Кривое зеркало [Маша Ловыгина] (fb2) читать онлайн

1

Моросил холодный мелкий дождь. Фары проезжавших автомобилей высвечивали из темноты серые глыбы тающего снега на обочинах. Мокрый асфальт неестественно блестел, скрывая от глаз щербины и ухабы.

Тускло освещенный автобус-гармошка не спеша, выехал из-за поворота и, мягко покачиваясь из стороны в сторону, двинулся к металлическому каркасу остановки. Двери со скрежетом разошлись. Темноволосая девушка, стоявшая на первой площадке, вытянула вперед руку, щелкнула кнопкой зонта и только после этого спрыгнула с подножки.

Лера зябко поежилась и огляделась. Новый микрорайон, в котором она жила, был еще не полностью застроен и населен. Большой парк и отдаленность от шумных магистралей обеспечили жителям здоровый свежий воздух, а высокие здания с огромными лоджиями и удобной парковкой намекали на благосостояние людей, живших в них. От шоссе к жилой зоне вели два пути: широкое ответвление дороги для водителей и пешеходов и узкая асфальтированная дорожка через парк. Дорога сквозь лесопосадки была, несомненно, короче: если свернуть с основной аллеи направо, а потом через декоративный мостик наискосок, то через пару минут появлялась насыпь из гальки, ведущая прямо к подъездам. Лера сделала шаг в сторону парка, но тут же остановилась. Сжала в кулаке ремешок сумки и почувствовала, как екнуло сердце. Ощущение оказалось настолько неожиданным и неприятным, что Лера, развернувшись на каблуках, почти бегом рванула к автомобильному проезду. Показались стройные ряды гаражей, из-за куста выскочила мокрая кошка и, внимательно посмотрев на Леру, юркнула в темноту. Девушка прижала руку к груди, пытаясь унять, бешено стучащее сердце. Лера подняла голову и, щурясь от дождя, поглядела на свои окна. Подул промозглый ветер. Девушка с трудом удержала вырывающийся из рук зонтик и чуть не сломала каблук, поскользнувшись на размокшем куске картона. Шлагбаум был поднят, в будке дежурного горел свет. Ускорив шаг, Лера, немного успокоившись, направилась, наконец, к своему дому.

— Лера!

Девушка вздрогнула и обернулась. Вглядевшись в темноту, она сложила зонт. Улыбнувшись, чуть склонила голову, — ты?

— Здравствуй.

Молодой человек взял девушку за руку и притянул к себе. Как всегда от ее близости захватывало дух. Он наклонился к полуоткрытым губам, лишь на секунду заглянув в синие глаза. Но Лера отпрянула, и его губы коснулись вскользь черных вьющихся волос, источавших еле уловимый аромат духов.

— Ты напугал меня, Вадим, — произнесла девушка в полголоса, — правда. Мне и так всю дорогу не по себе. Ты проводишь меня?

— Подожди… — Вадим чуть сжал ее руку, — мне нужно… Я хотел поговорить с тобой, — достав сигареты, чиркнул зажигалкой. Пламя никак не хотело держаться, и Вадим стал заметно нервничать. Его волнение передалось Лере. Она кинула быстрый взгляд на свой подъезд и сделала шаг в его сторону.

— Вадим, мне, правда, пора. Давай завтра созвонимся, и ты скажешь все, что хотел. Ладно? — девушка заглянула в глаза молодому человеку, — отец будет недоволен, если я задержусь, — она виновато улыбнулась.

Вадим, наконец, прикурил и, тряхнув русой челкой, ответил:

— Только минуту, малыш! Я хочу познакомить тебя с одним человеком, это очень важно, — Вадим неудачно стряхнул пепел и уронил сигарету, — для меня, — добавил он.

— Сейчас? В это время? Нет, Вадим, я должна вернуться вовремя, — Лера оттерла влагу со щеки, перекинула сумочку через плечо и решительно направилась к дому.

— Стой! Лера, ну на секунду!

Девушка в недоумении остановилась.

— Боже, да что с тобой, Вадик? — она дотронулась до его плеча, — Если это так важно, — с трудом выдавила она из себя, — если нужно…

— Да, да… — Вадим, не отрываясь, смотрел на Леру. Больше всего он хотел сейчас прижать ее к себе, зарыться лицом во влажные кудри и целовать, целовать, — Это здесь, рядом, — скинув оцепенение, нашедшее на него, он, взяв Леру за руку, повел ее в обратную сторону. В нескольких метрах от них мигнули фары. Лера, проходившая здесь пару минут назад, даже не заметила припаркованный в темноте черный «Форд». Дверь с глухим щелчком распахнулась. Вадим чуть подтолкнул девушку, и ей пришлось сесть на заднее сидение, оказавшись в теплом салоне. Вадим занял место рядом с водителем, хлопнул дверью, и автомобиль зашуршал шинами по мелким камням. Лера подергала ручку, услышав, как сработала блокировка.

— Вадим?.. — еле слышно позвала Лера, наклонившись к парню.

— Знакомься, Лера, это Руслан, — хрипло произнес Вадим и судорожно закашлялся.

— Что происходит? — Лера даже не обратила внимания на его слова, — Выпустите меня отсюда, я хочу домой! — вцепившись в спинку переднего сидения, девушка закричала, — Остановите машину! Что за дурацкие шутки?

Руслан резко дал по тормозам, и всех сидящих кинуло сначала вперед, потом назад.

— Заткнись и слушай, — начал он негромко, — ты сидишь молча и не мешаешь мне вести машину, — Руслан повернулся к Вадиму, — она знает?

Вадим мотнул головой. Руслан усмехнулся и достал из бардачка сигареты. Предложил Вадиму, но тот отказался, тупо разглядывая свои руки.

— Меня зовут Руслан, постарайся запомнить. Ты поедешь со мной, и будешь вести себя тихо как мышка.

— Да почему? — начала, было, Лера, но осеклась, встретившись взглядом с глазами Руслана в зеркале заднего вида.

— Твой мальчик проиграл тебя. — Сигаретный дым наполнил салон, и Лере показалось, что она проваливается в какую-то яму. Кровь схлынула с ее лица, мигом заледенели руки и губы.

— Я не верю. Чушь какая-то!

Руслан дал знак Вадиму, и тот на негнущихся ногах выполз из машины. Последнее, что он видел, это как Лера, вдруг встрепенувшись, кинулась к окну и стала бить кулаками о стекло, выкрикивая его имя. В ту же секунду черный «Форд» скрылся с глаз. Вадим постоял еще некоторое время, бесцельно комкая в руках пустую сигаретную пачку, а затем выбросил ее в лужу и, накинув капюшон, побрел в сторону дома.

На душе у него было холодно и мерзко. Он вспомнил, как первый раз увидел Леру. Она вошла в класс за директрисой, и в кабинете воцарилась тишина. Девушка была похожа на цветок. Вадим сразу понял тогда, что она — цветок, необычный и очень красивый. Но самым удивительным оказалось то, что она не осознавала всю власть своей красоты и привлекательности. На восхищенные взгляды и комплименты Лера реагировала, смущаясь и краснея. Необычайно синие глаза в обрамлении густых ресниц не казались бездонными, в них постоянно искрилась улыбка и понимание. Покоритель женских сердец всех возрастов, высокий обаятельный Вадим Карепин, был сражен и обескуражен. Привыкший к стремительному натиску, он решил изменить тактику и полгода кружил вокруг Леры, занимая выгодные позиции и постепенно сужая круги, словно ястреб. В какой-то момент он поймал себя на мысли, что ему нравится такая ситуация, она придавала недостающую остроту и пикантность его жизни. Все ощущения вдруг стали необычней, обрели новые краски. Проводя время в постелях своих многочисленных подруг, и начиная уставать от любовных побед, однажды он чуть не умер от охватившего его жара, когда, провожая Леру до квартиры, не справился со своими эмоциями, зажал ее в лифте и, впившись в губы, стал жадно комкать на ней свитер. Лера вырвалась и потом долго не позволяла ему приблизиться к себе, избегая встреч и в школе и на улице. Так продолжалось вплоть до выпускного бала, где Вадим, выпив для храбрости, на коленях просил у Леры прощения. Он ненавидел себя за эту слабость, но ничего поделать с собой не мог. Вадим не понимал, как можно отступиться, не получив желаемого, смиренно отступив. Лишь учась с Лерой в одном университете, Вадим вновь стал обретать утраченные позиции. Лера Лисневская была девушкой умной и жизнерадостной, зла не держала, и, в конце концов, между ней и Вадимом воцарились дружеские отношения. Но Вадим шел дальше. Стараясь чаще попадаться на глаза, он познакомился с Нелли Федоровной, матерью Леры. Она была красива, холодна и всегда печальна. Вадим частенько наблюдал за тем, как эта женщина садилась в импозантный «Шевроле» и, прежде чем включить зажигание, закуривала тонкую золотистую сигарету. Заговорив однажды с ней о строящемся подземном гараже, Вадим поймал на себе её отрешенный взгляд. Нелли Федоровна ничего не ответила, но через день, вновь встретив Вадима, еле заметно улыбнулась ему и коротко кивнула. Отец Леры, Сергей Александрович Лисневский занимался финансами и кредитованием, возглавляя инвестиционный фонд «Гермес». Отец Вадима занимал пост начальника РОВД, дома бывал редко, но приличествующие соседские отношения с Лисневскими поддерживал.

Все шло хорошо, пока не случилась эта история с Русланом Бероевым. Невинное увлечение, желание всего лишь разнообразить собственную жизнь, на первый взгляд — просто мальчишеская глупость, игра в карты, засосали Вадима Карепина с потрохами. Вадиму просто не повезло, но карточный долг не шутка — это он знал точно.

2

Женщина медленно отвернулась от темного окна и, сжав ладони, зябко поежилась. — Кажется, я схожу с ума… Сережа, ты слышишь?

Сидевший в кресле грузный мужчина нехотя оторвался от бумаг, лежавших перед ним, и поднял на жену недоумевающий взгляд, — Прости, ты что-то сказала?

— У меня какое-то нехорошее предчувствие. Внутри все тянет… — она прижала ладонь к груди и вздохнула.

— Знаю я все твои предчувствия. Успокойся, Нелли. А лучше, иди спать. — Сергей Борисович отложил очки и потер затекшее колено. — Иди, а я еще поработаю.

Нелли Федоровна, шурша подолом шелкового халата, побрела в спальню. Включив ночник, она привычным жестом выдвинула ящик прикроватной тумбочки и, порывшись в нем, извлекла наружу маленькую изящную коробочку. Темные локоны упали на ее лицо, бросив тень на мраморные, чуть впалые, щеки. Нелли прикрыла плотнее дверь и села за туалетный столик. Высыпав на полированную поверхность белый порошок, с помощью шпильки она разделила горку на две аккуратные полоски, покатала в пальцах узенькую трубочку из слоновой кости и приставила ее к ноздре. Принятые за ужином таблетки снотворного начинали действовать. Шмыгнув пару раз носом, Нелли откинулась на спинку кресла и, расслабившись, закрыла глаза.

«…Миленький! Как же здорово! — маленькая девочка в коротком платье из голубого батиста бежит по огромному полю, заросшему желтыми одуванчиками. Две тонкие косички подпрыгивают над ее плечами, словно радуясь вместе с ней. Крепкие мужские руки подхватывают ребенка и поднимают высоко, к самому солнцу. «Папа! Папочка!»- сбивается на звонкий смех ребенок и прижимается носиком к колючей щеке отца…»

Сергей Александрович наклонился над женой и всмотрелся в ее лицо. Зрачки женщины под голубоватыми веками чуть подергивались, словно она смотрела фильм. Сергей Александрович задумчиво оглядел комнату, смахнул белый налет с полировки стола и, повертев в руках упавшую трубочку, вышел, закрыв за собой дверь. За окном припустил дождь, гулко ударяя крупными каплями о стекло. Мужчина некоторое время стоял у окна, покачиваясь с пятки на носок и обратно, поглаживая в кармане гладкий бок мобильного телефона. Он не злился на Нелли. И хотя та в последние годы серьезно подсела на кокаин, между ними не было неприязни, грубости и скандальных выяснений отношений. Испытывая постоянные депрессии и перепады настроения, Нелли запиралась в своей комнате и, ссылаясь на мигрень, не выходила несколько дней, пока не восстанавливала силы. Благо под рукой всегда был ее брат Борис, работавший завотделением интенсивной терапии. Нелли была красивой женщиной и в свое время по-настоящему увлекла Сергея Александровича, который был на двадцать лет старше её. Но время идет. Истинную страсть Лисневский стал испытывать лишь к молоденьким нимфеткам, особенно, если они не были изуродованы интеллектом. Лера, по его мнению, оказалась полной копией своей матери. За все годы Сергей Александрович так и не смог ни сблизиться, ни понять ее. Девушка оставалась спокойной и уравновешенной, что бы ни случилось, и не проявляла ни типичной для подросткового возраста нервозности, ни агрессии, ни страха. Всего того, что так возбуждало Сергея Александровича в своих юных подругах. Нынешней его пассии, Соне, недавно исполнилось восемнадцать, и она еще не успела ему наскучить. Девица жила одна, и ничто не мешало Лисневскому поступить так же как его жена, а именно, унять, как говорила Нелли, внутреннюю дрожь.

Сергей Александрович запер гараж и, постояв минуту, прислушался. Словно легкая тень мелькнула слева от него. Зашуршала галька. В новом районе, по прихоти ландшафтного дизайнера, заасфальтировали не все пространство, часть территории засыпали толстым слоем речных камней. Мужчина нервно покрутил брелок в вспотевшей руке. Скорее всего, бродячая собака, подумалось ему. В последнее время по ночам целые стаи их беспрепятственно шляются вокруг, опрокидывая мусорные баки и пугая одиноких прохожих. Сергей Александрович сел в машину и сразу же почувствовал себя лучше. Взглянув на приборную панель, он отметил, что придется заправляться, но, прикинув, решил сделать это на обратном пути. Он выехал на шоссе и, разогнавшись, переключился на четвертую скорость. Дорога была пустынной, и у него имелось минут десять для того, чтобы насладиться скоростью и подумать.

Включив «Авторадио», Лисневский покрутил колесико магнитолы. Взгляд невольно выхватил время. Нахмурившись, Сергей Александрович, стал потихоньку снижать скорость. Под ложечкой неприятно засосало. «Лерка! Первый час ночи, а ее нет. Ни звонка, ни смс». За поворотом показался пост ГАИ. Недалеко от него бело-голубая заправочная станция. Мысли вихрем стали проноситься в мозгу Сергея Александровича, услужливо подкидывая варианты случившегося с дочерью. Внезапно холодный пот прошиб всё его тело, он резко вдавил педаль тормоза. Машина вильнула и, взвизгнув, прочертила правым боком бетонное ограждение. Сергей Александрович уткнулся лбом в руль и схватился за сердце. Автомобиль окружили подбежавшие гаишники. Один из них распахнул дверь и пошевелил Лисневского за плечо:

— Ну, ты че, папаша? Нашел, ё-моё, место!

Сергей Александрович откинулся на спинку кресла и часто заморгал. Перед глазами поплыл белесый туман. Самый молодой гаишник, в великоватой ему форменной куртке, присел на корточки перед Лисневским:

— Мужик, тебе плохо? Сердце?

Сергей Александрович мотнул головой и потер грудную клетку:

— Всё, ребята, сейчас пройдёт, спасибо…

— Спасибо в карман… — начал было молодой, роясь в автомобильной аптечке, — На вот, мужик, — он протянул на ладони таблетку валидола. Сергей Александрович положил лекарство в рот и, отдышавшись, вынул из кармана пиджака портмоне.

— Может позвонить куда, а вы тут в сторонке отдохнете? — гаишник дотронулся до висящей на боку рации. Авто застраховано? Царапины на капоте приличные. Акт будем составлять?

— Нет, нет, всё в порядке. У меня есть телефон. Да мне и недалеко, — Сергей Александрович коротко кивнул и протянул купюру. Гаишник, вернул документы и, потеряв к нему интерес, помахивая полосатым жезлом, ушел внутрь слабоосвещенного поста. Лисневский вырулил на трассу, всё ещё ощущая холодок и дрожь в коленях.

— Байрам, черт тебя подери! Байрам, сволочь! Решил меня сделать, падла!

Через полчаса он успокоился. Не было ни звонка, ни предупреждения. Задержка в переводе денег на счёт Байрамова была вынужденной. Лисневский ошибся, вложив огромную сумму в нерентабельный проект, и теперь судорожно пытался выкрутиться из создавшейся ситуации. Он был уверен в том, что справится. Ему было необходимо лишь время.

Автомобиль оказался на оживленном проспекте. Лисневский перестроился в правый ряд и на светофоре повернул. Миновав полквартала, он остановил авто у крайнего подъезда стоявшей торцом блочной пятиэтажки. С трудом перенеся свое грузное тело в вертикальное положение, Сергей Александрович запер автомобиль, нажав кнопку сигнализации на брелке. На детской площадке негромко тренькала гитара, в темноте вспыхивали огоньки сигарет. Когда Лисневский вышел из машины, пение и разговоры прекратились. Тяжело дыша, Сергей Александрович поднялся на пятый этаж, похлопал себя по карманам и, не найдя ключей, позвонил. Изнутри доносилась музыка. Входную дверь для своей пассии Лисневский поставил добротную, французской фирмы, обитую дорогой искусственной кожей, так что на площадку вырывался лишь жесткий ритм динамиков современной попсы. Мужчина, еще раз проведя руками по одежде, решил, что оставил ключи в машине и стал спускаться. Оказавшись на первом этаже у почтовых ящиков, Лисневский успел подумать, что пять минут назад тусклая лампочка под потолком ещё горела, как внезапно получил два удара: по голове и в живот почти одновременно. Он всхлипнул и кулем повалился на заплеванный пол. «Вот оно…»- промелькнуло у мужчины в голове. Несколько рук быстро и бесшумно обшарили карманы кашемирового пальто, а чей-то кулак напоследок разбил ему нос.

Сонечка кое-как переползла через бортик ванны и, оказавшись на резиновом коврике, поджала ноги и уткнулась лбом в холодную эмаль. В голове еще шумело от выпитого спиртного, на лбу выступила похмельная испарина. Она встала и, поморщившись, взглянула на свое отражение в зеркальном шкафчике. Тушь синими разводами покрывала веки и виски, оттеняя и без того от природы бледное худое личико. Сонечка потрогала бордовое, чуть припухшее пятно на тонкой шее, и промокнула несвежим полотенцем капельки воды на плечах. Достав сигарету из пачки, девушка закурила, но тут же испытала прилив тошноты. Она отшвырнула сигарету в раковину и, накинув короткий халатик, с трудом передвигая ноги, вышла в коридор. От грохочущей музыки заложило уши. Тихо матерясь, Сонечка добралась до музыкального центра, подаренного Сергеем Борисовичем, и нажала кнопку. Рухнув на разложенный диван, она оглядела комнату. Невысокий столик перед диваном был завален остатками недавнего пиршества: вперемешку с пустыми бутылками и банками из-под пива валялись куски грубо порезанной колбасы, подсохшего хлеба, хвосты копченой скумбрии и дурно пахнущие окурки. Сонечка икнула, взяла с пола пушистый тапок и смахнула половину содержимого стола на палас.

— У, Витька, сволочь! — тихонько заскулила она, размазывая по лицу выступившие слезы, — ненавижу!

Квартира Сонечке досталась всего полгода назад от внезапно умершей тетки. Хотя внезапной эта смерть явилась лишь для племянницы, толком не знавшей престарелой родственницы и видевшей ее несколько раз лишь в раннем, пусть и недалеком, детстве. Будучи единственным ребенком в семье и имея дурной нрав, Сонечка быстро выбила из своих уже немолодых родителей согласие на отдельное проживание. Не для таких отношений рожала долгожданную дочь Клавдия Семеновна, отдавая ей здоровье, ласку и все то, о чем Сонечка просила, а чаще требовала. Но слепая материнская любовь сыграла с Клавдией Семеновной злую шутку. Её дочь с возрастом проявляла все большую эгоистичность, маниакальную зависть и немотивированную злобу. Когда Соне исполнилось девять, тяжело заболела близкая подруга Клавдии. Работая вместе на одной швейной фабрике, женщины давно сдружились, делясь друг с другом радостями и бедами. Случилось так, что Раиса Комарова, одна воспитывавшая сына Диму, в одночасье попала в больницу, где ей предстояла операция и, при удачном исходе, полугодовая реабилитация. Дима был старше Сонечки на пять лет и отличался завидной серьезностью и покладистым характером.

Когда Клавдия Семеновна пришла к подруге в предоперационную палату со словами утешения и напутствия, Раиса сжала горячими ладонями руку подруги и быстро зашептала, ловя воспаленными от слёз глазами взгляд сидящей рядом женщины:

— Клавочка, милая! Только ты у меня осталась, некого мне просить. Не знаю, буду ли жива, это одному богу ведомо… — она остановила жестом, всхлипнувшую было, Клаву, — Не говори ничего! Об одном прошу тебя, дорогая, возьми Диму к себе. Я знаю, Коля твой не будет против. Квартирку я на сына записала. Когда подрастет, тебя стеснять не будет. А пока ты ее сдавай. В домоуправление сходи, к Люсе Самойловой, она поможет, совет даст. Вот тут, — она порылась под тощей больничной подушкой, — я написала, что хочу, мол, чтобы ты, Клава, стала моему сыну Дмитрию опекуном. Мне и Василий Васильевич, наш главврач, подписал. Не знаю только, правильно ли оформила… — она протянула сложенный вчетверо лист бумаги и, взяв с тумбочки стакан, стала жадно глотать теплую, пахнущую хлоркой, больничную воду.

Не помня себя, Клавдия Семеновна дошла до дома. Николай должен был вернуться с вечерней смены поздно. Сонечка проводила время в компании подростков со двора, и женщина сидела на темной кухне одна, пребывая в каком-то оцепенении. Когда, наконец, Николай Иванович, глотая горячий гороховый суп и щуря усталые глаза, слушал жену, коротко кивая в ответ, пришла Сонечка. Юркнув в свою комнату, сидела там как мышка, пока мать не позвала ее ужинать. Поставив на стол фруктовый салат с взбитыми сливками и стакан сока, Клавдия Семеновна с обожанием посмотрела на дочь.

— Хорошо погуляла, Сонюшка?

Девочка хмыкнула, не отвлекаясь от салата и пачкая руки в белоснежных сливках.

— Что-то, вроде, куревом несет, — Клавдия поморщила нос и, встав, открыла форточку.

— Мальчишки на соседней лавочке курили, — невинно взмахнула ресницами Соня.

— Детка, — начала женщина, сложив руки на коленях, — ты помнишь тетю Раю?

Сонечка отодвинула от себя тарелку и исподлобья посмотрела на мать.

— Она, детка, больна очень. Просит, чтобы Дима пожил у нас пока… — она не успела закончить фразу, как Соня вскочила, отшвырнув стакан в сторону. Сладкое пятно тут же растеклось по полу. Лицо ее побелело, глаза выпучились, а руки затряслись.

— Нет! Не смей! Никогда! Не смей! Я повешусь, слышишь?! — Продолжая визжать, она закрылась в ванной и долго рыдала там, круша немногочисленные шампуни и баночки. Николай в это время находился у соседа, занимая себя совместным просмотром футбольного матча. Но и позже, когда он вернулся, Клавдия не стала говорить ему о спектакле, устроенном дочерью, так и проворочалась полночи в постели, тяжело вздыхая и утирая глаза.

Через три дня во время операции Раиса умерла. Клавдия Семеновна узнала об этом, позвонив в больницу. На похороны поехала с общими подругами, на поминках пробыла недолго, стараясь не смотреть в сторону осиротевшего Димы. О судьбе его узнала лишь пару месяцев спустя, встретив ту самую Люсю Самойлову из домоуправления, с которой познакомилась на поминках. Поняв, что мальчику светит детский дом, Люся развела бурную деятельность и, узнав, что родственник одного из жильцов, преподает в военном училище, через третьих лиц начала устраивать судьбу мальчика. Люся, проработав много лет кадровиком, умела общаться с людьми, имела свой интерес в разных инстанциях и могла пойти напролом с саблей наперевес, если того требовало дело. А мальчик не был ей безразличен, у самой рос внук Сергей, с которым Дима Комаров гонял под окнами мяч. Известие не принесло радости Клавдии Семеновне. На душе было муторно. Николай никогда не спрашивал ее, а она так и не смогла найти в себе силы, чтобы рассказать о собственном, как она считала, малодушии.

3

Утреннее солнце стало по-настоящему весенним. За неделю грязный снег превратился в талую воду, кое-где, рядом с канализационными люками, появились тоненькие ростки первой травки. Набухшие почки еще боялись ночного морозца, но старались набраться за день силы от солнечных лучей.

Молодой человек в темно-синих джинсах и голубом свитере шел по уже подсохшему асфальту, с легкостью неся объемную сумку, закинув ее на плечо. Шагал он твердо, чуть пружиня, и была во всей его фигуре какая-то кошачья грация и сила. Поезд пришел без опоздания, в половине седьмого, и молодой человек не без удовольствия выбрал пеший путь до дома. Жил он по московским меркам недалеко: пара кварталов от Киевского вокзала по прямой, а затем дворами. Если бы люди знали, как хорошо идти вот так пешком по городу, не боясь, что в тебя начнут стрелять из казавшегося пустым, зачищенным, дома. Какое удовольствие ощущать под ногами асфальт, наблюдать, как просыпаются ленивые городские птицы. Как они, переговариваясь о своем, садятся на прогретые коньки крыш и ржавые края мусорных баков. Парень широко улыбнулся собственным мыслям и пригладил выгоревшую челку. Он был по-южному смугл, и немногочисленные утренние прохожие, кто с любопытством, кто с завистью, а кто и с подозрением оглядывались ему вслед. Показалась до боли знакомая аллея с двумя рядами еще не стриженых тополей. Молодой человек убавил шаг и, подойдя к скамейке, сел, водрузив сумку рядом на деревянное сидение. Целая гамма чувств охватила его. Он достал сигарету, долго крутил ее, а затем нервно смял и раскрошил себе под ноги. Парень резко встал, закинул баул и тем же быстрым шагом пересек аллею по диагонали. Перемахнув через чугунную решетку ограды, он перешел дорогу и нырнул в пахнущую сыростью и кошками арку. Деревянная дверь подъезда приветственно скрипнула. Дима Комаров на секунду задержал на ее шершавой поверхности ладонь и вошел внутрь. Он долго не мог открыть свою квартиру: руки дрожали, ключи, словно живые, норовили выскочить. Дом встретил хозяина запустением, пылью и тишиной. Парень запер дверь и переобулся, с удовольствием ощутив под ногами прохладный пол. Все осталось таким же, как и два года назад, когда Дима, получив контракт, забежал домой на полчаса перед отправкой. Как и тогда он снял со стены старые, купленные еще матерью часы- ходики и завел скрипучий механизм. Знакомое тиканье успокоило и наполнило дом чем-то до боли родным. Дима раздвинул выцветшие шторы. Щербатый подоконник покрывал слой сероватой пыли. Он еще помнил цветы, которые стояли здесь. И помнил, как, несмотря на все его старания, они завяли, так и не смирившись со смертью своей хозяйки. Дима набрал воду в чайник и, открутив вентиль, зажег газ. Пламя вспыхнуло сначала еле заметным огоньком и лишь через пару минут набрало полную силу. Молодой человек обошел обе комнаты, открыл везде шторы и форточки. Сквозняк, казалось, разбудил квартиру: заколыхалась цветная портьера, зашуршали старые газеты на комоде, из-под стола выкатилось легкое облачко пыли. Дима намочил висевшее на гвоздике полотенце и, продолжая думать о своем, стал вытирать мебель, автоматически подключая телефон, радио и телевизор. Затем он вывалил на диван содержимое своей сумки и начал аккуратно сортировать вещи. Через некоторое время он снял трубку телефона и набрал номер:

— Алло, тетя Люся, здравствуйте. Так точно, прибыл. Все нормально. Буду дома, теть Люся, пока!

Заварив чай, Дима принял душ и переоделся в спортивный костюм. Растянувшись на постели, он моментально заснул, привычно обхватив подушку и прижав ее к себе. Родные звуки и запахи обволакивали его со всех сторон, позволяя непривычно расслабиться и ощутить полный покой. Громко тикали часы, громко чирикали воробьи, громко просыпался и начинал жить огромный город…

Когда раздался звонок, Дима дернулся и, с трудом разлепив глаза, подтянул телефонный аппарат к себе.

— Да? Серый, ты?! Мать сказала? — он вскинул запястье и взглянул на часы, — Молодец тетя Люся, дала выспаться. Ладно, Серый, не гони, конечно, приду. Сам заедешь? Уже тачкой обзавелся, орёл? Молодец. Тогда договорились. Жду, — Дима положил трубку и, подойдя к платяному шкафу, с сомнением оглядел его содержимое. Вся его прежняя одежда, подростковая, а нынешняя несла на себе отпечаток долгой дороги. Но выбирать не приходилось. Дима побрился, расчесал высохшие волосы и привычно потер шрам над правой бровью. Выключив воду, он услышал автомобильные гудки под окном, с маниакальной настойчивостью повторявшиеся каждые три секунды. Парень открыл окно и по пояс высунулся наружу. Серёга Позгалев сидел в вишневой «девятке», выкатив на асфальт крепкие ноги в адидасовских кроссовках, и жал на клаксон. Жильцы первого этажа уже активно орали в форточки, высказывая свое возмущение и называя Серёгу «козлом» и «придурком», на что Позгалёв — человек, к слову, неконфликтный, вяло отмахивался и сплёвывал. Дима закрыл окно и, взяв ветровку и ключи, выскочил за дверь. Миновав в три прыжка два пролета, парень оказался на улице, а зайдя за угол дома, и у машины Позгалёва.

— Ну, здорово, Серый! — Дима изобразил боевую стойку и, когда Позгалёв, широко улыбаясь, вылез из салона, крепко обнял.

— Димон, ну ты, блин, в натуре, — Сергей, чуть отклонившись и сощурив левый глаз, оглядел товарища. — Здоровый стал, черт, и это… — Серега заржал, — друган у меня к знакомой телке в солярий пришел, туда-сюда, заснул, короче. А чего, зима, а там сухо, тепло. Так ты, туда-сюда, чернее, блин!

— Да и ты, Серый, смотрю, форму набрал. Со спины не узнал бы.

Позгалев приглашающим жестом махнул рукой и водрузился за руль.

— Я, Димон, как вспомню то время, ужас за жабры берет! С пьянки и с колес чуть богу душу не отдал. Мать уже умом тронулась со мной, сам понимаешь, одно за другим. Ну вот, похмелялся я как-то и с ребятами в баре познакомился. У меня же фактура, от бати ещё.

Дима кивнул. Отец Позгалева был мастером спорта по боксу, вел подростковую секцию во Дворце спорта. Когда Сереге исполнилось семнадцать, они с отцом решили перестраивать дачу. Посвящали этому все свое свободное время. И в один из жарких летних дней, поднимая бревно, отец вдруг побагровел и тяжело осел на землю. Спасти сорокалетнего мужика не удалось. Многочисленные, полученные еще в молодости спортивные травмы привели в итоге к мозговому кровоизлиянию. Сергей не был готов взять на себя ответственность за мать и младшую сестру, ударился в гулянку и совсем отбился от рук.

— Пригласили они меня, туда-сюда, к себе в спортзал. Тренер у них мужиком оказался классным. Сказал, что с Позгалёвым дело иметь будет, батю моего знавал, все дела… — Сергей грустно улыбнулся и, крутанув руль, въехал на проспект Мира. — Я как тренироваться опять начал, сразу почувствовал, как в голове что-то поменялось, — Позгалев отпустил рулевое колесо и проделал пассы над головой, — потом мне работу предложили в одной фирме, — он обогнал синий «Вольво», по пути показав водителю средний палец, — охранником, но бабки очень приличные платят. Хату снимаю. Пока вот «девяточку» взял, права получил, все по уму. Я её сеструхе потом подарю. Она у меня знаешь какая? Во! — он перегнулся через локоть Димы и, открыв бардачок, достал мини-фотоальбом. Дмитрий согласно кивнул. Младшая Позгалева с хорошим русским именем Наташа была точной, только женской копией своего брата: с круглым румяным лицом, копной пшеничных длинных волос и крепкой округлой фигурой.

— А тут, смотри, мы с братанами на пароходике прошлым летом. А это мы к финнам ездили, видишь позади домик? Сауна ихняя, баня по-нашему.

Дима с удивлением разглядывал фотографию, где на стандартном картоне 10 \ 15 уместилось человек десять ладно скроенный и крепко сбитых, похожих как родные братья, ребят с голыми торсами, по пояс в сугробе и с разнообразными ликероводочными изделиями наперевес. Горячие финские парни!

— Я как у бабули узнал, что ты вернулся, сразу всем позвонил…

— Всем? — удивился Дима.

— Ну… — Сергей пожал плечами, — со мной же и Славка Меринов работает, и Тема Цигель, и Тузов. Помнишь Туза? Он же из ментовки ушел, недолго музыка играла. Ритка ему двух родила, а дети, как оказалось, тоже жрать хотят. С ним тут недавно такие корки приключились, туда-сюда! Потом расскажу. Приехали. — Сергей ловко поставил «девятку» в ряд, где уже в тени красовались две «Ауди» и «Опель». — Ребята уже здесь, — Позгалев покрутил на пальце связку ключей и попинал заднее колесо, — Я спросить хотел тебя, Димон, не подумай чего, туда-сюда, но ты как вернулся, на совсем или…

— Я в запасе, Серега. Контракт кончился. Пока совсем от гражданки не отвык, попробую устроиться. А то, как заяц, по полям, по горам. — Он подмигнул Сергею, — Короче, хочу к матери на могилку съездить и работу подходящую найти.

— Це добре, Димон, — Позгалев похлопал друга по плечу, — на могилку вместе съездим и работу достойную найдем. Ты, главное, не дрейфь, у тебя теперь я нарисовался!

Встреча со старыми друзьями и новыми знакомыми прошла на удивление гармонично. Смутные подозрения Димы оказались верными: и Серега Позгалев, и Слава Меринов, и несколько ребят с окрестных дворов, которых Дима знал с детства, являлись теперь членами Семеновской группировки, возглавляемой Сеней Марченко, Семеном, бывшим биатлонистом, чемпионом России, отошедшим от спортивной карьеры в сферу полулегального бизнеса и криминальных структур. Осознание этого не испугало Диму, ему уже приходилось сталкиваться и с шахидами, и с идиотами в погонах. Он мог бы развернуться и уйти, и неделю назад поступил бы именно так. Но случилось то, чего он не мог себе представить. Его стране не нужны были ни живые, ни мертвые защитники. Все разваливалось и трещало по швам. Те, кого они освобождали, называли их захватчиками и шакалами, плевали им вслед и ненавидели как лютых врагов. И у них были на то веские основания и причины, это Дима тоже знал.

Дом из красного кирпича, куда Диму привел Позгалев, вмещал в себя тренажерный зал, двадцатиметровый бассейн, примыкавшие к нему душевая и комната отдыха, а так же зал, напоминавший филиал ресторана гостиницы «Россия» с неизменным роялем в углу. Присутствующих было человек двенадцать, включая официанта — распорядителя. Когда Дима и Сергей появились в дверях, молодые люди активизировались и, не скупясь на улыбки и приветствия, обхлопали друзей со всех сторон весьма ощутимыми тычками.

Самого Марченко на встрече не было. Ознакомившись вкратце с характеристиками Дмитрия Комарова, данными его друзьями и работниками военкомата, он дал добро на предварительную встречу и поручил основную проверку своему помощнику Паше Мизинцу, личности легендарной и широко известной. Паша получил свое прозвище давно, лет в двадцать, когда в неравной схватке с гопстопниками, охраняя вверенную ему территорию рынка, он попытался в одиночку отбить у них фуру с апельсинами, которую те решили украсть. Паша изуродовал кисть правой руки, голым кулаком отбивая направленный на него нож. Избитого, без сознания, его обнаружил отлучавшийся за пивом напарник. Вызвал смену и основную группу разбора. Пашу отвезли в травмпунт, где в него за общим столом влили стакан спирта и провели операцию, ампутировав практически оторванный мизинец. О целесообразности данной процедуры никто в тот момент не задумывался, так как медпункт в полном объеме находился в праздничном подпитии. Дело шло к середине января и решения принимались быстро. Очнувшись наутро, Паша крепко похмелился, понял очевидность произошедшего, потряс за грудки не совсем адекватного дежурного врача, дернул с ним же еще по сто пятьдесят и вернулся на работу, где проспал следующие сутки, ускоряя процесс заживления. История обросла множеством слухов: апельсины, в конце — концов, превратились в дорогую и редкую по тем временам японскую видеотехнику, а три таджика- наркомана в банду отморозков, но к Паше прочно прикрепилось прозвище Мизинец и все, что было с ним в последние десять лет, не могло изменить данного факта.

Сергей Позгалев подвел Диму к Мизинцу. Дима крепко пожал протянутую руку, не обращая видимого внимания на уродливую кисть. Война научила его быть сдержанным в эмоциях, и сердце так же спокойно толкало кровь при виде смерти и увечий, не позволяя дрогнуть ни единой мышце. Паша коротко кивнул и указал на место рядом с собой. Братки чинно расселись и принялись за обильную еду. Паша взял запотевшую бутылку «Смирнова» и отвинтил крышку, но Дима сделал отрицательный жест. Мизинец согласно кивнул и поставил бутылку на место:

— И то, правда, не дело посреди дня градусы нагонять, к вечеру совсем плохой становишься. — Паша смерил Диму тяжелым взглядом из-под низкого лба. Нынешнее его положение питало чувство собственного достоинства и здорового тщеславия, но и не позволяло расслабляться и терять ощущение реальности. Он надолго замолчал. Сочные куски мяса отправлялись в рот Паши и перемалывались крепкими зубами. Официант налил «Боржоми» в стакан Мизинца и тут же бесшумно удалился, не мешая разговору.

— Говорун сказал, — Паша вилкой указал на Позгалева, и Дима отметил про себя, насколько точно прозвище может отразить сущность человека: Сергей и сейчас оживленно демонстрировал театр одного актера, отчаянно жестикулируя столовыми предметами, — что ты военное училище закончил, в Чечне три года порядок наводил. Не снайпер, часом?

Дима внутренне напрягся и отодвинул от себя тарелку.

— Ну-ну… — Паша откинулся на спинку стула и расстегнул пуговицу пиджака на объемном торсе. — Знаю, о чем подумал. Я тебе этого не предлагал, мне это за ненадобностью. Сами предлагают. Хочешь, отвечай, хочешь, нет. Только я во всем точность люблю и недомолвок не перевариваю. Ботвой пусть питаются лохи. Пацан ты тертый, это я понял. Предложить могу много, но и взамен спрошу. Все, братан, только от тебя зависеть будет. А мы беспредельщиками никогда не были, по понятиям живем.

— Я ведь только приехал, толком не видел еще ничего.

— А это мы поправим, — понял его по- своему Мизинец, — к вечеру сауну организуем. Отдохнешь, с ребятами пообщаешься.

В течение двух часов собравшиеся чинно трапезничали. За разговорами Дима не заметил, когда Паша ушел. В сауну поехали на трех машинах. В «девятку» Позгалева, кроме него и Димы, с трудом уместились трое сотоварищей. После плотного обеда Диму нещадно клонило в сон, но его попутчики были активны, курили мало и всю дорогу травили анекдоты, оглашая нутро салона заразительным смехом.

В сауне их вновь встретил накрытый стол, что вызвало одобрение прибывших. Пятерка молодых разномастных девчонок, завернутых в банные простыни, с визгом и смехом окружили крепких парней. Дима усмехнулся и, стараясь не привлекать к себе внимания, скинув одежду, нырнул в бассейн. Позгалев и здесь чувствовал себя в своей стихии. Выйдя из сауны, он собрал разнополый тандем и устроил игрища морских котиков в зеленоватой воде.

— Димон, давай к нам! — крикнул, отфыркиваясь и отплевываясь, Сергей, — Смотри, какие девчонки! — он схватил проплывавшую мимо рыжеволосую девушку за голую грудь и, получив мокрый шлепок по спине, заржал. Дима отрицательно покачал головой и улыбнулся в ответ.

Одна из девушек, худенькая, похожая на подростка, выйдя из воды, подошла к столу, за которым сидел Комаров. Налив полный бокал пива, она с жадностью осушила его до дна. Тут же, открыв новую бутылку, приложилась к горлышку.

— Плохо не будет? — Дима смотрел с искренним интересом. По виду ребенок, эта девушка, тем не менее, производила впечатление опытной женщины. Что-то в ее взгляде просто кричало об этом. Она, словно только что заметила Диму, медленно опустила бокал и, облизнув губы, провела ладонями от плеч вдоль тела, как будто смахивая капельки воды. Девушка обогнула стол и села напротив, откинувшись на спинку пластикового стула. Дима почувствовал себя неловко: из одежды на ней были только намокшие крошечные трусики — танга и атласная бархотка, обвивавшая шею.

— Я — Соня, а ты кто? Мы нигде с тобой раньше не встречались?

— Вряд ли, я только что приехал.

— А-а… Тогда за знакомство? — она протянула свой бокал навстречу, — так как, говоришь, тебя зовут?

— Дмитрий.

Рука Сони чуть дрогнула.

— Вот, черт, не обращай внимания. Погуляли вчера с друзьями.

— Бывает. — Дима помолчал. — Ты давно работаешь здесь?

— Ну, — Соня криво усмехнулась и обвела припухшими глазами пространство вокруг себя, — иногда, время от времени. Живу я одна, надо как-то содержать себя. Ты против?

— Я? Это твоя личная жизнь. Тебя учить, только портить.

— Точно! — Соня подняла вверх тоненький пальчик. — А я смотрю на тебя и думаю: такой крутой сильный перец, и такой положительный, аж зубы сводит. С друзьями не веселится, девчонок не тискает. Может, больной? — она с вызовом уставилась на Диму и потянулась к его бедру, но парень перехватил ее за кисть и мягко отвел в сторону. В этот момент к ним подошел Славка Меринов, замотанный в белую простыню, словно древний римлянин в тогу. В руке он держал мобильный телефон, который молча протянул Диме.

— Да? — удивленно ответил Комаров.

— Это Паша. Если тебя заинтересовало мое предложение, то завтра подъезжай ко мне в офис к трем часам. Ребята скажут, куда. Все, отбой.

Дима отдал трубку обратно Славе. Тот ободряюще подмигнул и, уже отойдя на некоторое расстояние, привлек его внимание, пальцем показывая на сидящую к нему спиной Соню и делая неприличные жесты. Дима отмахнулся и только тут заметил, что продолжает держать руку девушки в своей.

— Пожалуй, мне пора. — Дима встал, — Я мог бы проводить тебя домой.

Лицо Сони вытянулось, она стрельнула глазами в сторону Позгалева и накинула полотенце. — Знаешь, ты иди, одевайся. А я сейчас, я быстро. Мне ведь девочек предупредить надо, и вообще…

Дима кивнул. Не хотелось возвращаться в пустой дом и предаваться болезненным воспоминаниям. Они и так найдут его, а сейчас пусть глупенькая девочка Соня расскажет ему о чем-то по-настоящему важном, о чем он не имеет ни малейшего представления. И, наверное, не хочет иметь. Все это никому не нужно. Даже самой Соне, просто она этого еще не знает. А сейчас, пусть она просто идет рядом. Самое главное, не оставаться одному. Ведь только тогда она его настигает. Она — его постоянная спутница, тишина. Тишина — это самое страшное, что может быть в жизни. Тишина означает бездействие. Тишина — это смерть. Смерти он не боялся, он смеялся над ней. Что значит физическая смерть по сравнению с гибелью души. Это, скорее, спасение.

4

Такси остановилось у центрального входа на территорию клинической больницы. Молодой долговязый таксист, выйдя из машины, открыл дверь пассажирского места. В его понимании выглядел он более чем глупо, но от женщины, сидевшей рядом с ним последние двадцать минут исходили такие волны, что у него не только кружилась голова, но и отказывали мозги. Нелли Федоровна шагнула на мостовую тонкими каблучками и протянула водителю деньги. Движения ее были плавны и полны грации. Лицо, словно подернутое дымкой, оттеняли бездонные синие глаза. Ярко красный рот замер в еле заметной усмешке.

— Я могу подождать, — хрипло произнес таксист, жадно вдыхая тяжелый и волнующий аромат духов. Получив молчаливый отказ, он шумно втянул в легкие воздух и с тоской во взгляде проводил обтянутую чернымкожаным платьем фигуру.

Нелли шла осторожно, чувствуя головокружение и стараясь не столкнуться с прогуливавшимися больными, их родственниками и посетителями клиники. Солнце, выглянув из-за похожего на кусок ваты облака, протянуло свои лучи в самые темные и потаенные уголки больничного парка. Нелли, достав из миниатюрной сумочки темные очки, одела их и сразу ощутила себя уверенней и спокойней. Поднявшись на лифте на четвертый этаж, она нашла нужную дверь и без стука стремительно вошла внутрь. Пять врачей в светло зеленой униформе что-то вполголоса обсуждали, склонившись над разложенными на поверхности стола бумагами и снимками.

— Женщина, вы что? Вы куда?! — полная блондинка резво вскочила со стула и как на амбразуру кинулась к Нелли, но женщина лишь пренебрежительно махнула рукой, отстраняя ее.

— Борис, мне надо с тобой поговорить, — хрипло произнесла она.

— Прошу вас, коллеги, на сегодня закончим, — от группы врачей отделился импозантный молодой мужчина с красивым породистым лицом. У двери он попрощался с врачами и, когда они вышли, жестом удалил из кабинета раскрасневшуюся медсестру.

— Нелли, — он отодвинул стул, предлагая женщине сесть, — я просил тебя не приезжать сюда. Я очень занят и после обеда ты бы уже не застала меня.

— Ты занят… — Нелли болезненно скривила красивые губы, — Сергей занят, Лера занята…

— Ну, прости, — Борис с силой сжал ладонями плечи женщины, — что ты хочешь?

— У меня кончился порошок, — Нелли достала пачку «Собрания» и нервно закурила. Борис поморщился. — Мне казалось, что должно было остаться, а сегодня смотрю… — женщина пожала плечами и закинула ногу на ногу.

— Нелли, Нелли… — Борис отошел к окну и, заложив руки за спину, постоял так немного, раскачиваясь с пятки на носок, — ты плохо выглядишь, дерганая, руки дрожат.

Нелли поискала глазами пепельницу и, не найдя ее, загасила сигарету в стоявшей на столе кофейной чашечке. Раздался робкий стук в дверь, в щели показалась голова полной блондинки:

— Борис Шамильевич, вы обход будете делать?

— Да, Аллочка, скоро буду.

Когда дверь закрылась, Нелли сняла очки и подняла на Бориса печальные глаза, губы ее задрожали, на щеках проступил румянец.

— Новенькая? — вздохнула, — Борис, ты же мой брат, помоги мне.

— Господи, ты же знаешь, я не держу порошок на работе, — свистящим шепотом произнес Борис и, выглянув в коридор, плотнее прикрыл дверь. — Приезжай вечером ко мне, — он приподнял ее лицо за подбородок, — ты давно не была у меня. Я скучаю.

Нелли схватила Бориса за запястье и срывающимся голосом заговорила, жадно заглядывая ему в глаза:- Я не могла. Сергей стал работать по вечерам дома. Говорит, устал, сердце пошаливает. Требует внимания. К нему даже замы на дом приезжают. Я не могла ничего придумать…

— Тебе не надо ничего придумывать, — покачал головой Борис, — ты можешь навещать своего брата в любое время дня и ночи, — он помедлил. — Я ведь нужен тебе? И ты тоже, очень нужна мне, — с ударением закончил он. Борис провел пальцем вдоль шеи Нелли, углубив его в низкий вырез платья. Нелли поежилась и опять просительно взглянула на Бориса.

— Надеюсь, мы договорились, — Борис был непреклонен. — Когда ты приедешь ко мне, мы все обсудим. То, что происходит, это не шалости. Ты не контролируешь себя. Я хочу, чтобы ты остановилась, Нелли, чтобы ты лечилась.

— Да, да… — Нелли порывисто встала и одернула платье. — Видно, мне придется поискать в другом месте… — она с вызовом взглянула на Бориса и достала миниатюрный серебристый телефон. — Вот, черт, отключен… Ничего, — она потыкала в кнопки.

— Нелли…

— Ну что?! — Женщина швырнула аппарат на дно сумочки. — Мне казалось, что все решено!

— Послушай, давай спокойно все…

В этот момент телефон Нелли издал трель. Нелли поднесла трубку к уху и через минуту, побледнев, опустила ее вниз. — Сергей в больнице. На Серпуховской, по скорой… Черепно-мозговая. Привезли ночью. Какого черта он был ночью на Серпуховской?!

Заперев кабинет и подыскав замену, Борис, придерживая Нелли под руку, повел ее на служебную автостоянку.

— Кто сообщил тебе? — попытался он завязать разговор.

— Его секретарша. Рыдала в трубку, дура, — Нелли курила, выпуская дым прямо перед собой. Ветер, врываясь в полуоткрытое окно, срывал с сигареты пепел, и частицы его оседали на темных кудрях женщины, — ненавижу!

— Ее-то за что?

— Всех ненавижу. И тебя тоже. — Нелли отвернулась, уставившись в одну точку. Внезапно вздрогнула и обхватила плечи руками. На среднем пальце правой кисти сверкнул кроваво-красный топаз.

— Замерзла? — Борис выровнял руль и теплой ладонью погладил ее обтянутое тонким капроном колено.

— А вдруг он умрет? Мы едем, а он уже… — Нелли показала пальцем в небо и внезапно расхохоталась, — ты можешь представить такой номер, что б мой муж помер?

— Прекрати и возьми себя в руки, — минут через двадцать показались главные ворота клиники. Мы приехали. — Борис вышел. — Накинь мой пиджак и надень очки, у тебя глаза какие-то бешеные.

Нелли беспрекословно проделала то, что велел Борис. Они поднялись к главному врачу, минуя приемный покой. Нелли осталась в коридоре, прижавшись спиной к больничной стене. Борис вышел минут через двадцать с пожилой усталой женщиной в белом халате. Та сквозь дымчатые стекла роговых очков внимательно посмотрела на Нелли.

— Что я могу еще сказать, коллега. Сделали рентген, провели все мероприятия. Кардиограмма, к сожалению, еще не готова. Если вы подождете…

Нелли, стоявшая до этого словно окаменев, качнулась. Борис подхватил ее под руку и сжал локоть. Женщина-врач понимающе кивнула и, заперев кабинет, взглянула на часы:

— Я провожу вас в палату. Минут пять, не больше, вам хватит?

Лисневский лежал в трехместном боксе, в плотном белом коконе на голове. Рядом возвышалась капельница, по прозрачной трубке которой в вену больного поступал раствор. Выглядел Сергей Александрович неважно: он тяжело дышал, вокруг опухших глаз и носа залегли свинцовые тени.

— Больной, к вам пришли, — врач, дождавшись, когда он откроет глаза, заспешила к выходу. — Только, пожалуйста, недолго. Я буду у себя.

Борис кивнул и, подтолкнув Нелли к кровати мужа, вышел вслед за главврачом. Нелли вытерла вспотевшие ладони о платье:

— Сережа, как ты? Что случилось?

— Где Лера? — еле слышно проговорил Лисневский.

— Лера? — удивленно вскинула брови Нелли и провела рукой по волосам, — Почему ты спрашиваешь? В институте, наверное. Утром ее не было, я подумала…, Ничего не понимаю. Где ты был ночью? Что произошло?!

— Найди Леру и сообщи мне. Я волнуюсь. Надеюсь, твой брат, приведет тебя в чувство. По крайней мере, это удается только ему. — Сергей Александрович устало закрыл глаза.

Нелли вышла из палаты и, спотыкаясь на тонких каблуках, заметалась по коридору в поисках выхода. Борис, спускаясь по широкой лестнице от кабинета врача и пряча в карман светлых брюк кожаный бумажник, заметил Нелли. Крепко взяв ее за руку, он провел ее через вестибюль на улицу:

— Я обо всем договорился. Сергея перевезут в нашу клинику. Положим его на отделение к Якову. Это же клоповник, — он оглядел здание больницы и брезгливо поморщился. — Ты, главное, не переживай. У Сергея все не так плохо. А тебе надо отдохнуть. Да, сегодня тебе обязательно надо отдохнуть. Что ты там шепчешь?

— Он велел найти Леру. Я вот уже несколько раз набираю ее номер, а там говорят, отключен… — пиджак сполз с плеч Нелли и упал на землю. Борис поднял его и закинул на сидение своей машины.

— Давай не будем раньше времени бить тревогу, ладно? Позвоним ее подругам, знакомым. Вспомни, может, она собиралась куда-нибудь, а ты запамятовала?

— Думаешь, у меня уже мозги ссохлись? — огрызнулась Нелли, шаря в сумочке в поисках записной книжки. — Никуда она не собиралась…, Сказала, что от Наташи поедет сразу домой, — женщина потерла виски. — Куда мы едем? Мне нужен порошок, ты что, забыл?

— Я помню. Заедем ко мне. Ненадолго.

…Из динамиков лилась тихая приятная музыка. В воздухе витал аромат пачули.

— Мне пора, — Нелли, глядя прямо перед собой, закрепила несколько густых прядей на затылке и проверила серьги.

Борис щелкнул зажигалкой и приподнялся на подушках. Сбившееся покрывало, лежавшее в ногах, свесилось с кровати бесформенным алым куском.

— Куда ты поедешь? К нему? — голос Бориса дрогнул.

Нелли застегнула кружевной бюстгальтер и, потянувшись за платьем, произнесла:

— Конечно, он же мой муж.

— Черт! — Борис схватил Нелли за запястье, неосторожно чиркнув об него зажженной сигаретой. Женщина, казалось, даже не заметила этого.

— Я не должна была приходить сюда…

Борис криво усмехнулся, но руку Нелли все-таки отпустил.

Нелли медленно поднялась и молча продолжала одеваться. Борис следил за ее движениями из-под опущенных ресниц. Наконец женщина разгладила на бедрах платье, и просунула ноги в узкие лодочки:

— То, что я делаю, это ужасно. Я не знаю, где моя дочь и… — она запнулась, — продолжаю при этом жить. Я сумасшедшая, да? — Нелли серьезно посмотрела на Бориса, — Мое место в дурдоме?

— Прекрати, — Борис накинул халат и, подойдя к окну, раздвинул тяжелые шторы. Женщина болезненно сощурилась и огляделась:

— Я была не в себе, когда пришла сюда. Ненавижу этот дом…

— Это твой дом, Нелли, ты знаешь.

— Замолчи! — она прижала ладони к ушам, зазвенев золотыми браслетами, — Это… это отвратительно!

— Ну, перестань, — Борис нежно привлек Нелли к себе и погладил по голове, — Все будет хорошо, вот увидишь. Я никому не дам в обиду мою сестренку, мою красавицу…

Нелли всхлипнула и подняла на Бориса заплаканные глаза:

— Ты обещаешь?

— Я никогда не обманывал тебя, — в лице Бориса появилась жесткость, — и ты это прекрасно знаешь. Если бы ты только захотела… — Нелли прижала ладонь к его губам и покачала головой. Борис, усмехнувшись, вздохнул и, поцеловав ее ладонь, отошел к дубовому трюмо. Глядя сквозь зеркало на Нелли, он произнес, — Я поеду с тобой. Меня тоже тревожит эта ситуация с Валерией. Хотя в ее возрасте… Ты помнишь?..

— Я подожду тебя на улице, — Нелли быстро покинула квартиру. Борис услышал лишь дробный стук ее каблучков. Выйдя на улицу, Нелли остановилась. Она чувствовала внутри неприятное томление и тяжесть. Сунув руку в карман, женщина нащупала плотный пакетик и немного успокоилась. Взглянув на часы, она вдруг ощутила на себе чей-то взгляд. Огляделась и отступила назад к подъезду. Ею снова стала овладевать паника, и точно: из-за угла соседнего дома на нее неотрывно смотрел какой-то мужик. Именно мужик — здоровый, с окладистой бородой и цепким пронзительным взглядом из-под кустистых бровей. Прошло несколько мгновений; Борис, на ходу полуобняв Нелли, увлек ее к автомобилю. Она оглянулась, но мужика уже не было. Всю дорогу до дома она ехала молча, воскрешая в памяти этот пронзительный взгляд и внутренне содрагаясь.

Приехав к Нелли, Борис развил бурную деятельность: он обзвонил все больницы и городские морги. Он обладал обширными знакомствами и связями, поэтому информация попадала к нему максимально быстро. Он заставил плачущую Нелли обзвонить всех подруг и друзей Леры прежде чем, получив отрицательный результат, решил заявить в милицию. На другом конце провода его вежливо выслушали и предложили подождать пару дней, пока девочка не нагуляется. Борис в бешенстве бросил трубку.

— Так, Нелли, давай что-то решать. Только быстро. Мне надо еще успеть появиться в клинике, завтра две операции. Соображай, кому позвонить с наибольшей эффективностью и наименьшей болтовней.

Нелли нахмурила тонкие брови и стала сосредоточенно водить пальцем по строчкам телефонной книжки. Внезапно она вздрогнула и подняла глаза на Бориса. — Я совсем плохая! У Вадима, друга Леры, отец — начальник РОВД нашего района. Я звонила его жене, Ларисе, она сказала, что Вадим дома и Леру он не видел. Не хочу снова ей звонить. — Нелли поджала ноги под себя и натянула пушистый плед до самого подбородка.

— Не хочу тебя огорчать, но тебе придется это сделать, — Борис протянул ей трубку, — Ничего не объясняй, узнай только, дома ли ее муж и, если нет, то рабочий номер. Поняла?

Нелли взяла теплую от ладони Бориса трубку и, сверившись с номером в ежедневнике, потыкала в кнопки. — Лариса, это снова я, Нелли Лисневская. Я бы хотела поговорить с вашим мужем. У меня очень важное дело. Нет, я не могу ждать до утра… — Нелли на некоторое время замолчала, слушая ответ собеседницы, затем чиркнула несколько цифр и отложила телефон в сторону.

— Ну что, — Борис нетерпеливо переминался с ноги на ногу, — ты узнала?

— Да, рабочий… Лариса сказала, что номер личного сотового дать не может, но позвонит сама. Попросит связаться с нами. В любом случае, найти его можно будет через дежурного. — Нелли тяжело вздохнула, — ты думаешь, Леру похитили?

— Я ничего не думаю. — Борис погрыз аккуратный ноготь и, взяв трубку, похлопал ею по ладони, — Меня беспокоит то, что случилось с твоим мужем. Яков звонил мне и был очень недоволен. Ему пришлось ехать в прокуратуру и подписывать разные бумажки о целесообразности перевода Сергея в его клинику. Естественно Яков запретил разговаривать с Сергеем, допрашивать его, но когда-нибудь это придется сделать. Ты хотя бы узнала, что он делал в этом доме, где его нашли? Машину, кстати, я распорядился отогнать в сервис, благо ключи и документы не взяли. Удивительно, что салон не вычистили, потому что у Сергея выгребли из карманов все. А документы прямо там, в подъезде, на полу и бросили. — Борис положил телефонную трубку на базу и отошел к окну. — Но ты не переживай, морду ему починят, а с головой он, по-моему, никогда не дружил. Ты сейчас поспи немного, а я у телефона подежурю. — Он укрыл Нелли пледом и погасил в комнате свет, оставив только ночник. Привычным движением, поправив волосы у огромного, в пол, зеркала, Борис остановил взгляд на массивных бронзовых канделябрах и усмехнулся. Это был его подарок Лисневскому на юбилей, вещь раритетная, дорогая. А этот плебей, любитель юных тел, не нашел лучшего места для них чем прихожая. Борис с нежностью провел ладонью по тусклому, чуть зеленоватому изгибу подсвечника и вздохнул.

5

Анатолий Анатольевич Карепин, развалясь на заднем сидении служебного автомобиля, не отрывая губ, цедил пиво из жестяной банки, время от времени глухо икая и проливая пахучие капли на объемный живот. Магнитола пела голосом Алсу что-то очень печальное, что отягощало и без того тоскливо-похмельное состояние полковника. Наконец нервы его не выдержали, и Анатолий Анатольевич швырнул пустую банку в правое переднее окно, но опорожненная тара не захотела так легко сдаваться и, звонко стукнувшись о стекло, отскочила на сидение, оставляя мокрую полосу на кожаном сидении.

— Васька, ерш твою… — Карепин вяло махнул рукой, — выруби эту лабуду, мать ее, совсем!

Водитель беспрекословно подчинился. Подъезжая к кольцевой, он обратился к Карепину:

— Куда едем, Анатолий Анатольевич?

Вопрос не был праздным. Василий Легкокрылов возил Карепина уже год, придя на службу в милицию сразу после армии. Двадцатилетний парень, бывший штабной водила, умел держать дистанцию, оставаясь при этом своим парнем для начальства и сослуживцев. Василию нравился полковник, мужик немногословный, с твердым волевым характером и широкой душой. Казалось, что он начисто лишен карьеризма, и все его награды и должности, по мнению Васи Легкокрылова, достались Карепину исключительно благодаря личным качествам и заслугам полковника. Периодически Анатолий Анатольевич позволял себе расслабиться в компании немногочисленных друзей, имевших высокие чины в МВД, поддерживая этим старинную дружбу и решая непосредственно производственные вопросы. Василий был горд от сознания посвященности в эти поездки и, чувствуя себя, по крайней мере, ординарцем полковника, считал своим долгом обезопасить его от лишних разговоров и ненужных вопросов. Сейчас они возвращались из Владимира, где на даче генерала Гущина «заседали» два дня. Карепин мутно посмотрел на мелькавшие вдоль дороги рекламные щиты и шеренги фонарей:

— Так, Василий, заедем в отдел. Надо проверить работу на местах.

«Отпускает потихоньку»- удовлетворенно подумал Легкокрылов, со значением посмотрев на перекатывающуюся банку «Ярославского». — Да ребята вообще раньше полуночи не уходят. Половина не женатых, а вторая разведенных, — вслух добавил он.

Карепин крякнул, усаживаясь поудобнее, и чуть ослабил ремень.

— Домой звонить будете, Анатолий Анатольевич?

Полковник почесал русый ежик на голове, собираясь с мыслями, но Василий, не дожидаясь ответа, продолжил:

— Я Ларисе Ивановне вчера отзвонился, сказал, что командировку продлили, вы на совещании. Дел много накопилось, решать надо, то да се…

— Да, Вася, ты подсуетись, если что. А я попозже сам позвоню.

Вскоре они подъехали к зданию РОВД. Несколько бело-голубых служебных машин стояли тут же, в окнах первого и второго этажей горел свет, а на перилах крыльца, съежившись как два воробья переростка, сидели и курили дежурные оперативники. Они отсалютовали хмурому начальству, втянув носами исходящий от него аромат хмеля и солода, и поздоровались с Василием.

— Как дела, мужики? — Вася достал из-под сидения тряпку и протер ветровое стекло.

— Как в сказке: чем дальше, тем смешнее. Полчаса назад с бытовухи вернулись. Колян остался бумаги писать, вот дожидаемся.

— Мокруха?

— Да не…, оклемается. Если что, я и не поехал бы! Прикинь, сосед к соседу тещу приревновал. Подкараулил, когда тот мусорное ведро понесет, и ну его по балде бутылкой. Порезались оба, кровищи! Мы с Колюней и Беком ездили, — говоривший толкнул присевшего на корточки сослуживца. Тот потянулся и потер уставшие глаза. — Вась, а ты куда сейчас?

— Домой, Игорян, часа четыре хоть поспать. Пойду Анатольевича спрошу. Ты сегодня с кем дежуришь, с Казбеком или Колей?

Игорь щелчком отправил окурок в урну и широко зевнул, — С Беком. Щас Колюня народ пораскидает, а то там баб понаехало, жены, тещи, — он хохотнул, — полный террариум. Блин, все в сон клонит. А кофий кончился и мани тоже. Зато есть чай, — он подмигнул, — так что милости просим к нам на чифирек, — Игорь приветственно махнул рукой, и они все вместе пошли внутрь отделения.

Карепин включил настольную лампу и положил перед собой распечатку сводки происшествий за сутки по городу. Через несколько минут он нажал кнопку внутренней связи:

— Дежурный, кто на месте? Давай Муратова ко мне. И Василий пусть зайдет. Срочно. — Хмель моментально сошел с него. Карепин еще раз проглядел сводку и ослабил галстук.

Легкокрылов с сожалением поставил на обшарпанный стол кружку с крепко заваренным чаем и ринулся в кабинет начальства, обогнав по пути Муратова.

— Вот что, Вася, ты тут не ошивайся, дуй домой к матери, а завтра… — Карепин почиркал карандашом в ежедневнике, — завтра прямо с утра езжай ко мне. Привезешь чистую рубашку, носки, что там еще…

Легкокрылов понимающе кивнул.

— В девять я должен быть в городской прокуратуре, так что жду, не опаздывай.

Вася развернулся, скрипнув каблуками, и чуть не врезался в идущего навстречу Казбека Муратова, — Станция «Мир» идет на стыковку. Полет нормальный!

— Иди, иди, стыкуйся, счастливчик! Разрешите войти? — Муратов остановился в дверях.

— Заходи, Казбек, садись, — Карепин выдвинул стул и сел напротив следователя, — просвети меня по некоторым вопросам, — он положил перед Муратовым несколько листков, — очень интересует Лисневский Сергей Борисович. Я в некотором роде достаточно знаком с ним, соседствуем. Но это, разумеется, к делу не относится. Начинай.

— Разрешите своими словами?

— Разрешаю.

— Гражданин Лисневский С. Б. был обнаружен жильцами дома по улице Красина. Вызвали скорую, те наряд. Потерпевший находился без сознания. Увезли его в больницу. Пока свидетелей опрашивали, документики по базе пробили. С нами ребята часа через два связались, просили его жене сообщить. Дома никто не отвечал, так они все равно к нему с утра в офис поехали. А сегодня дело в прокуратуру затребовали. — Муратов усмехнулся. — Господин Лисневский фигура, как оказалось, яркая и противоречивая. Непаханое поле вариантов и версий.

Карепин передернул плечами, — Ладно, с этим все понятно. Где он сейчас находится?

Казбек удивленно вскинул густые брови и почесал двухдневную щетину на смуглом подбородке, — Без понятия, нам то, что до этого? Прокуратура дело ведет, нам не сообщает. Жена в курсе, наверное.

Замигала красным огоньком кнопка селекторной связи. Через сопутствующее шипение и бульканье прорвался голос дежурного:

— Товарищ полковник, разрешите обратиться?

— Обращайтесь, дежурный.

— Тут звонят, с вами хотят связаться. Вы распоряжений никаких не давали, так я говорю, что вас нет. А они о пропаже человека заявить хотят. Я как фамилию спросил, решил вам доложить, фамилия знакомая, во вчерашней сводке была. Только там про мужика, а теперь бабу вроде потеряли. Что делать, товарищ полковник? С утра пусть приедут?

— Как фамилия, дежурный, скажи толком.

— Малышев. Сержант Малышев.

— Да не твоя, заявителя!

— Лисневская.

Карепин вытер пот со лба и, выключив громкую связь, схватил трубку:

— Имя? Кто пропал, кто звонил. Узнай все координаты и ко мне на стол. Срочно! Меня не соединять. Выполняйте. — Полковник бросил трубку и решительно подошел к окну, — Вот что, Казбек, спустись сам к Малышеву, узнай все точно. И на место съездишь.

— Так ночь ведь на дворе, товарищ полковник!

— А мы как врачи, товарищ Муратов, должны помогать людям в любое время суток. Сможешь выяснить подробности по телефону, доложишь. Дело то все равно без заявления не заведем, смогут приехать — хорошо, а нет — поедешь сам, понял?

— Так точно, товарищ полковник, — Муратов направился к выходу и, уже перешагнув порог, обернулся, — разрешите вопрос, товарищ полковник, а вы с господином Лисневским только соседствуете? Это я к тому, насколько высока степень вашей заинтересованности в этом деле.

— Эх, и въедливый ты, Муратов! Я заинтересован в этом деле, как и в любом другом. Выполняйте распоряжение.

Где-то внутри Казбек был даже рад такому продолжению рабочего дня. Возвращаться в общагу болезненно не хотелось. Восьмиметровая комната с квадратным окном и казенной мебелью меньше всего напоминала уютное жилище. Каждую ночь, прежде чем уснуть, Казбек лежал с закрытыми глазами, дымил в потолок, вслушивался в нескончаемые звуки за окном и обшарпанной дверью, и вспоминал беленые стены родного дома. Перед глазами возникал большой двор с аккуратно посыпанными песком дорожками, мать, сидящая на лавочке под раскидистой айвой в окружении чумазых галдящих внуков. Старший брат и две сестры Казбека жили в той же станице Кучумаевской Краснодарского края, обзавелись хозяйством и семьями. Жизнь их родителей, дедов и прадедов прошла на земле, никто из них и не помышлял о том, чтобы бросить все и уехать в город. Казбек родился последним, был назван в честь деда-казаха, приехавшего в станицу молодым агрономом в начале 30-х годов и сумевшего своими руками заложить основу в нынешнее благосостояние семьи Муратовых. Порой Казбек ненавидел себя за принятое решение покинуть родные места, но. Ну не хватало ему адреналина, что-ли, с детства хотелось чего-то особенного, героического.

Отслужив в армии, Казбек поступил в школу милиции. Обладая природной интуицией и умом, Казбек Муратов, благодаря настойчивости и ответственности, с отличием закончил учебу. Поступил в юридический и, проработав в областной прокуратуре полтора года, отправил свои документы в Москву. Конечно, если бы к тому моменту он обзавелся семьей, никакого разговора об отъезде бы даже не возникло, но с этим вопросом у Казбека та тот момент вышла полная неувязка. То есть поначалу все складывалось прекрасно, Казбек искренне думал, что нашел свое счастье. Им оказалась румяная хохотушка Геля, с которой Казбек познакомился на дискотеке, куда пришел с друзьями курсантами в выходной. Звонкоголосая девушка сразу же приглянулась Муратову и он, смущаясь, приглашал ее на все танцы, одеревенело перебирая ногами и не попадая в такт музыки. Геля, шутя и посмеиваясь над ним, благосклонно принимала знаки внимания. Они встречались около двух месяцев, подолгу провожаясь и стоя у калитки, пока однажды к ним навстречу не вышел отец Гели — здоровенный мордатый казак в вышитой рубахе навыпуск. Девушка тихо ойкнула и, не сказав милому другу не слова, скрылась в доме. Казбек поздоровался, но, не получив ответа, несколько стушевался. Мужик оглядел его долгим мутноватым взглядом и, наконец, обдав Казбека тяжелой смесью запаха лука, сала и горилки, произнес:

— Ты каких это кровей будешь, мил человек?

Казбек ошарашено молчал. Их семья по праву считалась интернациональной: бабка была русской, отец — казах, мать наполовину узбечка, а обе сестры Казбека, Лейла и Джамиля, вышли замуж за русских парней. Казбек был похож на мать: смуглолицый, с черными выразительными глазами и приятным румянцем на скулах. Он был невысокого роста, но никогда не комплексовал по этому поводу, беря верх гибкостью прирожденного наездника.

— Так шо? Ты кто есть-то? — отец Гели подвернул один рукав и упер волосатый кулак себе в бок, — Я ж по роже твоей вижу, шо ты татарва, мать их! Ух! — в один момент папаша сгреб Казбека за воротник здоровенными ручищами и дернул на себя. Раздался треск рвущейся ткани. Казбек перехватил его за запястье и с силой оторвал от себя.

Ах ты, монгол проклятый! — несостоявшийся тесть всей своей массой двинулся на Муратова, и тому ничего не оставалось, как, применив прием с подсечкой, уложить мужика носом в пыльную землю. Тут же со двора с причитаниями выскочили Геля с матерью и принялись отчаянно отстаивать главу семейства. Муратову хватило ума не продолжать потасовку, он развернулся и с бешено рвущимся наружу сердцем, под летящие ему в спину ругательства и комья навоза, спешно покинул некогда любимую, пахнущую розами и жасмином, улицу.

С того дня Казбек прекратил воскресные походы на танцы и посиделки в парке, а ударился в учебу. Сложные и противоречивые чувства надолго поселились у него в душе, характер изменился. Казбек стал более замкнутым, боясь вновь почувствовать на себе предвзятое отношение близких друзей и сослуживцев. Когда ему предложили перевод в Москву, Муратов сразу же согласился, решив, что в таком огромном многонациональном городе ему будет комфортнее. Одного он все-таки не учел: будучи человеком порядочным и принципиальным, но, имея в активе определенные проблемы с общением, ему, оказалось, сложно обзавестись друзьями. Не имея рядом ни единой родственной души, Казбеку порой невыносимо было само существование. Поэтому так часто Муратов и вспоминал дружный дом, лелея в душе милые сердцу образы. Единственное, что давало ему заряд энергии и придавало смысл жизни, его призвание, его работа, которой Казбек отдавал себя без остатка.

Спустившись в дежурку, Казбек подождал, когда, щелкнув замком, откроется дверь, и вошел внутрь. В тесной конторке было душно и накурено, что отягощалось еще и отвратительным амбре, идущим от зарешеченного «обезьянника», расположенного впритык к дежурке. Оттуда же доносилось хриплое бормотанье и долгий натужный кашель.

— Ты бы проветрил помещение, Малышев, дышать нечем, — Муратов сел на табурет и поморщился.

— Не, мне нельзя, у меня насморк. — Малышев кивнул в сторону решетки, — Вон, смотри, пять дней назад задерживали. Все честь по чести: морды почистили, Валентину в курс дела поставили, а она на два дня в командировку укатила. Ну, мы их перед приемником у себя это время держали. Так они с уборки территории удрали, когда узнали, что их в детдом отправят.

— Так у тебя там дети? — Муратов от неожиданности привстал и заглянул в «обезьянник». На полу рядком, тесно прижавшись друг к другу, лежали трое пацанов лет тринадцати, чумазых, одетых в рваные ватники и расхристанные онучи, бывшие когда-то кроссовками, с полуотвалившимися раскисшими подошвами. Малышев, высморкавшись и продолжая что-то строчить у себя в бумагах, вздохнул:

— Два часа назад пришли. Сами, представляешь? Их взрослые бомжи отделали. Ночь в котловане провалялись, промерзли все.

Муратов разглядел на опухших лицах багровые пятна и синяки, — Вызови врача.

— Ты что? — Малышев искренне удивился, — Делать нечего? Оклемаются. И вообще, это не наше дело. С утра в спецприемник отправлю, пусть там лечат.

— Слушай, Малышев, у тебя дети есть?

— Можно подумать, у тебя семеро по лавкам. Чего пришел? У меня дел по горло, а ты мешаешь. — Малышев сердито засопел и, не глядя на Казбека, протянул тому листок, — Анатолий Анатольевич распорядился, держи. Здесь телефон и адрес. Будешь вызывать сюда или сам поедешь?

— Сам. Потом домой.

— Понятно. — Малышев откинулся на спинку и покрутил между ладоней ручку, — Видно крутой народ, коли к ним на дом следак приезжает.

— У этой женщины вчера мужа чуть не убили, а сегодня дочь пропала. — Казбек внимательно прочитал адрес и убрал бумагу в карман. — Грубая ты натура, Малышев.

— Ага, и неженственная. Насморк у меня. — Малышев демонстративно постучал по столу ручкой, — Иди уже. Я в23 меняюсь, постарайся управиться, ладно? Я запись сделал сегодняшним числом.

— Ну, Малышев, — Казбек всплеснул руками, — ты не поторопился? — Выйдя из дежурки, он подошел к стеклянной перегородке, — Гоше передай, чтобы позвонил утром и врача вызови.

— Без сопливых разберусь, — Малышев заерзал на стуле и шмыгнул воспаленным носом.

6

…Нелли, закурив, зябко поежилась. Борис недовольно хмурился и, сидя к ней спиной, смотрел телевизор, предварительно выключив звук. Когда раздался звонок домофона, они оба вздрогнули и посмотрели друг на друга. Женщина уронила на ковер столбик пепла и, загасив сигарету, вышла в прихожую. Через минуту она вернулась и зажгла свет.

— Это из милиции.

Борис облизнул сухие губы и сунул руки в карманы брюк, — Хорошо, что нам не пришлось ехать в отделение самим.

— Ну да, зачем изводить свою совесть, вдруг она заговорит, и ты сделаешь чистосердечное признание? А оно, как известно…

— Прекрати! Твои шуточки в данной ситуации крайне не уместны.

Нелли дождалась звука остановившегося лифта и, взглянув в глазок, открыла. Казбек застыл на мгновение, увидев женщину, протянул удостоверение и поздоровался. Нелли Федоровна мельком скользнула глазами по красным корочкам:

— Проходите, — она посторонилась, пропуская Казбека и закрывая за ним дверь. Стоя на бежевом паласе, Казбек стушевался, пожалев о том, что по забывчивости не обстучал ботинки внизу у подъезда. Но хозяйка не обратила на это никакого внимания. Она, нетерпеливо поглядывая в его сторону, остановилась. Казбек принял решение: решительно снял обувь и прошел вслед за Нелли в огромную, похожую на дворцовый кабинет, гостиную. Заняв кресло перед журнальным столиком, и положив на него папку, Казбек сел, всем телом ощутив накопившуюся за сутки усталость. После того, как он положил перед собой несколько листков бумаги и ручку, раздались шаги, и из смежной с гостиной комнаты вышел высокий мужчина. Казбек приподнялся в кресле и пожал протянутую для приветствия руку.

— Учитывая личное распоряжение начальства и известные обстоятельства, случившиеся накануне исчезновения вашей дочери, было принято решение о досрочном приеме и рассмотрении заявлении, собственно, которое вы сейчас и напишете. — Казбек передвинул лист бумаги на противоположный конец стола и выжидательно посмотрел на Нелли. Женщина побледнела и судорожно качнулась.

— Простите, молодой человек, моя сестра себя плохо чувствует, — Борис подвел Нелли к креслу и бережно усадил ее, — столько потрясений за день. — Я — брат Нелли, Борис Алимов.

— Старший следователь Муратов.

— Если вы позволите, я сам напишу заявление о пропаже племянницы. Здесь я укажу свои паспортные данные… Нелли поставит свою подпись. Или это противозаконно?

— Нет, — Казбек пристально посмотрел на неподвижно сидевшую Нелли и перевел взгляд на Алимова, — может вашей сестре принести воды? Она неважно выглядит.

— Я врач, и если потребуется, смогу оказать ей необходимую помощь, — твердо произнес Борис, глядя на Муратова.

Когда и этот вопрос был улажен, Борис с помощью Казбека оформил заявление. По просьбе Муратова Борис принес фотоальбом, но показывать его содержимое не стал, достав лишь заложенные внутрь фотографии Валерии Лисневской.

— Скажите, Нелли Федоровна, вы ведь пытались узнать что-нибудь о вашей дочери от её друзей и приятелей? Девушка она достаточно взрослая, могла и загулять.

— Это исключено, — Нелли уже не выглядела растерянной, она резко встала и, схватив со стола сигареты, закурила, выпустив облако дыма в потолок, — ее мобильный отключен. Я хотела ее встретить, но… — она замялась, бросив быстрый взгляд на Бориса, — плохо себя чувствовала и не смогла. Потом произошло это нападение на Сергея. Я как-то не сразу сообразила. Вы думаете, существует связь? Мой муж может быть замешан в этом? — Казбек заметил появившийся сумасшедший блеск в ее глазах и перевел взгляд на ее брата.

— Подожди, Нелли, — Борис мягко коснулся ее руки, — сядь. Господину следователю следует говорить только факты. Твои домыслы лишены смысла.

— Продолжайте, Нелли Федоровна, — Муратов делал пометки в своем блокноте, но Лисневская, неожиданно, махнув рукой, замолчала и отошла к окну. Возникла неловкая пауза. Муратов прислушался к тянущей пустоте в желудке.

Нелли отвела от стекла тяжелую штору и прижалась лбом к холодному стеклу. Сердце гулко ухало где-то рядом с горлом, и вся ее душа страдала от жалости и ненависти к себе. Рваный свет от фонарей кусками лежал на асфальте и причудливо сплетался в непонятные образы. Нелли почудилось движение среди деревьев прямо напротив окон. Она перестала вслушиваться в разговор брата с Муратовым, еще ближе прильнула к стеклу. На долю секунды ей показалось, что это порыв ветра, но человек внушительного роста вдруг резко вышел из-за куста и, подняв голову, уставился прямо на Нелли. Женщина обмерла, узнав мужика, и в испуге резко задернула ткань шторы.

— Ну, на сегодня, я думаю, хватит. Завтра я свяжусь с вами. — Казбек встал и направился к выходу.

— Вы на машине? — Алимов взглянул на часы и улыбнулся.

— Нет.

— Мне в центр, могу подбросить до метро.

— Глупо отказываться, спасибо. — Казбек уже застегивал куртку, когда Нелли Федоровна вдруг истерично закричала, вцепившись в плечо Бориса:

— Нет! Я не останусь, ты не можешь бросить меня одну!

— Но, дорогая, успокойся. Мне действительно нужно быть сегодня на важной встрече. Прими снотворное и ложись спать. Я позвоню тебе.

— Нет! — щеки Нелли покрылись красными пятнами, — я боюсь! Меня тоже убьют, я знаю! Не бросай меня, я хочу поехать с тобой! — она умоляюще сложила ладони и, не отрывая глаз от Бориса, стояла так некоторое время, всхлипывая и дрожа всем телом.

Муратов кашлянул, привлекая к себе внимание. Видя, что Борис готов согласиться, он заметил:

— Может вам пригласить кого-нибудь из родственников или друзей? Ожидание самая плохая вещь. Могут позвонить или сама Лера или те, кто ее удерживает. Позовите… — Муратов осекся, наткнувшись на тяжелый взгляд Нелли.

— У меня нет друзей. И родственников, кроме брата, тоже, — хрипло произнесла она и, отпустив плечо Бориса, отвернулась.

— Вот что, — Алимов принял решение, — Нелли, я провожу товарища следователя до метро и вернусь. Пожалуйста, — он сделал ударение, — не принимай без меня никаких лекарств. Никому не открывай. Ляг и отдохни. Ты поняла меня?

На ходу застегивая длинное кашемировое пальто, Борис вышел из квартиры и стал спускаться вниз по широкой лестнице, минуя лифт. Муратов последовал за ним. Напряжение, исходившее от Алимова, ощущалось физически. Казбека не покидало ощущение двойственности происходящего. Когда он глядел на Бориса, на Нелли, слышал их голоса, наблюдал их взаимоотношения, в голове словно раздавался щелчок. Что-то на уровне подсознания диктовало Казбеку нужный вопрос и правильный ответ, но… Муратов досадливо поморщился. Чертова усталость все-таки доконала его, напустила тумана в глаза и мозги, требуя сделать перерыв и дать, наконец, отдых измученному организму. Всю дорогу до метро они ехали молча. Каждый думал о своем. Только притормозив у входа на станцию, Борис Алимов, ослабив узел галстука, повернулся к Казбеку и произнес:

— Я бы хотел, чтобы вы правильно поняли мою сестру. Ее поведение может показаться вам несколько… — он поискал подходящее слово, — неадекватным. Я врач и мог бы объяснить вам…

— Разве это необходимо, Борис Шамильевич? Ситуация понятна.

— Да-да! — глаза Алимова заблестели, — Я рад тому, что вы понимаете, — он протянул на прощание руку. — Звоните мне в клинику, на сотовый. Секретаря я предупрежу, так что в любое время…

Они попрощались, и Муратов спустился в метро. Народу было немного. Казбек сел на скамейку в ожидании поезда и закрыл глаза. «… Алимов… Борис Шамильевич… Алимов…… Шамиль… 1978 год… Дело об ограблении ювелирторга…» Муратов почувствовал порыв теплого воздуха и услышал звук приближающегося состава. Он потер виски и, перехватив папку в другую руку, шагнул в вагон… Это было одно из дел, изучением которых Казбек занимался, работая в прокуратуре. Большая часть похищенного, а именно, ограненные драгоценные камни и слитки золота, была не найдена. Всплывавшие то тут, то там, при разработке других дел камни и золотые изделия сверялись по картотеке ювелирторга, но на поверхность вышли только наименее ценные его экземпляры. Казбек не мог ошибиться, Шамиль Алиев, близкий друг директора злополучного магазина, где и произошло ограбление. Свидетель, который не мог подтвердить алиби. Убитый сторож и отсутствие следов взлома, найденные в квартире директора кое-какие пропавшие побрякушки. Казбек изначально не был согласен с планом розыскных мероприятий, выбранным тогдашним следователем. Он с юношеским пылом был готов разобраться в запутанной ситуации и найти пропавшие сокровища, но дело было закрыто, директор осужден за причастность к ограблению и убийству и сел на долгие годы в зону Ярославской области. Значит, у Шамиля были дети. Стоп! Не пропустить станцию. Казбек прислушался к голосу, объявившему название. Вслед за пожилым мужчиной в поеденной молью шляпе он вышел из вагона и направился к эскалатору. Время поджимало. Казбек хотел успеть заскочить в отделение и вернуться в общежитие, сэкономив деньги и время на метро. Он ощущал внутри себя зародившийся охотничий азарт и был несказанно рад этому. Ему, как молодому сотруднику, спихивали в большей степени малоинтересные, по его мнению, дела, требующие бумажной волокиты и не дающие Казбеку возможности проявить себя как оперативного следователя. Муратов остановился у ларька в переходе и порылся в кармане. Выудив пару сотен, купил литровую упаковку апельсинового сока, батончик салями в целлофане, пакет крекеров и, вздохнув, пачку «Золотой Явы». Зайдя в отдел, Казбек увидел дремавшего Малышева. Услышав шаги, тот встрепенулся и, протерев глаза, кивнул Муратову:

— Хорошо, что пришел. Заяву принес? — он взял бумаги и разложил перед собой, — Я тогда подшиваю, а дело кто вести будет?

— Кто, кто… — Муратов, чтобы скрыть довольное смущение, стал рыться в пакете, — я хотел спросить, ваше благородие…

— Не переживай, — Малышев потянулся, — позвонил я в «скорую», как свободная машина будет, приедут.

— Ты ребят хоть проверяешь? Живы еще?

— А что им будет? В клозет водил, не беспокойся.

— На вот, поесть принес, — Казбек протянул пакет, — мало, конечно, да у меня в кармане мышь повесилась.

— Эх, Бек, удивляюсь я тебе, — Малышев, вздохнув, отпер дверь дежурки и пропустил Казбека, — чудной ты. Одно слово — провинция.

— Зато ты, Витя, хозяин жизни. Все, бежать надо. Боюсь, пешком придется топать.

Малышев почесал живот и зазвенел ключами, отпирая предвариловку:

— Так сейчас Михалыч домой поедет. Он Колюню минут двадцать назад привез и с машиной застрял. Вон и сумка его стоит у меня. Давай проведывай крестников.

Муратов зашел в «обезьянник» и в углу увидел сбившихся в кучу подростков.

Тот, что с виду был постарше, колюче посмотрел на Казбека и сплюнул на пол, — чего надо?

Муратов молча поставил пакет и вышел.

— Нет, ты видел? Волчата, прямо! — Малышев покачал головой, — Жрите, давайте! Мне вас кормить нечем. В больнице глюкозой накормят, а там, глядишь, в заведение вас оформят, коли, дома жить не желаете.

Казбек захватил пропахшую бензином брезентовую сумку Михалыча и вышел на свежий вечерний воздух. Михалыч приветственно помахал Казбеку:

— А я, видишь, опять со своей ласточкой вожусь, — морщинистое лицо старого водилы расплылось в улыбке, — решил, на пенсию вместе уйдем.

— Так ты же, Михалыч, на пенсии уже года четыре?

— Ну, так ить… — Михалыч засмолил «Астру» и бережно протер рукавом край капота, — Чай до конца жизни никто меня держать не будет. А пока, — он подмигнул Казбеку и залез в машину, — садись, домчу с ветерком. Кидай сумку в ноги, у меня там окромя инструментов ничего ценного нет.

Муратов кое-как вместил ноги в узкое пространство под панелью старого уазика и, приоткрыв окно, закрыл глаза. Тот час же нарисовалась картинка: грязные оборванные дети с ранами и ссадинами на лицах. Они были почти ровесниками старших племянников Казбека, и его передернуло, когда он представил их на месте этих несчастных детей. Дети… Сын, дочь… Брат, сестра…

— Михалыч, — Казбек открыл глаза и подтянулся в кресле.

— Чего? — Михалыч внимательно следил за дорогой, одновременно чиркая спичкой и прикуривая папироску.

— Скажи, почему у брата и сестры бывают разные отчества?

— Смеешься или прикидываешься? — Михалыч недовольно посмотрел на Муратова, — Известно, почему. Отцы, значит, разные. Может, добрый человек усыновил, а имя ребятёнку менять не стал. Всяко в жизни бывает.

— Не обижайся, Михалыч, когда ты говоришь, и мне умные мысли в голову приходят.

— Ну, коли так, то давай, задавай свои глупые вопросы. Потешь старика. Ан нет, — Михалыч объехал припаркованный «жигуленок» и затормозил, — прибыли, товарищ генерал, к постоянному месту дислокации.

— Спасибо, Михалыч! — Казбек пожал сильную мозолистую руку и спрыгнул на покрытый тонкой корочкой льда выщербленный асфальт. Было зябко, ноприход весны ощущался даже в холодном воздухе и в замерших хрусталиках воды под ногами. Казбек даже стал напевать себе под нос, предвкушая приближение чего-то важного, что неотвратимо изменит всю его жизнь.

У себя в комнате Казбек достал из папки фотографии Валерии Лисневской, листок бумаги и, пока кипятился чайник, нарисовал приблизительную схему своих последующих действий. Для начала, если конечно за эту ночь ничего не изменится, он посетит учебное заведение, в котором училась Лера. Училась? Что за чушь. Разумеется, учится. Основной версией, как ни крути, остается нападение на Сергея Лисневского и вытекающее из него похищение(?) дочери. Надо обязательно связаться со следователем, ведущим это дело. Может быть, в нем отыщутся следы дочери президента «Гермеса» или, хотя бы, намек на их существование. Странно, что до сих пор не было принято решение объединить эти два дела в одно.

7

Из-под двери потянуло свежим кофе и ароматом сдобной выпечки.

— Вадик, детка, иди кушать!

Вадим стиснул зубы и с головой накрылся клетчатым пледом. Пронзительный голос матери раздражал его сегодня особенно сильно. Еще не слыша ее шагов, он уже точно знал, что сейчас она подойдет к его двери и не отвяжется, пока он не ответит и не вылезет из своего угла. Вадим прекрасно понимал отца, его нежелание проводить дома свободное время, частые отлучки и командировки. Спокойной жизни в их доме не было никогда. Лариса Ивановна Карепина, дама яркая во всех отношениях, являла собой образец настоящей, как она сама считала, женщины. Красивая, активная, принимавшая беззаговорочно все понятия и требования, касавшиеся карьеры мужа; не покладая рук обеспечивавшая уют в их доме, создавала она комфорт для своих мужчин. Только вот Анатолий Анатольевич, понимая, что бог наградил его таким бриллиантом как жена, не мог понять, за что, и смириться с этим тоже не мог. Выходец из деревенской семьи он с трудом выносил суждения и советы супруги, сующей нос во все, включая профессиональную деятельность Карепина. Она знала всех подчиненных мужа, часами висела на телефоне, обзванивая женский персонал РОВД. Сама Лариса Ивановна не работала лет семь с момента назначения Анатолия Анатольевича на место начальника и частенько гордо заявляла при каждом удобном случае, что положила свою карьеру на алтарь служения любимому мужу. Конечно, и работая в библиотеке, Лариса особенно не утруждалась, но теперь, имея целый день свободного времени, она успевала сделать огромное количество дел. Следовало отдать распоряжения домработнице по поводу обеда и ужина, посетить салон красоты на предмет обновления той или иной части своей внешности, а так же в обязательном порядке навестить мужа, не обращая внимания на его занятость и толпу посетителей в приемной. Анатолий Анатольевич стойко выдерживал щебетание порхающей блондинки, на которой был долго и счастливо женат, минут десять рабочего времени. Это было все-таки лучше, чем, отказав ей во внимании, получить дома тайфун средней тяжести. Для коллег и сослуживцев стало естественным, что очень часто Анатолий Анатольевич предпочитал не посылать своих сотрудников на различные проверки и комиссии, а ездил в командировки сам, снискав тем самым славу внимательного и дотошного специалиста. Сам же он, кроме рабочих моментов получал, прежде всего, передышки, во время которых мог себе позволить отдых с друзьями и разные мужские шалости.

Вадиму приходилось сложнее, ему требовалось выкручиваться и врать матери для того, чтобы уйти от назойливого контроля. Интуитивно ему не хотелось расстраивать ее и, проводя свою тайную жизнь вне дома, он постоянно искал предлоги, чтобы уйти из квартиры надолго и без лишних вопросов. Стало сложнее, когда Лариса Ивановна свела близкое знакомство с преподавательницей Вадима, Марьей Гавриловной, и теперь та с удовольствием делилась с моложавой подругой успехами ее сына.

Вадичек, сынуля, — мать открыла дверь и, удивленно вскинув изогнутую бровь, оглядела лежащего Вадима. — Ты что, плохо себя чувствуешь? Ты заболел? — Ее рука отыскала под покрывалом лоб сына и прижалась к нему, — Температуры нет. — Лариса твердо подвела итог и сдернула плед. Вадим обреченно вздохнул и сел на кровати.

— Я устал и хочу спать.

— Вадик, — глаза матери негодующе округлились, — ты прекрасно знаешь, что спать в одежде негигиенично, и тем более спать на закате солнца! — она всплеснула руками. — Ты безответственно относишься к своему здоровью. Вставай и пойдем. Оленька приготовила булочки, твои любимые с курагой. — Лариса Ивановна настойчиво потянула Вадима за рукав, и тому ничего не оставалось делать, как последовать за ней.

Оля, сорокалетняя невзрачная женщина, бывшая сотрудница той же библиотеки, где раньше трудилась и Лариса Карепина, замужем не была и детей не имела. В жизни слыла типичной серой мышкой, незаметной и молчаливой. Пару лет назад Лариса столкнулась с Ольгой в кадровом агентстве, куда заходила навестить приятельницу. Бывшую коллегу сократили, у нее умерла старенькая мать, и Лариса уговорила Ольгу работать у нее. Целыми днями она обреталась в большой квартире Карепиных, занимаясь домашними делами, а уезжала поздно вечером в свою одинокую маленькую норку. Она никого не раздражала, ее даже не всегда замечали, а один раз случайно заперли, уехав на выходные в гости. Вернувшись же, никто не удивился, что Оля тут как тут и готовит обед. Неоспоримыми достоинствами Оли являлись ее несомненный кулинарный талант и застенчивость, граничащая с диагнозом. Лариса частенько пользовалась и тем и другим, чтобы выставить себя в выгодном свете. Так, как правило, все праздничные столы, в течение полутора суток готовившиеся безропотной Ольгой, в присутствии гостей торжественно объявлялись героическим подвигом самой радушной хозяйки. И Оленька, стоя в прихожей и заглядывая в наполненную гостями залу, вместе со всеми радостно хлопала в ладоши, приветствуя счастливую Ларису.

Вадим сел за стол. Лариса Ивановна выпроводила Ольгу за дверь и сама налила сыну кофе в высокий керамический бокал, добавив в него пару ложек сахарного песка и капельку ликера. Вадим скосил глаза в сторону окна и подпер рукой щеку. Лариса пододвинула блюдо с аппетитными свежими булочками и, сев напротив, постучала длинными ногтями по полированной столешнице:

— Вадик, ты все время молчишь. С тобой что-то происходит. Я хочу знать. Я твоя мать! Вадим отпил кофе и дернулся, обжегшись. Исподлобья посмотрел на мать, на ее розовые гладкие щеки, взбитые белокурые локоны и яркий рот. Он почти ненавидел ее сейчас. Как всегда, нашла самый неподходящий момент для нравоучений. Ей не в библиотекари надо было, а в актрисы. Любит себя в любой роли. Вот и сейчас, с чего-то вдруг решила заняться его воспитанием, жаль, отца нет, все одному Вадиму отдуваться.

— У меня все в порядке, — процедил он сквозь зубы, — я просто устал. Скоро сессия. Поздно лег и уснул не сразу…

— Вот-вот, — Лариса Ивановна покачала головой, — ты пришел вчера очень поздно. Когда приедет твой отец, мне придется рассказать ему о твоем поведении. Надо что-то решать!..

Вадим еле сдержал рвущийся наружу крик. Достала! Достала!!

— Прости, мамочка, — его голос слегка осип, — я знаю, что ты волнуешься. Я виноват и не хочу, чтобы переживания портили твою красоту, — комплимент был грубым, Вадим произнес его будничным монотонным голосом, но произвел должный эффект. Лариса Ивановна благодарно улыбнулась, посчитав, что ее миссия выполнена более чем успешно и, щелкнув телевизионным пультом, удобно устроилась в кресле. Вадим выиграл несколько часов личного времени и, поцеловав мать, тут же ушел к себе. Тонко тренькнул телефон. Вадим вздрогнул и затравленно посмотрел на аппарат, не в силах взять трубку. Ответила Лариса, и он приник к щели между дверью и стеной, пытаясь разобрать слова. На лбу моментально выступила испарина, колени предательски задрожали. После первых фраз и легкого смеха матери он немного успокоился. Рука непроизвольно потянулась к лежавшему на книжной полке сотовому телефону. После нескольких гудков раздался голос автоответчика. Вадим нажал кнопку сброса и положил трубку обратно. Его охватило какое-то липкое и гадливое ощущение. Вадим рухнул на кровать, сжался в комок и издал стон, похожий на стон загнанного в клетку животного.

Большие настенные часы в гостиной пробили одиннадцать ударов. Вадим перевернулся на спину, кровать под ним скрипнула, и открыл глаза. В комнате царил полумрак. По потолку как сумасшедшие проносились тени проезжавших машин. Юноша поднялся, стараясь не шуметь, распихал по карманам телефон, портмоне, ключи и сигареты, затем на цыпочках вышел из комнаты. Не зажигая свет, переобулся в прихожей, отпер дверь и вышел на площадку. Щелкнул замок, и Вадим некоторое время стоял, прислушиваясь к звукам, прежде чем спуститься вниз.

Машину он поймал не сразу, а лишь пройдя несколько сот метров по шоссе. После теплой квартиры вечерний воздух казался ледяным, и Вадим пожалел, что не прихватил шарф. Он шел, вжав голову в плечи и стараясь не смотреть в сторону высоток, боясь, что его взгляд неизменно наткнется на окна Лисневских. Наконец ему удалось остановить подержанный "Москвич" с пожилым пенсионером за рулем. Превозмогая брезгливость, Вадим оглядел пропахший бензином салон, но сел и назвал улицу. Прибыв на место, он попросил остановить машину подальше от нужного адреса. Расплатившись, Вадим перешел ярко освещенный проспект и, обогнув полукруглое здание офиса нефтяной компании, оказался напротив большой медной, в витиеватых кольцах и завитках, вывески ночного клуба «Три котла». В полуподвальное помещение вели мраморные ступени, а из недр его доносилась пульсирующая музыка. Вадим толкнул массивную дверь и оказался в украшенном мозаичными панно «предбаннике». Поднявшийся ему навстречу охранник, узнав Вадима, коротко кивнул и сел на свое место, где до этого листал потрепанный «Спид-инфо». Вадим оказался в бликующем, в ярких снопах света, зале и направился к стойке бара. Пару минут он, привыкая к вспышкам светомузыки, щурясь, смотрел в зал. Бармен по-приятельски улыбнулся:

— Привет, как дела? Что будешь пить?

— Нет, я попозже. Руслана бы мне или Альберта повидать, — Вадим закурил, и перед ним тотчас возникла пепельница.

— Не видел. Сегодня первый день после выходных работаю, смену принял полчаса назад, хозяина еще не видел. Нет сегодня никого, — сомелье отошел в сторону и занялся протиркой высоких бокалов.

Вадим хотел задать еще один вопрос, но передумал и, загасив сигарету, пошел в глубь зала, с трудом пробираясь сквозь танцующую толпу.

8

…Руслан покрутил зеркало заднего вида, чтобы поймать в фокус лицо Леры:

— Ну, что ты молчишь? Испугалась?

По обе стороны плавно надвигалась плотная стена леса. Лишь кое-где можно было разглядеть в темноте неясные очертания голых осин и плешивых елей. Автомобиль чуть вильнул и через несколько метров остановился. Водитель и его пассажирка молча сверлили друг друга глазами через салонное зеркало, пока, наконец, Руслан не развернулся к Лере лицом.

— Так что, испугалась? — Он заметил, что девушка зажала кисти рук между коленями, пытаясь согреться и унять дрожь.

В ответ Лера пожала плечами, а проследив за его взглядом, с сожалением высвободила тонкие запястья. Отвернувшись, принялась с отсутствующим видом рассматривать ночной пейзаж. Руслан достал сигареты, щелкнул серебряной зажигалкой и, выпустил струю дыма. Сняв кожаные перчатки, стал перебирать содержимое сумочки Леры. Положив во внутренний карман документы и телефон, он отложил сумку на соседнее сидение.

— Я могу позвонить домой?

— Не думаю.

— Меня будут искать, — Лера пыталась говорить уверенно, — ты просто не понимаешь, что делаешь!

— Ну конечно, — Руслан кивнул и выбросил окурок в окно. Протянув руку, он провел пальцами по бледной щеке девушки. Заметив, как сузились ее зрачки, Руслан попытался притянуть ее голову к себе, жестко прихватив за подбородок. Но Лера резким движением отвела его руку и тут же испуганно отпрянула. Руслана, однако, это только раззадорило:

— Слушай, — он щелкнул пальцами, — так хорошо сидим! Давай еще полчасика посидим, а потом поедем ко мне, — он поймал взгляд девушки и закончил, — правильно, еще посидим. Потом ты поедешь домой, и мы обо всём забудем. Как тебе мой план? — Вырулив к обочине, Руслан поставил машину поближе к лесу. Выйдя из автомобиля, он потянулся, разминая затекшие плечи, и огляделся по сторонам. Распахнув дверь, Руслан сел рядом с Лерой. Закинув левую руку ей на плечо, правой он настойчиво провел по бедру девушки. Лера, нервно сглотнув, замерла. Руслан, продолжая водить ладонью по ее коленям, приблизил лицо к ее виску, почти касаясь черных завитков волос. — Так легко и красиво можно все устроить, правда? Не хочешь? Может, ты его ждешь? На него надеешься? — Руслан усмехнулся, — Думаешь, прибежит тебя спасать? Я огорчу тебя, твой Вадик увяз по горло. И будет молчать. У нас так не принято. В мужские дела женщин не вмешивают. Тем более в такие дела. Что с вас взять? — в его речи все отчетливей стал проявляться акцент. — Но уговор есть уговор. Проиграл — плати. Теперь вот сижу и думаю, что мне с тобой делать?

Лера развернулась, пытаясь прочитать ответ в холодных, стального оттенка, глазах. Несколько мгновений Руслан словно гипнотизировал ее, пытаясь до конца сломить подточенную страхом волю, и вдруг, словно ястреб, накинулся на Леру, давя ее сильным телом и подминая под себя.

— Пусти, не смей! — захрипела Лера, — Так у вас принято, сволочь?! — она попыталась укусить Руслана за запястье, но тот лишь отвернул ее лицо в сторону.

В заднее стекло ударил яркий луч света. Послышался шум мотора. Руслан приподнялся и, зажав девушке рот, выглянул в окно. Что-то насторожило его, хватка ослабла, и Лера, почувствовав слабину, наотмашь ударила парня по лицу кулаком. Руслан мотнул головой, из носа брызнула кровь, и девушка инстинктивно закрылась руками, ожидая ответного удара.

— Шайтан, — глухо выругался Руслан и, стянув с шеи шелковый платок, прижал его к переносице, — вот убить тебя, тварь, и закопать в лесу, — проговорил он, открывая дверь и выбираясь наружу. Лера, поджав ноги, тряслась и неотступно следила за Русланом. Внезапно до их слуха вновь донесся шум двигателя, уже гораздо отчетливей. Реакция Руслана была мгновенной: он схватил упирающуюся Леру за руку и с трудом вытащил ее из «форда», — Давай же, ну, шевелись! — Руслан почти волоком потащил девушку к ближайшим кустам.

— Я буду кричать! — простонала Лера и, словно готовясь исполнить обещанное, закашлялась.

— Дура, не смей, нас сейчас грохнут!

Мощный, похожий на инопланетный корабль, джип остановился посреди дороги, тускло поблескивая бронированными боками. За какую-то долю секунды Руслану и Лере удалось выбраться из освещенного участка и скатиться в лесной овраг. Раздались глухие хлопки: переднее стекло «форда» взорвалось мельчайшими осколками, сигнализация коротко пискнула и замолкла. Двери джипа медленно распахнулись. Руслан засунул руку в карман, пошарил в нем и лишь выругался сквозь зубы.

— Уходим отсюда. Только очень тихо, — он скомкал пропитанный кровью платок и бросил его тут же в овраге, — давай за мной!

Лера, оцепенев, отрицательно закрутила головой. Руслан, притянув её за ворот плаща, прошипел прямо в ухо:

— Убьют меня, убьют и тебя, только сначала отдерут, как мамка не научит.

Лера вспыхнула, оттерла с лица налипшие волосы и на коленях стала отползать вглубь чащи. Руслан, пригнувшись, последовал за ней, ежесекундно оглядываясь и прислушиваясь.

Три человека, вышедшие из джипа, короткими перебежками обогнули «форд» и, обменявшись жестами, держа оружие наизготовку, приблизились к обстрелянной машине.

— Пусто! Еще сидение тёплое, — один из них осмотрел салон: выгреб содержимое бардачка, подбросив на ладони найденный «Иж», — без оружия ушел джигит.

— Ага, и не один, — второй ткнул пальцем в сумочку Леры, — баба, что ли, с ним?

— Похоже. Ну-ка, братва, такая маза на раз дается. Они тут, недалеко, я чувствую, — третий плотоядно улыбнулся, словно удав, почуявший близкую и беззащитную добычу, — достанем его тёпленьким, сучёнка Байрамовского!

…Холодный пот заливал им лица. Несколько раз Лере казалось, что она потеряла Руслана из вида, но тот находил ее и помогал идти дальше. Где-то в начале пути ей пришлось скинуть светлый плащ, чтобы стать менее заметной. Времени для того, чтобы его спрятать, у них не было, и Руслан просто затоптал одежду в корнях ельника.

— Я не могу больше, — Лера повисла на руке Руслана, дрожа всем телом от холода и страха. Глаза ее были полны слез, — Куда мы идем? Кто эти люди?

— Нам надо идти. Шайтан! Они рядом, — он прислушался, задержав дыхание, — пошли!

— Я не хочу умереть в этом проклятом лесу. Ни с тобой, ни из-за тебя. Я не хочу пропасть просто так, ни за что.

— Да, конечно, — Руслан, казалось, совсем не слушал девушку, горящими воспаленными глазами вглядываясь в темноту, — идём.

Какой-то сон, кошмарный сон, и стук собственного сердца, готового выскочить из груди от щелчка треснувшей ветки под ногами. Скользкая, пахнущая прелостью почва. Озноб, пробирающий тело до самого нутра, и липкий страх. Казалось, что земля уходит из-под ног: она, словно заговоренная, вдруг оказывалась ямой со стоячей, черной ледяной водой. Лера только болезненно морщилась, чувствуя, как цепенеют и отказываются повиноваться мышцы на руках и ногах, но не произносила больше ни слова. В те минуты, когда им приходилось отлеживаться среди влажного валежника, ловя каждый звук, когда даже собственное дыхание казалось им врагом, она пыталась понять, как же это все могло с ней произойти. Гнетущее ощущение непреодолимого ужаса внезапно уступало место горячей волне эйфории. Адреналин, попав в кровь, разбудил в ее мозге целый сонм различных образов, похожих на галлюцинации. Стертые сырыми полусапожками ноги нещадно ныли, ссадины на руках горели огнем. Чувствуя приближающуюся смертельную опасность, она даже к Руслану не относилась как источнику всех бед. Его дыхание рядом все-таки лучше, чем вооруженные тени, которые могут оказаться за любым деревом.

Они не поняли, сколько прошло времени и когда все кончилось. Из последних сил, скатившись в придорожный кювет, Руслан и Лера с трудом вползли на размокшую в утреннем тумане дорогу. Перевернувшись на спину, девушка посмотрела в светлеющее небо и вытерла испачканные в глине руки о блузку.

— Черт, как же курить хочется… — Руслан попытался сесть на корточки, но не удержался. Ноги заскользили в грязи, и он съехал обратно в кювет. Губы Леры тронула усмешка, затем из груди вырвался смешок, и через секунду она громко хохотала, размазывая по щекам слезы вперемешку с землей. Руслан, некоторое время смотревший на нее с удивлением, с трудом разлепил потрескавшиеся губы и тоже рассмеялся.

— Эй! — до них донеслись чьи-то крики. Земля задрожала, и Лера в ужасе откатилась поближе к Руслану. По проселочной дороге прямо на них, одна за другой, на приличной скорости неслись две иномарки. Из окна автомобиля высунулся человек и, размахивая руками, что-то кричал. Лера не могла разобрать ни слова, но Руслан, кажется, понял и, подтянувшись, взобрался на тракт, яростно замахав в ответ.

Из иномарок выскочили люди, помогли девушке подняться. Цокая языками, каждый из них оглядел Леру и, прежде чем она села в машину, ей на плечи накинули тяжелую мужскую кожаную куртку, пропахшую табаком и овчиной. Мужчины, включая Руслана, разговаривали на чужом языке, и Лера оставила все попытки, чтобы понять их. Смертельно хотелось спать. В какой-то момент она потеряла Руслана из виду и почувствовала панику. Но, увидев его сидящим в другой машине и разговаривающим по телефону, как ни странно, успокоилась. Как только заработал мотор, девушка, не обращая внимания на подсевших по обе стороны от нее мужчин, сжалась в комок, пытаясь согреться, и, опустив голову, впала в забытьё.

9

Байрамов заметно нервничал: его правый глаз дергался, и мужчина настойчиво потирал его пальцем. Сидевший рядом с ним в темно — синем «БМВ-люкс» охранник, лишь коротко вздыхал, обливаясь потом под длинным пальто, скрывающем бронежилет, и тоскливо взирал на окружившие их плотным кольцом автомобили. Бесконечная пробка на Лубянке не оставляла никаких шансов в ближайшие полчаса. Байрамов пощипал стильную стриженую бородку и, вскинув запястье, взглянул на платиновый «роллекс»:

— Что скажешь, Равиль?

Водитель — подтянутый, спортивного телосложения молодой человек, вполоборота развернулся к боссу:

— Простите, Байрам-ата, но я предупреждал.

— Что же ты посоветуешь? — голос Байрамова, не смотря на раздражение, звучал мягко и негромко.

— Я бы по Маросейке прогулялся.

Байрамов минуту раздумывал, наблюдая в окно за тощим пареньком, мечущимся меж автомобилей с грязной тряпкой в руках, и предлагавшим за небольшую мзду протереть ветровое стекло. Одни водители, матерясь, выскакивали из своих железных коней, отгоняя настырного «работягу», другие предпочитали сунуть десятку, лишь бы уберечь стекла дорогих авто от сомнительных разводов и потеков.

— Миша, дорогой, — обратился Байрамов к своему бодигарду, — смени Равиля. Мы пройдемся.

— Но…

— Это приказ, Миша. Когда выберешься, поезжай в офис и жди там. Все понял?

— Да не могу я! — возмутился Миша, смахнул капельки пота с мощного лба и подавил в себе желание ухватить Байрамова за рукав кожаного плаща.

— Видишь, Равиль, человек честно несет свою службу. Надо порекомендовать вашу охранную фирму, дорогой Миша, одному моему дорогому человеку. Ему постоянно что-то мерещится.

Тем временем Равиль, аккуратно приоткрыв свою дверь до возможно максимального расстояния, протиснулся наружу и, оглядев стоящие почти впритык «Жигули», сплюнул. Байрамов неодобрительно покачал головой и, когда Равиль распахнул дверь «БМВ», брезгливо поморщившись, окунул ноги в изящных ботинках в серую кашицу из дорожной грязи и солевого концентрата. Запахнув на груди мягкую кожу плаща, Байрамов поднял воротник и поежился.

«Эстет, мать твою!»- подумал Миша и, не вступая в дальнейшие споры с хозяином, с великим трудом, из-за своих размеров, пересел за «баранку».

Изрядно попетляв между машин, Байрамов с Равилем оказались, наконец, на тротуаре. Обойдя серое здание Политехнического, они, минуя подземный переход, зашли в кафе «Эстерхази». Выбрав дальний столик и заказав кофе, Байрам Байрамов и Равиль Тангаев сели друг напротив друга. Устроив длинные ноги сбоку от маленького столика, Равиль помешал ложечкой в чашке, одним глотком выпил ароматную жидкость и ладонью вытер рот.

— Сразу в офис? — смуглые щеки парня порозовели, он с удовольствием потянулся, хрустнув костяшками пальцев. Байрамов отвлекся от своих мыслей, внимательно посмотрел на него и вполголоса заговорил по-чеченски:

— Как дела в клубе? Тебя там редко видят. Сегодня ночью я не мог связаться даже с Русланом. Этот мальчишка! — его глаза потемнели, лицо приобрело хищное выражение. Но через секунду скулы расслабились, и Байрамов погладил серебристую бороду, — Тебе что-нибудь известно о том, где он шатается?

— Мне? — Равиль подтянул ноги и откинулся на спинку венского стула, — Что я могу знать о личных, — он сделал паузу, — делах вашего племянника, ата? — Взгляды собеседников колюче пересеклись, — Я делаю свою работу, служу вам. Если прикажете, сделаю все во имя дела, только прикажите. Вы это знаете, Байрам-ата.

— Да, — согласился Байрамов, — тебе я могу доверять. В конце недели придет груз и мне не нужны накладки, — заметив подошедшую официантку в национальном венгерском костюме, он перешел на русский и улыбнулся, — спасибо, дорогая, все замечательно, — Байрамов положил на стол тысячную купюру и, заметив удивленный взгляд девушки, похлопал ее по руке, — пирожные себе купи, кушай. Смотри, худая какая. Пирожные для красивых девочек, а не для старых мужчин. — После того, как девушка отошла, Байрамов обратился к Равилю, — Найди машину, пора в офис.

Равиль коротко кивнул, достал телефон и продиктовал адрес. Минут через сорок Байрам с Тангаевым прибыли на Старую Бассманную. Байрамов стремительно вышел из автомобиля, распахнул дубовые двери, миновал пост охраны и, перешагивая через две ступеньки, легко для своего возраста поднялся на третий этаж недавно отреставрированного бывшего купеческого особняка. Тангаев, лениво перекатывая во рту жевательную резинку, не торопясь, следовал за боссом, отставая от того на целый пролет.

В приемной Байрамова встретила молоденькая секретарша с неприметной внешностью и университетским образованием. Она вскочила и, начав нервно перекладывать бумаги на столе, тоненько поздоровалась.

Байрамов скользнул взглядом по своему отражению в огромном в потолок зеркале и, сухо кивнув, проследовал в свой кабинет, плотно прикрыв обитые кожей двери. Сев в глубокое кресло, он откинул крышку стоявшего у окна бара в виде глобуса и достал бутылку «Куэрво». Плеснув текилы на полпальца в хрустальный стакан, Байрамов снял трубку телефона и, сверившись с часами, позвонил. Когда ему ответили, он поднес напиток к носу и, поморщившись, поставил на стол, — Павел Леонидович, дорогой, здравствуй! Байрамов беспокоит, узнал? Как жена, как дети? Спасибо, дорогой, все хорошо, твоими молитвами. Распорядись узнать, сегодня в 12 на мой счет перевели сумму. Хотел сам к тебе заехать, да в пробке застрял. Смеешься, да? — Байрамов поднес к губам стакан, — Жду, дорогой, — он отпил, снова поморщился, пожалев о том, что не велел принести лимон. Когда банкир ответил, Байрамов медленно сглотнул и отставил стакан в сторону, — я все понял, дорогой. — Он положил трубку и, уставившись в одну точку на узбекском ковре, минуты две переваривал информацию и текилу. Затем встал и, походив по кабинету взад — вперед, набрал еще один номер:

— Девушка, милая, красавица, мне Сергей Александрович нужен. Передай, друг беспокоит. Срочно надо. Что, дорогая? Прости, не расслышал, старый совсем… — Байрамов оперся ладонью о стол и заметно напрягся, — …вот оно что. А я не знал, звоню, давно не виделись. Спасибо, дорогая, ничего не надо передавать. В какой он клинике? Понял… — он достал электронную записную книжку и, сверившись, набрал номер:

— Сережа, дорогой, здравствуй. Узнал меня? Это твой друг Байрам. Извини, решил изменить привычке и сам… — в ответ раздалась гневная тирада, Байрамов чуть отнял от уха трубку и осторожно сел в кресло, стараясь не пропустить ни слова, — Зачем так говоришь? Кто тебя убивал? Я тебя убивал? Ты почему старого друга обижаешь? Лучше скажи, где деньги? — Выслушав ответ Лисневского, Байрамов сжал губы в тонкую нить и, когда в трубке прозвучал отбой, залпом допил оставшееся спиртное. Нажав кнопку связи, хрипло произнес, — Равиля ко мне, быстро!

— Звонили из «Вечерней Москвы»…

— Я сказал, Равиля ко мне, коза драная!

Тангаев без стука вошел в кабинет и, не дожидаясь приглашения, сел напротив, закинув ногу на ногу.

— Каким хреном, шайтан вас всех подери, вы здесь занимаетесь? — лицо Байрамова пошло пятнами. Тангаев перестал жевать и, нахмурив брови, непонимающе уставился на шефа. — Денег на счету нет.

Равиль выжидающе продолжал смотреть на хозяина.

— Этот… — Байрамов ослабил галстук, — Лисневский лежит в больнице с пробитой башкой.

— Не понял…

— Я тоже не понял. Визжал в трубку как подрезанный хряк, что я хотел его убить! Зачем мне его убивать? Он мне деньги должен через свой фонд перевести, у нас деловые отношения. И пока он нужен мне, я не… Да и на кой черт мне его дочь сдалась?

— Я опять не понял, — Равиль в очередной раз поерзал в кресле. — Что, и дочку замочили?

— Да нет, — Байрамов подошел к окну и посмотрел на скучавшего у машины Мишу. — Богатая, оказывается, выдалась на события сегодняшняя ночь, дорогой. Только я узнаю обо всем последним. А должен быть в курсе первым, тебе не кажется? Полиция вовсю шуршит, а мне совсем не хочется давать интервью в прокуратуре. В общем, дочка у него пропала, не вернулась домой. И я не имею к этому ни малейшего отношения.

— Я узнаю подробности по своим каналам, Байрам-ата. Не волнуйтесь.

— Не волнуйтесь?! Да ты должен был сделать это гораздо раньше! Почему ты ничего не знаешь? Где твои хорошо обеспеченные люди в ментовке? Может, тебя уже и в расчет не берут?

Равиль напряженно молчал, желваки на его скулах ходили ходуном, на лбу выступила испарина, но возразить Байрамову ему было нечем.

— Сейчас поедешь к Руслану, — приказал Байрамов. — Скажешь, пусть ждет меня, приеду, как только расчищу дела. Походи, посмотри, все ли у него в порядке.

— Я могу связаться с его начальником охраны, Абу, хоть сейчас.

— Я сказал, съезди и посмотри!

Тангаев встал и направился к выходу, не поднимая на Байрамова пылающих яростью черных миндалевидных глаз и на ходу застегивая легкую кожаную куртку. Байрамов проводил его взглядом и, как только дверь за Равилем захлопнулась, снова сел за телефон. Сумма в пятьсот тысяч долларов, которую «Гермес» должен был перевести на личный счет Байрамова, без распоряжения Лисневского крепко осела в фондах трех заграничных банков. Схема по обналичиванию денег, не привлекавшая внимания налоговых служб, была тщательно отработана и ни разу еще не давала сбоя. Лисневский имел большой процент и минимум проблем. Они были нужны друг другу и были крепко связаны взаимными обязательствами.

Байрамов не стал больше никому звонить. Он поглаживал серебристую бородку и размышлял. Байрамов думал о том, что его уважают и доверяют. Заключая сделку на крупную партию наркотиков, он в уме уже подсчитывал прибыль. Все как обычно: посредники, клубы, дискотеки, школы… Байрамов поморщился: да, и школы тоже. В конце концов, если нация гробит себя уже с пеленок, то это проблемы самой нации. Взрослый человек в состоянии сделать выбор, а неокрепшему юному уму надо помогать. А нынешнее поколение родителей? Их волнует только собственное благополучие, сладкий кусок в старости. Их дети тоже этого хотят, только сейчас их десерт иного рода. «Дьявол — это птицелов, будь же выше силков его». Байрамов прикрыл глаза и, откинувшись на спинку кресла, казалось, задремал. Тяжелые бронзовые часы на столе тактично отмеряли время, не беспокоя своего хозяина. Они знали, что он обязательно что-нибудь придумает, и они всегда будут стоять на кабинетном столе из красного дерева и принадлежать этому, похожему на испанского дона, человеку.

В кабинет заглянула секретарша, но тут же закрыла дверь, на цыпочках удаляясь по ковру к своему месту.

— Привет, это я, — она прикрыла трубку ладошкой и присела на краешек стула, — увидимся сегодня? Да, кое-что. Ты обещал! Нет, я не могу! — девушка нервно оглянулась на дверь кабинета шефа, — Ладно, я попробую. Да, договорились. — Она аккуратно положила трубку на место и, развернувшись к компьютеру, чуть улыбаясь уголками тонких губ, заелозила мышкой по коврику. В кабинете Байрамова еще какое-то время было тихо. Затем раздались твердые шаги и, распахнув дверь, в приемную вышел сам хозяин:

— Все встречи на завтра.

Секретарша кивнула в ответ и покосилась на открывшийся файл.

10

Лера с трудом разлепила глаза и почувствовала себя полностью разбитой: мышцы болели, голова плохо соображала, и в горле першило. Сев в кровати, Лера потрогала лоб и огляделась. Комната, в которую ее поместили накануне, была небольшой, но светлой, с одним окном, выходящим во внутренний дворик. Сбоку от входа, за дверью светлого дерева, находилась ванная. Все это напомнило Лере маленькую гостиницу в Хорватии, куда она с родителями ездила два года назад. По спине пробежал холодок, и сердце испуганно сжалось.

Она помнила, как, почти повиснув на одном из сопровождавших их мужчин, вышла из внедорожника. Как с трудом, ничего не различая вокруг себя, вошла в дом и оказалась в этой комнате. Лицо черноглазой девушки в пёстром платке, склонившееся над ней. Единственное, что руководило поступками Леры в тот момент, так это дикое желание уснуть, и ей было наплевать на собственную безопасность. Даже если бы ее пытали или били, организм бы, наверное, не стал сопротивляться и смирился со своей участью. Чувство какой-то апатии сковало Леру и нагнало в ее глаза море слез. Она судорожно всхлипнула и, спустив с кровати ноги, встала. В ванной взглянула на себя в зеркало и ужаснулась: темные разводы на щеках, спутанные, в налипшей грязи волосы, обветренные губы. Лера с отвращением стащила грязную одежду. Дрожа от холода, она залезла в голубую ванну и включила воду. На стеклянной полочке нашла флакон с гелем, из которого выдавила на ладонь чуть меньше половины и с остервенением стала втирать маслянистую, с запахом жасмина и розы, жидкость в волосы и тело, пока в слив не потекли серые струйки горячей воды вперемешку со слезами.

Фарида, толкнув дверь, просунула поднос, а затем вошла сама. Шумела вода, и девушка, поставив завтрак, чуть приоткрыла дверь в ванную, прильнув к щели одним глазом. Ноздри ее затрепетали, кулачки сжались, а на смуглых гладких щеках выступил яркий румянец. Лера потянулась к рычагу крана и выключила воду. Фарида отпрянула и, бросив вокруг быстрый взгляд, поспешно удалилась.

На латунных крючках висели белоснежные полотенца и пара длинных махровых халатов. Лера подсушила волосы и с закуталась в пушистую мягкую ткань. В комнате рядом с кроватью стоял поднос: графин с соком, плетенка с булочками и ваза с фруктами. Лера не удивилась и лишь на всякий случай подергала входную дверь. Как она и ожидала, та оказалась заперта. Девушка взяла большую желтую грушу, подошла к окну.

Она сразу увидела Руслана: он стоял на краю открытого бассейна, держа в руке короткий шест. Одет он был только в легкие спортивные брюки. Загорелый торс отливал медью и бугрился хорошо развитыми мышцами. Лера откусила кусок от спелого фрукта и слизнула капнувший сок с запястья. Руслан позвал кого-то, и к противоположной стороне бассейна подошел другой мужчина. Он держал в руках такой же шест, вышагивал плавно, чуть покачиваясь, словно танцуя. Мужчины двигались друг против друга по часовой стрелке, будто скользя по каменным плитам. Палки мелькали в их руках, вычерчивая в воздухе фантастические фигуры. До Леры доносилось глухое эхо ударов. Непонятно было, кто из дерущихся сильнее: один был старше и опытнее, но ниже ростом и выносливее. Руслан отличался бьющей через край энергией и непредсказуемостью ходов. Лера приникла к стеклу, наблюдая за происходящим. Наконец, после стремительного выпада соперника, Руслан, получив сильный удар в солнечное сплетение, упал, едва успев подстраховать свое падение согнутой рукой.

Абу, начальник охраны, победно улыбаясь и жестикулируя, подошел к Руслану и помог подняться. Пока молодой противник приходил в себя, Абу сделал несколько движений, указывая на ошибку а, получив согласный кивок, похлопал Руслана по плечу и гордо удалился. Руслан же подошел к бассейну, скинул одежду и, оставшись в темных плавках, чуть подпрыгнул и нырнул, подняв в воздух искрящиеся брызги. Лера зябко поежилась и плотнее укуталась в халат. Несколько раз проплыв бассейн взад-вперед, он поднялся на каменные плиты. От дома к нему спешила стройная темноволосая девушка в длинном платье. На вытянутых руках она несла огромную махровую простыню и шлепанцы. Лера покачала головой и отложила недоеденную грушу в сторону. Руслан обтер спину и плечи, но девушка не спешила уходить. Когда молодой человек отдал ей полотенце, она, легко перебирая ногами, подбежала к стоящему недалеко плетеному стулу и, сдернув с его спинки шелковый халат, подала его Руслану. Дождавшись, когда тот наденет его, стала поправлять ворот. Бероев что-то резко сказал девушке, та ответила, сделав многозначительный жест в направлении Леры. Руслан отрицательно покачал головой и вновь повысил голос. Девушка, отпрянув, словно от пощечины, развернулась и кинулась обратно в дом. Руслан посмотрел ей вслед, и перевел взгляд на окно Леры. Девушка вздрогнула, увидев его глаза, не в силах побороть замешательство, отступила вглубь комнаты. Колени задрожали, в горле внезапно появилось такое жжение, что перехватило дыхание. Налив сок в хрустальный стакан, она отпила маленький глоточек и поморщилась. В груди опять защемило. Лера была домашним ребенком и по привычке воспринимала свои болезни как крах вселенной. Сейчас это еще более расстраивало девушку: из-за слабости и потрясения она не могла адекватно анализировать случившееся. Хоть ее и тянуло все время в сон, возбужденный организм не давал ей расслабиться. До обеда девушка коротала время разглядыванием всего, что можно было разглядеть в единственное окно. Подоконник оказался достаточно широким и Лера, недолго думая, с ногами взобралась на него, натянув на колени подол халата. Прижавшись горячим лбом к холодному стеклу, она рассматривала бликующую огромными окнами оранжерею, которая находилась, как раз, напротив. Арка, увитая сухими лозами дикого винограда, открывала взору лишь искусно выложенную декоративным камнем площадку, на которую по теплу выставляли огромные тропические растения в кадках. Лера задумчиво водила пальцем по стеклу и вдруг заметила внутри зимнего сада Руслана и незнакомого парня. Они шли не спеша, мирно беседуя. Дойдя до середины оранжереи, незнакомец присел, склонившись над своей обувью и, когда Руслан оказался впереди, медленно повернул голову и посмотрел прямо на Леру. Через секунду парень, как ни в чем не бывало, поднялся и догнал Руслана. Неприятное и саднящее чувство вновь охватило девушку, заставив ее слезть с подоконника и следить за Русланом и его спутником из-за занавески.

День неуклонно клонился к вечеру. Лера тоскливо смотрела в потолок, лежа на разобранной кровати. Поначалу у нее возникло желание разбить окно или попробовать выломать дверь, но здравый смысл подсказывал ей, что это всего лишь глупая детская выходка. Обед принесла все та же девушка в длинном платье, которую Лера видела у бассейна. Фарида поставила на стол блюдо со свежими овощами и тонко нарезанным куском мяса. От него шел такой аромат, что Лера сглотнула и, кашлянув, попробовала заговорить с девушкой. Но та, бросив на пленницу испепеляющий взгляд, произнесла что-то, по-видимому, достаточно обидное на родном языке, и, забрав поднос, вышла вон. В двери звякнул ключ, и в комнате опять воцарилась тишина. Аппетит пропал. Лера закусила губу и отползла в изголовье кровати, укрывшись по шею покрывалом и закрыв глаза.

Абу видел, как Фарида с подносом завернула за угол и, словно тень, скользнул к дверям, за которыми находилась Лера. Он провел ладонью по отполированному дереву и дотронулся до металлической ручки. Когда девушка оказалась в машине рядом с ним, склонив во сне головку на его плечо, Абу решил, что она обязательно будет принадлежать ему. Пусть Руслан потешится вволю, дело молодое, а Абу не щепетилен и не брезглив. Ему просто очень хотелось иметь именно ее, с красивыми ухоженными ручками, душистыми пышными волосами и нежным личиком ангела. Абу облизал пересохшие губы и вновь провел ладонью по двери. Ангелов у него еще не было. Она видела, как он поставил зарвавшегося мальчишку на место. Он знал, что видела и поняла, кто из них настоящий мужчина. Ничего, скоро она достанется ему, Абу терпелив и умеет ждать. В кармане спортивного костюма завибрировал телефон. Взглянув на номер, Абу заторопился вниз.

Руслан встретил Байрамова подобающим образом: вышел навстречу и, приложив ладонь к груди, склонил голову. Байрамов по-отечески обнял его и последовал вслед за племянником в дом. Зашли в, устланный коврами, зал и расселись в удобные мягкие кресла. Байрамов не проронил ни слова, пока Руслан, вздохнув, не нарушил тишину сам:

— Простите, дядя, я заставил вас волноваться.

Байрамов напустил на себя суровый вид, но не ответил, выжидая.

— Мою машину обстреляли ночью по дороге домой. Пришлось прорываться через лес, пока меня не нашли мои ребята. За мной гнались.

— Ты что, партизан? — Байрамов всем телом подался к Руслану, — почему ты был один?

Руслан замялся и, чтобы скрыть замешательство, стал разливать крепкий чай в фарфоровые пиалы, — Все не совсем так, ата. Я весь вечер провел с ребятами в клубе, а затем решил немного проветриться. Как-то само собой получилось, — он виновато по-мальчишечьи улыбнулся и вдохнул дымящийся аромат, исходящий от чашки, — угощайтесь, дядя.

Байрамов устроился удобнее и взял в руки пиалу. Он прекрасно понимал, что Руслан врёт. Но это был уже не семилетний мальчик, которого можно было отстегать плетью на заднем дворе. Внутри Байрамова вновь поселились раздирающие душу сомнения. Не имея семьи и детей, он пестовал мальчишку с младых ногтей, пытаясь приобщить к собственным принципам и суждениям. Он настоял на том, чтобы Руслан получил образование в России и за границей, вырвав племянника из цепких объятий родной сестры. После безвременной и бесславной кончины отца Руслана от руки собутыльника, Байрамов купил сестре новый дом, обеспечил всем необходимым, заверив в дальнейшей помощи, но забрал племянника, оставив его мать и младшую сестру на попечение многочисленных родственников. Слушая, что говорит ему Руслан, Байрамов начинал понимать, что может чувствовать родной отец, оказавшись в такой ситуации. Страх и боль за любимое чадо смешивались с бешенством и желанием растерзать собственноручно это же чадо за дерзость и неповиновение. Байрамов сверлил глазами племянника и, наконец, отставив чашку, хрипло спросил, — что за женщина у тебя здесь?

Руслан удивленно вскинул брови, откинулся на подушки и, сощурив серые глаза, процедил, — кто именно тебя интересует? Моя прислуга? К чему вообще эти вопросы?

— Не прикидывайся, ты знаешь!

— Ах, да, Равиль! Но кого он мог здесь увидеть? — усмехнулся Руслан, — вы его вынюхивать ко мне прислали? А я еще удивился, что это верный оруженосец вперед вас здесь оказался.

— Мальчишка! — Байрамов сжал кулаки, но постарался сдержать себя в руках, — так ты ничего не хочешь мне сказать?

— Все, что касается моих обязанностей, я выполнил, — твердо произнес Руслан, — груз прибудет в оговоренный срок. Схема отлажена, не волнуйтесь, дядя.

Байрамов теребил бородку, что-то прикидывая в уме. Затем постучал костяшками пальцев по инкрустированному резьбой столику, — у моего приятеля и делового партнера, — медленно начал он, — человека скверного, но, — Байрамов поднялся и, обойдя сидящего Руслана, встал за его спиной, — но нужного, пропала дочь.Его фамилия — Лисневский.

Ни один мускул не дрогнул на лице Бероева.

— Он считает, что это я, его друг, организовал нападение на него и похитил его ребенка, — Байрамов негодующе взмахнул рукой, — Тебе это интересно?

— Все, что касается вас, дорогой дядя, касается и меня.

— Ты мой любимый племянник, сын почитаемого но, увы, ушедшего от нас брата, — Байрамов выдержал скорбную паузу и продолжил, — мой преемник, и должен быть в курсе. Лисневский мой финансовый гарант. Понимаешь, о чем я толкую? Теперь он отказывается платить.

Руслан коротко кивнул и проглотил сухой ком в горле.

— Я пытаюсь решить эту проблему. Но рискую головой. — Байрамов покрутил вокруг запястья браслет часов, — Лисневский действительно в больнице, его дочь в розыске. Равиль же, совершенно случайно, — Байрамов положил ладонь на напряженное плечо племянника, — увидел в твоем доме девушку, которую раньше не встречал здесь. И только поэтому я спрашиваю тебя — кто она?

Руслан с полуулыбкой на лице отрицательно покачал головой.

— Я так и думал, — Байрамов вернулся на свое место и, сев, с удовольствием пригубил почти остывший чай. Ему было знакомо это упрямое выражение его глаз. Мальчишка еще не дорос до того, чтобы обмануть Байрама Байрамова. Он и сейчас, как в юности, избирательно относился к женщинам. Будучи вором законе, жениться не мог, да и не хотел. Любил провести время с красивой умной девушкой, не обременяя себя. Руслан стал очень похож на него, не терпит отказа и запрета.

— Лисневский — жадный и трусливый осел. Я допускаю, что он решил обмануть меня и вести собственную игру, — Байрамов погладил дернувшееся веко, — вот, что я решил. Я проплачу сделку. А деньги верну с него вдвойне.

Руслан задумался, мысленно возвращаясь к событиям прошедшей ночи. Он сопротивлялся и, все равно, ждал того момента, когда дядя вновь заговорит о Лере. Но Байрамов не торопился: он ел коричневый шербет, щурился от удовольствия и время от времени смахивал крошки, застрявшие в серебристой бороде.

— Равиль будет в курсе расследования, но нам следует быть на шаг, а лучше на два, впереди следствия. Выясним, где девчонка, если понадобится, перекупим. Глупый баран отдаст всё за своего ягненка. Пойдем, проводишь меня до машины, — ласково улыбнулся Байрамов, — я помирю вас с Равилем. Глупые мальчишки. А девок сюда не води пока. И от этой симпатии избавься. Нам сейчас дела решать надо.

…Фарида змеей выскользнула из-за портьеры и перевела дух. От напряжения и страха пушок над ее верхней губой покрылся испариной. Она поправила выбившуюся из-под шелкового платка черную прядь. Услышав за дверью шаги, как ни в чём ни бывало, принялась убирать со стола. Вошли Руслан и Абу Галиев. Дождались, когда натянутая, словно тетива, Фарида, выйдет из зала. Абу проводил ее тоненькую фигурку игривым взглядом. Руслан же, казалось, совсем не заметил её присутствия. Он был задумчив и всё не начинал разговор. Галиев достал самокрутку, помял ее, понюхал. Не встретив неодобрения, с удовольствием закурил. Сладковатый запах плана окутал фигуры сидящих за столом. Руслан очнулся и спросил, — Что тебе удалось узнать?

— Ну, — Галиев затянулся, — Кто-то был в курсе твоей поездки. Нас ты не предупреждал. Мы даже не поняли, когда ты из клуба исчез. А потом смотрим — старого "форда" Вагита Бажаева нет, ну и подумали, что ты, — он осклабился, — после проигрыша проветриться уехал. — Абу улыбался щербатым ртом, и Руслан поймал себя на мысли, что с удовольствием бы заехал кулаком в изрытое оспинами лоснящееся лицо своего соплеменника. Ни продолжительное проживание в столице, ни комфортные условия цивилизованного существования, не истребили в этом «сыне гор» тягу к «дури» и низкосортным борделям. Бероев вздохнул. И он сам, и его дядя, включая окружение, в преимуществе своем были из одного тейпа, находясь в той или иной степени родства. Вот и Абу Галиев по желанию Байрамова достиг положения, став начальником охраны Руслана Бероева. Руслан отдавал должное природному инстинкту хищника и закалке настоящего война, звериному чутью Галиева и его владению практически всеми видами холодного и огнестрельного оружия, стараясь подавить брезгливость и неприязнь к этому малопривлекательному человеку. Во всяком случае, Бероеву удавалось вымещать собственную агрессию по отношению к нему в ежедневных спаррингах, проводимых на свежем воздухе или спортивном зале.

— У меня есть определенные соображения. Они ехали наобум, толком не подготовились, иначе ждали бы тебя. Может, засекли, когда ты девочку снял? — подмигнул Галиев и поскреб щетинистую щеку, — хорошая девочка. Засекли и вели до тихого места.

— Нет, за мной не было слежки, — не очень уверенно произнес Руслан, — я бы заметил.

— Значит, ты не заметил.

Руслан усмехнулся и покачал головой. «Неужели Вадим?!»

— Ты кого-то подозреваешь?

— Не думаю. Тот человек слишком труслив.

— А ты слишком глуп. Тебе повезло, что ты выбрался, хотя, как настоящий мужчина, должен был принять бой. Впрочем, — глаза Галиева стали совсем мутными, — с тобой была дама. Может, пора с ней расплатиться и употребить в том виде…

— Закрой рот, — не выдержал Руслан, сжав кулаки. — Это не твое дело.

— Ошибаешься, дорогой, и это тоже мое дело. Пока мои ребята выясняют, кто хотел тебя подстрелить как кабанчика в лесу, я не сижу, сложив руки. Твоя безопасность — это и моя безопасность, жизнь твоих людей зависит от того, смогу ли я вовремя распознать врага и уничтожить его. Каждый занимается своим делом, дорогой, и у меня этих дел очень много.

— Я понимаю, — Руслана все ещё душила злость. Ему не нравилось, что его постоянно осаживают из-за возраста и указывают место. Он был будущим хозяином многочисленного клана, наследником Байрама, всех его дел, и считал себя вправе совершать поступки, не советуясь даже с начальником собственной охраны. — У меня есть кое-какие подозрения, я разберусь с ними.

— Давай, говори, — Галиев примиряющее поднял ладони, — назови мне имя, адрес, я все решу. — Абу не верил, что подозрения Руслана окажутся правдой. Он был в курсе сложных отношений Байрама с некоторыми лидерами преступных группировок. Взять, хотя бы, Семена! Как бы Байрамов не старался изобразить из себя европейского бизнесмена и особу аристократических кровей, суть оставалась одна: наркотики, подпольные игры, клубы с сомнительной репутацией. Но Галиев по- настоящему уважал Байрамова не за то, как тот умеет вести дела, артистически прикрывая темную сторону благотворительностью и участием в социальных программах. Он безраздельно доверял человеку, помогавшему их народу обрести свободу, тратя на нужды воинов джехата огромные, в представлении Абу, средства. Руслан же не забивал голову патриотическими лозунгами, предпочитая заниматься бизнесом, курируя рынки, торговые центры и сеть игровых заведений, без энтузиазма берясь за поручения, которые ему давал дядя. Приходилось общаться с мрачными людьми с заросшими бородами смуглыми обветренными лицами. Получив экономическое образование, поездив по миру и приобщившись к культурным ценностям, Руслан Бероев, если и думал о родном селе под Аргуном, то вспоминал его с сочувствием и жалостью к односельчанам. Дядя подарил ему силу и власть, столица — возможности и удовлетворение собственных амбиций. Руслан был благодарен и человеку и городу, не допуская даже мысли о возможном предательстве со стороны одного из них.

— Иса Зеноев приехал два дня назад. Если захочешь, он походит за твоим человечком. Парень молодой, быстрый, примелькаться еще не успел. Регистрацию сделали на полгода, оформили грузчиком на рынок. Понадобится, и работу сделает. Подстрахуем, если что.

Руслан напрягся. Ему не нравились разговоры о смерти, и тем более о смерти как о рядовом, ничего не значащем, но необходимом действии в отношении другого человека. Иса был на год младше Руслана, учился в той же школе и, закончив девять классов, стал единственным кормильцем в семье, потерявшей отца, дядю и брата в чеченском военном конфликте. Значит, дядя облагодетельствовал и Зеноева. Конечно, Иса едет в Москву, а семья получает существенную финансовую помощь. И ведь Иса прекрасно понимает, куда и зачем он попал, в этом Руслан не сомневался. Как не сомневался он и в том, что Иса без сомнений выполнит любой приказ, отданный Русланом, Галиевым и, тем более, Байрамом.

— Так что, ты согласен? — Абу блаженно потянулся и, встретив утвердительный кивок, заметил, — ребята решили отметить твое спасение и помянуть «форд» Вагита. Барашка готовят. Хороший барашек, свежий, кудрявый! — Абу подмигнул двусмысленно и, почесав под мышкой, встал.

Руслан подождал, пока за Абу закроется дверь. Дядя, как всегда, оказался прав. Признавать это было тяжело. Руслан не мог подставить семью и дело ради прихоти. Бероев вздохнул: жаль, очень жаль. И ведь не насторожило же его ничего, подумаешь, девчонку прокатил! Даже не тронул. И тут же осек себя: просто не успел. Нет, кто-то наверху все-таки уберег его, это надо признать. То, что Лера окажется дочерью делового партнера Байрама, Руслан, разумеется, представить не мог, но уж поинтересоваться окружением новой пассии должен был. Это непростительная ошибка, Руслан ее признал и был готов исправить. Он подумал о Вадиме и усмехнулся. Нет, этот золотой мальчик вряд ли был замешан в нападении на Бероева, но вот в отношении Леры он стал опасен. Рано или поздно Вадим расколется, в этом Руслан не сомневался. Вопрос в том, кто его расколет и как он себя при этом поведет. Отец его не бог весть, какая шишка, но, как ни крути, а мент. Сына будет стараться отмазать при любом раскладе. Но ведь и свидетелей не было. Кроме самой очаровательной мадемуазель Лисневской, разумеется. Руслан улыбнулся и покачал головой, вспомнив ночную эпопею в лесу. Что ж, отправить в Аргун он ее всегда успеет. Паспорт и студенческий билет он еще в машине переложил к себе во внутренний карман, пожертвовав при этом пистолетом. Теперь кто-то из нападавших балуется его игрушкой. Руслан и взял то его в последнюю минуту, чтобы, в случае чего, попугать Вадима. Глупо. Бероев подошел к окну и распахнул его. Густой аромат жареного мяса проник в каждый уголок зала. Гортанный говор и веселый смех перебивал звонкий лай собак. Четыре лоснящихся ротвейлера, спущенные с поводков, но остававшиеся в вольере, радостно вились перед Абу, выпрашивая у него куски сырой плоти. Абу же, скалясь и рыча, дразнил их, через раз забрасывая красные куски за прутья загона. "Идиот", — подумал Руслан, прикинув, сколько дряни начальник его охраны принимает для того, чтобы потерять последние капли страха, как, в прочем, и разума. Да, самое время немного расслабиться, выпить вина, пообщаться. Опять же земляка хотелось увидеть. Из окна третьего этажа сквозь густой лапник ели было сложно вычислить Ису, но методом исключения Руслан все-таки определил Зеноева. На фоне крепких развязных парней Иса, обладая невысоким ростом и худощавым телосложением, совсем потерялся. В школе его обзывали хлюпиком не за субтильность, а скорее за то, что у него часто шла носом кровь. В игры принимали неохотно, побаиваясь нечаянных последствий, но Иса был настойчив и, размазывая по лицу кровь, частенько отсиживался после драки возле ручья в то время, когда другие мальчишки уже уплетали свой ужин. Друзьями они никогда не были, и Руслан вдруг отчетливо осознал, что теперь не станут уже точно. Иса восторженно следил за выкрутасами Галиева, а когда тот, наконец, закончил, постарался сесть за стол поближе к нему. Абу покрутил головой и, достав из кармана, трубку, набрал номер. Заметив, что Руслан смотрит на них, приветственно махнул рукой. Бероеву пришлось ответить и заверить Галиева в том, что он скоро подойдет. Со своими подчиненными следовало держать дистанцию, лишь изредка сокращая ее, учил Байрам племянника. Дай человеку почувствовать себя нужным, вырази свою заинтересованность в нем. Прежде чем Иса уедет выполнять поручение, Руслан изобразит свою радость от встречи и даст понять, что очень доволен сделанным выбором. Дядя всегда прав. Руслан сделает все как надо, но сегодня же он должен будет решить свою проблему сам.

11

…Вадим выкурил две сигареты подряд, роняя пепел на зеркальную поверхность барной стойки и, судорожно помяв через ткань куртки бумажник, огляделся. Играли в «Трех котлах» в подвальном, специально устроенном для этого помещении. Небольшая дверь рядом с кухней и зевающий охранник при входе, выглядели настолько неприметно, что непосвященный человек и не заметил бы ничего необычного, случайно заглянув в коридор. Другой вопрос, что случайно он сюда и попасть бы не смог: для начала надо было выйти из зала и, свернув в подсобное помещение, миновать еще двух секьюрити. Каждый раз, проходя этот «фейс-контроль», Вадим сильно нервничал. Он и объяснить не мог, просто от одного вида этих квадратных рож, возникало ощущение, что стоит ему повернуться к ним спиной, парочка пудовых кулаков размозжат его голову.

Вадим спустился по узкой, застеленной ковровой дорожкой, лестнице вниз. Громкая музыка осталась позади. Вадим остановился у входа в игровой зал с качественной звукоизоляцией и приглушенным светом и перевел дух. Несколько мужчин разного возраста сидели за круглыми столами, покрытыми зеленым сукном. Две официантки тихо беседовали в увитой искусственным плющом нише в глубине зала. Заметив Вадима, одна из них сделала знак рукой и, бесшумно скользнув вдоль стены, подошла к юноше. Ладонь ее нежно обхватила его запястье:

— Привет. Я думала, что ты уже не придешь. Где ты был вчера?

— Некогда, — невпопад ответил Вадим, ища кого-то глазами.

— У нас тут черт знает, что творится. Сан Саныч еще днем уехал, весь дерганый, злой. Наверное, к хозяину уехал, а нам теперь без управляющего денег не получить. Чего ты молчишь, Вадим? — девушка сжала пальцы на его руке.

— Отстань, Вера, — Вадим вытер со лба испарину, — Руслан был сегодня?

— Ты что, ничего не знаешь? — Вера округлила голубые глаза и приблизила свое лицо к уху парня, — его обстреляли ночью…

По щеке Вадима медленно разлилось бледное пятно:

— Когда? — голос его охрип, — Где?

— Откуда я знаю! — Вера передернула плечами, — Сан Саныч с утра не в себе ходил. Людка за карвалолом два раза бегала. Вчера Руслан со своими джигитами приехал. Недолго побыл, не пил совсем, на часы посматривал и крутил их все время. Потом ушел. Наверное, никого не предупредил. Я потому так подумала, что его отсутствие только через полчаса али баши заметили, — девушка хихикнула, — короче, как в сказке: ушел царевич Руслан один и без охраны. — Вера поймала взгляд курящего мужчины за столиком, дежурно улыбнулась и поспешила к нему, на ходу поправляя выбившийся рыжий локон. В меню кроме хорошего коньяка и виски можно было заказать и услуги интимного плана. Вера была симпатичной веселой девушкой, которая любила деньги и мужчин, а уж тем более умела совмещать приятное с полезным. В одно из первых посещений Вадим попал под умелое обаяние Верочки и получил — таки удовольствие, опустошив при этом бумажник на всю выигранную до этого сумму.

«Руслана обстреляли. Кто же это сделал?». Желание играть пропало. Вадим развернулся и медленно побрел из зала, у порога столкнувшись с входившим черноволосым мужчиной. В голове у Вадима гулко пульсировала одна мысль: «Это сделал я». Поднявшись в танцзал, парень направился к стойке бара и заказал водки. Глядя в пузатую рюмку, он вдруг отчетливо осознал, что тогда, в тот злополучный вечер, когда он проиграл Бероеву, когда в его затуманенном игрой и вином мозгу возникла бредовая, но казавшаяся такой спасительной, идея поставить на кон живого человека, и когда Руслан, выслушав его, согласился, что-то в тот вечер произошло еще… Проиграв, Вадим выполнил все условия. А сейчас ему было тошно и гадко. Когда они договорились о месте и времени, Руслан уехал, а Вадим вдруг испугался. Он вообще плохо представлял свои дальнейшие действия и уж тем более их последствия. Так же, как сейчас, он заказал водку, потом еще и еще… Мать уезжала в Волгоград к родственникам, отец был в командировке, у Вадима просто снесло крышу от свалившейся на него свободы. Так и пил весь вечер с друзьями, знакомыми, случайными людьми, пил, курил, разговаривал… О чем? О чем?! Вадим со стоном обхватил голову. Господи, кому же он рассказал о случившемся? Кто, кроме него и Руслана Бероева, узнал об их договоре? Внезапно Вадима охватил жар, все тело покрылось противным липким потом. Где же теперь Лера? Его Лера? Вадим опрокинул в себя рюмку ставшей теплой в его ладонях водки и поморщился. Грохот танцевальной музыки оглушал настолько, что не позволял сосредоточиться. Надо было уходить. Вадим обвел тусклым взглядом танцующих и сидящих за столиками возбужденных молодых людей. К горлу подступила тошнота. Еле успев выбежать из зала, Вадим ввалился в туалет, где его вырвало. Из глаз потекли слезы. Вадим набрал в ладони холодной воды и обрушил себе в лицо. Услышав шаги, Вадим поднял глаза и увидел в зеркале черноволосого незнакомца из игрального зала. Тот сочувственно посмотрел на Вадима, сполоснул руки и аккуратно вытер их носовым платком. Вадим сплюнул в раковину и, смахнув с волос капельки воды, все еще ощущая внутри какую-то гадливость, нетвердой походкой двинулся к выходу.

Отделившись от стены клуба, спешно прикуривая сигарету, словно тень, засеменил худощавый паренёк. Молодёжи в этот час было довольно много, и паренёк остался незамеченным, смешавшись с толпой.

Черноволосый моложавый мужчина вытащил из кармана серебристый телефон и, набрав нужный номер, негромко произнес:

— Это Малик. Я его видел. Я побуду здесь, может, что-нибудь узнаю. Перезвоню позже. — Малик Исрапилов отключил связь и, пригладив на висках рано поседевшие волосы, не спеша, направился в сторону игрового зала. Сев за свободный столик, Малик огляделся. Ему доводилось бывать здесь и раньше, правда, давно, когда Байрам решил выкупить здание бывшего книгохранилища, и Малику было поручено "уговорить" чиновников и устранить конкурентов. Время было тяжелое, непонятное. Перестройка, словно газонокосилка, прошлась по стране: кого-то срезала под корень, а кого-то оставила цвести до следующего покоса. Исрапилов, в отличие от Байрама, уехавшего в Россию еще в советское время, и поныне жил в Сухуми, имел доход от курортного бизнеса и горя не знал. Байрам ездил к нему чаще всего на отдых да по-кумовски, навещая двух близнецов Малика, ставших ему крестниками. Впервые встретились Исрапилов и Байрамов на зоне под Воркутой. Байрам, уже коронованный, сидел для пользы дела, сменив Гогу Тбилисского, и даже не помышлял о том, как может измениться его воровская жизнь. Малик работал учителем физкультуры и вел секцию восточных единоборств для школьников старших классов. Имел жену, новорожденных сыновей. Все рухнуло в тот день, когда его ученики, возвращаясь со дня рождения, что-то не поделили с народным патрулем и, применив, естественно, все полученные навыки, с пьяных глаз изувечили двух мужчин, доведя находившихся там женщин до нервного срыва. Исрапилов вину взял на себя, хотя его мнения уже никто и не спрашивал, но сам он понимал, что косвенно виноват. Он верил в этих мальчишек, учил их принимать правильные мужские решения, но, видимо, не узнал их достаточно хорошо за год, ослабил свое внимание, переключившись на собственных детей. Справедлив ли был приговор, Малик не думал. Он, как и все, писал кассационные жалобы, а его молодая жена рвала жилы, пытаясь прокормить двух детей, старую мать Малика и себя. Байрамов за некоторое время пригляделся к Исрапилову, оценил цельность натуры несвойственную молодым годам и физическую силу. Малик был замкнут, общался лишь по необходимости, соблюдая при этом, строгую иерархию, оставаясь «нормальным пацаном». Байрамов изучил его дело, воспользовавшись зоновской «почтой». Пока он не мог понять, зачем ему нужен этот человек, обремененный семьей и проблемами, но чутье никогда не подводило Байрама. До конца срока Малика, Тамаре Исрапиловой ежемесячно приходили денежные переводы, небольшие по меркам Байрама, но казавшиеся женщине манной небесной. Малик и Байрам освободились одновременно. Байрамова встретили на черной «Волге», а Исрапилов добирался до родного дома почти месяц.

… Ветер перемен еще не разгулялся над великой страной, но первые свежие струи его уже пьянили головы. Байрамов перебрался в Подмосковье, деньги позволяли ему и столицу, но режим еще никто не отменял, а Байрам, ведя большие дела, светиться и вступать в интимные отношения с государством не хотел. Отдыхая в Сочи, он получил приглашение на юбилей Гоги и вылетел в Сухуми первым же рейсом. Высокий сутулый Гога в белом костюме лично встретил друга у трапа самолета. Байрам уже знал, что тот неизлечимо болен и ищет приемника на свое место. Байрам разглядывал Гогу и удивлялся: всю сознательную жизнь тот провел по тюрьмам и зонам, ставил на место таких отморозков, что знатоки диву давались. А вот как в теплую сытую жизнь попал, так за пару лет в собственную тень превратился. Гога представил Байраму начальника личной охраны, им оказался Малик Исрапилов. Байрам не выказал удивления, к тому времени он не часто вспоминал последнюю ходку, но интерес у него все же возник вновь. Байрам задержался на неделю и, в один из дней, Малик сам приехал к нему в небольшой уютный домик на берегу моря. Откуда он узнал о том, кто посылал деньги его семье, Малик Исрапилов никогда не рассказывал. И почему он предпочел жизни скромного школьного учителя совершенно иную, тоже. Малик был немногословен, назвался должником Байрамова и позвал того быть крестным своих детей. Байрам не отказал, щедро одарил двух мальчуганов, но слова Малика Исрапилова взял на веру. После смерти Гоги, при новом переделе сфер влияния, Байрамов замолвил слово за Исрапилова, привязав того к себе еще крепче. Когда крестники подросли, Байрамов задумался о собственном преемнике. Воровские принципы не позволяли, да и с возрастом не поспоришь, заводить собственных детей Байрам не собирался. Единственным претендентом стал племянник Руслан, которого Байрам периодически возил к дяде Малику и его детям. Малик же появлялся в Москве чаще по делам, собственным и не очень. Байрам доверил ему решение некоторых вопросов, связанных с криминальным миром, отойдя от них в сторону крупного легального бизнеса. Приходилось держать фасон. Малик был в курсе и последней крупной сделки, выступая посредником и гарантом передачи товара. Приехав заранее, он оказался свидетелем произошедшего с Русланом. Делом чести для Малика Исрапилова было помочь другу и выяснить, кто напал на его племянника. Время позволяло, и ничто не мешало ему сделать это…

Заметив двух скучающих официанток, Малик поманил пальцем. Когда одна из них сделала шаг, он отрицательно покачал головой и пальцем указал на вторую. Девушка, победно улыбнувшись, подошла.

— Как тебя зовут? — спросил Малик.

— Вера, — вытянувшись по струнке под прицелом черных глаз, ответила девушка, с интересом разглядывая нового посетителя.

— Принеси мне, Вера, коньяк.

— Хорошо, — кивнула девушка и через некоторое время появилась с подносом, на котором высилась бутылка «Хенесси», рюмка и блюдце с нарезанным лимоном.

— Садись, Вера, рядом. — Малик, оттопырив мизинец с платиновой печаткой, со вкусом выпил и заел долькой лимона. Налил по второй и протянул Вере, — Выпей, Вера!

Девушка дрогнула бровью, выпила, жадно втянув ноздрями воздух, — класс!

— Давай, скажи своей подруге, пусть принесет фрукты, шоколад, какой ты любишь, посуды побольше. На брудершафт одного раза достаточно. Я приехал деньги потратить, решил, почему не здесь? А тут такая девушка красивая… Человек я не местный, боюсь впросак попасть, деньги большие, понимаешь, а поиграть хочется, вдруг еще больше будет, а, Вер? — девушка облизала полные губы и согласно кивнула. — Поможешь?

12

Разумеется, Позгалев заметил уход Димы и Сони. Усмехнувшись, он ополоснул лицо прохладной водой и, облокотившись на кафельный бортик, проследил за тем, как они покинули сауну. В той или иной степени, вечер заканчивался именно так, как планировал Паша Мизинец. Позгалев был искренне рад возвращению Димы, но, не отягощая себя этическими соображениями, так же искренне хотел, чтобы Комаров стал членом бригады. Команды, которая в последние годы являлась смыслом жизни для Сереги Позгалева. Выбор девушки другом Серегу не впечатлил, но в этом вопросе, действительно, хозяин- барин.

Выйдя из здания, Соня остановилась на ступенях и зябко поежилась, кутаясь в коротенькую курточку и постукивая каблучками, пытаясь согреть длинные, затянутые в сетчатые колготки, ноги. Она удивилась, поняв, что Дима не "на колесах".

— Ну что, пойдем? Я провожу тебя.

Соня еле скрыла кривую усмешку, но послушно последовала за парнем.

— Куда тебе? — Дима с удовольствием вдохнул влажный воздух.

— На Серпуховскую, — кокетливо улыбнулась Соня и подхватила Диму под руку, просунув пальчики в сгиб его локтя.

На освещенной остановке они поймали частника и через пять минут вышли у метро. В вагоне они удобно расположились у раздвижных дверей. Соня надула большой пузырь из жевательной резинки и, когда он лопнул, пальцем сняла остатки с губ и отправила их в рот.

— Ну, расскажи что-нибудь, — обратилась она к Диме, — откуда ты приехал?

— Оттуда, — отмахнулся Дима.

— Не хочешь говорить? — Соня надула губки и уставилась на схему метро, наклеенную на стене напротив.

— Да нет, просто, — Дима сцепил пальцы рук и до хруста сжал их, — не верится, что вернулся. Что, для меня все закончилось, и можно просто жить. Другие ребята контракты продлили, без войны уже не могут.

— Так ты что, из Чечни вернулся? — Глаза Сони расширились от удивления и восторга, — Я даже не думала…. Такой молодой. Расскажешь?

— Может, и расскажу, — Дима прислушался к объявлению остановки и, взяв девушку за руку, направился к дверям, — чуть не проехали. Я же по привычке на Киевскую еду, — широко улыбнулся Дима.

— Классно, мои предки недалеко от «Украины» раньше жили. Поменялись на Тушино. Дыра, я тебе скажу, жуткая! Ты на какой улице живешь?

— На Студенческой.

— Знаю, — Соня и Дима, сделав пересадку, в последнюю секунду заскочили в вагон и взялись за поручни. — У меня подружка там живет, — стараясь перекричать шум поезда, продолжила Соня, — в торговом техникуме учится. Я тоже начала, а потом бросила, — поймав на себе взгляд Димы, Соня закатила глаза, — скука! Надоело чужие деньги считать. Я так думаю, что пока молодая, надо пожить. Ты ничего такого про меня не думай, я не такая! — Соня посмотрела на свое отражение в стекле и убежденно покачала головой. — Я свой смысл в жизни ищу, вот. У меня девчонка знакомая с Темой Цигелем встречается. Иногда просит, чтобы я ее подменила. А что, полтинник обеспечен. И наешься, и напьешься, ребята все нормальные, не обижают… — Сонечка скромно потупила глаза, — я в сауну всего второй раз приехала. Ой, выходим!

Они вышли вместе с немногочисленными пассажирами, спешно двинувшимися в сторону автобусной остановки.

— Да не беги так, — жалобно попросила Соня, дергая Диму за рукав, — давай пройдемся спокойно. Тут недалеко, и я уже почти согрелась.

Дима сбавил шаг и огляделся. Район как район, ничего примечательного. На подходе к нужному дому, Дима вдруг ощутил легкий укол беспокойства. Фонарь на углу освещал лишь пятачок вокруг себя, но Дима отчетливо заметил мелькнувшую в гаражах тень. Соня продолжала что-то рассказывать, весело смеясь и жестикулируя, но парень, кивая в ответ, прислушивался к собственным ощущениям и инстинктам. Когда же со стороны подъезда и детской площадки к ним наперерез метнулось несколько фигур, Соня завизжала, но Дима был почти готов к встрече. Поняв, что имеет дело с местной шпаной, он не стал разводить дипломатию, а на первый же выпад ответил мощным ударом в челюсть. Пружинисто присев, со свистом рассекая воздух, Дима, словно впав в гипнотический транс, крушил все вокруг себя. Он не слышал ни просьб Сони, ни орущих с балконов разбуженных жильцов, ни стонов рухнувших на асфальт парней. Он очнулся лишь в подъезде, на обшарпанной лестнице, по которой его тащила Соня на верхний этаж. Тяжело дыша и не говоря ни слова, девушка вставила в замок зажатый в кулаке ключ и, распахнув дверь, впустила внутрь Диму.

— Боже… — она прижалась спиной к обивке двери и перевела дух, — ну ты даешь! — Соня облизала губы и кинула сумочку с порванным ремешком на стоявший в коридоре пуфик, — у меня до сих пор руки трясутся, — она с восхищением посмотрела на Диму, — я такое только в кино видела!

Дима посмотрел на свое отражение в зеркале и тыльной стороной ладони оттер кровь и грязь со лба и щек. Одежда тоже нуждалась в стирке и починке, правый рукав куртки был порван снизу до локтя встреченным не в лучший момент ножом «бабочкой».

— Слушай, — Соня подошла к парню и, осмотрев его со всех сторон, скомандовала, — давай-ка иди в ванную! В таком виде тебе лучше по Москве не шататься, мигом определят, куда следует, и будешь потом рассказывать кто ты и что ты. Заметив на лице Димы веселую усмешку, она нахмурилась и покачала головой, — что, не веришь? Да тебя прямо в метрополитене возьмут! Нечего смеяться, иди, давай! — она указала на дверь, а когда Дима скрылся за ней, насвистывая какую-то песенку, оглядела свои хоромы.

За всю свою сознательную жизнь Соня не прибиралась с такой скоростью. Пока распахнутый настежь балкон вытягивал все мыслимые и немыслимые запахи из комнаты и кухни, Соня свалила грязное белье в кучу и вместе с бутылками и пакетами свалила там же, на балконе. Девушка стелила чистую простынь, когда дверь в ванную приоткрылась:

— Соня, у тебя спирт есть?

— Да, да, конечно! — сердце Сонечки радостно ухнуло в груди, — у меня водка есть, классная, «Парламент» называется! — Соня усмехнулась и добавила в полголоса, — один козел престарелый принес. Пойдет? — услышав утвердительный ответ, девушка бросила белье и направилась на кухню. Порывшись в шкафу, достала бутылку и повертела ее в руках, — я ее в холодильник поставлю, хорошо?

— Да нет, подожди. Дай сюда, — Дима с полотенцем на плечах стряхнул с мокрых волос влагу и взял бутылку. Свинтив пробку и ливанув жидкость себе на ладонь, припечатал ею ссадины на лице, — ну вот, теперь полный порядок, — чуть поморщившись, сказал он.

— Слушай, ты, наверное, голодный? — Соня вспыхнула и суетливо кинулась к холодильнику, — у меня, правда, ничего такого нет… Я обычно вечером уже не ем. Вот, разве что, пельмени, будешь?

— Почему, нет? Я их сам и сварю, если ты не против.

— Ладно! — радостно махнула рукой Сонечка, — только давай сначала за знакомство? — чуть дрожащей рукой она разлила водку и протянула рюмку Диме, — Я рада, что познакомилась с тобой, ты классный! Я это говорю не потому, что ты дрался с этими придурками, ну и поэтому, конечно, — смутилась она, — ты вообще другой, не такой как Цигель и Говорун, — она вздохнула, — впрочем, они ребята не плохие…

— Соня, — Дима дотронулся до ее рюмки своей, раздался хрустальный звон, — выпьем за тебя, будь здорова! — он выпил и закусил кусочком черного хлеба, — рассказывай, где тут у тебя кастрюли и ложки. Пора ужинать!

13

…Село Бугры в досоветское время носило звучное название Молодецкое. Много воды утекло с тех пор, сельские молодцы сгинули на войнах, стройках и лагерях, а их дети и внуки разъехались в поисках лучшей доли, закрепив тем самым победу города над деревней. Областным комитетом народного хозяйства решено было переименовать Молодецкое в Бугры, мотивировав это тем, что название Молодецкое идейно неправильное и пошло от расположенных с 18 века в этих местах казарм царской кавалерии, а Бугры — оправдано находящимися вокруг песчаными карьерами. В дни повсеместного голода и продразверстки люди апатично отнеслись к этому, решив, что как подыхающую скотину не переименовывай, а она все равно сдохнет. Единственным человеком, выступившим против, был дед Митяй, местный долгожитель, вечно хмельной и задиристый старик. Не поленился, пешком дошел до райсовета и устроил бучу, костеря, на чем свет стоит, советскую власть, поминая царя — батюшку и замахиваясь на руководство суковатой палкой. Забрать выжившего из ума деда не забрали, но родню его прижали, будь здоров. Урезали делянку, коровенку определили в колхозное стадо, а младшую дочь Митяя под удобным предлогом перевели с фермы на более тяжелую работу в поле. Что уж там по семейному делу вышло не известно, но восьмидесятилетний гуляка дед вдруг как-то сник, а к Пасхе помер. Бабы долго вздыхали, промокая глаза концами черных платков, поминая старого охальника и враля. Со смертью деда Митяя кончилось и Молодецкое, началось промозглое и страшное существование Бугров.

…С самого утра моросил дождь. Дорога между покосившимися домами разбухла и почернела. Мокрые ветви кустов в палисадниках напоминали обреченных на казнь, с опущенными руками и побитыми головами. Деревня нехотя, по привычке, просыпалась. Нехотя проснулась и Матрёна. Заскрипев пружинами железной кровати, она села, опустив жилистые узловатые ноги в штопаных шерстяных носках на дощатый пол. Свернутые половики лежали у двери, глядя на хозяйку с немым укором. Матрёна почесала бок и, вздохнув, встала с постели. Быстро забрала седые волосы в пучок и закрепила гребнем. Печь была еще теплой и женщина ухватом вытащила из недр ее чугунный горшок с кашей. Из сеней тянуло сыростью. Матрёна накинула на ночную рубашку шерстяной платок, а поверх него поеденную молью дубленую безрукавку. Бурча и откашливаясь, она нашарила на печном лежаке пачку «Беломора», в большом количестве хранившегося у нее еще с незапамятных талонных времен, и коробок спичек. Негромко стучали ходики, в полумраке на бревенчатой стене желтели фотографии деда Митяя, его жены в цветастом сарафане, а также матери Матрёны с двумя детьми на руках. В уголок этой фотокарточки была пришпилена еще одна поменьше — отца Матрёны, Лени Пустовойтова, сделанная на фронте незадолго до гибели. Дом Матрёны стоял на отшибе, бережно храня свои тайны.

Матрёна вышла на крыльцо и, прислонившись к косяку, жадно затянулась. Стуча цепью, из конуры вылез большой кудлатый пес с рыжими боками и репейным хвостом. Учуяв хозяйку, псина хрипло гавкнула и, виляя хвостом, остервенело зачесалась.

— Ну, пень золотушный, и тебе доброе утро, — Матрёна, щурясь от дыма, оглядела свои владения.

Скрипнула калитка, и раздались торопливые шаги. Матрёна нахмурилась, щелчком отправила папироску в ржавый бак с талой водой и, неторопливо спустилась с крыльца. Навстречу ей семенила соседка: полная румяная, не старая еще, женщина в клетчатой юбке, из-под которой кокетливо выглядывали кружева сорочки. Жила она в селе недавно, с полгода, поселившись в некогда председательской усадьбе. С конца лета и до поздней осени, привезенные из города работяги, восстанавливали избу, оставив наружные вековые бревна и доведя до ума ее внутренние помещения. Бывший загон для скота снесли, отстроив на его месте небольшой, но функционирующий свинарник. Раз в две недели Марию навещали гости, топилась баня, пахло шашлыками, и играла музыка. Накануне под вечер у ее дома опять раздались автомобильные гудки, и часов до трех окрестности оглашал нестройный хор подвыпившей молодежи.

— Здравствуй, Мотря! Утро-то, какое свежее, дышится легко! — голос ее тек словно патока, — Ты тоже, смотрю, рано встала, — глаза ее хитро глянули на мятый подол ночной рубашки Матрёны. — Я, Мотря, что зашла, — продолжала Мария, — вчера то, я уж почти спать ложилась, аккурат курей заперла и поросят накормила, пока опару ставила…

— Говори толком, Мария, не тяни! У меня нонче делов тоже не раскидаешь, слушать времени нет, — Матрёна в нетерпении почесала одной ногой другую.

— Так я говорю, Мотря, племянник мой, Виталька, с друзьями приехал. Ну, погуляли, все честь по чести. Да решили еще денек погостевать. Ты в прошлый раз, когда Петру за забор самогонкой давала, помнишь? Так он и племяша угощал. Забористо, говорят, пойди, спроси пол-литра.

Матрена усмехнулась и, коротко кивнув, зашла в дом, не приглашая Марию. Соседка осталась стоять во дворе, брезгливо поджав губы и оглядывая запущенный двор. Матрёна вытащила из подпола бутыль с замотанным горлышком и, все так же насмешливо щурясь, протянула Марии, — Хватит ли? Придешь потом, так меня не будет. Только вечером объявлюсь.

— Да хватит, это ж им как деликатес, — Мария двумя пальцами держала бутылку за горлышко, отставив от себя, чтобы не испачкать подвальной пылью, — а ты, далеко ли собралась? Не в Темешево? Так сегодня вроде не торговый день. Если хлеба или чего надо, так у меня есть, я дам.

— Благодарствую, — Матрёна скривилась, словно от зубной боли, — у меня, слава богу, все есть. Пройдусь до полей, посмотрю, как земля. Раньше времени бы сеять не начали, а то все у них через одно место…

Мария вскинула брови и еле удержалась, чтобы не покрутить у виска. Попрощавшись, она выплыла наружу и скрылась за своими высокими оцинкованными воротами. Матрёна Пустовойтова быстро поела, переоделась и, смешав в тазу остатки каши, хлебных корок и куриных потрохов, накормила пса, отцепив того с привязи. Выйдя со своего двора через заднюю калитку, она направилась в сторону леса. В руке Матрёна держала длинную палку, на которую опиралась в такт своим шагам. В лесу было свежо и влажно. Женщина, перекинув через плечо узелок из старого клетчатого платка, свернула с протоптанной тропинки вглубь чащи, привычно расчищая себе дорогу, сдвигая коричневые ветки сосен палкой. Над головой оглушительно застучал дятел, звук эхом разнесся вокруг. Под ногами Матрёны чавкала влажная, густо усыпанная прошлогодними листьями и иголками земля. Миновав часть пути, Матрёна оказалась на опушке, через которую рваным краем прошла дорожная колея с глубокими наполненными водой рытвинами и следами от тракторных рессор. Матрена сплюнула и, поискав глазами, заметила поваленную березу в нескольких метрах от себя. Вытащив из-за пояса суконные рукавицы, женщина натянула их на руки и, взявшись за верхушку дерева, подтащила его к канаве. Наладив переправу, она, продолжая опираться на палку, медленными шажками миновала ее.

Через полчаса Матрёна вышла из леса. За тянущимся параллельно кромке полем, стали видны башенки из красного кирпича. Раньше в том месте ютилась деревенька Сосневка. Народ здесь жил веселый, работящий: вместе сеяли, косили, собирали грибы и ягоды, разводили скотину, а по субботам выезжали в райцентр на рынок. С началом перестройки все захирело и окончательно пришло в упадок к середине девяностых. А места здесь знатные, лес, речка и близость к основным автомагистралям. Несколько лет назад в заросшую бурьяном Сосневку понаехали бульдозеры, снесли покосившиеся избенки и, разровняв площадку, крепко встали, ознаменовав новое строительство. Дорогу, ведущую к Сосневке, перегородили шлагбаумом, поставили утепленную будку для охраны и новенький указатель с надписью: «Сосневка. Въезд строго по пропускам».

Человек, к которому шла Матрёна, жил один в заброшенной избушке лесника недалеко от речки Летунь. Добравшись до места, Матрёна замедлила шаг. Отдышавшись, она подошла к бревенчатому крыльцу. Почувствовав за спиной прерывистое дыхание, женщина обернулась. Огромный черный пес пристально смотрел на нее, жадно и подозрительно втягивая ноздрями воздух. Матрёна взялась за ржавую скобу и с трудом открыла тяжелую дверь.

— Фёдор, ты здесь? — Матрёна обвела взглядом темное помещение с низким потолком и двумя узкими закоптелыми оконцами. Крепко пахло табаком, овчиной и прелым деревом. Женщина размотала платок с головы, поставила палку в угол и, подойдя к печке, прижала к ней ладони. Она знала, что теперь ей придется дожидаться хозяина, когда бы он не пришёл. Его чёрный сторож впускал в дом любого, но выйти было уже не возможно, не пристрелив его. Матрёна ощущала его присутствие, но не боялась. Она развязала котомку, достала хлеб, соленые огурцы в полиэтиленовом пакете из-под молока, две банки балтийской кильки в томате, спички, папиросы и пол-литровую бутылку прозрачного как слеза самогона. Кое-как, пристроившись на табурете, Матрёна прижалась спиной к остывающей печи и задремала. Сквозь полусон до нее доносились гудки пригородных электричек, скребущее шарканье толстых ветвей по крыше сторожки и мерный топоток серых мышей по углам.

Прошло несколько часов, прежде чем Матрёна, вздрогнув всем телом, очнулась. Тяжелые шаги сотрясали крыльцо. Глухо скрипнув, дверь отворилась, и внутрь, ссутулившись, вошел хозяин в длинной брезентовой куртке и накинутом на голову капюшоне. Откинув его, мужчина ладонью огладил густую с сединой бороду и хмуро глянул на Матрёну. Та суетливо поднялась и расправила концы платка на груди.

— Здравствуй, Федя.

— Давно здесь?

Женщина вздохнула и отвела глаза:

— Извини, Федя, что беспокою тебя. Давно не виделись. Да и дело у меня к тебе. Ты, часом, не голодный? Далеко ходил?

Мужчина хмурился и молчал. Поставил на стол современную керосиновую лампу и зажег ее.

— Садись, Матрёна, — он указал на табурет и, приоткрыв дверь, свистнул собаке. Достав из кармана куртки банку тушенки, он лихо вскрыл ее охотничьим ножом, выложил половину содержимого в миску, а оставшееся в ковшик с вареной картошкой. Размяв в миске жилистое мясо, он, подумав, кинул туда картофелину и размочил все это водой из чайника.

— Давай, я покормлю, — Матрёна протянула руку.

Усмехнувшись, Фёдор молча выставил посудину за дверь и, взяв бутыль с самогоном, отвинтил пробку. Поднеся горлышко к носу, он удовлетворенно крякнул и щедро разлил жидкость по кружкам. Выпив, он вытер рот тыльной стороной ладони и захрустел огурцом.

— Выкладывай, что за дело у тебя, — васильковые глаза из-под кустистых бровей цепко впились в Матрёну.

— Да вот, Федя, — Матрёна поскребла ногтем изъеденную жучками столешницу, — соседка справа от меня полгода как померла, сродственники ее по городам разъехались, а единственный внук давеча приезжал, ко мне зашел по старой памяти. Дом то она ему завещала. Ну вот, и говорит, чтоб я, значит, за домом то этим присмотрела, али хозяина нашла. Денег не просит. Перестраивать у него ни охоты, ни финансов пока нет. А так, чтобы до поры, до времени, под присмотром хозяйство было. Вот я и подумала… Что тебе под конец жизни людей чураться да сычом жить?

Мужик басовито хохотнул и налил себе еще.

— Что это ты меня хоронишь? Я еще пожить собираюсь, силенки имеются.

— Да не обижайся на старуху, — замахалаМатрёна руками, — я ведь к чему веду…

— Ты, Матрёна, меня послушай, — перебил ее Фёдор и встал, почти коснувшись низкого проконопаченного потолка, — когда ты меня в лютый мороз нашла, когда я подыхал от голода, помнишь?

— Разве ж такое забудешь, Федя…

— Знаю, что никому ты об этом не сказала, сделала все, как я просил. Я благодарен тебе за это, а еще за то, что меня не трясешь, не расспрашиваешь.

— Так ведь вижу, не простой ты человек, Федя, не простой, — вздохнула, покачав головой, женщина. — Только, что ж ты с жизнью своей делаешь, не пойму?

— Я живу так, как должен. Раз уж решил, да и произошло многое, — Фёдор побарабанил пальцами по столу, — не нужен мне никто, Матрёна Леонидовна. Ты уж прости…

Женщина опять коротко вздохнула и накинула на голову платок.

— Что ж, Федя, бог тебе и защитник и судья. Все, что было у тебя в жизни — твое, и тебе с этим жить. Хороший ты, и рядом с тобой спокойно. Семью бы тебе. Кабы все мужики такими были, — она улыбнулась, и морщинистое лицо ее просветлело, — ты жив и, как я вижу, вполне здоров. Ежели что, — она засобиралась, — голодным не останешься? — Матрёна взяла палку, — Счастливо тебе, не забывай, наведывайся…

— Эх, смелая ты, Матрёна, по лесам одна мотаешься. Пройдусь с тобой до Сосневки. Считай, уговорила, — погасив керосинку, Фёдор, пропустив Матрёну, двинулся вслед за ней.

Огромный черный пес трусил впереди, поминутно оглядываясь на Фёдора и чутко прислушиваясь к окружающим звукам. Дождь давно перестал, но воздух был так насыщен влагой, что оседал на одежде путников мелкими капельками. Матрена не сразу за разговором сообразила, что идут они с Федором другой дорогой, через Сосневку. Этот путь был, конечно, ближе, но простому человеку ни за что было не миновать охрану на посту. Матрена заикнулась, было, об этом, но Федор лишь хитро улыбнулся в бороду и, поддерживая ее под локоть, шага не сбавил. Черный кобель, заметно оживившись, со всех четырех лап бросился к будке, но, не добежав каких то десять метров, остановился и оглянулся на Федора, словно спрашивая разрешения. Тот махнул рукой, и пес, преодолев остатки расстояния, встал на задние лапы и заскребся в дверь. Матрена была поражена до крайности. Дик, так звали кобеля, не признавал никого, кроме Федора, по его приказу мог наброситься на любого. Появился он у Федора год назад уже взрослой псиной. Федор подобрал израненное животное на железнодорожной насыпи. Это была даже не жалость, а скорее сострадание к некогда сильному и красивому самцу. По всей видимости, его, прежде чем сбросить с поезда, основательно порезали, но, судя по окровавленному оскалу, не смогли окончательно добить и просто вышвырнули вниз. Если бы Федор прошел с километр дальше, то нашел бы и хозяина Дика, получившего такие же увечья, как и его пес. Федор, лишь взглянул в глаза страдающего животного и сразу понял, что зовут его, именно, Дик, а никак иначе. Назвав кличку вслух, он увидел, как дрогнули уши собаки, и дернулось воспаленное веко. Федор был физически сильным мужчиной, но ему пришлось приложить порядочные усилия, чтобы перетащить пса в свою сторожку. Двум одиноким особям мужского пола хватило короткого промежутка времени, чтобы привязаться друг к другу и почувствовать себя нужными.

Из-за двери вышел охранник в камуфляже. Первое, что бросалось в глаза, это его лицо. Глубокий кривой шрам пробороздил его от подбородка до надбровной дуги. По всей видимости, лицевой нерв оказался задет, отчего весь вид его производил жутковатое впечатление.

— Ты мой пес! — мужчина присел на корточки и стал трепать пса за уши, — Дик, красавец! — с подошедшим Федором он крепко обнялся и, стараясь не смотреть прямо на Матрену, коротко кивнул. Поговорив вполголоса, мужчины договорились, и Федор, поманив Матрену, повел ее в Сосневку.

Дик остался у поста ожидать Федора, но Федор знал, что скоро они расстанутся навсегда. Дику несказанно повезло, его первый хозяин остался жив и, подлатавшись в военном госпитале, по воле случая, нашел работу именно в том районе, где чуть не расстался с жизнью. Пару месяцев назад Федор с Диком шли мимо, и пёс вдруг остановился, коротко гавкнув. Он почувствовал бывшего хозяина. Федор не сразу это понял, попытался отогнать Дика, но тот заскулил и, посекундно оглядываясь, словно извиняясь, побежал к охранной будке. Неожиданная, странная встреча…. Ни Фёдор, ни Олег Семенихин, ни Дик, не могли представить такого развития событий. И каждый был по-своему рад происшедшему. Федор привязался к собаке, но все чаще задумывался о его судьбе. Он еще не закончил того, что требовало у него сил, времени и свободы. Да, именно свободы, а пес, каким бы он ни был умным и преданным, отнимал ее у Фёдора. Фёдор не мог брать его с собой в город, не мог долго не появляться в сторожке, оставляя голодное животное в одиночестве. Он пробовал привязать его к Матрёне, когда пес был еще болен, но из этого ничего не вышло. Фёдор переживал и тяготился, он не мог сделать выбор, а время поджимало его как никогда. Но, видно есть цыганское и собачье счастье, раз случилось именно так. Теперь Фёдор, не жалея времени, готовил себя и Дика к расставанию. Олег, бывший военный, брошенный женой еще после увольнения, готов был молиться на выжившего Дика и ждать сколько угодно, лишь бы вернуть единственного друга. После нападения в поезде и «пластики» лица, он уже не рассчитывал на возможность создания новой семьи, был рад тому, что смог найти работу. С таким лицом, горько смеялся он, ни шлагбаума, ни пистолета не надо. Соловей-разбойник!

…Матрёна шла по асфальтированной дороге и не узнавала Сосневку. Молоденькой девчонкой она бегала в местный клуб на танцы, но теперь не могла припомнить даже место, где раньше, окруженная березками и липами, находилась площадка для молодежи. По обе стороны возвышались не дома, а поместья, окруженные высокими заборами. Кованые ворота в металлической резьбе напоминали ей петербургские дворцовые ансамбли, которые она видела сорок лет назад, приехав в культурную столицу по путевке от райкома комсомола. Больше Матрёна нигде не была, но и этих впечатлений ей хватило на всю жизнь. Ей казалось, что такая красота может быть только в единичном экземпляре, в музеях люди не живут, в них ходят лишь любоваться. Раньше то, конечно, жили, вот и в Темешево помещичий дом стоит. Реставрировать его, денег нет и, похоже, не будет. Да и всей красоты в нем, разве что, две колонны у входа. После войны склад был, потом продовольственный магазин, теперь стоит пустой и потихоньку разваливается. Удивительно было видеть и аккуратные газоны с изумрудной травой в то время, когда российская природа, еще толком не проснувшаяся после зимней спячки, нехотя поддается теплому весеннему солнышку. Участки были просто огромными, со всей вероятностью можно было сказать, что под них был вырублен не один гектар леса. А ведь хозяев здесь не так уж и много, подумала Матрёна, столько времени они с Фёдором идут, а она насчитала домов меньше десятка. Вокруг стояла благодать, птицы радостно перепархивали с ветки на ветку, чирикая о чем-то своем, и где-то заливались звонким лаем собаки. Тянуло костром.

Фёдор проводил женщину до самого озера. Дальше она пошла вдоль воды и мимо леса до самых Бугров. На прощание Фёдор обнял старуху и, не говоря ни слова, зашагал обратно. Матрёна тяжело вздохнула и покачала головой. Уж лучше не привязываться ни к кому сердцем и душой, не думать и не переживать потом, сидя одиноко у окна. Да видать, богу виднее, чем людей проверять. Не дал же он Фёдору околеть в её сараюшке, словно заставил её, Матрёну, неизвестно по какой надобности, на ночь глядя, заглянуть туда. А богу всё равно, человек ли, собака…. Каждая тварь жить хочет.

Вечерело. Матрёна издалека услыхала громкую музыку в доме у соседей. Её это не раздражало как других старух. Молодо — зелено. Когда ж еще веселиться? Она подумала, что стоит зайти к Лидуше, своей подруге, да рассказать ей про Сосневку. Лидуша, конечно, глуховата, но Матрёну с ее неуживчивым характером любит и терпит аж с самых школьных лет. И в армию вместе провожали своих мальчиков, и цинковые гробы получили в одночасье. Ни детей, ни внуков, не нажили. Да, видно, судьба такая, что ж на нее пенять. Матрёна свернула к дому Лидуши в радостном предвкушении новой темы для разговора. Настроение ее стало лучше. А Федя не забудет ее, это она знала. Надо только молиться за его здоровье, вот и смысл в церковь пойти, а то Лидуша ругает да атеисткой зовет…

14

…Сквозь узкую щель между занавесками пробивался белесый рассвет. Соня, обхватив колени руками и прижавшись к ним подбородком, не отрываясь, смотрела на спящего Диму. Что-то тревожило его во сне: он вздрагивал, и Сонечка касалась загорелого плеча парня, стараясь успокоить. Незнакомое доселе чувство поселилось ночью в душе у Сони. Между ней и Димой ничего не произошло. Это было так странно и в то же время волнующе. Сонечка вдруг поняла, что никогда так явно и бескорыстно не хотела близости с мужчиной, и не была так благодарна ему за то, что ничего не случилось.

Соня, стараясь не шуметь и не задеть Диму, перелезла через него и на цыпочках прошла на кухню. Набрала в чайник воду, нажала кнопку и села. Через край стола свисал телефонный шнур, Соня повертела его в руках, но аппарат так и не включила, внезапно подумав о Сергее Александровиче. Стало так жарко и неприятно, что ее передернуло. Моментально вспомнился Витька. Напоил её до чертей в глазах, а потом заставил еще звонить престарелому поклоннику, брр…. Вспоминать не хочется. Соня подошла к окну и выглянула на улицу. Тихо. Совсем от этого придурка Витьки житья не стало. Мало того, что Сонечке приходится предоставлять местному королю подворотни и его шпане квартиру для "зависания", так она не отказывается и ноги раздвинуть, если надо. Жить то хочется. Ох, как хочется жить, и жить хорошо, спокойно. Пропади пропадом этот Витёк и тот день, когда он перегородил Соне вход в подъезд и, гнусно ухмыляясь, сказал, что знает, мол, чем она зарабатывает себе на хлеб. А какое, собственно, его собачье дело? Денег, чтобы платить Витьку отступные, у Сони не было. С Сергеем Александровичем она познакомилась много позднее, случайно, в очередной сауне, что удивило её саму. Такой импозантный и богатый человек заинтересовался Сонечкой. Но бывал он у неё не часто, делая, однако подарки и вывозя иногда за город со своими друзьями на пару дней. Вот так, не имея сутенера и «крышу», промышляла Сонечка на свой страх и риск. А всё этот Витек! Соня со злостью сжала кулачки. Вот и вчера, как пить дать, или обкололись или обкурились всей командой. Житья никакого нет. Соня вздохнула, надо бы «дядю Сережу» уломать, чтобы помог ей квартиру разменять. Эту халабуду, конечно, ни на что приличное не сменишь, но если деньжат добавить, то… Сонечка улыбнулась от предвкушения. И дело непременно обстряпать так, чтобы все на Сонечку оформлено было. На все это, разумеется, много времени и сил уйдет, но игра стоит свеч. Соня прислушалась к прерывистому дыханию Димы. А ведь большое дело — двух зайцев одним махом убить! И квартирку заиметь с обстановочкой, и приличного парня привязать к себе покрепче, а там… Соня мечтательно зажмурилась. Если Дима с Мизинцем работать будет, тот его в долю возьмет, тогда Соня от любых витьков и дядь сереж отмажется. Соню стала обуревать жажда деятельности: она схватила мусорное ведро и накинула поверх короткого халатика куртку. Плотно прикрыв за собой дверь, девушка стала спускаться по лестнице, но в следующем пролете наткнулась на соседку, поднимавшуюся наверх. Женщина возвращалась с ночной смены, сипло с присвистом дышала и, увидев Соню, остановилась:

— А, Соня, хозяйством занимаешься? — она змееподобно улыбнулась, взгляд ее цепко прошелся по девушке и остановился на торчавших из ведра бутылках и пакетах, — гости, что ли у тебя опять были?

— Были, — буркнула Соня и попыталась обойти надоедливую соседку боком. Но та, обдав ее кисловатым запахом старческого пота, не отступала.

— Да, дело молодое… Я позавчера стучала к тебе, что ж не открыла? Музыка у тебя играла всю ночь.

— Ну, дальше что? Не слышала я вашего стука, значит. — Соня нетерпеливо выставила ногу вперед и покачала переполненным ведром.

— А ты, девка, не торопись, — женщина приблизилась к Соне почти вплотную, — я ж видела, к тебе мужик такой холеный приезжает.

Соня замерла.

— Да к тебе, больше не к кому, — хихикнула соседка и тут же изобразила на лице печаль, — кокнули мужичка твоего аккурат в нашем подъезде.

Раздались грохот и треск разбитого стекла. Сонечка склонилась над грудой вывалившегося мусора, разбитых бутылок, и принялась запихивать все это обратно в ведро. Порезавшись, она инстинктивно облизала кровь с грязного пальца. Соседка, как ни в чем не бывало, вскинув левую бровь, продолжила, опершись для удобства о перила:

— Я в окошко увидала, что милиция приехала, потом за ней скорая. Спустилась вниз, гляжу, мать честная, это ж Сонькин ухажер! Твой, то есть. Башка треснутая, морда в крови, ужас! А милиционер то и спрашивает, не знаете ли, граждане, этого товарища? Кто, мол, такой и к кому пришел. Ну, я то промолчала, понятно, сама молодая была, всякое случалось, — она опять захихикала, — вот такие дела, девонька. Короче, придут еще к нам следователи — дознаватели, готовься. Думай, что говорить станешь, поняла ли?

Соня кивнула и, скользнув спиной по обшарпанной стене, обогнула таки соседку и быстро побежала вниз. Скосив глаза, она оглядела пол у почтовых ящиков. Ничего не разобрав на затоптанном и склизком бетоне, Соня, почувствовав озноб, поплотнее укуталась в куртенку и направилась к мусорным бакам.

Вернувшись, она в дверях столкнулась с Димой.

— Ты куда? — с истеричными нотками в голосе спросила Соня, встав у него на пути в дверном проеме.

— Доброе утро, — виновато улыбнулся Дима и взъерошил русую челку, — мне пора, встреча. Чуть не проспал, — он замялся, — давно не пил, вот и развезло слегка. А ты, как я посмотрю, уже на ногах, как огурец!

— У огурцов нет ног, — девушка прикрыла дверь и поставила ведро.

— Как-то по-дурацки вышло, — Дима нахмурился, — извини. Мне, правда, пора, — парень растерянно развел руками, — хочу еще домой заехать переодеться.

— Конечно, — спокойно ответила Соня и посторонилась, — ты позвонишь?

— Заметано! — Дима взялся за ручку двери, — Пока?

— А мой номер у тебя есть? Нет. Подожди, — Соня, не спеша, прошла на кухню и, вернувшись с клочком бумаги, сунула его Диме. Закрыв, наконец, за парнем дверь, Соня прижалась к ней спиной и судорожно всхлипнула, надавливая на порезанный палец ногтем и, тем самым, усиливая разрывающие нутро боль и растерянность.

…Дима вышел из подъезда и не сразу сообразил, в какую сторону идти. Голова немного кружилась, в горле пересохло и саднило, а желудок усиленно требовал пищи. Прежде чем Диме удалось поймать машину, он изрядно промерз. Куртку одеть не рискнул, памятуя о ее плачевном состоянии. Привлекать всеобщее внимание не хотелось. Подвозившему его пенсионеру Дима объяснил, что загулял у друзей и опаздывает на работу. Мужик флегматично назвал цену и, когда увидел требуемую сумму, нажал на газ. Дима устало откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. О Соне думать не хотелось. Наверное, она ждала не такого развития вечера, но Дима ничего не обещал. Точнее, ему казалось, что Соня смогла бы его понять, но он слишком многого хотел от девушки. Нервно постукивая кулаком по ручке двери, парень не замечал настороженного взгляда водителя. Когда машина остановилась у метро, Дима сунул зажатые в кулаке деньги и покинул салон. Оказавшись дома около десяти, Дима обнаружил сложенный лист бумаги, засунутый в щель между дверью и косяком. Внутри оказалось лишь одно слово «позвони» и инициалы «С. П.», что указывало на Сергея Позгалева. Времени оказалось в обрез. Дима скинул одежду и, оставшись в трусах, в течение нескольких минут яростно отжимался, разгоняя по телу кровь и заставляя мозги проясниться. Приняв затем ледяной душ, он насухо растерся стареньким полотенцем, натянул чистую футболку и найденный в шкафу свитер. На ходу набирая номер, Дима заварил чай и, пока тот настаивался, поговорил с Сергеем. Говорил Позгалев скупо и лаконично, не разбавляя свою речь привычными словечками. Это по началу озадачило Диму, но настроило его на деловой лад. Сомнения в сделанном выборе еще терзали его, но и бездействие было невыносимо. Бездействие… Что-то больно кольнуло внутри и горячей волной разлилось по всему телу. Дима смахнул невидимую паутину с лица и покинул квартиру.

Солнце внезапно вышло из-за серых домов, неузнаваемо преобразив улицы, людей и, казалось, само настроение. Дима зажмурился на мгновение, поймав бликующий луч и набрав в легкие пьянящий весенний воздух.

Сергей закрепил телефонную трубку на шлевке джинсовых брюк, проверил дверь "девятки" и, поигрывая брелком, не спеша, направился к подъезду Сони. С интересом оглядев нужную дверь, он вдавил кнопку звонка. Через минуту в проеме появилась хозяйка. Она с нескрываемым удивлением взирала на Сергея Позгалева и переминалась с ноги на ногу босыми ступнями.

— Привет, не ожидала? — Сергей пошире распахнул перед собой дверь и, дождавшись, когда девушка смиренно отступит вглубь квартиры, внес свое крепко сбитое тело через порог. Внутри Позгалев огляделся, брезгливо поморщился, откинув покрывало, расчистил себе место на краю кровати и сел. Соня напряженно наблюдала за его действиями и нервно покусывала губы.

— Ну, здравствуй, Сонька — золотая ручка, — Позгалев широко улыбнулся, — или золотая ножка? А может, золотая… — он резко вытянул руку в направлении девушки, и та, испуганно отпрянув, споткнулась о заваленную бельем гладильную доску.

— Чего тебе надо, зачем пришел?

— Захотелось посмотреть, как и где живут такие достойные кадры как ты, — Позгалев закинул ногу на ногу и закурил, — дай, думаю, зайду, узнаю человека поближе, — он хмыкнул и выпустил изо рта колечко голубоватого дыма, — хотя, конечно, куда уж ближе. Совсем, видно, Димон без бабы двинулся, раз на такую шмару, как ты, запал. А, может, я чего в тебе не заметил? — он сощурил светлые глаза и демонстративно оглядел Соню. Та, придя в себя, уселась в кресло напротив Позгалева и, поискав глазами сигареты, сложила руки на голых коленях. Выдержав паузу, Соня откашлялась и спросила, нагло округлив глаза:

— Ты чего пришел? Узнать, хорошо ли было твоему другу? Так спроси у него. А я свое дело знаю.

— Ну да, — покачал бритой головой Сергей, — профессионалка, блин. Хватит придуриваться, давно хороводом не ходила?

Сонечка погрустнела и тоскливо посмотрела в окно. " Ну вот, опять начинается. И где она, спокойная жизнь? Каждый норовит обидеть и запугать".

— Колись, подруга, чем вы тут занимались. Во сколько пришли, о чем говорили. Докладывай понятно и разборчиво.

Сонечка собралась было съязвить, но передумала, остановив взгляд на пудовых кулаках бывшего боксера.

— Ну, приехали, — она почесала ухо, — посидели, выпили. Все как обычно, — Соня пожала худыми плечами и внимательно посмотрела на Сергея, — он что, правда, только что оттуда? Чудной…

— В смысле?

— Ну… — девушка отвела глаза, — говорил только о войне. По виду то не скажешь, вроде нормальный парень, а так… — она вздохнула, — в принципе все нормально, живут же люди и с этими прибабахами.

Позгалев встал и, подойдя к окну, выбросил окурок в форточку. Некоторое время молчал, разминая литые плечи, затем обернулся, — дальше!

— Что — дальше? — искренне удивилась Соня, — спать лег. Ночью только плохо спал, крутился, стонал. Все какого-то Леху вспоминал, — девушка усмехнулась, — ну, че? Интересно? Дай сигарету.

Позгалев протянул пачку и щелчком выбил из нее белый столбик.

— Леху, Леху…. Какого Леху?

— А я знаю? — Сонечка жадно затянулась и поморщилась, почувствовав, как болезненно сжался желудок, — друг его, наверное. Который погиб, — глухо добавила она, немного подумав.

Позгалев почесал затылок и направился к выходу.

— Ой, Сережа, подожди, — Соня подскочила в кресле и заискивающе улыбнулась, — ты мне сотню рублей не одолжишь? На сигареты.

— А то баксы разменивать не хочется, — закончил Позгалев и вытащил из кожаного бумажника пару купюр. Глаза Сонечки алчно блеснули. На тысячу она не рассчитывала.

— Хочешь, я отработаю?

Позгалев смерил ее пренебрежительным взглядом и прислушался к собственным желаниям, — нет, подруга, что-то у меня не стоит на тебя, извини. Отработай где-нибудь в другом месте.

— Ладно, нет, так нет, — не обиделась Соня и двинулась вслед за Сергеем. В дверях тот обернулся.

— Так что он еще про этого Леху говорил?

Сонечка нахмурила белесые бровки:

— Ну, честно, Сереж, ничего больше не знаю. Только, что, мол, погиб у него, у Димы, на глазах, и все. Расстраивается, что помочь не смог.

— А фамилию не называл?

— Ага, и адрес, блин! Нет! — закатила глаза Соня, — я тебе что, справочное бюро?

— Нет, б…! Ты просто — что! И не хами, дохамишься! — Сергей попер на девушку мощным торсом. Соня тоненько ойкнула и, поднажав на дверь, кое-как вытолкала Позгалева на площадку. Пнув для порядка дверь носком кожаной кроссовки, Сергей развернулся и, насвистывая под нос, спустился на улицу, мельком взглянув на часы.

От стены дома отделилась невысокая вертлявая фигура. Коротко свистнув, личность привлекла внимание Сергея. Позгалев свысока смерил взглядом подошедшего подростка. Тот же, вальяжно облокотившись на капот «девятки», грязной пятерней пригладил сальную прядь и, смачно сплюнув на асфальт, процедил:

— Привет тебе от Витька Бешеного. Хочет «стрелку» забить, побалакать.

— О чем мне с ним беседы вести?

— А он мне не докладывал… Я и так тебя все утро пасу, чтобы передать.

— Тоже мне, король говна и пара! — Позгалев сунул руку в карман, — пусть сам позвонит, а я послушаю. Понял, чудик? На пиво дать?

Паренек косо ухмыльнулся и, еще раз сплюнув под ноги, разболтанной походкой зашагал прочь. Сергей скользнул глазами по фасаду дома, остановив взгляд на окнах Сони. Возникла мысль вернуться и хорошенько порасспросить ее о местном блатняке, но катастрофически не хватало времени, да и понятно Сергею было желание беспутной молодежи добиться желаемых высот в уголовном мире, не прилагая к этому ничего, кроме немотивируемой жестокости, тупости и хамства. Сергей и себя то не считал особо борцом за идею, но и полный беспредел вызывал у него справедливый гнев. «Сосунки, учить вас надо, да некому. И мне некогда. Ладно, доберусь еще», — решил Позгалев, заводя машину и выбирая место, где легче было развернуться. Рассказ Сони задел его, есть, оказывается, у закадычного друга слабое место. А может оно самое и станет той идеей, за которую и в огонь и в воду? Чеченцы, мать их!.. Ну не был Серега Позгалев шовинистом, и слова такого в его лексиконе не наблюдалось, но «черных» не любил, находя их чересчур наглыми и хитрыми, способными на всякую гадость и подлость. Разговоров о том, что в «каждом стаде…» не признавал, предпочитая не заморачиваться и держаться собственного мнения.

15

Казбек собрал остатки яичницы куском хлеба и, отправив его в рот, отставил сковородку. Через стенку раздавались частушки и громовой раскатистый хохот. Сослуживец третий день справлял день рождения с прибывшими по такому случаю деревенскими родственниками. Дело заладилось быстро и, видимо надолго, с самогоном, шинкой и молодой дородной девкой, привезенной в качестве претендентки на роль будущей жены. В официальный день Казбек, как водится, поздравил коллегу, подарил тому обещанный отделом диктофон, произнес подобающий тост и на утро встал «живее всех живых» в отличие от именинника и его гостей. Не у всех же начало отпуска совпадает с днем рождения. Казалось, что двух дней вполне достаточно, но традиции брали верх, разогнать этот сабантуй было некому, да и непосвященные жильцы общежития смиренно ожидали логического завершения, внутренне и вслух памятуя о том, что и у них могут случиться маленькие семейные радости.

Постепенно звуки стали стихать. Пару раз громко стукнула дверь, кто-то прошлепал босыми ногами, звеня посудой, возвестил о своем пребывании на общей кухне. Затем с грохотом обрушилась вода из сливного бачка и, наконец, все смолкло. Казбек взглянул на часы: шесть утра. Такой стойкости можно было позавидовать. Муратов прибрал на столе, несколько раз с хрустом потянулся и стал одевать начищенные с вечера ботинки.

День его был спланирован составленным накануне списком, которого Казбек собирался придерживаться по мере возможности. До обеда Муратов возился со старыми делами, оформляя и готовя их к передаче в районную прокуратуру, провел два допроса свидетелей, сорок минут парился на совещании, где львиную долю времени занимались распределением еще недостроенных ведомственных гаражей. Наконец Казбек отправился в университет, где надеялся получить информацию о Валерии Лисневской. Предварительный опрос охранников на территории жилищного кооператива и возможных свидетелей из числа жильцов ничего не дал. За прошедшие сутки никто не звонил и не интересовался девушкой. Казбеку не казалось это странным, бывали случаи, когда, прежде, чем потребовать выкуп, родственников и близких некоторое время прессинговали молчанием и неизвестностью. Случались вещи и пострашнее. Очень красивая девушка. Муратов держал ее фотографию в нагрудном кармане и периодически доставал оттуда, с грустью разглядывая юные, подернутые романтическим флером, черты.

Влившись в гомонящую компанию старшекурсников на входе, Казбек беспрепятственно прошел внутрь основного здания и, поинтересовавшись у стайки прихорашивавшихся у зеркала девушек, а где у них тут главный, не без труда отыскал помещение деканата. Подтянутая женщина в изящно оправленных очках пристально оглядела Муратова, видимо не припоминая в нем своего студента.

— Вы что-то хотели? Часы приема с утра. Там все на двери написано.

— Извините, — Казбек достал удостоверение и, раскрыв его, протянул женщине, — с кем я все-таки могу побеседовать?

— А что случилось? — глаза женщины за стеклами очков заметно расширились, а голос потерял официальную сухость, — Кто вам нужен? Дело в том, что Максим Викторович с полчаса как уехал в Министерство образования, скоро защиты… — она вскинула тонкое запястье и взглянула на миниатюрные часики, — боюсь, что сегодня его уже не будет.

— Тогда, может быть, вы сможете мне помочь? — не отступал Муратов, — вы кто по должности?

— Да я преподаватель, — смутилась женщина, — английский, немецкий. Давайте я справлюсь у секретаря, может кто-нибудь… Хотя, — она потерла переносицу, приподняв очки, — она уже тоже, наверное, ушла.

— Как вас зовут? — Казбек улыбнулся и положил папку на стол.

— Алексеева. Юлия Владимировна.

— Очень хорошо, Юлия Владимировна, я не займу у вас много времени, — Муратов прикрыл дверь и, дождавшись, когда Алексеева сядет, поставил стул напротив нее. — Юлия Владимировна, меня интересует одна ваша студентка…

— Моя? — Алексеева растерянно заморгала, — которая?

— Честно говоря, не знаю, ваша или нет. Зовут ее Валерия Лисневская. Первый курс. Филологический, — Муратов достал фотографию.

— Лисневская… — Юлия Владимировна потерла виски и пододвинула карточку к себе, — хорошая девочка. Мне сложно что-то сказать о ней, так, кто-то поярче, запоминаешь. Времени не слишком много прошло, понимаете? Да, а что, собственно, произошло? Я надеюсь не… — она заметно побледнела и, словно почувствовав озноб, обняла себя за плечи, — простите, я волнуюсь, говорите сразу…

— Да мне и сказать вам пока нечего, Юлия Владимировна. Родители заявили о пропаже. Сами понимаете, расширяем круг поиска. Надо понять, что она за человек, с кем дружила, а с кем нет, какое впечатление производила, привычки, наклонности. Домашние, как правило, говорят только хорошее, недостатков не видят или не хотят видеть. Всякое может быть, девушка молодая, могла попасть под чье-то влияние.

— Ну да, конечно, — Алексеева нахмурилась, — здесь я вам не помощник, к сожалению. И рада была бы, да… У вас есть список её однокурсников?

— Буду признателен, Юлия Владимировна, если вы дадите мне списки первокурсников и с других факультетов.

Женщина встала и прошлась вдоль стенных стеллажей, — Вот если бы вы пришли завтра утром…. Ой, что это я говорю! — Алексеева всплеснула руками, — совсем из головы вылетело! Во втором корпусе у Марьи Гавриловны с трех часов пересдача. Русский, литература. Она человек сложный, спуску не дает. Вот первокурснички и маются с зачетами. Это не только первого курса касается, — Алексеева махнула рукой, — со всех шкуру дерет, почем зря. Конечно, детей нет, мужа никогда и не водилось, вот и… — Юлия Владимировна вдруг густо покраснела и виновато улыбнулась, — извините, вам это не интересно. Это я так, по несдержанности, извините. Вы сходите туда, а я пока списки отпечатаю. Минут через пятнадцать сделаю.

Марью Гавриловну Муратов нашел в огромной холодной аудитории, где та восседала за кафедрой неподвижно, словно забальзамированное пресноводное отряда жабьих. Бородавчатое расплывшееся лицо и тусклые на выкате глаза завершали этот несимпатичный, и даже отталкивающий портрет. Казбек пошире раскрыл дверь и кашлянул. Несколько студентов с интересом и благодарностью за незначительную передышку стали его разглядывать.

— Вы опоздали, молодой человек, — скрипучий голос заставил Казбека остановиться, — придете в следующий раз. Свободен!

— Простите, но…

— Идите отсюда и не мешайте остальным! Личность вашу я запомню, и только попробуйте явиться ко мне на зачет, с вашей то наглостью! А вы, — она припечатала взглядом несчастных студентов, — если готовы, выходите отвечать. У меня осталось полчаса, дальше — как хотите. А Мухину, Болотниковой и Лисневской, — она сверилась со своими записями, — передайте, что если в течение трех дней они не принесут письменные работы, будут сдавать устный по новой!

— Еще раз простите, но я по поводу Лисневской, — Казбек, словно прикрываясь от готовой вот-вот выплеснуться желчи Марьи Гавриловны, в вытянутой руке нес служебные корочки.

— И? — мутные глаза пресноводного скользнули по удостоверению и без всякого интереса остановились на нем самом.

— Хотелось бы с вами поговорить. Это не займет много времени, я слышал, его у вас и так мало.

Марья Гавриловна поджала синеватые губы и поерзала на расшатанном стуле. Вставать ей явно не хотелось.

— Выйдите в коридор! — безапелляционно заявила она студентам, — быстро!

По аудитории, словно южный ветер, пронесся вздох облегчения.

— Так, что там с Лисневской? Что натворила?

— А могла? — Казбек удивленно вскинул брови.

— Все они могут. В тихом омуте, молодой человек, как известно, черти водятся.

«Хватает их и среди обычных людей…»

— Она хорошо успевает?

— Вас интересуют только мои предметы?

Муратов уже понял, что ничего не сможет добиться от Марьи Гавриловны. Задав еще пару ничего не значащих вопросов, он сухо попрощался и уже в дверях обернулся:

— Раз уж я занял остававшиеся у вас полчаса, позвольте и ваших должников прибрать к рукам. Очень хочется с ними побеседовать.

Марью Гавриловну заметно перекосило, запоздалое любопытство, наконец, проникло в ее закостенелые мозги, и от недовольства она даже стукнула кулаком по столешнице.

Несколько молодых парней и девушек молча стояли у окна, переминаясь с ноги на ногу. По их напряженным лицам Казбек понял, что они ждут его. Высокая белокурая девушка отделилась от группы и быстро подошла к Муратову:

— Я — Наташа, подруга Леры. Вы звонили, а я в университете была. Мне мама сказала, я вам на работу звонила. Я — Наташа, Лера от меня ехала в тот вечер. Мы готовились к зачету, у себя дома она не хотела…. Да и живу я рядом с универом, вот мы и…. Вы что-нибудь узнали?

— К сожалению, ничем не могу вас порадовать, да и себя тоже. Надеюсь, что вы мне расскажете что-нибудь о Лере.

Молодежь зашумела, переглядываясь. О пропавшей подруге говорилось только хорошее и лишь в превосходных степенях. На робкое замечание Казбека о том, что человек не может состоять из одних положительных качеств, поднялась волна возмущения. Муратов с сожалением понимал, что и эта встреча не принесет ему никаких результатов. Наташа заглядывала ему в глаза и кусала губы.

— Скажите, а с Вадимом вы уже говорили?

— С Вадимом? — Казбек поднес список к глазам и обомлел, — с Вадимом Карепиным? Он здесь?

— Нет, у Вадьки все сдано, удивляемся, когда он все успевает.

— Лера с Вадимом дружат, то есть… — Наташа отвела глаза, — даже не знаю, как сказать. Она очень нравилась ему, он ухаживал. А Лера…

— А Лера?.. — Муратов внимательно смотрел на девушку, стараясь не пропустить ни одного слова, — Лера принимала его ухаживания?

— Нет… — Наташа удивленно пожала плечами, — Вадим, конечно, очень красивый и перспективный мальчик, он многим нравится, все-таки будущий юрист. А вот Лера считала его хлипким. Это, кстати, ее слово. Ну, она ходила с ним в разные места, когда Вадим приглашал. Даже не знаю, мне, наверное, не надо этого говорить. Лучше вы сами у Вадима спросите, а то я что-нибудь не то скажу, — Наташа тяжело вздохнула и перекинула пшеничную косу за спину, — у Лерки характер не простой, слишком правильный, но незанудливый. Я даже представить не могу, что с ней могло случиться. Поговорите с Вадимом…

Вернувшись в отдел, Казбек столкнулся на входе с Колей Ряшенцевым, с которым делил кабинет уже более года.

— Бек, хорошо, что ты пришел, собирайся, поехали!

— Нет, Колюня, я пас. Дел по горло…

— Давай, давай, на выход! Тут такое дело, по дороге расскажу.

Казбек отрицательно качал головой и, просмотрев нужные бумаги, запер их обратно в сейф, — извини, Колюня, столько запланировал… А у тебя каждая кража — дело на миллион.

— Эх! — Ряшенцев погрозил кулаком, — обстрелянную машину Вагита Бажаева нашли!

— Где? — выражать и далее незаинтересованность в делах родной конторы стало невозможно. Через секунду они уже пересекали коридор, а Колюня, оживленно жестикулируя, посвящал Казбека в данные оперативной сводки. Раскуроченный «форд» Бажаева рано утром обнаружили шоферы-дальнобойщики, они же прочесали лесополосу в радиусе двухсот метров в поисках водителя, но, не обнаружив того ни живого, ни мертвого, сообщили на ближайший пост ГАИ. Казбек отметил, что перестрелка произошла всего в паре километров от жилого комплекса, где проживают Лисневские и Карепины. Таким образом, Казбек собирался убить двух зайцев. Уже на улице Муратов попросил Ряшенцева задержаться, а сам бросился обратно. Анатолий Анатольевич тяжело смотрел на Казбека, оттирая со лба нездоровую испарину.

— Анатолий Анатольевич, я по делу Лисневской. Буду сегодня в вашем районе. Хотел поговорить с вашим сыном.

— С Вадимом? — Карепин не удивился, — надо так надо. Такое дело… Я предупрежу своих. Идите, Муратов, работайте, — начальник с трудом подавил пивную отрыжку.

Когда добрались до места, Казбек застегнул молнию на куртке, вышел из «уазика» и огляделся: «форд» стоял с правой стороны от дороги, передними колесами в направление лесополосы, и темнел дырами вместо стекол. Один из прибывших ранее оперативников с помощью сантиметра размечал расстояние между автомобилем и раскиданными около него разнообразными предметами, в основном, гильзами. Другой под диктовку записывал данные в блокнот. Колюня ненадолго задержался с рацией, отвечая на вызов оперативной связи. Казбек поздоровался с присутствующими и встал рядом, внимательно слушая диктовавшего. Через пару минут, разрумянившийся на свежем воздухе, Ряшенцев присоединился к остальным:

— Прикиньте, мужики! Не поверите, тачка нашего глубоко уважаемого джигита Бажаева в угоне. Сам бы не поверил, но у того заявление с утра лежит. Знать ничего не знает, и видеть — не видел!

— Знакомо, — спокойно заметил Гриша и почесал ручкой за ухом, — Игорян, салон фиксируем?

Его коллега утвердительно кивнул и, действуя, как заправский портной, растянул сантиметр, нырнув в салон, — тут замучаешься ползать! — в сердцах ругнулся он, поднимаясь и держась за поясницу, — из двух автоматов косили, решето, блин!

— Вот так, Бек, вор у вора украл. Дурдом, и как в нем жить?

— Регулярно и с удовольствием. Пиши, пиши, писатель, — Казбек взглянул на часы, — скажи спасибо, трупов нет.

— Может спасибо, а может…. В салоне то кровь. А ты говоришь…

Муратов аккуратно переступая, через открытые двери оглядел внутренности иномарки. На заднем сидении, на стекле и с обратной стороны спинки водительского сидения отчетливо виднелись темные пятна и хаотичные брызги. В разных местах из распоротой обивки торчали куски поролона.

— Лес осматривали?

— Прямо…. Только приехали. Сходи, осмотри, быстрый ты наш, — усмехнулся Гриша.

Казбек вновь взглянул на часы. Ряшенцев, заметив его жест, пыхнув сигаретой, подошел:

— Торопишься?

— Да, — Муратов махнул рукой, если не очень нужен, то пойду. Мне рядом, к Анатольевичу домой.

Трое коллег удивленно уставились на Казбека. Тот же, усмехнувшись, покачал головой, — показания у сына его взять, для дела. Михалыч! — обратился он к водителю, — подбросишь к начальству?

— Валяй, — Михалыч, покопавшись в моторе, хлопнул капотом и обтер руки тряпкой, — домчу быстрее ветра, если не развалимся по дороге, — Мужики, скоро буду, не скучайте.

— Ох, Михалыч, даже не надейся, — буркнул Игорян, — пива привези!

— А лучше — пожрать чего-нибудь! — добавил Колюня.

Казбек сел рядом с Михалычем и задумался. Никакого определенного плана разговора с Вадимом у него не было.

— Ларисе Ивановне — земной поклон! — прокричал Колюня отъезжавшей машине, потер руки и подошел к останкам «форда»:

— Ну-с, господа присяжные, что мы здесь имеем, — он аккуратно отодвинул спинку сидения, — пустую бутылку от пива «Балтика». Пишешь, Игорян? Ага, пиши. В кармашке газета «Знакомства». Вот, уроды, знакомятся…. Так, а это что у нас? — он двумя пальцами поднял за ремешок лакированную сумочку, — смотри, Игорян, бабская сумка, пустая. Нет, погоди, помада, — Колюня отвинтил колпачок, — приличного бежевого цвета. Документов нет, — Ряшенцев достал что-то еще, — платочек, — развернул, — не поверишь, чистый. Пиши дальше, на полу пустая пачка из-под сигарет…. Не пойму, на иностранном написано и девушка танцующая нарисована. В отделе прочитаем. Ну, а в остальном — полный кирдык, — Колюня еще раз огляделся, — причем абсолютный. Ну что, ребята, вызываем экспертов?

— А оно тебе надо? — Игорь недовольно скривился, — угон уже зафиксировали. Может, это доброжелатели Бажаева провели устрашающую акцию?

— Точно, операцию «Буря в стакане»! — заржал Гриша.

— Так, вроде кровь, — Ряшенцев закурил.

— Ну, кровь, царапнули кого-то по глупости, а то и сами себя. Трупов нет, а если и есть где- то, то, надеюсь, не на нашей территории, — Игорь смотал сантиметр и положил его в карман, — и кто-то, думаю, не хочет, чтобы мы их нашли. Понимаешь?

— Понимаю, — Ряшенцев присел на пенек и заскучал в ожидании Михалыча.

Игорь закурил и, прищурив левый глаз от попавшего дыма, вгляделся в темнеющий уже лес. Покосившись на пригорюнившегося Колю, он сделал несколько шагов к первым сосенкам и, отодвинув рукой мешающие ветви, ступил на чавкающую землю. Под ногой хлюпнуло, и бордовый шелковый платок полностью скрылся под черной талой водой. Игорь втянул носом воздух и огляделся. Чутье подсказывало ему, что нет здесь никого, ни живого, ни… Он мысленно сплюнул через плечо. Ни мертвого. Его бы обязательно кольнуло. До смешного доходило, заключали пари в отделе перед тем, как Игорю на дело выезжать, будет труп или нет. Нет здесь ничего такого. Оперативник бросил окурок под ноги и аккуратно втоптал его в слякоть. Да и мужики-дальнобойщики народ тертый, раз сказали, что проверяли, значит, так тому и быть.

— Игорян! — Коля привстал, выглядывая товарища.

— Здесь я, — Игорь вышел чуть правее, отряхивая с плеч ржавые иголки, — готовь сопроводиловку, надеюсь, что тачку нашего дорогого друга Бажаева сегодня этапируют на стоянку.

— Долго же нам придется ждать хозяина.

— А и хрен с ним, Михалыч на запчасти разберет и пусть джигит доказывает. Гриша, запиши для успокоения души поручика Ряшенцева, что осмотр был произведен, столь желанный труп не обнаружен, дело — дрянь, и вообще ничего интересного ждать в этой жизни уже не приходится.

— Хорош дурачиться, нам еще думать надо, как с экспертами решать.

— А что нам с ними решать, Колюня? Танюша тебя в обе щеки расцелует, когда ты к ней не с обоснованием заявишься, а с букетом роз. Не краснейте, поручик!

16

— Муж предупредил меня о вашем приходе, правда, я не совсем понимаю его цель. Неужели я могу вам чем-нибудь помочь? — Лариса помешала серебряной ложечкой ароматный кофе и, поудобнее устроившись в кресле, с игривым интересом посмотрела на Казбека.

Казбек чарам красивых женщин старался не поддаваться, а с женой своего начальника и вообще умудрялся говорить сухим протокольным языком. Проще прослыть дубом и деревенщиной, чем выслушивать насмешки коллег. Лучше Ларисы Ивановны никто не мог испортить реноме неугодившего ей человека. А так, что она испытает при знакомстве с Казбеком, лишь скуку, не более.

— Мне необходимо поговорить не с вами, а с вашим сыном. Анатолий Анатольевич согласился с тем, чтобы этот разговор произошел, так сказать, в неформальной обстановке.

— С Вадиком? Он еще спит, — поймав взгляд Муратова, брошенный на настенные часы, женщина закинула ногу на ногу и, повысив голос, продолжила, — да, вчера он плохо себя чувствовал. И я не собираюсь его беспокоить. Если у вас возникли какие-то вопросы, то вы вполне можете задать их мне. У нас в семье нет никаких секретов друг от друга! — гордо заявила она и отхлебнула кофе, чтобы прочистить горло.

— Редко встретишь такое взаимопонимание, — произнес Казбек и тут же осекся, стараясь не выдать усмешку, — я, честно говоря, даже завидую вам, — изобразив смущение деревенского увальня, — Муратов громко вздохнул.

Лариса Ивановна скинула с себя маску придворной обольстительницы и надела новую, умной опытной женщины, знающей ответ на любой вопрос, — если я не ошибаюсь, ваш визит связан с делом Лерочки Лисневской? Совершенно непонятная история, вы не находите? Знаете, молодой человек, круг, в котором я общаюсь…

— Лариса Ивановна, — Казбек попытался направить мысли собеседницы в нужное ему направление, — ваш сын Вадим встречался сВалерией? Какими, по вашему мнению, были их отношения? Насколько серьезными? Раз он был ее близким, так сказать, сердечным другом, то, вероятнее всего, делился с вами переживаниями?

— Что? Кем был? — женщина с трудом проглотила остаток кофе, — вы в своем уме? Какие отношения? Он же еще ребенок! Кто вам сказал такую чушь?

Пришло время удивиться Казбеку:

— Он провожал девушку, дарил цветы, их часто видели вместе…

— Это еще ни о чем не говорит. Вадим — воспитанный мальчик, дети вместе окончили школу, живут практически в соседних домах. Мне ваши выводы кажутся надуманными и спешными. Я ничего такого не хочу сказать о Лерочке, — Лариса Карепина понизила голос, — но она девочка яркая, привлекательная… Уверена, что не один Вадим обращал на нее внимание.

— Понятно, — Казбек сделал пометки в блокноте и виновато улыбнулся, — видимо я буду вынужден побеспокоить вас еще раз. Разуется, если вам не удастся устроить мне встречу с Вадимом в ближайшие пару дней, — уголки его губ чуть дрогнули, — то я выпишу повестку на удобное для всех нас время. К сожалению, обстоятельства и время работают против Леры. Мы до сих пор не знаем, где она и с кем. Нам необходим контакт с любым, хоть сколько, знавшим Валерию. Вы, как мать, поймете чувства Нелли Федоровны и Сергея Борисовича…. Отец девушки тоже пострадал.

— Да-да, — Лариса прижала ладони к щекам и покачала головой, — все это так ужасно. Какой-то рок, правда? Но, должна сказать, — Лариса сощурила голубые глаз и чуть подалась вперед, — вы, мужчины, иногда дальше своего носа не видите. Я не имею в виду лично вас, но…. Скажем так, на месте своего мужа я бы давно копнула под господина Лисневского. Поверьте мне, у меня есть знакомые, из жен, разумеется, владельцев крупных финансовых компаний, но ни одна из моих приятельниц не может себе позволить таких украшений, какие есть у Нелли. А ее отношение к деньгам? Она, по-моему, считает, что владеет неиссякаемым источником.

В глубине квартиры послышались шаги. Лариса и Казбек одновременно повернули головы. В дверях стоял Вадим, растрепанный, бледный, со свинцовыми тенями под глазами.

— Здравствуй, Вадим, — представился Муратов, — Я бы хотел задать тебе несколько вопросов касательно Валерии Лисневской, но вижу, что Лариса Ивановна была права. Ты болен?

Вадим сделал шаг навстречу, но вдруг пошатнулся и, успев схватиться за спинку кресла, грузно опустился в него.

— Вадик! — охнула Лариса и картинно заломила руки, — ты отвратительно выглядишь! Марш в постель! Товарищу следователю будет несложно придти к нам в другой раз. А еще лучше, решить все вопросы с твоим отцом.

— Мама! — Вадим передвинул кресло поближе к Казбеку и сложил руки на груди, — не обращайте внимания, она иногда сама себя не слышит. Спрашивайте.

Лариса передернула плечами, но молча замерла, поджав пухлые губы.

— Когда ты в последний раз видел Валерию?

— Пару дней назад в университете. Мы учимся на разных факультетах. В последнее время виделись не так часто…

— У нее были проблемы? Может быть, враги, недоброжелатели?

— У Лерки то? Смеетесь? Откуда… — Вадим отвел глаза, — у нее никогда не было врагов.

— А как вы относились к ней?

Лицо Вадима чуть порозовело, но взгляд оставался отрешенным, — по-дружески, — он замолчал, но через минуту вдруг всхлипнул и закрыл лицо ладонями.

Лариса оторопело молчала, а Казбек терпеливо ждал.

— Скажите, — хрипло произнес Вадим, — о ней до сих пор ничего не известно? Может надо звонить в больницы или… — он собрался с духом, — в морги?

Муратов удивленно вскинул брови и покачал головой:

— Данные о Лисневской в сводке, и если что…. Но надеюсь, что этого не произойдет, и девушка вернется живой и здоровой. Во всяком случае, за это время не было ни одного опознания. Разумеется, для родителей это слабое утешение. Для тебя тоже, Вадим?

— Может быть, закончим на этом? — голос Ларисы Карепиной обрел прежнюю твердость, — право же, товарищ следователь, мой сын и я в таком состоянии…

— Что ж, если вам что-нибудь станет известно, — Муратов обращался, прежде всего, к Вадиму, — то, пожалуйста, свяжитесь со мной. Или, — он кашлянул, — если вам удобнее, то через Анатолия Анатольевича.

Лариса закрыла за Муратовым дверь и обернулась к Вадиму:

— Ты ничего не хочешь мне сказать? Сотри на меня, когда я тебя спрашиваю! Это правда, что…. Ты и Лера?

— Нет…

— Что — нет? При других обстоятельствах я была бы этому только рада. Но мы не можем быть замешаны в чем-то таком! Боже, у меня голова раскалывается!

— Выпей таблетку и ляг! — Вадим прошел мимо матери, грубо задев ее плечом.

— Да… — Лариса обвела обеспокоенным взглядом гостиную и, не придумав ничего лучше, побрела к себе.

Вадим стоял у окна и глядел вслед удалявшегося Муратова. Напряжение схлынуло с него, оставив внутри только пустоту. Он смог побороть соблазн и не рассказать все начистоту этому человеку. В хорошее же местечко привели бы его эти признания. Он не враг самому себе. Теперь уж поздно, надо идти до конца: ничего не видел, ничего не знаю…. С момента возвращения из «Трех котлов» Вадим не находил себе места. Не смог заставить себя выяснить до конца, что же все-таки случилось с Бероевым, жив он или мертв. В конце — концов, что бы ни произошло, ничего уже не изменишь. А Лера…. По спине Вадима пробежал холодок. Лучше бы ей не возвращаться оттуда, где она сейчас. Вадим обхватил голову руками и прижался лбом к холодному стеклу. Все нормально…. Все совершенно нормально, ему не о чем беспокоиться. Лера села в машину сама, никто ее волоком туда не тащил. Мысли роем проносились в голове Вадима. Внутри немного жгло, конечно…. Да черт с ней, с Лерой! Не была бы дурой — недотрогой, глядишь, ничего бы и не случилось. Вымотала она его, тоже мне — святая невинность! Мало ей было, что такой парень как Вадим, засунул свою гордость в одно интересное место и таскается за ней с цветами, а она делает вид, что не понимает его намеков. Ну, ничего…. Вадим усмехнулся, Руслан ей натурально объяснит, что к чему. Вот уж кому совершенно наплевать на сентиментальные сопли. Главное, что Вадим ничего не должен Бероеву…

Все взаимосвязано в этом мире, и цепь случайностей приводит к закономерности. Два месяца назад, на День влюбленных, Вадим пригласил Леру в «Якиторию». Она согласилась, правда, прихватив с собой подругу Наташку, чем спутала Вадиму все карты. Романтическим тот ужин можно было назвать только после приличной дозы саке, что Наташка и практиковала на протяжении пары часов. Лера лишь загадочно улыбалась и периодически поглядывала на часы. Вадим был в бешенстве, но держал марку, поддерживая беседу на нейтральные темы. Он не сразу заметил Руслана и его спутников, они расположились в глубине зала, за разрисованными драконами ширмами. Лишь выйдя покурить на свежий воздух и отдохнуть от развязной болтовни Натальи, Вадим столкнулся с Бероевым. Они встречались в «Трех котлах» неоднократно, но кем был Вадим Карепин для племянника Байрама Байрамова…. В «Якитории» же произошло неожиданное: Руслан кивнул Вадиму как старому знакомому и предложил закурить. Вадим, хотя только что с остервенением загасил свою сигарету, от предложенной не отказался.

В отличие от матери, Вадима работа отца раздражала. Он не был хулиганом, но и эталоном поведения и хорошего воспитания быть не хотел. Да и отец, в его понимании, был не безгрешен. Вадим мысленно смеялся над матерью. Неужели та всерьез считала, что возможность покупать дорогие наряды, содержание пусть необременительной, но домработницы, бассейны и салоны красоты можно позволить на отцовскую зарплату? Старший Карепин в разборки не лез, но «крышевал» и давал такую возможность другим. У Анатолия Анатольевича были грандиозные связи, заработанные еще в пору афганской юности. Социалистические принципы канули в Лету, а капиталистическое настоящее требовало финансовых вливаний. Карепина это уже давно не тяготило: в его понимании, лучше он будет негласно смотреть за вверенной ему территорией, чем позволит это какому-то заезжему или местному жулику и проходимцу. Так, с появлением больших денег исчезли бытовые проблемы, но, откуда ни возьмись, возникли личные. Вадим никогда не наблюдал за собой особой тяги к картам, но он был азартен. И когда женщины перестали быть непреступной скалой, внутренняя жажда его потребовала новых ощущений. Он нашел их сначала в игровых автоматах, а затем, с помощью своего старшего друга Альберта, попал в «Три котла», где обреталась публика гораздо более высокого класса. Вадим не принимал участие в играх, чаще наблюдал за рокировками Альберта, стоя чуть поодаль за его спиной. Тот угощал юношу выпивкой и бесплатными советами, попутно знакомя Вадима со своими приятелями. Сам Альберт не был крутым парнем или классным шулером, он любил игру и все заработанные в издательстве, где он работал, деньги приносил сюда.

В тот февральский день Вадим получил карт-бланш в мир азарта и денег. Руслан дал ему возможность претворить в жизнь собственные иллюзии и желания. Вадим Карепин искренне считал, что ему крупно повезло. И он никак не мог насытиться этим везением. Везло так, что дух захватывало! До последнего момента, когда пришлось расплачиваться. Но Вадим уже предчувствовал, он понял это много раньше, от чего, вернее, от кого не сможет отказаться Руслан Бероев. Наверное, участь Леры была решена еще тогда, в феврале, в замечательном японском ресторане «Якитория», куда в День влюбленных Вадим Карепин пригласил Леру Лисневскую, не подозревая о том, что эта встреча станет переломной не только для них, но и для Руслана Бероева. Теперь лишь Вадим понял, что Руслан оказался сильнее его не только в игре, но и в достижении цели. И ведь смешно сказать, цель то у них была одна. Лера.

17

Фарида нервно покусывала веточку кинзы и уже битых полчаса высматривала что-то в окне.

— Ты что, девка, маешься? — полная румяная повариха, сощурив карие глаза, сдвинула крышку кастрюли и помешала густое варево.

— Тебе что? Свое дело делай! — надменно произнесла Фарида и передернула плечами.

— А я делаю, милая, делаю, — повариха взяла устрашающих размеров нож и принялась нарезать мясо, — только думаю, что это красавица моя все хмурится? Молодая, чего ей расстраиваться?

— А не пошла бы ты, Тамара? — Фарида нахмурила густые брови и бросила траву себе под ноги.

— Да и пошла бы, деточка, да работы много. Ты, что ли, за меня все тут сделаешь? — женщина вытерла красные руки о фартук и, открыв дверь холодильника, принялась копаться внутри, извлекая нужные ей овощи и фрукты.

В дверях раздался шум и на кухню ввалился Абу. Руки его были испачканы кровью скормленного собакам мяса, глаза мутны от выпитого и выкуренного. Облапив взглядом мощный зад Тамары, он икнул и позвал Фариду. Та лишь отмахнулась и не двинулась с места. Повариха выпрямила спину, ногой захлопнула холодильник и, вывалив снедь на стол, уставилась на начальника охраны, — Тебе чего? Тоже помогать пришел?

Фарида фыркнула и, смерив Тамару пренебрежительным взглядом, нехотя последовала за Абу.

— Тьфу! — Тамара в сердцах сплюнула и устало присела на табурет, — когда же это все кончится?

В глубине души она, конечно же, не хотела потерять хорошую и сытную работу, позволявшую ей кормить в прямом и переносном смысле мать, мужа и троих детей. Но это приносило ей лишь малую толику ожидаемой радости. Несмотря на отличное жалование и качественные продукты с «барского» стола, родня и знакомые Тамары брезгливо морщили носы, между собой называя ее чеченской служкой. Спасибо комплекции и прожитым годам, а то заработала бы ни про что, ни за что, прозвание и похлеще.

Передохнув немного, женщина принялась мыть помидоры и аккуратно обтирать их белоснежным полотенцем, бурча под нос незатейливый мотив. Шурша платьем, вошла Фарида. Щеки ее розовели, а глаза радостно искрились. Она оттеснила Тамару от мойки и достала с полки фужер:

— Где тут у тебя вино?

Тамара ткнула полотенцем в угол и удивленно вскинула брови. Фарида вытащила пробку из пузатой, обвитой золотистой лозой, бутыли и налила густую терпкую жидкость. Посмаковав, выпила до дна и со звоном поставила фужер на стол. Постояв немного, загадочно улыбаясь, девушка вновь наполнила бокал и выпила:

— Как захочу, так и будет! — воскликнула Фарида и рассмеялась, обнажив острые зубки.

— Ну-ну… — Тамара закрутила кран и стала раскладывать мясо на блюде.

— Ты что, не веришь? — Фарида ухватила Тамару за круглое плечо и развернула к себе лицом, — не веришь?

— Окстись, девка, что это ты разошлась? Конечно, что захочешь, то и…. А чего ты хочешь-то?

— А то, — Фарида уселась на подоконник и стала возбужденно болтать ногами, — вот захотела, чтобы Руслан эту проститутку, которую привез, выгнал, он и выгонит!

Тамара перебрала зелень и, обсушив ее салфеткой, разложила по диаметру блюда:

— А и то верно, девонька, чего их, этих проституток долго то держать? Заплатил, да и выгнал. Разве что, понравилась какая, так он ее на подольше…

— Дура! — прошипела Фарида и пнула носком туфли ножку стола, — ничего не понимаешь, а говоришь! И следа ее не будет. Короче, — Фарида соскочила с подоконника и одернула платье, — жратву ей сама отнесешь, видеть ее не хочу, поняла? И не пялься на меня, корова, работай!

Остолбеневшая на миг, Тамара проводила взглядом девушку и, придя в себя, снова ухватилась за нож. С каким бы удовольствием она откромсала этой негодяйке язык под самый корень!

Фарида выглянула из-за угла дома и уставилась на Руслана. Девушка была троюродной сестрой Бероева и вполне могла рассчитывать на его благосклонность в выборе жены. Для Фариды, выросшей в соседнем доме, Руслан всегда оставался предметом бесконечного обожания. Воспитанием Фариды и ее сестер занимались родители матери. Они с нетерпением ждали, когда девушка войдет в пору зрелости, дабы выдать ее замуж и сбагрить, наконец, с рук взбалмошную и своенравную девицу. Но случай все не представлялся, так как настоящие мужчины воевали, а богатые не заглядывали в их селение. Фарида, скучая, все чаще вспоминала когда-то уехавшего Руслана, и однажды все изменилось…

Дядя и племянник Байрамовы приехали навестить родственников и посетить родовое кладбище, когда Руслан закончил университет. Он очень изменился, и Фарида обмерла, увидев его. Вечером, на праздничном ужине, она все время пыталась попасться ему на глаза. Даже Байрам, снисходительно улыбаясь, наливал себе вино из ее кувшина, а Руслан…. Он был уже другим, совсем не похожим на того шустрого мальчишку, в компании которого Фарида бегала к горной речушке строить затоны. Правдами и неправдами она, вытерев пол у ног Байрама своими коленями, упросила того взять ее с собой, пообещав вернуться по первому его слову. О том, что она будет жить в одном доме с Русланом, помогая вести хозяйство, она даже в самых откровенных мечтах представить себе не могла. Она стала хозяйкой, Руслан почти привык к ежедневному ее присутствию рядом с собой. Фарида знала свое место, никогда не навязываясь ему, но в тайне ждала и торопила ту минуту, когда Руслан по-иному посмотрит на нее. Ей казалось, что и Байрам хочет того же. Разве плохо, когда рядом с мужчиной женщина его круга и веры? А настоящая жена и не должна быть образованной. Зачем? Фарида прекрасно обходилась девятью классами и свято верила в то, что любой мужчина сделает невозможное, чтобы обладать такой красавицей как она.

Тамара развязала фартук и повесила его на спинку стула. Поставила на поднос тарелки с едой и кувшин сока:

— И что за проститутки пошли? Чтоб вина не пили? — хмыкнула она и вышла с кухни.

В хозяйском крыле было тихо. Тамара, поднимаясь по лестнице, в окно увидела, как за накрытым столом веселятся Руслан и его люди. Тут же, разгрызая мослы, лоснились собаки. Играла восточная музыка, периодически раздавались смех и гортанные выкрики. Тамара передохнула и поднялась еще на один пролет. Остановившись у нужной двери, она заметила торчавший ключ и повернула его два раза. Войдя бочком в комнату, Тамара огляделась и не сразу заметила лежащую на кровати девушку. Она поставила поднос и с интересом стала разглядывать ее.

Волосы спящей разметались, на щеках выступили яркие пятна. Девушка тяжело дышала, иногда вздрагивая всем телом. Тамара подошла ближе и склонилась над ней, кожей ощутив исходящий от девушки жар. Откинув той волосы с лица, она заметила капельки пота на висках и над верхней губой.

— Что же это? Ребенок совсем… — Тамара покачала головой, — ну надо же! Вот жизнь, какая поганая пошла. А эти пользуются, скоты! Эх! — Тамара достала из кармана платок и промокнула Лере лоб. Девушка шевельнулась, в уголках ее губ появилась улыбка. Повариха поправила подушку и отошла к дверям. — Ну, чай, сегодня не погонят, дадут отлежаться. Ну, Руслан, ну, паскудник! — Тамара решительно взялась за ручку двери и, потянув ее на себя, нос к носу столкнулась с хозяином.

— Ты что здесь? — Руслан глядел через плечо Тамары и был бледен.

— Фарида велела принести ужин, а я стара уже, по лестницам скакать. Вы бы сказали ей, какие у меня обязанности, а то она, видимо, забыла. — Тамара сделала попытку проскользнуть мимо Руслана, и только тут он перевел на нее глаза.

— Она спит?

— Да, — Тамара зачем-то достала платок и покрутила его в руках, — жар у нее сильный. Простуда, что ли…. Лекарства надо давать или в больницу везти. Вы то, поди, и связываться не будете?

— Почему ты так решила? — искренне удивился Руслан.

— Так, — она пожала плечами, — а что с девчонок, возьмешь? Коли они на работу больными выходят? А может их этот, как его, сутенер заставляет?

— Я, Тамара, оглушен твоими познаниями в столь далеком от тебя бизнесе.

Женщина вспыхнула и парировала:

— Чай, не в лесу живу, и окромя кастрюлей кое-чего видала!

— Ладно, вот что. Пусть девочка здесь остается, правильно? Зачем ей больной на улицу выходить. А ты, будь добра, насчет лекарств подсуетись.

— Да уж лучше к доктору…

— Нет, Тамара, девочка без регистрации, сама понимаешь. Уж если что, то я врача сюда привезу. Но ты постарайся, я заплачу.

— Так ведь, само собой… — повариха покачала головой, — у меня еще уборки много, боюсь не успеть, а ребята всё не угомонятся. Пока собак не уберут, мне боязно.

— Иди, Тамара. Фарида твою работу сделает. Скажи Магомету, чтобы на машине тебя отвез в аптеку и обратно. Если припозднишься, он и домой тебя подбросит. Да не бойся, Магомет не пьет, ему уже лет десять назад врачи запретили.

— Вот и славно! — Тамара обрадовано закивала, — только уж вы сами Фариде скажите, — повариха припустила по лестнице вниз, втайне радуясь возможности отвезти домой сумку продуктов, которую накануне забила на оптовом рынке, да так и не смогла оттащить домашним. На рынок ее тоже возили на машине, а вот до дома впервые. Пусть соседи и родня подавятся своими усмешками!

Руслан остался в комнате наедине с Лерой. Он прикрыл дверь и подошел к ее постели. Лицо девушки было безмятежно. Раскинув руки, она словно приглашала его в свои объятья, и в наступавших сумерках это выглядело так реально. Руслан присел на край кровати и откинул покрывало с коленей Леры. Халат сбился, обнажив стройные ноги и бедра. Руслан заметил припухшие ссадины и царапины на теле девушки. Он не виделся с ней целые сутки, лишь отдав приказ кормить и поить, а ведь следовало позаботиться об её здоровье. Жестоко. Руслан погладил черные локоны и, нагнувшись, поцеловал Леру в уголок рта. Девушка вздохнула сквозь сон и тихо произнесла:

— Вадим, перестань…

Руслана словно окатило потоком ледяной воды. Ярость вытеснила возникшую нежность и захватила его целиком. Значит, не смотря ни на что, все-таки, Вадим?! У этих русских баб нет никакой гордости. К чему церемониться? Да, они, пожалуй, красивее остальных, но любят только тех, кто бьет и помыкает ими. И все, как одна, шлюхи! Руслан тяжело дышал. Чем же она держит его, что в ней такого, чего нет в других?! Он расстегнул рубашку и стянул её с плеч, руки потянулись к ремню на джинсах. С этим наваждением пора кончать. Руслан усмехнулся. Какая чушь приходит в голову! Ненужный осадок образования. Он развязал пояс белоснежного халата и, раскинув полы, увидел её всю. Несмотря на злость, он не был груб с ней, но Лера лишь металась головой по подушке и стонала в горячечном бреду. Руслан понимал, что делает и отдавал себе отчёт, но, в конце — концов, завтра она и не вспомнит о том, что было между ними. Внезапно Лера вдруг пришла в себя и, удивленно глядя прямо в глаза Руслану, вскрикнула, вцепившись в его плечи. Но он уже не мог и не хотел останавливаться, прижавшись к её горячему лбу своим, продолжал двигаться, пока его не накрыло мучительно желанное удовольствие.

…Руслан быстро подошел к двери и, заперев на ключ, прижался спиной к дереву. Легкий хмель давно сошел с него, но голова кружилась так, будто он беспробудно пил неделю. Руслан облизал пересохшие губы и включил свет ванной комнате. Направив на себя планку душа, он смотрел, как розовые струйки воды стекают с его бедер вниз.

Того, что случилось с ним несколько минут назад, он не мог себе представить. Да это и не могло произойти! То, что творилось сейчас в душе у Руслана, заставляло его мучиться угрызениями совести. Отвратительней всего было ощущать себя подлецом еще большим, нежели Вадим. Но ведь тот говорил, что Лера его давняя приятельница и они близки. Скотина! Из груди Руслана вырвался то ли стон, то ли рык.

Накинув висевший второй халат, Бероев вышел из душа и, выключив свет, подошел к кровати. Закусив губу, он оглядел место бесславного сражения. Лера лежала уже на боку, поджав под себя ноги и уткнувшись в подушку, полностью скрыв лицо и плечи под копной густых волос. Дыхание ее было неровным, и Руслану показалось, что он явственно слышит хрипы. Решение пришло внезапно. Он намочил полотенце и аккуратно обтер живот и ноги девушки. Завязав на Лере халат, Руслан приподнял ее на постели и, удивившись легкости, без труда удержал на руках. Голова девушки склонилась на его плечо, заставив Руслана вздрогнуть и прижать Леру к себе еще крепче. Заперев дверь, он положил ключ в карман и направился в собственные покои. Сюда без вызова мог войти только Абу, да и то лишь в экстренном случае. Руслан нес свою добычу по устланному коврами, слабоосвещенному матовыми светильниками, холлу и, наконец, открыл дверь спальни. Прошло достаточно времени, Тамара должна была уже вернуться. Руслан уложил девушку в свою постель и, не переодеваясь, спустился вниз.

На улице, за столом, совершенно трезвый, сидел Абу. Напротив него, подперев ладонью щеку, позёвывал дежурный охранник. По территории, сыто играясь, скакали псы, и в воздухе еще витал запах жареного мяса. Заметив Руслана, Абу с размаха всадил нож в деревянную столешницу.

— Руслан, куда ты пропал? Мы тебя ждали. Тамару зачем в аптеку посылал, болит что-то?

— Она приехала? — Руслан закинул голову и посмотрел на проступающие звезды.

— Магомет её домой повёз. — Абу исподлобья наблюдал за Русланом.

— Где то, что Тамара купила?

— На кухне. Я её не пустил к тебе. Сказал, что ты занят.

Руслан кивнул и вернулся в дом. Поспешив на кухню, он застал там Фариду и пакет из аптеки. Фарида сидела, надув губы и потирая глаза.

— Почему ты мне не сказал, я сама бы съездила за лекарствами. Ты заставил меня убирать всю эту грязь, меня!

— Не понимаю, почему тебя это беспокоит, — Руслан насмешливо взглянул на девушку, — это такая же женская работа. А Тамару я попросил потому, что она умная и опытная женщина.

— А я, дура, что ли?! — зрачки Фариды сузились от негодования.

— Я этого не говорил. — Развернувшись, Руслан направился к себе, на ходу перебирая содержимое аптечного пакета. Молодец, Тамара, карандашом написала, какое лекарство от чего. Вот кого надо назначить домоправительницей. Разложив ампулы и блистеры на своем столе, Руслан отодвинул в сторону антибиотики и вскрыл упаковку одноразовых шприцев. Воспользовавшись джином вместо спирта, он выбрал место на правой ягодице девушки и, еще раз для верности, пустив струю из иглы вверх, всадил её одним четким движением. Лера всхлипнула, и Руслану вновь стало не по себе. Следовало сделать еще один укол жаропонижающего, и он почти отказался от этой мысли, но передумал. Достав из бара бутылку «Нарзана», Руслан налил воду на два пальца в стакан и, придерживая голову Леры, заставил её выпить. Только после этого он лег рядом и, прижавшись к спине девушки, тревожно заснул.

18

Сон не шел к Сергею Александровичу. Несмотря на удобную постель и стакан теплого молока, Лисневский никак не мог уснуть. Отеки на его лице приобрели более интенсивную окраску, но размеры их уже пугали при взгляде на себя в зеркало. Прогнозы были оптимистичны, уровень ухода высочайшего класса, и все же, Сергей Александрович чувствовал себя крайне паршиво. Он был напуган. Страх так прочно засел у него внутри, что не давал возможности спокойно жить и дышать. В последнем разговоре с Байрамовым Лисневский сделал непоправимую вещь: обвиняя такого человека во всех смертных грехах, он всем своим поведением показал, что никогда не доверял ему. И сейчас, остро понимая зыбкость собственных обвинений, Сергей Александрович предчувствовал возмездие, которое падет на его голову. Несколько раз он пытался связаться с Байрамом, чтобы разрешить проблему, но у него ничего не получалось. Время катастрофически уплывало из рук, оставляя за собой лишь неизвестность. Реальным было только одно: он «кинул» Байрама на огромную сумму. По глупости, по недомыслию, из-за страха за свою жизнь… Байрамов никогда не простит ему этого.

— Сергей Александрович, вам плохо? — медсестра стояла в дверях палаты и тревожно глядела на обхватившего голову Лисневского, — начались боли?

— Да, уснуть не могу. — Лисневский помассировал грудную клетку, — тошно как-то.

— Придется потерпеть, — медсестра приоткрыла форточку и задернула штору, — человек вы немолодой, надо поберечься. А от таких травм и здоровяки подолгу лечатся.

— Спасибо, утешили, — пробурчал Лисневский, — звонки были?

— Ваша жена звонила. Я передала ей вашу просьбу привезти зарядное устройство к телефону. Но должна заметить, что Яков Моисеевич не доволен вашим поведением. Вам нужен покой и только покой, а вы постоянно разговаривайте по телефону, задерживаете проведение процедур, назначаете встречи.

— Я зарабатываю деньги, милочка.

— Всех денег не заработаете, а здоровье потеряете! — медсестра проверила наличие свежей воды в графине и, мягко улыбнувшись недовольному Сергею Александровичу, вышла. Лисневский покрутил в руках, ставший бесполезным, разрядившийся «сони — эриксон» и глубоко задумался.

Почему его жизнь сложилась именно так? Зачем на пути тридцатипятилетнего предприимчивого «цеховика» оказался Шамиль Алимов? Да, крупных дел они наворотили с ним, организовав подпольный кооператив по огранке камней и переплавке драгметаллов. Дело опасное, но прибыльное. В те времена народ свое благосостояние мерил хрусталем да золотишком. Магазинный ширпотреб популярностью не пользовался, многим хотелось чего-то изысканного, «фирменного». Вот эту «фирму» Алимов с Лисневским и впаривали доморощенным Ротшильдам. Бывший заведующий крупного ювелирторга Алимов находился в связке с теневыми представителями золотых приисков, директорами ломбардов и воровских скупок. Шамиль был человеком большого размаха, широких жестов и авантюрных наклонностей. Баснословно алчный, он не мог остановиться в своей погоне за все новыми и новыми сокровищами. Лисневский плохо разбирался в драгоценностях, предпочитая каратность старине и изысканности. Но Алимов по-настоящему знал в них толк, раз, по прошествии десятка лет многие вещи, собранные им, вошли в коллекционные каталоги как утерянные или хранящиеся у неизвестных коллекционеров. Брак с юной Нелли давал Лисневскому многое. Во-первых, она действительно нравилась Сергею Александровичу. Во-вторых, Алимов, долгое время не поощрявший ухаживания Лисневского, внезапно согласился и, не дав тому даже опомниться, сам устроил торжество, вручив за Нелли поистине царское приданное, включавшее в себя, помимо денег и бриллиантов, новую «Волгу» и дачный кооператив в Вишняково. В-третьих, рано или поздно, три четверти бизнеса и колоссальные возможности Алиева должны были перейти в руки партнера и зятя. У Нелли был брат, который был моложе ее на год, но Лисневский плохо помнил юношу в то время, его мысли в основном занимала его сестра, но он прекрасно видел, какими близкими и теплыми были отношения между ними. Нелли обладала непростым характером: то, что Сергей принимал за кротость, на поверку оказалось хорошо скрытым равнодушием, ангельское лицо и нежный возраст были лишь ширмой для уже познавшей физическую любовь женщины. Она моментально забеременела, и Сергей Александрович опомниться не успел, как у него родилась дочь. Нелли была еще так молода и красива, но Лисневский потерял к ней интерес. Он думал, что станет для жены единственным мужчиной, проводником в тайны любви и секса, а оказался лишь очередным, ничего не значащим для нее субъектом в штанах. Конечно, сравнивая нынешнюю молодежь с более зрелым поколением, Сергей Александрович понимал, что акселерация сделала свое дело, но даже до него не могло до сих пор дойти, как девочки двенадцати — тринадцати лет добровольно идут на это. Нелли было семнадцать, она только окончила школу, и Шамиль не позволял ей бесцельно шататься по городу в поисках сомнительных знакомств. Музыкальная школа, бассейн, учителя и репетиторы…. Видно права пословица: в тихом омуте, действительно, водится, черт знает что. Но Нелли была хорошей женой. То, чего Сергей Александрович боялся, а именно, толпы любовников, к его величайшему удивлению не произошло. Со своим отцом она свела общение к минимуму, подруг не заводила, занимаясь исключительно домом и дачей, что, в общем-то, Сергея устраивало и давало тому полную свободу действий. Единственным человеком, к которому Нелли была привязана, был ее брат Борис. Пока дети были маленькими, за ними присматривала няня. Затем подросшая Нелли взяла хозяйство в свои нежные руки. Она не стирала и не готовила, в доме Алиева этим занималась приходящая прислуга, но руководить ими, вести семейные финансы, заниматься братом Нелли должна была сама. Это за него она переживала, когда тот болел, ждала у медицинского института во время сдачи экзаменов, возила продукты и вещи на дачу во время подготовки к сессии. Иногда Сергею казалось, что даже на Леру она не смотрела с таким обожанием. Лера родилась семимесячной, но на удивление быстро нагнала рост и вес, не обременяя родителей ночными криками и детскими болячками.

Шамиль умер внезапно. Активный, работоспособный и пышущий здоровьем Алимов скончался от остановки сердца в своей огромной квартире в Столешниковом переулке. Карету скорой помощи вызвал Борис, он, поступивший к тому времени в ординатуру, уже ни чем не мог помочь отцу.

Борис Алимов не претендовал на открытые после реорганизации подпольного цеха вполне легальные предприятия, оставив Лисневскому право и возможность преумножать свои капиталы. Но Сергей знал, что Борису достались сокровища Али-Бабы, ведь даже толику их, что ему удалось видеть, внушала трепет и невозможность скрыть жадный блеск в глазах. Каждый день рождения Нелли ознаменовывался появлением в их доме сверкающих сапфиров, рубинов или аметистов. Борис был очень щедр по отношению к Нелли.

Без Шамиля бизнес Лисневского стал потихоньку разваливаться. У Сергея не было такого звериного чутья и хватки как у Алимова. Пока все окончательно не рухнуло, Лисневский продал предприятия по частям, перевел свои активы в финансирование некоторых строительных комбинатов, и лишь через некоторое время, освоившись в стремительно развивающемся финансовом мире, он учредил фонд «Гермес».

Он не заметил, когда Нелли начала принимать наркотики и как долго это продолжалось. Сергей не понимал и не принимал выбор Нелли, очевидно полагая, что его жена просто бесится с жиру. Между ними никогда не было близких отношений, не судьба им была появиться и сейчас. Сергей не желал Нелли зла, но и за душу ее проблемы не брали. В конце концов, Борис, имея связи в профессиональной среде, вполне мог вылечить сестру в наркологической клинике. Лисневский не имел ни малейшего представления о наркотической зависимости, полагая, что этим должны заниматься исключительно врачи.

Пока Сергею Александровичу, не без помощи главврача клиники Якова Самсоновича Каца, удавалось отбиться от более детальных расспросов городской прокуратуры. Холодный пот прошибал Лисневского от мысли, что под него начнут копать и, не дай бог, вытянут на белый свет его связи с Байрамом. Этот человек был пострашнее всех прокуратур вместе взятых. Нет, как угодно крутиться и вертеться, а надо сделать из случившегося хулиганское нападение или несчастный случай. Какой же он осел! При первом визите следователя, если бы не повязка и дикая боль в голове, он чуть было не вывалил и имена, и взаимные обязательства их с Байрамом бизнеса. Он так много знал об этом человеке, что его буквально распирало от желания развенчать миф о честном предпринимателе и общественном деятеле, показав миру настоящее лицо чеченского мафиози. Вовремя опомнился, дурак.

Лисневский встал с кровати и походил по комнате, разминая затекшую спину. Да, башка крепкая, да, видно, не тем набита. Во что бы то ни стало, требовалось срочно связаться с Байрамом. Даже если это сделал он, даже если Лера сейчас у него, Сергей не будет портить отношения с Байрамом. Может быть, он сам виноват и проглядел что-то, что привело к такой развязке. Вот бы Шамиль посмеялся над ним. Любил повторять, что восток — дело тонкое. И вот, связался на свою голову! Но такие деньги…. И практически за здорово живешь. Это только поначалу риск трепал нервы, а потом! Сергей уже и подзабывать стал, как долго и скрупулезно до этого он просчитывал возможность вложения капитала и выдачи кредитов. Все заменила перекачка и отмывка "грязных" денег.

Только не дать прокуратуре залезть в его жизнь и дела фонда! Сергей Александрович одернул занавеску и тоскливо посмотрел в окно: когда же утро? Следующим его шагом будет отказ от возбуждения уголовного дела. Издержки он оплатит, от этого еще никто не отказывался. А затем урегулировать все с Байрамом, чего бы это ни стоило! Ведь если дочь у него, то он должен чего-то хотеть и требовать? Задержка с деньгами произошла лишь после того, как на Сергея напали. А Лера исчезла этой же ночью. Подозревать конкурентов? Но кто и зачем? Как некстати «сдох» телефон! И от такой мелочи зависит его жизнь и благосостояние. Нет, лавры Ходорковского его не привлекали. Сергей слишком любил жизнь и все то, что мог себе позволить в ней, чтобы оказаться за решеткой за собственные махинации или в бетоне за собственную глупость.

Лисневский давно бросил курить, заботясь о своем здоровье, но волнения последнего дня взбудоражили его организм, начавший вдруг отчаянно требовать вливания никотина в кровь. Сердце стучало, отдаваясь эхом в висках, и Сергей Александрович внезапно подумал о том, что если не сделает хотя бы одну затяжку, то обязательно умрет. Чувство это было столь сильным, что противиться ему стало невозможно. Мужчина вышел из палаты и, аккуратно притворив за собой дверь, направился по коридору к дежурному посту. За конторкой сидела молоденькая девушка и разглядывала свое лицо в маленьком зеркальце. Услышав просьбу Лисневского, она покраснела, попробовала возразить, но, уступив, протянула ему тоненький длинный ментоловый столбик и зажигалку. Из чего Сергей сделал вывод, что дежурный врач, по всей видимости, благополучно отдыхает на первом этаже. Выйдя на общий балкон в конце коридора, мужчина плотнее запахнул халат и огляделся. Вокруг стояла такая тишина, что можно было услышать любой шорох. Или шаги… Сергей прислушался и чуть нагнулся над перилами, пытаясь разглядеть что-нибудь внизу. Задний двор клиники с хозяйственными постройками освещался лишь двумя фонарями вдоль дорожки, и Сергей, скользнув по ней взглядом, ничего не увидел. Покрутив сигарету в пальцах, он вставил ее между мясистых губ и щелкнул зажигалкой. Прикурив, снова склонился над перилами и посветил… Яростный взгляд и дуло ружья, направленное снизу в Сергея, так поразили его, что он остолбенел, выронив из побелевших губ сигарету, а затем, негромко охнув, кулем сполз по стене на бетонный пол балкона. Человек с ружьем глухо выругался и, спрятав оружие за полу брезентовой куртки, стараясь производить как можно меньше шума, в несколько шагов вернулся к бетонному забору и, подтянувшись на руках, перевалился через него. Раздалось негромкое собачье рычание, но через секунду все смолкло.

19

Наташа отодвинула тетрадь и зажала голову между ладонями. Как бы она ни уговаривала себя, что бы ни объясняла, но чувство вины никак не хотело покидать ее. Казалось бы, чего проще, звонить Лере через каждые десять минут с момента ее отъезда и проверять местонахождение. Глупость какая… Наташа взяла трубку и набрала номер:

— Вадим? Здравствуй, это я, Наташа. Извини, что беспокою, просто хотела узнать, приходил ли к тебе следователь? Что? — девушка сменила вспотевшую руку другой, — ты это серьезно? Я интересуюсь потому, что ее подруга! А вот ты… — услышав короткие гудки, Наташа с грохотом положила трубку на базу, — скотина!

В коридоре послышались голоса и веселый смех. Наташа приложила ладони к щекам, чтобы унять появившийся жар и откинула светлую челку со лба. В дверь дипломатично постучали.

— Кто это там такой воспитанный? — Наташа распахнула дверь и с визгом бросилась на шею брату, — Сережка! Где ты пропадал? Даже не позвонил, поросенок! А у меня зачеты, я совсем из-за них высохла! Ой, что я говорю, у меня же такое случилось!

— Вот трещотка! — Сергей Позгалев, подхватив сестру под мышки, мягко приподнял над полом, — ты посмотри, дуреха, кого я привел. Это ж Димон, помнишь его? Да ты салага еще была, в куклы играла.

— А ты знаешь, как именно я в них играла? — Наташа подмигнула Диме и протянула руку, кокетливо сделав книксен, — разве можно было забыть вас, Дмитрий, лучшего друга, так непохожего на моего, недотепу, брата?

— Эх, вот, значит, как? А я ей, понимаешь, подарки несу. Кстати, мать где? — Сергей вручил сестре фирменную упаковку духов и по-хозяйски прошел на кухню.

— Мама на работе, у них проверка. Звонила, сказала, что задержится, — Наташа рассматривала Диму, и он улыбался ей в ответ.

— Димон, заканчивай смотрины, давай сюда! Натаха, накрывай на стол, доставай рюмашки, — Сергей подмигнул сестре, — мать бы тоже разрешила ради такого случая, да мы сделаем вид к ее приходу, что ничего не было.

— Хорошо, — Наташа деловито резала колбасу и раскладывала ее на тарелке, — мне, знаешь, тоже необходимо расслабиться. У нас тут такое произошло, ужас!

— Расскажешь, — Сергей взболтал бутылку водки и посмотрел сквозь нее на свет.

Дима в это время выгружал привезенные продукты и под руководством Наташи складывал их в большой холодильник.

— Мама соскучилась по тебе, почему не звонишь? Хоть бы телефон с автоответчиком поставил, мы ведь волнуемся, переживаем. Можно подумать, ты в конторе сидишь, бумажки печатаешь. Что мы, дурочки, что ли, не понимаем?

— Так, Наталья, цыц! — Сергей погрозил кулаком и разлил в рюмки спиртное, — мне бы еще в жены такую, как мои маманька и сеструха, втроем залюбили бы до смерти.

— Разве можно любить до смерти? Мне кажется, что только после нее и начинаешь по-настоящему любить, — Дима, наконец, вставил свою реплику в разговор брата и сестры.

— Да, я согласна, — Наташа опустила нож и внимательно посмотрела на гостя, — знаешь, я вспомнила, ты однажды, когда я ключи оставила дома, залез в форточку. Была зима, и тебе пришлось раздеться прямо на улице. Серега бы не влез туда, даже если б не питался неделю, а ты гибкий был как гимнаст. Точно, ты в увольнение к нам приехал на один день, а мама бабушку в больницу повезла. Ключи только у меня оставались, а я их забыла…. Сережка на меня неделю после этого шипел и коньки не давал.

— Вот глупости какие, — Сергей широко улыбался, вспоминая подробности и сдабривая кусок хлеба ломтями ветчины и сыра.

— Это что, — Дима взъерошил челку, — я, когда в училище вернулся, еле до своего этажа ваши гостинцы допер, — так чтобы ничего не испортилось, мы с ребятами весь вечер и всю ночь ели, а с утра в санчасть по очереди, практически в алфавитном порядке пришлось бежать!

Диме было легко и хорошо в это доме. Здесь мало, что изменилось. На стенах точно так же висели наградные листы и фотографии, а все плоские поверхности квартиры занимали многочисленные кубки и медали, полученные старшим Позгалевым. Наташа принесла последний фотоальбом и, пока брат отбивал мясо, знакомила его с людьми и событиями, связанными с собственной семьей. Дойдя до студенческих фотографий, она заставила Сергея остановиться и ткнула пальцем в карточку:

— Вот эта девочка пропала два дня назад. Ее Валерия зовут, и она моя подруга, — Наташа вздохнула, — никаких следов, представляете? Уехала от меня домой и пропала.

— Так может, ты ее и кокнула? — заржал Сергей.

— Дурак! Я серьезно говорю, — на глазах Наташи выступили слезы.

— Что, и милиция тебя допрашивала? — брат повертел в руках фотографию.

— Конечно, в университет приходил следователь. Сказал, что в случае чего, вызовет меня.

— Симпатичная, — Дима сочувственно покачал головой, — может, она сама куда-нибудь уехала?

— Куда? Я ее до остановки проводила. Ждать, правда, не стала. Дождь шел, а я в одном свитерке выскочила. Лерка мне сказала идти домой, потому что автобус увидела. Мы сначала такси хотели вызвать, да потом передумали…

— И ты видела, как она села в автобус? Другие люди были?

— Конечно, были. Народу человек пять стояло, — Наташа закусила конец светлой пряди и задумалась, — Села она в тот автобус, точно вам говорю.

Сергей прибавил газу и смазал маслом сковороду:

— Оставьте вы эту фигню, села не села. Мало, что ли, баб пропадает? Может, она со своим ухажером в Турцию укатила? Предки задолбали, например, с институтом, или встречаться не давали? Чего бучу гнать, не понимаю. Рано или поздно, все равно, объявится.

— Ты думаешь? — Наташа вставила фотографию обратно в альбом и разгладила прозрачную пленку пальцем по овалу лица подруги, — я так переживаю…

— Садитесь лучше жрать, пожалуйста! — Сергей перевернул куски мяса на сковороде и велел Диме держать чистую тарелку наготове.

Скрипнулавходная дверь, и брат с сестрой кинулись навстречу матери. Выглядела она уставшей, но, увидев Диму, повеселела и крепко обняла его. Пожурив для порядка детей, она с полчаса посидела с молодежью, расспросив Диму о его дальнейших планах и, извинившись, ушла к себе в комнату.

— Устает, маманька, — вздохнул Сергей, — я ей говорю, уходи с работы, денег хватит, а она ни в какую!

— Одной, можно подумать, дома лучше! Она в выходные на кладбище к отцу ездит, а у нас в квартире, — Наташа обвела вокруг рукой, — мемориал. Пусть лучше у себя в бухгалтерии сидит, все веселее.

— Это уж точно! Ты бы ей, Натаха, внука родила, а лучше внучку! Здорово я придумал?

— Сам роди, женись и рожай, а мне еще учиться надо. Меня, как тебя, в охранники не возьмут за большие бабки, так что, придется как то устраиваться. Дима, ты тоже к Сергею работать пойдешь?

Молодые люди переглянулись. Дима улыбнулся уголками губ и потрепал Наташу за руку:

— Ты замечательный человечек, Натаха, я бы пошел к тебе в охрану, но, надеюсь, тебе это не понадобится. Начинать все равно с чего-то надо, так лучше начинать рядом с верным другом и хорошим товарищем. Разве я не прав?

— Прав, — Наташа недовольно передернула плечами, — только, вы же умные сильные парни, неужели не можете найти что-то более достойное, чем это.

— Так кто знает, может, мы с Серегой готовимся собственную охранную фирму открыть, а тебя коммерческим директором поставить?

— Ах, ну если так, тогда другое дело! — согласно закивала головой Наташа и, проверив, спит ли мать, достала ополовиненную бутылку из холодильника. Ближе к полуночи Наташа демонстративно зевнула и заявила:

— Ну, дорогие гости, не надоели ли вам хозяева? Шучу, но вы определяйтесь, где ночевать будете. Я могу вам здесь постелить, диван разложу и кресло.

— Э нет, сестренка, мы попилим, а ты отдыхай, правда, Димон?

— Разумеется, — Дима стал помогать Наташе убирать со стола, но она жестом остановила его и проводила парней к выходу. На прощание Сергей достал кожаный бумажник и, небрежно выудив несколько купюр, вручил их сестре «на шпильки».

Друзья спустились на улицу и остановились около машины покурить. Сергей облокотился на капот и выпустил струю дыма в небо, высоко задрав голову.

— Извини, что спрашиваю, но я подумал, раз ты сказал Натахе о нашей совместной работе, то ты принял решение?

— Пожалуй, — Дима с полуулыбкой взглянул на звезды, — Паша был очень убедителен, я не смог устоять.

— Это он может, — Сергей облегченно вздохнул, — я Паше верю и тебе советую.

— Учту, и, скорее всего, в ближайшем будущем. С завтрашнего дня начинаю инструктором по рукопашному бою в спорткомплексе. И, видимо, со временем найду что-то более интересное.

— Да ну? Паша уже предлагал тебе варианты? Если не хочешь, то, — Сергей поднял руки, — то можешь не отвечать. Я все понимаю.

— И рад бы сказать, да пока нечего. Насколько я понял, тема в разработке, но, когда все это будет касаться лично меня, я приму живейшее участие в ее обсуждении.

— Ты представляешь, что это будет за работа?

— По всей видимости, не охрана банка, если ты об этом.

— Не зарекайся! Я, когда первый раз деньги из Тольятти повез, чуть не поседел, — Сергей щелчком отбросил окурок, — через каждые сто километров облава, «пасли» всю дорогу. Напарником Туз поехал, благодаря ему и прорвались. Долю с автопродаж везли, сам понимаешь, а тут гаишники, типа, проверки на дорогах. Туз со своей прежней работы кое-чего уволок. Сечешь? Милицейскую рацию, если быть точным. Подключили ее, родимую, чтобы в курсе быть. Во как! Сейчас, слава богу, «стрелок» с пулеметами никто не устраивает, но бывает всякое. Ребята тебе потом порассказывают…

— Меня сложно удивить, — Дима усмехнулся, — но послушаю с удовольствием.

— Это я тебе скажу, байки из склепа! Садись в тачку, поедем, — Сергей занял место за рулем и достал из бардачка «Антиполицай», — хотел тебя к себе отвезти, посидели бы по-пацански, да ко мне девушка придет, — Сергей удрученно покачал головой, — два месяца обхаживал, не поверишь, а теперь никак не отвяжусь. Потерплю еще, наверное, да и в постели она такие кульбиты выделывает…

— Поехали, Дон Жуан, не высплюсь, завтра буду злой, и срываться придется на вас.

— О кей, шеф, домчу до фазенды в одну минуту!

Дима откинулся на спинку кресла и расслабленно прикрыл глаза. Движение на дороге сократилось к минимуму, и он не волновался из-за того, что Сергей продолжал что-то весело рассказывать и при этом отчаянно жестикулировать. Перед глазами на мгновение предстал портрет пропавшей девушки Леры. Странно, что пропадают такие красивые и благополучные особы как она, но, к сожалению, и они не застрахованы от этого.

20

Казбек вышел из дверей прокуратуры несколько озадаченным. Мало того, что следователь нашел тысячу причин и доводов для того, чтобы не объединять два дела в одно, так еще и пришло известие о том, что господин Лисневский с обширным инфарктом, придя в реанимации в себя, потребовал у врачей встречи с прокурором. Казбек сам не заметил, как ноги повели его к остановке, и, проводив взглядом несколько автобусов, он сел в тот, который отвез его прямиком в клинику, где находился отец Леры.

Дежурная сестра, естественно, даже слушать не стала Казбека, не помогло ни удостоверение, ни обаяние, ни уговоры. Муратову очень хотелось узнать, что же, все-таки хотел поведать господин Лисневский прокурору и что, в, конце концов, довело его до столь плачевного состояния. Кажется, что эти мысли он произносил вслух, потому что молоденькая медсестра, придерживая локтем поднос с колбами, дотронулась до его плеча и участливо поинтересовалась:

— Мужчина, вам нехорошо?

— Да, мне нехорошо, я умираю от недостатка информации. Помогите мне, и я помогу вам, — Казбек молитвенно сложил руки и покосился на поднос.

— Вы из милиции?

— Я следователь.

— Понятно. Ну, тогда следуйте за мной, следователь. И, если вы меня не арестуете, то я что-нибудь вам расскажу.

— Все будет зависеть от важности вашего рассказа, — Казбек зажал папку под мышкой и, словно вышколенный официант, на вытянутой руке понес зазвеневший поднос за кокетливой медсестрой.

…У входа в клинику Борис догнал Нелли и взял ее за запястье:

— Подожди, тебе совершенно не следует туда идти. Он в таком состоянии…

— Он…. А если он умрет? — Нелли подняла на брата воспаленные глаза и сжала в кулаке конец шейного платка, — если он умрет, и начнется расследование. Если станут допрашивать? У меня нервы ни к черту, я боюсь, что не выдержу! Если они свяжут все вместе…

— Подожди, — Борис внимательно посмотрел на Нелли и отвел ее в сторону, — что-то я не пойму к чему ты клонишь? О чем ты мне здесь толкуешь? — взгляд его стал колючим и очень внимательным, — пойдем в машину, — Борис огляделся по сторонам и настойчиво потащил Нелли обратно к воротам.

Включив зажигание, Алимов резко взял с места и вывернул влево, подрезав выезжавшие «Жигули». Не обращая ни на кого внимания, Борис объехал парковую зону клиники и остановил автомобиль в тихом месте. Нелли была бледна и молчала. Борис закурил, но тут же выбросил сигарету, взял женщину за ледяную руку и вложил ее между своих ладоней.

— Милая…

Нелли вздрогнула и, поежившись, попыталась отнять руку, но Борис крепко сжал ее и заставил Нелли повернуться к себе лицом.

— Послушай, Нелли, я прекрасно понимаю, что тебе сейчас очень трудно. Пропала Лера, что может быть тяжелее…

— Мне так плохо! Я скоро потеряю всех…

— Лера обязательно найдется, — Борис нахмурил красиво очерченные брови и поднес тонкие пальцы Нелли к губам, — сегодня ее фотографию покажут на телевидении. Я заключил контракт с детективным агентством об ее розыске. Ты должна верить в это так, как верю я, понимаешь? Тот, кто виновен, ответит…

— А Сергей?! В чем он виноват? — по щекам Нелли заструились горячие слезы, и Борис даже отшатнулся от ее дикого взгляда, — за что умирает Сергей?! Даже если мы ничего не значим друг для друга, это не помешало ему относиться ко мне по-человечески. Он любит Леру, и я не хочу, чтобы он страдал. Он не должен! Зачем? За что?

— Ну, знаешь, я перестаю тебя адекватно воспринимать, — Борис снова достал сигарету, — что значит, за что? Яков сказал, что он вышел на балкон ночью, чтобы покурить. Видимо, сердце не выдержало последствий злополучного нападения, пропажи дочери, вот и…

— Ты был у него вчера! И я знаю, зачем…

Борис выронил сигарету из пальцев и, побледнев, носком ботинка выпнул ее из салона:

— На что ты намекаешь? Да, я заходил к Якову. Но с Сергеем не встречался. Он был на процедурах. Ты что, хочешь сказать, что это я?.. О, Нелли, — Борис Алимов в секунду пришел в себя и снова закурил, — ты ошибаешься, дорогая. К тому, что случилось с твоим мужем, — он сделал паузу, — я не имею ни малейшего отношения. Но, — помедлил, — если я решу, что он достаточно пожил на этом свете, то поставлю тебя в известность первую. Даже не сомневайся, — лицо Бориса стало каменным, и Нелли, скосив на него глаза, мелко задрожала, — я и так слишком долго жду…

— Прости, прости, прости! Я сделаю все, что ты хочешь! Только пусть Сергей… — Нелли не договорила и, закрыв лицо руками, разрыдалась.

Борис повернул ключ зажигания и погладил обернутый пупырчатой кожей руль. Такая печаль вдруг охватила его! Рыдания Нелли вызывали ответный спазм в горле и желание, крепко обняв ее, как в детстве заплакать вместе с ней. Перед глазами снова возникла эта картина: выходящий из комнаты, довольный вальяжный отец, и плачущая тоненькая девочка в тени огромного кабинета… Его сестра. Нелли. Борис сжал кулаки и дернул головой, словно стряхивая наваждение. Включив передачу, он повернулся к Нелли:

— Успокойся. Все будет хорошо. Только не плачь, пожалуйста. Я не выношу твоих слез. Нам всем нужны силы. — И добавил в полголоса, — помни только одно, я люблю тебя.

— Я тоже… — Нелли подняла голову и чуть заметно улыбнулась, — люблю тебя…

…Казбек услышал шум машины и машинально вытянул шею, что бы посмотреть на нее. Но разглядеть что-либо за посадками было невозможно, тем более что в этом месте забор находился на заметном возвышении.

— Вот балкон. А палата господина Лисневского в этом же крыле, третье окно, — медсестра уткнула пальчик в здание и с хитрым прищуром взглянула на Казбека, — Что вы хотите здесь увидеть? А может, найти? — девушка потыкала концом форменной туфельки землю и поморщилась, — Лиде досталось от начальства. Теперь, наверное, уволят… — она вздохнула и сунула руки в карманы белоснежного халатика, — сами не знают, чего хотят. С одной стороны: старайтесь выполнить все просьбы пациентов, конечно, за такие то бабки. А с другой стороны, подумаешь, сигаретой угостила. Не марихуаной же.

— А курить вообще вредно. Что это за здания? — Казбек указал на постройки за своей спиной.

— Вон та, куда я ходила, лаборатория. Дальше кастелянская, а за ней, — девушка сделала «страшные» глаза, — морг! Ой, шучу, шучу! У нас не умирают.

— Успеваете избавиться?

— В смысле? — девушка скривила в язвительной улыбке хорошенький ротик, — хотите знать, где прячем трупы и пересаживаем органы?

— Да это я так, пошутил, — улыбнулся примиряющее Казбек.

— Шутки у вас, товарищ следователь, извините. Мне работать пора, вы тут сами, — она раздвинула ветки кустарника и, чтобы не зацепить тонкие колготки, аккуратно шагнула на тропинку, — если что, кричите, спасу.

Муратов сокрушенно склонил голову, кивнул и еще раз взглянул на балкон. Потом подошел ближе и, подпрыгнув, попробовал уцепиться за металлические прутья, но, ободрав пальцы о бетонную плиту, все-таки оказался внизу. Оглядевшись вокруг, он остановил взгляд на неглубокой вымоине рядом с проходящей в полуметре над землей трубой. В ней отчетливо виднелся след, след большого размера ноги, обутой во что то на подобие армейского сапога. Казбек походил вокруг да около, нашел несколько окурков дешевых сигарет и грязные следы на заборе. Заметив в окне первого этажа медсестру в окружении стайки смеющихся девиц в белых халатах, Муратов почувствовал себя глупо и, стушевавшись, покинул место дознания.

К Лисневскому его так и не пустили, информацию выдали скудную, и Казбеку не оставалось ничего, как оставить бесплодные усилия и заняться непосредственно теми делами, которые находились у него в производстве энное количество времени, но не вызывали такого человеческого интереса как это. Единственное, о чем все-таки Муратов поинтересовался у моющей коридор женщины, так это о том, кто в клинике ходит в кирзовых сапогах большого размера. Женщина пожала плечами и, облокотившись на швабру, на некоторое время задумалась. Казбек уже нетерпеливо начал постукивать собственным ботинком, когда она отмерла и заявила:

— Так уже никто не ходит!

— Ну а раньше, раньше то кто ходил?

— Раньше то? Ходил. Только уже уволился. Трубы в лабораторию прокладывал. А что, коли он лучше да дешевле сделает, чем цельная бригада, не брать что-ли? Я ему говорю, ты бы, Федя, и мне дома помог в туалете трубу заменить. Мой то пьет. Так не то, что у него, у самой все из рук валится…

Казбек, на ходу застегивая куртку и прощально махая поломойке рукой, стремглав кинулся по коридору к выходу, внезапно поняв, сколько драгоценного времени потерял в это утро.

…На «Пушкинской» Борис остановил авто рядом с «Мак-Дональдсом» и повернулся к Нелли. Женщина уже пришла в себя, и лишь тени под глазами выдавали ее недавнее состояние. Нелли разглядывала снующую толпу и тихо вздыхала.

— Я не была здесь тысячу лет. Зачем ты привез меня сюда?

— Просто так. Захотелось. Помнишь, давно, был Новый год, и мы ходили сюда с ребятами из моего класса? Все завидовали мне. Ты была очень красивая и очень взрослая. Мальчишки выделывали разные штуки, что бы привлечь твое внимание, а я бесился и готов был разорвать любого, кому ты улыбнешься…

— Я так редко бывала где-то. Кажется, никого не замечала. Все смотрела вокруг, на город, на толпу. Была очень снежная зима…

— Да? Может быть… — Борис уткнулся подбородком в руль, — я так явственно помню, во что ты была одета…

Нелли улыбнулась и в уголках ее красивых глаз сверкнули слезы. Она сняла тонкую перчатку и, достав платок, промокнула их:

— Если Лера не найдется, я не буду жить. Ты поймешь меня потом, я знаю, но я решила…

— Не говори глупостей, — Борис почувствовал вибрацию звонка телефона и, взглянув на определившийся номер, приложил трубку к уху. Нелли внимательно смотрела на него, пытаясь понять, кто звонит, и не имеет ли этот кто-то отношения к Лере. Борис поймал ее взгляд, но продолжал отвечать односложно, не выдавая темы разговора и не называя имени собеседника. Нелли потеряла интерес к происходящему и, отвернувшись к окну, вновь мрачно задумалась.

Борис Алимов же после звонка заметно занервничал. Нужно было срочно ехать на встречу с человеком, общение с которым длилось уже много лет, и, благодаря которому, сформировалась жизнь Бориса. Не та, профессиональная жизнь успешного врача анестезиолога, а другая, талантливого химика и разработчика синтетических наркосодержащих средств. Борис с детства не отягощался проблемами моральных норм, справедливо, как он считал, давая возможность выбора. Сам он никогда эту дрянь не принимал, и сожалел лишь о том, что позволил Нелли втянуться. Но тогда, в период затянувшейся депрессии, им показалось, что при всей видимой пользе и облегчении, прием антидепрессантов не будет долгим. Но все повернулось иначе. В погоне за «розовыми снами» Нелли удалось раздобыть наркотик и крепко подсесть на него. Когда Борис это понял, единственно, что ему оставалось, стать ее драгдиллером, доставая чистый порошок и стараясь, постепенно снижая дозу, все же заставить ее бросить. Но Нелли плыла по течению, и если бы он так не любил ее, то, наверное, давно бы умерла. И все разговоры о том, что если Лера не вернется, лишь прямое тому доказательство. Нелли бессильна и слабовольна. Борис не сомневался, что в душе его сестра давно уже готова свести счеты с жизнью. И лишь сама жизнь до сих пор держит ее, не позволяя сделать решительный шаг в бездну. Борис посмотрел на Нелли, на бледный овал ее лица и темную прядь, завитком легшую на щеку. Безумная, опасная красота, сведшая в могилу его отца, доводящая самого Бориса до умопомрачения и не принесшая радости Нелли. Но он любил ее, он много раз сравнивал с другими и искал среди них. Борис стряхнул наваждение и взглянул на часы.

— Давай решим, как поступить. У меня назначена важная встреча, на которую я, к сожалению, взять тебя не могу. Я отвезу тебя домой. Хорошо?

— Нет, — Нелли нахмурилась и отрицательно покачала головой, — не смогу там находиться. Постоянно ждать телефонного звонка и бояться его. Знаешь, я даже на балкон перестала выходить. Кажется, что высоко, а когда смотришь вниз, земля приближается…

Борис промокнул выступившую на лбу испарину и, не ответив, включил зажигание. В таком состоянии спорить с Нелли было бессмысленно. Но приходилось что-то решать. Борис направил авто в сторону Ленинского проспекта, где у него на примете имелся небольшой уютный ресторанчик с vip-номерами. Не лучшее место для такой женщины как Нелли, но правильнее оставить ее на попечение чужих, но проверенных людей, чем, отвезя домой, думать ежеминутно о том, жива ли она. Алимов скосил глаза на сестру и заметил выступивший на ее скулах лихорадочный румянец. Скоро ей потребуется доза. Бедная девочка, подумал Борис, она тоже чувствует это, каких трудов ей стоит сдерживать эмоции. И ведь самое ужасное во всем этом то, что другим наркота хоть поначалу, но приносила удовольствие. Нелли же лишь стремилась к тому, чтобы заглушить прогрессирующую депрессию, не получая в конечном итоге ни покоя, ни удовольствия. Ко всем своим проблемам она прибавила еще одну, уже не разрешимую. Когда Борис осознал это, было уже слишком поздно.

Номер был небольшим и даже уютным. Нелли равнодушно огляделась и села в глубокое кресло. Она молчала, терпеливо дожидаясь, когда Борис договорится обо всем с хозяином. Алимов вернулся, принеся с собой чек. Он боялся того, что Нелли потребует сделать ей укол, но она, не говоря ни слова, высыпала порошок на журнальный столик и деловито вытащила из волос длинную серебряную шпильку. Открутив с обоих концов острую часть и инкрустированный шар, женщина дунула в получившуюся полую трубку. Нелли уже не обращала внимания на Бориса, и он, видя это, вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Минуя мрачного вида охранника, Борис остановился и, оттянув галстук, негромко произнес:

— Проверяйте через какое-то время. В случае чего, звоните.

Охранник кивнул, всем своим видом показывая понимание. Борис спустился в холл и вышел на улицу. Его вновь охватила жуткая апатия. В горле застрял комок, который мешал дышать, заставляя что-то в груди болезненно переворачиваться и отдаваться в висках тупой неприятной болью. Он терял Нелли, а значит, постепенно умирал сам, жалея лишь о том времени, когда можно было помочь…

…Он любил ее давно, лет с шести, наверное. Сколько себя помнил, чувства его оставались столь же глубокими и упоительными. Нелли была его идеалом, и этот идеал он возвышал и боготворил в своих мыслях и мечтах. Собственный отец растоптал его душу. Борис в силу возраста поздно узнал о том, какие отношения связывают его сестру и отца. А когда узнал, то пережил сильный эмоциональный срыв, излечение от которого получил лишь несколько лет спустя. Тогда ему исполнилось двадцать два, он окончил институт и поступил в ординатуру. Но в тайне Борис лишь ждал удобного случая, чтобы отомстить. Нелли должна была принадлежать только ему! А Шамиль столько лет держал Нелли в качестве наложницы, потом отдал ее Сергею Лисневскому. И отец, и ее муж, и сам Борис, сломали ей жизнь, ее волю, ее судьбу. Им и отвечать за содеянное.

21

Дима получил задание гораздо раньше, чем ожидал. Работа инструктором, на удивление, оказалась интересной и многообещающей. Ребята, в свободное время предававшиеся определенного рода порокам, на занятия приходили собранными и чаще всего делали однозначные выводы касательно борьбы с этими пороками. Дима подозревал, что без воспитательной беседы Паши тут не обошлось, но явных признаков насильственного воздействия на умы братков не наблюдалось. Кроме тренажерного зала и бассейна в распоряжении Димы находился небольшой пустырь, который в течение двух занятий, посредством силового выкорчевывания кустов и пней, превратился в мини-стадион. Первое время на загородную спортивную базу новому инструктору приходилось добираться общественным транспортом, что доставляло некоторые неудобства. Но главный тренер, Лев Петрович Маршанов, по прозвищу Макинтош, герой первой афганской, жесткий и суровый мужик, распорядился выделить Диме комнату отдыха, где тот мог в случае чего остаться на ночевку. Отношения между ними не были дружескими то ли в силу разницы в возрасте, то ли по иным причинам, но взаимное уважение присутствовало, что давало надежду на доверие. Со временем Мизинец обещал вертолет для того, чтобы пацаны, стремящиеся достичь уровня спецназа, могли прыгать с парашютом и выполнять более сложные задания в предлагаемых условиях. Макинтош щурил светлые глаза и почесывал загорелый щетинистый подбородок, глядя на то, как Паша Мизинец готовит свою маленькую армию. Закрытый частный спортивный клуб «Эдельвейс» исправно платил налоги и не привлекал особого внимания, но старый лис уже чувствовал, как потихоньку земля под его ногами нагревается.

— Опять ночевал здесь? — спросил Макинтош, глядя из-под насупленных бровей на то, как Дима поднимает штангу из положения лежа, — я в твои годы по девкам бегал так, что не одну успевал за вечер ублажить. А вы что за поколение? Ни идеалов, ни страстей…

— Зато вам, Лев Петрович, и того и другого с лихвой досталось, — Дима аккуратно поставил «железо» на место и, взяв полотенце, утер пот со лба, — чего-чего, а идеалов лет тридцать назад было столько, что хватило бы не только на мое поколение.

Маршанов усмехнулся и, засунув руку в карман спортивного костюма, погремел в нем ключами, — ты прав, конечно, что сказать. Я тоже молодой был горячий, правду искал. Отца репрессировали, потом реабилитировали. Он у меня военным был, летчиком. Я ж поздним ребенком родился, мать отца ждала, замуж не выходила. Так-то. В летное тоже хотел, да не получилось, забраковали. Смешно сказать, ростом вышел. Зато в «войска дяди Васи» без проблем, да. Так до самого увольнения считай на одних идеалах, а вот вас, молодых да ранних, не пойму. Страна в вас столько вложила, сделала первоклассных военных, а вы за бабло воюете, ищете местечко потеплее, а если что не по нраву, то бежите из армии, — Маршанов махнул рукой с наколкой «ВДВ» и вышел из зала.

Дима посмотрел на чуть заметно дрожащие пальцы и, отбросив полотенце, лег на прохладный мат, закрыв глаза. Макинтош был прав в одном: следовало оставаться верным одной идее, иметь стальной стержень внутри. Вот у Лехи он был, этот стержень. Он с ним родился и рос вместе с ним. Дима поначалу даже не верил, что у него появился такой друг как Леха Бахтин. Еще бы, на целый год старше, опытней, непререкаемый авторитет среди курсантов училища, он добился этого не только умом, но и кулаками. Старшекурсники старались не вступать с ним в полемику, дабы не выглядеть смешно, да и драка на определенном этапе и при любом раскладе не принесла бы должного удовлетворения, так как Леха все равно оставался правым, особенно если вставал на защиту более слабого. Дима слышал, что семья у Лехи пьющая, отец бил его, почем зря, и в военное училище его помогла устроить учительница, бывшая фронтовичка и Герой Труда, проживавшая в соседней квартире. Леха был ей очень благодарен, и в увольнительную бегал к ней, минуя обшарпанную дверь отчего дома.

Дима, росший с матерью, даже не догадывался, что в мире существует столько зла и насилия. Мать оберегала его, говоря даже в трудные безденежные времена, что все образуется, и господь бог не даст им умереть с голода. Он ей верил, пока господь не забрал ее к себе на небеса. Диму долго душила злость на несправедливость произошедшего, только со временем он смирился и то лишь потому, что в его жизни появился Леха. Бахтин не был идеальным, он курил, стоя за воротами училища, спорил с преподавателями, если не соглашался с ними, но никогда не хамил. Будучи человеком циничным, он не позволял себе расхлябанности и сквернословия, умея одним взглядом доказать свою правоту и поставить зарвавшегося человека на место. Бахтин был волком-одиночкой. Почему он приблизил к себе новичка Комарова, не знал ни он сам, ни, тем более, Дима. Один мог рассказать, второй умел слушать. Дима на многие вещи взглянул по-новому, может быть, в какой-то степени глазами Лехи, но это заставило его задуматься о мире, о себе, о том, что происходит вокруг. В свои годы он и не представлял себе, каким емким и красочным может быть внутренний мир человека. Бахтин обладал удивительной способностью впитывать знания, переваривать их, и в свойственной только ему манере, применяя полученный опыт, передавать эти знания дальше. Он воплощал в себе, по мнению Димы, все качества, свойственные человеку будущего. Да, это был тот идеал, которого бы хотел достичь Дима Комаров. Хотел…

Дима вздрогнул и открыл глаза. Так, держать себя в руках и не расслабляться. Сегодня у него ответственный день. Через полчаса подъедут ребята, а вслед за ними Паша и Семен. Мизинец предупредил Диму накануне, особо отметив, что хочет предложить интересное дело, связанное с опасностями и риском. Времени оставалось совсем немного, как раз столько, чтобы принять душ и проветрить помещение спортзала.

Проходя мимо дверей тира в душ, Дима услышал глухие выстрелы. Остановившись, он взялся было за ручку, но передумал. Макинтош не любил, когда его отвлекали.

…Семен погладил бритый затылок и обратился к сидящему рядом Паше:

— Ты уверен, что он согласится? Я бы очень не хотел, чтобы все сорвалось. Слишком мало времени, я не смогу найти подходящего человека. Лёва сказал, что в последние дни он практически не покидал территорию «Эдельвейса», а значит, нигде не засветился.

— Это особенно радует, — усмехнулся Паша и почесал мясистый нос, выставив розовую культю мизинца. — Нам ничего не остается, только поговорить с ним, и достаточно откровенно.

— Насколько откровенно?

— Сёма, не мне тебя учить, — Паша Мизинец усмехнулся, — как частенько говорит Лева, у человека должна быть идея. Уверен, что у паренька кое-что в голове имеется…

— Тогда, следуя твоей логике, он должен отказаться.

Огромный «джип» мягко затормозил у металлических ворот «Эдельвейса». Два охранника подошли к машине и, пока ворота разъезжались в стороны, встретив руководство, сопроводили его вместе с личной охраной внутрь спорткомплекса.

Две пары выходили на спарринг и по свистку Димы сходились на татами. Остальные болели неистово, оглашая зал победными или разочарованными криками. Паша Мизинец скандировал «Вали всех!» и постоянно вскакивал со своего места. Дима был не совсем доволен своими учениками, многие лишь поначалу выполняли его уроки, а затем переходили к дворовой дуэли. В какой-то момент Дима даже перестал свистеть в свисток, напоминая участникам о существующих правилах, видя, какое удовольствие происходящее на татами доставляет всем. Лев критически качал головой, но не скрывал иронической улыбки в уголках жесткого рта. Дима поймал на себе взгляд Семена и почувствовал легкий холодок, пробежавший вдоль позвоночника. Семен явно думал о чем-то другом, и борьба в этот момент интересовала его меньше всего. Во время перерыва, когда Дима объяснял Сергею Позгалеву его дальнейшую стратегию по отношению к будущему противнику, Семен сам подошел к ним и отвел Диму в сторону.

— Извини, что отвлекаю, дел у меня много, а времени мало, — Семен огляделся и кивнул в сторону раздевалки, — разговор есть.

Дима последовал за Марченко, ощущая внутри себя странное спокойствие и даже удовлетворение.

— Ты молодец, Лева очень тебя хвалит, — Семен прошелся вдоль раздевалки и, приподнявшись на носках, открыл форточку, — ребята подтянулись. А тебе как твоя работа, нравится?

Дима пожал плечами и прямо посмотрел в глаза Сене.

— Работа как работа, не хуже других.

— Это так, — губы Семена скривила усмешка, — а не скучно?

— Не без того.

— Я обещал тебе стоящее дело. Пожалуй можно поговорить об этом, если ты не против.

— Поговорить можно, но обещать я ничего не буду. Пока.

Семен прищурил болотные глаза, и Дима вдруг понял, насколько опасен этот человек.

— Да, я обещал тебе возможность выбора, но все дело в том, что на данный момент его нет у меня. И я бы не хотел услышать от тебя отказ.

— Так и я не девушка, чтобы меня уговаривать, — усмехнулся Дима.

— Начну сразу с главного. Мне нужен человек, свой человек, который, попав в стойбище Байрамова, поможет мне развалить эту шакалью стаю на составные атомы и уничтожить. Сам Байрам вчистую делами не занимается, впаривает, что отошел, занимается честным бизнесом. Мы все им занимаемся. Только понятия о честном бизнесе у нас разные. Настоящие пацаны живут по понятиям, если барыга обращается ко мне за помощью, а не в милицию, значит, так оно и будет, помогу. А то бабло, которое он мне заплатит, я найду куда применить. Я просто так по ветру не свищу и слюной не брызгаюсь.

Дима, соглашаясь, кивнул. Известно было, что Сёма Марченко взял шефство над детским домом еще в середине девяностых, помогая, в основном, финансами. Узнав о том, что средства разворовываются, он особо не церемонился. Когда на воздух взлетела новенькая «девятка», а затем сгорел только что отстроенный дачный домик директрисы, всем стало ясно, что Сёме глубоко неприятны различные манипуляции с его благородными намерениями. Первое поколение благодарных воспитанников детского дома уже вступило в ряды группировки Марченко. Семён чутко следил за молодым поколением, жестко отметая не подходивших ему людей.

— Мне тоже не по барабану, что настоящие пацаны, вроде тебя, калечатся в Чечне. Сам столько друзей по молодости схоронил. Я то в спорт удачно попал, а они в армию, вот и пропали ни за грош. Ладно, это я так, к слову. За меня же они и погибли, чтобы я медали да кубки для страны получал. Так-то. И потому, ненавижу всю эту сволочь, которая живет у меня под боком, сосет кровные копейки у нашего народа, а потом на эти деньги покупает оружие, из которого и косит этот же народ. Ты понимаешь, о чем я толкую? Заполонили страну, на рынках одна чернота, девок наших спаивают и насилуют. Ничего не боятся, сволочи, они же как тараканы, думают количеством взять. Но мы умнее. Если уничтожить главного, то все шестерки разбегутся, кто куда. А там мы их! — Семен сжал кулак и показал его Диме.

Дима Комаров вздохнул. Старая история повторяется, очередной дележ территории влияния под эгидой национального вопроса. Речь маленького фюрера о собственной значимости и нечистоплотности врагов. Будь Дима чуть глупее или проще, он бы…

— …как я уже говорил, сам открыто не занимается. В основном на поверхности его племянник Руслан. Ну, об этом отдельно. Начальник охраны у него Абу Галиев, редкая мразь даже по моей шкале…

Пол перед глазами Димы закачался, и от наступившего волнения потемнело в глазах.

…Тишина. Ледяной холод, сковавший все изнутри. Небольшое село под Урус-Мартаном, где их сдали местные жители. Леха велел отходить, а сам…

— Я согласен, — Дима облизал пересохшие губы и резко встал.

22

— Если ты не будешь есть, мне придется кормить тебя насильно, — Руслан стоял над девушкой и тяжело дышал, — ты думаешь, что я позволю тебе умереть, и глубоко ошибаешься. Тебе это не удастся, — он запахнул парчовый халат и затянул на поясе узел.

Лера подняла на Руслана глаза и некоторое время смотрела, не скрывая ненависти. За несколько дней она изменилась. Болезнь отняла у нее много сил, и девушка почти поставила на себе крест, поняв, в какие условия она попала. Руслан лишь пару дней, пока она почти все время спала, не дотрагивался до нее. Зато потом уже не скрывал своих желаний. Поначалу Лера пыталась сопротивляться, но силы были неравны, и ни ее мольбы, ни слезы не возымели на Руслана никакого действия. Его страсть к ней была всепоглощающей, он, казалось, не замечал ее отвращения и ненависти, рассуждая, что со временем она привыкнет к нему и будет любить.

— Я хочу увидеть маму. Мне надо знать, что с ней.

— С ней все в порядке, — ответил Руслан и нахмурился. Разговор о семье Леры ставил его в тупик. Он был в курсе того, что поисками девушки занимается милиция и частное сыскное агентство, фотографии Леры показывали по телевидению. Ему придется очень долго держать Леру взаперти, лишая возможности нормального существования. Никакие наряды и украшения не смогут заменить ей свободу. А увезти ее отсюда подальше, значит, лишить себя очень многого. Руслан уже несколько раз откладывал её отъезд, но, видимо, пора все-таки настала. Кольцо сжимается, дальнейшее бездействие может быть рискованным. Иса следит за Вадимом, и то, что происходит с тем, ему не нравится. Парень стал дёрганым, все время озирается, словно чует слежку. Видно, на самом деле, не все так чисто, и он имеет отношение к нападению на Руслана.

Бероев присел на кровать и хотел взять руку Леры, но девушка отшатнулась и стянула на груди атласное покрывало.

— Послушай, кое-что изменилось. То, что я испытываю к тебе, ни на что не похоже. Я готов сделать всё, чтобы ты осталась со мной. Нравится это тебе или нет. Со временем ты поймешь, что я был прав. Потому что можно только позавидовать той женщине, которую так хочет мужчина. Если мне придется сильнее любить тебя, я буду делать это, если мне придется бить тебя, то я буду делать и это. Ты моя женщина. И я не намерен отказываться от тебя. Поэтому, — Руслан сделал паузу, — тебе лучше не спорить. Если ты откажешься от еды, я заставлю тебя принимать пищу любым другим способом. — Он встал и молча вышел из спальни в гардеробную. Вернувшись через несколько минут уже в костюме, распространяя вокруг аромат дорогого парфюма, Руслан взял со столика платиновые часы и одел их на руку. Лера сидела, не шелохнувшись, только кудри вокруг лица вздрагивали от еле сдерживаемых в груди рыданий.

— Тебе неприятно принимать еду из моих рук? Хорошо, я распоряжусь, чтобы тебя покормила Тамара.

Лера вздрогнула и, обернувшись, еле заметно кивнула. Несколько дней взаперти чуть было не сломили её волю. Нет, она не сдастся просто так. Надеяться на Тамару, наверное, не стоит, но все-таки это живой человек, женщина, может быть она сможет понять.

— Предупреждаю тебя, — Руслан приподнял Леру за подбородок, — не вздумай испортить моё к тебе отношение, поняла? Когда я вернусь, то скажу тебе своё решение. — Руслан коротко вздохнул и отвел глаза. Ему не хотелось быть жестоким, но рисковать было нельзя. Слишком многое поставлено на карту, дядя сам перережет ему горло, если что-то пойдет не так.

Руслан вышел из своих покоев и запер дверь. Сняв один ключ со связки, он подбросил его на ладони. Дверь в его кабинет находилась внутри и имела кодовый замок. И все же, Руслан не терпел посторонних внутри своего пространства. Лера была не в счет. Он уходил отсюда, зная, что она осталась там, и стремился обратно к ней. Она стала его собственностью, дорогой как любимая вещь, к которой так хочется прикоснуться для того, чтобы обрести душевный покой. И пусть эта вещь не понимает тебя, главное, что тебе она приносит настоящее, ни с чем несравнимое, удовольствие. Со временем она так же привыкнет к своему хозяину, как он привык к ней.

Лера медленно опустила ноги с кровати и сидела так какое-то время, набираясь сил для того, чтобы встать. Ей хотелось разрыдаться, но слезы уже кончились, только горечь щипала глаза и щекотала ноздри. Слезы кончились еще, наверное, тогда, в первый день, когда её поставили перед фактом. Руслан сначала объяснил, что она болела, и он делал ей уколы. Да, она спала в его постели. Да, он спал с ней. Возможно, всё могло сложиться по-другому, но теперь Лера останется с ним. Девушка корила себя за то, что позволила себе заболеть, так бесславно сдаться и оказаться в столь дикой для нее ситуации.

Сам факт физической близости вызывал у нее ощущение какой-то безысходности с оттенком брезгливости и тошноты. Её пугала та настойчивость, с которой Руслан требовал от нее любви. Его тело было совершенно, но прикосновения его рук заставляли ее сжиматься в комок и трястись нервной дрожью, испытывая лишь страх и неприятие. После того, как все заканчивалось, Лера долго сидела в ванной под струями горячей воды, пытаясь согреться. Как-то сразу пропал аппетит. Она еще пыталась при Руслане съесть что-нибудь, но желудок болезненно сжимался и толкал одинокий кусок обратно. Она пила воду, не чувствуя особой жажды, просто потому, что пить надо. Когда Руслан возвращался после своих поездок домой и садился ужинать, заставляя Леру находиться рядом, та, теряя сознание, леденела под его взглядом, пока, насытившись, Руслан не брал ее за руку и не вёл в спальню.

Лера встала и побрела в ванную. Рассматривая себя в зеркало, она провела несколько раз щеткой по волосам и оглядела батарею разных баночек и флаконов, которые Руслан вместе с одеждой и бельем в диком количестве привёз ей. В спальне не было окна, и Лера ловила себя на мысли, что замкнутое пространство скоро сыграет с ее разумом злую шутку. Ставшая тюрьмой, спальня обладала огромной площадью, и если бы не устрашающих размеров, стоящая на шкурах диких животных, кровать, то вполне бы производила благоприятное впечатление. Золотые и серебряные чеканки на стенах, мебель из мореного дуба, много бронзы и древних, покрытых цветной эмалью, вещиц. Лера почти не замечала всего этого, замкнувшись в собственном страхе. Равнодушно скользнув взглядом по косметике, она приняла душ, ожесточенно втирая в тело гель губкой, а, закончив, завернулась в широкое полотенце. Для нее оставалось загадкой, когда прислуга успевала сменить белье и простыни, но, видимо, все же когда она находилась в ванной комнате.

Лера подошла к дверям спальни и, ни на что не надеясь, повернула ручку. Замок щелкнул, и девушка даже прижала ладонь к груди от неожиданности. Ступив за порог кабинета, она зажмурилась от дневного света, идущего из окна. Лера подошла к оконному проему и почувствовала сильное головокружение. Рука ее сама потянулась к дверному рычагу и повернула его. Девушка вдохнула свежий воздух и ощутила горячую влагу, брызнувшую из глаз. Она ступила босыми ногами на мраморный пол балкона, не замечая холода, и осмотрелась. Под балконом находилась часть внутреннего двора, достаточно большая территория, с росшими по периметру голубыми елями и лиственницами. Лера заметила здоровенных псов, рыскающих по газону, и поежилась. Дальше шли три небольшие одноэтажные постройки из красного кирпича, за ними высокий забор с бойницами, в глубине еле заметный сарай, а вот дальше простирался лес. Лера вгляделась вдаль, и ей показалось, что между деревьев виднеется вода, река или озеро, она не знала. Лера потерла ставшие влажными ладони и, услыхав за спиной шаги, придерживая махровую простыню, обернулась.

— Ты что, с ума сошла, голая на улицу выскочила? Тебя, почитай, с того света достали, а она опять заболеть решила! — Тамара выдернула Леру с балкона и закрыла за ней стеклянную дверь. — Что ты творишь? Ледяная вся! — Тамара старалась не смотреть на девушку. Она быстро составляла тарелки с подноса на стол и раскладывала салфетки. Лера следила за ее быстрыми руками и вдруг сползла вдоль кресла на пол. Тамара остолбенела, затем принялась так же быстро приводить Леру в чувство, хлопая горячими ладонями по ее бледным щекам.

— Ты что же это, девонька, творишь? Мне ж хозяин голову оторвет, ты что? Ну-ка, давай, милая, садись толком.

— Помогите мне, — одними губами прошептала Лера, из последних сил вцепившись в рукав Тамариного платья.

— Помогу, помогу, детонька, садись, ешь, — женщина боязливо оглянулась на дверь, — времени у меня нет совсем, боюсь, сейчас придут искать. Да и камеры в коридоре работают. Ты уж покушай, пожалуйста, а я посуду приду забирать через час, хорошо? Только не подводи меня, ешь.

Лера кивнула и проводила Тамару глазами.

…Абу отошел от окна и достал самокрутку. Наконец он снова увидел ее. Неожиданно, словно пери, она вышла на балкон, прикрытая лишь куском ткани. О, почему Аллах распорядился столь несправедливо, отдав ее мальчишке, не знающему толк в любви. Что он может испытывать кроме щенячьей радости, обладая этим совершенством. Эта белая кожа, эти черные как смоль волосы!..

Абу взвыл, кроша в руках анашу и елозя затылком по стене сарая. Ему потребуется много терпения, чтобы дождаться своего часа. Но он его не упустит, когда этот час придет. Абу выровнял дыхание и осмотрелся. Часть товара Байрам велел оставить здесь. Безопаснее было какое-то время держать его в области, прежде чем переправлять в мегаполис. Это был хороший товар, Байрам выложил за него крупную сумму, и уж конечно, ожидает хороших дивидендов. Если бы хозяин узнал, что Абу распробовал порошок, расфасованный в плотные пакеты, то ему бы это не понравилось. Галиев усмехнулся и потер крупный, в красных прожилках, нос. Что за жизнь! Бабки, дурь, в двадцати минутах езды в юго-восточном направлении стада молодых телок вдоль дороги стоят в ожидании покупателя. Абу жалел лишь об одном, что он не мог их привозить сюда, в этот красивый дом и называться его хозяином. Приходилось довольствоваться съемной квартирой в Митино, дабы не привлекать к своей персоне лишнего внимания со стороны милицейских органов. Со временем, заимев на руках крупную сумму денег, Абу хотел тоже отстроить дом. Огромный, богатый, чтобы в нем жила вот такая юная красивая девочка, а Абу бы был ее мужем и хозяином. О своей настоящей жене и детях, оставшихся в Чечне, Абу Галиев уже практически не вспоминал. Посылал какие-то деньги и то через посредников от случая к случаю, особенно себя не обременяя. У него наступила другая жизнь, в которой прежней семье не было места.

Абу еще раз выглянул в окно и, обойдя стеллажи с товаром, подошел к аккуратно выпиленному люку в половом покрытии. Потянув за скобу, он открыл его и спустился по крутой лестнице вниз. Пахнуло влажной затхлостью и Абу, сгорбившись, поежился. В течение получаса его люди должны будут перетаскать пакеты сюда, вниз, затем протащить несколько сотен метров в сторону леса. Там, при первой необходимости, через лаз, вырытый в гуще валежника, они смогут беспроблемно отгрузить товар, не привлекаявнимания. Абу нажал кнопку выключателя, и лаз озарился тусклым синеватым светом. Все готово, пора звать людей.

Тамара ощущала непонятное волнение. Вытащив на улицу большой таз с мясной кашей для собак, она доперла его до вольеры и остановилась, переводя дух. Обычно этим занимался Магомет, с недавних пор Руслан распорядился, чтобы тот помогал Тамаре, если она попросит. Естественно, что женщина лишний раз не обращалась к Магомету, стараясь держаться в стороне от этих людей, но кормить псов следовало мужчине. Тамара видела, как Абу собрал несколько человек, и они скрылись в одном из кирпичных сараев. Время шло, мужчины не выходили, а момент кормежки подходил. Злобные твари за решеткой ходили вдоль нее и терлись крутыми боками о металлические прутья.

— Ну, горемыки, — Тамара перекрестилась и открыла вольер, — чай, меня с кашей не съедите?

23

Вадим действительно чувствовал себя не в своей тарелке. Его начала мучить бессонница, появилось не свойственное ему беспокойство. Отец, приходя домой, как правило, сразу же заваливался спать, не обращая внимания на сына. Вадим ходил кругами, желая хоть что-нибудь узнать, но не находил в себе сил, чтобы открыто спросить об этом.

Вадим забросил учебу и перестал посещать клубы. Лишь сейчас он вдруг стал с ужасом понимать, во что влип. То ему казалось, что опасность, образовавшаяся вокруг него, стала обретать более четкие контуры, и он пытался понять и разобраться в них, но видение вдруг исчезало, оставляя вместо себя лишь вязкую кашу из сомнений и иллюзий.

Казбек больше не приходил, но при каждом звонке в дверь, Вадиму казалось, что это именно Муратов. Почему, этого Вадим объяснить не мог. Казбек был ненамного старше его, внешность следователя так же не привлекла бы внимания большинства подружек Вадима, но Карепин с горечью стал осознавать свою никчемность. От этого осознания становилось еще хуже, а потребность в разговоре с Казбеком стала почти навязчивой.

Вадим выглянул в окно и с тоской посмотрел на покрытый лужами двор. Уже несколько дней дождь моросил не переставая. Еще недавно казалось, что яркое солнце в считанные часы высушит асфальт и заставит проснуться, наконец, деревья и траву. В центре мегаполиса все было по-другому: снег давно убран, тополя приведены в порядок, а кое-где клумбы выстланы пластами канадской газонной травы. И совсем не тоскливо, а очень нарядно и респектабельно выглядит набережная Москвы-реки. Вдоль нее гуляют девушки, такие же веселые и счастливые, как Лера. Юноша взял телефонную трубку и, ощущая все же внутренний протест, набрал номер.

— Соедините меня со следователем Муратовым, — Вадим стал ждать, чувствуя, как быстро нагревается трубка, а виски покрываются влажной испариной. Он уже хотел отключить телефон, но услышал бодрое «да, слушаю», хрипло произнес:

— Это Вадим Карепин. Извините, что беспокою…

— Добрый день, Вадим, — осторожно ответил Казбек, — откуда вы звоните?

— Из дома, — парень облизал сухие губы и переложил трубку в другую руку, — я просто хотел узнать, не появилось ли каких-нибудь новостей.

— Разве вы не должны быть в институте?

— Да, то есть я собираюсь…

— Вы хорошо себя чувствуйте? — не сдавался Казбек.

— Да, да! — Вадим пытался унять дрожь, охватившую тело и потому отошел от окна, сев в глубокое мягкое кресло, — скажите…

— Знаете, Вадим, — перебил его Муратов, — я тут подумал, давайте встретимся и поговорим. В котором часу вы выходите?

— Прямо сейчас, — обреченно вздохнул Вадим и посмотрел на часы. Занятия на кафедре заканчивались через час, и ему не было никакого смысла тащиться в такую даль, — я выйду в течение десяти минут.

— Отлично, — слышно было, как Казбек зашуршал бумагами на другом конце провода, — встретимся на остановке. Мне тоже необходимо в центр, а оперативная машина как раз свободна. Ждите, Вадим, скоро буду, — раздались частые гудки, и Вадим отнял трубку от уха. Дрожь плавно перетекла в нервное подергивание. Вадим натянул на себя теплый свитер и вышел из комнаты. Из кухни тянуло чем-то аппетитно-мясным, и было слышно, как Ольга, перемешивая что-то в кастрюльке, негромко напевает. Голосок у нее был слабый, но приятный. Вадим остановился, прислушиваясь, потом мельком взглянул на себя в зеркало и вышел, хлопнув дверью.

Ольга вздрогнула и, отложив ложку, выглянула в коридор. Не увидев куртки Вадима, она заперла входную дверь и вернулась обратно. Лариса уехала к подруге на дачу, а это значит, что Анатолий придет пораньше. Оленька приготовит ему мясо и будет молча смотреть, как он его ест. А еще сделает салатики и обязательно купит пиво, «Янтарное» ярославское, которое он любит. Оля достала пару салатников и продолжила негромко напевать.

Иса уныло бродил от остановки и обратно, пиная камни и осколки битого стекла в сторону ограждения. Подъезжали автобусы и маршрутки, из них выходили и, наоборот, садились люди, а Иса продолжал месить грязь ногами, наблюдая за выходом с территории жилого комплекса. В кармане у парня лежал новенький паспорт российского образца с пропиской в тульской области, а между страниц вложен листок регистрации, где черным по белому было написано, что Иса Зеноев может находиться в городе Москве в течение полугода без каких-либо ограничений. Это вселяло в Ису уверенность. Скучно было лишь стоять здесь, понимая, что объект вполне может остаться дома до вечера, а торчать на остановке столько времени было совсем не радостно. Женщина, сидящая в кабинке на продаже проездных билетов, несколько раз выглядывала, приоткрывая дверь, и с подозрением разглядывала Ису. Но тот, чтобы предупредить ненужные вопросы, улыбался детской наивной улыбкой и заявил, что ждет девушку. Мол, она, чтобы проверить его чувства, велела ему ждать на остановке, а сама смотрит на него в окно своей квартиры в доме напротив. Женщина покачала головой, ничего не ответила, но больше не обращала на Ису видимого внимания.

В случае чего Исе было необходимо связаться по мобильному с Абу Галиевым, и он старательно следил за тем, чтобы аппарат был в готовности и под рукой. В перекинутой через плечо сумке у Зеноева находились несколько бутербродов и пара банок пива. Одну из них он уже выпил, и последствия не заставили себя долго ждать. Иса знал, что привлекать внимания полицейских служб не следует ни при каких обстоятельствах, поэтому, даже по малой нужде, парню пришлось перелезть через ограждение и спуститься вниз к зарослям ивняка. Увлеченный процессом, Зеноев не заметил, как к остановке подошел Вадим. Лишь на подъеме Иса увидел подъезжавшую полицейскую машину и, замерев, ухватился за толстую ветку. Вадим нагнулся к стеклу и, что-то коротко сказав, сел в автомобиль на заднее сидение. Газанув, авто помчалось по шоссе в направлении центра. Иса заметался в поисках телефона и, поскользнувшись, сполз по вязкой глине на несколько шагов обратно. Чертыхнувшись, Зеноев, прислонился к дереву и принялся тыкать пальцем в кнопки. Пришлось ждать, прежде чем Абу ответил.

— Он уехал с ментами! Сам видел, мамой клянусь! — выслушав ответ, Иса вытер взмокший от напряжения лоб, — да, понял, еду.

Казбек ни о чем не спрашивал Вадима пока они не доехали до университета. Вадим вышел, Казбек, переговорив с водителем, отпустил машину.

— Разве вам не надо по делам? — парень тоскливо смотрел в сторону, старательно отводя глаза от Муратова.

— Успею. Пройдемся, если не торопишься?

Вадим пожал плечами.

— Вижу, что ты очень переживаешь.

— Да, я ничего не знаю о ней, и это заставляет меня нервничать.

— Ты ведь не виноват в том, что произошло. Мы даже не знаем, что, собственно, случилось. Был человек, и нет. То есть, я, конечно, не сомневаюсь, что девушка жива и здорова, но хотелось бы доказательств этому.

— Она жива! — поспешно произнес Вадим и тут же осекся. Казбек шел рядом с ним по правую руку, и парень мог почти разглядеть его макушку.

— Я в этом не сомневаюсь!

Вадим поежился. Ему послышалось, или, в самом деле, в голосе Казбека появились металлические нотки? Они вышли к небольшому парку, посреди которого чернела облупившимися боками коробка старого фонтана. Казбек расчистил себе место на такой же старой скамейке и сел, закинув ногу на ногу. Вадим, взглянув на свои светло-бежевые брюки, остался стоять, ковыряя носком коричневого ботинка прошлогоднюю прелую листву. Молчание их затянулось. Казбек, закинув голову, щурился, вглядываясь в пасмурное небо, а Вадим тупо уперся глазами в землю.

— Скорее бы лето, — нарушил тишину Казбек, — ты любишь лето?

— Люблю, — буркнул Вадим.

— Вы с Лерой ездили куда-нибудь вместе?

— Смеетесь? Она никуда не ездила без сопровождения, я имею в виду взрослых.

— Значит, она не была самостоятельной?

— Почему, нет. То есть я не так хотел сказать. Понимаете, есть девчонки смелые, решительные. Им родительский указ нипочём. Что хотят, то и делают. А Лерка не такая, она домашняя. Предки ей ничего не запрещали, просто ей, по-моему, ничего такого не надо было. Мне кажется, что она специально говорила, что родичи ей что-то запрещают. На самом деле ей просто не хотелось.

— Странная позиция для молоденькой девушки, ты не находишь?

— Не знаю. У каждого свои тараканы в голове. Если еще поглубже залезть, да хорошенько покопаться…

— И у тебя, значит, свой зверинец имеется?

Вадим с вызовом посмотрел Казбеку прямо в глаза и сунул руки в карманы брюк, — будем считать, что это мои личные проблемы, хорошо? Если вы ко мне больше вопросов не имеете, то я, пожалуй, пойду.

— Я надеялся, что ты что-то сможешь рассказать.

— Нет, не обладаю никакой информацией.

— Зачем же ты хотел встретиться?

— Хотел узнать, правда ли то, что вам не удалось продвинуться и на дюйм в поисках Лерки. Теперь я точно знаю, что, как говорят с экрана телевизора, в России чаще всего люди исчезают бесследно. Вам ведь известны точные цифры?

— Известны. Но здесь я могу с тобой поспорить…

— Ой, не надо, — усмехнулся Вадим и, вскинув запястье, взглянул на часы, — мне пора, приятно было повидаться. Передавайте привет моему отцу. Скажите, что у его сына все в порядке!

Казбек задумчиво смотрел вслед удалявшемуся юноше и перебирал в памяти все то, о чем они только что говорили. Муратов еще при первом разговоре заметил чередующиеся смены настроения у Вадима. Вот и сейчас тот удивил его не меньше. Казбек прислушался к собственным ощущениям и подозрениям. Неужели это тот маленький червячок сомнения зашевелился где-то у него внутри и ясно дает понять, что Вадим Карепин причастен к этому исчезновению. Да нет, в это практически невозможно поверить. Скорее всего, Вадим обладает какой-то информацией, интуитивно чувствует это, но поделиться не может или, по каким-то причинам, не хочет. А что это значит? А это значит, что Казбек повел себя неправильно. Следовало плавно подвести Вадима к нужной точке, а потом нежно нажать на рычажок. Знать бы, где она, эта точка. Одно несомненно, Вадима надо вести, не забывать о нем ни на минуту. Он или раскроется сам, или Муратов сумеет подойти к нему так близко, чтобы понять и воспользоваться этой информацией. А что она существует, Казбек уже не сомневался.

Вадим мрачно наблюдал за Казбеком сквозь металлическую ограду, пока тот не встал. Отряхнувшись, Казбек, направился к выходу, а Вадим, обойдя ограду, встал у старого тополя и достал пачку сигарет. Закурив, он прислонился к кованым прутьям и стоял так, пока фигура Муратова не исчезла из поля зрения. Вадим зябко поежился и подумал, что ему некуда пойти. Некуда и незачем. Клуб «Три котла» еще закрыт, а скоротать около пяти часов, без определенной цели, надо было постараться. Вадим отбросил окурок и достал телефон. Подумав, он набрал номер:

— Привет, это я. Ты где сейчас? Уже закончила? Хорошо. Нет, у меня были дела. Нет, не обиделся, я все понимаю. Да, я хочу увидеться. Прямо сейчас. Где нахожусь? Рядом. Стой и жди меня, я подойду. — Вадим отключил трубку и откинул русую челку с красивого лба. Подняв воротник, он огляделся по сторонам и быстрым шагом пересек улицу.

Наташа вглядывалась в толпу студентов и нетерпеливо постукивала каблучком об асфальт. Ее длинные волосы пшеничными волнами расположились по плечам, а легкий ветерок ворошил верхние пряди. Увидев Вадима, девушка чуть нахмурилась, но тут же, легко сбежав по широким ступеням, подошла к нему.

— Привет, почему ты не ходишь на занятия?

— Да занят. Сейчас вот, например, со следаком встречался.

— Правда? Что-нибудь узнал?

— Нет. Ничего нового. Как в воду канула твоя подруга.

— Типун тебе на язык! — Наташа гневно передернула плечами, — как ты можешь такое говорить!

— Извини. Чем ты сегодня занимаешься?

— А что? — Наташа удивленно посмотрела на Вадима.

— Может, сходим куда-нибудь?

— С тобой?!

— Не самый худший вариант, надеюсь.

— Я не поэтому… Просто, не совсем понимаю, зачем приглашаешь.

— Зачем приглашают красивую девушку?

Наташа пожала плечами и перекинула сумочку через плечо.

— Куда ты хочешь поехать? Вероятно, не ко мне домой?

— Даже не надеюсь, — усмехнулся Вадим, — есть один адресок. Если ты не против.

— Пошли.

— Я поймаю машину. — Вадим поднял руку и, когда перед ними притормозило авто, назвал адрес. Наташа села на заднее сидение и аккуратно расправила на коленях меховой полушубок, подарок брата.

— Это что, гостиница? — усмехнулась Наташа, поднимаясь по гранитной лестнице вдоль выставленных горшков с зелеными кустами.

— Закрытый клуб.

— А ты в нем завсегдатай?

— Нет, конечно, просто днем ресторан открыт, и если набраться наглости…

— Понятно, — Наташа снизу вверх поглядела на охранника и, чуть улыбнувшись, приспустила с плеч легкий мех, — не понятно только, зачем ты собираешься выкинуть на ветер столько денежек? Чего ты добиваешься?

— Хочу провести с тобой какое-то время, отвлечься от грустных мыслей. В последнее время мы с тобой не ладили. Это плохо, нас ведь многое связывает.

Наташа удивленно взглянула на Вадима и села в предложенное им кресло за стильно оформленным столом, — это что же, например?

Вадим сцепил пальцы и, поставив локти на стол, пристально посмотрел на девушку, — разве ты не чувствуешь, что нравишься мне?

— Я? — Наташа смешалась и покраснела, — нет, не замечала. Наоборот, мне казалось, что ты игнорируешь меня. Ведь Лера…

— Поговорим о нас, — перебил ее Вадим и взял за руку, — как ты относишься ко мне?

— М-м…, - Наташа с трудом разлепила губы и опустила глаза.

— Хорошо, давай сделаем так: закажем немного вина, посидим, поговорим. Тебя ведь это ни к чему не обязывает, правда?

— Да, — облегченно вздохнула Наташа и улыбнулась. Неожиданный поворот их отношений загнал ее в тупик, но, боже мой, как часто она мечтала услышать эти слова от Вадима. В ушах стоял шум, сердце колотилось как бешеное, но девушка хотела выдержать марку и не бросилась Вадиму Карепину на шею прямо сейчас.

24

Собаки шумно ели из своих плошек, тесня друг друга литыми боками и изредка огрызаясь. Тамара оттерла пот со лба, отошла, пятясь, на несколько шагов и, подхватив опорожненный таз, стремглав покинула вольер. Отдышавшись, она гордо выпрямила спину и почувствовала себя невероятно смелой и сильной, словно школьница, которой удалось противостоять натиску хулиганов. Младший сын Тамары боялся собак, потому что в двухлетнем возрасте, был напуган соседским псом, и матери никак не удавалось помочь ему преодолеть этот страх. Со временем она и сама начала обходить братьев меньших за версту, а тут, поди ж ты, откуда что взялось! Конечно, поначалу, увидев чужака в своих владениях, собаки, глухо рыча, окружили женщину. Тамара, пытаясь унять дрожь в коленях, огляделась и, увидев самого мощного кобеля в стае, с трудом вспомнила его кличку:

— Тамерлан, прости, господи, иди есть!

Пес прянул купированными ушами, услыхав свое имя, и шумно втянул воздух, ловя запахи, идущие от нового человека. Видимо что-то привлекло его внимание, и он подошел чуть ближе, оскалив желтоватые клыки. Остальные собаки ходили кругами, словно ожидая команды своего командира.

Тамара встретила собачий взгляд, гордо вскинув голову и выставив перед собой таз с мясной кашей. Запах от нее шел одуряюще вкусный. Тамара для своей большой семьи и то не часто готовила такие кушанья. Тамерлан, наконец, сдался. Он коротко вильнул хвостом и, напустив на свою разбойничью морду равнодушие, отошел в сторону, милостиво разрешая женщине пройти к своим мискам и накормить себя и свою команду.

Абу, закончив с делами, вернулся в дом. Вальяжно расположившись в зале, он закинул ноги на стеклянный столик и включил телевизор. Плоский экран загорелся голубым светом, и Абу прибавил звук.

Фарида появилась через несколько минут. Словно тень она прошмыгнула за спиной начальника охраны и встала перед ним, закрыв телевизионную картинку. Абу недовольно заворочался в кресле.

— Что ты хочешь, женщина?

— Что я хочу? Ты еще спрашиваешь? — девушка вскинула голову, и шелковый платок соскользнул ей на плечи, — долго это будет продолжаться?

— Вай, джан, — Абу привстал, взял в руку конец узорчатого платка и поднес его к своим губам. Фарида одернула ткань и гневно сверкнула глазами.

— Не сердись, пери, все утрясется, — Абу нажал кнопку пульта, и звук исчез, — разве тебе плохо живется?

— Старая дура заправляет домом, а я должна радоваться? С ума сошел?

— Станешь хозяйкой, выгонишь.

— Стану хозяйкой! — девушка горько усмехнулась, — когда же это случится, ты не знаешь? Может, Руслан тебе что-нибудь, хотя бы, намекнул? Он заперся с этой…! — Фарида всхлипнула, — ты обещал, что скоро мы от нее избавимся!

— Если бы ты, Фарида-джан, была со мной поласковей…

— Да? Это чего же ради? У меня совершенно другие планы, и тебе лучше мне помогать!

Абу вздохнул и подумал, что, действительно, лучше ему с Фаридой не связываться. Вздорный характер и бешеный нрав у совсем молоденькой девушки не предвещал в будущем ничего хорошего. Да, вот такую жену и заслуживает Руслан. И если бы Байрам посмотрел на это внимательнее, то Абу и Фарида, пожалуй, получили бы то, чего хотели, — Я подумаю, что можно сделать.

— Скоро неделя, как ты думаешь!

— Не сердись, джан, решим все проблемы, — Абу примиряюще поднял руки и улыбнулся, оскалив щербатый рот.

Фарида поморщилась, но кивнула, и пошла к выходу, недовольно стуча каблучками. Придя на кухню, она увидела Тамару, которая отмывала таз, напевая себе что-то под нос. Фыркнув, Фарида огляделась и взяла яблоко из плетеной корзины, стоявшей на столе.

— Что ты делаешь? — надменно произнесла девушка и, сощурив глаза, усмехнулась.

— Так посуду мою, касатка, — Тамара оттерла попавшие на щеку капли воды и обернулась, — собачек покормила, теперь отмываю, чтобы не засохло.

— Ну, ты и дура, — выпятив нижнюю губу, процедила Фарида, — кормить собак не твое дело. Или думаешь перед хозяином выслужиться? Так хозяину наплевать на тебя. Вкалывай, знай! Вы, русские, ни на что и не годитесь, только что на хозяев работать. Мало тебе работы, так я еще добавлю, — Фарида бросила огрызок в раковину, подняв вверх горячие брызги, и добавила, — займешься моей комнатой. Пыль везде, дышать нечем!

Тамара еле сдержалась, чтобы не запустить в наглую девчонку тазом, понимая, что та просто хочет вывести ее из себя. Женщина устало покачала головой. Господи, если бы не деньги, она давно бы ушла, но приходилось терпеть. Очень Тамаре хотелось дать хорошее образование своим спиногрызам, чтобы не пришлось им, как ей, по чужим домам копейку зарабатывать.

Взглянув на часы, она всплеснула руками. Ну, вот, обещала девушке этой через час зайти, да чуть не проворонила. Хорошо, Руслан не вернулся, да и Абу, видно, после косячка, в кровать завалился. Самое время пойти, да и предлог есть. Женщине стыдно было признаться самой себе, что ее терзает простое человеческое любопытство. Неужели вот такие молоденькие девочки без зазрения совести могут заниматься таким отвратительным делом? Если бы Тамарина дочь такое учудила, то Тамара бы ей спуску не дала. Показала бы небо в алмазах, это уж точно! А у этой то, поди, мать и не знает ничего, как ее дитятко под чужими мужиками себе пропитание добывает. Тамара думала про себя, поднимаясь вверх по лестнице, и хотелось ей по-матерински отчитать заблудшую овцу, направить ее на путь истинный.

Отперев дверь, она вошла в покои Руслана и, остановившись на пороге, еще раз огляделась. Живут же люди в такой роскоши, не мудрено, что девчонки падают на всю эту красоту, словно мухи на мед. Одно, глупые, не понимают, что никогда им этого в свои ручки не забрать, потому как используют их по назначению хозяева жизни, да и отправят восвояси, не солоно хлебавши.

Лера поднялась навстречу Тамаре и сделала пару шагов.

— Что же ты, деточка, не ела ничего? — женщина прикрыла за собой дверь и, подойдя к столу, оглядела его одержимое, — разве я плохо готовлю?

— Я поела, все очень вкусно, — Лера дотронулась до руки Тамары и заглянула той в глаза, — послушайте, мне нужна помощь. Меня удерживают здесь против воли. Я знаю, что меня ищут. Меня зовут Валерия. Мои родители…

Тамара прижала ладонь ко рту, и Лера замолчала. Тамара сглотнула, из ее головы разом вылетели все мысли, которые она хотела донести до девушки, и сейчас внутри черепной коробки с трудом переваривалась только что полученная информация. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. Что же теперь от нее, Тамары, хотят?

— Мне нужно выбраться отсюда, помогите мне. Мои родители состоятельные люди, и вы можете рассчитывать на вознаграждение.

— На что я и смогу рассчитывать, так это на то, что мою могилку никто и никогда не найдет, — вполголоса произнесла Тамара, оглядываясь по сторонам, — не верится мне, зачем Руслану держать тебя здесь?

Лера горько усмехнулась и поежилась, стянув на груди ворот халата, — разве вы не понимаете? Он не выпускает меня сейчас, а потом? Потом он убьет меня?

— Господь с тобой, что ты такое говоришь? — Тамара замахала руками, — они, конечно, звери, это я тебе точно говорю. Но Руслан вроде… — женщина тяжело вздохнула, — хотя, все они одним мирром мазаны. Зачем же ты с ним пошла, коли, не хотела?

— Да меня насильно увезли!

Тамара недоверчиво покачала головой, от всего этого ей стало как-то неприятно и боязно. Да, видно рано она радовалась своему повышению и прибавке к жалованию. Было спокойнее, когда Фаридка всем заправляла. Сидишь себе на кухне, да мясо жаришь, никаких тебе проблем! Ой, правы люди, когда говорят: «Не дай нам, бог, ни барский гнев, ни барскую любовь!» Теперь вот думай, как помочь. А как поможешь, обязательно себя и свою семью подставишь. Тамара почувствовала, как по спине потек холодный пот. Вон как девчонка смотрит, ответа ждет. Глазищи, как омуты, всю душу насквозь пронизывают. Что ж делать то! Руслан ведь только с виду такой обходительный, а если что не по нему, зверем становится. Что он там себе думает, куда свою пленницу потом денет, одному ему известно.

— Ты вот что, — Тамара выровняла дыхание и, чтобы унять появившуюся дрожь в руках, принялась собирать тарелки, — голову то не спеши терять. Раз уж случилось, то переждать надо…

— Но…

— Погоди, касатка, я ведь тоже, человек подневольный, не ровен час, поймут, что я знаю что-то! А у меня семья, дети. Давай действовать потихоньку. Ты уж хозяина не зли. Фаридка кричала у меня на кухне, что избавится он от тебя скоро. Да видишь, приглянулась ты ему. Пользуйся этим. Смотри, отправит в Чечню, никто тебя не найдет.

Лера побледнела и сделалась как полотно, — разве можно так сделать, чтобы никто не нашел?

— И-и, милая, сколько народу пропадает! Мужики, женщины, ребятишки, страсть!

— Мамочки, — Лера прижала ладони к щекам и в ужасе опустила голову, — вы только позвоните, Тамара, я дам телефон. Спасите меня, пожалуйста!

Женщина в смятении сцепила ладони, не зная, что ответить.

— Домой, что ли позвонить твоим?

— Да! — с жаром воскликнула девушка, — а еще лучше сразу в полицию!

— Господи, ты, боже мой, — Тамара перекрестилась. — Ну, пиши, горемычная. Подумаю, что можно сделать.

— Спасибо! — Лера принялась лихорадочно искать бумагу и на салфетке косметическим карандашом написала свой домашний телефон. От волнения она не могла никак вспомнить цифры мобильных своих родителей, путалась, чиркая. На глазах у нее выступили слезы. Вспомнив телефон подруги, она написала и его.

— Вот, пожалуйста, возьмите! — она сунула салфетку Тамаре и помогла собрать той посуду на поднос. Тамара вышла, предварительно выглянув и проверив коридор, затем заперла за собой дверь, оставив Леру в возбужденном до крайности состоянии. Девушка забегала по комнатам от гардеробной к зеркалу, пытаясь привести себя в порядок. Неужели то, что говорит Тамара, правда? И Руслан, наевшись ею досыта, отправит ее в страшное место под названием Чечня? А что с ней будет там? Догадаться несложно. Лера поднесла к носу несколько флаконов духов и остановила выбор на одних, с маленькой фигуркой золотистой зебры на крышке Она не понимала этих тяжелых тревожных запахов, но они всегда привлекали ее своей горечью и глубиной. Ее мать пользовалась такими же, и запах был продолжением ее самой. Мама… Лера прижала пальцы к вискам и слегка надавила, чтобы не расплакаться. Ничего, она выберется, чего бы ей это ни стоило!

Рамазан переключил камеру и широко зевнул. Девчонка ушла в спальню, жаль. Было интересно понаблюдать за ней, Руслан долго её прятал. Странно, что он дал ключи Тамаре и разрешил ей приходить к девушке, хотя, у хозяина могут быть свои планы, и не Рамазану лезть в них своим длинным во всех отношениях носом. Единственное, что не понравилось Рамазану, так это то, что толстая стряпуха определенно что-то прятала в карман фартука. Он несколько раз просматривал запись и не мог ошибиться. Что ж, Руслан узнает об этом совсем скоро, и Рамазан сам расскажет ему об этом, минуя начальника охраны Абу. Увидев на экране девушку, Рамазан вновь увеличил картинку. Ух, ты, а она принарядилась, не узнать! Да, без денег нечего и мечтать о такой.

25

Раздался стук железа. Дима установил штангу в пазы и, легко встав, сделал несколько круговых поворотов. Горячая кровь пульсировала в висках и бодрила. До сих пор не верится, не верится! Дима открыл окно и подставил лицо под свежие струи ветра. Это должно было случиться рано или поздно. Все возвращается на круги своя, как любил говорить Леха. А он всегда был прав, всегда. Даже тогда, когда его голова с посиневшими губами была вздёрнута на длинный деревянный кол при въезде в село, Дима не сомневался в его правоте. Бахтин отстреливался до последнего, уводя группу боевиков от Димы и трех первогодков, которые были вместе с ним. О чём он подумал, когда понял, что патроны кончились, и в руках у него остался лишь нож? Мальчишки жались друг к другу, скуля, словно брошенные щенки, а Дима грыз землю, наблюдая за расправой. Он знал, что должен был выстрелить Лехе прямо между глаз и прекратить его мучения. Но рядом с ним плакали мальчишки ненамного младше его самого, которые ничего не видели в своей короткой глупой жизни. Он должен был увести их и доставить в часть живыми. Он не простил бы себе, если бы они погибли. А Леха никогда бы не простил его. Мальчишки тряслись от страха, и в воздухе явно ощущался запах мочи. Когда все кончилось, и боевики, радостно горланя и постреливая в воздух, ушли в село, солдаты стали дергать Диму за руки и плечи. А он словно одеревенел, ничего не слыша и не видя. В горле застрял вопль, а вокруг воцарилась тишина. ТИШИНА.

Он доставил мальчишек в часть. Их, в конце — концов, отправили в Россию и оставили дослуживать в приграничном гарнизоне. Никто так и не объяснил, зачем нужно было посылать необученных салаг, имеющих представление о войне только по фильмам о Рембо, в самое пекло.

Дима и два его проверенных товарища и сослуживца вернулись в село ночью, на следующий день. Им даже не нужно было говорить что-то друг другу, каждый знал свою задачу от и до. Им нужен был Леха и сведения, которые они получат от местных. Пробираясь вдоль домов, Дима болезненно морщился от подступающей тишины. Хоть бы собака залаяла, что ли! Глупость, но болезненный шар внутри черепа не знает об этом и настоятельно требует выхода. Скрипнула дверь, и его сразу же прошиб пот. Фу, чуть отпустило. Федя Лапин дал знак и нырнул в темноту двора. Грозное рычание взметнулось вверх и тут же на взлете смолкло. Барышев Гена показал большой палец и оскалился. Война сделала из Гены машину для убийства, лишенную жалости, и обладающую лишь малой толикой скудных эмоций. И Гена, и Федя, и Леха, и Дима были профессионалами. Есть задача, значит, выполни ее профессионально, по возможности оставшись в живых.

Сбоку от забора помещался старый ларек с закрытым жестяным листом окошком. Дима мельком взглянул на лежавшего в кустах пса и заметил его слабо дергающий бок. Гена перехватил взгляд напарника и усмехнулся. «Не ссы, брателло, собачек я люблю», говорила его усмешка. И Дима знал, что Гена только чуть-чуть не додержал свою руку на шее собаки. Торговец проснулся не сразу, только когда они с Барышевым были уже внутри. А вот женщина почуяла их моментально. Она забилась в угол кровати, прижав к груди два детских тельца, и с ужасом смотрела на них. Дима видел ее темные зрачки и копну волос вокруг лица. Прижав палец к губам, он велел ей молчать. Да она и сама не в силах была проронить ни слова. Торговец, моментально покрывшись липким вонючим потом, назвался Али, и выложил все, только взглянув на Гену. Предводителем боевиков оказался Мадуев, его родственник жил в селе, и отморозки частенько наведывались к нему, обирая местных жителей. Получилось так, что когда Леха с Димой останавливались в селе на короткое время, те уже были на подходе. Барышев потребовал назвать всех участников набега, и Дима запомнил их имена. Того, кто убил Леху, звали Абу. Али трясся, говоря, что идея зарезать парня принадлежала именно Галиеву. Этот человек был страшен в своей ярости, походил на животное, и что сам Али боится за своих жену и детей.

Выяснив точное местонахождение родственника Мадуева, Дима и Гена покинули дом торговца. Закрыв за собой дверь, они не услышали даже легкого шороха за спиной. Собака уже пришла в себя, но, увидев Барышева, молча отползла в кусты. Собаки явно умнее людей, подумалось тогда Диме.

…Хозяин выскочил на порог, держа в руках обрез и сверкая маленькими глазками из-под кустистых бровей. Нюх у бородатого смуглого мадуевского родственника был отменный. Дима легко увернулся от наставленного на него дула и, перехватив нож в руку, другой рукой обхватил бородатого за шею. Чеченец взвыл и попытался все же наставить на Диму обрез. Силы в нем было немеряно. Комарову же хотелось просто оторвать ему голову и швырнуть ее на съедение бродячим псам. Ведь это к нему они заходили лишь для того, чтобы набрать воды во фляги. Хорошо, что пацанов оставили за холмом, а то бы охота продолжалась до последнего. Это Леха, упокой, бог, его душу, почувствовал неладное и велел Диме вернуться, а сам остался проверить обстановку. И это для него, для Димы, они устроили показательную казнь. Ненависть стянула голову Диме стальным кольцом, внутри что-то забилось, ища выхода, и только когда по рукам потекла горячая темная кровь, наконец, отпустило. Бородатый, дернувшись несколько раз, обмяк. Из горла его хлестала кровь, заливая все вокруг жарким потоком. Федя деловито подошел к стоявшим во дворе канистрам и, отвинтив с одной из них крышку, удовлетворенно кивнул. Разлив бензин по периметру дома, он достал зажигалку и чиркнул, выпуская на волю голубоватый огонек. Огонек весело мигнул и, попробовав на вкус сухую траву, радостно помчался по дорожке из мелких лужиц прямо к настоящей вкусной пище.

Гена махнул рукой, и парни бросились к окраине, где их уже заждался Леха. Через какое-то время раздались крики и плач, но Дима не слышал ничего. Вокруг опять стояла тревожная ТИШИНА, а впереди маячила спина Гены Барышева, который нес автомат Димы. Замыкал Федя. А посередине шагал Дима, неся за спиной все то, что осталось от его друга. Он шел ровно, стараясь не оступиться, боясь потревожить и без того настрадавшегося Леху.

Мир не перевернулся, когда Леху Бахтина отправляли в цинковом гробу на родину, не посыпался огненный дождь на землю и тогда, когда его семья отказалась хоронить сына, сославшись на отсутствие финансов. Трое мужчин отдали последние почести другу на деревенском погосте, недалеко от Вязьмы, где жила двоюродная бабка Лехи и его тетки. Когда-то, еще в училище, Леха рассказывал, что те его очень любили, на лето звали к себе, и без огромной торбы деревенских гостинцев он оттуда не возвращался. Когда родители начали пить и переругались со всей родней, Лехе больше не пришлось бывать в деревне. И он мечтал, вернувшись, обязательно съездить к ним и привезти много подарков. Сослуживцам пришлось попотеть, разыскивая бабку. Но, когда все формальности были улажены, когда отрыдали и отголосили в избе немолодые уже тетки, когда развеялся пороховой залп над деревянным крестом, ребята осознали, что если для Лехи все и закончилось, то для них только начинается. Все свои силы и знания они потратили на поиски и истребление банды Мадуева. Группами и поодиночке они стирали их с лица земли, не дожидаясь человеческого и божьего суда. Правы ли они были, не задумывались. Это была война, а она, как известно, принимает любые средства для победы.

…Гену Барышева подстрелили осенью, в сентябре. Гена выжил, здоровье у него было богатырское, но пуля попала в голову, выйдя через глаз, и парень остался инвалидом. Его мучили частые головные боли, с ним стало тяжело общаться, и, когда его все-таки уговорили лечь на обследование в военный госпиталь, у него наступило заметное облегчение. Выводы, правда, сделанные врачами, были ошеломительными и для Гены и для военного руководства. Гена оказался шизофреником. И если раньше все его странности списывались на сложности боевой обстановки, то теперь все встало на свои места. Гене следовало лечиться серьезно и долго. Он принял это спокойно, улыбался и подмигивал оставшимся глазом, прощаясь с ребятами, а они боялись, что он не сможет или не захочет с этим жить и что-нибудь сотворит с собой. Они брали с него клятву и обещали навещать, а Гена, огромной скалой возвышаясь в дверях больничного корпуса, улыбался им детской улыбкой, и в уголке его голубого глаза дрожала слеза. Вскоре к нему приехала мать, маленькая худощавая женщина, и забрала Гену домой в небольшой волжский городок. Она не плакала и не причитала над сыном, а деловито опросила врачей о его состоянии, написала список необходимых лекарств, одарила медсестер привезенным медом и, поняв, что Гена в состоянии работать в хозяйстве, собрала его в дорогу.

Федя дослужил с Димой до окончания контракта и уволился в запас. У Лапина уже была семья, женился он рано, в восемнадцать лет, подрастала дочка. Федор зарабатывал деньги на квартиру, жена Ира на обстановку, а с девочкой сидели по очереди бабки. Через год Аленка должна была идти в школу, и Федя очень хотел сам отвести ее в первый класс. Он переживал, что из семи лет супружеской жизни они с Ириной не прожили целиком и года. Федя верил в то, что пишут астрологи о проблемах семилетнего брака и вообще о взаимоотношениях людей, боялся, что они с женой стали чужими друг другу, а потому, отгуляв отвальную, затарившись под завязку теле и видеотехникой, купив для дочки компьютер, отбыл к себе в Воронеж.

Дима вернулся в Москву.

…Отвинтив крышку на бутылке с минеральной водой, Дима сделал большой глоток и поставил емкость на подоконник. Ну вот, остался лишь один шаг. Все оказалось намного проще. Значит это действительно правда, и слова «Азъ воздам» не пустой звук, и Дима действительно вершит правое дело, раз сам господь бог помогает ему в этом. Он столько времени искал неуловимого Абу Галиева, а тот словно в воду канул, и надо же, они оказались совсем близко. Только протяни руку…

Дима помотал головой, чтобы придти в себя от нахлынувших мыслей. В ворота въехал «Москвич» Левы, и тот вышел из машины, неся руках объемную спортивную сумку. Чувствовалось, что в ней находится что-то тяжелое, черная пума на красной ткани согнулась в хребте практически поперек. Макинтош остановился перед входом и, высоко задрав голову, оглядел края крыши. С утра он загнал пару ребят наверх для того, чтобы они очистили поверхность от остатков снега и льда и проверили состояние шифера. Все свое хозяйство Лев Петрович держал в мощных кулаках и при необходимости без малейших сомнений использовал их в качестве элемента воспитания.

— Салют, Дмитрий, — Макинтош заглянул в зал и подмигнул, — время есть? Пойдем в тир, покажу кое-что.

Дима взглянул на часы. До следующей группы оставался еще целый час. Без сомнения, ему будет на что посмотреть, а еще опробовать это собственными руками. Как только Макинтош умудрялся перевозить, не пряча, сумку с оружием прямо в собственном автомобиле?

26

Казбек повозил тряпкой по пыльному столу и, создав подобие чистоты, выбросил ветхий кусок ткани в урну. Нажав кнопку на старом электрическом чайнике с трещиной на ручке, Муратов достал из ящика стола пакет с купленными у перехода пирожками. Взглянув на часы, он нетерпеливо похлопал ладонями по столешнице и пододвинул к себе большую кружку.

За дверью послышался шум, и в кабинет, запыхавшись, ввалился Колюня. Шея его была обмотана длинным шарфом, концы которого висели, оранжевой бахромой обметая колени. Ряшенцев повел носом и, прежде чем поздороваться с Казбеком, увидел пирожки и облизнулся.

— Колюня, да ты просто Жерар Филипп и Пьер Ришар в одном лице. Тебе столь шикарная вещь на кадыке ходить не мешает?

— Ммм…! — Колюня впился зубами в пирожок и, жуя, кинул пакетик с заваркой в свой стакан, — Танюха подарила, велела не снимать. Что ради любимой женщины не сделаешь!

Муратов представил полную розовощекую Танюшу из экспертно-криминалистического отдела и согласно кивнул. Такой девушке, действительно, было сложно отказать.

— Я думал, она тебя еще и подкармливать будет. Честно говоря, ждал тебя исключительно по привычке.

— Прости, Бек, но наши отношения еще в той стадии, когда я должен ее прикармливать, — вздохнул худощавый Колюня, — а мои финансы готовы облагодетельствовать только одного человека.

Муратов пододвинул Колюне пакет и помешал концом пластиковой вилки сахар в кружке. Вздохнув, Казбек отпил кипяток.

— Понимаю, отчет на носу, а у нас одни раскрытия, — Колюня откинулся на спинку стула и закинул конец шарфа за плечо. — Одно радует, висяков по трупам нет, — поймав взгляд Муратова, Колюня не смутился, — я про новые дела говорю, чего старые то поминать? Новый Год пережили, и, слава богу, через месяц, другой, начальство по отпускам разъедется, тогда и работать легче станет.

— Умеешь ты себя уговорить, — Муратов задумчиво покачал головой, — меня прокуратура каждый день не по разу трясет, а мне, чтобы уже готовые дела сдать, еще отпечатать и подшить кучу бумаг надо. Где время на все взять, ума не приложу.

— Плохо, Бек, что у тебя женщины нет. Особенно из бухгалтерии.

— Это еще почему?

— Она бы тебе, между делом, все отпечатала, зарплатку бы до копеечки подсчитала…

— Эх, Колюня, короткая у тебя память, забыл, как Света твою зарплату выдавала тебе пайком каждый день?

— Ты что, — замахал руками Колюня, — разве такое забудешь? Светка — это даже не ошибка молодости, а ее бесславная кончина. Ты прав, Бек, лучше мучаться в одиночку. Я вот последнюю ставку на Танюху сделал, не оправдает, умру холостяком! Или в монастырь, женский! А что? Послушником?

— Ладно, работать давай, послушник, у тебя на сегодня вызовы свидетелей есть?

— После обеда и вечером. Прокурор на доследование дело вернул, об избиении финансовым директором сотрудника фирмы «Галактика», помнишь?

— Что-то припоминаю…

— Потерпевший по суду требует какое-то офигенное материальное возмещение. Короче, необходимо повысить процент заинтересованных с обеих сторон лиц. Мне то по барабану, только уже полгода прошло, сотрудники этой фирмы, кто уволился, кто напрочь потерял интерес ко всей этой байде. Вылавливай их теперь. Такая вот хрень, как видишь.

— А в прокуратуру ты когда? — заинтересовался Казбек.

— Завтра, — убежденно заверил его Коля не терпящим возражения голосом, — неужели ты думаешь, что я стану нянчиться со всем этим барахлом целую неделю?

— Слушай, ты мне, я тебе. Узнай по своим каналам, что там с делом Лисневского. Мне бы по фактикам, что-нибудь определенное, понимаешь? А то хожу по кругу, никак сути не уловлю. Человек пропал бесследно, а все как в тумане, ни бе, ни ме, — Казбек хотел еще что-то добавить, но промолчал. Ряшенцев начиркал что-то быстро в блокноте, убрал его в карман и, проверив еще раз содержимое пустого пакета из-под пирогов, удрученно вздохнул.

— И снова в бой! Кстати, Бек, раз уж мы уговорились, навести ребят из убойного отдела. У них в разработке дела наших местных мафиози. Подкинь заключение по тачке Бажаева. Вагит заявление об угоне подал, а когда машину нашли, широкий жест сделал, мол, дарю, дорогие опера, делайте с ней что хотите. Короче, пусть ребята сами приезжают, посмотрят на нее, поколдуют, может им что в голову придет. Нутром чувствую, что-то здесь не так. Спецы из наркоконтроля звонили, просят поучаствовать в разработке совместно. Есть информация о трафике, идёт проверка.

Коля порылся у себя в столе и достал бумажную серую папку с тряпичными завязками. Внутри папки находилось несколько файлов. Выудив один, Ряшенцев протянул его Казбеку, — Это копия, я ее через копирку печатал. Там осмотр и заключение о перестрелке.

Казбек кивнул и аккуратно положил листки вместе со своими бумагами. Для начала он позвонил в оперативно-розыскной отдел, переписал под диктовку информацию по всем телефонным звонкам, пришедшим на пульт дежурного. Заручившись списком, Казбек стал придирчиво изучать информацию. Большую часть пришлось вычеркнуть сразу из-за явных несостыковок во времени и месте. В морге при отделе судебно-медицинской экспертизы находилось два неопознанных женских трупа, и Муратов решил наведаться прямиком туда, благо, что ему следовало забрать парочку заключений по другим делам для себя и Коли Ряшенцева. Объявив Колюне о своем решении, Казбек подхватил кожаную папку и вышел из кабинета, запихивая на ходу в нее прозрачный файл с несколькими листками. Ряшенцев некоторое время сидел молча, глядя в спину уходящего товарища, а затем опять зарылся в ворох бумаг и документов, лежавших на его столе.

…В моргебыло тихо. Стараясь не издавать шума, Бек аккуратно прошел по кафельному полу и приблизился к металлической двери. Постучав, вошел. У окна сидела очень красивая женщина. Она была уже немолода, но Бек невольно залюбовался ее белокурыми волосами, скрученными в косу и короной выложенными на затылке. Казбеку довольно часто приходилось бывать в этом скорбном месте, но попадал он в смену старейшего патологоанатома Дмитрия Павловича, и сейчас, обнаружив нового человека, Муратов несколько стушевался. У женщины были невозможно голубые глаза. Морщинки вокруг них совершенно не портили общего вида, придавая лицу благородство и вечность неувядающей красоты.

— Что же вы замерли, молодой человек, проходите, — розовые губы улыбнулись, — что вас так удивило?

— А Дмитрий Павлович? — кашлянул Казбек.

— Не волнуйтесь, он совершенно здоров. Отец, извините, — она поправила выбившийся локон, — Дмитрий Павлович теперь находится на заслуженном отдыхе, но часто бывает здесь и консультирует. Меня зовут Елена Дмитриевна, теперь я хозяйка этой усадьбы, — она снова мило улыбнулась, и Казбек почувствовал, как его брови поползли вверх. — Итак, чем могу помочь?

— Вот, собственно, в чем дело, — Муратов вкратце объяснил и достал из папки фото Леры Лисневской.

Елена Дмитриевна покрутила в руке картон и покачала головой.

— В обоих случаях вскрытие делала я. Со стопроцентной уверенностью, разумеется, отвечать не буду, но думаю, что это не она. Первая девушка поступила к нам два дня назад. Найдена на железнодорожном перегоне.

— Попала под поезд?

— Нет, — мягко ответила эксперт-патологоанатом, интоксикация организма. Банальная пьянка, употребление технического спирта и как следствие, — она вздохнула, — цирроз печени, далее по списку и смерть.

— Оптимистично.

— Возраст около двадцати — двадцати пяти. Пока никто не обращался, ждем. Следующая девушка обнаружена в притоне на улице Первомайской.

— Известное место, — кивнул Казбек.

— Милицию вызвали соседи, к ее приезду в квартире остались только парочка без сознания и, собственно, труп. Судя по тому, что дружков ее на соседних столах нет, то их здоровьем сейчас активно занимаются другие врачи. Возраст тот же, по внешним данным может быть сужен или расширен.

— Девушка, которую мы ищем, моложе.

Елена Дмитриевна пожала плечами, — чем, извините, богаты. Смотреть будем?

— Разумеется, Елена Дмитриевна, всенепременно.

Вслед за Еленой Дмитриевной Казбек направился в прозекторскую. Женщина достала из кармана тонкие перчатки и натянула их на ухоженные руки.

— С санитарами просто беда. Текучка. Или пьют или денег требуют, — заметила Елена Дмитриевна, чуть сощурив глаза, привыкая к искусственному свету.

— Сомневаюсь, что кто-нибудь стал бы работать здесь из любви к искусству, — ответил Муратов и тут же осекся, — извините, я другое имел в виду…

— Интересно, что, — глаза Елены Дмитриевны блеснули голубоватым холодком, на губах заиграла презрительная усмешка, — не думала, что в органах работают изнеженные барышни. Хотя, вы тоже не обижайтесь на меня, — тон ее несколько смягчился, — действительно, каждому свое. Я, например, довольна своей работой. — Женщина подошла к металлическому столу, на котором лежало тело, и чуть откинула с его головы желтоватую, с прямоугольными печатями по краям простыню.

Казбек набрал в легкие побольше воздуха и решительно подошел к останкам. Взглянув на свисающую со стола темно-русую прядь, заметив зеленоватые пятна на шее, Казбек кашлянул и отрицательно покачал головой.

— Отлично, — Елена Дмитриевна накинула ткань, — другая уже в холодильнике. Идемте, — она развернулась на невысоких каблучках и, гордо вскинув красивую головку, зацокала в следующее помещение.

— Скажите, Елена Дмитриевна, неужели вам не хотелось работать в каком-нибудь другом месте? Вы бы украсили собой любую лабораторию…

— А вы льстец! Что ж, отвечу. О другом месте и не мечтала. Но мой отец, Дмитрий Павлович, — в ее голосе появился металл, — требовал от меня сначала кандидатскую, затем докторскую. Сейчас это не приветствуется, когда родственники занимают должности, можно сказать, по наследству. А я ведь очень хороший специалист. Пожертвовала личной жизнью. И мне пришлось пободаться, чтобы занять это место. Дмитрий Павлович, наверное, думал обретаться здесь пожизненно.

— Он столько лет и сил отдал этому… — Казбек смутился, — делу. О нем легенды ходят.

— Не сомневаюсь, — холодно заметила Елена Дмитриевна и, ухватившись за ручку, выкатила лежак со следующим телом, — субтильная шатенка, такой много не надо. Укол второй или третий, еще не успела толком втянуться. Не она?

Вернувшись в кабинет, Елена Дмитриевна стянула перчатки и бросила их в цинковое ведро. Взглянув на себя в небольшое зеркальце, висевшее на стене, женщина села на свое место и лучезарно улыбнулась Казбеку.

— Жаль, что не смогла вам ничем помочь, но с другой стороны, это, надеюсь, к лучшему. Выпьете со мной кофе? С минуты на минуту подойдет вторая смена. Я, знаете ли, люблю своих работников и позволяю им иногда опаздывать. Сторож уходит с утра, а мне приятно побыть в тихом одиночестве, пока не начинается вся эта свистопляска.

— Пожалуй, я все-таки побегу. Если вы позволите, то в следующий раз…

— Не смею настаивать, — отчеканила патологоанатом и, прощально кивнув, включила ноутбук.

Муратов облегченно выдохнул и, еще раз расшаркавшись, вышел за дверь. Неприятный холодок, разлившийся по всему телу, стал постепенно отступать. Увеличивая скорость, Казбек почти бегом покинул дворик морга и лишь за оградой смерил темп. Удивительные существа эти женщины! Чем больше Казбек узнавал о них, тем менее понятны были ему их поступки. Видимо Господь что-то имел в виду, сотворяя их, но вот что? Пожертвовать личной жизнью ради холодных металлических столов с этими длинными желобами? Брр… Казбек приподнял воротник на куртке и чуть поежился. Нет, все-таки Дмитрий Павлович смотрелся в этом антураже более гармонично.

…Дверь скрипнула, в кабинет вошел мужчина. Елена Дмитриевна подняла глаза и, усмехнувшись, прикрыла крышку ноутбука.

— Не замерз?

— Зачем ты выставила меня? Я его знаю, он занимается моим делом.

— Нюх потерял? — зрачки женщины сузились, — или страх? Мне наплевать, чем он там занимается. Это твои проблемы, и я не имею к ним ни малейшего отношения. Все, что я сейчас хочу, это чтобы ты плотнее занимался заказом. Ты не появился в лаборатории ни разу за эту неделю!

— Ты прекрасно знаешь, что случилось…

— Мне нас…ть! — Елена Дмитриевна вскочила, смахнув со стола пустую чашку, и та, жалобно позвякивая, покатилась по полу.

Мужчина усмехнулся и, сев в старое кресло, закинул ногу на ногу, закурил. Тонкие пальцы его чуть подрагивали, и легкий пепел осыпался прямо на каменные плиты.

— Дубак у тебя здесь нечеловеческий, кладбищенский прямо. Поставила бы обогреватель, что ли. Хотя, в холоде все лучше сохраняется, — он внимательно посмотрел в глаза Елене Дмитриевне, — все, особенно трупы.

Поднявшись, он направился к дверям, одной ногой уже, будучи за порогом, мужчина обернулся, — я сделаю то, что обещал, но это будет моим последним делом.

— Вот как? — розовые губы скривились, — что ж, это твой выбор.

— Прощай, — дверь захлопнулась.

Елена Дмитриевна тяжело опустилась в кожаное кресло и забарабанила пальцами по столу. Щенок! Она смогла простить ему то, что он отверг ее как женщину, но предательства в общем бизнесе она простить не сможет. И не захочет. Мерзавец! Он знает, что без него лаборатория встанет. Уже существующие синтетические наркотики требуют усовершенствования, а их дальнейшая разработка вложения определенных сумм. Где их взять? Только продавая то, что есть. И вот, именно тогда, когда у Елены Дмитриевны появился новый канал, когда денежный поток, набирая силу, влился в организованное ею дело, он хочет оставить ее! Негодяй!

Женщина почувствовала, как к горлу подступила горячая волна. Нет, слезы не прольются из ее глаз. Слезы — это признак слабости, а у Елены Дмитриевны достаточно сил для того, чтобы выстоять и остаться королевой. Он горько пожалеет обо всем, он приползет к ней на коленях и станет умолять о пощаде. Пощадит ли она его? Сомнительно. Разве можно простить убийство женщины? А он убил женщину, ее, Елену Дмитриевну, красавицу и умницу, которая могла бы сделать для него все, чтобы он не пожелал…

Что ж с того, что она его старше, ее красота никогда вне возраста. Она и сейчас вызывает зависть. А тогда Елена не знала себе равных. Почему же он не замечал того, что было так явно для остальных?

27

Руслан свернул на Старую Бассманную и черепашьим ходом, лавируя между кое-как припаркованными автомобилями, подкатил блестящий новенький джип к самому входу в особняк. Секьюрити отошел от дубовой двери и, коротко кивнув Бероеву, передал сообщение по рации. Руслан, выйдя из авто, потянулся и слегка постучал носком ботинка по резине, проверяя покрышки. Результат его удовлетворил, и он, покручивая на указательном пальце брелок, вошел в здание.

— Ты опоздал, — Байрам встал ему навстречу, дождался, пока племянник подойдет к нему и обнимет.

— Пробки, — Руслан выглянул в окно, затем задержался у висевшей на стене картины, — это, что, Айвазовский?

— Не что, а кто, — пробурчал Байрам, — кажется, его ученик, фамилию не помню, но вещица хорошая и стоит тех денег, которые я за нее отдал. С каждым годом растёт в цене.

— Понятно, — Руслан потерял к картине интерес и сел в кресло напротив дяди.

— Ты опять приехал без охраны? — нахмурился Байрам, снимая с носа очки в тонкой золотой оправе.

Руслан покачал головой и, выложив на стол руки, лег на них грудью, — я уже говорил вам, дядя, что если буду продолжать ездить по городу со своими абреками, меня станут останавливать через каждые пятьдесят метров для проверки паспортно-визового режима. Причем на каждом посту ГАИ ещё и проверят авто на вероятность угона. Нет, я себя чувствую гораздо лучше в одиночестве.

— Как я посмотрю, жизнь тебя ничему не учит? Недавно ты чудом остался жив, а как оклемался, снова взялся за старое?

Руслан вздохнул, но ничего не ответил.

— Вот что, — Байрам нажал кнопку вызова секретаря, — Мишу ко мне! Прежде чем мы займемся нашими делами, я решу этот вопрос. Не спорь! — Байрам поднял руку, — я отвечаю за тебя перед аллахом и сестрой. Если твоя служба охраны не может заставить тебя подчиниться, я сделаю это.

В кабинет постучались, затем вошел Миша. За его широкой спиной маячила миниатюрная секретарша.

— Позвоните в охранное предприятие «Кентавр» и подыщите несколько претендентов. Бумаги с личными делами пусть перешлют по факсу. Миша, ты себя зарекомендовал с отличной стороны, не сочти за труд, просмотри резюме и составь мнение. Моему племяннику необходим хороший бодигард, желательно, — Байрам пожевал губами, — славянской внешности. Все понятно?

Миша кивнул, спрятав в уголках рта усмешку и, развернувшись, вышел из кабинета. Байрамов постучал пальцами по столу и внимательно посмотрел на племянника.

— Ну что, вернемся к нашим баранам? Вернее, к одному из них. Последние новости меня не радуют. Мой должник с инфарктом, и мне приходится каждое утро взывать к аллаху в молитве о его выздоровлении. Земные долги следует платить при жизни, а у него передо мной большой долг, который увеличивается с каждым днем. Думаю, аллах наказал его за ошибку новой болезнью, но не дал ему умереть, желая ее исправить. Все в его руках. Равиль узнал, что, будучи в реанимации, Лисневский имел встречу с представителем прокуратуры, решив прекратить дело. Что ж, умное решение, хотя другого выхода и не было. Этот глупый баран понимает, что я не оставлю ему шансов, если он решит подставить меня. А что у тебя?

— У меня проблем нет, — Руслан оглянулся на дверь, — всё готово к отгрузке. Абу занимается, в основном, черной работой. На нём погрузка, отгрузка и распределение товара. Вероятно, что нам с ним придётся съездить в Грозный, — Руслан недовольно поморщился, — мы все рискуем, ата, но кроме него никто не сможет выйти на нужных людей. Я распорядился, документы готовятся, но, думаю, что все-таки лучше воспользоваться неофициальным каналом переброски. Конечно, с каждым разом все труднее это делать, я бы даже сказал, дороже, но спокойнее.

— Согласен, выбора большого нет. Хорошие документы тоже не панацея, Абу, к сожалению, несдержан, его могут опознать.

— Оставьте, ата, мало найдется людей, способных навредить Абу. Он сам, по-моему, ищет приключений. Его жизнь в России слишком скучна.

— Тебе тоже не хватает эмоций?

— С чего вы взяли? — взгляд Руслана стал колюч и внимателен.

— Так, ничего, — Байрам улыбнулся и погладил бородку смуглой рукой, — а с остальным как?

— Справляюсь, — Руслан взглянул на часы и нетерпеливо похлопал себя по колену.

— Не торопись, расскажи подробно. Хочешь кофе или чай?

— Нет, — поморщился Руслан, — хочу успеть заехать в банк, надо подкинуть денег в администрацию. Через неделю приемка универсама на Тульской. Банкет, фуршет, кордебалет. Артем днями и ночами на месте, курирует отделку помещений.

— Еще бы, — усмехнулся Байрам, — золотое дно! Ты, главное, не доверяй ему полностью, держи основной контроль в своих руках. Он пусть своих девчонок продавщиц проверяет, а ты проверяй его. И не бойся пугануть между делом, будет бояться, глядишь, поменьше дерьма тебе подкинет.

— Начальник службы охраны — Резван Кадиев.

— Понял, одобряю, — Байрам удовлетворенно кивнул, — значит, через неделю? — он полистал ежедневник и нахмурился, — все занято, но буду иметь в виду.

— Хорошо, ата, — Руслан поднялся, — к сожалению, мне надо вас покинуть. Я, — он замялся, — пока живу в загородном доме, но иногда остаюсь в Москве. Вы, если надумаете приехать, свяжитесь со мной. Не хочу заставлять вас ждать или искать меня.

— Договорились, дорогой, — Байрам проводил Руслана до выхода и, закрыв за ним дверь, задумался. Мальчик радовал, его дела шли в гору, но что-то настораживало Байрама, что-то мешало ему расслабиться. Необходимо было связаться с Маликом Исрапиловым, вот кто в состоянии объяснить все и успокоить Байрама, помочь справиться с чувствами, когда дело касается единственного любимого племянника. Байрамов подумал и, одернув руку от стоящего на столе телефонного аппарата, достал серебристый сотовый телефон.

У Руслана не было никаких проблем. Он быстро получил заказанную накануне сумму в банке и, созвонившись с Резваном, передал портфель с пачками денег двум крепким молчаливым парням. Один из них сел в неприметную «Ниву», второй рядом с Русланом в его джип. В администрации Бероев тоже не потерял времени, его ждали. Не разводя сантиментов, молодой, но уже лысеющий, чиновник провел Руслана в свой кабинет и, не пересчитывая, выложил пакет с деньгами в стоявшую рядом со столом урну. Молча написал несколько строк в разложенных документах, затем аккуратно их собрал и, с полупоклоном велев обождать в приемной, запер кабинет, ринувшись по этажам собирать остальные подписи. Слегка пофлиртовав с секретаршей, Руслан дождался чиновника и, наконец, получил нужные бумаги. Сухо поблагодарив, Бероев покинул огромное здание с вздохом облегчения. Он не любил просить помощи у дяди, но для того, чтобы обрасти таким количеством нужных людей, надо было или родиться Байрамом Байрамовым, или иметь такой же пробивной характер как у него. Теперь Руслан пользовался этими знакомствами и старался заводить свои. Его бизнес рос, росли и финансовые вложения. Когда-нибудь ему не придется заниматься грязными делами, изменится страна и живущие в ней люди, а Руслан станет магнатом с миллиардным состоянием.

Усмехаясь собственным мыслям, Руслан попрощался с людьми Резвана и сел за руль. У него еще были дела, но Бероев не хотел тратить на них время. Многие из них можно было решить по телефону, другие следовало решать, тщательно подготовившись. А сейчас он решил поехать к себе, чтобы вновь увидеть Леру. Ее образ постоянно маячил перед ним, мешая сосредоточиться и адекватно воспринимать окружающее болото. Это не нравилось Руслану, и он ждал, когда чувства его, наконец, перейдут в более спокойную стадию или перестанут существовать вообще. Зависимость от них напрягала, а, учитывая отношение самой девушки к нему, так по большому счету еще и злила. Чем ближе он подъезжал к загородному дому, тем сильнее от чего-то портилось настроение и нарастало внутреннее напряжение. Руслан даже пару раз доставал сотовый, чтобы проверить его на наличие пропущенных звонков. Он знал, что Абу тоже будет настаивать на охране, вслух придумывать различные варианты его гибели и, смакуя подробности, явно получать от этого удовольствие.

Бероев просигналил и подождал, когда шлагбаум поднимется. Джип мягко пружинил на асфальте, а Руслан, поглядывая на приборную панель, вдруг отчего-то решил купить бронированный лимузин. Усмехнувшись, он представил себя в нем с парочкой пуленепробиваемых охранников по бокам и, наконец, почувствовал, что его понемногу начинает отпускать.

Рамазан заменил кассету в одном из магнитофонов и, взглянув на монитор, увидел авто хозяина. Передав сигнал охране, он, чуть не уронив стул, ринулся к дверям, но на выходе нос к носу столкнулся с Абу. Тот кривил губы в усмешке и с вопросом во взгляде смотрел на Рамазана.

— Куда торопишься, дорогой?

— Я хотел сказать…

— Так говори, я уже здесь. Ты проявляешь сегодня непонятную активность, сколько раз уже интересовался, не приехал ли хозяин.

— Ерунда, — Рамазан внутренне проклял охранника, у которого действительно пару раз спрашивал о возможном времени приезда Руслана, — просто мне кое-что показалось.

— И? — Абу приблизил свое лицо к носу Рамазана, и тот уловил знакомый каждому настоящему горцу запашок. Черные глаза начальника охраны просверлили в невысоком лбу Рамазана дырку, и парень на ощупь включил кассету на перемотку.

— Вот здесь, — он указал на экран, — мне показалось, что Тамара что-то спрятала в карман.

Абу облизал сухие губы, — глупый ишак, делать тебе нечего, сидишь и смотришь на чужих баб!

— Я работаю, э! — в голосе Рамазана послышалась обида.

— Работаешь? — Абу обернулся, не слышит ли кто, и негромко произнес, — твоя работа — обо всем докладывать мне. Мне! Ты понял? Или ты меня плохо знаешь?

Рамазан кивнул и обреченно поник головой. Действительно, какая глупость! Видимо шайтан выбрал парня на сегодня своей мишенью и вбил ему в голову эту чушь. Ссориться с Абу, значит показать не смелость, а полную дурость, что ж, Рамазану придется еще за нее ответить. Абу злопамятен, а размер и время сделанной ошибки для него никогда не имели решающего значения.

Руслан кинул ключи охране и прошел в холл своего дома. Дневной свет потоком лился сквозь огромное под потолок витражное окно. Сверху вниз по гранитным камням инкрустированного серебряной слюдой скалообразного барельефа тонкими струями, журча, стекала вода. Руслан подошел к ложбинке, где она скапливалась и, опустив руку, смочил пальцы.

— Руслан!

Бероев обернулся на голос, роняя капли с мокрой ладони. Абу с ленивой грацией сытого тигра подошел к Руслану и прислонился плечом к каменистому выступу.

— Ты ничего не хочешь мне сказать?

— Абу, все, что я хотел сказать, я сказал дяде. Я подумаю и приму решение. Сейчас не хочу даже касаться этой темы, понял?

— Вах, дорогой, говоришь, как поешь, — Абу оскалил в улыбке зубы. — Одного не понимаешь, на тебя, такого умного, еще таких десяток будет.

Руслан отвел глаза и прищурился, разглядывая голубоватую подсветку.

— Молчишь? Я понимаю, я старше. — Абу почесал жилистую смуглую шею, — Нам следует поговорить о делах.

— Конечно, — Руслан кивнул, — через полчаса, если время терпит, — он вопросительно посмотрел на Абу.

— Терпит, — Абу развернулся и направился к выходу.

— Вот и хорошо, — пробормотал Руслан, поднимаясь вверх по лестнице.

…Абу тихо открыл дверь в кухню и кошкой прошмыгнул внутрь, незаметно встав за спиной Тамары. Женщина, что-то напевая, обернулась и, наткнувшись на начальника охраны, выронила ложку, схватившись за сердце. Абу ухмылялся, глядя, как румянец сползает со щек поварихи, и зеленоватая бледность покрывает лицо.

— Разве я такой страшный?

— Да уж, — с трудом сглотнула Тамара и, отодвинувшись вдоль плиты, отошла на пару шагов, — что вам? Прислали бы Фариду, она вон цельный день ничего не делает, у бассейна сидит.

— С Фаридой я разберусь. А вот ты…

— Что я? — Тамара помахала перед лицом полотенцем, — у меня все в порядке. Сейчас ужин подавать стану. Хозяин скажет, тогда…

— Что у девчонки взяла, показывай! — рявкнул Абу и снова прижал повариху спиной к столу.

— Я? — Тамара икнула, и в глазах у нее заплескался ужас, — ничего!

— Сейчас я обыщу тебя, а потом мои ребята сделают это еще раз.

— З-зачем? — женщина покрылась красными пятнами и качнулась, комкая в руках белоснежный фартук, — не надо!

— Сама отдашь?

— Так я не знаю, что? — Тамара пыталась еще держать оборону, уже жалея, что не выкинула исписанную салфетку в мусорное ведро.

— Не знаешь? Может детишки твои знают или муженек?

— Ой! — Тамара почувствовала, как земля начала уходить у нее из-под ног, — Нет, не надо, я с хозяином должна поговорить…

— Нет, Тамара — джан, говорить ты будешь только со мной. И только я решу, что с тобой дальше делать, — Абу провел пальцем с кривым желтым ногтем по полной шее Тамары, и та молча протянула ему фартук.

Галиев сунул руку в карман и достал записку.

— Что на словах передала?

— К-кто? — Тамара поминутно сглатывала и уже не могла сдержать дрожь.

— Тамара, шайтан тебя раздери, ты дура? — Абу отвел глаза от записки и поднял их на повариху, — или плохо соображаешь? У тебя дети, понимаешь?

Женщина кивнула.

— Вот отсюда и начинай думать. Так что она тебе наплела?

— Ничего. Просила позвонить, сказать там, что… — Тамара замялась, — что, мол, жива.

— Жива и?..

— И все.

— Тамара, я ведь не шучу. А знаешь, почему? Потому что, не умею, — глаза Абу превратились в черные угли, — запустил я вас здесь, расслабились. Ничего, исправим. Бояться меня надо, Тамара, поняла? Бояться! — Галиев аккуратно свернул салфетку с номерами телефонов и положил ее себе в карман. — Я теперь с тебя глаз не спущу. Смотри, оступишься, не пожалею. Я ведь таких коров как ты не очень люблю, но под кумар и ты сойдешь. А моим ребятам так и вообще подарок будет. А потом, — Абу потер руки, — я тебя как свинью зарежу и по кускам своим собакам скормлю. Детки твои поплачут, да и забудут. Муж другую бабу найдет. Все будут счастливы. Поняла?

Тамара словно робот несколько раз кивнула и, как только Абу покинул кухню, сползла на пол. Сердце стучало так, что готово было выпрыгнуть, шум в ушах пульсировал и разрывал барабанные перепонки. Все, допрыгалась…

28

Ключ в замке повернулся два раза, и Лера, откинув волосы за спину, обернулась. Когда Руслан вошел, глаза их встретились, и воздух вокруг, казалось, стал плотнее и гуще. Девушка медленно подошла к Руслану и остановилась, глядя на него снизу вверх. Она молчала, но Бероеву было достаточно того, что она находится рядом с ним, что она приняла его подарки и выглядит так соблазнительно в длинном темно-синем платье из переливающегося шелка. Руки его сами собой потянулись к плечам Леры, сминая тонкую ткань, но девушка схватила Руслана за запястья и с мольбой заглянула ему в глаза.

— Подожди, не надо, дай мне время, пожалуйста!

— Время? — хрипло произнес Руслан, опьяненный ее близостью, — о чем ты говоришь?

Сердце Леры болезненно сжалось. Неужели все кончилось, и Руслан принял решение? Она больше не нужна ему, и ее дорога в Чечню? О, господи, нет!

— Прости, я подумала, что ты устал, захочешь отдохнуть. Видишь, я пытаюсь быть красивой, мне это нравится. Хочется быть такой чуть подольше, — губы девушки дрогнули в улыбке. Она еще держала руки Руслана в своих ладонях, пауза затягивалась, но она определенно не знала, что делать дальше.

Руслан сам медленно опустил руки вниз, с силой прижимая их к телу Леры и чувствуя исходящее от него тепло. Перемена в настроении девушки была слишком велика, чтобы поверить в искренность ее слов. Руслан расстегнул ворот рубашки и скинул пиджак. Тот сполз с ручки кресла на ковер, и Руслан, проследив за его падением, перевел взгляд на Леру. По глазам девушки было сложно понять, что она подумала в ту секунду, но на деле она легко подхватила пиджак и, аккуратно повесила на спинку.

— Тамара приходила?

— Да, — голос Леры дрогнул, он подняла на Руслана испуганные глаза и облизала в момент пересохшие губы, — она приносила еду и сказала, что мне не надо бояться, — поспешила добавить Лера, чтобы разом предотвратить дальнейшие вопросы.

— Вот как? — усмехнулся Руслан и, развалившись в кресле, вытянул ноги. — Что еще она тебе сказала?

— Ничего, — твердо заверила его Лера, — кроме того, что не должна разговаривать со мной. Но мне тяжело все время молчать, и я действительно боюсь, нравится тебе это или нет.

— Я рад, что мы перешли с тобой на «ты». При наших отношениях…

Лера вспыхнула, прижав ладонь к щеке, но промолчала. Бероев разглядывал ее некоторое время. У него было такое чувство, словно он находился в невесомости. Как будто он не владел своими эмоциями, а они переполняли его — любовь, недоверие, желание и жестокость. Он действительно не верил этой девочке, как, впрочем, не поверил бы и себе, будучи на её месте. Страх делает с человеком разные гадости. Лера, как и любой другой, подвержена этому чувству. Так может, страх научил ее быть смиренной? Руслан хотел бы этого и готов был всё переиграть.

— Подойди ко мне, — Руслан похлопал себя по колену.

«Как собаке!», — мелькнула в голове Леры мысль, но она, собрав волю в кулак, сделала несколько шагов навстречу своему тюремщику. Руслан без тени улыбки притянул её и, усадив на колени, развернул лицом к себе. Находясь в такой близости от Руслана, Лера уже не могла поднять на него глаз, она, прикусив губу, «держала спину», внутренне сжавшись в комок.

— Расслабься, — Руслан поерзал в кресле, усаживаясь удобнее и, нащупав на спинке платья девушки молнию, медленно потянул за «собачку». Лера напряглась, еле сдерживая сопротивление, и Руслан, выждав несколько секунд, стянул платье с плеч Леры. Девушка задрожала, прикрывая грудь руками, но Руслан неторопливо отвел их в стороны и, обняв Леру за талию, коснулся ее губ своими. Девушка слабо отвечала на его поцелуи и вздрагивала от настойчивых прикосновений. Увидев перед собой его холодные зрачки, Лера зажмурилась и положила голову на плечо мужчины, позволяя ему делать с собой все, что он хочет.

— Это ведь не может не нравиться, правда? — прошептал он Лере на ухо, покусывая маленькую мочку, — ты такая красивая, — Руслан дернул ворот рубашки, и несколько пуговиц отлетели в сторону, — помоги…

Лера расстегнула оставшиеся пуговицы и положила ладони на крепкую смуглую грудь Руслана.

— Не надо меня бояться, я не причиню тебе зла, — Руслан прикрыл глаза и, откинув голову, расслабился. — У меня есть для тебя подарок, — он, не отпуская Леру, потянулся к пиджаку. Достав бархатный футляр, открыл. На дне его сверкнули серьги. — Примерь!

Лера, приподняв лямки платья, просунула руки внутрь и слезла с коленей Руслана. — Спасибо, конечно, но у меня уши не проколоты, и вообще, я не люблю драгоценностей. Извини, — губы ее дрожали. Девушка попыталась разгладить мятое платье, сглатывая слезы.

— Действительно, — Бероев искренне удивился, — моя ошибка, но ювелир был так настойчив, — Руслан легко поднялся с кресла, — не переживай! — он стянул рубашку и, вдруг посмотрев поверх головы девушки, замер. — Что-то я сегодня все делаю не так.

Лера сделала шаг в направлении спальни и вопросительно взглянула на Руслана. Тот кивнул в ответ и пошел вслед за ней. Расчесывая волосы у зеркала, она дождалась, когда Руслан примет душ и облачится в халат.

— Через полчаса, максимум через час, я вернусь. Отдыхай, — Бероев подмигнул Лере и вышел из спальни, заперев за собой дверь. Лера бросила расческу в раковину и вцепилась побелевшими пальцами в мраморные края.

«Черт! Что же делать? Какое то время Руслану будет достаточно близости с ней. Ну, может столько же и она станет терпеть, а что дальше? Сомнительно, что ее также высадят около дома, в том месте, откуда забрали. Вадим, что б тебя!» Лера заломила руки и застонала.

Руслан, насвистывая, спустился вниз. Рамазан сидел за пультом и, склонив голову, тыкал в кнопки доисторической «Нокии». Услышав шаги, он поднял голову:

— Хозяин?

— Здравствуй, Рамазан, — со своими подчиненными Руслан предпочитал говорить по-чеченски, так ему легче было понять плохо знающих русский единоверцев, — как дела?

— Хорошо, хозяин, спасибо, — Рамазан поднялся со стула и одернул свитер.

— Ты когда заступил?

— С утра, сменил Кадыра.

— Хорошо, — Бероев провел глазами по стопке дисков, — вот что, отключи мои комнаты, а лучше, весь этаж.

— Но, хозяин, — Рамазан занервничал, — Абу…

— Делай, что велю! — Руслан дождался, когда парень нажмет нужные кнопки и лично, заставив Рамазана выйти, поставил кодовую блокировку на систему слежения. Когда парень вернулся, Бероев велел стереть записи с диска за последние дни и только тогда, вернулся в дом. Рамазан выждал несколько минут, набрал номер Абу и доложил о действиях, предпринятых хозяином.

Абу Галиев захлопнул крышку телефона за секунду до появления Руслана. Заметив его хорошее настроение, начальник охраны криво улыбнулся и поднес стакан с вином к губам.

— Жду тебя уже целый час, — Галиев отставил пустой бокал и облизал губы, — хотел зайти, да решил не беспокоить. Вижу, что у тебя есть дела поважнее.

— Какие новости? — Перебил его Руслан, сел напротив и тоже налил вина.

— Парень засветился, это, во-первых. С ментами.

— Вот как? — Руслан удивленно поднял брови, — не понимаю. Если только это касается… — Бероев замолчал, — впрочем, не имеет значения, — взгляд его стал жестким. — Продолжайте наблюдение.

— Зачем? — Абу искренне недоумевал, — убрать мальчишку, и все дела!

— Я не люблю лишней крови.

Абу расхохотался, откинувшись на спинку кресла, и Руслану стало не по себе.

— Вай, дорогой! Ты меня удивляешь! Смотри, затянешь это дело, живым не будешь. Девку то, — Абу перегнулся через стеклянный столик и, яростно сверкая зрачками, быстро заговорил, — из-под него сдернул? Смотри, вот такой хвост за ней тянется, — Галиев развел руки в стороны и цокнул языком. — Чего ты ждешь? Покатался на ней, и хватит! Еще не надоело? Ладно, понимаю… — Абу не заметил, как напряглись скулы Руслана и сжались его кулаки, — Что ты за джигит, а? Вокруг бабы сопли развел, каждый день можешь разных девок иметь! А ты нашел…котенка! — Абу вскочил, — сам еще щенок, ничего не можешь, зачем она…

Руслан, словно коршун, налетел на Абу, перепрыгнув через стол и, сбив того с ног, повалил на ковер. Жилы на его висках вздулись от напряжения, когда он вцепился в горло Галиева. Тот тоже не остался в долгу и, ухватив Руслана за шею, сжал пальцы.

Услышав грохот, Фарида кинулась в зал. Еще раньше заметив выходящего от Рамазана Бероева, она незаметно последовала за ним. Встала за дверями, старательно подслушивая разговор и, когда мужчины сцепились, кинулась в комнату. Закричав, она принялась отдирать их друг от друга и звать на помощь. Первым пришел в себя Руслан. Он отпихнул Абу и, поднявшись, рухнул в кресло. Абу, стерев кровь с губы, сел тоже. Фарида, испуганно переводя взгляд с одного на другого, осталась стоять посреди зала.

— Выйди, женщина, и никогда не вмешивайся в мужские дела! — Абу махнул рукой. Девушка, попятившись, удалилась, прикрыв за собой дверь. Абу отдышался, — Давай вернёмся к нашим баранам. Машины прибудут через три дня, ночью. Все готово к отправке, — начальник охраны налил себе еще вина и поднял бокал, — выпей, мальчик, и подумай, стоит ли рисковать жизнью даже ради самой красивой женщины в мире.

Руслан мрачно повертел стакан в руках, а потом поставил его на стол.

— Байрам обеспокоен положением вещей, а он очень занятой человек, и не будет заниматься твоими делами и контролировать каждый шаг. Для этого у него есть я. И хочешь ты этого, или нет, но я сам буду принимать решения о твоей безопасности. Я знаю тебя еще с тех времен, когда ты и поссать стоя не умел, и я прощу тебе эту сегодняшнюю выходку, — Абу Галиев встал, — хочешь еще покувыркаться, хорошо, я не против. Только убирать следы придется мне. И тогда ты мне не мешай, аллахом прошу, — Абу скривился в усмешке, — Байрам сделал большую ошибку, когда решил сделать из тебя интеллигента. Так, кажется, называют сопливого мальчишку в костюме и в очках? Не переживай, у тебя горячая горская кровь, и ты сможешь еще стать настоящим мужчиной.

Руслана ломало. Он выпил полный бокал и швырнул его об стену. Вернувшись к себе, он лишь мрачно скользнул взглядом по тихо сидевшей девушке и отошел к окну.

Лера, выждав некоторую паузу, негромко спросила:

— Что, появились какие-то проблемы? — она усмехнулась, — может даже, они каким-то боком касаются меня?

Руслан продолжал стоять спиной к Лере.

— Не пора ли нам заключить сделку? — девушка откинулась на спинку кресла и вдруг ощутила головокружение от бесстрашия и появившейся уверенности в себе. Действительно, на ее взгляд, самое неприятное с ней уже случилось, а умирать ей было еще рано. — Итак, что же все-таки тебя интересует? Деньги? У моего отца их много. Желание избавиться от свидетеля и возмездия? — в голосе Леры появились смешливые интонации, — и это не проблема. Существует множество решений… — Лера поднялась и подошла к Руслану, — ты не сможешь держать меня здесь вечно, когда-нибудь я надоем тебе.

Руслан потер переносицу и повернулся к девушке.

— Что ты предлагаешь?

— Все просто, — Лера сцепила пальцы, чтобы унять охватившее ее волнение, — если я напишу собственноручно письмо своим родителям, где опишу свой отъезд в несколько иначе, чем было на самом деле, тебя никто не обвинит в похищении.

— Разве я тебя похитил? Ты сама села в мою машину.

— Перестань! — голос Леры дрогнул, — мы оба знаем, как это было. И еще один человек знает. А, как известно, что знают двое… — она не стала заканчивать и вернулась в кресло. — Я предлагаю тебе мировую, ты же умный человек!

Руслан вздохнул и, пройдя в свой кабинет, взял со стола бумагу и ручку. Вернувшись, протянул их Лере.

— Хорошо, пиши.

— Подожди, — Лера заметно нервничала, — а мои гарантии?

— Я не готов ответить тебе сразу, не читая письма, но обещаю обсудить все пункты его в ближайшее время. Не будем торопиться…

Лера в бешенстве сжимала ручку, но не давала волю эмоциям. С чего-то следовало начинать, и этот разговор был не худшим вариантом.

— Я оставлю тебя, чтобы не мешать, — Руслан вышел.

Девушка села за стол и задумалась. Руслан же, выйдя за дверь, прислонился к ней спиной и закрыл глаза. В висках его стучала кровь, мешая выровнять сбившееся дыхание. Она не понимает, что все, что бы ни было написано, не имеет значения. Он не сможет отпустить ее, лучше убить… Руслан сполз на корточки и обхватил голову руками. Он никогда и никого не желал так, как ее. Почему? Почему судьба так безжалостна к нему и зачем скрестила их пути? Ведь он вполне доволен своей жизнью: богат, молод, свободен. Его обожают женщины. Руслан покачал головой: ну конечно, видимо переоценил свое обаяние, слишком поторопился. Даже не мог себе представить, что девчонка поймёт это по-своему. Она говорит о деньгах! Ни за какие сокровища мира он не отпустит ее. По крайней мере, сейчас, ведь только одному аллаху известно, как долго будет продолжаться это безумие.

Руслан выдохнул и вновь вошел в кабинет. Лера, склонившись над бумагой, старательно писала. Темные локоны почти полностью закрывали ее лицо и шею, оставляя открытым лишь полукруг щеки. Почувствовав на себе взгляд, девушка вздрогнула и отложила ручку. Чуть скомкав лист, она подняла его со стола и протянула Руслану.

— Вот, возьми, я написала, что ушла по своей воле и вернусь, когда сочту нужным.

Руслан взял бумагу и, развернув к себе, пробежал по строчкам глазами.

— Ты же этого хотел? — хрипло произнесла девушка.

— Этого хотела ты, — Руслан аккуратно сложил листок и спрятал в карман брюк.

— Что же…теперь? — Лера нервничала, ощущая скапливавшуюся в глазах влагу, — что ты решил, ответь мне? — она сделала несколько шагов навстречу Руслану и остановилась.

— Послушай, — Бероев убрал вьющуюся прядь с ее лица и ладонью провел вдоль щеки до подбородка, — разве ты не хочешь дать мне еще один шанс?

— Дать…что? — Лера с трудом сглотнула и отшатнулась, — что ты имеешь в виду? Тебе мало того, что ты… — она часто заморгала, чтобы смахнуть слезы, — зачем ты продолжаешь мучить меня? Лучше пристрели на заднем дворе как собаку! Я все равно не останусь здесь, я лучше удавлюсь! — Лера разрыдалась, закрыв лицо руками, а Руслану вдруг стало спокойно и легко.

Он прижал к своей груди ее стонущую рыдающую фигурку и уперся подбородком в шелковистую макушку. Руслан плохо представлял себе их дальнейшее существование, да и не хотел тратить на это время. Теперь он понимал, почему раньше после близости с каждой из многих женщин и девушек ему хотелось стереть их из своей памяти, а лучше с лица земли. Почему после, казалось бы, замечательно проведенной ночи внутри надолго поселялось гадливое чувство. Потому что на самом деле он искал именно ее. Просто она еще не поняла, что и он — именно тот, кто ей нужен. Она еще даже не женщина, ребенок, вдруг отнятый от материнской груди и не готовый войти во взрослую жизнь. Что ж, Руслан действительно поторопился, но только совсем чуть-чуть, она даже не заметит этого…

— Поживи здесь еще немного, а потом мы что-нибудь придумаем, — сказал он просто так, чтобы хоть как-то утешить ее.

Лера замерла и, пару раз всхлипнув, отстранилась, — если ты еще раз дотронешься до меня, я выброшусь из окна, обещаю.

— Значит, по-хорошему мы с тобой не договоримся? — усмехнулся Руслан и оглядел девушку с ног до головы, — ты мне очень нравишься, и я бы мог помочь тебе…

— Откуда ты взялся на мою голову! — Лера тяжело дышала, понимая, что всё идет совсем не так, как хотелось ей. Теперь она находилась полностью в руках Бероева, по собственной же милости, — я знаю, рано или поздно ты все равно отправишь меня в рабство. Если, конечно, я не сдохну здесь раньше времени!..

— Всё, хватит! — Руслан схватил девушку за предплечье и с силой развернул ее лицом к себе, — ты останешься со мной на то время, на которое я захочу. И я буду решать, что делать с тобой дальше. Собственные мысли оставь при себе. Мне они не интересны, но могут воплотиться в жизнь, если так часто говорить о них вслух. Поняла? Не надо рисковать ни своей жизнью, ни жизнью своих близких.

— Ненавижу! Тебе придется запереть меня в клетке, потому что если ты еще раз прикоснешься ко мне, то я…я…,- Лера попыталась вырваться из стальной хватки Руслана, но не смогла. Ее душила злость на себя и на свою слабость. Жёсткие пальцы мужчины оставили красные пятна на её коже. Они сжимали её плечо до тех пор, пока девушка со стоном не опустилась на ковер.

Руслан разжал ладонь, с удивлением сознавая, что чуть не ударил ее. Как она не может понять? Он убил бы любого, кто посмел приблизиться к ней или, не дай бог, прикоснуться! Она принадлежит только ему, вся, без остатка. И её тело, с которым он бывает так груб, тоже принадлежит ему. Ведь он её мужчина, её хозяин! Она привыкнет и смирится с неизбежным, надо только подождать.

Соглашаясь с собственными мыслями, Руслан кивнул и ласково провел ладонью по тёмной волне пружинистых волос. В кармане завибрировал мобильный телефон в преддверии музыкального вступления.

— Да, это я. Нет, совершенно свободен. Сегодня, в «Трех котлах», договорились. С ценой согласен. Без проблем, всё, как обещал. — Отключив сотовый, Бероев потянулся, расправляя плечи. Усталости не было. Так, лёгкая досада, от которой хотелось отмахнуться как от назойливой мухи. Все проблемы уйдут, и все будет хорошо. На его губах даже появилась легкая улыбка. Ну, конечно, как эта мысль раньше не пришла ему в голову? Он возьмёт девушку с собой сегодня в клуб. Она немного развеется, а у Руслана появится лишний повод проверить собственные подозрения. В данной сложившейся ситуации, когда разрубить этот гордиев узел кажется нереальным, единственное, что может помочь, так это отчаянный риск. А рисковать он умеет и любит. Все перевернётся с ног на голову, и только Руслан Бероев останется королём положения.

— У нас есть немного времени, чтобы прийти в себя и успокоиться, — Руслан помог Лере подняться и, погладив припухшее плечо, коснулся его губами, — ты изумительно пахнешь, именно так, как мне нравится. Из всех запахов ты выбрала самый лучший. «Джунгли»? — Руслан провёл ладонью по нежной шее девушки, ощутив, как пульсирует жилка под тонкой кожей.

Лера кивнула и отвела глаза. Дыхание её уже почти выровнялось, и она корила себя за срыв. Если бы Руслан схватил её не за руку, а за шею, то Лера могла бы рискнуть своей жизнью.

— У меня есть для тебя предложение, — вкрадчиво произнёс мужчина, — поедешь сегодня со мной. Я был не прав, держа тебя взаперти. Пора развлечься.

— Господи, — девушка подняла на Руслана испуганные глаза, — что ты ещё хочешь? Мне кажется, ты уже достаточно развлёкся.

— Расслабься, — Руслану не понравился этот затравленный взгляд с каплями ужаса на дне влажных глаз, но отступать он не хотел, — Тебе следует сделать только одно — потрясающе выглядеть. Впрочем, это не станет для тебя проблемой, ведь так? — Руслан обхватил лицо девушки ладонями и поцеловал её в губы коротким лёгким поцелуем. — Я буду смотреть на тебя, когда ты станешь собираться. Не злись, тигрица. Даже когда ты сердишься, моё сердце стучит сильнее. И я счастлив! И поверь, всё разрешится наилучшим образом, это я тебе обещаю.

29

Дима несколько раз повернулся перед зеркалом и убедился, что выглядит достойно и неприметно в новой одежде, купленной в большом торговом центре. Средств у него было достаточно, чтобы обеспечить себя, а житейских требований не так и много. Сергей предлагал ему составить компанию, но Дима сослался на занятость. Ему было просто необходимо одиночество, чтобы собраться с мыслями и иметь возможность привыкнуть к шумящему и яркому городу, который, казалось, менялся каждыйдень. Разноликая толпа оглушала, а центральные улицы слепили неоновыми рекламами, шикарными авто и буйством красок. Парень получил несказанное удовольствие от самой возможности просто пройтись по Арбату, посидеть на лавочке в Гостином дворе и разомлеть от весеннего солнца и улыбок идущих навстречу девушек. Паша позвонил около 12, кратко объяснил задачу, и теперь Дима сосредоточенно размышлял над тем, как результативно ее выполнить.

…В девять вечера он был готов. У подъезда его ждал неприметный «Рено-Логан» с молчаливым водилой за рулем. У Димы даже не возникло мысли о чем-то его спрашивать. Когда через полчаса он был на месте, то просто захлопнул за собой дверь.

В клубе «Три котла» он купил сигареты и, чтобы не выделяться, виски со льдом. Заняв место в полутемном углу недалеко от стойки бара, он быстро огляделся. Публика только начала заполнять пространство, но он сразу понял, насколько она была разной. Молодежь, набрав напитков, стекалась к зеркальному танцполу, а посетители постарше, минуя зал, сразу ныряли за тяжелые портьеры, скрывавшие, видимо, основную начинку клуба. Дима взял сигареты и, под предлогом свежего воздуха, не спеша вышел на улицу. Площадка перед входом наполовину была заставлена авто, фонари горели приятным голубоватым светом через каждые пять метров вдоль по периметру. Парень прогулочным шагом обогнул стену клуба и выяснил, где находится запасной выход. Около него чернела асфальтом площадка поменьше, но и на ней уже громоздился мощный «Ровер», блестя лакированной крышей. Дима, еще раньше заметив видеокамеры, достав сигарету, остановился и, словно скрываясь от ветра, прикурил. Сделал несколько неглубоких затяжек. Вернувшись, остановился недалеко от охранника и, вскинув руку, посмотрел на часы, вздохнул, всем своим видом показывая, что, скорее всего, ждет девушку. Взяв со стола бокал с виски, он подошел к портьере, со скучающим видом отодвинул ее и, не встретив сопротивления, вошел. Здесь находился стриптиз-зал. Представление еще не началось, но три шеста уже призывно поблескивали серебром на небольшом возвышении. Дима обогнул зал вдоль затемненной стены и подошел к двери, которую выделяло лишь наличие одной ступени. Парень уже знал, что за ней находится игровой зал попроще, но и в него можно было попасть только по рекомендации. А вот уже за ним, где-то в глубине помещения, скрытое от глаз простых смертных, обреталось золотое Эльдорадо Руслана Бероева.

Когда Дима занял место в глубине зала, к нему тот час же подошла хорошенькая девушка и, склонившись над столиком, томно улыбнулась, — Привет, что-нибудь закажешь?

Парень улыбнулся в ответ и по-мальчишечьи взъерошил челку, — Я жду друзей, лучше будет, если мы сделаем это вместе.

— Конечно, — интерес девушки к Диме сразу пропал. Внимательно оглядев зал, она подошла к другому столику.

Дима выдохнул и, решив не привлекать к себе внимания кого бы то ни было, сделал пару глотков виски и вышел из зала.

— Молодняк пока один, — Вера облокотилась на стойку бара и обвела скучающим взглядом немногочисленную публику, -

— Так время то детское, — бармен в белоснежной рубашке наполнил стакан янтарной жидкостью, щедро долил кока-колы, и протянул его девушке, — хлебни, пока Сан Саныча нет. Вера чокнулась о протянутый кулак и в несколько глотков осущила бокал.

Дима вышел из клуба и, оглядевшись, зашагал в сторону стоянки. Обогнув ее, миновал пару зданий, оказавшись с тыльной стороны «Трех котлов». Проулок освещал лишь отблеск фонаря за несколько десятков метров. Окна второго этажа, где по идее находились личные помещения владельца и его подчиненных, были темны. Определенного плана не было, Диме нужно было просто ознакомиться с местом, накидать несколько вариантов, а уже потом принять решение. Он и не надеялся вот так, запросто, столкнуться нос к носу с Абу Галиевым. Хотя при одной только мысли о нем, у Димы непроизвольно сжимались кулаки, и до хруста твердела челюсть.

Почувствовав движение у себя за спиной, Дима обернулся. Навстречу ему шел парень. Черный капющон надвинут на глаза, походка легка и пружиниста, за плечами небольшой рюкзак. Дима напрягся, но за пару метров узнал Славу Меринова.

— Что скажешь? — Слава встал рядом и тоже задрал голову, — Есть идеи?

— Нет, — Дима пожал плечами, — честно говоря, не вижу смысла ошиваться здесь и привлекать внимание. У Бероева масса мест, где он может находиться. И я не понимаю, почему Паша выбрал именно этот клуб.

— «Три котла» первая игрушка Руслана, — Слава погрыз ноготь и сплюнул, — Байрамов не имеет к нему никакого отношения, — здесь Руслан чувствует себя вне его досягаемости. Ну, или ему так кажется, не знаю. Во всяком случае, он до сих пор не избавился от него и регулярно здесь бывает. Хорошо бы ему нервишки пощекотать…,- Слава плотоядно усмехнулся. — Ты сколько будешь здесь? Внутрь пойдешь?

— Нет, — Дима покачал головой, — все, что я хотел, увидел. Погуляю какое-то время, осмотрюсь, подумаю.

— Ну-ну, — Меринов подтянул лямки рюкзака, — думай, мыслитель. Уверен, Паша оценит по достоинству твои старания, — Слава развернулся и неслышно зашагал прочь.

Дима проводил его взглядом. Показалось или слова Меринова действительно прозвучали с каким-то подтекстом? Впрочем, его бы это не удивило. Каждый преследует свои цели и ищет свое место в иерархической цепочке. Пора было двигаться в направлении родных пенат.

Дима как раз подходил к стоянке, когда на нее вырулил черный джип. Дима замедлил шаг и пригляделся. Из машины вышел молодой человек, открыл заднюю дверь, помог выйти девушке. Взяв ее за руку, он довольно резко притянул ее к себе и направился к запасному выходу клуба. Девушка еле успевала за ним, цокая по асфальту высокими каблуками.

Руслан? Дима остановился у металлического забора так, чтобы не попасть в поле зрения камер и посмотрел на часы. Почему хозяин клуба приехал без охраны? И есть ли вероятность того, что Абу Галиев скоро окажется здесь же?

Руслана слегка потряхивало. Он все время отвлекался от дороги, следя взглядом через зеркало за Лерой. А она, не отрываясь, смотрела на пролетающие за окном улицы.

Громкая музыка и световые эффекты в клубе оглушили ее, Руслан крепко держал за руку и, только благодаря этому, Лера могла идти вперед, не спотыкаясь и не натыкаясь ни на кого. В одном из залов Руслан усадил ее на диван с очень высокой круговой спинкой, отчего они оказались скрытыми от остальных, и сам сел рядом, буквально утонув в мягких подушках. Перед ними на столе стояли напитки и фрукты. В паре метров на сверкающем шесте извивалась пышногрудая блондинка. Лера, не задумываясь, выпила полный бокал шампанского, протянутого Русланом, и помахала пустым, ожидая добавки. Девушка на шесте неотрывно смотрела на Бероева, ее глянцевое тело отражало свет, когда она снимала с себя остатки одежды.

Лера не сразу заметила невысокого плотного мужчину с тонкими усиками рядом с Русланом, не обращая видимого внимания на девушку, он, склонившись, что-то быстро говорил Бероеву. Руслан несколько раз кивнул в ответ и продолжил все так же невозмутимо смотреть на сцену. Он не пил, не прикоснулся к кальяну, так и сидел, полностью погруженный в свои мысли. Лера положила свою ладонь на руку Руслана и, надеясь, что голос не дрогнет, окликнула. Руслан улыбнулся и, притянув девушку к себе, хотел поцеловать.

— Мне нужно выйти, мне нехорошо, — Лера старалась не смотреть в глаза Руслана, она старательно потирала виски и морщила лоб, — здесь очень громко и душно. Куда мне идти?

— Сейчас, — рука его взметнулась вверх и через минуту перед ними стояла девушка в черном коротком платье. — Проводите мою гостью наверх, — Руслан провел по щеке Леры сгибом указательного пальца, — подождешь меня там. Мне нужно ненадолго отъехать.

— Но…,-Лера растерянно огляделась, — мне просто нужно было в туалет, чтобы освежиться! Ты, наверное, подумал, что я… — девушка встретилась глазами с Русланом и осеклась. Взгляд его был холоден и колюч. — Хорошо, конечно, как скажешь. — Лера встала и последовала за девушкой в черном платье. Она надеялась, что сможет поговорить с ней, когда они выйдут из зала, а, еще лучше, если Лере удастся смешаться с людьми на танцполе, через который они проходили, и выбежать на улицу. Но им даже не пришлось пересекать зал, сбоку за драпировкой находилась дверь и Лера просто зашла внутрь. Музыка сразу стихла.

— Нам сюда, — девушка в черном платье сделала приглашающий жест в направлении лестницы.

— Скажите, где здесь выход, мне нужно уйти, — Лера не сдвинулась с места.

Девушка невозмутимо оглядела Леру и вдруг негромко свистнула. Из глубины коридора к ним подошел охранник. При взгляде на него Леру передернуло и она, чуть подобрав длинную юбку, сама стала подниматься наверх. Ее заперли в двухкомнатном помещении, Лера слышала, как щелкнули замки. Захотелось взвыть от собственного бессилия и никчемности.

Лера плакала, забравшись с ногами на кровать. Она закрылась во второй комнате, а дверь первой задвинула огромным креслом. Прислушиваясь к звукам, она вздрагивала от малейшего шума, понимая, что скоро за ней придет Руслан. При мысли о нем у девушки сковывало все тело, и по позвоночнику бежал холодок. Обняв себя за плечи, Лера укуталась в меховой плед и, продолжая всхлипывать, стала засыпать.

Когда в первой комнате разбилось оконное стекло, где-то в глубине сознания этот факт не остался незамеченным. Но возвращаться в действительность не хотелось. Лера не чувствовала ни рук, ни ног, словно находясь где-то в промежутке между сном и явью.

Дима видел, как Руслан, без верхней одежды, один, быстро вышел из клуба, сел в автомобиль и дал по газам. Все это время Дима наблюдал за входом, находясь у соседнего здания, стоя у рекламной стойки, и теперь, направился к метро по тротуару мимо стоянки. Розовый блик на стекле припаркованного «Ровера» заставил его сбавить темп. Обогнув стоянку, в окне второго этажа, он увидел пламя.

Лера открыла глаза. Что-то изменилось вокруг. Непонятный гул, потрескивание, какое-то чавканье… Девушка спустила ноги с кровати и почувствовала сильное головокружение. Подойдя к двери, она испуганно остановилась. В щель под дверью темными завитками стал просачиваться плотный дым. Лера отступила и кинулась к окну. В ужасе она стала дергать ручки рамы, спиной ощущая, как поток ледяного воздуха, ворвавшись внутрь, раскрывает объятия рвущемуся из-за тонкой преграды огню. Под окном, по периметру всего здания, шел небольшой выступ, разделявший этажи. Лера, путаясь в длинном подоле, спустила босые ноги вниз, носочками дотянулась до выступа и остановилась так, не зная, что делать дальше. Ей жутко было смотреть вниз, двумя руками она держалась за подоконник, а вскрикнув в первую секунду, больше не в силах была произнести ни звука.

В этот момент Дима уже был в нескольких метрах от стоянки, когда услышал короткий крик и обернулся. «Черт, черт, черт!». Он бросился обратно, понимая, что не ошибся, и в окне здания действительно виднелась фигура человека. Подтянувшись на металлических прутьях высокого забора, Дима, не без труда, некоторое время удерживался наверху, чтобы ухватиться за край сливной трубы. Стараясь выровнять дыхание и не делать резких движений, парень, балансируя на цыпочках, подпрыгнул и повис на правой руке, ладонь которой плотно впечаталась в металлическую скобу водостока. Выступ был на уровне его бедер, еще выше окно помещения, куда пожар еще не дошел. Дима практически на пальцах подтянул себя чуть выше и, уперевшись левой ногой в уступ, с рычанием втащил свое тело наверх и вцепился в каменный откос. Пару секунд он отдышался и повернул голову.

— Смотри на меня! Развернись лицом к окну и сделай один шаг ко мне. Протяни руку!

Девушка стояла, не шелохнувшись, ее лицо было абсолютно белым, а глаза, казалось, заледенели.

— Слушай мой голос и ничего не бойся, — хрипло произнес Дима, — развернись и прижмись к стене. Смотри только на меня. Давай на раз, два, три…

Девушка нервно кивнула и, чуть подавшись назад, одним движением сменив затекшие руки, повернулась лицом к окну, продолжая все так же держаться за подоконник. Изнутри повалил дым. Всхлипнув, девушка в ужасе посмотрела на Диму. Но он только ободряюще улыбнулся и протянул руку ей навстречу.

— Ничего не бойся, — его голос, ровный и негромкий, вытеснил все мысли и шум в голове у Леры. Она даже перестала чувствовать холод, который до этого сковывал тело. Вжавшись в стену, она ощутила ее шероховатость и запах сырой штукатурки. Босые ноги словно обрели устойчивость и легкость одновременно. Движения приобрели осмысленность и плавность. Девушка протянула руку и подалась вслед за ней, навстречу своему спасителю, пока их пальцы не встретились и не переплелись.

— Не торопись, вот так, — Дима обхватил тонкое запястье и покрепче ухватился за откос, завалившись на него правым плечом. Внизу послышались крики, забегали люди. — Еще чуть-чуть, ты молодец, — они оказались рядом, стоя лицом к окну. — Теперь отвернись и закрой глаза, — когда за черными кудрями не стало видно лица девушки, Дима, встряхнув рукой, приспустил рукав и, натянув на кулак ткань куртки, быстро ударил им по стеклу. Образовалась кривая трещина, и парню пришлось повторить удар еще раз. Стекла посыпались вниз, один из осколков, чиркнув по стене, впился в ступню Леры, но под своей тяжестью со звоном упал на асфальт. Дима вытащил крупные острые края разбитой рамы и, подтянувшись, втащил свое тело внутрь комнаты.

— Давай мне руки и упрись коленом как можно выше, — он, перегнувшись через подоконник, подхватил девушку под мышки. — Умница, все правильно.

Оказавшись внутри, Лера практически повисла на Диме, не отпуская его. В коридоре за дверью стоял невообразимый грохот и треск ломаемого дерева. Сильно пахло дымом. В дверь комнаты, в которой они находились, сначала врезалось что то тяжелое, а затем, в замке провернулся ключ. В свете фонарей появился Руслан и с ним несколько человек. Бероев вырвал Леру из рук Димы и стал быстро осматривать. Ладони его были обожжены, а одежда вся в темных пятнах.

— Ты, — Руслан посмотрел на Диму, щека его нервно дергалась, — пойдешь со мной, — сделав несколько шагов по направлению к выходу, обернулся, — прошу тебя.

Дима стоял неподвижно.

— Сан Саныч, реши вопрос с пожарными, — Руслан заметил кровь на ноге Леры, — и дай мне кого-нибудь в машину.

Автомобиль Руслана стоял близко к запасному входу. Бероев подхватил Леру на руки и усадил на заднее сидение. Дима сел на боковое пассажирское рядом с водителем.

Охрана отгоняла от клуба зевак, но народу собралось немало, несмотря на позднее время. Высокий парень проводил глазами отъехавшую машину, натянул поглубже черный капюшон и, закинув пустой рюкзак за спину, пружинисто зашагал в сторону проспекта.

Какое то время ехали молча. Руслан был взбешен, было видно, как его распирало изнутри.

— Кто ты?! — он вытащил пистолет и приставил его к затылку Димы. Лера вжалась в спинку кресла и вцепилась в сидение ладонями так сильно, что побелели костяшки пальцев. Водитель, крупный кавказец со смуглым лицом, продолжал невозмутимо смотреть на дорогу.

Дима медленно выдохнул, — студент.

— Как ты оказался на втором этаже моего клуба?

Дима встретился глазами с Русланом в зеркале заднего вида и пожал плечами, — сам не понял, рефлекс сработал. Я спортсмен, скалолаз.

Водитель медленно повернулся к Диме и цепко оглядел его.

— Несколько дней назад вернулся с Эльбруса. Из тренировочного лагеря.

Лера чуть пододвинулась к Руслану и, подавшись вперед, протянула к нему обе руки, — ты, как будто не рад, что я осталась жива, — голос ее дрожал. Если бы не он, я бы переломала себе все кости или разбилась насмерть, — девушка умоляюще смотрела на Руслана и на его руку с оружием, — тебе не жалко меня?

Бероев отвел пистолет от головы Димы и, положив его рядом с собой, усмехнулся. Негромко произнес пару фраз на чеченском. Водитель осклабился и закивал, затем, перестроившись в крайний правый ряд трассы, сбавил скорость. Выбрав место за поворотом от основной дороги, по которой, разбрызгивая грязь, мчались фуры, водитель остановил джип и, вытащив из-за пояса пистолет, махнул им Диме, приказывая выйти наружу. Дима поднял руки в успокаивающем жесте и открыл дверь.

Лера в ужасе следила за происходящим. Ее и так еще не отпустил адреналиновый шок от пожара, а запах влажной стены, казалось, навсегда запечатлелся в мозгу. Поэтому сейчас, когда на её глазах мог погибнуть человек, спасший ей жизнь, она накинулась на Руслана, не сдерживая своей ярости. Бероев же, наоборот, практически не прикладывая сил, быстро скрутил девушке руки и, прижав её к коже сидения, навалился на неё сверху.

— Не знаю, что сегодня произошло, и кто это сделал, но я разберусь, — зашептал в ухо, обдавая горячим дыханием, — ты думаешь, я зверь, и не понимаю очевидного?

Лера дёрнулась несколько раз и обмякла, — я не знаю, о чём ты говоришь, но, пожалуйста, не убивай его, он ни в чём не виноват, просто шёл мимо. Я видела, как он бежал с другой стороны, этот парень не причём. Я, что хочешь, для тебя сделаю, правда, только скажи этому своему, чтобы он оставил его в покое! — Лера всхлипнула, и Руслан ощутил кожей сбежавшую по её щеке слезу.

Он убрал волосы от лица девушки и, просунув одну ладонь под её затылок, чуть приподнял голову. Наклонившись, стал целовать, прикусывая солоноватые от слез губы и толкая своим языком её сладкий на вкус язык. Лера тяжело дышала, заставляя разогнаться свои чувства и ощущения, в висках словно стучал маленький молоточек. Она ухватилась за плечи Руслана и провела ладонями вниз по его спине, просунув пальцы за кожаный ремень. С каждой секундой внутри Леры росло что-то непонятное, горячее и тёмное, готовое взорваться и лишить её остатков разума. Она закрыла глаза и перестала контролировать себя, полностью отдавшись этой удушающей волне. Исчезли все звуки и мысли, только тягучее и жаркое томление внутри, еле сдерживаемая пружина, готовая развернуться и разорвать её на мелкие кусочки. Руки Руслана, его пальцы, умело и настойчиво двигались по её телу, а она, уже не контролируя собственное тело, шла им навстречу. И вот, Лера замерла и выгнулась, царапая ногтями кожаную обивку. Задрожала, стиснув колени под ладонью Руслана, — Господи, боже…

Руслан уткнулся в шею Леры и, продолжая еще ощущать горячую дрожь её тела, уткнулся губами в пульсирующую жилку на шее. Его обожжённые ладони сжимали тонкий шелк на бедрах, не чувствуя боли. Это была его победа. Через несколько минут он освободил ее и привёл себя в порядок, попутно помогая Лере с платьем. Девушка отводила глаза, стараясь не смотреть на Руслана. Её трясло от мысли, что собственное тело так предательски отозвалось на его ласку, словно её разум больше не принадлежал ей. Руслан же, открыв дверь машины и махнув рукой, снова гортанно что-то крикнул. Лера облегчённо выдохнула, лишь когда увидела приближающегося живого Диму.

30

Байрамов задумчиво стоял у окна, глядя на огни ночного проспекта, и тихонько барабанил пальцами по широкому подоконнику. Малик Исрапилов, поигрывая телефоном, сидел в удобном кресле и сверлил взглядом спину Байрамова.

— Ты все еще ждешь от него звонка? — Малик нарушил тишину. Встал, подошел к окну, — хочешь совет друга?

Ни одна мышца не дрогнула на лице Байрама. Малик потер подбородок и продолжил, — я давно не верю в случайные совпадения и неконтролируемые обстоятельства. На Руслана идет охота, но…, - Исрапилов усмехнулся, — цель не он, а ты. Мальчишка умен, я не спорю, его молодость, напор мне нравятся. Только ведь эти же качества могут, в результате, помочь врагам уничтожить тебя.

— К себе ты эту ситуацию не примеряешь, — Байрамов медленно перевел взгляд с проспекта на Исрапилова.

Малик покачал головой и вернулся в кресло, — Мы давно друг друга знаем, дорогой, тебе нужен был мой совет, я его тебе дал. Следует вмешаться в дела Руслана и помочь ему решить их. Ты должен контролировать все сам, — Малик вздохнул, — а я помогу тебе. Начну с его клуба.

— Хорошо, — Байрамов кивнул.

Пожарные уехали через два часа, убедившись, что очаг возгорания локализован. Вовремя сработали противодымные оповещатели, поэтому пожар не успел разойтись дальше одного помещения. В комнате на втором этаже все было черным, огонь нашел для себя благодатную почву в виде мягкой мебели, штор, ковров и картин на стенах. Весь пол был залит пеной из огнетушителя, ошметки ее свисали с подкопченой люстры и лопнувших бра на стене.

Сан Саныч судорожно выгребал из сейфа папки с бумагами и кидал их на стол. Лампа, работающая от аккумулятора, давала тусклый свет, отчего лицо управляющего приобрело зеленоватый оттенок. Белая с утра рубашка превратилась в мятое рубище с темными кругами подмышками и на спине. В дверь робко поскреблись и внутрь заглянула заплаканная Вера.

— Сан Саныч, что делать то? А завтра что? Сейчас милиция приедет, звонили уже. Сказали, не расходиться.

— Иди, иди отсюда! Я приду к вам через минуту, — зашипел управляющий и вытер ладонью взмокший лоб.

Вера кивнула и, прикусив губу, тихо прикрыла дверь. Сан Саныч приложил телефон к уху и, зажав его плечом, продолжил просматривать разложенные перед ним бумаги.

— Все убрали?! Мне плевать, что вас там двое, замуруйте зал хоть досками, но, чтобы и комар носу не подточил! — мужчина грузно сел на стул и промокнул закатанным рукавом пот на виске, — сгребите все в кучу, скажем, ремонт.

Запихнув телефон в карман брюк, Сан Саныч вышел из кабинета. В полутьме дошел до зала, где в отблесках зеркальных шаров, на пятачке сцены, сидели его подчиненные. Увидев начальство, вскочили и наперебой заговорили, так что ему пришлось несколько раз прикрикнуть на них.

— Все успокоились! Девочки, — он пальцем ткнул в двух танцовщиц, — уходят. Рот держать на замке и ждать моего звонка. Толик…

Бармен вытянул шею и замер.

— Остаешься со мной, — предупреждая негодование молодого человека, продолжил, — работал в зале как обычно, — Сан Саныч повысил голос, — Вера, Таня, остаётесь. Все спокойны и собраны! Вы ничего не видели и не слышали, понятно? — управляющий оглядел зал и добавил, — за каждое лишнее слово отвечать будете не передо мной, поэтому, — он развел руками, — давайте без нервов и истерик.

— Ему бы самому успокоиться, — шепнула Вера бармену и поежилась.

— Я буду у себя. Когда появятся товарищи из органов, позовете. Пусть здесь располагаются, предложите им что-нибудь из бара. Не жлобься, — Сан Саныч обратился к Толику и, уже уходя, добавил, — все запишешь в расходник.

— Да я бы сам дров подкинул в огонь, — Коля Ряшенцев, задрав голову, рассматривал вывеску клуба, пока Казбек, обогнув здание, делал его зарисовку в блокноте, — на фига рисуешь? — он скептически скривил рот, — вот зуб даю, что отправят нас сейчас восвояси. Удивлюсь, если вообще разговаривать будут.

— Ты, Колюня, часто в клубы ходишь? — Муратов продолжал писать.

— А то, в прошлом году был, в ноябре, в «Сапфире».

— Это когда в туалете нарик преставился?

Казбек нажал кнопку звонка справа у двери, но ничего не происходило. Пришлось кулаком выбивать дробь, прежде чем здоровенный детина в классическом черном, но абсолютно изгаженном грязью и пылью, костюме не вывалился на них из темноты.

— Недобрый, видимо, вечер, — Муратов боком протиснулся в проем, не дожидаясь, пока охранник посторонится, — куда?

— Прямо, — буркнул детина и запер за ними дверь изнутри.

В зале с чьего-то телефона тихо наигрывала музыка. Муратов оглядел присутствующих и сел за ближайший стол. Колюня задержался около бара, с интересом рассматривая высокую, до потолка, зеркальную стойку с напитками.

— Желаете что-нибудь? — бармен услужливо выставил пару бокалов, — кофе нет, кофеварка не работает, электричество кончилось.

Колюня крякнул и не спеша прошелся вдоль сцены. В эту минуту откуда-то сбоку раздались шаги, и в зал вошел невысокий плотный человек с усиками.

— Метельский Александр Александрович, управляющий, к вашим услугам.

— А хотелось бы встретиться с хозяином, — Муратов притворно вздохнул, — не жалует нас своим присутствием господин Бероев.

— Так ведь и потребности нет, — Сан Саныч развел руками, — буду рад ответить на все ваши вопросы и оказать, так сказать, содействие. Но, честно говоря, не вижу в этом никакого смысла. С пожарными вопрос улажен, то есть, — он закашлялся, — простите, надышался дыма. Проводка подвела, сами виноваты.

— Вот как, — Казбек усмехнулся и покачал головой, — у меня несколько другая информация.

— Господи, да откуда? — Сан Саныч присел за стол напротив Муратова, — люди склонны выдумывать и сочинять то, чего не было и быть не могло. Заключение будет готово в течение нескольких дней, и вы сможете сами во всем убедиться.

— И все же, — Казбек раскрыл папку, — вы позволите мне опросить ваших людей? Чисто для галочки?

Управляющий дернул шеей и, закинув ногу на ногу, демонстративно сложил руки на груди.

Пока Казбек переписывал данные паспортов присутствующих, Коля, стараясь не привлекать к себе внимания, бродил по залу, заглядывая за каждый выступ и под каждый стол. Но, когда он проскользнул в неприметную дверь за плотной шторой, управляющий не выдержал и, вскочив, рысью метнулся за ним. Муратов проводил их взглядом, — Что там у вас?

— Ничего особенного, — рыжеволосая девушка растеклась по столу и, положив подбородок на кулачок, снизу вверх посмотрела на Казбека, — кабинет Сан Саныча, кухня, раздевалка.

— Вы — Вера, — Казбек глянул в записи, — Ивановна, что можете рассказать о происшедшем?

— Ничего. Работали как обычно, народу мало было. Когда сигнализация сработала, всех вывели. Мы тоже на улицу выбежали, замерзли все, пока ждали. Хозяин приехал и сам побежал наверх. С Сан Санычем.

— Гражданин Бероев приехал сразу, как начался пожар?

— Ну, нет, все не так было, — Вера надула жвачку и громко щелкнула пузырь, отчего вторая девушка в коротком черном платье захихикала, — он приехал около десяти вечера.

— Один?

— Один, не один, — Вера пожала плечами, — кукла с ним была, не видела раньше. Вон там сидели, около сцены, Потом Руслан уехал. Один.

— А кукла?

— Кто? А…,- Вера перестала жевать и подняла глаза к потолку, — не знаю, не обратила внимания.

— Она тоже уехала, — Таня встала рядом со столом и, приобняв Веру за плечи, вытащила сигарету из лежащей на столешнице пачки.

— Вы видели?

— А то, — Таня закурила, — Толик, налей нам чего-нибудь вкусного!

Бармен, зазвенев посудой, склонился над стойкой.

— Хорошо, что произошло потом?

— Я точно не помню, сначала, кажется, кто-то закричал, что на втором этаже горит, а потом сработала сигнализация. Или наоборот.

— А что на втором этаже? — Муратов терпеливо записывал.

Девушки обменялись быстрыми взглядами.

— Там просто комнаты. Иногда Руслан оставался на ночь, или его гости…

— Но сегодня там никого не было?

— Нет, — девушки замотали головами.

— Почему же проводка загорелась именно там? И почему окна в смежных комнатах разбиты?

В зал вернулись Ряшенцев с Метельским. Управляющий вытирал пот со лба и, брызгая слюной, покрикивал в спину Колюни, — без ордера не имеете права даже приближаться к моему кабинету!

— Я туалет искал, — вяло отбивался Ряшенцев.

Господин следователь, — Сан Саныч обратился к Муратову, — на каком основании вот это вот все, — он ткнул пальцем в Ряшенцева, — или у вас методы такие? Я буду жаловаться!

— Господин Метельский, вне всякого сомнения, вы абсолютно правы. Но, во избежание возможных жалоб и заявлений от народонаселения, мы вынуждены проводить дознание и используем для этого весь возможный потенциал.

— Вот когда появятся жалобы от народонаселения, тогда и милости просим к нам, — Метельский с шумом выдохнул.

Бармен стал расставлять на столе стаканы с выпивкой и вазочки с орешками.

— Всенепременно, — Казбек поморщился и стал складывать в папку листки-опросники. Вытаскивая одну из страниц, он задел стоящий неровно стакан, и алкоголь тут же выплеснулся на бумаги. Чертыхнувшись, Казбек, спасая папку, неловко столкнул ее на пол, отчего содержимое разлетелось по полу.

— О, кукла! — Вера присела на корточки и подняла фотографию Леры.

Муратов удивленно вскинул брови, — вы узнаете эту девушку?

— Дайте мне, — Таня выхватила карточку из рук Веры и, скользнув по ней взглядом, отрицательно покрутила головой, — нет, похожа, конечно, но это не она. Точно.

— Вы уверены? Вам ничего не показалось странным в ее поведении?

— Я вас умоляю, там все в шоколаде, даже если бы она вышла из лимузина на руках, мне бы это не показалось странным.

Метельский молча цедил выпивку из стакана, не участвуя в разговоре.

— А вы, господин Метельский, не узнаете эту девушку?

— Господи, — управляющий мазнул глазами по протянутому фото, — понятия не имею, кто это. У меня здесь каждый вечер толпа смазливых девиц, они для меня уже давно все на одно лицо. Вы скажите, вы закончили? Мы все безумно устали!

Казбек положил фотографию Леры в нагрудный карман, — благодарим за сотрудничество. После всех проведенных проверок, будет вынесено постановление.

— Это вы там сами решайте с пожарной охраной, у нас претензий нет, — управляющий грузно вылез из-за стола, его заметно развезло, отчего язык заплетался, а глаза, казалось, стали немного косить.

Вера с Таней подхватили Метельского под руки и повели в сторону его кабинета.

Равиль и Малик дождались, когда от клуба отъедет милицейский уазик, и, по звонку с мобильного телефона, им открыли дверь.

— Где Сан Саныч?

— У себя, — охранник глянул на них красными воспаленными глазами, — выпил слегонца, заснул.

— Кто еще здесь? — Равиль, брезгливо поджав губы, огляделся. Провел платком по барному стулу и взгромоздился на него.

— Девчонки одеваются, вызвали такси. Толик, вроде, здесь останется. Завтра в порядок все приводить надо.

Послышался стук каблуков. Вера первая вышла в зал, но, увидев Малика, остановилась как вкопанная. Таня налетела на нее, копаясь в сумке.

— Здравствуй, Вера, — Малик медленно растянул губы в улыбке.

— Привет, — глаза Веры забегали из стороны в сторону.

— Мечик*,- Равиль кивнул на стулья, — садитесь.

— Сейчас такси подъедет, — Вера обернулась за поддержкой к Тане, но та, вздохнув и кинув сумочку на соседнее кресло, села.

Малик с мягкой кошачьей грацией обошел Веру и положил руки ей на плечи, — ты не рада меня видеть? А я, может быть, скучал.

— Ну ладно, ладно! — Вера топнула ногой и с грохотом выдвинула стул, — подумаешь, триста долларов, чего по ним с ума сходить?!

Исрапилов нахмурился. Поразмыслив несколько секунд, вдруг расхохотался, — ай, вах, так это ты деньги стянула? Не сразу понял, прости. Думал, выпали, когда за ужин расплачивался…,- он перестал смеяться и продолжил, все так же стоя за спиной Веры, — что сегодня произошло, все по порядку.

— Господи, да сколько мож…

Малик схватил Веру за волосы и с силой оттянул ее голову назад.

— Пожалуйста, — Таня облизала сухие губы и сглотнула, — я все расскажу.

Малик чуть ослабил хватку, но полностью рыжую прядь не выпустил.

— Все было как обычно, середина недели, народу немного, мы даже фейсконтроль не выставляли. Руслан позвонил ближе к вечеру, сказал, что приедет. Сан Саныч к этому времени уже на месте был, — она откашлялась, — гостей тоже никого не ждали. Хозяин приехал с девушкой, как зовут, не знаю, Раньше не видела.

— У мента, что к нам приходил, ее фотка, — просипела Вера и, почувствовав, что кулак Малика раскрылся, наконец, освободилась.

— Давай поподробнее! — Равиль спрыгнул с высокого стула и, развернув кресло около сцены, сел в него так, чтобы было видно всех. У Веры зазвонил телефон. Малик взял его из рук девушки и, выключив, положил к себе в карман.

— Опиши девчонку.

— Черные волосы, длинные, вьются. — Вера покрутила пальцами в районе плеч, — ну глаза, брови…,- она задумалась, — вот платье, да, дорогущее. Синее, шелковое, с разрезом до, — она хлопнула себя по бедру.

— Девочка она еще совсем, — Таня вытащила из сумки пачку сигарет, но, поймав взгляд Малика, запихнула ее обратно, — Руслан велел ее в комнату наверху отвести, я отвела, — она закусила губу. — Мне показалось, что она не хотела быть здесь. Потом этот пожар. Я думала, что она там задохнулась или сгорела, но Сан Саныч успокоил, сказал, что они уехали. Руслан ведь сам там огонь тушил, с ним еще охранник наш. А Сан Саныч пожарных вызывал. Пока людей выводили, Руслан и уехал. И девушка с ним.

— А милиция почему ею интересуется?

Таня пожала плечами.

Равиль и Малик переглянулись. Исрапилов потрепал Веру по плечу, отчего она вся напряглась и сжала челюсти. Но Малик, не замечая её реакции, продолжал поглаживать её спину.

— Уже можно нам такси вызвать? — Вера вывернулась из-под руки Малика и вопросительно взглянула на мужчин.

— Хочешь? — Равиль улыбнулся Малику, хотя карие глаза его оставались холодными, и кивнул на подруг, — девочки не откажутся составить нам компанию.

— Нет, — Малик вскинул запястье и посмотрел на часы, — я сыт. Поехали.

— Есть какие-то соображения? — Казбек проводил глазами отъехавшую от клуба машину с Равилем и Маликом.

— Честно? — Колюня облокотился локтями о спинки передних сидений, — пока предъявить нечего. Нам даже зацепиться не за что! Мечемся на каждый звонок по фигурантам. Тратим время, бензин. Если Анатольевич узнает про нашу самодеятельность, как минимум, не похвалит. Ты как-то пытайся, склеивай эту пленку, чтобы кино получилось.

— Монтаж, Колюня, дело важное, но хлопотное! — Муратов внезапно вышел из машины и похлопал по бамперу, — давайте в отдел, я позвоню.

Таня села в такси, а Вера осталась стоять на обочине, кутаясь в меховой воротник пальто.

— Вера! — Муратов махнул девушке рукой. Та удивленно округлила глаза.

— Неожиданно, товарищ следователь, — она привычно надула полные губы, — что-то забыли?

— У меня рабочий день закончился, а вы живете недалеко от меня. Не против, если я вас провожу?

Девушка пожала плечами.

— Сейчас что-нибудь придумаем, — Казбек поднял руку, голосуя, — такой красивой девушке нельзя ездить одной.

— Ваши бы слова да богу в уши, — рассмеялась Вера и тряхнула рыжей шевелюрой.

Довольно быстро Муратову удалось поймать попутку. Он галантно открыл перед Верой дверь и сел рядом, краем глаза отметив курившего у входа охранника.

*Мечик (чечен.) — пренебрежительное обращение к русским женщинам.

31

— Как я могу отблагодарить тебя? — Руслан, обхватив Леру за плечо, крепко прижимал её к себе, — надеюсь, ты не в обиде за то, что я так накинулся на тебя. Она дорога мне, — он потерся подбородком о волосы девушки, обращаясь к Диме.

— Не стоит благодарности, это нормальный поступок любого мужчины, — голос Димы был абсолютно спокоен.

По лицу Руслана пробежала тень недоверия. Он убрал руку со спины Леры и с силой провел по ее бедру.

— Она красива.

— Да, конечно, это сложно не заметить. Но у меня сейчас другие приоритеты в жизни, мои интересы лежат немного в другой области.

Руслан заметно расслабился и вздохнул, — ты можешь просить что хочешь, любую сумму. Скажи мне.

— Деньги, конечно, вещь хорошая и полезная. Трудно найти работу, чтобы можно было совмещать и учебу, и спорт. И при этом нормально зарабатывать.

— Да, это так. Не хочешь денег, оставь свой телефон. Я подумаю, как отблагодарить тебя. Сейчас ты вернёшься с моим человеком в город.

За перекрестком джип остановился. В нескольких метрах от него просигналило фарами другое авто. Водитель достал из бардачка блокнот и ручку.

— Иди, — Руслан взял из рук Димы листок с номером и, откинувшись на спинку кресла, смотрел вслед уходящему парню.

— Устала? — он повернулся к Лере и убрал прядь с ее лица, — мы едем домой.

— Замерзла и страшно хочу спать, — девушка, поджав под себя ноги, потерла ладонями колени, — и есть хочу…

— Сейчас все будет, — Руслан достал из кармана сидения бутылку виски, открутил пробку и, в несколько глотков, ополовинил её. Махнул рукой водителю, на губах его заиграла улыбка, впервые за долгое время он почувствовал себя по-настоящему счастливым.

Дима сел на заднее сидение и продиктовал адрес. Водитель коротко кивнул и, рванув с места, развернулся в обратном направлении.

Ладонь все еще была влажной, когда Дима открывал дверь в свою квартиру. В темноте подошел к окну и отодвинул занавеску. Автомобиль, на котором он приехал, несколько минут стоял во дворе. Когда красный огонек сигареты упал на землю, и машина тронулась с места, Дима выдохнул, поднял руки вверх и с хрустом потянулся. Напряжение постепенно стало сходить на нет, кончики пальцев закололо в предвкушении опасности. Дима не спеша принял душ, переоделся и рухнул в кровать, где моментально уснул глубоким, но чутким сном, готовым в любую секунду прерваться по воле его хозяина.

— Подожди, — Лера взялась за ручку двери, — мне нужно выйти на пару минут.

— Куда? Ты же без обуви.

— Больше не могу терпеть, мне надо, — девушка уже открывала дверь.

Руслан словно в замедленной съемке смотрел, как Лера выпрыгивает из джипа и, не оглядываясь, путаясь в подоле, босиком, бежит в обратную сторону навстречу гудящей фуре. Она махала руками и что-то кричала, но груженая машина, едва не задев её, промчалась мимо, обдав девушку снопом влажного грязного воздуха, от которого Леру буквально снесло в сторону.

Водитель Руслана громко выругался и ринулся на дорогу. Руслан видел, как он схватил и потащил Леру обратно. Запихнув девушку на сидение рядом с Русланом, он сел на своё место и заблокировал двери. Автомобиль тут же рванул с места.

Удар был такой силы, что Лера, не успев даже вскрикнуть, отлетела к кровати и рухнула на ковёр, ударившись затылком о резной столик. Дотронувшись до головы, она застонала и попыталась сесть.

Руслан, потирая запястье, молча прошёл мимо неё в ванную. Зашумела вода. Лера облизала разбитую в кровь губу и перестала дышать, когда обе ноги прострелила судорога. Ощущения были такими, словно её действительно сбила эта злосчастная фура. В голове и ушах фонило, плечо пульсировало от тупой боли. Одно она поняла окончательно и бесповоротно — всё, наконец-то, встало на свои места. Именно в эту минуту она осознала весь ужас ситуации, в которую попала, и все перспективы, которые её ждут.

— Ненавижу… — сдавленно произнесла она и закашлялась.

— Иди в душ, ты похожа на маленькую оборванку, — Руслан, запахнув белоснежный халат, присел рядом с девушкой и с интересом оглядел её. Заметив кровь, большим пальцем оттёр след со щеки Леры. В ответ она лишь резко отвернулась, мазнув волосами по его лицу.

— Не нравится? — Руслан усмехнулся и развернул девушку к себе, словно специально причиняя ей ещё большую боль. — Я тебя предупреждал, чтобы ты меня слушалась? — глухо спросил он, качая головой, — я просил тебя? Всё для тебя делал, а ты? Посмотри на себя, — он сгрёб подол её платья и задрал его вверх, обнажая порезанные и испачканные ноги.

Лера открыла рот, чтобы ответить, но Руслан предостерегающе поднял руку.

— Никогда не смей спорить со мной. Делай только то, что я тебе говорю, поняла? — Руслан наклонился ещё ближе к уху девушки, — запомни, у тебя буду только я. И только я буду решать, жить тебе или нет. А сейчас иди и приведи себя в порядок. Кажется, сегодня ты получила большое удовольствие от вечера, и мне хотелось бы разделить его с тобой. — Руслан потянул её за руку, заставляя встать.

— Да пошёл ты, — выплюнула ему в лицо Лера, одёргивая ладонь и с трудом держа равновесие.

Стальные глаза Руслана потемнели, правую щеку перекосил нервный тик. Он резко швырнул девушку на кровать, перевернул на живот и, держа одной рукой её руки над головой, второй вытянул пояс из халата. Туго смотав запястья Леры, он перекинул конец пояса вокруг столбика изголовья и натянул. Бретельки платья лопнули, оставив на плечах следы в виде красных полосок. С треском рвался синий шёлк и кружево.

— Пожалуйста, не надо! — девушка пыталась извернуться, задыхаясь лицом в подушке, но Руслан крепко держал её, прижимая своим телом и вдавливая в меховое покрывало. — Боже мой, пожалуйста, Руслан, нет! Мне больно!..

Только когда Руслан, тяжело дыша, откатился в сторону, он заметил, что руки Леры безвольно лежат над её головой, а она сама потеряла сознание.

Фарида зажала рот ладонью и почувствовала, как вдоль спины неприятно пробежала капелька пота. Щеки горели от стыда и растерянности. Боясь быть обнаруженной, девушка кинулась прочь по коридору, пересекла лестничный пролёт и, стараясь не попасть под камеры, юркнула в свою комнату. Сердце её билось где-то в горле, в ушах стояли сдавленные крики и стоны пленницы. Фарида, разумеется, не была ханжой, имела представление о том, что происходит за закрытыми дверями, но то, что она услышала из комнаты Руслана, повергло её в шок. Что она с ним сделала? Как Руслан, такой благородный, красивый и смелый, мог превратиться в чудовище? Лучше бы он пристрелил и закопал эту девку! Так было бы лучше! И ему, и ей.

Фарида видела, как они приехали из клуба. И Руслан, и его спутница, выглядели не лучшим образом. Почти так же, как в ту ночь, когда Лера впервые появилась в доме. Перепачканная одежда, платье девушки напоминало рваную тряпку, босые ноги в крови, спутанные волосы, подтёки на руках и лице.

Фарида, выглядывая из-за двери столовой, жадно следила за Лерой, не без сожаления отмечая, как Руслан прикасается и смотрит на неё. Но, то ли Лера была пьяна, то ли с ней, действительно произошло что-то из ряда вон, но вела она себя демонстративно вызывающе. Она грубила Руслану, отталкивала его от себя. Даже появление Абу не привело её в чувство. Наконец Руслан просто сгрёб девушку как мешок с мукой и потащил наверх. Абу стоял спиной, и Фарида не видела, как сверкнули его глаза и заострился хищный нос. Он сделал несколько шагов за ними вслед, но остановился, словно наткнувшись на невидимую стену. Покрутив головой, Абу оглядел пространство вокруг себя и принюхался. Фарида отступила в тень, разглядев в его взгляде капли безумия и злости. Она не чувствовала ни сострадания, ни жалости к Лере. Эта девчонка была всего лишь расходным материалом, мясом или, может быть, разменной монетой, но уж точно, не эпицентром жизни для Руслана. Но почему он этого не понимает?!

Фарида рухнула в кресло и, обхватив себя за плечи, ссутулившись, опустила голову. На душе было мерзко. Она не могласебе объяснить, откуда в ней появилась эта тяжесть, но избавиться от неё никак не получалось. В ушах до сих пор звучали рыдания и звуки борьбы.

Очнувшись, Лера с трудом встала с кровати и, не открывая глаз, превозмогая боль, добрела до ванной комнаты. Руслан, раскинув руки, спал, сжимая в кулаке конец махрового пояса.

Лера включила лампу-ночник у зеркала. Тусклого рассеянного света хватило, чтобы разглядеть опухшие губы и щеки. Болела каждая клеточка тела, саднило ноги и плечи, подташнивало и мучительно хотелось пить. Девушка включила кран и, пока набиралась ванна, жадно пила из-под крана, давясь и захлёбываясь водой. Опустившись под тёплые струи, Лера вздрогнула — низ живота обожгло словно огнём, и ей пришлось стиснуть зубы, чтобы не застонать и привыкнуть к этой пытке. С остервенением обтерев себя губкой, она закрутила волосы в узел и подставила скулу под холодную воду.

Под Русланом скрипнула кровать, и Лера, резко выключив воду, замерла, содрогаясь от нахлынувшего страха. Заставив себя успокоиться, она на цыпочках вышла из ванной и, миновав спальню, стараясь не смотреть в сторону спящего мужчины, открыла дверь в кабинет. Уткнувшись в балконное стекло, она попыталась разглядеть хоть что-нибудь. Но на небе не было ни одной звезды, только невзрачный серый месяц еле виднелся над лесом. Лера повернула ручку и вышла на балкон. Всей грудью вдохнула холодный воздух, отчего сразу же закружилась голова и по телу побежали мурашки. Девушку качнуло, и ей пришлось ухватиться за косяк. Пальцы заледенели. Лера развела руки, скользя по стене, и прижалась щекой к её влажной шершавой поверхности. От знакомого запаха её опять повело. Лера закрыла глаза и стала считать: один, два, три…

Физическая боль стала слабее, тело вдруг наполнилось необыкновенной лёгкостью и спокойствием. Словно по щелчку в её голове возникло непреодолимое желание жить.

— Я хочу жить… — шепотом произнесла Лера.

— Ничего не бойся, — голос Димы эхом отозвался в её голове.

Девушка вернулась в спальню, плотно закрыв за собой балконную дверь. Руслан что-то сонно пробурчал и протянул руку в поисках Леры. Она легла рядом и крепко зажмурилась, заставляя себя быстрее заснуть. Теперь у неё появилось убежище, тайное место в собственной голове, куда никто не сможет пробраться и навредить ей. «Раз, два, три…» убаюкивал её этот тихий голос, стирая боль, страх и неуверенность.

32

— Ты куда-то собираешься?

— Мам, я в кафе с девочками, — Наташа вынула шпильку изо рта и закрепила пшеничный локон. Приблизив лицо к зеркалу, она придирчиво оглядела макияж. Какие бы советы не давали модные журналы, применять их к себе получалось плохо. Поэтому лишь немного туши и чуть-чуть румян. Оставшись довольной результатом, лишь взбила завитую челку, — Сережа звонил?

— Вчера. Вечером, я уже спать ложилась, — мать открыла балконную дверь и, придерживая ее ногой, втащила таз со свежестираным бельем. Задержав взгляд на дочери, улыбнулась, — точно с девочками? Что-то для девочек ты слишком долго прихорашиваешься!

— Мам, — Наташа свела глаза к переносице в клоунской гримасе, — у тебя дочь на выданье, надо быть во всеоружии!

— Это да, дело такое.

— Какое?

— Скоропортящееся! — рассмеялась по-доброму женщина.

— Если Сережа позвонит, скажи, буду не поздно.

— Да, ты уж не задерживайся. Я волнуюсь. Что там слышно о твоей подруге? Как подумаю, что это могло случиться с тобой, дурно становится…Хоть бы какие новости. Родители, поди, с ума сходят. И что за жизнь, ужас один. И по телевизору, и вообще…Парень то её, как его зовут, не помню, ничего не знает?

Наташа приложила ладонь к животу, ощутив прилив тошноты.

— Чего молчишь? — белая простыня взметнулась и повисла на веревке.

Стараясь не смотреть на себя в зеркало, Наташа сгребла косметику в сумку. Мать вышла с балкона и, вытирая руки о фартук, ждала ответа.

— Никто ничего не говорит. Только вопросы задают одинаковые. Я столько раз повторяла одно и то же, что уже сомневаться в собственных словах начала. Мне страшно. Но я уже не могу думать обо всем этом, мозги кипят, — Наташа закусила нижнюю губу, — может, у Лерки причины были какие, чтобы уйти из дома.

— Глупости не говори, не похожа она на такую…

— Ой, мам, всё! Похожа, не похожа, не больно ты её знала. — Наташа защелкнула замок на сумочке, — давай, не будем это обсуждать? Поверь, я очень хочу и стараюсь делать правильно то, что мне говорят, — в глазах Наташи блеснули слёзы, — Ты, главное, не переживай за меня, ладно? Мне пора, мамуль. До десяти вернусь. — Наташа помахала перед лицом руками, просушивая выступившую на ресницы влагу, и улыбнулась.

Закрыв за собой входную дверь, девушка прижалась к ней спиной и тяжело вздохнула. Так тяжело держать себя в руках, когда чувства оголены и вот-вот случится истерика. Но разве это про неё, Наташу? Она, конечно, не бойцовая собака, но и белая лебедь — это не про неё. Вот Лера, да, производила впечатление диснеевской принцессы. Наташа перевела взгляд на серое небо в подъездном окне. Таких, как Лисневская, хотелось оберегать и защищать. Девочка — веточка. И с Вадимом они вместе очень органично смотрелись.

Наташа сжала ладонь в кулак и несколько раз приложилась к собственному лбу. За соседской дверью послышались шорох и звон ключей. Девушка вздрогнула и заставила себя оторваться от кожаной обивки. С трудом переставляя ноги, спустилась по лестнице вниз.

— Что так долго? — Вадим опустил стекло на двери автомобиля и бросил вниз окурок.

— Занята была. Чья машина? — Наташа оглядела серую иномарку, но садиться не спешила.

— Приятель дал, — Вадим поглядел на себя в зеркало и пригладил аккуратно выстриженные виски, — что застыла? Садись, давай!

Девушка обошла авто и села на переднее сидение рядом с Вадимом.

— Пристегнись, — парень включил зажигание и, мягко вырулив со двора, влился в поток.

— Куда поедем? — Наташа расправила полы пальто и тряхнула светлыми кудрями.

— Сюрприз, — усмехнулся Вадим в ответ.

— Не люблю сюрпризы, — Наташа нахмурилась.

— Все девочки любят это.

Голос Вадима обволакивал Наташу. Она искоса поглядывала на него и любовалась его точеным профилем.

— Не молчи, рассказывай что-нибудь. Если хочешь, я включу музыку, — парень протянул руку к магнитоле, пока они стояли на светофоре.

— Нет, нет, — Наташа замотала головой, — давай лучше поболтаем. Чем ты вчера занимался? Мне бы хотелось в театр сходить. Ты любишь театр?

Брови Вадима удивлённо поползли вверх, — Пожалуй, да. Но пока мне абсолютно некогда. Разумеется, для тебя я найду время…

— Тебя вызывали к следователю? — Наташа резко сменила тему и поёжилась, — хоть какие-нибудь новости есть о Лере?

— Ну что за хрень! — лицо Вадима перекосила злобная гримаса. Автомобиль резко дёрнулся и вильнул, едва не задев левым боком «Ниву-Шевроле». Наташа ойкнула и упёрлась ладонями в бардачок. Вадим несколько раз просигналил зазевавшемуся пешеходу и в полголоса выругался. Наташа замолчала, и остаток пути ехала, вжавшись в спинку кресла, пока у неё основательно не затекла шея.

Вадим припарковал машину у двухэтажного здания из красного кирпича на выложенной серой плиткой стоянке. Почти все места на ней были уже заняты, что добавило желчи в копилку плохого настроения Вадима. Парень вышел и, открыв заднюю дверь, достал букет кустовых роз.

— Ты меня извини, из головы вылетело, — Вадим вручил цветы Наташе и чуть приобнял её за плечо, — нервы ни к черту последнее время.

Наташа мягко вывернулась из-под его руки и вдохнула запах свежего букета, — я так и подумала. Спасибо, — девушке хотелось прикоснуться пальцами к его впалой щеке и провести ладонью по нервному изгибу его рта, чтобы ощутить тепло дыхания. Но Вадим, приподняв воротник и прищурив глаза, нетерпеливо постукивал ботинком по подсохшей плитке. Наташа взяла букет поудобнее и робко просунула два пальчика за локоть Вадима.

— Показывай свой сюрприз. Куда ты меня привёз?

— Тебе понравится, — подмигнул парень.

— Да, я уверена.

Внутри их встретил метрдотель с благородно-непроницаемым лицом, — главный зал занят, могу предложить малый зал с видом на парк.

— Да, конечно, — кивнула Наташа на немой вопрос во взгляде Вадима. Тот задержался, обсуждая что-то с администратором, поэтому Наташа, отдав цветы официанту, направилась в гардероб. Проходя мимо дверей в, так называемый, главный зал, она увидела крупного плечистого парня в кожаной куртке, который сидел в кресле и поигрывал металлическим браслетом на мощном запястье. Он проводил Наташу взглядом сытого кота, а когда она вернулась, и вовсе не удостоил взглядом. Девушка поправила волосы у большого, в пол, зеркала, отметив в очередной раз, что все её попытки похудеть безрезультатны, вздохнула и пошла за свой столик.

Розы стояли в вазе, шампанское пузырилось в бокалах. В зале царил приятный полумрак и играла негромкая музыка. Вадим, закинув ногу на ногу, расслабленно наблюдал, как официант расставляет закуски. Перед Наташей был выдвинут обитый бархатом стул, на её колени легла белоснежная салфетка.

— Ну, то, что я люблю поесть, ты уже понял, — девушка не смогла сдержать улыбку, отчего на её щеках заиграли ямочки. Она отпила шампанского и почувствовала в теле необыкновенную лёгкость.

Вадим промокнул губы салфеткой, — ты чудо, Наташа! С тобой так легко, — он придирчиво поворошил вилкой салат.

— Мне тоже, Вадим, — девушка с сожалением посмотрела на плетёнку с хлебом, запретив себе к нему прикасаться. Накручивая на вилку листья салата, она старалась есть максимально элегантно.

— Думаю, что нам не стоит терять время, — Вадим подлил шампанского в фужер Наташи, — ведь мы оба хотим одного и того же.

Сделав несколько глотков, Наташа зажмурилась, — сто лет не пила ничего с пузырьками! Извини, я слушаю, — она прикрыла рот, отставив бокал.

— Я снял номер, — Вадим отправил в рот рулет из баклажана и тщательно его прожевал, — это очень удобно. Ты готова?

— Подожди, — Наташа отправила на тарелку недоеденную дольку помидора, — мне кажется, что ты торопишься.

— В смысле?

Наташа удивлённо округлила глаза, — мы даже ещё толком не встречаемся!

— А что мы, по-твоему, делаем?

— Прости, но всё должно быть не так. Ты недостаточно серьёзно относишься к отношениям. Мне бы хотелось, чтобы всё развивалось естественно. Чтобы я чувствовала твою ответственность…,- Наташа не закончила, когда Вадим расхохотался так громко, что девушка испуганно заёрзала на месте и стала нервно оглядываться.

В этот момент из главного зала напротив стали выходить посетители. Их было человек десять. Все в тёмном и с серьёзными лицами.

— Мать, ты шутишь?! Скажи, что пошутила, — на глазах Вадима выступили слёзы от смеха, — ты себя в зеркало видела? Я тебе честь оказываю, дурёха! — он качнулся на стуле рискуя упасть.

Наташа вспыхнула и аккуратно положила вилку и нож рядом с тарелкой.

— Карепин, ты…ты… — от волнения голос её дрожал, — только идиоты о себе такого высокого мнения. Если ты думаешь, что я сплю и вижу, как мы с тобой… — девушка медленно встала.

— Да, именно так я и думаю, Наташенька, — Вадим, не скрывая усмешки, разглядывал девушку, — и поверь, ты не самый худший вариант. На любителя, конечно, — он не успел закончить, как Наташа, схватив бокал со стола, плеснула его содержимым Вадиму в лицо и кинулась вон из зала, попав на выходе в самую гущу крепких мужчин. Едва сдерживая рыдания, она, растолкала локтями себе проход и выскочила на улицу. В ту же секунду Наташу крепко прихватили за плечи и, слегка приподняв над землёй, развернули обратно.

— Натаха?! — её брат, Серегей, нависая над девушкой, злобно вращал глазами и скрипел зубами, — ты откуда здесь?

Наташа пискнула что-то нечленораздельное и вытерла нос. Товарищи Позгалёва с интересом наблюдали за происходящим.

— Пообедать пригласили, — Наташа натянуто улыбнулась, — мне кухня не понравилась. Ты ж меня знаешь, человек я простой и вкусы, собственно, тоже у меня так себе, — она помахала рукой мужчинам в коже, — здрасте!

— А на улицу, почему, раздетая вышла?

— Проветриться.

Через плечо брата Наташа увидела Вадима. Тот, стоя в дверях, настороженно разглядывал Позгалёва и его товарищей, — ты забыла номерок, — он протянул металлическую бирку.

— Так ты сгоняй по-быстрому, видишь, девушка замёрзла? — голос Сергея не предвещал ничего хорошего.

Вернувшись, Вадим помог Наташе надеть пальто. Позгалёв несколько секунд наблюдал за происходящим, а затем похлопал Вадима по плечам, словно выбивая из них пыль.

— Этот, что ли, тебя пригласил? Хлипкий какой-то.

— Ага, — Наташа шмыгнула носом, — институтский товарищ. Конспектами обмениваемся. Ты ничего не подумай.

— Да разве ж я могу подумать такую гадость о родной сестре? — мужчины стали посмеиваться и обмениваться шутками. Вадим был бледен.

— Может товарищ твой тебя и до слёз довёл?

— Меня? До слёз? — Наташа передёрнула плечами и упёрла руки в крутые бока, — не выдумывай! Ты же знаешь, я крепка яки сталь!

На стоянке стало оживлённо. Друзья Сергея рассаживались по своим авто. Позгалёв взглянул на часы, затем на сестру, — так, малая, тебя надо везти домой.

— Я отвезу, — подал голос Вадим.

— Пил? — Сергей потянул носом.

— Один глоток. Немного разлил, — Вадим провёл руками по волосам и джемперу, — сейчас выветрится.

— А ты не сможешь меня отвезти? — Наташа, сдерживая брезгливое выражение лица, повисла на плече брата, — не хочу человека напрягать.

— Нет, извини, — Сергей обменялся знаками с сидящими в ближайшем джипе. Обхватив Карепина за плечи, слегка подтолкнул того по ступенькам вниз, — довезешь в целости и сохранности. А ты, — он убрал прилипший к щеке Наташи волосок, через полчаса будь дома. Я свои дела закончу и к вам приеду.

— Да, поняла, — буркнула Наташа и, не оглядываясь, пошла к машине Карепина.

В это время в парке ресторана, на скамейке, сидел щуплый паренёк и кормил хлебом птиц. Иса дождался, когда все разъедутся, затем встал и, отряхнув брюки от крошек, позвонил с мобильного телефона. Может, качество кадров и не было столь замечательным, но, кроме голубей и ворон на фото попали и Сеня Марченко, и Паша Мизинец, и Вадим Карепин в обнимку с Сергеем Позгалёвым. Иса был очень горд собой и надеялся на то, что будет оценён по достоинству. Поэтому свой первый звонок он сделал своему непосредственному руководителю, Абу Галиеву.

— Даже не думай, что я поеду с тобой, — Наташа застегнула все пуговицы на пальто и, проследив за скрывшимся из поля зрения кортежем, зашагала к остановке общественного транспорта. Через несколько шагов обернулась и показала Вадиму средний палец руки. Проголосовав, она села в первую же остановившуюся машину. Вадим был несколько растерян. Но врождённый пофигизм, как всегда, одержал верх над зачатками здравого смысла.

33

Казбек несколько часов просидел в архиве, радуясь хотя бы тому, что смог позаботиться обо всём накануне, отправив запрос с личной подписью начальника РОВД. Вернувшись в отдел, он был зол, голоден и, вследствие этого, немногословен. Ряшенцев встретил его, выбегая из кабинета, на ходу застёгивая молнию куртки.

— Привет! Я до криминалистов и обратно, не уходи! Анатольич уже сегодня тряс меня о возбуждении уголовного по Лисневской, что скажешь?

Муратов кинул папку на свой стол, — нету тела, нету дела, Колюня, во всяком случае, уголовного. Пока только следственно-оперативные мероприятия.

— Ну, я так и сказал, — Ряшенцев хлопнул дверью, оставив Казбека одного.

Муратов достал фотографию Леры и прислонил к графину с водой. Он уже не сомневался, что это именно она была с племянником Байрамова в клубе «Три котла». Нет, когда он провожал Веру до дома, она не сказала ему об этом однозначно. Но всё её поведение-бегающие глаза, перескакивание с одной темы на другую, слишком громкий смех, наводили именно на эту мысль. Кроме собственной уверенности у Казбека ничего не было, а одну уверенность, как известно, к делу не пришьёшь. Надо было копать. И копать приходилось издалека.

Муратов положил перед собой лист бумаги и взял карандаш. Написав посередине имя «Валерия», он подумал и приписал «Л». Рядом под большим знаком вопроса отметил Руслана Бероева. Сверху родителей Леры. Начав чертить стрелки, которые должны были означать друзей и подруг девушки, он внезапно остановился. Взяв новый лист, размашисто чиркнул имя Нелли Лисневской и взял трубку телефона.

— Добрый день, старший следователь Муратов беспокоит. Справочку бы мне по Лисневской Нелли Фёдоровне, год, место, родители. Жду. — Казбек записывал информацию, перескакивая со строчки на строчку, подчёркивая и обводя некоторые слова. Брови его то и дело подскакивали вверх, определяя высшую степень заинтересованности и азарта. Он только раздражённо отмахнулся от появившегося вновь Коли, продолжая чиркать на листке.

— А как же это возможно было сделать? — вопрошал он в трубку, — ну, да, понимаю. И это было официально? То есть я запрашиваю на эту же фамилию? — Муратов запустил в волосы пятерню и неистово заскрёб голову.

Ряшенцев нетерпеливо елозил за своим столом, дожидаясь, когда Казбек закончит разговор.

Муратов положил трубку и воззрился на Колю.

— Истина, Колюня, однозначно, где-то там. Но точно не здесь. Смотри. — Ряшенцев вместе со стулом подъехал к столу Муратова и, завалившись на столешницу, приготовился слушать.

— В августе 1978 года произошло ограбление одного из магазинов ювелирторга в Ленинграде. Не «Фаберже», конечно, но дело было громкое. Убили сторожа, вынесли всё подчистую. А там, на минуточку, и скупка была, и комиссионка. В общем, полный набор. Пригласили директора магазина на допрос. Звали его Фёдор Аркадьевич Смелов. Молодой, образованный, по профессии ювелир. Он с семьёй только вернулся из отпуска, пара чемоданов ещё стояли в прихожей, когда пришли с обыском. Собственно, тут то всё и закрутилось в тугую спираль. — Муратов на секунду задумался, но затем продолжил, — в квартире Смелова обнаружили нычку с украшениями, проходившими по описи украденного. Не бог весть что, в основном, обручальные кольца, цепочки, несколько брошей. Казалось бы, вот, всё понятно! Но Смелов ушёл в полную несознанку, категорически отрицая своё участие и любую привязку к данному преступлению. Суть да дело, стали появляться факты того, что Смелов, всё-таки, сам организовал это ограбление. Об этом заявил работник его магазина, объяснив это тем, что видел, как Смелов общался в своём кабинете с подозрительными лицами и что-то передавал им в свёртках. Предположительно драгоценности. А потом, якобы, всё было замаскировано под ограбление. И отпуск был, так же, подтасован под это событие, дабы директор остался ни при чём. Одним из фигурантов в том деле был Шамиль Алимов. Он заявил, что помог Смелову приобрести путёвку в срочном порядке, несмотря на все трудности, с какими весь этот процесс был связан. Перерыли всю квартиру Смелова, дачу перекопали, но, — Казбек развёл руками, — больше ничего не нашли. Смелова осудили, я считаю, по косвенным уликам, дело спустили на тормозах. Естественно, убийство сторожа на него повесить не смогли, хотя, я думаю, пытались. А вот хищение в особо крупных с использованием служебного положения, да, возьми и распишись… Жена его через полгода умерла от инфаркта. Он уже в колонии был. М-да. А вот дочку его, Нелли, взял, как раз, его друг Алимов. И вот, что интересно, — Казбек поднял вверх карандаш, заостряя внимание, — он не просто её взял на воспитание, он её удочерил и дал её свою фамилию! Конечно, не сразу, а через пару лет.

— Подожди, — Колюня нахмурился, — при живом отце? Его же не лишили родительских прав.

— В связи со смертью Смелова Ф.А. в местах лишения свободы.

— Значит, умер.

— Официальная справка, — Муратов подчеркнул несколько раз одну из записей. — Нелли вернула себе отчество, когда получила паспорт. Собственно, поэтому Борис не может быть её братом…

— Ну, хорошо, — Коля выжидающе смотрел на Муратова, — а как это всё относится к нашему делу? За что тут можно зацепиться?

— Пфф… — Казбек потёр воспалённые глаза и устало посмотрел на Колю, — ты понимаешь, вот чувствую я, что где-то здесь собака порылась…

— Ты как та собака всё понимаешь, а сказать не можешь, — заржал Колюня и подскочил на стуле, отбиваясь от папки в руках Муратова.

— Веселитесь?! — Анатолий Анатольевич Карепин, раскачиваясь с пятки на носок, стоял в дверях и грозно супил брови. За его спиной стоял заместитель по личному составу и делал «страшные» глаза, призывая к порядку.

— Никак нет! Работаем.

— Отрабатываем версии, — Колюня потряс исписанными листами.

— По Лисневским что?

— В связи с невозможностью допроса Лисневского-старшего собираем информацию на местах и ведём допросы свидетелей и лиц, возможно, причастных к конкретному делу.

По дочери его есть хоть какие-то намётки? — голос Карепина чуть дрогнул.

— Есть у меня мысли на этот счёт. Пытаюсь следственно — розыскной план составить, — Казбек нетерпеливо сжал кулак, — сейчас, как раз, разрабатываю.

— Вот это хорошо, это правильно. Я здесь часов до девяти вечера буду, ты со своим планом ко мне зайди, — Карепин погрозил пальцем и прикрыл дверь кабинета.

— Я вот что тебе скажу, Бек. Мне сегодня сорока на хвосте принесла новость — завтра в районе обеда, точнее сказать пока не могу, на Малой Даниловской открытие супермаркета. Владелец — Бероев Руслан Тимурович. Ожидается небольшое сытное мероприятие для будущих клиентов и, я так понимаю, официальная часть с телевидением. Вполне вероятно, что и Байрам почтит своим присутствием сие собрание.

— О как, — Казбек потёр руки, — приглашение моё где-то затерялось, но я там буду.

— Для того, чтобы постоять в толпе бабулек с авоськами, тебе приглашение не нужно. А в кабак тебя и с постановлением не сразу пустят.

— Буду действовать по ситуации, не в первый раз. Не на приём же мне к нему записываться, — Муратов задумался, а затем взял трубку, — Борис Шамильевич, Муратов беспокоит. Нет, порадовать пока вас нечем. Работаем. Несколько вопросов к вам есть, подъеду? Да, удобно. — Казбек начал складывать бумаги обратно в папку, не забыв и фотографию Леры.

— Я так понимаю, к начальству ты не идёшь?

— Ты меня лучше всех понимаешь, Колюня! Я даже иногда тебя боюсь.

— Боишься, значит, уважаешь, а это приятно.

— Ты мне на завтра всё пробей по Бероеву. Если Анатольич спросит, я у Лисневской и её э…брата. Собственно, на связи. Отчёт предоставлю завтра.

— Понял. По аэропортам и жд информация нулевая, не вылетала, не выезжала. Если только автомобилем, но тут, сам понимаешь, хрен отследишь.

— Я думаю, что не покидала она пределов Москвы и Московской области. Сам знаешь, какое количество людей пропадает. Их ищут, листовки печатают, близкие с ума сходят, а они как наши недавние пацанята в большую жизнь за приключениями уходят…

— Эти да, — Ряшенцев грустно усмехнулся, — им на улице в грязи слаще, чем дома. Понаслушался я у Танюши таких рассказов. Девчонки из отдела по детской преступности к ней на чай заходят. Ведь вот какие нервы надо иметь, чтобы общаться с мальцом лет десяти, когда он на тебя как взрослый мужик смотрит? И форы тебе даст по знанию всякой дряни, наркоты и беспределу. А девчата с ними по-доброму пытаются, объясняют.

— Через пару лет обрастут бронёй, и ничего смущать не будет.

— Да не хотелось бы, по-человечески оно как-то лучше. Есть там одна беленькая такая, фигуристая, — Колюня мечтательно поднял глаза к потолку.

— Товарищ лейтенант, побойтесь бога! И Татьяну! — Муратов направился к двери, — ты же понимаешь, не наш это случай. Благополучная девочка. Такая за приключениями не пойдёт вот так вдруг. Ну, хоть кто-то бы да намекнул, хоть где-то да она бы себя выдала. Нет, Колюня, носом чую, жива она.

— Дык хорошо бы, кто же будет против.

Муратов взглянул на часы и быстро ретировался.

Борис ждал Муратова в своей машине недалеко от клиники и увидел того, когда Казбек выходил из метро. Посигналив, он вышел.

— Хотите, зайдём в кафе? Или просто пройдёмся?

— Как пожелаете, — Казбек пожал протянутую руку.

— Тогда пройдёмся. Мало бываю на воздухе. — Мужчина приподнял воротник пальто и запер автомобиль.

— Как чувствует себя Нелли Фёдоровна?

— Как? — Борис достал сигарету и помял её в руке, — нам всем сейчас очень тяжело. Неизвестность хуже смерти.

— Да, абсолютно с вами согласен. Поэтому хочу задать несколько вопросов. Они, может быть, покажутся вам, несколько, — Муратов помедлил, подыскивая правильное слово, — бестактными?

Алимов удивлённо поднял брови.

Они шли по тротуару вдоль больничной стены, направляясь к небольшому парку с часовенкой из белого кирпича.

— Задавайте ваши вопросы, — голос Бориса был уставшим, и весь вид его напоминал лишь тень того импозантного мужчины, которого Казбек увидел первый раз всего лишь несколько дней назад.

— Это касается вашей семьи.

— Моя семья невелика, как вы знаете. Кроме Нелли и её семьи у меня никого нет.

— Я хочу спросить про вашего отца, Шамиля Алимова.

Рука Бориса дрогнула, и пепел неловко упал ему на лацкан. — Мой отец давно умер.

— Вы выросли без матери?

— Да. Насколько я знаю, она отказалась от меня после моего рождения.

— Вы не пытались её найти?

— Зачем? — сипло произнёс Борис и выбросил сигарету. — Видите ли, я не сентиментален. Мой отец был достаточно известным человеком. И обеспеченным. Уверен, что, если бы эта женщина хотела меня найти, она могла бы это сделать. Тогда я был достаточно молод, чтобы как-то понять и… — он поморщился, — принять её. Мне всегда не хватало матери, но потом появилась Нелли. Моя сестра.

— Ваша сестра, — эхом отозвался Казбек. — Но она не была вашей сестрой. У неё другие родители. То, что она с детства жила с вами, не значит, что…

— Послушайте, — Алимов резко остановился. — Она самый близкий мне человек, я отношусь к ней как к родной сестре!

— Вот как? Тогда помогите мне прояснить ещё один момент. Валерия ваша дочь? — скорее утвердительно спросил Муратов, не глядя на Бориса.

Алимов поднёс руку к лицу и потёр лоб. Казбек отметил про себя, какие красивые и ухоженные руки были у Бориса. Молчание затягивалось.

— Борис Шамильевич, я вас не осуждаю, поверьте. Всё, чего я хочу, это найти девочку. Пока мне не удаётся даже составить её психологический портрет. И знаете, почему? Потому что картинка настолько идеальна, что совсем не кажется мне правдоподобной. Разумеется, я не хочу сказать, что Валерия совсем не та, какой мне все её рисуют. Я даже склонен верить тому, что она действительно абсолютно безгрешна. Но обстоятельства складываются таким образом, что все эти ваши тайны и недоговорённости в прошлом и настоящем, могут оказаться тем самым спусковым крючком, в результате чего и произошла вся эта история. Разве вы не согласны со мной?

— Господи, да какая разница, — в глазах Бориса стояли слёзы, — я не знаю! Может быть я.

Лицо Муратова вытянулось, — между вами огромное сходство, разрез глаз, губы, брови…

— Я очень похож на своего отца… — Борис был мертвенно бледен, даже губы приобрели фиолетовый оттенок. На его лбу выступила испарина.

Муратов внутренне содрогнулся.

Порыв ветра зашевелил кроны деревьев, и они, словно участвуя в разговоре, зашептались между собой, склонив друг к другу лысоватые, в едва начавшей расти, молодой зелени.

— Частенько захожу сюда, — Борис резко сменил тему. Повернул к часовне и поднялся на пару ступенек. — С некоторых пор, знаете ли, душа требует. — Зайдёте?

Муратов кивнул и последовал за ним. Борис достал из портмоне несколько купюр, запихнул их в ящик для пожертвований, зажёг свечу перед иконостасом, перекрестился.

— Я знаю, что прощения мне нет. Да и не за себя прошу. Есть вещи, которые я не готов и не хочу обсуждать ни с кем, кроме него, — мужчина быстро взглянул на икону и тяжело вздохнул, — Если позволите, я пойду. Может быть, потом я буду готов, но не сейчас.

Муратов молча стоял, пока Борис спускался вниз, затем вышел сам, двигаясь на несколько шагов позади Алимова. Когда Борис дошёл до тротуара и развернулся в сторону своей машины, он остановился и, достав сигарету, стал чиркать зажигалкой. В этот момент на дороге появилась грязная иномарка. На бешеной скорости она неслась вдоль обочины, и Муратову даже показалось, что он слышит, как она задевает поребрик тротуара. Прозвучали два глухих выстрела. Борис сделал шаг, выронил сигарету, а затем рухнул на землю, нелепо подвернув руку. Казбек уже бежал к нему, на ходу вызывая опергруппу и «скорую помощь». Он видел, как со стороны входа в больницу к нему бежали люди, и это давало хоть какую-то надежду на то, что Алимов выживет.

34

— Это по «Кентавру», прислали сегодня, — на стол легло несколько листов с фотографиями и кратким резюме.

Байрамов вернулся к столу и, не взглянув на секретаршу, поправил на носу очки в золотой оправе.

— Я могу идти? — девушка напомнила о себе.

Кивнул, затем сгрёб все бумаги в портфель из крокодиловой кожи и, оглядев кабинет, вышел.

— Машина готова. — Секретарша встала из-за стола и нервно одёргивала костюмчик, пока Байрамов не скрылся за дверью. Выждав несколько минут, она взяла телефон.

— Привет, это я. Всё отдала, как договаривались. Нет, ничего не сказал. Не уверена, не знаю…Мне ещё твоих упрёков не хватало!

Внутрь заглянул Равиль.

— Нет, мама, я больше ничего не хочу слышать! — девушка демонстративно положила трубку и приветственно помахала Равилю, — Байрам уже спустился.

Равиль на секунду задержал взгляд на мобильном телефоне, затем выдавил из себя кривую полуулыбку.

Руслан ещё раз прошёлся по всем подсобкам и, казалось, заглянул во все углы. Торговый зал сверкал чистотой, товар на витринах расставлен с геометрической точностью. Продавщицы в белоснежных кружевных ободках, словно по струнке, вытянулись вдоль прилавков. Руслан видел, как у некоторых из них, стоявших по двое, шевелились губы. Бероев, как и всякий богатый и внешне привлекательный мужчина, знал эти взгляды и тихий шепоток за спиной. Было ли это приятно? Скорее забавляло. Наблюдать за людьми, которые, словно в курятнике, довольствуются крошками, рассыпаемыми такими как он, было увлекательным зрелищем. И, если в глазах мужчин он читал злость и зависть, то неприкрытое вожделение со стороны разновозрастных женщин питало его эго и брезгливость одновременно.

Красная атласная ленточка на входе, аромат колбасной и сырной нарезки на пластиковых тарелках, разноцветные воздушные шарики, воткнутые в белые палочки-макаронины.

— Когда соизволите начать, Руслан Тимурович?

Бероев взглянул на золотой «Ролекс», — пора. Задерживаться не хочу, масса дел. Как только дядя подъедет, сообщите мне.

— Разумеется, — управляющий попятился назад, подгоняя помощников активнее собираться в приветственную группу.

Автоматические стеклянные двери разъехались в стороны, и возбуждённая толпа потенциальных покупателей ввалилась в зал. Незатейливая публика в лице бабулек, домохозяек и лиц, свободных от любой профессиональной деятельности, включая детей и подростков, с интересом рассматривали выставленную закуску, автоматы с играми в смежном помещении и компанию массовиков-затейников в клоунских колпаках и цирковым гримом.

Подъехал глава района с заместителями, телевизионщики в лице фигуристой журналистки и двух парней, осветителя и оператора. Глава района очень пафосно и не очень внятно произнёс речь, воспев дифирамбы развивающемуся бизнесу, открытию новых рабочих вакансий и благоустройству близлежащих территорий. Руслан же только вздохнул, вспомнив, какую сумму отстегнул за разрешение и возможность переделки помещения, которое уже несколько лет стояло недостроенным и постепенно ветшало. Краем глаза он заметил белоснежный «Субару» Байрамова. Автомобиль остановился в некотором отдалении от входа. Байрам не любил скопища людей и ревностно следил за собственной безопасностью.

Ленточку перерезали, пожали руки. Руслан отказался от интервью, но мило улыбнулся и слегка пожал ручку красивой репортёрши. Супермаркет был запущен и с завтрашнего дня начинал круглосуточно работать, отбивая затраченные средства и принося Бероеву постоянный и существенный доход.

Руслан подождал, пока толпа немного разбредётся по залу, и вышел на улицу. Нырнув в автомобиль Байрамова, сел рядом с ним.

— Поздравляю, — Байрам отложил трость и по-отечески приобнял племянника. — Смотрелся хорошо. — Узловатыми, с ухоженными ногтями, пальцами он потёр ткань пиджака Руслана за лацкан, — кто с тобой приехал сегодня?

— Водитель, — Руслан пожал плечами, — не вижу смысла окружать себя охраной и привлекать внимание.

Равиль, обернувшись с переднего сидения, мрачно посмотрел на Руслана, но ничего не сказал.

— Я что, тебя уговаривать буду? — Байрам погладил клинышек ровной бородки, — Равиль, достань там бумаги из портфеля, которые я приготовил.

Тангаев через плечо отдал стопку листов.

— На, смотри. Если никого не выберешь, я сделаю это сам.

Руслан без интереса стал перебирать резюме. Раздражения он не чувствовал, только лёгкую досаду. Байрам всегда умел дать ему понять, что он ещё молод и неопытен, но делал это так аккуратно, не ущемляя достоинства Руслана, что тот был готов, уступив в малом, иметь возможность настоять на своём в чём-то большем.

Зацепившись взглядом за фотографию одного из потенциальных бодигардов, Бероев вновь смешал все листы и стал более внимательно их рассматривать. Дойдя до той же фотографии, на которой был изображён Дмитрий Комаров, он уселся поудобнее и, откинувшись на спинку, стал читать.

— Слишком молод, — Байрам скривил губы, — такой же, мальчишка, как и ты. Посмотри дальше — мастер спорта по боксу. А вот этот, вообще, каратист.

— Если будут стрелять, ата, боксёр или каратист, не имеет значения. Они подойдут лишь для шоу-бизнеса, чтобы фанатов расталкивать.

Байрам тихо рассмеялся, — в логике тебе не откажешь. Чем же этот тебя зацепил?

— Мы близки по возрасту, будет, о чём поговорить, в конце концов.

Равиль неодобрительно цокнул языком.

— Ну ладно, ладно, — успокаивающе прошелестел Байрамов, обращаясь к Равилю, — мальчик честно заработал свои деньги и имеет право выбирать всё, что хочет. Хорошо, Руслан, посмотрим, какой он в деле. Мнение Абу нам тоже важно. Оформи контракт прямо сегодня. Сделай подарок мне, чтобы я не волновался.

— Ата, я бы предпочёл сначала пообщаться с человеком.

— Ах ты, маленький хитрец, — Байрамов погрозил пальцем. — Я позвоню в офис, чтобы Марина связалась с «Кентавром» и договорилась обо всём.

— Благодарю вас за всё, Байрам-ата! — Руслан прикоснулся губами к руке дяди и вышел из автомобиля.

— Малик уже ждёт нас, поторопимся — Равиль переложил портфель на то место, где только что сидел Руслан и щёлкнул ремнём безопасности.

Байрамов дотронулся резным набалдашником трости до плеча водителя и, пока тот разворачивался, через окно разглядывал вывеску и антураж супермаркета. Он был крайне недоволен Русланом. Его скрытность и сдержанность, особенно в вопросах безопасности, могли помешать общему делу. Оставалась надежда на Галиева, что тот, как лесной хищник, не пропустит мимо себя ничего и никого.

Марина нервно постукивала кончиком карандаша по клавиатуре, дожидаясь ответа в трубке телефона. Услышав, в полголоса быстро заговорила.

— Да, всё как вы заказывали. Следует только обменяться телефонами. Нет, встречаться не обязательно, — девушка отложила карандаш и стала грызть ноготь большого пальца. — Другой информации я вам дать не могу, всего доброго! — положив телефон, она привычно изобразила деловой разговор на случай видеокамер и незаметно вытерла влажные ладони об юбку, в тысячный раз пожалев, что ввязалась в эту авантюру, которую ей предложил любовник.

Марина была умной, образованной, внимательной, но, к сожалению, невзрачной и непривлекательной девушкой. Очень хотелось романтики и любви. А, как известно, если что-то сильно захотеть, то оно обязательно сбудется! Молодого человека звали Артём, занимался он перевозками, поэтому частенько был в разъездах, что, конечно, расстраивало Марину, но, в то же время придавало её ожиданию сибирский дух декабризма. Артём частенько расспрашивал её о работе у Байрама, объясняя свой интерес восхищением деловыми и человеческими качествами Байрамова. Девушке было приятно, когда её так внимательно слушали, задавали вопросы и спрашивали совета. Сам факт работы у такого человека как Байрам возводил Марину на недосягаемую для других высоту. Учитывая, что Байрам ценил, прежде всего, знания, то Марина с её экономическим и юридическим была здесь на своём месте. А отсутствие внешней привлекательности в стенах офиса, где частенько собирались восточные люди, делало её незаметной, а следственно, менее уязвимой. Разговоры разговорами, но когда Артём попросил её устроить на работу своего друга, да ещё с таким подтекстом, что для Марины это нереально, практически на слабо взял, она, естественно, согласилась. Сама придумала комбинацию, основываясь лишь на случайном разговоре между Байрамом и его племянником.

— Симпатичный мальчик, — Марина провела пальцем по фотографии Димы на экране компьютера. Какой только из него охранник, непонятно. Но этот открытый взгляд светло-карих глаз, намёк на улыбку в уголках упрямого рта. Марина вздохнула и щелкнула мышкой, отправляя обработанный файл. — Ловите, господин Бероев.

Руслан лишь на короткое время вернулся в свой офис. Он редко бывал здесь, предпочитая решать дела на ходу, за ужином или у себя в клубе. Теперь, когда в «Трёх котлах» шёл ремонт, а ужинать Руслан с некоторых пор предпочитал в загородном доме, появление его в офисе было не особо желанным, но необходимым. Тут же ему на подпись принесли несколько папок с документами. Сонное, до его появления, состояние сотрудников резко пошло на убыль. Руслан попросил секретаря связаться с Димой и назначить тому встречу по поводу работы.

— Пусть приедет в клуб. К двенадцати. — Бероев засмотрелся на, летающих над крышами домов вдоль набережной, крупных чаек. Их крики напомнили ему весенний разлив реки Мартан и своё босоногое детство. На мгновение его щеки коснулось дуновение тёплого южного ветра. Но Руслан чувствовал, как с каждой минутой внутри него растёт напряжение. Весь день он гнал от себя любые мысли, касающиеся того, что произошло между ним и Лерой. Это не было чувством стыда. Хотелось просто найти объяснение своим и её поступкам, то, во что захотелось бы поверить. Словно дикий зверь вселился в него и руководил его действиями. Алкоголь, стресс, секс, всё это звенья одной цепи. Впрочем, Руслан и не помнил, когда в последний раз позволил себе так расслабиться.

Утром он не стал будить девушку, слишком безмятежно и спокойно она спала. Это было удивительно и непостижимо. Даже со следами от ударов на лице она, всё равно, оставалась для него самой красивой и желанной. Собрался и уехал к себе на квартиру, оставив её одну. Пожалуй, это было единственно правильным решением. Сутки неизвестности и ожидания действуют отрезвляюще и приносят гораздо больше пользы, чем объяснения и уговоры. Но его терпение заканчивалось. Теперь, вкусив и сладость и горечь своего запретного плода, он не мог и не хотел отказываться ни от того, ни от другого.

— …Руслан Тимурович! — несколько раз повторил его секретарь.

Бероев вздрогнул и обернулся.

— Вы просили сказать, когда доставят цветы. — В кабинет внесли большую корзину бордовых махровых роз, ручка её была обмотана и перевязана широкой атласной лентой.

— Снимите это, — Руслан придирчиво оглядел розы со всех сторон и несколько раз дёрнул бант.

Когда цветы были приведены в должный вид, Бероев велел отнести их в машину. Воздух в кабинете словно ожил, зарядившись свежестью и ароматом живых роз. Руслан вдохнул полной грудью.

Оставался только один вопрос. И Бероев понимал, что, как только вернётся домой, Абу опять будет требовать от него решения. Иса терпеливо и последовательно сделал свою работу, ни у Руслана, ни у Галиева, не возникло вопросов по ней. Да и что тут обсуждать — результат, как говорится, вот он, на представленных фотографиях. Но как, как было возможно допустить всё это?..

Бероев устало потёр виски и ещё раз взглянул на набережную, но тёплое детское ощущение больше не напоминало ему о себе.

— Руслан Тимурович, к вам из милиции, — секретарь просунул голову в дверь и выжидающе посмотрел на Бероева. Руслан медленно развернулся и поправил ворот рубашки, ощутив лёгкий неприятный холодок.

В кабинет вошёл Ряшенцев, с интересом огляделся и показал корочки удостоверения.

— Младший следователь Ряшенцев. Не застал на открытии, хорошо, что подсказали, где вас найти. Наша встреча носит неофициальный характер. Пока, — уточнил Николай и, пододвинув стул, положил папку на стол.

— Если ваш интерес относится к пожару, то этим вопросом занимается мой управляющий. — Руслан поджал губы, всем своим видом показывая нежелание продолжать разговор.

— И да, и нет. — Ряшенцев раскрыл папку и порылся в ней. — С вами должен был встретиться следователь Макашев, но обстоятельства несколько нарушили его планы. Присаживайтесь, господин Бероев.

Руслан приподнял бровь и нехотя сел напротив. — Слушаю вас.

— По показаниям сотрудников вашего клуба, в вечер пожара вы приехали в клуб не один, а с девушкой.

— В клубы принято ходить компанией, — Руслан ощутил, как сдавило горло, и откашлялся.

— Нас интересует её имя.

— Какое отношение имеет моя спутница к пожару?

Губы Ряшенцева растянулись в располагающей улыбке, — я уверен, что никакого. Но, — он положил фотографию Леры перед Бероевым, — нас интересует её личность. Посмотрите внимательно, это она?

Руслан аккуратно взял фотографию и, встав, подошёл к окну. Некоторое время рассматривал, ощущая разлившееся внутри приятное томление, — что сказать, я бы не отказался от встречи с такой красавицей. — Он вернулся к столу и положил фото на папку. Потёр переносицу, — нет. К сожалению, моя спутница лишь отдалённо напоминает вашу девушку. И род её занятий, — он усмехнулся, — не совсем законен. Я лишь короткое время был с ней, а затем она уехала. Честно говоря, я даже имени её не запомнил. Понимаете, разовая акция. — Руслан твёрдо смотрел в глаза Ряшенцева, ставя в своих словах жирную точку.

Николай так жевнимательно разглядывал Бероева, пытаясь уловить в его глазах и голосе малейшую слабину. Но придраться было решительно не к чему. Бероев был спокоен. Он выглядел даже уставшим, Ряшенцев заметил на его ухоженном молодом лице несколько вертикальных морщин между тёмными бровями.

— И всё же, господин Бероев, как бы нам уточнить личность вашей девушки?

— Вы хотите проехаться со мной по Ленинградскому шоссе, разглядывая жриц любви? — Бероев откровенно смеялся. Откинувшись на спинку стула, он расслабленно вытянул ноги. — У меня нет ни времени, ни желания на это.

— Ваша спутница была слишком дорого одета для Ленинградки, это мнение ваших сотрудников. И лично я сомневаюсь, что вы снизойдёте до уличной путаны.

Руслан развёл руками, — мне нечего вам больше сказать. Я не обсуждаю свои предпочтения в данном вопросе. Как говорится, чем могу! Всего доброго, — Лицо Руслана вновь приобрело неприступное и брезгливое выражение.

35

За ночь снег, словно ластиком в тетради, стирался с земли. Грязно-серые кучки его оставались еще кое-где в глубине леса, у корней деревьев и в тени глубоких оврагов. Жухлая прошлогодняя трава желтовато-серым слоем покрывала большой участок за забором, мягко стелясь до самого озера. Можно было уже разглядеть сухой камыш с облысевшими верхушками и черные коряги, сиротливо выглядывающие из проталин. Небо стало чище и светлее. Откуда-то отчётливо пахло костром.

Если бы еще несколько дней назад Леру спросили, какой он, её мир, она бы, не задумываясь, назвала его хрустальным замком. Он был выстроен на высокой горе под ярким солнцем в окружении белых облаков, сквозь которые выглядывали заснеженные вершины и зелёные склоны.

Такая отстранённость была свойственна Лере с самого детства. Книги заменяли ей общение с людьми, словно оберегая её от действительности. Разве это плохо, создать вокруг себя купол безопасности, ввести свои правила и чётко следовать им, любуясь переливающимися и искрящимися бликами своего хрустального замка?…Но вот, осколки, так трепетно возводимого убежища, лежат в пыли, словно куски лобового стекла в момент дорожной аварии, разбросаны на десятки метров. И нет смысла их собирать и склеивать, никогда больше не стать им единым целым. И не отстроится заново замок, внутри которого было так тепло и уютно.

Лера ощущала, как за ночь с неё будто слезла старая кожа, а новая еще не наросла. Было больно, холодно и одиноко. Но страх уже не владел ею абсолютно. Он терял свою власть. Болезненная неуверенность в себе уступила место чувству самосохранения. Вдруг открыв глаза, ты видишь другую реальность, и следует найти внутри себя силы, чтобы подчинить её и выжить.

Не увидев утром Руслана, Лера вздохнула с облегчением. Странно было чувствовать себя отдохнувшей и спокойной. Она несколько раз даже больно ущипнула себя, чтобы понять, что происходит и в неизменённом ли состоянии её сознание. Судя по отсутствию его любимых часов на прикроватном столике и стойкому аромату мужского парфюма в ванной, Руслан уехал недавно. На столе накрытый завтрак, надкушенный бутерброд и чашка из-под кофе. Лера налила себе остывший напиток и потрогала саднящую губу. Глядя сквозь балконное стекло на происходящее снаружи, она пила, мысленно раскладывая по полочкам свои чувства, мысли и дальнейшие действия.

Скорее по привычке подёргав входную дверь, она была озадачена, что та была не заперта. Ступив за порог, она остановилась и прислушалась. Даже сердце, казалось, стало медленнее стучать. «Забыл запереть или сделал это специально? Наверняка весь дом нашпигован видеокамерами», — мысли в голове роились словно пчёлы. Девушка, оставив дверь приоткрытой, на цыпочках прошла по коридору до площадки с панорамными окнами, вниз от которой спускалась широкая лестница с дубовыми резными перилами. Выглянув сверху вниз, Лера увидела сидящего охранника. Он крутил в руках приёмник и что-то еле слышно бурчал себе под нос. Приёмник шумел, булькал, затем вдруг разразился современной попсой и, наконец, выдал нормальное звучание в новостной программе. Охранник поставил радиоприёмник на стул, а сам встал и с хрустом потянулся, разминая спину. Лера отпрянула назад, боясь оказаться замеченной. Присев на корточки, она просто стала слушать диктора. Хотелось хоть чуть-чуть нормальности, пусть обманчивого, но ощущения уверенности в том, что обычная жизнь продолжается. Правительство заседало, военные воевали, на конкурсах выступали, а в театре играли. Перейдя к криминальным новостям, бодрый голос известил слушателей о проворовавшемся губернаторе далёкой от Москвы области, об очередном пресечении мощного наркотрафика, а под завязку о взрыве машины и расстреле ведущего врача-анестезиолога Бориса Алиева, затем плавно перескочил на погоду. Лера почувствовала нехватку воздуха и головокружение. Она зажала себе рот, чтобы не закричать, и сидела так, раскачиваясь из стороны в сторону, давясь слезами. «Миленький Боречка, дядечка Боречка, не может быть!».

Мама погибнет без него, без своего любимого Боречки. Только он и мог вызвать у неё улыбку. Пусть слабую, но такую нежную, почти детскую Лера даже ревности никогда не испытывала к Борису, он был с ней рядом с первого дня её рождения, такой ласковый и добрый. Отец, сдержанно-равнодушный, не проявлявший эмоций, и то, при появлении Бориса всегда оживлялся и накрывал стол. Лера вспомнила тёплые красивые руки дяди и глухо всхлипнула. Испугавшись, она замерла, прислушиваясь. Но охранник вновь терзал приёмник, наполняя дом невообразимыми звуками.

Девушка вернулась в комнату и остановилась посреди кабинета, безвольно опустив руки. Только что ей казалось, что с ней сейчас неминуемо случится истерика, что горе, так внезапно нахлынувшее на неё, раздавит её всмятку, но, чем дольше стояла она так, тем сильнее в ней поднималась злость, тем мучительнее хотелось выбраться из этого дома. То, что так долго скрывалось внутри её сознания, запертое на сотню замков, стало прорываться наружу, сметая на своём пути все условности и привычки. Лера знала, что, если она не выберется, дни её матери сочтены. Это не она, Лера, маленькая девочка, попавшая в беду, а её мать. По сути это Нелли жила в своём замке, прячась ото всех, а Лера лишь примеряла его на себя словно дорогое платье на вырост, даже не поняв толком, так ли страшен мир и стоит ли его бояться. Теперь, когда Борис, рыцарь в сверкающих доспехах, больше не сможет защищать свою даму, кто станет ей опорой?

За спиной скрипнула дверь. Лера вышла из оцепенения и напряглась, не оборачиваясь. Зазвенела посуда. Лера выдохнула и скосила глаза, склонив голову. Девушка в шелковом платке над чёрными густыми бровями, быстро поставила на поднос чашки и, передёрнув плечами, вышла из комнаты. Лера взглянула на часы. Если Руслан не будет изменять своим привычкам, то скоро приедет на обед. Лера распахнула балконные двери и подставила лицо ворвавшемуся в комнату ветру. Со двора тянуло мясной кашей. Собаки лаяли, почуяв еду.

Двое мужчин, с трудом удерживая ящик за ручки с обеих сторон, тащили его к сараю, стоявшему в самой глубине двора. У входа их ждал тот самый напарник Руслана, с которым он сходился в спарринге в первый день её заточения. Вот и вчера он стоял так близко к Лере, что её пронизало какое-то незнакомое до этого чувство — словно по её коже заскрёб когтями дикий зверь. При воспоминании об этом, Лера, обхватив себя руками, поёжилась. Пробыв недолго внутри сарая, этот мужчина вышел и запер за собой дверь. Девушка нахмурилась, не понимая, куда делись ещё двое. Мысли её прервали звуки открывающейся клетки. Охранник из-под лестницы расставлял миски с едой, громко переговариваясь с кем-то по рации. Часы пробили два часа дня, и Лера метнулась в ванную, чтобы привести себя в порядок.

Абу поднял глаза к балкону Руслана. Ветер колыхал тяжёлый шелк занавесок, то дразня концом золотистой бахромы, то закидывая его обратно. Ноздри Галиева зашевелились, втягивая в воздух. Он словно чувствовал тонкий аромат её кожи и духов, доносившиеся из распахнутого окна. Ему хотелось по-волчьи выть, рвать эту нежную плоть зубами, сжимая в своих руках белоснежную шею. Но Руслан, похоже, не хочет выпускать добычу. Всё больше он увязает в этой истории, всё сильнее становится зависимым от собственных желаний, не считаясь с мнением опытных людей. В голове Галиева зрел план, но он не был направлен на устранение Руслана. Абу не считал его своим соперником или врагом. Да, он хотел власти и денег, и это нормальные желания для мужчины. Абу, с его звериными повадками, была необходима охота, преследуя жертву, он не собирался её отпускать. Чем жёстче схватка и кровавее кусок, тем полнее и ярче жизнь. Сегодня он подготовит Ису, даст ему возможность проявить себя в деле. Пусть Руслан делает деньги, этому его учили в университетах. Мальчишка не выбирал свою судьбу, на то была воля его дяди. Галиев подумал о двух сыновьях, росших на родине. Еще пару-тройку лет, и он заберёт их из-под материнской юбки, чтобы сделать из них воинов. К тому времени Абу хотел стать независимым и богатым, поэтому было так важно сейчас устранить все преграды и предотвратить возможные последствия нерешительности Руслана.

Над задней дверью загорелась красная лампочка. Это был сигнал о том, что ворота открыты. Абу поскрёб щетинистую щёку и, ещё раз бросив взгляд на балкон, зашагал навстречу прибывшей машине.

Глядя на то, как водитель достаёт из внушительного багажника корзину с цветами, Галиев не мог сдержать презрительного возгласа. Руслан в этот момент находился в помещении охраны и, когда вышел, лишь холодно кивнул Абу. Сопровождаемый тяжёлым взглядом начальника охраны, он подхватил подарок из рук водителя и скрылся в доме. В течение дня Галиев несколько раз пытался раскодировать камеры на этаже Руслана, но тот был слишком умён, чтобы Абу смог его победить в интеллектуальной борьбе. Фарида в последние дни тоже не радовала информацией, была замкнута и, если отвечала, то невпопад и свистящим шёпотом. Подслушивать под дверями стало бы для Абу унижением, и сама мысль об этом заставляла его беситься еще сильнее. Галиев велел охраннику прислать Ису, когда тот появится, а сам вернулся во двор и сел в тени навеса так, чтобы иметь возможность наблюдать за всем, что делается вокруг.

Руслан несколько секунд выравнивал дыхание прежде, чем войти. Выставив перед собой корзину, он шагнул в комнату и остановился. Лера стояла к нему лицом напротив окна, дневной свет окутывал её со спины, и Руслан не сразу смог разглядеть её лицо.

— Привет! Как ты? — он облизал губы и поставил цветы на пол, — это тебе.

— Неожиданно, — девушка обошла букет и провела ладонью по упругим бутонам. — Сколько здесь роз?

Руслан в замешательстве молчал.

— Ну, не чётное количество, надеюсь? А то смахивает на похоронный. — Лера с трудом вытащила одну розу и, обломав длинный стебель, воткнула её в волосы.

— Там шипы, — Руслан поморщился.

— Пара лишних царапин мне вряд ли навредят, — девушка подошла ближе, и Руслан разглядел её разбитые губы и багровый синяк на левой скуле. Она даже не пыталась замаскировать лицо макияжем. Припухшие от слёз веки, стрелы ресниц над синими глазами, отчётливые отметины его пальцев на нежной коже рук и шеи. — Ты не запер дверь сегодня. Почему? Не боишься, что кто-нибудь придёт сюда и сделает со мной то же самое? Или это специально для всех желающих? День открытых дверей?

Руслан схватил её за плечи и тряхнул, — что ты говоришь! — лицо его пылало, глаза наполнились гневом, — никто не смеет прикоснуться к тебе. Я хочу, чтобы ты чувствовала себя здесь в безопасности, — Руслан произнёс это и осёкся, поняв, как двулично прозвучали его слова. Скинув пиджак, он расстегнул браслет часов, чтобы занять возникшую паузу. — Сейчас мы пообедаем, и я расскажу тебе, как прошло моё утро.

— Мне было бы интереснее знать, что происходит с моей семьёй, — Лера почувствовала, как предательски начал дрожать её голос, а глаза вновь наполнились слезами.

— Тебе не о чем беспокоиться, с ними всё в порядке. — Руслан стремительно прошёл в спальню.

— Меня не ищут?

— Я думаю, скоро мы решим эту проблему, — Бероев вновь вернулся в кабинет и пристально посмотрел на девушку, — как только ты будешь к этому готова. Мы уже обсуждали это, и я не вижу смысла вновь поднимать эту тему. Я всё тебе объяснил, ты знаешь, что должна делать. Со своей стороны я обещаю тебе свою защиту и… — Руслан запнулся, не закончив фразу, — сегодня у меня ещё пара дел. Решение одного из них, уверен, доставит тебе несколько приятных минут.

На этих словах руки Леры инстинктивно стянули ворот платья на груди, отчего Руслан в бешенстве сжал кулаки, — обещаю, что не трону тебя! Не надо на меня так смотреть… — взяв за руку Леру, он сжал её холодные пальцы в своей ладони, — тебе нужно хорошенько поесть. Пойдём, нам накрыли в библиотеке.

Лера шла за Русланом, не чувствуя руки, за которую он её держал и не слушая то, что он ей говорил. Единственная мысль сейчас крутилась в голове, один ответ, который она хотела знать — Руслан ли убил Бориса. Не сам, отдал приказ своим охранникам, нанял киллера, заплатил. Взять, хотя бы, этого страшного человека с кривым оскалом и мутными глазами, от взгляда которого моментально сердце проваливается в живот. Такие люди способны на самые изощрённые зверства. И Руслан живёт и общается с ними. На что он еще способен в желании удержать её рядом, скольких людей готов истребить? Лера не видела других причин смерти дяди, её так поразило это предположение, что оно моментально переросло в уверенность. «Мама!», — девушка резко остановилась, отчего Руслан удивлённо взглянул на неё. Лера пыталась разглядеть в глазах мужчины хоть какой-то намёк на его планы, но, к сожалению, читать по лицам она не умела.

— Что-то не так? Входи, — Руслан распахнул широкие двери, и девушка вошла в библиотеку. Здесь было тепло и уютно. Вдоль стен высокие, до потолка, стеллажи с книгами, между ними картины в дорогих рамах, на полу вазы. Лера огляделась без особого восторга, к подобным безделицам она привыкла у себя дома и, тем более, в квартире Бориса, которая занимала почти весь этаж старого особняка в Столешниковом переулке. Накрытый стол в окружении низких, затянутых дорогим велюром, диванов. Лера не понимала, как можно есть в помещении, где должно читать, но, как говорится, в каждой избушке свои погремушки.

Руслан налил вино в фужеры, немного отпил и принялся за еду. Лера вздохнула и присела напротив. Не чувствуя аппетита, поковыряла овощи.

— Ешь, — жёстко произнёс Руслан и указал вилкой на блюдо с мясом.

— Я не хочу, — девушка с трудом прожевала кусочек свежего огурца.

Зазвонил телефон. Мужчина вытер рот салфеткой и поднёс трубку к уху, — да. Договорились. Через полчаса. Охрана предупреждена.

Подняв на Леру глаза, Руслан отметил, как она похудела. Ключицы заострились как у подростка, а затянутую поясом талию можно было обхватить двумя его ладонями. При мысли о махровом поясе у него перехватило дыхание. Руслан допил вино, пытаясь обуздать вновь возникшее желание. Продолжая есть, он следил за каждым движением Леры, за взмахом её ресниц, круглыми коленями в разрезе бархатной ткани, тонкими запястьями, когда она нервно сцепляла пальцы. Как бы ему хотелось, чтобы она сама обняла его и позвала за собой. Вчера это практически стало реальностью. И пусть она сделала это только для того, чтобы обезопасить чужого парня, но то, что произошло в результате этих действий, сказало ему о многом. Эта страсть, живущая в глубине её, вырывается наружу. И теперь надо быть достаточно терпеливым, чтобы обуздать её и подчинить своей воле окончательно. Она не догадывается, что опытный мужчина в состоянии сделать это достаточно быстро.

— Ты можешь беспрепятственно заходить в любую комнату на моём этаже. Брать любые вещи, книги, — он обвёл рукой стеллажи, — у меня хорошая библиотека. Но телевизора здесь нет. Может быть чуть позже, — он помедлил, подбирая слова, — если ты захочешь, я поставлю его там, где скажешь. И мы станем смотреть сериалы на ночь.

Было заметно, что для Руслана сами мысли об этом были в диковинку. Всё время последние годы занимал бизнес, встречи, развлечения, поездки. Как правило, вернувшись домой ночью или под утро, он просто спал, а затем просыпался и занимался тем, что ковал свою империю-новую ветку от древнего древа Байрама.

— Если тебе что-то нужно, просто скажи, я пошлю человека. И с лицом, — он оторвал несколько виноградин и закинул их в рот, — с лицом надо поработать. Сожалею, что так произошло. Надеюсь, ты не дашь больше поводов для наказания. На заметку, — Руслан наклонился к Лере, — надо быть абсолютно уверенным в своих действиях. И, из двух зол выбирать меньшее. Если тебе настолько плохо со мной, не надо было прыгать в окно, спасаясь от пожара и тормозить фуру, а сразу же кидаться под неё. Сейчас бы тебе было уже всё равно, не так ли?

Девушка отвела глаза, признавая его правоту. Но, чёрт возьми, у неё есть право на жизнь и на свой выбор! Видимо, пришло время, чтобы разобраться в собственном характере и ошибках, которые не давали ей стать жёстче. Взгляд её упал на столовый серебряный нож рядом с тарелкой. Но Руслан, перехватив его, лишь усмехнулся, откинувшись на спинку дивана.

— Если ты не будешь есть, то скоро не сможешь даже поднять нож со стола, не то, что воткнуть его в меня. Поверь, я желаю тебе только добра. Не надо сопротивляться, женщине это не нужно.

Когда на телефон Руслана пришло смс, он, прочитав его, улыбнулся Лере. Обошёл стол и, взяв за руку, заставил подойти с ним к окну. Встав за её спиной и откинув чёрные кудри, уткнулся носом в изгиб между плечом и шеей, — посмотри, к нам гости.

Девушка увидела, как раздвинулись кованые ворота и внутрь въехал автомобиль. Два охранника в камуфляже вальяжно подошли к дверям машины. Лера пыталась разглядеть за их спинами пассажиров, но пока это ей никак не удавалось. Она слышала дыхание Руслана на своей щеке, и по стуку его сердца уже могла определить степень его интереса. Но он только крепко держал её за предплечья, прижимая к своей груди.

Наконец, один из охранников, поднеся к уху рацию, ушёл в сторону дома. Сердце Леры ухнуло, подскочило как теннисный мячик, и болезненно сжалось. Она перестала дышать, увидев внизу Диму. Он был в голубых джинсах и куртке, в лёгких кроссовках и серой футболке с надписью «Forever in fight». Парень спокойно стоял рядом с автомобилем, с интересом разглядывая территорию двора.

— Узнала?

Девушка вздрогнула от голоса Руслана и кивнула.

— Видишь, я не забываю тех, кто сделал мне добро, — лёгкий поцелуй в висок, — а уж зло, тем более, — Руслан прихватил её мочку уха зубами и чуть сжал, отчего по телу Леры словно прошёл электрический заряд.

— Зачем ты позвал его? — хрипло спросила Лера, не отводя глаз от Димы.

— Он хотел найти работу, я могу ему её предложить, — Руслан шёпотом произносил слова Лере на ухо, отчего завитки её волос, шевелясь, щекотали кожу. — Тебе будет приятно, если он станет работать на меня?

Девушка напряглась, понимая, что этот вопрос задан неслучайно. Она развернулась к Руслану и, посмотрев ему прямо в глаза, негромко произнесла, — хороший молодой человек. Надеюсь, что, несмотря ни на что, он таким и останется, — её щёки и шея покрылись красными пятнами в ответ на пронзительный, пробирающий до самых костей ответный взгляд Руслана.

36

Нелли открыла глаза. Часть потолка с люстрой и тёмным карнизом резко поползли в сторону. Зашипев от резкой боли, она подняла руки и помассировала влажные виски. Облизав пересохшие губы, Нелли заставила себя отодрать голову от скомканной, в пятнах от туши, подушки и, переждав волну тошноты, села на гостиничной кровати вертикально. Страшно хотелось пить. Нелли поискала глазами бутылку или графин, но, не найдя его, уткнулась взглядом в валявшийся на тумбочке телефон. Щурясь, женщина силилась разглядеть номера неотвеченных вызовов и, в итоге, нажала на последний. Прижав трубку плечом к уху, Нелли безрезультатно пыталась заколоть растрёпанные длинные пряди.

— Да, это я, слушаю, — Нелли вздрогнула, не узнав собственный голос. В попытке откашляться, она пропустила фразу говорившего и переспросила, всё больше раздражаясь, — я не понимаю, что вы говорите. Нет, я не дома, — женщина огляделась, — не надо сюда приезжать. Объясните, в чём дело! Кто? Что с ним? Но этого не может быть! — голос Нелли внезапно зазвенел на верхней ноте и тут же сорвался. Она слушала собеседника на другом конце провода, и лицо её, бледное от природы, приобретало серый землистый оттенок. — Когда? — Нелли сглотнула, поморщившись, — да, конечно, я скоро буду. Через час. Нет, я доеду сама, — она положила телефон рядом с собой на кровать и, закрыв глаза руками, с силой вжала основания ладоней в припухшие веки, пока в черноте не появились красные точки и обрывистые нити, словно живые, дёргавшиеся в разные стороны.

Нелли жадно пила воду из-под крана и тщетно пыталась оттереть чёрные разводы вокруг глаз. Нацепив солнцезащитные очки, она подняла валявшуюся на полу сумку и приоткрыла дверь номера. Коридор был пуст. Утопая каблуками в толстом ковре, Нелли быстро шла к выходу. Не обращая внимания на сидевшую за стойкой администратора, женщина вышла наружу. Даже сквозь тёмные очки солнце ослепило её, заставив остановиться на ступенях отеля. Весенние лучи словно пытались согреть дрожащую фигуру Нелли, забиваясь в её спутанные волосы и бликуя на камнях украшений. Нелли трясло от холода и ужаса, которые давно поселились у неё внутри и сегодня вновь вырвались наружу.

— Такси? — со стоянки её окликнул немолодой водитель.

Нелли кивнула и, опустив голову, пошатываясь, направилась к автомобилю.

— Ну, ты как? Сам поедешь? Может, лучше я? — Николай участливо смотрел на то, как Казбек нервно перебирает бумаги, рвёт ненужные и распихивает их по ящикам стола, чертыхаясь и гремя ключами.

— Меня не отстранили, — буркнул в ответ Муратов и потёр щетину на подбородке.

— А Алимова кому отдали?

— Не знаю, приказа не было, — Казбек в бессильной злости стукнул кулаком по столу, — вот ведь, благородное семейство!.. Не удивлюсь, если мы, в итоге, всё в одно производство объединим.

— В живых осталось только трое из восемнадцати ребят, — фальшиво пропел Ряшенцев, — Казбек, ты знаешь, чем могу, помогу. Только скажи. Но мне кажется, — он развёл руками, — а я редко ошибаюсь в таких вещах, что Алимова нам не оставят. Как пить дать, отдадут в прокуратуру. Так что, беги к Лисневской, пока её коллеги прокурорские не нашли.

Муратов кивал, просовывая руки в рукава куртки.

— Табельное возьми, — Николай бросил Казбеку ключи от сейфа, — не знаешь уже, чего ждать от этих встреч.

Тот, подумав, согласился.

— И потряси её хорошенько! — добавил Ряшенцев вслед убегавшему Муратову.

Казбек несколько раз на ходу снова пытался дозвониться до Нелли, но в ответ слышал лишь длинные гудки. Оставалась надежда, что, несмотря на потрясение, которое отчётливо слышалось в её голосе, Лисневская, как и обещала, едет домой, где они договорились встретиться и поговорить.

Муратов всё время прокручивал в голове последнюю встречу с Алимовым, вспоминал его слова, движения и взгляды. Сквозила ли во всём его облике обречённость, или это, всего лишь, домыслы самого Казбека, навеянные чрезмерной эмоциональностью и впечатлительностью? Макашев не мог смириться с этой чертой своего характера, считая её недопустимой в своей профессии. Заставлял себя ко всему относиться расчётливо и сдержанно, часто гасил эмоциональные всплески в абсолютно простых и некритичных ситуациях. Но как, в таком случае, разговаривать с женщиной, которая за несколько дней пережила нападение на мужа, пропажу дочери и, под конец, убийство брата?

Нелли, не глядя, выгребла купюры из кошелька и сунула их водителю. Хлопнув дверью, вышла и встала напротив своего подъезда. Оглядев двор, она, качнувшись, сделала шаг. Её мутило, ладони стали холодными и влажными. Нелли даже сняла очки, чтобы удостовериться в том, что мир не поблёк и не стал чёрно-белым. Губы Нелли скривила горькая усмешка. Она подняла глаза вверх, несколько минут молча стояла так, задрав голову, а затем стремительно зашагала к дому.

Не дожидаясь лифта, Нелли поднималась по лестнице, спотыкаясь о ступеньки и ломая ногти о перила. Замедлив шаг у своей квартиры, с трудом восстановив сбившееся дыхание, Нелли закусила губу и продолжила подниматься. Дверь запасного выхода над пятнадцатым этажом была не заперта. Женщина повернула ручку и вышла на незастеклённый балкон. Вокруг валялись окурки и жестяные банки из-под пива. Нелли бросила сумку на грязную плитку и упёрлась руками в кирпичный край балкона. Опять зазвонил телефон, но Нелли лишь поморщилась. Комок, образовавшийся внутри, не давал дышать, разрывал её внутренности, причиняя нестерпимую боль. Нелли негромко завыла на одной ноте, протяжно и горько, по её щекам тот час побежали горячие мутные потоки слёз. Она опять подняла лицо к небу и, словно пытаясь что-то разглядеть в сгустках маленьких белых облаков, часто заморгала слипшимися ресницами. Тело вновь пронизала дрожь, от напряжения костяшки тонких пальцев побелели и словно приросли к балконному краю. Нелли судорожно дышала, в ушах шумело, ветер раздувал растрёпанные волосы, закручивая их в кольца, и с силой бросал обратно на плечи. Женщина приподнялась на носочках и легла грудью на кирпичную кладку. Того, что было внизу, она не видела, глаза застилали слёзы. Шум в ушах становился всё сильнее, отчётливые удары сердца затмевали все остальные звуки. Нелли перестала чувствовать опору и, на какую-то долю секунды, перехватило дыхание от этой жуткой и такой желанной лёгкости. Она отпустила руки, вытянув их перед собой, и блаженно закрыла глаза…

…Огромная тяжёлая гора раздавила плечи Нелли, но не снизу, а сверху. Тело её протащило по балконному выступу, сдирая кожу на груди и изящные кружева платья, с силой ударило плашмя о холодную грязную плитку и нависло над ней чёрной, закрывающей небо, тенью. Нелли закашлялась, жадно ловя воздух ртом и, согнув колени в рваных чулках, сжалась в комок, втягивая голову и закрываясь ладонями.

— Тихо, тихо, — мужик с обветренным, словно покрытым цементной крошкой, лицом, еле касаясь волос Нелли, водил по её прядям мозолистой, с желтоватыми обрубленными ногтями, рукой. Второй он упирался в противоположную стену, отрезая Нелли путь к побегу.

Лисневская в ужасе следила за его действиями, не в силах издать ни единого звука. Словно оглушенная рыба, она шевелила ртом и мелко тряслась в нервной лихорадке.

Мужик взял руку Нелли в свою и, погрев её в ладони, вдруг поднёс к губам, целуя каждый палец. Не мигая Нелли следила за ним, а затем, собрав последние силы, стала извиваться в попытке вырваться из его рук.

— Нелька, Нелька, карамелька, — хрипло басил мужик, не давая ей подняться, — Нелька, розовый щербет…

Женщина вырвала свою руку и замерла, прислушиваясь.

— У тебя конфет вагоны, а такой, как Нелька, нет, — закончил мужик, и лицо его исказилось, непривычно выдавливая из себя подобие улыбки, отчего морщины на лице тёмными глубокими бороздами пересекли щеки и скулы, а из-под кустистых бровей сверкнули поблёкшие синие глаза.

Нелли громко вскрикнула и, вцепившись в ворот мужской куртки, потянулась к его лицу, вглядываясь в плохо узнаваемые черты. Затем обхватила его голову и зарыдала в голос, уткнувшись носом в тёмный, с густой проседью, висок.

Фёдор баюкал Нелли в своих объятьях, давая ей выплакаться. Но слёзы женщины не прекращались, постепенно переходя в истерику. Тогда он, чуть отстранив её от себя, слегка, но ощутимо, тряхнув, легко поднял на ноги и прижал к себе худое безвольное тело.

— Это, правда, ты? — хрипела, заикаясь, Нелли, — ты живой?

— Да, дочка, — глаза Фёдора с болью смотрели на неё, — ты прости меня…

Нелли замотала головой, прижалась к его колючей щеке губами и зашептала, словно в бреду, — я всё время к тебе убегала, туда, в поле! Ты помнишь? — она стала смеяться взахлёб, давясь словами, — помнишь поле с цветами? Огромное как…как, — она осеклась. — Я умерла. А где мама? Почему она не пришла с тобой?

Фёдор отстранился, внимательно разглядывая зрачки Нелли. Сцепив зубы, он решительно взял Нелли за руку. — Хватит, пойдём. Дав ей повиснуть на своём локте, мужчина огляделся и поднял пыльную сумку. Нелли продолжала бормотать несвязные вещи, то истерически смеясь, то впадая в молчаливый транс.

Муратов топтался около двери Лисневских. Он жал на кнопку звонка, прислушивался к звукам, прижимая ухо к холодному металлу двери, пытался вновь и вновь дозвониться на телефон Нелли. Нервы его были на пределе. Когда сверху стали слышны голоса и шаги, обернулся. Увидев высокого мужика в испачканной в побелке куртке, на плече которого практически висела растрёпанная, в рваной одежде, Лисневская, Муратов отпрянул в сторону, на ходу доставая из-за пазухи пистолет.

37

— Он будет здесь жить? — Лера с грустью смотрела, как Дима заходит в дом, и не обращала внимания на то, как Руслан, запуская пальцы в её кудри, играет с волосами.

— Несколько дней в неделю, может быть, — он скользнул губами по щеке девушки, развернул Леру к себе и, накрыв её рот своим, стал мягко толкать языком её язык. Глаза Леры были открыты, но она смотрела в сторону, не отвечая на его поцелуй.

В дверь постучали. Руслан без спешки оторвался от губ девушки, с грубой жадностью провёл руками вдоль её тела, словно обозначая свою власть над ней. У Леры сбилось дыхание, Руслан тут же это заметил, самодовольно улыбнувшись. Снова раздался стук. Он открыл дверь, и Лера, воспользовавшись минутной паузой, юркнула в глубокое кресло слева от окна, чтобы оставаться в тени. Вошёл Дима. Сопровождавший его охранник, потоптавшись на пороге, отозвал Руслана в коридор и что-то быстро и негромко стал докладывать, склонившись к самому уху.

Дима огляделся, с полуулыбкой кивнул Лере и сел на диван. Девушка поправила волосы, закрывая синяк, и тоже поздоровалась молча кивком головы. Она понимала, что выглядит отвратительно. Лере было стыдно оттого, что весь её облик несёт на себе печать её слабости и безволия. Девушка закусила дрожащую губу и глубоко вздохнула, сдерживая рвущиеся наружу эмоции. По лицу Димы было сложно что-либо прочитать, оставаясь бесстрастным, он лишь задерживал взгляд то на её лице, то на тонких запястьях, которые Лера нервно старалась спрятать в кружеве рукавов.

Руслан вернулся, тихо прикрыв дверь, и сел к столу, не говоря ни слова. Лёгкое беспокойство сквозило в его движениях, когда он то доставал, то снова клал в карман телефон. Плеснув себе в бокал минералки, он выпил и, наконец, обратился к Диме.

— Что же, я рад. Все мы уже знакомы, так что представлять я вас не буду, — быстрый колючий взгляд в сторону Леры, под которым она ещё глубже вжалась в подушки. — Правила устанавливаю только я. Подчиняться только моим приказам. Будем стараться синхронизировать наши графики и, — Руслан задумался, — предлагаю и тренировки проводить здесь. Мне просто так удобно. Насколько я понял из резюме, начальная подготовка и интерес к рукопашному бою у тебя есть. Сейчас будет готова твоя комната, она на первом этаже. — Руслан опять задумался, уставившись в одну точку.

Дима взял стакан, тоже налил минералки. Руслан проследил взглядом за действиями Димы и продолжил, — Копии документов я получил. Всё это так не вовремя…

— Что именно? — Дима поставил стакан на стол и слегка откинулся на спинку кресла.

— А? — Руслан мотнул головой, — прошу прощения, задумался. Значит так, — он хлопнул себя по коленям, — готов выслушать твои пожелания и возражения.

— Возможно, неделя испытательного срока была бы правильным решением? — Дима взял лежавший на тарелке апельсин, взвесил его на ладони и положил обратно.

— Ты не уверен, справишься ли? — в глазах Руслана сквозила усмешка, — условия, на мой взгляд, очень даже подходящие. Поэтому претензий на свой счёт я не жду.

— Согласен, — Дима широко улыбнулся, отчего на обеих его щеках появились ямочки.

От его улыбки Леру словно окутало тёплым пледом, уголки губ её ответно потянулись вверх, бесконтрольно выдавая её чувства.

— Мне нужна только одна неделя. Может быть, меньше. Освоиться и приступить к выполнению поставленных задач.

Правая бровь Руслана дрогнула, зрачки на долю секунды расширились.

— Я могу уйти к себе? — встряла Лера, вставая с кресла. Сделав пару шагов, замерла, не зная, куда девать руки.

Руслан ухватил её за локоть и притянул поближе к себе, — не торопись, останься, — сигнал телефона отвлёк его. Он негромко выругался и покачал головой, — я буквально на пять минут. Указав на кресло, он велел Лере сесть обратно, а сам вышел из библиотеки.

Дима быстро приложил палец к своим губам, заметив, как Лера всем телом подалась в его сторону и уже открыла рот, чтобы начать говорить. Так же молча Дима едва заметным движением глаз указал на встроенные над дверью и окном видеокамеры. Девушка послушно кивнула и сложила ладони на коленях.

— Большой дом. Хотелось бы рассмотреть его получше, — голос Димы звучал ровно и доброжелательно.

Девушка улыбнулась в ответ на его слова и, поглядев в окно, негромко ответила, — мои окна выходят на озеро. Со второго этажа прекрасный вид на воду и лес. Когда я одна, то любуюсь природой с балкона.

Дима, не отрываясь, смотрел на профиль Леры и слушал её голос. Память услужливо подкинула ему воспоминание о тепле её плеч и запахе волос, когда она стояла совсем рядом, прижавшись к нему на том злополучном окне во время пожара.

— Ни одно красивое место не сравнится с родным домом. Там тебя всегда ждут.

Лера вздрогнула от его слов и крепко зажмурилась, чтобы сдержаться и не расплакаться. Только ресницы, трепещущие, словно крылья бабочки, выдавали бурю эмоций, которая сейчас бушевала внутри. Когда раздались шаги Бероева, девушка была уже внутренне собрана. От одного взгляда на Диму, она заряжалась его уверенностью и спокойствием.

Взгляд Руслана метнулся сначала к Лере, затем к Диме, оценивая обстановку.

— Всё готово. Пойдём. Милая, — он обратился к девушке и, поймав её испуганный взгляд, поманил пальцем, — ты тоже пойдёшь с нами. Вы будете видеться время от времени, так что не надо стесняться. Это не займёт много времени, и ты сможешь снова вернуться к себе, — он приобнял её за плечи и прижал к себе, — к нам.

Лера прошла так близко, что Дима почувствовал тепло её руки. Тяжёлый взгляд синих глаз заставил его сердце сжаться и пропустить пару ударов. Рука Руслана по-хозяйски обвила талию девушки, и Дима за долю секунды успел расслабить сжавшуюся для удара ладонь.

— Итак, прошу, — Руслан распахнул дверь и первым вышел в коридор.

Дима, пропуская Леру вперёд, легко сжал кончики её пальцев, тут же почувствовав их ответное трепетное движение. Прижав руку к груди, девушка замерла, пытаясь совладать с вспыхнувшим внутри жаром. Руслан, обернувшись, взял Леру за предплечье и крепко сжал его, заставляя быть ближе к нему.

Дима шёл следом, сосредоточенно запоминая количество дверей, поворотов и лестниц, обращая внимание даже на толщину решёток на окнах. Параллельно он отвечал Руслану, рассказывая об экспедициях и подготовке к ним, о тренерах и членах команды. Беседа давалась ему легко, ведь врать практически не приходилось. Каждый человек в его историях имел реального прототипа, а занятия альпинизмом и лыжами в школе пару лет, потом долго снились ему сначала в военном училище, затем в каменном мешке Урус-Мартана.

Никого не встретив на пути, они спустились на первый этаж. Руслан вставил ключ в замочную скважину и, повернув его, толкнул дверь.

Небольшая комната в форме пенала с отдельным санузлом и окном, выходящим на забор и растущие перед ним кусты роз. Дима для приличия прошёлся вдоль, присел на кровать и заглянул в стенной шкаф, раздвинув двери.

— Это на случай, если тебе придётся остаться здесь на ночь, — Руслан внезапно подбросил ключ в воздух, и Дима на лету поймал его одной рукой, вызвав одобрительный взгляд. — Иногда мне приходится уезжать и приезжать ночью или рано утром, поэтому ты будешь оставаться здесь, чтобы быть под рукой. Кухня в другом конце коридора. Ты можешь кушать там и не сидеть за общим столом, — Руслан усмехнулся, — это не пожелание, это приказ. Ты моя личная охрана, любое общение на мой счёт, внутри и вне дома, запрещено. — Сходи на кухню и принеси мне воды, — обратился он к Лере. Голос Руслана был ласков, но глаза выдавали абсолютный холодный контроль.

Девушка попятилась и нерешительно вышла в коридор. Покрутив головой, она быстрым шагом направилась в нужном направлении, ориентируясь на шум воды и ароматы приправ.

Тамара в этот момент снимала кастрюлю с плиты и чуть не уронила её, увидев Леру.

— Господи, ты как здесь? — повариха торопливо водрузила варево на стол, отчего крышка сдвинулась, обдав Тамару облаком горячего пара. Не обращая на это внимания, Тамара быстро задёрнула занавеску на окне и, подойдя к девушке, неловко заключила её в кольцо своих полных рук. — Ох, ты ж, — она разглядывала синяк на лице Леры, в ужасе округлив глаза.

— Ничего, — девушка выдавила из себя улыбку. — Я только на минуточку. Руслан рядом.

Тамара с трудом отпустила Леру и отошла к столу.

— Мне нужен стакан воды, — девушка обернулась, прислушиваясь к шуму за дверью. — Если у меня получится, и я смогу убежать отсюда, — зашептала Лера, — я ведь смогу?..

Бутылка звякнула о край стакана, Тамара не успела ничего ответить. Вошёл Руслан. Он был один. Повертев в руке стакан, сделал несколько глотков.

— Дима уже ушёл? — голос Леры предательски дрогнул. Она обречённо подняла глаза на Руслана, надеясь, что тот ничего не заметил.

Тамара тёрла тряпкой кухонный стол, прислушиваясь к разговору.

— Через час у меня тренировка. Я очень рад новому спарринг — партнёру. Ты даже не представляешь, как это меня мотивирует. — Бероев подтолкнул девушку к выходу и продолжил уже за дверью кухни, — ты сможешь наблюдать за нами из своей старой комнаты, как делала это раньше, — голос его чуть охрип, — кажется, всё произошло только вчера, — Руслан развернул девушку к себе лицом и с силой впечатал её спиной в дверь комнаты Димы. — Ты лучшее, что случилось со мной, знаешь это? — он наклонился к ней и, не мигая, сверлил глазами. Нагнувшись ещё ниже, приподнял её лицо за подбородок и, целуя, больно зажал губу девушки зубами. Лера всхлипнула и упёрлась в плечи Руслана в попытке вырваться. Но он крепко держал её за руки, пока не почувствовал солёный вкус крови. Слизывая алые капли с её рта, он сжал грудь девушки с такой силой, что она расплакалась от боли и унижения, но сопротивляться перестала.

…Дима стоял прямо за дверью и тяжело дышал, судорожно сжимая и разжимая кулаки. Он слышал шёпот, возню, стоны и, наконец, плач Леры, прекрасно понимая, через что ей приходится проходить. Но, девушка жива и, похоже, Руслан заинтересован в сохранении её здоровья, что давало Диме достаточно времени для решения собственных задач. Однако эта мысль слабо успокаивала его, да если быть честным до конца, выворачивала наизнанку. Дима потряс головой, сбрасывая наваждение. Следовало полностью изменить план, сжать его выполнение до максимума, учитывая при этом девушку, которая не должна пострадать ни при каких обстоятельствах.

Дима выровнял дыхание и лёг на кровать. Отметив про себя наличие и размещение двух камер внутри комнаты, он закрыл глаза и вытянул руки вдоль тела, дав мозгу команду проснуться через двадцать минут.

Тамара, закусив край полотенца, следила за происходящим в коридоре, выглядывая из-за двери. Не проходило и дня, чтобы женщина не думала о девушке в доме. Она даже заикнулась об этом мужу, но тот лишь шикнул на неё, убеждая, что такого сытого места она не найдёт. И идти в милицию она боялась, однажды прочитав статью о том, что весь криминальный мир состоит из связей между бандитами и милицейскими чинами. И, что греха таить, Тамара искренне верила, что начальник охраны Абу слов на ветер не бросает и с удовольствием выполнит все свои угрозы. Тамара тяжело села на табурет и задумалась. На душе было муторно. Она мучительно пыталась найти в себе силы и хоть как-то помочь Лере, но вязкий и липкий страх крепко держал её в своих цепких лапах. Фарида с утра сказалась больной и не выходила из своей комнаты. Тамаре было, конечно, сложно управиться по хозяйству одной, но и получать вечные тычки и шпильки от злобной девицы хотелось меньше всего.

— Отравить бы вас всех, сволочей, — произнесла Тамара и тут же захлопнула ладонью рот. Это ж до чего могут одни только мысли довести! Женщина засуетилась по кухне, решив, что перестанет истязать себя излишними умственными потугами, а при удобном случае непременно сходит в храм и исповедуется. Почувствовав облегчение, Тамара даже стала что-то напевать, чистя сковородку, и не сразу заметила в дверях молодого симпатичного кареглазого парня с вихрастой чёлкой.

— Добрый день, — Дима негромко постучал о стенку кухонного дубового шкафа, покручивая между пальцами бутон розы на обломанном стебле. Когда Тамара, охнув, развернулась от раковины всем корпусом к нему, перевёл взгляд на большое в полстены окно кухни. — Красиво. Я новый охранник Руслана, Дмитрий.

— Так да, Руслан Тимурович меня предупредил, — кухарка обвела рукой стол, — присаживайтесь. Меня Тамара зовут. Так и вы меня кличьте. Ну, эти меня вообще никак не зовут, — она махнула рукой в сторону окна, — всё больше тыкают, варвары. Да и я стараюсь и не пересекаться лишний раз. Моё дело маленькое, готовка да уборка.

— Да вы самый главный человек в доме! — Дима широко улыбнулся, и Тамара заколыхалась в ответ всем телом, смеясь, и обмахивая на себя полотенцем. — Скажете тоже! Но уж точно, такую стряпуху, как я, поискать. Даже их национальные блюда готовлю. Ну, не все, правда. На улице ещё открытая кухня с печью, так баранину или плов они сами делают. А вы что-то молоды для охраны то, — женщина разглядывала Диму без стеснения, сравнивая со своим старшим сыном.

— Мал да удал! Я ещё студент, вот Руслан и предложил подзаработать.

— А, — Тамара скептически поджала губы и потёрла невидимое пятно на столешнице, — лёгких денег не бывает, сынок. А по мне так, нашёл бы ты себе что-нибудь другое.

— Я подумаю, — Дима вскинул руку и посмотрел на часы, — рад был познакомиться, Тамара, мне пора. — Уходя, он обернулся, — вы позволите заходить к вам иногда? Могу помочь с тяжёлыми предметами.

— Да заходи, милок, мне всегда помощь нужна! — Тамара чутьпомедлила, но добавила, — только ты посматривай, чтобы я одна на кухне была. Ну и вообще, Руслан то наш, это полбеды, а вот начальник охраны, Абу, познакомишься еще с ним, вот тот зверь дикий. — Тамара перекрестилась, — Как животину начнёт во дворе резать-то, — женщина покачала головой и приложила руку к сердцу, — ты, сынок, побереги себя, лишний раз ему на глаза не попадайся. Уж не знаю, что тебе Руслан пообещал, только не любят они нас, а то и попросту ненавидят. И, знаешь, что хуже всего, — Тамара понизила голос до еле слышного шёпота, — везде то у них свои люди. В милиции, в администрации. Всех купили. Потому и чувствуют себя безнаказанными, творят, что хотят.

— Я понял, — Дима ещё раз внимательно посмотрел в окно и, поднеся розу к лицу, вдохнув её аромат, вышел.

38

Фёдор укрыл Нелли пледом и повернулся к Муратову, — ей нужно поспать.

— Что вы ей дали?

— Успокоительное. На травах, — Фёдор оглядел обстановку квартиры и тяжело вздохнул. Оглядев тонконогий белый стул, в сомнении крякнул, но сел, — ну что, товарищ следователь, спрашивай.

В ушах Казбека ещё стоял истошный крик Нелли, когда между ним и этим мужиком возник пистолет. До сих пор по руке пробегали мурашки от мысли, что он был в одном мгновении от выстрела. — Это действительно вы?

— Я уже никто, — голос Фёдора глухо звучал в этой красивой, украшенной картинами и гравюрами, комнате, и сам он диковато смотрелся в дорогом антураже.

— Зря вы так, — Казбек жадно всматривался в лицо человека, которого помнил только по фотографиям из дела. — Если бы следствие тогда велось с нынешними возможностями…

Фёдор хрипло рассмеялся, — глупый ты человек, времена не меняются. Всегда и всё решают деньги.

— Алимов подставил вас.

Стул вновь скрипнул под Фёдором, — ты много знаешь. Но не всё.

— Фёдор Аркадьевич, — Муратов сел напротив и сложил руки перед собой, — я готов вас выслушать. Поверьте, — он невесело усмехнулся, — этого я хочу сейчас больше всего. Это не праздное любопытство. Дело, которое я сейчас веду, связано с, — он мельком глянул на спящую Нелли, — с вашей внучкой, Валерией.

— С внучкой, — губы Смелова искривились, — я, и дочь то, не воспитывал…

— Тем не менее, она у вас есть. Вам показать её фотографию?

Фёдор сделал отрицательный жест и тут же потянулся во внутренний карман. Достав потёртый портсигар, вынул сигарету без фильтра. Помяв её в узловатых кривых пальцах, задержал взгляд на спящей дочери. Сигарета отправилась обратно.

— Я видел её, — губы тронула улыбка, — она похожа на Нельку в детстве.

— У неё ваши глаза.

— Ну не рви ты мне душу, следак! Чужой я им.

— Рассказывайте, Фёдор Аркадьевич.

Смелов запустил пальцы в густую шевелюру и задумался.

— С Шамилем я познакомился в Ленинграде. Только стал директором магазина. Семью перевёз. Я ведь неплохой ювелир, человек, так сказать, от искусства. Бредил музеями, выставками, ходил, смотрел. Пытался сам что-то сделать дома. Это ведь не запрещено было. Так, для себя, чтобы мастерство не растерять. Иногда у себя же в скупке брал ширпотреб для переделки. Супруге. Она у меня была красавица. Алимов тоже частенько заходил к нам. Собственно, слово за слово, так и зацепились. Я мало, кого знал в городе, но Шамиль меня свёл с известными людьми, с богатыми клиентами…

Нелли тихо застонала во сне.

— Я никогда не был святым, гражданин следователь. Разумеется, что-то делал на заказ, когда просили. И под прилавок прятал для нужных людей. Я уже говорил, моя жена была очень красивой женщиной. Ей хотелось ходить в рестораны и ездить на море. Это нормально. Но я никогда, слышишь, гражданин следователь, никогда не был вором! Всё вот этими, своими, руками делал. Когда мы были в отпуске, всё и произошло. То есть, мы только вернулись, а утром меня забрали. Пока шло следствие, я всё ждал, что разрешится. Что это случайное совпадение, то есть, я верил, что преступников найдут. Прекрасно понимал, что, в любом случае, должность я потерял, и, поверьте, готов был ответить по административной части. Но, — на лице Фёдора заходили желваки, — квартиру обыскали, нашли часть украденных вещей. А я, ума не приложу, как они туда попали. Гражданин начальник, попить бы.

Муратов метнулся на кухню и принёс стакан воды.

Смелов выпил и вытер рот ладонью, — на зоне свои порядки. И не так страшна сама зона, как те, кто управляет ею с воли. — Он наклонился к Казбеку, — это я сейчас не про твоих коллег, хотя и среди вас ссученных хватает. Через полгода после второй попытки посадить на перо, начальник упрятал меня в тюремную больничку, где я оклёмывался и раны зализывал. Пальцы на руках мне ещё в первый месяц переломали. Как-то вечером один из охранников пришёл ко мне в камеру и без обиняков сказал, что птичка донесла ему о моей скорейшей кончине. Тут уж я стал понимать, что не просто так меня определили на нары. Сидел я, сам знаешь, далеко. Лес валил и штабелями складывал. До столиц далеко, до амнистии ещё дальше. — Фёдор замолчал, задумавшись. Муратов терпеливо ждал, не торопя Смелова.

— Кое-какие побрякушки у меня оставались. После конфискации жена переехала к своей тётке в Москву. А я к Римме наведывался по рабочим делам, пока ещё директорствовал. Командировки, то да сё. Женщина она одинокая, замкнутая была. Из репрессированных, — уточнил Смелов, — никого не боялась, никого не любила, — усмехнулся, — доброго слова от неё не дождёшься. Но баба умная, не чета, мне. Она то и надоумила меня схорон сделать. Чтобы Нельке к совершеннолетию подарок был. Там украшения из скупки лежали. Не все же ценность знают вещам. А я их, всё по-честному, покупал на свои кровные. Так вот, сговорились мы с человечком, что за цацки он устроит мне побег.

— Побег?! — брови Муратова поползли вверх.

— Ну да, — Фёдор забарабанил пальцами по столу, — как-то так. Я плохо, что понимал тогда, единственное, чего хотел, это вырваться на волю. Вернуться к своим.

— Вы поверили чужому человеку?

— Что мне оставалось делать? Я ведь не представлял, что так всё обернётся. Ты не подумай, охранник сдержал слово. Я ж ему свой клад, который на чердаке у Риммы прятал, сдал. Он съездил в Москву и, будто всю жизнь воровством промышлял, нычку то и почистил. А вернувшись, уж, видно, мною занялся. Из больнички меня тогда уже выпустили. Спать я в те дни совсем перестал, боялся. Всё чудилось, что порешат. Да так и случилось. Аккурат к ноябрьским праздникам меня и придавило.

— Деревом?

— Брёвнами, что готовые к погрузке лежали. Услышал грохот, а когда повернулся, уж поздно. Подмяло.

Муратов вернулся к окну. Открыл форточку и подставил лицо свежему воздуху.

— Начальство готовилось к праздникам, суета, дело понятное. Поэтому похоронили меня быстро, да и не глубоко. Сам не знаю, как очнулся, зачем. Долго шёл, — лицо Фёдора застыло и напоминало сейчас скорее восковую маску, нежели живого человека. Вечерний полумрак отбрасывал на него серые тени, и только глаза, блестящие и пронзительные, сияли на этом лице словно звёзды.

— Холод уже тогда по ночам был адский. Зато ягод, грибов в лесах до самых морозов оставалось много.

— Никто не помог?

— Чтой-то, лесник, добрый человек. Дал тулуп, спички, и погнал вон. Ещё ружьишком пригрозил, что б бежать сподручнее было. Народ у нас отзывчивый. А то, что пугливый, так это не порок, а житейский опыт, — голос Фёдора заметно осип.

— Фёдор Аркадьевич, а пойдёмте на кухню? Я, честно говоря, жутко проголодался. Думаю, вы тоже. Нелли Фёдоровна не обидится на нас, если мы похозяйничаем, пока она спит.

Смелов кивнул. Мужчины вышли из комнаты и прикрыли за собой дверь.

Кухня в доме Лисневских была тоже королевских размеров. Фёдор неодобрительно покачал головой, но сел за огромный стол. Муратов нажал кнопку электрического чайника и по очереди открыл несколько верхних ящиков в поисках чашек. Заварив чай, он поставил высокий бокал перед Фёдором. В ход пошли крекеры и орешки из широкой вазы, стоявшей тут же на столе. Казбек сел по правую руку от Смелова и, в ожидании продолжения, посмотрел на него.

— Документов у меня не было, сам понимаешь. Работал там, где не спрашивали. За кусок, за крышу над головой.

— А сейчас?

— Это ты как следак интересуешься?

— Как человек.

— Ну, врать тебе не буду, не под протокол. Последние десять лет живу со своим именем, а фамилия в паспорте другая. Нашлись люди, помогли. Скитаться я привык. Да вот только, когда Нельку нашёл, никак теперь не могу уйти. Столько раз порывался, — Смелов развёл руками. — В Москву я несколько лет добирался. По — началу страшно было, сто первый километр никто не отменял. В деревнях подёнщиком работал. Думал, как с женой увидеться.

— Вы не знали…

— Нет, — Фёдор устало потёр глаза, и Казбек мог бы поклясться, что видел в них слёзы. — Потом, уже позже выяснил. Римма, царствие небесное, тоже долго не протянула. Ушла вслед за племянницей, женой моей, Танечкой. Нельку в детдом отдали, куда я её пойду искать. Так и жил. В девяностые, смешно сказать, мне полегче даже стало. Кругом развал, чёрт те что творится, а я как свежего воздуха глотнул. На общем фоне и я вдруг как все, гражданином несуществующей страны стал. Справили мне, значит, документы, я комнату снял. Пристроился в кооператив работать. Руки то у меня хоть и искалеченные, а крепкие. Да и глаза, слава богу, не подводят. Клепали мы тогда украшения из меди. А я после смены для души пару — тройку побрякушек сварганил. Хозяин увидел, похвалил. А потом, слово за слово, уболтал меня цацки из золота лепить. Деньги нужны были, согласился. И вроде ничего дело пошло, я поуспокоился, пока однажды не попался мне в руки один перстенёк. Мы ж плавили, золотишко то, коронки, цепочки, монеты. Не я, конечно, хозяин. Сам плавил, смешивал, мне заготовки отдавал. А в тот день принёс перстенёк и спрашивает, стоит ли его в печь кидать, или он ценность, какую, имеет. Как глянул на него, перед глазами поплыло. Из моей скупки был тот перстенёк, в сейфе лежал. Петровской эпохи вещь, с клеймом. Стал аккуратно расспрашивать, мол, что, да откуда. Болтунов никто не любит, а когда больших денег касается, тем более. Не добился я от него ничего. Стал следить за хозяином по мере возможностей. Через несколько месяцев, не поверишь, — Фёдор хохотнул, — столкнулся с Алимовым у себя же на работе. Он меня, разумеется, не узнал. Да я и сам себя в зеркале давно перестал узнавать к тому времени. А вот он мало изменился. Раздобрел, конечно, морда аж лоснилась. Сидели они долго с моим хозяином в кабинете, потом Шамиль ушёл, а мне было велено подготовить всё для плавки. Килограмм ювелирки мой дорогой друг в мешке принёс. — Фёдор встал, подошёл к окну и, открыв его, всё же закурил. По комнате поплыл крепкий табачный смог. — Всё я тогда и понял. Решил Шамиля собственными руками удавить. Ждал удачного случая. А потом увидел их.

— С Нелли?

— Да, с Нелли и мальчишкой его, — Фёдор щурился, когда дым попадал ему в глаза, но продолжал смолить, кроша пепел прямо на подоконник.

— Вы узнали дочь?

— Как вам объяснить…Я не мог поверить. Женщина у подъезда её окликнула по имени. А мне, понимаешь, дурно стало, так плохо, что думал, всё. В могиле выжил, в тайге, а тут прихватило. Передумал я. Это ж он её растил, понимаешь? Из детского дома взял. А я его убью?!

Казбек попытался возразить, но осёкся.

Фёдор выбросил окурок в форточку и вернулся за стол, — я решил тогда, вот моя девочка, красивая, сытая. А что ей могу дать я?

— Он отнял у вас семью.

— Что-то пошло не так, — Смелов не обратил внимания на слова Казбека, — я не понимал ничего. Нелли вышла замуж, родила дочь и переехала. Я перестал её видеть. Запил. Пропил всё, что накопил к тому времени. Как собака валялся под забором. Наверное, я это заслужил. Люди не рождаются плохими или хорошими. Всё судьба решает. Вот и за меня решила, что б её, проклятую…

— Нет! — Казбек резко встал, с грохотом опрокинув стул, — с вами произошли страшные вещи, несправедливые и гнусные! Но то, что случилось с вашей дочерью, — Муратова трясло, — она оказалась в руках насильника. Вы должны были…

— Алимов умер, — Фёдор злорадно усмехнулся, — его сынок, чёртово отродье, тоже.

— Я ЛЮБИЛА ЕГО! — Нелли, держась за дверь, пошатываясь, стояла на пороге, — Не надо осуждать Бориса. Он был самым лучшим для меня. Защищал. Вы даже представить себе не можете, что он сделал ради меня!

— Да я уж вижу, — сквозь зубы процедил Фёдор.

Нелли горько улыбнулась, — это только моя вина. Алимов думал, что ребёнок от него, поэтому выдал меня замуж. Но всё равно продолжал преследовать. И Борис, — лицо её просветлело, — убил своего отца.

39

— Лёва, я ищу тебя везде, — Семён заглянул в гараж и, подойдя к машине, легонько пнул по торчавшим из-под неё ногам. Маршанов что-то буркнул, но выехал на подкатке и снизу вверх посмотрел на Марченко. Лицо и руки его были в смазке. Сёма, в костюме и начищенных ботинках, немного отошёл и, не обращая внимания на насмешливый взгляд, внимательно оглядел свою обувь. — Лёва, заканчивай собирать свой конструктор. Ты мне нужен.

— Говори, не томи, — Макинтош вытер тряпкой руки и легко поднялся на ноги. — От Димки есть что-нибудь?

— Он на месте, — Семён вышел из гаража на свежий воздух и стоял там, покачиваясь с пятки на носок, пока Лёва, щурясь, не вышел наружу. — На связь не выходил. Пока, — Семён взглянул на дорогие часы. — В конце — концов, Лёва, надо запастись терпением. Но я к тебе по другому поводу.

— Я вот одного не пойму, — перебил его Макинтош и нахмурился, — что ты действительно задумал? Зачем мальчишку в самое логово заслал? Ты же понимаешь, что даже если он племянника Байрамова прикончит или его самого, то не выберется живым. Его ж там на атомы разберут…

— Лёва, Лёва, я тебя не узнаю, — Семён повёл накаченными плечами, — если парень сможет убрать хоть кого-нибудь из этой семейки тихо и без пыли, то это будет как крупный выигрыш в Монте Карло. Хочется в это верить, но получится вряд ли.

— Что тогда?

— Если бы я тебя столько лет не знал лично, — Марченко усмехнулся, — то просто бы послал куда подальше. Миром давно рулят деньги, и только они. Я хочу забрать у Байрама власть, перекрыть ему кислород. Хочу занять его место и самому контролировать… — Сёма замолчал, сплюнув на землю. — Ненужный разговор, Лёва, поверь. Тебе не о чем беспокоиться. Сейчас я уеду, а тебя попрошу ещё раз проверить арсенал. Скоро ребятам предстоит поразмяться, я хочу, чтобы всё было готово. Мизинец будет после обеда, постарайся сделать максимально быстро. И вот ещё, — Семён развернулся и похлопал Льва Петровича по плечу, — не надо глубоко копать, не лезь, не твоё это дело, старик. Занимайся своей работой и будешь в шоколаде, я тебе обещаю. — Насвистывая, Семён зашагал прочь, вытирая ладони белоснежным платком.

— Монте Карло, говоришь, — Маршанов потёр щетину на подбородке и, оглядевшись, вернулся в гараж. Протерев стёкла своей видавшей виды «Нивы», он, словно решив для себя что-то, запер гараж и направился к спортивному комплексу, где сейчас тренировались ребята Марченко.

Увидев шагающего к ним Маршанова, Позгалёв выбросил сигарету и помахал вокруг себя руками, разгоняя дым.

— Что ты как школьник, — язвительно произнёс Слава Меринов и демонстративно затянулся.

— Сам знаешь, как дед к этому относится, — Сергей сделал несколько шагов навстречу Маршанову, — Лев Петрович, приветствую! У нас тут перерыв.

— Вижу, — Макинтош неодобрительно смерил взглядом сидящего на ступенях Меринова. — Кто за старшого сегодня? — Позгалёв шутливо козырнул, на что Лев лишь скептически поджал губы, — иди за мной, поможешь.

В подвал Макинтош спускался первым, Сергей, насвистывая, шёл следом. Открыв электронный замок, Лев сдвинул толстую бронированную дверь.

— Всё проверить. Я начну с подсчёта патронов, — Маршанов нацепил на нос очки и, вставив ключ, открыл металлический шкаф.

— Что-то случилось? На прошлой неделе же всё пересчитали, позавчера разбирали, чистили — Сергей удивлённо смотрел на Льва Петровича.

— Делай, что говорю, — глухой голос Маршанова заставил Сергея подойти ближе и взяться за край двери. Макинтош вытащил тяжёлый ящик и, вскрывая каждую коробку, внимательно изучал её содержимое.

— Дед, ну, — Позгалёв дёрнул его за рукав, не желая отставать.

Маршанов одёрнул руку и тут же стукнул по ящику, измазав ребро ладони в машинном масле, — Страшно мне, парень. Первый раз в жизни.

— Шутишь, дед?

— Нет, Серёжа, — Маршанов поднял глаза на Позгалёва, и тот увидел в них глубокую усталость и боль, — я ведь думал, что всё правильно делал. Старый дурак. Ещё и вас учил.

— Да что случилось то? — Сергей замер.

— Может, пока и ничего, а я зря кипешую. Только сдаётся мне, парень, что ничего не изменилось с тех мерзких времён. Вот хотелось верить, думал, что в нужный ряд встал, уважать себя начал…

Над дверью арсенала загорелась красная лампочка, раздался резкий сигнал. Макинтош покачал головой и, сложив коробки с патронами, запихнул ящик обратно в шкаф. — Паша приехал, — пойдём. Я тут потом всё сам посмотрю и проверю.

Позгалёв скользнул взглядом по закреплённым в пазах винтовкам и пистолетам, молча вышел первым, наблюдая, как Лев методично и обстоятельно закрывает дверь и ставит её на сигнализацию. Задавать вопросы он больше не решался, но, словно подцепив вирус, стал ощущать внутри разрастающееся чувство тревоги.

— Странный он какой-то сегодня, — Сергей наблюдал, как Макинтош, поздоровавшись с Пашей и приехавшими с ним людьми, отстранённо стоит рядом, не реагируя на шутки Мизинца.

— На покой старику пора, — Меринов усмехнулся и добавил, — задолбал уже со своими нравоучениями. Нашёл себе подружку по интересам, а теперь, нет Димочки, вот и переживает, — встретив недоумённый взгляд Позгалёва, процедил сквозь зубы, — слизняки. И этот тоже, стратег, сам бы ни за что не смог…

— Что не смог? — Позгалёв напрягся, прислушиваясь к словам товарища.

— А то, что он только с виду такой умный, а на самом деле, все мозги ему уже повышибли. А строит из себя. Я бы уже давно всех на фарш пустил, — Слава криво ухмыльнулся, — надоели уже эти сопли.

— Что за бред ты несёшь, понять не могу, — Позгалёв нахмурился.

— Что тут понимать то? Слился, по ходу, твой дружок. Или на шашлык пошёл.

— Придурок, что ты мелешь? — Сергей сжал кулаки, — у Димона своё задание. Сам посмотри, и Сёма, и Паша, все спокойны. Значит, всё по плану.

— А ты в курсе этих планов? — Меринов хитро прищурился, — дружок тебе рассказал, поделился? Не-ет. Потому что, ты такой же нюня, как и он. Только языком работать умеете, да в зале ногами махать. А серьёзное дело вам доверить нельзя.

— Слав, если ты чего употреблять начал, так ты, прям сейчас, заканчивай! Я тебе не нянька, а Сёма, уж тем более, возиться с тобой не будет.

Позгалёв заметил, что все, кроме Маршанова, направились к бассейну. Старик же развернулся в противоположную сторону и вновь зашагал к подвалу. Сергей, подхватив спортивную сумку, ринулся за ним, но опоздал. Дверь захлопнулась прямо перед его носом.

До вечерней тренировки оставалось ещё несколько часов, и Сергей решил было заехать к своим домой, когда в кармане зазвонил телефон. Он услышал срывающийся голос Сони, еле различимый на фоне посторонних шумов.

— Ты пьяная, что ли? — Позгалёв даже несколько раз подул в трубку, — алё, слышишь меня? Вот макака, — он отключился и пихнул телефон обратно в карман. Сев в машину, посидел так пару минут, барабаня пальцами по рулю.

…Поднимаясь на пятый этаж, Сергей был полон решимости открутить Соне голову и пнуть её как футбольный мяч подальше, прямо в окно. Он сам не понимал, какого чёрта поехал к ней после телефонного звонка. Свернул в последнюю минуту. За дверью ритмично бухали басы. Он позвонил, но, то ли звонок был сломан, то ли его действительно никто не ждал, и всё это было лишь пьяной шуткой. Позгалёв подёргал ручку и уже развернулся обратно к лестнице, когда ему послышался звон стекла и крик. «Твою же мать!» Позгалёв ещё раз дёрнул ручку двери, затем, присев, попытался что-нибудь разглядеть в замочную скважину. Позвонив в соседнюю дверь, он еле дождался, когда соседка, маленькая старушка, шаркая, добредёт до коридора. В попытках объясниться, Сергей, приобняв женщину за худенькие плечи, прошёл в большую комнату, где находился балкон. Старушка охала и заламывала руки, пока парень отдирал рассохшуюся балконную дверь и закидывал в комнату тюки со старым тряпьём и колченогие стулья, расчищая себе путь. В квартире Сони явно что-то происходило. Сквозь пьяный мат и грохот был слышен плач. В открытое окно вылетел женский тапочек, Сергей с бабулькой проследили за его полётом и переглянулись. Женщина стала мелко креститься, присев на ободранный стул.

Расстояние между балконами было чуть больше метра. Не обнаружив вокруг ничего подходящего, Позгалёв обратил внимание на саму балконную дверь, подёргал её и, поднатужившись, снял с петель. Перекинув с одних перил на другие, он вытер пот со лба и оглянулся на соседку Сони. Та, поняв его намерения, потихоньку отползла вглубь единственной комнаты.

Сергей вытер руки о штанины джинсовых брюк и заправил выскочивший наружу серебряный крестик обратно за пазуху. Вернув стул на балкон, он аккуратно, придерживаясь за кирпичную стену, залез на него, мысленно призывая не развалиться протёртое сидение. Поставив ногу на поверхность двери чуть ближе к середине, он, набрав в грудь побольше воздуха и видя перед собой только бетонный пол Сониного балкона, резко оттолкнулся левой ногой, бросив своё тело вперёд. Рухнув на сваленные грудой бутылки и банки, Сергей краем глаза заметил, как поехала в сторону дверь, но осталась лежать, каким-то чудом не сорвавшись вниз. Невообразимый грохот от звука лопнувшей тары на несколько секунд буквально оглушил его. Следующее, что он увидел, это табурет в руках длинного парня, летящий ему прямо в голову. Позгалёв взревел и, не обращая внимания на впившиеся в плечо и бедро стёкла, втянув голову в плечи, кинулся ему навстречу, целясь парню прямо в живот и сметая всё на своём пути.

…Плотный ватный кокон не пропускал ни единого звука. Свет тоже был какой-то странный — маленькая надоедливая яркая точка, бьющая прямо в зрачок. Образы и воспоминания сплелись в один пульсирующий комок, который то приближался, то снова отдалялся, не давая сосредоточиться. Глупый мальчишка…Кто это сказал? Это я сам? Дайте воды! Кто-нибудь! Где я?…

— А что вы от меня хотите? — женщина в белом халате устало смотрела на Наташу, — всё, что могли, мы сделали. Ждите. Организм здоровый, должен справиться. Звоните в приёмный покой, не сидите здесь.

Наташа молча проводила глазами врача и опять села на больничную скамейку. Люди ходили туда-обратно, и девушка на автомате следила за их ногами в синих бахилах.

— Есть новости? — мужские ботинки остановились прямо перед ней.

— А, это вы? Здравствуйте…

Муратов сел рядом, — как ваш брат?

— Сделали операцию. Надо ждать. Маме плохо, она дома. А я не могу вернуться. Боюсь.

— Здесь хорошие врачи.

— Да, конечно. А вы как узнали о том, что произошло? Глупый вопрос, извините.

— По фамилии в сводке увидел. На задержание не ездил, а сюда, вот, решил. Вы можете рассказать о том, как Сергей провёл день?

Наташа пожала плечами, — он на работу уехал. Звонил, говорил, что пообедать зайдёт.

— А о том, что случилось?

— Я сама позвонила, трубку кто-то взял, ну и…Я сразу сюда поехала.

Муратов посмотрел на сжимающие носовой платок руки девушки, — а где работал ваш брат?

— Охранное агентство, кажется, — Наташа закусила губу, — Серёжа хороший, он нам помогал всегда. Помогает, — поправилась она и шмыгнула носом, — так тяжело. О Лерке страшно думать, что с ней. Теперь Серёжа…Кто эти ублюдки?

— Местная шпана. Устроили из квартиры «малину». Хозяйка квартиры, молоденькая девчонка, вроде вас, позвонила вашему брату.

— Специально?!

— Пьяная разборка, выясняем. — Казбек продолжил, — давно ваш брат работает в охранном агентстве?

— Ну, — Наташа подняла на Муратова глаза, — чуть меньше года. У нас отец умер, вот Серёжа и искал работу, чтобы хорошо платили. А вы съездите к нему в офис! Я, правда, адреса не знаю, но вы то найдёте.

— Конечно. Скажите, Наташа, а его коллег вы знаете? Видели кого-нибудь?

Девушка нахмурилась и отрицательно покачала головой, — видела один раз, но не знакома. Друг его, Дима, недавно приехал. И, кажется, Серёжа его к себе устроил. Его я знаю. Могу вам телефон дать. И адрес.

Казбек достал записную книжку и протянул её Наташе.

— Спасибо, Бек, — Ряшенцев догнал Муратова у входа в отделение, — как там? Узнал что-нибудь? Совсем зашиваюсь, только с места. Если бы не бабуля, божий одуванчик, там бы ещё больше крошево было. Девку в третью увезли, но там колото-резаные. Я сейчас к ней.

— С кем дежуришь сегодня?

— С Гошей, — Ряшенцев остановился, похлопав себя по бокам в поисках сигарет, — но он на квартире надолго завис. Экспертов ждали. Что там с потерпевшим?

— Доставили вовремя, зашили. Тут такая петрушка, — Муратов прислонился к перилам, пока Ряшенцев курил, — Сергей Позгалёв, брат моей свидетельницы по делу Лисневской, Натальи. С недавнего времени числится охранником в спортивно — оздоровительном комплексе «Эдельвейс».

— Так это ж Сёмы Марченко заведение!

— Да, так и есть. По нашим каналам парень нигде не засветился, но это, разумеется, поверхностная информация, так сказать, по горячим следам. С Игорем я перетру это дело. Пока Позгалёв без сознания, к нему не пускают. Ты, если освободишься пораньше и найдёшь в себе силы, приезжай, я допоздна в кабинете.

— Это вряд ли, Бек, но, приму к сведению. Если что, на связи, — Ряшенцев, пожав протянутую руку, тут же переключился на подъехавших оперативников, а Муратов стал подниматься к себе в кабинет. Голова его гудела, но если бы ему предложили забить на всё и уехать в отпуск, он бы не согласился. Внутренние противоречия ясно давали ему понять, что останавливаться нельзя ни в коем случае. Словно воздух стал сжиматься вокруг него, и он, подобно пружине, готов был выскочить глубоко вверх, чтобы поймать истину за хвост.

40

— Что б тебя! — Руслан, глубоко дыша, вытер лоб о предплечье и показал Диме большой палец, — не ожидал!

Дима присел на край бассейна и помассировал колени, — да я и сам не ожидал, давно не практиковался. На самом деле ему с трудом, но приходилось сдерживаться, чтобы Руслан ни о чём не догадался. Бероев был отличным спортсменом, и парень понимал, что как противник, Руслан очень силён. Пару раз он замечал, как тот даёт ему фору, и связано это было, скорее всего, с тем, что Бероев изучал Диму, его характер, возможности и умения.

— Для первого раза достаточно. Если хочешь, можешь искупаться. А мне надо ещё поработать.

— С удовольствием, — Дима потрогал воду в бассейне.

Руслан вернулся в дом. Найдя Леру в библиотеке, он спокойно ушёл, оставив девушку наедине с книгой. Выждав пять минут, Лера захлопнула роман и на цыпочках подошла к двери. Сняв туфли, она босиком пересекла коридор и зашла в комнату, которая находилась слева от покоев Руслана. Заходить в кабинет она побоялась, рискуя наткнуться на Бероева. Балкона в комнате не было, зато было окно, через которое открывался такой же вид, как и из кабинета. Лера ещё раз оглядела территорию, собак не бегали. В это время их кормили, девушка слышала глухое ворчание из вольера. Внимание её привлекли две маленькие птички, которые то присаживались на перила балкона, то цеплялись за ветки вьюна, украшавшего стену дома, балансируя среди набухавших почек. Девушка перевела взгляд с птиц обратно на двор, где появились Руслан, Абу и незнакомый мужчина. Втроём они вошли в сарай, откуда вернулись только Бероев и начальник охраны. Абу что-то горячо говорил Руслану, поминутно сплёвывая и махая руками. Бероев же был спокоен или просто хотел таковым выглядеть. Лера отступила немного от окна вглубь комнаты, чтобы её не заметили. Пока мужчины оставались посреди двора, девушка быстро покинула комнату и метнулась к лестнице. Охранника на месте не было. Лера спустилась вниз и, трясясь от страха, повторила маршрут, которым они с Русланом и Димой, шли пару часов назад.

Толкнув плечом дверь, девушка нажала на ручку двери. В комнате никого не было. Лера с досады топнула ногой, но уходить не спешила. Скользнув в ванную, она вжалась в стену и замерла, переводя дыхание. Минут через десять она услышала голос Руслана и в ответ, Димы. От напряжения у неё онемели руки и ноги, и когда Дима вошёл внутрь, она так и оставалась стоять прижатой к голубому кафелю стены. Парень вошёл в ванную, на ходу стягивая с себя футболку. Включив воду в душевой кабине, он проверил температуру и взялся за ремень.

— Как ты смогла спуститься? — не поворачиваясь, Дима смотрел на отражение Леры в стекле.

— Сама не знаю, — девушка опустила глаза и бессильно опустилась на корточки, — если Руслан меня найдёт здесь, то, я уже боюсь представить, что он со мной сделает. Не прогоняй меня, — Лера закрыла лицо руками, — господи, что я делаю! Прости, я и тебя подставляю! Не знаю, что мне делать…

— Успокойся, — Дима плеснул себе в ладонь воды и вытер ею лицо, — мне нужно совсем немного времени и твоя помощь. Я вытащу тебя. — Подумав, он спросил, — сколько ты здесь?

— Минут пятнадцать, наверное, — Лера наморщила лоб в попытке ответить правильно.

— Значит, тебя не засекли на камерах. Иначе, были бы уже здесь. Расскажи мне всё, что знаешь и видела. У нас очень мало времени.

— Что, что именно?

— Сколько здесь людей находится постоянно?

— Если нет Руслана, то охранник внизу, те двое, что на воротах. Их начальник, мерзкий такой, — девушка поёжилась, Тамара и Фарида. Но в дом постоянно приезжают люди, я видела, — добавила, подумав, Лера. И не только с Русланом. Я несколько раз видела, как в один из сараев заносят какие-то ящики.

— Как часто?

— В последние дни регулярно. И, знаешь, что, это очень странно. Люди заходят в этот сарай, но, практически всегда, остаются внутри. И сегодня было тоже самое.

Дима подошёл к Лере и положил руки ей на плечи. — Тебе придётся ещё немного потерпеть, — увидев, какими испуганными стали её глаза, чуть встряхнул, — обещаю, что это не продлится долго. Я вытащу тебя отсюда. Только не предпринимай ничего сама. Я найду возможность с тобой связаться.

Лера вздохнула, соглашаясь. Теперь, когда впереди забрезжил путь к спасению, она больше всего боялась, что ей не хватит сил. Дима выключил воду и, открыв дверь из ванной, сразу же отпер входную, создав тем самым узкий проход. Выглянув наружу, он проверил коридор и, убедившись в том, что никого нет, выпустил Леру. Не оглядываясь, она шла по коридору до лестницы, пока её не окликнули.

Сглотнув, она медленно повернулась навстречу охраннику, — это вы мне?

Мужчина смутился, не зная, что ответить. Девушка развернулась и, гордо вскинув голову, не спеша стала подниматься наверх, боясь оступиться от того, что у неё тряслись ноги и руки.

Диме пришлось некоторое время пробыть в доме охраны, прежде чем появился Руслан. Покинуть дом без пропуска он не мог, поэтому ждал, наблюдая при этом за происходящим вокруг. Информация, которую он получил от Леры, была скудна, но некоторые моменты вызвали в нём здоровую долю интереса.

Бероев вошёл не один. При взгляде на его спутника, Дима на секунду оцепенел, почувствовав, как на месте позвоночника вырастает холодный металлический штырь, заставляя всё тело обмякнуть вокруг этой тяжести. От цепких глаз Галиева, похоже, не укрылось это мгновенное замешательство Димы. Верхняя губа чуть приподнялась, оголив крупные жёлтые резцы, и ноздри по-волчьи зашевелись, словно принюхиваясь к нему. Руслан не представил их друг другу. Выяснив, что Дима хочет заехать домой за вещами, он, недолго думая, благосклонно разрешил, велев одному из охранников отвезти Диму в Москву. Пока Дима шёл к машине, он затылком чувствовал на себе тяжёлый сверлящий взгляд Абу и ни на секунду не сомневался, что очень скоро вернётся обратно.

Вернувшись в свою квартиру, Дима покидал вещи в спортивную сумку. Отправив водителя обратно, он заверил того, что вернётся в дом Руслана сам, не позднее шести утра. Он надеялся на то, что у Леры хватит сил пережить несколько дней в заточении, но про себя решил максимально сократить этот срок. На эту ночь у него уже были планы, и всё, что ему было нужно, находилось у него в голове.

Телефонный звонок раздался в тот момент, когда он уже собирался выходить. Парень взял трубку, спокойно ответил. Выслушав, он ответил короткое «да» и вышел из дома.

Муратов сидел на скамейке в парке, когда Дима подошёл к нему. Высокий спортивный парень со спортивной сумкой через плечо просто сел рядом и протянул руку. Казбек пожал её, вглядываясь в открытое загорелое лицо.

— Не самый приятный повод для нашего знакомства.

— Сергей жив?

— Да, перенёс операцию. — Казбек помолчал, прежде чем продолжить, — ситуация понятная, все задержаны. Я бы хотел задать вам вопросы, которые лишь косвенно касаются гражданина Позгалёва. Меня интересует ваши с ним отношения и то, чем вы занимаетесь.

Дима смотрел, как несколько мальчишек гоняют мяч и не торопился отвечать. Муратов проследил за его взглядом, — вы друзья?

— С детства. Сергей хороший парень, и если он совершил что-то незаконное, то вы можете мне сказать об этом.

— Точно не сегодня, — Муратов поправился, — если совершил, то точно не сегодня.

— Хорошо. — Дима кивнул, — я вернулся две недели назад. Встал на учёт. С Сергеем виделся и, надеюсь, буду видеться и дальше. С местом его работы не знаком, пока нет необходимости.

— Его сестра, Наташа, сказала, что вы работаете вместе.

— Она ошибается. Разговор был, но я пока не готов принять решение.

— Вы же понимаете, что Позгалёв общается с людьми, имеющими отношение к криминальному миру?

— Вот как? — в глазах Димы появилась усмешка, — насколько я помню, он работает охранником то ли у депутата, то ли у банкира.

Казбек тоже не сдержал улыбку.

Мальчишки с громкими криками пинали мяч, отталкивая друг друга локтями, падая на пыльную землю, тут же разряжаясь весёлым заливистым смехом.

— Мне нужна любая информация о Марченко.

— Вы думаете, все проблемы только от него?

— Конечно, нет, — лицо Муратова стало каменным. — Хотите правду? Я скажу. Никакие Марченко, Паши Мизинцы, Байрамы и иже с ними, не волнуют меня сейчас больше, чем эта девочка, — Казбек достал из нагрудного кармана фото Леры и показал её Диме. Вот, чем я должен заниматься, а не этими… — Казбек дёрнул плечом, запихивая фотографию обратно. — Но у меня складывается ощущение, что я пытаюсь пробиться сквозь стену.

— Мне знакомо это чувство. — Дима покрутил карабин на сумке. — Я должен подумать. Оставьте мне ваш телефон.

Муратов протянул свою визитку. Дима легко встал, протянул руку на прощание, искренне улыбнулся, — как только я что-то узнаю, то свяжусь с вами. Казбек скептически поджал губы, но попрощался, оставшись сидеть на скамейке и смотреть на мальчишек.

В течение получаса Дима добрался до вокзала. Купив карту, он внимательно изучил маршрут. Затем купил билет и дождался электричку. Народ входил и выходил на каждой остановке, но Дима ни на кого не обращал внимания, прижавшись виском к оконному стеклу и наблюдая за мелькающим снаружи пейзажем. Крутя между пальцами картон визитки, он какое-то время изучал её, потом порвал на мелкие кусочки и, под неодобрительный взгляд сидевшей напротив женщины, выбросил в узкую щель, приоткрыв окно вагона.

Сверившись с часами, парень встал и прошёл к выходу. Остановка заняла всего минуту. Он соскочил с подножки и огляделся. Из соседнего вагона на перрон вышло только два человека. Мужчина в длинном плаще с удочками и пожилая женщина с тяжёлой сумкой, которую она медленно, но крепко держа, тащила в жилистой руке. Дима перекинул свою ношу и, догнав женщину, поравнялся с ней.

— Давайте, я вам помогу, — протянул свободную руку.

— Вот ещё, — женщина с подозрением подняла на него глаза, но остановилась. — У меня, ведь, красть нечего. Хлеб да макароны несу.

— А я сытый, да и ем немного, — сумка перекочевала в руки Димы, — я вас доведу, а вы мне дорогу подскажете.

— А куда тебе? — старуха шла рядом гораздо бодрее, чем раньше.

— В Сосневку.

— Тю, — рассмеялась, — надо было на такси ехать. Она хоть на карте и рядом, только ведь через лес шагать придётся не один час.

— Ничего, прогуляюсь.

— Так и охрана там на въезде…

— Разберусь, — Дима отметил про себя, как стало темнеть вокруг. — До сумерек доберусь?

Старуха покачала головой, — ноги длинные, может, и дойдёшь. — Потом, махнув рукой, добавила, — а то, в наших Буграх заночуй? У меня чердак сухой. Заодно поможешь мне оттуда инструмент достать. Как десять лет назад крышу делали, так и лежит там.

— Мне сегодня надо, извините, — голос Димы звучал расстроенно, а старуха вдруг рассмеялась.

— Матрёной меня зовут. Это я так, в качестве проверки. Всякий люд попадается. Кто-то сам напрашивается, а кто ждёт, как бы спереть что, пока хозяева не видят. Вон мой дом, за пригорком, видишь? — женщина протянула руку в сторону стоявшего на отшибе ещё крепкого хозяйства, — а тебе, как раз, позади моего домишки в лес следует идти. Тропы там нет, но ты, смотри, держись левее, но топай прямо, никуда не сворачивай. Ещё слушай хорошенько, по правое ухо поезда ходят. Каждые полчаса. Нечасто, конечно, но не потеряешься. В лесу то хоть бывал когда, или в городе всю жизнь обретаешься? — Матрёна, не доходя пару десятков метров, остановилась. — Не забоишься?

— Если забоюсь, вернусь в Бугры. Услышите возню на чердаке, знайте, это я, — рассмеялся в ответ Дима.

— Да я сплю крепко, — отмахнулась Матрёна, — приходи. Костров не жги только. Да, вот ещё что, упрёшься в озеро, так его тебе обойти следует, чтобы на саму Сосневку выйти и к шлагбауму. Понял ли, касатик?

— Понял, Матрёна… — он вопросительно взглянул на женщину.

— Дмитриевна, я, — смутилась старуха.

— Вот и я — Дима, — парень поставил сумку на крыльцо, — спасибо, Матрёна Дмитриевна, — пойду. Берегите себя.

Женщина проводила взглядом быстро удалявшуюся фигуру и вдруг всплеснула руками, — что ж, это я, надо было фонарь хоть ему дать! Да теперь не докричишься, вон как быстро шурует, не догнать.

Фонарь у Димы с собой был. Маленький, на батарейках, но такой, в любом случае, не вызовет подозрений, а пользы принесёт достаточно. Матрёна была права, шум проходящего поезда хорошо улавливался в вечернем лесу. Дышалось легко, несмотря на влажность. Под ногами мягко пружинила толстая прослойка из прошлогодних еловых иголок. Лес не был редким, но просматривался далеко, ещё не зарастя молодым подлеском и травой. Дима шёл тихо, по привычке обходя коряги и упавшие ветки, чтобы ни треск, ни движение не выдали его присутствия. В то же время он внимательно слушал, подмечая любые изменения в этом, на первый взгляд, абсолютно пустынном лесу. По его догадкам скоро должно было появиться озеро. В планах Димы не было появиться со стороны охраны посёлка. Его интересовал только один дом и территория, которую он занимал в ответвлении от других построек, дом Руслана Бероева.

Глаза стали постепенно привыкать к темноте, но следовало, как можно скорее, выйти к озеру. В лесу сумерки были гораздо гуще и практически осязаемы. В какой-то момент Диме даже показалось, что он сбился с пути. Он остановился и, закрыв глаза, стоял так, словно сливаясь с окружающей его природой, и прислушивался. Да, вот оно. Лёгкий, похожий на звон монеты, всплеск. Парень двинулся в нужную сторону. Месяц над озерцом освещал лучше любого фонаря. Дима не спешил выходить из-за деревьев, вглядываясь в развернувшуюся перед ним картину.

Лесное озерцо было небольшим, вытянутой формы. Если бы Дима прошёл дальше, то смог бы выйти на дорогу, о которой говорила Матрёна. Эта дорога вела к въезду в Сосневку. Дима же решил вернуться обратно вдоль кромки озера, чтобы обойти его с другой стороны. Ему пришлось углубиться в труднопроходимый участок леса, под ногами чавкало, и парень похвалил себя за то, что не пожалел времени и переобулся в высокие берцы. И с джинсами они смотрелись органично, не вызывая лишнего интереса. Дима почти выбрался из леса, отряхиваясь от паутины и мелких веток, когда услышал глухой звук работающего двигателя. Прячась за стволами осин, парень медленно направился прямиком на звук. Дом за высоким забором остался по правую руку, но Дима его ещё видел, пока деревья не скрыли освещённую часть высокого забора. Он никак не мог определить, откуда слышался шум, пока, наконец, не заметил тусклый свет за огромной, с человеческий рост, грудой поваленных деревьев. Дима присел и на корточках стал двигаться в сторону завала. Спортивная сумка стала мешать, и он поставил её под чёрные рассохшиеся корни рухнувшего ствола, которые словно длинные кривые пальцы поверженного лесного колдуна замерли в последней попытке наслать заклятье. Распластавшись на влажной скользкой коре, Дима подтянулся, для страховки всё же упираясь ногами в землю. Выглянув в образовавшееся между веток пространство, парень увидел невысокий обрыв, образовавшийся, видимо, естественным путём. Упираясь в край отвесной стены, внизу стоял грузовик «Фотон», цвет которого из-за темноты Диме никак не удавалось определить. Сидел ли кто-нибудь в машине, тоже было не понятно. Парень терпеливо ждал, прислушиваясь и закрыв глаза, чтобы свет фар не слепил в окружающей темноте. Негромкие голоса, отрывистые фразы. Судя по интонации, внизу находилась группа из трёх человек. Двигатель заглох, и Дима открыл глаза, всматриваясь вниз. В грузовик ставили что-то тяжёлое, он слышал глухой звук о дно кузова. С верхушки высокой ели внезапно поднялась чем-то встревоженная птица. От неожиданности Дима вздрогнул, и ствол под ним чуть просел. Вниз посыпались комья земли. Дима замер и перестал дышать, прижавшись щекой к шершавой коре.

Голоса смолкли, движение прекратилось. Луч от переносного фонаря пробуравил лес рядом с Димой и хаотично стал вычленять участки по всей поверхности оврага. Внизу закопошились, но в следующую минуту голос призвал всех успокоиться и закончить дело. Двигатель «Фотона» вновь заработал, и, выглянув из своего укрытия, Дима увидел, как автомобиль сначала задним ходом едет до лужайки, а затем, развернувшись, двигается к накатанному лесоперевозчиками тракту. Тусклый свет ещё какое-то время был виден внизу, Диме никак не удавалось разглядеть его источник. Затем тот исчез, а вокруг опять воцарилась холодная темень.

Димаперевернулся на спину и, несмотря на впивающиеся в тело корни, лежал без движения с полчаса, ожидая, когда расчистится небо и рассеется предрассветный туман. Спустившись с обрыва, парень остановился в центре площадки, где только что стоял грузовик, и огляделся, не понимая, почему именно здесь проводили загрузку. Достав фонарь, он стал внимательно оглядывать овраг, больше двигаясь наощупь, приглушив свет фонаря до минимума. Обойдя площадку пару раз, он остановился, вновь закрыл глаза и замер, медленно вдыхая сырой древесный запах. В воздухе стали проявляться и другие ароматы, тянуло свежей землёй, перегноем, чуть меньше, торфом. И чуть защекотало нос от сладковатой, еле слышной, но знакомой нотки…Дима повернул голову в сторону, откуда на него пахнуло и, за рядом, уцелевших от обвала, деревьев, заметил углубление, которое при ближайшем рассмотрении, оказалось искусно завуалированным лазом. Запах анаши практически выветрился, но именно здесь, заглянув внутрь, Дима почувствовал его ещё сильнее. Достаточно было просунуть ноги внутрь и спрыгнуть, чтобы оказаться в укреплённом деревянными досками тоннеле. Отверстие, незаметное снаружи, изнутри оказалось достаточным для того, чтобы человек мог спокойно залезть и вылезти, а так же, передать груз средних размеров. Дима, не колеблясь, двинулся внутрь тоннеля, подстраховывая себя вытянутыми по обе стороны руками. В темноте было сложно определить расстояние, да и плавные повороты сбивали с толку, поэтому парень просто считал шаги, создавая в голове привычную арифметическую матрицу. Так, в кромешной тьме, он шёл достаточно долго, пока впереди не посветлело. Стараясь двигаться как можно тише, Дима ускорил шаг и вскоре оказался у входа в какое-то небольшое, абсолютно пустое, помещение с металлической дверью, напоминавшее размерами корабельный кубрик. Дима подошёл к двери и приложил ухо. Снаружи явно что-то происходило. Слышалось пыхтение и глухой стук.

— Скоро приедет Магомет, надо успеть перетаскать все ящики, — голос Абу прозвучал так близко, что Дима отпрянул от двери, моментально покрывшись испариной.

Металлический лязг заставил его отскочить внутрь лаза и рысью броситься в обратном направлении, чтобы успеть вылезти до того момента, когда грузовик с Магометом вновь окажется в овраге.

41

Встреча с оперативником не давала Руслану покоя. Он, то и дело, мысленно возвращался к ней, пытаясь понять, всё ли правильно тогда сказал и сделал. Выдержки и уверенности в себе хватило лишь на пару дней, и мысли опять вихрем закрутились вокруг всей этой истории. Он много раз перечитывал письмо, которое Лера написала в момент слабости. Руслан не верил в то, что оно может возыметь хоть какое-то влияние на благополучный исход, во всяком случае, он бы никогда не поверил в это. Но, как ступенька к исполнению его желания, эта записка, написанная красивым, немного детским почерком, несомненно, могла стать.

Вызвав Ису, Бероев плотно закрыл дверь и предложил парню сесть. Следовало бы и Абу поставить в известность, но тот был занят складом, и Руслан не стал его отвлекать.

Вадим с хрустом потянулся и зевнул. Вторая бутылка шотландского скотча накануне вечером была явно лишней, но Вадиму очень хотелось отвлечься от лезущих в голову непонятных мыслей, тем более что компания подобралась отличная. Парочка знакомых по клубу, необременительное знакомство с отдыхавшими тут же девицами, несколько часов в снятой по-быстрому сауне, помогли убить время и, пусть ненадолго, но освободить голову. Он слышал шаги матери, её недовольный голос, попытки стянуть с него одеяло повторялись несколько раз, но спать хотелось безумно. В себя Вадим пришёл только к обеду, почувствовав такую жажду, что даже во сне стонал, изнемогая посреди огромной пустыни.

Когда он ввалился на кухню, распространяя вокруг себя запах перегара, в нижнем белье и пятном помады возле уха, Лариса в сердцах бросила в раковину чашку, которую до этого держала в руках, отчего брызги от недопитого кофе разлетелись по сторонам. Белокурые кудряшки над её лбом мелко подрагивали. Женщина схватила полотенце и, промокнув пятно на юбке, вдруг со всего размаху хлестанула им по лицу сына. Вадим, охнув, качнулся и со вздохом сел на кухонный табурет.

— Какая же ты скотина! — губы Ларисы некрасиво изогнулись.

— Ну ладно, хватит. Воды дай! — Вадим, поддерживая гудящую голову, протянул руку к мойке, — похолоднее.

— Где ты шлялся всю ночь? — Лариса включила воду и, набрав стакан, с грохотом поставила его на стол.

Вадим обмакнул палец в образовавшуюся лужицу на столе, поводил им и с громким звуком облизал.

— Какая гадость. Ты как животное, кот, который шляется по подворотням! В страшном сне не могла представить, что мой сын станет приходить в таком виде… — Лариса театрально заломила руки и всхлипнула.

— О-о-о, давай не сейчас, голова раскалывается, — лязгая зубами по стакану, Вадим жадно допил воду и вытер рот ладонью, — пришёл ведь, не под забором остался, — хихикнул он, вставая и держась за стенку, — отец, поди, тоже прибухнул вчера. Ему проще, можно в кабинете отоспаться.

— Что ты такое несёшь?! — Лариса побледнела и в замешательстве отшатнулась от сына.

Вадим презрительно взглянул на мать. Оставаться в доме ему больше не хотелось. Он молча встал и направился в свою комнату, толкнув по пути возникшую, словно тень, в коридоре Оленьку.

Иса вытер выступивший пот на лбу и поглубже натянул кепку-бейсболку. Сидя в кресле металлической карусели на детской площадке, он и сам напоминал подростка без дела, слоняющегося по двору. В месте, где он рос, никаких качелей, каруселей и песочниц не было. Зато были горы, река, много животных и птиц во дворах. Всюду царил простор и чистый воздух. После дел по дому, если родители разрешали, можно было купаться и гонять баранов на горных пастбищах.

Здесь всё было по-другому. Люди жили как муравьи в своих муравейниках и пасли своих детей как скот на вытоптанных делянках. Сейчас всех малышей мамочки и бабушки разобрали по домам на послеобеденный сон, вокруг повисла сонная тишина. Иса пару раз крутанулся в обе стороны под жалобный скрип, испачкав ладонь в ржавчине, затем соскочил, придерживая карман на куртке. Он уже часа полтора провёл в этом дворе, ожидая, когда сможет выполнить приказ. Всё осложнялось тем, что приказа было два, и в голове Исы они смешались в кучу из обрывков предложений и отдельных слов. Большой город пугал его, люди были чужими, их действия непонятными. Желание обрести вес среди своих как можно быстрее, не давало времени на то, чтобы обдумывать чужие приказы и обсуждать их мнения. Исе было проще довериться тем, кто уже обладает силой и властью, плыть, пусть и не в одной лодке, но где-то рядом, подгоняемым созданной этой лодкой течением.

Вадим был дома. Иса видел его, когда парень курил на балконе.

В животе заурчало. Иса подтянул серые брюки и зашагал к подъезду. За несколько дней слежки он уже выучил код входной двери. Ему даже не пришлось ни за кем подглядывать, беспечные жители сами выдавали свои секреты, выкрикивая нужные цифры своим забывчивым детям и родственникам. Зайдя в прохладный подъезд, Иса ещё раз проверил карман. Медленно поднимаясь по лестнице, он вжимал голову в плечи, пряча лицо и прислушиваясь к тому, что происходило за закрытыми дверями.

Вадим распихал по карманам куртки сигареты, телефон и бумажник. Демонстративно позвонив давней своей приятельнице, он напросился в гости и сейчас шумно натягивал обувь в коридоре, чертыхаясь и не попадая ногой в кроссовок.

Открыв дверь, он нос к носу столкнулся с невысоким пареньком в кепке, который, не дожидаясь, пока Вадим полностью выйдет из квартиры, вдруг резко прижал его к косяку и зажал горло локтем. В бок Вадиму упёрлось что-то острое, и он сразу обмяк и покрылся липким потом.

— Что надо? Кто ты? — сдавленно промычал Вадим, кося глазами в узкую щель незакрытой двери.

— Передай своему отцу, чтобы не лез в это дело, — прошипел парень, и боль в боку стала заметно сильнее.

— К-какое дело? Я не понимаю…

— Про девку забудь!

В квартире раздался цокот каблуков. Лариса взмахнула рукавами шёлкового кимоно и с размаху открыла дверь, истерично закричав, — Вадим, куда ты опять пошёл! Вернись немедленно! — заметив Ису, она моментально оценила обстановку и, вытянув пальцы с острыми алыми ногтями, вцепилась ими ему в лицо.

Иса взвыл и оттолкнул от себя это крупное, сильно пахнущее духами, тело. Правой руке внезапно стало горячо и мокро. Что-то забулькало, захрипело, резкий запах ударил в нос, и голова сразу закружилась, желудок дёрнулся и болезненно сжался. Иса на негнущихся ногах, перескакивая через несколько ступенек, рванул вниз, только на улице заметив, что держит в окровавленном кулаке тонкий нож-змейку.

Вадим, икая, сполз на пол рядом с лежащей матерью. Он попытался позвать на помощь, но в горле так пересохло, что кроме сипения он ничего не смог из себя выдавить. И икота вдруг стала такой сильной, что когда Вадим заметил кровь у себя на джинсах и кроссовках, его вырвало, он еле успел увернуться в сторону.

Руслана не было, когда Иса появился в доме. Парня трясло словно в лихорадке. Кое-как замыв окровавленную руку и рукав купленной в ларьке водой, он всю дорогу прятал её, намотав куртку на запястье. Юркнув в ворота, он вошёл в домик охраны, тяжело дыша, вращая безумными выпученными глазами.

Магомет мрачно оглядел Ису, достал рацию и вызвал Галиева, велев парню дожидаться начальника охраны внутри помещения. Иса присел на кожаный диван и замер, уставившись глазами в одну точку. Абу бесшумно появился на пороге через полчаса после вызова. Магомет указал глазами на парня, и Галиев тронул того за плечо. Иса встрепенулся, подскочил, выронив куртку из рук, ошалело поглядел на тонкую руку, торчащую из короткого рукава футболки, всю в разводах засохшей крови. Ноздри Абу зашевелились. Он поманил Ису к себе и, почти ласково обняв за плечи, вывел из домика охраны. Магомет, не отвлекаясь, глядел в камеры наружного и внутреннего наблюдения. Абу привёл парня в сарай и толкнул в направлении топчана. Пока Иса, всхлипывая и раздирая запястье ногтями в попытке избавиться от пятен, садился, Галиев закурил самокрутку, выпуская клубы плотного сладковатого дыма.

— Рассказывай, — щурясь, велел Абу и, взяв в руки отвёртку, стал закручивать шурупы в крышке длинного металлического ящика.

Иса сбивчиво, перескакивая с одного на другое, начал свой рассказ. Зачем-то сказал про качели.

Абу, глядя на Ису мутными глазами, слушал. Когда мальчишка, понизив голос, признался в том, что нечаянно всадил нож матери Вадима в живот, лицо Галиева просветлело. Но Иса этого не заметил.

— Я хотел сделать всё так, как ты мне говорил! А когда это случилось, то даже не вспомнил о том, что Руслан приказал…

— А что велел тебе сделать Руслан? — Абу обошёл парнишку и встал у него за спиной.

Иса, вытирая слёзы ладонью, вытащил из кармана брюк смятый лист бумаги, — сказал, чтобы я передал письмо этому парню, Вадиму. И, чтобы он уговорил отца дело закрыть.

Галиев выхватил листок и, расправив его, морща лоб, прочитал несколько раз. Свернув, положил в карман брюк. — Где нож?

Иса поник, опустив плечи. Он не вспомнил о ноже даже по возвращении в дом. И сейчас мысль об этом просто убивала его. Вообще не понятно, куда он его дел, после того, как выскочил из подъезда. Иса молчал. Сказать ему было нечего. Он хотел домой так сильно, что готов был всё бросить. Сейчас было самое время сказать Абу об этом. Иса набрался духу, но что-то помешало ему это сделать, перекрыв горло для слов и любых звуков. Рот моментально наполнился горячей кровью, в удивлении Иса повернулся, глядя на Абу. Что-то торчало сбоку в шее, и Иса никак не мог ухватиться за эту, мешающую дышать, помеху. Рука уже не слушалась его, болтаясь в воздухе, и единственное, что он успел подумать, падая на землю, что рука стала абсолютно красной и он, вряд ли, когда-нибудь её отмоет.

Утро для Димы выдалось непростым. Проведя остаток времени в лесу, он вышел на трассу и с трудом смог остановить машину, чтобы добраться до въезда в Сосневку, избежав лишних вопросов. Выпив кофе на кухне Тамары, парень успел переодеться в своей комнате, прежде, чем Руслан вызвал его. Скептически оглядев Диму, Руслан, всё же, махнул рукой и, поправив галстук, направился к своему автомобилю. Полдня они ездили по Москве, заезжая в офис и на предприятия, принадлежащие Руслану и Байрамову. Чаще всего Дима оставался в машине, Руслан ясно давал понять, какую роль отводит своему телохранителю. Бероев был замкнут, собран и немногословен. Ближе к обеду он несколько раз звонил охране дома и справлялся о том, что происходит в данный момент. Видимо, ответы не очень радовали его, и поэтому Руслан всё больше мрачнел. После трёх дня, он, наконец, велел водителю ехать в Сосневку. Дима ни о чём не спрашивал Бероева, всё, что ему было нужно, это оказаться в доме, убедиться в том, что Лера жива и здорова, и убить Галиева, параллельно вытащив девушку из её тюрьмы. Задачка не из простых, учитывая, что Руслан крайне подозрителен, дом нашпигован видеокамерами и охраной, а убийца Галиев, по натуре своей, самый хитрый и жестокий человек из всех, кого Дима когда-либо видел. За недолгое время знакомства с Русланом, он не мог понять, что связывает с Галиевым этого образованного, в чём-то даже утончённого, бизнесмена. Но, видимо, суть у хозяина и начальника его охраны была одинаковой. То, как Руслан поступил с девушкой, было прямым доказательством этого.

Руслан, стаскивая галстук, сразу же прошёл в дом охраны. Дима следовал за ним. Заметив лежащую в углу куртку, спросил, — Иса вернулся? Где он?

Магомет мазнул глазами в сторону Димы, и Руслан, перехватив его взгляд, велел Магомету выйти с ним на улицу. За пару минут Дима успел лишь краем глаза отметить на экране большого монитора видеофайлы территории дома и комнат. Но этажа, где находились комнаты Руслана, на съёмке не было. Магомет вернулся один.

— Иди к себе. Хозяин вызовет, если что, — пробурчал охранник и недобро посмотрел на Диму.

Руслан, протянув руку, толкнул дверь в сарай и вошёл. Огляделся в полумраке, прислушался. Мужчина заметил, как под потолком, словно купол парашюта, зацепившегося за верхушку дерева, дёргается серебристая паутина. Руслан поёжился, но двинулся дальше, к металлической двери, которая вела в туннель. Взявшись за край, он потянул её на себя. По ту сторону тут же возникло ответное движение, и перед Русланом возник Абу, потный, в запачканной землёй одежде. Хищный нос его блестел, к лысому загорелому черепу прилип сухой прошлогодний листок. От неожиданности Руслан отпрянул.

— А, это ты, — губы Абу растянулись в усмешке, обнажив желтоватые крупные зубы с выпирающими резцами, — что хотел?

— Я ищу Ису, ты не видел его?

— Видел, видел, — Абу аккуратно прикрыл дверь и, не глядя на Руслана, прошёл внутрь сарая, вытирая руки тряпкой. — Я рассказывал тебе когда-нибудь, как мне удавалось выжить? Почему те, кто обладал деньгами и охраной, уже кормят червей, а я всё ещё дышу? Почему Аллах так милосерден ко мне?

Не получив ответа, Абу так близко подошёл к Руслану, что тому пришлось слегка отстраниться, чтобы не касаться Галиева.

— Я тебе скажу, — прошипел Абу, — всё дело в том, что я никогда не жду нападения, я нападаю сам. Врагу не надо заявлять, что он враг, я вычислю его без проблем. Я родился воином, моё право очистить землю от падали и слабаков, во имя Аллаха! Я знаю своё предназначение и чётко выполняю его, не размениваясь на всякую муть. Маляк аль-маут*, вестник всевышнего Аллаха, дал мне силу и знание, явившись во сне, когда я был ребёнком. И я уже ничего никогда не боялся. — Абу сплюнул. — Ты же боишься всего. Ты не воин. Когда поймёшь это, будет уже поздно.

Руслан побледнел и медленно повернулся, взгляд его перескакивал с одной вещи на другую, со стола на инструменты, сваленные в углу, с ящиков на топчан, стоявший у стены, — о чём ты говоришь? Что ты сделал?! — Руслан отступил, ослеплённый догадкой, — ты,- он перешёл на шёпот, — ты что сделал?.. где Иса?

— Джундалла** держат его за руки и учат быть мужчиной, — Абу поднял вверх указательный палец правой руки, пристально глядя в глаза Руслану.

Бероев выдержал этот взгляд, чувствуя, как по виску бежит холодная капля пота. Облизав сухие губы, он вполголоса спросил, — Ты, хотя бы знаешь, что там произошло? Почему ты сделал это? Я не понимаю…

— Я обещал тебе, что решу эту проблему? — Абу деловито обстукивал ящики, проверяя на прочность, — мальчишка наследил. И оказался трусом. Таким не место в рядах джехата.

Руслан с трудом сглотнул. У него закружилась голова. Выйдя из сарая, он прижал руки к вискам и стоял так, пока в голове немного не прояснилось. Необходимо было выяснить, что же, всё-таки, произошло в доме Карепиных, куда Руслан послал Ису с пустяковым делом, всего лишь, передать письмо.

Лера услышала, как хлопнула дверь в кабинете Руслана. Она отложила книгу и пересекла библиотеку, замерев на входе. На цыпочках она подошла к двери и, мягко нажав на ручку, приоткрыла её. В образовавшуюся щель девушка увидела Руслана, который стоял, упираясь двумя руками в стол и низко опустив голову. Телефон валялся на полу. Лицо Бероева было серым, скулы заострились.

— Подойди, — мужчина заметил её.

Лера боком вошла в кабинет, но осталась стоять у стены, вжавшись в неё спиной.

— Ты боишься, — скорее утвердительно произнёс Руслан и подошёл сам. Он провёл ладонью по волосам девушки, углубляя пальцы в самую гущу, до затылка, пока холодная кожа руки не стала согреваться от тепла её кожи. Уткнувшись лбом в макушку Леры, Руслан замер и стоял так, чуть навалившись на неё тяжестью своего тела. Девушка тоже не двигалась и, казалось, даже не дышала. — Мне нужно немного отдохнуть. — Её судорожный вздох. Руслан потянул Леру за волосы, заставив приподнять голову, и сонно посмотрел в широко распахнутые глаза, — я чертовски устал.

— Хочешь, я принесу тебе что-нибудь выпить? — губы девушки тронула неуверенная улыбка.

— Да, — взгляд Руслана стал мягче, — принеси, что хочешь. И приходи сюда.

— Возьму у Тамары медовый хворост. Кажется, у неё ещё должен был остаться с обеда. — Лера вывернулась из-под руки Бероева и вышла в коридор.

Руслан смотрел вслед тонкой фигурки девушки, пока она не скрылась на повороте к лестнице.

* Маляк аль-маут (араб.)- «вестник смерти», лишающий жизни живых существ, который в конце мира заберёт жизнь у всего живого и у самого себя.

** Джундалла (араб.)- «солдаты Аллаха», ангелы-воины, которые даются Аллахом в помощь человеческим войскам как благословение и довольство Аллаха этими людьми.

42

В кабинете Карепина сильно пахло лекарствами. Сам он сидел в кресле в рубашке с подвёрнутыми рукавами, вытянув ноги, отчего ботинки выглядывали из-под стола. Василий, заглянув в кабинет, тут же прикрыл дверь и повернулся к собравшимся сотрудникам, — кажись, вырубило. Пусть поспит чуток. Такое пережить…

Ряшенцев поймал взгляд Казбека и молча развёл руками. За последний час, с момента, когда стало известно об убийстве Ларисы Ивановны Карепиной, в отделе словно выключили звук. Сотрудники переглядывались, растерянно перекладывали бумаги с места на место и не брали трубки телефонов, заставляя факсы работать практически без перерыва. Карепина обследовал дежурный врач. Вколов успокоительное, он рекомендовал обратиться в клинику и, так же, сопровождаемый молчаливыми взглядами, ушёл к себе.

Муратов поманил Ряшенцева и указал в сторону выхода. Когда Колюня, догнал его в коридоре, вполголоса произнёс, — есть какие-нибудь мысли?

— То, что это дело будет под особым контролем, к гадалке не ходи. — Колюня почесал затылок, — сейчас там полный дом прокурорских. Никто нас и близко не подпустит. Но я тебе честно скажу, мне бы и не хотелось во всём этом участвовать. Анатольич наш, мужик крепкий, другой бы столько лет в этом кресле не выдержал. Потрясут его как грушу в урожайный год, да оставят. Но ведь тут что главное, — Ряшенцев задумчиво посмотрел в давно не мытое окно коридора, — в связи с чем, вот это вот всё? Так действуют только очень сильно задетые беспредельщики. Люди, готовые на всё ради мести.

— Это же случилось на глазах его сына, Вадима, он уже дал какие-то показания?

— Бек, я не в курсе, — Ряшенцев пожал плечами, — съезди сам. Ты же общаешься с кем-то из прокуратуры.

Муратов покачал головой. Несколько лет назад его переход из прокуратуры в отделение полиции было принято с непониманием и даже неприятием, но со временем ситуация сгладилась, и бывшие коллеги изредка даже помогали друг другу абсолютно бескорыстно. Казбек понимал, что никто не будет постоянно информировать его о ходе расследования. Его интересовала, прежде всего, судьба Вадима, как одного из самых значимых фигурантов дела Валерии Лисневской. Разрешение на похороны Бориса Алимова ещё не было получено, тело находилось в морге на судебной медэкспертизе. Часть номера машины, из которой стреляли в Алимова, Муратов запомнил и сообщил на первом же дознании в кабинете старшего прокурора. Сожжённый автомобиль нашли за двести километров от города в овраге, а заявление владельца о его угоне, датированное днём ранее от убийства, в одном из отделений города Мытищи. Собирая по крохам информацию, Казбек надеялся и верил, что она приведёт его к пропавшей девушке.

— Я, пожалуй, попробую что-нибудь узнать. А ты держи меня в курсе того, что здесь происходит. И вообще, присматривай за Анатольевичем.

— Поверь, Василий с него глаз не спустит. — Ряшенцев пожал Казбеку руку.

В отдел судебно-медицинской экспертизы Муратов приехал за полчаса до его закрытия. Зайдя через служебный вход, он перекинулся парой фраз со знакомым дежурным врачом, курившим в предбаннике, и спустился в танатологический отдел в надежде застать кого-нибудь из руководства. В коридоре царил полумрак, шаги Муратова эхом отдавались где-то под сводами подвального потолка и словно осыпались мелким серым порошком побелки вдоль свинцовых стен. Казбеку почудился еле слышный шёпот, отчего по спине вдруг побежали лёгкие мурашки. В тускло освещённом зале морга Муратов замер- на мгновение ему показалось, что Елена Дмитриевна, припав к груди лежащего перед нею тела, целует его мёртвое лицо. Белокурые локоны свисали так низко, что часть их стелилась по плечам покойника.

Муратов потряс головой, скидывая наваждение, и кашлянул. Спина главного эксперта медленно распрямилась.

— Почему без стука? — Елена Дмитриевна вглядывалась в темноту, пытаясь разглядеть Муратова припухшими, в красных прожилках, глазами.

— Извините, Елена Дмитриевна, это Муратов. — Казбек подошёл ближе и взглянул на тело Бориса Алимова.

— Вот, готовлю отчёт. Последние, так сказать, почести. — Женщина накинула простыню на труп, — а вы с чем пожаловали? По вашему запросу ничего не было.

— Хотел узнать про Ларису Ивановну Карепину. Её к вам привезли час назад.

— Да, да, — эксперт стянула с рук тонкие латексные перчатки и выбросила их в таз под столом. — Вскрытие будет чуть позже. Им займётся Дмитрий Павлович. Распоряжение сверху, — она усмехнулась. — Пока же прошу довольствоваться мнением дежурного эксперта с места преступления. Ознакомиться с ним вы можете по своим каналам.

— Я понял, Елена Дмитриевна, доброго вечера, в смысле… — Муратов смешался, — я пошёл. — Казбек поспешно вышел из зала, на ходу потирая переносицу и пытаясь избавиться от стоящей перед глазами картинки мёртвого Алимова с влажными пятнами слёз на ставшей восковой коже щёк.

В здании прокуратуры Муратов снова почувствовал себя неуютно. Всё-таки в родном отделе при выполнении, собственно, тех же функций, народ был попроще, без этой помпезности и высокомерия. Казбек оформил пропуск и набрал номер бывшего коллеги.

— О, какие люди! — старший советник юстиции Мерзликин, не спеша, держа в руках дорогой кожаный портфель, спускался по широкой лестнице, сверкая начищенными импортными ботинками и стрелками на идеально выглаженных брюках, — каким ветром?

— Попутным, — Муратов искренне улыбнулся, — вижу, всё у тебя хорошо.

— Стараемся, — Мерзликин самодовольно оглядел своё отражение в стеклянной двери. — Ты к кому?

— К Марусе. Навестить по-дружески.

— А, — Мерзликин, потеряв интерес, махнул рукой, — дева наша давно прилипла к своему стулу. Всегда говорил, что не женское это дело. Ни семьи, ни детей, ни мужика рядом. Впрочем, — советник хохотнул, — нормальный мужик в её сторону и не посмотрит. Ладно, Муратов, давай, будь. — Мерзликин достал ключи от Мерседеса и демонстративно звякнул сигналкой, еще даже не выйдя из здания.

— Бек! — Маруся помахала Муратову с лестницы, — поднимайся к нам!

На столе стояли разномастные чашки с крепким чаем и тарелка с сушками и сухарями.

— Вот, извини, что осталось. За день всё съедается! — Маруся одёрнула пиджак и юбку на полных бёдрах, слезая со стула, после того, как исследовала верхнюю полку шкафа. — Прячу, всё равно находят! — весело рассмеялась она. — Как ты? Давненько не виделись. Но ты молодец, не забываешь, звонишь. — Отхлебнув, она захрустела сушкой. — Я в курсе того, что сегодня произошло. Основная версия, конечно, профессиональная месть, больше пока сказать не могу.

— Кто ведёт дело?

— Мерзликин, — вздохнула Маруся и вгрызлась в сухарь, — ты же знаешь, резонансные дела у нас, абы кому, не дают.

— Скажи, а ты видела Вадима Карепина, это сын потерпевшей.

— А то, я тебе больше скажу, и видела, и стенограмму допроса читала. Я ж теперь больше по канцелярской части, — вздохнула девушка и, размочив, положила в рот целый сухарик.

Муратов ждал, пока Маруся прожуёт и продолжит.

— Толком он ничего не сказал. Ни тебе нормального описания, бубнит — капюшон, куртка, всё. Я, конечно, понимаю, шок, все дела, — Маруся хмуро посмотрела на ополовиненную тарелку, — он так и сидел на площадке, где мать лежала. Всё вперемешку, рвота, кровь…Домработница вызвала скорую. Вменяемая такая девушка, женщина. Но, к сожалению, ничего не видела. Готовила на кухне. Говорит, ругались с утра сын с погибшей. Но это у них частенько в последнее время случалось. Сын пришёл под утро пьяный, грубил. Но версию личной неприязни, насколько я понимаю, не рассматривают. Вскрытие, конечно, покажет. Но при первичном осмотре видно, что руки у мальчишки чистые, да и в таком он состоянии был с перепоя, что еле, здесь то, языком ворочал. Графин воды выпил, трясся как контуженый.

— Наркотики?

— Кровь на анализ взяли. Так, на всякий случай. — Маруся задумалась, — скользкий он какой-то, неприятный. Вроде, высокий, красивый, а вот в глаза посмотришь, и дно видно. Такой никого не пожалеет. Поди храпит сейчас где-нибудь, когда на пороге дома кровь матери ещё не высохла.

Муратов поставил на стол остывшую чашку, так и не сделав ни одного глотка.

— Ну ладно, что мы всё о делах, — Маруся улыбнулась, и Муратов, как всегда, при встрече с ней, подумал о том, как несправедливо устроена жизнь, оставляя таких девушек, как Маруся Керр, без достойной пары и возможности создать семью. Хотя, дело было не в фатальном невезении, отсутствии вокруг достойных кандидатур, и даже не в лишних килограммах, от которых Маруся даже не пыталась избавиться. Маруся до мозга костей была самостоятельна и не терпела влияния извне. Она не могла себе представить, что придётся под кого-то подстраиваться, в после работы ещё и заниматься домом и хозяйством. Этого мозгоклюйства ей хватало и на работе. — Ты, сам то, как, не женился ещё? Смотри, я ревновать буду! Ой, Бек, из последних новостей, и опять про работу, Макс перешёл в Госнаркоконтроль. Я так поняла, вслед за начальником перевёлся. Некоторым везёт, срабатываются, — вздохнула Керр. — Был на днях у генерального, забегал ко мне. Про тебя, между прочим, спрашивал.

— Ты мне его телефон дай, обязательно позвоню, — Муратов смотрел, как Маруся, прикусив язык, ищет в телефоне номер Максима и ловил себя на мысли, что был категорически не прав, считая, что у него нет друзей, а есть лишь отличные коллеги. С этим тоже следовало что-то делать, то есть, с этими мыслями и установками.

— Вот, московский рабочий номер. Макс всегда на связи. Обещай, что встретимся и посидим. Как раньше.

— Обязательно, Марусь! — Казбек встал и крепко обнял девушку, — ты знаешь, недавно понял одну простую вещь. Нельзя терять время. Надо быть рядом с теми, кто тебе дорог.

Тамара поставила перед Димой чашку кофе и корзинку с хворостом. — Может, ты пообедаешь? У меня лагман остался, — спросила заботливо.

Дима задумчиво пил кофе и не сразу ответил. На кухню, то и дело, заходила девушка в узорчатом атласном платке. Без видимых причин она заглядывала в шкафы, перебирала продукты в холодильнике. Тамара заметно злилась, но никак не реагировала. Когда Фарида в очередной раз вышла, негромко выругалась и, сев за стол напротив, печально склонила голову.

— Всё хорошо? — Дима отставил чашку и внимательно посмотрел на повариху.

— Что ж хорошего, — буркнула Тамара, — ничего. До седых волос дожила, а ума не нажила. Стыдно. — Она промокнула глаза концом фартука, — всю жизнь боялась. То слово поперёк сказать, то сделать. Спать не могу. Думаю об этой девочке.

Дима не перебивал.

— Она ж меня просила, а я испугалась. Глаз на неё поднять не могу теперь. Да и как смотреть то мне на неё? Избитая, руки в синяках, а лицо! Ой, господи, что же Руслан с ней делает… — Тамара перекрестилась. — Сегодня, пока собак кормила, думала, а вот бы они меня загрызли! Я б и не мучилась…

— Вы всегда сами собак кормите?

— Что? — Брови Тамары удивлённо приподнялись, — собак? Нет, последние дни только. Фаридка больной сказалась, а эти заняты. Я ж говорила, не прошу ничего лишний раз. Мне несложно, я к любой работе привычна.

— А кормите в одно и тоже время?

— Так ведь они сами знают, когда им есть положено, — осторожно ответила Тамара, чуть нахмурив бровь. — Вечером их выпускают, они по всему двору шныряют, не пройдёшь. Я ещё до шлагбаума не успеваю дойти, как их лай слышу.

— А вы во сколько уходите домой?

— Так в пять и ухожу, чтобы на автобус рейсовый успеть. Хозяин просил жить у него здесь. Но я не согласилась. У меня семья, да и, — Тамара поморщилась, — страшно мне здесь.

Тихо скрипнула дверь, и на кухню вошла Лера.

— Ой, милая, — повариха прижала руки к груди, сокрушённо качая головой.

Девушка прижала палец к губам и оглянулась, — Руслан не должен слышать, что я с кем-то разговариваю. — Деловито прошла к рабочему столу и налила в бокал столового красного вина из большой, обвитой лозой, бутыли. Поставив его на поднос, захватила и корзинку с хворостом.

Тамара, округлив глаза, следила за действиями Леры и, когда та повернулась спиной, покрутила у виска, привлекая внимание Димы.

— Хочу ещё розы срезать, попрошу Руслана, чтобы отпустил минут через двадцать. Боюсь, потом бутоны закроются, — девушка мазнула глазами по сидящим и, открыв дверь носком туфли, вышла.

— Нет, ты видел? — шёпотом спросила Тамара, — видать, умом тронулась девчонка. Что же теперь будет?

Дима спрятал в губах усмешку и тоже покачал головой.

Вернувшись в свою комнату, он сразу заметил, что его сумку обыскивали. В телефоне была новая симка, где значились только номера Руслана, службы охраны и, на всякий случай, охранного агентства «Кентавр», куда Дима не стал бы звонить ни при каком раскладе. Включив свет, он подошёл к окну, сдвинул занавески и открыл рамы наружу.

Руслан сделал глоток вина и отставил бокал. Облокотившись на локоть, он лежал на кровати и наблюдал, как Лера расчёсывает волосы.

Отложив расчёску, девушка, глядя в зеркало на отражение Руслана, спросила, — я могу ненадолго выйти?

— В библиотеку?

— Нет, в сад. Я хочу срезать розы и поставить их здесь в вазу, — торопливо добавила она.

— Я привезу тебе завтра, сколько хочешь.

— Пожалуйста, — Лера сложила руки в молитвенном жесте, — ненавижу покупные цветы, они не пахнут. Хочу розы с куста.

Руслан лениво потянулся и кивнул, — давай, только быстро. Скоро выпустят псов. Я в душ.

Девушка дождалась, пока Руслан предупредит охрану, затем выбежала из спальни, едва не споткнувшись о край толстого ковра.

Охранник встретил её внизу и довёл до выхода, сунув в руки садовый секатор. Лера медленно шла вдоль розовых кустов, чувствуя сверлящие спину взгляды. Поравнявшись со стеной дома, где находилось окно Димы, она замерла, ожидая крика охраны.

— Не поворачивайся, — голос Димы был спокоен.

Лера сглотнула, развернувшись к кусту, — как хорошо, что ты понял меня.

— Ты молодец. Завтра.

— Завтра?! — Лера задохнулась и прикрыла рот рукой, — боже мой, как?

Руслан запахнул халат и взял телефон внутренней связи, когда Лера, запыхавшись, появилась в дверях.

— Где же розы? — Руслан посмотрел на её пустые руки, затем прямо в глаза.

— Я не нашла такого цветка, чтобы он мне понравился. Вот, смотри, — она протянула ладони, только искололась вся.

Руслан подошёл совсем близко и, взяв её руки в свои, отвёл их за спину девушки. Вытащив пояс из своего халата, медленно стал накручивать его на запястья Леры, прижимаясь щекой к её щеке и испытывая такой жар, который вытеснял из его головы все проблемы и дурные мысли. Его прервал телефонный звонок, настойчиво повторявшийся через каждый вызов. «Да что б тебя!»- выругался Руслан и отпустил девушку. Лера освободила свои руки, отбросив пояс как можно дальше от себя.

…Равиль нервно покусывал ноготь большого пальца, ожидая, что скажет Байрам.

Тот же сидел в кресле, словно изваяние Будды, и лишь лёгкое дрожание клинообразной бородки выдавало в нём живого человека. Наконец он перевёл глаза на помощника, — это точная информация?

Равиль коротко кивнул. Его встреча с прокурором Мерзликиным не была запланирована. Тот позвонил сам, его голос сразу не понравился Равилю. Сидя в машине в нескольких сотнях метрах от городской прокуратуры, Тангаев наблюдал, как лощёный Мерзликин, перепрыгивая через лужи и судорожно оглядываясь по сторонам, бежит к указанному месту. «Что ж ты нервный такой? Какую дрянную новость несёшь? И сколько хочешь за её решение?»- пронеслось в голове Равиля за эти минуты. Всё оказалось гораздо серьёзнее.

Убийство жены начальника РОВД всколыхнуло правоохранительные органы и общественность. По горячим следам провели опрос жителей дома, и несколько соседей заявили о том, что видели несколько дней подряд мальчишку неславянской внешности, который подолгу слонялся во дворе. Составили словесный портрет, подняли списки зарегистрированных мигрантов из Чечни за последний год. Более глупой подставы Равиль и представить себе не мог. Параллельно пришла информация о новом синтетическом наркотике, расфасованные дозы которого, были найдены сразу у нескольких дилеров в клубах во время рейда наркоконтроля. Все ниточки вели к Байрамову. И постепенно круг сужался.

— Надо валить, Байрам. У нас есть время и возможность, но они не безграничны. Даже для вас.

— Сколько же у нас времени?

— Я бы не стал рисковать. Нужно уничтожить все следы. Вы понимаете меня.

— Ты сообщил Руслану?

Губы Равиля скривились, — ещё нет. Я приехал сразу к вам.

— Набери его, пусть приедет. — Байрам был спокоен. — А Малику скажи, что он должен уехать сегодня же.

— Вы уверены, что ваш племянник послушается?

— Не говори глупости. Всё, что я хочу — знать, что он жив. Он умный мальчик, у него есть будущее. Я должен максимально защитить его. А меня им ещё придётся поискать, — Байрамов усмехнулся, но его улыбка была больше похожа на оскал.

…Поначалу за дверями кабинета ничего не происходило. Лера стояла, замерев, прислушиваясь к тому, что происходит. Неожиданно раздался громкий возглас Бероева «Нет!». Затем она услышала глухой удар. Руслан распахнул дверь спальни. Лицо его было бледным, щека нервно подёргивалась.

— Я должен уехать, ложись спать, — выходя, Руслан обернулся, — ничего не бойся.

Девушка не ответила, еле сдерживая рвущийся наружу вздох облегчения.

43

Вернувшись только под утро, Руслан надолго закрылся в кабинете. Работал компьютер, пахло горелой бумагой, хлопали двери книжного шкафа и рабочего стола. Когда девушка услышала вкрадчивый голос Абу, она попятилась и села на кровать, обхватив себя за плечи. Что-то происходило за закрытыми дверями, но относится ли это именно к ней, она не понимала. Руслан зашёл в спальню, задумчиво посмотрел на Леру и, застегнув браслет часов на запястье, спокойно произнёс, — я должен ненадолго уехать.

— Один? — голос Леры охрип.

— Теперь я не езжу один, ты же знаешь.

В смятении девушка опустила глаза, — хорошо. Я могу проводить тебя?

— Конечно, — Руслан был на удивление покладист, — ты как себя чувствуешь?

— Нормально. Лера с готовностью поднялась, — пойдём?

Они спустились вниз. Дима стоял спиной и, когда услышал шаги, повернулся.

— Ты вся дрожишь, — Руслан нахмурился.

— Тебе показалось. Я просто легко одета. Сейчас выпью горячий чай, и всё пройдёт. — Лера жадно смотрела на Диму, не в силах оторвать от него взгляд. Дима же, наоборот, казалось, совсем не обращал на неё внимания. Руслан прошёл мимо Димы в домик охраны и окликнул Магомета. За эти секунды Дима успел коротко кивнуть Лере и показать три сложенных вместе пальца. Девушка нервно сцепила руки на груди, чтобы унять дрожь, которая стала уже заметной. Руслан скользнул ладонью по плечу Леры и сел обратно в машину.

На кухне Тамара была не одна. Фарида, болтая ногой, сидела на стуле и крутила в руках нож для овощей. Лера молча прошла мимо неё и налила себе чай. Фарида тут же встала и с силой воткнула нож в лежащую по правую руку с Лерой разделочную доску. Лера вздрогнула, но осталась стоять.

— Ой, забыла совсем, — Тамара, словно ничего не произошло, повернулась от плиты к Фариде, — надо вещи отнести наверх. Там платья и бельё.

Фарида только скрипнула зубами в ответ, сощурив чёрные глаза.

— Ну, тогда ты забери, — обратилась Тамара к Лере.

— Конечно, — девушка пожала плечами.

— Только сразу их разбери и развесь. Поняла меня? Вон пакет стоит из химчистки.

Лера подхватила белый фирменный пакет и, не оглядываясь, вышла из кухни.

— Я сегодня пораньше уйду, меня Руслан Тимурович отпустил. — Тамара обошла Фариду, стараясь не задеть её мощным бедром. Фарида не двигалась с места. Девушка была так зла, что даже не замечала, как из порезанного ножом пальца, на кухонный пол капает кровь.

Лера бросила пакет на кровать и села рядом с ним. Напряжение не покидало её. Ещё вчера ей казалось, что короткий разговор с Димой накануне вечером абсолютно убедил её в правильности его плана. Сегодня же девушку раздирали сомнения, и было понятно от чего. Уверенность в успехе ни на секунду не посетила её, а без этой уверенности нечего было даже думать о побеге. Впрочем, если согласиться и сдаться, её существование так и будет зависеть от желаний Руслана. От воспоминаний девушку замутило. Лера попробовала восстановить дыхание и успокоиться, но это ей давалось с трудом.

Чтобы отвлечься и занять время до назначенного часа, Лера взяла пакет и вывалила сложенные вещи. Ничего не понимая, она копалась в куче, вытаскивая то платок, то узорчатую туфлю, то длинное, вышитое, платье. Одежда была явно ношеная, от неё исходил запах какого-то восточного масла. Когда в руках Леры оказались брюки из тонкого атласа, девушка просто откинула их в сторону и, вышла в кабинет. Открыв балконную дверь, Лера выглянула на улицу. Фарида семенила к дому, пересекая двор по диагонали, и Лера проводила взглядом её фигуру в переливающемся головном платке. Качнув головой, девушка подумала, что если Дима такого высокого мнения о её мозгах, подвести его она не может.

…Часы в библиотеке пробили половину третьего. Лера заправила под платок выбившуюся прядь и вытерла о ткань платья влажные ладони. Оставшиеся минуты она стояла за шторой у балкона, переминаясь в туфлях Фариды. Двор был пуст. Она видела, как Абу вернулся в дом. Слышался лай собак, гортанные выкрики и смех охранников. Каждый звук заставлял девушку вздрагивать и натягивать ткань в кулаке, за которую она ухватилась.

— Ну, всё, пора, — прошептала Лера и вышла на балкон.

Вставив носок левой туфли в завиток металлического украшения, она, ухватившись рукой за край стены, подтянулась и встала на широкий поручень. Подёргав ветки плюща, оборвала сухие плотные заросли, чтобы добраться до крепежей, к которым были привязаны бечёвки. Первые два были видны сразу, девушка предположила, что расположены крепежи в шахматном порядке. Надеяться на это было, по меньшей мере, глупо, и проверять приходилось, рискуя. Верёвки немилосердно жалили ладони. Пока Лера на расстоянии вытянутой руки ещё держалась за основание балкона, это было терпимо. Но, когда она практически повисла на бечёвках, на глаза выступили слёзы. Шаря ногой внизу, она уткнулась лицом в плющ, цепляясь тканью платка за голые ветви. Нащупав, наконец, небольшой уголок крепежа, Лера выдохнула. Послышался треск ткани, один из боковых разрезов платья не выдержал и лопнул. Стало гораздо легче, да и атласные брюки не стесняли движений, хотя пришлось затянуть их на талии потуже кожаным ремнём Руслана. Как только под ногами замаячило окно нижнего этажа, девушка стала осмотрительнее. Несмотря на дикое желание воспользоваться им в качестве поддержки, она всё же не стала рисковать, продолжая спуск при помощи рук. Скосив глаза, Лера прикинула расстояние до земли. Закусив губу, она несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, затем прыгнула, больно ударившись ступнями. Успев согнуть колени, упала прямо в пыль, на мгновение закрыв глаза.

Абу заглянул на кухню. Тамары не было, Фариды тоже. Галиев недовольно выругался и вернулся на пост охраны.

— Собаки жрать хотят! Где женщины?

— Тамару отпустили. — Магомет развернулся обратно к монитору.

— Я, что, должен делать это сам?! — голос Галиева не предвещал ничего хорошего.

— Так вон Фарида, — Магомет ткнул пальцем в экран, — скажи ей.

Челюсть Абу заходила желваками, — что ей там опять понадобилось? — вглядываясь в монитор, начальник охраны сжимал кулаки. Когда-нибудь я прибью эту девку.

Лера, прихрамывая, стараясь не оглядываться, быстро шла к сараю. Пока Абу находился в доме, двери сарая всегда были открытыми. Девушка вошла внутрь, содрогаясь от мысли, что не сможет найти дверь, ведущую в тоннель, о которой говорил Дима. В сумраке неосвещённого помещения она вглядывалась в обстановку, пытаясь определить её местонахождение. Задев один из ящиков, оназаглянула внутрь. Замотанные в промасленные тряпки, плотно прижатые друг к другу, в прямоугольных коробах лежали автоматы.

— Ты что здесь делаешь, Фарида? Я же говорил тебе, не ходить туда, куда не просят.

Лера замерла, услышав голос начальника охраны. Выпрямившись, она, не поворачиваясь к нему лицом, шагнула вглубь сарая, туда, где высились ряды металлических стеллажей.

Абу нашарил рукой выключатель, лампочка осветила центр склада. Основной рубильник находился в стороне, но Галиев даже не посмотрел в его сторону. Взгляд его был прикован к девушке, которая отчаянно хотела слиться со стеной, вжимаясь в неё всем телом. Галиев произнёс несколько фраз на чеченском. Лера, естественно, не ответила, продолжая шарить глазами по складу, в поисках лазейки. Она не успела заметить, как Абу оказался совсем близко. Тёмная фигура зловеще медленно приближалась к ней, не издавая ни малейшего звука. В горле у Леры тоже всё пересохло, да и какой смысл был бы в её крике. Абу принюхался, издав глухой, какой-то, утробный рык. В его желтоватых хищных глазах сверкнул огонь победы. Он узнал Леру и, кажется, по её взгляду и лицу прочитал все её мысли.

— Птичка сама прилетела в мои сети. Значит, Аллах вознаградил меня.

Лера почувствовала смрад, исходящий от него. Абу стянул с себя куртку защитного цвета, надетую на голое тело, и жилистые плечи глянцево блеснули в тусклом свете лампы. Он накинулся на неё, пытаясь подмять под себя, зацепив ногой её колени, лишить опоры и опрокинуть на бетонный пол. Взвизгнув, Лера отчаянно вцепилась в край стеллажа и свободной рукой стала бить начальника охраны по лицу. Его это только раззадоривало, он стал дико хохотать, брызгая слюной, и рвать на девушке платье. В голове Леры словно взорвалась петарда, ярость, возникшая где-то в районе солнечного сплетения, бурным потоком разлилась по всему телу от макушки до кончиков пальцев. Всё, что так долго требовало выхода, наконец, обрело силу и заструилось по её венам, сжигая старую нежную кожу, внутренний страх и бессилие.

В какой-то момент Лере даже удалось вырваться, она кинулась прочь, но Абу схватил её за платок, висевший на шее, и стал тащить девушку обратно. Цепляясь за стеллажи, ломая ногти об их пыльный металл, Лера хрипела сдавленным горлом, чувствуя, как от натуги, пульсирует кровь за ушами. Силы были неравными. Девушка рухнула на пол и попыталась ползти, сгребая руками под себя весь мусор, скопившийся под полками. Она швырялась осколками битого кирпича, какими-то тряпками и песком, но Галиев, сев на её ноги, пытался скрутить и руки.

Как эта вещь попала к ней в руку, Лера не поняла. Она даже не почувствовала тёплую резиновую рукоять, так плотно лёгшую в её руку. Взмахнув рукой, практически теряя последние силы, Лера ударила склонившегося над ней Абу. Руки его ещё крепко сжимали горло девушки, но хватка их не становилась сильнее, наоборот, сначала замерев, Абу вдруг качнулся. Лера, выставив ладони вперёд, уткнулась ему в грудь и не дала упасть на себя. От нехватки воздуха и рассеянного света, она не могла рассмотреть и понять, что происходит. Из ноздрей и рта Абу внезапно со свистом вышел воздух. Начальник охраны отлепил одну руку от горла девушки и поднёс её к своему лицу. Прошипев что-то на чужом языке, Галиев выдернул из глаза отвёртку и, завалившись на бок, затих.

Несколько секунд Лера лежала, не дыша, затем сорвала с шеи проклятый платок и вытерла им взмокшее лицо. Вытащив ноги из — под Абу, она на четвереньках отползла от его тела и только потом, шатаясь, встала. Склонившись над Галиевым, она внимательно, словно изучая, посмотрела в единственный целый, открытый, глаз. Из пристёгнутой к ремню кобуры, Лера вытащила пистолет, который запихнула в карман. Времени на раздумья не оставалось. Дверь оказалась за последним ярусом стеллажей, Лера открыла её и кинулась внутрь. Заваливаясь то на одну стену, то на другую, она шла вперёд, не в силах сдерживать мучительный кашель, который лишь усилился от нехватки кислорода в тоннеле.

С Димой они столкнулись где-то посередине пути, не увидев друг друга в темноте. Лера хрипло взвыла и вцепилась парню в плечи.

— Тихо, тихо, это я! — Дима сжал её запястья, отдирая от себя.

— Господи, там… — девушка остановилась и тут-же уткнулась лицом в грудь Димы.

— Ты молодец, всё получилось. Но сейчас просто послушай меня, — зашептал Дима, — ты пойдёшь вперёд, а я тебя догоню чуть позже.

— Нет! — Лера нащупала его лицо и обхватила руками, — мы уйдём вместе!

— Ты не понимаешь, я должен вернуться.

— Нет!

— Я должен вернуться и убить одного…он не человек, он зверь. Я должен его убить. Ты знаешь его, это начальник охраны Бероева.

Руки Леры сжали его лицо сильнее, потом она опустила их и чуть толкнула Диму вперёд, — тебе не надо возвращаться, я убила его.

— Ты?! Я должен убедиться, — выдохнул Дима.

— У нас нет времени. Просто поверь мне.

Дима взял ладонь Леры в свою, и девушка пошла за ним, пока впереди не замаячил проблеск дневного света. Спрыгнув в овраг, Дима протянул обе руки, чтобы помочь Лере спуститься, но она, казалось, этого даже не заметила. Схватив нависший корень дерева, помогла себе сама и, уже через секунду, стояла рядом. Лицо и руки её были в крови и какой-то слизи, платье изорвано, но улыбка, в миг, осветившая её лицо при взгляде на лес, лучилась неподдельным счастьем.

— Твою ж мать! — прошептала Лера и тут же расхохоталась, сбиваясь на кашель.

Дима покачал головой, осматривая её на наличие ран.

— Это не моя кровь, — Лера брезгливо вытерла ладони о подол. — Как ты смог вернуться? Где Руслан?

Дима смотрел вдаль над её головой, — я просто уехал, пока он был в офисе.

— Где он сейчас?

— Думаю, на пути домой.

Послышался лай собак. Лера обернулась и проследила за взглядом Димы, затем перевела глаза на него.

— Идти сможешь? Нам придётся сделать крюк, чтобы запутать собак.

— Да, — девушка постаралась придать своему голосу больше уверенности.

Они не стали терять время и полезли вверх из оврага, цепляясь за корни и ветки, тем путём, каким недавно пользовался Дима. Пробираясь вдоль кромки леса, они слышали приближающийся лай псов. Скоро по левую руку Лера увидела дом Руслана, и её словно окатило ледяным потоком. Дима молча указал на озеро и они, продираясь по заросшему зелёным мхом, участку леса, по щиколотку в воде, дошли до зарослей прошлогоднего камыша. Дима шёл первым, нащупывая наименее глубокие места, но и то проваливался по колено. Лера следовала за ним, тоненько охая в объятиях ледяной воды.

— Они нашли его, — удовлетворённо проговорила Лера, ни к кому не обращаясь, старательно переставляя ноги в холодной жиже.

Дима двигался чуть быстрее, привычно сокращая путь тренированными ногами, и Лера оказалась позади на десяток метров, когда услышала за спиной шорох сминаемых стволов камыша. Девушка остановилась. Дима продолжал идти, и Лера, боясь крикнуть, развернулась. Было непонятно, кто это: человек или собака. Лера присела на корточки, и край мокрого платья тяжело шлёпнул по воде. Девушка просунула руку в карман, нашаривая пистолет. Верхушки камыша зашевелились, Лера вытянула руку с оружием и звонко крикнула, — не подходи! Стрелять буду!

Мужчина замер на месте. Лера узнала Руслана. Он стоял с вытянутой рукой, направив в их сторону пистолет.

Дима, не раздумывая, бросился к ней. Снова раздался выстрел, срезав по пути несколько рыжих верхушек. Лера услышала за спиной, как парень, уклонившись, бросился в сторону. Ещё один выстрел прозвучал над её головой, чиркнув по стволу сухого дерева, разбросав вокруг целое облако щепок.

— Ты не сделаешь этого, — глухо произнёс Руслан.

Ствол в руке девушки ходил ходуном, она жала на спусковой крючок, но ничего не происходило.

— Ты останешься со мной!

Лера, сжав зубы, ухватилась двумя руками за ствол и, наконец, поняв, что к чему, отвела курок. Зажмурив глаза, выстрелила подряд три раза. Раздался стон и плеск воды. Девушка заметила, как далеко пошли круги по озеру. В ужасе бросив оружие, она, не разбирая дороги, бросилась к Диме.

…Вымокнув по грудь, они миновали озеро и потом долго брели вдоль железнодорожного полотна, пока не вышли к Буграм. Матрёна заметила их из окна и вышла навстречу, заметив, в каком виде находились оба. Во дворе дома стоял автомобиль Маршанова. Сам Лев Петрович в это время чинил покосившийся забор, вооружившись молотком и держа в зубах парочку гвоздей.

— Время коротать надо с толком, — заметил Макинтош и крепко обнял Диму.

— Что скажешь? — только сейчас стало заметно, что Дима нервничает.

Лев усмехнулся, — ты мне скажи. Уверен, что ОМОН уже вовсю орудует и у Бероева, и у Сёмы. Твой следак оказался настоящим мужиком. Одного не пойму, зачем ты сам туда пошёл. — Он перевёл глаза на Леру, — за ней?

Лера и Дима переглянулись.

— Да. Он бы не отпустил её, — парень промолчал об основной причине, которая руководила им последние месяцы. Собственно, и уверенности в её значимости практически не осталось. Правосудие свершилось, и неважно, чьими руками. Дима очень хотел верить в то, что Лера, несмотря на стресс и поступки, которые пришлось совершить для того, чтобы выжить, сможет всё пережить и не получить нервный срыв, рискуя отравить себе этим всю жизнь.

Пока мужчины разговаривали на крыльце, Матрёна отвела Леру в дом. Девушка привела себя в порядок, умывшись с помощью старенького умывальника, а в это время Матрёна вытаскивала из её волос застрявшие сухие листья.

— Всё будет хорошо, ласточка. Всё наладится, — приговаривала старуха, разбирая кровать, — поди-ка, полежи малёк, отдохни. А я чаю погрею, да стол соберу. У меня ведь гости не часто. Да и что говорить, не помню, когда настоящие-то гости были.

Слушая негромкий говорок Матрёны, Лера закрыла глаза, положив голову на, пахнущую луговой травой, подушку, и, впервые за долгое время провалилась в глубокий, без сновидений, сон.

44

…Муратов подошёл к дому Лисневских. У подъезда стоял грузовой минивэн, водитель эмоционально обсуждал по телефону последний футбольный матч российской сборной, отчаянно жестикулируя и параллельно протирая боковые стёкла старой футболкой. Казбек поднялся и позвонил. Дверь открыла Лера с забранными в высокий пышный хвост волосами, в простом спортивном костюме.

— Здравствуйте! — она посторонилась, пропуская Казбека, — проходите, обувь не снимайте. У нас тут такой ералаш…

Муратов вошёл в зал. Фёдор старательно заклеивал коробку скотчем, взвешивая её в сильных руках. Вдоль стены уже стояли в ряд несколько чемоданов и коробок. Заметив Казбека, протянул ему руку.

— Ваша машина внизу? — Казбек сел на свободный стул.

— Наша. Вот, собираем по списку, который Нелька дала.

— Как она?

Смелов мигнул и потёр бровь, — в клинике. Неделю как. Общаться нельзя, так мы письма пишем.

— Куда вы сейчас? Квартира Алимова опечатана, следствие ещё идёт.

— Сняли дом в Буграх. — Смелов поднял перебинтованную коробку со стола и аккуратно поставил её рядом с остальными. — Сергея выписывают на днях, останется здесь.

— Я буду приезжать к нему, — Лера опустила глаза, — как вы думаете, папу посадят? То есть, я хотела сказать, — взгляд её метнулся к Фёдору и нижняя губа задрожала. — Я всё знаю, он мне не отец. Только не понимаю, как теперь себя вести.

— Разве необходимо что-то менять? — Муратов мягко посмотрел на Леру, — как вы себя чувствуете?

Девушка, смутившись, не ответила. Занялась складыванием книг.

— Оставь, не надо. — Фёдор махнул на неё рукой и перевёл разговор, — спасибо тебе, товарищ следователь, за помощь с документами.

— Это процесс не быстрый, но, уверен, что Мария Николаевна всё сделает правильно. Керр отличный специалист в подобных вопросах. — Муратов продолжал смотреть на Леру, но она, отвернувшись спиной, не спешила участвовать в разговоре.

Фёдор поскрёб стол, отдирая кусочек прилипшего к нему скотча, — не нашли его?

Муратов покачал головой, — по документам дом принадлежал Байрамову, его дяде. Все найденные там наркотики и оружие стали уликами против Байрама. Сам Байрам и его племянник в федеральном розыске. Валерия отказалась писать заявление против Руслана Бероева, — голос Казбека приобрёл металлические нотки, — поэтому прокуратура не стала переквалифицировать дело об её пропаже и попросту санкционировала приказ о закрытии производства.

— Я всё понимаю! — Лера повернулась к мужчинам, жёстко произнесла, — И хочу это забыть. Ничто не должно напоминать о том, что произошло! И никто не будет! Руслан не вернётся. Я знаю.

— Тихо, не нервничай, — Фёдор устало сел и посмотрел в глаза Муратову. — Ты настоящий мужик, Казбек. Но тебе будет трудно в этой системе. Ты же видишь, никто никого не щадит. Была бы моя воля, я бы девчонок своих на необитаемый остров вывез, подальше от всей этой грязи. Сейчас, наверное, ещё не время говорить всю правду о том, что случилось. А ты приезжай к нам. Дом большой, места хватит. Нелька ещё месяца три будет лечиться. Потом перерыв. Денег после продажи драгоценностей нам хватит. Я уж тебе как человеку, а не следователю говорю. Сам знаешь, если Сергею предъявят обвинение, на имущество будет наложен арест. Вот это всё, — он обвёл рукой пространство, — нам не надо. Нельку бы от наркоты вылечить и… — он пожевал губами, внезапно замолчав.

В комнате повисла напряжённая тишина.

— У меня будет ребёнок, — тихо произнесла Лера и сцепила руки в замок перед собой.

Муратов присвистнул от неожиданности, — Надо же. Это очень важное решение…

— Ну что, вы собрались? — словно вихрь в комнату вошёл Дима. Заметив Муратова, крепко обнял его, — приветствую! Пару раз забегал в отделение и не заставал тебя, всё на вызовах, говорят. Хорошо, что встретились! Я в пятницу в Воронеж к армейскому другу уезжаю. Лерка, держи ключи от квартиры, второй комплект. Ты что такая напряжённая? — Дима притянул девушку к себе и погладил по голове, — ну, ну, давай, держи хвост пистолетом. Если дед надоест, садись в электричку и в Москву. Живи у меня.

— Ну, уж нет, — от улыбки вокруг глаз Фёдора собрались морщинки, — у нас программа обширная: гулять, деревенскую еду есть, книжки читать. Я обещал Леру научить рисовать, так что, если мы и поедем, то вместе. Я её одну не оставлю.

— Замётано! — Дима подхватил два чемодана, — я потихоньку вещи вниз стаскивать буду.

— Я помогу, — Муратов снял куртку и засучил рукава. Его напрягала эта недоговорённость, сквозившая в словах и поведении присутствующих. Лера отказывалась рассказывать о том, что произошло в доме Бероева, и Муратов не смог убедить её в обратном. Бероев исчез. Трупы убитых Галиева и Исы Зеноева до сих пор лежали в судебном морге, а в прессе уже вовсю муссировались подробности обнаружения террористического логова и наркотического склада. Был найден нож со следами пальцев Зеноева, что стало неопровержимой уликой против него в деле убийства Ларисы Карепиной. Начальник Казбека, Анатолий Анатольевич Карепин, был признан пострадавшей стороной, дав интервью в вечерних новостях об опасности и издержках своей профессии и занимаемого поста. Муратов интервью не смотрел, но Ряшенцев почти дословно ознакомил его с ним на следующее утро. В один из дней после похорон, в отделение пришла Оленька с туго набитым пакетом, из которого одуряюще пахло свежей выпечкой. Долго и терпеливо ждала у кабинета Карепина, прежде чем он увидел её. Потом так же долго находилась внутри, откуда они ушли вместе.

Медсестра вытащила иглу от капельницы из руки Сергея и укоризненно посмотрела на Наташу, — хоть бы погуляли, пока он спал. Погода замечательная сегодня, солнце!

— Вот выпишете, и мы вместе пойдём, да, Серёж? — Наташа заботливо подоткнула одеяло и поправила подушку.

— Как мать? — Сергей досадливо поморщился и снова, откинув одеяло, выпростал ногу.

— Всё нормально уже. Вышла на работу. Заедет вечером к тебе.

— Ну зачем?! Скоро выпишут.

— Серёж, ты как ребёнок. Думаешь только о себе, ей богу. Я между вами весь месяц кручусь. Сессия мимо прошла. Но я не об этом. Вы живы и здоровы оба, а это главное.

— Да заживёт всё как на собаке! — Позгалёв приподнялся на подушке и тут же болезненно скривился.

— Лежи уже! Это какое-то нечеловеческое везение! Хирург сказал, что артерии были не задеты, это тебя и спасло. А ещё он сказал, что у тебя сильный ангел-хранитель. — Наташа сглотнула и поморгала ресницами, чтобы остановить слёзы. — Маме отец приснился. Говорит, ругался и пальцем грозил. Велел раньше времени к нему не являться, — Наташа всхлипнула и рассмеялась. — Я ведь молчу, не говорю ей, что ты с балкона на балкон сиганул.

Сергей закусил губу, отвернувшись к окну. Скрипнула дверь. Наташа обернулась, потом, кашлянув, позвала брата, — Серёж, Димка пришёл. Я тогда, действительно, прогуляюсь. В универ зайду. Мне обещали задания дать.

Позгалёв нашарил руку Наташи. Она была мягкой и тёплой.

— Привет, — Наташа обняла Диму на входе, — смотри, чтобы вёл себя нормально.

Дима козырнул и, подойдя к кровати, двумя руками сжал руку друга, — как ты?

— Скучно, — Позгалёв улыбался, — эта ваша одиночная палата — страшное дело.

— Ты здесь всего неделю. Со дня на день выпишут.

— А что дальше? Ко мне следователь приходил.

Позгалёв внимательно смотрел на Диму. Комаров выдержал его взгляд и, усевшись поудобнее, произнёс, — я в курсе. Ты должен знать только одно. Мы со всем справимся. Нет ничего важнее твоего здоровья. Есть человек, которому я верю. Он обещал помочь во всём разобраться. Ты просто должен быть с ним честен и откровенен. Никаких обвинений тебе, как я понимаю, не предъявлено, поэтому, пока лежишь здесь, постарайся привести свои мысли в порядок с самого первого дня своей работы у Сёмы. Лев передаёт привет. Его это тоже касается, так что будем держаться вместе.

— А Сёма с Пашей?

— Странно, что ты спрашиваешь. По-моему, твоя судьба их мало интересует. Они заняты только спасением собственной задницы. Да, вот ещё что, — Дима заговорщицки подмигнул, — тут тебя видеть хотят, но стесняются. — он открыл дверь палаты. Через минуту вошла Соня, держа в руках пакет с апельсинами. Щёки её были пунцовыми от смущения. Она, не поднимая глаз на Сергея, остановилась на входе, не решаясь сделать дальше ни шагу.

— Твою ж дивизию, — сквозь зубы пробурчал Позгалёв, хватаясь за голову. — Вот ведь подарочек. Садись, — вздохнул Сергей, кивая на стул, — весели меня. Рассказывай, как дошла до жизни такой.

Дима прикрыл за собой дверь, пошёл по коридору, ловя на себе заинтересованные взгляды медсестёр, и улыбаясь им в ответ.

Такси застряло в пробке в направлении Химок. Дело обычное, в запасе ещё было достаточно времени и для регистрации, и для спокойного, перед вылетом, времяпрепровождения в лобби-баре аэропорта. Водитель попался опытный и немногословный, автомобиль, на удивление, чистым, что стало ощутимым плюсом, и хоть как-то скрашивало отвратительное состояние пассажира. «Вам удобно?», да, эти слова теперь придётся слышать гораздо чаще, чем ему этого хотелось. Жалости к себе он не чувствовал, а вот раздражение, да.

Пассажир помассировал ногу, с трудом помещавшуюся в вытянутом положении, за максимально сдвинутым креслом, и ещё раз автоматически заглянул в кожаный портфель, от ручки которого к его запястью вела стальная цепочка с аккуратным браслетом. Паспорт, карты, обезболивающее, папка с медицинскими документами, разрешённое к вывозу количество еврорублей. Лёгкий американский чемодан спокойно лежал в багажнике, храня в своих недрах костюм, пару невскрытых упаковок с рубашками и нижнее бельё. При наличии хорошего счёта необходимость в багаже отпадала сама с собой, поэтому имело смысл позаботиться о себе только в первые сутки после прилёта. Всё остальное он сможет заказать и купить, не выходя из своей новой квартиры с видом на залив.

После получасового черепашьего шага на трассе, движение стало заметно активнее. Ещё быстрее пошло дело, когда появился знак «Шереметьево».

— Вы уже видели новый терминал «Д»? — вдруг заинтересованно спросил водитель, глядя в салонное зеркало.

Пассажир, не снимая тёмных очков, молча покачал головой. Губы его были плотно сжаты, и весь вид выдавал крайнюю отстранённость и нежелание вести беседу. Оставшийся путь продолжили ехать молча. У входа в терминал, такси остановилось. Водитель вышел, достал чемодан и придерживал боковую дверь, пока его пассажир, скрипя зубами, вытаскивал сначала больную ногу, затем здоровую, тяжело вставал на них, опираясь на элегантную с серебряным набалдашником трость.

— Мистер Кармона, — девушка на стойке регистрации протянула ему паспорт и билет, дежурно улыбнулась.

Полтора часа до посадки мужчина провёл в комфортном лаунже в попытке, хоть ненадолго, но подремать. Это ему никак не удавалось. Стреляющая боль в колене не проходила и после двух таблеток, запитых виски. Сказывалась долгая поездка в неудобной позе и, прерванное раньше времени по его же желанию, лечение. Но оставаться в Москве на более долгий срок, могло бы стать фатальной ошибкой. Его искали.

Удобное кресло, приветливый мальчик-стюард, серо-розовый московский закат за окном. Откинувшись на изголовье, мужчина вздохнул. Место рядом с ним было свободно, и он, отстегнув браслет, бросил рядом портфель, а сверху очки. Предложили напитки, мужчина взял только минеральную воду и в несколько глотков осушил стакан. Порывшись во внутреннем кармане светлого пиджака, достал, сложенный вчетверо, листок, края которого были словно испачканы клюквенным морсом.

«Я, Валерия Лисневская, прошу прекратить мои поиски, потому что нахожусь рядом с Русланом Бероевым по своей воле, а не по принуждению. Это мой выбор, и я прошу его уважать.»

— Я тебе верю, милая, — вполголоса произнёс Руслан и, сложив листок, положил его обратно, поближе к ноющему сердцу.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34

35

36

37

38

39

40

41

42

43

44