Новый старый 1978-й. Книга седьмая (СИ) [Андрей Храмцов] (fb2) читать постранично, страница - 2

меня не спадали. Неужели это пижама Брежнева? Ну правильно. Это же дача Леонида Ильича и все мужские вещи принадлежат ему. Значит, её кто-то специально для меня и выдал. И этот кто-то, скорее всего, Виктория Петровна. Только она могла знать, где и что в этом доме лежит.

Так, я рывком сел на кровати и голова слегка закружилась. Потом я схватился за спинку и встал. Всё нормально функционирует и даже то, чему функционировать в этот момент совсем не следует. Штаны предательски оттопырились в районе паха и я спросил у Генриха Эдуардовича, который вместе с медсестрой меня поддерживали под руки, чтобы я, не дай Бог, не упал:

— Где здесь туалет?

— Он слева за ширмой, — ответил тот. — Там есть скрытая дверь, а внутри прекрасно оборудованный санузел. Инга вас проводит.

— Только до двери. Дальше я уж как-нибудь сам. Инга, конечно, девушка симпатичная, но я туда по другому делу направляюсь.

Инга хихикнула, а Генрих Эдуардович сказал:

— Раз шутите, значит можно с полной уверенностью утверждать, что вы практически здоровы.

Инга помогла мне дойти до двери, хотя я вполне нормально мог передвигаться и сам. Это их Леонид Ильич, видимо, застращал по поводу меня, вот они и стараются изо всех сил. Первое, что я сделал, открыв глаза, так это поверил этих двоих на «свой-чужой». Это были свои и где-то недалеко в коридоре я ощущал родную ауру Солнышка. Значит, ждёт и переживает.

А врачи были непростые. Нет, скорлупки у них были не золотые и ядра не чистый изумруд, а наши, комитетовские. Правильно, тут в Завидово была осуществлена неудачная попытка государственного переворота и захвата власти, поэтому даже медиков из «кремлевки» сюда не допустили. Узнаю методы Андропова. Вот поэтому-то и не было никакой информации в будущем об этом событии, даже малейшего намёка. Всё кэгэбэшники засекретили, что они очень хорошо всегда умели и умеют делать.

Ну да ладно, надо освободить мочевой пузырь, а уже потом решать остальные вопросы. Руки я мыл тщательно перед зеркалом и любовался на свою физиономию. Как ни странно, на лице ссадин и синяков не было. На меня из зеркала смотрело лицо явно не пятнадцатилетнего юноши. Мешки под глазами и колючий взгляд цепких глаз прибавляли мне лет шесть, а то и все семь. Под пижамной курткой я ощущал широкую и тугую повязку на груди, а заглянув под неё влево, я заметил край бинта на левом бицепсе. Ну что ж, можно сказать, что легко отделался.

Я ещё как следует умылся и пальцами расчесал волосы. Пальцы не расческа, но хоть какой-то порядок у себя на голове навёл. Выйдя из туалета, я заметил всё тех же действующих лиц. Спрашивать их по поводу тем, не касающихся медицины, было бессмысленно. Или не знают, или не скажут. Значит, пусть тогда по поводу моего теперешнего состояния мне всё расскажут и ещё объяснят, куда делась пуля, которую я отчётливо видел.

— Андрей Юрьевич, — обратился ко мне Генрих Эдуардович, — судя по вашему состоянию, последствия ранения вами практически не ощущаются. Давайте я вас осмотрю.

И он попросил меня снять верхнюю часть пижамы. Начал он с левой руки. Инга сняла повязку и все, в том числе и я, увидели, что от недавней раны остался только красноватый след на коже.

— Первый раз вижу, — сказал Генрих Эдуардович, задумчиво глядя на меня, — такую быструю регенерацию. Инга, размотайте Андрею Юрьевичу повязку на груди. Посмотрим, как обстоят дела там.

А там дела обстояли очень даже неплохо. В районе сердца у меня была гематома размером с кулак и всё.

— Да, — продолжил врач удивлённым голосом, — на вас всё заживает, как на собаке. Три часа назад гематома была в два раза больше. И в её середине было характерное почернение. А сейчас там просто синяк. Даже желтизны никакой нет и, видимо, не будет.

— Значит, именно туда попала пуля и я догадываюсь, что её остановило, — сказал я и задумался.

— Когда мы снимали с вас одежду, — подтвердила Инга, — пришлось срезать и ваши три Звезды Героя с того, что до этого называлось пиджаком. Теперь вы можете сами убедиться, что остановило эту пулю.

И мне бережно передали мои три награды, в одной из которых застряла пуля. Мне повезло, что у последнего нападавшего кончились патроны в его автомате и он стрелял в Брежнева из пистолета Макарова. Если бы в Звезду попала пуля калибра 7,62, то это бы её не остановило и я сейчас был бы мертв. Я, конечно, не их благородие, но «госпожа Удача» была ко мне сегодня очень добра. Я даже мысленно запел песню Булата Окуджавы:

«Девять гpаммов в сеpдце, постой, не зови…

Hе везет мне в смеpти, повезет в любви».

Вот так. Я спас Брежнева, защитив его от пули. А Леонид Ильич спас меня, наградив накануне третьей Звездой, в которую она, очень удачно для меня, и попала. Всё в этом мире взаимосвязано. А теперь что мне с этой искорёженной Звездой делать? Её можно было бы в школьный музей отдать имени меня, любимого. Но если всё по этому делу засекретят, то тогда дома её придётся спрятать и я потом детям своим буду