«Здесь было НТВ», ТВ-6, ТВС и другие истории [Виктор Анатольевич Шендерович] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (19) »
Виктор Шендерович «Здесь было НТВ», ТВ-6, ТВС и другие истории
Еду на работу, опаздываю, ловлю машину: – Останкино! – Сколько? – А сколько надо? – интересуюсь. – Ну, вообще тут полтинник, – говорит водитель, – но вам… – Улыбка. Я понимаю, что поеду на халяву. – Давайте – восемьдесят? Вы же «звезда». Программа «Итого», сделавшая меня «звездой» с правом проезда за восемьдесят вместо пятидесяти, начиналась с идеи вылезти из-за кукольных спин и заговорить своим голосом. Запросилось наружу мое театральное прошлое, а кроме того – давно хотелось приблизить комментарий к злобе дня. В «Куклах», с их сложной технологией, сдавать очередной сценарий приходилось во вторник, в эфир же программа шла только в воскресенье. А за пять дней в России может произойти черт знает что, вплоть до полной перемены власти. Несколько раз «Куклы» попадали в эту пятидневную ловушку, и с довольно печальными результатами. Текст, актуальный во вторник, к выходным оказывался абракадаброй, не имеющей отношения к реальности. И на ушах по этому поводу мы стояли регулярно. Самый выразительный случай такого рода произошел в дни правительственного кризиса в сентябре 1998-го. Депутаты дважды забодали кандидатуру Черномырдина – и все шло к тому, что Борис Николаевич насупится, упрется и выдвинет ЧВСа в третий раз. В расчете на этот вариант развития событий сценаристом Белюшиной были написаны очередные «Куклы». Но жизнь пошла враскосяк со сценарием. В среду, когда программа была написана, озвучена и уже полным ходом шли съемки, мне позвонил гендиректор НТВ Олег Добродеев. – Витя, – сказал он негромко. – Дед хочет Лужкова. – О господи, – сказал я. – Точно? – спросил я чуть погодя. Олег Борисович несколько секунд помолчал, давая мне возможность самому осознать идиотизм своего вопроса. Что может быть точного в России, в конце XX века, под руководством Деда? – Пиши Лужкова, – напутствовал меня гендиректор и дал отбой. Я позвонил Белюшиной – она ахнула – и мы приступили к операции. Скальпель, зажим… Диалог, реприза… Через пару часов ЧВС был вырезан из сценарного тела, а на его место вживлен Лужков. Когда я накладывал швы, позвонил Добродеев. – Витя, – негромко сказал он. – Только одно слово. У меня оборвалось сердце. – Да, – сказал я. – Маслюков, – сказал Олег Борисович. – Это п….ц, – сказал я, имея в виду не только судьбу программы. – П….ц, – подтвердил гендиректор НТВ. – А это точно? – опять спросил я. – Кто тебе сказал? – Да я как раз тут… – уклончиво ответил Добродеев, и я понял, что Олег Борисович находится там. Мне даже показалось, что я услышал в трубке голос Деда. Галлюцинация, понимаешь. Я позвонил Белюшиной, послушал, как умеет материться она – и мы приступили к новой имплантации. Лужков с ЧВСом были вырезаны с мясом. Окровавленные куски текста летели из-под моих рук. Время от времени в операционную звонил Добродеев с прямым репортажем о ситуации в Поднебесной. – Лужков, – говорил он. – Лужков, точно. Или Маслюков. В крайнем случае, Черномырдин. К вечеру среды были написаны все три варианта. В четверг утром Ельцин выдвинул Примакова. Сценарист Белюшина уже не материлась, но и переписывать сценарий больше не могла. Ее нежная психическая структура оказалась неприспособленной к грубым реалиям Родины. Примакова в располосованный сценарий я вшивал самостоятельно – и до пятницы (дня голосования в Думе) молился за Евгения Максимовича всеми доступными мне способами. Не то чтобы я мечтал о его премьерстве – просто очень хотелось передохнуть. Сильно передохнуть не получилось: телевидение втянуло меня с потрохами. Не могу сказать, что это был мой личный выбор. Как по другому поводу сказано у Довлатова: это не любовь, это судьба. Первая программа «Итого» вышла в эфир 19 апреля 97-го года, и это изменило мою жизнь довольно кардинально. Через какое-то время со мною начали здороваться прохожие. Некоторые кивали совершенно автоматически, как шапочному знакомому. Интеллигентные сограждане улыбались одними глазами. Сограждане попроще брали за рукав и начинали общаться, преимущественно на «ты». Совсем простые требовали, чтобы я с ними немедленно выпил – и обсудил жизнь. Мысль о том, что мы незнакомы, не приходила им в голову, и в каком-то смысле они были правы. Не буду кокетничать: это неудобство – вполне посильная плата за приязнь своего народа. Пришлось привыкать и ко встречам с собственным именем в самых неожиданных контекстах. Поначалу я обижался и даже звонил в редакции, но потом плюнул – и виртуальный «Шендерович», окончательно отделившись от меня, зажил своей собственной жизнью. Он эмигрировал в Америку и разводился с женой, владел престижным московским клубом, говорил какие-то немыслимые пошлости в интервью, которых я не давал, а однажды был госпитализирован с сердечным приступом. Добрые люди сообщили об этом по телефону моей маме – по счастью, как раз в тот момент,- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (19) »
Последние комментарии
3 часов 44 минут назад
12 часов 36 минут назад
12 часов 39 минут назад
2 дней 19 часов назад
2 дней 23 часов назад
3 дней 1 час назад