Фастфуд – Это Чудо [Просто Бостон] (fb2) читать онлайн

Фастфуд — Это Чудо

Предупреждение

Чрезмерное поедание бургеров, хотдогов, пицц, сэндвичей, острых крылышек и другой фастфудной продукции вредит вашему здоровью. Автор не злоупотребляет ей и вам не советует.

У главного героя чертовский здоровый организм, переваривающий всю эту муть, и бешеный метаболизм, но и он советует вам воздерживаться.

Такими темпами можно и раскабанеть до размеров жопы Ким Кардашьян и заиметь пухлое лицо как у авторов, пишущих про попаданцев в СССР.

Глава 1. Первый опыт

Кат-сцена:

Десять тысяч лет назад, когда я был двенадцатилетним школотроном.

Мы всей параллелью шестиклашек стоим перед физручеллой и ждём, пока он соизволит назвать всех, кто на следующей неделе проебёт три учебных дня, да ещё и в футбик покатает.

— И последний, кто поедет на турнир — Арсеньев!

Я пытаюсь проглотить ком, застрявший в горле, и нарочито весело заговариваю с Лычкиным, которого назвали пару фамилий назад. Хлопаю по плечу, говорю, какой он красавец, что попал в команду и краем глаза наблюдаю, как эту кривую шпалу Арсеньева поздравляют его дружки. Лычкин в ответ утешительно замечает, что ничего страшного, что меня не взяли. «Пошёл в пизду», — думаю я про себя, но вслух улыбаюсь и киваю, мол, да, ничего страшного. Ничего, сука, страшного.

Выхожу из спортзала и сквозь боковую дверь выплёвываюсь на улицу. Глаза слезятся. Из-за солнца, говорю себе, точно из-за солнца. А в груди-то ноет.

Ладно Арсеньев, тот хоть ростом с Эйфелеву Башню, но остальные? Неужели они лучше пинают мячик, чем я? Ну да, худоват я, так и они шкеты те ещё. Тот же Лычкин. Ну явно же в защиту его стоять взяли! Да этот пидарок мяча боится больше, чем члена своего папаши! Да и пошли они все на хер во главе с этим педофилом физруком, отобравшим своих любимчиков. Я его презираю всем своим видом, вот он и бесится. На моём лице он отчётливо, хоть и по слогам, читает, что бы я на его месте сделал, если бы мне был сорокет, а я впахивал в школе физруком. Неудачник.

На улице стояла лютая жара, как в очке у моралфагов, пытающихся выпилить эту книгу. Я как вышел, так сразу вспотел. Пришлось скинуть долбанный пиджак, выпустить рубашку из-под брюк и закатать у неё рукава. Ни черта не помогло, но да ладно. Я отправился гулять по дворику, зло попинывая перед собой рюкзак с порванной лямкой.

Ищу, чем бы отвлечься. Вон щеглы катают мяч на поле. Залететь что ли к ним и наказать их, как подобает шестикласснику, не попавшему в команду? Скучно, да и подташнивает меня сейчас от этого круглого предмета.

— Бостик! А, Бостик! — донёсся голос откуда-то сбоку.

Я присмотрелся. Что за серый невзрачный предмет издаёт звуки, спрятавшись в тени дерева за забором с той стороны? А, так это местный пожиратель бургеров и хотдогов Килый! Пиздец, я его даже не заметил! Хоть и упёрся руками в решётки, а один хуй незаметный. Хотдогоед, одним словом. Ему лет 18 тогда было. Школу уже закончил, поступил в какую-то шарагу, где его ни разу не видели, и всё свободное время ошивался на районе. Иногда находил пару монет и сразу шёл к торгашу котлетами. Потом и сам им стал, но это история на попозже.

— Здорово, Кил, — говорю и подхожу пожать его протянутую через решётку руку.

Руки у него, сука, смесь пыли, пота и чего-то липкого. Колу пил и разлил еблан, наверное. Но мне в тот момент было похер на вообще всё. Обида, знаете ли.

— Чего не на уроках? — спрашивает.

Я хуею. А ты чего, блять, не в шараге, утырок ты криворукий? Ещё тона этого добавил патронического. Ну ясен перец, я типа младший, и вопрос он вбросил чисто для продолжения беседы, но это не делает Кила менее херовым собеседником.

— Да неохота чёта, — отвечаю ему лениво.

Он одобрительно кивает.

— Проёбываешь, значит? Правильно, нечего там делать!

Таким даунам, как ты, конечно, нечего. А я вот не собираюсь всю жизнь в этой дыре из фастфудника вфастфудник перебегать. (Это я честно тогда так думал. Я ж не знал, что со мной вытворит животворящий углевод)

Килый оборачивается по сторонам и находит взглядом лишь старичка, бредущего вдалеке, да щеглов на поле. Он наклоняется к решётке и тихо спрашивает:

— Бургер хочешь?

У меня внутри какой-то азарт появился, привстал даже слегка. С одной стороны смотрю на Килого и думаю — ну его нахуй таким быть, а с другой стороны какая разница? В команду я не попал, великим футболистом мне никогда не быть. И настроение было, говорю же, дерьмовое. Захотелось ебануть чего-нибудь такого нездравого и выходку какую-нибудь совершить.

— Бургер в смысле прям с кетчупом? — немного растерянно уточняю я.

Другие пацаны постарше вечно гоняли нас, если видели хотя бы с наггетсом в руке, а этот экспонат тянет меня пожрать вместе с ним котлету. Азарт так и усилился.

— Ну да, — пожал плечами Килый. — Хорошей масти такой, я с утра уже бахнул чуток.

— А где? — спрашиваю.

— А вон в парк отойдём, — он кивнул в сторону сквера, что через дорогу. — Там и замутим всё.

Я в последний раз оборачиваюсь на здание школы. Даю ей последний шанс. Вот сейчас выбежит рыдающий Лычкин, башня Арсеньев будет махать белым платочком в знак капитуляции, а физрук будет ползти в мою сторону на коленях, причитая о том, какую ошибку он совершил, когда не взял лучшего игрока в поездку на крутейший турнир. Но школа молчала. Я всё ждал-ждал, а она потом как зазвонит! Физкультура закончена, как закончились и другие уроки у остальных классов. Скоро двор будет кишеть опарышами-учениками, и кто-то может запалить меня, что я ушёл с Килым в парк. Не хотелось бы.

Звонок привёл меня в чувство. Надо что-то решать. Послать Кила туда, где ещё никто не бывал или отправиться с ним в места, где ещё не бывал я. Ты уже догадываешься, что я выбрал, да?

— Погнали, — говорю я Килому и перекидываю на ту сторону пиджак и портфель, после чего начинаю перелезать через забор сам.

Через минуту я уже шагал с ним через дорогу в сторону сквера.

***

— Как матушка? — спрашивает Килый, пока мы идём по дорожкам парка.

«А тебе ли не похуй?», — думаю я, но вслух говорю:

— Пойдёт.

А сам думаю, проспалась ли она после вчерашнего бухича и свалил ли с хаты очередной муЩинка. Мне-то до пизды на этих вечных залётных пришельцев, а вот мелкий волнуется. Уроки делать не может, неуютно ему. А он в началке ещё, а значит, что на уроки пока не подзабил, и мне бы хотелось, чтобы так продолжалось, как можно дольше.

Старший наш в то время упёздохал в столицу учиться, поэтому порядок в доме вроде как мне надо было поддерживать. На дом, на порядок, на матуху мне было насрать, но вот мелкий-то красавчик тот ещё. Ради него можно было и постараться.

У Килого затрезвонила мобила. В то время были ещё те раскладушки с полифонией. Охуенные телефоны, не то, что это гавно с яблоками сейчас и пластмассовая поебота от их азиатских конкурентов.

Где-то спиздил, подумал я. Скоро загонит торгашам за ведро крылышек, как пить дать.

— Аллё? — раскрыл он неумело трубу. — В парке я. Ага. Где обычно.

Он кладёт трубку, а я вопросительно смотрю на него. Не то, чтобы мне так уединение с Килым было необходимо, но, учитывая, что хавать фастфуд я собирался в первый раз в жизни, у меня азарт смешивался с волнением.

— Подруга моя присоединится, — поясняет. — Мы ваще с ней пожрать договаривались, но я думаю, дай тебя тоже угощу.

— Кто она?

— Олька Грунь.

У меня, видимо, челюсть немного улепётывать начала, потому что он поспешил пояснить:

— Да нормально всё. Её батёк ничё не знает, она для себя так чисто без палева хавает. Она бабло подгоняет, а я на него пробиваюсь. Проверенная девка.

Поясняю для тех, кто не в курсах. Есть у нас на районе богатенький, коррумпированный от глотки до сфинктера прокурор Грунь. Ну, не совсем на районе, негоже баринам рядом с чернью проживать, но неподалёку. И есть у него дочурка — Ольга. Вся такая чистенькая, порядочная со стороны, а на деле та ещё штучка, как жизнь показала. Ух мы с ней дизилили потом! Но обо всём по порядку.

Заводит меня Килый куда-то в ебеня, мы пару раз прыгаем через какие-то речушки, и оказываемся укрыты деревьями от всего человечества. Дорожек парка отсюда в помине не видно, а уж нас с них и тем более. Килый присаживается на корты и достаёт свёрнутый в квадрат лист бумаги и разворачивает его. Я сажусь рядом и смотрю, чё он мутит. А он в это время шурудит сыром с котлетой, достаёт пакетиккетчупа, выливаетна котлету, перемешивает, чего-то выкидывает, а что-то оставляет. Потом суёт руку в какую-то нору под корнями дерева, что повидало немало, судя по его виду, и вытаскивает нижнюю булку. Потом снова тянется и достаёт верхнюю. Видал я такие булки. И просто за гаражами натыкался и даже наблюдал, как бургероеды типа Килого хуярили их в соседнем дворе. Хуярили в обоих смыслах — и изготавливали и хавали их.

Килый очистил булки от пыли и веток. Я чуть там стон облегчения не издал. Я уж боялся, что он оставит всё, как есть а там пиздос — будто со всех болот области по ложке взяли и на них стряхнули. Не удивлюсь, если в них кто-то жил уже, кто-то мерзкий и с хуетой этой светящейся перед носом, как со дна Марианской впадины.

Послышались шаги и хруст веток. Я нервно оглянулся. Салагой тогда был ещё. Сейчас даже мусоров подтягиваю присесть кайфануть со мной, а тогда вот дёрнулся. Но в своё оправдание скажу, что даже такой конченный крылышкофил, как Килый, нахмурился и смотрел в сторону звука, пока из-за веток не появилась Оля Грунь с пакетами в руках.

— Привет, Кирилл! — звонко так говорит.

Я охуел. У Килого-то, оказывается, имя есть человеческое. Вопрос только в том, нахуя оно ему? Но да ладно.

— Здорово, Олька, — отвечает Кил и подставляет ей какое-то перевёрнутое ведро, разбитое в щепки, чтобы присела.

Джентельмен хуев.

Она села не сразу, а сначала взяла меня пальчиками за щёку и слегка потрепала:

— А это кто у нас тут такой малой и симпатишный?

Ебанутая, но приятно. Её уже взопревшая грудь, облачённая по бокам в спадающие светлые волосы, потряхивалась синхронно с моей щекой прямо перед моим лицом. Я ей даже позволил себя «малым» безнаказанно назвать. Сама будто выросла! Она, конечно, со своей шикарной грудью, томным взглядом и упругой попкой скороспелка что надо, но я-то от пацанов с района знаю, что ей лет пятнадцать самой. Но расцвела она на пятёрку, а я на три года младше, да и не оперившийся, так что вполне ей мелким кажусь. Лады, пока простительно. Следует сказать, что я ей за всё отомстил, когда подрос. Стонала она, будь здоров и даже остановиться просила. Можете быть спокойны, я не остановился, пока она чуть не отъехала от удовольствия, после чего спустил на её довольное, разомлевшее, благодарное лицо.

— Это Бостон, — представил меня Килый.

— Тоже за впечатлениями и за минутами блаженства? — томно спросила она и бросила на землю пакеты.

— Ага, — просто сказал я.

Шикарная сучка.

Килый достал из пакетов помидоры и салат и начал заполнять булки свежимиингредиентами. В пакетах остались чипсы, кола и шоколадки. Во даёт лошадь, припёрла всё это и сидит даже не запыхалась.

— Кунжут я где в прошлый раз спрятал? — спросил Дырявый Череп Ожиревших Мозгов по имени Кирилл и замотал башкой по сторонам.

Оля лениво обернулась по округе.

— Ты его бросил в траву куда-то вроде.

Килый стал ходить по окрестностям, пиная кусты носком дешёвых кросс. Мы с Олей в это время знакомились.

— Как жизнь, Бостон? — спросила она, присаживая своё шикарное ведро на то распидарашенное, что ей подогнал в качестве стула Килый.

— Нормально. В команду не взяли, — почему-то выпалил я.

— В какую команду? — удивилась она.

— Футбол.

— Хреново, Бостон. Мне жаль.

«Да не свисти!», машинально подумал я, но присмотрелся к ней. Сидит, ничего из себя не строит, кислую мину не навешивает. В интонации сожаление действительно слышалось и вроде бы даже честное, хотя хуй их баб поймёшь и прочитаешь. Ну держится она более менее. Отметила, что хреново, но причитать не стала. Нормальная баба, решил я. Шикарная сучка.

— А у тебя как жизнь? — решил я проявить вежливость.

— У меня не жизнь, а сплошная сказка! — улыбнулась она и потянулась.

Боже, что за грудь! О-ху-еть.

— В командах я никаких не состою и состоять не хочу, поэтому всё тип-топ, — подмигнула она.

У меня ноги затекли из-за сидения на кортах, и я встал. Размялся чуток, и тут Килый назад топает, а в руках пакет с кунжутом, из которого он потом осыпал булки.

— Поехали?

Оля придвинулась ближе, и я присел поближе к ней, но вроде без палева, типа случайно так вышло.

Килый щепотками, как соль, устраивал соль на бургер и потрясывал им, чтобы соль распределялось по булке, как и подобает, собственно, соли. Я если ещё раз напечатаю слово «соль», я блять, перестану верить, что такое слово существует.

Бургер элегантно наполнял себя вкусом, и меня прямо затрясло немного. Сижу тут в парке, хер пойми где, а рядом девка вкусно пахнущая, с которой я сейчас буду жрать. Доходяга Килый немного выбивался своими рогами и хвостом из картины рая, но он меня сюда и привёл, поэтому балл я ему закинул всё-таки.

Кил точил, как воду пил. Хап! — и куска бургеранет, а он сквозь нос выдыхает от удовольствия. Животное.

Оля, откусывая, красиво опускала голову вниз, чтобы природа помогала ей и выталкивала запахи бургера прямо в её раздувшиеся ноздри. Немного морщась, она держала в себе всё хорошее, чтобы потом выпустить всё лишнее.

Я, разумеется, в первый раз подавился и не втянул всё что было. Кил торопливо прибрал в себя остатки.

— Ну, Киря, — протянула Оля. — Такие жирные-то куски не подсовывай ему.

— Лады, — кивнул этот конч и стал поворачивать мне стороны послабже.

Спустя минут десять мы покинули точку и присели неподалёку в тенёк на траву, всё так же не на виду. Килый передавал сушняк и открывал чипсы. Оля легла и улыбалась, смотря на голубое небо.

— Жизнь прекрасна-а-а, — протянула она.

Я вот тут чего-то не согласен с ней был сейчас. Мне чего-то всё стало казаться каким-то не таким, и я стал казаться себе кем-то не тем. Ебать, чувак, ты чё тут потерял? Глянь, ты с кем! Мусорская дочка и конченный крылышкоед. Валить отсюда надо.

Краски как-то потускнели, жара чего-то стала доставать меня больше прежнего и в груди затянуло. Боже, хреново-то как! Я умираю?

Чего-то какие-то прямоугольники в воздухе начали парить, а на них… Чё за хрень? Буквы?

Я вскочил и стал потирать ладони друг о друга.

— Нормально всё, Бостик? — посмотрел на меня исподлобья Килый.

— Ага, — выдавил я.

Не буду же я при бабе своей двенадцатилетней мечты признаваться, что я на измене.

— На суш, — Кил протянул мне колу.

Я пил и пил и пил. У меня в носу уже пузырьки газа лопались, а живот хотел взорваться. Я набрал колы в рот и давай гонять её по языку и зубам. Неприятное ощущение зубов, становившихся сталактитами, привело меня в чувство. Я щёлкал ватными клыками и держался на этом ощущении. Я провёл ладонью по лбу. Холодный и мокрый, падла. Мне хотелось пойти умыться в одной из этих убогих вонючих речушек, что мы перепрыгивали, пока шли сюда.

Оля заинтересованно приподнялась на локтях и рассматривала меня. А у неё над башкой этот прямоугольник трясётся. Сам какой-то серый полупрозрачный, сквозь него траву позади видно, и какая-то хрень на нём. Закорючки, символы какие-то.

— Первый раз? — спросила она участливо.

Ну, врать мне смысла как-то не было, да и не хотелось. Похуй, решил я, и кивнул. Она встала и подошла ко мне в упор. Высокая, на голову выше меня. Приятный запах — аромат её духов вперемежку с запахом чистого тела, подправленный сладкой подгоревшей булкой. Мне стало легчать, хотя от сладкого горелого чутка и затошнило.

Она взяла меня за щёки и начала поглаживать. Пальцы нежные такие, сама красотка голубоглазая, ну я вроде в реальность и вернулся. Сам как-то на рефлексе за руки её взял и стал тоже водить подушечками по ним, а она стоит, улыбается.

— Хороший ты малый, — говорит.

А позади неё этот утырок Килый чипсами хрустит. Романтика.

Тут меня прямо ударило, и я чуть снова на измену не подсел. У Ольки прямо над головой вертится надпись:

•Ольга Грунь•

И под ней шрифт поменьше:

Дочь прокурора. Шикарная сучка.

Сказать, что я охуел — это тупо уебаться об стенку. Настолько же бессмысленно и очевидно.

Ольга в этот момент спрашивает:

— Полегчало?

И всё вокруг замирает, и передо мной два облачка: «Да» и «Нет, потри ещё»

Я обещаю себе, что если я выберусь отсюда живым, то никогда не буду больше обманывать и никогда не буду жрать фастфуд, но сейчас ухаванный киваю в сторону лжи — «Да».

Мир отмирает, и Ольга удовлетворённо кивает, разворачивается и плюхается снова в траву. Делает там бабочку, водя руками вверх-вниз, щупает траву, будто это шёлк, постанывает от того, какая трава пиздатая на ощупь, и палит на облака в небе.

Я делаю вид, что всё под контролем, а сам сажусь рядом с Килом и, не глядя, беру какую-то шоколадку. Не глядя, потому что всё моё внимание занято словами, висящими в воздухе над башкой этого конча.

•Кирилл «Килый» ФамилияХуйЗнает•

Отброс общества. Конченный жрун бургеров

— Чё там? — спрашивает Кил и оборачивается.

Ему кажется, я на дерево смотрю. А там ровным счётом нихуя, как и в его мозгах.

Снова всё замирает и облачка:

• «Показалось, белка» • «А, да задумался просто» • «Ебать меня торкнуло» •

На мой взгляд, первый и третий вариант вызовут одинаковую реакцию, и я решаю поржать, кивнув в сторону «Ебать меня торкнуло».

— Ебать меня торкнуло! — говорю я голосом человека, увидевшего живого инопланетянина, трахающего свой трёхпалый кулачок.

***Кстати, сорян, что тебе фразу «Ебать меня торкнуло» пришлось читать три раза. Блять, уже четыре! Прости, в общем.

«Ебать меня торкнуло»! Нн-на тебе ещё раз этой фразой прямо в глаз! Всё-всё. Едем дальше.***

«Ебать меня…». ШУЧУ-шучу-шУчУ. Итак, идём >>>

Олька расхохоталась после моей фразы, состоящей из слов «ебать», «меня» и «торкнуло» (опять попался?), и Килый её поддержал. Я и сам ржать начал! Нихуясе, забайтил читателя читать ёбанные три слова снова, снова и снова. Или забайтил сам себя писать их снова и снова и снова? Чёрт его знает, неважно. Мы все вместе в этом дерьме. В любом случае ржака же!

Но не только поэтому. Просто развеселился чего-то от всей этой ситуации с всплывающими карточками. Скатываться, так со свистом. Думаю, спросить чего Кил подмешивает в свои бургеры, и у всех ли такая реакция на неё, да думаю одного общего хохота над собой для этой минуты мне хватит.

— Хорошо пошло, Бостон, а? — хохочет Ольга. — С почином!

Тут Килый резко перестаёт ржать и бесцветным голосом сообщает:

— Патруль.

***

Ольга напряжённо всматривается в двух покемонов, сошедших с дорожки и шагающих к нам прямо по земле и палкам. Она-то чего нервничает, неужели батя не отмажет?

— Меня отец сначала убьёт, а потом запрёт, если узнает, — говорит она нервно, отвечая на мой незаданный вопрос.

— Нормально всё будет, — уверенно говорит Килый. — Они нас не запалят.

А фараоны всё приближаются. Два молоденьких патрульщика идут и вида напыщенного добавляют, чтобы мы их серьёзнее воспринимали.

— Ага, не запалят! — говорит Оля. — Шары свои видел, Кощей? И этот шкет в школьной форме! И несёт от нас жиром и кетчупом как пить дать. Не, они нас заберут в участок, а мне нельзя. Я двигаю.

— Да сиди тихо и не пались! — чуть ли не прикрикивает Кил.

Тут я снова начинаю охуевать. То ли я тоже занервничал из-за приближающихся ментиков, то ли меня кетчуп догнал наконец, но ёбла мусорские начали трансформироваться. Позеленели, нос удлинился, а уши прорастать начали по бокам от кепарей их ментовских. И над башкой вертится:

•Гоблин• 5 ур.

Жандарм

И у того и у другого. Я стою, рот разинул и говорю:

— А чегой-то с ними?

Килый непонимающе смотрит на меня, а Ольга произносит:

— Этот вообще отъехал уже. Нет, Киря, я ухожу.

— Да стой!

Килый хватает её за руку.

— У меня котлета в кармане, скинуть уже не успею. Думаешь, сам отмазываться буду? Да хер там. Вместе жрали, вместе и ответим.

Кил тоже начал превращаться прямо на глазах вместе с Олей и окружением. Мы уже не в парке, а каком-то лесу. У Килого нос картошкой стал на его дрыщавом лице, которое скосоёбило так хорошенько, и оно сделалось жёлтым. И надписи над ним изменились. Там теперь было:

•Кил Зэ Тролль• 1 ур.

Сучара, каких мало. Обидчик принцесс

Чего? Каких нахуй принцесс? И замечаю голубое платье на Ольге и диадему в светлых волосах.

•Ольга Прелестная•

Дочь Короля. Шикарная сучка

И вокруг лес вместо парка! Лес, блять! Сосновый, самый натуральный! И гоблины приближаются.

— Отпусти меня, противный тролль! Отрубят тебе голову, ведь мой отец король! — вопит Ольга.

— На вашем месте я не стал бы истерить, принцесса! — противно молвит Кил Зэ Тролль. — Король-то знать не должен обо всём! Так договоритесь же с защитой леса, отмажьте нас и мы пойдём!

— Как отмажу нас я? Ты подумай! Слишком мала я для сих дел. Короче я даю по съёбам, ты прекращай-ка беспредел!

— Нет!

Идёт их спор, а я всё в шоке. И тут, блять, снова облака. (тут, бля, рифму не придумал. Сукааа). Только теперь одно под другим, а не рядом.

• Спасти принцессу и дать с ней по съёбам. •• Помочь троллю задержать её. •• В пизду такое счастье (сбежать самому). •• Напасть на гоблинов и свистнуть их мушкеты (не хватает уровня).•

Ткнул для ржаки на последнее, но ничего не произошло. Лады, не хватает, так не хватает. Ну из остальных выбор очевидный. Троллей я ненавижу, а бежать одному не так весело, как с принцессой. Килый, правда, занозится, но клал я на его мнение. Чё он мне сделает? Скажу спортикам-старшим, они же стража, что он мне пожрать фастфуда дал, они его быстро приговорят за такое.

Выбираю первый вариант, а дальше как в тумане. Я медленно напяливаю пиджак свой школьный и рюкзак целой лямкой накидываю. Затем подбегаю к троллю и вырываю руку принцессы. Он в шоке смотрит на меня и начинает:

— Слышь, щенок…

Я как заряжу ему кулаком прямо в пах, он охнул и загнулся.

— Бежим, — говорю принцессе и мы погнали, только пятки сверкали.

— А ну!.. — заорали сзади гоблины, но бежать в такую жару им видно было лень, потому что они остались с Килым.

Вокруг сосны, рвы, реки, которые мы преодолеваем с ветром в ушах. Всё, покинули лес и вышли на дорогу. Мимо нас колесницы со всадниками. Всадники на нас даже не смотрят. Мы замыленные присели на какой-то пенёк и пытаемся отдышаться. Пенёк иногда меняет форму и превращается в скамейку, а потом снова в пенёк.

— Спасибо за спасение, вот правда, ты мой юный друг! — говорит принцесса. — Я нашей встрече рада, хоть и стало худо вдруг. Ты рыцарь будущий, вот точно. Ещё увидимся, а пока пора бы прочь мне.

И ушла. Встала с пенька и двинула, полами платья грязь с дороги подбирает.

Тут карточка мне прямо в ебало:

«Спасение принцессы»

Квест успешно выполнен.

Союзники: +1

Выносливость: +1

Открыты следующие умения:

Балдёж после жрачки. Поддержание беседы. Побег от гоблинов. Долбёж котлет и булок.

Восприимчивость:

Гамбургер +1

Иммунитет:

Гамбургер +1 Пережор : +1

Карта расширена. Открыта новая локация:

Спот с пикничком в парке

Получен новый предмет:

Дающий щАстье шоколАд

Только тут я понял, что до сих пор держу в руке шоколадку. Я её разломал немного, когда кулак с ней прямо сжал и Килому двинул по его бубенчикам или что там у него. Однако ничего из вышеперечисленного не отбило мой разожжённый гамбургером аппетит.

Палю на шоколадку, а там на обёртке рядом с названием: «ХП: +25, Мана: +25».

А мне поебать вообще на то, сколько там чего, я тупо есть хочу. Тем более это шоколад! Не фасоль какая-то.

Я расфурычил обёртку и давай точить шоколадку. Измазался, как чёрт, но бля буду, если ты не самая вкусная хрень, которую я когда-либо схомячил. Мне полегчало и повеселело. Ну вот. Всё охуенчиком.

• «Вернуться в училище» • «Отправиться домой» •

В школу я, конечно, хера-с два вернусь, а вот пойти домой и набраться сил — это здравая идея.

Я поднялся с пня, который всё больше походил на скамейку и, стараясь не попасть всадникам под лапы их фыркающих бензином коней, потопал домой.

***

Вот такая вот история первого столкновения с невъебенным миром способностей, предметов и квестов.

Что будем делать дальше? Рассказать про то, как я вернулся домой, по пути натыкаясь на троллей, гоблинов, бравых воинов и эльфиек? Как увидел над братишкой плашку «Малой» или про то, как выяснил, что моя мамаша относится, как и Килый, к классу «Отбросы общества»? Или как лёг спатеньки, а на следующее утро проснулся, как ни в чём не бывало, разве что разбитый, как сердца пиздастрадальцев из молодёжных драм. И только, когда принял углеводы во второй раз, начал догадываться, что за штукенция со мной творится.

Нет и ещё раз нет, скажу я. Это путь каких-то обормотов, любителей линейных сюжетов, боящихся себе признаться, что они больше ни на что не способны. У них перс пошёл сделал что-то, потом лёг спать, потом проснулся, глянул в зеркало, чтобы умыться и дать авторишке описать себя, пошёл пить чай, захлебнулся и умер. (или ещё хуже — жил долго и счастливо)

Ну уж нет. Тут куски моего больного сознания, и ты видел в каком я сейчас состоянии.

Ну, вот и отправимся мы с тобой со времён, когда я был салагой прямиком в апрель этого года, когда разбушевалась ебучая корона, а я в середине своих двадцатых.

Я был из тех, кого коронавайрус особо не уронил, а даже наоборот. В общем, запускай кат-сцену.

Глава 2. Сранний звонок

Хата Бостона. Бардак, как в шатрах солдат царя Гороха.

Похрапываю на кровати.

Хорошо шалав всяких со мной не лежит, негоже в неглиже принимать вас было бы. (Прикинь, да, такой скромняжка нахуй)

Звонок.

Боже, как противно бьют прямо по нутру эти ебучие коробки с нарисованными на них яблоками. Тянусь рукой. Промахиваюсь, разумеется. Глаза-то разлепить не могу, вот вслепую и шарю по тумбочке.

А он всё пиликает, да пиликает, а я просто всё уже с тумбочки спихнул, что можно, но мобилу найти не могу. К этому моменту я более менее оклемался и разлепил глаза с величайшим трудом. У меня в организме со вчерашнего вечера ещё что-то осталось, потому что предметы подсвечивалсь под моим взором. «Лампа», говорит, «Пепельница». Охуеть, а я-то без этого бы не допёр, шо это. Но справедливости ради следует заметить, что действительно этот режим помогал мне в вычленении объектов из общей массы пространства.

С помощью него я быстро понял, что мобила не на тумбочке. Ещё несколько секунд тупого залипания и непоняток, что происходит, и ноты понеслись по воздуху у меня перед глазами. Я башню повернул и понял, откуда они летят. Стул с наваленными вещами извергал их, как Везувий лаву.

Я издал раздражённый стон. Блять, с кровати вставать придётся. Ну, встал, чё уж поделать. Сполз, точнее.

Я даже на часы не взглянул, но боковое зрение само мне вывело в центр — 12:50. Кто звонит в такую рань?

Выуживаю мобилку из кармана и смотрю на экран. Режим Героя ещё держался, я же ещё не поссал и воды не глотнул, поэтому Оля там высветилась, как Оленна, и на фотке была в ковбойской шляпе и клетчатой рубашке. Замечу, что я по идее никогда эти фотки на контакты не ставлю, я же не полоумный. Следующая станция скатывания в ущербность — искать обои на мобилу в инете, а не оставлять стандартные. Вот тут можете смело меня застрелить, ибо шансов на нормальную жизнь у меня, значит, не осталось.

— Аллё? — хриплю в трубу.

— Не разбудила, солнце? — сладко поёт.

— Конечно, разбудила, — я всё хриплю и прокашляться даже не пытаюсь. — Что за тупые вопросы?

— Ну и нехуй спать так долго, — прекращает подлизываться.

Такая вот Олька Грунь. Сначала сахаром обмазывает, а если не выходит, то в атаку идёт. Ей уже под тридцать, а всё такая же, как и в восемнадцать. Отцовское лицемерное воспитание, а потом ещё и учёба в Академии Всегда Довольных Мусоров сделали своё дело. Сформировали очередного «честного» мента. Наверное, такой и останется навеки.

— Что же стоило того, чтобы прервать мой сон?

Это для меня фраза прозвучала так, на деле же я наверняка спросил: «Ну и с какого ляда ты меня будишь в такую сраннюю рань, тварина?». А может, и нет. Неважно.

— Не ной, Бостон. Я бы не стала тебе раньше обеда звонить, но дело неотложное.

— Чё там? — я заинтересовался.

— Тема появилась внезапно. Гек подогнал.

Гектор — это её хахалёк нынешний. Тоже из ментовских. Знал бы, что мы с ней иногда веселимся, то не улыбался бы мне при встрече и темы не подкидывал. А так думает, что я просто братишка районовский Олькин, с помощью которого заработать можно. Пусть думает, хуле.

— Что за тема?

— Мне с неё сорок.

Хуясе она больше чем на треть греется. Значит, что-то бодренькое. Она всегда так делала. С ерундовой прибыли крошки собирала, чтобы в нужный момент на достойном деле срубить котлету. Просит больше двадцати процентов, значит, куш будет порядочен. Единственный раз, когда она попросила больше — за наводку по делу Киры. Там ей отойдёт половина. Но там такой выхлоп обещается, если всё сделать красиво, что я готов оттуда даже двацарик взять и уйти довольным. Но я беру сорок, и десятку оставляю Кире за работу. Расскажу об этом деле ближе к середине или к концу книги.

(«— Знаешь, как заинтриговать? — Как? — Завтра расскажу))). — Пидр. — ))0)»)

— Ишь ты, шустрая. За что, скажи сначала? — уточняю я у Оли.

— Короче, подвезли гуманитарку к нам в город. Маски, антисептики, перчатки и всё такое.

— Ну и?

— Ну и её сегодня в шесть перевозят из одной локации в другую. Гек выяснил, что два грузовика будут без сопровождения на одном промежутке. Будет окно.

Я убрал трубку от уха, чтобы посмотреть, действительно ли я сейчас с Ольгой разговариваю. Она, конечно, тварь коррумпированная, но так низко даже она не опускалась. Нет, всё так же её цифры и фотка с ковбойской шляпой.

— У тебя, Грунь, совсем крыша поехала что ли? Забыла, как тех луговских к стенке поставила?

Район соседний — Луговой. Горел в городе как-то торговый центр, и как огонь потушили, один луговской оборотень в погонах подтянул пацанов, чтобы те товары уцелевшие поутаскивали. На чужом горе заработали и честных людей опрокинули. Падальщики. Ну, Грунь их собственно всех нашла, нас подтянула и целые они в тот день не ушли. Я тогда чизбургер лизнул, и они все у меня в крыс попревращались и с одной тычки падали. Потом Оля их обязала ставить бабки тем, кого они объебали.

Вот такая она справедливая, а тут сама пытается честный народ надуть.

— Да ты не тупи, Бостон! — возмутилась, прям обиделась. — Охренел так думать обо мне?

— Не, ну а чего ты такие темы предлагаешь?

— Гуманитарку уже спиздили, долбоёб! Ребята откуда-то из отделов. Никому она бесплатно не упадёт, её сейчас по аптекам раскидают и продавать начнут. Ты чё думал, просто так что ли грузовики без сопровождения оставят на время? Нет, палиться не хотят. Навариваются черти. Ну а мы собственно их и опрокинем.

— И? Сами продадим что ли? — я всё сомневался, чуя дерьмо.

— Я бы с удовольствием их отдала народу бесплатно, но это не останется незамеченным и спровоцирует вопросы. Выйдут ненужные люди и на нас и на них. Нет, круги по воде пускать не стоит.

— И чего? Всё равно те районовские же смогут выяснить, кто их в аптеки загнал. Придут за нами.

— Да завязывай, Бос! Они очконут шумиху поднимать. И будет им уроком. А мы отстегнём просто наверху, кому надо, для убеждения в том, что всё для нас ровно закончится.

— Охота тебе врагов лишних наживать, Олька?

— А что? — усмехнулась. — Волнуешься за меня?

«По большей части мне слегка похуй на тебя. Я с тобой здесь в связке просто»

— Волнуюсь, — признаюсь.

Она умиляется с той стороны пару секунд и продолжает дело.

— Короче, Бостон. Просыпайся, собирай пацанов, и к пяти будьте готовы выезжать.

— Раз всё будешь разруливать, то теперь понятно, что сорокет тебе. Гек сколько просит?

— Просил двадцать пять…

— Охуевший! — не выдержал я.

Ручки-то не ему марать, и мы чисто из-за того, что Ольга в деле, доверяем его темам, так бы на хуй послали, и он это знает, а четвертак всё же просит.

— Да я ему раскидала всё. На десятку согласился в итоге.

— То-то же. Жук, блять.

— Угу. Ладно, до связи.

— Стой. Сколько в грузовиках человек?

— По двое, вроде. Детали уточню ещё. Всё, отбой.

Пошёл я чайник поставил и попиздовал умываться. В зеркале я увидел своё уставшее ебало, которое я описывать не буду. Ты уже сам себе там представил, как я выгляжу, вот пусть таким я и остаюсь. Единственно уточню, что у меня несколько татух на голом торсе. Тоже до пизды вообще, раскидай их куда хочешь, а я потом где-нибудь в тексте скажу, где они у меня и посмотрим, угадал ты или нет. Морской бой такой:

«— Левая грудь!

— Мимо!

— Правая щека!

— Я чё еблан по-твоему на лице чёто бить? Мимо нахуй!

— Тогда правая ягодица!

— Попал, сссука!»

Зеркало раскидало мне интерфейс. Фастфуд отпускал, поэтому некоторые данные плыли, как будто я дислексик. Хп-шку, погоду и время истечения режима героя, он же мана, я выяснил. Совсем немного осталось. Перед делом надо обязательно чем-то закинуться.

Но сначала надо бахнуть кофейка, он меня догонит немного, и набрать пацанов. Надеюсь, вечер у них свободный. Нет, всё-таки кофе подождёт. Звоню Домыслу сначала.

Домысел — это местный старший. Ну, был старшим когда-то, пока мы все не поперевырастали, но всё равно авторитет держит до сих пор. Зовут его Артур, а Домысел — это погоняло от фамилии. Он то ли прибалт, то ли хорват, я хуй его знает. У него там что-то Домосыленовких… Бля, не вспомню. Для простоты обращения он для всех — Домысел. Есть у него ещё братик, Домысел младший, более известный как Доцык. Они с моим малым кентовались одно время, но я потом стоп прописал. У Малого был и есть шанс, а у Доцыка нет и не предвиделось. А люди без шансов в нашей среде любят лишать их других. Кому, как не мне, об этом знать.

— Здорово, Домысел! Как живёшь?

— Живём, хлеб жуём.

— А увеличить количество хлеба желания не имеется?

— Это мы всегда за. Чо, где встретимся и обговорим?

— Времени нет, Артур. В пять, а ещё лучше в полпятого надо выдвигать. В четыре встретимся, и я там всё расскажу. Ещё двоих цеплять надо помимо нас. Есть свободные люди?

— Доцык и Губер.

На манеже всё те же. Есть у меня масса историй с участием этих лиц, я сейчас с Домыслом договорю и одну из них расскажу. Тоже из подростковых времён и тоже про то, как мне открытый Интерфейс подсобил тогда.

— Сложное дело? — уточняет Домысел.

Ему по барабану на самом деле. Дай ему только включиться, он там и Кеннеди пристрелит. Интересуется чисто, чтобы знать, насколько заряжаться.

— Как тогда с торговыми. Пару клюшек бы не помешало.

— Понял.

Отлично, пока всё срастается. Потопал я на кухню, и по пути запутался в макрамешке, висящей в коридоре. Бывшая повесила, а мне всё лень снимать, вот я и путешествую в Нарнию, каждый раз, когда с утра экспедирую коридор.

Бахнул кофейка, потом ещё, потом ещё. Пожрал без удовольствия, но надо. Я уже давно выяснил, что если не буду есть, то крякну быстрее, чем хотелось бы. Не то, что я за жизнь волнуюсь, как ты уже понял, но всё же жизнь — кайф, хоть и шлюха та ещё. С ней противно, но с ней классно. Поэтому я её разношу, как могу, и как могу — берегу.

Пока я ходил по хате туда-сюда и залипал в телефон, настало время выдвигать. Я подошёл к картине на стене и отодвинул её. Она послушно отошла и обнажила для меня потайной шкафчик. Если у меня задумают провести обыск или какой-то форточник залётный окажется здесь, то тайник они найдут в два счёта, но я и не боюсь. Спрятал я его чисто от шлюх, что здесь бывают в ночи выходных дней, и от Малого, что заходит в гости. Он, конечно, знает о моих нездравых увлечениях, но всё равно разбрасывать перед ним упаковки от бургеров я не стану.

Я открыл шкафчик, и взгляд заскользил по пакетикам, этикеткам и баночкам. Что подойдёт сегодня? Вот тут мне снова вспомнилась история с Губером и Доцыком, в которой и Малой поучаствовал. Тогда я тоже впервые думал, что же мне сожрать такого? Что поможет отбуцать торпеду Губера? Я тогда только с бургером чемпионов и коктейлем живости был знаком, но не был в них уверен. А про другое ещё не выяснил, что даёт какой эффект, что подойдёт для ситуации больше, поэтому выбор был довольно сложный.

Давай мы с тобой вернёмся в то лето, когда мне было семнадцать, и я переходил в последний класс. Три, два, раз, кто ещё не поставил лайк, тот пидарас, а мы запускаем кат-сцену.

(Проклятие Пидараса снимается тычком по сердечку на странице книги. Так как дальше шагают только натуралы, то сходи поставь лайк. Мы тебя подождём)

Глава 3. Дерзкий шкет

Лачуга семьи Бостона. Уже послеобеденное время, но духота стоит, как в очке у дьявола. Малой возвращается домой после беготни по помойкам со своими новыми друзьями.

— Кто? — спрашиваю я грозно, едва завидев фонарь под его левым глазом.

А сам нервничаю прямо. Я уже понял правила мест, где мы живём. Залез в движуху — трудно вылезти. Я уже одной ногой тонул в этой трясине, и очень хотел, чтобы Малой двигался своим путём. Обычной дорогой без жёстких правил, без дури, без драк. А он заобщался с Доцыком, братишкой бандюгана местного. Братишка там недалеко с пальмы упал, такой же рос, как и братан его.

— Зацепился с кем-то? — продолжаю я грозно, а Малой всё молчит.

Я подхожу и давлю ему на глаз, он вздрагивает и шипит от боли. Ничего, полезно будет. Я на него никогда руки не поднимал и не стану, но привязать физическое ощущение к ситуации просто необходимо. Я-то вкручу ему сейчас хорошенько в уши и в мозг, но этого недостаточно. Бить я его не стану, а вот что-то между — в данном случае надавить на уже полученный фингал — в самый раз.

Он вырвался и отошёл на пару шагов назад.

— Боксовались мы, — буркнул он, потирая глаз.

Смотрю и пытаюсь прочитать — врёт или нет? В любом случае, мне это не нравится.

Если с кем-то помахались, а он говорить не хочет, то, значит, там дело нечисто. Он знает, что ничего страшного нет в том, чтобы с кем-то что-то не поделить. Просто бы с кем-то подрался, так сказал бы честно — братан, меня щёлкнули. Там мы бы уже решали, где их ловить. А раз уклоняется, значит, либо неправы кругом были, либо вытворили что-то экстраординарное.

Если не врёт, то тоже ситуация неприятная. Вот так всё и начинается. С дружеских спаррингов, в которых выставляется иерархия. Выясняется, кто сильнее невинным путём, а потом, если ты позволил себе усомниться в своей силе, проебав кому-то, кто лучше кулаками машет, ты ему попадёшь и в духовом поединке за независимость в кругу. Малой, конечно, крепкий парень, но там щеглы совсем пробитые и готовые на все.

— С кем? — тяжело смотрю на него.

— С Доцыком.

— Понятно. Короче, Серенький, ты с ними больше не двигаешься.

— Чего? — возмутился Малой. — С чего это? Ну пропустил я удар, ничего страшного! Я ему тоже вдарил хорошенько.

— Не сомневаюсь. Если сам не отошьешься, я пойду и буду разговаривать с ними сам.

— Не смей! — шипит прямо.

Во разошёлся. Я подошёл к нему и за шею наклонил к себе.

— Не тупи, Малой. У тебя два примера перед глазами — я и Саша. У меня учись, как НЕ делать, а у старшего учись, как надо.

— Он бросил нас, — нервничает Малой. — И ты мог в колледж нормальный попасть на стипуху и уехать, но остался. С чего это я должен с него брать пример, а не с тебя?

— А ты бы хотел, чтобы он здесь остался гнить? Я — нет. И ты тоже, Серенький, продолжай учиться нормально, и как поступишь в нормальное место в крупный город, то уезжай и не оглядывайся.

Малой вырвался.

— Противоречишь сам себе, Бостон! Из пустого стакана напоить пытаешься. Учишь одному, живёшь по-другому.

— Ну потому и учу, — пожал я плечами.

В сенях кто-то завозился, и в хату вошла наша ненаглядная матушка. Вроде бы трезвая.

— Чего шумим? — спрашивает.

Мы молчим. Малой зло пыхтит из-за меня. Мама подходит к нему, берёт за подбородок и поворачивает лицом на свет, рассматривает.

— Красавец! — подводит итог и уходит.

Браво, блять.

Я начинаю говорить очень серьёзно, непривычно подбираю слова и стараюсь звучать так, чтобы они врезались Малому куда надо.

— Серенький, ты уже ни черта не Серенький, ты уже полноценный Серый. И настало время в твоей жизни, когда она начнёт бросать серьёзные тумаки. Гораздо серьёзнее, чем тот, что тебе в глаз прилетел. У нас и так условия такие себе, сам видишь, но это не причина спускаться ещё глубже и не оправдание для этого. На меня никогда не смотри. Я так живу, потому что мне нравится так жить, но я понимаю, что для нормальных людей — это хрень полная, и тебе бы я такой жизни не желал. Это значит, что ты такой же упадочный, как я. А это же не так, ты гораздо лучше. В общем, Малой, иди отдохни, остынь, подумай обо всём, а потом нормально обсудим.

Он всё такой же дёрганный, но уже с заметно меньшей частотой, потопал к себе в комнату. Надо же, послушался. То ли тон непривычный испугал ли его, то или ещё что-то. Так или иначе, у меня пока что вышло его грузануть. Так мозги и вправляются. Отрицание, распятие, торг, принятие и прочая хрень.

А теперь пойду-ка я отыщу Доцыка.

Хотел сначала каким-нибудь наггетсиком закинуться на всякий, а потом думаю — что я, на трезвую без Интерфейса не справлюсь? Щеглы же. Ну и что, что один из них Домысла братишка. Похер как-то. За будущее своего братика готов рвать любого. Себя в первую очередь.

Долго искать не пришлось. Они, как обычно, в парке на спортплощадке ошивались. Парнишек пятеро. Смотрю, действительно у них лапы, перчатки валяются. Не соврал видать малой.

— Доцык! — окликнул я его.

Они все тормознули вату катать, и Доцык ко мне подтянулся. Подозревающий неспокойное, но пыжится, строит из себя кого-то. С брата пример берёт.

— Здорова, Бостон, — одну руку подал вместо двух.

Ну щас попляшешь у меня сопляк.

— Боксуетесь? — спрашиваю я невинно.

Я вот прямо олицетворение невинности был в тот момент, и наверное это меня и выдало.

— А чего? Нельзя? — дерзить сразу начал щенок.

На брата надеется. Знает, что тот впряжётся в любом случае. Тот наверняка и стропалит его дома, чтобы пёр на всех. Но я — не все.

— Чего грубишь, Доцык?

Ну он сразу немного потух. Понял, что я действительно пока ничего особо-то и несказал.

— Не грублю я, — сказал всё же.

— Ну-ну. Короче, я чего пришёл. Серого я под замок посадил. Пусть учится сидит, ему ещё жизнь строить. И вы его не тяните и забудьте вообще про него.

— Ты что, босс его что ли? — Доцык ухмыляется.

Блять, стоит шпингалет передо мной, которого я с щелбана уберу и пыжится. Хохма просто.

— Или это он сам отшиться захотел и тебя послал? — продолжает. — Отхватил сегодня и к брату побежал. Как тёлка!

Я его за грудки и к себе. Он вырывается, но держу крепко. А дружки там побросали всё и подбежали к нам. Я как зыркну на них, и они тормознули. Действительно, что им делать? Толпой меня забить? Так я психический, могу и ночью подстеречь, и они это знают. Да и слух потом пойдёт, что Домысла братишки беспредельщики — сладко им не будет. Один из них нашёл выход.

— Нормально всё, Доцык? — типа перекладывает ответственность. Хитро так.

— Нормально, — хорохорится этот шкет — Чего этот фастфудщик мне сделает?

Ну тут я не выдержал. Жру вредятину я для себя, а не для того, чтобы мне каждый щегол, пусть и Домысла братишка, тыкал этим.

Я его убрал подсечкой и в пыль лицом уронил. За ухо взял и выкрутил. Но всё очень бережно, аккуратно, по-отцовски так.

— Слушай сюда, щеняра! Второй раз повторять не буду. Ещё раз вякнешь что-то в мой адрес или к малому моему подойдёшь — я тебе что-нибудь весёлое устрою. А НУ ОТОШЛИ!

Последнее я рыкнул на щеглов, подтянувшихся после того, как эта мелкая потасовка началась.

— Пошёл ты! — дрожащим голосом говорит Доцык. — Тебя Домысел порешает за меня! Понял? Порешает!

— А сам не такой крутой уже? К брату, как тёлка, побежишь?

— Пошёл ты! Ты старше, так что не западло! А вот Серый чёрт!

Ну а дальше я переборщил, но меня понять можно. Не буду я терпеть, когда моего родного братика при мне нехорошими словами обзывают. Я ему к-а-а-ак выкручу ухо. Хрящ сломался, и кожа лопнула у меня под пальцами. Доцык заорал благим матом со слезами сразу. Крик магическим образом подействовал на его друзей. Половина машинально отшагнули назад, а половина подпрыгнули вперёд и вверх. Бей или беги во всей красе. Похлопаем же нашим экспонатам! Один из шкетов всё-таки осмелился и продолжил бег. Я отпустил Доцыка, шагнул ему навстречу и аккуратно ткнул того в солнышко. Мелкаш охнул и загнулся.

— Стоять! — говорю остальным.

Я к этому моменту понимаю, что зашёл уже туда, где от мщения Домысла мне не укрыться, но и бить всех этих мелких казалось как-то низко. Надо уйти, пока не решились кинуться, и мне не пришлось избивать детей.

— Твой брат знает мой номер, — почти даже без вызова, да вообще почти без эмоций говорю лежащему Доцыку, что находится в пыли со слезящимися глазами, и ухожу.

Ну, разумеется, Домысел себя долго ждать не заставил. Он не позвонил, а отправил гончего. Пришёл ко мне прямо домой Георгий Акопов, он же Гох. Я у окна сидел и выглядывал, а у самого в нагрудном кармане рубашки картофелина фри, чтобы было какое-то преимущество. Я ждал, что человек пять придёт меня вытягивать или сразу Домысел в хату ворвётся, но тот решил поступить по справедливости. Оно и понятно — он за районом тогда следил, оступаться было нельзя.

Выхожу к Гоху. Фришку хавать не стал. Чего мне этот коммерс сделает? Он руки редко в ход пускает. Ствол разве что, но в меня сейчас палить-то точно не станет.

Жмём ладони.

— Чего шумишь, Бостон?

— Чего Домысел хочет? — отбрасываю светские приветствия.

Гох хмыкает. Знает, что вся их компашка мне не авторитеты. Это для других моих ровесников пять лет разницы в развитии что-то решают, а я для себя уже поимел достаточно, чтобы в упор не видеть этих ребят. Ну, не совсем прям в упор. Минуту-другую я волновался, чего уж скрывать. Но потом вспоминал, что на кону стояла спокойная жизнь Малого и волнение как рукой снимало.

— Завтра в три на Сенокосе, — сообщает Гох. — Если не придёшь, то хуже будет.

— А чего завтра? — пропускаю его угрозу мимо ушей. — Давайте сегодня всё решим.

— Ждём завтра в три, — бросает Гох и уходит.

— Гоша!

Его передёрнуло аж. Он так долго отучивал всех от «Гоши» и настаивал на «Гохе», а тут младший ему это бросает. Я знал, как его задеть.

Гох тяжело повернулся и засунул руку в барсетку. Знаю, что у него там травмат. Этот коммерс работал на Ольгиного батю, вёл какие-то дела по бизнесу, и тот ему разрешение на ношение подогнал.

— Аккуратнее, Бостон, — хмурится Гошанчик. — Ты мне нравишься, но не нарывайся. Я к тебе нормально пришёл сообщение передать, а ты хамишь.

Ну бля, наверное, доля правды есть. Но всё равно нехуй. Припёрся важный, бросил мне лениво дату и время и утопать решил, как ни в чём не бывало. Придёт домой, будет чай пить, плюшки есть, а мне тут всю ночь думать, чего меня завтра в три поджидает. Пизды получить я не боюсь, не в первой, но всё-таки кажется, что обычной взбучкой дело не закончится. Но ничего, есть время зарядиться. Хорошо хоть не тёмную устроили, да ещё и предупредили. Ходил бы а то оборачивался.

— Лады, Гох, без обид. До завтра тогда.

Заснул я, конечно, не сразу. Волновался, прокручивал сюжеты. Как Домысел думает спросить с меня? Кровью, очевидно. Или вдобавок попытается в косяк загнать? Да хуй что выйдет, и он это понимает. Сам на меня кинется или Доцыка пустит, а мне сопротивляться не даст? Хрен их знает. Я позагонялся по этому поводу, а потом плюнул. Хуле толку? Не высплюсь только, от чего мне только хуже будет. Утро вечера мудренее.

Глава 4. Новый бургер

Утро того дня я начал не самостоятельно, и это меня выбесило. Люблю просыпаться сам, а когда кто-то в забор стучит, как дятел, мне не по душе. Еле разлепил веки и глянул на будильник. Да вашу Машу, петухи едва прокричать успели! Всунув педали в калоши, я побрёл к калитке. Я на ходу нарекал стучащего всеми известными мне неумными животными. И петухом он у меня тоже стал.

— Хрена вам так рано… — с сонным нервом начал я и осёкся.

У забора стоял Нюнчес, он же Гриша Нюняев, пацан из параллельного класса. Другом его не назову, но отношения у нас с ним были хорошие. Стреляли сижки друг у друга, прогуливались до баб иногда.

— Утро доброе, Бостон.

— Ну, положим, что доброе, — ответил я подозрительно.

Дело в том, что Нюнчес двигался с Домыслом. В темы всякие влезал, на стрелках их присутствовал, тренировался с ними и бухал. Вот поэтому я сейчас на него свой сонный глаз направил и тоном даю понять, что я не знаю, чего от него ждать. Ещё что-то Домысел передать хочет? А чего в такую рань-то?

Нюнчес стоит и мнётся. Пытается начать говорить и осекается.

— Чего танцуешь вокруг до около, Грига? Давай выплёвывай, с чем пришёл. Если что-то резкое от Домысла передать стремаешься, так не очкуй, я понимаю всё. Дружба дружбой, служба службой.

Нюнчес встрепенулся.

— Да какой там, Бостон! Наоборот. Мобила у тебя отключена. Я перезвонить сначала хотел ближе к полудню, потом думаю, вдруг сети не будет. В деревню двигаю с батей через час, вот и зашёл спозаранку. Чтобы у тебя больше времени осталось.

— Для чего? Давай говори уже, не тяни.

— Короче Домысел решил с тобой по колам Губера выставить. Так что будь готов. Ты только это, не обижайся… — он снова замялся. — Ты, конечно, кулаками махать умеешь, но Губера сам знаешь. Отбитый рукопашник. Поэтому я бы на твоём месте прихватил с собой чего-нибудь.

Я усмехнулся.

— Чего? Нож, кастет?

— Хотя бы. Есть что-нибудь такое?

— Найдётся, — загадочно сказал я, думая совсем не о железках.

— Ну всё тогда. Между нами же? — уточнил он, протягивая ладонь.

— Само собой. От души, Нюнчес.

Я вернулся в дом и упёр руки в бока. Так-с нахуй. Губер — это не есть хорошо. Это уродливая, гигантская махина, со своих памперсных времён занимающаяся всякими единоборствами. Возможность ухайдокать его в поединке виднеется словно в тумане. У него за плечами пчелиный рой тысяч часов тренировок, скорость, рефлексы, поставленные удары, приёмы. Но, к слову о тумане, есть и у меня козырь в рукаве.

Я побрёл в свою комнату, оделся нормально (калоши на кроссы сменил, да футболку дырявую с целыми джинсами накинул), выгреб всю свою заначку, какая была, прихватил картофелину фри и вышел на улицу. Я шёл по району, задумчиво разглядывая фришку. Это преимущество и очень весомое. Солёно-желтый интерфейс повысит мои шансы в избиении Губера, но я опасался, что этого может оказаться недостаточно.

Ну-с, так и думал, что когда-то этот момент наступит. Пора заряжаться серьёзными пушками. А кто у меня был единственный на тот момент знакомый, способный подогнать могучую артиллерию? Ну, разумеется, старый добрый полудохлый Килый. Ту ситуацию с ментами мы с ним разрулили уже к тому времени. Вышло даже легче, чем я думал. Он при следующей встрече попытался мне дать пощёчину, а я увернулся, отбежал и крикнул, что старшим расскажу, что он щеглов фастфудом травит. Как раз таки Домыслом пригрозил. Ирония, мать её. Килый, само собой, отстал. Тем более он и от тех гоблинов легко отмазался. Просто передал им остатки волшебной углеводщины, чтобы они его отпустили, и всё. Все разошлись полюбовно.

Вот я сейчас и звоню ему. Лишь бы трубу поднял. Не поднимет — придётся топать в другой конец района и ломиться к нему в квартиру. Но вот не факт, что я найду его там. Этот додик вечно ошивался хер пойми где и домой возвращался лишь переночевать. Казалось бы, в чём проблема? Утро на дворе. Дык только у Килого ночь всегда в разное время начиналась. Могла и в полночь, могла утром, могла в обед, а могла и послезавтра.

— Аллё? — прохрипел динамик.

Поднял таки! Ирод ты мой золотой с моей любимой волшебной специей!

— С утром тебя, Кил. Как оно?

— Это хто?

— Совсем уши химкой забились, Киляра? Бостон это!

— А-а-а, — медленно, по буквам, словно его в жопу ябут, протянул собеседник. — Чего надо?

— Зарядиться надо, Килый.

— Как обычно? — сказал он уже более живо.

Прирождённый бизнесмен, мать его. Как речь заходит о деле, Килый подобно трансформеру становится машиной для убийств. Истинный барыга-терминатор. «Мнэ нуЖна твоя таблэтка». Шварц отдыхает рядом с этим доходягой Килым. Нервно курит рядом с МакКонахи на том попсовом меме.

— Нет. В этот раз нужно кое-что специфичное.

— Ох нифига себе! — присвистнул Кил. — Неужто растёт наш Бостик?

— Ты давай тут не шути мне. Выросло уже, что надо. Буду ждать тебя на гаражах.

Притопав к гаражам, я зашёл в футбольную коробку, находящуюся рядом с ними. Прямо посередине коробки одиноко лежал порванный футбольный мяч. Из-под покрышки, моля о помощи в безмолвном крике, выглядывала чёрная, как моё настроение, камера. Местные турниры по футбику были суровы и беспощадны. Я вспомнил день первой жрачки с Килым и мою несостоявшуюся поездку со школьной командой. Эх, как я тогда расстраивался! Стоило ли оно того? А бес его знает.

Отдавая дань футбольному духу, я разбежался и зарядил по уёбищным останкам мяча, целясь в северные ворота. Останки меча улетели куда-то в космос, и больше я их не видел.

Пора бы и мне улететь в космос. Шкеты ещё с час не подтянутся рвать новые мячи, поэтому подача плохого примера мне не грозила. Опять же, Кил поднесёт другие батарейки, да и с выбором нового лекарства мне будет нужна помощь Интерфейса.

Я сел на асфальт прямо в центре коробки. Лупоглазым любителям поглядеть в окна прекрасно меня видно, но это их проблемы. Жру я для себя. Главное, чтобы никакая бабка мусоров не вызвала. «Пьийязяйте скойей! Тут опять фастфудщики эти чёртовы, сукины дети, я их мамок проститутками называла, чтоб им пусто было! Да как в десятый раз за час звоню?? То не я, то Дуся! Соседка мойная!»

Я достал картофелину фри из пачки сигарет, где она маскировалась рядом с обычными сигами, и заточил её. Я плавно втягивал в себя воздух вперемешку с солью картошки и медленно выдыхал, наблюдая, как мир начинает меняться. Сначала антенны с крыш домов превратились в пики, потом в червы, потом в трефы… Не, я шучу. В пики, типа в колья, типа охраняют дома от чего-то. Опппа, ещё затяжечка и это уже не дома, а холмы, наполненные построенными впритык избушками, как сплошь растущие грибы.

Ещё затяг и гаражи превратились в кроны густых деревьев с невиданными листьями, напоминающими по форме замки и замочные скважины. Замки, в смысле дворцы, а вот скважины были от замков, в смысле замков. В смысле — куда ключи суют. Так-то во дворцы тоже можно ключ засунуть и даже не один, а квадриллион. Короче скважины от замков, в который можно впихнуть лишь один замок, тьфу ты, ключ. Короче, вызов: засунь в один замок больше ключей, чем один, и можешь пойти на хуй. Только не мухлевать — замок должен быть тот, что дворец. Тьфу ты, наборот. Короче, двигаем дальше, блять! Запутали вы меня.

Футбольная коробка превратилась в арену, пока что пустующую, но с пылающими по периметру факелами. Одинокий гладиатор Бостон сидел прямо в её центре на земле и лениво оглядывался по сторонам, выпуская соленый воздух. Картина со фресок, ёпта. Живопись от слова «пись».

Настоящий мир исчез, уступив место миру моей больной расширенной реальности. Интересно, почему коробка стала ареной для боёв, а не полем для какого-нибудь задрипанского вида спорта? Ебля На Конях, Кони в Ебеня или «Закинь Отрубленную Башку Вон в Тот Милипиздрический Плетённый Ящик с Расстояния в Девяносто один Метр», сокращённо — башкобол. Видать, моё волнение перед боем сказывалось и корректировало варианты созданного мира в свою пользу.

Я оглядел себя. Ну да, чисто воин. Щита нет, меч потерял, жру волшебную ветвь со священного дерева, нарукавники, доспехи. Что там у нас в походной сумке? Волшебная ракушка, позволяющая связываться с моими соратниками на расстоянии или позволить добраться до меня ебучим торгашам из Орифлейма. Не нужны мне ваши мази и крема, ёбана в рот! И без того жизнь скользкая! Так, двигаем по инвентарю дальше. Огниво, которое я недавно убрал обратно и маленькая скляночка:

•Маскировка прекрасных очей а.к. а Мечта Василиска•

Прячет истинный лик героя, дабы стража не доебалась до его прелестных глазок и не утащила в темницу. Побочка: уменьшает восприятие, ухудшает Интерфейс.

Так-с, закапаться или нет? Заберут меня в темницу — это плохо. Это значит, что в три я не смогу прийти на стрелку — на поединок чести. И поди потом докажи всем и каждому, что Бостон не зассал, а в темницу загремел. Но капли, хоть и делали мои шары пригодными к ношению для других, делали их менее пригодными к ношению для меня. Реакция терялась, фпс шёл в пизду, информации становилось меньше, процессор шумел, движок проседал. Нет, рискну, пожалуй. Вряд ли стражня будет обходить владения короля в такую рань. Они, наверное, сидят гусей жрут после ночной смены, а дневняки ещё не раздуплились после пересменки.

Главное опять же, чтобы долбанная бабка не дозвонилась мусорской стражне и не подтянула их сюда целенаправленно. А если дозвониться, то чтобы продолжала греметь своим негодованием, наводя досаду на синие козырьки и вынуждая их постареть вместе с бабкой и на вызов не ехать.

Похуй, решил я, пляшем. Похожу с убитыми шарами. Шо поделать? Фастфуд та ещё Дурь, вот он такое и вытворяет.

Невиданные замочные листья загремели своим железным шелестом.

— Псс. Ты чего там уселся?

Из-за кустов вышел худой и бледный товарищ с провалившимися друг в друга щеками.

•Киляк•

НежитьТорговец 9 ур.

Надо же. Левел успел апнуть. Одно слово — бизнесмен. Вот выглядит только хреново. Шаурма никого не прощает, поэтому я на неё и не смотрю даже. Понюхал только разок, но честно глаза закрыл при этом.

— Здорово, Кил!

Я поднялся, отряхнул задницу и вышел с арены обратно к замочным деревьям. Мой зомби-друг прибыл с сумкой, висевшей на спине. Сумка был гораздо вместительней, чем мой инвентарь. Я не стал ничего говорить про его внешний вид. Если зеркало из своего гроба он ещё не пропил, то и сам знает, что с ним творится. Я ему не судья и не помощник. И точно не голос разума. Я даже не знал, жаль ли мне было Кила. Я прислушался к себе. Не-а. Похуй, если быть честным. Единственное, придётся нового торговца искать после того, как он вернётся на своё кладбище, да так там и останется. Молчаливый, белый, худой, без щёк, без зубов, с фиолетовыми блинами перед глазами, но всё тот же Килый. Странный доходяга, умеющий быть полезным.

Я чуть не прослезился от того, какой я мудрый, и мне пришлось закашляться. Ты чё, Бостон? Ебнулся что ли? Ты чего плывёшь? Вот всегда знал, что эти сеттинги с сентиментальными воинами с хитровыебанной подслойкой таят в себе пиздлявую натуру! Надеюсь, на бой с Губером я выйду в обновлённой локации, с изменённым дизайном и другим аватаром.

— Чё, тут прямо показать тебе плюшки или в нормальное укромное место отойдём? — спрашивает зомбяк Кил.

Я оглянулся на окна избушек на холме, в одном из которых пряталась ублюдская бабка с дисковым телефоном, где «0» и «2» были стёрты в просто ноль. Ух, страшнючая бабка!

— Отойдём, — соглашаюсь.

***

Мы проследовали в одну знакомую заброшенную избушку в лесу. Она была брошена постоянными жителями, но залётные непостоянцы использовали её вдоль и поперёк. Тут шпёхались подростки из близлежащих деревень, орки распивали здесь свои смердящие напитки, а ведьмы гадали на своих замусоленных картах, поджигая какие-то веточки.

Сюда и мы притопали с Килым. Пхахаха. Я заржал в голос! Кто-то повесил на дверь избушки висячий замок.

•ЗамОк, который СмОГ•

===

Ебучие замки, они везде. Интересно, дело рук настоящих владельцев или какой-нибудь хитрожопый разбойник присобачил этого сверкающего серебристого красавца дабы присвоить заброшку? Ничего. Против лома нет приема, а против замков всего лишь с тремя полосками твёрдости — есть.

Я побродил по округе в поисках чего-нибудь. Такой вот мини-квест.

•КаМень нереальных красот, которому поХуй на тех, кто СмОГ•

=====

Подходяще. Я вооружился булыжником и вернулся к двери. Я со свистом размахнулся и снёс замок с одной банки вместе с проушинами. Злой, ибо Нехуй. Бесят эти замки уже.

Мы с Килым прошли в избушку. Зомбяк скинул сумку на пол и начал выкладывать своё добро.

— Что интересует-то тебя вообще, Бостон?

Я подумал. А что меня правда интересует-то? Тёлочки, вкусный хавчик и красивые машины, кареты то есть. Но Губера отъебашить мне поможет только второе.

— Ну давай глянем, чо у тебя есть, Килый.

Килый разложил пасьянс из пакетиков и свёртков и показал на левую треть.

— Вот это, чтобы расслабиться. Вот это, — перевёл руку на центр, — для активности. А эта, — показал на самые разноцветные пакетики, — для конкретного улёта в другие миры. Что интересует?

Я почесал репу. Ну, расслабляться мне в бою будет некогда, а в другие миры я и так улетаю. Хотя, интересная зараза всё равно. Что будет, если я сожру эти улётные штучки? Надо будет попробовать. Но сейчас мне, разумеется, нужны активаторы.

— Вот про эти центральные расколбасы расскажи.

— А, так и думал, что ты не по теме релаксаций с утреца меня выцепил. Смотри: вот это Зайчиха.

Он приоткрыл один из свёртков.

В мои ноздряндии поплыл по воздуху запах. Благодаря моему активному режиму героя я видел каждую частицу, несущую аромат из свёртка к моему носу. Едва первая частичка опустилась на мой орган обоняния, я знал о Зайчихе всё.

Килый едва успел открыть рот, а я уже затараторил:

— Возбуждение, эксцентричное поведение, повышение настроения, учащённое сердцебиение, запредельная активность, будто выпил десять кружек кофе без последствий, да?

Кил захлопнул свой рот, ставший похожий на нитку и подозрительно посмотрел на меня.

— Уже пробовал, я смотрю. Не подходит? Лады, как насчёт вот этого — Крамариш.

Та же история. Стоило Килому лишь начать доставать бутерброд, а я уже знал его свойства и чем он мне может помочь. И чем не может. После третьего угаданного мной сорта, Килый спросил меня уже в лоб:

— Слышь. Ты чё, тоже в торгаши заделался? Симптомы с побочками вон от зубов отскакивают. Раз такой крутой, то просто скажи — чё тебе надо-то?

Я пожал плечами.

— Короче. Это всё очень круто и гораздо лучше обычного сэндвича, но мне нужно что-то мощнее. Но такое, что оставит меня в относительной сознанке. Чтобы я быстро действовал, моментом реагировал, желательно не чувствовал боли и более менее адекватно воспринимал окружение.

Настал черёд Килого чесать репу.

— Ну дык, у меня такого нет.

Я не стал расстраиваться. Ладно уж, возьму всего понемногу, попробую до боя откусить каждое по чуточке и посмотрим, что хоть немного подойдёт.

— Но я знаю, у кого есть.

Я чуть не подпрыгнул и подзатыльник ему на радостях не дал. Чего паузу МХАТовскую выдерживаешь, ублюдочек ты полуживой?

— У кого? — спрашиваю я с нетерпением.

— Есть один знакомый в деревне, что в низине. Точнее двое — мать и сын. Мать торгует продуктом сына, который он сам готовит из травин. Балуется с веществами, люби Господь мозги засранца, и выводит чёткие, точные, интересные комбинации. Если у кого-то и есть зелье с нужными тебе свойствами, меня кроме, так это у них, бравый воин.

Ну всё, если уж Килый заговорил, как NPC, значит, Картофелина Фри догнала меня. Плавно, неторопливо, меняя сначала декорации, потом окружающих меня людей и между делом самого меня.

— Веди меня к ним, зомбяк.

— Придётся воспользоваться общественной повозкой душной той. Пешком идти туда в тягость, герой.

— Не вопрос, нежить.

Килый собрал свои предметы, и мы покинули избушку. Из леса мы вышли на тропу, присоединившись к кучке деревенских, поджидающих повозку, чтобы попасть в соседнее село. Мразотные людишки косились на мои шары и на весь вид Килого и морщились. Вот твари. Сами будто чистенькие, свеженькие, невинные ангелы. Хотел одной жирной потной тётке сказать пару ласковых, чтобы она не смотрела на нас сверху вниз, будто конкурс «Мисс Вселенная» только что выиграла, да поостерёгся. Поднимет кипишь ещё, стражу привлечёт. Всё-таки у Килого в рюкзаке бургеров столько, что бросят его в темницу на долгие годы. Учитывая здоровье Килого, белый свет он уже может не увидеть.

Килого это, казалось, не заботило вообще. На подъехавшую повозку он запрыгнул с таким расслабоном, будто ходил в родственниках короля. Усевшись рядом с другим подобием человека — подтянутым купцом с завитыми усиками, он поставил сумку с фастфудом на колени и стал посвистывать. Вся повозка воротила нос от нежити Килого и нехорошо поглядывала на сумку, но пальцем никто не шевелил и голосовые связки напрягать не пытался. Правильно. Человек низин, как Килый может и ножичек под рёбра засунуть. Терять ему нечего. А нежить, которой нечего терять, не боится жизни и, тем более, живых.

— Останови-ка тут, повозчик! — заорал Килый, успевший задремать.

Мы, оказывается, чуть не проехали нужный нам поворот.

— Не ори, бля! — бросил ему повозчик, но коней всё-таки стопанул.

Под одобрительные взгляды пассажиров мы с Килым сверзлись с повозки. Бля буду, я, по-моему, аплодисменты и радостные возгласы услышал в удаляющемся транспорте.

— Как зовут-то их хоть? — спросил я для развлекухи, пока мы шагали по улочкам деревни.

Навстречу попадались персонажи, но все они были обычными крестьянами низких уровней, бредущие добывать золото, или что они там добывают на своих работах.

— Сына — Ростик, а маму — тётя Шпрота.

Я подавился. Нихуясе имечко! Ростик, блять! Слыхали когда-нибудь такое?

— Кликуха что ли?

— Ну да.

— А с какого перепуга она такая?

— А ща поймёшь.

Он завёл меня вглубь деревни и привёл к лавке, где на деревянной табличке кровью было выведено — «ПРОТАГОР».

— Ебать, — только и сказал я.

— Оригинально же? — усмехнулся сухими губами Килый.

— Непростые ребята, я вижу.

— Совсем непростые, — согласился Кил. — Поэтому она и Шпрота. Раньше была просто тётя с «Протагора», а потом какой-то шепелявчик решил тоже внести свою лепту. Ну и как произнесёт — «чёчя ш Прочагора». «Чёчя» и «Прочагор» не прижились, а вот эШечка осталась.

— Святой Единорог, храни шепелявых, — воздал я им по заслугам за все придуманные клички.

Килый вошёл в лавку. Висевший над входом тотем магически зазвучал, предупреждая хозяйку о гостях. Я пошаркал ножкой у порога и вошёл следом.

Глава 5. Волшебная лавка

•Тётя Шпрота•Цветастая недоледиТоргашка 17 ур.

Шпрота лениво оторвалась от куска папируса, наполненного невиданными письменами. Я попытался вглядеться, чтобы распознать, что она там вычитывает.

«Невозможно прочесть эту поеботу. Не открыт навык ~Читать по-дебильему~»

Понятно, еженедельный выпуск новостей королевства в буквенном формате. Так низко я ещё не скатился. Мой уровень слишком высок. Новости я предпочитал узнавать из уст избранных людей, и то при условии, что эти новости несли практическую пользу для моего выживания. Война там началась или чума новая из пробирки вылупилась. На всё остальное я клал свой жирный прибор.

— Здорово, Кирилл! Рано ты сегодня, — поздоровалась Шпрота.

Блять, всё время настоящее имя Килого забываю. Хотя, казалось бы, что там сложного? Давай-ка прям щас заучим. Мнемоническим, мать его, методом. Ассоциации: Килый — Кислый — Кисло — Висло — Весло — Несло Кирилла по городам, занесло куда-то там. Кирилл Белый, Кирилл Серый, Кирилл был, Кирилл сплыл. Кирилл умер, Кирилл жил. И зовут его Кирилл.

Всё, есть. Захватила память.

— И что за юного война ты привёл с собой, нежить? Выглядишь хуёво кстА.

Зарядить ей по всем её четырём щекам что ли? Меня юнцом прозвала, так ещё и Килому пару ласковых отвесила. Но Кил всё на том же расслабоне. Я присмотрелся и понял, что Шпрота это по-доброму сказала. Любя, по-матерински. С заботой.

— Ему нужна ваша помощь, тёть Шпрота. Ему нужны редкие специи, каких можно достать лишь у вас.

Шпрота аккуратно убрала папирус под свой стол и поднялась из-за него. А она немаленькая. Внушительная такая дамочка с крепкими кулаками и серьгами в ушах размером с дырку моей бывшей. И губы ярко намазаны, будто малины объелась.

— А-а-а, по глазам вижу, что воин хоть и юный, а в битвах уже бывал. Лады, Кил, сделаю исключение в этот раз. Я сегодня добрая. Но чтобы больше сюда шкетов не водил.

Сука, уебу ща. Не посмотрю на то, что дама и то, что возраст. Но нет, нужна она мне. Супербургер я сам не приготовлю. Причём понять её можно. Её знакомая нежить приводит, хуй с ним, юнца, да ещё которого она впервые видит. Бизнес такой. Держать надо ухо востро и глаза на затылке иметь и жопой чуять, где можно поблажки делать, а где лучше в дурачка играть.

Шпрота прошла к входу и перевернула деревянную табличку. «Лавка открыта», — сказала мне повёрнутая к нам сторона. Всем на улице она стала твердить противоположную информацию.

— Айда взад, там и расшоримся.

Тётка открыла дверку в конце лавки и вошла в помещение, поманив нас за собой. Так-с, я видел фильмы, которые начинаются точно так же. Лишь бы у неё там не камера пыток была и не флюггегенхайем из «Евротура». Хотя, поебать. Уродливый флюггегенхайем со сломанным десять раз носом и пятьсот раз ушами ждёт меня в три на Сенокосе, если я не раздобуду лимонад. Если раздобуду, то он превратится в послушного пекинеса, который будет подавать мне лапку, когда я ему велю и молить скинуть ему кроху чего-нибудь, когда я жру свой суп.

Мы вошли следом за Шпротой. Она зажгла несколько свечей, озарив помещение, и вернулась к порогу, пока мы проходили к центру комнаты. Я оглянулся по сторонам. По виду обычная кладовка. Шкафы, полки, на них банки, склянки, всякие запасы для лавки. Всё красиво трясется в тенях, откликаясь на свечение свечек. Свечение свечек. Ебаться еблёй. Курить курево. Килый киляется. В общем, кладовка, как кладовка на первый взгляд, но это была лишь обёртка.

Шпрота заперла дверь на ключ, так ещё и балку закинула поперёк. Нихуахуа. Её таранят здесь что ли временами? Вот злодеи-разбойники! Не дают честным торговцам продохнуть! А помещение при свечах романтиШное. Я бы тоже кого-нибудь здесь притаранил, но, конечно, кого-то помоложе нашей ненаглядной тётушки. Дама она внушительная, но не в моем вкусе.

Шпрота тем временем потянула за какую-то верёвку, и полки прокрутились, увезя законные на вид банки в стену и выставив вместо них более привлекательные. У-у-у! Интерфейс перед моими глазами так и заиграл надписями и красками, показывая мне названия сортов и их свойства. Многие из них, однако, выводились неизвестными рунами и подчерпнуть информацию о них у меня не получилось. Я пытался разобраться, но программа даже не выводила предупреждающую плашку о недостаточности уровня или умений. Руны так и оставались рунами, не расплывались, но и смысла не несли, помимо загадки своих красивых углов и изгибов и золотой подсветки.

— А глаза-то загорелись у малыша! — хихикнула Шпрота.

— Бостик у нас разбирается в этом деле, — сказал Килый зомби.

— Мал, да удал, — кивнула тётка.

Хорош на мой возраст указывать, мать, блять! Я же тоже могу начать! И начну! Дай только получу то, что мне нужно. А потом я спрошу у неё, каковы на вкус мамонты, и какой именно монгол подарил ей эти серьги во время нашествия.

— Что же вам такого редкого понадобилось воин? Какое нелёгкое испытание поджидает вас сегодня, что вы вынуждены были забрести в мою лавку?

— Битва с чудищем, — говорю я. — Чудище отвратное, плохо пахнет, но хорошо машет кулаками и клыкастое.

— Ясненько. Ну давай разбираться. Что больше интересует? Скорость? Выносливость? Сила? Устойчивость?

— Всё, — пожимаю я плечами. — Чудище реально заебатое. Мне нужно улучшить каждый свой навык, чтобы одолеть его. Пусть даже ненадолго. Главное, чтобы я успел его вырубить.

— А надолго и не получится! — насмешливо сказала Шпрота. — Вы, молодёжь, хотите и рыбку сесть и на хуй сесть, а за это есть цена. Организм-то у вас, хоть и свежий, да не железный. Вон зомбяк не даст соврать, — она кивнула на Килого.

Нежить молчал и сопел сквозь три дырки в носу.

— Вы лекарь на полставки, что ли? — уточняю.

Ничего против обычных врачевателей не имею, но те, что приторговывают зельями, для меня, мягко говоря, подозрительны. И нет, зелья я продолжу брать, но лечиться предпочту у другой знахарки. Пусть каждый занят своим делом. Кто-то лечит, кто-то калечит. С другой стороны я — случай особый. Для меня зелья Шпроты во многих ситуациях были лучшим лекарством.

— Да какой там в задницу лекарь? Товар просто свой знаю, и что он с людом местным творит. Так вот. Чтобы все статы зарядить, нужна полная отдача организма, а он у нас, человечинок, хоть и мощный, да местами нежный. Тем более ты впервые будешь включать Суприма, да?

— Кого-кого нахуй?

Этта чаво ещё за новости появились в моём прожеванном мирке?

— Суприма. Это когда ты с помощью специй заставляешь работать свой организм на максимум.

— А разве не любаяспеция так работает с разницей лишь в тонкостях и дозах?

Напоминаю: я тогда ещё только школу готовился заканчивать, и опыт в зельях и специях у меня был ограниченный. И я уже понял, что фастфуд действует на меня не так, как на других, и каждый раз по-новому. Но капитальную разницу в некоторых принятых химических соединениях мне ещё предстояло разглядеть.

— Хэээй, юный воин! — присвистнула Шпрота. — Много ещё ты успеешь голов снести и глаз позакрывать, прежде чем ты в полной мере ощутишь силу каждого корешка! Вон зомбяк не даст соврать.

Килый закивал своей щуплой серой шеей.

— Не знаю про вашего Суприма и дохлые людские организмы, — с вызовом сказал я, — но я выдержу. Меня немного иначе подкидывает. Не так, как других.

— Никого не подкидывает так, как других, — подмигнула Шпрота.

Ну да, бабища, откуда тебе знать, что я сейчас ухаванный знаю о тебе всё. Знаю, что ты сегодня ела (мелкие засохшие капли борща на подбородке), вижу твой опыт и твои способности. Вот только твои рунические вещества оставляют меня в недоумении, поэтому лишь за информацией о них и, надеюсь, самими ими я и пришёл.

Я поэтому не любил новые знакомства, хоть и знал, что без них никак. Хуй разберёшь, свежий знакомый такой дерзкий по жизни или перед тобой выёбывается и пытается себя поставить? Пидр он или нет? Можно расслабиться или шо? Только и остаётся — надеется на трын-траву, которая наделит тебя силой и покажет истинную природу каждого.

В придачу к этому мне требовалась разрыв-трава, и я нетерпеливо потирал ручки в ожидании, когда Шпрота покажет мне наконец-то свои богатства.

— Смотри, воин, расклад такой: не придумали ещё такое зелье, которое тебя наверх подкинет, и ты даже не почешешься. По крайней мере, в нашей лавке такого нет. Может, в замке короля кто-то горшки с такими растениями и держит, да держат не только на полке, но и в секрете. Может, армию свою угощают, чтобы соседние королевства разъёбывать, но нам о таком неизвестно. У меня есть то, что тебе нужна, но у каждого есть свои побочки. Интересует до сих пор?

— Ясен перец интересует. Побочки как-нибудь переживём.

— Уверенный такой, — с сочувствием покачала головой Шпрота. — Ну, тогда для начала вот. Знакомься — Зибанша.

Она сняла с полки пузырёк, наполненной какой-то блестящей субстанцией. Верхний ряд рун прояснился, обнажая название. Вот оно что. Это значит «Зи», а это «Ша». Ясно теперь.

— Скорость, выносливость, но вот с силой и устойчивостью проблемы. Она как-то на мышцы влияет, то ли расслабляет их, то ли мозгу доступ к ним как-то изменяет, типа сигналы по-другому проходят. В общем, двигаться ты будешь быстро, и бить своё чудище сможешь в обычную силу, но сверх этого ни на что не надейся. Зато скакать будешь резво и долго, как газель.

— Как газель нежелательно. Есть что-нибудь, чтобы как тигр?

— У нас всего навалом, милок.

Шпрота шла вдоль рядов с банками и свёртками, перебирая по ним пальцами и шевеля губами.

— Вот он, родимый. Цветок Дьявола! Наш зомбяк с ним знаком. Посыпал им мяско как-то по ошибке, угостил его братец мой недоразвитый. Всем селом потом ловили и в гробик спать укладывали.

Килый рукой залез куда-то вглубь полуразложившихся мозгов, пошурудил там и отыскал таки воспоминание. Он и мозги хихикнули, восстановив события.

Шпрота покрутила в руке баночку с лепестками красного растения внутри.

— И почему он Цветок Дьявола? — задал я вопрос.

— А вот потому что это подарок от самого уважаемого Сатаны. Крошишь лепестки, посыпаешь котлету, хаваешь. Идёшь крошить врагов, забивать их пачками, хавать их, если ты по такой теме, и идёшь дальше — либо к новым врагам, если не отпустило, либо за новым цветком, если да.

— И в чём с ним подвох, мамаша?

Шпрота покосилась на меня, сначала обиделась на обращение, а потом хмыкнула с уважением.

— Далеко пойдёшь, молодой да ранний! Подвох с ним очевидный. Отпускает долго, и ловить тебя надо будет всем селом. Бросаться будешь на каждого, как цепной пёс. Даже слюна изо рта течь будет. И гореть весь будешь, потеть, температура подскочит. Ну чисто сбежавший чёрт из табакерки!

— И что, ничем не фиксится?

— Ну по башке тебе бы если прям хорошо дадут, желательно так, чтобы и слона можно было вырубить, то, может, и получится прекратить действие.

— А как вы Килого тогда обезвредили?

— Да он зомбяк же, с ним проще. Но и то дохера людей понадобилось, кое-кто из которых вдобавок принял следующего товарища. Это Кракен.

Шпрота сняла с одной из банок крышку, и по кладовке разнёсся солёный запах водорослей.

— Тьфу, пля! — я закрыл свой чувствительный из-за расширенной реальности нос ладонью. — В чьей немытой вагине побывал этот Кракен? Я это в себя не засуну!

— Засунешь, как миленький, если режим Суприма захотел. Выносливость бьёт под Кракеном через край. Дыхание сможешь задерживать в пять раз дольше, чем обычно? Сейчас насколько сможешь? Минуту? Ну вот, а сможешь в пять. Не сможет твоё чудище из тебя дух выбить. А за запах не волнуйся. Я тебе его перемолю и с розовой водой смешаю, чисто вино будет с ноткой кальмара.

— И какой недостаток у этого парня? — подозрительно спросил я, пока разглядывал тёмно-зелёные слизкие плиточки невъебеной отвратительности. — Помимо запаха и отражения в зеркале, разумеется.

— Обсёр, — спокойно сказала Шпрота.

— Чего нахуй? Какой обсёр?

— Натуральный обсёр. Сфинктер расслабляется, и ты обсираешься жижей. По ноге прям течь будет. Зато выносливый — жуть! Не дышишь и поносишь. Одно другое дополняет! Вон зомбяк не даст соврать. Рядом с ним обсирались и на него обсирались, пока его ловили. Вонь стояла, какую не вдыхали со времён прошлого царя. Бурная ночка была.

Килый закивал щуплой, когда-то обосранной шеей.

Я представил, как обсираюсь на Губера и чуть не заржал. Ну а чё нет? Главное не обосраться из-за него. А на него — за милую душу.

Шпрота по очереди показывала мне следующие сорта специй. Любашу, дарующую силу и вызывающую неконтролируемые приступы смеха, сыпь и чесотку. Ылычу, превращающую тебя в ниндзя по движениям, но заставляющую тебя выбалтывать между делом все свои секреты. И ХоарСи, возносящего тебя до небес в переносном смысле, избавляя от ярости и заставляя любить всех, но при этом отнимающего у тебя ощущение гравитации в натуральном природном.

Ебануца. Ошеломляюще, то бишь. Нелёгкое это дело — новое топливо подыскивать. Всё заманчивое, но побочки своеобразные. Что лучше, что хуже? Обосраться, хохотать и чесаться, выбалтывать свои грешки, пытаться ухватиться за воздух во всеобъемлющей любви или разнести всю округу к чертям собачьим?

Ай похуй ваще. Тут даже можно не сравнивать. Что-то лучше в одном, но хуже в другом. По барабану. Будь, что будет. Попытаем счастья во всех смыслах. Я обратился к Шпроте:

— Мать, а ты мне их можешь все в одинаковое неотличимое друг от друга состояние перемолоть?

— Могу, — она прищурилась. — А тебе зачем?

— А чтобы выбрать наугад.

— А-а. Тебе в какое состояние-то? Порошком, жидкостью?

— А как быстро они вставляют?

— Катализатор добавим один хороший — так мгновенно.

Я задумался. Ну пожрать душевно у меня во время боя не получится, и порошком осыпать булку тоженеудобно будет.

— Да жидким надо, — влез Килый. — В капсулу заточите ему, тёть Шпрота. Он во время боя раскусит, как время настанет.

Я с удивлением посмотрел на него. Какого Эйнштейна мозг этот зомбяк сегодня скушал, что такие очевидные идеи приходят к нему быстрее, чем ко мне?

— Годится, — кивнул я.

— Ну всё! — хлопнула в ладоши Шпрота. — Идите в лавке потусуйтесь пока, только ничё не трогайте. В углу тихо сидите. Сука, каждый предмет знаю, как лежит, если увижу, что сдвинулся хоть на ноготь — я вам в жопу засуну Любашу, а в ноздри необработанного Кракена. Будете нюхать у меня море с горящим очком.

Боевая женщина. Её дом — её правила.

Вскоре она вышла к нам, держа в руках шесть капсул с разными символами на них и игральную кость.

— Давай, Бостон, — она протянула мне кубик и разложила на прилавке в ряд капсулы. Вот эта — первая, а это шестая. Бросай.

Я швырнул пронумерованный точками кубоид. Он красиво подлетел и с приятным щелчком стукнулся об прилавок и там задребезжал, пока не успокоился.

— Четвёртый, значит, — сказал Килый без эмоций.

— Ты выбрал… — начала Шпрота, но я её перебил:

— Не говорите. Я лучше действую, когда импровизирую под импульсом. А то буду ходить накручивать себя побочками до боя. Пусть будет сюрпризом. Там разберусь, что получил и чем мне это поможет.

Шпрота хмыкнула.

— Хозяин барин.

— Сколько за пилюльку, тётя?

— Товар редкий и качественный. Но тебе, в честь первой покупки и того, что ты кореш зомбяка нашего, продам за пару камешков.

Я вытряхнул на прилавок из кармана всю голду, что у меня была. Набралось полтора камешка. Шпрота вздохнула и сгребла мелочь.

— Давайте, забирайте свою пилюльку и катитесь.

— От души, мать.

— Напоследок: советую поесть чего-то сытного, жирного перед приёмом. Не объедаться в хлам, но закинуть некую массу. Тесто, мясо, яйца жареные, картошку, макароны с сыром. Хорошо помогают процессу и смягчают последствия. С пустым животом можешь и отключиться. Хотя, с набитым тоже можешь, но шансов выдержать больше.

— Понял, тёть Шпрот, досвидос.

Я пристроил пилюльку в пачку сигарет, и мы с Килым покинули лавку. Кил щурился и прятал бледную кожа от яркого солнца. Бедолага.

— Не против, что я иногда здесь буду затариваться, Кил?

Он безучастно моргнул.

— Да по хуям ваще. Ладно, тогда. Двинул я по делам или спать. Удачи тебе с твоим чудищем.

Килый удалялся, а я смотрел ему вслед. Вот так вот. Помог и не стал интересоваться, с кем я бакланю и чё ваще за ситуация творится. Такой вот Кил-Кирилл, был, да сплыл. Он приходит тебе на выручку и ему одновременно до пизды на тебя и твои дела. Спроси его, почему так — что насчёт второго, что насчёт первого — и он отмахнётся. Наверное, у него дохуя своих забот или наркота совсем провела какие-то процессы в его голове и он теперь странная, загадочная личность. Зомбяк-бизнесмен. Заебись.

В походной сумке что-то затрепетало. Дребезжала пачка сигарет, ставшая табакеркой. Блять, я боялся, что полученные знания о рунах позволят программе выяснить, что же мне выпало под четвёртым номером. Но назад пути нет. Плевать. Буду знать, что меня ждёт. Куда деваться?

Я открыл табакерку, из которой выпрыгнул маленький противный чёрт на пружине. Заиграла музычка каких-то расстроенных флейт. Чёртенок противно завёл песню:

Найден новый предмет! А что за предмет — секрет. Ждём обед, чтобы узнать, выиграл ты или нет. Но сначала пойди, да выжри омлет. И жизнь без бед, и много побед, Когда в кармане загадочный, мощный предмет. Видишь, солнце в точке на небе застряло там? Чухаешь, как легко попадать в биток стало нам? Жизнь протянула от мастера квиток пьяного. Ты уже понял, что вытянул…

Ну да. Цветок Дьявола. Мне пизда. Или Губеру пизда. Или Домыслу. Такое чувство, что всем пизда. Но это всё после, а сейчас время захавать жирненького.

ПоедИм — увидим.

«Поиск новых специй»

Квест успешно выполнен.

Союзники: +1

Опыт: +некое количество

Открыты следующие умения:

Чтение хитровзбитых шпротовских рун.

Карта расширена. Открыта новая локация:

Лавка тёти Шпроты.

Получен новый предмет:

ЦветОк Дьявола

Ну берегись, Губер!

Глава 6. Милашка Губер

Я шёл на Сенокос и думал, куда мне капсулу пристроить. Хотел в карман, да думаю, возьмёт и выпадет во время поединка. Или Губер схватит меня так, что руками не смогу пошевелить, чтобы достать. В рот закинуть? Так одна пропущенная банка, и я проглочу пилюлю или раскушу. С другой стороны, если я пропущу удар от Губера, значит, настало время мне подключатьресурсы, ибо поплыву я конкретно, хоть башня у меня и крепкая.

Я покинул территорию тусклых дворов, окруженных серыми зданиями. Впереди показался Сенокос. Домысел и его свита уже тусовались там. Сенокос представлял собой пустырь, на котором, по легенде, в былые времена днём косили сено, а ночью казнили неугодных. Все районовские забивные махачи происходили именно в этом месте.

Ладно. Я сплюнул и вбросил пилюльку под язык. Не такая уж она и большая, органом ворочать позволяет. Смогу держать её там, пока ситуация позволяет, а потом уже похер будет.

Едва я вышагнул на пустырь, на меня уставились десять мобов, 5 крипов и три мини-босса, окружающих титана Домысла. Страшилище Губер для понта разминался в окружении пиздлявых тварей. Пытаются духом взять. А хер вам. Да уж, хорошо, что бургерок ещё не отпустил, и плюс к тому же я похавал. Я был спокоен и мог быстро считывать информацию. Иначе было бы тяжело выдержать эти почти двадцать взглядов с вызовом. Все были заряжены на бой, хоть все знали, что биться будет Губер. Но у остальных, подобно стае шакалов, с клыков падала слюна и они были тоже готовы броситься в гущу. С единственным условием — вокруг должна быть их стая шакалов. Иначе зачем это всё?

Домысел с мини-боссами вышел мне навстречу. Здесь были и Гох, и Зелик, и ещё один хер, имя которого я решил не запоминать и вас им утомлять не буду. Крипчик Доцык прыгал позади брательника. Губер бросал на меня страшные взгляды. Его брови, напоминающие матню на жопе моего пятого отчима, сходились вместе, а по лбу пролегали складки. Цепной пёс, сука. Правая рука перевязана. Оппа, травма что ли? Или же наёбка? А нахера чемпиону Губеру меня, хотдогера, пытаться обхитрить? Он же не знает, что у меня суперсила в башке и допинг под языком.

Нет, показатель атаки монстра действительно был снижен на несколько пунктов. Значит, будет в борьбу больше идти. Что-то жёлтое проступало под его бинтами. Знакомая тема. Была тут одна местная знахарка, которая выбитые кости обратно в кулаки вставляла и сверху какую-то мазь наносила на основе яичного желтка. Омлетик и макароны с сыром подозрительно отозвались в моём желудке. Вы чего удумали? На выход ещё рано.

Я стоял немного на склоне и Домысел с пацанами остановились так, чтобы быть чуть выше. Они и так почти все выше меня ростом, так ещё и заняли высоту тактическую. Теоретически, Домысел мог сделать шаг назад и зарядить мне в харю подошвой, не обладай он даже растяжкой.

Я не стал протягивать руку Домыслу с его свитой, и они этого и не ждали.

— Чё, Бостон? Совсем берега попутал? — спокойно, даже устало спросил Домысел.

— Кто-то скажет и так.

Мне подозрительно легко было говорить. Ничего не стесняло движений языка, как две минуты до этого. Я пошурудил языком по полости рта. Блять. Что-то горько-сладкое растеклось между челюстей. Сам я капсулу не раскусывал. Это старушка Шпрота поржать решила, что оболочку растворяющуюся засобачила, или просто попутала в силу возраста? Ну, всё. Надо начинать пиздиловку, а то омлет с макаронами в желудке начали странно переживать, а окружающий мир стал подозрительно краснеть.

— На моего братишку никто, сука, никто руку поднимать не смеет, пока я жив, понял? Чё ты ваще руки распустил?

Я молчал. Не потому что нечего было сказать, а потому что говорить ничего не было смысла. Мне уже было похер, и я демонстративно закатил глаза. Домысел нахмурился.

— Ты чё, щенок? Сколько к тебе нормально относились, несмотря на косяки твои все? Какого хуя на Доцыка попёр, я спрашиваю?

Я смотрел за спину Домыслу. Не на Губера, не на Доцыка, не на остальных мобов, а выше. На горизонте, заняв весь небосвод вдоль него, распускался подозрительной красоты, ужасно прекрасный алый цветок. Он разносил по небу и по миру кроваво-оранжевые ленты надвигающегося пиздеца.

— А криво базарил щегол твой, — твёрдо сказал я, не своя взгляд с горизонта.

Глаза Домысла стали похожи на щёлку девственницы. Он даже не стал приказывать Доцыку, чтобы тот подтвердил при мне всё то, что напел дома брату. Типа какой я охеревший пришёл и почти не за хуй его в пыли повалял и пару чапалахов закинул. Мало того, что я тут в лицо дерзю, дерзаю, держу… Ну вы поняли, короче. Мало того, что я не тушуюсь перед ним, так и вызывающе себя веду на глазах его свиты, так ещё и говорю, что это его косяк, что братишку не воспитывает. После такого он решил прекратить вести пустой базар.

Губер медленно приблизился и согнул ноги в коленях. Ну-с, ща понесётся Заруба.

— Делай, — сквозь зубы выцедил приказ Домысел, не сводя с меня глаз.

Чудище сорвалось с места и вылетело из-за спины босса. Все окружающие тролли заулюлюкали, заскакали и рассыпались по периметру, занимая лучшую точку обзора. За губерноватым монстром нёсся шлейф какого-то красного оттенка и сам он горел алым, идентифицируясь, как враг. Но этот оттенок алого был такой бесячий, что я прям зубами заскрипел. Он был совсем не похож на цвет прекрасного цветка на горизонте, хоть и имел общую базу.

 ГуБеР •

Херотавр 20 ур.

Чувак превосходил меня уровнем, но мои статы стремительно росли под действием цветка. Шанс есть. Нужно лишь не терять голову и пользоваться полученной силой. Но сука как же хочется размозжить голову этому Херотавру и вцепиться в глотку главному боссу! Смотреть, как он захлёбывается, и прямо перед его выпученными глазами вырывать слезящиеся глазки его щенка. Вам пизда. Ща погодите только, когда действие моего зелья задействует в полную силу. Вы узрите своего нового бога! Лишь бы омлет в желудке удержать. От моей закипающей злости он забурлил ещё сильнее, не желая подружиться с макаронами.

Чудище наконец-то долетело до меня. А я думал, он быстрее. Или это моя реакция бустанутая за дело взялась? Губер залетел вперёд с ноги, пытаясь попасть мне копытом куда-то в шейно-грудный отдел. Я отшагнул вбок и отпихнул его в полёте. Херотавр со свистом пролетел мимо и с удивлением обернулся на меня своей бычьей рожей. Не ожидал такой прыти! Погоди охуевать. Самое интересное ещё впереди.

Его чирлидерши на секунду перестали вопить, тоже поражаясь, как это их чемпион не с одного захода дохлого претендента уделал. Набрав в подхалимские легкие воздуха, они завопили с тройной силой:

— Делай! Давай! Убей его! Губер, ебашь! Мочи суку!

Домысел, как цесарь наблюдал за происходящим, скрестив руки на груди. Рядом визжал Доцык.

Губер встал в стойку и пошёл на меня, выбрасывая разведывательные удары. Я отходил и думал, как мне в него лучше вцепиться. А между делом тянул время, чтобы цветок подействовал в полную силу. Шпрота обещала мгновенное действие, но, видимо, лоханулась с катализатором так же, как объебалась с оболочкой. Либо, опять же, поржать решила. Хер с ним, спасибо и на этом.

Я еле успел пригнуться и поднырнул под кулак Губера. Он всё равно скользнул мне по затылку и башка зачесалась вдоль линии по которой он чиркнул. Я почувствовал себя туалетной бумагой с засохшим черкашом на ней. Ничё, ща мы ему немного отомстим.

Раз! Я хотел зарядить ему в корпус, но сволочь увернулась. Тренированный херотавр. Но растерянность в его глазах придала мне уверенности. Он надеялся закончить бой за десять секунд, как настоящий хищник, а жертва неожиданно поднялась на задние лапы и намерена захуярить его. Интерфейс подсказывал мне его движения, уровни хп, маны и выносливости вылетели за пределы экрана, и всё вокруг взрывалось, как на поверхности Солнца. И это я ещё только вхожу в режим Суприма! Ну встречай, Губер.

Он встретил меня ногой в солнышко. Бам! Я отшагнул назад и закачался. Дыхание зато даже не думал терять, благодаря моей секретной батарейке, лишь имеющийся в легких воздух всей своей молекулярной оравой вырвался наружу. Я сразу вдохнул новую партию, восстановив уровень выносливости. Губер недовольно закряхтел. Недоумевает.

Я встал в стойку и снова пошёл на него. Он от такой наглости рассвирепел и поймал таки меня встречным апперкотом. Не знаю, подлетел ли я вверх на самом деле, но мне это виделось именно так. Я взлетел в воздух и там завис, пока облачка выплёвывали бонусные баллы для Губера за удачный удар.

Комбо +1! Удар вечера! Выпал новый предмет: Спички Бостона!

Я приземлился сначала на спину и быстро повернулся, встав на четвереньки. Хвала Цветку! Наверняка бы вырубился, будь я голодным. А под цветком я просто дико улыбаюсь, наблюдая как кровяка вперемешку со слюной стекает промеж моих зубов с никотиновым налётом. Я расхохотался.

— И это всё?! — крикнул я земле Сенокоса, украшенной моей кровью, и хотел подняться.

Я ухнул, когда Губер сверху рухнул и взял меня сзади на удушающий. Я расхохотался ещё сильнее. Плевать, что шея была сдавлена. Я все равно хохотал сквозь силу, как сломавшийся дятел Вуди. «кхех-пех-хех-ххх» и какое-то хрипение. Вот так я смеялся.

Ржал я по нескольким причинам. Первая — я ловил лулзы с самого себя. Бакланю против отмороженного рукопашника и пятьдесят лет собираюсь подняться с земли после пропущенного удара, и спрашиваю, чо он мне может ещё предложить. Ну чисто недогерой из блядских боевиков. Есессна он подбежит и будет заканчивать дело! Но не тут-то было! И это вторая причина, по которой я ржал. Сенокос превратился в бойцовую яму из Средневековья. По стенкам ссыпалась земля из-за топота немытых деревенских зрителей, окруживших канаву. Дружки Херотавра в экстазе тёрлись яйцами, наблюдая, как их любовник душит своего соперника.

А соперника в это время догнал Цветок Дьявола. Начнём-с мини-игру по выходу из захвата.

Передо мной плыли огненные стрелки, на которые мне нужно было успевать реагировать, чтобы выбраться из воняющих стойлом лап Губера. Левая! Оп, я умудрился, хвала Цветку, перевернуться вместе с Херотавром, оказавшись сверху. Однако, хоть он лежал подо мной, он всё ещё обхватывал меня ногами, сжимая мои бока, и я всё ещё нюхал обратную сторону его потного локтя. Как она называется? Подлокотник? Залокотник? Локоточный шарнир? Знающие люди, подскажите, пока я ловлю следующие стрелки.

Вверх и сразу вниз! Удалось. Я дёрнулся и резко вернулся назад, слегка придавив Херотавра, что ему было нипочём, но зато я смог просунуть в момент невесомости руку под его локоть. Ему не только стало сложнее меня душить, так я ещё, усиленный цветком, медленно просовывал руку всё дальше, возвращая себе пространство перед собственной шеей.

Он запыхтел и усилил захват. Шею я уже почти отобрал, а вот сжатые копыта на моих боках доставляли неудобство. Я напрягал свою тушку, мешая ему себя задавить. Летит новая стрелка. Плять, пропустил! Не успел повернуть голову достаточно, чтобы начать выскальзывать. Ничего, полученных градусов поворота хватило, чтобы Губер сдавливал мне не шею, а челюсть, и, учитывая мою просунутую, мешающую ему руку, перелом кости мне тоже не грозил.

Херотавр продолжал сопеть, поудобнее устраиваясь и пытаясь схватить меня, как следует. Раздумывал, наверное, выполнить какой-нибудь другой приём, перекатиться и заграбастать меня на какой-нибудь болевой. Но всё не решался, и это хороший знак! Понял, что я с двойным дном, и порастерял свою уверенность. Успел увидеть мою скорость, чувствует силу и, хоть я и в невыгодной ситуации, а по тихой выбираюсь, и он очкует. Заебись. Этого мы и ждали. Я усилен цветком, чересчур самоуверенный Губер слегка сел на жопу. Пора кастовать спеллы и перехватывать инициативу. Настало время моих комбо!

Стрелки полетели с бешеной скоростью, но я уже был включенный шо пиздец. Слюней стало очень много, они пенились и выступали на моих губах. Я сплёвывал эту пену, царапался и выдирался из захвата. Херотавр подумал, что из меня фонтанирует слюна из-за того, что мне не хватает воздуха и обрадовано бросил все свои силы на захват, надеясь меня усыпить. Это ты зря, сучонок.

<Перейти в режим укушенной бешеным псом сумасшедшей гориллы? > Да • Да • Ещё спрашиваешь?•

— Ещё спрашиваешь?! — заорал я интерфейсу, не удосуживаясь выбрать ответ у меня в башке.

Интерфейс меня понял и мой ор принял благосклонно. Вежливо, как настоящий джентльмен. А потом резко взорвался тысячей психованных обезьян. Всё мельтешило, прыгало, врезалось друг в другу и в центре всего этого была цель — охуевший от моего ора и моего трясущегося вида с пеной у рта Губер. Он из последних сил вцепился в меня, но я уже начал ловить горящие стрелки.

Вверх, вниз, вверх, вниз, вбок, диагональ, круговое движение. Я извивался в руках Херотавра, разжимал его лапы, кусался, царапался, стучал по его телу, вкручивал в него ногти и поднимался на ноги вместе с ним на моей спине, словно нёс вонючий бычий рюкзак.

Крестьяне наверху продолжали вопить, не понимая, что происходит и почему бой так затянулся.

— Ты чего, могучий Херотавр? Прихлопни мошку! Он же нарк обычный!

Слова про нарка летели неуверенно. Дрыщеватый пацан уверенно стоял на всех своих тонких двух вместе с тучным бычьём на спине, не падал в обморок из-за нехватки воздуха и размахивал руками, пытаясь зарядить Губеру в носяру через себя.

Херотавр уворачивался и прижимался ко мне, чтобы я не попал ему в нежные места. Интерфейс доносил до меня волны его охуевания. Он не понимал, чо происходит, почему матрица дала сбой, был шокирован моим бешеным состоянием и думал, как бы меня вырубить.

У меня совсем катушка съехала. Я молотил его, как оголтелый, еле успевая сплёвывать пену, и один раз заехал ему удачно с локтя, а потом ещё раз, пока он в себя не пришёл и резко перекинул его через себя, почувствовав, что он слегка разжал захват. Шокированный Херотавр пытался подняться, но я уже выбирал спелл, чтобы наказать его.

Гнев барабанщика > Обрушить град ударов с двух рук

Несостоявшийся футболист > Вспомнить обиду с шестого класса и запинать Губера, представляя на его месте физрука, а вместо башки физрука — футбольный мяч

Мечта карапуза >Представить, что Херотавр — это батут и хорошенько попрыгать на нём

Мама, отпусти меня в рестлинг >Разбежаться и шлёпнуться на Губера c локтём наперевес

Вдарим по рокешнику, пожалуй. Я выбрал первый спелл и давай молотить Херотавра по морде. Губер, мягко говоря, охуел. Не ожидал такой силы, скорости, мощи. Хоть и пробитый был товарищ, а поплыл от града ударов. Я со свистом выдыхал, вопил на каждый удар и перестал замечать всё на свете, кроме хари Губера. Убить. Убить. Убить.

Я кастанул второй и третий спеллы одновременно, начав работать ногами. Я пинал и прыгал на нём, как оголтелый. Губер стал закрываться. Все крестьяне наверху охуели. Их родимый чемпион Сенокоса, гроза всех гаражей, подъездов и любимая овчарка их лидера Домысла отхватывает от местного картофельфримана. Да, психованного. Да, поехавшего. Такого, которому нечего терять и который может подстеречь у подъезда и кирпичик сверху скинуть. Но отхватывает всё же!

Губер не мог сдаться. Гордость не позволяла. Его сознание уже готовилось махать платочком, собирать чемоданы и уезжать на время к маме, но он всё равно не сдавался. Ему же хуже. Убью суку.

Сзади раздался шорох трущихся дорогих сандаль о землю бойцовской ямы. Кто-то спрыгнул к нам. Я в бешенстве обернулся и получил мощный прямой удар прямо в открытое лицо от лидера крестьян Домысла. Нос смачно хрустнул и стал смотреть в сторону. От же сука. Не мог дать мне выиграть, хуила, чтобы в тупой ситуации не оказаться. Ща попляшешь тоже у меня. Я закончу все свои проблемы с твоей компашкой разом. Разнесу и тебя, и твоего пиздюка, спрыгнувшего следом, и всех твоих мобов, посыпавшихся в яму, как мешки с парашей, вытолкнутые из мусоровоза на свалке.

Вот только пропущенный удар чего-то со мной сделал. Индикаторы хп и маны путались, пиксели накладывались друг на друга, мобы десятирились в моих глазах, будто их тысяча. Алый цветок на горизонте менял цвет, становясь фиолетовым и зелёным. Мир вокруг превратился в винт взлетающего вертолета, и я блеванул. Натурально обблевался себе под ноги. Потом, едва успел тупо оглядеть полупереваренный омлет с макаронами, громко рыгнул и блеванул ещё раз. Потом ещё раз, ещё, пока меня всего не вывернуло наизнанку.

— Фу, бля! — сморщился Домысел. — Долбаёб, чё ты принял?

— Пошёл ты, — сквозь остатки блевотины, смешанной с пеной, и с кровью по всему ебальнику сказал я. — Ща я тебе устрою…

— Чё ты там устроишь?!

Домысел двинулся на меня. Я хотел ударить первым, но мой режим Суприма был окончен. То ли из-за того, что я проблевался, то ли время использования подошло к финалу. Мои конечности дрожали, как коленки бабы после первого оргазма, и перед глазами всё плыло.

Я выдержал пару ударов, но всё равно упал. По-моему, меня били все. Мстил поднявшийся Губер, пользовался случаем щенок Доцык, а Домысел орал всем, чтобы отошли назад, пока отбивал мне внутренности. Никто его не слушался. Все почуяли кровь, заразились витающим в воздухе азартом бешенства и просто пускали меня по беспределу. Вот такой вот нахуй справедливый Домысел. Вот так решается возникшая проблемы. Хотя, на моей памяти это первый случай такого откровения избиения толпой одного дрыщугана в их исполнении. Наверное, у всех соскочили верёвочки, держащие их башни, из-за того, что они увидели здесь это невъебически космическое представление в моём исполнении, когда я с пеной у рта избивал одного из спортиков района. И теперь все думали, что вносят свою лепту в общее дело и изгоняют из меня вселившегося демона, чтобы людям на блоке спокойней жилось. Типа можно, не западло, когда дело касается борьбой с тёмными силами.

Я бы, может, коньки прям там и отдал, если бы не воля случая.

— Эй, бля! Стопэ, нахуй!

Кто-то заорал с края бойцовской ямы и все меня избивающие подняли свои потные головы. У ямы стоял местный авторитет Байбак. Он считался стариканом по меркам движений, но уважением пользовался за былые заслуги. Присутствовал на сходках, помогал разруливать дела по справедливости, давал советы, и его мнение имело вес. Вот и сейчас он появился как нельзя кстати.

— Вы чё, Домысел? Схуяли толпой одного мочите?

— Нормально всё, Байбак! — тяжело дышал Домысел. — Попутал пацан. Фастфуд долбит, щегла моего тронул, сегодня вон принял чёто перед стрелой. Не по понятиям.

— Чё не понятиям? Победа любой ценой не понятиям? Это улица, Домысел! А то, что долбит — это его выбор. Барыжит, угощает кого-то?

— Бля, недалеко до этого.

— Вот когда станет совсем близко, тогда и спросите. То, что щегла твоего тронул — это согласен. Но и то разобраться надо, чё там в чём дело на самом деле. Доцык твой тот ещё фантазёр. И какого хуя толпой? Вон Губер не мог сам сделать?

Байбак увидел распидарашенный ебальник Губера и присвистнул.

— Во вы даёте! Слышь, Бостон, вставай давай!

Я, покряхтывая, поднялся. Я сплюнул кровь и, еле стоя, с вызовом попробовал выпрямиться. Цветок Дьявола отпустил совершенно, и всё мое тело ныло, моля вырубиться прямо здесь.

Байбак спустился к нам, хмыкнул, проходя мимо моей блевотины, и встал между мной и Домыслом.

— Чё, остались претензии какие-то к нему, Артур?

Домысел морщил нос. Конечно, остались. Криво всё получилось, не получилось нормально с меня спросить, лишь потоптаться на мне. Но он только что на глазах у старшего, с которым вроде как надо считаться, со своими пацанами меня толпой отхреначил. Ситуация была для него тупее не придумаешь.

— На сегодня замяли, — неохотно сказал Домысел. — Но договорить ещё надо будет.

— Конечно, договорите. Потом, на остывшую и целую голову. Меня позвать не забудьте. Всё тогда. Ты, Бостон, шагай причешись. А с тобой, Домысел, поговорить надо по делу одному. Айда отойдём.

Они попёрлись в сторону, а я под охуевшие и недовольные взгляды мобов покидал Сенокос. Я обернулся посмотреть на морду Губера, обещающую мне расквитаться в один день по-нормальному, на недовольный кисляк Доцыка, на подозрительное лицо Гоха, и на остальных шокированных сучек Домысла. Никто не мог переварить, что случилось в последние минуты. А я мог. Я не успел переварить омлет и макароны, и им повезло. Иначе Байбак пришёл бы как раз на момент, как я выгрызаю им всем глотки, ловя последние минуты действия Цветка Дьявола.

Я брёл по району и понимал, что до дома я в таком состоянии не дойду. Тело велело отключиться и восстановить силы. Я нашёл относительно малолюдную полянку и упал в траву. В последний момент перед тем, как я закрыл глаза, программа воспользовалась остатками зелья в моей крови и выплюнула системные сообщения.

«Битва с Херотавром»

Квест успешно выполнен.

Поднят новый левел. Поздравляем, ебать! Вы теперь распиздяй 18-го уровня!

Союзники: +???

Выносливость: +3

Уважение: +12

Улучшены следующие умения:

Отвечать за базарМахать кулакамиСтоять до концаДолбёж весёлых и мощных специй.

Восприимчивость:

Цветок Дьявола +1

Иммунитет:

Цветок Дьявола: +1 Волнение в желудке: +1

Такой вот был денёк. Такая вот случалась хуйня. А теперь вернёмся в день, когда мы отправились спиздить спизженную гумантитарку у пиздлявых пиздибоберов.

Глава 7. Корона — мама, вирус — папа. Часть 1

Ну-с, что-то далековато унесло меня ветром воспоминаний. Но вот на дворе снова тот злополучный апрельский день. Блять, спойлер. Стираем «злополучный».

Вернёмся-как мы в тот прекрасный, зефировый, розовый, плюшевый апрельский день. Птички поют, в носу не свербит, время выдвигать на дело. Я зацепил из моего волшебного шкафчика скляночку прелестнойспеции под названием P12. Шпротин сынок вывел её достаточно давно, но с тех пор адекватное наименование, отличное от этого названия сектора из ебучего энергоблока, так и не нашлось. Предыдущие одиннадцатые пэшек проявили себя достаточно хорошо, а двенадцатую версию я по праву считал ювелирной работой. Чтобы Шпрота с сыночком не загордились и не начали выёбываться, я закупал специю с безразличной харей, но за этой маской скрывались довольство клиента и похвала эксперта.

Я аккуратно открыл склянку, сыпанул на бутер и откусил. Это для разгона. Перед самым началом дела, я кусну ещё два раза, и во время выполнения задания буду работать в силу всех своих двигателей.

Я напялил одну из своих многочисленных неброских спортивок, закупаемых мной специально для таких дел, побросал в барсетку мобилу, ключи, портмоне, склянку с P12 и покинул свою квартиру.

Под неодобрительные взгляды и перешёптывания бабулек у подъезда я потопал к своему коню. Я с бабульками не здоровался, но и зла им не желал. «Ябучие фастфудщики и чОртАвы бандиты». Сказали бы мне чего нового обидного, я, может, и ответил им парочкой ласковых. А от них я слышал только то, что слышал уже тыщу раз от соседок со всего десятка предыдущих съёмных квартир. Всё внутри уже давно высохло по этому поводу. Поебать ваще.

Я швырнул барсетку на переднее сидение, и завёл Корыту. Так я ласково называл свой тёмно-синий седан. Корыта была корытом и каретой одновременно, и именно это мне в ней и нравилось. Невзрачная, но крепкая. Простая, но мощная. Красивая, но неброская. Олька, Домысел, Нюнчес, Гох, да все мои знакомые с появлением бабок понакупали себе кто крузаков, кто геликов, кто бэхи какие-нибудь с дисками размером с Луну, но это было не по мне. Погоней за дешёвым понтом, за который нужно выложить несколько десятков тысяч зелёных, я не страдал. В машинах я ценил надёжность и уникальность. А на геликах каждый третий пузан из городской администрации катается. Нахер такое счастье.

Корыточка замурчала и, покинув двор, поплыла по городским улицам. Я опустил окно и вдыхал весенний воздух трасс — смесь выхлопных газов, жжённой резины, страсти и новых надежд. Я похлопывал по рулю и двери снаружи в такт музыке, льющейся из колонок. Охлаждал голову перед делом и позволял Р12 начать догонять меня. Бля, я устал раскладку клавиатуры каждый раз менять с русской на иноземскую, поэтому буду просто «Р» русскую ставить вместо «Р» английской. Не в обиду. Стой. Во я еблан. Мог сразу «Р» русскую писать, и никто бы ничего не понял. Я не знаю, нахера я об этом сообщаю, ибо читателю на это поебать, но поделать с собой ничего не могу — принцип. Я, бля, честный. Уморительно, но факт! Только здесь на бумаге я и честный. Но где-то же надо им быть, правда ведь? Не при бабах же и не при дружках-бандосах с района.

Я прибыл на место встречи раньше своих коллег по тёмным темам и стал ковыряться в телефоне. Грунь скинула мне с палёного номера всю информацию по маршруту целей. Подозрительно подробный маршрут. Было сказано, что колонна из нескольких грузовиков будет двигаться из одного промежуточного склада к другому, пока два из них на одном участке не покинут общий маршрут. На карте было показано, где грузовики свернут, чтобы потом затеряться в городских джунглях. Олька подсветила удобную узкую улочку в промышленном блоке близ доков, где можно будет перекрыть им выезды и сделать, что душе угодно.

Информация была исчерпывающая. Время, марка грузовиков, вид гуманитарки, загруженной на них. Ох бля, Гектор тот ещё жук. Такую инфу кроме как его хитрожопными методами не раздобыть. Ну да по барабану, я лишь надеюсь, что всё с цифрами верно, и ему не напиздела та крыса, что слила данные.

После того, как я изучил схему, я отписал Малому. Я всегда черкал ему пару строк на всякий пожарный. Пусть имеет возможность переговорить с братом лишний раз, мало ли что. Писал я ему и для себя тоже. Напоминал, что беречь свою тушку хоть немного всё-таки надо. Я на этом свете пока что не один.

Вроде всё сделал, а Домысел со своими всё не едет. Набираю его.

— Ну чего там, Артур? Тут ещё по плану пройтись надо.

— Не трясись, Бостон. За номерами левыми ездили. Минут через семь будем.

Я врубил музон и зашёл на вот этот сайт, где ты откопал мою историю, мил друг. Вбив в категорию поиска «ЛитРПГ», я начал пролистывать произведения. Р12 напротив каждого названия выплёвывал сообщения: «Дерьмо», «Бычья ссанина», «Бычье дерьмо», «Дерьмо», «Уже читал», «Хуйня полная», «Вот это можешь добавить на потом». Меня по очевидным причинам интересовала природа явления, происходящего со мной, и так как современная наука мне точных ответов не давала, я обращался к нетрадиционным методам поиска истины. Я шерстил по форумам, где всякие ёбнутые собираются в поисках инфы, и однажды открыл для себя этот жанр. Я быстро понял, что воображалкины из писулькиных мне мало чем помогут. Авторишки описывали дичь, отдалённо напоминающую мой случай, но я понимал, что подобное происходило с ними разве что во снах во время переходного возраста, когда в первый раз просыпаешься утрецом с медузой в труханах. Я, однако, втянулся и нет-нет почитывал эти их книженции. Особенно забавно было листать их под Фастфудом. Быстро считав стиль, тайные желания и закопанные комплексы прыщавого додика или молодящегося старца-геймера, я видел, чем закончится книга уже к её четверти. Я также знал, о чём будет вторая часть, и на какой книге автору скажут, что он чёт начал хуйню писать и может бросать это гиблое дело. В общем, я развлекался с этим как мог.

Послышался шум двигателей и на стоянку, где я расположился, въехали два внедорожника. Пыхтящие монстры повидали больше, чем некоторые танки во времена второй мировой. На них и ещё на паре легковушек мы творили всякие нечисти. Естественно, уходя от погони, мы разбивали их в хлам, лишались боковых зеркал, протискиваясь сквозь узкие проёмы, а про мелкие вмятины и царапины говорить не стоит. Пулевые отверстия в дверцах и на стёклах всех видов — боковых, задних, лобовых — появлялись с регулярностью поедания пончиков копами в АсАшАй. Так почему въехавшие на стоянку аппараты были относительно целыми и лишь слегка подусталыми на вид? Ну дык надо сказать «спасибо» братцам-акробатцам Домясляновиских (так и не запомнил, как правильно, и не собираюсь) и Губеру. Троица держала СТОшку, где под их надзором несколько шкетов-слесарей реанимировали внутренности и марафетили внешний вид автомобилей. За последние пару лет куча тачек отправилась в автоморг, но эти джипы держались, как породистые кони.

Я вытащил склянку с P12, а барсетку с всунутой внутрь мобилой и остальным содержимым кинул в бардачок. На переднем сидение оставлять её не стоит, ибо передние окна у меня не затонированы, чтобы не привлекать внимания ментов. Под протекцией Ольки мне было на них так-то плевать вдвойне, не считая моего собственного безразличия, но лишний раз набирать её номер и ставить плюсик в графу «Обязан» я не хотел. Да и тачку запомнят, и будут знать, что на этой тёмно-синей лошадке катается такой-то вот человек. А я говорю же, что не люблю лишней показухи. Предпочитаю быть невидимкой там, где это возможно. И так как окна не под тонировкой, а любителей поживиться всем, что плохо лежит, здесь хватает, то приходится не держать на виду ценные предметы. Не стоит разжигать в людишках соблазн разбить стёклышко моей Корыточки. Под дурью я бы, может, и нашёл их по оставленным следам, да лень. Лучше провести превентивные меры.

Я вышел из тачки. Одновременно со мной из одного джипа вышел Доцык. Вместе мы сели в машину к Домыслу и Губеру.

— Здорово, честный народ! — я пожал всем пятаки.

Доцык мне подставил кулак вместо ладони.

— Ой бля! Вируса боишься, что ли? — заржал я.

— Не, ну а чё? — буркнул он. — Хуй его знает, чо за зараза и чо от неё ждать.

Я раскашлялся в его сторону.

— Во! Теперь ты точно заражён. Ты бы ещё дома заперся.

Домысел и Губер развернулись с передних сидений.

— Куда отправляемся, Бостон?

Я объяснил троице ситуацию и предложил свой план. Они внесли несколько корректив, парочку из которых я принял, а другие отверг. Они не успокоились и настаивали на своём. Мы сошлись на том, что стоит подъехать к улочке, в которую предполагалось пропустить грузовики, чтобы потом перекрыть им джипами выезды, и там уже разобраться, как лучше провернуть дело. А основным камнем преткновения стал путь отхода с грузовиками. За рули грузовиков прыгнут Доцык и Губер, а мы с Домыслом уедем на джипах. Понятное дело, что нам нужно рассыпаться, как можно быстрее, но Домысел предложил в этот раз рискнуть и первую часть пути преодолеть всем вместе на всякий пожарный. Он всегда планы так подделывал, чтобы братишку по максимуму прикрыть, если что. Ну я его понимал, я по такому принципу всю свою жизнь строил.

Домысел настаивал уходить через доки, аргументируя это малым количеством камер. Я объяснял ему, что возиться с камерами мусора будут позже, а для начала объявят обычный план-перехват. Во-первых, если нас накроют, то накроют всех разом. Во-вторых, нам нужно как можно быстрее покинуть эту часть города и засухарить грузовики в подконтрольных нам точках. У нас было несколько знакомых, которые за небольшой процент оставят на своих складах что угодно, хоть саркофаг с токсичным грибком. Доцык поддерживал идею уйти через доки и предлагал бросить грузовики во дворах, едва покинем горячий квадрат, чтобы вернуться за ними позже. Глупости, говорил я. Быстро за ними возвращаться опасно, а люди, кого мы грабим, прошерстят все близлежащие дворы как раз таки быстро. Было уже, проходили через подобное.

Я убеждал их, что разъезжаться нужно сразу. Грузовики в противоположном друг от друга направлении, и джипы тоже. Сошлись мы в итоге на том, что один джип будет страховать один грузовик, уходя в одну сторону с ним, но держась на расстоянии. Домысел, естественно, с Доцыком через доки, а я с Губером по Набережной и дальше на объездную. Наш с Губером путь был очевидным для преследователей, но и самым быстрым. Ладно, хуле. Будь, что будет.

Мы вышли из джипа и прошли к соседнему, к тому, на котором подъехал Доцык. Он открыл багажник и мы, оглядевшись по сторонам на предмет лишних глаз, стали разбирать оборудование. Лыжные маски, одноразовые мобилы — простые раскладушки, и перчатки.

Натянув перчатку, Домысел ухватился за специальную выемку на дне багажника и поднял его вверх. Показалось потайное дно, где под куском холстины лежал огнестрел. Губер взял компактный автомат, в его гигантских ручищах выглядевший, как пистолет Доцыка в его ладонях. Домысел прихватил обрез, а мне остались сразу два ствола — макарыч и какая-то хуйня, которую я впервые видел. Походу китайщина. Я вытащил из чёрной неизвестности магазин, осмотрел, засунул обратно, взвёл курок, вернул на место. Хорошо бы ещё стрельнуть разок, но такой роскошью действий я в тот момент не обладал.

«Сгодится», — подсказал Р12. — «Уровень надёжности 2.8/5»

Пока сойдёт. Хорошо бы не пришлось им пользоваться сегодня, а если придётся, то лишь бы не подвёл. Я не стал интересоваться у мужиков, где они его достали, и что это за модель. Они считают меня отмороженным человеком, который мало насчёт чего переживает, вот пусть так и остаётся.

На моей спортивке не было закрывающихся карманов, но я специально вшил один потайной с замком под трико, куда я спрятал ключи от Корыты, чтобы не обронить их в случае потасовки или побега. В наружные карманы трико я засунул лыжную маску и склянку с Р12. Доедем до места, я похаваю и тоже уберу зелье под штаны. Стволы под пояс я сразу устраивать не стал, ибо сидеть неудобно, поэтому пока засунул их в карманы куртки, как два банана.

Мы с Губером прыгнули в один внедорожник, пока братцы-лишь-бы-подрацы грузились во второй.

Губер выкручивал руль, выезжая со двора, а я раскрыл раскладушку, машинально проверил заряд на предмет всех трёх чёрточек, наполняющих нарисованную пикселями батарею, и набрал один из трёх номеров, вбитых в телефонную книгу. Поставив громкую связь, я устроил раскладушку между собой и Губером так, чтобы она не мешала ему переключать скорости.

— Связь! — громыхнул взявший Домысел.

— Угу, — промычал я. — Ну-с, с Богом.

— К Дьяволу его, — громыхнул Домысел. — Сегодня мы наши единственные боги.

— Да мы всегда сами себе боги, — усмехнулся я. — Не только сегодня.

Я слукавил. Мой бог был внутри меня, и имя ему было — Фастфуд.

Губер скалился, одобряя мои слова и поднимал бровь, разделённую шрамом надвое. Не моя работа, к сожалению. Бил я его тогда на Сенокосе так, чтобы оставить следы на память, но пронесло собаку. Зато удалось пометить его после, хоть и не на лице. Правда он мне тоже след оставил на память, урод.

Спустя пару дней после стрелки меня вытянули на общение. Не позвать Байбака они не решились, ибо тот ещё имел вес и мог взбычиться, что через него переступили. Разговор при Байбаке и ещё паре старших прошёл так, что всё разрулилось относительно в мою пользу. Типа всё, кровью ответил за свой проступок, расходимся народ и всё такое. Губер и Домысел, разумеется, оставить дело таким образом не могли. Падал авторитет что у второго, что у первого. Хоть присутствовали при баклане только люди Домысла, молва о том, что завтрашний торчок Бостон уделал торпеду Губера разбежалась по району очень быстро. Никто не знал, что я не обычный фастфудщик, поэтому охуевали все хором. Собирались вечерами на районовских скамейках, распечатывали пачку семян и давай вслух охуевать все вместе. Зато меня потом стороной по возможности все обходили, чему я был только рад, и перестали выёживаться в моём присутствии.

А Губер меня, естественно, подстерёг. Заряженный, с ножичком. Только я тоже был не с пустыми руками. И не с чистой кровью. Он мне, тварь, ножичек пихнул в район живота, но и я ему куда-то в его огромное пузо лезвие присунул. Убивать друг друга мы, конечно, не хотели, поэтому с дырами в животах и с ругательствами на устах мы расползлись по больничкам. Выпустив в том обмене металлом всё плохое, мы, остывшие и с зашитыми дырками, через пару неделю поговорили и разрулили всё достаточно мирно.

И вот восемь лет спустя, с похожими шрамами на теле и в душе, мы едем вместе ломать ёбла нехорошим людям и отбирать не у нас наворованное.

Глава 8. Корона — мама, вирус — папа. Часть 2

Мы беседовали вчетвером на отвлеченные темы, пока двигались к месту назначения. Мы обсудили внешний вид тёлочек с соседнего района и поржали над Доцыком, который в прошлую пятницу забрал домой отборный экспонат, на что он послал нас и аргументировал свой выбор размером груди девочки. Губер сквозь свой конский ржач предложил ему свою соседку, у которой сиськи отвисли до колен из-за большого числа десятков в графе «Возраст». Доцык в ответ пригрозил наведаться к его мамаше. Губер закипел и обещал разбить Доцыку ебучку прямо сейчас, но Домысел быстро их потушил.

Мы доехали до точки и припарковались на параллельных друг другу и перпендикулярных нужной нам улицах. Губер встал между другими пыльными тачками. Наш побитый внедорожник отлично сюда вписался, будто месяц здесь стоял. Домысел доложил, что и им удалось поставить тачку, чтобы не привлекать ничьего внимания. Им этого делать было необязательно — цель двигалась с нашей стороны. В принципе я был уверен, что едущие в грузовиках хрен заподозрят, что на них готовится нападение, но мы предпочитали предусматривать всё. Другого окна не будет.

Движение здесь было минимальное. Временами вывозили груз из доков или проезжал кто-то, несущийся по своим делам, но это происходило редко. Если нам повезёт, то за те несколько минут, в которые мы будем выбрасывать пассажиров грузовиков с их мест и связывать жопами друг к другу, по улицам не проедет никто.

Улочкой тот переулок, по которому грузовики будут срезать путь, можно было назвать с огромной натяжкой. Узкий, как мышление Губера, и короткий, как хуй Доцыка. И это хорошо. Грузовики не разовьют большую скорость, чтобы объехать все мусорные баки, стоящие в этом переулке, и не прошкрябать в процессе своими боками стены зданий.

Мы покинули свои тачки и быстро прошлись по округе, проведя разведку.

— Порядок, — кивнул Домысел. — Выглядит всё шоколадно.

Я согласился с ним.

— Номера тачек Карлуше скинули?

Домысел кивнул.

Карл — это австриец, за каким-то хуем очутившийся в нашей дыре. Ну на самом деле понятно за каким. За шуршащим, звенящим, здоровенным елдаком, которым он гребёт баблишко 25 на 8. Он оказывал нам услуги по хранению всякой попизженной утвари. А весь кайф был в том, что он, обладая какими-то там австрийскими декларациями, документами и прочей макулаторой, никогда не подвергался шмону. Ментам кто-то шепнул, что какой-то хер здесь берёт добро на передержку, да вот только ни черта они с ним сделать не могли. Один раз кто-то попытался. Ордер никакой выбить не смог и заявился на один из его складов под предлогом, как он назвал, «подозрения на совершающееся правонарушение». Пара звёзд с его погон слетела со сладким для Карлуши звоном. Остальные мусора предпочли с Карлом дружить и у австрийца прибавилось клиентов.

Так вот, про номера. Был у Карлуши какой-то пунктик по таблицам. Он вёл чёткие, подробные записи по всему, что брал на хранение. Вид, цвет, национальность трупа, количество карат, вес пачек с баблом, качество говядины и прочее. Вы уже поняли, что австриец был немного ёбнутый, но это ещё не всё. Тачки он брал только с номерами, начинающимися с цифры «9». Хрен его знает, почему именно девятка. Может, его девственности лишили в авто, где номер с неё начинался, а может, это количество его бывших жён. Факт в том, что все, кто везли Карлу тачки на передержку, запасались номерами, начинающимися на «9». Естественно, все они были левые, сделанные с разным уровнем распиздяйства. Наш мастер по номерам был хорош. Именно поэтому мужики долго ехали на встречу со мной. Ждали, пока наш мастер изготовит новые палёнки. Обычно мы всем этим добром запасались неспешно и заранее, чтобы всё спокойно подготовить и никуда не опоздать, но сегодняшняя срочность внесла коррективы.

«Вернитесь на пост! Вернитесь на пост! Вернитесь на пост!»

Системные сообщения продолжался всплывать передо мной, сколько бы я не отмахивался. Ладно, послушаюсь. Дурь меня всё-таки ещё не подводила.

— Ну всё, — сказал я. — Ждём их. По инфе от Грунь они подъедут через двадцать минут, но давайте на всякий разойдёмся по тачкам прямо сейчас. Мало ли как они ускорятся.

Мы разошлись по своим улицам и сели в свои внедорожники. Так-с, пора куснуть второй раз, а третью дозу всадить в тело прямо перед началом шоу.

Губер наблюдал, как я вытягиваю бургер, и заношу его над своей раскрытой пастью.

Пацаны привыкли, что я каждый раз перед делом употребляю фастфуд. В первые разы они орали, истерили, говоря, что не будут со мной обхаванным возиться, но перестали, когда убедились, что я под жирами и углеводами гораздо эффективнее себя голодного.

— Эт чё за ерунда? — поинтересовался Губер.

— Слёзы Клеопатры! — сообщил я, не моргнув глазом, название другого вида, который можно было приобрести во многих забегаловках.

Губер употреблял предельно редко, но мне не хотелось раскрывать ему ни название своего золотого зелья, ни своих серебряных торгашей. Не знаю почему. Такой вот я собственник.

— Советуешь? — спросил он.

— В принципе да. Приятные ощущения, но отхода довольно жёсткие. Целый день потом в минус, а если перед сном заточишь, то спокойно под себя сходишь, пока будешь в царстве Морфея.

Губер кивнул, переваривая информацию. Ковбойская шляпа на его голове была протёрта на полях. Он от безделья лениво дёрнул поводья. Лошадь под ним заржала.

Оп-па. Вторая порция Р12 объединилась с первой, и они вместе превратили окружающий мир в Дикий Запад. Не хватало лишь их третьей подруги, которая подправит все неточности. Я, например, сидел в повозке, в которую была запряжена Губеровская лошадь, но повозка была не за животным, а сбоку от него. Перекати-поле, катающиеся по пыльным улицам были странных цветов, походя на разводы масла в лужах, а объявления на домах с рожами бандитов обещали награду не в баксах, а в рублях.

В начале улицы послышалось ржание и топот двадцати копыт.

Два здоровенных воза, запряженных тремя кобылами каждый, неслись в нашу сторону.

— Наш клиент? — спросил Губер, схватившись за автомат и собравшись спрыгивать с коня.

Блестящий автомат выглядел чужеродно в декорациях вестерна. Я быстро запрокинул голову назад и куснул бургер в третий раз, придерживая шляпу. Я не стал возиться с замком кармана под штанами, чтобы не тратить важные секунды, и сунул склянку в обычный передний карман.

Я прищурился, вглядываясь в несущихся лошадей.

— Масть лошадей не та, и по времени рано, но чутьё подсказывает мне, что это они. Готовься, Губер.

Моим чутьём был Интерфейс, подсветивший мне возы красным цветом.

— Артур, на старт! Они едут! — крикнул я в почтового голубя, который сразу же сорвался с места и улетел в сторону братьев.

Спустя миллисекунду птаха, быстро-быстро работая крыльями, вернулась обратно и передала сообщение Домысла:

— Готовы! Ожидаем!

Возы пронеслись мимо нас и свернули в проулок между заводомпапы Ленни и фабрикой дяди Джо.

Губер повёл лошадь вслед за ними и остановил повозку, заблокировав выезд грязным воришкам. В другом конце улице на пути несущихся лошадей встала карета Домысла и Доцыка. Домысел спешился с коня, Доцык выпрыгнул из повозки, и они понеслись в сторону мини-каравана. Их примеру последовали и мы. Не дав опомниться, мы взяли на мушку всех находившихся в караване.

— РУКИ, СУКА! Руки на поводья, тварь краснокожая! — орал Домысел, тряся обрезом.

Что-то в том же духе орали Губер и Доцык, держа прицел на доставшихся им мужичках.

Я спокойно поднял револьверы на широко распахнувшего глаза паренька и сказал хриплым голосом:

— Если хочешь вернуться домой к жене и дочери — не дёргайся.

Глаза парня стали ещё больше в диаметре и чуть не выпрыгнули из орбит. Его можно было понять. Нет, я ничего не знал об этом чуваке до момента, пока не посмотрел на него. Оленна Гру сообщила мне лишь количество людей, везущих груз, но не их личности. Про жену и дочь мне подсказал Р12. Паренёк смыл розовую краску с щеки, оставшуюся после баловства с дочуркой, но интерфейс мог видеть оставшиеся микроскопические следы. Так же по мелочам и тонкостям в его довольном и ухоженном виде я смог сказать о наличии у него жены.

• РоЗОВоЩёК •

Краснокожий Повозчик13 ур.•

— Руки вверх и спрыгнул вниз, — велел я ему. — Без резких движений.

— Мордой в лошадь! — орал Губер, стащив за шкирку, как котёнка, доставшегося ему водилу.

Ну да, хорошо ему со своими размерами. Прихлопнет и не заметит.

Мы спустили их всех с лошадей и собрали вместе. Двое молоденьких пареньков, одного из которых вывел я, и двое постарше, но не пожилые. Им было лет под сорок. Один крепкий мужичок — работяга, сразу видно. Второй был посложнее. Его подвёл Домысел, и он всю дорогу вёл себя вызывающе. Он подсвечивался не розоватым светом, как остальные трое, а багровым. Интерфейс предупреждал меня о его опасности.

ВаЖный хУй •

Полувождь краснокожих?? ур.•

— Обыщи их, начиная с него, — велел я Доцыку.

— Вы хоть знаете, кого грабите? — процедил Важный Хуй (сокращённо — ВХ).

— Не знаем, — пожал я плечами. — Представься.

ВХ ответил не сразу, прожигая Доцыка взглядом, пока тот его обыскивал. Мужик пытался заглянуть ему под платок, скрывающий нижнюю часть лица. Я видел, что он порывается сбить с Доцыка шляпу и сорвать платок. Запомнить хотя бы одно лицо, чтобы потом попытаться найти нас. Явно мусорок. Ну да, ещё бы эти оборотни-менты отправили груз без присмотра. Ничего срывать ВХ всё же не рискнул. Понял, что мы не пацаны вчерашние и стволы у их лиц не для красоты.

Доцык вытащил у каждого мобилы и бросил их кучкой в пыль.

— Руки свяжи им сразу, — добавил я.

Доцык уже скинул сумку с плеча и доставал из неё верёвки. Парочка из повозчиков, включая паренька с розовыми частицами на морде, была почти парализована от страха. Они даже не подумывали что-то предпринять.

Мандраж: • •• •• •• ••

Пять показателей мандража означали, что эти двое не шелохнуться и будут стараться вести себя так, будто их не существует.

А вот Важный Хуй и ещё один крепкий мужик подумывали о том, чтоб выхватить у Доцыка из-под пояса револьвер и попробовать что-нибудь предпринять. Останавливали их здоровенный Губер с пулемётом в руках, бешено пыхтящий Домысел с обрезом и я с двумя револьверами.

— Жалеть вас не будем, суки, — предупредил я, чтобы окончательно прогнать их позывы к сопротивлению. — Чуть дёрнетесь, сразу замочим. По хуям ваще на вас. Я вот лично с двух рук стреляю круче, чем Лара, мать её, Крофт. Поэтому дайте только шанс показать вам почему меня зовут Двурукий Билли Мистер Меткость Самый Чёткий Глаз на Диком Западе.

Ямщики недоуменно таращились на меня, а Доцык, Домысел и Губер переглядывались между собой. Они ничего не сказали, ибо привыкли к моим перлам. Я то орал какой-нибудь шалаве, что она принцесса, которую нужно спасать, и шёл навешивать пиздюлей Дракону, он же сутенёр, то объяснял своему верному другу роботу, что в кабине пробоина и мы лишаемся кислорода. Губер кивал и заклеивал пластырем трещину в стекле тачки, чтобы на меня не дуло. Привыкли мои напарники, в общем. А вот повозчики видели и слышали меня впервые.

— Ты ёбнутый что ли? — спросил ВХ.

— Я тя ща на дуэль вызову, мудила, — пообещал я ему.

— Тихо! — громыхнул Домысел и махнул рукой, веля Доцыку продолжать дело.

Доцык побежал проверить груз и, убедившись, что гигантские телеги загружены именно тем, за чем мы здесь, стал откручивать у повозок опознавательные таблички с написанными краской номерами и названием штата. Знаю эту краску. Можно было приобрести пару банок за несколько баксов в лавке у мистера Снэпса. Доцык побежал к своей повозке, оставил там открученные номера, и притащил новые, написанные уже нашей краской, купленной у приезжих на базаре.

— Давно у старины Снэпса-то были, а? Как он поживает?

Повозчики проигнорировали меня.

— Лучше отпустите нас, — сказал крепкий ямщик. — За нами следом едут наши люди.

— Не пизди! — осадил его Губер.

Интерфейс индицировал неуверенность в голосе Губера. Я понял почему. Действительно, время и масть лошадей в присланных сведениях оказались неточными. Что мешало Геку не иметь информации и о переменах в маршруте и количестве сопровождения? Никаких системных сообщений об опасности, однако, не всплывало, а именно они предупредили меня о прибытии повозок раньше указанного времени. Я для верности вгляделся в этого крепкого, низкого мужичка.

— Пиздеть не хорошо, старина Боб! — сказал я ему недовольно. — Подпёздывать для дела можно, а вот такой откровенный пиздёж разочаровывает.

Доцык закончил прикручивать новые таблички с номерами на повозки, и присоединился к нам, достав свой ствол.

— Чё, думаете номера новые вас спасут? — заржал ВХ со связанными за спиной руками. — Ориентировка у шерифа все равно на масть и цвет лошадей будет. Каждую похожую будут тормозить.

— Да это не для сучек шерифа! — гоготнул я.

— Заткнись, бля! — пихнул меня Домысел.

— Ты нахуй руки не распускай! — обернулся я к нему.

Так-то он прав. Я развеселился и, опьяневший от адреналина, Р12 и природной радости, косвенно спалил, что мы пристроим груз именно у Карлуши. Но вот трогать меня не надо. Могу и в ебло дать. Могу прямо сейчас, в середине разбоя. Я вообще мультизадачный.

За мной раздалась очередь выстрелов, и крепкий ямщик с простреленной бочиной и ногой рухнул на землю. Губер перевёл пулемёт на трёх оставшихся. ВХ остался невозмутим, а Розовощёк и четвёртый юноша поспешно вжали головы в плечи и попятились к лошадям.

— Ты чё? — очумело спросил я у Губера.

— Я хуй знает, чё он хотел со связанными руками сделать, но он метнулся в твою сторону, когда ты отвернулся. Ну, собственно, вот.

Я наклонился к лежащему мужику.

Количество хп: 90 Количество хп: 88Количество хп: 86

— Ладно, ребят, — сказал я. — Погнали, а то этот скоро отъедет туда, где никого из нас никто не ждёт. Вызовем ему скорую, когда скроемся. Если повезёт, то дотянет.

— Сука, он мент! — сказал ВХ. — Зовите лепил прямо щас, а сами уёбывайте! Вас надолго закроют, если он подохнет!

— Говорю, пиздеть нехорошо, хуила! — крикнул я ему. — Вот ты мент, а этот водила ваш знакомый просто.

Я последил за его говором и движениями достаточное количество времени, чтобы Интерфейс обновил мои данные.

•ВХ•

Мусоридзе 29 ур.•

ВХ тяжело дышал. Я подошёл к нему в упор.

— Раз тебе так небезразлична его судьба, то в твоих интересах не мешать нам привязать тебя к нему спинка к спинке, а? Мы вас устроим вот здесь, — я махнул на землю у стены здания. — А сами двинем сразу. Ты, главное, без левых движений.

— Это груз серьёзных людей, — сообщил ВХ с угрожающей мордой.

— Ой, пошёл-ка ты нахуй вместе со своими серьёзными людьми! — прогремел Домысел. — Шакалы ебучие, гиены ебливые. Гуманитарка всем людям принадлежит, а вы тут наживаетесь, бляди, бля.

— А ты типа Робин Гуда? Или обычный долбаёб районовский, который, кроме как на преступления, ни на что больше не способен?

Домысел дал ему обрезом по зубам. Голова у ВХ откинулась, стукнулась о лошадь и он, охая, сполз на землю. Он сплюнул осколки зубов вместе с кровью и поднял смеющийся взгляд на Домысла.

— Раз за живое задел, значит, я прав. Всё ясно с тобой, пидарас.

Доцык подлетел к нему и зарядил ногой в грудину. Брызги крови, что успели собраться за пару секунд после прошлого его сплёвывания, красиво вылетели из распахнувшегося рта. Губер шугнул пулемётом дёрнувшихся пареньков. Они поспешно подняли руки. Я видел, что эти двое и не думали нападать, а дёрнулись чисто от испуга. Но я не стал говорить об этом Губеру. Пусть и правда подержит их на расстоянии, мало ли как ещё вздрогнут, а тут разгорячившиеся Доцык с Домыслом, да и Губер, из-за действий которого стонет на земле мужик. Я Губера за это не виноватил, он всё же мою спину прикрывал. Однако, теперь нам нужно ускориться. Народа в округе немного, но выстрелы ковбойского пулемёта разносились по атмосфере, как порнуха по ИК-портам в былые времена.

После пинка Доцыка ВХ потребовалось время, чтобы вернуть легкие в воздух, то есть, млин, наоборот — воздух в легкие. Он снова научился дышать и с трудом рассмеялся.

— А этот-то чё кинулся, парень твой что ли?

Домысел подошёл и с силой опустил свою подошву на его ногу чуть выше колена. ВХ ухнул и скривился.

— Да не, какой парень? Вы же четкие ребята, живёте по понятиям. Брат он твой, да?

Мне это всё надоело, и я влез между ними.

— Он время тянет. Знает, что их скоро потеряют, или надеется, что кто-то выстрелы услышал.

— Отойди, — тяжело посмотрел на меня Домысел.

Во еблан включившийся. Ладно, пойду пока тех двух пареньков связывать.

— Не затягивай, — посоветовал я Артуру.

Я всунул револьверы в кобуры и вытащил оставшиеся верёвки из сумки Доцыка.

— К стене, — велел я паренькам.

Они поплелись туда, куда я им указал.

Мандраж: • •• ••

Так, осмелели ребята. Первый шок прошёл, конечности отмерли, и теперь они подумывают бежать.

— Не тупите, — предупредил я. — Мой товарищ охуительно меткий, — я кивнул на Губера, который провожал их взглядом и пулемётом.

— У меня семья, — сказал повозчик дрогнувшим голосом.

Я всмотрелся. Ну да, у этого тоже жена и двое детей. Розовощёк брёл сбоку от него и бормотал молитвы, прося небо благополучно вернуть его к дочери и женушке. Эх, не с теми связались ребята, когда согласились везти груз. Но сочувствие я показывать не мог. Любое чувство — это слабина, и это самая нежелательная хрень в нашем деле.

— Да похуй мне, чё у тебя! — рявкнул я. — Спина к спине сели, быра! Мои револьверы так и просят опустошить их барабаны!

Я присел на корты и зашурудил вокруг них верёвками. Фастфуд в крови предложил мне несколько узлов на выбор, и я выбрал на похуй самый первый. Неважно, слабый он, или нет. Что-то мне подсказывало, что повозчики будет сидеть ровно. Этим подсказывающим чем-то были грозный вид Губера и пулемёт в его руках.

За моей спиной продолжали слышаться оскорбительные реплики ВХ и следующие за ними звуки ударов по его телу и морде. Я не сводил взгляд со своих подопечных, пока связывал их, но интерфейс вывел для меня сбоку всё происходящее за моей спиной.

Любое чувство — слабина, и Домысел с Доцыком сейчас проявляли свою слабость, ведясь на провокации ВХ. Из-за них мы теряем драгоценные минуты. Сейчас закончу связывать ребят, и пойду закончу это дерьмо.

Доцык поднял на ноги ВХ, с силой прислонил его спиной к повозке, снова притянул его к себе и головой прямо в шляпе зарядил ему в нос. Часть кровяки с лица ВХ осталось на шляпе Доцыка. Он поправил её и отшагнул назад.

ВХ еле стоял и пытался презрительно улыбаться, но его покореженное ебало позволяло ему лишь кривить уголок разбитой губы.

— Думаете я вас не найду, черти? О том, что мы здесь проедем, знало ограниченное количество человек. Потрясу каждого и выйду на вас. Кто из вас старший? Ты, видимо? — он через боль повернулся к Домыслу. — Я перережу глотку твоему щеглу и обоссу его прямо на твоих глазах. А потом сделаю тоже самое с тоб…

Мой Интерфейс прямо взорвался! Всё кругом покраснело и вылезла сотня системных предупреждений. Я с трудом разобрался, о чём они вопят, а когда разобрался, то вскочил, но успел сделать всего один шаг в сторону Домысла.

— Нет, долбан!

Я беспомощно вскинул руку, тянувшись в сторону его поднятого обреза. Несколько метров между нами казались сотнями миль. Даже с моей улучшенной скоростью.

БАХ!

Я видел до этого, как Домысел стреляет в людей. Но в упор в лицо из обреза — впервые. Я впервые узрел, как голова раскрывается, как распустившийся цветок. Кроваво-мясной, смесь костей, разъёбанного мозга и красно-чёрной субстанции.

— О-ху-еть, — по слогам выговорил я, наблюдая, как тело с цветком вместо башки падает на пыльную дорогу.

Я подлетел к Домыслу и встряхнул его за плечо.

— Ты ебанулся, что ли?

Он грубо оттолкнул меня. Доцык приблизился к нам, держа руку на стволе.

— Ты же сам предупредил их, что если будет что-то левое, то мы их грохнем, — сказал Домысел, скрипя зубами. — Я был готов стерпеть ради дела всю ту хуйню, что он нёс, но хер я кому позволю себе угрожать! И тем более моему малому.

— Он мент! Непростой причём!

— Да поебать, Бостон! Олька с Геком хуле не предупредили? Пусть теперь ёрзают! Чего ты ваще разнервничался? Давай иди запрыгивай на коня своего! Валить надо.

Крепкий мужик, держащийся за кровоточащий бок, с выступившими капельками пота по всему лицу смотрел на почти безголовое тело, лежащее рядом с ним.

— Бостон, Олька и Гек, значит, — пробормотал он в полуотключке.

Доцык вытянул револьвер и выстрелил два раза мужику в голову.

— Вы чё, бля?! — крикнул я, хоть и понимал, что другого пути у нас теперь нет.

Связанные у стены повозчики задрожали.

— Делай, Губер, — приказал Домысел.

— Не надо! У меня семья! Пожалуйста! Мы ничего никому не скажем! — кричали ямщики наперебой.

Губер сделал два шага в их сторону и поднял пулемёт.

Всё вокруг остановилось. Интерфейс сделал паузу, чтобы предложить мне варианты. Сюжетная линия игры, в которой я находился, разветвлялась, и мне предстояло решить, по какой из веток мне идти дальше.

• Ликвидировать троицу, оставить повозчиков в живых и скрыться с места бойни •• ~~•• Позволить Губеру замочить их и закончить дело ••

Я быстро принял решение. Повозчики были примерно моего возраста и в отличие от меня ничего в жизни не успели. Дети не в счёт. Да, мне было слегка их жаль, но лишь слегка. Как я уже не раз говорил, чувства — слабость. По этой же причине я не питал нежных чувств и к Губеру, Доцыку и Домыслу, но предавать их было чересчур даже для меня. Земля будет лучше без любого из нас, но рука у меня на них пока не поднималась. Ямщиков я видел впервые, а с пацанами у меня много совместных минут за плечами. Пусть и конкретно ебанутых, но всё же совместных.

Я сделал выбор и отвернулся. Всё Малой виноват. Заливает мне при каждой встрече, что не всё для меня потеряно. Не позволяет моей душонке окончательно угаснуть, а сердцу очерстветь. Вот я и не могу в такие моменты хладнокровно наблюдать, как людям вышибают мозги. Я их и сам вышибал бывало, но не так. Не работягам, оказавшимся не в том месте. Хотя, чё я из себя ангелочка строю? Я соучастник, а ещё я сделал выбор. Кровь этих мужичков и на моих руках.

Под крики и пулемётные выстрелы я шёл в сторону своей повозки. Я оседлал лошадь, и в моих руках вместо поводьев иногда оказывался руль. Всё ясно, надо повышать дозу. Когда-то мне хватало двух порций Р8, чтобы выдержать прилив адреналина и сопутствующие делу эмоции. Теперь даже под тремя порциями Р12 Интерфейс начал проседать. Всё дело в четырёх смертях, успокоил я себя. Три порции — это на разбой без жертв, а такая работёнка требует большего. Ты этого не ожидал.

Я пропустил Губера, ведущего своих трёх лошадей, тянущих груз, и поехал по улице вслед за ним. Все наши лошади взревели и громко застучали копытами по мостовой.

Я видел, как Губер подгоняет копытных, выжимая из них максимум, но всё равно мысленно торопил его. Мы провозились слишком много времени, отклонились от плана, сделали всё грязно, и теперь придётся выжимать максимум не только из лошадей, но и из самих себя.

Да уж, натворили мы дел.

Да и похуй.

Будь, что будет.

Квест «Разбой на Маленькой Дороге» ещё не был закончен, но Система вывела для меня промежуточный результат.

«Утрачен предмет из инвентаря: Могучая склянка Р12»

Я слегка похолодел и засунул руку в карман. Пусто.

Система послушно отмотала мне видео назад, показав момент потери склянки. Я сидел на кортах и связывал Розовощёка с его товарищем, а скляночка медленно высовывалась из моего кармана всё больше. Система выдала мне предупреждение, что она вот-вот выпадет как раз в тот момент, когда Домысел поднёс обрез к ебалу ВХ. Сообщение о склянке затерялось среди десятков выскочивших табличек с другим дерьмом, сообщавших преимущественно о том, что задумал Домысел, и о последствиях его действий.

Я выругался и ударил по рулю. Твою мать! Надеюсь, у тупых копов не хватит мозгов выяснить, что за вещество в склянке и где его можно достать. Шпрота продавала такие жемчужины ограниченному количеству человек.

И всё равно — твою мать! Я нервно дёрнул поводьями.

Вернуться назад я, конечно, не мог. Ни прямо сейчас, ни в ближайшие дни. Надеюсь, Губер своей здоровенной ногой случайно запнул её куда подальше, когда бежал к своему транспорту. Или Домысел случайно раздавил её, а Доцык втоптал остатки в пыль.

Ладно уж, похуй. Будем надеяться, что пронесёт. А не пронесёт — будем что-то решать.

Будь, что будет.

Глава 9. Погоня

Губер свернул с Набережной на Объездную и вклинился в поток несущихся машин. Я пропустил несколько тачек перед собой и выехал следом.

«Сними маску, дурень», — подсказал мне Интерфейс.

— Пошёл нахуй! — крикнул я сообщению. — И спасибо!

Я стянул маску со вспотевшей головы, чтобы не привлекать внимания водителей в потоке, но перчатки оставил. Пальчики оставлять в этой тачке — себе дороже.

Я раскрыл раскладушку и в телефонной книге выбрал номер, записанный под цифрой «3».

— Да! — гавкнул Губер.

— План изменился, — сказал я. — После такой шумихи оставлять груз у Карла опасно.

— Ты это Домыслу объясни сначала.

— Объясню, а ты пока корректируй маршрут.

— Так куда теперь ехать, бля?!

Я подумал. А действительно, куда?

— Загород, — решил я. — К Нюнчесу на дачу.

Губер издал нечленораздельный звук.

— Этот обсосок развопится и не согласится!

— Убедим. Плюс утаим от него кое-какие детали. Да поможет он, мы с ним всю дорогу оказываем друг другу услуги.

— Так здесь не какая-то мелочь! Сдаст нас этот хмырь, когда его прижмут!

— Во-первых, «если» прижмут, а не «когда». Во-вторых, Грига свой пацан, может и продержится. А в-третьих, неужели ты думаешь, что Карлуша молчать будет, если нас отследят до его склада? Смерть мента всё изменила, у мусоров теперь карт-бланш. Залетят маски-шоу к Карлу прям на хату, все его записи ебанные изымут и всё. Сам-то он отмажется, а вот наши дела будут плохи.

— Ладно, хуй с ним.

— Ты маску сними, — напомнил я Губеру. — И не склоняйся над рулём, не показывай морду камерам.

— Не учи ученого!

Ох какие нервные все. Ну да, не каждый день с нами случается подобная дичь.

Я вернулся в телефонную книгу доставшейся мне простушки и на этот раз выбрал номер «1».

— Чё там, Бостон? Ровно всё? — врезался мне в ухо голос Домысла.

«Нет. Ты же, далбич, мента завалил», — подумал я про себя и вдобавок вспомнил про оброненную склянку Р12. Хер, конечно, я расскажу ему, что оставил возле четырёх трупов пузырёк со специей, который можно найти только у одного продавца в городе, и что я у этого продавца постоянный клиент. По-хорошему бы надо предупредить пацанов, но они и без этого будут на цыпочках ходить. Неа, хрена-с два я кому расскажу о своей оплошности. Если, конечно, обстоятельства не заставят.

— Всё ровно, Артур. Только вот к Карлу груз вести опасно.

— Да знаю я! — неожиданно согласился Домысел.

Крыша, значит, же ещё не до конца протекла.

— Чего предлагаешь? — говорит.

— У Григи Нюняева на даче пристроим. Посёлок тихий, живёт одна древность, причём не из любопытных.

— Если нас пропасут до Нюнчеса, то на нас самих выйдут за пять секунд.

— На нас выйдут за две секунды, если не уберём грузовики с улиц или не бросим их.

— Бля, ладно. Отвезём туда, пока ситуация кипит, а там уже остынем и чё-нить придумаем.

— Во-во. Доцыку сообщи.

— Ага.

Я аккуратно двигался в потоке. Не приближался слишком близко к Губеру, но и не отпускал его далеко от себя. По четырем встречным полосам и по стольким же линиям с нашей стороны то и дело проносились синие тачки с выведенными белым цифрами на дверях. Я всякий раз напрягался, но они не подсвечивались ни оранжевым, ни красным, а значит, не несли для нас угрозы. План-перехват ещё не объявлен, и проезжавшие менты не выискивали взглядом угнанный грузовик. А про то, что разбойники прибыли на внедорожниках, мусорам станет известно только после того, как их спецы определят, какие следы шин вокруг места преступления самые свежие.

Внезапно карта в углу замерцала. Она всегда появлялась там, едва я садился за руль, но находилась там ненавязчиво. Прорисовывалась она только тогда, когда я бросал на неё взгляд, чтобы убедиться, что движусь в верном направлении.

А начинала мигать она, когда Система хотела привлечь моё внимание. Я посмотрел на карту и понял в чём дело. В паре километров впереди уже расставляли оцепление. Все синие точки, показывающие на карте проехавших ментов, превратились в красные. У нас оказалось ещё меньше времени, чем мы планировали. Значит, кто-то всё же вызвал патруль из-за услышанных выстрелов. Оно и понятно. Было бы диким везением, если бы все до единого работники доков услышали автоматную очередь, грохот обреза, выстрелы из пистолета и ещё одну очередь с периодичностью в пару минут решили продолжить заниматься своими делами как ни в чём не бывало.

Ну вот и аукнулся нам самый быстрый обход по Объездной, он же самый очевидный для полицаев. Всё бы сработало чётко, если бы мы не стреляли. Ну да ладно, времени причитать у меня нет.

Я быстро набрал Губера.

— Да?!

— Уходи на развязке на восток.

— Ебанулся? Через город ехать что ли? По Объездной в пять раз быстрее!

— Нас уже ждут после развязки. Уходи на восток! Давай!

Губер доверился мне и не стал задавать вопросов. Он вообще был хорош в этом деле. Мог ворчать, бурчать, гундеть, но когда слышал по голосу, что надо делать, как велят, иначе будет плохо, то молча повиновался.

Он перестроился из правого центрального ряда в крайний и заехал на развязку. Я провернул тот же маневр, и мы, преодолев кольцевой поворот, оказались наверху, над Объездной. Здоровенный проспект уходил на север, а мы теперь двигались на восток — в сторону центра города.

Нам сверху было видно, как вдалеке, у пересечения Объездной и Карамовской, расположилось несколько машин с мигалками, уже успевших остановить несколько грузовиков, схожих цветом с тем, что вёл Губер.

А он был прав. По Объездной действительно в пять раз быстрее. Во все стороны. И в том числе за решётку.

Глава 10. Pogonya. Prodolzhenie

Я держал обе руки на руле вместе с зажатым в одной из них телефоном. Он забурчал, и я поднёс его к уху.

— Повтори, — попросил я Губера.

— Как ты узнал, что там мусора? Ольке позвонил?

— Посреди этого кипятка? Я похож на полоумного?

— Откуда тогда? — спросил Губер.

— Ты лучше всё внимание дороге уделяй, чем вопросы тупые задавать.

— В смысле тупые? Откуда ты узнал?

— В коромысле, бля! Увидел!

— Как увидел?

— Жопой об косяк! Чё за допрос? Нервишки шалят?

Губер фыркнул.

— Я спокоен, как удав. Хочу знать просто, чё Олька думает по поводу этой ситуации. Бросать нас тебе советует твоя девка? Тебя отмажет, а нас под расход, да?

— Да не звонил я ей! Ты тупоголовый, Губер! Хорошо болтать, давай рули.

— Как узнал тогда?

Я заскрежетал зубами. Это всё пробитая на спаррингах черепушка. Губер в обычное время действительно был спокоен. Не как удав, тут он себе польстил. Как гремучая змея, пока её не тронули. А как тронули, то гремит и шипит вовсю. Бывали у него приступы паранойи, похожие на нынешние. Сейчас, конечно, его подозрения были небезосновательны. Я действительно хрен бы собственными шарами без помощи Волшебной Специи издалека увидел оцепление сквозь поток машин. Но пацанам об эффектах моего допинга знать необязательно. Меньше знаешь — крепче спишь. Я до этого успешно пользовался силами достаточно гладко, и не давал повода для мыслей, что я какой-то волшебник. Но отчаянные ситуации требуют соответствующих решений.

— Если бы я хотел вас потратить, то начал бы с тебя. Не предупредил бы тебя о мусорах впереди и всё. Хер бы ты мне потом хуй к носу притянул, что я что-то левое сделал.

Губер замолчал. Мой аргумент был так себе, но и его претензии были не без претензии. Сорян за каламбур.

Почти услышав сквозь трубу, как медленно вращаются шестерёнки в его головушке, я понял, что надо добивать его паранойю контрольным выстрелом в затылок. Нужно было вбросить какое-то объяснение, чтобы он пока успокоился. Любое, хоть самое бредовое.

 Хрень 1 •

 Хрень 2 •

 Хрень 3 •

Такие варианты предложила мне Система. У меня не было времени читать каждое, потому что паранойя Губера начала вставать с колен, и я быстренько выбрал третье. Частично по той причине, что Губер был записан под этой цифрой в телефоне, что я держал у уха, и она часто вертелась перед моими глазами в последние минуты. Да и символично, мать его!

— Я видел, как по встречке ехала ментовская карета, которая резко ушла на разворот, нарушая правила, — выдал я. — И чуйка подсказал, что перехват трубят. Решил рискнуть, поменять маршрут, и вот повезло. Могли бы и вхолостую совершить этот манёвр и путь самим себе не за хер увеличить. Но повезло.

Во дичь конечно! Натурально «Хрень 3», точнее и не скажешь. Только с туповатым параноиком Губером, ищущим хоть какое-то успокоительное объяснение, такое и могло прокатить. И прокатило же!

— Лады, — сказал он. — Твоя чуйка всегда точно по делу работает. Как теперь едем?

Дача Нюнчеса располагалась за северной чертой города. Мы сейчас находились на юго-западе. Дорог, ведущих к месту назначения, было завались, да не все нам подходили.

Но у меня была моя драгоценная карта. Она, отзываясь на моё желание, послушно проложила маршрут. Зелёная линия извивалась, как рептилия из игры «Змейка», когда ты схавал уже достаточно много яблок. В обычное время, если бы не было вырастающих на карте, как грибы, ментовских постов и их жужжащих по улицам тачек, выставленный маршрут был бы самым уёбищным из тех, какие только можно выбрать, чтобы доехать от нашего текущего местоположения до дачи Нюнчеса. Но в данной ситуации он был безопасным и единственным.

— Едем в сторону Плошки, сворачиваем на Арзамас, двигаем до ЦЦ, а дальше скажу.

— Ты чё? — опять завёлся Губер. — Нахуя такие круги давать?

— Чуйка, Губер, чуйка. Везде есть риск нарваться на фараонов, но этот путь самый оптимальный.

— Бля, ладно.

Мы едва успели миновать шумящий Плошовый рынок и еле успели свернуть в сторону Арзамаской рощи, когда на карте позади нас заморгали переливающиеся красно-синие треугольники. Какие-то из них неумолимо повернут вслед за нами, это точно. Я слегка подтопил и почти догнал Губера, но увидел, что пространство вокруг Центральной Церкви просто кишит красно-синими блохами.

— Губер! — крикнул я. — Сворачивай в переулок между домами через сто метров.

— Зачем, мать твою?!

— Сука! Хватит вопросы задавать! Просто делай!

Губер послушался и заехал в переулок.

— Остановись теперь! Двигатель не заглушай, просто жди.

Он остановился примерно в середине переулка. Я медленно подкатил к нему.

— И чё мы делаем?

— Жди, — сказал я тихо и обернулся назад, смотря то на карту, то на улицу, с которой мы свернули.

С другой стороны переулка, с той, что была ближе к Губеру, находилась Николаевская улица, выходящая на ещё один крупный проспект. С этого проспекта на неё, судя по карте, уже хлынул отряд из нескольких машин.

Я доверял карте, но проследил не только как красно-синие точки, но и как сами машины пронеслись мимо переулка в сторону ЦЦ.

— Нихуя себе! — сказал Губер.

Я взглянул на карту. Ага, только что перед его глазами по Николаевской проехал отряд фараонов. Ленивые легавые не повернули башни в переулок, но Губер всё равно качнулся.

— Езжай! — велел я. — Через Николаевскую на проспект.

— Проспект! — взвыл Губер.

— Мы не поедем по нему, а свернём сразу же на Берёзовую.

Грузовик дёрнулся назад, пока Губер переключал скорости, и покинул переулок. Я выехал следом. Я больше не держался в отдалении, а ехал близ грузовика. Губер послушался меня, доверился мне, и теперь моя работа — прикрывать его. Плюс он параноит. Пусть видит, что я готов лечь и сложить голову рядом с ним и продолжает меня слушаться.

Проспект Шоти Губарханова принял нас, как родных. Но едва мы вклинились в поток, зелёная линия на карте пропала с Берёзовой улицы и заметалась, не зная куда себя деть. Я понял в чём дело — все пути перекрыты. Придётся прорываться.

Р12 начинал отпускать, поэтому время замерло не полностью, а лишь замедлилось. Вокруг был кадр в слоу мо из моего блядского боевика. Три варианта:

Берёзовый пост• Мощность укрепления: 3 ••

•• Безопасность дальнейшего пути: 4 ••

•• Вероятность общего успеха: 44 % ••

Губархановский пост• Мощность укрепления: 8 ••

•• Безопасность дальнейшего пути: 6 ••

•• Вероятность общего успеха: 31 % ••

Крестинский пост• Мощность укрепления: 5 ••

•• Безопасность дальнейшего пути: 5 ••

•• Вероятность общего успеха: 36 % ••

Какой пост выбрать для штурма? Казалось бы, чего решать, когда Система сама рассчитала для тебя вероятность успеха? Но в таких делах был важен человеческий фактор. Существовала куча непредвиденных обстоятельств, которые Система иногда не учитывала. Она зависела от моего настроения, от количества, качества и активности Дури в теле, и от других мелочей. Но Система была чертовски эффективна, поэтому я чаще всего доверял ей почти слепо.

— Губер, — спокойно сказал я. — На Берёзовой выставлен пост. Придётся ввязаться в погоню.

— Твою мать! — крикнул Губер, и тут же начал разгонять сам себя: — НУ А ХУЛЕ НЕТ? ТОЛЬКО ПОГОНИ НАМ СЕГОДНЯ НЕ ХВАТАЛО! Ууу-х ПОНЕСЛАСЬ!

Я подумал посоветовать ему держать голову в холоде, да какой смысл? Это же Губер, он так функционирует. Мне вот нужно употреблять, а ему нужно орать, биться головой о стены и беспределить.

— Я буду оттеснять их от тебя, а ты езжай, что есть мочи. Трубу только далеко не забрасывай, я тебе потом дорогу подскажу. И маску снова надень.

Я даже был рад, что мы сейчас нарвёмся на пост. Губер точно бы подумал, что я колдун или двойной мусорской агент. Уж слишком успешно я прокладывал нам путь. До вот этого момента. Ну уж извиняйте. И на старуху бывает проруха.

Я вернул телефон на громкую связь и пристроил его так, чтобы он держался на месте в предстоящих столкновениях. Не хватало ещё, чтобы он залетел куда-то под сидения и без того глуховатый Губер совсем перестал меня слышать.

Я протянул руку на пассажирское сидение и не глядя нащупал ткань лыжной маски. Я напялил её на себя и машинально глянул в зеркало заднего вида. Чисто для водительских целей, бля буду! Но заодно и оценил свой выразительный взгляд, виднеющийся в прорез. Красавец, мля!

Мы выехали с Губарханова на Берёзовскую, и сразу же пузатый мент махнул Губеру жезлом. Грузовик взревел и пронёсся мимо фараона. Менты всполошились и попрыгали в тачки.

Я быстро сосчитал количество машин в кордоне. Четверо, но одна почему-то пустая, а три уже завелись. Уже сейчас они орут в свои рации, что нашли разбойников, и впереди нас будут ждать ещё большие приключения.

Карта моя дорогая, давно хотел тебе признаться — я люблю тебя, и буду любить тебя ещё больше, если выведешь нас из этой заварушки. Она благосклонно подмигнула мне и проложила все возможные маршруты. Погоня будет непредсказуемой, состоящей сплошь из импровизации, и на каждый вариант моя карта предоставила наиболее эффективный путь. Все пока что неактивные пути были прозрачно-серые, но загорались зелёным, как только мы переходили на них.

Я на ходу пихнул одну из ментовских тачек в бок и отправил её в дорожный столб. Ух как славно вышло! Я прямо чуть не заорал, как Губер. Ох уж этот сладкий азарт погони! Каждый раз, как первый, если настроение подходящее.

Оставшиеся две тачки погнались за нами. Я вилял по дороге, мешая им объехать меня. Тем самым я позволял медленному загруженному грузовику хоть немного разрывать дистанцию. За себя я не боялся — примут, так примут. Но пусть сначала попробуют, начинка в нашем внедорожнике была здравая. Он весь был заточенный и был подготовлен для таких вечеринок. Лишь бы нам не успели перекрыть все пути отхода, а на открытых дорогах оторваться я смогу.

— Сворачивай на Воронова, а с неё в Мещанский переулок! — указал я Губеру.

Грузовик залетел в переулок, а я остановился прямо у въезда, заблокировав дорогу. Мусора не стали меня таранить, а тормознули сразу за мной и повыпрыгивали из тачек.

— Вышел с поднятыми руками, сучара!!!

Я слегка опустил окно, чтобы меня было слышно. И так маска приглушала все звуки, которые издавал мой рот.

— Ну вы чего, ребят? Шо грубите сразу?

Они рассыпались и мелкими шажками моросили в сторону внедорожника.

— Руки на панель, блядь!

— Сама ты блядь! — обиделся я.

Я повернулся, убедился, что Губер уже выехал из переулка с другой его стороны, и резко дал по газам. Я крылом сбил одного покемона, получил несколько пуль в задние двери и багажник, и унёсся, оставив фараонов помогать своему коллеге подняться.

Я взглянул на карту. Буква «Г», обозначающая Губера, двигалась на север по Морозовой улице. Навстречу ему летел громоотряд.

— Губер, сверни во дворики на микрашах.

— Понял.

Мне пришлось отвлечься, чтобы самому объехать пару постов, увернуться от какой-то заблудшей патрульной тачки и сбросить с трассы один из омоновских пазиков. Так-с, по ходу мы чёт слишком жирную кашу заварили. Набрать что ли Ольке, узнать, чё там в рациях вопят? Бля, Бостон! Не отвлекайся. Любопытной Варваре член в жопу затолкали. Прояви терпение!

Пока я отвлекался на свои желания, то пропустил момент, когда у Губера в микрашах появились проблемы. Он пытался уйти от двух машин и ещё одна неслась ему навстречу. И ни одного достойного поворота — все тупиковые! Кроме одного, но он далековато, и Губера хлопнут прямо на нём, если он так и будет ехать таким темпом. Но я могу попробовать предотвратить это.

— Я во двориках, Бостон!

Я чуть не сказал: «Я знаю!», но вовремя сдержался и для вида спросил:

— Где именно?

— Хуй знает, девятиэтажки серо-оранжевые вокруг.

— Понял. Скоро к тебе присоединюсь. Двигайся пока в сторону Броского Лога.

Я нёсся к Губеру, надеясь успеть прежде, чем его нагонят или перекроют путь. Две машины уже дышали ему в спину, а третья хотела поцеловать его лоб в лоб.

•Бустануть броню, хозяин? •

О, чуть сам не забыл это сделать. Давай ебашь, родной.

Броня +100

Ну-с, понеслась! Я никогда не любил сковывающее ощущение ремня, когда вёл машину, но сейчас пристегнулся. Я взял телефон, сложил его и засунул во внутренний карман трико. В этот момент я чувствовал себя гимнастом, летающим под куполом цирка. На такой бешенной скорости я рулил одной рукой, а второй ковырялся в штанах. Я летел по микрорайону, сигналил, как чокнутый, чтобы случайно кого-нибудь не сбить, и с облегчением понимал, что успеваю вовремя.

ББББББАХХХ!

Ментовскую машину, несущуюся на Губера спереди, ждал поцелуй с другим куском металла. С внедорожником под моим управлением. Я вылетел ей наперерез и врезался в её бочину. Фараоновские тачки были усилены дополнительными пластинами под кузовом, но наши внедорожники в этом смысле были оборудованы в пятьсот раз лучше. Плюс не сравнивайте жопу с пальцем и леговушку с внедорожником. Я вмял машину вместе с её содержимым в бетонный забор, но сам при этом от удара отбил себе всё, что можно. Что-то рассекло мне маску, а вместе с ней и лоб с бровью. Рука гудела, нога орала благим матом, а во рту поселился кисло-ржавый привкус.

Губер с круглыми шарами проехал мимо другого шара, состоящего из двух машин. Я как мог с трудом махнул ему рукой, чтобы он не тормозил. Он унёсся, а за ним одна из тачек преследователей. Вторая остановилась возле меня.

«Активируй скорость и хилку», — велел я Системе.

•Выыыууу хоооотите подлечить телллооо?… •

Да! И скорость добавь ему.

Система загудела, всё скривилось, карта внизу пропала, снизилась броня, и все болевые ощущения нахлынули на меня с тройной силой. Мана спустилась чуть ли не на ноль.

Вот сука! Три порции Р12 не выдержали погони и столкновения и почти окончательно рассеялись. Приехали, блять!

В следующие разы буду брать несколько видов Специй Дури и распихивать их по разным местам — в трусы, в носки и все карманы.

Из мусорской тачки вышло трое покемонов и двинулось ко мне. Я быстро откинул голову назад, приоткрыл рот и выпустил из него струйку крови. А сам в это время судорожно шарил рукой, пытаясь найти разлетевшиеся во время столкновения пистолеты.

Оп! Есть один. Я аккуратно скосил глаз сквозь щёлку моих век. Сука! Не надёжный макар, а та китайщина с рейтингом 2.8/5. Ладно, работаем с тем, что есть. Не ноем.

Я аккуратно сунул свой пластмассовый пистолетик между своим бедром и сидением и старался больше не шевелиться. Оставалось надеяться на тупость ментов.

Один мусорок приближался к моему лопнувшему окну с поднятым стволом. Ещё один страховал первого с другой стороны, а третий пытался помочь коллегам в смятом в лепёшку автомобиле. Зря старается, помощь там уже никому не нужна.

Я пытался выглядеть максимально мёртвым. Следуя системе Станиславского, я для этого вспоминал ощущения своего каждого субботнего утра, и пытался воспроизвести их.

Покемон остановился и осторожно просунул руку в дыру в окне, чтобы то ли проверить мой пульс, то ли снять маску, то ли просто тряхануть меня. Я выхватил пистолет и для верности выстрелил три раза.

Ебучий стволок непривычно дёргался после выстрелов в итоге одна пуля улетела в молоко, вторая прилетела не в голову, как я планировал, а в шею, а вот третья попала точно в грудь. Тем не менее, мусорок, не успев упасть на землю, начал судорожно палить на похер в дверь. Моё плечо прожгло, и оно загорелось. Один из кусочков металла достиг своей цели.

Я пытался выбраться из покореженной машины, но дверь скосоёбило, и она не хотела открываться. Я безуспешно колотил по ней и пускал пулю другую в сторону двух оставшихся на ногах покемонов, чтобы отпугнуть их. Они разбежались по укрытиям, откуда вели ответный огонь.

Я подумывал выбраться через пассажирскую дверь, но тогда я бы оказывался прямо под пулями удобно устроившихся мусоров. Их снаряды и так свистели по всей кабине, врезаясь куда попало.

В одну из пауз я, не тратя ни секунды, через боль пролез на задние сидения и открыл дверь. Я вывалился наружу и, придерживая простреленное плечо, побежал прочь. Покемоны палили в меня и пытались бежать следом, но я отстреливался, заставляя их приседать за детскими площадками. Со всех сторон доносились визги прохожих и виднелись их улепётывающие пятки.

Я влетел в соседний двор и мой взгляд заметался в поисках люка или открытого подвала. По поверхности я в таких условиях далеко не убегу. С Дурью можно было бы попробовать, да и то с потом и кровью.

Я наконец-то нашёл решетчатую дверь подвала и метнулся к ней. Мне пришлось отстрелить навесной замок. (С третьего, сука, раза. Ебучая китайская пластмасса еле справилась с нашим маленьким, но крепким русским замком)

Вторая дверь была не такая крепкая и я одной рукой выдернул её чуть ли не с петлями. Благо, немного маны у меня ещё оставалось. Она несла меня, собирала остатки выносливости и подсвечивала мне дорогу в подвале. Синие отпечатки подошв указывали мне, куда идти.

Попасть в Подземку, а там пусть ищут хоть целый год. Я там родился, я там вырос, я там выжил, я там жил. Жители Верхнего мира мне были там не страшны. Там я обладал всеми преимуществами даже без Дури.

Я побежал в другой конец подвала, выбил ещё одну дверь, когда услышал топот ботинок у входа. Мои новые друзья уже спустились вслед за мной. Но поздно.

Я уже скользил вниз по лестнице, держась за неё обеими руками. Одной свободно, а в другую вонзались кинжалы, сообщая не хуже Системы, что мне нужно восстановить ХП. Но сначала нужно восстановить ману, чтобы добраться до места, где мне восстановят ХП.

Слабая рука чуть не соскользнула, но я удержался. Я достиг дна и побежал по канализационному тоннелю.

Мне срочно нужна хавка.

Глава 11. Дети Подземки

Я любил запахи, царившие под землей. Даже те, что витали в воздухе близ поверхности. Тухлятина, сырость, пары работающего оборудования, попеременно сменяющие друг друга или их дикая смесь.

Здесь находился свой отдельный, поддерживающий сам себя мир. Почти целиком и полностью он принадлежал людям подземки. Их собственный рай под землей. Их пристанище, их гавань. Для кого-то это место становилось, наоборот, адом, и про таких говорили: «Не прошёл проверку глубиной».

На дне оказаться несложно. Выжить на нём и подняться наверх — сложнее. А вот из того места, что находится под самим дном, выбраться тяжело вдвойне. У кого-то не получается, а кому-то даже не хочется.

Люди спускались сюда из Верхнего Мира. Люди не хотели возвращаться назад, в мир вершин, который их не принял. Некоторые рождались прямо здесь. Они пытались выбраться, но всегда возвращались обратно в подземные системы.

Здесь царили свои законы, нарушать которые не советовалось. Их можно было нарушать. Но не советовалось.

Целый мир, куда рука верхних жителей дотягивалась лишь частично. Она всего лишь гладила поверхность. Да, некоторые зоны этих подземных систем построили именно люди Верхнего Мира. Но теперь они властвовали лишь в отдельных местах, на которые населению подземки было до пизды.

Я не помню, когда я побывалздесь впервые. Наверное, когда я был ещё совсем малолеткой. Гораздо позже я начал осознавать, где я оказался и весь масштаб этого места.

Мы шатались здесь щеглами. Точнее не «здесь», а в приграничных районах. Спускались в какой-нибудь люк, шароёбились около поверхности, пугали друг друга, и валили снова наверх.

С возрастом прибавлялось интереса, и мы начали забираться глубже, знакомились с диггерами и какими-то живущими здесь бомжами. Можете звать их пограничниками.

Ну а так, как я конкретно ёбнутый, то я стал спускаться вниз один. Я каждый раз открывал новые локации и забредал всё глубже. Мои тогдашние кенты, имя которых я сегодня вспомню с большим трудом, предостерегали меня от одиночных спусков. Я отмахивался. Диггеры могут, а значит, могу и я. Это было моим нескончаемым топливом для развития. В мире было много людей, способных на большее, чем я, и я всегда твёрдо верил, что то, что подвластно одному человеку, подвластно любому другому. Было бы желание.

Так что всё упиралось не в «могу ли я?», а «хочу ли я?». Открывать для себя глубины моего города, а потом, как оказалось, и новый мир, вписывалось в мою категорию «хочу», как будто я только для этого и жил, и для этого рос, становился выше, выносливее и сильнее.

Я не знаю. Было в этом что-то будоражащее, родное. Спускаясь ниже уровня асфальта на своей улице, я понимал, что возвращаюсь домой. В свой ареал обитания. И чем ниже я спускался, тем легче мне становилось и дышать, и тем лучше я себя ощущал.

И вскоре я выяснил, что подземку населяет такое количество видов, что мы с парнями успели открыть для себя лишь малый кусок. Верхушку гигантского айсберга, что всей своей массой раскинулся внизу, под скрывающей его толщей тёмной воды.

Я обретал навыки, улучшал чутьё, изучал входы, выходы, все места, где можно безопасно отдохнуть, и диггеры перестали мне казаться всесильными подземными ниндзя. Теперь меня больше интересовали люди, которых я иногда встречал почти на самой глубине. Я ещё не изучил её полностью, поэтому не знал, где они точно обитают. Они не были ни диггерами, ни бомжами, но были чем-то всем и ничем одновременно. Подземные люди, как они есть, обладающие качествами всех, кто здесь живёт или заходит сюда в гости. В то же время они были пусты. «Пусты» не в дурном, мелочном смысле, а в высоком, преисполнившемся.

Их лица было сложно описать. Такие мало встречаешь наверху на улицах, поэтому достойные эпитеты как-то не подбирались. «Не от мира сего» — наверное, самая подходящая для них фраза. Так бы о них отозвались люди Верхнего Мира, но здесь, посреди глубин, они были как раз-таки «от мира сего». Они были дома, на территории своего царства.

Они не заговаривали со мной, бросали на меня безучастные взгляды и скрывались во тьме прежде, чем я успевал что-то о них выяснить. Я решил проследить за ними, и это было моей первой ошибкой. Первой из множества других, что я совершил после. Прежде чем покидать гнездо, птенцу нужно научиться летать. Прежде чем стать Ребёнком Подземелья, нужно убить в себе человека Верхнего Мира. Полностью его прикончить я не смог, потому что не хотел. Но ту часть, что я здесь похоронил, Подземелье приняло в дар и позволило мне иногда здесь находиться.

Со моей стороны было ошибкой пытаться проследить за ними и узнать о них больше, но именно этот промах стало моим пропуском в их мир. Билетом в их культуру.

Моим первым наставником стало немой человек с длинными чёрными волосами и рыжей бородой. Именно за ним я решил проследить, и именно он вытянул меня наружу, когда я мои пальцы уже были готовы соскользнуть с рассыпающейся под ними породы. Я чуть не рухнул в глубокую яму, я был в секундах от того, чтобы найти свой покой. Немой человек был первым, кто показал мне сеть подземных пещер — природных каверн, которые создала здесь матушка Земля, а не её паразиты-обитатели. Он молчал и объяснял мне всё взглядом, и я понимал его лучше всех тех наверху, кто пытался мне всё разжевать с помощью этой шумной круглой дырки, что распахивалась и закрывалась в середине их ебальников.

Мне повезло. Дети Подземки редко спасали любопытных Верхних. Видимо, человек что-то углядел во мне. Вероятно, это не я следил за ним, пытаясь изучить, а он исследовал меня.

Я встретился с ним несколько раз, а потом он исчез. Я не нашёл его ни в одном из мест, которые он мне показал, и я никогда его больше не видел.

Я долго учил все аксиомы. Я набил не одну шишку и получил не один синяк. Много раз напарывался. Несколько раз чуть не умер. Пару раз спасся сам, а в остальные разы меня спасли другие. Так я обрёл друзей. Местных друзей. Они не знали моего настоящего имени, и ничего от меня не хотели. Но я все равно приносил им подгоны каждый раз, когда спускался. Здесь ценились лекарства, алкоголь, сигареты и батарейки для фонарей. Дети Подземки прекрасно видели во тьме, но некоторые места были темны даже для них. Легко было ухнуть глубоко и навсегда. Они скупо благодарили меня, и интересовались, покупаю ли я всё это или ворую. Я зачем-то врал и говорил, что ворую. А потом ложь стала правдой. Но сначала я лгал, а они спрашивали меня, в каких аптеках самая слабая охрана, чтобы самим совершить грабёж во время следующей их вылазки наружу. Я называл первую пришедшую на ум, и надеялся, что меня не уличат во лжи. Дети Подземки не знали, насколько фальшивы бывают люди Верхнего Мира, или наоборот, видели меня насквозь. Так или иначе, если ты «прошёл проверку глубиной», тебе многое прощалось. Поэтому меня проносило. Поэтому я каждый раз благополучно выбирался обратно на поверхность.

Мне никто не поведал разом о всей природе глубин. Вероятно, потому что полностью глубины не знал никто. Тайны раскрывались для меня постепенно. У меня не было одного постоянного наставника, а была серия учителей, обучающих меня бессистемно. Но именно в этом частично заключался кайф этого места. Здесь не было системы. Подземные системы без системы. Вот так вот.

«Система», бля. Слово, преследующее тебя везде на поверхности. Заковывающее тебя в цепи, пытающееся властвовать над тобой. Даже моя любимая Система, она же Интерфейс, частично контролировала меня, но на неё я был согласен. На все другие системы я своего согласия не давал. Мне их навязывали, пытались заставить меня следовать им. А я бунтовал и при каждом удобном случае пытался их подорвать. Иногда даже получалось.

В Подземелье были законы, были правила, но не было системы. Они все были беспорядочные, аморфные, неуловимые. Важные, но не складывающиеся в единую цепь. И что самое главное — Подземелье никто не контролировал, в отличие от Верхнего Мира. Подземелье контролировало само себя и само следило за порядком внизу. И каждый раз оно принимало непредсказуемые, но всегда верные решения. Приговоры всегда были справедливые, даже если они были жестокие.

Они говорят нам, что не будь системы, и мир бы рухнул в хаос. Подземелье доказывало обратное. Подземелье было опасно для них, хотя они о нём даже не знали. Оно могло бы бросить вызов всем псевдоцарькам наверху, но им везло, что ему на них было до пизды.

У меня не было плана обучения, не было учебников на руках, но я всё быстро схватывал. Там, где в моих знаниях зияла дыра, мой разум сам ставил заплатку. Откуда я столько знал про Детей Подземки? Почему меня всю жизнь тянуло сюда? И где они, где все люди Подземелья? Я хочу познакомиться с каждым, и пытаться познать его. Меня всегда тянуло сюда… Это место что-то мне напоминало, о чём-то настойчиво шептало.

— Бостон… Бостон… Бостон… — слышалось со всех сторон.

Я уже не мог бежать — нога слишком разболелась, но я не останавливался. Я брёл и брёл, пока голоса не стали громче, меня замутило и я понял, что вырубаюсь. Я остановился и прислонился плечом к неровной стене.

— Бостон! — голос пронзил тьму Подземелья, как луч света.

Одновременно с ним перед мной возникло знакомое лицо. Синие короткие волосы и выбритый висок. Область левого глаза и скулы под ним занимала металлическая пластина. В механическом глазе мерцал оранжевый огонёк. Татуировки на руке девушки светились. Голубоватый дракон извергал фиолетовое пламя. В голове забегали имена, но мозг не мог выбрать нужное. Он будто пытался связать спицами кафтан в боксёрских перчатках. Вроде бы получалось, но до конца дело не доводилось. Имя ускользало от меня в самый последний момент.

— Приди в себя, Бостон! — похлопала меня по щеке девушка и промокнула лоб вонючей тряпкой. — Давай же, разлепи веки свои, дурень!

Я попытался повернуть голову, чтобы осмотреть наше с девушкой окружение. Не вышло, пришлось ограничиться лишь тем, что находилось у меня перед глазами. Вокруг бродили расплывавшиеся силуэты и горели неоновые огни.

Я вздрогнул, закашлялся и лицо пропало. Меня снова окружала полутьма верхних уровней Подземелья, среди которой я был один. Пока что один. В пока что лишь полутьме.

Я понял, что меня затягивает куда-то не туда, и мне нужно перевести дух. Я сел на бетон, прислонился спиной к стене и прислушался. Через какие-то отверстия доносились приглушенные голоса ищущих меня ментов. Они бегали не там, где нужно. Они не знали об узкой щели за трубами, в которую я протиснулся и попал в соседний тоннель, откуда спустился ещё глубже. Они пробежали мимо щели и потеряли мой след. Когда сюда спустятся обученные поисковые отряды вместе с работниками водопроводных систем, то они найдут дорогу, по которой я ушёл, в два счёта и поймут, как именно я скрылся. Моих следов к этому моменту в этой области уже не будет. А туда, где буду я, они спускаться не рискнут. Махнут рукой и доложат своему руководству: «Ушёл!». Руководство сделает частично верный вывод, что я на каком-то этапе выбрался на поверхность, и розыск продолжится в Верхнем Мире. Но если я и буду наверху, то только с Дурью. А с моей родимой во мне, меня не учует ни одна ищейка, и даже сам Шерлок Холмс бы сдался, если бы попытался напасть на мой след. «Элементарно, Ватсон! Я в душе не ебу, где он находится!»

Ладно, попиздовал-ка я. Последствия столкновения и полученная пуля атаковали беспощадно. Линия ХП была мне еле видна, но я мог понять, что дела у меня обстоят не лучшим образом. Таким темпом мне скоро будет сложно идти, а затем сложно ползти. Придётся лежать и надеяться лишь на то, что ещё один немой человек явится и протянет мне руку.

Но это не мой стиль. Сегодня Я — один из Детей Подземки. Убогий сын-неудачник, на которого плюнула вся семья и который живёт отдельно. Не во дворце, а в грязной хибаре. Но сейчас я дома. Здесь я сам себе спаситель. Пусть и не без помощи братьев и сестёр.

Мне нужно подлечиться, пока я ещё хожу. Нужно попасть к какому-нибудь лекарю или Фонтану Вечной Жизни. На Фонтан, он же Больничка, мне было нельзя. Там меня ждут разгневанные и распетушившиеся парни в синих рубашках и брюках с красной полосой.

В сложившейся горячей ситуации я доверял только одному человеку, обладающему лекарскими способностями. Человеку, которого знал несколько лет, видел её в деле и знал об её талантах. Мы с ней вместе обучались основам медицинской помощи. В нашем деле без неё никуда. Я — ленивая задница — страдал хуйнёй на занятиях, будучи уверенным, что Дурь мне подскажет всё о медицине, когда мне потребуется спасти кого-нибудь. И всегда спасёт самого меня. Но, сука, мы видим, как в жизни всё непредсказуемо. Даже если у тебя есть Дурь.

А Кира была не такая. Кира втягивала в себя знания, как пылесос. А ещё она была своя. Если к кому идти, когда тебя ищет весь город, то только к ней. Ну, ещё к Малому, но его, в отличие от Киры, я втягивать в это не хотел, хотя уже, наверное, всё-таки втянул. Но, пока это было не точно, я предпочёл действовать верным, условно безопасным для Малого путём.

Сука, всё вокруг плывёт. Тело болит, мать его, но я даже находил в этом легкий кайф. Давно я не чувствовал боли. Я уже успел забыть, что в ней что-то есть. Что-то коварно привлекательное, как улыбка хищной девки. Как улыбка Киры, когда она не носила маску благородной девицы с манерами.

Но боль нужно контролировать, и для этого нужно быстрее её приручить. Киру я уже приручил, и знал, что она мне поможет и с болью. При условии, что я до неё доберусь. А я в себе уверен, как психопат верит в то, что он Наполеон и что Луну из сыра сделали. Так что потопали!

Нужно отыскать Пункт Промежуточной Помощи.

Глава 12. ППП

Пункты Помощи существовали в Подземелье всегда. Нужно было лишь уметь их находить, а вот эта задачка была не из легких. Даже Рожденные Внизу не всегда успевали на них наткнуться. В день встречи с тобой вместе должны были быть госпожа Везение, твой кореш Случай и племянница Удача.

Я преодолел границу и ковылял по приграничным районам, когда увидел в одной из пещер огонёк.

День был неудачный, но здесь мне посчастливилось.

Я приближался к группе людей, окружающих железную бочку, сброшенную сюда с поверхности, внутри которой горел огонь. Трое мужчин и две женщины, все в удобных мантиях с капюшонами и длинными волосами. Свет от огня менял их грязные лица и его отражения танцевали в их зрачках. Их волосы были неухоженные и спутавшиеся, но меня это не отталкивало. Здесь внизу — это знак качества, как и пятна на щеках.

Подумав про лицо, я вдруг осознал, что всё это время был в лыжной маске. Вот дурак, бля, ещё думаю, чего так дышать тяжело? Я содрал с себя пропитавшуюся кровью балаклаву. Она отошла от моей кожи с приятным хрустом. Рассеченные лоб и бровь сразу защипало.

Стараясь не шевелить простреленной рукой, я оттолкнулся здоровой конечностью от стены и вышел на свет.

— Здравствуйте, — поздоровался я.

Они медленно повернулись ко мне, осмотрели меня и вернулись к созерцанию огня. Я не стал представляться, зная, что они одним взглядом прочитали обо мне всё, что требуется. Что я не совсем один из них, но и не обычный Верхний. Что я только что с поверхности, и я пришёл к ним не случайно, а знал, куда направляюсь.

— Потрепало тебя, а? — спросил самый старший из мужчин, чьи волосы были вперемешку черными и седыми.

— Немного, — не стал я спорить.

— Кло, — произнёс он.

Я сначала не понял, о чём он, но потом до меня дошло, что так он обратился к одной из женщин. Она прошла к спортивной сумке, лежащей на земле, и присела на корточки, чтобы покопаться в ней. Сумка была подделкой известного бренда, но выглядела здесь величественно. Было такое свойство у Подземелья — оно обволакивало собой вещи с поверхности, видоизменяло их, наделяло сильной аурой и делало частью себя.

Женщина поднялась вместе с непрозрачной бутылкой без этикетки и шестью стаканами.

Один из мужчин помог ей донести стаканы. Сначала я думал, что они со старшим мужчиной примерно одного возраста, но теперь, когда он привлек мое внимание, я рассмотрел его получше и понял, что морщин на его лице не так много, а волосы не седые, а серые от грязи.

— По хорошему обычаю сто граммов для приличия? — спросил старший.

Мы чокнулись над огнём и выпили. Маны прибавилось, и полоска ХП стала видна отчетливей. Вместе с этим в темноте пещер я начал видеть проложенные Интерфейсом дороги. Пока что слабые и смутные, но достаточные, чтобы я смог относительно безопасно спуститься глубже.

— Яра, — произнёс старший.

Девушка подняла черный ранец с одной порванной лямкой, взяла бутылку у одного из мужчин и приблизилась ко мне. Он молча указала мне пальцем вниз — не властно, а деловито. Я был на голову выше неё, и ей было неудобно меня обрабатывать.

Я опустился на колени и предоставил себя Яре. Она, всё так же храня молчание, забегала шероховатыми пальцами по моему лицу. Я жмурился, когда она лила на него жидкость из бутылки, но не морщился, когда она накладывала на рассечения припарку.

ХП стало уходить значительно медленнее.

Всё тем же деловитым пальцем Яра подняла меня с колен и начала ощупывать моё тело и конечности.

— Болит?

— Нет… Ай, сука! Это не вам, не в обиду.

Он вытащила из-за моего пояса пистолет, чтобы он не мешал проводить ей осмотр, а потом вернула обратно. Никто и бровью не повёл, увидев ствол. Если бы во мне видели угрозу, то меня бы уже покрошили длинными ножами и мачете, висевшими на их поясах и выглядывающими из-под их мантий. Лезвия носили на себе засохшие пятна бурой крови, как ненавязчивый намёк, что с этими людьми лучше не связываться.

Яра подобралась к осмотру моего пулевого ранения и велела подойти ближе к огню. Люди расступились, освобождая мне место.

— Не-а, сложно, — вынесла вердикт Яра, осмотрев рану. — Нет у нас нужных инструментов.

— Это ничего, — сказал я. — Есть у меня человечек на примете. Мне бы дойти до него. А для этого обезбол бы какой-то посильнее Коктейля Живости, оой, то есть, Живой Жидкости.

— Как его тут не называют, всё одно, — вздохнул Седой.

Так я решил его звать про себя. Имена спрашивать здесь было не принято, хотя их никто не скрывал. Вот, например, я узнал Кло и Яру. Просто-напросто на имена всем было плевать, а любопытство было дурным тоном, хоть и не наказывалось.

— Нет, — покачала головой Яра. — Ничего такого нет. С медикаментами всё туговато.

— Я принесу в следующий раз припасы, — пообещал я. — В каких районах я могу вас найти?

— В радиусе часа от Цербера, — ответил Седой-Младший.

Так я решил звать мужчину помоложе. И самого молодого я нарёк просто Молодым. Славная компания получилась: Седой, Молодой, Седой-Младший, Яра и Кло. Подборка — огонь.

А Цербером Дети Подземки звали точку, находящуюся приблизительно под центром города. Ничего напоминающего трехглавого пса там не было, но место считалось главным входом в Подземное царство и служило ориентиром для подобных случаев.

— А где человечек твой находится? — спросил Молодой.

Сразу после вопроса он протянул мне флягу с водой. Я жадно припал к ней и, выдохнув, ответил:

— Тринадцать минут на восток от Цербера.

— В сорока минутах на юг расположилась одна община, — поведал Молодой. — Не совсем по пути, но и отклоняться много не придётся. Наверняка у них что-то есть.

— Благодарю, — слегка поклонился я ему. — И вас, — повернулся я к Яре. — Вас всех, — добавил я для остальных.

Они кивнули и перевели взгляды на огонь. Я немного постоял с ними, отдыхая телом и душой. Всё, что произошло со мной в Верхнем Мире, отхлынуло и уступило место безмятежности. К сожалению, из-за того, что я не был Ребёнком Подземки в полной мере, чувство свободы от беспокойств не держалось долго. Я не мог его удерживать, потому что начинал задавать сам себе вопросы: «А нормально ли это — быть настолько беспечным? Разве можно так ясно знать, что тебе нужно? Нельзя-нельзя летать на глубине. Взлетать вниз — это противоестественно».

Но даже нескольких минут мне хватило, чтобы зарядиться беззаботностью и продолжить путь, зная, что я всё смогу. А если не смогу, то мне есть куда идти. Есть, куда можно смело падать. Туда, где специально для меня подложили подушки.

Седой заговорил:

— Тьма и огонь. Как две настолько разные вещи могут быть в одинаковой степени нашими соратниками? А для кого-то и спасителями.

Я оценил манеры Седого. Мудрый мужик. Светские беседы ни о чем были не сказать, что привычным делом при встречах Детей Подземки, но имели своё место. Они не порицались и не поддерживались. Всё зависело от встретившихся Детей и от того, как они посчитают нужным закончить встречу.

Я уже понял, что помогшие мне были не из разговорчивого типа, и я это уважал. Но они были чертовски мне интересны, и я жуть как хотел переброситься с ними парой фраз. Всего парой. Этого будет достаточно, чтобы я копнул немного глубже, но и не показался навязчивым. Навязчивость здесь наказывалась.

Вот Седой меня и прочитал, и заговорил сам, оказав мне тем самым услугу.

— Тьма — наш дом. Огонь — наш дворецкий. Все служат нам, оберегают нас. Почему они согласились работать вместе, если они разной природы?

— Вот так вещи и заведены, — сказал я. — Как кофе с молоком. Одно чёрное, другое белое, а вместе рождают аппетитный оттенок.

— Любишь кофе? — спросила меня Яра.

— Ага. Оно меня догоняет.

— Тогда тебе точно в общину надо, — сказал Молодой. — У них этого добра хватает. Скажи, что Захар передаёт им привет — тебя вмиг угостят.

— Понял. Захар — это ты?

— Ага.

— А я Бостон.

— Ага.

Кло достала из сумки куски хлеба, смоченного в бульоне и высушенного, и раздала каждому из нас. Мы молчали и жевали.

Я разглядывал Седого человека. Было в нём что-то знакомое. Интересно, я уже его встречал? Недавно точно нет, я бы помнил. А вот на ранних этапах моего обучения — может быть.

Но остатки маны утверждали, что я видел его впервые. Но тут же Система подталкивала мне смутные воспоминания, которые вроде как были связаны с ним. От воспоминаний пахло, как от привидевшейся мне синеволосой девушки с татухами — машинным маслом, новой техникой и той же сыростью подземки. Я почему-то мог легко сложить образ девушки и образ Седого, как два кусочка одного паззла, но я знал, что это не так. Седой — вот он, передо мной, а девушку я видел впервые, хоть почему-то был уверен, что она моя знакомая. И с воспоминаниями о ней мой мозг меня, скорее всего, обманывал.

— Простите, — не выдержал я. — Мы не встречались?

Седой не оторвал глаза от огня. Он уже осматривал меня и хорошо запомнил.

— В этом мире — нет, — сказал он. — А вот в том, другом — может быть.

Я пытался припомнить, встречал ли я его на поверхности. Может, он жил на моём районе? Или в клубешнике каком-нибудь я ухватил его лицо из общей массы? Нет, эмоции о нём были те же — сырость, машинное масло, техника.

— Может быть, — согласился я. — А как вас зовут?

— Велор, — терпеливо ответил он. — Велор Дайконовский.

«Дайкон». Слово врезалось мне в висок так же, как возникший образ девушки некоторое время назад. Я закачался и чуть не упал. Все пятеро перевели на меня взгляды.

— Тебе пора идти, Бостон, — сказала Яра. — Не то не успеешь дойти даже до общины.

— Угу, — согласился я. — Потопал я. Ещё раз спасибо.

— Стой! — сказала Кло.

Она достала бутылку с водой и ещё один кусок хлеба. Я понял, что это не для меня, но Велор всё равно пояснил:

— Передай кому-нибудь нуждающемуся в пещерах.

— Сделаю.

— А это для тебя.

Яра уже заканчивала наматывать ткань на палку. Она плеснула на неё из длинной цилиндрической ёмкости и опустила конец в бочку с огнём. На конце палки запело пламя. Она протянула мне факел. Я не стал отказываться. Да, я восстановил немного маны и теперь вижу в темноте очертания нужной тропы и все опасности в виде ям и ловушек. Но спиртное действовало на меня недолго и было в целом ненадёжным эликсиром.

Я прощался и в последний раз заглядывал в их глубокие глаза с мерцающим огоньком и запоминал лица, окаймленные длинными волосами. Захар, Яра, Велор, Кло и Седой-Младший. Его имя я спрашивать не стал. Все предыдущие любопытные вопросы хоть как-то оправдывались, но этот выходил за рамки. Седой-Младший — вполне себе хорошее имя, под которым его лицо будет храниться в моей голове.

Я вежливо поклонился им и захромал в темноту.

Глава 13. Община

Я шёл по туннелям, рассматривая стены. То и дело попадались странные рисунки и стрелки, указывающие в разные направления. По стрелкам двинулся бы лишь заблудший новичок и был бы навсегда поглощен Подземельем, ведь почти все они вели в никуда, заставляя ходить кругами. К моменту, когда слепо следующие им это понимали, было уже поздно. Или кому-то везло, и он случайно набредал на выход, после чего был уверен, что его спасли именно указатели. Если он решал вернуться на разведку и снова пытался выбраться, следуя им, то его ждал пиздец. Последний пиздец в его жизни.

Детям Подземки ориентиры были не нужны. Всё хранилось у них в голове, а где не было знаний, на помощь приходила интуиция.

Стрелки рисовали для тех, кого Подземка уже приняла, но ещё не сделала своей частью. Не прошедшего Инициацию могли отправить из одной общины в другую обменяться товарами, а он мог заблудиться в пути. Тогда он искал стрелки, рядом с которыми был нарисован символ нужной ему общины. Но общины часто переезжали, символы рядом с ориентирами стирали, и одинокие стрелки становились неактуальны, отправляя следовавших им в никуда. Об этом знали Дети Подземки, но не знали случайные заблудшие, идя в пустое место, где уже давно не жили люди. Такая вот печальная хуйня.

Спустя пятнадцать минут ходьбы я наткнулся на висящую на стене верхнюю половину человека. Видок у остатков мужика был что надо. Его руки пригвоздили к стене, тремя болтами каждую. Нижняя часть отсутствовала начиная с живота. Сквозь раскромсанные края проступали рёбра, а позвоночник свисал вниз, как хвост головастика. Длинные волосы опали вниз, скрывая его лицо.

Я не стал к нему приближаться. Я уважал трупы. Человек отправлен на покой, так пусть его пустая оболочка разделит эту участь.

Я огляделся по сторонам в поисках нижней части туловища, но нашёл лишь хаотичные кровавые следы. Спиртной Интерфейс запутался и не мог решить точно, каким образом человека лишили нижней части тела. Он то показывал мне картины того, как ему сначала отрубили её, а потом прибили верхнюю часть к стене, то сбивался на кадры, где его сначала прибивают к стене, а потом вспарывают живот. То вообще проскакивали картины того, как его прибили целого, намазали ноги приманочной смесью и оставили в таком состоянии. Приманочную смесь использовали для охоты на местную живность. И вот для таких казней.

Не знаю, какую ошибку совершил человек, но я уверен, что его казнь соответствовала проступку. Я тем не менее отсалютовал ему. Он уже расплатился за содеянное и был помилован.

Я вспомнил бурые пятна на клинках пятёрки в ППП. С ним вполне могли разделаться и они. Половина человека висела прямо на территории, которую мне очертил Седой-Младший, когда я спросил, где их искать. Уточнять у них это при встрече я, конечно, не стану.

Я услышал гудение общины издалека, минут за пять до того, как дошёл до них. Дети Подземки не были шумным народом, но в пещерах было настолько тихо, что нормальная громкость голосов разносилась на пару минут ходьбы во все стороны. Это если говорил один или двое, а если количество человек исчислялось парой десятков, то явление можно было называть грохотом.

Община расположилась в просторной пещере в четырёх минутах от основной дороги.

«Опасность!»

Бедная Система пыталась исправно работать даже на таком хилом топливе, как Живой Коктейль, он же Живая Жидкость, он же Коктейль Живости, более известный как алкоголь. Частично она была права, опасность мне действительно грозила. Но ей не хватало энергии, чтобы рассчитать то, что делать мне было нечего. Никаких вариантов предлагать не нужно, предупреждать меня тоже не стоит. Единственное, что я могу сделать — это быть самим собой, и только тогда я получу в общине помощь и покину её живым.

«Опасностью» Система нарекла двух человек, шагнувших мне навстречу. Мужчина выбил у меня из рук факел, а девушка ударила мне в живот, заставив согнуться. Я не сопротивлялся. Специально разжал пальцы, чтобы мужчине было удобнее отобрать у меня факел и сымитировал полученный от удара девки урон. Хоть на деле она не нанесла мне особого вреда, я оценил её навыки. Била она совсем не «как девка». Да, в здоровом состоянии я бы её, наверное, даже не почувствовал, но после попадания в аварию моё тело советовало мне с ней не связываться. Хороша парочка. Хорошие бойцы.

Мужчина потушил факел и в опустившейся тьме спросил:

— Местный?

Лгать не стоило и не было смысла.

— Не совсем.

— Оно и видно. Заблудился?

— Зашёл передать привет от Захара.

Глаза смирились с потухшим факелом и немного привыкли к полутьме. Свет из общины путешествовал по стенам до поста охраны, где меня сейчас тормознули, и я мог видеть очертания лиц тех, кто меня встретил, и их вращающиеся белки. Я видел, как они переглянулись после произнесенного имени.

— Ты был в ППП? — спросила девушка.

Я кивнул.

— Ранен?

— Они меня подлатали, но мне нужно кое-что у вас одолжить.

Парочка решила, что меня можно провести в лагерь.

— Вооружен?

— Да.

— Давай сюда.

Я вложил в широкую ладонь мужчины пистолет. Система негодующе завопила, сообщая о безоружности и необходимости восстановления боеприпасов. Дурная. Но всё же моя. Как любимая девушка, которая перепьёт и несёт пьяный бред. Потом блюёт, отсыпается, похмеляется и к вечеру уже как новенькая. Макияж, каблуки, ногти с прибабахом, прическа из салона. Готова служить, ублажать тебя и помочь советом. Только для начала угости её не дешевым пойлом, а благородным напитком. А ещё лучше забей ей косячок с хорошим сортом.

Они повели меня вперёд по туннелю. На подходе к лагерю девушка открыла рот и издала шипящий звук. Мы повернули и со всех сторон ударил свет. Факелы висели на стенах и освещали палатки, бочки, коробки, тюки, столы и стулья. Последние два типа мебели были сделаны из чего попало. Ножки могли быть железными, а сам стол деревянным или наоборот. Стулья могли быть коробкой, к которой приделали доску с мешковиной, сделав спинку.

Все жители, предупрежденные шипением девушки, уставились на меня. Детишки с любопытством рассматривали пришельца, а взрослым было почти всё равно. Они посмотрели на меня секунд пять, узнали обо мне всё, что им требуется, и вернулись к своим делам.

Парочка повела меня сквозь лагерь. Дети расступались, пропуская нас, и шли следом, разглядывая меня со спины. Они шептались между собой, обсуждая, почему меня ведут к лидерам. Для суда и последующей казни? Если да, то каким образом приговор приведут в исполнение? Сбросят в Яму, чтобы ублажить Подземелье, или отрубят руку и ногу и оставят где-то на глубине, дав шанс выжить?

Мы прошли мимо спальной зоны. Здесь встречались даже полноценные кровати, видимо, для старших жителей, но в основном это были раскладушки, лежаки или простые матрасы. В некоторых местах в стенах были выдолблены трёхуровневые отверстия высотой в полчеловека и длиной в целого. В них спала молодёжь, способная легко взбираться наверх и умевшая спать на неровностях пещерного камня.

Кругом горели костры, спасающие общину от низких температур. Деловитые повара готовили на нескольких из них обед. Судя по запаху, в котлах варили бульон из спалакса, более известного как слепыш обыкновенный.

Ещё одним сильным запахом был аромат готовящегося кофе. Не соврал видать Захар.

Меня подвели к группе из четырех человек, которые о чем-то переговаривались возле одного из костров. Едва мы приблизились, они остановили беседу и повернулись к нам.

— Он пришёл из ППП, — доложила девушка. — Передал привет от Захара.

— Он не местный, но Посвященный, — добавил мужчина.

Из четверых одна была немолодой женщиной, а трое мужчинами. Молодой юркий паренёк-блондин, мужчина средних лет, непривычно гигантский для этих мест, и невидящий старец. Потеря зрения — обычное дело для тех, кто прибыл сюда давно, и кто долгое время находился здесь один, редко видя свет костров и факелов.

Каждый, кроме юного парня, носил на шее висящий на верёвке знак общины, сделанный из кости. В костяной квадрат были заключены линии, в которых угадывались человек, змея, кинжал и факел.

— Привет! — неожиданно звонко произнёс юркий паренёк. — Я Степан! Тебе нужна помощь?

Мужчина средних лет одёрнул его своей широкой рукой. Паренёк явно был не новичок, но и не бывалый Ребёнок Подземки. Тьма ещё не окутала его внутренний огонь, и он продолжал вести себя без кротости, с лихим энтузиазмом. Тем не менее, раз община приняла его в свои ряды, а её лидеры стали его наставниками, Подземелье что-то в нём нашло. И я частично углядел это в нём тоже.

Одёрнутый мужчиной Степан смиренно сделал шаг назад. Мужчина обратился к парочке:

— Айя, Ворон, возвращайтесь на пост.

Они, поклонившись, удалились.

— Тепло они тебя встретили? — усмехнулся Степан.

Мужчина тяжело посмотрел на него.

— Да всё-всё, мастер Игорь. Я понял, молчу.

Женщина шагнула ко мне. Они все четверо издалека увидели, что я себя еле несу, а теперь она ещё и заметила, что я неестественно держу левую руку. Она осмотрела ранение.

— Ну да. ППП для таких вещей не предназначен. А наш целитель поднялся наверх для сбора трав. В лагере остались лишь его ученики. Талантливые ребята, но за уровень их мастерства я не ручаюсь. Если не сможешь двигать пальцами после их вмешательства — не обижайся.

— Спасибо, — поблагодарил я её за предложение. — Но ранение пусть остаётся нетронутым. Я к вам по другому вопросу.

— По какому же? — спросил Игорь.

Я едва открыл рот, чтобы ответить, когда невидящий старец повёл носом и спросил скрипучим голосом:

— Что это у тебя в кармане?

Степан заинтересованно подпрыгнул.

Я вытащил из кармана кусок смоченного в бульоне хлеба. Старик протянул руку и взял его из моей руки. Он почти не промахнулся, хоть и был незрячий. Уши и нос заменили ему глаза. А слух и обоняние внизу прокачивались очень хорошо. И когда перегорали очи, выходя из строя, нос и уши, радуясь, что потеряли конкурента, полностью отдавали себя в распоряжении носителя. Рано или поздно перегорали и они, но у старика с ними пока всё было в порядке.

Он поднёс кусок к носу, расширил ноздри и втянул в себя запахи трав бульона, подарившего свои молекулы хлебу.

— Знаю этот рецепт, — сказал он с теплотой. — Кло.

Я хмыкнул с уважением. Я всегда мог по достоинству оценить особые навыки и умения других, если они были способны на то же, что и я под Дурью, но безо всяких веществ.

— Действительно, — сказал я. — Она была на ППП.

— Значит, наш Захар в хорошей компании, — сказал старик. — Я встречал её много раз, но запах навсегда запомнил ещё с самой первой встречи. Это было давно. Сталактит и сталагмит в розовой пещере ещё не объединились в Большой Сталагнат. Я совершил ошибку, меня изгнали из моей первой общины и отправили в Долину Пещер Забвения, чтобы Подземелье решило мою судьбу. Мне удалось оттуда выбраться, но на это ушло несколько дней, и кружка воды с коркой хлеба, что мне дали с собой как Последний Дар, уже закончились. Я лежал в туннелях и ждал, пока Тьма заберёт меня навсегда.

Старик повернул своё лицо к горящему костру. Наверное, он не лишился зрения полностью и видел пятна света или блики посреди полной темноты. И пробивающийся сквозь тьму свет пламени костра напоминал ему пришедшую тогда на выручку Кло.

— Она была ещё девочкой и путешествовала по подземке вместе с матерью. Они не из здешних систем, ты знал? Ну да, откуда бы. Они пришли с другого конца континента. Покинули дом, когда Кло была младенцем, и дошли досюда, когда она уже стала почти подростком.

Старец разговорился, но Игорь его не одергивал, как Степана. Может, уважал возраст, а может, заинтересовался историей, как и мы все.

— И именно здесь они нашли свой приют, и это спасло мне жизнь. В тот день я был накормлен этим чудесным хлебом, который восстановил мои силы. В тот день я был рожден во второй раз. Уже новым человеком. Долина Пещер Забвения и Кло с её матерью стали моими Перерождателями.

Он вернул мне хлеб.

— Надеюсь, Кло твоими руками даст второй шанс кому-то ещё. Если не встретишь никого по пути, то просто оставь его в туннелях, чтобы кто-нибудь нашёл его позже.

— А животные?

— Животные к нему не притронутся.

Я понимал, почему он отзывается о Кло и хлебе с такой теплотой. Она действительно готовила его по особому рецепту. Яра замедлила уменьшение моего ХП обработкой ран, а Кло усилила эффект, угостив меня едой. Я почти не чувствовал боли, был спокоен, уравновешен и ничего не боялся.

— Игорь, Степан, Хаши, Елена! — протараторил имена подбежавший мальчонка. — Обед дают!

— У тебя есть время? — спросил меня Игорь. — Или твой вопрос нужно решить прямо сейчас?

— Есть, — сказал я, ещё раз благодаря про себя ППП. — Можем поговорить за едой.

Глава 14. Слепыши и Кристаллы

Мы двинулись в обеденную зону.

— А как тебя зовут? — спросил поравнявшийся со мной Степан.

— Бостон.

— Салют, Бостон! Как дела наверху?

Только подмастерья задают такие вопросы. Они не поднимаются на поверхность до тех пор как не пройдут Инициацию. А когда пройдут, то им становится всё равно. К Верхнему Миру они начинают относиться равнодушно, просто как к месту, где можно добыть недостающие запасы.

— Наверху по-всякому, — ответил я, вспомнив, как смял машину вместе с ментами в ней, а потом застрелил ещё одного.

Степан поглядел на ранение.

— Сегодня, видимо, не очень, — сказал он. — Но это ничего! Всяко бывает.

— Про вирус вы, конечно, слыхали уже?

— Да. Все общины предупредили, велели охотниками действовать наверху аккуратнее. Мы сначала напряглись, но, как показывает практика, риск заразиться у них небольшой. Там, где они бывают, скопление Верхних не такое плотное.

Я представил Детей Подземки в голубых медицинских масках и чуть не заржал. Черные ещё куда ни шло, но голубые? Хохма!

— Это хорошо, что ты встретил Захара, — сказал Степан. — Он отсюда. Точнее, вырос в другом месте, а тут провёл несколько лет. Но потом ушёл, решив, что жизнь коммуны пока что не для него. Я сам здесь недавно и не застал его, когда он тут ещё жил, но он часто заходит в гости.

— Захар говорил, у вас тут кофе дохрена.

Степан закивал.

— Ага! Каждая община славится каким-то товаром, и у нас это кофе и курица. Охотники пока не берут меня наверх, но обещали потом показать, где они добывают это добро.

Мы подошли к столам.

Все дети поднимались со своих мест, чтобы рассмотреть меня ещё раз, и их родители насильно усаживали их обратно и одним всего лишь взглядом делали замечания. Я подумал, что у Игоря и Степана похожие отношения, но это, конечно, было не совсем правдой. Родитель может быть наставником, а наставник может заменить родителя, но здесь внизу чаще всего Наставник являлся именно Наставником с большой буквы. И если родитель становился Наставником своему ребёнку, то он переставал быть ему родителем. Никакое, даже самое жесткое воспитание членов семьи не могло пойти в сравнение с методами обучения Наставников.

Лидеры сели в разных местах. Елена ушла куда-то в конец, Степан упрыгал к такой же молодежи, как и он. Я думал, что Хаши сядет с остальными стариками, но он сел рядом с детьми, что сидели без родителей. Сироты, понял я. А Хаши их Воспитатель. Нет, не Наставник, а просто Воспитатель. Разница заключалась в способах объяснения вопросов и мерой присмотра за со своими подопечными. И Хаши, как Воспитатель, несмотря на свою незрячесть, приглядывал за своими учениками лучше, чем их Наставники.

Я сел рядом с Игорем. Он занимал собой сразу два места на скамейке. Угощали сегодня не только слепышом, но и курицей. Каждому подавали блюдо, исходя из предпочтений жителей общины. Кто-то вырос на курице и не любил слепыша, а кто-то, попав в общину, так и не привык к курице после десяти лет охоты во Тьме на грызунов.

Мне подали слепыша. Отлично, вспомним былое. В особо тяжкие моменты под землей мне приходилось охотиться на этих малышей. Под Дурью они были вполне ничего. Удовлетворяли разожженный марихуаной аппетит так, будто их для этого природа и задумала. Один грызун сходил за закуску, двумя можно было перекусить, пятеро шли за легкий обед, а после поедания восьми я лежал и осоловело ковырялся в своих зубах их длинными резцами.

Я с удовольствием съел суп. Лапша была дерьмовая, но мясо и приправы были вполне ничего. Повара, наверное, как и целитель, тоже ходили наверх за травами и специями.

Из напитков подали воду в пластиковых стаканчиках и кофе в глиняных кружках.

Кофе пили даже дети. Они дули на недавно снятую с костра жидкость и потягивали её, как сорокалетние финансисты из Верхнего Мира.

Игорь доел, поцокал зубами, почмокал губами, отодвинул от себя тарелку и спросил вполголоса:

— Что тебе нужно, если не медпомощь?

Я отхлебнул кофе, прежде чем ответить.

— Если быть точнее, мне и нужна медпомощь, просто не хирургическая.

— А какая?

Я помедлил.

— Не жмись, — велел Игорь. — Прямота и смелость, не забыл?

Одно из главных правил общения в Подземке из головы не выкинешь. Я по своей увёртливой натуре первое время забывал его там, где мне это было выгодно, так мне быстро напоминали, что к чему.

— Мне нужно вещество с определенными свойствами. Специи улучшают мои природные способности, и мне нужно что-то, чтобы добраться с ранением до выхода. Я же не чистый подземец. Не был бы ранен — другое дело, а так могу и не дойти. К тому же жизнь медленно уходит из меня, и вещество поможет мне и с этим.

Игорь задумался.

— То есть, тебе нужна любая специя?

— Я не в той позиции, чтобы выбирать, но если у вас есть сильный обезбол, то было бы супер.

— Нет, — покачал головой Игорь. — Такие препараты сейчас в дефиците, а наш целитель вернется с новыми запасами неизвестно когда. Моим людям они могут понадобиться в любой момент. Я не поставлю под угрозу жизни своих жителей.

— Понимаю, — сказал я. — Спасибо, что приняли.

Я начал подниматься.

— Стоять, — велел Игорь. — Есть другие варианты.

Я присел обратно.

— Я потому и спросил, любая ли специя тебе подойдёт, а ты со своим обезболом меня перебил. Наш целитель — талантливый Травник и Мастер Пещер. Он готовит зелья для Инициации и кое-что простое для нас, жителей. Так, для забавы и развлечения.

Отличные новости! Я аж заёрзал.

— Зелья для Инициации тебе, конечно, не подойдут. В твоём состоянии это верная смерть. А вот остальное… Хм. Думаю, вполне сгодится. Тем не менее есть несколько «но».

— Говорите.

— Подземный Кодекс велит ППП и общинам прийти на выручку каждому нуждающемуся в срочной помощи Ребёнку Подземки. У тебя вроде бы похожий случай, и тем не менее ППП подлатали тебя так, что у тебя есть шанс выбраться и без веществ. Плюс ты не чистый подземец, а всего лишь Посвященный, и соответствующую помощь ты уже получил. Действовать свыше будет ошибкой с моей стороны. Подземелью это не понравится.

— Как же быть? — спросил я, зная, что Кодекс нарушить он не может.

— Мы можем обменяться нашими благами. Разумеется, не символично. Коробок спичек за лекарство здесь не прокатит.

Я быстро придумал, на что я могу выменять специю. Предмет, без которого я стану слабее, но на чаше весов он уступал Дури.

— Ваши люди обезоружили меня на входе. Мужчина, как его, Ворон, да? Ворон забрал мой пистолет. Думаю, ствол будет полезной для вас штукой.

— Вполне, — согласился Игорь и окликнул какого-то шкета: — Долган!

Он приблизился к нам, ожидая приказа.

— Скажи Карапетову и Идраку, чтобы шли подменили Ворона и Айю, а тех отправили на обед. Воронпусть подойдёт ко мне.

— Есть.

Спустя минуть пять к нам приблизился Ворон.

— Его оружие у тебя?

— Да.

— Давай сюда.

Ворон положил пистолет перед ним на стол. Игорь махнул головой охраннику, отправив того обедать. Он едва взглянул на оружие и протянул мне ладонь.

— По рукам.

Он даже не подержал ствол, не проверил его, не разобрал, не посмотрел количество патронов. Наверное, он не особо разбирался в этом деле или предпочитал, как и многие в подземке, холодное оружие.

— Этот пистолет не из лучших, — предупредил я. — Может заклинить в ненужный момент, и его уводит после выстрела. И обойма неполная.

Игорь махнул рукой.

— Сойдёт.

Я пожал ему руку, и огонь в факелах задрожал, показывая, что Подземка засвидетельствовала наше соглашение.

— Степан! — позвал Игорь своего ученика.

Парень с готовностью соскочил со своего места и подбежал к нам.

— Отведи его к Шурику. Скажи тому, чтобы угостил кристаллами.

— Понял! Айда, Бостон.

Он повёл меня в другой конец пещеры. Мы прошли мимо детей, играющих черепом. С игрушками здесь была беда, поэтому младших развлекали специфично. Одна чумазая девчушка своими ручками щёлкала челюстью черепа и озвучивала его:

— Йааа ЗаблудшЫй Верхний! Спаси меня подземец, о, спаси!

Играющий с ней мальчишка воротил от черепа нос.

— Я вижу, что у тебя под кожей, Верхний! И мне то не по нраву! Подземке такие не нужны!

Девочка драматично широко раскрывала черепу челюсть и издавала душераздирающий крик.

Степан сквозь проход вывел меня в пещеру поменьше. Больничный блок.

— Шурик, — кивнул он подмастерью лекаря — длинному и худому юноше. — Это Бостон.

— Ага.

— Игорь велел угостить его кристаллами.

— Лады.

Шурик, не вставая из-за своего стола, протянул свою руку на полки, выдолбленные в стенах. Рука была длиной в половину Китайской Стены, поэтому ему не составило труда пошурудить среди вещей на полках и отыскать там нужные ингредиенты.

Он вытащил несколько пакетов и баночек, взял лист бумаги и стал выкладывать на него их содержимое.

— Юзал когда-нибудь? — спросил он меня.

— Не раз.

— И всё же. Эту штуку изобрёл наш мастер. Это не обычная жрачка.

— Я необычный жрун.

Шурик покосился на меня, чтобы убедиться, что я произнёс это искренне и без высокомерия. Успокоившись, он смешал несколько трав и раздолбил кристаллы. Он устроил всё это на булку чёрствого хлеба и подержал над горелкой. По пещере разнёсся холодный аромат, отдающий химозными нотками.

— Угощайся, — Шурик протянул мне бутер.

Они со Степаном с интересом наблюдали, как я откусываюкусок.

— Как оно? — спросил Степан.

— Хорошо идёт? — добавил свой вопрос Шурик.

Я прислушался к себе и ко своим ощущениям. Химка щекотала горло и поселяла в носоглотке вкус жжёной пластмассы, но в целом заходила неплохо. Легкие наполнила прохлада, распространяющаяся на все тело, приятным морозом захватывая живот, пах и ноги. Мои пальцы слегка задрожали, а вместе с ними и бутер.

— Ооох, — выдохнул я дым. — Хорошо пошло.

Шурик удовлетворенно ухмыльнулся. Я протянул хлеб Степану.

— Нет, — отказался он. — У меня ещё позже занятия с Игорем.

Тогда я вернул бутер Шурику. Он подбавил кристаллов, и мы с ним похавали ещё немного.

˚Шурик˚

Ученик Подземного Целителя17 ур.

Система вернулась, но её Интерфейс поменял свой дизайн. Теперь полоски маны и ХП на манер повилики окутывали тёмные веревки. Возле маны появилось графическое изображение вращающегося кристалла, а возле ХП — сердце. Не такое, каким его рисуют в валентинках, а такое, что лежит на прилавках черных рынков.

Я посмотрел на Степана.

˚Степан˚

Будущий Лидер Кланов Подземки21 ур.

Имя Степана подсвечивалось зеленым, определяя его, как союзника, в то время как Шуриковское оставалось серым, определяя в нём нейтрала.

— Уф, благодарю, — я поднялся. — Вот теперь можно жить.

— Стой. На, на память. Мы всем это дарим после первой хавки. С почином так сказать.

Шурик взял один из кристаллов, слегка огранил его ножичком, сделал в верхней части дырку и просунул внутрь пожухлую верёвку.

— От души, — поблагодарил я и надел украшение себе на шею.

Степан вывел меня наружу и проводил до выхода.

— Всё есть? — спросил он меня.

— Ща глянем.

Я похлопал себя по карманам. Бутылка воды и хлеб Кло для нуждающихся на месте. Телефон в потайном кармане под штанами.

— Не стремайся, — строго сказал мне Степан. — А факел?

— На входе забрали. Да я под кристаллами могу обойтись и без него.

— Да оставь ты.

Степан издал шипящий звук. К нему сразу подбежало трое пацанов.

— Сбегайте узнайте у Ворона или Айи, где факел нашего гостя.

Пацаны унеслись.

— А оружие? — спросил Степан.

Я не стал ему рассказывать о совершенной сделке. Если Степан спрашивает, значит, он не наблюдал за нами в этот момент. Он всё равно узнает обо всём после от Игоря. А мне не хотелось это озвучивать, а то получилось бы как с факелом. «Хнык-хнык. Мой ствол забЛали! ВеЛните ствол!». Пистолет я отдал по своей воле, и он мне действительно не был так нужен, как мана, хотя оружие никогда не было лишним в туннелях.

— Нету оружия, — сказал я.

Степан сунул руку в карман и достал нож-бабочку.

— На, держи. Он всё равно у меня больше для забавы. Игорь уже учит меня пользоваться кинжалом.

Мне и так здесь сильно помогли, и злоупотреблять гостеприимством я не хотел, но отказ от подарка мог обидеть или даже сойти за оскорбление.

— Спасибо, — сказал я и принял бабочку.

Я по привычке раскрыл её и поиграл с ней, заставив танцевать в моих пальцах. Система предупредила меня, что у неё слабая заточка.

— О, видишь, — с удовлетворением сказал Степан, наблюдая, как я умело верчу её. — В твоих руках она лучше смотрится.

Прибежали пацаны с факелом. Мне обновили тряпку и долили сверху новой горючей жидкости, и теперь факел пылал ещё ярче, и его пламя поднималось выше.

— Был рад знакомству, Степан. До встречи!

Мы пожали пятаки.

— Заходи в гости, — дружелюбно сказал он.

Удачи в Инициации, подумал я про себя. Вслух я этого говорить не стал. Я не подземец, чтобы разговаривать с ним таким тоном, пусть Степан и отнесся ко мне с теплотой. Да и удача ему была не нужна. Я не сомневался, что он пройдёт все испытания и из него получится отличный Ребёнок Подземки.

Я в последний раз обернулся на общину, оглядел всех жителей, кто был в моём поле зрения и покинул пещеру.

«Спасение утопающих дело рук Детей Подземки (но не всегда)»

Квест успешно выполнен!

Получен новый предмет:

Кристалл-Талисман-Стильная Подвеска

Союзники: +1

Открыты новые локации:

ППП Велора Дайконовского (постоянно движется)Община Игоря, Степана, Елены и Хаши (может переехать)

Открыта новая Специя:

Кристаллы Мастера Пещер.

Восприимчивость:

Кристаллы Мастера Пещер +1

Я хотел прочекать информацию по квесту «Разбой на Маленькой Дороге», но Система говорила, что отчёт ещё не был готов. Мне не хватало данных. Ничего, доберусь до Киры и от неё позвоню всем — Домыслу с Доцыком, Губеру, Ольке — и выясню полный расклад. Здесь всё равно присутствие мобильной сети было на том же уровне, что присутствие солнечного света.

Привыкая к новой Специи, рисующей мне рунические символы на стенах пещеры рядом с другими рисунками, я пошёл в сторону подземных систем, которые приведут меня к Кириной квартире.

Я держал факел в здоровой руке и был готов в любой момент отбросить его и выхватить нож-бабочку — подарок старины Степана.

В туннелях я мог встретить кого угодно.

И что угодно.

Глава 15. Дорога к Кире

Кристаллы Мастера Пещер действительно были необычной специей. Выведший формулу лекарь создавал её по своему образу и подобию, и она вставляла соответствующе. Походя на характер Ребёнка Подземки, она была так же мрачна, спокойна и контролировала ситуацию. Она была готова преподать тебе урок, поэтому ты держал себя в узде, и была готова подставить плечо, и потому ты чувствовал поддержку.

Не нарушай Кодекс, шагай ровно к выходу, и будешь в поряде, — говорила мне она.

Дурь вела меня тропами, про которые я не знал, хотя, вроде, гулял в этом секторе несколько раз. Она как экскурсовод обращала моё внимание на интересные рисунки и рассказывала историю их происхождения.

На одном изображении, нарисованным чем-то очень похожим на дерьмо, была изображена парочка, держащаяся за руки, а у их ног стоял ребёнок. Вместо глаз ребёнка были иксы. Икс — это вот эта хуйня —> «Х». (это я для тех, кто алгебру прогуливал. Не для тебя, умник!).

Под рисунком, прямо на стене, вывелось системное сообщение с его историей.

Счастливая пара — почти не пиздабол и совсем не шмара, вчерашние Верхние — решили связать свою жизнь с Подземельем. Девка забеременела ещё наверху, денег на нормальную жизнь там у них не было, ничего их там не держало, вот они и спустились сюда. Вроде у кого-то из них то ли брат, то ли сестра ушли под землю некоторое время назад и предлагали им здесь приют.

Их сын родился во Тьме, о жизни наверху знал лишь со слов родителей и то, что мешало бате с мамкой стать истинными подземцами, ничуть его не тревожило. Во время одной из прогулок мать и нанесла этот рисунок, пытаясь завлечь ребёнка в творчество. Но малец видел Высокое в другом.

Ему стукнуло десять, когда отец нарушил Кодекс. Мальчишка, уже получивший от Наставника свой первый клинок, казнил отца, когда тот спал. Мать на фоне всей хуйни сошла с ума, и община вынесла вердикт, что она «не прошла проверку глубиной». Ей выдали Последний Дар и отправили в Долину Пещер Забвения, предоставив Подземелью решать её судьбу.

Никто не знает, что случилось с матерью и сыном в дальнейшем, но кто-то подрисовал пацану иксы вместо глаз на этом рисунке.

Пиздец жуть, Бостон, скажи же?

Да нет, бывает и похлеще. И Система думала так же, а последнее предложение — это просто прикол с её стороны. Она всё-таки, хоть и на кристаллах, а всё же с травкой.

Она остановила меня возле ещё одного рисунка — два неведомых зверя стояли рядом друг с другом и возле них был нарисован человек для сравнения размеров. Один зверь был больше человека в два раза, другой где-то в полтора. Оба зверя были смесью бульдога с носорогом, но разных видов. У одного были четыре рога, у второго всего один, но у второго были когти размером с трассу «Москва-Владивосток», а у первого всего лишь «Москва-Красноярск». Зато у первого был елдак размером с коготь второго, но у второго свешивался язык с три-четвёртых елдака первого.

Под каждым зверем уходили вниз чёрточки. Их набралось уже по несколько рядов для каждого. Система объяснила мне, что я вижу голосование за то, как выглядит Пещерный Мудак. Опять ржёт. Я знал, что его называли по-всякому: Пещерный Йети, Большой Крот, Глубинный Человек, Челопыш, Слепой Мэн, Манда с Ушами, Великанчик.

Это чудо-юдо встречали на глубинах подземцы, но каждый описывал его по-разному. Вот на этой почве и появилось голосование. Собрали два образа с наиболее часто встречающимися чертами, чтобы выяснить, как же он на самом деле выглядит. Сдаётся мне, учитывая почти равенство голосов между двумя собирательными образами, что все голосующие правы, и где-то в туннелях бродят несколько еблищ с каждой отличительной чертой, что тут собрали всего в двух.

Я миновал ещё одну инсталляцию — Стену Языков. На ней (неожиданно!) были вывешены десятки языков, вырванные у тех, кто много и неправильно болтал. Если ты рискуешь раскрывать пасть по кулдауну, то делай это правильно. Вот, например, как Степан. А трёп ради трёпа, предательство, оскорбления, сплетничество наказывались лишением тебя речевого органа.

Кристаллы усилили мои органы восприятия, в частности слух, поэтому я чувствовал себя свободно. Я слышал всю область вокруг себя на несколько минут вперёд и обходил скопления подземцев. Встречать кого-то ещё у меня не было настроения. Я за сегодня исчерпал свой лимит произнесённых слов примерно на неделю вперёд. А мне ещё трындеть с Кирой и со всеми своими остальными сообщниками по телефону.

В соседнем туннеле раздался дикий крик, а затем его издавший заумолял о пощаде. За ним последовал ещё один крик, но уже удаляющийся вниз. Кого-то сбросили в Яму.

Да упокоит Подземка его душу.

***

Где-то впереди, в проходе, по которому я шёл, стали раздаваться пыхтяще-рычащие звуки. Зверь? Нет, вот раздалось бормотание. Люди.

Судя по странным звукам, это были не Дети Подземки. Подземцы так себя не вели. Даже спуская вниз тяжелые запасы, они не пыхтели, а кротко выдыхали через нос.

Чтобы обойти этих ребят впереди, мне бы пришлось возвращаться назад и сворачивать в соседний туннель. Не, нахуй. Не стоят эти пыхтуны моего драгоценного времени. Пройду спокойно мимо, а если попробуют мне помешать, то им же хуже.

Я приблизился. Странно, свет моего факела уже стал облизывать стены вокруг них, а они не обращали никакого внимания. Не прекратили пыхтеть и не остановили то, чем бы они там не занимались. А, вот в чём дело! Фу, сука. Всё ясно.

Дикий мужик по-собачьи трахал грязную бабу в лохмотьях. Он за жирные волосы поднимал её к себе, облизывал и кусал уши, швырял её вниз и продолжал долбить. Она подмахивала задом и издавала ухающие звуки. Стонали они оба реально, бля, как животные. Даже нет, неохота животных обижать. Как люди, как ёбнувшиеся люди. Не скажу, что я сам во время секса выгляжу, как актёр из порнушки, но вы бы если видели эту картину, то меня бы поняли. Даже в соитии настоящих собак было больше эстетики и грации, чем в совокуплении этих дикарей.

Они даже не удосужились найти какую-то пещеру и сношались прямо на дороге. Я скривил морду и попытался обойти их.

Мужик наконец-то распахнул глаза, вырвавшись из лап экстаза, и уставился на меня.

— Меня здесь нет, — сказал я ему, идя мимо них вдоль стены. — Я твоя оргазмическая галлюцинация.

Услышав мой голос, пришла в себя и баба. Она дёрнулась, выбралась из-под мужика и вскочила на ноги. Лохмотья были задраны, и я велел отключить Системе боковое зрение. Заросшие пёзды дикарок были мне не по душе.

«Отключение бокового зрения снизит ваш Обзор и Защиту», — предупредила с усмешкой Дурь.

«Включишь, если посчитаешь нужным»

Она поржала и включила сразу же, специально подсветив мне запретный островок. Бля, дурная.

Бешеная дикарка забежала вперёд, преградив мне дорогу.

— Ты чего подглядываешь, а? — завизжала она. — Нельзя подглядывать.

Мужик топтался на месте. Он был менее истеричным, но вечно дёргался.

— Да, — промычал он. — Чего помешал нам, а? Чего мешал?

Система подвесила над каждым из них плашку «Отверженные».

Люди, кого так и не приняла Подземка. Либо те, кого отвергли подземцы. Они сходили с ума и становились конченными созданиями. Чтобы выжить под землей одному, нужно иметь твёрдый, здравый рассудок, способный выдержать орду несущихся на тебя испытаний. Вдвоём выжить иногда легче, а иногда сложней. Чтобы выжить двум, нужно, чтобы хотя бы один был с сильным разумом, а второй не тянул его вниз.

Эти двое проиграли. Может, ещё до встречи друг с другом, а может, уже вместе. В любом случае, у меня нет времени с ними возиться. Если им повезёт, то их встретит какой-то подземец и прекратит их страдания. Это единственное, на что могли снизойти Дети Подземки по отношению к конченным Отверженным. И это было немало.

— Дай пройти, — сказал я женщине и двинулся в её сторону.

Она отскочила и вытащила из-под лохмотьев каменный нож. Мужик утопал куда-то во тьму и вернулся с дубиной. Во, бля. А так не хотелось их убивать. Сегодня явно не мой день.

— Съебалась с дороги, — велел я женщине.

Она лишь обнажила черные разрушенные зубы и зашипела.

Это была вторая просьба с моей стороны, она же была и вторым предупреждением. Осталось всего одно. Вообще-то я мог и не действовать по Кодексу при встрече с Отверженными, но у меня оставались смутные надежды, что они могут съебаться с пути. Дикари всё-таки, вдруг придёт в голову пусть и не ясная, но верная мыслишка, что неплохо было бы удрать.

Мужик протопал и встал рядом со своей самкой.

— Пошли нахуй, — произнёс я отчетливо свою последнюю просьбу.

Они начали отрывисто наступать. То прыгая вперёд, то отфутболиваясь назад.

Я махнул факелом перед ними, но огонь заставил их лишь немного отступить.

— Хорошо, — сказал я.

Я воткнул факел в землю и вытащил нож-бабочку.

— Да простит мне Подземелье, что я действую не по Кодексу и не приношу вас ему в дар после трёх произнесённых предупреждений, но вот вам четвёртое. Ты, — я ткнул ножом в женщину. — Пизда немытая. Через минуту ты прекратишь своё существование, если не отойдёшь. Ты, — я перевёл остриё лезвия на мужика. — Пиздюк с дубиной. То же самое для тебя.

Я понимал, что мои попытки тщетны. Им было плевать на всё. На Подземку, на Кодекс, на предупреждения, на меня, на себя и свою жизнь. Безумие захватило их, и они жили в своём собственном мире. Однако я попытался для того, чтобы, когда Малой будет пытаться вправить мне мозги, я смог смотреть ему в глаза без лишних ноток сожаления за свои поступки.

Женщина завизжала и бросилась на меня с ножом.

«Если не дашь себя ранить, то получишь бонусный кайф», — решила поспорить со мной Система.

«Более легкого квеста не придумала?»

«Ну дык ты с одной рукой»

Это не было для меня проблемой в битве с бешеными людьми. Женщина пыталась воткнуть свой заточенный камень мне в грудь, но я увёл торс в сторону, присел и воткнул нож-бабочку ей под подбородок. Кровяной поток хлынул на мою руку.

Она открыла рот в крике, захлёбываясь кровью, и я мог видеть лезвие ножа, проткнувшее ей язык и вошедшее в нёбо.

Я с усилием выдернул незаточенный нож, и она рухнула, ещё живая. У меня не было времени её добить, потому что мне в голову уже летела дубина. Я в стиле Нео из матрицы прогнулся назад, пропустив её над собой. Я выпрямился и, не дав мужику размахнуться вновь, ногой зарядил ему в колено. Удар не вышел таким хорошим, как я рассчитывал. Я привык действовать с помощью направляющей меня Системы, но здесь, уважая правила спора, я атаковал своими натуральными силами.

Мужик хоть не упал, но захромал и ударил меня дубиной снова. Мне пришлось отпрыгнуть, и я чуть не споткнулся об вопящую от боли и пытающуюся встать женщину. Я на всякий случай воткнул ей нож сзади в шею. Лезвие опять вышло с трудом, будто я вытаскивал Репку без бабки, Жучки, внучки и деда. Женщина захрипела и упала ебалом в землю.

Мужчина хромал в мою сторону, занося своё орудие за плечо. Хватит, надоело возиться. Я стремительно сократил дистанцию, поднырнул под дубину, оказался сзади него и воткнул нож ему в почку. Я сразу же отошёл и обежал его и он, ошеломленный болью, не сразу понял, что я уже не сзади. Он махнул дубиной в пустоту, а я ткнул его точно между рёбер. Он, так и не выпустив дубины, упал на колени. Я подошёл к нему и вспорол его горло. Я хотел сделать это элегантнее, быстро проведя от уха до уха, но мой нож был туповат, и получилось лишь вскрыть половину горла. Мужик завалился на бок с поджатыми коленями и отдал концы.

Я завёлся. Я злился на них, что мне пришлось забрать ещё две жизни, и со злости чуть не обоссал их трупы, но вовремя себя остановил. Поспособствовал этому выигранный мною у Системы и своевременно переданный мне ею кайф.

Я измазал всю свою руку до локтя в их крови, но это не страшно. Спортивка и так была на выброс. Я скину её в какую-нибудь яму где-нибудь повыше, когда станет теплее, и отмоюсь в одном из подземных озёр.

Я вытер лезвие бабочки о рукав, и, проверив, не выронил ли я хлеб и воду, двинулся наверх.

***

Я знал одно тихое озерцо поблизости. К моему удовлетворению, там было спокойно. Поплавать и понаслаждаться видом я мог в другой раз, поэтому я лишь отмылся, используя пещерную гальку, как чистящее средство. Я тёр её между ладонями, чувствовал, как она врезается в кожу и кайфовал под волнами следующего прихода Дури. Система нет-нет вбрасывала какую-нибудь подъёбку, на которую я отвечал не менее искрометной репликой, и мы, довольные друг другом, занимались делом дальше.

Я не до конца смог избавиться от крови под ногтями, и меня заботили её темные пятна на моих синих трико, но меня успокаивал тот факт, что наверху уже спустились сумерки. Учитывая мой прокаченный скилл уличного ниндзя, я мог бы и днём прошмыгнуть, не привлекая ничьего внимания, а уж в темноте и подавно. Но это в обычный день, а не когда все менты города стоят на ушах. Сегодня повяжут многих. На крик каждой уличный бабки, орущей на пихнувшего её в толпе пиздюка, примчатся орды фараонов и сграбастают нарушителя. Он присядет в отделе на бутылку и его, очищенного от гадостей, что он натворил, отпустят домой.

Я вытащил из спортивки хлеб и воду, а её саму сбросил в одну из ям по дороге. Теперь я нёс в одной руке факел, а пальцами раненной руки сквозь боль сжимал провизию.

Я уже почти добрался до приграничных районов, когда услышал тяжелое дыхание в соседнем туннеле. Я взглянул на полоску времени. Хватало на ещё один крюк, но не более.

Я вернулся назад к разветвлению дорог и свернул туда, откуда слышались звуки человека в нужде.

Молодая девушка прислонилась к стене и ловила в широко раздувающиеся ноздри потоки воздуха. Её блондинистые волосы выбивались из косы. Губы дрожали, на коже над ними и на лбу выступили капельки пота. Увидев факел и человека его несущего, она вздрогнула и попыталась подняться, чтобы побежать, но тут же со стоном осела. Подвернутая нога — дело такое.

Она со слабым страхом шарахнулась от меня, когда я присел с ней рядом на корты. Система на время отключила мои нервные окончания, чтобы я не чувствовал боли и смог подбодрить девушку. Как показывала практика, трясущиеся и кривящиеся в муках спасители служили слабой поддержкой.

— Заблудилась? — спросил я с пониманием.

Она кивнула, всё ещё мне не доверяя. Оно и понятно. Видок у меня после всех приключений был охуенен и пиздат, но не по стандартам девушки. Она была Верхней.

Её больное место подсветилось, и Система быстро вывела мне пошаговое руководство того, как правильно вправить её ногу. Я положил факел рядом с нами, отложил хлеб и воду, и потянулся к её костям, а она снова отшатнулась.

— Не дёргайся, — велел я. — Не то я не смогу тебе помочь. Жить ещё хочешь? Или уже сдалась?

Она подняла брови и взглядом указала мне на ногу.

— Давай, — прохрипела она.

— На, попей сначала.

Я отвернул крышку у бутылки и напоил её. Она с облегчением выдохнула.

— Будет больно, — предупредил я и, не давая ей времени обдумать предупреждение, четырьмя резкими движениями вернул кость на место.

Она вскрикнула, капли пота заструились в свете факела, но боль уже утихала.

— Фух, — выдыхала она.

Я с жалостью осматривал её. Если бы полоска моего времени была чуть полнее, а я не был ранен, я бы вынес её отсюда. Но тут звезды не сошлись. Тем не менее, шанс у неё был.

Я придвинул к ней хлеб и воду.

— Этот рецепт спас не одну жизнь в этих местах. Надеюсь, он спасёт и тебя.

— Ты кто? — спросила она.

— Простой прохожий. Смотри.

Я поднял руку, указывая ей дорогу.

— На первом разветвлении пойдёшь по правой дороге, на втором никуда не сворачивай. Услышишь звуки метро — не радуйся и не двигайся на них. Это иллюзия. На третьем ответвлении свернёшь налево и вскоре выберешься наружу неподалеку от Ясной улицы, возле путей. Ты местная?

Она кивнула.

— Ну, значит, наверху уже не заблудишься. Факел я тебе оставляю. Удачи.

Я выпрямился и побрёл прочь.

— Откуда ты пришёл? — крикнула она мне в спину.

Мне пришлось обернуться, чтобы она видела мои глаза и навсегда их запомнила, закрепив за ними в своей памяти осознание того, как ей повезло.

— Тебе посчастливилось продержаться до того, как я тебя встретил. Не испытывай судьбу. Завязывай с изучением подземного мира. Возвращайся сюда только в том случае, если зов будет сильнее тебя, но тогда будь готова принять свою участь.

Она мало что сейчас поняла в своём состоянии, но я был уверен, что слова они запомнила и вернётся к ним позже. Девушка кивнула.

Система вновь поспорила со мной, утверждая, что я не смогу произнести следующие фразы, но брать меня на «слабо» было то же самое, что искать на нашем районе девушку-целку старше двадцати.

Я разлепил губы и проорал старческим голосом:

— Под ноги надо смотреть! Носются-носются, а потом лежат плачут! Ножка «бо-бо» у них! Черти окаянные, сволочи шумные!

Глаза девушки расширились до размеров моего эго, и я расхохотался.

— Давай, не болей, — попрощался я сквозь смех и ушёл.

***

Я аккуратно приподнял люк в Кирином дворе и выглянул наружу. Вечер, небо тёмное, но повсюду свет фонарей. Нужно подождать пока съебутся прохожие, а бабки прошаркают домой.

Выждав нужное время, я отодвинул люк и, помогая себе здоровой рукой, выплюнулся наружу. Я добежал до Кириного подъезда, когда в другой стороне двора появилась шумная компания. Пока Кира допиздохает до двери, чтобы ответить на звонок домофона, меня уже запалят эти люди, и останется положиться лишь на случай, что мужики с грязной мордой и припарками на плече и на ебале, из-под которых струится кровь, были обычным для них делом.

Я вырвал дверь, не став звонить. Я вбежал на Кирин этаж и вырубил там свет, чтобы меня ненароком кто-то из соседей Киры не рассмотрел в глазок. Я прислонился к стене возле её квартиры, пытаясь отдышаться. Кристаллы отпускали, и у меня снова закружилась голова.

Я поднял зажатую в кулак здоровую руку и ударил по железной двери. Потом ещё раз, чтобы Кира не подумала, что ей показалось.

Послышались шаги, и раздался энергичный голос:

— Кто?

— Свои.

Загремели звонки, и на лестничную клетку вылился свет из квартиры.

— Бос! Я тебя уже часа три тут жду! Торчу вечером дома из-за тебя.

У меня всё плыло перед глазами, поэтому лампочка над её головой показалась мне нимбом, а сама Кира — ангелом. Только крыльев не хватало да святой души, но это были мелочи в наше время. Она была в домашней одежде, волосы как попало собраны сзади заколкой, и лишь две пряди из чёлки спадают с каждой стороны лица, украшая его и подчеркивая её идеальные черты.

Кира затащила меня в квартиру и усадила на тумбочку в прихожей.

— Олька предупредила? — спросил я.

— Ага, — сказала она, аккуратно убирая припарку и рассматривая отверстие в плече.

Кира понюхала снятую припарку и рассмотрела её.

— Это чё за хуйня?

— В душе не ебу. Незнакомцы на улице помогли.

Она мне не поверила, но ей было похер.

— Горе ты луковое. Ну, пойдём тебя чинить что ли?

Она взвалила меня на плечо и потащила в комнату.

Глава 16. Итак, знакомьтесь. Кира — Читатель

Что я могу рассказать тебе о Кире, мой друг? Многое. Вот, бля, реально многое. В доказательство моему утверждению служит тот факт, что как только мне начинало казаться, что я выяснил о ней вообще всё, что можно выяснить, она выкидывала какой-то совершенно несоответствующий ей крендель.

Кира была хамелеоном. Могла втереться в доверие любому человеку и умела завоёвывать самые разные сердца — от водителя маршрутки до президента планеты. Она чувствовала желания жертвы, подстраивалась, меняла интонацию, прорабатывала у зеркала мимику, чтобы быть в глазах цели самым желанным существом. Она достигала своего и умело этим пользовалась.

Она смогла очаровать даже такую прожженную похуистку, как моя матушка. Не спрашивай, нахера я их познакомил, потому что я этого не делал. Это сделал Господин Случай, даже не соизволив спросить моего разрешения.

Я тогда ещё жил дома. Дома — в смысле в нашей избушке, с матерью и Малым. Уточняю я, потому что смутно понимаю, что значит «Дом». Я часто слышал, как люди произносят это слово с теплотой. Далеко ходить не надо — даже Малой так его молвит. Вернулся как-то из летнего лагеря и такой: «Ааа, отдыхать весело, а дом есть дом!». Я тогда на всякий случай осмотрел комнату. Думаю, вдруг я где-то Дурь просыпал и Малого глючит. Но нет, всё вроде было в порядке.

Наш старший брат зовёт домом квартиру в столице, где он живёт с женой и их детьми — моими племяшами, Олька — особняк Груней в закрытом посёлке, а Кира так отзывается об однушке, которую ей выдали по госпрограмме.

Для себя я решил звать домом место, где я помнил себя такого, каким был, когда ещё не стал ебланом с похуистическими наклонностями. То место, где я бегал с голой жопой по двору и ловил кузнечиков в банку. Саша приносил мне всякие украшения для неё — цветки, листочки, веточки. Батя сидел на крыльце, потягивал пивко и с улыбкой наблюдал за нами. В сенях слышалось воркование, и на крыльцо выходила мама, держа на руках пускающего пузыри Серенького. Я радостный бежал показывать им с батей пойманных кузнечиков, и они вместе смеялись.

Потом батю убила алкашня в уличной драке, мама запила, Саша подрос и уехал. Жизнь выкинула из слова «дом» все буквы по очереди, а вместе с ними и смысл. От той картины остался лишь Малой, и он, хоть уже не пускал пузыри, нуждался во мне. И чтобы заботиться о нём как следует, мне пришлось убить в себе голожопика, гоняющегося с банкой за кузнечиками.

Поэтому для меня «дом» — это родительский дом. И пусть он уже давно перестал являться тем самым волшебным местом надёжности, но именно здесь я в последний раз чувствовал нечто похожее.

Ну так вот именно здесь как-то встретились Кира и моя матушка. Я в то время частенько отключал телефон. Ладно, чё стесняться? Я и по сей день частенько вырубаю связь. Все звонят, все дрочат сообщения, всем чёто от меня надо. Заебали, ей-богу. Дайте отдохнуть по-человечески!

И вот лежу я как-то раз, наслаждаюсь своим святым дневным сном, и нужно было случиться какой-то неотложной херне, нуждающейся в моём участии, а до меня не могли дозвониться. Домашнего телефона у нас уже давно не было. На него звонили только пидоры-менеджеры, предлагающие свои пластиковые окна или новый бойлер, и мы решили избавиться от него за ненадобностью.

Кто-то перелез через забор, решив не заморачиваться, и постучал в дверь дома. Я сквозь сон слышал, как этот кто-то гремел створками, но Система погладила меня по голове, сделала мою подушку мягкой, и сказала, что всё в порядке, и я могу спать дальше.

На кухне слышались приглушенные голоса, и я решил, что это кто-то из мамкиных кентов.

— Бостон! — крикнула матушка через некоторое время.

Я лишь натянул на голову одеяло. Пусть сами решают свои вопросы, я в домике.

— Бостон, твою мать! К тебе пришли!

Я с рыком сел на кровати. Одеяло слетело с меня, как улыбка с лица отца, до которого наконец-то дошло, что сынок накрасил ногти мамкиным лаком не для прикола.

Я напялил футболку и, почёсывая жопу сквозь шорты, выперся на кухню. И чутка прихуел. Аккуратно одетая Кира сидела на стуле, с которого шагнул наш сосед Ванька-суицидник, а я потом сходил к нему забрать то, что плохо лежит. Она попивала чаёк из кружки, оттопыривая пальчик, и раскусывала своими белоснежными зубами каменное печенье.

Охуеть! Мамка кого-то из моих гостей чаем напоила! Нихуя себе! Надо день в календаре красным обвести.

— Салют, Бос! — помахала мне Кира куском печенья. — Дело горит, а у тебя абонент — не абонент.

— Да вы заебали со своими горящими делами, — честно сказал я.

Кира пожала плечами.

— Олька говорит крупная рыба с крючка срывается, и ты там нужен. В восемь сбор на фабрике.

Я поднял шары на настенные часы.

— Блять, ещё несколько часов осталось!

— Отлично, значит, не опоздаешь.

Я присел хлебнуть с ней чая, после чего она откланялась, поблагодарив мою матушку за угощение. Мать закрыла за ней и присела ко мне за стол.

— Где ты её такую нашёл? — спросила мама с восторгом.

— Шёл по жизни, споткнулся обо что-то мягкое и матерящееся. Смотрю — лежит. Сама нашлась, короче.

Матушка неожиданно взяла меня за руку.

— Не проворонь её, Бостон. Хорошо?

Я с удивлением посмотрел на её ладони, упавшие на тыльную сторону моих кистей.

— Мы не вместе.

— Чего время тогда теряешь?

— Нахуй мне не сдались отношения потому что. Всё, что мне сейчас нужно от женщин, я могу получить без лишнего мозгоёбства.

Мама вздохнула и убрала руки.

— Жаль. А то она ни в какое сравнение не идёт с теми шмарами, кого ты иногда ночевать приводил.

— Расслабься, мам. Она на самом деле не такая, какой тебе нарисовалась. Это маска. Она чарами всякими владеет, гипнотизирует людей. Вот и на тебя подействовало.

— И всё же, — не уступила мать. — Тоже уметь надо. Эх, жаль мне мужики с таким шармом не попадались. Я бы хер своё упустила!

— Ну ты-то своё не упустишь, — закончил я разговор и ушёл, швырнув кружку в мойку.

Мне всё же в глубине души было немного приятно, что она понравилась моей матери. Не то, чтобы я с Кирой собирался шашни серьёзные крутить, но она была не последним человеком в моей жизни.

Чтобы сильно не расчувствоваться по отношению к матери, я сразу напомнил себе, что половину детства, весь подростковый возраст и до сегодняшнего дня ей было преимущественно похуй на меня. А сейчас вот решила начать что-то советовать. Стареет матушка.

Тем не менее, приятно.

Система втихаря обновила описание персонажа «Мать», подняв ей левел и убрав оттуда класс «Отбросы общества». Вместо этого она временно поставила два слова: «Сентиментальная старушка».

***

Если бы не Дурь, я бы никогда не смог довериться Кире. Действительно ли она считает тебя другом или ей просто выгодно, чтобы ты так думал? Она и правда тебя хочет, просто потому что хочет или хочет что-то ещё от тебя помимо самого тебя? (Во загнул, ёпта)

Но я видел её текущее нутро и истинные мотивы. Ей от меня действительно было нужно только дружеское плечо. Кто-то удивится и скажет: «Тут кто-то хочет Бостона в друзья? Кто палату открытой оставил? Санитары! Рубашку и укольчик!». Но этот «кто-то» просто не слышал нашей с Кирой истории. Давай-ка исправим это недоразумение.

Система! Запускай нарезку!

Глава 17. Читатель — Кира

Кат-сцена:

Девятнадцатилетний Бостон шагает на задворки фабрики, что крышует Олькин батёк. Олька набрала ему час назад и назначила здесь встречу, пообещав подкинуть работёнку и велела тащить свой зад как можно быстрее.

Бостон не любит, когда ему что-то велят, поэтому плетётся еле-еле.

Солнце нещадно ебашило в глаза. Было где-то одиннадцать утра. Я на лоховозе добрался до нужного района, перед выходом велев кондуктору съесть свою сумку после того, как он попросил предъявить студенческий билет и заплатить полную стоимость, когда я этого не сделал.

В универ я не поступил по очевидным причинам. Я — неглупый малый, но на учёбу положил довольно давно. На аттестат я положил ещё раньше. Попадание на бюджет мне и не снилось, а так как диплом почти за пол-ляма мне в хуй не упёрся, я решил, что лучше пущу эти деньги на учёбу Малого. Вот он пусть учится. Наймёт нормальных репетиторов, хорошо выпуститься и поступит в нормальное место. А я как-нибудь без универов обойдусь. Улица — вот моя альма-матер.

Потому в этот день я и топал на встречу с Олькой. Она давно пыталась затянуть меня в движения, да я всё нос воротил. Думал, сам чего-нибудь придумаю, и сам выплыву. Но я быстро подзаебался и решил пойти легким путём.

Меня как раз выгнали с прошлой работы. Оказывается, консультантам в магазине одежды нельзя грубить клиентам даже если те задают наитупейшие вопросы. Я повстречал много тупых людей в своей жизни, но никогда не думал, что могут реально существовать настолько пробитые дегроды.

Мне попалась одна семейка, состоящая из жирной тётки, мужика без шеи, но с пузом, и двух спиногрызов, один из которых был ещё ничего, а второй пошёл в мамку жирной кожей и в обоих родаков размерами. Мама-бегемотиха, папа-бегемот, сын-бегемотик и сын-от-соседа.

К детям на самом деле претензий никаких, не их вина, что их родили эти истеричные годзиллы. Мамаша перемерила почти весь ассортимент, отправляла меня в подсобку за очередным размером обуви раз пятьдесят, а когда ей ничего не подошло, обхаяла маленький выбор и демонстративно вышла из магаза. Батёк остался с сыновьями, и эта троица кое-как подобрала себе несколько вещей. Когда они подошли на кассу, прилетела мамаша и начала орать на мою коллегу, чтобы им сделали скидон, ибо они потратили здесь кучу времени, пока им что-то не подошло. И подарочную карту чтобы выдали за такое безобразие тоже!

Я честно подумал, что она издевается, а раз клиент нарушает негласные правила приличия, то разве это не выписывает мне зелёный свет?

Моя опытная коллега уже собралась воспользоваться своей служебной скидкой и замять скандал, но я мягко её остановил. Я подошёл к женщине в упор и спокойно объяснил ей, что если бы она жрала меньше, то влезла бы во всё, что мерила и что пот служит хреновой смазкой. Пусть в следующий раз обмажется детским маслом и может быть тогда она сможет втиснуться в одно из платьев. И вообще, кто кому должен? За то время, что она тут загрязняла воздух и магазинную ауру, куча клиентов не задержались в магазине из-за её шумного и вонючего поведения.

Вы бы видели их ошеломленные ебальники. Баба стала походить на красный перец (сейчас вот без пиздежа, реально прям почти такой же оттенок), а мужичок раскрыл свою пасть и давай мне выговаривать. Через несколько секунд отмерла и баба, разоравшись, как противный клаксон. Бегемотиха размахивала руками прямо перед моим лицом, а я ненавижу подобные выходки. Я легонько шлёпнул её по рукам. Она стала вот, бля, реально как перец (теперь точно без пиздежа), и полезла на меня с кулаками. Там уже влез и папа-бегемот, и началось… В общем, я в магазине больше не работаю, а заявление на меня от них не упало только потому, что на записях с камер непонятно, кто кого первый ударил. Скидку и подарочную карту они, суки, от магазина всё-таки получили. И где справедливость?

Вокруг фабрики сновали деловитые рабочие в спецовках. Я окликнул одного, и он мне на ломанном русском объяснил, как попасть назад. Нужно было пройти сквозь здание фабрики, миновав пропускной пункт. Там я едва успел раскрыть рот и сказать, что я к Ольке, как дежурный с готовностью пропустил меня, но попытался заставить надеть очки и каску. Я отказался, и он скорчил недовольный ебальник, пробормотав что-то про кумовство и нарушителей техники безопасности. Я ему посоветовал надеть их на свою женушку во время их ежемесячных ролевых игр, но потом сжалился. Работяга просто выполнял свои должностные обязанности. Нахлобучив на голову белую каску, а на морду защитные очки, я наконец-то попал на задний двор.

— А тебе идёт, Бостон! — встретила меня криком с другого конца Олька. — Хороший бы инженер из тебя вышел!

— А из тебя балерина! — крикнул я ей по-доброму. — Хуйню не неси!

Грунь была без всяких предохранительных средств, и я тоже снял свои. Сторожевые псы пройдены, теперь можно перестать потакать их капризам.

Олька стояла возле небольшого подсобного здания и прикладывала ладонь ко лбу, чтобы защититься от солнца.

— Как дела, родной? — спросила она и чмокнула меня в щёку.

— Тебя увидел — лучше стало, — сказал я.

Она картинно махнула рукой, вроде как стесняется.

— Ай, оставь.

— Как в отделе? — спросил я, чтобы сделать вид, что меня интересует не только собственная шкура.

Она поморщилась, словно лимон с луком откусила.

— Да задолбали эти полудурки. Отец говорит, что мне ещё полгода там поторчать надо, прежде чем он меня выше поднимет. Так что в отделе меня ждут ещё шесть месяцев мучений.

— Вот уж не везёт тебе, Олька! Иногда прям удивляюсь, как ты всё выдерживаешь. Пиздец проблемы же!

Грунь сделала вид, что хочет заехать мне коленом в пах, и я на главном мужском рефлексе увёл его назад. Девчонки, не думайте, что мы очкошники. Рожали когда-нибудь? Вот это в десять раз хуёвей. Я не рожал и слава богу, но кажись, что так и есть. У родов хоть какая-то практическая польза существует. Вон, мужики подтвердят — колено в бубенцы — такое себе счастье.

— Пойдём познакомлю тебя кое с кем, — сказала Олька, на моё счастье не доведя удар до конца.

Она провела меня в здание. Места внутри было немного. Две комнатки, в которых царила атмосфера полевого офиса. На столах бардак, бумаги, линейки, циркули и прочая поебень. На стенах чертежи, держащиеся на двух кнопках. Свет прорывается сквозь занавески, и в его лучах парят пылинки.

А в одном из скрипучих и полудохлых кресел восседает Она, закинув ноги в дешевых кроссах на стол, а руки сложив на груди. Тогда Кира была безо всяких масок. Черная короткая коса, и всё те же две пряди из чёлки окружают лицо. Примерно моя ровесница. Такая же простая, как и я, с похожим вызовом и такая же независимая. Может, поэтому мы потом быстро сдружились.

— Знакомься, Бостон. Это Кира. Кира, а это Бостон, — представила нас Грунь.

— Ну и кликуха! — фыркнула наглая девка. — А настоящее имя какое?

— Не твоего ума дело, — ласково сказал я, смахнул пыль с одного из столов и уселся на него.

— Аккуратней, пацан, — предупредила Кира. — Без носа останешься.

— Почему именно без него? Больная тема? Да не переживай, не так уж видно твою горбинку. Как сломала нос, кстати? Бухая в столб въебалась?

Кира соскочила и выхватила из кармана выкидной нож. Щёлкнула сталь, и девушка двинулась на меня, но я даже не дёрнулся, хотя видел, что она реально намеревалась меня пырнуть. Многообещающая девка.

Олька встала между нами и строго прикрикнула на Киру:

— Успокоилась!

Кира тормознула, и Олька выдернула у неё из руки нож.

— Села!

Хмурая Кира рухнула обратно в кресло и оттуда продолжила тяжело смотреть на меня.

— Вам лучше найти общий язык, — строго сказала Грунь. — Вы оба здесь, потому что вам нужна работа, а у меня есть куча предложений. Десятки способов, как мы с вами сможем срубить бабла столько, чтобы жить, как короли. Вы не всегда будете работать вместе, но многие темы будут требовать ваших парных усилий.

— Где ты её откопала? — спросил я с любопытством.

— Реально интересно? Хорошо, расскажу, если это поможет тебе сделать шаг навстречу Кире. Я приняла её за грабёж. И решила, что на лагерь девчонке рановато. Её таланты вполне пригодятся на воле, если их направить в правильное русло. Кира, — она взглянула на неё. — А с Бостоном я познакомилась ещё девчонкой через нашего знакомого нарика, царствие ему небесное. С тех пор мы дружим. Достаточно вам информации друг о друге?

Мы с напускной неприязнью, из-под которой прорывался интерес, посмотрели друг другу в глаза и кивнули.

— Хрен с ним с именем, — сказала Кира. — Бостон, так Бостон.

— Вот и отлично, — потёрла ладони Олька. — Давайте теперь начнём вас готовить к темам.

Грунь дала нам адрес, назвав мастерской место, находящееся по нему, и велела следовать указаниям ждущей нас там дамы. Даму звали кричаще — Алька Понка.

— Советую слушаться её, и не дерзить. Бостон, к тебе это особенно относиться.

— Если она сама пиздеть криво не будет, то мы в порядке.

— Насчёт этого не переживай. Алька — деловая девушка. Кривой трёп — это не про неё, но тупых она не любит. Так что даже не пытайся косить под него.

Я слышал в её голосе уважение. Это о чём-то да говорит. Алька Понка — не пальцем деланная баба. Видать, мне действительно нужно на время вырубить бунтаря. Всё-таки мы туда едем для подготовки к заданиям, то бишь, не вату катать. А с бабами склок мне на сегодня хватит.

— Спишь с ней? — уточнил я у Ольки.

— Иди в жопу. А что, ревнуешь?

— Да не. Так, для полноты картины.

— Вот за полнотой картины пиздуйте-ка вы реще к ней.

Мы трое вышли из домика и покинули фабрику, чтобы тормознуть на стоянке.

— Бостон, права получил? — спросила Олька, копаясь в сумочке.

— За ким хером они мне?

— Так и думала, — кивнула она, продолжая копаться в сумочке. — Ладно, звоните, если мусора тормознут. Отмажу. Но вообще-то они поймут по тачке, что вы по моим делам катаетесь.

Она вытащила брелок с ключами и швырнула его мне.

— Покатаетесь временно на моей старой, пока на свои колёса не заработаете.

Я загорелся. Её прошлый «мерин» был ещё хорош. Это Груни не катаются на машинах старше пяти лет с момента выпуска, а нам-то что? Нам по барабану, сколько тачке лет — неделя, десять или двадцать.

— Хэй, — вмешалась Кира. — А чего это он за рулём? У меня, конечно, тоже прав нет, но раз пошла такая пьянка, то какого хера?

— Сами разбирайтесь короче, — вывернулась Олька. — Мне бежать пора.

Она помахала ручкой и уплыла к своему сияющему джипу.

— Давай скинемся, — предложил я, когда мы приблизились к теперь уже нашему коняшке.

— Ехала, — Кира вскинула кулачок. — Два из трёх.

«Му-Со-Ра», — продекламировали мы хором два раза, оба из которых я её уделал, как нехер делать.

Мы приземлились в машину. Я с торжествующим видом и она с надутыми губами.

— Будешь хорошо себя вести — дам порулить на обратной дороге.

— Куда ты, бля, денешься?

Я пошёл на компромисс и не стал запрещать ей поставить своё музло. Вкус у неё был не ахти, но и не эти современные пидоры-рэперы. Я и сам рифмовал по накуре бывало, но это было настолько далеко от той блевотины, что нынешняя молодёжь зовёт рэпом, что я на спиритических сеансах вызывал застреленных западных классиков, и мы с ними вместе рыдали по этому поводу.

— Так ты заревновал Ольку к Понке? — спросила вдруг Кира, накручивая правую челочную прядь на палец.

— Да какой там! Так, поржал просто.

— Ты спишь с ней?

— Не твоё дело. А ты?

— Да. Тройничок есть желание сообразить?

— Типа — за знакомство?

— Агась.

Я немного завёлся, поэтому мне пришлось приказать ноге сыграть всё спокойно — не тормозить и не поддавать газку. Я попытался понять, ржёт она или нет? Да вроде бы нет. Эх, бля, чё я не дунул с утра? Ладно, будет ещё возможность её прочитать.

— Что-нибудь замутим, — пообещал я Кире. — Какое там пересечение было? На повороте куда уходить?

Продолжив осторожно знакомиться и поболтав на пустые темы ещё двадцать минут, мы добрались до нужного дома. Мастерская была почти за чертой города, и расположилась лицом к посёлку, а жопой к лесу. Забор со стороны леса отсутствовал, а со стороны посёлка были двухметровые чудовища, которые кроме как осадой не возьмёшь.

— Колоритненько, — присвистнул я. — Слегка странная логика, но колоритненько. Обойдём с задней стороны или спереди постучим?

— Постучим, — решила Кира и нажала на кнопочку в заборе.

Из динамиков понёсся писк тысячи мышей, тянущих восемь нот за раз, а потом прерывающихся на две секунды, чтобы снова начать петь. Потом песня прервалась, замок щёлкнул, и створка выдвинулась вперёд, приглашая нас на территорию.

— Крутая, — хмыкнул я. — Даже не спрашивает кто. Ну-с, пойдём учиться новому.

Я шагнул на территорию, и Кира поспешила за мной.

Глава 18. Алька Понка

Сначала из двухэтажного дома никто не вышел, но в окне второго этажа дрогнула занавеска.

— Ау! — крикнул я. — Мы по адресу или чо?!

Дом молчал, ответных криков не доносилось. Я поднял камешек и запустил его в то окно, где кто-то копошился. Ноль реакции.

— Прихорашивается, наверное, — пожал я плечами и уселся на бревно рядом с двумя кучами дров — нарубленными и целыми. Топор отсутствовал.

Кира подошла к двери и постучала. И еле успела отпрыгнуть, чтобы не получить по носу распахнувшейся створкой. Опустившаяся нога в тяжелом ботинке с заклепками указала на метод открытия двери. Одобряю.

— Сука, сначала едут два часа, а потом пять минут подождать не могут! — возмутилась Алька и вышла на свет, то бишь на природу, то есть к нам во двор.

Баба она действительно была боевая. Одетая в чёрные ботинки, серые джинсы и бордовую майку без рукавов, она напоминала типичного специалиста по оружию женского пола из блядского голливудского боевика, если бы не её чисто русский похуизм, проклёвывающийся в движениях. У неё были короткие волосы, убранные ободком, а голые жилистые руки украшали цветные татуировки. Почти все на тему природы — деревья, цветы и животные. Особенно мне понравились тигр и волк, рычащие в сторону друг друга с разных ключиц.

— Здаров, — сказала ей Кира и протянула руку.

Алька Понка с прищуром осмотрела её с головы до ног и не пожала пятак. Кира разочарованно убрала руку в карман. Алька сняла солнечные очки, висевшие на футболке, и надела их. В очках она смогла разглядеть меня, сидевшего на бревне под солнцем, что её слепило.

— Чё камнями швыряешься, э?! — крикнула она мне. — Руки чешутся? Подождать не мог?

— Ты чё включенная такая?

— Да ничё, бля! Олька вечно всяких много о себе думающих присылает, вот и нужно их тушить сразу, чтобы вели себя нормально! Ты из них? Тушить тебя надо? Много о себе думаешь?

Я похлопал себя по карманам брюк и груди.

— Чем богат, настолько и думаю, — сказал я и открыл рот, чтобы посоветовать ей что-нибудь хорошее от нервов — мужика или просто секс-игрушку какую-нибудь, но поймал просительный взгляд Киры.

Ладно, хер с вами. Поиграем немножко по вашим правилам для разнообразия. Так тоже весело, как никак.

— Всё порядком! — заверил я её и, поднявшись с бревна, направился к ним.

— А ты? — Алька обернулась к Кире. — Твёрдо на земле стоишь или как этот? — она ткнула в меня пальцем.

— Как этот — точно нет, — с уверенностью ответила Кира.

Альку вроде бы удовлетворили наши ответы.

— Лады тогда. Обойдите дом, и ждите меня там. Через пять минут подтянусь, железо зацеплю только.

Мы с Кирой поплелись за угол и вышли к лесу. Она набрала полную грудь воздуха и с шумом выдохнула.

— Красота-а-а!

Я с ней был согласен, но хотелось возразить просто, чтобы подоводить её. Но оспаривать красоту природы было так же бессмысленно, как просить тебя посоветовать эту книгу друзьям. Поэтому я зашёл с другой стороны.

— Спорим, она замочит тебя раньше, чем меня? — сказал я, кивнув в сторону дома.

— Да никого она не замочит, — отмахнулась Кира. — Олька успела мне кое-что про неё рассказать. У неё методы обучения такие, с прибабахом легким.

— И сама она с ним тоже, — протянул я.

Со стороны дома шагала Алька, на поясе которой появилась кобура с торчащей рукояткой. Она несла в левой руке тёмный чемодан, а в правой… Скажу вам сразу, что это было манекен, но я на тот момент чёт ненароком подумал, что она реально человека несёт. Она закинула это очень реалистичное изделие на правое плечо, и поэтому я очухался. Не смогла бы она так в легкую человека таких размеров нести и лишь слегка пыхтеть. Но, хоть это был и ненастоящий мужик, она подзадолбалась.

Она уронила мужика передо мной.

— Давай тащи.

Я оглядел лицо манекена. Вблизи видно, что кукла, но издалека как живой. Эти неморгающие глаза и пустое выражение лица. Хороший силикон, сразу видно — дорогое изделие.

— Где достала? — спросил я с интересом.

— Не дотянешься туда, где я достала, — пробормотала Алька Понка, разглядывая деревья и что-то решая. — Ну-ка за мной!

Она ушла в деревья, чемоданом прокладывая себе путь через кусты.

Шли мы достаточно долго, и оно понятно почему. Она привела нас на стрельбище. Всякие коробки, ограждения, фигуры-болванки и мишени.

— А я думал, мы по товарищу стрелять будем, — хлопнул я по заду манекена, висящего на моём плече.

— Щас! Это Константин Викторович с фамилией на «Ш»! Константин — наш друг, и он и без вас вечно страдает, ему вечно больно. Когда-нибудь мы его добьём, но пока что мы пытаемся оставить его в живых. На Константине, помимо друг друга, вы будете обучаться основам медпомощи.

Вены на её руках вздулись, когда она закидывала чемодан на железный столик.

— В принципе, — сказала она задумчиво. — Если будете хорошо себя вести, то на Константине мы устроим экзамен по стрельбе.

— Но ведь Константин Викторович — наш друг! — возразил я.

Алька подошла ко мне и дала подзатыльник. Забавно. Интересно, она догадывается, что не будь я в хорошем настроении, то сломал бы ей нахуй руку? Думаю, ей даже в голову не приходила такая вероятность. Бабы в нашем деле вообще преимущественно похуистки. Надо сделать — делают, а задуматься можно и потом. Вон ещё одна похуистка стоит лыбится. Это я про Киру. Она подошла к столику и наблюдала, как Понка набирает на чемодане код и отщёлкивает замки.

Я приблизился, чтобы заглянуть в него. Внутри в специальных мягких чехлах были уложены два ствола, магазины к ним и несколько коробок с патронами.

— Стреляли когда-нибудь? — спросила Алька, доставая по очереди пушки, заряжая их и передавая нам каждому.

— Из «Осы» только, — сказал я.

— Значит, не стреляли, — сделала вывод Понка. — Глядите сюда.

Она достала из кобуры свой ствол и быстро и доходчиво объяснила, как случайно не застрелить самого себя и куда целиться. Она показала, какие позы для стрельбы лучше занимать в той или иной ситуации и как учитывать их особенности. Понка выстрелила несколько раз, чтобы подтвердить правду собой сказанного. Две «десятки», «восьмёрка» и «семёрка» на нескольких мишенях стали чуть более дырявыми, чем были. Неплохо.

— Погнали, — скомандовала Алька.

Мы с Кирой заняли позиции и стали палить по мишеням. У Киры получалось лучше, и она ехидно на меня поглядывала. Масла в огонь подливала и Понка:

— Во, всегда так! Кто больше всех болтает — тот потом сосёт.

Ну всё, допизделась ты, стерва-амазонка. И ты, Кира, щас узнаешь, где твоё место.

— Перекур будет? Отдохну и покажу вам, девки.

— Показывалка-то выросла? — зазвездилась Кира.

— Три минуты отдыха, — скомандовала Алька.

Они вытащили каждая свою пачку сигарет, выстрелили оттуда сижки и закурили. Я первую попавшуюся сигарету курить не собирался. Я перебирал спрятанные в пачке четыре картофелины фри, подписанные мною «1», «2», «4» и «5». Это были те самые первые P-шки. Третью я ушатал вчера, когда пошёл тусить в клуб после увольнения. Я размышлял, какую схавать из оставшихся. По эффектам под стрельбу подходили пятая и вторая, но у пятой был характерный сладкий запах. Алька развопится и не позволит мне стрелять обхаванному.

Девчонка же знает, что я — необычный фастфудщик.

Глава 19. Несносные девки будут наказаны

Я достал «двоечку» и заточил её. Сразу стало хорошо и спокойно. Деревья кругом, птицы не поют, расшуганные выстрелами, но зато ветерок приятный траву требуршит. Насекошки всякие летают, две бабы боевые ща по заслугам получат, мишени, стволы, выстрелы — кайф, одним словом.

С каждым жевком у меня прибавлялись иконки на экране. Количество патронов, плашка «Оружие», где можно было почитать про ствол, его достоинства и недостатки. Вспыхнули мои обычные ХП и Мана, оформленные в строгом стиле и окошко «Миссии», возле которой горела единичка, показывая, что одна не выполнена. Я зашёл ознакомиться с ней.

«Тренировка» Дай дураку ствол, скажи в бога выстрелить, и он себе лоб расшибет отдачей.

‣ Поразить все мишени и уделать Киру

Доп. Миссия: Проучить Понку и показать, кто тут сосёт на самом деле

Ну всё. Ща мы им устроим.

Ещё пара укусов и прямо в центре моего взора появился прицел аккурат как в шутерах, держащийся строго там, куда я смотрю. А ещё я щурил один глаз и мог таким образом приближать цель. Я готов.

Девки перебрасывались словами и считали ворон, и я незаметно достал капли и привёл свои глаза в порядок, прежде чем снова обратить на себя внимание. Да, капли чуток снизят мою точность, но и оставшихся пунктов мне хватит, чтобы уделать Киру.

У меня осталась в руках та часть фришки, которую я держал грязными пальцами. Я щелчком отправил остатки точно в мусорку, стоящую поодаль от позиций для стрельбы.

Алька и Кира проводили летящий огрызок взглядами и видели, как он приземлился точно в ведро.

— Оппа! — сказал Понка. — А чё со стволами не такой меткий, а?

Я поднялся на ноги.

— А я не хавал с утра просто. Вот глаза и пухли. Ты, — я поднял свой перст на Киру. — Спорим, я выцеплю больше «десяток» с трёх магазинов, чем ты?

— Ехала, — встала Кира. — На что?

Алька со смешком наблюдала за нами. Ща погоди, и до тебя доберусь тоже.

— На машину, — предложил я. — Выиграю я — я всегда вожу, а ты никогда не просишься за руль.

Вообще-то я хотел поставить на кон её тело, но, подумал, что Альке не обязательно было знать о наших искрах.

— Идёт! — приняла Кира. — А если выиграю я — всегда вожу я.

Мы закрепили спор пожатием рук. Алька Понка зевнула.

— Скукота! Я надеялась на что-то поинтереснее.

Ну, надейся-надейся.

Мы с Кирой встали в позиции.

— Кто начнёт? — спросила она.

— Дамы вперёд.

Она фыркнула.

— Лады, раз у тебя ещё очко не разжалось, пойду я.

Кира стреляла хорошо для новичка. Естественно, «десяток» было не так много, но едва ли не половина пуль прилетели куда-то в центральную часть мишени.

— Четыре! — подвела итог Алька, стоящая с биноклем.

Кира вытащила пустой магазин и с пафосом поцеловала его.

— Прошу, — сказала она ехидно, уступая мне позицию.

Я лениво встал на её место.

«Сэр. Изволите активировать Самонаведение?»

Обожаю приход от Р2. Система всегда такая вежливая становится, услужливая.

«На первом магазине — да.», отдал я ей команду, «Для верности. А там уже просто повеселимся.»

На том участке стрельбища, где были мы, стояло в разной степени удаленности восемь мишеней. Все они были раскиданы в разных местах, и четыре из них были сложные — одна стояла перед другой на некотором расстоянии и собой закрывала почти половину второй. Мы с Кирой условились, что можем стрелять в любые из них, хоть даже только в одну. Она примерно так и сделала. Выцепила три самые удобные и на них собрала свои точные выстрелы.

А теперь папочка покажет, чьё место под его столом.

Я поднял руку и выстрелил, даже не прицелившись. Система сделала это за меня, направив мою руку в нужную сторону под нужным углом.

— Нихерасе! — сказала Алька с биноклем.

— Неужели попал? — спросила Кира.

Я стал палить дальше, уже не останавливаясь. Я был как ковбой, заглянувший не в тот бар и затеявший перестрелку. Я стрелял и каждый раз попадал, и лишь моя рука двигалась, как механическая, следуя заданной Дурью программе.

— Да неееее! — орала Алька. — Какого хера?

Кира подскочила и подбежала взять ещё один бинокль.

Я попал в «десятки» всех восьми мишеней и оставшиеся две пули запустил в небеса. Не, ну а чё? Кира пафосничает, дайте и я чуток повыёбываюсь. Мне-то есть чем.

Я отошёл к столику перезарядить пистолет.

— Восемь — четыре, — сказал я спокойно, как настоящий победитель. — Всё? Думаю, нет нужды патроны переводить?

— Мне подачки не нужны! — вскинулась Кира. — Проигрывать, так с треском! Давай стреляй.

Я зарядил пистолет и вернулся на позицию. В этот раз Система по моей просьбе не включила Самонаведение, и я просто забавлялся. Выкобенивался по-всякому. То прицеливался и отворачивался или закрывал глаза ладонью, и так выстреливал. То прицеливался уже отвёрнутым. То думал, что чёт я уже пять выстрелов без точного попадания, и тогда я щурился, приближал мишень, наводил на заветную цифру свой выставленный Дурью прицел и стрелял.

— Шестнадцать — четыре, — подвёл я итог. — Не ссы, я тебе подушечку удобную для пассажирского сидения притараню.

— От сука ты, — сказала Кира с досадой.

Алька Понка смотрела на меня с подозрением.

— Чё напиздел, что стрелять не умеешь? Ещё и в дурачка играл сначала! Патроны только тратил, блять.

А я-то не напиздел! Ха! И патроны тратил честно. Конечно, я помышлял прибегнуть к Дури, но сначала хотел попробовать сам. Альке всего этого я не сказал, а просто усмехнулся.

— Лишить себя удовольствия отыграть такой спектакль? Да не, не вариант. Кстати, — невинно начал я. — Кто там много болтает и потом сосёт? Как насчёт того, что мы и с тобой потягаемся?

Она резко шагнула ко мне в упор.

— Вызов бросаешь?

Именно эту функцию и предлагала мне система. На выбор были действия «Плевок в лицо», «Шапалах перчаткой», «Вербальное оскорбление» и «Вербальный вызов (версия лайт)». Первые три означали неминуемую драку с летальным исходом, а убивать Альку в кулачном поединке мне не хотелось, да и не так интересно. Я выбрал «версию лайт».

— Ты, смотрю, с яйцами девка, — сказал я ей. — Ну так и у меня они присутствуют. Осталось только выяснить, у кого они больше.

— Чё предлагаешь?

— Вдарим чуток по Вильгельму Теллю. Встаём к вон тому и тому дереву, — я указал пистолетом на два дерева с противоположных сторон стрельбища. Между ними было внушительное расстояние. — Себе на голову ставим какой-нибудь предмет. За неимением яблок обойдёмся вон чем-нибудь из параши. Кто первый попадёт в предмет на голове соперника — тот и самый крутой.

Алька с уважением отодвинулась от меня и с азартной ухмылкой подняла бровь.

— А если ты меня бесишь чересчур, и я решу завалить тебя сразу? — уточнила она.

— Значит, завалишь, — дёрнул я плечом, разминая рабочую руку. — Пуля, попадающая в соперника, означает проигрыш стреляющего. Так что отъеду на тот свет в ранге всем всё доказавшего победителя. А ты останешься здесь в роли сосущей, — добавил я.

— Понеслась, — согласилась Понка.

— Во вы ёбнутые! — восхитилась Кира.

Мы покопались в параше и отрыли там две смятые банки из-под газировки. Кое-как выпрямив их так, чтобы они не заваливались, мы разошлись по своим деревьям.

Моя смятая банка колы всё равно не хотела стоять ровно, и я прислонил её к стволу дерева, подперев своей головой. Возле своего растения так же копалась Алька. Ей досталась относительно непогнутая банка, которая встала на её черепушку без проблем.

— По очереди стреляем? — крикнула мне Алька.

— Да хуй знает! Неа, — решил я. — Всё равно у первого стрелка преимущество. Ехала одновременно, больше веселухи будет.

Кира ушла с линии огня и уселась на столик. Ей вот в руках чипсов или поп-корна не хватало, ей-богу!

— Тогда Кира пусть командует, — сказала Понка.

— Ну да.

Кира развела ладони в сторону.

— По хлопку начинайте! Готовы?

— Да! — крикнула Алька с огнём в глазах.

— А ты, Бостон?!

«Включить самонаведение, сэр?»

«Ну ты шо? Конечно, нет. В чём тогда прикол? Мы на этом свете за весельем и только за ним!»

— Готов! — крикнул я.

Кира громко, смачно, не жалея собственной кожи, хлопнула в ладони.

Глава 20. Весёлые постреляшки

Первые секунды показались каким-то сумбуром и мешаниной красок даже для меня под Дурью. У моих ушей свистели пули, кора слетала с дерева, а я орал от восторга. На противоположном конце так же кайфовала Понка. Она вопила, чуть ли не визжала, и без остановки стреляла.

Мы вскоре всё же пришли в себя и остановились, выстрелив по несколько раз. Я расхохотался.

— Сука! — крикнула Алька восторженно. — Давно так не веселилась! Но всё-таки целиться надо лучше, чтоб тебя уделать.

Кира вцепилась пальцами в столик, на котором сидела так, что костяшки побелели. Только когда мы остановились, она разжала хватку и выдохнула ставший в легких кислым воздух.

— Уф! Во вы долбаёбы! Давайте уже попадите кто-нибудь в кого-нибудь, а то сил моих нет!

— Чё, снова по хлопку или продолжаем на похер? — поинтересовался я.

— А давай по хлопку!

Кира снова ударила ладонью в ладонь, и мы продолжили пальбу. В этот раз более прицельно. Между выстрелами выдерживалась двухсекундная пауза.

Я под Дурью и Понка сама по себе были хорошими стрелками, но нам сбивал прицел азарт, ворошил мысли адреналин, и мешала ебучая банка на голове. Приходилось следить за движениями, чтобы она не упала. Особенно моя сгорбленная жестянка, которая еле стояла на мне, прислонившись к дереву.

Мой правый висок зажегся, ухо онемело, и прямо у глаза полетели куски дерева от врезавшейся пули. Сантиметр левее, и я бы выиграл спор.

«— 2 ХП», сигнализировала Система о царапине.

Я выдержал лишнюю секунду для прицела и стрельнул. Бум! Коротки пряди Альки затрепетали. Я не задел её, но знатно так попортил причёску. Она чуть не подпрыгнула вместе с банкой от прилива адреналина.

Очередная двухсекундная пауза. Она щурит один глаз. Я играю честно и прибегаю к помощи Системы по минимуму. Я не приближаю банку на её голове и использую только выставленный Интерфейсом прицел.

Бах-Бум-Птыщь-Бум! Обе наши пули покинули стволы. Едва снаряд Понки начал своё движение в воздухе, Система остановила игру.

«Сэр. Согласно предварительной оценке, вероятность попадания пули вам в лоб соответствует 72 %»

— Пригнуться — Стоять до конца —

— Ля, ну ты шо, меня не знаешь, что ли? — усмехнулся я выбору. — Играем по-честному, стоим до конца. Тем более целых 28 проциков на нашей стороне!

Всё отмерло. Через секунду банка слетела с головы Понки, улетев простреленной куда-то в ебеня. Над моей головой раздался бздынь, и я увидел сбоку свою банку, ставшую ещё более убогой, с бешеным вращением летящую с моей головы.

Кира возбужденно спрыгнула со столика, а Алька расхохоталась, держась за голову.

— Ебаааать! — проорала она. — Прикинь, да? Ничья что ли?

«Сэр, ваша пуля достигла цели на две десятые секунды раньше»

«А поди докажи ей это. Ничего. Пусть девчонка наслаждается ничьей».

— Походу да! — выкрикнул я, шагая ей навстречу. — Думаю, ещё один раунд будет издевательством над судьбой.

Мы подошли друг к другу, и Алька пожала мне руку.

— Ну неужели, — сказал я. — Теперь нормально попрёт у нас, думаю. Потушили мы друг друга.

Алька пожала руку и подошедшей Кире.

— Так держать, секундант! — похвалила она её. — Ты хоть и не стрелялась, да вот направлять такие забавы тоже яйца нужны.

Кира довольно кивнула.

— Хватит пуль на сегодня, — закончила урок Алька Понка. — Перейдем к медицине. Вон чуваку как раз надо заштопать царапину и ухо подлатать.

Я только сейчас вспомнил, что у меня покоцался висок и моя раковина. Я тронул ранку пальцами, и на них осталось кровавое пятно. ХП из-за такого пустяка уходило предельно медленно, поэтому я даже не обращал внимания. Дурь блокировала болевые ощущения, а адреналин бустанул её возможности, превратив меня чуть ли не в бога. В бога, который кровоточит, однако.

Алька Понка ушла в кусты и вернулась оттуда с роялем. Не, я прикалываюсь. Всего лишь с грязным рюкзаком, наполненным всякими медицинскими принадлежностями. Она склонилась над Константином Викторовичем с фамилией на «Ш» и начала демонстрировать на нём азы первой помощи.

***

Алька готовила нас с Кирой пару месяцев. Мы стреляли, накладывали шины, учились вытаскивать незаметно предметы из карманов и узнавали о всяких трюках, которые помогут нам втереться к человеку в доверие или сделать так, чтобы он запомнил всё о нас, кроме нашего лица.

Кира увлеклась последним, но преуспевала и во всём остальном. У неё хорошо всё получалось. Я не отставал и даже опережал её, но на моей стороне была Дурь. А на её стороне было умение схватывать всё на лету и прокаченный уличный скилл. О том, где она всему этому набралась, я узнал на одном из первых занятий по медицине.

Кира в очередной раз успешно перебинтовала Константина Викторовича после какого-то воображаемого ранения. Я под Р3 наблюдал за ней и залипал, пока Система запоминала её движения, чтобы я их потом повторил.

— Опыт, — вдруг вырвалось у меня. — Я стрелять умел, а ты людей обрабатывала раньше.

Насчёт себя я снова спиздел, но в такой версии были убеждены Алька с Кирой, она меня устраивала, и я её поддерживал. А вот догадка про Киру была в яблочко.

— Я детдомовская, — пояснила Кира. — Руководству и старшим особо не было до нас дела, если мы только не болели по-серьёзному, поэтому приходилось по мелочи чинить себя, а потом и младших.

Теперь всё сложилось и всё стало понятно. Теперь я знал, откуда у неё горбинка на носу, кто ей его сломал, почему она готова почти без разговоров пырнуть человека за оскорбление, откуда в ней вызов, колючесть и твёрдость. Также стало понятно, почему она пошла воровать.

— Ясно, — сказал я без сочувствия.

Да, она вряд ли получала его много в своей жизни, но и вряд ли хотела его от каждого встречного. Мне было лишь слегка неудобно за тот вопрос в первую встречу о том, не получила ли она горбинку на носу по причине въебашивания в столб будучи бухой. Я с самого начала подозревал, что она не от хорошей жизни такая на понтах, но сделать с собой ничего не мог. Вижу выебоны — ставлю на место.

Но таким, как Кира, можно и повыёбываться. Заслужили. Жизнь задолжала всем, кого в чём-то жестко нагнула. А вот тем, кому дано с лихвой, и они себя так ведут… Короче всем, кто понтит из-за самой идеи понта, нужно ломать ебала. Но сначала нужно, конечно, железобетонно убедиться в том, что они действительно дешевые понторезы, а не делают это для маскировки своего разбитого состояния или страха. А то если их нагнула жизнь, а потом ты по ошибке сломал им ебало, то, получается, ты такой же злодей, как и их жизнь.

Я и Кира некоторое время привыкали друг к другу, постигали азы работы в паре, и вскоре Алька сказала, что мы готовы.

Мы с Кирой так и не решили, будем ли скучать по занятиям с Понкой в мастерской. Наверное, да. С другой стороны — это Алька Понка и скучать по ней будет только мазохист. С третьей стороны, мы с Кирой как раз-таки ими и являлись. С четвёртой, пора нам двигать дальше.

Система, пускай кат-сцену!

Глава 21. Траблы Киры

Кат-сцена:

Два года назад.

Я залипаю на одной из первых съемных хат (однушка в бабушкинском стиле) в обнимку с рыжей девой. Я полночи пытался изгнать из неё демона своим священным посохом, но демон оказался сильнее. Тем не менее, мы оба подзаебались.

Раздаётся звонок. На том конце — взволнованная Кира.

— Что стряслось? — спросил я с подозрением.

Кира часто бывала на нервах. Учитывая характер свой природы, она обладала полным спектром эмоций и умела жить в каждой из них. Но грустная усталость, преобладающая в её голосе сейчас, была для меня в новинку.

— Сможешь подъехать в «Лютик»?

Это одна из кафешек, в которых мы наиболее часто встречались. Из списка наших любимых заведений «Лютик» был единственным местом, которое работало до шести утра и было малолюдным. Учитывая три часа ночи (или утра, кому как удобно) и желание встретиться без наличия кучи глаз, дело попахивало серьёзностью с легкой ноткой неотложности.

— Смогу. Через пятнадцать минут буду.

Я убирал с себя руку рыжей демоницы и в то же время тянулся за джинсами. Я вставал с кровати и натягивал их так же одновременно. Демонесса заворочалась и еле-еле выдавила своим сонным убитым голосом:

— Ты куда?

— По делам, — коротко ответил я. — Ты спи.

Я надел куртку с капюшоном на голое тело и отправился на поиски портмоне и сигарет. Первое было найдено быстро, вторые еле откопались в ворохе женского нижнего белья на полу.

Я бросил несколько купюр на низкий стеклянный столик.

— Слышь?.. — обратился я к рыжей бестии.

Я защёлкал пальцами в поисках нужного имени. Как её там звали? Что-то короткое такое было. Или она представилась сокращенно. Аня? Лена? Лера?

На столике оставалась пыль от кокоса (настоящего), который мы с ней вечером выдолбили, чтобы зарядиться перед нашим марафоном. Я провёл пальцами по столику и втёр белую пыль в десна.

«Ксюша», слабо выдала Система тонким шрифтом.

— Ксюша! — крикнул я громко с пришедшим в голос озарением.

Демоница вздрогнула и подняла тяжелую голову с еле открывающимися шарами. Я снова поднял купюры и помахал ими.

— Если я до утра не вернусь — это тебе на завтрак и на такси. Дверь захлопнешь.

Она судорожно кивнула и рухнула обратно на подушки с сиреневыми наволочками.

***

В «Лютике» сидело всего несколько человек.

Заведение было оформлено под американский дайнер — вот эту забегаловку, где главные герои точат яичницу с беконом за столиками вдоль окон.

Я кивнул парню за стойкой, знающего меня как постоянного клиента. Он также знал, с кем я здесь обычно тусуюсь, и к кому я сейчас пришёл. Он сэкономил мне несколько секунд, которые я бы потратил на поиск нужного лица среди четырёх занятых столиков. Парень кивнул в правую сторону, куда я и направился. За самым крайним столом, закрытая большим растением в горшке от шальных взглядов с улицы, сидела Кира. На её лице были тёмные очки и медицинская маска.

— Чё за маскарад? — спросил я присаживаясь.

— И тебе привет, — сказала Кира.

Она подождала пока мне принесут мой кофе, и сняла очки с маской. Втертый в десна кокос рисовал мне тусклыми красками, как мужчина-левша бьёт ей дважды в лицо. Раз, и губа разбита, а голова Киры откидывается назад. Взбешенная Кира приходит в себя и лезет на него с ногтями наголо, пытаясь добраться до глаз. Он бьёт ещё раз, и добавляет ей теней под её правым глазом. В битве, кто первый доберётся до очей соперника побеждает более здоровый и длиннорукий — мужик.

— Кто? — предугадывая ответ, спрашиваю я умиротворенным голосом.

Но сам уже закипаю. Мы с Кирой бывали в самых разных ситуациях. В еле теплых и очень горячих. Ей до этого не раз прилетало в рыло. Был случай, что даже в ногу с травмата стреляли. Разные кадры попадались.

Мы с ней никогда не пытались опрокинуть порядочных людей, насколько много бы лишних бабок у них не было. У нас было не так много принципов, но тех, что у нас присутствовали, мы придерживались крепко.

Олька выводила нас на человека, и мы вместе решали, стоит ли его нахлобучивать. Чаще всего ответ был — да, стоит. Олька сама тщательно отбирала цель, прежде чем предложить её нам. Грунь была справедливым человеком, несмотря на всю её коррупционность и службу системе. Насколько могла, по крайней мере.

После того, как мы делали вывод, что падлу можно раскручивать, мы прибегали к разным схемам. Чаще всего Кира была наживкой, а я крючком, и мы заканчивали дело вместе в роли удочек.

Вот, например, популярный мелкий развод. Она цепляла его в кафе, очаровывала и везла домой. На хату врывался ваш покорный слуга с дикими глазами и стволом, играя роль мужа-психопата. Кира истошно орала сквозь слёзы и сопли что-то про месть за мои измены. В общем, отыгрывала так, что будь у неё в соперницах за «Оскар» за лучшую женскую роль темнокожая, лесбиянка и баба-бывший-мужик, Кира всё равно бы забрала статуэтку, будучи белой натуралкой с пиздой от рождения.

Перепуганного в усмерть мужичка можно было развести и подписать на многое. Мы были достаточно лояльны, и ограничивались куском капусты. Внушительны таким куском. Почти что целым кочаном.

Ещё одна схема из подобных. Кира устраивала аварию, в которой пойди проссы, кто виноват — она или орущий истерик, утверждающий, что она его подрезала. В любом случае подтягивался её ухажер, то бишь я, и его друзья криминального вида. Стоит говорить, что истерик оплачивал ремонт тачки и отсыпал прилично сверху?

Это всего лишь пара стандартных схем, которые мы проворачивал кучу раз. Были и куда более сложные операции, а были и легкие импровизации в стиле забуриться бухими на вечерину к золотой молодёжи и обчистить там сумочки.

Ну и в общем так, как мы целились на достаточно сомнительных личностей, то нарывались и на конкретно контуженных, которые не сразу выдают своим поведением точное количество тараканов в их голове. Прилетало всем. И мне, и Кире, и, разумеется, самой сомнительной личности.

И разукрашенное лицо Киры я уже не раз видел. Да чё говорить, я и сам один раз в постели прописал ей случайно прямо в скулу. В порыве страсти я хотел дать ей пощечину, но чёто взял и уебал кулаком. Мне кажется, это моё подсознание всё это подстроило и не разжало пальцы. За всё хорошее, так сказать. Это, наверное, единственный раз, когда мне было слегка стыдно. Девушек нельзя бить, их можно только шлепать, как сказал классик. (Или это был тупой хуй из пацанских пабликов ВКонтакте, я точно не помню. Это могла быть и тупая пизда из розовых пабликов той же соцсети. Гендер здесь не важен, важна тупизна личности, что её выдумала, и то, что я его или её цитирую. Соприкосновение гениев и удодов необходимо для баланса Вселенной.)

Но сегодня она была другая и характер полученных ударов был иной. Кира вела себя странно, и это заставляло меня беспокоиться и заводиться. Если она не оторвала руку её ударившую от тела эту руку носящего, значит, дело ребристое.

Она вернула на место очки, но оставила маску на столе.

— Козырь, — назвала она имя разбитыми губами.

— Ну я так и думал.

Я откинулся на спинку диванчика. Дмитрий Козырев — это её хахалёк. Точнее был когда-то нормальным хахальком, но Кира быстро потеряла к нему интерес. Теперь он был такой же мишенью, которой она пудрила мозги и доила её, играя в любящую девушку. Долгоиграющая схема. Козырь был коммерсом арзамасской банды. Точнее полукоммерс-полупехотинец. Ворочал финансами, но мог и по улицам со стволом побегать. Типа Гоха, который так и работал на отца Ольки.

— Чё именно стряслось? — уточняю я.

— Я у него занимала, — спокойно пояснила Кира.

— Своих денег мало?

— Нужно было больше.

В ожидании меня, она рассыпала по столу соль и сейчас вернулась к рисованию на ней. Повинуясь ногтю её указательного пальца, на просыпанной соли появлялись черточки и овалы, которые складывались в лица.

— Чё у меня или Ольки не попросила?

— Да какая разница, Бос? Это уже неважно.

— Ну и чего не поделили? Вернуть потребовал?

— Угу. Он, дебил, взял их из общака.

Я от неожиданности привстал.

— У арзамасских?

Помните Арзамасскую рощу, мимо которой мы пролетали с Губером, сваливая от ментов? Так вот район вокруг рощи уже пятьсот лет (по их словам) держала одна странноёбнутая банда. Странноёбнутая — потому что дела на своём районе они вели своеобразно. Во-первых, помимо обычных понятий, у них были свои собственные правила поведения, чести и воспитания. Матери и отцы — приближенные банды, сами готовили своих сыновей и дочерей для вступления в группировку. Я не знаю, где они этому нахватались, но они сами утверждают, что сохранили традиции предков, живших в этих местах со средних веков. Они гордились тем, что воспитывают воинов.

Достигая восемнадцатилетнего возраста, дети переставали быть детьми и вступали в ряды банды. На деле, естественно, они бегали по темам уже лет с четырнадцати, но в восемнадцать закатывалась большая вечеринка, где их официально принимали в Арзамасскую группировку и вручали закрепленный за ними клинок. Зазубрины и форма лезвия на каждом клинке были уникальными и никогда не повторялись. Свежепринятый член торжественно отпечатывал клинок в их странноёбнутом храме, находящемся где-то на территории Арзамасской рощи, и шёл дальше творить свои странные и ёбнутые дела.

Сектанты какие-то, короче.

Кира кивнула, подтвердив, что именно к Арзамасскому общаку прикоснулся Козырь.

— Он совсем ебанутый, что ли?

— Любовь зла, — пожала она плечами и грустно улыбнулась. — Угодить и помочь мне хотел.

Я закинул ладони за голову. Вот вляпалась Кира.

— Ну, как ты понял, его кореша учуяли, что кто-то что-то где-то крысанул. Не получилось у Козыря чисто всё обстряпать. Сегодня он потребовал вернуть деньги назад. Я сказала ему, что их уже нет, ну и понеслась.

— Куда ты их дела? — спросил я прямо.

Она повозилась с солью несколько секунд, прежде чем ответить.

— Мои младшие товарищи выпустились. Ты бы знал, Бос, как херово наконец-то освобождаться из этого места только, чтобы оказаться в комнатке в тухлой общаге с полнейшим ощущением, что теперь-то ты точно никому нахуй не нужен. Даже государство от тебя отделалось. Я обратилась к Ольке, чтобы она помогла получить им квартиры, как мне, но возникли какие-то сложности. Получилось вытащить только одну хатку. Я решила запустить свои кровные на оставшиеся хоромы, ну и, естественно, этого было недостаточно. Я и заняла остаток у Козыря. Думала, что у него есть свои, а он, дурак, полез в общак.

— Ебанутый, — подтвердил я. — Сколько он взял?

— Пятьдесят.

Я закатил глаза к потолку.

— И чё хочет? Чтобы ты их ему высрала?

— Сказал, я должна привезти их ему в воскресенье, иначе порешают и его, и меня. Обо мне он, само собой, не умолчит, и арзамасские придут забрать своё. А ты знаешь, как они это делают.

Я машинально достал пачку сигарет, чтобы вытянуть косяк, но вспомнил, что мы сидим в «Лютике». Заведение придерживалось некурящей политики в силу не очень просторного помещения. Обижать администратора и владельцев мне не хотелось, и я убрал пачку. Пусть и в тусклых красках, но остатки кокоса в крови начали подсказывать мне план и без догона в лице МарьИванны.

— Он тусит по субботам или пятницам? — спросил я.

Сегодня был четверг.

— По пятницам, — сказала Кира. — Но я сомневаюсь, что он на фоне всех проблем попрётся в клуб.

— Точно попрётся, — не согласился я. — Я наблюдал за ним. Такие, как он, только так и умеют с нервами бороться. Да я сам такой.

— Нет, — настаивала Кира. — Он неглупый парень, и не станет тратить время, а будет искать запасной план на случай, если я не принесу ему бабки. Будет искать их в другом месте.

— Нет, — стоял я на своём. — Где он их найдёт без палева? Арзамасские сразу заметят перемену течений. Доставая где-то деньги, раскручивая какую-то тему, он этим только подтвердит, что действительно взял бабки и смолчал, а теперь жопу рвёт, чтобы их вернуть. Да, он неглупый и именно поэтому он не станет рисковать. Ты для него тоже рисковый вариант, но он надеется, что твой страх перевесит, плюс всё та же любовь пудрит ему мозги и заставляет в тебя верить. Он же так и не в курсах про твои связи и кто ты на самом деле?

Мы с ней немного поспорили. Я не мог рассказать ей о силе Дури, поэтому мои суждения казались ей сплошными догадками. Но я знал, что ей просто мешает пелена волнения. Как только она прорвётся сквозь неё, то увидит, что я прав, потому что она и сама хорошо читает людей, тем более мужика, с которым живёт.

В конце концов она решила мне довериться. Как обычно, ничего нового.

— Ладно, — сказала она. — В принципе, если я права и не получится разобраться с вопросом завтра, то будет ещё целая суббота и само воскресенье, прежде чем он проболтается про меня арзамасским.

— Ну вот и решили. На первой же ближайшей электричке уезжай в какой-нибудь санаторий в одной из соседних областей. Побольше там светись и сделай так, что тебя запомнили как можно больше человек. В воскресенье вечером возвращайся.

Она подняла очки, посмотрев на меня своим здоровым и подбитым глазом.

— Бостон. Если что, я и сама смогу это сделать. Да, я жила с ним и когда-то даже им интересовалась. Да, он вполне ничего для арзамасовца. И всё равно я смогу сделать то, что необходимо.

Я покачал головой.

— Слишком очевидно. К тебе так и так придут все: и фараоны, и арзамасские. И тех, и тех получится отвадить только, если ты действительно будешь знать о деле, как можно меньше. Да, ты невероятна хороша в припудривании мозгов, но, если ты оставишь хотя бы маленький след или тебя случайно кто-то подсветит на месте — а от этого никто не застрахован — тебе быстро хуй к носу поднесут.

— Ты меня так не недооценивай! — возмутилась Кира. — Обстряпала бы всё как нужно, если бы сама делала.

— Да я не сомневаюсь, на самом деле. Но надо же тебя убедить, что лучше этим заняться мне, а не тебе.

Она медленно кивнула, наконец-то соглашаясь со мной окончательно.

— Хорошо, так и сделаем.

Глава 22. Клинок Лочи

Это просто прекрасно, что Олька с самого начала особо не светила Киру, используя её как секретное оружие. Темы Кира мутила только со мной и никогда не пересекалась с участниками районовских движений. Именно поэтому в глазах арзамасских она — обычная девушка. К ней придут с расспросами и даже немного потрясут, но Кира, разумеется, не признается и хорошо разыграет перепуганную девушку убитого за косяки бандита перед ментами и глупую куклу перед самими арзамасскими.

Она должна будет рассказать им, как на днях Козырь проболтался ей, что в паре с каким-то другим членом группировки, имени которого не назвал, он скрысил деньги, а потом пожалел о содеянном и решил выйти с корешами на чистую. Он отправил её отдохнуть на выходные, сказав, что ему нужно со всем разобраться, а когда она вернулась, его уже грохнули. А расскажет она эту выдуманную историю для того, чтобы расставленные мною декорации на сцене выглядели весьма правдоподобно.

Стоял вечер пятницы, и я караулил хату Козыря. Я знал, что он пока что дома.

Весь день я провёл на Арзамасе, хавая «пэшки». Сначала я отслеживал Лочи Корепанова. Этот ублюдыш когда-то давно цепанул Малого с его кентами в клубе. Там непонятно было, кто прав, кто виноват, но мне было похер. Арзамасские тогда хорошо наебашили нашим щеглам, и последующие разборки прошли не в мою с Малым пользу.

Я вытягивал Лочи по колам, чтобы ответить за брата, но арзамасские старшие настаивали, чтобы Малой выскочил сам. Я был на это не согласен. Малой ещё даже не выписался из больнички.

Арзамасские главные были нужны Домыслу для какой-то сложной и золотой темы, и он умолял меня сначала провернуть с ними дело,а уже потом наказывать Лочи. Я тогда задолжал Домыслу услугу и, скрипя зубами, пошёл-таки на мировую. Я пожал им пятаки, согласившись на извинения от Корепанова и возмещение больничных трат. Я естественно не успокоился и решил наказать Лочи куда хуже. Я ударю его тогда, когда он будет наслаждаться жизнью и вообще забудет об этой ситуации. Я знал, что пройдёт достаточное количество времени, и я проверну дело так, что ко мне будет не подкопаться. Никто мне не предъявит, что я спрашивал за закопанное прошлое, да ещё и после того, как пожал пятаки, согласившись на мир.

И вот случай представился. Перешедший мне когда-то тропу наглый щенок Лочи наконец-то пригодился. Я не знал, наслаждается ли он сейчас жизнью или нет, но это уже было неважно. Теперь жажда мести была приглушена желанием прикрыть Киру. Мне было бы не жаль пустить под расход никого из Арзамасских, но Лочи был единственным, кто сам нацепил на себя значок «Съешь меня!». Прям как та самая булочка из Алисы в Стране Чудес. Чтобы выбраться из этой ямы, в которой нас заперла жизнь, мне нужно-таки сожрать его с потрохами, чтобы вырасти и вытащить нас.

Я отыскал его на одном из пятаков на Арзамасе. Он был со своими дружками. Я навёл на него указатель, и Система подсветила его никнейм и класс.

 Лочи Корепанов •

Арзамасский пехотинецОсобые умения: Ловкость (+14)

Да, Малой мне ещё лёжа в койке рассказывал, что Лочи хорошо машется. Но в сегодняшней битве он заранее проигравший.

Мне пришлось потратить пару часов, дожидаясь, прежде чем он покинет пятак с одним из своих кентов. А потом ещё час, пока он отправится куда-то один. Он поехал, как я понял, навестить свою бабу. Я следовал за его индикатором на карте в паре кварталов за ним, не боясь потерять. Буквы «ЛЧ» всегда оставались в пределах моей досягаемости.

Я глянул на часы, стрелки которых указывали на три с лишним. Порядок, до вечера ещё полно времени.

Я оставил машину в соседнем дворе, а сам проследовал к дому бабы Лочи и влез в его машину, убедившись, что меня никто не видит. Слава яйцам, дело было после обеда, и всех детей, гуляющих по дворам, загнали на тихий час. Эти мелкие пиздюки — самые глазастые создания во вселенной, я тебе отвечаю. Они подсмотрели больше темных дел, чем взрослые, просто так никогда и не поняли, что именно они подсмотрели.

Вам, наверное, интересно, зачем я вас всех здесь собрал? Вы уже поняли, что я хотел повесить кончину Козыря на Лочи. Выглядело всё просто: вдвоём они присвоили зелёные, потом Козыря замучила пацанская совесть, и он захотел признаться, а Лочи такой вариант не устраивал. Потом до него дошло, что всё равно к нему всё подведёт, после чего он скрылся навеки вечные на просторах России-матушки.

Грубо? Согласен. Грубовато, топорно. Не хватает одной тонкости для правдоподобности. И этой тонкостью был тот самый уникальный нож каждого члена арзамасской банды. И мне был нужен именно клинок Лочи, чтобы заколоть Козыря.

Я поглядывал на часы. Бля, лишь бы он наверху у своей бабы с концами не остался. Ищи свищи момент завтра, чтобы отправить Козыря к праотцам. И лишь бы он с ней не спустился. Тогда дело приняло бы совсем грязный оборот.

Но мне повезло. Лочи потусовался наверху с часок и вышел к машине. Первые проснувшиеся пиздюки уже выплёвывались с хат, отоспавшиеся и протёршие глаза. Надеюсь, Лочи не будет шуметь.

Он весело, чуть ли не присвистывая, шёл к своей тачке, где на заднем сидении прятался поджидающий его каратель. Я на секунду позволил себе кайфануть, представив, как его хорошее настроение через десять секунд разрушится, как стены Иерихона.

Лочи открыл дверь и шваркнул своё тело на сидение, которое тряхануло так, что оно меня немножко прижало. Он захлопнул дверь, и я тут же выпрямился со стволом в руке.

— Не дёргайся, — велел я ему.

Он замер и уставился на моё отражение в зеркале заднего вида.

— Помнишь меня? — спросил я ласково.

— Не тупи, — прохрипел он сузившимися связками. — Сверху в окне меня провожают.

— Спасибо, что предупредил, — я похлопал его свободной рукой по щеке. — Заводи, как ни в чём не бывало, и езжай. Увижу, что потянулся к ручке или пытаешься открыть окно — завалю нахер.

Лочи был наслышан обо мне, и знал, что я всегда держу своё слово. Почти всегда, но ему об этом уточнении знать необязательно.

Он завёл тачку и медленно покатил со двора.

— Куда? — тем же хриплым голосом спросил он, выехав на трассу.

— На Ложкинскую трассу. И будь добр, вытащи-ка мобилу, портмоне и брось их мне назад.

Он послушно выполнил указания. Его явно беспокоило моё вежливое к нему обращение. В последний раз, когда мы встречались, я изрыгал языки пламени в его сторону аки сорвавшийся с катушек дракон. Мне несколько раз делали замечания старшие с обеих сторон, но моя ярость была сильнее. Я очень сильно хотел дать сдачи за брата.

Я потянулся рукой и ощупал его вдоль пояса.

— Ствол где твой?

— Не с собой.

— Отлично.

Спустя минут десять пути, он осторожно начал:

— Слушай, Бостон. Нормально же всё тогда разрулили? Я же извинился.

— Не нормально мы всё тогда разрулили. Хуле ты по разам со мной не выскочил?

— Старшие не позволили.

— Хуле не настоял?

— Нельзя мне с ними спорить.

— Ну-ну.

Мы замолчали.

— И чё ты теперь хочешь сделать спустя всё это время? Завалить меня?

— Да, — спокойно сказал я. — Но я дам тебе шанс.

Его руки на руле слегка затряслись, но он быстро взял себя в руки. Арзамасовец, всё-таки.

— Чё за шанс?

— Ща выедем за черту города, я отброшу ствол и будем с тобой биться на ножах. Клинок арзамасский с собой?

— Нет.

«Пиздёжь», — доложила Система.

— Будешь врать — лишишься шанса, Лочи.

— Да я тебе серьёзно говорю!

— Давай пиздани ещё раз, и я шмальну в тебя прямо сейчас.

Лочи судорожно крутанул руль, сворачивая на Ложкинскую трассу, ведущую к черте города.

— При мне клинок, — признался он.

Я быстро повернул головой, ища его по машине, но Система мне ничего не подсветила.

— Где?

— В багажнике.

— Ясно.

Мы выехали за город, и я велел свернуть ему к лесам. Заехав достаточно глубоко, я заставил его свернуть ближе к чаще и остановиться.

— Вылезай.

Мы покинули машину. Я глубоко вдохнул свежий лесной воздух и огляделся. Чаща ещё не начиналась, но деревья росли достаточно густо и в округе было ни души. Я пистолетом указал Лочи на багажник. Он поднял крышку и начал копаться среди всякого хлама.

— Вот они, ваши традиции. Это же священная реликвия, Лочи! А ты его к коробкам от колонок пристроил.

Лочи не ответил, лишь шумно задышал. Я внимательно следил за его руками. Ща ещё достанет пушку запасную и будет тут нам фейерверк. Система, конечно, не обнаружила пиздежа в его словах о безоружности, но дело заставляло быть внимательным.

Но нет, ничего левого не случилось. Лочи вытащил на свет божий красивый клинок с зеленой рукоятью и с расширяющимся от неё лезвием. На рукоять были изящно нанесены какие-то фразы на древнерусском. Наверное, что-то про воинский дух и храбрость.

 Клинок арзамасского воина Лочи • Заточка: удовлетворительно Смертоносность: вполнеКрасота: ну, ясен хуй, на уровне.

Отлично, теперь я вижу клинок своими глазами. Повторю — я верил в Систему, когда она не обнаружила фальши в его словах о том, что он при нём и в багажнике. Но по своей мнительной натуре я проверял всё дважды, а себя трижды. Учитывая, что Система была частью меня, даже её я проверял, когда ситуация позволяла. Дело было важное, нужно было всё сделать чисто.

— Ну чего? — спросил Лочи, сжимая крепче рукоять, чтобы скрыть дрожь пальцев. — Где твой нож?

— Здесь, — сказал я, поднял ствол и выстрелил в него.

Пуля вошла между глазом и переносицей, зацепив сам глаз. Красная дырка с неровными краями сделала его похожим на неправильного циклопа. Неправильного, потому что дырка была не ровно посередине, глаза там не было, зато было полтора глаза по обе стороны от этой дыры.

Тело упало в траву со звуком пирожка с мясом, упавшего на ковёр. Роняли когда-нибудь пирожок? А я вот один раз, после уже одного съеденного бургера, взял и уронил. Поднёс ко рту и просто возникло непреодолимое желание швырнуть его на ковёр. Я, собственно, не сопротивлялся и сделал это. Тесто разошлось и обнажило мясо. И только тут я понял, что Система остановила от поедания курицы, смешанной с псом. Спасибо тебе, Дурь. Собачатина не входила в мою меню. Собака — друг человека, а друзей нужно есть только в том случае, если ты потерпел с ними крушение в горах. Там уж, извините. Друзья — это хорошо, но выжить-то надо, поэтому давай сюда свою ногу.

Не вини меня, читатель, что я не сдержал своё слово перед Лочи. Я и так потратил слишком много времени, пока пас его, и мне некогда было с ним возиться. Благополучие Киры было для меня важнее, чем сдерживание обещаний перед уёбком, который задолжал мне вот уже несколько лет. Всё равно итог у боя был бы один и тот же, вопрос был лишь в затраченном времени. Думаешь, что я слишком в себе уверен? Ты не забывай, что я рассказываю уже случившиеся события, и будущее подтвердило моё величие над бойцами вроде Лочи. И пусть у него крутой клинок, пусть у него ловкость в особых умениях, раз на раз я таких шнырей щёлкаю как орешки, тем более под Дурью. Вот мини-боссы и боссы — это уже другое, но об этом чуть позже.

Я надел перчатки и склонился над бездыханным Лочи. И еле, блять, разжал пальцы трупа! Они как будто заблокировались на рукояти. Я уже ненароком подумал, что мне придётся крошить фаланги рукоятью ствола.

Я отыскал в багажнике пакет и какую-то обгрызанную бечёвку. Я осмотрел пакет на предмет дырок, надел его телу на голову и перевязал бечевкой в районе шеи, чтобы он не соскочил по дороге. Когда машину найдут в одном из болот области, нужно чтобы каждый подумал, что Лочи сам её там утопил. Наш клининговый сервис избавится от всех следов, но зачем прибавлять им работы, верно ведь? То пара капель, просочившаяся сквозь бечевку, а то целая лужа, изливающаяся беспрепятственно.

«Силу на максимум», приказал я Системе.

Сила — MAX

Полоска маны стала стремительно снижаться, жертвуя собой за каждую секунду моей увеличенной силы. Зато я легко поднял отяжелевшее от собственной смерти тело и аккуратно устроил его в багажнике.

«Отключить силу»

Сила — NORM

Я закидал травой, листьями и землей место, где успела пролиться кровь Лочи и прыгнул в тачку. Пора делать ноги. В смысле, колёса.

Глава 23. Потратить козырь

— Чё надо, Бостон?

Так Алька Понка отвечала на звонки. «Алло» и «Слушаю» были не её вариантами. А вот шаблон «Чё надо, мразь?», где место «мрази» занимало имя звонившего, вполне себе её устраивал.

— Мне нужны твои друзья с фермы. Я тут желудей собрал для их свинюшек.

Алька издала раздраженный стон.

— Бля, только киношку врубила. Где ты находишься?

— Десять минут по кольцевой от тебя. Ложкинские леса.

— Ща погоди, узнаю, где у них там точка сбора.

— Угу. Скажи им, что от мобилы и портмоне, что лежат на пассажирском, нужно избавиться отдельно.

— Понятно. Желуди, надеюсь, в багажник засунул? Не на заднее сидение уложил, как в прошлый раз?

— В тот раз времени не было их перекладывать. Сейчас всё тип-топ.

Алька не стала мне перезванивать, а просто скинула координаты. Я взглянул на них, и Система проложила мне на карте дорогу. Недалеко, минут десять через лесок. Я цеплял все ветки, и царапал бока машины о стволы, оставляющие на тачке коричневый след, и снова набирал Альке.

— Чё надо, блять?

Так. Имя в шаблоне заменило ругательство. Видать, интересная киношка. Ну ничего страшного, досмотрит позже.

— Забери меня.

— Ты охуел, мать твою, Бостон?!

— Не просил бы, если бы не ситуация «жизнь-смерть».

— Других водил что ли нет?

— Дык я специально неподалеку от тебя место выбрал, чтобы именно ты меня забрала. Никому кроме тебя я с этим делом не доверяю.

— Кире набери или Ольке!

— Кира не в городе, Грунь занята. Хорош ломаться, мля, Алька! Времени нет! Я тебе потом отплачу. Сниму тебе целый кинотеатр, посмотришь свой фильм на большом экране в одиночестве.

Она зарычала и бросила трубку. Удовлетворенная улыбка возникла на моем лице. Улыбка, как и я, знала, что Понка приедет за мной. Придётся выслушивать непрерывный поток оскорблений, которые она будет выдумывать прямо по дороге, когда уже существующие закончатся, но это ничего. Невелика цена за шоферство от самой Альки Понки.

Впереди показалась заброшенная сине-ржавая водокачка. Согласно координатам, что мне скинула Алька, место сбора находилось именно здесь. Я заглушил мотор, вышел из тачки и бросил ключи в траву у дверцы водителя. Пора уходить. Согласно правилам клинингового сервиса, чьи услуги нам любезно предложили друзья Альки, в момент прибытия их команды на месте сбора не должно быть никого.

Я затрещал ветками через лес, в очередной раз набирая Понку, чтобы узнать, куда мне тащиться, чтобы она меня подхватила.

Под непрекращаемые «хуила, мразь, ублюдок, пёс, пидор, хуемразь, Шмари Уёбтер, Альбус Долблядор, Волан-Блять-Чёрт, Шмармиона Гмынджер» я попал обратно в город, в квартал, где жила уже бывшая девушка ныне усопшего Лочи. По сегодняшним оскорблениям я сделал логичный вывод, что я отвлёк Понку от какой-то из частей Гарри Поттера, и совесть совершенно перестала меня терзать. Она пересматривала их уже раз пятьсот. Пятьсот первый может и подождать.

***

И вот время — вечер, и я стоял у дома Козыря и ждал, пока он выйдет. Я жрал сухой дешевый бургер, купленный ещё в обед и уже к чертям остывший, и запивал его водой. Я перекусывал перед следующим принятием «пэшки». Интерфейс потускнел, но ХП сияла ярче остальных индикаторов, благодаря меня за хавчик.

Я точил котлету с хлебом и раздумывал о сегодняшних киллах. Об одном уже совершенном, и втором, что случится чуть позже. Лочи был шестым человеком, чьё существование я прекратил, и каждый раз это было странно. Я задавал себе вопрос — мне вообще хоть немного их жаль? Жизнь же типа священна и всё такое. Я не находил в себе сожаления, и размышлял, нормально ли это. Точно ответа я не знал. Мне было плевать, но Малой бы осудил, если бы узнал. Но я ни разу не забрал жизнь человека без греха. И «грех» здесь не про спизженный сникерс из магаза, нет. Про серьёзные злодеяния. Наверное, поэтому я не испытывал к собой убитым сожаления. Без них мир стал чище. Не, я не строю из себя Карателя или санитара леса. Но вот так вот обстоятельства сложились.

Я вот поглядывал на котлету. Когда-то она ещё не была говядиной, а потом корову убили. Вообще без единой мысли. Её в принципе взращивали для этой цели, и никто не задался вопросом — а сожалеем ли мы о том, что служим причиной её кончины? Ни владелец животноводческого хозяйства, ни работник со специальным пистолетом, ни компании, что закупали мясо, ни я, что хавал этот бургер. Нам было похуям. И чем корова, так много давшая всем людям в этой цепочке, хуже, чем конченный бесчестный преступник, отобравший у невинных их добро или жизнь? Ну вот чисто с точки зрения планеты? Да ничем. Планете похуй — корова, человек. Это уже мы решаем, где что правильно с точки зрения нашей морали, а где нет. И моя мораль мне говорила, что хоть я и совершил зло, но оно со звёздочкой. Это не доктора завалить, спасающего жизни, или пожарного, или простого студента, идущего домой, по башке ударить, чтобы грабануть. Это — замочить врага-бандита.

Я прервал свои размышления и засунул остатки бургера целиком в рот, когда Козырь вышел из своего подъезда. Я давился, запивал булку водой и наблюдал, как он медленно плетётся к своей машине.

Мотор моей тачки завёлся, окно поплыло вниз, и из него вскоре начала появляться время от времени моя рука с тлеющим огоньком между пальцев. Я вдыхал жгучий, сладковатый дым и стряхивал пепел на асфальт.

Козырь выехал со двора, и я двинулся за ним.

***

Он приехал в «Маркобар». Козырь был один, и заведение находилось не на территории арзамассцев. Отлично, просто отлично. Он не хочет ни с кем из них сталкиваться, и это просто прекрасно.

Я зашёл в свои вызовы и набрал номер, по которому звонил час назад и предупредил собеседницу быть готовой.

— Да?

— Маркобар.

— Поняла.

Я спал с разными типами женщин. Со шлюхами, суками, блядями, шмарами, шалавами и проститутками. Из всех перечисленных только последним я платил за секс и не мог назвать их ни одним другим словом в силу наших честных деловых отношений. Одной из моих знакомых работниц секс-индустрии была Леся. Мы часто встречались, иногда спали, а потом сблизились и у нас случилось что-то вроде дружбы.

Олесин сутер был одним из первых людей, кто по моей (читай — по своей) вине покинул этот мир. Согласно его вере считалось богохульством провожать девочку на пенсию с почетом. Тем более если она сама изъявила желание уйти, а не ты сам вышвырнул её из своего бордель-дворца.

Олесе тогда досталось хуже, чем Кире от Козыря. Гораздо хуже. Поэтому я слегка сорвался, расплачиваясь с её сутером. Я хотел ответить ему за Лесю в той же мере, как и он поступил с ней, но не более. Но тот день было явно не его днём. В тот день я мешал вещества и запивал их водкой с коньяком.

Он скончался в больнице, и я потом тоже задавал себе вопрос — мне его хоть немного жаль или чё? Тогда я думал перед ответом гораздо меньше, чем сегодня с Лочи.

Теперь Леся работала сама на себя, ни от кого не зависела, оставалась осторожной, но уже никого конкретно не боялась и продолжала меня благодарить.

Олеся прибыла в «Маркобар» на такси. Элегантно одетая, она выплыла с заднего сидения и проследовала внутрь. Она даже не взглянула в мою сторону, хотя машину знала.

Я представлял, что происходит внутри. Все местные охотницы, разумеется, строили Козырю глазки, и парочка из них уже даже флиртовала с ним, присев за столик. Девки видят бабки и девки чуют власть. У Козыря её было не так много, но даже её малая часть вытворяет с бабами необычные вещи. Она имеет на них сильный эффект. Справедливости ради следует заметить, что и на мужиков она имеет весомый эффект тоже. Просто они во многом разные. Страх и влечение — страх и отторжение. Страх и желание погреться в её лучах — страх и желание скрыться от них. Страх и покорность — страх и покорность.

И вот все эти девки вьются вокруг Козыря, и лишь Олеся единственная сидит за баром, попивает коктейль и даже не смотрит в его сторону. Она одета в платье, похожее на одно из тех, что носит Кира. Её волосы распущены, и две пряди из чёлки выбиваются из общих рядов и опадают с двух сторон лица, подчёркивая красоту лица. Она даже носит похожий парфюм, но не точь-в-точь. Слишком палевно. А вот одна одинаковая нота в двух разных ароматах — вот это оно.

Козырь вполуха слушал баб, его окруживших, односложно им отвечал и не сводил взгляда с девушки на баре. Было в ней что-то загадочное, родное и неуловимое. Про Киру в этот момент он старался не думать, но чувства рвались наружу изнутри. Из-за неё у него проблемы, и это отторгало её образ, но он всё так же её хотел. И вот сидит девушка на баре, напоминающая её, но совсем другая. Козырь всё это не осознавал или не хотел. Его просто влекло к этой даме на барной стойке, и он следовал своему влечению.

Олеся и Козырь покинули бар, прыгнули в его тачку и уехали. Я с удовлетворением повернул ключ в зажигании и, не торопясь, поехал следом за ними.

***

Я подождал, пока они поднимутся наверх и подошёл к подъездной двери. Клинок под курткой приходилось поддерживать, чтобы он не оттопыривался.

Здесь, как и везде в городе, магниты на дверях были уже ни к черту. Я вырвал дверь и поднялся на самый верхний этаж. Я выключил там свет и присел на самых верхних ступенях. Квартира Козыря была на четыре этажа ниже, но мне нет резона коротать там время. Статистически, на последнем этаже бывает меньше людей, чем на всех предыдущих. В подтверждение этому всё время, что я сидел, в подъезд заходили люди и поднимались на каждый этаж, включая предпоследний, но никто не добрался до верхнего.

Экран моего телефона, стоящего на беззвучном, вспыхнул в темноте сообщением от Леси.

Я спустился к квартире Козыря и дождался тихого щелчка отодвинувшейся защёлки. Проверяя, не шумная ли дверь, я осторожно потянул её на себя. Петли были смазаны.

Я посмотрел на глазки соседних квартир. Все они подсвечивались зеленым, сообщая о своей для меня безопасности. Ни один любопытствующий не наблюдал за моим проникновением в квартиру Козырева.

Леся в одном лишь полотенце, повязанном у подмышек, стояла в коридоре, прислонившись к стене и сложив руки на груди. Платье в Кирином стиле слетело с неё больше часа назад. Причёска с двумя прядями исчезла, проиграв свою невинность потоку воды из душа. Волосы были ещё мокрые. Аромат духов пал там же — под струями безжалостной жидкости.

— Крепко вырубился? — спросил я шепотом.

— Да, — ответила Леся обычным голосом. — Такой боров. Обычно от двух таблеток быстрее отлетают, но тут вон, даже помыться успела.

— Сколько проспит?

— Недолго. Часок-другой.

— Достаточно. Главное, уезжай прямо сейчас. Присядь где-нибудь под камерами и жди моего звонка. Снотворное точно не светится в крови?

— Обижаешь, начальник. Пользуемся только лучшим.

Значит, у Леси была своя Шпрота, подгоняющая ей лучший продукт. А не Шпрота ли сама это часом? Ладно, хер с ним, выяснять не стану. Палить контакты так же невежливо, как читать чужие письма.

— Добро, Лесь. Спасибо за помощь.

Она оделась и покинула квартиру. Я зашёл в комнату и осмотрел похрапывающего Козыря, перед этим набросив простынь на его нежные места. Чужие яйца — это отвратительно. Свои — это Восьмое Чудо Света. Чужие — это мерзость. По своей неприглядности они даже опережают лицо бывшей девушки Доцыка.

Козырев и правда боров. А туда же женщин бьёт. Вот она — дикая человеческая жестокость, преследующая нас с древних времён. Вроде эволюционировали, а те же животные в некоторых моментах, особенно когда следуем эмоциям. Жрём, срём, спим, ебёмся, ебашимся. За себя, за еду, за место под солнцем.

Я присел в кресло возле кровати и достал из-под куртки клинок. Я пальцем в перчатке провёл по зазубринам и ещё раз проверил его остроту. Пойдёт. Не благородный чили, но и не магазинный кетчуп. Положив клинок на колени, я стал ждать.

***

Олеся написала «Готово». Я поднялся из кресла и приблизился к кровати.

 Димон Козырев •

Арзамасский купец, бывший воинОсобые умения: спит, как младенец, бьёт женщин, как тварь.

Я занёс над ним клинок, а он закряхтел и открыл глаза. Несколько мгновений мы разглядывали друг друга. Он быстро моргал в попытках разогнать туман перед своим носом.

— Э, бля… — начал он и сфокусировал взгляд на клинке, после чего осёкся.

Он не мог знать каждый арзамасский клинок, но всегда знал, что клинок — арзамасский.

— Стой, — проскрипел он. — Я верну на днях бабки. Уже на днях верну. Тебя Шорый послал? Скажу Шорому, что я уже почти вернул их.

Козырь рассмотрел клинок, но ещё не разглядел моё лицо и принял меня за арзамасовца. Но потом его зрение окончательно прояснилось, и он увидел меня.

Он сразу же дёрнулся и попробовал схватить меня за руку, держащую клинок. К его несчастью, он был слишком медленный и не отошедший от подсыпанных ему таблеток.

«Силу в плюс», приказал я Системе и ударил борова свободной от клинка рукой. Он всхлипнул и упал в подушки, схватившись за лицо.

Я полоснул его по рукам. Кровавый след раскрывался, как разверзнувшаяся земля. Я наносил режущие удары по его голому телу в разных местах, а он вскрикивал и пытался отползти, смахивая с тумбочки лампу и пустые бутылки из-под пива. Создавалась иллюзия борьбы, и так было и нужно. Пусть соседи услышат крики и грохот. Пусть здесь будет бардак, а на его теле останутся хаотичные следы клинка, будто человек его атакующий бил на аффекте, неуклюже и едва ли не вслепую. Словно здесь был не хладнокровный убийца, а человек, который не совсем осознавал, что делает, и потом от испуга сбежавший от последствий.

— Стой! — кричал Козырь. — Ты же тот из скаутовских! Я тебя видел с Домыслом! За что? Чё я вам сделал?

Пора заканчивать. Я с силой опустил клинок и ввёл его в живот Козырю. Он охнул и закашлялся кровью. Продолжив как станок-качалка поднимать и опускать клинок, я дождался, пока он испустит свой последний дух.

«Включить стеллс?», поспешила предложить Система, переживавшая из-за моей пропитавшейся кровью Козыря одежды.

«Когда выйдем», — уточнил я, чтобы не тратить зря ману.

Найдя относительно сухое место в районе своего плеча, я вытер об него лезвие с двух сторон. Снова спрятав клинок под куртку, я бесшумно покинул квартиру.

В подъезде и по дороге к машине я тщательно и прятался в тени, скрывался за деревьями и выжидал, пока прохожий человек пройдёт мимо. В итоге близ места преступления меня никто не заметил.

Спасибо, стеллс-режим. Спасибо, Дурь.

Глава 24. Ну и последний на сегодня флэшбек

Всё случилось, как должно. Я гладко всё исполнил, Кира хорошо везде отыграла. И в ментовке, и в районе Арзамасской рощи люди решили, хоть и не сразу, что отъезд Козыря к прадедам — действительно дело рук Лочи. Сомневались до конца только его близкие кореша, но их подозрения тонули в остальной массе мнений и уликах, указывающих на Корепанова. Арзамасские добыли в ментовке отчёт о том, каким именно оружием нашинковали Козыря, и сверили его с оттиском клинка Лочи в их священном храме. Оттиск вскоре был разрушен, а фамилия Корепановых была обесчещена.

— Буду должна, — сказала мне Кира, когда всё утихло.

— Будешь, — согласился я.

Около года назад у неё появился повод перестать считать себя обязанной.

***

Мы сидели на заднем дворе фабрики в подсобном домике. Я ел китайскую лапшу с курицей из коробки, а Кира попивала сок из литрового пакета через трубочку. Время от времени мы менялись — я передавал ей лапшу, а она протягивала мне пакет с соком, оставив у себя трубочку. Я доставал свою трубочку и окунал её в сок, потягивая сладкую жидкость и запивая солёную курицу. Кира протирала свою вилку и накручивала на неё лапшу.

Весёлая Олька Грунь стояла перед нами и стучала пальцами по своему дипломату.

— Мне половина с этого дела!

— Ты снаШала пояФни, в шём шуть, — жуя, попросила Кира. — А шам видно будет.

— Нет, сначала договоримся, что мне половина.

Мы с Кирой переглянулись, обсудив ситуацию взглядами.

— Ну, в принципе просто не впишемся, если нас что-то не устроит, — задумчиво подвёл я вслух итог наших глазных переговоров и хлюпнул трубочкой.

— Согласна, — Кира доела лапшу и отложила коробку. — Олька, чё там у тебя?

Грунь вытащила из дипломата папку с документами и бросила перед нами на стол.

— Это чё? — спросил я лениво.

— Не «чё?», а «кто?», и в этом вся суть!

В папке была копия досье на какого-то богатого мужика.

— Вальтер Родзинский, — прочитал я. — И чё с ним?

— С ним всё прекрасно! — Олька была взбудоражена. — Это один из корешков моего отца. Поднялся не в 90-е, как все остальные знакомые папы, а уже был наверху с рождения. Омерзительный тип.

Я смотрел на его фотку. Почти лысое чудо шестидесяти пяти лет с тремя волосинами, зачесанными набок. Рядом с фоткой падала вниз вся информация о нём. Ну, ясно. Потомок богатеньких эмигрантов, в настоящее время якобы занимается антиквариатом.

Имел связи с крупными дельцами, как-то раз привлекался за мошенничество в особо крупных, но был оправдан. Или отмазан. Было сказано, что он любит молоденьких девочек, иной раз не дожидаясь, пока они достигнут совершеннолетия. Да, тип реально был мразью.

— Если он кореш твоего бати, то чего на него дело лежит? — поинтересовалась Кира. — Не подчищают они разве друг за другом?

— А это не из нашей структуры дельце! — радостно воскликнула Олька. — Друзья из большебратской организации поделились.

— Ты чё такая весёлая? — спросил я с подозрением.

Олька пододвинула стул, развернула его спинкой вперёд и села перед нами, облокотившись на спинку. Она с жаром заговорила:

— А то, что он потомок тех самых Родзинских, что обладали суперсилой быть в фаворе у всех царьков, перед кем стелились! И царьки награждали их соответствующе. А наш дорогой Вальтер, — она ткнула наманикюренным ногтем в его фотку. — Наследник всего этого добра. Добавь сюда то, что он сам успел наколлекционировать и получишь миллионы в валюте.

— И что? И как ты до этого доберёшься? Наверняка где-нибудь в ячейках всё затарено. Банк хочешь хлопнуть?

Грунь вскочила, опрокинув стул.

— А вот тут причина, по которой я такая радостная! Он половину от этого, самое дорогое его душе, дома в сейфе хранит! Мне батёк по пьяне рассказал! Тот ему тоже по пьяне растрепался об этом, когда они дома у Вальтера выпивали. Он хвастался, показывал все эти письма редкие, ожерелья принцессок всяких, брюлики королев, что они своим любовничкам из его предков дарили. Всё красиво упаковано, обработано, под стёклами этими специальными. В крутой комнате с толстенной дверью и с полусотней всяких защитных нашлёпок, но дома! Не в банке, где сих нашлёпок в несколько раз больше.

— И что? — Кира тоже пока не понимала, чему тут так сильно радоваться. — Наверняка толпа охраны у него. И как ты дверь откроешь, даже если всех перемочишь? Его самого под ствол поставишь? А если упрется и не откроет, ещё и сигналку активирует? Он явно из тех, кто под дулом уже не раз бывал. Тушеваться не станет.

Олька молчала и хитро улыбалась.

— И куда ты потом всё это сбагришь? — добавил я свой вопрос.

— Есть люди, — уклончиво пояснила Олька. — Заберут всё за гораздо меньшую стоимость, чем реальная, но это всё равно будет цифра с большим количеством нулей.

— Так какой план? — уточнила Кира.

— А такой, — Олька вернулась на стул. — Прямым штурмом это добро брать трудно и неэффективно. Но! Но что, если бы мы провели разведку перед тем, как влезли? Тщательную, продуманную разведку. Узнали об особняке Родзинских и о хранилище всё, что можно узнать? Вид двери, марки замков, тип защиты, или даже коды к замкам, чем чёрт не шутит.

— Так он и скажет кому-то коды! — заржал я. — И что ты предлагаешь? Мне садовником к нему устроиться, а Кире уборщицей?

— Нет. Прислуга, конечно, знает многое, но не всё, что нам понадобится. Но частично ты прав. Нам нужен человек, который сможет находиться в особняке Родзинских в качестве своего, не вызывая к себе подозрений. Нужен кто-то, кто сможет влезть в доверие к любому и вписаться в жизнь Родзинских, как будто только его там и не хватало.

Грунь перевела взгляд на Киру. Я повернул башню в том же направлении. Кира поймала наши взгляды и прищурилась.

— Слышь. Я готова, конечно, ради дела пожить с каким-нибудь приятным человеком, но с этим педофилом я в койку я не лягу.

— Я вот тут её прекрасно понимаю, — усмехнулся я. — Стоит ли это миллионов? Большой вопрос и он требует времени на размышление.

— Да стойте вы! — обиделась Грунь. — Это ещё не всё!

Она, как фокусник кролика из шляпы, вытащила из дипломата ещё одно досье и катнула к Кире.

— Знакомьтесь! Альберт Родзинский, сын Вальтера. Тоже тот ещё тип, но до батьки далеко в плане мерзотности. Как он тебе?

Кира рассматривала фотографию. Я не мог оценить мужскую красоту, для меня мы все были уродами, но Кира сказала:

— Ну на лицо хорош, конечно, но что в плане личности? Насколько он «тот ещё тип»?

— Гоняет по городу на своих дорогих тачках, цепляет чужие, сбивает людей, хорошо не насмерть, и никак за это не отвечает, а продолжает гонять. Сноб тот ещё и понторез ужасный. Вот примерно так. Но девочек предпочитает ровесниц, что уже считаю достижением, учитывая отцовское воспитание.

Кира пожёвывала губу и размышляла.

— Ты понимаешь, насколько это может затянуться? — спросила она Ольку. — Сколько времени пройдёт, прежде чем он начнёт приводить меня в дом и будет всё мне выбалтывать?

— Много, — подтвердила Грунь. — Но, Кира, какой будет выхлоп!

— Что думаешь?

Кира адресовала этот вопрос мне, а я много чего думал. Дело-то настолько долгоиграющее, что моментов для того, чтобы что-то смогло пойти не так, будет настолько много, что даже такой умелице, как Кира, нужно вести себя, как агенту ФБР, внедрившемуся в банду. И если главарь скажет — убей невиновного, агент будет должен убить невиновного, чтобы не раскрыть себя. А если её Альберт замуж позовёт? Вот шиздец будет.

Но если Олька права насчёт Вальтеровского добра (а у Киры будет масса возможностей это уточнить), то всё оно того стоит. За то же время, что Кира будет тратить на Альберта, она не заработает даже малой части того, что, пусть пока и призрачно, но светило ей после выполнения этого сложного задания.

— Можно рискнуть, — сказал я.

— Ну вот и отлично! — удовлетворенно сжала кулак Олька. — Пятьдесят — двадцать пять — двадцать пять. Нормально?

Позже вечером мы стояли вдвоём у машины Киры и болтали ни о чём. Но потом она сказала:

— Если мы провернём дело с Родзинскими, возьми сорокет от нашей доли, Бос. Я возьму десять чисто за потраченное время.

Я поперхнулся колой и посмотрел на неё с сомнением.

— Даришь пятнадцать процентов от такого потенциально большого выхлопа. В чём подвох?

— Ни в чём, — покачала она головой. — Ты мне помогал всё это время, и я хочу тебя отблагодарить.

— Ты мне тоже помогала.

— Не в такой степени, — сказала она с нажимом.

— Кира, ты бы и без меня с той козыревской ситуацией разобралась.

— Бос, — сказала она устало. — Сделай мне одолжение, заткнись и молча согласись на это. Мне так будет легче житься. Ненавижу быть кому-то обязанной.

— А ты мне и не обязана.

— Бостон! — повысила она голос и отвернулась.

Я помолчал. Ситуация действительно странноватая, без дури и не решишь, как правильно быть. Мне не нужны её деньги. Помог я ей по собственному желанию, не за бабки и даже не за «спасибо». На её фразу, что она будет должна, я ответил, что да, будет, просто потому что видать чувствовал, что это то, что она хочет услышать. У Киры там какие-то свои замуты на тему взаимовыручки, и я не знаю, как себя правильно здесь вести. То ли типа принимать благодарность в таком виде, то ли сказать, чтобы мозги мне не пудрила.

Ладно, ещё тонна времени впереди, пока этот хабар будет у нас на руках, если вообще будет. И если мы всё успешно провернём, я возьму эту пятнашку от её доли, если ей действительно так важно не быть мне обязанной. Я схороню её где-нибудь в надёжном месте, и, если Кира когда-то будет в нужде, я верну их ей. А потом она встанет на ноги, и снова скажет мне, что не хочет быть обязанной. После чего она вернёт мне эти бабки, а я их снова схороню. И так по кругу, пока кто-то из нас перестанет быть в нужде, или не умрёт. Что, в принципе, одно и то же.

***

Ну вот теперь ты знаешь всю необходимую предысторию, чтобы я продолжил свой рассказ о событиях тех дней, когда мы хлопнули мента и трёх его попутчиков, которые везли свистнутую гуманитарку.

Пока я тут с тобой болтал, вводя тебя в курс дела, Кира уже начала извлекать пулю, застрявшую в моём плече. Она старается быть нежной, но… А! СукКка! Перед глазами всё равно летают искры.

Уф! Бобёр! Выдыхай!

Я выпустил воздух в сторону, и Кира отложила щипцы, взяла перечницу и подсыпала мне специй на курицу. Она подождала, пока её кожица покраснеет, и поменяла перечницу в своей руке обратно на щипцы. Опс, погоди. Далековато чёто я прыгнул. Вернусь-ка на десять минут назад, когда она только-только усадила меня в кресло и стала заниматься моей раной.

Глава 25. Несколько мыслей, пара пасхалок и застрявшая пуля

Кира усадила меня в кресло под лампу и закинула мою руку на столик, подложив под неё подушку. На подушку сразу, будто принимая её в свои ряды и отмечая, как свою, стекли несколько капель крови, которые больше не останавливала припарка. Яра с ППП замедлила мне кровотечение, но не остановила его полностью. ППП для этого не предназначен, за полноценной помощью следует идти к лекарям из общин. Но в моём случае я пришёл туда, куда нужно. С моим ранением мне могла помочь обычная девчонка по имени Кира. Ну, ладно, не совсем обычная.

Она сейчас носила на голове блондинистый цвет. Альберт Родзинский предпочитал блондинок, поэтому она уже год красилась в светлый. Также она двигалась под подогнанными Олькой левыми документами и снимала квартиру в другом конце города, где якобы жила, чтобы принимать там сынка Вальтера. После того как мы собрали достаточно информации, чтобы составить психологический портрет Альбертика, Кира около месяца придумывала подходящий образ. Такой, чтобы гоняющий по улицам мажорчик возжелал заполучить его и владеть им. Кристина — так Киру звали по новым документам — была веселой, активной девушкой в солнечные дни и впадала в меланхолию в пасмурные. Она была смышленой, но недостаточно умной. Как раз такой, чтобы не наскучить, но и чтобы Альберт ощущал себя рядом с ней всезнающим королем. Кристина была готова поддержать каждое его увлечение и вызывающе вела себя с его кентами, ревнуя их к нему, что доставляло Альберту шипучее удовольствие. Кристина отгоняла от него мимопролетающих шлюх, как мух, и закатывала истерики. От всех этих эмоциональных качелей Альберт кайфовал, как от затянувшегося оргазма.

— Что там? — спросил я. — Чё Олька говорит? В глубокой мы пизде или нет?

Кира не ответила, пока не закончила копаться в настенном шкафчике.

— Угу, — сказала она, вытаскивая наружу коробочку с ампулами и шприц в упаковке. — Судя по Олькиному голосу — глубина приличная. Но она не успела всего рассказать, побежала что-то там решать.

Кира собралась открыть упаковку со шприцем, но я остановил её.

— Это что? — я глазами указал на ампулу.

— Обычное легкое обезболивающее. Помнишь, я тебе его вкалывала перед тем, как ты попёрся к этому своему дружку-рукопашнику, чтобы он тебе нос вправил?

Да, было дело. Мне как-то раз прилетело от одной торпеды с Волачинского района. У меня там девчонка жила прямо во дворе, где в беседке был один из мелких пятаков волачинских пацанов. Я эту тварь в итоге с трудом, но втоптал в асфальт, но в начале хорошо так наполучал. Как со мной это часто случается, меня потом запинали толпой все, кто был в беседке. Ну не могут люди отпустить меня победителем, когда я совершенно неожиданно выстегиваю самого мощного из них, несмотря на мой видок. Потом я вернулся на Волачку уже со своими заряженными рылами, перед этим забежав к Кире, а после и к Губеру, чтобы восстановить нормальный вид лица. Это был примерно третий-четвёртый раз, когда мне ломали нос. И каждый раз мне все районные бойцы обещали, что всё, костная мозоль нарастёт, и больше нос никогда не вывернется. Как показывает опыт, от плотного удара кость не спасает даже она.

— Не, — отказал я Кире. — Я сегодня уже и так много всякого захавал. Есть что-нибудь, что из земли растёт? Мне тут читатели в комментариях советуют завязывать со всякой химой и больше на натуру налегать.

Она не успела открыть шприц и убрала нетронутую упаковку вместе с ампулой в шкаф.

— Чего? Какие читатели? В каких комментариях?

— Я сейчас нашу историю ребятам рассказываю, — пояснил я ей. — Вот они её и комментируют в реальном времени. Говорят, переходи на натуру.

Кира вздохнула и пошла к тумбочке у кровати.

— Видать и правда много всякого скушал… — бормотала она, присаживаясь на корточки и выдвигая ящик. — Или это ещё и шок сюда примешивается… Голову пудрит ему…

— У меня шоков не бывает! — крикнул я ей. — Я безшоковый!

— Ага-ага, безшоковый. Читатели у него какие-то появились, комментарии…

— Да я тебе внатуре говорю! Читатели, что надо, и комментарии от них офигенные там! Братва поддерживает. Бывают какие-то черти залетают не за хер наших ребят минусуют и свои пять копеек вставляют даже начала нашей истории не прочитав, но мы их не замечаем. Тонут сразу же в хороших отзывах.

Кира извлекла из ящика курицу и пакет со специями и ушла на кухню разогреть тушку птахи.

Вернувшись, она поставила тарелку на столик рядом с моей рукой и стала отрывать от неё кусочки. Она аккуратно укладывала оторванные куски на салфетку, и приговаривала:

— Так и знала, что дохавается когда-то…

— Слышь, женщина! Я тебе тут серьезные вещи задвигаю, а ты мне про «дохавается когда-то».

— Серьезные, говоришь? — спросила она, продолжая деловито подправлять подушечкой пальца розовые кусочки, которые сложила на салфетку.

— Ещё какие! Забредают тут мимопроходилы всякие, моих читателей наркоманами ненормальными называют или быдлом. Ну, думаю, такое наказывать надо. Меня и мою историю могут рвать сколько хотят, я для этого и выношу себя на общий суд. А вот читателей нехуй трогать.

— Ну да, ну да, — согласилась со мной Кира, явно не веря и лишь подыгрывая.

— Так вот. Я теперь буду в будущем уёбчиков, кто мне на пути истории встречаются, называть именами людей, которые в комментариях лишнее пиздят не по делу. Начну с Фёдора.

— Чё за Фёдор?

— Ну помнишь куклу ту в мастерской у Альки, которой вечно было плохо и на которой мы медичку отрабатывали?

— А-а! — вспомнила Кира. — Манекен тот, что нам Понка потом разрешила расстрелять для прикола. Точно, Алька же его Фёдором звала. Ржачно было, кстати. Это ж его ты к дереву подвесил за ноги, чтобы мы его как пиньяту рассшмаляли? Или это мы так вторую куклу приговорили, Красникова?

— Нет. Того я просто обоссал.

— Ну, значит, к дереву мы подвязали Фёдора.

— Это для нас он Фёдор! А я ребятам, когда про наше обучение рассказывал, представил его именем одного мимопроходила, который оскорблениями бросался.

— Ну, видать, заслужил.

— Он оскорблял людей, про которых ничего знает. Ни как они живут, тяжелая ли у них жизнь, ни через что они прошли, даже если сейчас им легко. Конечно, заслужил.

Кира закончила наполнять салфеткукурицу и передала её мне. Она водила перечницей надней, а я медленно втягивал славные запахи специй. Когда слой стал достаточно густым, я резко, в один заход, вобрал всё мяско в себя и задержал дыхание.

Я очень бы хотел описать тот звук, который я издал, выпускал из легких воздух, смешавшийся на выходе со специями, царившими в моём рту. Но всех имеющихся слов и букв даже такого богатого языка, как русский, к сожалению для этого недостаточно. Я не какой-то там классик и не современный писака с гигантским самомнением, чтобы хитровывернутым недооборотом с красочным описанием одной мимолетной секунды передать атмосферу, эмоции и воспроизвести в головах читателей звуки и запахи. Нет. Я, во-первых, для этого слишком ленивый, а во-вторых,всё равно каждый представит картинку по-своему, какие бы писательские пируэты я тут не исполнял. И воображение каждого сделает это гораздо лучше меня. Тягаться с воображением читателя — херовая затея.

«Но мы писатели! Мы стараемся как можно лучше передать картинку в нашей голове, чтобы её увидел и читатель!». Идите на хуй. Выёживайтесь сколько хотите, насколько вы крутые и талантливые и как много фраз можете придумать, как ярко можете описать сцену, в конце дня всё за вас всё равно делает сам читатель. Его фантазия, если быть точнее. Да, ваша фантазия выдумывает сюжет, но рисует его для читателя его собственная фантазия, а не ваша. Поэтому особо не звездитесь, авторы. Вы — пустое место без читателя.

Ты вот, друже, сейчас видишь меня, как я сижу в кресле с простреленной рукой, уложенной на подушку, и обнимаю второй рукой салфетку, пока Кира собирается ковыряться в моём плече. Я не описывал освещение в комнате, приводя количество люксов в шести лампочках дорогой люстры. Я ни словом не обмолвился про пряные нотки в воздухе, пришедшие сюда с кухни и смешивающиеся с витающим в комнате едким запахом медицинского спирта и перемежающийся с этими запахами аромат духов Киры. Я не стал ныть про неприятные ощущения в плече, когда Кира начала прикасаться к ране ватными тампонами, чтобы обработать дыру.

Нет, я ничего этого не описывал. Но картинка в твоей голове была достаточно точной и яркой, несмотря на лимит нашей черепной коробки, которая все наши мысли показывает как-то размазано. Ты всё сделал сам. Ты всё нарисовал сам. И что самое крутое, в голове каждого из вас прорисовывается собственная, уникальная картинка. И это просто заебись! Мы — особенные и единственные, такого мышления, как у каждого из нас, нет больше ни у кого. Умный, глупый, добрый, злой, веселый, грустный — уникальный. Такого человека в мире нет, никогда не было, и больше не будет. И это просто охуенно! Нас почти восемь миллиардов и существовало до этого в двадцать раз больше, а такого как я больше нет! Ебануться можно.

Пиздец! Спасибо миру за меня! И за тебя тоже, читатель. Ведь без тебя я — пустое место. В пределах этой книги, разумеется. За её пределами я ещё та светящаяся величина. Да и ты едва оторвешься от этих строк, и ты уже не просто читатель. Ты — главное светило собственной жизни. А сюда мы приходим, чтобы отвлечься или развлечься. Иногда всё вместе. Я — чтобы рассказать тебе свою историю, ты — чтобы послушать. Вместе мы убегаем на время от всего того шороха, что присутствует за пределами вот этого нарисованного нами в наших головах мира, превращая тот, реальный мир, в безмолвный белый шум.

Всё это значит, что я не в силах передать свою картину в точности, как бы я ни старался. Но я всё равно буду стараться. А как иначе? Мне это интересно, а когда мне интересно, я могу увлечься и даже напрячься для дела. Но описать в точности звук, с которым я выдохнул воздух, мне всё же не под силу.

Бла, надеюсь, когда-нибудь в электронные книги всобачат возможность добавления аудиозаписей. С аудиокнижками понятно, там хоть все звуки мира выводи, а вот те, что пользуются напечатанными буквами, а не проговоренными, нуждаются в таких дополнениях. Вставлять в читалку динамик, и всё. А если телефон, то там уже всё есть, что нужно. Ты плывёшь взглядом по строчкам, а потом хоба!! Там значок аудиозаписи с иконкой “PLAY”. Ты слушаешь, и читаешь дальше. И вот я бы мог выдохнуть этим воздухом в микрофон, и ты бы сам услышал своим ухом всё, что нужно. Это ещё легкая и достаточно выполнимая фигня.

А вот представь будущее: ученые выяснили, какая именно комбинация нейронов отвечает за прорисовку мыслей, и взломали этот код. Телепатия возможна! Теперь мысли можно транслировать от одного человека другому. Я вставляю флэшку в висок или просто провод какой-то подключаю, и трансформирую картинку из своей башки в цифру в каком-нибудь новом хитром формате. Ты скачиваешь файл себе, вставляешь флэшку с ним или подсоединяешься, и вот у тебя всё то, что я себе напредставлял с максимальной точностью. С чувствами, с кайфом, с болью, с удовольствием, со скрежетом в зубах. Своеобразная дурь, а?

Так что, получается, книги — наш наркотик? И у каждого из нас от них свой собственный приход. Ну, что же. Думаю, это вполне себе чистая дурь. Такой можно закидываться и не бояться. Или всё же стоит остановиться иногда? Хер знает. Поживём — увидим. А пока будем веселиться. А пока мы будем читать.

А вот мне тут, бля, до веселья ещё плыть и плыть! Кира полезла в рану ещё одной железкой, которую только что проспиртовала.

Глава 26. Ещё один глюк

— Сука! — выкрикнул я и сжал челюсть.

Я вроде к боли привык, но всё равно машинально попытался вскочить с кресла и Кира прижала меня нежной, но сильной рукой.

— Не дёргайся! И так не видно ни хрена, так ты ещё ты света уходишь. Сиди ровно, а то натворю тебе тут дел.

Она продолжила копаться, а я просил Систему получше снижать боль, а ещё лучше убрать её.

«Не хватает маны»

Я уже самолично исхитрился взять перечницу и, обняв тарелку с курочкой, словно ручку дамы на брудершафт, посыпал мясцо и цапнул.

«Нужно больше золота»

Какого золота? Ну да, я все бабки в своей тачке оставил, но зачем мне эта информация? Видимо, мой организм реально столько сегодня перенёс, что мой мозг уже странновато обрабатывает Дурь и плохо забрасывает её энергию на счётчик маны.

Ну-ка, попробуем ещё цапочку.

«Нужно построить зиккурат»

Так, ясно. Интерфейс глючит. Придётся перетерпеть боль самостоятельно.

— Вот она, родимая, — сказала Кира.

Я сжал зубы, когда она щипцами ухватила пулю и начала вытягивать её из моего тела. У Киры была легкая рука, она старалась быть осторожной, но всё равно задела какой-то нерв. Я инстинктивно задержал дыхание, когда меня ослепило. От боли саднило зубы, поэтому я сжал их, пытаясь унять неприятное ощущение, и это удержало меня от выкрика ещё одного мата.

Картинка перед глазами прояснилась, и от увиденного у меня ещё раз перехватило дыхание. Я никогда и не думал, что может перехватить уже перехваченное дыхание, но это случилось. Будто бы я вынырнул с глубин, устав задерживать дыхание, а на суше осознал, что разучился дышать совсем.

Я сидел, прислонившись к железной стене, а вокруг происходили вещи, которые я не понимал.

— Опа! — говорила та девушка с синими волосами и металлической пластиной вокруг глаза, с горящим внутри него оранжевым огоньком. — Открыл-таки очи свои красивые! Подъем, Бостон!

Она выдернула что-то из моего плеча. Я, ощущая себя, как в тех самых глубинах, медленно опустил взгляд и посмотрел, что она там из меня вытянула. И слегка прихуел. Её собственный указательный палец менял форму, возвращаясь из состояния иглы в привычные три фаланги. Я как дурак переводил тупой взгляд с её пальца на собственное плечо. Кожа на нём была порвана, и сквозь неё проглядывали провода и пластины.

Девушка похлопала меня по щеке.

— Приди в себя, Бостон! Ещё немного в этом овощном состоянии, и твой разум удалиться целиком!

— Ты-ы к-кт-то? — выдавил я еле-еле.

Язык будто в клее смочили и в мёд опустили. Он ворочался, как смола в варенье. Мне приходилось выговаривать одно слово в несколько подходов.

Девушка, услышав мой вопрос, погрустнела и поднесла свою механическую руку к губам в озабоченном жесте.

— Ёб вашу мать! — заорал кто-то сбоку.

Я слегка повернул свою вязкую, как и язык, шею.

Здоровенный мужик, на плече у которого был устроен шестиствольный пулемёт, присел рядом с девушкой. Он весь был обвешан разными видами огнестрельного оружия, и оно было словно живое. Когда он присаживался, оно не стесняло его движений, а странствовало по телу, раздвигалось, растекаясь, как вода. Пулемёт отвернулся в сторону, чтобы не ткнуть в меня своими стволами.

— Ну надо же тебе было прямо перед Турнирами перезагрузиться, долбанный нарк! — заорал этот мужик на меня. — На весь Дайкон не найдётся такого дуралея как ты!

У него не было ни одного настоящего зуба, место каждого занимали крючковатые железяки. И в глазах горел такой же огонёк, как у девушки, только не оранжевый, а синий.

— Тише, Гадор, — остановила его девушка. — Крики и ор в этой ситуации — не помощь.

— А как тут не орать, Люкс?! Он же знал, к чему может привести использование Сапфира? Знал! Сам виноват, ублюдок! Ещё и нас подводит!

— И в правду хватит, Гадор, — сказал расплывчатый силуэт, прислонившийся к стене напротив. — Дай ему прийти в себя.

Длинная неоновая лампа над ним меняла цвета, заставляя пятно человеческой формы становиться то фиолетовым, то розовым, то синим, то желтоватым.

— Молчал бы ты, Хазар! — повернулся к нему Гадор. — Сгонял бы лучше за Велором!

— Велор не высунется из дома прямо перед Чисткой, — сказал женским голосом ещё один подошедший силуэт.

— Карэнна, — обратилась к ней Люкс. — Помоги мне с Бостоном.

Силуэт приближался в нашу сторону, и я изо всех сил пытался разглядеть идущую в нашу сторону девушку. Изо всех немногих сил, что у меня имелись. И они быстро закончились. Веки налились свинцом, и я почувствовал, что отключаюсь.

— Эй-эй-эй! — начала трясти меня Люкс. — Оставайся с нами!

Всё расплылось, ставши тьмой, а потом вновь вспыхнуло светом. Свет рассеялся, и я увидел перед собой озабоченное лицо Киры. Она водила у меня перед носом ватку с нашатырем, которую я не стал убирать в сторону, а наоборот, втянул в себя вещество ещё сильнее, цепляясь за этот терпкий запах, как за тростиночку, и возвращаясь к Кире.

— Сколько видела, как тебя били, всегда была уверена, что ты терминатор и тебя хрен выключишь. Никогда не думала, что жизнь убедит меня в обратном.

— Ты меня переоцениваешь, — прохрипел я высохшими связками. — Есть сушняк?

Кира подала мне стакан с водой.

— Привидится же такое, — пробормотал я, утолив жажду.

— Какое?

— Ай, — поморщился я. — Долго объяснять.

«Короче, Кира. Расклад такой. Под землей расположен отдельный мир со своими законами и особенными людьми. Может, слышала городские легенды о нём? Так вот, они частично правдивы. Мне, собственно, там сегодня и помогли, и припарка оттуда. Сначала я побывал в Пункте Промежуточной Помощи — это такое место, которое выручает находящихся в трудной ситуации подземцев. Там я встретил вроде бы знакомого мне человека, который представился, как Велор Дайконовский. Когда я спросил, встречались ли мы с ним, он ответил, что в этом мире — точно нет, а в другом — может быть. Я решил, что он ведёт речь про Верхний Мир и Подземелье. А ещё в момент спуска в Подземку я чуть не отключился, меня заглючило, и я увидел место, в котором я никогда не бывал, но в котором мне всё казалось смутно знакомым. И из нового видения я узнал, что это место зовётся Дайкон, и там живёт некий Велор, который перед какой-то Чисткой не покидает своего дома. Нет, Кира, это не бред. Нет, мне не пора завязывать с травой. Да, все так говорят. И что? Мне плевать, что я сойду с ума.»

Да, объяснять было совсем недолго, но мне не нравился диалог, который может случиться после того, как я закончу свой рассказ.

Я аккуратно приподнял своё плечо, чтобы осмотреть его. Кира уже залатала рану и наложила повязку. Я попробовал напрячь бицепс.

Уф, сука. Нет, рано ещё так забавляться.

Глава 27. Звонки близким и не очень

Кира взяла новую иглу в форме полумесяца с ещё несколькими сантиметрами хирургической нити и занялась рассечениями на лбу и брови.

Я тем временем вытащил раскладной телефон из кармана. Ужас, через что он со мной сегодня прошёл. В этом вся дохлая участь простых телефонов, которые используются для темных дел. Они видят и слышат многое, участвуют в жести, и стремительно заканчивают свою жизнь. Взрываются сверхновой, чтобы потом всё, что должно остаться тайным, исчезло вместе с ними в новообразовавшейся чёрной дыре. Мне кажется, что все эти заводы по производству одноразовых телефонов, знают, для чего они их изготавливают миллионами, а не тысячами. Корпорации и дешевые производители успокаивают себя и общественность рекламами в духе: «Идёшь в поход? Жаль терять свой Яблофон? Купи дешевый аппарат!» или «Ваш ребёнок похерил уже четыре сотовых? Жаль брать новый дорогой, но нужна связь? Наш одноразовый аппарат решит вашу проблему!».

Везде между строк скользят фразы: «Слышь, братан? На дело идёшь, и надо, чтобы мусора не отследили? Ну дык бери нашу простушку. В ней нихуя нет. Потом избавишься от неё сразу после дела и всё! Пальчики протереть только не забудь!».

Я включил аппарат, и он три раза пискнул, сообщая о количестве присланных мне сообщений.

С номеров, подписанных в телефонной книге соответствующими цифрами, пришли одинаковые смс-ки. Все отправили звёздочку. Это значит, что Губер, Домысел и Доцык благополучно добрались до безопасного места, и избавились каждый от своего телефона, перед этим отправив на все номера весточку о том, что они сбрасывают свою мобилу.

Я сжал в кулаке раскладной телефон, сломав его пополам в месте скрепления двух его частей. Раздался приятный хруст сломанной вещи. Обожаю ломать ненужные предметы, которые кто-то до меня собрал или построил. С разбега зарядить вертухой в голову снеговика, разбить стекло у выброшенной на помойку оконной рамы или нажать на кнопку, запускающую компактор, чтобы превратить старую тачку в аккуратный кусок металла.

Я бросил куски на столик мимо Киры. Она сопела надо мной и, высунув кончик языка, накладывала шов.

— Дай мобилу Ольке набрать, — попросил я её.

— Она на тумбочке. Подожди, закончу и принесу.

— Нет, щас принеси.

Она издала недовольный вздох и натянула иглу вместе с нитью.

— На! Держи. Вот так прямо держи не отпускай.

Я послушно держал на весу иглу с нитью в натянутом состоянии, пока Кира ходила за телефоном. Она сама начала звонок и сразу прекратила.

— Олька попросила, — пояснила Кира. — Сказала сбросить, а она сама перезвонит.

— Видать вечерок в змеином окружении проводит наша Олька, — заметил я. — Эх, разворошили мы гадюшник своей стрельбой.

— Почему так грязно вышло? — поинтересовалась Кира.

Я поморщился. Частично из-за того, что она в этот момент протыкала кожу, чтобы наложить последний шов, а частично из-за того, что своим вопросом она напомнила мне, насколько я недоволен тем, как мы провернули дело.

— Они попытались сопротивляться, — слегка слукавил я. — Нам пришлось их хлопнуть, иначе бы они хлопнули нас.

Кира закончила накладывать шов и села напротив меня.

— Как ты думае…

Её вопрос прервал звонок.

— Да, Оля! Да, у меня. Сейчас.

Она протянула мне телефон.

— Как оно, Грунь? — спросил я жизнерадостно.

— Вашу мать, Бостон! — зашипела Олька.

Я устало закрыл глаза. Ну, я примерно догадываюсь о том, что она мне сейчас расскажет. Мне для этого уже даже Дурь не нужна. Система показала мне всё для этого ещё там, у грузовиков. Она определила, что ВХ был какой-то важной ментовской персоной, а мы его приговорили. Если бы мы связали всех четверых и уехали, как и планировалось, тогда им было бы сложнее воздать нам за обиды, потому что они сами нарушали закон в первую очередь. Но мы повысили ставки и не вытянули по картам. Мы покрыли их преступление новым, и теперь именно мы были в роли отыгрывающихся.

— Так всё плохо, а?

— Вруби телек и послушай сам!

— Я телек принципиально не смотрю. Там одни пропагандоны и говорящие головы, а всё то немногое годное, что там есть, я могу и в инете глянуть.

— Заткнись! Всё тебе как с гуся вода! Все местные каналы весь вечер трезвонят о том, как сегодня банда дерзких грабителей напала на кортеж, развозящий гуманитарную помощь по аптекам города.

— Ну вот, говорю же, пиздаболы они! Ни слова про то, что кто-то мусорской её сначала себе присвоил.

— А это уже не важно, Бос! Ваще не важно! У нас теперь проблемы куда серьёзнее лживых новостников. Знаешь, кого вы завалили? — она снизила голос ещё сильнее и перешла почти на шёпот.

— Ну, догадываюсь, что кого-то непростого.

— Зангара Валова, младшего брата Вагита Валова! — выпалила она горячим шёпотом.

Ёбана в рот! Теперь понятно, почему Олька на таких жёстких двойных нервяках. Твою мать, мы реально в жопе. Вагит Валов — это, грубо говоря, царь и бог нашего города. Некоторые, по крайней мере, возводят его в такой статус. Валов — бандит, вышедший в легальщину относительно недавно, лет десять назад, и собирающийся в политику. Поэтому весь честной и нечестной народ боялся его, как огня. Валов имел вес на всех уровнях и убирал конкурентов всеми доступными ему способами. Как относительно законными, так и не очень.

Ваш покорный слуга на хую вертел его авторитет, но, чтобы избежать лишнего головняка, даже он предпочёл бы не иметь с ним проблем. Но он их уже заимел.

— Бля, я даже не знал, что у него брат есть. С какого хера он в ментах?

— С того же! Валов засунул его в ментовку, чтобы иметь своего надёжного человека в верхах нашей структуры. Лет через десять Зангар бы, как и его брат, выпивал на равных за одним столом с моим отцом.

— Бля.

— Вот-вот! На Гека уже вышли. Было нетрудно определить, что информация слилась именно через него. Он, как услышал о случившемся, сразу лыжи навострил. Весь город его сейчас ищет — и наши, и валовские. Меня уже трясли сегодня люди Валова, но я включила дурочку, мол, знать ничего не знаю, что там Гектор устроил. Потом отец встретился с Вагитом, переговорил с ним, отмазал. Но когда Гека найдут, он нас всех сдаст, Бос!

— Значит, нам нужно найти его раньше.

— Как? Во-первых, их сотни, а нас всего несколько. Во-вторых, он, тварь, умеет следы заметать. Его ищейки найти не могут, а ты как собрался это сделать?

— Есть у меня свои методы и каналы, — сказал я, скосив глаза на курочку.

— Каналы у него! Где сейчас груз?

Я не стал говорить ей, куда велел пацанам отвезти его. Меньше знает — меньше на допросах страдает.

— Груз везли Губер и Доцык. Я ещё не созванивался с ними.

В принципе, ни капли лжи в моём ответе.

— Так созвонись! Созвонись, и скажи, чтобы они засухарили его хорошо и надолго! В ближайшее время ни загнать его в местные предприятия, ни вывести в другой город не представляется возможным. А ещё лучше — сожгите грузовики вместе с содержимым и бросьте где-нибудь.

— Не. Пацаны после всего случившегося так легко от прибыли не откажутся.

— Жадность не только фраера губит, Бос! У гроба нет карманов! Надави на них.

— Посмотрим, — сказал я. — Скинь мне место, где Гека видели в последний раз.

— Зачем? Его там давно нет, и всех, кого можно, уже опросили. Никто не знает, куда он двинулся.

— Скинь всё равно. Ладно, держи оборону Олька. Позже свяжемся.

Она не ответила на моё прощание и бросила трубку.

— Чё, глубокая там жопа? — спросила Кира.

— И из более глубоких выбирались. Есть симка левая ненужная с балансом? — спросил я.

— Есть.

— Дай-ка её сюда.

Я не хотел светить Кирин номер, набирая Домыслу.

Уже использованной по своему основному назначению медицинской иглой я отжал раздел для симок в Кирином яблоке и заменил её основную карту на левую.

Память услужливо подсунула мне нужные цифры. Самые нужные цифры. Первому я позвонил не Домыслу.

— Да? — ответил Малой.

— Здорово, родной! Как оно?

— Бостон! Ты как? Это что за номер?

— Я у друзей, и номер их же. Слышь, Серый…

— Что-то стряслось, — с уверенностью сказал Малой. — «Слышь, Серый». Ты всегда с этого начинаешь, когда что-то не так.

— Да, стряслось кой-чего. Малой, тебе нужно будет прямо сейчас собраться и уехать куда-то ближе к Сане. Отпустят тебя с работы на неопределенный срок? Если нет, возьми срочный отпуск.

Малой засопел в трубку.

— Во что ты вляпался на этот раз, Бостон? — сказал он очень спокойно.

Наверное, услышал в моем голосе, что ситуация не из обычных напряженных, что у меня иной раз случаются. У меня бывали тёрки с людьми, которые могут причинить вред моим близким, и я предупреждал Малого, чтобы он ходил по городу осторожнее. Но я ещё никогда не просил его уехать.

— Перешёл дорогу не тем людям, братишка.

— По новостям, — сказал Малой. — По новостям передавали про людей, напавших на полицейских, перевозивших присланную в город гуманитарную помощь. Ты участвовал в этом?

Я пощёлкал, постучал зубами, поцокал, в общем потянул время, как мог, но в итоге мне всё равно пришлось ответить.

— По новостям говорят неправду, Серый.

Малой разразился тирадой. Он выговаривал мне за случившееся сегодня и припоминал все жесткие разы, что были до этого. Он напоминал мне, сколько раз просил завязывать и сколько раз предупреждал о том, что или меня убьют, или кого-то из нашей семьи покалечат.

— Хорош языком чесать, Малой, — строго остановил я его. — Ничего нового от меня ты по этому поводу не услышишь. Что, извиниться перед тобой за то, что я тебя в неудобное положение ставлю? Вот сначала сделай то, о чём прошу, ради своего же блага, а там посмотрим.

— Да пошёл ты, Бостон!

— Давай-давай. Приглядывай за Саньком и его семьей. Ты доедешь уже под утро, поэтому можешь сразу пойти и снять хатку рядом с ними. Отзвони мне на этот номер, когда устроишься, если мой будет отключен. И вообще звони. По любым мелочам. Если учуешь жареное, значит, тебе не показалось, и что-то действительно горит. Но и сильно не очкуй. Мы всё решим. Всё нормально будет.

Малой завершил звонок. Кира увидела, что я допил воду, сходила на кухню и принесла мне компот в длинном стакане с эмблемой одной из бургерных сетей города. Была у неё такая отдушина — она участвовала во всех этих дебильных акция, конкурсах и прочей лабуде. Покупала там сто бургеров, собирала наклейки и в итоге забирала свой заслуженный стакан.

Кира, слышавшая мой разговор с Малым, достала из своего шкафа-самобранки упаковку с ещё одной одноразовой мобилой и положила возле меня.

— Ща, отзвоню Домыслу и перекину симки, — сказал я ей.

— Я должна сегодня встретиться с Альбертом. Он меня уже давно ждёт, нужно позвонить ему.

Лады, чо. Поменяв симки, я вернул ей её яблоко и она вышла поговорить в подъезд.

Я тем временем, попивая компот, звонил Домыслу на его основной номер.

— Кто? — рявкнул на том конце мой горе-подельник.

— Рад слышать тебя в добром здравии, Артур.

— А, выбрался-таки, сволочь! — заорал он. — Губер сказал, тебя хорошо так прижали. Мы думали, что на свободе тебя уже не увидим, а потом по ящику сообщили про количество убитых среди мусоров. Во даёшь, мать твою! Киллер просто!

— Не слишком ли ты весёлый, Домысел? Знаешь, кого ты застрелил?

— Во-первых не я, а мы. Вместе дело делали.

— К словам не цепляйся. Знаешь или нет?

— Знаю, — сказал он. — Зангара Валова. Гох рассказал. Херово, конечно, но следов мы там никаких не оставили. Не найдут они нас.

Я вспомнил про выпавшую из кармана склянку с Р12. Сказать, нет? Может, тогда он согласится избавиться от груза. Нет, рано. Если всё обойдётся — хорошо, не обойдётся — нам грозит крышка вне зависимости от того, предупрежу я его или нет. У нас сейчас шесть звёздочек из долбанной ГТА, поэтому пацаны и так будут ходить тише воды, ниже травы (прям охота какую-то игру слов забабахать со словом «трава», но чёто лень. Извини).

— Что Нюнчес говорит? Убедили вы его не дёргаться?

— А мы не у Нюнчеса грузовики схоронили.

Да ёп вашу душу. Не срачка, так болячка.

— А где, блять?

— Ты мне тут не нервничай, Бостон! Как бы мы проехали на них через весь город, когда такая облава случилась? Мы их у Гоха оставили.

— У Гоха? Он работает на Олькиного отца, а тот сотрудничает с Валовым! Ты чё, Домысел, ситуацию в упор не видишь?

— Слышь, — со злостью сказал он. — Я в Гохе уверен, он свой пацан. Его работа — это его дела, а кенты для него на первом месте. И вообще, Бостон, ты бы со своей осведомленностью про мусорские посты во время оцепления на других людей сильно не гнал бы. Если бы ты тех ментов не завалил, я бы щас даже трубку не поднял.

— Чё тебе там этот параноик Губер напел? И вообще, ты чё нахуй, Домысел? Попутал, что ли? Ты под кого меня тут подписать пытаешься?

— За базаром следи, Бос! Это не у меня подруга в погонах гоняет.

— А хуле ты по её темам со мной катаешься и отмазываешься за её счёт?

— Ладно, бля, — остыл Домысел. — Хорош. Потом всё обсудим, когда всё утихнет. Мы тебя послушали, когда ты решил, что лучше везти груз к Нюнчесу, так теперь ты послушай нас.

— Да вы так-то не отвезли его к Нюнчесу, так что нихера вы меня не послушали.

— Заебал, Бостон! Ну не довезли бы мы его! А если довезли, то сомневаюсь, что твой Гриша не подставил нас быстрее, чем Гох. Не согласен что ли?

С одной стороны, я был рад, что Нюнчес не оказался ввязан в это дерьмо. С другой, я не доверял этому хитрому коммерсу Гоху. Но что-то менять было уже поздно, в ближайшее время перевезти куда-то грузовики было невозможно.

— Лады, Артур. По-хорошему было бы сжечь их нахер вместе с грузом.

— И весь сегодняшний кипиш впустую? Не, Бос, не вариант. Пусть стоят, есть не просят. Потом груз перекинем в другие грузовики и в другой конец России отгоним, и там толкнём. Вот тогда можно и сжигать всё, что хочешь.

— Хуй с вами. В ближайшее время тогда побудем на дне. Как всё устаканится — мы встретимся. На связи, если что.

— Стой, Бос. Чё там с этим петушком твоей подружки и с ней самой?

— Петушок никому ничего не скажет, об этом я позабочусь. А что с Олькой?

— Ну так и у неё язык имеется!

Я закипел и напрягся. Плечо недовольно заныло, показывая, что его ещё рано утруждать.

— Ты, Домысел, в своём Гохе уверен, и я тебе доверюсь с этим. Так вот ты также доверься мне с Олькой. Она своя девчонка.

— Прокурорская дочурка не может быть своей.

Я услышал, как заиграли замки квартиры. Кира возвращалась обратно.

Понизив голос почти до шёпота, я выдал Домыслу обещание с предупреждением через дефис.

— Ты совсем ёбнулся, да? Артур? Давай попробуй тронуть ещё одного мента, да ещё дочку одного из самых влиятельных мусоров в городе. Смелей, давай, оседлай волну всего происходящего. Я посмотрю на тебя, как ты потом выбираться из всего этого будешь. К тому же, ты к ней сейчас даже не приблизишься — вокруг неё и структурщики, и люди Валова. А если всё-таки задумаешь навредить ей, когда ситуация утихнет, то обещаю тебе — я доберусь до тебя, Артур.

Домысел заржал на том конце.

— Во включился, дурачок! За подружку распереживался! В рот я ебал твои угрозы, Бостон. Я тебя услышал, но, если я посчитаю нужным, я сделал всё по-своему.

Кира зашла в комнату. Продолжать этот разговор при ней мне не хотелось.

— Созвонимся ещё, Домысел, — процедил я и завершил звонок.

Кира села за туалетный столик, включила лампы, расположенные по периметру зеркала и начала наводить марафет.

— Я выезжаю скоро, — сказала она, убирая заколку.

Её блондинистые волосы красиво опали на плечи, соскучившись по свободе.

— Что, даже ребрами не потрёмся? — сказал я шутливо и встал с кресла, шевеля бедрами в танцевальных движениях.

Учитывая, что всё тело устало и болело, танец получился настолько ущербным, что неудивительно, что она сказала:

— В другой раз. Ты давай отдыхай. Пойдём постелю.

Она отложила карандаш для подводки в сторону и отправилась расстилать для меня кровать. Я пытался стоять ровно, и смотрел, как она управляется с одеялами. Взбив подушки, она подошла ко мне болезному и стала помогать раздеться. Она аккуратно стянула с меня футболку и провела пальцами по татуировке, уходящей с пресса за спину. Уроборос — змей, свернувшийся кольцом и поедающий сам себя, опоясывал мой живот и спину.

А вот и первая раскрытая татуировка. Угадал местоположение? Если да, то плюс тебе в графу «Интуиция». А если даже не гадал, то плюс в графу «Похуизм». Весьма важная графа в наше время. Помогает идти по жизни с гордо поднятой головой, не замечая всяких бурь вокруг и воплей ненавистников.

Кира заинтересованно взяла в руку кристалл, подаренный учеником лекаря Шуриком в Подземке и висящий на моей шее на верёвке.

— Это что за камешек?

— Чувак один подогнал по случаю знакомства.

— Угу. Ладно, ложись.

Я упал в кровать лицом вперёд и издал стон облегчения. Бля, ёбана в рот, наконец-то, мать его. Свежая простынь, мягкая подушка и нежное одеяло. Что ещё нужно для счастья? Даже то, что Кира не будет ночевать со мной, меня не огорчило. Сейчас я желал лишь выспаться.

— Слыфь, — промычал я в подушку с закрытыми глазами. — Остафь бабки на сижки.

— Сколько тебе?

— Сто дфадцать тфи фубля.

— Нахера именно двадцать три?

— Ты у «Копеечки» поинтересуйся, почему именно двадцать три, — сказал я, оторвав морду от наволочки. — Сам иногда не вдупляю их ценообразование. А, и ещё на метро. Давай с запасом двести рубасов, короче.

— Хорошо. На тумбочке в коридоре оставлю. Сладких снов, Бостон.

— Не, ну их нахер. Пусть лучше вообще ничего не снится. Темнота, спокойствие, мрак и тишина. Вот, что мне нужно. А тебе хорошего вечера с этим мажорчиком.

— Пока, Бостон.

Не буду врать, что я уснул сразу. Хоть я и был дико уставший, и мой организм сегодня перевыполнил свою трёхдневную норму на нагрузки, я некоторое время просто лежал и слушал. Слушал себя, слушал каждую ноющую клетку в теле, слушал гудение ног и вяло ворочающиеся в голове мысли. Я слушал своё становившееся легким дыхание.

Я слушал, как Кира копошится в коридоре, бренчит ключами, как за ней закрывается дверь и щелкают замки. Я слушал её удаляющиеся по лестнице шаги. Мне показалось, что я даже услышал, как она хлопнула дверцей такси.

Я слушал, как на кухне капает из крана вода. Я слушал шумы улицы за окном. Я слушал ветер, качающий ветки. Я слушал, как за стеной материт друг друга супружеская пара.

В каком-то моменте, то ли из-за травы в организме или за усталости, но мне показалось, что я слышу, как засыпаю. Что за бред? Согласен, звучит как бред. Но я запомнил момент, когда моё сознание перешло наконец-то черту и упало во тьму.

Я слышал, как уснул.

Глава 28. Богиня нескольких свобод

В кромешной тьме сна мне удалось пробыть где-то с час. По крайней мере мне так показалось. Вполне может быть, что я пробыл там всего пять минут или все полночи.

А потом меня начало ломать. Не-не, расслабься, не в том смысле. Начало ломать кости и тянуть мышцы. Я выкручивался по-всякому на постели, то вытягивая конечности, то сворачиваясь в эмбрион. По всему телу выступил холодный пот, а во рту пересохло.

Вероятно, у меня подскочила температура. Организм боролся со всем, что попало в него за день и реагировал на полученные травмы.

Мне не хотелось открывать глаза, и я вслепую шарил рукой, целясь в тумбочку. Пальцы наткнулись на полированное дерево, и я двинулся дальше, пока не нашёл бутылку. Голова не хотела подниматься, поэтому я пил лёжа. Рука дрожала, и я один раз случайно облил себя и подушку. Плевать. Вся постель была мокрой из-за моего пота.

Попавшая в организм жидкость слегка улучшила моё состояние, и я смог приоткрыть один глаз. Сквозь щёлку в своих веках, я осмотрел комнату. Все предметы в ней до этого спали, погруженные в магическое очарование ночи, но проснулись вместе со мной. Льющийся сквозь занавески лунный свет освещал шкафы, кресло и столик, на котором возвышалась тарелка с крылышками.

Соблазн сползти с кровати и вернуть Систему, чтобы избавиться от температуры был велик. Но я знал, что будет только хуже. Да, мне временно полегчает, но потом Дурь выведется, мана кончится, и болезнь вернётся снова, чтобы ударить по уставшему организму ещё раз, да побольней. Лучше позволить телу восстановиться самостоятельно, хоть и с трудом, зато завтра я смогу пользоваться Системой без риска слечь после неё на ещё больший срок.

Я выпил всю воду без остатка и снова провалился в сон. На этот раз не такой пустой и беспросветный. Да вы сами знаете, как это бывает под температурой. Снится какая-то ебанутая муть и всё это под аккомпанемент ломанного тела. В памяти всплывают какие-то неясные узоры, вспоминаются чувства, которых ты никогда не испытывал, и перед глазами проносятся картинки, о содержимом которых тебе остаётся лишь догадываться.

В таком полусне-полуяви с падением во бред я провёл ещё около часа, и вроде как уснул.

Мне снился тронный зал, наполненный тенями. По периметру зала висели факелы в форме стаканов с газировкой. Кончики трубочек пылали, озаряя весь зал. Дымные тени бродили по залу, переговариваясь друг с другом на разных языках, и я был одним из них. Я ни с кем не разговаривал, а просто плыл, как дым, в сторону центра.

— О! Какие люди! — раздался громогласный голос, и все остановились.

Каждая тень повернула свою любопытную рожу без лица на меня.

— Чё пыритесь? — спросил я, хотя у них даже не было пырилок.

— Оставьте нас! — прогремел голос, и тени растворились, как и подобает дыму.

В центре зала стоял гигантский трон, спинка которого была выполнена в форме салатного листа. Ручки были сделаны из десятков наггетсовм, а само сидение было большим и сочным гамбургером.

На троне восседала великанша, облик которой постоянно менялся. То она была загорелой красоткой с длиннющими ногами, то египетской царицей с подведенными черным глазами, то древнеримской богиней в роскошных одеяниях. Иногда она становилась дымом в форме женщины и тогда напоминала всех, кого отослала из зала. В руках она держала посох в форме мороженого, а на руках носила кучу колец и браслетов.

— Ты кто? — спросил я её.

— Как ты смеешь говорить в таком тоне со своей богиней?! — загремела великанша и вскочила.

— У меня нет богов, — ответил я ей без страха.

— На колени! — она указала на меня своим посохом.

Мои ноги против своей воли подкосились. Я изо всех сил сопротивлялся, и мне удалось встать на одну ногу. Теперь со стороны картина выглядела так, будто я собрался делать ей предложение. Не дождётся, сучка.

— Ты кого сучкой назвал?! — заорала она, меняя свой облик с дымной женщины на загорелую красотку.

— Ты чё, мысли мои читаешь?

— Я всё читаю!

Она трясла посохом, заставляя меня склонять голову и вернуться на оба колена. Я упорно смотрел ей в глаза и продолжал сопротивляться, хотя дрожал от натуги, как листья на ветру.

Великанша смотрела на меня дикими глазами и удерживала посох на мне некоторое время, а потом её взгляд смягчился, и она, расхохотавшись, убрала посох. Контроль над телом полностью вернулся ко мне, и я, не ожидав этого, резко вскочил и пошатнулся.

— Да шучу я! Я не из тех богинь, кто своих верователей ставит на колени. Это я так, забавляюсь. А ты молодец, — она хмыкнула с уважением. — Не все так активно сопротивляются.

Она приняла образ мулатки в темно-зеленом топике и свободных бежевых штанах. На её голове появилась высокая шапка с перьями, из-под которой спускались дреды, в которые были вплетены разноцветные финтифлюшки. Закинув ногу на трон прямо в сандалии, она спросила:

— Как житуха, Бостон?

— Да нормас.

— Ага, нормас, — сказала она недоверчиво. — А твои траблы с Валовым?

— Пока он на меня не вышел, их у меня с ним нет.

Она с неодобрением покачала головой.

— Всегда нужно думать на шаг вперёд, Бос.

— Ты ваще кто? — вспылил я.

Великанша склонила голову в шляпе с перьями и повела по воздуху пальцами в драматическом жесте.

— У меня много имен. По их количеству из всех богов со мной потягается, наверное, только сам Верховный Старикан.

— Так назови хотя бы одно.

— Поэтому ты один из моих любимчиков, — довольно усмехнулась гигантская женщина. — Нетерпеливый, независимый, не признающий авторитеты. Ты можешь звать меня Шабита.

— Шабита? — переспросил я. — А чего не Долбита?

Она качнула посохом, и мои ноги снова подкосились.

— Дерзость твою люблю, но не излишнюю! Тем более не в мой адрес! Я не ставлю верователей на колени, но и дерьма в свой адрес не принимаю. Усёк?

Я аккуратно поднялся на ноги, когда она убрала с меня посох.

— Нет, не усёк, — сказал я.

И снова оказался на земле. В этот раз не на коленях, а на жопе.

— Ладно-ладно, — примирительно сказал я. — Шабита, так Шабита! Не с моим именем мне тут над другими ржать.

Она качнула мороженым-посохом, и с его шарика на рожкеслетела разноцветнаякрошка, которая подлетела ко мне и поставил меня на ноги. Частицы крошки отряхнули мою жопу и поправили галстук. Откуда взялся галстук я в душе не ебу. Видимо, Шабите нравилось, когда к ней приходили в официальном стиле.

— Грядут большие перемены, Бостон, и большие испытания! — торжественно провозгласила Шабита. — До сих пор ты справлялся хорошо, но ещё большее тебя ждёт впереди. Валов — это только начало.

— Может, не надо? — спросил я. — Мне хватает. Мне и Валова-то не надо, забирайте его себе.

Она пожала плечами.

— Я — богиня внутренней свободы и расширенного сознания. Я не Верховный Старикан, чтобы властвовать над событиями. Я лишь могу прийти на помощь своим последователям и одарить их силой. Ты овладел ею лучше остальных, поэтому именно тебя я выбираю для спасения миров.

— Ты меня вообще видела, дамочка, или тебе очки менять пора? Ой, извиняюсь, дама. Какое ещё нахер спасение миров?

— Ты сохранишь жизни невинных, и заберёшь их у виновных, — продолжала она, будто не слышала моих отмазок. — Ты спасёшь Дайкон, Ахуэнхэ, Фесфению, Лос-Анчес и все остальные прекрасные места.

Я упёр руки в бока и набрал полную грудь воздуха. После чего медленно выдохнул, беря тем самым паузу, и спросил:

— Ты, во имя всех Шабит, о чём? И что за мать его Дайкон? В третий раз уже это название снится в чудесах всяких.

— Дайкон — это город.

— Да я понял, что город!!

— Скоро ты сам всё узнаешь, Бостон, — загадочно сказала она. — А сейчас иди! Решай свои вопросы. Я восстановлю твои силы. Если тебе нужна будет помощь — просто попроси, и я приду. Только одно условие — завязывай баловаться с дарами моего брательника — Пластмассового Божка.

— Погоди, чё за…

Я сделал шаг ей навстречу, но она уже махнула рукой, и я рассыпался дымом.

Примчавшийся по приказу Шабиты ветер вынес мои частицы через массивные расписные двери тронного зала и понёс сквозь пространство. Вокруг мерцали огни ламп многоквартирных домов и фонарей с шумных трасс, а я всё летел и летел. Вскоре я услышал звонок телефона, раздающийся где-то вдали. По мере приближения он становился громче, пока все краски вокруг не смешались в одно смутное пятно, и звонок стал звучать отовсюду.

Я резко проснулся и рывком сел на кровати. Сердце стучало в ускоренном темпе, и образ Шабиты не пропал из сознания, как забывшийся сон, а закрепился там, как портрет на вбитом гвозде.

Было уже утро. Мобильный на тумбочке вовсю играл свои мелодии.

Мне кто-то звонил.

Глава 29. Начиная день с зарядки

— Я доехал, — сообщил Малой.

Заботливая Кира поставила тапки прямо у кровати, правда не с той стороны. Я обошёл лежбище, обулся в них и попёрся на кухню, параллельно разговаривая с Серым.

— Далеко от Санька поселился?

— Пара домов.

— Ясно, — сказал я, оглядывая кухню. — Предупредил его, чтобы в оба глаза глядел?

— Ещё нет. Мы с ним завтракаем перед его работой, там и скажу.

— Давай, скажи, чтобы сильно не кипишовал. Я через несколько дней всё решу.

Кухня у Киры была не типично девчачья, но сразу было видно, что в квартире живёт не мужик. Или если мужик, то какой-то щепетильный или с каким-нибудь обсессивно-компульсивным расстройством. Всё было чисто, убрано, ровненько, аккуратненько и ни одной тарелки в мойке. В моей мойке, к примеру, уже зародились новые формы жизни, которые запустили свои цивилизации. Они там выстроили себе город из наслоенных друг на друга тарелок, наподобие Вавилонской башни. Они вооружились вилками и ножами, и теперь не подпускают меня к ним. Ну а я что? Я уважаю чужое личное пространство. Пусть живут.

Я с брезгливостью налил себе воду из фильтра. Всю жизнь ебаша воду из крана, я ко всем этим мелочным благам и достижениям человеческого народа относился с подозрением.

Чувствовал я себя на удивление хорошо. Я свободно двигал рукой, хотя ещё вчера в ней был распидарашен целый отдел в районе плеча, и другие травмы давали знать о себе еле-еле. Тело было слегка деревянным, но лишь слегка. Я даже попрыгал на месте, проверяя его, и остался доволен результатом.

Я вспомнил Шабиту.

— Хуй знает, существуешь ли ты или ты плод моего больного сознания, но спасибо! — сказал я и выпил за неё стакан воды.

Пора выдвигать.

***

Опытная Кира ещё с вечера забрала с собой обломки моей засветившейся на деле мобилы и мусор от всего, что использовалось для моей штопки. Она знает, как правильно от всего этого избавляться и где это лучше делать. Она даже помыла тарелки из-под курочки. Надо же, а я этого ничего не слышал, хотя думал, что вроде как был в полной сознанке до тех пор, пока она не ушла.

Кира повесила на стул приготовленную для меня одежду. Здесь были мои старые джинсы и футболка, которые я закинул к ней, чтобы было в чём ходить, когда я у неё ночую. Отлично. Потёртые, простые и невзрачные вещи с парой дырок — это лучше, чем изгвазданная одежда, в которой я сюда явился. Эту одежду в дерьме, поте, моей и чужой крови Кира тоже забрала с собой.

Запасные ключи лежали на полке в коридоре вместе с двумя сотенными купюрами. Обувшись и зарядившись, я покинул квартиру.

Я на своих двух, потом на метро, а потом снова на своих двух добрался до стоянки, где вчера оставил Корыту. Она радостно мигнула мне фарами, когда я разблокировал двери. Ну прямо как верный пёс, дождавшийся тебя с работы. Соскучилась, родненькая.

Барсетка с вещами была в бардачке. Я вытянул свою основную мобилу и врубил её. С левого номера пришёл текст с адресом. Это Олька шухерится и скидывает мне инфу о последнем местонахождении Гека. Отлично, туда-то мы и отправимся.

Но сначала я заехал домой. Моя старая одежда — это хорошо, но мне нужен кепарик, чтобы по возможности скрывать ебло там, где это возможно, и белую футболку лучше заменить на какой-то менее яркий оттенок. Я не знаю, как скоро выйдут на нас и выйдут ли вообще, но на многочисленных городских камерах, что так расплодились в наши дни, лучше особо не светиться.

В моей квартире всё было ровно на тех же местах, как и в момент моего ухода. Квартира была не такой радостной при встрече со мной, в отличие от Корыточки. Наверное, знала, что я временный жилец, а раз так, то зачем привязываться? Она честно выполняла свои обязанности и была довольно гостеприимной, но особой теплоты не выказывала. У нас с ней были чисто деловые отношения.

Я подошёл к тайнику за картиной и выудил на белый свет приправу и котлету.Соорудивбутер, я подошёл к окну и похавал его, по-настоящему запустив свой день. Олька рассказывала, что из моего дома поступали временами звонки в отдел с жалобами на «характерный сладковатый запах». Соседи ловили маяк. Менты естественно не собирались ломиться в каждую квартиру с наездом «У вас тут жрут бургеры!», и соседи сдавались. Не так уж часто я жрал в квартире, да и то чаще всего ночью или ранним утром. А летом, когда все окна открыты, я так вообще прогуливался до парка и съедал какой-нибудь хот-дог на тамошних скамейках, переговариваясь с оживающей статуей какого-то важного мужика. Мужик рассказывал мне свою историю, но я слушал вполуха, отвлеченный своими делами. Вроде как он родился в нашем городе и что-то важное для революции сделал в начале прошлого века, но точно не помню.

«Добро пожаловать обратно»

Поприветствовала меня система под звук запустившейся винды.

— Здоров-здоров, — сказал я вслух и пошёл глотнуть кофейку.

Позавтракав, я встал перед гардеробом (ну как, гардеробом. Шкафом, блять, где у меня плотняком друг к другу висели сломанные вешалки, а на них болталось моё тряпье).

Я пальцами перебирал одёжку и вытаскивал то, что казались мне подходящим.

«Спортивка «РОССИЯ». Уровень маскировки — слабый»

Не то. Дальше.

«Футболка «НЬЮКАСЛ». Уровень маскировки — хилый»

И это не то. А так-то Ньюкасл чемпик. Но сегодня возьмём другое.

«Поло «Замашки хипстера». Уровень маскировки — удовлетворительный».

Фу, бля. Подарок Ольки на день рождения, которая хотела сделать мой вид более презентабельным. Я её в итоге надевал туда, где мы было выгодно таким казаться. Как пример, на шашлыки с родителями своих баб (где потом в финале презентабельный я и строгий усатый батя из тех, что «Только пожалуйста не матерись при моём отце!» хавали вместе в кустах принесенную мной пиццу).

Шагаем дальше.

«Легкая кофта «Невзрачная». Цвет — тёмно-синий. Уровень маскировки — отличный»

Во! То, что нужно. Добавим сюда такого же цвета кепарик.

«Кепон «PIZDATYI». Маскировка +84»

И закончим всё джинсами и легкими черными кроссами.

Идеально, блеать. Я хотел ещё толстовку с капюшоном накинуть, но получившаяся комбинация отставала в уровне маскировки, и я отказался от неё. Вещи с капюшоном какого-то хуя стали атрибутом подозрительных личностей. Я знаю, с какого хуя — с того, что это так и было. Подозрительные личности действительно скрывались под капюшоном свои подозрительные лица. Но вот теперь, бля, честный человек не может свою внешность получше спрятать из-за них. Суки.

Перед выходом я вернулся к своему шкафчику со специями. Лежал у меня заряженным один сорт, с помощью которого я намеревался отследить Гектора. Он назывался «Мечта Ассасина». Навыки скрытой слежки под ним улетали по статам просто в небеса. Я забил им пару пакетов и отправился к Корыте.

По включенному радио заиграло «А записки с голубками всё летят к тебе из детства». Я чуть не блеванул радугой, и перебросил режим на AUX. Был у меня подходящий плейлист в телефоне.

Под торжественное пение хора и звуки флейт и скрипок я заточил «Мечту Ассасина». Сразу захотелось пойти воткнуть скрытый клинок в парочку злодеев-тамплиеров и отобрать у них Яблоко Эдема. Яблока Эдема у меня пока ещё не было, зато на трассе торговка продавала обычные яблоки-фрукты. Я зацепил у неё одну штуку, заплатив за неё, как за две. Закинув пакет с крепким деревенским яблоком на переднее сидение, чтобы не забыть захватить его перед выходом из Корыты, я поехал к месту последнего известного пребывания Гека.

Им был выход со станции метро «Овелинская». Нервно оборачивающегося Гека засекла камера над дверьми, ведущими к эскалаторам. Гектор поднялся наверх, прошёл сквозь двери, а дальше его след обрывался.

Треская яблоко, я прислонился к столбу в некотором отдалении от метро и наблюдал за потоком проходящих сквозь двери людей. Бедные двери не успевали отдохнуть, будучи постоянно толкаемыми несущимися по своим делам двуногими.

«Включить орлиное зрение?»

Я сосредоточился на времени, когда здесь должен был быть Гек и велел Системе:

«Запускай»

Мир обрёл серо-белые оттенки, а я стал видеть вчерашние события. Призраки людей покидали метро. То же самое, что происходило и сейчас, но с одной важной разницей. На каком-то этапе здесь должен оказаться призрак человека, которого я ищу.

Но все лица оставались размазанными, как лица дымных фантомов из моего сна с Шабитой. А те, что прояснялись, были для меня незнакомыми. Мне нужно что-то ещё. Ещё одна зацепка, чтобы Система смогла восстановить события.

Глава 30. Новые знакомые

Яблоко становилось всё меньше, пока не превратилось в огрызок. Я, как и подобает порядочному человеку, отыскал взглядом мусорку и пошёл к ней выкинуть ветку с косточками.

В соседней мусорке рылся бомж, у ног которого вертелась дворняга.

Бездомный бродяга.

Отреченный от общества чел

И у собаки:

Верная псина

Дружбан бомжа

Бомж повернулся на меня, окинул взглядом и просипел:

— Сигареткой не угостишь?

Я достал пачку, выщелкнул из неё две сигареты и зажигалку и протянул одну сижку бомжу. Подкурив сначала ему, а потом себе, я продолжил заинтересованно его разглядывать.

У каждого бомжа своя история. У многих она схожа, но детали всегда интересны и делают каждого бомжа уникальным. Я никогда их не осуждаю. От сумы и тюрьмы не зарекаются. Пёс его знает, где я закончу. Вдруг у меня душка не хватит застрелиться, и я буду вот также ходить шарить по парашам? Не сказать, что я уважал всех бомжей без разбора только по причине того, что они бомжи, но для начала я предпочитал узнать, что они из себя представляют, прежде чем воротить нос.

Бомж был из самой бомжовской категории, какая у них была. Бомж-босс 85-го уровня. Запах немытого тела настолько крепко смешивался с запахом грязных вещей, ссанины и перегара, что они выросли в новый аромат. Если бы я был ученым, я бы выяснил химическую формулу этого получившегося запаха и использовал его, как оружие массового поражения во всех предшествующих войнах.

У бомжа был повязан грязный бинт на руке, свидетельствующий о том, что ему уже помогали добрые люди. Его глаза были узкими, закрытые опухшими веками, и когда он открывал рот, на меня нёсся рой кислых частиц, атакующих ноздри. Я, однако, по своим вышеперечисленным мотивам не отворачивался, не морщился и вообще никак не показывал своё недовольство его внешним видом.

Дворняга была ему под стать. Старая, грязная, уставшая, но с добрыми глазами.

— Обед ей ищу, — пояснил бомж, проследив за моим взглядом.

Он затянулся пару раз и спросил:

— Откуда будешь?

— Со Скаута.

— По делам тут?

— Ага, по ним.

— Звать как?

— Ассасин, — ответил я, подумав.

— Во имечко! — хохотнул бездомный.

Ну, в принципе, назвался бы я ему Бостоном — он бы отреагировал точно так же.

— А тебя как зовут, товарищ? — поинтересовался я в ответ.

Бомж зажал сигарету в зубах, отряхнул ладони о свою прокисшую клетчатую рубаху и протянул мне руку.

— Имя ношу — Олегсандр Вазовский. А это Физик, — он указал на собаку.

Пятнистый Физик махнул хвостом-обрубком, отзываясь на кличку.

— Чёто он как-то больше на Химика тянет, — протянул я.

— Не-не, Физик он, самый натуральный.

Физик прошёл зигзагом между его ног, как кот.

— Еду ему ищу, — пояснил бомж и указал сижкой на мусорку.

— Поможешь мне, Олегсандр, и я куплю еды и ему, и тебе. Кстати, ты от рождения-то кто — Олег или Александр?

У бомжа загорелись глаза, когда он услышал про намечающийся приработок.

— Я от рождения Олег, — признался бомж. — Да всё тесно мне в моём имени было. Мало мне четыре буквы. Решил ещё добавить.

— Правильно, чё, — одобрил я. — Ты сам себе хозяин. Ну ты теперь полутёзка брательнику моему получается. Фамилия у нас, конечно, не такая аристократическая как у тебя.

— А она тоже не от рождения, — пояснил Олегсандр. — Я сам с района, что между деревообрабатывающим комбинатом и тем зданием большим, где раньше магаз АвтоВАЗа был. Вот и назвался по месту жительства.

— А чё не Автовазовский? — хохотнул я.

— Да пошёл ты, — по-доброму отмахнулся бомж. — А на комбинате том я полжизни провёл. Дерево полировал, торчки и сучки выпиливал.

— Много торчков выпилил-то?

— Достаточно, — похвалился Олегсандр. — В пример ставили за выработку.

— А, вот ты чего такой важный, значит. Теперь понятно.

— Я не только поэтому важный, — выпятил грудь бомж.

— А с чего бы ещё?

— Я, между прочим, СССР спас! — заявил Олегсандр.

Я обернулся по сторонам. На дворе вроде бы была Россия.

— Хреновый ты спаситель, значит. Вон кругом уже тридцать лет как другая страна.

— Так это кругом, а здесь, — бомж прислонил палец ко лбу. — Здесь она спасена!

Глубокий вздох разочарования вырвался из моей груди. Эх, синька никого не щадит.

— Ясно всё с тобой, Олег. В смысле, Сандр. Короче, к делу. Ты у этой станции часто ошиваешься? Или так, залётный?

— Постоянно здесь, — подтвердил бомж.

— Тут вчера должны были личности шнырять и вопросы задавать в духе, не видали ли вы человека определенного.

— Были такие, — подтвердил Олегсандр. — Мусора в штатском и бандосы какие-то.

— Во-во. К тебе подходили?

— Ну так разумеется. Мусорам западло помогать, хоть и угрожали в участок забрать, да мы-то знаем, что им лень возиться. А бандосам сказали как есть — ничё не видели. Потом правда…

— Что? — подбодрил я его, когда он осёкся.

Он ещё раз меня внимательно осмотрел и уточнил:

— Ты явно не мент. Сам зачем человека этого ищешь?

— Он в опасности, — сказал я. — Мне нужно найти его раньше остальных.

Снова — абсолютная правда в обоих предложениях. Олегсандра мой ответ удовлетворил.

— Ну, короче, я сам особо информацией не владею, но знаю, что он в синей куртёхе моего кореша Лёньки свалил.

— Поподробней, — попросил я и достал кошелёк.

Шорох купюр воодушевил облизнувшего губы Олегсандра.

— В общем, подтягивается вечером Лёнька обратно к нам на лежбище, и мы ему рассказываем чё днём происходило. Он такой — ба! И мне по секрету молвит, что днём наткнулся на человека странного, который ему предложил свою бодрую кожанку в обмен на задрипанскую куртку. Сам понимаешь, как куртка выглядела и какое амбре издавала. Ну, Лёня, не будь дурак, понял, что чёто нечисто, но больно хороша была кожанка. Махнулся в общем. А я, — хитро улыбнулся Олегсандр. — Выменял её у него на пузырь. Ох как он не хотел отдавать! Ломался! Но вот бутылочка нужна ему была срочно, а куртку с маслом не скушаешь. Я её выменял и отложил, планируя продать. Тебе продать её что ли?

— Куплю, — согласился я. — Где она?

— Айда за мной.

Бомж повёл меня в ближайшие дворы. Физик бежал немного впереди, как разведчик.

— Тебе-то она зачем? — поинтересовался Олегсандр. — Собаке тоже какой понюхать дашь, чтобы нашла?

— Если бы всё было так легко, то мусора бы пришли сюда с кинологами.

— Тогда зачем? От улик избавляешься?

— Может, и да. Олегсандр, ты бы вопросов меньше задавал, а больше времени тратил на заработок бабок.

— Так я так, дорогу скоротать, — обиделся бомж. — Вон, почти пришли.

В кушарах лежала какая-то куча коробок и стояли разломанные стульчики.

— Лежбище моё, — пояснил Олегсандр и полез копаться среди барахла. — Во! — сказал он и вытянул куртку.

Это точно Гековская. Только он мог ходить в кожанке с таким долбоёбским узором во всю спину.

Эту информацию подтвердила и Система. Как только я взял куртку в руки, она, считав память с вещи, начала воспроизводить весь её путь. Я видел, как призрачный, неосязаемый Олегсандр принёс её сюда, примерил, покрутился в ней и спрятал в обломках.

Я сполна наградил бомжа купюрами, но попросил:

— Ты только всё на синьку не трать. Сам пожри, и пса накорми обязательно.

Олегсандр снова обиделся.

— Он мой товарищ! Самый верный, что у меня когда-то был! Я сам иногда не пожру, но его всегда накормлю!

— Ладно-ладно! Завёлся тут. Бывай, Вазовский. Может, свидимся когда-нибудь.

Олегсандр спрятал бабки в карман свободных штанов и в последний раз дыхнул на меня кислотой.

— Удачи, Ассасин.

Физик на прощание махнул мне обрубком хвоста, а я подмигнул ему и пошёл обратно к метро.

Глава 31. В поисках Гека

Я отследил путь куртки до места, в котором Гек махнулся ей с бомжом Лёнькой. Далее призрак Гека шёл куда-то по улице в северном направлении, поднимая на куртке воротник и опуская голову.

Призрак исчез на перекрёстке. Восток, запад? Я прогулялся в восточном направлении, но призрак не появлялся. Я вернулся обратно и пошагал на запад. Призрак возник возле ларька с шаурмой. Гек купил здесь не шавуху, а бутылку воды.

— Здорово! — строго сказал я продавцу шаурмы.

— Ай, приуэтствую тибя, дарагой! Курица, суынына?

— Кошка есть?

— Дарагой, нэ абыжай! Какая кощка? Мясо чистэе и суэжээ! Настоящее!

— У тебя тут вчера доходяга в вонючей куртке воду брал. Наверняка ты его запомнил. Куда он пошёл? Быстрее говори, а то наряд вызову.

Я всеми интонациями косил под Ольку, когда она разговаривала с уличными торговцами, которых крышевала. Естественно, она была в основном со всеми вежливой и дружелюбной, но бывали и случаи с расслабившимися кадрами, которых было нужно приструнить.

— Э, слющай, э! Нэ газуй да! Вчира уаши уже падхадылы несколька раз! Я им усё сказаль! Вон туда уа двары он ущёль!

— Спасибо. Хорошей торговли.

— Да ню тибя, э!

Я пошёл по направлению, указанному мне пальцем с золотым кольцом. Призрак Гектора присаживался в равчик и укатывал со двора. Кто-то оставил ему здесь тачку. Наверное, какой-то кореш или его другая баба.

Я сконцентрировался и попросил Систему открыть мне карту камер города. Олька подогнала мне её, чтобы я с бОльшим успехом не попадался на глаза её коллегам во время своих дел.

Гек знал, что его будут пасти и знал, что не может попадаться на камеры. Знал он и то, что все пути без камер будут тщательно проверены. Но он всё равно поехал по одному из них, потому что другого пути у него не было. Хорошо, проверим каждый.

Я покатался с час, выезжая из города по каждой из трасс, ведущих в область, и возвращаясь обратно, пока на одной из них рядом с моей тачкой не покатил призрак равчика с Геком за рулём. Не сбавляя скорости, чтобы не упустить его, я гнал по дороге, удерживая его рядом.

Призрак равчика остановился у придорожного кафе. Гектор покинул его и ушёл в лес. Я ускорил время, наблюдая за памятью места и был свидетелем того, как прибывший смазанный силуэт забрал равчик. Геку кто-то помог.

Я оставил Корыту у кафе и отправился в лес. Система подсвечивала все оставленные Геком следы и прорисовывала его силуэт, следующий меж деревьев. Призрак стал тускнеть, и я понял, что пришла пора выкурить вторую «Мечту Ассасина». Я гулял по лесу, наслаждался видами, слушал птиц и потягивал дымок из папиры. Ляпота!

Спустя около полутора часов ходьбы я вышел к деревне, расположившейся в низине. Призрак Гектора скользнул к одному из покосившихся домиков у окраины. От ствола к стволу, я медленно плыл по деревьям, осматривая территорию. Старый дом, куча барахла вокруг, строительные плиты, которые, наверное, хотели пустить на улучшение дома, да так и бросили, позволив паукам овить их паутиной. Возле дома было тихо.

Я занял точку на возвышенности, прикрывшись растущими кустами и стал ждать. До сих пор ли Гек здесь или перекинулся здесь и уехал дальше? Стоит ли мне влезать внутрь или я тем самым спугну Гектора, которого здесь давно нет, но до которого дойдёт весточка о том, что кто-то побывал в месте, где он прятался некоторое время назад? Пожалуй, мне не стоит торопиться.

Награда за терпение явилась ко мне спустя ещё полчаса. Гектор собственной персоной вышел из дома в растянутой кофте и прошёл к колодцу. Вытянув себе ведро воды, он вместе с ним снова скрылся в доме. Это был мой сигнал.

Как и подобает ассасину, кто действует во тьме, чтобы служить свету, я юркнул к забору и перемахнул через него, найдя мертвую зону для возможных смотрящих из окон дома. Я прошмыгнул под ставни и стал слушать происходящее внутри. Доносилось звяканье чашек с ложками, но голосов не было. Наверное, Гектор один. Вряд ли бы он оставил кого-то вместе с собой, зная, что на него открыта охота. С другой стороны, от этого чудика всего можно было ожидать. Может, он как раз-таки держал кого-то рядом, чтобы поставить его на линию огня вместо себя.

В домике заболтали голоса телевизионных дикторов. Пользуясь возникшим шумом, я двинулся под окнами в сторону двери. Ни я, ни Система не ожидали, что прямо за углом будет стоять пустой цветочный горшок. Раздался хруст. Я остановился и прислушался. Голоса дикторов продолжали трепаться про сильный рубль и загнивший Запад. Я поднялся на крыльцо и аккуратно потянул дверь на себя. Заперто. Ну ещё бы.

Я притаился за дверью и стал ждать, когда Гек появится на улице в следующий раз. Рано или поздно это должно было произойти. Дом был не из тех прокаченных, где поссать можно было внутри. Раз он не боится выйти набрать воды, значит, и поссать ходит без внутреннего напряга.

Еле слышный стук донесся с другой стороны дома. Всё ещё не зная его происхождения, но уже догадываясь, я на цыпочках слетел с крыльца и выглянул из-за угла. Гектор уже вылез в окно и бежал в сторону леса. Чертыхаясь, я понёсся за ним. Я повернул кепку козырьком назад, чтобы бьющий навстречу ветер огибал её, а не сбивал с моей головы.

Гек успел ухватиться руками за забор и закинуть ногу, когда я за ремень стянул его вниз. Он ещё не коснулся жопой земли, а я уже прижал его руку со стволом к дряхлому забору.

«Орлиное зрение — выключить. Броню в плюс. Силу в плюс. Скорость в плюс», скомандовал я Системе. Показатель маны снизился, но все озвученные статы поднялись.

Гек извивался, вёл себя, как уж, и всеми силами пытался вырвать свою руку со стволом. Я легко выдерживал его удары, сжимал его запястье левой рукой, а правой тянул ствол к себе. Он заорал, когда запястье хрустнуло и я выдернул пистолет.

Увидев ствол у своего лица, он стал тише.

— Встал, — велел я.

Вытирая слюни, Гек поднялся. В своей растянутой кофте и рабочих штанах он выглядел не как Гектор — модный мент и парень Ольки, которого я знал, а как обычный деревенский парень Антоха.

— В дом, — приказал я ему.

Гек понимал ситуацию и не дёргался. Я пропустил его вперёд. Он, придерживая ушибленную конечность здоровой рукой, поплёлся к крыльцу.

— Ты же грохнешь меня, Бостон, — сказал он спокойно. — Без вариантов.

— Заткнись и шагай.

— Я не знал! — нервно сказал он и его голос сорвался. — Если бы я знал, что груз будет сопровождать Зангар Валов, я бы ни за что не подкинул вам эту тему. И сам бы не лез.

Я не ответил. Да понятно всё. Ебучий случай всех нас подвёл, и теперь мы вынуждены подозревать друг друга, не сдаст ли нас сообщник, когда попадётся, или, как в случае с Геком, быть уверенным в этом на все сто и по этой причине решительно действовать.

— Я бы не сдал вас, — сказал Гек упавшим голосом. — Они бы всё равно меня грохнули, какой смысл мне вас сдавать?

— Грохать можно по-разному, — не выдержал я. — Можно быстро пулей в висок, а можно долго утюгом на ебальнике. Ты бы быстро запел. И Ольку бы сдал, а меня так и подавно.

Только я закончил фразу, и Гек резко развернулся и ударил по направленному на него стволу. Мою руку увело в сторону, и он сразу ударил меня в лицо. Попытался по крайней мере. Я пригнулся и снизу зарядил ему под дых. Он согнулся, но сразу выпрямился и схватил меня за руки. Мы сцепились, но преимущество было за мной и моей увеличенной силой. Мы упёрлись лоб в лоб, но я продавливал его, заставляя быстро отшагивать. Гек всё-таки был тренированным сотрудником, поэтому, отшагивая, он резко упал на колени и перекинул меня через себя. Я как-то в детстве с месяц прозанимался дзюдо, и там этот приём называли «С колена». Ушёл я из секции, потому что уже шкетом осознал, что на уровне своего паха я предпочитаю видеть только женские головы. Эту отмазку я придумал позже. На самом деле я просто был ленивой тварью с детства.

Кепка соскочила, когда я перекувыркнулся и вскочил, направив на него ствол, который я так и не выпустил. Гек, наверное, догадался, что я не хочу стрелять в него прямо на улице, чтобы не шуметь на всю деревню. Или им просто командовал адреналин в его разгоряченной крови. Он снова схватил мои руки и поднял их вместе стволом вверх. Ах так, сука?

Я головой вмазал ему в морду, заставив отпрянуть, вырвал свои руки и забросил ствол куда-то в огород. Гек очумело проследил за улетевшим пистолетом и повернулся ко мне. Я уже поднял кулаки.

— Давай, лошок! — подначил я его.

Он бросился на меня, пытаясь утянуть в борьбу. Умно, в принципе. Он весит больше меня, порой тренируется с коллегами по отделу, и в ближнем бою у него теоретически должно быть преимущество. А на практике я не дал ему сблизиться с мной, схватив сверху за кофту и натянув ему на голову. Я дал пару раз ему по голове прямо через шерсть. Костяшки кулака пожаловались мне, что я промазал. Никогда не бей в затылок — напомнили они мне. Шишки у соперника останутся, но выключить его сразу шанс не так уж и велик.

Гек рывком стянул с себя кофту и остался с голым торсом. На голой груди болтался золотой крест. Он вдруг резко побежал в сторону ворот. Вот жук, бля.

Я быстро его догнал и повалил на землю. Схватив за волосы, я приподнял его голову и впечатал его лицом в землю. После первого удара на лице осталась почва, после второго — появились ссадины, после третьего — глаза стали удивленно-пришибленными. На четвертый раз он очухался, и снова вырвался.

Мы катались по двору и дубасили друг друга, пока не прижались к колодцу. Опираясь на него спиной, я поднялся, таща за собой Гека. Он попытался пихнуть меня в колодец, но я резко пропустил самого Гека мимо себя, наполовину опустив его в дыру. Я стремительно наклонился, и оторвал его ноги от земли. С растерянным криком человека, который уронил только что купленное мороженое, Гек ухнул вниз. Раздался смачный всплеск со стуком и повисла тишина.

Я тяжело дышал и прислушивался. Живой, нет? Или сознание потерял? Вниз спускаться желания не было.

«Силу на максимум», приказал я.

«Маны хватит на недолгий срок»

«Плевать. Ебашь»

Не тратя драгоценные секунды, я подтащил плиту к колодцу и стрелой, а не плашмя, сбросил её вниз. Снова стук и всплеск, в этот раз немного иной по звучанию. Я сбросил ещё несколько плит, пока места для ещё одной на дне не осталось.

«Силу в норму», велел я, но Система не ответила.

Мана кончилась, и усталость нахлынула на меня. Разнылись вчерашние травмы, усугубленные недавней схваткой. Прихрамывая, я пошёл в огород за выброшенным стволом. Я засунул его под ремень, намереваясь избавиться от него где-нибудь в Подземке. Подобрав свой кепон и кофту Гектора, я перевалился через забор и пошёл через лес обратно к Корыте, на ходу отряхиваясь от земли, пыли и веток.

Я прошёл уже половину пути, когда телефон поймал залётную палку сети и допустил ко мне входящий звонок.

— Да, Санёк, — поднял я трубу с удивлением. — Случилось чего? Ты где? Малой всё объяснил?

— Объяснил. Случилось. Мы с Серым едем обратно домой, — проскрипел голос моего старшего брата, искореженный помехами.

— Да раз объяснил, то какого чёрта вы обратно едете, ё-моё! — возмутился я. — И ты-то куда? Чё, Малой попросил его обратно на твоей тачке отвезти? Не хочет свой зад в электричке трясти, да?

— Бостон, звонила соседка с маминого дома, — сквозь шипение сказал Саня.

— Что говорит? — уточнил я, беря паузу, пока сердце пропускало удар.

— Мамы ночью не стало, Бос. Встретимся дома.

Глава 32. Три брата

Малой шмыгнул носом, когда гроб заколотили и на верёвках начали спускать в дыру в земле. Саня хмурился, а моё лицо оставалось каменным. Я не знал, как правильно себя чувствовать, поэтому велел Системе мотнуть химические процессы в моём мозге таким образом, чтобы я ощущал себя и мир, как предпочитал чувствовать их всегда — свободным от эмоций совсем.

Тогда в лесу новость стукнула меня по башке и заставила присесть на корты. Я подобрал какую-то палочку и рисовал ей на земле узоры.

— От чего? — уточнил я у Санька.

— Острая сердечная. С похоронами мы разберёмся, но ты хоть поприсутствуй. Малой просит.

— Поприсутствую. Семью надеюсь не зацепил с собой?

— Нет. Маша хотела детей к своей маме отправить и со мной поехать, но я запретил.

— Правильно сделал.

— Давай тогда. Когда будешь?

— Позже вечером, я сейчас в области.

— Понял.

Не то, чтобы у меня были какие-то нерешенные комплексы на тему материнско-сыновских отношений, но я на минуту подзавис. Я помню маму разной. Хорошей матерью в моём детстве, конченной алкоголичкой в отрочестве и относительно сносной женщиной в юности. Обида за себя и за братьев и злость, вызванная её предательством, не позволяли мне относиться к ней, как к нормальной матери в настоящем, но она всё же скопила горстку хороших материнских поступков. Она отыскивала бабки, чтобы купить Малому зимнюю обувь, ходила отмазывать меня у директора школы, и даже отправила пару раз бабло Саньку в столицу, когда он был ещё бедным и голодным студентом.

Но сколько бы я ни пытался её обелять, все месяцы и годы, проведенные ею в беззаботном для себя и хуевом для нас алкогольном забытье, перебивали все плюсы, которые я ей напридумывал в своей башке.

В последнее время она вела довольно нормальный образ жизни, если сравнивать её с её версией в периоды, когда она была на абсолютном дне. Но, кажись, призраки твоих ошибок догонят и прижмут тебя везде. В том числе и посаженное в прошлом здоровье ебанёт тебя в настоящем.

Из нас троих только Малой так никогда и не плюнул на неё, продолжая навещать и завозить продукты. Благодаря ему она, может, и продолжала попытки выбраться. Но не успела или, наоборот, опоздала.

На кладбище были только мы и несколько подружек с соседками. Все они проронили одинокую слезу и бросили щепоть земли в могилу, провожая в последний путь рабу божью Ирину.

Вместо поминок мы втроем поехали в мамин дом.

— Барахло, наверное, раздать надо, а ценные вещи вывезти, пока никто не залез, — говорил Саня, шагая по комнатам.

— Надо же! — восхитился я. — Телек не продала, чайник, микроволновку тоже. Ценила она всё-таки твои подарки, Малой.

— Ты же знаешь, что в последние годы она старалась, — буркнул всё ещё злившийся на меня Серый.

Пусть злится. Главное, чтобы он берёг себя, а там пока целый и здоровый пусть хоть всей своей тушкой ненавидит мою.

Мы прошли на кухню, где Саня разлил по рюмкам водку.

— За маму, какая бы она ни была, — сказал наш старший брат. — Спасибо, что родила нас друг другу и даже немного вырастила.

Хмурая троица выпила, не чокаясь. Мы повспоминали всё хорошее о ней, что могли, выпивая время от времени. Саня в какой-то момент отставил рюмку, напомнив, что ему ещё за руль в дальнюю дорогу.

— Менты тормознут — наберёшь, — сказал я ему.

— Ты, Бостон, лучше давай расскажи нам поподробнее, что нам угрожает и как так вышло, что ты влез в такую передрягу. Четыре отнятые жизни, развозившие гуманитарную помощь. Зачем, Бос? Я всегда думал, что ты живёшь по справедливости.

Я со стуком поставил рюмку на стол.

— Слушайте побольше телек, блять! Гуманитарка уже была спизженной. Менты перевозили её, чтобы потом сбыть.

— Вор у вора дубинку украл, — вздохнул Саня.

Он опустил свои обычные лекции о моём образе жизни, чему я был рад. Мне хватило Малого, уже высказавшегося по этому поводу. Сам Серый тоже молчал, не начиная нового раунда бичевания.

— Ты сам убил кого-то из них? — тихо спросил Малой.

— Нет, — покачал я головой. — А какая разница? Я и не помешал лишить их жизней.

— И что теперь? — спросил Саня. — Тебя найдут и посадят?

— Посадят — это ещё полбеды. К моему и вашему ёбанному неудобству среди везущих груз был младший брат Вагита Валова. Слыхали, может, о таком? Ну вот у этой рожи куча ресурсов, поэтому нужно поостеречься. Приглядывайте друг за другом.

— Я остаюсь в городе, — заявил Малой.

Не удержавшись, я тяжело посмотрел на него.

— Серый, сейчас не время для твоего вызывающего поведения.

— Да мне плевать! Ты сам меня всегда учил никого и ничего не бояться.

— Я и не боюсь, — усмехнулся я. — Но иногда в дракона лучше не тыкать копьем, хоть ты в принципе и в рот его ебал.

Малой хлопнул по своим коленям и встал из-за стола.

— Если этот Валов правда такой крутой, то он всё равно найдёт нас, если выйдет на тебя. Чего бегать? Тем более надо разобраться с мамины пожитками.

Серый, слегка покачиваясь, вышел из комнаты.

Я открыл было рот и одновременно поднялся, чтобы пойти следом и устроить ему протирочку мозгов, но Саня коснулся моего плеча и покачал головой.

— Хуже только будет. Не привяжешь же ты его к батарее, чтобы не высовывался?

Налив себе ещё стопку и бахнув её, я вышел вслед за Малым. Он стоял на крыльце и осматривал огород.

— Серый, — начал я. — Я понимаю, что временами подставляю тебя под неудобняк, но это происходит только из-за того, что я пытаюсь тебя сберечь.

— Сберечь? Бостон, я давно перестал осуждать тебя. Я видел, как тяжело тебе пришлось. Я помню, как ты тащил меня на себе, когда у Сани для помощи не было возможности, а у мамы желания. Я понимаю, как ты оказался в этом болоте. Но у тебя было столько шансов вылезти, но ты продолжаешь плавать с крокодилами. Как мне тебя оправдывать?

— Не надо меня оправдывать, — устало сказал я. — Понимания мне достаточно. Не хочу винить во всём природу, но мне чувствуется, что на деле-то виновата действительно она. Я такой, какой я есть. Не могу даже представить себя в твоём мире — где-нибудь в офисе за компом, решающим проблемы. Я решаю другие проблемы, в других офисах и по другим методичкам. И соскочить с этого уже не могу.

— И вот к чему это приводит, — грустно усмехнулся Малой. — Тебе угрожает смерть, если Валов выйдет на тебя. А может, и мне. Может, и Сане, и его семье.

Мои зубы сомкнулись и пальцы против моей воли сжались в кулаки.

— Этого не произойдёт, — сказал я с уверенностью. — Просто не подставляйтесь сами, когда я пытаюсь прикрыть вас и разгрести своё дерьмо.

— И всё же я останусь, — твёрдо сказал Малой.

— Тогда хотя бы съедь со своей квартиры на время, — попросил я. — Сними какую-нибудь хатку на окраине, где документы не потребуют. Это выиграет время в случае жаришки.

— Не первый год замужем. Точнее, в твоих младших братьях.

На том мы и условились.

Мы вернулись в дом и до вечера копались в маминых вещах, натыкались на свои старые игрушки и разбирали фотографии. Уже смеркалось, когда мы покинули дом и разбрелись каждый по тачкам. Малой должен был вернуться завтра и продолжить разбор вещей. Саня подкинет его, а потом отправиться домой. Дома его ждала семья, хотя мои племяши уже будут давно спать, когда он доедет до столицы.

А я оседлал Корыту и отправился в свою почти пустую квартиру, где меня, однако, ждали мои друзья.

Перефразируя слова из песни классика: «Пока есть в кармане коробка с бургером, значит, всё не так уж плохо на сегодняшний день».

Глава 33. Три этапа

По пути домой я заехал в Шпротин посёлок. Оброненная склянка не давала мне покоя, и я хотел аккуратно намекнуть Шпроте и её сынку, что случится, если какие-то дядьки придут расспрашивать о их клиентуре, и они упомянут моё имя.

«Протагор» был закрыт и свет в его окнах не горел. Я постучал в них, позвонил в звонок, подумал влезть, но увидел горящий в темноте огонёк активированной сигнализации. Во устроилась Шпрота! Я знал, что в самом Протагоре запасов специй было не так много, поэтому она не боялась жить в другом месте, и оставлять магаз без своего присутствия, но тот факт, что она решила даже часть своего специфичного добра держать под охраной, меня впечатлил. Правильно, копейка рубль бережёт. На всяких залётных фастфудщиков не напасёшься. Интересно, как часто ей бьют окна или пытаются сорвать решётки? Наверняка же всякие шныри залетают, несмотря на сигнализацию, надеясь ебануть товар до того, как прибудет охранский отряд. Это уже потом они пять часов возятся со всеми Шпротиными замками и съёбывают с пустыми руками, услышав звук сирены и не успев ничего взять. Учитывая, что она продолжает жить не здесь, видать, не так уж часто к ней лезут, раз она не жалеет бабки на охрану и восстановление периодически разбитых окон.

Что-то рановато она сегодня закрылась. Обычно «Протагор» был открыт до позднего вечера, поэтому я и понадеялся застать Шпроту на месте.

Дедок-сосед сидел на стульчике у своих ворот и наслаждался вечерним воздухом

— Здорово, отец! — вежливо поздоровался я. — Давно хозяева закрылись, не знаешь?

— Да ещё в обед где-то. Да, в обед.

— В обед? — удивился я.

Непривычно. Необычно. Нехарактерно.

— Дык в обед, да, — подтвердил дедок.

— А адрес, где живёт хозяйка, не знаешь случайно, отец? Может, оставляла она на всякий случай?

— Не знаю, — помотал он седой головой. — А знал бы — не сказал. Много вас тут всяких ходит ищет её. Думаешь, не знаю, чем она занимается? Знаю. Сам баловался. Но адрес не сказал бы, нет.

— Много ходит, говоришь, — задумчиво сказал я. — Сегодня искал её кто?

— До тебя — нет, — слегка успокоил меня дед и тут же огорошил: — Но в полдень заходили рыла какие-то втроём. Сначала дундуки ко мне по ошибке стучались. Мой адрес им где-то дали, типа вот тут живёт торгашка. Тупые совсем, как будто вывеску не увидели и два на два умножить не смогли. Вот после них она и закрылась.

— Чё за рыла? — уточнил я, напрягшись.

— Да рыла как рыла, — подумав, ответил дед. — Такие же, как ты, надоедливые и неумные.

— Лады, отец.

Полученная информация мне, разумеется, не понравилась. Я решил сгонять домой и цепануть «Мечту Ассасина», чтобы отследить Шпроту до её дома и убедиться, что пришедшие рыла, после которых она свернула сегодняшнюю торговлю, никак не связаны со вчерашними событиями.

По пути я решил набрать Ольке, чтобы узнать не выяснилось ли чего новенького в нашей ситуации. Она, конечно, сама бы позвонила мне, если бы узнала что-то важное, но мне был необходим разговор с ней для собственного спокойствия.

На её основной номер я не рискнул звонить, поэтому набрал тот, с которого она скинула мне информацию по Гектору.

Телефон отключен. Ну да. А на что я, блять, надеялся? Что она не избавится от этого левого номера и будет круглые сутки на нём сидеть и ждать моего звонка? Хорошо, наберу Кире, чтобы она позвонила Грунь от моего имени.

И её телефон тоже, мать его, отключен. Наверное, сегодня она снова с Альбертом и переадресовывает мои звонки, чтобы «Даша Маникюр» (как я у неё сейчас подписан) не дозвонилась до неё во время свидания, и Родзинский случайно не услышал прокуренный мужской голос Даши. Всегда можно вывернуться из любой ситуации, но ради успеха Кириной операции мы хотели лишить Альбертика даже малейших подозрений.

Я написал ей сообщение в духе «Кира, уточните пожалуйста день и время вашего визита», после чего поехал домой.

Мне оставалось три-четыре квартала до квартиры, когда три почти поочередных звонка заставили меня развернуться.

Три звонка, как три ушата холодной воды, вылитой за шиворот. Скорее даже не так. Три звонка, как три этапа вхождения в холодную воду. Вот ты зашёл по щиколотку. Ноги охуевают и мозг получает первые сигналы раздражения. «ВЫХОДИ, БЛЯТЬ! ИЛИ ЗАХОДИ, БЛЯТЬ! ДЕЛАЙ ЧТО-НИБУДЬ!», кричит мозг. Ты ускоряешь шаг и заходишь по пояс. Едва холодная вода достигает живота, мозг уже не кричит, а тупо жмёт на кнопку, чтобы ты выполнил одну-единственную посланную им команду: «Ныряй уже, сука».

Ты ныряешь и холод поглощает тебя всего, чтобы потом ты принял его и вернул себе контроль.

Сначала мне позвонил Серый, и уже во время его звонка я начал разворачиваться. Едва я развернулся и договорил с Малым, я сделал свой звонок, во время которого мне по второй линии постучался Домысел. Разговор с ним заставил меня перезвонить Малому и вжать педаль газа в пол. Пока я нёсся к Малому мне поступил финальный третий звонок.

Холод поглотил меня всего.

А потом я вернул себе контроль и стал действовать.

Глава 34. Три звонка

— Бостон? — взволнованно говорил Малой. — Саня с тобой не связывался?

— Нет. Чё такое?

— Мне позвонила Маша. Саня набрал ей, чтобы предупредить, что задерживается, и прямо во время разговора его тормознули на посту на выезде из города. Теперь он отключен. Как бы не забрали его в участок.

— Я выясню это, Серый. Ты сам где? Нашёл квартиру?

— Ещё нет. Я заехал в Бельку поужинать. Думал отсюда звонки сделать.

Отлично, Белька находится на территории шумного и хорошо охраняемого торгового центра с кучей камер и в ней до самого закрытия тусуется немалое количество народа.

— Жди меня в Бельке. Я подъеду к тебе и по пути наберу знакомому в ментовке.

Я развернулся, нарушив правила, и получил в свой адрес ведро дерьма, укомплектованного в мат, от водилы, которого я подрезал. Не обращая никакого внимания на его крики и даже не высовывая средний палец в окно, я понесся к Серому, на ходу ища в телефонной книжке номер Тохаля — единственного мента, с которым я познакомился не через Грунь.

— Бостон! Как дела?

— Тохаль, извини, на обмен любезностями времени нет. Пробей для меня, пожалуйста, не оформляли ли за последний час на посту, что на выезде из города по Ложкинской трассе, человека с вот такими данными.

Я продиктовал фамилию, имя и отчество старшего брата, и марку его автомобиля с гос. номером. Тохаль попросил подождать.

«Домысел», сообщил мне телефон о входящем звонке на второй линии. «Взять/Оставить на удержании».

Я закинул его на удержание, и он прервал звонок, чтобы перезвонить снова. Домысел настойчиво перезванивал каждый раз, когда я отшивал его, но сведения о брате были для меня важнее.

— Не, Бос, не было такого, — доложил вернувшийся Тохаль. — Я напрямую на пост вышел. Они говорят, машин немало тормознули, разумеется, даже пару из них той же марки, но другого цвета, но даже близко никого похожего по ФИО не было.

— Понял, Тохаль. Спасибо.

Уже достаточно встревоженный, я завершил разговор и поднял-таки наконец-то звонок Домысла.

— Чё горит, Артур?

— Ах какая же ты сука, Бостон! Знал же, блять, ёбана в рот! Знал ещё с самых наших юных лет, что ты падла та ещё, мразота!

— Ты нахуй осади, бычара! По фактам обоснуй, где я проебался. А если фактов нет, то пошёл на хуй!

Домысел расхохотался диким нервным смехом. Я слегка прихуел, если честно. Че, блять, творится?

— «Обоснуй по фактам!», — ржал Домысел. — Да я тебя порешаю при встрече, сучара! Только для этого и звоню. Подёргайся, мудень! Ты же всегда такой крутой, всё под контролем держишь. Ну вот теперь знай, что я иду за тобой.

— Ты, блять, объяснять в чём дело будешь или нет?

Смех Домысла стал булькающим. Он что-то пил и одновременно смеялся. Со чпоком оторвав свои губы от горлышка бутылки, он сокрушенно сказал:

— Губера порешали. Доцыка забрал Валов. Он ждёт меня через час в своей резиденции.

Я откинулся на сидение и вдавливал свою спину в него, пока она не заболела. Сука, как же быстро эта блядина на нас вышла. Валов забрал Доцыка, чтобы добраться до Домысла. И он почти наверняка забрал Санька, чтобы добраться до меня. Мы грохнули его брата. Эта тварь наверняка задумала рассчитаться око за око, перед тем как порешает нас самих.

Мои руки сами потянулись к пачке сигарет. Я зажимал телефон рукой и доставал своего друга и своё оружие. Я затачивал картофелину фри, чтобы успокоиться и придумать план по вызволению Санька и обеспечению безопасности Саниной семьи и Малого.

— Он тебя там грохнет, Артур, — сказал я Домыслу, выдыхая дым.

— Да мне поебать! У него мой брательник! Всё из-за тебя, сука!

— С чего ты взял? — спросил я спокойно.

— А он мне всё расписал! Пиздец, просто нахуй вывалил всё пошагово, как он на нас вышел. Чё за ебанину ты там на месте обронил, ёбанный нарк, да ещё и нам ничего не сказал?

Теперь расхохотался уже я. Сука, как же, блять, всё до грустного смешно и как всё невовремя. Знал же, что по этой скляночке на нас можно выйти, и как долбоёб проебланил всё это время. Точнее даже не проебланил, а поставил не на то. Я посчитал, что утырка Гектора найдут раньше, чем изучат специю в склянке и выйдут на Шпроту. А потом случилась мамина смерть, и я решил, что так как мать умирает лишь раз в жизни, то всё остальное подождёт. А теперь мой старший брат в пиздецкой опасности, и младший под угрозой.

— У него мой старший брат, Домысел, — сообщил я.

— Мало тебе, тварь!

— Один ты всё равно его не вытянешь. Как насчёт решить проблему вместе и вытащить наших братьев, а потом уже ты убьёшь меня, если захочешь?

— Иди в пизду, Бостон! Думаешь, я тебе доверюсь? Сам всё, бля, сделаю!

— Как ты через его охрану пройдешь, ебанина ты конская?

— Пацанов подтяну! Нормальных, здравых! Не ёбанных нарков!

— Кто рискнёт пойти против Валова? Никто, кроме ёбанного нарка.

— Тогда пойду один! Всё, Бостон! Я те говорю: гляди в оба! Я ебану Валова, а потом вместе с Доцыком приду за тобой!

— Если Доцык ещё жив, — уточнил я.

В трубке начал раздаваться рык, смешанный с выкриками угроз, и я бросил трубку.

Пиздец, просто пиздец. Ситуация патовая. Целый рой вещей, о которых нужно позаботиться, кружил в моей голове. Будем решать их по очереди.

Первое: спрятать Малого. Я набрал его и старался звучать максимально спокойно.

— Серый, ты же в Бельке?

— Ну да. Жду тебя, как ты и сказал.

— Во-во. Ты только это, вообще не выходи никуда из неё, хорошо?

— Что случилось, Бостон? — засуетился Малой. — Что с Саней?

Знает меня братишка и все мои интонации. Его так просто не наебёшь.

Я смачно куснул, добив картофелину до конца.

«Добрый вечер, сэр»

Значит, я вытащил Р2 с её вежливой Системой. Взволнованный, я даже не смотрел на косяк, который вытягиваю.

«Измени мой голос так, чтобы он не тревожил Малого», — попросил я.

«Сделано, сэр»

— Всё нормально, Серый. Саню забрали в отдел, и мы сейчас съездим вытащим его.

— А чего ты меня просишь никуда не выходить из Бельки? — подозрительно спросил Малой.

— Да просто на нервяках я. Тебе сложно что ли?

— Да нет.

— Ну вот и всё. Скоро буду.

Вот на этом моменте я, заряженный Дурью и подаренной ею мне способностью«Великая Лысина Доминика Торетто», вжал педаль и понёсся по потоку, подрезая всех и вся и создавая аварийные ситуации. Положительным героям боевиков можно, а мне нельзя что ли?

Мобильный снова затрещал. «Кира», — сообщил мне его дисплей.

— Алло.

— Даша Маникюр, значит, — со смешком сказал мужской голос. — Я разговариваю с человеком, известным под именем Бостон, я правильно понимаю?

Вот где-то тут я нырнул в холодную воду. Во время разговора у меня периодически возникало ощущение, что нырнул я не самостоятельно, а кто-то держит меня в холоде насильно, но едва я положил трубку, я велел этим мыслям пойти на хуй, ибо только я решаю, кто и где меня держит.

***

— С кем говорю? — спросил я грозно.

Альберт? Слишком пробитый жизнью голос. Отец его?

— Извините, что я вас потревожил, — говорил мужчина с издевательской вежливостью. — Разрешите представиться — Вагит Валов. Вы обо мне, наверное, наслышаны? Вы вчера имели честь познакомиться с моим братом Зангаром. Нет ли желания увидеться и со мной?

Проведший, наверное, с тысячу таких разговоров Вагит звучал хоть и с издёвкой, но всеми вибрациями в голове передавал свои серьезные намерения. Этот стиль был для него всего лишь игрой в кошки-мышки, развлекухой и маскировкой.

Ещё и Кира в этом дерьме. Твою ж мать. Будь проклят тот ебучий час, когда я согласился на предложение Ольки, подогнанное Геком.

— Девушка, с чьего телефона ты звонишь, — сказал я. — Дай-ка ей трубу.

— Ох, — хохотнул Вагит. — Мне, конечно, доложили о твоей дерзости, но вот так сразу? Уважаю. Да вот только, сынок, ты ещё пороха не нюхал, а я уже все войны завершил. Так что замолчал и начал слушать, понял? А то твой брательник и твоя девка тебя не дождутся.

Что и требовалось, блять, выяснить. Саня у него.

— Ну? — поторопил я его. — Где встретимся, мил человек? Я, наверное, не в положении для угроз, ибо козыри у тебя, но всё же уточню, что, если с ними что-то случится — я разберу тебя на части.

Вагит что-то пробормотал. Мол, как это мило, типа давно ему никто не угрожал.

— Знаешь, как я на вас всех вышел, включая талантливую Кирочку?

— Может, при встрече расскажешь? — настаивал я. — Догадываюсь, что через найденную скляночку.

— Именно через неё, — подхватил Вагит, словно не слыша моего первого предложения. — Химотдел моих хороших друзей из прекрасной мусарни разобрал соединение вещества, но вот имя барыги поведать не смог. Тогда мы собрали всех фастфудщиков, кто в обезьянниках в тот момент сидел, и опросили их. Вот парочка из них и поведала нам о знаменитой Шпроте, продающей лучший продукт в городе. А мои мусорские друзья и не в курсе были о всём её богатом ассортименте, представляешь? Сколько к ней не приходили, так у неё только кетчупы да сырный соус на прилавках лежали. Это потом уже выяснилось, что ей местный отдел жопу прикрывал.

— А дальше как? Вряд ли она мне одному этот продукт толкала.

— Разумеется, нет. Она нам по всем своим клиентам расклад дала, долго не ломалась. Сломанная кисть и нож у шеи сына — действенные методы при допросе.

А из всех клиентов нас заинтересовал товарищ Бостон — человек, вечно расспрашивающий её о побочках и эффектах специй. Все остальные в своём большинстве ограничивались фразами: «Нормально плющит? Ну всё, заебись. Заворачивай». Шпрота нам поведала, что ты посреди её клиентов прямо брильянт в пыли, ёлки-палки. Научился комбинировать препараты, чтобы быть чуть ли не суперменом.

Вот сучка наблюдательная, подумал я. Запоминала, что я брал. Ну ещё бы, за столько моих визитов-то. Для понта незаинтересованное ебало строила при продажах. Прям, как я, когда с таким же еблом интересовался про те самые эффекты специй. Нашли мы с ней друг друга.

В принципе для торговца выяснить, кто берёт специючисто похавать, кто, чтобы добиться просветления, а кто для допинга — раз плюнуть. И уж для опытной Шпроты и подавно.

— Дальше — дело чистейшей техники. Пробив у скаутовских ребят про старину Бостона, мы выяснили имена всех, с кем он часто мутит дела. Среди них была и дочурка моего хорошего знакомого Груня, которая, оказывается крутила шашни с Гектором — человеком, слившим информацию о деле моего брата. Кстати, Бостон, неужели одной плиты, сброшенной на его тельце, было недостаточно?

— Как ты его нашёл?

— А это мой хороший знакомый Грунь поднадавил на дочуру, и выяснил, что это она помогла своему хахальку смыться. Мы отследили его до домика, где из колодца выудили ту кучку мяса, что от него осталась. Нехорошо, Бостон. Я самолично хотел прикончить его, а ты лишил меня такой возможности. Кстати, может тебе приятно будет — тебя Ольга так и не выдала. Но тебя выдала распечатка её звонков.

— Что с Олькой? — спросил я свирепо.

— За неё не переживай. Да, она будет наказана. Но старик Грунь мне ещё нужен, поэтому Оля, хоть и является посредницей в гибели моего брата, обойдётся парой ударов ремнем по жопе. А вот Кира…

— Аккуратнее, — предупредил я его.

— Ох, какие мы яростные! Что же ты девку под других подкладываешь, раз она тебе так дорога? Вальтер Родзинский был очень удивлен, когда я подарил ему информацию про его прекрасную почти что невестку Кристиночку. Я, кстати, тоже очень удивился, когда мне сообщили, что в распечатке твоих и Олиных звонков есть общий номер, с которым часто созванивается Альберт Родзинский. Что ж вы ей цифры левые для дела не выцепили, как документы? Чего сраспиздяйничали? Подумать не могли, что на меня нарвётесь, да? — спросил довольный собой Вагит.

— Адрес. Назови мне адрес, — потребовал я.

— Я почти закончил. Было несложно выяснить, кто скрывается за номером, которому ты звонил до и после нападения на грузовики. Артур Домосалоновских, известный на Скауте и за его пределами под кликухой Домысел, имеющий младшего брата Игоря, он же Доцык, и близко общающийся с вышеупомянутым Бостоном и Максимом Габаровым, знакомым всем по кличке Губер. И, что самое интересное, среди близких друзей Артура числится Георгий Акопов, один из ведущих коммерсантов моего доброго знакомого Груня.

— Дальше сам допру, — прервал я его. — Старина Гох ломался ещё меньше времени, чем Шпрота.

— Ну конечно! Дружба дружбой, а без протекции старого Груня Гоша потонет, как Титаник. Про грузовики, спрятанные у него, он рассказал быстро и в подробностях, подтвердив всё нами выясненное. Максим Габаров пытался сопротивляться. Хороший бык, пригодился бы нам, если бы не его участие в убийстве моего брата. Игоря Домосалоновских мы взяли у его бабы. Ну и вкус у него, я тебе скажу! Со старшим Домыслом у меня встреча через час. Ну а потом я смогу принять и тебя, мой дорогой Бостон. Кира и Александр ждут тебя, и я верю, что дождутся, ведь ты ни за что не пропустишь нашу встречу. Я прав?

— Ты же нас всех завалишь, — сказал я с уверенностью.

— Нет-нет, — очень честно сказал Вагит. — Только тебя, Доцыка и Домысла. Кира и Александр могут идти. Хотя к Кире имеются вопросы у моих друзей с Арзамасской рощи. Оказывается, она была в отношениях с Дмитрием Козыревым, когда тот вместе с Лочи Корепановым тронул общак. Там случилась какая-то смутная тема. Вроде как Лочи грохнул Козыря, а сам бесследно исчез. Его тачку нашли потом в болотах и всё, больше ни следа. Вот на твой взгляд, как считаешь, правда Лочи грохнул Козыря?

— Хуй их знает.

— Согласен, только он один и знает. Арзамасская братва уже подходила к Кире после того случая, и её история их вроде как удовлетворила, но теперь, когда выяснилось, что она подружка того самого Бостона, который точил зуб на Лочи Корепанова, ситуация требует повторного разбирательства. Но сначала с ней поговорит по душам Вальтер Родзинский. А потом уже швырнёт её арзамасским.

— Я вас всех грохну, — пообещал я. — По одному или скопом.

— Других с такими угрозами послал бы на хуй, да вот по всем собранным о тебе данным ты действительно не пальцем деланный парнишка. Торпед на улицах пачками косишь, тем столько диких провернул, Корепанова выстегнул, который, судя по рассказам, шикарным бойцом был. Шпрота поведала, что ты тщательно подбираешь специи, а Гох добавил, что узнал от Домысла, что ты на каждом деле обхаванный. Сдаётся мне ты действительно научился расширять сознание для получения преимуществ. Так это?

«Выкрутить правдоподобность в голосе на максимум?»

«Да»

«Режим «NEVINNAYA OVECHKA» — ВКЛ»

— Долбоёбы они все, — сказал я. — Ем фастфуд я для себя, чисто по приколу.

— И всё же, — мягко сказал Валов. — Через два часа будь в Балыгинской больничке. Тамошний врач — мой добрый друг — ебанёт тебе капельницу со специальными препаратами, которые выведут почти все специи из твоего организма. Для моего спокойствия, так сказать.

Бля, лишаться Системы мне категорически не хотелось. Ладно, спрячу приправу где-нибудь в жопе, чтобы вытянуть её в нужный момент.

— А если ты введёшь мне какую-то хуйню?

— Так у тебя выбора нет, — засмеялся Вагит. — Как ты и сказал, все козыри у меня.

— Два часа, — сказал я. — С чего такая щедрость?

— Мой товарищ спит. Целые сутки спасал жизни порядочных людей. Поднимется через пару часиков. Да и весело же на твоих нервах играть. Давай, попробуй за это время спрятать своего младшего братика и позаботься о семье Александра. А потом я покажу тебе, насколько могучий я, и насколько бесполезны были твои действия.

— По частям, — напомнил я. — Я разберу тебя по частям.

— Жду встречи, Бостон. Чувствую, нам будет о чём поговорить, прежде чем я вскрою твою голову так же, как ты вскрыл голову моего брата.

У меня чуть не вырвалось: «Это не я», а потом я собственной слабости и вслух для Валова сказал:

— Да пошёл ты на хуй! До встречи.

Холод, забиравший меня всего, пока Вагит рассказывал мне, как он добрался до меня и перекрыл мне дорогу, отступил.

Настала пора действий. Пора плыть. Пора превратить холодную мутную воду в своего союзника и с её помощью добраться до маяка, приветствующего меня на берегу своими выходами из наших проблем.

Первое — спрятать Малого. Увезти его куда-то в леса не было времени, а весь город принадлежал Валову, Серый нигде не будет в безопасности. Да, весь город принадлежал Валову.

Весь Верхний Город.

Подземка же не подчинялась никому.

Глава 35. Спрятать Малого

— Чё надо, кто бы ты сука ни был?

Я звонил Понке с телефона и номера, подогнанных Кирой. Свою мобилу я планировал отключить, едва встречусь с Малым. Хватит с Валова полученной им форы. Больше себя пасти я ему не позволю.

— Алька, — я был очень серьезен и не расшаркивался. — Сейчас я скину тебе два адреса. По первому ты найдёшь мой тайник. Там ебать какая серьезная сумма. Возьми оттуда, сколько нужно, и закинь своим столичным друзьям, чтобы они круглосуточно держали под охраной семью, живущую по второму адресу.

— Что стряслось, Бос? — спросила она таким же посерьезневшим голосом, каким был мой.

Когда вокруг рушится мир, всегда можно положиться на Альку Понку. Она отбросит часть своих замашек и сделает всё как надо. Всего лишь часть, поэтому помогать она тебе всё же будет в своём стиле. А именно её стиля-то и иногда не достает, чтобы качественно построить свой мир заново.

— Мы перешли дорогу Вагиту Валову. У него Кира и мой брат. В столице живёт семья моего брательника. Мне нужно, чтобы они были в безопасности, пока я не разделался с Валовым.

— Сделаем, — пообещала Алька и завелась: — Кира?! У этого ублюдка?! Ты где? Я с тобой пойду за его башкой.

— Пока ничего не понятно, Понка. Сейчас я разберусь кое с чем и позвоню объяснить тебе детали. Но, чтобы он спсиху не тронул Киру и Санька, у нас не получится ворваться к нему со стволами наголо. Пока я пойду к нему один. Он ждёт меня через два часа.

— Блять, я далеко в области и за два часа могу не успеть. Но я собираю парней, и еду в город, — решительно сказала Алька. — Мы зарядимся, и будем ждать твоей отмашки. Ты, главное, тяни там время.

— Всегда знал, что пока ты жива — наши спины прикрыты.

— Да пошёл ты на хуй, педик слащавый! Давай Киру мне вызволяй.

— Сделаю.

Как это всегда бывает, именно в случаях, когда тебе, сука, куда-то надо срочняком, каждый далбич решает выпереться на трассы, чтобы поучиться водить, как еблан.

Система по моей просьбе подсчитывала каждую потраченную мной в пробках секунду, пока я дышал в зад сучаре, что не могла нащупать педаль газа. Заботливая Система предлагала мне перестать вести счёт, ведь это заставляет меня нервничать ещё сильнее. Я сгоряча слал её в задницу, потом извинялся, но ведение счета не отключал.

Я доехал до торгового центра, где меня в Бельке ждал Малой, но выделил лишнюю секунду, чтобы задержаться в машине.

— Ебашь «Боль тысячи сорванных листьев», — приказал я Системе.

«Сэр, вы уверены? Вам ещё всех спасать».

— Уверен. Я — ебанат, просто ебанат, который совершил столько непозволительных ошибок. Мало того, что подставил всех, включая братьев, так ещё и тормозил везде, где можно, и оставил родных без присмотра, позволив Валову заграбастать Санька. Знал же, сука, что ситуация попахивает немытой пиздой, но свистел по ветру, как самоуверенный дурак. Правильно Валов сказал — распиздяй. Тот ещё распиздяй. А теперь — ебашь.

«Как скажете»

Система послушно наполнила каждую клетку моего тела болью. В каждый его миллиметр впились раскаленные иглы, которые закручивали плоть и вырывали её. Система не позволяла мне потерять сознание, и я просто скрючился на сидении и раскрыл рот в безмолвном крике, выдыхая воздух мимо отключенных Системой голосовых связок.

Наказав сам себя и одновременно этим взбодрившись, я вывалился из тачки и пошёл за Малым.

Я опущу рассказ о том, как я подозрительно не отвечал на вопросы Серого, пока мы не добрались до машины, а потом уже в тачке объяснил ему ситуацию. Как он отказывался отправиться в безопасное место, а рвался пойти со мной за Саней. Как я кивал, показывая, что соглашаюсь, а потом всаживал ему в шею заранее вытащенный из бардачка шприц. Когда я заряжался сразу пятью шприцами с этим препаратом, я не знал, что когда-то потрачу один на своего брата. Мы их использовали, когда брали в заложники сынка одного местного депутатика. Сынок был здоровенным лбом, призером чемпионатов по вольной борьбе, и мы опасались, что даже Губера и Домысла не хватит, чтобы засунуть его в микроавтобус. На помощь пришли подосланные шлюхи с новомодными заряженными шприцами в сумочках. Классика.

«Повысь Силу»

«Сила — UP»

Я не переставал следить за часами и счетчиком маны, когда тащил на себе Малого, спускаясь в Подземку.

— Сорок минут на юг от Цербера. Сорок минут на юг от Цербера, — бормотал я сам себе адрес общины Степана, Игоря, Елены и Хаши.

Пробираясь иногда по знакомым тропам, а иногда по тем, где моя нога ступала впервые, я следовал стрелкам, возле которых был нарисован символ общины — квадрат с заключенными в него человеком, змеей, кинжалом и факелом.

Несколько раз мне пришлось остановиться, чтобы пропустить хуй знает кого, выходящего на нужный мне перекрёсток. Я не стал светить на них фонариком, а собственное зрение в темноте, хоть и было улучшено Системой, не дало точного ответа. Вроде бы один раз это был мужчина. Может, просто хриплая и тучная баба. Не суть важно, всё равно возиться с этими «некто» у меня не было времени. Необязательно отбивать каждый летящий в тебя камень лбом, чтобы показать всем, какой ты мощный. Иногда проще и умнее сделать шаг в сторону, чтобы увернуться.

Я приближался к нужной локации и начинал материться себе под нос. Я не слышал того шума, что разносился на несколько минут от общины в прошлый раз. Добравшись до места, мои опасения подтвердились.

Община ещё не переехала до конца. Тут и там лежали оставшиеся мелочи, за которыми можно вернуться позже и которые не страшно потерять, если на них наткнётся любитель брать то, что плохо лежит. Но здесь уже никого не было. Пещера была пуста.

Я аккуратно стащил с себя рюкзак в виде Малого и прислонил брата к стене. Вот сука! Как же быстро они собрались и ушли. Чё теперь делать? Тащить Малого обратно наверх? А там куда? Оставить его где-то, чтобы потом за ним присмотрела прибывшая Алька? Наверное, так и следует поступить. Жаль, что вариант с общиной провалился, как моя нога под лёд на зимнем озере. Он был самым комфортный и безопасным, несмотря на все тонкости Подземки.

Внезапно где-то в тоннеле Система обнаружила еле слышный звук шагов. Кто-то опытный, давний обитатель этих мест, шёл по проходу, едва касаясь подошвами земли.

Я оттащил Малого за угол и сам спрятался там же. Аккуратно выглянув, я видел, как пещера осветилась факелом вышедшей из тоннеля девушки. Айя! Бодрая девка, которая зарядила мне под дых, когда они вместе с Вороном гостеприимно встретили меня у входа в общину.

Я уже собирался сам выйти на свет, когда она осветила факелом тот угол, за которым я прятался и велела:

— Покажись!

Едва я вышел, она сбросила сумку с плеча и осталась с кинжалом в руке и факелом. Я поднял руки вверх в знак того, что не желаю ей вреда.

— Спокойно, Айя!

Она прищурилась и вгляделась в меня.

— Ты же тот пришелец, что свалился к нам раненый! — узнала она меня и опустила кинжал.

Обратно в чехол она его, однако, не убрала.

— Вот быстро вы отсюда утопали! Когда я был здесь, никто и словом не обмолвился о переезде.

— А кто ты такой, чтобы перед тобой отчитываться? — беззлобно спросила Айя.

Она прошла к какой-то из коробок и стала в ней копаться. Девушка вытащила наружу портрет женщины, нарисованный углем на картоне.

— Мать одной из наших младших, — пояснила она, хотя я и не думал любопытствовать. — Она не может уснуть без картины.

— Знакомо.

— Ты с чем опять пожаловал? — пошла в атаку Айя.

— С кем, — поправил я.

Зайдя за угол, я вернулся с Малым, аккуратно волоча его по земле.

— Мой брат, — объяснил я. — Степан сказал, я могу обращаться за помощью, если понадобится.

— Чего это с ним? — Айя склонилась над Серым и за подбородок повернула его спящее лицо к себе.

— Снотворное. Ситуация была такая, что сам бы он сюда не пошёл. Мне нужно спрятать его где-нибудь на несколько дней, а Верхний мир мне в этом деле не союзник.

Она отпустила подбородок Малого и задумалась.

— С одной стороны, вы мне в дуб не упёрлись, с другой стороны, почему бы и не помочь? Тем более Степану с Игорем ты понравился. Для меня это загадка, конечно. Тип ты мутный.

— Мутный, — кивнул я.

— Ладно. Поехали, — решила Айя и поднялась.

— Не сочти за наглость, — сказал я. — Мне через час нужно быть в одном месте, как штык.

— Ты чё? — вытаращилась она. — Думаешь, я на себе его попру? Ха! Хотя, есть одна штучка. Она, конечно, не для таких дел, но, думаю, поможет.

Айя вытащила из сумки какой-то пузырёк и вновь склонилась над Малым.

— Уоу-уоу! — остановил я её за плечо. — Не торопись ты! Это чё за хренотень?

Она дернула плечом.

— Ещё раз меня тронешь — отрежу руку, — пообещала она спокойно, совсем без агрессии, и именно по такому тону ты понимаешь, что это не пустая угроза. — Странный ты человек, пришелец! Оставляешь его со мной наедине в тоннелях, а здесь не доверяешь.

— Привык проверять всякие зелья.

Она протянула мне пузырёк. Я внимательно оглядел мутную жидкость и капнул чуток себе на язык.

— Это творение нашего Мастера, — сказала Айя. — Я не знаю, что он туда добавляет, но вещество служит нам, как искусственное второе дыхание. Точнее, даже третье. Второе у нас своё природное, а если не хватает и его, чтобы справится с испытаниями Подземки, мы прибегаем к этому зелью.

«Ни одно вещество в составе соединения не навредит Сергею», успокоила меня Система.

Я вернул пузырёк Айе и позволил ей влить жидкость в рот Малому. В горле булькнуло, он закашлялся и остался спящим.

— Не работает? — спросил я.

— Жди.

Прошло около десяти секунд, когда Малой разлепил глаза, снова закрыл, потом опять открыл, проморгался и с удивлением огляделся.

— Какого хрена? — спросил он, осматривая подземный мир, факел, Айю с сумкой и кинжалом и меня.

— Серый! Вот эта милая дама отведёт тебя в место, где живут хорошие люди. Слушайся её, а потом человека по имени Степан. Будь собой, ничего и никого не осуждай, но и ничего не бойся. Я скоро вернусь за тобой.

— Ты чё, Бос? Погоди-погоди. Саня… — он вспомнил произошедшее до его отключки и стал пытаться подняться.

— Я вернусь за тобой! Жди меня и не дёргайся, — бросил я и начал быстро удаляться.

— Двадцать четыре минуты на север и тринадцать на запад, — назвала мне координаты Айя.

— Понял. К утру буду.

Всё. Деваться некуда. Пообещал — значит, надо сделать.

Я вспомнил кое о чём и вернулся.

— Скажешь Степану спасибо, — я протянул Айе нож-бабочку.

Она кивнула и убрала нож в сумку.

Ободряюще посмотрев на хмурого и ещё не отошедшего от снотворного Малого, я поспешил наверх.

Глава 36. Визит к врачу

— Чё там, Бостон? Где эта мразь скрывается? Куда подъезжать? Я уже с пацанами на трассе, ведущей к городу, — загремела по телефону грозная Алька.

Я вкратце объяснил ей выдвинутые Валовым условия, опустив момент с его желанием освободить мой организм от специй.

— Чё, бля? — удивилась Алька. — Встреча в больнице? Заберёт же он тебя оттуда куда-то.

— Стопудово заберёт.

— Ладно, жди меня. Без моего звонка туда не заходи.

— Времени нет, Понка. Если я не явлюсь туда вовремя, он навредит Кире или моему брату, или сразу обоим. Созваниваться тоже не получится.

Припарковав Корыту подальше от больницы, я запер её, спрятал ключи под днищем и побежал трусцой к госпиталю.

— Возьми со своими друзьями больничку под наблюдение, как прибудешь. Если я задержусь там на время достаточное, чтобы вы подтянулись, то проследите за нами до места, куда они меня отвезут, и ждите сигнала.

— А если у тебя не будет возможности подать сигнал?

— Тогда действуй по ощущениям.

— Лады.

— На твой телефон же с любого номера можно звонить? Он же не отслеживается?

— Нет. Я же не ленивая лошара, как вы, чтобы вечно болванки брать вместо того, чтобы один раз занести свой аппарат специалисту.

— Ну всё. Удачи, Понка.

— Ты тоже смотри не умри.

Я вытащил симку из телефона и вышвырнул их в разных местах по дороге.

***

У входа в Балыгинскую больницу было шумно. Вход был хорошо освещён и под светом мощных фонарей то и дело кого-то заносили внутрь или вывозили наружу на коляске. Хмурые люди на своих двух — родственники больных — вываливались сквозь двери и отходили на несколько метров от входа, чтобы перекурить без замечаний от усталых докторов.

Раз Валов не назвал мне ни имени, ни номера кабинета своего лепилы то, наверное, я должен был обойтись без них. Вместе с ещё парой хмурых людей я протиснулся в двери и оказался в наполненном людьми вестибюле.

Два быка довольно умного для животных вида поднялись с диванов и приблизились ко мне.

— Вы, наверное, сучки Валова? — вежливо поинтересовался я.

У одного из бритых черепов в пиджаках и водолазках дернулась рука. Въебать мне хотел, еле удержался.

Он наклонился ко мне и тихо сказал:

— Пизди чё хочешь. Через пару часов посмотрим, кто тут сучка.

Его напарник оттянул его назад.

— Нас ждёт шеф! Пойдём.

— Кто пассив, кто актив? — поинтересовался я им в спины.

Их затылки напряглись, но они даже не обернулись, зная, что я всё равно пойду за ними.

Мы прошли к лифтам. Я думал, что мы отправимся наверх, но тот, что оттянул своего напарника (я про себя нарёк его Актив), нажал на кнопку парковки.

— Сразу поедем? А как же визит к докторёнку?

Они снова не ответили.

Створки лифта раздвинулись, и они повели меня куда-то в дальний конец парковки. Дверь черного микроавтобуса с тонированными стеклами отъехала и изнутри выпрыгнули человек в черной рубашке и немецкая овчарка.

— Условие шефа, — сказал Актив.

— Он велел, чтобы никаких специй на тебе не было, — добавил Пассив.

— А не параноик ли ваш босс часом? — спокойно спросил я.

— Передать ему, что ты не согласен? — уточнил Актив.

Я послал его взглядом куда подальше. Этой фишке я научился у Киры. Она умела движением бровей, слегка опущенными ресницами и жестким взглядом заставить человека уехать в далекое путешествие с генитальной точкой назначения.

— Похуй, — сказал я.

Система почти сразу заставила моё тело начать издавать неприятный запах, чтобы перебить аромат приправ, но овчарка уже начала рычать на меня, ещё даже не приблизившись. Актив протянул ладонь.

— Ах да! Совсем забыл про фришки в сижках.

Я перебросил пачку Активу в ладонь.

Овчарка подошла ко мне и залаяла. Вот сучка! Не такая, как эти два бритоголовых экспоната, но всё же сучка.

— Совсем забыл про заначку, — хлопнул я себя по лбу и вытащил из трусов затаренные там пакетики и свёртки.

Неженка Пассив вытащил платок и принял у меня всё это добро на него.

Овчарка продолжала лаять. Ты не собака, мля, ты свинья!

Кинолог, Актив и Пассив тяжело смотрели на меня. Я развёл руками в стороны:

— Да суки вы все! Понятно вам?

Подкладка на джинсах обиженно хрустнула, когда я дернул её, чтобы извлечь наружу свой последний схрон.

Овчарка перестала лаять и облизнулась. Кинолог швырнул ей какую-то закусь в знак награды, и они вместе исчезли в недрах микроавтобуса, когда за ними захлопнулась дверь.

Актив и Пассив повели меня обратно к лифтам.

Маленький доктор с усталым взглядом под очками и остроконечной седоватой бородкой вместе со своей медсестрой ждали нас в кабинете.

— Здрасьте-здрасьте, — дружелюбно поприветствовал он меня. — Что, перегуляли?

— А? — не понял я.

— Вагит мне сообщил, что у вас завтра соревнования какие-то, а вы поели чего-то лишнее сегодня и теперь вес сгонять надо.

— А, ну да, — согласился я. — Именно соревнования и именно со взвешиванием.

Система подсказала мне, что докторёнок и его медсестричка часто слышат от Валова странные объяснения о странных присланных ему людях, нуждающихся в странных процедурах. Наверняка докторёнок уже вытаскивал из кого-то пули и приговаривал: «Ну, что же вы так? И друг ваш тоже хорош! Это же надо на охоте перепутать товарища с кабаном!».

Под внимательными взглядами Пассива и Актива медсестра уложила меня в кушетку. Вену ей даже искать не пришлось. На моем жилистом теле они выделялись, как границы на заполненных контурных картах.

— Что завтра вечером делаешь? — поинтересовался я у медсестры, пока она возилась с капельницей.

Девушка даже не изменилась в лице. Весь поток дерзких ребят, приходящих от Валова, выработал в ней иммунитет к тупым подкатам. Ладно, я все равно просто забавляюсь. Хотел бы правда затащить её на свидание — действовал бы по-другому. Более тонко, хитрей, изысканнее. С подключенной и расширенной фантазией.

Доктор переговаривался с Пассивом. Вроде бы первый спрашивал у второго прошла ли какая-то сыпь. А я смотрел, как мне по трубке в организм проникает какое-то вещество.

«До встречи, сэр. Удаащщыыы… ваа-а-а-ам»

Конец прощания системы был не только смазанным, но и прозвучал, как будто мы в аквариуме. Пропали индикаторы ХП, маны, силы, ловкости, скорости. Пропало всё: я перестал видеть ситуацию на три шага вперёд, перестал считывать скрытые желания людей и стал чувствовать себя одноруким. С этого момента я мог рассчитывать только на свой собственный опыт. В том числе и тот, что я получил благодаря всем моментам, когда специи присутствовали в моём организме.

Голова слегка кружилась, когда я поднялся с кушетки. Меня качнуло, и я ухватился за шкаф с медицинскими книгами, свалив оттуда парочку из них.

— Это нормально, — засуетился докторёнок. — Светочка, помогите.

Медсестра ставила книги на место, а я, пошатываясь, двинул к выходу. Актив с Пассивом подхватили меня, но я вырвался.

— Пошли на хуй, долбоёбы! Сам пойду.

Мы вновь попали на парковку. Я думал, что мы двинемся к микроавтобусу, где сидела немецкая овчарка со своим человеком, но актив с пассивом подвели меня к машине скорой помощи.

— Так-с, — сказал я. — Это чё ещё за номер?

— Проблемы? — поинтересовался Пассив, сбрасывая с себя пиджак и надевая вытащенную с переднего сидения синюю форменную куртку фельдшера. — Это на случай, если ты пришёл не один.

— Можем набрать шефу и сказать, что ты ломаешься, — сказал Актив, проводя те же операции, что его партнёр.

Я всё раздумывал, как я из кузова скорой подам Альке сигнал, что я именно в этом автомобиле. Вот пидорасина же Валов! Всё мразь просчитал! Недаром его так боятся конкуренты и он рулит городом.

— Ломаться будет твой дружок, когда ты ему предложишь вазэктомию сделать, чтобы ты не залетела, — огрызнулся я.

Пассив распахнул дверцы кареты скорой. Внутри сидело ещё три хмурых бычины, мрачно смотрящих на меня. Эти были менее опытные, чем Актив с Пассивом, поэтому строили из себя непонятно что.

— Двигаемся, девчонки! — сказал я, запрыгивая внутрь. — Папочке нужно место.

Видимо, кто-то из пацыков хотел напрыгнуть на меня, потому что Актив строго сказал:

— Не трогать! Кто что-то левое сделает — будете отвечать лично перед шефом. Уяснили?

Молодые быки бросали на меня бешеные взгляды. Я, ощущая себя матадором, обвешанным красными тряпками, присел в углу кушетки и стал дразнить их, наматывая подобранную с пола медицинскую резинку на свой средний палец.

Актив с Пассивом в форме фельдшеров прыгнули на передние сидения, и карета завелась.

Мы все затряслись и покинули территорию больницы.

Глава 37. «Саня», «Кира», «Спасти»

— А мешок? — спросил я.

Молодые бычки, которые скоро будут в томате, переглянулись между собой. «Чё он несёт?», — задавал каждый каждому вопрос.

— Чё за, блять, мешок? — сказал наисипейшим голосом в мире один из бычков.

— Ебать ты сипишь, дружок! Конфетку мятную сожрал бы какую или горло прополоскал чем-то. Мешок черный на голову, чтобы я не видел, куда вы меня везете. Всегда же в таких моментах злые дяди скрывают обзор человеку, которого везут хуй пойми куда.

— Приказа не было, — сказал второй бычок.

— Да, не было, — подтвердил я тоном человека, который знает больше всех вместе взятых, находящихся в карете. — Ведь если злые дяди не хотят палить местоположение своего подвала или избушки за городом, значит, они считают, что в итоге отпустят человека домой, и хотят, чтобы у него не было даже соблазна проболтаться кому-то, где его держали, не то, что возможности. А меня никто сегодня отпускать домой не собирается. Прав я или нет?

Бычки и Актив с Пассивом молчали.

— Скоро будем, — бросил Актив.

Я выглянул, чтобы посмотреть через передние сидения в лобовое стекло.

— До черты города далеко, значит, всё же не избушка. Подвал?

И снова ответа я не получил.

— Да хорош, братва, — сказал я им. — Работа такая, я всё понимаю. Ничего личного, да? Но вот вы мне чёто понравились. Привык я к вам! Так что давайте, ну-ка каждый сказал, сколько он невинных людей завалил или прижал, чтобы мне не жалко было вас мочить.

Бычки снисходительно и даже с жалостью посмотрели на меня. Вот это вы зря! Смотрите на меня, как угодно, но не с жалостью. В жалости нуждаются только кто? Правильно, только люди, пытающиеся запретить цикл «Дурь как Мана», а в один ряд с этими утырками я вставать не собираюсь.

Актив свернул к коттеджному посёлку «Березовый Лес», и я догадался, куда мы едем.

— Неужто старина Вальтер Родзинский предоставил свою хатку для моей аудиенции с царём?

Моя догадка была верной. Ну там бы только полный ебланоид два и два не сложил. Например, такой, который пытается запретить цикл «Дурь как Мана», но с этими ладно. Таких я не осуждаю за их скудоумие, а жалею.

Карета скорой помощи въехала на территорию особняка Родзинских. Вживую он был почти такой же, как и на фотографиях, подогнанных Олькой, но на фотках он терял свой лоск богатого житья. Трехэтажный особняк во всю свою кирпичную глотку орал, что здесь живут мажоры, которые ещё и гордятся своей родословной. К-к-комбо ebuchei претенциозности.

Меня, однако, повели не в особняк, а к двухэтажному гостевому дому. Мы прошли мимо черных джипов, тонированных бэшек и длинных мерсов. Интересно, бандосы в нашем городе вообще знают о существовании других цветов и других марок машин? Например, моя Корыточка. Сто очков даст любому здешнему ведру с гайками в плане стиля и надежности.

В некотором отдалении от гостевого дома расположились несколько сараев, у входа в которые тусовались два шкафа.

— Мой брат внутри? — поинтересовался я у Актива, когда мы подошли к двери гостевого дома. — Или в сараях?

— Его приведут.

Меня завели внутрь, где уже был включен свет в дорогих безвкусных люстрах. Коридора не было как такового, а пространство от двери сразу разделялось на кухню и просторный зал. В конце зала устроилась лестница, ведущая на второй этаж — к спальням.

В зале, помимо прочей мебели в лице шкафов, диванов и кресел, стояло три прочных на вид стула. На один из них меня усадили люди Валова.

— Жди, — сказал Актив.

Я демонстративно поднёс руку с отсутствующими часами к глазам и сказал:

— Давайте реще, у меня ещё дела.

Пока я хорохорился, в голове стучали молоточками только пять слов: «Саня», «Кира», «Спасти», «Валов», «Убить». И первые три заставляли меня тревожиться. Но последние два заставляли меня дерзить.

Я оглядывал присутствующих и подсчитывал соперников. Со мной в гостевой домик зашли молодые бычки и Актив с Пассивом. У ворот сарая стоят ещё двое. Ещё двое-трое минимум должны всегда быть с Валовым, и у Родзинского наверняка есть своя охрана. Мда, многовато человек для меня без моей Дури.

Но что мы говорим богу Смерти? Правильно — отдохни, дружок. Успеешь забрать своё.

Пассив вышел из дома, а вернувшись, приблизился ко мне.

— Встань, — сказал он.

— Нахуя?

— Обыскать тебя нужно. Приказ шефа.

— Бля, священные два слова «Приказ шефа», — ворчал я, поднимаясь и расставляя руки в стороны.

Пассив провел по моим рукам, по бокам, прошелся по поясу, хлопнул по карманам и опустился на корты, чтобы пробежаться ладонями по моим ногам до кроссовок.

— Отсоси заодно, пока ты там, — попросил я его.

Кто-то из молодых бычков не удержался и прыснул. Пассив со злобой посмотрел на него.

— Чисто, — процедил он. — Даже мобилы нет.

— А то я еблан поперся бы к вам в обезьянью клетку со всем своим добром, — фыркнул я.

— Давай-давай, базарь, — закивал Пассив. — Посмотрим на тебя сейчас.

— Оставь, — осадил его Актив и вытащил из сумки пачку пластиковых стяжек. — Садись, руки за спинку.

— Не слишком ли боится меня ваш шеф? — поинтересовался я, пока он стягивал мне хомутом руки за спиной, и сковывал ноги вместе с ножками стула. — Может, на меня лучше работать будете?

— Он не боится тебя, — сказал Актив. — Обычные процедуры, проводимые с каждым.

— Значит, он боится всех.

Актив закончил связывать меня и махнул рукой в мою сторону, подав знак. Пассив вышел во двор позвать кого-то.

Он вернулся и придержал двери, чтобы внутрь запёрлись сначала два охранника, а следом сама звезда вечера — Вагит Валов, тварь, каких мало.

— О, красавец какой! — заорал он. — Ну, здорово, Бостончик! Чё, говорят моим людям грубишь? Нехорошо.

Вагит для своих лет выглядел внушительно, хоть форму уже подрастерял. Квадратные плечи, башка, лежащая прямо на них, без намёка на шею и дорогой костюм, сейчас расстегнутый и выпускающий наружу наметившийся живот. Это побочный эффект бабок — начинаешь вкусно жрать и не можешь остановиться. Ну и плюс естественный жирок в силу возраста.

Он подошёл ко мне и издевательски протянул мне свою лопату.

— Ах да, — со шлепком уебал он себя по лбу и попытался постучать меня по плечу.

Я дернулся, увернувшись от оглобли.

— Твои дружки такими же дерзкими были.

Вагит щелкнул пальцами, и охрана поднесла два больших пакета. Валов за волосы достал отрубленные головы Доцыка и Домысла.

— Во! С ними возиться не стал, всё-таки ты у нас сегодня звезда вечера.

— Ну и лоханули тебя они! Вот этот товарищ твоего брательника стрельнул, — я указал подбородком на Домысла.

Вагит с сожалением закинул обе головы обратно в пакеты. Они рухнули вниз, как арбузы.

— Ну и хуй с ним. С ними я уже не поразвлекаюсь. А ты пока ещё тут.

— Где Кира и мой брат?

— Рыжий, заносите, — Валов обратился к одному из вошедших с ним охранников.

Охранник был лысый, как очко топ-модели, но почему-то нарекался Рыжим. Свой прикол, видимо. В очередной раз очередной хуй покинул дом, чтобы вернуться с оравой. Два человека завели Саню и ещё двое Киру. В зале становилось тесно.

Саня был уставший, слегка напуганный, но вроде бы целый. У Киры были вспухшие глаза, но сейчас она стойко держалась. Их обоих усадили на стулья передо мной и так же связали хомутами.

— Простите меня, ребят, — сказал я. — Кира. Санёк. Всё будет хорошо. Вы скоро поедете домой.

— А ты? — спросил Саня.

— Думаешь, он отпустит нас? — язвительно добавила Кира, скосив красные глаза на Валова.

— Если пропиздаболиться не хочет перед своими шестерками, то отпустит.

Вагит расхохотался, а потом метнулся ко мне и въебал мне в лицо. Его огромный кулак зацепил и губы, и нос, и часть обеих щек. Моя голова откинулась назад, а нос со ртом сразу наполнились кровью.

Кира с Саней хором вскрикнули и пытались подняться с мест, но хомуты и подбежавшие быки удержали их на стульях.

Дождавшись, пока перед моими глазами перестанут летать желтые птички на черном фоне, я онемевшими губами сплюнул кровь и повернулся обратно к безумному лицу Валова.

— Ты чё, сучонок?! — шипел он мне в лицо, и сквозь его зубы мне в лицо летели вонючие слюни. — Тварь, завалившая моего брата! Ты думаешь, я перед тобой по понятиям расшаркиваться буду? Неет, мразь! Сегодня мы играем по-моему!

Он успокоился, взял себя в руки и выпрямился.

— Ладно, — сказал он. — Много о тебе историй и легенд ходит по Скауту и за его окрестностями, товарищ Бостон. Судя по всему, орать на тебя не имеет смысла. Ты у нас привыкший к такому, да ещё и с вызовом в душе. Вот в корни этого вызова мы и прицелимся.

— Давай уже закончим это, — выговорил я, выдувая воздух, чтобы не дать крови, текущей из носа, попасть в рот. — Я и не рассчитывал, что ты так просто их отпустишь, хоть и надеялся, что капелька чести в тебе осталась.

— Чести? — снова зашипел Валов и склонился надо мной. — Мой брат получил дробь в голову, пока его руки были связаны за спиной. И ты мне будешь говорить о чести, сучонок?

Вагит махнул рукой и один из бычков вышел из дома. Бедные петли на двери скрипнули, жалуясь на то, что ими часто пользуются.

— Бостон, Бостон, Бостон, — приговаривал Валов, вышагивая по комнате. — Не просто кликуха, да? Ты же теперь официально так зовёшься! Ольга Грунь все это провернула? Помогал потом её друзьям из паспортного стола, или она сама их отблагодарила?

Я молчал и со свистом выдыхал воздух через ставший сливой нос и начавшую засыхать в нём кровь.

— Помимо твоей семьи, лишь бывшие одноклассники, да горстка кентов детства знают твоё настоящее имя. Вот к парочке из них мы и заглянули с вежливым визитом. Они и рассказали нам историю происхождения твоего нынешнего имени.

— Хватит! — крикнул Санёк.

— Пусть, — сказал я, хоть и весь напрягся и пытался разорвать хомуты на запястьях. — Пусть напомнит.

Пластик стяжек врезался мне в плоть, и судя по ощущениям, на запястьях под ними уже выступила кровь. Мне было плевать, я наслаждался болью. Я привыкал к ней, как не мог привыкнуть к боли душевной. К той, которую пытался всколыхнуть Вагит.

— Твоего отца порезали, когда ты был ещё шкетом, — жестко сказал Валов. — Твой старший брат уже был достаточно взрослым, чтобы относительно легко пройти через это, а младший мало что понимал. Но ты оказался особым случаем. Достаточно подросший, чтобы чувствовать всю боль из-за потери отца, но недостаточно зрелый, чтобы справиться с ней.

По моим пальцам текла кровь, вытекшая из ран на запястье. Я закусывал израненную губу, чтобы вспышки боли происходили вновь и вновь. Они заглушали крики моей нервной системы.

— Милого мальца, веселого хорошиста, пацана, который носил портфели за всеми девочками, даже за теми, кто ему не нравился, как не стало. Да, у будущего Бостона конкретно протекла фляжка. Настолько, что, будучи тезкой соседа по улице, который и завалил его батька, Бостон отказался откликаться на свое имя и выдумал, собственно, Бостона. Откуда взял-то его? В журнале каком высмотрел или по телеку услышал?

Я не ответил ему. В возникшей тишине было слышно, как вздыхает Санёк, качающий головой. Он помнил, как тяжело мне далась гибель отца и все выходки, которые я совершал с тех пор, обозленный на всех — на убийцу бати, на сдавшуюся мать, на весь мир.

Я чувствовал на себе взгляд Киры, которая впервые слышала эту историю, но решил не смотреть на неё в ответ. Только встретиться с ней глазами, полными боли, мне сейчас не хватало.

— Батин убийца, тёзка Бостона, уехал на зону и там подох от чего-то. Так нам пересказали историю твои кенты детства. Чего же ты соврал им? Или ты сам не знаешь правды?

— Заткнись! — крикнул Саня.

Валов нетерпеливо махнул рукой и Актив ударил моего брата в живот. Санек согнулся и хватал ртом воздух.

— РУКИ, СУКА! — заорал я и попытался встать.

Стул с моими привязанными к нему лодыжками покачнулся, и я чуть не упал вместе с ним. Стоявшие сзади бычки помогли стулу устоять, схватив меня за плечи.

Меня снова ударил сам Валов.

— Тихо сидеть, нахуй! — сказал он. — Ну, судя по поведению твоего братца, ты и не знаешь, что они с твоей матушкой тебя обманывали.

Саня выпрямился и смотрел на меня извиняющимся взглядом.

— Прости, Бос. Это было ради твоего же блага. Ты хоть был ещё ребенком, но всё равно себе места не находил, зная, что папин убийца жив, а ты не можешь до него добраться.

— Ты о чём, Саня?

— Сюрприз! — дико выкрикнул Валов. — В студию.

Дверь дома открылась и внутрь вошли вышедший до этого бычок, с мотком клеенки подмышкой и с ним батин убийца собственной персоной.

В этот момент что-то внутри меня оборвалось, и хоть Дури не было в моём организме, время остановилось. Мне не предлагались никакие варианты от Системы, но я сам придумал несколько. Почти все они были на тему, как бы освободиться и грохнуть эту падлу.

Лысый пожилой человек прятал глаза и старался не смотреть на меня. Помявшись в неловкости, он заговорил:

— Здорово…

— А! — остановил его Валов. — Имечко непроизноси! Он теперь Бостон! И раз вы тезки, ты тоже Бостон!

Вагит похлопал его по животу. Только сейчас я увидел, что на чмыре надета футболка с надписью «БОСТОН».

Бычок начал расстилать клеенку вокруг наших стульев. Кира начала вырываться.

— Ты чё задумал, психопат? — тихо спросил я Валова.

— Месть, тварина, — свирепо ответил Вагит. — Думал, что я быстро тебя завалю и всё? Нет, падла, ты у меня помучаешься. Соврали тебе твои родные! Вот он, человек, заваливший твоего отца! Отмотал срок и теперь ходит довольный на воле! И сегодня он вновь ебанёт твою кукушку.

Кто-то из бычков протянул чмырю в футболке «БОСТОН» нож.

— Мне жаль, — сказал он со слезами на глазах. — Я не хотел батю твоего на тот свет отправлять! И вот этого сейчас не хочу, но Валов пригрозил моим детям.

— Хватит ныть! — Вагит толкнул его в сторону стульев. — Пошёл!

Чмырь приближался с ножом к Саньку, и я вновь сорвался с места. Сильные руки удержали меня.

— Ты! — носился вокруг чмыря Вагит. — Не закрывай обзор Бостону! Вы! — заорал он на державших меня быков. — Держите его голову, следите, чтобы он не отворачивался и глаза не закрывал.

Саня задергался на стуле, но и его удерживали люди Валова. Кира завизжала, когда чмырь неловко воткнул нож в шею Сани и рывками начал вести лезвие поперек гортани.

Я орал, пока не кончилось дыхание. Быки держали меня, но могли бы этого и не делать. Я не мог отвести взгляд от появляющейся вдоль хода лезвия раны. Кровь брызгала на чмыря, заливая собой слово «БОСТОН» на футболке. Мужик, убивающий уже второго близкого мне человека, трясся, дрожал и упрямо вел нож дальше.

Саня успел вскрикнуть, потом захрипел, захлёбываясь кровью, и его испуганные глаза едва не вылезли из орбит.

Все продолжалось секунд пятнадцать, показавшиеся мне вечностью, а потом трясущийся чмырь отвел нож, а голова Сани упала на залитую кровью грудь.

— Закройте ей пасть! — поморщился Валов, и один из бычков залепил кричащей Кире пощечину.

Кира всхлипнула и замолчала. Она отвернулась от трупа моего брата, а я, сидевший напротив, так и не смог этого сделать.

— Отпустите, — приказал Валов и руки, меня державшие, выполнили поручение.

Лишенный поддержки, я дернулся и завалился набок вместе со стулом. Кровь текла в мою сторону по клеенке, и я разглядывал эти красные ручьи, отражающие в себе свет лампочек из люстры.

— Вот так вот, Бостон, — жестко сказал Валов. — Можешь подыскать себе новое имя на жалкий остаток своей жизни. Я оставлю тебя на ночь напротив тела твоего брата. Потерзай себя, подумай о том, что ты натворил, ощути мою боль. А утром я вернусь с твоим младшим братом, и наше веселье продолжится. Потом я всё же проявлю милосердие, которое ты не проявил к моему брату. Я заберу твою жизнь. Нет, это не будет так быстро, но я всё же лишу тебя мучений. За мной!

Он направился к выходу, и большая часть охраны двинулась вслед за ним.

— С этими что? — спросил Актив, указав на чмыря и Киру.

— Девку в дом — к Родзинскому, а этот пусть катится на все четыре стороны. Ты! — Вагит прикрикнул на мужика. — Слово кому-нибудь пикнешь — вот так же с тобой и твоими спиногрызами поступлю, понял?

— Понял-понял, — закивал чмырь.

Заплаканную Киру подняли и увели. Она успела бросить на лежащего меня сочувствующий взгляд, пока ещё была внутри.

Гостевой дом Родзинских опустел. В нём остались только я, тело моего брата и три бычка, двое из которых вышли во двор перекурить, а один остался сторожить меня. Он прошёл на кухню и налил себе воды из-под крана.

Во дворе слышались довольные голоса, хохот и хлопанье дверей с последующим звуком заведенных двигателей. Валов покидал территорию.

Веревка, державшая на себе Кристалл Мастера Пещер, подарок ученика лекаря Шурика, выскочила из-под моей кофты, когда я упал. Я в очередной раз убедился, какой я распиздяй и еблан. Да, не факт, что я смог бы забросить себе в рот такой отнюдь не мелкий кулон и вести диалог, не спалившись. Не факт, что я смог бы незаметно расколоть его по дороге под неусыпными взглядами людей Валова. Но, ёб твою мать, я даже не воспринимал кулон, как своего помощника. Я воспринимал его как стекляшку, украшение, а вспомни я о нём чуть раньше, я бы смог попытаться спасти брату жизнь. Но последние часы были бурными, и я с затуманенным сознанием от влитого в меня докторенком препарата, в принципе никогда не думавший о том, что украшение можно использовать как-то иначе, забыл о его существовании совсем. Пока веревка не показалась в поле моего зрения.

Кусочек пожухлой бечевки был прямо у моего рта, и я, не отводя взгляд с убитого брата, окровавленными губами, а потом и зубами, подтягивал кулон к себе. Устроив его у себя во рту, я с силой раскусил его, пожертвовав несколькими зубами.

— Ты чем там хрустишь, эу? — крикнул с кухни бычок. — Клеенку жуешь что ли?

Довольный собой, он рассмеялся.

— Так же ты типа шутишь, да? — хохотал он.

Разжевав осколки кристалла вместе с отколотыми кусочками моих зубов, я проглотил получившуюся смесь.

Осталось лишь дождаться прихода.

------------------------------------

Глава 38. Большой финал ч.1

«ВСЕМ ЗДАРОВА, ЭТО ВОВА!»

Я, успевший уплыть в какую-то прострацию, распахнул глаза. Очертания зала преобразились, добавив каждой вещи нотку безумия и подземной эстетики, соответствующей приходу Кристалла Мастера Пещер.

Вернулись все индикаторы, включая мясное сердце у ХП и иконку вращающегося кристальчика у маны. Спускающиеся вниз гнилые ветви окутывали их полоски. Что меня удивило, так это медленно снижающийся уровень ХП наряду со стандартным уменьшением маны.

«НУ ДЫК ЧЕГО ТЫ ХОТЕЛ, ХОЗЯИН?», заорала Система, «К КРИСТАЛЛАМ-ТО ЕЩЁ КОЙ-КАКИЕ ИНГРИДЕНТЫ НУЖНЫ ДЛЯ БЕЗОПАСНОЙ ДОЛБЁЖКИ! ТАК ШО БЕГОМ К МАСТЕРУ ОБЩИННОМУ, НЕ ТО СКЛЕИШЬ ЛАСТЫ!»

— Не кричи, — попросил я, поморщившись от шума.

«А, да. Чистые кристаллы — дело тонкое. Всё, молчу. Кого будем убивать?»

Для начала я попросил Дурь снизить болевые ощущения и дискомфорт затекшего тела. Освободившись от неудобств, я попытался аккуратно подвинуться, чтобы заглянуть на кухню. Клеенка предательски скрипнула, и сидящие там бычки подняли на меня головы. Один, наверное, остался на улице, потому что на меня сейчас уставились всего две головы. Я встретился с ними взглядами.

— Вот их, — указал я Системе, и они сразу подсветились красным. — Их мы будем убивать. Но сначала освободим-ка запястья. Силу в плюс.

Пластик врезался мне в мясо, и я не знаю, сколько слоев кожи он успел мне распидарасить, прежде чем хомут лопнул. Я аккуратно сжал его в кулак, и оставил руки за спиной.

— Эй! — крикнул я бычкам. — Подымите меня!

— Пошёл на хуй, — отозвался один из них.

— А ты пошути ещё как-нибудь, — лыбился тот бычок, кого, видимо, задели или впечатлили мои огрызки дерзости.

Я включил все свои актерские способности и сказал упавшим голосом:

— Что же вы делаете, черти?.. Поставьте стул нормально, чтобы я на брата мог смотреть. Ваш шеф же так и задумывал. И мне нужно с братом попрощаться. Что же вы, гестаповцы, творите?

Не знаю, что произвело на них впечатление — упоминание их шефа или сравнение с фашистами, но дерзкий бычок пробормотал шутнику, чтобы тот поднял меня вместе со стулом.

Шутник, всё с той же дебильной полухмылкой, протопал с кухни и обошёл меня сзади, чтобы не наступать на залитую кровью клеёнку.

Он наклонился ко мне, успел прикоснуться к плечу и только тогда заметил отсутствие стяжки на моих разодранных запястьях.

— А чё… — заторможенно начал он.

«Скорость в плюс»

«Да, капитан!!»

Всё ещё прикованный в ногах хомутами к стулу, я стремительно поднял верхнюю часть своего тела и схватил бычка за голову. Левую ладонь я положил ему на затылок, правой зажал подбородок и резко дернул их в разные стороны.

Клянусь, в удивленно расширенных зрачках этого слоупока я видел себя же, но версию пятисекундной давности. В его глазах отражались мои освобожденные руки, и я видел, как на заднем плане мысль озарения пытается поджечь догадкой его разум, но не успевает. Свет в глазах потух, ухмылка исчезла, сползя уголками губ вниз, и бычок упал набок.

Пока до дерзкого бычка доносился звук падения тела его напарника, я уже действовал. Больше не чувствуя боли и слабости, я перекатился вместе со стулом по луже крови к телу брата и подобрал лежащий у него ног нож. Я освободил свои ноги и поднялся.

— Стоять! — заорал бык, выуживая из-под пиджака свой ствол.

Нож в моих руках не был метательным, но с Системой в моей крови я бы даже пёрышко запустил со скоростью, силой и точностью.

Рука быка вместе со стволом опустилась вниз, и он последовал следом за ней, приземлившись на колени вместе с торчащей изо лба рукояткой. Мне показалось, что он собирается упасть ебальником вперёд, но он медленно завалился назад, неестественно подогнув ноги.

Дверная ручка опустилась вниз, и в дом со стволом наперевес влетел охранник, оставшийся снаружи. Едва завидев справа от себя тело с ножиком во лбу, он повернулся влево и собрался стрелять, но не успел. У него появились дела поважнее. Ему пришлось начать бороться за каждый кубомиллиметр воздуха, когда мои пальцы сомкнулись на его бычьей шее и сдавили её до диаметра гусиной шейки. Его палец судорожно и рефлекторно тянулся к спусковому крючку, хоть я и отвел ствол в сторону своей свободной рукой. Шум мне был не нужен, и я сжал его кисть. Ствол выпал из сломанных пальцев и со звонким металлическим звуком упал на деревянный пол, добавивший в эту симфонию нотки дуба.

Бык посинел, затрясся, закатил налившиеся кровью глаза и застыл. Я отпустил его, позволив шкафу громко упасть рядом со вторым телом.

Я подобрал выпавший ствол, проверил магазин и подошёл к телу, из чьего черепа росла рукоять. С усилием и привычным трением лезвия об кость я выдернул нож и двинулся к телу брата.

Пока я шёл, меня качнуло и вместе с этим заглитчил Интерфейс. ХП потеряло уже свою треть и из моего носа пошла кровь.

«Больше тратишь маны — больше теряешь ХП! Поторопись, товарищ Бостон! Бегом в Подземку!»

— Дай мне десять минут.

«Да я-то тебе все сто дам! Организм твой хилый не согласен»

Опустившись рядом со стулом, на котором покоилось тело брата, я обнял его.

— Прости, Санёк, — сказал я.

Освободив тело от хомутов, я аккуратно отнёс его к дивану, стоящему у лестницы, и уложил его там.

— Погоди меня тут, братец. Я скоро.

По пути к выходу, я стянул со слоупока его черный пиджак, предварительно вытащив из карманов портмоне и мобильный. Всё добро я оставил рядом с человеком с вывернутой шеей. Мне чужого не надо. Мне нужен только пиджак для маскировки.

Я остановился у двери и прислушался.

— Есть на улице кто?

«Только у крыльца дома»

Бесшумно выскользнув из гостевого домика, я пригнулся и перебежками направился к главному дому.

— Проложи мне путь к задней двери, чтобы он был не под камерами.

«Больше тратишь маны — быстрее теряешь хп»

— Да понял я уже, блять! Делай, как говорю, и всё.

«Ой какие мы все тут нервные! Ладно, простительно. Получай. Можешь не расписываться»

Укрываясь за оставшимися во дворе машинами, кустами, деревцами, статуями и другими уродствами ландшафтного дизайна, я обошёл дом. На переднем крыльце покуривали три человека, а у задней двери стоял всего один.

«Там камера у двери».

— Поебать.

Я надеялся на то, что вряд ли кто-то наблюдает за монитором в прямом эфире. Мой ебальник, попавший на камеру, меня не заботил. Есть Алька, есть её знакомые спецы, которые подчистят записи. Меня заботило то, что происходящее сегодня было не самым обычным днём в жизни особняка Родзинских. Сегодня за монитор могли посадить человека. Как только я шагну под камеры, мне нельзя останавливаться, пока Кира не будет в безопасности.

Я спрятал ствол под пояс и накрыл его кофтой. Мне пришлось вернуться на несколько метров, чтобы спиздить один булыжник, устилающий дно булькающего фонтана. Я вернулся к задней двери, спрятал булыжник в руку за спину, расправил пиджак и выпрямился.

— Мой шеф и ваш сказали, чтобы я подменил тебя! — непринужденно сказал я, приближаясь к охраннику, но пока не заходя в поле зрения камеры.

— Да? — спросил он с подозрением. — Почему?

Он вытянул из пиджака рацию, чтобы проверить информацию. Утонченный старина Родзинский и здесь выебнулся. Не тупых быков набрал к себе в охрану.

— По кочану, — вежливо ответил я.

«Рассчитай-ка мне всё»

«Уже сделано»

Я швырнул булыжник в камеру и устремился к охраннику. Легкие обломки гаджета вперемешку с осколками ещё не достигли земли, когда тяжелый булыжник, опережая их, упал мне в руку. Подхватив его на лету, я с размаху опустил камень на умную голову охранника.

Разбитая камера и так создала шум, поэтому я подхватил падающего мужика и аккуратно опустил на землю. Он был живой, но добивать я его не стал. Мужик, конечно, работает на мразь, но кто знает, может, дети у него болеют. Я не буду задаваться этим вопросом, когда через минуту буду мочить остальную охрану, чтобы добраться до Вальтера с Альбертом, но сейчас у меня был выбор. И я выбрал оставить этого мужика в живых.

Рация в его руке забурчала.

— Омут! Что за шум?

«Скопируй его голос»

Упала мана, упала хп, чуть не упал я и облокотился на кирпичную стену рядом с дверью.

— А, да ерунда! Горшок уронил! Извиняюсь! — выпалил я, надеясь, что шорохи на частоте скроют мою слабость в голосе.

— Распездол, бля!

Рация умолкла. Раз начальник охраны или коллега, или хуй знает, кто это был, не спросил про вышедшую из строя камеру, и никто другой на эту частоту с тем же вопросом не вышел, значит, я в шоколаде. Можно прокрасться по дому до места, где держат Киру, не очкуя быть запаленным на каждом углу.

Проникнув через заднюю дверь, я покрался по покрытым коврам коридорам, опущенных в полутьму. На первом этаже, ближе к передней части особняка, в одной из комнат слышались громкие голоса и звуки пощечин. Кира старалась сдерживаться, чтобы не одаривать бьющего удовольствием, но иногда всё же срывалась, и с её губ слетал крик боли.

Я выглянул из-за угла и оценил обстановку возле входа в комнату. Один охранник перетоптывался перед дверью и иногда заглядываел внутрь, чтобы посмотреть представление. По раздающимся голосам и звукам Система вычислила, что в комнате помимо Киры находятся Вальтер со своим сыночком. А из охраны никого. Трое на крыльце, один вырубленный мной на заднем дворе и вот этот у дверей. Пять человек и всё. Уверенный в себе и находящийся на своей территории Вальтер не держал вокруг себя роту. Зря. Я бы на его месте получше охранялся, держа такую коллекцию у себя дома. Но мне же лучше.

— Сука! — орал в комнате Вальтер. — Я к тебе как дочке относился! А ты мразотой шлюховатой оказалась! Хуле с прошмандовки взять? И ты тоже, бля! — обратился он к Альберту. — Ладно я с ней не так много времени проводил, но ты-то куда смотрел, ишак?

Альберт, для кого происходящее было, наверное, большим потрясением, чем даже для Киры, ничего не ответил отцу.

— Ну ничего! Жаль, грохнуть тебя нельзя, сука! Арзамасские уже заявили свои права на тебя. Но у нас время до утра, так что мы ещё с тобой повеселимся!

Дождавшись, пока охранник пройдет мимо дверного проёма ближе к моей стороне коридора и развернется, чтобы пойти обратно, я бесшумно пролетел к нему по ковру. Его рот оказался зажат моей рукой, которая заодно отвела его голову назад, обнажив его глотку. Быстрое движение и охранник задергался, попытался вырваться и захрипеть под моей ладонью, но вырывающиеся звуки были похожи на звуки человека, борющегося с кашлем.

— Дэн! — рявкнул из комнаты Вальтер. — Иди воды попей, бля!

Я аккуратно опустил на пол отдавшего концы Дэна.

— Дэн? Подавился там что ли? Сходи-ка посмотри, чё там с ним.

Всего лишь шаг из комнаты я позволил сделать Альберту. Я завёл его обратно, стоя за его спиной и держа клинок у голой шеи.

Лысеющий старикан Вальтер встрепенулся и подбежал к привязанной уже к новому стулу Кире. В отличие от меня, дед был безоружен и мог угрожать Кире лишь голыми морщинистыми руками. Он обхватил её за шею, соорудив подобие захвата. Глаза Киры загорелись радостью, несмотря на её не самое лучшее положение.

— Не шали, дед! — предупреждающе сказал я. — А то у меня рука дернуться может, и твой сыночек порежется. А ты со своими ручками хилыми быстро с ней разделаешься.

— Ты не торопись! — забрюзжал со слюной у рта педофил. — Охрана быстро явится на мой зов, и живым ты со своей сукой точно отсюда не уйдешь!

Он сдавил Кире шею, а я в ответ сделал трёхсантиметровый надрез на Альберте. Альберт зашипел от боли, и Вальтер остановил меня:

— Стой!

Я продолжил рану ещё на сантиметр и остановился.

— Не тупи, дед! Какая ещё охрана? Как думаешь, я сюда попал? Спит твоя охрана мертвецким сном! Вон сынок твой видел Дэнчика в коридоре!

Разумеется, я блефовал, но вот ему это знать не обязательно.

Вальтер растерянно переводил взгляд с меня на дверной проем, ожидая, что старина Дэн войдёт сюда и опровергнет мои слова.

— Чё будем делать? — спросил он.

— Да всё просто. Развяжи Киру и медленно катни её ко мне по полу.

— Э, не! Нож-то у тебя! Это ты отпусти моего сына. Как ты правильно подметил, я своими хилыми ручками шибко быстро ей вред не нанесу.

— В том-то и дело, что нож у меня, поэтому не выёбывайся. Давай отпускай!

Внезапно на крыльце зашумели и спустя пару секунд открылась входная дверь. Вот сука! Не успел!

«Подыми силу и скорость»

«Не говори потом, что я не предупреждала»

Прежде чем значения силы и скорости подскочили, меня шатнуло, и рука с ножом дернулась. Альберт почувствовал, что хватка ослабла и вырвался, пихнув меня локтем в живот. Я устоял на ногах, но из носа хлынула кровь. Альберт отбежал в сторону.

— Так! — я поднял нож на них. — Не дёргаемся.

Старший Родзинский расхохотался, отпустил Киру и издевательски похлопал её по щеке.

— Вот и всё, щенок. Охрану он всю завалил! Ага! Так и думал, что такой дрыщ, как ты, только швабру какую завалить способен.

В комнату влетела девушка, нижняя часть лица у которой была скрыта банданой с изображением белой совы, а короткие волосы собраны маленькой недошишкой наверху.

— А какого ху… — начал Вальтер, увидев в руках девушки пиздатый автомат.

Она быстро подняла дуло и автомат бесшумно выплюнул три раза сначала в него, а потом в Альберта. Родзинские почти одновременно рухнули на пол.

Алька оглянулась по комнате, оценила мой шедший кровью нос и сидящую связанной Киру с синяками и ссадинами на лице, и подошла к последней. В комнату уже входило четверо крепких ребят. Все вооруженные до клыков, все в черных спецкостюмах и масках.

Понка ножом порезала связывающие Киру путы. Кира размяла затекшие лодыжки с запястьями и поднялась.

— Какая мерзость! — сказала она, проведя пальцам по волосам, на которые попали брызги крови, вылетевшие из груди Вальтера.

Кира бросилась ко мне и обняла меня.

— Мне жаль, Бостон, — шепотом выразила она соболезнования.

Алька ткнула ботинком в бездыханное тело Альберта.

— Извянки, что опоздали, Бос. Я сразу человека отправила в больницу, как прибыла, и сама следила за выезжающими тачками. Пока мы добрались до камер, пока узнали, в какую тачку тебя посадили и куда увезли, прошло много времени.

— Нет твоей вины в этом, Алька, — хрипло сказал я. — Только моя.

Я взял Киру за щёки и осмотрел её лицо.

— Нормально всё?

Вопрос, конечно, был пиздец невтемным для случившейся ситуации, но она молча кивнула.

Кира повернулась и бесстрастно осмотрела трупы Родзинских.

— А я хотела попросить Бостона, чтобы он Альберта оставил в живых. Папочка у него та ещё мразь, но у сынка был шанс на исправление.

— Ну уж звиняй, — пожала плечами Алька. — Как вышло, так вышло.

— Да плевать, — сказала Кира, уже потратившая весь сегодняшний запас нервов.

Понкина братва переминалась у входа с опущенными вниз автоматами.

— Дальше чё, Алька? — спросил один из них приглушенным маской голосом.

— За Валовым! — грозно сказала она.

Понка подошла ко мне.

— Ты чёт бледный какой-то и кровь из носа. По башке получил? Сотряс словил?

Я посмотрел на счетчик хп, перешедший в свою последнюю треть и покачал головой.

— Не. Принял кое-что не то и теперь мне резко нужно к человеку, у которого лекарство.

Понка закатила глаза.

— Бля, ладно. Ехала! Сначала к этому человеку, а потом за Валовым. Накажем его за твоего брательника.

— Есть свободные люди? — уточнил я. — Чтобы Санька…

— Да, — перебила меня Алька. — Его уже бережно переносят в машину. За ним присмотрят, пока мы не закончим.

— Киру тоже нужно спрятать, — сказал я. — Её будут искать арзамасские, а у них носы и руки длинные. А рядом с нами будет жарко, и времени у нас будет не так много, чтоб за ней приглядывать.

— Надежней, чем с нами, сейчас места нет.

— Есть, — не согласился я. — Рядом с младшим братом.

— Это где? — прищурилась Алька.

Кира выжидающе смотрела на меня.

— Как раз там, где моё лекарство, — спокойно пояснил я и вытер новую порцию вытекшей из носа крови. — Погнали.

— Ещё кое-что, — остановила нас Кира. — Алька, подтяни сюда спецов. Пусть разъебут к чертям собачим дверь от хранилища этого уёбка. Грех добру пропадать, да и времени потраченного жалко.

— Сделаем.

***

Понка сжимала в руках автомат на каждом перекрестке Подземки. Фонарик она давно перекинула Кире.

Мы спустились только втроем. Таково было моё условие. Остальная команда Альки отправилась следить за Валовым, собирать разведданные и готовиться к штурму.

Я до последнего не говорил, куда именно идем, а как сказал, они отказались верить. Но потом закончилась территория Верхнего Подземья, частично принадлежавшего, собственно, верхним, и началась настоящая Подземка. Тоннели, исписанные иероглифами, и встречающиеся тут там целые скелеты или одинокие кости людей и другой живности.

Даже обезбашенная Алька вела себя здесь настороженно, а Кира так вообще материлась каждый раз, когда видела какую-то жутярку. Пару раз мы наткнулись на Подземцев, и я насильно опускал вскинувшееся дуло автомата Понки вниз. Подземцы косились на меня, Альку и Киру и молча проходили мимо.

До общины оставалось совсем недолго, когда я упал на одно колено.

«Извяни, братуХ», сказала Система. «И подлечить тебя не могу. Сам понимаешь — вещи взаимосвязанные. Как бензином огонь тушить».

— Да нормально! — сказал я вслух, и взвалившая меня на плечо Кира подумала, что я это ей.

— Ага, нормально, — согласилась она. — Скоро дойдём? Не заблудился?

— Нет.

На карте в уголке картинки перед моим лицом были вбиты координаты, сказанные Айей. Совсем хуйня идти осталась.

— Понка, — сказал я. — У тебя на входе попросят сдать оружие. Не сопротивляйся.

— Ага, ща! Пошли они на хуй. Я в этих местах безоружной не останусь.

— Доверься мне, Алька! Они вернут тебе его назад, когда мы покинем общину, а на её территории безопасно.

Она пробурчала что-то на тему того, что, когда нас завалят и мы попадём в ад, она будет подсаживаться в мой котёл и ебашить меня вместе с чертями.

Навстречу нам вышли два вооруженных охранника.

— Опусти фонарик, — зашипел я на Киру, которая от неожиданности направила луч прямо одному в глаза и тот зажмурился.

Охранники напряглись, приготовились к атаке, и я поспешил сказать:

— Свои! Я друг Степана! Он, Игорь, Хаши и Елена сказали, что я могу приходить в гости. Мне нужна помощь вашего Мастера Пещер.

— Сдайте оружие в таком случае, тогда и поговорим.

Я передал нож, убивший моего брата и ещё четверых человек после этого, и пистолет. Под моим внимательным взглядом Алька нервно сняла автомат, вытащила ствол из кобуры и освободила из чехлов все ножи. Руки охраны наполнились её оружием.

— Кулаки тоже отстегнуть? — дерзко спросила Алька. — Они у меня классифицируются, как оружие.

Охрана не ответила и пошла в сторону общины. Кира подправила меня на своём плече и потащила внутрь.

— Ебать! — выдохнула Алька, разглядывая общину и поймав на себе испытующие взгляды её жителей. — И ты про всё это молчал, сволочь!

— Боялся, как бы ты жить сюда не ушла, — сказал я, хлюпая кровью во рту. — Видишь, тебе тут уже нравится, и Подземка тебя примет наверняка, если решишь остаться. Вот теперь знаешь. Главное, не води сюда никого. Ни на тренировку, ни просто для забавы.

— Пошёл ты. Чё я, тупая по-твоему?

Нам навстречу бежали Елена, Степан, Игорь и какой-то крепкий мужик, сопровождаемый Шуриком. Ебать, дык этот мужик — это Мастер! А я его всю дорогу седым бородатым мудрым старцем представлял, а он вон — смесь физрука, трудовика и учителя химии.

Кира аккуратно передала меня на плечо Степана.

— Что стрялось, Бостон? — с волнением спросил он.

— Подарок твой, Шурик, — сказал я ученику лекаря, одновременно отвечая Степану. — Употребил его вчистую, а там какие-то ингредиенты ещё нужны видать, да?

Мастер с пониманием кивнул.

— Несите его в лекарню!

Кира с Алькой мялись недалеко от меня.

— Елена, — обратился я к женщине. — Поухаживайте за моими спутницами, будьте добры.

— Разумеется. Иди лечиться.

С другого конца общины ко мне бежал Малой. Я отметил, что на нём другая одежда. Старина Степан, наверное, собрал с миру по нитке и заставил Серого облачиться в свежее.

— Бос! Бос! Что с тобой? Где Саня?

Вот на этом моменте хп-шка с маной снизились до предела, и я свалился в обморок, и это был первый раз в жизни, когда я был ему рад. Я всё же отругал себя за слабость. Всё равно мне придётся донести до Малого плохие новости.

***

— Хыыыыы!

Сказал я, вынырнув из тьмы разума в тьму Подземки. Обе тьме не были полным мраком. В одной скакали какие-то зайчики со звёздами, а во второй горели на стенах факелы.

Мастер Пещер вытянул гигантскую иглу из моей груди.

— Как часто жрёте бургеры, товарищ?

Какая-то девушка, наверное, ещё одна его ученица, стирала тряпкой пот с моего лба. Мастер подал знак, и Шурик поднёс мне воды в чашке. Я с удовольствием напился.

— Часто, — честно ответил я.

Мастер вытирал руки куском бумаги.

— Как ни странно, это спасло вам жизнь. Съел бы кристалл обычный едок — коньки двинул на месте. Чего ж вы его ушатали вчистую? Не по неопытности же!

— Ситуация была странная, и вот как-то пришлось.

— Игорь мне рассказал, что вы используете специи, как источник ответов и силы, — кивнул Мастер.

Я начал вставать.

— Лежи! — попыталась удержать меня девушка.

— Не, — вежливо убрал я её руку. — У меня мало времени. Дела ждут.

Мастер внимательно смотрел на меня.

— Послушайте совета Леры, — сказал он. — Будет давить и в вашем состоянии дела могут вас не дождаться.

— И всё же, — сказал я и встал с лежака. — Но вы можете мне помочь не отдать коньки.

Мастер рассмеялся.

— Ох молодость! Неужели ещё раз употребить хотите?

— Источник силы, — пожал я плечами.

— Ладно. Есть один мягкий сорт, подходящий для вас.

Он подошёл к столу, растолок какие-то зерна в ступке, добавил туда каких-цветков, подмешал и поднёс мне получившуюся смесь вместе с трубочкой.

— Разом, — подсказал он.

Я быстро сглотнул, вобрав всё до последней пылинки.

— Во! — сказал я и шмыгнул. — Теперь дела точно дождутся. Спасибо!

Пожав каждому своему спасителю руку, я покинул лекарню и стал искать глазами Малого. Он сидел в углу, закрывая лицо руками и тряся плечами. Кира сидела рядом и поглаживала его по спине. Чёрт.

Я снова отругал себя за слабость. Я должен был сказать ему. Я, а не кто-то другой.

Приблизившись к ним, я посмотрел на Киру с досадой.

— Он догадался, — тихо сказала она.

Малой поднял на меня лицо, полное злых слёз. Я думал, что он накричит на меня или бросится с кулаками, но он устало сказал:

— Уходи.

Понимаю, хуле.

— Присмотри за ним, пока я не вернусь, — попросил я Киру.

— Не возвращайся, — сказал Малой.

— Береги себя, Серый, — я похлопал его по плечу.

Я думал, что он дернется или оттолкнет меня, но опять ошибся.

Игорь со Степаном о чём-то разговаривали, Елена стояла в стороне с Алькой, уперевшей руки в бока. Бой-бабе здесь явно нравилось. Сдаётся мне, у общины может появиться новый защитник.

— В очередной раз спасибо, — сказал я, пожимая руки лидерам. — В очередной раз вы меня спасли. По гроб жизни обязан.

— У нас тут гробов нет, — хихикнул Степан. — По Яму жизни, тогда уж.

— Вот по неё.

— Интересный ты персонаж, Бостон, — сказал Игорь. — Шебутной, но интересный.

— Вы не против, что мой брат и моя подруга остаются здесь?

— Ребята они сносные, — кивнул Игорь. — Брат твой уже даже помог ужин приготовить и нос от грызунов не воротил. Сработаемся.

— Отлично.

Я махнул Альке, и мы вместе направились к выходу. Степан пошёл нас проводить.

— Айя передала тебе нож?

— Ага. А чего вернул? — обиженно спросил он. — Это же подарок был!

— Да думал, вдруг случится чего, и сгинет в руках нечистых, — быстро оправдался я. — Давай-ка сюда его обратно.

Степан просиял и вернул мне бабочку.

Он кивнул охранникам в знак того, что всё в порядке и те вернули Альке её снаряжение, а мне нож со стволом. Теперь у меня было два ножа. Я теперь ёбанный Леонардо.

Мы с Понкой отправились наверх.

***

«Добра тебе, путник!», поприветствовала меня Система, облачив свой Интерфейс загадочным ореолом.

— Путник? Шо-то новенькое. Скажи-ка мне, как у тебя с ебашиловом людей?

«Довольно хорошо, милорд. Ебашилово чего угодно — это моя специализация»

— Вот и отлично.

В определенный момент, когда мы были уже ближе к верху, к Альке вернулась связь.

— Дикий! Что там?

Хоть и наушник прилегал плотно к её уху, в тишине Подземки я слышал доносившееся из него бухтение её человека. Он докладывал ей о местонахождении Валова и проведенных мероприятиях. Выслушав, Понка пересказала мне его доклад, восполняя пробелы в тех местах, которые я плохо расслышал.

— Валов в своём здании. Пять этажей. Все компании, что арендуют офисы, закрыты до утра.

Я не видел неба по ясным причинам, но знал, что ночь началась довольно давно.

— Значит, надо поторопиться.

— Да, надо. У него должны были быть переговоры с пендосами, которые он отменил, и теперь засел на втором этаже здания. Ему совсем недавно доложили, что ты сбежал и оставил за собой трупы. Наши парни пошумели, когда взламывали хранилище. Так что он знает и то, что ты работаешь не один.

— Уцелели-то реликвии хоть?

— Кое-какие покоцались, а так всё в целом цело. В здание подъехали двадцать человек из арзамасских. Не знаю, должны ли они Валову или он просто пообещал им встречу с человеком, кто их опорочил, стравив между собой. Мои спецы на время отрубят ближайшие вышки и блокнут частоту, так что на время здание останется без связи, но сам понимаешь, окно будет не таким комфортным.

— Да там и так утро на подходе. Поторопимся. Но сначала надо заехать в одно место.

— Куда ещё? — недовольно спросила Алька.

— К старым знакомым. Отблагодарить их за годы сотрудничества. Вдруг, потом не получится. Пробей-ка у своих спецов домашний адрес владельцев магаза «Протагор».

***

— Вас никто не тронет! — пообещал я связанным Шпротиным родственникам.

На полу с кляпами во рту и привязанные кто к чему и кто к кому расселись запуганные брат, его жена и сестра Шпроты. Саму Шпроту с её сыном мы подняли и были готовы отвести в его домашнюю лабораторию, располагающуюся в подвале соседнего строения. Осторожные сволочи.

Алька была в маске, а я не скрывал своего лица. Мне уже было абсолютно поебать. Моё рыло засветилось за последние сутки столько раз, что мне нужно будет переезжать, когда закончится? Куда? Ещё не выбрал. Космос? 19 век? 40-е годы? Вселенная Хуярвел?

Мы швырнули Шпроту с сыном на пол, и Алька навела на них автомат. Я присел перед дрожащей парочкой на корты.

— Что ж ты, Шпрота, сдала назад? — ласково спросил я.

— Они угрожали Ростику, — ответила она со страхом в голосе.

— Чёт я сомневаюсь, что они тебе угрожали настолько, что ты решила все подробности о своих клиентах выложить, даже те, про которые они ведать не могли.

Я вытащил из-за пояса ствол и с силой прислонил его ко лбу её сына. Мужичок в очках задрожал и поднял вверх руки, стоя на коленях. Шпрота дернулась, пытаясь на рефлексе схватить меня за руку, но вовремя одумалась.

— А?! — страшно крикнул я. — Нахуя тебе нужно было трезвонить? Поняла, что лишнего спизданула чутка и поняла, что я единственный из твоих клиентов, кто может тебе пизду выкрученную за уши завернуть, да?! Избавиться так от меня решила?! Подстраховаться??

Шпрота теребила подол халата и молчала.

— Ну, как видишь я здесь, сука! И если бы на этом история закончилось, то я бы вас пощадил по старой дружбе. Но из-за тебя, шлюха, на этом свете больше нет моего брата!!

Её глаза округлились ещё больше. У меня больше не было времени и желания их мучить. Я нажал на курок и умные мозги Ростика вылетели из затылка, следуя за пулей. Сколько соединений вывел этот молодец, знает один Бог. Спасибо ему за всё и до свидания.

Шпрота заревела, и я засунул ствол ей в рот. Она инстинктивно укусила его, и я выстрелил. Ещё одна каша украсила стену.

— Бля, ты жёсткий! — резюмировала Алька. — Но по понятным причинам.

Я тем временем подошёл к столу, где Ростик корпел над веществами и выводил все свои соединения. Осмотрев его рабочее место, я прошёл к шкафам и открыл их. Бинго!

— Может, сюда тоже парней отправить? — присвистнула подошедшая Понка. — Столько специй-то, а?

Я скользил взглядом по полкам. P-шки, Цветки Дьявола, Зиганша, Кровавая Кэрри, Лошадь Поднебесной. Сегодня мне нужно было всё — сила, скорость, выносливость, предсказание событий, толстошкурость, режим бешенных обезьян, мастерство древних монахов — всё.

По подсказкам Системы я пошвырял по своим карманам все необходимые склянки и свертки. Я отметил, как и Алька понюхала и взяла себе какой-то пузырёк.

Вычистив лабораторию, но очернив её стены и пол мозгами хозяев, мы сделали ноги.

***

Алька стучалась в дверь квартиры человека, убившего моего отца и брата. Он жил один, семья давно забила на него хуй и виделась с ним раз в год, да и то не в праздник. Так нам доложил испуганный пьянчужка, спящий у мусорных баков в начале дома.

За квартирой послышалось копошение.

— Кто? — спросил Чмырь.

— От Валова, — с грозной уверенностью ответила Понка.

Зазвенела отодвигающаяся цепочка, и Чмырь открыл дверь.

— А? — спросил он и по поморщившейся Альке я понял, что тот всё это время бухал. — Что такое? Я же всё сделал.

— Версию надо обговорить, — спокойно сказала Алька. — Где был, что делал.

— Так мне сказали, что всё будет схвачено.

— Мало ли чё тебе сказали, бля! Шеф сказал, надо обговорить на всякий случай, значит, надо! Одевайся давай!

Чмырь кивнул и хотел закрыть дверь, но Понка прихватила её ладонью.

— Э, не! Иди давай реще, а то копаться будешь три часа.

Хорошо, что Алька автомат с броником и банданой оставила в машине, а то Чмырь бы точно в окно сиганул от страха.

Он собрался и вышел, дрожащими то ли от алкоголя, то ли от тревоги пальцами заперев за собой дверь. Алька пропустила его вперёд и спускалась следом. Я выждал, когда они выйдут из подъезда и слетел по ступенькам вниз.

На улице Алька уже сажала его на заднее сидение машины. Она кивнула мне, подлетевшему и ухватившемуся за ручку, и сама быстро села за руль.

Пьяный чмырь охуел от жизни, когда возле его глотки оказался нож, который он держал в руках совсем недавно.

— Здорово! — сказал я, старательно сдерживаясь.

Лезвие ножа дрожало синхронно с моей рукой. Я очень старался не зарезать его прямо сейчас. Это было бы слишком легко и несопоставимо с тем, какую боль он принёс мне. Неет, эта сука будет умирать долго и мучительно. Но чуть позже.

Чмырь вылупил глаза и молчал, боясь сказать хоть слово, зная, что в случае ошибки при его выборе, оно может оказаться последним.

— Правильно, сука! — процедил я. — Молчи. Руки вперёд тварь!

Я связал его руки с ногами протянутой Алькой верёвкой, заставив его скрючиться на сидении. В рот я ему засунул кусок тряпки с пятнами, которой Понка протирала что-то в двигателе, и мы поехали дальше.

Глава 39. Большой финал ч.2

Алька затянула на мне лямки бронежилета.

— Пацаны уже сняли охрану по периметру, так что до дверей иди спокойно. А там дальше… Бля, ты точно уверен, что сначала пойдёшь один? Мои ребята опытные наёмники, да и я в боях бывала. Пуль мы не боимся.

— Однако. Ценю, конечно, ваш пыл и жар, но ты мне нужна на снайперке для прикрытия. А там возле здания нахуя больше одного человека сначала? Всё равно они там заперлись и ждут, чё дальше будет. Увидят толпу — начнут стрельбу и шум подымут раньше времени. Это сейчас Валов не светится, потому что слабо понимает, что происходит, и верит, что та орава его защитит. Вот я и приду к нему один. Так он точно не сразу фейрверки на весь район устроит, чтобы мусорков своих любимых на место подтянуть.

Понка устроила мне наушник в ухо и ка-а-ак уебёт меня в харю!

— На удачу! Ну-с, давай. Я пошла на прицел.

Я шагал в сторону подсвеченного лампами здания Валова и разворачивал утащенные у Шпроты свёртки. Я закидывал голову, вмазывался и пожёвывал.

«мЫлорд, уАщы сТаты улетают в нИбеса, нО это чреФато Рисссками».

— Поебать ваще, — сплюнул я. — Мочить урода надо.

Интерфейс пылал. Насыщенность была на максимальном уровне. Полоски всех статов стояли на пределе, но их численные показатели постоянно меняли значения, указывая на глюки Системы.

— Сколько у меня времени в таком состоянии?

«оТ секунды До бескоМеееечности», заблеяла пролетающая в небе овечка.

Нихуя себе фокусы.

В наушнике заговорила Алька.

— В окнах первого этажа движение, Бос. И второго тоже. Не подходи слишком близко, а то шмальнут.

— Я уже шмальнутый.

Тем не менее я остановился за пустой сторожевой будкой.

— ЭЭЭЭЭЭЙ! — заорал я достаточно громко, чтобы меня слышали в здании, но звук не разлетался слишком далеко. — Шалавы с Арзамаса! Дорого вас Вагитик заказал-то?

Первый этаж забурлил негодованием. Кто-то пытался выйти, чтобы расправиться со мной, но их не пускали.

— У меня к вам чисто по вашему уставу предложение! Вы же дорожите своими правилами чести? Или в рот их ебали? Давайте щас и выясним! Я бросаю вам вызов! Каждому по очереди! Бой на клинках, пока один из вас не убьёт меня или я не убью вас всех! Только учтите — если кто-то из Валовских псов стрельнет меня из здания во время поединка, то моя братва по всему городу разнесёт новость о том, что Арзамасская группировка со своими правилами — просто пиздабольные шалашовки, прячущиеся за пузатыми недоавторитетами!

Здание на время затихло. Я терпеливо ждал.

— Движение, — предупредила меня Алька в наушник.

— Не стреляй их только никого.

— Стрельну, если посчитаю нужным.

Двери распахнулись, и из них вытекла арзмасская волна. Двадцать человек — все с обнажёнными клинками.

*Ышик Похолунский*

Заместитель помощника левой руки главаря арзамассцев

Гласила подпись над неповоротливым лохматым мужиком, что шёл чуть впереди. Ну, звание своё он точно не битвами заработал. Делец, видать. А сюда его послали всё проконтролировать. Не повезло ему.

— Вызов принят, хуила! — крикнул он. — Я отрежу тебе твой длинный язык!

— По очереди! — напомнил я из-за будки.

— Скинь стволы тоже только, сука! Я видел, у тебя был как минимум один.

Предложенные лично мной сделки я стараюсь по жизни соблюдать. С их соклановцем Лочи я тогда поступил, конечно, чуток нечестно, но там был случай особый. А здесь — пожалуйста. У всех будет шанс меня грохнуть.

«БугАгАг», заржала Система, «Будет шанс! Да и тут ты бесчестный!»

— Харэ ржать, — осадил я. — Давай-ка врубай мне режим Дункана МакЛауда.

Я положил на землю подогнанный Понкой укороченный автомат и вытащенный из кобуры ствол. Снарядив свои руки ножами, я вышел из-за будки, играя бабочкой.

Арзамасские заржали.

— Это чё за вилки? — хохотал Ышик, покачивая своим клинком.

— Выиграю — заберешь трофеем, проиграешь — я забираю трофеем твой.

— Ебать раскукарекался!

— Ничего, что у меня два?

— Похуй, — сплюнул в сторону верзила, и пошёл на меня.

Он был всё-таки арзамасовцем и владел клинком достаточно, чтобы нашинковать колбасу или бомжиночку, но каким же медленным он был для меня! Легко увернувшись от выпада, я сблизился и вонзил ему в шею оба ножа с двух сторон.

Ышик упал. Я аккуратно убрал свои ножики, и подобрал его пиздатый клинок.

— Следующий?

Было бы ржачно, если бы они выстроились в линию и выбегали ко мне из неё, но нет, они окружили меня и прыгали каждый с разных сторон. Иногда происходила дискоординация и после очередного зарубленного арзамасца вылетали сразу двое с разных сторон. Один из них, увидев возникшую заминку, тормозил на секунду, но сразу бросался вперёд, так как выпрыгнувший с ним одно время соклановец уже падал на землю с раскроенным надвое ебальником.

Что-что, а правила они чтили. Или боялись пущенных слухов. Против меня всегда выходил один соперник.

«Выпады сороконожки», скомандовал я.

«на-на-на-н-ан-а-н-а-н-а-н-а-н-а, сукааааа!»

Система направила мою руку и нанесла за восемь секунд 40 ударов по последнему стоявшему на ногах аразмасовцу.

Его нафаршированное тело ещё не упало наземь, когда Алька в наушнике предупредила меня:

— Бостон! Тарься!

Я метнулся обратно к будке. Асфальт засверкал врезавшимися в него пулями. Я выглянул из-за будки, и увидел, как со второго этажа попадали одни за другим тела. Понка на Снайпере — катка за нами.

Закончились наши тихие клиночные войны. Началась громкая пулеметная война. Но уже похуй. Уже случилось минус двадцать со стороны соперника.

— Вперёд! — скомандовал я.

Подобрав автомат и ствол, я ожидал знака парней Понки. Они уже заходили с другой стороны здания. Оттуда раздались выстрелы и Дикий сказал в наушник:

— Готовься!

На первом этаже начали взрываться дымовые шашки. Я забросил свою перед входом, дождался, пока всё будет задымлено и двинулся к зданию.

***

Я искренне развлекался, передвигаясь в дыму как ниндзя и выкашивая охрану Валова. Кого-то я резал, кого-то стрелял, кого-то душил, а каждого пятого обезоруживал и отпускал, велев бежать домой. Решил устроить акцию в честь веселухи.

Оглавной цели я всё же не забывал, был сконцентрирован и по звукам и запахам шёл по следу добычи. Подать мне Валова, сука!

«Надо было маску взять у Понки, ХуеплЁт!», обругала меня Система.

Она перескакивала с Дури на Дурь, меняя соответственно Интерфейс и свой жаргон.

— Да нормально! — говорил я.

«Нихуя не нормально! Приходиться манку тратить, чтобы этот ябучий дым фильтровать!»

Да и похуям. Один раз живём!

— Валов в левом крыле, — сказал кто-то в наушнике.

О, это моя остановочка. Заглядывая в каждый офис и убивая по пути охранников, в честь поднявшегося настроения даруя жизнь уже каждому четвертому, я добрался до помещения.

Дверь была заперта.

Трое наёмников в масках прибыли одновременно с собой. Один из них начал устанавливать заряд. Они охуевше смотрели на меня, дышащего дымом полной грудью и придурочно улыбающегося. Хоть у меня и слезились глаза, видок у мены был дерзкий.

Боец установил заряд, и я крикнул:

— Всем с той стороны отойти от двери! Ушибёт!

Они снова покосились на меня, и мы разошлись на несколько метров стороны. Боец сдетонировал заряд. Хорошенько так ебануло, и меня и мой Интерфейс хорошенько жмыхнуло. Мы вернулись к двери, но остановились, прижавшись к стенам со двух сторон.

— Валов! — крикнул я. — Скажи своим птенцам, чтобы убрали прицелы с проёма!

Никто не ответил.

— Я серьезно говорю! Ребята, ваши все полегли, а нас тут бля, ну очень дохуя и все просто Вестники Смерти и Всадники вашего Апокалипсиса! Охрана, давайте складывайте оружие и можете пиздохать на хуй! Но! Не каждый из вас! Если мои коллеги ещё не завалили Актива и Пассива и других бычков, присутствовавших при гибели моего брата, и кто-то из вас рядом с Вагитом — вам тоже пизда. А остальные на выход!

Ну, собственно, никто не вышел. Но потом чтобы никто сука не вякал, что я шансов никому не оставляю!

Я кивнул бойцу и тот катнул внутрь светошумовую гранату и следом ещё одну. Бах-бубах-хуях-нах-нах! Мы залетаем внутрь как к себе домой, и бойцы быстро валят трёх мясных шкафов, стоящих у входа. Актив с Пассивом браво расположились со своим боссом в другом конце кабинета у шкафов деревянных.

Тут уже начинаю фестивалить я. Бустанув скорость, я как йобанный Флэш подлетаю к педикам и вскрываю им глотки. Я быстро скрутил бизона Валова и уронил его мордой в стол!

— БЛЯ! — ревел он и пытался проморгаться. — Какого хуя? Чё за нах? Как так?

Он всё не мог прийти в себя. Его мозг категорически отказывался понимать, как это так он не может вырвать своего лапу из моих рук. Удивленными в комнате не были только я и вошедшие бойцы. Они повидали на своём веку мастеров разного размера, уделывающих горилл. Бойцы равнодушно проводили контрольные выстрелы, пока я скручивал Валова.

— Повеселимся, сволочь? — проговорил я у его уха.

Я хотел в привычном своём стиле поюморить, но был слишком яростен. Эти два слова прозвучали безумно, свирепо, злостно, и Валов впервые в жизни ясно понял, что ему настала пизда.

***

Алька тактично оставила мне машину и свою берлогу и уехала со своей бандой.

Я разглядывал бетонные стены полупустого подвала. Сколько раз мы привозили сюда всякий сброд? Думал ли я тогда, что когда-то казню здесь своих самых главных врагов?

Абсолютно голые Валов с Чмырем были привязаны цепями к двум бетонным балкам напротив друг друга. Они смотрели то на напарника по несчастью, то на меня. Было на что глянуть. Мой ебальник, отвечая на смены Интерфейса, растягивался и сужался в разных его местах. Они думали, что меня щас удар хватит, наверное, или подозревали, что я еду крышей.

Я вытащил затычки из их ртов и один заревел на меня благим матом, а другой испуганно запричитал.

— ТВАРЬ! — орал Валов. — Убил моего брата! Ты должен сдохнуть! Нужно было валить тебя сразу!!!

— Вот что случается, когда человека давно не щёлкали по носу, — сказал я и, собственно, дал щелбана по его картошке. — Как бы он всё не предусмотрел, а всё равно где-то недооценит соперника.

Он орал и бесновался, гремя цепями.

Я повернулся к хныкающему Чмырю.

— У меня не было выбора… Не было выбора… Мне жаль… Жаль мне… И за батю и за брата…

— Ты в тюряжке так же ныл? — спросил я. — Наверняка так же! Шнырил там поди, чтобы выжить? А, падла?

Я ножом полоснул его по щеке он заверещал. Затем повернулся к Валову и медленно провёл по его руке там, где она была свободная от цепей. Он держался и пытался даже не морщиться, чтобы не выдавать признаков своих страданий. Не хочет дарить мне наслаждения. Пока что выёбывается. А как насчёт этого?

Я отошёл оторвать кусок от его же рубашки и вернулся к Вагиту. Тканью приподняв его мужское достоинство, я медленно отрезал от него кусочек за кусочком. Да ладно, чё это я? Какое достоинство? Я кромсал его хуечлен, и наслаждал диким воем. Валов напрягся настолько, что я боялся, что его долбанёт инфаркт раньше, чем я закончу с ним.

Закончив с членусом Валова, я повернулся к чмырю.

— Нет! Неет! АаААА!

Этот почти отключился от боли, но пара хлопков по щекам привела его в порядок.

Ебанув им по укольчику адреналина, я продолжил свою месть. Этот приём я подсмотрел в фильме «Законопослушный гражданин», пиздеть не буду.

Я в течение получаса, очень медленно, расчетливо, с удовольствием отрезал от них по кусочку. Уши, нос, губы, пальцы, куски оттянутой кожи на подбородке, куски оттянутой кожи в других местах на теле.

Даже Вагит пару раз уходил в себя от шока, а Чмырь отключался раз десять. Пока они приходили в себя, я таскал дрова и укладывал их у их ног.

— Ухэй, Ухэй эня! — молил Чмырь.

— Скоро, — обнадёжил я его.

Валов дергался, но молчал.

Внезапно всё мое тело схватила судорога, да такая, что рухнул на землю, как швабра. Меня бросило в жар, потом меня схватил озноб, меня стошнило и затрясло похлеще, чем извивающихся от боли пленных.

Чмырь с Вагитом охуели, наверное, даже в таком состоянии, как у них.

Статы скакали, и я не мог разобрать в системных сообщениях, чё за хрень происходит с организмом и с какими именно органами случилось неладное.

«Чё. За. Нахуй», выдавил я.

Система, как и её обладатель, собрала последние остатки адекватности и выдала:

«Пе. Ре. Жор»

Бляха муха. Ёбанная ярость на Вагита и желание обязательно отомстить ему, прежде чем я откинусь, заставили меня смешать специи и забыть о всех предосторожностях. Съехавшая вследствие этого с ума Система не смогла меня предупредить о надвигающемся пиздеце.

С трудом разжав скрюченные пальцы, я стал хвататься ими за бетонный пол и ползти по нему к канистре с бензином. Пережор пережором, а финальную часть своей мести я должен исполнить. Иначе месть получается незаконченная, и значит, неудовлетворительная.

Сначала я не смог поднять ни канистру, ни себя, поэтому прикатил и то и другое по полу. Я лежал, как утырок на земле, и наклонял канистру, поливая накиданные под полураскромсанными телами дрова. Но этого было недостаточно. Цепляясь пальцами за цепь и полуоткрытые раны на теле Вагита, я поднялся и облил его бензином. Мою кисть снова схватила судорога, когда я поднял канистру. Отшвырнув себя на противоположную сторону, я облил Чмыря. Уже не в силах держаться на ногах я рухнул. Из-за падения кисть наконец-то разжалась, и канистра завалилась набок, выплескивая последние литры. Я отполз и дрожащей рукой щёлкнул зажигалкой, ткнув в разлившуюся лужу.

Я очень хотел остаться и понаблюдать, как плавится кожа на телах моих врагов, но у меня заканчивалось время. Это можно было судить по тому фактору, что я даже не знал, сколько его у меня. Система отправила все индикаторы в пизду.

Под крики и мычание, я где-то ползком, а где-то стоя отправился взбираться на гору в виде лестницы, ведущей к выходу из подвала.

Выперевшись наружу, я поковылял к машине, то и дело падая на колени и захлебываясь пеной. Вообще-то я пообещал Альке уборку в её подвале, но думаю, она поймёт, что чего-то стряслось.

Я с величайшим трудом ввалился в машину и понял, что разучился водить и даже ключ зажигания своей дрожащей, как заяц под кустом, рукой нормально вставить не могу.

Сдаваться чертовски не хотелось. Система из последних сил выдала мне лицо, краски которого сейчас не соответствовали ему, когда я его впервые увидел, будто я приобрёл дальтонизм.

— Шабита! — выдохнул я.

Богиня, пришедшая ко мне во сне, обещала помочь мне и велела звать её, когда она понадобится. Сейчас помощь была нужна мне как никогда.

Уже теряя сознание, я попросил:

— Помоги.

Машина вокруг меня исчезла и оказался в тронном зале у подножья места, где восседала она.

— Проблемы, Бостон? — ехидно спросила Шабита.

В прошлый раз я сопротивлялся её силам, лишь бы устоять на ногах, а сейчас не мог делать этого, даже без её посоха, направленного на меня.

— Помоги, — прохрипел я. — Ты обещала.

Она равнодушно отвернулась.

— Я также просила тебя не баловаться с дарами Пластмассового Божка, но ты не послушал.

— Ты обещала! — ударил я кулаком об пол. — Ты сказала, что я избранный.

— Так ты согласен спасать миры? — она заинтересованно наклонилась вперёд.

— Да поебать ваще! Мне для этого до больницы добраться надо сначала.

— Согласен или нет? — настаивала она.

— Да согласен, блять! Согласен!

Она махнула своим жезлом-рожком и меня окутал дым. Когда он развеялся, я снова был в машине, но чувствовал себя гораздо лучше. Нет, мне всё также было херово, и я был готов отъехать, но теперь смог вставить ключ в зажигание и тронуться.

Быстрее доехать до города. До ближайшей ёбанной больницы. Озноб, жар, тошнота, головокружение, потеря дыхания, рвота. Чё бля со мной только не происходило, пока я нёсся по улицам. Я зацепил несколько машин по пути, спровоцировал мелкие аварии, но не уделил этим неприятностям ни секунды своего внимания, а просто понесся дальше.

Я заехал на территорию больницы, когда уже из последних сил боролся за воздух. Я подумывал влететь прямо на тачке во что-нибудь, чтобы привлечь к себе внимание, но решил не подкладывать руководству жабу. На одно движение у меня силы ещё остались.

Я подъехал ко входу в госпиталь и лбом въебался в руль, упершись жопой в спинку сидения. Непрекращающийся сигнал поставил всю больницу на уши. Не дождавшись прибытия докторов, я вырубился.

— Не отключаемся, товарищ! Приходим в себя!

Легко им говорить. А мне было чертовски сложно это сделать. Открыв веки примерно на одну хулионную сантиметра, я понял, что меня везут по коридорам больницы. Разговаривала со мной медсестра, сопровождающая носилки и поддерживающая капельницу.

— Что принял? Ответь, что принял!

— Мн-мн-много чего, — сказал я заикаясь.

— Понятно. Эй! Разуй глаза и не засыпай! Как зовут?

— Бо-бо-бо…

— Борис? Богдан?

— Бостон, — закончил я.

— Настоящее имя какое?

— Это нас-настоящее.

— А фамилия?

— Пр… пр… пр…

— Давай-давай, милок!

— Просто Бостон, — сообщил я и, не удержавшись в сознании, провалился во тьму.

Сцена после титров (прямо как в попкорновом блокбастере)

— А ну вставай!

Блять, чё им всем так надо разбудить меня? Я вот себя отлично чувствую в состоянии сна и отсутствии забот.

— Вставай, мать твою!

По моему телу прошёл ток, волна которого началась где-то в районе грудной клетки, и я с охом выпрямился.

— Так-то лучше! — сказала Люкс и вытащила из моей груди свою ладонь.

Ладонь на моих глазах меняла форму, переливаясь тысячей деталей.

— Нихуясе! — выдохнул я.

— Во, ещё в себя не пришёл, уже выражается, — сказала сидящая рядом брюнетка с распущенными волосами и голубоватым огоньком в глазах.

— Ты кто? — спросил зачем-то я.

Этот вопрос я мог задать каждому из них.

— А, ещё не пришёл в себя, значит. Я Карэнна.

Я огляделся по местности и рассмотрел присутствующих. Мы находились на каком-то полубалконе-полупещере. Ну, не пещере, конечно. В пещерах не висят неоновые лампы и не стоят какие-то раздолбанные приборы размером в холодильник. Вся эта берлога отделялась от сияющей яркими огнями улицы балконом.

Облепленный оружием Гадор скалил свои металлические зубы, а хладнокровный Хазар так и стоял, прислонившись к стене в свете неона. Карэнна и Люкс присели возле меня.

— Дайкон? — спросил я осторожно.

— Не всё забыл, — с надеждой сказала Люкс.

— Вы упоминали это название, — отмёл я её радость. — Ебать меня, конечно, вставило. А как мне теперь проснуться-то?

— Проснуться?! — заржал Гадор. — С добрым утром, приятель!

— Как мне вернуться назад?

— Куда назад? — не поняла Люкс и с волнением переглянулась с Карэнной.

— Домой. В Россию.

Люкс со стоном встала.

— Ох блин!

Гадор продолжал ржать, а Хазар оторвался от стены.

— Ты перезагрузился, Бостон, — сказал он. — И тебе приснился другой мир. Такое случается с теми, кто принимает Сапфир.

— Чё вы блять несёте, глюки?! — заорал я. — На всю свою жизнь в четверть века я вырубился что ли?

— На день, — выдавила из себя Люкс.

Я вскочил. В теле появились странные ощущения. Чувствовал я себя так, будто я контролировал части тела разным способом. Я опустил глаза и увидел дыру в груди, в которой виднелись провода и билось мясное, живое сердце, облаченное в какую-то металлическую, но эластичную броню. Броня двигалась в такт сердцу и от него по проводам что-то расходилось. Кровь, рискну предположить? Или машинное масло?

Я оглядел свои руки, вместо одной из которых был механический протез, а вторая была живой и мясной, и бросился к огрызку зеркала на стене рядом с ржущим Гадором. В зрачках своего отражения я увидел голубоватый мерцающий огонёк, а на лбу металлическую пластину.

Резко развернувшись, я ещё раз осмотрел всех глядящих на меня полулюдей-полумашин, и резюмировал:

— Пиздец. Просто пиздец.

Оглавление

Предупреждение

Глава 1. Первый опыт

Глава 2. Сранний звонок

Глава 3. Дерзкий шкет

Глава 4. Новый бургер

Глава 5. Волшебная лавка

Глава 6. Милашка Губер

Глава 7. Корона — мама, вирус — папа. Часть 1

Глава 8. Корона — мама, вирус — папа. Часть 2

Глава 9. Погоня

Глава 10. Pogonya. Prodolzhenie

Глава 11. Дети Подземки

Глава 12. ППП

Глава 13. Община

Глава 14. Слепыши и Кристаллы

Глава 15. Дорога к Кире

Глава 16. Итак, знакомьтесь. Кира — Читатель

Глава 17. Читатель — Кира

Глава 18. Алька Понка

Глава 19. Несносные девки будут наказаны

Глава 20. Весёлые постреляшки

Глава 21. Траблы Киры

Глава 22. Клинок Лочи

Глава 23. Потратить козырь

Глава 24. Ну и последний на сегодня флэшбек

Глава 25. Несколько мыслей, пара пасхалок и застрявшая пуля

Глава 26. Ещё один глюк

Глава 27. Звонки близким и не очень

Глава 28. Богиня нескольких свобод

Глава 29. Начиная день с зарядки

Глава 30. Новые знакомые

Глава 31. В поисках Гека

Глава 32. Три брата

Глава 33. Три этапа

Глава 34. Три звонка

Глава 35. Спрятать Малого

Глава 36. Визит к врачу

Глава 37. «Саня», «Кира», «Спасти»

Глава 38. Большой финал ч.1

Глава 39. Большой финал ч.2

Сцена после титров (прямо как в попкорновом блокбастере)