На тральных галсах [Федор Борисович Мудрак] (fb2) читать постранично

Ф. Б. Мудрак НА ТРАЛЬНЫХ ГАЛСАХ

Литературная запись И. М. Жигалова

Минная опасность

Синоптики предсказали: в воскресенье дождя не будет, и на сей раз они не ошиблись. С утра светило яркое солнце. «Как хорошо, — подумал я. — Сегодня личный состав нашего 1-го дивизиона катеров-тральщиков пойдет на экскурсию в Петергоф». Меня назначили старшим, поэтому в кубрик пришел рано. «Аврал» был уже в разгаре: краснофлотцы старательно утюжили брюки, гюйсы, драили бляхи на ремнях. В общем, приводили себя в порядок.

Два брата Ларины: Иван — главный старшина, командир катера, и Василий — мичман, секретарь парторганизации дивизиона, — стояли у окна и тихо о чем-то разговаривали. Несколько поодаль главные старшины, командиры катеров Михаил Голубев и Владимир Черноносов донимали своего дружка Василия Тимофеева — командира отделения мотористов: расскажи да расскажи о своем «марафонском заплыве» в Финском заливе.

Тимофеев всячески отнекивался: ему вовсе не хотелось вспоминать печальный случай, едва не стоивший жизни. А произошло вот что. Катер «Р-716», на котором служил Тимофеев, вместе с дивизионом возвращался в базу. Весь день тралили мины, оставшиеся после финской кампании, все устали. На переходе от острова Лавенсари (ныне остров Мощный) в Кронштадт Тимофеев вышел из моторного отделения на верхнюю палубу глотнуть свежего воздуха. Стоял на корме, держась за леер. И надо же такому случиться — закружилась голова, на какое-то мгновение он потерял сознание и свалился в воду. «Р-716» шел концевым в кильватерной колонне. Тимофеев не успел даже крикнуть, да это ничего бы и не дало: катер на ходу создавал такой адский шум, что никакого крика с моря даже на близком расстоянии не услышать. А командир мичман Дмитрий Зуйкин и сигнальщик, находившиеся на верхнем мостике, смотрели вперед.

Нет надобности подробно рассказывать все то, что пережил Тимофеев, очутившись один в море. Плавать, а точнее, держаться на воде пришлось ему долго. Выручили его стальное здоровье и выдержка. Заметил одинокого пловца сигнальщик морского охотника. Василия подняли на борт, переодели во все сухое, отогрели в моторном отделении. Морской охотник догнал «Р-716», и Тимофеев вернулся «по месту службы».

Голубев и Черноносов отлично знали эту историю и все же донимали Василия. Ох уж эта флотская подначка!

Был у Тимофеева и другой случай. Он выручил из беды «Р-716», когда на оба винта катера намоталась рыбацкая сеть. Чтобы избавиться от сети, кому-то нужно было лезть в воду. Вызвался Тимофеев. Он быстро надел легкий водолазный костюм и нырнул. Доклад был неутешительным: взахлест намоталась шкаторина и часть сети, придется рубить. Василий вооружился ножом, ломом и снова ушел под корпус катера. Жалко было портить сети — решил размотать их. Трижды поднимался он на поверхность: отдышится — и опять в воду. Около сорока минут работал Тимофеев под водой, пока смог доложить, что гребные винты чистые.

Нет, не об этом случае просили рассказать Василия друзья. Голубева и Черноносова интересовал тот печальный «заплыв». Только не пришлось Василию ничего рассказывать. Со звоном посыпались в казарме стекла, послышались очереди автоматических зенитных пушек.

Сигнал боевой тревоги вынес всех нас на улицу, на катера. Вскоре узнали: немецкие самолеты сбросили на парашютах мины на фарватер и рейды, обстреляли корабли и Кронштадт.

Так началась для нас война. Наш 1-й дивизион катеров-тральщиков (ДКТЩ) — единственный в составе бригады заграждения и траления — был готов выйти в море для траления известных уже образцов якорных мин.

Командир дивизиона капитан-лейтенант Виктор Кузьмич Кимаев и комиссар капитан-лейтенант Леонид Александрович Костарев собрали специалистов управления дивизиона и объявили приказ командующего флотом о переходе на военное положение, поставили боевые задачи. Предстояло немедленно пополнить до мобилизационных норм боезапас, горючее, продовольствие, медико-санитарное имущество, спасательные средства и средства химической защиты.

Вскоре на пирсе выстроился личный состав дивизиона. Начался митинг. Военком Костарев, подтянутый, строгий, взволнованно говорил о вероломном нападении фашистской Германии на Советский Союз:

— Сегодня на рассвете вражеские самолеты атаковали наши военно-морские базы, бомбили корабли Черноморского и Краснознаменного Балтийского флотов, вторглись на нашу священную землю. Над Родиной нависла смертельная опасность. Не пожалеем сил своих, крови своей, самой жизни для разгрома врага! Смерть немецко-фашистским захватчикам!

Митинги проходили на всех боевых кораблях и в базах.

Наступила грозная военная страда. Тыловые органы, Кронштадтский порт, флот начали жить по мобилизационным планам, которые до сих пор хранились в сейфах. Непрерывным потоком доставлялись на корабли