре 1947-го Леонид Ильич получил первый в своей жизни орден Ленина — высшую награду страны. Причем не за какое-то призрачное общее руководство или, в дар к юбилею, а совершенно конкретно: «За успешное выполнение задания Правительства по восстановлению первой очереди металлургического завода „Запорожсталь“».

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Первым орденом Ельцина наградили в 1966 году, когда он работал директором Свердловского ДСК, «за достигнутые успехи в выполнении заданий семилетнего плана по строительству».

На самом деле награждать его было никак нельзя; как раз накануне в Свердловске рухнул пятиэтажный дам, возведенный ельцинским комбинатом. План горел и фундамент заливали зимой. На морозе — он «поплыл». Только чудом обошлось без жертв.

Первый секретарь Свердловского обкома Николаев требовал снять бракодела с работы, но Ельцину покровительствовал второй секретарь Рябов; он-то и защитил своего любимца. Его даже не стали привлекать по партийной линии.

Единственным наказанием для Ельцина стало понижение награды — вместо обещанного по итогам семилетки ордена Ленина дали «всего-навсего» «Знак Почета».

А ведь кроме «Запорожстали» — флагмана советской металлургии — под руководством Брежнева были восстановлены и Днепрогэс, и многие другие предприятия размахом поменьше (комбайновый завод «Коммунар», Запорожский коксохимический комбинат). Уже в 1947 году в городе было построено рекордное количество нового жилья — 55 тысяч метров.

Вот вам и «балерина»!

В Запорожье Брежнев проработал недолго. В ноябре 1947-го его перебрасывают на новый прорыв — в Днепропетровск.

«Разруха и здесь была страшная, — писал он в своих мемуарах. — В Днепропетровске гитлеровцы взорвали и сожгли сто семьдесят заводов, шестьсот пятьдесят семь крупных жилых домов, двадцать восемь больниц. Сняли и вывезли в Германию шестьдесят восемь километров трамвайного пути и более ста километров медного контактного провода. Разрушили театр оперы и балета, художественный музей, университет, почти все школы и все институты, вокзалы и железнодорожные мосты».

И ведь опять с большинством проблем этих первый секретарь обкома сумел справиться!

Молодой Брежнев — был, если угодно, высокоэффективным кризис-менеджером. Трудности — мало сказать — не пугали, лишь раззадоривали его.

Пара суток без сна и еды — были для тогдашнего Брежнева в порядке вещей, благо здоровье пока позволяло. (Первый инфаркт он получит, надорвавшись уже в Молдавии.) Детей мог не видеть неделями. Ночевал в машине и кабинете.

Отчего-то повелось считать, что мэры в советской транскрипции — это председатели райисполкомов и горсоветов, ну а губернаторы, стало быть — руководители облисполкомов. Во многих региональных администрациях даже вывешены теперь их портретные галереи, своего рода — этапы большого пути.

На самом деле подлинными губернаторами были как раз секретари обкомов. Их тогдашняя работа мало чем отличалась от нынешней; главное — конкретика: бюджет, стройка, снабжение, соцкультбыт. Ну, а идеология — так, нечто вроде гарнира.

«Первый секретарь — это не партийная должность, — как бы подтверждает мою позицию последний „хозяин“ Ленинграда Борис Гидаспов. — Что, Романов10 идеологией занимался? Он строил коровники, птицефабрики, „Турбоатомгаз“».

За три года брежневского пребывания в Днепропетровске большинство заводов и шахт были восстановлены, а объем посевов превысил даже довоенные. При этом, как водится, Брежнев к кадрам относился бережно: понапрасну метлой не махал, обходиться предпочитал без накачек и истерик; недаром опытные дрессировщики утверждают, что лаской зверя приручить сподручней, нежели палкой.

Такой советский либерализм давал неплохие всходы — на любых должностях Брежнев умудрялся объединить подчиненных вокруг себя, отчасти даже — влюбить.

«Приветливость и доброжелательное отношение Леонида Ильича к товарищам все хорошо знали, — таким, к примеру, описывает молодого Брежнева председатель Госплана Николай Байбаков. — Крепко сбитая коренастая фигура, привлекательное лицо с выразительными глазами под густыми бровями; „знатный хлопец“, говорили о нем на Украине. Всё в нем казалось постоянным, значительным и спокойным».

Другой небожитель, Михаил Соломенцев, вспоминает, что Брежнев образца 1950-х был «уравновешенный, внимательный, уважительный к другим человек. Очень человечный. Никогда не позволял себе кого-то грубо отругать, нахамить, закричать в порыве гнева — „Снять!“, как это делал импульсивный и непредсказуемый Хрущев. С Брежневым легко было работать».

А один из руководителей аппарата Президиума Верховного Совета СССР Юрий Королев, долгие годы служивший с Брежневым, не скрывая критического к нему отношения, признает тем не менее, что Леонид Ильич производил на людей «хорошее впечатление»:

«Простой, демократичный. Его общительность и видимая доступность создавали иллюзию этакого добряка, простого парня».

(Что особенно ценно, все свидетельства эти даны были сразу после развала СССР, когда Брежнева не полоскал только ленивый, сиречь лести и конъюнктуры — нет в них по определению.)

Многие из попавших под обаяние Леонида Ильича подчиненных будут потом следовать за ним неотступно, составляя костяк его команды.

Черненко и Цвигун — из Молдавии, Тихонов, Щербицкий, Щелоков — с Украины, Кунаев — из Казахстана.

Все эти и многие другие люди, поверив когда-то в своего начальника, в нем не ошиблись. Самые преданные из них станут потом членами правительств, секретарями ЦК, генералами и героями...

Доброжелательность Брежнева нравилась не только подчиненным, но и начальникам. Отчасти этим тоже объясняется его быстрое продвижение по служебной лестнице. Как, впрочем, и низким порогом амбиций.

Леонид Ильич — никогда не сгорал от карьерного нетерпения, не подсиживал начальников, не толкался локтями; в любом кресле работал он так, будто место это — последнее, точно как в популярной комсомольской песне:

Готовься к великой цели,

А слава тебя найдет.

При этом всё, что ему поручалось, выполнял Брежнев успешно и четко, без лишнего шума и пыли.

Давайте еще раз перелистаем его личное дело:

Июль 1945-го. Начальник политуправления Прикарпатского военного округа.

Август 1946-го. Первый секретарь Запорожского обкома партии.

Ноябрь 1947-го. Первый секретарь Днепропетровского обкома партии.

Июль 1950-го. Первый секретарь ЦК компартии Молдавии.

Октябрь 1952-го. Секретарь ЦК КПСС.

Типичный десантный натиск. В каждой должности — год-другой; вполне достаточно, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки. И сразу — на новый прорыв.

Бытует легенда, что хозяином Молдавии Брежнев стал совершенно случайно, якобы Сталин увидел его на каком-то кремлевском приеме и восторженно зацокал языком: «Какой красивый молдаванин». Ну, а всё, что изрекал Великий Вождь, автоматически становилось истиной в последней инстанции — пришлось спешно отправлять Брежнева в Кишинев.

Версия столь же эффектная, сколь и бредовая. Во-первых, все назначения такого уровня Сталин производил лично. (Молдавия была не какой-нибудь автономией, а полноценной союзной республикой.) Во-вторых, Брежнева он наверняка запомнил еще по Запорожью (один раз даже звонил ему лично); у вождя память вообще была звериной.

Всё объяснялось, конечно же, гораздо проще.

Из всех 16 советских союзных республик Молдавия была самой молодой, ее учредили лишь в августе 1940 года, после присоединения Бесарабии. Потом — война, оккупация, разруха. То есть советской власти как таковой здесь попросту еще не нюхали; и коллективизацию, и индустриализацию начинать приходилось с нуля. В довершение ко всему послевоенные годы выдались, как на грех, рекордно засушливыми. Весь урожай погиб. В республике начался массовый голод.

Вот и потребовалось срочно послать туда нового руководителя, способного, с одной стороны, не наломать дров, а с другой — навести порядок.

Выбор Сталина пал на Брежнева, уже успевшего проявить себя на Украине, да и Хрущев, временно ходивший тогда у Вождя в любимчиках, давал своему земляку самые лучшие рекомендации.

«Товарищ Брежнев в партии свыше двух десятков лет, — говорилось в представлении ЦК ВКП(б), направленном в Кишинев, — молодой сравнительно товарищ, сейчас в полной силе, он землеустроитель и металлург, хорошо знает промышленность и сельское хозяйство, что доказал на протяжении ряда лет своей работой в качестве первого секретаря обкома. Человек опытный, энергичный, моторный, прошел всю войну, у него есть звание генерала, и руку он имеет твердую».

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Решающую роль в переводе Ельцина из Свердловска в Москву сыграл секретарь ЦК Егор Кузьмич Лигачев: тот самый знаменитый впоследствии инициатор антиалкогольной кампании и заклятый ельцинский враг. Собственно, не кто иной, как Лигачев и предложил Горбачеву кандидатуру неординарного уральца, о чем не раз потом горько пожалел.

В тогдашнем Ельцине его привлекли «живость общения с людьми, энергия, решительность» Очень скоро этой «решительности» Лигачев хлебнет сполна.

А ведь многие Лигачева предупреждали, тот же предсовмина Рыжков, знавший Ельцина еще со свердловских времен:

«Ельцин... по натуре своей — разрушитель. Наломает дров, вот увидите! Ему противопоказана большая власть».

Брежневу повезло. Основную неприятную, грязную работу успели сделать еще до него. К его приезду 90% всех хозяйств Молдавии уже объединили в колхозы. Мараться насильственным раскулачиванием молодому вождю не пришлось.

Всю свою энергию он, как и прежде, сосредоточил на вопросах хозяйственно-практических. Занимался созданием новых предприятий. Поднимал село. По его инициативе, например, был полностью переверстан генплан развития Кишинева, началось строительство первых многоэтажных домов.

«Леонид Ильич подошел к делу неформально, — вспоминает родственник семьи Олег Шевляков. — Ждать помощи было неоткуда. (Очень его, кстати, обижало, что соседней Румынии помогают в полную силу, туда идут целые эшелоны, а в собственной стране люди падают от голода на улице.) Тогда он, благодаря старым связям, наладил товарообмен с Украиной. Отправлял на родину сельхозпродукцию, а за это получал стройматериалы. В общем, крутился, как мог».

И снова — везение, даже природа симпатизировала Брежневу. Стоит лишь ему приехать в Молдавию, как погода резко меняется. Вместо засухи начинаются долгожданные обильные дожди.

И в 1950-м и в 1951 году республика собирает рекордный урожай, не только зерновых, но и овощей с фруктами. Воодушевленный Брежнев даже начинает готовить программу развития пищевой индустрии и пищевого машиностроения Молдавии. Он понимает, что главную ставку следует делать именно на эти отрасли; промышленного гиганта из сельскохозяйственной республики по определению не выйдет.

Но программу эту утверждать предстоит уже совсем другим людям. И по сей день, кстати, она наряду с виноделием (еще одним детищем Брежнева) является главным источником дохода независимого государства Молдова...

Последний термидор Сталина

После войны Сталину с каждым годом становилось хуже и хуже; возраст — ничего не попишешь, как-никак в 1949-м всё прогрессивное человечество отпраздновало 70-летний его юбилей.

Такая вопиющая несправедливость наверняка приводила диктатора в исступление. Одним росчерком пера он мог решать судьбы целых народов, перекраивать карту мира, поворачивать реки вспять, но добиться, чтобы по утрам не немело собственное тело, было выше его сил.

Уже с 1950 года знаменитая сталинская работоспособность начинает таять на глазах. В отпуск он уходит теперь на 3-4 месяца, в Кремль приезжает всё реже. (Для сравнения: если в 1949 году Сталин провел в кремлевском кабинете 113 дней и ночей, то в 1950-м — всего 73, в 1951-м — уже 48, а в 1952-м — и вовсе 45.)

О чем думал дряхлеющий вождь, чувствуя дыхание могилы? Узнать нам это никогда, увы, не придется — дневников он не вел, а откровенничать с кем-либо не привык.

Большинство историков сходятся в мысли (и я, кстати, полностью с ними согласен), что перед лицом смерти Сталин задумал последнюю в своей жизни заварушку: перетряхнуть старую, застоявшуюся уже команду, дав дорогу молодым.

К этому времени его Политбюро превратилось в порядком забронзовевший ареопаг. На мавзолей из года в год поднимались одни и те же товарищи: Андреев, Берия, Булганин, Ворошилов, Каганович, Микоян, Маленков, Молотов, Хрущев. Средний срок пребывания в Политбюро составлял тогда 18,5 лет. (Абсолютный рекорд принадлежал Молотову, который заседал в Политбюро аж с 1921-го года.)

Периодически, правда, Сталин взбадривал своих соратников: одних — приближал, других — удалял; кое-кого (Кузнецова, например, или Вознесенского) даже расстреливал. Но всё это было ремонтом скорее косметическим, вождю же требовалась капитальная перестройка.

В октябре 1952-го Сталин собирает XIX съезд партии, который, вопреки уставу, не проводился уже 13 лет, с довоенной еще поры.

Отныне ВКП(б) преобразовывалась в КПСС, Политбюро ЦК — в Президиум, причем состав его расширялся в несколько раз. По всему было видно, что вождь замыслил новую серьезную чистку, недаром еще годом раньше объявил вдруг соратникам за ужином: «Вы состарились, я вас всех заменю».

И верно. Прямо на съезде Сталин набросился на своих верных псов — Молотова с Микояном, обвинив их в пособничестве Западу. (Особенно досталось Молотову, который-де и Крым предложил евреям отдать, и разрешил в СССР выпуск английских газет и журналов. Да и вообще, «какая-то невидимая нить соединяет Политбюро с супругой Молотова Жемчужиной и ее друзьями. А ее окружают друзья, которым нельзя доверять».)

«В зале стояла страшная тишина, — так воспроизводил потом гнетущую съездовскую атмосферу писатель Константин Симонов. — На соседей я не оглядывался, но четырех членов Политбюро, сидевших сзади Сталина за трибуной, с которой он говорил, я видел: у них у всех были окаменевшие, напряженные, неподвижные лица. Они не знали так же, как и мы, где и когда, на чем остановится Сталин, не шагнет ли он после Молотова, Микояна еще на кого-то».

Если учесть, что уже раньше вождь публично называл другого своего соратника, маршала Ворошилова «английским шпионом», а Кагановичу — рупь за сто — не пережить было борьбы с космополитизмом, становилось ясно, что в Политбюро-Президиуме зреют серьезные перемены и без кровопускания делу не обойтись.

Окончательно сталинские соколы убедились в этом, когда на Пленуме был оглашен новый список Президиума ЦК. Правда, и Молотов, и Ворошилов с Микояном в его состав все же попали, но имена других счастливчиков стали полнейшей неожиданностью для всех, в том числе — и для самих же новообращенных.

Никита Хрущев в своих воспоминаниях пишет, как Сталин «вытащил какие-то листки бумаги из кармана и зачитал нам список членов Президиума». Никакого обсуждения, естественно, не было, проголосовали единогласно, ибо, «разве может вызывать сомнение то, что говорит вам бог?»

В старое Политбюро входило тринадцать человек (включая двух кандидатов); новый Президиум вырос теперь почти втрое: до тридцати шести. Отныне большинство составляли в нем совсем иные, неиспорченные еще властью кадры — те, кто успел вырасти после войны — секретари обкомов, министры и даже несколько главных редакторов партийных изданий.

Всю эту свежую поросль Сталин подбирал в обстановке тотальной секретности; кандидатуры салаг ни с одним из дедов он не обсуждал, что порядком их, конечно, встревожило.

В тех же мемуарах Хрущева есть восхитительный пассаж о том, как взволнованные старики сразу после Пленума ринулись проводить собственное расследование: так кто же все-таки формировал этот таинственный список.

«...Спросили о новых людях у Маленкова. Он нам сказал: ,,Я ничего не знаю, мне никаких поручений не было дано,,... ,,Лаврентий, ты приложил руку?“ — „Нет, я сам набросился на Маленкова, думал про него“... Молотов исключался, Микоян — тоже. И Булганин ничего не знал... Так мы и не смогли разгадать загадку».

А разгадка-то лежит, по-моему, на поверхности, собственно, сам же Хрущев и дает к ней ключ.

Когда клянущиеся в преданности и верности Богу его апостолы пытаются потом (за божьей спиной!) вести следствие, выяснять, что и почему Бог сотворил, означает сие, что все их клятвы не стоят ломаного гроша, а сами они втихаря объединяются, дабы вести собственную игру.

Отсюда — вывод: стоит лишь Богу ослабнуть, как велеречивые апостолы с превеликой радостью его распнут. (Так оно, кстати, потом и случится.)

Умирающему Сталину позарез требовались новые, никак не связанные с этой камарильей; те, кто вознесением своим будут обязаны не Маленкову с Берия, а только Ему, этакая новая каста младосталинцев, советских хуэнвэйбинов, не признающих никаких авторитетов, кроме одного-единственного.

Вводя их в Политбюро-Президиум, тем самым он мгновенно размывал влияние старой команды.

(«При таком широком составе Президиума, — разъясняет в мемуарах Микоян, — исчезновение неугодных Сталину членов Президиума было бы не так заметно».)

Позднее, однако, сталинские соратники попытаются представить всё случившееся, как рецидив старческого маразма. Дескать, вождь не понимал уже, на каком свете находится, включал людей в Президиум наобум Лазаря. Да и не доросла еще зеленая молодежь до такой ответственной работы.

Вот, к примеру, цитата из воспоминаний Хрущева:

«...Там были разные люди, разного достоинства. Они пользовались доверием, и нельзя было сказать, что они в принципе недостойны. Но многие из них были не готовы к той деятельности, которой ранее занималось Политбюро. В этом мы не сомневались».

Всё понятно? Мы-то — ого-го, а они — просто мелочь пузатая.

А теперь познакомимся с еще более откровенным свидетельством, это уже — Анастас Иванович Микоян, читаешь — аж волосы шевелятся:

«При подборе кандидатур Сталин настоял на том, чтобы ввести новые кандидатуры из молодой интеллигенции, чтобы этим усилить состав ЦК. Он предложил в числе других две кандидатуры: экономиста Степанову и философа Чеснокова. Как потом стало известно, он лично не знал Степанову, а составил о ней мнение, прочтя одну из ее статей в журнале. Статья ему понравилась, и он решил, что ее автор талантливый человек с большим будущим. Чесноков также ему понравился по какой-то статье в журнале „Вопросы философии“...»

Если верить этому рассказу, в высший орган политической власти Сталин включал людей заочно, не видя их в глаза, под впечатлением одних только написанных ими статей. (Эх, поздно я родился; по такому принципу — заседать бы и мне в Кремле.) Вот уж — дундук дундуком, прости Господи.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

В 1991 году, идя на президентские выборы, Ельцин никак не мог найти себе в пару достойного вице-президента. Лишь в последний день регистрации его спичрайтерам пришла в голову неожиданная мысль: Руцкой! «Внешность заслуженного артиста, боевой летчик — Герой Советского Союза, говорит резко и красиво. Одним словом — орел...», — так потом опишет Ельцин свои мотивы при выборе его кандидатуры.

Разочарование пришло уже через пару дней после триумфальной победы на выборах. На Пироговском водохранилище, прямо на острове, для победителей были накрыты роскошные столы. Руцкой — моментально надрался, понес всякую ересь: смачно, по-военному, с матом. В такое же состояние пришла и его супруга.

Ельцин, который органически не переваривал мата, с ужасом взирал на бесчинства Руцкого, и, холодея, понимал, что им предстоит работать теперь бок о бок минимум четыре года.

Вскоре они разругаются окончательно. Кончится дело кровью и танками.

Но нет, не будем торопиться все же с выводами. Посмотрим прежде, о ком ведет речь Микоян.

Чесноков Дмитрий Иванович, 1910 года рождения, из крестьян... Дальнейшую биографию пропускаем — в ней мало интересного... Ага, а вот здесь уже теплее. В 1947-1948 годах зам. зав. отделом науки Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), в 1949-1952-м — главный редактор журнала «Вопросы философии» и одновременно зам. директора Института философии Академии наук СССР. Лауреат Сталинской премии 1951 года.

Мог ли такой человек попасться на глаза Сталину? Вне всякого сомнения. Великий кормчий, не в пример своим наследникам, творчеству был весьма не чужд, сам и писал, и читал, не гнушаясь править газетные передовицы. Да и все лауреаты Его премии в обязательном порядке отсеивались Им лично.

Кто там у нас еще? Экономист Степанова? Здесь еще даже интереснее. Я специально перелопатил все документы и справочники в поисках этой самой Степановой, но безуспешно, нет ее нигде, хоть тресни — ни в 1952-м, ни в какие другие годы. Более того, за всю историю советской власти лишь три женщины входили в состав Президиума (Политбюро) — Фурцева, Бирюкова, Семенова. Правда, некую Степанову Е. А. действительно на XIX съезде избрали кандидатом в члены ЦК КПСС, но статус этот никаких перспектив не открывал; в Кремле кандидатов и за людей-то не считали, в большинстве — не то что в лицо — по фамилии даже не помнили. (Их было аж 111 человек, при том, что самих полноценных членов ЦК— 125.)

Зачем уж осторожному Микояну, прозаседавшему в Кремле от Ильича до Ильича, понадобилось потчевать потомков столь откровенной липой — не знаю. Может, рассчитывал на нашу легковерность или просто спутал чего по старости.

(Пример этот, кстати, ценен еще и тем, что лишний раз убеждает нас не верить воспоминаниям бывших вождей на слово, а только — при наличии соответствующих документов или других подтверждающих показаний, строго по принципу судебного разбирательства.)

Ясно как дважды два, что все рассказы о Сталине, формировавшем свой Президиум по журнальным статьям, это такой же точно пропагандистский бред, как и то, что в войну командовал он по глобусу. (Так во всеуслышание объяснял на XX съезде Хрущев.) И придумали его те, кто был чрезвычайно обижен и раздосадован подобным унизительным подселением.

Практически за каждым из новых хуэнвэйбинов Сталин давно и внимательно наблюдал, не показывая, однако, вида; слишком хорошо знал он повадки своих апостолов, способных ради сохранения власти на любую гнусность. Конспирация была настолько строжайшей, что даже с самими кандидатами предварительных бесед не велось, и в момент оглашения заветного списка от неожиданности они просто потеряли дар речи.

(Когда коллеги кинулись поздравлять того же философа Чеснокова с избранием в Президиум, перепугался тот поначалу вусмерть, посчитал провокацией, и принялся громко вопить, что не позволит... да кто вам дал право шутить такими вещами...)

Вот и для Брежнева вознесение это тоже стало полнейшим сюрпризом. На XIX съезд он ехал во главе молдавской делегации, рассчитывая — максимум — войти в состав ЦК.

Его помощник Виктор Голиков вспоминал, что накануне съезда Брежнева пригласил к себе Маленков, серый сталинский кардинал, негласно считавшийся вторым человеком в партии. (Эту историю пересказал мне с его слов брежневский внук Андрей.)

Со встречи этой Леонид Ильич приехал раскрасневшимся и возбужденным. Толком объяснить ничего не успел, как вдруг раздался звонок. По всему было видно, что он его очень ждал.

Назад, в гостиницу, Брежнев вернулся уже после 11 вечера. И поведал Голикову, что вновь был вызван к Маленкову, откуда вместе отправились они на дачу к Сталину.

Аудиенция у вождя была какой-то абстрактной, ни о чем. Сталин пригласил присесть. Интересовался, как обстоят дела в Молдавии. Спрашивал о недавно опубликованной в журнале «Большевик» брежневской статье «Критика и самокритика — испытанный метод воспитания кадров»; очень ее хвалил. Вся встреча длилась не более часа.

Но когда с трибуны был оглашен список нового Президиума и Брежнев услышал собственную фамилию, всё стало ему окончательно ясно — вечерняя поездка на дачу в действительности обернулась смотринами.

Генералиссимус вообще питал симпатии к статным военным — так же, кстати, как и Ельцин. (Недаром до Путина в качестве потенциальных преемников рассматривал он сплошь генералов — Степашин, Бордюжа, Рушайло, пограничник Николаев.) Кроме того, Брежнев показал себя как умелый организатор — на Украине и в Молдавии, а тут еще, прямо накануне съезда и дельную статью написал. То есть — налицо было единство содержания и формы, причем формы — замечу — генеральской.

14 октября 1952 года Брежнева избирают кандидатом в члены Президиума и одновременно секретарем ЦК КПСС, курирующим военные кадры и политорганы.

Он еще не знает, что в этой должности ему предстоит проработать менее пяти месяцев, и уже очень скоро он будет низвергнут нынешними своими коллегами в тартарары, чтоб возродиться потом, как птица Феникс, и въехать обратно в Кремль на белом коне.

И уж тем более ему невдомек, что ровно 12 лет спустя — день в день, 14 октября 1964 года — Брежнев станет новым властителем советской страны...

 

 

 

Глава 3
ПОДНЯТАЯ ЦЕЛИНА

 

Унесенный ветром

Нет ничего тяжелее для политика, чем падать вниз с высоты. Всё, чего достиг ты, ценой неимоверных усилий карабкаясь вверх по отвесной стене, в одно мгновение остается вдруг в безвозвратном прошлом. И нужно иметь недюжинную внутреннюю силу, стержень, чтобы начать восхождение сызнова, не замечая покровительственных усмешек людей, еще вчера пред тобой трепетавших...

На посту секретаря ЦК Брежнев проработал недолго. В марте 1953-го умер Сталин.

Вождь народов не успел даже окончательно отойти к праотцам, а его ученики и соратники кинулись делить власть.

Мало кто помнит сегодня, что вечером 5 марта, сиречь в те часы, пока Сталин был еще жив, в Кремле спешно собралось (впервые в истории!) совместное заседание Пленума ЦК КПСС, Совета Министров и Президиума Верховного Совета. Главный вопрос был по сути один-единственный: дележка шкуры неубитого еще медведя.

Сам медведь в эти минуты уже четвертый день лежал без движения, разбитый параличом, никого не узнавал и лишь беззвучно шевелил губами. Жить ему оставалось без малого два часа.

Прежде враждовавшие друг с другом советские небожители (Сталин умел, а главное любил стравливать окружение) вынуждены были временно теперь объединяться; на смену диктатору единоличному заступало коллективное руководство: Маленков, Берия, Молотов, Булганин, Хрущев. Начиналась короткая эпоха большого водопоя.

(«Обеспечение бесперебойного и правильного руководства всей жизни страны, — вещал тем вечером с трибуны Маленков, несостоявшийся сталинский наследник, — требует величайшей сплоченности руководства, недопущения какого-либо разброда или паники».)

Перво-наперво «коллективный вождь» поспешил зачистить поляну, избавившись от ненужных ему чужаков. Вся молодая поросль, введенная за полгода до того в партийный ареопаг, в одночасье оказалась выброшенной вон. Состав Президиума ЦК был сокращен более чем вдвое; скамейку запасных — расчистили еще круче: свои посты потеряли все до единого кандидаты в члены Президиума — одиннадцать человек.

Правда, расправиться с самим Сталиным преданные ученики пока не посмели, в состав обновленного Президиума его тоже включили — и даже под первым номером, — но это было действием скорее ритуальным. Все понимали, что Хозяин — уже не жилец.

(Присутствовавший на этой исторической — без преувеличения — вечере маршал Жуков напишет потом в мемуарах, что новые вожди «были в приподнятом настроении и, видимо, лучше других знали о скорой кончине Сталина. Их суждения и критика государственных порядков, существовавших при Сталине, говорили о том, что они на 100% уверены в скорой смерти Сталина».)

В числе унесенных ветром оказался тогда и Леонид Ильич. В одночасье он потерял пост секретаря ЦК и кандидата в члены Президиума.

Обиднее всего было осознавать, что обошлись с ним куда суровее прочих. Если остальным аутсайдерам еще хоть как-то подсластили пилюлю — одни уехали послами и секретарями обкомов, другие переквалифици-ровались в министры — то Брежневу с барского плеча кинули сущую малость: место начальника политуправления военно-морского министерства.

Учитывая, что еще вчера он, как секретарь ЦК, курировал эти самые политорганы, подобное было унизительнее вдвойне; работать под началом недавних подчиненных — врагу не пожелаешь.

Так, собственно, и вышло. Министр ВМФ адмирал Кузнецов встретил новоиспеченного моряка, мягко говоря, неласково; ему и даром был не нужен опальный и сухопутный небожитель. Будущая служба обещала быть малоприятной и безрадостной.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

9 ноября 1987 года Ельцин, под впечатлением разноса, устроенного ему Горбачевым на Пленуме ЦК, после двухдневного запоя решил покончить жизнь самоубийством.

Прямо в своем горкомовском кабинете, в комнате отдыха, он канцелярскими ножницами попытался вспороть себе живот. Жизненно важных органов задето, разумеется, не было. Скользнув по ребру, ножницы лишь слегка расцарапали кожу. Крови, однако, вытекло немало. Бригадой врачей Ельцин срочно был госпитализирован в ЦКБ.

По официальной версии, Ельцин будто бы нечаянно упал на ножницы. Сам он впоследствии комментировать эту историю никак не станет, хотя ножи и вилки Наина Иосифовна еще долго будет от него прятать.

Почему с ним обошлись столь жестоко? Вряд ли Брежнев, с его неконфликтным, дипломатическим нравом успел за неполных пять месяцев кремлевского бытия вступить в клинч с другими вождями.

Участок вел он сугубо узкий — армия и политорганы, в чужие дела не влезал, какой-то ревности со стороны старших товарищей вызвать тоже не мог — Сталин никак особо его не выделял. (За всё это время с глазу на глаз они никогда не встречались, только на общих сходках Президиума.)

Сам Брежнев впоследствии будет объяснять это тем, что не успел наладить должных отношений с новыми коллегами и воспринимался ими как личный выдвиженец Сталина.

«Связи и окружение наверху иногда гораздо важнее личных заслуг и качеств, — признавался он в минуты откровенности подчиненным по Президиуму Верховного Совета (дело было уже в 1960-м). — Так вот, не хватило их у меня. А тут новое руководство, Маленков — аппаратчик, у него свои собственные подходы к кадрам. Я его расположением не пользовался. Был молод и горяч».

Честно говоря, аргументация такая меня совершенно не впечатляет. Чем это, интересно, тишайший Леонид Ильич мог разгневать (именно разгневать!) всесильного тогда Маленкова, некоронованного наследника Сталина.

Если бы Брежнева отправили обратно в Молдавию — это было бы еще туда-сюда, подрасти, парень, чуток, там посмотрим. Аккурат так, повторяю, поступили с абсолютным большинством кремлевской молодежи. Но его-то — демонстративно опустили ниже плинтуса11.

Значит, за эти пять месяцев должно было произойти нечто очень важное, резко настроившее Маленкова против «красивого молдаванина». Причем настолько серьезное, что даже Хрущев с Кагановичем вступаться за своего однополчанина не посмели.

Что же?

К ответу на вопрос этот мы вернемся чуть позже, есть у меня одна совершенно неожиданная версия. Пока же — сосредоточимся на дальнейших жизненных перипетиях Леонида Ильича.

Судьба словно испытывала Брежнева на прочность: не сломается ли, сумеет ли выстоять? Позорная ссылка на флот была лишь началом его злоключений.

Он толком не успел даже перебраться в новый кабинет, как вновь очутился у разбитого корыта — буквально через десять дней военно-морское ведомство было вообще упразднено и влилось в состав министерства обороны. Леонид Ильич оказался в положении Робинзона Крузо, выброшенного волной на необитаемый остров.

При реорганизации военной машины о нем... просто забыли. Два месяца находился он в подвешенном состоянии, не понимая, на каком свете находится. Всё, что составляло смысл жизни, в одночасье пошло прахом...

Потом, когда он вернется во власть, этих дней страха и неизвестности Брежнев не забудет никогда. Фигурально выражаясь, он сумел побывать на собственных похоронах.

Пусть недолгая, но суровая опала осталась в его памяти навсегда. Испытав на себе горечь крутого падения, Брежнев будет впредь очень осторожно относиться к ротации кадров; отсюда, кстати, во многом берет свое начало его тяга к номенклатурной стабильности...

А еще — на собственной шкуре осознал он, сколь условна и опасна эта штука — власть...

И тем не менее без власти Брежнев уже не мог, сидеть просто так, без дела, было выше его сил.

5 мая 1953 года в лучших традициях партийных аутодафе он пишет слезное письмо главному своему гонителю, предсовмина Георгию Маленкову:

«Если я допускал в работе какие-либо недостатки или ошибки, прошу их простить... Доверие, которые Вы мне окажете, я всем своим существом буду оправдывать».

И тут же:

«Теперь, когда возраст приближается к 50 годам, а здоровье нарушено двумя серьезными заболеваниями (инфаркт миокарда и эндетереиит12 ног), мне трудно менять характер работы или приобретать новую специальность. Прошу Вас, Георгий Максимилианович, направить меня на работу в парторганизацию Украины...»

НА СТЫКЕ ЭПОХ

В сентябре 1987-го Ельцина подвергли разносу на Политбюро: обвиняли его в самовольном утверждении правил проведения митингов и демонстраций в Москве. В Кремле создали даже специальную комиссию, которая должна была разобраться в действиях секретаря МГК. После этого Ельцин впал в глубокую депрессию.

В расстроенных чувствах он написал Горбачеву гневное и одновременно слезное письмо. Дескать, он-то хотел оправдать высокое доверие генсека, но другие секретари ЦК не дают ему работать и не могут простить партийной прямоты.

Письмо кончалось просьбой освободить его от обязанностей руководителя московской парторганизации и кандидата в члены Политбюро: «Это не слабость и не трусость». Хотя было это как раз — и слабостью, и трусостью.

Верноподданничество Брежневу зачлось. Ровно через 20 дней он стал зам. начальника Главного политуправления Советской армии и военно-морского флота. Не бог весть, конечно, но все же лучше, чем дырка от бублика.

Впрочем, на новом месте мучиться пришлось ему недолго. В конце июня молодой генерал вытащил свой счастливый лотерейный билет: ему доверили участие в деликатнейшей миссии — в похищении Лаврентия Берия.

Именно, кстати, в похищении, а не в аресте, как принято почему-то считать.

Арест, следуя юридическим канонам, есть действие процессуальное. То есть — должно наличествовать уголовное дело, постановление о привлечении в качестве обвиняемого, санкция прокурора.

Ничего этого 26 июня 1953-го не наблюдалось и близко. Давайте абстрагируемся от имен собственных и посмотрим на случившееся сторонним взором.

Врываются, значит, в Кремль десяток военных, прямо посреди заседания Президиума ЦК заковывают в наручники министра внутренних дел (он же — первый вице-премьер, Герой и маршал), вставляют в рот кляп, а потом воровски, на полу заднего сиденья авто, завернутого в ковер, вывозят в секретный бункер.

Нормально, да?

Даже в самые лихие годы орлы Лаврентия Павловича, идя на дело, и то запасались ордером, а при обыскевызывали понятых. О такой мелочи, как депутатская неприкосновенность (а Берия как-никак был членом Верховного Совета СССР) я и не говорю, сняли ее уже после «коврового» похищения.

Вряд ли, впрочем, Брежнев, да и другие участники мини-переворота, тяготился нарушениями соцзаконности; во-первых, о законности говорить в те годы было как-то не принято (законным считалось все, что приказывает начальство). А во-вторых, к Берия имелся у него, похоже, свой собственный счет...

Тайная «аморалка» Берия

В Госархиве РФ, в фондах Президиума Верховного Совета СССР, обнаружил я крайне любопытные документы, совершенно по-новому заставляющие взглянуть на тайные механизмы кремлевских интриг; даже странно, что история эта никогда не всплывала на поверхность раньше.

Как явствует из этих бумаг, еще в декабре 1952-го Брежнев принимал у себя сотрудника военной контрразведки МГБ некоего майора Мелик-Осипова, который просто забросал ЦК жалобами на необъективное разбирательство своего дела.

Если кратко, суть претензий скандального особиста сводилась к следующему. В мае 1949 года от своего бывшего агента «Эрнеста» Мелик-Осипов будто бы случайно узнал, что «Берия ведет себя распутно в быту, сожительствует со случайно подбирающимися на улице и доставляющимися к нему в особняк женщинами».

Дальше — начинаются странности. Хотя Берия пребывает еще в зените своего могущества, бдительный чекист отбирает у сексота агентурное сообщение, правда, на всякий случай обставляя это как выявленный факт распространения злостной клеветы против члена Политбюро.

Два года о бумагах его — ни слуха ни духа, но вдруг в 1951-м Мелик-Осипов неожиданно отрешается от спячки и начинает слать рапорта по инстанциям — куда, мол, делись мои агентурные сообщения, безобразие! ротозейство! В общем, проявляет совершенно поразительную для кадрового чекиста прыть.

Еще более удивительно, что жалобы его до ЦК доходят, и оттуда на Лубянку присылают специальную комиссию, которая подробно принимается опрашивать Мелик-Осипова и его начальство.

Впрочем, если сопоставить некоторые даты, странность эта становится отчасти понятной.

Позволю себе небольшое отступление. Товарищ Сталин, как бы к нему ни относиться, правителем был многоопытным, чрезвычайно искушенным, и продыха своим соратникам никогда не давал; разделяй и властвуй — принцип столь же старый, сколь и беспроигрышный.

Нескончаемые интриги, подковерные схватки, деления на лагеря и коалиции — всегда были в Кремле в порядке вещей. Хозяин не только не пресекал разборки собственного окружения, но и всячески их поощрял, попеременно возвышая то одних, то других.

Как раз в начале 1950-х верх начала одерживать группировка Берия — Маленкова. Летом 1951 года ей удалось одолеть-таки давнего своего недруга — министра госбезопасности Абакумова. Причем для свержения его механизм выбран был тот же самый, что и в истории бдительного особиста Мелик-Осипова. Следователь МГБ подполковник Рюмин прямо в Кремле, в маленковских покоях, накатал донос, что Абакумов сознательно тормозит расследование дела о кремлевских врачах-вредителях, покрывает сионистов, окопавшихся на Лубянке. И даже после того, мол, как лейб-медик Этингер признался на допросе, что сознательно залечил до смерти члена Политбюро Жданова, Абакумов-де «смазал террористические намерения Этингера» и специально умертвил особо важного свидетеля.

Письмо Рюмина руками Поскребышева положили на стол Сталину. Было это 2 июля. Через 10 дней министра арестовали. А уже 14 августа — месяцем позже — Мелик-Осипов пишет в ЦК о «неблагополучном положении дел» в МГБ, где теряются, дескать, секретные документы.

Очень показательно, что среди прочего компромата вываливает он и то, что Абакумов якобы «имел папку с материалами на Берия и перед своим арестом наблюдал за Берия».

Это ложится в строку как нельзя лучше; в первоначальной версии обвинения Абакумову инкриминировали также незаконную слежку за родными Лаврентия Павловича (после ареста Берия эпизод этот, ясно, из уголовного дела улетучился).

Наивный Мелик-Осипов, наверное, мысленно видел себя уже в высоком кабинете — Рюмина-то повысили моментально, через пять ступеней назначили сразу зам. министра госбезопасности. Ну а ему, значит, светит никак не меньше кресла начальника главка.

Ан нет. В ЦК о Мелик-Осипове вскорости забывают, а начальство под шумок начинает прижимать его к ногтю. (Кому ж захочется иметь подле себя доносчика и скандалиста.)

Но Мелик-Осипов не унимается, он вновь принимается осаждать Кремль своими жалобами; доходит до того, что вопрос этот обсуждается на секретариате ЦК. Разбираться с ним поручают именно Брежневу.

Сохранилось письмо Мелик-Осипова, отправленное Брежневу уже в 1960-м:

«Как Вам известно, в декабре 1952 г. я был принят лично Вами в здании ЦК КПСС и доложил Вам...»

Далее — идет обширный перечень застарелых претензий и пропахших нафталином обид: меры не принимались, факты скрывались, за критику зажимали.

В общем, стандартный набор кляуз. Но вот один фрагмент заставляет задуматься о многом.

«В течение длительного времени мое заявление от 28 октября 1952 г. Суханов не докладывает руководству ЦК КПСС».

Дмитрий Суханов был зав. секретариатом Маленкова, самым доверенным и близким его человеком; считается, что именно под сухановскую диктовку подполковник Рюмин писал донос на своего министра.

Стало быть, если Суханов действительно хода жалобе Мелик-Осипова не давал, такова была воля Маленкова. (По своей инициативе многоопытный кремлевский аппаратчик класть под сукно подобный документ никогда б не решился.)

Почему — вопрос остается открытым. Вероятнее всего, Маленков, действовавший тогда в связке с Берия, опасался нежелательных для своего напарника последствий; черт его знает, как можно было материалы эти потом повернуть.

Вот и получилось, что Брежнев, сам, похоже, того не желая, вторгся в сферу высокой политики; оказался по сути разменной монетой в битве кремлевских титанов.

Другое дело, что никаких шагов после встречи с Мелик-Осиповым он тоже не принял, предусмотрительно выжидая, как ляжет карта. На все сетования чекиста Леонид Ильич отвечал уклончиво: разберемся, дескать, проверим.

Еще одна цитата из письма особиста-расстриги:

«Доложив Вам о вышеизложенном (об амурных похождениях маршала. — Авт.), я сказал Вам, что могу обо всем этом изложить письменно в ЦК КПСС, но боюсь того, что если Берия об этом узнает, то меня через два дня арестуют. На это Вы тогда, смеясь, ответили, что если Берия об этом узнает, то меня не через два дня, а через два часа арестуют, и сказали, что поэтому ничего писать не надо, и что Вы доложите обо всем, что я Вам доложил, своему руководству».

Забегая вперед, скажу, что компромат расторопного особиста часа своего все-таки дождался. После ареста Берия и он, и агент «Эрнест» моментально были вызваны в прокуратуру, и рассказанные ими истории легли в материалы уголовного дела против поверженного маршала. Впрочем, самому Мелик-Осипову помогло это слабо, в итоге из органов он был все же уволен, и долго еще слал слезные письма, уверяя, что без усердия его и сознательности Берия никогда б не был разоблачен.

Конечно, это лишь мое предположение, но сдается мне, что и Брежневу бериевская персоналка тоже вышла в итоге боком. Маленков с Берия явно не забыли ему копания в грязном кремлевском белье, потому-то при первой же возможности и низвергли его с Олимпа, не дав даже — в отличие от остальных аутсайдеров — никакой приличной должности взамен. (Помните, брежневскую фразу насчет того, что он молод был и горяч?)

Да что там должности! Уже под старость Леонид Ильич вспоминал (историю эту пересказал мне слышавший ее из первоисточника брежневский внук Андрей), как после смерти Сталина он сидел три дня, запершись в квартире, напропалую пил горькую вместе с парой таких же лишенцев и ждал, когда же за ним придут.

Именно в те дни Брежнев перенесет новый инфаркт миокарда, уже второй по счету.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Осенью 1987 года Ельцина с треском сняли с секретарей МГК. Опалу переживал он страшно. От страданий угодил в больницу, где целыми днями лежал в постели, а если кто-то навещал его, то пожимал протянутую руку двумя холодными пальцами.

Даже когда ему позвонил Горбачев, Ельцин не встал с больничной койки: телефон принесли прямо в кровать. Так, в горизонтальном положении, он и принял предложение генсека — занять должность зампреда Госстроя в ранге союзного министра.

Ельцин согласился с радостью, в его положении — было не до разборчивости.

По счастью, в тогдашней суете Берия оказалось не до него, то ли оставил на сладкое, то ли посчитал, что ретивый генерал и без того примерно наказан.

Тремя месяцами позже судьба сама вложит в руки Брежневу возможность поквитаться со своим гонителем, поправив заодно и собственные дела. По иронии судьбы как раз накануне этих событий — аккурат в июне 1953-го — неугомонный майор Мелик-Осипов по старой памяти вновь пробился к нему на прием в ГлавПУР, сетуя на горькую свою участь; к тому моменту особиста благополучно успели вывести уже за штат.

«Это что, — грустно усмехнулся Брежнев в ответ, — я думал, что они тебя арестуют». И добавил, что помочь теперь уже бессилен, ибо в ЦК больше не работает.

Видимо, в этот момент он задумался и о своих мартовских страхах, да и о том, что готовит ему завтрашний день — Лаврентий Павлович особым милосердием никогда не страдал, зато память имел железную.

Кто же мог представить, что уже через пару недель монета перевернется с орла на решку. Когда стадо верблюдов поворачивает на Запад, последний верблюд становится первым — гласит восточная мудрость...

Окончательное решение о бериевском низвержении Хрущев принял 25 июня 1953 года. После долгих уговоров остальные члены Президиума — включая даже Маленкова — его поддержат; основания опасаться человека в пенсне имелись у каждого.

Вопрос заключался лишь в том, кому следовало поручить самую грязную, черновую часть акции. И в прокуратуру, и в МВД соваться с этим было равносильно самоубийству — как первый зампредсовмина Берия курировал именно силовой блок. Ну, не самим же коллегам по Президиуму было крутить ему руки?

Выход оставался один: довериться военным, не подвластным Лаврентию Павловичу. Выбор Хрущева и Булганина (тогдашнего министра обороны) пал на командующего столичным округом ПВО генерал-полковника Москаленко.

В своих воспоминаниях Москаленко довольно подробно описывает, как утром 25 июня ему позвонил Хрущев и приказал подобрать надежных людей, преданных «нашей партии так, как вы преданы ей».

Изначально Москаленко остановил выбор на четырех офицерах, но Булганину этого показалось недостаточно. В итоге состав десанта расширился до десяти человек. В это число попал и зам. начальника ГлавПУР генерал-майор Брежнев, которого Москаленко знал еще по фронту.

Вопреки широко распространенному мнению, маршал Жуков присоединился к затее лишь на самом последнем этапе.

(Впоследствии, кстати, Москаленко тоже станет маршалом, заместителем министра обороны: этот пост он покинет только со смертью Брежнева в возрасте... 81 года; Леонид Ильич умел быть благодарным.)

По замыслу разработчиков Берию следовало пленить там, где он меньше всего ожидал подлянки — прямо в Кремле, во время заседания Президиума ЦК. Действовать следовало с превеликой осторожностью, вся кремлевская охрана подчинялась людям Лаврентия Павловича, да и в руках у него было — ни много ни мало — несколько миллионов штыков.

Любая оплошность могла стоить жизни всем исполнителям; вдохновители же оного — Хрущев, Маленков, Булганин — в случае неудачи рупь за сто сделали бы круглые глаза, еще б и требовали потом самой суровой кары для террористов в генеральских погонах, которые — вот мерзавцы! выродки рода человечьего! — задумали лишить жизни нашего дорогого Лаврентия Павловича.

(Как тут не вспомнить Маршака:

Мятеж не может кончиться удачей,

В противном случае его зовут иначе.)

Посему группу захвата с самого начала разделили на две части, которые скрытно проникли в Кремль. (Передовая группа въехала, например, на машине Булганина, которая, как простодушно пишет Москаленко, «имела правительственные сигналы и не подлежала проверке».)

«Всех нас Булганин провел в комнату ожидания при кабинете Маленкова, — читаем маршальские записки дальше. — Через несколько минут вышли к нам Хрущев, Булганин, Маленков и Молотов. Они начали нам рассказывать, что Берия в последнее время нагло ведет себя по отношению к членам Президиума ЦК, шпионит за ними, подслушивает телефонные разговоры, следит за ними, кто куда ездит, с кем члены Президиума встречаются, грубит со всеми и т. д.».

Надо думать, генералы от возмущения едва не лишились чувств. Это ж надо, какая сволочь! Грубит, понимаешь! Шпионит! Да за это — хоть сейчас его в расход!

«Примерно через час, то есть в 13.00, — продолжает Москаленко, — последовал условный сигнал, и мы — пять человек вооруженных, шестой т. Жуков — быстро вошли в кабинет, где шло заседание. Тов. Маленков объявил: „Именем советского закона арестовать Берия“. Все обнажили оружие, я направил его прямо на Берию и приказал ему поднять руки вверх. В это время Жуков обыскал Берию, после чего мы увели его в комнату отдыха Председателя Совета Министров (Маленкова. — Авт.)...»

А теперь — внимание:

«Снаружи, со стороны приемной, все двери охраняли т. Брежнев, Гетман, Неделин, Пронин и Шатилов».

Стало быть, будущий генсек непосредственного участия в самом захвате не принимал и вынужден был довольствоваться малопочтенной ролью тюремщика, потому-то, наверное, никогда о той июньской операции старался не вспоминать, чем тут, собственно, гордиться?

Ну, охранял он подходы к маленковскому кабинету, временно превращенному в каземат, ну, простоял он под дверьми, словно боец на посту, вплоть до полуночи, пока не подоспела смена караула, еще тридцать офицеров штаба округа ПВО. (Они-то и вывезли незадачливого диктатора из Кремля, завернув в ковер, точно египетскую мумию.) Подумаешь, геройство какое!

Впрочем, игра стоила свеч. Участие в этом перевороте вернуло Брежневу былое доверие кремлевских горцев. Правда, теперь это были совсем другие люди — всё течет, всё меняется, и только нравы отечественной власти остаются неизменными.

Роковую роль в дальнейшей брежневской судьбе сыграла подковерная борьба двух вождей — Хрущева и Маленкова. Пока жив был Берия, оба они теснее жались друг к другу, страшась зловещего конкурента. (Самая крепкая придворная дружба — против кого-то.) Но с падением Лаврентия Павловича былая близость мигом пошла прахом. Каждый претендовал теперь на единоличный престол, а посему старался максимально ослабить позиции противника.

Рискну предположить, что, узрев среди бериевских тюремщиков Брежнева, Хрущев тут же завязал в памяти мысленный узелок. Ну а главное, Хрущев помнил, что именно Маленков низверг Брежнева с Олимпа, а, стало быть, возвращение его лишь укрепляло антималенковскую коалицию.

В августе 1953-го Брежнева в числе других участников захвата Берия привечают, ему присваивают звание генерал-лейтенанта. (Повышение в чинах получили, правда, не все, наиболее отличившихся «десантников» наградили боевыми орденами, хотя разговор поначалу шел даже о звездах Героя.)

А вскоре — следует вдруг долгожданное приглашение в Кремль. В кабинете Хрущева он слышит мало кому знакомое пока слово: «целина».

Пройдет совсем мало времени, и слово это прогремит на всю страну, станет своеобразным символом эпохи 1950-х: целинники-былинники, солдат Иван Бровкин, щедрый гектар. Для Брежнева же она — целина — станет той счастливой птицей удачи, которую он сумеет ухватить та хвост.

Впрочем, одной удачи тут тоже было явно недостаточно...

Щедрый гектар

Сегодня о целине вспоминать как-то не принято; если и говорят о ней, то либо стыдливо, либо не скупясь на черные краски: кампанейщина, штурмовщина, экологическая катастрофа.

На самом деле освоение целины — брошенных окраинных земель Сибири, Урала и Казахстана — вовсе не было безумной авантюрой большевиков. Это уже потом горе-писаки, не отличающие сеялки от веялки, напридумывали бог знает чего.

В первый же год своего правления Хрущев столкнулся с титанической проблемой: в стране элементарно не хватало хлеба. Целые области жили на воде и толокне.

Времени на раскачку просто не оставалось — народ требовалось накормить сейчас и сегодня. Проще всего, конечно, было бы закупить зерно за рубежом, но в стране, совсем недавно окончившей войну, денег не наблюдалось тоже.

Хрущев всегда любил быстрые и эффектные решения, он вообще по сути своей был типичным кавалеристом: вся жизнь — как один нескончаемый марш-бросок.

Целина манила простотой и доступностью, было в ней что-то из русских народных сказок про скатерть-самобранку и сапоги-скороходы. Бери непаханые земли, засеивай — вот тебе и чудо-урожай.

Опять же — Хрущеву позарез требовалось создать себе нерукотворный памятник, сделать что-нибудь эпохальное, титаническое, дабы навечно остаться в истории.

Самое поразительное, что эта наивная вера в чудеса себя оправдала.

Приведу несколько цифр. (Скучно, конечно, но без абсолютных данных трудно понять смысл и масштаб происходящего.)

За первые пять лет целинной эпопеи в СССР дополнительно было освоено 45 миллионов гектаров земель (25 из них — в Казахстане). Производство зерна возросло в 2,2 раза, товарные заготовки увеличились втрое. Общий объем расходов составил 37,4 миллиарда рублей (в тогдашних ценах), а вырученная прибыль — без малого 62 миллиарда. То есть с экономической точки зрения предприятие оказалось чрезвычайно успешным

и полностью себя окупило. Немалая заслуга принадлежала в том Брежневу.

Впоследствии целинный успех он попытается повторить, уже придя к власти: в середине 1970-х новой целиной будет объявлена Нечерноземная зона РСФСР. Со всей страны ехали сюда беспокойные комсомольцы; к 1978 году в Нечерноземье трудилось 150 тысяч добровольцев, постепенно превращая этот край в будущую житницу. Только за X пятилетку сюда вкачают 35 миллиардов тех еще рублей.

Орловщина, кто не знает, это Нечерноземье. И Калужская область — тоже. При том, что урожаи до сих пор собирают там с избытком.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Вся ельцинская деятельность в Москве сопровождалась элементарной показухой и популистскими трюками. Он демонстративно ездил в общественном транспорте и ходил по магазинам: о том, что к трамвайной остановке его подвозит персональная машина никто, разумеется, не предполагал.

«Под восторженные аплодисменты москвичей он обещал им в самые короткие сроки решить проблемы жилья, торговли, медицинского и бытового обслуживания. Демонстрировал красочные диаграммы развернувшегося вокруг столицы строительства мясокомбинатов и молокозаводов, способных снять с повестки дня извечный вопрос о дефиците», — вспоминал экс-президент Михаил Горбачев.

Разумеется, в собственных неудачах винил Ельцин кого угодно, только не себя.

Из небытия Леонид Ильич вернулся зимой 1954-го. Перед Брежневым стояла непосильная, казалось, задача: воплотить на практике полет хрущевской мысли. Либо — грудь в крестах, либо — голова в кустах.

В его мемуарах с одноименным названием («Целина») говорится: «Целина прочно вошла в мою жизнь. А началось все в морозный московский день 1954 года, в конце января, когда меня вызвали в ЦК КПСС. Сама проблема была знакома, о целине узнал в тот день не впервые, и новостью было то, что массовый подъем целины хотят поручить именно мне. Начинать его в Казахстане надо ближайшей весной, сроки сжатые, работа будет трудная...»

И понеслось. Уже 6 февраля — стало быть, через неделю-полторы после вызова к Хрущеву — Брежнев уезжает в Казахстан, вторым секретарем республиканского ЦК. Вместе с бывшим начальником штаба партизанского движения Пантелеймоном Пономаренко, ставшим теперь вожаком казахских коммунистов, им предстояло освоить за два года 13 миллионов гектаров нетронутой пашни.

Это была поистине каторжная работа. Брежнев почти не появлялся дома, вкалывал как раб на галерах. С утра до ночи он крутился точно белка в колесе, вникая во все детали и лично объезжая хозяйства, зачастую — не объезжая даже, а облетая. На служебном самолете Ан-2 Брежнев умудрился за два года — только вдумайтесь! — совершить 480 полетов! (Получается, в среднем — полтора полета в сутки, без выходных и проходных.)

Большинство приходилось начинать с нуля. В Казахстан по комсомольским путевкам съезжались сотни тысяч добровольцев, поверивших в романтическую пропаганду, но условий для их размещения создавать просто не успевали. Они селились натурально в чистом поле. Завезенная техника ржавела на станциях. Местные кадры работу откровенно не тянули.

В брежневском архиве я нашел его записи того времени с емкими характеристиками подчиненных, абсолютное большинство из них — нелицеприятны.

«Недилько в Актюбинске — среднего пошиба.

Усть-Каменегорск. Надо менять. Кругозерницкий — это не секретарь.

Артыгалиев — секр. Джамбульского обкома. Слабый, бабник, бездельник.

Полимветов — Гурьевская область. Очень посредственный работник. Никогда острых вопросов не ставит. Надо менять.

Яковлев — Караганда. Человек старательный, но область не по плечу. Не знает угля».

По сути, Брежнев тащил всю работу в одиночку. Никакой, даже самый здоровый организм с такими нагрузками справиться был не в силах, а ведь за спиной оставалось уже два инфаркта, да и фронтовые раны тоже давали о себе знать.

Был случай, когда после трех бессонных ночей Брежнев потерял сознание, и его пришлось самолетом спешно отправлять из Семипалатинска в больницу, в Алма-Ату. В другой раз он лишился чувств в Целинограде и очнулся уже на носилках.

Через три десятка лет все эти события лягут в основу повести «Целина», ставшей предметом бесконечных насмешек и анекдотов. Понятно, что писал ее не сам Брежнев, истинным автором или, как принято говорить, литрабом был зав. отделом «Правды» Александр Мурзин. Объехав Казахстан, он собрал массу материалов и свидетельств, на основе которых и сотворил «нетленку».

Но вот что показательно. Когда уже в годы перестройки тайна кремлевского плагиата раскрылась, выяснилось, что всё описанное в книге — факты, цифры, оценки — было чистейшей правдой.

«Приукрашивать не требовалось, — свидетельствовал сам Мурзин. — На целине Брежнев был в расцвете сил и оставил там о себе хорошую память. Мне официантка его Лида рассказывала: „Мы больше такого руководителя не видели. Веселый, без бумажки говорил, мимо проходит, всегда что-нибудь спросит, как жизнь“. По казахской степи мотались они туда-сюда на самолете АН-2. Брежнев: „Что есть покушать?“ — „Пирожки“. Съест пирожок и ничего больше не просит. Приезжают на стан, он кричит трактористкам: „А поехали, девчата, в поле, на костре картошки напечем“».

В другом интервью литраб дает еще более сочные оценки:

«Люди рассказывали мне о нем с глубокой симпатией, искренне, часто со слезами на глазах. Был молод. Красив. Добр, гуманен. Всем помогал... Не пил. Работал на износ. Болтунов презирал».

«В те годы это был в высшей степени культурный человек, — вторит ему бывший секретарь Уральского обкома Юрий Булюбаш. — Даже в неофициальной обстановке не выносил грубости и невежества. И с юмором у него было все в порядке, любил рассказывать анекдоты. Всегда одетый с иголочки. Неряхам мог заметить: „Ну и чухонцы вы!“ Лично я других настолько открытых и простых политических деятелей не знаю».

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Ближайший соратник Ельцина, редактор «Московской правды» Михаил Полторанин, рассказывал о периоде работы будущего президента в московском горкоме:

«Он утрам даст всем указания, пообщается с начальством, потом пообедает, поедет на Ленинские, Воробьевы горы подышать воздухом. Там воздух хороший, вид великолепный — Москва как на ладони. Едет отойти, оттянуться. Оттуда — в медцентр, ложился в барокамеру и насыщался кислородам. К вечеру возвращался в горком и начинал всем разгон давать».

Кстати, совещания в горкоме — Ельцин любил назначать поздно, чуть ли не в полночь: чисто по-сталински. И очень гневался, если кто-то из подчиненных зевал или клевал носом.

Хрущев ревностно следил за судьбой своего детища, уже в мае 1954-го он сам прилетел с инспекцией на целину, и увиденным остался весьма доволен.

Столь пристальное внимание вождя, с одной стороны, грело Леонида Ильича, но с другой — подстегивало. Никита Сергеевич — руководитель был импульсивный, чуть что не по нему — никакие былые заслуги не спасут.

У Брежнева с Пономаренко просто не оставалось другого выхода, хоть сдохни — а волю партии выполни.

И ведь выполнили! Искомые 13 миллионов гектаров были засеяны ударными темпами; в первый же целинный год Казахстан заготовил зерна в два с половиной раза больше, чем в самые урожайные времена — четверть миллиарда пудов. Это стало настоящим триумфом, недаром по первому своему образованию Брежнев был землеустроителем-мелиоратором...

...Сегодняшние критики очень любят рассуждать об ошибках целины. Дескать, из центральных и северных районов страны выкачали все молодые кадры, в центральной России просто некому стало пахать и сеять (да и не на чем: всю производимую сельхозтехнику тоже с ходу отправляли на целину). Опять же — экологические последствия не учитывались, мол, местные природные условия, эрозия почв, всякие там суховеи и песчаные бури.

Спорить с этим — смысла никакого нет, ну даже если так оно и было. Какое, позвольте спросить, отношение это имеет к нашему герою?

Перед Брежневым была поставлена конкретная задача: вспахать и собрать. Выполнил он ее с блеском — одних только новых колхозов в Казахстане создали три с лишним сотни. За центральную же Россию голова должна была болеть совсем у других.

Генерал Брежнев привык не обсуждать, а исполнять приказы командования.

Неудивительно, что уже через год — в августе 1955-го — Хрущев оценил усердие Леонида Ильича и сделал его полноправным хозяином Казахстана...

Кстати, с недавних пор отношение к целинной эпопее начало у нас резко меняться. В 2005 году оренбургский комбайнер Вячеслав Чернуха был удостоен звания Героя России за спасение загоревшегося целинного хлеба. Когда Путин вручал Чернухе в Кремле Золотую Звезду, в ответ тот подарил ему фотоальбом «Планета целины». Это не только не вызвало никакого отторжения, а напротив, было показано по всем новостям...

Наш дорогой Никита Сергеевич...

Стараниями перестроечных публицистов Никита Хрущев почему-то воспринимается сегодня едва ли не как оплот либерализма и просвещенной монархии. Ну да, стучал башмаком по трибуне ООН, грозил показать всем кузькину мать, абстракционистов «пидорасами» обзывал, да и грамотешки элементарной не хватало. Зато людей из лагерей выпустил, сталинский культ развенчал, приоткрыл «железный занавес», опять же — оттепель, «Новый мир», Иван Денисович наперевес с апельсинами из Марокко.

Популярнейший в конце 1980-х историк Рой Медведев (такой популярный, что его избрали даже народным депутатом) так прямо и писал: «В годы его власти в СССР было реабилитировано более 20 миллионов человек, хотя многие из них посмертно. Это одно перевесит на весах истории все недостатки и „грехи“ Хрущева».

Ой ли?

Хрущев, без сомнения, был фигурой куда более сложной и драматичной, нежели тот румяный лубок, которым нас исправно потчуют последние два десятка лет.

Безграничное самодурство, чудовищная дремучесть, беспринципность удивительным образом сочетались в нем с романтикой и идеализмом.

Хрущев — это Горбачев-light; та же непоследовательность, нервозность, шараханье из стороны в сторону, безумная вера в чудеса при полном отсутствии расчетов и четкой стратегии, взмахнул волшебной палочкой — и сразу: по щучьему веленью, по моему хотенью.

Оба этих правителя, кажется, сами до конца не понимали, чего они желают: каждый начинал ломать добротное здание, не запасшись даже приблизительным проектом здания нового.

Один вырубал виноградники, повсеместно насаждал кооперативы, переводил предприятия на хозрасчет и в приказном порядке учреждал банки, другой — сеял за полярным кругом кукурузу, перекраивал аппарат и урезал приусадебные участки.

Замечательную характеристику вычитал я в мемуарах генерала Деникина. Касается она, правда, другого горе-реформатора — Александра Керенского — но писано будто про Хрущева с Горбачевым:

«Вся его деятельность вольно или невольно имела характер разрушения, не созидания. Правительство отменяло, упраздняло, расформировывало, разрушало... Россия того периода представляется ветхим старым домом, требовавшим капитальной перестройки... Зодчие начали вынимать подгнившие балки, причем часть их вовсе не заменяли, другую подменяли легкими, временными подпорками, а третью надтачали свежими бревнами без скреп — последнее средство оказалось хуже всех».

Если вдуматься, аналогий между Хрущевым и Горбачевым (не говоря о Керенском) найти можно превеликое множество.

Оба провели денежную реформу, больно ударившую по карманам простого населения. (Теневики, цеховики и прочее жулье, как всегда, остались только в выигрыше.) Оба путем бредовых, непродуманных реформ загнали за Можай сельское хозяйство. Оба совершенно не разбирались в людях, млели от лести и славословия, окружили себя лизоблюдами, при первой же возможности их самих же и скинувших. Оба восстановили против себя армию, спецслужбы, чиновничество, да и простой люд, в общем, тоже. А когда этот самый народ, возмутившись, начал массово выходить на улицы, оба — даром что либералы — без зазрения совести принялись давить его танками и резать саперными лопатками (Хрущев — в Новочеркасске. Темиртау, Будапеште; Горбачев — в Тбилиси, Вильнюсе, Риге).

Да и правление свое начали они совершенно одинаково — с охаивания собственных предшественников. И Хрущев, и Горбачев свято верили, что таким путем они завоевывают себе всенародную любовь; испокон века нет на Руси забавы краше, нежели сбрасывание в реку изваяний вчерашних идолов.

Правда, само собой как-то забывалось, что оба Сергеича, пока живы были Сталин с Брежневым, ходили под ними тише воды, ниже травы, за счастье почитая прикоснуться к августейшей деснице.

Хрущев при Сталине вообще исполнял роль придворного шута: плясал гопака, таскал на себе двухпудовый магнитофон — экспериментальную разработку украинских умельцев — и ничуть этим не гнушался. (Вождь любил среди ночи послушать пленки с пением соловья, для чего регулярно вызывал к себе Никиту Сергеевича, точно придворного диск-жокея.) Попробовал бы «Микита», как насмешливо величал его Хозяин, проявить тогда свою принципиальность — мгновенно бы растерт был на атомы и молекулы.

Образ этакого крестьянского простачка в вышитой украинской рубахе, Ивана-Дурака, был ему чрезвычайно выгоден, с дурака — что возьмешь. А дурак этот тем временем тихой сапой переиграл всех своих умных конкурентов — передавил по одному, как кутят — и преспокойно уселся на трон.

Да, Хрущев реабилитировал невинно осужденных людей. Это правда. Но правда и то, что перед тем он сам их и загнал в лагеря.

Все свою карьеру будущий либерал-реформатор построил на крови. Знаете, например, с чего начался его взлет?

Когда в 1929 году Хрущев поступил в Промышленную академию — главную кузницу директорских кадров — с учебой у него не заладилось. Следовало как-то обеспечивать себе будущее, того гляди — бывшего шахтера могли отчислить за хроническую неуспеваемость.

На его счастье, это совпало с ожесточенной внутрипартийной борьбой, Сталин не на шутку схлестнулся тогда с оппозицией.

В Промакадемии — «правых» по определению было много, здесь учились крупные начальники и партийные бонзы.

И Хрущев — член ВКП(б) с 1918 года — наотмашь бросается в партийную деятельность, с пеной у рта клеймя правых уклонистов и прочих вероотступников. Молодого активиста приметили. Попросили подписать уже заготовленную корреспонденцию «Правды», разоблачающую происки скрытых врагов в Промакадемии. А он — и рад стараться.

Ровно через день после публикации Хрущева избирают секретарем партбюро академии, и с еще большим пылом ринулся он громить «контру». За полгода его партбюро «проработало» свыше 40 человек. Заканчивались заседания стандартно: изгнанием из партии и понижением в должности.

Вот лишь один образчик таких «проработок»:

«Бюро категорически требует от т. Макарова выступления на общем собрании с признанием правильности решений XVI съезда партии и данной оценки деятельности лидеров правой оппозиции как фракционной и отражающей кулацкую идеологию. В случае невыполнения исключить из партии и академии».

Хрущевская рьяность старшим товарищам пришлась исключительно по душе. И зашагал Никита Сергеевич широко: секретарь Краснопресненского райкома, второй секретарь МГК. В 1934-м — он уже вожак столичных коммунистов, неутомимый борец с вредителями и врагами народа.

«Арестовано только 308 человек, — рапортовал он на Пленуме МГК в 1936 году. — Надо сказать, что это не так уж много мы арестовали людей. 308 человек для нашей Московской организации — это мало».

А когда в том же году строители не выполнили плана по вводу жилья, Никита Сергеевич с ходу объявил: «Здесь нужно, товарищи, покопаться, и, безусловно, мы найдем здесь элементы вредительства».

Элементы, ясное дело, нашли. К концу 1937 года из 38 секретарей МК и МГК было арестовано 35 (92%). Из 146 секретарей райкомов и горкомов репрессий чудом избежало только десять (7%). Все разрешения на арест подписывал лично Никита Сергеевич. Ни одного случая отказа с его стороны чекисты не знали. Нередко он даже собственноручно слал в НКВД разнарядки, указывая кого и когда следует брать.

(«Нужно переступить через трупы врагов на благо народа!» — громогласно восклицал с трибуны бдительный секретарь.)

НА СТЫКЕ ВЕКОВ

И в Свердловске, и в Москве Ельцин жесточайшим образом чистил кадры. Придя в столицу, он разогнал 40% партноменклатуры, 36% городских чиновников, 44% профсоюзной верхушки — все они были признаны «врагами перестройки». Из 33 секретарей райкомов уцелело только 10, причем в некоторых районах перестановки происходили по несколько раз. Достаточно было одного ельцинского косого взгляда, оброненного слова, и вчерашний полубог вылетал из теплого кабинета, точно пробка из бутылки.

Не выдержав издевательств, некоторые из «лишенцев» попытались покончить жизнь самоубийством. Первый секретарь Перовского райкома Аверченко выбросился с четвертого этажа, но, к счастью, уцелел. Первый секретарь Киевского райкома Коровицын испытывать судьбу не стал: он выпрыгнул уже из окна седьмого этажа.

После того как в январе 1938-го Хрущев стал хозяином Украины, репрессии вспыхнули там с новой, удвоенной силой. Только за 1938 год, с санкции Никиты Сергеевича, было арестовано 2140 партийных и советских работников. (Несколько сот из них будут расстреляны по откровенно шизофреническому обвинению в подготовке теракта против будущего либерала и борца с тоталитаризмом).

«Настоящий беспощадный разгром врагов народа на Украине начался после того, как Центральный Комитет ВКП(б) прислал руководить большевиками Украины тов. Никиту Сергеевича Хрущева, — восторгался на съезде республиканской компартии один из делегатов. — Теперь трудящиеся Украины могут быть уверены, что разгром агентуры польских панов и немецких баронов будет доведен до конца».

Впоследствии, перед XX, «очистительным» съездом документы об арестах с визами Хрущева таинственным образом из архивов исчезнут. Операцией зачистки занимался его доверенный человек, председатель КГБ СССР генерал Серов. Соответствующая запись сохранилась в неопубликованных дневниках Серова, познакомиться с которыми любезно позволила мне его дочь Светлана Ивановна. Чекисты выезжали даже на Украину, где изымали нежелательные бумаги. Только после этого первый секретарь осмелится разоблачить кровавые сталинские преступления...

Не чувство справедливости или благородного гнева двигали Хрущевым, когда на XX съезде оглашал он свой знаменитый доклад о культе личности, а элементарный политический расчет, точно как в анекдоте про три конверта.

«Оставляю тебе в сейфе три конверта, — говорит старый начальник своему преемнику, — Будет невмоготу, распечатывай по одному».

В первом конверте было написано: «Вали всё на меня». Во втором: «Обещай разобраться и вникнуть». В третьем: «Готовь три конверта».

...Между прочим, придя поначалу к власти, Хрущев даже не помышлял перетряхивать кости Великого кормчего. Первым о десталинизации заговорил, как ни странно, Маленков.

Почему, впрочем, странно? Эта фигура до сих пор не оценена по заслугам, стараниями опять-таки либерально-кухонных публицистов Маленков воспринимается большинством как серая бесцветная личность, этакий мракобес сталинской плеяды, вдохновитель «ленинградского дела», антисемитской истерии, сатрап и душитель свободы, прозванный за женоподобную внешность Маланьей.

Между тем Георгий Максимилианович был далеко не столь примитивен, как нам его рисуют. Еще в последние годы жизни Сталина он негласно был объявлен его преемником (именно Маленков делал на XIX съезде главный доклад), тащил на себе воз основной партийной работы, а со смертью вождя — фактически возглавил КПСС. (Хрущев поначалу находился на вторых ролях; в передовицах «Правды» — этого барометра политической конъюнктуры — его фамилия звучала куда реже, нежели Маленкова, Берия или Молотова).

Уже 10 марта 1953 года — и недели со сталинской смерти не прошло — на заседании Президиума ЦК Маленков неожиданно заговорил об ошибках прошлого, осторожно, конечно, прощупывая ногой кромку льда. И тем не менее:

«В прошлом у нас были крупные ненормальности, многое шло по линии культа личности... Считаем обязательным прекратить политику культа личности».

Примерно с 20 марта Сталина практически перестают цитировать в газетах, упоминания о нем стали появляться в печати всё реже и реже. Люди знающие тут же смекнули: не спроста. (Даже когда директор музея Ленина предложил преобразовать свое заведение в музей Ленина—Сталина, для чего требовалось прирезать соседний жилой дом, управделами ЦК ответило ему отказом: дескать... «Моссовет не может отселять граждан».)

Хрущев же, напротив, подобной резкости шарахался тогда, как черт ладана. На совещании аппарата Ленинградского обкома в мае 1954-го, стоило лишь зайти речи о культе личности, Никита Сергеевич рубанул, не задумываясь:

«Эго политический, принципиальный вопрос. Вы знаете, что никто более прямо и резко не выступал против культа личности, как Сталин».

И идею переименования комсомола в ленинско-сталинский он тоже поддержал с великой радостью. Шелепин, главный комсомолец страны, получив хрущевское одобрение, ринулся уже созывать Пленум ЦК ВЛКСМ, написал даже текст официального обращения. Но вдруг Хрущев посреди ночи перезвонил ему сам.

Через много лет Шелепин почти дословно воспроизведет по памяти тот ночной разговор.

«„Когда Пленум?“ — „Завтра“. — „Вы обращение подготовили?“ — „Да“. И он так спокойно, как о чем-то обыденном: „Не надо этого делать. Мы тут посоветовались и решили, что это делать не надо“».

В тот период посоветоваться Хрущев мог только с одним человеком — с Маленковым. Не случайно уже на июльском Пленуме 1953 года (Хрущев тогда продолжал еще трястись при одном лишь упоминании хозяина — пусть и мертвого), Маленков объявлял в открытую, на глазах у сотен слушателей:

«Вы должны знать, товарищи, что культ личности товарища Сталина в повседневной практике руководства принял болезненные формы и размеры... Мы не имеем права скрывать от вас, что такой уродливый культ личности привел к безаппеляционности единоличных решений и в последние годы стал наносить серьезный ущерб делу руководства партией и страной».

Маленков во многом — как и Гришка Отрепьев — опередил свое время. Предпринятые им попытки реформ большинству соратников казались непонятными, странными, а потому чрезвычайно опасными.

Он, например, отменил налоги на всё личное имущество крестьян и списал колхозные долги; заговорил о создании фермерских хозяйств; начал снижать цены на товары первой необходимости; поставил вопрос о социальных гарантиях населению и призвал «заботиться о максимальном удовлетворении материальных потребностей», для чего «в 2-3 года добиться создания в нашей стране обилия продовольствия для населения и сырья для легкой промышленности». Именно при нем в Москве впервые прошла выставка импрессионистов.

Публично озвученный Маленковым весной 1954-го тезис о мирном сосуществовании социализма и капитализма («холодная» война, заявлял он, может перерасти в мировую, что означает гибель всей цивилизации) вообще вызвал у кремлевской верхушки шок. Для страны, воспитанной на вере в мировую революцию, это казалось абсолютной дикостью. (Как емко выразился Хрущев, «вопрос только в том, кто кого закопает».) Кстати, хорошо знакомый нам термин «разрядка» впервые пустил в оборот тоже Георгий Максимилианович.

«Как это можно утверждать, что при атомной войне может погибнуть цивилизация? — горячился, допустим, твердокаменный Молотов. — Тогда зачем же нам строить социализм, беспокоиться о завтрашнем дне? Уж лучше сейчас запастись всем гробами».

А Хрущев, начавший уже борьбу за власть, даже громогласно взялся соратника поправлять: «Если империалисты попытаются развязать новую войну, то она неминуемо окончится крахом всей капиталистической системы».

Спору нет: история не терпит сослагательного наклонения. И все же я абсолютно уверен, что, останься Маленков у руля, страна еще раньше взяла бы курс на либерализацию.

Неслучайно на Западе его приход воспринят был с осторожным оптимизмом. Тогдашний посол США Чарльз Болен так вспоминал о нем в мемуарах:

«Его русский язык был самым лучшим из тех, что я слышал из уст советских лидеров. Слушать его выступления было удовольствием. Речи Маленкова были хорошо построены и в них видна была логика (...), акцент указывал на образованность этого человека... Маленков мыслил, на мой взгляд, в наибольшей по сравнению с другими советскими вождями степени на западный манер. Он, по крайней мере, разбирался в нашей позиции, и хотя он ее не принимал, но все же, я чувствовал, понимал ее».

Однако сталинский наследниксовершил две непростительных для аппаратчика ошибки. Без боя уступил Хрущеву секретариат ЦК, сосредоточившись на работе в правительстве (Маленков наивно посчитал, что пост предсовмина, который долгие годы занимал Сталин — ключевой, тем более — за собой он сохранил председательство на заседаниях Президиума ЦК). И поддержал заговор против Берия.

Когда добрейший Никита Сергеевич расправился с бывшим своим Другом, следующей жертвой оказался уже Маленков.

Дело Берия — это еще один исключительный пример хрущевского вероломства. (Для тех, кто по-прежнему считает Лаврентия Павловича исчадием ада, насильником и садистом, рекомендую ознакомиться с замечательной книгой Елены Прудниковой «Последний рыцарь Сталина»: очень познавательное чтение.)

Все обвинения, предъявленные шефу МВД, никакой критики просто не выдерживают. Осужден он был — цитирую приговор Специального Судебного Присутствия Верховного Суда СССР — за то, что «изменив Родине и действуя в интересах иностранного капитала, <...> сколотил враждебную Советскому государству изменническую группу заговорщиков <...> для захвата власти, ликвидации советского рабоче-крестьянского строя, реставрации капитализма и восстановления господства буржуазии».

Приговор большой, приводить его целиком не позволяет формат, а жаль, здесь, что ни абзац — то песня.

«Установлено, что тайные связи с иностранными разведками Берия завязал еще в 1919 году... Во все последующие годы вплоть до своего ареста, Берия поддерживал и расширял тайные связи с иностранными разведками».

(С какими именно разведками — в обвинении не уточняется, да этого, собственно, и не требовалось, шпион — и всё тут.)

«...В 1941 году Берия предпринял втайне от Советского правительства попытку установить связь с Гитлером... предлагал уступить гитлеровской Германии Украину, Белоруссию, Прибалтику, Карельский перешеек, Бесарабию, Буковину... Осенью 1942 года, в напряженный момент обороны Кавказа, Берия с помощью своих соучастников пытался открыть врагу перевалы через Главный Кавказский хребет, что должно было... привести к иностранной оккупации Закавказья и передать в руки империалистических государств бакинскую нефть».

НА СТЫКЕ ВЕКОВ

В современной российской историографии события 1993-го именуются не иначе, как попыткой переворота, хотя, в действительности, антиконституционными были действия именно Ельцина.

Хороши, конечно, были все; как метко написал Юрий Поляков, стране пришлось выбирать между пьющим секретарем обкома и ширяющимся чеченцем. И все же — знаменитый президентский указ № 1400 о разгоне Верховного Совета был абсолютно незаконен. Это признал даже Конституционный суд. (За такую строптивость председателя КС Зорькина даже сняли, но при Путине — вернули обратно.) Никто не давал Ельцину права распускать парламент, а тем более расстреливать его из танков.

Цинизм ситуации заключается в том, что противников Ельцина обвинили как раз в тех грехах, которые следовало предъявить ему самому. Их бы наверняка даже осудили, но весной 1994-го Дума выпустила всех организаторов «путча» по амнистии.

Между прочим, среди вороха претензий (в том числе попытки «создания продовольственных затруднений» и «передачи капиталистическим государствам части территории СССР») предъявлялось ему и покушение на светлое имя Вождя. В июле 1953-го, на Пленуме ЦК, верный сталинец Андрей Андреевич Андреев так прямо и говорил (воспроизвожу по стенограмме):

«Берия начал дискредитировать имя товарища Сталина, наводить тень на величайшего человека после Ленина... Появился откуда-то вопрос о культе личности. Почему встал этот вопрос? Ведь он решен давным-давно в марксистской литературе, он решен в жизни, миллионы людей знают, какое значение имеет гениальная личность, стоящая во главе движения, знают, какое значение имели и имеют Ленин и Сталин, а тут откуда-то появился вопрос о культе личности. Это проделки Берия... Он хотел похоронить имя товарища Сталина».

Андрееву вторили и многие другие. Например, министр металлургической промышленности Тевосян:

«Этот мерзавец Берия возражал против того, чтобы, говоря об учении, которыми руководствуется наша партия, наряду с именами Маркса, Энгельса, Ленина называть имя товарища Сталина».

Хрущев ни словом, ни полсловом речи эти не прервал ему было все равно, какими методами уничтожать политических оппонентов: главное — результат.

(Точно так же, воюя с Маленковым, он объявил, что «надежда некоторых лиц на смену ориентации у партии, на отказ от той политики, которая проводилась при Сталине, не оправдана». А ведь на дворе стояло уже лето 1954-го.)

Арест Берия — есть не что иное, как самый обычный заговор, дворцовый минипереворот, предпринятый с одной только целью: уничтожить опасного конкурента.

И тем не менее Берия для большинства это по-прежнему — маньяк и кровавый палач, Маленков — мракобес и душитель свободы, а Хрущев — совсем обратно — душка и либерал.

Причудливы дела твои, Господи!..

Через тернии к звездам

В 1956-м Брежнева возвращают в Москву; Хрущеву нужны свои, надежные кадры. Вождь готовится к новому прыжку, но до тех пор, пока в Президиуме будут превалировать люди, помнящие, как Микита плясал перед Сталиным гопака, он не в силах ощутить себя полноправным владыкой. (Извечный синдром лакея, перебравшегося из людской в залу.)

На историческом XX съезде Брежнев выступает с докладом еще как руководитель ЦК Казахстана, но окончание его встречает уже москвичом.

А ведь всё это уже было: четыре года назад точно так же, приехав во главе республиканской делегации на съезд (правда, не казахской, молдавской), Леонид Ильич стал секретарем ЦК и кандидатом в члены Президиума. Вот только цена этим постам теперь совершенно другая.

Хрущев пришел всерьез и надолго; этот маленький, лысый человечек с задранными до подбородка штанами на помочах и лицом, усыпанным бородавками, полон самых фантастических планов, и искренне верит, что лет через двадцать, максимум — двадцать пять в стране будет построен коммунизьм.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

После избрания секретарем МГК Ельцин очень хотел стать полноправным членом Политбюро. Своему окружению он не раз жаловался, что его предшественник Гришин, даром что бюрократ и ренегат, входил в Политбюро, а его, борца и трибуна, маринуют в кандидатах.

Отчасти из-за этой обиды он и вступил в конфликт с Лигачевым и Горбачевым. Начал скандалить, срываться, потом написал генсеку эмоциональное оскорбительное письмо.

Через пару лет Горбачев спохватится. На XXVIII съезде он решит задобрить вконец разбушевавшегося оппонента и ввести его в Политбюро, но было поздно. Ельцин шел к власти уже совершенно другой дорогой, вскоре он вообще демонстративно выйдет из КПСС.

Брежнев буквально светится теперь оптимизмом; это отмечают все, кто сталкивался с ним в тот период. При распределении обязанностей в ЦК ему досталось едва ли не самое перспективное и стратегически важное направление: космонавтика и оборонка.

Такое решение говорило о многом. После успеха целины — любимого своего детища — Хрущев искренне уверился: Брежнев справится с любой задачей, тем более что проблемы ВПК — ему совсем не чужды: перед войной, как мы помним, Леонид Ильич работал секретарем Днепропетровского обкома по оборонной промышленности.

Космос был новым хрущевским увлечением; покорению галактики первый секретарь отдался со всей страстью своей неуемной натуры. Амбициозный и тщеславный Хрущев мечтал оставить после себя памятники не только на земле, но и во вселенной: на пыльных тропинках далеких планет, как пелось в популярной песне той эпохи...13

То, что космическую отрасль первый секретарь препоручил заботам именно Брежнева, свидетельствовало об особом к нему отношении. Леонид Ильич окончательно превратился в личную креатуру Хрущева. При таких условиях Брежнев просто обязан был разбиться в лепешку, но высочайшее доверие оправдать.

(После неудавшегося заговора летом 1957-го, когда Брежнев однозначно встал на сторону Хрущева, это доверие возрастет многократно, о чем, впрочем, разговор предстоит еще отдельный.)

Те же самые горе-историки, что превозносят до небес либерализм Хрущева, выставляют обычно Брежнева в роли полуграмотного, совершенно некомпетентного партократа-дилетанта. В ракетной технике, дескать, понимал он как свинья в апельсинах, волевых решений принимать боялся, от ответственности бегал точно заяц.

Ерунда полная!

В дневниках Брежнева есть огромное количество записей, прямо опровергающих очередной этот миф.

Почти ежедневно будущий генсек фиксирует многочисленные встречи и совещания с ведущими конструкторами, директорами оборонных заводов, военными. (В числе людей, чьи фамилии постоянно встречаются в дневнике, — академики Королев, Курчатов, Челомей, Янгель.) Причем записи эти носят характер вполне конкретный — слушали то-то, сделать надо так-то; в них нет и грамма партийной демагогии. Наоборот, свидетельствуют они о желании Брежнева докопаться до сути.

Ну вот, скажем, пометы 1964 года:

«Зачем нам много КБ. Надо сокращать. Лучше иметь одну ракету, чем две одного класса... При выборе типа ракет предпочтение отдать надежности... Пусть ученые посчитают, что лучше и дольше будет стоять: ампульные или твердотопливные. Изучить американскую практику стрельбы ракетами пороховыми — в чем дело, хотя бы по статистике, сделать какие-то выводы».

Или более ранние, 1958 год:

«Тяжелое положение с камерами сгорания... Завод Ступино — дир. Назаров — должен давать штамповки для дисков Н-К-12 — не дает. АИ-20 — не могут пока найти причину — при сборке и пропуске гонит стружку, разрушаются подшипники — делают по V комплектов».

(В выдержках из дневников, которые есть в приложении к книге, вы без труда сможете найти еще массу подобных записей.)

«Вранье, что он, как сейчас говорят, „не догонял“, — как бы подтверждает мои слова покойный ныне Аркадий Вольский, работавший в ту пору зам. зав. отделом машиностроения ЦК КПСС. — Брежнев обладал неоценимым свойством — великолепно знал военно-промышленный комплекс. Будучи еще не генсеком, а просто секретарем, здорово вытащил ракетные войска...».

А вот мнение генерал-полковника Игоря Илларионова, многолетнего помощника маршала Устинова:

«Брежнев в короткие сроки смог освоить новое для себя дело. И ведь как! Приглашал к себе заведующего отделом оборонной промышленности ЦК, специалистов из этого отдела, министров, ведущих конструкторов техники. И с ними он выверял каждую фразу в уже одобренных, со всеми визами, постановлениях ЦК, которые оставалось только проголосовать на Политбюро. Спрашивал присутствующих: „А как можно осуществить это? А это?“ Всем приходилось выкладывать свои аргументы, а Брежнев потихоньку вникал в суть вопроса. И одновременно оценивал деловые качества людей».

Примерно то же самое утверждает и академик Федосов, многолетний директор НИИ авиационных систем, Герой Труда, лауреат всех мыслимых и немыслимых премий: Брежнев — мало сказать не стеснялся, он — старался учиться. Регулярно, почти каждую неделю, секретарь ЦК выезжал на оборонные предприятия и вникал. Из всех кураторов отрасли Федосов вспоминает его как наиболее толкового, дельного и доброжелательного.

Даже потом, став уже генсеком, Брежнев сохранит тягу к оборонной отрасли и особенно — к космосу. При нем ВПК превратился в один из столпов государства; денег и внимания на него не жалели. Но зато и отдача была будь здоров!

 

НА СТЫКЕ ЭПОХ

В ходе чубайсовской приватизации более 17% стратегических и оборонных предприятий были проданы иностранцам за бесценок. Только одна американская компания Nick & C Corp. умудрилась скупить через подставные структуры пакеты акций 19 предприятий, в числе которых значились «Тушинский машзавод», МПО им. Румянцева, АО «Курский прибор», «Авионика», АО «Рубин». Западники сумели даже приобрести пакет космического «головника» НПО «Энергия» — предприятия не просто секретного, а суперзасекреченного.

30% акций Московского электронного завода и действовавшего с ним в кооперации НИИ «Графит» — единственного в стране разработчика графитового покрытия для самолетов-невидимок типа «Стелc» — перешли в руки советника председателя Госкомимущества (Чубайса) Джонатана Хэя, человека, которого Лубянка официально называла сотрудником ЦРУ. Став властелином «Графита», Хэй заблокировал оборонные заказы для российских военно-космических сил.

19,5% акций режимного (!) завода «Компонент», работавшего исключительно на нужды ГРУ, отошли частной американской компании. 28% акций Калужского турбинного завода, который специализировался на изготовлении паротурбинных установок для атомных подводных лодок, скупил «Сименс». Блокирующими пакетами военных вертолетных заводов овладели «Боинг» и «Сикорский».

...В проблемы ВПК и космической отрасли Брежнев погрузился с головой. Эта работа по-настоящему увлекала его.

«Он, как всегда, загорелся делом, — вспоминала брежневская вдова Виктория Петровна, — с увлечением говорил о том, что ему поручено. Даже не мог сидеть на месте от волнения, начинал ходить по комнате. А я сижу, слушаю его, и сердце у меня замирает от страха: уж такие направления ему Политбюро назначило курировать — оторопь берет!» Брежнев постоянно летает по стране, инспектируя заводы и почтовые ящики, по-отечески выслушивает нескончаемые жалобы и просьбы. Собственно, повсеместно они одни и те же: смежники подводят, кооперация буксует, комплектующие запаздывают. Секретарь ЦК вынужден постоянно трясти нерадивых директоров, звонить секретарям обкомов, лично контролировать сроки и качество поставок; руководители ВПК — министры, председатели госкомитетов — практически не выходят из его кабинета. В общем, работает в режиме совнархоза, как любит говаривать один мой друг-губернатор14.

Особенно часто Брежнев вынужден заниматься делами куйбышевского завода «Прогресс», где создавалась первая советская ракетно-космическая техника, в том числе и знаменитый «Восток-1», на котором совершит свой полет Гагарин. Много раз он приезжал туда, оставив о себе, по словам секретаря парткома «Прогресса», будущего члена Политбюро Виталия Воротникова, исключительно благоприятное впечатление. (В цехах запросто общался с рабочими, на острые вопросы отвечал терпеливо и просто, спрашивал только по делу.)

Бессменный генеральный конструктор «Прогресса» Дмитрий Козлов свидетельствует:

«Мне не раз приходилось обращаться к нему с различными просьбами. А поскольку в Куйбышеве до 1964 года Брежнев бывал неоднократно, то в таких случаях для решения того или иного вопроса Леонид Ильич прямо из кабинета директора... звонил по телефону кому-нибудь из министров или руководителям предприятий-смежников. Проблема обычно разрешалась оперативно и точно».

Если поначалу конструкторы и военные отнеслись к назначению Брежнева с определенным скепсисом — бывший политработник, партократ, что с него взять? — то уже очень скоро восприятие это изменилось до неузнаваемости. Брежнева считали теперь чуть ли не своим представителем во власти, этаким военпредом при ЦК.

Моторный, подвижный, конкретный, он старался выслушать всех и по возможности найти выход из любой ситуации.

Когда в апреле 1958-го Хрущев решил создать новую громоздкую структуру — Военный научно-технический комитет по атомному, водородному и ракетному оружию при Совете обороны СССР (без стакана не выговоришь!), академики этому воспротивились. Создатели ядерного и водородного оружия Сахаров с Харитоном пришли за поддержкой к Брежневу.

В своих воспоминаниях Андрей Сахаров (тот самый!) указывает:

«Он выслушал нас очень внимательно, что-то записывая в блокнот. Потом сказал:

— Я вас вполне понял. Я посоветуюсь с товарищами, вы узнаете, что будет решено...

Постановление принято не было».

В другой раз академик Янгель, еще один титан ВПК, посетовал Леониду Ильичу на плохие жилищные условия. Через месяц академик праздновал уже новоселье.

Кстати, место под строительство знаменитого ныне космодрома «Байконур» подбиралось тоже не без участия Брежнева, в хорошо знакомых ему казахстанских степях. Именно там с вбитыми в землю первыми колышками и занялась новая космическая эра.

Все самые яркие страницы ее — запуск первого спутника, облеты Луны и Венеры, одиссея Белки со Стрелкой и, конечно, триумф Гагарина — так или иначе были связаны с секретарем ЦК по оборонке.

Неслучайно в апреле 1961-го Брежнев получил первую в своей жизни Золотую Звезду: «За выдающиеся заслуги в руководстве по созданию и развитию ракетной промышленности, науки и техники и осуществлении первого в мире космического полета советского человека». Званием Героя Труда Леонид Ильич очень гордился, больше, может быть, даже, чем пресловутым орденом «Победы»...

Награда нашла героя, когда находился он уже в новом качестве: на посту председателя Президиума Верховного Совета СССР.

В это кресло Хрущев передвинул его в мае 1960-го взамен окончательно одряхлевшего героя Гражданской войны Ворошилова. (Даже выйдя на пенсию, Ворошилов продолжал приезжать в Кремль и садился у фонтана на раскладной стульчик, ему минуло уже 79 годков, и без кремлевского воздуха он просто не представлял себе жизни.)

С формальной точки зрения Президиум Верховного Совета являлся высшим органом в государстве, власть-то в СССР была советской. Все назначения, освобождения, награждения, присвоение званий осуществлялись именно его указами, даже верительные грамоты иностранные послы вручали председателю Президиума.

Неофициально главу Верховного Совета именовали президентом СССР, но владычество это было, понятно, сугубо номинальным. Всю политику определял в реальности Президиум ЦК. Парламенту оставалось лишь документально оформлять то, что решили уже за него в Кремле. (Как знакома мне эта картина!)

Лучшей работы, кажется, и не сыскать: знай только делай умное лицо и надувай щеки. Ответственности — ноль, зато почету и уважения хоть отбавляй. Одно слово — синекура.

Но и здесь Брежнев не желает ограничиваться исполнением унизительной роли статиста. За всю историю советской власти он стал первым ее главой, кто попытался хотя бы создать видимость работы парламента (финал перестройки не в счет).

«Когда Брежнев впервые появился в Президиуме после работы в ЦК, он произвел впечатление человека, который хочет делать на новом посту большие дела, — свидетельствует ответственный работник аппарата Президиума Верховного Совета Юрий Королев. — Брежнев поначалу интересовался всем, сам лично проверял, как работают его люди, как исполняются решения, как идет круговорот входящих и исходящих бумаг... Брежнев в какой-то мере попытался сделать парламентскую работу более активной. Так, деловой реформой стало то, что план и бюджет на предстоящий год стали утверждаться не в феврале — марте того же года, как это было в течение многих лет, а в ноябре — декабре предыдущего».

Среди других брежневских нововведений было и создание Экономической комиссии Совета Национальностей, которая, по словам того же Королева, поставила перед собой «задачи крупномасштабные: развитие республик, национальных образований, установление справедливого распределения бюджетных средств». (Своего рода — прообраз нынешнего Минрегионразвития.)

Кроме того, Брежнев требовал максимально загружать работой депутатов, которые прежде лишь собирались на сессии два раза в год, единогласно принимали написанные за них законы, и, отоварившись дефицитом, с чувством выполненного долга разъезжались по домам.

Конечно, подобное звучит сегодня довольно смешно, но, повторяю, до Брежнева никто не пытался инициировать и этой малости.

Раз в неделю председатель Президиума в обязательном порядке обзванивал регионы, проверял реакцию на жалобы трудящихся, кои приходили в Верховный Совет в избытке.

Делал он это в излюбленной своей манере; плавно, без давления, но довольно настойчиво, объятия ведь тоже бывают удушающими.

— Ты там посмотри внимательней, — ласково объяснял Леонид Ильич, соединяясь с очередным секретарем обкома, — жалуются на твою область. Как бы скандала не вышло.

После этих слов чиновники волей-неволей вынуждены были вникать в проблемы, снимая стружку с нерадивых подчиненных.

Для интереса я даже поднял отчетность в архиве бывшего Верховного Совета. Цифры впечатляют.

За один только 1962 год (и только из РСФСР) в парламент поступило 171 293 письменных обращения, еще 8659 граждан побывали здесь на личном приеме. Наиболее вопиющие жалобы докладывались лично Брежневу. В основном касались они жилья, проблем соцобеспечения и судебно-прокурорских вопросов. Как депутат, могу засвидетельствовать, что за прошедшие полвека в этом смысле ничего в России кардинально не изменилось.

Что характерно — в половине случаев изложенные факты подтверждались. В многостраничном отчете заведующего приемной Верховного Совета приводятся десятки конкретных примеров; если осовременить их, заменив тогдашние должности на нынешние, ощущение такое, будто читаешь отчет приемной Госдумы. За одним, правда, исключением — реакция на переправленное из Москвы письмо была в те времена совершенно иной.

Скажем, в Борисоглебске (Воронежская область) зампредгорисполкома Болдырев (читай — вице-мэр) добился предоставления своим родственникам квартиры вне очереди. В 1962 году незадачливого Болдырева с работы мгновенно сняли. В демократической России — наверное, даже не пожурили бы.

В подмосковном Можайске инструктор местного горкома Соколов (читай — работник городской администрации) купил за 3 тысячи 146 рублей дом, находящийся на балансе горсовета, который тут же перепродал в 6 раз дороже. После чего, без очереди и ордера, получил отдельную квартиру и земельный участок. В результате вмешательства Верховного Совета своей должности Соколов лишился. (Что сталось бы с ним в нынешнюю эпоху — даже боюсь представить; богатый был бы, наверное, человек.)

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Когда Ельцину докладывали компрматериалы на его соратников, он злился больше не на них, а на тех, кто приносил дурные вести. Как правило, это был Коржаков. «Опять дерьмо притащил», — ворчал президент.

Большинство уличенных в коррупции чиновников он не тронул. Зато стоило кому-то лишь заикнуться о президентских амбициях, этого человека выгоняли тотчас.

Как президент, Брежнев много ездит теперь по свету. За три года он успел совершить 15 официальных визитов. Можно это, конечно, списать на его тщеславие и любовь к праздности. А можно и на желание увидеть, как живет другой мир; умные, известно, учатся на чужих ошибках, мы же — исключительно на своих.

Само собой, за счет подобной активности Леонид Ильич стал человеком публичным. Его имя широко было теперь известно в стране и за рубежом, а фотографии регулярно публиковались в газетах, неизменно вызывая тем жгучую ревность Хрущева.

Никита Сергеевич — человеком был, мягко говоря, импульсивным; если под хвост попадала вожжа — пиши пропало, никакие прошлые заслуги не помогут.

Патриарх советской журналистики Мэлор Стуруа приводит случай, как в 1963 году, когда «Известия» проиллюстрировали статью Брежнева портретом автора, Хрущев жестко отчитал Леонида Ильича за «нескромность». После этого Брежнев потребовал от редакции больше не печатать его снимков.

Случившийся между корреспондентом и президентом диалог достоин пера Ильфа и Петрова:

— Никаких фото, и баста!

— Леонид Ильич, мне придется доложить об этом главному редактору.

— Ну и докладывай.

— А если он решит по-иному?

— Тогда другое дело. Но пусть все-таки он посоветуется.

— С вами?

— При чем тут я?!!

В минуты гнева первый секретарь становился страшен — он багровел, точно его любимая свекла, глаза наливались кровью.

Работа под началом такого человека сродни житью на вулкане: никогда не знаешь, что взбредет ему в голову через минуту.

После разгрома в 1957-м «антипартийной группы» — остатков старой сталинской гвардии, попытавшихся поставить зарвавшегося Микиту на место, — Хрущев окончательно утерял последние тормоза. Власть его стала отныне абсолютной и бесконтрольной.

Любимцев и фаворитов Хрущев менял как перчатки; он то приближал соратников, то, мгновенно разочаровавшись, низвергал в тар-тарары.

«Люди узнавали, что они уже не в Президиуме ЦК только тогда, когда оглашался список, — писал старейший обитатель Кремля Анастас Микоян. — То ценил — то не ценил, то верил — то не верил. Сам не знал почему. Один раз был курьезный случай: после съезда он на Пленуме огласил список членов Президиума ЦК, в котором не оказалось Кириленко (первый секретарь Свердловского обкома. — Авт.). Я в перерыве спросил: „В чем дело? Ты вроде не собирался его убирать“. А он .говорит: „Как, разве я его не назвал? Да, верно. Его, оказывается, нет в моем списке. Я просто забыл его вписать. Хорошо, что ты напомнил“. Удачно вышло, что еще не успели дать в газеты, вовремя исправили».

Сколько их, несостоявшихся наследников, калифов на час успело поменяться в те годы. Имена большинства этих незадачливых вождей известны сегодня разве что историкам, хотя еще полвека назад вся страна склонялась перед ними в глубоком поклоне.

Был, например, такой Алексей Илларионович Кириченко, первый секретарь ЦК Украины, активно поддержавший Хрущева во время «антипартийного» путча 1957 года.

В награду за верность Хрущев приблизил Кириченко к себе, сделал вторым человеком в партии. (В дневниках Брежнева есть масса упоминаний о нем: А. И. сказал, А. И. велел, совещание у А. И.) Но и пары лет не прошло, как «хозяин» на него осерчал — груб, заносчив — и в 1960 году сослал первым секретарем обкома в Ростов, а потом и вовсе отправил на пенсию.

(Подлинной причиной опалы стала совершенно банальная, в духе коммунальных дрязг, история, когда на охоте Никита Сергеевич объявил, что это он подстрелил кабана, а подвыпивший Кириченко имел глупость с ним не согласиться.)

Освободившееся после Кириченко место у трона занял главный его противник, бывший ленинградский секретарь Фрол Козлов, человек, по выражению Твардовского, который «слушает только себя и сам пьянеет от своего голоса».

Современникам Козлов запомнился поразительной дремучестью и твердолобостью. Когда в 1962-м в Новочеркасске вспыхнули народные волнения, именно он приказал войскам открывать огонь, требовал расстреливать каждого десятого смутьяна и даже подогнал два эшелона для массовой отправки бунтовщиков в Сибирь.

На заседаниях Президиума ЦК Козлов мог в открытую назвать докладчика дураком. (Известен случай, когда подобными любезностями обменялся он с Микояном.)

Правда, при виде «дорогого Никиты Сергеевича» вся жесткость его улетучивалась в один присест; он даже в выражениях и повадках пытался копировать первого секретаря, безропотно снося любые его выходки. (Как-то раз Хрущев метнул ему в голову мраморное пресс-папье. И ничего: стерпел.)

А еще отличался Козлов любовью к интригам и внутридворцовым склокам. Он враждовал не только с Кириченко, но и с другим секретарем ЦК, Николаем Игнатовым, еще одним забытым нынче влиятельнейшим царедворцем.

Как и Козлов, Игнатов претендовал на место второго секретаря ЦК, для чего успешно вербовал в свои ряды молодую кремлевскую поросль, но потерпел сокрушительное фиаско, был понижен в должности (до зампредов Совмина) и затаил на Хрущева с Козловым лютую обиду.

Как видно, с приходом нового лидера в обычаях и нравах Кремля ничего толком не изменилось. Царедворцы по-прежнему разбивались на кланы и «партии», интриговали друг против друга, отталкивая соперников локтями.

Так было и при царе, и при коммунистах, и при демократах. Так продолжается и по сей день — знаменитое деление путинского окружения на кремлевские «башни», сопровождающееся публичным выяснением отношений и громкими арестами, — всё это лежит в русле многовековых традиций российского престола.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

В окружении Ельцина всегда царили интриги и клановая борьба. Время от времени одна группа брала верх над другой, но ненадолго. Царедворцы шпионили друг за другом, подсиживали, устраивали провокации и подставы.

Руководитель президентской администрации Сергей Филатов впрямую, например, объявлял, что все кабинеты в Кремле и на Старой площади прослушиваются людьми Коржакова. Вскоре после этого Филатова снимут — Коржаков принес-таки Ельцину компромат на него.

Правда, сам генерал тоже падет потом жертвой аппаратной войны...

К чести Брежнева замечу, что в эпоху хрущевского правления в этих играх он активного участия не принимал, максимально дистанцируясь от любых крупномасштабных интриг. Обжегшись когда-то на бериевско-маленковском молоке, Леонид Ильич дул теперь даже на воду.

Ни к одному из враждующих кланов он не примыкал, стараясь соблюдать строгий нейтралитет. При этом с каждым лагерем Брежнев пытался сохранить добрые отношения, то есть — остаться хорошим для всех сразу.

В его дневниках я нашел несколько записей, отменно бытоописующих царящие тогда нравы, равно как и пластичность самого автора.

«Походили с А. И. (Кириченко. — Авт.), говорил о беседе с Н. Г. (Игнатовым. — Авт.). Просит: спаси, я тебе буду служить, мы сомнем этих, если та пискнет. Тебе обор. (оборонными делами. — Авт.) заниматься, ты еще 15—20 лет активно будешь работать. Я орг. партотдел могу вести и т. д». (22 марта 1959 года.)

Судя по этой помете, Кириченко в войне с Игнатовым очень рассчитывал на брежневскую поддержку. Но когда в ноябре 1959-го Хрущев прямо на Президиуме начал публично топтать Кириченко, в вину ему среди прочего вменили и грубость по отношению... к Брежневу.

«Недостатки товарища Кириченко известны, — сурово чеканил новый хрущевский фаворит Козлов. — Вот, после разговора с ним товарищ Брежнев рыдал».

К делу это, конечно, впрямую не относится, но добавлю все же, что Козлов, вероятно, имел в виду одну чисто бытовую историю, случившуюся в апреле того же года. В дневниках Леонида Ильича отражена она довольно подробно:

«Доклад А. И. о поездке... Страшно обидел, унизил, оскорбил меня, подозревая, что я улыбнулся Мухитдинову (еще один небожитель, секретарь ЦК КПСС. — Авт.). Был сердечный приступ, почти на день вышел из строя... После президиума А. И., видимо, понял свою ошибку».

Ясно теперь, в каких суровых условиях приходилось жить и работать тогдашней верхушке? Одна случайная улыбка — и ты уже на больничной койке. Страшная эта штука — кремлевская ревность...

А вот другая запись, датированная 4 апреля 1962 года:

«Попросилась зайти Е. А. (Фурцева. — Авт.). Нападала на Фрола (Козлова. — Авт.) — он подлец, но поверь мне, его не будет, он карьерист, провокац. человек. Все расчеты ведет на власть, на лидерство. Был на даче. Выпил, а я хитрила — он все разболтал. Он тебя гробит. Ты расскажи Н. С. (Хрущеву. — Авт.).

В 4 ч. дня вызвал Ф. (Козлов. — Авт.). Страшно критиковал дела по с/хоз-ву; структуру, разрушили все — не пойму, что эти управления будут делать...»

Небольшое пояснение: Екатерина Фурцева, о которой идет здесь речь, была активнейшим членом команды Игнатова. В 1960-м, после аппаратного триумфа Козлова ее, подобно другим игнатовцам, понизили в должности и вывели из Президиума, с секретаря ЦК Фурцева опустилась до министра культуры.

Опалу Фурцева переживала страшно (якобы даже резала себе вены). Ненависть ее к Козлову превратилась уже в манию, на всех углах она возмущалась гнусной его двуличностью.

Такой же точно гневный монолог выслушал в тот апрельский день и Брежнев, наверняка даже посочувствовал, поцокал языком — галантное обхождение с дамами всегда было его коньком. И тут же как ни в чем не бывало отправился в кабинет «карьериста» и «провокатора» Козлова. При этом оба они — и Фурцева, и Козлов — продолжали считать Брежнева... ну, если и не своим сторонником, то уж точно — не противником...

Умение балансировать между противоположными полюсами — это, знаете ли, особый талант. Чтоб совершенно разные по убеждениям и ментальности люди искренне прониклись к тебе, воспылали приязнью, посчитали за своего — задача не из легких.

Но еще труднее — уверить хозяина, что именно тебе следует доверить престол, особенно если стремления этого ни за что нельзя показать.

В начале 1960-х Хрущев всерьез озаботился поиском преемника. Не то чтобы он собирался в отставку вовсе нет. Не в обычаях русских царей было отдавать власть по доброй воле, со скипетром и державой их могла разлучить только смерть. (Первым человеком, нарушившим эту многовековую традицию оказался, как ни странно Ельцин, впрочем другого варианта у него просто не оставалось.)

Но нужно было иметь кого-то, загодя определенного в наследники, все-таки возраст давал о себе знать. Да и слишком хорошо Никита Сергеевич помнил, какая свара разгорелась у трона со смертью Сталина, который тоже не озаботился вовремя завтрашним днем.

На людях, однако, Хрущев не раз изрекал, что пришла ему пора на покой, вот отпраздную 70 лет, проведу очередной съезд и — сразу в отставку, даже не отговаривайте.

Кокетничал, конечно. Вождю доставляло несравнимое удовольствие видеть, как преданные соратники хором принимаются успокаивать, умасливать своего предводителя: да что вы, дорогой наш, несравненный Никита Сергеевич, куда ж мы без вас? Подумайте о стране!

НА СТЫКЕ ЭПОХ

После позорной спецоперации в Буденновске Ельцин объявил, что уходит в отставку. Произошло это на закрытом заседании Совбеза 30 июня 1995 года.

В ответ премьер Черномырдин начал уговаривать Ельцина не горячиться: «виноваты все... подумайте о России».

За Черномырдиным ринулись и другие: дружно, хором, они успокаивали, умасливали президента, объясняя, что страна без него пропадет. Продолжалось это довольно долго, доставляя Ельцину неимоверное удовольствие.

«Ладно, — махнул наконец он рукой, — убедили. Люди ж действительно не поймут. Как-нибудь дотяну этот последний год, и тогда уж все — и не уговаривайте».

Через год Ельцин пойдет на вторые выборы...

Хрущев очень долго не мог определиться с наследником, всё ему было не так, не эдак. Негласный преемник Козлов в последний момент сошел с дистанции сам — в 1963-м году его разбил инсульт15.

Первый секретарь долго колебался. Из всего Президиума он видел лишь трех людей, способных «в случае чего» возглавить партию: бывшего председателя КГБ Шелепина, украинского лидера Подгорного, и Брежнева.

Когда Хрущев изгонял из Президиума всех, кто имеет хотя бы подобие собственного мнения, он, конечно, и представить себе не мог, во что это выльется. (Ровно ту же самую проблему испытал под конец своего правления и Ельцин.)

С покорными и послушными, вечно заглядывающими в рот иметь дело намного, разумеется, приятнее, да и сподручнее. Но особенность любой марионетки в том, что без кукольника, дергающего за нитки, она мертва.

Хрущев оказался в положении гоголевской невесты: «Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча, да, пожалуй, прибавить к этому еще дородности Ивана Павловича...»

Шелепин был, например, образованным и энергичным, но чрезмерно амбициозным. Власти он жаждал страшно, до хруста в суставах, не пытаясь даже этого скрывать. Плюс полное отсутствие практического опыта работы: с институтской скамьи — сразу в комсомол, оттуда — в КГБ, затем — в ЦК.

У Подгорного, не в пример ему, жизненного опыта было хоть отбавляй, зато — ни кругозора, ни грамотешки.

А вот Брежнев...

В своих воспоминаниях хрущевский сын Сергей воспроизводит слышанные им размышления отца о преемнике.

«Он заговорил о Брежневе, сказав, что у него огромный опыт, хозяйство и людей знает. Но, как считал отец, он не может держать свою линию, поддается чересчур и чужим влияниям, и своим настроениям... А на этом месте нужен крепкий человек, которого с пути не свернешь».

В конце концов Хрущев принял чисто соломоново решение: в наследники он определил сразу двоих — и Брежнева, и Подгорного. (Снова знакомая картина! Нечто подобное, кажется, наблюдали мы в 2007-м.) В июне 1963-го оба они были избраны вторыми секретарями ЦК КПСС.

Хитроумный Никита Сергеевич полагал, что соперники непременно начнут грызться, а он, оставшись над схваткой, будет время от времени их по-отечески разнимать — но и на старушку бывает прорушка.

И Брежнев, и Подгорный боялись Хрущева куда сильнее, чем друг друга. Им легче было объединиться единым фронтом, нежели сходиться в гладиаторском поединке под одобрительное гоготание царя-кесаря.

Это был один из последних кардинальных просчетов Хрущева, стоивший ему в конечном счете должности. Через год с небольшим именно Подгорный предложит избрать Леонида Ильича новым руководителем партии...

 

 

Глава 4
ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ ГЛАВБАРАНА

 

Культ двуличности

Когда в декабре 1825 года взбунтовавшиеся полки вышли на Сенатскую площадь, будущий император Николай Александрович был вне себя от ярости. Больше всего возмущал его даже не сам факт заговора, а то, что готовился он почти открыто, на глазах у сотен людей (Его Величества собственных офицеров!), но ни одна сволочь не удосужилась о том донести. Куда смотрела хваленая полиция, где были бесчисленные сыскные ищейки и агенты; эдак, чего доброго, завтра и в самом дворце замыслят переворот, и опять никто вовремя не сумеет упредить.

Лишь позднее, уже при разборе специальной следственной комиссией, выяснилось, что сигналы такие все же поступали, только никто должного внимания на них не обратил.

Еще в ноябре 1820-го года корнет лейб-гвардии Уланского полка Ронов сообщил властям, что от однополчанина капитана Сенявина (между прочим, сына выдающегося русского флотоводца) он получил предложение войти в тайное общество заговорщиков.

Наградой за верноподданство стало для Ронова увольнение из армии и ссылка в Порзов под надзор полиции. Потом, правда, на службе его восстановили, но карьеры все равно он не сделал, в отставку вышел только поручиком, хотя многократно слал высочайшие прошения, сетуя, что так и «не вознагражден по службе за донос».

Еще печальнее сложилась жизнь другого фискала — унтер-офицера 3-го Украинского уланского полка Шервуда, летом 1825 года донесшего о заговоре. Поначалу Шервуд был всячески обласкан, произведен в офицеры и жалован даже титулом «Шервуд верный». Но шпионская романтика так пленила его, что он не в силах был уже остановиться, постоянно всех кругом разоблачал, по любому поводу слал в Петербург ябеды, и в итоге стал совершенно несносен.

В 1844 году по обвинению в очередном ложном доносе Шервуда арестовали, на семь лет заточили в Шлиссельбургскую крепость, откуда был он сослан в собственное имение, под пожизненный надзор полиции...

Так уж повелось, что судьбы всех, кто стремится предотвратить заговоры в России или же берет на себя роль детонатора дворцовых переворотов, неизменно заканчиваются весьма прискорбно.

Начальник Ивановского УНКВД Журавлев осенью 1938-го написал Сталину о происках своего начальника Николая Ежова16. Железного наркома тут же сняли. А разоблачителя сперва послали на повышение, даже ввели в состав ЦК. Правда, при первом же удобном поводе задвинули подальше, а потом и вовсе арестовали. Умер вчерашний триумфатор в столыпинском вагоне по дорогу в Москву.

Другой бдительный чекист, старший следователь МГБ Рюмин, чей донос в 1951-м привел к аресту министра госбезопасности Абакумова, уже через год сам последовал за ним в казематы, вывели в расход его вперед даже недавней жертвы17.

На этом фоне пример человека, попытавшегося остановить в 1964-м заговор против Хрущева, выглядит крайне нетипичным и даже удивительным. Несмотря на то что все усилия его пошли прахом, никто доносчика этого, кстати, тоже кадрового чекиста — ладно пальцем не тронул — даже с работы не выгнал. Долгие годы он будет трудиться потом... в аппарате Совета Министров СССР.

Вообще, вся история со свержением Хрущева представляется мне отнюдь не столь однозначной, как описывается она в сегодняшних учебниках истории.

Собралась, значит, кучка коварных заговорщиков, сплела интригу против недавнего благодетеля и турнула взашей; хорошо еще — не убили, потому как собирались поначалу то ли отравить, то ли устроить авиакатастрофу.

А Хрущев — добрая душа — даже и слова поперек им не сказал, только горько заплакал, да изрек сквозь слезы, что неспроста, значит, низверг он сталинский режим, коли вождя снимают теперь простым голосованием.

(Эдакий Король Лир в постановке районного ДК...)

И никто не задается отчего-то вопросом: а почему, если Хрущев был такой весь из себя либерал и романтик, ни один человек не подал голос в его защиту? (Лишь Микоян, по обыкновению, лепетал что-то, он и при аресте Берия тоже на всякий случай воздерживался.) Почему Пленум ЦК (свыше четырехсот человек) единогласно проголосовал за отставку, хотя все это были сплошь его, хрущевские кадры?

В Брежневе или Шелепине с Семичастным он еще мог, допустим, ошибаться. Но в четырех сотнях своих назначенцев? Эго что же, вся элита страны состояла исключительно из конъюнктурщиков и подонков?

Довольно странный для десятилетнего правления итог, если даже личные помощники его, включая главного советника Шуйского, — и те вовлечены были в переворот. Следовало здорово постараться, чтобы восстановить против себя собственное окружение, заставить объединиться в заговор абсолютно разных людей.

Впрочем, если быть до конца честным, то и заговора-то — с формальной, по крайней мере, точки зрения — никакого и не было: хрущевские противники действовали в строгом соответствии с нормами партийного устава. Другое дело, что Пленум готовили они за спиной Первого секретаря, втихаря вербуя сторонников, но это — еще не переворот. (Как метко заметил опытный Микоян, Хрущев забыл, что при социализме тоже бывает борьба за власть.)

Переворот (путч, мятеж, бунт — называйте, как хотите)обязательно должен сопровождаться насилием. Разница между переворотом и конкурентной борьбой такая же примерно, как между похищением чужой жены или добровольным ее падением в объятия сопернику. Женщину, как и власть, мало ведь просто взять, ее нужно еще удержать.

Особых затруднений в том, чтобы отбить у Хрущева власть, заговорщики, кстати, и не испытывали; даже самые близкие люди отказывались от него с легкостью, а то и радостью.

За десять лег своего владычества Никита Сергеевич здорово опостылел стране, особенно в последние годы, когда окончательно перестал с кем-либо считаться, руководствуясь одним-единственным принципом: «я нюхом чую». (Так дословно фиксировалось в стенограммах и протоколах.)

У каждого из сословий к Хрущеву имелся собственный счет.

Рабочие не могли простить ему увеличения норм выработки, снижения заводских расценок с одновременным повышением цен. (Мясо подорожало на 30-35%, молочные продукты — на 25%.) Именно после этого решения, продиктованного, естественно, «просьбами трудящихся», летом 1962-го в Новочеркасске вспыхнули беспорядки, закончившиеся массовым расстрелом рабочих. 16 человек было убито, 70 — ранено.

(Зять Хрущева Алексей Аджубей всё случившееся объяснял тем, что «на местном заводе повысили нормы выработки и цены на котлеты в заводской столовой». Почти как светлой памяти Рафик Нишанович Нишанов, который спустя четверть века тоже будет уверять, что резня в Фергане началась из-за клубники, не поделенной рыночными торговцами.)

Крестьяне не в силах были смириться с введенным запретом на личный скот и приусадебные участки. (В Средней Азии дехкане даже ишаков выгнали из родных дворов, и они одиноко слонялись вдоль арыков. В России повсеместно вырубались фруктовые сады; количество скота сразу сократилось в два раза.) Безумные сельскохозяйственные реформы привели к тому, что в деревнях (!) появились очереди за хлебом и молоком; колхозы ежегодно почти укрупняли, вот и было наверху решено, что удобнее завозить продукты централизованно, то есть — из города.

В 1963 году — впервые за всю отечественную историю — хлеб пришлось закупать за границей. (Насаждаемая повсеместно, в том числе за Полярным кругом, кукуруза — царица полей, возложенных ожиданий почему-то — вот сволочь! — не оправдала.) Из магазинов пропала мука, печенье, мясо. Во многих городах были введены талоны на продукты. Ежедневно с карты страны исчезало 13 деревень (всего за 10 лет его правления 139 тысяч «неперспективных» сел прекратили существование!).

Интеллигенция не забыла Хрущеву погрома в Манеже, публичных порок писателей и художников, именуемых им не иначе, как «пидорасами» и «капиталистической отрыжкой». («Ваша мазня, знаете, на что похожа? — по-отечески объяснял он одному из художников. — Это как если бы один человек сидел в сортире, а другой забрался бы под стульчак и рисовал жопу снизу».)

Армия и госбезопасность не могли пережить постоянного издевательства, вооруженные силы сократили почти вполовину, выгнав на улицу 2,5 миллиона человек и урезав военные пенсии. Чекистов Хрущев обещал распогонить и разлампасить, а потому последние восемь лет принципиально не присваивал никому генеральских званий.

Даже аппарат и чиновничество — оплот любой власти — тихо ненавидели своего предводителя, ибо постоянно реформировал он их, делил райкомы-обкомы на промышленные и сельские, полностью уничтожил отраслевую систему управления. (Взамен министерств были созданы совнархозы, которые ведали всеми вопросами каждого региона.) По инициативе Хрущева резко были сокращены чиновничьи привилегии (к себе, любимому, это, понятно, не относилось). Принятый с его подачи новый устав КПСС требовал постоянно тасовать руководящие кадры. Состав райкомов при каждых выборах следовало менять теперь вполовину, обкомов — на треть, ЦК — на четверть.

Плюс — череда непрекращающихся провалов во внешней политике, ознаменованных стуком ботинка по трибуне.

А тем временем с трибун и газетных страниц неслось сплошное шапкозакидательство: «Догоним и перегоним Америку!», «Держись, корова из штата Айова», «Наше поколение будет жить при коммунизме».

Хрущев существовал в абсолютно иллюзорном, им самим же придуманном мире. Он искренне верил, что коммунизьм можно, например, ввести по указу, детей следует с рождения отдавать воспитываться а интернаты — только так вырастут они истовыми коммунистами-коллективистами — а личных машин и дач не должно быть у граждан по определению. Что через 10, максимум 15 лет капиталистический мир разложится вконец. Наконец, в то, что народ просто обожает своего вождя, любит его до беспамятства.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Из заключения специальной комиссии Госдумы по отрешению Б. Ельцина от должности президента (1999 год):

«Тяжелые условия жизни народа России и значительное сокращение его численности явились следствием тех мер, которые были осуществлены в период с 1992 года под руководством и при активном участии президента Ельцина... Есть серьёзные основания считать, что сокращение численности населения также охватывалось намерением президента. Стремясь в конечном итоге добиться изменений в стране социально-экономического уклада и обеспечить с помощью нарождающегося класса частных собственников укрепления своей политической власти, президент Ельцин сознательно шел на ухудшение жизненных условий российских граждан, с неизбежностью влекущее повышение смертности населения и сокращение его рождаемости...»

В борьбе с культом Сталина Хрущев, сам того не замечая, постепенно создал свой собственный культ.

За десятилетнее правление Хрущев успел повесить себе на грудь четыре геройских звезды (трижды Героя Труда и единожды Героя Союза; получается, по звезде — каждые 2,5 года), стал лауреатом Ленинской и Шевченковской премий.

(Забегая вперед, скажу, что даже Леонид Ильич подобного бесстыдства себе долгое время не позволял. Если Хрущев получил на 70-летие четвертую звезду, то Брежнев — лишь третью, да и то — одна из них была жалована еще до его прихода к власти. Это уже потом, в годы позднего старческого маразма, потеряет он всяческое стеснение.)

Хрущевские портреты красовались повсюду, любое официальное выступление начиналось и заканчивалось славословицами в адрес «дорогого Никита Сергеевича». Годы его правления официально были объявлены «великим десятилетием». После каждого возвращения Хрущева из заграничного турне в Лужники сгоняли многотысячные митинги. (Бесподобный транспарант вывесили тогда в Одессе: «Как сказал товарищ Ленин: „Учиться, учиться и учиться“. Н. С. Хрущев».)

К 70-летию «друга и вождя» на экраны выпустили фильм «Наш Никита Сергеевич». За книгу репортажей о поездке тестя в Америку («Жить в мире и дружбе!») Аджубей получил Ленинскую премию по литературе.

Так постепенно культ личности сменился культом двуличности. (Формула не моя, Пастернака.)

Своими безумными реформами, непрекращающимися экспериментами, шараханьем из стороны в сторону Хрущев попросту загнал страну в тупик. Это понимали все, кроме него самого. Недаром еще Сталин предупреждал: «Хрущев болен манией вечных организаций и за ним следует внимательно следить».

Увы. После смерти вождя следить за Хрущевым стало попросту некому. Даже не растерявший к нему остатки былой симпатии Микоян и тот позже признавал в мемуарах:

«Все его перегибы — не только результат эмоциональности сверх всякой меры и непонимания, неспособности обдумывать вопросы со всех сторон. Ко всему этому он просто зазнался после 1957 г., почувствовал вкус власти, поскольку ввел своих людей в Президиум и решил, что может ни с кем не считаться, что все будут только поддакивать».

Леонид Брежнев в расцвете сил. Конец 1960-х годов

Молодой директор металлургического техникума. 1935 г.

Первые шаги на советско-партийной работе

 

Полковник Брежнев в действующей армии

Начальник политотдела при обсуждении предстоящей фронтовой операции

Генерал Брежнев на Параде Победы. Июнь 1945 г.

Война — позади. 1945 г.

И снова — в бой. Первый секретарь обкома во время объезда

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Улыбка — отличительная черта Брежнева

 

Первый секретарь ЦК КП Молдавии на трибуне

 

В президиуме. Начало 1950-х годов

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Уже очень скоро на смену кепке приходит шляпа

 

 

Секретарь ЦК КПСС в своем кабинете. Первый короткий взлет

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Из Москвы — Брежнев уезжает в Казахстан. 1950-е годы

 

 

 

 

Так оно, собственно, и было, но лишь — до поры до времени. Если людей шпынять и унижать каждый день, даже самые покорные и бессловесные непременно однажды взбунтуются.

А ведь поначалу и Брежнев, и другие члены Президиума на Никиту Сергеевича разве что не молились.

Когда летом 1957-го Хрущев повис буквально на волоске, именно Брежнев сделал всё возможное, чтобы спасти его.

Об истории этой следует поведать отдельно, хоть широко она вроде известна, есть в ней немало «белых пятен».

По версии либеральных историков, дело обстояло так: ретрограды и сталинисты, коих в Президиуме ЦК оставалось с избытком, не в силах были смириться с реформаторским пылом Хрущева, и особенно с тем, что покусился он на святое имя Вождя. Вот и решили субчики низложить Никиту, дабы ввергнуть страну обратно во тьму Средневековья.

Но мракобесы просчитались — на защиту первого секретаря грудью стал ЦК. Был спешно собран внеочередной Пленум, где заговорщикам дали суровый отпор, и полетели сталинисты из высоких кабинетов, точно искусственные спутники Земли.

В действительности все происходило с точностью до наоборот. Вовсе не из-за Сталина обрушились на Хрущева соратники, а как раз за то, что возрождает он сталинские методы, уверился в собственной непогрешимости, перестал с кем-либо считаться. (Да и как иначе, если в число основных критиков Хрущева входили Маленков и Шепилов; с первого, как мы помним, и началась в стране десталинизация, второй был автором знаменитого доклада о культе личности на XX съезде.)

Для тех, кто сомневается, — пожалуйста, вот вам несколько цитат с того эпохального заседания Президиума ЦК 18 июня 1957 года:

Уже потом, когда эти люди проиграют, Хрущев сотоварищи (включая, кстати, и Брежнева) срочно сочинят миф о попытке переворота и «антипартийной группе», хотя бунтовщики не успели даже договориться, кого возводить на царство.

Они вообще действовали на редкость импульсивно и непродуманно. Никакой предварительной подготовки не провели. Ни с кем из силовиков в переговоры не вступили.

Да и меж ними самими единства тоже не наблюдалось; слишком разные фигуры объединились под флагом антихрущевской оппозиции. (Твердолобые Молотов с Кагановичем, например, рафинированный интеллектуал Шепилов и аполитичный производственник Первухин.)

Нет, положительно, так перевороты не делаются, эмоции явно превалировали здесь над холодным расчетом, Такое чувство, что просто накипело у людей, не стало мочи терпеть кукурузника. Крепились они, крепились, но однажды всё же не выдержали.

Для кремлевского большинства Хрущев никогда не являлся новым Сталиным, слишком хорошо помнили они историю его восхождения особенно — Лазарь Каганович, с чьей легкой руки зажглась когда-то хрущевская звезда18.

В представлении и Молотова, и Маленкова, и Ворошилова (про Кагановича и говорить не приходится) — первый секретарь был лишь первым среди равных, но не более того.

Последней каплей, переполнившей чашу терпения стариков, стала очередная ссора, возникшая на свадьбе хрущевского сына Сергея. Когда Булганин встал произносить тост, счастливый свекор в свойственной ему манере принялся глумиться над маршалом. Был бы тот трезвым — может, и промолчал; но штука в том, что Булганин уже порядком принял на грудь, и мгновенно взорвался как пороховая бочка — стал кричать, что не потерпит больше издевательств, скорей бы всё это уже кончилось. Премьера едва-едва успокоили, но расходились гости с тяжелым осадком.

Так двести выпитых лишних грамм предначертали ход дальнейшей истории...

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Ночь с 19 на 20 июня 1996 года навсегда вошла в новейшую историю. Это был переломный для России момент: накануне спецслужбы задержали в Белом доме активистов ельцинского штаба с неучтенной валютой в коробке из-под «ксерокса». От того, чью сторону возьмет Ельцин — силовиков или олигархов — зависело будущее страны.

Наутро после «ксероксных» страстей Ельцин приехал в Кремль не выспавшийся и злой. В полночь его разбудила обработанная дочкой жена, и уснуть он больше не смог. Президенту было настолько погано, что он отказался даже от спасительной утренней рюмки: вместо этого ему сделали укол, от чего Борис Николаевич окончательно впал в прострацию.

В таком полуобморочном состоянии он и принял своих генералов, вяло выслушал их доклады: «Ладно, идите работайте».

Коржаков с Барсуковым праздновали было уже победу, но они просчитались. В то утро Ельцина просто нельзя было оставлять одного. Еле живому, практически спящему президенту легче было согласно кивнуть головой, нежели спорить, проводить очные ставки, докапываться до истины. Вот Чубайс его и переубедил.

Не выпитые спозаранку сто похмельных грамм стали для России поистине роковыми: отныне ворота в Кремль были распахнуты перед олигархами нараспашку.

18 июня 1957 года в Кремле собрался Президиум ЦК, на котором Хрущева решено было поставить на место. Предъявили ему целую кучу претензий. Основными заводилами выступали Молотов, Маленков, Каганович, но их дружно поддержало остальное большинство: Булганин, Ворошилов, Шепилов.

Невероятно, но поначалу Хрущев не больно-то и сопротивлялся. С выдвинутыми обвинениями он в основном согласился, заверял, что исправится, критику обещал учесть. Однако кремлевские старцы настроены были решительно, и большинством голосов Хрущев был от должности освобожден и назначен министром сельского хозяйства.

Тут уж от былого смирения у Никиты Сергеевича не осталось и следа. Он взбеленился, завопил, что отставки не признает, пусть соберется сперва Президиум в полном составе вместе с секретарями ЦК и кандидатами — тогда и поговорим.

Горе-заговорщикам пропустить бы его вопли мимо ушей, объявить о смене власти, а то и вовсе Хрущева изолировать, как когда-то он сам пленил Берия — победителей не судят! Но они отчего-то демонстрируют чудеса христианского непротивленчества и соглашаются перенести заседание.

Эта временная передышка давала Хрущеву возможность собраться с силами.

Да, переломить костяк Президиума он не мог, но зато вполне успевал обработать рядовых членов ЦК, коих путчисты вообще не принимали в расчет. Кроме того в активе Никиты Сергеевича оставались еще КГБ, МВД и армия. Собственно, силовики-то его и спасли.

Маршал Жуков, тогдашний министр обороны, на Президиуме изначально не присутствовал, проводил в Подмосковье учения. И когда появился он в зале — как был, в полевой форме, громко топая сапогами — ни дать ни взять матрос Железняк под сводами Таврического дворца, — воцарилась немая сцена, никто его здесь не ждал. Именно тогда-то и изрек маршал свою знаменитую фразу, определившую весь исход дела:

А теперь попробуйте угадать, кто именно успел вызвать Жукова в Кремль и тем развернул маховик в обратную сторону.

Ну правильно: Брежнев.

В современной литературе роль его в тех событиях излагается почему-то очень странно. Большинство авторов сходится во мнении, что Леонид Ильич повел себя точно впечатлительная гимназистка — попытался было сказать что-то в защиту Хрущева, но стоило Кагановичу рявкнуть, моментально бухнулся в обморок.

По версии будущего члена Президиума, а тогда — секретаря Горьковского обкома Николая Игнатова, «Лазарь на него прикрикнул, он и сознание от страха потерял...».

Примерно так же описывает эту сцену сын Хрущева Сергей:

«...Слушать его не стали, а Каганович грубо оборвал:

Брежнев испугался, силы ему изменили, и после такой отповеди он упал в обморок».

А вот рассказ Николая Мухитдинова, на тот момент первого секретаря ЦК КП Узбекистана:

«Сначала он пытался защитить Хрущева, говорил о начале освоения целины, об улучшении положения в сельском хозяйстве, о лучшем снабжении населения... В этот момент его резко, даже грубо оборвал Каганович:

И Брежнев, ничего не возразив, прервал свое выступление».

Более того, Мухитдинов — чтобы уже наверняка — даже воспроизводит слова Хрущева, сказанные якобы вечером после Президиума, когда собрал он у себя в кабинете узкий круг единомышленников:

«Возмутительно повел себя Брежнев. Трусливый, беспринципный человек. Стоило Кагановичу резко выговорить ему, он тут же отошел от нас и вполне способен переметнуться к ним. Хорошо было бы выяснить, действительно ли он болен. Уверен, что симулирует, хочет остаться в стороне, спасти свою шкуру».

Честно скажу, все эти рассказы абсолютно не вяжутся с реальным ходом событий; тем паче что уже через 10 дней беспринципного симулянта Хрущев сделает членом Президиума ЦК.

Ларчик открывается просто. Большинство этих свидетелей (и Игнатов, и Хрущев-младший) в описываемых событиях участия сами не принимали, а, стало быть, лишь пересказывают чужие слова. При этом все они не испытывали к Брежневу и тени приязни, то есть особой объективности ждать от них не приходится.

В действительности же злополучный приступ медвежьей болезни был не более чем военной хитростью.

Когда Брежнев увидел, что дело пахнет керосином, он, сказавшись больным, выскочил из зала, но не за тем, чтоб оставить поле боя, а исключительно, дабы связаться с маршалом Жуковым.

Спустя неделю на Пленуме ЦК Леонид Ильич расскажет об этом так:

«Товарищ Микоян сказал товарищу Фурцевой на ухо: „Они, видимо, сговорились...“. Я говорю: „Что делать?“ Она говорит: „Давайте пригласим Жукова“... После первого вопроса я выскочил из зала и побежал. Георгия Константиновича (Жукова. — Авт.) Булганин, зная, что будет заседание по этому вопросу, зная, что товарищ Жуков является твердым, волевым, принципиальным и честным человеком, за несколько часов до этого отпустил за город на учения, чтобы он не участвовал в этом заседании».

(Кстати, косвенно слова эти подтверждаются и пометками в блокноте, которые Брежнев делал на Президиуме, я видел их сам, в его личном архиве. На первой же странице синим карандашом записан телефон маршала, обведенный несколькими кружками.)

Дозвонившись до Жукова, Брежнев срочно вызвал его в Кремль. Как и положено военному человеку, прибыл тот быстро, и еще до входа в зал Леонид Ильич кратко изложил диспозицию.

«Я ему говорю, на какой стороне, на их стороне или нет? И в зависимости от этого будет решение. Мы сговорились стоять насмерть... Когда мы с Жуковым вошли, то Каганович, Молотов и Первухин каждый по отдельности спросили в любезной форме: куда вы, товарищ Брежнев, выскакивали, что это вы мотались. Я ответил им, что у меня внезапное расстройство, и я просидел в уборной».

Вот так и родилась легенда о брежневском дезертирстве, наложившаяся вдобавок на конкретный исторический факт — тем же вечером он действительно свалился с микроинфарктом (уже не первым, сказывался и кочевой образ жизни, и работа на износ).

НА СТЫКЕ ЭПОХ

В ночь на 20 августа 1991 года, во время путча, Ельцин попытался бежать из осажденного Белого дома в американское посольство — почти, как Керенский. Его уже посадили в машину, как вдруг в последний момент он передумал и повернул обратно.

Решающую ночь президент проведет в бомбоубежище, «расслабляясь» вместе со своими соратниками.

Однако даже лежа в постели, Брежнев не устраняется от борьбы. Он пишет письмо в Президиум ЦК, требуя немедленно созвать Пленум для обсуждения поставленных вопросов, ибо они «носят раскольнический характер и затрагивают коренные интересы всей партии и государства». Еще раньше Брежнев добивался того же и на Президиуме, угрожая в противном случае демонстративным уходом с заседания всех хрущевцев.

(Об этом он также рассказывал спустя пару дней на победном Пленуме ЦК. Будь это красивой сказкой, не сомневайтесь — враля разом поставили бы на место.)

Таким образом, с самого начала Леонид Ильич сделал свой выбор четко и вполне осознанно: «Мы сговорились стоять насмерть». А ведь ситуация выглядела далеко не однозначной.

Если бы группа Молотова—Маленкова взяла верх — а все основания к тому имелись, — от Брежнева остались бы только рожки да ножки.

Бытует мнение, что Брежнев-де поставил на Хрущева как на стопроцентного победителя, то есть ничем для себя не рисковал.

Да ну?

Это только потом, когда Хрущев добьется-таки созыва Пленума, где сторонники его окажутся в большинстве, исход баталии станет окончательно ясен.

Поначалу же, особенно на первом заседании Президиума, расклад складывался явно не в его пользу — если уж даже многоопытный Ворошилов переметнулся на сторону противника, в чем многократно после винился и каялся. (Да и Шепилов тоже долго колебался — сперва поддержал вроде Хрущева, а затем, поняв, куда дует ветер, мигом перевернулся.)

Брежнев же ринулся в бой без оглядки, хоть и пребывал поначалу в меньшинстве. Согласитесь, для такого шага требовалась изрядная смелость.

И дело даже не в том, что Молотов с Маленковым были идеологически ему чужды; в политике — нет постоянных друзей и врагов. (Многие из ставленников Хрущева — Шепилов, Сабуров, Первухин — отреклись от него в считанные минуты.) Просто Леонид Ильич искренне считал себя человеком Хрущева, и командные принципы соблюдал свято. Если принял однажды присягу, значит, соблюдай ее до конца.

...22 июня 1957 года, под напором примчавшихся в Москву членов ЦК (их доставляли организованно, военной авиацией; все силовики — и министр обороны Жуков, и председатель КГБ Серов, и глава МВД Дудоров — работали на Хрущева) большинство в Президиуме было вынуждено собрать расширенный Пленум.

Несмотря на отвратное самочувствие, Брежнев тоже пришел на него — прямо с больничной койки. Его выступление было одним из ключевых, хотя министр здравоохранения Ковригина и пыталась прервать доклад, крича, что он серьезно болен и может умереть в любую секунду. (Впоследствии это стоило ей должности.)

«Перед нами всё глубже и полнее раскрывается картина чудовищного заговора против партии... Это опытные прожженные политиканы, набившие себе в прошлом руку на закулисных черных делах. Но на этот раз им не удастся уйти от справедливой и суровой ответственности за то неслыханное злодеяние, какое они замышляли против партии и народа».

Исход всего действа был уже понятен. Незадачливые оппозиционеры каялись и натурально валялись у Хрущева в ногах (твердость духа сохранил только Молотов). Один за другим поднимавшиеся на трибуну ораторы клеймили позором «двурушников» и «отщепенцев».

Кагановича, Молотова, Маленкова и Шепилова вывели из состава ЦК и сослали подальше от Москвы. Их места заняли наиболее рьяные сторонники Хрущева и Брежнев, понятно, в первых рядах.

Отныне Хрущев становился полновластным и единоличным хозяином Советской страны — коммунистическим самодержцем, но очень скоро он стал совершать просчет за просчетом.

Большинство людей, которые помогли удержаться Хрущеву на троне, были безжалостно им изгнаны прочь; возомнили, понимаешь, о себе невесть что.

И полугода не прошло, как поста министра обороны лишился маршал Жуков. Затем настал черед председателя КГБ Серова, павшего жертвой аппаратных интриг — его передвинули в начальники ГРУ, а в 1962-м, в результате шпионского скандала19, разжаловали в генерал-майоры и сослали на унизительную должность помощника командующего ТуркВО по учебным заведениям. Еще раньше опале подвергся министр внутренних дел Николай Дудоров.

Если бы в 1964 году эти люди оставались у власти, Хрущева никто и никогда не смог бы свалить, впрочем, одно прямо исключает другое, ибо, умей он платить добром за добро, и повода к его отставке наверняка не возникло бы.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Все, кто помог Ельцину сохранить власть в октябре 1993-го, очень скоро впали в немилость.

Глава МВД Ерин, хоть и стал Героем России, ушел в отставку после Буденновска. Коржакова с Барсуковым уволили летом 1996-го в результате «ксероксного» скандала, а Службу безопасности президента — вообще разогнали. Еще раньше с позором был изгнан «лучший министр обороны» Грачев.

В случае, если бы путч повторился снова, защищать Ельцина было бы уже просто некому.

Сила настоящего политика — превращать врагов в друзей. Хрущев же — наоборот — делал из друзей врагов.

И Брежнев, и Шелепин с Семичастным, и Подгорный, и Косыгин — список этот можно продолжать еще долго — никогда не отличались вольнодумством и тягой к радикализму, наоборот — поначалу они готовы были за Первым в огонь и в воду.

Это он собственными руками сделал их таковыми, вечными своими придирками, измывательствами, глумлением.

Никита Сергеевич словно брал реванш за прошлые мучения, когда Сталин самого его заставлял плясать гопака и таскать на горбу двухпудовый магнитофон. Долгие годы он был вынужден терпеть, заискивать, безмолвно сносить тычки и зуботычины. Но едва окончательно воцарился на троне, все копившиеся десятилетия обиды и комплексы мгновенно прорвались наружу, точно гнойник.

После 1957 года и в манерах, и в выражениях Никита Сергеевич окончательно перестал стесняться, к соратникам относился он теперь точно к холопам.

Ему очень нравилось лицезреть, как багровеют от бессильного унижения кремлевские небожители, не смея сказать ни слова в ответ; один щелчок — и останется от них только мокрое место.

В любых вопросах — космос, сельское хозяйство, промышленность, искусство — разбирался он лучше прочих. (Остальные — что, просто исполнители его воли.) Ни советов, ни рекомендаций категорически не терпел.

Когда однажды спросил у председателя российского Госплана Байбакова, как относится тот к идее создания совнархозов, и услышал отрицательный ответ, тотчас снял его с должности и демонстративно отправил руководить одним из этих самых совнархозов.

Та же участь постигла и министра сельского хозяйства Мацкевича, осмелившегося написать записку о бедственном положении села. В ответ Никита Сергеевич доходчиво объяснил, что подтерся оной, и уехал Мацкевич прочь из Москвы — поднимать целину.

В своем сумасбродстве Хрущев очень походил на императора Павла I, который в одночасье мог произвести тьму народа в полковники и генералы, а через полгода столь же неожиданно их поувольнять и выслать из столицы.

(В другой раз, едва какой-то извозчик нечаянно задавил прохожего, Павел приказал выгнать из города всех извозчиков; опоздав же однажды к вахтпараду, отправил на гауптвахту собственные часы.)

Ладно бы такая политика, приносила какие-то конкретные, осязаемые плоды, это можно было б еще понять. Но в том-то и беда, что жизнь в стране становилась всё хуже.

Вот и произошло то, что должно было произойти. Точно по ленинской формуле: низы больше не могли, а верхи — не хотели.

«Всё чаще случалось, — указывает в мемуарах тогдашний председатель КГБ Семичастный, — что во время поездок Хрущева по стране на капот его автомобиля падали не только цветы, но и камни. И это были вовсе не единичные случаи».

На 100-тысячном митинге в Куйбышеве Хрущеву и другим руководителям пришлось натурально спасаться бегством: возмущенная толпа, сметя ограждения, ринулась к трибуне...

Недовольство Хрущевым в партийно-советской верхушке возникло не сразу, оно созревало исподволь, точно кубинские бананы на московских батареях. Апогей наступил в 1964-м.

В докладе Президиума ЦК, подготовленного к октябрьскому Пленуму, говорилось очень сочно:

«Он перестал считаться даже с элементарными приличиями и нормами поведения и так отвратительно сквернословит, что, как говорится, не только уши вянут — чугунные тумбы краснеют. „Дурак, бездельник, лентяй, вонь, грязная муха, мокрая курица, дерьмо, говно, жопа“ — это только „печатные“ из употребляемых им оскорблений. А наиболее „ходкие“, к которым он прибегает гораздо чаше, никакая бумага не выдержит и язык не поворачивается произнести. И это сыплется без разбора даже в присутствии женщин».

К этому времени в Кремле не осталось уже ни одного человека, которого Хрущев не успел бы настроить против себя. Обиднее всего было осознавать, что такого отношения никто из них не заслужил, тот же Брежнев например. Каждое указание Хрущева он ловил на лету, старался расшибиться в лепешку, но исполнить любую волю вождя.

А что в ответ?

Ветеран 9-го управления КГБ (правительственная охрана) Сергей Красиков описывает, как на Красной площади, перед очередным чествованием космонавтов, Брежнев позволил себе закурить. Хрущев «стрепетом кинулся на закурившего Брежнева, вместе с губами схватил у него сигарету с мундштуком и так рванул, что сначала раздался резкий щелчок брежневских губ, а затем щелчок кинутого на асфальт мундштука.

Я поднял мундштук и протянул его Брежневу.

(В точности такая же история произошла и с Подгорным, позволившего себя однажды закурить на Внуковском аэродроме. С криками «Пошел вон!» Хрущев грубо оттолкнул его от себя.)

Не менее красочное свидетельство приводит и Александр Солженицын: на встрече руководства страны с творческой интеллигенцией Хрущев вдруг возжелал продемонстрировать залу какую-то картину: вот каким должно быть подлинное искусство.

«И произошел лучший номер всего совещания: тучного Брежнева, возвышенного рядом, Хрущев потыкал в плечо: „А ну-ка, принеси“. И Брежнев — а он был тогда... президентом СССР — не просто встал достойно сходить или кого-нибудь послать принести, но побежал».

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Ельцинское представление о природе смеха было каким-то провинциально-пещерным. Он искренне забавлялся, издеваясь над царедворцами, ибо свято полагал, что все окружающие должны быть счастливы уже хотя бы потому, что могут потрафить Его Величеству.

В 1994-м, во время прогулки по Енисею, Ельцин приказал бросить в реку с верхней палубы теплохода своего пресс-секретаря Вячеслава Костикова.

Еще раньше, осенью 1989-го, он кинул в реку своего помощника Льва Суханова. Тот даже понять ничего не успел — шапка уплыла, на голове тина...

Хрущев не стеснялся унижать соратников даже на глазах у иностранцев. Дипломат Борис Колоколов оказался невольным свидетелем, как Никита Сергеевич, прямо в ходе международных переговоров, в голос наорал на Брежнева:

«Лицо его <Брежнева> покраснело, на нем появились капли пота, взгляд был растерянным, и он сказал взволнованно находящемуся в зале Суслову: „Никита сильно ругается!“»

А когда на встрече с вьетнамской делегацией Хрущев принялся втаптывать в грязь Подгорного («Что с него взять? Был сахарным инженером — им и остался... Чем он в Москве занимается, какую пользу приносит, я понять не могу».), Брежнев тут же встал из-за стола, подхватил под руку зам. зав. отделом ЦК Николая Месяцева и сделал вид, будто им срочно требуется выйти. На ухо же Месяцеву он прошептал: «Идем, а то сейчас Никита и про меня начнет говорить».

А как вам, например, такая сцена? Июль 1964-го. Пленум ЦК. Брежнева освобождают от должности президента и избирают вторым секретарем. В зале раздаются положенные аплодисменты.

Вдруг Никита Сергеевич поворачивается к нему и громогласно объявляет:

«Это рады, чтобы вас освободить. Нельзя же назначить, не освободивши. Это обрадовались люди, что вас освободили».

(Пошутил, значит.)

В брежневских дневниках обнаружил я один очень красноречивый момент. 7 июля 1964-го он записывает впечатления от коллективного обеда с Хрущевым в Крыму:

«Критика всех, особенно Полянского (зампред Совмина СССР. — Авт.) за горох, за цены на хлеб... Набрали гавна в производ. управления. Надо собрать 5 миллиардов. Шелест (1-й секретарь ЦК Украины. — Авт.) ничего не понимает... Воронов (председатель Совмина РСФСР. — Авт.) не понимает в животноводстве. Крупный рог. скот без рог... Надо разойтись, если не понимаем друг друга. Я свое отработал — пойду на пенсию, буду ловить рыбу — все это сопровождалось бранью... Шелеста отпустить в отпуск — пусть сидит и не мешает. Полянскому: Вы опасный человек. Вам, наверное, надо сменить обстановку. Настроение у всех тяжелое».

Последнее слово Брежнев — для убедительности — даже подчеркнул.

Настроение у руководства страны — тех, кого в официальных коммюнике принято было именовать «ленинским отрядом партии», — в самом деле было далеким от радостного.

Никто из членов кремлевского ареопага не знал, где окажется он завтра. Настроение у Хрущева менялось по десять раз на дню: утром — любит, вечером — ненавидит. Людей снимали с должности без каких-либо причин: если Никита Сергеевич встал, допустим, не с той ноги.

А тут еще вознамерился он провести новые, масштабные чистки, о чем, не стесняясь, громогласно объявил соратникам.

Впоследствии, объясняя подоплеку октябрьского переворота, Микоян будет вынужден констатировать в мемуарах: «Хрущев сам их спровоцировал, пообещав после отпуска внести предложение об омоложении Президиума ЦК».

И дальше:

«Он болтал при всех, что надо, мол, расширять Президиум за счет молодых... А те, кто уже был в Президиуме, поняли, что он хочет такого состава, который по его указке будет делать все что угодно. Правда, и прежний состав ему не перечил, кроме меня. Но принять большую группу новых означало, как и для Сталина в 1952 г., возможность легко и незаметно убирать любого. И они испугались».

(Сам Хрущев только что пышно отпраздновавший 70-летний юбилей, в старики записывать себя почему-то не спешил.)

Уезжая осенью 1964-го в отпуск, он и вовсе повел себя совершенно уж безрассудно; видимо, настолько привык к безответности своего окружения, готового стерпеть любые унижения.

Неожиданно появившись на обеде в честь визита индонезийского президента, Хрущев выступил вдруг с неожиданным спичем. Все, мол, убеждают его ехать подлечиться, а он-то совершенно здоров; что-то здесь не так.

— Ну ничего, — угрожающе заключил Хрущев, — я поеду. А когда вернусь, всю эту «центр-пробку» выбью. Они думают, что все могут решить без меня.

И ткнул указующим перстом в сторону членов Президиума, как будто выносил им уже приговор. Ему и в голову не могло прийти, что это он сам подписывает приговор себе.

Бытует мнение, что именно страх за насиженные кресла и заставил кремлевскую верхушку сбиться воедино в борьбе с Хрущевым. Отчасти это, конечно, так.

Но не стоит в то же время упрощать этих людей, выставляя их в роли исключительно примитивных властолюбцев. Это был как раз тот редкий случай, когда личные интересы неразрывно оказались переплетены с государственными.

Руководители страны не могли не понимать, что безумные хрущевские реформы толкают державу в пропасть, народ устал от постоянных пертурбаций, и терпение его на исходе.

(Через месяц после хрущевской отставки, на праздновании 90-летия Черчилля, когда один из гостей начал поднимать тост «за самого ярого врага России», юбиляр прервал его на полуслове: «Увы, но сейчас имеется человек, который нанес вреда стране Советов в тысячу раз больше, чем я. Это — Никита Хрущев».)

Если срочно не остановить великого преобразователя, дело может кончиться весьма плачевно, эдак и до развала Союза недалеко. (С другим великим реформатором, Горбачевым, так оно и вышло.)

Накануне свержения Хрущев вновь заговорил об очередных масштабных реформах, уже с ноября он пообещал которую по счету реорганизацию сельского хозяйства, полномасштабную перестройку науки и образования. Объявил о необходимости кардинально пересмотреть пятилетний план промышленно-экономического развития страны.

Это означало, что в стране грядет новая чехарда и кадровая свистопляска.

(Всю аграрную отрасль, например, предлагалось разделить по производственным главкам: главк по птицам, по коровам, по овцам; в Кремле грустно веселились, споря, кого посадят на Главбарана, а кого — на Главгуся.)

Надо было решаться...

Убрать Хрущева

Доподлинно неизвестно, в какой конкретно момент начала отчитывать свой ход бомба с часовым механизмом, взорвавшаяся 13 октября 1964 года.

Историкам не удалось (да и не удастся уже) определить точную дату рождения этого... Нет, не заговора, мне лично более уместным кажется иное определение: ну, скажем — антихрущевская коалиция.

В разных мемуарах точки отчета приводятся самые различные: осень 1963-го, весна 1964-го. Впрочем, мемуары эти — ветеранов Второй Октябрьской революции — вообще грешат многочисленными противоречиями и нестыковками.

Каждый из ветеранов непременно хочет выставить себя в наилучшем свете, спихнув основную вину на других: это не я, дескать, придумал Никиту свергать, а лишь поддержал прочих товарищей.

Существует несколько версий, кто первым заговорил о свержении Хрущева. По одной, наиболее расхожей, это были Брежнев с Подгорным. По другой — группа комсомольских чекистов (Шелепин, Семичастный).

Почему более популярна версия № 1 (Брежнев) — понятно: да потому, собственно, что трактовки самого Леонида Ильича никто и никогда не слышал.

Зато голоса другой части заговорщиков — Семичастного, Шелепина, секретаря столичного горкома Егорычева, тех, кого Брежнев потом уберет, не дожидаясь нового бунта, — раздавались зычно. Все они благополучно дожили до наших дней, регулярно давали интервью, писали мемуары, главным злодеем в которых представал, естественно, новый генсек.

Однако сохранился целый ряд свидетельств, заставляющих усомниться в их откровенности. Скажем, бывший секретарь ЦК КПСС Борис Пономарев утверждал, что не Брежнев с Подгорным затеяли всю заварушку, а их самих в нее втянули, передав слова Хрущева, что «этих двух дураков — Леню и Колю — надо снимать с работы».

Служивший в тот период в аппарате ЦК Федор Бурлацкий также убежден, что «начало заговору положила группа „молодежи“ во главе с Шелепиным». В подтверждение своей правоты Бурлацкий ссылается на секретаря ЦК Петра Демичева, который сразу после хрущевской отставки «торжествующе рассказал нам, как Шелепин собирал бывших комсомольцев, в том числе его (нередко это происходило на стадионе в Лужниках во время футбола), и как они разрабатывали план „освобождения“ Хрущева».

«Он ясно давал нам понять, что инициатива исходила не от Брежнева и что тот только на последнем этапе включился в дело... Примерно то же сообщил мне — правда, в скупых словах — и Андропов».

Немаловажная деталь: именно в руках Шелепина находился главный взрыватель — силовики. И шеф КГБ Семичастный, и глава МВД Тикунов были его доверенными людьми, выходцами из комсомола. Да и с министром обороны Малиновским переговоры вел тоже он.

Уже хотя бы по этой причине Шелепин не мог выступать в роли безмолвного статиста, без его активного участия (как минимум!) вся затея изначально была обречена на провал.

Лишь в одном стороны сходятся единогласно: основная подготовка к бархатному перевороту началась с середины 1964 года. Именно тогда члены этакого неофициального революционного комитета принялись обрабатывать секретарей обкомов и руководителей республик. Занималась этим практически вся кремлевская верхушка. (Основной координацией ведал зав. отделом административных органов ЦК Николай Миронов20, одновременно близкий и к Шелепину, и к Брежневу — равноудаленный, как сказали бы сегодня.)

НА СТЫКЕ ЭПОХ

В 1996-м заканчивался первый президентский срок, а Ельцин никак не мог определить свою будущность. Отдавать власть — он не хотел, идти на переизбрание — было самоубийством. Оставался один только выход: отмена выборов, но мешала покрасневшая Госдума.

В воскресенье 17 марта Ельцин собрал силовиков и объявил о своем решении: перенос выборов на два года, роспуск парламента, запрет КПРФ. Уже черезнесколько часов здание на Охотном ряду было оцеплено милицией, якобы там нашли бомбу. Вплоть до понедельника — депутатов не пускали на рабочие места.

Однако в последний момент план пришлось отменять: заупрямились министры, и в первую очередь — глава МВД Куликов. К нему присоединились генпрокурор и председатель Конституционного суда. Под их напором Ельцин был вынужден отступить.

Брежневу часто ставят в вину его коварство и черную неблагодарность. Хрущев, понимаешь, в люди вывел, был как отец родной. А он в награду за такое отношение — свергнул собственного благодетеля, и уселся на его место.

Подобная оценка столь же примитивна, сколь и нарисованный историками портрет серого, антиинтеллектуального доминошника.

Не поверю никогда, чтобы окончательное решение Брежнев принял так уж легко и безмятежно; где-нибудь в перерыве между хоккеем и охотой. Он наверняка долго мучился, внутренне сопротивлялся, но другого выхода просто не оставалось: невозможно приготовить яичницу, говаривал граф Панин, не разбивши яиц. Изменить что-либо уже не удастся, дальше будет — лишь хуже.

Да, Хрущеву он многим был в жизни обязан, но успел уже оплатить этот счет сполна: и ударной работой, и активностью во время молотовско-маленковского бунта.

Хрущев — всегда, всю жизнь отличался поразительной неблагодарностью. К окружающим он относился так, будто все они ему кругом должны, уже самим хотя бы фактом близости к телу.

Брежнев хорошо помнил, как отблагодарил Никита Сергеевич маршала Жукова, генералов Серова и Дудорова, хотя на их штыках и удержался в 1957-м у власти.

Повторить их безрадостную судьбу совершенно ему не улыбалось.

Он чувствовал себя лохматым сторожевым псом, который верно и преданно служил хозяину много лет: кусал тех, на кого он укажет, таскал поклажу, стерег дом. А теперь, в награду за службу, хозяин вознамерился сдать его на живодерню.

И что же, прикажете сидеть и безропотно ждать, пока сдерут с тебя шкуру? Тем более, сказать по правде, и с домом-то хозяин давно перестал справляться, еще пяток лет — и развалится он по кирпичику.

Недаром говорится, что от любви до ненависти — один шаг.

Хотя нет — ненависти там все же не наблюдалось...

Сергей Никитович Хрущев — сын своего отца, а ныне достопочтимый профессор Брауновского университета с американским паспортом в кармане — приводит в мемуарах один очень показательный момент.

В мае 1964-го — за полгода, значит, до отставки — Хрущев отправился с визитом на Ближний Восток, В порту среди прочих провожал его и Брежнев, в поведении которого наследник узрел «непонятную перемену».

«Он был мрачен, даже отцу отвечал односложно, почти грубо. Остальных же просто не замечал».

Далее Хрущев-младший сообщает, что долго не понимал причину такой меланхолии, потом решил, что тот обиделся за предстоящее перемещение из Президиума Верховного Совета обратно в ЦК.

«Эта примитивная версия владела мною многие годы. Только в последнее время, когда стали известны многие обстоятельства тех лет, всё стало выглядеть в ином свете. Очевидно, к маю окончательно оформилось решение избавиться от Хрущева. Оставалось, видимо, продумать детали и возможные сроки. Тогда, в Ялте, Брежнев, вероятно, не смог скрыть своего истинного отношения к отцу».

Насчет примитивности первой версии — м-р Хрущев, положим, погорячился. Вторая его версия — примитивнее ничуть не меньше.

Если бы Брежнев был таким циничным, прожженным царедворцем, каким рисуют его Хрущев-мл. и К°, уж на то, чтоб утаить свои чувства, навыков у него хватило б тем более.

Это ж как понимать: три сотни человек практически без утечек сумел перевербовать; все детали бунта тщательно продумал, едва даже не решился на смертоубийство. А для того, чтоб полчаса фальшиво поулыбаться, выдержки у него, значит, не нашлось.

Да нет, конечно! Причина брежневского минора крылась совсем в другом. Я практически уверен, что мучился он осознанием своей вины. Потому, кстати, и откладывал развязку как можно дольше.

«Они там тянули, тянули, — рассказывал мне Семичастный. — Даже отметили 70-летие его [Хрущева], хотя задумка такая была давно. Могло еще год, полтора длиться».

Во многих воспоминаниях можно встретить утверждения, что Брежнев-де панически боялся окончательного исхода, даже не хотел возвращаться из ГДР, куда в октябре 1964-го, накануне операции, уехал с визитом; чуть ли не силком его пришлось тащить домой.

Ветераны объясняют это тем, что Леонид Ильич элементарно трусил. Но, сдается мне, причина была как раз в обратном — Брежневу было элементарно стыдно перед будущим персональным пенсионером.

Очень показательно, что в отличие от самого Хрущева, привыкшего всегда добивать своих противников, Брежнев и после отставки отнесся к нему вполне по-человечески.

Наследники Никиты Сергеевича (сын Сережа, зять Аджубей) очень любят, правда, сетовать, как безжалостно поступила с ними новая власть. Аджубея, например, — вот, злодеи — уволили из «Известий», выгнали из состава ЦК. Любимого сына Сергея — насильно перевели из одного конструкторского бюро в другое.

Постеснялись бы! Конечно, Аджубею, вознесенного стараниями тестя в тридцать с небольшим лет в главные редактора «Комсомолки», а затем «Известий», ставшему депутатом, орденоносцем, лауреатом, без пяти минут членом Президиума21, после таких высот сложно было привыкать к обычной жизни.

Да и Хрущеву-младшему, получившему в те же тридцать Звезду Героя, тоже не шибко понравилось, что никто больше не заискивает перед ним, не поедает глазами, ища дружбы и расположения.

Но! После хрущевской отставки Аджубея никто не травил, не тащил в холодную — преспокойно работал себе зав. отделом журнала «Советский Союз». Его жена Рада — была зам. главного редактора в «Науке и жизни». Да и Сергей Никитович мирно трудился в Институте электронных управляющих машин, а потом и вовсе дорос до зам. генерального директора «Электромаша».

А теперь — для контраста — давайте вспомним, как сам Хрущев обошелся с детьми своего предшественника.

Сын Василий — был заточен в тюрьму и психушку, лишен генеральского звания, наград и умер в нищете, а всё лишь потому, что шатался по пивным и кричал спьяну, что папу убили. Дочь Светлану держали взаперти, запрещали выходить замуж; вряд ли от хорошей жизни сбежала бы она за кордон с первым попавшимся индусом.

Не меньше досталось и родным Берия: их с позором выслали из Москвы, сына Серго — арестовали, лишили наград, докторской степени, полковничьего звания.

Да на этом фоне хрущевские лишенцы выглядят просто наследными принцами; впрочем, как и в сравнении со среднестатистическими гражданами страны Советов.

Хрущев, не в пример Брежневу, никогда не отличался снисхождением и великодушием, милость к падшим призывать — это не его.

Убрав из Кремля Маленкова, Молотова, Кагановича и Шепилова, он потом окончательно их растер в порошок, всех поисключал из партии. Само собой, и квартиры, и машины поотбирал, и пайки. (Шепилова демонстративно даже изгнали из Академии наук.)

Брежнев же — установил Хрущеву персональную пенсию в 500 рублей, закрепил персональный лимузин из кремлевского гаража, сохранил медобслуживание в 4-м управлении Минздрава, выделил госдачу в Петрово-Дальнем.

Более того, именно Брежнев категорически воспротивился тому, чтоб топтать Хрущева ногами.

(«Хрущев заявление подал, — так в изложении секретаря московского горкома Николая Егорычева говорил он перед Пленумом. — Что же мы его будем добивать?»)

И на Пленуме ЦК, и в итоговых официальных документах бывший вождь хоть и подвергался критике, но вполне умеренной, с одновременным упоминанием его заслуг и «определенного вклада в разработку и осуществление коллективно выработанной генеральной линии нашей партии». Да и сама отставка изображалась не позорным изгнанием, а как сугубо добровольная, «в связи с преклонным возрастом и ухудшением состояния здоровья».

«...Внешне всё выглядело как благопристойный уход в отставку усталого старика», — подмечает участник того Пленума Федор Бурлацкий, попутно констатируя, что при голосовании за отставку Хрущева «подавляющее большинство Пленума вздохнуло с облегчением».

А ведь Брежнев вполне мог (да и многие на том настаивали) смешать бывшего вождя с дерьмом, и набрать немало, кстати, очков.

По такому принципу действовал когда-то и сам Хрущев, потом его эстафету продолжат и Горбачев с Ельциным.

За всю отечественную историю XX века лишь три правителя найдут в себе силы не опускаться до мелочного сведения счетов со своими предшественниками. Сталин. Брежнев. И — Путин.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

На другое утро после отставки Горбачева в декабре 1991-го Ельцин с соратниками взломал дверь в его кабинет и прямо на рабочем столе президента СССР распил победную бутылку коньяка «под конфетку».

Когда Михаил Сергеевич узнал об этом, он сказал единственную фразу: «Пир зверей»...

Да, после отставки именем Хрущева не называли библиотеки и вузы. Но и из истории — так, как делал когда-то он сам — тоже не вычеркивали.

«К Хрущеву как человеку Брежнев в общем относился хорошо, помнил и ценил все, что тот для него сделал, — свидетельствовал многолетний помощник генсека Александров-Агентов. — Брежнев, создавая свой собственный „имидж“, публично помалкивал о Хрущеве и его заслугах, но в частных разговорах нередко их признавал».

Упоминание о бывшем вожде в официальной историографии, пусть и нечасто, однако ж встречалось. (Пара ссылок на него имеется даже в брежневской «Целине».) Биографические данные Хрущева публиковались в большинстве энциклопедий — в том числе и в Большой Советской, изданной в середине 1970-х годов. Никите Сергеевичу там посвящена целая статья с парадной фотографией, где именовался он советским государственным и партийным деятелем, правда с непременной оговоркой, что «в его деятельности имели место проявления субъективизма и волюнтаризма».

Нелишне будет вспомнить, что при самом Хрущеве на имена его предшественников было наложено строжайшее табу — о Сталине одно время вообще не принято было что-либо писать. После разгрома «антипартийной группировки» отовсюду исчезли упоминания Молотова, Кагановича, Маленкова, Шепилова. А из первых томов предыдущей Большой Советской Энциклопедии (печатать ее начали в 1950-м, а закончили — в 1958-м) задним числом изымались статьи про Берия.

Родственник Брежневых Игорь Шевляков в начале 1970-х случайно встретился с Хрущевым. Узнав, что тот имеет отношение к преемнику, сановный пенсионер сказал:

«Передайте Леониду Ильичу, я очень доволен, что именно он возглавил Политбюро. Брежнев — единственный человек среди всех».

Правда, когда дома у Брежневых сам Шевляков рассказал за столом какой-то анекдот про Хрущева, воцарилась неловкая тишина.

Племяннику потом объяснили: на это имя — наложено табу. Брежнев не хотел бередить старые раны...

Цирк уехал, клоуны остались

...Сценарий бархатного переворота вступил в окончательную фазу в октябре 1964-го. после отъезда Хрущева в отпуск.

Нет, что хотите со мной делайте, я решительно отказываюсь понимать логику этого человека. Даже чувствуя витавшее в воздухе напряжение (помните, его слова насчет того, что вот он вернется и выбьет «центр-пробку?»), Никита Сергеевич все равно продолжал пребывать в святом убеждении, что ничего с ним случиться не может; он-де полностью контролирует ситуацию. Просто Главбаран какой-то!

Если бы Хрущев отказался от поездки в Крым, он вполне мог еще переломить ход истории. Но — слишком был самоуверен; искренне полагал всех кругом жалкими, ничтожными личностями.

Переоценка собственных возможностей, помноженная на павлинью самовлюбленность, сгубила не одного правителя...

Когда в июле 1991-го американский посол Мэтлок пришел к Горбачеву, чтобы сказать — против вас замышляют недоброе, — Михаил Сергеевич лишь отмахнулся в ответ; а 4 августа уехал в Крым (ох уж этот Крым!) лечить радикулит, хотя в его ситуации Кремль нельзя было ни на минуту оставлять без присмотра. Ну и получил в ответ ГКЧП.

А ведь Хрущева — тоже предупреждали.

Широко известна детективная история о том, как некий честный КГБ-шник, случайно став свидетелем заговора, рассказал об услышанном сыну вождя.

На основе этих событий в начале 1990-х сняли даже остросюжетный фильм «Серые волки» (главным консультантом к нему выступал Хрущев-младший, а роль старшего — блестяще сыграл Ролан Быков), который многие, кажется, и по сей день принимают за кинодокументалистику.

По сценарию оного, чекист-правдоруб пытается передать Никите Сергеевичу пленку с записями бесед мятежников (часом не с просмотра ли «Серых волков» начал свою эпопею майор СБУ Николай Мельниченко?), но коллеги перехватывают его на полпути.

Сцена — завораживающая, словно в фильме моего детства «Великолепный»: едва прыгает он освежиться в море, как вылезают из пучины зловещие диверсанты в масках; бац-бац— и нет больше красавца офицера (а-ля Бельмондо), но осталась еще верная его подруга (а-ля Жаклин Биссе); она — в машину, за ней — погоня; стрельба, взрывы; в общем — Джеймс Бонд в постановке студии им. Довженко.

Стоит ли объяснять, что с реальностью боевик этот имеет такое же сходство, как... ну, скажем, синема «Красные дьяволята» с историей Гражданской войны. Хотя сам по себе факт такой — действительно имел место.

А именно: в сентябре 1964-го к Хрушеву-младшему пришел сотрудник 9-го управления КГБ, бывший начальник охраны Николая Игнатова — одного из недавних любимцев Никиты Сергеевича, задвинутый им на вторые роли (в председатели Президиума Верховного Совета РСФСР) — и поведал, что его патрон вовлечен в коварный заговор. Он регулярно встречается с другими небожителями, поносит Первого на чем свет стоит и тайком обрабатывает секретарей обкомов.

Встревоженный Сергей Никитович тут же поспешил, естественно, к папе, но тот ему не поверил, поручив разбираться во всем Микояну.

Следствие проходило довольно странно. Выслушав инициативника (звали его, к слову, Василием Галюковым), Микоян наставительно объявил, что мы, дескать, хорошо знаем и Брежнева, и Шелепина с Подгорным как честных коммунистов, беззаветно отдающих все свои силы на благо Родины.

Юный Герой Труда, стенографировавший показания, аж обомлел от такого пафоса, а Микоян ему еще и велит:

— Ну-ка, Сережа, запиши в точности мои слова.

(Недостреленный бакинский комиссар понимал, что стенограмма рано или поздно может угодить в руки противной стороны.)

Впоследствии народная молва вознесет Микояна в благородные рыцари. Как же! Он ведь единственный, кто не предал Хрущева, на Президиуме ЦК предлагал даже сохранить за ним пост премьер-министра.

Между тем именно неприкрытый микояновский саботаж и подвел Хрущева к отставке: проведи он расследование честь по чести (с опросами, очными ставками и проч.), ему неминуемо должна была открыться истина.

Но хитрый лис Микоян предпочел спустить дело на тормоза; проще и надежнее было оставаться в стороне, черт его знает, как всё потом обернется.

(Не зря заседал в ЦК рекордный срок — ровно 53 года, от Ильича до Ильича без инфаркта и паралича.)

Впрочем, и чистота помыслов самого героя-чекиста тоже вызывает у меня массу вопросов.

С чего это вдруг побежал он закладывать своего начальника? Обид на Игнатова у него не было, ну а в приступ внезапно проснувшейся у сотрудника МГБ совести я что-то не сильно верю, особенно учитывая психологический портрет этого человека.

Встречавшемуся с Галюковым второму секретарю ЦК Грузии Родионову запомнился он однозначно «видом типичного служаки».

«На вопросы вместо „да“ он неизменно отвечал: „Так точно“. Откровенно выказывал преданность „хозяину“ — Н. Г. Игнатову... Происшедшая с ним в дальнейшем метаморфоза кажется мне удивительной и труднообъяснимой. Должно было случиться что-то из ряда вон выходящее, задевающее лично Галюкова, чтобы он решился нанести обожаемому шефу удар».

У одного из главных двигателей переворота, председателя КГБ Семичастного есть собственное объяснение этой метаморфозы:

«Игнатов, как мне кажется, старался на обоих фронтах обеспечить себе „задние ворота“, чтобы иметь возможность в случае успеха или провала замыслов против Хрущева снова вернуться в Политбюро. С одной стороны, вел переговоры с Брежневым, а с другой — передал через своего охранника предостерегающий сигнал Сергею Хрущеву».

А что? Комбинация совсем несложная, особенно если учесть, что на партийную работу Игнатов перешел когда-то именно из контрразведки и в оперативных комбинациях знал толк.

Да и после падения Хрущева обошлись с предателем этим на удивление мягко — Галюкова не только не наказали, но оставили даже в коридорах власти. Еще много лет он будет преспокойно работать помощником одного из первых зампредов Совмина СССР.

Нельзя сказать, что Хрущев совсем никак уж не отреагировал на тревожные сигналы. Просто сделал он это в свойственной ему манере. Вызвал, например, перед отпуском Подгорного и без обиняков рубанул:

А когда через пару дней провожали его в Крым, прямо на летном поле понес опять:

Весть о том, что находятся они на грани провала, привела заговорщиков в ужас. Больше всех от страха трясся Брежнев — так, по крайней мере, уверяют ветераны.

Первый секретарь московского горкома Николай Егорычев красочно описывает, как Брежнев, зазвав его к себе в кабинет, начал рыдать, говоря, что Хрущев всех их теперь расстреляет.

«Совсем расквасился, знаете, слезы текут... Я его повел к раковине и говорю: „Умывайтесь“»

Вообще, впечатлительность Леонида Ильича, который чуть что, либо падает в обморок, либо воет белугой, стала уже своеобразным историческим клише. Малопривлекательный образ этот закрепился в массовом сознании столь твердо, что и доказательств никаких даже не требует: плакса, вакса, гуталин, на носу горячий блин.

Из одной статьи в другую кочует, например, утверждение, что Брежнев настолько был осторожен и пуглив, что даже с середины 1964 года перестал вести свой дневник. Первым эту информацию запустил отставной генерал Волкогонов, попавший после развала Союза в кремлевские архивы.

На деле же это совершенно не так. Дневник — а точнее, регулярные записи — Брежнев вел по-прежнему. В его личном фонде прочитал я и пометки, датированные сентябрем-октябрем — подготовка к хрущевскому смещению шла тогда в самом разгаре.

15 сентября.

Курбанов — Узбекистан. О делах в республике. О планах, о обкомах, о Пленумах ВЦСПС, о структуре.

Киселев Тихон Яковлевич, БССР — немного нездоров. Доложил о делах в республике.

Толстиков В. Серг. — на прием — позвонить ему. Когда?

Рашидов Ш.Р. — звонил — приветств.

Кириленко — переговорил, привет.

Кунаев — хлеб, овцы — большой падеж, 2.800 т.голов.

Малин В.Н.

Григорьян Г.Т.

Рудаков А.П. — после болезни.

Все собеседники Брежнева, упомянутые в этом мартирологе, — сплошь члены ЦК. Кунаев и Киселев — председатели казахского и, соответственного, белорусского Совминов, Рудаков — секретарь ЦК, Малин — зав. общим отделом, Толстиков — руководитель ленинградской парторганизации.

Зная сегодня всю правду, нетрудно догадаться, что диалоги с ними явно не ограничивались одним только падежом скота.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Перед тем как поехать в Белоруссию подписывать Беловежский приговор Союзу, Ельцин собрал узкий круг доверенных силовиков: Баранникова, Грачева, Скокова. Без их поддержки затевать всё предприятие было верхом безумия.

Ельцин панически боялся КГБ, поэтому увел соратников в лес и, присев на пенек, принялся рассуждать вслух: как, мол, отнесется страна к упразднению СССР.

— Поддержит, Борис Николаевич, — тараща глаза, отрапортовали генералы, восседая на колесе от трактора, каким-то чудом закатившимся в поля. Ради того, чтобы получить внеочередную звезду на погоны, они готовы были на всё.

— А операцию назовем «Колесо», — торжественно объявил будущий секретарь Совбеза Скоков.

— Почему «Колесо»? — удивился Ельцин.

— Так мы ж на колесе сидим.

...Если верить многочисленным мемуарам, верхом брежневской слабонервности стал переломный момент 12 октября, когда бунтовщики, обработав уже большинство в ЦК, поняли, что пришла пора переходить к действиям; опять же, следуя ленинской формуле — вчера было рано, завтра — будет поздно.

12 октября они собирают Президиум, дабы окончательно обсудить план предстоящих действий.

Дата эта, кстати, еще одно косвенное подтверждение того, что Брежнев не играл в свержении единственно сольную роль.

В Москве появится он лишь накануне вечером, прилетев 11 октября из Берлина, где почти неделю находился во главе официальной делегации. Николай Подгорный, которого обычно записывают к нему в подмастерья, вернулся в столицу из Кишинева вообще перед самым началом Президиума 12 октября и в Кремль приехал прямо со взлетного поля.

То есть эпохальное это заседание готовить Брежнев с Подгорным точно не могли. Более того, и по прошествии лет Николай Егорычев будет возмущаться тем, что Брежнев будто бы нарочно тянул с возвращением из ГДР.

«Семичастному было поручено позвонить ему туда и сказать: „Если Вы не приедете, то Пленум состоится без Вас. Отсюда делайте выводы“. И он срочно тогда прилетел».

Давайте сделаем выводы и мы.

Кто же мог готовить Президиум и последующий Пленум? Кто был способен приказать председателю КГБ позвонить Брежневу и почти открыто начать его шантажировать? («Пленум состоится без Вас. Делайте выводы».)

Ответ — на поверхности. Александр Шелепин. Именно этот человек, скромно рядящийся потом в тогу демократа-разночинца, исполнял в той постановке если не заглавную, то уж никак не менее значимую, нежели Брежнев, партию.

Хотя чисто внешне на первый план, действительно, выдвинут был Леонид Ильич.

Когда фракционеры собрались в Кремле, было решено, что Хрущева надо вытаскивать под благовидным предлогом в Москву, собирать Президиум и открыто объявлять, что больше он — не Первый секретарь. Ну а если по старой памяти захочет созвать Пленум — милости просим, всё уже предусмотрено. (Хрущев так часто бахвалился своей победой над «антипартийной группой», что сам подсказал механизм своего свержения: все ошибки Молотова с Маленковым подпольщики учли заблаговременно.)

Вопрос заключался лишь в том, кто возьмет на себя роль детонатора. После долгих обсуждений большинство склонилось к мысли, что звонить Хрущеву должен Брежнев.

И вновь Леонид Ильич демонстрирует поразительную трусость и нерешительность. В ответ он начинает натурально трястись что теленок перед убоем. Воспроизводя эту сцену, очевидцы не скупятся на эпитеты.

«Брежнев трусил. Боялся. Не брал трубку» (Шелепин).

«Дрожащего Брежнева нам пришлось к телефону буквально тащить — такой страх он испытывал» (Семичастный).

«Страшно это было. Брежнев дрожал, заикался, у него посинели губы» (Шелест).

Анализируя эти рассказы, я долго не мог отделаться от ощущения какой-то их искусственности, театральности, что ли.

Брежнев, как не раз уже говорилось, человеком был не робкого десятка. Прошел всю войну. Был контужен и ранен. Арестовывал Берия. Рискуя жизнью, схватился с Молотовым и Маленковым. Опять же — экстремальное вождение машин, самолетов и катеров. (Личный рекорд: 50 минут от Москвы до Завидово.)

После того как в августе 1959-го в казахском городке Темиртау вспыхнули массовые волнения — возбужденная толпа разгромила отделение милиции, здание строительного треста, столовые, магазины, — именно он был отправлен наводить там порядок. И — навел.

(Динмухамед Кунаев, будущий вождь казахских коммунистов, а в то время — председатель Совмина республики, вспоминал потом:

«Мне понравилась решительность Брежнева в те дни. Безбоязненно он появлялся среди групп зачинщиков беспорядков и разговаривал с ними спокойно, но и довольно сурово. Люди невольно подтягивались, крики и гам стихали, и можно было вести разговор в спокойном тоне».)

И вдруг этот же самый человек, едва только требуется от него сущая безделица — всего-то набрать телефонный номер и сказать Хрущеву, что нужно срочно возвращаться в Москву — форменным образом начинает дрожать, заикаться, у него синеют губы.

Одно с другим как-то не вяжется. Словно речь идет о двух совершенно разных персонах.

А может, и вправду о разных? Просто настоящего Брежнева мало кто тогда знал, да он и не стремился устраивать раньше времени сеанс душевного стриптиза.

Перелопатив горы документов и мемуаров, пообщавшись со множеством людей, знавших его лично, я вообще прихожу к убеждению, что устоявшийся в умах образ Брежнева, как этакого добродушного простака, примитивного партаппаратчика, ничего общего с реальной действитель-ностью не имеет.

Все бесчисленные рассказы о брежневской антиинтеллектуальности, примитивности, легковесности — не более чем очередной миф.

В реальности отличался он умом и сообразительностью, в проблемы умел вникать глубоко, был поразительно работоспособен и моторен. (Нет ни одной поставленной задачи, которую бы он тогда не выполнил, — достаточно вспомнить хотя бы целину или освоение космоса.)

Ну скажите на милость, мог ли серый, бездарный человек, каковым обычно рисуют Брежнева, с отличием отучиться в гимназии, в техникуме (за отменную успеваемость получал повышенную стипендию), в институте (его диплом был признан лучшим на курсе), в считанные годы сделать головокружительную карьеру.

В 22 года — депутат райсовета. В 25 — директор рабфака. За 9 лет от красноармейца дослужился до генерала.

И при этом — заметьте! — безо всякого блата, волосатой руки и особых интриг.

(Кстати, и писал он, вопреки расхожему убеждению, довольно грамотно, без ошибок, каллиграфическим почерком; единственно — не в ладах был с пунктуацией, точки и запятые повсеместно заменял тире.)

Как хотите, но одно с другим совершенно не вяжется.

Иное дело, Брежневу — выгодно было казаться именно таким Иванушкой-дурачком: в партийном террариуме любое проявление яркой индивидуальности воспринималось крайне ревностно и болезненно, подобных умников старались задвинуть как можно быстрее.

Эту маску простачка он напялил на себя, видимо, очень давно, еще с довоенной поры, когда понял, чем заканчивают обычно талантливые и звонкие: в 1937-м позабирали всех подчистую. Зато тихие, незаметные, исполнительные — напротив, всегда востребованы; делай, чего велено, не делай, чего не велено, вот и будет тебе счастье.

(«Молчи, скрывайся и таи и чувства и мечты свои...»— писал за век до того Федор Тютчев.)

А ведь по молодости был он тоже горяч и амбициозен, хотел быть первым во всем и везде. Об этом свидетельствуют не только успехи его в учебе и резко взятый карьерный старт, но и сохранившееся в архивах одно очень любопытное письмо.

Датировано оно маем 1936 года. Брежнев служил тогда в армии. Обращаясь к коллективу рабфака, где директорствовал он до призыва, Леонид Ильич писал:

«Я, как сейчас помню, обещал вам добиться права считаться лучшим танкистом своего подразделения... Полгода упорной, настойчивой работы над собой дают мне право сказать, что свое обещания я в основном выполнил. Я говорю в основном, потому что передо мной большая работа впереди, я должен быть не только лучшим бойцом-танкистом, но и отстоять право быть лучшим лейтенантом».

Суровая проза жизни обломала его быстро. И в один прекрасный день Брежнев осознал: чтобы выжить — надо приспосабливаться. Это еще Маккиавели изрек: Брут стал бы Цезарем, если бы притворился дураком.

Вот он всю жизнь и притворялся, благо артистическим талантом наделен был в избытке, в молодости будто бы даже играл, да и гимназическая наука тоже пошла в прок.

(Между прочим, умение лицедействовать признают за ним все. Тот же Шелепин, например: «Он был прекрасным артистом, хоть звание „народного“ ему присваивай». Или Шелест: «Брежнев все время играл на публику. Артист был»)

Точно как в анекдоте: дура дурой, а десятку в день имеет...

«Леонид Ильич был очень скрытным, — подтверждает близко входивший в семью Олег Шевляков. — Нас, молодежь, он учил, что не надо говорить ничего лишнего, это всё обернется потом против вас».

Если Шелепин своего деспотизма и жажды власти и не думал скрывать (потому и не стал генсеком), то Брежнев, напротив, мастерски играл роль слабого и плаксивого тюфяка; но за этой мягкостью скрывались, по выражению одного из публицистов, стальные кулаки в бархатных перчатках. Только этого поначалу никто еще не понимал.

Описанная выше сцена с посиневшими губами и конвоированием к телефону как нельзя нагляднее подтверждает мою теорию.

Представим на секунду, что Брежнев чеканным шагом подходит к аппарату, негнущейся рукой хватает трубку:

— Никита Сергеевич, вам надлежит срочно вернуться в Москву! Никаких «но»! Ждем, и точка!

Как бы, интересно, восприняли такое поведение его любшие соратники?

Да рупь за сто посчитали бы, что Брежнев рвется семимильными шагами к трону, и мигом сделали б надлежащие выводы. От одного волевого и властного диктатора они порядком уже натерпелись, менять шило на мыло — дураков, извините, нет.

Брежнев избрал единственно правильную модель поведения: пусть лучше считают его трусом и рохлей, нежели хладнокровным властолюбцем. Судя по тому, что еще многие десятилетия спустя зрители будут дружно потешаться над его боязливостью, роль свою исполнил бывший участник «Синей блузы» отменно...

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Далеко не всегда Ельцин умел держать удар. В трудные моменты он не раз задумывался о самоубийстве и срывался на истерики.

9 декабря 1992 года, после того как Верховный Совет попытался ограничить президентскую власть и признал работу правительства неудовлетворительной, Ельцин заперся в натопленной бане. Дверь в парилку Коржакову пришлось ломать. («Глаза у него были прикрыты, он демонстративно тяжело дышал».)

В начале 1993-го, когда ему впервые попытались объявить импичмент, Борис Николаевич устроил настоящую трагисцену перед Илюшиным, Барсуковым и Коржаковым, угрожая пустить себе пулю в лоб из подаренного накануне пистолета «ПСМ», а соратники наперебой уговаривали его не стреляться. Впрочем, было это обычной комедией, ибо верный Коржаков заранее спилил в пистолете боек и сварил в кипятке патроны.

Эпохальный этот телефонный диалог состоялся вечером 12 октября. Уже на другой день Хрущев вернулся в Москву из Крыма — навстречу собственному бесславию.

Понимал ли он, что летит, точно мотылек на огонь? Это еще одна историческая загадка, не получившая до сих пор ответа.

Отдыхавший вместе с Хрущевым Микоян уверен, что понимал. После телефонной беседы с Брежневым, объяснившего необходимость досрочного приезда возникшими перед Пленумом ЦК вопросами по сельскому хозяйству, Хрущев якобы сказал ему:

«Сельское хозяйство здесь ни при чем. Это они хотят обо мне поставить вопрос. Ну, если они все против меня, я бороться не буду».

Хотя лишь накануне звонил члену Президиума Полянскому, ругался, намекал на плетущиеся против него интриги и грозил показать всем кузькину мать.

— Смотрите там. Дня через 3-4 я вернусь в Москву.

— Будем рады, Никита Сергеевич, — еле выдавил из себя Полянский.

— Рады? Ну-ну.

(Именно после этого вечернего звонка, следуя канонической версии, революционный штаб и перешел в наступление.)

Еще раньше, обедая с Шелестом в Крыму, Хрущев костерил своих соратников последними словами: Брежнев — краснобай, Суслов — человек в футляре, президиум — это общество стариков, любят только говорить, но не работать, и вообще пора выдвигать молодые кадры.

Да и по возвращении в Москву он тоже не выказывал поначалу особого смирения. Прежде, чем идти на заседание Президиума, попытался, к примеру, попасть к себе в кабинет. Охрана его не пустила, и Хрущев забился в припадке падучей.

(Кремлевский метрдотель Ахмет Саттаров, ставший невольным свидетелем этой сцены, так описывал ее:

«Барабанит кулаками по дверям своего кабинета, кричит: „Провокация! Всех под трибунал к едрене матери!“»)

Другой рядовой очевидец — сотрудник хрущевской охраны Анатолий Михайлов — утверждает, что и во время полета Никита Сергеевич тоже бесновался и требовал, чтобы экипаж взял курс на Киев.

«Хрущев стал кричать:

Когда же охрана и летчики вопли его проигнорировали, он впал в другую крайность и разрыдался:

Микоян и Хрущев-младший, также летевшие этим бортом, ничего подобного, правда, не говорят; но верить им на слово — дело неблагодарное.

Сергей Никитович, например, уверял, что в Москву его отца вызвал не Брежнев, а Суслов, и якобы он даже сам присутствовал при их телефонном разговоре.

А еще, сообщал он, тем же вечером на рейде у резиденции неожиданно встал сторожевой пограничный корабль, отправленный будто бы по приказанию Семичастного, для того, видимо, чтоб Хрущев не сбежал в Турцию.

Вообще, детективная канва — со зловещими диверсантами, кровавыми аквалангистами, погонями и стрельбой — очень нравится и Хрущеву-младшему, и многим либеральным публицистам. Какие уж только подробности не придумывают они, описывая последние дни царствования Хрущева. Вплоть до того, что генсек был блокирован в своем крымском дворце, охрану у него заменили, полностью выключили связь. Еще и убить собирались — просто духа, видимо, не хватило!

Первым о несостоявшейся ликвидации Хрущева поведал миру отставной генерал Семичастный; еще в конце 1980-х. Потом он будет рассказывать об этом неоднократно, но всякий раз почему-то по-новому.

Вот выдержка из одного из самых ранних его интервью, еще перестроечных времен:

«— Было мне предложено Брежневым: „Может, отравить его?“ Тогда я сказал: „Только через мой труп. Никогда я на это не пойду. Я не заговорщик и не убийца...“»

Через много лет, беседуя со мной (уже в середине 1990-х), Семичастный изложит совершенно иную версию. На прямой (и ключевой) вопрос, как именно Брежнев предлагал ликвидировать Хрущева, ответ был следующий (цитирую по диктофонной записи):

«— Ну, подумать, как его убрать, чтобы закончилось это без всяких обсуждений и громких разговоров в обществе о дальнейшей его работе.

Пройдет еще одна пятилетка, и из печати выйдет увесистый том мемуаров Семичастного под скромным названием «Беспокойное сердце». Открываем главу «Тучи над Хрущевым»:

«Предложение Брежнева прозвучало вполне ясно: „Что, если бы КГБ задержал поезд Хрущева при его возвращении из Ленинграда где-нибудь у Завидова и изолировал первого секретаря?“... Я быстро взвесил все „за“ и „против“ и ответил, что с таким решением согласиться не могу. Брежнев, очевидно, вообще не понял хода моих мыслей. Совсем отпустив тормоза своей фантазии, он склонил разговор к возможности физической ликвидации Хрущева».

Бывший председатель КГБ явно пугается в показаниях. То ему было сказано «вполне ясно», то Брежнев просто «прощупывал». В одном случае — предлагал отравить, в другом — изолировать, хотя речь идет об одном и том же разговоре, якобы имевшем место летом 1964-го.

Некоторые особо легковерные историки настолько впечатлились буйством кремлевских страстей, что попытались даже восстановить (со слов Семичастного) этот приснопамятный диалог.

«—Что вы имеете в виду, Леонид Ильич?

Примерно в таких же выражениях вражеские резиденты из советских фильмов инструктировали шпионов и диверсантов перед заброской на нашу землю: вот вам кило взрывчатки и отравленная авторучка, надо взорвать райком, водокачку, а заодно украсть парочку оборонных секретов.

Немалую лепту в создание этого шпионского шедевра внес и Сергей Хрущев. В своих мемуарах он черным по белому указывает, что Брежнев якобы предлагал как минимум четыре сценария устранения предшественника.

Отравить. Устроить авиакатастрофу. Затем — автокатастрофу. И наконец — арестовать.

Не в первый раз уже вынужден я ловить Семичастного с Хрущевым-младшим на откровенных подтасовках. (Одна только история с брежневской женитьбой чего стоит.) В своем стремлении представить Брежнева злодеем и мастером заговоров, эти люди не останавливаются ни перед чем. Для Семичастного, игравшего одну из ключевых ролен в свержении Хрущева, это актуально вдвойне, ему очень нужно переложить груз ответственности на чьи-то чужие плечи.

Конечно, вторгаемся мы в область исторических догадок, и все же; если подобный разговор между ними и происходил, то явно не Брежнев был его инициатором.

Семичастный и его старший товарищ Шелепин (они друг за другом как шерочка с машерочкой: один — в комсомол, и второй за ним. Шелепин на Лубянку, и Семичастный — туда же) не в пример Брежневу были из молодых и рьяных.

К власти готовы они были прорываться любой ценой, да и по части организации политических ликвидаций опыт у комсомольцев имелся довольно обширный.

Аккурат из рук «железного Шурика», в бытность его председателем КГБ (1959 год), боевик-нелегал Богдан Сташинский получил орден Красного Знамени за уничтожение в ФРГ лидера ОУН Степана Бандеры; позднее Сташинский, посланный Шелепиным на новое дело — за скальпом вождя НТС Околовича — сдастся немецким властям с повинной.

Будь их воля — уж они бы точно Хрущева не пощадили, но в условиях коллективного разума ЦК подобные кунштюки были тогда не в почете.

Именно по этой причине КГБ, хоть и являлся одной из главных пружин переворота, активных инициатив себе не позволял.

Вопреки всем разговорам, Хрущеву не меняли охраны, это подтверждает и его зять Аджубей, утверждая также, что «правительственный телефон в особняке, где он жил, работал исправно». И никто — добавлю — его не прослушивал.

(Исполнявший тогда обязанности начальника управления правительст-венной связи КГБ генерал Брусницын жестко настаивает на том, что «подслушивание разговоров на спецкоммутаторе технически исключено и невозможно»; единственно — обо всех хрущевских звонках незамедлительно докладывалось лично Семичастному.)

Более того, не согласись Хрущев добровольно лететь в Москву, вряд ли бы его стали тащить силком; по крайней мере, такой сценарий предварительно не прорабатывался. Да и как бы выглядело всё это со стороны, особенно в глазах мирового сообщества. Вот тогда бы точно разговоров о путче было не миновать.

Начинать свое правление с крови никто в Кремле не хотел, благо этого совершенно не требовалось. Плод по имени Хрущев давно уже перезрел. Чтобы свалить его с ветки, не требовались особые усилия, достаточно лишь слегка тряхануть дерево...

Кстати, еще неизвестно, кто кого больше боялся. «Заговорщики» до последнего не были уверены в победе. Секретарь ЦК, а впоследствии бессменный брежневский министр культуры Петр Демичев говорил позднее: «Не знали, чем кончится все и не окажемся ли мы завтра неизвестно где».

В первую ночь после хрущевской отставки Брежнев поедет не домой, а к своим друзьям Шевляковых. Их сын Олег Васильевич рассказывал мне: Брежнев откровенно волновался, курил сигареты одну за одной. Долго не засыпал. По всему было видно: он продолжал бояться Хрущева.

Эта октябрьская ночь явно была не ночью термидора, пиром победителей. Ни факельного шествия, ни ликующих объятий, даже обмыть по-человечески никто не рискнул.

Переворот оказался таким же скучным и неярким, каким станет и вся последующая эпоха...

НА СТЫКЕ ЭПОХ

К концу своего правления Ельцин превратился едва ли не в самую непопулярную в стране фигуру. Абсолютно разные по убеждениям и социальному положению люди одинаково негативно относились теперь к нему: и коммунисты, и либералы, и консерваторы. Рейтинг президента не превышал и пары процентов.

В 1999-м Госдума даже инициировала попытку импичмента. Специально созданная парламентская комиссия, куда вошли представители всех фракций, признала Ельцина виновным по пяти пунктам обвинений: развал СССР, разгон и расстрел Верховного Совета, развязанная война в Чечне, ослабление обороноспособности и безопасности страны, геноцид российского народа. Для отстранения его от должности не хватило буквально 20 голосов; администрация президента ударно поработала с депутатским корпусом...

...13 октября Хрущев вернулся в Москву. Из аэропорта он сразу поехал в Кремль, где уже собрался Президиум ЦК.

Первому секретарю с ходу объявили, что речь пойдет о его ошибках. Он попытался было заартачиться, но, почувствовав монолитный отпор, разом присмирел.

Куда девался крутой на расправу, взрывной самодержец, костерящий всех по любому поводу? Несчастный и жалкий человек сидел теперь за столом. Он даже ростом стал как будто меньше, весь скукожился, вобрал голову в плечи. А под конец — горько,по-стариковски заплакал.

Хрущев сдался без боя. На другой же день, 14 октября 1964 года, в светлый праздник Покрова Пресвятой Богородицы, спешно собранный Пленум ЦК единогласно освободил его от всех постов и отправил на пенсию. Оставшиеся годы он благополучно проведет на госдаче, в яблоневой тиши Рублевки, сажая огород и надиктовывая мемуары.

Последний бросок

Вся история российского престола — это одна сплошная череда заговоров и переворотов. Стоило лишь кому-то из правителей ослабнуть, как вчерашние соратники тут же начинали спихивать его взашей.

Буквально по пальцам можно пересчитать тех, кто взошел на трон по закону, а главное — по совести.

События октября 1964-го тоже отнесены историками к переворотам, хотя в моем разумении таковыми отнюдь не являлись.

Если это и был переворот, то совершенно для России нетипичный, без единого выстрела и даже грубого слова. Не было ни арестов, ни репрессий, ни танков.

Даже серьезных кадровых перестановок — и тех потом не было. (Из Президиума удалили лишь парочку совсем уж одиозных личностей, подобрав каждому непыльную, но почетную должность.)

Ну а самое главное — свергнутому вождю, впервые за всю российскую историю, дали спокойно уйти на покой, не швыряя камнями в спину. Хотя народ-то как раз и жаждал обратного.

Бурным потоком в адрес ЦК и Верховного Совета шли радостно-гневные письма трудящихся (писали явно сами, без разнарядки).

«У нас на заводе 25 тысяч рабочих. Все очень рады, что не стало Хрущева. Так и говорят: „Теперь дышать будем свободно“» (Ситниковский Г. И., рабочий Новотрубного завода г. Первоуральск).

«Пусть Н. Хрущев приезжает жить к нам в поселок Петровский. Когда мы были в колхозе, у нас в поселке было 114 дворов. Теперь же, после того, как по желанию Хрущева нас загнали в совхоз, в поселке осталось 26 дворов» (письмо без подписи, г. Дедовск Московской области).

«Материальная жизнь из года в год ухудшалась, облигации отобрал, обесценил рубль, цены на продукты повысил, продуктов нет. Нет даже угля, нечем топить» (Храпачев В. А., член КПСС с 1930 года, г. Оренбург).

«Спасибо вам от нас, родные, что скоро убрали Хрущева. Нет хлеба, сахара...» (Без подписи, г. Уральск).

Даже такой записной демократ, как академик Георгий Арбатов, и тот вынужден признавать: «В партии и стране практически не ощущалось недовольства этой, в общем-то, демонстрацией произвола. Наоборот, почти повсеместно решение Пленума было встречено с одобрением, а то и с радостью».

Испокон веков власть в России держалась на страхе и жестокости, и чем она жестче — тем только, значит, сильнее. Милосердие и всепрощение — никогда не было у наших вождей в чести, править они предпочитали строго по Бисмарку — железом и кровью.

События осени 1964-го полностью выбиваются из этой исторической логики; и в том — несомненная заслуга Брежнева.

Спору нет, новый вождь преследовал и откровенно прагматичные цели. Отпуская Хрущева с миром, он как бы демонстрировал партийной верхушке свою незлобивость и (модное нынче словечко!) толерантность. Но политик на то и политик, чтобы извлекать из всего выгоду. Поведи он себя иначе, возжелай напиться свежей крови — глядишь, и у руля встал бы совсем другой капитан.

Хотя вот вопрос: а был ли он тогда у страны? Этот самый треклятый выбор?

Лишь несколько человек в Президиуме могли составить Брежневу конкуренцию и по степени влияния, и по уровню авторитета. Каждый из них — Шелепин, Косыгин, Подгорный — обладал ворохом очевидных достоинств, но сравнения с Брежневым все равно не выдерживал.

Косыгин, к примеру, совершенно не имел опыта партийной работы и представлял собой классический образец технократа. Шелепин — был вызывающе амбициозен и молод. Подгорный — не успел накопить масштабного авторитета.

Брежнев же являлся той компромиссной фигурой, которая устраивала абсолютно всех. С одной стороны, в силу профессиональных своих качеств. С другой — в чисто человеческом плане.

Он был именно что политиком; политика в переводе с греческого означает, как известно, расчетливость...

Спокойный, доброжелательный, неконфликтный. (Если уж хрущевская дочка считала, что он «милый, несколько сентиментальный человек»...) Придворных интриг сторонится. К каждому находит подход. За спиной — многолетний практический опыт. Дело знает. К власти не стремится.

Напоследок Брежнев не постеснялся разыграть нехитрую антрепризу: дабы убедить коллег в отсутствии у него опасных амбиций, демонстративно предложил Подгорному — давай, Коля, тебя изберем. Ну а тот, как и подобает воспитанному человеку, столь же громогласно в ответ: нет, Леня, лучше тебя...

Даже те, кто будет впоследствии удален им с Олимпа и затаит смертельную обиду, вынуждены соглашаться: альтернативы Брежневу не было.

«...Сама обстановка выдвинула эту кандидатуру... Его послужной список просто выталкивал его на роль лидера. Потом, он был представительный красивый мужик, такие нравились, а у нас полстраны — женщины» (Владимир Семичастный).

«Доступный, вальяжный, с людьми умел пообщаться, не взрывался никогда. И биография. Всю войну прошел, до войны был секретарем обкома партии. Казалось, подходящий человек» (Кирилл Мазуров, член Президиума/Политбюро в 1965-1978 годах).

«...За его плечами был солидный опыт работы на высоких постах в партии и государстве... Многим импонировали черты его характера в тот период: уравновешенность, доступность и демократизм в общении с товарищами, умение легко завязывать отношения с людьми, доброжелательность» (Александр Шелепин).

И — как бы резюмирую:

«Другой кандидатуры, достойной этого высокого поста, просто не оказалось» (Николай Егорычев, секретарь МГК).

Но все означенные выше достоинства были лишь одним из факторов, и отнюдь не самым решающим.

В тогдашней верхушке монолитного единства не наблюдалось и близко (а когда оно, впрочем, бывало?). Каждый считал себя умнее и хитрее прочих. Членам Президиума ЦК просто противопоказано было ходить друг с другом в баню — не дай бог наклониться за мылом...

В глазах кремлевского большинства Брежнев был этаким бровастым простачком, которого без труда можно обвести вокруг пальца. Пусть себе думает, что он вождь, править-то потом будем мы.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Лидеры демдвижения всегда относились к Ельцину как к попутчику, отчасти даже презирая его за номенклатурное прошлое и неинтеллигентность.

— Что вы нашли в Ельцине? — спросил как-то у Гавриила Попова горбачевский помощник Шахназаров. — Вы же совсем разные люди. (Дею было в 1989-м.)

— Народу нравится, — цинично ухмыльнулся депутат-профессор. — Смел, круче всех рубит систему.

— А если он, что называется, решит пойти своим путем?

— Мы его в таком случае просто сбросим, и всё тут...

Лишь через пару лет демократы поймут, как жестоко они ошибались, но было поздно...

Во многом по этой причине Леонид Ильич и был делегирован на трон — как самый якобы предсказуемый; а когда соратники разглядели наконец истинное его лицо — было уже поздно.

Мало кто поначалу воспринимал Брежнева всерьез, считая его чисто временной, переходной фигурой. Причем у некоторых хватало даже наглости этого особо и не скрывать.

Верный шелепинец, вождь московских коммунистов Николай Егорычев, вспоминая события осени 1964-го, не стеснялся потом признавать:

«В узком кругу друзей я тогда говорил: Брежнев не потянет... Между прочим, Брежневу об этом стало известно». (При этом Егорычев еще удивляется, что при первой же возможности отправили его в почетную ссылку послом.)

Ему вторит Федор Бурлацкий:

«Подобно многим другим, я был тогда абсолютно уверен, что это фигура промежуточная, что он не продержится больше двух-трех лет».

А маршал Тимошенко, когда озвучили на Пленуме брежневскую кандидатуру, недоуменно забасил на весь зал:

Впрочем, на такое уничижительное отношение Брежнев поначалу никак не реагировал; напротив даже, всячески подчеркивал, что он — упаси господь, не новый вождь только один из прочих.

(Давая установки для СМИ, первый секретарь говорил, например, на Президиуме ЦК: «Надо показывать коллективный разум, не восхвалять одну личность. Хватит с нас культов».)

Весьма нравоучительную историю поведал однажды Петр Пономаренко — его сосед по дому на Кутузовском проспекте и бывший начальник. (В Казахстане Брежнев служил под его руководством.)

Вечером после Пленума, персональный пенсионер Пономаренко случайно столкнулся во дворе с уже рукоположенным Брежневым, о чем, правда, не и подозревал, ибо только вернулся с дачи.

«Первое, что он сообщил: „Сегодня мы Хрущева скинули!“... „А кого же избрали Первым?“ — спрашиваю его. „Представь, меня“, — ответил со смехом Брежнев».

Эта маленькая сценка дает отменный ключ к пониманию сути брежневской политики. Всеми силами он старался показать, что и сам поражен свалившейся на него нежданно-негаданно властью; вроде и не рвался, не стремился — так само собой вышло.

Слова, сказанные им однажды бессменному своему помощнику Цуканову, легковерные биографы смакуют до сих пор как подтверждение брежневской «мелкотравчатости»:

Брежнев не спешил раньше времени натягивать на себя королевскую мантию, он хорошо знал, что не опаздывает тот, кто никуда не торопится.

Медленно-медленно... спустимся с горы... и там уже... всё стадо...

Никому и в голову не могло прийти, что этот человек пришел всерьез и надолго, что его правление растянется почти на два десятилетня, и в отставку он уйдет лишь ногами вперед...

Пройдет тридцать пять лет. За это время развалится некогда великая держава, сменится целый калейдоскоп правителей, и история снова сделает круг.

Как и Брежнева, Путина поначалу тоже не считали серьезной, самостоятельной фигурой, в первую очередь — ельцинское окружение.

Таня с Валей, Березовский, Чубайс и прочие регенты той эпохи искренне верили, что заправлять страной по-прежнему будут они. А Путин — так, вроде английской королевы: чего скажем — то и исполнит.

(Борис Абрамович очень любил демонстративно, на глазах восторженных посетителей, время от времени звонить Путину по телефону, просто так, безо всякой осознанной цели:

— Володя, привет, как дела?

Другу ведь можно звонить и в отсутствии повода...)

Что бы ни говорил потом Ельцин, ставку на Путина сделал он не от хорошей жизни. Власть, как песок, утекала у тяжело больного гаранта сквозь пальцы.

Ельцин в точности повторил судьбу и Хрущева, и Горбачева, низы опять не могли, а верхи не хотели.

Идти на третий срок — было для него равносильно самоубийству. Да и тогдашний парламент никогда бы не согласился на перелицовку конституции. Еле-еле Борису Николаевичу удалось избежать импичмента. Но и отказываться от борьбы — было еще страшней, к власти пришли бы тогда Лужков с Примаковым, и уж они-то — будьте уверены — особо церемониться с прежним режимом не стали.

Выход оставался только один — выставить какую-то новую фигуру, способную обеспечить вожделенную преемственность. Но вот беда — скамейка запасных была уже вконец пуста. Всех сильных, харизматичных, публичных — Ельцин давно от себя оторвал.

Впоследствии, в своих последних мемуарах Ельцин примется уверять, будто выбор на Путине он остановил еще весной 1999-го, только до поры до времени это скрывал. Даже назначая Степашина премьером, президент изначально уже знал, что вскорости его уберет. Ибо Путин «должен появиться неожиданно... Не должна исчезнуть его загадка, не должен пропасть фактор неожиданности, внезапности...»

Чепуха на постном масле! Можно подумать, что-то изменилось, начнись путинская кампания не в сентябре, а в июне. Да и приносить целый кабинет министров в угоду сомнительному «фактору неожиданности» — при открытой конфронтации с Думой — чистое безумие.

Просто Путин — как и Брежнев в 1964-м — тоже оказался в нужное время в нужном месте. Лучшей кандидатуры у кремлевского большинства в тот момент не нашлось.

(В декабре 2007 года в довольно откровенном интервью журналу «Тайм» на вопрос, как могло случиться, что именно ему оказалось суждено возглавить страну, Путин скажет: «Сам удивляюсь».)

Главное достоинство Путина заключалось в полном отсутствии у него видимого честолюбия. К власти он совершенно не стремился, давно решив для себя, что уйдет вместе с Ельциным. (Признавался в этом сам, еще в 1998-м, в интервью журналистам.) А когда впервые завели с ним беседу о президентстве, начал отнекиваться, даже объявил будто бы, что предел его мечтаний — «Газпром».

Дня патологического властолюбца, каким всегда был Первый Президент, эти слова растекались сладким елеем. Всех своих соратников неизменно подозревал он в том, что они его подсиживают (недаром, только выйдя из комы после операции на сердце, первым делом, лежа еще в постели, забрал назад у Черномырдина ядерный чемоданчик). Для того чтобы настроить Ельцина против любого политика, достаточно было лишь намекнуть, что имярек грезит президентскими амбициями, и всё — человека, считай, уже нет.

Путин нравился и Ельцину, и его «Семье» своей рассудительностью, нелюбовью к резким движениям, привычкой оставаться в тени. На каких постах он ни работал, со всеми задачами всегда справлялся отменно. Кроме того, умение нравиться — было частью его прежней профессии.

Но самое главное — Путин казался надежным, сильным и умел держать взятые на себя обязательства, чего бы это ни стоило.

(В том же поминаемом выше интервью «Тайму» он объяснит, что выбор на него пал, потому что «...близкие люди первого Президента России господина Ельцина осознали, что я буду абсолютно искренне и с полной отдачей сил исполнять эти обязанности, буду честен по отношению к первому Президенту и всё буду делать для того, чтобы обеспечить интересы страны».)

Ключевую роль при выборе его кандидатуры — я абсолютно в этом уверен — сыграла история с Собчаком. Когда-то бывшего питерского мэра пытались отправить в кутузку как раз по приказу Ельцина; в северную столицу была выслана совместная группа Генпрокуратуры, ФСБ и МВД; показания из людей выбивали едва не силой.

В той ситуации Путин повел себя по-мужски. Собчака он не сдал, напротив, организовал его эвакуацию за рубеж.

Слава богу, Ельцин узнал об этом постфактум, в противном случае сгоряча выгнал бы отступника взашей. Теперь же этот поступок воспринимался им, как несомненное достоинство.

Если он не предал Собчака, то и самого Ельцина — не кинет тем более...

Забегая вперед, скажу, что все свои обязательства Путин выполнит перед прежней властью сполна, в том числе и в ущерб собственной репутации.

Другое дело, что и послушной бессловесной марионеткой в руках «Семьи» и олигархов он тоже не станет, и все попытки манипулировать «преемником» закончатся абсолютно бесславно.

(Первым на собственной шкуре это ощутит Березовский, хотя, если б не принялся он шантажировать президента карманными СМИ, начав в открытую указывать ему, как следует себя вести, вполне возможно, и сегодня жил бы себе припеваючи в Петрово-Дальнем, по соседству с бывшей дачей Хрущева.)

И Брежнев, и Путин получили власть не путем затяжной аппаратной борьбы — как Сталин, например, или Хрущев. Без революций и великих потрясений — как Ленин и Ельцин.

Шапка Мономаха каждому из них досталась, в общем-то, в результате удачного стечения обстоятельств, только каждый распорядился этим упавшим с неба шансом по-своему.

Может быть, и вправду Россия — особенная земля, где властвуют не законы логики, а какие-то скрытые, неведомые нам силы, одни называют их — Богом, другие — провидением.

Сколько раз страна оказывалась на грани гибели, но неизменно, когда казалось уже, что держава не выживет, неожиданно случалось чудо, именно чудо — по-другому и не скажешь.

Так было в 1812-м и в 1941-м, когда враг торжествовал уже победу, но ударили вдруг невиданные даже по нашим меркам морозы. Так было и в 1999-м.

Страна была уже приговорена к распаду, новой гражданской войне и тотальному хаосу. (В официально опубликованном докладе ЦРУ расчленение

России на 6-8 государств прогнозировалось уже к 2015 году.)

«Только вмешательство Неба может нас сласти», — писал в своей хрестоматийной статье «Как нам обустроить Россию» Александр Солженицын.

И Небо вмешалось...

 

 

Глава 5
МЕЩАНИН ВО ДВОРЯНСТВЕ

 

Принцип трех «П»

Когда Брежнев встал у руля государства, было ему уже пятьдесят семь. Или — еще пятьдесят семь.

Лета правителя — штука, вообще, крайне условная. (Горбачев, оставшийся в нашей памяти самым юным и бодрым генсеком, в момент избрания был моложе рукоположенного Брежнева всего на каких-то три года, а взрывной бунтарь Ельцин — ровно на те же три года старше.)

Я специально подсчитал: средний возраст людей, взошедших в XX веке на отечественный престол, — от Керенского до Путина — равнялся 54 годам. (Моложе всех был Керенский — 36, дряхлее Черненко — 72, ровно посередке Ельцин — 60.)23

Пятьдесят семь — это самый зенит человеческих возможностей, когда еще хочешь и уже можешь. Правда, за любым зенитом неумолимо наступает закат, но с этим, увы, ничего не попишешь — законы природы.

Конечно, никакой собственной программы, развернутого плана действий, не говоря уж об экономической доктрине, у Брежнева не имелось. Он не готовился загодя к власти, даже в мыслях, наверное, не решаясь представить себя на троне. Мысли в Кремле тоже ведь умели читать.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Близкий соратник Ельцина еще со времен МГК КПСС Михаил Полторанин вспоминал:

«У Ельцина никогда своих идей не было. Помню, когда он пришел в МДГ (Межрегиональная депутатская группа. — Авт.), первое выступление было типичным выступлением партийного босса. Всем оно очень не понравилось. Но там Попов был, экономист, мозговитый мужик. Афанасьев, Пальм, Бочаров...

Ельцин, как губка, всё впитывал, а потом стал выступать с этими же идеями. Его программы чисто наше дело. Юра Афанасьев с ним работал, Гавриил Попов помогал, я. Но чужое — оно и есть чужое, не выстраданное. Сегодня в голове сидит, а завтра, когда начинает себя огораживать, улетучивается...»

Но это отнюдь не значит, что Леонид Ильич не был расположен к этой роли, как-никак — и двумя союзными республиками успешно покомандовал, и президентом успел поработать, то есть опыта и знаний — не занимать.

Другое дело, что уровень образованности его и интеллекта, масштаб, кругозор оставляли желать много лучшего. Большинство вещей Брежнев понимал, скорее, интуитивно, на уровне подсознания. Впрочем, главное народное чаяние уловил он очень точно.

В первый же день своего правления, едва закончился Пленум ЦК, вернувшись в кабинет, Леонид Ильич изрек:

«Советский народ должен получить в дальнейшем спокойную жизнь для плодотворной работы».

По мнению многолетнего его консультанта и спичрайтера Александра Бовина, идея нового вождя была проста: нужно сделать так, чтобы люди жили лучше, и избавить их от страха войны.

И это — факт непреложный — ему удалось.

С приходом Брежнева впервые, может быть, за всю советскую историю в стране появилось наконец ощущение прочности и стабильности; никто отныне никого не увольнял по три раза на дню, не перестраивал и без того разбалансированную систему, закончилась череда бесконечных пертурбаций и опытов над живыми людьми.

Хрущевским кавалерийским наскокам Брежнев предпочитал неспешную поступь иноходца.

Собственно, в этом и должна заключаться основная задача любого нормального лидера; дать обществу веру в твердую, а значит, стабильную власть, обеспечить уверенность в завтрашнем дне. И вряд ли стоит удивляться, что и Путин начинал свое президентство ровно с того же.

За годы что хрущевских, что горбачевско-ельцинских реформ народ окончательно разуверился в справедливости власти.

Да, демократия принесла свободу слова, открылись границы, исчезли очереди и дефицит. Но и деньги — у большинства — тоже исчезли, а свободную прессу или шенгенскую визу на хлеб, извините, не намажешь...

Впрочем, об успехах Путина мы все осведомлены прекрасно, а вот о брежневских — успели порядком подзабыть.

Между тем результаты эти были весьма впечатляющими. В кратчайшие сроки правительству удалось восстановить перебои с хлебом и основными продуктами питания. Сняли ограничение на индивидуально-трудовую деятельность. Большинство прежних экспериментов (разделение партийных органов на сельские и промышленные, создание совнархозов) незамедлительно были свернуты. Людям вновь разрешили иметь приусадебные участки и держать скот.

«Все эти меры дали быструю отдачу, — писал в мемуарах бывший шеф КГБ Владимир Крючков (в момент прихода нового генсека — зав. сектором ЦК КПСС), — жизнь в стране на глазах стала входить в нормальную колею, чему в немалой степени помогало и то, что главное внимание теперь уделялось производству».

В отличие от самого Хрущева и его духовных наследников — Горбачева, Ельцина — новый вождь не стремился набирать очки, понося своих предшественников и раздавая бесконечные чисто популистские (сиречь заведомо невыполнимые) обещания. Он меньше говорил, зато больше делал, не пытаясь сваливать ворох проблем на тех, кто уже ушел.

Более того, целый ряд здравых хрущевских начинаний был благополучно продолжен, в чем новый вождь не стеснялся открыто расписываться.

В июле 1965-го на встрече с ленинградским партхозактивом Брежнев заявлял:

«...Я не хочу превратиться в человека, который действовал бы по принципу: раз при Хрущеве так было, давай я переверну; это глупо, неумно».

Плавная аппаратная политика была коньком Брежнева, раньше времени он не спешил крепко сжать в руках штурвал.

Всеми силами новый лидер пытался демонстрировать обратное — нет больше единоличного вождя, у руля стоит отныне коллективное руководство (Брежнев — первый секретарь, Косыгин — премьер, Подгорный — президент).

На заседаниях Политбюро (в марте 1966-го на XXIII съезде Президиум ЦК вновь обрел свое старое, еще ленинское наименование. Заодно был восстановлен и пост генерального секретаря) Брежнев старался говорить последним, внимательно выслушивал всех, а потом склонялся в сторону большинства. С каждым из небожителей пытался находить общий язык.

Генсек хорошо помнил, как лихорадило аппарат во времена Сталина и Хрущева, и повторять чужие ошибки не хотел. Исповедуемый им принцип трех «П» — поступательность, плавность, предсказуемость — быстро пришелся по вкусу советско-партийной бюрократии, О чем-то подобном чиновничество стосковалось давно.

За десятилетнее хрущевское владычество в стране подросло уже новое поколение руководителей, лишенных какого бы то ни было розового революционного романтизма. В основном это были люди, пришедшие на партийную работу с производства, сиречь практики, привыкшие руководствоваться не высокими материями, а грубым материализмом.

Собственно, и сам Брежнев был слеплен из того же теста, посему без труда нашел общий язык с секретарями обкомов и крайкомов.

Эта номенклатура и станет его личной, преданной до последнего вздоха гвардией. Именно опираясь на партаппарат, Брежнев сумеет продержаться у власти долгих 18 лет, не скупясь на блага и ласку.

(В ноябре 1965-го среди первоочередных вопросов он записывает в дневнике:

«О дачах для пенсионеров-партработников. О месячном окладе 1-м секр. обкомов и ЦК».)

Вслед за обломовским Судьбинским, аппаратчики, наверное, могли бы сказать о своем вожде:

«С таким человеком, как Фома Фомич, приятно служить: без наград не оставляет, кто и ничего не делает, и тех не забудет».

НА СТЫКЕ ЭПОХ

11 ноября 1987 года на бюро МГК КПСС Ельцину был устроен настоящий разнос. Вскоре его сняли. Вот несколько цитат из выступлений ораторов:

«Единоличность решений, изоляция от партийного актива, от членов городского комитета партии, от секретарей райкомов — вот призма, через которую нужно рассматривать его деятельность...»

«Пренебрежение принципами преемственности, неумение дорожить людьми, отсутствие должного такта и уважения к кадрам, недостаточное терпение и терпимость...»

«Очень быстро товарищ Ельцин обрел тот самый начальственный синдром, против которого он гневно выступал на съезде партии. Вот разрыв между словами и реальными делами. Быстро уверовал в свою непогрешимость, отгородил себя от партийного актива».

«Кадровые замены превратились в спортивные соревнования, о которых нам докладывали: на одном активе сменили 30 процентов первых секретарей, на другом — уже 50, на третьем — уже до 80 доехали».

С первых же дней генсек взял за правило — каждое утро по нескольку часов обзванивать территории, с одной стороны — чтобы рука постоянно лежала на пульсе, с другой — следовало поддерживать имидж заботливого и внимательного руководителя.

«Говорил он обычно в одной и тон же манере, — свидетельствует работник аппарата ЦК Федор Бурлацкий, — вот, мол, Иван Иванович, вопрос мы тут готовим. Хотел посоветоваться, узнать твое мнение... Можно представить, каким чувством гордости наполнялось в этот момент сердце Ивана Ивановича. Так укреплялся авторитет Брежнева. Складывалось впечатление о нем, как о ровном, спокойном, деликатном руководителе, который шагу не ступит, не посоветовавшись с другими товарищами и не получив полного одобрения своих коллег».

Эту выбранную им линию Георгий Арбатов, непотопляемый консультант всех генсеков, и по сей день считает правильной и очень выигрышной.

«...Он, так сказать, „работал“ на контрасте с Хрущевым. Того в последние годы на все лады превозносили. Брежнева поначалу — нет. Тот был очень „видим“, все время мелькал — в печати, в кино, на телеэкране. Этот (опять же поначалу) — нет. Не строил из себя „великого человека,,. Тем, кому доводилось работать над его речами, не раз говорил: „Пишите проще, не делайте из меня теоретика, ведь все равно никто не поверит, что это мое, будут смеяться“... словом, вел себя осмотрительно, даже с известной скромностью».

Однако далеко не у всех подобная тактика вызывала восторг. Многие сдуру принимали ее за слабость и мягкотелость, особенно — «железный» Шелепин...

Операция «Ы» и другие приключения «железного Шурика»

Широко известна история, как коварный и подлый Брежнев безжалостно расправился с «образованным» и «волевым» Шелепиным, а заодно — и всей его комсомольско-чекистской ватагой. Почти как Сталин — с «любимцем партии» Бухариным-Бухарчиком.

Благополучно пережив своего гонителя, эти изгои долго будут потом стенать, жалуясь на несправедливость судьбы и брежневское вероломство; убрали их, дескать, по одной только причине. Слишком были умные и образованные, не отсиживались по углам, а все время что-то предлагали, критиковали, вот безликий генсек их и забоялся.

Читаешь эти рассказы, и слезы аж наворачиваются — это ж надо, каких замечательных людей сгубили проклятые интриганы.

«Шелепин не был человеком наполеоновского типа, — восторженно рисует его лик наш старый знакомец Семичастный, лучший шелепинский друг и наперсник. — Он не испытывал желания добиться власти. По своим политическим амбициям не выделялся среди других. Однако его отличало чувство ответственности. Он всегда требовал соблюдения действовавших тогда правил, законов, соответствия провозглашенным принципам. Именно поэтому он, как в свое время Дзержинский, заработал в придачу к своему имени определение „железный„».

Попытка представить «железного Шурика» в обличье демократа и скромника — этакой реинкарнации железного Феликса — неудивительна; в народной памяти Шелепин остался как человек жесткий и властный, ностальгирующий по «твердой руке». На фоне сентиментального и незлобивого Брежнева сравнение — явно не в его пользу.

Шелепин и сам, в статье, написанной еще во времена перестройки, пытался отрешиться от этого мрачного образа, запоздало уверяя: «...я всегда последовательно стоял и стою на позициях XX съезда КПСС, но никогда не тяготел к диктаторским методам руководства. Считаю себя убежденным демократом...»

Ну и дальше — понятно, про тупицу Брежнева, страшившегося конкуренции и любого проявления независимости, про интриги его и коварство...

А с другой стороны, что еще мог он сказать? Рассчитывать на смиренное покаяние — уж Шелепин-то как никто другой знал истинную причину своей опалы — было бы верхом наивности...

Шелепин очень хотел стать вождем. По масштабу своему и способностям он считал себя на голову выше прочих. (Кстати, и в процитированной выше мемуарной статье это тотальное пренебрежение сразу бросается в глаза.)

Но осенью 1964-го — вознесение его было невозможно, даже чисто формально. Шелепин не являлся тогда полноправным членом Президиума ЦК, а лишь кандидатом.

В Президиум его введет уже Брежнев, через месяц после падения Хрущева. Тогда же он сделает Шелепина и вторым человеком в партии, препоручив ему кадры и оргвопросы — святая святых любой власти. (Это к вопросу о брежневской низости и вероломстве.)

В то время Леонид Ильич наивно полагал еще, что с Шелепиным — хоть и самовлюблен, как павлин — можно вполне сработаться. Всё, что от него требовалось, — соблюдать правила командной игры.

Не в пример Хрущеву, Брежнев старался понапрасну никогда с людьми не конфликтовать. Он готов был работать даже с теми, кто откровенно ему неприятен, — лишь бы избежать публичных склок и сохранить кадровую стабильность.

Требовалось залечить раны, оставшиеся после прежнего психоза и смут. Ради этой стратегической цели можно было пойти на многое.

Кстати, та же самая проблема встанет в России и через 35 лет. Придя к власти, Путин тоже не стал махать шашкой, предпочтя революции эволюцию. (Недаром много лет занимался дзюдо, что переводится, как «мягкий путь»: достижение результата «малым, но эффективным способом». Главное оружие дзюдо, объяснял как-то сам Путин, умение идти на уступки, если этот путь ведет к победе.)

После своего избрания новый президент оставил практически всю команду, доставшуюся ему в наследство от Ельцина. Со временем, конечно, большинство из них — особенно наиболее одиозные, ставленники «Семьи» и олигархов — отсеялись, однако на улице не оказался ни один. Каждый (за исключением тех, кто вступил в открытое противоборство с Кремлем) получил в итоге почетную компенсацию.

Министр топлива и энергетики Калюжный — уехал послом в Латвию. Глава МВД Рушайло — успел побывать и секретарем Совбеза, и исполнительным секретарем СНГ, а ныне благополучно заседает в Совете Федерации. Министр печати Лесин — числился советником президента. В этой же должности успел поработать и небезызвестный Михаил Зурабов. Глава президентской администрации Волошин — председательствовал в совете директоров РАО «ЕЭС» вплоть до его (РАО) упразднения, а теперь заседает в «Норильском Никеле». Список этот можно продолжать еще долго.

А бывший хозяин Санкт-Петербурга Владимир Яковлев? Ни малейшего основания относиться к этому человеку с симпатией у Путина по определению не имелось. В его понимании Яковлев был чистой воды предателем; будучи вице-мэром северной столицы, вступил в коалицию с Кремлем и пошел войной против своего же начальника Собчака.

После победы Яковлева на выборах 1996 года родной город Путин вынужден был покинуть. Если же кто-то из питерских руководителей встречался с ним, Яковлев тотчас приглашал вольнодумца к себе и строго выговаривал: что это вас с Путиным связывает?

Тем не менее, став президентом, он сделает Яковлева вице-премьером, затем — своим полпредом на Юге. А всё потому, что тот без боя уступил город, согласившись досрочно сложить мэрские полномочия ради прекрасных глаз Валентины Ивановны Матвиенко.

Не тронул президент и большинства олигархов. Те, кто согласился с его условиями — не лезть в политику, не покупать министров и депутатов, не выводить деньги за рубеж, — спокойно сохранили свои миллиарды и чувствуют себя по сей день припеваючи.

Политики-эволюционеры предпочитают превращать врагов в друзей. Впрочем, не все враги с этим так легко соглашаются.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Политический кризис, вылившийся в противостояние двух ветвей власти и лишь чудом не переросший в Гражданскую войну, начался, в общем, с банальной ерунды. Председатель Верховного Совета Хасбулатов осмелился, не спросясь, притащить к Ельцину в баню своего личного массажиста Володю Хрякина и даже завел его в парилку, где сидел президент.

Ельцин ничего в ответ не сказал, но после этого перестал приглашать спикера с собой и вообще начал демонстрировать резкое похолодание в отношениях.

Сергей Филатов, бывший тогда первым вице-спикером, пишет: «Всё, казалось, мог вытерпеть Хасбулатов, но он не выдержал унижения. И началось ведь с мелочей — ему перестали сообщать время прилета и вылета Ельцина, у спикера отключили телефон прямой связи с президентом».

Началось с мелочей, а кончилось — расстрелом Белого дома.

У Путина были Гусинский. Березовский и Ходорковский, не пожелавшие принимать новых правил игры; они по-прежнему хотели сами рулить страной, отводя президенту роль болвана в польском преферансе. У Брежнева — Шелепин и его комсомольцы, так же державшие первого секретаря за болвана.

И олигархам, и комсомольцам не единожды предлагалось зарыть в землю топор войны и раскурить трубку мира, но амбиции неизменно перебарывали в них здравый смысл.

Тот же Семичастный вспоминал, например, как в 1965 году ему позвонил вдруг Брежнев.

А тот в ответ:

То есть — натурально включает дурака, а потом еще удивляется, почему это на него косо смотрят.

(Аналогичные вещи рассказывал и секретарь МГК Егорычев. Леонид Ильич тоже звал его с повышением в ЦК, но: «я ответил Брежневу, что мне и в Москве работы хватает».)

Брежнева принято обвинять в кумовстве и повсеместной расстановке преданных кадров. (К этому мифу мы еще вернемся.) Но ведь поначалу команда Шелепина была мощней брежневской в миллион раз. (Равно как в начале «нулевых» армия олигархических ставленников против узкой тогда еще кучки питерских чекистов.)

Помимо председателя КГБ Семичастного в эту комсомольскую бригаду входили министр внутренних дел Тикунов, вожак столичных коммунистов Егорычев, первый секретарь ЦК ВЛКСМ Павлов, руководитель гостелерадио Месяцев, председатель правления АПН Бурков, директор ТАСС Горюнов, а также тьма чиновников рангом пониже (зам, управляющего делами ЦК КПСС Григорян, начальник правительственной охраны КГБ Чекалов, зам. начальника 4-го управления Минздрава Антонов и прочая, прочая).

Кроме того, сам Шелепин, будучи членом Президиума ЦК и зампредом Совмина СССР, возглавлял еще и Комитет партийно-государственного контроля — беспрецедентную по размаху структуру для поточного отрезания голов (это как если бы нынешнюю Счетную палату скрестить с контрольным управлением президента, Росфиннадзором и заодно всеми службами собственной безопасности.) Для понимания: должность начальника отдела (!) Комитета партгосконтроля приравнивалась по статусу к первому секретарю обкома.

С таким ресурсом им сам черт был не страшен, собственно, они это и не особо скрывали.

«За годы работы в комсомоле Шелепин вырастил целое поколение руководителей областного, республиканского уровня, — признает, к примеру, один из членов комсомольской бригады Николай Егорычев. — Молодая часть партийного и государственного аппарата вся (выделено мной. — Авт.) ему симпатизировала. Птенцы гнезда Шелепина, выходцы из комсомола, занимали важнейшие должности в стране. Госбезопасность, Министерство внутренних дел, телевидение, ТАСС — там везде были друзья Шелепина».

Надо быть полным идиотом, чтобы недооценивать возможности этих людей, спаянных многолетней дружбой и общностью интересов. По сути, речь шла о потенциальной «пятой колонне», сориентированной исключительно на одного человека. Учитывая же личные особенности этого человека, опасность возрастала вдвойне.

Вопреки всем шелепинским причитаниям, демократ из него был, как из Брежнева — писатель. По степени жесткости и авторитарности мало кто годился тогда ему в подметки. Это был классический образец убежденного, хотя и порядком европеизированного сталиниста.

Когда зимой 1965-го началась работа над брежневским докладом к 20-летию победы, Шелепин тоже прислал свой проект. По утверждению руководившего подготовкой документа Федора Бурлацкого, шелепинский вариант представлял собой «полный пересмотр всей партийной политики хрущевского периода в духе откровенного неосталинизма».

«Мы насчитали семнадцать пунктов крутого поворота политического руля к прежним временам: восстановление „доброго имени“ Сталина; пересмотр решений XX и XXII съездов; отказ от утвержденной Программы партии и зафиксированных в ней некоторых гарантий против рецидивов культа личности; (...) установка на жесткую дисциплину труда в ущерб демократии; возврат к линии на мировую революцию и отказ от принципа мирного сосуществования, как и от формулы мирного перехода к социализму в коммунистических странах...»

Ровно о тех же шелепинских настроениях говорил и верный помощник Брежнева Александров-Агентов:

«...Пространные замечания и поправки... постоянно поступали от Шелепина к текстам речей, рассылавшихся Брежневым. Все они шли в одном направлении: заострить классовый подход к проблемам, укрепить дисциплину, тверже противостоять проискам империализма, покончить с рецидивами „хрущевщины“, к которым он относил и курс на укрепление мирного сосуществования во внешней политике...»

Именно Шелепин с Семичастным, о чем сегодня все почему-то забыли, были инициаторами первого в Союзе громкого диссидентского процесса — против писателей Андрея Синявского и Юрия Даниэля, осмелившихся переправить за рубеж свои рукописи.

(Они, в принципе, к искусству всегда были неравнодушны. Еще прежде Семичастный и шелепинский выдвиженец, румяный комсомольский вожак Сергей Павлов благополучно забаллотировали присуждение Солженицыну Ленинской премии. А на печально известной выставке в Манеже Шелепин вообще выступал в роли цепного пса. Стоило лишь Хрущеву накинуться на скульптора Эрнста Неизвестного, как тут же, по свидетельству художника Бориса Жутовского, «с криком выскочил Шелепин: „Ты где бронзу взял? Ты у меня отсюда никуда не уедешь!“»)

Суд над Синявским с Даниэлем вызвал небывалую волну протестов; осмелевшая за годы «оттепели» творческая интеллигенция восприняла их арест как поворот к тоталитаризму. (62 писателя написали коллективное поручительство.)

Не вызвало это особого восторга и у Брежнева, только-только страна начала успокаиваться, и вдруг на тебе — скандал на весь мир.

Как признавался потом Семичастный, Демичев — секретарь ЦК — даже уговаривал его освободить Синявского с Даниэлем, но председатель КГБ встал насмерть: «Этого не будет».

Кажется, Семичастный, прославившийся тем, что во всеуслышание сравнил Пастернака со свиньей («Даже свинья не гадит там, где кушает!»), так до конца своих дней и не понял, из-за чего, собственно, поднялся сыр-бор. (Уже в 1990-е повторял по-прежнему, как заведенный: «Главным было не содержание книг Синявского и Даниэля, а то, что они подпольно передали свои творения для публикации за рубежом».)

В итоге Синявский с Даниэлем, хоть и получили срок, но — не по максимуму, а поднятая комсомольцами волна против крамолы и вольнодумства захлебнулась, толком и не успев начаться. И напугать всерьез — никого не напугали, и в стойло — обратно либералов не загнали. Хотя Шелепин — надо отдать ему должное — всячески и настаивал на закручивании гаек.

Только один пример.

Ноябрь 1966-го. На Политбюро слушается вопрос о проблемах в идеологии. Выступающие единодушно сетуют на провалы и недостатки пропагандистской работы. Особенно много нареканий вызывает «Новый мир» во главе с Александром Твардовским.

Наконец слово берет Шелепин: «О Твардовском, я считаю, мы много говорим. Его нужно просто освободить от работы». (Хотя даже консервативное кремлевское большинство от подобных резкостей пока еще шарахалось.)

И дальше — в ждановском абсолютно духе:

«С эстрады наших театров часто слышим всякую пошлость, а подчас прямо антисоветчину... Сейчас ставятся в театрах такие ублюдочные пьесы, как „Я снимаюсь в кино“... Надо вести настоящую партийную борьбу против монополии на идеологическом фронте».

Вот вам и законник-демократ, «последовательно» стоящий «на позициях XX съезда»...

(По признанию Семичастного, всякий раз, когда их с Шелепиным пытались поссорить, злоумышленники объявляли ему, что «железный Шурик» — скрытый еврей, уже само по себе — это крайне симптоматично.)

Существует историческая легенда. Якобы в молодости на вопрос, кем он хочет стать, Шелепин ответил: вождем. Ерунда, конечно. Однако вел себя он в точном соответствии с этим анекдотом.

Уже цитировавшийся брежневский помощник Александров-Агентов констатирует:

«...Поведение А. Н. Шелепина и постоянные публичные выступления его приверженцев становились все более активными и по существу приобрели характер целеустремленной борьбы за „исправление“ линии, проводившейся Брежневым».

Очень примечателен в этой связи рассказ главного редактора журнала «Коммунист» Наиля Биккенина. На работу в аппарат ЦК поступил он в 1966 году — аккурат в самый разгар аппаратной войны — на ходу уяснил для себя главное:

«Тогда еще окончательно не было определено, кто же станет лидером — Брежнев или Шелепин. Это я сразу почувствовал: любой первый секретарь обкома, приходивший к Шелепину, обязательно шел к Брежневу. И наоборот».

Так, шаг за шагом, в Кремле рождалось опасное двоевластие. По одну сторону — Брежнев, вынужденный лавировать между членами Политбюро, не дай бог заподозрят в вождизме. (Собственной команды он создать еще не успел, работать приходилось преимущественнос чужим материалом.) По другую — сплоченный, вооруженный отряд шелепинцев. Именно, что вооруженный, ведь под контролем их находились все спецслужбы. И кто в этой войне победит — еще бабушка надвое сказала...

Шелепин вел себя подчеркнуто независимо и властно. На Политбюро мог вдруг наброситься на кого-то из коллег (так он публично рассорился с Шелестом и Подгорным). О том, чтобы согласовывать свои действия с Брежневым, и речи не шло. Всем видом Шелепин точно показывал: он — нацелен исключительно на победу.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Ельцин всегда относился к подчиненным, точно какой-нибудь гауляйтер к белорусским крестьянам. Всех чиновников он искренне считал нахлебниками и дармоедами. Особенно проявилось это в период его работы в Московском горкоме.

Александр Коржаков вспоминает: «Один раз я присутствовал на бюро горкома и мне было неловко слушать, как Борис Николаевич, отчитывая провинившегося руководителя за плохую работу, унижал при этом его человеческое достоинство. Ругал и прекрасно понимал, что униженный ответить на равных ему не может...»

Были установлены «санитарные пятницы», когда чиновники, точно буржуи 1920-х годов, обязаны были отправляться на уборку городских улиц. По приказу Ельцина сотрудники ГАИ тормозили на МКАДе служебные «Волги» из горкомовского гаража, придирчиво выясняя цель выезда из столицы.

Как правило, показательные порки эти были абсурдны изначально. Назначая, например, нового начальника главного управления торговли Москвы, он приказал ему наладить работу за две недели. Разумеется, сделать что-либо тот попросту был бессилен, и в указанный срок — ровно две недели спустя — его принародно сняли на бюро горкома: как «не оправдавшего доверия».

Это опьянение эйфорией моментально передавалось и всей шелепинской команде. Комсомольцы настолько были упоены своим могуществом, что не пытались даже скрывать наполеоновских планов. Через много лет их ошибку повторит Борис Абрамович Березовский, который тоже считал Путина заурядной посредственностью: чего скажем — то и будет делать, а начнет кобениться — разом поставим в стойло.

(«Скучно, — зевая, посетовал он, зайдя как-то в Думе к своему тезке Немцову. — Страна — моя...»)

«Скоро всё переменится, — похвалялся опальный хрущевский зять Аджубей, вновь сошедшийся со старыми комсомольскими друзьями. (Былые обиды оказались забыты враз; отныне объединяла их совместная нелюбовь к Брежневу.) — Леня долго не усидит. Придет Шелепин».

На пикниках и вечеринках по комсомольской привычке собирались меж собой они частенько — шелепинцы, не стесняясь, костерили Брежнева, обсуждали грядущую расстановку кадров и открыто поднимали уже тосты за будущего вождя.

Александр Бовин, консультант ЦК КПСС, признавался, что шелепинцы его тоже пытались вербовать. «Нам, говорят, нужны умные люди. Что ты прилип к бровастому! Ему недолго быть! А у нас все уже почти в руках». А когда Бовин ответил отказом, услышал в ответ: «Смотри — пожалеешь».

По прошествии времени эти люди всячески, конечно, будут от подобных упреков отпираться (Семичастный даже договорится до того, что миф о комсомольских заговорщиках создали... западные спецслужбы, которые «специально вбрасывали слухи, способствовавшие раздуванию взаимных подозрений среди партийных и государственных деятелей».). Только нет-нет да и прорвется сквозь броню их эскалад очень симптоматичные проговоры.

«Часто собирались у меня на даче. Но не было таких разговоров, что надо Брежнева свергать и ставить Шелепина, — бьет себя в грудь тогдашний шеф Гостелерадио Николай Месяцев. — Я знал, что все это прослушивается или может прослушиваться. Я же сам в госбезопасности работал... Хотя были и среди нас дурачки, которые, поддав, вставали на стол и кричали: „Да здравствует Шелепин!“»

Оговорка — точно по Фрейду. Собираться, значит, собирались. Однако разговоров против Брежнева не вели, но не потому, что настроений таких не имели, а исключительно из-за боязни разоблачения; всё ведь прослушивается.

А если б не прослушивалось?

Невозможно представить, чтобы при живом Хрущеве его соратники — даже начав уже подготовку свержения — собирались на коллективные пьянки, залезали на стол и орали: «Да здравствует Брежнев!» (О подобных загулах в сталинскую эпоху и говорить смешно.)

Взяли бы этих субчиков прямо тепленькими, похмеляться пришлось бы уже в одиночной камере.

Лихие же комсомольцы мало того, что не испытывали к Брежневу уважения (хотя бы в силу возраста), они вдобавок вообще не принимали его в расчет. За что и поплатились.

«Шелепин ни в грош не ставил Брежнева, — справедливо подмечал Аджубей. — Многое обещало Шелепину победу в предстоящей схватке с Брежневым. Он к ней готовился. Однако не учел, что силу ломит не только сила, но и хитрость. И тут ему было далеко до Брежнева».

Хотя ничего особо изощренного Леонид Ильич не изобрел, любой мало-мальски грамотный политик на его месте сделал бы ровно то же самое — не дожидаться, пока скрытая оппозиция окончательно наберет силу, а нанести упреждающий удар первым.

Шелепин и глазом моргнуть не успел, как перестал уже быть вице- премьером, а затем и секретарем ЦК. Правда, случилось это не с бухты-барахты, как любят обычно плакаться его адепты, а после того, как «комсомольцы» окончательно перешли Рубикон.

Слово «вечному жиду» советской власти Анастасу Микояну.

«Совершенно неожиданно для меня группировка Шелепина в начале 1967 г. обратилась ко мне с предложением... принять участие в борьбе против Брежнева: выступить первым, исходя из моего авторитета в партии, после чего они все выступят и сместят Брежнева с поста Первого секретаря. Это предложение сделали, конечно, тайком, через моего младшего сына. Сын добавил от себя, что его заверили, что я буду восстановлен в Президиуме ЦК...»

Предложение выглядело, конечно, заманчивым: как раз накануне Микояна отправили на пенсию, сохранив лишь почетную должность члена Президиума Верховного Совета СССР. Но он был слишком осторожен, да и годы брали свое — все-таки уже 72. Посему престарелый большевик предпочел занять, как всегда, нейтралитет, вы там, мол, воюйте, а я — погожу.

Микоян, правда, не пишет, сообщил ли он о том Брежневу. Даже если и нет — Леонид Ильич однозначно был в курсе комсомольских замыслов и глаз со своих противников не спускал.

Судя по всему, открытое выступление против Лёни шелепинцы рассчитывали провести в июне 1967-го на очередном Пленуме ЦК. Чем оно могло закончиться — трудно даже представить, по крайней мере сам генсек всерьез опасался, что «путчисты» готовы пойти на любые крайности, включая применение силы.

Начальнику 7-го управления КГБ (наружное наблюдение) Виктору Алидину (они были знакомы еще с фронта) Брежнев, например, открыто говорил потом, что заговорщики планировали «упрятать нынешнее руководство в подземелье».

В таких условиях сидеть безучастно, сложа руки, было сродни самоубийству. Поняв, что образумить бунтарей по-хорошему не выходит, генсек перешел к новой тактике: начал выдавливать их по одиночке, но обязательно — под благовидным предлогом.

В 1966-м, в ходе реорганизации ведомства, своего поста лишился министр внутренних дел Тикунов; его сменил старый брежневский друг Николай Щелоков. В мае 1967-го — место Семичастного занял на Лубянке секретарь ЦК Андропов (Семичастному поставили в вину бегство за рубеж сталинской наследницы Светланы Аллилуевой).

Комсомольские силы утекали на глазах. Заручиться поддержкой ЦКовского большинства они не сумели. В Политбюро — контрольного пакета у них тоже не имелось. Влияние над спецслужбами исчезало.

В таких условиях начинать смуту было верхом самонадеянности, однако сдаваться без боя они также не желали.

На июньском Пленуме 1967 года один из самых преданных шелепинцев, секретарь МГК Николай Егорычев, выступил с неожиданно резким докладом. Он обвинил военное руководство в некомпетентности — мол, противовоздушная оборона Москвы «недостаточно надежна» и «всё более морально устаревает», а урон, нанесенный обороноспособности страны в хрущевские времена — не восполняется.

Сам Егорычев будет потом уверять, что не предполагал, дескать, какую реакцию вызовет его демарш; это был всего-навсего дембельский аккорд, лебединая его песня. («Я понимал, что мне все равно придется уходить. И решил уйти, высказав свое отношение к происходящему в стране».)

Однако Брежнев посчитал иначе и — вновь цитирую Микояна — «понял эту вылазку, как начало открытой борьбы против него».

Да и как было не понять, если оборону курировал лично он, да и выпады против «не в меру ретивых исполнителей», которые бездумно резали на стапелях боевые корабли и закрывали авиазаводы, Леонид Ильич, как бывший секретарь ЦК по ВПК, справедливо отнес на собственный счет.

...Мне думается, его конфронтация с Шелепиным носила не столько рациональный, сколь именно человеческий характер. Брежнев никак не мог взять в толк, отчего спокойно тому не живется. Ничем, в отличие от Хрущева, он его вроде не обижал, крылья не обрезал. Напротив даже — сделал вторым человеком в ЦК, всячески на первых порах обхаживал. А в ответ — натуральная козья морда.

Подобная неблагодарность Брежнева чрезвычайно угнетала, наверное даже обижала. Для него это было за гранью понимания, он-то всю жизнь неукоснительно соблюдал принцип соподчиненности и начальников своих никогда не подсиживал.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Крестным отцом Ельцина, сыгравшим решающую роль в его судьбе, был секретарь Свердловского обкома Яков Рябов. Именно с его подачи строительный начальник Ельцин был взят на партийную работу, а потом, после ухода Рябова в секретари ЦК КПСС, остался руководить областью.

«Как я понял, но, к сожалению, значительно позже, Борис вел себя как типичный подхалим и карьерист, старался исполнять все мои пожелания, и мне это импонировало, — признавался впоследствии Рябов. — Я и в мыслях не думал, что это его тактика для дальнейшего стратегического рывка в карьере».

В 1985-м, когда Ельцин сам станет секретарем ЦК, с Рябовым общаться он перестанет; к тому времени тот оказался уже в опале. Даже в своей первой книге мемуаров будущий президент не упомянет об учителе и наставнике ни разу.

А ведь только вчера Брежнев с Шелепиным почти что дружили.

«Вначале они были едины, — вспоминает шелепинский друг еще со школы, 2-й секретарь Литовского ЦК Валерий Харазов. — Они даже семьями встречались, вроде бы дружили, а потом возникли разные мелкие проблемы, оставлявшие, однако же, неприятный осадок».

О том, сколь задевала Брежнева эта возня, свидетельствует его личный врач и по совместительству начальник 4-го управления Минздрава Евгений Чазов:

«С первых же дней работы, с первых моих встреч с Брежневым (начало 1967 года. — Авт.), хотя он на первом этапе не был довольно откровенным со мной, я понял, что идет борьба между ним и Шелепиным. Для этого не надо было быть глубоким аналитиком. Достаточно было просто оценивать постоянную критику „Саши“ в разговорах, которые велись Брежневым и его окружением».

Демарша на Пленуме Егорычеву не простили. После серьезного выяснения отношений с Брежневым — antre nous — он был снят, «в связи с переходом на другую работу».

А через полгода наступил черед и главного бузотера. На октябрьском (1967 года) Пленуме Шелепина освободили от должности секретаря ЦК и направили укреплять профсоюзы.

Правда, в Политбюро его пока оставили; окончательно он уйдет в политическое небытие только в 1975 году.

Это вообще целиком в ментальности Брежнева — даже самых опасных своих противников он никогда не добивал до конца, стараясь по возможности подсластить пилюлю. Пусть лучше будут под рукой, внутри системы, нежели болтаются сами по себе — без контроля и надзора, — замышляя разные глупости.

Он хорошо помнил собственные мучения, когда после смерти Сталина барахтался, точно дерьмо в проруби. С прежней должности сняли, новой — не давали.

Не в традициях русского офицерства — унижать врага, честнее убить противника, нежели поставить его на колени.

Человек, однажды попавший при Брежневе (как, впрочем, и сегодня) в номенклатурную обойму, больше уже не выпадал из нее, если, конечно, не позволял себе чего-то эдакого, выходящего за рамки приличий.

(Выдвинутый Сусловым — с брежневской подачи — лозунг «Стабильность кадров — залог успеха» звучит теперь актуально как никогда.)

Ни один из «комсомольцев» после своей отставки не остался на улице (в версии Шелепина эта чистка именуется кампанией «по освобождению от работы молодых, честных, преданных народу, способных работников»); все до единого сохранили теплые кабинеты. Не такие, понятно, как раньше, но лучше все же, чем ничего.

Семичастный — уехал в Киев зампредом республиканского Совмина. Месяцев, Егорычев, Горюнов и Тикунов — разлетелись по миру послами, амплитуда огромная — от Австралии до Верхней Вольты. Шеф правительственной охраны Чекалов стал начальником одного из областных управлений КГБ.

С каждым из опальных комсомольцев Брежнев обязательно встречался на прощание, говорил подбадривающие, но ни к чему не обязывающие дежурные слова, заботливо предлагал свою помощь.

(Семичастный — в ответ — отрезал, что никаких просьб не имеет. Брежнева очень это обидело. Егорычев же посетовал на проблемы с жильем — дочь вышла замуж, родила, жить негде. И уже через пару дней молодая семья праздновала новоселье.)

Как видно, в Кремле меняются только имена собственные, методы же и нравы остаются прежними...

Вернее, не так, они вновь становятся прежними.

Сталин — оплошавшую номенклатуру расстреливал. Хрущев — публично топтал и выгонял из партии. Ельцин — выбрасывал в никуда.

(Первый Президент обладал уникальной способностью — охладев к человеку, он мгновенно вычеркивал его из своей памяти. Даже ближайшие соратники о собственной отставке узнавали из выпусков новостей.)

При Брежневе же — самым страшным наказанием стала почетная ссылка в послы с сохранением пайков и доступа в закрытый распределитель.

И хотя пайков и распределителей давно уже нет, принцип этот — снова взят властью на вооружение: худой мир — всегда лучше доброй ссоры.

(Если бы Касьянов не попер в открытую против Кремля, все мои публикации о «Сосновке» никогда бы не достигли результата).

Критики часто ставят Брежневу в вину его коварство, дескать, вусмерть он боялся конкуренции, потому убирал всех, кто может хоть как-то претендовать на его место. Начал с Шелепина, а закончил недавними друзьями, с кем вместе вершил революцию.

«Брежнев постепенно удалял из Политбюро людей с политическими амбициями, — повторяет этот упрек историк Рой Медведев, который до сих пор почему-то считается крупным специалистом в новейшей истории. — Так были удалены А. Н. Шелепин, Г. И. Воронов. К. Т. Мазуров, П. Е. Шелест, Д. С. Полянский».

Так это как?

Каждый из фигурантов приведенного Медведевым поминального списка не был отправлен в отставку в один присест. Все они успели благополучно проработать в брежневском Политбюро по много лет: председатель Комитета народного контроля Воронов и 1-й секретарь украинского ЦК Шелест — до 1973 года (9 лет). Полянский — до 1976-го (12). Мазуров — и вовсе до 1978-го (14).

Посему говорить о вероломности генсека просто не приходится.

Все эти люди, кстати, надолго сумели Брежнева пережить. Очень интересно читать теперь их выступления и интервью, в которых они и не скрывают уничижительного отношения к бывшему начальнику.

«...Он был очень некомпетентным человеком... ни в коей мере не обладал качествами выдающегося деятеля... однажды мы сказали друг другу, что не хотим работать вместе...» (Мазуров).

«...Человек безграмотный... эту ошибку (в смысле избрание Брежнева генсеком. — Авт.) потомки нам никогда не простят...» (Воронов).

«...Мнительный и трусливый человек... очень много стычек было с ним по работе... я всегда считал его выскочкой...» (Шелест).

С такими настроениями эти деятели просто были обречены на опалу, странно даже, что убрали их еще столь поздно.

Формируя образ Брежнева, как мелкого и коварного политикана, создатели оного даже не понимают, что противоречат сами себе. Увольняет он своих соратников — плохо, значит, властолюбец и интриган. Не увольняет — и того хуже, провоцирует, однако, кадровый застой.

Да и кто, в конце концов, лишил руководителя государства права принимать кадровые решения? Директору завода — выгнать нерадивого рабочего, значит, можно, а генсеку министра — ни-ни?

(Когда в 1973-м на Политбюро Брежнев объявил, что Полянского с вице-премьеров надо бросить на укрепление села — министром сельского хозяйства, тот не нашел ничего умнее, как сказать, что не потянет «по состоянию здоровья». «А первым заместителем председателя Совмина вы, товарищ Полянский, можете работать?» — справедливо поинтересовался генсек. Крыть было нечем...)

Брежнев никогда не делил, подобно Ивану Грозному, мир на «благих» и «злых»; точнее — делить, конечно, делил, но ворота в команду «благих» неизменно держал открытыми. Каждый, кто работал с ним, без труда мог стать «своим», было бы желание.

Неслучайно, придя к власти, он не стал инициировать никаких чисток и затевать охоту на ведьм, весь состав прежнего Президиума сохранился практически без изменений. Своих постов лишились лишь двое совсем уж одиозных хрущевцев — разбитый параличом Фрол Козлов (тремя месяцами позже он окончательно отойдет в мир иной) и идеолог безумных сельскохозяйственных реформ Василий Поляков.

Одни небожители эту возможность благополучно использовали, таковых в Политбюро насчитывалось большинство (Суслов, Громыко. Устинов, Гришин). Другие — пренебрегли. Так чего потом обижаться?

Но не только за личную преданность Брежнев умел ценить соратников. Если человек находился на своем месте и с работой справлялся, проститься ему могло многое, даже — определенная независимость.

Ну, например. Все историки, да и непосредственные свидетели уверяют, что Брежнев не испытывал симпатий к премьер-министру Косыгину. Якобы он его ко всем кругом ревновал, считал слишком умным и прогрессивным. Однако — парадокс — Косыгин пришел в Совмин в день падения Хрущева, а ушел — через 16 лет, лежа уже на больничной койке, за два месяца до своей кончины.

Или — еще более показательный случай. Один из консультантов генсека — известный вольнодумец Александр Бовин — написал кому-то письмо, где, не стесняясь в выражениях, костерил Брежнева последними словами. Письмо перехватили на почте. Показали Леониду Ильичу.

Бовина — мгновенно, без объяснения причин, выгнали из ЦК и сослали в «Известия». Но уже через полтора года вернули обратно. При всей своей неудобности Бовин был отменным работником, и генсек его ценил.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Уволив генерала Коржакова, Ельцин попытался даже само имя его объявить вне закона. После того, как в 1997 году президентские повар, фотограф, врач, а также два офицера СБП были уличены в том, что прямо в Кремле праздновали победу Коржакова на выборах в Госдуму, их уволили со службы в одну секунду: «за появление на работе в нетрезвом состоянии».

Та же участь постигла и личного ельцинского врача Анатолия Григорьева, даром что работал тот с «главным» пациентом еще с 1981 года. Григорьев осмелился сходить на банкет к Коржакову по случаю пятилетия СБП. Через день его вызвали в кадры и объявили об увольнении «по сокращению штатов». До окончания контракта Григорьеву оставалось три месяца...

Брежнев никогда не отличался авторитарностью — есть только два мнения: одно — мое, другое — неправильное. Он даже — случай для Кремля беспрецедентный — позволял с собой спорить и нередко с чужими доводами в конце концов соглашался.

Его помощники и референты — люди, между прочим, весьма неглупые и образованные — регулярно вступали со своим шефом в препирательства, причем — вопрос, кто на кого чаще повышал голос.

Ближайший помощник генсека Александров-Агентов — профессиональ-ный дипломат, в совершенстве владел четырьмя языками — еще Андропов постигал под его началом азы международной политики — показал однажды начальнику вычитанную им где-то цитату:

«Нервный человек не тот, кто кричит на подчиненного, — это просто хам. Нервный человек тот, кто кричит на своего начальника».

Брежнев же в ответ только расхохотался:

Доходило до того, что помощники схватывались с ним в его же день рождения. Известен случай, когда в декабре 1975-го Громыко уговорил Брежнева отменить свой визит в Японию. Услышав об этом, Александров-Агентов, взорвался прямо за праздничным столом:

Брежнев помрачнел, гневно отбросил салфетку, вышел вон:

Но уже через час как ни в чем не бывало вернулся:

Тот же Бовин вспоминал, как в Завидово, где шла бурная работа над текстами речей, в творческом порыве один из спичрайтеров крикнул генсеку:

Над столом моментально зависла тишина. Брежнев же — лишь вышел за дверь и долго ходил по коридору, бормоча под нос:

Какой, скажите, другой русский правитель мог позволить себе такую доступность? (Поскребышев, кричащий на Генералиссимуса — это что-то из разряда сюрреализма.)

Будь на его месте Хрущев — крикуна выгнали б из Москвы взашей, куда-нибудь на целину.

Из кабинета Сталина увели бы еще быстрей, маршрут известный — допрос, тройка, ВМН.

Хотя бы одного этого достаточно, чтобы проникнуться к Брежневу как минимум симпатией.

Очень характерный для него и нетипичный для других вождей случай описывает патриарх советской журналистики Мэлор Стуруа.

В 1972-м Стуруа пригнал из Штатов, где работал много лет собкором «Известий», красный спортивный «Крайслер-Чарджер» — для тогдашней Москвы это было равноценно прилету космической ракеты. Машину случайно заприметил Брежнев, который всегда отличался любовью к дорогим иномаркам.

Чего только не сулили Стуруа помощники генсека в обмен на приглянувшийся шефу «Крайслер», даже возили его несколько раз в ЦКовский гараж, предлагая на выбор любой брежневский лимузин. Журналист был непреклонен.

А теперь вообразите себе, что случилось бы, если б Сталину или Хрущеву отказали в их просьбе?!!

Брежнев же, получив от ворот поворот, безмолвно с этим смирился. Более того, узнав, что «Чарджер» нуждается в ремонте, приказал — сам! никто его не просил! — отогнать машину в кремлевский гараж на починку.

Но обо всем этом вспоминать сегодня не принято. Брежневские мягкость и незлобивость вновь принимаются за отсутствие воли. Нежелание его выдвигаться на первый план — за бесцветную заурядность.

Вот вам еще одна цитата из Роя Медведева, знатного сказочника времен перестройки:

«Брежнев... не очень любил перегружать себя работой... Как только он стал главной фигурой в Политбюро, его рабочий день не увеличился, а напротив, стал уменьшаться. Он никогда не стремился держать в своих руках все нити управления даже самыми важными делами...»

 

 

В Президиуме XXI съезда КПСС. Брежнев уже — секретарь ЦК по оборонной и ракетной технике, зампред Бюро по РСФСР

 

До прихода к власти — меньше месяца. Сентябрь 1964 г.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Став генсеком, Брежнев много ездит по стране

 

Посещение завода ЛОМО в Ленинграде явно проходило не по протоколу

 

 

Во время визита в Туркмению

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Генсек умел танцевать и всегда делал это от души

 

 

Брежневу нравилось нравиться. С Е. Фурцевой и Н. Шверником

 

Брежнев первым их всех советских вождей сумел завести дружеские и личные отношения с иностранными лидерами.

Л. Брежнев и Й.-Б. Тито. Москва. Июнь 1972 г.

Л. Брежнев и В. Брандт. ФРГ. Май 1973 г.

 

 

Осень патриарха

 

Охота до последних дней оставалась одной из главных страстей Брежнева

 

 

Уверенно он себя чувствовал и за шахматной доской

 

Глава рода в кругу многочисленной семьи. В гостиной дома в Заречье. 1977 г.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Ванная комната

 

 

Общий вид дома в Заречье. Само здание давно уже снесено олигархами,

а на месте бывшей резиденции генсека раскинулся элитный поселок,

где живут Роман Абрамович и другие новые хозяева Кремля

 

Фото, сделанное к последнему юбилею генсека. 18 декабря 1981 г.

Короче, почти по Пушкину:

Властитель слабый и лукавый,

Придворный щеголь, враг труда...

Вторит Медведеву и обиженный Шелепин:

«Брежнев не отличался особым трудолюбием. Я не раз в этом убеждался и особенно в период работы с ним по подготовке Отчетного доклада ЦК КПСС ХХIII съезду партии. Вот каким был тогда режим его рабочего дня: подъем в 10 часов утра, завтрак в 11 часов, затем с 12 до 14 часов ему читали вслух подготовленные материалы. При этом он обычно не высказывал никаких идей и предложений. Затем с 14 до 15 часов обед; до 17 часов он спал, после этого выпивал стакан чая и уезжал на охоту, с которой возвращался в 21-22 часа, ужинал и до часу, а иногда до двух ночи смотрел кинофильмы».

Здесь, что ни фраза — то ложь.

«Когда я начал у него работать, — свидетельствует многолетний секретарь Брежнева Николай Дебилов, — это был человек огромной работоспособности. Он уезжал, а мы паковали документы, с которыми он собирался поработать, и отправляли фельдсвязью вслед за ним на дачу. Помню, он как-то ужасно расстроился из-за того, что дома пропало несколько документов с высшим грифом секретности — „Особая папка“. Так их быстро нашли — бумаги завалились в щель между стеной и кроватью. Он работал, пока не засыпал».

Всё вышесказанное подтверждается не только многочисленными рассказами очевидцев, но и — что гораздо важнее — документами.

В президентском архиве сохранились книги записей дежурных секретарей приемной генсека (они велись ежедневно, с момента избрания Брежнева и до самой смерти). Под ледериновым переплетом блокнотов скрупулезно зафиксированы все его встречи, разговоры, передвижения.

Так вот, следует из них, что в первые годы работал Брежнев практически на износ. На службу приезжал к девяти утра, а заканчивал лишь поздним вечером, в десять, одиннадцать, а то и вовсе за полночь.

Дабы не быть голословным, приведу описание типичной его тогда рабочей недели.

1965 год. 1 апреля, четверг.

До 15 часов Л. И. готовился к заседанию Президиума ЦК. Звонили: т. Косыгин А. Н., т. Мазуров К. Т., Мацкевич В. В., Коротченко Д. С. (из Верховного Сов. СССР), Яснов М. А., Малиновский Р. Я., Славский Е. П., Конотоп В. И., Кириленко А. П., Полянский Д. С., Челомей В. Н. и другие.

С 15 час. до 19 часов проводил заседание Президиума ЦК КПСС. После Президиума ЦК работал. Уехал домой, как всегда, поздно.

2 апреля, пятница.

10 час. — прием Рауля Кастро.

Звонили: Кулаков Ф. Д., Конев И. С., Коломиец Ф. С. (Целина), Подгорный Н. В., Кириленко А. П., Шелепин А. Н., Семичастный В. Е., Аристов А. Б. (Варшава), Дягилев М. В. (возмущен тем, что не может попасть на прием за 26 лет).

3 апреля, суббота.

В течение дня Л.И. принимал т.т. Полянского Д. С., Кулакова Ф. Д., Андропова Ю. В. (трижды). Пономарева Б. Н., Семичастного В. Е., Малина В. Н., Григорьяна Г. Т., Цуранова М. Н., Гольдберга Е. И. и др.

Звонили т.т. Косыгин А. Н., Подгорный Н. В. (неоднократно), Демичев П. Н., Андропов Ю. В., Устинов Д. Ф., Новиков И. Т., Мацкевич В. В., Машеров П. М. (Минск), Пельше (Рига), Аристов А. Б. (Варшава), Коломиец Ф. С. (Целиноград), Кунаев Д. М. (Алма-Ата), Толстиков В. С. (Ленинград), Струве А. И., Коротченко Д. С., Кириленко А. П., Михайлов Н. А. (посол СССР в Индонезии), Пигалев П. Ф., Конев И. С., Гольдберг Е. И., Дягилев М. В., Мухитдинов Н. А. Гризодубова, Райкин А . И. и др.

Уехал Л. И. домой, как обычно (выделено мной. — Авт.), очень поздно.

С 4-го по 9-го апреля Брежнев отсутствовал; находился с официальным визитом в Варшаву, откуда, правда, неоднократно звонил, справляясь, как идут дела.

10 апреля, суббота.

Л. И. прибыл из Варшавы 9 ч. 10 мин. В течение дня звонили: Андропов Ю. В., Косыгин А. И., Микоян А. И., Громыко А. А., Смирнов Л. В., Кириленко А. П., Устинов Д. Ф., Полянский Д. С. (из Ташкента), Серов И. А. — доложено, Сабуров — доложено.

19 ч. 55 мин. — встреча Ле Зуана (ДРВ). Внуково-2.

12 апреля, понедельник.

В 10.00 Л. И. встречал Перв. Секрет. МНРП, пред. СМ МНР Ю. Цеденбала. В 11.45 визит Ю. Цеденбала Л. И. 13. 30Л.И. присутствовал на завтраке в честь Ю. Цеденбала в БКД (Кремль). В 17.00 участв. в торж. собрании, посвященному Дню Космонавтики.

В течение дня Л. И. звонили т.т.: Полянский Д. С., Андропов Ю. В., Громыко А. А., Гречко А. А., Мжванадзе В. П. (Тбилиси), Рашидов Ш. Р. (Ташкент), Заробян, Кунаев Д. А. (Алма-Ата), Пельше А. Я. (Рига), Горегляд А. А., Малин В. Н., Чураев В. М., Райкин А. И., Грушевой К. С.

С 18.00 до 23.00 Л.И. участвовал в переговорах с делегацией ДРВ. Работал у себя с 23.00 до 24.15. Уехал за полночь очень поздно.

А ведь это было аккурат в то время, когда, по уверениям Шелепина, напропалую бил Леонид Ильич баклуши, целыми днями спал, охотился или смотрел кино. (Упомянутый им XXIII съезд партии проходил весной 1966-го.)

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Став президентом, Ельцин взял за правило уезжать прямо из Кремля на несколько дней в Завидово. После открытия президентского клуба, чуть ли не ежедневно уже в обед он отправлялся на Воробьевы горы и назад не возвращался...

Пока Борис Николаевич отдыхал, никто из подчиненных тревожить президентский покой не смел; именно так провалилось введение чрезвычайного положения в Чечне в 1991-м. Были случаи, когда даже Клинтон не мог с ним связаться.

На втором сроке Ельцин вообще станет появляться на работе эпизодически. Фраза из официальной хроники «президент работает с документами» будет означать, что «гаранту» опять нездоровится.

На его даче в Барвихе была сооружена копия кремлевского кабинета, где принимал он сановников. Потом — записи этих встреч показывали по новостям, как бы подтверждая работоспособность президента.

Тот, образца 1960-х годов Брежнев, не имел ничего общего с поздним Брежневым, оставшимся в нашей памяти. Энергичный, моторный, чрезвычайно работоспособный; он постоянно ездит по стране и по миру, пытается вникать в самые сложные вопросы и проблемы (от коров до послов, как шутливо однажды посетовал Сергею Михалкову).

«...Первое время, — замечает его лечащий врач Евгений Чазов, — Брежнев оставался прежним Брежневым — активным, с чувством юмора, в принципе добрым человеком. Он чутко прислушивался к советам своих товарищей, помощников и консультантов».

В его дневниковых пометах — множество мыслей, которые одолевали поначалу деятельного генсека.

Очень примечательно, что записи эти свидетельствуют о явном социальном уклоне Брежнева: «законодательство о труде» — КзоТ — будет принято в 1971 году; между прочим, кодекс был одним из самых прогрессивных в мире.

Экономические документы, которые направлялись ему, первые 8-10 лет читал он очень внимательно, делая записи на полях и подчеркивая наиболее важные места.

На справке по проекту 8-й пятилетки, поданной в мае 1966-го Госпланом, генсек, к примеру, написал красным карандашом:

«Снижение возраста пенсии для текстильщиков»; «О жилье — стоимость, качество», «О въездной плате за квартиру».

Или — другая запись: на записке Кириленко по проекту директив XXIV съезда КПСС (7 февраля 1971 г.):

«Сделать больше вилки»; «Разработать план увеличения товаров народного потребления»; «О займах»; «О сроках ввода в действие мероприятий по повышению уровня на детей»; «Нельзя ли увеличить некоторые суммы на питание в больнице, очень низкие суммы».

«Работа у меня многогранная, — разоткровенничается Леонид Ильич чуть позже, в мае 1974-го, на встрече с однополчанами. — Внешне, безусловно, почти приятная, может быть, завидная, но чрезвычайно тяжелая. Надо иметь хорошую основу, хорошо стоять на ногах. Без этого выполнять миссию своей Родины, партии и народа я бы сказал почти невозможно. Это требует огромных усилий. Если к этому добавить мой своеобразный характер (я с большим трудом всегда ухожу в отпуск, очень люблю работу), это становится вдвойне тяжелее».

Интересничал вождь, конечно, хотя многое в этих словах — истинная правда. Первые годы, возвращаясь из отпуска, прямо с трапа самолета мчался на работу — не терпелось поскорее вернуться к делам. Если ложился в больницу, постельного режима не выдерживал и пары дней, моментально сбегал в Кремль.

Вот еще одна цитата из дневников: год 1972-й.

13 октября.

Лег в заг. больницу на операцию, которую откладывал три месяца из-за внутренних дел...

14 октября.

Операция. Затем 10 мучительных дней без живой связи с товарищами (хуже операции).

Между прочим, даже те, кто костерит его последними словами, факт его высочайшей работоспособности вынуждены признавать. С оговорками, разумеется, но и на том — спасибо.

«Развал начался через 5-6 лет. А первые годы Брежнев еще как-то занимался хозяйством. Прислушивался», — это слова Петра Шелеста.

«Вначале на посту Первого секретаря ЦК КПСС он всерьез пытался вникнуть в главные проблемы и задачи, стоявшие перед партией и страной, — нехотя выдавливает из себя Шелепин. — Он внес определенный вклад в дальнейшее развитие ракетостроения, освоение космоса. При нем было подписано советско-американское соглашение об ограничении стратегических вооружений и известные Хельсинкские договоренности. Он строго соблюдал коллегиальность в работе Президиума ЦК, где создалась товарищеская атмосфера».

Правда, «железный Шурик» тут же не может удержаться без того, чтобы обязательно добавить ложку дегтя:

«Но, увы, длилось это недолго (выделено мной. — Авт.)».

Если кто запамятовал — советско-американское соглашение об ограничении стратегических вооружений, более известное, как ОСВ-1, было подписано в мае 1972 года. Хельсинкские договоренности (Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе) и того позже — в августе 1975-го.

В первом случае Брежнев управлял страной уже восемь лет, во втором — одиннадцать. При всем старании назвать сие сроком недолгим — просто не поворачивается язык.

А вот другой образчик подобного черно-белого восприятия реальности. Верный шелепинец Николай Егорычев, оценивая политику раннего Брежнева, негодует:

«Авторитет себе он хотел завоевать скорым и легким способом. Для этого сразу внес предложение повысить зарплату целому ряду категорий работников. Зарплату-то подняли, но ее нужно было еще и чем-то отоварить. А товаров народного потребления и услуг в нужном объеме не дали... Огромные деньги, которые накопились ныне в сберегательных кассах или имеются на руках у населения — прямые последствия той необдуманной политики».

Говорилось это еще накануне приснопамятной реформы Гайдара, превратившей сберкнижки в макулатуру, в противном случае — и в реформах этих обвинили б наверняка тоже Брежнева. (Ну, не его самого, так духовных наследников.)

Ну да, Брежнев хотел завоевать у народа авторитет; ему вообще нравилось, когда подданные относились к нему с симпатией. (Году в 1965-м, по свидетельству тогдашнего министра сельского хозяйства Мацкевича, он мечтательно произнес: «Теперь мужик скажет: хороший пришел царь».)

И что здесь такого? Любой политик заинтересован в собственном рейтинге, просто в Советской стране заигрывать с населением было не особо принято. Вот отобрать последние крохи, заставить затянуть потуже пояса во имя призрачного светлого будущего — это завсегда пожалуйста.

За 10 лет страна наслушалась при Хрущеве массу несбыточных обещаний и посулов — вплоть до построения в 1980 году коммунизма. (То есть 31 декабря все легли бы спать при социализме, а проснулись с утра — глянь, уже коммунизм.)

Брежнев тоже мог вполне продолжить потчевать народ сказками: до 1980 года — было тогда, как до царствия небесного. Но столь откровенная ложь ему, очевидно, претила.

В ноябре 1965-го, обсуждая с аппаратом ЦК текст отчетного доклада XXIII съезду (первому его съезду), Леонид Ильич говорил недвусмысленно:

«Последний съезд был броским, громким: наше поколение будет жить при коммунизме, бесплатно ездить, жить в бесплатных квартирах. Лучше, по-моему, проще, реальнее, доходчивее до народа: какую задачу ставим мы перед собой на это пятилетие в области социальных проблем, что мы сделаем с пенсионерами, с низкооплачиваемыми, что можем построить из жилья... Люди у нас практичные, грамотные, это знают, и никакая демагогия на них положительного влияния не произведет».

Красивым обещаниям про коммунизм молодой Брежнев предпочитал конкретные дела.

Сейчас никто уже и не помнит, но именно с его приходом было принято множество важнейших социальных решений.

С шестидневной рабочей недели страна перешла на пятидневку. 9 мая и 8 марта стали выходными датами, а ветераны и семьи погибших получили многочисленные льготы. Колхозникам — установили пенсии и гарантированную зарплату, выдали паспорта, отменили трудодни. Пенсионный возраст был уменьшен до нынешнего предела (женщины — 55, мужчины — 60). Зарплаты, пенсии и детские пособия — увеличены.

МРОТ — минимальный размер оплаты труда — в 1971 году вырос до 70 рублей; этих денег вполне хватало для обычной жизни.

Именно на первом этапе брежневского правления было принято прогрессивное трудовое законодательства. (Уволить в те времена работника — было практически невозможно; суды, как правило, принимали сторону «обиженных».) На год сократился срок службы в армии и на флоте. (С трех и четырех соответственно до двух и трех лет.)

Еще более либеральным стало налоговое законодательство, что-то вроде нынешней прогрессивной шкалы. Для рабочих и служащих был отменен налог за пользование земельными участками. Доходы до 70 рублей налогами не облагались вовсе. Налоги с минимальных зарплат (до 90 рублей) были снижены на 35,5%. Зато деньги, заработанные за рубежом, советские граждане почти целиком обязаны были сдавать государству.

А поддержка материнства и детства? Это, конечно, был еще не материнский капитал, но для тех времен — решительный скачок вперед. При рождении второго ребенка государство ежемесячно платило матери пособие в 100 рублей.

Из всех советских периодов именно к брежневскому больше всего подходит сталинский лозунг «Жить стало лучше, жить стало веселей»; игровые автоматы, кстати, появились в Союзе тоже в начале 1970-х, после проведенной в Парке Горького Международной выставки.

(Увиденное настолько впечатлило партийных руководителей, что вскоре было создано объединение «Союзаттракцион» и налажен массовый выпуск патриотически-познавательных автоматов. В считанные годы эти разукрашенные ящики — восторг моего детства — наводнили все ДК и кинотеатры СССР.)

Опустились цены на многие категории товаров (ткани, часы, велосипеды, детские изделия). Остальные цены — практически не росли; уровень инфляции не достигал и 1% в год, а квартплата не превышала 3% семейного дохода.

Даже воспоминания о тех ценниках звучит сегодня, как музыка. В 1968-1973 годах килограмм мяса и птицы подорожал (в среднем) с 1 рубля 62 копеек до 1 рубля 67 копеек — получается, копейка в год. Колбаса — на 2 копейки. Телевизоры — на 5 рублей, холодильники — на 4.50.

Брежнев был убежденным сторонником госрегулирования экономики и искусственного сдерживания цен. «Пока я жив, — говорил он, — хлеб дорожать не будет».

В записке, которую в декабре 1974-го составил для него личный помощник Виктор Голиков, Леонид Ильич подчеркнул особо понравившиеся ему фразы.

«Всякого рода комбинации с ценами выгодны лишь Госплану, Минфину, а точнее — их руководителям, которые стремятся свою бесхозяйственность, неумение руководить экономикой, закрыть „добычей“ одного или двух миллиардов рублей за счет повышения цен. У кого они взяли этот миллиард? Они взяли его у государства, у собственного народа».

И дальше:

«Да, снижение цен — это здоровый путь, а повышение цен — это свидетельство нездоровья нашего хозяйственного организма».

Если вдуматься — именно в брежневское годы и развился в народе массовый патернализм: люди настолько привыкли к постоянной опеке и заботе государства, что многие не могут отвыкнуть от этого за 20 лет реформ...

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Шоковая терапия, проведенная Гайдаром с благословения Ельцина, в одночасье взвинтила цены в десятки раз. 2 января 1992года началась либерализация, проще говоря — тотальное удорожание. Только за один месяц цены выросли в среднем на 352%.

К концу 1992 года товары первой необходимости подорожают небывало: яйца — на 1900%, мыло — 3100%, табак — 3600%. хлеб — 4300%, молоко — 4800%. Зато доходы населения снизятся почти вдвое, а все вклады на сберкнижках — сгорят синим пламенем.

Обычно, в ответ на перечисление брежневских дел критики возражают — так это не он их придумал. Всю работу выполняли другие, а генсек — только озвучивал чужие мысли. Недаром и экономическая реформа 1965 года, сдвинувшая советский паровоз с мертвой точки, называется не брежневской, а косыгинской24.

От такой аргументации попахивает откровенным большевизмом; вождь, дескать, обязательно должен быть гением и во всех науках прекрасным корифеем, чтобы одинаково глубоко разбирался и в науке, и в сельском хозяйстве, и в генетике, и в балете.

Чепуха на постном масле! Задача хорошего руководителя не в том, чтоб влезть во все вопросы самому, а в том, чтобы сколотить профессиональную команду специалистов и внимательно слушать их наставления.

Очень красноречивый пример — президент США Рональд Рейган, который — даже сами американцы это признают — был, прямо скажем, не семи пядей во лбу. В экономике и внешней политике бывший голливудский артист понимал слабо, на встречах с иностранными лидерами не мог обойтись без шпаргалок, спрятанных в манжетах, зато сумел набрать к себе в Белый дом головастых советников и помощников. В итоге правил Рейган страной два срока.

Но и у Брежнева кадры были вполне на высоте. Абсолютное большинство тогдашних министров почитаются сегодня как профессионалы высочайшего класса. К юбилеям, волна которых синхронно прокатилась в последние годы, им почти поголовно ставят памятники, открывают мемориальные доски, а нынешние преемники — члены российского правительства — не стесняясь, дают «застойным» министрам исключительные оценки.

«Особенно символично, что цели и задачи, которые он обозначил, актуальны и для современной России» (первый вице-премьер Виктор Зубков о председателе Совета Министров СССР Алексее Косыгине на открытии памятника ему в Москве. 14 октября 2008 г.).

«Личность <Устинова> многогранна, а его жизнь по праву является образцом служения Отечеству... во многом благодаря „устиновскому“ заделу российский ОПК не только сумел сохранить свой потенциал, но и постепенно превратился в главную движущую силу всей отечественной экономики». (Вице-премьер Сергей Иванов о министре обороны Дмитрии Устинове на III межотраслевой научно практической конференции, посвященной 100-летию маршала. 30 октября 2008 г.)

«На мировом дипломатическом небосклоне XX века это была, без сомнения, одна из наиболее ярких и заметных величин» (министр иностранных дел Сергей Лавров о своем предшественники Андрее Громыко. Май 2009 г.).

Высшая награда Росатома носит имя министра среднего машиностроения СССР Ефима Славского, общепризнанного сегодня патриарха атомной отрасли.

А высшая награда Академии медицинских наук — это золотая медаль имени академика Петровского. С 1965-го по 1980-й — почти весь брежневский срок — Борис Петровский возглавлял Минздрав СССР.

Про Юрия Андропова и говорить не приходится: его почти официальная канонизация началась еще в бытность Путина директором ФСБ. В 1999-м, в день 75-летия Председателя, Владимир Владимирович демонстративно возложил цветы к его надгробию у кремлевской стены. Годом позже, еще в ранге и. о. президента, Путин распорядится вернуть на лубянское здание мемориальную доску с андроповским барельефом, которую позорно демонтировали в августе 1991-го.

А ведь я называю лишь «звезд» первой величины, не касаясь тех, кто не был всенародно известен, хотя в своих областях считается по сей день отраслевыми маршалами. Нынешнее начальство особо гордится тем, что пришло в систему «еще при Ефим Палыче... Василь Федорыче... Петре Фадеиче...».

Очень показательно, кстати, что большинство из этих министров заняли свои посты не когда-нибудь, а аккурат в 1965-м — в год начала брежневских преобразований. И проработали они — преимущественно — вплоть до смерти генсека, добившись каждый по своей линии небывалых побед.

Вспомним лишь несколько имен.

Борис Братченко, министр угольной промышленности СССР (1965-1985). Добыча угля при нем возросла почти в полтора раза. Сами угольщики именуют его не иначе, как человеком-эпохой. В 2002-м, к 90-летию со дня рождения, Путин объявил Братченко благодарность «за большой вклад в развитие угольной промышленности и многолетний добросовестный труд».

Петр Ломако, министр цветной металлургии СССР (1965-1986). Именно он был создателем алюминиевой промышленности России, под его непосредственным руководством строились основные заводы этой отрасли.

Иван Казанец, министр черной металлургии СССР (1965-1985). За годы его министерства добыча железной руды, чугуна и стали выросла в 1,6 раза, проката — в 1,8 раза, стальных труб в 2 раза. За 10 лет — мы перегнали США и Японию по производству основных видов металлургической продукции.

Сергей Зверев, министр оборонной промышленности СССР (1965-1978). Это он вывел наш ВПК на лидирующие мировые позиции.

Виктор Поляков, министр автомобильной промышленности СССР (1975-1986), построивший «АвтоВАЗ» и «КамАЗ». Для автопрома — его имя свято до сих пор.

Да и Борис Бугаев, личный пилот Брежнева, сделанный им министром гражданской авиации СССР (1970-1987), за что обоим изрядно потом достанется, внес, как теперь выясняется, «большой личный вклад в развитие отрасли и её оснащение новой авиационной техникой». Это, собственно, не моя оценка, а цитата из официального некролога Минтранса, опубликованного после смерти Бугаева зимой 2007-го.

И дальше: «В этот (бугаевский. — Авт.) период были реконструированы и построены сотни аэродромов, создана инфраструктура наземного обеспечения полетов, получила бурное развитие отраслевая наука и впервые была создана система автоматизированного управления воздушным движением. По объему выполняемой транспортной работы авиация нашей страны уже в 1980 году опередила все ведущие авиакомпании мира и обеспечила перевозку более 100 миллионов пассажиров в год».

А ведь всех перечисленных людей — ставил именно Брежнев, поначалу кадры подбирал он очень внимательно и дотошно. Избранный в 1972 году секретарем ЦК по тяжелой промышленности, а до этого первый секретарь Красноярского крайкома Владимир Долгих вспоминает, что перед назначением в Москву генсек несколько раз отсматривал его лично, сначала взял с собой в поездку в Варшаву, затем — сам прилетел в Сибирь.

Кстати, и Андропова, считающегося лучшим чекистом всех времен и народов, на Лубянку привел тоже Леонид Ильич. Это Брежнев первым разглядел во вчерашнем дипломате задатки руководителя спецслужбы, хотя до 1967 года тот и близко рядом с органами не стоял.

Как же сие понимать? Каждый из вышеназванных, да и большинство остальных министров — сегодня официально почти канонизированы, все они добились внушительных успехов каждый по своей линии. Однако генсек — то есть тот, кто руководил ими — здесь ни при чем. Будто происходило оно само собой; безграмотный вождь — охотился в Завидово и играл в домино, а его министры — работали в поте лица, крепя мощь державы.

Снова тот же пресловутый синдром Алексея Михайловича...

Слабый царь, сильные бояре — это такая же точно чепуха, как и святочные рассказы о добром царе и злых боярах.

Успех — я абсолютно в этом уверен — не может персонифицироваться, государственная политика — не рыцарское ристалище. И победы, и поражения — непременно должно относить на счет первого лица, он — в ответе за всё.

Именно профессионализм брежневских министров позволил стране удержаться, даже когда перешла она в автономный режим управления. Настолько отлажен был этот механизм, что какое-то время шестеренки продолжали крутиться сами по себе.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Кадровая свистопляска достигла при Ельцине невиданных масштабов. За восемь с половиной лет он успел сменить девять министров финансов, восемь руководителей госбезопасности, семь министров экономики. Получается: в среднем по министру — в год. В ведомствах не успевали даже вовремя менять на дверях таблички.

Абсолютный рекорд был поставлен им под конец правления; в 1998-1999 годах Ельцин отправил в отставку четыре кабинета министров кряду.

«Ельцин сдавал всех и всегда, — скажет потом его несостоявшийся преемник Борис Немцов. — Президент уволил пятерых премьер-министров, сорок пять вице-премьеров и сто шестьдесят министров».

Равных себе Ельцин не терпел. Тех, кто слабее, презирал...

«Поминутно жалуются, что у нас нет людей практических, что политических людей, например, много, генералов тоже много, разных управляющих, сколько бы ни понадобилось, сейчас можно найти каких угодно — а практических людей нет».

Строки Достоевского звучат так, будто написаны только вчера, ну, или хотя бы в середине 1960-х. Ан нет. Роман «Идиот» появился за сто лет до прихода Брежнева к власти, в 1868-м.

Изменилось за это время немногое — умных и образованных по- прежнему хоть пруд пруди. А людей дела, предпочитающих не разглагольствовать, а работать — раз два и обчелся.

Брежнев стал первым советским вождем, знающим жизнь не понаслышке; он был — вот именно — человеком практическим, а не политическим, имел и профессию, и образование.

Все, кто правил страной до него, являлись сплошь теоретиками; выкинь их на необитаемый остров — и пары недель не протянут.

Ленин — недоучившийся адвокат, не сумевший выиграть ни одного судебного процесса. Сталин — профессиональный революционер, отчисленный с третьего курса духовной семинарии. Весь жизненный опыт Хрущева ограничивался выпасом коров и слесарничеством, он даже писать толком не умел. (По свидетельству Дмитрия Шепилова, за 2 года совместной работы ему посчастливилось увидеть лишь единственный автограф, вышедший из-под хрущевского пера: резолюцию — дословно — «азнакомица», написанную «очень крупными, торчащими во все стороны буквами, рукой человека, который совершенно не привык держать перо или карандаш».)

Конечно, Брежнева трудно назвать высокоинтеллектуальным и энциклопедически образованным человеком, да и с точки зрения кухонных либералов — интеллигентом он тоже не являлся, типичный парвеню.

Но и сказать, чтобы был он совсем уж неотесанным чурбаном — никак нельзя (неотесанные чурбаны не управляют великими державами по 18 лет), хотя обиженные на него соратники повторяют, как заклинание: тупица, примитив, мещанин во дворянстве.

«Сам Брежнев был человек безграмотный, — негодует, например, бывший член Политбюро Геннадий Воронов. — Он, я думаю, не читал ни Маркса, ни Энгельса, ни Ленина».

Эвона как! Если смотреть под этим углом — тогда, спору нет, Брежнев действительно был полным неучем.

Идеологические материи, споры о высоком — никогда глубоко не занимали его. (Однажды признался помощникам: «Ненавижу эту тряхомудию, не люблю заниматься бесконечной болтовней».)

Всю жизнь был он практиком, привыкшим руководствоваться не абстрактными понятиями, а конкретными, зримыми делами, тем, что можно пощупать собственными руками. «В отличие от своих предшественников на этом месте я не руковожу, а работаю», — говорил Брежнев в 1972-м. (Помнится, руководил после него один такой интеллектуал — выпускник юрфака МГУ, и чем всё закончилось?)

Как-то племянник Олег Шевляков спросил его:

— Дядя Леня, кем лучше всего вам было работать?

«И Леонид Ильич ответил: секретарем обкома. Он считал, что это живая работа с людьми, конкретная, когда виден результат твоих усилий».

«Вообще-то это было поколение практиков, — вторит в унисон бессменный брежневский помощник Виктор Голиков. — На них держалась страна. Сколько построили заводов, фабрик, шахт, электростанций, разрабатывали нефтяные и газовые месторождения. А оборонное дело? Какие махины были Устинов, Славский, но разве они помнили, что и где сказал Маркс или Ленин?»

В брежневском архиве сохранились сотни документов, из которых явственно видно, насколько дотошно генсек пытался поначалу вникать в основные хозяйственные вопросы.

В феврале 1965-го он, например, проводит выездное совещание по сельскому хозяйству, куда приглашены председатели колхозов. Круг проблем — огромен. Брежнев интересуется решительно всем: удобрениями, весом годовалых бычков, долгами, стройками, кормами, планом заготовок; хватает ли у вас борон? выращиваете ли районированные сорта пшеницы?

По всему чувствуется, что он полон идей и мыслей, которые и обкатывает на собравшихся:

«Если вам дать план по хлебозаготовкам, и больше ничего не говорить, а остальное расходуйте сами, государство не обожжется на этом?.. На что надо повысить цены?.. Вам трест нужен или вы можете без треста прожить?»

На встрече с ленинградским партхозактивом в том же году Брежнев без труда оперирует самыми разными цифрами и показателями: сколько миллионов гектаров нужно занять ирригацией; какими должны быть темпы роста валовой продукции и фондоотдача; план по объемам добычи нефти и выплавки металла.

Генсек много ездит по стране, посещает крупнейшие предприятия, не стесняясь, как и прежде, спрашивать о том, что ему непонятно.

Владимир Долгих, будущий секретарь ЦК КПСС, а тогда — «хозяин» Красноярского края, на всю жизнь запомнил, как в 1971 году Брежнев посещал Сибирь.

«У него был с собой маленький блокнотик, куда он делал какие-то пометки. Так после поездки по краю он выписал какие-то цифры из него на листок и с этим листком в руках полтора часа очень дельно и толково выступал у нас на активе».

«Сначала он взялся за дело, — вспоминает многолетний председатель Госплана СССР Николай Байбаков, — при недостатке собственного опыта и глубоких знаний в области экономики считался со специалистами, прислушивался к ученым...»

«Он не был широкоэрудированным человеком, — согласен с ним Евгений Чазов, — но удивительно быстро улавливал значимость той или иной проблемы для государства и для своей популярности. Как человек, далекий от науки, он очень дорожил мнением ученых».

«...Не стеснялся признаться, что чего-то не знает или не понимает», — это свидетельство Александра Бовина.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Ельцин никогда не мог признать, что чего-то не понимает, во всем и всегда он непременно должен был быть первым. Для того чтобы производить на окружающих впечатление, президент специально припасал «домашние заготовки».

Еще со свердловских времен Ельцин запомнил, что кур на птицефабриках кормят шротами — специальным стимулятором, вроде птичьей виагры. Приезжая на птицефабрику он первым делом интересовался, что добавляется курам в пищу. Обычно встречали его не специалисты, а директора, такими тонкостями они, конечно, не владели.

«Поставив собеседника в тупик, — вспоминал его многолетняя тень генерал Коржаков, — Борис Николаевич расплывался в многозначительной, торжествующей улыбке. Хотя, кроме одного заученного этого слова, ничего больше о птицеводстве не знал».

Кстати, без активной позиции Брежнева экономической реформы 1960-х вполне могло бы не быть. Многие в Кремле откровенно не понимали, зачем она нужна.

— На кой черт нам реформа? — публично недоумевал, например, бывший специалист по сахарной свекле президент Подгорный. — Мы плохо развиваемся, что ли?

«...Надо сказать, — вновь свидетельствует Байбаков, — после его (Подгорного. — Авт.) выступления мнения членов Политбюро разделились. Некоторые тоже, как и он, полагали, что в нашем обществе условия для реформы еще не созрели».

Чашу весов в пользу реформ склонил в итоге именно Брежнев...

(Позднее даже Горбачев, при всей нелюбви к предшественнику, скажет, что, когда «к руководству пришел Брежнев, то поначалу были предприняты некоторые далеко идущие прогрессивные шаги». И уточнил: «Я имею в виду мартовский Пленум по сельскому хозяйству, начавшуюся экономическую реформу, да и в союзных странах стали появляться свежие подходы, попытки облагородить систему».)

С высоты сегодняшнего дня смысл тех преобразований выглядит достаточно смехотворным, но по меркам 1965 года — это был настоящий прорыв.

Впервые со времен НЭПа социалистическая экономика начала уходить от военной системы — план любой ценой — в пользу рынка. Правда, рынок этот был еще советский, колхозный, но с чего-то надо было ведь начинать.

В Кремле понимали, что запас голого энтузиазма истекает и повторить успех индустриализации или послевоенного рывка уже невозможно — эра Павок Корчагиных навсегда ушла в небытие. Требовались новые, чисто меркантильные мотивы; во главу угла вставала отныне не идеология, а экономика.

«С помощью системы экономических стимулов — говорил Брежнев в докладе на сентябрьском 1965-го года Пленуме ЦК КПСС, — нужно создать прямую заинтересованность каждого рабочего, мастера, техника, инженера и служащего предприятия во внедрении новой техники, в совершенствовании технологии, повышении производительности труда и качества продукции».

С началом брежневско-косыгинской реформы предприятия получили право направлять прибыль на поощрение работников и собственные нужды, самостоятельно реализовывать сверхплановую продукцию. При формировании планов в учет принимались отныне не спущенные сверху цифры, а реальные возможности. Между производителями напрямую начала создаваться кооперация. Впервые в обиход был запущен термин «хозрасчет».

Особое внимание правительство стало уделять проблемам сельского хозяйства, загнанного за Можай хрущевскими горе-экспериментами.

Уже в марте 1965 года Брежнев провел Пленум ЦК КПСС по аграрным вопросам, на котором сам выступил с докладом «О неотложных мерах по дальнейшему развитию сельского хозяйства». Оценка Пленума была предельно жесткой:

«Сельское хозяйство замедлило темпы своего роста. Планы его развития оказались невыполненными. Медленно повышались урожаи сельскохозяйственных культур. Производство мяса, молока и других продуктов за это время увеличились также незначительно».

В начатой сельскохозяйственной реформе упор также был сделан на материальную мотивацию крестьян.

С 1965 года повысились закупочные цены на сельхозпродукцию, причем всё произведенное сверх плана оплачивалось теперь из коэффициента 1,5. Сам план — тоже урезали, дав хозяйствам заметное облегчение.

Одновременно — правительство снизило стоимость запчастей и техники, уменьшило ставки подоходного налога для колхозников. На мелиорацию, механизацию и химизацию села из бюджета выделили беспрецедентную сумму — 35 миллиардов рублей. Колхозы и совхозы в массовом порядке стали оснащаться сельхозмашинами, выпуск которых, в свою очередь, резко увеличился. (Уже в IX пятилетку село получит 1,7 миллиона тракторов, 1,1 миллиона грузовиков, 450 тысяч зерноуборочных комбайнов.) С хозяйств списали долги по ссудам Госбанка, общая сумма которых превысила 2,1 миллиарда рублей.

Никогда прежде аграрный сектор не получал столько инвестиций, сколько в период «застоя». В 1966-1980 годах на финансирование АПК была затрачена рекордная сумма — 383 миллиарда рублей, что составляло 78% всех капиталовложений в сельское хозяйство за 73 года советской власти.

Успехи долго ждать себя не замедлили. Период восьмой пятилетки (1966-1971) не зря по сей день именуется «золотым веком» СССР. Объем сельскохозяйственного производства вырос в те годы на 21%, а промышленного — ровно вполовину. Уже к 1971 году абсолютное большинство предприятий (41 из имевшихся 49 тысяч) перешло на новую систему хозяйствования.

В строй ввели без малого 2 тысячи крупных промышленных объектов, среди которых многие нынешние флагманы экономики: АвтоВАЗ, Братская и Красноярская ГЭС, Западно-Сибирский металлургический комбинат.

Было освоено производство и начат серийный выпуск 8,4 тыс. новых видов машин, оборудования и приборов.

Началась массированная разработка нефтегазовых месторождений Сибири: знаменитое Уренгойское месторождение — второе по запасам в мире — было открыто в 1966 году. Самотлорские залежи нефти — в 1965-м.

Год от года появлялись на карте новые города и поселки: Надым, Когалым, Нижневартовск, Новый Уренгой, Ноябрьск, Качканар — даже трудно представить, что этих названий никогда прежде никто не слышал.

В восьмую пятилетку было построено 518 миллионов квадратных метров жилья — в два раза больше, чем за все ельцинские годы. В 350 городах появились водопроводные и канализационные системы, протяженность сетей возросла на 40 тыс. км, было газифицировано свыше 13 млн. квартир.

Только одно сопоставление. К концу 1968 года канализацией было обеспечено 68% многоквартирных жилых домов, центральным отоплением — 66%. А в 1980-м — через 12 лет — канализировано будет уже 90% квартир, газифицировано— 80%, центральным отоплением грелись — 87%.

2/3 инфраструктуры городов и посёлков — почитай всё ЖКХ страны — было создано именно при Брежневе. Его суммарная стоимость такова, что даже нынешняя экономика не в силах элементарно содержать такую махину. Не будь этого наследства, жилой фонд в 1990-е попросту б рухнул; ни копейки в ремонт и содержание тогда не вкладывалось. На брежневских запасах и дотянули кое-как до путинского скачка.

Знаменитая рязановская «Ирония судьбы...» — есть не что иное, как гимн «застойному» домостроению. Крупноблочные микрорайоны, унифицированные Черемушки заполонили страну. Пусть безлики и похожи друг на друга, как близнецы (везде — своя 3-я улица Строителей), зато — у каждой семьи отдельная квартира со всеми удобствами.

Итогом трех брежневских пятилеток стали 1,6 млрд. квадратных метров новостроек: 44% всего жилого фонда СССР. В новые дома переселились 161 миллион человек.

Подобного строительного бума ни одна страна в мире еще не знала. Если брать из расчета возведения отдельных квартир на 10 тыс. человек, то в 1980 году в СССР их сдавалось 75, в США — 66, в Италии — 51, а в Англии — и вовсе 45. Кстати, и по производству цемента, а также оконного стекла — Союз занимал тогда первое место на планете.

Наряду с государственным строительством появились и жилищные кооперативы, старт которым был дан в ноябре 1964-го с выходом постановления Совмина СССР «О дальнейшем развитии кооперативного жилищного строительства». Пайщикам кооперативов не надо было дожидаться очереди: плати деньги — и пакуй чемоданы, еще не капитализм, но уже не социализм.

Хочешь не хочешь, однако следует признать: в годы «развитого социализма» быт доброй половины населения был поднят до среднего уровня западных стран. И никакой при этом, заметьте, бездомности! Опять же — платили за квартиру смешные по нынешним временам деньги: две трети общих затрат брало на себя государство.

Было еще и индивидуальное — малоэтажное, как сказали бы сегодня — строительство, расширяющееся год от года, в строгом соответствии с директивами ЦК КПСС о дальнейшем улучшении жилищных условий населения.

Опять же — садовые товарищества, знаменитые 6 соток, куда горожане радостно вырывались из городских бетонных мешков. Запрещенные при Хрущеве участки не только были отныне реабилитированы, но и превратились в явление массовое. Если раньше собственной дачей, равно как и отдельной квартирой, могли похвастаться только деятели искусства, ученые, генералитет и номенклатура, то теперь садовые участки распределяли чуть ли не на каждом заводе.

На «эпоху застоя» приходится и пик дорожного строительства. Его стартом стало постановление ЦК и Совета Министров 1968 года о дальнейшем наращивании темпов строительства дорог. Оно предусматривало ежегодный рост в 20%. Сами дорожники называют тот период «золотым двадцатилетием», о чем можно прочесть, например, на официальном сайте Росавтодора25.

Именно тогда были проложены десятки новых трасс, соединивших воедино регионы: Транскавказская магистраль, автодороги Москва—Рига (780 км), Ленинград—Мурманск (1147 км), Москва—Волгоград (1029 км), Красноярск—Абакан (340 км), Кашира—Воронеж (545 км). Протяженность дорог с твердым покрытием выросла ровно вполовину. Ежегодно возрастали объемы мостостроения: в среднем — на 8-12%.

Не отставали от дорожников и путейцы. Локомотив МПС разогнался настолько, что затормозил лишь под самый конец перестройки. Когда всё кругом уже рушилось, железнодорожная отрасль продолжала работать как часы. Самый высокий в отечественной истории объем перевозок был зафиксирован аккурат в 1988 году — 4 миллиарда 116 миллионов тонн груза и 4,4 миллиарда пассажиров.

Метро из столичной достопримечательности при Брежневе превратилось в городскую обыденность. К 1982 году уже в 8 городах грохотала подземка, еще в пяти — метро строилось.

За годы «застоя» реальные доходы населения увеличились в полтора раза. Ежегодно, вплоть до середины 1970-х — пика брежневской эпохи — национальный доход давал прирост в 7%.

Многие помнят наверняка поставленную Путиным еще во время первого своего срока основополагающую задачу — удвоить ВВП. (Собственно, до выступления президента, аббревиатуру эту — валовый внутренний продукт — знал лишь узкий круг специалистов.)

Так вот, при Брежневе задача такая успешно была решена; за годы его правления объем ВВП вырос втрое (в среднем — на 10,8% в год).

Другой вопрос, как увеличивался тогда ВВП; практически по всем показателям советская экономика не выдерживала конкуренции с капиталистической. Да и косыгинская реформа очень скоро была сведена на нет.

Впрочем, тема эта — для совершенно отдельного и весьма непростого разговора...

НА СТЫКЕ ЭПОХ

По программе «Жилье-2000» каждой советской семье было обещано к новому веку по отдельной квартире.

Ельцин имел к этой программе самое непосредственное отношение: и как секретарь ЦК КПСС по строительству, и как первый зампред Госстроя СССР в ранге министра, куда в январе 1988 года его сослал Горбачев. Однако в строительном ведомстве Ельцин никак себя не проявил.

«Госстроевские дела Бориса Николаевича совершенно не интересовали. И если он что-то и делал, то формально, не вникая в суть, — вспоминал зам. начальника одного из главков Госстроя Иван Сухомлин. На совещаниях он просто зачитывал подготовленную ему справку, давал поручения тому или другому работнику и больше не возвращался к этому вопросу... Его неделями не было в Госстрое: то болел, то ездил куда-то, то неизвестно чей занимался».

То же самое, почти слово в слово, говорит и Михаил Полторанин: «В Госстрое он вообще не работал! Я к нему приезжал, он так радовался, что живой человек зашел».

Программа «Жилье-2000» почила в бозе вместе с развалом Союза...

Брежнев — я абсолютно в этом уверен — действительно пытался изменить поначалу жизнь страны к лучшему, просто делал это так, как умел, в силу собственного понимания и кругозора.

В своем дневнике он регулярно записывал одну и ту же фразу: настроение в народе хорошее, это как бы являлось для него главным мерилом.

Всеобщее умиротворение — вот, пожалуй, основная идея брежневского курса. Ради того, чтобы считаться «добрым царем», он готов был закрывать глаза на многое, в том числе на шалости родных и подчиненных, которые, впрочем, в сравнении с коррупционерами сегодняшними вызывают исключительно светлую ностальгию. Живи сам и дай жить другим — принцип, которого Брежнев свято придерживался с юности.

Неслучайно — почти весь активный его период — с 1969-го по 1981-й годы — в стране вообще не было бунтов, акции «отказников», вроде захвата приемной Президиума Верховного Совета — не в счет.

А это значит, что абсолютное большинство населения брежневское правление вполне устраивало. Вспомните: стоило лишь Хрущеву поднять цены на мясо, как в Новочеркасск, на подавление беспорядков, пришлось вводить войска. До этого — были и Темиртау, и Тбилиси, и Грозный.

Поминавшаяся уже его племянница Любовь Брежнева (та, которую официальная родня до сих пор не признает) воспроизводит в мемуарах слова, сказанные якобы Брежневым брату Якову:

«Не знаю, Яша, сколько проживу, думаю только о том, как можно больше сделать для народа. Страдалец он великий, поэтому заслуживает лучшей участи. Нищета наша страшная меня всегда убивала».

Странная штука, в этих высокопарных, казалось бы, словах совершенно не чувствуется фальши.

А с другой стороны, почему она должна чувствоваться? Почему в действиях наших правителей вечно мы ищем какой-то потаенный смысл, двойное дно, даже на секунду не допуская, что и среди них попадаются нормальные люди, заботящиеся о государственном благе. (Ну, и о себе, понятно, тоже не забывающие.)

Когда человек становится лидером великой державы, он автоматически попадает уже в историю; и вряд ли найдется хоть кто-то, желающий остаться в ней — в истории — в неприглядном и черном цвете...

О Сталине мудром, родном и любимом

В январе 1969 года на Брежнева было совершено неудачное покушение. Некий младший лейтенант Ильин обстрелял кортеж генсека прямо при въезде в Кремль.

(Мотива своего террорист-неудачник объяснить толком так и не сумел. В кабинете у Андропова он скажет, что хотел видеть во главе государства какую-нибудь более выдающуюся личность, но назвал почему-то Суслова.)

Неудачное покушение вызвало у Брежнева шок вместе с удивлением.

— Не пойму, зачем ему это надо?! — сокрушался он жене. — Что плохого я для него и для народа сделал?!

Между прочим, дальнейшая судьба Ильина — наглядный пример проводимой Брежневым политики добродушия. Если покушение на Ленина положило началу красному террору, а убийство Кирова — стало поводом для массовых сталинских репрессий, то в ответ на стрельбу у Боровицких ворот — никакого изменения политического климата не случилось и близко.

Даже масштабных чисток в армии и КГБ проводить не стали; всё ограничилось снятием с должности районного военкома, призывавшего Ильина, увольнением командира его части, да судом над двумя однополчанами, с которыми «стрелок» вел откровенные беседы накануне теракта. (Осудили их к 5 годам за недоносительство.)

С самим Ильиным — даром что от рук его погиб кремлевский водитель и трое людей были ранены, — обошлись тоже на редкость гуманно. Отправили на принудительное лечение в Казанскую психлечебницу, где и пролежал он вплоть до 1988-го года, пока не началась перестройка, и из террориста Ильин превратился в жертву режима и карательной психиатрии.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

28 сентября 1989 года в Подмосковье на Ельцина было совершено дерзкое покушение. По утверждениям самой жертвы, неизвестные злоумышленники надели ему мешок на голову и кинули в Москва-реку с моста.

Проведенное расследование установило, однако, что чисто физически Ельцина не могли сбросить в том месте, на которое он указывал. Кроме того, история с пыльным мешком полностью опровергалась хронологией событий.

Абсолютное большинство тогдашних его соратников считают, что никакого покушения не было, и Ельцин сам его сымитировал, набрав на том немало политических дивидендов.

Позднее он придумает еще одну историю — как некие хулиганы в штатском напали на него около гостиницы «Москва» и пырнули ножом, однако богатырь Ельцин легко раскидал их, точно котят.

Прямо в больничную палату — вот уж где натуральная шизофрения! — приехали к Ильину члены Военной коллегии Верховного Суда СССР, провели выездное заседание у постели больного и милостиво постановили освободить, ввиду неопасности.

(О том, что еще в 1977 году Ильин отправил в Верховный Совет предложение дополнить новую конституцию статьей, дающей каждому гражданину «право на террористический акт в случае, если партия и правительство ведут политику, не соответствующую Конституции», сердобольные судьи, надо полагать, не вспоминали.)

Теперь террорист преспокойно живет себе в Питере, требует за свои «мучения» государственную компенсацию и раздает интервью журналистам, сам поражаясь столь мягкому к себе отношению.

— Я ждал, что на меня всей мощью обрушится уродливая государственная машина, — удивлялся он в одной из бесед с репортерами. — Но надо мной никто не издевался, не светил лампой в лицо. Когда ко мне приезжал брать интервью американский журналист, он очень расстроился, услышав, что меня никто не пытал. И уехал обратно, так и не взяв интервью.

(Хотел бы я посмотреть, что станется с американским офицером, открывшим огонь по кортежу президента США и застрелившим его водителя-охранника из «Сикрет Сервис».)

А ведь покушение Ильина предоставляло Брежневу блестящую и совершенно легальную возможность резко изменить внутриполитический курс. Необязательно даже — начинать новые репрессии. Но уж закрутить в стране гайки, избавиться от ненужных ему соратников и их ставленников — генсек точно мог.

Однако этой возможностью он не воспользовался, хотя по времени все события совпадали с якобы предпринятой попыткой десталинизации.

Это еще один упрек, который бросают обычно Брежневу его критики из числа либералов и вольтерьянцев.

Дескать, генсек был тихим сталинистом — спал и видел, как бы реабилитировать усатого тирана и развернуть корабль на 180 градусов. Просто не получилось, руки оказались коротки.

Как водится, убеждение это не подкрепляется никакими доказательствами, кроме глубокомысленных рассуждений самих же антисталинистов, чьи доводы сводятся в итоге к одному — нам так кажется.

Вообще, это крайне любопытная метаморфоза; те, кто упрекают Брежнева в откате от либерального хрущевского курса, почему-то напрочь забывают, что большинство идеологов либерализма вышли как раз из брежневского окружения.

Сразу после его прихода, в 1965 году, в ЦК КПСС впервые были созданы группы консультантов; ничего подобного ни при Сталине, ни при Хрущеве (либерале!) отродясь не водилось. По партийной иерархии консультанты приравнивались к зав. сектору ЦК; это вам не простые клерки.

Очень примечателен состав этих консультантов; куда ни глянь — сплошь отцы либерализма и прорабы перестройки. Один из них, ставший впоследствии академиком, директором Института США и Канады Георгий Арбатов, пишет, что «впервые за многие годы в аппарат ЦК пригласили значительную группу представителей интеллигенции… среди них оказалось немало „вольнодум-цев“».

Вот лишь небольшой перечень их: сам Арбатов, Бовин, Бурлацкий, Шахназаров, Иноземцев, Загладин, будущий академик Олег Богомолов. Кстати, рабочую группу по подготовке Конституции — основного закона СССР — в 1968—1973 годах возглавлял не кто иной, как архитектор перестройки Александр Яковлев.

Ничего себе реакционеры!

«Допущенные к сверхзакрытой информации, широко образованные, реалистически мыслящие и владеющие пером, — констатирует еще один вольнодумец со Старой площади Анатолий Черняев (впоследствии — помощник Горбачева), — они сумели использовать „разумное и доброе“ в натуре Генсека для корректировки политики...»

Отечественные либералы — уникальный народ, по степени авторитаризма дадут сто очков вперед любому держиморде. Да, они за то, чтоб всегда существовала другая точка зрения, но исключительно — у них самих. Их позиция и есть истина в последней инстанции; всё прочее — непременно мракобесие и догматизм.

Кто только не пинал Брежнева за то, что привечал он откровенных консерваторов и сталинистов. В первую очередь фигурирует в этом «черном списке» имя зав. отделом науки ЦК Сергея Трапезникова26, по мнению большинства историков, твердолобого сталиниста и реакционера. (Одной из главных своих побед либералы считали неоднократные провалы Трапезникова на выборах в член-корры Академии наук.)

Но сие — лишь полуправда. Потому что наряду с Трапезниковым рядом с Брежневым находились люди, исповедующие взгляды прямо противоположные. Это куда больше похоже на либерализм — слышать всех, а не только себя одного, уравновешивать разные фланги, оставаясь над схваткой.

(Когда в 1980 году по инициативе всё того же Трапезникова и секретаря МГК Гришина начался разгром Института мировой экономики и международных отношений во главе с академиком Иноземцевым — известным либералом — именно Брежнев защитил его. Хотя Трапезникова, правда, тоже не тронул.)

Даже среди личных помощников генсека были и сталинисты (Голиков), и либералы (Александров-Агентов). И ведь как-то промеж себя уживались!

Очень красноречивый момент описывает тот же академик Арбатов. В 1975 году, при подготовке материалов к XXV съезду, между собравшимися — были там сотрудники ЦК, МИДа, академических институтов — завязалась жаркая дискуссия: правильно ли Кастро послал свои войска в Анголу.

Брежнев не только не пресек спорщиков, а напротив, еще и подлил масла в огонь.

— Представьте, — сказал он, — что вы члены Политбюро. Поспорьте, а я послушаю.

Это, авторитаризм, да?

«Работать с Брежневым мне было легко и приятно,— вспоминал перед смертью его многолетний помощник Александров-Агентов. — К мнению собеседника он относился с уважением: никогда априори не отвергал чужую точку зрения, позволял с собой спорить — иногда даже настойчиво и энергично».

Брежнев был напрочь лишен павлиньей напыщенности, так присущей зачастую нашим властителям. Он вообще отличался изрядной самоироничностью, а человек, способный над собой посмеиваться, уже по определению не может быть глупым нарциссом.

Даже в святая святых — на заседаниях секретариата ЦК — спокойно дозволялось шутить и дурачиться. Зам. зав. Международным отделом ЦК Черняев записал в своем дневнике такую, например, сценку:

«Сидевшие за главным столом секретари ЦК „заспорили“, соглашаться или нет с предложением о награждении какой-то электростанции... Лапин (председатель Гостелерадио СССР. — Авт.): чего там, надо за каждую лопасть приветствие Брежнева и ордена. Все вокруг смеются...»

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Ельцин действовал на людей магнетически, парализуя и подавляя волю. Даже самые стойкие теряли при нем дар речи. Министр сельского хозяйства Алексей Гордеев признавался, что за всю жизнь никого не боялся так, как Ельцина. Одного его косого, хмурого взгляда было достаточно, чтобы даже у самого отважного человека душа ушла в пятки.

«Он был похож на медведя, — объяснял мне как-то экс-министр внешней экономики Петр Авен, — такой же огромный и страшный. Докладываешь ему, он упрется в тебя глазами, как будто сверлит насквозь. Вроде ничем не провинился, а все равно — не по себе».

Очень образно описывал этот ельцинский феномен покойный ныне Аркадий Вольский: «Всякий, кто встречался с Ельциным, мгновенно начинал ощущать, что даже обрубками двух своих пальцев он может отрезать яйца любому».

То, что ставится Брежневу обычно в вину — снятие табу с имени Сталина, возврат поверженного тирана на страницы книг и экраны кинотеатров — в действительности есть не что иное, как проявление своеобразного, чисто советского, но все же либерализма.

Проблема отношения одного вождя к другому — слишком глубинна и многофакторна, одним абзацем ее не раскрыть.

Конечно, подобно большинству фронтовиков, Брежнев не мог испытывать к Сталину скверных чувств, ибо сам поднимал солдат «За Родину! За Сталина!»

Да и лично ему был обязан он очень многим. Сталин сделал его первым секретарем Молдавии, ввел в состав Президиума ЦК.

Половина всей сознательной жизни Брежнева пришлась на сталинское время. Когда тот возглавил страну — было ему лишь восемнадцать. Когда умер — уже сорок семь.

Сталин — был Богом. А Бог не бывает плохим или хорошим. Бог — он и есть Бог.

Все доклады, отчеты, рапорты, которые, находясь на партийной работе, делал тогда Брежнев, заканчивались неизменными славословицами в Его честь:

«Да здравствует и живет долгие годы за счастье народа наш любимый вождь и учитель — Великий Сталин!» (Это из его отчетного доклада 8-й областной Днепропетровской партийной конференции).

Или: «Слава нашему любимому вождю и учителю, родному отцу и лучшему другу молдавского народа Великому Сталину!» (Отчет ЦК КП(б) Молдавии III республиканскому съезду партии.)

С приходом Хрущева одна крайность сменила другую. Имя Сталина перестали теперь произносить и вовсе, как будто и не существовало такого человека в природе. Если же и упоминали, то исключительно негативно, в контексте XX съезда.

Из учебников исчезли портреты недавнего вождя, из фильмов — сцены с его участием, даже песни, в которых звучало сталинское имя, певцы спешно перезаписывали по новой.

(В годы войны вся страна распевала, например, хренниковский «Марш артиллеристов»:

«Артиллеристы, Сталин дал приказ,

Артиллеристы — зовет отчизна нас».

В новой редакции звучала она уже по-иному:

«Артиллеристы, точный дан приказ».)

Хотя бы только поэтому тупое, бездумное перечеркивание целой эпохи не могло вызывать у Брежнева жгучего восторга. В его дневниковых записях не раз встречаются пометы, выражающие явное раздражение такой исторической кастрацией.

«О биографии Сталина, — пишет он в мае 1965-го. — Почему мы считаем неприемлемым старую биографию — раскрыть культ. <...> Мы должны считаться с тем, что не все подготовлены к полному пониманию».<>

В ноябре 1965-го на совещании по подготовке отчетного доклада ЦК КПСС XXIII съезду партии генсек выскажется еще более определенно: «12 лет непрерывной критики Сталина надоели».

И в то же время ни единого шага в сторону реабилитации Сталина он не совершил, хотя многие его к этому, конечно же, подвигали и даже, играя на его фронтовых чувствах, предлагали переименовать Волгоград назад в Сталинград. Но и прежний поток бесконечной хулы, когда на Великого Кормчего вешали все собак, Брежнев тоже остановил.

Боже, какой шум поднялся, когда в одной из первых своих тронных речей — на торжественном собрании в Кремле по случаю 20-летия победы — новый генсек всего-то навсего произнес имя Генералиссимуса.

Факт этот горячо обсуждался на всех советских кухнях; пикейные жилеты пророчили новые репрессии, самые отважные — слали даже письма протеста.

Наиболее известно обращение двадцати пяти деятелей науки и культуры, отправленное в начале 1966 года в Кремль; подписанты возмущались ожидаемой реабилитацией Сталина. Занятно, что практически все они собственную карьеру сделали именно при нем, а половина из них — академики Арцимович с Капицей, режиссеры Ромм и Товстоногов, писатель Катаев, художник Корин — были лауреатами Сталинской премии и еще вчера с гордостью носили медали с Его чеканным профилем.

Другойпятикратный (!) сталинский лауреат Константин Симонов, поддавшись общему психозу, тоже написал Брежневу письмо о своих страхах, дескать, возврат к репрессиям недопустим. После этого генсек пригласил писателя к себе.

«Пока я жив, — сказал он, но тут же поправился: — пока я в этом кабинете, крови не будет». Тем Симонов и успокоился...

А почему, собственно, взволновались другие? Что такого особенного позволил себе Брежнев? Разве в том юбилейном докладе он в чем-то соврал или дал какие-то новые идеологические установки?

Нет же. Вот — дословная цитата из этого эпохального документа. (Уверен, большинство тех, кто талдычит о брежневском сталинизме, не знакомы с ней и близко.)

«В чрезвычайной обстановке партия, советский народ приложили огромные, поистине героические усилия, чтобы укрепить нашу армию и перестроить экономику на военный лад, превратить страну в сплоченный военный лагерь. Был образован Государственный Комитет Обороны во главе с Генеральным секретарем ЦК ВКП(б) И. В. Сталиным для руководства всеми действиями по организации отпора врагу».

И всё — о Сталине больше ни единого слова. Однако ж сам факт того, что с главной трибуны страны — страшно сказать: в Кремлевском дворце! — имя тирана звучит без обязательной прежде оговорки насчет культа личности и перегибах в ленинской политике, оказался подобен грому.

Для большей части либеральной интеллигенции, шестидесятников и прочих прекраснодушных романтиков Сталин был точно герой Гарри Поттера — Тот, Кого Нельзя Называть.

А если назвал — всё, пиши пропало, враз запишут тебя в опричники и мракобесы.

(Следуя этой логике, к сталинистам надлежит отнести и Уинстона Черчилля, изрекшего знаменитую фразу, что «Сталин взял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой». Или Шарля де Голля, написавшего в мемуарах, что «Сталин имел колоссальный авторитет, и не только в России» и «побед у него больше, чем поражений».)

Разумеется, многие в тогдашней верхушке были бы рады сталинской реабилитации. Подобно русской литературе, хрущевско-брежневская власть тоже вышла из шинели, только не гоголевской, а сталинской.

И дело здесь не столько в ностальгии по утраченным временам, когда сахар был слаще, а вода — водянистее. Возвращение Сталина давало легкие ответы на все самые сложные вопросы.

Управлять полицейским государством намного проще и удобнее, нежели страной с претензией на демократию (пусть и социалистическую).

Поворот к прошлому означал для Брежнева возможность укрепить собственную власть, установить жесткий, авторитарный режим, в конце концов, он окончательно развязывал ему руки.

Не единожды окружение подталкивало генсека к этому вожделенному шагу, но всякий раз отвечал он отказом.

Тот же самый доклад к 20-летию победы мог звучать совершенно иначе, ляг в его основу проект, написанный Шелепиным. А ведь Шелепин был такой далеко не один.

Когда осенью 1966-го Брежнев собирался в Грузию, ему было подготовлено выступление, представлявшее собой, по утверждению Георгия Арбатова, «совершенно бессовестную попытку возвеличить Сталина и снова провозгласить его великим вождем».

Текст доклада вызвал бурные споры среди помощников генсека. Одни — горячо такой коленкор поддерживали, другие — столь же яростно возражали.

Брежнев горячку пороть не стал. Он пригласил к себе обе стороны и на всякий случай Андропова, внимательно выслушал каждого, а потом рассудил по-своему. Речь была полностью переписана. Имя Сталина упоминалось в нем отныне лишь единственный раз — в числе организаторов революционной борьбы в Грузии.

Еще белее жаркие схватки вспыхнули в канун сталинского 90-летия. Часть партийной верхушки считала, что нужно посвятить этому юбилею целую передовицу в «Правде» и вообще порядком очистить вождя от грязи. Другая — стояла на прежних позициях.

В декабре 1969-го вопрос обсуждался даже на Политбюро. После долгих дебатов Брежнев изрек:

«...Никто не оспаривает его революционных заслуг. И никто не сомневается в его серьезных ошибках... Если мы напечатаем статью, то будет каждому ясно, что мы не боимся прямо сказать правду о Сталине, указать то место, какое он занимает в истории...»

В итоге статья вышла, но небольшая и довольно бесцветная. Реванша сталинистов опять не случилось.

Вернув образ Сталина из небытия, Брежнев — даже против собственных симпатий — не стал возводить его обратно на пьедестал, слишком хорошо понимая, какую реакцию это вызовет и в обществе, и на Западе. Имя Сталина звучало отныне исключительно в нейтральных тонах, в основном — в привязке к войне. О репрессиях тоже, правда, старались не вспоминать, но и хвалу гению обратно не возводили.

Этот, по выражению Дмитрия Волкогонова, «исторический центризм», как нельзя лучше характеризует суть брежневской политики; любая крайность — опасна.

Идеология эта вполне применима и ко дню сегодняшнему. Недаром в музее войны на Поклонной горе сталинский бюст установлен прямо при входе, по соседству — с бронзовой головой маршала Жукова

В 2002 году, отвечая на вопросы польских журналистов, Путин фактически повторил интонации 30-летней давности:

«Сталин, конечно, диктатор. Это без всякого сомнения. Это человек, который руководствовался в значительной степени интересами сохранения личной власти, и этим очень многое, на мой взгляд, объясняется. Проблема заключается в том, что именно под его руководством страна победила во Второй мировой войне, и эта победа в значительной степени связана с его именем. И игнорировать это обстоятельство было бы глупо».

 

 

 

 

 

 

В другой раз, в интервью газете «Бильд», президент высказался еще более ясно:

«Прежде всего, не могу согласиться с приравниванием Сталина к Гитлеру. Да, Сталин, безусловно, был тираном, многие называют его преступником. Но он ведь не был нацистом! И не советские войска 22 июня 1941 года перешли границу Германии, а совсем наоборот. Вот этого в первую очередь нельзя забывать».

Ну и что? Разве кто-то упрекнул Путина после этого в симпатиях к Сталину и сталинизму, особенно после скандала с портретами вождя к 65-летию Победы? (Оголтелая оппозиция, понятно, не в счет, ради красного словца она готова записать его хоть в людоеды.)

Просто пелена перестроечного угара, когда Сталина принято было изображать исключительно в облике маньяка-параноика, постепенно спадает с наших глаз. Слава богу, мы перестаем видеть в недавнем прошлом одни только черные стороны; жизнь — она вообще куда как многограннее.

 

 

Глава 6
«РОССИЯ СОСРЕДОТАЧИВАЕТСЯ»

 

Под сенью «Сатаны»

В последние десять лет только ленивый не уличал Россию в имперских амбициях и откате назад.

В какой-то момент вообще показалось, что мир снова застыл на пороге «холодной войны» — вильнюсская речь вице-президента США Чейни, почти дословно повторившая фултонское выступление Черчилля 40-летней давности, ответная речь Путина в Мюнхене, в которой обвинил он Запад в развязывании новой «холодной войны». Взаимные высылки дипломатов, полониевая лихорадка, расширение НАТО и размещение ПРО, антироссийские резолюции ОБСЕ, предоставление политического убежища беглым олигархам, эмбарго на поставку российской стали и самолетов, антиамериканская риторика кремлевских СМИ. Наконец, ввод войск в Абхазию и Южную Осетию, вызвавший истерию всего цивилизованного сообщества — от французов до поляков.

Мировой кризис начался как нельзя кстати: не будь его, еще неизвестно, как развивались бы события дальше27...

На самом деле в сегодняшней внешней политике нет и грани реваншизма, Кремль просто-напросто захотел, чтобы с Россией начали наконец считаться...

В этом смысле Россия при Путине действительно похожа на СССР эпохи Брежнева — достоинство, подкрепленное силой. Как похожа она на любую другую историческую формацию, когда у руля вставал по-настоящему сильный правитель и государственник, не привыкший чувствовать себя побирушкой у парадного подъезда.

Знаменитая фраза князя Горчакова образца 1856 года «Россия не сердится, а сосредотачивается» как нельзя лучше подходит к путинским преобразованиям.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

14 декабря 1992 года глава МИД Андрей Козырев на сессии совета министров иностранных дел СБСЕ в Стокгольме неожиданно заговорил о том, что Россия «способна постоять за себя и за своих друзей».

Выступая на сессии, он потребовал немедленной отмены санкций против Сербии. Объявил, что бывшие республики СССР должны вступить в новую федерацию, а на постсоветское пространство не может распространяться полное применение норм СБСЕ.

Когда Козырев закончил, в зале стояла гробовая тишина: никто не мог ничего понять. А вечерам российский министр выступил вновь и театрально продекламировал, что сие было лишь «ораторским приемом».

«Зачитанный мною текст — это компиляция требований далеко не самой крайней оппозиции в России. Это лишь прием, которым я хотел показать опасность иного развития событий...»

И, наконец, самое главное: «...ни президент Ельцин, который остается руководителем и гарантом российской внутренней и внешней политики, ни я как министр иностранных дел никогда не согласимся на то, что я зачитал в предыдущем выступлении...»

Зал рукоплескал стоя...

Для наглядности приведу две цитаты, кому они принадлежат — догадайтесь сами.

«Нужно переходить от языка ультиматумов и санкций к тому, чтобы в международных делах утвердилось международное право, чтобы каждая страна, маленькая или большая, сильная или слабая, чувствовала себя защищенной этими обязательными для всех государств нормами».

«Со всей ответственностью мы заявляем: у нас нет территориальных претензий к кому бы то ни было, мы никому не угрожаем и ни на кого не собираемся нападать, мы стоим за свободное и независимое развитие всех народов. Но пусть и с нами никто не пробует разговаривать языком ультиматумов и силы».

Между двумя этими выступлениями — пропасть в 35 лет. Звучат же они, точно сказаны в один день.

Не буду долго утомлять читателя загадками. Первая цитата — взята мной из интервью российского президента немецкому телеканалу АРД: осень 2006-го. Вторая — из отчетного доклада Генерального секретаря ЦК КПСС XXIV съезду: весна 1971-го.

Эпохи — разные, а риторика — схожая, вплоть даже до оборотов. У Брежнева — «язык ультиматума и силы», у Путина — «язык ультиматумов и санкций». Что в лоб, что по лбу.

Ну а с другой стороны, что здесь удивительного? Запад просто не оставил Путину другого выхода: не Москва ведь первой начала дрейфовать в сторону «холодной войны». Недаром сразу после его (Путина) избрания крупнейший советолог, экс-помощник президента США по национальной безопасности Збигнев Бжезинский во всеуслышание объявил:

«Россия не должна даже помышлять о том, что возьмет пример с Франции де Голля или Британской империи... Для России должна быть уготована примерно такая роль, как для кемалистской Турции, принявшей лидерство Запада».

Смена политического строя в России ничуть не изменила отношение к нам со стороны дражайших соседей. Был, правда, короткий период начала 1990-х, когда американцы и Запад, на правах заботливых гувернеров, пытались определять всю политику и экономику «молодой демократии»; но это унизительное шефство очень быстро закончилось.

Стоило лишь России начать «сосредотачиваться», как мгновенно вызвало это сопротивление «цивилизованного мира». Сильная, независимая, самодостаточная, а главное огромная держава — мало сказать, ни у кого не вызывала восторга, она представляла слишком большую опасность и как конкурент, и как потенциальный противник.

Из сундуков были извлечены пропахшие нафталином лозунги, даже менять ничего особо не пришлось. Раньше — борьба с нами шла под флагом освобождения планеты от коммунизма. Теперь — повели ее под знаменем упрочения демократии, а место «империи зла» заняла «ось зла». Хотя и то, и то было, говоря по правде, откровенным лукавством. («Политика — лишь шапка экономики», — справедливо изрек когда-то Гарин-Михайловский.)

И «холодная война» 1970-1980-х, и «холодная война» «нулевых» лет — имели в основе своей сугубо прагматичные цели: геополитически и экономически ослабить главного конкурента.

Собственно, американцы сами особо этого и не скрывают. Помощник госсекретаря США (при президенте Картере) Шульман откровенно скажет уже после развала Союза:

«В обоих случаях (США и СССР. — Авт.) идеологические соображения затушевывали то, что было на самом деле соревновательными отношениями, которые мы описывали в идеологических терминах, но которые были прежде всего существенными, как возможности для завоевания, для увеличения влияния».

Истоки антироссийской политики Запада — не тема настоящего исследования; тех, кто подробно интересуется ей — отошлю к другой своей книге — «Как убивают Россию»28. Приводятся в ней среди прочего и слова, сказанные замечательным мыслителем XIX века Николаем Данилевским примерно 150 лет назад:

«Дело в том, что Европа не признает нас своими. Она видит в России и в славянах вообще нечто ей чуждое, а вместе с тем такое, что не может служить для нее простым материалом, из которого она могла бы извлекать свои выгоды... материалом, который можно было бы формировать и обделывать по образу и подобию своему...»

Как видно, за полтора этих столетия ничего толком в мире не изменилось...

Об успехах дипломатии времен «развитого социализма» вспоминать сегодня как-то не принято, хотя именно в 1970-е СССР достиг зенита своего внешнеполитического могущества.

И дело здесь не только в ядерных боеголовках, гонке вооружений и советских войсках, дислоцированных по всему свету. (Хотя, понятно, что язык дипломатии должен опираться на пушечные лафеты, иначе никто его не расслышит.)

Брежнев стал первым советским вождем, начавшим диалог с Западом не с угроз и обвинений, а с нормального, взаимоуважительного разговора. С каждым из иностранных лидеров он пытался выстроить именно личные, человеческие отношения; этой тактике научил его когда-то сталинский министр иностранных дел Молотов.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Во время встречи с японским премьер-министром Хасимото в Красноярске Ельцин объявил, что дарит «другу Рю» Курильские острова. «А почему я не могу сделать приятное своему другу?» — искренне удивился Ельцин, когда первый вице-премьер Немцов ринулся его отговаривать.

Разговор о передаче японцам Курил шел в Кремле уже давно. Осенью 1991-го на острова был даже командирован зам. министра иностранных дел Георгий Кунадзе, дабы подготовить жителей к смене подданства. За отъезд на Большую землю людям предлагалось 10 тысяч долларов подъемных; поскольку добрую половину островитян составляли вахтовики, соглашались многие. Лишь после скандала, который оппозиция подняла в Верховном Совете, от планов этих пришлось отказаться.

Надо отдать ему должное: цели своей Брежнев добился. Впервые со времен залпа «Авроры» Москву перестали считать — по крайней мере до вторжения в Афганистан — исчадием ада и средоточием зла.

Удивляться, впрочем, не приходится. В дипломатии Леонид Ильич был отнюдь не новичок. Еще в бытность председателем Президиума Верховного Совета он вообще занимался ей на постоянной основе. По должности, как президенту, ему полагалось встречать иностранные делегации, участвовать в переговорах, подписывать межгосударственные соглашения. Эта работа Брежневу очень нравилась — недаром за три года своего президентства он, как мы помним, успел совершить 15 официальных визитов.

Уже тогда, общаясь с иностранными коллегами, Брежнев старался вести себя максимально доброжелательно. Пока другие вожди гневно супили брови и разглагольствовали о неминуемой агонии империализма, советский президент улыбался в 32 зуба и травил анекдоты.

Этот контраст производил впечатление грандиозное. А он еще всячески и усиливал его. Выступая за рубежом, старался вставить в речь пару оборотов на местном языке. Конечно, произнести на немецком или английском целую речь, как это делает Путин, было выше его сил, но по тем временам и это было уже немало. (Скажем, приехав в 1961-м в Индию, Брежнев приветствовал толпы собравшихся словами «Намастэ!» и «Намаскарам!»)

Разумеется, подобный успех не мог вызывать у Хрущева восторга. После того как Первый секретарь увидел в «Хронике дня» отъезд Брежнева из Хельсинки и прощальные его объятия с финским президентом Кекконеном, он пришел в натуральную ярость. Хрущевская истерика была столь неистовой, что даже по прошествии времени Брежнев о ней не забыл. В тезисах к своему выступлению на президиуме ЦК в октябре 1964-го среди исчерпывающего перечня упреков в адрес поверженного вождя он запишет: «Ни разу Вы не спросили меня о работе. Кроме, как ругать, что я поцелов. [ался] с Кекконеном».

«Театральная манера публичных выступлений Брежнева (с годами она стала убывать, сглаживаться) и стиль его поведения во время заграничных поездок не очень-то нравились Хрущеву, — подтверждает это брежневский помощник Александров-Агентов. — Сам актер (хотя и другого жанра), он, вероятно, воспринимал поведение своего „президента“ как намек на конкуренцию, стремление слишком „выдвинуться“».

Да, Брежнев был неплохим лицедеем; когда нужно — он умел обаять, расположить к себе собеседника, даже влюбить.

Этими навыками Леонид Ильич овладел еще в юности, когда вроде бы играл в театре. (Так, по крайней мере, рассказывал мне со слов вождя его родственник Олег Шевляков. В кругу семьи он признавался, что в детстве мечтал стать артистом. Показывал, например, как держать голос, управлять диафрагмой.)

Леонид Замятин, зав. отделом ЦК КПСС, так говорил о нем: «Добрым Брежнева назвать нельзя, он был хитрым и коварным. Хотя разговаривать с ним было легко, он производил впечатление отца родного, которому хочется открыть душу».

Леонид Ильич был именно что политиком. Кто не знает: политика в переводе с древнегреческого означает «расчетливость».

Абсолютное большинство иностранных лидеров, встречавшихся с ним, — особенно в первый, активный период — в один голос отзываются о генсеке в превосходных тонах.

«Брежнев мог быть импульсивным, даже гневным. Перемены в настроении, русская душа, возможны быстрые слезы. Он имел чувство юмора... — таким воспроизводит его в мемуарах канцлер ФРГ Вилли Брандт. — Несмотря на грузность своего тела, он производил впечатление изящного, живого, энергичного в движениях жизнерадостного человека».

Почти аналогичное впечатление произвел он и на индийского посла Натх Кауля — «человека обходительного, мягкого, приятного и доброжелательно-го».

«Настоящим русским, полным чувств, с грубым юмором», — называл его помощник президента США Генри Киссинджер, а сам президент — Ричард Никсон утверждал, что Брежнев «при иных режимах мог бы претендовать на титул „Леонида Великого“, по аналогии с Иваном IV и Петром I».

А вот свидетельство его лечащего врача Евгения Чазова, наблюдавшего пациента в самых разных ситуациях:

«Меня удивляло колоссальное почтение, которое не только высказывали, но и подчеркивали при визитах главы государств».

К каждому Леонид Ильич искал свой подход. Поминавшемуся уже индийскому послу Натху Каулю на первой же встрече он, например, протянул три шоколадные конфеты, чем «купил» его сразу и навсегда: «Съешьте одну за свою страну, другую — за себя и третью — за ваших детей».

Рут Брандт, супругу западногерманского канцлера, увлек наедине в покои, где развлекал анекдотами и галантно целовал руки, а когда в 1975-м вместе с мужем приехала она в Россию, широко распахнул объятия: «Фрау Брандт, я готов положить к вашим ногам всю Москву».

А Киссинджера, прибывшего в 1973-м в СССР для подготовки заокеанского визита Брежнева, вообще увез в Завидово, где пораженного американца переодели в диагоналевую гимнастерку и кирзу, подняли на охотничью вышку, заставили резать колбасу и пить водку; в такой непринужденной обстановке переговоры прошли куда успешнее. Еще раньше, во время приезда президента Никсона в Москву, Киссинджер окончательно был пленен, когда в день рождения ему торжественно преподнесли роскошный торт — творение кремлевских кондитеров.

Другим высоким гостям Брежнев дарил машины, катера, часы. Без подарка не уезжал от него никто29.

Почти такую же «компанейскую» политику предпочитает вести и нынешнее российское руководство: с иностранными партнерами наши лидеры общаются как старинные приятели — похлопают по плечу Берлускони, посмеются вместе с Саркози, пошутят с фрау Меркель.

(Вот вам, кстати, еще одна аналогия: основными западноевропейскими партнерами Москвы в нулевые годы, как и в 1970-е, снова стали именно французы, немцы и итальянцы. Да и недоброжелатели сохранились прежние — англичане.)

Эта внешняя открытость и улыбчивость дает порой куда более обильные плоды, нежели язык угрюмой силы.

Хотя нет. Ельцин ведь тоже пытался с западными лидерами дружить, все кругом были у него сплошь лучшими друзьями — «друг Билл», «друг Гельмут». Возил на охоту, подливал горячительного. А тем временем «друзья», под шумок, натурально водили его за нос.

Стоило всенародно избранному выпить хотя бы пару рюмок, как он тут же терял свою знаменитую медвежью грозность и безвольно соглашался со всем, что ему говорилось, лишь бы только налили еще.

Эту восхитительную ельцинскую особенность «друзья» оценили с ходу. На первом же саммите с Клинтоном весной 1993-го президент моментально хлопнул три стакана виски, затем — столько же вина. Не закусывал он принципиально. «Его речь становилась все более бессвязной, — свидетельствовал потом очевидец раута зам. госсекретаря США Строуб Тэлботт. — Его все больше нервничающие с каждой минутой помощники пытались отогнать официантов с напитками, но президент им не давал».

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Иностранные лидеры сознательно подпаивали российского президента, чтобы тот был податливей и мягче. («По меньшей мере, он не агрессивен, когда пьян», — саркастически изрек однажды Клинтон.)

Именно в таком податливом состоянии Ельцин без звука отдал казахам Байконур (Назарбаев вырвал у него обещание, предварительно изрядно «развеселив»), смирился с расширением НАТО на Восток и отказался выходить из договора по ограничению обычных вооружений в Европе (ДОВСЕ), как того требовали наши военные.

Кстати говоря, Москва условия договора этого полностью выполнила: всё тяжелое вооружение загнали за Урал, сократили армию на 300 тысяч штыков. Западные же партнеры мало того, что ДОВСЕ не ратифицировали, так еще под эгидой НАТО принялись наращивать свои группировки вдоль российских границ.

Мораторий на реализацию ДОВСЕ придется вводить уже Путину; это произойдет в 2007-м, когда в воздухе вновь запахнет «холодной войной»...

В отличие от своих претдеч и наследников Брежнев строго придерживался принципа, сформулированного еще Бенджамином Франклином: возлюби соседа своего, но изгородь — не сноси.

Невозможно даже сравнить его с тем же Горбачевым. Последний генсек настолько был убаюкан серенадами западных «друзей», что постепенно сдал одну за другой большинство стратегических позиций, нещадно разбазарив то, что десятилетиями создавалось его предшественниками. На заведомо невыгодных для СССР условиях согласился сократить ядерный потенциал; сдал наших союзников на всех континентах; без копейки компенсации вывел из Европы войска; похоронил Варшавский Договор, не потребовав аналогичной эвтаназии для НАТО.

Возмущенных голосов дипломатов и военных слушать Михал Сергеич даже не пытался, отмахивался, как от назойливых мух. «Я решил, значит, быть посему».

Ведшиеся, например, больше 10 лет переговоры с американцами о сокращении стратегических потенциалов он завершил в один присест, несмотря на то, что США брались сократить только 25% вооружений, СССР же — все 35%. А огромный кусок акватории Тихого океана — примерно 50 тысяч квадратных километров, изобиловавших углеводородами и биоресурсами, спор за который шел еще с XIX века, — широким жестом отдал американцам, просто так, от щедрот своих.

Брежнев же — даром что тоже хотел всем кругом нравиться и любил играть на публику — когда в ходе Владивостокского саммита президент США Форд попросил его — для окончательного закрепления дружбы — отказаться от размещения межконтинентальных баллистических ракет «Сатана», с ответом спешить не стал. Вышел в соседнюю комнату, связался с министром общего машиностроения Афанасьевым и спросил, что тот думает по этому поводу.

И до сего дня «Сатана» — уже в новых, понятно, модификациях — стоит на вооружении нашей армии. Эта ракета способна в считанные часы достичь берегов Америки и с фантастической точностью поразить любую, даже самую микроскопическую цель.

А теперь вообразите на секунду, если бы на его месте оказался тогда Горбачев, а тем более Ельцин...

То, что сотворит с ВПК один, а потом доведет до абсолюта другой, во многом повторяло сумасбродные хрущевские реформы.

В годы оттепели обороноспособности страны был нанесен страшный удар. Хрущев, со свойственной ему экспрессивностью загорелся идеей создания управляемого ракетного оружия, на все остальные виды вооружений он безрассудно махнул рукой. Не нужно больше ни армии, ни авиации, ни флота — одни только ракетные войска.

В одночасье было остановлено проектирование стратегических бомбардировщиков, новых сухопутных и корабельных артсистем, танков, крупных надводных кораблей. Хрущев свято верил, что локальных войн вести нам уже не придется; если война и случится — исключительно термоядерная.

К 1964 году Советский Союз безнадежно отставал от американцев и НАТО в области обычных вооружений. Наши орудия уже не пробивали брони английских танков, а советские истребители не в силах были сбивать американские бомбардировщики. Когда разгорелся Карибский кризис, оказалось, что у СССР нет надводных кораблей, которые можно было бы отправить к берегам Кубы.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Касаясь вопросов стратегической безопасности, Ельцин то и дело нес откровенную околесицу. В декабре 1997-го в Стокгольме он, например, заявил, что в одностороннем порядке приказал урезать наши боеголовки (на одну треть). При этом к ядерным странам президент почему-то причислил Германию с Японией, а саму Швецию — перепутал с Финляндией.

Еще прежде, в Париже, Ельцин говорил, что снимет нацеленные на страны G8 ракеты.

Пресс-службе Кремля приходилось лезть из кожи вон, чтобы как-то объяснить эти «загогулины». Оказывается, под односторонней стратегической кастрацией президент всего-навсего имел в виду «перспективы сокращения мирового ядерного арсенала, и то при определенных условиях».

С приходом Брежнева прежние бездумные перекосы были исправлены, точнее, военная политика впала в другую крайность. Расходы на оборону достигли при нем размеров гигантских: до 60% всей выпускаемой в СССР продукции составляла теперь военная техника, оборонные расходы достигали 7-12% ВВП. Конструкторы, ученые, директора предприятий не знали отказа ни в чем — квартиры, зарплаты, премии, награды — но зато и работали они на совесть.

По части высоких технологий и обычных вооружений СССР преимущественно опережал Запад, либо — реже — шел наравне. К середине 1970 годов советские вооруженные силы могли в одиночку противостоять объединенным армиям всего блока НАТО. Именно тогда Россия вернула себе утраченную еще при Николае II славу океанского флота и достигла ядерного паритета с США.

Настолько блестящими были советские военные разработки, что за счет этих заделов страна сумела просуществовать все 1990-е, когда денег на оборонку не выделяли вовсе. Лицом к оборонному комплексу государство повернулось только со сменой президентов.

Разумеется, нынешние бюджеты не сравнятся с благословенными брежневскими, когда оборонку пестовали, точно любимого, балованного дитятю. Однако ж их вполне достаточно для того, чтоб поднять отрасль на недостижимую прежде высоту.

Вновь, как и прежде, щедро стали финансироваться военные разработки. Предприятия получили серийные заказы на новую технику, сошли со стапелей первые в новейшей истории атомные субмарины, оснащенные новыми ракетными комплексами «Булава» — а ведь за все 1990-е армия не закупила ни одной новой единицы — ни самолета, ни корабля, ни ракетной системы. Были созданы вертикально-интегрированные оборонные холдинги. Появилась ГПВ — государственная программа вооружений.

Во время кризиса в самом выгодном положении оказались именно те предприятия, где размещался гособоронзаказ. На предотвращение банкротств в ОПК правительство Путина выделило 50 миллиардов, на госгарантии — в два раза больше.

Впрочем, при Брежневе ни о каких банкротствах даже речи идти не могло...

Очень любопытные (и, увы, малоизвестные) воспоминания оставил после себя многолетний министр общего машиностроения СССР Сергей Афанасьев:

«...Если я звонил и просился на прием, Леонид Ильич Брежнев принимал или в этот же день, или на следующий в 10 часов утра. Он расспрашивал о состоянии дел, рассматривал технические данные и фотографии ракетных комплексов, интересовался работой конструкторов-ракетчиков, большинство которых он лично знал по имени и отчеству. Собирал главных конструкторов, они докладывали о ракетных системах, их техническом уровне по сравнению с вероятным противником».

И — как бы резюмируя:

«Периода застоя в ракетно-космической отрасли не было».

А ведь и вправду не было. Даже сегодня российский ОПК живет во многом благодаря заделам «эпохи застоя», которые и по прошествии 20-30 лет всё еще остаются актуальными и конкурентоспособными. На иностранных тендерах российские предприятия сплошь и рядом побеждают американцев, французов, англичан.

При Брежневе, понятно, главными нашими клиентами были совсем другие страны: преимущественно — экзотические режимы в Африке, Азии, Южной Америке. Недаром на гербах трех государств до сих пор красуется автомат Калашникова; всего же легендарный АКМ стоял на вооружении в 100 (!) армиях мира — получается, почти в каждой третьей на планете.

Но ведь и сейчас российская власть тоже не чурается подобных связей. Наш крупнейший клиент — антиимпериалистический режим Уго Чавеса; совсем недавно Венесуэла закупила 100 тысяч автоматов Калашникова, 24 истребителя Су-30 и полсотни боевых вертолетов.

Не намного отстают от Чавеса и другие латиноамериканские лидеры: Моралес, Ортега, Кастро, да Силва. Объем поставок на этот континент столь велик, что в Мексике и Венесуэле пришлось создать даже российские центры по техобслуживанию нашей продукции.

Уже к 2005 году Москва продала оружия на 6 млрд. долларов, к 2008-му — на 8 млрд., а объем заказов на ближайшие годы достиг 32 млрд.

Слова, сказанные еще английским премьером Ллойд-Джорджем звучат актуально, что для 1970-х, что для 2000-х: торговать можно и с людоедами.

В годы «застоя» Советский Союз занимал первое место в мире по объемам военного экспорта: примерно 28% всего рынка. С 1970 по 1979 год размеры поставок выросли в 2,4 раза.

...Несмотря на масштабный экспорт «орудий смерти» Брежнев отнюдь не являлся примитивным милитаристом, как его принято было изображать в годы «холодной войны».

(Когда в 1958-м к нему пришли академики Сахаров с Харитоном, он, шутя, поведал, что отец его «считал всех, кто создает новые орудия уничтожения людей, главными злодеями», которых надо «повесить для острастки», а вот теперь он сам занимается «этим черным делом»).

Брежневская политика разрядки — и есть не что иное, как попытка остановить гонку вооружений, высасывающую из экономики все соки. Другой вопрос, что генсек не мог допустить превосходства потенциального противника, не мы провоцировали американцев, они — нас30.

В начале 1980-х, с приходом Рейгана, эта гонка рванет совсем уж на сверхскоростях. За первый рейгановский срок бюджет Пентагона возрастет ровно вдвое. Только на разработку нейтронного оружия конгресс ассигнует миллиард.

Вот как раз 40-й президент США, в отличие от Никсона или Картера, был типичным революционером, большевиком, быть может большим, нежели всё Политбюро ЦК КПСС, вместе взятое. «Правее Рейгана в США никого нет, — говорил его сменщик Джорд Буш-старший. — Правее некуда. Дальше экстремистская каемка».

В первые же дни правления Рейган провозгласил крестовый поход против коммунизма и «всемирную демократическую революцию». Отныне любые предложения, исходящие от «империи зла» (так официально, в речах и статьях именовал он СССР), отвергались с ходу, а конфиденциальные письма, которые слал ему Брежнев, туг же утекали в газеты, как свидетельство слабости и немощи Кремля.

Рейган бросил на карту всё — либо пан, либо пропал. Его политика строилась исключительно на вере в чудо; это была очень опасная игра, балансировавшая на грани фола.

Но американцам в очередной раз повезло. Ставка сыграла.

Для США рейганомика стала спасением, для СССР — одной из причин гибели.

Рейган, по сути, перекинул кризис к нам, точно бомбу-зажигалку, чем оттянул коллапс собственной экономики на долгих тридцать лет31.

Мировой кризис 2008-го — есть не что иное, как рецидив кризиса 1970-х; болезнь тогда не вылечили, а только загнали внутрь. Рано или поздно гнойник этот непременно должен был лопнуть...

Сейчас уже забылось, но ведь в тот период западная экономика тоже переживала не лучшие времена. Энергетический кризис, начавшийся в 1973 году, охватил США, Западную Европу, Японию. Взлетевшие вчетырежды цены на бензин столь же резко обрушили производство, начались массовые банкротства. К середине 1975-го безработных насчитывалось уже 15 миллионов.

В СССР же, в то же самое время, цены практически не росли, а безработных и бездомных — не было по определению. Они появятся потом; чем хуже будем жить мы, тем лучше — американцы, получившие гигантский рынок сбыта и доступ к российским ресурсам.

Блокбастер «Звездные войны», куда с истинно голливудским размахом (школа!) Рейган втянул СССР, окончательно подрубил экономику страны.

А ведь еще в 1970-е годы Брежнев начал всерьез подумывать над сокращением военного бюджета. «Почему мы должны продолжать истощать нашу экономику, непрерывно наращивая военные расходы?» — гневно вопрошал он у подчиненных при обсуждении договора ОСВ-1. (Подписали его, напомню, в 1972-м).

Политика разрядки, успешно начатая им, на значительное время остановила рост оборонных затрат. Брежнев сделал всё абсолютно правильно. Сначала набрался сил, нарастил мышечную массу. А уже потом — приступил к разговору с противником. Причем — разговору вполне уважительному и даже почти дружескому.

Генерал Брежнев хорошо понимал: новой войны человечество просто не вынесет. Худой мир лучше доброй ссоры — вот главный лейтмотив его внешнего курса, гимном которой вполне могла бы стать старая, довоенная еще песня:

Чужой земли мы не хотим не пяди,

Но и своей куска не отдадим.

Правда, распевать этот гимн вслед за Брежневым жаждали далеко не все, и в Москве, и в Вашингтоне...

НА СТЫКЕ ЭПОХ

К 2000 году объем падения производства в российском оборонно-промышленном комплексе составил около 80%.

За все годы Ельцина государство не заказало ни одного нового военного самолета, корабля, зенитно-ракетного комплекса, подводной лодки. Все пополнения происходили за счет старых, оставшихся от СССР запасов.

Легендарный конструктор ядерного оружия, трижды Герой Труда академик Харитон искренне поражался: «Раньше генеральный секретарь звонил мне раз в месяц, секретарь по обороне — раз в неделю, заведующий оборонным отделом — каждый день. Необязательно по работе — просто здоровьем интересовались, спрашивали, не нужно ли помочь. А вот приезжал Ельцин. Сказал, что мы нужны России. Но деньги должны сами зарабатывать».

Кремлевский «козел»

Массовое представление о Брежневе, как о кондовом бюрократе, не способном и пары фраз складно произнести без бумажки, в действительности имеет мало что общего с исторической правдой. Под маской этакого «рубахи-парня», радушного хозяина и обаятельного балагура скрывался жесткий и очень умелый переговорщик, строго следующий принципу, озвученному как-то бессменным Громыко: «Лучше сто раз не сказать то, что нужно сказать, чем один раз сказать то, что не нужно сказать».

Ответственный работник аппарата ЦК КПСС Валентин Александров свидетельствует, что Брежнев, дабы придать характер доверительности, «мог и не листать лежавшие перед ним тексты, излагая по памяти главные идеи задуманного разговора», а ведь подготовленные в МИДе и международном отделе ЦК материалы представляли собой десятки машинописных страниц.

Тот же Александров вспоминает, как в 1971 году Брежнев отправился в Белград на переговоры с югославским президентом Тито.

«Всю ночь перед отъездом шла дискуссия. Под утро главы сели вдвоем, окуривая друг друга табачным дымом, гость не вынимал изо рта сигарет, хозяин — сигар. За два часа до отлета главы государства наконец-то закончили полемику. Но весь проект декларации был похож на поле битвы — перекорежен исправлениями, вычеркнутыми абзацами, дополнениями».

(Итогом этого визита стала активизация советско-югославских отношений.)

Патриарх американской дипломатии Авель Гарриман, который знавал еще Сталина, беседовал с Брежневым однажды 10 часов кряду, до поздней ночи. И — никаких при этом бумажек.

А во время визита президента Никсона в апреле 1972-го Брежнев, для которого эта была первая встреча с главным противником, по свидетельству переводчика Виктора Суходрева, «быстро освоился и со знанием дела вел беседу. Переговоры длились более чем по четыре часа в день. Леонид Ильич дословно не придерживался текста, лежащего перед ним, свободно парировал аргументы Киссинджера».

С годами, конечно, генсек здорово утратил свои былые способности, но и будучи уже тяжело больным, время от времени мог тряхнуть стариной.

Летом 1979-го, перед встречей на высшем уровне в Вене, госсекретарь США Сайрус Венс подготовил президенту Картеру секретный меморандум с рекомендациями, чего следует ждать от советского лидера:

«В своем лучшем виде он будет живым, четко формулирующим свои мысли, демонстрирующим ум и хитрость, которые вознесли его наверх в жесткой и жестокой политической системе. Он может продемонстрировать личное обаяние, а иногда и приземленное чувство юмора... Он сейчас в одном из своих лучших периодов, отрабатывал полный рабочий день и продемонстрировал немалую живость в дискуссиях в мае с Тито. Во время своего визита в Венгрию в начале этого месяца Брежнев, казалось, хорошо справлялся с публичными частями своей программы».

В том же 1979-м году в Москву с визитом приезжал французский президент Жискар д'Эстен. В своих мемуарах он напишет потом, что был искренне удивлен, «насколько точно он [Брежнев] сохранил в своей памяти целые фразы из наших предшествующих встреч»...

Стоп. Прервемся на минуту для того, чтоб развеять попутно еще один миф — засаленный-измочаленный, растасканный по множеству анекдотов. Ну, вроде такого:

«Мнохие хаварят, шта-а я читаю по бумажке... запятая».

Вопреки устоявшемуся мнению, Брежнев вовсе не был заскорузлым, корявым чурбаном, бессильным и пары фраз внятно изречь без шпаргалки; по крайней мере —до середины 1970-х.

Напротив, генсека — не в пример большинству его соратников — с юности отличала быстрота реакции и отменно подвешенный язык. Он хотел и умел нравиться, был прост и обаятелен, не лез за словом в карман. Короче, вел себя, как и подобает публичному политику; даром что в СССР публичная политика отсутствовала напрочь.

Даже к официальным выступлениям он готовился очень тщательно, переделывая тексты докладов по много раз.

(«Мы доходили до 11 вариантов доклада и. когда уже чувствовали, что выдохлись, только тогда успокаивались», — бросил генсек однажды.)

«Леонид Ильич, как выяснилось, хорошо, значительно лучше многих, чувствовал устную речь, ее особенности и точно реагировал на то, что выпадало из стиля, — вспоминает первый зам. зав. Международным отделом ЦК КПСС Карен Брутенц. — Опытный пропагандист и политработник, Брежнев привык говорить с людьми, с массой и чувствовал, что именно он должен произнести. Возможно, поэтому он и предпочитал знакомиться с материалом необычным способом — через читку вслух. Он прорабатывал про себя каждое слово, взвешивал его смысловую нагрузку и эмоциональное воздействие, демонстрируя острую политическую интуицию».

Для работы над докладами Брежнев обычно отправлялся на несколько дней в Завидово в окружении сонма помощников и спичрайтеров. Слава богу, обсуждения эти стенографировались; в президентском архиве я прочитал их немало. И все они — камня на камне не оставляют от рассказов о брежневской кондовости. В своих замечаниях генсек предельно конкретен и четок, он расставляет нужные акценты, дает ясные указания, какой кусок и почему переделать. (Одна из таких стенограмм — для наглядности — приведена в приложении к этой книге.)

Персональный фотограф вождя Владимир Мусаэльян, часто сопровождавший «натуру» в поездках, рассказывал мне, что на встречах с активом Брежнев выступал очень эмоционально, образно, ёмко, он вообще умел управлять зрительным залом, точно заправский артист.

В спецфонде президентского архива разыскал я весьма любопытный документ: стенограмму встречи генсека с активом Минской парторганизации от 16 января 1967 года.

Брежнев отвечает на записки, подаваемые из зала. Времени толком подготовиться у него нет, а судя по вопросам, заранее они не согласовывались.

Есть ли у Румынии претензии на Бесарабию? Где сейчас Булганин, Маленков и Шепилов? Переход в Минске напятидневку. Жив ли Мао Цзе Дун?

Оратор реагирует молниеносно. Его спрашивают, например: «Как скоро человек полетит на Луну?»

В ответ, не задумываясь: «А что, добровольцы есть?» (Хохот, аплодисменты.)

Реакция — надо отдать должное — у него всегда была мгновенной. В том же 1967-м, прилетев в Байконур, Брежнев поинтересовался у рабочих: сколько вам платят? «В среднем по 250 рублей, — ответила одна, самая бойкая женщина. — Но у нас с мясом плохо!» — «С мясом-то хорошо, без мяса плохо!» — с ходу парировал генсек. Все засмеялись, напряжение, как рукой, сняло, хотя мяса оттого не прибавилось.

Очень показательный случай произошел в 1971 году в Марселе, куда Брежнев заехал в рамках визита во Францию. Не знаю уж, кто чего не доглядел, но тамошний мэр оказался социалистом, стоящим в резкой оппозиции к действующей власти. Приезд высокого гостя он решил использовать по полной программе, благо на дворе были выборы.

Всю свою речь от первого до последнего слова Гастон Дефер (так звали мэра) поливал Елисейский дворец и лично президента Помпиду на чем свет стоит. Закончил он на высокой ноте: «Государственный деятель должен во всех ситуациях знать, как себя вести и что делать».

Запахло международным скандалом. Дефер не сомневался, что в ответ Брежнев прочтет заготовленный загодя текст, а там-то — исключительно про мир и взаимопонимание. Вот и окажется, что советский лидер невольно как бы сыграет на его стороне. Но не тут-то было.

«Леонид Ильич ухватил казусную ситуацию, — воспроизводит ход дальнейших событий их очевидец, журналист Владимир Катин, — и неторопливо сложил листочки с заготовленной речью сначала вдвое, затем вчетверо, сунул их в боковой карман пиджака и стал говорить не по написанному. И начал с того, чем закончил свою тираду мэр: „Вы правы: государственный деятель во всех случаях жизни должен знать, как себя вести и что делать...“. А далее вежливо, но нравоучительно пояснил, что негоже в распри внутренней политики впутывать руководителя иностранной державы».

Обалдели все, в первую очередь мсье Дефер...

Вообще, западная публика, как ни странно это звучит, знала советского вождя намного лучше, нежели собственные подданные. Во время иностранных визитов стараниями телерепортеров и журналистов Брежнев представал перед тамошней многомиллионной аудиторией таким, каким был в действительности. Особое внимание репортеры уделяли именно неформальностям в его поведении. К советскому зрителю — образ генсека приходил уже до неузнаваемости причесанный цензурой, ничего живого в нем почти не оставалось.

Личный фотограф вождя Владимир Мусаэльян вспоминает, как перед визитом в Париж в 1971 году Брежнев попросил ему подобрать неофициальные снимки. Больше всего генсеку понравился портрет, сделанный во время прогулки на яхте, где он был запечатлен сидящим вполоборота в подтяжках и майке, подставив лицо навстречу морскому бризу. «Как Ален Делон». — удовлетворенно констатировал Леонид Ильич. Эту карточку напечатают во всех французских газетах, но до советских читателей она не дойдет.

В Кремле почему-то свято были уверены, что облик вождя должен быть предельно сакрален; любое очеловечивание его, приземление воспринималось точно покушение на святыню. Хотя в свою натуральную величину — живой, непосредственный, остроумный — Брежнев был не в пример привлекательнее отретушированной иконы. Останься он в людской памяти таким — многое в стране могло сложиться совсем по-другому.

Единственное, пожалуй, исключение из правил — ежегодное телепоздравление советского народа с Новым годом. Традицию эту еще в 1971 году заложил именно Леонид Ильич. С тех пор ни один новогодний стол не обходился без включенного телевизора.

Правда, к концу 1970-х даже на это сил у Брежнева уже не хватало; вместо него с поздравлениями к поданным обращались другие бонзы.

Все-таки Суслову, тогдашнему куратору агитпропа, было далеко до Суркова. О том, что генсек тоже водил когда-то самолет, никто и догадываться не мог...

НА СТЫКЕ ВЕКОВ

С первым постсоветским Новым годом российских телезрителей поздравлял не президент Ельцин, а сатирик Михаил Задорнов.

Почему выбор пал именно на него — до сих пор неизвестно. Сам сатирик вспоминал позднее, как утром 31 декабря 1991 года его разыскал взволнованный редактор из Останкино:

— У нас ЧП! Горбачев не президент и уже не может поздравлять народ с Новым годом. А Ельцин — он выждал паузу — тоже уже не может! Он сейчас работает с документами и будет работать с ними всю неделю запоем. Охрана жалуется, что он оказался абсолютным трудоголиком, и они устали бегать за документами в магазин!

В своем телеобращении, которое транслировалось в прямом эфире, Задорнов настолько увлекся. что проговорил минутой больше положенного. В результате — пришлось даже задерживать бой курантов; случай столь же трагикомичный, сколь и беспрецедентный.

Брежнев был опытным и сильным политиком. Но не всякий политик может стать еще и хорошим дипломатом. У Леонида Ильича это получилось.

Он умел выжидать. Был напрочь лишен суеты и торопливости. Никогда своих противников не упрощал, отдавая им должное уважение.

Дипломатия — та же охота, а уж в ней-то Брежнев знал толк. Да и игра в домино многому его научила.

По поводу последней забавы — генсеку тоже достанется потом изрядно. Едва ли не каждый его критик до сих пор считает своим долгом указать, сколь антиинтеллектуален, примитивен был кремлевский старец. Нет бы шахматами увлекаться или преферансом, исключительно — тривиальным козлом, точно алкаш дядя Вася с первого этажа.

Брежнев и вправду очень любил домино. Уезжая на отдых, мог стучать костяшками часы напролет; играть заканчивал, как правило, поздно ночью. В его дневнике — то и дело мелькают записи:

«Забили в косточки с Подгорным». «Встретился с Черненко — забили козла»32.

Ну и что здесь, спрашивается, такого?

Грешным делом, я и сам неравнодушен к этой древней игре, насчитывающей уже более 3 тысячелетий. Историки утверждают, что известна она как минимум с 1120 года до н. э. Ее родина — Китай, хотя сами игральные кости еще задолго до того завезены были из Индии.

Как заядлый доминошник, могу засвидетельствовать: дуракам — в козле делать нечего. Здесь нужен и математический расчет, и быстрота реакции, и знание психологии; ну и, конечно, немного удачи.

Кстати, примерно так же сам Брежнев и объяснил однажды Владимиру Мусаэльяну:

«Эта игра чрезвычайно полезна, так как требует точности счета, умения хитрить, чувствовать партнера. Даже в безнадежной ситуации можно „сделать рыбу“ — сохранить хорошую мину при плохой игре».

Уж этого — у Леонида Ильича было точно не отнять...

«В аппаратных играх, в аппаратной борьбе... — считает академик Георгий Арбатов, — Брежнев отнюдь не был простаком — скорее он был настоящим „гроссмейстером“».

«Не мы ездим нюхать, а едут к нам...»

Итогом «личной дипломатии» Брежнева стало не только кардинальное изменение внешнеполитического климата, но и целый ряд исторических — без преувеличения — решений.

Перечислим хотя бы некоторые из них.

1975 год. Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе; к документу присоединилось 33 европейских государства, а также США и Канада.

1977 год. Декларация ООН об углублении и упрочении разрядки международной напряженности.

1979. Договор ОСВ-2 между СССР—США

Как видите, практически все документы касаются разрядки и упрочения мира; с высоты дня сегодняшнего кажется это чем-то старомодно демагогическим.

Однако для того времени не было у человечества проблемы важнее и глобальнее. Мир еще не забыл чеканной поступи Сталина, шараханий Хрущева, советских танков в Европе. Всего каких-то 10—15 лет отделяли Карибский кризис от объятий Брежнева с Никсоном и поцелуев с Картером33.

Конечно, считаться с Москвой приходилось и раньше; особенно после появления у СССР атомной бомбы и освобождения Восточной Европы. Однако это была совершенно другая система отношений, без следа какого-либо взаимоуважения.

«Добрежневский» Союз воспринимался на Западе скорее в облике соседа-уголовника. Связываться с ним — себе дороже; неровен час, подожжет квартиру или угонит машину. Да и в гости такого — тоже не позовешь. А если и зайдет ненароком — придется потом пересчитывать серебряные ложки.

Генсек сумел изменить представление внешнего мира о своей империи. Россию начали не только бояться, но и уважать. С ней — считались, к ее голосу прислушивались — и не по причине одной лишь ядерной дубинки.

Из вселенского «мистера Зло», с которым даже в одной комнате находиться боязно, Союз превратился в полноправного игрока за столом мировой политики. Лидеры ведущих капиталистических держав общались с Брежневым не как с безумным, вооруженным до зубов дикарем-каннибалом, а как с равным себе. Они не только принимали его, оказывая истинно царские почести, но и сами частенько приезжали с визитами в Москву: президент Никсон посещал СССР дважды, француз Жискар д'Эстен — трижды, немец Брандт — и того больше.

На встрече с однополчанами в мае 1974 года Брежнев не без гордости говорил:

«...Тот, кто считает также своим долгом попасть на президентский пост, считает также своим долгом проехать через Москву, понюхать, чем это пахнет. Не мы ездим нюхать, а едут к нам».

Может, и нескромно, грубовато даже, зато честно...

НА СТЫКЕ ЭПОХ

В 1992-м, приехав в Москву, экс-президент США Никсон спросил у главы МИДа Козырева, как он видит интересы новой России? Ответ был потрясающим:

«Если у вас есть какие-то идеи и вы можете нам подсказать, как определить наши национальные интересы, то я буду вам очень благодарен».

От таких слов Никсон порядком оторопел. Расставшись с Козыревым, он удивленно заметил своим соратникам:

«Когда я был вице-президентом, а затем президентом, хотел, чтобы все знали, что я „сукин сын,, и во имя американских интересов буду драться изо всех сил... А этот, когда Советский Союз только что распался, когда новую Россию нужно защищать и укреплять, хочет всем показать, какой он замечательный и приятный человек».

Постепенно начал приоткрываться «железный занавес». Ежегодно в страну приезжали десятки тысяч иностранных туристов. Сотни заграничных компаний активно торговали с Россией, создавались концессии, строились совместные предприятия; не так много, как хотелось бы — но лучше, чем вообще ничего. К 1985 году — вехе, ознаменовавшей начало конца империи, — внешнеторговый оборот СССР вырос по отношению к 1960 году в 15 раз: с 10 до 148 млрд. валютных рублей.

Советские люди — тоже всё чаще стали бывать за границей; одни — в турпоездках, другие — на заработках.

Командировка в другую страну на пару лет — была не только престижной, но и крайне выгодной: зарплата там платилась в чеках, которые можно было отоварить в «Березке»; кстати, эта сеть «бездефицитных» валютных магазинов появилась в СССР опять-таки при Брежневе.

Международные рейсы — вот еще один очень убедительный барометр. Если до 1964 года советские самолеты изредка летали лишь в несколько сопредельных стран, то к началу 1980-х «Аэрофлот» уже соединял Москву и Ленинград с большинством западных столиц. По объему международных авиаперевозок (!) СССР вышел на первое место в мире, а построенный к московской олимпиаде аэропорт «Шереметьево» входил в число крупнейших на планете.

Брежнев никогда не рассматривал Запад исключительно в обличье врага. Возможно, было в этом что-то личное: первая встреча с их нравами произошла у него еще в войну, когда участвовал он в освобождении Чехословакии. Ну, а всё, что касалось фронтовой молодости, воспринималось генсеком в розовом идиллическом цвете.

(Приехав впервые с визитом в капиталистическую страну — это было во Франции в 1971 году — Брежнев ностальгически принялся вспоминать, как в конце войны его армию собрались перебрасывать в Париж, и он мысленно видел уже себя на Эйфелевой башне, плюющим на головы беспечных парижан.)

За годы своего правления советский лидер совершил более 80 заграничных визитов, побывав на всех континентах, кроме Австралии. Во Францию приезжал четырежды, в ФРГ — трижды. Восстановил дипотношения с Китаем и Испанией, почти примирился с Израилем (о чем ниже). Для коммунистического вождя, воспитанного в духе мировой революции, — открытость невообразимая.

Впрочем, всё познается в сравнении. Для своего времени внешнеполитическая живость Брежнева казалась беспрецедентной, но и близко не может она сравниться с активностью Путина.

Если Брежнев, как уже говорилось, совершил свыше 80 иностранных поездок (за 18 лет), то Путин в период президентства — более 150, за 8. То есть — соотношение примерно 1:4 в его пользу; и до Австралии, к слову, он тоже сумел добраться.

На Украине президент был 14 раз, в Германии — 11, во Франции — 9, в США — 6. В общей сложности в полетах и переговорах он провел без малого 300 дней; считай — целый год из восьми. И это без учета бесконечных его мотаний по стране.

Со времен Ленина — три четверти века — Путин стал первым отечественным лидером, способным общаться с иностранными партнерами без переводчика. Одно его выступление по-немецки перед Бундестагом оказало на российско-германские отношения влияние большее, нежели, чем все былые пьянки Ельцина с «другом Гельмутом», вместе взятые.

При нем — Россия стала не формальным, а полноправным членом G8; саммит «большой восьмерки», проведенный под путинским председательством в Питере, окончательно завершил «прописку».

Появился «Совет Россия — НАТО», принципиально изменивший формат общения с западным миром.

Были созданы ШОС (Шанхайская организация сотрудничества) и БРИК (Бразилия—Россия—Индия—Китай) — организации, объединившие страны «третьего мира», чье население составляет — на секундочку! — половину земного шара. С этой новой силой Запад тоже вынужден теперь считаться, и чем дальше — тем больше.

Уже сегодня американские аналитики пророчат БРИК большое будущее. («Перспективы роста для Бразилии, России, Индии и Китая (БРИК), — сказано, например, в недавнем докладе Национального разведывательного совета США, — указывают на то, что к 2040-2050 годам они совместными усилиями подберутся к исходной доле общего ВВП „Большой семерки“».)

Вновь, как и в старые добрые времена, Россия отправляет свои эскадры на другой конец земного шара. Проводит совместные с НАТО военные учения. Выделяет кредиты другим государствам.

При этом Путин, в отличие от своих советских предшественников, умел обходиться без бряцания оружием и открытых угроз; и всё равно — его тихий голос был хорошо слышан за тысячи километров от Кремля.

Погасив в кратчайшие сроки российский внешний долг (к 2000-му году он составлял уже гигантскую цифру в $158 млрд.), Путин избавился от иностранной зависимости, висевшей на шее страны хомутом. Отныне он получил возможность вести себя не как прикажут, а по собственному разумению.

Сегодня — неизвестно еще, кто от кого зависит сильнее; те же пущенные в строй газопроводы прочно опутали Западную Европу; а что может быть эффективнее экономического рычага. Недаром с начала мирового кризиса не Россия принялась, как прежде, клянчить у Запада в долг, а наоборот. Если б не наши транши — Исландия, к примеру, давно бы уже превратилась в банкрота. Сейчас на очереди — Сербия и Болгария. Да и многие страны Латинской Америки — в первую очередь Венесуэла — не мыслят себя без денег из Москвы. Так же как когда-то при СССР...

Газопроводы — вот еще одно пересечение эпох. На брежневскую, как и на путинскую Россию выпало ведение ожесточенных газовых войн; в первом случае — с США, во втором — с Украиной и Белоруссией. И всякий раз в заложниках оказывалась злосчастная старушка Европа34.

В орбиту советского влияния была втянута добрая половина земного шара, и не только силком. Ежегодно возраставший товарооборот со странами Запада превращал политических противников в бизнес-партнеров; а уж после прокладки магистральных газопроводов, опоясавших всю Европу, — и подавно.

Свое наступление на «империю зла» Рейган начал аккурат с попытки сорвать строительство газопровода Сибирь — Западная Европа. В 1981 году США остановили все поставки нефтегазового оборудования в СССР и потребовали того же от партнеров по НАТО; дело едва не дошло до самороспуска Североатлантического альянса. И Тэтчер, и Шмидт, и Миттеран, зарабатывающие на экспорте миллиарды долларов, ответили дружным отказом; двое последних — вообще демонстративно покинули саммит глав государств в Версале прямо перед торжественным закрытием35.

Их уход — стал одним из самых ярких подтверждений успешности брежневской внешней политики...

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Из отчета советника президента США Джеймса Гаррисона о поездке в США члена Верховного Совета СССР Б. Ельцина. Сентябрь 1989 г.:

«Приблизительно в 11 часов вечера Ельцин и его делегация из восьми человек вылетели из Нью-Йорка в Балтимор на частном самолете Дэвида Рокфеллера-старшего...

Когда самолет приземлился, Ельцин спустился с трапа, но вместо того чтобы приветствовать ожидавшую его делегацию, прошел по взлетно-посадочной полосе к хвосту самолета и, повернувшись спиной к нам, стал мочиться на задние колеса самолета. Потрясенные, мы стояли в неловком молчании, не зная, что и думать. Ельцин вернулся, не сказав ни слова, пожал руки должностным лицам, получил букет цветов от молодой женщины и сел в ожидавший его лимузин. Все сделали вид, как будто ничего не произошло».

Монтигомо, ястребиный коготь

Конечно, не Брежнев первым прорубил окно на Запад. Еще до него это сделал Хрущев — впервые в истории Никита Сергеевич посетил с официальным визитом Штаты и Англию. Однако тут же пообещал показать империалистам кузькину мать и едва не втянул планету в третью мировую войну, только чудом кубинские страсти закончились без ракетно-ядерных ударов.

К моменту своей отставки Хрущев успел вдрызг разругаться с Китаем (Мао он во всеуслышание называл «старой галошей»), расколоть соцлагерь, осложнить отношения с Югославией, Румынией, Албанией, инициировать Карибский и Берлинский кризисы, ввести армию в Будапешт. Камертоном его дипломатии был знаменитый стук ботинка по трибуне ООН, который, как восхищенно рассказывал потом любимый зять и советчик Аджубей, «Никита Сергеевич положил таким образом (впереди нашей делегации сидела делегация фашистской Испании), что носок ботинка почти упирался в шею франкистского министра иностранных дел, но не полностью. В данном случае была проявлена дипломатическая гибкость!»

Через десять с лишним лет, в 1976-м, Брежнев в кругу помощников и референтов вдруг разоткровенничается:

«Я не забуду, в какой панике Никита то пошлет телеграмму Кеннеди, то требует ее задержать, отозвать. А всё почему? Никита хотел надуть американцев. Кричал на Президиуме ЦК: „Мы попадем ракетой в муху в Вашингтоне!“ И этот дурак Фрол Козлов ему вторил: „Мы держим пистолет у виска американцев!“ А что получилось? Позор! И чуть в ядерной войне не оказались. Сколько пришлось потом трудов положить, чтобы поверили, что мы действительно хотим мира. Я искренне хочу мира и ни за что не отступлюсь. Однако далеко не всем эта линия нравится. Не все согласны».

«Ну что вы, Леонид Ильич, — по свидетельству зам. зав. отделом ЦК КПСС Анатолия Черняева будто бы возразил помощник генсека Александров-Агентов, — население страны двести пятьдесят миллионов, среди них могут быть и несогласные. Стоит ли волноваться по этому поводу?»

«Ты не крути, Андрюша. Ты ведь знаешь, о чем я говорю. Несогласные не там где-то среди двухсот пятидесяти миллионов, а в Кремле. Они не какие-нибудь пропагандисты из обкома, а такие же, как я. Только думают иначе».

В самом деле, приступая к тому курсу, который назовут потом разрядкой, Брежнев столкнулся не столько с внешними, сколько с внутренними преградами.

За полвека своей истории страна привыкла к бескомпромиссному делению человечества на врагов и друзей: кто не с нами — тот против нас. Многие в Кремле просто не понимали, как можно спокойно садиться с теми же американцами за стол переговоров, вот в окопах встретимся, тогда и потолкуем. Брежневский тезис о мирном сосуществовании различных политических систем вызывал у тогдашних «ястребов» откровенное неприятие.

После того как в августе 1970-го Косыгин подписал с канцлером ФРГ Вилли Брандтом московский договор, признающий нерушимость послевоенных границ (разделение Германии долгие годы оставалось серьезнейшим камнем преткновения), член Политбюро Петр Шелест возмущенно начертал в дневнике:

«В „Литературной газете„ появился снимок: Брежнев, Брандт и его супруга стоят под руку, улыбаются. Кому это нужно, неужели мы такие „друзья и приятели“, чтобы это так рекламировать в нашей печати?»

Вот и первые переговоры Брежнева с американским президентом Никсоном тоже встретили мощнейшее сопротивление ястребов, особенно учитывая, что в это же самое время американские войска вовсю жгли напалмом братский Вьетнам.

«В Политбюро начались дебаты, — вспоминал Александр Бовин, — как же мы будем принимать главу всех империалистов Никсона, если он так непотребно ведет себя во Вьетнаме. Горячее было обсуждение. Но Брежнев сказал: при всей важности социалистического Вьетнама отношения с империалистической Америкой для нас гораздо важнее».

В мае 1972-го Ричард Никсон приехал с визитом в СССР. Это было событием по-настоящему эпохальным, ибо никогда прежде американские лидеры Россию не посещали. (Ялтинская конференция 1943 года, ясно, не в счет.)

Несмотря на брюзжание соратников (Подгорный, например, требовал не устраивать торжественной встречи, а для наглядности пригнать прямо к трапу ансамбль Александрова; пусть знают наших!), Брежнев расстарался на славу36.

В аэропорту высокого гостя встречал почетный караул трех родов войск. Вся трасса следования была украшена советскими и американскими флагами, а также ликующими москвичами.

В одну ночь на Боровицком холме, перед Кремлем, снесли ветхие лачуги, превратив его в цветущую лужайку — из окон лимузина должен был открываться цветущий вид. «Те, кто постарше, помнят, — рассказывал позднее главный архитектор Москвы Кузьмин, — легли спать вчера, был застроенный квартал, а проснулись — зеленый холм».

(Уже в наше время тот же Кузьмин — по команде сверху — чуть было не застроит холм обратно; слава богу, в последний момент одумались.)

Кстати, поселили Никсона прямо в Кремле, подняв над зубцами — факт беспрецедентный — звездно-полосатый стяг.

(«Покои, — не скрывает восхищения его помощник Киссинджер, — были грандиозны, с великолепной мебелью в стиле рококо... Никсон был в приподнятом настроении, созерцание окружавших древностей и тот факт, что он был первым американским президентом, когда-либо останавливавшемся в Кремле, затронули романтическую жилку в его характере».)

Еще до начала официальной части переговоров Брежнев затащил Никсона к себе в кабинет — эта встреча не была спланирована протоколом, американского президента пришлось ловить буквально на ходу.

Участвовавший в беседе переводчик Виктор Суходрев пишет в своих мемуарах:

«Брежнев начал говорить о своем желании установить особые личные отношения с президентом США, которые, завязавшись в эти дни, затем укреплялись бы в ходе последующих встреч, а в промежутках между ними поддерживались бы перепиской. Никсон ответил в том же ключе и напомнил об особых отношениях, сложившихся между Сталиным и Рузвельтом во время войны. Он отметил, что они благодаря своим личным взаимоотношениям могли находить решения спорных вопросов даже тогда, когда это не удавалось бюрократам».

Результаты переговоров стали поистине эпохальными. Мало того, что они охватили самые разные стороны — и политику, и экономику, и научно-технические связи. В последний день, 29 мая, Брежнев и Никсон подписали документ, заложивший начало всей будущей разрядки. Впервые в новейшей истории две сверхдержавы окончательно признали принцип паритета.

Кроме того, был заключен бессрочный договор ОСВ-1 и несколько соглашений о взаимосотрудничестве. (Соглашение о торговле и кредитах, например, позволило начать масштабный бизнес между двумя странами, для чего специально даже был установлен совместный режим наибольшего благоприятствования.)37

«...Встреча в Москве, — констатирует бессменный посол СССР в США Анатолий Добрынин, — вылилась в серьезный прорыв в советско-американских отношениях, ознаменовав собой начало периода разрядки...» Она «завершилась принятием важных политических документов и достижением первых конкретных договоренностей по ограничению стратегических вооружений». (В частности, было заморожено строительство новых подводных лодок, а размещение ПРО стало возможно отныне только в двух ограниченных районах.)

Итогами саммита Брежнев остался предельно доволен, это был почти его Аустерлиц. «С Никсоном можно иметь дело, — так суммировал он свои впечатления. — Теперь надо готовиться к ответному визиту в США».

В Штаты Леонид Ильич поедет через год, летом 1973-го, и никогда о том не пожалеет. Визит удался на славу.

В честь Брежнева давались бесчисленные приемы. Его приветствовали восторженные толпы американцев. Первые красавицы и звезды Голливуда рассыпали белоснежные улыбки.

В особый восторг генсека привело знакомство с героями ковбойских вестернов, которых он заочно знал по закрытым кинопросмотрам. Один из них — Чак О'Коннер — даже подарил ему ковбойский пояс с двумя пистолетами, на которые Леонид Ильич долго не мог налюбоваться.

Прием, где производили его в ковбои, вообще проходил в калифорнийском доме самого Никсона. Гуляли — прямо у бассейна.

Во многих книгах смачно описывается история, как за этим ужином Брежнев нализался в зюзю, и его пришлось насильно уводить в спальню. Вот, к примеру, как излагает этот конфуз советский посол Анатолий Добрынин:

«Никсон предложил вина и виски. Брежнев предпочитал „чистые“ виски (чтобы „не портить их водой“) и быстро захмелел. Разговор с общеполитических и международных тем быстро перешел на сетования Брежнева о том, как нелегко быть Генеральным секретарем, как ему приходится в отличие от президента США выслушивать „всякие глупости“ от других членов Политбюро и учитывать все-таки их общее мнение. Он стал жаловаться, называя конкретные фамилии (Косыгина, Подгорного), что некоторые из его коллег „подкапываются“ под него и что ему все время приходится быть начеку».

И далее:

«Никсон явно чувствовал себя не в своей тарелке, слушая — хотя и не без интереса — все эти „откровения“ подвыпившего Брежнева... В конце концов, не без помощи Никсона, удалось увести сильно захмелевшего Брежнева в отведенную ему комнату».

Как-то нарочито, театрально всё это выглядит. Чтобы советский лидер, на глазах у американцев, во время важнейшего государственного визита, прямо так демонстративно нажрался, да еще и плакался на плече у главного своего противника?

В 1973 году Брежнев был вполне крепок. Свое море он давно уже выпил, максимум за вечер мог позволить бокал вина. На самый крайний случай — у него был припасен персональный сосуд — «старинная граненая рюмка емкостью 75 граммов, которая являлась нормой употребления водки и коньяка. (Как вспоминает зам. начальника 9-го управления КГБ генерал Докучаев, «он выпивал одну рюмку и на этом ставил точку».)

Родственник Брежневых Олег Шевляков говорит еще более категорично:

«После 1970 года генсек перестал выпивать окончательно. На торжествах Виктория Петровна наливала ему в рюмку гранатовый сок».

С чего бы вдруг ему надираться в кущах Калифорнии? Добрынин, правда, предлагает ответ.

«Черт меня попугал с этим виски, — якобы (со слов посла) терзался Брежнев поутру, — я к нему не привык и соответственно не рассчитал свою дозу».

Те читатели, кто хотя бы раз пригублял виски, согласятся со мной: по степени крепости этот напиток ничуть не превосходят ни коньяк, ни водку — те же привычные русскому организму 40 градусов.

Тем более, другой свидетель этих событий — постоянный переводчик генсека Виктор Суходрев — наотрез опровергает версию Добрынина: выпивка была для Брежнева самой традиционной, да и угощал их Никсон не виски, а родной «Столичной»:

«Никсон не преминул заметить, что он специально припас эту бутылку ради своего гостя. Брежнев поднял рюмку, произнес короткий тост и залпом по-русски выпил. Никсон поначалу сделал маленький глоток, по-американски, но, увидев, как поступил Брежнев, последовал его примеру... Одним словом, эту бутылку „Столичной“ к концу ужина мы „усидели“».

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Ельцин никогда не стеснялся показываться во всей красе перед иностранными лидерами. На одной из встреч с Клинтонам он налакался прямо за обедом и ночью бегал в трусах по дому.

«Спотыкаясь, он спустился на первый этаж и стал приставать с разговорами к агенту американской Службы безопасности. Тому удалось убедить Ельцина вернуться наверх под попечительство своего телохранителя, но скоро Ельцин пришёл снова, твердя: „Пицца! Пицца!“ Наконец русская Служба безопасности крепко взяла его под руки и, пытаясь успокоить, быстро отвела наверх».

(Зам. госсекретаря США Строут Тэлботт, «Рука Москвы».)

Самыми известными международными скандалами стали посадка в Шенноне и дирижирование оркестром в Берлине. Кадры с пьяным Ельциным, горланящим «Калинку-Малинку» на фоне обалдевшего канцлера Колля, по сей день остаются одним из главных символов эпохи 1990-х.

Чтобы здоровяк Брежнев обессилел с двухсот грамм? Не верится что-то. Такое чувство, что он специально изобразил из себя пьяного, больше дурачась, чем в действительности хмелея.

Это очень похоже на другую, описанную мной прежде бесподобную антрепризу, которую разыграл он перед отставкой Хрущева: побелевшие губы, трясущиеся руки. А потом — тихой сапой, шаг за шагом, вся власть оказалась в тех самых, будто бы трясущихся руках.

Брут, притворившийся дураком, стал-таки Цезарем...

Брежнев столь долго вынужден был мимикрировать, изображая из себя простачка-добрячка, что волей-неволей вжился в этот образ. Даже, переехав в Кремль, он не спешил показать себя в полную силу — слишком много еще оставалось вокруг потенциальных соперников, им нельзя было дать ни единого шанса...

Я почти уверен, что сцена у фонтана — вернее, у бассейна — являлась такой же точно игрой, миниспектаклем, разыгранным Брежневым перед Никсоном. Генсеку очень хотелось привлечь американского президента на свою сторону, чтобы оценил он достоинства кремлевского повелителя и понял наконец, что альтернативы ему просто нет. Если верх возьмут ястребы — о разрядке и совместных ланчах можно окончательно забыть.

Никсон оказался благодарным зрителем. Отныне Брежнев и только Брежнев стал единственно легитимной для США фигурой.

Подобно московскому рауту переговоров, американский оказался не менее результативным. Президент и генсек подписали целую гору документов38, в том числе — соглашение о предотвращении ядерной войны, имевшее — без дураков! — характер эпохальный.

(Даже такой закоренелый критик советской системы, как историк Волкогонов, и тот в своей книге о Брежневе называет это документом «исторического значения».)

СССР уже много лет добивался его принятия, совместного с американцами обязательства — не применять ядерного оружия первыми, но Вашингтон неизменно предложение это под разными предлогами отклонял, в том числе — и годом раньше, во время визита Никсона в СССР.

Теперь же американцы пошли на попятную. Как писал потом в мемуарах Генри Киссинджер, они были вынуждены уступить «нажиму русских».

Вплоть до своей отставки в 1974 году Никсон неизменно будет подчеркивать всяческое уважение к Брежневу. «Вы и я много сделали для преобразования отношений между нашими странами, — писал он советскому «другу» перед уходом, — и тем самым добились огромных свершений для дела мира во всем мире»39.

Если бы не Уотергейт, трудно даже представить себе, как далеко продвинулось бы сближение двух держав; хозяин Белого дома искренне считал, что историки заговорят еще о доктрине Брежнева—Никсона, и видел в ней один из главных итогов своего правления.

Но и в США далеко не все разделяли подобный восторг. Даже соратники то и дело упрекали Никсона с Киссинджером в попустительстве коммунистам, чего ж там говорить о противниках. Уже потом экспрезидент в мемуарах опишет, какую тяжелую борьбу с собственными «ястребами» приходилось ему вести. После Уотергейта — она возросла в разы, республиканцам было, в сущности, безразлично, за что бить президента-демократа.

По степени упрямства и твердолобости американские «ястребы» мало чем уступали «ястребам» кремлевским: поменяй идеологическую оправу местами — никакой путной разницы не заметишь.

Особенно тяжко пришлось Никсону накануне второго визита в СССР — летом 1974-го. Консерваторы, военные, либералы, сойдясь в едином порыве, требовали прекратить политику умиротворения «империи зла». Дошло до того, что на заседании Совета национальной безопасности министр обороны Шлесинджер вступил с президентом в открытую перепалку.

В итоге американцы отказались подписывать договор ОСВ-2, закрепляющий паритет стратегических вооружений двух держав и ограничивающий число ядерных ракет. Этот документ будет принят лишь пятью годами позже — уже при Картере, правда, конгресс его так и не ратифицирует...

С уходом Никсона калифорнийскую жару постепенно начал сменять эскимосский холод.

Президент подал в отставку в августе 1974-го. А уже в декабре конгресс утвердил печально известную поправку «Джексона—Вэника», отменяющую торговый режим наибольшего благоприятствования для СССР, ввиду нарушения прав евреев на эмиграцию. (Кстати, действует она до сих пор.)

В ответ Москва денонсировала советско-американское торговое соглашение 1972 года и прекратила выплаты по ленд-лизу — к вящей радости кремлевских «ястребов» вроде Шелеста или Подгорного.

(Президент Подгорный вообще был против любых сделок с империалистами. На одном из заседаний Политбюро, когда слушался вопрос нефтегазового экспорта и покупки на Западе необходимой техники, он начал бурно протестовать: «Неприлично нам ввязываться в эти сделки с газом, нефтепроводом. Будто мы Сибирь всю собираемся распродавать, да и технически выглядим беспомощно».)

И тем не менее — Брежнев продолжал верить в успех мирной дипломатии. Как вспоминает первый зам. зав. Международного отдела ЦК КПСС Карл Брутенц, он на полном серьезе предлагал, например, «чтобы наши Верховный Совет, партийный съезд и американский Конгресс приняли торжественное обязательство о взаимном ненападении СССР и США».

Вот вам еще одна цитата из мемуаров посла Добрынина, регулярно общавшегося с генсеком напрямую. (Недаром он был единственным в СССР послом — Героем Труда, а уже в наше время первым удостоился звания заслуженного работника дипломатической службы России.)

«Брежнев убежденно стоял на необходимости улучшения отношений с Америкой, рассматривая это как одно из главных направлений советской внешней политики... Брежнев полностью исключал при этом возможность какой-либо войны с США, ибо это было бы „концом света“».

И вновь далеко не у всех даже в этом находил он поддержку. Известен конкретный пример, когда во время саммита с новым президентом, Фордом, осенью 1974-го во Владивостоке «ястребы» окончательно вывели Брежнева из равновесия.

Оставшиеся в Москве президент Подгорный и полководец Гречко настаивали на том, чтоб «поднажать на Вашингтон». Они и слышать не хотели о каких-либо уступках, пусть даже во имя более важной цели.

Битый час Брежнев по телефону убеждал их. Разговор шел на повышенных тонах — крики были слышны даже за закрытыми дверями. В конце концов генсек пригрозил Подгорному, что раз так, он свернет сейчас переговоры, а вернувшись, созовет Политбюро — пусть рассудят, чья правда.

Такого натиска Подгорный не выдержал и сдался. Очень примечательно, кстати, что от Форда этот конфликт Брежнев и не думал скрывать. Повторялась «пьяная антреприза» у бассейна; новый президент тоже должен был понять, что будущее планеты — полностью зависит от миролюбия генсека...

В итоге закончился саммит весьма удачно. Никому и в голову не могло прийти, что эта встреча стала началом брежневского конца.

Лишь позднее выяснится — в первый же вечер, сразу после прилета Форда во Владивосток, у Брежнева произошел спазм сосудов головного мозга. Еле-еле усилиями врачей его удалось привести в чувство.

Лейб-медики настойчиво требовали отложить переговоры, однако Брежнев их и слушать не желал. Слишком дорогая ставка стояла на кону. Саммит начался точно в срок, причем Форд ничего даже не заподозрил, хоть и держался Леонид Ильич из последних сил.

Этот стоицизм дорого ему потом обойдется. Буквально спустя пару дней, когда, проводив Форда, он отправился с официальным визитом в Монголию, в дороге случилась новая напасть: у него нарушилось мозговое кровообращение. Несколько часов Леонид Ильич не мог ни говорить, ни двигаться и пришел в себя лишь стараниями врачей.

Его вновь пытаются вернуть в Москву, но Брежнев по-прежнему непреклонен. Дела государства являлись для него, тогдашнего, важнее собственных болячек. Визит в Монголию отменен не был.

— С этого времени, — констатирует бессменный лечащий врач вождя Евгений Чазов, — и ведут отсчет болезни Брежнева.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Летом 1993-го, когда Ельцин находился с визитам в Китае, его разбил микроинсульт. Прямо посреди ночи президенту стало очень плохо. Он не чувствовал ни рук, ни ног, и горько плакал, приговаривая: «Всё, это конец».

Визит резко пришлось свернуть. Китайцам объяснили, будто политическая обстановка накалилась до предела и обстановка требует немедленного возвращения Ельцина. Во Внуково из самолета его выносили уже на носилках.

За три последующих года Ельцин перенесет пять инфарктов, что не помешает ему пойти на новые президентские выборы.

...Когда мы смеемся над немощным, шамкающим «бровеносцем в потемках», неплохо было бы вспомнить, что силы свои растерял Брежнев не просто так, на пьянках и гулянках.

Все его недуги — результат колоссальных нагрузок и многолетнего пренебрежения к собственному здоровью.

Брежнев никогда не щадил себя, что в молодости, что в зрелости. До поры до времени это сходило ему с рук. Но рано или поздно все недолеченные болезни, фронтовые ранения, дикий запас усталости, последствия инфарктов и микроинсультов — обязательно должны были на нем сказаться.

Именно дипломатические баталии, вечные бои с «ястребами» окончательно и подкосили энергичного прежде генсека. (Если бы его вдруг признали инвалидом, в справке ВТЭК непременно следовало указать: заболевание — профессиональное...)

Даже уже тяжелобольной, он находил в себе силы преодолевать недуги, если того требовало дело.

В марте 1982 года, во время посещения Ташкентского авиазавода, случилось ЧП. Поглазеть на вождя собралось так много рабочих, что под их тяжестью рухнули строительные стропила. Под завалами оказался и Брежнев.

Он сломал ключицу, ободрал ухо, потерял много крови. Тем не менее уже на следующий день — вопреки настояниям врачей — генсек выступил на торжественном заседании ЦК и Верховного Совета Узбекистана, иначе люди не поймут.

«Надо отдать должное его выдержке, если хотите — мужеству, — констатирует брежневский охранник Владимир Медведев. — Он осторожно перелистывал страницы доклада, и из всего огромного зала только мы знали, что каждое мало-мальское движение руки вызывает у него нестерпимую боль».

Впрочем, это отнюдь не единственный повод, чтобы проникнуться к нему уважением. Стараниями Брежнева мир — повторим — отошел от пропасти новой войны. Не случайно зам. зав. Международным отделом ЦК КПСС, а впоследствии горбачевский помощник Анатолий Черняев при всем критичном отношении к Брежневу заключает:

«Если бы не „Чехословакия-68“, на что он пошел, скрепя сердце (теперь это известно), скорее всего, потому, что чувствовал себя еще не совсем уверенно в высшем руководстве, если бы не „Афганистан-79“, на который его сподобила тройка членов Политбюро, пользуясь его физической и психической беспомощностью,... он вполне заслуживал Нобелевской премии мира. Во всяком случае, Брежнев по делам своим в пользу мира был бы достоин ее больше, чем все, кто получил ее в 70-х годах»40.

Из всех советских вождей Нобелевскую премию получит лишь один: Горбачев. Правда, совсем за другие заслуги...

Прага, Кабул, далее везде...

Но глупо было бы считать, будто внешняя политика Брежнева состояла сплошь из побед и успехов.

Ввод войск в Чехословакию — один из главных упреков, который предъявляют ему обычно.

Русские танки на улицах Праги. Самосожжения студентов. Диссидентские плакаты у кремлевской стены.

В августе 1968-го советский тоталитарный режим жестоко растоптал ростки восточноевропейской демократии — примерно так выглядят эти события в массовом сознании. И по сей день наиболее совестливые наши сограждане считают своим долгом регулярно виниться перед несчастными чехами и словаками, которых-де загнали мы обратно в соцконцлагерь.

Ну, что тут скажешь? Так-то оно так, да не совсем. В политике вообще не бывает величин абсолютных: черное-белое, хороший-плохой. Всё зависит исключительно от угла обзора.

Когда американцы посылали войска во Вьетнам, с точки зрения международного права было это абсолютным варварством, зато с позиции самого Вашингтона — шагом вполне оправданным и осмысленным.

Кто запамятовал — началась вьетнамская авантюравсего за три года до чехословацких событий: в 1965-м. А годом позже Пражской весны, в 1969-м, американцы организовали переворот в Кампучии, свергли принца Сианука, и ничего — демократия от этого тоже не умерла. Как не умерла она и после американской же интервенции на Гренаду, бомбардировок Югославии, вторжений в Кувейт и Ирак.

Как справедливо подметила однажды железная Маргарет Тэтчер, «демократия подкрепляется силой»; эту историческую фразу произнесла она, отправляя боевую эскадру к далеким Фолклендским островам, которые попыталась захапать себе соседняя Аргентина. И правильно, между прочим, сделала.

Это я не в оправдание танков на пражских улицах, просто всякое историческое событие следует воспринимать исключительно в общем контексте.

Всегда, во все времена — и век XX не исключение — сверхдержавы предпочитали жить по законам силы — кто сильнее, тот и прав. Оправданно всё, что служит стратегическим интересам твоей страны. Ради них можно и ограниченный контингент ввести, и ядерные базы повсеместно разместить, и вьетнамские деревни жечь напалмом, ну и, конечно, — двинуть в Чехословакию танки...

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Если бы Ельцин решился вовремя приструнить Чечню, будущей крови вполне можно было избежать.

В сентябре 1991-го, когда в республике начались беспорядки, а местные националисты во главе с генералом Дудаевым разогнали Верховный Совет ЧИАССР, Борис Николаевич отдыхал в Сочи и дозвониться до него, чтобы доложить о происходящем, никто из соратников не смог.

Он опомнится лишь в ноябре, издаст указ о введении в Чечне чрезвычайного положения, однако тут же отправится в Завидово и снова уйдет в астрал. Армия и спецслужбы, не имея четких указаний, продолжали топтаться на месте. Вице-президенту Руцкому, прилетевшему в Грозный, пришлось натурально спасаться бегством. Дудаев прямо объявил ему: не уедешь — пристрелим.

В итоге — мятежный генерал окончательно взял власть в Чечне. На долгие годы эта маленькая горная республика превратится в кровоточащую рану на теле страны, а все потому, что Ельцин слишком любил «отдыхать»...

Брежнев долго колебался, прежде чем принять это непростое решение. Первое время, когда в Чехословакии только начались перемены, он искренне считал, что социализму — реформы не помеха.

На то имелись и причины сугубо личные. Во время войны генерал-майор Брежнев участвовал в освобождении Чехословакии, за что удостоен был даже чешского Грюнвальдского креста 2-й степени, И к чехам, и к словакам сохранил он ностальгически-романтичные чувства. Генсек навсегда запомнил, как радостно, с цветами и объятиями, встречало местное население советских солдат.

Существуют свидетельства словака Петера Штилиха, в чьем доме генерал Брежнев стоял на постое в 1944 году. К своим хозяевам начальник политотдела относился по-доброму, однажды даже выделил персональную машину, чтобы старик Штилих — глава семейства — съездил проведать родню.

«Когда дед вернулся, Брежнев вышел его встретить:

Но Чехословакия образца 1968-го — разительно отличалась от Чехословакии года 1944-го. За четверть века насильственной советизации здесь произошли коренные перемены, не все, прямо скажем — в лучшую сторону. Стоявшие у руля выдвиженцы Москвы — сначала Климент Готвальд, затем Антонин Новотный — слепо копировали сталинский стиль руководства: они желали быть большими роялистами, нежели сам король. И в низах, и в верхах постепенно зрело недовольство.

В ноябре 1967 года в Праге произошел дворцовый минипереворот. Стоило лишь улететь в Москву президенту ЧССР и лидеру КПЧ Новотному, как его соратники объединились и потребовали смены опостылевшего вождя, который бессменно правил страной долгих 15 лет.

Поначалу никто в Кремле особого значения этому не придал, всё происходящее казалось обычной возней у трона. Съездив в декабре 1967-го в Прагу, где лично он пытался разобраться в ситуации, Брежнев решил ни во что не вмешиваться. «Поступайте, как хотите», — бросил на прощание он «младшим товарищам». А своему окружению, вернувшись, раздраженно посетовал:

«Новотный жалуется на членов президиума, те норовят отозвать меня в сторонку, напрашиваются на разговор чуть не ночью, кроют первого секретаря... Не хватало в их внутреннюю склоку лезть. Пусть сами разбираются».

(Особенно Брежнева взбесило, что когда он спросил ближайшего друга Новотного, секретаря ЦК КПЧ Иржи Гедриха, кто лучше всего подойдет на роль лидера, тот без тени смущения назвал... себя, любимого. Генсек даже плюнул от досады.)

Уже в январе 1968-го новым главой КПЧ стал словак Александр Дубчек — сами избрали, без какого-либо нажима сверху. В тот же день Брежнев позвонил ему, поздравил, пригласил в Москву. Генсек искренне верил: от перемены слагаемых сумма не изменится. Что при Новотном, что при Дубчеке — Чехословакия останется советским протекторатом, тем более что «Саша», как запросто именовал он его, был едва ли не больше русским, чем словаком: он вырос в СССР, окончил советскую школу...

Однако совсем скоро в ЧССР начало твориться что-то странное. Объявленные Дубчеком реформы постепенно откалывали Чехословакию от Москвы.

С отменой цензуры газеты, уже не таясь, подвергали разносу «старших братьев» и социализм как таковой и даже печатали карикатуры на советских вождей (Брежнева задевало это особенно).

По всей стране полыхали митинги и шествия, требующие суда над бывшими руководителями компартии и госбезопасности. Всё громче раздавались призывы о выходе Чехословакии из Варшавского Договора и получении статуса «нейтрального государства». Новый министр юстиции в открытую заявил, что на будущих выборах вполне могут победить не коммунисты, а другая партия.

Вовсю разгоралась охота на ведьм. Новые лидеры избавлялись от политических оппонентов старым проверенным способом: кто не с нами — тот враг реформ.

К лету 1968-го более двухсот секретарей горкомов и обкомов, почти все руководители силовых структур, добрая половина секретарей ЦК и членов правительства оказались выброшены на улицу. Относились к ним точно к прокаженным — новой работы не предлагали, пенсий не назначали. Учитывая, что все они считались адептами Кремля, это тоже наводило на определенные размышления.

Дубчек совершил ту же ошибку, которую через 20 лет повторит Горбачев. Он начал крушить здание, не понимая, что делать дальше.

Неслучайно лозунг «социализм с человеческим лицом», под флагом которого Горбачев затевал перестройку, впервые был озвучен именно Дубчеком в апреле 1968-го, на Пленуме ЦК КПЧ...

В перестройке и «пражской весне» в самом деле есть немало общего. То же шараханье из стороны в сторону, та же поспешность в решениях при полном отсутствии общей стратегии, та же наивная вера в обновление социализма без смены экономического курса.

Прилетавший зимой 1968-го в Прагу на празднование 20-летия ЧССР член Политбюро Петр Шелест записал потом в дневнике:

«Проходит большая атака на КПЧ, органы безопасности, экономическую политику страны. Весь ход действий, чувствовалось, направляли опытная рука ЦРУ и разведорганы ФРГ».

Удивительно, но до сегодняшнего дня никто так всерьез и не исследовал вопрос об участии Запада, и особенно его спецслужб, в чехословацких событиях. Хотя ясно как дважды два, что для наших противников разброд и шатания в коммунистическом стане были чрезвычайно выгодны.

Это что ж получается? И НАТО, и США тратят гигантские деньги на «подрывную» работу. Финансируют радиостанции, эмигрантские организации. Засылают в Союз антисоветскую литературу. Вербуют агентуру.

А тут — прямо под носом, на окраине империи зреет смута; контроль над Прагой утекает у Москвы, как песок между пальцами. Чтобы окончательно отколоть ее — нужно буквально несколько усилий. Но Запад — вот уж тупей не придумаешь — сидит себе в уголке, и мирно наблюдает, что будет.

Даже если бы нечто подобное началось не в центре Европы, а где-нибудь на отшибе — скажем, в Монголии — Западу и там следовало бы «поддержать» демократическое обновление. Здесь же — самое сердце европейской цивилизации, страна, имеющая важнейшее геополитическое значение. (Еще Бисмарк учил: «Кто владеет Чехией, тот держит в руках ключи к Европе».) С выходом Чехословакии из «красного плена» советские границы становились открытыми; в созданной после войны буферной зоне образовывалась зияющая дыра.

Вот лишь несколько цитат из выступлений западных политиков того времени, они отлично помогают понять смысл происходивших событий:

«Многие в официальных кругах Вашингтона предпочитают надеяться, что в конечном итоге удастся оторвать социалистические страны Восточной Европы от Советского Союза и завоевать их на сторону США» (американский сенатор Стром Тормонд).

«Чехословакия взяла превосходный курс. Этой стране нужны новые контакты с Западом...» (американский сенатор Уолтер Мендейл).

«Коммунистические режимы должны быть полностью ликвидированы: образ и стандарт жизни стран Восточной Европы должен быть приспособлен к образу жизни Западной Европы. Этот процесс мы должны поощрять и поддерживать» (лидер партии ХСС, министр финансов ФРГ Франц-Йозеф Штраус).

Никогда не поверю я в непричастность Главного Противника к чешскому брожению. И речь не о примитивной агитке, что Дубчек-де был агентом ЦРУ и по заданию мировой закулисы поднял контрреволюционный мятеж. Реформы действительно могли начаться (и начались, скорее всего) по объективным причинам, продиктованным жаждой перемен. Но ведь и огонь тоже может вспыхнуть без постороннего вмешательства, а вот подкидывать потом в занимающийся костер сухие полешки — удел уже завистливых соседей.

Однако либеральные историки — сплошь до единого — не желают видеть очевидных вещей, убаюкивая себя сказками о зловещих провокациях КГБ.

Леонид Млечин — даром что товарищ мой и вообще человек неглупый — например, пишет:

«Нелегалы КГБ, выдававшие себя за западных туристов, расклеивали в Праге подстрекательские листовки. Советские спецслужбы были причастны к закладке тайников с оружием, которые выдавались за свидетельство подготовки вооруженного заговора. Существовавшая в КГБ служба „А“ — активные действия, то есть служба дезинформации, сфабриковала план идеологических диверсий в Чехословакии, будто бы разработанный ЦРУ».

Ага. А настоящие разведцентры и резидентуры, пока злые чекисты возводили на них напраслину, стыдливо тряслись в тиши Лэнгли и Пуллаха, выжидая, чья возьмет.

Как будто не было ни тайного натовского плана «Зефир» по выводу ЧССР из Варшавского Договора. Ни моментально распахнутых Западом объятий (уже весной 1968-го в Сенат США был внесен законопроект о режиме наибольшего благоприятствования в торговле с ЧССР и выделении кредита в полмиллиарда долларов). Ни бурного потока иностранцев, хлынувшего в Чехословакию после открытия границ с ФРГ — в первые же дни в страну въехало 75 тысяч (!) человек, само собой — все до единого сплошь любознательные туристы и пытливые журналисты, откуда среди них взяться шпионским лазутчикам...

Никто сегодня уже не помнит, что в числе этих туристов летом 1968-го в Прагу прилетал и Збигнев Бжезинский — тот самый, мастер подрывных операций и будущий советник президента США по национальной безопасности. Он активно выступал в поддержку «интересного чехословацкого эксперимента», встречался с лидерами оппозиции, даже прочел им курс лекций...

Чехословакия, если угодно — это первая, хоть и робкая попытка бархатной революции. Вторая — 20 лет спустя — будет куда удачнее. И маршируют теперь на полигонах бывшей ЦГВ солдаты НАТО, а в местечке Брды строится американский центр радиоэлектронной разведки, обращенный в сторону наших границ...

Можете сколько угодно уличать меня в жестокости, но я твердо уверен, что во имя большинства можно и должно жертвовать интересами меньшинства.

Вопрос будущности Чехословакии был не внутренним ее вопросом. На кону стояла стратегическая безопасность СССР. Отпусти мы ее на волю, вслед потянулись бы остальные. Точно так же Горбачев растеряет потом Советский Союз: начинали с «оккупированной» Прибалтики, кончили тем, что еле-еле удержали Татарию с Калмыкией, а за крохотную, мало кому известную прежде Чечню воевали 10 лет, положив сотни тысяч жизней...

«Народы социалистических стран безусловно имеют и должны иметь свободу для определения развития своей страны, — писала вскоре после чешских событий «Правда». — Однако любое их решение не должно наносить ущерб как социализму в своей стране, так и коренным интересам других социалистических стран, всему мировому рабочему движению...»

Эту концепцию советологи окрестили «доктриной Брежнева». Однако стоит немного отредактировать ее — заменить термин «социализм» на что-то более современное — например, «содружество», «стратегическая ось» или «панславизм» — звучать она будет вполне в духе времени.

(Можно подумать, у остальных держав — другие принципы? У Америки, Китая, Турции, Британии?)

Если у сверхдержавы нет стратегических интересов, значит, она не держава, а какая-то, прости господи, банановая республика.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Когда Горбачев соглашался на объединение Германии и роспуск Варшавского Договора, в ответ ему было обещано, что НАТО не будет расширяться на Восток.

Однако очень скоро, с приходом Ельцина, эти клятвы оказались напрочь забыты. Первой в НАТО решила записаться Польша. Реакция Кремля была крайне важна для остальных приграничных стран, но, приехав с визитом в Варшаву летам 1993-го, Ельцин объявил, что вступление не противоречит российским интересам. В этом его убедил тогдашний министр иностранных дел Козырев, активный поборник расширения НАТО и вообще всего западного.

В 1994-м, под давлением Клинтона, Ельцин окончательно уверится, что НАТО — лучший друг России, и заявит об этом публично. Вскоре кольцо североатлантического альянса стянется вокруг российских границ вкупе с системами ПРО, обращенными в нашу сторону.

...Нынешней российской власти тоже придется столкнуться с отрывом сопредельных государств-сателлитов. Уже через несколько лет после прихода Путина на постсоветском пространстве вспыхнет зарево «оранжевой революции». И здесь-то уж точно роль Запада будет определяющей.

(Кстати, еще одно примечательное совпадение. СНГ, как когда-то и СЭВ, в официальной риторике именуется тем же самым словом: «содружество».)

В Грузии и на Украине, в Узбекистане и Киргизии революции начинались по одинаковому сценарию, щедро оплаченному американскими неправительственными фондами. (Главным спонсором украинского сопротивления, к примеру, выступала организация Freedom House, возглавляемая экс-директором ЦРУ Джеймсом Вулси.)

Цель этих революций никто особо и не скрывал — отколоть бывшие советские республики от материнского лона Москвы.

Надо отдать Путину должное, ни разу не поддался он соблазну перейти от языка дипломатии к бряцанью оружием. Даже спешно присланные в Киргизию в 2005 году в разгар тамошней «тюльпанной революции» 2 тысячи штыков из спецназа ГРУ так и не решился пустить в дело, тайно прилетели, и тайно же — улетели.

В этом принципиальная разница в тактике и стратегии двух государственных лидеров.

Впрочем, Брежнев тоже долго не хотел крайностей. Он тянул восемь месяцев, пытаясь решить дело миром, почти до последнего доверяя Дубчеку, которого считал, хоть и чудаковатым, но честным в сущности малым.

А ведь уже в марте 1968-го, на заседании Политбюро, Андропов прозорливо предсказывал: «Положение серьезное. Напоминает венгерские события».

Андропов хорошо помнил эти события: в 1956-м он был как раз послом в Будапеште. Коммунистов и чекистов линчевали тогда прямо на улицах. За 17 дней революции было казнено примерно 800 человек.

Именно в те дни и пересеклись пути будущего генсека и его председателя КГБ: в составе комиссии Президиума ЦК Брежнев выезжал на три дня в мятежную Венгрию. Вместе с ним в комиссию входили также Суслов и Микоян.

Архивы не сохранили документов о той командировке. Сам он впоследствии вспоминал, что его миссия заключалась в выяснении реальной обстановки. Брежневский родственник Олег Шевляков слышал это из первых уст.

«Там, в Венгрии, он подружился с Андроповым и навсегда испортил отношения с Сусловым. В Будапеште было неспокойно. Из посольства почти никто не осмеливался выйти. Тем не менее они решили проехать по Будапешту и увидеть всё собственными глазами.

Им дали бронетранспортер, но едва тронулись, раздались выстрелы. Леонид Ильич рассказывал, что Суслов с Микояном страшно перепугались и тут же рухнули ничком. Он же остался стоять, как прежде: все-таки — танкист.

Этого позора Суслов ему не простил. Боясь, что Брежнев уличит его в малодушии, он срочно послал Хрущеву шифровку, перевернув всё с ног на голову: это не они-де струсили, а он. Вплоть до того, что Брежнев не выезжал из посольства. Но Андропов — по линии МИДа отправил свою шифровку, где изложил реальную картину. Леонид Ильич был очень признателен ему за принципиальность, часто потом вспоминал об этом».

...Впрочем, Чехословакия в 1968-м кардинально отличалась от Венгрии 1956-го года. В Праге революция не носила столь открытого антикоммунистического и антироссийского характера.

Брежнев очень, до боли хотел Дубчеку верить, обжигался — но вновь продолжал обманываться.

Соратники даже обвиняли его в излишней нерешительности и соглашательстве.

«Дальше работать с Дубчеком так, как вы, товарищ Брежнев, — это безнадежный случай, — прямо выговаривал ему ясновельможный поляк Гомулка. — Вы, товарищ Брежнев, верите в разные небылицы и обман со стороны Дубчека, он просто водит вас за нос... Почему вы до сих пор не ставите вопрос о вводе войск в Чехословакию?»

Польский лидер Гомулка на правах патриарха мог позволить себе подобную резкость, подчиненные же — предпочитали отмалчиваться, хотя внутренне такой либеральности тоже не понимали.

Петр Шелест записал тогда в дневнике:

«У Л. Брежнева о А. Дубчеке совершенно превратное создалось мнение и представление. Он с ним „сюсюкает“, переходит на панибратство: „Саша, Саша“ — а Саша даже его не выслушивает...»

Брежнев и вправду встречался с Дубчеком многократно, увещевая его и всячески умасливая, даже слал ему личные письма.

В феврале 1968-го Дубчек во второй раз прилетел в Москву. В своем дневнике Брежнев конспектирует их беседу. Чувствуется, что он сильно обеспокоен.

19 февраля.

«Беседа с Дубчеком.

Невыполнение договоренности о средствах информации. О законе о соц. предприятии.

Провокации правых в отношении диверсий на ж. дорогах, матер. ущерб.

Ты имел, видимо, неосторожность где-то говорить о наших войсках, а это используют правые контр-революц. силы.

Нам приходится из всего этого делать выводы, что нормализ. положения пока нет и кое-кто его не желает».

Через неделю он помечает снова:

27 февраля.

«Беседа с т. Дубчеком по телефону.

Сказал о письме с их стороны о экономич. совещании.

Я — о средствах информации, о том, что правые поднимают вопрос о войсках. — Я проверю-проверю.

О газете «Трибуна» — просит пока воздерживаться от каких-то действий».

Дубчек не скупится на обещания, но говорит он одно, а делает ровно другое. Ситуация становится всё сложней и сложней.

15 марта чешский вопрос выносится на Политбюро. Брежнев даже выходит звонить Дубчеку посреди заседания, а вернувшись, сообщает: Саша клянется: «Ни в Праге, ни в стране не будет никаких событий... мы справимся с событиями, которые у нас происходят».

Дубчека обрабатывает не только Брежнев, но и все коллеги по Варшавскому блоку. На совещании руководителей компартий соцстран в Дрездене чешской делегации устроили настоящий разнос. С Дубчеком долго беседует Янош Кадар. В брежневском дневнике есть запись, сделанная, видимо, со слов венгерского «друга»:

«Дубчек — худой, бледный, нужно, чтобы он отдохнул и успокоился. В общем, впечатление, что честный человек и будет вести прав. линию».

В июле 1968-го — Брежнев предпринимает еще одну попытку разрядить ситуацию. В пограничном городке Чиерна-над-Тиссой он ведет долгие переговоры с чешской делегацией; высокие стороны спорят целыми днями, а по ночам уходят спать каждый по свою сторону границу.

«Л. И. Брежнев до крайности нервничает, теряется, его бьет лихорадка. Он жалуется на сильную головную боль и рези в животе», — это из дневника участника переговоров Шелеста.

И вновь Дубчек обещания свои не выполняет: всё, о чем договорились в Чиерне-над-Тиссой, так и осталось пустыми словами. Старые просоветские кадры возвращать он не стал, совсем уж одиозных реформаторов в отставку отправлять не решился.

О том, как переживал это Брежнев, лучше всего свидетельствует его никогда не публиковавшийся прежде дневник. Запись без даты, но, судя по всему, сделана она в середине лета 1968-го:

«Дубчек даже не бьется за КПЧ. Это можно проследить по его выступлениям.

Дело идет к нехорошему.

Сейчас говорят, что контрреволюции не было, другие говорят — она будет.

Она уже есть.

Если обнажить характер борьбы, то нельзя не видеть, что речь идет о власти.

Очень-очень плохая обстановка».

Судьба Чехословакии была для Брежнева вопросом и его собственной судьбы: он чувствовал себя в ответе за избрание Дубчека, а стало быть, и за все последствия оного. «Если мы потеряем Чехословакию, — в сердцах бросил он весной 1968-го, — я уйду с поста генерального секретаря».

За полгода — с марта по август — Политбюро разбирало чехословацкий вопрос 19 (!) раз. Накануне вторжения споры завязались настолько жаркие, что не прекращались трое суток подряд; даже спали участники не выходя из здания — в том числе и Брежнев. Кончилось тем, что от переутомления он выключился и рухнул прямо на стол.

...К концу лета стало понятно: тянуть дальше нельзя. Каждый день промедления грозил обернуться потом новыми жертвами, точка невозврата была уже близка.

13 августа Брежнев предпринимает последнюю попытку — прямо из Ялты, во время отпуска, звонит Дубчеку и требует отставки трех самых ярых «реформаторов». Этой уступки вполне хватило бы, чтоб откупиться от танков, однако Дубчек упорно не хотел давать никаких обязательств.

Даже в самый последний момент, соглашаясь на военную операцию, Брежнев пытается сохранить хорошую мину. Он, например, отправляет за сутки до ввода войск посла Добрынина к президенту США Джонсону, дабы заручиться его поддержкой, но Джонсон из прозрачных намеков посла так ничего и не понял, лишь попросил на прощание передать Брежневу привет.

Операция, получившая кодовое обозначение «Дунай» (второе название — «Опухоль») изначально планировалась так, чтобы обойтись без жертв. Брежнев очень не хотел крови.

19 августа, за три часа до перехода армией границы он позвонил новому президенту ЧССР, своему фронтовому товарищу генералу Свободе:

— Я прошу вас, Людвик Иванович, как верховного главнокомандующего, дать чехословацкой армии команду не оказывать сопротивления и не выходить из казарм.

В 1956-м, когда «либерал» Хрущев вводил войска в Венгрию, там погибло более 3 тысяч человек (из них 640 советских солдат и офицеров). В 1968-м, при «сталинисте» Брежневе, Чехословакию заняли без единого выстрела.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Лучший министр обороны Пал Сергеич Грачев обещал Ельцину взять Грозный одним парашютно-десантным полком. Другой великий стратег—министр па делам национальностей и будущий глава президентской администрации Николай Егоров — уверял президента, что чеченцы будут посыпать дорогу нашим солдатам мукой.

Войну начинали на авось, без серьезной проработки, даже не имея точных карт местности и разведданных. В новогоднем бою за Грозный погибнет полторы тысячи русских солдат и офицеров, большинство заживо сгорит в танках, которыми бездарные полководцы пытались взять город.

Верховный главнокомандующий в эту ночь встречал Новый год с соратниками и один тост поднял даже за победоносную российскую армию. А победоносная армия тем временем гибла, зажатая в каменном мешке. Грозный окончательно возьмут только в марте 1995-го, ценой неимоверных усилий. Потом, правда, снова отдадут назад, без боя.

Лидеров «пражской весны» задержали рано утром в здании ЦК КПЧ, точно министров Временного правительства. Они думали, что их пришли убивать, а вместо этого — отправили самолетом в Москву, где генсек, как разобиженный дедушка, принялся совестить непослушных внучков.

«В его монологе, — вспоминал потом секретарь ЦК КПЧ Зденек Млынарж, — содержалась одна простая вещь: наши солдаты дошли до Эльбы, и советская граница сейчас пролегает там».

Ну и — добавлю — она (граница) уж точно была к нам ближе, нежели Вьетнам к Америке, а Фолкленды — к Британии...

В конце концов, «реформаторы» согласились на все предъявленные им условия: союзные войска остаются в Чехословакии, цензура восстанавливается, происходят кадровые перестановки. Всех «арестантов» преспокойно вернули домой. Еще 8 месяцев Дубчек будет руководить страной, пока не уедет послом в Анкару.

И тем не менее во всех учебниках истории Брежнев — по-прежнему сатрап и душитель свободы, раздавивший танками «пражскую весну».

Но давайте представим себе обратное. Предположим, войска в Чехословакию вводить никто не решился. Что дальше?

ЧССР постепенно откалывается от материнской опеки Москвы, выходит из Варшавского Договора и СЭВ. Вслед за ней другие сателлиты начинают проявлять нервозность — дурные примеры, как известно, заразительны. С Румынией и без того отношения натянутые. В Польше антирусские настроения сильны исторически. Венгрия — вечно ходила под пруссаками. Восточные немцы, понятно, вспоминают о воссоединении с ФРГ41.

И с кем бы мы в итоге остались? С братушками-болгарами, бренди «Сланчев браг» и сигаретами «Опал»?

Если по телу распространяется гангрена, отрубить руку или ногу — лучше, нежели дожидаться мучительного конца. Да, больно. Да, жестоко. Но выхода другого — нет. Недаром военная операция по возвращению Чехословакии в лоно социализма так и называлась: «Опухоль».

Международная политика — это не рождественская пастораль. Рассуждения о благородстве и гуманизме нужны исключительно для того, чтобы пудрить мозги тем, кто глупей и слабей.

Тут всё очень просто: либо — мы, либо — нас. Свято место пусто не бывает. Не войди советские войска в Афганистан, туда вошли бы — американские, и появилась бы у нас в подбрюшье развернутая сеть военных баз.

Собственно, так оно и произойдет. Едва только доблестная 40-я армия убралась восвояси, в Афганистане окончательно разгорелась гражданская война. Талибы взяли Кабул, повесили под барабанную дробь Наджиба, ввергли страну в средневековье.

В итоге вместо советских солдат Афганистан заняли американские, под еще более надуманным предлогом. (Мы хотя бы действовали в рамках союзнического договора. У американцев не было и этой малости, пришлось выдумывать, будто прячется там неуловимый Бен Ладен, правда ни одного его следа так и не обнаружилось до сих пор.)

Как и Чехословакию, Афганистан тоже принято ставить Брежневу в вину — это пятно на его мантии, может, поболе даже, чем «пражское».

Не собираюсь оправдывать своего героя, однако необходимо учесть: в 1968-м весь ход событий определял именно он. А одиннадцатью годами позже — это был уже тяжелобольной, пребывающий в царстве теней старик.

Истинными творцами афганской войны выступали совсем другие люди: Андропов, Громыко, Устинов — всё те же кремлевские ястребы. (Сегодня это известно точно.) Согласие Брежнева было чистой формальностью. Впрочем, он особо и не противился.

В дневнике его, в ворохе бытовой мелочевки, пометок в стиле старосветских помещиков я обнаружил несколько записей, посвященных Афганистану. О принятии важнейшего, беспрецедентного по своим последствиям решения пишет он между делом, как о чем-то будничном и обыденном, вроде визита врача.

1979 год. 30 октября.

«Имел разговор с доктором относительно Юры.

Принял Андропова Ю. В., Устинова Д. Ф., Громыко А. А. по Афганистану.

Был на хоккейном матче — Спартак—Динамо. 7:1».

Даже о хоккейном матче информации дано больше, чем о совещании мирового масштаба, игра «Спартака» явно была ему интересней...

Последней каплей, переполнившей чашу брежневского терпения, стало убийство в октябре 1979-го лидера афганской революции Мухаммеда Тараки. По официальной версии, Тараки добровольно подал в отставку по состоянию здоровья, после чего умер от сердечного приступа. В действительности же — его тайно, по-воровски казнил второй человек в стране Хафизулла Амин, и сразу — стал первым.

Дважды накануне этого Тараки приезжал в Москву. Брежневу он понравился цветастым, чисто восточным подобострастием. Убийство афганского «друга» вызвало у него по-стариковски искренний гнев, тем более случилось это сразу после возвращения Тараки из СССР.

«Какой же это подонок Амин, — негодовал вождь, — задушить человека, с которым вместе участвовал в революции. Кто же стоит во главе афганской революции? И что скажут в других странах? Разве можно верить слову Брежнева, если все его заверения в поддержке и защите остаются словами?»

Об Амине у нас известно в основном благодаря дворцу его имени, взятого боевиками КГБ в декабре 1979-го. Что это был за человек, какие события предшествовали афганской войне — вряд ли кто сумеет с ходу припомнить. Между тем вещи эти — принципиальнейшие.

Амин — при всей своей революционной оболочке — был типичным восточным тираном; хитрым, коварным, жестоким; этакой помесью Шер-Хана с Табаки. К власти он шел натурально по трупам.

Советский «полковник Лоуренс», возглавлявший в те годы представительство КГБ в Афганистане Леонид Богданов рассказывал мне:

— Пытки, расстрелы были каждый день. Расстреливали списками, без суда и следствия — у них называлось это «отправить в Пакистан». За городом рыли специальные траншеи, чтобы хоронить тела, закапывали бульдозером... Уже после начальник управления контрразведки признавался мне, как его вызвал Амин. «Вы лично расстреляли всего 5 тысяч человек, а вот Сарвари, ваш начальник, уже десять тысяч. Это неправильно. Вы должны его нагнать»...

Молох репрессий стремительно нарастал. «Врагов народа» разоблачали пачками. Изменниками поэтапно оказались министр обороны, начальник генштаба, глава тайной полиции, пара членов правительства, в том числе будущий премьер Кештманд. Последним пришел черед Тараки, которого арестовали в сентябре 1979-го.

Нельзя сказать, чтобы Москва совсем уж не реагировала на эту кровавую бойню. И резидентура, и посольство регулярно слали в Центр тревожные телеграммы. Время от времени афганских братьев уговаривали сбавить обороты, не позорить социалистические идеи.

Пока был жив Тараки, к этим увещеваниям еще хоть как-то прислушивались.

С его убийством Амин окончательно потерял всякий страх. Всё племя Тараки, например несколько десятков тысяч человек — по приказу нового вождя вывезли в пустыню и расстреляли.

— Это был величайший авантюрист, — утверждает генерал Богданов. — Я лично очень боялся, что Амин может развязать войну с Пакистаном. И не просто развязать — втянуть в нее нас. А война с Пакистаном — это, по сути, столкновение с США. Помню, он на полном серьезе мне заявлял: великий Афганистан должен лежать от Амударьи до Инда. Мы с вами, товарищ Богданов, еще покупаемся в Индийском океане...

Самого Богданова — когда тот слишком глубоко погрузился в тайны дворцовой политики — Амин тоже приказал ликвидировать, но не успел42. 27 декабря его режим пал. Вскоре в Афганистан вошли советские войска, несущие на штыках истинный социализм, а новым вождем революции стала московская марионетка Бабрак Кармаль.

Вообще, если вдуматься, в самом по себе этом факте ничего невероятного нет. Дворцовый переворот, как метод внешней политики, придуман был задолго до Брежнева, и все остальные «цивилизованные» державы пользовались им весьма активно. Один только перечень «тайных операций», проведенных американцами в странах третьего мира, охватывает добрую четверть географического атласа (Чили, Иран, Гватемала, Вьетнам, Панама, Кампучия, Алжир, Доминикана, Гренада, Кувейт...).

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Еще до начала чеченской войны Кремль неоднократно пытался скинуть Дудаева. Трижды оппозиция за российские деньги и с российским оружием входила в Грозный и блокировала президентский дворец.

В сентябре 1994-го разразился громкий скандал, когда особисты навербовали «втемную» танкистов из Кантемировской дивизии и под видом волонтеров отправили их в Чечню — штурмовать Грозный. Комдив Кантемировки генерал Поляков, узнав об этом, громогласно подал в отставку.

Дудаева не раз можно было свергнуть, но всякий раз, едва только режим его повисал на волоске, откуда-то из кремлевских кабинетов поступала команда: отставить. И войска отступали...

Как раз накануне свержения Амина — в сентябре 1979-го — французы организовали почти такой же переворот, свергнув императора Центрально-Африканской империи Бокассо. И ничего, мир промолчал. Как промолчал он и после убийства Тараки и начатой Амином волны кровавых репрессий.

Афганский же путч — прогремел на всю планету, породив небывалую по масштабам волну протеста. Наиболее известный факт — бойкот 45-ю странами Олимпийских игр в Москве. Но было немало и других акций, вроде введенного в США эмбарго на поставку в СССР современных технологий или отказа 15 посольств от приглашения на первомайский парад.

Объяснять это одним только искренним возмущением «партнеров» столь же наивно, сколь и верить, что все их помыслы ограничивались желанием установить в России демократию и свободу слова. Разумеется, во главе угла стояла чистой воды политика; любая ошибка, допущенная Москвой, незамедлительно возводилась в абсолют, раздувалась и культивировалась. В борьбе за мировое господство хороши были любые средства.

Амина — я абсолютно в этом убежден — следовало убирать еще и потому, что он в открытую начал уже шантажировать Кремль.

Попытка смены Амином политического курса — вовсе не выдумка советских пропагандистов. Тому есть масса подтверждений.

После отказа СССР в увеличении военной помощи он, например, открыто пригрозил нашим переговорщикам: «Если не поможете вы, купим у ФРГ». В другой раз, на встрече с представителями Пакистана. Амин резко принялся критиковать советскую политику и попросил передать американцам просьбу о содействии. А в записке, внесенной в Политбюро в декабре 1979-го Андроповым, Громыко, Устиновым и Пономаревым (зав. международным отделом ЦК КПСС), официально сообщалось: «X. Амин ввел в практику проведение конфиденциальных встреч с поверенным в делах США в Кабуле».

Да и по размаху совершенных им злодеяний он ничуть не уступает другим диктаторам, официально признанным международными преступниками: Саддаму Хусейну, Слободану Милошевичу, тому же императору-людоеду Бокассо.

Объясните мне, неразумному, в чем тогда разница? Почему Саддама с Бокассо свергать можно, а Амина — нельзя? И в чем отличие советских марионеток Кармаля и Наджиба от американской марионетки Карзая, точно так же избранного на безальтернативной основе? Только в том, что первые умели объясняться по-русски, а второй — исключительно по-английски?..

...Москва, как главный покровитель мировой тирании, а значит, пуповина вселенского зла — клише это имеет давние, еще советские корни. Сегодня Кремль, как и 30-40 лет назад, вновь обвиняют в связях с диктаторами и тиранами. При том, что сами Штаты — и тогда, и сейчас — преспокойно поддерживают ровно таких же деспотов.

У Брежнева были Хонеккер, Наджиб, Ортега, черные африканские марксисты. У американцев — Сомоса, Стресснер, Пиночет, не менее черные греческие полковники. И французы — до поры до времени с людоедом Бокассо замечательно дружили (хотя в Москву он тоже наведывался).

В современном мире мало что изменилось. Кондолиза Райс, в бытность госсекретарем США, без стеснения встречалась с лидером Экваториальной Гвинеи, где права человека — такая же точно сказка, как фонтаны, бьющие посреди пустыни.

Президент Буш (младший) проводил официальные переговоры с главой Саудовской Аравии, хотя государство это занимает почетную пятую строчку в рейтинге самых жестоких режимов планеты. И всё потому, что в Саудовской Аравии есть нефть.

А в Туркмении — газ, поэтому ни Москва, ни Вашингтон и словом никогда не обмолвились о средневековых нравах бывшего секретаря ЦК КП Туркменской ССР тов. Ниязова, впоследствии — Туркменбаши, величайшего гения и вождя, пророка Аллаха, пятижды героя Туркменистана, академика, маршала и прочая, прочая. Хотя золотые статуи Туркменбаши, поворачивающиеся вслед за солнцем, видны были далеко за пределами Ашхабада, а из тюрем доносились стоны тысяч тех, кто осмелился усомниться в незыблемых истинах Великого Туркменистана: в том, что мать Туркменбаши — главная национальная святая, а его труд «Рухнаме — величайшее произведение мировой литературы, новая божественная религия, стоящая выше Корана». Кажется, про «Целину» и «Малую Землю» и близко такого не говорилось.

Это ровным счетом не значит, что наши лидеры (как и западные) — испытывают к диктаторам и тиранам порочную тягу, чувствуя родство душ.

Настоящие созидатели — непременно прагматики, для них, как и для Александра III, оправданно всё, что хорошо для России.

И не надо морализировать насчет беспринципности и конформизма и непрестанно поминать колокол, который всё еще по кому-то звонит.

«Политика, — учил Наполеон, — есть здравый смысл, примененный к большим делам».

Всегда, во все времена во имя высших интересов мудрые правители строили отношения с любой, пусть самой враждебной силой. Александр Ярославович против Орды не думал даже пикнуть, ездил к ханам на поклон, собирал для татар дань, но зато — выторговал стране передышку, и праправнук его Дмитрий Донской, нарастив мышцы, погонит басурман прочь.

Как справедливо изрек Путин в послании 2003 года, «...нужно быть умным и сильным, чтобы выжить в ожесточенной конкурентной борьбе в мире».

...Не вина Брежнева, а беда, что операция в Афганистане стала национальным нашим позором, и необъявленная война затянулась на долгих 9 лет.

А ведь поначалу советские войска встречали чуть ли не хлебом-солью. Части 40-й армии прошли по территории страны, не встретив вообще никакого сопротивления.

Мой коллега Дмитрий Плоткин записал очень любопытный рассказ генерала МВД Юрия Плугина, который в начале 1980-х служил в Афганистане.

«Начальник спецуправления по борьбе с контрреволюцией МВД Афганистана генерал-майор Саид Джон мне рассказал, как в первые дни присутствия советских войск в его стране он вместе с русским советником проезжал мимо одного горного селения в районе Кандагара. Когда сделали привал, то к нему подошли старейшины со словами: „Ты не можешь провезти мимо нас дорого гостя!“ Местные жители пригласили их в кишлак. Встреча была радушной, угощали советского советника, как желанного гостя, проводили, как друга.

Прошел год, и он — Саид Джон с этим же советником вновь оказались около этого селения. Только на этот раз никто не позвал их в гости. Наоборот, для жителей кишлака они были врагами! На пути их следования недавние друзья, с которыми они делили хлеб, организовали засаду...»

После зверств Амина и Тараки афганцы надеялись хоть на какую-то стабильность. Первые же шаги Бабрака Кармаля (читай, Кремля), действительно, вселяли в людей надежду.

Новая власть освободила из тюрем 15 тысяч политзаключенных, Были повышены закупочные цены на сельхозпродукцию. Снизился контроль за предпринимательством.

Ограничься Кремль одним только дворцовым переворотом, не увязни он в гражданской войне — Советы вполне могли стать освободителем Афганистана. Для этого нужно было всего-ничего — вывести войска обратно и помочь Кармалю деньгами.

(Уже в наше время Путин, беседуя с американскими журналистами, скажет: «...если мы внимательно и профессионально, а не пропагандистки, посмотрим на то, что происходило в те годы в Афганистане, мы увидим, что, собственно, военного-то поражения Советского Союза не было: он достиг всего, всех целей, которые перед собой ставил, в военном плане».)

Увы. Этого в Кремле никто поначалу не понимал, все оказались слишком опьянены ароматом легкой победы. А когда пришло отрезвление — было уже поздно.

Между прочим, американцы тоже изрядно подкинули полешек в этот огонь. Под конец столетия не раз цитировавшийся мной Збигнев Бжезинский откровенно признается, что США фактически спровоцировали СССР на вторжение в Афганистан. В записке, которую Бжезинский направил Картеру перед началом войны, он намеренно предлагал вооружать моджахедов, дабы окончательно подтолкнуть Москву к интервенции.

«Мы сознательно увеличили возможность того, что Советский Союз направит войска в Афганистан». Цель — «СССР получит свою вьетнамскую войну».

Вот и получили...

И еще одна забытая, но очень существенная деталь. Окончательное решение о вводе войск в Афганистан было принято после того, как Совет НАТО решил разместить в Европе американские ракеты средней дальности. Случилось это в один и тот же эпохальный для человечества день: 12 декабря 1979 года.

...Сохранилось немало свидетельств, что Брежнев — в редкие минуты просветления — тяжело переживал случившееся и даже размышлял, как остановить войну.

На встрече с французским президентом Жискаром д’Эстеном генсек говорил:

«На самом деле Амин вел страну к чудовищному насилию. Но мы не должны там оставаться».

«Нас убедили, — признавался он в другой раз, — что советские войска будут там очень короткий срок, речь идет о защите наших южных границ, что вооруженный конфликт быстро прекратится...»

Брежнев попал в самую настоящую западню: вывести «ограниченный контингент» он теперь не мог — в стране полыхала уже гражданская война. Но и оставлять в Афганистане армию тоже было нельзя. И так — плохо, и — этак.

Этот гордиев узел будет разрублен только после смерти...

...Пройдет 15 лет, и очередной хозяин страны — его же бывший секретарь обкома — втянет страну в новый Афганистан, может быть еще более позорный.

Там — армия по крайней мере воевала с чужим народом. Здесь — со своим. Там — погибло менее 14 тысяч наших граждан. class="calibre5">Здесь — более ста...

Правда, Ельцину в конце концов повезет больше: в отличие от Брежнева, он еще при жизни успеет увидеть конец развязанной им войны, сидючи, впрочем, на пенсии.

Правление Брежнева завершалось бесславным началом бесславной войны. Правление Путина начиналось прямо с обратного — с прекращения не менее позорной авантюры.

И в этом еще одна принципиальная между ними разница...

«25 лет ни в кого не стреляем»

В отечественной истории почти не было мирных этапов, едва ли не каждое десятилетие Россия обязательно с кем-нибудь да воевала.

В этом смысле брежневская эпоха тоже выгодно отличается от других. Даже Афганистан с Чехословакией выглядят скорее досадным исключением из правил.

«25 лет мы ни в кого не стреляем», — с гордостью объявлял Брежнев в 1971-м, в самый разгар своего правления. «Ведь 36 лет нет войны, — как бы подводил он итоги десятилетием позже, — такого еще не было в истории России».

Даже после захвата китайцами острова Даманский весной 1969-го, когда погибли десятки советских пограничников, Москва не решилась ответить ударом на удар: война с миллиардным Китаем была слишком опасной авантюрой. Вместо этого — Брежнев проглотил обиду и постепенно пошел на сближение с Пекином. Правда, вопрос о территориальных уступках китайцам даже не стоял.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Обильно политый кровью маленький остров Даманский (его площадь всего 0,74 кв. км) впоследствии будет отдан китайцам без единого выстрела. В 1992-м. в рамках новой российской дипломатии, Ельцин передал КНР 600 островов на Амуре и Уссури (включая Даманский), а также 10 квадратных километров сухопутной территории в Хабаровском крае. Чуть позже, в 1995-м, под юрисдикцию Китая перешли 1,5 тысячи гектаров земли в Приморье.

Александр II хотя бы торговал российской землей на взаимовыгодных условиях: Аляска была продана американцам за 7,2 миллиона долларов золотом. Ельцин — раздавал ее (землю) бесплатно.

И в 1981-м, когда в Польше вспыхнули беспорядки, Кремль предпочел в них не вмешиваться, хотя тамошние руководители очень просили отправить на усмирение «Солидарности» советские войска. Однако наученный горьким афганским опытом Брежнев занял позицию строгого нейтралитета. «Если мы увидим, что вас опрокидывают, то вмешаемся», — сказал он новому лидеру ПОРП43 Станиславу Кане.

Правда, введение военного положения все же поддержал, но — на расстоянии. Частям Северной группы войск, дислоцированным в Польше, строжайше было приказано не покидать казарм, а в ответ на предложения соратников (лица всё те же: Громыко, Андропов, Устинов) о приведении «на случаи оказания помощи ПНР» четырех дивизий в повышенную боевую готовность ответил отказом.

Ради сохранения советского влияния, особенно в Европе, Брежнев готов был идти на любые компромиссы.

Чаушеску, например, выторговал себе право проявлять изрядную самостоятельность и независимость. Румыния осудила ввод войск в Чехословакию и Афганистан, сохранила днпотношения с Китаем, Чили, Израилем, регулярно получала западные кредиты. Ясно, что в Кремле действия «Гения Карпат»44 вызывали раздражение, но никак не желание перебросить в Бухарест пару десантных дивизий; Чаушеску орденами обвесили, что купеческий самовар.

Другое дело, что о мудром принципе «хочешь мира — готовься к войне» генсек тоже не забывал.

Несколько сухих, но очень емких цифр.

К моменту смерти Брежнева советская военная помощь оказывалась 36 странам.

69 государств на всех континентах, за исключением Австралийского, получали от СССР экономическую и техническую поддержку.

Объемы экспорта вооружений ежегодно возрастали: в 1976-м году они составляли 4,8 млрд. долларов, а в 1979-м — уже 9,8 млрд.

Экспансия социализма — порой даже в самых экзотических, причудливых формах — носила для СССР характер не столько идеологический, сколько геополитический.

О мировой революции никто уже и не помышлял, всё было гораздо прозаичнее. Москва выстраивала собственную дугу влияния в третьих странах, приобретая — в прямом и переносном смысле — новых «друзей»: в Африке, Азии, Америке. Делалось это еще и для того, чтобы уравновесить стратегическую мощь США. На разных концах земного шара — в Сомали, Эфиопии, Южном Йемене, Вьетнаме — одна за другой появлялись советские военные базы; с такой силой невозможно было уже не считаться.

При этом — прямого участия в междоусобных войнах, которые вели просоветские режимы, Москва сознательно не принимала, откупаясь техникой и советниками.

Абсолютно прагматичная позиция — сверхдержава просто не имеет права замыкаться в собственных границах. Миром правит влияние.

Советская внешняя доктрина заключалась в том, что СССР, выступая с позиции силы, этой силой никому не грозит. Принудительно другие страны в свою зону не втаскивает, но и желающих прочь не отталкивает.

Сколько перестроечных карьер будет сделано потом на бичевании брежневского мотовства: у народа хлеба, понимашь, не хватает, а мы каким-то дикарям последнюю рубаху отдаем.

Что Горбачев, что Ельцин — искренне не понимали, какие-такие стратегические интересы могут быть у холодной северной страны в Индийском океане или у берегов жаркой Африки.

Самим жрать было нечего — где уж тут о геополитике думать. (Хрестоматийная фраза Экзюпери насчет тех, кого приручили, явно была не про первых президентов.)

Бедный старик Хонеккер! В 1991-м его без зазрения совести вышлют вон из Москвы, хоть и знали: дома— 80-летнего генсека ждет суд. Примерно то же случится и с Живковым, и с Ярузельским.

А когда Горбачев подписал соглашение о запрете поставок оружия Афганистану, его министр иностранных дел Шеварднадзе, широко улыбаясь, заявил американскому коллеге Бейкеру: «Мне хочется, чтобы противостоящие стороны уничтожили друг друга и тем решили афганский вопрос».

На самом деле тезис о «бесполезности» и «расточительстве» — не более чем идеологическое клише, не имеющее под собой никаких оснований. И даже не потому, что с геополитической точки зрения любая сверхдержава должна заботиться о создании плацдармов и продвижении своих интересов повсеместно.

Вся военная и экономическая помощь оказывалась Кремлем отнюдь не за красивые глаза. Взамен — от младших братьев получали мы сырье и продукции по дешевке. Может, прибылей особых и не выходило, но и убытков чрезмерных — тоже не было.

В записке, направленной в Политбюро 6 июля 1968 года, Брежнев так определил главные постулаты социалистического содружества:

« — мы не можем брать соцстраны на свое иждивение;

— единственно возможный тип сотрудничества — взаимовыгодное».

А они в самом деле и были взаимовыгодные. Вот, что пишет, например, экс-председатель Госплана СССР Юрий Маслюков — человек, кстати, на редкость профессиональный и грамотный; мне посчастливилось работать с ним в одном думском комитете.

Так вот, Маслюков указывает, что при участии стран — членов СЭВ «были построены на многосторонней основе нефте- и газопроводы до западной границы СССР, магистральный газопровод „Союз“ от Оренбурга с уникальным газоперерабатывающим комплексом, магистральный газопровод от Ямбурга, освоены новые месторождения газа на севере европейской части России... С помощью содружества появились Усть-Илимский ЦБК, Киембаевский асбестовый ГОК, предприятия по производству ферросплавов, металлургический комбинат „Запорожсталь“ и многие другие предприятия».

Во Вьетнаме — мы качали нефть (добыча — свыше 12 миллионов тонн в год). С Кубы — к нашим берегам плыл никель-кобальтовый концентрат (3 завода работали только на СССР). Из Монголии, с крупнейшего комбината «Эрденет» — полным ходом шел медно-молибденовый концентрат.

Кстати, СЭВ — Совет Экономической Взаимопомощи — во многом явился прообразом и ШОС, и БРИК, и АТЭС. Созданная Сталиным по чисто политическим мотивам, в противовес «общему рынку», эта организация стала при Брежневе центром экономического партнерства. В состав СЭВ входили все европейские соцстраны (кроме Албании), а также Куба. Монголия и Вьетнам. Кроме того, статус наблюдателей имели Ангола, Афганистан, Никарагуа, Йемен, Лаос, Мозамбик, Эфиопия.

Своим членам Содружество принесло несомненную пользу. Помимо научно-технического сотрудничества и кооперации в экономике и промышленности, через СЭВ велась, например, координация клиринговой торговли. В 1988 году здесь будет даже введена система собственной сертификации СЕПРОРЕВ...

Слава богу, у сегодняшней власти хватило ума и силы не слушать прекраснодушных либералов-разоруженцев. Вновь, как и в старые добрые времена, мы дружим со странами третьего мира, пусть и не гнушаясь личностями откровенно маргинальными.

Уго Чавес или Моралес — чем, например, не Кастро с Даниэлем Ортега? Хотя с Кастро — былая любовь вспыхнула, кажется, снова (в первый же год своего правления Путин посетил с официальным визитом Гавану). Да и Ортега тоже вернулся не так давно к власти.

Лукашенко же — почти людоед-император Бокассо. (Интересная, кстати, метаморфоза. Стоило белорусскому президенту выказать неудовольствие в адрес Москвы, как Запад тут же воспылал к нему любовью, позвал в Евросоюз, пообещал помощь и поддержку. А ведь еще вчера — иначе как диктатором и фашистом там Лукашенко не величали, в большинство европейских стран въезд ему был заказан.)

Россия сегодня — со всеми и в то же время ни с кем; власть больше не делит мир на друзей и врагов. И в этом — еще одно отличие сегодняшней динамичной внешней политики от брежневской, насквозь идеологизирован-ной и неповоротливой.

«Советский Союз хотел быть лидером в мировой коммунистической революции. Это было большой ошибкой, — так объяснял Путин суть своего внешнего курса в интервью журналу «Тайм» (декабрь 2007-го). — Мы не хотим никем командовать, мы не хотим быть никакой супердержавой, которая доминирует и навязывает свои решения. Но мы хотим, чтобы у нас было достаточно сил, чтобы защитить себя, чтобы защитить свои интересы и чтобы выстроить такие добрые отношения и с нашими соседями, и с основными партнерами, чтобы эти партнеры были заинтересованы в развитии и укреплении Российской Федерации».

Различие двух дипломатий особенно хорошо видно на примере ближневосточных событий.

Считается, что Брежнев активно проводил антиизраильскую политику и поощрял арабский терроризм.

Гораздо меньше известно, что это здорово его тяготило. Не единожды он предлагал восстановить дипломатические отношения с Израилем и признать границы еврейского государства. Именно по настоянию Брежнева в начале 1970-х из СССР начали массово выпускать в эмиграцию евреев.

Конечно, тут имел место и здоровый расчет — СССР тоже хотел играть роль арбитра в ближневосточном конфликте, как это происходит сегодня. Но не меньше было и личного, чисто эмоционального.

К арабам генсек поначалу относился всем сердцем: их пышная, цветастая риторика пришлась ему исключительно по душе. Когда в 1967-м вспыхнула «шестидневная» война, он даже в гневе отозвал из Тель-Авива посольство и начал усиленно вооружать Египет с Сирией.

(«Развитие событий может привести к потере революционного значения СССР в странах 3-го мира на долгое время», — записал Брежнев в своем дневнике в июне 1967-го, после поражения арабов.).

А что в ответ? В благодарность за самолеты и танки почти все они — египтяне, сирийцы, суданцы, сомалийцы — со временем переметнутся в американский стан; египтяне даже советников наших вышлют прочь из страны. С такими друзьями — и врагов не надо.

В 1973-м, после очередной арабо-израильской войны, вновь закончившейся неудачей, Брежнев в сердцах скажет Громыко:

Известно как минимум два случая, когда Брежнев официально вносил на Политбюро вопрос о восстановлении с Израилем дипотношений. Но оба раза «ястребы» с догматиками — Суслов, Подгорный, Громыко — вставали стеной, и генсеку приходилось отступать.

Принято считать, что проявлялись в том брежневские нерешительность и слабость, вечная его боязнь ответственности.

Не знаю, может, оно и так, хотя в полном отсутствии у Брежнева диктаторских замашек я лично вижу скорее благо.

Редкий правитель на Руси разрешал перечить себе, да еще чтоб подчиненные запросто звали его на «ты»...

Беда и трагедия Брежнева в том, что ему элементарно не хватило времени и сил довести до логического конца начатые процессы.

Его главным врагом были вовсе не кремлевские или американские ястребы, не зловредный Запад и коварный Китай. Его главным врагом были возраст и накопившийся груз болезней.

К последним годам правления от того прежнего, энергичного и деятельного, генсека почти ничего не осталось. Лишь изредка отрешался он от забытья, получал очередную награду и возвращался назад, в параллельную свою стариковскую реальность...

Брежневу уже не суждено было увидеть бесславный конец разрядки, его любимого, выпестованного детища. Он был слишком слаб, чтобы адекватно отвечать новым вызовам времени.

С приходом к власти Рональда Рейгана политика умиротворения окончательно вышла из моды. Все попытки Кремля усадить нового президента за стол переговоров заканчивались, так и не успев начаться.

Генсек никак не мог взять в толк, чего артисту этому надо. Ни один из президентов, с которыми ему приходилось иметь раньше дело — Джонсон, Никсон, Форд, Картер — подобных выходок себе не позволяли. Может, особой любви к Кремлю и не питали, но по крайней мере вели себя пристойно и уважительно.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Во время своей первой поездки в Америку, в сентябре 1989-го, Ельцин, прилетев в Вашингтон, ушел в глубокий штопор. Запершись в гостиничном номере, он пил виски всю ночь, а утром еле живого его вытащил на себе любимый помощник Лев Суханов.

По программе Ельцину следовало выступать перед преподавателями и студентами университета Гопкинса, но было ему очень плохо. Когда президент университета стал приветствовать гостя со сцены, Борис Николаевич мрачно подошел к нему и без слов забрал с пюпитра зачитываемое обращение. «Раз я говорю без бумажки, значит, и вы говорите без нее», — криво усмехаясь, объявил он обомлевшему ректору.

Как ни странно, аудитории эта грубость пришлась по вкусу. Именно так на Западе представляли загадочную славянскую душу — грубоватую, но неиспорченно-чистую.

Уж как только Брежнев не старался найти с новым коллегой общий язык! Он упорно не реагировал на рейгановские демарши, вроде запретов аэрофлотовских рейсов и закрытия советской закупочной комиссии в Нью-Йорке. В марте 1982-го — в самый разгар страстей — советский лидер даже объявил о введении одностороннего моратория на развертывания ядерных вооружений средней дальности в европейской части Союза. Рейган же — следовать этому мораторию демонстративно отказался.

Всё, чего за предыдущее десятилетие добился Брежнев, все успехи его и достижения, в одночасье окажутся вдруг перечеркнуты; большинство подписанных в 1970-е советско-американских соглашений при Рейгане будут ревизованы и заморожены. Угроза Третьей мировой вновь нависнет над планетой, только сделать с этим что-либо Брежнев будет теперь бессилен.

Впрочем, ни советский, ни американский лидеры — да вообще ни один человек на свете — и представить себе не могли, сколь быстро закончится этот «крестовый поход» и всего через 10 лет советская империя рухнет, точно карточный домик.

К счастью для генсека, он до этого дня не доживет...

Глава 7
НАЗАД, В БУДУЩЕЕ

 

Футбол, хоккей и конституция

К 1975 году здоровье Брежнева окончательно стало давать сбои, хотя сам он верить в это упорно не желал, гоня прочь от себя неприятные мысли.

Как и все физически крепкие — до поры до времени — люди, Брежнев просто не мог представить, что силы когда-нибудь оставят его; казалось — он будет жить вечно, а уж с помощью чудодейственной кремлевской медицины — и подавно.

Аналогичные ощущения очень точно передаст потом в мемуарах другой вождь, во многом повторивший брежневский путь, Борис Николаевич Ельцин:

«Сколько лет я сохранял в себе самоощущение десятилетнего мальчишки: я все могу! Да, я могу абсолютно все! Могу залезть на дерево, сплавиться на плотах по реке, пройти сквозь тайгу, сутками не спать, часами париться в бане, могу сокрушить любого противника, могу все, что угодно. И вот всевластие человека над собой внезапно кончается. Кто-то другой становится властен над его телом — врачи, судьба».

Когда в декабре 1973-го, приехав в Париж, генсек узнал, что министр иностранных дел Сованьярг бухнулся в обморок сразу после проведенных с ним переговоров, удивлению его не было предела.

«Смотри-ка, молодой ведь человек, а как слаб», — сочувственно покачал он головой. В этих словах лейб-медик Чазов услышал торжествующий подтекст: видишь, мол, и молодые не выдерживают, а я еще — хоть куда. Самому Брежневу минуло тогда — ни много ни мало — 67...

Впрочем, что считать преклонным возрастом — вопрос сугубо индивидуальный. Всё зависит от личности. Лужкову, например, к моменту отставки было уже 74, а за ним большинство молодых не в силах было угнаться.

Но тут — дело другое.

Всю жизнь, еще с ранней юности, генсек, хоть и считали его сибаритом, относился к своему здоровью предельно наплевательски; если оказывался на больничной койке — старался вырваться побыстрее. Даже, когда ему было почти 70 и врачи пристали с ножом к горлу (дело касалось фронтовых ран), в больницу лег только накануне операции и выписался гораздо раньше срока. «Отдыхать буду при коммунизме», — привычно отшучивался он в ответ на упреки родных и соратников.

Есть люди, которые очень любят болеть, и чтобы носились с ними, как с писаной торбой, нянчились, заботились. Брежнев был явно из другого теста. Врачей он вообще не жаловал, и к услугам их прибегал лишь совсем в крайних случаях, когда другого выхода просто не оставалось.

Но годы и нагрузки неминуемо брали свое. Всё чаще вождь впадал в прострацию, терял сознание; несколько раз это происходило во время иностранных визитов и встреч на высшем уровне.

После клинической смерти, случившейся в начале 1976-го, Брежнев окончательно превратился в тяжело больную, шамкающую развалину. Атеросклероз головного мозга плюс снотворное, на которое подсадили его друзья, привел к последствиям печальным и, увы, совершенно необратимым.

Трагедия Брежнева заключалась в том, что десятилетиями ему приходилось скрывать свое истинное лицо, мимикрировать, играть роль этакого бровастого простачка. Даже, став генеральным, он не спешил срывать с себя привычную маску, слишком много соперников оставалось еще окрест.

Теперь же, когда вся власть окончательно сосредоточилась в его руках и необходимость в притворстве отпала, сил на то, чтобы развернуться в полную мощь, у Брежнева уже не осталось. Он переиграл самого себя...

О последних днях Брежнева говорить особо нечего. Об этом унизительно даже читать, еще унизительнее — описывать.

Для наглядности — рекомендую внимательно проштудировать его дневник. Ощущение — жуткое и притягательное одновременно; ты словно присутствуешь при распаде личности, со стыдливой жалостью наблюдая, как день за днем угасает сознание автора. Буквально на глазах Брежнев впадает в детство.

Примерно с 1975-1976 годов он почти ничего не пишет о делах государства, концентрируясь на каких-то второстепенных бытовых мелочах: охота, болезни, домино, награды, подарки.

О вводе войск в Афганистан, беспорядках в Польше или разрыве с американцами — в дневнике нет ни слова, зато о часах, которые генсек отдал для анодирования, куча записей, как и о сломавшемся в кабинете замке от сейфа.

В этом он очень напоминает последнего самодержца Николая II. В Петрограде уже вовсю полыхала февральская революция, но царь продолжал писать в дневнике о чем угодно, только не о судьбоносных для страны и мира событиях:

«Читал всё свободное время франц. книгу о завоевании Галлии Юлием Цезарем... Вечером писал и пил общий чай». (23 февраля.)

«Погулял недолго в садике. Читал и писал». (24 февраля.)

«Сделал прогулку по шоссе на Оршу. В 6 ч. пошел ко всенощной». (25 февраля.)

В то время, пока император и самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, царь Казанский, Астраханский, Польский, Сибирский, Херсонеса Таврического, Грузинский, государь Псковский и великий князь Смоленский, Литовский, Волынский, Подольский и Финляндский, князь Эстляндский, Лифляндский, Курляндский и Семигальский, Самогитский, Белостокский, Корельский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных, государь и великий князь Новагорода низовския земли, Черниговский, Рязанский, Палатский, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский, Витебский, Мстиславский и всея северный страны повелитель, и государь Иверския, Карталинския и Кабардинский земли и области Арменския, Черкасских и Горских князей и иных наследный государь и обладатель, государь Туркестанский, наследник Норвежский, герцог Шлезвиг-Голштейнский, Стормарнский, Дитмарсенский и Ольденбургский и прочая, и прочая, и прочая гулял по садику и гонял чаи, в Петрограде снежным комом нарастали беспорядки. Аккурат 25 февраля император приказал армии подавить выступления петроградских рабочих. До падения на Дно, бесславного отречения и прочая, прочая оставалась ровно неделя...

Впрочем, между Николаем и Брежневым есть одна существенная разница: когда самодержец писал эти строки, было ему без малого пятьдесят, не в пример дряхлому генсеку. Это, как принято указывать в приговорах суда, обстоятельство — явное смягчающее.

Лейтмотив того состояния, в котором пребывал поздний Брежнев, лучше всего выражает бесподобная дневниковая запись, датированная апрелем 1977-го: «Говорил с Подгорным — о футболе и хоккее, немного о конституции».

Или вот еще: хоть стой, хоть падай. «В 11 ч. утра постоял у гроба т. Зверева»... «Смотрел орден Победы». «Пробовал говорить в зале Кремля».

В нашей памяти Брежнев остался именно таким — персонажем скверного анекдота: сильнее всего, учил Штирлиц (тоже, кстати, герой анекдотов!), запоминаются первые и последние впечатления.

Несправедливо это!

Брежнев не всегда был немощным и жалким старцем, его правление вообще без труда можно разделить на две части.

Брежнев 1964-1975 годов — это в меру энергичный, достаточно либеральный политик, проводивший социально ориентированный курс и чурающийся любых непопулярных шараханий. Он сумел добиться внутренней стабильности, роста экономики и улучшения уровня жизни, получил серьезное международное признание. Что это, как не воспеваемый сегодня социальный консерватизм?

Даже критики его признают, насколько умиротворенным, тишайшим было то время.

«Если взять период от чехословацких событий 1968 года (в начале „правления“ Брежнева) до вторжения в Афганистан в 1979 году (на излете карьеры генсека), — писал в начале 1990-х демократический генерал Волкогонов, — то это было самое спокойное десятилетие в советской истории. И хотя впоследствии этот исторический отрезок пути, на котором „топтался“ СССР, назвали временем „застоя“, нельзя отрицать значения стабильности тех лет, так редко посещавшей Россию в ее истории».

Брежнев 1976-1982 годов — уже жалкое подобие его вчерашнего, тяжелобольной старик, лишь изредка отрекающийся от спячки. Это видно и по дневниковым записям — то и дело он путает страны, имена, фамилии.

«...пришлось иметь дело как бы с двумя разными людьми, разными Брежневыми, — это уже из свидетельств академика Арбатова. — Одним — до его болезни, начавшейся внезапным приступом или ударом в декабре 1974 года... Другим — в годы болезни, продолжавшейся, непрерывно усугубляясь, вплоть до его смерти в ноябре 1982 года».

Почти как ранний и поздний Ельцин, до мельчайших даже совпадений. Оба не понимали уже, на каком свете находятся, полностью доверив штурвал своему окружению. Обоим не шибко повезло с детьми, хотя великосветские похождения Галины Леонидовны и рядом, конечно, не стоят с выкрутасами Татьяны Борисовны, приватизировавшей папино кресло и притащившей в Кремль олигархическую камарилью. Даже оркестрами и хорами каждый из них умудрился подирижировать. Ельцин — в 1995-м в Берлине, Брежнев — двадцатью годами раньше в Варшаве.

(«Мне... было стыдно, — замечает в мемуарах лейб-медик Евгений Чазов, — когда Брежнев начал дирижировать залом, поющим „Интернационал“».)

НА СТЫКЕ ЭПОХ

После выборов 1996 года Ельцин регулярно стал теряться в пространстве и времени.

Время от времени он вдруг спрашивал, где Саша Коржаков и Шамиль Тарпищев, почему давно не заходит любимый доктор Владлен Вторушин, хотя к тому моменту все они были благополучно им же уволены.

Анекдот брежневских времен — вчера в Кремле приняли китайского посла, за японского — обрел при Ельцине обличье исторического факта. После встречи с президентом китайский лидер долго не мог понять, с чего тот упоенно вещал о стратегической оси Москва—Токио и поздравлял его с победой на выборах.

Если вдуматься, абсолютное большинство претензий и упреков, которые предъявляют Брежневу обычно, относятся именно ко второму, позднему периоду,

И рост коррупции, и безудержный культ, и бесчинства родни, и геронтократия, и повсеместная свинцовая ложь: все эти, да и многие другие метастазы начали разрастаться именно после 1975-го года, той роковой черты, за которой и начиналась, собственно, точка невозврата.

Конечно, уйди Брежнев вовремя, всё в стране сложилось бы — я уверен — совершенно иначе. Может, и Союз до сих пор бы существовал.

Но в том-то и беда, что в нужный момент в Кремле не нашлось ни одного государственно мыслящего человека, для которого интересы державы оказались важнее собственной рубахи.

Никто из соратников не решался сказать генсеку горькой правды. Впрочем, и желания такого никто тоже особо не испытывал.

Спящий, немощный вождь вполне устраивал кремлевское большинство. Чем слабее становился он, тем сильнее — его свита. Это, во-первых. А, во-вторых, практически все его соратники были предводителю своему под стать. В 1976-м — средний возраст в Политбюро составлял шестьдесят шесть с половиной лет, в 1981-м — уже семьдесят...

Людская молва давно окрестила тогдашнее окружение Брежнева «днепропетровской мафией»; считается, что вождь обставил себя исключительно земляками и друзьями юности.

И вновь вынужден я очередной этот миф развеять. В действительности, ставленников днепропетровско-молдавского клана в высшем руководстве (Политбюро) насчитывалось совсем немного: хватит пальцев одной руки.

Черненко, Кириленко, Щербицкий, Тихонов — вот, пожалуй, и всё. Даже под конец брежневского правления число днепропетровцев в Политбюро не превышало 5 человек, включая и самого генсека. Согласитесь, довольно не густо.

Обычно в доказательство брежневского протекционизма историки вываливают еще целую кучу имен: Цвигун, Цинев, Щелоков, Новиков, Цуканов, Павлов, Трапезников, Голиков, Бугаев, Казанец. Даже генерала Грушевого, соученика по Днепродзержинскому институту, сюда присовокупляют, хотя для старинного друга вождя занимал тот достаточно скромную должность: всего лишь начальника политуправления Московского военного округа.

Внешне перечень этот звучит внушительно. На деле же, при трезвом анализе, видно, что большинство здесь (за исключением разве что вице-премьера Новикова, шефа МВД Щелокова, министра гражданской авиации Бугаева и министра черной металлургии Казанца) люди второго, а то и третьего эшелона.

Цвигун и Цинев — зампреды КГБ. Павлов — управделами ЦК. Трапезников — зав. отделом науки ЦК. Голиков, Цуканов — личные помощники генсека. Даже вкупе с сыном и зятем — один зам. министра внешней торговли, второй — внутренних дел — на всесильную «мафию» группа эта все равно не тянет.

Я как-то спрашивал об этом Виктора Чебрикова, еще одного выходца из Днепропетровска. Бывший шеф КГБ кипятился в ответ:

— Да не было никакой мафии. Все это раздуто, преувеличено. Посмотрите, сколько людей работает из Ленинграда, из Свердловска. Но никто же не говорит о свердловской мафии.

Виктор Михайлович умер ровно в год воцарения Путина. Интересно, что сказал бы он сейчас, глядя на массовость питерско-чекистского «набора». Число выходцев с берегов Невы и из Ясеневских лесов давно уже измеряется во власти сотнями. Из четырех высших государственных должностей — президент, премьер, спикеры обеих палат — все четверо занимают сегодня петербуржцы.

Почти все люди, пришедшие вместе с Путиным в 2000 году, продолжают оставаться во власти. Многие, конечно, поменялись местами (один даже стал президентом), но влияния от этого не убавили.

Команда президента-премьера — это, в основном, люди, которым он доверяет лично и с которыми идет по жизни давно.

Кстати, наличие команды — это свидетельство явных лидерских качеств — люди объединяются исключительно вокруг того, кто сильней и харизматичней...

К подобной кадровой политике можно относиться, конечно, по-разному, но одного я не понимаю точно: почему сегодня это всемерно приветствуется (даже председатель колхоза, заступая на пост, приводит свою команду)... Ну, или хотя бы воспринимается в порядке вещей.

Однако стоит завести разговор о кадровой доктрине Брежнева, с губ моментально срывается презрительное словечко «застой».

Я не говорю, ясно, про крайности. Одно дело — ставить на должности проверенных, надежных людей. И совсем другое — раздавать посты, точно новогодние подарки.

Во второй половине брежневского правления этот командный подход начал носить характер совсем уж карикатурный. Гипертрофированная сентиментальность и преданность старой дружбе зачастую заменяли генсеку здравый смысл.

Тот же Николай Тихонов, земляк-днепропетровец, который на 75-летие получил в подарок премьерское кресло, почти, как любимец Александры Федоровны, престарелый барон Штюрмер, возглавивший в 1916 году русское правительство. (Когда друзья спрашивали, зачем согласился он на такую обузу, премьер мечтательно отвечал; «Чтобы одним приятственным воспоминанием больше было».)

К моменту назначения Тихонов был уже так плох, что частенько падал с лестницы и терял ориентацию в пространстве.

Впрочем, не он один. Можно вспомнить и Андрея Кириленко, их погодка, секретаря ЦК и члена Политбюро, с которым Брежнев воевал еще на Малой земле, а потом поднимал из руин Днепропетровск.

К концу 1970-х Кириленко окончательно впал в маразм, постоянно путался в своих мыслях, забывая, что хочет сказать. Бывали случаи, когда засыпал прямо на трибуне, во время доклада.

Зам. начальника брежневской охраны Владимир Медведев воспроизводит очень характерный телефонный разговор между генсеком и Кириленко.

«– Леонид, здравствуй.

Тем не менее, когда Брежнев предложил Кириленко уйти на пенсию, в ответ тот написал слезное письмо, и ведь оставили...

Люди, пришедшие вместе с генсеком, его назначенцы, предпочитали состариться и умереть на работе, нежели в тиши персональных дач. Большинство его министров, секретарей ЦК уйдут в отставку лишь после смерти генсека. Большинство умрет вскоре, и в силу возраста, и в силу того, что без работы эти люди просто себя не мыслили.

Те, кто попадал в номенклатурную обойму, из нее никогда уже не вываливался. (При соблюдении, ясно, неких правил игры.) Так же, кстати, как и сегодня...

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Ельцин проработал в Свердловске до пятидесяти с лишним лет, но, уезжая в Москву, забрал с собой лишь одного помощника Виктора Илюшина. У него никогда не было ни настоящей команды, ни друзей: все люди имели значение исключительно прагматичное.

Чуть позже, уже в конце 1980-х, Ельцин приблизит еще несколько земляков, самостоятельно перебравшихся в столицу. Людмила Пихоя — станет его советником, Юрий Петров — главой президентской администрации, Олег Лобов — первым вице-премьерам и секретарем Совбеза, для Бурбулиса специально придумают должность госсекретаря, как в Америке.

Ни близости, ни единства между этими людьми изначально не было, каждый сам за себя. И каждый — рано или поздно — будет вышвырнут Ельциным за дверь еще на первом «сроке». С момента отставки отношений с бывшим начальником никто уже не поддерживал.

К концу жизни Брежнев существовал уже в абсолютно иллюзорном, призрачном мире старческих фантазий, где не было место проблемам и трудностям, а бравурные доклады придворных льстецов заменяли собой реальную жизнь. Не дай бог, чем-то расстроить, огорчить вождя...

Занятную закономерность обнаружил я, копаясь в архиве Верховного Совета. Когда в 1950 году Брежнева впервые избирали депутатом, (Ленинский округ № 409, Днепропетровская область), комиссия зафиксировала 426 бюллетеней, поданных против. (Хотя времена, вроде, были суровые!)

На выборах 1970 года — несогласных будет уже 171 человек, в 1974-м — 11, а в благополучном 1979-м — вообще ни одного. Из 251 тысячи 197 избирателей Бауманского округа столицы 251 тысяча 195 человек единодушно отдали свои голоса «дорогому Леониду Ильичу», двое — получается — на участки не пришли...

«Всё хорошо», — продолжает он регулярно записывать в дневнике. А льстивое, угодливое окружение еще и всячески укрепляло его в этих мыслях, наперебой уверяя, каким авторитетом и любовью пользуется он у народов всего мира — как нужны стране Ваши государственная мудрость и таланты, без Вас — пропадем!

Вновь обратимся к страницам дневника:

«Говорил с тов. Копейкиным А. Н. — он сказал: голос офицера слышал, голос генерала слышал, а теперь рад, что слышу голос маршала». (1976 год.)

«Разговаривал с Черненко К. У., Долгих о поездке в Испанию. Куньял46 передавал горячие приветы, при упоминании моего имени все встают. Хотят издать на своем языке книжку „Малая Земля“». (1977 год.)

«Принял Кармаля Бабрака. Получил их орден». (1981 год.)

Кстати, о наградах — одной из самых главных притчей его во языцех. До сих пор, заговаривая про Брежнева, мы непременно вспоминаем про эту, чисто сорочью тягу престарелого генсека к орденам и медалям.

Он и в самом деле испытывал нездоровое, болезненное просто влечение к всевозможным цацкам. Наверное, генсек считал, что награждают не столько его самого, сколько в его лице всю страну. Кажется, есть такой научный термин — аберрация.

На счет «звездофобии» Брежнева существует масса легенд и сказаний. Разные источники называют различные цифры; книга рекордов Гиннеса, куда Леонид Ильич занесен, как «самый награжденный в мире человек», сообщает, например, что он был удостоен 15 советских и 42 иностранных орденов.

Еще где-то мне доводилось читать, будто всего у него имелось более 200 наград, и на похоронах их несли, сгибаясь в три погибели, аж 44 офицера.

В действительности, у Брежнева было 55 орденов: 16 советских и 39 иностранных, (Данные официальные, взятые мной в Госархиве РФ.)47

Я специально подсчитал: 7 орденов — он получил за войну, 5 — за конкретные дела (Запорожсталь, космос), еще 10 — до момента прихода своего к власти. Всего 22 из 55.

То есть — половина почти наград дадена ему была совершенно заслуженно (ну, или хотя бы на общих основаниях), многие — выстраданы кровью.

Остальные — да, согласен, тут уж началось форменное бесстыдство. Почти ежегодно Леониду Ильичу — теперь уже на маршальский мундир — цепляли очередную побрякушку.

(После присвоения в 1976-м маршальского звания, Брежнев специально собрал однополчан, гордо продефилировал в золоченом, увешанном орденами, точно новогодняя елка, кителе: «Дослужился!»)

Каждая дружественная страна считала непременным долгом отметить «старшего друга» высшей наградой. Дальше всех пошли монголы — они повесили на грудь Леониду Ильичу специально отлитую из чистого золота звезду «Почетного гражданина МНР». За всю историю Монголии это звание не присуждалось больше ни разу.

Верхом болезненного тщеславия стало, как считается, вручение генсеку ордена Победы — высшей полководческой награды, которую прежде вручали лишь истинным маршалам победы: Жукову, Коневу, Рокоссовскому. Победу не давали с самого конца войны; последнее награждение датировано сентябрем 1945-го. (Мерецков и Броз Тито) 33 года спустя легендарный орден из золота и платины, украшенный 180 бриллиантами, торжественно прикрепили на грудь Брежневу.

Хотя, если вдуматься — а стоит ли хоть одна, пусть даже самая блестящая фронтовая операция, войны, которой удалось избежать? Лучше ведь не допустить ее вовсе, нежели геройски потом класть своих солдат за каждую пядь. И здесь-то уж точно — заслуги генерального секретаря не вызывают сомнений. (Нобелевской премии мира в его коллекции, хоть и не значилось, зато Золотая медаль мира ООН — была.)

Мало кто помнит, кстати, что кремлевский сезон звездопада открылся задолго до Брежнева; началось всё еще с Хрущева, навесившего самому себе четыре геройских звезды! Да и Сталин, с его прославленным аскетизмом, тоже был дважды Героем, кавалером 14 орденов — в том числе двух Побед!

Другое дело, что при Брежневе наградная лихорадка приняла характер совсем уж бесстыжий.

Ордена и медали давали по поводу и без, преимущественно — к юбилеям, точно праздничный продуктовый набор — это был еще один способ умиротворения аппарата. Членам Политбюро, секретарям ЦК и союзных республик — к каждой дате, например, полагалось по Герою48.

Без звезд члены Политбюро чувствовали себя, все равно, как персонаж Алексея Константиновича Толстого:

Приснился раз, Бог весть с какой причины,

Советнику Попову странный сон.

Поздравить он министра в именины

В приёмный зал вошел без панталон...

Считается, что в «нулевую» эпоху этот золотой звездопад вновь пролился на чиновничество с новой силой. На самом деле, больше всего наград вручалось не в «бюрократический» путинский, а в «демократический» ельцинский период. В иные годы — счет награждений доходил тогда до 40 тысяч. (Путинский рекорд — 27 тысяч наград за год.)

Впрочем, по гамбургскому счету с советских времен мало что изменилось. Ордена и звания щедро раздаются по-прежнему — к юбилеям, датам, нередко — по спущенной разнарядке. Еще обильнее — загораются генеральские и геройские звезды. Число генералов во всех силовых структурах — Минобороны, МВД. ФСБ, СВР, ФТС, ФСО — увеличилось едва ли не вдвое.

Устинов, Патрушев, Рушайло, Проничев — все сплошь Герои России, но почему-то секретными указами.

Даже Жириновский — и тот заслуженный юрист...

По счастью, перечень кавалеров одними лишь этими именами не исчерпывается. (Да и многие среди них — заслужили награды свои по праву: тот же Шойгу, например. Или начальник Центра спецназначения ФСБ генерал Тихонов.)

Я вообще, считаю, что в советской системе морального поощрения было немало разумного, не всё ведь меряется одними деньгами. (Неслучайно доски почета — тоже возвращаются теперь повсеместно.)

Если вдуматься, что такое медаль или орден? Кусок металла. Для человека же, особенно живущего в глубинке, это, может быть, высшая степень счастья, истинный его звездный час.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

В первую Чеченскую, особенно на начальном периоде, наград окопникам давали чрезвычайно мало. Да и получали их преимущественно люди, реального пороха не нюхавшие: тыловики, кадровики, штабные.

Зато в 1996-м после выборной кампании большинство олигархов, ее спонсировавших, получили из рук Ельцина ордена, в основном «Дружбы» — видимо, за дружбу с Кремлем. В числе кавалеров были: Гусинский, Ходорковский, Смоленский, Невзлин.

Откроем последние президентские указы Путина. Май 2008-го.

«За большой вклад в развитие атомной отрасли и многолетний добросовестный труд наградить...

Банных Виктора Петровича — водителя автобуса.

Пижова Валерия Яковлевича — слесаря-ремонтника,

Сидоркову Людмилу Ивановну — повара...»

Уже хотя бы за повара Сидоркову или доярку Брусникину, получившую звезду Героя за спасение от пожара фермы, я готов закрыть глаза и на Жириновского, и на Устинова с Рушайло...

«Щит и меч» против «Дома-2»

Этот, казалось бы, небольшой штрих — как нельзя лучше высвечивает то, о чем многие почему-то предпочитают стыдливо молчать.

По своей ментальности — Путин родом из Советского Союза. (Даже сам признавался однажды, что его спокойно можно было считать «успешным продуктом патриотического воспитания советского человека».)

Родился — при Сталине, за парту сел — при Хрущеве, как личность — сформировался при Брежневе.

(Вообще, я давно заметил, что поколение брежневской эпохи — в 1990-е оказалось наиболее успешным и востребованным, не в пример горбачевскому поколению «Пепси», напрочь выбитому в годы лихолетий. Те, кому сегодня между 40 и 60, преимущественно являют собой удивительный сплав идеализма и прагматизма.)

Очень показательно, что в числе важнейших мировых трагедий Путин называет именно развал СССР. «Кто не жалеет о крушении Советского Союза, — признался он как-то, — у того нет сердца». Вдругой раз Владимир Владимирович высказался еще более определенно: «Развал Советской империи является преступлением».

Отношение человека к гибели Союза — своего рода лакмусовая бумажка любого политика, этакий термометр его убеждений. Для либералов-западников, например, это — праздник демократии: оковы тяжкие падут, темницы рухнут и свобода...

(Тот же Гайдар, не стесняясь, говорил, что у него «нет чувства сожаления о Советском Союзе», а есть только «чувство бесконечного понимания угрозы миру, которая была связана с крахом Советского Союза».)

В отличие от них, Советский Союз для Путина — вовсе не тюрьма народов, не ненавистная империя, не средоточие зла. СССР — это его родина, в которой хватало всякого: и хорошего, и дурного.

Неудивительно, что с его приходом многое, бездумно отброшенное Ельциным, вновь оказалось востребовано государством: и не только награды поварам и дояркам.

Спецслужбы, находившиеся при «демократах» в загоне, обрели при Путине второе рождение. По степени влияния и могущества, ФСБ не сравнится сегодня ни с каким другим ведомством, что имеет, впрочем, как минусы, так и плюсы. (Неизвестно, чего, кстати, больше.)

Даже формулировки в официальных документах с андроповских времен остались неизменными. Копаясь в архиве, я обнаружил вдруг согласование 1972 года: «На имярек компрометирующими материалами не располагаем»; точно такие же бумаги — слово в слово — пишутся и сегодня, перед назначением на любую высокую должность кандидат в обязательном порядке проходит проверку ФСБ.

Это еще одна параллель между двумя эпохами. Однако и она объясняется довольно просто.

В сильном государстве, при сильном лидере, спецслужбы — тоже непременно сильны.

Тяга к оперативным комбинациям, политическим играм, нетрадиционным ходам и решениям, вербовкам, внедрениям — всё то, что отличает крупных политиков от разной мелюзги — целиком лежит в ментальности спецслужб; этакой войны в Зазеркалье, по меткому выражению классика шпионского жанра Ле Карре.

У Петра — был Приказ тайных дел. У Николая I — третье охранное отделение. У Александра III — особый корпус жандармов. У Сталина — НКВД-МГБ. У Брежнева с Андроповым — КГБ.

И — наоборот. Слабым, неумелым властителям, толком не понимающим, чего они сами хотят, сильная госбезопасность и даром никогда не нужна. Она лишь раздражает их вечным своим зудом, настырностью, суются, понимаешь, куда не просят, указывают...

Ни у Николая II, ни у Хрущева, ни у Ельцина с Горбачевым мощных спецслужб не могло возникнуть по определению, они способны были лишь доломать то, что получили в наследство...

НА СТЫКЕ ЭПОХ

В годы ельцинского правления российские спецслужбы подвергались постоянной реорганизации. За 9 лет на Лубянке сменилось 7 руководителей и 6 вывесок (КГБ-АФБ-МБВД-МБ-ФСК-ФСБ).

С каждой новой чисткой из системы уходили наиболее профессиональные кадры, уставшие от постоянных упреков и недоверия. Когда к концу столетия Россия столкнется с разгулом терроризма, противостоять ему будет некому...

К госбезопасности Первый Президент испытывал откровенное недоверие: он навсегда запомнил, как КГБ, по указанию Горбачева, неустанно шпионил за ним, записывались даже разговоры с личным массажистом.

Осенью 1991 года на встрече с лидерами стран «большой семерки» Ельцин вообще пообещал «ликвидировать КГБ, как орган». Узнав об этом, тогдашний председатель Виктор Иваненко натурально бухнулся перед Ельциным на колени, но присутствовавший при беседе госсекретарь Бурбулис резко прервал его: «Не успокоитесь, найдем вам на смену кого-то посговорчивей». Вскоре Иваненко сняли...

Ох уж это извечное интеллигентское презрение к голубым мундирам. Меняются эпохи, вывески, правители, но чистоплюйство это — остается неизменным.

Замечательный пассаж вычитал я у покойного Юрия Щекочихина: «Не могу понять, куда при Путине делась интеллигенция. Молодые ребята не могут вырастать на „Щите и мече“».

(Как будто на Джеймсе Бонде или «Бригаде» — могут!)

Не знаю уж, умышленно Щекочихин помянул про «Щит и меч» или по наитию, но попадание — точно в десятку. Для Путина — эта книга тоже своеобразный символ, только с противоположной полярностью. Именно похождения Йоганна Вайса и привели его в КГБ.

В своих мемуарах «От первого лица» он вспоминает: «Еще до того как окончил школу, у меня возникло желание работать в разведке... книги и фильмы типа „Щит и меч“ сделали свое дело»49.

То есть, для Путина «Щит и меч» — это что-то вроде путеводной звезды (недаром вместе с провалившимися в США нелегалами он поет «С чего начинается родина»), для Щекочихина — рвотное средство.

Дело, конечно, не в самой книге (и фильме) полузабытого нынче писателя Кожевникова — вполне художественная себе история про героизм советских разведчиков. Дело, если угодно, в принципиальнейших мировоззренческих отличиях.

Диссидентствующие либералы — по сути своей почти анархисты. Государство для них, строго по Ленину — инструмент подавления, они никогда не жалуют власть, особенно — охранительные структуры, потому вечно и находятся в оппозиции, кто-то — открыто, большинство — втайне, держа фигу в кармане.

Эта метаморфоза появилась не вчера и не сегодня. Еще сто лет назад, после Портсмута и Цусимы, русские либералы слали восторженные телеграммы японскому микадо, поздравляя его с победой над своей (!) страной и с пеной у рта защищали бомбистов и террористов, убивающих опричников режима.

Только за первую половину 1906 года от рук революционных боевиков погибло 499 человек, включая случайных прохожих. И ведь что поразительно: симпатии «просвещенного» общества были явно не на стороне жертв; первая Дума пыталась даже принять закон, амнистирующий за любые политические преступления.

Если просто убил человека, отправляйся, значит, в Сибирь или на эшафот. А ежели полицмейстера или губернатора — это уже неподсудная политика. Да и то, говоря по правде, полицмейстеры с губернаторами — какие ж это люди, скорее, сатрапы, душители свободы.

По сей день в интеллигентской среде торжеством справедливости и гуманизма считается оправдательный приговор террористке Вере Засулич, типичной шахидке, стрелявшей в петербургского градоначальника Трепова. Это при том, что Трепов был тяжело ранен и лишь чудом остался жив, а Засулич, после триумфального освобождения, продолжила революционную борьбу, ничуть в содеянном не раскаявшись.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Вплоть до конца 1990-х годов симпатии российских либералов были на стороне Дудаева и его режима. Интервью с «неистовым Джохаром» публиковались с завидной регулярностью. Даже после начала войны о чеченской стороне писали гораздо больше и лучше, чем о своей собственной, вплоть до того, что заявления и ультиматумы главарей сепаратистов транслировались в прямом эфире.

Дудаева и убили-то в момент, когда по спутниковой связи он дружески беседовал с депутатом Госдумы Боровым; в это самое время избиратели Борового в солдатских бушлатах стреляли в гвардейцев Дудаева.

Если главным другом российских журналистов был министр печати Ичкерии Мовлади Удугов, то главным другом чеченских «повстанцев» был уполномоченный в РФ по правам человека Сергей Адамович Ковалев.

Пожалуй, ни в одной другой стране террорист, поднявший руку на слугу государева, не может прослыть героем, у нас — сколько угодно.

33 губернатора и вице-губернатора, 16 градоначальников, 24 начальника тюрем, включая главного тюремщика империи, 7 генералов и адмиралов — вот лишь далеко неполный перечень тех, кто подвергся покушениям и нападениям на стыке двух столетий. Плюс два убитых министра внутренних дел, премьер-министр, парочка членов правительства, главный военный прокурор и бессчетное множество полицейских, надзирателей, офицеров, агентов охранки и присяжных поверенных.

В период 1901-1911 годов теракты унесли почти 17 тысяч жизней. На пике революционного воодушевления, в 1907-м, в среднем ежедневно погибало 18 (!) человек.

И все равно — общество радостно аплодировало героям, приносящим свои головы на плаху вселенского счастья; быть в оппозиции к режиму тогда тоже считалось модным, даже как бы само собой разумеющимся.

Министр внутренних дел Вячеслав Плеве, занявший это кресло после убийства своего предшественника генерала Сипягина, очень метко подмечал тогда:

«Та часть нашей общественности, в общежитии именуемая русской интеллигенцией, имеет одну, преимущественно ей присущую особенность: она принципиально и притом восторженно воспринимает всякую идею, всякий факт, даже слух, направленные к дискредитации государственной, а также духовно-православной власти...»

Самого Плеве в 1904 году взорвет сын лесоторговца эсер Созонов...

Почти все первые революционеры и террористы — происхождения были более чем состоятельного и знатного.

Повешенная за убийство Александра II Софья Перовская — приходилась дочерью бывшему губернатору Петербурга. Ее подельница Вера Фигнер — выпускница института благородных девиц. Кибальчич — из семьи священника. Плеханов — сын отставного штабс-капитана. Отец Германа Лопатина, первого переводчика «Капитала», служил председателем Ставропольской казенной палаты и имел чин действительного статского советника, что по табели о рангах приравнивалось к генерал-майору. (Так же, кстати, как и Ульянов-старший.) Кропоткин вообще носил княжеский титул.

Из 10 организаторов и руководителей Союза борьбы за освобождение рабочего класса — созданного Лениным прообраза будущей большевистской партии — собственно, рабочих не было вовсе. Часть — из служащих или чиновников, часть — из дворян, один даже — наследник мелкого лесопромышленника.

Эти люди ненавидели свою родовую, естественную среду больше, кажется, чем сами угнетенные, хотя им-то как раз грех было жаловаться на судьбу. Но эта тяга к самопожертвованию, к обречению себя на муки и лишения — тоже была у либералов в крови; в борьбе — обретешь ты право свое...

Великий русский философ Сергей Булгаков (уж точно не держиморда и поборник режима) заключал в 1909 году:

«Героизм — вот то слово, которое выражает, по моему мнению, основную сущность интеллигентского мировоззрения и идеала, причем героизм самообожания... Интеллигент, особенно временами, впадал в состояние героического экстаза с явно истерическим оттенком. Россия должна быть спасена, и спасителем ее может и должна явиться интеллигенция вообще и даже имярек в частности — и помимо его нет спасителя и нет спасения... Он делает исторический прыжок в своем воображении лишь в самую светлую точку на краю исторического горизонта... Во имя веры в программу лучшими представителями интеллигенции приносятся жертвы жизнью, здоровьем, свободой, счастьем...»

Чем закончился этот романтический экстаз, хорошо, увы, известно: октябрем 1917-го. Те немногие, прекраснодушные либералы, дожившие до этого времени, преимущественно завершат свои дни либо в парижском такси, либо на колымских приисках; сталинское НКВД, в отличие от царской охранки, с классовыми врагами не церемонилось.

Александр Солженицын, кумир «шестидесятников» и диссидентов, сформулирует потом:

«Интеллигенция сумела раскачать Россию до космического взрыва, но не сумела управлять ее обломками. Потом, озираясь из эмиграции, сформулировала интеллигенция оправдание себе: оказался „народ — не такой“».

Как похоже это на слова, сказанные другим знаменитым диссидентом, правда, касательно уже событий брежневско-горбачевской поры: целились в коммунизм, а попали в Россию...

О диссенте сегодня принято говорить либо в восхищенных тонах, рисуя борцов с тоталитаризмом теми же точно красками, какими в советское время изображали большевиков-подпольщиков, либо — обратно, обвиняя их в связях с западными разведками и в содействии развалу страны.

Та же крайность, что и в случае с КГБ. Никаких полутонов. Либо черное, либо белое. Либо лед, либо пламень. А ведь и то, и другое — лишь половина правды. Истина — всегда посередине.

Да, диссидентское движение, действительно, существовало и пользовалось симпатией большей части интеллигенции. Это — правда первая, многократно растиражированная.

Но есть и правда другая, о которой вспоминают куда реже: в активную фазу сопротивление это не переходило, массовости не имело, да и между самими диссидентами единства никогда не наблюдалось; извечная интеллигентская болезнь — не умеем мы договариваться друг с другом.

Не буду спорить насчет размеров и масштаба тех прегрешений, в которых традиционно обвиняют брежневский режим: травля инакомыслящих, гонения на диссидентов, карательная психиатрия, государственный шовинизм.

Даже единичные такие факты — уже сама по себе мерзость, которую невозможно оправдать никакими высокими материями.

Другое дело, что проблема прав человека была изрядно преувеличена. Для сонма западных политиков, журналистов, политологов — она являлась не более чем картой, которую успешно они разыгрывали в сугубо политических интересах. Джимми Картер и Рональд Рейган вообще гордо подняли над Капитолием знамя борьбы за демократические ценности, как один из главных своих символов.

«Сегодня принято считать, — утверждает многолетний начальник 5-го управления (идеологическая контрразведка), а впоследствии первый зам. председателя КГБ генерал Бобков, — что КГБ только и делал, что сажал, расстреливал за анекдоты, стишки, пустяковую болтовню. Могу заверить, в практике 5-го управления такого не было. Андропов спокойно смотрел на инакомыслие. Более того, считал это явление закономерным. А репрессивные меры мы применяли, только если это инакомыслие уже вело к инакодействию».

Когда нам рассказывают про Лубянскую кровожадность, почему-то опускается тот факт, что КГБ в 1970-1980 годы сознательно снижал накал репрессий. Формально людей можно было сажать за передачу самиздата и эмигрантской литературы. Фактически же — арест оставался уже крайней, сверхординарной мерой. Возбуждению уголовного дела непременно предшествовали душеспасительные беседы в приемной КГБ, парткоме, профкоме, деканате — где там еще?

Основу брежневско-андроповской политики в большей степени составляла не хирургия, а терапия; по настоянию председателя КГБ, в 1972-м был принят даже специальный указ «О применении органами государственной безопасности предостережения в качестве меры профилактического воздействия».

Документ этот, кстати, почти дословно повторяет недавно принятые скандальные поправки в закон о ФСБ, вызвавшие резкую критику со стороны правозащитников. (Странно, что в пылу страстей никто про сходство это и не вспомнил.)

Вот — текст Указа Президиума Верховного Совета СССР от 25 декабря 1972 года № 3707-VIII:

«Установить, что лицу, совершившему антиобщественные действия, противоречащие интересам государственной безопасности СССР, если они не влекут уголовной ответственности, органами государственной безопасности может быть сделано официальное предостережение о недопустимости такого рода действий с последующим уведомлением прокурора».

А это уже — федеральный закон № 238-ФЗ от 27 июля 2010 года. Ровно 38 лет спустя:

«В целях предупреждения совершения преступлений (...) при наличии достаточных и предварительно подтвержденных сведений о действиях физического лица, создающих условия для совершения указанных преступлений и при отсутствии оснований для его привлечения к уголовной ответственности, органы федеральной службы безопасности, предварительно уведомив о том прокурора, могут объявлять этому лицу обязательное для исполнения официальное предостережение о недопустимости действий...»

Когда я пишу эти строки, предсказать, как именно закон этот будет работать, не может пока никто.

Зато хорошо известно, как действовал аналогичный указ в брежневское время. За год — профилактическим беседам подвергалось примерно 9 тысяч вольнодумцев. В 1967-1970 гг. было профилактировано 35 316 граждан, с 1971-го по 1974-й — 34 700. Большинство этих людей стали впоследствии обычными конформистами и добропорядочными обывателями, избежав таким образом тюремных страданий; при Сталине — даже за одни подобные мысли их мгновенно б отправили на лесоповал...

Глупо недооценивать могущество «пятерки» и КГБ в целом. Но и чрезмерно демонизировать Лубянку — тоже совсем ни к чему, хотя в либеральных кругах традиционно приписывают ей тотальный контроль и всеобщую слежку вплоть до повального прослушивания телефонов.

Для понимания: в 262-милионной стране количество сотрудников КГБ, работавших по 5-й линии, не превышало полутора тысяч штыков. Из них пятьсот трудилось в центральном аппарате.

(Между прочим, аналог тайной полиции есть сегодня и в ФСБ: управление по борьбе с терроризмом и защите конституционного строя.)

Вообще по части смут и бунтарства брежневское царствование выдалось на редкость спокойным; и года с его избрания не прошло, как КГБ зафиксировал уже резкое снижение — вдвое — количества антисоветских листовок и прокламаций.

Почти прекратились стихийные волнения. За 18 лет — всего 10 случаев массовых беспорядков. (Большинство — без какой-либо политической окраски.) В 1969-1976 годах — когда Брежнев находился в самом зените — их не было вовсе.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Массовые акции протеста — неотъемлемая примета лихих 1990-х. Нужда и голод постоянно выводили людей на баррикады.

Пик их пришелся на второй ельцинский срок, когда невыплаты зарплат бюджетникам стали явлением массовым. В 1997 году на предприятиях произошло более 17 тысяч забастовок, в 1998 — 11 тысяч, в 1999-м — свыше 7 тысяч. Были случаи, когда офицеры выгоняли на улицы танки.

Активней всех вели себя шахтеры Кузбасса. Весной 1998-го, отчаявшись дождаться зарплат (денег не получали полгода), они объявили «рельсовую войну», перекрыв движение по Транссибу. Одновременно у Белого дома был разбит палаточный городок, простоявший вплоть до октябрьских холодов. В числе требований бастующих была и отставка Ельцина. Сам президент к участникам стачки не вышел ни разу...

Кстати, при разгоне даже этих немногочисленных волнений войска и милиция никогда не применяли оружие, не в пример либералам Хрущеву с Горбачевым50…

Невозможно найти даже малейших параллелей между редкими одиночными пикетами диссидентов и гремящими на Западе антивоенными демонстрациями, когда на улицы выходили сотни тысяч человек (рекорд — июнь 1982 года, Централ-парк Нью-Йорка, миллион протестующих против рейгановской гонки вооружений). Ничего подобного в СССР при Брежневе не было.

И межнациональных конфликтов, этнической резни — тоже по большому счету не было. В это трудно теперь поверить, но в 1970-е Чечено- Ингушская АССР считалась образцом спокойствия и гостеприимства, а уровень преступности оставался здесь одним из самых низких на Кавказе; ежемесячный прирост — всего... 0,3 процента. (Поговорите с людьми, выросшими в Грозном: в один голос примутся уверять, что это был самый интернациональный город в стране.)

Национальная политика Москвы отличалась изрядной гибкостью. Кавказские (и отчасти среднеазиатские) республики находились на особом положении балованных последышей, которым дозволяется и прощается больше, чем остальным.

На многие вещи центр сознательно закрывал глаза. Почти легально в национальных республиках существовало, например, многоженство, причем в этом занятии нередко уличались даже секретари райкомов. И кровная месть на Кавказе тоже была, вплоть до смертоубийства. И — работорговля. А уж коррупция и в те времена цвела чисто южным, пышным цветом. Взятки за поступление в вуз, прием на работу и прочая считались в порядке вещей, чем-то вроде национальных традиций, которые сильнее советской власти.

И вновь нахожу я в этом очередную и вполне объяснимую связь между двумя эпохами. Национальная политика умиротворения, проводимая брежневским режимом, во многом перекликается с нынешней кремлевской.

И тогда, и теперь Кремль предпочитал откупаться от гордых, восточных народов: чем бы дитя не тешилось, лишь бы за кинжал не хваталось...

Сегодня правящие кавказские кланы тоже находятся на особом положении; покажите мне человека, способного заспорить с героем и академиком Рамзаном Кадыровым.

За все в этой жизни надо платить...

На фронтах холодной войны

...Как-то самой собой забылось, что вторым по кровожадности после Сталина был вовсе не Брежнев и даже не Андропов, а душка Никита Сергеевич. Только за два года, прошедших с «покаянного» XX съезда, по статье УК «антисоветская агитация и пропаганда» осуждено было 3 380 человек, в два раза больше, чем за всю брежневскую эпоху.

Что же до настоящих борцов с режимом, то по официальной статистике (ее, в частности, приводят в своем исследовании В. А. Козлов и С. В. Мироненко)51, их число не превышало в те годы и двух тысяч. Всего по политическим мотивам (антисоветская агитация, клевета на социалистическую действительность) в 1965-1980 гг. было осуждено 1829 человек.

Прибавим к этому еще какое-то количество жертв психушек. Точного учета их не велось, но когда в 1987-м КГБ, в свете новой политики, начал снимать диссидентов с психиатрического учета, таковых оказалось порядка 500 человек.

Итого, для ровного счета — примерно 2,5-3 тысячи узников совести (если присовокупить и осужденных по другим, чисто уголовным статьям). Ну, хорошо, пусть даже 5 тысяч узников — за 15 лет.

Я не говорю, много это или мало. Я лишь констатирую, что на 262-миллионную страну приходилось 5 тысяч жертв режима: меньше 0,001% от общего населения.

Факт малочисленности оппозиции вынуждены признавать и сами диссиденты. Эмигрировавшие из СССР по политическим убеждениям Владимир Соловьев и Елена Клепикова писали в начале 1980-х:

«...было время — 70-е годы — когда диссиденты и самим себе и многим западным политикам (тому же, например, Картеру) казались реальной оппозицией Кремлю. На самом деле это был западный, возникший по ассоциации миф, которому несколько русских идеалистов попытались придать черты реальности. Для этого им, естественно, пришлось полностью переадресовать свою деятельность: они рассчитывали прежде всего на отклик в Америке и Западной Европе, а не в России, где его и не могло быть...»

И как бы подытоживая: «...настоящий диссент к концу 70-х годов вырвали с корнем».

...Между прочим, многие из диссидентов были отнюдь не борцами с красной тиранией, а самыми, что ни на есть, истовыми коммунистами, считающими, что идеалы революции преданы и извращены. Тот же знаменитый капитан Саблин — лейтенант Шмидт эпохи застоя — поднял восстание на боевом (!) корабле «Сторожевой» именно в знак протеста против отхода от ленинских принципов. (Тогда, в 1976-м, его расстреляли, как предателя, после — назовут героем.)

Заглянем ненадолго в архивы бывшего КГБ.

1970 год. Группа жителей Свердловска осуждена за создание подпольной «Революционной рабочей партии». В листовках они призывали готовить новую коммунистическую революцию.

Куранов В. Ю., рабочий из Симферополя. Привлечен к уголовной ответственности за попытку организовать подпольную группу. Написал рукопись, в которой доказывал, что существующий строй необходимо заменить «народным капитализмом».

Токарь В. Чамовских и электрик Н. Якубенко осуждены за распространение листовок «Программа рабочего класса», в которых призывали к созданию «независимой политической организации, основанной на коммунистических принципах».

1970 год. В Нижнем Тагиле и Макеевке создана «Революционная партия интеллектуалов».

Группа рабочих Волошиловградстроя основали «Партию борьбы за реальность ленинских идей».

1975 год. Рабочий из Нижнего Тагила Н. Каликин привлечен к ответственности за попытку создания «Партии справедливости советского народа».

Насколько оправданна была эта жестокость? Вряд ли ведь Советская власть рухнула от листовок токаря Чамовских. Как не рухнула бы она от «Собачьего сердца», «Детей Арбата» и стихов Бродского.

(Кто сегодня помнит о книгах, прорвавшихся из запретной зоны на гребне перестройки? «Новое назначение», «Белые одежды», «Зубр»? А ведь 20 лет назад — журналы, где они печатались, зачитывали до дыр.)

В памяти сразу всплывает примечательный диалог между Екатериной Великой и ее сыном, будущим императором Павлом. Читая депеши из революционной Франции, Павел в негодовании воскликнул:

Браво, Ваше Величество! Отменно сказано!

Если и следовало бороться с инакомыслящими, то уж точно совсем другими методами, не запрещать и давить, а просто не замечать, как это делает власть сегодняшняя.

(Брежнев — сажал диссидентов в тюрьму, Путин — в президиум, рядом с собой. Главу Московской Хельсинской группы Людмилу Алексееву, например. До тех пор, правда, пока ей не начали крутить руки у Триумфальной площади.)

В России испокон века нет ничего желанней и слаще запретного плода: при виде таблички «входа нет» первое наше желание — непременно туда проникнуть.

Чем упорнее власть что-либо запрещала — иностранные «голоса», Галича, Солженицына — тем популярнее лишь они становились, еще и потому, что в обществе постепенно исчезал животный страх. При Сталине — сидели миллионы. При Брежневе — единицы, да и то, следовало здорово постараться, чтобы упекли тебя за решетку.

(Юрий Щекочихин очень точно охарактеризовал эту генерацию, как «испоротое поколение».)

Приоткрытые границы манили, точно нарисованный очаг в каморке Папы Карло. Пока «железный занавес» наглухо отделял Восток от Запада, никто об этом и не помышлял, теперь же — рассказы немногочисленных счастливцев про гигантские супермаркеты и семьдесят сортов колбасы кружили головы почище водки.

Даже люди вполне искушенные, вернувшись из-за кордона, долго еще не могли прийти в себя от увиденного.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

После первой поездки в Америку в 1989-м Ельцин с восторгом рассказывал завороженным избирателям:

«Если ты в магазин пришел, то продавец за тобой ходит. Все — во имя человека. ...тридцать тысяч наименований продуктов. Фантазии не хватит просто, чтобы перечислить... Если у нас 40 легковых автомобилей на тысячу жителей, то у них 40 частных самолетов на тысячу жителей. Тысячи самолетов на специальных аэродромах, на которые они в пятницу вечерам сели с семьей и полетели на побережье отдохнуть... Ну, я уже не говорю, что легковых автомобилей примерно 600 на тысячу...»

Хотя, казалось бы — бывшая партноменклатура, многолетний хозяин Урала, вчерашний секретарь ЦК, чего там говорить о простых смертных...

Только через много лет, уже на собственном горьком опыте, мы узнаем, что бескрайние супермаркеты и вереницы частных самолетов — лишь оборотная сторона рыночной экономики, доступная, увы, далеко не каждому.

И ведь не то, чтобы об этом тогда не говорили, не писали — про безработицу, инфляцию, рост тарифов и бешеную квартплату, просто — делалось это столь кондово и топорно, что официальной пропаганде уже мало кто верил. Ни один самый ушлый лектор общества «Знания» не мог, допустим, объяснить, почему, если капитализм — загнивает, даже негры преклонных годов разъезжают там на собственных авто, а здесь в большинстве городов — мясо по талонам.

Брежнев оказался заложником своей же собственной либеральной политики. Ослабив гайки и отпустив вожжи, он в то же время не решился серьезно изменить заложенную в бортовом компьютере программу.

Управлять, как прежде, одним только страхом Брежнев не хотел: вопреки уговорам коллег, воспротивился, например, арестам Солженицына с Сахаровым (с последним даже хотел повстречаться, о чем имеется запись в дневнике), предлагал выпускать в эмиграцию евреев. (Хотя с его согласия в Уголовном кодексе появилось сразу две новых «диссидентских» статьи: 190-1 — распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский строй и 70 — антисоветская агитация и пропаганда.)

Но и ничего нового генсек взамен не предлагал. Это было некой обоюдной игрой: народ делал вид, что боится, а власть — что стращает.

А ведь открой он границы, отмени, или ослабь цензуру — при соблюдении, разумеется, рада прочих условий — ничего смертельного не произошло бы. Китай — наглядный тому пример.

Однако удивительная штука. Несмотря на жесточайший идеологический диктат, и литература, и кино, и музыка, и театр, и наука отнюдь не прозябали тогда в упадке, а, напротив, вознеслись на невообразимую высоту.

Зато в 1990-е, когда цензура исчезла, и близко повторить этот успех свободные художники отчего-то не сумели. Если и были отдельные удачи, вроде михалковского «Оскара» или книг Улицкой, Петрушевской, Полякова — все равно родом они оттуда, из треклятого советского холода.

Кино: «Ирония судьбы», «Бриллиантовая рука», «Иваново детство», «Зеркало», «Солярис», «Сталкер», «Гараж», «Белорусский вокзал», «Калина красная», «Москва слезам не верит»52.

Литература: Шукшин, Трифонов, Абрамов, Варламов, Василь Быков, Распутин, Астафьев, Казаков.

Театры: «Таганка», БДТ, ефремовский МХАТ, Ленком, «Современник», Эфрос, Гончаров. Про Большой и Кировский театры я и не говорю.

А что останется нам от эпохи 1990-х? Каких новых писателей, композиторов, режиссеров подарила она?

Вопрос на засыпку: назовите сходу хотя бы три тогдашних фильма, которые переживут своих создателей, только, чур — «Брата-2», «Бригаду» и хмельные саги про генерала Михалыча не поминать.

То-то...

Известный, советский еще поэт Андрей Дементьев, с которым как-то заспорили мы на сей счет, объяснил эту метаморфозу тем, что цензура и диктат — лучшее средство для стимуляции таланта. Нечто вроде искусственного отбора.

— Это как встречный ветер: ты идешь наперекор стихии, но уж если прорываешься, значит, по-настоящему одарен.

То есть цензура — как не покажется это циничным — пошла на пользу отечественному искусству, оказавшись своего рода фильтром-катализатором. Чтобы показать фигу в кармане, требовался особый, тонкий и виртуозный подход: аллюзии, аллегории, скрытые символы. Все понимали, что «Гараж» — это совсем не про пайщиков ГСК. И «О бедном гусаре...» смотрелось с явным кивком в современность.

Вы никогда не задумывались: почему любимцы советской либеральной интеллигенции, каждый фильм которых некогда становился событием — Рязанов, Гайдай, Захаров, — со времен перестройки ничего путного больше снять не смогли, одно занудство или пошлятина. Встречного ветра не стало — вот они и потеряли драйв...

Не только кнут держало в руке государство. Был еще и пряник. Вся киноиндустрия, литература, искусство, телевидение щедро финансировались из казны, режиссеры, сценаристы, актеры, писатели — получали баснословные гонорары. За фильм первой категории — автору сценария платили 6 тысяч (29 зарплат моего отца-инженера).

Потом, в 1990-е, этот пряник тоже исчезнет вместе с казенной собственностью, государство полностью самоустранилось от поддержки искусства.

Возрождение же нынешнего кино — следствие как раз процессов обратных. («Дневной дозор», например, посмотрело в России почти 35 миллионов человек, «9 роту» — 25 миллионов.) И ведь никто при этом ничего не запрещает, снимай, пиши, рисуй, что пожелаешь — только за собственные деньги. Если же за казенный счет — извини, кто ужинает девушку, тот ее и танцует.

В годы Ельцина — госзаказ был заклеймен, как атавизм и рудимент. И только потом запоздало мы спохватились: «Офицеры» — тоже ведь госзаказ, причем классический; под влиянием фильма тысячи мальчишек пошли в военные училища. Неудивительно, что в России теперь создан даже федеральный фонд социально-экономической поддержки кинематографа, который финансирует социально-патриотические картины (годовой бюджет — полмиллиарда рублей). Кому давать деньги — решает попечительский совет (почти худсовет) с вице-премьером Жуковым во главе.

Кстати, едва только с кризисом госфинансирование пошло на убыль, количество новых лент резко сократилось.

Просто всегда должна оставаться возможность выбора: без госзаказа — плохо, с одним госзаказом — хуже вдвойне...

По иронии судьбы — именно кинематографисты оказались в первых рядах разрушителей империи. Это с их знаменитого съезда в 1987 году, когда под улюлюканье был низложен Сергей Бондарчук, и начался камнепад.

Надо думать, годков через пять они крепко о том пожалели. Фильмов — никаких: ни плохих, ни хороших — теперь практически не снимали. В театрах — платили гроши. Единственный способ заработка — реклама зубных протезов и живительных браслетов.

При Брежневе — творческая интеллигенция была именно что элитой: улучшенная пайка, телогрейка повышенной комфортности. Членство в творческом союзе — кинематографистов, писателей, композиторов, художников, театральных деятелей — служила пропуском в лучший мир, куда вход большинству был заказан.

Самыми богатыми в СССР людьми — по крайней мере, легально — были именно творческие деятели. Счет гонораров шел на тысячи. Говорят, что накануне ельцинской либерализации на сберкнижке у Пахмутовой с Добронравовым лежало больше миллиона.

Да, эти блага не давались бесплатно, если угодно, они обменивались — на лояльность, конформизм, послушание. Но глупо было бы рассчитывать, чтобы какая-то власть поощряла вольнодумство и бунтарский дух; будет возможность — расспросите об этом Майкла Мура, много интересного порасскажет про свободу слова и творчества в США.

Вопрос — в пропорциях.

С каждым днем цензура сегодня становится всё более призрачной. Победная поступь Интернета разрушает любые возможности для контроля за информацией. Интернет — это легализованный самиздат. Еще пару лет — и цифровое хоум-телевидение составит вполне реальную конкуренцию телевидению кремлевскому: любой сможет ощутить себя Эрнстом и Добродеевым в одном лице.

Хотя, грешным делом, глядя на заполонившую голубые экраны пошлость, так хочется иногда вернуться в благословенные времена Главлита и худсоветов, когда даже невинный поцелуй в кадре воспринимался почти как покушение на коммунистическую мораль. (Посмотрели бы они хоть одним глазком, что творится сейчас в «Доме-2»!)

Пожалуй, единственный раз государство жестко вмешалось в экспансию дурновкусия осенью 2007-го, когда на таможне было изъято 17 работ современного искусства, предназначенных для экспонирования в Париже под эгидой Третьяковки.

Впрочем, «искусством», пусть даже и современным, назвать эти произведения было бы неоправданной для них честью. Под изъятие попали преимущественно инсталляции скандально известной группы «Синие носы», на которых Джордж Буш, Хусейн, Кондолиза Райс, леди Ди и королева Елизавета занимаются сексом, а также фотоколлажи из серии «Слава России», изображающие целующихся милиционеров, проституток и завсегдатаев Куршавеля. Одна из работ представляла собой портрет автора, загримированного под Гитлера.

Тогдашний министр культуры Александр Соколов даже не скрывал, что «предпринял всё, что мог, чтобы она [выставка] туда не поехала, ибо в противном случае это «станет позором для России»53.

Ясное дело, возмущенные художники подняли в ответ шум, примеряя рубища новых диссидентов. Даже прямые аналогии с брежневской эпохой провели — тут же вспомнили про «бульдозерную» выставку авангардистов, снесенную в Москве осенью 1974-го. Хотя одно дело — выставлять в чужой стране от имени едва ли не главного российского музея (государственного!) портреты совокупляющейся королевы-матери и безвременно ушедшей принцессы. И совсем иное — крушить бульдозерами неформальное искусство.

По поводу последнего, кстати, следует заметить, что эта неуклюжая, безумная затея, дорого потом обошедшаяся имиджу СССР, целиком и полностью лежит на совести тогдашнего хозяина Москвы Виктора Гришина, и далеко не все в верхах дуболомство его разделяли. Помощник генсека Александров-Агентов открыто возмущался в записке, адресованной Брежневу:

«Кому всё это нужно? Зачем это было делать? Неужели идеологические работники Московского горкома и наша милиция не понимают, что борьба с неприемлемыми для нас направлениями в искусстве не может проводиться с помощью милиционеров, брандспойтов и бульдозеров?» (18 сентября 1974 г.)

Очевидно, доводы голубиной партии взяли верх: двумя неделями позже, 29 сентября в Измайлово прошла новая, как бы компенсационная выставка авангардистов. В Беляево — их было два десятка, в Измайлово — уже более сорока. По разным данным выставку посетило 1,5 тысячи человек.

Впрочем, о последнем факте почему-то сейчас не вспоминают. О беляевской выставке — известно широко, об измайловской — только специалистам.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

В 1977 году, будучи первым секретарем Свердловского обкома, Ельцин снес особняк купца Ипатьева, в котором большевики расстреляли царскую семью. Впоследствии он будет принародно каяться и говорить, что не мог ослушаться воли Москвы.

На самом деле, указание о сносе особняка поступило в Свердловск из ЦК еще в 1975-м, но Яков Рябов, тогдашний хозяин Урала, выполнять его не спешил и вообще отложил в долгий ящик, авось — забудется. Когда Ельцин через 2 года узнал об этом, не мешкал он ни секунды. Дом сломали за одну ночь, не дожидаясь даже официального решения горисполкома.

Итак, к 1970-м...

Еще одно великое заблуждение — воспринимать диссидентов и антисоветчиков исключительно тихими, очкастыми интеллигентами, этакими толстовцами-непротивленцами, способными максимум растянуть посреди Красной площади самодельный плакат.

Среди них были и те, кто боролся с советской властью не на словах, а на деле, правда, страдали при этом, как водится, совершенно неповинные люди.

В 1970 году отец и сын Бразинскасы захватили самолет Батуми — Москва и потребовали взять курс на Турцию. По пути они убили стюардессу Надежду Курченко, но все равно получили политическое убежище в США и в СССР выданы не были.

В том же 1970-м КГБ успел перехватить группу «отказников» во главе с Эдуардом Кузнецовым, собравшихся захватить рейсовый самолет, чтобы улететь в Израиль.

1977 год. Армянские националисты Затикян, Степанян и Багдасарян взорвали в Москве три самодельных бомбы — в вагоне метро и в продуктовых магазинах. В общей сложности пострадали 44 человека, 7 из них погибли. Сами себя террористы причисляли к «Национальной объединенной партии Армении», хотя академик Сахаров — о чем не принято как-то вспоминать — обвинял в организации этих терактов провокаторов с Лубянки. Кажется, нечто подобное мы слышали не так давно, только теперь — из уст уже Березовского.

Активисты движения поддержки советским евреям срывали гастроли советских театров и минировали американское представительство «Аэрофлота». Однажды взрывчатку заложили даже в офисе импресарио Сола Хурока, который организовывал выступления артистов из СССР.

Справедливости ради, следует, впрочем, признать, что таких были единицы, большинство — вели себя достаточно мирно, их оружием служили не бомбы, а слово.

По-своему, это были идейные, искренне убежденные в собственной правоте люди, готовые ради принципов взойти на плаху.

Многие — такие, например, как Анатолий Марченко, Юрий Орлов, тот же Сахаров — не могут не вызывать уважения своим мужеством и стойкостью.

Вот только простому народу в подавляющем большинстве их идеи были... как бы сказать, чтоб не обидеть... глубоко безразличны...

Примечательно, что даже после крушения империи, ни одного истинного диссидента-пассионария в большой политике не оказалось, ну, за исключением персонажей совсем уж карнавальных, вроде попа-расстриги Якунина, железной девственницы Новодворской или правозащитника Ковалева, прославившегося бескорыстной любовью к чеченским боевикам и еще более страстной ненавистью к российской армии. Ходорковский — даже при всем желании — никогда не станет академиком Сахаровым.

Глядя на таких диссидентов, поневоле начинаешь задумываться: а. может, не так уж и неправы были Брежнев с Андроповым?

Когда Россия вводила войска в свою Чечню, правозащитники хором обвиняли власть в тоталитаризме и нарушении прав человека, вплоть до того, что Сергей Адамович Ковалев официально требовал исключить Россию из ПАСЕ, а Боннер с Буковским слали президенту США открытые письма, предлагая объявить нашу страну террористическим государством, которое «ничем не лучше, чем режим Саддама Хусейна».

Но стоило лишь американцам начать бомбардировки чужой Югославии, те же самые правозащитники с жаром принялись этому рукоплескать; хотя не очень понятно, почему чеченских детей убивать нельзя, а сербских — можно. В поддержку миротворческой операции безоговорочно выступили Боннер, Подрабинек, Буковский, Ковалев.

После задержания в Греции беглого олигарха Гусинского — вот уж точно, узник совести! — ведущие правозащитники моментально обратились к тамошним властям с разъяснением: оказывается, обвиняемый «внес значительный вклад в укрепление демократических процессов в России... и обеспечивал реальный доступ сторонникам демократических ценностей к многомиллионной аудитории». Подписали петицию те же знакомые нам лица: Боннер, Пономарев, Алексеева, Ковалев, Якунин, Ганнушкина.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Чтобы окончательно убедить Запад в своей лояльности, в 1992-м Ельцин помиловал всех без исключения агентов иностранных разведок, прежде осужденных за измену родине (10 человек). В основном, это были офицеры КГБ и ГРУ, шпионившие на американцев. Именовали их теперь не иначе, как «борцами с тоталитаризмом».

«Я горд тем, что сделал, — горделиво объявил один из них, бывший подполковник КГБ Борис Южин, едва выйдя за ворота спецзоны. — Мы... нарушали закон, но с нравственной точки зрения наши действия можно оправдать».

В 1981 году разведчик Южин, служивший в вашингтонской резидентуре, был завербован ФБР на банальном шантаже: ему подложили в постель некую Джуди Стивенсон. В течение 5 лет Южин передавал американцам всё, что знал и даже фотографировал внутренние помещения резидентуры. Потом — его разоблачили и этапировали в Москву.

Из 15 положенных лет предатель отсидит только шесть. После помилования Южин уедет в США, где продолжит сотрудничество со спецслужбами. В частности, он выступит, как свидетель обвинения на процессе против бывшего агента КГБ, 75-летнего Джорджа Трофимоффа.

А скандально известная статьявышепомянутого Подрабинека про кафе «Антисоветское», которое требовали закрыть московские ветераны?

Рядовой, в общем, конфликт вкусов Подрабинек умудрился превратить в политический демарш, приравняв советских ветеранов к гитлеровцам; настоящие ветераны по его мнению не те, кто «были вертухаями в тех лагерях и тюрьмах, комиссарами в заградотрядах, палачами на расстрельных полигонах», а те, кто «сражались против коммунистов в лесах Литвы и Западной Украины, в горах Чечни и песках Средней Азии».

Особое звучание скандалу придает тот факт, что главным противником вчерашнего диссидента оказался бывший секретарь ЦК КПСС Владимир Долгих: этакая война двух миров, part two.

Очень показательна расстановка сил в этой истории. Долгих — действовал от имени Общественного совета Москвы, который он возглавляет; если и не власть — то возле власти. А Подрабинек — как был никем, так никем и остался. Только раньше — возле его дома дежурили топтуны из КГБ, теперь же их сменили молодчики из «Наших», вроде бы защищали они память о ветеранах, но получилось, что бывшего секретаря ЦК КПСС...

К тов. В. И. Долгих можно, конечно, относиться по-разному, однако его точно есть, за что уважать. В 1941-м, шестнадцати лет, приписав себе год, он добровольцем ушел на фронт. За его спиной — бои под Тулой и Москвой, тяжелое ранение в 1943-м.

А за спиной Подрабинека — две судимости за антисоветскую агитацию, полученные как раз в те годы, когда Долгих заседал в Политбюро54.

Неприятие российскими либералами советской истории и столь же истовая тяга их к западным ценностям — тема, конечно, для отдельного исследования.

С нынешней оппозицией — всё понятно; она особо даже и не отрицает факт получения иностранной финансовой помощи. Что же касается диссидентов 1970-х...

Честно говоря, я далек от мысли, что люди вроде Сахарова или Ларисы Богораз принимали деньги от ЦРУ и Моссада, для этого они были слишком брезгливы и чистоплотны.

Но — хочет кто-то этого или нет — своими действиями диссиденты объективно играли на стороне противника; с приходом Рейгана вопрос нарушения в СССР прав человека стал вообще камнем преткновения в отношениях двух лагерей.

Проблема диссента Западом во многом была надумана и искусственно раздута; собственно, без иностранной поддержки — не финансовой, упаси господь — моральной, политической, гуманитарной — никакого правозащитного движения в СССР и не возникло бы. Как минимум, о нем просто никто б не узнал, да и к кому, в таком случае, следовало апеллировать тогдашним «несогласным».

Игорь Шафаревич, даром, что порядочный мракобес, очень верно, по-моему, оценил: «диссидентство — это товар, который можно создать только в СССР, но продать можно только на Западе».

В понимании Запада диссиденты являлись именно той силой, с помощью которой можно было расшатать фундамент режима.

«Психологическая война — прямо писалось в директиве СНБ США 20/1 — чрезвычайно важное оружие для содействия диссидентству и предательству среди советского народа; она подорвет его мораль, будет сеять смятение и создавать дезорганизацию в стране... Основная ее цель — уничтожение поддержки народами СССР и его сателлитов, установившейся в этих странах системы правления...»

Понятно ведь, что противостояние сверхдержав проистекало не только на картах штабных учений, в джунглях Вьетнама и горах Афганистана. Сражение идей — вот главное поле битвы тогдашней эпохи.

Еще в 1961 году президент Кеннеди прозорливо предсказывал: «Мы не сможем победить Советский Союз в обычной войне. Это — неприступная крепость. Мы сможем победить только другими методами: идеологичес-кими, психологическими, пропагандистскими, экономическими».

И ведь — надо иметь мужество признать — они победили...

НА СТЫКЕ ЭПОХ

В начале 1990-х многие газеты опубликовали пересказ телефонного разговора президента Буша (старшего) с президентам Ельциным.

«Вы просили оставить на месте Козырева (министра иностранных дел. — Авт.), — тяжело дышал в трубку Борис Николаевич. — Я, понимашь, выполнил вашу просьбу».

Вот так — ни больше, ни меньше.

«Был момент, — вспоминает пресс-секретарь президента Вячеслав Костиков, — когда чуть ли не каждый приходящий в Кремль на встречу с президентом высокопоставленный посетитель из Западной Европы и особенно США, просил Ельцина „не сдавать Козырева“...»

Уже в наше время сенатор и мужнина жена Хилари Клинтон (будущий госсекретарь США) предложит учредить новую госнаграду: медаль «За службу во время холодной войны».

Иными словами, сами же американцы вполне официально признают, что вели с нами войну и даже публично гордятся этим. Вот вам, пожалуйста, еще несколько подобных образчиков:

«Мы понимали, что Советский Союз ни экономическим давлением, ни гонкой вооружений, ни тем более силой не возьмешь. Его можно было разрушить только взрывом изнутри. И мы принимали меры». (Экс-директор ЦРУ Роберт Гейтс.)

«Россия — побежденная держава. Она проиграла титаническую борьбу. И говорить „это была не Россия, а Советский Союз“ — значит, бежать от реальности. Это была Россия, названная Советским Союзом. Она бросила вызов США. Она была побеждена». (Бывший советник президента США по национальной безопасности Збигнев Бжезинский).

А на войне — как на войне, любые методы хороши и оправданы. Всё для фронта, все для победы.

Только очень наивные люди могут полагать, будто Америка и страны НАТО тратили миллионы долларов на антисоветскую пропаганду исключительно из-за своего человеколюбия и гуманизма, а за диссидентов — вступались по велению сердца.

Те же — «голоса», например. К середине 1980-х объем круглосуточного радиовещания на 22 языках народов СССР достиг беспрецедентной цифры в 500 часов, а ведь всё это оплачивалось из кармана западных (американских, немецких, английских, израильских) налогоплательщиков. Или — многочисленные программы, вроде проекта «Истина», разработанного в 1981 году; предусматривал он организацию массированной пропаганды против СССР путем быстрого информационного реагирования, а также воспевания привлекательного образа западной демократии.

Спору нет — хороши были все. Представлять одну сторону ангелом в белых одеждах столь же примитивно, как и изображать другую — в облике дьявола с кровавым оскалом.

Глупостей, ошибок и откровенных преступлений в СССР было с избытком, да и большинство обвинений со стороны Запада имели под собой все основания.

Вот только никакого отношения к подлинным причинам военных действий это не имеет, так, не более, чем благозвучный повод.

И, между прочим, в необъявленной этой войне СССР вел себя куда менее коварней и агрессивней, нежели его противники. Москва не поддерживала террористов из Ирландской республиканской армии и движения басков. Не финансировала американских Братьев-мусульман. Не натравливала латиноамериканские государства против Штатов, снабжая их оружием и советниками.

Кстати, и бюджет ЦРУ — в разы был больше, чем все содержание КГБ. В последний год существования СССР все расходы на госбезопасность, включая погранвойска и правительственную связь, составляли 6,5 млрд рублей. А бюджет разведсообщества США (без ФБР) — 32 млрд долларов. Ну-ка, припомните, сколько в 1991-м деревянный шел к зеленому? Официально — 67 копеек. На валютной бирже 38-40 рублей...

Единственно — подпитывали арабов, тут возразить нечего, но ведь сражались они не с США, а с Израилем.

Ах, да, еще спонсировали компартии западных стран, смешная довольно затея. В середине 1990-х, будучи в Нью-Йорке, я специально разыскал штаб-квартиру компартии США, сказавшись корреспондентом молодежной прогрессивной газеты «Moscow Youth Communist». (А что? Ни словом не соврал. «Московский комсомолец» — ровно так переводится.)

Штаб-квартира располагалась где-то в районе 46 авеню. Зрелище, скажу вам, уморительное. Пара восторженных стариков и старушек, искренно верящих в победу коммунизма, какой-то латинос с избитой оспой лицом, здоровенный негр в клетчатой рубахе. Помню, меня особенно умилило, что пропагандистскую литературу старички развозят в сумках на колесиках, с такими — наши пенсионеры ходят обычно на рынок...

Руководил тогда компартией все тот же бессменный Гэс Холл, знакомый каждому пионеру по урокам английского языка; в авангарде американских трудящихся он пробыл рекордный срок — 41 год....

Однако ж праволиберальная интеллигенция до сих пор свято верит (ну, или делает вид), будто СССР был империей зла, а США — цитаделью добра. И никто, разумеется, никого не побеждал, это Запад, напротив, оборонялся от агрессии красных башибузуков.

По этому поводу очень метко написал поминавшийся уже мной историк Николай Стариков (рекомендую, кстати):

«Любые войны — горячие, холодные, информационные и локальные — всегда ведутся для того, чтобы их выиграть. И в случае победы что-то приобрести, забрав это у проигравшей стороны. Объектом вожделения может быть территория, полезные ископаемые, получение военных баз — то есть все, что угодно. Не может быть только одного. Никогда одна держава не начнет воевать с другой ради того, чтобы население страны-соперника стало жить лучше и свободнее».

И далее:

«Вы можете себе представить карфагенянина, радостно пляшущего на пепелище родного города и славящего доблестных римлян, уничтоживших „Империю Зла“ — Карфаген? А, отплясав, выражающего недоумение, отчего же его жизненный уровень не соответствует жизненному уровню жителей Рима? Нет? Тогда посмотрите телевизор и послушайте радио. И вы увидите и услышите это чудо. Как хорошо, что Рональд Рейган сумел-таки разрушить „Империю Зла“ — Советский Союз! Ведь после этого граждане СССР стали по-настоящему свободны...»

Вообще, следует условиться, что считать свободой, и есть ли она, в принципе. По моему разумению — абсолютной свободы нет нигде, вопрос — пропорций. Кажется, еще Гейне сказал, что немец относится к свободе, как к бабушке, француз — как к любовнице, англичанин — как к законной жене. Мы же... Черт его знает, с кем сравнить. Может, с назойливой тещей? Или с лагерным надзирателем?

В каждой стране, у каждой эпохи — своя степень несвободы. Уровень несвободы советской — ни в какое сравнение с американской, конечно, не шел, однако и критическим для СССР тоже не являлся.

Моим избирателям с Заволжского моторного завода или Балахнинского ЦБК было, к примеру, совершенно безразлично, что там стряслось с альманахом «Метрополь» и за что исключен из Союза писателей Солженицын. И, если б в магазинах без труда можно было купить любые товары, мало кого волновало бы советская фальшь и чугунная повсеместная ложь: «Встретим XXII съезд хорошим кирпичом!»

Можно подумать, сегодняшнее население в большинстве своем верит или хотя бы понимает, что такое удвоение ВВП, валоризация, реформа армии. Но зайдешь в любое сельпо — на прилавках царит изобилие, от которого лет 30 назад можно было рухнуть в обморок.

Как справедливо замечал в своем дневнике Корней Иванович Чуковский — фигура, в либеральной среде почитаемая свято:

«...свобода слова нужна очень ограниченному кругу людей, а большинство, — даже из интеллигентов — врачи, геологи, офицеры, летчики, архитекторы, плотники, каменщики, шоферы делают свое дело и без нее».

Впрочем, степень брежневской несвободы была намного ниже, чем сталинской. Но, ясно, несоизмерима с нынешней.

Да, в России нет стопроцентной свободы слова, все основные газеты и телеканалы так или иначе контролируются Кремлем. Большинству оппозиционеров — Каспарову, Немцову, Лимонову — вход на голубые экраны строго воспрещен.

Однако ж — существует Интернет: полная противоположность отстроенным СМИ. Пиши и размещай, что хочешь, даже за откровенные оскорбления и клевету привлечь блогера к ответственности практически невозможно.

Почти полвека назад Збигнев Бжезинский и Карл Фридрих разработали 12 тестов для определения тоталитаризма — эта таблица давно взята большинством политологов за эталон.

Дабы не быть голословным — предлагаю испробовать ее на советском и современном российском примерах.

1. Наличие одной всеобъемлющей идеологии, на которой построена политическая система общества.

СССР — да, РФ — нет.

2. Наличие единственной партии, как правило, руководимой диктатором, которая сливается с государственным аппаратом и тайной полицией.

СССР — да, РФ — пока нет. (Несмотря на многочисленные упреки в адрес «Единой России», до КПСС — нам еще далеко.)

3. Крайне высокая роль государственного аппарата, проникновение государства практически во все сферы жизни общества.

СССР — да, РФ — да.

4. Отсутствие плюрализма в СМИ.

СССР — да. РФ — в государственных (де-юре и де-факто) изданиях — да, в Интернете и ряде оппозиционных газет, вроде «Новой» — нет.

5. Жёсткая идеологическая цензура всех легальных каналов поступления информации, а также программ среднего и высшего образования. Уголовное наказание за распространение независимой информации.

СССР — да, РФ — нет.

6. Большая роль государственной пропаганды, манипуляция массовым сознанием населения.

СССР — да, РФ — скорее, да.

7. Отрицание традиций, в том числе традиционной морали, и полное подчинение выбора средств поставленным целям (построить «новое общество»).

СССР — отчасти да, РФ — нет.

8. Массовые репрессии и террор со стороны силовых структур

СССР — скорее, нет (по части массовости уж точно), РФ — нет.

9. Уничтожение индивидуальных гражданских прав и свобод.

СССР — да, РФ — ни да, ни нет. Часть гражданских свобод при Путине, действительно, была утрачена, например прямые выборы губернаторов, депутатов и мэра.

10. Централизованное планирование экономики.

СССР — да, РФ — нет. Даром, что бюджет-трехлетка смахивал чем-то на пятилетку.

11. Почти всеобъемлющий контроль правящей партии над вооруженными силами и распространением оружия среди населения.

СССР — да, РФ — нет. Хотя, если под правящей партией подразумевать Путина с Медведевым, контроль над силовиками у него полнейший.

12. Приверженность экспансионизму.

СССР — да, РФ — скорее, тоже да. Однако ж вовлечение других держав в орбиту Москвы обходится без какого-либо применения силы, исключительно — экономическими методами.

Итого: из двенадцати признаков тоталитаризма, у развитого Союза наличествует десять, у стабильной России — в общей сложности меньше половины...

Политический строй эпохи «застоя» трудно признать демократическим, однако и тоталитарным его тоже не назовешь.

Сам Брежнев весной 1971-го дал этой конструкции звучное определение «демократический социализм». «У советских людей, — заявил он на XXIV съезде, — своя демократия — социалистическая, свои принципы, свои традиции в ее развитии».

Через 35 лет — в обиход войдет иной, но чем-то созвучный термин: «суверенная демократия»...

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Из выступлений Б. Ельцина:

«Нам будет трудно, но этот период не будет длинным. Речь идёт о 6-8 месяцах». (Декабрь 1991 г.)

«Возможно, какое-то начало стабилизации может быть к концу года, а в дальнейшем, в 1993 году — улучшение жизни людей. В этом я убежден». (Апрель 1992 г.)

«В прогнозах могут быть ошибки. Но это ошибки не на годы — на месяцы». (Октябрь 1992 г.)

«В первом квартале будущего года начнется финансовая и экономическая стабилизация». (Ноябрь 1992 г.)

«Я уверен, что 1993 год будет годом переломным, годом стабилизации, поскольку вот уже три месяца уверенно идет снижение уровня инфляции, а производство становится на ноги». (Апрель 1993 г.)

К декабрю 2000 года, когда Ельцин ушел в отставку, ни одно из этих обещаний так и не было выполнено.

Политика — это привилегия узкой кучки интеллектуалов и пассионариев. Абсолютное же большинство живет совершенно иной, каждодневной жизнью, где главные ценности — семья, дом, работа, а на идеологию времени просто не остается.

(«Покорный энтузиазм толпы», писал Чаадаев.)

Долгие годы коммунистическая религия воспринималась в народе, как нечто собой разумеющееся, так же, не задумываясь, русское крестьянство верило в Бога, ибо заведено было это исстари, из поколения в поколения.

Если у человека всё хорошо, политика ему, вообще, до фонаря. Пусть, кто угодно у власти, лишь бы жизнь становилась лучше.

Но, когда вместо товаров и продуктов — одни только красивые диаграммы, призывы «догнать и перегнать», рассказы о неминуемой гибели империализма — поневоле начнешь задумываться о несоответствии теории практике. Диаграммы не намажешь на хлеб, а из газетных передовиц — не скроить костюма.

Постепенно люди переставали верить официальной пропаганде. Патриотизм сменялся разочарованием. И в первую очередь потому, что путь к сердцу народа лежит через желудок...

Хотя, нельзя ведь сказать, что мы не верили вообще ни во что.

В построение коммунизма, в авангард прогрессивного человечества и историческую обреченность капитализма — не верили.

В моральный кодекс строителя коммунизма, в честность вождей, в официальные сообщения ТАСС — нс верили.

Зато мы верили в то, что наши олимпийцы и танцоры — самые лучшие, армия — самая сильная, водка — самая крепкая, а икра — самая черная. При всем при том — нам было, чем гордиться.

В 1990-е — гордится уже стало нечем, вся власть — отошла зеленому доллару.

...Хотя, если вспомнить сейчас — как чудовищно, унизительно серо мы при Брежневе жили, даже не верится. Плохое вообще забывается очень быстро.

В магазинах — сплошь баррикады из консервированной морской капусты и трехлитровых банок томатного сока. Даже элементарные полиэтиленовые пакеты — и те стирали по много раз, женские чулки зашивали и штопали. Если в моем детстве кому-то попадала импортная жвачка, жевали ее до упора, пока не рассосется сама.

Для среднестатистического советского гражданина поход в ресторан был сродни поездке за рубеж, а поездка за рубеж — сродни полету в космос.

Бесконечные собрания с бесцветными речами и единодушным голосованием, любая критика — под запретом.

По телевизору — исключительно программа «Время» и вести с полей, вшивые «Ритмы зарубежной эстрады» на Новый год с «Аббой» и Карелом Готтом собирали у экранов всю страну.

Общее, поголовное хамство, ненавязчивый советский сервис: «Вас много, я одна!»

Миллионы людей не представляли себе, что такое туалетная бумага, может, и газетные тиражи были оттого гигантскими — к 1975 году разовый выпуск всех печатных издании в СССР составлял 168 миллионов экземпляров: 1/4 тиража газет всего мира.

Сумей Брежнев удовлетворить материальные потребности людей, победи он дефицит, ни о какой цензуре никто б и не вспоминал: в Китае, который не устаю я приводить в пример, цензура — одна из самых жестких в мире, там контролируют даже Интернет.

Но в том-то и беда, что на это генсек был уже не способен.

И диссиденты — явно — отношения к этому имели самое последнее...

Год великого разлома

Если год 1929-й остался в истории, как год великого перелома, то год 1975-й — в полной мере можно назвать годом великого разлома.

Это был не только последний год активной работы Брежнева, но и год, когда СССР достиг высшей точки своего развития, год великого благоденствия и умиротворения.

Империя взошла в самый зенит могущества. Уже выслали Солженицына, но еще остается на воле Сахаров. Уже была Прага, но в Афганистане — правит пока дружественный нам король Мухаммед Дауд. Американцы — не успели потерять Иран, но уже вынуждены позорно оставить Вьетнам. Никсоновская политика «разрядки» уже завершена, но до рейгановского «крестового похода» еще далеко, а на орбите, точно на Эльбе, наши космонавты братаются с «ихними» астронавтами.

На Западе бушевал энергетический кризис. Доллар падал, нефтяные цены росли; в 1974-м году ВВП США сократился на 4%, инфляция — достигла 11%, без работы осталось — 9,2% трудоспособного населения.

В СССР — тем временем — безработицы не наблюдалось вовсе, инфляция не превышала 1%, ВВП, напротив, прирастал не по дням, а по часам: чем дороже становилась нефть, тем больше миллиардов притекало в советскую казну.

В том же 1975 году — СССР подписал в Хельсинки заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ); под этим эпохальным документом, закрепившим нерушимость послевоенных границ и суверенитет каждой страны, вместе с Брежневым поставили подписи главы еще 34 государств, включая США и Канаду. По сути, это была общеевропейская мирная конвенция, гарантами которой выступили четыре из пяти ядерных держав.

С Хельсинских соглашений берет свое начало новая волна диссидентского движения, борьба за права человека в СССР развернется теперь под знаменами Московской Хельсинской группы, которая будет отстаивать соблюдение межгосударственных договоренностей. (Первоначально МХГ так и называлась: «Общественная группа содействия выполнению Хельсинских соглашений в СССР».)

Многие до сих пор не понимают, зачем Брежнев согласился подписывать этот акт, включавший в себя мину замедленного действия — т. н. «третью корзину», гарантировавшую права и свободы человека.

А, по-моему, всё очень просто — генсек «правозащитную» составляющую вообще не учитывал. Куда больше волновало его другое.

«Главное в нем, (в Хельсинском соглашении. — Авт.) — в сердцах сказал он как-то своему врачу Евгению Чазову, — не права человека, а границы государства, предупреждение войны — вот, что не могут понять некоторые из наших».

Да и с точки зрения социальных гарантий в СССР их присутствовало куда больше, нежели в капиталистических странах. Бесплатное образование, медицинское обслуживание, санатории, профилактории, пионерлагеря, детские сады — всё то, о чем так часто мы теперь ностальгируем.

(Кстати, и принятая при Брежневе Конституция 1977 года — тоже была одной из самых прогрессивных: она закрепляла право на труд, на выбор профессии, на жилище, на образование, отдых, охрану здоровья, пользование достижениями культуры.)

К моменту смерти генсека среднестатистический советский человек имел реальную продовольственную корзину на уровне США, Франции, Англии. И уж тем более — была она гораздо выше, чем при Ельцине.

Годовая норма трудоспособного мужчины 1980-х составляла 55,1 килограмма мясных продуктов. Для наглядности: в 1996-м — эта норма будет уже 51 кг, в 1998-м — 47 кг, в 1999-м — и вовсе 4555.

Ясное дело, я не сравниваю качество и количество наших продуктов с заграничными, тем паче, что перебои с едой в 1980-х стали уже бедствием массовым. Однако ж — удивительное дело — при тотальном дефиците с голоду никто не умирал, и в холодильнике любой нормальной хозяйки всегда было, что подать на стол. Излюбленная шутка юмористов эпохи «застоя»: как объяснить, что всех женщин тревожат два взаимоисключающих вопроса: где достать продукты и как похудеть?

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Год 1992-й, начало ельцинских реформ. Среднедушевые доходы граждан — упали на 44 процента. Подавляющая часть общества — бюджетники и пенсионеры — мгновенно оказались за чертой бедности. Всё, что копили они по крохам, откладывая на сберкнижку, в секунду рассыпалось прахом.

В тот год из России будет вывезено — сырьем, материалами, банковскими переводами — 17 миллиардов долларов. Потери экономики — за три года составят 3,5 триллиона долларов.

За время правления Брежнева ВВП увеличился втрое. СССР занял первое место в Европе и второе в мире по объемам сельскохозяйственной продукции. Резко возросло промышленное производство. (К 1984 году его темпы прироста в три раза будут опережать ФРГ и в 1,7 раз — Японию.)

Ежегодно в пуск вводились сотни школ, больниц, заводов и гидроэлектростанций. Появлялись на карте новые города и автотрассы. Было построено 1,6 млрд квадратных метров жилья, 2/3 всей системы ЖКХ.

Из 13 действующих в России гидроэлектростанций 11 были сооружены или начали строиться именно тогда, в том числе крупнейшие Саяно-Шушенская и Красноярская ГЭС. То же самое можно отнести и к атомным электростанциям. Кстати, экспорт энергоресурсов в эпоху застоя был столь же внушителен, как и углеводородов.

Отдельная тема — транспортная инфраструктура. «В этот период были реконструированы и построены сотни аэродромов, создана инфраструктура наземного обеспечения полетов... авиация нашей страны уже к 1980 году опередила все ведущие авиакомпании мира и обеспечила перевозку более 100 миллионов пассажиров в год»56. Ровно втрое увеличилась скорость самолетов и их пассажировместимость.

А ведь доступный автопром появился тоже тогда: «АвтоВАЗ» — еще один мега-проект эпохи. Первая «копейка», — истинно народная машина — сошла с тольяттинского конвейера весной 1970 года.

Полным ходом шло освоение нефтегазовых месторождений, прокладка магистральных трубопроводов.

Если в 1965 году по всей стране добывали 200 миллионов тонн «черного золота», то уже через 10 лет — 500 миллионов, в 1980-м — 600. Добыча газа выросла даже больше: в 15 раз за 10 лет (с 1970-го по 1980-й). К 1988 году СССР выйдет на рекордный объем в 815 млрд. кубометров природного газа.

Причем это было не банальным высасыванием старых запасов, чем привыкли пробавляться нынешние нефтяные олигархи. Западносибирские месторождения углеводородов — наш неиссякаемый Клондайк — открыты и разведаны были тоже при Брежневе.

Популярный в эпоху перестройки демократ-экономист Василий Селюнин писал еще в конце 1980-х:

«Сейчас модно бранить период застоя. Однако в базовых и сырьевых отраслях никакого застоя не наблюдалось».

И далее Селюнин на цифрах доходчиво объяснял, что если в 1951-1970 годах поступление энергобаланса народного хозяйства увеличивалось в среднем за год на 51 миллион тонн условного топлива, то в 1971-1985-х — уже на 69 миллионов.

«В 1984 году израсходовано энергоносителей на миллиард с лишним тонн больше, нежели в 1970-м. Одна эта прибавка почти равна всему производству энергоресурсов в 1965 году. За те же 15 лет из недр добыто примерно столько топлива, сколько за всю предыдущую историю страны. Если это застой, то что же такое стремительный рост?»

Вопрос, увы, тогдашняя аудитория оставила без ответа: «эпоху застоя» поминать добрым словом было не принято...

Одна из ярчайших примет «застоя» — это, конечно, БАМ: Байкало-Амурская железнодорожная магистраль.

За тридцать пять лет своего существования магистраль переживала времена диаметрально противоположные.

Сначала — это была всесоюзная комсомольская стройка, о ней снимали фильмы, писали книги, славили в стихах и песнях. Даже госнаграду специальную учредили — медаль «За строительство БАМ»; такая же точно была когда-то «За целину», потом появится — «За преобразования Нечерноземья РСФСР»: новой целины.

Ну да, правильно. БАМ в 1970-е — являлась тем же, чем целина в 1950-е, космос — в 1960-е, а индустриализация в 1930-е. Главный национальный проект. «Слышишь время звучит „БАМ“!» — как пелось в популярной молодежной песне.

За годы Великой стройки, объявленной летом 1974-го, здесь, посреди тундры и вечной мерзлоты, было проложено более 3 тысяч километров путей, возведено 2200 мостов, 200 разъездов и станций, 8 туннелей. Со всей страны ехали покорять природу романтики-комсомольцы, подвиги которых неустанно воспевались пропагандой.

С приходом перестройки из героического символа эпохи БАМ превратилась в столь же позорный символ застоя: «Дорогой в никуда» — окрестили ее журналисты.

Экономисты, политики, публицисты наперебой уверяли, что никакой ощутимой пользы от БАМа нет и не будет, что это — памятник расточительству и советской гигантомании. В конце концов, стройку законсервировали, и стыдливо постарались забыть ее, как страшный сон.

Но вот прошло еще 10-15 лет, и про БАМ снова вспомнили. Слава богу, нашлись умные люди, которые объяснили, что это — стратегически важная коммуникация; России, как воздух, нужен второй выход к Тихому океану и доступ к богатейшим месторождениям на Востоке страны.

В стратегии развития железнодорожного транспорта, разработанной и утвержденной в 2007-2008 годах, БАМу уделено особое внимание. Магистраль должна стать основной артерией будущего Северо-Сибирского индустриального пояса.

В 2008 году «Российские железные дороги», возглавляет которые, как известно, однокурсник Путина по разведшколе Владимир Якунин, объявили, что «в усиление магистрали до 2015 г. РЖД планирует вложить 63 млрд руб.» — по тем временам почти 3 млрд долларов. Еще 20 млрд — вклад инвестфонда. И никаких при этом комсомольцев-добровольцев.

В истории БАМа, точно в капле западносибирской нефти, как нельзя лучше, отражается суть нашего отношения к недавней своей истории. Сначала — бездумное восхваление. Затем — столь же бездумное забвение. И, наконец, падение с глаз пелены страстей.

Оппозиция и Запад частенько обвиняют Путина в том, что страна при нем стала дрейфовать в сторону коммунистического вчера. Критики режима объясняют это его тоталитарной сущностью и советско-гебешной ментальностью, хотя причина, ясно, совершенно в ином.

Будучи прагматиком до мозга костей, Путин взял к себе на службу то положительное, что было успешно апробировано до него, но потом, в пылу политических страстей, оказалось бездумно разрушено и забыто.

Когда демократы пришли к власти, им столь не терпелось доказать свою прогрессивность, что они принципиально отказались от всего советского; так же в 1917-м крестьяне жгли в пьяной ярости господские усадьбы, чтобы и следа от проклятого прошлого не осталось.

Магическое слово «рынок»! Рынок — точно скатерть-самобранка — сам собой решит все задачи, сделает страну богатой и сытой, хотя математик Жозеф Бертран верно сказал когда-то: «Монета не имеет ни совести, ни памяти».

О том, что государство — это сильное плечо, оно обязано заботиться о культуре, науке, образовании, помогать и поддерживать слабых и немощных — стариков, инвалидов, детей — и разговора не шло. Рынок! Все на рынок!

Старые правила — отменили, новые — установить забыли...

В Москве из сотни кинотеатров осталось не больше десяти, в остальных разместились автосалоны и мебельные магазины.

Бурбулис привел в правительство некоего Житенева — начальником департамента культуры. Первое, что тот сделал, объявил приватизацию... музеев. Слава богу, еле успели остановить.

Михал Михалыч Грошев, бессменный нижегородский «культорг», рассказывал мне, как году в 1993-м от Чубайса пришла «указивка»: срочно продать все районные дома культуры под супермаркеты. Грошев — бросился к Немцову (он был тогда губернатором):

— Боря, только через мой труп!

Миллионы враз обнищавших стариков — не укладывались в концепцию реформаторов, они были просто лишним балластом. «Нс вписались в рынок», — как ответил однажды Чубайс на увещевания Олега Попцова.

Москва в 1990-е жила лучше России не только потому, что сюда стекались все деньги, а потому еще, что управленческая модель Лужкова коренным образом отличалась от ельцинской.

Столичные власти — первыми в стране начали доплачивать своим милиционерам и пенсионерам. Старики — бесплатно стали ездить на общественном транспорте. Даже в самые трудные годы очередникам продолжали выдавать бесплатное жилье, строились больницы со стадионами, а каждую весну — горожан организованно выводили на субботники. Правда, и жизнь в Москве — самая дорогая.

Красному директору Лужкову удалось невозможное: соединить преимущества социализма с достоинствами капитализма; работать по-капиталистически, распределять по-социалистически — призывал он еще в середине 1990-х. А для этого — требовался умный и рачительный хозяин, в чем-то демократ, а в чем-то диктатор. Но непременно — прагматик.

Если по всей России приватизация проводилась кавалерийским наскоком — неважно, кому продать и за сколько, главное — побыстрей (Чубайс утвердил даже план: в год надлежало приватизировать по 70 тысяч предприятий), то в Москве — отчуждение госсобственности шло под жестким контролем властей. Предприятия соцкультбыта (магазины, прачечные, кафе, ремонтные мастерские), в основном, выкупались трудовыми коллективами. Приватизировать детские сады было запрещено. Всю землю, до последней сотки, оставили в городской собственности.

И хотя Чубайс публично называл Лужкова «врагом реформ» и высмеивал его экономические идеи, столичная казна выручила от приватизации примерно столько же, сколько весь федеральный бюджет от приватизации общероссийской. Если быть точным — 9,7 миллиардов долларов за 10 лет. Такую сумму наши туристы оставляют теперь ежегодно на иностранных курортах.

Чтобы усесться в кресло министра, не требовалось ни опыта, ни знаний, ни способностей. У Белого дома был? На митинги ходил? Айда с нами, Россией править будем.

Из 35 членов кабинета Егора Гайдара больше половины (20 человек, включая его самого) еще вчера занимались сугубо научной работой, и жизнь страны представляли исключительно по статистическим сборникам. Они даже федеральный бюджет на 1992 год не сумели составить — впервые за всю историю.

При коммунистах — власть всегда была окружена сакральностью. Люди откровенно случайные наверх попасть просто не могли; действовала система жесткого отбора. Только по ступеньке, шаг за шагом, отсеиваясь через сито комсомольско-партийно-советского отбора.

Даже сын Брежнева — стал зам. министра лишь через 12 лет после воцарения папы: до этого успел поработать и старшим инженером, и начальником отдела, зам. торгпреда, торгпредом, потом гендиректором внешнеторгового объединения. Хотя ничто не мешало назначить его с ходу, но таковы были общепринятые правила игры, и соблюдать их — пускай для вида — обязаны были все, вплоть до генерального секретаря.

— Представляешь, — жаловался мне как-то зять генсека Юрий Чурбанов, — в газетах тогда писали: вот Чурбанов получал свои звания по блату, досрочно. Так я ж от звания к званию ходил по четыре года57. А нынешние? (Я сразу вспомнил помощника министра МВД Рушайло Александра Орлова, «дослужившегося» от подполковника до генерал-лейтенанта за полтора года.)

Не могло так получиться, чтобы твой сосед, первый хулиган во дворе, вернувшись с зоны, через пару лет — был уже депутатом или мэром, а вчерашний лоточник — облачился вдруг в генеральский мундир.

При Ельцине — сколько угодно...

НА СТЫКЕ ЭПОХ

В начале 1990-х на всю Россию прогремел скандал вокруг авантюриста Дмитрия Якубовского, более известного, как «генерал Дима».

Генералом Якубовский, правда, не являлся, хотя мог бы. В 1992 году его назначили представителем правоохранительных органов в правительстве и даже вручили полковничью папаху.

К 29 годам Якубовский успел уже опутать всё ельцинское окружение надежными узами. На его даче жарили шашлыки министр безопасности, генпрокурор, первый вице-премьер, первый зам. министра внутренних дел, директор ФАПСИ и другие официальные лица.

Потом, когда генералы испугаются растущего влияния Якубовского, они выгонят его из страны, но он успел увезти с собой чемоданы компромата: кому, что и за сколько. Ельцин — очень долго не хотел отправлять в отставку оскандалившихся соратников, даже, занеся уже ручку над подготовленным указом, вдруг осекся:

— А, может, Баранникову (министру безопасности. — Авт.) хотя бы квартиру дадим в доме на Осенней?.. Жалко Виктор Палыча...

Даже такой записной оппозиционер и антикоммунист, как Михаил Касьянов, и тот вынужденно отдает дань советскому кадровому отбору:

«...это была наработанная система социальных лифтов, позволяющая осуществлять подбор квалифицированных кадров».

В новой России кадровой политики не имелось вовсе. Что такое «резерв выдвижения» — никто и не вспоминал. К власти, особенно в регионах, пришло множество людей не просто сомнительных и профнепригодных, а откровенных бандитов и уголовников.

Вспоминаю массу подобных историй. В правительстве республики Марий-Эл работало тогда с десяток ранее судимых граждан. Первым вице-премьером был некто Репин по кличке Репа (одна ходка), начальником департамента внешних связей — Вячеслав Смирнов, он же Седой (две ходки), кадровой службой руководил осужденный за растрату Анатолий Вольхин. Венчал эту криминальную вертикаль президент Вячеслав Кислицын, более известный, как Кислый. К уголовной ответственности его пытались привлечь 9 (!) раз. (После того, как написал я в газете о похождениях Кислицына-Кислого, он пообещал повесить меня на столбе за причинное место.)

В Красноярском крае — всем заправлял авторитетный предприниматель Анатолий Быков, он же Толик Бык и Марчелло: в Сибири он был таким же ночным губернатором, как Кумарин-Барсуков в Петербурге. В Нижнем Новгороде мэром избрали ранее судимого Климентьева по прозвищу «Прыщ». Многие депутаты Госдумы, особенно из фракции ЛДПР, вообще, переехали потом с парламентской скамьи на нары: недавно одного такого — Михаила Глущенко — арестовали по обвинению в организации тройного убийства. Другого либерал-демократа Михаила Монастырского прокуратура долго разыскивала за убийство: не дожидаясь конца полномочий, он укрылся в Швейцарии.

Нынешнее знаменитое укрепление вертикали — есть не что иное, как защитная реакция государства, вознамерившегося вернуть себе утраченную силу.

В годы Ельцина — администрация президента походила на какую-то неформальную тусовку, где иностранные разведчики бродили табунами, а непонятные бородатые личности часами рассуждали о светлом будущем. При Путине — к ней возвратилась былая державная мощь: аппарат — вот, кто снова правит сегодня Россией.

Особенно чувствуется это, когда бродишь по коридорам Старой площади. Со времен ЦК КПСС — внешне здесь мало что изменилось: те же ковровые дорожки, крашеные темной морилкой двери, полированная мебель.

Стоит ли удивляться, что и в 1970-е, и в нулевые годы количество чиновников заметно увеличилось. При Брежневе число служащих всех уровней выросло с 1 млн 460 тыс. до 1 млн 755 тысяч человек. Почти столько же чиновников — 1 млн 674 тысяч — насчитывалось в России к концу 2008 года. Рост за 9 лет составил 47,7%, и это еще не считая людей в погонах — армии, спецслужб, МВД, прокуратуры. (В эпоху Брежнева эта армия насчитывала в своих рядах более 6 млн штыков, в нынешнюю — в 2 раза меньше.)

Стабильность — лучшая грядка для бюрократии...

Неслучайно, госслужба снова стала пользоваться престижем, как и в советские времена — она открывает дорогу к особому уровню жизни.

Кстати, и назначение губернаторов с мэрами, равно, как и отказ от одномандатных выборов в Думу, это продолжение всё той же политики «предсказумости»: без одобрения Кремля сегодня почти невозможно занять ни одной публичной должности.

Есть в том, понятно, и плюсы, и минусы. Я, например, считаю, что прямые выборы рано или поздно должны вернуться — просто следует ужесточить порядок выдвижения кандидатов.

Однако ж нынешняя Дума — ни в какое сравнение с тем балаганом, который еще вчера на Охотном ряду куролесил, не идет. Нет здесь ни криминальных авторитетов, ни эпатажных шизофреников с накладными грудями, ни докторов рабочих наук.

Скучно, конечно. Но лучше, чем прежде — это точно. Думские старожилы вспоминают, что даже жаркие споры вокруг банальной повестки дня в прежние времена могли продолжаться до вечера.

Кому-то действующий парламент кажется похожим на прежний Верховный Совет: Дума — не место для дискуссий.

Здесь почти не осталось театральщины, столь присущей депутатам первых созывов. Большинство решений принимается за другими стенами. Даже образцово-показательных рабочих снова стали делать депутатами; у нас, от Нижнего, в Думу избрали вагранщика с ГАЗа, Кстати, на удивление оказался приличный мужик, хотя до сих пор, по-моему, не понимает, что это было.

По такой логике аэроплан «Илья Муромец» следует поставить в один ряд со сверхзвуковым истребителем МИГ-31, оба ведь летают...

Невозможно навести порядок в стране, не наведя его сначала во власти, в противном случае — любые реформы заранее теряют всякий смысл, их просто некому будет проводить. Каждый созидатель начинает ровно с этого, так действовали и Рузвельт, и де Голль.

Когда Путин только стал президентом, он сказал Немцову, потерпевшему в 1990-е фиаско в войне с олигархами:

— Знаешь, в чем была ваша ошибка? Не имея достаточно власти, вы боролись с теми, от кого власть зависела. Надо было сначала получить власть, а потом бороться с олигархами.

Сам Путин ошибку эту учтет заранее...

НА СТЫКЕ ЭПОХ

После президентской кампании 1996 года истинными хозяевами страны стали спонсоры-олигархи. Они не только получили за бесценок крупнейшие предприятия страны, но и взяли в руки всю фактическую власть.

«Если раньше про того или иного высшего чиновника гадали, какой он политической ориентации, то теперь вопрос задавался иначе: кто его „прикармливает“, к какой олигархической группировке принадлежит?», — пишут в своей книге «Эпоха Ельцина» девять бывших помощников и спичрайтеров президента.

Самым надежным проводником новой политики стала ельцинская семья: младшая дочь Татьяна Дьяченко и названный сын Валентин Юмашев, автор всех трех его книг. С их помощью олигархи вертели «гарантом», как хотели.

Главная задача, которую новый президент поставил перед собой и своим правительством, была совершенно ясной и еще более тогда фантастичной: восстановить экономику страны, улучшить уровень и качество жизни, вернуть обществу уверенность в завтрашнем дне. Добиться этих результатов можно было только в сильном государстве с четко отстроенной властной вертикалью, где поручения лидера не обсуждаются, а выполняются.

Не удивительно, что на пути к намеченным вершинам Путин был вынужден обратиться к урокам недавней истории.

Один из певцов нового порядка, Алексей Чадаев (бывший член Общественной палаты, а ныне мой коллега по «Единой России») в своей книге о путинской идеологии прямо пишет касательно первых шагов президента:

«...политика Путина похожа на политику, проводимую брежневской КПСС, которая в 1971 году выдвинула лозунг о постоянном удовлетворении все возрастающихзапросов трудящихся. В этом смысле Путин — человек „брежневской эпохи“».

А ветеран этой самой КПСС, герой скандала с кафе «Антисоветское» Владимир Долгих с чувством глубокого удовлетворения констатирует:

«Нынешняя власть тоже начинает соображать. Она идет по примерно такому же пути, как шли мы...»

Отчасти, может и режет слух, хотя, если вдуматься, бывший секретарь ЦК ничего сверхординарного не сообщает. Любой созидатель, вне зависимости от времени и эпохи, движется к одним и тем же примерно целям. Накормить, обуть и одеть людей. Обеспечить стабильность и преемственность. Принять простые и ясные правила игры.

Сравним?

Эпоха застоя: «...наиболее полное удовлетворение материальных и культурных потребностей людей — это высшая цель общественного производства при социализме... Повышение уровня жизни народа — основная задача социалистического общественного развития». (Из отчетного доклада генерального секретаря XXIV съезду КПСС, 1971 г.)

Эпоха стабильности: «Наши цели абсолютно ясны. Это — высокий уровень жизни в стране, жизни — безопасной, свободной и комфортной... Главное, повторю, — значимый рост благосостояния граждан». (Из послания президента Федеральному собранию РФ, 2004 г.)

Конечная точка — одна, правда, маршруты движения — каждый выбирает по-своему.

Во многих новациях нынешней власти без особого труда можно разглядеть черты хорошо забытого советского прошлого.

Нацпроект «Развитие агропромышленного комплекса» — чем, к примеру, не Продовольственная программа. Да и нацпроекты «Здоровье», «Образование» — успешно реализовались в 1970-х, просто нацпроектами их тогда не называли.

У всех на слуху сегодняшняя реформа образования: ЕГЭ, перевод вузов на болонскую двухуровневую систему, создание федеральных университетов и ужесточение госконтроля.

Однако мало кто помнит, что Брежнев тоже провел в этой сфере немалые перемены. При нем — было введено всеобщее среднее образование, реформировалась система профтехобразования, выросло число спецшкол, были изменены учебные программы и учебники среднего образования. (Кстати, именно тогда учебники стали бесплатными.)

Угадайте-ка, кому принадлежит следующая цитата:

«...качество школьных программ и учебников нуждается в улучшении. Правильно отмечают, что они слишком усложнены. Это затрудняет обучение, ведет к неоправданной перегрузке <...> нужно немедля поправлять такое положение».

А вот и нет: это говорил Брежнев в докладе XXVI съезду КПСС (1981 год.)

В советской средней, да и высшей школе стояли почти те же вечные проблемы, что и в российской: отцы и дети. (Разве что наркотиков, откровенной уголовщины и раннего секса тогда не было.)

Кстати, доплаты аспирантам, кандидатам и докторам наук, возвращенные Путиным, впервые введены были тоже Брежневым. Да и новые вузы — появлялись при нем, как веснушки под солнцем. (С 1970 по 1976 годы в стране было создано 15 новых университетов.)

Государство сознательно увеличивало культурно-образовательный ценз своего народа: к 1979 году 20% граждан имели высшее или среднее специальное образование, еще 13% — учились в вузах, которых насчитывалось более 800.

СССР — действительно, была самой читающей державой в мире: ежегодно в стране издавалось более 2 миллиардов книг58, совокупный тираж журналов превышал 3,2 миллиарда экземпляров, газет — 40 миллиардов. Только за период 1960-70 годов в строй было введено свыше 400 новых полиграфических предприятий, реконструировано и расширено свыше тысячи типографий.

Расходы на науку — составляли 4% национального дохода. И, надо признать, деньги эти тратились не напрасно. Советская наука общепризнанно считалось второй в мире, лишь ненамного уступая американской. Вклад СССР в общемировые достижения оценивался на уровне 18-20%. Каждый четвертый научный работник жил и работал в Союзе. Число кандидатов наук в 1970-е годы выросло с 927,7 тысяч человек до полутора миллионов, докторов наук — с 23,6 до 50 тысяч.

В 1990-е — эти люди примут на себя основной удар реформ: в новой России — фундаментальная наука окажется бесполезной обузой, лаборатории и институты повсеместно будут перепрофилироваться под склады и офисы.

Лишь в 2000-е — об ученых снова вспомнят. Принятая ФЦНТП «Исследования и разработки по приоритетным направлениям развития науки и техники» вернет науке былое внимание государства. Расходы на научную деятельность вырастут более чем в 5 раз, появится четкая программа действий.

Еще один нацпроект — «Доступное и комфортное жилье». И снова — прямая перекличка с советским прошлым. И по цифрам, и по идеологии он тоже близок к принятой в СССР программе массового жилищного строительства.

Пожалуйте, цитаты.

«Важнейшее место в нашей социальной программе занимает, как известно, жилье. Уже отмечалось, что в прошлой пятилетке жилищное строительство велось с огромным размахом, его объемы по стране сохранятся и впредь. В то же время мы знаем: немало семей все еще живут в коммунальных, неблагоустроенных квартирах, годами ждут жилья многие молодожены». (Из доклада генсека на XXVI съезде КПСС, 1981 г.)

«Одной из самых актуальных задач считаю обеспечение граждан доступным жильем. Это по-прежнему — очень болезненный вопрос для большинства людей в России... Очень многие люди, надо признать это, все еще живут в ветхих, аварийных домах и квартирах. Отсутствие такой возможности у молодых семей сказывается на их планах по рождению детей». (Из послания президента Федеральному собранию РФ, 2004 г.)

Путин — еще в середине своего правления ставил задачу выйти на уровень 80 миллионов квадратных метров в год. Даст бог, и вышли, кабы не кризис (за 8 путинских лет объем вводимого жилья удвоился и продолжал неуклонно расти).

Между тем, в 1970-х — в РСФСР строилось порядка 75-76 миллионов метров, та самая искомая цифра.

В числе главных экономических успехов СССР — газопровод «Дружба», по которому поставлялось топливо в страны Восточной Европы. Среди достижений современной российской власти — газопроводы «Голубой...» и «Южный поток», начатая прокладка «Северного потока» по дну Балтийского моря.

И тогда, и сегодня — государство активно развивало авиацию и транспорт, строило морские и аэропорты. Одна из главных заслуг Путина — федеральная целевая программа «Модернизация транспортной системы России»: в 2000-2008 годах было проложено 30 тысяч километров новых автодорог. Но то же самое можно поставить в заслугу и Брежневу; хотя по качеству и удобству современные автострады ни в какое сравнение с советскими двухполосками, конечно, не идут.

Основу финансового могущества советской империи обеспечивал экспорт газа, нефти и оружия, на тех же трех китах стояла теперь и экономика новой России59.

В СССР появились города-герои, в России — города воинской славы. Вообще тема войны занимает в обеих идеологиях едва ли не главенствующее место. Восстановлены ордена материнской славы, только теперь они называются «Родительской славой» и вручаются обоим родителям сразу.

При Брежневе была пятилетка, при Путине — бюджет-трехлетка. Да и о некоторых преимуществах плановой экономики говорит он, ничуть не стесняясь, хотя для либерал-экономистов слышать это смерти подобно.

«...в условиях рыночной экономики копирование моделей работы советского Госплана или даже совнархозов, конечно же, и нецелесообразно, и невозможно, и просто вредно. Вместе с тем формирование планов и программ вполне совместимо с рыночными условиями хозяйствования». (Из выступления на заседании Госсовета 21 июля 2006 г.)

И в «застойные», и в «стабильные» годы прошла серьезная реформа законодательства: гражданского, уголовного, налогового, пенсионного, земельного, социального, трудового.

О параллелях во внешней политике — я уже подробно рассказывал. С приходом Путина Россия вновь начала играть лидирующую роль на международной арене.

При Ельцине — мы лишь клянчили деньги у Запада, бездумно сдавая вчерашних друзей в Азии, Америке. Европе. В новом тысячелетии опять стали вовлекать страны третьего мира в зону своих интересов, едва на другом конце света происходит какой-нибудь катаклизм, первыми вылетают туда самолеты МЧС выполнять интернациональный долг.

Этот реванш стал возможен благодаря ставке, сделанной на армию и военно-промышленный комплекс; как и в старые добрые времена, нужды обороны стали финансироваться в первоочередном порядке. (Даже в дефицитном бюджете 2010 года на гособоронзаказ заложили 1 трлн 175 млрд рублей — больше, чем в году предыдущем.)

Государство вновь вспомнило о патриотизме. Насаждаемые, иногда и чересчур нарочито, новые идеологические ценности — во многом повторяют патетику 1970-х.

Артур Чилингаров, спустившийся в глубины морские, и ставший почти национальным героем — это все оттуда, из героического дрейфа первого в мире атомохода «Арктика», экспедиций Дмитрия Шпаро и покорений Эвереста.

Главные герои сегодняшнего экрана — люди в форме: спецназовцы, военные, милиционеры, почти те же, что в 1970-1980-е. Снято начало Штирлица и продолжение «Офицеров», Говорухин, говорят, собирается делать «сиквел» «Места встречи...». Опять же — возвращение мушкетеров. Да и талисман олимпийской сборной — не кто иной, как Чебурашка из советского детства.

Отдельный вопрос — внутренняя политика.

КПСС, конечно, невозможно сравнить с «Единой Россией». КПСС являлась властью сама. «ЕР» — скорее, инструмент в руках власти подлинной: важный, необходимый, но инструмент.

Впрочем, словосочетание «партия и правительство» вновь звучит без малейшей тени иронии, в названии «Молодая гвардия» (молодежное движение «Единой России») слышатся отголоски Краснодона, а на партийных съездах, под звуки михалковского гимна, опять поднимаются на трибуну знатные ткачихи.

Оба правительства проводили социально ориентированную политику, борясь с бедностью. И тогда, и сейчас были списаны миллиардные долги крестьян, начата массированная газификация села. Поднялись зарплаты и пенсии. Стартовали программы, стимулирующие рождаемость. Вновь, как и прежде, государство начало вкладывать средства в науку, образование, промышленность и культуру.

Итог не заставил себя долго ждать.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

В 1998-м о неминуемости финансовой катастрофы Ельцина предупреждали многие экономисты, но он уже мало что соображал. Накануне дефолта, летом 1998-го, Ельцин уехал отдыхать на Валдай.

«Твердо и четко заявляю: девальвации рубля в России не будет», — объявил он на всю страну, демонстративно отказавшись прерывать отдых. Было это 14 августа.

А 17-го — начался дефолт, надолго отбросивший Россию назад. Ударная волна достигла такой силы, что котировки акций на всех мировых фондовых рынках упали на 5-10%.

В начале этой книги я писал, что существуют четкие критерии, отражающие объективную картину развития любой страны. Пришло время к ним, наконец, обратиться.

За 8 лет правления Путина ВВП увеличился в 6 раз, реальные доходы населения выросли более чем в два раза.

Вдвое снизилось число бедных: в 2000 году — доходы ниже прожиточного минимума имели 29% россиян, в 2008-м — всего 16%.

Золотовалютные резервы Центробанка достигли 480 млрд долларов, став третьими в мире после Китая и Японии. (По сравнению с 1991-м годом — они выросли в... 18 тысяч раз!)

Летом 2009-го — впервые после развала СССР — рождаемость обошла смертность. В 2005-м — начало сокращаться количество детей-сирот. С 2006-го — средняя продолжительность жизни превысила пенсионный возраст.

Большинство этих цифр мы слышим с регулярной частотой, зато о том, что при Брежневе страна добилась успехов схожих — мало, кто теперь вспоминает.

За 18 брежневских лет ВВП вырос втрое, реальные доходы населения — в полтора раза. Золотовалютный резерв Госбанка СССР составил около 170 млрд долларов.

В 1965-1976 года количество семей с доходом от 100 рублей на каждого увеличилось в 8,5 раз при почти нулевой инфляции.

Кривая рождаемости била все мыслимые рекорды. По переписи 1970 года в Советском Союзе жило 241,7 миллиона человек. По переписи 1979-го — уже 262,4 миллиона. 20 миллионов — за 9 лет, почти 1% годового прироста: таких показателей не было ни в одной другой ядерной державе. (Для наглядности: в США за тот же период — 0,85%, в Англии — 0,1%.)

Даже перестройка оказалась не в силах затормозить этот бешеный темп. Последняя советская перепись, проведенная в 1989 году, показала, что количество населения возросло за 10 лет еще на 24,3 миллиона человек.

Первый раз после войны смертность обгонит рождаемость лишь в 1991-м, в год развала СССР. С этого момента маятник окончательно качнется в обратную сторону. В среднем страна ежегодно будет недосчитываться 500 тысяч граждан — цифра дикая, такого размаха потерь не было в России с середины 1920-х — после всех войн, революций, голода и разрухи. За годы реформ население сократится на 3,3 миллиона, и это без учета отрицательной динамики. (Если учитывать — выйдут все 10 миллионов.)

Так будет продолжаться вплоть до старта путинских преобразований и появления материнского капитала; в послании Федеральному Собранию 2006-го президент скажет о демографии, как о «самой острой проблеме современной России».

Можно сколько угодно спорить, указывать на недостатки и огрехи, что брежневского, что путинского курсов, однако от цифр этих — никуда не деться.

В стране, где народ живет в страхе и муках, просто не может быть «бэби-бума», зависимость самая прямая — чем стабильнее ситуация, тем больше детей появляется на свет. И напротив — чем она тяжелей, тем меньше их.

Хотя бы раз каждый из нас обязательно ностальгировал по временам счастливого пионерского детства, не задумываясь при этом, почему было оно счастливым.

Да потому, собственно, что в СССР существовала беспрецедентная по масштабам система поддержки детства и юношества. Государство заботилось о своем будущем, оттого и содержало бесчисленные детсады, лагеря и дворцы пионеров, финансировало детские фильмы, книги и журналы. Едва ли не ежегодно открывались новые вузы. Строились детские больницы, поликлиники и перинатальные центры. Младенческая смертность была одной из самых низких в Европе и постоянно уменьшалась. В 1972-1980 годах, например, число детских больничных коек выросло на 111,4 тысяч, к 1982-му году — будет действовать 10,4 тысяч женских консультаций, а число советских врачей подойдет к миллиону.

В 1990-е — всё это будет перечеркнуто, денег в казне не хватало теперь даже на зарплаты, какие уж там роддома и кружки юных техников. Ставшие бесполезными пионерлагеря раскупили за бесценок новые русские, дома культуры перепрофилировали под казино. Улицы городов заполонили малолетние попрошайки. То, что миллионы детей не ходили в школу и даже не умели читать, стало в порядке вещей.

Во времена моего детства мы хотели стать космонавтами, милиционерами или десантниками. Дети лихих 1990-х — брокерами и рэкетирами. Кто сильнее, тот и прав, а прав тот, кто богаче и наглее — вот главная заповедь ельцинской эпохи.

Почти, как у Высоцкого:

Пришла страна Лимония,

Сплошная Чемодания...

Пионерию и комсомол — распустили, но ничего нового взамен не придумали. На долгих 10 лет молодое поколение напрочь выпало из поле зрения государства, его просто бросили на произвол судьбы, точно кутенка, авось, выплывет...

Спору нет, в пионерии и комсомоле было масса искусственного, фальшивого — все эти горны, сборы металлолома, показательные тимуровские дружины. Я, допустим, уже лет в 10 знал, что Павлик Морозов никакой не герой, а самый настоящий доносчик.

Но лучше такое оболванивание, чем клей в подъездах и скитание по вокзалам.

Кстати, и сам Путин вступился как-то за комсомол с пионерией — правда, с оговоркой насчет чрезмерной их политизации.

«...какой-то смысл в этом был, — говорил он на «прямой линии» в декабре 2002-го, — потому что, в общем, до людей доносили много общечеловеческих и полезных вещей, воспитывали подрастающее поколение в духе преданности, любви к Родине, к Отечеству, много чего было хорошего...»

Впрочем, о возвращении барабанов с красными галстуками и речи не идет. Пионерлагеря, которые в массовом порядке начали возрождаться, называются теперь оздоровительными. За последние годы, на средства фонда социального страхования, в них отдохнуло сотни тысяч детей. Зато 90-летие Комсомола отметили почти, как государственный праздник, главный концерт, как положено, прошел в Кремлевском дворце съездов. Да и движение стройотрядов переживает второе дыхание, недавно Дума даже приняла специальный закон.

Но сильную нацию невозможно воспитать без спорта, мастер спорта Путин тоже хорошо это понимал.

В брежневском Союзе массовый спорт, в первую очередь детский, был самой настоящей индустрией, а спорт высоких достижений — следствием уже массовости.

Снова — скучные, но совершенно необходимые цифры. К 1975 году в спортивно-физкультурном движении было занято около 300 тысяч штатных работников, 5,8 миллионов инструкторов и тренеров, 4,2 миллиона судей на общественных началах. Функционировало 210 высших и средних специальных учебных заведений, ежегодно выпускающих 25 тысяч специалистов, 5,4 тысячи детско-юношеских спортивных и спортивно-технических школ, где занималось свыше 1,8 миллиона человек.

В стране насчитывалось 3 тысячи 198 стадионов, 61 тысяча спортзалов, 446 тысяч спортплощадок, 98 тысяч футбольных полей, 19 тысяч стрелковых тиров, 6,6 тысяч лыжных баз. В спортклубах, школах и коллективах физкультуры занималось 69 миллионов человек — каждый четвертый житель СССР, если даже считать младенцев и стариков. (Сегодня — только каждый седьмой; 22 миллиона). Появились школы олимпийского резерва и специализированные спортшколы-интернаты.

Миллионы мальчишек ежегодно гоняли в футбол и хоккей на призы клубов «Кожаный мяч» и «Золотая шайба», старт этим проектам был дан в 1964-м (!) году. Именно так с улицы в большой спорт пришли многие будущие кумиры — Мальцев, Третьяк, Фетисов, Крутов.

При Сталине — спорт выполнял функцию утилитарно-прикладную, мускулы и меткий глаз были нужны бить будущего врага.

При Брежневе — из армейской кузницы превратился он в один из главных национальных приоритетов, в здоровом теле — здоровый дух.

Старт преобразований был дан вскоре после его прихода к власти. В 1966 году вышло совместное постановление Совмина и ЦК КПСС «О мерах по дальнейшему развитию физической культуры и спорта». Если раньше координацией спортивной работы ведал Союз спортивных обществ и организаций — де-юре структура общественная, то с 1969 года — Госкомспорт СССР.

Леонид Ильич был болельщиком страстным. До глубокой старости он старался не пропускать матчей своих любимых команд — футбольного «Спартака», хоккейного ЦСКА, после игр — частенько заходил в раздевалку. («Наш главный болельщик», — называл его Виктор Васильевич Тихонов.)

Брежневская любовь передалась и всей стране: если спорт в СССР был почти религией, то хоккей — верховным божеством. Катки заливали едва ли не в каждом дворе, а во время трансляций матчей улицы натурально вымирали.

Советская хоккейная сборная — единственная в мире, кто ни разу не возвращался домой без комплекта наград, преимущественно золотых. Суперсерия СССР—Канада 1972 года до сих пор остается одним из символов той эпохи. И хотя в итоге канадцы одержали победу (ровно на одну шайбу), советские хоккеисты все равно превратились в национальных героев, сумевшими выступить на равных со считавшимися непобедимыми прежде канадцами.

Стараниями «главного болельщика» Советская власть на спорте не экономила. Все секции и спортшколы были бесплатными. Объём производства спортинвентаря и оборудования достигал 3 миллиардов рублей в год (0,8% национального дохода). Деньги вкладывались не только в массовые, но и в элитные дисциплины — в парусный и конный спорт, например. В современное пятиборье.

Я как-то задумался: а ведь за исключением футбола и горных лыж, невозможно отыскать такой вид спорта, в котором советские спортсмены не становились бы лучшими. Некоторые виды — считались вообще общепризнанно нашими: художественная гимнастика, фигурное катание, плавание, легкая и тяжелая атлетика, борьба, биатлон. Про шахматы и говорить не приходится. (Матч Корчной — Карпов был почти, как война миров, которую, впрочем, в очередной раз мы выиграли. Недаром в КГБ обеспечением матча было занято целое подразделение.)

Столько золота, сколько добыли советские спортсмены в годы застоя — мы не получали потом никогда. С восьми Олимпиад наша сборная привезла 588 медалей, почти половину из них (244) — золотых. Пять раз СССР занимал первое общекомандное место, трижды — второе, показатели, о которых теперь можно только мечтать. На московской Олимпиаде-80 был вообще поставлен непревзойденный рекорд — 195 медалей.

Занятное, между прочим, совпадение, та благословенная Олимпиада, когда столица на целое лето обернулась вдруг истинно коммунистическим городом — чистым, наряженным, с забитыми дефицитом прилавками и высланными за 101-й километр антиобщественными элементами — носила порядковый номер XXII.

Но и будущая зимняя Олимпиада в Сочи — тоже является по счету двадцать второй.

Случайность, ясно, но весьма и весьма красноречивая. И для Путина, и для Брежнева Олимпиада стала венцом их внешнеполитических успехов. За олимпийский огонь они боролись страстно и истово, и вовсе не по причине азарта или в погоне за прибылью.

(В 1980-м в этом огне начисто сгорело 150 миллионов — таков был только официальный убыток от игр.)

Олимпиада — это в первую очередь вопрос национального престижа, признания твоей страны, возможность показать себя всему миру.

Ради этого Путин лично отправился в Гватемалу, на последний отборочный конкурс, где с жаром, под аплодисменты наших олимпийцев, убедил МОК в примате России над Китаем.

Представить Брежнева на его месте, в спортивной форме и горящими глазами — даже моя богатая фантазия не позволяет.

Олимпиада-80 была сказкой. Сочи-2014 — пока еще сказка. Хотя в том, что станет она былью, ни у кого сомнений, кажется, нет. На строительство 207 (!) объектов в Сочи уже потрачены десятки миллиардов. Общий бюджет превышает 950 млрд рублей.

Двадцать лет назад подготовка к другой 22-й Олимпиаде тоже была вознесена в ранг задачи национального масштаба, средств на нее не жалели. Только на строительство спортивных и инфраструктурных объектов ушло без малого полтора миллиарда рублей (1 457,9 млн), причем объемы затрат тогда тоже росли день ото дня.

Но оно того стоило. Специально к играм в Москве возвели 78 спортивных объектов, 6 гостиничных комплексов, включая такие гиганты, как «Измайлово» и «Космос», реконструировали Лужники, открыли телерадиокомплекс в Останкино, запустили международный аэропорт «Шереметьево», проложили новые магистрали (например, Олимпийский проспект).

Большинство тех олимпийских объектов давно превратились в неиссякаемый источник доходов для нынешних их хозяев, но ведь и Сочи из тесного, совкового курорта тоже должно обернуться российской Флоридой, навечно озолотив Черноморское побережье...

Даже в официальной олимпийской риторике двух эпох есть немало общего.

Брежнев: «Забота о здоровье людей неотделима от развития физической культуры и спорта. Московская Олимпиада наглядно показала замечательные достижения советских спортсменов. Однако нас всегда интересовали не только спортивные вершины, а прежде всего массовость физкультуры и спорта. Успехи в этом деле очевидны. Но все же для большинства людей спорт остается пока лишь зрелищем. Такое положение надо исправлять. Физическая культура должна входить в повседневную жизнь широких слоев населения и особенно детей». (Из доклада на XXVI съезде КПСС, 1981 г.)

Путин: «Меры по подготовке Олимпиады надо максимально использовать для развития физической культуры и массового спорта в самой России.... задача развития массового спорта в стране — это задача долгосрочная и многоплановая. И в ее решении должно участвовать все наше общество. Нельзя забывать, что речь идет о духовном, физическом здоровье российской нации, в первую очередь, конечно, молодых людей, молодежи... И, наконец, мы просто обязаны серьезно модернизировать всю систему физического воспитания и спорта в общеобразовательных учреждениях». (Из выступления на заседании Совета при президенте по развитию физической культуры и спорта, 2007 г.)

Общеизвестно, что Путин любит спорт. Но как-то забывается, что заниматься он им начал аккурат в брежневскую эпоху, в зале профсоюзного спортобщества «Труд». Угоразди Владимира Владимировича родиться тридцатью годами позже, тренироваться ему было б просто негде, в спортзале наверняка разместилась бы сауна или кафе-шантан. Профсоюзные боссы неплохо подербанили доставшееся им по наследству имущество.

(В Нижнем Новгороде местный защитник трудящихся, председатель облсофпрофа Некрасов умудрился — за бесценок — продать единственный в центре города Дворец культуры вместе с кружками и секциями. За такую расторопность его сразу забрали в Москву, зампредом ФНПР.)

Абсолютно нормальный подход: если Путина спорт вывел в люди, чем нынешние дети хуже?

К 2000 году все государственные расходы на спорт не превышали трехсот тысяч долларов, а большинство стадионов давно превратились в вещевые рынки.

Со времен Ельцина денег на спорт казна больше не выделяла, первый президент искренне считал, что небывалые льготы, которыми щедро одарил он Национальный фонд спорта и парочку других подобных контор, вполне прокормят русских спортсменов.

Денег и, вправду, текло немало. Тот же НФС беспошлинно ввозил в страну 95% всей импортной водки и сигарет. (Вообще, если вдуматься, само по себе звучит, как бред: скуривать и спаивать нацию — во имя физического ее здоровья!)

За несколько лет работы фонда, созданного под патронажем Шамиля Тарпищева, любимого ельцинского партнера по теннису, чистая прибыль составила порядка 2 миллиардов долларов. Однако полученные средства шли не на спорт, а снова вкладывались в бизнес. Очень быстро НФС превратился в подлинную империю, где были свои банки, лотереи, гостиницы, рынки, страховые компании и даже фабрика по огранке (!) алмазов.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Весной 1996-го, полковник Службы безопасности президента Стрелецкий вызовет к себе президента НФС Бориса Федорова и потребует вернуть в бюджет всё, что он похитил из фонда. Речь шла примерно о 300 миллионов долларов.

Но в защиту Федорова неожиданно выступила кремлевская принцесса Татьяна Дьяченко. В доме приемов ЛогоВАЗа для нее был устроен целый концерт: несколько часов с подачи Березовского Федоров рассказывал ей и Юмашеву об ужасах, крови и миллионах, в которых погрязли президентские силовики Барсуков с Коржаковым.

Эта «антреприза» стала поистине роковой для России. Именно после услышанного Дьяченко окончательно изменила свое мнение о начальнике охраны. В решающую июньскую ночь, когда две кремлевских команды сошлись в неравном бою, накрывшись коробкой из-под «ксерокса», президентская дочка сумеет грамотно обработать обоих родителей.

Утром 21-го июня 1996 года Ельцин отправит Коржакова, Барсукова и Сосковца в отставку, окончательно угодив в руки олигархии. Сам Федоров погибнет тремя годами позже при таинственных обстоятельствах.

Когда Путин первый раз будет сдавать президентский пост, бюджетные расходы на спорт увеличатся в сотни раз. В 2007-м было построено более 300 спортивных сооружений, в 2008-м — 400. На десятилетнюю программу развития спорта сумма закладывается астрономическая: 300 миллиардов (!) рублей.

И это еще, не считая других миллиардов, которые вынуждены выкладывать из карманов наши олигархи. Абрамович — вообще едва ли не содержит российский футбол, платит зарплату Хиддингу и строит детские стадионы.

Стараниями Путина появился государственный спортивный телеканал (правда, на месте прикрытого за вольнодумство ТВ-6)

За 8 лет число детских спортивных школ выросло почти на тысячу, их сейчас почти столько же, сколько было во всем СССР: 4,5 тысячи против 5,4 тысяч.

Ставшая ежегодной спартакиада молодежи России, стартовавшая в 2006-м, превратилась уже в самое масштабное на планете движение юных спортсменов. Кстати, и «Кожаный мяч», и «Золотая шайба» — тоже переживают теперь второе рождение60.

Путинская Россия — словно восстанавливает то, что было сломано и отброшено в эпоху перемен. Зато китайцы, которых не устаю приводить я в пример, все эти годы спорт свой продолжали наращивать, используя, между прочим, советскую методику.

Даже церемонию открытия олимпиады в Пекине — самую масштабную за всю историю движения — они во многом скопировали с московской, в чем открыто потом признавались.

В результате — сегодня китайцы в числе сильнейших на планете, а мы — еле-еле пытаемся вернуться в пятерку...

Ода товарищу Дынину

Политика каждого лидера-эволюционера чем-то отдаленно напоминает процесс приготовления пиццы, в нее кладутся самые разные ингредиенты — от каждого предыдущего повара по чуть-чуть.

Что-то — от Эрхарда. Что-то — от де Голля и Рузвельта. Что-то — от Петра и Александра Александровича. Что-то — и от Брежнева.

Перефразируя большевистского остроумца Карла Радека, сказавшего однажды про Сталина «Этот повар будет готовить острые блюда», следует признать, что раннее брежневское меню не отличалось особой изысканностью. И все же оно явно лучше кавказской (с кровью!) сталинской кухни, хрущевской пересоленной мамалыги, горбачевских карточек и ельцинской строгой диеты.

Да, брежневская пища пресна, в ней мало остроты, специй, полностью отсутствуют признаки высокой гастрономии. Но зато — она сытна и калорийна, точно — как обед в пионерлагере: суп, котлеты, компот. До отвала, может, и не наешься, но с голоду точно не умрешь. Кажется, еще Рузвельт изрек: социализм — есть равное распределение убожества, а капитализм — неравное распределение блаженства.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

В 1997-м году, во время визита Ельцина в Швецию, его супруга и младшая дочь посетили лучший меховой магазин Стокгольма «Моде Пёлс», где без разговоров приобрели две норковых и одну каракулевую шубу: всего на двадцать тысяч долларов.

Новые хозяева жизни вообще не стеснялись в расходах. Внук президента Борис — учился не в школе рабочей молодежи, а в престижном английском колледже Милфилд, где ежегодная плата составляла курс 14,5 тысяч фунтов стерлингов (примерно $ 25 000). Татьяна Дьяченко — регулярно отдыхала на яхтах и виллах, купленных ее друзьями-олигархами в лучших уголках мира. Кроме того, мировая пресса приписывала ей владение замком «Шато ла Гароп» на мысе Антиб и замком Ляйтеншлессель в немецких Альпах.

А тем временем — миллионы сограждан кремлевской принцессы — подданных ее папы — месяцами не получали и без того нищенских зарплат. К январю 1999-го задолженность только перед учителями превысила по России 10 миллиардов рублей.

...Этот образ — насчет пионерлагеря — я придумал уже давно. Но, недавно раскрыв последний роман моего друга Юрия Полякова — «Гипсовый трубач» — с удивлением обнаружил, что сравнение развитого социализма с пионерлагерем пришло в голову не только мне одному. (Хотя чему, собственно, изумляться — аналогия-то налицо.)

Поляков, посредством одного из своих героев вообще объявляет знаменитую кинокомедию «Добро пожаловать, или посторонним вход воспрещен» пророчеством в стиле Нострадамуса, полным реминисценций и аллегорий, где советская власть — это директор товарищ Дынин, а Костя Иночкин — неблагодарная интеллигенция.

«...Чего, собственно, добивается Дынин? Порядка, дисциплины, организованного досуга и прибавки к весу...

Вспомните: незабвенная советская власть занималась тем же самым: порядок, дисциплина, организованный досуг, рост благосостояния народа... Другими словами, прибавка к весу... А тут Иночкин! Маленький, милый, но уже безжалостный разрушитель государственного порядка».

Всё, чего требует Дынин, абсолютно разумно. Если «три сотни пионеров перестанут ложиться, просыпаться и подниматься по горну, откажутся ходить строем, начнут бегать и резвиться сами по себе», начнется черт, знает что. Но пионеры-то — хотят именно резвиться и драться подушками в тихий час. Потому с радостью, ведомые приехавшим на родительский день начальником Митрофановым, свергают Дынина и бегут в неположенное время купаться.

Выплыли, надо полагать, далеко не все. Постылый Дынин позорно изгнан, следить за детьми больше некому. Впрочем, фильм кончается ровно в тот момент, когда счастливая ребятня стремглав бросается в воду.

О том, что случится после, зрителям узнать уже не дано. Что ж. попробуем домыслить это сами, благо, память вроде пока не подводит.

Бесконечно плескаться детская орава не сможет, рано или поздно наступит голод.

Первое время продуктов им, может, и хватит, скаредный Дынин закупал провизию впрок. Но очень скоро запасы подойдут к концу, а купить новые пионерам будет не на что и негде. Да и готовить еду, по правде говоря, они тоже не умеют. Равно, как и чинить проводку, латать крышу, кипятить белье, лечить друг друга от свинки и заворота кишок.

Дынина и его команды — нет. Товарищ Митрофанов — давно уехал в город. А вожак их Костя Иночкин — парень, конечно, отличный, вот только от роду ему то ли 11, то ли 12 лет.

И глазом никто не успеет моргнуть, как образцовый некогда, сверкающий чистотой лагерь превратится в форменную стоянку первобытного человека. Нет больше ни тихих часов, ни пионерских костров. Верховодит всем деревенская шпана, очищающие соседние огороды. А Митрофанова с вавилонами на голове — давно превратилась в обыкновенную шлюху.

В общем, этакий «Праздник непослушания» на новый лад...

В СССР государство доминировало во всех областях жизни, довлея над каждым, и указывая, что читать, слушать, носить, даже — с кем спать.

В ельцинской России началась другая крайность — государство вообще самоустранилось от большинства проблем, бросив на произвол судьбы идеологию, культуру, науку, да и сам народ. Каждый выживал теперь в одиночку.

У Михалкова — «Праздник непослушания» заканчивался тем, что блудные дети кидались родителям в ноги, моля вернуться:

Мамы, папы, нам без вас

Все равно, что вам без нас.

Финал «непослушания» 1990-х оказался примерно тем же: приходом Путина, взявшего на себя роль национального поводыря. Новому президенту удалось найти золотую середину между ельцинской вольницей и брежневским диктатом. При нем — государство вернуло себе былое влияние, но не монополизировало его до конца, этакая управляемая (читай, суверенная) демократия.

Массовое восприятие Путина, а точнее, его растиражированного пропагандой образа, конечно, мало чем схоже с официальным обликом Брежнева.

Путин — энергичный, импульсивный, раскрепощенный. Брежнев — неспешный, застёгнутый на все пуговицы, громоздкий и старомодный, точно антикварный буфет.

Один — молодой, спортивный, властный. Другой — старый, замшелый, нерешительный.

Даже анекдоты рассказывают о них совершенно разные, а ведь именно анекдот точнее всего передает настроения масс.

Но — поразительная закономерность — Брежнев в этих анекдотах предстает пусть маразматичным и дряхлым, но незлобным и, в общем, каким-то очеловеченным. Если над ним и смеются — то покровительственно, без глумления и издевки.

Сам он, кстати, анекдоты о себе любил, и даже пересказывал некоторые в кругу семьи...

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Ельцин тоже очень любил слушать анекдоты про себя, но — непременно хорошие. Нередко он сам спрашивал соратников, что нового о нем рассказывают.

Чаще других угождал ему Владимир Шумейко. «Уже тогда было заметно, как Б. Н. любит лесть», — подытожит он впоследствии.

Один из самых любимых ельцинских анекдотов: На Пленум ЦК приходит мужик. Достает пулемет. «Кто тут Ельцин?» — спрашивает. «Вон он, вон», — кричит Лигачев. «А ну, Борис Николаевич, пригнись-ка»... и: тра-та-та...

О Брежневе — вообще, память в народе сохранилась, скорее, добрая. Никому гадостей он явно не делал. Болезненно сентиментальный, слезливый старик, почти Франц-Иосиф в изложении Швейка.

Это массовое восприятие очень точно передал его бывший спичрайтер Александр Бовин:

«Брежнев был, в общем-то, неплохим человеком, общительным, устойчивым в своих привязанностях, радушным, хлебосольным хозяином. Любил охоту, домино, кино „про зверушек“. Радовался доступным ему радостям жизни... В тургеневские времена он был бы хорошим помещиком с большим хлебосольным столом».

О таком тесте, как Брежнев, мечтает едва ли не каждый нормальный мужик — и рюмочку раздавить, и по душам поговорить, случись что — всегда прикроет. Да и начальника такого иметь — тоже одно удовольствие...

Причем — парадокс — в реальной жизни генсек был еще обаятельней, нежели на парадных своих портретах.

Даже, оставаясь наедине сам с собой и прислугой, когда можно сбросить груз условностей, Леонид Ильич продолжал вести себя на удивление прилично. С окружающими был прост. С подчиненными — уважителен. С родными — заботлив. До 1977 года ему даже не перекрывали при движении трассу, не хотел, чтобы подданным создавали дискомфорт, а до покушения 1969-го — вся охрана состояла из трех человек.

Такого, истинного Брежнева мало кто знает. Просто пиар был тогда средневеково-примитивным — в сравнении с нынешним, будто счетная машина «Феликс» против 4-го «Пентиума». (Верх рекламного мастерства — призывы летать самолетами «Аэрофлота» и хранить деньги в сберегательных кассах, тем более что ничего другого в стране и не было.)

Суслов — это вам не Сурков, если у двух кремлевских идеологов и наличествует что-то общее — исключительно созвучность фамилий...

А ведь у Брежнева был исключительный шанс войти в историю, как одному из самых почитаемых национальных лидеров, воистину — Леонидом Великим.

Для этого нужно было всего-то самую малость — изменить курс корабля и в нужный момент покинуть капитанский мостик.

Этот момент, час «X» — наступил как раз в 1975-м, в год великого благоденствия и великого разлома.

Заслуга и одновременно трагедия Брежнева в том, что он слишком быстро добился улучшения уровня жизни в стране.

Еще вчера большинство населения ютилось в землянках и коммуналках. Миллионы людей перебивались с воды на хлеб, а одна пара обуви непрерывно носилась годами.

На съемках знаменитых «Кубанских казаков», в сцене, где колхозники гуляют на празднике урожая, к Юрию Петровичу Любимову подошла местная станичница: «Это, сынок, из какой жизни представлять будете?»

И поколение Брежнева, и поколение его детей постоянно соизмеряло нынешнюю действительность со своим временем: с голодом, разрухой, войнами. Но на свет пробивалась уже новая послевоенная популяция, жадная до жизни и безразличная к высоким материям. И ей — рассказы о героических свершениях и лишениях были абсолютно до лампочки, учение профессора Выбегалло об идеальном человеке, удовлетворенном желудочно, — воплощалась в жизнь.

Если на фоне отечественных реалий 10-. 20-, а уж тем более 30-летней давности жизнь при Брежневе заметно улучшилась, то супротив Запада — никакого сравнения она не выдерживала.

Советская пропагандистская машина совершила непростительную по своим последствиям ошибку. Страна за долгие годы настолько привыкла к вечному сопоставлению двух миров, что автоматически переносила этот принцип и на сравнение уровней жизни.

Разница лишь в том, что по абсолютным показателям — либо выигрывали мы, либо шли с Западом вровень. СССР больше всех в мире выплавлял стали и чугуна, производил цемента, железобетона и минеральных удобрений, добывал нефти, ловил рыбы. По числу тракторов, обуви и молока на душу населения мы уверенно обгоняли Америку. С каждым годом отечественная промышленность увеличивала выпуск автомобилей, телевизоров и женских жакетов.

Зато по качеству продукции, да и самой жизни в целом — СССР и близко конкурировать с Западом не мог. Серая оберточная бумага — начисто проигрывала блестящей «фирменной» упаковке, а капиталистическая оборотистость — совковому ненавязчивому сервису с грудастыми продавщицами и километровыми очередями.

Каждый, кто хоть раз побывал в заграничном супермаркете, этой Мекке советских туристов, не мог потом без слез входить в гастроном и бакалею: все равно, что из борделя перенестись в дом престарелых. На фоне пустых прилавков любые разговоры о грядущем торжестве коммунизма и исторической обреченности империализма звучали уже, точно издевка61.

Сравнивать себя с сильнейшими — позиция, конечно, достойная, но с точки зрения здравого смысла — абсолютно проигрышная.

Сопоставлять советский уровень жизни следовало не с экономически развитыми, а с развивающимися странами, теми, кто по своим показателям был гораздо к нам ближе.

Только не надо хватать меня за рукав и пытаться упрекать в непоследовательности, только что, дескать, автор утверждал, что на Западе в 1970-х бушевал кризис, а в СССР годовая инфляция не превышала и процента.

Ничего удивительного. Нелишне будет напомнить, что по уровню жизни разрыв между развитыми и развивающимися странами составлял тогда 10-15 порядков.

Даже в начале 1990-х, среднестатистический житель Турции, даром, что страна эта традиционно считается одним из лидеров «третьего мира», тратил на питание 53% от зарплаты. А такой же среднестатистический швед— 23%. В свою очередь, советский потребитель находился где-то посередине: в 1980 году расходы на еду составляли 35,5%, а в 1985-м — и того меньше: 33,7%. Все затраты на коммунальные услуги (квартплата, электричество, телефон, ЖКУ) не превышали 3% семейного бюджета.

Ну да, так и есть. По качеству жизни и экономическому уровню СССР находился где-то посередине между развитыми и развивающимися странами, приближаясь, скорее, всё же к первым. Если от США по большинству показателей отставали мы ровно вдвое, то с другими государствами вполне могли потягаться. Например, с Италией, где жизненный уровень отличался не намного.

К 1984 году в СССР объем внутреннего национального продукта (ВНП) был в 1,5 раза больше, чем в Японии и в 4 раза, нежели в ФРГ. Правда, вдвое ниже, чем в США.

В этих цифрах нет ничего критического и смертельного. Напротив, то была отличная стартовая площадка для грядущего рывка. Вот только — совершить его никто так и не решился...

Союз погиб вовсе не по причине нежизнеспособности его экономики или идеологии, расшатанной, как изнутри, так и снаружи.

Вплоть до 1984 года советская экономика по большинству показателей оставалась устойчивее американской. Она была неподвластна инфляциям и мировым кризисам. АртурШлезингер, крупнейший американский историк, певец антикоммунизма и бывший помощник президента Кеннеди, утверждал тогда же, в 1980-м:

«Те люди в Соединенных Штатах, которые считают, что Советский Союз находится на краю пропасти из-за кризиса в обществе и экономике и что достаточно лишь одного толчка, чтобы он развалился, занимаются самообманом... У каждой супердержавы есть свои экономические проблемы, но это не означает, что она уже лежит на ринге побежденной».

Кстати, скорой гибели СССР всерьез не прогнозировали и аналитики Госдепартамента и ЦРУ. Уильям Уэбстер, возглавлявший Лэнгли в самый «горячий» период — с 1987 по 1991 годы — вынужденно признавался потом: «ЦРУ не смогло предсказать краха Советского Союза».

Да что ЦРУ. Академик Сахаров, главный враг советской власти, писал в 1987 году, аккурат в разгар перестройки: «Нет никаких шансов, что гонка вооружений может истощить советские материальные и интеллектуальные резервы, и СССР политически и экономически развалится».

СССР — развалили не Першинги и Томогавки, не радио «Свобода» и журналы «Посев», а... джинсы. Да-да, самые обычные хлопковые штаны, которые носят теперь даже гастарбайтеры и бомжи.

Для советских людей настоящие джинсы (не индийские или югославские, а именно фирмовые) являлись недостижимым пределом мечтаний, мне, например, они перешли по наследству от дядьки. Купить джинсы в магазине было невозможно. Либо у спекулянтов, за цену, равную месячной зарплате. Либо — на чеки в «Березке», куда простому гражданину вход был заказан.

В СССР — джинсов, как и секса, не было. А за кордоном — они штабелями лежали на каждом углу.

Итог: джинсы — есть. Советского Союза — нет...

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Мать Ельцина, Клавдия Васильевна, вспоминала, как у будущего президента впервые проявился протест против социальной несправедливости.

В каком-то магазине, куда пришли они с малолетним Борисом Николаевичем, пытливый ребенок обнаружил особый отдел для избранных. Он даже пролез туда, обалдел от представленного ассортимента — сыр, пшеничный хлеб, американская тушенка — словом все то, чего и на картинках люди тогда не видывали. Мать объяснила: это, Боречка, специальная секция для начальников, нам отовариваться там не положено.

Интересна реакция дошкольника. «Мама, — заявил он в ответ, — несмотря ни на что, я буду начальником».

Хотя начинал Брежнев очень даже неплохо. Впервые за всю советскую историю власть озаботилась не только и не столько призрачной идеологией, заоблачными высотами, которые следует штурмовать, потуже затянув пояса. А проблемами куда более приземленными — ростом уровня жизни, повышением людского благосостояния.

Существовать нужно не завтрашним днем, а сегодняшним — вот, пожалуй, главный лейтмотив курса раннего Брежнева.

«Мы должны считаться с тем, что мы объявили социализм, должны считаться с тем, что выросла образованность нашего общества, — говорил он при подготовке отчетного доклада XXIV съезду в феврале 1971-го. — А, следовательно, с ростом всех сторон и потребности растут, и мы должны ответить за всё, вплоть до того, чтобы и настрой был морально-политический. Должны знать, с каким настроем человек идет на работу, какое у него жилье, медицинское обслуживание...»

Кстати, на том же XXIV съезде было принято решение о досрочном погашении займов, которое государство прежде беззастенчиво отбирало у своего народа. Де-юре — займы были добровольные, де-факто — у людей просто высчитывали деньги из зарплаты, всучивая взамен разноцветные бумажки — облигации. Вот только, когда подходил срок платить по счетам, правила снова менялись. В 1957-м душка Хрущев отсрочил погашение облигаций на 20 лет. Держиморда Брежнев долги своих предшественников оплатил досрочно: в бюджете 1974 и 1975 годов на эти цели было заложено по миллиарду (!) рублей.

Это, кстати, вполне сопоставимо с заботой Путина о вкладчиках коммерческих банков: еще накануне мирового финансового кризиса была установлена государственная страховка на вклады. В 2008 году — размер возмещения поднимут до 700 тысяч рублей: это покрывало 98% всех частных вкладов.

Социальный аспект — обязательное условие для любого эволюционера...

НА СТЫКЕ ВЕКОВ

В ельцинской России финансовое законодательство, как таковое, отсутствовало. К середине 1990-х годов в стране действовало порядка 1,8 тыс. финансовых пирамид. Только от действий печально известного МММ россиянам был нанесен ущерб в 100 млн долларов, «Хопер-Инвест» — опустошил карманы россиян почти на полмиллиарда.

Никакой помощи и защиты от государства людям ждать не приходилось. После того, как Борис Березовский собрал с 3 миллионов человек 50 миллионов долларов под несуществующий проект АВВА (Автомобильный всероссийский альянс), он был назначен зам. секретаря Совета безопасности.

Неслучаен тезис о построении в СССР развитого социализма, выдвинутый Брежневым весной 1971-го на XXIV съезде КПСС. Это означало, что строительство коммунизма, к которому стремилась прежняя власть, хоть и остается приоритетной задачей, но отодвигается куда-то в прошлое, о коммунизме к 2000 году никто больше не вспоминал.

Предыдущие лидеры изнуряли страну выматывающей гонкой: финиш постоянно отодвигался вслед за горизонтом, но продыху людям упорно не давали.

Брежнев оказался первым российским правителем за все XX столетие, кто позволил передохнуть изможденному обществу, вот только привал чересчур затянулся. Разбухая на нефтяных дрожжах, нетрудно впасть в эйфорию и благодушие...

(Совсем недавно, кажется, мы вновь испытали нечто подобное.)

И при Сталине, и при Хрущеве — большинство не жило, а выживало. При Брежневе — уровень жизни резко возрос. То, что вчера являлось уделом элиты — отдельные квартиры, машины, дачи, телевизоры — стало доступно миллионам.

Если в 1965 году на 100 семей приходилось 11 холодильников, 24 телевизора, 21 стиральная машина, то через 10 лет холодильниками было обеспечено уже 61% семей (рост в 5,4 раза), телевизорами — 74%, стиральными машинами — 65%.

К 1981 году на счетах 142 миллионов вкладчиков сберкасс лежало 156 с половиной миллиардов рублей. (Средний вклад, стало быть, 1,1 тысяча.)

На смену идеологизированному обществу голодных и восторженных рабов заступало общество скучающих потребителей. Хорошая одежда, мебель, ювелирные украшения — перестали быть признаком мещанства, или пуще того — буржуазности. Еще один тезис Брежнева, что при укреплении социализма обязательно должны расти и материальные потребности советских людей, страна восприняла с нескрываемым энтузиазмом.

Но чем лучше становилась жизнь, тем выше поднималась и планка запросов. Индексы потребления населением материальных благ и услуг росли с каждым годом.

Еще вчера никто не задумывался, какой товар купить — были бы деньги. Сегодня люди стали придирчиво-требовательны. Их уже не устраивала абы какая одежда, обувь, техника: все хотели, чтобы непременно было модно и современно, однако советская промышленность откровенно не поспевала за растущими потребностями, предложения — явно опережали спрос.

Семьи переезжали в отдельные квартиры, а их надо было обставить; еще один символ эпохи 1970-х — мебельная стенка. Она должна (была) иметься в каждой приличной семье. А раз есть стенка — значит, следует ее заполнить, вот только сделать это было уже сложнее. Купить большинство товаров в СССР — было делом чести, включая ту же самую стенку62.

...В дневниках Брежнева обнаружил я поразительные по содержанию пометы:

Михаил Евстафьевич прислал синюю рубашку с пуговочками до низ — но не шерстяная. Спросить у Н. А. <Тихонова>, в какой он был у нас 4-го апреля. (1976 год.)

Говорил с Абрасимовым П. А. (послом СССР в ГДР — Авт.) <...> Я попросил ГДР-овский фен. (1977 год)

Если даже лидер многомиллионной державы, один из могущественнейших на планете людей, не мог достать обычный фен и вынужден был заказывать его через посла (равно, как галстуки-прищепки — через Громыко), чего там говорить о простых смертных?

А уже описывавшаяся история с попыткой выменять у журналиста Стуруа приглянувшийся ему «Крайслер-Чарджер»? Когда, полушутя, генсек рассказал об этом президенту Форду, тот долго не мог уразуметь — зачем обязательно нужно меняться? Что мешает Брежневу пойти в автосалон и купить себе точно такой же?

Нынешнему поколению этого тоже теперь не объяснить...

Самые влиятельные люди брежневской эпохи — вовсе не секретари райкомов и генералы КГБ, а заведующие базами, директора магазинов и товароведы — те, кто сидел на распределении благ.

Тотальный дефицит провоцировал рост теневой экономики и, как следствие, организованной преступности, хотя к 1975-му году — профессиональную уголовщину удалось почти победить. В СССР практически не осталось ни воров в законе, ни постоянно действующих банд, они начнут появляться лишь под финал брежневского правления63.

Вплоть до конца 1970-х в стране ежегодно совершалось примерно 1,2 миллиона преступлений, в сегодняшней России, где и территория меньше, и население ниже, их регистрируется уже 3,6 миллиона.

Раскрываемость держалась на рекордно высоком уровне — 98,5%, даже, если признать, что часть преступлений укрывалась от регистрации, реальная цифра никак не могла быть ниже 60-70%. Но и это — более чем убедительный результат. В те времена лучшие полиции мира не могли перешагнуть рубеж раскрываемости в 30-50%.

И вновь возвращаюсь я к переломному рубежу, к 1975-му году. Именно тогда проблема качества жизни вышла на первое место. СССР подошел к той планке своего развития, когда общество оказалось уже настолько сытым, чтобы требовать взамен каши и шей — разносолов.

Диверсифицируй Брежнев плановую экономику, открой рынок, подобно китайцам, снизь идеологические барьеры, — эту проблему вполне можно было решить раз и навсегда.

Очень поучителен здесь пример «Пепси-Колы», долгие годы остававшейся недоступным, волшебным налитком, о котором советские граждане знали лишь по фильмам и книгам, нечто вроде таинственного эликсира жизни. (Откройте любой отечественный роман 1950-1960-х про заграничную жизнь — обязательно встретите упоминание неоновой рекламы «Колы»; шпионы, красотки и миллионеры — пьют только ее.)

А потом, стоило президенту PepsiCo Кендаллу в 1971-м повстречаться с премьером Косыгиным, сразу начали строиться лицензионные заводы — в Новороссийске, Новосибирске, Кишиневе. И магический флер испарился, словно пузырьки веселящего газа. «Пепси» — продавалась теперь на каждом углу. 45 копеек бутылка, считалось дорого.

Но такие же точно совместные предприятия можно было создать и в любых других отраслях — в легкой и автомобильной промышленности, в радиотехнике, в парфюмерии.

Кое-какие шаги в этом направлении, кстати, были сделаны: правда, крайне робкие. В кооперации с Италией и Финляндией были построены, например, «под ключ» 4 обувных завода и 2 трикотажные фабрики. Многие индустриальные гиганты работали на импортном оборудовании (ВАЗ, Ижмаш, Норникель, Атоммаш, Оскольский электрометаллургический комбинат, Костомушский ГОК).

Да и знаменитый некогда Арманд Хаммер, вороватый ленинский друг, занимался ровно тем же — инвестировал средства в советскую промышленность. На его деньги был реконструирован Таллиннский порт, пущены многие химические заводы, нефтеперерабатывающие комплексы, терминалы. В числе хаммеровских детищ — знаменитый «Тольяттиазот», самое современное химическое предприятие СССР, чей аммиакопровод растянулся на много километров от Тольятти до Одессы.

Так что частно-государственное партнерство тоже появилось впервые именно при Брежневе64...

Среди наших либералов давно, еще с петровских времен, бытует убеждение, будто ничего путного сами мы произвести не в силах, пророка нет в отечестве своем.

Даже российская история начинается с откровенного самобичевания, настолько, дескать, были дурны и безмозглы славяне, что не могли управлять собственной страной. Пришлось звать иностранных специалистов — варягов Рюрика, Трувора и Синеуса.

Мы не уважаем сами себя, вот одна из главных наших бед. Несомненная заслуга Путина — в том, что при нем возродилось чувство национальной гордости. Никто теперь не удивляется, когда наши хоккеисты побеждают на чемпионате мира, Билан покоряет «Евровидение», а российские ученые становятся Нобелевскими лауреатами.

И уж, сумей мы создать лучшую в мире оборонную промышленность, научившись запускать людей в космос и опускать к океанскому дну, на то, чтоб наладить штамповку джипов и двухкассетников — сил тем более должно было хватить.

Китайцы же могут. Не говоря о малазийцах, филиппинцах, вьетнамцах — тех, кого еще вчера никто в мире и за людей не считал.

1975-й — это не только год максимального подъема страны, это и год начала ее крушения.

Как всегда в России, горе пришло от ума. Настолько спокойной, умиротворенной выдалась брежневская эпоха, особенно первое десятилетие, что это вконец расслабило страну, началось сладкое почивание на лаврах.

Брежнева подвела удача. Казалось — рост нефтяных цен будет вечным, золото натурально било из земли ключом.

В 1972 году — цена сырой нефти не превышала 3 долларов за баррель, к концу 1974-го, в результате арабо-израильской войны, она подорожала в 4 раза. Новый конфликт на Ближнем Востоке — события в Иране и Ираке — спровоцировали еще один виток цен. К моменту смерти Брежнева нефть стоила уже 32 доллара, а объемы ее добычи возросли более чем в 10 раз.

При таких деньгах — а СССР ежегодно увеличивал объемы экспорта — можно было не заморачиваться насчет неурожаев65 и резкого старения техники, миллиардов — хватит надолго.

В этом смысле — опыт брежневских неудач мог бы оказаться нам чрезвычайно полезным. За тучные «нулевые» годы, когда нефтедолларов вновь стало так много, что их никто уже не считал, российская экономика коренным образом не сумела измениться.

Прав Медведев, когда пишет в своей статье «Россия вперед»: «Двадцать лет бурных преобразований так и не избавили нашу страну от унизительной сырьевой зависимости».

Впрочем, легкие деньги редко кому приносили счастье. История почти не знает примеров, когда пролившийся с неба золотой дождь дал хоть какой-нибудь земле обильный урожай. Хрестоматийный пример — средневековая Испания. Наладив массовый вывоз золота из Америки, испанцы не только с того не разбогатели, напротив — породили целую серию кризисов. Зарабатывали на испанском золоте другие: голландцы, англичане — те, кто поставлял им корабли, канаты, оружие, порох, инструменты, ткани. Испанцы же — только нищали.

...Хвати у Брежнева сил и разумения сделать решительный шаг — надвигающийся кризис еще можно было предотвратить. Но нет. Вождь был чересчур дряхл и стар, чтобы что-то менять.

Вот и старт технической революции он проспал точно так же. На Западе семимильными шагами развивались информационные технологии и компьютеризация, картина мира менялась на глазах. В СССР же тем временем всё внимание уделялось одному только ВПК, гражданские и мирные разработки финансировались по остаточному принципу.

Парадокс: мы умели делать лучшие на планете вертолеты, танки и подводные лодки. Наши ракеты в считанные минуты достигали другого конца земного шара, а даже старая зенитная система в состоянии сбить неуязвимый самолет-невидимку «Стеллс»66.

А вот элементарную консервную банку на колесах собрать — кишка уже тонка. Или — научиться шить качественную, красивую одежду.

Предел мечтаний советских старшеклассников — магнитофон «Романтик»: хоть гвозди забивай — ничего не случится.

Конечно, техническая революция вряд ли могла стать панацеей для СССР, горячим гайдаровским камнем, потерев который можно начать жизнь сызнова.

(Другой Гайдар — внук — так потом камень этот отшлифует, что еще многие поколения спустя его именем будут пугать детей.)

Чтобы удержать страну на краю пропасти требовались иные меры: системные, тектонические.

Но прорыв в НТР по крайней мере позволил бы смягчить грядущий удар, сделать разрыв между двумя системами не настолько болезненноощутимым.

В Политбюро — тоже сидели не самые глупые люди. Много раз, еще с 1972 года, они пытались собрать Пленум ЦК по вопросам научно-технического прогресса, утвердить план и программу действий. Пленум, было, даже принялись готовить, сотни организаций — научные институты, министерства, вузы — начали писать разумные вполне предложения.

Увы. Брежнев слишком был упоен кажущимся благоденствием. «Я еще не готов», — неизменно отвечал он на все разговоры о Пленуме.

И эта короткая фраза на долгие годы вперед определила будущее страны. Которое не поздно было еще изменить, если б у людей, стоящих тогда у власти, хватило мужество подняться над собственными амбициями и страхами...

Испокон века всё повторяется опять и опять — умные учатся на чужих ошибках, мы же — исключительно на своих.

Грабли — вот истинно национальный наш символ. Впору уже вручать их двуглавому орлу заместо скипетра и державы...

Итог брежневского правления — не одни только миллионы квадратных метров и новые месторождения.

Неуклюжая советская экономика. Потеря контроля и управления. Тотальная разочарованность. Рост коррупции.

Одна системная ошибка влекла за собой другую. И когда нефтяные цены в 1980-х пошли вниз, а президент Рейган начал изматывающую гонку вооружений, экономика такого удара просто не выдержала.

Ее еще можно было спасти, но вновь — в нужное время и в нужном месте нужного человека не оказалось...

 

 

Глава 8
ХОЛОДНАЯ ОСЕНЬ 1982-ГО

 

Кремль стоит Мессы...

В борьбе за власть российские правители никогда не стеснялись в методах: Кремль, как и Париж — стоил мессы. Не одни только временщики-интриганы, но и фигуры вполне масштабные, исторические шли к престолу натурально по трупам.

Ярослав Мудрый — разбил в бою родного брата. Петр Первый — заточил в монастырь единоутробную сестру. Елизавету — возвели на трон гвардейские штыки. Екатерина Великая — подняла бунт против мужа. Александр I организовал убийство собственного папы, пока генерал Беннигсен душил императора, наследник прятался у себя в покоях, укрывшись подушками, дабы не слышать истошных криков родителя.

В этом смысле ничего невероятного в событиях осени 1982-го нет. Меняются только времена, нравы и порядки же — веками остаются неизменными.

Конечно, то, о чем пойдет сейчас речь, есть лишь версия, результат умозаключений автора. Однако мои домыслы выглядят правдоподобней историографии официальной, по крайней мере — они хотя бы объясняют все многочисленные странности и загадки, которыми ознаменовался конец брежневского правления...

...С каждым годом престарелому генсеку становилось всё хуже. Ему физически трудно было не то что руководить страной, но даже элементарно двигаться и разговаривать.

В какие-то моменты, казалось, что он уже не выживет. Зимой 1979 года, когда в очередной раз Брежнев оказался в больнице, Виктории Петровне сказали, что домой он больше не вернется, в палату был прекращен доступ посетителей...

Официально — состояние здоровья вождя от страны скрывали, но все, разумеется, знали, насколько он плох. Это было видно уже невооруженным глазом.

Брежневские недуги стали притчей во языцех, над ними смеялись почти в открытую.

Не в оправдание, а сугубо для чистоты отношений, замечу, впрочем, что по меркам мировой политики ничего сверхординарного в этом не было.

Когда брежневский знакомец, французский президент Жорж Помпиду заболел редкой формой лейкемии и перестал выходить в свет, Елисейский дворец уверял, что у него всего-навсего грипп. Буквально за неделю до смерти официальные лица продолжали врать о «легком, но болезненном сосудистом заболевании».

Его сменщик Франсуа Миттеран скрывал раковую опухоль долгих 15 лет. Самой главной своей проблемой он называл боли в спине.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Все болезни Ельцина — сознательно утаивались от страны. Когда летом 1993-го его разбил инсульт во время поездки в Китай, президента скрытно эвакуировали домой. Прессе о болезни не сообщалось.

После госпитализации с первым инфарктом в 1995-м, было объявлено, будто у Ельцина обострилась ишемическая болезнь сердца. То же вранье повторилось и после второго инфаркта.

Кремлевские сановники наперебой упражнялись в изворотливости и красноречии. Они уверяли, что «самочувствие президента не вызывает никаких опасений» (Черномырдин), что тот «полностью контролирует ситуацию в стране» (пресс-секретарь Медведев). Оригинальнее всех оказался министр спорта Тарпищев. В те дни он рассказывая журналистам, что преспокойно продолжает рубиться в теннис с генералом Коржаковым. «Разве смог бы Александр Васильевич позволить себе играть в теннис, если бы была хоть малейшая угроза жизни президента!» — восклицал заботливый министр.

А в это время «неопасно болеющий» Ельцин лежал на больничной койке, сплошь опутанный проводами и датчиками...

В редкие минуты просветления Брежнев всерьез начинал подумывать об отставке.

«Виктория Петровна не раз заводила разговор: „Леня, может, ты уйдешь на пенсию? Тяжело тебе уже. Пусть молодые“ — вспоминает его „прикрепленный“ Владимир Медведев. — Он отвечал: „Я говорил, не отпускают“».

И, как бы подытоживая: «Это было правдой».

Кремлевские старцы слишком привыкли к сытой, начальственной жизни, к гигантской, неограниченной власти. Любые перемены страшили их сильней, чем Третья мировая война. У нового лидера — чай, своя команда тоже есть. Да и где его, этого нового лидера, взять?

В 1979-м — для вождя даже установили дополнительный выходной (пятницу), а также двухмесячный отпуск. Рабочий день был укорочен до 17 часов.

Как ни странно, едва ли не активнее прочих в этом подобострастном хоре звучал и голос Юрия Андропова.

А с другой стороны, чего здесь странного? Председатель КГБ являл собой такой же точно типаж царедворца, как и большинство его коллег: льстивый, коварный, тонко чувствующий остроту момента.

Именно Андропов был, например, инициатором закрытого постановления Политбюро «О повышении авторитета Генерального Секретаря ЦК КПСС, Председателя Президиума Верховного Совета СССР тов. Брежнева Л. И», с которого началась последняя эпидемия культа.

Вообще, подлинный образ председателя кардинально отличается от растиражированного историками и пропагандистами светлого лика аскета-государственника, скрытого реформатора и либерала.

Андропов, конечно, слишком сложная, противоречивая фигура, чтобы так легко охарактеризовать его несколькими штрихами; в нем было намешано черт те что — от цинизма до альтруизма. Но уж точно не был он тем рыцарем печального образа, каким рисуют нам его со страниц и телеэкранов.

Молодец Юрий Владимирович, ничего не скажешь. Брошенные им семена продолжают плодоносить даже после его смерти. Андропов — первым, пожалуй, в Кремле понял, сколь важно это — создание позитивного образа в массовом сознании. Если угодно, он был гениальный PR-менеджер; разработанная им пропагандистская компания КГБ оказалась поразительно успешной и долговечной.

Если уж академик Сахаров — злейший враг Лубянки, против которого работало целое отделение в Пятом управлении (даже домработница его носила васильковые просветы под фартуком) — и тот публично признавал, что Комитет — самая некоррумпированная организация в стране, чего там говорить о других.

На воспевание облика конторы работала целая индустрия: выпускались фильмы, книги, песни. Трудно поверить, но весь штат пресс-бюро КГБ не превышал тогда 8 человек, включая техперсонал.

Об Андропове, как о выдающемся государственном деятеле, непримиримом борце с коррупцией и стороннике реформ, активно заговорили задолго до его прихода к власти. Народная молва, трансформирующаяся в публикациях западных советологов, приписывала председателю КГБ подлинно былинные черты, вплоть до того, что он блестяще знает английский, энциклопедически образован, собирает джазовые записи. «Андропов читает „Америку“ свободно» — так называлась громкая статья в «Нью-Йорк Таймс». При том, что по-английски — председатель не изъяснялся вовсе...

Конечно, искусством манипулировать слухами на Лубянке обладали давно. Но именно Андропов отладил этот механизм до совершенства, превратил в высокоточное оружие.

К концу 1970-х — на самом пике андроповского могущества — КГБ мог, выражаясь современным лексиконом, «раскрутить» любого и, напротив, с той же легкостью дискредитировать, втоптать в грязь.

(Когда потребовалось снести с дистанции ленинградца Романова, моментально был запущен слух, что на свадьбе его дочери то ли в «Эрмитаже», то ли в Таврическом дворце пьяные гости били об пол музейные тарелки67.)

Да, Андропов, действительно, пытался начать борьбу с коррупцией — при нем начались громкие «торговые» дела, закончившиеся расстрелами директоров крупнейших магазинов («Океан», «Елисеевский»). Были арестованы зам. министра рыбного хозяйства СССР Рытов, зам. министра торговли РСФСР Лукьянов, начальник московского торга Трегубов. Пошли под суд первый секретарь Сочинского горкома Мерзлый, секретарь Краснодарского крайкома Тарада, председатель «Союзгосцирка» Колеватов, масса партийных и советских чиновников по всей стране. Зародилось узбекское дело.

Вопрос лишь — в мотивации: какие истинные цели преследовал он. Ежели не в силах был мириться с воровством и беззаконием — это одно. Хотя, сдается мне, всё было гораздо прозаичнее.

Борьба с коррупцией — скорее, являлась для Андропова не более чем способом борьбы за власть. Да и как иначе, ежу понятно, что громкие разоблачения и аресты сановных мздоимцев окончательно разрушали репутацию дряхлого генсека, особенно, если учесть, что в эпицентр их угодили и самые близкие к нему люди — вплоть до членов семьи. Ну, а уж как сделать сие достоянием гласности — учить Андропова не требовалось.

Обратите внимание: все эти громкие процессы стартовали в совершенно определенный период, на стыке 1970/1980-х годов, когда Брежнев стал окончательно плох, и возня у трона перешла в решающую фазу. Своего апогея схватки достигли летом—осенью 1982-го (накануне смерти генсека!), сопровождаясь бурной кампанией в западной прессе.

До этого же — КГБ, даже обладая всей полнотой информации, совершать резких действий не спешил.

Покойный ныне Григорий Федорович Григоренко, легендарный начальник 2-го главка КГБ (контрразведка), рассказывал мне, как докладывал Андропову о злоупотреблениях министра внутренних дел Щелокова — личного ставленника вождя.

— Поступила информация, что Щелоков, посещая международные выставки, присваивает себе экспонаты. (Кажется, Григоренко упоминал про какие-то часы, но точно я не уверен. — Авт.) Я сообщил Андропову. Сначала он заинтересовался, но когда я пришел докладывать по новым обстоятельствам, председатель меня прервал. Сказал, что был у Брежнева, генеральный и слышать о Щелокове ничего не хочет. Так что, мол, эту тему больше можешь не поднимать68.

Щелокова отправят в отставку лишь многими годами позже, через месяц после смерти Брежнева. В ноябре 1984-го, когда у него придут забирать награды и партбилет, он пустит себе пулю в висок...

С высоты сегодняшнего времени на коррупцию брежневской поры невозможно взирать без умиления. По сравнению с коррупционерами нынешними — те, доморощенные, старорежимные, выглядят просто невинными шалунами.

Кто не слышал о знаменитом узбекском деле? На всю страну прогремели кадры оперативных записей: следственная группа выкапывает из земли огромные бидоны с золотом и драгоценностями, припрятанные новыми баями. (Нашумевшая статья в «Правде», с которой всё началось, так и называлась — «Кобры над золотом».)

Это, пожалуй, самое громкое дело новейшей советской истории, по уверению его творцов, следователей Генпрокуратуры Гдляна и Иванова, преступные нити тянулись из Узбекистана на самый верх, вплоть до Политбюро и секретариата ЦК.

О масштабе расследования говорят его цифры: в общей сложности было возбуждено 800 уголовных дел, более 4 тысяч человек пошло под суд, в том числе 600 руководящих работников, 4 секретаря республиканского ЦК, 8 секретарей обкомов, 10 Героев Труда.

Так вот, на круг у всех осужденных изъяли денег и ценностей на 100 миллионов рублей. По нынешнему курсу, это примерно... 200-300 миллионов долларов.

Смешно даже. Следственная бригада работала 6 лет, 4 тысячи человек посадили, шум стоял на весь мир. А в итоге — 200-300 миллионов зелени: столько стоит сегодня пара океанских яхт Абрамовича.

Для сравнения: только на Черкизовском рынке контрабанды давеча нашли в десятки раз больше.

Милые, добрые расхитители социалистической собственности, голубые воришки с овощебаз и трикотажных фабрик, застенчивые альхены времен застоя.

На фоне нынешних коррупционеров и оборотней кажутся они мелкой, наивной шпаной, годной лишь на то, чтоб обчистить табачный ларек.

Я лично за последние двадцать лет не знаю практически ни одного министра и начальника федерального уровня, который, выйдя в отставку, перебивался бы потом с хлеба на воду. Едва ли не каждый успел втихаря построить загодя собственный свечной заводик, у кого-то больше, у кого-то меньше. (Некоторые, как бывший министр внешней экономики Петр Авен или первый зам. министра финансов Андрей Вавилов обернулись даже легальными миллиардерами.)

НА СТЫКЕ ЭПОХ

В 2001-м члены первого российского правительства им. Гайдара устроили междусобойчик по случаю 10-летнего его юбилея. Заговорили, кто кем стал.

И оказалось, что практически все призывники первого ельцинского набора — волшебным образом из завлабов и второсортных клерков превратились вдруг в богачей и миллионщиков, владельцев компаний и портфельных инвесторов.

На всё правительство нашелся лишь единственный растяпа, не сумевший, а точнее, не захотевший урвать свой кусок пирога: бывший вице-премьер Михаил Полторанин.

Отставные небожители советской поры, бывшие члены Политбюро и близко не могут похвастаться такой оборотистостью.

В чем угодно можно обвинять этих людей: в беспринципности, карьеризме, пусть в профнепригодности. Но и в мыслях ни у кого из них не было обзавестись виллой на Лазурном берегу или счетом в швейцарском банке. Даже не потому, что поголовно были такими уж честными и неподкупными, просто никто об этом и задуматься не смел. Это было что-то абсолютно запредельное, из области ненаучной фантастики.

Большинство их, вчерашних небожителей, дожив до ельцинских реформ, превратились в обычных нищих пенсионеров с бесполезными теперь сберкнижками69.

Всё, что осталось у них — лишь объемные квартиры в кирпичных ЦКовских домах (сегодня, впрочем, в сравнении с новомодными пентхаузами и они выглядят старомодно жалкими). Благодаря жилплощади, многие и выживали — сдавали квартиры новым русским и иностранцам, а сами переселялись к детям. (Конкретно, пожалуйста: Демичев, Капитонов, Слюньков — в прошлом секретари ЦК, люди могущественнейшие.)

Всевластный некогда Виктор Гришин — многолетний хозяин Москвы — вообще, умер, в очереди в собесе, куда пришел хлопотать (!) насчет пенсии.

В конце 1990-х мне довелось побывать дома у печально известного Медунова — своего рода знамени брежневской коррупции.

Бывший наместник Кубани, снесенный железным андроповским потоком, был уже очень стар; почему-то врезалась в память непропорционально большая звезда Героя Труда на впалой стариковской груди. Этот нынешний Медунов почти не имел ничего общего с тем вальяжным, тугощеким бонзой, любимцем Брежнева, парадный портрет которого самодовольно взирал на меня с огромной напольной вазы — символа былого величия.

Весь он был какой-то несчастный, жалкий с трясущимися руками и висящей на шее, как у индюка, кожей. После смерти жены жил один, по-стариковски необихоженно.

Никаких пещер Лихтвейса, несметных богатств, сколь ни старался, я у Медунова не обнаружил. Довольно скромная, по нынешним меркам квартира на Юго-Западе.

Ясное дело был он не без греха — кубанцы ребята ушлые, знаю не понаслышке — только на крестного отца советской мафии тот, виденный мной Сергей Медунов, никак не походил. В Сочи — последний клерк живет сегодня не в пример богаче.

А ведь в 1981-м Андропов даже хотел его посадить за взятки, но Брежнев вмешался. Единственное — исключили из партии...

Через 18-20 лет история повторится. И вновь появится на горизонте некто с чекистско-цекистским прошлым (даже внешне Примаков чем-то неуловимо походил на Андропова) и чеканным голосом объявит, что надо, дескать, освобождать нары для коррупционеров и расхитителей. И вновь августейшая семейка на пару с жуликоватыми боярами будет творить выкрутасы, пока гарант сладко дремлет в старческом маразме.

Впрочем, похождения Дьяченко и ее друзей ни в какое сравнение, конечно, с прегрешениями брежневских наследников не идут, это примерно как советский портвейн «777» против коллекционного «Порто».

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Дефолт 1998 года во многом случился из-за того, что на рынке ГКО активно участвовали высокопоставленные сановники. В ходе проведенного расследования Генпрокуратура установила, что среди игроков значились, как минимум, 780 чиновников, в том числе два вице-премьера, два федеральных министра, бесчисленное множество зам. министров, а также обе дочери Ельцина — Татьяна Дьяченко и Елена Окулова.

«Все эти люди, — рассказывал в интервью мне тогдашний генпрокурор Скуратов, — имели доступ к так называемой инсайдеровской информации. То есть, они сами же устанавливали правила игры, сами играли и, разумеется, выигрывали... Мы рассматривали версию того, что должностные лица, понимая, к чему приведет пирамида, сознательно не останавливали маховик. Возможность получить сверхприбыли, тем более, если ты четко знаешь, что никогда не останешься в проигрыше, была для них важнее интересов страны.

В результате дефолта российской экономике был нанесен страшный удар. Рубль упал в четыре раза. Тысячи предприятий стали банкротами. За чертой бедности оказались 12 миллионов человек.

Как известно, у Брежнева было двое детей: старшая — Галина, младший — Юрий. Воспитанием их он практически не занимался, всю жизнь работа — стройки, объезды, полеты. А когда оглянулся — было поздно, сам, глядишь, стал уже дедушкой.

Недостаток отцовского внимания Брежнев компенсировал теперь запоздалой щедростью, Юрий и Галина отказа не знали ни в чем.

Конечно, по нынешним меркам их уровень роскоши выглядит довольно смехотворно, но для тогдашнего общества — это было за гранью реальности, ну, просто в гостях у сказки.

Просторные ЦКовские квартиры, кирпичные дачи, забитые машинами гаражи, включая диковинные пока иномарки. Слово «дефицит» — не знакомо и близко, продукты и вещи покупаются в закрытых секциях и спецраспределителях.

Само собой, с карьерой кремлевские дети никаких хлопот тоже не знали. Впрочем, как и большинство членов брежневского клана, по крайней мере, те из них, кто обладал честолюбием.

Младший брат генсека Яков Ильич работал зам. начальника главка металлургической промышленности Минчермета СССР, а потом главным технологом этого ведомства. Имел шесть орденов, хоть и пил безбожно.

Свояк Константин Беляк — они с Брежневым были женаты на сестрах — стал первым зам. министра тракторного и сельскохозяйственного машиностроения для животноводства и кормопроизводства СССР. К очередному юбилею получил Героя Труда.

Сын Юрий — в тридцать семь возглавлял уже крупное внешнеторговое объединение, в сорок шесть — был первым зам. министра внешней торговли СССР, кандидатом в члены ЦК, кавалером пяти орденов.

Дочь Галина, правда, карьерных высот не достигла, ее честолюбие распространялось на другие стороны жизни. Служила она всего-навсего начальником архивно-редакторского отдела в МИДе70.

Зато мужья ее — с лихвой этот пробел компенсировали. Первый супруг, гимнаст Милаев, пенсию встречал уже в директорском кресле крупнейшего цирка страны, Героем Труда, Народным артистом СССР. Второй — фокусник Кио — стал Заслуженным артистом РСФСР. Последний — Юрий Чурбанов, красавец-военный стремительно из подполковников обернулся генерал-полковником, первым зам. министра внутренних дел, членом ЦК, и это всё — за две пятилетки.

Долгие годы брежневской семейственностью было принято возмущаться и гневаться. Хотя ровным счетом ничего сверхъестественного, а уж тем более беспрецедентного, я здесь не вижу.

Ельцин — главный борец с привилегиями — через два десятка лет родную дочь официально сделает личным советником с кабинетом в Кремле, зятю — отдаст главную авиакомпанию страны.

Почти все назначения второй половины 1990-х происходили по протекции президентской «семьи», в том числе и весьма экстравагантные. Своего кузена — племянника Наины — Татьяна Борисовна определит, к примеру, первым зам. директора налоговой полиции, должность генерал-лейтенантская. Будущему генералу Александру Авдеенкову было тогда... 29 лет.

Да и сегодня, пожалуй, лишь Путин знаменует собой аскетизм и скромность семейной жизни — обе его дочери старательно держатся в тени, любая информация о них строго засекречена.

Большинство нынешних небожителей подобным стоицизмом не отличаются, их наследники отлично пристроены в теплых местах. Кто — в «Роснефти», кто — в Газпроме, кто — в ведущих банках.

Честнее всех ведет себя Жириновский; своего сына — усадил во главу думской фракции, сестру — на партийные финансы.

Кстати, и Ленин, общепризнанный некогда эталон революционной аскезы, протекционизма никогда не чурался.

Из курса советской истории мы помним, что у вождя мирового пролетариата было пятеро братьев и сестер. Одна — Ольга — умерла в девичестве, старшего, Александра, повесили за подготовку цареубийства. А вот, что сталось после революции с остальными?

Большинство — уж и забыло, верно. А мы — напомним.

Надежда Константиновна Крупская — супруга вождя — заведовала отделом в Наркомате просвещения. Там же, в аналогичной должности, работала и Анна Ильинична Ульянова-Елизарова, а ее муж Марк Елизаров — входил в состав первого советского правительства с портфелем наркома путей сообщения, потом служил главным комиссаром по делам страхования.

Другая сестра, Мария Ильинична, была членом Президиума ЦКК ВКП(б), членом ЦИК СССР — а это, на минуточку, высшие советские органы.

Младший брат Дмитрий Ильич — успел послужить наркомом здравоохранения Крымской республики, потом стал особоуполномоченным Наркомздрава РСФСР по организации курортов в Крыму.

В этом контексте — Брежнев, в самом деле, был верным ленинцем...

Он не только продвигал свою родню, но и снисходительно взирал на морганистические браки, сплошь и рядом возникавшие среди его соратников71. Впрочем, традицию эту задолго до Голиковой с Христенко заложили еще при Сталине. Великий вождь самолично оженил сына Василия на дочери маршала Тимошенко, а дочь Светлану — выдал за наследника Жданова.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Насколько Ельцин обожал своих дочерей, особенно младшую, Татьяну, настолько же был равнодушен к остальной родне.

Ни с братом, ни с сестрой он почти не общался, даже не поздравлял с днями рождения и праздниками.

После того, как сестра Валентина переехала в Москву, он ни разу не принял ее, хоть и приказал выделить квартиру. Брат Михаил по-прежнему жил в Екатеринбурге, но, даже приезжая в родной город, президент времени на встречу с ним не находил.

Родственники на Бориса Николаевича не обижались. Михаил, услышав по телевизору, что Ельцины будто бы всей семьей вынуждены копать на зиму картошку, даже решил послать ему в помощь два мешка, у него-то свободного времени больше. Царственная родня от подарка почему-то отказалась.

Между прочим, по воспоминаниям и рассказам, райская жизнь не слишком испортила брежневских наследников, особенно — младшего, Юрия. Его бывший коллега, тоже зам. министра внешней торговли Владимир Сушков свидетельствует, что «за весь период своей работы в министерстве Юра только помогал людям, никому не причинил зла, хотя власть его была велика. Мало кто отваживался отклонить его предложение или какую-нибудь просьбу».

Правда, при этом за Брежневым-младшим водился известный грех — дружба с «Ивашкой Хмельницким». Тот же Сушков с сожалением констатирует:

«Он был отзывчивым, и этим многие пользовались. Его все приглашали в гости, все были „друзьями“. Всегда старались, чтобы он побольше выпил. Юра после выпивки обычно становился совсем добрым, и тогда возникали просьбы. Я считаю, что именно эти „друзья“ способствовали тому, что Юра стал много выпивать».

Что тут скажешь? Жалко, конечно. Хотя, по гамбургскому счету — много ли тут родительской вины? Да и не один Брежнев страдал традиционным русским недугом, у того же Андропова — оба сына пили куда сильнее. Младшего, Игоря, даже пришлось досрочно отзывать из-за рубежа (он был послом СССР в Греции). Сын от первого брака Владимир вообще спился и умер в 35 лет, имея за спиной три «ходки» за разбои и кражи.

На фоне Андропова-младшего — даже Галина Леонидовна выглядит невинной овечкой. А уж по тем временам — слава о ней гремела звонкая, подозреваю, не без помощи Андропова-старшего.

Галина с юности слыла непутевой. В 21 год сбежала из дому, закрутив роман с заезжим гимнастом из Шапито, их дочку с первых же дней будет воспитывать бабушка Виктория Петровна. Потом был еще один брак — тоже с циркачом, и тоже — неудачный. По приказу Брежнева, с юным фокусником Игорем Кио (ей — 34, ему — 18) развели их насильно, как бы воскресив тем самым анекдот эпохи Николая I.

(Когда один из придворных подал императору жалобу на офицера, тайком выкрадшего у него дочь, Николай милостиво начертал: «Офицера разжаловать, брак аннулировать, дочь вернуть отцу, считать девицей».)

Третьего мужа — милиционера Чурбанова — Брежнев выбирал для дочери уже сам, жених был младше невесты на восемь лет...

В чем-то она, действительно, напоминает Татьяну Дьяченко — неудачная личная жизнь, нелюбимые дети, частые мимолетные романы. В обеих кремлевских принцессах мужского начала было едва ли не больше, чем женского, каждая была именно папиной дочкой.

Правда, Татьяна — надо отдать ей должное — на людях как-то пыталась соблюдатьприличия, внешне держалась строго: давало знать суровое родительское воспитание.

Для Галины же не существовало ни запретов, ни рамок, что хотела — то и творила.

Веселая, гулявая Москва — вот была истинная ее стихия, в ней она купалась с головой — лилась рекой выпивка, плясали цыгане, гудели до рассвета кабаки, лучшие мужчины падали ниц.

Демонстративно — все об этом знали — не носила нижнего белья, и очень любила демонстрировать это, наслаждаясь замешательством окружающих...

...На старой, черно-белой еще фотографии 1966 года, кружатся в медленном вальсе отец и дочь Брежневы. Оба — красивые, статные, с высоким разлетом бровей. Сверкает кремлевский паркет. Развиваются густые Галинины волосы, уголки губ застыли в лукавой улыбке. Генсек старается быть серьезным, он смотрит чуть в сторону, видимо, не решаясь поверить, что это взрослая, 40-летняя дама — его единоутробная дочь.

Очень красивая, светлая какая-то пара. Совершенно не хочется думать, во что превратится она через 10-15 лет.

Глядя на эту фотографию, мне Галину — честно — жалко. И тут же — другой снимок: неопрятная, опустившая женщина с пьяными мешками под глазами. От той, прежней, Галины остались одни только брови.

Даже после развода и перестройки ее второй муж иллюзионист Кио будет отзываться о ней как об «очаровательной женщине» — человеке «чрезвычайно демократичном, который встречаясь с людьми любого уровня, никогда не кичился своим положением».

Все, кто знал кремлевскую принцессу, сходятся в едином мнении: это был хороший, добрый, но безвольный и слабый человек. Галина слишком легко попадала под чужое, особенно мужское, влияние.

«Родня Леонида Ильича, — откровенно признается Олег Шенляков, — это был его крест. Многие подпаивали и Юрия, и Галину, и брата Якова, пользовались их слабостями. Когда все вокруг соревнуются в лести, очень трудно вернуться на землю».

Настоящим позором семьи был младший брат вождя Яков. В 1963-м Брежнев перевел его в Москву, зам. начальника главка Минчермета, но карьерный рост сыграл с Яковом злую шутку. Он начал пить. Почти ежедневно, в обед, брат генсека отправлялся в соседнюю забегаловку на улице Забелина, где любой желающий мог обратиться к нему с просьбой.

Выпив, Яков хватался за «вертушку»: «Это Брежнев. Надо такому-то дать квартиру или выпустить из тюрьмы».

За его подписью, на бланке министерства, рассылались бесчисленные ходатайства в вузы и учреждения. Бескорыстно ли — история умалчивает, хотя даже внебрачная дочка его убеждена в обратном.

В своей книге она прямо пишет, что отец «решил для себя до конца исполнять роль брата Генерального секретаря и занялся „бизнесом“. Он начал наведываться в спецмагазины со своей „братией“, которая все скупала и тут же перепродавала спекулянтам. На вырученные деньги шли гулять в ресторан».

Инфанта регулярно понижали в должности. По указанию брата у него отобрали даже персональную машину. Время от времени Брежнев устраивал родственнику выволочки, грозился выслать к чертям собачьим на Урал. Его вызывал на профилактику Андропов, но ничего не помогало. Яков продолжал пить.

После смерти брата жизнь прибьет его окончательно. Постепенно Яков Ильич совсем опустился, дочери унесли даже из квартиры все ценное, в том числе ордена, боялись, что пропьет. В 1993 году он умрет.

Еще трагичней сложилась судьба Галины. Смерть отца и арест мужа стали для нее точкой невозврата. После этого принцесса окончательно потеряет всякий стыд, будет пить каждый день непонятно с кем, потихоньку распродавая остатки былой роскоши.

Любимая забава стрингеров начала 1990-х — подловить пьяную дочку вождя у подъезда знаменитого дома на улице Щусева и запечатлеть смрадный крах советской империи, звенящий пустыми бутылками.

(Наш редакционный фотограф Толя Белясов даже целую операцию разработал — как проникнуть в дом, как выманить Брежневу из квартиры. Я не пошел, почему-то стало противно.)

Последние годы кремлевская принцесса проведет в нарколечебнице в поселке Добрыниха, куда ее определит дочка Вика...

«Всю жизнь себе сломала, Леониду Ильичу травму нанесла на все оставшиеся годы. Галина всегда вела себя — не приведи господи», — с этим мнением многолетнего помощника генсека Виктора Голикова трудно не согласиться.

И все-таки — одно дело пьяные загулы. И совсем другое — соучастие в кражах или подпольная торговля бриллиантами.

О криминальных наклонностях Галины Брежневой слухи ходили самые разные, особенный размах приобрели они после ареста ее любовника, певца из Большого театра по кличке Боря-Цыган. Практически во всех источниках утверждается, что звали его Борисом Буряце — так пишут и Рой Медведев, и Семанов, и Зенькович.

В действительности фамилия августейшего любовника заканчивается буквой «а»: Буряца Борис Иванович, 27.12.1948 года рождения, уроженец станицы Малоекатериновская Запорожского района Запорожской области. (Я специально запросил выписку из Главного информационного центра МВД, где хранятся все сведения о судимостях.)

Летом 1982-го Мосгорсуд приговорил его к 3,5 годам за спекуляцию72. Поднять это дело мне не удалось (сроки хранения давно истекли), но по свидетельству очевидцев, поймали Борю-Цыгана на махинациях с драгоценностями.

Одним из понятых у него на обыске был Спартак Мишулин — лучший Карлсон всех времен и народов. Особенно Мишулина поразило, что даже подставка под чайник у Буряца была из чистого золота...

И вновь — обратите внимание на дату приговора: лето 1982-го, если точнее — 27 июля. До смерти Брежнева остается менее полугода.

Динамика — словно в плохом детективе: арест любовника дочери, вызовы ее на допрос, моментальная огласка — в том числе в западной прессе. И всё это — в нужный момент, в этакий час «X».

Впрочем, в начале 1980-х подобная осведомленность аккредитованных в Москве иностранных корреспондентов никого уже не удивляла; стоило лишь прокуратуре и КГБ взять очередного коррупционера, как моментально, эхом разносилось это по голосам. Люди Андропова хлеб проедали не зря, страна — должна была знать своих героев...

Дело Буряца — по масштабности скандала — это почти «Три кита» времен застоя. Только на смену золоту и бриллиантам пришли теперь стулья и прикроватные тумбочки — какая эпоха, такие и символы.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

В первые годы правления Ельцин был очень требователен к своим родным. Когда дочки с внуками засобирались однажды на отдых в Грецию, и он узнал, что обойдется поездка в 20 тысяч долларов, бешенству его не было предела — он кричал, топая ногами. Естественно, ни в какую Грецию никто не поехал.

Его зять — Леонид Дьяченко — зарабатывал тогда тем, что держал в Лужниках точку по продаже китайского нижнего белья и временами сам вставал за прилавок. Сумма в 300 долларов казалась «семье» солидной и внушительной.

На втором сроке всё изменится. Будет скандал со счетами Л. Дьяченко на Каймановых островах и фирмой «Белка Трейдинг». Замужество дочери Юмашева — стало быть, ельцинской падчерицы — на олигархе Дерипаске. Великосветские загулы внука Бори.

Большую часть времени наследники Ельцина проводят теперь в Лондоне, где Дьяченко с Юмашевым владеют роскошным особняком в самом центре британской столицы, окна в окна к домам Абрамовича и Дерипаски. Они регулярно обновляют свой автопарк и летают по миру на частных самолетах. В свет Татьяна Борисовна не выходит без новых драгоценностей.

...Между тем, ни одного доказательства причастности Брежневой к спекуляции бриллиантами следствие не обнаружило, хотя Буряца и давал на нее прямые показания. Да и, откровенно говоря, никто доказательств этих особо не искал.

Тогдашний начальник московской милиции Василий Трушин (это его люди из БХСС начинали разработку цыганского барона) рассказывал мне, что, когда потребовалось взять объяснение с принцессы, он поехал в МВД к Чурбанову. На другой же день — крон-принц передал Трушину «листочек, на котором рукой Галины Леонидовны было написано, что она не знает, кто такой Буряца, никогда с ним контактов не было».

А буквально через неделю-другую — звонок. На проводе — министр Щелоков:

«Ты действительно получил объяснение от Галины Леонидовны?»

«Да, получил».

«Немедленно забери этот документ и привези ко мне! Немедленно!»

— Щелоков забрал у меня показания, — вспоминал Трушин, — и у нас состоялся очень тяжелый разговор. «Вы, мол, не профессионал, не знаете, на кого посягнули?» При мне он позвонил Андропову и обрисовал ситуацию. Я хорошо услышал, как в ответ Андропов ему сказал: ты давай сам решай с хозяином.

...Потом, после смерти Брежнева, Галину вновь попытаются подтянуть к прежним делам. Во времена перестройки у нее дома даже проведут обыск, но ничего предосудительного найти все равно не сумеют.

Впрочем, теперь это мало кого тревожило. Знаменитый принцип «шубы» (он ли, у него ли, но шуба была!) сделал свое дело. В народной памяти Галина Брежнева по сей день остается символом коррупции и беспардонной семейственности...

То же самое касается и других многочисленных обвинений, которые — заочно — выдвигала принцессе людская молва, опять же — не без чьей-то искусной помощи.

Якобы была она причастна к целой серии громких «ювелирных» преступлений начала 1980-х: к убийству актрисы Зои Федоровой (Юлиан Семенов даже роман про это напишет — «Тайна Кутузовского проспекта»), кражам уникальных драгоценностей у дрессировщицы Бугримовой и вдовы Алексея Толстого, и вообще чуть ли не шайку сколотила по бомбежке сановных квартир, да и в Гохран лапу регулярно запускала.

«В Москве говорят, — воспроизведет потом эти пересуды сказочник Рой Медведев в своей книге о Брежневе, — что иногда по ночам эта женщина выходит из дверей своей большой дачи с лопатой в руках, чтобы проверить, сохранились ли на участке зарытые ею в разное время драгоценности».

Спору нет — Галина была совсем не сахар. Но представить ее в обличье одноного Джона Сильвера, закапывающего сокровища на дачном участке, выше моих сил.

Доказательства. Извольте предъявить доказательства. А их — нет. Одни только пустые слова.

Кстати, не верит этим разговорам и прямая участница тех событий, потерпевшая Ирина Бугримова.

«Всё, что написали обо мне и Брежневой, — неправда. Меня обокрали, но красть-то было нечего, я не была настолько богата, чтобы иметь такие драгоценности, как говорили. И Галина Брежнева была ни при чем».

И тем не менее — кочуют из книги в книгу, из фильма в фильм — душераздирающие истории про украденные бриллианты, золотой дым кремлевской семейки и доблестных чекистов, вставших стеной на пути у зарвавшихся коррупционеров.

Я же говорю, люди Андропова зарплату получали не зря73...

Кстати, коли уж речь зашла об алчности высочайшей фамилии, следует сказать хотя бы пару слов и о том, кто, следуя перестроечной логике, венчал собой пирамиду коррупции — о самом Брежневе.

Принято считать, что Брежнев был не то чтобы казнокрад и мздоимец, ну... человек, скажем так, далеко не кристальный. На шашни своего окружения взирал сквозь пальцы. Сам любил красиво пожить. У иностранцев подачки клянчил, коллекционные автомобили собирал.

Была еще какая-то темная история с уникальным бриллиантовым перстнем, который азербайджанский секретарь Алиев будто бы вернподданно преподнес генсеку во время исторического визита в Баку, то ли украли его до этого, то ли «конфисковали» в музее.

В реальности — ни единого подтверждения разговорам этим нет. Напротив, и дневниковые записи, и рассказы очевидцев свидетельствуют совсем об обратном: Брежнев был достаточно скромен и неприхотлив в быту.

Разумеется, генеральный секретарь жил практически при коммунизме. У него были толпы бесплатной прислуги, дом, резиденции, дачи, летал и ездил он за счет государства. Да еще и зарплата — полторы тысячи.

Однако за продукты, например, даже он обязан был рассчитываться наличными. Одежду тоже следовало покупать.

Накануне праздников комендант брежневской дачи Олег Сторонов привозил в семью чемоданы ширпотреба.

— Там были галстуки, рубашки, спортивные костюмы, куртки, для женщин что-то. Везде проставлена цена. Брежнев что-то отбирал, жена расплачивалась. Остальное я возвращал назад, а деньги сдавал в кассу. Не было такого, что, мол, «государство не обеднеет».

Деньги с зарплаты Брежнев переводил на сберкнижку. Завещал он ее жене. (Соответствующих записей в дневнике тоже немало.)

Ни одного дворца он себе не построил, жил в тех же резиденциях, где обитал до него Хрущев или в подмосковном Заречье. Эту дачу он получил еще при Сталине в 1952 году.

Сохранились фотографии дома в Заречье и его интерьеров. (Сам он давным-давно уже снесен новыми хозяевами жизни.)

Изо всех щелей сквозит казенная скромность, неприкрытый «совок». Сегодня многие даже постыдятся позвать в такой дом гостей, а ведь еще три десятилетия назад подобное казалось верхом роскоши и богатства. Главная дача СССР как-никак!

«Обычный трехэтажный дом кирпичного исполнения с плоской крышей, — описывает «Заречье» брежневский зять Чурбанов. — На втором этаже две или три спальни для детей, очень маленькие, кстати говоря, от силы 9-12 метров с совмещенным туалетом и ванной. Мы спали на обычных кроватях из дерева. Внизу жилых комнат не было, там находились столовая, рядом кухня и небольшой холл. На третьем этаже Леонид Ильич имел уютный, но совсем крошечный кабинет... На всю дачу приходился один видеомагнитофон и один телевизор — советского производства, по-моему «Рубин».

Личный фотограф вождя Владимир Мусаэлян, зайдя как-то в его кабинет, искренне поразился: «Тесно же!»

— А зачем мне больше? — столь же искренне ответил генсек. — И так хватает.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Придя к власти, российский президент мгновенно позабыл о вчерашней скромности и борьбе с привилегиями. Почти сразу Ельцин переехал на бывшую дачу Горбачева «Барвиха-4» с участком в 66 гектаров, а вслед за ней — занял и особняк «Горки-9» (более 80 гектаров). Позже к ним прибавится еще одна резиденция, не считая дач в Сочи, Карелии, Завидово.

Конечно, Брежнев не был аскетом, истязавшим свою плоть смирением и послушанием. Пока не пришла старость, он любил и умел посибаритствовать. В его коллекции насчитывалось не менее 49 автомобилей, подаренных иностранными друзьями: «Роллс-Ройс», «Мазерати», «Линкольн», «Кадиллак», «Мерседесы»...

Но и прожигателем жизни, погрязшем в роскоши, Брежнева тоже не назовешь. Многие соратники генсека — Чаушеску, например, или Рашидов — жили не в пример богаче, размашистей, не считаясь в расходах и средствах. Брежнев же, несмотря на возможности, довольствовался малым. Да и, говоря откровенно, много ли старику было надо?

Власть — вот, что являлось главным объектом его устремлений, всё прочее — золото, бриллианты, дворцы — особого значения не имело.

Какой смысл харчеваться с золота, если каждое утро дают одну и ту же диетическую хрень: пара вареных яиц, обезжиренный творог, капуста.

А Брежнев-то любил вкусно и сытно поесть. Как и все, выросшие на Украине, предпочтение отдавал жареному и жирному, но к концу жизни эта пища стала для него подобна яду...

Под стать даче была и городская квартира № 90 в доме № 26 по Кутузовскому проспекту, полученная тогда же, в 1952 году. Став генсеком, Брежнев сохранил ее за собой. Впоследствии к ней были присоединены две соседние квартиры. Очень скромное, кстати, говоря жилище, даже на полу здесь лежал не паркет, а... линолеум.

Однажды Брежнева попытались переселить в квартиру большей площади в новом доме на улице Щусева.

— Там отдельный лифт был и отдельный вход со двора, — свидетельствует комендант его дачи Олег Сторонов. — Когда он ее осмотрел, сказал, что даже заблудился, столько в ней было всяких помещений. Короче, махнул рукой — да ну ее. Лучше в Заречье.

Это были самые роскошные апартаменты в Москве того времени: с танцевальным и даже каминным залами. Потом, после Брежнева к ним будут примеряться и Ельцин, и Горбачев, но и они постесняются занимать хоромы площадью 460 квадратов74.

В 1992-м в квартиру на улице Щусева въедет профессор Хасбулатов, демократический спикер демократического парламента: свою предвыборную кампанию строил он на борьбе с привилегиями...

Кстати, что касается злополучного бриллиантового перстня, то впоследствии выяснится: Алиев никакого отношения к нему не имел. Его на 70-летие подарил Брежневу сын Юрий. Впрочем, в конце 1980-х перстень вместе с другими подарками у вдовы все равно отберут, в духе суровости времени...

Операция «Преемник»

Мог ли рассчитывать Андропов на то, что Брежнев добровольно передаст ему власть? Вряд ли.

«В последние годы жизни, — свидетельствует его родственник Олег Шевляков, — где-то с конца 1970-х, Леонид Ильич часто заводил разговоры на тему предательства. Чувствовалось, что это очень его волновало. Говорил: „Кругом предатели, никому нельзя верить“».

Генсек, — конечно же, испытывал к председателю КГБ определенное доверие (иначе не поставил бы на столь значимый пост), но своим в доску никогда не считал. Они были слишком разными — и по ментальности, и по интересам, потому и окружил его вождь надежными, преданными людьми. (Первый зампред КГБ Семен Цвигун — сослуживец по Молдавии, другой зампред Георгий Цинев — соратник еще с довоенной поры.)

Ну и, кроме того, Брежнев определился уже с фигурой наследника, и это был отнюдь не шеф КГБ.

Об операции «Преемник» известно у нас поразительно мало, хотя речь идет о событии, без преувеличения, эпохального масштаба. Если бы Брежневу удалось довести до конца свои замыслы, вся последующая история страны — а значит и человечества — пошла совсем по другому пути...

К концу 1970-х Брежнев окончательно уверился в мысли, что ему нужен сменщик. Может быть, еще при жизни.

Он хорошо помнил, что творилось у трона после смерти Великого Кормчего, как десятью годами позже метался из стороны в сторону Хрущев и чужих ошибок повторять не хотел.

После долгих раздумий выбор его пал на Владимира Щербицкого — первого секретаря ЦК Украины.

Странно, но в те годы кремленологи почти не упоминали Щербицкого в числе потенциальных кандидатов на престол. Андропов, Романов. Черненко, Громыко — эти да, звучали. Щербицкий же как бы оставался всё время в тени, на отшибе в Киеве.

Судьба Щербицкого во многом была схожа с брежневской, полагаю, именно этим, а не одним только банальным землячеством и объяснялась возникшая симпатия.

Родился Щербицкий тоже в Днепропетровской области, в такой же рабочей семье. Сразу после института (химико-технологического) ушел на фронт. Как и Брежнев, пропахал всю войну, правда, не в политотделе, а на самой передовой — командиром бронетанкового взвода. Потом — коксохимический завод в Днепродзержинске, мобилизация на партийную работу, от заводского партбюро прошагал до ЦК Украины.

По общим отзывам, был он человеком жестким, властным, но сугубо деловым и конкретным, профессионализм почитал высшим из достоинств. Если с чем-то был не согласен, предпочитал не отмалчиваться, а говорить напрямик, за что, кстати, и попал при Хрущеве в немилость.

В 1963-м, когда Щербицкий уже стал председателем украинского Совмина и членом Президиума ЦК КПСС, он осмелился публично возразить против хрущевской затеи разделения обкомов на промышленные и сельские. Так прямо и сказал на Президиуме: «По-моему, не до конца здесь всё продумали».

Хрущев обиженно запыхтел в ответ, побагровел:

— Ну да, не до конца всё продумали, когда вас назначали...

Через несколько дней Щербицкий был снят. Его вывели из Президиума и сослали обратно, в Днепропетровск первым секретарем обкома.

Другой бы на месте Щербицкого сломался бы, опустил руки. (Когда Хрущев выгнал Жукова из Президиума, тот четыре дня пил, не просыхая. Просыпался, прямо в кровати опрокидывал бутылку, и отключался вновь.)

Он же в ответ — лишь стиснул зубы.

Придя к власти, Брежнев про младшего друга не забыл. Уже через год он вернет его на прежнее место и восстановит в Президиуме (Политбюро) ЦК КПСС. В 1972-м, при первом же удобном случае — сделает хозяином Украины.

За время правления Щербицкого Украина стала богатейшей союзной республикой. Ежегодно она собирала миллиард пудов зерна. Почти в 5 раз поднялись объемы промышленного производства. На 9 миллионов возросло население.

Несомненная заслуга Щербицкого — это признают даже его враги — в том, что он напрочь был лишен духа «самостийности» и всячески противился украинскому национализму. Не в пример своему предшественнику Шелесту на всех мероприятиях выступал исключительно на русском. (Тот же Шелест нехотя говорил потом, что Щербицкий стоял «на позициях Богдана Хмельницкого».)

Да, он не был «добреньким», предпочитал не либеральничать и управлял Украиной жесткой рукой, но и результат зато того стоил.

Какой стала бы страна, смени Щербицкий в 1982-м году Брежнева? Конечно, история сослагательного наклонения не терпит. И все же — я абсолютно уверен — жизнь была бы совершенно другой.

Лучше, хуже — не знаю. Но — другой!

Щербицкий являлся практиком до мозга костей, не политиком, а технократом. И в отличие от Брежнева обладал одним очень завидным преимуществом — он был моложе его на целых 16 лет.

В 1982-м минуло Щербицкому лишь 64, по тем временам — возраст почти младенческий. То есть 5-10 лет полноценного правления ему было вполне обеспечено. Срока этого вполне могло хватить, чтобы избежать катастрофы и вовремя увести корабль подальше от губительных рифов...

О том, что окончательную ставку Брежнев сделал именно на Щербицкого, свидетельствуют многие посвященные.

Незадолго до смерти секретарь ЦК по кадрам Иван Капитонов поведал, как в октябре 1982 года Брежнев вызвал его в кремлевский кабинет:

— Видишь это кресло? Через месяц в нем будет сидеть Щербицкий. Все кадровые вопросы решай с учетом этого.

Примерно то же вспоминал и Гейдар Алиев. Первый секретарь московского горкома Гришин в своих давно забытых мемуарах пишет, что Брежнев «по слухам, хотел на ближайшем Пленуме ЦК рекомендовать Щербицкого Генеральным секретарем ЦК КПСС, а самому перейти на должность Председателя ЦК партии».

А вот — рассказ Михаила Горбачева, к тому времени члена Политбюро и секретаря ЦК по сельскому хозяйству:

«Приехал в очередной раз к Леониду Ильичу Щербицкий. Долго рассказывал об успехах Украины, а когда стали расставаться, довольный услышанной информацией, Брежнев расчувствовался и, указав на свое кресло, сказал:

— Володя, вот место, которое ты займешь после меня».

Судя по всему, решение о престолонаследии зрело у Брежнева долго, но окончательно оформилось к середине 1982 года.

Есть данные, что в мае генсек даже тайно летал в Киев на пару часов — для итогового разговора с Щербицким. (Об этом, в частности, упоминал покойный ныне начальник московского УКГБ генерал Алидин.) Не Щербицкий в Москву, Он — к нему! А вскоре, буквально через пару недель, Андропов перестал быть председателем КГБ.

Незадолго до этого, в январе 1982-го, отошел вечный кремлевский старец Суслов, человек в галошах и футляре, заседавший в Политбюро еще со времен Сталина.

На его место Брежнев (именно Брежнев!) и двинул Андропова. Формально это было повышением. Суслов негласно считался вторым секретарем, в отсутствие генсека вел заседания Политбюро и Секретариата ЦК.

Бытует мнение, что Брежнев видел своего преемника именно в Андропове, посему и поднимал его ввысь. Об этом написано в десятках книг и исследованиях. Вот только никаких прямых доказательств тому не существует, кроме, собственно, самого факта избрания Андропова секретарем ЦК.

Остальные же факты говорят прямо об обратном. Андропов был не повышен, а смещен путем выдвижения — старый, аппаратный прием.

Переехав с Лубянки на Старую площадь, Юрий Владимирович лишился главного своего оружия — щита и меча.

Его помощник Игорь Синицин считает, например, что таким образом хитрый Брежнев снял основного конкурента с дистанции.

«...пришлось проводить длительную интригу, чтобы Андропов, как тогда говорилось, „слетел вверх“. Имелось в виду перевести его на более „высокий“ пост, чтобы оторвать от КГБ и возможностей этой организации, разъединить с Устиновым и Громыко и постепенно свести на нет его влияние».

Очень примечательно, кто стал новым хозяином Лубянки. Андропов — предлагал кандидатуру своего заместителя Виктора Чебрикова, но поддержки у Брежнева не нашел,75 Это был человек не Андропова, а как раз... Щербицкого: председатель украинского КГБ Виталий Федорчук. (Уже перед смертью в коротком интервью Федорчук скажет об Андропове: «Он меня ненавидел так же, как я его».) Для посвященных сие означало, что операция «Преемник» вступила в окончательную фазу.

В своих мемуарах Горбачев, гордящийся доверительностью отношений с Андроповым, пишет:

«Когда я спрашивал Юрия Владимировича, как работает его преемник <Федорчук>, он нехотя отвечал:

— Знаешь, я разговариваю с ним только тогда, когда он мне звонит. Но это бывает крайне редко... В общем, демонстрирует самостоятельность, хотя, как мне передают, очень сориентирован на руководство Украины».

И в наркотическом сне не представить: многолетний председатель КГБ, сделавший это ведомство великим и ужасным, сам теперь боялся открыто разговаривать у себя в кабинете на Старой площади. Он считал, что телефоны и помещение прослушиваются недавними подчиненными.

Секретарь ЦК Валентин Фалин свидетельствует: «...переселившись в бывший кабинет Суслова, Андропов некоторое время остерегался вести в нем, особенно вблизи телефонных аппаратов, разговоры, задевавшие персоналии. Он даже объяснил в доверительной беседе, почему: со сменой председателя КГБ новые люди пришли также и в правительственную связь».

Примерно о том же вспоминает и Игорь Синицын: «Как мне рассказывали, от руководства самыми секретными подразделениями, в том числе 12-м отделом, то есть „прослушкой,, и Десятым управлением, накапливавшим в своих сейфах компромат на всех, были удалены люди Андропова».

Даже по меркам КГБ Виталий Федорчук славился жестокостью и якобинством, граничащим с самодурством. В бытность его председателем КГБ Украины, все сотрудники, например, обязаны были являться на службу в форме, для оперработников это было особенно дико.

Так беспощадно, как украинский КГБ, с инакомыслием и крамолой не боролась больше не одна республика, включая центральный аппарат.

Политэмигранты Владимир Соловьев и Елена Клепикова приводят в своей книге (1983 год) внушительный список украинских диссидентов, якобы тайно убитых чекистами:

Художники Алла Горская, Ростислав Палецкий, Владимир Кондрашин, священник отец Горгула, композитор Владимир Ивасюк.

«На Украине — утверждали авторы — жестокость методов КГБ оказалась помноженной, во-первых, на жестокость народных нравов, а во-вторых, на личную брутальность Виталия Федорчука».

Даже, если это очередная страшилка, согласитесь — очень и очень показательная. Об Андропове почему-то подобных ужасов — насчет тайных убийств — не рассказывали.

В случае, если выводы наши верны, и перевод Андропова из КГБ в ЦК, был не повышением, а именно нейтрализацией, лучшей кандидатуры, чем Федорчук, было не сыскать. Жестче его выкорчевать андроповское наследие с Лубянки, вряд ли кто смог, разве что — Николай Щелоков.

И закономерно, что через полгода Щелокова сменит не кто иной, как Федорчук. О периоде его руководства в МВД сохранились самые дурные воспоминания.

«Он был чрезвычайно жестокий человек. Постоянная подозрительность. Наблюдал за всеми, — рассказывал мне некогда его первый зам. Василий Трушин. — Людей массово увольняли, привлекали к ответственности по надуманным делам. Один раз уволили офицера ГАИ, который не уступил министру дорогу. Потом, когда Федорчук ушел, была масса реабилитаций, восстановлений. Бывало, что люди и отсидели уже, и инвалидами стали».

Федорчуку элементарно не хватило времени, чтобы окончательно лишить Андропова влияния на бывших подчиненных. Кроме того, в условиях стабильности (виноват, застоя!) остановить поехавший каток было сложнее даже, чем его запустить. Несмотря на потуги Федорчука, коррупционные дела тлели в КГБ по-прежнему.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

В 1998 году российская генпрокуратура тайно возбудила уголовное дело о кремлевской коррупции, по факту многомиллионных «откатов» и взяток, полученных чиновниками от главы швейцарской фирмы «Мабетекс» Беджета Пакколи.

В западной и отечественной прессе утверждалось, что прокуратура нашла, как минимум, 59 счетов российских сановников, в том числе — личные счета Ельцина и обеих его дочерей.

Это дело стоило карьеры генпрокурору Скуратову. Ельцин попытался отправить его в отставку, а когда Совет Федерации встал на защиту опального прокурора, против него быстренько вывалили бесстыжий компромат — записи утех с проститутками, а потом еще и возбудили за это уголовное дело.

Окончательно отставку Скуратова верхняя палата парламента утвердит уже при Путине. Дело «Мабетекса» к тому времени уже почит в бозе.

Так начиналась последняя в советской истории борьба — именно борьба! — за кремлевский престол. Проходила она столь драматично и бурно, что породила ворох самых невероятных легенд, вплоть до того, что Щелоков попытался арестовать Андропова (или наоборот) но группа захвата МВД вступила в перестрелку с группой захвата КГБ прямо на Кутузовском проспекте, возле монаршего дома. Опять же — таинственное самоубийство генерала Цвигуна, первого зампреда КГБ, который то ли коррупционеров дерзнул вывести на чистую воду, то ли сам оказался коррупционером.

Ерунда, конечно. Никакой стрельбы, захватов и прочих детективных выкрутасов не было и в помине, да и Цвигун застрелился оттого, что тяжело болел. (По крайней мере, так мне рассказывал Чебриков.) Но то, что Андропова поджимали со всех сторон, лишая былого влияния и могущества, — чистая правда.

«Если бы Брежнев продержался еще несколько месяцев, а не умер 10 ноября 1982 года, — справедливо подмечает андроповский помощник Синицин, — то нового секретаря ЦК задвинули бы куда подальше».

От Суслова Андропов унаследовал один только кабинет, но никак не полномочия второго секретаря. На заседаниях Политбюро и Секретариата ЦК председательствовал не он, а вечная брежневская тень Черненко. С тем же успехом в наши дни коммерсант, покупая пакет акций, потом узнаёт, что накануне сделки все активы с предприятия благополучно выведены и вместо завода — всучили ему исключительно дырку от бублика.

Хотя нет, особых иллюзий Андропов на сей счет не питал изначально. Пришедшему к нему весной 1982-го (перед самым назначением), начальнику московского УКГБ Алидину он, не скрывая, посетовал:

— Предлагают идти работать секретарем ЦК. Что толку, что я там буду бумаги носить по коридорам, здесь же я больше пользы принесу.

«Стало ясно, — резюмирует Алидин, — что между Брежневым и Андроповым залегла тень недоверия. По-видимому, генсек не считал его своим будущим преемником».

Плохо же знали в Кремле Андропова, у этого человека была железная воля и стальные объятия.

Новый секретарь ЦК миндальничал недолго, каких-то два месяца. В июле (опять июль!) он пришел на заседание Политбюро самым первым. Брежнева, как обычно, не было. И туг Андропов предстал во всей красе.

«Выждав несколько минут, — описывает эту эпохальную сцену Горбачев, — он внезапно поднялся с кресла и сказал: „Ну что, собрались? Пора начинать“. Юрий Владимирович первым вошел в зал заседаний и сразу же сел на председательское место. Что касается Черненко, то, увидев это, он как-то сразу сник и рухнул в кресло, стоявшее через стол напротив меня, буквально провалился в него. Так у нас на глазах произошел „внутренний переворот“, чем-то напоминающий сцену из „Ревизора“».

Вот-вот. Именно что переворот. (Хоть и схожий более не с «Ревизором», а со сценой из недавней советской истории: матрос Железняк и его знаменитое «Караул устал».)

Недаром поминавшийся уже многократно Игорь Синицин (а что сделаешь? не так много андроповских соратников отличаются откровенностью!) констатирует:

«В тот день Юрий Владимирович, видимо, решил для себя: „Вчера брать власть было еще рано, а завтра может быть уже поздно!..“. Он оказался прав. До полной власти ему оставался только шаг».

Правда, чтобы этот шаг сделать, необходимо было убрать главное препятствие — Брежнева...

«Желтенькие» от Ю. В.

Брежнев же — ни помирать, ни уступать абы кому власть не собирался. Несмотря на преклонный возраст — дело шло уже к 76-летию — генсек, напротив, пробудился вдруг ото сна и неожиданно принялся демонстрировать чудеса бодрости.

Начальник кремлевской медицины Евгений Чазов расскажет потом, как в конце октября (всё того же 1982 года) Брежнев начал вдруг живо интересоваться у него состоянием здоровья Андропова:

Узнав об этих расспросах, Андропов занервничал. Вероятно, он понимал, что Брежнев хочет использовать его недуги, как предлог для выдвижения Щербицкого. Но все-таки нужно было сохранить хорошую мину при плохой игре.

Перед ноябрьскими праздниками Андропов сам нашел Чазова.

Максимальный пик брежневской активности пришелся на конец октября — начало ноября; это было то самое время, когда Андропов приготовился к решающему прыжку.

Ставки росли час за часом!

В книге записей дежурных секретарей за 1982 год— обычном бордовом ежедневнике фабрики «Восход» ценой в 2 рубля 30 копеек — каждый рабочий день генерального секретаря описан подробно и скрупулезно.

Так вот, следует оттуда, что с ноября график Брежнева неожиданно вдруг меняется. Если раньше трудился он, особо не напрягаясь (в Кремль — приезжал к 10-11 часам, в 5-6 — уже убывал), то теперь — будто отрешается от обычной спячки.

Начиная с 1-го ноября, Брежнев появляется в рабочем кабинете ежедневно, в том числе и в пятницу, хотя этот день уже давно установлен ему в качестве третьего выходного. Он даже в субботу — во что невозможно поверить — приезжает в Кремль, откуда обзванивает почти всех секретарей союзных республик (14 человек из 15-ти!) и множество секретарей обкомов. А наутро — 7-го ноября, в воскресенье, — стоит уже на трибуне мавзолея, приветствуя парад, потом — проводит праздничный прием, оттуда едет на охоту в Завидово, 9-го числа — вновь выходит на службу.

Для 75-летнего дряхлого старца, который даже по лестницам не мог передвигаться самостоятельно (на второй этаж, в спальню, ездил на лифте) — резвость невообразимая.

Конечно, можно списать это на обычную праздничную суету, дескать, Брежнев лично хотел поздравить с 7 ноября учеников и соратников. Но в таком случае, как объяснить, что 6 месяцами раньше, в преддверии Первого мая и Дня победы, подобной рьяности не возникало и близко.

Те же записи секретарей за 1982 год свидетельствуют: 30 апреля генсек находился в Завидово, 1 мая, сразу после парада (в 11.35), уехал на дачу.

7 и 8 мая — картина аналогичная, отдыхал в Завидово. 9-го — отправился в Заречье. А ведь День победы для него, фронтовика, был куда важнее, нежели очередная годовщина Октября.

Скорее, ноябрьский обзвон секретарей делал он совершенно по иной причине, ну, а праздник был лишь формальным поводом.

Еще раз пролистаем книгу записей приемной:

1 ноября, понедельник.

Л. И. прибыл на работу в 10.30.

Переговорил по телефону с т.т. Воротниковым В. И. — Краснодар. Могилевцом М. Е., Горбачевым М. С., Мураховским В. С. — Ставрополь, Андроповым Ю. В., Федорчуком В. В., Громыко А. А.

Работал над документами. Принял т.Цуканова Г. Э.

Л. И. прибыл в Кремль в 10.45. Принял тов. Черненко К. У. С 11.00 до 11.50 руководил заседанием Политбюро ЦК КПСС.

Принял тов. тов.: Громыко А. А.. Щербицкого В. В., Алиева Г. А. Переговорил по телефону с тов. тов.: Бородиным А. А. (Астрахань), Гроссу С. К. (Кишинев), Дрыгиным А. С. (Вологда), Гафуровым М. Г (Ашхабад), Рашидовым Ш. Р. Принял тов. Дорошину Г. А...

В 10.40 Л. И. приехал в Кремль. Переговорил по телефону с т.т. Щербиной Г. Е., Черным А. К. — Хабаровск, Ломакиным В. П. —Владивосток, Всеволожским М. Н. — Запорожье, Макаренко В. С. — Симферополь, Антоновым С. Ф., Черненко К. У и др. т.т.

В 10.40 Л. И. прибыл на работу в Кремль. Переговорил по телефону со всеми 1-ми секретарями ЦК союзных республик (за исключением т. Восс А. Э.), т. Кончаловским Е. В. — Днепропетровск, т. Аксеновым Н. Ф. — Барнаул, т. Ельциным Б. Н. — Свердловск. Переговорил по телефону с т.т. Черненко К. У., Громыко А. А., Андроповым Ю. В. и др. т...

Такое чувство, что Брежнев будто торопится охватить как можно больше удельных князей, каждого о чем-то предупредить.

О чем?

Существует версия, что именно в середине ноября Брежнев собрался провести внеочередной Пленум ЦК КПСС, на котором новым генсеком должны были избрать Щербицкого. Сам он переходил на специально вводимый ради этого пост Председателя партии, знакомое название, верно?

Председатель партии — функция чисто политическая, ну а в случае с Брежневым — еще и декоративно-почетная. Что-то вроде председателя совета директоров. Все основные заботы, ежедневные проблемы лежат на плечах генсека (читай, гендиректора). Председатель лишь определяет общую стратегию, да и то, если пожелает.

Нечто подобное введут потом и Дэн Сяопин, да и Путин...

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Ельцинский пресс-секретарь Павел Вощанов вспоминал: «Был один эффектный способ избавиться от ненужного человека в Кремле. Надо было прийти к Ельцину и сказать: „Борис Николаевич, а вы все-таки не ошиблись с Ивановым! Такой человечище оказался! Тут и там ездит, выступает перед людьми, и все говорят: „Второй Ельцин!“ Многие даже спрашивают: „Не он ли будет вашим преемником?“. Две-три таких похвалы — и этого человека больше в Кремле не будет!»

Время от времени Ельцин специально устраивал соратникам проверки на вшивость.

«Вот такой преемник мне и нужен, — доверительно говорил он очередному фавориту, любовно оглаживая его по плечу. — Вы готовы... ежели чего...»

Если наивный преемник соглашался, карьера его — можно считать — была закончена.

Вновь — слово бесценному свидетелю, секретарю ЦК КПСС по оргпартработе Ивану Капитонову:

«Вскоре (после их разговора о пришествии Щербицкого, следовательно в середине — конце октября 1982-го. — Авт.) на заседании Политбюро было принято решение о созыве Пленума ЦК КПСС. Первым был поставлен вопрос об ускорении научно-технического прогресса. Вторым, закрытым — организационный вопрос. Но Брежнев внезапно умер и „организационный вопрос“ поставлен не был...»

Этот злополучный оргвопрос — если кто не понял — и был вопрос о смене власти, просто в целях конспирации имя Щербицкого раньше времени в бумагах не фигурировало.

Назначили Пленум на 15-е ноября. (Об этом, в частности, свидетельствовал и Гришин.) Но проводить его пришлось — уже совсем по другому поводу и без Брежнева. Он скончается утром 10-го.

А уже 11-го ноября маршал Устинов — друг и наперсник Андропова — предложит избрать новым генеральным секретарем ученика и соратника Леонида Ильича, верного ленинца, признанного борца за мир... Ну, сами знаете кого.

С тех событий минуло более четверти века — целая эпоха. Казалось бы, обстоятельства брежневской кончины изучены вдоль и поперек; большинство непосредственных свидетелей детально изложили их едва ли не поминутно. И все равно — даже самый поверхностный анализ этой хроники у меня лично вызывает массу вопросов. А уж в контексте всего вышеизложенного — тем более.

Слишком странной, подозрительно скоротечной была смерть генсека, ровно в тот момент, когда Андропову это оказалось нужнее всего — точно по заказу. Каких-то пара дней промедления — и у штурвала мог встать совсем другой капитан.

Итак, вспомним еще раз: осенью 1982-го Брежнев резко активизируется, все кругом поражены такой прытью.

«Леонид Ильич еще собирался пожить, — уверен, например, его зять Юрий Чурбанов. — В последнее время, кстати говоря, он чувствовал себя гораздо лучше, чем прежде. А накануне <смерти> Леонид Ильич был просто в великолепном настроении, много шутил, читая газеты. Вот такая внезапная смерть».

В свой последний день, 9 ноября, Брежнев также до вечера находился в рабочем кабинете. Вот, что записано в книге дежурных секретарей кремлевской приемной:

Л. И. в 10 ч. 30 мин. выехал из «Завидово» и в 11 ч. 55 мин. прибыл на работу в Кремль. Принял т. Андропова Ю. В. Переговорил по телефону с т. Щелоковым Н. А. Работал с документами (принял т. Дорошину Г. А. — дважды).

В 19 ч. 30 мин. Л. И. уехал на дачу в Заречье.

— Выглядел хорошо, даже бодро, — вспоминает секретарь приемной Николай Дебилов. — «Коля, — говорит, — у нас где-нибудь есть пластинка с фронтовыми песнями, чтобы пел Марк Бернес?» «Найдем», — говорю. Запросил пластинку из архивного фонда и отправил с фельдъегерем ему на дачу...

Его помощница-секретарь Галина Дорошина, которую разыскали мы при работе над книгой (та самая, что дважды входила к нему в кабинет 9-го ноября) также свидетельствует, что никаких странностей в поведении Брежнева она не увидела:

— Обычный был, нормальный.

Кроме нее, в тот день генсек принимал одного только человека: Андропова.

Олег Захаров, другой секретарь приемной, показывал позднее:

— Брежнев прибыл в Кремль примерно в 12 часов дня в хорошем настроении, отдохнувшим от праздничной суеты. Как всегда, приветливо поздоровался, пошутил и тут же пригласил Андропова в кабинет. Они долго беседовали, судя по всему, встреча носила обычный деловой характер.

О чем мог говорить сразу после праздников генеральный секретарь и его — кто? непонятно: то ли — соратник, то ли — соперник. Ясно, о том, что волновало Брежнева больше всего: предстоящий Пленум и передача короны. Он даже, ложась тем же вечером спать, попросил Медведева, охранника, разбудить поутру пораньше — хотел подготовиться к Пленуму...

Это очень существенная деталь — последним из членов Политбюро, кто видел Брежнева вживых, был Андропов.

И он же оказался первым, кто увидел его бездыханным.

И снова роковая случайность?

Виктор Голиков, бессменный помощник генсека, один из самых близких к нему людей, никаких совпадений тут не видит.

«Пусть мне вторую руку отрежут, но я убежден, что Леонид Ильич умер не от инфаркта. Его напичкали этой дрянью. Тут Чазов, другие врачи не доглядели, или уже не очень беспокоились о нем».

Под «дрянью» Голиков явно подразумевает снотворное, на которое Брежнев подсел в последние годы жизни. С начала 1970-х его дико мучила бессонница, и спасался он лишь лекарствами. Правда, препараты не только давали забытье, но и имели, как пишется в медицинских бумагах, негативный побочный эффект: подавляли волю, вызывали сонливость и повышенную усталость. После снотворного Брежнев превращался в натурального зомби.

Это были почти наркотики, по крайней мере последствия имели точно такие же.

Снова Голиков:

«...на ночь пил по четыре-пять снотворных таблеток нембутала. Он стал уже наркоманом... Брежнев — человек не глупый, но болезнь превратила его в инвалида, чувствовал себя ужасно. Особенно последние семь-восемь лет, когда он уже оглох, плохо говорил.

Я не знаю, как это на медицинском языке называется, но однажды я был потрясен, когда в семьдесят четвертом году мы прилетели на двадцатилетие целины. Перед сном он пригласил меня к себе в дом, где жил, чтобы посоветоваться. У него был врач — Коля Родионов. Коля ему дает четыре или пять таблеток снотворного. А он ему молящим голосом:

Мы вместе вышли, я с раздражением говорю:

Скоро заметил, что Леонид Ильич на ногах твердо не стоит, стал глохнуть, речь нечленораздельная».

Есть масса версий, кто конкретно подкармливал Брежнева таблетками, официально — врачи строго-настрого запретили их ему принимать.

По одной, наиболее распространенной, это было делом рук его любимой медсестры Нины Коровяковой, к которой престарелый вождь испытывал будто бы последнее в жизни влечение*.

 

* См. главу 1.

 

Лейб-медик Евгений Чазов, вообще, прямо обвиняет эту дамочку (прячась, правда, за инициалы) — ни много, ни мало — в... развале СССР.

«...пагубное влияние медицинской сестры Н. на Брежнева, ускоряющее его деградацию, — конкретный объективный факт, способствовавший развалу руководства страной, значивший больше, чем десятки выступлений различных групп „диссидентов“».

Однако же при всем при том — удалить от царственного тела опасную медсестру Чазов не смог. По его уверениям, Коровякову опекал лично Брежнев.

Может, и так. А, может, права «внебрачная» племянница генсека Любовь Брежнева:

«Она была кагэбэшницей на сто процентов, там других просто не держали».

По крайней мере, в борьбе с Коровяковой, Чазов искал поддержку ни у кого-нибудь, а именно у Андропова, но — почему-то так и не нашел...

Евгений Иванович Чазов — начальник 4-го управления Минздрава СССР, Герой Труда, академик, лауреат, будущий министр здравоохранения — не случайно появился на нашей авансцене.

Он — несомненно один из главных героев этой трагедии: человек, знающий гораздо больше, чем говорит, ко всему прочему — доверенное лицо Андропова.

Последнее Чазов и не особо скрывает: в мемуарах, вышедших еще в начале 1990-х, он сплошь и рядом обращается к Андропову, рисуя его в самых превосходных тонах:

«...то был интеллигентный, широкообразованный человек, прекрасно разбиравшийся в литературе, искусстве. Ничто человеческое ему не было чуждо: ни поэзия, ни любовь. Его память и аналитический склад ума покоряли. Он был расчетлив, хитер, иногда по своим действиям напоминал Макиавелли. Но при этом в личном плане был честен и бескорыстен».

Не берусь поддерживать обвинения, которые выдвигают в адрес тандема Чазов—Андропов некоторые люди из брежневского клана. Хотя процитировать их просто обязан.

Виктор Голиков:

«...фигура зловещая, не врач он <Чазов>, а бог знает кто еще, иначе бы не допустил такого лечения и смерти Леонида Ильича. Коля Родионов, который непосредственно лечил, не дожил, он умер. И врач Суслова помер. Так что есть, о чем задуматься. Он всю информацию тащил в КГБ. И там решали, как лечить больного, что рекомендовать».

Любовь Брежнева:

«Конечно, Андропов в конце жизни генсека прекрасно понимал, что править страной больной человек больше не может. Поэтому Брежнева „подсадили“ на наркотики. Чазов лично выписывал транквилизаторы моему дяде».

Сам Чазов, знамо дело, эти упреки с возмущением отвергает, если кто и спасал Леонида Ильича от могилы, только он. (Ну, разве что еще новый Маккиавели с Лубянской площади.)

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Практически все кремлевские врачи, много лет спасавшие Ельцина от болезней, со временем были безжалостно вышвырнуты им вон; чем хуже чувствовал себя президент, тем крепче он и его семья костерили лейб-медиков.

Из состава медицинского консилиума друг за другом были исключены его научный руководитель академик Воробьев, профессора Мартынов, Гогин, академик Акчурин, вытащивший президента с того света. Не пожалели даже любимого ельцинского врача Владлена Вторушина и старейшего личного доктора Анатолия Григорьева.

Как тут не процитировать трогательные строки из последних ельцинских мемуаров («Президентский марафон»):

«Спасибо вам, мои врачи, медсестры, нянечки. Всех вас не перечислить в этой книге, но все ваши лица помню и люблю!»

Итак, перед нами — классическая судебная ситуация. Одни свидетели говорят: было. Другие: не было. Кому же верить?

А ответ-то очень простой: никому. Верить можно только фактам и документам. Да еще — незаинтересованным, сиречь не имеющим причин врать очевидцам.

(Чазов, кстати, в показаниях своих изрядно путается, впрочем, об этом — чуть погодя.)

На память — сразу приходит бессмертная сцена из «Двух капитанов», сдавленный хрип Николая Антоныча:

— Только одного свидетеля я признаю, его самого, Ивана!

И подобно тому, как капитан Григорьев отыскал во льдах Северного океана посмертные бумаги капитана Татаринова, обличающие его гонителей, в кремлевском спецхране я нашел преинтереснейшие записи Брежнева.

В своих дневниках генсек — прямо или косвенно — указывает на тех, кто снабжал его смертоносным снотворным, окрещенным народной молвой — не спроста, знать, — «Андропином».

23 января 1979 года Брежнев недвусмысленно пишет:

«Приезжал т. Черненко — деньги и снотворное».

21 августа того же года:

«Получил от Чазова 8 штук».

8 штук чего? Непонятно. Как непонятна и запись от 3 декабря:

«Переговорил с Андроповым Ю. В. Получил».

Последнее слово Брежнев — для наглядности — даже подчеркнул.

Что именно он получил? Вряд ли деньги, тогда бы написал он прямо, как в других случаях: «Передал Цуканову 17.000руб. для вклада в сберкассе. Завещал на В. П». /14 мая 1979 г./ «Отдал Цуканову Г. Э. 9.000 на книжку». /13 февраля 1980 г./

Какую либо награду? Ну, во-первых, наград КГБ удостоен он не был (кроме знака «Почетный пограничник»). А во-вторых, любые награждения проводить было принято шумно, помпезно, да и описывал их Брежнев, как правило, весьма подробно:

Зато следующая запись — возможно, многое объясняет.

«Получил от Ю. В. желтенькие». /25 января 1982 г./

Ю. В. — это именно Андропов, тут и сомнений быть не может. Так Брежнев именует его в дневнике постоянно. Желтенькие же...

Не берусь ничего утверждать. XX век оставил нам в наследство немало зловещих тайн, в их числе — смерть не одного только Брежнева, но и Сталина, Ленина, Берия, да мало ли кого еще.

По сей день никто из ученых — что историки, что медики — не могут; например, объяснить, какая такая эпидемия скосила в один присест половину военных министров социалистического содружества. Четверо полководцев скоропостижно скончались в течение трех недель, друг за другом, при одних и тех же симптомах: 2-го декабря 1984 года — немец Гофман, 15-го — венгр Олах, 16-го — чех Дзур. И последним — 20-го декабря, аккурат в День чекиста, наш, маршал Устинов. Примечательно, что все они накануне участвовали в совместных маневрах.

Гибель Устинова была столь необъяснимой, что даже Чазов — опять Чазов! — будет вынужден разводить руками:

«...смерть Устинова была в определенной степени нелепой и оставила много вопросов в отношении причин и характера заболевания».

А вы говорите — «желтенькие»...

Хрусталев, машину!

Как умер Брежнев?

Вопрос — не праздный. Без ответа на него не понять суть и смысл происходящего.

Попробуем реконструировать хронологию того хмурого ноябрьского утра, опираясь исключительно на архивы и рассказы свидетелей.

Итак, 10-го ноября 1982 года двое охранников — Медведев и Собаченков (фамилии, как на подбор!) — поднимаются наверх, чтоб разбудить Хозяина. В покоях — он уже один, супруга Виктория Петровна успела давно проснуться и мирно завтракает теперь на кухне.

Обычно, когда в спальне распахивали шторы, Брежнев мгновенно открывал глаза. Но в этот раз — продолжал он лежать без движений.

Еще не смея испугаться, внутренне холодея, Медведев подошел к постели. Тронул Хозяина за плечо, сильнее, сильнее. Брежнев — не шевелился.

Тревога!

Собаченков стремглав бросился вниз, вызывать Чазова. Медведев тем временем вдвоем с примчавшимся комендантом дачи Стороновым стаскивает грузное тело на пол. Они пытаются вернуть недвижимого Брежнева к жизни, делают ему искусственное дыхание, массаж сердца — тщетно.

На часах в это время было...

Стоп. А вот здесь уже начинается новая серия нашего детектива. Потому как среди свидетелей не существует единого мнения на сей счет. Всё случившееся каждый излагает по-своему.

Точнее, противоречащих друг другу версии — ровно две. Первой придерживается абсолютное большинство очевидцев (охрана, обслуга, вдова). Вторую упрямо отстаивает один-единственный человек.

Угадайте, кто?

Ну, конечно же, Чазов, Парацельс наших будней.

Если слушать начальника кремлевской медицины, 10-го ноября, едва только он вошел в кабинет, позвонил встревоженный охранник Собаченков. Было это в 8 утра с копейками.

«Бросив на ходу секретарю, чтобы „скорая помощь“ срочно выехала на дачу Брежнева, я вскочил в ожидавшую меня машину и под вой сирены, проскочив Кутузовский проспект и Минское шоссе, через 12 минут (раньше, чем приехала „скорая помощь“) был на даче Брежнева в Заречье».

Запомним: примерно в 8.15 — 8.20 Чазов — уже в Заречье.

Однако другие участники тех событий время действия указывают совершенно иное. И Медведев, и Собаченков в один голос клянутся, что обнаружили тело вождя не в 8, а в 9 часов утра. То же — подтверждает и комендант Олег Сторонов, а также масса иных свидетелей.

Следовательно, в 8.15 — Чазов никак не мог оказаться в Заречье, что соотносится и с рассказом Виктории Петровны, которая в это время только-только вышла из их общей с Леонидом Ильичем спальни, и готовилась к утренним процедурам. (Медсестра пришла, как заведено, ровно в 8.30, чтобы сделать укол инсулина, вот вам еще одна существенная временная зацепка.)

Разумеется, можно сделать поправку на чазовскую память, которая-де подвела академика, перепутал по старости — аккурат на один час, с кем не бывает...

Не знаю, как вас, но меня такое объяснение совершенно не убеждает. Чазов — отнюдь не производит впечатление склеротика и маразматика. У него — цепкая врачебная память, все события описывает он с массой подробностей, вплоть до того, кто, во что был одет и чем кормили за ужином. Да и на преклонный возраст тоже вроде не жалуется, до сих пор — руководит Российским кардиологическим научно-производственным комплексом, ежедневно ходит на службу.

И вдруг в таком архиважном, исторического значения вопросе — память у него неожиданно дает сбой. Хотя всю предшествовавшую и последующую цепь событий Чазов воспроизводит с привычной своей дотошностью. Лишь в одном моменте — провал: в 8 утра был тревожный звонок или в 9. Точно как в известном фильме: «Здесь помню! А здесь не помню!»...

А ведь такие особенные дни отпечатываются в памяти с особой фотографической четкостью. Если вам доводилось терять кого-то из близких — припомните сами.

В забывчивость Чазова можно было бы еще поверить, иди речь о другой какой-нибудь дате. Но перепутать, когда ты услышал про смерть главного пациента страны — едва придя на работу, или, просидев в кабинете битый час — невозможно.

(Вариант, будто Чазов явился на службу не в 8 часов, как положено, а в 9, отсюда и путаница, мной решительно отвергается. В те годы члены ЦК приходили вовремя, а не валандались по ночным клубам и казино.)

Нет, неспроста подвела академика память, неспроста. Что-то темнит старый лис.

Единственное мало-мальски разумное объяснение: ему — позарез нужно расширить временные рамки брежневского исхода. Этот лишний час (с 8 до 9) дает Чазову очень многое: например, возможность показать несуществующее свое участие в попытках вернуть больного к жизни. Евгений Иванович не только ведь член ЦК, известный ученый и опытный, хитроумный политик. В первую очередь — он врач. Его задача — лечить людей.

А что, собственно, сделал он для спасения Брежнева? В том-то и штука, что ни-че-го.

Войдя в спальню и увидев лежавшее тело генсека, Чазов — профессиональный доктор! — даже не пытается измерить пульс, или хотя бы изобразить видимость кипучей деятельности. Заметим, что в эту минуту оставался он единственным медиком на всю округу.

«Подошел, посмотрел.

Что-то вроде того:

Умер Максим?

Да и х.. с ним!

В мемуарах Чазов между делом замечает, что умудрился примчаться на дачу раньше кареты «скорой помощи», как бы даже ставя это себе в заслугу.

Хотя гордиться тут нечем, как минимум, это — верх непрофессионализма, как максимум...

При нормативе положенности — 12-13 минут, в Заречье реанимационная машина прибыла через... вы не поверите — через 25 минут.

Надо было здорово постараться тащиться столько времени: на специально нарисованной нами карте это видно особенно хорошо. Расстояние от ЦКБ до Заречья — 13,4 километра. А из центра, с улицы Грановского, откуда выдвигался к больному Чазов, — без малого 20 километров. Тем не менее он — поспел за 12 минут, а «скорая» — почти за полчаса. Это при пустой утренней трассе, с полным отсутствием светофоров. Да и движение, если что, карете всегда могли перекрыть...

Сплошная линия — маршрут Чазова, пунктирная линия — маршрут «Скорой»

Конечно, окажись на даче дежурный врач или медсестра, эта досадная оплошность была бы менее заметна. Раньше в Заречье существовал круглосуточный медпункт. Но потом Чазов ни с того, ни с сего его закрыл. О том, что рядом с 75-летним, тяжело больным правителем должен безотлучно находиться эскулап, никто почему-то (!) не подумал.

Вдумайтесь только: на 220-миллионную страну, гордящуюся лучшим в мире здравоохранением76, не нашлось пары врачей, чтобы в нужный момент отбить своего лидера у старухи с клюкой. Массаж сердца делали ему не профессиональные реаниматологи, а офицеры охраны.

А ведь, исполняй Чазов свои обязанности неукоснительно, Брежнева — кто знает — может, и удалось бы спасти. Просто это, похоже, оказалось никому не нужно...

НА СТЫКЕ ЭПОХ

В 1994 году, после скандала в Шенноне, для Ельцина была изготовлена специальная радиокнопка, подающая моментальный сигнал врачам. Несколько раз их экстренное вмешательство действительно спасало президенту жизнь.

Летом 1995 года, на даче в Барвихе, опившись ликера, он рухнул прямо на туалетный кафель. Отсутствие пациента дежурный врач Котов заметил во время ночного обхода. Взломали дверь. Еле-еле Ельцина с инфарктом успели довезти до ЦКБ.

Зимой 1996-го следующий инфаркт настигнет его в Завидово, на втором этаже резиденции. В тот момент рядом с президентом никого не было, и если бы не кнопка, кто знает, чем могло бы кончиться дело. Для того чтобы донести недвижимого Хозяина до вертолета, верный Коржаков сломает спинку дивана, приспособив его под носилки.

Думаете, загадки на этом закончились? Как бы не так.

По свидетельству большинства свидетелей, Чазов был отнюдь не первым, кто появился у смертного одра генсека. Еще до него в Заречье приехал... Андропов.

О кончине вождя сообщил ему, разумеется, ни кто иной, как верный Чазов. Собственно, лейб-медик этого и не скрывает. В мемуарах он честно пишет:

«Я прекрасно понимал, что прежде всего о случившемся надо информировать Андропова. Он должен, как второй человек в партии и государстве, взять в свои руки дальнейший ход событий».

«Взять в свои руки дальнейший ход событий» — фактически означает взять в руки власть. Тот, кто в это тревожное утро железной десницей перехватывал инициативу, принимая механизм управления на себя, почти гарантированно и становился наследником, В окружении старцев (средний возраст членов Политбюро, повторюсь, перевалил уже за 70 годков) исключительно так и следовало действовать: напористо, настойчиво, твердо. Время прежних церемоний закончилось.

Абсолютное большинство членов Политбюро и родственников покойного первыми о трагедии узнали именно из уст Андропова: он лично обзванивал их, как бы демонстрируя, кто является теперь главным распорядителем. Даже Виктория Петровна о том, что стала она вдовой, услышала тоже от него, до приезда врачей вдову решили понапрасну не тревожить, но Андропов, как уже говорилось, примчался туда самым первым, В то утро каждая мелочь имела решающее значение. Позвонн Чазов не Андропову, а Черненко, новым генеральным вполне мог бы стать бессменный аппаратный Кащей; кто первым встал, того и тапки. Или же — днепропетровская группа возвела на трон Щербицкого, выполняя последнюю волю усопшего.

Иными словами, действия Чазова оказались судьбоносными при дележке пирога. Именно его тандем с Андроповым позволил последнему окончательно узурпировать власть.

Есть в этом какая-то угрюмая логика — последний из небожителей видевший его живым, первым увидел и мертвым. А еще есть довольно прозрачная историческая аналогия 30-летней давности — Берия у одра умершего тирана, радостный крик: «Хрусталев, машину!»

Всё течет, всё повторяется. Дай бог, не повторилось бы оно теперь, когда спецслужбы вновь стали государством в государстве, получив необъятные, а главное неограниченные права. Да и технологии за прошедшее время шагнули далеко вперед.

Несколько лет назад один из людей первого круга Путина, человек, преданный ему верой и правдой, неожиданно тяжело заболел. У него нашли нечто вроде заражения крови. Еле-еле удалось выходить в Германии.

Так вот, он прямо уверен, что спецслужбы отравили его, слышал это из первых уст...

Еще раз оговорюсь — я не берусь утверждать, что Брежнева убили... Чазов с Андроповым подвели его к краю пропасти... Отравили... Подсунули наркотики... Или, по еще одной версии, заставили употребить лекарства вместе с алкоголем (ее, в частности, выдвигает секретарь приемной генсека Николай Дебилов).

Я лишь воспроизвожу реальную канву событий, анализируя, препарируя их, а не бездумно, механически повторяя чужие рассказы...

Факты же, если обобщить их, таковы:

Ну, и, наконец восьмое, самое главное. Новым генеральным станет именно Андропов. Правда, это была истинно пиррова победа. К моменту своего вознесения генерал был уже тяжело, неизлечимо болен и последние месяцы жизни провел в больничной палате...

За те 15 месяцев правления, что судьба отпустила ему, несостоявшегося преемника — Щербицкого — он не примет ни разу...

Бриллиантовый дым

Со смертью Брежнева завершилась самая спокойная, самая успешная эпоха советской истории. Эпоха, которая начиналась, как истинно золотая, но заканчивалась, увы, постыдным фарсом.

Она (эпоха) еще пыталась сопротивляться, упиралась из последних сил — после смерти Андропова к власти ненадолго придет брежневский санчо пансо Черненко... Но это были уже последние ее конвульсии...

В 1985-м — наступило время Михаила Горбачева — самого молодого в Политбюро, энергичного, многообещающего поначалу. «Подлеском» — окрестил его Андропов.

Когда-то Брежнев не без колебаний забрал «Подлеска» из Ставрополя в Москву — секретарем ЦК по сельскому хозяйству. В Горбачеве была какая-то театральная, невзаправдашняя нарочитость. Он словно пытался всё время доказать вождю, что не ошибся тот, остановив на нем свой мудрый выбор, типичный отличник!

Это Горбачев предложил дать брежневскому свояку Беляку звезду Героя к 70-летию. Знал, что генеральный расчувствуется... Вместе с другими аплодировал престарелому вождю, умилялся речам и наградам... с чувством глубокого удовлетворения... долго и продолжительно...

Но, как это часто бывает, стоило гадкому утенку обернуться прекрасным лебедем, свое прошлое он тоже враз почувствовал гадким.

Генсек с отвращением вспоминал теперь о былых страхах и унижениях — как заискивал он перед Брежневым, как прыгала Раиса Максимовна окрест Виктории Петровны77. История известная: лакей, перебравшийся из людской в залу, первым делом спешит расправиться с бывшими господами, теми, кто помнит его жалким и согбенным в три погибели...

И месяца не прошло с момента избрания Горбачева, как заговорил он уже о «застое» и «культе». Поначалу, правда, осторожно, как бы прощупывая почву — неизвестно еще, как отнесется к этому старческий ареопаг. Потому и повод для первого удара выбрал абсолютно неубиенный — наградная лихорадка.

4-го апреля 1985 года на заседании Политбюро новый генсек неожиданно принялся вдруг читать какое-то письмо «с мест» рядового члена партии, обличающее брежневское бесстыдство.

«...народ считает, что девятнадцать „Золотых Звезд“ Л. И. Брежнева и третья „Золотая Звезда“ К. У. Черненко не только подмочили их собственный авторитет, но и рикошетом ударили по членам Политбюро ЦК КПСС. Люди не без основания сетуют: „А куда же смотрит Политбюро в подобных случаях? Неужели его члены считают, что генеральных секретарей, да и их самих, можно награждать как угодно и сколько угодно“».

Горбачев ждал реакции стариков, но они промолчали. И молчание это сыграло в новейшей истории примерно ту же роль, что некогда холостой залп «Авроры». Началась перестройка, мать ее так.

Так же, как в хрущевском развенчивании культа не было ни йоты романтики и идеализма (исключительно — политический расчет!), так же и Горбачев революцию свою начинал по причинам сугубо прагматичным, без какой-либо горячности порыва.

Свергая Брежнева с пьедестала, одним выстрелом он убивал сразу несколько зайцев.

Во-первых, обретал народную симпатию и реформаторские лавры. Во-вторых, получал бесподобного «козла отпущения», на которого можно было свалить любые огрехи и поражения. Ну, и самое для политика важное — под сурдинку «обновления» Горбачев уверенно избавлялся от старых, «застойных» кадров, концентрируя всю впасть в своих руках.

В 1985-м — на пенсию проводили Романова, Тихонова. В 1986-м — Гришина, Русакова. В 1987-м — Кунаева, Зимянина, Алиева, маршала Соколова.

На смену старикам шла новая поросль — личные выдвиженцы генсека, его собственная молодая гвардия.

Именно так в столице появится, кстати, и Ельцин78. Весной 1985-го Горбачев выпишет его из Свердловска, сделает секретарем ЦК, потом поставит на Москву, не ведая еще, что грядет новый Подлесок.

В борьбе с застоем Ельцин принял самое непосредственное участие — и словом, и делом. В московском горкоме разогнал он практически весь аппарат, большинство секретарей райкомов оказались «врагами перестройки». Это зловещее обвинение — почти «враг народа» — в широкий оборот запустил тоже будущий демократический президент.

Ельцин, как и Горбачев, обладал поразительно бесстыжим даром: он умел легко вычеркивать из своей памяти всё лишнее и ненужное.

О том, как сам он пел осанны дорогому Леониду Ильичу, новоявленный бунтарь-реформатор забыл в одну секунду, словно и не было этого никогда.

Для всех, кто рвался тогда к власти, тело поверженного генсека оказалось превосходным трамплином. И для Ельцина — в первую очередь.

Уже в декабре 1986-го, в редакционной статье «Правды», посвященной 80-летию Брежнева (совсем проигнорировать юбилей Горбачев пока не решился), акценты были расставлены достаточно четко.

Да, «в этот период заметно возросли наши материальные и другие возможности», «усилился потенциал социализма». Но в то же время «наметился разрыв между словом и делом», «возникли многие отрицательные явления социального и духовно-нравственного порядка». «распространились настроения самодовольства, вседозволенности, стремления приукрасить действительное положение дел».

В России всегда нужен враг, тот, на кого можно свалить любые неудачи, чьими происками легко объяснить собственные ошибки. Если врага уже нет в живых — он удобен вдвойне.

Клише «эпоха застоя», пущенное с легкой руки Горбачева, выполняла во времена перестройки магическую функцию «черной дыры», на нее можно было списывать все трудности и проблемы. Чем хуже шли в стране дела, тем лишь жарче новая номенклатура бичевала номенклатуру старую.

За грехи Брежнева расплачивались не только его соратники, но и родня. Вдову Леонида Ильича — даром, что почти уже ослепла и еле ходила — с позором выгнали со служебной дачи, сначала — переселили в другую, меньшую, потом и вовсе отобрали в 24 часа, вынеся в буквальном слове на носилках. Старуху открепили от поликлиники, лишили права заказывать машину. Пенсию установили самую маленькую — по старости, всю жизнь — ее работой был дом, так что общий стаж не превышал и трех лет. Вскоре все сбережения, оставшиеся от мужа, сгорят на сберкнижках, как и у других, рядовых стариков.

В январе 1987-го арестовали зятя Чурбанова, снесенного уже с высот МВД. Еще до суда он был лишен генеральского звания и исключен из партии. Обвинение включало в себя 20 взяток на общую сумму 656 тысяч 833 рубля79. Правда, на суде доказать удалось только два эпизода, в том числе подношения в виде отреза ткани, кофейного сервиза и золотошвейного халата с тюбетейкой.

Конечно, Чурбанов отнюдь не был ангелом, однако большинство инкриминируемых ему обвинений выглядят, прямо скажем, сомнительно. Утверждалось, например, что от зам.министра внутренних дел Узбекистана полковника Бегельмана он дважды получал взятки, в том числе 20 тысяч рублей «в автомашине по пути из аэропорта Домодедово в Москву».

Так вот в ходе суда адвокат Макаров продемонстрировал занятный эксперимент: он повторил маршрут Бегельмана, как тот излагался в материалах дела. Из Домодедово (здесь Чурбанов будто бы встретил полковника и посадил в свою машину) — к гостинице «Спорт» на Ленинском проспекте, (высадка Бегельмана, после чего полковник... ловит такси) — оттуда, назад в Домодедово. Уложиться менее чем за час, как утверждалось в обвинительном заключении, оказалось невозможно по определению.

Тем не менее — впаяли Чурбанову 12 лет, лишили звания и наград, и уехал он в Нижний Тагил клепать креманки для мороженого. Когда опальный полубог выйдет на волю, все его взяткодатели будут уже оправданы.

Под сурдинку с Чурбановым загремела и Галина Брежнева, у нее по суду пытались конфисковать квартиру и все имущество, включая люстры и трофейные чучела. К тому времени — из МИДа она уже уволилась и тихо спивалась теперь, оплакивая папу и его эпоху. Почти одновременно в отставку был досрочно отправлен и Юрий Брежнев, якобы по болезни. Якову Ильичу, брату генсека, вдвое урезали пенсию.

Это была самая настоящая травля. Помню, как в эфире «Взгляда» внук Брежнева Андрей, с такими же, как у деда бровями, оправдывался перед журналистами: мне не стыдно за мою фамилию. Психоз нарастал: другого внука, его полного тезку Леонида, узнав, что он Брежнев, однажды, вообще, избили на улице...

Никакого смысла или политической целесообразности подобная жестокость не имела. Но Горбачев просто не мог остановиться, его несло.

Проезжая мимо брежневского дома на Кутузовском, генсек заметил вдруг полочку с ежедневно появляющимися цветами. Прямо из машины он позвонил начальнику «девятки» Плеханову:

— Ты ездишь мимо дома двадцать шесть? Полочку эту на фасаде видел?

Уже наутро полочки не было...

В 1988-м с карты страны исчезнет всё, что напоминало о поверженном титане — город Брежнев вновь станет Набережными Челнами, Брежневский район Москвы — Черемушкинским.

Отменяли, как и присваивали — скопом, без разбора, та же самая кампанейщина, только с обратной валентностью. Хотя Нурекскую ГЭС, 6 лет проносившую имя Брежнева, без него никогда бы не построили. Да и Днепродзержинский металлургический комбинат — родовое свое гнездо — будущий генсек в полном смысле поднимал из руин. Только кому до этого было теперь дело?..

...История почти всегда возвращается бумерангом, чуть ли не все унижения, которым Горбачев подверг брежневский клан, он испытает вскорости на собственной шкуре. Жестокость порождает новую жестокость, это закон.

Хотя не в одной жестокости тут дело. Неблагодарность — вот, что гораздо противней и тягостней. Ведь, если и выжила в результате горбачевско-ельцинских экспериментов страна, то исключительно, благодаря тем запасам, что остались нам от Брежнева...

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Одна из величайших афер эпохи Ельцина — залоговые аукционы 1995-1996 годов. Государство будто бы брало у олигархов денег взаймы, отдавая в залог пакеты крупнейших предприятий. В назначенные же сроки выкупать их обратно никто не стал, да и не собирался: в бюджете под эти цели не было заложено и рубля.

В общей сложности в руки олигархов перешли тогда госпакеты 12 структур — преимущественно сырьевых: «Сиданко», «Юкос», «Сургутнефтегаз», «Лукойл», «Сибнефть», «Норильский никель». Для понимания, формировали они 1/5 часть всего национального бюджета.

При рыночной стоимости не менее 40 миллиардов долларов, продали их на круг в десятки раз дешевле — за 1,1 миллиарда.

Самое интересное, что расплачивались олигархи не своими деньгами, а государственными, как раз накануне аукционов Минфин разместил в означенных банках свыше $ 600 миллионов «свободных валютных средств». Эти миллионы-то и вернулись потом обратно в казну.

Можно ли было еще остановить локомотив, несущийся под откос? Одни говорят: можно. Другие (и Горбачев в том числе) убеждены в обратном.

А чего, собственно, гадать? Существуют ведь четкие и понятные каждому цифры — статистические показатели. Давайте, обратимся к ним, ничто так не убеждает, как не отягощенная идеологией бухгалтерия.

Даже в 1990 году, когда страна уже почти распалась и билась в предсмертных конвульсиях, когда магазины девственно опустели, а деньги стали превращаться в пустые бумажки... Так вот, даже в этот страшный год большинство социально-экономических параметров СССР было выше показателей 2006-2007 годов, высшей точки путинского расцвета. (Кстати, по Ооновскому индексу развития человеческого потенциала мы достигли к 1990 году 26-го места.)

А уж про год 1985-й, с которого началась перестройка, и говорить не приходится.

Сегодня, ценой неимоверных усилий, мы лишь карабкаемся к этим вершинам, о показателях времен раннего Брежнева можно пока и не мечтать.

 

Из составленной нами таблицы отчетливо видно: ситуация образца 1985-го года отнюдь не являлась критической и уж тем более не предвещала скорого конца.

Да и в 1988-м она тоже не зашла еще в пике. Для наглядности приведу еще одну таблицу, грешен, люблю сухую, но впечатляющую статистику.

 

Ровно о том же пишет в своей работе «Российская реформа в пятнадцатилетней ретроспективе» (Российский экономический журнал, 2001, № 4.) ведущий научный сотрудник МГУ Л. Резников:

«...сложившаяся в первой половине 80-х годов в СССР экономическая ситуация, согласно мировым стандартам, в целом не была кризисной. Падение темпов роста производства не перерастало в спад последнего, а замедление подъема уровня благосостояния населения не отменяла самого факта его подъема».

До крушения было еще слишком далеко, при правильно выбранном курсе — страна вполне могла бы избежать потрясений и смут. Конечно, в 1985-м приступать к реформам было уже куда трудней, чем в 1975-м, но не в пример легче, нежели в 2000-м.

Но именно к реформам, а не к тому безумству, которое начало твориться по всей стране.

Через много лет Эдуард Шеварнадзе, один из апологетов перестройки, откровенно признается:

«Когда мы с Горбачевым начинали, мы полагали, что государство, в котором мы жили, не могло выстоять... Но у нас не было ни расписания действий, ни повестки дня... Нашей ошибкой было то, что мы не действовали постепенно и не установили ясно очерченных сроков».

Даже совхозный коровник — и тот перестраивают по проекту, в соответствии с утвержденной сметой и графиком работ...

Горбачеву не терпелось войти в историю, как величайшему реформатору, он очень хотел стать русским Кромвелем или Рузвельтом. Вот только как это сделать — понимал генсек крайне приблизительно.

Подобно Хрущеву, он тоже пытался перепрыгнуть пропасть в два прыжка, позднее эту летящую эстафету переймет у него Ельцин.

К чему привели их опыты — объяснять, полагаю, не требуется, слава богу, память у большинства еще не отшибло.

И вновь возвращаемся мы к тому, с чего начиналась эта книга, — к фактору личности в истории.

Приди в 1985-м к власти не Горбачев, а кто-то другой, смог бы он стать для страны тем же, что и Дэн Сяопин для Китая?

Господи, ну, разумеется, смог бы. В тот период точка невозврата пройдена еще не была. Просто в СССР своего Сяопина в нужный момент не нашлось.

Если бы такой человек, как Путин, встал у руля не в 2000-м, а пятнадцатью — а еще лучше двадцати пятью годами раньше, Союз наверняка избежал бы гибели. Даже моей фантазии не хватает, чтобы представить, сколько можно было успеть за это время. Недаром сам ВВП скажет через 20 лет после начала перестройки: «Освобождение от диктатуры необязательно должно было сопровождаться развалом государства».

Когда Горбачев принимал страну, находилась она в состоянии, и близко несравнимым с тем, в каком была Россия образца 2000 года.

В результате ельцинской свистопляски треть населения оказалась за чертой бедности. Более 9 миллионов стали безработными. Государственный внешний долг подошел к 158 миллиардов долларов.

Тем не менее, за восемь лет Путин вывел страну на передовые позиции, сделав национальную экономику восьмой в мире.

Горбачев же — за точно такой же срок — окончательно довел ее до ручки, даром, что и стартовые условия были у него не в пример лучше, да и в народе поначалу пользовался он бешеной популярностью.

На сей счет, правда, существует два очень простых, а потому крайне популярных в оппозиционной среде ответа: тяга к легким ответам на сложные вопросы — это, вообще, национальная наша особенность.

Дескать, заслуг Путина в экономическом росте нет никаких, он лишь оказался в нужном месте и в нужное время.

Горбачеву же — напротив, фатально не повезло. При нем — нефтяные цены рухнули вниз, лишив бюджет живительной влаги валюты. А при Путине — обратно, пошли, значит, в гору.

В своей известной книге «Гибель империи» Егор Гайдар прямо утверждает, что экономический кризис в СССР был обусловлен «сокращением нефтяных доходов, крахом экономической стратегии двух предшествующих десятилетий».

Эти вдалбливаемые в наши простодушные головы тезисы — очень удобная ширма, за которой прячется нежелание признавать очевидное.

Достаточно просто сопоставить нефтяные цены двух эпох, и мы отчетливо увидим, что дело вовсе не в злополучном углеводороде.

В 2000 году, когда Путин стал президентом, нефть стоила примерно столько же, сколько и в последние годы правления Горбачева: 33-34 доллара за баррель. И не дорожала она вплоть до конца его первого срока, наоборот — периодически дешевела. Волшебный взлет «черного золота» начнется лишь с середины 2004-го, а ведь к тому времени Путин находился уже в зените своего могущества, триумфально выиграв повторные выборы.

Да и как в противном случае объяснить, почему никакая другая нефтедобывающая держава не пережила аналогичных потрясений, как Россия при Ельцине — ни Англия, ни Норвегия, ни одна из стран Ближнего Востока или Африки. Хотя, следуя логике либерал-реформаторов, падение рынка непременно должно было одинаково ударить по всем, но долбануло почему-то исключительно по нам.

Иными словами, одни и те же нефтяные цены оказались губительны для Горбачева и спасительны для Путина, почти, как таблетка в тюремной лечебнице: одна половина — от головы, вторая — от живота. И смотри, не перепутай!..

Да нет, господа хорошие, дело не в банальном везении («Везет дуракам, а мы работаем с утра до ночи», — сказал, как отрезал однажды Путин, когда в очередной раз спросили его о нефтяной «прухе»). Дело — опять же в личности, точнее, в отсутствии таковой.

Хотя в чем, в чем, а в уничижении недавнего своего повелителя Михаил Сергеевич вполне преуспел. Даже духа от треклятых брежневских порядков не должно было остаться. Горбачев эту линию начал, Ельцин почти закончил. И, как это обычно бывает, вместе с водой выплеснули и ребенка. (Определение, кстати, не мое, путинское.)

Прежние механизмы, приводившие государственную машину в движение, были сломаны за ненадобностью. А новых подготовить не успели: конструировать и монтировать их приходилось уже по ходу, совершая одну ошибку за другой.

Это все равно, что убрать с улиц светофоры под предлогом несовершенства их и технической отсталости, и потом удивляться, отчего это пробок и аварий с каждым днем становится всё больше. Хотели, вроде, как лучше...

НА СТЫКЕ ЭПОХ

Когда Ельцин начинал впадать в состояние утренней прелести, его охватывало чувство бескрайней щедрости и широты.

Именно в такие минуты он отписал Юрию Никулину московский цирк, а другому знатному весельчаку — Михаилу Задорнову — едва не подарил гостиницу «Метрополь»: под фонд помощи русским в Прибалтике.

Буквально в последний момент Задорнов обнаружил, что дом № 1 по проспекту Маркса, который безвозмездно передавался фонду, это не что иное, как знаменитый памятник архитектуры с врубелевскими фресками на фронтоне. Уже подписанный указ был остановлен.

Многие в окружении Ельцина быстренько научили пользоваться президентской податливостью. Геннадий Бурбулис вывел даже целый метод — в какое время, и с какими бумагами лучше к нему заходить.

Уничтожение плановой системы экономики, развал науки, образования, промышленности и прочая, прочая — стали слишком дорогой платой за опыты полуграмотных реформаторов, воспринимавших многомиллионную страну в качестве гигантского полигона.

Потому-то к концу тысячелетия в обществе и возникла ностальгия по старым, добрым временам, когда спокойно можно было гулять по ночным улицам, не боясь маньяков, скинхедов и завтрашнего дня; когда каждый гражданин, включая обычного работягу, раз в год мог поехать... ну, если не в Сочи, то хотя бы в профилакторий, а, ложась в больницу, не надо было приносить с собой лекарства и простыни. Когда зарплаты и пенсии, в конце концов, выплачивались вовремя, а квартплата не превышала четвертака.

Человеческая память избирательна. В своем прошлом видим мы преимущественно лишь хорошее, светлое, забывая и пустые прилавки, и закрытые границы, и тотальную цензуру, и сигареты с мясом по талонам.

Но хорошего ведь действительно было немало. Просто долгие годы громогласно вспоминать о нем было не принято, без опаски, что запишут тебя в ретрограды и национал-патриоты.

Началось всё, пожалуй, со «Старых песен о главном...», а трансформировалось сегодня в целую ретро-индустрию. Песни, сериалы, фильмы, книги, телеканалы, рестораны — оказались на удивление коммерчески успешным продуктом. Даже одежда и стиль 1970-х — и те вошли снова в моду.

Включишь телевизор — сплошь старые ленты и передачи про былую жизнь. По радио — «Самоцветы», «Песняры» и советские киношлягеры; даже главные певцы страны — по-прежнему Алла Пугачева и Иосиф Кобзон. Репертуар кремлевского концерта ко дню милиции не менялся, кажется, последних лет 30, стоит закрыть глаза и можно представить, как увидишь сейчас Щелокова, фланирующего под ручку с Чурбановым.

Брежневская эпоха существует в нашем сознании словно в двух ипостасях. С одной стороны — нищенский быт, тотальное лицемерие, травля диссидентов и нерушимый блок коммунистов и беспартийных. С другой — ностальгия по картошке, хрип Высоцкого и споры до поздней ночи на кухне.

Разве открытка на получение «Жигулей» может сравниться с покупкой новенького «Мозератти»?

К нам будто начала постепенно возвращаться память. Никто уже не говорит, что КПСС — преступная организация, а всех, кто работал в ней — нужно отдавать под трибунал, наподобие Нюренберга. Даже пенсии отставным функционерам поднимают год от года.

Совсем недавно, к 20-летию последнего партийного съезда, журнал «Коммерсантъ-Власть» задал известным людям один-единственный вопрос: было ли в КПСС что-тохорошее? Ответы поражают.

«Партия формировала лучшие кадры, давая возможность талантливой молодежи. Мы знали, что всего можем добиться, если захотим». (Виктор Кресс, губернатор Томской области.)

«Хорошо было отлажено стратегическое планирование. Все силы концентрировались вокруг генеральной линии». (Евгений Федоров, председатель комитета Госдумы по экономической политике.)

«При КПСС мы были великой научно-технической державой, вышли в космос». (Виктор Садовничий, ректор МГУ им. М. В. Ломоносова.)

«Все было правильно, для людей... Кое-что из опыта КПСС сегодня опять вернулось, а многое еще надо взять». (Юрий Елисеев, генеральный директор ФНПЦ «Салют».)

А ведь это говорят отнюдь не догматики и старые пикейные жилеты — люди при чинах и постах...

Как бы не относиться к Брежневу, но большинство проблем, которые, следуя социологии, сильнее всего тревожат россиян, при нем были нам незнакомы.

Не было безумного роста тарифов и ЖКХ: в СССР — размер квартплаты не превышал 3% семейного дохода, а 1 киловатт электроэнергии стоил 4 копейки.

Ни безработицы и кризиса, проще было убить нерадивого работника, чем уволить.

Ни чудовищного расслоения общества на богатых и бедных, с 1970 по 1988 год фондовый коэффициент дифференциации практически не менялся и составлял около 3 порядков80.

Ни ужасающей преступности, проституток вдоль автострад, засилья пошлости и порнографии, впрочем, Петросян на эстраде, кажется, уже появился.

Это не значит, что в СССР жизнь была завидной. Но и полностью беспросветной ее тоже не назовешь.

Россия — всегда страна диаметральных противоположностей. Либо — крутой кипяток, либо обжигающий холод. Либо — деньги, либо — товары. Либо — цензура и тоталитарный режим. Либо — безвластие, анархия, вседозволенность.

Каждая из этих крайностей дурна. Мне лично ни по душе обе. Зато на их фоне путинская модель выглядит особенно выигрышно: она ближе всех к золотой середине.

Хотя и эта модель, ясно, несовершенна. Из советского прошлого власть взяла сегодня на вооружение не только лучшее.

Впрочем, это тема другого разговора...

Вспомнить дедушку

Занятную систематизацию вычитал я в одном умном журнале: три типа морального лидерства в России81.

Тип первый. «Отец». (Петр I, Иван Грозный, Сталин.)

Тип второй. «Защитник». (Александр Невский, Суворов, Жуков, Илья Муромец).

Тип третий. «Пастырь». (Сергий Радонежский, Серафим Саровский, сюда же, наверное, следует теперь отнести и покойного Алексия Второго.)

Путинский образ — представляет собой явление уникальное, в той или иной степени он отвечает каждой из этих градаций.

Брежнев же не относится ни к одной. Скорее, это четвертый тип правителя — дедушка.

Дедушка — старый, занудный, часто впадает в маразм. Но зато родная кровь, да и последнюю пенсию всегда готов отдать. После смерти, лишь благодаря его наследству, непутевые внучки кое-как сумеют выжить, бездарно промотав остатки былой роскоши.

И за всё про всё — ни слова благодарности в ответ...

Брежнев вполне мог уйти на излете, оставив о себе память, как о выдающемся правителе — Леонид Великий — так, кажется, предлагал называть его Ричард Никсон. В нашей историографии занимал бы он тогда примерно ту же роль, что в Турции Ататюрк, или Черчилль в Британии.

Энергичный и одновременно неторопливый. Жесткий и либеральный. Хитрый и мудрый.

Энергичный и одновременно неторопливый. Жесткий и либеральный. Хитрый и мудрый.

Вовремя уйти — это тоже искусство!

История знает немало примеров, когда довольно успешные, популярные правители, не сумев уйти вовремя, превращались потом в антигероев.

Был, скажем, такой британский монарх Георг III, правивший на рубеже XXVIII-XIX веков. При нем Англия стала величайшей державой в мире, сам король пользовался массовой любовью подданных. Вот только царствовал он слишком долго — 60 лет (!), и под старость окончательно сошел с ума. В памяти потомков Георг III остался исключительно, как безумец на троне, несмотря на все былые заслуги.

Чем крепче любовь к царю, тем и жарче потом разочарование, правителям во все времена нелишне помнить об этом всегда...

Наше восприятие Брежнева довольно странно. Мы как будто сами себе стесняемся признаться в симпатиях к нему.

Почти все соратники его и сподвижники — министры, секретари ЦК официально признаны сегодня титанами и гигантами, им открывают памятники, вешают мемориальные доски, их именами называют улицы и награды.

НА СТЫКЕ ЭПОХ

После смерти Ельцина его имя было присвоено одной из улиц Екатеринбурга, Уральскому государственному техническому университету. Учреждена президентская библиотека им. Ельцина, филиалы которой должны открыться во многих регионах страны.

Еще при жизни — Киргизско-Российский славянский университет в Бишкеке, а также пик в киргизских горах Ала-Тоо были названы именем Ельцина, причем сам он присутствовал на церемонии торжеств, сказав, что ему «это лестно». Теперь в холле университета установлен бюст первого президента.

Планировалось, что памятник Ельцину появится и в Москве, на Лубянской площади, где раньше стоял Дзержинский, но депутаты Мосгордумы резко этому воспротивились.

В Москве и Питере устанавливают мемориальные доски бывшему секретарю Ленинградского обкома Григорию Романову. Имена других секретарей — Тюменского обкома Щербины, Ханты-Мансийского Бахилова — носят пассажирские самолеты82.

После смерти брежневского министра культуры, кандидата в члены Политбюро Петра Демичева его наследники из российского Минкульта опубликовали некролог, где говорилось, что покойный «способствовал сохранению многих традиций советского искусства» и «как истинный сын своего времени искренне верил в идеалы коммунизма».

Бывшему секретарю ЦК КПСС, кандидату в члены Политбюро Владимиру Долгих присвоили звания почетного гражданина Норильска и Красноярского края. Последние годы он возглавлял Московский совет ветеранов, ныне председательствует в Общественном совете столицы.

На окраинах империи успешно реабилитированы многие младшие братья генсека, те, кого еще вчера бичевали, как главных коррупционеров и ретроградов.

Монголы восстановили в наградах и званиях Цеденбала. В Днепропетровске появилась улица Щербицкого, в Алма-Ате — Кунаева. Еще масштабней чтят в Узбекистане память о другом флагмане застоя: Шарафе Рашидове. Рашидов для узбеков — почти Туркменбаши для туркменов. Ему возводят памятники, открывают музеи, называют улицы и целые районы. Про Алиева в Азербайджане и говорить не приходится; его официально именуют национальным героем и отцом нации. Летом 2008-го железнодорожной станции Ангоя в Бурятии было присвоено имя бывшего секретаря ЦК КП Азербайджана.

Даже внучка Тодора Живкова — и та на волне ностальгии избралась депутатом болгарского парламента.

И лишь о Брежневе продолжаем мы стыдливо умалчивать, точно в детской считалке: «да» и «нет» не говорить, черное-белое не одевать...

Проспект Андропова — есть. Запечатлены в московской топонимике имена Гречко, Устинова, Косыгина, Кулакова. Даже площадь Амиркала Кабрала — генсека компартии островов Зеленого Мыса — и та сохранилась. А о Брежневе — ни слова, хотя одних только новых станций метро было построено и запущено при нем без малого полсотни! (Если точно — 46.)

Мемориальную доску с дома по Кутузовскому, давно, еще при Попове, продали какому-то немецкому музею.

Половину квартиры на Кутузовском купили новые русские, дачный комплекс в Заречье приватизировал тот же Гавриил Харитоныч. Ныне — он превращен в поселок для олигархов, вроде Абрамовича. И даже пресловутый орден Победы перешел в чьи-то цепкие чужие руки83.

Что ж, всё закономерно. Место старых хозяев жизни обязательно занимают новые, смена — смене идет. (Вездесущий Березовский ухитрился некогда даже приватизировать дачу брежневского соратника, престарелого Николая Тихонова в Петрово-Дальнем вместе с самим экс-премьером.)

И всё же было бы справедливо, чтобы хоть иногда новые властители вспоминали о тех, чьим наследством они теперь распоряжаются. Особенно — наши олигархи, разбогатевшие исключительно благодаря Брежневу. Нефтяные, угольные и газовые месторождения, металлургические комбинаты, энергетика, железные дороги, аэропорты — большинство того, что озолотило новоявленных российских капиталистов, было создано именно в годы застоя.

Слава богу, власть честно заговорила теперь об этом, отдавая должное зодчим прошлого: сохранить и приумножить...

...Рано или поздно истории надлежит окончательно расставить всё по своим местам. В конце концов, это, скорее, нужно нам самим — вырваться из плена застарелых догм и идеологизмов, и беспристрастно, отрешившись от обид и эмоций, оценить день минувший, признав и успехи его, и промахи. Благо и того и другого было с избытком.

В последние годы, кстати, официальная трактовка брежневского образа претерпела серьезные изменения. Генсека больше не изображают старым маразматиком и аппаратной бездарностью. Правда, и заслуг его — публично тоже признавать не спешат, но отсутствие негатива — уже само по себе позитив.

К 100-летию Брежнева, пришедшемся на «тучный» 2006-й год, по НТВ показали даже незабвенную «Повесть о коммунисте»84.

Во всех художественных лентах, которые снимают теперь об августейшей семье («Брежнев», «Галина», «Красная площадь»), Леонид Ильич предстает фигурой, если не явно положительной, то уж точно не отрицательной. Лучше всех, по-моему, его сыграл в одноименной ленте Сергей Шакуров. Одинокий, вызывающий искреннее сочувствие больной старик...

Да он не был яркой, масштабной личностью, глубоким стратегом и пламенным трибуном. Не имелось в нем ни ельцинского магнетизма, ни путинской сакральности, ни сталинского монументализма. Он не собирал стадионы и не увлекал за собой многотысячную толпу одним только взмахом руки. Но не всем же глядеть в Наполеоны...

Я отнюдь не призываю посмертно возводить Брежнева на пьедестал и причислять его к лику святых.

Нет у меня цели и поставить его в один ряд с Путиным, они слишком разные и по масштабу, и по значимости, и по личным своим качествам.

Объективной исторической справедливости — вот лишь чего добиваюсь я этой книгой.

По делам своим — по крайней мере, первой половины правления — Брежнев вполне достоин... ну, как минимум, элементарного человеческого уважения. Даже ошибки его не в силах это перечеркнуть.

Хотя ошибок — чего говорить — было едва ли не больше, нежели побед и успехов, потому брежневский «Проект Союз» и кончился оглушительным провалом. Перейди он вовремя в сильные руки, страна могла бы совершить колоссальный рывок вперед.

Тот рывок, который вынуждены совершать мы сейчас, запоздало наверстывая упущенные десятилетия.

Эго были воистину десятилетия «золотого века» советской империи. Времени, откуда большинство из нас так или иначе вышли, и обязаны хотя бы потому никогда его уроков не забывать.

Крепкая память — лучшая гарантия от повторения ошибок, потому что нынешняя власть переняла из советского прошлого не только лучшее.

Впрочем, на чужих огрехах учатся исключительно умные. Мы же — почему-то — всегда на своих...

(Май 2008 — Октябрь 2010)

 

 

 

ВМЕСТО ЭПИЛОГА.
КРЕМЛЬ ВЕРНЕТСЯ В СССР

 

Кремль отметит Новый год-2011 в стиле Back in the USSR. Так решили организаторы корпоративных гуляний в управделами президента, разместив соответствующую заявку на сайте госзакупок. Для погружения в эпоху кремлевских чиновников развлекут двойники Леонида Брежнева и Аллы Пугачевой, а также песни групп «Комбинация» и Pussycat dolls.

Администрация президента встретит Новый год возвращением в СССР. В заявке на проведение праздника встречи 2011 года, размещенной на официальном сайте госзакупок, именно так называется общая концепция мероприятия: «Застольный Новый год, или Back in the USSR».

Согласно тендеру, корпоративный Новый год-2011 кремлевские сотрудники встретят в подмосковном пансионате «Клязьма» управделами 18 декабря тесным кругом в 350 человек. Празднование планируется долгое, даже музыкально-развлекательная программа займет время с 14.00 до 17.00 и после перерыва с 22.00 до 05.00.

Помимо стандартных развлечений организаторы мероприятия должны записать шуточное интервью президента с новогодним поздравлением гостей вечера и интервью самих гостей с последующей трансляцией их же.

Лицом вечера станут двойники Леонида Брежнева и Аллы Пугачевой, каждый из которых будет развлекать гостей по 40 минут поздравлениями и песнями, конкурсами и подарками.

Советскую атмосферу, по замыслу организаторов мероприятия, поддержат русские и зарубежные хиты 70-90-х (в качестве примеров – Chelentano, Abba, Bony M, Modern Talking, «Мираж», «Ласковый май», «Браво», Жанна Агузарова), джаз, латино, рок-н-ролл.

Организаторам новогодних кремлевских гуляний управделами президента готово заплатить 500 тыс. рублей

Газета.Ру. 22 ноября 2010 года

ПРИЛОЖЕНИЯ

Приложение № 1
ДНЕВНИКОВЫЕ ЗАПИСИ Л. И. БРЕЖНЕВА 1957-1982

 

Эти записи — никогда еще не покидали стен президентского архива, лишь небольшие отрывки из них промелькнули на рубеже перестройки.

Личные дневники Брежнева — уникальный документ уже хотя бы потому, что автор их 18 лет стоял у руля советской империи.

Предлагаемые материалы не являются дневниками в чистом виде. В основном это пометы, которые Брежнев делал для памяти или по результатам каких-то встреч.

Записи вел он не каждый день, на ходу, используя самый разный подручный материал: ежедневники, записные книжки, отдельные листы бумаги, перекидные календари. Но от этого — ценность их выше вдвойне.

В общей сложности охватывают они почти 40 лет: дистанция — огромная, от молодого комиссара — до дряхлого генсека и маршала. По сути — вся сознательная человеческая жизнь законспектирована красивым, слегка старомодным почерком: сначала — почти каллиграфическим, четким, под конец — уже старческим, дряблым.

(Писал, кстати, Брежнев на удивление грамотно, единственно — явно был не в ладах с пунктуацией, повсеместно расставляя тире вместо точек и запятых.)

Первые страницы дневников датированы еще войной: в выцветшей записной книжке — записи 1944 года. Брежнев в те дни — 38-летний красавец-генерал, вместе со своей армией шагает по освобожденной Чехословакии.

Потом — долгий перерыв на 14 лет: может, дневники и вел, но в те времена благоразумнее было ничего не писать.

Вновь берется он за перо в 1957-м. В это время — Леонид Ильич уже крепко стоит на ногах: секретарь и член Президиума ЦК КПСС, куратор оборонного комплекса страны, зам. пред. Бюро по РСФСР. До окончательного вознесения к власти — остается немногим более 6 лет.

В брежневских записях — откровений совсем не много. Большинство тайн и интриг, в которые он был вовлечен, не попали на страницы дневников. Но зато — его архив дает возможность проследить, как трансформировалась личность главного героя. Таким, каким предстает Брежнев в своих дневниках, страна еще никогда его не знала.

Сначала он — энергичен, инициативен, рьян. Его интересуют самые разные вопросы: от строительства ракет до мелиорации земель. Множество записей в первые годы после прихода к власти. А потом — человек на глазах угасает, сознание его рассыпается в тлен.

Страшная и притягательная одновременно картина...

Поскольку наша книга — не автореферат, автор посчитал возможным сделать в записях многочисленные купюры, сократив то, что показалось вторичным и не представляющим массового интереса. Тем не менее, сделанные сокращения сохраняют полное представление о дневнике.

Для удобства чтения — мы также не стали сохранять пунктуацию оригинала, адаптировав записи.

Большинство упоминаемых в дневнике персоналий и событий снабжены комментариями.

 

1957

7 декабря.

Из повестки дня.

Вопрос 1 .«Ньюсуик» о докладе Алена Даллеса¹, о секретных заседаниях сенатской подкомиссии. О боевой готовности. Брежневу — Серову²: откуда идет.

2. О комиссии Советского контроля: Микояну³, Брежневу.

3. О председателе комитета судостр. промышленности.

1958

27 мая.

Был у Лукомского⁴ осмотр. Докладывал Н.<иките> С.<ергеевичу>⁵ проект о созд. новых и усоверш.<енствовании> сущ.<ествующих> систем ПВО⁶.

По Капице⁷ — записку т.... <фамилия неразборчиво>.

Постановл. по заводу 478 — Запорожье⁸.

По Булг.<анину>⁹ — о самолетах АА-250 и туполевском Ту-28-80¹⁰. НИИ-5; НИИ-10.

Задание по гироскопам¹¹:

Причины катастрофы Ил-18.

Рассмотреть записку — по ТУ — у которого вышли из строя моторы и опять запустились — это хорошо. Может быть, какие выводы из этого сделать.

Говорил о т. Дымшице¹². О Цибине¹³.

Вечером летал — читал рассказ о Лене.

28 мая.

Президиум ЦК — 2 часа.

Разговаривал с Л.<еонидом> Е.<фимовичем>¹⁴ и Як. Ильичем¹⁵.

Доронин — Смоленск¹⁶.

О оборонных заводах — имеют назв. п<очтовый>/ящик не лучше ли просто называть завод машиностроительный, так как п/ящик — сразу выдает оборонное.

30 мая.

11 ч. утра — Комиссия Н. С. по ценам с/хоз-продукты. Митинг дружбы — и прием Кеконена¹⁷. Утром Люся — уедет или улетит.

Разговор с Витей¹⁸ — приедет Л. Е.

После митинга беседа за чаем с Н. С. об операциях на сердце в Чехословакии.

26 июля.

Кончился отпуск — 1 день работы.

А. .<лексеей> И.<лларионович>¹⁹.

30 июля.

Н. С.⁵ — вылетел в Пекин²⁰ — провожали.

Утром в 10 ч. — ехал с Беляевым²¹.

Игнатьев²² — по селу хорошо.

Кисилев²³ — Ростов хлеб

1 августа.

С т. Устиновым²⁴ были у тов. Сухого в ОКБ²⁵.

Звонил Бардин²⁶ о помещении.

Соколов²⁷ — Пермь. Информирует его завод № 19²⁸ — очень перегружен — много заданий — просит разгрузить завод — чтобы кто-то приехал — переговорить с тов. Рябиковым²⁹. Стр-во идет плохо.

2 августа

Секр-т — 10 утра.

Опубликовано письмо о борьбе с пьянством. Рассмотрели вопрос по Совнархозам.

Принимал — на БССР — совнархоз.

Дымшиц¹¹ — о монтажных бригадах в Индии. Две бригады — чтобы после дождей.

12 августа.

Прилетели из Куйбышева.

14 августа.

Приехал А. И.¹⁸ — из отпуска.

Прилетел из Смоленска Н. С.⁵

Утром беседовал с Устиновым²³, Сербиным³⁰ и Редькиным³¹.

17 августа.

Были в Завидово²². Вечером были на Первомайской — Козлову³³ 50 лет.

18 августа.

Перед отъездом звонил т. Вороб.³⁴

Рассматривал материал по Индии.

Беседовал с Федоровым³⁵ и Тихомировым³⁶ — голосовали решение о Тихомирове. О Федорове было уже принято.

Занимался ледоколом — говорил с КЭМЗ³⁷ — Ленинградом — Горьким.

22 августа

Был с т.т. Рудневым³⁸ и Кутейниковым³⁹ у т. Королева⁴⁰ на стенде — не запустился.

Беседовал с т. Кириченко А. И.¹⁸ Поручение по Конст. Степанов⁴¹. О тов. Желтове⁴² — сказал свое мнение. Я — за.

Получил за три месяца по Верх. Совету.

Просмотрели записку — в Крым по рассмотренным вопросам.

Беседа о тов. тов. Хруничеве⁴³, Устинове²³.

23 августа

11 утра — Президиум ЦК

Луневу⁴⁴ — по штатам охраны

Просчет по Дудорову⁴⁵ Звонил тов. Г. Воробьевскнй сообщил данные о конструкции

Законченные образцы

Звонил т. Лукич¹³ — о Кривом Роге — и поездке в Брюссель — рассказывал о конструкции станка.

Т. <нрзб. — возможно Гуния> сказал, что все хорошо прошло и даже инспекция зарегистрировала проект.

25 августа

Был Н. А. Тихонов⁴⁶ — доложил вопросы работы.

Совещание по атомной флотилии.

т. Исанин — Перегудов, Александров, Долеталь, Першин — Свиридов⁴⁷.

26 августа

Провел совещание с работниками оборонного отдела — о работе п/от-лов о плане проекта решения ЦК — о совещаниях

Говорил с Рябиновым²⁹ и Ефремовым⁴⁸. О работе бригады на заводе.

Вечером у А. И. — занимались Грозным⁴⁹.

28 августа

Занимался ковшами для Крив.<орожского> р-на.Был тов. Клешко — секр. ЦК ПОРП⁵⁰.

т. Салащенко⁵¹ дир.зав. № 153. Дементьев⁵² — о снятии с плана 40 — миг-19⁵³.

29 августа

Президиум ЦК — т. Суслов⁵⁴.

В командировку Л. Е. — приехал

Беседа с летчиком Ильюшиным⁵⁵ и Редькиным⁵⁶ о Т-3⁵⁷.

2 сентября.

На прием Косыгин⁵⁸ и меня. Вьетнам. Были.

Президиум ЦК. Н. С. О Съезде.Пленум 5 сентября — о съезде партии.

Обсуждали о учебнике истории партии.

Н.<иколай> Г.<григорьевич>⁵⁹ информировал о делах в Грозном (поездка). Решили о поездке на испытательный полигон. Н. С., А. И.¹⁸, Ф. Р.³³ и Л. И.

7 сентября

Вылетели в Капустин Яр⁶⁰ в 3 часа дня.

10 сентября

Орел — завод — поддержать

Мценск — завод цветных мет. Просят увеличить ассигн. до 60 млрд. руб. Дать 30.

Осмотр.

13 сентября

На заводе Масленникова рассматривали вопрос о целесообразности загрузки завода.

Прессовый цех 511 завода и проверка проекта.

В 4 часа по московскому улетели в Москву с аэродрома 18 завода.

14 сентября

Динамо. Спартак.

15 сентября

За обедом рассмотрели указание Н. С, — о ценах на хлеб. Поездка.

Н. А. Мухид⁶¹. в Египет и другие.

Доложил — о поездке.

Переговорили по проекту — выбросить — справиться надо...

17 сентября

Заседала комиссия по оборонным вопросам. Отношение к докладу <нрзб>. Был Фрол Роман³³. — выдумка о каком-то взгляде с Е.<катериной> А.<лексеевной>⁶² — непонятно.

Осмотрели Сталинградский памятник (проект) в приемной ком. заседаний.

18 сентября

22 сентября

На 45-заводе двигатель Люлька⁶³ — полетела лопатка.

Рассмотрел справку к Крыму.

23 сентября

Говорил с Яшей¹⁴ — об отпуске.

Переговорил с Омском, Пермью и Оренбургом — по изделиям.

Президиум — по Алжиру⁶⁴ — обедали.

Говорил с А. И.¹⁸ о проекте положения К.Г.Б.

25 сентября

Работали в Крыму.

Н. С. провел совещание с конструкторами подв. лодок, дал направление — очень хорошо.

26 сентября

С утра были в Балаклаве — смотрели подземку. Затем в Севастополе. В 4 часа взлетели из Гвардейского. В 6 часов с минутами были на аэродроме. Москва.

Принять меры к расшифровке системы управления по 7-ки — пока делают это только харьковский завод он не справится.??

28 сентября

Футбол СССР — Венгрия на кубок. 4 дня.

30 сентября

Секретариат — принят проект по милиции. Киргизия по кадрам.

Вечером смотрели синераму.

Уехала Галя⁶⁵ в Ростов.

С Малиновским⁶⁶ — о «Сухуми», «Судак».

2 октября

Вылетели с М.<ихаилом> А.<ндреевичем>⁵⁴ и А.<веркием> Борис⁶⁷. в Брюссель на выставку. Начали осмотр выставки.

14 октября

Пермь. Омск. Вылетел вечером в Оренбург.

19 октября

Рассмотрел материал по Индии. Док. т. Шереметьев⁶⁸.

Н. А. Тихонов⁴⁶ о поездке в Америку.

Гришманов⁶⁹ — текущие дела.

О Райзере⁷⁰.

20 октября

Секретариат ЦК — 10 утра.

Вечером прием в Арабском посольстве⁷¹.

Провел совещание работников по поездке в Пермь, Омск, Оренбург.

Два часа разбирали состояние со снабжением комплектующими изделиями — срок до субботы и доложить.

Разбирали вопрос по СУ-7 с дир. завода и зам. предсовнархоза. Условились собраться.

Руденко⁷², Дементьев⁵² — они, Рябиков²⁹, Ветошкин⁷³ в среду в 9.30 утра.

Беседа с Бк. Алекс.⁶² по полож. о п/органах.

23 октября

Разбирались по директивам для переговоров с китайцами — Архипов⁷⁴.

Головко⁷⁵.С Устиновым²³ по ЯК-28.

Президиум ЦК — тезисы XXI съезду и школе.

Поручение по Горькому по МИГ-19 расследовать и наказать за некачеств. поставку в Китай — шифровка.

30 октября

Президиум ЦК — вопросы.

По госпиталю Камбоджа — кр. А. Ил.¹⁸

По катастрофе ТУ-104 — задание все проверить внести поправки временные мероприятия ввести.

Принимал т. Оников — по каналу до Караганды — 1.700 млн. руб.

По металлург. заводу Надеждин — о порядке перехода на вечерний вариант работы — порядке и сокращении...

10 ноября

Рассмотрение записки по VII-ке⁷⁶.

10 утра. Митинг — 4 часа — польской дружбы.

13 ноября

т. Воронов⁷⁷ — месторождение угля

Тюльганские — хотят консервировать⁷⁸. Стоит ли? С Полянским⁷⁹ и Новиковым⁸⁰. Где строить никелевый завод. Хотят в Оренбурге...

18 ноября

Провел совещание по Т-3 и СУ-7. (81)

Субботин⁸² — дир. завода 19. по году — 100 штук — АИ-20 — обещает отдать.

По двигателю — 12По году — 20 штук.

20-го ноября — дадут мотор 100% из своих деталей.

25-го второй. 30-го третий. Кроме сельфонов⁸³ просят помочь.

Салащенко⁵¹ Т-3 годовой план — 50 штук все агрегаты запущены и готовы — находится в сборке.

АЛ-Ф-1 имеется 24⁸⁴.

Нет станции. Нужно 15 комплектов.

п/ящик — НИИ-648⁸⁵. Ленинград — «Д-30-С».

Готовых — отправляют 12 на аэродроме

287 завод — 21 комплект.

22 ноября

Разговоры с обкомами и ЦК — по поводу помещений для развития мощностей для радиоиздел. станции.

Хоккей — Н.<иколай> Р.<оманович>⁸⁶— беседовал вечером. Сдал записку по указанию А. И.¹⁸

23 ноября

Юбилей т. Малиновского⁶⁶.

Уехал Н. Романович⁸⁶.

24 ноября

Провели совещание о ходе выполнения постановления по химии. Кирич.<енко>, Козлов, Брежнев.

Подготовка материалов с комиссии по обор. делам.

27 ноября

11 утра — заседание Совета обороны. Рассмотрели флот — приняли.

Вечером — Хруничев ⁴², Лещенко⁸⁷, Руднев³⁸, Бутома⁸⁸, Устинов²³, Рябиков²⁹. Рассмотрели недостатки руководства и материально-технического обесп. текущего и будущего года. Было рассмотрено 10 вопросов.

Принимал председ. Оренбурнского совнархоза по 47 заводу.

30 ноября

В Болгарском посольстве были Лукомский и Ник. Григорьевич.

<Игнатов>⁵⁹

1 декабря

В 2 часа — Ф. Романович³³ по VII-ке

5 декабря

Завидово. На первом загоне убил кабана. Н. С. — на 3-м.

6 декабря

Были у Ник. Серг. с Викторией. Вечером были у Юры⁹⁰ в больнице. Приехал Н. А. Тихонов⁴⁶ и Леонид Ефимович <Лукич> ¹³.

7 декабря

Рассматривал вопрос по Дзержинке — о цехах⁹¹.

С Хруничевым⁴² и другими по дополнит. военным и об увелич. Р-12⁹².

7.30 в театре на заключит. у китайских друзей. Отметили день рождения у Е. А. Фурцевой.

10 декабря

Президиум ЦК — заходил к Н. С. по вопросу конструкций из совгавани для авиац. завода К<омсомольска>-на-Амуре⁹³. Согласен.

Пропала ручка — звонил Фролу³³.

Условились пойти на декаду.

13 декабря

Секр-т ЦК

Принимал — Субботина⁸² дир. завода 19 и зам. пред. совнархоза

Директора 20 завода — Пермь

Саратов — дир. 205⁹⁴ Кузнецов и Денисова

Поручил Устинову²³ — рассмотреть меры по заводу.

Говорил о Цуканове⁹⁵ со всеми. Состоялось решение.

Прием с писателями.

14 декабря

Завидово. А. И. — лось.

11 вечера — приехал.

16 декабря

Пленум ЦК — днем был на пленуме до обеденного перерыва. После обеда — занимался кислородом. Проект окончат. обсудили — для поправок дали день.

Затем разбирались с арт. вооружением. «Марс», «Филин»⁹⁶ и другие ракеты. Проект записки наметили.

С Сербиным³⁰ — и другими тов. материалы к комиссии.

Поздравляли с днем рождения!

18 декабря

Утром на Пленуме ЦК.

После обеда — в 3.30 уехал на аэродром — встречал польскую группу тов. по обор-м делам. 5.50 вернулся.

Вечером рассматривал материал по химии — к совещанию секретарей обкомов и других.

25 декабря

Закончила работу Сессия В.<ерховного> Сов.<ета>.

Были т. т. Сизов⁹⁷ — Ефремов (Горьк)⁴⁸.

26 декабря

Утром Сессия РСФСР.

Совмин — днем.

Закончить с кислородом. Закончить с носит. ракет.

Посоветоваться с Р-2 для Китая или другую⁹⁸.

Т. Ломако⁹⁹. Завод 580 — химическ. дают плохо с оборудованием. Надо Ефремову⁴⁸, Кожевникову¹⁰⁰ из Ком. по оборон. технике обеспечить комплект. оборудованием.

29 декабря

т. Забалуев¹⁰¹. Просит, чтобы т. Славский¹⁰² взялся своим трестом стройки 80, которая заканчивает стр-во, чтобы она взялась выполнять по авиазаводу и радиозаводу рядом с ним. Выполнить работ млн. на 100.

Задемидко¹⁰³. Западно-Сибирский завод¹⁰⁴. Вложено 150 млн руб. дают на 59 г. — 150 млн руб. — нужно 400 млн. Планир. на 61 год.

Чугуна 100 т. тонн. Кокса 820 т. тонн. 62 г. — чуг. 1045 т. тонн

Сталь 850 т.

Прокат 730 т. т.

1959

9 января

Ижевск — Воткинск. Р-11 вечером¹⁰⁵. Прилетел часа в 2 дня.

12 января

Доложил Михаилу Андреевичу⁵⁴ о поездке.

13 января

Деньги для стр-ва цеха на заводе №1¹⁰⁶. Баландин¹⁰⁷. Выделено 15 млн рублей.

15 января

Президиум ЦК. Я не был. Был болен. В 1 ч. уехал домой.

17 января

Приехал из Белоруссии Н. С. Встречали — обедали в Кремле.

Фролов¹⁰⁸ о работе Павленко¹⁰⁹. О председат. на комит. по электроснабжению. В этом месяце — это новый звонок.

Был т. Гуськов Л.¹¹⁰, завод 47 и зам. пред. Совнархоза Оренбурга.

Комиссия у т. Устинова²³ по комплектующим изделиям к ракетам.

Н. Г.⁵⁹ — раньше этого дня тоже звонил. С проектом все хорошо, в указ. и помощи нужды нет.

18 января

Цинев Г К.¹¹¹ Николаев С. Ф.

Египет. «Свадьба с приданым»¹¹². «Беспокойная улица».

Уехала Вера¹¹³ — В.<иктория> П.<етровна>¹⁷ провожала.

21 января

Следить, когда встречать делегации на съезд¹¹⁴.

11 ч. утра — Секретариат ЦК, имею поручение. Рассмотрели по радиостанция, гироскопия по гражд. флоту, Ил-18 с АИ-20¹¹⁵

2-30 у меня совещание по оборонным вопросам — гироскопия и другие.

Работали до 9 ч-30 ч. вечера.

5 февраля

Закончил работу XIX съезд партии. Фотографировались с делегациями. Вечером — ужинали. Н. С. сказал хорошие слова о совести, о нашем кол-<лекти>ве.

Был Георгиу-Деж¹¹⁶. Киу-Стойкл¹¹⁷, Апостол¹¹⁸ и другие.

6 февраля

Прием в Кремле в честь делегаций компартий в 2 часа дня. В 6 ч. вечера Н. Романович⁸⁶ ушел. Звонил, все проекты хорошие.

10 февраля

Секретариат ЦК — 11 ч.утра.

3 часа дня — заболел. Был в клинике — спазм желудка.

Цыбин¹¹⁹ — полковник, конструктор. Следует разобраться с его делами.

12 февраля

9-30 — совещание по Карагандинскому заводу¹²⁰. Засядько А. Ф.¹²¹ Ефремов¹²² — Куйбышев — введут 1-й корпус по 24 заводу¹²³. Сельфоны⁸⁰ и шланги Тула¹²⁴ не дает. Кричат: караул. 539 завод — Дьяков.

Плохо снабжение по Совнархозу, т. Буров и Смирнов, зам. совнархоз. Абдуллаев¹²⁵ — презид. Ак. наук Узб. ССР.

Работал с т. Серегиным¹²⁶.

Провел вечером совещание пред. комитетов. Устинов²³ и другие по проектам и текущим делам.

13 февраля

4 лимона, 3 головки чеснока, все это почистить, кости из лимона выжать, кожуру и чеснок пропустить через машинку на 1 ½ литра воды, 5-6 дней, после чего пить по пол-стакана 100 грамм.

О кандидатуре на научно-технический совет при Совмине. О председателе облисполкома.

21 февраля

Президиум в 11 ч. утра. По ответу на ответ американцев.

Секр. — в 10 ч. утра по узб. вопросу, декаде.

Купил Витусе подарок.

Подписал письмо в Совмин по Караганде.

Провел совещание комиссий по черной металлургии с Рудаковым¹²⁷.

22 февраля

Улетел в Новосибирск.

28 февраля

После работы уехали в Завидово, тот же состав. Вечером читали шифровки. Шутили, охотничьи рассказы. Н. С. не совсем был здоров.

1 марта

В Завидово. Л. И. — кабан, Ан. Ан.¹²⁸ — лось, офицер — кабан.

Проголосовал по выборам РСФСР.

20 апреля

Звонил Никита Сергеевич. Одобрил доклад и пожелал успеха. Спросил, слушал ли Сербина³⁹. Я рассказал, что делаем.

Заседание Секр-та ЦК. После повестки обсуждали вопрос о тов. Мыларщикове¹²⁹.

25 апреля

9 ч. утра, принял Калмыкова¹³⁰.

9-30 совещание по заданиям, кому, что готовить по перечню, который составил Сербин.

Уехали в 1 час дня в Завидово. Ехали вместе — Гречко¹²⁸, А. И.¹⁸, Ф. Р.³³ и я. Вечером на посадке, но никого не убил.

26 апреля

Ночью 12-30 поехали с Ф. Ром. на лошадях — 2,5 часа до тока. Убил 3 тетеревов. Ф. Р. — 1 шт. Позавтракали. Был на втором тайме Спартак-Динамо: 0-1.

28 апреля

Заседание Президиума ЦК. Решили о Пленуме ЦК. Н. С. поставил ряд вопросов по обороне, в связи с совещаниями, проведенными на юге. 2 часа по этим вопросам. Критиковал за недостатки, недостаточный контроль за выполнение решений. О стр-ве в Саратове гироскоп. завода.

29 апреля

Омск — Соснин — апрель, план выполняет 6 шт. На май — 8 штук тоже сделают. 1 кв. — 10 шт. сдали 3 шт.

Омск — апрель — 4 сдали и сверхплана еще.

Май — 5 штук. Саратов — 205 завод, говорил с гл. инж.

Позвонил А. И. по вчерашнему засед. През. ЦК и о критике. Спал плохо. Надо собраться завтра в 10 ч. утра троим.

3 ч. дня — заседание комиссии по ПВО: Малиновский⁶⁶, Гречко и другие.

5 час. дня — совещание отдела оборонной промышленности. А. И. уходил с прений на комиссию ПВО и пришел на конец.

14 марта

С 9-30 утра совещание по оборонным вопросам, подготовка очередных вопросов.

15 марта

У сем. Филипповых — завтрак.

Вечером в Мосфильме — «Хмурое утро», «Капитан первого ранга» с Н. С.

16 марта

С утра с тов. Рябиковым²⁹ на 149 заводе и 11 заводе. В 4-30 лег, заболел. Заехал т. Чураев¹³¹.

18 марта

Поездка с Н. С.. А. И. к Торопову¹³². Смотрели ракету К-13. Пообедали, а после у Козлова — панели, прокат и жилой дом.

19 марта

Секр-т у А. И. в кабинете. Е. А.⁶² спорила о задержке документов (срыв). О приветств. съезду профс.<оюзов>. О переносе съезда писателей и другие мелкие. Полянский⁸⁰ был у Н. С. по Н-Сибирску — Мыларщикову¹²⁹.

С Сербиным рассмотрели очередные вопросы повестки дня. На субботу 9-30 утра Устинов²³, по делам обороны.

Вечером А. И. беседов.

Хоккей.

22 марта

Были на Первомайке, стреляли. Были призы.

Походили с А. И., говорил о беседе с Н. Г.<Игнатовым>⁵⁹. Просит: спаси, я тебе буду служить, мы сомнем этих, если та пискнет. Тебе обор.<оной> заниматься, ты еще 15-20 лет активно будешь работать. Я орг. партотдел могу вести и т. д. Это кого же сомнем?¹³³

23 марта

8-30 утра — пришел Королев С. П.⁴⁰

10 утра — съезд профсоюзов.

3 ч. дня — совещание ракетчиков. Королев, Янгель¹³⁴ и другие у Ник. Сергеевича. После этого общий ужин.

25 марта

Утром проводил Н. С. с Шереметьевского аэродрома на Кавказ. О расширении дороги для аэродрома.

30 марта

Вылетал в Днепропетровск. С аэродрома на завод. Уст.<инов>²³, Руднев. Разработчики. Н-Крамат. Завод¹³⁵. Звонил Н. С., просил разобраться с Королевым⁴⁰ – его предложение. Говорил с Устиновым²³ и Янгелем о стартах из колодцев.

2 апреля

Беседовал с Калмыков<ым>¹³⁰, Рудневым³⁸. Ветошкиным⁷³, Неделиным¹³⁶. С юга говорил с тов. Янгелем. Там все одобрено.

Доклад А. И. о поездке. Рассказал смысл предложений и о письме, которое послали на юг товарищи. Страшно обидел, унизил, оскорбил меня, подозревая, что я улыбнулся Мухитдинову⁶¹. Был сердечный приступ, почти на день вышел из строя.

Президиум ЦК. После президиума А. И., видимо, понял свою ошибку.

3 апреля

Совещание у А. И. в 4 ч. дня. Устинов²³, предс. комитетов, Королев, Янгель¹³⁴, Пилюгин¹³⁷, Малиновский⁶⁶, Неделин. О ракетах. Королев вел и показал себя плохо. Все плохие, он хороший, все ничего не поддерживают, я не знаю 16-Р, я ее не смотрел, я хочу, чтобы мне разрешили разрабатывать Р-9¹³⁸. А. И. заболел.

11 апреля

Звонил Н. С. с юга по вопросу выезда к нему Малиновского⁶⁶, Бутома, Калмыкова. Челомея¹³⁹, Кузнецова, Сербина. Во вторник будут там. Среда — будет разговор.

Приехал А. И. из Горького. Беседовал о звонках Н. С. Уехал больной домой.

Просмотрел документы по Р-14, Р-16 и Р-9А, дал указания на переработку.

17 апреля

Утром — поздравил Н. С. с 65-летием. Просил обратить внимание и принять меры по 225¹⁴⁰ заводу и другим.

А. И. пошел домой, заболел.

В 3 ч.дня совещание у меня по Р 9-А, 16, 14 с участием конст.<рукторов> по твердому топливу. Королев⁴⁰. Янгель.¹³⁴

1 мая

Демонстрация. Прием на даче. Все замы. Вечером часок у Юры⁹⁰.

2 мая

Дома был нездоров. Очень болела нога. К вечеру стало немного легче.

7 мая

Разработать указ о привлечении к ответств.<енности> руководителей за невыполнение поставок — особенно военных поставок.

30 мая

Ушел в отпуск. С работы полетел в Крым. 5 часов.

23 июня

Работал в ЦК. Был на Комиссии у А.<лексея> И.<лларионовича> <Кириченко> по поводу макета спутника на амер. выставку¹⁴¹.

15 июля

10 утра — заседание у меня с Ф. <лором> Ром. <ановичем> <Козловым> по оборон.вопросам.

Говорил с Н. <икитой> С. <ергеевичем> о кадрах КГБ, о вопросах рассмотр. Послал ему записку и 5 вопросов. О пуске Р-7 — еще трех штук. Он спрашивал о домике в Завидово. Сказал, что едем на охоту.

12 сентября

Приехал в 8 час. на работу, в связи с Р-7-Луна. 9 ч. 39 утра успешно запустили ракету на Луну¹⁴². Позвонил Н. <иките> С. <ергеевичу>

14 сентября

Обедали в Кремле. Беляев²⁰ не был, хотя я приглашал при Игнатове, по звонку М.<ихаила> Андр.<еевича>. Беляев зашел на 5 минут, ничего не сказал, больше всего убеждал, что невыгодно политически поднимать вопрос о Темир-Тау¹⁴³. Аника-авантюрист, он продлил срок пуска завода, это ревизия решения ЦК.

Вечером на Ленинских горах смотрели кино.

15 сентября

6 утра на аэродроме — провожали Никиту Сергеевичу в США¹⁴⁴. На прощание поцеловали все Н. С. — волнующие минуты.

В 11 ч. секр-т, имею поручение.

Ура! Приземлился Н. С. благополучно, победа и радость. М.<ихаил> А.<ндреевич> поручил заняться выводами комиссии по Темир-Тау.

19 сентября

Заседание комиссии у А. <лексея> И. <лларионовича> по обор. <онным> Вопросам. В 1 час дня завтрак в честь Цеденбала¹⁴⁵. Заходил т. Мелешкин по личному вопросу. Звонил т. Енютин¹⁴⁶ о тов. Николаеве, как быть. Я ему сказал, что надо освобождать.

Был с т. Засядько¹²¹, Косыгиным⁵⁸ и другими на Динамо —Локомотив-Зенит. Ст. Ленина Спартак-Кр. Советов.

20 сентября

Отдыхал дома. Работал немного над почтой. В основном, спал. Вечером был с ребятами в театре сатиры. Был и А. Н. Косыгин.

21 сентября

9-20 принял Николаева. Клянется, отрицает свою вину, просит ЦК, т. Хрущева вмешаться.

9-30 засед. Комиссии по оборон. вопросам.

24 сентября

Болел. День пришлось провести в постели. Немного работал над материалами к Президиуму ЦК. Все же слабость удерживалась. Темп-ра 37.

26 сентября

Беляев Н. И. у т. Малина¹⁴⁷ начал разговор о тов. Мельникове¹⁴⁸ на предсовнархоза. Пигалев¹⁴⁹ в конце дня спросил меня, я согласен ли на это назначение; Н. И. ему сослался на мое согласие. Я был удивлен таким разговором. Н. И. не остался встречать Никиту Сергеевича. Заходил Кунаев¹⁵⁰ и жаловался на Н. И. Ташенев¹⁵¹ — тоже.

28 сентября

Был Н. В. Подгорный¹⁵², Д. С. Коротченко¹⁵³, В. П. Мжаванадзе¹⁵⁴. Собирались у А. И. по мелким вопросам.

Встречали Никиту Сергеевича. Радостная и приятная встреча. Народ не давал проехать. Хороший митинг в Лужниках и вечер, ужин на Ленинских горах.

29 сентября

Заходили Н. В. Подгорный¹⁵² и Кириченко. Обедали в Кремле. После обеда был Президиум — рассмотрели некоторые вопросы. Поездка в Корею отложена.

Малин доложил о Темир-Тау и просьбе Н. Ильича <Беляева>²⁰ снять пункт о ЦК Каз-на. Никита Сергеевич подверг острой критике слабость проекта, сказал еще раз обсудить и строго наказать. Н. Григорьевич⁵⁹ оставлен по Президиуму.

Заходил т. Семичастный¹⁵⁵. Информир. о работе. Доволен — работы много. Вечером провожали Н. С. в Пекин¹⁵⁶.

1 октября

Суббота.

Звонил утром Карибжанов¹⁵⁷. Попрощался и сказал, что ему Беляев сказал, что это он, т. е. я создал Карагандинское дело¹⁵⁸.

Заходил т. Кунаев. Спросил, как он выступил, сказал, что он будет теперь более принципиальным. Что во всем виноват Беляев. Зачем он звонил, что тов. Гришманов⁶⁹ сказал правильно и ничего мы не делали в Алма-Ата. Просто непонятно, почему уехали.

19 октября

Принял Долуду¹⁵⁹ о Юре⁴⁰ и Райкина¹⁶⁰. Заходил тов. Мельников, рассказывал о стиле работы Н. Ильича <Беляева>. Не дозвонишься, отгородился от людей, говорить с людьми не может, промышленности не знает и не занимается, авторитетом не пользуется. Лайкин, зав. отделом с ним делился, что невозможно ни одного вопроса решить. Все охвачены манией записок. Кто не написал на его имя записки, тот бездельник и т. д. У меня есть желание пойти к Н. С. Хрущеву.

21 октября

Комиссия у А. И. — Козлов и я. Рассмотрели план поставок воен. техники и нек. другие.

Рассмотрел у себя по заводу № 1001¹⁶¹ дал поручение еще посчитать. Рассмотрел предложение о премиальной системе за новые образцы военной техники.

Заходил дир. Павлодарского завода т. Исаев, рассказывал о делах завода, о ЦК, о тов. Беляеве: авторитетом не пользуется, грубый, нескромный. Секр. РК говорит: вам первый раз приходится говорить с членом Президиума. Идти к нему никто не хочет и т. д.

31 октября

Последний день заседания сессии. Доклад Никиты Сергеевича о международ. политике.

Обедали. Очень хорошие мысли высказал Никита Сергеев. О руководстве — идти в ногу со всеми, не отставать. Если отстаешь, значит, не справляешься, мы не можем замалчивать и защищать друг друга. Говорил о том, чтобы на комиссии по экономич. связям в Совете Министров подумать. Критиковал Казахстан за хлеб — не убран, пошло под снег. т. Беляев потерпел поражение. Понадеялся, не рассчитал сил. Говорил об этом строго.

13 ноября

11 часов — были в доме архитектора, осмотр проектов. В 1 час обедали.

Вечером смотрели кино на Ленинских горах, скучное, про последствия радиации.

Говорил с Никитой Сергеевичем относительно поездки Юры. Рассмотрели ряд вопросов с тов. Устиновым²³ по обороне.

18 ноября

Рассмотрел проект по премированию КБ НИИ и т. д. Дан срок два-три дня.

Рассмотрел с тов. Неделиным¹³⁶ и тов. Гуриным план производства изделий, в соответствии с поручением Совета обороны. Готовим записку Н. С.

Создали комиссию по самолету. Катастрофа во Львове¹⁶².

Заходил Ник. Григорьевич, посидел. Сказал о А. И.

2 декабря

Звонил Ник. Серг. — т. Козлову по вопросу нашей записки и проекта решения ЦК по ракет. технике. Критиковал. Не надо решения.

1960

30 января

10 час. утра — заседание комиссии по аэропортам Москвы.

В час дня обедали в Кремле.

Показал чл. Президиума проекты по аэродромам Внуково, Шереметьево.

2 февраля

Совещание по оборонным вопросам. Повестка утверждена. Материал т. Сербина³⁰.

Принял Лавочкина¹⁶³, Дементьева³¹. Рассмотрели некоторые вопросы авиации.т. Кафтанов¹⁶⁶ — вопросы радио и телевидения. Шелепин¹⁶⁵, Миронов⁸⁶, Сербин³⁰ — по поручениям по дешифровальному вопросу.

3 февраля

10 часов — совещание по вакууму.

Принял тов. Курчатова¹⁶⁶.

8 февраля

Завтрак у Гронки¹⁶⁷, т. Хрущев Н. С., Игнатов, Фурцева, Котлов, Брежнев.

У гроба Ю. В. Курчатова — 4 человека.

Советовались по Индонезии¹⁶⁸.

Приняли решение по Ю. В. Курчатову о увековечивании памяти и пенсии¹⁶⁹.

Вечером К. С. Грушевой¹⁷⁰.

17 августа

10ч. утра — звонил Никита Сергеевич — <из> Крыма. Я доложил ему о 4-м пуске 14-й ракеты¹⁷¹. О подготовке предложения по покрышкам в проекте по металлургии, а также о работе по автотранспорту — Челябинск, Воронеж, Запорожье. Сказал, что рассматривали поручение на Презид. ЦК по вооружению стран демократии. Замеч. по Албании. Сказал о охоте.

Поручения Ник. Сергеевича:

18 августа

11 ч. 44 мин.

Запущен «Восток»¹⁷³. Вес 4600 кгр. 2 собачки. Все идет нормально. Через два дня.

1961

4 сентября

Звонил Фрол Романович из Ялты.

Звонили Янгель¹³⁴, Москаленко¹⁷⁴. 5.35 по московскому времени запустили Р-16. старт хороший¹⁷⁵. Привязка — 900 мет. Перелет влево — 250 мет.

Очередная работа намечается на 7-8 сентября.

На полигоне № 2¹⁷⁶ произведен второй взрыв мощность 8 т. тонн. Был Павлов¹⁷⁷ — рассказ об этих делах. У Янгеля на очереди три — и экваториальная.

18 сентября

Вчера Р-12 с боевой головкой второй по счету. Все прошло хорошо.

1962

26 февраля

Ф. Р., А. Н. и я встречали Ульбрихта¹⁷⁸. Обедали и участвовали в беседе Н. С. с немцами до 8 ч. вечера.

4 апреля

Попросилась зайти Е. А.⁶² Нападала на Фрола³³ — он подлец, но поверь мне, его не будет, он карьерист, провокац. человек. Все расчеты ведет на власть, на лидерство. Был на даче. Выпил, а я хитрила — он все разболтал. Он тебя гробит. Ты расскажи Н. С.¹⁷⁹ В 4 ч. дня вызвал Ф<рол>. Страшно критиковал дела по с/хоз-ву структуру, разрушили все — не пойму, что эти управления будут делать... С Кириленко¹⁸⁰ — крайнее это сделать кандидатом — кто нас поймет, разве можно так обращаться с политбюро. Это пендерезация, как он говорит. Сноха говорит, что это вредительство, эта перестройка — все устали от этих оргов.

<Без даты>

После приезда из Ленинграда Фрол сказал о Спиридонове¹⁸¹ — надо заменить. Назвал Шелепина. Будет докладывать.

19 марта вечером позвонил на квартиру расстроенный, рассказал, что произошло... После этого Шелепин рассказал о разговоре с Ф. Р.¹⁸²

Ноябрь

У Ник. Сергеев.

Ограничить приписку в Сочи и других кур. городах.

Сократить вкладки в газетах. О тиражах книг и рассылке не по библиотекам.

Нужны ли нам поземные испытания. Когда.

1964

1 января

Вечером в 8 ч. с Белорусского вокзала проводил Н. С. в Польшу.

8 января

Венгрия. Звонил Денисов¹⁸³. Кадар¹⁸⁴ хорошо отозвался о предложениях по консультац. по международ. вопросам.

Кадар просил, чтобы во главе делегации был тов. Андропов — по обмену опытом.

Звонил т. Органов¹⁸⁶. Живков¹⁸⁷ просил передать о плохом состоянии здоровья т. Ганева¹⁸⁸ — хотят Михайлова¹⁸⁹ просят лечение.

Позвонить тов. Органову — о своем отпуске и поездке в Болгарию.

9 января

Звонил Н. С. — из дому. Провести президиум.

Провел Президиум ЦК.

Около 2-х часов приезжает Ульбрихт¹⁷⁸ — встречать (посоветов.) мне — Андропову.

Спросить о ответе вьетнамцам первая половина февраля.

О председ. колхозов и специалистах в отстающие колхозы (оплата за счет бюджета) обсудили.

О пенсиях — дополнительно изучить (для колхозников).

26 января

Был до обеда в хоз-ве Мацкевича¹⁹⁰.

После обеда с 3-х часов дома — вечером был Н. А. Тихонов.

Смотрели бокс с поляками.

28 января

Мерил давление Н. Григорьев.

Звонил Никита Сергеевич из Киева, 3-30.

10 марта

Н. С. Вчера после сообщения Комитета о присужд. Вам премии¹⁹¹.

Н. С, все чл. През. и Секр. ЦК поручили мне от имени всех нас горячо поздравить вас с присуждением Вам — премии Т. Г. Шевченко и передать вам лучшие пожелания.

Хорошо прошел вечер — хорошие выступления. Сообщение о присужд. вам премии было встречено очень тепло присутств.

16 марта

Гагры — звонил А. И. Микоян. Два вопроса.

1. Румыны просят отложить Консультативный совет — думают. 2. 16-я годовщина — февраль — советско-рум. договора о дружбе, а 23 августа будет 20-я годовщина освоб. Румынии. Наградить т. Деж¹⁹² зв. Героя Сов. Союза. Согласовать с чл. Президиума ЦК.

30 июня

Улетел в Крым.

6 июля

В 18.00 приехал Никита Сергеевич.

7 июля

Обед продолжался 3 с лишним часа. Критика всех, особенно Полянского⁷⁹ за горох, за цены на хлеб, горох.«Набрали гавна в производ. управления. Надо собрать 5 миллиардов. Шелест¹⁹³ ничего не понимает. Сырой — Кальченко¹⁹⁴ сам управится. Он доклад. верно. Воронов¹⁹⁵ не понимает в животноводстве. Крупный рог. скот без рог. Почему не заменили председ. ком. Зеленко¹⁹⁶. Надо разойтись, если не понимаем друг друга. Я свое отработал — пойду на пенсию, буду ловить рыбу». — Все это сопровождалось бранью.

«Все согласились с украинцами на 700 млн. С них надо взять 1 млрд. рудов. Шелеста отпустить в отпуск — пусть сидит и не мешает.

Полянскому — Вы опасный человек. Вам, наверное, надо сменить обстановку. Настроение у всех тяжелое

<Без даты>

Запуск Восход — если договорятся, я не возражаю, пусть пускают.

Н-1. Королев(40) просит увеличить средства ежегодно на Н-1¹⁹⁷. Отказываться от соревнования не стоит — надо деньги найти, где-то сэкономить по-хозяйски. Но Р-500 надо тоже поддерживать. Об организации производства водорода, как топлива. Поставил тов. Королев. Что у нас делается, какое топливо нам надо и сколько требуется для каких целей.

Надо изучить мировой опыт производства водорода — дать предложения.

<Без даты>

Зачем нам много КБ. Надо сокращать. Лучше иметь одну ракету, чем две одного класса. Хорошая ракета Р-200¹⁹⁸. Вернуться к плану с тем, чтобы иметь только Р-200.

При выборе типа ракет предпочтение отдать надежности. По этому вопросу подготовить справку для Н. С.

Пусть ученые посчитают, что лучше и дольше будет стоять: ампульные или твердотопливные.

Изучить американскую практику стрельбы ракетами пороховыми — в чем дело, хотя бы по статистике, сделать какие-то выводы.

ГР-1 — Королева⁴⁰ — Н. С. согласен — прикрыть.

Королев сказал, что он был на пороховых заводах, что там запущенность. Технология петровских времен. Надо это изучить. Я бы не особенно увлекался порохом, вряд ли он имеет преимущества перед жидкостными.

15 сентября

Курбанов¹⁹⁹ — Узбекистан. О делах в республике. О планах, о обкомах, о пленумах ВЦСПС, о структуре.

Кисилев Тихон Яковлевич²⁰⁰, БССР — немного нездоров. Доложил о делах в республике.

Толстиков В. Серг.²⁰¹ — на прием — позвонить ему. Когда?

Рашидов Ш. Р.²⁰² — звонил — привеств.

Кириленко¹⁸⁰ — переговорил, привет

Кунаев¹¹³ — хлеб, овцы — большой падеж, 2.800 т. голов.

Малин¹⁴⁷ В. Н.Григорьян Г. Т.²⁰³

Рудаков А. П.¹²⁷— после болезни.

Мухитдинов²⁰⁴.

В. И. Козлов²⁰⁵ — БССР.

<Октябрь. Без даты>²⁰⁶

1. Переговорить с братскими партиями и подумать о других партиях (Пономарев Б. Н.²⁰⁷

2. Переговорить с А. Н. <Косыгиным> и по хлебу и другим продуктам.

3. Дать поручение т. Ильичеву²⁰⁸, Громыко²⁰⁹ — подготовить выступление на митинге космонавтов и все документы.

4. Печати эти дни поддерживать материалы о космонавтах²¹⁰.

5. Передовую Правды (перепечатать в обл. газетах),

6. О поездке в Киев — военных, Епишев²¹¹

О лозунгах ЦК.

О переговорах с братскими партиями.

Ильичеву: Эти дни не ослаблять.

<Октябрь. Без даты>

1. Ильичеву (Суслову) о газетах, надо ли это решение.

2. Ильичеву, Андропову, Пономареву, Громыко²⁰⁹ — выступл. митинг.

3. Еще раз оговорить порядок встречи космонавтов, кому докладывать — трем организ. На митинге выступ. Б<режнева>. — на приеме К<осыгина>²¹².

Я бы сразу наградил Королева⁴⁰ и группу ведущих ученых и конструкторов — не пожалеть, они прославляют какому-то неизв. журнал. даем.

Провести на 40-50 минут демонстр. — зачем нам умалять это великое дело. Хорошо организовать.

2 часа — начало митинга. Тыс. 40 мит. и 40 т. демонстр.

4. Поговорить с комсомолом — о работе вокруг решения пл. ЦК.

5. О докладе тов. Полянскому.

6. О докладе тов. Суслова²¹³ — разослать. Неправильно, что мы внутри партии даже следа не оставляем — совершив такую большую полит. работу в историю партии записали, кто боролся с Ант.

Посоветоваться о сыне Берия²¹⁴.

<Октябрь, без даты>

Вопросы к решению 20 октября.

1. О партийном собрании ЦК — сделать информ. Кому.

2. Решение Пленума и доклад т. Суслова оформить. Кому разослать.

3. Информацию для братских партий и других.

4. О докладе 6 ноября. Полянский?

5. Дальнейшая работа в парторганизациях.

6. О председателе Сов. обороны и членах Сов. обороны. Н. В. <Подгорный>¹⁵² А. Н.<Косыгин> Д. Ф.<Устинов>²³

7. О сессии Верховного Совета.

8. О плане н/хоз-план — установочные данные.

9. О законах на охоту — подходят какие-то сроки. О состоянии посевов. Голикову²¹⁶.

10. О налогах — снятие их. Когда что? Голикову²¹⁶.

22 октября

1. С кем принимать т. Цеденбала¹⁴⁵. Нужен ли обед с ним. Как дать это в печати. Рассмотрены ли проекты тов. Цеденбала хоз-нные.

2. О поездке в Б.<еловежскую> Пущу — хлебные дела. Может быть, взять тов. Андропова, поехать поездом.

3. О тов. Хрущеве — жилье, мат. обеспечение.

4. Вопрос создания Внешнеполит. ком. Суслова, Андропова, Пономарева, Громыко²⁰⁹, Семич.<астный>, Ильичев <фамилия Ильичева зачеркнута>.

5. Принять послов соцстран — Андропову.

6. Можем ли сегодня провести президиум для обмена мнениями по готовым вопросам и каким. Не затрагивать кадровые вопросы.

<Без даты>

Хрущеву.

1. Установлена пенсия ЦК в размере 5.000 руб. (500).

2. Кремлевская столовая.

3. Поликлиника и медицинское обслуживание 4-го управления.

4. Дача — Петрово-Дальнее.

5. Квартира в городе подбирается.

6. Машину легковую.

<Октябрь, без даты>

Борисов — Якутия. Об алмазах и золоте²¹⁷.

О залоге в Армении — долго строят. Много денег и неизвестно, что дадут.

Природный газ — большой запас. Хотят проложить трубопроводы к Охотскому морю — для продажи японцам.

Много лесу. По Лене корабли уходят пустые. Никто не развивает лесозаготовки.

Вилюйская ГЭС — строится в Якутии. В 1964 году освоили 32 млн. руб. Выделяют в 1965 — 17 млн. руб. Надо распустить больше 1300 чел. раб. — это трудно. Пуск был намечен в 1966 году — теперь это надо менять²¹⁸.

31 октября

Орел. Н. Ф.²¹⁹ сказал мне, что звонил т. Игнатов, надо-де на очередном пленуме поговорить, не все кончено и т. д. Это не верно, я не разделяю этой точки зрения т. Игнатова.

2 ноября

С работы беседовал с тов. Петуховым Б. Ф.²²¹. Доложил о положении в области. Дела легче, чем были. С фуражом туго. По пленуму — хорошо. Мыслить — заверил.

<Ноябрь, без даты>

Очередные вопросы заседания.

Открытие Академии наук в Сибири. Дать поручение подготов. предложения. Узбекистан. Таджики, Туркмены — 20-го празднуют. Дать все предложения.

Почему не определен на работу т. Аджубей²²².

Решить вопрос о т. Полякове²²³ — 9-го оформить. Посоветов. с т. Крестьяниновым²²⁴.

Посмотрел обьективки — Горячев²²⁵, Школьников²²⁶, Кулаков²²⁷.

<Без даты>

Вопросы: 1. О пленуме ЦК — день и вопросы.

2. О Аджубее работает ли.

3. О Полякове и зав. отделом (Крестьянинов).

4. О поездке в Узбекистан. Речь (поручение.)

Говорить ли о нашем решении секр. ЦК и канд. в чл. ЦК.

Медицинское заключение о Козлове²²⁸.

1965

10 января

О партшколах. Сколько их и нужно ли столько.

О критике руководителей в печати, на эстраде.

О журнале «Проблемы мира и социализма». Как укрепить его кадрами.

15 февраля

В 9 часов утра приняли секр. перв. организаций совхозов и колхозов с т. Полянским.

В 3 ч. дня прилетел из Кореи тов. Косыгин А, Н.²²⁹

1 этап. Семичастного²³⁰ — 1-й зам. Кузьмин — 1-й зам. Осипов — зам. Комаров — зам. С Кумыкиным²³¹ решить отдельно и на пенсию.

Июнь, не позднее 16

1. Внутренняя политика — работаем <над> выполнением решений XXII съезда и программы партии. (Просчеты.)

а)      Объединили обкомы, восстановили райкомы.

б)      Провели Пленум по селу. Идет реализация решений <...>

в)      Готовили пленум по пр-<омышленнос>сти.

г)      Возможен еще один пле-<ну>м.

На очередном пленуме будет решен вопрос об очередном XXIII съезде партии.

Видимо, февраль 1966 г. (232)

Настроение в партии и народе хорошее.

В целом международная обстановка сложная. Чем дальше мы уходим от второй мировой войны, тем острее становятся новые военные вопросы.

3 июля

Щербицкий²³³. Положение на селе ухудшилось. Зерновые дадут невысокий урожай. Подсолник и кукуруза хорошие. Ставят вопрос о сбросе скота.

Об оплате пшеницы и других культур при хлебозаготовках — какой порядок. Постанов. Совмина.

Об оплате механизаторов в совхозах — пока этих рекомендаций нет.

Тов. Полянский говорил по телефону из Ялты. Н. В.<Подгорный>¹⁵² осуждал выделение дополнит. средств на жилстроительство. Осуждал покупку хлеба.

Состоялся выпуск офицеров из Академий, был дан прием.

12 октября

Говорил с тов. Новотным²³⁴ по поводу выделения им на первое полугодие 66 года 900 т. тонн хлеба. В этот же день рассказал о нашем решении т. Червоненко²³⁵.

<Ноябрь. без даты>

Посоветоваться.

О дачах для пенсионеров-партработников. О месячном окладе 1-м секр. обкомов и ЦК.

О консультантах у Микояна³ — пенсионеров.Позвонить Щербицкому — о пенсии Ники.

<Без даты>

Не раздувать, а наоборот сократить государств, аппарат. Продумать эти мероприятия и решить.

1966

<Июль, без даты>

Политическая обстановка в стране и партии хорошие. Хорошо восприняты решения съезда и майского Пленума ЦК. Создана обстановка спокойной, деловой обстановки и трудового подъема. Еще больше вырос авторитет партии и единство народа с партией и правительством. Выборы в Верховный Совет прошли по своим итогам — выше всех предшествующих выборов.

7 июля

О визите де Голля²³⁶.

В целом мы оцениваем этот визит полезным, как способствующий развитию связей и укреплению дружбы между народами СССР и Франции. Главное внимание уделялось Европейской безопасности.

Он несколько раз подтвердил свою точку зрения о незыблемости границ, сложившихся после 2-й мировой войны. Он заявил, что будет делать все, чтобы Западная Германия не была допущена к ядерному оружию, в какой бы ни было виде или форме.

Он осуждает агрессию в Вьетнаме²³⁷. Решение этого он видит в прекращении <войны> и Женевском совещании²³⁸. Стремление к тому, чтобы Европа решала бы свою судьбу без американцев.

Поддерживает совещание европейских государств, но с оговоркой о Германии. И еще надо поработать над этим вопросом.

<Без даты>

Повысить зарплату механизаторов. Разрешить какой-то % от сверхплановой выручки от зерна использовать на премирование.

Еще раз обсудить, какой разрыв средней зарплаты — город и село.Цены на лен и сливки. <...>

Комплексное планирование по селу, т. е.: школа-больница-клуб и т. д. Национальный доход — сколько дает с/хоз-во и промышленность. Сколько вкладываем % в с/хоз-во от нацбюджета.

У нас отстала комбикормовая промышленность. Надо решить эту проблему.

1967

8 января

Целый день провел на заводе Ильича — в Жданово²³⁹. Был т. Шелест¹⁹³, Щербицкий и другие. 6-30 вечера отбыл.

10 января

Принимал тов. Шолохова²⁴⁰ по его поездке в Финляндии и Швецию, имел беседу. Указание т. Шауро²⁴¹.

Беседовал с тов. Косыгиным из Владивостока — по приглашению т. Тито²⁴² и поездке в Польшу и Чехословакию.

Беседа с тов. Руденко Р. А.⁷² о тов. Шалыгине²⁴³.

15 января

По министерству черной металлургии. Средний персонал получает низкую зарплату. С автотранспортом — обслуживание плохое. С больницами не решено, люди не прикреплены еще к определенным.

17 января

Вопросы по итогам Пленума¹⁴⁴.

Жилье.

Съезд колхозников.

Колхозцентр.

Автотранспорт грузовой.

Запчасти к технике — тракторов и пр.

Зарплата станочников.

Текучесть и дисциплина.

О теоретических статьях по разоблачению так наз. теории Мао.

О пятидневной неделе.

О сельских советах.

27 января

Прием тов. Семичастного В. Еф.¹⁵⁵

Очередной доклад — по всем текущим делам. Особый доклад о писательских делах молодых. Откровенный разговор о доверии. О ошибках отдельных товарищей. Шел.<епин>²⁴⁵ и другие.

Прием тов. Нуриева²⁴⁶ — рекомендовал уйти на пенсию или еще поговорить с т. Капитоновым²⁴⁷ о профтехобразовании.

23 февраля

Много поздравляли с днем армии. Несколько сувениров Андропов, Кулаков²²⁷, Филичкины.

Поздравил Р. Я. Малиновского⁶⁶ с праздником и коротко побеседовал. Он находился в Кунцевской больнице²⁴⁸.

28 марта

Прием и беседа с тов. Лонго²⁴⁹. Присутствовал тов. Пономарев Б. Н.²⁰⁷ Беседа проходила 4 часа

11 июня

Каир. Наутро 11 июня. Дошли —20 шт. МИГ —21Ф-13. АН-12.10 шт. —«». 17²⁵⁰.

АН-12. В пути к исходу дня 11-го прибудут в Каир.

10 МИГ — 21 Ф-13.

20 МИГ — 17.

Готовы к отправке в ОАР²⁵¹ 90 шт. МиГ-17. Отправлять.

Алжир. На утро 11-го. 10 шт. МиГ — 21 Ф-13.

20 шт. —17.

Будут к исходу дня 11-го 30 шт. МиГ-17.

Подготовлено — 30 шт. МиГ-17. Держать наготове, пока не (предложение зачеркнуто). Отправить 11-12-13 июня.

<Без даты>

Вопросы к рассмотрению.

1. Немедля разработать план дальнейших шагов (наши) по отводу войск и все возможные варианты урегулирования этого конфликта. (Нельзя медлить с этим.)

2. Предложить Тито вступить в Варшавский пакт²⁵².

<Без даты, июнь >²⁵³

Обстановка — сложная. Дело не только в военной обстановке, но и в последствиях²⁵⁴. Израиль — база империалистов.

Арабы потерпели первое поражение. Я имею в виду прогрессивные арабские силы²⁵⁵.

Американцы — Англичане имеют интересы на Востоке.

Налицо военное поражение. Но более опасное — падение прогрессивных сил. ОАР, Сирия, Йемен — там восстановить свои порядки; у них нефть и другие интересы.

Это первое поражение вызвало гнев и даже может вызвать этот гнев против наших союзников и наших правительств.

Развитие событий может привести к потере революционного значения СССР в странах 3-го мира на долгое время.

Тут мы подходим к революции и значении малых стран в этом вопросе.

Америка укрепляет свои позиции.

Если рассмотреть все вопросы — в разных районах — возникает вопрос; не следует ли пересмотреть политику мирного сосуществования?

Американцы ведут политику на грани войны. Ар. страны проиграли первую войну, но у нас не пропали надежды.

В этой битве были использованы возможности Америки, Англии.

Нельзя пройти мимо нейтралитета американцев в то время, когда они всегда угрожали арабам.

Американцы лживо объявляли, что они не поддержали министра Израиля. Это был план успокоить всех, что они не участвуют.

Как быть??

Есть два пути.

1-ое. То, что происходит — это региональное арабское событие.

2-ое. Можно смотреть, что эта проблема более широкая, выходит за пределы арабских государств и затрагивает другие государства.

<Без даты>

Рассмотреть вопрос о цене на масло.

О гимне Сов. Союза²⁵⁶.

О параде на октябрьский праздник.

<Без даты>

О премии Нобелевской. Как она родилась. Нельзя ли сделать нашу высокую премию — в честь 50-летия²⁵⁷.

О монументе в честь 50-летия.

О министерстве целюлозно-бумажной и деревообр. промышленности. <О> Циолковском — поднять его имя²⁵⁸.

<Без даты >

О переводе на 5-дневную раб. нед. в Москву²⁵⁹.

Появились мемуары Шульгина в «Неделе» и еще в каком-то журнале. Исторический журнал.

<Без даты>

Законодательство о труде. Об охране труда²⁶⁰.

О повышении цен на товары народного потребления (Гришин)²⁶¹. О выдаче рабочим 13-го и 14-го оклада.

О положении госконтроля.

<Без даты>

Поговорить с т. Гречко о вооружении ОАР — Сирии. О добровольцах летчиков и танкистов в ОАР, Сирию и другие²⁶².

О зарплате тов. Андропова.

О наших энергичных действиях на Востоке. Эго противовес вьетнамским делам. Продумать все.

Поговорить о танкистах, вообще, об укреплении ОАР — учеба у нас и другие.

Кажется, этот р-н более подходящий для давления на США. Наш престиж и сила велика.

<Без даты>

Переговорить о флоте в Средиземном море. Увеличить²⁶³.

Сколько ракет среднего радиуса.

О маневрах войск около Зап. Берлина и ФРГ.

О агентуре в Израиле и арабских странах.

О роли наших военных в ОАР и других странах.

14 сентября

Беседы с секр. ЦК и обкомов.

1. Бодюл Ив. Ив.²⁶⁴ Дела идут хорошо. Мы работаем теперь на другом языке. Надо сократить аппарат госуд. и хозяйств. — есть возможность.

2. Щербина Борис Евдокимович²⁶⁵. Открыты огромные запасы газа. (266). Настроение народа прекрасное.

3. Зайченко Алексей Федосеев. Неблагоприятные условия для сева. Сухо.

4. Горячев Ф. С.²²⁵ — доложил обстановку...

1968

4 февраля

Утром передача по телевидению. Кто-то выступал из партизан и рядом с ним разведчица. 4 года была в тылу. Награждена ли она???

17 февраля

Беседа с тов. Ульбрихтом.

О партийно-правительственной делегации.

О Западном Берлине. Они хотят доказать, что Зап. Берлин входит в ФРГ. Мы требуем сохранить статус-кво, а не возросшего <неразб.>, как они называют²⁶⁷.

Мы будем бороться. В марте будет национальный конгресс. Мы должны там аргументировать нашу политику — Европейская безопасность.

Они ведут пропаганду за гуманный социализм по-чешски и т. д.

Мы за равноправные отношения — это значит признание границ, принятие в ООН, запрещение атомного оружия и т. д.

Руководство СДПГ²⁶⁸ пошло вправо. Я предполагаю, что коалиция будет продолжена. Если под руководством СССР будет проведена кампания европейской безопасности, то при известных обстоятельствах ФРГ может признать ГДР.

19 февраля

Беседа с Дубчеком²⁶⁹. Невыполнение договоренности о средствах информации. О законе о соц. предприятии. Провокации правых в отношении диверсий на ж. дорогах, матер. ущерб. «Ты имел, видимо, неосторожность где-то говорить о наших войсках, а это используют правые контр-революц. силы». Нам приходится из всего этого делать выводы, что нормализ. положения пока нет и кое-кто его не желает.

27 февраля

Беседа с т. Дубчеком по телефону.

Сказал о письме с их стороны о экономич. совещании.

Я — о средствах информации, о том, что правые поднимают вопрос о войсках. — Я проверю-проверю.

О газете «Трибуна» — просит пока воздерживаться от каких-то действий.

О законе о предприятии. О встрече наших делегаций. О ПКК²⁷⁰. О съезде партии, о выборах в нац. собрание.

6 марта

София. Заседание ПКК. Открыл тов. Живков Т.¹⁸⁷

1-ое председательствует т. Гомулка²⁷¹. Заявление т. Чаушеску²⁷² о повестке дня — пытался изменить пункт 3-й, т. е. по штабу и В. Совету, при этом врал, ссылался на согласован. повестку. Получил отпор.

<Без даты>

Беседа с т. Кемпны²⁷³.

Неспособный политический организатор.<Дубчек?>

Возомнил себя нац. героем. Он ждет, когда умрет тов. Свобода²⁷⁴, чтобы стать президентом.

Я боюсь за свою работу при этом руководстве — ничего нельзя хорошего сделать. Приводит пример о договоренности с Шенмайером о уходе по болезни и посылке туда зам. Кноушека, но не поддержали.

Надо раскрыть, кто правые и в чем суть этой опасности. Надо нажать на Дубчека со всех сторон, чтобы эта проблема была разработана и доведена до партии.

Во вторник в Кремле звучал голос: «Да здравствует Сов. Союз», а на приеме многие остро атаковали Дубчека — Сморковского²⁷⁵. Те удрали

<Без даты>

Операция «Опухоль»²⁷⁴.

1. Распространить интервью Дзура о учениях²⁷⁷.

2. В «Красной звезде» дать статью о содружестве братских армий и в ней показать проведенные учения в ГДР, Болгарии, Польше, Чехослов. Показали возросшую силу и другие — предстоящие учения, маневры в Чехословакии²⁷⁸. Также послужит дальнейшему укреплению Варш. пакта боеспособность и т. д.

3. Якубовский²⁷⁹ пишет т. Дзуру письмо, что он едет согласно договоренности.

21 июня

Беседа по телефону. С Червоненко²³⁵ — 2 раза. С тов. Дубчеком (он звонил). Высказал ему о демонстрации студентов. О том, какие выводы можно сделать из совещания секр. обк. и райкомов — о предстоящем пленуме, о действиях клубов и другие вопросы.

Говорил с тов. Косыгиным. 21-го и 22-го рекомендовал пить воду — это значит задержаться.

20 ноября

Переговоры с Фан-Мак-Донгом²⁸⁰, т. Брежнев, Косыгин, Кириленко, Устинов²³, Захаров — Новиков, Громыко²⁰⁹, посол. 10 ч. утра.

Взаимные приветствия. Затем информация тов. Фан-Мак-Донга

Положение в нашей стране.

О борьбе на военно-политической и дипломатической.

О наших просьбах.

Эго первая и нетвердая победа. Никсон²⁸¹ будет действовать с позиции силы.

Нами сделан первый шаг, но важный шаг — это заставить американцев спуститься ступенькой ниже.

В Южном Вьетнаме контролируется больше половины территории и около 10 млн. челов. населения.

О нашей вооруженной борьбе. Начиная с нового лунного года, военная борьба сочеталась с политической борьбой в городах юга. У нас достаточно сил наносить удары противнику в любом р-не. Вокруг Сайгона — равнина.

О политической борьбе. После прекращения бомбардировки ДРВ²⁸² дух у американских солдат упал. Это создает условия для усиления борьбы политической в городах юга.

7 декабря

Беседа с чехословацкими руководителями.

Идет обсуждение резолюции и осуждение. Прохазка²⁸³ — Фриберг — это в армии никто не решает о них вопроса. Уход Дзура с поста министра крайне необходим. Шмольдас²⁸⁴ и его назначение недопустимо.

Ноябрьский пленум ЦК. Положительное отношение. Сразу же оживились правые силы. Они устремились (или их послали) докладчиками на активы. Эго был демарш открытой деятельности.

Они готовятся вновь поднять политическую кампанию против честных коммунистов, обвиняя их в том, что они якобы хотят восстановить доянварьские порядки и т. д. Под этим предлогом опять дискредитировать кадры — излюбленный метод реакции.

<Без даты>

Гусак²⁸⁵. О Дубчеке. Он возомнил себя великим реформатором, творцом какого-то нового социализма и не может отделаться от этих иллюзий. Кто-то вбил ему в голову вопрос о реабилитации. Гусак: партию надо беречь от новых атак. Кто-то (в адрес Черника²⁸⁶) несет вину за ажиотаж вокруг закона о соц. предприятии. Какой выход? Надо иметь план-программу политическую, администр. кадровую в борьбе с правыми.

Затишье — временное — опасное.

<Без даты>

Биляка-Индру²⁸⁷ бьют, никто не защищает.

Дубчек даже не бьется за КПЧ. Это можно проследить по его выступлениям.

Дело идет к нехорошему.

Сейчас говорят, что контрреволюции не было, другие говорят — она будет. Она уже есть.

Если обнажить характер борьбы, то нельзя не видеть, что речь идет о власти.

Очень-очень плохая обстановка.

1969

13 апреля

5 ч. 45 мин. Был Клусак²⁸⁸. Он поддерживает разговор. Просил помощи! Воздействовать на Биляка, чтобы тот не колебался. На Штроугода и Садовского²⁸⁹.

На нац. собрание — видимо, нет выхода придется согласиться Дубчека на нац. собрание. Вместо Гусака — Садовского.

Дубчек хочет на пленуме назвать Черника, но это он хочет, а у них нет оконч. решения, нет кандидатуры на председ. правительства.

14 апреля

Беседа Червоненко с Черником. Он сказал, что сегодня был ночью Дубчек и сказал, что Гусак нетактично вел себя, поэтому Дубчек отказывается уйти.

15 сентября

Чазова Е. И.²⁹⁰ — направить к т. Насеру²⁹¹.

Принял Сингха²⁹² — министр иностр. дел Индии.

Посол Польши — письмо от т. Гомулки.

Подобрать материал т. Свободе о Дукло²⁹³

Шибаев В. И.²⁹⁴ просит принять его на этой неделе, возможно, в среду по вопросам орошения области.

1 октября

Переговоры с т. т. Гомулкой и Циранковичем²⁹⁵.

То, что мы услышали от вас вчера, было для нас большим потрясением.

Повысили цену на водку, пиво. Нет масла — торгуем только маргарином²⁹⁶.

1970

3 марта

Проверить, почему не сдает Саркисов совхозов — недоделки и поэтому результаты плохие. (Госконтроль и ЦК.)

На Пленуме сказать о овощах — помидорах, арбузах в Алтае, Семипалат., Новосибирске и других р-нах. Картофель тоже назвать области, где не занимаются.

О консервных заводах (небольших), не гигантских, но приспособленных к р-нм — даже к колхозам и совхозам.

Теплицы на базе термальных вод. Дешево. Развернуть теплицы — важная инициатива.

О костяно-рыбной муке. О установке для переработки павших животных. Сколько у нас установок.

Раздел о птице — сколько было уток, гусей. Сколько сейчас и другие примеры.

Разобрать вопрос о увеличении овец в стране.

О расходовании мяса в колхозах и совхозах для местных нужд (по льготным ценам). Переговорить (посоветоваться) с тов. о письме кировских машиностроителей (о дисциплине).

1971

27 ноября

Беседа с послами. О авиалинии в Пекин. О закрытой связи между ОАР-Сирией и Ливией.

1 декабря

Переговоры с ДРВ — т. Зиап²⁹⁷. Война продолжается 8-й год (с момента ввода американских войск). Значение победы для них и третьего мира.

1972

28 марта

Беседа с тов. Фоком Е.²⁹⁸

Поездка в Турцию тов. Подгорного Н. В.¹⁵² Состав делегации

4 апреля

Беседа с министром иностр. дел Индии г-ном Синком Каурем²⁹⁹ и послом³⁰⁰ вместе с тов. Громыко²⁰⁹.

Изложил существо переговоров с президентом Бхуто³⁰¹ — и нашей точкой зрения по урегулированию. Мы поддерживаем позицию, которую Сов. Союз проводил в беседе с Бхуто. Должно быть достигнуто общее политическое решение о мире.

Линия прекращения огня, находящаяся под наблюдением ООН, была источником конфликтов, поэтому мы хотим соглашения, договора — прочного мира.

Наш подход направлен на поиски приемлемых решений, хотя вначале мы будем говорить о Джеме <правильно — Джамму> и Кашмире³⁰².

Наш подход будет такой, чтобы не создавать Бхуто трудностей или унижали бы.

Просит укреплять Индию вооружением, имея в виду Китай или Пакистан, который в будущем в какой мере и в связи (с возможными) ситуациями оказывать свое военное значение.

Говорит о китайском влиянии и возможных провокациях с их стороны, а также их политике в соседних странах.

(Передал мне заявки на английском языке.)

Есть сведения от посла Пакистана в Китае о том, что Китай хочет на мусульманской основе организовать поддержу Пакистану по Бангладеш³⁰³.

Сказал о послании Индире Ганди³⁰⁴. Поблагодарил нас.

12 мая

Приморский край — Владивосток. Ломакин Виктор Павлович³⁰⁵.

Тяжелая весна — не было зяби. Стоит сухая погода. Отстают по молоку. Настроение у народа хорошее.

т. Черный А. К.³⁰⁶ Хабаровский край. Весна в этом году лучше, чем в прошлом году. Сев проходит нормально. Всходы хорошие. Настроение у народа хорошее.

Кунаев Д. А.³⁰⁷ Идет массовый сев. Обстановка неплохая. Прошли дожди. Посеяли 4 млн. га. Это на 600 т. га больше.

9.30 утра. т. Галуров³⁰⁸ — Туркмения. Хлопок — хороший. Были сильные дожди. Потеряли 10% овец за зиму. Настроение хорошее.

16 июля

Встретился с тов. тов. Щербицким В. В.²³³ и Ляшко А. П.³⁰⁹ Беседа продолжалась 5 ч. 30 минут. Выслушал их о положении в с/хоз-ве Украины и других вопросах, их мнение о хлебозаготовках и животноводстве.

19 июля

На основе данных — отчетов и переговоров с центром и секретарями обкомов — пришел к выводу серьезного положения в ряде районов страны с хлебом, а следовательно и животноводством, поэтому решил поделиться об этом и обсудить вопрос в ПБ.

В 7 часов утра засел за записку в ПБ с тем, чтобы обсудить ее на Политбюро, в ЦК республик и, возможно, в обкомах партии. В этот же день направил записку в ЦК. Советовался с тов. Подгорным Н. В.¹⁵² и другими товарищами. Конечно, работал с помощниками по почте.

27 июля

7-20 утра переговорил с т. Кулаковым²²⁷ по вопросам хлебоза. В этот же деньобстоятельно переговорил о состоянии с с/хоз-м и делами.

Тюмень — Щербина²⁵³. Обстановка сложная, идут дожди. Много хлеба положено. Нет тепла. Очень обстоятельно переговорил по всем вопросам и возможным рекомендациям. Хорошие заверения, что возможное по рекомендациям будет сделано.

Вернуться в ПБ к обсуждению сибирской нефти, в связи с информацией т. Щербины Б. Е.

6 октября

Завидово.

Как бы указ о евреях не отменять, а де-факто не применять?³¹⁰

Ответ г-ну Помпиду³¹¹.

13 октября

Лег в заг. больницу на операцию, которую откладывал три месяца из-за внутренних дел; главным образом сельско/хоз-х (решения), поездка по Сибири и Казахстану.

14 октября

Операция. Затем 10 мучительных дней без живой связи с товарищами (хуже операции). Облегчением была связь через прикрепленных. Очень поддерживали меня приветы и пожелания товарищей, которые я получал по тому же каналу.

28 сентября

Кремль. Встреча и переговоры с тов. Асадом (Сирия)³¹². Взаимное приветствие, затем т. Асад информирует о положении дел в Сирии и на Востоке.

Состояние тревоги и горечи, которое действует на каждого араба (египтянина). Египет потерял многое от оккупации (перечисляет). Есть правое течение в Египте и в Сирии.

Прогрессивные силы не могут удержаться без решения вопроса оккупации. Эго влияет и на процесс Советско-Арабской дружбы.

Советско-арабская дружба имеет давнюю и хорошую историю. Потеря ее только на руку нашим врагам.

<Без даты. 20 сентября?>

Переговоры по ленд-лизу сложные³¹³. Первую половину дня не договорились, условились еще подумать и перешли к вопросу других вопросов экономического сотрудничества (газ) и других.

Заключительная беседа по пакету экономических вопросов. США — приняли по ленд-лизу вместе с кредитами глобальную сумму — 725 млн. руб. Оформить это желают уже в октябре 1972 года.

Принцип платежей — после предоставления СССР режима благоприятств. нации. предположительно — это право будет предоставлено в мае-июне 1973 года (по условиям США)³¹⁴.

1973

11 января

Белоруссия. Беседа с г-ном Помпиду³¹¹.

18 января

Позвонить тов. Косыгину по поводу шифровки из Хельсинки. Кеконен об отношениях в торговле с СЭВ и соцстранамн. Как идет дело у нас?

23 февраля

Встреча и переговоры с ПБ КПСС Чехословакии.

Тов. Гусак Г. информирует о положении в партии и стране.

Подготовка кадров. Омоложение партии — прием рабочих, крестьян, составляют решающий % принятых.

О хозяйств. делах.

Пожелания — согласованных планов на следующую пятилетку.

О укреплении чехословацкой дружбы с Сов. Союзом.

27 февраля

Прием военного министра АЕР³¹⁵. Присутств. посол Египта, т. Гречко А. А.¹²⁸, т. Исмяил³¹⁶.

Америка — старается показать, что только они могут разрешить ближневост. кризис. Ответ: а как же они иначе могут говорить.

Исмяил (по безопасности) сообщает из Англии, какую они занимают позицию. Исмяил (по безоп.) сообщает о встрече с Никсоном.

Никсон и Киссинджер и министр. ин. дел идут в разных направлениях.

Страны Африки — 5 стран порвали отношения и считают Израиль агрессивным государством.

Арабские страны: Ливия — в сентябре должно произойти воссоединение с Египтом. Они дети, легко все им досталось, надеемся на перевоспитание. Судан — наш тыл. К сожалению, многие там смотрят на Запад. Ирак — хотя мы не согласны с политикой Баас³¹⁷, в военном отношении у нас происходит сближения.

Лига арабских стран. В нее входят 18 государств, в том числе Ирак и на него давят через Иран и курдов.

С Сирией — полное единство. Иордания — народ хороший, хочет присоединиться к арабским странам, но у правителей другие цели. Фронт у них с Израилем 500 клм. Партизаны могли бы многое сделать, если бы им дать возможность.

Саудовская Аравия — играет большую роль в этом районе. Помогает Северному Йемену. Выполняет задания США.

Йемен — о положении. Север и юг. Юг — более прогрессивный, помогать надо Адену³¹⁸.

Основные силы — это Египет и Сирия, и если что случиться с Египтом, это плохо скажется на других арабских странах, дело социализма погибнет³¹⁹.

Положение общее. Терпеть долго оккупацию трудно. Израиль в лучшем положении, ведет себя заносчиво, гордо, показывает себя господствующим в этом районе. Не несет больших издержек, так как получает большую помощь. Мечта Израиля — создать Израиль от Е<в>фрата до Нила.

Они хотят заставить привыкнуть арабские государства к такому положению, какое есть, по меньшей мере. Есть и слабые моменты и места. Стратегическая цель — разбить основные силы Израиля и на Синайском полуострове и на Голанских высотах.

Начало боевых действий намечаем на апрель этого года, поэтому хотим посоветоваться с Вами о нашем плане³²⁰.

28 февраля

Прием и переговоры с Корейской партийной делегацией, секретарем ЦК Ким Дон-Гю. Присутств. Капитонов И. В., Рахманин О. Б.³²¹

Ким-Дон-Гю после протокольных слов и приветствий читает то, что сказал Ким <Ир Сен>. Начал с хоз-нного положения. О с/хоз-ве — тракторы делают сами. Поднимают легкую промышленность и на этой основе жизненный уровень народа. Сейчас экономическое положение страны хорошее. Большим событиям было принятие новой конституции, закрепили позиции социализма.

Мы начали политическое наступление на юг Кореи. Теперь люди мира знают, кто хочет объединения страны, а кто против. Широкие круги печати на нашей стороне. Неудержимой силой нарастает стремление к объединению. Клика юга выступает против сотрудничества с юга с севером.

Сев. Корея предложила ряд мер по сотрудничеству, использования совместно ископаемых севера, разрешили ловить бедным рыбу в водах С. Кореи, провести мелиорацию на юге своими силами (техникой), сократить (обоим) вооруж. силы. Они получили новое оружие из Америки — «Фантомы» и танки. Проводят военные учения. Опять то же самое (говорят): «нависла угроза войны». Надо освободить клику на юге. Юг — все делает под эгидой США и Японии. Юг хочет напасть на нас, но мы не боимся этого, у нас боевой дух народа.

Конечно, мы нуждаемся в военной помощи с вашей стороны. Просят разрешить направить к нам военную делегацию на высоком уровне для обсуждения всех военных вопросов.

Экономическое положение юга. Они должны другим госуд-м 3 млр. долларов. Мы нуждаемся в экономической помощи (не конкретизировал). О приеме в ООН (нельзя согласиться с приемом 2-х Корей). Наш курс — терпеливо проводить курс на мирное объединение страны и устранить клику Юга.

Как бы доверительно, мы имеем на Юге демократические силы, ведем работу осторожно, чтобы не подвергать их опасности.

Мой вопрос — о пожизненном президенте, они подтверждают. Они создали национальный совет по объединению, который выбирает президента (это, мол, наемный аппарат). «Юг» распустил полит. партии. Молодежь якобы организовал новую партию — «Демократ. объединение». Они — «Север» — хочет создать демократический фронт и иметь такой фронт на Севере и Юге.

Мы (они) просят поддерживать нас, когда мы будем проводить эту работу. (Мы согласны и на конфедерацию) при этом ряд условий.

Мы просим добиться включения в повестку ООН корейского вопроса с участием Севера. Организ. О. Наций не должна мешать объединению нации. Распустить комиссию по Корее. Просят нашей активной деятельности в этой области.

Юг — пытается проникнуть в соцстраны разными путями, поэтому они просят оказывать влияние на соцстраны и страны третьего мира. Разоблачать их махинации разъединить страну.

Более тридцати лет мы идем вместе с вами, мы надеемся, что и дальше мы будем вместе с вами. Мы благодарны вам за все-все, что вы сделали для нас. Наша дружба — вечна и нерушима.

16 марта

Переговор. с Николай Викторовичем <Подгорным>¹⁵². Пицунда. Как здоровье и отдых. Мои приемы в Москве. Поездка т. Косыгина в Иран³²². Активизировались разговоры с американцами. Много сложного — приходится думать и сидеть.

23 марта

Беседа с Ю. В.<Андроповым> Поставить полк и бронетранспортеры в Чечено-Ингушетию, после событий в Грозном³²³.

О событиях на Украине с процессом <над> националистами³²⁴.

Н. В.<Подгорный>¹⁵² и П. Е.<Шелест>¹⁹³ — и стюардессы.

Мжаванадзе — его связи³²⁵.

Не время ли заменить (освежить) разведку в М.<инистерстве> О.<бороны>³²⁶

5 мая

Переговоры с Киссинджером в Завидово³²⁷. Громыко²⁰⁹, Добрынин³²⁸, Александров³²⁹. Копенкин Алексей Николаев³³⁰.

24 июля

Киев. Беседа с П. Е.<Шелестом> в ЦК³³¹.

3 ч. дня — совещание с секр. обкомов и председат. обкомов зем. работ. Беседа проводилась в ЦК.

Сообщение о положении с обязательствами и положением с урожаем и уборкой. Задачи по уборке. Завершение всех работ и хлебозаготовк. Называет миллиард, все аплодируют. Называет цифры по областям, все одобряют и аплодируют. Затем говорит о сах. свекле, картофеле, овощам и других культур. О транспорте, его использовании. Просят оставить машины.

3 августа

Крым.

1. Ответ Никсону по вопросу о якобы нашем предложении Китаю заключить договор по типу, какой мы заключили с США.

2. Вопрос о Средиземном море и нашем флоте и флоте США. Их вывод, (соглашение). Пока конфиденц. переговоры”'.

3. О военных бюджетах СССР и США. В США бюджет растет невероятно.

4. О приближении сессии ООН и нашей постановке вопроса о сокращении бюджетов 5 стран: США, СССР, Англия, КНР, Франции. Из сэкономленных средств — 15% — 10-20% помочь почти голодающим странам.

5. Семенов в Женеве³³³. Стратегические.

6. Переговоры о сокращении вооруженных сил в Европе. Вена³³⁴. Кто возглавит? От МИДа — глава.

7. Конфер. неприсоединившихся в Алжире³³⁵. Письма руководителям некоторых стран и обращение к самой конференции.

8. О Японии. Политический договор без террит. вопросов³³⁶.

13 августа

Плиев- болен. Помочь. Лопаткину³³⁷ — поручить посмотреть.

18 августа

Был в Барвихе. Пригласил т. Кадара Я.¹⁸⁴ и 18-19-20 был с ним в Завидово. Суб. и воскр. до обеда были Кириленко¹⁸⁰, Косыгин, Соломенцев³³⁸, Долгих³³⁹, Полянский, Демичев³⁴⁰, Кулаков, Мазуров³⁴¹.

В понедельник, 20 августа, в обед т. Кадар уехал в Барвиху³⁴².

1 сентября

Разговор с тов. Андроповым Ю. В. Случай в мавзолее³⁴³. Разговор с тов. Пономаревым о приезде т. Канала (ФКП)³⁴⁴.

8 сентября

Разговор с А. Н. Косыгиным. О Сахарове — принимать или нет³⁴⁵. Еще раз посоветуюсь в ЦК. О помощи Индии: 200-250 т. тонн.

<Без даты, возможно, 11 сентября>

Чили. Не порвать ли самим дип. отношения с этим фашистским режимом вместе с соцстранами³⁴⁶. Это нас объединило бы. (Соцстраны, Куба.)

12 сентября

Еще раз поговорить с Алексей Николаевичем о приеме Сахарова.

Нам следует продумать вопрос более глубокого и крупного сотрудничества с ФРГ в пику Франции.

1 октября

Принимал г-на Шульца³⁴⁷ с т. Патоличевым³⁴⁸ и его зам.

8 октября

Переговоры с Танака³⁴⁹ и сопровождающими его лицами. <...> Отвечает, что тоже желают развивать добрые отношения, говорит о торговле, экономическом сотрудничестве и в этом месте связывает, говорит о «мирном договоре» и островах. Говорит, что это имеет большое значение. Народ об этом говорит!!! Говорит о безопасности рыбного промысла. Размножение искусственным путем рыб. О газе — Сахалин. Нефть. Лес.

20 октября

9 часов вечера. Начались переговоры с Киссинджером³⁵⁰.

Переговоры — стенографировались. Киссинджер: первая наша задача прекращение огня. А дальше общее отношение или мнение о изложенных принципах нашего последнего послания.

Уникальный случай, когда два государства, два руководителя договорились о сотрудничестве, независимо от ситуации, без преимущества для каждой из сторон.

Киссинджер в общей форме излагает принцип их отношения к нашему посланию. Смотр. стенограмму этого разговора, этого места.

21 октября

Вся ночь у меня ушла на переговоры с т. Виноградовым³⁵¹ и Каиром³⁵². С 3-40 до 7 утра.

В 9 часов утра состоялось заседание ПБ.

С 11-30 утра — продолжение переговоров с Киссинджером.

Обмен по подходу к вопросам. Договорились обсудить сами три пункта, а затем о тактике действий. Затем изложение и формулировок по 3-м пунктам. См. стеногр. запись.

г. Киссинджер сказал по пункту 2: они, вообще, не говорили еще с Израилем.

1976

Апрель

Бюст делает т. Сонин³⁵³ — один раз видел его. Картины: Налбандян³⁵⁴ — не видел, Глазунов — не видел, Мальцев³⁵⁵ — не видел.

5 апреля

Говорил с т. Черненко³⁵⁶. Косыгин А. Н. — в 5.04 уехал встречать Пальме³⁵⁷. Говорил с Громыко²⁰⁹ по этому вопросу, затем передал через приемную т. Косыгина для А. Н., что принять Пальме вообще не его.

Михаил Евстафьевич³⁵⁸ прислал синюю рубашку с пуговочками до низ — но не шерстяная. Спросить у Н.<иколая> Александровича.<>³⁵⁹, в какой он был у нас 4-го апреля.

27 апреля

Проведено Политбюро. Назначен министр обороны³⁶⁰. Присвоено мне звание маршала³⁶¹. Вручил звезду К. У. Черненко. Звонил семье т. Гречко А. А. (супруге)³⁶².

10 мая

Вручение большой маршальской звезды.

Говорил с тов. Копейкиным А. Н.³³⁰ — он сказал: голос офицера слышал, голос генерала слышал, а теперь рад, что слышу голос маршала.

12-го мая будет встреча однополчан 18-й армии в доме ЦСК — просят придти.

Говорил с т. Медуновым³⁶³. На селе — хорошо. Поздравлял с присвоением и т. п.

15 мая, суббота

Никому не звонил. В 11 часов дня сел за руль и поехал в Завидово. Хорошо поплавал на лодке, убил 3-х уточек — в гарем не заезжал.

Не вытерпел, съездил в лес. Ив. Павловичу, Мише — промежуточная.

21 мая

Говорил с Русаковым³⁶⁴ по Монголии. Он просил сделать Цеденбалу¹⁴⁵ звонок приятельский, тем более приковать его к работе. (Ему в этом году 60 лет, т. е. Цеденбалу). О румынах³⁶⁵.

Говорил с Оренбургом — Коваленко Алекс. Власович³⁶⁶. Немного обрадовал — целинные районы помочены удовлетв. Сегодня пошел небольшой дождь по области. Помочен Актюбинск, группа районов к Челябинску — плохо.

29 мая

Выходной день — суббота. Ездил по вопросам дачи с ребятами и Павловым³⁶⁷.

8 июня

Встреча И. Ганди. Переговоры в Кремле. Обед в ее честь — речи³⁶⁸.

25 июня

Женился Леня³⁶⁹. Выл у них на свадьбе.

3 июля

Прием Шарма (Индия), пред. партии нацконгресса³⁷⁰.

Исмаил — генсек Юж. Йемен³⁷¹.

4 июля

Работа в Завидово. Брежнев-Пономарев²⁰⁷—Катушев³⁷²—Русаков—Шишлин³⁷³. Рассматривали вопросы к визиту вьетнамских друзей. Политическую, эконом., военную стороны. Проекты речей.

17 июля

Находился в пути поездом <по дороге в Крым>. Утром в 7 ч. 21 мин, встретился на вокзале с секр. обкома тов. Сахнюком Ив. Ив.³⁷⁴ и пред. Бездетко³⁷⁵. С 6 ч. утра смотрел — все поселочные дороги грязные, воды много. Все зелено, но нет дост. тепла. Хорошие сады.

31 июля

Заплыв — 1 ч. бассейн. Бритье. Забили в косточки с Подгорным³⁷⁶.

Подарки Гусаку Г. Н. вручены в 11 ч. утра³⁷⁷.

Звонил Кириленко Л. П. о письме Бакры³⁷⁸ о Косыгине.

Андропов — о Косыгине³⁷⁹.

Подгорный¹⁵² играл в домино, затем я ему рассказал о Косыгине.

Звонил Громыко А. А.²⁰⁹, затем вновь позвонил Подгорному.

Работал с Блатовым³⁸⁰. Подписал приветствие Ф. Кастро³⁸¹. Говорил с Никитой Толубеевым³⁸². Проголосовал награждение за ракетную технику³⁸³.

10 августа

22-й день отпуска. Плавал 30+15. Завтрак, бритье, массаж.

Говорил об охоте с т. Подгорным Н. В. Говорил с тов. Живковым Т., приветствовал. Говорил с тов. Громыко А. А., с т. Кадаром, с т. Гусаком. Позвонил Подгорному — послал Ю. М.³⁸⁴ ляжку оленя.

Была Татьяна Николаевна 2-ды. Наложила замазку. Был глазник.

Подписал письма гражданам и бригадам. Роздал ребятам часы.

О дочери Живкова. Как у него с урожаем.

17 августа

Спросить, когда Косыгин перевернулся на лодке. Чазов Е. И.²⁹⁰ — в сознании, хорошо разговаривал, спокойно реагировал, что ему придется до середины октября лечиться.

Улетели в Москву Галя и Юрий Михайл.³⁸⁵ Суслов М. А. сегодня вылетает из Сочи.

Кириленко А. П. поприветств., он рассказал о охоте в Завид., понемногу убили.

Андропову Ю. В. рассказал о хороших откликах по японцам, рассказывал о Косыгине, вернее, что говорят невропатологи.

Вологда — Дрыгин Анат. Семенович³⁸⁶. Без конца идут дожди. Горький — Христораднов Юрий Николаевич³⁸⁷ — без конца дожди, по пов.<ышенным> обяз.<ательствам>. взяли.

Бородин Л. А. — Астрахань³⁸⁸: приезжайте отдохнуть.

26 августа

Плавал в море 1 ч., бассейн 30 м. Попрощался с Подгорным Н. В.¹⁵², он улетел в Москву.

Говорил с Андроповым, Чазовым²⁹⁰. Проголосовал представление туркам по поводу нарушения воз. простр.³⁸⁹

Процедура с Татьяной Николаевной. Обед, отдых.

С 5 часов до 9 часов вечера переговоры с тов. Кадаром. Подарил ему книжку о Днепродзержинске и фото в маршальской форме. Вечером посмотрел с т. Кадаром в 9-00 телевидение о нашей встрече, после этого проводил его.

8 сентября

Плавал. Принял т. Капитонова И. В. Черненко К. У.³⁵⁶ Послать во главе делегации на съезд в Данию³⁹⁰.

Звонил тов. Андропову — по новой «Чайке» и поручил Громыко А. А²⁰⁹ и Андропову Ю. В. разобраться с положением в ФРГ и доложить ЦК.

С тов. Месяцем³⁹¹ — министром с/хоз-ва по Приморскому краю.

Суслов М. А. — в поездке в Ленингр., вручит орден кировцам³⁹².

Принял т. И. В. Гришанова.

Три просьбы:

Сказал Русакову о поручении Громыко²⁰⁹ и Андропову разобраться по ФРГ и доложить ЦК.

Принял т. Умаханова³⁹³, он вручил сувенир (передать в музей). Просьба о курортах и мой портрет в маршальск. форме.

Утвердил портрет, отдал Володе Мусазляну³⁹⁴.

Подписал письмо Форду³⁹⁵ по самолету.

Подписал согласие на прием Гаримана³⁹⁶ — США — в сентябре. О этих двух вещах сказал т. Суслову. Он «за».

9 сентября

Плавал — 45 м.

Остался дома — для подготовки мат. к заседанию Политбюро. Ночь была плохой (бессонница).

Говорил с т. Черненко К. У³⁵⁶ о проекте ПБ о моих встречах.

Громыко А. А., Устинов Д. Ф.²³, Андропов Ю. В., Александров³⁹⁷ — о проектах моих выступлений при поездках.

Вроде, умер Мао³⁹⁸.

<На том же листе, дописано позднее>

Говорил с М. А. Сусловым о материалах, в связи со смертью Мао. (Может быть, по телефону или здесь послать информ., что мы будем делать).

11 сентября, суббота

Охотился — вечером ездил на медведя.

Приехал в 2 ч. 30 м.ночи. Медведя не видел.

12 сентября

Работал с Галей³⁹⁹ по Гарриману — даны указания.

Китайцы не приняли нашей телеграммы по Мао.

Звонил Юр. Вл. Андропов.

Парлам. дел. в Югославию планируется на 22-ое.

Письмо т. Полянского Д. С.⁴⁰⁰

13 сентября

Принимал помощников, решил не ехать в Ташкент. Дал задание работать по материалам к Пленуму ЦК и материалы к возможным поездкам в Прибалтийские республ.

Встретился с тов. Рудневым⁴⁰¹, отдал ему часы — для анодирования. Виделся с Т. Н. Говорил с Дымшицем⁴⁰² по телеф. Говорил по телефону с Тихоновым.

14 сентября

Говорил с тов. Черненко К. У.³⁵⁶ Он прислал повестку дня на четверг — 16 сент. и материал, согласов. с т. Сусловым.

Говорил с т. Андроповым Ю. В., сказал ему о том, что согласовано о 19 дек. с Сусловым⁴⁰³, и о послании Шмидту.

Поздравил Налбандяна Дмитрий Аркадьевича с присвоением ему звания Героя³⁵⁴. Поздравил Александрова Анат. Петровича с избранием депут. Верх. Совета...⁴⁰⁴

Получил костюм спортивный от легкой промышл.

Спросил у т. Черненко, присвоено ли звание народного художника т. Пензову⁴⁰⁵.

Говорил по телефону с тов. Нуриевым⁴⁰⁶. О овсе — назв. «Успех». В Узбекистане докладывал о сельских делах.

Спросил у т. Руднева К. Н. выйдет с часами.

15 сентября

Работа в домашних условиях. Вал. Лукинична сделала обрезание ногтей. Разговор с т. Черненко³⁵⁶ и по 19 дек. и по биограф., и по матер. пленума. Звонил мне Косыгин А. Н. Он за освобождение Свешникова⁴⁰⁷, его зам. под суд. За освобожд. Шашина⁴⁰⁸. За освобожд. Бещева Б. П.⁴⁰⁹ О всем этом я сказал по телефону Тихонову Н. А.

Говорил с А. А. Громыко²⁰⁹ о тов. Малике.⁴¹⁰

Получил от Руднева свои часы, которые давал, ручные.

Говорил с Ю. В. Андроповым, рассказал о беседе с Косыгиным. А также был разговор по беседе с т. Синициным⁴¹¹.

Разговаривал с М. А. Сусловым, рассказал ему о беседах с А. Н. Косыгиным. Он предложил мне на ВЦСПС Шибаева А. И.⁴¹²

Принимал т. Громыко А. А.²⁰⁹ На ООН — т. Трояновского Олег Александровича⁴¹³.

19 сентября

Ездил на дачу Витуси⁴¹⁴. Говорил с Кириленко А. П., Подгорным Н. В.¹⁵², Громыко А. А., Алиевым⁴¹⁵, Русаковым. Читал шифровки.

20 сентября

Говорил по тел. с Устиновым²³. Просит приема.

Беседа с Гарриманом 3 часа. В 11 ч. нач. в 2 ч. кончилась

Обед — 2.30.

Переговорил с Сусловым о приеме Гарримана и его поездке в Ленинград.

Принял т. Черненко К. У.³⁵⁶ Подписал кое-какие бумаги.

25 сентября

Суббота.

Утром позвонил Оренбург — А. В.³⁶⁶

Был Юра⁹⁰, приехал из отпуска. Был Юрий Михайлович³⁸⁴.

Днем уехал на «Президенте»⁴¹⁶ в Завидово. Разбил. 11 шт. к., 1 лос., 1 марал.

28 сентября

Плавал. М. Т.⁴¹⁷ был. Вес — 85,5. Переговорил с т. Боголюбовым⁴¹⁸, отправил ему рано почту. Сказал, кого вызывать на ПБ. Поздравил Дымшица В. Э. — 66 лет. Переговорил с Самотенкиным⁴¹⁹. Собрать выступления!!!

29 сентября

Выслушал т. Черненко К. У. о его поездке. Говорил о Нетто⁴²⁰ с Сусловым и Подгорным¹⁵². Говорил с Кузнецовым⁴²¹. Принимал Горбачева⁴²². Принимал Андропова, Щелокова. Поздравил их с вручением им погон и марш. звезд⁴²³.

1 октября

Утро — обычное. Принимал т. Рауля⁴²⁴. Подписал протокол ПБ. Говорил с Черненко³⁵⁶, Кунаевым, Гостевым⁴²⁵. Материал по Хаммеру⁴²⁶. Поручил выяснить, когда по протоколу уезжают монголы. Готовился к интервью Франции. Принимал Г. Алиева, он говорил о Югославии⁴²⁷ и т. д.

Принимал Кострому — т. Баландина Юрия Николаевича⁴²⁸. Хороший лен, среднее положение зерно — выполнили. Просил помочь в развитии коммунальных дел г. Костромы. Ребята поехали на село — благодарил за поддержку⁴²⁹.

Говорил с Косыгиным А. Н. по ПБ — он сдобрил мое заключение.

3 октября

Плавал. Брился.

Отправил почту для отдела т. Черненко³⁵⁶ и материалы Тихонова Н. И. и Долгих — я им давал задание написать по 5 стр-ц начала моего выступления на пленуме ЦК.

т. Русаков К. В. говорил о Польше и ждем результатов выборов в ФРГ.

Прочесть статью от 1-го октября о Китае.

Могилевец прислал рубашки В. П. и Галочке игрушки.

4 октября

Утро обычное. Толя⁴³⁰ обрезал под губой.

Телезапись на Францию. Много мороки.

Говорил с т. Черненко — даче моего материала к пленуму Андропову и Суслову.

7 октября

Переговоры с т. Нето. Обед с 7.30.

27 октября

Сессия Верховного Совета. 10 утра совместное заседание двух палат. Заслушали доклады т. Байбакова Н. К.⁴³¹, Гарбузова В. Ф.⁴³²

Вручение 2-й звезды Героя Соцтруда Д. А. Кунаеву, после вручения обед в его честь.

На засед. палаты Сов. Союза я не был.

Принял Капитонова — Рябова⁴³³. Ескина⁴³⁴ — на свердловский обком.

О торговле: сказать т. Патоличеву, представить список товаров для продажи Китаю.

11 декабря

День рождения В. Петровны. Провожал в аэропорту М. А. Суслова — улетал во Вьетнам.

Посидели в аэропорту. Громыко²⁰⁹, я, Кириленко, Черненко³⁵⁶, Капитонов, Щелоков⁴²³, занимались шутками.

Звонил т. Подгорному¹⁵² о приглашении на прием т. Колодяжного И. К. и Щербакова В.<асилия> Петр⁴³⁵. Он очень одобрительно отозвался. Я об этом сказал т. т. Черненко и Капитонову.

12 декабря

Воскресенье.

Был с Громыко в Завидово.

У меня 6, у него — 1, Ив. Конст. <Колодяжного> – 2⁴³⁶

13 декабря

Встреча т. Хонеккера 11 утра.

12.30 вручение наград⁴³⁷.

Обед — отлет.

Заехал в ЦК — слушал информацию т. Черненко³⁵⁶.

Вечером был у Валентины Александровны⁴³⁸. Чистка зубов.

Ухо, горло нос у Елены Николаевны.

14 декабря

Вторник.

В 2 часа встреча т. Цеденбала. Вручение в 17 часов⁴³⁹. Он остается — до праздников.

26 декабря

Понедельник.

Поздравил Орлова⁴⁴⁰ со званием Героя. Поздравил Демиденко⁴⁴¹ со званием Героя. Получил материал от Голикова²¹⁶. Принял Трояновского Олега.

Говорил с Мих. Евстафьевичем о подарках девчатам к Новому году.

Говорил по телефону с Елагиным. Поздравил зав. отд. ЦК с Новым годом.

Говорил с Тяжельниковым⁴⁴². Говорил с Рябовым.

Поздравил зав. отдел. с Новым годом.

Шифровка из Праги — я ее пока запечатал, отдал Боголюбову.

28 декабря

Поздравил т. Моргуна Ф.⁴⁴³ со званием Героя Соц. Труда.

Принял посла Финляндии.

Получил билеты на елку для детей.

Говорил с т. Кириленко А. И. (100 вопросов).

Говорил с т. Патоличевым Н. С. Пепси-кола и кока-кола⁴⁴⁴.

Принимал т. Байбакова⁴³¹ — долго беседовали. Сказал ему работать на с <недописано>Беседовал с тов. Цыбулько — Харьков⁴⁴⁵.

1977

1 января

Встреча Нового года.

Завидово — 2-я половина дня был в лесу. Со мной был Черненко К. У.³⁵⁶ Я — 5-х, Костя — 3-х. 2-го — я, 5-го — Костя.

Ночью под 3-е уехали домой.

3 января

Расшифровали пакет Индиры Ганди — послал знакомить вкруговую содерж.

Поздравил Демичева П. Н. 59 лет.

Много говорил с Косыгиным о Новикове И. Т.⁴⁴⁶ и его работе. Трудно мне было разобраться. Звонил Новиков И. Т. у него своим взгляды — вобщем, прошу т. Косыгина переговорить с тов. Новиковым И. Т.

Принимал тов. Куликова Виктора Георгиевича⁴⁴⁷ на главкома Варшавского пакта — он принял это хорошо. Звонил Мазуров К. Т.

Читал записку отдела ЦК о ж-дороге и кадрах.

4 января

Говорил с Я. П. Рябовым о ТУ-144⁴⁴⁸.

Подписал на голосование письмо о т. Андриотти⁴⁴⁹ (представ. Громыко²⁰⁹). Это приносила Дорошина.

Подписал документ Славского (Сов.<ет> обор.<оны>)

Говорил по ВЧ — с Абросимовым П. Л.⁴⁵⁰ (о деньгах).

Принимал тов. Агаркова⁴⁵¹ Николай Васильев. — на начальника Генштаба.

Подписал список литературы № 1 — книжная экспедиция.

Говорил с М. Е. Могилевец — принял.

5 января

Разобрал сейф в ЦК — вскр. чемодан.

Принял т. Черненко К. У.³⁵⁶

Подписал решение о увеличении зарплаты зав. отд. ЦК, Управделами Совмина и Секр. През. В. Совета.

Принимал К. М. Скибу.

Говорил с тов. Чазовым²⁹⁰ о здоровье Витуси.

Рябенко⁴⁵²— сказал о М. А.

Принимал тов. Катушева К. Ф. (о бюстах дважды героям в Болгарии).

О присуждении премии Ленинской премии мира т. Кадару — я — за.

О планах по СЭВ — после 8- года.

Подписал книги на добрую память по списку т. Черненко К. У. Переговоры с 1-ми секретарями ЦК соцстран.

Герек⁴⁵³, Хонеккер, Гусак, Чаушеску, Живков; все хорошо отозвались и считают правильным. Кадару я передал через инструктора, но пока его не нашли.

7 января

В 4 часа было заседание Политбюро — обсудили.

После ПБ — уехал в Завидово с Черненко³⁵⁶. 7, 2, Володя 2, Ив. Конст. 3.

8 января

Завидово. Плавал 1 час. Ездил с К.<онстантином >У.<стиновичем> в Ошейкино.

9 января

Ездил с Вик. Петровной на Витусину дачу и на дачу Юре. Отдыхал. Затем обедал, смотрел программу «Время», затем 45 м. гулял.

10 января

Разговаривал по телефону с В. В. Кузнецовым⁴²¹ — ответ сирийцев, что сейчас приехать не могут (а ведь просил).

Разговаривал по телефону с И. К. Колодяжным об отправке К. У. Черненко¹⁵⁶ кабанов — как я об этом говорил⁴⁵⁴.

Звонил Б. Н. Пономарев, 11-го к вечеру обещают дать материал по Туле.

Звонил т. Андропов по случаю в метро и магазине⁴⁵⁵ и сегодня примет Рауля в больнице, он улетает завтра.

Говорил с Михаил Евст.

Могилевец для Ф. Кастро — передача.

Говорил — поздравил Гусака Густава Никодимовича с днем рождения. 64 года.

Кириленко — принимал Бещева Б. Н.

О Павловском — новом министре поговаривают, что выпивает⁴⁵⁶.

Звонил Голиков²¹⁶ — подготовили записку по Новороссийску. Подписал проект постановления Совмина и записку т. Косыгину с просьбой помочь Новороссийску.

Звонил Подгорный¹⁵² о вручении ор. Ленина и другие⁴⁵⁷.

Бугаев — благодарность за книгу «Страницы жизни»⁴⁵⁸.

Одобрил — о наз. Куликова и Агаркова — готовят самолет Ил-62⁴⁵⁹.

Принял тов. Бешева Б. П.

Принял тов. Черненко К. У. и подарил ему штуцер.

11 января

Сказал тов. Черненко К. У.³⁵⁶ рассылать повестку для засед ПБ на четверг 13-го января.

Звонил т. Тихонов Н. А. — общие разгов.

Принимал тов. Павловского Иван Григорьевича на министра путей сообщения⁴⁵⁶.

Говорил с тов. Рябовым Я. П. о планах Пентагона — разрабатыв. спутники, которые могли бы вести войну в космосе⁴⁶⁰.

Звонил т. Косыгин о награждении героями Скачкова⁴⁶¹ и Жигалина⁴⁶².

Жигалина на Героя Соцтруда. Дементьеву⁴⁶³ — 2-ю звезду.

Егорову⁴⁶⁴ — орден Ленина.

Вечером работал с <запись прерывается>

12 января

Поздравлял т. Кунаева с днем рождения: 65 лет. Он жалуется, что трудно с мясом, при этом подчеркивает, что Москве-Ленинграду союзный фонд, это они понимают, но почему Казахстан дает мясо Ташкенту, Киргизии, туркменам, таджикам — и это не малое количество.

Черненко К. У.³⁵⁶ поблагодарил за сувенир — каструли <так в тексте — Авт.>, делает Пермь.

Шубка — куртыга, это прислал генсек Аргентины⁴¹².

Говорил с Гусаком Г. Н. о том, как передают информационные агентства об аресте Кригель⁴⁶⁵, бывший чл. През. ЦК, бывший минииндел Геаек (так в документе, наст. — Гайек. — Авт.)⁴⁶⁶ и писатель Когоут⁴⁶⁷. Он сказал, что как будто еще не арестов.

Говорил с т. Гундобкиным⁴⁶⁸ Николаем Алексеевичем.

Говорил с Карловым⁴⁶⁹ Владимир Алексеевичем о мясных делах после разговора с Кунаевым.

Звонил т. Юнак Иван Харит⁴⁷⁰, согласовывал план моего пребывания в Туле. Говорил с Пономаревым и Огарковым — на 7.30 встреча.

Принимал министра иностранных дел Франции — Форлани⁴⁷¹. Обещают дать кредит 700 млн. руб. По многим вопросам их точка зрения совпадает с нашей.

13 января

Заседание ПБ. Принял т. Саркисяна⁴⁷² на пред. Совмина Армении.

Разговаривал с Блатовым, ряд замечаний передал к вчерашнему тексту по Туле.

Звонил т. Замятину⁴⁷³ о том, чтобы поехал в Тулу. Состав в Тулу: Блатов, Замятин, Бовин⁴⁷⁵, Нина Александровна⁴⁷⁶, Мих. Титович.

14 января

Уехал в Завидово. Черненко К. У.³⁵⁶ тоже.

15 января

То же Завидово.

16 января

Дома. Был вечером у зубников.

17 января

Отъезд в Тулу 10 ч. утра.

21 января

Первую половину отдыхал дома. Обедал дома. Вес 85.200.

Вторую половину работал в Кремле. Подписал протокол ПБ от 20-го января. Докладывал Боголюбов.

Звонил т. Рябов о зав. отделом химич. Я порекомендовал показать предварительно т. Кириленко.

Звонил я Русакову в больницу — поддержать.

Говорил с Н. А. Тихоновым, благодарил за кабанятину.

Звонил Новиков И. Т. рассказал о беседе с Косыгиным. А. Н. согласен, чтобы И. Т. занимался строительством, освободить его от Госстроя. Посоветоваться о бюро при Совмине по стр-ву.

Говорил с т. Дементьевым.

Пересмотрел и прочитал все бумаги с Дорошиной.

23 января, воскресенье

Проведал в больнице А. А. Громыко²⁰⁹.

24 января

Надо принять брата Наима, Афганистан⁴⁷⁶. <...>

8 февраля

Был на работе. Говорил с Черненко К. У.³⁵⁶, Кузнецов В. В., Кириленко А. П., Андропов Ю. В.

Принимал т. Червоненко Ст. Вас.⁴⁷⁷ Степан Вас. считает лучшим сроком поездки в Францию вторая половина июня. Это официальный визит, но может быть сужена официальная часть.

Виноградов Владимир Михайлович⁴⁷⁸. Едет послом в Иран. Передайте привет Шахиншаху⁴⁷⁹. При беседе один на один — скажите ему, что были у меня. Тов. Брежнев, как я, т. е. Вы почувствовали какое-то непонятное состояние, рассуждая как бы сам с собой, сказал мне: т. Виноградов, мы соседи и находимся в хороших отношениях. Какие причины побуждают шаха покупать оружие на такие огромные суммы? Конечно, это дело самого шаха, он руководит государством, но он знает твердо, что СССР — никогда не нападет на Иран. На этом я свое раздумье закончил. Экономические связи он считает хорошими и не видит в перспективе их ухудшения, а наоборот. Беседуя со мной, он вспомнил свой визит в вашу страну и в связи с этим задал мне вопрос, сколько раз шах (вы) были у нас и сколько раз наши товарищи, как говорят у нас на высшем уровне, были в Иране. Видимо, время сыграло свое и поэтому он был удивлен, что мы в долгу по этому вопросу. Просил передать, что лично займется этим вопросом, чтобы был в расчете.

Катушев К. Ф. 15-17 будут президенты соцстран. Не смог бы я принять их у себя в кабинете без доклада, просто побеседовать. Дал согласие.

Соломенцев — информирует об итогах за январь м-ц. просит корма — сверх плана 4 млн. тонн.

Голиков Вик. Андр.²¹⁶ о докладе по с/хоз-ву «Ленинская аграрная политика КПСС и наши очередные задачи».

8 февраля

Вновь болела рука и совершенно бессонная ночь.

14 февраля

Говорил с т. Черненко К. У.³⁵⁶ — он едет ко мне с докладом.

Говорил с Машеровым⁴⁸⁰ — поздравил с 59-летием. Переговорил с Кунаевым Д. А. Переговорил с Русаков.

17 февраля

Совещание академиков.

13 марта

Вышел на работу. Был до 2-х ч. 10 м. в ЦК.

Утром был Чазов²⁹⁰, ортопед. Принимал и наговорился с Черненко. Заходил к Кириленко — «доложился», что вышел на работу.

14 марта

День рождения Галочки⁴⁸¹.

Переговорил с Городовиковым⁴⁸². Просьбы я просил его рассказать т. Черненко К. У., что ему нужно, так как он наговорил мне уйму просьб. Мне трудно было понять. Он хочет завтра приехать в Москву, походить по министерствам. <...>

22 марта

Массаж. Утро — домашняя работа.

Переговоры с т. Черненко, переговоры с Андроповым.

Дорошина читала отклики на мою речь. Прочли записку т. Пономарева, Русакова. Звонил т. Гусак, поздравл. с выступлением на съезде профсоюзов, сказал: это нам помощь.

Прием Родригеса⁴⁸³ — 2 ч. 10 м. Присутствовали т. т. Пономарев, Русаков.

Звонил Новиков И. Т., благодарил за дары, хвалил за выступление на съезде.

25 марта

11 утра — посещение выставки худ. карикатуристов.

Голосование на съезде профсоюзов. Закрытие съезда. В перерыве много вопросов в беседе с товарищами по различным вопросам.

30 марта

Массажа не было — 1-й день. <...> Отдал Александру Яковлевичу <Рябенко> долг. <...> Переговорил с тов. Сусловым М. А. Он одобрил первую беседу с Венцом⁴⁸⁴ и вторую. Немного окреп. Я ему сказал, что я первый день без массажа, т. е. пока буду принимать через день...

7 апреля

Переговорил с Кириленко А. П. Поздравил Мазурова К. Т. — 65 года.

Переговорил с Подгорным¹⁵² о помощи Кубе.

Переговорил с т. Архиповым⁴⁸⁵: благожелательно отнестись к Кубе.

Переговорил с Кулаковым о падеже скота в Одесской области и о состоянии с весенним севом.

Переговорил с Сусловым, Устиновым²³ о Кубе.

Переговорил с Косыгиным по Кубе.

Тихонов Н. А. — о Кубе.⁴⁸⁶

Работал с Г. Дорошиной — ответ французской компартии на наше письмо.

Говорил с Громыко²⁰⁹ об Арафате⁴⁸⁷ и сроке визита во Францию. Условились, что лучше 20-21-22.

Принял Арафата.

10 апреля, воскресенье

Был дома на даче — обедал. Борщ из свежей капусты — кешанка.

Отдых. Был на дворе. Дочитывал материалы.

Смотрел хоккей: сборная СССР — Швеция. Итог 4:2 в пользу СССР.

Смотрел «Программу времени». Ужин. Сон.

12 апреля

Рассмотрел программу Асада³¹² — кто участв. написал.

Тито дать ответ, как он просит, в связи со своим приездом. Принял тов. Уткина В. Ф.⁴⁸⁸ с его предложениями о твердотопливных ракетах и подвижных на поезде. Надо собрать Совет обороны.

Прочел материалы к беседе с Дадудом <прав.: Дауд — Авт.>⁴⁸⁹.

Прочел записку Александрова по передаче наших предложений американцам по всем вопросам стратег. ракет.

Звонил Андропов — о беседе с Громыко²⁰⁹. Дать наши предложения США по стратегическим.

Дауд — просит личной встречи.

13 апреля

Утро — обычные мероприятия домашние. Брали кровь из вены.

С 11 часов переговоры с Даудом. Вопрос о встрече один на один отпал. Отдыхал. Здорово (обед). Работал с Дорошиной.

Политбюро в пятницу в 11 ч. утра.

В 12 часов четверг получение ком. билета.

16 апреля

Утром — 11 уток. Обед — отдых. Вечером — лес, пятнистый марал, кабан.

25 апреля

Принял Романов Гр. Васильевича (Ленинград)⁴⁹⁰ Принес малогабаритный телевизор (будут давать в 60 тыс.).

Принял Устинов Д. Ф.²³, Павлова Г. С., Рябенко по известному дом. вопросу.

Говорил с Подгорным¹⁵² — о футболе и хоккее, немного о конституции. Много говорил — вернее читал бумаги Устинова²³.

Звонил Голиков²¹⁶ — просил найти время прочесть материал по с/хоз-ву.

Подписал поздравление с 1 мая всем чл., кандид. и секрет. ЦК.

Работал с Галиной <Дорошиной> — часть бумаг. Много раз говорил с Черненко.

Дать согласие, чтобы Чазов Е. И.²⁹⁰ слетал в Америку, выяснить что можно (нужно) делать дляАндропова — вызывать их неудобно.

Принял тов. Кунаева Д. А.

Звонил Пахомов⁴⁹¹, Копенкин — 12 мая встреча ветеранов.

Галя Дорошина.

Щербицкий В. В. — просит к уборке помочь техникой — комбайны, машины, резина, горючее. Помочь Одессе мясом, в связи с болезнь свиней: много погибли.

Алиев — созревание зерновых будет раньше, просит оставить то, что им определено.

Вместе с конституцией решить о гимне.

Просят очередность республик оставить как было — привыкли к этому.

27 апреля

Принял тов. Черненко. Подписал протокол и много текущих разговоров о конституции и других делах.

Принял тов. тов. журналистов: Афанасьева Виктора Григорьевича, Лапина Сергея Григорьевича, Замятина Леонида Митроф.⁴⁷¹ Мне выписан бил. № 1.⁴⁹²

Спросил Я. П. Рябова, правильно ли я вернул ему, которую он оставлял у меня. (Правильно.)

Подписал А. Я. Рябенко документ, что я дал деньги Витусе на постройку дачи.

28 апреля

Бритье, плаванье, завтрак. Затем занимался (долго) Мише⁴⁹³ и Витуси. Участ. Рябенко, В. П.

Занимался с Дорошиной с шифровкой. Говорил с Цукановым о поздравлении.

Принимал т. Дымшица. Тянет к стр-ву. Игнат — хороший человек, но...

11 мая

Вес —85.500.

Принял Русакова К. В. о просьбе Хонеккера наградить Абрасимова, в связи с 65-летнем. Я подписал ответ Хонеккеру через посла ГДР, что у нас эта дата не является юбилейной. Русаков готовит материал по Болгарии.

Рябенко — списать за счет отпуска то, что приносили ребята; В. П. свое оплатила.

Пришел Г. К. Цинев. Встреча с в[етеранами]. Звонил Н. А. Тихонов. ГДР просят товарный кредит, не обещал ли я этого. Он должен рассматривать этот вопрос с Байбаковым⁴³¹.

С Дорошиной по повестке дня ПБ на12.

Принимал из Южного Йемена Мутейля⁴⁹⁴. Громыко А. А.²⁰⁹, Самотейкин⁴¹⁹.

Беседовал с Громыко о возможности встречи с Фахли⁴⁹⁵, если будут приняты все вопросы реабилитирующие, а затем и возможность с Асадом.

Просил Андропова принять 12-го Мутейля.

Дочитал до конца с Г. Дорошиной проект моего выступления о новой конституции на Пленуме ЦК. У меня сложилось твердое убеждение, что этот доклад должен быть рассчитан не более, чем на 50 минут. А на сессии там придется часа 1 ½.

26 мая

Провел Политбюро ЦК.

Живкова — наградить героем⁴⁹⁶.

Провел беседу с министрами иностранных дел.

16 июня

10 ч. утра — сессия Верх. Совета.

Избрание тов. Брежнева председателем Президиума Верховного Совета (много поздравляли)⁴⁹⁷.

Принял Усубалиева⁴⁹⁸ — принял их просьбу и направил в Совм.

Работал с Г. Дорошиной.

Принимал Д. Ф. Устинова²³.

5 июля

Прием и переговоры с послом США⁴⁹⁹. Присутствуют Благов, Кузнецов⁴²¹, Суходрев⁵⁰⁰ — переводил.

Говорил со многими пойти на «Спартак» (Днепропетровск) в БКД.

12 июля

Приехал в Крым на отдых. Ехал за рулем на Рой-Ролссе <так в тексте — Авт.> с Вик. Петров., Галочкой, няней, водит. Алекс. Алекс.

14 июля

Работал с тов. тов. Благовым и Дорошиной.

а)      письмо Крайскому⁵⁰¹ на его приглашение.

б)      ответ Картера⁵⁰² на мое поздравление с днем независимости.

в)      письмо Ф. Кастро: его удовлетворение нашим решением по эконом. вопросам.

Шмит <так в тексте> в Вашингтоне беспокоится различными подходами Запада к Востоку. Картер сказал, что он хочет встретиться в Брежневым. Шмидт поддержал это предложение.

Эфиопия — в трудном положении. Внутр. и внешняя контрреволюция наступают. Должна состояться консультация в Москве представителя Эфиопии и Сомали (экспертов)⁵⁰³.

Румыны не берут у нас печатные издания, ссылаясь на указания сверху.

Тито: китайцы выдвигают кое-какие условия: чтобы это не называла партийно-правительственной делегацией, а государств. или визитом Тито. В состав входили бы только советники посольства — не хотят, чтобы в составе делегации были люди, которые будут с ними в Москве.

Встреча с Хоникером <прав.: Хонеккером — Авт.>. 19-го июля в 6 часов вечера у меня на даче.

В Артеке будет проходить фестиваль с 22 по 30 июля.

15-го приезжает т. Гусак.

Цвигун⁵⁰⁴ написал записку — об откликах на прием мной дипломатов всех стран.

18 июля

Устинов Д. Ф.²³ — о ракете Челомея. Он рассказал о том, что он и Юр. Влад. беседуют с Раулем Кастро.

Работал с Благовым и Дорошиной.

Встретился с Черненко — забили козла.

Поздравил Громыко²⁰⁹ с днем рождения.

Забили 1-го козла.

Смотрели футбол: Динамо-Киев — Тбилиси.

20 июля

Завтрак. Бритье. Плавал в море 1 ч. 10 м., затем в бассейне. Ходил на пирс.

Забили козла. Обед. Отдых.

После отдыха — работал с Дорошиной Г.

Гусака можно принять в пятницу 22 июля в 6 ч. вечера.

Разослать по Политбюро материал о транспортной ракете Челомея.

Об операции по разоблачению шпионской деятельности посольских работников США. Разослал в круговую группе товарищей. Согласен с проектом постановления и награждениями лиц, проводивших эту операцию⁵⁰⁵.

Принять тов. Кадара 26 июля в 6 ч. вечера.

Телеграмма из Гаваны — об обстановке накануне праздника дня национального восстания. О плохом положении и настроении населения. Разослать членам и канд. в члены Политбюро.

Ответ Крайского на мое письмо с его приглашением меня — понимает, что я занят.

Переговорил с т. Бородиным Леонид Александровичем.

Переговорил с т. Алиевым.

Забили домино с Черненко К. У.

Отбой.

21 июля

Говорил с Абрасимовым П. А. Он говорил о впечатлениях Хонекера. Я попросил ГДР-овский фен⁵⁰⁶.

Говорил с Кириленко А. П. Он еще раз вернулся к вопросу о Кадаре. Обещали прислать новое решение,

6 августа

Подписал протокол Политбюро ЦК.

Плавал в море 42 м., бассейн — 28. Гулял на пирсе. Сыграли в домино с Черненко К. У. Выиграли.

Обед. Отдых.

Работал с Дорошиной.

Комментарии Кадара после возвращения из Крыма — положительно.

ФРГ — работают над моим приездом и ждут важных положит. результатов. Шмидт против нейтронной бомбы. Шмидт считает, что у Картера нет ясной линии в то время, когда у Брежнева она есть, с ним легко говорить.

Картер подписал законопроект о создании нового министерства энергетики вместо трех ведомств. Это новое министерство будет основным центром по созданию электронной бомбы. Бюджет его ежегодно будет 10 млрдов. Возглавит его Шлессингер⁵⁰⁷.

Фидель Кастро о китайцах говорит, что это предатели в международном комдвижении.

Документ Андропова — о Панамском канале — здесь и наш человек — и всякого рода обещания Картера во всех странах Южной Америки считают Картера с его правами человека, как вмешательство во внутренние дела государств.

Послание мне Э. Кенеди⁵⁰⁸ (разослал вкруговую).

Книга «Страницы жизни» для Америки⁴⁵⁸. Подписал указы Президиума Верховного Совета.

29 сентября

Провел заседание Политбюро ЦК. Затем небольшой перерыв.

Вручил т. Щербицкому⁵⁰⁹ 2-ю звезду Героя Соцтруда, произнес небольшую речь. Он тоже. После чего дали обед в его честь.

После обеда принял премьер-министра Франции Бара⁵¹⁰.

30 сентября

Провел заседание Президиума Верх. Совета.

Уехал в Завидово. 3 каб, лосенок-марал.

Вечером сообщили приказ тов. Устинова Д. Ф.²³ о присвоении звания «полковник» Василию Петровичу Щербакову⁴³⁵.

3 октября

Пленум ЦК КПСС. Мой доклад. Избрали Кузнецова и Черненко кандидатами в члены ПБ.

Говорил по телефону с Тихоновым Н. А. Разбирал бумаги с Черненко К. У.

22 октября

Был в ЦК — взял деньги, дал Викторин Петровне.

Смотрел футбол (плохой).

23 октября

Встречался с А. А. Громыко²⁰⁹. Картер давит на Запад. Герм., чтобы Запад. Европа взяла на вооружение нейтронную бомбу. Шмидт ответа Картеру не дал.

24 октября

Переговорил с Савинкиным⁵¹¹ о званиях, кадрам и зам. к Щелокову⁴²³.

Переговорил с Устиновым Д. Ф.²³

Принял Цуканова Г. Э. — по плану.

Переговорил с Андроповым Ю. В., Александровым, Черненко, Сусловым о статье в журнале «Проблемы социализма».

25 октября

Продолжение переговоров с Десан <прав.: Десаи>⁵¹². Говорит он, что Индия всегда будет хорошо относиться к СССР, дружба останется навсегда.

Китай и другие разочарованы тем, что их надежды на то, что с измененением правительства усилится негативные стороны к СССР, их разочарование доставили мне радость.

Он согласен с моим предложением о посылке в Индию наших специалистов черной, цветной металлургии. Вместе разработали бы планы нашего дальнейшего развития. Мы согласны с Вашим предложением о значении личных встреч как на высшем уровне, так и на других.

Индия взяла курс неприсоединения. Важны отношения с США. Если удастся их наладить, мир будет обеспечен. Сложность Ближнем Востоке. Сложность была заложена в момент организ. Я согласен с Вами — Израиль должен уйти со всех оккупированных территорий, дать (признать) (ООН) и дать палестинцам возможность иметь на р. Иордан свое государство (если другие арабские государства не будут возражать).

Нас беспокоят события между Сомали и Эфиопией. Важное значение имеет положение, что существующие границы нерушимы. Мы это поддерживаем, но не все это признают. Важно, чтобы Вы и США воздействовали на эти страны.

Китай будут создавать долгие годы Вам-нам. Они хотят господствовать над миром. На наших картах печатается Кашмир, как китайская территория⁵¹³. Эго идет с давних времен, независимо прошедшим изменениям.

Китай имеет и другого рода трудности. Это вопрос ядерного вооружения. Он приветствует переговоры и даже маленькие сдвиги, если СССР и США договорятся, китайцы не осмелятся начать войну.

Мы рады договоренности Вас с США по вопросу Индийского океана. На островах не должно быть военного персонала (1-я ступень замораживания). Отношение между бедными и развивающимися странами. Богатые должны помогать, это их моральный долг.

Могилевец Мих. Евстафиевич организовал часы для Десан и министра иностр. дел.

27 октября

Провел П. Бюро, в том числе о Рашидове — 2-го Героя, в связи с успехами в работе (хлопок) и шестидесятилетием⁵¹⁴.

Принимал Кириленко А. П. Он в комиссии по рассмотрению анонимки на Бодюла²⁵². Критикуют его за комплексы. Он защитил докторскую и т. д. Криминала нет.

14 ноября

В 7 часов вечера был в клинике. Осматривал Н. А. Лопаткин. Указание: 4 дня находиться в постельном режиме.

а)      не выходить на воздух

б)      не есть острого — перец, хрен, горчица, моченые помидоры.

в)      прием таблетки (1 штуку) утром — обед — ужин.

г)      не ложиться сразу после еды, немного походить в домашних условиях.

16 ноября

В 11 ч. дня состоялось вручение мне золотой медали Карла Маркса⁵¹⁵. Вручал академик (пред. Акад. наук) Александров А. Н. Немного поработал с Черненко К. У. и Дорошиной.

20 ноября, воскресенье

Был с Галочкой у Виктор. Петровны. Вначале заехали в Кремль. Вечером играли в домино.

21 ноября

Принимал т. Глушко Валентин Петровича⁵¹⁶. Докладывал о орб. станции. Скоро мы должны пускать в воздух в одном отсеке наши, в другом — чех. Затем в одном — наш, в другом из ГДР. Просит передать уникальное оборудов. (т. Кузнецов) из авиапрома министерству общего машиностроения. Говорил с Афанасьевым⁵¹⁷, дал поручение проработать этот вопрос.

Принял т. Черненко К. У.тов. Челомей¹³⁹ — о крылатых ракетах.

1978

26 января

Сделал прогулку от дома Барвихи до выезда. Попрощался с обслужив. персоналом Барвихи.

Говорил с Павловым³⁶⁷ о Медведев⁵¹⁸, квартире и Елагине.

Получил зарплату.

Провел Политбюро.

1 февраля

Обработка.

Принимал Рауля Кастро⁴²⁴.

Был в Большом театре с В.<икторией> П.<етровной> и товарищами («Трубадур»).

6 февраля

Принимал тов. Челомея В. Н. Спросить Д.<митрия> Ф.<едоровича>²³, нужен ли ядерный реактор на разведывательном спутнике, ведь можно обойтись солнечными батареями.

Что противопоставить американскому космическому самолету «Шатл»? С Афанасьевым Серг. Алек.⁵¹⁷

Владимир Николаевич <Челомей> обещал справку по нейтронной бомбе и ее влиянию на технику.

Говорил по телефону по этим вопросам.

Принимал Андропова — кадры, агентура.

Заходил Мих. Титович — о Юрочке. Разговор с Юрой.

Небольшая работа с Галиной.

Стихи.

15 февраля

Разговаривал с Копейкиным.

Принимал Джелуда⁵¹⁹. Тянучий разговор (2 часа). Подарил шашку.

Смотрел орден «Победы».

Работал с Дорошиной.

20 февраля

Вручение ордена «Победа»⁵²⁰. Поздравление товарищей⁵²¹.

Переговорил с Громыко А. А.²⁰⁹ в больнице.

Звонил Юрий Михайлович, поздравлял от себя и Гали.

В 4-30 встречал Асада³¹².

Переговорил с Алиевым, секр. обкома Свердловска.

27 февраля

Вес 85-650.

Рассчитался с Мих. Евстафиевичем за часы, которые купил для Витуси в день рождения — 140 руб.

Переговорил с Черненко К. У.

Переговорил с Устиновым²³, он благодарил за дары и с удовольствием поедет на хоккей.

Отправил ряд фотографий на усмотрение т. Черненко. <...>

Говорил с Чазовым Е. И.²⁹⁰ и Подгорным¹⁵² о снотворном.

28 февраля

Переговорил с Черненко К. У. Нового ничего нет. Бумагу по нейтронной бомбе (Челомей дал мне) я разрешил в соответствии с моими указ. дать трем — Устинову, Афанасьеву.

Говорил с Чазовым²⁹⁰. Видимо, он не совсем точен о Юрии Леонидовиче.

Говорил с Юрой. Говорил с Мих. Титовичем. Говорил с тов. Патоличевым Н. С. о Юрии Леонидовиче. Работал с Г. Дорошиной. Подписал указы и другие документы, подписал письмо Тито. Утвердил повестку Политбюро.

1 марта

Приходил Могилевец с образцами шерстяной куртки — не подходит.

Говорил с Машеровым⁴⁸⁰ о реакции на цены⁵²¹. Норм. Подготовка к севу идет, хотят получить по 28 цнт. с га.

Разговоры о повышении цен. Шеварнадзе⁵²¹ <так в тексте — Авт> — нормальная обстанов. Алиев Гейдар Алиевич. Андропов Ю. В. — о ценах.

Было землетрясение в Ставропольском крае, обошлось благополучно. Молдавия, Ив. Ив. Бодюл⁵² в Москве?

Армения, Демирчян⁵²² — нормальная.

Таджикистан, Расулов⁵²³ — нормальная, сеют травы, ранние овощи. Подготовка к севу хлопка хорошая.

Байбаков⁴³¹ — о пленуме.

Чазов²⁹⁰ о Подгорном¹⁵².

Работал с Дорошиной. Затем был у зубников и т. Лопаткина.

9 марта

Провел Политбюро. Принимал Арафата⁴⁸⁷. Был на хоккее.

15 марта

Послал материалы к Пленуму (через Галю). Подписал каждый материал Косыгину, Щербицкому, Кунаеву, Андропову. Устинову²³.

Подписал указы.

Приходил К. У. Черненко. За «Новый мир» 600⁵²⁴.

Туляки — ружье.

Ликвидировал проект решения о запрете выезда с мужьями жен без спец. на то решения.

Прочитал телеграмму о заседании ПБ ГДР, где т. Штоф⁵²⁵ отчитывался о своей поездке в ССР.

Вручение ордена газете «Известия».Подготовка к заседанию Политбюро на 16-00.

Разговаривал с Нуриев⁴⁰⁶ — приехал. Посмотрел подарок В. П. от Гамзатова⁵²⁶.

Работал с Г. Дорошиной.

Был на хоккее.

21 марта

Замятин о Ростроповиче и Вишневской⁵²⁷. Андропов КЗ. В. — по этому же вопросу, я просил связаться с т. Замятиным⁴⁷¹.

Путают Юлия Харитона⁵²⁸ и случайный провокационный пуск с подводных лодок — даже небольшие, трудно будет разобраться.

Он боится, чтобы Славский не зажимал в таких вопросах, как стр-во. Просит специальное постановл. о дальнейшем развитии.

26 марта, воскресенье

Утро в Завидово. Вечер — гости, золотая свадьба⁵²⁹.

17 апреля

Принял К. У. Черненко. Говорил по телефону с Капитоновым: почему пошла тяга кадров из Свердловска в центральные органы⁵³⁰.

Беседовал по телефону с Медуновым, у них на полях хорошо.

Работал с Г Дорошиной, прочел заключит. акт коммюнике в ФРГ.

1 мая

Был на Красной площади — демонстрация. Вечером смотрел хоккей СССР-Финляндия: 10-2.

9 мая

Проводил Викторию Петровну в Карловы Вары.

Разговаривал с Черненко К. У., Долгих о поездке в Испанию. Куньял⁵³¹ передавал горячие приветы, при упоминании моего имени все встают. Хотят издать на своем языке книжку «Малая Земля»⁵³².

Принимал Громыко А. А.²⁰⁹, в связи с его поездкой в ГДР.

9 июня

Обработка (закончила с носом).

Подписал протокол Политбюро от 8-го.

Переговорил с Черненко. Переговорил с Александровым (поездка по Прибалтике). Переговорил с Замятиным⁴⁷¹ о моей записке по некоторым внешнеполитическим вопросам.

Принял кубинского посла — принял медаль⁵³³. По этому поводу переговорил с Громыко²⁰⁹ и Черненко, а также Русаковым. Все они за то, чтобы дать в печать (фото на память).

20 июня

Говорил с Черненко по Димитровской премии⁵³⁴. Все оформлено, завтра будет в печати.

Приезжал Черненко. Утвердил повестку дня ПБ.

Говорил с Кунаевым Д. А. Общая обстановка удовлетворительная. Кунаев книжку «Целина» читал, одобряет.

Говорил с Моргуном. Говорит о небывалом хлебе. Просит хотя бы на короткий срок помочь комбайнами — суммы дают им немного.

Толстикова — в Сирию⁵³⁵.

Говорил с М. А. Сусловым о 60-ии Шелепина. Он — за⁵³⁶.

Говорил с Громыко А. А²⁰⁹. о Фалине. Обещал 2 дня⁵³⁷.

Переговорил с Шеварнадзе⁵¹¹ <так в тексте. — Авт.> — информация.

Переговорил с т. Медуновым — хорошая.

Переговорил со Ставрополем Горбачев М. К.⁴²² <так в тексте> хорошо.

17 октября

84-20.

Сделал массаж. Плавал.

Переговорил с К. У. Черненко, дал согласие на повестку дня (четверг 11 утра).

Переговорил с Г. Н. Гусаком, поддержал морально.

Работал с Галей Дорошиной.

Обед — отдых.

Чтение «Целины», 22 страницы⁵³⁸.

Уехал домой.

8 ноября

Работал в Кремле. Вечером был в цирке.

20 декабря

В 11 ч. утра постоял у гроба т. Зверева⁵³⁹.

Звонил из Астрахани.

Говорил с Грушевым¹⁷¹.

1979

23 января

84-950.

Переговорил с К. У. Черненко.

Переговорил с Андроповым.

Переговорил с Гришиным В. В. о гор. конф.<еренции>

Работал с Дорошиной.

Разговаривал с Кириленко А. П.⁵⁴⁰

Поздравил Сизова Г. Ф. — 76 лет⁵⁴¹.

Приезжал т. Черненко — деньги и снотворное⁵⁴².

20 марта

84-300.

Отправил 5 коробок конфет Викт. Петровне. Отправил Галочке помадки — тоже со стола, не привезенные вчера.

Говорил с Викторией Петровной.

Приезжал К. У. Черненко.

Прочел записку для беседы с Тараки⁵⁴³.

Рассмотрел повестку дня ПБ на четверг.

22 марта

84-650.

Беседовал с т. Черненко.

Провел Политбюро ЦК.

Кузнецов⁵⁴⁴ вручил орден Октябр. Рев. за целину. Принимать буду⁵⁴⁵.

14 мая

83-900.

Черненко положили на Грановского (приболел)⁵⁴⁶.

Говорил с Дмитрий Фед. — он 15-го уезжает в Венгрию на штабное учение и побудет в одной дивизии.

Работал с Г. Дорошиной, подписал указы.

Информация по шифровке о встрече. Разговор с Корниенко⁵⁴⁷ по шифр. Венца⁴⁸⁴ <так в тексте: правильно — Вэнса. — Авт.> и Бжезинского⁵⁴⁸.

Передал Цуканову⁹⁵ 17.000 руб. для вклада в сберкассе. Завещал на В.<икторию> П.<етровну>

21 мая

83-700.

Провожал т. Тито²⁴² на родину.

Переговорил с Романовым Г. В. (Ленингр.)⁴⁹⁰.

Принимал Капитонова И. В.

Разговаривал с Горбачевым⁴²² <...>, с Демичевым⁵⁴⁹

<...>, с Табеевым⁵⁵⁰.

Передал Цуканову Г. Э. для сберкассы 26.700 руб.

Подпись на грампластинки.

Принял тов. Устинова Д. Ф.²³

1 августа

Приехал тов. Н. А. Чаушеску²⁷².

21 августа

84-650.

Принимал Черненко К. У. с бумагами и проектом Политбюро на четверг.

Получил от Чазова²⁹⁰ 8 штук.

Переговорил с Дорошиной.

Переговорил с Косыгиным о герое Смирнову⁵⁵¹.

Переговорил с Бычковым А. С. — приемная ЦК.

Ростов — Бондаренко Иван Афанасьевич⁵⁵² — 9,6 млн. с га под озимые готов.

Саратов — Гусев Владимир Кузьмич⁵⁵³. Колосовые зерновые 9,3 т. с га. Просит продать 220 т. тонн при плане 200 т. тонн. 30-31° темпер. в хорошем состоянии. Кукуруза — это обеспечить кормом каж.

Абрасимов Петр Андреевич, Берлин (посол). Долгий разговор о поездке на праздник 30-летия.

Волгоград, 2-й секр. Крылов Сергей Евгеньевич⁵⁵⁴. Урожайность 8,2 цн. Наметили посеять 1,700 т. озимых, но тревога. Сухость. То, что посеяли, немного лежит на семена. Техника. Готовы. Сроки для сева еще есть.

28 августа

Принял, долго говорил с Тихоновым о секретариате, чтобы Черненко тоже вел секр-т. На первых порах хотя бы по очереди: Суслов, Черненко, Кириленко. Алиева взять. Горбачева⁴²² сделать кандидатом.

Принял Медунова Сергей Федорович.

Говорил с Андроповым Ю. В.

11 сентября

86-650.<...>

Я учился писать так, в последнее время стал писать, почему сам не могу...

18 сентября

86-00.

Пришел А. Н. Косыгин. Долго рассказывал о поездке в Эфиопию и Южн. Йемен.

Был Городовиков⁵⁵⁵. Я дал поручение Капитонову помочь ему устроиться на работу.

Разговаривал с Качаловским — Днепропетровским⁵⁵⁶.

Разговаривал с Щербицким.

Разговаривал с Черненко.

Рассмотрел повестку дня Политбюро.

Подписал документ Романова о «Кировец». Говорил с Горбачевым⁴²², передал ему то, что говорил мне Косыгин о кукурузе.

30 октября

85-200.

Принял Л. В. Смирнова (зам. пред.)⁵⁵⁷.

Принял Устинова Д. Ф.²³ — по бумаге Дальн. Восток.

В 4 часа дня сняли электрограмму.

Имел разговор с доктором относительно Юры.

Принял Андропова Ю. В., Устинова Д. Ф., Громыко А. А.²⁰⁹ по Афганистану⁵⁵⁸.

Был на хоккейном матче — Спартак-Динамо. 7:1.

22 ноября

86-200

Провел Политбюро ЦК. Обменялся мнением о положении в Афганистане. Амин расстреливает много кадров⁵⁵⁹.

3 декабря

Переговорил с Андроповым Ю. В. Получил⁵⁶⁰.

Обменялись с Андроповым по военным делам.

Переговорил с Сусловым М. А., он принимал кадры.

Принял Громыко А. А.²⁰⁹

После отдыха работал с Дорошиной над шифровками.

10 декабря

86-700.

Принял вместе Громыко, Устинова²³, Андропова.

Вечером в 6 часов — чл. и кандидат. О Афинонстане <так в тексте — Авт.>.

11 декабря

Сессия Верховного Совета РСФСР.

Обед и отдыхал.

Подарок Виктории Петровне — ваза, 120⁵⁶¹.

1980

16 января

Говорил с Андроповым — замок.

Говорил с Тихоновым Н. А. — замок.

Работал с Дорошиной (часть материала). Обед. Отдых.

Возня с замком от сейфа в Кремле.

23 января

Переговорил по телефону с Черненко о Сахарове⁵⁶².

Переговорил с Сусловым М. А. тоже о Сахарове; что сделать.

Дал задание Загладину и Жукову⁵⁶³ встретиться с Шельман-Бельмас⁵⁶⁴ и разъяснить проделки Сахарова

Разговаривал с Андроповым и о Сахарове и ...

13 февраля

87-500.

Поздравил Василий Вас. Кузнецова с днем рождения.

Говорил с С. К. Цвигуном — 4 штуки.

Отдал Цуканову Г. Э. 9.000 на книжку.

Беседовал с Замятиным⁴⁷¹ по олимпийским итогам⁵⁶⁵.

2 октября

86-800.

Черненко К. У. Тихонов Н. А. — умерла Шета⁵⁶⁶.

Прошло засед. Политбюро.

23 октября

86-500.

На сессии Верх. Совета. Освобождение А. Н. Косыгина. Избрание пред-совмина т. Тихонова Н. А.⁵⁶⁷

18 декабря

86-700.

Политбюро ЦК. Вручение награды⁵⁶⁸.

1981

17 февраля

88-500

Поздравил т. Щербицкого. 63 года.

22 февраля

88-300.

Пробовал говорить в зале Кремля.

28 февраля

89-600.

Съезд.

Принял Хонекера.

Принял Кадара.

13 мая

83-900.

Заключительная беседа с конголезцами. Подписание документов⁵⁶⁹. Переговорил с Викторией Петр.

18 июня

Провел Политбюро.

Вручил орден т. Чондре <прав.: Чандре — Авт.>⁵⁷⁰

Моргун Федор Троф. Прошли хор. дожди.

Ливенцов Вас. Андр.⁵⁷¹, Актюбинск. Хорошие дожди.

Эстония — Вайно Карл Генрих⁵⁷². Нормальн.

Армения — Карен Серопович.

<Демирчян>⁵²² Выше среднего.

Гроссу Семен Кузьмич.⁵⁷⁴

Завидово.

23 июня

Сессия Верховного Совета.

Мое выступление. Обращение к парламентам мира⁵⁷⁵.

3 июля

Прибыл в Ялту.

5 июля

Поблагодарил Т. Я. Кисилева за дары природы. Плавал в море 10 минут, в бассейне 15 минут.

23 сентября

Провел Политбюро.

Дорошина прочла письмо Рейгана⁵⁷⁶ мне. Я разозлил его⁵⁷⁷. Принял Чебрикова⁵⁷⁸, Боголюбова. Принял Тихонова и попрощался. Пельше Арвид Янович⁵⁷⁹. Долгих.(339)

24 сентября

Вручение награды тов. Черненко К. У.

27 октября

Провели переговоры с йеменцами.

Поблагодарил Рашидова. Поблагодарил Шерванадзе Эдуарда. Переговорил с Черненко. Принял Бородина (Астрахань). Ужин в честь йеменца Салема⁵⁸⁰.

16 декабря

Принял Кармаля Бабрака⁵⁸¹. Получил их орден⁵⁸².

Принял Арнольда <прав.: — Арманда> Хаммера⁴²⁸.

Рассмотрел материалы к Политбюро.

19 декабря

Состоялось вручение награды мне⁵⁸³. Вручал М. А. Суслов — я отвечал.

Переговоры с т. Ярузельским⁵⁸⁴. Он поздравил с награждением.

Получил желтенькие по 28 включительно⁵⁶⁰.

Цвигун Сем. Кузьмич.

Дорошина Г. А. Андропов, Тихонов, Цинев, Устинов²³, Громыко²⁰⁹.

1982

25 января

Шеварнднадзе (так в оригинале — Авт.) Эдуард Амвросиев⁵²¹. Поздравил 54 года.

Лейбман Давид Наумович просит через Промыслова⁵⁸⁵ и Сизова Г. Ф. Дорошина Г. А.

Получил от Ю. В. желтенькие.

11 марта

Черненко К. У. Тихонов Н. А.

Провел Политбюро ЦК.

Переговорил с т. Поплавским⁵⁸⁶ насчет квартиры для отца Косарева⁴⁷⁴.

Получил зарплату 350 руб. 40 к. 1/III 15/III.

Дорошина.

Переговоры с Густавом Никодимовичем.

<Гусаком>

Поздравил Георгадзе⁵⁸⁷ с 70-тием, награждение орденом Ленина.

Алиев Гейдар Алиевич благодарил за награждение орденом Октябрьской Революции.

Переговорил с В. П. Щербаковым⁴³⁵.

3 мая

Громыко²⁰⁹ беседовал с Младеновым⁵⁸⁸ и тот сказал, что Живков выживает тех, кто хорошо относится к Сов. Союзу. Наш посол такого же мнения, как и Младенов.

20 мая

Черненко, Пономарев.

Провел Политбюро ЦК.

Переговорил с Павловым о средствах, переведенных американским издательством за издание у них моей биографии.

Дорошина Г. А.

Обед. Отдых.

 

Сноски к дневнику Л. И. Брежнева*

*Здесь и далее все должности приводятся на момент сделанной записи

 

1958

¹ Даллес, Ален Уэлш (1893-1969) — американский дипломат и политик, директор ЦРУ

² Серов, Иван Александрович (1905-1990) — председатель КГБ при СМ СССР

³ Микоян. Анастас Иванович (1895-1978) — член Президиума ЦК КПСС, первый заместитель Председателя Совета Министров СССР.

⁴ Лукомский Павел Евгеньевич (1899-1974) — советский терапевт и кардиолог, профессор, главный терапевт Минздрава СССР.

⁵ Хрущев. Никита Сергеевич (1894-1971), первый секретарь ЦК КПСС. В первоначальных записях видно заискивающее отношение Л. И. Брежнева к вождю, однако уже к 1963—1964 гг. этот восторженный тон резко сходит на «нет».

⁶ При непосредственном участии Л. И. Брежнева, как куратора ВПК, в этот период были созданы новые системы ПВО, признанные лучшими в мире.

⁷ Капица Пётр Леонидович (1894-1984) — крупнейший советский ученый-физик, директор Института физических проблем АН СССР. 29 мая 1958 года, через день после этой записи, было отменено постановление Совета Министров от 17 августа 1946 года, отстранявшее П. Л. Капицу от руководства в научных учреждениях.

⁸ Запорожский завод № 478 выпускал авиационные двигатели.

⁹ Булганин Николай Александрович (1895-1975) — министр обороны СССР, член Президиума ЦК КПСС.

¹⁰ Ту-28 — авиационно-ракетный комплекс дальнего перехвата. Как раз 4 июля 1958 г. вышло Постановление Совмина СССР, поручившие КБ А. Н. Туполева создание этого комплекса. В 1965 г. он был принят на вооружение под обозначением Ту-128 С-4.

¹¹ Гироскопы — устройства, используемые, в частности, в авиационной и ракетной технике.

¹² Дымшиц Вениамин Эммануилович (1910-1993) — советский партийный и хозяйственный деятель, хорошо знакомый Брежневу ещё по совместной работе в послевоенном Запорожье. В 1957-1959 гг. — главный инженер на строительстве Бхилайского металлургического завода в Индии. Впоследствии — зампред Совета Министров СССР.

¹³ Правильно — Цыбин Николай Иванович — личный пилот Н. С. Хрущева, генерал-майор авиации.

¹⁴ Лукич Леонид Ефимович (1904-?) — партийный работник на Украине, старый друг и родственник (по линии жены) Леонида Ильича. Впоследствии — зам. министра черной металлургии СССР.

¹⁵ Брежнев Яков Ильич (1912-1993) —родной брат Л. И. Брежнева, начальник цеха Днепропетровского металлургического завода.

¹⁶ Доронин Павел Иванович (1909-1976) — первый секретарь Смоленского обкома КПСС, член ЦК КПСС.

¹⁷ Кекконен Урхо Калева (1900-1986) — президент Финляндии, активно способствовал сближению Финляндии и СССР. В мае 1958 г. состоялся первый официальный визит У. Кекконена в Москву.

¹⁸ Витя — домашнее имя жены Л. И. Брежнева Виктории Петровны (1907- 1995).

¹⁹ Кириченко Алексей Илларионович (1908-1975) — член Президиума ЦК КПСС, секретарь ЦК КПСС. Второй человек в партии. Впоследствии, в 1960 году, попал в опалу, был назначен первым секретарем Ростовского обкома КПСС и вскоре отправлен на пенсию.

²⁰ Официальный визит Н. С. Хрущева в Китай проходил с 31 июля по 3 августа 1958 г. и был посвящен вопросам военного сотрудничества двух стран.

²¹ Беляев Николай Ильич (1903-1966) — первый секретарь ЦК компартии Казахстана, член Президиума ЦК КПСС, секретарь ЦК КПСС.

²² Игнатьев Семён Денисович (1904-1983) — первый секретарь Татарского обкома КПСС, член ЦК КПСС.

²³ Кисилев Николай Васильевич (1903-1983) — первый секретарь Ростовского обкома КПСС, член ЦК КПСС.

²⁴ Устинов Дмитрий Федорович (1908-1984) — заместитель председателя Совета Министров СССР, председатель Комиссии Президиума СМ СССР по военно-промышленным вопросам. Впоследствии — председатель Высшего совета народного хозяйства СССР (1963-1965), секретарь ЦК КПСС (1965-1976), министр обороны СССР (1976-1984).

²⁵ Сухой Павел Осипович (1895-1975) — крупнейший советский авиаконструктор, генеральный конструктор ОКБ-51 по разработке реактивных самолетов, (Ныне — ОАО «Компания «Сухой».)

²⁶ Бардин Иван Павлович (1883-1960) — советский металлург, академик, вице-президент АН СССР, Герой Социалистического Труда, директор Института металлургии АН СССР и Центрального научно-исследовательского института чёрной металлургии.

²⁷ Соколов Тихон Иванович (1913-1992) — первый секретарь Пермского областного комитета КПСС, член ЦК КПСС.

²⁸ Пермский моторостроительный завод № 19 (ныне Пермский моторный завод) выпускал авиационные и ракетные двигатели.

²⁹ Рябиков Василий Михайлович (1907-1974) — первый заместитель председателя Совмина РСФСР, курировал военную и космическую промышленность.

³⁰ Сербин Иван Дмитриевич (1910-1981) — заведующий отделом оборонной промышленности ЦК КПСС.

³¹ Редькин Андрей Михайлович (1900-1963) — заместитель начальника Сводного отдела оборонной промышленности Госплана СССР.

³² Завидово — охотничьи угодья в Калининской (ныне — Тверской) области, он же объект «Ручей», излюбленное место охоты и отдыха руководителей СССР.

³³ Козлов Фрол Романович (1908-1965) — первый заместитель председателя Совмина СССР, член Президиума ЦК КПСС. Рассматривался Хрущевым в качестве своего возможного преемника.

³⁴ Вероятно, Воробьев Георгий Иванович (род. 1914) — первый секретарь Удмуртского обкома КПСС, член ЦК КПСС.

³⁵ Федоров Виктор Степанович (1912-1990) — в августе 1958 года был назначен председателем Госкомитета Совмина СССР по химии.

³⁶ Тихомиров Сергей Михайлович (1905-1982) — в августе 1958 года уступил пост председателя Госкомитета Совмина СССР по химии В. С. Федорову, а сам был назначен его первым заместителем.

³⁷ Ковровский электромеханический завод — производитель оборонной робототехники. Возможно, в записи идет речь о доработке первого в мире атомного ледокола «Ленин», который в 1958 г. готовился к ходовым испытаниям. Строительство корабля велось в Ленинграде на судостроительном заводе им. А. Марти.

³⁸ Руднев Константин Николаевич (1911-1980) — председатель Госкомитета СССР по оборонной технике.

³⁹ Вероятно, Кутейников Владимир Иванович, сотрудник оборонного отдела ЦК КПСС.

⁴⁰ Королев Сергей Павлович (1906-1966) — выдающийся ученый-конструктор, создатель советской ракетно-космической техники, директор и главный конструктор ОКБ-1 в подмосковном Калининграде (ныне — Королев), дважды Герой Социалистического Труда, Академик АН СССР.

⁴¹ Вероятно, Грушевой Константин Степанович (1906-1982) — генерал-лейтенант, член Военного совета Московского округа ПВО, земляк и близкий друг Л. И. Брежнева.

⁴² Желтов Алексей Сергеевич (1904—1991) — генерал-полковник, заведующий административным отделом ЦК КПСС. Скорее всего, речь идет о его предстоящем назначении начальником Военно-политической академии им. Ленина.

⁴³ Хруничев Михаил Васильевич (1901—1961) — генерал-лейтенант инженерной службы, первый заместитель председателя Госплана СССР.

⁴⁴ Лунев Константин Федорович (1907-1980) — генерал-майор, первый заместитель председателя КГБ СССР.

⁴⁵ Дудоров Николай Павлович (1906-1977) — министр внутренних дел СССР.

⁴⁵ Неизвестное лицо. Возможно, имеется в виду Г. Воробьев (см. сноску 34).

⁴⁶ Тихонов Николай Александрович (1905-1997) — председатель совнархоза Днепропетровского экономического административного района. С Брежневым был знаком ещё с 1930-х годов по Днепропетровску. Впоследствии — председатель Совета Министров СССР.

⁴⁷ Исанин Николай Никитич (1904-1990), Перегудов Владимир Николаевич (1902-1967), Александров Анатолий Петрович (1903-1994), Першин Виктор Иванович (1902-1968) — ученые и конструкторы, участвовавшие в разработке советских атомных подводных лодок.

⁴⁸ Ефремов Леонид Николаевич (1912-2007) — первый секретарь Горьковского обкома КПСС, член ЦК КПСС.

⁴⁹ В августе 1958 года в г. Грозном прошли стихийные беспорядки, вызванные убийством чеченцами русского рабочего на танцах. Возбужденная толпа захватила здания обкома, управлений МВД и КГБ, тюрьму, вокзал, перекрыла железную дорогу. Властям пришлось вводить в город войска. В результате беспорядков 2 человека были убиты, 32 получили ранения.

⁵⁰ Вероятно, Зенон Клишко (1908-1989), секретарь ЦК Польской объединенной рабочей партии, вице-маршал Сейма.

⁵¹ Салащенко Иван Архипович (1912-1982) — директор Новосибирского авиационного завода им. В. П. Чкалова (завод № 153).

⁵² Дементьев Петр Васильевич (1907-1977) — председатель Госкомитета Совмина СССР по авиационной технике, член ЦК КПСС.

⁵³ МиГ-19 — модель истребителя, снятого с серийного производства в 1959 г.

⁵⁴ Суслов Михаил Андреевич (1902-1982)— секретарь ЦК КПСС, член Президиума (Политбюро) ЦК КПСС.

⁵⁵ Илюшин Владимир Сергеевич (род. 1927) — советский летчик-испытатель.

⁵⁶ Редькин Михаил Васильевич — генерал-майор авиации, в 1949-1952 годах начальник Государственного научно-испытательного Краснознаменного института ВВС (ныне — Государственный летно-испытательный центр МО им. В. П. Чкалова).

⁵⁷ Т-3 — истребитель-перехватчик ОКБ Сухого, испытывавшийся В. С. Илюшиным.

⁵⁸ Косыгин Алексей Николаевич (1904-1980) — заместитель председателя Совмина СССР. Впоследствии — председатель СМ СССР (1964-1980), член Политбюро ЦК КПСС.

⁵⁹ Игнатов Николай Григорьевич (1901-1966) секретарь ЦК КПСС, член Президиума ЦК КПСС.

⁶⁰ Капустин Яр — ракетный военный полигон в Астраханской области.

⁶¹ Мухитдинов Нурутдин Акрамович (1917-2008) — секретарь ЦК КПСС, член Президиума ЦК КПСС.

⁶² Фурцева Екатерина Алексеевна (1910-1974) — секретарь ЦК КПСС, кандидат в члены Президиума ЦК КПСС. В 1960-1974 гг. — министр культуры СССР. Конфликтовала с Ф. Р. Козловым.

⁶³ Люлька Архип Михайлович (1908-1984) — советский конструктор авиационных двигателей, автор первого советского турбореактивного двигателя.

⁶⁴ В сентябре 1958 г. в Алжире, являвшемся французской колонией, была провозглашена независимость и создано Временное правительство.

⁶⁵ Брежнева (Милаева) Галина Леонидовна (1928-1998) — дочь Леонида Ильича.

⁶⁶ Малиновский Родион Яковлевич (1898-1967) — маршал Советского Союза, министр обороны СССР.

⁶⁷ Аристов Аверкий Борисович (1903-1973) — секретарь ЦК КПСС, член Президиума ЦК КПСС, заместитель председателя Бюро ЦК КПСС по РСФСР.

⁶⁸ Шереметьев Александр Григорьевич (1901-1985) — член Госкомитета СМ СССР по внешним экономическим связям.

⁶⁹ Гришманов Иван Александрович (1906-1979) — заведующий отделом строительства ЦК КПСС.

⁷⁰ Райзер Давид Яковлевич (1904-1962) — министр строительства Казахской СССР, кандидат в члены ЦК КПСС, ранее министр строительства предприятий тяжелой индустрии СССР. Хороший знакомый Брежнева ещё с 1930-х годов, когда он работал главным инженером строительства металлургического завода им. Ф. Э. Дзержинского в Днепродзержинске. Скорее всего, речь идет об уходе Райзера на пенсию.

⁷¹ Вероятно, в записи сообщается о посольстве Объединенной Арабской Республики, объединявшей в те годы нынешние Египет и Сирию.

⁷² Руденко Роман Андреевич (1907-1981)— генеральный прокурор СССР, кандидат в члены ЦК КПСС.

⁷³ Ветошкин Сергей Иванович (1905-1985) — заместительминистра вооружения СССР, курировавший ракетную промышленность.

⁷⁴ Архипов Иван Васильевич (1907-1998) — инженер-металлург, советник посольства СССР в Китае.

⁷⁵ Головко Арсений Григорьевич (1906-1962) — адмирал, заместитель главкома ВМФ СССР.

⁷⁶ Имеется в виду «семилетка» — семилетний план развития народного хозяйства СССР (1959-1965), принятый на XXI съезде КПСС.

⁷⁷ Воронов Геннадий Иванович (1910-1994) — первый секретарь Оренбургского обкома КПСС, затем председатель СМ РСФСР (1962-1971), член Политбюро ЦК КПСС.

⁷⁸ Имеется в виду возможная консервация Тюльганского угольного разреза в Оренбургской области.

⁷⁹ Полянский Дмитрий Степанович (1917-2001) — председатель СМ РСФСР, член ЦК КПСС. Впоследствии — заместитель (первый зам.) председателя СМ СССР, член Президиума (Политбюро) ЦК КПСС.

⁸⁰ Новиков Владимир Николаевич (1907-2000) — председатель Государственного планового комитета Совмина РСФСР, первый заместитель председателя Совмина РСФСР.

⁸¹ Т-3, Су-7 — модели фронтовых истребителей, разработанные в КБ П. О. Сухого.

⁸² Субботин Михаил Иванович (род. 1911) — директор Пермского моторостроительного завода им. Свердлова (завод № 19). Под его руководством на заводе шло освоение производства ракетных двигателей АИ-20.

⁸³ Правильно: сильфон — деталь различных механизмов, компенсатор температурных изменений длины трубопроводов.

⁸⁴ Правильная аббревиатура: АЛ-7Ф-1 — авиационные двигатели, используемые для самолетов дальней истребительной авиации (в частности, Ту-28).

⁸⁵ НИИ-648 (впоследствии НИИ точных приборов) — головной разработчик систем наведения ракет.

⁸⁶ Миронов Николай Романович (1913-1964) — генерал-майор, начальник Управления КГБ по Ленинградской области, земляк и близкий друг Брежнева. Впоследствии — зав.отделом административных органов ЦК КПСС. Трагически погиб в авикатастрофе.

⁸⁷ Лещенко Сергей Михайлович (1904-1974) — инженер и организатор производства. особенно в области авиастроения, первый заместитель министра авиационной промышленности СССР.

⁸⁸ Бутома Борис Евстафьевич (1907-1976), председатель Госкомитета Совмина СССР по судостроению.

⁸⁹ Оренбургский машиностроительный завод. Ср. записи в дневнике за 21 октября 1958 и 17 января 1959 года.

⁹⁰ Брежнев Юрий Леонидович (род. 1933) — сын Леонида Ильича.

⁹¹ Днепродзержинский металлургический комбинат им. Ф. Э. Дзержинского, где в юности работал Л. И. Брежнев и большинство членов его семьи.

⁹² Р-12 — боевая баллистическая ракета, первая из семейства ракет, разработанных под руководством академика М. К. Янгеля (см. сноску 134).

⁹³ Комсомольск-на-Амуре авиационное производственное предприятие (ныне — КнААПО им. Ю. А. Гагарина), исторически работает в кооперации с ОКБ П. О. Сухого.

⁹⁴ Завод № 205 (Саратовский машиностроительный завод), производивший, в частности, аппаратуру для ракетно-космической техники.

⁹⁵ Цуканов Георгий Эммануилович (1919-2001) — с 1958 года помощник Л. И. Брежнева.

⁹⁶ ЗР-1 «Марс», ЗР-2 «Филин» — первые советские твердосплавные ракеты-носители ядерных боеголовок.

⁹⁷ Неясно, о ком идет речь. Возможно — Сизов Павел Константинович (1916-1988) — зав. отделом лёгкой, пищевой промышленности и торговли ЦК КПСС по РСФСР или Сизов Геннадий Федорович (1903-1991) — кандидат в члены ЦК КПСС, первый секретарь Курганского обкома КПСС.

⁹⁸ Накануне, во время визита Н. С. Хрущева в Пекин, Мао Цзе-Дун (см. сноску 398) выдвинул требование об оказании помощи КНР в вооружении.

⁹⁹ Ломако Петр Фадеевич (1904-1990) — председатель Красноярского совнархоза, кандидат в члены ЦК КПСС.

¹⁰⁰ Кожевников Георгий Никитич (1902-1966) — заместитель председателя Государственного комитета по оборонной технике.

¹⁰¹ Забалуев Валентин Трофимович (1908-1986) — председатель Совнархоза Новосибирского экономического административного района.

¹⁰² Славский Ефим Павлович (1898-1991) — министр среднего машиностроения СССР.

¹⁰³ Задемидко Александр Николаевич (1908-2001) — председатель Совнархоза Кемеровского экономического административного района.

¹⁰⁴ Западно-Сибирский металлургический комбинат — один из крупнейших металлургических комбинатов страны (г. Новокузнецк Кемеровской области). Строительство началось в 1957 г. по решению Совмина СССР. Первый кокс был получен в 1963 г.

1959

¹⁰⁵ Р-11 — советская баллистическая межконтинентальная ракета, разработанная ОКБ-1 под руководством С. П. Королева (см. сноску 40). Дальность полета — 300 км. Принята на вооружение в апреле 1958 г. Изготавливалась на Воткинском машиностроительном заводе.

¹⁰⁶ Государственный авиационный завод № 1 (ныне Самарский завод «Прогресс») с 1958 года был перепрофилирован на выпуск ракетно-космической техники. Именно на этом заводе была изготовлена ракета-носитель «Восток-1», на которой совершил первый полет в космос Ю. Гагарин.

¹⁰⁷ Баландин Василий Петрович (1904-1973) — генерал-майор инженерной авиационной службы, заместитель министра авиационной промышленности СССР

¹⁰⁸ Фролов Василий Семёнович (род. 1914) — заведующий отделом машиностроения ЦК КПСС.

¹⁰⁹ Павленко Алексей Сергеевич (1904-1984) — министр электростанций СССР, в январе 1959 года был снят с должности министра и с понижением назначен начальником отдела Государственного научно-экономического совета СССР.

¹¹⁰ Гуськов Леонид Алексеевич (род. 1912) — директор завода № 47 (Оренбургского машиностроительного), с 1958 году перешедшего на производство ракетной и беспилотной техники. В связи с этим в конце 1958 года Л. И. Брежнев посещал предприятие (см. записи от 14 и 21 октября 1958 г.).

¹¹¹ Цинёв Георгий Карпович (1907-1996) — генерал-майор госбезопасности, замначальника 3 управления КГБ при СМ СССР (военная контрразведка), в будущем — первый зам.председателя КГБ СССР, генерал армии. Был дружен с Брежневым еще по Днепродзержинску.

¹¹² Вероятно, имеется в виду кинофильм «Свадьба с приданым» (СССР, 1953) или одноименный спектакль по пьесе Н.Дьяконова

¹¹³ Брежнева Вера Ильинична (1910-?) — сестра Леонида Ильича.

¹¹⁴ С 27 января по 5 февраля 1959 г. в Москве проходил внеочередной XXI съезд КПСС. Речь, очевидно, о встрече делегаций братских компартий.

¹¹⁵ Ил-18 — первый пассажирский советский самолет с турбовинтовым двигателем АИ-20. Серийная модель создана в ОКБ С. В. Ильюшина в 1958 г.

¹¹⁶ Георгиу-Деж Георге (1901-1965) — первый секретарь ЦК компартии Румынии.

¹¹⁷ Правильно: Стойка Киву (1908-1975) — член ЦК компартии Румынии, премьер-министр СРР.

¹¹⁸ Апостол Георге (род, 1913) — член политбюро компартии Румынии, ближайший друг Г. Гергиу-Дежа.

¹¹⁹ Цыбин Павел Владимирович (1905-1992) — авиаконструктор, инженер-полковник, главный конструктор ОКБ-256. В октябре 1959 при сокращении советского оборонного комплекса ОКБ Цыбина было закрыто.

¹²⁰ В конце 1950-х годов в Казахстане было начато строительство Карагандинского металлургического завода.

¹²¹ Засядько Александр Федорович (1910-1963) — заместитель председателя Государственного планового комитета Совмина СССР.

¹²² Ефремов Михаил Тимофеевич (1911-2000) — первый секретарь Куйбышевского обкома КПСС.

¹²³ Авиамоторный завод №24 (ныне Моторный завод им. Фрунзе) в г. Куйбышеве (Самаре).

¹²⁴ Тульский патронный завод.

¹²⁵ Абдуллаев Хабиб Мухаммедович (1912-1962) — геолог, академик, президент Академии наук Узбекской ССР.

¹²⁶ Возможно, Серегин Иван Михайлович (род. 1906) — председатель Ульяновского облисполкома.

¹²⁷ Рудаков Александр Петрович (1910-1966) — заведующий Отделом тяжёлой промышленности ЦК КПСС, кандидат в члены ЦК КПСС. В дальнейшем — председатель Бюро ЦК КПСС по промышленности и строительству.

¹²⁸ Вероятно, Гречко Андрей Антонович (1903-1976)— маршал Советского Союза, первый заместитель министра обороны СССР, впоследствии — министр (1967-1976).

¹²⁹ Мыларщиков Владимир Павлович (1911-1977) — заведующий сельскохозяйственным отделом ЦК КПСС по РСФСР, кандидат в члены ЦК КПСС. Как раз в апреле 1959 года попал в опалу и был назначен директором специализированного треста картофеле-овощеводческих совхозов Московской области.

¹³⁰ Калмыков Валерий Дмитриевич (1908-1974) — председатель Госкомитета при СМ СССР по радиоэлектронике, кандидат в члены ЦК КПСС.

¹³¹ Чураев Виктор Михайлович (1904—1982) — заведующий отделом партийных органов ЦК КПСС по РСФСР, кандидат в члены ЦК КПСС.

¹³² Торопов Иван Иванович (1907-1977) — конструктор авиационного вооружения, главный конструктор завода № 134 (ныне МКБ «Вымпел» им. Торопова).

¹³³ Между А. И. Кириченко, занимавшим фактический пост второго человека в партии, и Н. Г. Игнатовым шла жесточайшая борьба за влияние. Каждая из сторон пыталась привлечь Л. И. Брежнева на свою сторону, но он предпочитал держать нейтралитет.

¹³⁴ Янгель Михаил Кузьмич (1911-1971) — конструктор ракетно-космических комплексов, главный конструктор ОКБ-586 (КБ «Южное», Днепропетровск), дважды Герой Социалистического Труда, Академик АН СССР.

¹³⁵ Новокраматорский машиностроительный завод, выпускавший, в частности, комплектующие для космических аппаратов.

¹³⁶ Неделин Митрофан Иванович (1902-1960) — заместитель министра обороны СССР, главнокомандующий ракетными войсками стратегического назначения. Главный Маршал артиллерии, кандидат в члены ЦК КПСС.

¹³⁷ Пилюгин Николай Алексеевич (1908-1982) — главный конструктор систем автономного управления ракетными и ракетно-космическими комплексами, дважды Герой Социалистического Трупа, академик АН СССР.

¹³⁸ Между разработчиками ракетной техники С. П. Королевым и М. К. Янгелем постоянно шла жесточайшая конкуренция. Баллистическая ракета Р-9 — это разработка КБ Королева, Р-16 — КБ Янгеля.

¹³⁹ Челомей Владимир Николаевич (1914-1984) — советский ученый в области механики и процессов управления, Академик АН СССР, дважды Герой Социалистического Труда, главный конструктор ОКБ-52 (ныне — НПО «Машиностроения»), свояк Н. С. Хрущева.

¹⁴⁰ Возможно, описка. Не 225, а 285-й завод.

¹⁴¹ 24 июля 1959 г. в Москве открылась первая в новейшей истории Американская национальная выставка.

¹⁴² 12 сентября 1959 г. был осуществлен запуск советской межпланетной станции «Луна-2». 13 сентября станции впервые в мире достигла поверхности Луны, оставив вымпел с гербом СССР.

¹⁴³ В начале августа на строительстве Карагандинского металлургического завода в г. Темир-Тау произошли массовые беспорядки среди приехавших со всего Союза рабочих, которым не были обеспечены нормальные условия труда и отдыха. Пострадали 109 солдат и офицеров; было убито 11, ранено 32 и арестовано 190 участников беспорядков. Для разбирательства была создана специальная комиссия ЦК.

¹⁴⁴ С 15 по 28 сентября состоялся первый в истории официальный визит главы советского государства в США.

¹⁴⁵ Цеденбал Юмжагийн (1916-1991) — первый секретарь ЦК Монгольской народной революционной партии, председатель Совета министров МНР.

¹⁴⁶ Енютин Георгий Васильевич (1903-1969) — председатель Комиссии советского контроля при Совете Министров СССР.

¹⁴⁷ Малин Владимир Никифорович (1906-1982) —заведующий общим отделом ЦК КПСС, член Центральной ревизионной комиссии КПСС.

¹⁴⁸ Мельников Леонид Георгиевич (1906-1981) — заместитель председателя Совмина Казахской ССР.

¹⁴⁹ Пигалев Петр Филиппович (1911-1975) — заместитель заведующего отделом партийных органов ЦК КПСС по союзным республикам.

¹⁵⁰ Кунаев Динмухамед Ахмедович (1911/12-1993)— председатель Совмина Казахской ССР. Впоследствии — первый секретарь ЦК КП Казахстана, член Политбюро ЦК КПСС.

¹⁵¹ Ташенев Жумабек Ахметович (1915-1986) — председатель Президиума Верховного Совета Казахской ССР, заместитель председателя Президиума Верховного Совета СССР.

¹⁵² Подгорный Николай Викторович (1903-1983) — первый секретарь ЦК компартии Украины, член ЦК КПСС. Впоследствии — председатель Президиума Верховного Совета СССР.

¹⁵³ Коротченко Демьян Сергеевич (1894-1969) — председатель Президиума Верховного Совета УССР, кандидат в члены президиума ЦК КПСС.

¹⁵⁴ Мжаванадзе Василий Павлович (1902-1988) — первый секретарь ЦК компартии Грузни, член ЦК КПСС, кандидат в члены Президиума ЦК КПСС.

¹⁵⁵ Семичастный Владимир Ефимович (1924-2001) — заведующий отделом партийных органов ЦК КПСС по союзным республикам. Впоследствии — председатель КГБ при СМ СССР.

¹⁵⁶ Второй визит Н. С. Хрущева в Китай закончился резким ухудшением отношений двух держав.

¹⁵⁷ Карибжанов Фазыл Каримович (1912-1960) — второй секретарь ЦК компартии Казахстана.

¹⁵⁸ Речь идет о разборе обстоятельств, приведших к массовым беспорядкам в г. Темир-Тау (см. сноску 143). Накануне, 2 октября. Президиум ЦК КПСС принял секретное постановление «О положении дел на строительстве Карагандинского металлургического завода». В результате своих должностей лишились первый секретарь ЦК КП Казахстана Н. И. Беляев и ряд других руководителей.

¹⁵⁹ Долуда Александр Калинович (1914-1981) — референт первого секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущева.

¹⁶⁰ Райкин Аркадий Исаакович (1911-1987)— выдающийся актер и режиссер, художественный руководитель Ленинградского театра эстрады и миниатюр. Пользовался покровительством Л. И. Брежнева, который в итоге помог ему переехать в Москву вместе со своим театром.

¹⁶¹ Красноярский машиностроительный завод.

¹⁶² 16 ноября 1959 года при посадке в аэропорту Львова разбился самолет Ан-10. Погибло 40 человек.

1960

¹⁶³ Лавочкин Семен Александрович (1900-1960) — выдающийся авиаконструктор, руководитель ОКБ-301.

¹⁶⁴ Кафтанов Сергей Васильевич (1905-1978) — председатель Госкомитета по радиовещанию и телевидению при Совмине СССР.

¹⁶⁵ Шелепин Александр Николаевич (1918-1994) — председатель Комитета государственной безопасности при Совмине СССР.

¹⁶⁶ Курчатов Игорь Васильевич (1903-1960) — выдающийся физик-ядерщик, директор Института атомной энергии АН СССР.

¹⁶⁷ Гронки Джованни (1887-1978) — президент Италии, в феврале 1960 года посетил СССР.

¹⁶⁸ 10 февраля Н. С. Хрущев улетел с официальным визитом в Индию, Бирму и Индонезию.

¹⁶⁹ Здесь и выше в дневнике явная описка: не Ю. В., а И. В. Курчатов. (См. сноску выше.) Он скончался 7 февраля 1960 г. В целях увековечивания памяти его именем названы площадь в Москве и улицы во многих городах СССР, города в Курской и Восточно-Казахстанской областях, установлены памятники в Москве, Челябинске, Озерске, Дубне, Обнинске. Южноукраинске.

¹⁷⁰ Грушевой Константин Степанович (1906-1982) — генерал-лейтенант, член Военного совета Московского военного округа, земляк и близкий друг Л, И. Брежнева еще с довоенных времен.

¹⁷¹ Начиная с июля 1960 г., на полигоне Капустин Яр проводились испытания баллистической ракеты Р-14.

¹⁷² Кучеренко Владимир Алексеевич (1909-1963) — председатель Государственного комитета СССР по делам строительства, заместитель председателя Совмина СССР.

¹⁷³ 18/19 августа был произведен третий запуск беспилотного корабля-спутника «Восток», впервые завершившийся успехом. Подопытные животные на борту (собаки Белка и Стрелка, мыши), совершив полет в космос, благополучно вернулись на Землю.

1961

¹⁷⁴ Москаленко Кирилл Семенович (1902-1985) — главнокомандующий Ракетными войсками стратегического назначения, заместитель министра обороны СССР, маршал Советского Союза.

¹⁷⁵ Испытания баллистической ракеты Р-16 проходили, начиная с августа 1960 г. 24 октября того же года на полигоне произойдет незапланированный запуск, ракета взорвется на стартовой площадке. В огне погибнет 74 человека, в т. ч. главный маршал артиллерии М. И. Неделин.

¹⁷⁶ Семипалатинский ядерный полигон (Казахская ССР).

¹⁷⁷ Павлов Николай Иванович (1914-1990) — генерал-майор, председатель Государственной комиссии по проведению испытаний ядерного оружия.

1962

¹⁷⁸ Ульбрихт Вальтер (1893-1973) — первый секретарь ЦК Социалистической Единой Партии Германии, председатель Государственного совета ГДР.

¹⁷⁹ Е. А. Фурцева относилась к группировке Н. Г. Игнатова, которая интриговала против Ф. Р. Козлова. В 1960 г. лагерь «игнатовцев» потерпел поражение. Ф. Р. Козлов, в свою очередь, стал вторым секретарем ЦК.

¹⁸⁰ Кириленко Андрей Павлович (1906-1990) — член ЦК КПСС. С 23 апреля 1962 года — член Президиума ЦК КПСС.

¹⁸¹ Спиридонов Иван Васильевич (1905-1991) — первый секретарь Ленинградского обкома КПСС (до 3 мая 1962 года), секретарь ЦК КПСС.

¹⁸² А. Н. Шелепин отказался от предложения Н С. Хрущева возглавить Ленинградский обком КПСС.

1964

¹⁸³ Денисов Георгий Апполинарьевич (1909-1996) — чрезвычайный и полномочный посол СССР в Венгрии, член ЦК КПСС.

¹⁸⁴ Кадар Янош (1912-1989) — генеральный секретарь Венгерской социалистической рабочей партии, премьер-министр ВНР.

¹⁸⁵ Андропов Юрий Владимирович (1914-1984) — в тот момент заведующий отделом ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран, секретарь ЦК КПСС. В 1953 — 1957 годах — советник посольства, чрезвычайный и полномочный посол СССР в Венгрии.

¹⁸⁶ Органов Николай Николаевич (1901-1982) — чрезвычайный и полномочный посол СССР в Болгарин.

¹⁸⁷ Живков Тодор Христов (1911-1998) — первый секретарь ЦК Болгарской компартии, председатель Совета министров НРБ.

¹⁸⁸ Ганев Димитр Вырбанов (1898-1964) — председатель Президиума Народного Собрания НРБ.

¹⁸⁹ Михайлов (Буров) Иван Михайлович (1897-1982) — генерал армии, член Политбюро Болгарской компартии, член Государственного совета НРБ.

¹⁹⁰ Вероятно, Мацкевич Владимир Владимирович (1909-1998) — председатель Целинного крайисполкома. В 1955-1960 гг. и 1965-1973 гг. — министр сельского хозяйства СССР.

¹⁹¹ Премия им. Т. Г. Шевченко вручалась за выдающиеся достижения в области литературы и искусства. Н. С. Хрущев был удостоен ее за большой вклад в популяризацию творчества Шевченко, но получить не успел, ввиду скорого свержения.

¹⁹² Звание Героя Советского Союза Г. Георгиу-Деж присвоено так и не было.

¹⁹³ Шелест Петр Ефимович (1908-1996) — первый секретарь ЦК компартии Украины, кандидат в члены Президиума ЦК КПСС.

¹⁹⁴ Кальченко Никифор Тимофеевич (1906-1989) — министр производства и заготовок сельскохозяйственных продуктов Украинской ССР, первый заместитель председателя Совета Министров УССР.

¹⁹⁵ Возможно, Г. И. Воронов (см. сноску 77), в 1964 г. — председатель СМ РСФСР или Воронов Иван Емельянович (1911-1969) — заместитель председателя СМ РСФСР.

¹⁹⁶ Зеленко Генрих Иосифович (1905-1972) — председатель Госкомитета по профессионально-техническому образованию при Госплане СССР. С июля 1964 года — на пенсии.

¹⁹⁷ Н-1 — ракета-носитель сверхтяжелого класса, разработанная под руководством С. П. Королева. Предназначалась для вывода на околоземную орбиту орбитальных станций.

¹⁹⁸ Р-200 — межбаллистическая ракета. В 1963-1964 гг. было совершено 9 пусков таких ракет.

¹⁹⁹ Курбанов Рахманкул Курбанович (род. 1912) — председатель Совета Министров Узбекской ССР.

²⁰⁰ Кисилев Тихон Яковлевич (1917-1983) первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии.

²⁰¹ Толстиков Василий Сергеевич (1917-2003) — первый секретарь Ленинградского промышленного обкома КПСС.

²⁰² Рашидов Шараф Рашидович (1917-1983) — первый секретарь ЦК Компартии Узбекистана.

²⁰³ Григорьян Грант Тигранович (?-?) — первый заместитель управляющего делами ЦК КПСС.

²⁰⁴ Н. А. Мухитдинов, (см. сноску 61). К 1964 г. — был уже выведен из Президиума ЦК КПСС и работал заместителем председателя Правления Центросоюза.

²⁰⁵ Козлов Василий Иванович (1903-1967) — председатель Верховного Совета Белорусской ССР.

²⁰⁶ Здесь и далее записи сделаны уже после 14 октября, когда Н. С. Хрущев был освобожден от всех постов, и Первым секретарем ЦК КПСС стал Л. И. Брежнев.

²⁰⁷ Пономарев Борис Николаевич (1905—1995) — заведующий Отделом по связям с иностранными коммунистическими партиями — Международным отделом ЦК КПСС, секретарь ЦК КПСС.

²⁰⁸ Ильичев Леонид Федорович (1906-1990) — секретарь ЦК КПСС, заведующий идеологическим отделом ЦК КПСС.

²⁰⁹ Громыко Андрей Андреевич (1909-1989) — член ЦК КПСС, министр иностранных дел СССР.

²¹⁰ Речь об экипаже космического корабля «Восход», совершившие полет 12-13 октября 1964 г. в составе В. М. Комарова (1927-1967), Б. Б. Егорова (1937-1994) и К. П. Феоктистова (1926-2009).

²¹¹ Епишев Алексей Алексеевич (1908-1985) — генерал армии, начальник Главного Политического управления Советской Армии и ВМФ.

²¹² В октябре 1964 г. А. Н. Косыгин сменил Н. С. Хрущева в должности председателя Совета Министров СССР.

²¹³ Речь идет о докладе М. А. Суслова на октябрьском пленуме ЦК КПСС, в котором обосновывалась необходимость отставки Н. С. Хрущева.

²¹⁴ Серго Лаврентьевич Берия (Сергей Алексеевич Гегечкори) (1924-2000) — инженер-конструктор в области ракетных систем, сын Л. П. Берия. После ареста отца был осужден, лишен ученой степени и наград. Находился в ссылке. В 1964 г. по ходатайству группы видных ученых, в связи с болезнью матери, ему разрешили переехать на жительство в Киев.

²¹⁵ Н. В. Подгорный (см. сноску 152). В 1964 году — член Президиума ЦК КПСС, секретарь ЦК КПСС

²¹⁶ Голиков Виктор Андреевич (1914-1997) — партийный работник, бессменный помощник Л. И. Брежнева с 1955 по 1982 гг.

²¹⁷ Борисов Семен Захарович (1911-1999) — первый секретарь обкома партии Якутской АССР, член ЦК КПСС.

²¹⁸ Окончательно Вилюйская ГЭС будет построена только в 1978 г.

²¹⁹ Вероятно, Игнатов Николай Федорович (1914-1967) — первый секретарь Орловского обкома КПСС, член ЦК КПСС.

²²⁰ Н. Г. Игнатов (см. сноску 59). С 1962 г. — председатель Президиума Верховного Совета РСФСР. Мечтал о возвращении в высшие органы власти.

²²¹ Петухов Борис Федорович (1913-1979) — первый секретарь Кировского сельского обкома КПСС. 14 декабря 1964 назначен первым секретарем Кировского обкома КПСС.

²²² Аджубей Алексей Иванович (1924-1993) — журналист, в прошлом главный редактор «Комсомольской правды» и «Известий», зять Н. С. Хрущева, член ЦК КПСС. После отставки тестя был смещен с должности главного редактора, постановлением ноябрьского (1964 года) Пленума ЦК выведен из состава членов ЦК «за допущенные ошибки в работе».

²²³ Поляков Василий Иванович (1913-2003) — в 1962-1964 гг. секретарь ЦК КПСС и заведующий сельскохозяйственным отделом ЦК КПСС, земляк и выдвиженец Н. С. Хрущева, один из авторов нереализованной до конца безумной сельскохозяйственной реформы. Уволен со всех постов на ноябрьском 1964 года Пленуме ЦК, назначен заместителем главного редактора «Экономической газеты».

²²⁴ Вероятно, Крестьянинов Василий Иванович (1906-1979) — председатель Верховного Совета РСФСР, председатель Московского городского Совета профсоюзов.

²²⁵ Горячев Федор Степанович (1905—1996) — первый секретарь Новосибирского сельского обкома КПСС (с декабря 1964 — первый секретарь Новосибирского обкома КПСС).

²²⁶ Школьников Алексей Михайлович (1914-2003) — первый секретарь Волгоградского сельского обкома КПСС (с декабря 1964 — первый секретарь Волгоградского обкома КПСС).

²²⁷ Кулаков Федор Давыдович (1918-1978)— первый секретарь Ставропольского сельского крайкома КПСС. Ноябрьским (1964 года) пленумом ЦК назначен заведующим сельскохозяйственным отделом ЦК КПСС вместо уволенного В. И. Полякова. Впоследствии — секретарь ЦК КПСС, член Политбюро ЦК КПСС.

²²⁸ В 1963 г. Ф. Р. Козлова разбил инсульт, после которого он потерял трудоспособность, долго лечился. Тем не менее Н. С. Хрущев от должности секретаря ЦК КПСС его не освобождал. Ноябрьским (1964 года) Пленумом выведен из Президиума ЦК КПСС, «в связи с тяжелой болезнью, требующей длительного лечения». Вскоре (в январе 1965 г.) скончался.

1965

²²⁹ Итогом поездки А. Н. Косыгина в КНДР стал отказ Северной Кореи от узкой ориентации на Китай и изоляции от СССР. В советско-китайском конфликте Ким Ир Сен занял нейтралитет.

²³⁰ В. Е. Семичастный (см. сноску 155). С 1961 г. — председатель КГБ при СМ СССР. Ноябрьским (1964 года) пленумом ЦК переведен из кандидатов в члены ЦК КПСС.

²³¹ Кумыкин Павел Николаевич (1901-1976) — первый заместитель министра внешней торговли СССР, кандидат в члены ЦК КПСС.

²³² XXIII съезд КПСС пройдет с 29 марта по 8 апреля 1966 г.

²³³ Щербицкий Владимир Васильевич (1918-1990) — первый секретарь Днепропетровского обкома компартии Украины; с октября 1965 года — председатель Совета Министров Украинской ССР.

²³⁴ Новотный Антонин (1904-1975) — президент ЧССР, первый секретарь ЦК компартии ЧССР.

²³⁵ Червоненко Степан Васильевич (1915-2003) — чрезвычайный и полномочный посол СССР в Чехословакии, член ЦК КПСС.

1966

²³⁶ Де Голль Шарль (1890-1970) — президент Франции. В 1966 году де Голль нанес официальный одиннадцатидневный визит в СССР, в ходе которого, помимо Москвы, посетил Ленинград, Киев, Волгоград и Новосибирск.

²³⁷ В 1965 г. американские войска совместно с частями армии Южного Вьетнама вторглись на территорию Северного Вьетнама, начав 10-летнюю Вьетнамскую войну.

²³⁸ Женевское совещание 1954 г. глав основных европейских государств было посвящено урегулированию Вьетнамского кризиса.

1967

²³⁹ 7 января 1967 года Л. И. Брежнев посетил крупнейший на Украине металлургический завод им. Ильича в г. Жданове (ныне Мариуполь).

²⁴⁰ Шолохов Михаил Александрович (1905-1984) — классик советской литературы, лауреат Нобелевской премии (1965).

²⁴¹ Шауро Василий Филимонович (1912 2007) — заведующий отделом культуры ЦК КПСС, кандидат в члены ЦК КПСС.

²⁴² Тито Иосип Броз (1892-1980) — генеральный секретарь ЦК союза коммунистов Югославии, президент СФРЮ.

²⁴³ Шалыгин Александр Изосимович — второй секретарь Андижанского обкома компартии Узбекистана.

²⁴⁴ Пленум ЦК КПСС проходил 13 декабря 1966 г.

²⁴⁵ А. Н. Шелепин (см. сноску 165) — в то время секретарь ЦК КПСС, Брежнев не без оснований видел в нем основного конкурента и постепенно оттеснял от рычагов влияния. В июле 1967 г. Шелепин будет освобожден от должности секретаря ЦК КПСС и назначен председателем ВЦСПС.

²⁴⁶ В. М. Нуриев (см. сноску 131). До февраля 1967 г. — первый зам. председателя Комитета народного контроля РСФСР, затем — зам. председателя Комитета народного контроля СССР.

²⁴⁷ Капитонов Иван Васильевич (1915-2002) — заведующий отделом организационно-партийной работы ЦК КПСС, секретарь ЦК КПСС.

²⁴⁸ Через месяц с небольшим (31 марта) министр обороны СССР Р. Я. Малиновский скончается.

²⁴⁹ Лонго Луиджи (1900-1980) — председатель Итальянской компартии.

²⁵⁰ Речь идет о военной помощи арабским государствам в период т. н. Шестидневной войны с Израилем 5-10 нюня 1967 г.

²⁵¹ ОАР — Объединенная Арабская республика, в 1958-1961 гг. — союзное государство, объединявшее Сирию и Египет; в 1961-1971 гг. — официальное название Египта.

²⁵² Югославия — была одной из немногих социалистических стран, не входивших в состав военной Организации Варшавского договора. Очевидно, в период «шестидневной войны», осложнившей внешнеполитическую обстановку, Брежнев считал целесообразным усилить стратегическое единство соцлагеря.

²⁵³ Вероятно, данная запись представляет собой тезисы к встрече Л. И. Брежнева с одним из лидеров арабского мира, председателем Революционного совета Алжира Хуари Бумедьеном (1927-1978), состоявшейся 12 июня 1967 г.

²⁵⁴ В результате «шестидневной войны» начался серьезный международный кризис. 4 июня 1967 г. большинство арабских государств (за исключением Иордании) разорвали дипломатические отношения с США. В свою очередь, 10 июня дипотношения с Израилем прекратили государства соцлагеря (за исключением Румынии). Во многих арабских странах произошли беспорядки и погромы офисов американских компаний в знак поддержки единоверцев.

²⁵⁵ В «шестидневной войне» с Израилем арабские страны потерпели поражение. Египет и Сирия потеряли Голанские высоты, Синайский полуостров и сектор Газа, Иордания — Западный берег реки Иордан. В ходе боевых действий погибло 13,5 — 14,5 тыс. солдат арабской коалиции, свыше 25 тыс. человек было ранено, боевые потери составили порядка 330 самолетов. В свою очередь, численные потери Израиля не превышали 800 человек и 50 самолетов.

²⁵⁶ Новый текст гимна СССР (без упоминания имени Сталина) был принят лишь в 1977 г., а до этого исполнялся без слов.

²⁵⁷ Речь о приближающемся 50-летии Октябрьской революции.

²⁵⁸ Циолковский Константин Эдуардович (1857-1935)— выдающийся русский ученый, основоположник теории межпланетных сообщений. Запись явно сделана, в связи с приближавшемся 110-летием со дня его рождения (17 сентября 1967 г.).

²⁵⁹ 14 марта 1967 г. в стране начался переход с 6-дневной на 5-дневную рабочую неделю.

²⁶⁰ Шульгин Василий Витальевич (1878-1976) — русский общественный и политический деятель, монархист, журналист и писатель. После освобождения из заключения в 1956 году жил во Владимире. Отдельные главы из книги В. В. Шульгина «Годы» были напечатаны в 1966-1967 годах в журнале «История СССР».

²⁶¹ В 1970 г. в СССР будет принят Кодекс законов о труде (КЗоТ), закрепивший большинство социальных гарантий. С точки зрения защищенности трудящихся, КЗоТ был одним из самых передовых в мире.

²⁶² Гришин Виктор Васильевич (1914-1992) — кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС, до июня 1967 года — председатель ВЦСПС, затем — первый секретарь Московского горкома КПСС.

²⁶³ Советские эскадры регулярно выходили в Средиземное море в целях сдерживания боевых кораблей Шестого флота США. 24 апреля 1967 г. на конференции компартий в Карловых Варах Брежнев выступил с инициативой сокращения военно-морского присутствия в Средиземноморье, предложив вывести американские и советские корабли, однако Вашингтон эту инициативу проигнорировал. Тем не менее даже в период «шестидневной» войны численность всех советских надводных кораблей в Средиземном море не превышала пятнадцати единиц.

²⁶⁴ Бодюл Иван Иванович (род. 1917/1918) — первый секретарь ЦК компартии Молдавии, член ЦК КПСС. Брежнев хорошо его знал еще по работе в Молдавии.

²⁶⁵ Щербина Борис Евдокимович (1919-1990) — первый секретарь Тюменского обкома КПСС, кандидат в члены ЦК КПСС.

²⁶⁶ Во второй половине 1960 г. в Тюменской области были открыты громадные нефтегазовые месторождения: Уренгойское, Самотлорское и др.

1968

²⁶⁷ Вопрос о принадлежности Западного Берлина долгие годы являлся предметом острых споров между ГДР (считай, СССР) и ФРГ. Окончательно он будет решен в 1970 г. после подписания Московского договора между СССР и ФРГ, признавшего нерушимость послевоенных границ.

²⁶⁸ СДПГ — Социал-демократическая партия Германии (ФРГ).

²⁶⁹ Дубчек Александр (1921-1992) — первый секретарь ЦК компартии Чехословакии, инициатор реформ, известных как «Пражская весна».

²⁷⁰ ПКК — Политический консультативный комитет, созданный соцстранами для проведения консультаций и рассмотрения вопросов, возникающих в связи с деятельностью Варшавского договора.

²⁷¹ Гомулка Владислав (1905-1982) — первый секретарь Польской объединенной рабочей партии.

²⁷² Чаушеску Николае (1918-1989) — генеральный секретарь Румынской коммунистической партии, председатель Государственного совета СРР.

²⁷³ Кемпны Йозеф (1920-1996) — член Политбюро и секретарь ЦК компартии Чехословакии, с 1969 года — премьер министр Чешской автономной республики в составе ЧССР.

²⁷⁴ Свобода Людвиг (1895-1979) — с марта 1968 года президент Чехословакии.

²⁷⁵ Сморковский (правильнее — Смрковский) Йозеф (1911-1974) — председатель Национального собрания Чехословакии.

²⁷⁶ «Опухоль» — кодовое название операции вооруженных сил стран Варшавского Договора по возвращению Чехословакии в социалистическое лоно.

²⁷⁷ Дзур Мартин (1919-1985)— министр национальной обороны Чехословакии.

²⁷⁸ В июне — июле 1968 года на территории Чехословакии прошли совместные командно-штабные учения армий СССР, ПНР, ГДР и ЧССР.

²⁷⁹ Якубовский Иван Игнатьевич (1911/1912-1976)— главнокомандующий Объединенными вооруженными силами государств — участников Варшавского Договора, маршал Советского Союза.

²⁸⁰ Фам Ван Донг (1906-2000) — премьер-министр Северного Вьетнама, член Политбюро ЦК Партии трудящихся Вьетнама.

²⁸¹ Никсон Ричард Милхаус (1913-1994), президент США.

²⁸² ДРВ — Демократическая республика Вьетнам, официальное название Северного Вьетнама до 1975 г.

²⁸³ Прохазка Станислав (род. 1922) — командующий Западным военным округом ЧССР. Выступал против ввода войск стран Варшавского Договора в Чехословакию, поэтому в конце 1968 г. был отправлен в отставку.

²⁸⁴ Шмольдас Мирослав (1917-2003) — генерал-полковник, заместитель министра обороны, генеральный инспектор Вооруженных Сил Чехословакии.

²⁸⁵ Гусак Густав (1913-1991) — видный деятель чехословацкой компартии, поддерживавший реформы Дубчека. На московских переговорах в августе 1968 г. пересмотрел позицию и встал на сторону СССР. В апреле 1969 г. сменил Дубчека на посту первого секретаря ЦК КПЧ.

²⁸⁶ Черник Олдржих (1921-1994) — председатель Совета Министров Чехословакии.

²⁸⁷ Биляк Васил (род. 1917) — Первый секретарь компартии Словакии; Индра Алоис (1921-1990) — секретарь ЦК КПЧ. Оба представляли просоветское крыло чехословацких коммунистов и были в числе тех, кто обращался к советскому руководству с просьбой оказать помощь в прекращении «Пражской весны».

1969

²⁸⁸ Клусак Милан (1923-1992) — чешский дипломат и политик, зять Л. Свободы. Некоторое время работал секретарем посольства Чехословакии в Москве. Позднее, в 1973-1988 гг., — министр культуры ЧССР.

²⁸⁹ Садовский Стефан (1928-1984) — председатель Совета Министров Словацкой Социалистической Республики.

²⁹⁰ Чазов Евгений Иванович (род. 1929) — кардиолог, с 1967 г. возглавлял 4-е Главное управление Минздрава СССР (т. н. «Кремлевка»), личный врач Л. И. Брежнева. Впоследствии — министр здравоохранения СССР.

²⁹¹ Насер Гамаль Абдель (1918-1970) — президент ОАР (Египта). В 1968 г., в связи с ухудшением его здоровья (атеросклероз), Брежнев направил Е. И. Чазова в Египет для оказания помощи.

²⁹² Сингх Динеш (1925-1995) — министр иностранных дел Индии.

²⁹³ Дюкло Жак (1896-1975) — видный деятель французской компартии, кандидат в президенты Франции на выборах 1969 г.

²⁹⁴ Вероятно, Шибаев Алексей Иванович (1915-1991) — первый секретарь Саратовского обкома КПСС, член ЦК КПСС.

²⁹⁵ Правильно: Циранкевич Юзеф (1911-1989) — председатель Совета Министров Польши.

²⁹⁶ В 1969-1971 гг. в Польше возник экономический кризис, вызвавший в том числе и перебои с обеспечением населения продовольствием.

1971

²⁹⁷ Зиап Во Нгуен (род. 1911) — главнокомандующий Народной армии Вьетнама, член Политбюро компартии ДРВ.

1972

²⁹⁸ Фок Енё (род. 1916) — председатель Совета Министров Венгрии.

²⁹⁹ Вероятно, описка. Министром иностранных дел Индии в то время был Сингх Сардар Сваран (1907-1994).

³⁰⁰ Чрезвычайным и полномочным послом СССР в Индии в 1972 г. являлся Пегов Николай Михайлович (1905-1991).

³⁰¹ Бхутто Зульфикар Али-Хан (1928-1979) — глава Исламской Республики Пакистан, председатель Национальной ассамблеи.

³⁰² Джамму и Кашмир — провинции, являющиеся предметом многолетних территориальных споров между Индией и Пакистаном.

³⁰³ Народная Республика Бангладеш была образована на месте бывшей пакистанской провинции в 1971 г. Несколько лет Пакистан пытался восстановить свое владычество силой, но потерпел военное поражение и в 1974 г. был вынужден признать независимость Бангладеша.

³⁰⁴ Ганди Индира Приядаршини (1917-1984) — премьер-министр Индии.

³⁰⁵ Ломакин Виктор Павлович (род. 1926) — первый секретарь Приморского крайкома КПСС, член ЦК КПСС.

³⁰⁶ Черный Алексей Клементьевич (1921-2002) — первый секретарь Хабаровского крайкома КПСС, член ЦК КПСС.

³⁰⁷ Д. А. Кунаев (см. сноску 150). Первый секретарь ЦК КП Казахстана, член Политбюро ЦК КПСС.

³⁰⁸ Гапуров Мухамедназар Гапурович (1922-1999) — первый секретарь ЦК КП Туркмении, член ЦК КПСС.

³⁰⁹ Ляшко Александр Павлович (1915-2002) — председатель Совета Министров Украинской ССР.

³¹⁰ Речь идет об Указе Президиума Верховного Совета СССР от 3 августа 1972 г. «О возмещении гражданами СССР, выезжающими на постоянное жительство за границу государственных затрат на обучение». США увязывали предоставление СССР торговых преференций с отменой этого указа (ср. последнюю за 1972 год запись дневника).

1973

³¹¹ Помпиду Жорж (1911-1974) — президент Франции.

³¹² Аль Асад Хафез (1930-2000) — президент Сирин, генеральный секретарь Партии арабского социалистического возрождения.

³¹³ Речь о переговорах с Киссинджером Генри Альфредом (род. 1923) —советником президента США по национальной безопасности, которые предшествовали визиту в СССР Р. Никсона.

³¹⁴ В октябре 1972 г. между СССР и США будет заключено соглашение о торговле и кредитах, по которому стороны предоставили друг другу режим наибольшего благоприятствования. Одновременно состоится подписание соглашения об урегулировании расчетов по ленд-лизу — американским поставкам во время Второй мировой войны. В 1974 г., после отставки Р. Никсона, зги соглашения будут разорваны или приостановлены.

³¹⁵ Ахман Исмаил Али — военный министр и начальник Главного Штаба Вооруженных сил Арабской Республики Египет (АЕР).

³¹⁶ Исмаил Хафез — помощник президента Египта А. Садата (1918-1981) по национальной безопасности.

³¹⁷ БААС — обещаарабская партия, ставившая своей целью построение социализма и объединение арабов. Находилась у власти в Ираке и Сирии.

³¹⁸ Аден — столица просоветской Народной Демократической Республики Йемен (Южный Йемен).

³¹⁹ В начале 1970-х гг. Египет пол руководством А. Садата резко поменял внешнеполитический курс, пойдя на сближение с США и охлаждение отношений с СССР.

³²⁰ Египет и Сирия начали военные действия против Израиля 6 октября 1973 г.

³²¹ Рахманин Олег Борисович (род. 1924) — первый заместитель заведующего Отделом ЦК КПСС по связям с партиями соцстран.

³²² Формально визит А. Н. Косыгина в Иран был приурочен к открытию в Исфагане металлургического комбината, построенного при помощи СССР.

³²³ 16-19 января 1973 г. у здания обкома КПСС в Грозном (ЧИАССР) состоялся многотысячный несанкционированный митинг ингушей, требовавших восстановления своих прав на территориях, отобранных в результате депортации 1944 года. Митинг был разогнан.

³²⁴ По всей вероятности, имеется в виду суд над несколькими молодыми людьми, вывесившими 22 января 1973 г., в день Соборности Украины, «жовто-блакитные» флаги в г. Чорткове Тернопольской области.

³²⁵ В. П. Мжаванадзе (см. сноску 154). В сентябре 1972 г. — был отправлен на пенсию; как считается, из-за обвинений в коррупции. Кстати, упомянутый в той же записи П. Е. Шелест (см.сноску 193), заместитель председателя Совмина СССР (с 1972 г.) — доводился ему свояком (оба были женаты на сестрах).

³²⁶ Несмотря на эту запись, начальник Главного разведуправления Генерального Штаба генерал П. И. Ивашутин (1909-2002), возглавляющий ГРУ с 1963 г., покинет свой пост только в 1987 г.

³²⁷ Г. Киссинджер прилетал в СССР для подготовки ответного визита Л. И. Брежнева в США. Их поездка в Завидово — подробно описано в 6-й главе.

³²⁸ Добрынин Анатолий Федорович (род. 1919) — чрезвычайный и полномочный посол СССР в США, член ЦК КПСС.

³²⁹ Александров Константин Иванович (1912-1981) — ответственный сотрудник Министерства иностранных дел СССР.

³³⁰ Копенкин Алексей Николаевич (1911-?) — заведующий отделом Президиума Верховного Совета СССР; во время войны — однополчанин Л. И. Брежнева, заместитель начальника политотдела 107-й стрелковой бригады, воевавшей на Малой земле.

³³¹ За 2 месяца до записи, в мае П. Е. Шелест (см. сноски 193, 325) был отправлен в отставку, став пенсионером союзного значения. Можно предположить, что их июльский разговор с Брежневым был посвящен окончательному выяснению отношений.

³³² Речь идет о конфеденциальных переговорах, касающихся военного присутствия США в Средиземном море.

³³³ Семенов Владимир Семенович (1911-1992) — заместитель министра иностранных дел СССР, кандидат в члены ЦК КПСС. В Женеве в 1973 г. проходил один из этапов Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе.

³³⁴ 30 октября в Вене начались переговоры по сокращению вооруженных сил стран НАТО и Варшавского Договора.

³³⁵ О Четвертой конференции неприсоединившихся государств.

³³⁶ Скорее всего речь идет о приезде в Москву премьер-министра Японии.

³³⁷ Плиев Исса Александрович (1903-1979) — генерал армии, дважды Герой Советского Союза. Лопаткин Николай Алексеевич (род. 1924) — выдающийся врач-уролог, член-корреспондент Академии медицинских наук СССР.

³³⁸ Соломенцев Михаил Сергеевич (1913-2008) — председатель Совета Министров РСФСР, кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС.

³³⁹ Долгих Владимир Иванович (род. 1924) — секретарь ЦК КПСС, заведующий отделом ЦК КПСС.

³⁴⁰ Демичев Петр Нилович (род. 1917/1918) — секретарь ЦК КПСС, кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС.

³⁴¹ Мазуров Кирилл Трофимович (1914-1989) — первый заместитель председателя Совета Министров СССР, член Политбюро ЦК КПСС.

³⁴² В подмосковном санатории «Барвиха» управделами ЦК КПСС часто лечились не только руководители СССР, но и главы дружественных стран.

³⁴³ 1 сентября 1973 г. неизвестным злоумышленником было взорвано самодельное взрывное устройство внутри мавзолея В. И. Ленина.

³⁴⁴ Канапа Жан (1921-1978) — французский интеллектуал, философ и журналист, член Политбюро компартии Франции.

³⁴⁵ Сахаров Андрей Дмитриевич (1921-1989) — физик, академик АН СССР, правозащитник. Судя по записи, Брежнев всерьез раздумывал о личной встрече с ним, учитывая, что они были знакомы еще с 1950-х гг. Как раз на август-сентябрь 1973 г. приходится пик травли Сахарова в советской печати.

³⁴⁶ 11 сентября 1973 г. в Чили произошел военный переворот. Социалистически ориентированное правительство С. Альенде (1908-1973) было свергнуто хунтой генерала А. Пиночета (1915-2006). После этого СССР разорвал дипломатические отношения с новым режимом, объявив Пиночета «фашистом».

³⁴⁷ Шульц Джордж Прэтт (род. 1920) — министр финансов США.

³⁴⁸ Патоличев Николай Семенович (1908-1989) — министр внешней торговли СССР, член ЦК КПСС. В июне 1973 г. Патоличев и Шульц подписали советско-американскую конвенцию об избежании двойного налогообложения.

³⁴⁹ Танака Какуэй (1918-1993) премьер-министр Японии.

³⁵⁰ 20 октября 1973 года Г. Киссинджер (см. сноску 313), уже будучи госсекретарем США, прилетал в Москву для переговоров об урегулировании Ближневосточного конфликта.

³⁵¹ Виноградов Владимир Михайлович (род. 1921) — чрезвычайный и полномочный посол СССР в Египте.

³⁵² Начиная с октября 1975 года, оказание советской помощи Египту было приостановлено. Это стало реакцией Москвы на попытку Каира заключить сепаратный договор с Израилем.

1976

³⁵³ Сонин Виктор Александрович (род. 1934) — скульптор. Бронзовый бюст Л. И. Брежнева его работы был установлен в 1976 г. на родине генсека в г. Днепродзержинске.

³⁵⁴ Налбандян Дмитрий Аркадьевич (1906-1993) — классик позднего соцреализма, Герой Социалистического Труда, Народный художник СССР. Создал галерею парадных портретов Л. И. Брежнева и других лидеров государства.

³⁵⁵ Глазунов Илья Сергеевич (род 1930), Мальцев Петр Тарасович (1907-1993) — художники, авторы парадных портретов Л. И. Брежнева.

³⁵⁶ Черненко Константин Устинович (1911-1985) — соратник Л. И. Брежнева еще с Молдавии. Зав. Общим отделом ЦК КПСС, одновременно с 1976 г. — секретарь ЦК КПСС. В 1984-1985 гг. — генеральный секретарь ЦК КПСС.

³⁵⁷ Пальме Улоф (1927-1986) — премьер-министр Швеции, лидер Социал-демократической партии Швеции

³⁵⁸ Могилевец Михаил Евстафьевич (род. 1918) — заместитель управляющего делами ЦК КПСС. Впоследствии — заведующий финансово-хозяйственным отделом Президиума Верховного Совета СССР. Занимался личным снабжением Л. И. Брежнева и членов его семьи.

³⁵⁹ И. А. Тихонов (см. сноску 46) — с приходом Леонида Ильича был назначен заместителем (а потом и первым) председателя Совета Министров СССР. С 1980 г. — председатель СМ СССР.

³⁶⁰ После смерти А. А. Гречко новым министром обороны СССР был назначен Д. Ф. Устинов (см. сноску 23).

³⁶¹ Звание Маршала Советского Союза, присвоенное Л. И. Брежневу, стало как бы ответным жестом Д. Ф. Устинова на назначение министром обороны. По свидетельству очевидцев, парадный маршальский мундир со всеми наградами весил около 6-8 кг.

³⁶² Министр обороны СССР А. А. Гречко скончался накануне, 26 апреля 1976 г.

³⁶³ Медунов Сергей Федорович (1915-1999) — первый секретарь Краснодарского крайкома КПСС, член ЦК КПСС. Впоследствии будет снят и исключен из партии по обвинению в непартийном поведении.

³⁶⁴ Русаков Константин Викторович (1909-1993) — помощник генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева. Впоследствии — секретарь ЦК КПСС.

³⁶⁵ О румынах. УТОЧНИТЬ!

³⁶⁶ Коваленко Александр Власович (1909-1987) — первый секретарь Оренбургского обкома КПСС, член ЦК КПСС.

³⁶⁷ Вероятно, Павлов Георгий Сергеевич (1910-1991) — управляющий делами ЦК КПСС, член ЦК КПСС. Земляк и однокашник Л. И. Брежнева по Днепродзержинскому металлургическому институту.

³⁶⁸ 8 — 13 июня 1976 г. премьер-министр Индии И. Ганди (см. сноску 304) посещала с официальным визитом СССР.

³⁶⁹ Внук Леонида Ильича — Брежнев Леонид Юрьевич.

³⁷⁰ Шарма Шанкар Дайял (1918-1999) — генеральный секретарь партии Индийский национальный конгресс.

³⁷¹ Исмаил Абдель Фаттах (1939-1986) — генеральный секретарь партии Национальный фронт Южного Йемена.

³⁷² Катушев Константин Федорович (род. 1927) — заведующий отделом ЦК КПСС по связям с зарубежными коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран, член ЦК КПСС.

³⁷³ Шишлин Николай Владимирович (1926-1994) — сотрудник международного отдела ЦК КПСС, специалист по внешней политике, журналист-международник.

³⁷⁴ Сахнюк Иван Иванович (род. 1927) — первый секретарь Харьковского обкома КПСС, член ЦК КПСС.

³⁷⁵ Бездетко Андрей Павлович (1919-2002) — председатель исполкома Харьковского областного Совета народных депутатов.

³⁷⁶ «Косточки» — так Л. И. Брежнев часто называл домино, в которое очень любил играть с соратниками и родней.

³⁷⁷ Вероятно, 1-й секретарь ЦК КПЧ Г. Гусак (см. сноску 285) летом 1976 г. отдыхал в СССР и Брежнев отправил ему в знак дружбы какой-то подарок.

³⁷⁸ Возможно, имеется в виду аль-Бакр-Барзани Ахмед Хасан (1914-1982) — президент Ирака. В 1976 г. председатель Совета Министров СССР А. Н. Косыгин побывал с визитом в Ираке.

³⁷⁹ Летом 1976 г. А. Н. Косыгин, плавая в спортивной лодке по Москве-реке, перевернулся и упал в воду. Этот случай серьезно подорвал его здоровье и приблизил кончину.

³⁸⁰ Блатов Анатолий Иванович (1914-1988) — помощник Л. И. Брежнева по ЦК КПСС, член Центральной ревизионной комиссии КПСС.

³⁸¹ Кастро Рус Фидель (род. 1926) — лидер кубинской революции, бессменный руководитель компартии Кубы, председатель Государственного совета республики. Возможно, приветствие в его адрес связано с тем, что как раз в 1976 г. Ф. Кастро стал также и премьер-министром Революционного правительства Кубы.

³⁸² Толубеев Никита Павлович (род. 1922)— чрезвычайный и полномочный посол СССР на Кубе.

³⁸³ По решениям о награждениях члены Политбюро должны были голосовать. Многие — брали проекты указов на дом.

³⁸⁴ Вероятно, Чурбанов Юрий Михайлович (род. 1936) — заместитель начальника управления Главкомата внутренних войск МВД СССР, зять Леонида Ильича.

³⁸⁵ Дочь и зять Леонида Ильича (см. сноски 65, 384.)

³⁸⁶ Дрыгин Анатолий Семенович (1914-1990) — первый секретарь Вологодского обкома КПСС.

³⁸⁷ Христораднов Юрий Николаевич (род. 1929) — первый секретарь Горьковского обкома КПСС.

³⁸⁸ Бородин Леонид Александрович (1923-2008) — первый секретарь Астраханского обкома КПСС.

³⁸⁹ Нарушение турками воздушного пространства.

³⁹⁰ Съезд коммунистической партии Дании.

³⁹¹ Месяц Валентин Карпович (род. 1928) — министр сельского хозяйства СССР, член ЦК КПСС.

³⁹² Речь о вручении наград рабочим и служащим Кировского завода в Ленинграде (бывший Путиловский), отметившем в 1976 г. свое 175-летие.

³⁹³ Умаханов Магомед-Салам Ильясович (1918-1992) — первый секретарь Дагестанского обкома КПСС, член ЦК КПСС.

³⁹⁴ Мусаэлян Владимир Гургенович (род. 1941) — специальный корреспондент ТАСС, личный фотограф Л. И. Брежнева.

³⁹⁵ Форд Джеральд (1913-2006) — президент США.

³⁹⁶ Гарриман Уильям Аверелл (1891-1986) — американский дипломат, государственный деятель и финансист. Л. И. Брежнев встречался с ним лично.

³⁹⁷ Александров-Агентов Александр Михайлович (1918-1994) — помощник генерального секретаря ЦК КПСС.

³⁹⁸ Мао Цзе-Дун (1893-1976) — председатель компартии Китая, глава китайского государства. Действительно, умер в день записи — 9 сентября 1976 г.

³⁹⁹ Дорошина Галина Анатольевна — личный секретарь Л. И. Брежнева, сотрудник Общего отдела ЦК КПСС.

⁴⁰⁰ Д. С. Полянский (см. сноску 79) в марте 1976 г. был выведен из состава Политбюро ЦК КПСС и направлен послом в Японию. Возможно, это письмо — его попытка разжалобить генерального секретаря.

⁴⁰¹ К. Н. Руднев (см. сноску 38). С 1965 г. — министр приборостроения, средств автоматизации и систем управления СССР.

⁴⁰² В. Э. Дымшиц (см. сноску 11). С 1962 г. — заместитель председателя Совета Министров СССР.

⁴⁰³ 19 декабря — день рождения Л. И. Брежнева.

⁴⁰⁴ Александров Анатолий Петрович (1908-1994), советский ученый-физик, президент Академии наук СССР.

⁴⁰⁵ Пензов Иван Алексеевич (1928-2000) — художник, автор серии портретов руководителей советского государства и вооруженных сил.

⁴⁰⁶ Нуриев Зия Нуриевич (род. 1915) — заместитель председателя Совета Министров СССР, куратор сельского хозяйства.

⁴⁰⁷ Свешников Мефодий Наумович (1911-1981) — председатель правления Государственного банка СССР. С октября 1976 г. — на пенсии.

⁴⁰⁸ Шашин Валентин Дмитриевич (1916-1977) — министр нефтяной промышленности СССР, член ЦК КПСС.

⁴⁰⁹ Бещев Борис Павлович (1903-1981) — министр путей сообщения СССР, член ЦК КПСС. Оба — в 1977 г. были освобождены от занимаемых должностей.

⁴¹⁰ Малик Яков Александрович (1906-1980) — постоянный представитель СССР в Совете Безопасности Организации Объединённых Наций. С ноября 1976 г. — в отставке.

⁴¹¹ Синицын Иван Флегонтович (1911-1988) — министр тракторного и сельскохозяйственного машиностроения СССР, кандидат в члены ЦК КПСС.

⁴¹² А. И. Шибаев (см. сноску 294). В ноябре 1976 г. будет назначен председателем ВЦСПС.

⁴¹³ Трояновский Олег Александрович (1919-2003) — дипломат и государственный деятель, с ноября 1976 г. — постоянный представитель СССР при ООН.

⁴¹⁴ Милаева Виктория Евгеньевна (род. 1955), внучка Леонида Ильича.

⁴¹⁵ Алиев Гейдар Алиевич (1923-2003) первый секретарь ЦК компартии Азербайджана, кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС.

⁴¹⁶ Автомобиль Л. И. Брежнева Nissan President 1973 года выпуска, изготовленный в Японии специально для генсека.

⁴¹⁷ Косарев Михаил Титович — личный врач Леонида Ильича.

⁴¹⁸ Боголюбов Клавдий Михайлович (1909-1996) — первый заместитель заведующего Общим отделом ЦК КПСС, член Центральной ревизионной комиссии ЦК КПСС.

⁴¹⁹ Самотейкин Евгений Матвеевич (род. 1928) — помощник Генерального секретаря ЦК КПСС.

⁴²⁰ Нето (Нету) Антониу Агоетиньо (1922-1979) — первый президент Анголы, получившей независимость в ноябре 1975 г.

⁴²¹ Кузнецов Василий Васильевич (1901-1990) — первый заместитель министра иностранных дел СССР, член ЦК КПСС.

⁴²² Горбачев Михаил Сергеевич (род. 1931) — это первое упоминание в дневнике будущего могильщика своей империи, а тогда еще — скромного секретаря Ставропольского крайкома КПСС.

⁴²³ Щелоков Николай Анисимович (1910-1984), министр внутренних дел СССР. Речь идет о торжественном вручении ему и председателю КГБ СССР Ю. В. Андропову звезд генералов армии, в связи с присвоением этого звания.

⁴²⁴ Кастро Рус Рауль (род. 1931) — первый заместитель председателя Государственного совета и председателя Совета министров Республики Куба, министр революционных вооруженных сил Кубы, второй секретарь ЦК компартии Кубы; брат Фиделя Кастро.

⁴²⁵ Гостев Борис Иванович (род. 1927) — заведующий отделом плановых и финансовых органов ЦК КПСС, кандидат в члены ЦК КПСС.

⁴²⁶ В сентябре 1976 г. Брежнев совершал визит в Югославию.

⁴²⁷ Хаммер Арманд (1898-1990) — американский бизнесмен и авантюрист, президент корпорации Occidental Petroleum; в течение всей своей долгой жизни имел деловые связи с Советским Союзом, встречался со всеми советскими лидерами, начиная с Ленина и кончая Горбачевым. В 1976 г. он также приезжал в СССР для организации выставки в Америке импрессионистов из советских музеев, а также, инспектируя ход совместных проектов: строительства Центра международной торговли в Москве, строительства Одесского завода по обработке химических удобрений.

⁴²⁸ Баландин Юрий Николаевич (1925-2004) первый секретарь Костромского обкома КПСС.

⁴²⁹ «Ребята поехали на село» — речь о программе преобразования Нечерноземной зоны РСФСР, в которую входила и Костромская область. В результате интенсификации сельского хозяйства Нечерноземье и объявление ее ударной комсомольской стройкой, к 1978 г. в регионах зоны работало 150 тыс. добровольно приехавших комсомольцев.

⁴³⁰ Личный парикмахер Л. И. Брежнева.

⁴³¹ Байбаков Николай Константинович (1911-2008) — председатель Государственного планового комитета Совмина СССР, заместитель председателя Совета Министров СССР.

⁴³² Гарбузов Василий Михайлович (1911-1985) — министр финансов СССР, член ЦК КПСС.

⁴³³ Рябов Яков Петрович (род. 1928) — с октября 1976 года секретарь ЦК КПСС.

⁴³⁴ По иронии судьбы, фамилии будущего могильщика СССР Брежнев с первого раза не запомнил. Ельцин Борис Николаевич (1931-2006), секретарь Свердловского обкома КПСС. Через неделю 2 ноября 1976 г. он будет избран первым секретарем обкома.

⁴³⁵ Колодяжный Иван Константинович (1920-1985) — начальник заповедника МО СССР «Завидово». Щербаков Василий Петрович — заместитель И. К. Колодяжного.

⁴³⁶ В смысле — число добытых трофеев на каждого.

⁴³⁷ В связи с 70-летием, Брежнев был удостоен множества иностранных наград. В этой записи речь, видимо, идет о вручении главой Э. Хонеккером звезды Героя ГДР вкупе с высшим орденом «Большая звезда дружбы народов». Кроме того, Леонид Ильич стал к юбилею кавалером высших наград Венгрии, Болгарии, Румынии, Чехословакии, Монголии, Финляндии, Югославии, Северной Кореи и даже Перу.

⁴³⁸ Речь о посещении врача.

⁴³⁹ Также Брежневу было присвоено звание Героя Монгольской Народной Республики с вручением Золотой Звезды Героя МНР и ордена Сухэ-Батора. Эти награды глава Монголии Цеденбал и привез к юбилею в Москву.

⁴⁴⁰ Орлов Владимир Павлович (1921-1999) — первый секретарь Куйбышевского обкома КПСС, член ЦК КПСС; в декабре 1976 г. ему присвоили звание Героя Социалистического Труда.

⁴⁴¹ Демиденко Василий Петрович (1930-1998) — первый секретарь Северо-Казахстанского обкома компартии Казахстана, кандидат в члены ЦК КПСС; в декабре 1976 г. получил звание Героя Социалистического Труда.

⁴⁴² Тяжельников Евгений Михайлович (род. 1928) — первый секретарь ЦК ВЛКСМ, член ЦК КПСС. Взлет Тяжельникова начался в 1976 г., когда он разыскал в малотиражке «Знамя Дзержинки» за 1935 год заметку о студенте металлургического института Л. Брежневе, написанную в лестном для будущего генсека тоне. Заметка была перепечатана в центральной прессе, а Тяжельников в 1977 г. стал заведующим отделом пропаганды ЦК КПСС.

⁴⁴³ Моргун Федор Трофимович (1924-2008) — первый секретарь Полтавского обкома компартии Украины. В декабре 1976 г. ему было присвоено звание Героя Социалистического Труда.

⁴⁴⁴ В рамках интенсификации торговых контактов двух стран, в СССР началось строительство заводов по розливу «Пепси-Кола». Первый завод был построен в Новороссийске в 1974 г.

1977

⁴⁴⁵ Цыбулько Владимир Михайлович (1924-1987) — первый секретарь Киевского обкома компартии Украины, член ЦК КПСС.

⁴⁴⁶ Новиков Игнатий Трофимович (1906/07-1993) — председатель Государственного комитета Совмина СССР по строительству, заместитель председателя Совмина СССР, земляк и близкий знакомый Л. И. Брежнева.

⁴⁴⁷ Куликов Виктор Георгиевич (род. 1921) — генерал армии, начальник Генерального штаба ВС СССР, член ЦК КПСС. 14 января 1977 года В. Г. Куликову было присвоено звание Маршал Советского Союза и он был назначен Главнокомандующим Объединенными Вооруженными Силами государств — участников Варшавского Договора.

⁴⁴⁸ Ту-144 — первый сверхзвуковой пассажирский самолет. К 1977 г. его производство было уже налажено, но постоянно корректировалось.

⁴⁴⁹ Андреотти Джулио (род. 1919) — председатель Совета министров Италии, один из лидеров партии христианских демократов. В 1977 г итальянские коммунисты поддерживали христианско-демократическую фракцию в парламенте Италии.

⁴⁵⁰ Абрасимов Петр Андреевич (род. 1912)— чрезвычайный и полномочный посол СССР в ГДР, член ЦК КПСС.

⁴⁵¹ Огарков Николай Васильевич (1917-1994) — генерал армии, заместитель министра обороны СССР. С января 1977 — начальник Генерального штаба ВС СССР, первый заместитель министра обороны СССР, Маршал Советского Союза.

⁴⁵² Рябенко Александр Яковлевич (1914?-1993) — генерал-майор, начальник охраны Л. И. Брежнева в 9 управлении КГБ СССР. С Рябенко будущий генсек познакомился ещё в Днепропетровске в 1938 году, где тот работал шофером в обкоме партии.

⁴⁵³ Герек Эдвард (1913-2001) — первый секретарь ЦК Польской объединенной рабочей партии в 1970-1980 гг.

⁴⁵⁴ Подстреленную на охоте дичь Брежнев любил посылать своим соратникам и подчиненным в знак хорошего отношения.

⁴⁵⁵ 8 января 1977 г. в Москве армянскими террористами было взорвано три самодельных бомбы — в вагоне метро между станциями «Измайловская» и «Первомайская», в торговом зале продуктового магазина № 15 Бауманского райпищеторга и на улице 25 октября около продовольственного магазина. В общей сложности пострадали 44 человека, 7 из них погибли.

⁴⁵⁶ Павловский Иван Григорьевич (1922-2007) — в январе 1977 г. сменил Б. П. Бешева на посту министра путей сообщения СССР.

⁴⁵⁷ Очевидно, предполагаемое награждение Н. В. Подгорного обуславливалось желанием подсластить пилюлю, связанную с его предстоящей отставкой. В мае 1977 г. он будет отправлен на пенсию.

⁴⁵⁸ Бугаев Борис Павлович (1923-2007) — личный шеф-пилот Л. И. Брежнева, впоследствии министр гражданской авиации СССР, главный маршал авиации, член ЦК КПСС. По-видимому, речь идет о фотоальбоме «Леонид Ильич Брежнев. Страницы жизни — страницы эпохи», 1-е издание— 1976, 2-е— 1977 год.

⁴⁵⁹ В 1977 г. дальнемагистральный пассажирский реактивный самолет «Ил-62» был значительно модернизирован. У него возросла максимальная взлетная масса и полезная нагрузка, были усилены конструкции крыла и компоновка кабины.

⁴⁶⁰ В конце 1970-х гг. в США началось активное оборонное освоение космоса. В 1983 г. эти работы будут трансформированы в национальный план «Стратегическая оборонная инициатива» (СОИ), окрещенный «Звездными войнами».

⁴⁶¹ Скачков Семен Андреевич (1907-1996) — председатель Госкомитета Совета Министров СССР по внешним экономическим связям.

⁴⁶² Жигалин Владимир Фёдорович (1907-1990) — министр тяжелого и транспортного машиностроения СССР.

⁴⁶³ Дементьев П. В. (см. сноску 52.) С 1965 года — министр авиационной промышленности СССР.

⁴⁶⁴ Егоров Михаил Васильевич (1907-2000) — министр судостроительной промышленности СССР.

⁴⁶⁵ Кригель Франтишек (1908-1979) — чехословацкий врач и политик, единственный из 26-ти руководителей компартии Чехословакии, отказавшийся подписать в 1968 году «Московский протокол», после чего был исключен из партии и лишен возможности работать. В 1977 году подписал «Хартию 77» — манифест чехословацких диссидентов.

⁴⁶⁶ Гайек Йорн (1913-1993) — в апреле — сентябре 1968 года — министр иностранных дел Чехословакии. Подписал «Хартию 77».

⁴⁶⁷ Когоут Павел (род. 1928) — чешский писатель и общественный деятель, активный участник событий «Пражской весны». Подписал «Хартию 77».

⁴⁶⁸ Гундобин Николай Алексеевич (1904—1980) — заместитель министра путей сообщения СССР.

⁴⁶⁹ Карлов Владимир Алексеевич (1914-1994) — заведующий отделом сельского хозяйства и пищевой промышленности ЦК КПСС.

⁴⁷⁰ Юнак Иван Харитонович (1918-1995) — первый секретарь Тульского обкома КПСС, член ЦК КПСС. В конце января 1977 года Л. И. Брежнев ездил в Тулу для участия в церемонии награждением званием «Город-герой».

⁴⁷¹ Форчани Арнольдо (род. 1925) — министр иностранных дел Италии, а не Франции, как ошибочно записал Брежнев.

⁴⁷² Саркисян Фаддей Тачатович (род. 1923) — крупный инженер, специалист по вычислительной технике. 17 января 1977 года назначен председателем Совмина Армянской ССР.

⁴⁷³ Замятин Леонид Митрофанович (род. 1922) — заведующий Отделом внешнеполитической пропаганды ЦК КПСС, член ЦК КПСС.

⁴⁷⁴ Бовин Александр Евгеньевич (1930-2004) — журналист, политолог, политический обозреватель газеты «Известия», ведущий телепрограммы «Международная панорама». Входил в группу консультантов генерального секретаря ЦК КПСС.

⁴⁷⁵ Коровякова Нина Александровна — медсестра, обслуживавшая Леонида Ильича. Обладала магическим влиянием на пациента. По наиболее расхожей версии, подсадила Брежнева на снотворные таблетки, окончательно парализовавшие его волю.

⁴⁷⁶ Наим Мухаммед (1912-1978) — младший брат президента Афганистана Мухаммеда Дауда, являвшийся его специальным представителем.

⁴⁷⁷ С. В. Червоненко, см. сноску 235. С 1973 года — Чрезвычайный и полномочный посол СССР во Франции.

⁴⁷⁸ В. М. Виноградов (см. сноску 351). С 29 января 1977 года — чрезвычайный и полномочный посол СССР в Иране.

⁴⁷⁹ Шахиншах — титул иранских монархов. С 1941 по 1979 гг. Ираном правил последний шахиншах Мохаммед Реза Пехлеви (1919-1980).

⁴⁸⁰ Машеров Петр Миронович (1918-1980) первый секретарь ЦК компартии Белоруссии, кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС.

⁴⁸¹ Галина Михайловна Филиппова (род. 1973) — правнучка Леонида Ильича, дочь его внучки Виктории Евгеньевны.

⁴⁸² Городовиков Басан Бадьминович (1910-1983) — первый секретарь Калмыцкого обкома КПСС, кандидат в члены ЦК КПСС.

⁴⁸³ Родригес Карлос Рафаэль (1913-1997) — постоянный представитель республики Куба в СЭВ, член ЦК компартии Кубы.

⁴⁸⁴ Вэнс Сайрус Робертс (1917-2002) — государственный секретарь США.

⁴⁸⁵ И. В. Архипов (см. сноску 74). В 1977 году — заместитель председателя Совета Министров СССР, член ЦК КПСС.

⁴⁸⁶ Возможно, речь идет о поддержке СССР и Кубой революции в Эфиопии.

⁴⁸⁷ Арафат Ясир (1929-2004) — председатель исполкома Организации освобождения Палестины, главнокомандующий вооруженными силами Палестинской революции.

⁴⁸⁸ Уткин Владимир Федорович — (1923-2000) — крупный ученый в области ракетной техники, генеральный конструктор КБ «Южное» в Днепропетровске.

⁴⁸⁹ Дауд Мухаммед (1908-1978) — президент Афганистана.

⁴⁹⁰ Получение комсомольского билета в апреле 1977 года.

Романов Григорий Васильевич (1923-2008) — первый секретарь Ленинградского обкома КПСС, член Политбюро ЦК КПСС.

⁴⁹¹ Пахомов С. С. — полковник в отставке: в годы войны — заместитель начальника политотдела 18-й армии Л. И. Брежнева.

⁴⁹² Афанасьев Виктор Григорьевич (1922-1994) — главный редактор газеты «Правда», председатель Союза журналистов СССР. Лапин Сергей Григорьевич (1912-1990) — председатель Гостелерадио СССР. В 1977 г. происходила замена членских билетов Союза журналистов СССР. Л. И. Брежнев, однако, ошибается, указывая, что ему был торжественно вручен членский билет № 1. Билет № 1 — по традиции выписали В. И. Ленину, Брежневу — билет № 00002.

⁴⁹³ Филиппов Михаил Михайлович — муж внучки Л. И. Брежнева Виктории.

⁴⁹⁴ В Москве 10-12 мая 1977 г. с визитом находился министр иностранных дел Народной Демократической Республики Йемен М. Мутыйи, которого Л. И. Брежнева ошибочно называет Мутейлем.

⁴⁹⁵ То же и с премьер-министром Сирии Хлейфауи Абд ар-Рахманом (р. 1930), которого Л. И. Брежнев почему-то именует Фахли.

⁴⁹⁶ Звание Героя Советского Союза было присвоено болгарскому лидеру Т. Живкову 31 мая 1979 г.

⁴⁹⁷ 16 июня 1977 г. на сессии советского парламента Л. И. Брежнев был избран председателем Президиума Верховного Совета СССР вместо отправленного в отставку Н. В. Подгорного. Отныне хозяин страны совмещал в своих руках и фактическую, и формальную власть.

⁴⁹⁸ Усубалиев Турдакун Усубалиевич (род. 1919) — первый секретарь ЦК компартии Киргизии, член ЦК КПСС.

⁴⁹⁹ В 1977 г. послом США в Москве работал Малком Тун (род. 1916).

⁵⁰⁰ Суходрев Виктор Михайлович (род. 1932) — личный переводчик Л. И. Брежнева.

⁵⁰¹ Крайский Бруно (1911-1990) — федеральный канцлер и исполняющий обязанности федерального президента Австрии.

⁵⁰² Картер Джеймс (род. 1924) — президент США.

⁵⁰³ Резкие противоречия между Эфиопией и Сомали разгорелись из-за провинции Огаден, на которую каждая из стран заявляла свои претензии. Конфликт достиг такого накала, что СССР встал перед необходимостью выбора. При этом — стратегические интересы присутствовали у нас в обеих странах. После долгих споров курс был взят на Эфиопию, что привело к разрыву былой дружбы с Сомали и переориентацию этой страны на Запад; очень скоро на месте советских военных баз — появились американские.

⁵⁰⁴ Цвигун Семен Кузьмич (1917-1982) — генерал армии, первый заместитель председателя КГБ СССР. Свояк Л. И. Брежнева (они были женаты на двоюродных сестрах).

⁵⁰⁵ Судя по дате, речь идет о разоблачении агента ЦРУ в МИДе А. Огородника («Трианон») и последующего задержания с поличным сотрудницы посольства США М. Петерсон. Все участники операции (сотрудники КГБ) были представлены к боевым наградам. Позднее — это дело ляжет в основу романа Ю. Семенова (1931-1993), и одноименного сериала «ТАСС уполномочен заявить...»

⁵⁰⁶ Одной этой фразы достаточно, чтобы вынести приговор советской экономике: если уж лидер могущественной империи не может свободно купить какой-то фен...

⁵⁰⁷ Шлессингер Джеймс Родни (род. 1929) — министр энергетики в правительстве Дж. Картера.

⁵⁰⁸ Кеннеди Эдвард Мур (род. 1932) — американский политик, сенатор от штата Массачусетс. Младший из братьев президента США Джона Кеннеди.

⁵⁰⁹ В. В. Щербицкий (см. сноску 233). В 1977 году — первый секретарь ЦК компартии Украины, член Политбюро ЦК КПСС, не состоявшийся наследник Брежнева.

⁵¹⁰ Барр Раймон (1924-2007) — премьер-министр Франции.

⁵¹¹ Савинкин Николай Иванович (1913-1993) — заведующий отделом административных органов ЦК КПСС, кандидат в члены ЦК КПСС.

⁵¹² Морарджи Десаи (1896-1995) — премьер-министр Индии.

⁵¹³ Довольно странный тезис. Индийский штат Кашмир никогда не принадлежал Китаю (хоть и граничит с ним) и до сих пор является предметом территориального спора Пакистана с Индией.

⁵¹⁴ Начавшийся при Хрущеве золотой дождь наград и регалий пролился при Брежневе с новой силой. Звезда Героя — как продуктовый набор давалась к каждому юбилею в Политбюро. Кунаев за 10 лет стал трижды Героем Труда. Рашидов, Щербицкий и Патоличев — получили по две звезды за три года. Последний, кстати, был еще и рекордсменом по числу орденов Ленина. Двенадцать штук!

⁵¹⁵ Золотая медаль нм. К. Маркса, которую вручили Л. И. Брежневу, являлась высшей наградой Академии наук СССР в области общественных наук.

⁵¹⁶ Глушко Валентин Петрович (1908-1989) — ученый, инженер в области ракетно-космической техники, генеральный конструктор НПО «Энергия».

⁵¹⁷ Афанасьев Сергей Александрович (1918-2001) — министр общего машиностроения, член ЦК КПСС.

⁵¹⁸ Медведев Владимир Тимофеевич (род. 1937), зам. начальника личной охраны Л. И. Брежнева. Речь идет, вероятно, о предоставлении Медведеву новой квартиры.

⁵¹⁹ Джелуд.

⁵²⁰ С этого момента Л. И. Брежнев начинает помечать свой утренний вес. Борьба с полнотой — приобрела для него отчасти маниакальный характер. Он пытался садиться на диеты, много плавал, старался больше двигаться. Ничего не помогало.

Высшим полководческим орденом Победы Брежнев был награжден за «большой вклад в победу советского народа и его Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне». В 1989 г. указ о награждении будет отменен М. С. Горбачевым.

⁵²¹ Шеварднадзе Эдуард Амвросиевич (род. 1928) — первый секретарь ЦК компартии Грузии. Написание его фамилии — явно давалось Л. И. Брежневу с трудом.

⁵²² Демирчян Карен Серопович (1932-1999) — первый секретарь ЦК компартии Армении.

⁵²³ Расулов Джабар Расулович (1913-1982) — первый секретарь ЦК компартии Таджикистана.

⁵²⁴ Во втором номере журнала «Новый мир» за 1978 год была напечатана «Малая земля».

⁵²⁵ Штоф Вилли (1914-1999) — председатель Совета Министров ГДР.

⁵²⁶ Вероятно, Гамзатов Расул (1923-2003) — аварский (дагестанский) поэт, общественный деятель, член Президиума Верховного Совета СССР.

⁵²⁷ В 1978 г. находившиеся за границей музыкант М. Л. Ростропович (1927-2007) и его жена, оперная певица Г. П. Вишневская (р. 1926) были лишены советского гражданства.

⁵²⁸ Харитон Юлий Борисович (1904-1996) — выдающийся физик-ядерщик, один из разработчиков советского ядерного оружия.

⁵²⁹ Официально Л. И. Брежнев женился в декабре 1928 г. Почему золотую свадьбу он решил справлять на полгода раньше, не очень понятно.

⁵³⁰ На самом деле, в руководящих партийных органах было не так много выходцев из Свердловска. Я. П. Рябов (бывший 1-й секретарь обкома) — секретарь ЦК КПСС. Г. В. Колбин (бывший 2-й секретарь ОК) — второй секретарь ЦК КП Грузии. Вот, пожалуй, и всё.

⁵³¹ Куньял Алвару (1913-2005) — генеральный секретарь компартии Португалии

⁵³² Мемуары Л. Брежнева «Малая земля» были переведены на многие языки мира и изданы в различных странах. Как правило — издание проходило на средства СССР.

⁵³³ В этот раз Брежнева наградили памятной медалью «XX годовщина Революционных Вооруженных Сил Кубы».

⁵³⁴ Международная Димитровская премия (Болгария) будет присуждена Брежневу 23 ноября 1978 г.

⁵³⁵ В. С. Толстиков (см. сноску 201). До июля 1978 г. — чрезвычайный и полномочный посол СССР в Китайской Народной Республике, с февраля 1979 г. — чрезвычайный и полномочный посол СССР в Нидерландах.

⁵³⁶ А. Н. Шелепину (см. сноски 165, 245) 18 августа 1978 г. исполнялось 60 лет. Возможно, обсуждалось его награждение к юбилею.

⁵³⁷ Фалин Валентин Михайлович (род. 1926) — до октября 1978 г. — чрезвычайный и полномочный посол СССР в ФРГ, затем — первый заместитель заведующего отделом внешнеполитической пропаганды ЦК КПСС.

⁵³⁸ Перед публикацией Л. И. Брежнев вычитывал литературную запись своих мемуаров.

⁵³⁹ Зверев Сергей Алексеевич (1912-1978) — министр оборонной промышленности СССР, член ЦК КПСС.

1979

⁵⁴⁰ А. П. Кириленко (см. сноску 180). С 1966 г. — секретарь ЦК КПСС, член Политбюро ЦК КПСС, один из ближайших соратников Л. И. Брежнева.

⁵⁴¹ Г. Ф. Сизов (см. сноску 97). В 1979 г. — председатель Центральной ревизионной комиссии ЦК КПСС.

⁵⁴² К концу 1970-х гг. пристрастие Л. И. Брежнева к снотворному стало носить уже характер болезненный. Вопреки запретам врачей, люди из близкого окружения генсека тайно передавали ему лекарства; в том числе — и К. У. Черненко.

⁵⁴³ Тараки Нур Мухаммед (1917-1979) — председатель Революционного совета Афганистана, премьер-министр Афганистана (до 27 марта 1979 г.).

⁵⁴⁴ В. В. Кузнецов (см. сноску 421). Первый заместитель председателя Президиума Верховного Совета СССР (в 1977-1986).

⁵⁴⁵ Указ о награждении Л. И. Брежнева орденом Октябрьской Революции от 14 марта 1979 г. был закрытым.

⁵⁴⁶ На ул. Грановского в Москве находилась закрытая правительственная клиника 4 управления Минздрава СССР.

⁵⁴⁷ Корниенко Георгий Маркович (род. 1925) — первый заместитель министра иностранных дел СССР.

⁵⁴⁸ Бжезинский Збигнев (род. 1928) — помощник президента США по национальной безопасности.

⁵⁴⁹ И. Н. Демичев (см. сноску 340). В 1979 г. — министр культуры СССР.

⁵⁵⁰ Табеев Фикрят Ахмеджанович — (род. 1928) — первый секретарь Татарского обкома КПСС, член ЦК КПСС. С ноября 1979 г. — чрезвычайный и полномочный посол СССР в Афганистане.

⁵⁵¹ Смирнов Анатолий Филиппович (1909-1986) — учёный в области строительной механики, в связи с 75-летием был удостоен звания Герой Социалистического Труда.

⁵⁵² Бондаренко Иван Афанасьевич (род. 1926) — первый секретарь Ростовского обкома КПСС, член ЦК КПСС.

⁵⁵³ Гусев Владимир Кузьмич (род. 1932) — первый секретарь Саратовского обкома КПСС.

⁵⁵⁴ Крысов Сергей Евгеньевич (род. 1926) — второй секретарь Волгоградского обкома КПСС.

⁵⁵⁵ Б. Б. Городовиков (см.сноску 482). В 1978 г. был освобожден от обязанностей первого секретаря Калмыцкого обкома КПСС. Очевидно, Брежнев благоволил к нему, как к боевому генералу, получившему на фронте звание Героя Советского Союза. Несмотря на заслуги, другой работы Городовикову так и не нашли и он вышел на пенсию.

⁵⁵⁶ Качаловский Евгений Викторович (род. 1926) — первый секретарь Днепропетровского обкома компартии Украины.

⁵⁵⁷ Смирнов Леонид Васильевич (1916-2001) — заместитель председателя Совмина СССР, куратор ВПК, член ЦК КПСС.

⁵⁵⁸ Окончательное решение о вводе советских войск в Афганистан будет принято 12 декабря 1979 года на заседании Политбюро ЦК КПСС.

⁵⁵⁹ Амин Хафизулла (1929-1979) — один из лидеров афганской революции. В сентябре 1979 г. в результате организованного дворцового переворота узурпировал власть в Афганистане. Отличался жестокостью и коварством, был организатором массовых репрессий.

⁵⁶⁰ Предположительно — речь идет о передаче Ю. Андроповым снотворных препаратов Л. Брежневу, употребление которых было строжайше запрещено ему врачами. Подробнее — эта версия изложена в 8-й главе. Аналогичные пометы см. в записях от 19 декабря 1981 г., 25 января 1982 г. и др.

⁵⁶¹ Подарок Брежнева супруге, очевидно, был приурочен к очередной годовщине их свадьбы (51 год совместной жизни).

1980

⁵⁶² В декабре 1979 — январе 1980 гг. А. Д. Сахаров выступил с рядом заявлений, осуждающих ввод советских войск в Афганистан. 22 января Сахаров без суда был сослан в г. Горький.

⁵⁶³ Загладин Вадим Валентинович (1927-2006) — советский журналист, первый заместитель заведующего Международным отделом ЦК КПСС, член ЦК КПСС. Жуков Георгий (Юрий) Александрович (1908-1991) — советский журналист, заместитель председателя Советского комитета защиты мира.

⁵⁶⁴ Кто такой Шельман-Бельмас — неизвестно. Возможно, кто-то из иностранных корреспондентов.

⁵⁶⁵ Летом 1980 г. в Москве должны были пройти XXII летние олимпийские игры, организации которых государство придавало огромное значение. К олимпиаде были построены новые гостиницы, спортивные объекты, международный аэропорт, центр международной торговли. Тунеядцев и проституток выслали за 101-й километр. На несколько месяцев Москва превратилась в истинно коммунистический город с нулевой преступностью и полным отсутствием дефицита.

⁵⁶⁶ Тихонова Прасковья Дмитриевна (1906-1980) — супруга Н. А. Тихонова.

1981

⁵⁶⁸ 18 декабря 1980 г. Л. Брежнев был награжден вторым орденом Октябрьской Революции «за большие заслуги перед Коммунистической партией и Советским государством».

⁵⁶⁹ 12—17 мая 1981 г. в СССР проходил официальный видит делегации Народной республики Конго во главе с президентом, председателем ЦК Конголезской партии труда, президентом Д.Сассу-Нгессо (род. 1943), в ходе которого был подписан Договор о дружбе и сотрудничестве.

⁵⁷⁰ Чандра Ромеш (род. 1919) — индийский коммунист, президент Всемирного Совета Мира.

⁵⁷¹ Ливенцов Василий Андреевич (1914-2004) — первый секретарь Актюбинского обкома компартии Казахстана, знакомый Леонида Ильича еще по целине.

⁵⁷² Вайно Карл Генрихович (род. 1923) — первый секретарь ЦК компартии Эстонии, член ЦК КПСС.

⁵⁷⁴ Гроссу Семен Кузьмич (род. 1934) — первый секретарь ЦК компартии Молдавии, член ЦК КПСС.

⁵⁷⁵ В Обращении речь шла о сохранении мира и недопущении гонки вооружений.

⁵⁷⁶ Рейган Рональд (1911-2004) — президент США (с 1981 г.).

⁵⁷⁷ Между Л. И. Брежневым и Р. Рейганом велась переписка, в ходе которой генсек пытался убедить своего визави в необходимости возобновления мирных переговоров, урегулирования ближневосточного кризиса, отказа от развертывания ядерных ракет в Европе и т. д. Все эти предложения поддержки у Рейгана не находили.

⁵⁷⁸ Чебриков Виктор Михайлович (1923-1999) — генерал-полковник, первый заместитель председателя КГБ СССР, член ЦК КПСС. (После смерти Брежнева — председатель КГБ.)

⁵⁷⁹ Пельше Арвид Янович (1899-1983) — член Политбюро ЦК КПСС, председатель Комитета партийного контроля при ЦК КПСС.

⁵⁸⁰ Али Салем аль-Бейд (род. 1939) — генеральный секретарь ЦК Йеменской социалистической партии.

⁵⁸¹ Кармаль Бабрак (1929-1996) — генеральный секретарь ЦК Народно-демократической партии Афганистана, председатель Революционного Совета Демократической Республики Афганистан.

⁵⁸² Б. Кармаль вручил Брежневу высшую награду Афганистана — орден «Солнце Свободы».

⁵⁸³ 18 декабря 1981 г., к 75-летию, Брежневу было присвоено четвертое по счету звание Героя Советского Союза.

⁵⁸⁴ Ярузельский Войцех Витольд (род. 1923) — первый секретарь Польской объединенной рабочей партии, премьер-министр и министр национальной обороны Польши. В указанный период в Польше было введено военное положение из-за массовых забастовок и акций неповиновения, вызванных ростом цен, а Ярузельский — фактически принял функции диктатора.

1982

⁵⁸⁵ Промыслов Владимир Федорович (1908-1993) — председатель Исполкома Московского горсовета, член ЦК КПСС.

⁵⁸⁶ Поплавский Александр Митрофанович (род. 1914) — первый заместитель управляющего делами ЦК КПСС, кандидат в члены ЦК КПСС.

⁵⁸⁷ Георгадзе Михаил Порфирьевич (1912-1982) — секретарь Президиума Верховного Совета СССР, кандидат в члены ЦК КПСС.

⁵⁸⁸ Младенов Петр Тошев (1936-2000) — министр иностранных дел Болгарии.

 

Приложение № 2
ЗАПИСЬ СОВЕЩАНИЯ ПО ВОПРОСУ ПОДГОТОВКИ ОТЧЕТНОГО ДОКЛАДА ЦК КПСС XXIV СЪЕЗДУ КПСС.

5 февраля 1971 г. Завидово.

Несмотря на большой объем документа, эта стенограмма крайне интересна. Ее следует прочитать всем, кто по-прежнему воспринимает Брежнева, как замшелого, примитивного бюрократа.

Генсек с помощниками и соратниками отправляется в Завидово, чтобы доработать важный отчетный доклад. Только-только закончилась первая полноценная Брежневская пятилетка — вершина его успехов. Об итогах работы вождю предстоит отчитаться перед партией и народом.

В этой стенограмме — Брежнев предельно конкретен, четок, он очень точно улавливает нужные, узловые моменты. Все его замечания — абсолютно к месту.

Если бы таким он оставался всегда...

БРЕЖНЕВ: Я не прочитал второй раз доклад, не знаю, как вы сделали, и поэтому мне трудно судить. Из опыта прошлой работы мы доходили до 11 вариантов доклада и, когда уже чувствовали, что выдохлись, только тогда успокаивались. Дело в том, с какой точки зрения подходить. Разные вкусовые данные в этом деле. Смысл всего этого материала как будто очень ясный. Надо вчитаться, что сделано за 5 лет в области политической деятельности ЦК, международной деятельности, в коммунистическом и рабочем движении; дальше идут хозяйство, идеология и партия. Такая традиция. Я не нашел возможным и нужным менять ее. Даже пересмотрел структуру; все съезды начинались с международного положения, хотя некоторые товарищи предлагали начать с хозяйства. Я думаю, что это малоэффективное дело, поэтому оставил по-прежнему.

Первый вариант произвел впечатление немножко сыроватого материала. Международный раздел все больше в плане того, о чем говорили и писали в газетах. Вроде все правильно, но не видно, что Центральный Комитет делал. С одной стороны, довлело то обстоятельство, что мы действительно говорим об этих вещах. Какие острые события произошли за эти 5 лет? Эго Вьетнам, Ближний Восток, китайский вопрос, чехословацкие события, США. Это все свежо отложилось в памяти. Когда читаешь, вроде все одно и то же повторяется, нечего доложить. Пытались спустить этот небесный раздел на землю, немножко усилив, показав, как реагировал ЦК на события во внешней политике.

Большой хозяйственный раздел. Если кое-что выбросить, на 150 страниц можно написать. Но есть основные показатели, о которых нужно сказать, а также о каких-то новых направлениях. Поскольку будут опубликованы тезисы, там также будет сказано об итогах. Очевидно, нужно, не лишаясь цифр, больше говорить о хозяйственной политике. Тов. Косыгин будет выступать по Директивам — то, что мы предусматриваем на пятилетку. Надо это преподнести с точки зрения политики, что ЦК думает, какими образом он направляет, какой курс держит в хозяйственной политике. С этих позиций.

Идеология была написана воздушно. Не была показана практическая деятельность. Некоторая боязнь критических замечаний, во всяком случае, так мне показалось. Все у нас гладко, мы стыдливо относимся к тому, чтобы прямо сказать — плохо. Полчаса, допустим, сказать о недостатках, это должно носить форму, что мы не справились с некоторыми вещами. По крупным вещам нам все известно, а мелочи докладывать нечего. Это, наверное, будет делегатами съезда воспринято лучше, если мы промолчим. Да и с точки зрения воспитательной для нашей партии тоже, очевидно, будет правильно, если немножко будет присутствовать дух откровенности. Я не за то, чтобы самобичевать себя, может быть, не за что. Каких-то политических провалов нет, хозяйственных провалов тоже нет. В таком большом хозяйстве всегда будет где-то недовыполнено на 10 миллионов, зато на 20 миллионов в другой отрасли перевыполнено. А по валу хорошо. Можно спустить на кого-то, например, на лесника и его похоронить на съезде, или на химика. Но в этом нет смысла. Очевидно, надо найти такое равновесие, чтобы доклад был не крикливый, а ровный.

Наверное, имеет какое-то значение емкость доклада. Можно его на шесть часов развести, можно и меньше. Хотело бы немножко, как на XXIII съезде, хотя я там очень долго говорил. Я не помню, сколько было страниц.

АРБАТОВ85: 156 страниц машинописного текста.

БРЕЖНЕВ: Сейчас 196 страниц. 40 страниц текста сократить — довольно сложное дело.

ЗИМЯНИН86: Разделы доклада готовились параллельно. Мне представляется, что страниц 15-20 есть повтора.

БРЕЖНЕВ: Подготовка кадров в промышленном разделе и подготовка кадров в другом разделе. Это мы учитывали при обмене мнениями.

ЗИМЯНИН: Надо иметь в виду, что при обсуждении на последующем этапе неизбежны какие-то дополнения.

Несколько соображений о международном разделе. Раздел хороший, но я хочу сделать пару замечаний такого плана. Видимо, в разделе имелось в виду больше пройтись по системе империализма. Это направление в целом правильное, но все же следовало бы сказать в тексте о противоречиях двух систем. Эго, правда, всем известно, что наша политика, политика Советского государства отвечает интересам не только Советского Союза, но отвечает интересам всех народов, народов всего мира, потому что эта политика направлена против эксплуатации, против политики США. Эго будет очередным ударом по империализму.

Второе, что хотелось бы увидеть в международном разделе, — это относительно противоречий. Здесь требуется какая-то конкретика. Правда, здесь говорится, в частности, о Чехословакии, о Польше в данном случае не упоминается. Мне кажется, что нужно было сформулировать в этом разделе положение теоретического плана: что социалистическая система Советского государства, опираясь на законы исторического развития, преодолевает противоречия, которые существуют и возникают внутри государства. Почему этот вопрос встал? Потому, что он имеет глубочайшее политическое, теоретическое, философское значение.

Мне представляется, что при наличии такого факта, когда теоретический раздел не выделяется, можно было бы обогатить его таким теоретическим определением, которое дало бы возможность твердо заявить на съезде, что этот вопрос противоречий — трудный и сложный вопрос, мы эти противоречия преодолеваем, потому что противоречия при победившем социализме не носят антагонистического характера и снимаются, направляются деятельностью коммунистических партий, народных масс и творческими действиями. Эго можно показать на примере, когда у нас встал вопрос о переходе к новой экономической системе или был поставлен вопрос об интенсификации развития народного хозяйства, что получило и дальнейшее развитие.

Показать, что когда у нас развитие производительных сил достигнет современного уровня руководства народным хозяйством, когда страна находится в состоянии необъятной по своим масштабам научно-технической революции, то, безусловно, в огромной мере повышается роль руководящего субъективного фактора, которые снимает все возникающие противоречия — противоречия между развитием производительных сил и старой формой руководства, управления, организации связи, экономические, технические и пр.; тогда наша партия сама, народ, государство — снимают эти противоречия организованной деятельностью партии, основанной на учете объективного закона экономического развития. В том случае, если учет экономического закона нарушается, если действия и политика вступают в противоречия, допускаются определенные, серьезные отступления в теоретическом марксистско-ленинском плане, и тогда возникнут такие ошибки, и, следовательно, это приведет к неприятным результатам, приведет к большим издержкам.

Если сформулировать этот вопрос... Я, может быть, не очень толково говорю?..

БРЕЖНЕВ: Идея ясна.

ЗИМЯНИН: Мы не можем обойти противоречия. Мы о противоречиях должны сказать, но в том смысле, что наши противоречия не носят антагонистического характера и мы этим не подставим бок империализму, который пытается толковать о том, что мы отрицаем противоречия. Надо сказать, что по этому вопросу мы писали и в «Правде», и в другой печати. Если мы так скажем, то мы ответим в философском плане противнику, который пытается говорить о том, что мы отрицаем противоречия.

Я думаю, что такая постановка вопроса дала бы возможность показать, что Коммунистическая партия Советского Союза не обходит такой острый вопрос. Конечно, остаются антагонистические противоречия, но они работают до полной, безусловной победы социализма. У нас же в стране победившего социализма я не вижу таких антагонистических противоречий. Таким образом, мы должны отбить в нашей идеологической, теоретической и всякой другой работе попытки доказать, что у нас эти противоречия существуют.

Это — если говорить о теоретическом плане.

По Китаю я бы тоже хотел сказать. Там все сформулировано правильно. Я занимаюсь долгие годы этим вопросом и должен сказать, что все там правильно написано, но мне представляется, что нужно проявить некоторую сдержанность.

БРЕЖНЕВ: Мы так и условились. Сейчас намечаются два документа. Как видно, им кажется все в туманном плане, не случайно они молчат. Вообще, кажется, немножко тише стали. Мы решили, что время у нас есть и по ходу действия мы будем решать.

ЗИМЯНИН. И последнее замечание относительно НАТО, нивелирования капиталистической системы. Надо поставить во главу США и учинить очередной погром блока НАТО и НАТО как системы, в которой доминируют США, как системы военно-политического блока, как системы империализма. Сказать, почему мы против этого блока, — потому, что это система агрессии, возглавляемая империалистами США.

По экономическому разделу. Я думаю, что этот раздел хороший, в нем хорошая логика, хорошее обоснование. Его можно пополнить в смысле логического развития положения, но я не экономист.

Там, где говорится о производстве товаров народного потребления, надо сказать, что это не только удовлетворение нужд населения — это естественно и правильно, но это и важный источник повышения накоплений.

БРЕЖНЕВ. Отрасль легкой промышленности в накоплениях занимает 73 процента.

ЗИМЯНИН. Мы берем заработную плату и товарную массу. У нас медленными темпами идет обращение денег. Я хочу сказать, что в накоплениях участвуют не только товарные обращения, это накопления для обороны и для тяжелой индустрии.

БРЕЖНЕВ. Создается основной фонд — что в кармане есть, то и даем.

Единственный упрек, который можно предъявить: есть некоторые длинноты. Система рассуждений выделена недостаточно рельефно.

Третий раздел по своему идейно-политическому содержанию представляется достаточно приемлемым. Я вижу здесь два недостатка. Первое — о преамбуле, относительно возрастающей роли партии. Здесь взят за основу один вопрос — относительно организаторской деятельности партии. В этом докладе, когда по всему империалистическому миру и в революционных слоях идут атаки на роль коммунистических партий и прежде всего Компартии Советского Союза, в этом разделе надо теоретически скомпановать следующие положения: не только об организационной деятельности партии, но и о ее политической деятельности, ее единстве. Надо во всю силу показать роль партии, сказать о том, что она свято соблюдает ленинские организационные и политические принципы, но не только это надо выносить вперед. Надо провести тезис о том, что в каждой новой исторической обстановке партия ленинского типа соответствующим образом выдвигает новые позиции в развитии политических и организационных основ партии.

В наших условиях несоизмеримо возросший уровень служит глубоким социально-политическим и социально-экономическим преобразованиям в нашей стране. Неизмеримо повысилась роль партии. Надо сказать, что в этих условиях наша партия достигла того-то и того-то. Речь идет о сплоченности партии, о ее монолитности, о ее возросших идейно-организационных возможностях, о правильных методах руководства партии (не об администрировании, а об идейно-политическом воздействии на массы).

Когда речь идет о руководстве партии, о Советах, надо подумать, что речь не идет только о том, что партия только с их помощью руководит. Надо не забывать о ленинском тезисе.

Надо, чтобы не возникло вопроса о разрыве партии с народом, подчеркнуть прямую связь партии с массами и роль коммунистов как авангарда. Сказать об этом очень кратко в теоретическом плане.

Два замечания по идеологическому разделу.

Первое. Недостаточно решительно сказано о наступательном характере идеологической пропаганды в теоретическом плане. Надо, чтобы не создалось впечатление, что она носит оборонительный характер. Надо подчеркнуть наступательный характер.

Второе. Здесь говорится о том, что наша социалистическая идеология приобретает все большее влияние. Может быть, сказать, по сути, о социалистической, коммунистической идеологии как таковой. Может быть, кратко определить основы коммунистической идеологии, потом уже эту мысль развить по разделу. Надо сначала дать краткое аккумулированное определение, сформулировав это в двух-трех строках.

Таким образом, мне кажется, что высказанные соображения дают возможность пораздельно несколько выделить круг вопросов, о которых я говорил, в теоретическом плане и усилить их. Это вопрос о системе социализма. Затем: партия — массы, объективные и субъективные факторы исторического развития в наше время, вопрос о политическом единении, организационных основах партии в современных условиях. Сказать об этом, опираясь на Ленина. Надо подумать над этими вопросами.

Если говорить в теоретическом плане, у меня возникает два таких вопроса. Первое: что нового в системе социализма, что нового в системе капитализма и каковы перспективы борьбы с ним: что нового в национально-освободительном движении и каковы перспективы там; и, наконец, что нового в учении о партии, в идеологических вопросах и на чем надо сосредоточиться.

Надо дать два-три момента, которые усилили бы доклад и ответили бы на очень острые вопросы системы социализма в новых исторических условиях.

АЛЕКСАНДРОВ87. Может быть, теперь тов. Лапин?

ЛАПИН88. Я прочитал доклад на XXIII съезде партии, вчера — этот материал. Впечатление создалось хорошее, заложен огромный труд. Некоторые разделы доклада более интересны, чем те же разделы доклада на XXIII съезде партии.

БРЕЖНЕВ. По-новому построен второй раздел — и промышленность, и сельское хозяйство. Показано, что Центральный Комитет ведает хозяйственной политикой.

ЛАПИН. Это, конечно, те вопросы, которые нужны. Относительно вступления — там есть в общем.

БРЕЖНЕВ. Не совсем удачно. Я сам был вдохновителем этого раздела. Начало мне понравилось — партия собирается на съезд. А дальше получилось хронологическое изложение этапов, не привязанное к содержанию, получилась оторванность. Мы так условились, что товарищи бракуют это дело. Надо ближе к делу подходить, с чем мы подходим к съезду, а мы себя раскритиковали.

ЛАПИН. Развитие дружбы и сотрудничества социалистических стран. Единственное мнение я бы высказал: слишком много высказываний в смысле интеграции, что мы обещаем и оптимальное обеспечение социалистических стран сырьем, и в области экономики, в области науки и т. д. Тут надо быть осторожнее. Мы здесь должны какую-то сдержанность соблюдать и в целом эту идею высказать, но не чрезмерно много обещать социалистическим странам в плане этой интеграции.

Тут у меня есть конкретные замечания, я не буду о них говорить.

В этом разделе требует значительных усилий раздел об империализме: что вот империализм — враг народа и т. д., особенно первая часть, где делаются попытки что-то высказать новое о чертах империализма, но, в общем-то, нового ничего не высказывается. Я посмотрел, что по этому поводу было сказано на XXIII съезде КПСС. Вы знаете, начало там было — законы неравномерности развития, конкурентность борьбы, милитаризация, основные противоречия между трудом и капиталом и т. д. Все это было сказано. Здесь чувствуется заметное повторение.

Нельзя ли выйти из положения таким образом: не просто формально сослаться на XXIII съезд, но повторить дело так, чтобы развернуть эту мысль, чтобы то, что было сказано на XXIII съезде и международном Совещании коммунистических и рабочих партий, чтобы все это подтвердилось. Международное Совещание коммунистических и рабочих партий развернуть поподробнее, чтобы была ссылка на XXIII съезд КПСС и Совещание коммунистических и рабочих партий. Материал выиграл бы от этого, чтобы не было впечатления статьи, очень умной и интересной, но статьи. Здесь мы наблюдаем то, что каждый день читаем в газетах и слушаем по радио. Ничего нового не создается.

БРЕЖНЕВ. Нужно закрыть газеты и передавать по радио.

ЛАПИН. Относительно экономического раздела хотелось бы сказать. Я с большим удовольствием прочитал. Это новый поворот, очень оправданный и жизненно назревший. И очень хорошо, что партия здесь так ясно все эти вопросы поднимает, что это приурочивается к новой пятилетке. Может быть, не давать слишком много таких обещаний, например, «насытить рынок товарами внутреннего потребления...». У меня такого впечатления не создается.

БРЕЖНЕВ. Совершенно ясно, что не насытим.

ЛАПИН. Поэтому не нужно давать таких заголовков.

БРЕЖНЕВ. Я часто задумываюсь над таким вопросом. Надо серьезно удовлетворять потребности народа, задаю себе вопрос: где грань этим потребностям?

БОВИН89. Ее нет.

ЛАПИН. Товарищи говорили о том, что несколько проявляются элементы нескромности. Этого в докладе немного: «Достижения пятилетки явились весьма существенными...». Но дальше говорится так: мало какой период в жизни страны может с этим сравняться.

ГОЛОС. Это факт.

ЛАПИН. Это факт, но, может быть, сказать, что достижения эти велики и что действительно эти реальные достижения ощущает вся Советская страна и т. д. Надо проявить здесь осторожность.

АРБАТОВ. То, что есть, надо же об этом сказать.

ЛАПИН. Тут очень интересно и хорошо ставятся вопросы экономики. На 93-й странице говорится: «...чтобы преодолеть трудности, нужно, с одной стороны, еще больше повернуть внимание... а, с другой стороны, создать то-то и то-то». Не получается ли у нас, что всю науку мы поворачиваем к производству. Есть области науки, которые не связаны непосредственно с производством.

БРЕЖНЕВ. Исследования всякие и т. д.

ЛАПИН. Тут есть возможность сокращения. Единственно, что хотелось бы заметить по экономическому разделу. Мне как-то стало жаль... может быть, в разделе партийной жизни в связи с экономическими задачами показать ту борьбу, которую вела партия за экономию, бережливость, сокращение аппарата, и чего-то добилась в этом отношении. Более чем на миллиард рублей была экономия по государственному аппарату. Почему в докладе это не сказать, не повторить.

БРЕЖНЕВ. Это — всегда дежурное блюдо. Мы закладываем и на эту пятилетку один миллиард рублей экономии на аппарате.

ЛАПИН. В Радиокомитете уменьшили штат на полторы тысячи человек. Это в центральном аппарате, что дает экономию только на нашем учреждении в 1 миллион 800 тысяч рублей. Какие же действительно есть резервы в центральном аппарате!

БРЕЖНЕВ. На радио режиссеров только — 800.

ЛАПИН. Последний раздел — партийно-идеологический. По-моему, это интересный раздел. В этом разделе собраны интересные мысли. Хорошо сказано о партии.

Что касается пропаганды и идеологии, то тут сказано: «Пропаганда и культура». Пожалуй, надо найти заголовок. Не хотелось бы некоторые вопросы пропаганды раскрывать все и во всем. Надо найти какую-то лаконизацию.

Недостатком является и то, что очень сильный раздел партийно-политической работы в связи с экономической политикой партии отошел к предыдущей главе, а пропаганде остались вопросы теоретические, творческих союзов. Нельзя ли подумать еще, хотя это и трудно, чтобы вопросы идеологии были связаны с экономическими задачами партии. Надо сделать некоторую перекантовку. Тогда это усилит идеологический раздел.

Относительно того, что мы говорим по острым вопросам. Мы, конечно, говорим очень глухо. Нужно подумать и сказать острее, но сводить все дело в этих вопросах к отступничеству не надо. Мы это делали с вами, но недостаточно.

Беда сейчас, основное зло, не в том, что ушел Кузнецов90 или есть Солженицын, а в том, что большая группа творческих работников считает для себя возможным, поскольку она Родине не изменила, делать все, что хочет, и вести свой курс на наших хлебах. В этом большая беда. Вот сейчас прошел пленум Союза писателей. Он был посвящен вопросам гражданственности. Как понимается гражданственность? Она понимается так, как понимали ее Некрасов, Чернышевский и другие, когда они вели борьбу против властей. Нам надо сказать правду о том, что гражданственность в настоящее время мы понимаем как партийность. Так ее понимал и Ленин. Так ее понимал и Горький. Так ее понимают и другие наши лучшие писатели.

И поэтому, если человек понятие гражданственности не доводит до понятия партийности, это означает то же самое, как в теории не доводить понятие классовой борьбы до понимания диктатуры пролетариата. Это значит остановиться на полпути и отойти от существа вопроса. Многие считают, что под лозунгом гражданственности можно делать все что угодно, писать что угодно.

Надо сказать, что и Солженицын идет под лозунгом гражданственности. Он считает, что отображает правду жизни, сложные условия жизни народа, а какие условия — это все опускается. Беда в том, что накладывается понятие гражданственности на понятие партийности. Самыми верными были бы слова Ленина, что идеология может быть либо социалистическая, либо буржуазная.

Может быть, не постесняться и напомнить об этом, тогда этот раздел был бы значительно сильнее, острее.

БРЕЖНЕВ. И мы ответили бы на многие вопросы сразу.

ЗИМЯНИН. Получается, что вопрос о нашей литературе не решен. Надо, видимо, ответить на этот вопрос так, что мы считаем основополагающим и сейчас ленинское положение о партийности и народности литературы плюс то, что это означает в наших условиях, то есть утверждение позитивного начала литературы, того, за что боролись лучшие поколения прошлого, когда они отвергали всякий гнет, и, таким образом, утверждение того, чему служат народ и творческая лучшая интеллигенция. Это подковырнет ту часть, которая отстает от понимания требований жизни, основных начал нашего времени, нашего советского строя. Они просто отстают. Здесь надо различать сознательную оппозицию, как нам пытаются подпихнуть наши противники, и незрелость. В одну кучу мешать всех нельзя. Надо их дифференцировать.

ЛАПИН. Было бы чрезвычайно полезно высказать, в плане творческой интеллигенции такую мысль, чтобы она была ближе к жизни, ближе к труду людей, ближе к производству. Может быть, можно было бы это сделать таким образом. У нас творческие союзы очень велики по численности. Они растут, и это не вызывает беспокойство. Там много молодежи. Но недостаток заключается в том, что молодежь в творческих союзах спешит специализироваться, спешит оторваться от деревни, от завода. Если бы этот процесс не проходил так, когда большое число творческих работников отрывается от народа, а творческие работники сохраняли бы свою связь с народом, с производством (как это делают Шолохов и многие другие), то было бы совсем иное дело. Поэтому очень полезно высказать такую мысль, так как очень часто это определяет путь писателя, переход его на профессионализацию, на заработок чисто литературный. Отрыв от народной среды приводит к тяжелым последствиям.

Еще одно замечание, которое, может быть, вызовет улыбку. В одном месте упоминаются пенсионеры. Они упоминаются в связи с возможностью трудового использования. Мысль эта правильная. Там сказано, что правовую сторону мы должны обеспечить. Но нельзя ли еще подумать и сказать какие-то теплые слова, назвав их, например, ветеранами труда. Их 48 миллионов.

К концу пятилетки их станет 52 миллиона. Это основная масса избирателей. Это основная сила пропагандистская, агитационная и т. д. Эго люди, которые задают тон в наших семьях. Это очень большая сила. Нельзя ли тут найти теплые слова в их адрес и высказать это в плане заботы о них, привлечения к полезной работе, не только с точки зрения кооперативов, но как-нибудь иначе сказать. У меня сейчас нет готовых формулировок, но все-таки, товарищи, это третья часть взрослого сознательного населения. Это было бы популярно в народе и вызвало бы хороший отклик. Вы помните, что Хрущев «гнал их с ярмарки». Этого ему никто не может забыть. Ничего противопоставлять не надо, но по-хорошему сказать следовало бы.

Надо учитывать, что у нас судьба пенсионеров нелегкая. Я жил в Австрии. Человек там ждет, когда он пойдет на пенсию. У него появляется много свободного времени, он идет в кафе, бар. У нас же клубы производственные. Кафе у нас в основном для молодежи и других целей.

Одним словом, эта проблема становится социальной.

БРЕЖНЕВ. После войны, когда было массовое сокращение армии по возрастному составу, многие полковники и подполковники, у которых перспектива продвижения закончилась, стали пропагандистами, читали лекции в разных обществах.

ЛАПИН. Это поколение людей, выросших при Советской власти. Сейчас, например, в области ракетной авиации на пенсию уходят люди до 40 лет. И в других областях очень рано выходят на пенсию. Военные уходят в 50 лет.

БРЕЖНЕВ. Во всяком случае, это большая армия людей. Женщины, будучи на пенсии, продолжают выполнять обязанности по дому. Наверное, здесь нужно что-то придумать, хотя бы для того, чтобы разбить мнение о том, что пенсионеры — это бездельники. С вредных предприятий, например с порохового завода, люди уходят к 45 годам.

В докладе я бы два вопроса поднял. Эти вопросы интересуют интеллигенцию, о них болтают много на Западе, путают свою демократию с нашей демократией. Как-то надо сказать об этом. Я этот вопрос обозначаю, но надо еще подумать. Мы часто сводим свою демократию к тому — два человека в список включить или одного. Другие демократию по-иному понимают. Этот вопрос, грубо говоря, у нас получается дежурным. Каждый раз мы говорим, что наше общество развивается демократически. Но какой бы мы закон не взяли, он направлен на благо человека. Возьмите вопрос об охране природы, водных ресурсов, наши юридические законы, уголовные кодексы, здравоохранение и пр. — все они постепенно совершенствуются в одном направлении: как бы обеспечить и сохранить богатство земли для будущих поколений, для нашего общества и как обеспечить защиту прав нашего человека.

Каждый раз, на каждом съезде что-то грандиозное вряд ли можно придумать.

Обозначение есть, я просто на это обращаю внимание, сам внимательнее почитаю, что тут можно придумать.

И второе. Может быть, не настало еще время, мы третий съезд подряд все говорим, что создаем материально-техническую базу коммунизма. У меня возникла такая идея; нельзя ли немножко приоткрыть скобки, что это такое, что мы вкладываем в это понятие? Я не говорю о том, что надо называть сроки, вот в таком-то году начнется строительство чистого коммунизма. Наброски в этом отношении есть. Но я бы не делал этого отдельно, я бы сказал об этом походя, рассуждая об обществе, об усилиях нашего народа на этом этапе. На этот счет есть, скажем, семь страниц, можно сделать две страницы. Тут есть многословие. Здесь надо дать какие-то мысли, дающие понятие с правильных позиций. Можно это обсудить.

Вот мы создаем материально-техническую базу, и, как попугаи, больше никто ничего не добавляет, и отрываем от будущего. Одно время успокоились; это там, при коммунизме все будет распределяться по потребности и как все это будет. Потом бросили это дело. Вот такие шараханья были у нас. Необходимо раскрыть скобки, чтобы простой народ понимал, что это значит, что это за процесс. Чтобы он был нов и постепенно приближал нас к тому, что он создавался, если это удастся, мы могли бы вставить его где-то в экономический раздел,

ГОЛОС. Можно в экономический раздел, после зрелого социализма.

БРЕЖНЕВ. Этот материал должен обогатиться. Раздел должен быть, по-моему, красивым и хорошим, не просто приближенным, а дать преамбулу, чтобы усилиями нашего народа и партии на успешное выполнение нашего хозяйственного строительства сделать известный или поворот, или крен, или поставить вопрос о более таких чувствительных шагах нашей экономики, направленной на повышение жизненного уровня народа. Дело примерно будет выглядеть так: если в прошлую пятилетку истратили на мероприятия 10 млрд рублей в виде повышения заработной платы, повышения минимума, немного пенсии и т. д., то в текущей пятилетке (это пока по секрету) мы хотим, или уже запланировали, 21 млрд. Как видите, удваивается сумма. Это уже большой шаг вперед: 10-21 миллиард. Надо показать, что это значит, возможности нашего социального строя, последовательность нашей политики, оправданность нашего лозунга «все для человека», последовательность партии — вот вам та пятилетка, вот эта.

Последовательность тоже имеет значение. Во-первых, опять повышается минимум в стране. Эго хорошо. Это захватит огромное количество населения. Затем повышается заработная плата некоторым отрядам трудящихся, в частности интеллигенции, учителям. Это тоже важная статья.

Затем, я когда-то перед избирателями очень осторожно подбросил мысль, сейчас мы ее реализуем: что у нас не только тот, кто минимум получает, а тот, кто получает среднюю ставку... предположим, средняя ставка в стране для рабочих была 128 рублей, сейчас планируем 148 (я по памяти цифру называю, наверное, не ошибусь). Если даже рабочий получает 130 рублей (это далеко от минимума), а у него 5 человек семья, жена не может работать — нездорова, или четверо ребят, попробуй с ними: одного — в ясли, другого — в школу в первую смену, двух — во вторую смену, обстирать нужно. Она не может работать. Значит, на душу приходится: разделить 120 на 5, равняется 25 рублей. Вроде и ничего, а когда домой пришел, получается другое. Сейчас планируем, чтобы в такие семьи дать на детей дотацию. Это тоже хорошая статья будет, доведем дело, чтобы, независимо от зарплаты, на каждого члена семьи был известный прожиточный минимум.

АРБАТОВ. Минимум не зарабатываемый, а потребительский.

БРЕЖНЕВ. Я думаю, что это хорошо с двух сторон. Это облегчит положение. Так что минимум будем повышен. Примерно 12,5-14 миллионов человек затронуто будет. Очень важно, что будут получать на двух ребят 30 рублей.

Студентам прикинем, а это 9 миллионов человек — в вузах, да плюс в техникумах.

Затем идут статьи такие — немножко коэффициент подправим для Зауралья, Дальнего Востока, Севера и пр. Хотя в эту пятилетку сделали кое-что, еще прибавим, т. к. здесь сложности в хозяйственном и бытовом отношениях.

Затем идет пенсионное обеспечение, потом колхозники поднимутся немножко, приравним к шкале рабочих. Это тоже политический процесс сближения идет.

АРБАТОВ. Ночные смены.

БРЕЖНЕВ. Повышается денежная оплата за ночную смену.

БОВИН. Налоги.

БРЕЖНЕВ. По налогам, к сожалению, не все выполняем — то, что было решено законом. Но до 90 рублей — освобождаются от налогов. Он вносил 9-10 рублей, после отмены налога, ему фактически идет прибавка.

В общем, это 21 миллиард с лишним.

Очень важно, что мы немножко, но увеличиваем за счет госбюджета и других источников строительство. Мы его сохраняем не только на уровне прошлого года, но и процентов на 8 берем больше. За это сейчас больше всего драка идет.

В Москве строим 110-111 тысяч квартир — не квадратных метров, а квартир. Но не все еще получают отдельные квартиры, кое-кто получает уплотнение, но тысяч 90, наверное, получают отдельные квартиры. Жилье тоже очень важно.

ЗИМЯНИН. Мы пытались подвести итог жалобам. У нас получается три позиции: первая и основная группировка — это квартирный вопрос, вторая позиция — прокуратура, милиция, третья — несправедливость и так далее.

БРЕЖНЕВ. Я хотел бы сказать еще о следующем: этот вопрос имеет и политическое значение. Немножко надо сказать, что государство набрало сил, усилия народа не прошли зря, теперь мы имеем такую возможность, но будем проводить и в последующем, наверно, это скажем, перед съездом, — о займах. Народ вложил деньги, сейчас приближается срок, надо внести ясность в этот вопрос, это принципиальный вопрос, это честное отношение государства к своему народу, но я думаю, это будет сказано на последней стадии, куда это вставить.

Когда мы еще только приступали к работе и разговаривали об империализме, то я говорил, что мы не должны забывать ни на минуту о классовой борьбе, которая есть в империализме.

Нужно ли нам весь империализм представлять в самой Америке? Здесь надо умело выдержать соотношение. Сейчас Америка ждет нашего съезда: что будет? Началась первая ступень разговоров о встрече в верхах. От этого, конечно, что-то будет зависеть. Никсон, конечно, хочет, чтобы из этой встречи что-то получилось, чтобы остаться в Белом доме еще раз. Я за то, чтобы президент в США менялся каждые четыре года.

АРБАТОВ. За демократию в Америке?

БРЕЖНЕВ. За сплошную демократию. Год он ведет борьбу, год — осваивается, год — что-то собирается делать, а потом начинается новая предвыборная борьба. Видит, что у него ничего не выходит, но уходит с поста с меньшим позором. Тем более, что самый демагогический президент из всех, которые там были, это Никсон. Он не глубокий политик, а политикан. Тем не менее борьба есть борьба. Вряд ли нужно нашу общую принципиальную политику приспосабливать к ним. Конкретную, текущую политику — можно.

Очень важно, товарищи, как-то показать не трафаретно, а в глубоком политическом плане, но крикливо, а по серьезному — положение на Ближнем Востоке, отразить действительные цели и причины такого положения. Во-первых, это раскрыло бы шире глаза абсолютно всем — большим государствам и маленьким, чтобы никто не мог возразить против сказанного. Это ударило бы по империализму и по-настоящему вселило бы уверенность в арабов в том, что мы искренние друзья, они увидели бы опасность сдачи своих позиций или перехода на путь империалистических позиций.

Год ли, два ли года будет идти это, но нам очень важно, чтобы ОАР не повернулась обратно, чтобы Сирия не повернулась, чтобы Судан не повернулся обратно. Важно, чтобы эти страны не повернулись обратно. Поэтому освещение этого вопроса не может быть таким разглагольствующим, таким длинным. На сегодня это жгучие вопросы: Вьетнам, Индокитай, Ближний Восток и европейская безопасность. Это три вопроса, которые будут играть важную роль как в области международной политики, так и в коммунистическом движении, потому что на базе усиления наших позиций, наших взглядов формируется программа для действий французских, итальянских, бельгийских, латиноамериканских и коммунистов других стран. Тут должен быть полный унисон с итогами совещаний. Империализм все время обманывает, крутит, выкручивает руки, ноги, пытается нам голову морочить.

А с Ближним Востоком как? Мы не продумали этот вопрос. Выходить без этих вопросов на съезд — это значит и американцы нас не поймут, арабский мир. Они подумают, что мы политической остроты побоялись. Другое дело — поискуснее изложить. Надо поработать. Существо вопроса нам ясно, дело в форме изложения.

АРБАТОВ. Тут уже есть основа для этого. Просто достигнуть надо.

БРЕЖНЕВ. Я думаю, что и по селу, и по промышленности назвать, очевидно, некоторые цифры из Директив придется, но в таком плане, чтобы они показали характер нашей политики по селу. Взять в самом сжатом виде вступление. Нужно, чтобы они определили пятилетку — техническое направление какое в этой области и направление в области политики.

Это политика. Взять хотя бы несколько цифр. Выход на 90 миллионов, а в последующие годы на 150 миллионов тонн минеральных удобрений. Этопрогноз на 1980 год. Выход на то, чтобы нагрузка на комбайн не была 220, а хотя бы 100. Здесь и потери, и производительность, и все, что хотите. То же самое и по тракторам, и по технике. Это определит нашу политику на селе. Возьмите, водохозяйственные работы, мелиорацию.

Такие же показатели и в промышленности. Перечислять же всю номенклатуру не надо.

ЗИМЯНИН. Нужно назвать основные параметры.

БРЕЖНЕВ. Может быть, упомянуть наиболее крупные проблемы, сказать, какие задачи в будущей пятилетке намечается решить. Возьмите, Европейскую часть, нефть и газ Сибири. Это крупнейшая проблема. Она перевернет быт. Это крупнейшие экономические показатели. Они изменят наши возможности, наши отношения со всей Европой (а не только с соцстранами, куда мы можем давать газ и нефть) — с Францией, ФРГ, Италией. Ключи у нас. Газ туда — валюта сюда. Это большой экономический и политический вопрос.

Таким образом, нужно будет назвать несколько больших проблем, а перечислять, сколько волокна будет получено — на 120 тысяч больше или на 100 тысяч меньше, не нужно.

Вчера я смотрел очень интересную таблицу: главные виды производства. Получается так, что если взять истекшую пятилетку, то в основном мы выполнили ее, а если теперь к ней приплюсовать то, что мы планируем, то есть выход на 1975 год, то по большинству очень острых и важных для экономики страны позиций мы удваиваем производство в стране. Это в такой стране! Какие это позиции? Покрышки, шины удваиваем, производство тракторов удваиваем, производство комбайнов удваиваем, производство искусственного волокна удваиваем, производство искусственного каучука удваиваем. Удваиваем целый ряд очень важных вещей.

Ставим мы задачу увеличения производства и в области сельского хозяйства. Там не удается удвоить, но цифры тоже очень разительные. Сначала я не представлял себе, но когда я вчера посмотрел таблицу, то решил, что, может быть, можно сказать, какими темпами мы идем в наиболее прогрессивных отраслях, затратить на это 5-3 минуты, но сказать, так как это довольно интересная вещь. Грандиозные цифры получаются по жилью, если взять основные фонды.

ЛАПИН. По долговременным товарам — холодильникам, телевизорам, автомашинам — большие цифры.

БРЕЖНЕВ. По автомобилям тоже цифра удваивается. Эго для всего мира. Для народа важно, какими темпами мы идем. Там довольно внушительные цифры получаются.

АЛЕКСАНДРОВ. Прежде чем непосредственные работники бригад перейдут к взаимной критике, я хотел все-таки сказать несколько слов. Прежде всего это вопрос: имеем ли мы тут основу или нет? Основа, безусловно, есть, основа очень добротная. Поэтому я хотел бы максимально конкретно сделать несколько замечаний.

Введение. Тут уже говорили о нем. Введение получилось наиболее слабой частью текста. Думается, что нужно идти по двум линиям. Первая — это несколько умерить выспренний, крикливый тон. На второй странице это «этапы великого пути», «бессмертное дело», «деятельность КПСС имеет реальное воплощение ленинизма», «крупный шаг на пути к коммунизму» и т. д., и почти ничего о реальном деловом тоне, о тех крупных и принципиальных достижениях, которых партия действительно добилась.

Следовательно, во-первых, несколько снизить ходульный тон. И, во-вторых, надо было в введении упомянуть о трех основных направлениях коммунистического строительства, которые записаны у нас в Программе и которые на деле осуществляются.

Здесь все время говорилось о научно-технической базе коммунизма. Это, конечно, основополагающее начало. Но есть еще работа по воспитанию нового человека, по совершенствованию форм общественных отношений. Работа не прекращалась ни на месяц, ни на год. Это тоже в введении стоит упомянуть. Об этом записано в решениях XXIII съезда партии.

Что касается внешнеполитического раздела, то тут можно в подразделе «по миру социализма», он бы очень выиграл, если бы мы ввели буквально несколько строк, но, конкретно назвав, об отдельных инициативах социалистических стран за эти годы во внешней политике, которые мы выдвинули коллективно, за которые боролись коллективно и которых мы добились, а их немало. Только по одной ООН есть справка на трех страницах, есть прекрасные решения, которые именно мы отстояли.

БРЕЖНЕВ. Надо сказать, что же делает КПСС в этом направлении.

АЛЕКСАНДРОВ. По Китаю здесь уже говорили. Я глубоко убежден, что надо сказать, но сказать более спокойно, достойнее, без крикливости. Критику надо сохранить. Мы ведем большую работу, чтобы добиться определенных целей по Китаю.

По Чехословакии немного надо подправить общее направление текста. Так, как он сейчас есть, он выглядит как отчаянное оправдание наших действий. Но дело не в этом: надо сделать больший упор на уроки чехословацких событий для всей жизни социалистического лагеря, для политики коммунистических партий. События напомнили о необходимости борьбы с правым ревизионизмом, о смычке ревизионизма с империализмом.

БРЕЖНЕВ. Ослабление партийно-политической работы в партии и массах и привело к таким последствиям. Там 25 процентов коммунистов посещали партийные собрания.

ЛАПИН. Тут надо упомянуть, что вопрос о Чехословакии обсуждался на Пленуме ЦК

АЛЕКСАНДРОВ. Надо сказать о силе социалистического интернационализма.

Я думаю, нас никто бы не понял — ни в нашей стране, ни в международном комдвижении, если бы мы ничего не сказали по поводу Польши. Надо сказать, что братская польская партия сделала серьезные политические выводы в плане укрепления своей политической работы.

Я по-прежнему убежден, что надо внимательнее, более по-товарищески сказать о Кубе, Корее и Монголии. Работа здесь велась напряженнейшая в каждом из этих направлений, деньги идут огромные. Куба серьезно повернула политически. Вначале руководство было чуть ли не на китайских позициях. Временами дело доходило почти до антисоветизма, они устраивали процессы против людей, которые ходили в наше посольство.

Что касается раздела об империализме, то я думаю, что он выиграл бы, если бы немножко конкретизировать все наши обвинения против империализма, дать несколько дополнительных фактов, связанных с истекшим периодом. Все это имеется в статьях, но надо это обобщить и сделать.

Один из примеров: в течение нескольких лет мировая общественность буквально была потрясена разоблачением военных преступлений американской армии во Вьетнаме. Я лично видел с полдюжины специально выпушенных журналов в Западной Германии, во Франции, в которых опубликован целый ряд потрясающих фотографий. Может быть, не надо в деталях, но об этой волне военных преступлений империализма сказать необходимо. Немножко надо упомянуть о том, кто друзья современного империализма.

Это помогло бы сделать еще крен империализму и вывод. Он был бы для народа немного более наглядным и убедительным. Точно так же я считаю, что это же — о процессах, происходящих в освободившихся странах, бывших колониальных, в основном наших друзьях, помимо изложения нашей принципиальной позиции. А она как раз остается все время одна и та же. Добавить полстраницы, напомнить о главных социальных изменениях, которые произошли за пять лет в Чили, Индии и ОАР. Взять крупнейшие примеры, например, национализация госбанков, всех ключевых форм промышленности.

БРЕЖНЕВ. Последние два дня, например, я читал такие примеры. Иран предъявляет претензии: 60 % давайте нам, Сирия — 60 %, а нет — уходи, т. е. настаивают.

АЛЕКСАНДРОВ. Что касается раздела о внешней политике. Во-первых, это ясно — придется подсветить. Есть события в Лаосе и Камбодже, которые придется учесть. Положение на Ближнем Востоке. Мне кажется, что нужно во внешнеполитической части, Анатолий Гаврилович91, чуть-чуть посмотреть с этой точки зрения. Сохранить мир, борьба за мир — вот смысл нашей внешней политики. Мы не только вели борьбу за мир, но и сумели сохранить мир и в таких условиях, когда намибыла оказана помощь прогрессивным силам во всем мире. В этом сила нашей внешней политики. Не забыть об этой стороне, а то крен получается односторонним.

Я не готов высказаться по экономическому и идеологическому разделам. Несколько общих соображений. Экономический раздел прекрасно написан. Создается немного впечатление нарочито потребительского уклона. Это правильно, это один из главных моментов политики партии. И это надо ясно показать, формулировка должна быть такая, чтобы все время считались требования завышенными.

БРЕЖНЕВ. Это, во-первых. Во-вторых, я был сам такой точки зрения, хотя оно не утверждено Политбюро в отношении главной задачи пятилетки.

Наверное, главная задача — это продолжение строительства, создание материально-технической базы, укрепление мощи, экономического потенциала, обороноспособности страны, на основе успехов дальнейшее, непрерывное повышение благосостояния.

АРБАТОВ. Мы готовы высказать об этом свое мнение. Это ближайшие задачи нашей партии, тогда никакой специфики пятилетки — о том, что Вы говорили — не будет. На основе чего мы это делаем? На основе производства. Для нас потребление — это производство.

БРЕЖНЕВ. Надо подумать, чтобы не получилась такая ориентация.

АЛЕКСАНДРОВ. Обойти это подчеркивание нельзя, но нельзя быть и односторонним. Главная задача всей пятилетки — поднять жизненный уровень народа, а завтра возникнут вопросы о помощи Вьетнаму и др.

ИНОЗЕМЦЕВ92. Мы после пятилетки давали главные задачи.

ЗИМЯНИН. Здесь можно привести такой пример, когда в Китае так ставился вопрос: сначала вы поработайте на общереволюционное движение, тогда вы будете настоящими революционерами. Здесь надо хорошо, правильно сбалансировать формулировку, а то получится, что нужно заботиться только о себе.

АЛЕКСАНДРОВ. На оборону и на помощь мы тратим больше...

АРБАТОВ. Сейчас мы занимаем по благосостоянию 24-е место среди развитых стран.

АЛЕКСАНДРОВ. Тут, в этом плане, который я условно назвал потребительским, я критикую не политическую линию, а некоторые формулировки. На 71-й странице главный смысл заключается в том, что нынешнее производство предъявляет к работникам растущие требования, но это неразрывно связано с более полным удовлетворением материальных и духовных потребностей людей. Это правильно. Не получится ли так, что когда встанет вопрос о повышении производительности, то нам скажут: вы требуете повышения, а сначала обеспечьте то-то и то-то. Эго, конечно, будет обеспечиваться, но не сразу, не чохом.

БРЕЖНЕВ. Некоторые положения войдут в 1974 год. 21 миллиард мы не можем выделить в год.

АЛЕКСАНДРОВ. А повышение производительности будем требовать сразу. БРЕЖНЕВ. С первого дня.

АЛЕКСАНДРОВ. Местами надо посмотреть с точки зрения языка. Слишком ученый, академический язык. В целом при доработке это всем придется иметь в виду, что это доклад, который должен говорить со всей партией и со всем народом, и он должен быть доступен не только специалистам.

БРЕЖНЕВ. Тем более, что докладчик это любит — чтобы было без крючков.

АЛЕКСАНДРОВ. По поводу идеологического раздела и раздела партийное строительство. Здесь упоминалось, что заканчивается народным образованием. Может быть, нам и здесь сохранить классический канон и внести последнюю часть чисто партийную. Мне кажется, что это было бы наиболее выгодным.

Что касается самого партийного раздела, я считал бы, что стоило бы подумать над двумя вещами. Первое — это вопрос о том, что партия по-прежнему держит курс на все более широкое выдвижение представителей рабочего класса на различные посты, к участию в управлении обществом. И второе: пополнение наших кадров лучшими представителями из всех национальных республик в плане национальной политики партии. Нажимов делать не надо, а сказать об этом надо. Это будет хорошо воспринято в стране.

По поручению Юрия Владимировича*93, я хотел бы высказать одну мысль — о социалистическом лагере и делах в нем.

Мы все время говорим: единый социалистический лагерь, в котором появляются досадные противоречия, элементы раскольничества. Не стоит ли ввести обобщающие формулировки в развитие известной ленинской мысли о том, что конкретных видов, путей к социализму будет неизмеримо много. Сказать: практика и опыт последнего десятилетия показали нам, что в мировой, единой социалистической системе после Великой Октябрьской социалистической революции существуют и развиваются довольно различные подходы и методы решения многих вопросов. Что-то развивается меньше, что-то больше. Одним наша практика подходит больше, другим — меньше. Враги пытаются на этом спекулировать, кричат о расколе, пытаются противопоставить. Можно ли не сказать, что одни соцстраны будут все больше идти против других? Мы, признавая естественность таких различий, вместе с тем знаем, что если стоять на позициях марксизма-ленинизма, то при всех этих различиях общая тенденция развития будет идти в направлении сплочения.

БРЕЖНЕВ. Это в какой-то мере смыкает смысл.

АЛЕКСАНДРОВ. Да.

ИНОЗЕМЦЕВ. По первому разделу. В целом раздел понравился. Я думаю, что какая-то работа здесь должна быть проделана, но сравнительно небольшая.

Конкретные замечания. Там, где речь идет об империализме, я полностью согласен с политической характеристикой. Но необходимо, хотя бы вскользь, в реалистически подходящем плане, сказать о том, что они экономически и в науке, и в технике довольно быстро развиваются, что ставит перед нами серьезные задачи. Если сопоставить цифры, то можно видеть, что развитие у них идет быстрее, чем это ставилось в программе. Там более высокие темпы, чем у нас. В плане политического реализма я бы об этом сказал. По-моему, очень выигрышна сторона первого раздела. Это программа мира. Если взять в широком аспекте этот период, мы опять выступаем с большой инициативой.

БРЕЖНЕВ. Это внешняя политика.

ИНОЗЕМЦЕВ. И программа мира. Эта акция будет более крупной, чем та, которую предпринял Хрущев, когда ездил в ООН.

Эго очень важно, это будет новая инициатива. Я всячески приветствую эту вещь.

В отношении второго раздела мне здесь трудно говорить. Я думаю, надо внимательно все эти формулировки посмотреть. Но было бы очень нежелательно, если бы мы, просматривая эти формулировки, как бы утопили мысль, которая является красной нитью, которую и Политбюро ведет, и Центральный Комитет. Я за то, чтобы экономика была эффективной вообще и в жизненном уровне населения. Этого утрачивать нельзя.

АРБАТОВ. Мы в 50 раз увеличили производство и в 4 раза повысили жизненный уровень. Тут люди задают вопрос, что дорого это стоит и т. д.

Относительно вопросов 3-го раздела. У меня здесь менее оптимистичный взгляд. Та часть, которая касается партии, она лучше сделана, а та часть, которая касается идеологии, демократизации, она значительно слабее. Если проводить общую линию через весь доклад, в первом разделе хорошо проходит линия, что достигнуты большие сдвиги, мы по-настоящему обеспечили безопасность народа и т. д. Если мы можем уничтожить любого агрессора в любом месте земного шара — это наша позиция на мировой арене.

Во втором разделе — что именно произошли большие сдвиги, развивалась экономика и т. д., которыми страны никогда не располагали. Сами вопросы становятся более ясными.

В третьем разделе целый ряд больших вопросов не поставлен. Изменилась не только наша экономика, изменилось наше общество, и изменилось оно в чрезвычайно позитивном направлении. Мы смотрели по итогам переписи населения. Никто этих данных не давал по социальной структуре, об образовательном уровне и т. д. Это является тоже не меньшей заслугой партии, чем работа в области экономики и в области внешней политики. Мне кажется, сам подход здесь должен быть более крупным к этим вещам и именно в плане позитивном.

Одно маленькое замечание по поводу искусства, творческих союзов. Эти вопросы здесь обсуждались. Если говорить откровенно, может быть, это моя сугубо личная точка зрения, которую присутствующие здесь не разделят, но мне кажется, что один из главных недостатков всей работы в этой области — не просто какое-то отклонение, которое было, о чем надо говорить, а самое главное — если не падение, то недостаток творчески активности в позитивном плане.

Были такие крупные события, как 50-летие Великой Октябрьской социалистической революции и 100-летие со дня рождения В. И. Ленина. Какие по-настоящему хорошие вышли книги, фильмы, которые захватили бы весь народ? Если предъявить счет к художникам, творческой интеллигенции, то главное должно предъявляться партией именно в этом плане. Они могут делать больше, лучше и на гораздо более высоком уровне. Правильно сказано о всяких отклонениях, но главный пафос должен быть именно в том, чего ждет партия от них в этом плане.

АЛЕКСАНДРОВ. Может быть, имели место в смысле вообще партийной работы отчасти и наши упущения, что нам следовало бы быть ближе в контакте, больше работать. Это применительно к партийному руководству.

ИНОЗЕМЦЕВ. Последний маленький вопрос — относительно молодежи, образования. Здесь можно было бы острее поставить вопрос в позитивном плане, сказав, что многое предстоит сделать и прежде всего в плане воспитательной работы, потому что сейчас одна из проблем такова: кончают среднюю школу и очень небольшая часть только поступает в вузы.

АРБАТОВ. 24 процента.

ИНОЗЕМЦЕВ. Остальные идут в активную трудовую жизнь. Нужно, чтобы они не рассматривали себя как людей второго сорта из-за того, что не поступили в вузы. В этом сказывается недостаток воспитательной работы.

БРЕЖНЕВ. Ближайшее решение этой проблемы — профессионально-техническое образование. Это повышает образованность в целом общества и увеличивает производительные силы. Наш рабочий класс будет более образованным,

ИНОЗЕМЦЕВ. Еще один дискуссионный вопрос. Речь идет относительно Программы партии. Мне кажется, в том виде, как это сделано, возникает вопрос; целесообразно это давать или нет? О чем речь идет конкретно? Там больше детализации, но детализация не повод для того, чтобы говорить с трибуны. Забегание вперед. Но в этом есть даже какой-то смысл, потому что революционеры всегда хотят идти вперед и быстрее, чем это есть.

Как избежать того, что мы не выполнили целый ряд общеэкономических установок на 1970-1980 гг.? В экономическом разделе речь идет о том, что надо работать над перспективным планом. И мне кажется, когда эта работа развернется, то через некоторое время на основе этого перспективного плана можно было бы полностью перекрыть эти цифры, которые заложены и были не совсем реальны. Такой путь вполне мог бы быть.

СМИРНОВ94. Я тоже первый раз прочитал два раздела. Они мне понравились тем, что здесь выявлены основные направления, основные принципы политики партии и аргументированы.

Что касается третьего раздела, то отношение к нему более сложное, потому что на первых этапах я принимал участие в работе, разделив его основные положения и считая, что не все доработано.

Но у меня есть примерно три конкретных предложения по материалам, которые я прочитал. Прежде всего, по разделу «социалистических стран» в том месте, которое касается Чехословакии. Видимо, формулировка, которая там содержится, которая объясняет смысл «оградить завоевания социализма от всяких случайностей», неверно дана. Это имело место, но встает вопрос, какова классовая природа тех процессов, которые там развернулись, как назвать те силы, которые выступили против социализма, и тем самым дать соответствующую оценку, хотя бы в соответствии с теми документами, которые ЦК уже принимал. Это первое, что у меня вызвало сомнение.

Во-вторых, прошедший период был периодом интенсивной теоретической, идейно-теоретической деятельности партии, которая была связана с ленинским юбилеем, с 50-летием годовщины Октября и проведением международного Совещания коммунистических и рабочих партий. Действительно, трудно в этом отношении сказать, что ЦК партии принимал целый ряд принципиально важных документов, в которых изложил точку зрения нашей партии на историю социалистического строительства, точку зрения, в которой была дана концепция социализма, как мы ее понимаем, как она соответствует реально существующему социалистическому обществу. Как было бы гораздо лучше, полнее оценить эту сторону деятельности партии? Мимоходом, буквально три-четыре фразы даны в тексте.

БРЕЖНЕВ. Имея в виду, что мы отчитываемся...

СМИРНОВ. И в нашем разделе это сделано, но неполно и адекватно тому, что сделано. Тут дело не в Отделе пропаганды. В международном плане получила высокое признание, высокую оценку эта деятельность.

Вопросы информации. Они сейчас затрагиваются дважды — в партийном разделе, и у нас после второго обсуждения мы ввели текст о необходимости улучшения информационной деятельности печати. Мне представляется, и в этом виде вопрос этот изложен недостаточно хорошо, и он не обратит на себя внимания так, как следовало бы.

Вопросы улучшения постановки информации — это одно из главных направлений развития демократии в современных условиях. Мы сейчас спорим, разговариваем о том, включать двух кандидатов на одно место или оставить одного, в каком направлении улучшать нашу демократию, но у нас есть резерв — это улучшение постановки информационной деятельности всех руководящих органов снизу доверху.

Сейчас у нас трудно заставить директора предприятия систематически информировать своих рабочих, то же самое — председателя исполкома. И когда Леонид Ильич говорил во втором обсуждении по поводу информационной деятельности нашей печати, мы действительно мало информируем о деятельности высших государственных органов. Заставить министра систематически информировать о том, что делается в министерстве, — это большая сложность. Несмотря на то, что дважды за этот период Центральный Комитет принимал специальные решения об улучшении информационной работы и сделано в этом направлении, конечно, много, но резерв еще большой. Если бы сказать в одном месте и хорошо связать это с развитием демократизма всей государственной и партийной работы, было бы хорошо.

За что нас постоянно критикуют? За слабую оперативность нашей печати. Мы затрагивали эту тему в Отделе пропаганды, собирали десять редакторов областных газет. Есть резерв за счет улучшения информации ТАСС.

Есть вопросы, по которым нас сильно критикуют, но которые от газет и от Отдела пропаганды не зависят, — это вопросы, где требуется определить позицию. Взять польский вопрос; здесь ни Зимянин, ни Отдел пропаганды определить характера информации не смогли. Может быть, это и не съездовский вопрос...

ЛАПИН. (Зачитывает сводку ТАСС.) Значит, был запрет сообщать о военных действиях, и американская печать ни одного слова об этом не напечатала. Они регулируют это самым тщательным образом.

СМИРНОВ. Если речь идет о разбившемся самолете или о стихийном бедствии, мы даем информацию в течение недели или двух. Здесь у нас имеется какая-то недоработка наших звеньев информационной службы.

В экономическом разделе много серьезных вещей говорится. Но где речь идет о совершенствования управления, я бы предложил, если это не обсуждалось, сказать о значении введения системы электровычислительных машин. Дело в том, что делает Госплан в создании центра, это новый качественный момент.

ГОЛОС С МЕСТА. Это есть.

ЗИМЯНИН. Мы получаем массу упреков, потому что отмалчиваемся. Например, сообщения по ленинградскому делу95. Нас поставили в ложные условия, я испытал это на себе, потому что был в это время на Западе, но речь не об этом. Здесь нужен очень тонкий, точный анализ. И на съезде нельзя проводить длительный разговор об этом. Вот вам простой пример. Американская пресса молчит и в ус не дует. В Польше происходят события. Были события 1968 года96. Мы видим, что там что-то налаживается, но мы не знаем. Спрашивается: можем ли мы, имея в виду братскую партию, опережать их информацию, их оценку, как бы это выгодно нам ни было? Нас ругают за задержку информации. Через два дня появилась оценка Польской коммунистической партии. Нас ругают за задержку информации, но попробуй мы выступить вразрез с Польской партией! Как тут быть? Вот вам первое ограничение.

Берем последние события. Я вижу по телеграмме — не поддерживать новый режим. С другой стороны, вчера я читаю телеграмму, идущую прямо оттуда: ни в коем случае не уступать по отношению к этому режиму.

Вот вам совершенно противоположное. Как же в таких случаях нужно поступать? Я считаю, это частный случай, но очень частый и типичный и не исключается. Разобраться во всех тонкостях этих процессов — международных и внешних — это дело доскональное. Но говорить об этом не на съезде. В докладе, может быть, уточнить немного, но уклониться от таких деталей.

СМИРНОВ. Надо сказать, что мы не подозревали, что это упрек в наш адрес.

АРБАТОВ. Это не в ваш адрес.

СМИРНОВ. Может быть, это в вашем разделе надо дать.

ЗИМЯНИН. Это не только вопрос экономический.

АРБАТОВ. Я прочитал впервые международный раздел и третью часть. О нашей части говорить не буду или почти не буду, скажу только некоторые замечания.

Мне международная часть понравилась. Мне кажется, что это больше, чем основа, это то, что можно редактировать. По некоторым вопросам, мне кажется, можно будет с товарищами поговорить по ходу работы.

По соцсистеме, может быть, стоит дать более обобщающе вопрос, который выходил бы за пределы пятилетки.

Затем я бы сказал о становлении новой социалистической системы в мировом масштабе. Капиталистическая система устанавливалась долго, прошли сотни лет, море крови пролито. И, когда они начинают по этому поводу говорить, надо сказать, что социалистическая система создавалась из разных государств, часто со сложными отношениями, с различными уровнями. Может быть, это дело дать в первом абзаце. Хотя бы взять как пример китайцев, я не имею в виду Мао Цзэдуна. Здесь неизбежно должны быть противоречия, объективные противоречия в философском смысле.

Мне кажется, что в разделе в самом начале стоило бы усилить это положение, чтобы выглядело как отчет о том огромном значении, которое ЦК придает этому вопросу, сказать о большой проделанной работе, сколько раз на Пленумы выносилось это дело. И чтобы это было не общо, не лекция о международном положении, а часть отчетно-политического доклада.

БРЕЖНЕВ. Тем более, если посмотреть, сколько этот вопрос обсуждался на Пленумах. Два Пленума были чисто международные. Вопросы промышленности до сих пор являются программными, мы хотим и дальше развивать и укреплять эти вопросы. В области сельского хозяйства три Пленума были, которые закрепляют нашу политику и на дальнейшее, т. е. основные вопросы как раз стояли в центре внимания самого ЦК, не говоря уже о многочисленных решениях Пленумов.

АРБАТОВ. Видимо, эта тема для введения, начать с этого, но начать на чисто деловой основе, что проделал ЦК и в политическом отчете считает необходимым сказать о той большой работе по узловым вопросам и т. д.

У меня такое впечатление, что этот большой средний раздел — империализм, классовая борьба, национально-освободительное движение. Эго хорошо написано, я согласен с тем, что там говорится, некоторые вещи, может быть, еще нужно сказать, но у меня вызывает некоторое беспокойство вот что: он выглядит как повторяющийся. Это естественно, никуда не денешься от этого, но такое чувство есть.

БРЕЖНЕВ. Особенно это чувство развито у меня, я столько выступлений делал по этому вопросу.

АРБАТОВ. Это было и на Совещании, и на 100-летии...

БРЕЖНЕВ. И на 20-летии.97

АРБАТОВ. Может быть, найти другой поворот, который смог бы придать большую целеустремленность, и сделать это белее лаконично. Может быть, так: произошли крупные события, даны оценки всем мировым процессам. Это полностью совпадает с позицией нашей партии. Это совпадает с основными направлениями XXIII съезда партии. После такого вступления дать несколько небольших важных моментов и закончить задачами, которые мы видим в этом плане. Я выделил этот кусок и убрал бы отсюда все повторы.

ИНОЗЕМЦЕВ. Это еще раз подтвердило бы важность документов, принятых на международном Совещании.

БРЕЖНЕВ. И в эти документы вложили огромный труд и другие братские партии. Они родились в процессе большой дискуссии, споров. Мы подтвердили, что мы сами не отходим от этих документов.

АРБАТОВ. Теперь по разделу о внешней политике. Этот раздел удался очень хорошо. Можно добавить то, о чем говорил Андрей Михайлович 98, мне кажется, правда, что эти вопросы даны в предшествующем.

У меня есть несколько конкретных предложений по США. Мне кажется, что здесь стоило бы не брать все вместе, а сказать о тех внутренних тенденциях, которые родились в Соединенных Штатах. Они играют определенную политическую роль и могут затруднить никсоновские дела.

О третьем разделе. Я буду говорить не о самом разделе, а о том, какие вопросы еще остались очень важными для III раздела, и которых сейчас еще нигде нет. Это вопрос о нашем обществе. Мы говорим о классовом подходе. У нас нет анализа ни рабочего класса, ни крестьянства, ни интеллигенции. Нет и анализа социальной политики партии, а ведь очень много сделано и в плане материальном, и в плане сближения города и деревни, и в плане стирания граней между умственным и физическим трудом. Большое принципиальное значение имеет то, чтобы сделать этот раздел по-деловому, выдержав все строго в пятилетнем плане. Дальше надо выделить и классы. Надо сказать о молодежи, о пенсионерах и ветеранах труда, о женщинах, о том, что партия делает в этом плане дальше. Можно сказать обо всем этом хорошо и лаконично.

Сам раздел вызвал у меня неудовлетворенность и по тому, как там все сказано. Разговор очень бытовой, без какого бы то ни было выделения крупных проблем, крупных вопросов деятельности партии. Получается как бы беседа. Я за то, чтобы язык был разговорным, но четкость политики партии, ее решения должны выдерживаться.

Здесь надо подумать серьезно и о структуре. Мне кажется, что пропаганду и культуру вместе объединять будет нехорошо. Мы к культуре относимся несколько иначе, чем к пропаганде. Ее значение идеологическое должно быть со всей силой выделено. Науку, образование и культуру можно объединить, но не надо нам здесь делать в одно. А идеология — это идеологическая работа партии, которая распространяется шире.

ГОЛОС. Товарищи, мысль эта ведет к тому, что переключение сферы науки, культуры... я отделяю идеологическую работу партии как работу партийную. Тогда второй раздел, может быть, продумать так: экономии государственная, наука и культура. Практически так оно и было на XXIII съезде.

ИНОЗЕМЦЕВ. Жизненный уровень был разорван.

ЗИМЯНИН. Чтобы не сводить роль культуры и науки к агитации и пропаганде в смысле прямой взаимоподчнненности, нужно руководство партии в смысле государством, обществом подразделить, поскольку в надо перебрасывать не надо, сделать в этом разделе два подраздела.

АРБАТОВ. Мы должны о структуре третьего раздела договориться. Мы думали, что это будет у них, они думали, что это будет в другом месте. Вот здравоохранение — это уже выпало. Американцы называют здравоохранение человеческим ресурсом. Условия жизни человека зависят очень во многом от здравоохранения. Это выигрышный вопрос, и нам надо найти для него место.

Для конкретизации нам нужно посидеть без Леонида Ильича, обсудить и доложить ему наши предложения. Надо кончать с подразделом о партии.

ГОЛОС. Первое — международное положение. Второе — госпартия, экономика.

ИНОЗЕМЦЕВ. Первое — внешняя политика партии. Второе — экономическая политика партии. Третье — политика партии в области социального руководства обществом. Четвертое — сама партия.

СМИРНОВ. Входит в третий раздел.

ИНОЗЕМЦЕВ. Внешняя политика, экономическая политика, социальная политика.

БРЕЖНЕВ. Возьмите такой вопрос, как здравоохранение. Была сессия. Мы приняли важный закон99. Мы выделили на здравоохранение огромную сумму. Это крупное мероприятие. Возьмите вы такую вещь. Где есть такая страна в мире, в которой крестьяне подходят к тому, что они исчисляются по пенсиям по шкале рабочих? Это огромное социальное мероприятие. Но оно может у нас «утонуть». А ведь это миллиарды рублей.

ИНОЗЕМЦЕВ. Это выигрышно для нас.

БРЕЖНЕВ. Гарантированная оплата, пенсии, страхование. У нас были споры. Например, уборка, а он порезал палец. Мы добились социального страхования. Это правильно. Таким образом, очень много положительных вещей, к которым мы привыкли в обыденной жизни и не замечаем их. А ведь это все элементы сближения города и деревни, одно из программных положений партии.

АРБАТОВ. Одно впечатление. Я надеюсь, что меня правильно поймут товарищи.

Когда читаешь, то создается впечатление, что у партии есть ясная программа по международным вопросам, ясная программа по экономическим вопросам и что у партии нет программы, а есть отдельные мысли пока по вопросам социальным, идеологическим и культурным. Мне кажется, что раздел III должен дать ответ и на эти вопросы, и изложить их с не меньшей четкостью, чем это сделано в других разделах.

Например, возьмите проблему управления в области государственного строительства. Проблема управления стоит не только в области экономики, но она есть в государстве в целом. Мы над этим работаем и совершенствуем. Сюда относится и то, о чем говорил т. Лапин, — совершенствование аппарата.

Обеспечение демократии. Это тоже нам нужно. Эго обеспечит правильный подбор кадров, выдвижение людей, то есть нужно показать нашу социалистическую демократию не как сколок буржуазный, а со специфическими, нужными нам задачами. Это необходимый метод деятельности социалистического общества и все более развивающийся по мере нашего подхода к коммунизму. Эти вопросы, структуру их, мне кажется, надо будет обсудить и серьезно поставить в докладе. Руководящая роль партии. Этот раздел сделай в партийно-строительском плане. Я за то, чтобы он сохранился, но нужно показать руководящую роль партии. Она не показана.

Нужно показать главный мозговой потенциал партии, не вступая в прямую полемику. Это главное место, где вырисовывается наша политика, где она вырабатывается, определяются наши перспективы, идет огромная работа.

Нужно в конкретном плане, а не размазыванием показать за отчетный период роль партии, а потом перейти к совершенствованию самой партии.

Это был бы последний раздел, который обобщил бы все. Мы рассказали, что партия делала, сказали о ее руководящей роли и, что происходит в самой партии, потому что партия сама развивается, совершенствуется.

В заключение несколько маленьких замечаний. Я согласен с т. Иноземцевым насчет работы с нашей творческой интеллигенцией. В общем, те, кто заблуждался, они всегда «блудили» и заблуждались. Критиковать надо постоянно, но это только часть работы. Как правило, их произведения не выходят к нам в печать. Это внутренняя кухня Союза писателей.

А что выходит на массу? Очень маленькая отдача от всей этой большой армии для всего общества. Следовало бы сказать, что перестали многие наши писатели, иногда не по своей воле, чувствовать себя солдатами партии: сказать, что они находятся на таком важном, ответственном участке, что работать с ними всегда трудно. Вы помните, что Горький, будучи в эмиграции, заблуждался, ошибался, Алексей Толстой — тоже. Но если у человека есть большой настоящий талант, он может дать обществу хорошую отдачу, он заслуживает того, чтобы с ним повозились. Возьмите театр на Таганке. Его режиссер т. Любимов один раз сорвался, второй раз сорвался, а сейчас поставил великолепный патриотический спектакль «А зори здесь тихие». А такой писатель, как Симонов, который тоже не лишен ошибок, но как он чувствовал многие вещи, какое желание появилось у него работать. Роберт Рождественский — прекрасный парень. Их шпыняли, шпыняли, но надо подсказывать им, что делать, чтобы они не стояли в стороне от большого партийного дела, а чувствовали себя участниками.

Мне кажется, надо это записать, потому что, в конце концов, это определяет значение культурного фронта, а не судить по тому, какие будут выступления в творческом союзе. Главное — что они выдадут нашему обществу.

Насчет экономического раздела. Я, товарищи, самокритично выступал. Видимо, надо сократить материал, но я хотел бы напомнить об одной вещи. Потребительский подход — это когда упор не на производство. У нас поставлен вопрос о потреблении, как вопрос о производстве, в этом плане, и, мне кажется, это очень важный элемент. Это и у Ленина есть — что это конечное дело. Мы в силу условий, в которых мы жили, этому уделяли мало внимания. Сейчас это имеет большое значение. Но дать это надо. Мы это старались сделать. Если этого недостаточно, еще надо поработать, но именно надо сделать так, чтобы это подняло народ.

БРЕЖНЕВ. Надо иметь в виду, что пятилетка составлена очень трудно, предстоят огромные волевые, трудовые усилия, требуется повысить производительность труда, без этого нельзя. Мы 89 процентов продукции хотим увеличить за счет повышения производительности труда в промышленности, на селе — тоже. Надо объявить об этом на съезде.

АРБАТОВ. Надо сказать, что это ради людей, а не ради чего-то абстрактного.

БРЕЖНЕВ. Я в своих выступлениях говорил, что мы распределять будем только то, что заработаем. Об этом я говорил на юбилейных торжествах, на декабрьском Пленуме. На съезде надо об этом сказать. Причем надо объяснить, что это будет делаться не за счет мускулов. Мы жмем на то, чтобы трактор был не 60 сил, а 250; комбайн — не такой, который 6 га обрабатывает. Мы все комбайновые заводы переводим на производство новых комбайнов. Это делается на Сибирском, Ростовском, Таганрогском заводах. Колоссальная работа идет. Через несколько лет мы старые комбайны будем добивать и переходить на новые, двухбарабанные, с большим захватом и прочее, и прочее. Мы новые заводы делаем. 2 миллиарда нужно вложить в Челябинский завод, чтобы сделать 30-сильный трактор. Этот трактор для полей нужен позарез, для военных нужен. Мы ведем колоссальную работу, и все это относится к сфере повышения производительности труда.

Конечно, надо, чтобы каждый работал хорошо. Можно сесть на К-700, сделать 100 гектаров, а можно — 70. Этот вопрос будет долго стоять в центре внимания.

АРБАТОВ. Повышение благосостояния трудящихся зависит не только от капитальных вложений, но и от психологических моментов.

БРЕЖНЕВ. Вот эту бумагу я готовил для выступления на Пленуме. Многие из окружающих меня, наши экономисты, упрекали в том, что в прошлой пятилетке мы перехлестнули, поэтому создались экономические трудности.

Я долго раздумывал над этим делом. Что же это такое? Мы дали минимум 60 рублей, пенсии инвалидам по 25 рублей сразу, добавили пенсии отдельным категориям инвалидов Отечественной войны. Что же лучше — то, что мы сделали, или дать товар, а он купить не мог.

ГОЛОС. Да это как раз польский вариант.

БРЕЖНЕВ. Мы долго спорили на Политбюро, некоторые поговаривали о безработице, боялись диспропорции в народном хозяйстве. С этим я уехал в отпуск.

ГОЛОС. В тексте есть: «на уровне лучших мировых образцов на Западе» — это получается на уровне требований буржуазии.

БРЕЖНЕВ. В такой формулировке это опасно. В таких количествах, в каких они производят, мы не можем.

О новых шагах повышения жизненного уровня народа. Мы должны считаться с тем, что мы объявили социализм, должны считаться с тем, что выросла образованность нашего общества. И во всех отношениях общество стало другим. А, следовательно, с ростом всех сторон и потребности растут, и мы должны ответить за все, вплоть до того, чтобы и настрой был морально-политический. Должны знать, с каким настроем человек идет на работу, какое у него жилье, медицинское обслуживание. Всё это относится и к психологическому настрою, и к моральному, и к удовлетворению, создает условия в жизни. Может быть, смягчить то, что сейчас записано. Может быть, сделать так: продолжая строительство материально-технической базы, повышая экономический потенциал страны и обороноспособность... или: главной задачей текущей пятилетки... Одной из главных задач текущей пятилетки ставить дальнейшее материально-техническое повышение жизненного уровня трудящихся.

ЗИМЯНИН. Я полностью поддерживаю это, и оно сомнениям не подлежит. Я хочу сказать, что решающей частью технических и практических обоснований главных задач новой пятилетки... надо строить сопряженно. То, что выдвинуто и принято всей нашей партией и народом — интенсификация производства и повышение его эффективности, ускорение с учетом современной научно-технической революции, вооружает народ, я бы сказал и в политическом, и в техническом, экономическом, моральном плане. Да, мы выходим на новые на новые параметры и не только потребностей, но на рубежи развития в общем. Мы все делаем для человека. Но чтобы тут не было никакого перекоса. Это все хорошо расписано в экономическом разделе. В свое время это было очень сложным вопросом. Как ставился вопрос? Какой-то уровень начат, вы его придержите; рвемся вперед — вам поможем. Генеральная форма должна быть сопряжена с элементами научно-техническими, экономическими для продвижения вперед.

Мы даем мобилизующую программу и не приуменьшаем роста благосостояния народа.

ГОЛОС. Мобилизовать именно их надо, потеснее увязать то, что они делают, то, что они будут от этого иметь. Мы провозгласили, что мы быстро придем к коммунизму, а через год повысили цены и знаем, какой это имело резонанс. Этого также не надо делать. Мы должны иметь перспективу большую и сказать об этом. Очень важно, чтобы она была обращена к жизненным нуждамлюдей.

Я бы предложил в третьем разделе продолжить эту линию поворота внимательного отношения к людям и их повседневным делам. Сказать строго слово против тех, кто этим пренебрегает. Состояние человека складывается не из того, что он съел. Но если он столкнулся в жизни с человеком (это то, о чем говорил Леонид Ильич), и настрой у него другой. А это действительно происходит в последние годы.

Более внимательное отношение к людям, к их жизненным потребностям — не витание в облаках. И по всем этим делам надо найти достойное выражение и, не утрачивая ни одного из крупных вопросов, о которых должно быть сказано — и о строительстве коммунизма, и о мировом процессе, надо сказать по-человечески.

Последний вопрос, о котором следует подумать, о рабочем классе. Рабочий класс понимается сейчас в смысле как работники физического труда. Сейчас происходит вместо роста систематическое уменьшение его удельного веса и роли. В частности, в США давно стало большинство не работников грубого физического труда, у нас близко к этому идет. На этом спекулируют Маркус100, все леваки и правые, Гароди101 и другие. Может быть, здесь сказать, как мы понимаем расширение структуры рабочего класса, показать его новые качественные характеристики. Это большой теоретический вопрос, мы его, конечно, не решим сейчас полностью, но показать его понимание, осознание и сближение между людьми физического и умственного труда в производстве, мне кажется, об этом стоит подумать и это стоит внести в доклад.

ЗАГЛАДИН102. Хочется сказать прежде всего, что действительно сейчас вырисовался доклад. Работы, конечно, предстоит еще много и по всем разделам, но вот общее направление, настрой — он, по-моему, проступает. И в этой связи такая мысль вообще: по существу, что сказано, особенно во втором разделе. Там говорится о том, что наша партия вступила в новый период своей жизни, когда наша генеральная ленинская линия вступила в новый этап по многим вопросам — по вопросу о воспроизводстве, о методах работы, об управлении народным хозяйством, ставится вопрос о повышении жизненного уровня больше, чем раньше. О новом стратегическом этапе развития нашей партии, нашей политики и в жизни нашего общества — об этом надо сказать, но надо также сказать и о том, что за последние пять-шесть лет такая новая линия нащупывается. Об этом надо сказать более достойно во втором, экономическом, разделе, потому что здесь видна крупная постановка вопроса. Не молчать об этом: это большая линия, это большая заслуга партии и народа. Это будет оценено всеми и понято правильно. Это выражает суть нашего нынешнего этапа.

С этих позиций третий раздел слабее второго. Там много интересного, товарищи много работали, старались найти то, о чем раньше не говорили. Об определенных идейных проблемах нашего общества на новом этапе, о жизни нашей страны и нашей партии, который реально наступил, — это гораздо меньше видно, а местами не видно вообще. Отчетная часть идеологической пропаганды о той деятельности, которую наша партия вела, о необходимости показать проблему демократии — здесь не использованы те возможности, которые дала жизнь. Между тем, за этот период в плане демократии наша партия сделала колоссально много и по-новому, не совсем так, как раньше. Здесь сказано о расширении прав Советов. Это правильно. Но за это время было принято три закона о правах Советов, были созданы постоянные комиссии и т. д. это то, что позволило втянуть в практическую деятельность управления государством миллионы людей.

Это что, не демократия, не понимание нашего подхода к демократии?

О профсоюзах. Раздел очень стертый, а профсоюзы приняли участие в колоссальной акции. У нас впервые разработан широкий всеобъемлющий закон основоположения о стране. Впервые в конфиденциальной форме дана проблема участия трудящихся в управлении производством. Эго стало законом нашей жизни. Это новый шаг, раньше этого не было. Рабочий класс всегда имел свое представительство — профсоюз. Теперь есть орган, который аккумулирует идеи колхозного крестьянства — это Совет по делам колхозов.

И вот эти вещи в плане отчета можно было бы дать. Это хорошо увязывается с тем, что сказано о новой социальной структуре нашего общества, о реальном сближении города и деревни и т. д. Отсюда и новая форма демократии. Это наша реальная жизнь, это и отражает сущность политики того этапа страны, который наступил.

То же самое — в плане идеологической деятельности. Было много хороших вещей. Надо придать более крупный заход, увязав его с новыми условиями и задачами идеологической работы. У нас эти постановки есть во втором разделе. Может быть, оттуда это забрать, а здесь поставить крупный вопрос о новом в идеологической работе, о новых целях и задачах, новых методах. Написано хорошо,

но не видно такой работы, которую проводила партия в этом направлении. А она проводилась и проводится. Надо укрупнить раздел в этом плане, придав ему внутреннюю динамику, направление, цель. Теперь проблема образования и науки. Она здесь есть. Надо по-новому подойти к проблеме образования. В этом плане много сделано. Здесь и профессиональное обучение, и всеобщее десятилетнее образование, что помогает созданию нового облика трудящегося человека. Этот крупный заход помог бы и, что чрезвычайно важно, показал бы в этом плане то новое, что произошло в жизни общества, и то направление, в котором оно реально развивается.

И последний вопрос. Он касается размеров. Предлагается довести доклад до уровня прошлого съезда. Может быть, это и стоит [сделать], но, судя по имеющемуся тексту, это очень сложно. Второе соображение: истекшие пять лет по любым направлениям были чрезвычайно наполнены крупными явлениями. Молчать об этом нельзя, и нужно ли это? Все партии высказывают по 4-5-6 часов, хотя у них есть меньше, о чем сказать. Надо подумать о том, как бы на первых этапах вложить в доклад ту глубину, которая должна в нем быть.

БРЕЖНЕВ. Чему отдать предпочтение — объему или существу.

ГОЛОСА. Конечно, существу.

БРЕЖНЕВ. Я вижу, что старые товарищи еще раз вникли в существо, а новые успели ознакомиться и активно участвовали в этой работе. Если сделать общий вывод, имея в виду, что уже костяк есть, имея в виду, что сейчас напряжение, которое нужно создать, приведет к значительному качественному и политическому улучшению содержания всего доклада. А мы к этому должны стремиться. Трудность состоит в том, как организовать работу.

О качестве члена партии. Об этом надо сказать там, где мы говорим о требовательности. Надо также сказать, что наступил период обмена партийных билетов, что обмен партбилетов должен сопровождаться изучением деятельности коммунистов, их активности, примерно в такой плоскости.

 

 

Приложение № 3
Таблица сравнительных аналогий социально-экономической и внешней политики эпох

Приложение № 4
«ЭПОХА ЗАСТОЯ» В ЦИФРАХ И ФАКТАХ

1964

1965

1966

—       25 апреля, сильное землетрясение в Ташкенте;

—       октябрь, введение уголовной ответственности за распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй;

1967

1968

1969

—       14 апреля, киноэпопее «Война и мир» С. Ф. Бондарчука присуждена премия «Оскар»;

1970

1971

—       21 декабря, освобождение рабочих и служащих от налога за пользование земельными участками;

1972

1973

1974

1975

—       8 мая, пуск первого участка Байкало-Амурской магистрали;

—       15 декабря, выпущены первые модели «Жигулей» ВАЗ 2106;

1976

1977

—      6 мая, подписание в Москве декларации об основах дружественных взаимоотношений и сотрудничества с Социалистической Эфиопией, где накануне произошла смена власти;

—       16 июня, Л. Брежнев избран Председателем Президиума Верховного Совета СССР вместо отправленного в отставку Н.Подгорного;

1978

—       28 июля, учреждена медаль «За освоение недр и развитие нефтегазового комплекса Западной Сибири»;

1979

1980

1981

1982

 

 

Приложение № 5
Справка о награждении Леонида Ильича БРЕЖНЕВА

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Приложение № 6
К 80-летию со дня рождения Л. И. Брежнева

 

Исполнилось 80 лет со дня рождения Л. И. Брежнева (1906-1982). Он родился в г. Днепродзержинске в рабочей семье. Как и многие его сверстники, юношей пришел на завод. Окончив землеустроительно-мелиоративный техникум, работал на селе, где в то время решались нелегкие задачи кооперирования крестьянства. Затем снова завод, учеба в металлургическом институте, армейская служба в Забайкалье. В 1931 году Брежнев вступил в ряды ВКП(б). Незадолго перед войной его выдвигают на ответственную партийную работу. В 1939 году он избирается секретарем Днепропетровского обкома компартии Украины.

В судьбе того поколения советских людей, которому принадлежал Брежнев, самым серьезным и жестоким испытанием стала смертельная схватка с фашизмом. С июля 1941 года и до самого конца он находился в рядах действующей армии.

Одним из ярких эпизодов его биографии стали бои под Новороссийском в 1943 году. Советские войска удерживали на берегу Новороссийской (Цемесской) бухты небольшой плацдарм, получивший название «Малая земля». Вместе с бойцами на плацдарме находился начальник политотдела 18-й армии Л. И. Брежнев.

Он участвовал в сражениях за Ростов-на-Дону, Керчь, на Украине, в боях за освобождение народов Чехословакии, Польши, Венгрии, прошел по Красной площади в парадном строю победителей в 1945 году.

В послевоенные годы Брежнев был среди тех, кто восстанавливал «Запорожсталь» и Днепрогэс. Он возглавлял партийные комитеты Запорожской и Днепропетровской областей, руководил партийной организацией Молдовы. В 1950-е годы работал вторым, а потом первым секретарем ЦК Компартии Казахстана.

Позднее на посту секретаря ЦК КПСС участвовал в организации и подготовки первых полетов в космос. С 1957 года — член президиума ЦК КПСС. Брежнев избирался Председателем Президиума Верховного Совета СССР (1960-1964 гг. и 1977-1982 гг.). С октября 1964 года Брежнев — первый секретарь ЦК КПСС, а с 1966 года и до конца своих дней работал на посту Генерального секретаря ЦК КПСС.

Реализуя решения XXIII-XXVI съездов партии, советские люди добились ощутимых сдвигов в экономике, культуре, социальных областях. Трудом нашего народа был обеспечен военно-стратегический приоритет, что существенно ограничило возможность империализма развязать ядерную войну. Были сделаны шаги по оздоровлению межгосударственных отношений, положено начало политике разрядки. Состоявшееся в 1975 году в Хельсинки Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе, предложение о созыве которого сделал Советский Союз, стало крупной вехой в истории борьбы за мир, против ядерной угрозы.

Иначе говоря, в этот период заметно возросли наши материальные и другие возможности, усилился потенциал социализма. Однако в последние годы жизни и деятельности Брежнева получила распространение необъективная оценка достигнутого. Несмотря на то, что экономическая ситуация изменилась, не была осознана вся острота перестройки управления народным хозяйством, перевода экономики на интенсивные методы развития, активного использования в народном хозяйстве достижений научно-технического прогресса. Поиск путей продвижения вперед во многом сдерживали привычные схемы и формулы, не отражавшие новые реальности. Наметился разрыв между словом и делом. Не хватало целеустремленности, решимости в практических действиях.

Это привело к тому, что в 70-е и в начале 80-х годов заметно снизились темпы экономического роста. Большую озабоченность в партии и народе вызвали негативные процессы в распределительных отношениях. На базе сложившейся ситуации в экономике возникли многие отрицательные явления социального и духовно-нравственного порядка. Все это в значительной степени явилось следствием серьезных недостатков деятельности партийных и государственных органов. Распространились настроения самодовольства, вседозволенности, стремления приукрасить действительное положение дел. Снизилась требовательность в деле подбора и расстановки кадров, их ответственность за порученное дело.

В то же время отсутствие последовательного демократизма, гласности, критики и самокритики, действенного контроля не позволяло своевременно вскрывать отрицательные явления, решительно вести борьбу с тем, что тормозило прогресс советского общества. Эти процессы нашли отражение и в идеологической пропагандистской работе, где пустил корни формализм, характерной стала оторванность ее от жизни.

В партии, в народе зрело понимание необходимости перемен к лучшему, энергичных практических действий. Шаги к укреплению дисциплины, порядка, организованности были сделаны после ноябрьского 1982 года Пленума ЦК КПСС. К весне 1985 года партия глубоко проанализировала ситуацию в обществе. Апрельский 1985 года Пленум ЦК КПСС выдвинул стратегию ускорения социально-экономического развития страны — стратегию крутого перелома, обновления, революционной перестройки всех сфер общественной жизни. Эта линия получила всестороннюю разработку и развитие на XXVII съезде КПСС. Партия глубоко уверена в правильности выработанного ею курса, который пользуется поддержкой советских людей. Залог его успешного претворения в жизнь — упорная работа, единство партии и народа, активные, сплоченные действия всех трудящихся.

Газета «Правда», 19 декабря 1986 г. (№ 353)

Приложение № 7
КРАТКАЯ БИОГРАФИЯ Л. И. БРЕЖНЕВА

1906

1915

1921

1923

1924

1927

1928

1929

1930

1931

1933

1935

1936

1937

1938

1939

1940

1941

1942

1943

1944

1945

—       май, назначен начальником политуправления 4-го Украинского фронта;

1946

1947

1950

1952

1953

1954

1955

1956

1957

1958

1960

1961

1963

1964

1965

1966

1967

1968

1969

1970

1971

1972

1973

1974

1975

1976

1977

1978

1979

1980

1981

1982

 

 

 

Приложение № 8
Личный листок по учету кадров

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Приложение № 9
Паспорт Брежнева

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Приложение № 10
Письмо Л. Брежнева Г. М. Маленкову от 3 мая 1953 года

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Приложение № 11
Проект письма Л. Брежнева в Президиум ЦК КПСС от 21 июня 1957 года («антипартийный заговор»)

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Приложение № 12
Тезисы выступления Л. Брежнева на Президиуме ЦК КПСС. 28 октября 1957 года
(снятие маршала Жукова)

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Приложение № 13
Заметки Л. Брежнева на заседании Президиума ЦК КПСС и наброски его выступления.
13-14 октября 1964 года

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Приложение № 14
Проект выступления Л. Брежнева на совещании ЦК КПСС. 15 октября 1964 года

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Приложение № 15
Письмо Л. Брежнева Н. В. Подгорному от 14 октября 1972 года

 

 

 

Приложение № 16
Последние записи в журнале приемной генерального секретаря. 6—11 ноября 1982 года

 

 

 

 

 

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Аджубей А. Те десять лет. М.: Сов. Россия, 1989.

Александров В. Кронпринцы в роли оруженосцев. М.: ВК, 2005.

Александров-Агентов А. От Коллонтай до Горбачева. М.: Межд. отношения, 1994.

Алидин В. Государственная безопасность и время. М.: Изографус, 1997.

Аллин П., Клей Д. Афганский капкан. М.: Межд. отношения, 1999.

Арбатов Г. Затянувшееся выздоровление. М.: Межд.отношения, 1991.

Арбатов Г. Человек системы. М.: Любимая Россия, 2002.

Бабаев В. К. Советское право, как логическая система. М.: Академия МВД СССР, 1978.

Берия: конец карьеры. М.: Политиздат, 1991.

Блоцкий О. Владимир Путин. История жизни. М: Межд. Отношения, 2001.

Бобков Ф. КГБ и власть. М.: Ветеран МП, 1995.

Бобков Ф. Последние двадцать лет. М.: Русское слово, 2006.

Брежнев Л. Воспоминания. М.: Эксмо-Яуза, 2005.

Брежнев Л. «Малая земля», «Возрождение», «Целина». М.: Политиздат, 1981

Брежнев Л. И. Материалы к биографии. М.: Политиздат, 1991.

Брежнева Л. Племянница генсека. М.: Вагриус, 1999.

Брутену К. Несбывшееся. М.: Межд. Отношения, 2005.

Брутену К. Тридцать лет на Старой площади. М.: Межд. отношения, 1998.

Бублеев М. Непобежденный. М.: Городец, 2007.

Бурлацкий Ф. Вожди и советники. М.: Политиздат, 1990.

Бурлацкий Ф. Юрий Андропов и аристократы духа. М.: Собрание, 2009.

Буровский А. Да здравствует „застой“! М.: Яуза-Эксмо, 2010.

Вайль П., Генис А. 60-е. Мир советского человека. М.: Новое литературное обозрение, 2001.

Ванюков Д. Эпоха застоя. М.: Мир книги, 2008.

Васильева Л. Кремлевские жены. М.: Вагриус, 1995.

Вишневская Г. Галина. Чикмент: Аурика, 1992.

Волкогонов Д. Семь вождей. М: Новости, 1995.

Гайдар Е. Гибель империи. М.: Росспэн, 2007.

Голенков А. Империя СССР. М.: Алгоритм, 2010.

Гдлян Т., Додолев Е. Пирамида. М.: АПС, 1990.

Гдлян Т., Иванов И. Кремлевское дело. М.: Книга, 1994.

Гречко А. Битва за Кавказ. М.: Воениздат, 1971.

Грищенко Б. Посторонний в Кремле. М.: Вагриус, 2004.

Грушевой К. С. Тогда, в сорок первом... М.: Известия, 1976.

Голдберг П. Заключительный акт. Драматическая история Московской Хельсинской группы. М: МХГ, 2006.

Горбачев М. Жизнь и реформы. М.: Новости, 1995,

Гришин В. От Хрущева до Горбачева. М.: Аспол, 1996.

Громыко А. Памятное. М.: Политиздат, 1990.

Гуров А. Красная мафия. М.: Самоцвет, 1995.

Добрынин А. Сугубо доверительно. М.: Автор, 1997.

Дороги в космос. Вып. 1. М.: Изд. МАИ, 1992.

Докучаев М. Москва. Кремль. Охрана. М.: Бизнес-Пресса, 1995.

Дроздов Ю., Фартышев В. Юрий Андропов и Владимир Путин. М.: Олма, 2002.

Ельцин Б. Исповедь на заданную тему. М.: ПИК, 1990.

Ельцин Б. Президентский марафон. М.: Огонек, 2002.

Жуков Г. Воспоминания и размышления. М.: АПН, 1971.

Жуков Ю. Тайны Кремля. М.: Терра, 2000.

Зенькович Н. Самые закрытые люди. М.: Олма, 2004.

Зенькович Н. Тайны уходящего века. М.: Олма, 1999.

Зотов М. Я — банкир. М.: Русаки, 2004.

К событиям в Чехословакии. М., 1968.

Каганович Л. Памятные записки. М.: Вагриус, 1996.

Караулов А. Вокруг Кремля. М.: Новости. 1990.

Караулов А. Вокруг Кремля-2. М.: Новости, 1992.

Карпец И. Сыск. М.; Наука, 1994.

Кио И. Иллюзии без иллюзий. М.: 1999.

Королев Ю. Кремлевский советник. М.: Олимп, 1995.

Крамола. Инакомыслие в СССР при Хрущеве и Брежневе. М.: Материк, 2005.

Красиков С. Возле вождей. М.: Современник, 1997.

Кредов С. Щелоков. М.: Мол.гвардия, 2010.

Крючков В. Личное дело. М.: Олимп, 1996.

Курбатов В. Покушения на вождей. М.: Олма, 2006.

Левин М. Советский век. М.: Европа. 2008.

Лучше десять лет переговоров, чем один день войны. Воспоминания об А. А.Громыко. М.: Весь мир, 2009.

Майсурян А. Другой Брежнев. М.: Вагриус, 2004.

Маслюков Ю. Преимущества методов государственного планирования и экономики

(в книге С. Кара-Мурзы «Советский порядок». М.: Алгоритм, 2010.)

Маршалы Советского Союза. Биографический сборник. М.: Любимая книга, 1996.

Медведев В. Человек за спиной. М.: Русслит, 1994.

Медведев Р. Личность и эпоха. М.: Новости, 1991.

Медведев Р. Они окружали Сталина. М.: Политиздат, 1990.

Микоян А. Так было. М.: Вагриус, 1999.

Михалков С. От и до... М.: Олимп, 1998.

Миллион километров с Сергеем Ивановым. М.: АСТ. Астрель, 2008.

Млечин Л. Брежнев. М.: Проспект, 2006.

Млечин Л. Железный Шурик. М.: Эксмо, 2004,

Морозов С. Дипломатия Путина. С-Пб.: Крылов, 2008.

Неизвестная Россия, тт. 1, 3. М.: Историческое наследие, 1993.

Немцов Б. Исповедь бунтаря. М.: Партизан, 2007.

Никита Сергеевич Хрущев. Материалы к биографии. М.: Политиздат, 1989.

Никита Хрущев. 1964. М., 2007.

Орлов Ю. Опасные мысли. М.: Аргументы и факты, 1992.

Поклад Б. Во власти дипломатии. М.: Медиастар, 2008.

Президиум ЦК КПСС. 1954-1964. Сборник документов. М., 2008.

Примаков Е. Ближний Восток на сцене и за кулисами. М.: Российская газета, 2006.

Прокопенко А. Безумная психиатрия. М.: Совершенно секретно, 1997.

Прудникова Е. Последний рыцарь Сталина. М.: Олма, 2006.

Путин В. От первого лица. М.: Вагриус, 2000.

Россия. Восемь лет с Путиным. М.: Институт изучения реформ и предпринимательства. 2008.

Сахаров А. Воспоминания. М.: Права человека, 2006.

Сахаров А. Мир, прогресс, права человека. Л., 1990

Семанов С. Дорогой Леонид Ильич. М.: Эксмо-Алгоритм, 2007.

Семичастный В. Беспокойное сердце. М.: Вагриус, 2002.

Синицын. А. Андропов вблизи. М.: НИК Российская газета, 2004.

Советский Союз и венгерский кризис 1956 года. Документы. М.: РОССПЭН, 1998.

Стариков Н. Главный враг России. М.: Яуза-Эксмо, 2008.

Суходрев В. Язык мой — друг мой. М.: ИД ТОНЧУ, 2008.

Сушков В. Заключенный по кличке «Министр». М.: Совершенно секретно, 1995.

Сухомлинов А. Кто вы, Лаврентий Берия? М.: Детектив-пресс, 2004.

Тендряков В. Охота. М.: Правда, 1991.

Трегубова Е. Байки кремлевского диггера. М.: Ad Margenum, 2003.

Усольцев В. Сослуживец. М.: Эксмо, 2004.

Хаммер А. Больше, чем жизнь. М.: Прогресс, 1981.

Хрущев Н. Воспоминания. М.: Вагриус, 1997.

Хрущев С. Пенсионер союзного значения. М.: Новости, 1991.

Чазов Е. Здоровье и власть. М.: Новости, 1992.

Чернов А. 229 кремлевских наркомов. М.: Родина, 1996.

Черняев А. Был ли у России шанс спасти СССР? М.: Собрание, 2003.

Черняев А. Совместный исход. М. «Росспэн», 2010.

Чигирин И. Белые и грязные пятна истории. Великие Луки, 2008.

Чурбанов Ю. Я расскажу все, как было... М.; ИЦ Лиана, 1993.

Шевелев В. Н. Хрущев. Ростов-на-Дону, 1999.

Шубин А. Золотая осень. М.: Вече, 2008.

Щекочихин Ю. С любовью. М.: Инапресс, 2008.

Материалы из Архива Президента Российской Федерации. Государственного архива Российской Федерации, публикации в периодической печати.

 

 

 

 

 

 

Хинштейн Александр

СКАЗКА О ПОТЕРЯННОМ ВРЕМЕНИ.

Почему Брежнев не смог стать Путиным

Ответственный за выпуск: С. З. Кодзова
Ведущий редактор: Е. В. Демина
Корректоры: В. В. Саранчева, Л. С. Самойлова
Оформление обложки: А. Ф. Щавелев
Верстка: Е. С. Егорова

Фото В. В. Путина на обложке: ITAR-TASS/EPA/Maxim Shipenkov

Подписано в печать 29.11.10
Формат 60 х 90 ¹/16 Гарнитура «Times New Roman»
Печать офсетная. Бумага офсетная.
Уч.-изд. л. 34,5. Усл.-печ. л. 41,0
Над. № ОП-11-0807-ЗИБ
Тираж 100 000 экз. 1-й завод — 15 000 экз.
Заказ № 9489

ЗАО «ОЛМА Медиа Групп»
129626, Москва, Проспект Мира. д. 102, стр. 12
Почтовый адрес: 143421, Московская область,
Красногорский район, 26 км автодороги «Балтия»,
Бизнес-парк «Рига Лэнд», стр. 3.

www.olmamedia.ru

Отпечатано с готовых файлов заказчика в ОАО «ИПК
«Ульяновский Дом печати». 432980, г. Ульяновск, ул. Гончарова, 14

Заметки

[←1]

Из выступления В. Путина при посещении Музея им. Собчака 20 февраля 2010 г.

[←2]

Конечно, де-юре Франция была республикой, но де-факто — такой же империей, уж по части колоний — точно.

[←3]

Ныне — г. Днепродзержинск, районный центр в составе Днепропетровской области Украины.

[←4]

Вопреки представлению о Хрущеве как о либеральном правителе, именно при нем антирелигиозный психоз достиг апогея. В 1958-1964 годах в СССР было закрыто свыше 4 тыс. церквей. Выросли налоги на доходы монастырей, епархий и свечных мастерских. Из библиотек изымалась литература религиозной тематики. Искусственно ограничивалось паломничество верующих. Может быть, неспроста Хрущева низвергли аккурат в день Покрова Пресвятой Богородицы — одного нт самых почитаемых на Руси православных праздников.

[←5]

Патриарх Московский и Всея Руси Пимен (1910-1990) при Брежневе был удостоен трех орденов Трудовою Красного Знамени, а также наград ГДР и Чехословакии.

[←6]

В общей сложности в период ВОВ было сформировано более 40 фронтов. К началу 1945 года их действовало четырнадцать.

[←7]

Газета «Правда» писала в те дни в передовой «Моральный облик советского человека»:

«Некоторые работники полагают, что можно отделить служебную деятельность от личной жизни, ст поведения в быту... Такие рассуждения являются антимарксистскими, в корне чуждыми нравственным устоям социалистического общества».

[←8]

Так в документе, хотя дагестанского языка в природе, ясно, не существует. Впрочем, в Махачкале разобрались, наверное, что к чему.

[←9]

В рукописи слово «лицом» зачеркнуто, сверху ручкой написано «душой»; кому принадлежит правка — неясно.

[←10]

Григорий Романов — первый секретарь Ленинградского обкома в 1970-1983 годах.

[←11]

Из четырех освобожденных секретарей ЦК один (Игнатов) был назначен 1-м секретарем Горьковского обкома, другой (Пегов) — секретарем Президиума Верховного Совета СССР, третий (Пономаренко) — министром культуры СССР.

Из одиннадцати сокращенных кандидатов в члены Президиума ЦК трудоустроили десятерых: всех, кроме Брежнева. Пятеро стали (или остались) министрами, двое — первыми секретарями обкомов, двое — послами, поминавшийся уже Пегов перешел на парламентскую работу.

[←12]

Так в тексте, правильно: «эндартсриит».

[←13]

По иронии судьбы текст этой песни, ставшей гимном космической эры, написал будущий диссидент и антисоветчик Владимир Войнович. Из СССР он эмигрирует при Брежневе.

[←14]

Интересную запись сделал Брежнев в мае 1959-го:

«Разработать указ о привлечении к ответств. руководителей за невыполнение . поставок — особенно военных».

[←15]

Несмотря на то что Козлов с постели уже не вставал, Хрущев оставил его в должности секретаря ЦК и члена Президиума, снимать их будут уже вместе осенью 1964 года.

[←16]

Свой донос-сигнал Виктор Журавлев написал в ноябре 1938 года. В декабре — его назначили начальником УНКВД Московской области. В январе — начальником Карагандинского ИТЛ НКВД. Но уже через полтора года, в июне 1939-го, он был выведен в распоряжение кадров и закончил службу в должности рядового сотрудника Дальстроя. В 1946-м, по обвинению в незаконном расходовании продуктов, Журавлева сняли с должности, арестовали и отправили в Москву. По одной версии, он скончался на полдороги, по-друтой — покончил жизнь самоубийством.

[←17]

Судьба подполковника Рюмина, о котором я писал уже выше, почти до деталей повторяет судьбу Журавлева. Письмо Сталину он отправил в июле 1951 года. В ноябре — его назначили зам. министра государственной безопасности и одновременно начальником следственной части МГБ, но через год перевели на рядовую должность в Министерство госконтроля СССР, а после смерти Сталина и вовсе арестовали. В июле 1954 года он был приговорен к смертной казни.

[←18]

Каганович нашел Хрущева в 1925 году, приехав в Донбасс на окружную партконференцию. Генеральному секретарю ЦК компартии Украины так понравился смышленый шахтер-партиец, что уже через год он забрал его в аппарат ЦК.

[←19]

Формальной причиной низвержения Серова стало разоблачение его подчиненного, «супершпиона XX века» полковника ГРУ Олега Пеньковского. Серову ставилось в вину, что он якобы покровительствовал предателю и чуть ли не женил его на своей дочери. В действительности обвинения эти были сфабрикованы КГБ. У меня вообще есть версия, что Пеньковский был глубоко законспирированным агентом Лубянки, по крайней мере сам Серов считал именно так.

Подробнее см. мой очерк «Четыре жизни Олега Пеньковского». (А. Хинштейн, «Тайны Лубянки». М.: «ОЛМА». 2008.)

[←20]

Николаю Миронову была уготована блестящая карьера: с Брежневым они дружили еще с довоенных времен, когда оба работали на Украине. Кстати, по свидетельству очевидцев, Николай Романович был человеком очень приличным и весьма эффективным, успел потрудиться и на партработе, и в КГБ.

Злой рок, по-другому не скажешь. За несколько дней до отставки Хрущева, открывавшей перед Мироновым бескрайние перспективы, он разбился на самолете при подлете к Белграду.

Смерть друга Брежнев переживал тяжело. «Когда он об этом узнал, — свидетельствует племянник Виктории Петровны Олег Шевляков, — Леонид Ильич даже не пошел на работу и целый день пролежал в кровати. Плакал».

[←21]

По свидетельству многих очевидцев, Хрущев собирался вводить своего зятя в состав Президиума ЦК.

[←22]

Л. И. Брежнев. Материалы к биографии. М.:Политиздат, 1991.

[←23]

Этот подсчет оказался настолько занимательным, что я даже составил таблицу сравнительного анализа биографий наших лидеров (см. стр. 254). К 48 годам, когда Путни стал президентом, его предшественники даже не помышляли о подобных высотах, хотя тоже успели добиться немалого. Хрущев с Брежневым возглавляли республиканские парторганизации (Украина, Казахстан), Ельцин командовал Свердловской областью (четвертой в РСФСР по численности). Горбачев был уже секретарем ЦК по сельскому хозяйству, только-только оставив Ставрополье. Еще не первый круг, но уже и не второй.

Примечательно, что по происхождению все они, включая Путина, были выходцами из крестьян, причем брежневские и путинские отцы — оба работали на заводе.

Тема это. конечно, отдельная, но детство большинства наших лидеров — Брежнева, Ельцина, Путина — во многом очень похоже друг на друга: нищета, лишения, улица. В своей книге «От первого лица» Путин, касаясь первых лет своей жизни, вообще употребляет то же самое словечко «джунгли», которым руководствуется и мнимая племянница Брежнева. «Жить во дворе и в нем воспитываться — это все равно что жить в джунглях». Кстати, и обуви у них нормальной тоже не было: Путин приходил заниматься дзюдо в носках. Брежнев — до первого снега бегал босиком.

[←24]

Советского премьера Алексея Косыгина принято считать отцом либерально-экономических реформ и вообще апологетом рынка. На деле же — Косыгин был типичным представителем своей эпохи, твердокаменным марксистом-ленинцем. Однажды на заседании Совмина директор Института мировой экономики академик Иноземцев заговорил об угрозе инфляции. Косыгин покраснел от злости:

Иноземцев попытался возразить:

Но в ответ услышал:

[←25]

http://www.rosavtodor.ru/shownewsn.php?id=11498

[←26]

Трапезников действительно пользовался покровительством Брежнева на правах старого друга: в период работы будущего генсека в Молдавии он возглавлял республиканскую высшую партийную школу. Придя к власти, Брежнев сделает его зав. отделом науки и учебных заведений ЦК КПСС. На этом посту Трапезников проработает вплоть до смерти вождя.

[←27]

Впрочем, последние события, вроде нравоучительных речей нового вице- президента Байдена или тирад Обамы насчет того, что Путин одной ногой стоит в прошлом, свидетельствуют, что никуда противоречия эти не делись, они лишь — как у Высоцкого — затаились на время.

 

[←28]

Хинштейн А. Как убивают Россию. М.: Лора, 2007.

[←29]

В принципе взаимное одаривание подарками было тогда у мировых лидеров в порядке вещей. Во время приезда Никсона в Москву в 1972-м Брежнев вручил ему моторную лодку, на которой прежде успел покатать президента по Волге. В ответ Никсон подарил генсеку «Кадиллак».

Широко растиражирован пример, когда Брежнев будто бы выцыганил у Форда на саммите во Владивостоке то ли шубу, то ли ультрамодную аляску. В действительности всё было совершенно наоборот.

Едва Форд вышел из вагона, ему, по воспоминаниям начальника Приморского УКГБ Константина Григорьева, «тут же преподнесли шапку из ондатры». А вот уже американский президент, в свою очередь, «набросил на плечи советского лидера волчью шубу».

[←30]

Следует заметить, что знаменитый ядерный паритет между СССР и США был штукой весьма условной. По данным, озвученным рейгановским министром обороны Каспаром Уайнбергером, к 1979 году США имели 20,4 тысячи боеголовок всех типов, а СССР — только 3,4 тысячи. Начальник Генштаба маршал Ахромеев говорил, в свою очередь, что советский арсенал составлял в 1980 году 8 тысяч стратегических зарядов, тогда как американский — 9,7 тысячи.

Иными словами — рассказы об агрессивной брежневской политике являлись не более чем пропагандистской уловкой; сами американцы — миролюбием не страдали тем более.

[←31]

В начале 1970-х нечто подобное проделает и его предшественник Никсон. После демарша де Голля, спровоцировавшего девальвацию доллара и золотую лихорадку, американцы резко возлюбили коммунистический Китай. Никсон лично летал в Пекин, где встречался с Мао. Были восстановлены дипотношения между странами, американцы признали Тайвань составной частью Китая и инициировали принятие КНР в Совет безопасности ООН.

Зато взамен — огромная держава оказалась вовлечена в долларовую географию; началась беспрецедентная по масштабам экспансия западного капитала в Китай, повсеместно строились заводы, открывались совместные предприятия. Доллар вновь был спасен; у американцев появился новый рынок сбыта для своей валюты, а кризис перепроизводства — получил отсрочку.

[←32]

Мало кто знает, что и интеллектуал Юрий Андропов тоже страстно любил домино. Просто не в пример Брежневу играть он предпочитал не с коллегами по Политбюро, а с доверенной обслугой. На отдыхе напарником Андропова зачастую был его врач Валентин Архипов.

[←33]

Первые в истории ритуальные поцелуи лидеров двух держав произошли в июне 1979 года во время Венской встречи Брежнева и Картера. Их принято списывать на тягу сентиментального вождя к лобызаниям, однако ж в действительности первым потянулся к губам собеседника не генсек КПСС, а именно президент США.

Между прочим, мода на мужские объятия и дружеские поцелуи, некогда высмеиваемая критиками застоя, вновь вошла в наше общество. По утрам прихожу в зал заседаний Госдумы, только и слышно со всех сторон: чмок-чмок-чмок...

[←34]

Для сравнения: за 8 лет президентства Путин побывал в 150 странах. Соотношение с Брежневым примерно один к четырем. В общей сложности в полетах и переговорах он провел без малого 300 дней, считай — целый год из восьми.

[←35]

Тем не менее пуск газопровода был искусственно задержан на несколько лет. После его окончательного ввода в 1987 г. экспорт советского газа за СКВ вырос в три раза: в 1986 гаду — продавали мы 36,6 млрд. куб. м., в 1990-м — уже 109 млрд.

[←36]

Другой «ястреб», Андрей Громыко, настоятельно отговаривал Брежнева от мирных инициатив. Присутствовавший на переговорах Валентин Зорин хорошо запомнил, как руководители страны, не стесняясь, спорили на повышенных тонах. «Ты, мудак, Андрей, не понимаешь...» — выговаривал генсек своему министру иностранных дел.

[←37]

Особенно жаркие схватки разгорелись вокруг Вьетнама — американского Афганистана. «В течение трех часов, — писал потом в мемуарах Никсон, — они наседали на меня по вопросу Вьетнама. Никто не уступал ни пяди». Тем не менее годом позже Никсон прекратит эту войну...

[←38]

В ходе визита Брежнева 18—16 июня 1973 г. были заключены советско-американские соглашения о научно-техническом сотрудничестве в области сельского хозяйства, транспорта, исследования Мирового океана; соглашение о контактах, обменах и сотрудничестве; конвенция по вопросам налогообложения.

[←39]

Кремлевский повелитель отвечал президенту взаимностью. После Уотергейтского скандала Брежнев оказался едва ли не единственным из мировых лидеров, кто пытался поддерживать Никсона и даже слал ему подбадривающие письма. Никсона это очень растрогало.

[←40]

И уж точно больше, нежели Барак Обама, осененный Нобелевкой через год после своего избрания за «курс на сокращение мировых ядерных арсеналов». У Брежнева-то были конкретные, ощутимые результаты: ОСВ-1, ОСВ-2, разрядка. У Обамы — на тот момент только «планы».

[←41]

Классики бывают удивительно актуальны. Случайно обнаружил у Достоевского такой пассаж:

«По внутреннему убеждению моему, самому полному и непреодолимому, — не будет у России и никогда еще не было таких ненавистников, завистников, клеветников и даже явных врагов, как все эти славянские племена, чуть только их Россия освободит, а Европа согласится признать их освобожденными... Начнут они непременно с того, что внутри себя, если не прямо вслух, объявят себе и убедят себя в том, что России они не обязаны ни малейшей благодарностью... что они племена образованные, способные к самой высшей европейской культуре, тогда как Россия — страна варварская, мрачный северный колосс, даже не чисто Славянской крови, гонитель и ненавистник европейской цивилизации».

[←42]

Под удар X. Амина также должен был попасть и советский посол А. Пузанов, которого новый лидер обвинил в организации заговора против себя и афганской революции.

[←43]

Польская объединенная рабочая партия, местный аналог КПСС.

[←44]

Официальный титул генерального секретаря компартии Румынии Николае Чаушеску. Его еще величали «Дунаем разума».

[←45]

Анвар Садат — президент Египта в 1970-1981 годах.

[←46]

Куньял Алвару (1913—2005) — генеральный секретарь компартии Португалии.

[←47]

См. полный перечень наград Брежнева в приложении к книге.

[←48]

Кунаев, Устинов — носили по три звезды. Рашидов, Суслов, Громыко, Гришин, Щербицкий, Кузнецов, Пельше, Патоличев — по две. Последний, кстати, министр внешней торговли Николай Патоличев был еще и абсолютным рекордсменом по числу орденов Ленина — высшей награды СССР: их у него было 12 штук. У Устинова — орденов Ленина насчитывалось 11, у Рашидова— 10, У Тихонова — 9, у Кунаева, Щербицкого, Снечкуса — по 8.

[←49]

Брежнев, кстати, тоже отдавал предпочтение фильмам про военных разведчиков. По много раз он мог пересматривать «Подвиг разведчика» («Вы болван, Штюбинг!»), а когда на экраны вышли «Семнадцать мгновений весны», на полном серьезе велел Андропову разыскать Исаева-Штирлица и представить к звезде Героя. Все уговоры, что персонаж этот вымышленный, воздействия на генсека не возымели. В итоге звезду — правда, Героя Труда — давать пришлось артисту Тихонову.

[←50]

Первые серьезные беспорядки произойдут лишь в 1981-м, под самый конец брежневского правления, когда в Орджоникидзе (нынешнем Владикавказе) взбешенная убийством осетина-таксиста многотысячная толпа собралась на площади у обкома и потребовала жестких репрессий против ингушей. По свидетельству Ю. Чурбанова, руководившего подавлением беспорядков, Брежнев был просто этим потрясен и «долго не мог понять, как же такое случилось, кто здесь виноват, что произошло».

[←51]

«Крамола». М.: «Материк», 2005.

[←52]

Для интереса — наугад выбрал год в киноэнциклопедии. Выпал 1979-й, самый махровый застой. В этот год были сняты: поминавшиеся уже «Гараж», «Сталкер», «Москва слезам не верит», «Пять вечеров», «Место встречи изменить нельзя», «Осений марафон», «Несколько дней из жизни Обломова», «Тот самый Мюнхаузен», «Маленькие трагедии», «Шерлок Холмс и доктор Ватсон», «Экипаж», «Клуб самоубийц», «Трое в лодке, не считая собаки», «Пираты XX века», «Цыган», «Приключения Электроника». В общей сложности — 46 кинофильмов. Ничего себе застой!

[←53]

Время от времени, государственные музеи отказывали в экспонировании откровенно провокационным картинам, в основном антирелигиозной тематики. В 2007-м часть этих работ была выставлена в общественном центре Сахарова под вывеской «Запрещенное искусство». В их числе был. например, портрет Иисуса с головой Микки Мауса или икона, наполненная черной икрой. В 2008-м, после многочисленных петиций и протестов православной общественности, против организаторов выставки возбудили уголовное дело. Правда, приговорили их в итоге только к штрафу.

[←54]

Кстати, Владимир Долгих, отвечавший в ЦК за тяжелую промышленность и ТЭК, по общему признанию был одним из наиболее профессиональных и эффективных руководителей. До перехода на партийную стезю 11 лет отработал на знаменитом Норильском горном комбинате, сначала главным инженером, потом директором.

При Долгих — отрасль получила громадный толчок в развитии, выйдя на передовые мировые позиции. Кстати, он едва ли не единственный публично возражал против перевода Ельцина в Москву.

[←55]

По сравнению со сталинским «голодным» 1953 годом, даже относительно благополучный ельцинский 1994-й — выглядит унизительно скудно. Годовая норма потребления хлеба сократилась за 40 лет в 1,7 раз, мяса и мясных продуктов — в 1,25 раза, фруктов — в 2,2, яиц — в 2,5 раза.

[←56]

Официальное сообщение Минтранса России от 15 января 2007 г. (www.avia.ru/week/?id=1168864819)

[←57]

В момент женитьбы на Галине Брежневой в 1971 г. Чурбанов был подполковником, зам. начальника политотдела ИТУ МВД СССР. Генерал-майором он стал в 1973 г., генерал-лейтенантом — в 1977 г., генерал-полковником — в 1981-м.

[←58]

В современной России книг издается в 4 раза меньше. Правда, не будем забывать про Интернет, которым пользуется уже половина всего населения.

[←59]

Следует, однако, учесть, что в прежние времена углеводороды составляли львиную долю всего советского экспорта (в 1980 году — 67%). В 2005-2008 годах она не превышала 1/5.

[←60]

В сезоне 2002/2003 годов в «Золотой шайбе» принимали участие 163 команды, в сезоне 2007/2008 — уже 250. Для сравнения: под конец брежневского правления эта цифра зашкаливала за 400; во времена Ельцина же — не дотягивала и до 100.

[←61]

Никто почему-то не задумывался, что вещи эти связаны друг с другом напрямую. Экономику СССР подорвала Вторая мировая война. Экономику США — та же самая война в прямом смысле слова озолотила. К 1945-му году 2/3 всех планетарных запасов золота было сосредоточено в американских хранилищах.

[←62]

К 1978 г. продажа мебели в СССР выросла по сравнению с 1940 г. в 40 раз.

[←63]

Справедливости ради, надо сказать, что основной старт развитию подпольной экономии дала очередная благоглупость Никиты Хрущева. Именно он национализировал артели промысловой кооперации, прежде выпускавшие тысячи мелочей: расчески, бритвы, мундштуки, кухонную утварь. Став госпредприятиями, вчерашние артели потеряли хватку и расторопность, а их хозяева переквалифицировались в подпольных цеховиков.

[←64]

В своих мемуарах благодарный Хаммер писал, что «его (Брежнева. —Авт.) подход к международным проблемам пронизан глубоким пониманием значения развития экономических и торговых отношений между Востоком и Западом».

[←65]

Один из главных упреков Брежневу — импорт зерна, однако масштабы этих операций изрядно у нас преувеличиваются. На самом деле, СССР покупал на Западе хлеб не постоянно, а с перерывами. Более того, в 1967-1971 гг. — как раз в период «золотой» VIII-й пятилетки — страна имела положительное сальдо в экспортно-импортном обороте, проще говоря — продавали мы больше, чем приобретали. Даже в самые тяжелые времена на зерновой импорт тратилось не больше 5 млрд долл. (в ценах 2000 г.). Вплоть до 1980 г. доля импорта в сельхозпродукции не превышала 10%. В общем, нагрузка на бюджет была вполне терпимой.

[←66]

Хрестоматийный пример — война на Балканах, когда в марте 1999 года югославский (точнее, советский) зенитно-ракетный комплекс С-125 «Печора» поразил американский самолет Р-117, прежде считавшимся невидимым для радаров. Самолет был совсем новенький. А советский ЗРК — древний, как сами Печоры; на вооружение эти установки поступили 38 годами раньше. Всего в ходе Балканской войны силы НАТО потеряют три Р-117, оснащенных сверхсовременной технологией «Стеллс».

[←67]

Дело, конечно, прошлое, но все эти пересуды про Романова ни малейших оснований под собой не имели. Проведенная еще тогда в УКГБ проверка установила. что свадьбы секретарь обкома толком не отмечал: собрались чисто по- родственному на даче в Осиновой роще. Гостей было — всего человек 15.

[←68]

Кстати говоря, Щелоков — при всех его прегрешениях — сделал для МВД едва ли не больше, чем какой-либо другой министр, уж с Нургалиевым его точно не сравнишь. В 1970-х годах милиционерам была существенно повышена зарплата, восстановлены специальные звания и доплаты по ним, появились социальные гарантии. Резко улучшилось материально-техническое снабжение милиции, обеспеченность средствами техники, связи и транспортом, большие деньги вкладывались в науку, образование, в том числе была учреждена Академия МВД. Щелоков — фактически воссоздал Внутренние войска, осовременил уголовно- исполнительную систему.

Уровень преступности в СССР был ниже, чем в США почти в 2 раза. Кстати, ставить охранные сигнализации и отправлять алкоголиков в ЛТП начали тоже по инициативе Щелокова. Ежегодный «День милиции» в Кремле — также его идея.

Даже такой беспрекословный милицейский авторитет, как многолетний начальник Главного управления угрозыска МВД СССР генерал Карпец, сам изрядно пострадавший от «щелоковцев», честно признается:

«Я обязан, следуя истине, сказать, что он <Щелоков> в первый период своего „правления“ очень много сделал для улучшения материального положения сотрудников и поднятия престижа МВД».

[←69]

Понятно, в этот список не входят члены ЦК, ставшие президентами новых независимых государств: тт. Ниязов, Назарбаев, Снегур, Каримов, Шеварднадзе. Алиев.

[←70]

Как и положено. Г. Л. Брежнева (Милаева) тоже была орденоносцем. В 1978 году, к 50-летию, ее наградили орденом Трудового Красного Знамени (Многие историки ошибочно утверждают, что орденом Ленина.)

Интересную, между прочим, деталь выудил я, разбирая в Госархиве РФ наградные документы членов брежневского клана. Указы об их награждениях (да и свои тоже) подписывал не Брежнев, а его первый зам. Василий Васильевич Кузнецов. Видимо, какое-то подобие приличий аппарат все-таки пытался соблюсти. Хотя, повторю, на орденских книжках и указах стоять должна была подпись именно председателя Президиума Верховного Совета, с 1977 года эту должность вновь занимал Леонид Ильич.

[←71]

Так, сын председателя Комитета народного контроля СССР Борис Школьников был женат на дочери министра культуры Демичева. Сын секретаря ЦК КПСС Капитонова — на дочке первого вице-премьера Мазурова. Породнились через детей хозяева Украины и Грузии Шелест с Мжванадзе. Супруг Фурцевой — служил зам. министра иностранных дел СССР.

[←72]

Многие авторы пишут, что Буряца при таинственных обстоятельствах умер в тюрьме. Документы утверждают обратное: его отправили на «химию» в Красноярский край, где вскоре он был условно-досрочно освобожден с обязательным привлечением к труду.

[←73]

Возможно, это простое совпадение, но диссидент Рой Медведев, с чьей статьи «Конец сладкой жизни для Галины Брежневой» (она ходила еще в самиздате) началось публичное осуждение принцессы, с недавних пор демонстрирует удивительную симпатию к спецслужбам. За откровенно комплиментарную книгу об Андропове он удостоился даже... премии ФСБ в области литературы и искусства.

[←74]

А вот у моего знакомого миллионера Виктора Батурина квартира — свыше 1000 метров...

[←75]

Сменив в ноябре 1982 года Брежнева, Андропов тут же сделает рокировку. Федорчук уйдет в министры внутренних дел, а его место займет искомый Чебриков — между прочим, бывший секретарь Днепропетровского горкома.

[←76]

К началу 1980-х в СССР насчитывалось более 900 тыс. врачей, что составляло 1/3 врачей всей планеты.

[←77]

В архиве В. П. Брежневой я нашел ряд поздравительных открыток, отправленных Р. М. Горбачевой «Глубокоуважаемой Виктории Петровне», в связи с различными праздниками.

[←78]

Дневниковая запись Брежнева от 27 октября 1976 г. «Принял Капитонова — Рябова. Ескина — на свердловский обком». Вот она — гримаса истории, будущего могильщика своей империи генсек не только не распознал, но и не запомнил с первого раза.

[←79]

Цитирую по обвинительному заключению Прокуратуры Союза ССР, с которым мне также удалось ознакомиться.

[←80]

К 1980 г. 25,8% жителей СССР получали (без учета льгот) доход ниже 75 руб., а 18,3% — выше 150 руб. Соответственно, большинство населения представляли собой средний класс, что вполне характерно для развитого индустриального общества социальной ориентации.

[←81]

По политологу Алексею Макаркину.

[←82]

Имена Б. Щербины и В. Бахилова присвоены самолетам Ту-154 авикомпании «Ю-Тэйр». Как сказано в пресс-релизе авикомпанин, они внесли «большой вклад в создание и сплочение коллективов геологов, нефтяников, строителей» и успешно решали «сложнейшие задачи в освоении нефтяных богатств Западной Сибири».

[←83]

История эта темная. В 1989-м, когда Брежнева по указу лишили «наивысшего» полководческого ордена, Виктория Петровна сдала его награды от греха подальше в Гохран. Строгие оценщнкн забрали из дома всё подчистую — даже сабли и вазы. По крайней мере, так утверждала сама вдова. Да и сложно представить, чтобы подобная ценность, как орден Победы, бесследно затерялась при перевозке, и никто на это внимание не обратил.

Мало того, что изготовлен он из платины с золотом и усыпан бриллиантами; иной фалерист — отдаст за него полжизни. Победа — считается одной из самых ценных и дорогих наград в мире. Он вручался всего лишь 20 раз, причем список кавалеров известен наперечет.

Однако ж факт остается фактом: автору доподлинно известно, что в хранлище президентской администрации брежневского ордена Победы сегодня нет и судьба его неведома. Скорее всего, он исчез на излете лихих 1990-х...

[←84]

Кстати, автор оной документально-парадной ленты 1976 года Виталий Игнатенко, получивший за нее Ленинскую премию, по-прежнему остается в строю. Он бессменно, с 1991 года возглавляет агентство ИТАР-ТАСС, а при Ельцине успел даже побыть вице-премьером.

[←85]

Арбатов Г. А. (1923-2010) директор Института США и Канады, академик АН СССР. (Здесь и далее должности в сносках даны по состоянию на 1971 год.)

[←86]

Зимянин М. В. (1914-1995) главный редактор газеты «Правды», член ЦК КПСС.

[←87]

Александров-Агентов А. М. (1918-1994), помощник Генерального секретаря ЦК КПСС.

[←88]

Лапин С. Г. (1912-1990), председатель Госкомитета СМ СССР по телевидению и радиовещанию.

[←89]

Бовин А. Е. (1930-2004), руководитель группы консультантов Отдела ЦК КПСС.

[←90]

В августе 1969 г. популярный писатель-«шестидесятник» А. Кузнецов, находясь в командировке в Лондоне, попросил политическое убежище у британских властей.

[←91]

А. Г. Ковалев (1923-2002), зам.министра иностранных дел СССР.

[←92]

Иноземцев Н. Н. (1921-1982), директор Института мировой экономики и международных отношений АН СССР, академик АН СССР.

[←93]

Ю. В. Андропов, председатель КГБ СССР, в прошлом секретарь ЦК КПСС по связям с социалистическими странами.

[←94]

Смирнов Л. Г. (1922-1999), зам.зав. Отделом пропаганды ЦК КПСС.

[←95]

Речь идет о судебном процессе по делу руководителей диссидентской организации «Всероссийский социал-христианский союз освобождения народов» (ноябрь-декабрь 1!967 г.), который замалчивался в СССР и широко освещался на Западе.

[←96]

В январе и марте 1968 г. в Польше прокатилась волна митингов и молодежных манифестаций.

[←97]

Имеются в виду выступления Брежнева на международном совещании коммунистических и рабочих партий (Москва, июнь 1969 г.), совместном торжественном заседании ЦК КПСС, Верховных Советов СССР и РСФСР, посвященном 100-летию со дня рождения Ленина (Москва, апрель 1970 г.) и праздновании 20-летия образования ГДР (Берлин, ноябрь 1969 г.).

[←98]

А. М. Иноземцев.

[←99]

Закон СССР "Об утверждении Основ законодательства СССР и союзных республик о здравоохранении", принят на Седьмой сессии Верховного Совета СССР 7-го созыва (16-19 декабря 1969 г.)

[←100]

Маркус

[←101]

Гароди Роже (род. 1913), французский философ, сторонник «персоналистского марксизма». Был главным редактором газеты «Юманите», членом ЦК ФКП. За диссидентские взгляды исключен из компартии.

[←102]

Загладин В. В. (р. 1927), зам. зав. Международным отделом ЦК КПСС.

Сказка о потерянном времени. Почему Брежнев не смог стать Путиным
Сказка о потерянном времени. Почему Брежнев не смог стать Путиным
ОТ АВТОРА
Вместо введения УЗНАЙ ЕГО ПО ДЕЛАМ ЕГО
Глава 1 ПОКОРИТЕЛЬ ДЖУНГЛЕЙ
Глава 2 МАЛАЯ ЗЕМЛЯ
Глава 3 ПОДНЯТАЯ ЦЕЛИНА
Глава 4 ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ ГЛАВБАРАНА
Глава 5 МЕЩАНИН ВО ДВОРЯНСТВЕ
Глава 6 «РОССИЯ СОСРЕДОТАЧИВАЕТСЯ»
Глава 7 НАЗАД, В БУДУЩЕЕ
Глава 8 ХОЛОДНАЯ ОСЕНЬ 1982-ГО
ВМЕСТО ЭПИЛОГА. КРЕМЛЬ ВЕРНЕТСЯ В СССР
ПРИЛОЖЕНИЯ
Приложение № 1 ДНЕВНИКОВЫЕ ЗАПИСИ Л. И. БРЕЖНЕВА 1957-1982
Приложение № 2 ЗАПИСЬ СОВЕЩАНИЯ ПО ВОПРОСУ ПОДГОТОВКИ ОТЧЕТНОГО ДОКЛАДА ЦК КПСС XXIV СЪЕЗДУ КПСС.
Приложение № 3 Таблица сравнительных аналогий социально-экономической и внешней политики эпох
Приложение № 4 «ЭПОХА ЗАСТОЯ» В ЦИФРАХ И ФАКТАХ
Приложение № 5 Справка о награждении Леонида Ильича БРЕЖНЕВА
Приложение № 6 К 80-летию со дня рождения Л. И. Брежнева
Приложение № 7 КРАТКАЯ БИОГРАФИЯ Л. И. БРЕЖНЕВА
Приложение № 8 Личный листок по учету кадров
Приложение № 9 Паспорт Брежнева
Приложение № 10 Письмо Л. Брежнева Г. М. Маленкову от 3 мая 1953 года
Приложение № 11 Проект письма Л. Брежнева в Президиум ЦК КПСС от 21 июня 1957 года («антипартийный заговор»)
Приложение № 12 Тезисы выступления Л. Брежнева на Президиуме ЦК КПСС. 28 октября 1957 года(снятие маршала Жукова)
Приложение № 13 Заметки Л. Брежнева на заседании Президиума ЦК КПСС и наброски его выступления. 13-14 октября 1964 года
Приложение № 14 Проект выступления Л. Брежнева на совещании ЦК КПСС. 15 октября 1964 года
Приложение № 15 Письмо Л. Брежнева Н. В. Подгорному от 14 октября 1972 года
Приложение № 16 Последние записи в журнале приемной генерального секретаря. 6—11 ноября 1982 года
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ