Очерки жизни из круга вечности Часть 2 [Галина Ивановна Бибикова] (doc) читать постранично

Бибикова Галина Ивановна
ОЧЕРКИ ЖИЗНИ ИЗ КРУГА ВЕЧНОСТИ
Москва, 2020 г.




«Ты пришла на эту Землю уже со знанием Учения
для практической его реализации».
Учитель Учителей Гималайской Обители -
Махатма Мориа. Москва. 1992 г.

«На всем протяжении Манвантарного Круга
лекарства от болей кармических встреч - не было».
Махатма Мориа. Москва. 1992 г.

«Вся жизнь – один большой перекресток».
Махатма Мориа. Москва. 1995 г.




КНИГА ВТОРАЯ



 
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
«АБРАКАДАБРА»



«Лариса Рейснер – советская Жанна д’Арк, призванная для революционных преобразований».
Махатма Мориа - Учитель Мориа.

«Махатма переводится как Великая Душа. Некоторые представляют себе Махатм, как совершенно отдельную расу. Каждый Махатма начал свое восхождение из гущи народной, лишь дерзнув избрать трудный путь Великой Души. Также рядом с дерзновением он открыл в сердце возмущение духа, ибо как же иначе вспыхнут огни?»

Это видение замкнуло цепь моих воплощений...
Если бы знала Людмила Васильевна Шапошникова, что ее учитель из МГУ Игорь Рейснер был моим братом в предыдущем воплощении, а портрет, на который она смотрела с восхищением, приходя к нему домой, был моим портретом… А тетради, по которым она узнавала Восток, были моими рукописями…
Так получилось, что в двадцатом веке мне пришлось воплощаться дважды. «Судьба – приказ»! Первые яркие сновидения в этой жизни относятся к пяти годам, если не раньше. И «встречи» с Иосифом Виссарионовичем Сталиным одни из них...
Мы спускаемся с ним по широким ступенькам в его бункер. Он - в темном кителе, я - маленькая девочка в платье «татьяночка», большим белым бантом в волосах, туфельках с перемычками. В зале бункера все предельно аскетично: невысокие квадратные колонны, подпирающие потолок, квадратные столы, стулья с невысокой спинкой. Стены и колонны обиты карельской березой цвета спелого ореха. Мы садимся за стол друг против друга, и он говорит, говорит, говорит. Я напряженно слушаю его, слушаю. И, несмотря на разницу в возрасте, ощущаю себя взрослее.
В ту роковую для него мартовскую ночь 1953 года, мы уже в третий раз спускались в тот же бункер. Только Сталин был уже в белом кителе. Он опять говорил, говорил, говорил... Лицо его было свекольного цвета, глаза блестели от напряжения, и оспинки на вспотевшем лице проступали еще ярче...
Когда я вышла из сна, из репродуктора лилась траурная мелодия. Вся страна уже рыдала от потери вождя. Мама была задумчива, а сестра плакала навзрыд. Мне было девять, а ей уже двенадцать. Она, как и я, росла под знаменами «Ленина-Сталина». Гордость школы, района. Отличница, пионерка, вожак.
Через полвека я узнаю причину моих частых «свиданий» с И.В. Сталиным. Границы воплощений разлетятся вдребезги! И я окажусь одновременно в двух в одном и том же веке!

***

Видение: Больничная палата. Сюда Ларису Рейснер привезли в сопровождении Карла Радека, гражданского мужа. В палате много коек, но кроме нее нет никого. Интуитивно понимая неладное, я выбегаю из палаты.
Огромный длинный коридор. Вдоль правой стены лежат безжизненные тела. Среди них легендарный командарм Красной армии – Михаил Васильевич Фрунзе. От Фрунзе Лариса «узнает»: все они жертвы сталинского коварства. И ее с той же целью привезли сюда.
Ошарашенная абсурдностью, Лариса стоит, словно пораженная молнией, лихорадочно прокручивает в голове, как найти выход из этой западни. И вдруг мимо пробегают всемогущий и вездесущий Яков Блюмкин и его неразлучный друг, с кем он расстрелял в 1918 году немецкого посла Мирбаха, спровоцировав мятеж левых эсеров.
- Блюмкин! Блюмкин! - успевает схватить его за край пиджака. - Меня приговорили к смерти!
Блюмкин резко тормозит. Сосредоточенно «пережевывает» информацию, поправляет кожаный пиджак с портупеей на боку. Повернув голову к стоявшему на выходе верному «Санчо-Пансо», спрашивает:
- «Генерал» знает?
Тот молча кивает головой. Блюмкин круто разворачивается, и они стремглав убегают. Я пытаюсь догнать его:
- Яков! Яков!
Но топот сапог по каменным лестницам и стук входной двери красноречиво подтверждают безысходность моего положения…
Если даже Блюмкин не в силах что-то изменить! И «генерал знает»… Так в близком окружении называли Л.Д. Троцкого.
Не может быть? Мы же были с ним якобы надежными друзьями! Вместе прошли самые тяжелые для страны годы, кровью и делом укрепили победу власти и его, Троцкого, положение! Кроме того, нас связывало и нечто большее... Значит, и Радек?! Правая рука «генерала»!? Он не мог не знать! Значит, предали? Значит, спасали свою шкуру?!
Обескураженная таким открытием, я стою в пустом коридоре перед наглухо закрытыми входными дверями…
Вдруг в поле моего зрения с противоположной стороны фойе въезжает длинная вешалка с верхней одеждой. И ее тащит Алла У.! В сегодняшнем жизни она работала под моим руководством редактором в отделе внешнеторговой рекламы на КамАЗе в Набережных Челнах. Сейчас она большой человек в Ижевске,