Тонкие грани (том 4) [Кирико Кири] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Кирико Кири Тонкие грани (том 4)

Глава 145

— Томми, просыпайся!

Голос Джека пробивался откуда-то издалека, словно сквозь толщу воды. Сначала глухой, неразборчивый, едва слышимый, но с каждым разом он становился всё громче, будто пробиваясь к моему сознанию через невидимые барьеры и всеобъемлющую темноту.

— Давай, вставай уже!

До чего же противный и звонкий голос…

Далеко не сразу я понял, что ему вторит и мой будильник. Трезвонящий на всю комнату и буквально высверливающий мозги в нескольких местах дрелью, от чего слезились глаза и ломало болью виски. Их будто распирало изнутри от внутреннего давления и хотелось схватиться за голову, чтоб сдавить, будто это всё поможет унять боль. Да ещё и Джек тряс меня за плечи, почему становилось лишь хуже — каждое движение отдавалось в голове острой болью.

Точно, я же просил его разбудить меня на всякий случай, если сам не встану…

— Давай! Подъём!

В любом случае, от реальности шанса спастись у меня не было, как бы мне этого ни хотелось. Если каким-то чудом удастся отделаться от Джека, головная боль, жажда и естественные нужды никуда не денутся. Вставать в любом случае уже придётся.

С неимоверным трудом я протёр руками слипшиеся глаза, попытавшись сфокусироваться на Джеке. Тот был как в тумане.

— Я… проснулся… — прохрипел я. — Отключи это говно уже…

Трезвон будильника наконец оборвался, позволяя мне кое-как прийти в себя. Не сразу, конечно, но уже что-то. Теперь хотя бы у меня вместе с будильником мозги не вибрировали, рискуя превратиться в кашу, и его трезвон не заглушал мои собственные мысли. Однако противный звонкий звук, который я сначала отнёс к голосу Джека, остался.

Понимание того, что происходит вокруг, да и где я нахожусь, возвращалось очень медленно. Точно… это же Эйко… Дьявол, я не помню, кормил ли я её вообще со вчерашнего дня или нет… но как же мне сейчас на это плевать… Не потому что я ублюдок, а из-за того, что трудно удержать в голове мысли. Боль парализовала практически любые процессы в мозге.

Для начала я попытался принять вертикальное положение, сев на краю кровати. Слегка покачнулся, но всё же удержал равновесие несмотря на то, что комната немного плясала перед глазами, из-за чего хотелось проблеваться не на шутку. Просидел так пару секунд, прежде чем позывы прошли, и я смог привыкнуть к новому положению.

Как. Же. Хреново.

Мне ещё не приходилось испытывать похмелье, и я бы никогда не подумал, что оно, по сути, может быть сродни пыткам. Словно расплата за всё то, чего им можно добиться. Но это оказалось не таким страшным, как то, что обрушилось на меня вслед за этим.

Воспоминания.

Понимание того, что случилось вчера.

Смерть Саки.

Эта простая, но страшная мысль прострелила меня, заставив несколько секунд не двигаться, чувствуя, как внутри всё холодеет. Как медленно и мучительно за грудной клеткой всё сдавливается, выворачивает наизнанку, образуя полость абсолютной давящей пустоты. Мне казалось, что я начал задыхаться от одного понимания всего этого, от того, как быстро всё внутри меня умирало. Будто всё важное, что было, стало чем-то незначительным, пустым и не имеющим смысла. Скажи кто, что у меня рак, и я бы даже не расстроился. Может даже бы обрадовался…

От воспоминаний не убежишь, как бы ты ни пытался. Можно на какое-то время оторваться от них, но так или иначе они тебя достигнут и вытрясут из твоей души всё живое. Вчера у меня ещё как-то получилось сбежать от всех этих мыслей и провалиться в беспамятное состояние, но сейчас всё это обрушилось с новой силой, но уже подкреплённое головной болью.

Это было настоящим ударом: если Стелла хотела сделать мне действительно больно, то у неё это получилось на пять с плюсом. Я жив, а Саки, перед которой открылись практически все двери, теперь прохлаждается в морге, ожидая своего последнего пристанища.

Я даже не мог описать, почему меня так накрыло. Может потому что в моей жизни стало на одного порядочного и доброго человека меньше? Или потому что с ней умерло что-то и во мне самом? Или я просто сам не осознавал, насколько дорожил ей? Я не знал. Однако всё внутри меня отозвалось на её смерть жуткой давящей тоской, которая утягивала в пропасть отчаяния и апатии.

Я бы предпочёл лучше провалиться обратно в беспамятный сон, в котором пребывал до этого, чем сейчас под крики её дочери понимать, что вчера произошло. Наркотики с алкоголем были способом хоть как-то отвлечься и заглушить то, что могло свести меня с ума. Будто барьер, который сохранил ломающуюся психику ценой физического здоровья. Но сейчас, стоило мне просто проснуться и немного собраться с мыслями, всё вернулось с новой силой.

Больно было и за то, как я поступил с телом Саки. Выбросили её около крыльца больницы. Даже несмотря на то, что я собирался потом официально обратиться в морг за ней, чтоб похоронить по-человечески, чувство, что поступил неправильно, не покидало меня ни на секунду.

— Хера ты вчера устроил поминки, — Джек присвистнул, окинув взглядом стол. — А говорил, ебану немного виски.

— А тебя ебёт? — зло пробормотал я севшим голосом, сам удивившись собственной агрессивной реакции.

Но Джек был прав, передо мной был настоящий праздничный стол наркомана: две пустые бутылки виски и одна уже початая у кровати, несколько использованных шприцов, рассыпанный кокс, горка окурков в пепельнице и пепел повсюду. Итоги того, как я посидел вчера. Мой взгляд сам собой упал на левую и правую руки. Они и до этого были обколоты, не в первый раз уже балуюсь, но сейчас там виднелись большие синяки. Да и внешне я, наверное, выглядел так себе и являл собой наглядный пример наркомана.

— Да нет… я… — он немного растерялся от моего слишком грубого и нетипичного ответа. Однако мне было плевать. Плевать на него, на себя, на картель и вообще на весь мир. Даже на Эйко, которая не прекращала верещать в соседней комнате. Хотелось просто умереть.

— Я вроде сказал будить меня, только если всё плохо, — прохрипел я, ища взглядом, чем бы смочить горло. Выбор пал на единственную жидкость в моём доме: алкоголь.

— Ну я вот и бужу, — Джек как-то смущённо посмотрел, как я сделал несколько глотков прямо из бутылки, как заядлый алкаш. — У нас действительно проблемы.

— И? Что случилось? — поставил я бутылку обратно на пол. — Война?

— Нет, не настолько плохо, конечно… Но проблема есть, причём конкретная. Сейчас ещё должна Фея прийти.

— Фея… — вздохнул я. Мне, если честно, было плевать на проблему, однако этого я всё же не сказал. Как и не сказал, что мне вообще теперь плевать на всё.

— Я это, окно открою?

— Да, валяй, — махнул я рукой, не поднимая головы и пряча лицо в ладонях. Головная боль даже не думала отступать, а душевная так вообще, только набирала обороты. Мне казалось, что я сейчас расплачусь или меня порвёт изнутри.

— У тебя, кстати, там ребёнок воет. Он, кажется, воет ещё с ночи. Ну я это, слышал через потолок. У меня же спальня под той комнатой.

Я едва не сказал: да хрен с ним, с этим сраным ребёнком, плевать на него. Потому что стоило вспомнить, чей это ребёнок, и меня скрутило едва ли не пополам. Причём больно мне было из-за упоминания Саки, а не из-за того, что я хотел сказать про её ребёнка — он-то волновал меня куда меньше, как это ни страшно. Знаю, что это неправильно, но сделать с этим ничего я не мог. Мне было на него плевать.

— Эйко. Её зовут Эйко, — пробормотал я.

— Да, Эйко, — легко согласился Джек. — Ты бы сделал чё-нить с ней. Да и… я это, просто сказать хотел… ну типа ребёнок же дорог тебе, да? Ну он девушки был, и, по сути, она доверила его тебе. А ему будет не очень жить… ну… в таком дыму. Ты просто так накурил, что когда вошёл я, тут облако было. Я, в смысле, не учу тебя, просто подумал…

Джек едва ли не лебезил передо мной, явно боясь повторить участь остальных, кто попал под чистку. Прекрасно понимал, что лезет не в своё дело и упоминает то, что может вызвать во мне агрессию, однако всё равно поднял тему.

Но будто я этого не знаю. Куда хуже правда: мне плевать.

— Я понял, Джек. Ты прав, надо бы завязать с этим, — я ответил, лишь чтоб он отстал от меня. — Так ты откроешь окно или нет?

— Да, момент.

В комнату ворвался лёгкий прохладный ветерок осени. Даже несмотря на то, что мы были в загазованном городе, воздух с улицы по сравнению с тем, что был у меня, казался едва ли не чистейшим.

Я ещё раз окинул прокуренную комнату взглядом, с тоской вспоминая, что когда-то именно здесь ходила Саки…

Почему меня так пробило от её смерти

Потому что должен был умереть ты, разве нет? — вернулся мой старый собеседник. Голос сестёр, такой родной и… другой. Идентичный им, но совершенно чужой. — Везде пытаешься схитрить, везде пытаешься пролезть, забрать, отнять. Только ты, ты, ты, а расплачиваются за это совершенно другие. И ты это чувствуешь.

Я не…

Ради себя? Ради семьи? Ты решил, что достойнее других, что имеешь больше прав перешагнуть через остальных? Но тебя об этом просили? Хотя это не твоя вина.

О чём ты? — нахмурился я.

Ответом мне было лишь мерзкое хихиканье.

Ответ тебе не понравится.

Какой ответ?

Ответ — это ты.

Я?

Но голос исчез, оставив лишь безудержный хохот, который эхом расходился в моей голове.

Даже шизофрения не оставит меня в покое. И от её слов стало только хуже. Настолько, что мысль закончить это здесь и сейчас стала как никогда навязчивой и вполне себе реальной. Настолько реальной, что мне стало не по себе.

Надо взять себя в руки, привести сознание в порядок, иначе я сам себя кончу. И быстрый способ привести себя в чувства я знал только один.

С трудом встав и слегка покачиваясь, сделал несколько шагов к столу. Казалось, что вся кровь отлила из головы и я вот-вот потеряю сознание. Наклонился и обоими ноздрями втянул рассыпанный на столешнице порошок. Видимо, вдохнул и пепел, так как закашлялся и несколько раз чихнул, подняв облачко белой пыли. Буквально пара секунд, и в голове стало проясняться. И пусть боль полностью не отступила, но мыслить я стал значительно яснее.

Первый пункт: «привести себя в порядок», я почти выполнил. Втянулся ещё раз и почувствовал, как мгла в сознании отступила ещё дальше. Поднял голову и встретился взглядом с Джеком.

— Как я выгляжу?

— Как наркоман, — со всей своей простотой ответил он. — Ты это, не думал, что наркота тебя убьёт?

— Как по мне, это не самый худший выход из ситуации. Ты, кстати, с парнями говорил? Как они пропустили эту дуру вообще мимо?

— Говорят, что через них не проходила, — пожал он плечами. Мне, честно говоря, не понравилось, как он спокойно отреагировал на мой вопрос, однако я придираюсь. Это последствия похмелья, меня сейчас вообще всё раздражает.

— Ты их опросил?

— Ну как опросил, спросил, чё за хуйня, хули баба со стволом разгуливает по дому.

— А они?

— Говорят, что сами в шоке. Следили во все глаза и отвечают, что никакая баба мимо не проходила.

Не проходила мимо, говорят… Это значит только две вещи: либо они врут, либо в доме есть места, через которые ещё можно пролезть. А через какие можно пролезть?..

Я сделал глубокий вдох грудью и похлопал себя по щекам. Где-то в другой комнате плакала Эйко, которая никак не могла заткнуться. И ещё головная боль не отстала. Пусть сознание и прояснилось, однако с сообразительностью у меня пока были всё же проблемы.

— Есть у тебя аспирин?

— А… ты уверен, что после пойла и наркоты это хорошая идея? Печень не отстегнётся?

— Плевать на печень, тащи, если есть.

Стоило остаться одному, как тоска и грусть навалились на меня с новой силой, будто я остался один не только в квартире, но и во всём мире. Не считая заливающейся криком Эйко. Надо было постараться отвлечься, заполнить пустоту и безразличие чем-нибудь… Например… делами. Да, делами, надо заняться делом, втянуться и отвлечься, иначе я дойду до ручки. Ведь не для этого я так долго шёл сюда, не ради того, чтоб потом спустить всё в унитаз, умерла Саки. Это будет плевком на её могилу.

Уже в который раз я чувствовал, что не рад тому, что получил. Не этого я хотел…

Однако эти мысли я запихнул так же глубоко, как и собственное мнение.

Я выживу. Эта боль пройдёт, рано или поздно, надо просто переждать, потерпеть. Лучше пойду, лялькой займусь.

Эйко встретила меня пронзительным криком. Вся красная, с мокрым от слёз лицом, пропахшая экскрементами, она, кажется, только усилила свои крики, стоило ей услышать шум в комнате. Глядя на ребёнка, я понимал, что если не смогу взять себя в руки, то лучше вообще найти семью, которая действительно сможет позаботиться о ребёнке, чем оставлять её здесь со мной. Помрёт с голоду ещё или того хуже. Не дело было ломать жизнь ещё и ребёнку.

С другой стороны, этот порыв был единичным из-за смерти Саки — до подобного я ещё не доходил раньше.

— Ну-ну, детка, тс-с-с… тс-с-с… сейчас мы тебя переоденем.

Но ребёнку было плевать на мои «тс-с-с», я мог засунуть их себе глубоко и надолго, так как ребёнок хотел есть и не сидеть в собственном дерьме, а не моего «тс-с-с».

Не то чтобы мне было это важно, но выносить её в комнату, наполненную перегаром, я не рискнул. Решил перепеленать Эйко здесь. Не с первого раза, но у меня получилось хоть что-то более-менее похожее на подгузник из пелёнки, на которую пошла наволочка. Помог и интернет, и Джек, который подошёл позже и подсказывал мне, читая с экрана телефона инструкцию. И, разобравшись с одной проблемой, осталась другая — еда.

— Давай таблетки, — протянул я руку и тут же закинул в рот те две, что он дал. — Забыл сказать, усиль охрану дома. На этаж… — мои мысли в голове, до этого быстрые, теперь вращались как ржавые шестерёнки, — по два… да, по два. И… и ещё машину напротив с четырьмя.

— Боишься покушения?

— Почти уверен, что оно будет, — ответил я, укачивая ревущую Эйко. Какая же она громкая… — Будь я на месте кого-то, поступил бы точно так же.

— Да вряд ли кто-то рискнёт…

— Посмотри на меня, — перебил я его. — Сколько ты дашь мне?

— Э-э-э… восемнадцать где-то. Ты вроде спрашивал уже.

— И объяснял проблемы, связанные с этим. Да, я всех угрохал, да, захватил власть, да, у меня есть сила и деньги. Но это теряется так же легко, как и находится. Многих сейчас отпустит первоначальный шок и испуг, они придут в себя и увидят, что их начальник — восемнадцатилетний подросток, практически ещё ребёнок. Подросток в начальниках у великовозрастных головорезов. И кому-то может будет западло ходить у такого в шестёрках, а может они подумают, что раз я молод, то меня будет легко сместить. Это тебе двадцать три, и я вроде как ещё твоего возраста примерно, да и многим из набранных нами примерно от двадцати до двадцати пяти. А им по тридцать-сорок лет. И таких сотни.

— Если быть точнее, наших бойцов сейчас двести семьдесят два. Это вместе с нашими пятьюдесятью четырьмя.

— Спасибо, что уточнил, — вздохнул немного расстроенно я.

У нас было очень мало людей. Двести семьдесят два человека на совсем немаленькую территорию Нижнего города. До этого в картеле в общей сложности было около семисот человек, если считать всех, кто может воевать. У картеля Верхнего города таких было так вообще под две тысячи, если не больше.

Не знаю, что остановило Верхний картель, но, скорее всего, причина была в полиции, которая устала наблюдать за беспределом в Нижнем городе. Второй виток войны, горы трупов, и без вмешательства правительства здесь не обойдётся.

Они и так уже нервными стали после наших перестрелок — стали куда чаще вмешиваться и отстреливать нас. Ведь одно дело — стрельба на отшибах, в складах и заброшенных индустриальных зонах, другое — на улицах и в жилых кварталах, у всех на виду, где могут пострадать люди. Иногда — да, но не так часто, как сейчас. И при ещё одной войне полетят головы абсолютно всех. Потому и не факт, что война того будет стоить.

В любом случае, надо набрать как можно больше людей и как можно скорее, хотя бы пять сотен на первое время. Я вообще не пойму, почему Соломон держал так мало людей; об этом можно будет поинтересоваться у Феи.

Но я отвлёкся.

— Как бы то ни было, мой возраст может дать им ложную мысль, что от меня будет легко избавиться. И сейчас, после смерти Саки, после того, как я только-только захватил всё и создал новый картель, это будет сделать легче всего. Когда я ещё не успел окончательно укорениться и набраться силы. Возможно, подумают, что я расслабился после захвата.

— С чего ты взял это?

— Потому что я бы сделал так, — ответил я честно. — Я бы ударил ровно тогда, когда всё только-только закончилось и ещё не схвачено. Не буду говорить, что так оно и будет, но сейчас идеальное время, чтоб напасть.

Глава 146

— Да ладно тебе, — отмахнулся на мои слова Джек. — Подумаешь, восемнадцать. Я читал про парня, который то ли в двадцать один, то ли в двадцать два уже создал практически свой картель, что толкал наркоту через Мексику, покупая на одной границе, а продавая на другой. Или девчонка, что делала то же самое. Ей было двадцать три.

— И сколько ты таких примеров знаешь? — полюбопытствовал я.

— Два, — нехотя признался он.

— Два человека на протяжении пятидесяти лет, что длится эта эпопея с коксом, из семи миллиардов человек, что живёт на Земле, не учитывая того факта, что каждый раз появлялись новые люди и там в несколько раз больше семи миллиардов получается. И мне не двадцать один и даже не двадцать. Мне восемнадцать. А на деле и того меньше.

— Да ладно! Будешь исключением, — хлопнул он меня по плечу.

— Ага, надеюсь на это. Где Фея? — раздражённо спросил я. — Что вы там поведать хотели мне?

— Она едет, сказала.

— Что так долго? — раздражённо спросил я, стараясь не обращать внимания на крики крохи.

— Может пробки, — пожал он плечами.

— Пробки… Набери её, скажи, чтоб купила еды для ребёнка по пути сюда, — сказал я, покачивая кричащую Эйко. — Ну тише ты, тише, все уши прокричала уже…

Она уже раздражала меня. Я едва сам не срывался, чтоб накричать на неё или потрясти в руках, чтоб заткнуть. Да только толку? Она ребёнок, ничего ещё не понимает, буду кричать — лишь напугаю. А больно делать ребёнку из-за того, что ты сам на взводе… Пока что я ещё не распрощался с человеческими качествами окончательно.

— Может ей того, рот скотчем заклеить? — спросил Джек, но после моего взгляда смутился. — Да я просто предложил. Против людей же помогает.

— Ты себе заклей. Вот видишь, Эйко, кто тебя окружает. Повсюду враги, — покачивал я её в руках. — А сейчас придёт ещё и третья бестия, так вообще будет полный букет. Так, ладно, возвращаясь к парням, они сказали, что дура эта не проходила через них, так?

— Так.

— Значит, иначе пролезла. Вы проверили дом? Окна, чердак, подвал?

— Ну, мы прошлись по чердаку и подвалу, там двери закрыты были. Отвечаю, сам дёргал.

— А окно в подвале? Небольшое окно под потолком, оно как раз на уровне земли снаружи будет. Его проверяли?

— Эм… нет. А там есть окно? — удивился он.

Понятно… живёт здесь чёрт знает сколько и не знает…

— Да, представь себе. Иди, проверь, — кивнул я на дверь. — И Фею сюда сразу тащи, как увидишь.

Так, мне нужен кто-то, кто будет следить за моей безопасностью. Джек, конечно, хорош: туп и более-менее верен — то, что надо, для помощника. Но нужен кто-то и с мозгами, чтоб помогал, так как в одиночку такое потянуть сложно. Кто-то типа советник, что подскажет или поможет советом. Хотя на эту роль пока отлично подходит Фея, как самая опытная. Заодно всегда будет на глазах — таких личностей терять из виду не стоит.

И раз пошла такая пляска, нужно поговорить с Тольковым, финансистом прошлого картеля. Мне пока не выпало чести с ним пообщаться, и надо бы устранить этот пробел.

И если так посмотреть, мне надо вообще много кого найти. Новых лейтенантов, новых ответственных за вербовку, охрану, склады, перевозку, обеспечение, соколов, людей, что собирают и комплектуют всю информацию, стукачей, новых командиров боевых групп. Большинство офицеров пока что живы, но вот капитанов стало разительно меньше.

Это что касается организации, причём в грубом виде. Проблем куда больше по-настоящему.

Например, надо вновь наладить поставки через порт, так как они сильно снизились. Такой объём, что раньше ввозился, выловить из моря на лодки физически слишком сложно. Практически невозможно. А это значит, что надо идти к хозяевам порта и договариваться. А это дома, аристократы, так что переговоры точно не будут лёгкими и есть шанс, что нас не только оберут до нитки, но и поимеют.

А ещё полиция, к которой надо идти на поклон. Мы пока ещё топчем свободные земли исключительно благодаря их лояльности, за которую надо платить. Будь у них желание, и нас бы тут или переловили, или перестреляли, как собак, и не спасла бы нас ни наша мини-армия, ни деньги, потому что мы ничто против государства. И лучше таких людей держать в друзьях или покровителях, чтобы они и дальше оставались дружны и слепы к нам, а не искали врага.

И это два основных пункта, которые надо решить в ближайшее время.

И по мере того, как я планировал свои действия, раздумывал, чем и как лучше сначала заняться, не обратил внимания, как Эйко перестала плакать и уснула у меня на руках маленьким комком чьего-то живого счастья. Я даже не сразу понял это, слишком погрузившись в свои мысли, однако…

— Спит, — пробормотал я, глядя на мокрое, красное, немного обиженно надутое лицо чуда Саки в своих руках. — Надо же, уснула.

Глядя на неё, меня ещё раз резануло по живому. Жаль, что Саки этого никогда не увидит.

Фея пришла минут через двадцать. Вся уже готовая к рабочему дню, в деловом костюме, который, видимо, не снимала даже в кровати, причёсанная, подкрашенная, будто офисный работник. К тому моменту Джек уже успел сказать неутешительную новость, что окошко в подвале было открыто. Мне хотелось стукнуть самого себя по лбу: проблема заключалась в том, что это как раз-таки я и открыл то окно, когда убегал в прошлый раз из дома. Не думаю, что, будь оно даже заперто на щеколду, Стеллу это остановило, однако моё настроение полетело следом за душевным состоянием.

— Я принесла детское питание, — известила она нас, когда вошла в комнату, закрыв за собой дверь. — Томас, я не указываю тебе, лишь хочу заметить со стороны моего опыта — если ты будешь курить, ребёнок может вырасти астматиком. Проблем с лёгкими не оберётся.

— Тебя забыл спросить, — бросил я слишком зло.

— Я не критикую тебя, — уточнила она, — лишь делюсь опытом.

Да, я срываюсь на других, но ничего поделать с этим не могу. Столько навалилось, а скоро ещё и ломка от наркотиков будет радовать меня своим эффектом.

Фея аккуратно, но настойчиво подвинула нас в стороны, после чего поставила на кровать пакет с продуктами.

— Гурман, в пакете градусник, бутылка с соской, молочная смесь. Сделай всё по инструкции на коробке.

— Эм… типа как кофе заваривать? — вытащил он коробку с детской смесью, пробежавшись по её обратной стороне глазами. — Типа горячая вода, все дела?

— Да, как заваривать кофе, — невозмутимо ответила она и протянула ко мне руки. — Разрешишь взять её?

— Держи, — отдал я ребёнка. Фея взяла Эйко на руки, от чего тут же проснулась, о чём и сообщила громким недовольным криком, словно говоря: если не даёте кушать, дайте хотя бы поспать. Фея немного покрутила кричащий комок в руках, после чего принялась снимать с неё пелёнки.

— Нельзя так туго перетягивать, тканью натрёшь кожу ребёнку, — и принялась уверенными движениями пеленать плачущую Эйко. — Кстати, Томас… Я могу звать тебя Томасом, когда никого нет?

— Чем Мясник тебе не нравится?

— Если я скажу, что это вульгарно, ты не застрелишь меня? — спросила она, возясь с ребёнком. Возможно, здесь был намёк на шутку, однако по голосу этого было не видно.

— Пока рядом никого нет, можешь, в принципе, и Томасом звать, — пожал я плечами. — Так о чём поговорить хотела? Гурман сказал, что у нас проблемы.

— У нас возникли проблемы с поставщиком.

— Проблемы? — мне уже не нравится это. — Какого рода?

— Ты слышал о войне картелей в Мексике?

— Если честно… нет, не слышал. Не до этого было, мне хватало и нашей войны.

— А она там идёт, — продолжила она невозмутимо, возясь с кричащей недовольно Эйко. — Дома пытаются выбить несколько картелей с насиженных мест. Если верить новостям, дома ударили по самому важному для любого картеля.

— По поставщику — догадался я.

— Верно, плантации коки, — кивнул Фея. — Уничтожили немало полей в Колумбии.

— Собственно, не вижу, в чём проблема. Говори уже, не тяни, — поморщился я, — нет у меня настроения шарады разгадывать. Поднялись цены? Хорошо, мы доплатим.

— Проблема не в цене. Дело в том, что тот поставщик, у которого мы закупались, его больше нет. Из-за удара по плантациям он лишился товара. Нет товара, нет денег, нет силы, нет картеля. Всё просто.

— И у нас теперь нет поставщика, — наконец дошла до меня вся глобальность проблемы. Не так страшно, конечно, как могло быть, однако проблем явно добавило.

— Верно. Теперь нам надо ехать и договариваться с ними, — подтвердила мои опасения Фея. — Договариваться с новыми поставщиками.

Я быстро промотал всю информацию в голове… насколько мог быстро это сделать. Получается, что мне надо сейчас срываться с места и лететь… в Мексику, как понимаю, где придётся договариваться с одним из картелей. А если там война, то ещё и риск получить пулю, что не очень-то и хорошо. Но самое хреновое в этой ситуации то, что мне придётся оставить на какое-то время свой картель. Только что созданный, хрупкий, состоящий пока что из ненадёжных элементов. Причины, по которым этого делать нельзя, можно даже не озвучивать.

— А по телефону этого не сделать?

Может вопрос и звучал глупо, однако в век развитых коммуникаций лететь на другой край света к чёрту на куличики не всегда обязательно.

— По спутнику? Межгороду? — покосилась на меня Фея. В её глазах впервые за всё время я видел что-то ещё, помимо излишней серьёзности. Усмешку.

— Предлагаешь мне лететь туда?

— Такие разговоры не ведутся по телефону, Томас. Никогда. И дело не в прослушке, хотя и это играет не последнюю роль. Просто так дела не делаются. Только личная встреча. А учитывая тот факт, что мы картель и наши заказы тяжело назвать маленькими, встреча будет проводиться непосредственно с наркобароном.

— То есть просто позвонить и договориться нельзя?

— Нет, позвонить можно, но такое по телефону не решить. По крайней мере они с тобой, новеньким в этом бизнесе, решать такие вопросы по телефону не будут. Это не магазин по телефону, речь идёт об взаимном уважении и доверии, без которого можно нарваться на неприятности. Если сделка крупная и долгосрочная, а она таковой будет, договор должен быть непосредственно между главами картеля вживую. Или, на крайней случай, с уполномоченным представителем.

Иначе говоря…

— Я не поеду, — категорично ответил я.

— Но…

— Фея, или ты тупишь, или пытаешься меня сейчас кинуть, — приблизился я к ней и едва ли не прошептал это на ухо. — Так что пораскинь своими мозгами на секунду и пойми, почему мне не подходит вариант с личной встречей. Ты мне предлагаешь оставить картель без руководителя в тот момент, когда он только-только появился на руинах старого и включает в себя больше половины прежнего состава, который может быть совсем не рад подчиняться сопливому подростку.

— Я слова не сказала, что ты обязан ехать, и именно поэтому упомянула, что можно в крайнем случае отправить представителя, — выкрутилась она. — Но как раз с ним у нас заминка.

— Какая?

— Раньше этим занимался Чека. На крайний случай личные доверенные люди Соломона или же отвечающие за транспортировку. Но после твоей чистки никого не осталось.

— Это ты намекаешь на то, что в этом есть моя вина? — поинтересовался я холодно.

— Нет, Томас, даже мысли такой не было. Я лишь говорю о состоянии дел в твоём картеле. У нас нет тех, кого можно отправить. Никто из имеющихся никогда не вёл подобных дел и не имеет ни опыта переговоров, ни соответствующих навыков. Максимум, главный кладовщик подойдёт.

Так, значит, варианты есть. Уже хорошо.

— Так, это единственная плохая новость, я надеюсь?

— Да, но лучше бы…

— Когда я приму решение, тебе станет об этом известно, — перебил я её. — У меня сейчас есть другие заботы, с которыми ты должна помочь.

В этот момент в комнату вошёл Джек и протянул бутылку.

— Слишком горячая, — подвела она итог, стоило Фее потрогать её.

— Да ладно, совсем чуть-чуть. Я и то горячее пью.

— Это младенец. Иди переделывать, — отправила она его обратно, укачивая ревущего, как сирену, ребёнка. Джек только горестно вздохнул, что-то там причитая.

— Насчёт забот, — продолжил я, когда Джек вышел. — Ты знаешь, где жил Бурый?

— Да. Но я не смогу сказать, где его сейфхаус. Не думаю, что даже Соломон знал это.

— Сейфхаус сейчас и нахрен не нужен, найдём позже. Надо пригнать бронированные автомобили из гаража Бурого и все документы, что сможете найти у него. Возьмёшь Гурмана с собой.

— Боишься покушения? — глядя на ребёнка, спросила она.

— Я думаю, что вероятность подобного очень высока. Не от Брюсселя, так от наших же людей. И Фея, — дождавшись момента, когда она взглянет мне в глаза, я уверенно произнёс. — Если со мной что-то случится, я сдохну или меня похитят, за тобой сразу придут, и твои остатки жизни наполнятся болью. Есть люди, которым за это оплачено, и поверь, они тебя найдут, так или иначе.

Стоило напомнить, что я с неё глаз не свожу.

— Я не кину тебя, Томас. Не имеет смысла.

— Я буду надеяться на твоё благоразумие, Фея.

Как должно это выглядеть со стороны? Семнадцатилетний парень угрожает пятидесятилетней женщине-лейтенанту, которая варится в этом бизнесе уже не один год. Наверное, странно и по-детски. Не учитывая того факта, что я добился своего поста не красивыми глазами и всем известны мои «свершения». Потому вряд ли она видит перед собой сейчас обычного подростка. И надеюсь, не видит врага или будущую жертву.

Конечно, у меня нет людей, которые придут за ней в случае предательства или моей смерти, однако я позабочусь об этом очень и очень скоро.

— Я всё поняла ещё тогда, с первого раза. Повторюсь, мне на своём месте неплохо, и я буду работать на тебя, выполнять приказы и защищать. Однако будет борьба за главенство картеля, я лезть туда не буду. Статус-кво — займёт главенство сильнейший.

— Иначе говоря, будут плести за моей спиной интриги, а ты мне не сообщишь?

— Могу однозначно сказать, что участвовать в них точно не буду, так как мне всё равно, кто заправляет. Насчёт сообщить или нет… зависит от многого, Томас. В первую очередь от тебя самого.

— Получится как с Соломоном?

— Он сам виноват. Но даже так, я не предавала его.

— А воровство стволов для разжигания войны? — напомнил я.

— И? Я его предала? Подставила под удар? Нет, лишь заставила действовать и исполнять обязанности главы картеля. Скажи он мне пойти войной на банды, я бы сделала это.

— А пойти войной против Бурого?

— Боюсь, что… — она облизнула губы, явно подбирая слова помягче, чтоб потом они ей не аукнулись, — Соломон сам нас предал. Оставил погибать своих людей под пулями, не давая возможности лейтенантам защититься.

— А если это был хитрый план? — задал я провокационный вопрос.

— Он мог поделиться им с нами, чтоб мы поняли, что теряем людей не из-за его закостенелого ума и желания отсидеться.

— Ну а если в этот план вас было посвящать опасно?

— Тогда это хреновый план, — Фея махнула головой, отбрасывая назад тронутые сединой волосы. — Тупой план, который настропалил своих же людей против него.

Что я думаю по этому поводу? Ну… я знаю такую интересную тему по истории, которая работала, работает и будет работать ещё века: есть король, есть госслужащие. Госслужащим плевать, что там творится у трона, кто кого убивает и кто занимает место. Они служат только короне, а вот кто там эту корону надел, какой ценой и какие интриги там против неё плетут, их не сильно волнует. Платить им будут в любом случае, и они будут служить ей так же в любом случае.

Вот Фея мне напомнила именно их. Что ж, если это действительно так, пусть, ничего не имею против. Если, конечно, у меня сейчас на ушах не висит лапша. Но это никак не проверить, лишь в работе.

Глава 147

— Ладно, допустим, что я верю тебе. Но моя смерть для тебя ничем хорошим не кончится, имей ввиду. А сейчас заканчивай с ребёнком и езжайте к Бурому. Возьмите кого-нибудь из наших ещё.

— Наших, это?.. — вопросительно замолчала она.

— Из моих. Тех пятидесяти четырёх, что остались. Возьмите из них трёх человек. Потом выдвинемся в старый штаб, надо будет обсудить вопросы по поводу плана действий.

— Какого именно, могу узнать сразу?

— Плана действий? Для начала нам нужно решить вопросы с финансами прошлого картеля, что там осталось на счетах. Потом выйти на связь с домом, что держит часть акций порта, и познакомиться с начальником департамента полиции.

— С полицией и финансами понятно, но дома? Уверен, что выйдут с нами на контакт?

— Но с Соломоном же дела вели, — заметил я.

— Ну и ты не Соломон, — парировала Фея. — Новый картель, непонятные личности, жестокий предводитель. Особенно после того, как мы наделали шуму войной на всю Маньчжурию. Высока вероятность, что от нас будут держаться подальше в ближайшее время.

— Не попробуем, не узнаем. Найдём самых сговорчивых. Кто-то да согласится. В любом случае, вот для тебя работа: нужна информация по всем, кто владеет портом. У кого сколько акций, какой дом владеет наибольшим и наименьшим количеством, какой именно род в доме имеет их и так далее. Пока что без фанатизма, в общих чертах, чтоб знать, с кем надо будет иметь дело. Да и вообще, было бы неплохо понять, что за дома обитают в Сильверсайде.

— А ты не знаешь? — спросила Фея.

— А должен?

— В общих чертах знать всё же должен, — высказалась по-учительски Фея. — Боюсь, рано или поздно нам придётся с ними пересекаться. А по твоим планам, скорее рано.

— А ты вела с ними дела?

— Ни разу. Подобным занимался Соломон, но кто знает, чем именно и как часто. Остальные из картеля не рисковали лезть в это. Дома… это не те, с кем можно договориться в большинстве случаев. Они или вытрут о тебя ноги, или повяжут как собаку и наденут ошейник. Пусть на людях они говорят в нашу сторону своё «фи», однако не чураются в случае чего пользоваться нами.

— Кстати, мы нашли бумаги у Соломона. Он перечислял деньги какому-то дому или роду… не помню уже. Слышала об этом что-нибудь?

— Ни слухом, ни духом. Было сказано, что за дом?

— Эм… нет, я не помню. Документы… — я посмотрел на дверь в зал, — есть где-то у меня. Могу дать посмотреть. Я сам сильно не всматривался в них пока что. Просто подумал, что, возможно, по его прошлым связям у нас будет шанс наладить новые с нужным родом или домом.

— Возможно, — не стала отрицать она. — А возможно и нет. Зависит от дома, с которым он вёл дела. У нас из основных имеющих действительно власть домов всего десять — десять основателей города. Они здесь авторитет и сила. Остальные дома так, или имеют своё представительство, или не являются крупными игроками. Про мелкие не вспоминаю.

— И много в общей сумме домов?

— Без понятия, пересчётом не занималась, но их достаточно, это точно. Что касается основных домов, лишь часть из них владеет портом. Остальные распределили сферы влияния в самом городе, как я знаю.

— Не густо… — почесал я затылок. — Ладно, найди мне тех, кто сейчас владеет портом. Да и вообще, по всем найди, для общего развития. Меня особенно интересуют те, у кого могут быть проблемы, с которыми… мы можем помочь.

— Хорошо, — Фея перевела взгляд на вошедшего в комнату Джека. Потрогала протянутую бутылку и кивнула. — Можешь, когда хочешь.

Бесконечный крик крохи наконец оборвался, стоило ей захлопнуть рот на соске. Вот и всё, что надо для счастья — с закрытыми глазами умиротворённо Эйко пила из бутылочки, изредка стуча ручками по ней или по руке Феи. В комнате повисла долгожданная тишина, которая, подобно снегу, опустилась на наши перегретые криком уши и мозги. Кажется, даже Джек выдохнул немного облегчённо.

— Раз уж я здесь, Томас, может тебе помочь советами с ребёнком или ты сам? — поинтересовалась Фея, не сводя глаз с Эйко.

— Можешь помочь, — пожал я плечами, — мне плевать. В любом случае, лишними они не будут.

— Плевать? — немного удивилась она.

— Скажем так… — я отвёл взгляд от Эйко, так как стоило мне коснуться этой темы, как становилось хреново, — для меня она просто ребёнок, как и многие другие. Пока что. Да и вообще, с чего вдруг такая забота?

— А то, что я была матерью, и мне банально жалко оставлять ребёнка тому, кто даже подгузники сменить не может, не ответ на твой вопрос?

В принципе, ответ.

И за какие-то пять минут я узнал, как правильно пеленать ребёнка, как правильно надевать подгузники, как правильно убираться за ребёнком, как кормить, что можно с ней делать, а что нельзя. Например…

— Не укрывай её, чтоб она не накинула на голову подушку и не убила себя. Не используй подушки и вообще, больше не оставляй её одну, тем более в кровати без стенок. Ни в коем случае не давай спать на животе.

— Почему?

— Потому что задохнётся, — терпеливо пояснила Фея. — Маленький ребёнок не взрослый. Она должна спать только на спине, по крайней мере до года.

— И… получается, мне вообще отходить от неё нельзя? — немного поморщился я. Вот и получил проблему на голову.

— Получается, что нельзя, да, всё верно, — кивнула Фея. — Или ты думал, что это как машина, достаточно заправлять, когда бак пустой?

— Муторно…

— Ищи няню. Или ищи детский сад, где заботятся о таких крохах. Ты не сможешь таскать её всегда и везде с собой. Или же отдай в хорошую семью от греха подальше, где о ней позаботятся

— Боишься, что я оказываю плохое влияние? — хмыкнул я.

— Боюсь, что убьют. Её, — кивнула она на Эйко, немного запнувшись на слове «убьют». — Чем меньше у тебя близких связей, тем сложнее будет тебя достать, Томас. Будет немало людей, что захотят проверить тебя на прочность, особенно сейчас. И поверь, они будут использовать все доступные методы. Да и для ребёнка полная семья будет лучше.

— Возможно. Но… боюсь, что я не смогу так поступить. Вряд ли Саки бы хотела, чтоб я её дочь чёрт знает кому отдал.

— Я понимаю, Томас, — на какое-то мгновение мне показалось, что в её голосе проскользнули искренние нотки. Может быть это было лишь воображение, конечно, но кто знает, как много в ней осталось человека. — По крайней мере, у тебя остался её ребёнок, если та девушка тебе была дорога, конечно.

— Была, — прохрипел немного тихо я. — А у тебя тоже дети есть, насколько знаю? Просто ты довольно много знаешь о них.

Фея замерла на мгновение, даже дышать перестала, после чего ответила как ни в чём не бывало.

— Да, были. Четверо.

— Были? А теперь что, выросли?

— Нет, их больше нет, — ровным голосом продолжила Фея, однако я видел, что она буквально упёрлась взглядом в Эйко, будто пытаясь скрыть свои глаза от меня. — Остался только один.

Джек подогнал машину с парнями только где-то через полтора часа. За это время я успел найти документы, которые Бурый вытащил у Соломона из сейфа, и немного изучить их. Сидел на кровати в комнате Эйко, покачивая её на руках и просматривая документы, что попали мне в руки.

В первую очередь меня интересовала информация про дом, с которым Соломон вёл дела. Но, кроме нескольких счетов на фамилию Лань, я ничего больше не нашёл.

Лань… Лань-Лань-Лань…

Я проматывал фамилию в голове, стараясь вспомнить, где мне приходилось слышать о них, однако в голову ничего не лезло. Нигде мне не приходилось её слышать, как это ни прискорбно. Я вообще мало знал о местных домах, если уж на то пошло, так что это было и не удивительно. И вполне возможно, что это имя даже не дома, а какого-нибудь мелкого незначительного рода, входящего в дом, который использовали для связи с нашим контингентом.

Да, скорее всего так оно и есть. Да и переводы здесь не сказать, что очень большие. Миллионы есть, однако, учитывая весь товарооборот, эти ежемесячные переводы были каплей в море. Не похоже на откупные или что-то похожее, так как даже полиции платят куда больше для сохранения дружественных отношений.

Я вбил Лань в интернет, стараясь найти тех, кто входил в дом с такой фамилией, однако ничего путного мне так и не выдало. То ли это не род, то ли настолько незначительный род, что даже интернет его нехотя выдаёт, то ли дома хорошо прячут информацию о себе. А если учесть, что информацию по другим домам я находил, включая рода, что в них входят, — не на все, — значит, этот род прячут специально, как раз-таки из-за связей с криминалом.

Как по мне, это довольно логично.

Когда ко мне вновь пришли Фея с Джеком, я показал ей фамилию.

— Говорит о чём-нибудь?

Она пробежалась глазами по переводам.

— Маленькие переводы. Если это были откупные для дома или плата за покровительство, то здесь очень мало. Будто любовнице деньги отправлял, хотя не представляю, кто бы согласился из рода с ним встречаться, когда есть более достойные кандидаты.

— Может… я не знаю, ну типа пожертвований? — предположил Джек. — Мол, типа я здесь босс, могу позволить? Чё? — спросил он, когда мы покосились на него. — Логично же.

— Да как-то не очень, — не согласился я.

— Зная Соломона, он из-за доллара удавится кому-либо его дать, — согласилась со мной Фея. — Любом случае, я постараюсь разузнать об этом. Или же они сами явятся к нам, что ещё более вероятно.

— Но хотелось бы узнать о них до того, как они к нам явятся. Доки Бурого принесли?

— Ага, — Джек положил передо мной несколько толстых папок. — Не смотрели. Я следил за этим.

При этом он заслужил косой взгляд от Феи — видимо, спор насчёт этого имел место быть.

— Спасибо, — кивнул я, открывая их и быстро перебирая бумаги. — Кстати, жёсткого диска не нашли?

— Нет, ничего такого, Томми. Хуй знает, где спрятан, я всё там осмотрел. Вытащил даже из его компов жестаки на всякий.

— Ясно… пусть у тебя побудут. И здесь особо ничего на первый взгляд нет, — я быстро просмотрел документы, но большинство из них было по деньгам, коммуналке, оплате, расходах и так далее, выглядящие, как отчёт для Соломона. При этом часть из них заполнял конкретно я. — Ладно, чёрт с этим. Ещё один момент требует прояснения, я тут нашёл земли, которые оформлены за фирмой «Интерсенд Медиум», слышалао такой?

— Я — нет, — тут же отозвался Джек.

— Господи, Гурман… — вздохнул я, посмотрев на него, — я Фею спрашиваю.

— Блин, а я-то откуда…

— Просто замолчи, — раздражённо перебил я его. — Фея?

— Слышала, — кивнула она. — Её сделал Соломон для покупки здания практически в центре Нижнего города.

— А просто так нельзя было купить?

— Не хотел светить тем, что это здание купил картель. Пытался спрятать покупку за подставной фирмой, наверное.

— Зачем?

— Не знаю. Там трёхэтажный дом. Раньше в нём располагался полицейский участок. Сейчас дом заколочен. Позади гараж и небольшое поле, за кирпичной стеной. Кажется, там до сих пор старые полицейские машины стоят.

— И он никому не нужен?

— Не знаю, Томас. Даже представить не могу, чем руководствовался Соломон, покупая его.

Я размышлял, постукивая пальцем по столешнице. Дом, где располагалось полицейское управление. Как минимум, это не простое здание, в нём вполне можно держать оборону, если понадобится. Плюс там есть гаражи, площадка для стоянки, камеры для заключения и даже просто толстые стены. И оно находится в городе, что заметно усложнит работу любому нападающему, в отличие от того же места в складах, где засаду сделать раз плюнуть. Да и находится не под носом у полиции.

Кстати…

— А где сидел Соломон? Где он работал? Ездил куда-то или из дома всё решал?

— Решал из дома, вызывал туда же. Если какой-то сбор, то ехал в то место, где мы с тобой в первый раз встретились.

— У складов.

— Да, у складов, — подтвердила она. — Считаешь место неудачным?

— Очень. А ты разве нет?

— Мне тоже оно кажется неподходящим, хотя я подозреваю, что оно было выбрано с целью избежать посторонних глаз и ушей. Думаешь, стоит перенести его в полицейский участок?

— Да. Сделать нашей базой полицейский участок. Нужно место, где будут все собираться и работать. И в центре города место, как мне кажется, будет оптимальным. Кстати, где раньше всё располагалось? Бойцы, которые сразу должны реагировать, например, или оружие?

— Бойцы, как ты должен был заметить, были при лейтенантах. То есть у каждого лейтенанта на своей территории была небольшая база, где располагались бойцы, хранился товар, оружие и так далее.

— Иначе говоря, всё было разбито по кусочкам, — кивнул я.

— Верно, это было удобно, можно было контролировать свой участок самостоятельно.

Удобно-то удобно. Но так же удобно было мутить свои дела подальше от глаз наркобарона. С одной стороны, круто, ты в центре своей территории, можешь быстро добраться куда угодно, у тебя свои бойцы, свой склад наркотиков и оружия, и так далее и тому подобное. С другой, тебя контролировать слишком сложно. Творишь, что хочешь, и никто не узнает.

Децентрализация власти, конечно, хороша в правлении, помогает лучше реагировать на опасность и действовать в зависимости от ситуации.

Но не в криминале.

Здесь децентрализация играет в обратную сторону, помогая отделиться от основного костяка или же вести игру против своих, как показала практика. Поэтому логичнее будет исходить из того, что всех самых нужных, но опасных держать всегда рядом с собой, так можно будет куда лучше контролировать их телодвижения. Держи друзей близко, а врагов ещё ближе. К тому же, у нас не как в Южной и Центральной Америке, где картели занимают огромные территории. У нас один, пусть и большой, но город, так что раскидывать людей не имеет смысла. Подозреваю, что вся эта структура просто перекочевала оттуда сюда, не взирая на реалии данного места.

К тому же, надо отменить всю эту хрень с личными помощниками и прочим дерьмом. Личные люди… откуда это пошло? Вроде в Коза Ностре такое есть. У босса есть капитаны. Капитаны имеют солдат. И, насколько помню, солдаты куда более верны своему капитану, чем тому же боссу, перед которым отчитываются капо. Возможно, личных людей как раз-таки переняли частично оттуда.

Немного странно, что Соломон позволил это сделать, но да ладно. Я такое сделать не дам. Плюс, если все лейтенанты всегда будут под рукой, это поможет контролировать их отношения с боевиками. У Соломона пусть боевики и подчинялись наркобарону, однако каждая группа была закреплена за определённым лейтенантом. Я же могу попытаться избежать этого: лейтенанты будут заниматься бизнесом и брать под контроль боевиков только в случае необходимости, а не постоянно, плюс каждый раз разных, чтоб не создавались крепкие отношения.

Да, пожалуй, все будут находиться как можно ближе ко мне, чтоб избежать всяких приколов с образованием отрядов внутри группы. Так, по крайней мере, мне будет сподручнее следить за ними.

А ещё я хочу создать группу стукачей, которым буду платить отдельно. Особенно много буду платить за сдачу тех, кто будет копать против меня. Но это уже будет отдельной темой для разговора. И вряд ли с Феей, так как она у меня будет первой в списке, кого я стукачами обложу.

— Так… ладно, значит, поступим так, — начал я расписывать план. — Проведём встречу в старом месте, обговорим всё, более-менее запустим работу: продажа, защита, вербовка, все дела. Там же решим вопрос, кто поедет договариваться с картелем. Гурман, это на тебе — надо будет нанять строителей, чтоб привели полицейский участок в пригодное для работы состояние. Заодно надо будет поискать рядом мне квартиру.

— У меня как раз есть одна на примете, — отозвался Джек. — Там, короче, знакомый есть у меня один, у него есть бабка, которая…

— Не буду жить с кем-то, сразу говорю, — отрезал я.

— А чем здесь плохо? — спросила Фея. — Считай, что прикрыт полицией.

— С одной стороны, да, хорошо — мало кто будет рисковать и нападать. Но с другой, постоянно под взглядом полиции быть — то ещё удовольствие, — поморщился я. — Это как сидеть на бомбе, никто не рискнёт подойти, но и ты сам рискуешь подорваться в любую секунду. Всё-таки лучше от полиции держаться подальше. Это не те соседи, с которыми стоит жить. Ещё придут и сами прищучат.

— Полиция? Вряд ли, — покачала головой Фея. — Уж скорее на улице боевики попытаются убить или засаду устроят, чем они за тобой придут.

— Ну, на это у нас есть машины, так что не настолько страшно, — ответил я.

По крайней мере, если они не начнут в нас из РПГ стрелять.

Глава 148

На улице нас ждали уже знакомые бронированные машины Бурого. Старые, но вполне себе на ходу и целые, способные защитить от автоматной пули. Те самые, в которых когда-то я сам сопровождал своего прежнего босса. Одна была легковушкой, ещё старая модель Ford, видавшая и лучшие времена: именно она и попала под обстрел в прошлый раз, когда Бурый ехал в другой машине. Второй машиной был старый джип Cruiser от тойоты.

Иронично, что теперь я на его месте и ровно так же боюсь за свою жизнь, почему и пользуюсь этими машинами. Глядишь, через несколько лет моё место займёт более быстрый и умный преемник, который будет пользоваться точно такими же машинами.

Кстати, я просто уверен, что у Мачо бронированные машины тоже были. Надо будет провести инвентаризацию всего, что осталось от картеля, как можно скорее, так как чует моё сердце, всё, что не прикручено, просто разворуют.

Около машин стояли парни, с которыми я имел честь познакомиться ещё в ангаре, когда набирал собственную банду. Пусть они и представляли из себя хоть что-то после боёв с картелем, до настоящих бойцов им было очень и очень далеко. Надо будет заняться их тренировками более плотно. Сэндмэн и Молчун чему-то явно их научили, однако этого было недостаточно. Им требовалась профессиональная подготовка, которая сделала бы из парней настоящих головорезов, а не идиотов, которые только и умеют что стрелять.

— Парни, вы не в ту сторону смотрите, — холодно заметил я, подходя к машине.

— Не в ту? — не понял один из них.

— Вы меня от улицы защищаете, а не наоборот, — объяснил я, уже сам окинув на всякий случай улицу взглядом. — Нахрена вы в мою сторону смотрите, когда должны наблюдать за обстановкой вокруг?

— Ну мы это… — замялся один из них.

— Это… — передразнил я его. — В машины. Вы втроём в легковушке, мы втроём в джипе за вами. Едем к тому штабу, где встречались с бывшим картелем в прошлый раз. Помните?

— Да, я помню, чувак.

Я остановился, уперевшись взглядом в парня, что назвал меня чуваком. Мне не надо было оборачиваться, чтоб понять, что Джек за моей спиной тоже остановился.

— Ещё раз назовёшь меня чуваком, и я тебе язык отрежу и в жопу запихну, ты понял? — тихо проскрежетал я. Неожиданная вспышка злости пробрала меня до самого сердца. Казалось, что я сейчас ему голову прострелю.

— Так я же это… — начал было он немного встревоженно, но его взгляд быстро перекочевал на Джека за моей спиной. Мне оборачиваться не надо было, чтоб понять, что Джек достал пистолет. Пока что просто достал. — Я… прости… эм… Мясник. Прости, я понял. Нет базара…

— Базар есть, — перебил я его. — Я тебе тут не девка, с которой можно так разговаривать, — после чего посмотрел на парней позади него. — Сели в машину, мы выезжаем.

Но как быстро во мне поднялась волна ярости, так же быстро она и спала, стоило мне оказаться внутри джипа за тонированными стёклами.

— Ты что-то хочешь мне сказать? — спросил я Фею, боковым зрением заметив, что она на меня смотрит. Та лишь покачала головой, держа на руках ребёнка, которого нам пришлось взять пока что с собой. Слишком мала пока ещё Эйко, чтоб оставлять её одну дома. Тем более, без детской кроватки, когда она может упасть с кровати.

— Нет, ты всё правильно сделал. Ты босс, они подчинённые. Они должны знать своё место и то, как должны с тобой разговаривать. Ты им не друг и не подруга, чтоб панибратски общаться.

— Тогда чего такой косой взгляд?

— Ничего, Томас, — пожала она плечами. — Просто посмотрела.

— Просто посмотрел, — повторил я тихо за ней, глядя во окно.

Но чувствовал я себя всё равно паршиво. Надо было взять себя в руки, иначе наломаю дров. Горе горем, дело делом — нельзя это совмещать вместе.

Мы медленно отъехали от тротуара следом за легковушкой. После довольно напряжённой тишины, будто каждый из нас ждал, что вот-вот что-то взорвётся, я наконец нарушил тишину, решив разрядить её разговором. В итоге, тут такая наэлектризованная атмосфера из-за меня.

— Я тут понял, что нам необходим врач. Если что-то будет, а что-то обязательно будет, нам нужен тот, кто будет выковыривать пули из боевиков. Фея, у тебя есть контакты того врача, женщины, которая шила раньше ваших?

— Был где-то. Надо посмотреть, если её не убили в стычке.

— С чего её должны были убить? — не понял я.

— Она бывший солдат. Вполне могла принимать участие в наших столкновениях, когда мы стали прижимать остатки картеля.

— А чё нам вдруг врач понадобился? — спросил Джек, ведя машину.

— А ты забыл, что у нас ещё один картель есть? — задал я встречный вопрос. — Помимо банд и шлюх с другой стороны, которые периодически нам треплют нервы.

— Ну… мы же вроде не воюем с ним, верно?

— Пока не воюем, и надеюсь, что не придётся в будущем, однако я бы на это не уповал, если честно. Поэтому надо сразу готовиться к проблемам.

— Но если бы Брюссель хотел, разве он сейчас бы на нас не напал?

— А ты этого так хочешь? — спросил я.

— Да нет же, просто странно. Мы тут как на открытой ладони же, не? Слабые, сами после войны, без боевиков. Идеальная мишень.

— Не странно, — ответил я, глядя, как за окном проплывают кварталы. — Мы тут так разворошили всё, что у полиции пальцы на спуске дёргаются. Влезет он сюда, будет новая война, и огребут абсолютно все. Не удивлюсь, если в этой ситуации сюда же подключат и ОБОП с ОБС. Там уже никто обделённым не уйдёт.

— А если попытается тебя убрать?

— Я почти уверен, что попытается.

— Не факт, — не согласилась со мной Фея. — По крайней мере, не сразу. Брюссель не из тех, кто решает всё только кровью. Сначала он попытается решить всё относительным миром. Скорее всего очень скоро к нам приедут его люди с предложением присоединиться. Это позволит ему обойтись без лишней крови и шума, что сейчас важно.

— Типа объединиться? — спросил Джек.

— Нет, не объединиться, а именно присоединиться. Мы войдём в состав его картеля. Станем его частью, если так можно выразиться, — объяснила Фея. — Его подчинёнными.

— Ну… это не плохо, да?

— А потом он уберёт всех, чтоб поставить своих доверенных людей, — закончил я. Конечно, это моё предположение, однако поступить так вполне логично. — Иначе говоря, пойдёт он на нас войной или мы сами присоединимся, без разницы. Для нас что так, что эдак, итог будет один.

— Значит всё-таки война? — спросил Джек.

— Успокойся, Гурман, — осадила его Фея. — В ближайшие несколько месяцев не будет войны. Пока всё не уляжется, Брюссель активно действовать не будет. Они придут, предложат нам сотрудничество, мы откажемся…

В этот момент Фея посмотрел на меня.

— Не вижу смысла сотрудничать, — подтвердил я.

— … и они будут ждать, пока всё не уляжется, чтоб начать действовать. Так что время есть. Но то, что после отказа Томаса попытаются устранить, это наверняка.

— Хреново… — протянул Джек. — Тебе не страшно?

— Мне? Нет, плевать. Убьют так убьют, — равнодушно отозвался я.

— Совсем плевать, что ли?

— Я неясно выразился? — немного зло ответил я.

— Да нет, я просто…

— Вот просто и рули, — отрезал я.

Все вновь смолкли, а я… А я, казалось бы, уже разрядившуюся обстановку снова накалил. Не знаю, что со мной. Просто ничего не могу с собой сделать, весь словно на нервах и каждый вопрос кажется настолько тупым и банальным, что это раздражает. А ведь это не ломка.

Хотя я обманывал себя, говоря, что не знаю. Всё прекрасно знаю.

И Фея знает, так как косится на меня, и мне даётся огромным трудом не послать её. Раздражает…

Так мы и проехали до перекрёстка, на котором свернули в стороны складов, что располагались около порта, но находились за его пределами. Вновь едем туда, где решаются судьбы. В прошлый раз, когда я туда ехал, чувствовал себя победителем. Сейчас… даже не могу сказать, что чувствую, если честно.

— Так, чёт наши там притормаживают, — подал голос Джек, когда мы проезжали между серых однотипных складов по уже знакомой дороге.

— Что там? — без интереса подтянулся я, глядя вперёд через лобовое стекло. Машина впереди действительно тормозила, только вот почему, непонятно. Вернее, отсюда не видно.

— Остановились чего-то… — прокомментировал их действия Джек, остановившись в метрах двадцати от их автомобиля.

Из машины вышли двое парней. Отсюда я не видел, что конкретно их заинтересовало, но это что-то находилось перед передним бампером автомобиля, который и закрывал нам обзор. Оба, что-то обсуждая, подошли к капоту легковушки.

— Что-то дорогу перегородило, — выглядывал из-за руля Джек. — Ладно, пойду, помогу им…

— Стоять, — слегка насторожившись, произнёс я, положив ему на плечо руку. — Сиди здесь. Сами справятся.

В этот момент внутри меня нарастало непонятное и неприятное напряжение, которое усиливалось с каждой секундой. Точно такое же чувство может испытать каждый, когда, казалось бы, самая повседневная ситуация вдруг идёт не так, как обычно. Вот как сейчас: с чего вдруг что-то именно сейчас мешает проезду, когда раньше такого не было?

— Томас, это… — начала было Фея, но я закончил за ней, уже и сам поняв.

— Нехорошо. Что-то странно… — я ещё секунду смотрел вперёд, прежде чем решить, что делать. — Гурман, сдавай назад. Поедем другой дорогой.

— А они…

— Назад сдавай, — громче повторил я. — Посигналь, чтоб они тоже отъезжали.

Что меня насторожило?

Узкий проезд, единственная дорога, которая перекрыта, мы в машинах. А учитывая место, где нет ни людей, ни случайных свидетелей… И может это лишь моя паранойя, однако в моём случае предосторожность лишней не бывает. А когда что-то назойливо пищит у тебя в мозгу, что подобные совпадения неспроста, лучше лишний раз перестраховаться. Хуже всего, что, когда такая ситуация возникает, ты всегда думаешь: быть не может, только не со мной.

Но вот как раз-таки со мной она и может быть. Именно так выглядит самая стандартная засада.

Джек два раза короткими гудками просигналил им, привлекая внимание, но едва ли они смогли что-либо сделать до того, как этот маленький участок дороги превратился в сущий ад.

Не успели мы даже моргнуть от неожиданности, как наше лобовое стекло со звуком, будто приглушённо бьются лампочки, мгновенно стало матовым. На нём вспыхивали белые, словно цветки, круги, заняв собой его практически полностью. Одновременно с этим кабина наполнилась и металлической дробью, как если бы кто-то бил по дверям барабанными палочками. Последнее, что я увидел через переднее стекло, было то, как двух парней просто срезало: ни один, ни другой не успели даже схватиться за оружие. А ещё множество вспышек дульного огня со всех сторон.

— ГАЗУЙ! ГАЗУЙ ОТСЮДА! — закричал я, хотя в кабине было относительно тихо. Относительно того, что происходило на улице. Судя по шквалу огня, что доносился снаружи через стенки бронированного корпуса, стреляло как минимум человек десять-двенадцать.

— Блять! — его испуганный вскрик в одночасье заглушил абсолютно все звуки. — Вот блять! Сука!

Фея же, то ли рефлекторно защищая кроху, то ли прячась сама, пригнулась, тем самым закрыв телом кричащую Эйко. Однако в этом не было необходимости. Если бы пули могли пробить машину, то они бы сделали из неё уже давно решето. А из нас начинку для консервов.

Колёса джипа взвизгнули, и меня бросило в водительскую спинку кресла, когда Джек втопил педаль газа, сдавая назад. Пули активнее застучали по капоту и лобовому стеклу — весь огонь сконцентрировался практически на нас. Никто не собирался нам давать уйти, и я просто уверен, что целью как раз-таки были именно мы, да только из-за тонированных стёкл непонятно, в какой машине мы сидим.

Легковушка перед нами тоже дала задний ход, но далеко не уехала. Я не видел, что произошло, но, судя по взрыву, её только что подорвали. Ещё один взрыв прогремел прямо около нас самих. Бронированный джип, совсем не лёгкую машину слегка подбросило в бок. Пусть нас и защищал десяток-другой бронированной стали, однако эффект от взрыва был неслабым. Будто кто-то ударил по мозгам невидимым молотком, от чего перед глазами всё поплыло, а в ушах появился странный неприятный писк. Но, насколько я мог судить, окинув салон взглядом, никто не пострадал. Только Эйко кричала куда громче, чем обычно.

Мы, мчась задом наперёд, пытались вырваться из засады, настолько банальной, насколько и эффективной. Вдогонку, но уже куда более редко по машине стучали пули.

— Вывези нас куда-нибудь! — при этом я уже набирал номер тех, на кого мог более-менее положиться. — Сэндмэн, Сэндмэн, ты меня слышишь?!

От прилива адреналина и оглушения я сам его едва слышал. В ушах стучало так, что я собственный голос с трудом расслышал. А после взрыва голова так вообще шла кругом, так что чудо, что я могу до сих пор соображать более-менее трезво.

— Да, я на связи, что случилось? — ответил сразу.

— Засада! Ебаная засада по пути к месту встречи, слышишь?! Нас тут неслабо обстреляли, а сейчас мы улепётываем со всех ног! Сейчас же бери бойцов, только наших, и срывайтесь по дороге! Только аккуратно! Выловите кого-нибудь из ублюдков живым, ты меня слышал?!

— Засада по пути сюда, приехать и взять живыми, — быстро повторил он. — Мы выдвигаемся.

— И пусть оставшиеся парни возьмут всех мелких боссов за столом на прицел! — добавил я. — Чтоб никто не вышел оттуда без моего приказа! Кто попытается вырваться, там же и мочите!

— Взять на прицел тех, кто приехал, — повторил Сэндмэн.

— Отлично, пусть нас кто-нибудь встретит! Нашу машину сейчас ни с чем не спу…

Остальную часть слова я проглотил, когда мы задом врезались в фонарный столб и меня бросило обратно на спинку заднего кресла.

— Твою же… — выругался Джек и переключился на переднюю передачу, разворачиваясь.

— Не спутаешь, — закончил я.

— Понял. Направлю Молчуна за вами. Малину звать?

— Зови и её, — быстро согласился я. Сейчас бойцы нам были как никогда нужны. Потому что у меня есть некоторые подозрения, что стреляют по нам не кто-то, а наши. Причём причины таких домыслов у меня были. Оставалось их лишь подтвердить.

Я даже не представляю, как Джек умудрялся видеть хоть что-то через лобовое стекло. С таким же успехом его можно было залить белой краской и так же ехать. Тем не менее, машина со скрежетом, завывая двигателем, который грозился помереть прямо во время езды, всё же двигалась, причём, если судить по ощущениям, двигалась очень бодро. Через несколько минут мы уже выехали со складов, едва не взрезавшись в тягач. Как его заметил Джек, ума не приложу, но под визг покрышек и скрежет металла по левой стороне джип подпрыгнул на бордюре и наполовину выехал на тротуар, увернувшись от грузовика. Выскочил на Т-образный перекрёсток и свернул налево. Здесь Джек поддал газу.

— Куда нам? — он так вцепился в руль, что его костяшки просто побелели.

— Куда-нибудь подальше. Просто едь, — ответил я и повернулся к Фее. — Как ребёнок?

— Ребёнок? — немного разогнулась она и посмотрела на плачущую кроху. — Напугали до смерти. И взрыв… Её надо отвезти к врачу.

— Не сейчас.

— Да, не сейчас. Тс-с-с… — и принялась её укачивать на руках, что-то нашёптывая.

На следующем перекрёстке, правда, мы всё же зацепили человека: сшибли велосипедиста, который переходил дорогу по переходу. Я бы даже и не заметил этого, если бы не глухой удар и валяющийся человек с велосипедом на дороге, когда мы уезжали дальше. К сожалению, помочь у нас ему не было ни времени, ни возможности.

Каждый раз, когда машину кренило на левый бок, что-то буквально скрежетало по асфальту, будто мы тащили на себе кусок металла. Проехав пару кварталов, свернули налево. А потом ещё раз направо и налево. Я постоянно поглядывал назад, но ни погони, ни преследования не видел. Но и сказать, что мы точно смогли вырваться, я тоже не мог. Поэтому приказал Джеку гнать ещё несколько кварталов и сворачивать на каждом перекрёстке, чтоб наверняка избавиться от возможной слежки, так как я почти уверен, что за нами уже выехали, чтоб добить. И что-то мне подсказывает, что машина ещё одного обстрела не выдержит.

Я даже примерно не мог сказать, сколько мы проехали, прежде чем наконец свернули в один из неприметных дворов, где и остановились. Но это был не конец — если у убийц есть связи с соколами, а они наверняка у тех есть, место, куда мы приехали, не станет для нападавших секретом. Поэтому наш побег ещё не закончился.

Только оказавшись снаружи, я мог полностью оценить, от чего нас спас бронированный автомобиль Бурого.

На нём не было ни единого живого места, кроме кормы. Практически весь он был в дырках от пуль. Буквально изорванный ими, с облезающей краской. Про стекло говорить вообще не имеет смысла: снаружи оно было разбито до белого крошева, будто кто-то намеренно раздробил верхний слой. Я даже видел, как из него в некоторых местах торчат пули, которые застряли в нём.

Левый борт был смят. Двери были буквально изорваны в клочья и даже отсюда были видны бронированные стальные листы, которые создавали в машине капсулу. Один из кусков металла, что раньше был внешней частью двери, торчал из неё, видимо, цепляясь за землю и создавая тот самый металлический скрежет. Сами двери выглядели теперь, будто их кошки со стальными ногтями подрали. Плюс они были вмяты внутрь, как если бы нам в борт врезались. Не удивительно, что мы даже открыть не смогли их.

Машину можно было теперь отправлять на слом.

Глава 149

Мы спрятались в одном из подъездов многочисленных домов, отойдя от машины на несколько кварталов. Поднялись на самый верхний этаж, где и остались. Выше был только чердак, куда нам дорогу перекрывала решётка на замке. В крайнем случае, если понадобится, вломимся в одну из квартир, где и будем держать оборону. Единственное, что было плохо — у нас кроме пистолетов ничего не было. И пусть каждый был вооружён, особо ими не поотстреливаешься.

— Сэндмэн, это я, — созвонился я, когда мы затаились. Даже Эйко успокоилась под убаюкивающий голос Феи. — Как у вас там?

— Когда мы приехали, они уже смотали удочки. Но парни вроде кого-то засекли.

— Какие парни? — не понял я. — Наши?

— Нет, соколы. Сказали, что видели раскуроченный джип, который промчался по улице, а следом через несколько минут за ним промчались несколько машин. Вот сейчас их и ищем. Всех подняли, но сам понимаешь…

— Город большой, знаю. Потому бери соколов, что видели машины, и пройдись по всем боевикам. Может смогут опознать. Но это кто-то из наших, так что аккуратнее.

— Думаешь, наши?

— Сто процентов. Так что ищите. Мы вроде оторвались и пока затаились, так что всё под контролем. Пока что.

— За вами выслать кого-нибудь?

— Не надо, — не дай бог хвост приведут за собой. — Лучше ищите их.

— Понял. Жди новостей тогда, но сразу скажу, это займёт время.

Послышались гудки.

— А ты уверен, что это не он устроил засаду? — спросила Фея, когда я отнял трубку от уха.

— Я ни в чём не уверен, — покачал я головой. — С тем же успехом предателем можешь быть и ты.

— Могу. Но не стала бы собой рисковать так.

— А может и стала, кто тебя знает, — ответил я, сев около неё. — Как Эйко?

— Вроде нормально. Спит пока, но нужен врач. Пусть осмотрит. После взрыва кто знает, что могло произойти.

— Слушай, Томми, а почему ты решил, что это кто-то из наших напал? — спросил Джек. Он сидел на несколько ступенек ниже нас. Сейчас мы выглядели, наверное, как те самые люди, что любят оккупировать ступеньки в подъездах. Только бутылок пива не хватает.

— Потому что только наши знали о собрании.

— Но подстроить мог и Брюссель.

— Однако мы живы, — немного подумав, я всё же решил поделиться своими мыслями. — Будь это Брюссель, он бы расстреливал нас из крупнокалиберных пулемётов с бронебойными пулями. Или РПГ использовал. Там, в складах, глухо, людей нет, никого нет, можно и разгуляться немного. Из машины сделали бы решето, а из нас — начинку для консервов. Но эти стреляли из обычных автоматов. Может был пулемёт, но точно не крупнокалиберный. И точно без бронебойных патронов, самые обычные, что есть.

— С чего ты взял?

— С того, что сомневаюсь, что у Бурого машины такого высокого класса защиты, чтоб сдержать бронебойную пулю из автомата. Бронебои — это дорогое и довольно редкое удовольствие. На чёрном рынке их довольно сложно достать в больших количествах.

— У меня были, — кивнула Фея. — Но только на особый случай.

— И у Бурого были, тоже на особый случай.

Я помню, как мы использовали их при защите дома Соломона от наёмников Мачо.

— Будь это люди Брюссели, они бы подготовились по полной. Эти же, судя по всему, использовали то, что есть. И я подозреваю, что они просто стащили, что могли, без шума и пыли со склада Соломона. Автоматы, патроны и взрывчатку. И они явно не ожидали бронированный автомобиль встретить. Будь это тот картель, такого промаха он бы не допустил.

— У Соломона нет бронебойных пуль? — удивился Джек.

— Есть, наверное. Где-нибудь в схроне на особый случай. Скажем так, это те вещи, за которыми следят и выдают под расписку. Плюс будь это Брюссель, он бы использовал наёмников, чтоб не палить такой козырь, как стукачей. Но я почти уверен, что когда мы найдём нападавших, ими окажется кто-то из боевиков.

А вообще, нам очень повезло. Подъедь мы ближе, вполне возможно, что и не выбрались бы. На это меня навело воспоминание о машине, которая сдавала назад и подорвалась. Кстати говоря, а чего вдруг Джек-то и не подъехал ближе? Почему до последнего держал такую большую дистанцию?

Я невольно покосился на него.

— Хорошо, что ты не подъехал ближе, — невзначай бросил я. — Могли бы так же подорваться, как та легковушка.

— Думаешь, заминировали проезд?

— Может быть выстрелили из гранатомёта, — предположила Фея. — Поэтому легковушку подорвали, а нас лишь зацепило. Они промахнулись.

Да, может быть. А может и нет, потому что я пока не знаю, что с той машиной.

— Да… повезло… — протянул Джек, почесав затылок. — Блин, реально, подъедь ближе, могли бы и подорваться. Бр-р-р… — он обнял себя руками, — как представлю, насколько близко были к смерти, так в дрожь бросает. Это ты хорошо догадался машину бронированную взять.

— Просто предположил. Потому что поступил бы точно так же в этой ситуации.

Вернее, я именно так и поступил. Ударил по Бурому сразу после того, как всё было кончено. В такой ситуации, когда закончилось очень сложное дело, любой немного да расслабится, думая, что всё закончилось. Хотя я думаю, не будь вокруг него столько событий и людей, за которыми надо следить, — а это подпольная война против всех, — смог бы он отбиться? Смог бы быть всегда на стрёме и готовым? Наверное, да. Ведь сконцентрируйся Бурый конкретно на мне, и запросто смог бы вывести на чистую воду. Не доверяй он так Французу, а проверь всё сам едва ли не лично, и вряд ли я смог бы всё скрыть.

Но теперь я в точно такой же ситуации: передо мной есть человек, которому я хочу доверять полностью и вокруг меня слишком много чего происходит — куча проблем, которые надо решить и которые забирают всё моё внимание. Поэтому меня гложет неприятное чувство, что я вполне могу повторить судьбу Бурого, найдись такой же, кто будет строить за моей спиной козни и не светить собой.

Да, проблема в том, что в таком деле тебе хочется доверять хотя бы кому-нибудь. Хотя бы одному человеку, так как без доверия вывезти всё на себе слишком сложно, а свихнуться — легче лёгкого.

— Поступил бы так же? А-а-а… — до него дошло. — Бля, тебя сейчас так же едва ли не нагнули.

— Я уже заметил. Кстати, а чего ты не подъехал к ним ближе?

— А зачем? Всё же круто вышло. К тому же, мы ведь как конвоем ехали же. Конрад… ну этот, Сэндмэн, когда с ним тренировались, он тож говорил про конвой. Передовой дозор, основная группа…

— Это когда он вас обучал? — немного удивился я.

— Да, рассказывал. Ещё когда ты собирал своих, помнишь? — обернулся он ко мне. — Нас тогда не так много было. Говорил, что, мол, надо знать, если будем ездить по городу, типа правила колонны или что-то в этом роде. Он много какой херне нас обучал, хотя, если по чесноку, я даже и не помню всё.

— И про колонны он рассказывал?

— Ага, мол, когда будем ездить, сопровождать, первая машина идёт впереди, вторая на удалении, если там засада или бомба. Не, ну ты должен выписать мне премию теперь! Какой же я молодец… — он прямо расселся на ступеньках, словно хозяин жизни. — Какой же я, сука, умный… Фея, ты мне вот точно должна.

— Сочтёмся, Гурман. Уж с тобой мы точно сочтёмся.

Мне показалось, что именно с Джеком её голос был немного другим. Едва-едва, но другим.

Удивительно, что Джек запомнил подобное и применил на практике. Нет, я не считаю его безнадёжно тупым, но обычно люди, которые далеки от подобного, нечасто применяют в деле такого вида приёмы, о которых слышали от более опытных товарищей.

И всё же… мне хочется верить хоть кому-то.

Но нельзя.

— Знаете, а хотите анекдот? — решил завести свою одну из самых страшных шарманок Джек.

Есть люди, которые могут словами довести до самоубийства. Джек добивался ровно того же своими несмешными анекдотами. При этом сам рассказал — сам посмеялся. А потом мне открылась так вообще страшная правда: стоило ему начать смеяться, как наша Эйко, маленький ребёнок, едва ли не самый чистый и светлый из всей компании, начинала вторить ему своим хрустальным и чистым смехом. Тем самым, на который способны только дети. Я в первый раз слышал, как смеялась Эйко, заливисто, действительно искренне.

И я был не единственным шокированным, Фея была удивлена, пусть и пыталась не показывать этого.

— Удивительно.

— Это уж точно, — согласился я. — Гурман, прекращай, слишком громко. Мы здесь прячемся, так-то.

— Но ляльке нравится.

— Если нас найдут из-за её звонкого смеха, радовать тебе уже её не придётся.

— Бли-и-ин, — скорчил он рожу. — Видишь, лялька, не судьба нам радоваться с тобой смешным анекдотам.

— Не судьба травить тебе нас своими умопомрачительными шутками, — высказалась по поводу этого Фея.

— Вот лишь бы обидеть бедного Джека, — фыркнул он. — Вот только попроси меня тебе помочь ещё чё-нить починить.

— Я тебя попросила починить мне дворник на машине. И ты его замотал синей изолентой.

— Так держится же!

— Ты примотал дворник синей изолентой на Mercedes. Предпоследнего года выпуска. Синей изолентой. Mercedes.

— Ну так держится!

— Это бесполезно, — покачал я головой. — Ты не видела, как он трубы чинит.

— Ну так не течёт же! — возмутился он.

— Зато видела, как он полки приделывает.

— Ну так не отвалились же!

— И всё это синей изолентой? — уточнил я.

— Да. Но если она не синяя, то он её покрасит.

— Серьёзно?

— Абсолютно.

— Да потому что синий цвет со всем сочетается! — он выглядел как человек, которого предал весь мир.

Мы просидели так часа два, прежде чем с нами связался Сэндмэн, чтоб немного порадовать новостями.

— Мы нашли их, — сразу сообщил он, стоило мне принять звонок. — Ты был прав, боевики. Одного я даже знаю.

— Скольких взяли?

— Четверых. У них в багажнике было четыре калаша и один РПГ.

— РПГ? — удивился я. — Погоди, откуда? Мы же на учёт всё взяли.

— Я могу спросить, но, как мне кажется, тебе лучше самому задать эти вопросы.

— Понятно… Тогда отправь наших на склад, пусть пересчитают всё. А охранников… Ладно, всех, кто охранял, тоже возьми под замок, чтоб не разбежались. Надо будет узнать, кто из них отдал оружие.

— Понял. За тобой отправить людей?

— Да… Сейчас, погоди, — я осмотрел на Фею. — У тебя бронированные автомобили есть?

— Эм… нет, — покачала она головой.

— Серьёзно? — не поверил я.

— Да, серьёзно. Я без них обходилась, — невозмутимо ответила она.

— Ясно… Алло, Сэндмэн, возьмите бронированный автомобиль напрокат и заберите нас.

— Бронированный? Вряд ли в Нижнем городе найдём такой прокат, это в Верхний надо. А там пока оформим…

— Мы подождём. Действуй. Мы сейчас на аллее Страйка, семь «Б», — правда, аллеей здесь и не пахло. — Будем ждать. Тех парней, что поймали, пока припрячь. Никому не говори, где именно, чтоб их отбить или убить не попытались. Кто будет слишком много интересоваться ими, скорее всего будет с ними в сговоре. Поэтому таких тоже упаковывай.

— Понял. Я подумал, может нанять кого-нибудь, раз тут такой поворот?

— Думаешь, будет переворот?

— Вряд ли, но опытные, именно опытные бойцы нам не помешают.

— Ну… — я задумался на несколько секунд, прикидывая, насколько целесообразно нанимать кого-то, ведь это всё же деньги. А их у нас не так уж и много. Однако в таком деле слишком осторожным быть невозможно. — Ладно, найми, но только в пределах разумного, понял?

— Да, понял-принял, тогда до связи.

Приехали за нами только через два часа. Аж четыре автомобиля, причём все бронированные. Видимо, после нападения Сэндмэн не сильно мелочился, предпочтя безопасность деньгам. Причём встречали нас не наши парни, а неизвестные мне люди. На мой вопрос, кто они, лысый мужик в пиджаке с усами-щёткой, похоже, самый главный:

— Мы из Килю-групп. Нас наняли, чтоб сопровождать вас сегодня, сэр.

Удивительно, что я должен выглядеть ну очень не очень и явно не тянуть на кого-то, кого можно назвать сэр. Потому меня даже слегка смутило, как он невозмутимо произнёс по отношению ко мне «сэр». Знаю, что ему платят за это и он бы даже бомжа так назвал, заплати, но к подобному я точно не привык.

Почти все они были вооружены «MP-5» с глушителями, хотя я уверен, что каждый из них импульсник как минимум с классом опасности Эвокат, иначе они не сильно полезны. Всего было двенадцать человек, по крайней мере именно столько я насчитал: три водителя, что были в машине, шестеро нас встретили около подъезда и ещё трое караулили улицу. Причём делали они это правильно, а не как мои… бывшие бойцы. Жаль, конечно, парней, но я буду лицемерить, если скажу, что их смерть меня как-то сильно тронула.

Видимо, Сэндмэн решил не мелочиться. То ли не доверял профессионализму наших парней, то ли вообще не доверял им. Ну что ж, ему виднее, как мне кажется.

Сели мы в третью машину по счёту. Новый Mercedes, который выделялся в Нижнем городе белым пятном. Да чего уж там, вся колонна из четырёх машин выделялась белым пятном на фоне нищего старого города, по улицам которого ездят столь же старые автомобили.

Минут через двадцать нас привезли на наш склад-ангар, где хранилось всё добро, начиная от одежды и заканчивая автоматами. В принципе, не удивительно, что именно сюда решил перевезти пленников Сэндмэн, так как это место охранялось исключительно нашими и только его можно было назвать относительно безопасным, где можно собраться и заняться нашими делами.

Первым, что бросилось в глаза — была коротко подстриженная трава. Оказывается, ангар окружал забор из рабицы, который из-за травы было не слишком заметно. А ещё, как оказалось, территория вокруг ангара не такая уж и маленькая. К чести тех, кто расчищал эту территорию, могу сказать, что они выстригли траву не только на участке, но и за ним, чтоб никто незаметно к забору не подкрался. Не думаю, что до этого догадался кто-то из набранных мной парней, скорее Молчун или Сэндмэн.

— Дом, милый дом… — пробормотал я, глядя на ангар. — Как же он изменился.

— Сильно, да? — усмехнулся Джек. — Это всё Сэндмэн.

— Я так и подумал. Фея, добро пожаловать в гости. Надеюсь, сильно распространяться об этом месте ты не будешь, хотя сомневаюсь, что кто-то в картеле ещё не знает о нём.

Всё же большой город слишком тесен, кто-то вполне мог заметить, а когда знает один, знает весь мир. В любом случае…

Я посмотрел на свои трясущиеся руки и сжал кулаки. Ломка… точно по расписанию. Я уже могу время по ней отсчитывать с точностью до десяти минут. Но время есть, так что можно пока не сильно волноваться по этому поводу. А вот Эйко задаст скоро жару. Она ещё каким-то чудом не оглашает окрестности своим криком, хотя уже пытается, агукает слишком громко, беспокойно ворочается, пытается всплакнуть. А нам здесь только этого и не хватало.

— Фея, только так, чтоб она не верещала на весь ангар, хорошо? — предупредил я. — Чтоб ни звука.

— Она ребёнок, — словно стремясь напомнить мне, произнесла она.

— Да мне плевать. Чтоб я даже писка от неё не слышал, — прохрипел я. — У меня здесь не детский сад.

— Но…

— Фея, ты не слышала? Чтоб ни звука, заклей ей рот скотчем, но чтоб я, блять, криков не слышал.

Фея внимательно смотрела мне в глаза, словно пытаясь что-то увидеть в них, после чего лишь покорно кивнула.

— Мы посидим в машине, да, Эйко? — уголками губ улыбнулась она девочке. — Не будем папу отвлекать от работы.

Уже собираясь выходить на улицу и схватившись за дверную ручку, я замер.

— Что ты сказала? — обернулся я к ней.

— Я? — состроила невинное лицо Фея. — Сказала Эйко пожелать её папе удачи, да, малышка? — она взяла ручку крохи и помахала ею мне, будто это Эйко прощалась со мной. — Скажи: удачи, папа.

На что Эйко издала от чего-то радостное…

— Аугуе!

…улыбнувшись во весь рот.

Я… папа?

Глава 150

Я несколько секунд молчал, переводя взгляд то на Фею, которая вроде как и не обращала на меня внимания, будто просто ляпнула эти слова, не подумав, то на Эйко в её руках. Всем видом показывала, что всё её внимание занимает кроха в руках, которую она тискала, подобно матери.

Сказать, что меня кольнула совесть, было нельзя. Я просто чувствовал какой-то странный шок, будто посмотрел на ситуацию под другим углом. Под радикально другим углом. Ведь если самое дорогое, что было у неё, она доверила мне, то, получается, теперь Эйко… моя? И… да? В каком-то плане теперь я её отец?

Я сидел в машине, всё так же держась за ручку двери, будто замёрзнув на месте и глядя на Эйко. Для меня подобный поворот было откровением. Я никогда не задумывался над тем, что стану кому-то отцом. Нет, я задумывался, конечно, но, как и у всех подростков, это были лишь мысли, далёкие от реальности, по разряду «когда-то там». А оно вот, здесь и сейчас, передо мной. И я, получается, в полном ответе за неё, как настоящий взрослый человек. Смешно звучит от того, кто убивал и создавал свою банду, пусть и довольно крупную, однако это для меня было чем-то… обычным, практически естественным, а здесь совсем другой уровень.

Ребёнок.

В этот момент я почувствовал резкую антипатию, но не к кому-нибудь, а к самому себе. Едва прошли сутки, а я уже вовсю нарушал клятву, которую дал умирающей Саки. Да, наркоманю и курю, это мой грех, но чёрт с ним. Но я даже не кормил Эйко со вчерашнего дня ни разу, пока Фея ко мне не нагрянула с продуктами. Можно оправдаться тем, что мне было херово, но какой смысл? К тому же, сейчас я тоже не особо-то и беспокоюсь о ней. Да, я не могу ничего с собой поделать, нельзя заставить просто полюбить ребёнка, но элементарная забота же должна быть. К тому же, мне уже семнадцать. Глупо спорить с тем, что я сам-то недавно отошёл от семьи, но раньше семьи заводили куда раньше, едва ли не в четырнадцать-пятнадцать. А в некоторых домах, если верить новостям и информации из интернета, иногда такое до сих пор случается. И как-то что раньше, что сейчас люди справлялись с этим.

Размышляя над всем этим, я не сразу заметил, что свободной рукой давно выбивал пальцами дробь по собственной коленке. По большей части я бесился не потому, что меня действительно что-то раздражает, просто это была естественная реакция на наркотики. А скоро будет и ломка, которая вообще меня с ума сведёт.

И, собственно, да, что я вообще пытаюсь требовать от ребёнка, которому три месяца?

Дьявол…

— Сгоняй за едой, — сказал я наконец. — Пусть тебя сопроводят, а потом возвращайся сюда, мы решим вопрос пока с предателями.

— Хорошо, — невозмутимо ответила Фея, после чего заговорческим понизила голос. — И ещё один момент, не забывай, что ты главный, ты босс и сейчас многие будут смотреть, как ты решаешь дела, понимаешь? Не давай им спуску. Никакой жалости к предателям. Все должны увидеть, что расплатой за предательство будет ад, и бояться тебя.

— Езжайте, — ответил я на её поучения и вышел из машины.

— Третьего шанса сменить босса у меня не будет, — услышал я её голос, когда закрыл дверь машины.

Собственно, у меня и первого не будет.

Я понимаю волнение Феи. Что бы я ни делал, как бы ни выглядел, побороть чувство того, что перед нейещё не сильно опытный человек, она не могла. Потому что я выгляжу как подросток.

Господи, я и есть подросток. Но раньше подростки воевали на войне. Некоторые подростки создавали собственные компании. Да, их защищал закон, и все дела, но всё же они это делали. Чем я хуже? Тот же бизнес, просто более рискованный.

Я покажу себя как нужно. Не для того шёл, чтоб разрушить всё.

Территория охранялась, пусть это было и не сильно заметно сразу. Несколько парней с автоматами в камуфляже неприметно стояли около старой ржавой техники, которая нашла свою последнюю стоянку в этом месте, не бросаясь в глаза. Если не знать, что здесь что-то есть, так и не заметишь их вообще. Конечно, скошенная трава выдаёт то, что за этим местом ухаживают, но не более.

— Неплохо всё сделали, да?

Джек, всё это время ехавший с нами, но при этом ведя себя на удивление тихо, окинул взглядом округу.

— Да, постарались… — кивнул я.

— Опять ломка?

— А?

— Ну… — он кивнул на мои ладони.

Я даже сам не заметил, как чесал их, будто пытался ногтями содрать кожу.

— Нет, побочки, — покачал я головой.

— Ты так не сдохнешь?

— Можно убивать себя годами.

— Ты так сказал это… — пробормотал он, когда мы подходили к двери в ангар. Около неё стоял старый самосвал, в тени которого притаился один из караульных.

— Здоров, Мясник.

Я посмотрел на него тяжёлым взглядом, после чего повернулся к Джеку. Тут, казалось, понял всё без слов.

— Я поговорю, не боись.

— Это вам бояться надо, а не мне, — фыркнул хрипло я. — Их привезли?

— Да, четверых, — кивнул охранник. — Час назад примерно. Только они это, не сильно разговорчивые. Кроме одного.

— Кроме одного?

— Да, у него истерика была. Наркоша, видимо. Ревел тут, сопротивлялся, визжал как баба, пришлось приложить его прикладом.

Внутри было около тридцати человек. Все они были рассредоточены по залу и занимались кто чем. В основном, развлекали себя, как могли. Пятеро стояли около лежавших на полу пленников, на головах которых были мешки.

Едва я прошёл несколько метров, как откуда ни возьмись появилась Малина.

— Я смотрю, ты цветёшь и пахнешь, Мясник. Или Шрам? — оскалилась она.

Удивительно, но военная форма ей шла куда больше, чем обычная. Хотя и сама Малина выглядела как пацанка, так что не удивительно. Если мне не изменяет память, амазонки вообще выглядят мужественно. Нет, не как мужики в юбке, вполне симпатичные женщины и девушки, но в них чувствовалась сила. Именно сила, которую можно почувствовать в противнике мужского пола. Не редко их даже в масках за мужиков принимали, пока те голос не подадут.

— Я тебя тоже не рад видеть, Малина, — поморщился я.

— Но я тебя рада, Мясник. Без тебя мой кошелёк всегда пуст.

— Ты пришла мне подолбить мозг или что-то рассказать? — решил сразу перейти к делу я.

— Агрессивный… — протянула она. — Ладно, к делу, так к делу. Помнишь нашу общую любимую знакомую китаянку?

— И?

— Её зовут Нинг…

— Плевать на её имя, чего она хочет от меня?

— Помочь. С… вашим общим неприятелем.

— Соседский картель? — сходу догадался я. Больше неприятелей, как таковых, у меня не было. Нет, были, конечно, но этот был одним из основных на ближайшее будущее. И, судя по удивлению, которое всего на мгновение проскочило в спохватившейся Малине, я попал в точку.

— Молодец. Догадливый малый.

— Для тебя я Мясник, Малина. Или босс. Или шеф. Советую запомнить, если не хочешь со мной ссор.

— А ты мне угрожаешь? — усмехнулась она недобро.

— Абсолютно верно, — сделал я к ней шаг, встав почти вплотную. — Будет какая-нибудь хрень, как неуважение или что-то ещё, я тебя убью и прикопаю за ангаром. Это чтоб у нас не было недопониманий.

— Хочешь потягаться с ковеном? — улыбнулась она.

— А ты хочешь проверить, насколько я могу быть верен своему слову?

Я слышал, как многие притихли вокруг. Как подтянулись, выпрямились, сели поудобнее, потянулись к оружию.

Я… слишком агрессивно отреагировал. Нет, я абсолютно прав, я босс здесь и отношение должно быть ко мне соответствующим. Особенно для таких, как Малина, которая даже не часть команды. Никаких «чувак», «малой», «малый» и прочей дружеской мути. Здесь всё строится на уважении и том, как ты себя покажешь, как позволишь к себе относиться и обращаться. Однако отреагировать можно было куда спокойнее, а не лезть в штыки, как я сделал. Настолько глупо портить отношения даже с тем, кому ты не доверяешь… это надо уметь. Но поздно, сейчас лишь до конца идти.

И Малина решила выйти из ситуации благоразумно. То ли её в этом убедило количество потенциальных противников, то ли распоряжение её хозяйки, что ссориться с нами не стоит, но всё обошлось.

— Нет, не хочу проверять, так как верю тебе на слово, Мясник. Если что не так, уж извини.

— Хорошо, — кивнул я. Я бы и выдохнул облегчённо, но, естественно, не стал так делать. Кстати, другие тоже расслабились, видя, что всё решилось мирно и спокойно. — Так что не поделила Нинг с картелем Верхнего города?

— Секрет, — подмигнула Малина. — Но она готова помочь тебе.

— У меня нет тёрок с картелем.

— Пока нет.

— И очень надеюсь, что не будет.

— Мы оба знаем, что будут. Так почему бы…

— Не начать первыми? Потому что тот ад, который развергнется сейчас, я начинать первым не хочу. Мы многих потеряли, как ты заметила, и сейчас я не горю желанием проверять на прочность оставшихся. Когда картель заявится сюда, тогда и обсудим.

— Тогда может быть поздно.

— Я не начну этот ад первым. Мне не нужна его территория.

— А ему твоя нужна, но… — она пожала плечами, словно говоря: нет так нет, — пусть будет по-твоему. Только знай, что мы тоже протянем руку помощи, если что. Считай это заделом дружеских отношений на будущее.

— А с прошлым картелем у вас тоже была дружба? — спросил я.

Малина хмыкнула.

— Нет. Но так получилось, что с тобой у нашего ковена довольно… тесные отношения. И нам ты нравишься, потому мы не очень-то и горим желанием ссориться. Если ты, конечно, не станешь этого делать первым.

— Просто не переходите нам дорогу, и мы не будем переходить вам.

— Без проблем, Мясник, без проблем. Моя помощь ещё нужна, или я свободна?

— Ты… — я окинул Малину взглядом, после чего задержался на её мачете, которое было в чехле. — Дай-ка его, — протянул я руку.

— Держи, — невозмутимо протянула она его рукоятью вперёд.

— Отлично. Нет, ты пока нужна. Так что жди.

— Принято, — пожала Малина плечами.

Когда я отошёл, Джек пристроился рядом.

— Не нравится она мне. Мутная.

— Тебя слышно.

— Я специально, чтоб она знала моё отношение к себе. И эта тема с картелем Верхнего города мутная. Не тронь говно — вонять не будет.

Удивительно, но я был солидарен в этом вопросе с Джеком. Нам нужен мир с тем картелем. По крайней мере до тех пор, пока не наберём силу. А ведьмы призывают нас к открытому столкновению, которое выйдет нам в лучшем случае большими потерями. В худшем, не станет нашего картеля.

К тому же, я не верю их банде ведьм. Раньше я думал, что они работают на картель, по крайней мере подозревал их в этом, а сейчас… А сейчас даже представить не могу, на кого работают, хотя варианты определённо есть.

Первый — всё тот же картель. Под видом помощи ведьмы просто выведут нас под удар, где всех разом и накроет Брюссель. Причём сыграть на нашей ненависти или желании избавиться от конкурента было бы довольно умным ходом. Когда ты очень чего-то хочешь, зачастую не замечаешь многих нюансов из-за застилающих твои мысли эмоций.

Второй — сторонние противники. А так как таких у картеля Брюсселя не должно быть очень много в Сильверсайде, то я бы поставил или на конкурентов, что хотят захватить картель, как это сделали мы, или на дома, которые вполне могли из-за чего-то держать зуб на него. Но в этом случае может получиться так, что следующей целью станем мы сами.

Третий, наименее вероятный — они работают сами на себя и у них действительно есть причины желать Брюсселю смерти. Но, оглядываясь назад, как-то в это с трудом верится. Почему? Сначала они настропаляют меня против Бурого и, как следствие, картеля. Потом приходят и просят разобраться уже с Брюсселем. Немного по нарастающей идёт, и каждый раз именно с их подачи, что настораживает.

Ладно, чёрт с ними пока, потом разберусь. Сейчас меня ждут более важные дела.

— Как там наши главы круглого стола? — поинтересовался я, подойдя к Сэндмэну, который находился здесь же. — Пытаются сбежать?

— Те начальники? Да куда там, — махнул он рукой. — Сидят как мыши, что им ещё остаётся делать? Я думаю, что направленные в спины автоматы довольно понятный намёк, что дёргаться лишний раз не стоит.

— Хорошо. Пошли туда ещё ребят, а то вдруг их подельники попытаются штурмом взять здание и освободить своих мятежных начальников.

— Эти боевики? — покосился он на пленников, которых они смогли захватить. — Навряд ли.

— И всё же пошли, — с нажимом повторил я.

— Без проблем, — тут же миролюбиво согласился он. — Ща отправлю два десятка. Думаю, такого количества хватит, если вдруг найдутся долбоёбы, желающие вытащить их, а не сбежать. Те, кто напал на тебя с их подачи, сейчас уже скорее всего сами собирают вещи и бегут из города.

— Если только не готовятся к какому-нибудь плану «Б» или не попытаться провернуть всё во второй раз.

— План «Б»? Как-то сомневаюсь…

— Не сомневайся. Люди умеют удивлять находчивостью.

— Не, может кто-то ещё и не понял, что их скоро накроют, но более-менее догадливые уже должны были осознать, что, если тебя достать не удалось, значит, пора валить. Вот за них бы я действительно взялся, чтоб ни один говнюк не ушёл. Показать, что каждый предатель получит пизды по заслугам. А то потом хрен найдёшь их всех.

— Плевать на них сейчас. Они лишь пешки, без своих начальников угрозы не представляют. Сейчас главное — зачинщиков убрать, чтоб пресечь остальные попытки. Остальных потом отловим.

Я подошёл к четверым пленникам, которые лежали на земле под охраной моих боевиков.

— Поднимите их. Мешки с головы снимите, — приказал я.

Парни тут же послушно поставили их на колени передо мной, стянув мешки с голов.

Надо сказать, что я ни разу не видел ни одного из них. Видимо, самые обычные боевики, не из командиров. И одного из них я сразу для себя отметил. Перепуганный худой красный, будто плакал, мужчина лет тридцати — тридцати пяти. И просто худой, а именно тощий, будто не евший месяц, с жидкой кудрявой причёской рыжего цвета.

Слабое звено в команде? Что ж, думаю, подойдёт. По крайней мере, надо будет его подготовить.

Я всегда был против насилия, если честно. И против жестокости тоже. Меня не радовали ни пытки, ни мучения людей, пусть я и принимал участия в наказаниях, где сжигали людей, ломали им пальцы, руки, выдирали ногти и так далее. Работа вынуждала, а потом и привык к этому, что не делает мне чести. А раньше мне давалось подобное так вообще тяжело: чувствовал, глядя на подобное, как ком к горлу подходит, а взгляд сам собой отводится в сторону.

Но всё меняется.

И я изменился.

И методы мои тоже изменились, так как вместе с большей властью пришла большая ответственность. А с ней и совершенно другие решения любой проблемы. Хочешь быть вожаком стаи — будь им. И в отстаивании своего места одно рычание не поможет — надо рвать глотки зубами и показывать, что ты всегда готов к этому. К сожалению, мы иногда сами становимся заложниками собственной репутации.

Мачете удобно лежало в моей руке. Правда, левой, так как правой держать мне было его неудобно. Сразу видно, сделано для людей. Во всех отношениях.

— Всего один вопрос, прежде чем я начну действовать. Вопрос, который избавит вас от мучений, — я внимательно обвёл взглядом четвёрку на коленях. — Кто ещё работал с вами?

Можно было даже не спрашивать, всё равно не ответят. Вначале все почему-то думают, что смогут молчать сколько угодно. А потом реальность обрушивается им на головы, словно кусок льда. Однако и рвать их на части сразу слёту было бы неправильно: я не грёбаный маньяк без тормозов, чтоб так делать. Отморозков пусть и боятся, но тоже не любят. Зато теперь у меня есть полное право продолжить. И, кстати, да, никто не ответил.

В принципе, это лишь развязало мне руки, так как теперь я мог на законных основаниях действовать дальше.

— Ладно, парни, у вас был шанс раскаяться, но вы его упустили, поэтому поступим иначе, — обвёл я рукой нашу команду. — Мы приняли вас, а вы, хуесосы, начали стрелять своим же в спину. Выжгли в буквальном слове трёх парней. Наших парней. Пришли в чужой дом, в наш дом, и решили, что имеете полное право его отнять.

Это было необходимо прояснить, чтоб другие поняли причину моей жестокости.

Месть.

Всё это оправдано содеянным этими придурками, которые чуть нас не убили. Хотя, в первую очередь, это шоу, которое заставит каждого задуматься сто раз, прежде чем пытаться переходить мне дорогу. Чтоб потом это передавалось из уст в уста, и другие знали, чем чреваты попытки меня сместить. Репутация не появляется на пустом месте, особенно такая, как у меня. И теперь мне выпала честь её лишний раз подтвердить, хотя я бы, честно говоря, предпочёл обойтись без подобного.

— Тащите этого, — кивнул я на того, кто был в серединке.

Глава 151

Я был правшой. Однако мне приходилось переучиваться, потому что отсутствие пальцев на правой руке довольно ощутимо сказывалось на её функциональности. Даже сейчас, при казни, когда я создавал себе образ и репутацию, орудовать левой рукой было очень и очень непросто. Я даже попасть в одно и то же место несколько раз не мог, из-за чего мучения этих уродов лишь продлевались.

Но в конечном итоге я сделал дело.

Первого и второго разрезал на части, а вот третьему просто отрубил голову. Не потому что решил пощадить, а просто меня самого уже немного мутило от треска костей и разрубаемых связок, рвущихся мышц и кожи, крови и криков агонии. Да, я учувствовал в чём-то подобном раньше, но это совершенно не значило, что таким меня было невозможно тронуть. Я мог делать бесстрастное лицо, будто меня это не касается, однако долго терпеть то, что внутри меня всё буквально скручивалось от вида этого… пиздеца, не мог.

Даже когда всё закончилось, мне казалось, что я продолжал чувствовать ладонью перерубаемые сухожилия и кости. Особенно отпечаталось то, как я отсёк не с первого раза голову бедолаге. Чувствую, в ближайшее время мне прибавится кошмаров, где я буду раз за разом видеть это. И ощущаю себя теперь как в каком-то сюрреалистичном мирке. Всё выглядит в одно мгновение и реально, и нереально, как если бы я не мог отличить одного от другого.

Как бы не поехать крышей. Мне кажется, что сейчас меня вырвет, а я даже не могу понять, из-за чего: от начинающейся ломки или от вида расчленённых тел.

Но я сделал дело. Стоял над изуродованными трупами с совершенно спокойным лицом, не показывая, как же мне хреново. Это демонстрация, создание образа, здесь нельзя показывать слабость, они должны видеть только сильного человека, которому плевать, который не боится ничего. Который убьёт любого, кто пойдёт против него. Вожак этого зверинца.

Так что проблеваться прямо здесь или потерять сознание было бы неловко. Все усилия пошли бы насмарку.

К тому же, я не сильно видел отвращение на лицах окружающих. Да, неприятно, но не более. Эти парни, они не сильно отличались от меня или кого-то ещё в этом бизнесе восприятием. Они совсем не невинные овечки, которые покрыты белой шерстью. В Нижнем городе едва ли не каждый знает, что такое криминал, и хоть раз с ним как-то да сталкивался. Всем прекрасно известно, что значит быть бандитом и что придётся здесь делать, потому пришли сюда люди, уже будучи готовыми к подобному.

— Уберите их, — махнул я мачете на трупы и подошёл к оставшемуся в живых рыжему мужичку. — Так как ты остался у нас один, я даю тебе выбор. Только прежде чем дать ответ, подумай над ним хорошенько. Так же быстро избавляться от тебя, как и от них, я уже не буду, поэтому ты всё равно задержишься, пока всех не сдаешь. Или…

Я выдержал паузу, чтоб он прочувствовал этот момент хорошенько. Пропитался собственными страхами.

— Или ты всё расскажешь, и я тебя отпускаю.

Наверное, это был столь неожиданно, что он даже перестал хныкать. Посмотрел на меня удивлённым красным взглядом, словно пытаясь понять то, что услышал.

— От-т-тпустите?

На «вы» перешёл даже…

— Да. Я даю тебе своё слово, рыжий. Несмотря на то, что ты, урод, сделал, я отпущу тебя. Если ты прямо сейчас сдашь абсолютно всех, кто в этом участвовал. Как нанимателей, что надоумили вас на это, так и обычных бойцов. Всех до единого. И можешь быть свободен.

И он сдал всех. Побоялся утаить хоть что-то, на что и был расчёт. Обезумев от страха, едва ли не в захлёб рассказал абсолютно обо всех людях, что участвовали в той перестрелке, в которой я едва не погиб. Имена, фамилии, прозвища — всё, что знал о каждом. Сдал нанимателей, которые надоумили их на это. Среди имён, к моему удивлению, оказался только один человек, который в прошлом воздержался от голосования. Четверо остальных сразу приняли мою кандидатуру. Вот тебе и поддержка…

В принципе, больше ничего интересного он мне поведать не мог, поэтому пришло время уже мне сдерживать собственное слово.

— Ну что ж, — встал я ровно перед стоящим на коленях мужчиной. — Как мы и договаривались, я тебя отпускаю. Верно, парни? Слово надо держать?

Те, что стояли за его спиной, согласно закивали, но вот усмешки на их лицах явно ничего доброго не предвещали.

— Однако, возможно, ты когда-нибудь вновь захочешь вернуться к этому делу…

— Не захочу! — едва не взвизгнул он.

— Закрой пасть, — прорычал я. — Чтоб ты всегда помнил о том, что случилось, я отрублю тебе кисть и ступню. Всего лишь кисть и ступню, без которых ты отлично проживёшь. Это не сравнить с отнятой жизнью. И так как у меня хорошее настроение, я дам тебе возможность выбрать, какую из них мне отрезать. Левую или правую?

Эффект для меня был ожидаем: он плакал, просил пощадить, пускал пузыри носом, молил отпустить, но в конечном итоге выбрал, что ему отрубить. Рано или поздно под угрозой смерти мы все делаем выбор, тот или иной, потому что другого выхода, кроме как сдохнуть, нет.

А смерть — это ни черта не выход.

Но не для одного его это было испытанием. Но, в отличие от мужика, я прошёл его, не дрогнув ни единым мускулом на лице.

— Итак… — я протянул мачете одному из парней. Тот молча, не показывая отвращения, забрал его, — Сэндмэн, поднимай парней. Отправь сколько нужно за нашими недобоссами в тот штаб. Пусть притащат их сюда.

— Что насчёт боевиков?

— Поднимай остальных из старой гвардии, надо поймать их по возможности.

— А если среди них есть ещё заговорщики? Вдруг этот соврал, — кивнул Сэндмэн на рыжего доходягу, которому грубо и быстро перевязывали культи.

— Не соврал. Не после этого, — кивнул уже я на куски тел, которые складывали в чёрные мешки.

— Специально запугивал?

— Да. Хотя зверствовать так бы не стал, если бы они сразу всё рассказали. Но всё, как говорится, к лучшему, — пожал я плечами с безразличием.

— Не могу сказать, что это к лучшему, — хмыкнул он.

— Но и отвращения на твоём лице не вижу.

— Насмотрелся уже на такое. Попадания двадцатимиллиметровых снарядов, подрыв на минах, казни местного населения и солдат боевиками картелей и много чего другого. Но это не значит, что мне это нравится.

— Это бизнес, Сэндмэн, ничего личного.

— Надеюсь.

Я взглянул ему в глаза.

— Ты сейчас что-то хочешь мне сказать? — вежливо и по-дружески поинтересовался я.

— Нет, ничего, Мясник, — покачал он головой. — Просто стар я для подобного дерьма. Не хотелось бы… часто сталкиваться с подобным.

— Ты об этом… Боюсь, что пока картель не закрепит свои позиции и мы не подчистим ряды от крыс, такое будет случаться.

— На мгновение мне показалось, будто тебе это самому нравится.

Видимо, эффект я произвёл. Даже на него, видавшего разное вояку. Но только вот не совсем тот, что хотел. Чего-чего, но не человеком, который кайфует от страданий других, я хотел быть.

Твою мать…

— Плевать, что мне нравится, — вот только что, не подумав, я подтвердил своими словами его домыслы, — собирай людей. И… — я огляделся, — мне надо помыться.

— На задней стороне есть старая колонка, качает откуда-то из-под земли. Вода ледяная, но ничего другого нет. Одежды вон, — Сэндмэн кивнул на ящики, — сколько угодно, но только военная.

— Без разницы, — отмахнулся я. — Кстати, такой вопрос, Сэндмэн, только мне требуется честный ответ. Потому что от этого зависит…

— Твоя жизнь?

— Не перебивай меня, пожалуйста, — поморщился я, едва сдержавшись, чтоб не повысить голос. Меня начинает накрывать, нужна новая доза. — От этого зависит безопасность картеля.

— Окей… — протянул он. — Какой вопрос?

— Отношения твои с Малиной. Спишь ты с ней или нет, состоишь в каких-либо вообще связях с ней или просто давние знакомые. Вообще, что вас связывает на данный момент. Прежде чем ты удивлённо спросишь, почему меня это интересует, отвечу: она работала на людей, с которыми у меня не самые радужные отношения. Скорее враждебные. Ты понимаешь?

— Ну… да, я понял, конечно, — слегка удивлённо ответил он. — Но тогда чего она здесь делает?

— Потому что мне нужны люди с импульсом. И она в наши тайны не посвящена. В отличие от тебя.

— Понятно… — протянул он. — Но мы с ней теперь просто знакомые, серьёзно. Раньше спали, хотели завести детей, но потом разбежались, как и разбегаются многие, — спокойно поведал он мне. — Сейчас я просто знаю, что она наёмничает то тут, то там, не более. Никаких связей, кроме случайностей, когда встретимся или как ты вот просил подсказать тебе людей. Я знаю, что такое конфиденциальность, Мясник. Ничего лишнего болтать ей не буду.

— Будем надеяться.

Кого ни спроси, каждый готов поклясться в том, что болтать не будет. Но мы все люди, у нас всех есть чувства, есть человеческий фактор, который диктует свои правила. Сегодня он просто её знакомый, завтра они делят кровать, послезавтра она самый дорогой ему человек, а к концу недели меня, как клопа ногтём, придавливают. И самое паршивое, что это можно сказать абсолютно обо всех здесь. Никому верить нельзя, но и не верить тоже. Свихнуться можно…

Я помылся под холодной водой, которая хоть как-то отрезвила меня, пока Джек бегал за дозой. Прямо около колонки сделал все необходимые дела, чтоб чувствовать себя более-менее, после чего вернулся в ангар одеться. Там же встретился с Феей, которая с интересом оглядывала ангар. При мне её взгляд остановился на пятнах крови, которые сейчас из шлангов смывали парни, после чего она заметила и меня. Подошла.

— Я смотрю, один жив.

— Да, — подтвердил я, — мы его отпускаем.

— Отпускаешь?

— Ты верно услышала, — кивнул я, пройдя мимо неё в одних трусах. Да даже если бы голый прошёл, ничего страшного не случилось. Насмотрелась наверняка за всю жизнь.

— Это плохая идея.

— Я дал слово, что он уйдёт, если всех выдаст.

— А если не всех?

— Поверь, он выдал всех.

— Но так дела не делаются, Мясник. Послушай, нельзя…

— Оставлять кого-либо в живых? Теперь ты у нас принимаешь подобные решения? — холодно осведомился я. — Может мне тогда тебе и место уступить? Ну, чтоб наверняка всё делать, как ты захочешь?

— Нет, мне оно не нужно, — пошла она на попятную. — Просто…

— У него нет кисти и ступни. Он живое напоминание всем остальным, что бывает с предателями. Считай это антирекламой, которая добавит нам необходимой репутации.

— Ладно… — протянула она задумчиво. — Допустим. А что с остальными будет?

— Ты знаешь.

Я остановился около небольшого контейнера, в котором едва ли не кучей была свалена амуниция: от носков и маек до бронежилетов и ботинок. Часть от сделки, часть закупили уже мы и просто свалили сюда как раз на случай, чтоб можно было с нуля одеться. Даже трусы закупили, как бы это смешно ни звучало, ведь солдат должен быть всегда одет.

Пока одевался, Фея стояла за спиной, явно намекая своим поведением на то, что разговор ещё не окончен и нам есть о чём поговорить.

— Не стой над душой, Фея, чего ты хочешь узнать или услышать? — подтолкнул я её к разговору.

— Ты убьёшь их, верно?

— Ты сама этого хочешь, но спрашиваешь так, будто против.

— Нет, но есть один важный момент.

Я обернулся.

— Какой?

Фея подошла так близко, что едва ли не зажала между нами мирно спящую теперь Эйко. Вот ребёнку свезло: живёт с наркоманом и таскают её по подобным местам.

— Люди должны бояться.

— Они и так будут бояться.

— Они должны бояться последствий. Если ты просто убьёшь их, то другие подумают: что ж, всё или ничего, это стоит риска. Они идут на это, зная, что могут расстаться с жизнью, и для них это приемлемая цена. Такие люди готовы с ней расстаться ради власти. Но ты должен показать, что цена даже для них будет запредельной.

Я понял. До того, как она продолжила, понял, к чему клонит Фея.

— Ты…

— Их семья. Практически у каждого самым важным является семья. То, ради чего они готовы предавать и убивать. И каждый здесь должен знать, что попытка тебя предать или сместить отнимет не только их жизнь, ты заберёшь абсолютно всё.

— Ты предлагаешь убивать их семьи? Стать палачом?

— Ты не палач. В следующий раз, уже зная, что ты отберёшь не только их жизнь, но и жизнь их семьи, они подумают сто раз, прежде чем рискнуть предпринять что-то подобное. Они будут знать, что ты отберёшь всё самое дорогое у них, и это будет отнюдь не их жизнь. У каждого. На их глазах, чтоб перед смертью они видели, как лишаются тех, кто им дорог.

— Люди не поймут… — неуверенно ответил я.

— Люди всё поймут. Я видела, что ты тут устроил, и что? Кто-нибудь остановил тебя? Нет, потому что все они приняли правила игры. И они тебя боятся. Ты боишься, что в тебе увидят подростка или отморозка, которого надо поскорее убрать, но это не так. Они видят босса, опасного и умного настолько, что он смог уничтожить картель, причём очень крупный. Видят человека, который, не моргнув глазом, расчленяет собственноручно врагов. Они боятся и уважают тебя, как боятся и уважают животные вожака. И каждое твоё решение они примут.

— Но не такое.

— И такое. Они испугаются сказать хоть слово против, — Фея подалась вперёд, и её лицо стало так близко, будто она хотела меня поцеловать. — Прикажи взять их семьи. А потом убей. Покажи, как дорого обойдётся каждому предательство. Все всё поймут и ничего не скажут. Иного выбора нет, если ты хочешь навсегда исключить подобные попытки тебя убрать.

— Я не хочу убивать целыми семьями.

— Но тогда каждый посчитает тебя хорошей добычей. Будут раз за разом пытаться убрать тебя. Здесь жизнь ничего не стоит, и если ты думаешь, что некоторых остановит смерть, то сильно ошибаешься. Готов ли ты раз за разом защищаться? Прятаться за бронёй? Бояться выглянуть в окно?

— В любом случае это останется.

— Но не в таких количествах. Страх рождает уважение, Мясник. Ты обязан соответствовать своему прозвищу. Нужно заставлять бояться чего-то более весомого. Сделай это.

Я не ответил.

Не потому что был согласен, но потому, что не мог отрицать правоту. Есть люди, которых смерть не остановит. Например, я. Но таких, как я, остановит угроза жизни дорогих нам людей. Один раз сделать это, чтоб на корню пресечь подобное в будущем. Жертва сейчас, чтоб избежать куда более крупных жертв потом…

Фея, видя мои сомнения, кивнула.

— Я отдам приказ. Тебе не обязательно делать это самому, просто скажешь другим убить их.

Она вышла из контейнера, после чего позвала Сэндмэна. Уверенно, с прямой спиной, она будто смотрела на него сверху вниз, показывая, кто здесь босс. Фея умела подать себя, показывая власть. На её фоне я был похож на гопника с района. Как и все здесь. Есть чему поучиться.

Но эти мысли мелькнули так же быстро, как и пропали. То, что она просила сделать… это правильно, да, но насколько? Предотвратить многие попытки в будущем всего лишь смертью немногих. В противном случае, если даже не попытки меня сместить, то месть точно может настигнуть.

Все собирались. Ещё с десяток человек покинули ангар до того, как я успел одеться. Здесь остались единицы, не считая охраны, нанятой на сегодняшний день. Пока отправленные бойцы будут ловить предателей и их семьи, мы будем ждать, пока наши ребята не приведут сюда моих недобоссов.

— Тебе надо будет плотнее заняться обучением наших, — спокойно прохрипел я, встав у входа в ангар рядом с Сэндмэном и закурив вместе с ним. Делать было нечего в любом случае, можно было просто насладиться осенней погодой и подышать свежим воздухом. — Сегодня Гурман смог нас вытащить.

— И?

— Благодаря тебе.

— И… в чём именно? — не высказал он удивления, скорее заинтересовался. — Я многое рассказывал и показывал, но не думал, что кто-то из этих… гениев что-то запомнит.

— Расстояние при конвое, как это ни удивительно. Между первой и второй машиной. Подъедь мы ближе, и нас бы поджарили.

— Вау, — без особых эмоций произнёс он, выпустив облачко дыма. — Приятно, что твои советы кто-то запомнил, применил и исполнил в жизнь. Так как ты предлагаешь заняться плотнее их обучением? Я, конечно, показываю, что да как, здесь даже есть после армейки парни, едва ли не половина, которая что-то смыслит, но этого не будет достаточно. Ни моего опыта, ни их не хватит обучить солдат. Здесь нужны инструкторы с куда большим опытом. Причём не один или два, если ты хочешь в будущем набирать себе не обезьян с автоматами, а бойцов.

— А тебя есть претенденты?

— Нет. Никто не хочет работать на наркокартель из тех, кого я знаю. Наркота — слишком грязный бизнес.

Глава 152

Наркотики — слишком грязный бизнес.

Честно говоря, любой криминальный бизнес грязный. Если уж на то пошло, наркотики не относятся к самому грязному. То же оружие приносит смертей куда больше, разрушает целые страны, а страны печатают его и сливают в мир в куда больших объёмах. Или незаконная трансплантация. Про торговлю людьми я вообще не говорю. А алкоголь с табаком? Те же наркотики, которые, правда, разрешены и контролируются правительством. Иначе говоря, наркотики — это практически всегда добровольное самоуничтожение. И тут больше зависит от самих людей, если они хотят разрушать и разрушаться, никакие запреты их от этого не спасут. Они будут убивать не автоматами, а палками, будут принимать не одни наркотики, так другие, и так далее.

Но да, наркотики — это криминал. А связываться с криминалом хочет не каждый.

— А если просто обучать? Не работать на меня, а именно обучать?

— Вряд ли. К тому же, сразу вопрос, где ты это будешь делать? Как ты это прикроешь от большого брата? Я понимаю, Нижний город, беззаконие, но никто не позволит создать полигон для обучения подпольной, не подчиняющейся законам армии, пусть и маленькой.

— У картеля она была.

— Это не армия, если её разгромили даже мы. Обычное пушечное мясо, которое никто не тренировал. И наши тоже просто мясо. Кто-то что-то умеет, но они мясо, которое раскатает та же полиция или ОБОП. Но ты нацелился именно на мини-армию со специальной военной подготовкой, которая сможет дать отпор на уровне регулярных войск, если не лучше. Если ты возьмёшься создавать реальную неподконтрольную ни закону, ни государству силу, за тебя возьмутся.

— Иначе говоря, полигона не видать, так как это сразу раскроют и прикроют, верно понимаю?

— Да.

— Но тогда может можно легализировать это? Создать официальное охранное агентство, которое будет обучать людей, а заодно и неофициально наших боевиков? Легализируем полигон и не будем бояться. Может даже техникой обзаведёмся какой-нибудь.

— Ты говоришь, будто это по щелчку пальцев можно сделать. Типа хоп, — он щёлкнул пальцами, — и всё. Разбить твои иллюзии?

— Я говорил, что это просто? Или что это всё у нас уже в кармане? Я спрашиваю, возможно или нет, так что прибереги подобное для подчинённых. Какие подводные камни есть?

— Никто не даст сделать тебе ИВФ.

— ИВФ?

— Индивидуальное Военное Формирование. Где-то его называют ЧВК или ПМС, короче, как переведут. Это не то, что позволят создать простому смертному. По крайней мере, не такому, как ты. Без обид.

— А охранка?

— Охранная фирма? Ей не позволено иметь полигон для обучения. Да и обучать она не имеет права. Это просто фирма, которая ищет людей, а потом их расставляет охранять те или иные объекты, не более.

— Но легализует ношение оружия, верно? Тогда мы можем не бояться той же полиции.

Так делали многие преступные кланы. Чтоб обезопасить себя со стороны властей и улегализировать ношение оружия, создавали свои охранки. Такое было и в Ханкске, в том клане, где я когда-то состоял. Охранное агентство, где все были подчистую головорезами и могли таскать с собой оружие на законных основаниях. Этакая миниармия.

— У охранки много ограничений, чтоб избежать ушлых людей, которые решат под её видом создать себе армию. Нельзя оружие больше калибра семь шестьдесят два, нельзя технику, которая относится к военной, ограничение на количество оружия, воздушную технику и так далее. Это больше подходит для обычных банд. Ну может небольших кланов.

Я бы не назвал Хассов маленьким кланом. Но мысль понял.

— Значит, надо быть богатым и иметь связи, чтоб создать свою ИВФ?

— Я не в курсе всего этого. Мы работали с ними одно время, поэтому что-то знаю, но тебе надо самому порыться в этом. Знаю, что ещё дома вроде как могут. Во многих странах дома могут по умолчанию создавать свои ИВФ. Некоторые корпорации ещё. Типа Трансатлантической Корпорации.

Стоило подумать о будущем. Если я собираюсь обезопасить себя, сделать картель, который сможет выстоять при любом конкуренте и проблемах, стоило сразу решить вопрос о его силе. Если так подумать, вряд ли государство согласится дать мне возможность организовать ИВФ, чтоб защищать картель, однако необязательно делать это всё так открыто. Необязательно светить тем, что ИВФ и картель связаны, в конце концов. Но если мне это удастся, то, считай, мне будут открыты новые возможности и горизонты.

Но это в будущем, сейчас были более насущные проблемы. Например, предатели, которых сейчас должны были привести парни. А ещё их семьи… Даже думать об этом не хочу. При всём понимании правоты Феи я не мог заставить согласиться самого себя с этим.

Пока ждал парней, чтоб отвлечь себя от неприятных мыслей, я ходил по ангару, рассматривал наши вещи, пока не добрался до грузовика, который скромненько стоял в уголке. Обычный армейский грузовик с тентом.

— А это откуда? — спросил я Сэндмэна.

— От того хрена. Которого ты застрелил.

— Бурый, что ли?

— Ну да. Когда мы его на дороге подкараулили, этот грузовик с ним ехал. Ну, мы его и прихватили. Так что скорее всего это трофеи, которые тот бедолага собрал с побеждённых врагов.

— А заглядывали, что внутри? — я отодвинул тент в сторону, заглядывая внутрь. Одни ящики.

— Да. Ящики.

— Это я вижу. А что в них?

— Ну… никто не открывал. Но на некоторых есть армейская маркировка.

— Оружие?

— Непонятно. Я не видел такой маркировки до этого.

— Ну-ка…

Я забрался в кузов. Здесь, помимо небольших ящиков, был один огромный, который занимал едва ли не половину кузова. Кажется, я его уже видел, только в доме Соломона на чердаке. Да, его я помню, помечен как какое-то оборудование. Мне даже интересно, что там.

— Есть идеи, что внутри?

— Без понятия. Я даже не могу сказать, чьей это страны, так как надпись дублируется на нескольких языках, но нет маркировки страны.

— Что-то из оборудования, типа раций или шифровальных машин?

— Говорю же, без понятия. Надо вскрывать и смотреть.

Интересно… В принципе, если какое-то оборудование, то можно будет просто продать и не париться. Но если что-то типа оружия, то… зависит от самого оружия. Какая-нибудь зенитная пушка нам подойдёт, а вот если химическое, то надо будет уже избавляться. Такое лучше держать от себя подальше, так как никто за оружие массового поражения тебя по головке не погладит. Более того, станешь желанной добычей как для государства, так и для некоторых людей, среди которых немало и террористов. Конечно, когда ты могучий картель, который может постоять за себя, это проблемой большой не станет, однако нас в данный момент размажут и не заметят.

Может тогда вообще не вскрывать? Хотя нет, бред, надо знать, что у нас хранится под боком. Ещё какую-нибудь бомбу привезли, пусть я и сомневаюсь, что Соломон стал бы такое хранить под боком. Жаль, сейчас спросить некого.

Пока я лазил в кузове, перебирая ящики и гадая, что в них может быть, вернулись бойцы вместе с теми, кто согласился на меня работать. Об их прибытии сообщил один из парней, что дежурил снаружи.

— Так… Фея, — позвал я её, — иди прогуляться. Подальше отсюда и вместе с ребёнком.

— Хорошо, — тут же ответила она. Хоть просить по сто раз не надо, и на том спасибо большое.

— Малина! — позвал я наёмницу. — Охраняй её. Не дай бог…

Продолжать было не обязательно.

— Приняла, — кивнула она с серьёзным лицом и отправилась следом за Феей.

Не стоило здесь оставаться ребёнку. Я знаю, что она слишком мала, чтоб не то что понять, а даже запомнить такое, но… это же ребёнок. Просто нутром чую, что для неё здесь не место.

В ангар тем временем завели тринадцать человек. Как каких-то преступников, под дулами автоматов и с наручниками цепочкой друг за другом. Они выглядели, мягко говоря, испуганными. Ну ещё бы, могу представить их состояние, по крайней мере тех, кто ни о чём ещё не в курсе. Пришли парни, взяли их на несколько часов под прицел, а потом привели сюда. Особенно они все напряглись, увидев меня. Хотя, надо признать, зачинщики вели себя достойно и старались не сильно выделяться, хотя я был уверен, что они уже всё поняли.

— Без проблем всё прошло? — сразу спросил я, подойдя ближе.

— Ага, Мясник, всех там прижали. Никто даже рыпнуться не смел. Кто-то пытался позвонить, но мы из них вытрясли сотики. На всякий.

— Отлично, — кивнул я и протянул руку. — Пистолет.

Без разговоров в левую руку мне лёг обычный «Глок 17». В сопровождении бойцов я подошёл к тем, кто согласился на меня работать. Очень красноречиво обвёл их взглядом, при этом не проронив ни слова. Просто смотрел на них, сохраняя молчание. И первыми этого не выдержали они. Вернее, один из них, причём ни в чём не виноватый.

— Слушай, Мясник…

— Ты свою бабу будешь просить слушать, — отрезал я. Сказал как быдло, но с такими приходится общаться на их же языке. Пока что.

— Я… — он замялся. — Спросить…

— С меня спросить хочешь что-то?

— В смысле, поинтересоваться, — поправился он. — Что происходит? Мы же вроде хотели провести собрание?

— И мы его проводим, Корень, — да, этого парня звали Корнем. — Видишь ли, в чём дело, среди вас завелась крыса или крысы, которые решили, что раз я молод, меня можно натянуть. И они предприняли не очень-то приятные для меня действия определённой направленности. Да только я жив, а вот некоторых из вас ждёт незавидное будущее, — махнул я в его сторону пистолетом. — Меня больше удивляет другое — я не стал вас убивать, не стал скидывать с постов на нижестоящие должности, у вас была возможность получить повышение, если покажете себя. У вас даже зарплата поднялась, были шансы стать едва ли не сильнейшими в Нижнем городе, а вы решили вот так мне отплатить? Убить? Вы действительно считаете себя самыми умными?

Я-то знаю, кто виноват, но думаю, что такая небольшая терапия будет полезна для всех. Пусть лишний раз прочувствуют это, чтоб потом желания повторить не было. И заметил странную вещь, что практически все невиновные реагировали едва ли не с открытым страхом, когда заговорщики старались держать себя в руках и не выдавать себя. Забавно, что именно этим они и выделялись.

— Некрасиво вышло, согласны? Но можете не волноваться, я не буду вас всех под корень убивать. Только те, чья вина будет доказана, будут наказаны.

— Тогда… — протянул один из пятерых заговорщиков.

— Чего мы ждём? Да, в принципе, ничего, хотя… — мой взгляд задержался на вошедшем человеке.

Один из группы, что отправилась за семьями этих идиотов. Честно говоря, я до последнего надеялся, что они никого не найдут. Что эти уроды перед тем, как начать действовать, спрятали своих родных и близких. Но то ли плохо спрятали, то ли не стали даже заморачиваться с этим, однако мои люди нашли их.

— Привезли. Всех.

— Отлично. Придержите, пока не позову.

— Хорошо.

Ладно, надо собраться. Если уж начал действовать, то надо идти до конца. Нельзя это просто взять и бросить на полпути. Сейчас речь не о моих хочу — не хочу. Фея права, мне придётся это сделать, если я хочу предотвратить подобное в будущем.

— Итак, прежде чем мы начнём, я даю возможность признаться. Убью быстро — пуля в затылок, и всё. И? Есть желающие покаяться?

Нет, желающих не было. Не могу винить их в этом, каждый надеется, что именно его не раскроют. Я бы тоже добровольно не стал сдаваться, признаюсь честно. Молчал бы до последнего, вдруг пронесёт. Однако, к их несчастью, подобное предателям уже не поможет.

— Никто не сознаётся? — вздохнул я. — Ладно, хорошо. Тогда мы поступим иначе…

Я пинком опрокинул один из мешков, куда недавно мы сложили остатки тел тех бедолаг, которым не посчастливилось познать правосудие. Особенно очень красноречиво выкатилась голова покойника, остановившись лицом вверх с выражением ужаса.

— Знакомое лицо, да? — поинтересовался я вежливо у присутствующих.

Кто-то слегка отпрянул, кто-то постарался сохранить бесстрастное лицо, а кого-то едва не выворачивало наизнанку. Но лица тех, кто предал меня, изменились. Они всё прекрасно поняли, осознали, что мне всё известно: кто пытался меня убить, кто в этом замешан и что прятаться бесполезно. Их маски ломались, как тонкий лёд, я видел на их лицах осознание того, что всё кончено.

— Я бы даже не стал вас винить в этом, — продолжил я. — В конце концов, такой это бизнес, кто-то проигрывает, кто-то выигрывает. Нет ничего плохого в том, чтобы попробовать подняться, но… вы же понимаете, что за неудачу, особенно такого разряда, надо платить? Чем выше метите, тем выше ставки, а вы метили ну слишком высоко. И не потянули.

Да, мои слова звучат высокомерно. И да, я выгляжу как высокомерный ублюдок. Но в конечном итоге, ведь это я победил, я смог выжить, так почему мне не вести себя как победителю?

— К чему ты клонишь? — наконец едва ли не признался один иззаговорщиков.

— Вы хотели забрать у меня всё… — я посмотрел на человека, что стоял у входа в ангар, и кивнул.

Через пару секунд в ангар стали буквально затаскивать плачущих с трудом волочащих от страха ноги женщин, жмущихся, будто пытающихся стать меньше, и прижимающих к себе детей. Их тащили под руки, так как некоторые не могли даже стоять на ногах. Четыре женщины, семеро детей — таков был мой улов на сегодня. Практически все смотрели на них: кто-то непонимающе, кто-то с интересом, а кто-то с ужасом, осознавая то, чем им придётся расплатиться за свою неудавшуюся попытку.

— …поэтому я сделаю то же самое.

Ничего личного, лишь бизнес… лишь бизнес…

* * *
Я смотрел на опустевший ангар, где осталось всего несколько человек, включая меня и Фею. Она стояла за спиной, не проронив ни слова, но я чувствовал её настроение. Она хотела мне много чего сказать, но молчала. То ли боялась, то ли подбирала слова помягче. Что ж, пусть думает, что мне сказать, я никуда не спешу.

Возвращаясь немного назад, к тому моменту, из-за которого Фея была недовольна. Уже когда всё было кончено, и предатели были убиты, кто-то пулей, кто-то более извращённым способом, а на мои вопросы были даны исчерпывающие ответы, очередь подошла и к их семьям. Мне даже казалось, что некоторые из моих ребят ждали этого с нетерпением. Но я… я не хотел этого. В этом было что-то неправильное… Да всё неправильно было в этом, абсолютно всё.

Никто не должен отвечать за чужие грехи. Этот… этот бред, эти животные повадки, когда якобы вся семья в ответе за одного человека… Но была ли в этом вина семьи? Разве вина этих людей, что их отцы решили меня убить? Да они, скорее всего, даже и не знали об этом, а теперь я их собираюсь привести к ответу. За что? Если это и есть справедливость, то пусть лучше этот мир сгорит вместе со всеми, чем я буду подчиняться таким законам мироздания. Я шёл по этому пути для того, чтоб быть независимым, чтоб стать свободным и не слушать, что мне навязывают другие люди. Играть по своим правилам, где мне больше никто не скажет — делай как тебе сказали.

Я стоял перед ними, перед этими женщинами, чья вина была только в том, что они вышли замуж не за того. Над детьми, которые просто были напуганы, как свойственно это им в непонятной ситуации. Видел страх, слёзы, надежду в их глазах, что этот кошмар прекратится. Я точно знал, что должен сделать и чего ждут от меня другие. Но вместе с этим я видел, кем могу стать, если не остановлюсь — заложником собственных людей.

И в тот момент я кое-что понял. Это спустилось на меня как озарение, как неожиданное просветление, когда ты сделал свою первую затяжку коксом. Ведь то, что сейчас есть, вот оно, то, к чему я стремился. Это и есть свобода.

Свобода выбора.

Свобода перед любыми нормами и правилами.

Я абсолютно свободен выбрать то, чего хочу.

Потому что теперь сам определяю реальность. Я здесь единственный закон, который может сказать, как надо поступить, и никто сейчас мне не скажет и слова. Я не обязан подчиняться кому бы то ни было и пытаться оправдать ожидания. Если я продолжу стараться быть похожим на какого-то там босса, которого они хотят видеть, я сам себя закую в кандалы и сделаю зависимым от них. Сделаю себя слабым.

Чтоб стать главным, мало себя вести соответствующе — надо быть главным. Действовать так, как сам считаешь нужным, не оставляя остальным ничего, кроме как подчиниться.

Хочет кто-то попробовать меня на стойкость? Пусть пробуют, но я не буду пытаться оправдать чьих-либо ожиданий. Меня не будут контролировать мои же люди. Это я всех здесь контролирую и устанавливаю правила. Кто со мной не согласен, пусть выступают против меня — посмотрим, кто кого.

И в этот момент я почувствовал облегчение. Поняв это, я почувствовал действительно свободу от давления, которое на меня оказывали другие. Это я оказываю давление, и как я скажу, так и будет правильно.

А правильно то, что сын не может отвечать за грехи отца, как и наоборот. Нельзя наказывать тех, кто вообще ни при чём, за то, что сотворили другие. Я не свихнувшийся из-за власти и денег настолько, чтоб убивать тех, кто ни при чём, только ради того, чтоб запугать остальных. Мне не требуется запугивать остальных, чтоб казаться сильным, потому что я и есть здесь главная сила.

— У вас сутки, чтоб уехать из города и никогда не возвращаться сюда, — тихо произнёс я. — Мои парни сопроводят вас, и если через сутки кто-то из вас останется здесь, отправитесь следом за мужьями. Проваливайте.

И они ушли. Буквально убежали. Мне сообщили, что уже через пару часов последняя семья покинула этот город. И точно так же я поступлю с другими. Пусть бегут из города искать новую жизнь, потому что таковую они обрели в тот момент, когда я решил действовать так, как сам считаю нужным.

Именно поэтому Фея недовольна.

— Ты не должен был их отпускать, — наконец осмелилась сказать она. Практически тыкнуть в то, что я сделал. Надо отдать должное, она подождала, когда свидетелей разговора не будет. Хотя может сделала это ради себя, чтоб потом её за неосторожное слово не убили.

— И что?

— И что? — она оглянулась, проверяя, слышит ли нас кто-то, после чего очень тихо продолжила. — А то, что ты показал свою слабость. Показал, что каждый может вполне себе легко отделаться. Нельзя так делать!

— Делать как? Щадить людей?

— Они должны были понести наказание!

— Они? Кто они, Фея? — обернулся я. — Кто эти они, объясни мне, может мы говорим о разных людях? Дети? Та маленькая девчонка? Или парень, которому сколько там, двенадцать? Или их матери? Кто? Если ты думаешь, что они участвовали в засаде и придумывали план, так и скажи, а я приму меры.

— Ты не понимаешь!

— Мне плевать, Фея. Я не буду убивать детей и женщин только потому, что их уёбки мужья и отцы решили меня кинуть. Дети не должны отвечать за говно собственных отцов. И я не собираюсь запугивать других, убивая вообще левых людей.

— Тогда каждый, зная, что отделается лишь смертью, будет пробовать тебя на зуб.

— Пусть. И я им эти зубы с удовольствием выбью.

— Послушай…

— Если ты не согласна со мной, тогда попробуй занять моё место.

— Я не в этом смысле, — тут же дала заднюю она.

— Тогда просто молчи, Фея. Здесь я устанавливаю законы.

Глава 153

Жизнь продолжала идти своим чередом. Я даже перестал замечать, что занимаюсь чем-то неправильным и опасным. Работа в картеле стала для меня такой же обыденностью, как и любая другая работа, от которой она не сильно отличалась, потому что, по сути, делать приходилось всё то же самое. Приходишь, узнаёшь все новости и события, которые нас в той или иной мере затронули, потом связываешься с подчинёнными, если у них возникли какие-то трудности, узнаёшь, что да как, решаешь, даёшь указания, вновь связываешься, вновь решаешь и так до конца дня.

Сначала я даже не представлял, как будет выглядеть моя работа, и серьёзно волновался. Ведь действительно: что, куда, как, зачем, почему? Вопросы перед работой кружились в голове сплошным вихрем, и не успокаивало даже то, что рядом была Фея, которая могла помочь в случае чего. Самые первые шаги, которые мы сделали сразу после захвата, — заняли территории, усилили охрану, проверили склады, — были скорее подготовкой к основной работе картеля, потому что она всё же отличалась от того, что я привык делать. В первый раз я почувствовал ответственность во всей её красе, однако…

Стоит просто начать, и всё идёт само собой.

Не хватает того? Решаешь эту проблему. Нужно то? Тоже решаешь. Здесь нужно сделать точку? Отдаёшь распоряжение, находишь ответственного, назначаешь помощников, назначаешь тех, кто будет охранять. Пока у меня не было лейтенантов, так что со всем приходилось справляться самому, а это не хухры-мухры. Территория, которая выпала мне, пусть и не полностью весь Нижний город, но как минимум его половина. Остальная часть принадлежала бандам, плюс то, что отобрали они и Брюссель.

Так что первый день я создавал или восстанавливал точки, которые приносили нам основной доход. Плюс имел честь поговорить с Тольковым, который заведовал финансами. Разговор… вышел не очень продуктивным. Не знаю почему, но мне казалось, что он пытается нас кинуть. Это же показалось и Фее с Джеком. На счетах деньги были, для одного человека вполне себе неплохие, однако для картеля это было слишком мало. На вопрос, где деньги, нам сказали:

— Их перевели.

— И куда? — поинтересовался я. — Их куда-то должны были перевести, верно?

— На закрытые счета. У меня нет доступа к ним. Только у Соломона.

— Он доверял тебе все деньги картеля, а тут неожиданно решил перевести их на свой личный счёт? Весь общак картеля?

— Да, — кивнул он как-то неуверенно.

— И… почему там остались деньги? — задал логичный вопрос я. — Почему сразу все не перевёл?

— Ну… оплачивать расходы картеля.

— Он мог делать это и со своего счёта, — заметила Фея. — Переводить деньги сам, если так боялся.

— Я не знаю. Я просто переводил.

— Хорошо… — задумчиво пробормотала Фея. — Он в любом случае не мог перевести их без тебя. Я не говорю о умственных способностях Соломона, однако ты заведовал этой частью и без тебя такое пройти не могло. У тебя есть документы, справки или хоть что-то о переводе?

— Нету.

Мы переглянулись. Кажется, наш финансист хочет нас кинуть.

— Хорошо, — вздохнул я, вставая. — В банке есть все детали перевода, так что завтра поедем в него. Идём, Фея, дела есть.

— Конечно, — согласилась она.

И этим же вечером наш финансист попытался покинуть город. Именно на это я рассчитывал, потому перехватить его не составило труда. Его ждала очень долгая ночь, после которой нам удалось найти лишь одну треть всего общака. Куда делись остальные деньги, выяснить мы не смогли — Тольков помер от сердечного приступа. Проблема… но не такая, которую мы бы не смогли решить. Пришлось смириться с потерей денег и радоваться тому, что мы хоть что-то смогли вернуть.

Позже я отправил Фею и нашего кладовщика в Мексику договариваться с картелем, что сможет нас обеспечить бесперебойной поставкой, а позже и увеличить объёмы. Всё же без наркотиков мы были обречены на смерть, потому стоило сразу решить этот вопрос. Естественно, прежде чем туда соваться, мы посмотрели, какие картели там обитают и каким будет удобнее до нас доставлять груз. После этого нашли там проводника и отправили своих. Те просто приедут, найдут людей картеля, представятся, попросят личной встречи, чтоб договориться о поставках. Звучит несложно, на деле будет всё куда труднее, но Фея справится, заодно кладовщик, которого мы отправили туда, втянется. Может в будущем займёт место того, кто будет курировать этот вопрос, так как он показался мне вполне смышлёным. Забавно, что он старше меня на два десятка лет.

Между делом я похоронил Саки. Нет, я не пытался скрыть её похороны и сделал всё возможное, чтоб она ушла достойно и со всеми почестями, однако на похороны, не считая меня с Саки, моих людей и могильщиков, никто больше не пришёл. Можно сказать, что её проводили в последний путь лишь два человека — тот, из-за кого она лишилась жизни, и её дочь — так она была нужна этому миру. Никому неизвестная, одинокая девушка, нашедшая своё последнее пристанище на городском кладбище. Больно было не только из-за её смерти, но от понимания, что никто этого кроме меня и не заметил. Саки ушла никому неизвестной, и даже я не мог ничего про неё рассказать. От этого чертовски больно и тоскливо. Но даже если все другие её забыли, я буду помнить её до конца своих дней, не позволю ей исчезнуть в небытие. Слишком много она для меня значила.

После этого мы побывали в том самом здании, что было куплено Соломоном через подставную фирму. Трёхэтажное здание с подвалом, где были камеры для заключённых, и парковкой на заднем дворе. Хорошее добротное здание, где можно вполне сделать себе базу. Всё лучше, чем собираться у чёрта на куличиках. К тому же, никто не собирается в здании хранить компрометирующие нас вещи, просто должна же быть где-то база, верно? И если не в центре территорий, то где?

Поэтому немного ремонта, — немного вышло довольно много, — уборки, и у нас было вполне себе годное для работы и даже для житья здание. Кстати, туда я и переселился на время — круглые сутки буду под охраной, а в нём даже душ есть.

— Ну ничего так, да? — спросил Джек, гуляя уже по отремонтированному кое-как на скорую руку зданию. Да, здесь требовался капитальный ремонт, однако быстренько покрасить стены, застелить пол линолеумом, повесить новое освещение и двери нам сил хватило.

— Да, неплохо, — кивнул я. — Вот здесь будет кабинет мой, пожалуй.

— Чот слишком в жопе, не? Здесь же окон нет.

Да, это была комната в центре здания на втором этаже. Судя по тому, что мы оттуда достали, раньше здесь располагался архив или что-то в этом роде. Немаленькая квадратная комната, в которую можно было попасть через другую комнату. Иначе говоря, по строению это место напоминало приёмную и кабинет.

Мы даже уже обставили его. Заказали мебель, купили технику, всё обставили и подготовили к дальнейшей работе. Забавно, что эта часть была пока что практически единственной, где можно было полноценно работать. Остальные помещения или ещё не отремонтированы, или без мебели.

— Самое то, — не согласился я. — Смотри, с улицы снайпер не подстрелит. Из гранатомёта стену не выбьют. Практически по всем сторонам помещения. Чтоб добраться, потребуется немного попотеть. А ещё есть практически полноценная приёмная.

— Примеряешь на себя форму директора компании?

— Смотрю в будущее… по крайней мере стараюсь, — пробормотал я, почёсывая ладони. — Хорошее место, здесь можно работать.

— А полиция?

— А по-твоему, полиции неизвестно было, где делались наши прошлые дела? — усмехнулся я. — Может это в других городах полиция не знает, где прячется наркобарон и его приспешники, однако в Сильверсайде всё всем известно и всё всеми куплено. Куда бы мы тут ни спрятались и залегли, нас всё равно найдут.

Позже немного поисков, и нашёлся тот, кто помог мне переписать фирму на Джека, — к сожалению, без документов я до сих пор оставался призраком, — и тем самым получить здание в наше пользование уже на официальном уровне. Теперь это не база наркокартеля, а офис «Интерсенд Медиум», что занимается охраной и грузоперевозками. Да-да, мы создали ЧОП, чтоб легализовать себя, а потом навязать свои услуги местным предпринимателям, но уже официально. А грузоперевозки позволят более эффективно сбывать товар за границу. Естественно, за нами будут следить и всё проверять, но на то это и нелегальный бизнес, что риск и сложности оплачиваются высокими процентами с продаж.

После этого я занялся кадрами. Нашёл себе секретаря и, по совместительству, финансиста. Финансистку.

Клавдия Ивановна Соль. Низенькая кругленькая женщина шестидесяти лет с короткими красными волосами, большими круглыми очками и очень строгим характером. Об этой женщине как-то рассказывал мне домовладелец, старик Франц, и сейчас, когда у нас появился поток денег, который надо было урегулировать, я вспомнил о ней, приехал и договорился.

Надо сказать, что… она была… строга. То есть не из тех, кто ломается или говорит, что не будет таким заниматься, а потом всё же соглашается. Ничего подобного — сразу назвала свои условия, зарплату, на которую рассчитывает, и то, что…

— Я очень требовательна… как я могу вас звать? — она даже сейчас разговаривала со мной как строгий учитель несмотря на то, что это я пришёл давать ей работу. Глядя на Джека, который сидел рядом, немного скукожившись, могу сказать, что ему тоже с ней неуютно.

— Мясник, — как-то слишком неуверенно ответил я.

— Молодой человек, мясники работают в мясных лавках, а вы ведёте себя как ребёнок, который пытается придать себе веса страшными прозвищами. Имя, пожалуйста.

— Томас, — нет, серьёзно, я будто в старую школу вернулся, в те времена, когда ещё боялся учителей.

— Томас… Хорошо, Томас, значит так — я очень требовательная женщина. Естественно, не к вам, а к тем, кто будет у меня в подчинении. Если таковые у меня будут, естественно. Первое: на своей вотчине я закон. Не надо лезть ко мне с советами и приказами, если только это не касается дела.

— А… как понять, касается это дела или нет? — спросил Джек, чем заслужил суровый взгляд.

— Я, как могу понять по вашему предложению, занимаюсь финансами, а заодно буду вашим секретарём какое-то время, верно?

— Ну… да, получается, что так.

— Значит, я сама делаю все эти дела, и делаю их так, как считаю нужным. Если что-то я делаю неправильно, значит, вы скажете мне, но если я делаю всё как надо, но вам кажется, что можно иначе… Я думаю, вы поняли.

— Я понял.

— Второе — те, кто будут выполнять мои поручения, должны выполнять их беспрекословно. Я говорю в двенадцать двадцать пять принести документы, значит, они должны так сделать, а не когда им будет удобно. Если я говорю сделать это, значит надо сделать это. Третье — уважение.

— В каком плане уважение? — решил я уточнить.

— Не надо об меня вытирать ноги, как это делали в школе все подряд, кому не лень. Я строгая, но справедливая. Такого не потерплю.

— Я не вижу ничего в ваших словах невозможного, — ответил я. — Если вас всё устраивает и если у вас нет больше желаний, то я готов принять вас.

— Желание есть. Если я буду работать в отдалении, все расходы на передвижения по работе, расходы на связь, на канцелярию и прочие нужды, что возникнут, оплачиваете вы. Я буду составлять отчёты с чеками, по которым вы будете мне возвращать деньги.

— Я понял, в этом нет проблем, — кивнул я.

Строгая женщина. Но она нам вполне подходила. Пусть и выделялась на фоне других, однако её все остерегались, а некоторые так вообще были в прошлом её учениками в школе, от чего были совсем не рады встретить бывшего учителя, что гоняла их в хвост и гриву. Она же взяла под контроль работу со счетами, всевозможные денежные переводы и прочие хитрые вещи, связанные с нашими финансами. Плюс помогала мне с некоторыми документами.

Как раз для неё было рабочее место в приёмной перед моим кабинетом, где она расположилась. Правда, меня самого в кабинете редко можно было увидеть, так как большую часть времени у меня занимали практические вопросы, которые требовали непосредственного участия.

Так прошёл октябрь. Никаких происшествий, никаких больше стычек и проблем, не считая банд, с которыми у нас случались неприятности. А в конце месяца, когда температура приблизилась к пяти градусам, ко мне пришли люди Брюсселя. Как и говорила Фея, которая в тот момент была в отъезде, они пришли мне предлагать присоединиться. И встретил я их как положено, в своём кабинете.

— Значит, вы хотите сказать, что я присоединяюсь к мистеру Брюсионелли, но остаюсь командовать территориями, верно?

— Абсолютно, господин Блэк. Наш босс не собирается отнимать у вас землю. Вы останетесь всё тем же полноценным хозяином Нижнего город, однако у вас появится значительная поддержка…

— Которая будет контролировать наши потоки денег. И потом по желанию и собственному усмотрению выделять их нам.

— Нет, лишь пятьдесят процентов, остальное ваше, — поправил меня мужчина.

Он, весь из себя правильный и аккуратный, и двое людей, которых можно было описать как шкафы, сидели напротив меня, попивая кофе. Элементарное уважение, незачем плодить врагов на ровном месте. Они, в свою очередь, не пытались наезжать, давить или как-либо проявлять неуважение.

Оно и понятно, обратно может отправиться только их голова, случись что.

— Пятьдесят процентов ни за что. Многовато.

— За поддержку, господин Блэк. Случись что, и ваш враг станет нашим врагом. Ваши проблемы станут нашими проблемами. Как, например, проблемы с доставкой грузов. Наши склады смогли бы обеспечить вас.

— Мы не распространялись о том, что у нас проблемы с поставщиком, — заметил я.

— Господин Блэк, мы можем и хотим вам помочь. Присоединившись к нам, вы ничего не потеряете.

— Кроме свободы.

Вообще, тот момент, что они знают об этом, меня насторожил. Нет, не потому что у нас крыса. Проблем узнать, в большинстве своём, о подобном не составляет. Другой вопрос, не они ли приложили к этому руку? Конечно, где наш поставщик, а где они, но кто знает, как далеко могут дотянуться руки Брюсселя. Даже просто помочь в финансовом плане его друзьям в борьбе с нашим поставщиком ему никто не мешает. И может по этой причине Фея так долго возится с поиском подходящего поставщика.

— Допустим. Всего лишь допустим, что я услышал вас, — хотя говорил только один. Остальные были явно охраной. — Тогда почему речь не идёт об объединении?

— К сожалению, вы можете стать обузой для нашего картеля. Мы не хотим вас оскорбить, лишь констатируем факт. Чтоб быть равными, надо чтоб и усилия были равны, а в данной ситуации нам придётся помогать вам.

— Речь не идёт о помощи, мы вполне можем и сами держать уровень. У нас хватит запасов.

— Надолго ли, господин Блэк?

— Достаточно долго, чтоб не быть якорем для вашего картеля. Мы сейчас вполне можем жить автономно, что и делаем. Это вы к нам пришли, а не мы к вам.

— И всё же наш картель…

— Что? Потерпит убытки от нашего объединения? Нет, он получит рынок. А ещё он получит доступ к порту, чего мистер Брюсионелли так хотел. Более того, он даже ничего не потратит, а будет получать пятьдесят процентов. Ходить под кем-то ради защиты? От кого? Банд? Сомневаюсь, что они вообще на что-то способны сейчас.

Про них самих я ничего говорить не стал, так как это было бы грубо и некрасиво, а мы, отморозки и убийцы, притворяющиеся цивилизованными людьми, стараемся вести здесь цивилизованные разговоры.

— Поэтому на что он потратится?

— Есть очень много всевозможных моментов, которые вы не учитываете, — господин Блэк.

— Например? Можете ли меня просветить? — сделал я заинтересованное лицо.

— Многое может произойти, господин Блэк. И наша помощь может оказаться для вас критичной.

— Ну вот тогда и ждите нашего присоединения.

— Тогда может быть поздно.

— Если только этот грязный город смоет цунами, — ответил я с улыбкой. — А пока я согласен только на объединение с равными правами. Хотя, честно говоря, не вижу и в этом смысла, ведь ничего не изменится. Мы и так не воюем, верно?

— Совершенно верно, — тут же подтвердил он. Вижу, боится войны картелей. Видимо, ему по этому поводу очень точно объяснили ситуацию. Иначе он бы так не сторонился этой темы и не твердил о том, что они хотят с нами мира. Да даже логически подумать, им это сейчас опасно. Не так, как нам, но смысла им светиться и терпеть убытки нет.

— Но вы приходите и предлагаете мне присоединиться ни с того, ни с сего. Будто у меня всё плохо. Вы же понимаете, к чему я клоню?

— К чему, господин Блэк? — вежливо спросил мужчина.

— Мне не хотелось бы, чтоб после вашего визита потом выяснилось, что у меня сгорел склад со всем товаром. Случись что-то у нас, что, по идее, случиться было не должно: проверки полиции, пожары на складах, да даже бубонная чума у моей секретарши, я логично подумаю на вас. А там кто знает. Корабль тонет, русалки моряков на дно тянут.

Я решил всё же предупредить их о таких «случайностях».

— Мы вас поняли, господин Блэк, однако мой босс не глуп, чтоб в столь неспокойное время пытаться рассориться с новым товарищем по бизнесу. Начнись что, и получат все. Поэтому от имени своего босса могу сразу заверить, что ничего подобного мы даже думать не смели.

— Я очень надеюсь. И я рад, что вы пришли познакомиться с нами, — я встал и пожал руку мужчине через стол. — Передайте мистеру Брюсионелли, что мне очень жаль, что мы не смогли встретиться лично. И поблагодарите его за беспокойство.

— Обязательно, господин Блэк. Обязательно.

А на следующий день у меня сгорел долбаный склад с наркотиками.

Глава 154

О пожаре я узнал от охраны, которая позвонила мне.

— Босс, склад горит! — раздалось в трубке, стоило мне нажать «ответить».

— Горит? В смысле, наш основной?

— Да! Тут полыхает, мы сейчас вывозим груз на грузовиках, но склад… ему однозначно кранты.

Вот и прошли переговоры. Казалось бы, вроде доступно объяснил, что начни они делать нечто подобное, и нам будет нечего терять, но вот не проходит суток, а склад горит. Ублюдки… Ладно, сейчас надо разгрести проблемы, а уже потом заняться ими.

— Так, груз сейчас же переправляйте к нам в ангар, слышишь? Сейчас там будет пожарка с полицией.

— Понял-принял! — и послышались гудки.

Мать твою за ногу…

Удивительно, как быстро эта новость заставила меня проснуться. Буквально несколько минут назад спал мертвецким сном, а сейчас готов к труду и обороне. Правда, оборонять нечего уже, горит всё ярким пламенем. Гадство…

Надо было срочно решать, что делать. Нестись к складу? А смысл? Там сейчас если даже только начало гореть, — а если позвонили, то горит там знатно, — пока приеду, весь склад будет охвачен пламенем, а от пожарных и полиции будет не продохнуть. А с кем мне меньше всего стоит встречаться, так это с полицией, особенно когда у меня не было времени вручить им денежный презент за покровительство.

Нет, самому рвать когти куда-то смысла мало, сделать в любом случае ничего не смогу. Надо… надо делать то, что входит в мои обязанности. А это управление картелем.

— Гурман, ЧП на главном складе. Наши сейчас отконвоируют груз в наш склад, поэтому срочно бери бойцов, встреться и сопроводи. И отруби телефоны, — Не стоит приводить её за руку прямиком к нашей базе. — Как понял?

— Понял, уже выезжаю, — совершенно бодрым голосом ответил он, будто и не спал. А может действительно не спал, кто знает.

— И ещё, пусть подгонят сюда машину с охраной. Встретимся у штаба.

— Да, принял, скоро будут, — быстро ответил Джек и сбросил вызов.

Так, охрану конвою организовал, что дальше? А дальше надо ехать самому, только вот…

— Сэндмэн, подъём. Лети сейчас же в штаб, — то есть сюда, — у тебя десять минут.

— Да… — сонно пробормотал он. Сейчас его голос был похож на голос старика, которому все восемьдесят. — Да, понял, уже выезжаю…

Вот же… Не сказать, что я был взбешён, скорее расстроен. Товар — дело наживное, но жаль деньги, которые значили время, а оно, в свою очередь, и потерянные возможности. Можно сказать, что идеальная организация картеля отшагнула на несколько метров назад. Это значит, что сейчас надо искать новый главный склад, вносить коррективы в финансовом плане, если мы что-то потеряли, и так далее. Лишняя нагрузка — лишняя работа, без которой вполне можно было обойтись.

Насчёт товара я не сильно волновался — Фее был дан ясный приказ найти и пригнать его сюда, даже если придётся переплатить. Я с ней связывался буквально на днях, так что в этом плане вопросов у неё не было. Вряд ли кто-то откажет, если предложить высокую цену. Даже если это как-то связано с Брюсселлью, что навряд ли, — у него до этого и связей-то не было, а тут так резво договориться с картелями не продавать нам… слишком нереально выглядит, — бизнес есть бизнес, и никто не будет ради кого-то там из-за океана отказываться от хорошего заработка. Но вот упущенную выгоду уже не вернуть.

Пока я ждал в штабе, в котором пока и жил временно, Конрад успел покормить проснувшуюся Эйко. За это время уже успел набить руку, потому справлялся с заботой о ней без особых проблем. Памперсы, помывка, еда, даже книжки на ночь, чтоб спала крепче — Эйко стала ещё одной частью жизни… нет, ещё одной рутиной, которая добавилась в моей жизни и которую требовалось делать наряду с чисткой зубов. Грубое сравнение, но смысл основной понятен. Так что покормил, сменил подгузники, положил обратно спать, напевая под нос колыбельную, пока ко мне не заглянули и не сообщили, что Конрад приехал.

Сам штаб находился под постоянной охраной моих людей, так что это было едва ли не самое безопасное место в городе для меня. Помимо всего прочего, они были зарегистрированы в ЧОП и имели лицензию, так что нагрянувшая полиция тоже угрозы нам не несла.

— Сэндмэн, — спустился я к нему.

— Доброе… не совсем доброе… — зевнул он.

— Соберись. Сейчас берёшь координацию парней на себя. У нас ЧП на главном складе. Усиль охрану на других складах и точках. И сюда пришли часть, чтоб штаб был под охраной, если кому-то ума хватит сюда нагрянуть. Поднимай всех соколов, я хочу, чтоб улицы были под наблюдением. Особенно на границе с Брюсселью.

— А склад? Что с ним?

— Горит ярким пламенем.

— Груз?

— Уже увозят под охраной. Сейчас смотаюсь туда, посмотрю, что да как. А ты здесь за главного. И это, за ребёнком иногда поглядывай, а то мало ли.

— Не щадишь старика… — пробормотал он.

— Этому старику ещё девок портить и портить, — хмыкнул я. — Будь на связи.

На улице меня уже ждал небольшой картеж из машин. Я не поленился и купил себе три бронированных джипа с уровнем защиты «VPAM13». Чтоб было нагляднее, он может выдержать крупнокалиберный пулемёт, бронебойную пулю из снайперской винтовки под семь шестьдесят два, противотанковую мину и так далее. Короче, эти машины куда бронированней, чем у Бурого, от чего выковырять меня оттуда будет в разы сложнее. Плюс они выглядели непримечательно, что тоже очень важно — обычные Chevrolet Tahoe ещё старого типа, которых в городе было не то чтобы много, но и не редкость.

Выложить пришлось за них прилично даже по меркам картеля. Благо достать просто, ведь это Сильверсайд. Здесь при желании можно и вертолёт достать. Не боевой, естественно.

Я очень надеялся, что всё закончится просто сгоревшим складом, однако сильно ошибался. Как только я приехал, меня сразу поспешили обрадовать новостью, что…

— Один из грузовиков не доехал, — сказал Джек, едва я вылез из своего ездящего сейфа. — Он пропал.

— В каком смысле пропал? — вздохнул я. Даже не расстроился, наверное, потому что в глубине души чувствовал, что просто пожар пройти не может.

— Его нет.

— Я понял, что его нет. Но как он пропасть-то мог? — я посмотрел на грузовики, которые уже загоняли внутрь. — Вы сопровождали их?

— Ну… да.

— Почему так неуверенно? — нахмурился, слегка подняв голос. — Вы их сопровождали или нет?

— Сопровождали, но они уже успели отъехать от склада. Мы не с самого начала ехали с ними.

— Понятно… Зови ответственного за склад.

Это был один из наших, вполне себе, как мне казалось на тот момент, нормальный парень. Ответственный, работал главным на складе… небольшого магазина электроники. Окей, он может и был не очень кандидатом, но уехавшего надо было кем-то заменить, и из всех этот хотя бы мизерный опыт имел. А уехавший кладовщик хорошо подходил на роль того, кто будет делать закупки и договариваться, так как уже занимался несколько раз подобным. Не в главной роли, естественно, а на подхвате, но опять же, видел, как это делается и имел мизерный опыт.

Но и с ним продвинуться далеко не удалось.

— Когда мы отъезжали, их было сколько положено, босс. Но когда я вылез здесь, одного не было.

— Окей. А как склад загорелся? Откуда пошёл пожар?

— Там с технических помещений. Мы их охраняем, но…

— Но-о-о? — протянул я.

— Кто-нибудь мог пробраться и поджечь там что-нибудь.

— Гениально… — выдохнул я. — Ты, наверное, не поверишь, но до этого я и сам догадался! Вы как вообще умудрились пропустить пожар и просрать грузовик?!

— Он был, босс! Когда мы отъезжали, он был! — испуганно ответил парень. — Клянусь, я лично с парнями загружал его! Он был последним, мы загрузили, после чего я созвонился с вами и уехал. В тот момент он ещё был с нами!

— А парень, что управлял им?

— Не берёт трубку. Я уже пытался и сейчас пытаюсь, но никто не отвечает.

Хреново…

— И сколько там было груза?

— Полный грузовик, босс.

Приехало три из четырёх машин. Иначе говоря, мы потеряли одну четвёртую от всего.

И ведь ругаться хочется, но особо не на кого. Можно обвинить этого придурка со склада, что отвечал за его охрану сегодня, да бессмысленно. В такой суматохе я бы тоже не заметил, что за мной едет на одну машину меньше, даже будь я последним в колонне. Разве что за то, что хреново охраняли.

По крайней мере я знаю, где примерно грузовик съехал с дистанции в сторону. Может парень за рулём был подкуплен, а может его убили ещё в тот момент, когда грузовик стоял около горящего склада. Или же сам этот парень предатель, и именно он сначала поджёг склад, а потом ещё и поспособствовал угону грузовика. Но по такой логике каждый из охранявших мог быть предателем. Или они все скопом. Да только убивать по подозрению тоже будет не совсем хорошо. Я знаю, что такое практикуется — заподозрили и убили. Да даже за промах, что упустил груз, можно убить, но я не верю, что это кто-то из них. А сейчас разбрасываться людьми — не лучшая затея.

— Без зарплаты два месяца, — процедил я. — И ты понижен до рядового, Косяк. Следующий промах сделает тебя покойником.

— Я… я понял, — и непонятно, выдохнул он облегчённо, что не убили, или же расстроенно. Но, по идее, должен радоваться, так как жив и только его следующая ошибка станет последней. Убивать своих людей, даже пусть и в наказание, мне не хотелось. Это не значит, что я этого не сделаю, однако всё же постараюсь дать шанс ещё раз не напортачить.

Но опять же повторюсь — я не верю, что кто-то из оставшихся крыса. В противном случае они бы все грузовики увезли разом, так как это более логично — куда более сильный удар по нам.

Надо найти того, кто вёл последний грузовик. Если будет труп, то скорее всего грузовик просто угнали. Не будет трупа — он был в сговоре и это повод прошерстить его окружение. Хотя я не отрицаю того факта, что он мог быть в сговоре, а потом его просто убили, поэтому окружение всё равно прошерстим. И ведь именно на этих грузовиках маячков не было. И дело не в некомпетентности, просто эти грузовики не были предназначены для транспортировки таких грузов — парни просто схватили первое, что попалось под руку, чтоб спасти товар. В принципе, отчасти у них это получилось.

Я связался с Сэндмэном.

— Как там дела по соколам? Есть что-то?

— Кроме горящего склада и множества полиции с пожаркой, ничего. Совсем ничего.

— У нас пропала часть груза. На грузовике. Видел может кто-то?

— Я сейчас узнаю.

Минут через пять он мне позвонил и сказал, что ни грузовика, ни подозрительных личностей никто не видел. Плохо…

Только на утро, когда всё успокоилось и новость о пожаре стала достоянием общественности, нам стало известно, что на складе нашли труп человека. Причина смерти неизвестна, как и личность пока что, но могу поспорить, что это наш парень с грузовика. И он умер точно не своей смертью.

— Держи пока тех парней, что были на складе, в зоне видимости, — сказал я Джеку, наблюдая на экране телевизора руины моего склада.

Было уже утро. Мы вернулись обратно в штаб, где обдумывали происходящее. Естественно, что главным подозреваемым был Брюссель. Слишком ровно всё сложилось, он пришёл, предупредил, а потом у нас горит склад, и один из грузовиков пропадает.

— Это Брюссель, — однозначно заявил Джек. — Больше некому.

— Как раз-таки нет, виноват может быть любой. Проблема в том, чтоб доказать это, — вздохнул я, покачивая Эйко на руках. Она что-то там говорила на своём, улыбалась и пыталась отодрать пуговицу на моей рубашке.

— Брюссель, — тут же повторил он.

— Только не пойму, нахрен было так делать? Сразу же после нашего общения. Времени всего ничего прошло.

— Чтоб заставить нас присоединиться? Ты же ему отказом ответил, — напомнил Сэндмэн, который сидел здесь же. — Вот он и напомнил, какой силой обладает и что можно действовать иначе. Сделал это вполне открыто, чтоб мы поняли, кто это, но не в лицо, чтоб не провоцировать. То есть вроде и не война, но в то же время доступно объяснено. И он знает, что мы не станем воевать с ним без открытого вызова. Потому будет делать такие вот тычки из-под стола, чтоб достать.

— Или банды, — предположил Джек. — Как раз один грузовик и смогли угнать.

— Они не знали, где склад, — возразил Сэндмэн.

— Всё можно узнать, было бы желание. Они идиоты, но тоже крутятся в этом бизнесе, так что могли вполне отследить. Вы, кстати, заметили, что они притихли?

— Бабочки притихли, — кивнул я, вспоминая Ишкуину. — У меня остались только плохие впечатления о них, так что могли и они.

— Ты о той шлюхе? — усмехнулся Джек. — Так дал бы ей отсосать, она же сама предлагала.

— Предлагала, а он отказал? — усмехнулся Сэндмэн. — Если девушка предлагает, отказываться неприлично.

— Спасибо, — кивнул я. — Я понимаю, здесь собрались исключительно половые монстры, которые берут всё, что дают, но я не такой.

— Одна единственная? — спросили они одновременно, заставив меня смутиться.

— Я не об этом.

— Босс без бабы — это плохо, — высказался Сэндмэн. — Не говорю ничего, но всё же женщина — показатель статуса и силы.

— Амазонкам это скажешь?

— А что амазонки? У них другая культура, но принцип тот же: только там мужчины показатель статуса.

— Чё, серьёзно? — непонятно чему обрадовался Джек.

— Ну… — Сэндмэн окинул его взглядом. — Скажем так, за тебя на кулаках биться не будут, но девушку найдёшь. Вернее, это она тебя найдёт.

— Класс…

— Класс-то класс, только не все мужчины понимают, что такое быть вторым в семье. Это кажется круто, а на деле ты будешь делать то, что тебе скажут. И ебать тебя будут, а не наоборот.

— В смысле… то есть просто они доминируют? — решил на всякий случай уточнить он.

— А ты решил к ним переехать? — усмехнулся я.

— Ну… я этого не говорил, конечно… но разве вам никогда не хотелось почувствовать себя слабым, беззащитным, о котором заботятся?

— Нет, — теперь уже мы одновременно ответили.

— Ладно…. И не смотрите на меня так! Я лишь предположил!

— О вкусах, конечно, не спорят… — протянул Сэндмэн. — И всё же это похоже на действия картеля Брюссели. Он не стал загонять нас в угол и заставлять идти войной. Он лишь предупредил, причём предупредил так, чтоб нам было и чувствительно, и понятно, кто за этим стоит. Не пошёл в крайности.

— Или же это банды. Они видят, что мы сейчас не очень сильны, потому решили нас вот так обуть. Причём сил им на это хватило. Господи, нам на это сил хватило, а им так тем более.

А у меня был третий вариант, который я озвучивать не стал.

Ведьмы.

Если предположить, просто на мгновение если предположить, что это они?

Что я имею против них: ведьмы точно недовольны картелем Верхнего города. Они рассматривают меня как союзника и прямым текстом предлагали помощь в войне с ним. Ведьмы явно в курсе событий между мной и Брюсселью, насколько эти отношения сейчас натянуты. А ещё они обладают импульсом… или магией, не знаю, что там, но они точно сильнее обычных людей.

Каким-то образом или же случайно они прознают о встрече и тут же делают такой ход. Он настолько откровенно показывает на причастность Брюссели к этому, что не заметить это невозможно. Это выглядит как провокация Брюссели, а всего лишь один угнанный грузовик — это толчок, который не обескровит нас, но заставит действовать.

Так что трое подозреваемых: Брюссель, банды и ведьмы. Кто-то из них начал играть против нас.

Если это банды, то я практически на сто процентов уверен, что это единичный случай. Если же нет, то всё будет ограничиваться воровством. Им нет выгоды воевать с нами.

Если это ведьмы, то градус будет постепенно повышаться вплоть до чего-то действительно крупного. И, возможно, Малина вновь предложит невзначай свою помощь.

Если Брюссель, то эти тычки не будут переходить определённой границы, чтоб случайно не подтолкнуть нас к войне, которая на данном этапе выйдет боком для всех нас.

Иначе говоря, лучше понять, кто и почему, при этом вычеркнув остальных, можно будет только по прошествии времени. Пока же нам остаётся только наблюдать и ждать. Такая себе тактика, однако это игры по-крупному и у нас не будет второго шанса, поэтому действовать придётся с первого раза.

Глава 155

Грузовик так нигде и не всплыл, как и партия наркотиков. Вряд ли покупатель стал бы распространяться о том, что купил по дешёвке до черта кокса, однако я до последнего надеялся, что где-нибудь информация о крупной продаже да всплывёт. Всё-таки я даже деньги потратил на информаторов, которые должны были провентилировать этот вопрос. Но нет, тихо и пусто. Более того, у нас пропал один из дилеров на точке. Ушёл домой и не вернулся. Куда пропал, непонятно, даже следов не нашли, хотя и искали. Были предположения от моих людей, что это он устроил ограбление, а сейчас просто быстро смылся, но доказательств этому не было, а на «если» можно и до Нью-Йорка доехать.

Но, так или иначе, ещё один месяц непрерывной работы, постоянных разъездов по городу, раздачи указаний, и нам более-менее удалось восстановить хоть что-то, что было у прошлого картеля, а если брать начистоту, то буквально создать заново.

Продажи вновь пошли, снова потекли деньги. Дефицит создал спрос и более высокие цены, которые благотворно сказались на нашем финансовом положении. Конечно, с этим возникли и кое-какие проблемы, которые я решал лично с каждым. А именно — воровство.

За этим мне пришлось следить особенно тщательно. Вплоть до того, что я создал небольшой отдел, который занимался именно контролем — сколько пришло, сколько это стоит, сколько мы должны были получить и сколько в конечном счёте мы получили. Людей на эту должность я отбирал лично: смотрел на то, где работали, каковы их взгляды на жизнь, принципы, хобби, кем работали, рекомендации с прошлых работ и всё, что могло помочь понять, что передо мной за человек.

Удивительно, но стопроцентный состав этой группы составляли люди старой закалки. Иначе говоря, пенсионеры. Практически все они раньше были финансовыми работниками в администрации или каких-то предприятиях: серые, скучные, неисправимые, покладистые, привыкшие к определённому порядку, немного медлительные и безработные с маленькой пенсией. Особенно маленькая пенсия радовала меня больше всего, так как это делало их более сговорчивыми и готовыми работать теми, кем они проработали всю жизнь. Плюс я не платил им так много, как другим — три тысячи баксов. Но по меркам Нижнего города это было просто дохрена.

Да, их невозможно было научить чему-то новому, компьютера они боялись, делали всё исключительно по старинке, что сказывалось на скорости работы, но с другой стороны, я симпатизировал им больше, чем другим. В любом случае, они успевали всё делать, а как уж работают, мне разницы не было, главное, чтоб правильно всё было. А ещё старостьоставляла отпечаток на них, из-за чего именно пенсионеров я предпочёл молодой крови — у них уже не было таких амбиций, как у других. Они никуда не стремились, особо не пытались сколотить себе состояние, радуясь уже таким деньгам, от чего воровства и всяких махинаций я ожидал от них куда меньше.

По тому же принципу я выбрал и Клавдию Ивановну.

Так что в первое время я набегался по городу, наказывая нерадивых дилеров то тут, то там лично. Кому-то отрезал пальцы, кого-то сжигал живьём, одного засунул в техническую мясорубку, позаимствовав её у мясной лавки. Не буду говорить, какую моральную травму я получил и как напился после этого, однако эффект произвёл что надо. К сожалению, такие люди понимали только страх.

Деньги позволили мне нанимать и больше людей. С этим проблемы были, однако уже не такие, как у Соломона. Платили мы в два, а то и в три раза больше, чем он, в зависимости от самого человека, при этом гарантируя практически полный соцпакет, как на обычной работе, что значительно привлекало любителей ничего не делать, но получать хорошие деньги. Играло на руку и то, что войны не было, всё было спокойно, от чего такая работа на фоне низких зарплат выглядела вдвойне привлекательней.

Особенно целился я на бывших военных. Им, естественно, платили больше, чем обычному боевику, тем самым заманивая себе людей получше.

В этом же месяце вернулась и Фея с хорошей новостью, пусть и не слишком довольная поездкой.

— Я больше не поеду туда, Томас, — сказала Фея, наливая себе уже вторую рюмку коньяка. — Никогда. Я не шлюха по вызову и мне не нравится трахаться с кем попало. А именно так моё присутствие они и восприняли, — она покрутила рюмку, после чего залпом её осушила. — У меня тоже есть самоуважение.

— Я понял, Фея, — попытался я её успокоить.

— Маленький ещё, чтоб понять. Сначала с… этим… — её скривило, — который нас привёл к боссу… Потом босс… — она налила себе третью рюмку, после чего тут же осушила. — С этим так вообще несколько раз… Я похожа на шлюху, Томас?

— Нет, не похожа, — тут же ответил я.

— Тогда не надо использовать меня как шлюху. Я сделала это только ради товара, но это не значит, что я буду раздвигать ноги по щелчку каждый раз, как нам потребуется заключить контракт на поставки.

— Послушай, — я мог бы её послать. Мог бы сказать закрыть рот и делать то, что приказывают, но это точно не улучшит наших отношений. Фея выполнила работу, причём хорошо, а сейчас просто хотела выговориться, потому я не стал ей мешать. Пока она не переступает определённых границ. — Никто не знал, что так выйдет.

— Я знала.

— И не сказала.

— И не сказала, — в неё ушла четвёртая.

— А я не знал. Теперь знаю. Даю слово, что туда ты вновь не поедешь. Да и не потребуется уже.

— Я не шлюха, — ушла пятая. — Да, я спала ради определённых целей, но это была сделка. Здесь же… Я не шлюха.

Вот же заладила.

— Прости, хорошо? — мягко сказал я. — Больше ты туда не поедешь. И кто-кто, а ты точно не шлюха. Ты женщина, которая пошла наперекор собственным чувствам ради картеля, и здесь нет шлюховства.

— Чувствую себя грязной, — поморщилась она, оглядывая себя, после чего вздохнула. Её голос стал мягче, слова менее чёткими, словно она набрала немного воды в рот. И, тем не менее, Фея вроде как держала себя в руках. Пока. — Я слышала, склад сгорел, да? Могу ли я узнать, что произошло?

— Можешь, это не секрет.

Я рассказал о том, что мне удалось узнать. Всё это время Фея сидела со стеклянным взглядом, и я был не уверен, слышит ли она меня вообще или нет. Но когда я замолчал, она сразу подала голос.

— Значит, экспертиза сказала, что он умер до пожара?

— Да. Только неизвестно как. Тело обгорело, так что сложно сказать, но скорее всего прирезали.

— Ты решил?

— Патологоанатом сказал, — ответил я, немного поморщившись. Помимо того, что все её слова стали как кисель, будто она их пережёвывала перед тем, как сказать, так ещё и интонации стали как у какой-то гопницы. Хотя чего удивляться, она и есть гопница, просто нацепила на себя маску бизнес-леди. Иначе бы не смогла так высоко подняться.

— Брюссель.

— Это ты спрашиваешь или утверждаешь?

— Утверждаю. Ему единственному выгодно это. Банды… они слишком тупы. Сделали бы слишком грязно и громко, а здесь чисто отработано.

— Уверена, что он?

— Так он сам хочет, чтоб мы всё поняли. Сделал это откровенно, прямо перед нашим носом, но при этом не в открытую, чтоб можно было улыбаться нам в лицо и говорить: «это не я, где доказательства?», хотя правда вам обоим известна.

— Не боится, что война будет?

— Он знает, что ты не пойдёшь на это. К тому же, он не полностью тебя обескровил, чтоб у тебя не оставалось выхода, кроме как война. Просто пнул под зад.

— Тогда чего всего один раз?

— Подожди. Скоро ещё пнёт.

— Джек считает, что это банды.

— Слишком чисто.

— Я видел и тех, кто может сделать это чисто среди них. К тому же, наёмники, не забывай. Можно нанять кого угодно и сделать это, а мы будем думать на Брюсселя и собачиться с ним.

— Сложно… — протянула Фея. Кажется, алкоголь начал её полностью скручивать. Она, казалось, с трудом даже сидит. — А ещё кто может быть? Давай, а то, кажется, меня скоро окончательно накроет.

— А пока ты типа в сознании?

— Давай уже… — махнула она рукой. — Не тяни, малец…

Малец… как же все обожают ткнуть мне в мой возраст. С другой стороны, что взять с тех, кто узко мыслит?

— Слышала когда-нибудь о ведьмах?

— Ведьмы? Это какие-то шлюхи? — посмотрела она на меня мутным взглядом.

— Скорее боевая группа. Одна из них раньше работала на Бурого. Фиеста. Говорит о чём-нибудь?

— Слышала? Да, слышала о ней. Бурый захотел убрать её потом.

— А ещё Малина.

— Малина? Ягодка? Земляника, хи-хи-хи-хи-хи… — рассмеялась она, явно пытаясь сдержаться. — Это та, что ли, которая наёмница?

— Да, она. Они обе из одной банды.

— И ты брал её на работу?

— Не на ту, где требуется секретность. Она импульсник, и нам была необходима её сила. Но они обе работают вместе, что одна, что другая.

— И Бурый не верил ей, считал предательницей?

— Да.

— А ты не думал, что он мог быть прав?

— Уже вскрылось то, что он использовал своих, причём нелицеприятно даже для верных собак, откровенно подставляя их. Так что нет, он наговорил на неё.

— Может и наговорил, — кивнула Фея, едва не упав со стула. — Но вдрг… ой… вдруг были причины…

— Ты там не уснёшь?

— Не учи тётю, малыш… — протянула она. — Подумай над тем, что у него могли быть причины желать избавиться от неё. Именно от неё. Но как бы то ни было, счтаешь… сичитаешь…

— Считаешь, — подсказал я.

— Да… короче, думаешь, что они связаны с этим?

— У них тёрки с картелем, и недавно Малина предлагала свои услуги, чтоб от него избавиться. Они могли таким образом подтолкнуть нас сделать грязную работу. Или же работают на него, и Брюссель сам зачем-то пытается подтолкнуть нас к войне.

— А сам как думаешь? Ко-ко-кой вариантик самый?

— С Брюсселем. Самый вероятный. Потом идут ведьмы и после уже банды.

— Понятно… — Фея уже почти валилась со стула. — Тогда… тогда позови мне сюда такси, мальчик… Я уже не могу.

— Не может она, — вздохнул я, достав сотовый.

Надо бы здесь установить телефоны, где на кнопку нажимаешь и сразу связываешься с секретаршей. В нашем случае — с Клавдией Ивановной. Клавдия Ивановна знает толк в любом вопросе. Клавдия Ивановна — выбирай правильного секретаря.

Но шутки шутками, а я, едва не снеся стол, схватил падающую со стула прямо на пол лицом Фею.

— Это я. Забирай свою даму сердца, пока она у меня пол не поцеловала, — пропыхтел я, перегнувшись через стол и держа её за волосы. — Только быстрее, а то она сейчас упадёт…

Джек примчался через минуту, буквально ворвавшись в кабинет и едва не снеся дверь. Едва подхватил пьяную женщину на руки, а она уже обхватила его за шею.

— Ебаться! — скомандовала она и… отрубилась.

— Блеск… — пробормотал он. — Когда умудрилась так мертвецки нажраться?

— Только что, — кивнул я на бутылку. — Жаловалась на Мексику.

— А чё там?

— Ну, как проснётся, спросишь сам. Но в плане работы всё отлично. Скоро у нас будет новый товар, так что готовь ребят к рыбалке, будем вытаскивать груз из моря.

— В смысле?

— В прямом. Они сбросят за борт, а мы вытащим. Всё просто: нужны будут лодки, крюки, спасжилеты, сачки большие и так далее. Под твою ответственность.

— Ладно… — вздохнул он, поглядывая на тело в своих руках. — Всё сделаю. К какому числу-то хоть?

— Спросишь у неё, когда очнётся, — кивнул я на Фею.

— Понял, тогда до завтра. Спокойной ночи.

— До завтра, — кивнул я. — Спокойной ночи.

Да только спокойная ночь мне лишь в мечтах снилась. Всю ночь взбунтовавшаяся Эйко кричала, как резаная, стараясь вытрясти из меня всю душу. Буквально визжала, а я даже не мог понять, в чём причина. Зубы режутся? Колики в животе? В неё вселился демон и третирует меня? Кто знает… Но под утро, когда моя работа только начиналась, она легла спать. Чтоб потом ещё полдня криками выводить меня из себя и заставлять бегать то туда, то сюда, сводя с ума. И вроде когда я приду и возьму её на руки, Эйко успокаивалась, но проходило полчаса, и она вновь заливалась криком, требуя меня явиться к ней на поклон. А я из-за этого даже уехать не мог.

С другой стороны, именно благодаря бессонной ночи я вспомнил о том, что надо было освятить Эйко. Правда, это вызвало скорее море неприятных, третирующих мозг и душу эмоций. Сразу вспомнилась Саки. Не то чтобы я забывал о ней, просто за работой как-то не до этого было, уходил с головой, тем самым прячась это этих мыслей. А здесь, пока успокаивал Эйко, сам почувствовал, как внутри всё скукоживается от боли и грусти. Она-то так и не увидит, как осветят её ребёнка, хотя сама очень хотела этого. И, успокаивая Эйко, я не мог отделаться от мысли, что это из-за меня Саки никогда не порадуется тому, чему радовалась бы любая любящая мать. А Эйко никогда не узнает, что это такое — иметь такую любящую мать. У неё будет хрен знает кто, который типа вроде как заботится о ней.

Подобные чувства, от которых, казалось, я избавился за время работы, вновь начали штурмовать мой мозг. И мне казалось, что пока я не сделаю то, чего хотела Саки и ради чего она вообще пришла ко мне в тот день, это будет преследовать меня и днём, и ночью, как проклятие.

— Ну что же ты никак не успокоишься… — пробормотал я, укачивая Эйко на руках. Ответом мне было громкое:

— А-А-А-А-У-У-У-У-Я-Я-Я-Я-У-У-У-У!!!

Маленькое чудовище…

Да, это точно наказание мне за всё хорошее и плохое, иначе и не скажешь.

Поэтому под утро я едва не клевал носом, выслушивая всевозможные новости по картелю. Особенно не радовали те, где фигурировали банды. Вновь небольшие стычки и перестрелки. Какие-то дебилы чёрного цвета кожи с штанами, которые им велики, стреляли по нашим соколам из машины. Просто проехались, постреляли и тут же свалили. И всё бы ничего, ведь никто не погиб, да только это был уже пятый случай за последние две недели.

И предложения по поводу того, что делать, разнились. Сэндмэн предлагал их порешить, так как они явно оборзели. Джек предлагал так же обстрелять их, сделать небольшой тур на территорию и хорошенько подпортить им жизнь. Фея же предлагала действовать немного иначе — диверсии. Поджигать их машины, дома, склады, убивать по-тихому, казнить и так далее, чтоб не привлекать к себе внимание полиции.

— Кстати, ты не встречался ещё с ним? — поинтересовалась она.

— С начальником полиции? Нет пока, — покачал я устало головой.

— Лучше бы тебе поторопиться. Незачем делать таких людей своими врагами. Просто будешь платить долю, и всё. Никаких проблем.

— Да речь же не об этом. Проблем-то нет, но у нас других забот хватает.

— Это дело на один день. Встретиться, всё обсудить, договориться, всё. И нет, — предугадала она мои слова. — Я с ним говорить не буду. Ты наркобарон, тебе с ним договариваться.

— Ладно… Хорошо, я понял, но в любом случае не сейчас.

— А когда?

— Когда я скажу, — с нажимом произнёс я. — У меня дела тут посерьёзнее намечаются.

— Готовишься забрать груз?

— Не угадала. Пойду в храм, надо освятить маленькое чудовище, — только вспомнил Эйко, как в небольшой рации тут же раздался её недовольный крик. — Вон, видишь, как беснуется? Наверное, демон вселился.

— Я не хочу лезть со своими советами, но может стоит сначала заняться делами? Например, договориться с главой департамента полиции? — мягко поинтересовалась Фея.

— Подождёт, — вздохнул я, вставая. — Надо было уже давно это сделать. Но постоянно какие-то проблемы: то с грузом, то с дилерами, то с бандами, то съезди по каждой точке, чтоб поставить её работу на поток. Так вечно можно тянуть.

— И всё же это может подождать, пока…

— Не может, — чуть громче, чем надо, ответил я. Сделал глубокий вдох, выдох, и уже спокойнее продолжил. — Не может. Я сделаю это завтра, так что завтра ты с Джеком на подхвате, ясно?

Для меня это почему-то было важно. Эта мысль, как заноза, с самой ночи не давала мне думать ни о чём другом. Словно какое-то дело, которое не сильно важное, но о котором ты не можешь забыть. Такое не сводит с ума, но здорово отвлекает.

Я надеялся, что когда освещу Эйко, оно оставит меня, как оставляют души умерших тех, кто выполнил их последнюю предсмертную просьбу.

— Я поняла, Томас. Мы завтра на подхвате, — кивнула с серьёзным выражением Фея, видимо, заметив по лицу, как мне это важно. — Можешь положиться на нас.

Глава 156

Мой небольшой кортеж, явственно говорящий о моей паранойе, остановился в сотне метров от Храма Святого Света. Чем-то это старое здание отдалённо напоминало Нотр-Дам. Я вообще заметил такую особенность в храмах Света, что любая лицевая часть здания у них была выполнена в готическом стиле и имела две характерные башенки. В те времена, когда меня ещё можно было назвать верующим, не тем, для кого это было ещё одним способом понтануться, а по-честному знавшим основные молитвы, ходившим с семьёй отчиститься от тьмы, помолиться и так далее, я узнал о причинах такой постройки. Одна башня обязательно была с восточной стороны и символизировала стража, встречающего рассвет, а западная его провожала.

Иногда задумываешься, сколько же потаённых смыслов человек пытается вложить в то или иное, в вещь, дом, имя, причёску, и думаешь, сошёл бы мир с ума, умей любой из нас читать каждый такой намёк на что-то? Мне кажется, да.

— Ну что, Эйко, готова стать частью этого великого шарлатанства? — прохрипел я.

— Айяйя! — замахала будущая новоиспечённая верующая ручками. И непонять чему радуется.

— Мясник, нам с тобой идти? — спросил один из двух сопровождающих в моей машине.

— Нет, это нейтральная зона. Тут даже во время войны никого не убивали, так как… даже и сказать не могу, почему. Наверное, из-за того, что храм кому-то принадлежит.

— Тогда мы напротив входа встаём?

— Да. Будьте готовы, если что, — кивнул я.

— Да, без проблем.

Прежде, чем выйти, я огляделся, а то мало ли. Парни вряд ли смогут меня спасти от пули, так как не импульсники. Поэтому что с ними, что без них… А внутри никто нападать не станет. Не знаю уж, откуда пошёл этот договор о нейтральной зоне, но он есть. К нему ещё относятся больницы, так как если ещё и там начнут убивать, то будет хаос. Но про больницы я могу понять: в конце концов, никто не хотел, чтоб их лишили возможности лечиться, хотя в больницу пойдут или те, кто не боится сесть, или те, у кого там связи, или те, кто при смерти и выбирать не приходится. А вот каким образом храм стал нейтральной зоной, мне непонятно.

Я приехал специально в то время, когда прихожан будет наименьшее количество — в разгар рабочего дня. В этой части города даже машин было мало, что только играло мне на руку в плане безопасности. На тротуаре перед храмом было совсем немноголюдно — редкие прихожане, одни старики, кланялись храму, пятясь назад, как это положено делать. Такое соблюдали поистине верующие люди. Раньше и моя семья так делала, хотя теперь мне это казалось нелепым и смешным.

Подошёл ближе и почувствовал неприятное ощущение. Нет, Святой Свет не пытался изгнать из меня тьму или ещё что, как это ни печально. Просто на какое-то мгновение на меня налетели воспоминания из моего прошлого. Для кого-то другого может они бы и были тёплыми, но для меня это было равносильно битому стеклу на рану. Поэтому, стремясь хоть как-то заглушить эту неприятную ностальгию, я вытащил сигарету и закурил. Втянулся, будто пытаясь дымом успокоить сердце, и простоял так секунд десять, прежде чем открыл дверь и попал в большой внутренний зал.

Это было классическое помещение для таких видов построек: высокий, уходящий вверх потолок, справа и слева шли ряды колонн, за которым тоже было пространство. В самом зале рядами шли длинные деревянные скамьи, заканчивающиеся перед большим столом, на котором лежал золотой чан и несколько кубков из того же материала.

Нет… одной сигаретой здесь не отделаешься, потому за первой тут же пошла вторая, а потом и третья, на которой мне хоть как-то удалось взять себя под контроль. Этот… храм действовал на меня скорее разрушительно. Точнее, не на меня, на мою память, на мои воспоминания, которые я давно похоронил. Сейчас этот знакомый зал буквально раскапывал трупы, которым в этом мире давно уже не место.

Только здесь оказался, а уже пропитался ненавистью.

— Дьявол… — пробормотал я, отбросив третью и закурив четвёртую. — Я уже ненавижу это место… А ты, Эйко?

— Ауаия! — был мне радостный ответ ребёнка на руках, который всё тянул и тянул ко мне ручки в своём комбенизончике. Всё-таки уже далеко не лето на улице. Но удивительно то, что здесь было тепло.

Слишком тепло.

— Не согласна со мной? Ну, сейчас тебя осветят хорошенько, и посмотрим, как ты заугукаешь.

— Ауяау!

— Ой ты радость-то какая. Ну смейся, смейся, пока можешь. Потом же плакать будешь.

— Уау!

— Вот тебе и уау, — я огляделся. — Давай поищем, кто тут нас освятит.

Ловя недовольные взгляды местных прихожан, выглядящих столь же жалко, как и город вокруг них, но находящих деньги, чтоб бросить в коробку с надписью «пожертвования», мы прошли по центральному проходу между скамеек. Дошли до стола, остановились, ещё раз огляделись.

— Эйко, знаешь, что эта религия самая молодая, — огляделся я. — Она совмещает в себе несколько более старых религий, что-то отсюда берёт, что-то оттуда…

— Уа.

— Да-да, нахватала то тут, то там. Кстати, меня тоже когда-то там в детстве освещали, но я ни черта не помню уже. И нет никого… Ладно, подождём, ты же не против, верно?

В ответ Эйко начала пускать слюнявые пузыри с довольной физиономией. Какое счастье, куда бы деться.

Кроме прихожан, в храме никого не было. Ни святых матерей, ни святых отцов. Так как религия развивалась несколько иначе от того же христианства, тут были немного другие традиции и правила. Например, священнослужители здесь были как женщины, так и мужчины, причём особого упора, кто главный, не было. Тут был святой отец, святая мать, пониже рангом святые сёстры и братья, ещё меньше ранг, младшие святые сёстры и братья, но они были больше кем-то типа работников, чем служителями.

И в данный момент я ни одного из них не видел. И время вроде не полдень, чтоб они шли молиться. Странно…

Пока я стоял, пытаясь сообразить, что делать, мимо прошла какая-то бабулька, которая одарила меня презрительным взглядом.

— Курит в храме, да при маленьком ребёнке. Во тьму, никак, провалился, — проскрежетала она.

Я посмотрел на неё, после чего выдул облачко дыма, не вытаскивая сигареты.

— Вы что-то хотите мне сказать? — поинтересовался я вежливо.

— Чтоб тебя на путь истинный наставили, олух, — прохрипела она, после чего медленно, опираясь на свою палку, двинулась к выходу.

Вот здесь, честно говоря, у меня случился небольшой разрыв шаблона. Меня никогда не трогали старые люди, однако, как и у многих, сложился стереотип, особенно про верующих, что дай волю, и они тебя с говном смешают. Столько проклятий навешают, что задумаешься, а действительно этот человек верит в Святой Свет и следует одному из главных заветов: «Вывести ближнего своего брата иль сестру на Свет Божий, чтоб он очистился от Тьмы, его душу сковавшей»? Я всегда относился к этому снисходительно, пусть иногда меня это и раздражало, и я ожидал, что мне припомнят родителей или пожелают сгинуть во тьме, а тут прямо добра пожелали.

Невольно я даже проводил бабульку взглядом.

— Видела, Эйко? — тихо обратился я к малышке. — Вот кем надо быть, даже тому, кто тебя раздражает, желать искренне исправиться. Все бы были такие…

— Яу!

— Надеюсь, что когда вырастешь, станешь красивой здоровой девчонкой, которая будет парней очаровывать и верёвки вить, не будешь опускаться до всяких потаскушек, которые мозги на одно место накручивают.

— Яаяуэ!

— Так, хватит слюни пускать, — вытер я ей пелёнкой рот. — Мы цивилизованные воспитанные люди. Согласна со мной?

— Тбрьбрьбрьбрь… — напускала она слюней.

— Какая мерзость, Эйко… — поморщился я и начал вытирать слюни, присев на одну из скамей.

Но мои попытки стереть её слюни вызывали у маленькой бестии только ещё больше радостных слюней, словно для неё это была игра, цель которой — залить слюнями всё, что есть в округе. Её угуканья и странные звуки разносились по храму, не сильно при этом нарушая спокойствие. Они словно растворялись в нём эхом, наполняя жизнью, как это происходило с голосами других прихожан.

Те редкие посетители, что были здесь, проходя мимо нас, бросали на Эйко заинтересованные взгляды, иногда наполненные умилением, в то время как мне доставались осудительные. Плевать на них, плевать на этот храм и вообще на всё вокруг — я чувствовал в этом храме себя настолько неуютно и чужеродно, что просто ничего не мог с собой поделать. За четвёртой пошла пятая…

Примерно два месяца назад я хотел бросить курить и вообще не делать этого при Эйко. Но, наверное, данный момент можно и списать, так как у меня у самого стресс и что-то мне не даёт успокоиться. Хуже всего то, что я поймал одну забавную вещь — находясь среди наркобарыг и вооружённых боевиков, я чувствовал себя в разы спокойнее, чем в обычном храме.

Всё-таки с этим местом у меня были связаны неприятные воспоминания. Не те, когда мы ходили в подобный храм с семьёй и молились, а те, когда сестра умирала — я так и не увидел чуда, которое спасло бы её. Я не увидел ни света, ни чего-либо ещё, что помогло бы ей вылечиться. Зато увидел, как моя семья буквально трещала по швам, как финансовые долги душили нас и болезнь истощала не только Наталиэль, но и каждого из её родных. И где там божья помощь Святого Света своим послушникам, которые до того, как утонуть в работах ради родного человека, вели богопристойный образ жизни? Что-то Свет не освятил нас, видимо, был слишком занят освящением более достойных людей, которые приносили куда больше пожертвований.

Я сказал, что это место вызывает у меня неприятные ощущения.

Да, это правда — это место вызывало у меня ненависть. Ненависть абсолютно ко всему: от выдуманных хрен пойми кем богов до людей, которые разбивают лбы, чтоб вымолить у собственных фантазий что-то и отдающих последние деньги. Ведь вера она есть, она вокруг нас, как и боги, но, конечно же, без денег она не проживёт.

Я однажды читал книгу про человека, который разуверовал в бога, и мне очень понравились его слова по этому поводу:

«По-настоящему ненавидеть веру может только истинно верующий в прошлом».

Точнее и не скажешь…

И всё же я здесь. Не потому что мне нравится теребить собственные нервы, а из-за Саки. Меня не отпустят эти навязчивые мысли, пока я не сделаю то, ради чего она пришла и получила пулю. Даже здесь свою роль сыграла вера, добавив ещё одну капельку ненависти в свою копилку от меня.

Я просидел здесь чёрт знает сколько под угуканья Эйко, которая, важно пуская слюни, высказывала своё личное мнение по поводу этого места. Заодно снял с неё комбез, чтоб не потела почём зря. Вот уж точно болтушка растёт. Чую, как начнёт говорить, будет компостировать мозги похлеще Джека, который предлагает выпить чая.

— Как ты считаешь, Эйко, тебе нужно вообще это освещение? — окинул взглядом я зал. — Может ну его?

— Уяяяу! — замахала она ручками, смеясь.

— Да, ты права, не стоит. Твоей маме обещали… — вздохнул я. — Есть вещи, которые очень важны. Например, обещание. Если дала слово, то нельзя его нарушать. Иногда, конечно, можно, но лучше не надо.

— Яуююю.

— Интересно, тот факт, что я говорю с тобой, говорит о каких-то сдвигах в моей психике или же это нормально?

— Брьпрьпрьпрь… — начала она губами вновь пускать слюни.

— Наверное, сдвиги, но мы будем притворяться, что всё в порядке. Типа так и должно быть. Видел, как мамы разговаривают с детьми, так что мы вполне можем сойти за них.

Смотрит, улыбается.

— Ну? Будем притворяться, что понимаем друг друга?

— Яу!

— Ни слова не понял, если честно, — покачал я головой. — Но вижу, что мысль тебе понравилась.

— Уаяаяу!

— А у нас, кстати говоря, ещё и грузовик стоит с добром всяким, ты представляешь? Вдруг там много-много сосок и погремушек. Оружие-погремушка — превращает любую цель в погремушку, как тебе?

Улыбается. Сразу видно, что ей нравится мысль.

— Знаешь, если ты продолжишь со мной общаться, то станешь такой же бандиткой, как Фея. Будешь в яслях детей по линии строить, что не есть хорошо. Девушки должны быть добрыми и заботливыми. Как, в принципе, и парни. А мы… нельзя быть похожими на нас, Эйко. Мы аномалия, плохие люди. Спросишь, тогда почему я продолжаю этим заниматься?

— Уау.

— Потому что жить хочется. Даже понимая, что ты тот ещё урод, просто отбросить всё уже не можешь, Эйко. Более того, ты начинаешь втягиваться в это. Как в курение, — вытащил я сигарету изо рта, покрутил её в пальцах, рассматривая. — Да, это как курение. Оно убивает, но ты уже не можешь остановиться. И не хочешь. Тебе это даже нравится. И если курение доставляет чувство удовлетворения, то власть, даже такая, чувство силы, чувство свободы и независимости. Это становиться тоже наркотиком. Ты уже не хочешь становиться другой, понимаешь?

— Уюуюую.

— Вот, да, я об этом, — щёлкнул я аккуратно её по носу, чем вызвал у неё бурю эмоций, словно перед ней разыгрался очень смешной концерт. — Тебе это нравится, и ты уже не готова отказаться от этого. Это как получать хорошую зарплату, а потом вдруг перейти обратно на полторы тысячи баксов. Видишь, какая ты умная, Эйко. Мало кто может похвастаться этим.

— Уя!

— Вот тебе и уя. А скоро мы тебя ещё освятим, как мать завещала, и вообще будет круто. Или нет… — сейчас, сидя в тёплом зале, наполненном шёпотом людей, мне стало как-то грустно. По идее, сейчас я бы сидел и ждал здесь с Саки. Она бы была радостной, говорила, что кто-то есть, и он приглядывает за нами, а я бы толкал пессимистическую речь по поводу того, какая же религия самый успешный и массовый обман.

Мне… чёрт, мне действительно её не хватает. Когда была, вызывала слабое тёплое чувство и лёгкое раздражение, а не стало… и не стало того, кто бы меня немного раздражал и вызывал снисходительный вдох. Иногда я прихожу к мысли, что в тот момент, когда вокруг не было никого, кого можно было назвать близким человеком, она заменила мне тех же сестёр. Заменила мне семью…

Плак-плак, конечно, но я не настолько жалкий, чтоб сейчас расплакаться. Но…

В глазах стало слишком мокро, и изображение поплыло. Не истерика, но, как говорил отец, несколько скупых мужских слёз всё же покинули глаза. Больно, обидно, одиноко, тоскливо…

— Что, Эйко, стала свидетелем моего позора? — тихо спросил я лыбящуюся рожицу в моих руках.

Но как бы сказали некоторые мои… бывшие знакомые: не время грустить — время тусить. Так что покончу с этим, и надеюсь, что больше не вернусь ко всей этой истории. Меня ещё ждало свидание с главой департамента полиции, которое неизвестно как пройдёт. Не сможем договориться… нет, мы договоримся, поэтому меня и мою компанию ещё не засадили. А потом первые поставки и поиски того, кто нас предал. Будет чем заняться. К тому же, мне уже не так плохо, как в первые дни.

Осталось только избавиться от наркозависимости. Я могу убивать себя годами, но всё же не стоит лететь в тартарары так быстро. Успеется. И институт, я про него не забыл. У меня есть все шансы поступить в Сильверсайдский Международный Университет. Или какой-либо поскромнее.

Да, я могу жить дальше потихоньку, просто сейчас немного грустно. Но всё образуется.

— Да, Эйко?

— Уа.

— Уа, верно.

Так мы и сидели, мило болтая между собой, не обращая внимания на взгляды других. То ли завидуют, то ли считают некрасивым то, что я курю при ребёнке… Да, они правы, я урод. Пусть сделают тогда что-нибудь с этим, а мне плевать. И не на Эйко, на неё мне не плевать, мне просто плевать… В любом случае, мы неплохо провели то время, что сидели в тёплом большом зале, дожидаясь, когда появится хоть кто-то из священнослужителей. Можно было, конечно, зайти в те двери или постучаться туда, что находились за столом, но там, скорее всего, запретные места, куда обычный смертный не заглянет.

Но мы всё же дождались. Эйко ни уснуть, ни кушать не захотела ещё, что служило для меня подобно будильнику.

— У нас не курят, мистер, — раздался тихий голос где-то сбоку от меня. Видимо, кто-то всё же решил удостоить нас вниманием.

Глава 157

Я обернулся к девушке. Судя по лицу, ей едва ли больше восемнадцати-девятнадцати лет. Значит, младшая святая сестра. Вряд ли в столь юном возрасте она могла подняться выше.

Она стояла, сложив руки на животе в форме, которую носят обычно сёстры в храме Святого Света. Наверное, такую вообще все сёстры и монахини носят, если уж на то пошло: чёрное платье с белым воротником вокруг шеи до груди и чепец с белой каёмкой. Всё скромно и со вкусом. Смотрела на меня с укоризной, переводя взгляд с сигареты на ребёнка и обратно.

— Да, конечно, — легко согласился я, потушив сигарету о лавку, после чего просто засунув её в карман.

Сестра кивнула.

— Могу ли я вам помочь, мистер? Вы пришли исповедаться? Или прочитать молитву за здравие вашего дитя?

— Боюсь, что мы здесь немного под другой причине, младшая святая сестра, — хрипнул я, вставая. — Я пришёл с ребёнком, чтоб она прошла освещение. Но у вас тут просто… — я оглянулся, — пусто.

— К сожалению, сейчас это невозможно сделать, мистер, мне очень жаль.

В этот момент во мне появилось раздражение, которое было вполне себе оправдано. Мы здесь сидели около часа, а сейчас соизволившая прийти, судя по всему, единственная сестра говорит, что это невозможно. Я понимаю, всякие могут случиться обстоятельства, однако табличку повесить или предупредить заранее разве было нельзя, чтоб я время драгоценное не тратил? У них явно не ЧП произошло, как погляжу.

— Сестра, мы здесь сидим с ней уже около часа, а здесь ни одного священнослужителя, хотя сейчас явно не время молитвы или обеда, — попытался спокойным голосом ответить я. — Мы зря ждали?

— Простите нас, мистер, но… осветить дитя мы сегодня не сможем, — с виноватой ноткой в голосе повторила она.

— Почему?

— Святой отец сейчас занят.

— И у него не найдётся получаса на дитя, которой требуется свет в душе? — я даже не пытался скрыть саркастические нотки в голосе. Но сестра, казалось, и не заметила этого. Лишь мягко улыбнулась.

— Вы можете прийти завтра, мистер. Или послезавтра. К сожалению, сегодня мы не сможем этого сделать.

— Что, солнца на небе нет или что? — брякнул я раздражённо.

— Мистер…

— Что мистер, чем ваш святой отец занят? Какая у него вообще здесь работа есть, кроме как проповедовать и распространять веру о Святом Свете? Мне казалось, что в храме хоть один да должен принимать людей. По крайней мере, в нормальных храмах Святого Света так оно и есть. Зачем вообще он тогда сюда приходит?

— Просто святой отец сейчас занят… — попыталась она меня вразумить тихим голосом.

— И чем же? — прищурился я. — Что, присматривает за своей Maserati, чтоб местные мальчишки не угнали или чего не выцарапали?

— Он не… у него нет Maserati. Наш святой отец не ездит на дорогих машинах.

— Тогда чей это Maserati? — задал я вопрос. — Он стоит на стоянке, которая как бы принадлежит вашей церкви.

— Я не знаю, мистер. Но простите нас, — поклонилась она. — Простите, что заставили ждать и не можем осветить дитя. Но… — она огляделась, словно думая, что может мне предложить. — Вы можете помолиться.

— Чему помолиться?

— Святому Свету.

Для меня это скорее было как красная тряпка для быка. Я и так неровно дышал к церкви, а тут мне едва ли не присоединиться предлагают.

— Для чего это?

— Заместо обряда освещения, мистер, чтоб вы с пользой потратили проведённое здесь время, и тьма внутри вас отступила. Вам это будет полезно, — в этот момент я аж скривился. — Я могу помолиться вместе с вами, если пожелаете, молитву прочитать, которая зажжёт свет внутри вас.

— А ты врач-эндоскопист? Шланг с лампочкой мне в глотку протолкнёшь?

— Молитве не нужны физические предметы, чтоб внутри вас стало светлее, — невозмутимо ответила девушка.

— Избавь меня от этого бреда, — поморщился я. — Можете втирать это чушь своим прихожанам, чтоб откачать из них побольше денег, но не мне.

— Зачем вы так, мистер, — покачала сестра головой. — Свет дан нам…

— Солнцем, на котором протекают химические процессы, например, превращение водорода в гелий. В совокупности они дают излучение, которое воспринимается как солнечный свет. И это ни хрена не божий промысел или какой-то там Святой Свет.

— Так говорит человек, чтоб найти причину существования нашего мира, — ответила снисходительно девушка. — Но Свет дан нам, что мы могли возрадоваться ему и восхвалять бога за то, что Свет освещает мир наш и души наши, защищая от тьмы.

— Нет, так говорит физика и химия, которой чрезмерно плевать на причины существования и на наши души.

— Люди всегда пытаются найти причины, чтоб отринуть истину, — улыбнулась она. — Хотят чувствовать независимость от бога, от Святого Света, что освещает их душу и даёт им жизнь. Кузнецы своей жизни. И это нормально, ведь мы — дети, которые лишь хотят казаться взрослыми.

Такое ощущение, что сейчас мне отвечают по методичке: «Как ответить еретику или неверующему». И она настолько вызубрила её, что считает едва ли не собственными мыслями.

— Эти дети, что хотят казаться взрослыми, изобрели ядерную бомбу, которую испытали в Африке. И что-то неграм не сильно понравился свет, который осветил их до самых костей.

— Людям многое ещё предстоит познать, мистер.

— То есть ты угрожаешь, что только теми взорванными ядерными бомбами мы не обойдёмся, да? Ещё жахнем?

— Однако же, если вы так отчаянно не желаете уверовать в то, что буквально окружает нас со всех сторон, тогда зачем пришли? — склонила она голову слегка вбок.

— Я пришёл осветить ребёнка, — качнул я на руках Эйко.

— Значит, вы всё же верите, — буквально засветилась она изнутри. В такие моменты я готов поверить, что люди умеют испускать свет.

— Нет, потому что её покойная мать хотела этого.

— Она, наверное, была достойной женщиной…

— Нет, она была наркоманкой, словившей пулю.

Я не знаю, зачем так сказал. Просто хотел сказать что-то в противоречие этой невозмутимой снисходительной дуре, которая строит из себя всезнающую. Но сказать-то сказал, однако на душе стало так погано, стыдно и тоскливо, что захотелось запихать сказанное обратно, да поглубже. Потому что пробиться через невозмутимость и спокойствие этой суки не удалось, а вот себе точно хуже сделал.

Саки умерла не потому, что она была наркоманкой, а потому что поверила в такого, как я. И я же смог очернить о ней память в глазах других. Круто, ничего не скажешь.

Но казалось, что сама сестра верила больше в Саки, чем тот, кому она оставила ребёнка.

— И всё же она была достойной женщиной, мистер, раз хотела осветить ребёнка.

— Ты судишь только по тому, хотела она осветить или нет? — хмыкнул хмуро я. — То есть если наркоман убийца и педофил решит кого-нибудь осветить, ты тоже скажешь, что он достоин?

— Иногда тьма заполняет наши души, увы, мистер. Но та девушка, мать дитя, была хорошей женщиной, я вижу это.

— Да, и каким образом? — скептически хмыкнул я.

— Даже потому, что она оставила ребёнка вам. Человеку, который так не хочет верить в Святой Свет и ищущий причины очернить веру, но всё равно пришедшему выполнить волю усопшей. Она доверила дитя в руки доброго человека.

— Доброго человека? — усмехнулся я горько. — Ты даже не знаешь меня.

— Но вы здесь, мистер. Вы пришли, несмотря на свою ненависть к нашей вере. Не это ли говорит о вашей внутренней доброте?

— Внутренней доброте? — я сделал шаг к ней и наклонился так, что наши лица разделяли сантиметры. — Да что ты вообще обо мне знаешь? Я делал такие вещи, от которых у тебя на жопе волосы дыбом встанут и поседеют.

— Вы хотите выглядеть злым, мистер, — тихо ответила девушка, мягко улыбнувшись. — Вы пытаетесь защититься. От самого себя, от других людей, от мира вокруг. Это, к сожалению, нормально в сложных ситуация. Но вам больно, и вы пытаетесь заглушить это ненавистью. Я вижу, вы когда-то верили, были прилежным человеком, но однажды встретились с горем один на один. И ни молитвы, ни другие люди не смогли вам помочь. Вы остались один и решили, что только зло поможет вам решить все проблемы. Но это не так. Зло порождает зло. Насилие порождает насилие. Это ничего не решит.

— Насилие может решить всё. Если есть что-то, чего оно решить не может, значит, надо больше насилия.

— И помогло ли оно вам?

— Помогло.

— Но сделало вас несчастным. В моменты несчастий люди часто отрекаются от веры, так как это помогает им идти дальше, но Свет и Бог не отрекается от них. Не надо верить, мистер, если это причиняет вам боль, — покачала сестра головой. — Просто знайте, есть в этом мире места, где не надо защищаться. Где не надо выглядеть злым и жить насилием. Здесь вам всегда рады и здесь вас всегда примут.

Я вытащил окурок из кармана и бросил его в чан с водой. Просто потому что мог. Потому что была возможно оскорбить её своими действиями. Я пытался вызвать хоть какую-то реакцию, помимо этого невозмутимого спокойствия, так как оно меня неимоверно раздражало и даже бесило. Но на сестру это никак не подействовало, она лишь посмотрела на мой поступок и покачала головой, будто наблюдала за неразумным ребёнком. Это бесило ещё больше.

— Дерьмо ваша религия. И вы все, паразитирующие на костях голодных людей.

— Вы можете оскорблять веру и нас сколько угодно, мистер. Я лишь выслушаю вас, а Святой Свет даже не заметит этого, но больно вы сделаете только себе. Не надо так, пытаясь уничтожить всё вокруг себя, вы делаете себе лишь хуже.

— И тебя это ебёт? Делаешь вид, будто заботишься.

— Мне больно смотреть на человека, тьма которого обуяла настолько, что он стоит и изливает её на меня. Меня это ни капельки не трогает, я даже не злюсь, мистер, на ваши оскорбления, а вот вам становится всё хуже и хуже. Вас злит, что вы не можете задеть меня, сделать мне неприятно или даже больно, потому вы чувствуете себя всё сквернее. И всё потому, что я верю, я вижу то, что вижу, и вам не пошатнуть мою веру. Даже если вы сейчас перевернёте здесь всё, мне будет лишь неприятно, так как придётся всё это потом убирать.

— Делать мне больше нечего… — буркнул я.

Ладно, она меня в каком-то плане уела. Я ненавижу это место, не верю ни единому слову о нём, считаю это всё обманом и разводом людей, от чего готов едва ли не с пеной у рта оспорить всё сказанное ею. А ещё меня раздражает её невозмутимость, буквально выводит из себя то, что я не могу ни переспорить, ни задеть её. И в конечном итоге сам только распаляюсь больше.

Святая сестра смотрела на меня, после чего вздохнула и тепло улыбнулась.

— Я не знаю, что случилось с вами, мистер, но вы можете выговориться, — она села на скамейку и тихо похлопала рядом с собой. — Вы можете раскрыть свою душу, свою боль и ненависть. Вы можете мне исповедаться. Я готова выслушать вас, всё, что вы скажете, и это останется лишь здесь, в стенах этого храма.

— Да пошла ты… — хрипло ответил я, развернувшись. — С вашей верой, с вашим светом и богом. Мне нечего открывать ни тебе, ни кому-либо ещё.

И направился к выходу. Хватит с меня. Я тут ничего не делаю, кроме как пытаюсь собачиться с фанатиком, что ещё глупее, чем пытаться пройти сквозь стену. Пытаюсь что-то доказать, но лишь злюсь больше. Хотя странно признаваться, но ругаться, оскорблять и выплёскивать всю грязь в душе на другого человека приятно, будто легче на душе становится.

— Я буду ждать вас, мистер, — послышался её голос за моей спиной.

— Ещё бы, ведь завтра я приду освещать ребёнка, а вы берёте за это деньги.

— Пожертвования.

— Ага, суть только не меняется.

Я вышел из храма на свежий воздух, не забыв одеть в комбинезон Эйко.

— Надо будет подумать над тем, чтоб сжечь это место нахер после твоего освещения, а, Эйко, что скажешь?

Да только Эйко, видимо, моё предложение не оценила, так как расплакалась. А может она просто хотела кушать, что тоже не удивительно: столько времени там провели.

Меня бесила вера. Для меня это был ещё один способ легально откачать деньги из людей. Ещё один наркотик, за который надо платить и который вызывал такую же зависимость. Анестезия для души. А все они — душевные наркоторговцы, по сути своей ничем не отличающиеся от меня.

И мне ещё раз сюда возвращаться. Нет, так дело не пойдёт, я не какая-то истеричка, чтоб так бросаться на людей. Да, надо держать себя в руках, так как в жизни много чего будет бесить, и что, лаять на всё?

С подпорченным настроением и чувством, что лишь зря потратил время, я вернулся быстро в автомобиль, где Эйко ждала её бутылка с едой.

— Мясник.

— Да, чего тебе? — спросил я, залезая внутрь.

— Молчун звонил…

— А у него прорезался голос? — невесело усмехнулся я.

— Нет, от его имени звонил Скрипка. Говорит, что начали разгребать грузовик какой-то в ангаре и вам, возможно, будет интересно глянуть на него.

— Интересно?.. Ну-ка, погоди, стоим здесь пока. У него номер всё тот же?

— Да, с того же звонил.

Я быстро набрал телефон Скрипки. Этот парень был кем-то типа офицера — командира небольшой группы наших боевиков. Имени уже я не помнил парня, однако мог сказать, что он прослужил четыре года, прежде чем вернуться на большую землю. Двадцать два года, четырегода в армии и даже один раз успел повоевать. А ещё импульсник класса Эвокат, что неожиданно. Иначе говоря, неплохой претендент. Скорее всего в будущем сможет поднять свой класс ещё выше, так как молодой ещё и у него полно времени.

Если бы меня попросили его описать, то я бы назвал его первым парнем на деревне. Пытающийся строить из себя крутого перца, но при этом не смысля в этом ничего. Вот Джек, например, был прост и ничего из себя не строил. Скрипка же вроде как и пытался показать себя крутым, да только толком ничего у него не получалось. Раньше он даже кем-то вроде рокера был, но, как видно, не пошло.

— Скрипка, это я, чего номер старый? Ты должен был сменить его уже.

— Так я это, завтра поменяю, Мясник. По расписанию же меняю.

— Ладно, что там с грузовиком?

— Тут, короче, как получилось, Молчун начал разбирать, чтоб освободить, да и посмотреть, что там есть… Так вот, вам может быть интересно.

— Насколько?

— Не могу сказать, так как никто из нас пока сам не понимает, что это.

Что это? Значит, что-то действительно интересное откапали, раз разобраться не могут самостоятельно. Я даже позабыл о той злости, которую испытывал несколькими минутами раньше, сейчас её сменил естественный мальчишеский интерес к чему-то неизвестному и непонятному. Кому не интересно порыться в старых вещах? К тому же, проснулось чувство, когда ты чувствуешь наживу и хочешь прибрать это к себе. Кто знает, что мы там откопали? Вдруг золото или ещё чего?

И это я без шуток говорю сейчас, кто знает, что мы можем там для себя открыть. Соломон не зря это всё на чердаке прятал.

— Ясно, Сэндмэна поднимай, пусть едет к вам. Он должен разбираться хотя бы немного в этом.

— Он с Гурманом и Феей. Они сейчас на…

— Я понял, зови его, а эти двое пусть занимаются дальше, как понял?

— Да, я понял, всё будет по красоте, сейчас свяжусь с ним.

— До связи.

Я отключился и облокотился на спинку кресла. Вздохнул, немного посидел, раздумывая и приводя мысли в порядок. Не то чтобы меня сейчас занимало что-то очень важное, просто хотелось посидеть с абсолютно пустой головой, вообще ни о чём не думая. Впасть в такую прострацию, где тебя вообще ничего не тревожит. Правда…

— Мясник, мы едем? — нарушил весь настрой мой сегодняшний водитель.

— Тебе плохо сидится? — спросил я холодно.

— Да нет, просто…

— Просто что? Теперь ты решаешь, когда мы едем?

— Да нет же…

— Тогда рот закрой, сиди молча и жди, пока Я тебе не скажу, едем мы или нет.

Ничего не ответил. Но, к сожалению, и настрой был уже сбит. В голову вернулось множество разнообразных мыслей, которые буквально кружили сплошным привычным потоком в голове, не давая покоя. Сделать то, сделать это, сделать пятое, десятое. Моя жизнь была похожа на гонку, где всегда надо что-то успеть сделать. Ни минуты, чтоб можно было со спокойной душой просто посидеть, всегда что-то беспокоит и всегда о чём-то думаешь. Казалось бы, вот минутка покоя, но нет, и здесь какой-нибудь увалень всё испортит. Но по крайней мере меня немного отпустила эта навязчивая мысль про освещение Эйко.

— Езжай в ангар, — вздохнул я устало, после чего посмотрел на кушающую плаксу. — Ну что, поедем раскапывать клад?

Глава 158

В ангаре было около десяти человек, если считать приехавшего Сэндмэна. Он же и встретил меня у входа, когда мы подъехали. Выглядел как дворецкий, который ждёт не дождётся проводить своего хозяина до его покоев. Уже одно это несколько настораживало, так как подобное в моём понимании означало, что что-то пошло не так.

— Ты с таким видом стоишь, будто они откопали что-то страшное, — заметил я, выходя с Эйко на руках из машины. Пусть вида и не показал, но внутри я уже испытывал беспокойство.

— Ляльку притащил зря, — покачал он головой. — Оставил бы где-нибудь.

— Оставить негде, — я до сих пор об этом не позаботился, и не из-за лени. Просто то об одном думаю, потом о другом, о третьем. А потом как-то привык с ней мотаться. Не дело, конечно, но пока терпимо и мне не мешает. Я даже немного спокоен, когда она рядом. Спокоен по поводу неё сохранности. — Но только не говори, что в тех ящиках хранились урановые стержни.

— Нет, не стрежни. В принципе, они и не откопали чего-то действительно страшного.

— Но-о-о? — протянул я, предлагая продолжить.

— Выглядит странно. Если ты помнишь большой деревянный ящик в багажнике… — он дождался моего кивка и продолжил, — они его сейчас как раз вскрыли. И там обнаружили другой ящик, но уже из стали.

И я до сих пор не понимал, надо ли мне выдохнуть облегчённо или пока ещё рано.

— И-и-и?

— Просто, учитывая тот факт, что он был в деревянном ящике с армейской маркировкой, вскрывать без твоего разрешения железный Молчун посчитал нецелесообразным и даже опасным. Поэтому предложил сначала показать тебе. Вдруг ты его открывать откажешься и избавишься.

— А общее представление, что там, есть?

— Без понятия.

Просто коробка? Из-за простой коробки не встречают у въезда в ангар и не говорят так загадочно. И уж точно не звонят, чтоб сообщить об этом.

Я прошёл за Сэндмэном, тот самый грузовик стоял на том же месте, где и до этого, почти в самом углу ангара. Но только теперь напротив его багажника, затянутого тентом, лежало множество деревянных коробок, которые успели за это время вытащить. Часть из них была даже раскрыта. Однако не они привлекли моё внимание.

— Он больше, чем я себе представлял, — слегка удивлённо пробормотал я. — Что это?

— То, ради чего мы тебя позвали.

— Я это понял, однако спрашиваю немного о другом.

— Не знаем. Молчун говорит, что они откупорили деревянный ящик, и вот перед нами ещё один ящик, но уже железный.

Да, передо мной был сейчас большой ящик из стали. Но в моём представлении он должен был быть немного поменьше. А здесь самый настоящий прямоугольный стальной гроб без каких-либо меток высотой где-то метр шестьдесят, шириной полтора и длиной, наверное, два с хвостиком. На нём не было видно ни замков, ни петель, ни других свидетельств того, что его можно открыть без применения силы. Словно он был законсервирован и не рассчитан на то, что его откроют обратно. Могу лишь предположить, что это для того, чтоб защитить то, что внутри.

Или наоборот, что снаружи.

И вторая мысль вызвала у меня некоторое беспокойство.

— Это свинец? — не решился я подходить ближе.

— Нет, сталь, но она тоже может защищать от радиации, — Сэндмэн словно мои мысли прочитал. Или же думал о том же самом. — Но счётчик Гейгера молчит, так что если там и есть что-то радиоактивное, то здесь оно нас не достанет.

— А на деревянной коробке что было написано?

— Просто маркировка военного оборудования. Даже не подписано, что за оборудование.

— И продублировано на нескольких языках? — припомнил я прошлый раз, когда видел его.

— Да.

Странно…

— И никаких бумаг не вывалилось, ничего такого не было? — уточнил я, посмотрев на Молчуна.

Тот покачал головой.

— Ящик тяжёлый?

— Достаточно. Им пришлось вытаскивать его краном, — Сэндмэн кивнул на цепь, что свисала сверху, перекинутая через блок на потолке, который, видимо, раньше использовали для того же.

— И ящик, как вижу, запаяли от души и намертво, — обошёл я его по кругу. — Законсервировали, словно и не собирались открывать.

— Или же собирались, но очень и очень нескоро.

Ничего в нём такого действительно особенного не было: это был просто большой ящик, сваренный из стальных листов. Другое дело, что несколько странно такой найти в другом, но деревянном ящике с армейскими маркировками. Это значит, что внутри должно быть как минимум что-то ценное. У меня даже возникла мысль, что внутри мы найдём ещё один ящик, как в матрёшке.

— Что-то мне не кажется, что там оборудование, — пробормотал я.

Молчун что-то прожестикулировал, прежде чем Сэндмэн мне перевёл.

— Молчун говорит, что неизвестно, откуда достал это Соломон, но навряд ли что-то очень опасное или секретное. Будь это таковым, то вряд ли бы он смог это купить. А если купил бы, то сразу от этого избавился бы. Такое у себя не держат долго, а этот пылью покрыт.

— Значит, что-то не столь опасное, как оружие массового поражения, слава богу. Не хотелось бы такой подарок обнаружить у себя под боком.

— Но тогда бы мы смогли его продать, — подал голос один из парней.

— Нет, тогда бы за нами пришли сразу, как только это стало бы известно. И продать бы нам это никто не дал. Покупатель сам же сдал бы нас правительству. Оружие массового поражения — это единственное, на что мир не закрывает глаза. Но это не оно.

Надеюсь, иначе мы реально встряли.

— Так, вскрывать будем в любом случае, поэтому тащите пилу и… — я задумался. — И газоанализатор. На всякий случай.

— Пила есть, газоанализатора нет, — ответил Скрипка, ошивавшийся рядом.

— Так купите его, — немного раздражённо ответил я, махнув рукой в сторону выхода.

— Да, хорошо. Сейчас…

Скрипка махнул кому-то из парней в гараже, отойдя от нас.

— А Фею спрашивал по поводу ящика? — поинтересовался Сэндмэн.

— Да, ещё в прошлый разы, когда сюда заглядывали. Она лишь плечами пожала. Сомневаюсь, что вообще хоть кто-то знал, что внутри, кроме Соломона.

— Только он нам этого уже не расскажет.

— Не расскажет, — кивнул я.

Газоанализатор привезли только через час. Небольшой такой прибор, похожий чем-то на старые маленькие игровые приставки из Китая, что раньше ещё в мои времена детства, — звучит интересно и забавно, учитывая мой возраст, — были очень популярны.

— Мне сказали, что улавливает кислород, водород, азот, угольный газ…

— Углекислый, — поправил я его.

— Я слышал, что есть угольный газ, — пода голос другой умник.

— Это угольная пыль, а не газ. В угольных шахтах, — поправил я его. — Всё? Ещё кто хочет задать умный вопрос, или вы сейчас все рассосётесь по местам и будем вскрывать этот гроб?

Спорить, что удивительно, ни у кого желания не возникло. Да и, в принципе, я заметил интересную вещь, что в последнее время люди стали куда более… безропотными и исполнительными. Я помню первые дни, когда едва ли не каждое моё слово все хотели прокомментировать, а действие обсудить, но сейчас, когда прошло чуть больше двух месяцев с того момента, как мы захватили картель, всё не сильно, но поменялось. Все то ли привыкли ко мне и уже видят босса, то ли из-за страха, но стали куда более послушнее, хотя раз не раз, а кто-нибудь да выдаст какую-нибудь ерунду.

Никто больше ничего спросить не хотел.

— Так, ты, — кивнул я головой одному из парней. — Держи ребёнка и возвращайся в машину. Сиди там, пока не позову.

— Окей, Мясник, — вздохнул он и забрал Эйко. А то сейчас шуму столько будет, что бедную до истерики от страха доведём.

Дождавшись, когда он уйдёт, я кивнул.

— Погнали, только аккуратно. Возможно, сразу за листами будет что-то.

Работа закипела.

Листы стали поддались циркулярной пиле довольно легко, и много времени это не заняло. Первым делом мы вырезали небольшой квадрат, чтоб можно было через него заглянуть, что там внутри. Удивительно, но я всё же оказался прав — внутри был ещё один стальной гроб, только через такое отверстие сказать что-то более точно не представлялось возможным. Газоанализатор тоже не показал ничего особенного — всё было в пределах нормы. После этого пари начали монотонно резать этот небольшой контейнер, пока нашему взору не предстал ещё один стальной ящик.

Покрашенный в тёмно-зелёный цвет, он состоял из листов железа, которые между собой были скреплены большими металлическими щеколдами. Предположу, что для того, чтобы в случае необходимости его можно было легко разобрать. Но вот что это, для нас оставалось тайной.

— Мне, наверное, не надо объяснять, что это тайна, — сказал я громко, обходя его по кругу. — Если это станет известно, то выяснить, у кого длинный язык, не составит проблем. А там…

Думаю, можно было не продолжать, что там дальше будет ожидать говоруна. Фантазия у всех здесь работает неплохо, и они помнят, как я разделывался с прошлыми предателями, которых всех до одного выловил: сжигал, рубил, волок по земле на машине, пока от них кости не оставались, и так далее. Не сам, конечно, иначе бы крышей поехал — в тот момент, уже после расчленения тех уродов, меня словно замкнуло: снились кошмары, а в голову лезли навязчивые мысли. Но другие орудовали не менее жестоко. Я видел у людей, которые меня окружали, не жалость, а злорадство и презрение к предателям. Да, семьи не трогал, просто выгонял из города, но для виновников это вряд ли было утешением во время пыток.

Поэтому сейчас каждый хорошо представлял, что с ним будет, а я надеялся, что до такого не дойдёт. Не могу до сих пор понять, почему, но меня слишком сильно накрывало от подобного. То ли психика слишком расшатана, то ли из-за возраста — я читал, что подростки в силу их возраста сильнее попадают под влияние подобного, даже если всё прекрасно понимают умом. И лечилось это только лекарствами. Как я читал, в норме нужны были антидепрессанты, но так как у нас их не было, но были тонны наркотиков, выбор был очевиден.

Быстрый осмотр ящика всё же дал нам некоторые результаты.

— Нет пометки, какая страна это делала, хотя подобное обычно отмечается, — прожестикулировал мне Молчун через Сэндмэна.

— Может не хотели, чтоб если кто-то это найдёт, отнесли к ним? — предположил Скрипка. — Какое-нибудь химическое или биологическое дерьмо.

— Или же это и вовсе не военные, — пожал плечами я. — Написать на ящике можно всё что угодно, например, что это оборудование, но на таковое это не похоже.

— И пометок какой-либо опасности тоже нет, — обошёл во внеочередной раз по кругу этот ящик Сэндмэн.

— А в других что было? — кивнул я на остальные.

— Рации армейские, пустые обоймы прямо с завода, какой-то пеленгатор с компьютером, металлоискатель, ящик с десятком ПР, — насколько помню, это Пистолет Разовского, под семь шестьдесят два, — ещё совершенно новых и… часть они ещё не открыли, — перевёл он мне Молчуна.

— Иначе говоря, всё от военных, — перевёл я взгляд от ящиков к гробу и обратно. — Возможно, он где-то закупился просто по дешёвке и сбросил у себя.

— Старые склады? — предположил кто-то из парней. — Те, что в Сибирии?

— В Маньчжурии тоже были такие. На случай большой войны, — возразил другой. — Недавно, несколько лет назад, был скандал, что один из законсервированных складов просто распродали. А там хранилось всё едва ли не со времён Российской Империи.

— Так Маньчжурия вроде отсоединилась вообще в начале прошлого века, не? Ты чот там заливаешь, — тут же возразил ещё один.

— Да хер знает, может в шестидесятых, семидесятых, восьмидесятых, — пожал тот плечами.

— Хера немного, ты лет так на шестьдесят ошибся.

— Да плевать, чё докопался? — нахмурился тот. — Те склады, короче, распродали, а потом как спохватились, прошло несколько лет. Типа может этот с тех, ну, складов?

Да, примерно в то время образовался и здесь картель, восьмидесятые, где-то так. Но меня осенило немного по другому поводу: Бурый рассказывал, что Соломон был из тех, кто тащил всё, что плохо лежит, к себе, такая вот черта была у него. Так что если где-то быстро сливали товар, то он вполне мог его просто купить, потому что дёшево, и он это может. Если разграбление склада происходило в восьмидесятые, когда у него уже были деньги, то всё вполне сходится. Грабят, задёшево распродают на чёрном рынке, и Соломон благодаря своей хомячьей натуре это скупает, а потом просто складирует на чердаке.

А возвращаясь к складу…

— Что за склад был, помнишь? — задал я вопрос.

— Склад? — как-то странно напрягся парень. — Он… э-э-э… это… ну-у-у… склад. Я не знаю, по телику показывали, вот я и вспомнил сейчас, глядя на этот гроб.

— Будет не смешно, если мы сейчас действительно урановые стержни вскрываем, — поёжился Скрипка. — Мы это, когда в армейке были, ездили тоже за патронами на склады, там целый конвой был с солдатами. Так там вроде и другие припасы хранили, не только от автоматов.

— Не урановые стержни, это вообще к армии не имеет никакого отношения. Ядерные боеголовки. Но для подобного есть специальные склады. Их не хранят рядом с обычными боеприпасами, — не согласился Сэндмэн. — Здесь же, — он окинул взглядом ящики, — я бы сказал, чисто обеспечение. Если оружие, то скорее по мелочи, а в основном техническая часть. Скорее всего и склад был техническим или на случай войны, но всё равно с преимущественно техникой и аппаратурой.

Самое забавное, что мы просто стояли и рассуждали, глядя на этот ящик как овцы на ограду под напряжением. С другой стороны, слишком уж странно эта вещь выглядела, потому вызывала у нас, людей, способных немного думать, беспокойство.

— Можно вечно стоять, — покачал я головой. — Давайте, открываем его и не компостируем собственные мозги. Если там что-то будет действительно опасное, быстренько избавимся от него и всё. Хотя я хочу сразу предупредить всех, что если кто раскроет свой рот об этом, я лично отрежу ему яйца и скормлю их. И это не оборот речи.

— Если с ними не сделает то же самое ОБС, — пробормотал Скрипка.

Раскрыть щеколды, как оказалось, было не так уж и просто. Пришлось едва ли не ломами и кувалдами их вскрывать, так как те намертво прикипели. Это заняло у нас добрых полчаса. Но ещё до того, как все стенки были убраны, нам открылось содержимое этого ящика — мы просто сняли стенку с торца и смогли заглянуть внутрь. Первое, что мне пришло в голову, на что это похоже, было… ничего. Даже предположить не могу.

— Даже не представляю, что это, — почесал я макушку. — Он фонит?

— Нет, — покачал головой Сэндмэн. — Ни радиации, ни газа.

— Но упаковано так, будто есть и то, и другое, — сказал Скрипка. — Хотя выглядит безобидно. Может быть… я не знаю, какое-то хранилище?

— Надо снять остальные части, с той стороны тоже что-то есть. Давайте, работаем, — поторопил я их.

А в моей голове крутилась только одна мысль — за сколько от этого можно избавиться. Ведь, конце концов, вряд ли, что бы это ни было, нам оно пригодится. Мы не военная организация и не научная. Мы обычный картель. Вот будь тут лекарства всякие, то да, наша стихия, а здесь не пойми что.

Мне это ещё сундук Пандоры напомнило. Как откроешь, так выпустишь в мир то, чего лучше не выпускать. Причём это вот, — я даже не знаю пока, как это называть, — выглядит именно так. Закупорено, заварено, всячески закрыто, чтоб никто случайно его не открыл. Может ну его нахрен? Прямо сейчас в грузовик, к морю и сбросить в воду? Или продать куда-нибудь? А лучше вообще отвезти на пустырь и позвонить в полицию, чтоб они сами разбирались с этим?

Я знаю, что так не поступлю, однако думать об этом мне оно не мешало. А к тому моменту, как все стенки были окончательно сняты, я мог примерно сказать, что в действительности этот агрегат мне напоминает.

— Ну что, ваши ставки, господа, что у нас в руках?.. — пробормотал я.

Глава 159

— Похоже на бомбу, — спокойно высказался один из присутствующих, поглядывая на открывшееся нам чудо. — Знаете, ту, что в мультиках рисуют, такую, как торпеду. Только эта побольше будет и с ящиком с другой стороны.

— А ты видел бомбу настоящую? — покосился на него один из парней.

— Не-а, только в мультиках. Так вот, они выглядят как эта. А ты что думаешь, Мясник? — спросил он, глядя на меня. — Ебанёт или нет?

— Это вообще не бомба. Больше похоже на барокамеру, только без окошек.

Я видел такие агрегаты на картинках в интернете, да и по телевизору, так что мне было с чем сравнивать его. Может это действительно барокамера, только военного типа?

Послушался тихий голос:

— Мики, ну ты и дебил.

Но тот, казалось, даже и не заметил комментария своего товарища.

— Барокамеру? Это там, где давление повышают?

— Да.

Ведь действительно, сейчас я смотрел на металлический цилиндр, который с одной стороны был закруглён и заканчивался круглым люком с вентилем, как на подводных лодках, а с другой стороны заканчивался металлическим коробом, слегка напоминающим сейф с двумя дверцами: нижней и верхней. И будь это барокамера, этот короб был бы пультом управления.

К нему-то я первым делом и подошёл. Аккуратно открыл нижнюю дверцу и обнаружил внутри два больших пузатых баллона, на вид словно сделанных из алюминия, от которых к цилиндру отходили две металлические блестящие трубки. На самих баллонах чёрными буквами вполне понятно и доходчиво на нескольких языках, — но только не на моём почему-то, — было написано: «Опасно! Азот!». Предположу, что жидкий.

И глядя на эти баллоны, мысль о барокамере сама собой испарилась. Зато у меня появилась новая теория.

— Знаешь, что мне кажется, когда я смотрю на эти баллоны? — спросил я, когда ко мне подошёл Скрипка.

— Что? Что это капсула, наполненная азотом?

— Что это по-настоящему большой термос.

— Термос? Почему термос?

Я постучал по металлическому корпусу и услышал то, что предполагал услышать.

— Слышишь? Внутри пустота. Наверняка вакуум. Его используют зачастую для того, чтоб уберечь от внешних температур то, что внутри. Так делают обычные термосы.

— Откуда ты знаешь, что там вакуум? Может воздух или какой-нибудь газ.

— Потому что там пусто по звуку. Это во-первых. Во-вторых, туда отходят трубки от баллонов с жидким азотом. Следовательно, что-то охлаждают. А смысл что-то охлаждать, если это будет контактировать с внешними источниками тепла и отдавать холод?

— Почему ты уверен, что это именно жидкий азот? — последовал ещё один тупой вопрос, на который я лишь обречённо вздохнул.

— Потому что в нечто подобном хранят именно жидкий азот. И потому что тут написано «опасно, азот», а такое пишут только на жидком, так как им можно обжечься. Две трубки уходят в цилиндр. Это значит, что жидкий азот поступает внутрь. Или поступал. Предположу, что там один слой вакуума и один слой, где находится жидкий азот.

— А внутри что?

— То, что этим азотом охлаждают.

Закрыв нижнюю дверцу этого ящика, я открыл верхнюю и обнаружил куда более интересные вещи. Во-первых, небольшой баллон с вентилем и трубкой, которая отходила в капсулу. Видимо, крутишь вентиль, и что-то поступает внутрь. Во-вторых, небольшая коробка, уже покрытая пылью. В-третьих, прямо на дверце, которую я открыл, висела инструкция, расписывающая по пунктам, что нужно делать. Видимо, подразумевалось, что этим агрегатом будут пользоваться.

Правда, пункты были несколько… странными, если так можно выразиться.

Первый пункт: подключите контейнер долговременного содержания к источнику питанию. Переключите тумблер на «Вкл». Дождитесь звукового оповещения подключения капсулы к питанию.

Подозреваю, что речь идёт об этой капсуле. Подключить к сети, чтоб запитать.

Второй пункт: откройте выходной клапан, включите насос, дождитесь полного вывода жидкого азота. Дождитесь звукового оповещения. Отключите насос.

Третий пункт: включите генератор. Переключите тумблер в положение «нагрев». Поднимите температуру на уровень девяносто один и четыре градуса. Дождитесь звукового оповещения. Отключите нагрев.

Четвёртый пункт: откройте выпускной клапан реагента. Откройте впускной клапан дренажной системы. Дождитесь вывода объёма раствора временного замещения ОЦК, соответствующей объёму объекта. Закройте выпускной клапан реагента. По выводу раствора временного замещения ОЦК откройте клапан запуска БОЦК, дождитесь полного вывода реагента, соответствующего объёму объекта. Закройте клапан запуска БОЦК и дренажной системы.

По мне, этот был самым непонятным. БОЦК? ОЦК? Реагенты? Клапаны? Мы тут не взорвёмся случаем?

Пятый пункт: запустите систему подачи ритма. Следом запустите дифибриляционный аппарат для выравнивания ритма. Дождитесь звукового оповещения о выравнивании ритма. При отсутствии звукового оповещения заново запустите дифибриляционный аппарат до появления звукового оповещения.

Шестой пункт: откройте камеру, дождитесь вывода объекта. Введите регулятор импульсной активности «Б43». При массированных повреждениях введите регулятор биологической активности «Р02». Введите регулятор «ОП17» при необходимости воспроизведения объекта.

Седьмой пункт: воспроизведите на цветном экране кассету «№ 53–07» для первичной установки основных психомоторных реакций объекта.

И всё. Семь пунктов, которые мне вообще ни о чём не говорят.

Что касается коробки, то в ней я обнаружил три стеклянных шприца объёмом как минимум миллилитров пятьдесят, которые использовали может в шестидесятых или того раньше. Помимо них, в коробке была и видеокассета, ещё старая, на магнитной плёнке. Я помню этих гигантов, которые надо было вставлять в видеопроигрыватель. Будучи ребёнком, меня всегда веселило, как их в определённый момент всасывало внутрь или как они оттуда сами выезжали. И глядя на это, можно сказать, что это всё прибыло к нам из довольно далёкого прошлого.

— Мясник, тут с другой стороны ещё есть кое-что, — позвал меня Скрипка. — Гляди, какая муть…

Собственно, с другой стороны этого короба были те самые рубильники с «Вкл» — «Выкл», кнопки запуска дифибриляционного аппарата, ещё одна кнопка, подписанная как «Сис. П.Ритм.», подозреваю, что это и есть система подачи ритма. Плюс датчики температуры, причём в фаренгейтах, а не в цельсиях. Иначе говоря, с этой стороны находилась вся электроника, когда с той баллоны и вентили для открывания клапанов.

— Что-нибудь скажешь по поводу этой хрени?

— Скажу, что это слишком не похоже на бомбу. Скорее какое-то медицинское оборудование.

— Жаль, — оскалился он. — Была бы бомба, было бы весело.

— Ну, если тебе нравятся собственные кишки, раскачивающиеся на железной балке, то да, бомба была бы куда интереснее, но мне хватит и этого. Сэндмэн или кто-нибудь, гляньте, там есть с той стороны что-либо с вентилем?

— Сейчас… Да, есть, вот здесь, — ответил кто-то из парней. — Знаешь, как на бензовозах такие трубы из их цистерн.

Значит, всё-таки речь идёт об этом агрегате. Здесь же, кстати говоря, была прибита небольшая табличка с объёмом, который, видимо, нужно было залить в объект, — тысяча четыреста миллилитров, — и небольшой лист, который был чем-то типа техпаспорта. И пусть половину слов мне было не понять, здесь, по крайней мере, была картинка с циферками, напротив которых был подписан каждый агрегат.

— У нас есть кто-нибудь по технической части? Тот, кто сможет мне прочесть это и объяснить, с чем мы имеем дело?

— Эм… Я? — поднял щуплый парень руку. — Я в мастерской работаю и…

— Без разницы, иди сюда и объясни мне, что здесь написано.

Но даже после нескольких минут изучения единственное, что он мне смог выдать, было:

— Ну… оно, судя по всему, хранит внутри низкую температуру. И перед использованием промывает её.

— А что такое ОЦК и БОЦК?

— Без понятия, Мясник, — тот едва ли не сжался. Вообще, какой-то хлипенький, запуганный, будто его здесь убивать собираются. — Я же механик по машинам, а здесь едва ли не холодильник. Или кондиционер.

Кондиционер, блин.

— Ладно, я понял, — что ни черта не понял.

— Откроем? — провёл рукой по агрегату Скрипка. — Вдруг там какое-нибудь сверхсекретное оружие, и мы тогда всем в городе надерём задницы.

— Ага, сверхсекретное оружие, которое продали наркобарону на распродаже, — усмехнулся Сэндмэн. — Ну и херню же скажешь иногда.

— Я не говорю херню, — с неприязнью посмотрел он на него. — Так что скажешь?

— Скажу, чтоб вы оба умолкли, так как я думаю.

Да и, ко всему прочему, что ещё оставалось делать? Нет, можно, естественно, не открывать его, тут бесспорно. Но тогда зачем мы здесь вообще трудились? Чтоб под конец посмотреть и сказать: а знаете что, да плевать, пусть лежит? Нет, естественно. К тому же, здесь нет пометок ни о какой опасности. Да, это ещё ни о чём не говорит, однако никто бы не стал хранить химическое или биологическое оружие вообще без каких-либо предупреждений. Мы даже обошли несколько раз его, чтоб точно убедиться в отсутствии предупреждений или намёков на них.

К тому же, есть инструкции, которые довольно точно описывают, что надо делать. Следуй по ним, и всё, проблем не будет, а мы получим в приз что-то слишком странное, но точно ценное. По крайней мере, я так думаю.

В любом случае, бабахнет, так бабахнет, полгорода в труху, если уж на то пошло, ради моих меркантильных целей.

Но вообще, я действительно сомневался, что до такого дойдёт.

Не будет никакого взрыва. Максимум, мы здесь все потравимся, но для этого есть противогазы. Как я читал, они не от всего спасают, но думаю, здесь они вполне подойдут. Если же биологическое оружие… что ж, антибиотики и противовирусные никто не отменял, верно?

— Так, короче, поступаем следующим образом. Одевайтесь, надевайте перчатки, противогазы, будем сейчас запускать эту бандуру. Здесь есть где запитать эту бандуру?

— Сейчас я сделаю, — кивнул Скрипка, уже готовый сорваться с места. — Там щиток есть, он наверняка потянет.

— Он древний, как говно мамонта, — не согласился Сэндмэн. — Пробки выбьет.

— Тогда предложи что-нибудь сам, старик, — недовольно отмахнулся Скрипка и кивнул мне. — Сейчас всё сделаем.

Пока они искали, чем и как подключить этот агрегат к электропитанию, ко мне подошёл Сэндмэн и негромко спросил:

— Ты уверен? Не нравится мне эта хрень. Я на своём коротком веку успел повидать всякого, и вот это, — ткнул он пальцем в «барокамеру», — точно не к добру. Если оно было так законсервировано, то на это были причины.

— К добру или не к добру, но вскрыть его надо, — пожал я плечами.

— Зачем?

— Потому что мы можем. Если там действительно что-то полезное, то круто.

— А если нас это всех убьёт?

— То не круто, что ты хочешь ещё услышать от меня?

— Такое запечатывают не ради забавы. Надо от этого избавиться, сбросить в море или закопать где-нибудь. А лучше бросить и сдать властям, чтоб они этим занимались.

— Будь это настолько сильно, как ты описываешь, его бы хранили за семью замками. Довольно, Сэндмэн, не нравится, можешь быть свободным.

— Ты же знаешь, что не уйду.

— Не знаю, я вообще не знаю, кто на что из вас горазд. Без обид, но я и тебя знаю всего ничего, три с половиной месяца почти.

— Ладно, я понял тебя, будем вскрывать, — вздохнул он. — Может всё же на улице?

— Оглянись, ангар дырявый настолько, что здесь сквозняк гуляет. С другой стороны, если кто увидит это, могут быть проблемы. Поэтому вскрываем здесь, от чужих глаз подальше.

— Ладно… — вздохнул он, после чего недовольно рыкнул на проходящих рядом парней. — Пацаны, шевелите задницами, сделаем всё быстро и чисто, а потом по домам.

Работа закипела. Правда, кипеть было особо нечему, но все были заняты делом: одевались, тащили противогазы, тянули откуда-то честно приватизированный кабель. Я же изучал инструкцию, чтоб случайно не запустить нас на тот свет: смотрел, что и где находится, как открывается, в какой последовательности и в каком месте.

Провозились мы около часа, причём практически всё время ушло на то, чтоб подключить эту «машину смерти», как её называли другие, к питанию через кабель. То неправильно подсоединили, то недостаточно зачистили, то поняли, что если сейчас подключат, выбьет все пробки, как и говорил Сэндмэн. В итоге каким-то образом нам удалось подсоединить в обход щитка этот агрегат к сети, и мне оставалось надеяться, что мы не устроим здесь пожар и не выбьем электричество в ближайших кварталах.

— Помолимся? — спросил тихо один из парней.

— Не при мне, — отрезал я. — Надеваем противогазы.

Надо сказать, что в них и так было тяжело дышать, так ещё и плохо видно было. Но хуже будет, если потравимся.

— Ну, поехали… — выдохнул я и переключил тумблер в положение «Вкл».

Ничего не произошло в плане того, чего я ожидал. Лишь через пару секунд послышался писк. Не сильно громкий, но достаточный, чтоб его можно было заметить. Причём этот писк, казалось, пришёл прямиком из шестидесятых, когда только-только начали появляться компьютеры.

— Звуковой сигнал, — прогудел из-под маски кто-то.

— Слышу.

С первым этапом покончили — машина была подключена к сети. И вроде даже электричество не отрубилось.

Вторым шло открытие выходного клапана. Им называлась труба с вентилем под цилиндром. Когда парни открыли его, я щёлкнул ещё одним тумблером. Послышалось тарахтение, и из трубы ударила струя пара. Это действительно выглядело как струя пара, хотя на деле это под давлением насоса выталкивался жидкий азот, как я понимаю. Шипением на весь ангар он выходил, наверное, минуты три, прежде чем послышался сигнал.

Я отключил насос, который заглох, будто двигатель старого автомобиля, и щёлкнул тумблером с пометкой «генератор». Эффект был практически никаким. Агрегат отозвался тихим равномерным гудением, будто заработал холодильник. Если приложить к металлу руку без перчатки, можно было почувствовать едва-едва заметную вибрацию от внутреннего электромотора, но не более. Подождав пару секунд, чтоб убедиться в работе генератора, я переключил тумблер в нагрев и стал ждать, пока температура поднимется до девяносто одного и четырёх. Об этом нам сообщит такой круглый термометр допотопных времён, чья красная стрелка очень медленно поползла вверх.

Прошло, наверное, около двадцати минут, прежде чем мы дождались нужной температуры. После этого я выключил насос, обошёл ящик с другой стороны, где находились баллоны, после чего открыл вентиль на верхнем, с реагентом, и на нижнем, который на инструкции был помечен как клапан дренажной системы. Определить, какой объём вышел из объекта, не составляло труда — на дренажном баллоне виднелась тонка полоска, за которой медленно поднималась красная линия. Видимо, поплавок. Как только он показал литр четыреста миллилитров, я тут же закрыл один баллон и открыл другой, который был помечен как БОЦК. Так же дождался выхода литра четырёхсот миллилитров и закрыл оба клапана.

Всё, четыре этапа прошли, осталось три.

Следующим был запуск ритма. Уже на этом моменте у меня появились кое-какие подозрения. Нет, большинство терминов, да и, собственно, действий мне ни о чём не говорили, однако догадки, с чем же мы имеем дело, у меня появились, стоило только всё сложить.

— Чо дальше? — спросил Скрипка.

— Сейчас запустим ещё одну систему, — прогудел я.

Затаив дыхание, я надавил на красную из прозрачной пластмассы кнопку, которая тут же загорелась. Послышался весьма отчётливый щелчок, будто кто-то включил ещё один тумблер. Следом пошла кнопка, но уже зелёная, за которой послышался такой же характерный щелчок. Я ждал, затаив дыхание, ожидая хоть какого-либо подтверждения, что мы сделали всё правильно. А сколько ждать? Минуту? Две? Пять? А может все десять? Через сколько жать во второй раз?

Я решил отсчитать про себя тридцать секунд. Как только прошло время, вновь нажал на кнопку. А потом ещё раз. И так раз шесть, прежде чем послышался долгожданный сигнал. Причём последние несколько раз я жал через каждый пять секунд. Возможно, именно так и надо было делать сначала.

Теперь оставался самый важный и главный пункт — открыть эту капсулу и уже посмотреть наконец, что же хранилось столько лет внутри.

— Парни, давайте, — кивнул я. — Пора забрать приз.

— Если там приз, конечно… — пробурчал один из них недовольно.

— Ага, какая-нибудь тварь ещё вылезет, — поддакнул другой, но, тем не менее, двинулся следом открывать крышку.

Откупорить её, надо сказать, нам удалось не сразу. Пришлось обмотать вокруг него цепь и тянуть всем вместе, что сдвинуть намертво прикипевший вентиль. Но, как и приходится во всём мире, грубая сила смогла решить этот вопрос, стоило лишь постараться.

— Момент истины?.. — скорее самого себя спросил Сэндмэн, наблюдая за тем, как один из парней, готовый отпрыгнуть в любую секунду, наматывает на вентиль заново цепь, чтоб с безопасного расстояния докрутить её.

— Ты настолько веришь в то, что нас ждут проблемы?

— Почти уверен. Не зря же его так упаковывали.

— Как бы то ни было… — вздохнул я, наблюдая за тем, как один из наших раскручивал вентиль.

Вот послышался негромкий щелчок, словно кто-то открыл замок, и через мгновение круглая дверца распахнулась, явив всё то, что скрывалось за ней все эти годы. Мы все завороженно смотрели, не в силах нарушить повисшую тишину, хотя, конечно, нашёлся тот, кто смог прокомментировать общие чувства от открывшейся картины.

— Ну пиздец, я предполагал, что нас когда-нибудь повяжут, но точно не за такое… — пробормотал кто-то из-под противогаза.

Глава 160

Стоило люку открыться, как на бетонный пол потоком, как из открытой трубы, хлынула вода. Даже не вода, а что-то типа водянистого геля, судя по консистенции. И вместе с ним из капсулы на бетонный пол подхваченное потоком буквально вывалилось небольшое тело, которое, шмякнувшись об землю, так и осталась лежать на месте. Даже подходить не надо было, чтоб понять, что, а вернее, кто перед нами.

— Так, ну ясно, величайшие умы человечества и все ресурсы военной машины были пущены на решение одного важного вопроса — как заставить маленьких девочек не стареть, — пошутил Скрипка.

— Голод? Загрязнения? Геноцид? Неравенство людей? Не-е-е… сохранение лолькам их возраста.

— Типа попользовался и потом засунул обратно. На будущее.

— А машина называется «Мечта педофила». И слоган: «Сохрани лучшее на потом».

Шутки посыпались со всех сторон, да только это были шутки скорее чтоб разрядить атмосферу, которая стала несколько напряжённой. В принципе, пугаться было нечего, так как мы наконец поняли, что было внутри, однако никто до сих пор не представлял, насколько это может быть опасно. А то, что это опасно, в наших головах уже было нерушимой истиной.

Я первым подошёл к маленькому тельцу, потому что вот так стоять и пялиться на неё можно было очень и очень долго. Сразу осторожно повернул голову набок, чтобы девчонка не захлебнулась в воде. Было бы весьма обидно, если она просто захлебнётся в этом странном геле, пролежав в нём чёрт знает сколько лет.

На первый взгляд я бы дал ей от силы лет шесть, может семь. С каштановыми длинными волосами, совсем ещё мелкая, да и, к тому же, тощая. Ничего такого экстраординарного, что могло бы удивить или вывести из равновесия, не считая торчащих из её тела оборванных катетеров и проводов.

Первое, что бросилось сразу в глаза — прикрытый, абсолютно пустой взгляд. Я бы даже подумал, что это кукла или покойник, если бы не пощупал пульс. Девчонка была жива, но совсем не двигалась и даже не пыталась подать хоть какие-то признаки жизни. Просто лежала с едва заметно поднимающейся грудью и смотрела в никуда. Даже когда я потряс её за плечо, реакции не было, кроме той, что её вырвало этим же гелем, в котором она сейчас лежала сама. Даже вырвало её странно — небольшой спазм по телу, и из прикрытого рта хлынул поток геля, а на лице ни одной эмоции. Мне даже пришлось придерживать её, чтоб в собственной блевоте не захлебнулась.

— Вот и раскрыта тайна… — пробормотал я. — Как там с газом и радиацией?

— Да всё в норме, — ответил парень, подойдя с счётчиком Гейгера и проверяя капсулу. — Вообще в норме. Ни на миллиметр не сдвинулось.

— Чудненько… — пробормотал я, разглядывая «подарок».

Я даже не знал, что думать — передо мной лежала маленькая девчонка без признаков сознания, от чего даже спросить, как она, не мог. Куда её сейчас девать? Что с ней делать? Как и в любой непонятной ситуации, у меня появились вопросы, на которые пока не было ответа. И как всегда в подобных случаях, я просто начал делать то, что считал нужным и что требовалось решить сиюминутно.

— Скрипка, организуй душ, тащи сюда шланг. Заодно и это дерьмо с пола смоем. Сэндмэн, в грузовике есть печка?

— Да.

— Отлично, включи на полную, будем отогревать. И возьми что-нибудь из одежды. Так, а ты сгоняй сейчас в магазин и купи еды с… — я посмотрел на тело перед собой. — Купи какое-нибудь детское питание для маленьких и воду. Тоже для детей. И чеки не забудь! — крикнул я вдогонку.

Дело в том, что когда они что-то покупали на свои деньги, потом просто приходили и им это восполнялось как траты на нужды. Но некоторые идиоты умудрялись не брать чек или терять его, из-за чего расплачивались за свою глупость деньгами. И я, естественно, считал своим долгом уберечь их от этого и напоминать каждый раз, как они шли что-то покупать.

Помыв её под импровизированным практически ледяным душем с ещё одним человеком, я быстро вытер её и намотал всё, что было только под рукой — от футболок и носок до курток, после чего быстро потащил в кабину, где уже вовсю жарила печка. Теперь мне были приблизительно понятны все мероприятия, что мы делали. Почему подняли температуру, почему давали импульс и так далее. Видимо, гель сам по себе не замерзал и мог поддерживать отрицательную температуру. И она там, как в холодильнике, с остановленным сердцем и лежала. А потом запуск, её промывает реагентами, и вот она перед нами. Слегка отёчная, но вполне себе живая. И всё бы ничего, но она себя вела как труп — вообще не двигалась. Даже когда холодной водой мыли, на её лице ни один мускул не дёрнулся, лишь естественные реакции типа мурашек.

Теперь надо было понять, что делать дальше. Хотя точно…

Положив девчонку на кресло, я вылез из кабины.

— Следи и глаз не спускай, — сказал я одному из наших, после чего направился к криокамере, как я уже понял.

Оставалось вколоть её несколько шприцев, что лежали в коробке. Как я теперь понимал, один из них должен был запустить какой-то процесс, связанный с импульсом. Второй вводился при ранениях, видимо, для ускоренной регенерации. Третий… вот здесь чёрт знает. Может тоже регенерация? А вот видеокассета, кажется, нужна была для того, чтоб запустить девчонку, как я понял. Может какие-нибудь символы или цвета, которые заставят её сознание и мозг очнуться или наоборот, введут в него какую-нибудь программу.

Только у криокамеры уже стоял Сэндмэн, держа в руках листик с инструкциями.

— Ты хочешь вколоть ей это? — кивнул он на коробку.

— Инструкция, — пожал я плечами, взяв её. — Раз уж начали, хочу доделать всё до конца.

— Мне кажется, это плохая идея. Стой, погоди, — он быстро нагнал меня, видя, что я даже слушать не собираюсь и ухожу. — Послушай, это военные разработки. Как ты думаешь, что военные могли создать?

— Оружие, — пожал я плечами, показывая свою незаинтересованность.

— Вот именно. И у тебя в руках сейчас то самое оружие. Эта девчонка.

— Ещё раз, — не понял я.

— Прочитай, что это. Импульсный какой-торегулятор. А что если ты введёшь ей его, она станет импульсником?

— Да с чего вдруг? Нет, я не отрицаю этого, но как-то маловероятно, не находишь?

— Маловероятно найти в криокамере маленького ребёнка. Но вот то, что над ней поработали, это точно. Ты сам заметил, какая она овощ, просто кукла. В неё могли запихнуть что угодно, от импульса до долбанного ядерного реактора.

— Не совсем уловил, как можно запихнуть импульс в человека? — спросил я, остановившись прямо около двери грузовика.

— Мясник, ты, видимо, не заметил этого, но она не человек. От слова совсем.

— Не человек? — нахмурился я. И нет, не стал спорить или называть его идиотом, потому что кто-кто, а Сэндмэн пусть и старик, но не идиот. И если он говорит что-то, то это как минимум повод задуматься. Потому я задумался.

Я не был гением, но принять его слова во внимание, потом прикинуть, известно ли ему о другой стороне этого мира, затем вспомнить всё, что может быть связано с армией, где могут фигурировать дети. Приплюсовать сюда то, как ребёнок может быть не человеком. При этом вспомнить все новости, которые только было под силу мне откопать в голове, и под конец всё совместить вместе.

Он очень навряд ли знает об оборотнях и вампирах, следовательно, что-то более приземлённое. Армия, секретные разработки, человек, который всё же отличается от других, опыты над импульсом…

В голове вспыхнул документальный фильм, который я смотрел.

Тем временем Сэндмэн раскрыл дверь грузовика и вытащил её наружу. Девчонка едва не ударилась безвольно повисшей головой о порог грузовика, но он даже этого не заметил. Выволок как куклу, держа за руку. Развернул её левое предплечье так, чтоб мне было видно — на внутренней стороне был штрих-код и цифры.

— Она клон? — понял я, когда увидел убедительные доказательства моего предположения.

Тот документальный фильм назывался «Живой груз», где рассказывалось про опыты с клонированием. Как итог, воссоздать хороших импульсников не получилось, но началась торговля детьми. И там как раз говорили, что клоны без чувств, без сознания, просто куклы.

— Верно, — кивнул он. — И если ты вколешь ей эту муть, кто знает, что случится?

— А если не вколю? Останется овощем?

— На неё мерить человека не имеет смысла. Она кукла, машина из мяса и костей, которая создана для войны. Даже если и вколешь, она останется машиной, настроенной убивать.

— Тебе-то откуда знать?

— Да даже сейчас посмотри на неё: без загруженной программы она просто кусок мяса, ни на что не способный. Хорошо, вколешь, покажешь ей картинки, и что? Запрограммируешь, как компьютер, который способен действовать только по своей программе, и всё.

— Это плохо?

— Давай скажу прямо — она станет опасной. Мы не знаем, что будет, если она запустится.

— Я это понял, но открыть капсулу тебе неизвестность не помешала.

— Здесь другое.

— Ну да, — хмыкнул я.

— Там мы не знали, с чем имеем дело. Однако здесь уже конкретно ясно, что перед нами. Я тоже видел тот документальный фильм. И исходя из него, можно сказать, что у неё будет импульс, если мы её активируем. При этом мы даже не знаем, сможем ли контролировать её. А если сбой? Если в ней что-то перемкнёт? Не зря же её законсервировали и не стали использовать. Клон, который обладает импульсом, которых можно строгать в огромных количествах, а тут просто прикрыли проект. Да, по телевизору ничего не скажут толком, однако не сложно догадаться, что у них ничего не получилось. А всякие испытания прекращают, я тебе скажу, лишь когда есть конкретный дефект или опасность. Я боюсь, что если мы запустим клона, она здесь нас всех поубивает, — выдохнул он. — Я не против такого оружия, Мясник, будь уверенность, что всё будет хорошо. Но если её прикрыли, значит, что-то было не так.

— И что ты предлагаешь?

— Пристрелить и закопать, — ответил он холодно. — Я сделаю это, если ты не хочешь. Просто скажи, сейчас прямо вытащу и всё сделаю.

— Не думал, что ты детоубийца.

— Она не ребёнок. Машина, оружие, клон, вещь, да что угодно. У неё даже души нет.

— А если есть?

— Где? — тряхнул он телом. Действительно, как труп. — Надо избавляться, пока есть возможность.

— Можно на органы. Чтоб хоть что-то получить с неё, — предложил парень из кабины и, увидев мой взгляд, тут же стушевался. — Она всё равно клон. Они ничего не чувствуют. Смотри…

Он вылез наружу и отвесил звонкую пощёчину. Голова девчушки безвольно откинулась в другую сторону, лишь отпечаток остался.

— Или вот, — он схватил её за пальцы и начал выламывать их. — Любой другой взвыл бы, а она даже не реагирует. Не чувствует. Так что… если вдруг моё мнение интересно кому, держать живой труп не имеет смысла. Да она даже не человек, чисто робот из мышц и костей из пробирки.

— Достаточно.

— Мясник, не коли это ей, послушай старика, который уже повидал некоторое дерьмо, — попробовал он взять меня жалобным голосом. — Если тебе жалко это тело, хорошо, ладно, оставь его, но не стоит рисковать. Вколешь ей, и возможно, что мы даже не сможем её потом остановить. Разве тебе это нужно?

В его словах был смысл. Да, даже несмотря на то, что я не был согласен во многих аспектах с ним по поводу бездушного клона, он говорил верно. Не дай бог я что-то запущу в ней, и тогда проблем действительно не оберёмся. Смысл так рисковать?

— Но я всё равно хочу показать ей кассету. Там сказано, что она активирует основные психомоторные реакции. Насколько мне известно, это связано как раз-таки с двигательной активностью и возможностью управлять собственным телом.

— Я бы не стал этого делать.

— Предлагаешь её вообще так оставить?

— Да. У неё нет души, нет личности, я бы не стал беспокоиться по этому поводу. Она как те люди, которым не повезло получить по голове и выжить — лежат в коме или же сидят с пустым взглядом. Просто оболочка.

— И всё же нет, — покачал я головой. — Я не считаю её просто вещью.

— Внешность обманчива.

— Да всё вокруг обманчиво, но это не значит, что надо теперь превращаться в скот, который лишился вообще каких-либо чувств. Мне пока и на человеческой стороне уютно, — я вздохнул, посмотрев на девчонку. — Хорошо, я не буду активировать её, так как ты в чём-то прав, однако заберу её с собой.

Глядя на неё, на это маленькое тельце безвольно валяющейся девочки с одним только номером и штрих-кодом на руке, который заменил ей имя, мне казалось, что люди свернули в какой-то момент совершенно не туда. Они перестали понимать, что такое быть человеком, как и перестаю понимать это я сам. В конце концов, что вообще делает нас людьми? Очень сомневаюсь, что опыты над своими сородичами, особенно детьми.

Я считал себя в какой-то мере преданным и несчастным. Да, все мы иногда чувствуем себя несчастными. Но каково было ей, полностью стёртой личности, обезличенной настолько, что остался лишь штрих-код на руке с отнятым детством? У неё же ничего не было: ни воспоминаний, ни личной жизни, ни банальной радости вообще быть ребёнком. Девчушку тупо заморозили, чтоб она просто была.

И мне казалось, что это неправильно так обойтись с ней: вытащить из криокамеры, куда её насильно посадили, а потом убить из-за собственных страхов. Просто прибить, как какое-то животное. Если она пустышка, как говорят другие, если просто форма без души… что ж, я сделаю, как будет необходимо, но когда это уже будет окончательно известно. А сейчас… да вообще, у нас здесь есть эксперты в заморозке, чтоб так рассуждать? Может это норма такой быть после того, как ты пролежала во льду несколько десятков лет. Если она до сих пор человек, который просто сам по себе в глубокой заморозке? Если она клон, у которого нет вообще ничего, чем она могла бы пользоваться? Маленькие дети тоже в первые свои месяцы вообще никакие, если не считать их истерических криков. Так может и здесь так?

А вообще, мне было жалко ребёнка. Не до слёз, конечно, но я мог себе представить, каково быть вещью, которая создавалась в первую очередь как машина. И сейчас у меня в голове были мысли, что она бы могла испытывать в данный момент. Ведь может девчонка всё понимает, но просто пока не может двигаться, кто знает. И слушая нас внутри собственного тела, грустит и плачет.

А может я себя накручиваю сам и приписываю действительно не совсем живому объекту собственные чувства. Время в любом случае покажет.

— Ладно, одевай её во что-нибудь, — махнул я рукой, — заберу её с собой. Парни, проверяйте остальные ящики и потом пакуйте это всё на склад. Этот цилиндр… Распиливайте, короче, его на куски, а потом просто в слом от греха подальше. И да, кто об этом проболтается, я сгною живьём без каких-либо предупреждений, понятно? Даже внутри картеля не поднимайте этот вопрос, если не хотите прочувствовать на себе криогенную заморозку. И считайте, что сегодня вы, все здесь присутствующие, заслужили прибавку.

Не надо было объяснять им, за что эта прибавка. Можно было, конечно, и просто запугать, однако ничто так не заставляет молчать, как деньги и система «кнут — пряник».

Работа вновь закипела, но я уже в ней не учувствовал. Забрал девчонку и Эйко, после чего вернулся в штаб. На этот раз мне действительно пришлось решить вопрос с нянькой, так как если за Эйко я мог ещё уследить, таская её за собой, то вот тушку, пусть и лёгкую, девчонки я бы вряд ли смог так же просто транспортировать по городу.

Проблем с выбором не возникло, так как теперь у меня был секретарь, который мог заняться подобными житейскими вопросами. А деньги в городе с низкой зарплатой отбили у женщины любое желание задавать вопросы. Женщина лишь покорно кивнула и сказала, что будет делать всё в лучшем виде.

— Надеюсь на это. Как надеюсь и на то, что вы не будете распространяться о том, что здесь увидите.

Таким образом я добавил себе головной боли в виде живой куклы, от которой до сих пор было неизвестно, чего ожидать.

Глава 161

Груз из Мексики от наших партнёров придёт через два дня. Об этом мне сообщил Джек, стоило мне только войти в кабинет, вернувшись после открытия той капсулы. Новость была однозначно хорошей, так как наши запасы неотвратимо подходили к концу. Ещё немного, и потом придётся выплачивать чисто из общака, в который накапало не только за наркотики, но и за рэкет на нашей территории. С теми деньгами мы могли продержаться ещё несколько месяцев, однако потом просто не на что было бы покупать товар.

Так что да, это хорошая новость.

Однако, даже несмотря на её положительный оттенок, я чувствовал беспокойство.

— Проследи за всем, чтоб никто там не напортачил, хорошо?

— Напортачил? Как? — удивился он не на шутку.

— Да как угодно, Джек. Я верю в вас. Сейчас на полном серьёзе говорю. Я в вас верю. Даже если невозможно напортачить, то вы ну просто из-под земли выковыряете способ, чтоб так сделать.

— Эй! Я думал, ты нас похвалишь!

— За то, что вы не косячите? Хвалю, — кивнул я. — Но как это ни прискорбно говорить, вы вообще не должны косячить. Это, в принципе, и является вашей работой.

— Так мы это… тихо, типа, нет? Не тырят больше наркотики, особо никого не убивают, даже с бандами более-менее тихо.

— Это всё так, но мне не даёт покоя один момент. Угадаешь?

— Почему мы не косячим? — тут же предположил Джек.

— Даже не пытаюсь задаваться таким вопросом, чтоб не накликать беду. Меня волнует дилер, тот, который пропал после пожара. Как его звали?

— Солома, — тут же ответил Джек. Посмотри-ка, заучил. Молодец, причём я могу сказать это без подколок.

— Солома… да… — потёр я подбородок, проигнорировав его вопрос. — Он ведь, насколько я знаю, работал на Соломона, верно? Знал, где находится главный склад. Исчез сразу после случившегося.

— Намекаешь, что он мог быть замешан?

— Предполагаю, но это так, спорная версия. Может совпадение, а может и нет. Но я клоню к тому, что он знал и том, что скоро придёт судно с товаром. Знал, что мы будем вылавливать его из моря, где будем швартоваться, где будем грузить в грузовики и даже примерный маршрут.

— Ну… — задумался Джек, а через секунду в его глазах вспыхнуло озарение. — Я понял, сменим место, и дело с концом. Если он не призрак, который станет за нами следить, то ничего страшного не произойдёт. Например, переместимся на… старую пристань у угольных шахт. Как тебе?

— Даже не представляю, где это, — покачал я головой.

— В хорошем уединённом месте. Плыть, конечно, значительно дольше и надо будет всё подобрать с одной ходки, но я могу сейчас арендовать лодки побольше, которых хватит и на такое количество. А ещё… О! Вычеркну всех старых боевиков и оставлю только наших, тех, кому мы доверяем. Поставлю… наблюдателей по периметру, чтоб наверняка никто не подобрался.

— И Косяка не бери с его командой. Того, кто сторожил прошлый склад.

— Да, не буду брать его. И если кто прознал о том месте, о новом он точно уже не узнает. В другом месте пришвартуемся и свалим по совершенно другой дороге. А? Как тебе?

— Вообще, я удивлён твоими организаторскими способностями, — уважительно кивнул я. Действительно, раньше у Джека были проблемы с этим, без меня никуда, а тут прямо-таки выдал. Не сказать, что это такое уж достижение, однако эволюция на лицо, и то, что он уже начал брать на себя организационные вопросы, говорит о многом. Может и выйдет из него кто-нибудь чуть лучше, чем бездумный исполнитель.

И всё же я волновался. Не знаю, почему, но волновался. Как-никак, от этого зависело слишком много.

— Ты всё равно паришься, — заметил он со вздохом. — О чём хотя бы думаешь?

— Не знаю… Я бы даже сказал, что ни о чём не думаю, просто волнуюсь. Чувствую беспокойство, будто что-то не так. Мало ли что произойдёт?

— Понял-понял, как перед экзаменами, — обрадовался он. — Я в курсе этой темы! Сидишь, паришься, вроде всё знаешь, а яйца чешутся от волнения, как пуганные.

— У меня не чешутся яйца от волнения, но уловил ты всё верно, — кивнул я.

— Всё будет путём, я отвечаю, можешь положиться. Ещё и Фею можем подключить, чтоб вообще наверняка.

— Нет, Фея пусть занимается своей работой. У нас и так всё в картеле на ней одной держится, так что не надо её трогать.

— Ладно, тогда доверься мне. Я же тебя не подвёл, верно?

— Пока нет, — кивнул я.

— Пока? Да ни разу, и ни разу в будущем! — возмутился он. — Вспомни, как команду набирали!

— Да, верно, — вздохнул я, вставая. — Идём, пройдёмся, а то уже заколебался сидеть здесь.

Почему я волнуюсь?

Чёрт знает. Я не обладал предчувствием, как некоторые. Я не мог почувствовать опасность за поворотом ни с того, ни с сего, не мог сказать «сработала чуйка», не мог из ниоткуда понять, что что-то не то, не в силах был почувствовать, что атмосфера изменилась, и так далее. Нет, в этом плане я не отличался от других ничем и не обладал сверхъестественными способностями, которые могли бы мне помочь. Я чувствовал, когда что-то не то, лишь в ситуациях, когда были признаки или намёки на это.

И сейчас я эти намёки видел. Причём видел я этих намёков и признаков куда больше, так как мой пост просто обязывает замечать все мелочи и прикидывать, могут ли они быть связаны или нет. А учитывая, что после пожара, угона наркоты и пропажи дилера мы ни к чему не пришли, у меня есть основания предполагать, что это ни хрена не конец. Вопрос лишь в том, кто за этим стоит.

Брюссель? У него есть причины тихо пакостить, чтоб у меня не было доказательств, но чтоб я знал виновника. И делать это понемногу, чтоб не доводить до ручки. Как раз причины поступать именно таким образом все имеются.

Банды? Вполне. Они как шакалы — видят слабость и сразу атакуют. Сейчас мы уже укрепили позиции, потому и не нападают. А тогда только-только всё начиналось, поэтому они вполне могли напасть, чтоб урвать с нас ещё кусочек.

Ведьмы? Да пожалуйста! Вот кто-кто, а у них причины так действовать были. Как раз чтоб даже тупой догадался, что это Брюссель сделал. Они ведь что-то не поделили с ним, или же наоборот, работают на него. Хотя было одно но — если им нужна вражда с Брюсселем, почему куда ощутимее не подгадили? Могли бы и все наркотики сжечь, чтоб уж наверняка, а здесь слишком мало.

Кстати говоря, раньше я считал именно их виновниками, однако сейчас, понимая, что они бы тогда сожгли весь склад, а не часть, чтоб вынудить нас напасть, а не одну машину, заставлял меня ещё раз задуматься над собственными догадками. К тому же, это ведьмы, а не спецназ — они бы сожгли грузовик, и всё, а не угнали его.

Вопросы, сплошные вопросы. И ни одного ответа.

Возвращаясь к моему предчувствию по поводу того, что всё может пойти через пятую точку любого нормального человека, всё это основывается на уверенности в том, что это отнюдь не одиночная акция и вполне возможно, что это выйдет нам боком.

Прогулка, кстати говоря, всё же помогла отбросить все эти мысли в далёкий ящик на краю сознания. Просто Джек спросил, зачем я вызывал Сэндмэна, и я не стал юлить, рассказав ему всё. Всё же именно Джеку я доверял значительно больше, чем кому бы то ни было. Не полностью, но достаточно, чтоб рассказать ему о, как он выразился, «той огромной дуре». Рассказал, как вскрывали, как подключали и что в конечном итоге получили.

Первые его слова были:

— Классно… Получается, если типа я туда залезу, то заморожусь и смогу пролежать чёрт знает сколько? А потом увижу будущее? Это типа как машина времени в одну сторону?

Ни о девочке, ни о шприцах — о том, как классно было бы заморозить самого себя и отправиться в будущее. Может мне последовать его совету и сбежать из моей жизни в другую, более далёкую и разделённую от этой большим промежутком времени?

— Если только не боишься стать овощем после того, как вылезешь, то да, можно, — согласился я.

— Но это не точно, верно? Совершенно не точно. Может просто та девчонка с мозгом как у отформатированного жёсткого диска.

Кстати, хорошее сравнение. Отформатированный мозг. Вполне возможно, что так оно и есть.

— Но в любом случае, теперь это невозможно проверить.

— Ты хочешь сказать, что разрушил сие прекрасное творение?! — ужаснулся Джек.

— Уже где-то наполовину, — кивнул я. — Заметаем следы.

— Что ж ты творишь, окаянный! Такое чудо техники разрушить! — всплакнул он. — Машина времени! Так близко она была от нас, а ты её разобрал!

— Технически, это не машина времени.

— А фактически машина, — не согласился он. — Лёг, а проснулся уже чёрт знает когда. Для тебя это как прилечь на боковую на несколько часов. Было бы, — укоризненно добавил он. — Ладно, а коробочка, ты смотрел, что там за шприцы? Проверял?

— На ком? Я же тебе сказал, что мы решили не использовать на ней их. Не дай бог разбудим зверя, не справимся же.

— Может инструкция там какая есть, что они делают? Типа вколи это и стань суперчеловеком. Вколи это и избавься от хронических неудач. Вколи это, и ты пидор. Хоть что-то должно быть.

— Там только то, в какой последовательности надо колоть. Но ни слова про то, что какой шприц конкретно делает. Про один, тот, что с регенерацией связан, вроде как понятно, он должен спасать от ранений, причём так быстро, что ты не успеешь помереть. Второй каким-то образом регулирует импульс.

— То есть если его вколоть, то он у тебя появится?

— Возможно. По крайней мере именно на этом мы сошлись с другими, иначе смысла в нём мало. Ну и третий — что-то с воспроизведением объекта, но что это значит, непонятно.

— Муть, — подытожил Джек. — Интересно было бы регенерацию попробовать… Хотя на себе экспериментировать не очень хочется. И тратить тоже не очень хочется. Иначе говоря, оставить его, когда будет решаться вопрос жизни и смерти. А девчонка, ты решил её всё же оставить?

— А ты бы что сделал? — полюбопытствовал я.

— Я… не знаю, если честно, Томми, — задумался он. — Тут, видишь ли, понять надо, есть душа в ней или нет. Если нет, чисто программа, то избавился бы или продал на органы, чтоб хоть что-то получить. Если с душой, то, естественно, приютил. Прикинь, каково это должно быть, тебя заморозили одни мужики, а разморозили совершенно другие. А ты ещё, ко всему прочему, и ребёнок.

— Да… представляю… — кивнул я в тот момент, когда позади нас послышались торопливые шаги. Я, даже не оборачиваясь, мог сказать, кто это. — Клавдия Ивановна, добрый день, вы ко мне?

— Томас, — она была единственной, кто называл меня Томасом и кому я это позволял делать. Просто потому что я уважал её. Других я тоже уважал, но не настолько, чтоб позволять так к себе обращаться. Плюс она значительно старше меня и «Мясник» из её уст звучит иначе, чем у других. — Вас не было на месте, поэтому я вас искала. К вам пришёл посетитель.

Прозвучало так, будто я лежу в больнице и меня пришли навестить.

— Посетитель? Сюда? — удивился я. — Откуда?

— Сообщили с поста снизу. Представилась как Лань Миньгю. Она хочет поговорить с вами.

Лань Мингю? Я быстро прокрутил всех известных мне личностей с таким именем и фамилией, прежде чем вспомнил, где я слышал об этом человеке. В принципе, я ожидал нечто подобного, поэтому был не сильно удивлён, хотя такой визит был весьма неожиданен.

— Пригласите её… это же она?

— Мне сообщили, что девушка, — кивнула Клавдия Ивановна.

— Хорошо, — а то по фамилии и имени я даже не сразу понял, что это девушка. — В кабинет пригласите. Я сейчас тоже подойду.

— Лань Мингю? — удивился тихо Джек, когда Клавдия Ивановна ушла. Будто боялся при ней говорить. — Это… кто?

— Та, что значилась на денежных переводах у Соломона. Ей он переводил определённые суммы денег едва ли не каждый месяц.

— И уже к тебе пришла? Дань просить?

— Вот это мы сейчас и выясним.

Я сразу направился к себе в кабинет, чтоб как положено поприветствовать гостью.

Честно говоря, я до последнего не знал, кого ждать к себе в гости. Поэтому, когда мне по внутреннему телефону сообщили, что подошла наша гостья, я даже невольно напрягся. И сразу расслабился, когда увидел, как в кабинет входит миниатюрная молодая китаянка в не самом выделяющемся пальто с небольшой чёрной папкой в руках. Я бы даже сказал, совсем не выделяющаяся. Встреть на улице, и не признал бы в ней кого-то значимого. Совсем юная, примерно как я, лет от силы дам восемнадцать, не больше. И что было видно невооружённым взглядом, так это поведение. Слегка вздёрнутый нос, абсолютно непроницаемое лицо, острый взгляд и едва заметная аура, не свойственная местным. Я бы сказал, от неё не разило безысходностью города.

И первой представилась она. Причём только начала говорить, как я уже понял, что эта птица явно не нашего полёта. Это чувствовалось по голосу, по интонации, даже по тому, как она себя вела.

— Добрый день, мистер Блэк, я — Лань Мингю. Представительница рода Лань дома Ли, рада с вами познакомиться, — и кротко кивнула.

Меня едва не смыло её гордостью со стула. Не высокомерием и значимостью своего положения перед простолюдином, как я, а именно гордостью за свой род, самого того факта, что она вообще принадлежит ему.

Представительница рода одного из домов… Честно говоря, я изначально подозревал, что Соломон переводит деньги кому-то из подобных личностей. Были варианты, что он так обеспечивал свою женщину, но почему-то они мне казались маловероятными. Тратить столько на женщину было бы слишком много, как мне показалось. И я оказался прав. Я даже подозреваю, по какому вопросу пришла.

Естественно, я не забыл о манерах.

— Приветствую вас, госпожа Лань, — встал я из-за стола и поклонился едва ли не параллельно полу, — в своём скромном кабинете.

Не знаю, переборщил ли с углом поклона и выглядело ли это слишком по-лизоблюдски, однако я старался просто соблюдать рамки приличий. Потому и вышел из-за стола, чтоб подойти к ней и, как показывают в фильмах, помочь снять пальто. А вот куда его повесить, стало небольшой заминкой, так как у меня не было вешалки здесь.

— Прошу вас, если не сложно, мистер Блэк, на спинку стула, — кивнула она на него. — Благодарю вас.

Как истинный джентльмен, я даже пододвинул ей стул, устраивая напротив своего стола.

— Может вам чаю, госпожа Лань?

— Пожалуйста, если не сложно.

Я вернулся за свой стол.

— Клавдия Ивановна. Джека в приёмную, пусть приготовит чай.

— Хорошо, Томас.

Вот сейчас прилетит чаеман… Кто-кто, а он в грязь лицом не ударит, заваривая чай. Он даже местные, как Джек говорит, помои умудряется приготовить как-то иначе, что даже я чувствую это.

— Итак, госпожа Лань, чем я могу быть вам полезен? — решил я поскорее перейти к делу. И тут же поймал себя на мысли, что «полезен» не то, что стоит говорить. Потому что это ставит меня в положение того, кто кому-то должен.

Мингю кивнула.

— Раз вы настаиваете, Мистер Блэк, то перейдём сразу к делу.

— А вы хотели ещё что-то сказать?

— Разве что для начала выпить чаю, который вы любезно мне предложили, прежде чем заниматься деловыми вопросами.

— Да, точно, вы правы, сначала чай, — кивнул я. — Однако любопытство всё же гложет — какое дело юная госпожа из рода Лань решила обсудить с таким человеком, как я?

— Не беспокойтесь, мистер Блэк, это исключительно легальное предложение, основанное на качествах, которые свойственны всем людям.

— Жестокость? — не удержался я подколоть её, но девушка осталась непроницаема.

— Щедрость и доброта, мистер Блэк.

— Благотворительность? — сразу понял я. Слишком очевидно это было после её слов.

Но прежде чем она успела ответить, в кабинет ворвался Джек. Именно ворвался, даже не постучал, засранец. Влетел, как себе домой, известив о своём присутствии ещё и голосом.

— Чай! — он поставил поднос перед нами, после чего переложил с него на стол чашки с чайничком и небольшую тарелку с печеньем. — И печенье. Дама ест печенье?

Джек, просто дуй отсюда, идиот. Ну хоть наша гостья отреагировала адекватно, несмотря на свой вздёрнутый нос, едва ли не до лба.

— Благодарю вас за заботу, но вынуждена отказаться.

— Ну и зря, — ну давай, ещё по спине её хлопни, как ты это любишь делать. — Печенье вкусное. Или может мне сгонять в магаз?

— Благодарю за беспокойство, но не стоит, — невозмутимо ответила она.

— Мистер Гавранёк, вы свободны, — громче, чем обычно, произнёс я. — Благодарим вас за чай.

— А, да, конечно, без проблем, обращайтесь. Если что, я здесь. Прямо за дверью. Буду ждать. Вот прям зовите. Вот, всё здесь сижу.

Он ещё и пятился спиной, пока это говорил. Послал же бог работничка…

Глава 162

Она взяла блюдце с чашкой, после чего попробовала чай.

— Хочу отметить, что мистер Гавранёк готовит вкусный чай, — вынесла она вердикт.

— Думаю, что ему будет приятно получить такую оценку от вас, госпожа Лань. Хотя, признаться честно, я несколько удивлён, что вы пришли сюда.

— Было бы невежливо с нашей стороны начинать наши деловые переговоры с того, чтоб просить вас самого приехать к нам.

— Отчего же?

— Наше предложение, как вы могли догадаться, носит исключительно добровольный характер. Я пришла, чтобы предложить вам пожертвовать некоторую сумму в наш фонд.

— А какой фонд, если не секрет? — спросил я.

— Не секрет, мистер Блэк. Наш род владеет фондом, который занимается благотворительностью. Мы сотрудничаем со многими организациями, которые стремятся сделать город лучше.

— И как, получается? — поинтересовался я.

Кажется, я попал в десятку. Её лицо едва заметно сморщилось. То ли мой вопрос не понравился, то ли дела и вправду шли не очень.

— Мы стараемся, мистер Блэк, сделать всё, что в наших силах. По городу организованы точки горячего питания для людей с ограниченными доходами. На пожертвования содержатся несколько домов, где могут переночевать люди, которые по тем или иным причинам лишились крова.

— Иначе говоря, содержать бомжей, — подытожил я, чем вызвал довольно понятный и точно не тёплый взгляд. — Как я понимаю, Соломон так же вёл с вами дела.

— Делал пожертвования, мистер Блэк, — поправила она меня. — К сожалению, мы не в силах что-либо предложить. Однако на те деньги, что вы пожертвуете, будут оплачены коммунальные услуги, аренда, горячее питание, закупка одежды нуждающимся, плюс множество других вопросов, которые требуют финансовых вливаний, — она достала из папки несколько листов и протянула его мне. — Здесь перечислены все расходы, на которые пойдут ваши деньги, мистер Блэк.

— Заправка автомобилей? — тут же наткнулся я на один из пунктов, который показался мне странным. — Бомжам машины заправлять?

— Людям с ограниченными финансовыми возможностями, — повторила она настойчиво. — Оплата СГМ для автомобилей, которые развозят горячую еду. Всё это ложится на наши плечи. Как, собственно, и сама еда. К тому же, я хочу заметить, что мы сотрудничаем с детдомом в Нижнем городе, несколькими детскими садами и частными приютами для сирот и храмом Святого Света, который держит приют для инвалидов и сирот без дома.

— То-то кто-то там на Maserati ездит.

— Это был мой Maserati. Он был отдан храму Святого Света от нашей семьи, чтоб они имели возможность продать его и оплатить лечение двум тяжелобольным детям. У меня есть справка по поводу того, что… — на стол мне лёг ещё один лист, — они обязуются продать его на аукционе.

— Чего сами не продадите?

— Боюсь, что мы не компетентны в этом вопросе, мистер Блэк. Мы боимся, что можем стать жертвой мошенников.

— Род? Часть Дома? Жертвой мошенников? — она верно уловила мои интонации.

— Боюсь, что есть… некоторые нюансы, которые вам пока, видимо, не известны.

— Не просветите?

— Не просвещу, к сожалению. Однако, возвращаясь к вопросу по поводу фонда, особое внимание мы уделяем сиротам без дома. Многие приюты получают от нас спонсирование, чтоб оплатить лечение, питание, одежду, кров и обучение детей. Дети — будущее этого города.

Последнее она сказала едва ли не с придыханием.

Какое впечатление сложилось у меня по поводу этой Лань Мингю? Гордая, очень гордая девчонка, при этом не высокомерная, по крайней мере ведёт себя по отношению ко мне как к равному и не пытается принизить собственным статусом. Но вот коробит её знатно, когда её мнение сталкивается, например, с моим неверием и скепсисом.

И всё же её выражение лица, этот взгляд слегка сверху немного раздражал.

— Дети — это будущее города… — протянул я. — Ни разу не видел вашей помощи детям, хотя видел самих детей.

— А вы, как я понимаю, часто посещаете детдом и приюты, верно? Возможно, кто-то и задаривает осиротевших подарками, зачастую ненужными, однако мы не занимаемся откупом от совести и саморекламой. Нам важен результат. Мы обучаем детей, проводим профориентационную работу, чтоб у них были навыки и при выпуске они могли найти работу. Также мы помогаем им устраиваться работать и, если это необходимо, финансово. Но главная наша цель — построить новый дом для сирот, потерявших крышу над головой или по каким-либо другим причинам оказавшимся на улицах нашего города. Дом, где они смогут получить достойное образование и медицинскую помощь.

— Так… ладно, я вижу, чем вы заняты, — подытожил я. — Хотя некоторые моменты меня немного смущают.

— Я могу ответить на ваши вопросы, если они не касаются конфиденциальных тем.

— Каких именно?

— Тех, которые вы можете обсудить, лишь приняв наше предложение.

— Ясно, я понял. Насчёт моментов, госпожа Лань, вас не смущает просить меня о помощи? Я наркоторговец, убийца, вы точно знаете, какие грехи за мной, так как я не поверю, что вы не пробивали меня по своим источникам.

— Вы живёте в этом городе. Возможно, лишь возможно, что вам не всё равно на город и тех нуждающихся, кто в нём живёт. Смущает ли нас, кто вы? Скажем так, мы не поддерживаем подобную деятельность.

— Я вижу. Помощь борьбе с наркозависимостью, — кивнул я, просматривая список.

— Однако вы можете сделать этот город немного лучше. Даже небольшой по меркам вашего предприятия суммой вы можете спасти чью-то жизнь. Кто-то может обрести счастье благодаря вам. Какой бы человек ни был, каждый может изменить мир к лучшему и сделать его немного теплее для них. Возможно, вы даже увидите, как ваши деньги делают этот мир чище.

Прийти к наркоторговцу просить деньги для благотворительного фонда. Это… сильно. Я не знаю, что у них за дом и род, но я, честно говоря, такого не ожидал.

— Я вас понял, госпожа Лань. Благодарю вас за честный ответ, — отложил я лист. — Однако позвольте задать вопрос. Почему вы предлагаете сделать пожертвования, когда сам дом у вас вряд ли бедствует?

Повисло молчание. Она невозмутимо сидела передо мной с каменным лицом, не показывая ни грамма лишних эмоций, прежде чем ответить.

— Боюсь, финансово наш род, как и наш дом, не смогут потянуть в одиночку такую ношу, мистер Блэк. С такой проблемой можно справиться лишь вместе. Этому городу не хватает самую малость, мистер Блэк. Немного душевного тепла, которое не даст ни один дом или корпорация в одиночку. Наркоманы, убийцы, насильники, проститутки, педофилы, дети-сироты, маньяки, малолетние преступники — это реальность. И мы хотим её изменить.

— Очень благородно, — кивнул я.

— Речь не о благородстве, мистер Блэк. Речь о том, чтоб сохранить хоть что-то человеческое. Остановить то, что происходит вокруг, а потом победить. Общими усилиями, которые мы собираем у всех тех, кто готов предложить свою помощь на безвозмездной основе.

— Хорошо, госпожа Лань, я скажу как есть. Конкретно в данный момент я не могу вам выделить денег. Но это не значит, что я не стану этого делать, просто вам придётся подождать… неделю, а может и месяц. Я не против идеи пожертвовать деньги на благие дела, более того, она мне симпатизирует, если мои грязные деньги действительно пойдут на пользу людям, поэтому считайте, что я принял ваше предложение.

Лань Мингю кивнула.

— От имени дома Лань я благодарю вас за положительный ответ, мистер Блэк. Мы рассчитывали, что вам потребуется время, чтоб ответить, однако раз вы сразу всё решили, тем лучше. Мы готовы ждать, сколько потребуется. И раз вы решили так скоро…

На стол мне легло письмо.

Само письмо тоже отличалось от обычных, к которым я привык. Во-первых, сама бумага конверта куда более плотная и шершавая, чем на обычных конвертах, которые можно приобрести на почте. Она не просвечивала на свет и, скорее всего, вполне смогла бы пережить падение в лужу, сохранив письмо внутри в целости. Во-вторых, печать на конверте изображала то ли ветер, то ли волны с листьями. В-третьих, на ней стояла сургучная печать с тем же самым символом, что и на конверте. Это помимо того, что сам конверт был заклеен.

Я, если честно, первый раз получал письмо от аристократов. Нет, я вообще в первый раз хоть как-то пересекался с ними, не считая того случая с Кун-Суран. А здесь аж письмо на моё имя. Учитывая правила и законы у аристократов, это вполне официальный документ. Не на законодательном уровне, конечно, но у них свои законы.

Но ещё больше удивления вызвало содержимое этого конверта.

Приглашение.

На моё имя.

Глава рода Лань дома Ли

Лань Янлин

Просит вас, Томас Блэк,

Пожаловать на семейный обед в поместье рода Лань третьего декабря в пять часов вечера.

Более точный адрес был написан в углу. Как я понимал, их дом находился на Хилстоун-стрит девять, а это… где-то за городом, если не ошибаюсь. А в другом углу было написано, в чём стоит явиться: деловой костюм тёмных тонов.

Немного поздновато они выбрали время для обеда, но что ещё хуже, так это время проведения.

Третьего декабря. Именно в этот день нам должны подогнать наркоту. И у меня закрались вполне конкретные подозрения. Это действительно совпадение или что-то не то? Они приходят ко мне и предлагают сделать пожертвования, очень благородно, но забавно то, к кому пришли они. К наркобарону. Просить пожертвования. Это несколько… странно, нет?

Может ли быть так, что Соломона каким-то образом держали на поводке и со мной пытаются провернуть сейчас то же самое? Ведь если так, то и пожар на складе тоже мог быть их рук. Зачем? Причин миллион — от запугивания до попытки схлестнуть с соседним картелем, чтоб вызвать войну, а потом предложить свою помощь. А эта встреча в особняке и вся ерунда с фондом лишь прикрытие, попытка отвлечь меня от сделки. К тому же, зачем меня приглашать, если я уже дал согласие?

Да, есть несостыковки, однако, как и с другими тремя подозреваемыми, у них есть мотив. К тому же, неожиданно дом, которые не может быть бедным, просит пожертвования — это вообще нонсенс. Они обычно настолько горды, что даже смотреть на тебя не будут, а тут прямо сами пришли.

В этот момент у меня появился четвёртый подозреваемый.

Лань Мингю спокойно дожидалась моей реакции, не высказывая нетерпения, лишь спокойно попивая чай.

— Хочу поинтересоваться, зачем приглашение?

— Чтоб вы смогли посетить нас, — ответила она спокойно.

— Зачем? Я же дал согласие.

— Вы дали согласие, верно. Но детали ещё не обсуждены. К тому же, глава рода хотела бы сама встретиться с вами, выразить свою благодарность за вклад в общее дело. Но если быть честными, — она подтянулась, — мы не ожидали, что вы дадите ответ столь скоро, мистер Блэк. Мистеру Соломону потребовался месяц, чтоб дать ответ, и он приезжал к нам, чтоб передать своё решение, а также обсудить детали.

— Иначе говоря, чтоб письмо без дела не лежало.

— Возможно, — она выделила это слово, — вы захотите спонсировать ещё какие-либо проекты. Это будет деловая встреча, где вы обсудите детали с нашей главой и учредителем фонда. Она решает все крупные финансовые вопросы, и, как мы надеемся, вы пожертвуете достойную сумму.

— А если нет?

— Мы рады любой помощи, мистер Блэк. Даже маленькой, потому что она может спасти чью-то жизнь.

— А Соломон спонсировал ваши проекты?

— Нет, — честно ответила она. — Но вы не обязаны следовать по его стопам, мистер Блэк.

Я бы сказал, что это похоже на развод, однако…

Однако я уже согласился и не собирался менять своего решения. Во-первых, я за благотворительность. И на это у меня есть причины: я сам пользовался этими бесплатными раздачами пищи и без преувеличения могу сказать, что они спасли мне жизнь. Без денег на что-либо, не считая снятых трофеев, я бы помер с голода. А так это было неплохой подкормкой в первое время. Эти же бесплатные раздачи еды и ночлежки помогли Саки увидеть рождение её дочери. Именно благодаря чьей-то доброй воле появилась на свет Эйко.

Можно было сказать, что я хотел отдать долг, но по-настоящему в глубине души хотел помочь тому, кто оказался на моём месте или месте Саки. Потому что такие вакантные места никогда не пустуют. Да, просто я хотел помочь, могу сказать это открыто — мне не нужны какие-то тихие блеяния и оправдания.

А другая причина моего согласия — посмотреть, что же произойдёт, если я действительно соглашусь. Попытаются ли меня обработать, повесить ошейник или ещё что-то? Или же всё, как она и говорит: деловой обед, на котором мы обсудим, сколько я вложу, когда, как часто и так далее с глазу на глаз. Ведь, как говорила Фея, некоторые вопросы решаются с глазу на глаз, и не пристало главе рода ездить к наркобарону.

Так что выбор был очевиден. Возможно, я что-то смогу выяснить. А может быть и так, что я даже смогу найти связи с домом. Даже самый слабый дом может дать мне огромные преимущества в будущем, так что почему бы и не попробовать? Как говорится, кто не рискует…

* * *
Уже после того, как она ушла, Джек сидел у меня в кабинете напротив и пил чай собственного приготовления.

— Значит, она похвалила его… — задумчиво пробормотал он. — Блин, знал бы, принёс куда более достойные образцы.

— Она оценила, какой ты чай смог сделать из того, что было.

— И всё же, могло быть лучше, — вздохнул он, после чего посмотрел на меня. — Что там?

— Приглашение на обед к этим Лань, — показал я пригласительный билет.

— В день, когда прибудут наркотики, — он тоже обратил на это внимание.

— Совпадение? — саркастично спросил я.

— Не знаю, Томми, не знаю… — Джек почесал затылок, выдохнув. — Может и да. Только вот зачем дому связываться с наркотой? Это же портит репутацию.

— Но связываться ради благотворительности они решились.

— Если благотворительность, то в глазах других они те, кто готов помогать другим даже ценой собственной гордости. Как мне кажется, это только усилит авторитет. А наркотики это наркотики. К тому же, это род, который всегда можно изгнать, — не согласился он.

— Поэтому нас могут попытаться прижать. Возможно, Соломон тоже ходил под ними, а теперь они решили взять точно так же и нас.

— И позвали тебя во время приезда наркотиков, чтоб шантажировать?

— Или чтоб не мог контролировать их. Поэтому у вас могут быть сюрпризы.

— Не волнуйся, — хлопнул он меня по плечу. — Я всё сделаю как надо.

— Да, знаю, что сделаешь.

Если сможешь. А если нет? Если вас там порвут на части? Ведь припрись туда импульсники, вас просто сравняют с землёй. Даже пара Центурионов-солдат вас просто вырежет, а они, я уверен, вполне найдутся у рода. Можно привлечь наёмников, в принципе…

Но опять же, если они и выяснили, где мы будем грузиться, Джек собирается сменить место. А это значит, что они будут ждать не в том месте. А если не ждать? Если они будут следить за ним с самого начала? Тогда и смена места не поможет…

Род одного из домов… Нет, надо сначала глянуть, что это за дом такой — Ли. Я не помню ничего о нём. Встречал что-то мельком, но как-то не заострил внимания, так как больше ориентировался на крупные дома, а тот таковым не выглядел. Может он настолько жалкий, этот дом, что связь с картелем ему уже никак не повредит? А может быть через один дом на нас пытается влиять другой, более крупный. Как бы то ни было, всё покажет время. И если дом как-то связан с прошлыми нападениями, то оно случится и во время моей встречи.

— Так что, ты поедешь к ним? — вывел меня из раздумий Джек. — Или забьёшь?

Я вздохнул, ещё раз перечитав приглашение, прежде чем посмотреть ему в глаза.

— Не думаю, что, имея дело с домом, у нас есть какой-либо выбор, Джек.

Иначе говоря, не приеду сам, приедут за мной. Поэтому, рассматривая оба варианта, было вполне логично предположить, что я выберу.

— Однако… вы должны готовиться к пикнику.

Глава 163

Хилстоун-стрит располагалась, как следует из её перевода, на холмах. Примерно той же дорогой в прошлый раз следовал я с Джеком, когда ехали на встречу с Ишкуиной. Этот вид: старые коттеджи, лачуги, заросшие участки, покинутые дома, покосившиеся заборы — напоминал кладбище чей-то жизни в прошлом. Были здесь и жители — это место явно не было покинуто при всём своём упадке. Машины, свет в домах, которые выглядели чуть лучше, чем остальные,кое-как сделанные дороги, где ямы были засыпаны землёй и заделаны кирпичами. Причём я видел тех, кого вполне мог назвать относительно молодыми, но… они выглядели как призраки былых времён.

Отсюда был виден и коттедж на вершине одного из холмов, который вызывал у меня ассоциации с обсерваторией, потому что находился едва ли не на краю вершины. Величественный и в то же время старый, будто рыцарь, который несёт пост, даже когда королевства не осталось.

Но участки, что мы сейчас проезжали, видимо, принадлежали обычным людям, так как когда машины свернули с неё на второстепенную дорогу в сторону дома на вершине холма, лачуги и небогатые домики сменились уже куда более внушительными коттеджами. Не тот замок, что на вершине, но явно не обычный рабочий класс… когда-то был. Здесь тоже встречались покинутые дома, целые особняки, но были и ещё живые, те, которые, казалось, пытались сохранить если не своё величие, то хотя бы более-менее живой вид. Немного обветшалые под гнётом времени дома, которым требовался ремонт, и это было видно невооружённым глазом. Я видел и людей, что там жили: остатки былых времён — вот какая ассоциация была у меня, глядя на них. Они не потеряли гордость и самоуважение, но лишились всего остального, включая ту искорку жизни, которая отличает человека от его тени.

Теперь, кажется, я понимал, что она имела ввиду, когда говорила, что их дом не в состоянии потянуть подобную ношу в одиночку. Вся эта улица, которая принадлежала дому, выглядела плачевно и была свидетельством того, что если у них и были когда-то деньги, то сейчас эти времена в прошлом.

Мы проехали в глубь этой улицы былой славы дома Ли, и вскоре машины стали притормаживать.

— Приехали, босс, — сказал водитель.

Им было доходчиво объяснено, что Мясником звать меня при таких людях не стоит. Вряд ли люди из дома не знают моего прозвища, но культуру никто не отменял. А в водители я взял исключительно своих. Трое в передней машине, трое в задней и один со мной. Все наши. Остальные отправились за наркотой в порт около угольных шахт.

К тому же, отправились они туда едва ли не сразу, как я получил приглашение. Так сказать, с ночёвкой на пикник. Если предположить, что потенциальному противнику известен день прихода груза, то он будет нас ждать там. А для верности ещё и проследит за грузовиками, куда они поедут, если вдруг планы сменились. Поэтому, немного подумав с Джеком, мы решили, что лучше сразу туда отправиться и им следить будет уже не за кем, а на том месте никого не будет. Попытаются с лодки зайти? Их сразу же заметят и пустят в расход — я разрешил захватить со складов РПГ и пулемёты, так что отбиваться будет чем.

Жаль, что лично проследить не могу за этим…

Поместье, к которому мы подъехали, ничем не отличалось от других. Его можно было увидеть через кованый забор, который был больше для виду, чтоб отметить территорию, чем выполнял реальную функцию защиты. Я заметил такую особенность, что дома, расположенные по периметру, были отгорожены высоким сплошным забором, чтоб проезжающий мимо чужак не мог ничего увидеть. Но вот уже на территории они не сильно пытались скрываться, не ставя заборы вовсе или делая их решётчатыми, за которыми всё видно.

Машины притормозили перед воротами и… начали сигналить. Вот идиоты.

— Скажи им, чтоб не сигналили, — попросил я.

Водитель тут же связался ними по рации.

— Парни, харе сигналить.

— Нам не открывают, и чё, ждать теперь?

— Приказ босса.

— Эм… да, хорошо, я понял.

Да уж, нам ещё учиться и учиться быть культурными.

Ворота то ли из принципа на то, что мы сигналили, то ли по каким-то внутренним своим законам открыли только через минуту. Наш конвой из чёрных тонированных джипов медленно въехал на участок рода Лань, шурша покрышками по гравию, которым была выстелена дорога к дому. Когда мы подъехали, на ступенях перед входом уже стоял дворецкий. Старый, усатый, азиатской наружности, с прямой спиной и гордым видом, он внушал как минимум уважение. Была в нём какая-то элегантность и благородство… в отличие от моего водителя, который, выйдя из машины, громко шмыгнул носом и потом, слегка сгорбившись, открыл мне дверь.

Картина маслом: дворецкий и гопник. Мне даже стыдно за своего, хотя, если судить по лицу парня, он даже не понимает, как жалко выглядит.

Я вылез из машины, стараясь выглядеть чуть лучше, чем мой сопровождающий, после чего едва заметно, как мне показалось, шепнул:

— Один косяк, и вы покойники.

Тот не ответил, но взбледнул заметно.

Дворецкий встретил меня поклоном головы, приложив правую руку к груди.

— Мы ждали вас, мистер Блэк. Приветствую вас в поместье рода Лань.

— Добрый день, — кивнул я.

— Позвольте проводить вас.

Вот честно, я не знал, что отвечать и как правильно себя вести. В интернете была информация, но по большей части она была бесполезна для того, кто никогда не крутился в высшем обществе. Иногда даже понять, где правильно так поступать, а где нет, было сложно. Единственное, что понял — существовали общепринятые нормы, которые, даже если ты и делаешь что-то неправильно, не оскорбят хозяина. И первое — элементарная вежливость абсолютно ко всем. Не надо кланяться в ноги, но сказать хотя бы «спасибо» стоит.

Хозяйка поместья уже ждала нас внутри дома в метрах десяти от входа, стоя в центре небольшого холла. Китаянка, полненькая, лет двадцати пяти — тридцати, встречала меня с мягкой улыбкой уверенной в себе женщины. Она выглядела действительно изящно, но что мне не понравилось, так это её лицо — уж больно хитрым оно было. Одета хозяйка была в голубое с золотым узором ципао с короткими рукавами — китайское национальное платье, можно сказать. Причём подобрано было явно умело: ни единой лишней складки или бугорка, несмотря на комплекцию хозяйки.

Надо сказать, что выглядела она не так уж и празднично, я бы сказал, повседневно, как если бы вышла между делом встретить гостя. Если уж на то пошло, я вообще почувствовал, что дом… если так можно выразиться, пустой. Да, вижу ковры, мебель и картины, но внутри будто бы был серым, пустым, заброшенным, не наполненным жизнью, как если бы здесь жили только эти двое. Не хватало для полноты картины пыли и паутины.

Она кивнула головой, приветствуя меня.

— Приветствую вас, мистер Блэк, в нашем доме. Надеюсь, ваше путешествие к нам не было утомительным.

— Добрый день, госпожа Лань, — поклонился я параллельно полу. — Мы хорошо добрались, спасибо за беспокойство.

Правила общения обязывали обращаться к тому, кто выше тебя по рангу, не иначе как «господин» или «госпожа», если у них нет определённого титула. Они же обращались в нижестоящему «мистер», «мисс» или «миссис». Или «мисси», но это или к совсем юным девушкам, или ласково. Иначе говоря, ниже рангом или равен — «мистер», выше рангом или равен твоему высокому положению — «господин». Эти хитросплетения меня лишь путали, но увы, без них было никуда.

— Если ещё чуть ниже поклонитесь, молодой человек, я буду чувствовать себя особой королевских кровей. Поэтому не смущайте меня такими жестами, — улыбнулась она. — Или же вы хотите покорить моё сердце, молодой сердцеед?

— Да нет…

— Да или нет? — продолжала улыбаться хозяйка поместья.

— Не буду разбивать ваше нежное сердце своими грубыми словами, госпожа Лань.

— Не разбивайте, нам ещё отобедать предстоит. Позвольте вас проводить к нашему скромному столу, — госпожа Лань развернулась и направилась в одну из частей дома. Мне ничего не оставалось, как следовать за ней. За спиной же ощущал присутствие дворецкого. Как понимаю, он мог порвать меня на части, появись в этом необходимость, и, помимо своей роли, выполнял функции телохранителя.

Меня проводили в небольшой вытянутый зал с достаточно длинным столом, чтоб он не выглядел скромным, но при этом не был длиной с футбольное поле, где придётся перекрикиваться, сидя по разные стороны. Здесь всё уже было накрыто — тарелки, бокалы, бутылки вина, два стула во главе стола с противоположных сторон. И вновь я почувствовал какую-то пустоту дома, будто мы были здесь вообще одни. Я, ещё когда мы въезжали на их участок, заметил некоторую… неухоженность. Высокая трава, заросшие клумбы, ржавчина на воротах. Отсюда возникало ощущение, что сейчас всё вокруг специально приготовлено для одного единственного зрителя — меня. Всё убрали, подчистили, сделали, чтоб выглядеть как род, а не как семейка Нижнего города.

Когда мы сели, в комнату вошли две служанки, которым было уже давно за шестьдесят. Они и расставили на столе блюда, после чего, поклонившись, так же молча удалились.

Повисла тишина.

— Насчёт денег… — наконец подал я голос, на что госпожа Лань только улыбнулась.

— Дела могут подождать и окончания обеда, — вполне миролюбиво ответила она, намекнув на правила этикета — за столом такие вопросы не решаются. — Незачем портить такие блюда столь серьёзными разговорами. Несварение схватите.

— И всё же позвольте полюбопытствовать немного, — настоял я.

— И о чём же? — прищурилась она. — Если вдруг вас не может отпустить моя красота, вынуждена предупредить, что у меня уже есть избранник.

— Думаю, для вас не секрет, кто я, — не обратил я на её слова внимания.

— Не секрет, — её улыбка стала шире. — По слухам, вы неординарный хулиган.

Она или развлекает себя, или… просто решила поиграться. Пусть, я здесь не для детских выходок.

— Тогда прибытие столь… неординарного хулигана не вызовет у вас репутационных проблем?

Госпожа Лань рассмеялась. Её голос был немного басовитым, оттого смех был грудным, низким и глубоким. Однако я не мог отделаться от ощущения, что он наигран, пусть и звучал натурально.

— Это так мило с вашей стороны, заботиться о репутации нашего рода, молодой человек. Ещё немного, и моё сердце будет вашим.

— Джентльмен всегда заботится о дамах, госпожа Лань.

— Янмэй. Зовите меня Янмэй, Томас. А то чувствую себя бабушкой.

— Как вам угодно, Янмэй.

— Что ж, раз вы настаиваете… Приди я к вам, вопросов было бы намного больше, Томас. Женщина, глава рода, и бегает в Нижний город к человеку с не совсем ординарной репутацией. Это бы выглядело куда хуже и действительно нанесло бы удар по моей репутации. Но приехали вы ко мне.

— А то, что вы связались с криминалом?

— Я? Связалась? Прошу вас, — отмахнулась она с улыбкой. — Наши дела будут касаться… не той стороны вопроса, с которой вы обычно имеете дело и всем прекрасно известно. Чтоб развеять ваши сомнения и тревоги, проясню кое-что, Томас. Кланы, уж простите такую вульгарность, как нижнее бельё. И тем, и тем пользуются люди, это всем известно и в этом нет ничего зазорного. Но, как и с нижним бельём, это не зазорно до тех пор, пока подобное не выставлено на всеобщее обозрение — вот тогда да, позор.

Круто, конечно, что нас сравнили с нижним бельём. Ничего не скажешь.

— Иначе говоря…

— Не стоит забивать себе голову, Томас, — улыбнулась она. — К тому же, на ваше счастье, вы не настолько известны, как ваш предшественник. И чем дольше вы будете сохранять анонимность, тем лучше.

— Всегда придёт тот, кто захочет взять от нас кусочек?

— Вернее будет выразиться, использовать. Помогут вам встать на ноги, а потом придут напомнить о долге. Пожизненном.

— А с Соломоном так же было?

— С мистером Соломоном? Нет, но к нему обращались за услугами. Важно отметить, что именно обращались, а не говорили ему сделать то или то, — отметила она. — Юный Томас, небольшой совет, если вдруг столкнётесь в будущем с аристократами — всегда, абсолютно всегда думайте, что говорите и делаете. Скажете, что вы чей-то должник, даже если он подал вам стакан воды, и всё, вы должник, причём с вас могут потребовать куда больше, чем вода. Сделаете слишком глубокий поклон, — это она сейчас обо мне, — и покажете себя ниже. Отношение будет такое же. У нас главное — не переусердствовать.

— Я понял, Янмэй. Благодарю за совет. Хотя удивлён, что вы его мне дали. Я уже ваш должник? — улыбнулся я.

— Нет-нет, — рассмеялась она. — Вы мне нравитесь. Пока что я с вами плохо знакома, однако ваша рьяная готовность принять участие в таком деле вдохновляет. Будь все люди, имеющие средства, такими, мир бы стал другим.

— А как другие дома воспринимают вашу работу?

— Ох, не напоминайте, — махнула Янмэй грациозно ладошкой. — Лучше разделите со мной обед. Не часто в нашем доме бывают гости, Томас.

И я разделил с ней обед.

Надо сказать, что приготовили всё отменно, этого не отнять. Надеюсь, что это всё сделано не на пожертвования, предназначающиеся маленьким онкобольным детям и калекам. Хотя я бы не удивился этому, как и не удивлюсь ещё много чему. Человеческая подлость, ненависть и жадность не знает границ, уж я-то на собственном опыте это знаю. И да, я не лучшего мнения о других, потому что они тоже люди и им это тоже свойственно. Не всем, но части точно.

— Как вам? — поинтересовалась она, пока мы трапезничали.

— Не сравнить с той едой, которой перебиваюсь я, Янмэй. Ваш повар мастер.

— Старая школа, — кивнула она с толикой гордости в голосе.

— Старая школа — это хорошо, — кивнул я. — У меня работают люди старой школы. Отменные работники.

— Да, старая школа хорошо, — кивнула она, но мне на мгновение показалось, что сказала она это с грустью.

— Простите моё любопытство, но, получается, Мингю ваша младшая сестра, верно?

— Верно. Самая младшая.

— А есть постарше?

— Ищете себе невесту, молодой человек? — улыбнулась она. — Знайте, я требовательна к кандидатам, мои требования вы очень навряд ли удовлетворите. Уж кого-кого, а младшую сестрёнку я отдам в надёжные руки.

Вообще, это можно было расценивать как оскорбление, однако мне корона голову не жмёт, гордость не давит и моё «я» не настолько толстое, чтоб обращать на такое внимание. В моей команде были некоторые кадры, которые прямо на говно исходились, стоило хотя бы немного задеть их чрезмерную гордость, однако я всегда относился к этому проще. Поэтому лишь без всякой задней мысли пожал плечами.

— Я понимаю и не претендую. Однако же, сколько у вас сестёр?

— Нас осталось трое, Томас. Я самая старшая, Мингю самая младшая. И наша Хуикинг. Она у нас девушка скромная, поэтому редко появляется на людях.

Осталось трое? Или несчастный случай, или же…

Как быстро может дом разориться? Зависит от обстоятельств, но чтоб разорить его полностью, это надо столько всего сделать, ведь он держится не на одной семье, верно? И просто кинуть на деньги дом не получится, так как это не какая-то маленькая конторка. Иначе говоря, самым вероятным остаётся война с другим домом. Причём едва ли не тотальная.

На эту мысль натолкнули меня её слова. Осталось трое. Приплюсовал сюда нищету их предполагаемого дома и получил вполне логичный ответ. Если только они сами на благотворительность своих родителей не сдали и туда же не отправили все богатства дома, но что-то в этом я сомневаюсь.

Зачем мне это? Просто для общего развития. Учитывая мои подозрения к их дому, это может стать одним из объяснений их интереса к моей персоне. Когда ты тонешь, то готов схватиться за любую соломинку, даже перепачканную кровью и грязью, я-то знаю.

— А у вас, Томас, есть семья?

— Боюсь, что я сирота, Янмэй.

— А родители?

— У меня их не было, — невозмутимо ответил я. — Я всегда был сам по себе.

— Это ужасно, — покачала она головой. — Но тем более вы должны понимать, как важно то, чем мы занимаемся. Поэтому мы рады любой помощи, даже маленькой, хотя чем больше… — она покачала головой в разные стороны, как маятник, показывая, что это будет только приветствоваться.

— Поэтому я и готов вам помочь, Янмэй.

— И всё же, вы из Сильверсайда, Томас?

— Нет, я не местный, — ответил я, потому что везде давал совершенно другую информацию и им не составило бы труда узнать её. Поэтому я строго следовал своей легенде. — Из Читы приехал.

— Далековато отсюда, — заметила она.

— Не так далеко от мечты стать кем-то больше, чем был.

— А кем вы были?

— На тот момент никем.

— Страшно, когда молодые люди встают на такой путь. Не мне вас удить и корить, но вы, видимо, и сами это понимаете.

— Увы, Янмэй, жить вообще страшно. Особенно в Нижнем городе.

— Не могу оспорить. Как вам суп из креветок?

— Спасибо, это было действительно вкусно. Передадите повару мою благодарность?

— Непременно. А это мы ещё второе не пробовали, Томас. Наш повар хранит кулинарные секреты нашего рода, некоторым из которых несколько веков.

— Внушительно, — уважительно кивнул я.

Янмэй улыбнулась.

И всё же я не мог расслабиться. Казалось, что она и ничего плохого не мыслит, однако лицо было настолько хитрое, словно пыталась расшатать меня, чтоб потом обрабатывать было легче.

Глава 164

Обед так и прошёл под лёгкие ничего не значащие разговоры. Янмэй иногда пыталась меня тонко подколоть, не переходя границы, что-то спрашивала или что-то рассказывала. Я же либо вежливо отвечал, либо поддакивал в моменты, когда это было необходимо. Не сказать, что я не получил удовольствие — вкусная еда и разговоры, которые немного развлекали, были весьма к месту, однако, как по мне, было скучновато. Возможно, сказывается тот факт, что я просто не привык к подобному и такой образ жизни мне чужд. А может я просто вижу истину, в отличие от аристократов, которые придают слишком много значения тому, что в действительности не существенно.

Так или иначе, под конец мы выпили вина, и она предложила мне пройтись до гостиной, где мы сможем обсудить всё.

— Наверное, это может прозвучать грубо, однако вы не похожи на обычных сирот, с которыми мне приходилось встречаться, — сказала она, когда мы шли по коридору.

— Да, соглашусь, не часто встречаются сироты-наркобароны с громким прозвищем.

Янмэй негромко рассмеялась.

— Что ж, вижу, вы понимаете. Хотя не могу не отметить ваш ум.

Лесть. Когда она идёт в бой, значит, мы подходим к сути дела.

Гостиная представляла из себя небольшое помещение с камином, несколькими креслами около него, шкафами вдоль стен и стола в центре. Под ногами слегка поскрипывал деревянный пол. В углах виднелись стопки книг, которые кто-то пытался сложить более-менее аккуратно, чтоб они не бросались в глаза. Вполне себе уютная комната, но она не сильно походила на гостиную. Скорее читальня или помещение, где хозяева дома могут посидеть перед камином, наслаждаясь хорошей книгой или коньяком.

— Итак, Томас, — Янмэй села за стол, на котором лежало несколько небольших папок. Достала… откуда-то очки, нацепив их на нос, вытащила документы и начала рассматривать. — Мингю сообщила мне, что вы согласились присоединиться к нам…

— Я не соглашался ни к кому присоединяться, — тут же сказал я. Может грубо было её перебивать, однако надо было сразу внести ясность. К тому же, она сама сказала, у аристократов слова слишком много значат. — Я лишь согласился выделить деньги для вашего фонда.

— Прошу прощения, я неправильно выразилась. Да, вы согласились выделить деньги в наш фонд. Так… Томас, на какую сумму мы можем рассчитывать? Я думаю, что такой человек, как вы, должны лучше остальных понимать как наше дело важно.

Это из меня так доят деньги? То есть сначала смущают, выбивают уверенность, а потом атакуют? Или у меня паранойя?

— Не знаю, зависит от того, как пойдут дела у нас в ближайшее время.

— Мы приветствуем ежегодные пожертвования, хотя можно отправлять нам и ежемесячно небольшие суммы.

— А о каких суммах идёт речь? — поинтересовался я.

— А какие вы назовёте? — задала Янмэй встречный вопрос.

— Сто тысяч долларов, — именно такую сумму переводил Соломон. Наверняка Янмэй поняла, что вытрясти из меня много не получится, раз уж я знаю, сколько платил Соломон.

— Миллион двести в год, — кивнула она, что-то начеркав. — Благодарю вас, Томас. Ещё один момент, который стоит обсудить. У нас была договорённость с Соломоном, что некоторые зоны не покрываются вашими дилерами. Двести метров от больниц, триста от школ и детских садов с приютами. Мы не хотим никого обидеть, однако я очень надеюсь, что вы понимаете…

Многозначительно замолчала.

— Да, дети, сироты, зоны риска, но это идёт в разрез с моим бизнесом, Янмэй.

— Я понимаю, однако неужели вам будет мало взрослых людей, которые уже есть и которые вскоре подсядут? Дети слишком падки на подобное, слишком глупы, слабы и не понимают, что наркомания — не всегда выход.

— Но я-то это понимаю, — не согласился я.

— И помогло ли вам это, Томас?

— Не очень. Однако это было связано абсолютно с другим.

— У всех свои причины, уж поверьте. Но дети быстрее и чаще поддаются вредному влиянию. Они как губки, впитывают всё подряд. В особенности их привлекают вещи, которые, в их искажённом детском понимании, делают их старше и более… продвинутыми в глазах сверстников. Курение, алкоголь… — она посмотрела на меня сквозь очки. — Наркотики. Незачем им ломать жизнь с самого детства, вряд ли у них и без этого мало проблем.

— Иначе говоря, вы лишаете меня будущих покупателей. Подсел в детстве, не слезет потом. А это деньги. Большие деньги.

— Кто-то да подсядет и когда вырастет, Томас, это неизбежно, как и неизбежна гибель людей под колёсами автомобилей. Однако в наших силах уменьшить количество сломанных судеб среди детей.

— И мой заработок. К тому же, неужели вы верите, что двести метров спасут их от желания попробовать?

— Я верю, что если этим не трясти у них перед носом, куда меньше детей попадёт в зависимость. А во взрослых клиентах у вас вряд ли будет недостаток при любом раскладе.

— Я подумаю, — пожал я плечами. — Вы должны понимать, это убытки, причём вполне значительные.

— Поймите, Томас, это очень важно.

— Так же, как помощь борьбе с наркозависимостью. Там половина направлена конкретно против меня и моего бизнеса. Я не против помогать людям, но то, что вы предлагаете, равносильно спонсированию терроризма в собственной стране. Я буду в прямом смысле слова спонсировать войну против самого себя. Услышит кто, засмеют.

— Я понимаю, — вздохнул Янмэй. — Что ж, если таково ваше слово, я ничего сделать не смогу. Могу лишь поблагодарить от чистого сердца, что решили помочь нам. Возможно, у вы захотите сделать какие-то другие пожертвование? Заменить чистые зоны вокруг школ и больниц на… что-то иное?

Меня пытаются раскулачить.

— Можно задать личный вопрос, Янмэй?

— Вы уже смущаете меня, Томас, — сделала она наиграно смущённое лицом. — Всё зависит от того, насколько он личен. Вы же знаете, девушка не всегда готова раскрыть свои тайны.

— Зачем вы занимаетесь этим?

Улыбка изменилась. Совершенно. Стала более… напряжённой, натянутой.

— Зачем я создала благотворительный фонд? Что ж, меня уже спрашивали об этом, поэтому вы услышите ответ ровно такой же, что и остальные. Я хочу помочь людям.

— Зачем?

— Затем, что они обездолены. Затем, что им требуется помощь. Детям без родителей, людям с ограниченными финансовыми возможностями.

Меня так и подмывало спросить, а откуда им со своей колокольни вообще знать, каково жить обездоленным и сиротам? Не то чтобы я был против пожертвований, однако богатые люди занимаются этим чаще всего, чтоб потешить собственное «я», показать себя в выгодном свете и так далее, хотя зачастую они даже не понимают, чего требуется таким людям. Иначе говоря, для многих это или попытка откупиться от налогов, или способ потешить себя. А реальности им так же плевать, как и всем остальным, пусть они и пытаются показать другое.

— Вижу, вас не удовлетворил мой ответ, — вздохнула она, сняв очки.

— Вы же понимаете, я поднимался снизу и… скажем так, мне приходилось иметь дела с домами. И мне эти дела не нравились от слова совсем.

— Понимаю, не все дома ведут себя красиво.

— Я бы сказал, что большинство. Я ни в коем случае не говорю про ваш дом. Лишь про те, с которыми приходилось сталкиваться мне или о которых приходилось слышать.

— И вы считаете, что те, кто сверху, никогда не увидят того, кто находится снизу, — подытожила Янмэй. — Знаете присказку про орла?

— Жаль, что у людей зрение не столь хорошее.

— Что ж, — Янмэй отложила ручку и облокотилась на спинку стула. — Честно говоря, я в первый раз вижу, чтоб кто-то был так заинтересован нашими мотивами, молодой человек. Тогда могу ли я спросить у вас, зачем вы это делаете?

— Потому что мне жалко людей, я хочу помочь, чтоб не чувствовать этого противного чувства в душе. А ещё потому что однажды именно такие вот точки горячего питания помогли мне. И помогли дорогому мне человеку. Я хочу помочь, потому что сам прошёл через это и знаю, что это, жить на улице и выкарабкиваться с самого дна.

— Хотите знать, с чего берут начало мои мотивы? Хорошо, тогда… как насчёт того, каков мой мотив, а вы, скажем… — Янмэй сделала вид, что задумалась, хотя я прекрасно знал, что она попросит, — выделите чуть больше средств. Сделаете благое дело, раз сами познали на себе, как иногда важно помогать другим.

— Так просто расскажете?

— Ну так это и не секрет ни для кого, — спокойно ответила она. — Будь у вас желание, вы бы могли вполне сами найти её. Ну может не так подробно, однако всё же. К тому же, в наши секреты я в любом случае не намерена посвящать вас.

— То есть в интернете об этом есть, — улыбнулся я.

— Естественно, в интернете всё есть. Но разве небольшая история из уст её прямой участницы будет не лучше? Но я бы попросила не торговать рядом со школами, больницами и детскими садами с приютами, что скажете?

— Нет, всё равно торговать буду, можете даже не пытаться. Что касается пожертвований, я выделю больше средств, даю слово. Допустим, на сто тысяч больше.

Янмэй задумалась на несколько секунд.

— Ну что ж, хорошо, — подсела она поближе к столу. — Хотите, значит, узнать мои настоящие мотивы? Раз вы не местный, то вряд ли слышали о войне, что разыгралась здесь четырнадцать лет назад. Это довольно маленький срок для любого старейшего дома, можно сказать, что это произошло практически недавно. В Сильверсайде с самого основания было десять семей. Десять основателей, которые дали начало этому месту, вложили свои силы и жизни в его постройку. Естественно, что и богатства тоже. Наш дом раньше был старейшим. Старейший дом Ли из Кореи. Не самый сильный, не самый уважаемый, но поистине древний, держащий Легатов, Магистров и даже Оракулов.

— Даже Оракулов? Разве Оракулы не встречаются часто в Древнейших домах?

— Это заблуждение простолюдинов, что каждый Великий род состоит из одних Оракулов. Это же заблуждение активно поддерживает всеми любимый интернет. Однако Оракулы — птицы нечастые даже там. Да в каждом Великом роде один или два есть на весь род, но не в таких количествах, которые представляют себе простолюдины. Чаще всё же это Магистры или даже Легаты.

— Странно, я просто читал, что Легаты свойственны песочным домам.

— Песочным домам… — улыбнулась она. — В песочных домах бывают Оракулы, как и в древнейших Легаты. Сила — не показатель дома. Здесь немаловажно уметь думать, Томас. Вы можете быть слабы, но умны. Просто так получилось, что старейшие дома имеют очень и очень долгую историю, потому они накопили в своей крови такую силу, что зачастую у них появляются Магистры. Иногда Оракулы или же, если один из супругов слаб, Легат, у которого в следующем поколении скорее всего всё равно будет Магистр. Но мы отвлеклись, Томас.

— Да, прошу прощения, что перебил вас, Янмэй.

— Наш дом был одним из основателей и одним из сильнейших. Было ещё два старейших дома, остальные обычные и даже два песочных, как ты их назвал. Все они бросили свои ресурсы в это место, поверив, что смогут создать собственный город. Тот, о котором будут ходить легенды, а дома-основатели станут весомыми фигурами не только здесь, но и во всём мире, владея вратами в Евразию. Так и получилось. Была вражда, были стычки, но ничего серьёзного. А потом разыгралась война между нами и двумя другими домами. Мы были сильным домом, а их было больше. Мы схлестнулись между собой, гибли целые рода, люди дома…

— Прошу прощения, но люди дома, кто это?

— Те, кто работают на дом. Солдаты, слуги, секретари — все люди, что не являются частью родов, входящих в дом, но работающих на них. Иногда люди дома работают на дом поколениями. Их тоже гибло немало. И вот мы подошли к нашей мотивации. Раньше у меня были ещё одна сестра, близнец Хуикинг и три брата, два из которых — близнецы. Да-да, у нас две пары близнецов было, — улыбнулась Янмэй на моё слегка удивлённое лицо. — И, как ты понял, остались только мы. Другим родам повезло и того меньше. Одни лишились наследников и были обречены на забвение, другие и вовсе перестали существовать. Мы потеряли слишком многих людей. Часть родов так вообще рассеялась или же отправила своих родных подальше, чтоб спасти их перед тем, как были уничтожены. Это было страшное время.

— А противоположная сторона?

— Один дом полностью уничтожили. Другой был сильно измотан. Не так сильно, как наш, но он не рискнул продолжать борьбу, и мы пошли на мировую. Всё, что вы видите — последствия той войны. Разруха, мало денег, жалкий вид наших земель. Погибло немало людей: дети, женщины, мужчины, старцы — убивали всех без разбору.

— Похоже на геноцид.

— Похоже на войну домов, Томас. Чтоб уничтожить род и вывести его из игры, надо убить всех держателей этого рода. То есть наследников и глав, тех, кто может им управлять. Иначе род продолжает существовать, и управление им вполне могут взять другие рода. Хочешь победить армию — уничтожь генерала.

— А как же люди дома? Или как правильно…

— Люди рода. У каждого рода есть свои люди. Просто когда обобщают всех людей рода, их называют люди дома. Но, видишь ли, когда генерала нет, некому управлять его армией. Она может бороться, но эффективность теряется. А иногда они и вовсе выходят из войны, потеряв своего хозяина.

— Интересно, конечно.

— Интересно. И страшно. Есть те, кто настолько любил род, которому служил, что потом мстят. Но я позволила себе отвлечься. Наш род однажды тоже почти уничтожили. Братья остались принять бой, чтоб мы смогли уйти.

— Это здесь происходило? На вашей территории? И никто не смог ничего сделать?

— Не всё всегда так просто. При любом раскладе, нам пришлось бежать. Убили одну из моих сестёр, другую ранили. И мы, гонимые противником, спрятались в Нижнем городе, в самых трущобах, где простолюдины не чтят ни власть, ни дом, никого. Мы спрятались, люди вражеского дома, так никого и не найдя, ушли. Дома не могут устраивать подобное среди мирных жителей. Мы сражаемся друг с другом, убиваем друг друга и делаем то, что считаем нужным, пока это не вредит государству и его жителям. Так мы и спаслись.

Я уже представлял, чем кончится этот рассказ, однако всё равно продолжал слушать.

— Мы остались на улицах одни. Мне было одиннадцать, Хуикинг восемь, а Мингю всего четыре. Хуикинг, ко всему прочему, была ещё и ранена. Как ты думаешь, как долго дети, что привыкли к жизни в богатом доме, знают этикет, умеют себя вести в светском обществе, но не приспособлены к такой жизни, могут прожить?

— Нисколько. Их или изнасилуют, или убьют.

— Верно, Томас. Ты зришь в корень. Или изнасилуют, или убьют. Я несла на себе Хуикинг, а Мингю едва могла идти сама от усталости. Нам ничего не оставалось, как заночевать около теплотрассы. И знаешь что?

— Вас подобрала добрая женщина?

— Ты необычайно проницателен, — с улыбкой кивнула Янмэй. — Хозяйка своего собственного приюта для сирот просто обходила места, где часто ночуют такие, как мы. Она же и забрала неизвестных детей к себе в дом. Забрала, чтоб на собственные деньги накормить и обогреть нас, Томас. Как видишь, у меня тоже есть причины, потому что я тоже прошла через нечто подобное и прочувствовала это отчаяние на себе. Как и безумное счастье, когда ты можешь только плакать, что нашлись те, кто, рискуя собой, решили тебя приютить. Я помню тот момент, это было подобно чуду, спустившемуся с небес.

— Вам повезло.

— Очень. Мы выжили благодаря приюту, в котором провели два месяца, прежде чем смогли высунуть свои маленькие носы и связаться с кем-нибудь из нашего дома. Но до этого нас кормили, мыли и давали кров. Да, там было очень мало места, кровати стояли едва ли не вплотную, а ночью иногда было очень душно, но это не сравнить с улицей в зимнюю пору. Женщина делала это всё на свои деньги без какой-либо поддержки, потому что просто не могла оставить детей одних. После этого я поняла, чем должна заниматься. Это мой долг перед теми, кто отдал всё ради других, Томас. Стала бы я этим заниматься, не переживи этого? Навряд ли. Но я могу, не кривя душой, покляться на могилах собственных родителей, что делаю это потому, что мне так же очень жалко всех обездоленных. Потому что только прочувствовав на себе малую часть тех невзгод, что сваливаются на сирот, я осознала, каково им.

— Ясно… А тот приют ещё существует?

— Естественно, Томас. Мы по мере сил поддерживаем его финансово. К тому же, я поддерживаю очень хорошие отношения с той женщиной. Она одна из тех, кого можно назвать человеком с чистой душой в этом запачканном человеческими грехами городе.

— Ясно… А как звали ту женщину? — спросил я без задней мысли.

— Мисс Нинг. Она до сих пор управляет тем приютом.

Человек с чистой душой?

Я даже не знал, что сказать на подобное. Услышать о ней в такой момент и от такого человека… Это просто дичайшее совпадение. Уж где-где, но только не здесь я думал услышать о ней. Да и сложно назвать человека, который инсценировал твои пытки и ведёт грязные дела, человеком с чистой душой.

Нинг… Это та китаянка из ковена, на которую работает Малина… И она ещё, ко всему прочему, держит приют для детей. С ума сойти. Мир действительно тесен.

Глава 165

Видимо, моё удивление всё же промелькнуло на лице.

— Вам знакома мисс Нинг, Томас?

— Мы встречались несколько раз, — кивнул я, не став лгать. — Но ни разу бы не подумал, что она заведует приютом для детей.

Китаянка. Та самая, что была главной у их ковена. Мне так и хотелось поинтересоваться у Янмэй, знает ли она, что Нинг ведьма, однако счёл спрашивать подобное неразумным.

— Да, она заведует одним из приютов.

— А где?

— Зачем вам? — улыбнулась она, хотя в самом вопросе ни шутливости, ни смеха не чувствовалось. Более того, я вообще не чувствовал в ней той улыбки, которой она так часто меня одаривала. Ощущалась осторожность сапёра, прощупывающего местность. Меня исследовали, смотрели, что за человек и как его можно использовать по полной. Почему бы и нет? Я тоже рассматриваю её исключительно как ту, кто может помочь мне достигнуть определённых целей.

— Просто интересно, — пожал плечами. — Или это секрет?

— Не секрет. Просто удивлена вашей заинтересованностью.

— Как и я тем, что мисс Нинг управляет приютом. Никогда бы не подумал о ней такого, так что я… приятно удивлён.

— Может вы даже знаете его, на Северо-Восточной.

— Северо-Восточная улица… там трёхэтажки, если не ошибаюсь.

— Верно. В одном из этих домов приют. Он занимает на данный момент уже весь этаж.

Удивительно. Они там не всякие жертвоприношения устраивают? Ну мало ли больных людей? Я ничему не удивлюсь, даже такому, скажи мне, что это действительно практикуется у них. Мне изначально они казались мутными личностями, а здесь прямо новость так новость, от которой и не знаешь, чего думать.

— Удивительно. Хотя и не скажу, что готов посетить его.

— Люди не всегда такие, какими выглядят, Томас, — видимо попыталась оправдать её Янмэй.

— Вот это вы точно подметили. После подобного слишком сложно даже представить, что творится у человека в голове и душе. Потому что я вижу одну сторону человека, а потом вижу другую и сразу теряюсь, где же из них настоящая.

— Зачастую та, которую прячут, и является настоящей.

У меня возникла в голове картина, как эта самая Нинг есть втихушку печенье, спрятавшись под кроватью и раздуваясь от каждой, как воздушный шар. Не знаю, откуда это взялось, но выглядело довольно забавно. Естественно, этими мыслями я делиться ни с кем не стал, придержал при себе. Сейчас меня интересовало несколько другое. Думаю, что настало время перейти на несколько другой уровень.

— Янмэй, для вас не секрет, чем я занимаюсь, ведь так?

— Да, наслышана о вашей работе, — кивнула она, словно боясь сказать это вслух. Что же, скажу за неё.

— Торговля наркотиками. Транспортировка сюда, потом дальше в Евразию и в Верхний город. Часть оседает здесь. Всё это приносит прибыль. Большую прибыль. Не буду спорить, кому-то это ломает жизнь, а у кого-то наркотики её отнимают, однако зачастую люди сами вышли на этот путь.

— Если вы имеете ввиду детей, то боюсь, здесь надо смотреть с несколько другой стороны.

— Нет, не берём детей, Янмэй. Причём я с вами полностью солидарен в этом вопросе. Поэтому не имею их ввиду. Речь о людях, которые хотят расслабиться и отдающими себе отчёт. Они сами пришли к этому, даже зная, чем это грозит. И спрос, к моей радости и вашему сожалению, всегда есть, причём немаленький. Такой, что удовлетворить его подчас проблематично.

— Вы хотите мне что-то предложить? — подтянулась она. Улыбка исчезла, лицо приобрело сугубо деловое выражение. — И это связано с ответной услугой? Ведь если так, то, боюсь, я разочарую вас. При всём уважении к тому, что вы согласились, я не готова сотрудничать с вами в таких вопросах.

— Вы не дослушали, — мягко заметил я.

— Тогда прошу прощения, продолжайте, пожалуйста.

— Иначе говоря, кто захочет, тот в любом случае купит, что вы с этим ни делайте. Кто хочет, тот всегда находит. Кто же не хочет, тот не прикоснётся к наркотикам или будет искать способы избавиться от зависимости. Потому отсюда вывод — чем больше я продаю, тем больше прибыль от тех, кто, в принципе, не очень-то и хочет прощаться с наркотиками. Больше денег — больше возможностей. Я против того, чтоб люди пробовали наркотик.

— Но продаёте.

— Но продаю. Но, в отличие от того же автомата, наркотик убивает добровольцев.

— И глупцов.

— И как раз для глупцов существуете вы, Янмэй. Люди ошибаются, все ошибаются, но для них это выходит дороже. И вы помогаете им исправить ошибки, уберегая тех, у кого есть шансы. Я же продаю тем, кто в любом случае хочет укуриться или занюхаться, уж простите меня за такие слова. Если от зла не избавиться и с ним невозможно бороться, лучше я возглавлю его. Буду контролировать и часть денег отправлять на спасение заблудших душ и в помощь тем, кто в этом нуждается.

— Считаете, что если нельзя уничтожить зло, то лучше возглавить его?

— Именно. Контролировать полностью.

— Это плохой план. Рано или поздно, связавшись с грязью, любой человек станет грязным.

— Не буду спорить, однако определённые границы всё же соблюдать можно. Раз такое зло неизбежно, им хотя бы можно будет как-то управлять и держать на поводке, а плюсы распределить между действительно полезными вещами. И здесь мы подходим к одному важному моменту, о котором я хотел бы с вами поговорить.

Я выдержал паузу, чтоб показать важность ситуации. Янмэй тоже подтянулась, готовая выслушать то, что я ей скажу. Атмосфера стала немного напряжённой от ожидания, довольно благоприятная, чтоб закинуть удочку.

— Вследствие последних событий… войны для нас закрылись главные ворота наркотрафика в Евразию. Прибыли упали, появились сложности с транспортировкой, наркотики подорожали. Но это ударило не только по нам, Янмэй. С одной стороны, это да, казалось, должно было уменьшить количество наркозависимых — нет наркотика, им нечего принимать, они отучиваются. Но всё пошло в другую сторону. Как я говорил, кто ищет, тот всегда находит. Будем честны, кокаин — страшный наркотик, но он вызывает по большей части психологическую зависимость, желание почувствовать тот самый последний раз. Так люди и подсаживаются. Мы ввозили раньше и героин, который куда страшнее кокаина и вызывает не только психическую, но физическую зависимость. Ломку, другими словами. Были и другие, но даже они были не так страшны по сравнению с тем, что пришло на замену. Знаете, о чём я?

— Я ожидала, что вы мне скажете.

— Люди начали искать замену и нашли её. Дезоморфин. Называют ещё «крокодилом». Кто ищет, тот всегда находит, однако этот наркотик относится к тем, которые вообще никогда открывать не стоило. Человек гниёт заживо, зависимость после первых двух уколов. Гниение тоже с первых двух уколов начинается. Это страшная вещь, убивает в разы быстрее, чем любой другой наркотик, и зависимость в разы сильнее того же героина, хотя и он тот ещё ад. Дети, пристрастившиеся к наркотикам, как это ни печально, попробовав его, вообще не будут иметь шансов. Однозначная смерть. Всех. Это убивает настолько же эффективно, как и пуля в затылок, но делает это дольше и мучительнее. Когда пропали обычные наркотики, стало только хуже. Никаких после и никаких «излечиться от зависимости». Выход только через смерть.

— И что же вы предлагаете?

— Я могу поспособствовать тому, чтоб это исчезло с улиц. Всеми способами — от конкуренции до прямого уничтожения поставщиков и производителей. От кокаина можно спасти людей. От опиума можно спасти людей. Даже от героина можно. Но не от дезоморфина.

— Я понимаю, к чему вы клоните, Томас.

— К чему же? Чтоб точно знать, что мы думаем об одном и том же.

— Вы хотите проход в порт, — сказала Янмэй. Теперь она не улыбалась, совсем не улыбалась.

— Не совсем верно, — она удивлённо взглянула на меня. — Нет, вы правильно угадали, мне нужен проход в порт, но вы меня им не обеспечите. Акциями владеет только Великий род Ли, основатель вашего дома.

Я подготовился. Элементарно, но подготовился, чтоб знать, что можно выиграть. Поэтому я не поленился узнать, входят ли Ли в состав владельцев портом. Они держали одну треть. Подозреваю, что война, о которой говорила Янмэй, произошла из-за этой доли. Они её отстояли, но вот потеряли всё остальное. Куда уходят все деньги? Не знаю, но мне и плевать. Мне важно то, что они могут мне дать золотой ключик от ворот, которые откроют для меня все пути. Но естественно, что просто прийти к ним я не могу.

Но меня могут привести. Например, благородный род Лань, который, если тот, за кого себя выдаёт, предпочтёт помощь обездоленным собственной гордости, а там уже я сам.

— Я хотел бы попросить вас свести меня с Великим родом Ли. Чтоб я попал на приём к ним, а там уже будут мои заботы.

— Почему тогда сами к ним не придёте?

— Вы верите, что меня к ним пустят? — усмехнулся я.

— Не верю.

— И я не верю. Но вот у вас есть шанс меня представить им.Взамен… вы хотели радиус чистоты вокруг садов, школ и больниц? Пожалуйста, если ничего не выйдет, я всё равно сделаю, как вы просите. Но если всё получится… больше денег у меня, больше возможностей для вас.

— Хотите сказать, что будете спонсировать борьбу с наркотиками? — саркастично усмехнулась она.

— Почему бы и нет? Я за честную конкуренцию и действительно не против того, чтоб помочь тем, кто действительно этого хочет, слезть с иглы. И не собираюсь силой или обманом подсаживать людей на наркотики, дураков всегда будет хватать. Кто не хочет, того хоть палкой гони, всё равно будут курить и нюхать. К тому же… может быть вы даже решите открыть приют, кто знает. Моя охранная фирма может выделить для него неопределённое количество денег в пределах разумного и даже охранять. В интернете вы можете найти, сколько приносит наркотрафик, и можете представить, насколько я буду вам благодарен, учитывая тот факт, что и мне этого хватит.

— Предлагаете мне побороть зло злом?

— Можно и так сказать. Но от моего зла вы можете спасти людей, а от того уже нет. Мне кажется, выбор вполне очевиден. Может я и торгую наркотиками, но и у меня есть принципы. Я никогда насильно в них не втягивал. И я не против, если кто-то пытается избавиться от зависимости.

— Значит, если я постараюсь представить вас роду Ли, вы клянётесь, что не будете продавать в радиусе двухсот метров от больниц, триста от школ и детских садов с приютами. А если всё удастся, вы поможете нашему фонду финансово, так?

— Если вы представите, — выделил я эти слова, — меня или поможете организовать встречу, я обещаю не продавать вокруг них свой товар. А если мы договоримся, то и помогу, чем смогу. Даю вам своё слово.

Она думала больше минуты, глядя то на листы перед собой, то на меня. Изредка покусывала губы, но будто одёргивала себя, хотя пальцы раз за разом отбивали дробь на столе.

Да, сотрудничество со злом во имя благой цели, вот как она это видела. Впусти больше наркотиков, она сможет лучше бороться против них — ирония судьбы. Но правда остаётся в том, что тот, кто хочет, всегда будет их принимать. Это неизбежно. А вот кого-то ещё можно спасти. В итоге, спасение утопающих в первую очередь дело рук самих утопающих, а уже потом остальных.

В конце концов, даже благотворительность — лишь бизнес, какие бы цели он ни преследовал.

* * *
Он ушёл. Молодой человек, изуродованный, как она слышала, после аварии, покинул поместье, стараясь вести себя как положено. Немного лести, немного комплиментов, и он, откланявшись, уехал. Немного забавно было наблюдать, как неуклюже он кланяется, явно перебарщивая с углом, однако в остальном вёл себя как положено. Как говорила её мать, немного отполировать, и будет идеально. Он не грубил, не повышал голос и не пытался давить своим «я». Но осадок всё равно остался.

И дело было не в его поведении или словах, нет.

— Думаешь, я правильно поступила? — спросила Янмэй свою сестру, заполнявшую документы.

Вторая по старшинству, Хуикинг — девушка, в отличие от своей старшей пышной сестры, совсем худая. Лань Хуикинг очень редко покидала свою комнату, ещё реже поместье и почти никогда территорию дома Ли, и причина этого крылась в её внешности. Первым, что бросалось в глаза — отсутствующая по локоть рука и очень сильный шрам от ожога на подбородке. Такие же скрывались и под одеждой, охватив половину её туловища.

Она было очень тихой, рассудительной девушкой, которая, казалось, больше предпочитала книги и интернет живому общению, но столь замкнутый образ жизни объяснялся полностью её внешностью. Возможно, она бы и была красивой девушкой, однако шрамы давно поставили на этом крест.

— Что ты хочешь от меня услышать, Янмэй? — тихо спросила она, покосившись на сестру. — Ты глава, ты принимаешь решения, только тебе решать, правильные они или нет. А время покажет, насколько ты была права.

— Как тебе он? Ты всё слышала, не так ли?

— Никак, — ответила она негромко и спряталась в своих документах.

— А мне кажется, вы отлично будете дополнять друг друга, — улыбнулась она.

— Смешно, — Хуикинг не обернулась, но улыбка тронула её губы. Она вполне спокойно воспринимала подобные шутки. — Но боюсь, что нет, не быть нам вместе, — помолчала немного. — По крайней мере не вёл себя как напыщенный индюк, в отличие от своего предшественника.

— Да, этикет пытался соблюдать. Итак, что скажешь?

— По поводу него? Он жуткий.

— Нет, я о предложении.

— Сделка с дьяволом, — тут же откликнулась она.

— И всё?

— А что ты от меня хочешь услышать? Правильно ли ты сделала? Я не знаю. Закончится ли это плохо? Я не знаю. Будет ли он поддерживать наш фонд после этого? Скорее всего да. Я-то чего могу сказать тебе?

Прозвучало это практически так же, как если бы она сказала: «оставь меня в покое».

— Вот ты всегда так… — вздохнула Янмэй. — Я же просто попросила сказать, что ты думаешь. Я же не враг тебе какой.

— Ладно. Ладно… прости, — Хуикинг отложила ручку и обернулась. — Я думаю, что ты выжала максимально из встречи. Если ничего не удастся, мы ничего не потеряем. Уговоришь стариков Ли встретиться с ним, и мы даже выиграем. А если он уговорит их дать возможность получать товары через порт, так мы ещё и выиграем.

— Я даже не знаю, смогу ли уговорить их встретиться с ним, — покачала Янмэй.

— Надави на жалость. Напомни о том, как наши родители, братья и… и сестра отдали жизни только ради того, чтоб они смогли выжить.

— Всем тогда досталось, не только нам.

— Напомни обо мне. Попроси их лишь увидеться с ним, и всё, мы выполнили свою часть уговора. Остальное не наша забота, верно? Пусть этот сам разбирается дальше.

— Вижу, он тебе не понравился.

— Не понравился. Под этой вежливостью скрывается гнилое нутро. Он же наркобарон, строит свою империю на костях других, убивает, травит жизнь людям. Он вежливый с нами, потому что мы из рода и имеем всё же какие-то силы, а так бы ноги вытер и не заметил. А ещё это из-за него в Нижнем городе разгорелась война. Он плохой человек.

Хуикинг неровно дышала к любому криминалу. Она смотрела на этих людей и видела в них убийц, которые за пенни глотку перережут. Воры, насильники, наркоторговцы — она не видела между ними разницы, так как и те, и те зарабатывали или на обмане, или на горе обычных честных людей. Портили жизнь других ради себя любимых.

Но если уж на то пошло, ей вообще люди не очень нравились. Куда больше её привлекала возможность оставаться в одиночестве, читать книги, смотреть фильмы и заниматься своими хобби. Однако её отношение к обществу строилось отнюдь не на неприязни — просто с самой собой она чувствовала себя куда спокойнее, чем с кем-то.

— Какая же ты у нас злюка, — подошла к ней Янмэй и обняла со спины.

— Так говоришь, будто он тебе понравился.

— Нет, просто нахожу его получше, чем прошлого. Тебе, кстати, тоже бы не помешало выйти в свет, — неожиданно сменила Янмэй тему.

— Незачем.

— Он же вышел, — обняла она её сильнее. Хуикинг и не особо сопротивлялась.

— Он мужчина. Ему всё равно. А я… девушка… — она закончила едва слышно, посмотрев на свою единственную руку. — Мне и здесь неплохо.

— Расстраиваешь меня. Родители не хотели, чтоб ты вот так вечно здесь сидела.

— Их здесь нет. А я здесь. И мне так нравится. Документы Храму у тебя готовы? — тихо, без энтузиазма, будто её тяготило присутствие даже родного человека, спросила она у сестры.

— Брала бы пример с Мингю, — вздохнула Янмэй и вернулась к столу, где взяла папку. — Она вон какая молодая, а не боится выходить на люди. Летает везде, вздёрнув нос, и не боится.

— Но её никто и не пометил так, как меня, — недовольно и немного обиженно отозвалась та. — Будь у меня чистым хотя бы лицо, я бы может тоже не боялась показаться на людях.

Глава 166

Едва я оказался в машине, как меня уже поспешили обрадовать.

— Босс, Гурман звонил, сказал, что на них напали.

— Ну что ж ты будешь, блять, делать, — выругался я. — Когда звонил?

— Почти сразу, как ты ушёл. Но он потом позвонил и сказал, что они вроде как отбились.

— Вроде как отбились… — повторил я, набирая Джека.

Всё через жопу…

Хотя чего я ожидал? Сам же говорил, что всё это дело с домом выглядит подозрительно. Ждал нападения, практически был уверен, что что-нибудь да произойдёт. И вот, произошло. Тут впору радоваться, что я смог подготовиться к этому, выделить деньги на наёмников, которые, возможно, и спасли ситуацию.

Трубку наконец сняли, и первое, что я услышал, было:

— Да! Чего?! — буквально рявкнул в трубку Джек.

— Это я, вы как там?

— О-о-о… — на другом конце выдохнули с облегчением. — Ты закончил… Да хреново у нас.

— Сколько потеряли?

— Из наёмников почти всех. Из наших одиннадцать человек. Мы ещё и грузовик один потеряли.

— Как так-то? — немного охренел я.

— Подорвался. Водиле ноги посекло, левую переднюю часть исковеркало в металлолом. Но груз цел, мы перетащили его и сожгли машину. Правда, там ещё рвануло несколько снарядов. У нас там раненых…

Ёбушки-воробушки из жопы вылетают, что там за дичь-то происходит у них? Хотя стоит ли удивляться, если подготовились профи? Куда удивительнее, что они вообще выжили и выбрались.

— Вы сейчас где?

— Сменили маршрут, сейчас гоним… я, короче, погнал на запасной склад, который в том супермаркете, продуктовый который. Помнишь? Им Витко заправляет.

— Да, я знаю его, — кивнул я сам себе, вспоминая его расположение. — Запритесь там пока, я пришлю сейчас других, чтоб они там всё в окружение взяли. Как понял?

— Да, я понял, скоро там уже будем.

Я сбросил трубку, не попрощавшись, после чего уже обзванивал остальных, говоря поднимать пятые точки и дуть к складу в супермаркете. Быстро, без лишних слов, едва ли не матом, чтоб желания задавать глупые вопросы не было. При этом три десятка отправил в штаб, чтоб они забаррикадировались и не высовывали оттуда носу, и по лишнему десятку отправил по опорным пунктам на всякий случай, если вдруг решат переключиться на них.

Но даже ещё не успел доехать до супермаркета, как мне уже позвонил один из офицеров отряда, чтоб сообщить потрясающую новость.

— Это Хохмач, мы…

— Который?

— У нас один Хохмач — я. А второй Хохма.

Надо будет разделить все отряды по номерам, чтоб лучше ориентироваться, а то даже я не могу запомнить всех.

— Вы куда выехали? — решил я зайти с другой стороны.

— В пункт на Берёзовской. Так вот, здесь всех вырезали.

— Полностью всех?

— Да, одни трупы, мы тут зашли, а парни с дыркой в голове лежат все. И… тут одному глотку вскрыли… нет, двум. Васёк говорит, что ещё один в подсобке был.

— Груз украли?

— Я не знаю, когда мы пришли, пункт уже горел. Мы мельком забежали туда, глянули, что да как, и обратно по машинам. Сейчас валим подальше, так как там скоро всё могут оцепить.

— Да, хорошо, тогда в штаб и баррикадируетесь. Как понял?

— Всё понял, тогда до созвона, Мясник.

Вот тебе и сходил в гости к дому, твою же мать за ногу…

Такое совпадение, что я уже сам не знаю, за что хвататься. Хотя плевать, потом буду думать, надо сейчас взять ситуацию под контроль.

Супермаркет располагался на углу небольшого кирпичного четырёхэтажного дома. Он достался мне от Соломона как наследие прошлой наркоимперии. Другими словами, заключить договор с хозяином магазина не составило труда. Более того, он был даже рад нашему соседству — я по-честному платил ему аренду склада, а мои парни, ко всему прочему, ещё и магазин защищали. В любой ситуации честный бизнес — лучший выход, чтоб не было обиженных и желающих тебе мести.

К моему приезду от задней части супермаркета отъезжал последний грузовик. Там же, около ворот, где, загружая на склад товары, стояло человек шесть с автоматами.

— Гурман внутри? — спросил я сразу, выходя из машины.

— Да, рядом с товаром с Сэндмэном толкует.

Их я нашёл в небольшой комнате для персонала. Не только он, ещё и Молчун там был. Втроём они что-то яростно обсуждали. Стоило мне войти, как все трое… двое смолкли, слегка испуганно взглянув в мою сторону. Но узнав, облегчённо вздохнули.

— Пугаешь стариков, Мясник, — вздохнул Сэндмэн, вытирая лоб.

— Ты-то ладно, но вот эти двое ну никак на стариков не похожи. Молчун, где протез? — заметил я пустоту на левой ноге ниже колена.

Он что-то угрюмо замахал, но Сэндмэн даже не взглянул на него, сам рассказав всё.

— Потеряли. Как и двенадцать человек из наших.

— Было же одиннадцать, — нахмурился я.

— Один истёк кровью. Не могли мы его в больницу везти. Нас бы самих могли там же повязать. Или он сдать мог бы. Мы его тут как могли перевязывали, но он истёк, — вздохнул Сэндмэн. — Ещё около семи раненых, четырём из них нужна медицинская помощь.

Охренительно забрали груз.

— Ну а ты, Гурман? Что-то тихий слишком.

У него на щеке виднелся лейкопластырь, пропитанный кровью, шедший от уголка рта до середины щеки.

— Да… чего скажешь-то? Из пятнадцати наёмников четыре осталось. Не знаю, сколько их было, ну, нападавших, но одиннадцать так на связь и не вышли.

— Они на шухере стояли, верно понимаю? — уточнил я.

— Да, все пятнадцать. Те четверо вроде вступили в бой с кем-то и отпугнули. Он тех втихушку, кажется, срезали, так как те наёмники пока успели добраться до него, он уже четверых наших положил.

— Четверых срезал на берегу, как понимаю… А как остальные померли? — не понял я.

— Засада, — хмуро ответил Сэндмэн.

— Да, — кивнул Джек. — Мы конвоем ехали, когда грузовик подорвали. Все давай быстро-быстро вылезать, и тут ещё начали рваться снаряды. Мы рассредоточиваться… ну, Сэндмэн сказал так сделать, — быстренько переложил он всю ответственность на старика, — и нас тут же ещё раз обстреляли.

— А сначала вас из автомата или…

— Снайперы. Хотя скорее снайпер. По крайней мере, стреляли из одной стороны.

— Да, там на берегу скорее один стрелял, чем несколько, — перевёл Молчуна Сэндмэн. — Говорит, ложили с одной стороны. Было бы несколько, они тогда постарались бы рассредоточиться, чтоб перекрёстно стрелять, и трупов было бы куда больше. А вообще, Молчун прав, сначала будто один работал.

— А потом?

— Потом, когда уже конвой подорвали… тоже с одной стороны стреляли, пока наши до туда не добрались.

— А вы сразу не поняли, что по вам стреляют?

— После взрыва вообще все как с ума посходили, Мясник, — покачал головой Джек. — Там реально как бабахнуло, так ещё и громко. Мы выскакиваем, и снова бабахнуло. И тут же автоматные очереди по нам. Кто успел или кого ранило взрывом, те попадали. Кто не успел, тому помогли.

По итогу, я выслушал каждого.

Получалась следующая картина — они приехали, переночевали, вели дозор, чтоб никого в округе не было и всё вроде как было нормально. Дождались времени прихода груза, отплыли за ним, забрали, перенесли в грузовик, и уже перед тем, как отъезжать, их обстреляли. Пока они сообразили, что да как, четырёх положили, а в лесу началась стрельба, которая быстро затихла.

Дождавшись оставшихся в живых наёмников, они сразу по грузовикам и бросились уносить ноги от причала. Но едва проехали километр, как подорвались на мине. Начали выскакивать из машин и грузовиков, как рвануло ещё несколько. Многих порезало осколками, кого-то убило. И следом автоматные очереди из кустов. Они давай отстреливаться, сокращать дистанцию, а нападавшие быстренько и ушли.

Причём…

— Все, кто был в состоянии соображать, говорят, что стрелял вроде как один автомат. Да и я тоже один слышал с Молчуном, — поведал Сэндмэн.

— А ты, Гурман? — спросил я.

— Я ничего не слышал. Долбануло так, что вообще не об этом думал.

— Понятно… Но дело в том, что нам ещё кое-где надрали задницу…

И я им поведал об опорном пункте дилера. Причём этот пункт принадлежал Соломе, тому дилеру, который неожиданно пропал. Теперь мне кажется, что ему помогли исчезнуть.

Но куда интереснее, что мне все в один голос говорят, что стреляли в один ствол. Один человек? Неужто неуловимый мститель? Один?

Я бы сказал, что подобное невозможно, но тут вспомнил себя и понял, что вполне. К тому же, объясняется, почему угнали только один грузовик. Один человек может угнать только один грузовик — логично же. Пробрался, устроил поджог, паника, быстрые сборы, он убивает одного из охранников, садится в грузовик и под шумок уезжает. По крайней мере это выглядит понятно теперь. Дело не в том, что нам хотели оставить груз, дело в нехватке людей.

Это хреново… одного человека искать сложно…

С другой стороны, есть огромный плюс! Можно сузить количество подозреваемых.

Например, это очень не похоже на Брюсселя. Будь это он, то точно нанял хотя бы небольшой отряд. Не стал бы засылать одного, так как никто в здравом уме одного против нескольких десятков не отправляет.

Дом… Не знаю, вряд ли лично дом провернул, но он может быть в сговоре с кем-то. К тому же, у них мало людей, потому могли отправить и одного, но очень хорошего бойца. Тут пятьдесят на пятьдесят.

Точно не банды. Очень сомневаюсь, что у них могут водиться такие люди.

Ведьмы… возможно, но не точно. Могут быть и они, так как даже одна ведьма — это сильно, но навряд ли они пользуются огнестрельным оружием. Маловероятно…

И если так вычёркивать, то получается, что это или безымянный мститель, или кто-то из дома. Остальные пока маловероятны. А больше врагов я и не припомню.

Но при этом у нас открылось ещё одно неприятное обстоятельство. Кто-то из наших крыса. Причём когда я говорю про наших, то подразумеваю конкретно тех, кому я доверяю. Потому что знали о походе за грузом только моя личная гвардия, включая и Джека. И вот кто-то из них нас сдал. Может случайно, но скорее всего специально слил всё человеку, который и устроил нам это представление. Вопрос лишь в том, кто именно это сделал?

Проблема этого заключалась в том, что вариантов было слишком много. Например, Джек — он узнал самый первый, у него было больше всех времени, но… не в обиду, он не настолько умный…

Хотя я могу ошибаться, естественно. Сэндмэн или Молчун? Вот здесь более вероятно, особенно с Сэндмэном. Он мог проболтаться Малине, а та… Да мало ли у военной таких же подружек, которые могли дать просраться моим парням?

Как итог всего этого, стало понимание, что парням не хватает опыта в подобном. Они не бойцы, в отличие от того, кто устроил засаду, а потом преспокойно сбежал.

Потом у меня было время поговорить ещё и с наёмниками, которые поведали мне немного интересных вещей. Как они сказали, противника видели одного, и он был импульсником. Направление огня — самое распространённое и класс как минимум Эвокат. А ещё мне сказали, что в нём чувствовалась военная подготовка. Как именно чувствовалась, объяснить оказались не в состоянии, но передали, что это сразу видно.

Ну… я до этого тоже догадывался, так как втихую одиннадцать человек не каждый сможет убить, как и устроить на конвой засаду. Но мне кажется, что нападающий ограничен в средствах, иначе бы отправил на воздух всю колонну. И было бы у него что-то пострашнее автомата.

Иначе говоря, я подозреваю, что это одиночка с военным прошлым, который вёл до последнего времени обычную жизнь. Но вот, ополчился на нас и стал устранять, при этом не имея доступа к мощному оружию. Скорее всего использовал то, что можно купить с рук или создать самому.

Но предположения предположениями, а у меня добавилось головняка. С одной стороны, с большим количеством товара теперь можно торговать более смело, с другой — у меня больше десятка раненых, которых надо лечить…

По приезду пришлось поднимать контакты Феи и искать врача, который бы согласился за щедрое вознаграждение поработать в полевых условиях. Всю эту работу я благополучно спихнул на Фею, а сам решил взять перерыв на сон. Сегодня и так то с представительницами рода вёл дела, то с нашими проводил разор полётов. Одни проблемы, другим словом.

— Ад… — пробормотал я, возвращаясь в свою квартиру, что расположилась в штабе. Я здесь даже дверь железную поставил, чтоб отгородиться от остальных. Получилась вполне уютная маленькая квартирка, где можно было расслабиться, а в случае необходимости тут же рвануть на своё место. Удобно, ехать никуда не надо.

Здесь уже мельтешила нянька, женщина лет тридцати пяти, которую я нанял. Судя по маленькому свёртку в руках, она только что искупала Эйко.

— Есть прогресс? — кивнул я на безвольную куклу.

— Нет, мистер. Она так и лежит. Я кормила её, но никакой реакции.

Да, девчонка так и не очнулась. Глаза так и оставались приоткрытыми, грудь двигалась вверх-вниз, по телу пробегали мурашки, зрачки реагировали на свет, но всё это были реакции естественные.

А вот осознанных не наблюдалось. Она даже на боль не реагировала, что было не совсем нормально. И сейчас, сидя перед ней и пытаясь заглянуть в глаза, не видел даже просвета сознания.

— Принцесса… подъём… — тихо потормошил я её за плечо. Реакции ноль, как и ожидалось, однако мало ли. Я вновь проверил, реагирует ли она на звуки, на боль или может двигает глазами, но пусто. Передо мной лежала кукла, которая могла только гадить под себя и кушать, как это ни печально. Ну что ж, пусть пока лежит, мне особо не мешает, а остальное уже не моя забота.

А вот Эйко наоборот, оживилась. Более того, это маленькое чудовище начало ползать, что создавало немало проблем. Буквально на этих днях начало. Как же искренне охренел и испугался, когда оставил на пару секунду на пеленальном столике, чтоб памперсы взять, а она чуть с него уползла прямиком на пол. Теперь приходилось следить за этим тюленем, который, весело агукая, пытался лизать ножки очень вкусного стула и заползти куда-нибудь под шкаф.

Рассчитавшись с няней за сегодня, я остался один на один с ползающим бедствием и куклой. Пришлось взять заботу об этом маленьком зверинце в свои руки. И хоть кукла не сильно чего-то хотела, но вот Эйко требовала за троих. Болтала без умолку на своём непонятном языке, пускала слюни и просилась на пол, чтоб заползти куда-нибудь поглубже.

— Нет, маленькая мелочь, — вздохнул я, садясь на кровать. — Кому-то пора кушать.

— Прпь-пь-пь… — слюни потекли ручьём. Вот же… мерзость… То ли рада так, то ли просто действует мне на нервы назло.

— Ага, вот тебе и прь-прь-прь… — вздохнул я, пытаясь пристроить ей соску. — Как думаешь, каким образом можно активировать нашу подругу?

Смешно говорить, но я даже сидел и говорил перед куклой: «встань», «активация», «подъём» и прочую ерунду. Подумал, что если в мозг у неё заложена какая-то программа, то она может вполне откликнуться на неё. Не знаю, было ли это результатом моих команд, но под конец мне пришлось за ней убираться.

Вот и живу… На работе какой-то ад, дома… не знаю, зверинец? Приходится из одного активного состояния переходить в другое, и единственным спасением от всего этого был сон.

Уже на следующий день, выполнив свои обязанности приёмного отца, я передал бразды правления над детьми пришедшей няньке.

В этот день мне пришлось немало побегать: пришедший груз теперь надо было распределить по пунктам, проконтролировать, чтоб всё сделали правильно, проследить за тем, чтоб обеспечили охрану, и так далее. Пока сам не проконтролируешь… И всё же меня не на шутку занимало, кто же мог на меня точить зуб? В том, что точат зуб конкретно на меня, я был просто уверен. В конце концов, если что-то сделал картель, то можно автоматом считать, что это моя вина. И удар по картелю — удар в первую очередь по мне.

А из-за этого список мог быть очень большим, и в учёт не идут обиды тех, кому я перешёл дорогу и даже не заметил. А таких вообще могут быть тысячи. Теперь лишь оставалось ждать, пока на нас снова не нападут, после чего уже пытаться поймать этого неуловимого Джо по горячим следам. Или же искать крысу, которая могла желать мне смерти.

И всё бы ничего, если бы под подобное не подходил абсолютно весь картель.

Глава 167

— Куда поползла?!

— Атпрфю-пь-фюпь-фупь… — высказалась по поводу навязанного ограничения свободы Эйко.

— Послушай, ты можешь ползти куда угодно, но в манеже или на полу под присмотром. Но не на пеленальном столике и не с голой попой.

— Аую-ю-ю…

— Нет, девушки с голыми попами не ходят, Эйко, если только это не стриптиз-клуб или не ночь с мужчиной.

— Уау-ауа…

— Давай, хватит попой своей отсвечивать, радость моя, — вздохнул я, пытаясь вернуть её на место. Нет, это жесть, чего она такая буйная-то?! Саки такой же была?! — Да хватит тебе, дай памперс застегнуть! Сегодня важный день, мы идём тебя освещать заново. Будь хорошей… да блин!

Пока я пытался нормально надеть памперс, она едва не вывалилась у меня. То ли я криворук, то ли она слишком вёрткая.

Она слишком вёрткая.

Но, как и обычно, взрослый и сильный человек навязал маленькому ребёнку своё мнение, а в нашем случае — памперс. Победа была за мной, я молодец, справился с ребёнком, которому шесть месяцев. Быстро укутал, завернула её покрепче, чтоб теперь никуда уползти не смогла, и занялся куклой.

Не знаю, почему кукла, но пока она в себя не придёт, буду звать её именно так. Не потому что мне хочется как-то её оскорбить, выделить или показать пренебрежительное отношение, а из-за того, что я банально не знаю, как её назвать. Даже не задумывался над этим ни разу. Да и может у неё оно уже есть? Иначе говоря, пусть будет пока куклой, а там уже разберёмся.

К тому же, я попросил Клавдию Ивановну попробовать разузнать об этой девочке и вообще об этом проекте. Проверить на пропавших детей, может что-то по клонам поднять удастся или ещё чего. Об этом же попросил и Фею, чтоб покопала по каналам своим, может какую-то информацию по этому вопросу можно будет купить. В конце концов, продаётся всё, надо лишь знать, где и как покупать.

Помимо этого, Фея и Клавдия Ивановна занимались составлением списков моих потенциальных врагов, которые могли желать моей смерти. Список вышел впечатляющим и пополнялся новыми фамилиями изо дня в день. Особенно мы выделяли тех, кто подходил по следующим параметрам: кого я обидел, у кого из друзей и родственников были профессиональные военные, кто сейчас на гражданке в Сильверсайде. Плюс мы распространили весть, что я заплачу миллион баксов любому, кто сдаст мне этого неуловимого мстителя. Информации посыпало как из рога изобилия, но пока ни одна не подтвердилась.

А ещё мы подняли данные из полиции.

Да-да, полиция поделилась с нами своими данными, так как мы очень и очень вежливо их попросили.

Я попросил.

Понимание того, что тянуть дальше небезопасно, подтолкнуло меня действовать. Набрать определённую сумму денег; найти то, что можно ему сразу предоставить, как партнёр партнёру; найти место, куда можно будет пригласить главу департамента полиции, чтоб один на один обсудить наше будущее сотрудничество.

Я знаю, что за мной приглядывали, и я знаю, что глава департамента явно ждёт от меня взносов, как это делал в прошлом Соломон, и не действует только потому, что это может спровоцировать конфликт, который ему не нужен. Но сам начальник полиции точно ко мне не пойдёт. Гордость. Ещё он не бегал за преступниками. Поэтому бегать пришлось мне за ним. Правила игры, да и по итогу, если ему надо потешить свою гордость, а мне нужно прикрытие, так почему бы не пойти друг другу навстречу, верно?

Приглашение было сделано как деловое от имени одного из предпринимателей, который хотел бы предложить основать добровольный фонд для полиции, куда можно было бы жертвовать деньги для тех, кому нужна помощь. Нашли чистого гонца и отправили в департамент на встречу к нему. Но естественно, что сразу принять меня он не смог и отклонил приглашение. Причём отклонил интересным способом — сказал, что посмотрит, сможет ли, и просто не пришёл. Всё это время я терпеливо дожидался его в ресторане. Думал, что нам этим игнором объявили войну, но Фея объяснила, что мы слишком задержались со знакомством, поэтому теперь он не хочет по первому щелчку прибегать. Во второй раз я тоже прождал зря.

Зато на третье он пришёл. Пусть и с опозданием.

Ресторан я подобрал не абы какой, а хороший, до которого только мог дотянуться. Заказал столик, скупив весь ресторан на этот вечер, чтоб наверняка избежать лишних ушей. Да и подготовился немного на всякий случай, если всё вдруг выйдет из-под контроля. Последние месяцы меня научили, что надо быть готовым абсолютно ко всему.

Начальника департамента полиции Сильверсайда звали Антонио Руссо. Тучный мужчина, которого его внутренняя сила воли распирала по бокам так, что я бы забеспокоился на его месте о возможных проблемах с сердцем. Однако его толстота не шла ни в какое сравнение с тем, как хорошо он умудрялся удержаться в своём кресле при всех тех волнениях, что происходили вокруг.

Если быть объективным, он практически держал золотую середину — брал взятки и закрывал глаза на дела картелей, при этом не позволяя им переходить определённую черту, после которой за дело возьмутся куда более серьёзные органы. Он создавал бурную деятельность, вылавливая преступников, но при этом умудрялся не трогать картель и банды, если те не перегибали палку. Умудрялся не замечать разборки, но при этом и не позволял трогать обычных людей… зачастую. Руссо умудрялся не попасться всё это время на взятках и связях с преступностью, хотя подобное не было ни для кого секретом.

Поэтому в этом толстом теле скрывался человек, который мог тебе как помочь, так и свернуть шею при желании, так как иначе удержаться на этом месте невозможно. Давай поблажки, но не позволяй сесть тебе на шею.

Его сопровождали двое громил, одетых в деловые костюмы. Такие квадратные лица надо было ещё поискать.

Когда он подошёл, я не стал медлить и выкаблучиваться: сразу встал, слегка поклонившись и протянув руку.

— Господин Руссо.

Он выглядел как немного надувший щёки недовольный человек с густыми усами-щёткой под носом. Странно, но почему-то он действительно был похож на полицейского, даже этот взгляд характерный, который буквально пронизывал, пробегал по тебе и сканировал, будто пытаясь что-то найти.

— А ты мистер Блэк, я полагаю, — немного хрипловатый голос, но явно не как мой. При этом грудной, басовитый. Таким точно удобно говорить пламенные речи по телевизору.

Мою протянутую руку он не пожал. Лишь кивнул одному из своих людей, и тот молча и без церемоний подошёл ко мне.

Нет, бить не стал.

— Руки в сторону, ноги на ширину плеч.

Я сделал, как он сказал, после чего он со своим товарищем буквально прощупали каждый сантиметр моего тела, включая даже то, куда руками лазят только девушки. После пошёл сканер, похожий на счётчик Гейгера, судя по всему, ищущий технику. Только какой нормальный человек носит на себе жучки и микрофоны?

Нашли они только телефон, который отключили и вытащили батарейку, отложив на дальний стол. Проверили все столы и стулья вокруг, прошлись мельком по залу, пропикав всё, после чего кивнули своему боссу.

— Долго же я ждал твой визит, Том, — продолжил он, протянув мне руку. Я уж думал, он покажет своё фи. — Ты выглядишь моложе, чем я думал. Восемнадцать, говоришь?

Его маленькие глазки ещё раз критично пробежались по мне. Особенно остановились на лице.

— Почти, господин Руссо.

— Странно видеть такого мальца на таком месте, если только это не розыгрыш. Ты даже не походишь на обычного представителя своей среды, Том, самого начального. А приходишь сюда с таким видом, будто мир к ногам сложил.

Это он имеет ввиду дилера. Что даже для дилера я молод, а тут наркобарон.

Руссо сразу перешёл на «ты» и «Том», чтоб вполне доступно показать свою осведомлённость и объяснить, кто здесь главный, а кто должен слушать и кивать головой в нужное время.

— Прошу простить, если моё поведение кажется вам таким. Но жизнь иногда предоставляет возможности. Главное — успеть ухватиться за них, что я и сделал. А теперь там, где есть.

— О, возможности… — фыркнул он, сморщившись. — Не хочу слышать о них. В последнее время каждый пользуется этими возможностями, чтобы написать про меня замечательную статью, где выливают тонны помоев на меня и моих ребят.

— Несправедливо, — покачал я головой.

— Да, учитывая, что эти помои должны выливаться на ваши головы. Твою и твоих великих дружков, что устроили цирк в Нижнем городе.

Он сел за стол. Я сел следом. Его парни расположились в паре метров от нас за соседним столиком.

— Репортёры всегда нападают на тех, до кого легче дотянуться. Изваляют в грязи, поднимут шум, а потом в кусты, даже не удосужившись разобраться. К сожалению, такова реальность, и мой долг — терпеть этих… стрелков на бумаге, — он явно спародировал кого-то, — чтоб работать и чистить улицы дальше. Будто и без них мало хлопот. Ты не согласен?

— Почему же, согласен, господин Руссо, — ответил я.

— Конечно согласен, — недовольно вздохнул он. — Ты пришёл сюда, чтоб покорно соглашаться, не так ли?

— Глупо спорить по этому поводу, господин Руссо. Цель визита нам обоим известна — я хочу сделать пожертвования в фонд департамента полиции Сильверсайда, если таковой имеется, как любой гражданин, что уважает вашу работу и хочет сделать город лучше.

— Чтоб наводнить его своим товаром?

— В пределах разумного.

— Знаю я эти пределы. У таких, как ты, их не существует, — хмыкнул он, беря меню. — Ну-ну, Том. Хотя на улицах ты известен и под другим именем, не так ли?

— К сожалению, — покачал я головой. — Видимо, недоразумение.

— Да, совершенно случайное. Я так и подумал, конечно.

Он не был настроен агрессивно против меня. Скорее просто устал, раздражён и раздосадован. Он просто ворчал, высказывая наболевшее тому, кто, по его мнению, должен был получить. В последние месяцы газеты только и делали, что поливали его дерьмом по поводу того, что он не может взять под контроль город. И даже когда всё утихло, они всё равно продолжали его поливать. Даже когда он отчитывался, что всё под контролем и террор на улицах прекратился. Даже когда он действительно прекратился.

У меня были подозрения, что его хотят сместить. Или поспособствовать этому. А вот чего мне не нужно было, так это подобного.

— В любом случае, господин Руссо, я полностью на вашей стороне.

— Ну ещё бы, полетит моя голова, полетит твоя, нет?

— Да, мне придётся туго, — так я мягко намекнул, что моя в любом случае не полетит сразу, и он это понял. — Однако я категорично считаю, что городу не нужен кто-то другой, господин Руссо. Он либо скатит город в полное беззаконие, либо будет так усердствовать, что зальёт его в крови. У многих нет понятия золотой середины.

— Загнул так загнул, парень… — он начал листать меню.

— Может я могу вас угостить, господин Руссо?

— И чем же? — оторвал он взгляд от меню.

— Например, Screaming Eagle девяносто третьего года? — предложил я, махнув рукой.

Из самого дальнего конца зала, чтоб нас было не слышно, прибежал официант. Можно было оставить официантку, однако на деловых встречах, как мне кажется и как сказала Фея, ничего не должно отвлекать, если только тебе этого не нужно. А здесь мне нужны были совсем другие люди, а не сексапильные официантки. Всего минута, и перед нами стояло два бокала вина.

Я без каких-либо смущений взял свой бокал. А вот Руссо к своему не спешил притрагиваться — его маленькие глазки бегали от его бокала на меня и обратно, выражая недовольство. Мягко говоря.

— Решил собрать на меня досье, Том? — поинтересовался он спокойно, хотя всё и так было понятно.

— Если только для того, чтоб сколотить себе гроб, господин Руссо. Знание алкоголя, которое нравится вашему собеседнику — это элементарное уважение к человеку, с которым состоится беседа. Не больше, не меньше. К тому же, вы и сами не сильно это скрывали, господин Руссо.

Нет, мы оба знаем, что я собирал на него досье, как делал и он это на меня. Но вслух я этого не скажу, а Руссо пусть и понимает всё, но пока не сказано — авторитет его не тронут. А мои кости целы.

— Ну что же… — он взял свой бокал и отпил немного. То же сделал и я, чтоб не сидеть как белая ворона. — Тогда закажем что-нибудь… да?

— Конечно, господин Руссо.

— Парни, заказывайте, — кивнул он им. — Только без фанатизма.

— Да, босс.

— Спасибо, шеф.

Они ответили одновременно. И да, я знал, что так будет. Это обходилось мне в копейку. Сам я живу довольно скромно, мне и трёх тысяч вполне хватает, а тут в трубу улетает едва ли не миллион. Сама бутылка, которую я купил, была под шесть сотен тысяч. Один долбанный литр алкогольного пойла, где вкус спирта перебивает кислятину, стоил шесть сотен тысяч. Одна бутылка. А я тут столики скупил ещё, и еда на мне.

С другой стороны, протекция и не столько стоит. Всё окупится.

Он не мелочился, брал самое-самое. В принципе, я подумал, что отставать не имеет смысла, поэтому заказывал не менее интересные блюда, но…

Какое у меня должно быть чувство, когда у меня написано: салат «Морские волны» с нежнейшим мясом гребешка и краба, а мне приносят большую тарелку с маленьким кусочком краба и небольшими кругляшками гребешка, вокруг которых одна одинокая водоросль, что, видимо, сняли с борта нефтевоза из порта Сильверсайда, опоясывает круг, и всё это полито тонкой струйкой соуса?

Чувство, что меня наебали.

Это что, ресторан «Дом старого прожжённого еврея»?

Какого чёрта я вообще должен здесь есть?!

Я с трудом заставил себя сдержать непроницаемую маску, хотя разочарование лезло изо всех щелей. После этого я прошёлся по меню и понял — высшее общество не для меня. Я помру с голода раньше, чем смогу наесться. Филе рыбы? Там такой лоскуток, что кажется, будто его просто содрали со случайно проплывающей мимо рыбы. Салат с чёрной икрой? Да там лист салата и чайная ложка чёрной икры. Боль была неописуемой. Неудивительно, что все аристократы такие стройные.

Единственное, что порадовало — пирог с черникой. Я уж боялся, что мне принесут корочку с края, помазанную повидлом. И вот это стоит таких денег… Бутылка вина, где кислятину перебивает стойкий вкус спирта, и еда — не еда. Я, в принципе, и не планировал здесь наедаться, но всё же обидно было.

Хоть вид открывался классный — ресторан находился в одном из небоскрёбов. Не самом высоком и лучшем, но отсюда открывался отличный вид на Верхний город, что блестел огнями, Нижний город, который выглядел как большой муравейник, и залив, весь в огнях кораблей и катеров. Это потрясающая картина, которую стоит просто увидеть. Хоть что-то за те деньги, что мне пришлось отдать.

— Значит, это благодаря тебе Нижний город содрогался два месяца назад, — между делом, пока ел, спросил Руссо, поглядывая на меня.

— Нет, господин Руссо. Я сделал всё очень тихо, а вот другие, более… некомпетентные люди постарались пошуметь, да. Я придерживаюсь правила сидеть ниже травы, тише воды и не высовываться.

— Не видно что-то, — усмехнулся он недобро, будто злорадствовал.

— Да, в последнее время кто-то… докучает нам, скажем так. Я хочу тихо вести свой бизнес, но кто-то целенаправленно поднимает шум, что мне крайне не нравится.

— Твоё охранное агентство не может справиться с обычным злоумышленником? — решил, видимо, подколоть он меня и показать свою осведомлённость.

— Боюсь, что человек не совсем простой. И очень опасный.

— Да, знаю, мы уже видели его работу, — это, видимо, он про грузовик. А может и про сгоревшее здание.

— К сожалению, пока вопрос решается, господин Руссо.

— Тогда смысл мне принимать от тебя пожертвования, если ты даже с одним не можешь справиться?

— Смысл, господин Руссо, в том, что я могу принести мир в Нижний город, а вам славу человека, который этот город успокоил. Или по крайней мере отогнать писак из газет, которые пытаются заработать на вас. Не будет меня — начнётся ещё одна война. Начнётся сразу, как меня не станет, это неизбежно. Все бросятся делить моё уже частично сделанное дело и будут делать это не только словами.

— Ты мне угрожаешь? — пробасил он с ноткой угрозы в голосе.

— Господин Руссо, — вздохнул я, с укоризною посмотрев на него. — Вы прекрасно знаете, что я не угрожаю вам и совсем не в том положении, чтоб что-то подобное делать. Знайте, что я бы не стал делать так, так как соблюдаю правила игры. Я лишь говорю о последствиях, которые повлечёт моё исчезновение. Война была из-за ослабевшего Соломона, чтоб поделить его империю. Её поделили, и теперь есть я. Вполне логично, что они начнут делать снова, стоит мне исчезнуть. Я же хочу лишь тихо и мирно делать свой бизнес. Известность мне ни к чему.

Глава 168

— Мирно и тихо, — хмыкнул он. — И где же ты до этого делал тихо свой бизнес, Том?

— В Чите, господин Руссо.

— Да неужели? — состроил Руссо удивлённое лицо.

— Да, господин Руссо, в Чите, — кивнул я, хотя понял, к чему он клонит. Сердце уже сковало беспокойство, пусть виду я и не подал.

— Просто знаешь, что странно? Почему-то тебя не существует, — Руссо продолжал есть, говоря как бы между делом. — Нет такого Томаса Блэка в Чите. И в Маньчжурии. Можешь сказать почему?

— Нет, — покачал я головой.

— Ты как призрак. Чтоб ты знал, пусть Сильверсайд и Маньчжурия вроде и разные государства, однако стоит просто сделать специальный запрос, как тебе сразу выдадут всё на искомого человека. Я сразу получу базу данных их полиции. Что и сделал в принципе. После стрельбы в торговом центре, Том, на сломанном телефоне остались твои пальчики. По ним я пробил полностью всю базу что у нас, что в Маньчжурии. И тебя нет нигде. Даже по отпечаткам, хотя я могу с уверенностью сказать, что на всех таких, как ты, они должны иметься.

Сюрприз.

Вообще, мои отпечатки действительно должны иметься у полиции в Маньчжурии, так как я там успел натворить бед, и моя личность вместе с пальцами сто процентов засветились. После случившегося я точно должен был оказаться в базе данных. И если по лицу меня ещё можно было не найти, то вот пальцы сразу бы выдали меня.

Но Руссо говорит, что ничего на меня не нашёл. Вряд ли врёт, так как ему выгодно найти на меня что-то. Это значит, что и в базах данных Маньчжурии меня нет. Почему?

Я видел только одно объяснение — меня удалили из базы данных. Кто-то из полиции. Без понятия, кто это сделал, но предположу, что дом Кун-Суран мог вполне постараться. Таким образом он мог попытаться скрыть одного из участников ограбления, то есть меня, чтоб не пятнать репутацию. Скрыть, что дом обвёл вокруг пальца шестнадцатилетний парень и потом ушёл. Могли сразу после моей пропажи быстренько подтереть все следы и потом говорить, что нет, мы всех поймали, вот их тела. Ведь если я никогда не участвовал в грабежах, то я никогда и не сбегал от нихбезнаказанный.

— Зачем вы мне это говорите?

— Ты словно не существуешь, Том, — усмехнулся Руссо.

— Или я никогда не попадался.

— А вот это спорно. Торговый центр помнишь? Стоит мне захотеть, как тут же образуется дело. Стрельба, незаконное хранение оружия, там ведь и девушка погибла.

Так вот чего тебе надо. Деньги решил из меня трясти? Шантажировать? Искал какой-нибудь компромат, чтоб можно было прижать? Ну попробуй.

— Я не знал, что убегать от преследователей, которые в тебя стреляют — это преступление, — состроил я удивлённое лицо. — А пистолет был игрушечный.

— Да ладно, — усмехнулся Руссо.

— Честное слово, — сделал я самое искреннее лицо, которое мог. — Да, там остались мои отпечатки на телефоне, и что? Я просто убегал, как и все там. Меня ранили, телефон упал, а я испуганный побоялся обратиться в полицию. В чём меня можно обвинить, с чем не справится за минуту адвокат?

Руссо недовольно пережёвывал собственные губы, словно думал, как бы меня ещё поймать на чём-либо.

— Так откуда ты?

— Это так важно?

— Ты мне не указывай, что важно, а что нет, парнишка, — тише произнёс он, упёршись в меня своими глазками. В ответ я не встретился с ним взглядом, и мы так просидели секунд тридцать, прежде чем Руссо решил, что лучше уйти как победитель, чем проиграть эту борьбу. Поэтому продолжил как ни в чём не бывало, будто поставил меня на место. — И что же ты мне предлагаешь?

— Помимо пожертвований в фонд помощи полиции Сильверсайда каждый месяц, ещё я готов, как законопослушный гражданин, передавать в руки нашей полиции всё, что связано с криминалом. Всё, что смогу найти.

— И что же ты сможешь найти? — хмыкнул он, уплетая мой ужин.

— Террористы, маньяки, всевозможные преступные элементы, фабрики по производству наркотиков, — это я о дезоморфине, известном как «крокодил», — склады наркотиков и может, если повезёт, торговцев, и не всегда последних.

— Маньяки и наркоторговцы — это хорошо, — вытер он руки и рот салфеткой, после чего положил её в сторону. — Люди должны видеть, что их защищают. Но вернёмся к нашим делам насущным, Том. Ты говорил ещё про пожертвования… — Руссо кивнул, предлагая мне продолжить.

— Пожертвования, да. У вас есть фонд, господин Руссо? Фонд помощи полиции Сильверсайда. Я бы тоже хотел спонсировать его ради блага полиции.

— Вот так просто? — хмыкнул он.

— Нет, не так просто, — я знал, что он хочет вытрясти из меня деньги. Руссо уже пытается это делать, немного наезжая на меня. Поэтому с самого начала я предположил, что лучше, помимо платы, заплатить ещё и за те месяца, что я не платил. Плюс откупные, чтоб наверняка. В конечном итоге, враждовать я был не заинтересован. — Я хочу предоставить взнос. Первоначальный. Плюс взносы за те несколько месяцев, что нам не удалось с вами встретиться, к моему сожалению. И потом последующие, что будут переводиться к вам. В конце концов, полиция — наше всё.

— И где же они?

— Я решил, что неразумно тащить подобное сюда, люди могут неправильно понять. Они лежат в одной квартире, снятой на этот случай, — я достал ключ от арендованной квартиры и положил его на стол перед ним. — Два чемодана на кровати в спальной.

— А что с поступлениями в фонд?

— Всё будет поступать стабильно, как и при Соломоне, господин Руссо, — кивнул я. — Всё до цента.

— Это ты так сказал? — посмотрел он на меня исподлобья, неожиданно понизив тональность.

Уже в этот момент я понял, что просто так договориться нам не удастся, хотя и не понял неожиданно агрессивной реакции. Вроде как нигде не обидел и везде заплатил. Это немного сбило с толку.

— Прошу прощения? — немного удивлённо посмотрел я на него.

— Теперь ты решаешь, сколько мне отстёгивать? — так же низко прогудел он, подавшись вперёд.

— Нет, господин Руссо. Я ничего подобного не говорил, — покачал я головой.

— Тогда с чего ты решаешь, сколько будешь мне платить процентов?

— Я не решаю, господин Руссо — это вы сказали столько платить. Сами назначили этот процент, я лишь следую договорённости, — спокойно ответил я, хотя уже почувствовал волнение. Каждый считает своим долгом меня обуть. И каждый старается это сделать. Одни из-за моего возраста, другие из-за того, что чувствуют власть надо мной.

— Я назначил его Соломону, не тебе, парень. С чего ты вдруг решил, что к тебе это тоже относится? Здесь только я говорю, кто сколько платит, — Руссо будто хотел броситься на меня через стол.

С другой стороны, если он просто хочет показать власть, то пусть. Всё-таки номинально он здесь босс, поэтому я уступил.

— Хорошо, господин Руссо, — кивнул я. — О какой сумме идёт речь?

Однако то, что пошло дальше, вышло за рамки. За те, когда можно просто закрыть глаза и согласиться. Я могу дать человеку показать себя, чтоб не опозорить в глазах других, или просто потешить его эго, если всё потом будет как надо. Но это не значило, что я дам на себя нацепить поводок и использовать как какую-то сучку.

— Двадцать процентов, Том.

— От чего? — может я чего-то не понял и он имеет ввиду другое. Там, не знаю… от чего ещё можно двадцать процентов взять? Но нет, я всё понял правильно.

— От всего оборота.

Это было не просто много. И не очень много. Это было дохерища. Настолько, что с тем же успехом он мог заправлять у нас сам. На такое я был не готов пойти, так как это практически признание своего рабского положения. Да, я занимаюсь наркотиками, да, я херовый человек и меня надо сажать. Но этот жирный ублюдок не хотел сажать или наказать меня — он хотел навариться на грязном деле.

— Господин Руссо, но Брюссель платит столько же, — заметил я осторожно. — Не двадцать процентов.

— То есть ты теперь решаешь, сколько платить? — пропыхтел он так низко, что, казалось, всё завибрировало.

— Нет, господин Руссо.

— Может ты Брюссель? Я не пойму, Том, может мне мерещится?

— Нет, господин Руссо, я не Брюссель, — спокойно ответил я.

— Ты Соломон может?

— Нет.

— Так какого хера ты теперь решаешь? Я могу тебя сгноить навечно в тюрьме только за известные преступления, — просипел Руссо, покраснев и надувшись, будто сейчас лопнет. — Я тебя могу при желании посадить в одну камеру с такими упырями, что твоя жопа станет похожа на Бранденбургские врата. Я тебя укрою без каких-либо судов, и мне нихера за это не будет. Может ты хочешь попробовать?

— Нет, не хочу.

— Ты толкаешь своё дерьмо по всем улицам, из-за тебя мрут люди, — о, забеспокоился о городе неожиданно. — И ты ещё решаешь, что будешь делать? Здесь я хозяин, парень. Сильверсайд — мой город, а не твой, говна ты кусок. И когда я говорю, что ты будешь делать, ты будешь это выполнять, сверкая пятками, иначе будешь жрать собственные яйца, я ясно выразился?

Вместо волнения я почувствовал злость. Нет, даже ненависть к этому жирному хрычу, который решил попробовать поиграть во власть. Решил, раз он здесь представитель закона, то этот самый закон ему не писан? Что только он может устанавливать правила? Что если я очень молод, то можно пользоваться мной как ковриком для ног?

— Я думаю, что всё понял, — всё же невозмутимо кивнул я, хотя желание было схватить вилку и воткнуть ему её в глаз.

Руссо ещё секунду смотрел в мои невозмутимые глаза, после чего, удовлетворённо кивнув, облокотился на спинку стула, словно хозяин этого места, сложив руки в замок на своём пузе.

— Значит так, планы изменились, Том. Так как ты хорошего языка не понимаешь, будем с тобой общаться иначе. Теперь ты будешь платить… двадцать пять процентов от всей прибыли, раз такой умный. Никаких возражений, иначе вот эти парни вытащат тебя отсюда по кусочкам в той бутылке, что ты мне прислал, но прежде вольют её содержимое в твою жопу.

И всё же я остался невозмутим внешне — что-что, а эта особенность всегда служила мне верой и правдой. Даже мускулом не дёрнул, всё так же расслабленно сидя и смотря на него, хотя внутри всё тряслось. Тряслось от желания схватить тарелку, разбить её и вскрыть его жирную свинячью глотку даже ценой собственной жизни.

— Итак, думаю, мы договорились, — вздохнул он и собирался что-то сказать, но я опередил его.

— Нет.

— Что, прости?

Вот сейчас его лицо было бесподобно. Столько чистого удивления.

— Я сказал, что нет, господин Руссо, — совершенно спокойно, будто ничего не происходило, повторил я.

— Ты плохо услышал может? — его ноздри начали раздуваться. — Или чего-то не понял?

— Это вы кое-что не понимаете, господин Руссо, — я облокотился руками на стол. — Прежде чем вы сделаете необдуманный поступок, советую прислушаться ко мне. Я действительно не собирал на вас компромат до этого момента. И я действительно хотел бы сотрудничать с вами, так как вы соблюдаете золотую середину, но… — я посмотрел на него исподлобья, придав голосу холода и ненависти столько, сколько мог. Даже напрягаться не пришлось, так как это само лезло из меня, — я не позволю никому меня поиметь. Если я отправлюсь в ад, то, клянусь собственной жизнью, затащу вас за собой. Как вы мудро выразились, полетят головы всех. И поверьте, тогда вас уже ничего не спасёт. Я не думал, что вы до этого доведёте, но я предупрежу вас — Сильверсайд умоется в крови. И это, уж поверьте, затронет дома очень сильно. Они спросят — кто за это в ответе? И тогда уже придут за вами. Им будет плевать, как быстро и далеко вы убежите, господин Руссо. Они вас найдут, и тогда уже вы попробуете свои яйца на вкус. Но это только если вы сможете выбраться отсюда, в чём я очень сомневаюсь, — уже я облокотился на спинку стула, сложив руки в замок. — Я вам не дам ни двадцать пять, ни двадцать, ни даже пять, хотя на них я был готов. Нет, я буду давать вам фиксированную плату, как делает это Брюссель.

— Ты всё сказал? — прорычал он.

— Нет, не всё, — покачал я головой. — Если вы сейчас броситесь на меня или ваши головорезы это сделают — вы даже сделать мне ничего не успеете. Мне не нужен компромат на вас, господин Руссо. Потому что если я захочу, отсюда никто живым не выйдет. Этот ресторан не просто так пуст.

Я предполагал, что может чем-то подобным закончиться, хотя уверенности не было. Нет, я просто был уверен, что до этого не дойдёт, что не может этот жирдяй так обнаглеть, но мир Нижнего города наглядно показал мне, что никогда не недооценивай противника. И я подготовился.

— А теперь я лишь хочу услышать, господин Руссо — готовы ли вы сотрудничать? Хочу напомнить, что я призрак, меня не существует, меня не смогут найти. Даже полиция. Разве это стоит нашего будущего плодотворного сотрудничества, которое обогатит вас, поможет дойти до пенсии героем, плодотворным сотрудником и сделает город спокойнее, а мне даст работать?

— Ты думаешь, что я тебя не сгною после этого? — ему от гнева даже говорить было сложно. — Думаешь, ты жилец после этого?

— Думаю, что мне ничего не будет, — ответил я и щёлкнул громко пальцами. — Совершенно ничего.

Из динамиков, откуда до этого звучала музыка, раздался его голос:

— Здесь я хозяин, парень. Сильверсайд — мой город, а не твой, говна ты кусок. И когда я говорю, что ты будешь делать, ты будешь это выполнять, сверкая пятками, иначе будешь жрать собственные яйца, я ясно выразился?

— Я думаю, что всё понял.

— Значит так, планы изменились, Том. Так как ты хорошего языка не понимаешь, будем с тобой общаться иначе. Теперь ты будешь платить… двадцать пять процентов от всей прибыли, раз такой умный. Никаких возражений, иначе вот эти парни вытащат тебя отсюда по кусочкам в той бутылке, что ты мне прислал, но прежде вольют её содержимое в твою жопу.

Я махнул рукой, и запись отключилась.

Какой нормальный человек носит на себе жучки и микрофоны? Зачем, если есть микрофоны, которые по чувствительности куда более мощные, чем сам человек, и которые можно разместить так далеко, что их хрен отыщешь? Да это дорого стоит и сложно достать, но ради такого мне было не жалко денег. Даже не обязательно в этом помещении размещать их. Да и пригласи он меня сам куда-нибудь, его бы от записи это тоже не спасло.

— Мне эта запись не страшна, я и так вне закона. А вот вас она мгновенно выведет из игры, и вы будете за бортом. Вам и бежать будет некуда, ведь я буду рядом, и я буду очень зол. А теперь ваш ответ, господин Руссо. Мы сотрудничаем или идём друг на друга войной?

О да, он пыхтел, он дулся как рыба-пузырь, он был красным как рак, его маленькие глазки блестели, словно он только что плакал. Руссо был готов удавить меня своими толстенькими ручками. Да только он опростофилился. Не зря я старался не называть слова типа наркотиков и так далее, если вдруг есть прослушка не только у меня. Слишком самоуверенный, слишком заигравшийся во власть и решивший, что если он представляет закон, то теперь неприкосновенен — Руссо своим самомнением лично загнал себя в эту ситуацию.

Он сделал, как я и рассчитывал — молча взял ключ.

— Благодарю вас, господин Руссо, — встал я со стула и поклонился. Вежливость решает и сглаживает многие углы. — С вами приятно вести дела. Как и договаривались, всё будет выплачиваться как положено, я лично прослежу за этим. Плюс по возможности я буду сдавать вам кого-нибудь для отчётности и, если понадобится, помогать вам с поимкой тех или иных нарушителей спокойствия. Надеюсь на взаимную помощь, чтоб Нижний город наконец перестал вас беспокоить, а мне дал работать. А теперь я вас покину, можете наслаждаться ужином, так как ресторан и весь этот этаж в вашем распоряжении сегодня.

С этими словами я направился к выходу, по пути захватив телефон и кивнув официанту.

— Пошли, Гурман.

— Да, Мясник, — кивнул он, послушно последовав за мной.

У самого входа я остановился.

— И если вы думаете, что меня можно так нагреть, то лучше бы вам выкинуть это из головы, господин Руссо. Я хочу с вами дружить, но никак не воевать.

С этими словами я вышел из ресторана, чувствуя острое желание забрать у Джек пистолет и прострелить ублюдку голову. Вряд ли получится, те парни скорее всего Легаты, но мне бы стало легче. Но по крайней мере этот вопрос был закрыт. Теперь почти всё было решено, картель функционировал более-менее, и можно было сконцентрироваться на наших мстителях и порте.

Глава 169

Вот так закончилась моя встреча с начальником полиции. Не зря у меня к этому душа не лежала. Словно чувствовал, что меня попытаются просто обокрасть. Особенно скверно вышло с тем, что мы ещё и поругаться сумели. Вернее, он попытался, а я поставил точку. Теперь надо было волноваться о том, чтоб он не попытался мне вставить палки в колёса, хотя я довольно точно описал, что будет, если меня убить, и что будет, если мы будем сотрудничать. Под конец, мне не нужно было всё, достаточно просто того, что имею, о чём ему и сообщил. Поэтому оставалось надеяться на его благоразумие и понимание, что первым я точно стрелять не буду.

Хотя полученный на него компромат может всё же заставить его сделать необдуманные поступки…

Нет, не сделает. Руссо слишком долго играет в этом городе, чтоб по-глупому броситься забирать у меня компромат. Может быть время и отсутствие угроз сделало его слишком самонадеянным, но точно не дураком.

К тому же, сейчас, когда мы вроде как договорились, я немного запустил свои пальцы в полицейское управление, чтоб решить последнюю проблему — найти безымянных мстителей, которые терроризируют мой картель. Что-то мне подсказывает, что дальше будет хуже, почему надо как можно быстрее поднять всё и найти уродов. А пока…

— Ты что такая неугомонная?

— Апь-фпь-фпь-фпь… — был мне слюнявый ответ. Пузырей напускала…

— Да-да-да… — вытер я ей лицо. — Осветим тебя, и посмотрим, какой ты счастливой будешь.

— Аутьфу…

— Сама атьфу.

В дверь постучались.

— А вот и нянька для куклы. Ну всё, пришёл час расплаты, Эйко, осветим тебя Святым Светом, — подхватил я буянку и открыл дверь. Там уже стояла женщина. — Я покормил, перепеленал её. Всё, мы будем… до вечера рассчитывайте пока.

— Я поняла вас.

Я вышел в коридор и спустился на первый этаж, где направился на задний двор. Там уже стояли три знакомые мне машины. На этот раз я ехал в последней. Эту привычку менять машины я взял у Бурого, чтоб не повторяться и не облегчать работу возможным убийцам.

Кстати, насчёт убийц. Мне недавно прислали коробку с гранатой внутри. Открываешь крышку, чеку выдираешь, и она взрывается. Её отправил кто-то курьером прямо к нам, парни её приняли и сообщили мне о посылке. А так как в последнее время у нас неспокойно, а посылка сама по себе уже выглядела подозрительно, так как не от кого получать, мы открыли её на улице. Теперь у нас новое правило — коробки просвечивать. Я даже для этого рентгеновский сканер решил купить, который уже в пути.

Что касается этого подарка, то я подозревал в этом банды, так как слишком бездарно это было сделано. Куда эффективнее была бы бомба с дистанционным взрывателем. К тому же, не похоже было на почерк того, кто до этого проредил нам конвой — граната на фоне его выкрутасов выглядела слишком просто.

Вообще, теперь-то и на улице было опасно появляться мне, если так брать. Но проблема в том, что запереться в штабе не получится по двум причинам:

Репутация. Дела насущные.

Про дела и так ясно, два месяца недостаточно, чтоб сделать автономную структуру, где я смогу всё контролировать сверху, увы.

А вот репутация — вещь несколько более сложная. Я согласен, спрятаться от греха подальше было бы правильно, да только остальные не поймут. Я ведь босс наркокартеля, главная его сила, которая диктует свои правила. А здесь прячусь от каких-то отморозков и ничего не могу с ними сделать. Так что прятаться было нельзя даже по этой причине — война ещё ладно, но здесь просто покажет мою слабость, а в криминале это чревато. И пусть врагов не так уж и много, даже имеющиеся смогут вытрясти из меня душу.

Кстати о врагах, мне тут напели со стороны, что некоторые кланы, более-менее сильные, положили глаз на Сильверсайд и в частности Нижний город, который им показался оптимальным вариантом по понятным причинам: после войны, ослабленный картель, куда большая свобода для действий.

Так что нет, страх показывать я не имел права. Если я здесь король, то и вести себя должен соответственно. Поэтому немного закинуться и в путь с песней.

Доехали мы до храма без каких-либо приключений. А в самом храме я, видимо, застал время сразу после молитвы, так как из него сплошным потоком выходили люди. Пятились, кланялись собственным фантазиям и быстренько расходились. Дождавшись, пока тротуар перед храмом опустеет, и потом подождав ещё немного, чтоб перекурить, я быстренько вылез из машины и вошёл в храм. Там только-только улеглась суета после молитвы, а младшие святые сёстры уже закончили убираться после прихожан.

— Прошу прощения, младшая святая сестра… — тихо обратился я к одной из девушек.

— Да-да, чем могу помочь? — посмотрела на меня девчушка, держа в руке метлу.

— Святой отец… Мне бы ребёнка осветить, — показал я спящую на руках Эйко. — Не подскажете, где мне найти его?

— Вы можете пока присесть, мистер. Святой отец только-только закончил полуденную молитву и отошёл. Но скоро точно вернётся.

— Благодарю.

Как и в прошлый раз, я прошёл к переднему ряду и сел на скамью, дожидаясь, пока здесь где-нибудь появится Святой отец. А мои глаза раз от раза возвращались к золотому чану и кубкам, вокруг которых крутились мысли настоящего бездуховного человека: если их переплавить, сколько я смогу выручить? Миллион будет?

И это мысли человека, который купил бутылку вина, стоящую больше, чем полмиллиона. Человеческая жадность — это то, что у нас в крови. Всегда будет всего мало и всегда будет хотеться больше.

— Вы вновь пришли, мистер, — раздался за моей спиной голос уже знакомой сестры.

— Младшая святая сестра, — встал я со скамейки, — вы сегодня работаете, как вижу.

— Я всегда на службе у света, мистер, — слегка поклонилась девушка.

— Вы прямо как солдат, всегда на службе.

— Я бы не назвала это именно такой службой. Мне в радость здесь находиться, как и в радость нести свет в жизни людей.

— И подметать полы?

— Это вызывает чувство удовлетворённости, когда становится чисто, — не смутилась и нашлась с ответом она.

— Понятно… — огляделся я по сторонам. Ещё две младшие святые сестры убирались где-то в дальнем углу зала, но вряд ли слышали нас. — Я, наверное, должен извиниться за прошлый раз. За то, что оскорбил вашу веру и вас в частности.

— Так вы уверовали?! — сложила она ладошки вместе и буквально приподнялась с таким счастьем на лице, что мне стало неловко.

— Нет, просто попросил прощения, потому что поступил некрасиво. И не должен был оскорблять ни вас, ни вашу веру.

— Это маленький шаг к искуплению грехов, — сообщила девушка мне с улыбкой.

— Боюсь, тогда расстояние, которое мне придётся прошагать, будет как от Солнца к Земле.

— Никогда не поздно начать, мистер. Я не приняла ваши слова близко к сердцу, но мне приятно, что вы попросили за это прощения. Внутри вас скрывается добрая душа, что бы вы ни пытались доказать. И признание неправоты — маленький шажок к истине.

— Да, хорошо, как скажете, — пожал я плечами и сел обратно.

Святая сестра мягко приземлилась рядом. Не так близко, как сидят парочки, но и расстояние не особо держала.

— Может быть вы хотите по…

— Нет, — тут же хрипло отрезал я. — Никаких молитв. Тот факт, что я извинился, не означает моё желание приобщиться к вашей вере. И уж тем более моё мнение не изменилось. Просто я посчитал невежливым оскорблять вас. Ни больше, ни меньше.

— Вы добрый человек, мистер.

Ну началось…

— Зря вы закатываете глаза. Я говорю лишь то, что вижу в вас. Жизнь сама по себе полна греха и тьмы, мистер, поэтому каждый да соприкоснётся с ними. Куда важнее, что он несёт в своей душе.

— Ну и что же вы несёте в своей душе, юная мисс? — поинтересовался я.

— Прощение и понимание, — ответила так, будто только и ждала этого вопроса.

— Интересный набор… — протянул я. — А как же вера?

— Верой наполнена моя душа, мистер. Это само собой разумеющееся.

— А прощение и понимание нет?

— Я прощаю врагов своих и понимаю людей, кои далеки от меня своими взглядами на жизнь, мистер. Вы не верите в Святой Свет, я с вами не согласна, однако я могу взглянуть с вашей точки зрения и понять, от чего вы так думаете.

— Вот бы все умели смотреть с другой точки зрения… — вздохнул я.

— Люди несовершенны, так как бог сделал их такими. Ибо так мы становимся лучше, стремясь к идеалу.

— Хотите стать проповедницей? — спросил я, посмотрев на неё.

— Я хотела бы дослужиться до святой матери, чтоб иметь возможность нести свет в души людей.

— Вы и так можете это делать.

— Да, но… некоторые вещи мне недоступны в связи с моим рангом в церкви.

Ох уж эти ранги…

— Что доказывает мою версию насчёт всей этой веры.

— Вы не правы, — покачала девушка головой. — Просто моя вера недостаточно сильна, как и я сама, чтоб действительно направлять людей. Но… — многозначительная пауза. — Я уже могу помочь нуждающимся.

— Мне уже не нравится, как вы на меня смотрите, — нахмурился я. Да-да, в этих святых глазёнках я видел желание. Желание творить добро, подозрительную целеустремлённость и нацеленность на мою персону. Так смотрят хищники на жертв.

— У нас есть круг анонимных наркоманов, — выдала она мне в лоб.

— Ну начало-о-ось… — протянул я. — Вот как чувствовал!

— Но мистер…

— Я что, похож на наркомана?

— Да, — кивнула сестра, после чего посмотрела на мои руки. — У вас пальцы немного трясутся.

— Это от нервов. Я волнуюсь в церкви. Ваш Святой Свет слишком слепит мою душу.

— Вы хороший человек, мистер, но я видела тех, кто хочет бросить наркотики, однако не могут. Поэтому иногда я могу точно определить, когда человек принимает наркотики.

— Слабаки…

— Не все могут… — начала было она, но я закончил мысль.

— …решили бросить наркотики. Не смогли пройти весь путь настоящего наркомана до конца.

Я не смог сдержать улыбки, глядя, как наша святая сестра насупилась. Это было прямое попадание по её идее, которую она была готова защищать. А если готова защищать, значит, сама идея не так уж и устойчиво стоит. Девушка посмотрела на меня осуждающим взглядом, после чего вздохнула.

— Вредный вы человек, мистер. Осветить вас светом надо.

— Звучит как угроза сжечь на костре, словно еретика, — заметил я. — Или огреть половником.

— Наша церковь и в частности святая сестра Надя проводят по понедельникам, средам и пятницам дни, где могут собраться люди, страдающие от наркозависимости или уже пытающиеся бросить.

— Зачем собираться?

— Они могут выговориться, получить поддержку друг от друга, понять, что не одни, что им всегда готовы помочь и поддержать в трудную секунду.

— И помогает?

— Помогает, — кивнула сестра. — Вы тоже можете присоединиться к нам, мистер.

Наркобарон посещает группу наркозависимых. Вот смеху-то будет… Девушка явно не представляет, кто я… Так, меня вообще в лицо мало кто знает. Многие знают, что в картеле сменился босс, однако его в лицо мало кто знает. Иначе говоря, знала бы она правду… Было бы интересно посмотреть на её реакцию.

— Я пас, юная мисс.

— Не будет вам в обиду, мистер, но я, быть может, старше вас.

— И какого вы года рождения? — поинтересовался я.

— Вы очень любезны не спрашивать у девушки её возраст напрямую, — улыбнулась она, — но я могу сказать и прямо. Мне восемнадцать.

— Нет, мы ровесники, — соврал я.

— Что же, хорошо, — кивнула сестра. — И всё же подумайте над моим предложением присоединиться к группе.

— Боюсь, что я не интересуюсь подобным, святая сестра, — покачал я головой. — Но могу вас заверить, вы меня уже застыдили и мне совестно.

— Просто мне жаль видеть, как вы, мистер, себя убиваете, — покачала сестра головой. — Ваше доброе светлое сердце пронзает всё сильнее и сильнее тьма от наркотиков. Вы потеряете себя, если не прекратите. Оттого мне грустно.

— Я брошу.

— Мне не надо говорить, как часто это приходится слышать, мистер? — улыбнулась она. — И раз уж мы заговорили об этом, не поймите меня неверно, я не собираюсь лезть со своими советами к вам, но ребёнок… — девушка посмотрела на свёрток в моих руках, где спала, светя румяными щеками, Эйко. — Вы курите рядом с ней. Это делает её здоровье хрупким, как стекло. Если не ради себя, то ради неё откажитесь от этой привычки.

— Я постараюсь.

— Или же старайтесь не курить в её присутствии. Девочка прекрасная у вас растёт и будет чудесной девушкой со светлой душой. Но было бы грустно видеть, как болезни из-за пассивного курения отнимают отведённые ей долгие и счастливые года.

Покосился на эту девицу, которая вглядывалась в лицо Эйко. Её правильность пугала, если честно. Не знаю почему, но меня это несколько напрягало…

— Вас как звать?

— Мария дель Кармен, мистер. А могу узнать ваше имя?

— Эрнест, — тут же брякнул я, хотя какой нахрен Эрнест?

С другой стороны, я не мог назвать своего реального имени или то, что носил сейчас. Что я скажу? Я Томас Блэк? Наркобарон? Нет, Томасов может в городе и много, да только с моим лицом Томас есть только один. Причины моей конспирации были в том, что если человек не знает, кто я, то пусть так и остаётся. Неизвестность — лучшее средство для долголетия в этом деле.

— Красивое имя, — кивнула она.

— А вас можно звать сокращённо? Мария или… Кармен?

— Мария, пожалуйста, — улыбнулась девушка. — А теперь хотите исповедаться?

Что ж тебя так тянет выслушать меня?

— Вряд ли что-то изменилось, чтобы у меня появилось такое желание, Мария, — покачал я головой.

— Говорят, чем ближе человек, тем легче ему раскрыться, Эрнест. Но если вдруг возникнет желание, знайте, я всегда буду рада выслушать вас.

— Наверное, у вас любят работать сплетницы, — брякнул я.

— О нет, если вы об этом волнуетесь, то конечно же нет. Мы храним все секреты в своём сердце, — коснулась Мария двумя руками груди, словно пыталась прикрыть его. — Они живут с нами и умирают с нами.

— И даже между собой не сплетничаете? — покосился я.

— Нет, Эрнест. Мы не сплетничаем, так как это противоречит тому, во что мы верим. Мы обязаны хранить все самые тёмные истории в себе, чтоб тьма не распространялась.

— А если педофил вам что-то расскажет? Расскажете полиции?

— Да, — тут же ответила Мария, ни на секунду не задумываясь.

— А как же сохранить тайну?

— К сожалению, иногда бывают исключения, Эрнест. Да, я должна молчать, однако не могу оставить молодую невинную душу на растерзание. Ведь потом тьма разрушит её изнутри.

— На растерзание? Но если человек раскаялся, разве он не пустил, как вы говорите, свет в душу?

— Тем более, он уже открылся свету, а вторую невинную душу только предстоит вывести на него, — уверенно заявила Мария.

— А убийство?

— К сожалению, спасти уже некого. Если человек действительно раскаялся и открылся для света, мне остаётся надеяться, что это не повторится.

— А если повторится?

— Полиция, — тут же ответила она. — Я буду защищать людей от тьмы, даже если придётся нарушить правило.

— А как же вера? — усмехнулся я.

— Вы не совсем правильно понимаете смысл Света. Не люди созданы для Святого Света. Это он создан для людей, чтоб оградить от тьмы, особенно той, что внутри нас. Поэтому в первую очередь я защищаю людей от тьмы. Наша вера защищает людей. И сначала надо спасти тех, которым угрожает тьма, а потом уже и источник.

— Интересный подход, — кивнул я.

— Хотите раскаяться? — тут же спросила Мария.

— Нет, не хочу. Мне не в чем раскаиваться, и я не поддерживаю вашу веру, как бы вы мне её ни проповедовали сейчас.

— Понимаю. Но вас всё же осветили, не так ли? Ведь поэтому девушка, мать девочки, попросила вас?

— С чего вы взяли?

— Просто чувствую, — улыбнулась она. — Значит, даже если вы не верите в Святой Свет, он всё равно освещает вам путь во тьме, и я могу быть спокойна. Ещё один человек не заблудится на своём пути.

Глава 170

Освещение нашей Эйко проходило в небольшой комнате, залитой светом со стеклянного потолка. Меня гложило подозрение, что там стоят осветительные лампы, так как на улице было облачно. Перед обрядом меня спросили, освещён ли я сам, и, получив положительный ответ, попросили раздеть виновницу торжества. Эйко не брыкалась, не плакала, не пыталась вырываться, она лишь своими большими глазами рассматривала комнату, в которой мы оказались, не показывая беспокойства, когда попала в руки святого отца. Смелая малютка.

Марии здесь не было. Провожая нас, она сказала, что лишь начиная со святых сестёр можно участвовать в этом таинстве, а она пока лишь младшая. Так что, помимо меня с Эйко и святого отца, здесь присутствовали две святые сестры. Одна была старой высокой и худой женщиной с очками на носу, другая — полненькой и низенькой, примерно такого же возраста.

Святой отец читал молитвы, когда брал Эйко на руки. После положил её в широкий чан с водой, которой было на самом дне, продолжая что-то говорить и омывать её. В это время святые сёстры стояли по обе стороны от него, держа в руках небольшие… я не знаю, что это, но похоже на кастрюли, если честно, в которых была то ли мазь, то ли какая-то паста. Закончив омывать смело выражающую своё нескромное мнение Эйко, он двумя пальцами зачерпнул из одной кастрюли мазь. Нанёс её на лоб и щёки крохи, а потом, развернувшись, всё так же продолжая читать молитвы, помазал их и мне. Я почувствовал запах… сложно сказать, но я бы сравнил запах с постиранным бельём, которое сушилось на прохладном чистом воздухе. После этого он зачерпнул мазь из другой кастрюли, нанёс её на виски, нос и грудь Эйко, после чего повернулся ко мне. Пришлось немного раздеться, чтоб он и мне её на грудь нанёс. Эта мазь уже пахла мятой.

Закончив нас помечать, он вновь омыл Эйко, поднял её на руках вверх к свету, который падал с потолка, громко читая молитвы, краткий смысл которых можно было описать как: «пусть тьма обходит стороной это дитя света». Что сделала Эйко?

Правильно, Эйко рассмеялась, дёргая ручками и ножками.

Вот действительно растёт оторва, всё ей нипочём.

А под конец одна из сестёр повесила ей на шею знак солнца на верёвочке — крестик в круге. После этого обе сестры поцеловали её одна в одну щёку, другая в другую и вернули мне.

— Да осветит путь твой солнца луч. И тьма расступится перед ногами твоими. И мир твой станет чище и светлее, — сказал святой отец, коснувшись её лба указательным пальцем.

И на этом закончился обряд. Я выполнил волю Саки и… почувствовал… не знаю даже, облегчение какое-то. Словно решил один из вопросов, который давил на душу. Будто закрыл какой-то долг и теперь стал свободным. Хорошо это или плохо, сказать не могу, но теперь на одну головную боль стало меньше. По крайней мере Саки теперь может быть спокойна, и теперь ничто не потревожит её покой.

— Выглядите счастливым, Эрнест, — улыбнулась Мария, когда я вышел в главный зал. — Свет осветил тёмные участки вашей души?

— Нет, скорее почувствовал, что выполнил желание покойной матери ребёнка.

— Это и есть почувствовать свет в душе, когда тьма уходит и оставляет лишь умиротворение.

— Всё вы пытаетесь перевести на уровень вашей веры.

— Возможно, — улыбнулась она. — Вы бы объяснили это более научно, я уверена.

— Естественно, — не стал отрицать я. — Психология.

— Хорошо что бог дал нам эту науку, чтоб атеисты чувствовали себя в такие моменты хорошо.

По её взгляду и улыбке, которая тронула уголки губ, могу сказать, что сейчас она шутит.

— Не думал, что святые сёстры умеют подкалывать.

— Мы тоже люди, Эрнест. На не чуждо счастье, нам не чужды любовь и смех. Так что не думайте, что здесь все бездушные роботы, которые только и умеют, что выполнять заложенные программы.

— А секс? — поинтересовался я.

Удивительно, но она восприняла это довольно стойко. Даже щёки только едва-едва покраснели.

— Всё, что естественно и дано богом, не может быть тьмой. Рождение детей — это величайшее чудо, данное нам свыше. Поэтому нам тоже это не чуждо.

— Развратные монашки, — хмыкнул я.

— Развратный юноша, — ответила Мария мне той же монетой. — Хотя в вашем возрасте это не удивительно.

— В моём? Я ваш ровесник.

— Можете и дальше пытаться меня смутить, Эрнест, но это бесполезно, — невозмутимо ответила она, сложив руки на животе. — Однако я хочу поздравить ваше дитя и вас с тем, что вступили на дорожку света в мире, полном тьмы. До осветит солнце вам путь.

— Благодарю, Мария, — кивнул я. — Эйко бы тоже сказала спасибо, но пока что она умеет только слюни пускать.

— Тюбрь-брь-брь-брь… — подтвердила, Эйко, напускав пузырей.

— Слюнявое чудовище, — вздохнул я, вытерев ей лицо платком.

— У вас идиллия, — тихо сказала Мария, наблюдая за нами с улыбкой. — Вы отлично уживаетесь. С таким хорошим приёмным отцом она вырастет прекрасным человеком.

— Возможно.

— Совершенно точно, Эрнест. Я чувствую, что у вас многое впереди.

— Надеюсь на это, — кивнул я.

Хотя, по правде говоря, и не был в этом уверен. Главное, чтоб Эйко успела подрасти к тому моменту, как я сгину в безымянной могиле или с пулей в голове где-нибудь на улице. Я не строил иллюзий по поводу будущего, я прекрасно знал, чем заканчивает любой наркобарон. Государство всегда выигрывает, и это лишь вопрос времени, когда ему надоест соседство со мной или же найдётся более крупный и сильный хищник, который меня сместит. Такова жизнь, и ничего личного. Главное, чтоб мелкая кроха подросла к тому моменту.

— Зря вы так пессимистичны. Вам повезло куда больше, чем другим, Эрнест. Я видела в нашем приюте много детей, которым пришлось несладко: от насилия до наркомании, весь спектр человеческих грехов.

— Но они у вас.

— Они у нас, да. И я стараюсь наставлять их на путь истинный.

— И как, получается? — спросил я.

— Ласка, тепло и любовь, Эрнест. Вот что требуется детям. Мы не может заменить им матерей и дать этого столько, сколько им нужно и сколько они заслуживают. Но мы можем уберечь их от тьмы, можем научить любить и жить, не возвращаясь к той жизни, к которой они однажды пришли.

— Жаль, что не всем так повезёт, — пожал я плечами.

— Жаль, — кивнула Мария. — Но мы не теряем надежды, что однажды сможем победить в этой схватке со злом. Вы можете помочь, — подмигнула она.

— Пожертвования? — хмыкнул я.

— Нам нужны и вещи, Эрнест. Можете передать нашему приюту одежду для детей, постельные комплекты, тетради, ручки и всё, что только может понадобиться им. Даже мыло.

— У вас нет мыла?

— Мыло есть. Но если купите его, мы потратим эти деньги на что-то другое. В любом случае, их будущее и в ваших руках, — положила она мне ладошку на руку.

— Я это учту. А пока что… пойду я, а то меня ещё работа ждёт, Мария.

— Не буду вас задерживать, — сделала она шаг назад. — Захотите помочь или даже просто почувствовать свет этого храма, приходите. Буду ждать вас.

— Святой Свет будет ждать или конкретно вы? — решил я уточнить.

— Святой Свет, — ответил Мария, после чего улыбнулась. — И я в частности.

С этими словами она развернулась и зашагала, не оборачиваясь, к двери во внутренние помещения. Я проводил её взглядом, после чего посмотрел на девушку, которая была у меня на руках.

— А ты что скажешь, Эйко? Чувствуешь свет?

— Уаей, — взмахнула она ручонками.

— Ну, тебе только дай поболтать, говорунья, — усмехнулся я. — Давай тебя оденем сначала.

Машины ждали нас там, где и остановились.

— Кто-нибудь выходил на связь? — спросил я, садясь в кабину.

— Не-а, никто не звонил.

— Отлично… Так, сейчас надо заскочить… — так, куда нам надо сначала? — Давай на… Сквойково. Надо будет закупиться детскими товарами. А там заодно и заедем к Гонсалесу, надо будет спросить насчёт стволов. Сразу два дела сделаем.

Сквойково было не так далеко от территорий Бабочек, в паре кварталов, однако с недавних пор, — с тех, как старого картеля не стало, — они перестали нас трогать, а мы не пробовали посягать на них. И пусть как такового мирного договора не было, сейчас там было на удивление тихо, и мои парни могли спокойно проехать напротив их территории, не рискуя получить автоматную очередь. Впрочем, как и они.

Что касается Гонсалеса, то это фамилия одного из торговцев оружием. Обычный худой мужчина, которых на улице сотни тысяч. Совсем ничем не приметный, однако держащий магазин и тир. После того, как я возглавил картель, он являлся основным поставщиком. Были и другие, конечно, но конкретно этот мне был симпатичен больше всего. Тихий, деловой, вежливый, ненавязчивый. Особенно ненавязчивый, а то как в магазине бывают некоторые — ты только пришёл просто глазком посмотреть, а тебя уже достают и подбивают купить автоматы или пистолеты, но не такие, как все. И ладно бы оружие было действительно какое-то хорошее, новые разработки и так далее, но продают дешёвое БУ, которое будто сначала продали в Африку, а потом привезли к нам сюда. Может кому-то и сойдёт, но для маленького войска явно не подходит. А Гонсалес мог подогнать и совершенно новые с завода автоматы, и новинки оружейного мира, и что-то более редкое.

Правда, бронебойные патроны приходилось закупать у других. И что-то специфическое или крупнокалиберное у него редко можно было застать. Но основные потребности он удовлетворял полностью.

— Натопил же ты тут… — пробормотал я, расстёгивая куртку.

— Могу окно открыть.

— Не надо, Эйко продует.

И начал вытаскивать Эйко из комбинезона, что она встретила положительным пусканием слюнь и угуканьем. Мне кажется, что я уже могу определить её ответ по пусканию слюны — согласна она со мной или нет.

— Какая же ты болтливая… — вытащил я её из комбеза.

— Это сейчас так, Мясник. Моя сеструха младшая тоже была неугомонной. А как говорить начала, так слова не вытащишь из неё.

— Серьёзно, что ли? — удивился я.

— Да, отвечаю. Сестра реально, только так и болтала, как ваша мелкая. А ползала так вообще везде. А сейчас хули? Засядет за своими заумными книжками и шпарит там чё-то.

Я посмотрел на Эйко.

— Слышала, тихоней будешь. И уж тогда я тебе припомню эти деньки.

В ответ она попыталась схватить меня за палец.

— А может и нет, — добавил он. — Я просто по своей сужу же. А она шибанутая какая-то. Сидит, учит всё что-то.

— Это называется быть ответственной и серьёзно подходить к своему будущему.

— А нахер? Здесь тоже неплохо живётся же, по сути.

Ну да, хорошо не жили, нечего и начинать. Ему-то и сравнивать не с чем, поди.

— Есть места и получше. Она, видимо, в универ хочет поступить какой-то.

— Универ? Ей всего-то десять, хотя… ну-у-у может… Но она же девчонка, верно? По сути, куда им ещё идти, как не в универ. Может даже в этот, местный, в Сильверсайде поступит?

Это намёк, что реальные пацаны в универ не ходят? К тому же, что-то я сомневаюсь, что она в него поступит.

— Знаешь, это она очень…

Меня прервал громкий хлопок, будто лопнуло стекло. И одновременно с этим спинка кресла водителя взорвалась, выбросив в салон куски поролона с кровью, будто в ней кто-то заложил небольшую петарду. Парень за рулём всем телом дёрнулся, сначала прижавшись к спинке кресла, после чего повалился на руль, при этом, судя по звуку, зажав педаль газа ногой. Машина взревела, буквально рванула с места, при этом выруливая на встречку, а я только и успел прижать к себе Эйко.

Всё произошло быстро. Мы за секунды пересекли разделительную полосу, выскакивая на встречную полосу, где встретились с маленькой легковушкой. Может будь она повыше, и всё было бы иначе, однако её высоты оказалось недостаточно — джип на полном ходу залетел прямо на неё колёсами, накренился и с грохотом перевернулся на левый бок. Внутри всё подкинуло, и через мгновение меня с Эйко бросило влево. Вместе с грохотом мнущегося металла кабину заполнил детский крик. Настолько громкий, что у меня заложило уши, а внутри всё похолодело.

В каком-то плане нам даже повезло — машина была леворульной, и сиди мы за водителем, схлопотали бы прошедшую сквозь салон пулю. Но мы сидели справа. С другой стороны, когда перевернулись, лететь нам было дальше. Поэтому я совсем не мягко приземлился левым плечом на дверь автомобиля, которая в одночасье стала полом.

Я не знал, что происходит внутри, да меня это и не интересовало, потому что Эйко в моих руках заливалась просто нечеловеческим криком, будто её рвали на части. А причина была в её маленькой ручке, которая согнулась в предплечье. На рукаве кофточки ужерасползалось небольшое кровавое пятнышко.

В этот момент мне показалось, что внутри всё заледенело. Я тупо уставился на эту крохотную руку, неестественный вид которой буквально завораживал где-то в самом мозгу и животе, будто что-то очень неприятно закопошилось от такого вида, и…

Я до боли прикусил язык, приводя себя в чувство. Я, блять, людей в мясорубку засовывал, а здесь рука просто сломана.

Эта мысль отрезвила меня, как пощёчина. Я быстро подхватил визжащую кроху на руки, кое-как встал, согнувшись в перевёрнутом автомобиле, и глянул через лобовое стекло, в котором теперь зияла дырка. Чуть дальше по улице стояло два других джипа: один упёрся в столб, а другой остановился посреди дороги. У обоих были открыты передние пассажирские двери, да только выскочившие далеко так и не смогли уйти — два тела валялись на дороге на полпути ко мне в лужах крови.

Это была жопа. Стёкла тонированы, так что вряд ли меня сейчас видно, но валить точно надо. Уёбок, который сейчас стрелял по нам, пробивал если не корпус, то стёкла точно.

— Тихо-тихо-тихо… — бормотал я, быстро перебравшись на переднее сидение, шагая по борту машины. Мои лепетания тонули в её чудовищном крике.

Здесь я быстро залез рукой под пассажирское кресло и выудил оттуда «MP5» с глушителем и сдвоенным магазином, чтоб быстро перезаряжать. Специально на случай ЧП припрятали там.

Я ещё раз посмотрел через лобовое и с ужасом заметил, как прямо посередине дороги к первым двум машинам приближается фигура в чёрном камуфляже и долбанной огромной снайперской винтовкой наперевес. И он точно не на помощь к нам спешил. Пока что его внимание привлекали первые две машины, однако, не обнаружив нас, он точно сюда придёт. Так что у нас ещё было время.

Можно было попробовать пристрелить его, но стекло я не пробью, а дыра от пули находится на уровне моих голеней. Это придётся изогнуться, чтоб пострелять из неё, и не факт, что попаду. А ему только и надо будет в лобовое стекло стрельнуть.

Под дикие крики Эйко, молясь, чтоб не заклинило задние двери, я прошёл по салону к багажнику. Здесь было целых две двери — одна от бронированной капсулы, другая уже, собственно, от самой машины. Первая отворилась нормально, а вот багажную, как оказалось, хрен откроешь — здесь не было внутренней ручки. Я бросил взгляд назад — теперь неизвестный стрелок приближался к нам, и времени уже думать не было. Поэтому я просто ударил по стеклу пистолетом-пулемётом, разбив его в дребезги, и пулей выскочил на улицу, стараясь бежать так, чтоб меня и моего преследователя разделяла машина.

Через десяток метров нырнул в подворотню. В это же мгновение грохнул выстрел, и послышался треск камня за моей спиной. Пронёсся по переулку, не сильно думая, куда вообще бегу, выскочил на параллельную улицу и ринулся на противоположную сторону через дорогу. Из-за того, что сейчас было где-то часа два, людей, да и машин на дороге почти не было. Хотя если бы и были, вряд ли бы это что-то изменило.

Нырнул в узкий проулок, едва не споткнувшись о мусорные баки. Пробежал через него, свернул в какой-то двор, пересёк, свернул опять в узкий проулок, где, пробежав его, выскочил на новую улицу. Быстро огляделся и вновь побежал.

Не было времени даже чтоб позвонить. Чуть-чуть приостановись или замешкаешься, тут же схватишь пулю. Да и сделать это проблемно — в одной руке Эйко, а в другой «MP5». Я даже не представлял, где можно спрятаться с визжащей Эйко. Бросить её? Да он её же и подберёт, чтоб потом как наживку использовать. Или начинит взрывчаткой и отправит ко мне. Оставалось только бежать, надеясь встретить кого-то из наших, так как крик моё месторасположение выдавал как маячок. Рано или поздно он нас нагонит.

Глава 171

Я мчался как мог быстро, но вряд ли смог бы уйти далеко. В отличие от подготовленного головореза, я был обычным преступником, который и в яблочко с десяти метров не попадёт. К тому же, Эйко со сломанной рукой, так ещё и трясясь у меня в руках, кричала от боли и страха как полоумная. Я боялся, что сделаю ей только хуже, но и остановиться не мог, так как в этом случае станет хуже уже мне.

Несколько раз я сворачивал, петляя между домами, чтоб не выходить на прямые и длинные участки, где меня можно будет снять. Промчался через подворотню, побежал через внутридомовые территории, изредка оглядываясь, перемахивал через невысокие заборы, пробегая прямо по клумбам. Но в одном из этих дворов меня и настигли.

Когда я оглянулся, фигура уже мелькнула в переулке прямо за мной, целясь, и я, круто развернувшись, тут же поднял руку и зажал гашетку. Очередь веером прошлась по всему двору, выбивая кирпичное крошево из стен. MP прыгала в руке, я бы при всём желании одной рукой не удержал её и точно бы ни в кого не попал, но фигура нырнула за какую-то машину — видна привычка: стреляют в тебя, сначала ныряешь в укрытие. Это дало мне доли секунд, чтоб самому спрятаться за ближайшую припаркованную во дворе машину. Через мгновение автоматная очередь прошила её едва ли не насквозь.

Мы оказались друг напротив друга, при этом за укрытиями посреди двора, однако преимущество было всё же у него. Судя по звуку стрельбы, головорез вооружился калашом и теперь не стеснялся стрелять в меня. У меня же была на руках кроха и патронов не так уж и много, к тому же, ещё и пистолетных. Особенно здесь не поотстреливаешься, особенно с противником, который умеет воевать. В ответ на его стрельбу я делал одиночные выстрелы, экономя патроны и отбивая желание подходить ближе. При этом лихорадочно оглядывался, пытаясь понять, куда у меня есть шансы добежать и не получить пулю в спину.

Куда-куда-куда…

Подъезд! До него метров десять было. Если выскочу, то вполне смогу до него добраться. Правда, для этого надо было пробежать по открытому участку, но…

Я выскочил из-за укрытия и бросился к подъезду, при этом ни на секунду не отпуская спуск и поливая остатком магазина укрытие противника.

Когда оружие выдало сухой щелчок, я был уже прямо около входа. Нырнул внутрь и тут же ушёл в сторону — следом в подъезд полетели пули, выбивая крошево из стен и ступенек. Времени думать особо не было, поэтому, не церемонясь, я начал тарабанить во все двери на первом этаже. Пока дожидался ответа, положил Эйко на пол и быстро вставил второй последний магазин. Выглянул и дал очередь по противнику, не давая ему приблизиться. В ответ меня окатили градом пуль. Вновь высунулся и дал очередь, стрельба в ответ.

— Кто там? — наконец раздался старческий голос из-за одной из дверей. Хозяйка явно не спешила открывать незнакомцу.

— Пожар! — закричал я. — Второй этаж над вами горит!

— Горим? — испуганно пискнули из-за двери. Послышались щёлканья замка, и через пару секунд, что мне показались вечностью, дверь приоткрылась. Я не знаю, почему её не смутила стрельба, но это было и не важно. Пинком я вышиб её и едва успел залететь внутрь, как позади раздалась автоматная очередь. Бабулька упала, ударившись спиной об столик, на пол, закричав от боли. Я перепрыгнул через неё, сбил с пути какую-то тумбочку с вазой, ввалился в зал и тут же бросился к окну. Прижав как можно плотнее к себе кричащую Эйко, я взял разгон, запрыгнул на подоконник и проломил телом обычную старую раму. Вылетел на улицу и не очень удачно приземлился, ударившись коленом. Но, тем не менее, вскочил и бросился бежать дальше.

На полпути оглянулся и выпустил ещё парочку пуль в высунувшегося преследователя. Тот спрятался обратно, а я смог перебежать дорогу. Вдогонку раздались выстрелы. Я вновь нырнул в укрытие, какую-то легковушку, по которой с металлическими щелчками застучали пули. На улице послышались крики, в особенности много было женских, но я не обращал на них внимание. Выглянул, выпустил остаток пуль в урода, после чего откинул пистолет-пулемёт и бросился с кричавшей Эйко в подворотню.

Судя по ярким вывескам и обилием пятящихся от меня девушек, я только что забрёл на чужую территорию. Но это была наименьшая из моих проблем.

Уже освободившейся рукой достал наконец телефон и позвонил на первый же номер. Ответили практически сразу.

— Да, босс…

— Слушай внимательно, — перебил я его, хрипя, как скаковая лошадь. Я даже не знал, кому позвонил, но точно кто-то из картеля. — Нас тут всех срезали, весь конвой в труху. Я убегаю по улицам и сейчас у Бабочек где-то. Район примерно около Гонсалеса. Поднимай всех, идите к Бабочкам и просите, чтоб прикрыли меня.

— Я же просто…

— Блять! Свяжись, сука, с кем-нибудь и скажи, что это ёбаный приказ! — рявкнул я в трубку и забросил в карман. Всего лишь боец… дебил, сука… Я тут с Эйко подохну скоро, а он мне тут что-то будет ещё говорить.

Я метался по улочкам, понимая, что эта сука меня всё равно настигнет. И ведь даже спрятаться негде — кричащая Эйко выдаст. Иногда мне в спину стреляли, но каждый раз я умудрялся свернуть с линии огня куда-нибудь и не получить пулю. Но каждый раз выстрелы были всё ближе, словно неминуемая смерть.

Удивительно быстро улочки красных фонарей опустели, будто все девушки получили сигнал, что запахло жареным, и поспешили спрятаться. Я не мог винить их за это — прошлый картель довольно жёстко обходился во время войны с Бабочками. Не только с членами бандами, но и с обычными работницами. И сломанные ноги с отрезанными пальцами были отнюдь не самым страшным. Причины бояться у них были.

Да только теперь я хрен спрячусь здесь.

— Господи, Эйко, завались же ты наконец… — прохрипел я, перебегая улицу. Только заскочил в подворотню и прямо передо мной взорвалось стекло какого-то салона. Я нырнул в сторону и, пригнувшись, пробежал чёрт знает куда, в какую-то тёмную щель между домами. — Заткнись же ты, заткнись, блять, хоть на мгновение…

Я всё прекрасно понимал, но всё равно испуг, страх и ненависть делали своё дело, ища выход и заставляя меня ругаться на кроху. Не со зла, однако вряд ли это оправдание.

Мы вышли в какой-то небольшой тёмный двор, который даже днём выглядел уныло, темно и запущенно, будто здесь всегда царили сумерки. Единственным выходом отсюда была арка на главную улицу, через которую можно было проехать, однако бежать туда — это загонять себя в угол. Я не могу так носиться, иначе или в спину получу пулю, или нарвусь на Бабочек и уже получу пулю в рожу. Надо было просто спрятаться, но из-за Эйко сделать это просто невозможно.

— Эйко, блять… — прохрипел я, оглянувшись. — Прошу, завали своё хлебало… — этот урод где-то там, позади нас. — Да заткнись же ты, умоляю…

С этими словами я заткнул ей рот ладонью и бросился за мусорный бак, заваленный гниющим мусором до самого верха, не обращая внимания на её мычание. Прижался к нему, буквально забившись в угол между помойкой и стеной, замерев. Стало удивительно тихо, только сердце стучало в ушах.

Спустя какие-то секунды послышались и шаги преследователя. Я не слышал его тяжёлого дыхания, что лишь говорило об его подготовке, хотя всё это время он бежал за нами, так ещё и с оружием наперевес. Но перед входом во двор топот оборвался — преследователь остановился.

Я затаил дыхание. Уже куда более тише незнакомец вышел на площадку. Я его не видел, но моя фантазия уже рисовала, как он вертит оружием в разные стороны, оглядываясь. Под его подошвами хрустели камушки и песок, по этому звуку я мог понять, где он находится.

Вот ублюдок прошёл прямо мимо помойки в долбаных нескольких метрах от нас, вышел в центр двора, остановился. Видимо, оглядывался или прислушивался.

Я вжался в вонючий угол так глубоко, как только мог, чтоб меня не дай бог не заметил. Но вот шаги сдвинулись в сторону арки — сначала медленно, но потом преследователь перешёл на бег. Шаги отдалялись, пока я не потерял его из зоны слышимости. Сразу же выглянул и, не увидев противника, бросился в проулок, откуда пришёл. Промчался через него, выскочил на улочку красных фонарей, пробежал по ней и свернул в ещё один проход между домами, где наконец и остановился за мусорными баками в тени.

— Эйко… крикливая ты моя… — выдохнул я, убрав ладонь с её лица. — Ты так нас всех погубишь когда-нибудь…

Я обернулся, чтоб в лишний раз убедиться в отсутствии преследования. В принципе, теперь ему будет очень и очень сложно найти нас, так как после стрельбы в этом районе ему придётся ещё спасаться и от бабочек. И если даже они его не тронут, то найти, в каком же месте мы свернули, будет очень и очень сложно, если он только ясновиденьем не обладает.

— Пронесло… — наконец я обратил внимание на молчание мелкой. — Эйко, ты чего притихла?

Я посмотрел на кроху, которая продолжала молчать. Понимание того, что что-то пошло разительно не так, пришло не сразу. Сначала я стоял несколько секунд, глядя на спящую малышку, и не понимал, как она вообще уснула в таких условиях.

— Эйко? Эй, Эйко, — потряс я её легонько.

Ноль реакции. Это было слишком нехарактерно для неё. И в этот момент мне стало страшно. Страшно и холодно. Настал тот момент, когда ты ещё не понимаешь, что пошло не так, но чувствуешь приближение опасности или чего-то похуже.

— Эйко? Эйко?! — я затряс её ещё сильнее. — Детка, ты чего затихла?! — паника, она начала нарастать внутри меня как снежный ком. Я схватил одетое в лёгкую кофточку тельце, когда на улице температура была все минус пятнадцать, и начал его трясти. — Эйко! Эйко, детка! Проснись, ты чего? Малышка, просыпайся! Да очнись же!

Паника. Много паники. Я выскочил из тени, чувствуя, как на лбу выступил холодный пот, и увидел, что Эйко приобрела синеватый оттенок. В этот момент меня пробило, будто на мозг вывалили лёд. Я затряс кроху, будто это что-то могло решить, а в голове как заведённая повторялась одна и та же мысль:

«Быть не может, быть не может, я не мог, не мог, не мог этого сделать, она просто уснула крепко, и я не…»

Задушил Эйко.

Я только что собственноручно убил дочь Саки, задушив её своими руками.

— Нет-нет-нет-нет-нет… — из глаз брызнули слёзы от ужаса и понимания, что я только что натворил. Я не мог поверить, что сделал это… как так вышло…

Но передо мной было синее личико Эйко, которая уже не пускала слюни.

— Блять… блять сука, Эйко, очнись же, детка…

Руки задрожали.

— Пожалуйста, господи, Эйко…

Но господь мне не поможет. И причитания не помогут.

— Да твою же мать, просыпайся, ты, маленькая дура!

Я продолжал трясти ребёнка, при это содрогаясь сам всем телом. Её маленькая голова безвольно болталась из стороны в сторону, как у жутко натуралистичной куклы. Так я мог сломать ей шею, но эта мысль даже не пришла мне в голову в тот момент. Я вообще ни о чём не мог думать. Все считают, что когда что-то подобное произойдёт с ними, они поведут себя как-то иначе, что в этой ситуации они-то точно сделают всё правильно. Но это бред. Все будут поступать одинаково — они будут отказываться верить, что всё уже произошло, будут напуганы и растеряны.

— Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста… — меня замкнуло так сильно, что все мысли свелись к одному: я убил ребёнка. Я прижал её к себе, будто это могло помочь. — Пожалуйста, очнись же…

Слёзы здесь уже не помогут. Да и вообще никто не поможет…

Эта мысль пронеслась, как ветер, на задворках моего сознания, но именно она будто привела меня в чувства. Никто мне не поможет. Но и до этого мне никто не помогал, я всегда был сам о себе. Всё в моих руках.

Это было как пощёчина.

Нет. Нет, ещё есть шансы, надо просто взять себя в руки. Надо просто… просто взять в руки себя. Надо действовать, это поможет собраться с мыслями. Надо…

Мысли заметались в голове, и я даже не знал, за какую из них первую схватиться. Всегда мог даже в экстремальной ситуации принять то или иное решение, а сейчас растерялся. Не мог собраться с мыслями. Столько раз был между жизнью и смертью, а тут не могу даже взять себя в руки.

Надо… надо… Надо положить её куда-нибудь, в руках с Эйко я ничего не смогу сделать.

Я сбросил куртку прямо на землю и положил кроху на неё. Синюшная, будто кукла, теперь она лежала передо мной на земле, словно жертва для какого-то обряда. Я присел рядом прямо на колени.

Надо… реанимация. Нужна реанимация, искусственное дыхание. Массаж сердца, как в книжках. Сердце… пульс, тридцать нажатий на два вдоха. Нет, стоп, это же ребёнок, ей другое количество нужно. Если выдую ей воздух, как взрослому, то лопну нахер. Я, БЛЯТЬ, НЕ ЗНАЮ, КАК ДЕЛАТЬ РЕАНИМАЦИЮ РЕБЁНКУ!!! Нужен кто-то, кто знает, нужен…

— Блять… — я схватился за голову.

Мозг просто отказывался работать, его словно замкнула паника.

Нет, стоп! Скорая! Нужная скорая, они знают. Нет, я не знаю, что это за улица. Искать, время идёт… В жопу улицу, мне просто надо знать, что делать! Телефон!

Я лихорадочно вытащил сотик, едва его не выронив, и трясущимися пальцами набрал номер. Как и в штатах, эти пошли немного другим путём — здесь был единый номер для службы спасения.

Всего один гудок, и мне уже ответил голос какой-то девушки:

— Семь — тринадцать, служба спасения. Что у вас случилось?

Собраться. Надо собраться и говорить по делу, хотя было желание начать в трубку орать, чтоб мне помогли.

— Я… я… да блять… — мысли путались. — Я…

— Вам нужна помощь? — тут же спросили она.

— Да-да, нужна, — язык словно с трудом ворочался во рту. — Ребёнок, шесть месяцев ей, девочка, она… кажется задохнулась, она синяя, я… — едва не сказал, что закрыл ей рот ладонью.

— Адрес?

— Что? — не понял я.

— Адрес, где вы проживаете или в данный момент находитесь?

— Я не знаю. Я на улице. Не знаю, где я. Вообще, даже сказать примерно не могу.

— Сколько лет ребёнку?

— Шесть месяцев.

— Вы сейчас одни?

— Да, один. Никого рядом.

— Вы можете проверить дыхание?

— Она не дышит! — рявкнул я в трубку.

— Сэр, вы должны убедиться в том, что она не дышит. Приложите экран телефона к её носу и посмотрите, есть ли конденсат. Смотрите, движется ли её грудная клетка при этом.

Чёрт… я точно знал, что теряю время, но сделал, как сказали. И нет, конденсата не было.

— Нету. И грудь не двигается.

— Проверьте пульс.

Точно… пульс…

— Я не чувствую его.

— Освободите ребёнка от одежды и приложите ухо к её груди, скажите, вы слышите сердцебиение?

Я сделал как сказали. И не услышал. Паника вновь начала штурм, и мне с трудом удалось подавить её.

— Нет, нету, я уверен. Что мне делать?

— Послушайте внимательно…

— Я уже слушаю!

— Мне надо, чтоб вы делали всё в точности, что я вам скажу, понимаете? — её голос был спокоен и невозмутим.

— Да, да, я понял.

— Освободите её полностью от одежды.

— Да, уже сделал.

— Положите её на твёрдую поверхность, даже если это земля. Одну руку положите на лоб, другой возьмите за подбородок и поднимите его вверх, запрокиньте голову и откройте ей рот. Посмотрите, есть ли посторонние предметы у неё во рту.

Я видел в интернете, как это делают у взрослых, поэтому примерно представлял, что надо делать и здесь.

— Нет, чисто, — я знал, что нет, но всё равно сделал как сказали.

— Хорошо. Сейчас поставьте телефон на громкую связь, чтоб могли меня слышать и положите рядом с собой.

— Да, сделал, — положил я телефон на грязный асфальт. — Что дальше, быстрее уже!

— Сэр, успокойтесь и слушайте внимательно. Сейчас вы повторите то же самое, что сделали при осмотре рта. Одну руку на лоб, другой за подбородок вверх, запрокиньте голову и откройте рот.

— Да, сделал!

— Теперь обхватите её рот и нос своими губами и сделайте два выдоха. Два выдоха только тем воздухом, что у вас во рту. Наберите щеками воздух и только этот объём…

— Я понял! — рявкнул я истерично.

— Выдох длится одну секунду. Внимательно наблюдайте за грудной клеткой, она должна подняться, если вы делаете всё правильно. Повторите так два раза.

Я сделал как сказали. Но грудная клетка поднялась только со второго, после чего мне сказали повторить. И я повторил. Проверил пульс, после чего ещё сделал вдохов пять или десять, но…

— Он не дышит, — прохрипел я. Меня немного трясло.

— Сейчас вы должны будете сделать массаж сердца, сэр. Очень внимательно выслушайте сейчас меня. Делайте всё, как я вам скажу, и всё будет в порядке. Просто делайте, как вам говорят, — настойчиво повторяла она, приводя меня в чувство. — Помощь уже едет. Вам лишь надо сделать, что я вам скажу.

— Я понял… — выдохнул я. — Говорите, я слушаю.

Через пять минут Эйко пережила своё второе рождение.

Глава 172

Мне никогда не приходилось спасать жизни другим таким образом. Отнимать — да, это сколько угодно. Я стрелял, резал, сжигал, запихивал в мясорубку, забивал битой, расчленял и так далее и тому подобное. Но чтоб принести в этот мир жизнь, спасти чью-то — нет, для меня это было чем-то новым. Это сложно объяснить, чувство, когда ты смотришь на мёртвое тельце, которое уже не двигается, делаешь дыхание рот в рот и давишь двумя пальцами на грудь, и так постоянно, постепенно принимая мысль, что человек перед тобой умер. А потом, когда ты уже в душе не веришь, но пытаешься себя убедить в обратном, ненавидишь себя за эти предательские мысли, жизнь к человеку возвращается.

В этот самый момент тебе кажется, что ты увидел самое настоящее чудо, и мир неожиданно для тебя родился снова. Будто в это мгновение он неожиданно стал куда светлее, чем обычно, и на душе ты чувствуешь облегчение.

Да, я почувствовал примерно это — облегчение и чувство, будто случилось чудо.

В какой-то момент Эйко просто заплакала, пытаясь руками и ногами отмахнуться от меня. Дёрнула сломанной рукой и закричала ещё сильнее, чем прежде, перед этим набрав хорошенько воздуха.

Я уже не слушал оператора, который что-то там говорил мне.

— Эйко… — выдохнул я облегчённо со слезами на глазах. — Маленькая ты лысая беспредельщица… тут же завернул её прямо в куртку, на которой она лежала и прижал к себе это маленький кричащий комок. — Эйко, девочка ты моя… как же ты напугала меня, дурёха, — заплакал я. — Никогда так больше не делай, слышишь?

Не знаю, кто напугался сильнее — я или она. Хотя какая разница? Главное, что теперь ей ничего не угрожало. А что касается руки… Нет, это ужасно, но пережить можно. К тому же, она ребёнок, а у них всё срастается гораздо быстрее.

У меня не было сил даже встать, будто на ноги обрушилась тяжесть всего мира, хотя в груди наоборот, было очень легко.

Я вытер глаза, проморгавшись, чтоб посмотреть на Эйко, которая продолжала кричать и плакать.

— Ну будет тебе, Эйко. Сейчас мы отсюда выберемся и…

Позади меня грохнул выстрел, оборвав на полуслове. Телефон, который лежал рядом, взорвался осколками, и искорёженный корпус отлетел куда-то вперёд в переулок. Это было настолько неожиданно, что у меня тут же и силы появились. Я подлетел на месте, будто укушенный, отпрыгнул перёд и развернулся на месте за какие-то мгновения. Сердце, до этого только-только успокоившееся, вновь стучало где-то у самого горла.

Выход из этого маленького прохода между домов мне перегородили. Слава богу, не преследователь, но и с этими мне ничего хорошего не светило.

— Так-так-так, да это же мой любимый девственник! — улыбка моей старой знакомой была от уха до уха. — А я-то думаю, кто мог пойти на такое! Я тут выхожу на улицу, нюх-нюх, пахнет девственностью. Я ещё раз нюх-нюх, и точно, девственник где-то затесался! Давай рыскать, кто посмел осквернить девственностью порочные земли похоти, кого надо выебать, и вот тебе на, ты! Бегает тут своими маленькими ножками, шорох среди моих пигалиц поднимает. Вон, все разбежались по своим курятникам.

— Я тоже рад тебя видеть, Ишкуина, — кивнул я, сделав шаг назад.

Эта больная дура ни капельки не изменилась. Всё тот же хищный ненормальный взгляд, всё те же острые зубы под улыбкой. Разве что одежда на ней другая — её голова торчала из огромной меховой пушистой шубы, которая делала ей в раза полтора-два больше. И одежда на ней будто кричала о своей вульгарности и безвкусии.

Куда скромнее и нормальнее выглядели девушки позади неё. В пуховиках или пальто, они выглядели вполне нормально, если не считать автоматы в руках. У Ишкуины был, кстати говоря, в руках пистолет.

— Ра-а-ад? — протянула она с улыбкой. — Я же говорила тебе тогда, что сам придёшь. Ну что, потрахаемся?

— Нет.

— Значит, не так уж и рад. И что это за кричащий девственно чистый комок в твоих руках?

— Тебе есть разница? — сделал я ещё один шаг назад, прижав Эйко к себе плотнее.

— О-о-о… так он тебе дорог… — её лицо стало неприятно плотоядным. — Ну-ка ну-ка, дай-ка я посмотрю, что там у ребёнка, чего нет у меня, — поманила она меня рукой. — Не стесняйся, я тоже, знаешь ли, дорогая сука. Мои услуги стоят куда выше всех тех шалав, что меня сейчас окружают.

— Высокого мнения ты о них.

— Очень. Они отменные шалавы, которые делают свою работу на пять с плюсом, в отличие от некоторых, и которых я люблю, лелею и защищаю всей душой! — её энтузиазм пугал, будто она сама в это верила. — А теперь давай сюда ребёнка.

Я не сдвинулся с места.

— Давай-давай, тащи его ко мне, не стесняйся, — нетерпеливо махнула она рукой. — Не заставляй даму делать всё самой.

— Зачем тебе? — прохрипел хмуро я.

Она склонила голову набок.

— М-м-м… А знаешь, в принципе, незачем, — согласилась Ишкуина, вскинула пистолет и выстрелила.

Рефлекторно я дёрнулся в сторону, уходя с линии огня, повернувшись боком, чтоб прикрыть Эйко собой, хотя Ишкуина скорее всего стреляла поверх головы. Честно говоря, не ожидал, что она действительно выстрелит, ведь всё-таки ребёнок, но… Да, поверх головы, но теперь за сохранность Эйко мне действительно боязно.

— Только попробуй, — прошипел ледяным голосом я. — И ты сдохнешь в муках.

— А я люблю грязные и жестокие игры, — томно произнесла она в ответ. — Боль, насилие, грязь, стоны и крики… м-м-м… прелесть. А давай я тебя избавлю от лишнего груза, иначе я отберу ребёнка силой, но оскверню при этом так, что даже конченный педофил содрогнётся. Взгляни в мои чистые честные глаза и скажи, веришь ты мне или нет?

Её глаза были безумны. И да, я поверил. Потому, выбирать между тем, чтоб сопротивляться, и тем, чтоб добровольно отдать им, второй вариант выглядел предпочтительней. Вряд ли, попади ребёнок им в руки, они с ней действительно что-то сделают. Могут начать шантажировать, но это куда лучше, чем если ребёнку причинят вред просто из принципа или мне в наказание за неподчинение. А вот если буду сопротивляться, Ишкуина сделает это просто потому, что уже сказала об этом и слова обратно взять не сможет — репутация и так далее. Да и учитывая тот факт, что я сам на их территории, выёживаться было слишком глупо.

— Сделай ей что-нибудь плохое, и я сожгу эти кварталы вместе с вами нахуй, — процедил я, протягивая Эйко. — Я клянусь тебе в этом, Ишкуина.

— Какой ты сердитый, — надула она щёки и пробурчала, копируя школьницу. — Ути-пути-пути. Возьми его.

Ишкуина кивнула одной из своих девок, которая безропотно, повесив автомат за спину, подошла и забрала из мох протянутых рук свёрток.

— А теперь твоя очередь, колокольчик. Мне тут сообщили, что ты бегал вот с этим… — она достала из-за спины «MP5» и бросила его к моим ногам, — по моей территории и пугал моих пигалиц. Поэтому… иди сюда.

Она поманила меня пальчиком, доставая платок с бутылкой из кармана.

— Зачем?

— Я тебя усыплю и утащу к себе в тёмное грязное логово, — сказала она так, будто объясняла очевидное. — Давай-давай, не бойся. Нет, можешь, конечно, побегать, — улыбка вновь стала до ушей, — это так заводит, все эти игры… м-м-м… да… побегать за кем-нибудь… А я уже мокренькая, хочешь проверить?

— Нет, не хочу.

— Ну тогда иди ко мне. Ты же не хочешь лишний раз портить отношения со мной, колокольчик? Или поиграем? — облизнула она губы. — Я люблю бегать за молоденькими мальчиками…

Я подошёл. Потому что знал, что не убегу. И портить отношения с ней действительно не хотел. А вот откупиться всегда смогу.

— Сделай глубокий вдох, детка, — прижала она к моему носу и рту тряпку. — Мы же не хотим расстраивать друг друга?

Я и сделал. Первый вдох, второй, третий…

Уже на первом я почувствовал туман в голове, а на второй всё стало каким-то эфемерным и ненастоящим. На третьем я уже перестал чувствовать собственное тело и, кажется, начал оседать на землю, так как меня придерживала Ишкуина, продолжая всё так же безумно улыбаться. На четвёртый вдох мир потемнел окончательно. Только её ослепительная улыбка с острыми зубами оставалась в этой тьме, будто от чеширского кота, но вскоре тьма окутала меня полностью.

* * *
— Он очнулся, — сквозь толщу моего собственного сознания это было первым, что я услышал.

В голове было темно: ни мыслей, ни каких-либо картинок, ни света, который иногда пробивается через веки. Состояние такое, будто я отходил от глубокого сна. Веки были такими тяжёлыми, что желания открывать глаза не было никакого. Странное желание не просыпаться и провалиться обратно.

— Не хочет просыпаться, засранец.

— Подожди немного. Сейчас он придёт в себя.

Придёт в себя… хех… У меня такое состояние, что я не могу понять, пришёл ли я в себя или нет, так как даже эти голоса будто пробиваются через толщу воды. Мне потребовалась ещё минута, прежде чем нашлись силы открыть глаза. Ощущение, как если бы я не спал несколько суток, потом отрубился на час и меня потом заново попытались разбудить. Головная боль, сухость, резь в глазах, тяжёлые веки, состояние овоща и чувство, что я вот-вот усну.

И что я увидел?

Небольшая комната, серая, с одной единственной лампочкой над потолком. Справа у стены диван, слева шкаф. А передо мной стул, на котором сидит Ишкуина, которую я бы век ещё не видел с удовольствием. Сам я был привязан к ровно такому же стулу напротив неё. Но вот что мне действительно не понравилось, так это особа, которая расхаживала за её спиной с моим ребёнком.

— Проснулся! — хлопнула в ладоши Ишкуина. — Ну ты мой девственник… — она подалась вперёд и подёргала меня за щёку, как маленького ребёнка. — Выспался?

— Нет, — прохрипел я. Горло было сухим, как песок в пустыне.

— Ничего. У нас ещё полно времени, колокольчик. Например, решить вопрос с твоими парнями, которые ебут мой мозг, хотя для этого у женщин есть другое место.

— Если достают, то, значит, есть на то причины.

— Да-да, их бедный босс в руках грязных шлюх, — оскалилась она. — Боятся, что отберём твой цветочек девственности.

— И не даёт покоя же тебе это.

— А меня раздражают… — она подалась вперёд и тихим низким голосом произнесла, — девственники. Так и хочется выебать, чтоб сломать эту чистоту, залить всё это грязной похотью, — с этими словами она облокотилась на спинку стула, вернув на лицо улыбку. — Думаю, представлять тебе Нинг не надо, она сказала, что вы знакомы уже.

— Да, знакомы, — согласился я. — Хотя удивлён вашему знакомству.

— Ну ты чего, — отмахнулась Ишкуина. — Мы тут полизываем друг другу иногда.

— Кхм-кхм… — вмешалась в наш разговор китаянка. Удивительно — второй раз с ней встречаюсь, а обстоятельства не меняются. Всё так же привязан к стулу, а она всё так же стоит передо мной. — Смешно, Ишкуина, очень. Привет ещё раз, Томас. Что-то ничего не изменилось с нашей прошлой встречи.

— Как она? — кивнул я на Эйко.

— Поела и спит. Не бойся, я знаю толк в детях.

— Да, наслышан уже. Что у неё с рукой?

Нинг не удивилась тому, что я знаю о её приюте, или же не показала этого.

— Была сломана. Открытый перелом. Мы вернули всё на место, но теперь ей придётся побыть в гипсе. Кстати говоря, она у тебя та ещё болтушка.

— А ещё она похожа ну ту, которая вырастет грязной сучкой, — вставила свой цент Ишкуина. — Пизду чесать будет только так, я прямо чую это. Признайся, её мать была той ещё поблядушкой, верно?

Я решил проигнорировать её слова и спросить о том, что меня действительно волновало.

— За мной гнался человек. Его нашли?

— Не-а, убежал, засранец. Он так быстро бегает… — она выдохнула мечтательно. — Наверное, и член большой…

— Не вижу связи.

— Зато я вижу, — она посмотрела на меня и улыбнулась. — Потрахаемся? Пора становиться большим мальчиком, Томми-бой. Давай я покажу, что такое хорошенькая и опытная девушка, — она даже пододвинула рукав футболки, в которой сидела, оголяя плечо.

Но я не обратил на это никакого внимания.

— Смотрю, вы друзья.

— Смотри лучше. Здесь нет друзей, только партнёры, — ответила мне на это Ишкуина.

— Скажем так, мы хорошо друг друга знаем, достаточно долго, чтоб довериться в случае необходимости, и иногда работаем вместе, — добавила Нинг.

— И что же сейчас вас свело?

— Секрет, Томас, — подмигнула ведьма.

Она была одета в тёмно-фиолетовое платье без рукавов и остроконечную шляпу. А вот посоха я не видел.

— Я думал, ведьмы голыми разгуливают.

— Разгуливают, — кивнула Нинг. — Это наш традиционный наряд. Считай, как официальный костюм. К тому же, в нём можно тоже колдовать.

— Тогда чего Фиеста ходит голой?

— Ну, для начала, она в плаще. А во-вторых, стоит дорого, — ответила она мне на вопрос. — Кстати, Малина сказала, что ты не согласился на наше предложение, почему?

— А почему я должен был на него согласиться? — осторожно спросил я.

— Но тебе тоже угрожает… — начала было Нинг.

— Нет, мне никто пока не угрожает. Ни он, ни кто-либо ещё. Не надо втягивать меня в свои разборки.

— А знаешь, почему она тебя втягивает? — спросила Ишкуина с хитрой улыбкой.

— И почему же?

— Её кинули, — оскалилась она, чем вызвала недовольный взгляд ведьмы. — Не скажу, за что, но Брюссель обещал ей кое-что ценное для её ковена. Ты же знаешь, ведьмы, их всякие магические штучки…

— Импульс?

— Не путай, колокольчик, одно с другим. Это как сравнить свет с радиоволнами.

— Так это одно и то же, — заметил я. — Частота только разная.

— Ты самый умный? — скривилась Ишкуина. — Или тебе пососать, чтоб заносчивость сбавить?

— Ближе к теме, Ишкуина, — попросил я. — В чём принципиальная разница между импульсом и магией?

— Управление энергией и волны, — ответила заместо неё ведьма. — В одном случае ты управляешь волнами, а в другом силой мысли управляешь энергией вокруг себя. Или сам создаёшь эту энергию.

— И наши ведьмы решили кое-что у Брюсселя выпросить, — продолжила Ишкуина. — Вернее, они слышали, что у него это есть, да только он их кинул. И вот наша Нинг теперь немного раздосадована, так как её практически опозорили и плюнули ей в лицо.

— Так почему ты не убьёшь его, Нинг? — спросил я у неё напрямую. — Я видел силу, как вы сказали, управления энергии. Достала бы его запросто.

— Видишь ли… — начала было Нинг.

— Она не хочет убивать его своими руками. Хочет твои ручки дрочливые запачкать, — разулыбалась Ишкуина.

— А что конкретно ты искала у Брюсселя? — спросил я.

— Не могу сказать, прости, — покачала та головой.

Не нравится мне это, если честно. Не нравится вся эта секретность, не нравится Нинг с Икшуиной, не нравится, что они держат моего ребёнка на руках. А ещё что на меня напали не так далеко от них и погнали в эту сторону…

Действительно, немного странно, что именно здесь напали и так удачно выгнали на эту местность, прямо подгадали. Как странно и то, что снайпер, так метко пришивший водителей прямо на ходу через тонированное стекло, не смог подстрелить меня. Я не говорю, что он должен был сто процентов попасть, однако всё равно странно. А потом раз, и преследователь неожиданно потерял меня, будто по щелчку, хотя до этого исправно преследовал. Что касается Бабочек, на чью территорию я так удачно вошёл, они не испытывают необходимости в товаре. Вновь открыли врата для любителей женских тел, а предложений закупиться не было, будто у них его полно.

Или же, учитывая новоявленный факт о том, что она с китаянкой добрые знакомые, вполне возможно, что и здесь без ведьм не обошлось и это многоходовочка от того же Брюсселя.

Иначе говоря, одни пустые теории. Вряд ли стоит искать виновника в мире, где каждый заинтересован в твоей смерти, так как вариантов слишком много. Им могут быть кто угодно — от родителей детей, которые умерли от наркотиков, до тех же домов. Каждый мой враг так или иначе был заинтересован в этом.

Но вот если зайти с обратной стороны, то это уже другой разговор. Не так уж и много людей знало о том, что я приеду сначала осветить Эйко, а потом к торговцу оружием. И теперь, когда круг лиц сильно сузился, найти долбанного стукача будет куда проще. Но боюсь, что правда мне не понравится.

Глава 173

Лань Янмэй была старшей из трёх сестёр. Их семья считалась большой, имея в своём составе аж семь детей. Даже те, кто имел в семье сразу несколько матерей, чаще всего могли похвастаться куда более меньшим количеством потомков. А они все были от одной женщины. Их достопочтенный отец, господин Лань, служил дому Ли верой и правдой, как делал это весь род уже несколько веков подряд. Они не жалели ни сил, ни собственной жизни, прокладывая дорогу своему дому и господину, иногда даже по костям другим людей. Их род был не единственным, но Янмэй искренне полагала, что именно они были самыми верными своему господину и дому. Иначе объяснить, каким образом род, имевший в своём составе тринадцать человек: мать, отца, семеро детей, трёх жён братьев и одного ребёнка от брака — был перебит.

А это речь только о них — семье наследника. Были и другие семьи из их рода: семья брата отца — семь человек; семья сестры — пять человек, семьи двоюродных братьев в сумме ещё давали около двадцати человек. И никого не стало, род, пусть и не самый большой, но точно не маленький, сократился в разы и теперь находился на грани исчезновения.

Повезло ли им?

Род Квон был уничтожен полностью, убили даже детей.

В роде Ши остался лишь старый как сам мир господин Ши ста трёх лет и четырёхлетняя внучка, которую, по слухам, спрятали. Больше никого — ни двоюродных, ни троюродных родственников, что входили в их род. Все они были убиты. Осталось только двое.

В роде Дё остался господин с женой. Остальные сбежали, хотя, по правде, были там лишь дети да женщины, пришедшие в род и не готовые жертвовать своими чадами.

Род Браун полностью уничтожен.

В роде Нигай остались глава с тремя жёнами, его сестра с мужем, у которого были ещё одна жена и его младший брат с одной женой, плюс двоюродные брат и сестра со своими мужьями и жёнами, троюродные двое братьев с сестрой и своими вторыми половинками. И ни одного ребёнка в роду — они пытались вывести детей, чтоб не подвергать их опасности, но вот именно детей и убили. Всех.

Саконг лишился главы, и теперь это место занимала его первая жена, плюс оставшаяся в живых третья и их двое сыновей с дочерью. С ними остались двоюродные сёстры без мужей, но с четырьмя жёнами и четырьмя детьми. Плюс троюродные брат с сестрой, у которых было по одной жене и мужу и по одному ребёнку. Остальные из рода или погибли, или скрылись.

Всего восемь родов, и по каждому прошлась война, перемолов всех своими жерновами. Могло показаться, что людей осталось не так уж и мало, вон сколько людей, но это была лишь иллюзия. По-настоящему для такого дома, как Ли, это было слишком мало. Сила дома — люди. Они создают новые семьи, рожают детей, приводят в рода новую кровь с импульсом, тем самым увеличивая численность дома и усиливая его. А когда людей мало… конечно, количество когда-нибудь восстановится до прежнего, но пока это случится… А ведь это тормозит развитие дома, ко всему прочему.

Да, теперь оставшиеся семьи обзаводились детьми, молодое поколение становилось старше, однако род уже не имел той силы, что была. Весь костяк, количество людей в роду сократилось слишком критично. Напади на них другой дом, даже самый простой, и у них были бы все шансы исчезнуть навсегда.

Про людей дома вообще речи не шло. Они-то и гибли первыми — солдаты, охрана, обычные слуги и рабочие, от сантехников до слесарей. Любой, кто был империумом, — обладателем импульса, — или мог хотя бы держать в руках автомат или пистолет, защищали своих господ до последнего.

Огромные потери…

Теперь дом пришёл в запустение, будто доживая свои последние дни. Людей дома было слишком мало — новых принимали, но уже не в тех количествах, что раньше. Всё же теперь их дом не тот, что в прошлом, и люди куда менее охотно шли к ним и присягали на верность. Куда менее охотно…

Иногда Янмэй сокрушалась — знали бы они, через какой ад прошёл с честью их дом, сколько они отдали ради того, чтоб сохранить честь и достоинство. Знали бы эти простолюдины, что вся разруха перед ними — это лишь свидетельство доблести их дома. Но никого не интересовало это. Люди просто видели, что их дом находится в плачевном состоянии и, быть может, доживает теперь свои последние десятилетия, если не сможет выплыть из этого состояния.

Боль… боль и грусть от того, что их великий дом оказался в таком состоянии. Она ещё помнила, когда он был прекрасен и силён. Когда эти холмы были покрыты домами, процветающими и с крепкими стенами. Когда это место само по себе было словно маленький город.

А теперь?

С одной стороны находятся едва ли не руины одного из домов, который с трудом, но смогли уничтожить. А с другой их дом: с обветшалыми пустыми зданиями, заросшими сорняком землями и людьми, которые будто призраки самих себя.

Теперь каждый выживал как мог, всё ещё стараясь помочь друг другу. Но по большей части они были слишком разрознены. Вот и их род занимался чем мог и чем хотел — пожертвования. Да, малая часть этих пожертвований шла им в карман, но Янмэй не считала это зазорным. Они тоже хотят кушать, им тоже надо оплачивать те же самые коммунальные услуги, и они не берут больше, чем необходимо для существования. Ведь если бы не они, то эти деньги вообще никогда не дошли до нуждающихся.

Янмэй знала, что не все понимали её. Собирает такие деньги и потом раздаёт, при этом ничего толком не принося в род. Любительница простолюдинов, которая, ко всему прочему, связывалась ещё и с криминалом, выколачивая для своих идей из них деньги. Ходила, словно нищенка, прося деньги на свои глупые проекты, позорясь перед другими. Но Янмэй на это лишь улыбалась и отвечала колкостью.

Хотя, по правде говоря, деньги ей бы не помешали. Например, не пришлось бы изгаляться и вычищать «тропинку» до нормального состояния перед гостем в то время, как остальная часть дома покрыта пылью и паутиной с протекающей крышей и сгнившей проводкой. Шагни влево или вправо, и ему бы открылась впечатляющая картина того, какой по-настоящему у них дом. Это немного трогало её гордость, но не настолько сильно, чтоб бросать деньги в починку дома. Куда больше, словно азартного игрока, который делает ставки на следующий ход, её и сестёрволновала возможность пополнить фонд новыми вливаниями от новенького картеля.

Именно по этой причине Янмэй посетила поместье Великого рода Ли, в котором и остались разве что глава рода господин Ли Гымсок да его прислуга — единственные его представители. Остальные погибли на войне, хотя, по слухам, были и сбежавшие, но об этом никто не распространялся.

— Господин Ли, — Янмэй сидела в большом мягком кресле в зале напротив главы рода и самого дома, чувствуя небольшое волнение. Кто бы что ни говорил, а он всё же был главой. В нём чувствовалась эта сила, накопленная многими поколениями и передаваемая от одного к другому, будто огромный снежный ком. — Я благодарю, что вы согласились принять меня сегодня.

— Нечасто ты заходишь к нам в гости, Янмэй, хотя всегда желанный гость здесь. Как и твои сёстры, — кивнул он.

Ему было семьдесят девять, худой, высокий и крепкий на вид старичок. Многие привыкли представлять таких людей мудрецами с длинными усами и бородой, однако он представлял из себя полную противоположность, больше напоминая старого офисного работника.

Только вот этот офисный работник мог уничтожить танк или спокойно превратить БМП в консервную банку.

— Благодарю вас, господи Ли. Просто работа, она такая… — сделала жест рукой Янмэй, словно говоря, сами понимаете. — Мингю всё бегает, делами занимается. Хуикинг… вы знаете, наверное…

— Да, знаю, — кивнул он, вздохнув. — Жаль, что с ней так вышло, очень жаль.

Он каждый раз при её упоминании так говорил, а Янмей каждый раз отвечала:

— Да, к сожалению.

Это был словно маленький неизменный обряд, обмен соболезнованиями, который под собой ничего не имел. Разве что готовил почву для будущего наступления.

— Итак, Янмэй, видимо, ты что-то хочешь попросить, раз решила наведаться к нам. Иначе тебя к нам в гости не затащишь.

В этот момент в комнату вошла госпожа Ли. Она поставила поднос с тремя чашками и чайником на небольшой кофейных столик перед ними, налила каждому и заняла свободное кресло чуть в отдалении.

— Благодарю вас, госпожа Ли, — кивнула головой Янмэй и взяла кружку.

— Да не за что, дорогая, — улыбнулась старая женщина.

— Я хотела бы попросить вас, господин Ли, о… — Янмэй хотела сказать «одолжении», но передумала, так как потом у неё самой могут попросить об одолжении, и оно может оказаться совсем не безобидным, — об одной вещи.

— Вещи? Какой именно? Не ходи кругами, Янмэй, ты уже не ребёнок, можешь сказать напрямую.

— Вы слышали, что случилось в Нижнем городе, господин Ли?

— А кто об этом не слышал? Там гремело так, что, наверное, вся Маньчжурия знала.

— Теперь там новый картель, и я познакомилась с его главой. Буквально на днях. Молодой юноша. Адекватный, умный, решительный…

— Жестокий, социопат, проявляет садистские наклонности, отсутствие какой-либо эмпатии к кому бы то ни было. Не стоит приукрашивать факты.

— Это лишь личное наблюдение, господин Ли. Вам ли не знать, какие иногда слухи ходят о вполне безобидных вещах.

— Хорошо, продолжай, — махнул он рукой.

— Он показался мне очень рассудительным человеком. Однако он хотел бы встретиться с вами.

— И зачем же?

— Я не знаю, господин Ли, — покачала она головой. — Я не лезу в мужские дела, как и положено тихой и послушной женщине.

— О да, я вижу это, — усмехнулся глава. — Ты всё та же хитрая лисица, Янмэй. Что в детстве, что сейчас.

— Вы мне льстите, — отмахнулась она ладошкой.

— Так зачем ему встреча, Янмэй?

— Я не знаю, господин Ли. Он лишь попросил меня представить его вам, не более.

— А вот я знаю, Янмэй. Порт. Ему нужен доступ в порт, чтоб провозить свои наркотики. И не говори мне, что ты не догадалась до этого, — фыркнул он. — Янмэй, можешь пытаться провести кого угодно, но не меня.

— Прошу меня простить, господин Ли, я просто не хочу лезть в мужские дела и предпочту быть глухой и слепой, — склонила она голову. Чему он тоже не поверил. Гымсок родился не вчера и прекрасно видел, когда эта изворотливая девица начинала юлить. Да, Янмэй преследовала благородные цели, но это не отменяло того факта, что она была хитра, как голодная лисица. Да только опыта пока было маловато, слишком неумело она это делала.

— И что он попросил взамен на то, что ты познакомишь его со мной? Деньги?

— Нет, господин Ли, — здесь она решила сказать всё как есть. — Он обещал создать чистые зоны вокруг школ, садов, больниц и приютов. Чтоб там не продавалось ничего.

— И ты думаешь, это поможет? — на полном серьёзе спросил он.

— Статистика говорит, что да, помогает, пусть и немного. Но даже одна спасённая жизнь стоит этого.

— Жизнь простолюдина. И ты предлагаешь мне встретиться с ним ради этого?

— Но разве одна единственная встреча, просто встреча — высока цена? Встреча ради того, чтоб чья-то жизнь сохранилась?

— Смотря для чего. Этот молодой человек убийца, садист и наркоторговец. Такие даже смерти не заслуживают, их надо сажать в тюрьмы, где они будут гнить живьём всё оставшуюся жизнь. На его руках крови невинных людей больше, чем на всех домах в этом городе вместе взятых. И с таким человеком ты предлагаешь мне встретиться. Меня это даже оскорбляет, знаешь ли.

— Я лишь прошу вас встретиться, господи Ли. Посмотреть на него. Вы ничего не потеряете, а род вашего дома получит от этого выгоду.

— А дом получит от этого выгоду? — задал глава встречный вопрос. — Из твоих уст это звучит так, будто мы разменная монета, которую можно в случае чего предложить. Мол, встретесь с тем, встретьтесь с тем, будто мы инструмент. Это обижает, знаешь ли.

— Прошу меня простить, господин Ли, — склонила она вновь голову. — Я не хотел вас оскорбить. Лишь подумала, что вы можете встретиться с этим молодым человеком, и, быть может, это знакомство вам пригодится. А если и нет, то вам ничего это не будет стоить.

— Если бы твоё дело служило во благо дома, я, быть может, и согласился, но толку от него нет. Ты помогаешь людям, да, хорошо, помогаешь сиротам и наркоманам. Но твой дом при этом не имеет ни пени.

— Я прошу прощения за свои слова, — ещё тише произнесла Янмэй. — Я повела себя грубо и некрасиво по отношению к вам, господин Ли. Просто это дело — единственное, что заставляет жить моих сестёр и меня дальше. Наши родители, братья, сестра — они все сгинули тогда, защищая вас, и мне очень не хватает их. Особенно плохо Хуикинг. Она же совсем из дома не выходит и боится свои силы использовать. А Мингю так вообще пытается утопить своё горе в работе. Мы потеряли всё, и это единственная отдушина, где мы чувствуем себя живыми. Каждый успех заставляет нас жить дальше, и я подумала, что вы можете… простите меня.

Теперь Янмэй уже поклонилась полностью.

Гымсок смотрел на неё, наверное, минуту, прежде чем вздохнул и облокотился на спинку кресла. Прикрыл глаза, потерев переносицу, негромко цыкнул и махнул рукой.

— Ладно, всё, уговорила, только заканчивай этот театр. Каждый раз испытываешь сердце старика своими заупокойными речами.

— Я бы никогда…

— Янмэй, я тебя слишком хорошо знаю и при этом не знаю тебя настоящую совсем. Прекрасно понимаешь, на что надо давить.

— Господин Ли… — Янмэй выпрямилась, неуверенно посмотрев на него, однако в её глазах плясали хитрые огоньки, которые праздновали победу. И Гымсок это видел. — Вы же знаете…

— Знаю, — кивнул он. — Всё прекрасно знаю. Можешь приводить своего парня. Посмотрю и отправлю восвояси.

— Конечно, — склонила она голову. — Благодарю вас, господин Ли, вы великий глава.

Но сказано это было так, что этот самый глава скривился, будто съел лимон.

— Прекращай, Янмэй, пока тебя не выпороли. Взрослая девушка уже.

— Не понимаю, о чём вы, — теперь она даже не пыталась скрыть улыбку.

— Ты знаешь о чём. Лучше скажи, как Мингю? Я видел её на днях, она выглядела воодушевлённой.

— Она находит отдушину в работе, господин Ли. Чем больше работает, тем чувствует себя лучше.

— Уж лучше бы ты подыскала ей жениха, Янмэй. Надеюсь, что тебе не надо напоминать, кто теперь глава в вашем роде.

— Я присматриваюсь, господин Ли. Отдавать её в чужие руки… моё сердце кровью обливается каждый раз, — вздохнула Янмэй так наигранно, что даже самый непроницательный человек понял бы это.

— Ищи лучше, иначе уже я возьмусь за это. К тому же, на примете есть претенденты. Например…

— Фи.

— А я ещё ничего не сказал, — заметил Гымсок.

— Озёрские, — сразу ответила Янмэй. — Господин Ли, тот парень, которого вы предлагаете, ему уже двадцать семь. Я не могу отдать ему мою Мингю. Мою маленькую девочку.

— Нет-нет, ей подойдёт больше Маклайфли.

— Из дома Уиллеров? А… Озёрские тогда…

— Конечно же ты, — улыбнулся он, наблюдая за её реакцией. Редко Янмэй показывала свои настоящие чувства, потому такое было бесценно. Однако она так же быстро взяла себя в руки.

— Озёрские… Выдать большую девочку, то есть меня, в руки им? Господин Ли, чем же я вам не угодила-то так?

— От любви большой, Янмэй. А если без шуток, ищи кандидатов себе, иначе я сам это сделаю. Ваш род оказался без мужчин, потому вам придётся привести кого-нибудь из другого рода. Наш дом не может позволить себе потерять ещё одну семью.

— Я обязательно составлю список кандидатов, господин Ли, — теперь уже без шуток ответила Янмэй. — Но по поводу Хуикинг я не уверена, что смогу… подобрать ей кого-то, и дело не в моём желании или её нежелании. Боюсь, по этому вопросу она… слишком остро реагирует.

— Хорошо, но Мингю и тебе уже пора сделать выбор. Что же касается твоей просьбы, то мой ответ — да. Можешь привести его, посмотрим, что там за новый глава шайки объявился в Нижнем городе.

Глава 174

— Опыта ей не хватает, — заметила Ли Сонён, когда Янмэй ушла. — А так была бы ещё той интриганкой.

— И слава богу. Ещё лисы под боком нам не хватало, — покачал головой Гымсок, задумчиво попивая чай и поглядывая в камин. — Всё пытается везде всех переиграть, чтоб выдавить максимум.

— Стоит порадоваться, что делает это она ради благородных целей, а не корыстных.

— Не знаю, чему вообще здесь можно радоваться, — покачал он головой. — Однако не могу не оценить её помощи.

Янмэй, сама того не подозревая и пытаясь схитрить, уже давно действовала так, как от неё ожидают. Как она и не знала о том, что ей в любом случае дадут зелёный свет на то, чтоб привести наркобарона в поместье Ли. Ни для главы, ни для его жены не было секретом, что Янмэй рано или поздно придёт к новому главе картеля, чтоб предложить вступить в её фонд. Как для них не было секретом, что глава картеля, стоит ему дотянуться до их дома, сразу же попытается связаться с главным родом, чтоб договориться по поводу порта.

Более того, Ли Гымсок только и ждал, когда Янмэй сама придёт к нему и попросит встретиться с этим незаурядным парнишкой. Не пристало главе дома бегать за бандитами, чтоб предложить сделку. Но совершенно другой разговор, когда кланы и картели сами идут на поклон к главе дома. Да, их пригласил род его дома, но ни для кого не секрет, почему и чем род Лань занимается. Как и не секрет, что картелю нет доступа в порт, а значит, он сам будет всячески пытаться выйти на дом. Иначе говоря, это всё нужно картелю, отнюдь не дому.

Эта ситуация изначально была просчитана, и теперь оставалось лишь дождаться, когда новоиспечённый глава картеля посетит их, а там уже можно будет посмотреть, что удастся получить с этого знакомства. Более того, в этих переговорах, когда всё выглядит так, будто именно картелю нужно это, а не дому, род Ли будет изначально в выигрышном положении. И именно он сможет ставить условия.

Хотя самым главным было даже не получить что-то от картеля, а сделать его своим подручным. В конце концов, когда под рукой есть клан или картель, многое упрощается. Появляется своя личная тень, которая может сделать пару грязных дел или же раздобыть информации, или… Да много каких применений может ей найтись.

Единственное в этом вопросе, что надо было учесть — другие дома тоже вполне себе не против прибрать к рукам и взять под контроль картель. Но в данном случае пока что всё складывалось в пользу их дома. В кои-то веки.

— Ты действительно хочешь породниться с Озёрскими? — поинтересовалась Сонён.

— Лишь припугнул. У Озёрских и так есть выбор, так что навряд ли их привлечёт род Лань. У них ничего нет. Разве что сбросить какого-нибудь непутёвого родственника, кто знает. Но они — десятое дело, меня куда больше интересует юноша.

Гымсок вышел из комнаты, но вернулся уже через минуту и с небольшой папкой. Его жена всё это время лишь сидела в кресле, ожидая мужа.

— Всё, что смогли найти на него, — показал он тонюсенькую папку.

— Очень мало.

— Я бы сказал, что совсем ничего. Этот юноша, как он себя именует, Томас Блэк из Читы восемнадцати лет никогда там не проживал. Более того, и Томаса Блэка никогда не существовало. Правильнее сказать, Томасы Блэки есть, но они ну никак не похожи на него.

Он протянул ей фотографию парня. Сонён взяла её, внимательно рассмотрела.

— Он так изуродован. С такими шрамами… сложно не заметить. Всё же его внешность слишком приметна. Неужто никто его не видел?

— Нет, никому он не известен. Наши люди пытались пройтись по полицейской базе, но и там его нет. Я даже связался с несколькими домами в Маньчжурии, попросил поискать такого человека, но никто ничего найти на него не смог. Юнца просто не существует.

— Может шрамы мешают его найти.

— Даже если брать одну сторону лица, результатов ноль. Это лишь значит, что он не отсюда. Приехал откуда-нибудь. Но здесь у него очень богатый послужной список, хочу заметить, — он вытащил ещё один лист. — Его подозревают в убийстве семнадцати товарищей из его же школы.

— Ужас.

— Также его подозревают в поджогах, убийствах, торговле наркотиками, заказных убийствах, торговле оружием… У него послужной список идеально подойдёт под определение «враг человечества».

— И всё же негусто.

— Негусто. К тому же, я бы поделил на два все эти утверждения. По крайней мере, пока мы лично с ним не встретимся.

— Не думаю, что там много лжи, милый. Потому что его место просто так люди не занимают. Особенно в таком возрасте.

— Ничего, скоро нам выпадет шанс самим с ним поговорить.

* * *
Меня отпустили и даже не изнасиловали. Сомневаюсь, что в этом была заслуга моей харизмы, однако я всё же старался вести себя благоразумно, пока Ишкуина, словно голодная акула, расхаживала рядом со мной. За это время мы даже умудрились договориться о мире и торговле, хотя, по правде говоря, я видел, что она была не настроена к чему-то более серьёзному, чем секс со мной. А на вопрос, зачем меня привязали к стулу, мне ответили:

— Чтоб ты ничего не учудил, мой дорогой, — поцеловала меня в щёку Ишкуина. — Может всё-таки доставить тебе удовольствие? У меня есть кровать, ты даже не представляешь, на что я способна. Будь мужиком — трахни меня.

— Знаешь, я буду лучше девственным колокольчиком.

— Пф, хуесос бесхребетный.

Так что с одной бандой у нас теперь был мир и покой. Наверное. Я не был склонен доверять всему подряд, и Ишкуина не была исключением, однако здесь всё строится на ставках. Ты ставишь на то, что они тебя не тронут по тем или тем причинам, после чего движешься дальше. Ошибся, быть беде. Оказался прав — чудно. В конце концов, они все были людьми, которых тоже можно просчитать, что я и старался сделать. Хотя, по правде говоря, именно с Ишкуиной сделать это было сложнее всего.

Но теперь не только она была моей головной болью. Сейчас предстояло найти крысу в моих рядах, чтоб выйти на убийцу, который уже успел подпортить мне кровь. Благо круг подозреваемых значительно снизился.

К моему сожалению, попали в него исключительно те, кому бы я больше всех доверился. А это: Сэндмэн, Молчун, Фея, Джек, Клавдия Ивановна, нянька и группа сопровождения, которых убили. Их я вычёркивать не собирался — если крысами были они, то нападения прекратятся. Но если же нет, то кто-то из всё ещё живых. Неприятнее всего было то, что мне придётся кого-то из них убить. И возможно, не просто убить, а очень жестоко разобраться, что меня крайне не радовало. Всё же они были своими людьми, а не левыми боевиками и дилерами, потому и отношения к ним у меня сложились уже определённые.

План выявить крысу был прост как дважды два. Я просто разобью их на группы, закину ложную информацию и посмотрю, на какой группе это сработает. А после из оставшихся двух таким же методом выцеплю настоящую крысу.

Я очень боялся увидеть результат, но и выхода особого не было. Рано или поздно это придётся сделать, и уж лучше раньше, чем позже.

Обменяли меня на границе наших территорий, где напоследок Нинг — китаянка-ведьма, вручила мне Эйко.

— С ней всё будет в порядке.

— Спасибо, Нинг.

— Не за что. Если что, моё предложение по поводу Брюсселя в силе. Да и если вдруг решишь помочь моему приюту, я буду не против.

— Буду иметь ввиду.

— Да-да, — встряла Ишкуина. — Пиздуй отсюда, сраный девственник. Я тебя рано или поздно всё равно выебу, имей ввиду, но буду доить до самой смерти.

— Буду держаться от тебя подальше, — пообещал я.

— И товар подогнать не забудь, колокольчик, — с этими словами она удалилась, оставив меня напротив машины.

Это можно было бы воспринять как оскорбление, однако учитывая эту девицу, я ещё очень легко отделался. Всё могло пройти гораздо хуже, ударь её дурь в голову и реши она немного поиграть со мной.

Честно говоря, я до последнего боялся, что мне не отдадут Эйко, однако то ли Ишкуина была не настолько конченной, то ли Нинг на неё повлияла, но кроху-болтушку мне сразу вернули. Мелочь от счастья аж слюнями изошлась, описывая мне свои приключения как:

— Тьюя-тьфи-уаи-ауа.

— Да что ты говоришь, балаболка, — чмокнул я её в лоб. — Но признаю, я тоже рад тебя видеть.

В машине меня уже ждал Джек.

— Здорова! — он едва не полез ко мне целоваться, но мягко его остановил рукой.

— Потише, Гурман. У меня тут… — я показал ему Эйко, — малышка. Так что осторожно.

— О, а чё у неё с рукой?

— В аварии сломали. Но сейчас всё в порядке. Лучше объясни, почему машины не наши.

— Да мы это… — замялся он. — Наняли вновь тех парней из охранки. На всякий, чтоб тебя по дороге обратно не грохнули.

— Спасибо, — ответил я, усаживаясь поудобнее. — Как прошла встреча с Бабочками?

— Да норм. Ты как позвонил, так мы подъехали. А там уже их бабье войско. Так и стояли друг напротив друга. Прямо знаешь, как стрелка из всяких гангстерских фильмов — с одной стороны машины с людьми. Все в брониках, с автоматами, крутые такие. С другой стороны мы, тоже на машинах, с автоматами, пулемётами, сверху снайпера. Так и стояли, пока Фея не отдала команду скрутить на время обороты. Ну мы и отошли, хотя бабы остались на месте. Фея там потом что-то перетирала, после чего махнула рукой и сказала отбой. Мол, тебя ждём теперь. Ну и ты через час выглянул. Кстати, а чё случилось-то? Мы типа нашли джипы с трупами, но хотелось бы подробностей.

Я вкратце обрисовал ситуацию, которая со мной приключилась.

А как закончил, услышал потрясающий комментарий:

— Ебать он лох.

— Лучше, чтоб меня кокнул? — спросил я.

— Нет конечно. Но он реально лох. Пробежал мимо. А Эйко? Что с ней делать?

— Ничего, сейчас на базу, людей поставь, надо будет кое-что мне обдумать.

Первым делом Эйко. Не дай бог что с ней не то или её рукой.

Уже в штаб мы вызвали и врача-педиатра, которому пришлось отвалить приличную сумму за молчание, хотя я об этом даже не подумал на тот момент. Это был мужчина лет тридцати с вежливой улыбкой и большим чемоданом, наполненным всем подряд. Он и осмотрел болтушку, после чего вынес вердикт, что с ней всё в порядке, но вот на руку нужен рентген, чтоб наверняка убедиться в том, что всё в порядке, так как шина, которую ей наложили было решением скорее временным.

— Это можно сделать тихо? — поинтересовался я. — Без шума и справок.

— Можно всё, мистер. Есть платные услуги, которые подразумевают полную анонимность. Если наличными, так даже документов не останется.

После этого, раз уж он пришёл, я решил показать ему и куклу. Но на ней меня ждала действительно удивительная новость.

— Я не могу сказать, что с ней, однако реакции определённые есть, — наконец сказал врач.

— Какие именно? — навострил я уши.

— Зрачки реагируют на свет, но вот реакции на боль нет, что странно. Она практически не реагирует на внешние раздражители, и я бы предположил, что в состоянии, близком к коме, однако её глаза следят за движением, а значит, сознание она сохраняет.

— Она в сознании? — подошёл я ближе.

— По крайней мере она… как бы вам объяснить… Она реагирует на внешний мир, однако сама не спешит с ним контактировать. Или не может, или не хочет.

— То есть?..

— Даже сейчас она видит нас и, вполне возможно, даже слышит, однако сама почему-то не реагирует. Может она имеет определённые проблемы со слухом и нервной системой, а может просто не хочет. Узнать мы сможем, только если отвезём её в больницу и проведём полный спектр обследований.

Что я мог сказать по этому поводу? Ничего. Значит, наша кукла вовсе и не кукла в данный момент. Я почему-то уверен, что она слышит нас, но вот отсутствие движений и реакций — это причина её долгой заморозки.

Уже после ухода врача я сам проверил реакцию глаз, и точно — девчонка следила глазами за предметом, пусть и очень медленно. Это…

А я даже и не знаю, должно ли это радовать меня или нет. В принципе, сознание какое-то возвращалось к ней, но вот во что это выльется, было непонятно. И это несколько пугало. Будет ли она машиной для убийств из-за того, что мы не дали ей посмотреть видео, или же наоборот, как раз без того видео и уколов она будет вести себя как умственно неполноценная? Я не знаю, однако, выбирая из этих двух вариантов, могу сказать, что лучше пусть она будет неполноценной, чем начнёт всех убивать по вложенной в голову программе.

А на следующий день меня уже навестил гость из рода Лань — тот самый старик-дворецкий, который встретил меня при моём визите к роду Лань в недавнем прошлом. И тут же вышла заминка, так как я не знал, обращаться к нему как господин или же мистер. Секунда-другая раздумий, и решил, что всё же он лишь прислуга и господином звать его будет слишком громко.

— Я мистер Блэк, — обошёл я стол и пожал ему руку. — Рад вас видеть у себя в гостях.

— Мистер Блэк, я мистер Чен, дворецкий семьи Лань. Я не займу у вас много времени.

— Я знаю, но всё равно присаживайтесь, — кивнул я на стул. — Не стоит вести разговоры стоя.

Он не стал отнекиваться.

— Мистер Блэк, благодарю, что выделили время и приняли меня. Я пришёл для того, чтоб передать вам, что господин Ли со своей супругой приглашают вас на встречу в своём доме послезавтра в семь вечера.

— Прошу прощения за бестактный вопрос, но… дома всегда присылают человека лично сообщить об этом? — спросил я. Просто чтоб в будущем знать.

— Нет, не всегда. Если это неофициальная встреча между друзьями, любая деловая встреча или же обсуждение каких-то вопросов, то обычно звонят и предупреждают. В вашем случае это всё же приглашение, ко всему прочему, личное. В таких случаях сообщают лично или же отправляют приглашение.

Немного странно, но именно на этом наша встреча и закончилась. Я ожидал, что он что-то расскажет, что объяснит там что-нибудь, однако всё закончилось ровно на том, что он мне это объяснил, а после моего «хорошо» просто встал, поклонился, попрощался и ушёл. Спрашивается, зачем приходил? Чтоб сказать эти несколько строчек? Действительно ли это настолько важно, что обязательно нужно прислать человека через весь город, чтобы он лично сообщил, что тебя приглашают тогда-то туда-то во столько?

Не пойму я дома с их традициями. Как по мне, это больше показуха, чем действительно уважение и честь с гордостью.

Но эти мелочи волновали меня меньше всего. Куда важнее теперь то, что меня всё же пригласили на встречу с этими Ли. А это значит, что у картеля есть неплохие шансы относительно тех, что были, чтоб добиться успеха в нашем коварном и гнилом плане снабдить всех наркотиками. Если только нас не перебьют те мстители.

Вопрос ещё стоял в том, что мне предложить, чтоб мне дали зелёный свет и добро на использование порта. Дело в том, что прыгать как собачка под кланом я не собирался, а они могут надеяться именно на это, так как от всех, с кем мне приходилось говорить, дома были не против поиспользовать криминал в своих целях как бойцов невидимого фронта.

Предложить что-то другое? Деньги? Наркотики? Я не знаю даже… людей, чтоб отвоевать всё назад? В принципе, правдоподобным здесь были деньги и люди, так как одни могли поднять благосостояние дома, а другие — усилить его, но я очень сомневаюсь, что дом вдруг согласится так открыто использовать грязные деньги.

В любом случае уже у них и посмотрим, что да как. Однако что бы не произошло и как бы не повернулась ситуация, я мог сказать точно, что не собираюсь бойцом на невидимом фронте. Мне не нужна крыша дома, которому потом до конца своих дней я буду обязан кланяться в ноги. Деловой партнёр — да, хорошо: оказать услугу, попросить услугу и так далее. Но не их личной игрушкой, которой они смогут помыкать как хотят.

Глава 175

— Мы зря его отпустили, этого колокольчика. Надо было выебать его. Раздеть, а потом трахнуть-трахнуть-трахнуть-трахнуть! Сука! — Ишкуина пнула стул, который улетел в другой угол комнаты. — Послушалась ведьминскую шлюху.

— А что ты хотела, войны? Ишкуина, ты старше меня, подумай головой.

— Слышь, ты, пизда без сисек, не указывай мне, — прошипела она в ответ. — Иначе залижу до смерти. У нас был глава картеля, мы могли крутить яйца им сколько угодно. Да что угодно могли сделать, у нас был ключ ото всех дверей! Выебу кого-нибудь сейчас…

— Возьми себя в руки, Ишкуина, — вздохнула Нинг. — Ну что бы ты сделала? Серьёзно?

— Я… трахнула бы его! Блять, он был в моих руках! — она посмотрела на свои руки, которыми будто хотела вцепиться кому-то в лицо. — Твою же мать!

Она схватила стол и одним рывком перевернула его.

— Твою мать!

Перевернула книжный шкаф. Тот с грохотом рухнул на пол, вывалив книги на пол.

— Чёрт-чёрт-чёрт! — она схватилась за волосы. — Послушала прошмандовку в кепке…

Ишкуина расхаживала по комнате, словно помешанная, тяжело дыша. Что у неё творилось в голове, одной ей было известно, так как Нинг за годы знакомства поняла лишь одно — её знакомая мыслила совершенно в других плоскостях. То, что для обычного человека было ерундой, недостойной внимания, для Ишкуины могло стать целой проблемой. И наоборот — то, что для других важно, для неё было лишь песком, который она смахнёт и не заметит.

— Ну и что бы ты с ним делала, кроме того, что трахала до смерти? — поинтересовалась Нинг.

— Это из-за тебя, — уже спокойнее фыркнула Ишкуина. — У нас был ключ от картеля, мы могли устанавливать правила, у нас был ребёнок, за которого он был горы свернул. Столько возможностей.

— Он бы постарался свернуть нам шеи, вот и всё, — пожала Нинг плечами. — У него бы это не вышло, но жизнь бы точно подпортил, это я гарантирую. А зачем плодить врагов, когда можно дружить?

— Дружить? Ты делаешь это ради себя, ради того, чтоб получить от Брюсселя свою плату.

— А тебе это не выгодно? Ну хорошо, Ишкуина, что бы ты получила, скажи мне? Ты бы выбила что-то из него, но потом Том бы точно пришёл к тебе. Бабочки в нынешнем состоянии не выстояли бы против него. Ты действительно могла получить от него много чего, однако потом он бы вернулся. Или ты бы решила его потом убить, как только получила всё? А что дальше? Картель или бы пришёл мстить, или нашёл бы нового предводителя, который бы точно пошёл против тебя, чтоб не повторить судьбу предшественника. А здесь он жив, ты его спасла, показала своё миролюбие, заключила мир, получила действительно выгодное предложение по наркотикам, восстановишь бизнес. Это действительно стоит того, чтоб переспать с ним? Я не пойму тебя.

— Ты просто ведьма, Нинг. Глупая несмышлёная ведьма, которая нихуя в жизни не смыслит. Ты припёрлась сюда просить помощи, да? Чтоб я повлияла на колокольчика, не более. Тебе плевать на всё, шлюшка, кроме твоего ковена. Плевать, что я тоже кое-чего хочу.

Нинг выслушала это с невозмутимым лицом.

— И всё же то, что ты хотела сделать, к ничему хорошему бы не привело. Я лишь слежу за порядком, Ишкуина, и помогаю в меру своих сил.

— Так следи за ним, чего ты сейчас-то хочешь? Что вообще тебе Брюссель задолжал, что ты аж жопу готова отдать на растерзание, может объяснить? Рассказать тёте Ишкуине? Я уже повидала всякого дерьма, чтоб меня можно было удивить.

— Я… — Нинг запнулась, будто она коснулась деликатной темы, — не могу рассказать.

Ишкуина всего несколько секунд смотрела на неё, прежде чем её губы растянулись в оскале хищника, который видит добычу и хочет с ней поиграть.

— Ты что, Нинг, деточка, язык проглотила? — подошла она ближе. — Не волнуйся ты так, я могу помочь тебе успокоиться, — коснулась она рукой её щеки.

— Я пас, Ишкуина, — отодвинула она её руку. — Это немного деликатная тема, и я не уверена, что могу раскрыть её тебе сейчас. Поэтому давай поступим иначе, ты мне поможешь, и я расскажу всё, что тебе хочется знать, хорошо?

— А как же Брюссель? Не мести ли ты хочешь, а?

— Месть будет, рано иди поздно, и я в ней поучаствую, будь уверена. Но сейчас мне важно другое. Так что, поможешь мне? Пожалуйста. По старой памяти.

— Ох, Нинг… тебе сорок четыре, а ты ведёшь себя как маленькая девочка, — похлопала Ишкуина её по щеке. — Хорошо, рассказывай, что конкретно ты хочешь, моя продажная девочка…

* * *
Я вызвал Джека с Феей прямиком в свой кабинет. Стоило начать ловить предателя и расставлять сети до того, как поеду к Ли, чтоб не терять зря времени. Всё же вариант найти крысу, а потом от неё выйти на заказчика и исполнителя выглядела наиболее реальной из всех, что у меня имелись.

Врагов у меня много, потому искать среди них был не вариант — здесь каждый хочет откусить свой кусок пирога, и побольше, и кандидатов могут быть сотни. При этом каждый в равной степени был заинтересован и в том, чтоб я не покинул свой пост, если уж смотреть на ситуацию сверху. Я не хотел воевать, я вёл бизнес, был не против торговать и договариваться, не претендовал на чужие территории и был молод — типа на меня легко влиять. Так что здесь можно плутать и плутать.

А вот от крысы дойти будет быстрее и надёжнее.

На этот момент я имел из улик только то, что действует явно один человек, чем объясняется угон всего лишь одного грузовика и подтверждает погоня и атака на конвой с грузом. Он точно имеет военную подготовку и знает, что делает. И это направлено конкретно против меня, так что вполне возможно, что мы даже встречались где-то и как-то.

Хуже было ещё и то, что с каждой его атакой моя репутация немного, но снижалась. Да, пока не критично: мои люди этого неуловимого Джо пока ненавидели больше, чем думали, потому мы не можем его поймать. Но потом они обязательно зададутся этим вопросом, почему их наркобарон до сих пор ничего не смог с ним сделать. Моя репутация мясника будет, конечно, остужать их пыл, но рано или поздно они могут решить, что я не подхожу на это место. А это не говоря о том, что такое может породить новую волну попыток занять моё место. Поэтому надо было изловить ублюдка ещё до того, как такие мысли вообще посетят их головы. Про то, каким дураком меня он выставляет на криминальной арене, я вообще молчу. Как и про то, что некоторые светлые головы в городе могу решить, что если у одного это получается, то и они могу стать неуловимыми мстителями. Тогда нас будут вообще со всех сторон кусать, что тоже чревато.

Это, кстати говоря, отличный показатель того, как небольшая группа людей может испортить жизнь или даже разрушить опасную и более-менее сильную группировку.

Но ладно, чёрт с репутацией, сейчас расставим сети и начнём охоту на ведьм.

— Я здесь! Всё, типа здесь, — влетел ко мне в комнату Джек. Он был таким запыхавшимся, что я бы предположил, что бежал он аж от своего дома. Следом за ним вошла и Фея, которая была куда спокойнее, но всё же немного растрёпанной.

— Фея, пуговицы застегни на блузке, — попросил я, после чего кивнул им на стулья перед собой.

— Честно говоря, я думал, что ты захочешь отдохнуть, — заметил он, садясь на стул. — только вчера тебя же гоняли как пуганного по городу.

— Одно другому не мешает, — ответил я и обвёл их обоих взглядом. — Надеюсь, я вас не на самом важном прервал?

— Да не, мы как раз кончили к тому моменту, — вальяжно отмахнулся Джек, — всё в порядке.

Судя по взгляду Феи, уж точно не подробности их интимной жизни она хотела, чтоб он мне рассказывал. И всё же промолчала, что удивительно. Вместо этого спросила:

— Томас, что случилось?

— Есть дело…

— Да мы поняли, а какое? — тут же спросил Джек.

Я вздохнул. Будь это кто-то другой, точно бы высказал свою точку зрения по поводу того, что перебивать меня не стоит. Но Джек… это Джек. Он делает не из-за злого умысла, а потому что он Джек. Я даже не могу объяснить это ничем, кроме как феноменом Джека.

«Феномен Джека»… Звучит, однако.

— Итак, есть довольно конфиденциальный вопрос, который я хотел бы решить очень тихо и без шума.

— Вальнуть кого-то? — тут же спросил Джек.

— Помолчи, Джек, — встряла Фея. — Прости, Томас.

— У вас такая идиллия, что меня это немного пугает, — перевёл я взгляд с Джека на Фею и обратно.

— А то! Ты Фею плохо знаешь. Были бы все бабы такими, мир стал бы куда лучше, я отвечаю.

— Верю.

Хоть Фея и нахмурилась на его слова, однако было видно, что ей его слова приятны. Практически идеальный комплимент, скрытый под обычными словами. Мне иногда кажется, что Джек не тот, кем себя выдаёт, и под обычной глупостью и хи-хи ха-ха простого парня скрывается довольно хитрожопая личность, которая прячется ото всех. Ведь никто не будет обращать внимание на дурака. Отличная маскировка.

— Ладно, к делу. Вы уже знаете, что мы налаживаем контакт с домом, верно? — оба кивнули. — И дом попросил меня кое-что достать. Я согласился, скажем так, для будущих крепких связей. Вам просто надо будет забрать одну вещь.

— Почему они сами не отвезут? — тут же спросил Джек.

— Потому что это я купил его, и это мой подарок дому, чтоб наладить дружеские отношения. Без дома у нас возникнут определённые проблемы с портом, и не факт, что мы останемся на плаву без него.

— А что это?

— Артефакт или нечто подобное. Я сам не видел, но дом горит желанием это получить, и не хотелось бы потом проблем из-за этого. Поэтому вы приедете, заберёте у них товар, привезёте сюда, и я уже отнесу его дому.

— Ты хочешь сделать дому подарок для сговорчивости? — уточнила Фея.

— Именно. Они намекнули, я согласился, потому что это было вполне реально достать.

— Сколько стоило? — спросил Джек.

— Сорок миллионов.

Он аж присвистнул.

— Дорого обошлось сотрудничество.

— Дом того стоит. Поэтому возьмёте ребят и съездите. Улица Мйкуи-Хуа сорок четыре, они будут ждать вас в чёрном джипе в четыре часа дня во дворе.

— Как они узнают, что это мы? — спросила Фея.

— Кодовая фраза: «Мы в гости идём, торт принесли?». Они ответят: «Торта нет, есть пирог». Скажете: «Мясник передаёт привет». Всё, забираете.

— А марка машины?

— Не знаю, не сказали. Просто чёрный джип. Они должны будут отдать вам кейс. Проверите прежде, чем забрать его — внутри будет нож, старый какой-то, насколько мне известно.

— Ты с нами?

— Не, боюсь, что нет. Я буду на встрече, поэтому не смогу там присутствовать, но постарайтесь не облажаться. И будьте осторожны, окей?

— Да, без проблем, — кивнул Джек.

— Томас, а ты в порядке? — поинтересовалась Фея.

— Более чем. Никогда не чувствовал себя таким живым, — выдохнул я.

— Ну да, ничего так не мотивирует жить, как гоняющийся по пятам чувак со стволом, — усмехнулся Джек. — Ты хотя бы его запомнил? Или это была она?

— Не знаю, в камуфляже был. Но человек явно с военной подготовкой, так что если вдруг встретитесь — просто бегите. Не воюйте с ним, договорились?

— Да как-то и не собирались даже.

Таким образом я закинул первую сеть на Джека и Фею. Ничего в этом необычного не было: когда что-то касалось подобных деликатных и важных вопросов, где нужно было всё сделать точно, всегда обращался к ним, и всем это было известно. Фея была кем-то вроде доверенного лица, а Джек просто тем, кому я доверял.

К тому же, они оба знали про дом и что я ищу выход на них. Как и то, что недавно я даже побывал у одного из родов. Так что подарок для Великого рода не выглядел чем-то странным, учитывая наши цели.

На самом же деле я просто нанял четырёх обычных непутёвых наёмников, купил втихую кейс с каким-то старым ножом китайской эпохи за двести тысяч баксов, что тоже немало, и приказал им отдать тем, кто скажет кодовую фразу. И там уже посмотрим, заберут ли у них его или нет. Если заберут силой, то в чемодане есть жучок, так что у нас будет шанс отследить засранцев. Если кто-то левый назовёт кодовую фразу, то мы даже узнаем внешность человека.

Эту же информацию я слил между делом и Клавдии Ивановне, так как она так же была в списке подозреваемых.

Если прогорит именно эта группа, то значит, кто-то из трёх. А там уже буду методом тыка выяснять.

Сэндмэну и Молчуну я слил совершенно другую инфу. Подошёл к ним и поведал, что Фея по старым каналам договорилась, и к нам подгонят грузовик. Внутри будут ящики, которые окажутся набиты опиумом. Надо будет забрать машину и подогнать в наш ангар. Наказал взять как можно больше людей и наёмников. Как показала практика, того урода вообще не смущает охрана, и он вполне может просто заминировать дорогу, а потом расстрелять всех. Что же, я готов рискнуть людьми. Может и звучит по-гнилому, но иначе просто никак.

Между делом при няньке проговорился по телефону об этом, так что все люди, которые должны были услышать, это сделали.

Так что завтра, когда я буду на встрече с главой дома Ли, кто-то точно попадётся в мои сети, и там уже решим, что будем делать дальше.

И всё же я волнуюсь, что моя ловушка не сработает, и гад, который крысит вовсю у нас, не выползет на свет. Я вроде как и сделал всё по уму — ровно так же, как делал и в обычной ситуации, но чувство, что это не сработает, не давало мне покоя. Не помогало отделаться от этих мыслей даже доза. Забавно, я вроде как и пытался слезть с опиума, перебив ломку от него другим наркотиком, но вместо этого лишь знатно подсел знатно на кокс. И в который раз я задумался над вопросом, что надо бы покончить с этим до того, как это покончит со мной.

Но после затяжки все эти мысли пропали.

А на следующий день не без помощи Феи я нарядился в деловой костюм, готовый посетить поместье главы рода Ли. Готовился я не только внутренне, но и душой — перед поездкой я хорошенько принял, чтоб случайно не схватить ломку, после чего закапал в глаза, чтоб снять покраснение, и в нос, чтоб не было насморка. Как сказала Фея, внешне я выглядел вполне себе опрятно, если не приглядываться.

— Почему если не приглядываться?

— Потому что видно, что ты наркоман, Томас, прости за слова.

— Сильно видно?

— Ты постоянно почёсываешь один палец другим, ты немного дёрганый и говоришь слишком быстро. Кто знает признаки наркомана, тот сразу поймёт это по твоему виду, как бы ты ни старался это скрыть.

— Ну… всё равно теперь ничего не сделаешь, — пожал я плечами.

— Тебе надо бросить, Томас, — настоятельно произнесла Фея. — Чем дольше тянешь, тем сложнее это будет сделать.

— Но не сейчас, когда у нас проблема на проблеме.

— Проблемы будут всегда. Я могу найти лекарства.

— Сомневаюсь, что сразу снимут зависимость, — хмыкнул я.

— Сразу не снимут, согласна. Однако помогут бросить. Иначе всё дойдёт до того, что твои мозги станут кашей и тебя уберут свои же.

— Например, ты?

— Нет, например, кто-либо другой. Я всегда сохраняю нейтралитет, — ответила она категорично.

Верил ли я Фее? Она говорила убедительно, да и мотивы не влезать в это у неё были, однако в нашем деле никому верить было нельзя. Я даже за Джеком не раз замечал, что он слишком умные вещи иногда говорит для идиота, который всё склеивает синей изолентой, что мне не нравилось. У таких людей может и не одно дно, а это значит, что контролировать их становится слишком сложно.

Хуже то, что я косо поглядывал на эту парочку и думал — а не могли ли они спеться? Слишком уж хорошо ладят. Я понимал, что сердцу не прикажешь, но в этом деле подобные союзы могут обернуться катастрофой. А учитывая ситуацию, я даже подумывал, что они вполне могут быть заговорщиками.

Ну что же, сегодня и проверим.

— Ладно, чёрт с твоим нейтралитетом, — вздохнул я. — Если есть лекарства, хорошо, подгоняй, посмотрим, какой побочный эффект они дают и смогу ли я ими пользоваться, пока работаю. Я бросить не против.

— Без проблем, я сделаю.

— Хорошо, спасибо. И насчёт сегодня, Фея. Смотри во все глаза и прикрывай Джека, хорошо? Если что, просто валите оттуда. Вы мне нужны живыми.

— Я всё сделаю, — кивнула она. — Можешь рассчитывать на меня.

Нет, не могу. Я уже никому не верю. По крайней мере до тех пор, пока мы не поймаем стукача.

Глава 176

Мне было очень интересно, куда идут деньги с порта, который едва ли не главные врата в Евразию. Потому что судя по землям, которые принадлежали дому Ли, можно было предположить два варианта: они не доставались хозяевам или же те не считали нужным тратить их на своих людей.

Я очень сомневался во втором варианте, так как смысла в этом не было. Для дома сила — это его люди. Чем больше он вкладывает в людей, тем больше они приносят. Все дома, по сути, существуют только ради того, чтоб развиваться, набирать силы и становиться сильнее. А чем сильнее, тем больше плюсов ты получаешь. Богатства, привилегии и роскошь — всё благодаря тому, что вкладываешь в развитие и получаешь от этого определённый выхлоп. Дом был олицетворением удачного бизнеса.

Поэтому грести деньги под себя не имело смысла — получишь больше, если будешь вкладывать. Отсюда вывод, что деньги куда-то утекают. Куда именно? Предположу, что тому дому, что их практически победил. Откупные за мир. Или же они распределяются между остальными владельцами порта.

На этот раз я нанял профессионалов. Ту самую Килю-групп, что и в прошлый раз, так как ещё бронированных машин у меня не было, а покупать новые времени не оставалось. Вообще, это не самая хорошая практика — доверять жизнь сторонним организациям, а не своим. Во-первых,из-за отношения — людям может не понравиться, что ты ездишь под защитой других, тем самым практически напрямую показывая своё недоверие им. Во-вторых, лучше доверять всё же своим, так как они от тебя зависят куда больше, чем совсем сторонняя организация, которая может вполне слить тебя ради собственных интересов. Но сегодня выбирать, как это ни печально, не приходилось.

Мы двигались по Хилстоун-стрит, которая была похожа на декорации к фильму о закате богатой нации. Да, здесь куда больше старались поддерживать порядок, чем, например, в районах пониже, где, по моему предположению, проживали люди дома, однако всё равно далеко от уровня хотя бы более-менее.

Как я и предполагал, в самом конце улицы в отдалении от других располагался особняк Ли, который походил на обсерваторию. В прошлый раз как раз его мы с Джеком и увидели, когда ехали продавать наркотики Ишкуине. Побольше тех, что были здесь, старый и величественный, по архитектуре напоминающий дома Европы восемнадцатого или девятнадцатого веков. Но всю красоту портило то, что он был грязным. Видимо, смог от города, который постепенно оседал на нём, не чистили годами.

Наш кортеж подъехал к воротам этого мини-дворца. Невысокие стены из булыжника, метра в два высотой, вряд ли стали бы препятствием даже для меня, но они скорее играли здесь декоративную функцию. Когда нас впустили внутрь, взору предстала большая поляна перед поместьем, где подъездная дорога делала дугу прямиком к ступеням. В центре виднелся фонтан, который не работал, и я уверен, что он не работал и до этого.

— Мы приехали, сэр, — сообщил мне водитель.

— Я заметил.

Так же, как и в прошлый раз, на крыльце меня ждали. Только на этот раз не дворецкий, а, как я понимаю, горничная, причём годиков эдак тридцать. Когда мы остановились, дверь мне открыл сам водитель, причём сделал это нормально, с гордо выпрямленной спиной и важным видом, будто привёз царя. Я как вспомню своего водителя, земля ему пухом, становится даже завидно. Я уже давно подумываю над том, что мне нужен ещё один помощник, помимо Джека. Тот, кто будет знать этикет и разбираться в подобных тонкостях. Всё же Джек больше помощник по моему бизнесу, как правая рука, а мне иногда требовался и помощник для связи с внешним миром, чтоб производил правильное впечатление.

Когда я вышел, горничная с вежливой дежурной улыбкой поклонилась, сложив руки на животе, где у неё красовался классический фартук.

— Добро пожаловать в поместье рода Ли, мистер Блэк. Мы вас ждали.

— Добрый день, — кивнул я.

— Позвольте проводить вас, господин и госпожа Ли уже ждут вас.

— Пожалуйста, — кивнул я.

Мы вошли внутрь поместья. Надо сказать, что он был явно побольше и побогаче, чем все те, что мне приходилось до этого видеть.

Напоминал мне чем-то залы во дворцах, где с противоположной стороны от входа есть большая лестница, которая потом разделяется на две поменьше, расходящиеся в разные стороны на балконы второго этажа. Здесь было то же самое, но в уменьшенной версии. Однако… я не знаю, как объяснить даже… вроде чистенько и богато, но словно выцветше, будто не хватает красок. Сразу вспомнилось поместье Лань.

Меня проводили в большую дверь на первом этаже, где мы прошли по длинному широкому коридору. Здесь с одной стороны были огромные окна, как в замках, а с другой — двери в какие-то помещения, назначение которых останется для меня загадкой.

Надо сказать, что здесь было… пусто, будто не хватало мебели, которую так любят ставить богачи там, где ею никто пользоваться не будет. Мы прошли, свернули направо и упёрлись в большую дверь, которую служанка открыла передо мной. Посторонилась в сторону, поклонившись. Я вошёл внутрь и оказался в небольшом, но уютно обставленном зале, который был чем-то между библиотекой и местом, где можно хорошо провести время перед камином в креслах или на диване. И как раз на диване сидел господин Ли собственной персоной вместе с госпожой Ли. Я их сразу узнал, так как искал на них информацию. Не сказать, что много нашлось, но достаточно, чтоб сложить о них некоторое мнение.

Никто из них не встал, но удостоил меня кивком головы. Я же, как и положено простолюдину, поклонился, но теперь уже на правильный угол — тот раз с Янмэй научил меня, что с этим перебарщивать не стоит.

— Добрый день, господин Ли, госпожа Ли, я благодарю, что согласились встретиться со мной.

— Добрый день, мистер Блэк, рад с вами познакомиться, — произнёс глава, его жена обозначила свою радость от нашей встречи ещё одним лёгким поклоном. Видимо, пока говорит муж, говорить ей нельзя, по крайней мере на относительно официальной встрече. — Присаживайтесь, пожалуйста.

— Благодарю вас, — сел я туда, куда мне показали. — Ещё раз благодарю вас, что согласились меня принять.

И… всё. Повисла тишина. Старики смотрели на меня со своего дивана и вежливо улыбались, тем самым обозначая своё отношение ко мне, пока что доброжелательное. Даже мистером Блэком назвали, хотя вполне могли из-за возраста, да и из-за положения назвать меня просто Томасом, и слова бы никто им не сказал. Возможно, здесь причина в том, что и я не просто мальчик, который способен не уничтожить их, конечно, но попортить кровь знатно, откуда отношение ко мне более серьёзное. Или они не знают, что от меня ожидать, и поэтому сохраняют пока нейтралитет — не приветливо по-доброму, но и не по-злому.

И сейчас они просто устроили мне молчаливую атаку, предлагая самому взять инициативу в руки. Очень удобно, когда хочешь понять, что же и как много может тебе предложить человек, чтоб потом начать гнуть свою линию. Или, — слишком много «или» получается, — просто так давят морально, чтоб легче было потом опять же гнуть свою линию.

— У вас красивый дом, — решил я лить воду литрами, пока они сами не сдадутся. — Сколько поместью лет, если не секрет?

— Он здесь с самого основания города, мистер Блэк, — улыбнулась госпожа Ли.

— То есть можно сказать, что это первое здание, которое было построено, так?

— Да, можно сказать и так.

— А город? Те дома, будто из тридцатых годов, когда были гангстеры в Америке, они позже возникли или одновременно с вашим домом?

— Практически одновременно.

— Ясно, просто я, когда гулял по городу…

И понеслась.

Я взял пример с Джека, который мог иногда болтать без умолку, причём делать это по большей части для самого себя и не сильно волнуясь по поводу того, интересно ли это людям или нет. Он просто не обращал внимания на то, что его никто не слушает, и тарахтел как трактор, пока топливо не закончится.

Надо признаться, что это оказалось нелегко, говорить без умолку обо всякой чуши, когда на тебя смотрят. Чувствовал себя идиотом, пусть и старался не подавать вида, что меня это как-то волнует. Наоборот, показывал, что мне это самому интересно и я словно подросток, который пытается поделиться впечатлениями об увиденном и, к своему счастью, нашёл свободные уши. Плевать, какое впечатление я на них произвёл этим, но мне всё же удалось из них выбивать более сложные ответы, чем «да» или «нет».

Так и длилась их экзекуция, пока к нам в комнату с глубоким поклоном не заглянула служанка со словами:

— Обед подан, господин Ли.

Хм… а они, случайно, не сидели и ждали этой фразы? Я, случаем, не зря такой словесный понос на них вылил? Хотя… нет, не зря, в любом случае, это их забота — развлекать гостя, раз уж согласились принять.

Обеденный зал выглядел явно подороже, чем у Лань Янмэй. Да и блюда были, как мне показалось, поизысканней. Только вот, когда мы сели, глава, видимо, решил ответить мне той же монетой. Потому, пока передо мной стояли эти блюда, мне пришлось с ним разговаривать. Возможно, это был такой хитрый ход с их стороны.

— Мы наслышаны о вас, мистер Блэк.

— Надеюсь, только о хорошем.

— К сожалению, нет, — покачал он головой. — Вас боятся в Нижнем Сильверсайде.

— В той части города страх равносилен уважению, увы, господин Ли, — пожал я плечами.

— И почему же?

— Потому что живёт та часть по закону джунглей, пусть и каменных, где уважают только силу. А уважают её, потому что боятся. Была бы возможность найти общий язык с другими иначе, несомненно это бы и сделал.

— А пытались? — спросила его супруга.

— Много раз, госпожа Ли. Но есть люди, которые понимают слова и для них добродетели — это добродетели. А есть те, кто слов не понимает, и для них любая добродетель является слабостью. Они подобны волкам.

— Не думали, что это связано с родом вашей деятельности?

— Сомневаюсь, господин Ли. К тому же, не понимаю, чем им не угодил вполне легальный бизнес моего товарища. Видимо, магазины не даёт грабить.

Говорить прямым текстом про наркотики, естественно, я не стал, а то мало ли. Да и он, судя по улыбке, всё прекрасно понял. «Охранка, ага…» — будто говорил он.

— И всё же причины вас ненавидеть у людей есть.

— На каждого найдётся причина его ненавидеть, господин Ли. Я веду свой бизнес спокойно и не заставлю кого-либо пользоваться моими услугами. Я не бегаю по барам, не пытаюсь подсунуть людям так, чтоб они этого и не поняли, не агитирую на улицах. Это их выбор.

— Но будем честны, вы считаете это правильным? Что этим действительно можно заниматься?

— Конечно нет. Это ужасно, я не отрицаю. Я сам был свидетелем, как дорогие мне люди попадали под это влияние. Но люди ненавидят меня не из-за этого.

— Но тогда из-за чего?

— Из-за того, что людям надо кого-то винить в своих бедах. Они не винят свой слабый характер, нет, они винят меня. Родители не винят своих слабохарактерных детей, которые не думают головой, нет, они винят меня. Все винят меня, потому что это легче, чем взять ответственность на себя.

— Но вы же поставляете это сюда. Логично, что они винят вас.

— Лишь поставляю, господин Ли, но никак не впихиваю силой. Такие обвинения равносильны тому, как если бы ребёнок сел в машину, сбил кучу людей, а потом его родители сказали бы, что он не виноват, раз не думал головой. Но все будут винить парня, а не машину.

— То есть вы признаёте, что это грязный бизнес?

— Я вроде и не отрицал подобного, господин Ли. Никогда. Но лучше я буду этим заниматься, чем кто-то другой.

— От чего же, позвольте спросить?

— Наверное, причина та же, что и у домов. Всё, что для нас — хорошо, даже если это плохо.

— Позвольте заметить, мистер Блэк, — вмешалась в разговор госпожа Ли, — что дома подобным не занимаются.

— Зато некоторые штампуют оружие, которое уносит в разы больше жизней, чем мой товар. И если у меня всё добровольно, то у них одни отбирают жизни у других. Я уже не говорю о сигаретах или алкоголе. Я не пытаюсь обелиться, но и выставлять меня дьяволом во плоти тоже не совсем правильно. Это даже скорее лицемерно.

Так что люди меня ненавидят потому, что завидуют, и потому что хотят кого-то винить.

Повисло молчание, которое нарушил хозяин поместья.

— У вас интересная позиция, мистер Блэк, — кивнул господин Ли мне. — Что ж, в какой-то мере я могу её понять. Неудивительно, что вы нашли общий язык с Янмэй.

Вот мы и подошли почти к тому, ради чего собрались.

— Да, не смог отказать ей, — кивнул я. — Её взгляды довольно близки мне.

— Понятно-понятно… — закивал он. — Но вы захотели встретиться со мной, верно?

— Да, я бы хотел…

— Ну что же, времени у нас полно, поэтому предлагаю пока разделить с нами обед, — перебил он меня. Точно сделал специально, чтоб сбить с мысли и не дать навязать свои условия.

Ну хорошо, пусть, я не против, посмотрим, как он будет меня потом обрабатывать.

Честно говоря, это игра мне была даже интересна в каком-то плане. Обхитри своего оппонента, подбери правильные слова, поймай на них противника. Это было нечто похожее на шахматы, только словесные, где ты так же атакуешь и так же защищаешься.

И как я мог видеть, аристократы просто обожают эти игры.

Надо сказать, что обед был действительно что надо. Я сразу вспомнил ресторан, где был, и их порции — здесь было ни разу не хуже, но порции были куда больше. Мясо гребешка? Так целая тарелка. Крабы? Так тоже целая тарелка. Ешь — не хочу. Я не был человеком с голодного края, но не баловал себя едой, хоть и мог себе такое позволить. Не потому что скупердяй, а из-за того, что меня, в принципе, устраивало и то, что было на столе. Оттого покушать здесь было куда приятнее, потому что для кого-то это обычная еда, а для кого-то — праздник. Поэтому могу сказать с чистой совестью — если не удастся договориться, то хоть поем вкусно.

Мы ели около получаса, разбавляя еду приятными темами. Как выяснилось, господин и госпожа Ли тоже умеют поговорить на интересные темы, так что общение не было неприятным. Хотя в разговоре всё же чувствовалась пропасть между мной и ими. В первую очередь потому, что они сами эту пропасть пытались поддерживать, чтоб показать своё превосходство.

Уже после обеда меня пригласили в комнату, где мы сидели до этого.

— Итак, для начала, могу ли я звать вас Томасом?

— Да, конечно, — кивнул я. — А то я чувствую себя неловко, когда вы обращаетесь ко мне на вы.

— Ну что же, Томас, Янмэй сказала, что ты хотел встретиться со мной, верно?

— Да, у меня были некоторые вопросы, которые могли бы решить только вы, господин Ли.

— По поводу порта, если я не ошибаюсь.

— Всё верно, по поводу порта.

— Понятно. Но боюсь, что этот вопрос уже решён, Томас. Вы занимаетесь наркотиками, а мы против подобного в нашем порту. Ваш товар, как бы вы его ни описывали и как бы я не был отчасти с вами согласен, несёт смерть и деградацию испокон веков. И это не может никого радовать. Потому проход в порт вам закрыт.

— Раньше никого это не смущало.

— Раньше время было другое.

— Несколько месяцев прошло, господин Ли, — заметил я. — За столь короткий срок вряд ли всё могло столь круто измениться, так как люди остались те же. Следовательно, возможно, мы можем найти выход из этой ситуации.

— Хотите попробовать поторговаться?

— Жизнь — это торговля. Торговля чем угодно: собой, другими, жизнью, честью и так далее. Главное — найти подходящую цену для того или иного вопроса.

— То есть ты считаешь, что меня можно купить? — поинтересовался хозяин дома. В его безобидном голосе была угроза, и мне было это прекрасно ясно.

— Я считаю, что везде можно сторговаться и прийти к решению, которое обоих устроит. Поэтому, господин Ли, не будем ходить вокруг да около. Что я могу вам предложить взамен на вашу помощь в этом вопросе?

Глава 177

— Сторговаться?.. — переспросил он задумчиво.

Я знаю, к чему он ведёт. Пытается выставить всё так, будто я прихожу к ним и оскорбляю своим поведением, выставляя их великий дом теми, кого можно купить, словно продажных людишек. Пытается представить меня неблагодарным человеком, который оскорбляет их, чтоб потом компостировать мозги и навязывать свои идеи и свою цену.

Но это слишком дешёвый трюк, на который поведётся только идиот. Это бизнес, здесь естественно торговаться, потому сверхглупо выставлять подобное чем-то оскорбительным. Я же не пришёл к нему со словами: «Давайте я вам заплачу, а вы меня пустите в порт» — это ещё можно было бы расценить как оскорбление.

— Господин Ли, — вздохнул я устало, потерев переносицу. — При всём моём уважении к вам и вашему древнему дому, который участвовал в строительстве этого великого города, мне кажется, мы никуда не сможем сдвинуться в этом вопросе, если обе стороны не будут заинтересованы в сотрудничестве. Если вы не хотите иметь со мной дел, то просто так и скажите, пожалуйста, чтоб я не тратил ни ваше время, ни своё. В противном случае прошу вас, перестаньте выставлять всё так, будто я вас оскорбляю. Я пришёл сюда найти решение в вопросе, который возник, почему хочу предложить свои услуги взамен на вашу помощь. Это бизнес, который ведут все дома, включая ваш. Может не столь чистый, но бизнес. И не надо выставлять это оскорблением, потому что тогда я вообще не пойму, как вы ведёте бизнес, когда каждое деловое предложение для вас оскорбительно.

Может немного грубо, но довольно точно я описал своё мнение. Да, они, конечно, дом, великий и старый, но это не даёт им право так ко мне обращаться. Это бизнес, здесь все равны, и уже не играет роль, аристократ ты или простолюдин.

Господин Ли сверлил меня взглядом на протяжении всего моего монолога, при этом он не выглядел оскорблённым, рассерженным или в ярости. Нет, он был задумчивым, будто, получив отпор в одном месте, продумывал план, как бы прижать меня в другом. Это лишь показывает, что он прекрасно понимает, где бизнес, а где неуважительное отношение.

— Так что ты можешь предложить нашему дому? — спросил он наконец. — Всё же это дело не такое уж и простое, так как не все согласны с тем, что вы провозите через него наркотики. Это создаст для меня трудности.

— Деньги. Свой товар не предлагаю, так как вряд ли вас это заинтересует, но тоже как вариант. Могу достать то, что вы захотите, в пределах разумного в уплату аренды вашего порта.

— Аренды? — хмыкнул он. — Ну хорошо, и каковы пределы разумного?

— Я не смогу достать вам ядерную бомбу или биологическую. Вряд ли смогу достать какие-то секретные разработки, коих не найти на чёрном рынке.

— Понятно. Но вряд ли нечто подобное нам пригодится. Как и деньги. К сожалению, они в нашем мире не всегда могут помочь.

Я понял, к чему он клонит, хотя и не был рад этому.

— Мы можем прийти к соглашению иначе, — продолжил я. — В уплату аренды я могу оказывать вам равноценные услуги силами своего картеля.

— Хотелось бы услышать, что ты можешь предложить, — кивнул он, предлагая мне продолжить.

— Как я и говорил, услуги. Любого рода, связанные с чем-то, с чем ваш дом не захочет сталкиваться. Грязные дела, посредничество, убийство в пределах разумного, достать, продать, купить, всё анонимно, чтоб ни одна ниточка не привела к вам. В принципе, я думаю, вы и без меня знаете, на что способен криминал и чем полезны такие люди.

— Представляю. Однако ваша организация не настолько крупная, чтоб мы действительно могли воспользоваться вашими услугами.

— Если вы ожидаете увидеть армию, как у страны, то да, — пожал я плечами, — мы вряд ли удовлетворим ваши ожидания. Однако нас нельзя назвать слабыми.

— Не хочу показаться назойливым и ворчливым стариком, Томас, но вас уже сейчас атакуют и, поправь меня, если я не прав, вы ничего сделать с этим не можете, — показал он свою осведомлённость в наших делах, сбивая цену.

— Можем, господин Ли, — не согласился я. — К сожалению, борьба с невидимым противником куда сложнее, чем борьба с тем, кто стоит перед тобой. Поэтому глупо надеяться, что мы по щелчку поймаем тех, кто открыто о себе не заявляет и бьёт в спину. Но и здесь у нас всё схвачено.

— О таком судят по поступкам и результатам, а не по словам. Но как раз-таки результата не видно.

— Да, но вряд ли это имеет отношение к делу, господин Ли. Это наши внутренние проблемы, которые мы можем решить сами и которые никак не повлияют на вас. Я предлагаю лишь свои услуги, а как мы будем с этим справляться, уже будет целиком на нас.

— Но дай я вам какое-нибудь конфиденциальное задание, где гарантия, что ваши, как ты выразился, внутренние проблемы не аукнутся на наших интересах?

— Я могу это гарантировать.

— И чем же?

— Тем же, чем вы, когда кому-то что-то обещаете, господин Ли. Своей репутацией. Все знают, что если глава дома сказал, то он сделал. Если что-то пойдёт не так, он сделает всё, чтоб сдержать слово. Я могу гарантировать, что если мы вместе будем вести дела, то вам не придётся волноваться об этом.

— Что ж, — задумчиво пробормотал он. — Хорошо, я тебя услышал, однако ты не думал, что всё может обернуться вам боком?

— Боком? — включил я дурачка, хотя понимал, к чему это и что он скажет. — Что конкретно вы подразумеваете под этим?

— Вам нужен порт, и допустим, что вы получите его. Всё пойдёт на лад, вы станете сильнее, займёте весь Нижний Сильверсайд и будете там полноправными хозяевами. Но вы не предполагаете такого развития событий, что, когда этого достигнете, некоторым может приглянуться ваша организация?

— Домам?

— Конечно. Я не имею ввиду полицию, так как с ней вы, насколько мне известно, уже договорились. Ведь рано или поздно вы столкнётесь интересами с одним из домов. Мне не надо, наверное, объяснять, как это будет: придут люди, которым вы перешли дорогу и которых остановить вы будете не в состоянии, и скажут, что у вас два выбора — служить им или умереть. Заставят отдавать процент с товарооборота и исполнять их волю без права выбора. Вы станете их верной тенью, за которую всё будут решать и которая будет подчиняться беспрекословно, когда ей скажут.

— Мы готовы повоевать с любым домом за свою свободу, господин Ли, если до этого дойдёт.

— А выстоите ли? — усмехнулся он. — Против дома-то.

— Кровь мы точно знатно им попортим, — улыбнулся я. — Как нас называют в некоторых домах? Паразиты? Тогда им должно быть известно, например, как целая армия клопов может свети с ума одного, но очень сильного человека.

Глава дома секунду-другую смотрел на меня удивлённо, после чего рассмеялся.

— Армия клопов? Так вы себя величаете? — рассмеялся он.

— Это аллегория, господин Ли. Мои бойцы считают себя великими воинами, что тоже весьма забавно. Но на деле мы люди, которых вытравить из естественной среды обитания будет ой как непросто. Потому, предполагая ваше предложение, нам не нужна протекция — нам нужны равноправные деловые отношения. Мы платим — нам оказывают услугу, нам платят — мы оказываем услугу. Ни больше, ни меньше.

Глава дома улыбнулся на мои слова. Скорее всего, он хотел к этому подвести, очень мягко и плавно намекнуть, что неплохо было бы, чтоб нас кто-то прикрывал, а я практически в лоб ему это и сказал, раскрыв все карты. Теперь оставалось играть лишь в открытую.

— Однако, допустим, лишь допустим такой вариант, что, например, мы покажем, что вы входите в сферу наших интересов и вы, грубо говоря, теперь под нашим крылом, вам не придётся даже думать об этом. Будете заниматься своими делами, получите порт, но при этом у вас будет защита на высоком уровне. И не только среди домов.

— За всё надо платить, господин Ли, и мне даже страшно представить, чем заплатим мы вам. Ведь, по сути, вы предлагаете то, чем сейчас стращали меня минуту назад. Я и наша организация станем вашей тенью и теми же бесправными людьми, что и при них. В чём разница?

— Права у вас будут, как и свобода. Я не буду вас заставлять и требовать деньги выше того, что вы заплатите за порт. Но иногда вы будете выполнять некоторые поручения уровня принеси-подай-устрани. Но лишь так, а в остальном полная свобода.

— Тогда в чём разница, господин Ли, между тем, что мы будем под вашим крылом, и тем, что мы будем вашими партнёрами? Что так мы будем сотрудничать, что так мы будем сотрудничать. Лишь в том, что вы будете представлять нас как своих? Но для меня не секрет то, что в какой-то момент вы можете попросить меня сделать то, на что я не соглашусь. Поэтому я не хочу иметь над собой кого-то. Я заинтересован лишь в равноправном партнёрстве, и мне не нужна протекция. Можно вам сказать всё начистоту, господин Ли?

— Что ж, — вздохнул он, — мне даже интересно, что ты скажешь, если честно.

— Вы великий дом, имеете богатую историю, и у вас, как мне известно, даже после сокрушительной войны есть Легаты, Магистры и даже Оракулы. Например, вы. И возникни у вас такое желание, я отсюда живым не выйду, а жизнь нашей организации усложнится в разы. Однако есть одно «но», господин Ли. Я не желаю ни в коем случае сейчас вас обидеть или оскорбить, лишь хочу показать вам факты — вы не можете заставить нас присоединиться, если мы не захотим. А если я и скажу даже, что согласен, контролировать вы нас не сможете от слова совсем. Весь смысл этого в том, что сильнейший подминает слабейшего. Это не добровольное дело.

Глава ничего не говорил и оставался очень спокоен. Я бы даже сказал, что чересчур спокоен. Я даже не чувствовал от него угрозы, как это иногда бывает, будто он действительно не принимал это на свой счёт. Однако я так же знал, что после этих слов могу отсюда и не выйти. Но если я хотел добиться своего, рисковать придётся.

— Как вы верно заметили, господин Ли, другие дома попробуют присоединить нас силой. Я знаю, как это делается — дом держит в страхе клан или картель, и те действуют только из-под палки под страхом смерти. Если преступная организация отказывается, их наказывают или уничтожают. Им это прекрасно известно, потому они и подчиняются. И если откажемся мы, вы действительно верите, что сможете нас заставить силой?

Он нахмурился. Уже хотел что-то сказать, но я его опередил.

— Господин Ли, я только за честные деловые отношения и поэтому не хочу вас обманывать никаким образом и тем более подставлять. Я мог бы сказать: «да, давайте, я прыгну под ваше крыло», а потом просто кинуть. Конечно, нас бы преследовали, но согласитесь, удар был бы ниже пояса. Именно поэтому говорю начистоту, как есть — я не соглашусь на ваше покровительство, потому что для меня это не имеет смысла и вам нечем на меня надавить. Но мы вполне можем сотрудничать с вами на равных правах. В этом случае вы можете быть уверены, что я вас не кину, не подставлю и в деликатных вопросах не сдам. Я не буду отрицать, своим влиянием и репутацией вы сможете нас прикрыть, но нам это не нужно.

Он вздохнул, облокотившись на спинку дивана, в то время как госпожа Ли всё это время сидела ровно, не позволяя себе такого.

— Что же, тогда, если я вам откажу, куда вы пойдёте?

— Для начала, даже если я приму предложение, то вы никогда не сможете быть уверенными, что мы подчинимся вам в нужное мгновение, потому согласитесь, лучше вообще быть одним, чем иметь таких помощников. А потом, есть и другие дома, — пожал я плечами. — Только прошу, не думайте, что я вас шантажирую или угрожаю. Я просто стараюсь описать ситуацию.

— Я понимаю, — кивнул он. — Но другие дома вас как раз-таки и прижмут.

— Соломона не прижали, и нас не будут. К тому же, мы просто найдём тех, кто согласится работать с нами на равных. Лучше иметь честного партнёра, чем гнилого слугу.

Естественно, я немного шантажировал их. Иначе никак, если я хочу получить то, что необходимо. Лесть, шантаж, скрытые угрозы, опять лесть.

К тому же, если уж откровенно, они были слабым домом. Великим, но слабым, который пытался выёживаться и показываться себя чуть больше, чем они есть на самом деле. В любом другом доме это всё воспринимали как бизнес, но здесь он пытался несколько раз сначала перевести это на свой счёт, чтоб состроить обиженку. Довольно вульгарный ход, как по мне, так как прекрасно ясно, что речь идёт о вполне адекватной услуге, а не о том, что я пытаюсь купить их.

Как по мне, жалкие попытки тех, кто слаб, выставить себя сильными. Но тем не менее, именно с ними мне и светило больше всего пользы. Слабые после войны, от них можно было получить больше преференций, чем от других домов, которые, вполне возможно, и попытаются сделать нас должниками. Им наша дружба будет тоже выгодна, какие-никакие, но сила и партнёр, который поддержит. Так что я был уверен на семьдесят процентов, что глава дома согласится вести со мной дела.

— И что же получит дом от партнёрства? — спросил старик.

— Кроме обязательств, которые накладываются на обе стороны? — мягко, но прямо намекнул я. — Во-первых, наш деловой партнёр — наши интересы, которые мы будем отстаивать в случае необходимости. Если на вас нападут, и вы попросите, мы, конечно, не будем открыто воевать, но потравим кровь вашему врагу знатно. Во-вторых, если ваши интересы коснутся Нижнего города и вы попросите, мы будем их защищать и проталкивать. В-третьих, как уже и говорил, посреднические услуги, если надо достать что-то или кого-то.

— Ты упомянул об обязательствах с нашей стороны. Какие именно, мог бы уточнить? — спросил он.

— Мы имеем право отказаться. Всегда. Вы не можете заставить нас. Мы будем исправно платить вам за порт или выполнять какие-то услуги, равноценные плате за вашу помощь в порте. В принципе, на этом всё.

— Ты так не хочешь иметь нас в покровителях?

— Я хочу свободы, господин Ли. Я кровью научен, что, когда кто-то сверху, покоя не будет. Всегда будут требовать что-то, и каждый раз всё больше и больше.

Я уже не стал говорить, что если бы и захотел иметь покровителей, то не выбрал бы такой слабый, пусть и великий дом. Потому что правда в том, что ещё несколько месяцев, может полгода, и я уже своими силами смогу его снести, оставив после себя руины. Не нужен мне такой покровитель, если уж действительно выбирать.

Господин Ли не спешил отвечать. Вместо него неожиданно оживилась хозяйка дома. Поднялась, предложила нам чаю, после чего отправилась его готовить. Едва вышла, и господин Ли вновь продолжил.

— Хочешь партнёрства с нашим домом, значит, — вздохнул он.

— Хотелось бы, господин Ли, — кивнул я.

— Видишь ли, в чём дело, Томас, ты пришёл ко мне в дом лишь потому, что думал, что нас будет легче уговорить. В других домах нет даже гарантии, что тебя будут слушать, не говоря о том, чтобы прийти к соглашению. И не факт, что, добившись его, вас не заставят подчиниться, как ты заметил. Ведь Соломон был человеком взрослым, уже набравшим определённую силу, а ты…

— Подросток.

— Верно. И воспринимать многие тебя будут, исходя из этого.

— Хотите сказать, что мне ничего не светит там?

— Ты, молодой человек, смелый и отчаянный, не буду отрицать. Ты умеешь пробивать себе дорогу и не боишься подниматься всё выше и выше. В твоём возрасте добиться таких высот… Мне, честно признаюсь, всего несколько раз приходилось видеть подобных тебе за семьдесят девять лет. Вы редкие экземпляры. Возможно, тебя даже захотят заполучить к себе. Но никто не даст того, чего ты хочешь.

— Потому что не воспринимают всерьёз, — подытожил я.

— Не только поэтому. Поговори с тобой, и многое встанет на свои места, и воспринимать тебя будут уже как должно. Однако делать партнёром такой слабый картель никто не будет. Будь ты официальной компанией или представителем официального бизнеса, то и разговор бы был другой, но ты преступник, уж прости за такие слова. Я не говорю, что с криминальным миром не сотрудничают, но для подобных твоей организации это подачки в то время, как требовать будут по полной. Вести дела могут только с тем, кто равен или близок по силе — остальные лишь подчиняются. И ты должен это понимать хоть отчасти.

Он внимательно всматривался мне в глаза на протяжении нескольких секунд.

— И ты это понимаешь, как вижу. Потому и пришёл именно сюда, к нам. Считаешь, что наш дом вот-вот утонет и мы будем готовы схватиться за любую возможность, лишь бы остаться в живых. Так вот, Томас, это не так. Возможно, криминалу это и не свойственно, но домам присуща гордость, поэтому…

Он сделал неопределённый жест рукой.

Глава 178

Мы сидели молча друг напротив друга, пока я первый не нарушил тишину.

— Иначе говоря, вы не видите возможности договориться со мной, господин Ли?

— Это ты мне скажи, Томас, видишь ли ты её или нет.

— Я вижу, господин Ли, но, как вы сказали, гордость не позволит вам вести дела с криминалом, даже если на кону будет дом.

— Не совсем верно ты интерпретировал мои слова, молодой человек, — покачал он головой. — Я сказал, что со слабым картелем никто не согласится вести дела на равных, потому ты не пошёл и вряд ли в будущем пойдёшь к ним. Ведь ты не хочешь покровителей над головой.

— Тогда прошу простить, но я не понял, что вы имели ввиду.

— Я сказал, если ты думаешь, что мы не откажем тебе, то сильно ошибаешься, Томас. Возможно, для нас такой союз и будет полезен, но он нам не критичен. Он критичен для тебя.

— Значит, вы не говорите «нет», но и «да» не говорите, — до меня не доходило, к чему он может клонить. Его штучки действовали мне на нервы, и этому старику доставляло удовольствие играть на них. Я уже не стал говорить ему, что мне он тоже не критичен, потому что шансы договориться ещё были.

— Верно. Ты приходишь ко мне и предлагаешь сотрудничество. Вопрос в том, почему я должен на него соглашаться? Я тебя не знаю. Одно дело, если бы ты пришёл ко мне с желанием служить, но другое — ты хочешь равных прав. Почему я должен принять положительное решение в пользу твоего предложения?

— Может потому, что вам это выгодно?

— Допустим, что выгодно. Но не настолько, чтоб мы сразу вот так согласились. Я даже не знаю, будешь ли ты обузой для нас или принесёшь пользу.

Сразу вот так согласились? Кажется, я понял, к чему он клонит.

— Могу ли я вам предложить что-нибудь? — сделал я попытку. — Презент в честь нашей с вами встречи и подарок в благодарность, что вы согласились со мной встретиться, чтоб обсудить возможность сотрудничества.

Иначе говоря, откат за возможность работать с ним, как это делают коррупционеры во всём мире. Платишь деньги за то, чтоб с тобой согласились работать. Правда, здесь будут не деньги, а скорее всего услуга.

Старик взглянул на меня, после чего кивнул.

— Что ж… — протянул он, потерев подбородок пальцами. — Ты действительно можешь мне кое-что предложить.

— Я внимательно слушаю.

— Для тебя не должно быть секретом, что мы пережили войну, верно?

— Да, Янмэй посвятила меня в некоторые аспекты истории вашего дома. Война четырнадцать лет назад.

— Да, верно, четырнадцать лет назад мы схлестнулись с двумя домами и, несмотря на их численное превосходство, смогли выстоять. Но эта победа обошлась нам слишком дорого. Война не выбирает, она забирает всех, до кого только может дотянуться — от мала до велика. Мы потеряли многих достойных людей из родов, что служили нам верой и правдой. Но главным ударом было то, что мы потеряли наследника. Сына, если быть точнее, вместе с его женой и ребёнком. После их смерти наш род прервался и оказался на грани исчезновения.

— И… вы ищете наследника? — спросил я.

— Ищем, но проблема в том, что мы не можем принять кого-нибудь просто так.

— Не ваша кровь, — догадался я.

— Верно. Не наша кровь, не наша плоть, — кивнул он. — Он не будет нашим ребёнком, наследником Великого рода Ли. И история, которая длится десятки веков, прервётся.

— А родственники? Разве у вас нет ближайших родственников?

— Те, что были в нашем доме — погибли. Есть и другие, они находятся в чужих домах, но просить их… не думаю, что ты поймёшь хитросплетения в наших делах, но просить своего родственника из другого дома очень некрасиво. Мы запятнаем себя, но это лишь часть проблемы. Хуже то, что наш родственник — уже часть чужого дома, и как следствие, тот дом сможет претендовать на нас.

— Не хочу показаться бестактным, но вопрос, судя по всему, пойдёт о серьёзных вещах. Потому я хочу спросить сразу: а ещё одного наследника… как бы выразиться правильно…

— Почему я не найду молодую девушку и не сделаю наследника? — спросил старик спокойно.

— Да, — глухо отозвался я.

— К сожалению, я уже не способен на это, иначе бы вопрос решился очень просто.

— Я… сожалею… сочувствую… в смысле, жаль это слышать, — меня это не на шутку смутило. — Но чем в этом вопросе могу помочь я?

— Так получилось, что у нас всё же есть родственник. Дальний и не прямой, но всё же принадлежащий кровью нашему роду. Не сказать, что это было специально, но видимо, сама судьба благословит нашему роду и даёт ещё один шанс.

— Троюродный или четвероюродный родственник? Кто-то из дальних?

— Да, ты угадал — четвероюродный племянник.

— Но с ним что-то не так, — догадался я.

— К нашему позору, он принадлежит твоему сословию, — вздохнул глава.

Моему сословию? До меня не сразу дошло, о чём конкретно идёт речь.

— Он из картеля или клана? — уточнил я.

— Из клана в Китае. При этом он ещё и глава этого клана, как это ни прискорбно. Мы очень стыдимся такого родства, потому делаем вид, что никогда такого у нас не существовало. Но теперь, когда вопрос повернулся этой стороной, вынуждены прибегать к любым мерам, что спасут наш род.

— Это, наверное, очень личный вопрос, но как так получилось, что кто-то пошёл по этому пути, когда у него было всё? — полюбопытствовал я.

— Случайные отношения на стороне, скажем так. Мы тщательно следим за подобным, и все наши родственники так или иначе связаны с домом, но бывают и исключения, например, как он.

— То есть глава клана — ваш родственник. Дальний. Он знает об этом?

— Нет, — был ответ.

— И вы… нет, он вам не нужен, верно? Он уже не тот, — до меня начало доходить, к чему сейчас разговор придёт.

— Можно и так выразиться. Он уже не тот человек, который мог бы стать нашим наследником. Бандит, убийца, жестокий человек, который осквернит собой практически всё. Окажись такой главой дома, и в Сильверсайде появится ещё один картель или клан, а рода будут разорены и разрушены им. Человек, что всю жизнь прожил бандитом, уже не сможет отучиться от старых привычек.

— Значит… если он вам не нужен… У него есть ребёнок, верно? И вам нужен этот ребёнок?

— Сын. Ему сейчас два года. Идеальный возраст, когда ребёнок ничего толком не вспомнит. Мужской наследник, практически оптимальный вариант для того, чтоб сохранить наш род.

— Но в нём кровь, должно быть, уже сильно перемешана, если не ошибаюсь. Настолько, что крови вашего рода не так уж и много.

— Верно. Но всё же в нём течёт наша кровь. Может сил в нём будет и не так много, как у нашего сына, однако это решается сильной второй половинкой в будущем.

— Иначе говоря, вам важно, чтобы в теле было ваше ДНК.

— Если переходить на научный разговор, то да, ты абсолютно прав, — кивнул господи Ли. — И здесь мы подходим к самому главному. Нам нужно, чтоб ты привёл его сюда. Без шума и пыли. Чтоб его отец не нашёл своего сына, не пришёл к нашему порогу требовать его обратно.

— Украсть ребёнка, — подытожил я, раздумывая. — Почему вы этого не сделаете или не сделали ещё?

— Потому что мы не обладаем достаточными связями, чтоб решить этот вопрос тихо, Томас. У нас нет выхода на криминальный мир Китая. И найти из-за этого их будет для нас проблематично.

— А дома? — спросил я. — Те, что в Китае?

— Через них вопрос решить не получилось. Они неохотно идут на контакт. А если давить, то есть шанс, что это может всплыть, и тогда наш дальний родственник спрячется и станет совсем недоступен. А этого мы не хотим. Он должен чувствовать себя в безопасности и не прятаться, чтоб у нас была возможность его найти.

— То есть ни наёмников, ни кого другого вы не посылали. Даже не пытались, — подвёл итог я.

— Нет. У нас нет достаточно точной информации о нём, чтоб прийти и без шума забрать ребёнка. Поэтому мы не высовывались, ожидая своего часа.

Я понял, о чём он. Всё же криминал и дома — разные вещи. Просто так выйти на связь с криминалом дом не может, как не может этого сделать обычный человек. Всё же надо иметь своих связных, которые сведут вас. Потому дом из другой страны не может прийти и тут же, как ни в чём не бывало, поднять всё по кланам. А если и попытается сделать это, то тут же спалится. Исходя из этого, господин и госпожа Ли пришли к выводу, что криминалу будет легче выйти на связь с криминалом. Всё же брат брата, рыбак рыбака, мужик мужика и так далее.

— Когда я найду, выкрадывать его будет кто — я или ваши люди?

— На твой выбор, Томас. Мы потеряли много связей, сил и возможностей, отчего сделать это для нас становится непосильной задачей. Не с нашими ресурсами. Считай это презентом к нашей встрече, который мы высоко оценим. Заодно этим ты докажешь, что вы не просто шайка, которую можно взять под контроль, а равноценный партнёр, с которым можно вести дела.

Украсть ребёнка. Что я должен думать об этом? Дело, конечно, гнилое, но не настолько, чтоб я отказался. Меня успокаивало в этом то, что семья ребёнка, по сути, бандитская, и отдам я его в дом, где его будет ждать хорошее будущее со всем лучшим, включая университет. О нём будут заботиться и его будут оберегать. А что его ждёт в той семье? Отца убьют, и он будет самым обычным парнем с обычной семьёй, которой вряд ли много будет светить. К тому же, на кону лежит и моё будущее, потому я могу найти тысячу оправданий этому.

— То есть, если я всё сделаю, то вы рассмотрите моё предложение и примете?

— Я внимательно рассмотрю твоё предложение. В конце концов, ты сможешь показать, на что действительно способен, потому что пока, глядя на то, как вас гоняют по городу, ощущение складывается не очень.

Получается, мне надо найти выход на китайскую мафию, после чего выйти на этого главаря и забрать его ребёнка. В принципе, ничего сложного, но…

— Если я избавлюсь от его отца, это повлияет на что-нибудь?

— Нам без разницы, как ты добьёшься этого, но главное, чтоб к нам никто потом не пришёл.

— Ясно… и до какого срок? — задал я вопрос.

— Как выполнишь, — развёл он руками. — Но это не значит, что можно сделать это и через год, естественно. Мы не молодеем, а мальчик растёт и впитывает в себя всё больше и больше.

— Я понял. Можете не беспокоиться, я возьмусь за это дело и решу ваш вопрос как положено. Надеюсь, с вашей стороны вы тоже рассмотрите моё предложение о сотрудничестве.

— Естественно, — кивнул глава. — А теперь… — его взгляд перекочевал за мою спину, где, видимо, появилась его суженая с чаем, — изволишь разделить с нами кружечку чая?

* * *
— И как он тебе? — поинтересовалась Сонён у мужа, когда они остались наедине.

— Молодость… — вздохнул он с улыбкой. — Это стремление быть независимым… Охо-хо-хо-хо… В любом случае, всё прошло хорошо.

— Не жалеешь, что доверил это ему?

— Нет, пусть покажет себя, — ответил Гымсок, глядя, как в камине пляшет пламя. — Не удастся с этим вариантом… что же, будем пробовать другие. Удастся — отлично, можно будет наконец закрыть этот вопрос раз и навсегда.

— На один вариант будет меньше, — заметила она. — Да и ребёнок пострадать может.

— Дети всегда страдают, милая. Наш сын, его жена, наш внук, твои братья, моя брат с сестрой, их дети и внуки. Я могу продолжать сколько угодно.

— И всё же…

— Что сделано, то сделано, — отмахнулся он. — Посмотрим, насколько этот парень действительно такой, каким его описывают. Потому что, насколько я увидел, половина доклада или лжёт, или он умеет себя показать с нужной стороны.

— А насчёт твоего желания взять его под крыло?

— Он всё же принял мою просьбу, нет?

— Но одна единственная просьба… — протянула она.

— Пусть чувствует свободу, молодость требует этого, Сонён. Он хочет равноправных отношений? Что же, я не против. Будут ему равноправные отношения. Ничего не будет крепче, чем связь, построенная на взаимовыручке, доверии и привычке. Сэтим нельзя спешить, особенно нам.

Гымсок был согласен с юношей — только сильные дома могут брать под крыло криминал и заставлять их делать то, чего хотят. В противном случае слабый дом просто не сможет надавить на своих подопечных.

Но есть и другие способы влиять на людей.

Не обязательно силой.

— С огнём играешь, дорогой.

— Скорее со спичками. Юноша действительно пробивной и опасный, такого бы с людьми дома привести, чтоб хребты другим ломал.

— Хочешь…

— Нет. По крайней мере, не в ближайшее будущее. Он горд, хочет свободы, чувствовать себя главным, потому я не буду мешать ему. Пусть резвится. Главное, что мы уже отметили для других свои интересы.

— Но ты раззадорил его не на шутку.

— Зато какой эффект-то был, — усмехнулся он. — «Наш деловой партнёр — наши отстаиваемые интересы», очень интересная фраза, надо будет запомнить её.

Парень ему нравился. Но не как человек, а своим подходом, который очень даже играл им на руку. Он так пытался доказать Гымсоку, как он благороден, что готов держать слово и защищать их деловые отношения, что едва не подпрыгивал на месте. Поэтому, можно сказать, как только будет заключён договор, он сам по доброй воле привяжет себя к ним. И, когда нарезвится, наиграется вволю в свободолюбивого наркобарона, будет уже искать, как и все остальные, бухту потише.

Такие дела никогда не делались быстро, а Гымсок никуда не спешил. В его роду все жили долго, лет так до девяноста как минимум, поэтому он мог ещё подождать. В этом деле главное — просто дождаться момента, когда всё само решится и одно станет неотделимо от другого.

— К тому же, Шатенфамилья тоже навострили свои уши и теперь приглядываются к новому картелю, поэтому надо поскорее забронировать его.

— Что же не согласился сразу?

— Вот же… женщина… — вздохнул он. — Ценить наши деловые отношения будет больше. Всегда ценнее всего то, что даётся с кровью и потом. Хотя, честно говоря, я всё же ставил на Михаила, думал, он придёт к власти. А они картель по камушкам разобрали своей войной.

— Гордишься собой? — вздохнула Сонён.

— Ну… да, конечно, всё прошло почти так, как и планировалось. Может даже лучше, ведь никого нет лучше, чем тот, кто вышел из общей драки победителем, верно? Или тебе бандитов жалко? Соломона, например? Этого высокомерного идиота.

— Тебе действительно так хотелось взять всё под контроль?

— Это вопрос выживания, милая, хотя тебе что объясняй, что не объясняй…

— Я всё понимаю, но можно было всё сделать иначе. Более мирно.

— Нам нужна поддержка. И она у нас будет, причём взращённая нами. Заметь, я же был прав.

— Ну а какой ценой?

— Кровью насильников и убийц, — фыркнул он.

Закрыть картелю под любым предлогом порт — вот чем гордился Гымсок. Этим самым задушил Соломона, который отказывался сотрудничать, и привёл к себе нового главу картеля, что станет хорошим началом для будущего. Всего одно решение, и как всё обернулось. Грех было таким не гордиться.

Такое редко выпадает.

— И всё же как бы не обернулось всё бедой, — вздохнула Сонён.

— И какой же?

— Любой, дорогой. Ты сам взгляни, парень разрушил целый картель. Потому буквально опутал своими руками часть города, отбив кровью свои владения. А теперь он тянет руки всё выше и выше. Сможешь ли ты действительно остановить его, если понадобится? Потому что как он будет к нам привязан, так и мы к нему. А он будет тянуть руки всё дальше и дальше.

— Вряд ли ему интересен старый дом, — отмахнулся Гымсок, хотя должен был признать, что доля правды в словах жены была.

— Ему не интересен старый дом, — согласилась она. — Но ему хочется свободы. И если он почувствует, что ты медленно привязываешь его к ножке своего трона, как цепного пса, он вполне может и покусать тебя.

— Всё будет в порядке.

— Твои слова да Богу в уши, — вздохнула его супруга.

Глава 179

Я возвращался затемно. Город медленно, но верно засыпал, улицы пустели, темнели. И только фонари оставались единственным источником света, не считая окон, которые постепенно тухли одни за другими. Фонари выхватывали островками света части улиц, как любят показывать это в кино или на картинках, что было довольно красиво и навевало странное чувство ностальгии.

Меня почему-то успокаивал ночной город. Проезжая сначала пригороды, потом въезжая в сам город, я будто очутился в каком-то другом времени, когда город был совершенно иным. Не было ни банд, ни картеля, ни проституток, а были обычные люди, обычный рабочий класс.

Было бы интересно взглянуть на этот город ещё в период его расцвета, когда не было этого разделения на Верхний и Нижний города, и район за бабочками, который выглядел так, будто срисован из фильмов ужасов про города-призраки, был ещё живым. Даже сейчас, когда мы мирно и спокойно ехали по улицам, он очаровывал. Эти пустые улицы, кирпичные дома на манер старой Америки, машины, абсолютная безлюдность — это выглядело настолько гармонично и красиво, что оставалось лишь наложить сюда фильтр под старые фильмы и запустить людей в костюмах из шестидесятых.

Мы проехали через несколько кварталов, после чего свернули на перекрёстке налево. Таким образом мы должны были на безопасном расстоянии обогнуть территории банд. Можно было, конечно, ехать и прямо, но так мы бы подошли слишком близко к бандам. Смысл рисковать, если можно этого не делать, верно?

На дороге лишь пару раз нам встретились одинокие машины. В голове мелькнула мысль, что одна такая машина может от души протаранить нас и рвануть, забитая взрывчаткой до отказа, и даже импульсник не поможет. Но так же быстро эта мысль и ушла. Никто из моих людей не знал, когда и какой дорогой я собираюсь возвращаться, поэтому сейчас я не сильно беспокоился о возможном нападении.

Да и вообще, любое покушение, оно такое — сначала ты не волнуешься, сразу после него ты боишься, но проходит время, и ты опять не волнуешься. Забиваешь на безопасность, перестаёшь оглядываться по сторонам и как-либо беспокоиться. Знаешь, что риск есть, но тебе всё равно плевать уже. И забавно то, что меня пытались угрохать всего два дня назад, а мне уже спокойно и нет никакой фобии по этому поводу.

Проехав несколько кварталов, мы практически по кругу объехали Нижний город, заезжая на мои территории уже со стороны Верхнего. Здесь было всегда куда спокойнее. Если назвать город маленьким мирком, то Нижний город был бы дикими местами, а Верхний — цивилизацией. И чем ближе к ней, тем безопаснее.

Здесь находилось большинство более-менее нормальных и преуспевающих офисов, больших магазинов, где отоваривался почти весь Нижний город, всякие развлечения, не связанные с секс-туризмом, и храм Света.

Собственно, мимо которого мы и проезжали сейчас. Правда, не с лицевой стороны, а с задней, где располагались стоянка, выходы для персонала, мусорные контейнеры и так далее. Я бросил ленивый взгляд на его стены, каменные, серые, совсем не те, что с лицевой стороны. Здесь особо о красоте не заботились, почему и выглядел задний двор храма как обычное старое здание без каких-либо прикрас.

Но, помимо всего вышеперечисленного, я заметил мимолётом и фигуру в форме монашки всё с тем же капюшоном. Не знаю, каким чувством воспользовался в этот момент я, но вроде это Мария дель Кармен. Или не она… Так она или не она?

— Притормози-ка… Так, стоп, не здесь. Едь к главному входу и встань немного в стороне, чтоб не прямо перед воротами стояли.

— Вы в храм, сэр? — спросил водитель.

— Да, хочу заглянуть туда, — кивнул я. — Человека со мной, чтоб прикрыл, хорошо?

— Может двое или трое, сэр?

— Один, чтоб не сильно выделялся. А вы встаньте так, чтоб могли сразу забрать.

— Вас понял, сэр.

Он быстро что-то начал говорить по рации, и наш кортеж, развернувшись, встал со стороны храма в стороне от главного входа.

Так-то это было не совсем разумно, останавливаться здесь. Стоило сразу направиться на базу, чтоб посмотреть, на ком сработала ловушка, и продумать дальнейшие действия по сужению круга, чтоб не спугнуть крысу. Но это никуда не убежит, да и я не сильно стремился узнать, кто же из моих приближённых крыса. Боялся, наверное, что им окажется Джек. По правде говоря, этот парень был единственным, кого я мог назвать близким мне человеком. Относительно близким. И если предал он… будет неприятно и тяжело, но вот на остальных рука не дрогнет, это я могу точно сказать.

К тому же, когда на меня охотятся, идея зайти в храм выглядела ещё глупее, но, во-первых, никто не знает маршрута — я не говорил. Во-вторых, бояться вот так и сидеть под сотней замков, трясясь от страха, тоже не дело. Что же теперь, не жить вообще? Я же не могу вечно прятаться, так как убить меня будут хотеть при моей профессии удивительно часто.

Поэтому в топку это всё, хочу…

А собственно, зачем я вообще хочу пойти в храм?

Хотя я обманываю себя, делая вид, что не знаю. Просто случайно увидел фигуру монашки и подумал, что это может быть Мария, и решил зайти, проверить, действительно она или нет. Заодно, если она, посмотреть на неё.

И вопрос, который бы задал Джек:

А зачем?

Просто захотелось.

Я тряхнул головой, подходя к храму.

— Жди снаружи, внутрь не заходить, только если не опасность.

— Да, сэр, — кивнул он и встал сбоку у входа.

Я воровато приоткрыл дверь, заглядывая внутрь. Тишина такая, что я мог даже услышать, как стонет сам храм под собственной тяжестью: едва слышимый скрежет камня, стон деревянных перекрытий, завывание ветра в щелях. И самое главное — никого. Пусто настолько, что кажется, будто попал в другой мир. Здесь освещение придавало какой-то старины, будто нырнул в средние века замков и старых каменных крепостей. Дополняли этот вид деревянные скамьи и общий средневековый вид. Только приглядевшись, можно было понять, что здесь правит уже электричество — лампы накаливания, системы пожаротушения, пластиковые окна.

Я очень тихо проникнул в зал, прикрыв за собой дверь. Огляделся и никого не увидел. Ну конечно, вряд ли здесь кто-то будет. Все они скорее всего в помещении для персонала, куда обычно входить нельзя.

Прошёл вперёд до стола с золотым чаном и кубками, вновь прикинув, сколько же золота можно из него отлить. Я могу сказать, что золото в Шингуанизме, — вере в Святой Свет, — играло особую роль и символизировало солнце. И когда в одних верах золото использовали просто потому что, здесь оно имело определённый символ и везде его применять было не то что неправильно — запрещено.

Прошёлся за столом по небольшой площадке, которая была выше на ступеньку, огляделся и зацепился взглядом за небольшую дверь. Вообще, туда было запрещено входить посторонним, однако я же не верующий, мне подобное по барабану.

Поэтому, не сильно чувствуя раскаяние, я подошёл к двери, приоткрыл её…

— Кхм-кхм…

Я слегка вздрогнул, так как это было очень неожиданно, учитывая то факт, что я никого не видел перед этим здесь. Резко обернулся и даже немного облегчённо выдохнул.

— Мария дель Кармен… вы немного напугали меня.

Глядя на меня, она беззвучно рассмеялась в кулачок, но взяла себя в руки и вернула на лицо невозмутимость, хотя уголки губ всё же были приподняты.

— Прошу прощения, — ответила она. — Однако туда могут зайти только служащие Святому Свету. Мне кажется, что вы это знаете.

— Нет, не знал.

— Теперь вы знаете. Но позволю себе поинтересоваться, что привело вас в столь поздний час к нам, Эрнест? — на лице Марии неожиданно вспыхнуло счастье. — Вы почувствовали зов, которому не смогли противиться?

— Эм… да, что-то такое, — кивнул я.

— Вы наконец прониклись светом… — выдохнула она благоговейно. — Вы почувствовали, как тьма отступает от вас.

Она так и стояла в приступе нахлынувших чувств, что даже сказать ничего не могла нормально. Глаза как идеальный круг с монету, рот приоткрыт, будто на вдохе, и вся светится. Не в прямом смысле, а эмоциями, которые добивали аж до меня, хотя расстояние между нами около пяти метров.

— Эм… нет, боюсь, не свет загнал меня к вам, Мэрия.

— Тьма?

— Вы.

— Я? — удивилась она.

— Увидел с другой стороны вас и решил зайти, поздороваться. Честно говоря, странное совпадение, что именно сегодня вы оказались здесь и вышли выбрасывать мусор.

— Я… да, выбрасывала, — кивнула она. — И вы поняли, что это я? Как?

— Не знаю, — пожал я плечами.

— Это, наверное, судьба, — вновь выдохнула она.

— Судьба? — при этом слове у меня появились вполне определённые ассоциации, как и у любого другого человека на моём месте, от чего я даже растерялся.

— Вы пришли отринуть тьму и принять свет… И мне выпала честь провести вас по этому пути навстречу Святому Свету солнечному, что ведёт каждого из нас по пути своему, путь освещая во тьме.

Ну тьфу ты, ну ты! Вот реально фанатик! Всё испортила!

Я едва не сплюнул на это.

— Боюсь, всё несколько проще. Вас увидел и пришёл. А из-за света у меня глаза болят, так что я буду продолжать избегать его, как только могу.

— Но вы всё же в храме света.

— Да здесь темно!

— Зато в вашей душе светло. И я чувствую то же, что чувствуете вы… — прошептала Мария.

— Вы тоже хотите в туалет?

Повисла значительная пауза. Она смотрела на меня с удивлённым лицом, я же отвечал невозмутимым взглядом.

И тут она начала смеяться.

Вернее, она пыталась сдерживаться, плотно сжав губы, в то время как тело под формой содрогалось от смеха, что выглядело забавно. Закрыла рот ладонью и отвернулась, пытаясь сдержаться. А я…

Да, я представитель тьмы, пришёл рушить идиллию.

— Ну так что, наперегонки до святая святых или подерёмся у двери, и проигравший пойдёт на улицу?

— Х-х-х-х… — она что-то пыталась выговорить через судорожные хрипы, которые пробивались через её ладонь, — х-хват-тит… хи-хи-хи-х-х-х…

Вот это «х-х-х» — это её смех пробивался через плотно сжатые губы, будто она задыхалась. Вот уж не думал, что туалетный юмор её так свалит. Кажется, Мария дель Кармен у нас была девушкой воспитанной, и подобное для неё было ново.

Тогда настал момент для удара ниже пояса. Надеюсь, она переживёт его достойно.

— Мария… — подошёл к неё и осторожно показал палец. — Видишь его?

Она посмотрела немного блестящими глазами на него, закрывая рот ладошкой, после чего кивнула.

— Хорошо, а это… — я показал пальцы на руках и задвигал ими, — вечеринка.

Это был взрыв.

Её смех на мгновение пробился даже сквозь ладонь. И это было не хихиканье, это был самый настоящий громкий смех во весь голос. Громкий чистый смех, который она попыталась оборвать, заткнув рот обеими ладонями. Содрогаясь всем телом, она села на корточки, иначе бы со смеху свалилась уже.

— Жизнь — боль, — вздохнул я, присев перед ней. — Как отпустит, скажешь мне, хорошо?

Она лишь кивнула, продолжая смеяться в руки. А отпустило её довольно быстро, аж минут через пять, когда она с мокрыми от слёз глазами смогла наконец встать и отнять руки от лица.

— Вы ужасный человек, Эрнест, — выдохнула она, вытирая глаза. — Шутить на такие пошлые темы…

— Мне показалось, что тебе понравилось, — усмехнулся я.

— И всё же такой юмор слишком вульгарен. Но однозначно я могу сказать одно — свет внутри вас есть. Нести смех в мир дорогого стоит.

— Мне казалось, что в вере смех всё же грех.

— Греховно смеяться над болью и горем. Но смех, чистый и добрый, он несёт свет и радость, потому лишь поощряется. Видит бог, вас привело сюда что-то свыше.

— Нет, просто хотел поздороваться.

— На ночь глядя? — заметила она, посмотрев за окно сверху. — Я польщена, если честно, — огляделась. — Возможно, вы хотите исповедаться мне?

— Вы опять за своё?

— Вы ни разу не пробовали, Эрнест…

— Пробовал, — сразу обрубил я её.

— И скажете, что после этого не становилось легче?

— Это просто психологическая помощь. Кто-то ходит к психологу, кто-то в церковь очиститься от грехов, но суть одна и та же. Так что чище я не стану, уж поверьте.

— И вы правы, кроме одного. Вы станете чище, так как вся грязь, боль и тьма выйдет вместе со словами, — она отошла от меня, села на скамью и похлопала рядом. — Давайте же, садитесь рядом. Я готова выслушать всё что угодно, и никто об этом не узнает.

Я невольно вспомнил наш прошлый разговор про педофилов и убийц. Я, конечно, не первый, но закоренелый второй, так что про то, что это останется между нами, был не очень уверен.

Мария смотрела на меня таким добрым выражением лица, что мне стало неловко. На меня разве что так сёстры с матерью и Саки смотрели. Эти честные открытые глаза, мягкое выражение лица, которое, казалось, говорит, что всё будет хорошо, улыбка, не наигранная, а вполне искренняя, от души.

— Ну… ладно, допустим, я попробую, Мария. Тогда я так же попрошу вас о чём-нибудь, хорошо?

— О чём же?

— Не знаю, вряд ли что-то сложное для вас.

— Если это поможет вам очистить душу, то я согласна, — кивнула она. — Только постарайтесь быть искренними, хорошо? Не надо говорить о том, что вы не хотите раскрывать. Просто выговоритесь.

Выговориться?

— Ладно, раз вам это так хочется, пусть, — вздохнул я и невольно вспомнил о Французе. Этот тоже умел говорить. Говорить так, что его удивительный дар помогал человека на одном духу выкладывать всё, что он думает. Просто тебе неожиданно на его внимание и какую-то доброту хотелось сразу раскрыться. Что, в принципе, и делал каждый. Да и я, если быть честным, хотел так сделать и может сделал бы, если бы не следил за собой. Ощущение было такое, что хотелось выговориться, и слова едва сами не лезли наружу. Посмотрим, как будет здесь.

— Слушаю вас, Эрнест, что вас беспокоит? — мягко поинтересовалась она.

— Да особо ничего, если честно, — признался я. — Я вполне спокойно живу и работаю. Есть, конечно, проблемы, у кого их нет? Но они не настолько меня трогают, чтоб пошатнуть.

— Когда вы пришли в первый раз, выглядели очень уставшим и расстроенным.

— Немного если только.

— Вас что-то беспокоило?

— Немного… — нехотя согласился я. — Если только совсем чуть-чуть.

— Вы выглядели потерянным.

— Да… сложное время было, Мария. Проблемы на работе, непонимание, куда двигаться дальше, чего хочется. Там ещё и девушка умерла. Она не была моей девушкой, однако её можно было назвать близким человеком.

— Сводная сестра.

— Ну… почти. Да, примерно как родственница, если быть честным. Она умерла из-за меня. Случился один инцидент, и я не смог помочь ей, — вздохнул я. Было немного неприятно вспоминать об этом.

— Это была её дочь? — тихо спросила Мария.

— Да, её дочь. Я, если честно, не знал, как к ребёнку относиться в тот момент. Она вроде и дочь той девушки, но в то же время не она сама. Словно обуза. И в какой-то момент мне показалось, что всё же надо взять себя в руки, если я действительно хочу не наломать дров и сделать то, чего хотела от меня та девушка.

— Осветить девочку?

— Да. Мне показалось, что чувство, которое меня преследовало, отпустит, стоит лишь осветить девочку. И… да, мне стало легче. В принципе, всё.

— Вы смогли простить себя, — мягко отметила она.

— Вряд ли, Мария. За такое не прощают. И… да, я бы хотел попросить прощение у некоторых людей, хотел бы быть прощённым и хотел, чтоб попросили у меня.

— Я уверена, что мать девочки давно простила вас и благословила быть её отцом, иначе бы не вверила самое дороге в жизни в ваши руки.

— Откуда вам знать, что это было самым дорогим в её жизни? — уныло спросил я. Мне стало вновь грустно.

— Потому что ей было не наплевать. Она хотела осветить ребёнка, а не бросила его просто так. Поэтому вы действительно прощены, Эрнест. И потому, когда вы сказали, что вам стало легче, мне стало тоже легче. Вы тоже смогли найти силы простить себя и двигаться дальше. И я уверена, что у такого человека, как вы, кто бы то ни был, тоже хотел бы попросить прощение.

— Возможно. Но теперь я этого не узнаю. Хотя если бы я просто услышал: «прости меня, что я так сделал», простое «прости», мне было бы гораздо легче. Я уже привык, это словно вес, который всегда на себе тащишь и привыкаешь к нему, но мне бы действительно стало немного легче.

На мою руку легла её тёплая ладошка.

— Я уверена, что когда-нибудь вы услышите эти простые слова.

Я глянул на неё. Мария сидела, слегка наклонившись и склонив голову вбок, стараясь заглянуть мне в глаза. Она улыбалась.

Я никогда не смогу улыбаться так же, потому что не смогу услышать эти заветные слова. И потому не смогу простить.

Глава 180

— Вы хороший человек, Мария, — улыбнулся я слабо, взяв её ладошку и немного сжав в своей руке. — В вас есть что-то… что-то такое… доброе, в отличие от всего остального города.

— Просто вы видите то, что хотите видеть, — улыбнулась она. — Люди вокруг гораздо добрее, чем вам кажется. Хотите, я докажу вам это?

— Ну… ладно, хорошо, — кивнул я.

— Вспомните, помогал ли вам кто-то в этом городе и честно скажите мне об этом.

— Мне…

Я сразу вспомнил толстого повара Оскара, который подкармливал меня, а потом подкармливал и Саки. Вспомнил хитрого старика, который всё же разрешал мне приносить квартплату позже, чем следовало. Те бабки во дворе, что охраняли детей, люди, раздающие горячую еду. Люди, что говорили просто тёплое слово, и кто помогал, так или иначе. Вспомнил ту же Нинг. И пусть я не знал, действительно ли она делала это искренне, Лань Янмэй из дома утверждала, что тогда она их спасла. И теперь собирала деньги сама. Я действительно нашёл тот фонд, как и нашёл, что его хозяевами являются род Лань. А Саки? Я не мог назвать её злой, не чувствовалось от неё этого.

— Да, помогали, — кивнул я.

— Как вы считаете, много ли их вокруг?

Много ли добрых людей вокруг? Кажется, что и нет, но я не видел и не знал каждого. Я крутился в совершенно других кругах, где доброта — лишь проявление слабости.

— Я думаю, что таких достаточно, чтоб вы верили, что город ещё не потерян.

— Да, я верю в это, — улыбнулась Мария. — И вы правы, их много. Честно говоря, я даже удивлена, что вы так ответили, потому что обычно люди говорят другое.

— И вы их переубеждаете.

— Пытаюсь показать, что не всегда всё так, как выглядит. Когда люди вокруг не улыбаются, всем кажется, что улыбок больше нет. И когда приходится иметь дело со злыми людьми, всем кажется, что мир состоит только из них. Просто они — яркое пятно на фоне обычных, таких же, как мы, людей. Поэтому они обращают на себя внимание и создают иллюзию, что их много.

— Эффект подавляющего меньшинства, — усмехнулся я. — В вашей вере преподают психологию, мисс Мария дель Кармен?

— Я лишь привела пример, — отобрала она свою ладонь и неловко улыбнулась, будто её застали за чем-то немного постыдным.

— Пример слишком похож по объяснению из книги… — мой мозг заработал, очень быстро пролистывая мою внутреннюю библиотеку. Что-что, а память у меня была неплохой. — Леонарда Бартейсвели об эксперименте Сержа Московичи. Как там книга называется…

— Хватит вам, я просто привела пример, — смутилась она.

— Психология для всех, — закончил я. — Мне казалось, что это немного противоречит вере.

— Вера не отменяет науку.

— Но именно это, как вы сказали, необходимо атеистам. Ай-яй-яй, Мария дель Кармен, читаете книги еретиков?

— Будет вам, — улыбнулась она. — Я не всегда была верующей. И читала книги некоторые. Они не противоречат вере, лишь помогают лучше понять человека, его мотивацию.

— И… какова моя мотивация? — спросил я.

— Вы ищите покоя, — без запинки ответила она.

— Что ж, — почесал я затылок. — Вам надо было идти на психолога, Мария. Признаться честно, я удивлён, что вы читали такую книгу.

— Так получилось, — улыбнулась она. — Мне привили любовь к чтению мою родители, они были образованными и очень умными людьми, которые верили, что знания — ключ к успеху.

— Они были правы.

— Но знаний одних, как потом выяснилось, оказалось недостаточно, — пожала она плечами.

— Хотите исповедаться? — пошутил я.

— Боюсь, что у вас нет на это разрешения, Эрнест, — улыбнулась Мария. — К тому же, я уже исповедовалась. И мне действительно стало легче на душе. Словно сняла тяжёлый груз с сердца и смогла двинуться дальше. И в тот момент я поняла, что могу раскрыть глаза другим людям. Почувствовала, что моё место здесь. Никто не стал возражать, да и некому было, поэтому я стала служить в этом храме.

Некому было? То есть, если так подумать, то это можно подразумевать родителей. То есть их нет. Почему родителей нет и почему девушка хочет исповедаться, чтоб снять груз с сердца и двигаться дальше? Или их убили, и ей было больно, или она их убила. Но, глядя на Марию, не могу сказать, что она была способна на это. Скорее убили их, и она пришла сюда искать поддержки, которую получила.

— Понятно… вряд ли я бы смог принять что-то такое.

— Вы слишком логичны, Эрнест. Вы хотите всё проанализировать, объяснить и систематизировать. Но свет — она просто есть, и надо это принять.

— Свет-то есть, но вот понимания, что он значит и откуда, у нас немного разные, согласитесь, — усмехнулся я.

— Да, немного разные. Но мне кажется, что это всё равно не помешает вам уверовать.

— Вы прямо как те люди, что ходят по домам и просят присоединиться к их вере.

— Проповедники? — улыбнулась Мария.

— Сектанты, — ответил я.

Мария надулась.

— Вам нравится дразниться, мистер, как я погляжу, — с укоризною произнесла она.

— А вам, мисси, пытаться всех обратить в свою веру. Если бы вам разрешили людей насильно тащить в храм и превращать их в слепо верующих людей, вы бы это сделали.

— Нет, не сделала. Вера — дело добровольное.

— Ну хоть это радует, — усмехнулся я. — А вы, получается, сидите здесь всю ночь?

— На случай, если вдруг кто-то решит зайти и найти здесь убежище от тьмы, — кивнула Мария.

— И как, заходят?

— Да. Например, вы.

— А кроме?

— Иногда приходят люди, которые не хотят публичности. Они приходят, потому что ночь успокаивает нервы и даёт возможность более трезво и спокойно подумать. И некоторым просто требуется время и место, чтоб обрести душевный покой.

Я огляделся. Учитывая зал, чей потолок погружён во мрак, а всё, что у земли, наоборот, освещено, причём не ярко, а довольно тускло, посидеть здесь и прийти в себя — самое то. Тихо, спокойно и безлюдно. Я бы, будь верующим, тоже бы сюда заглянул, по правде говоря.

В прошлой жизни я ходил несколько раз ночью в храм, но эффект он создавал иной. То было обычное квадратное здание, которое некогда в старые времена являлось кинотеатром, если не ошибаюсь. Потому и само строение было не красивым, а техничным. Ровные стены, углы — ощущение, будто бы попал в склад, который на скорую руку переделали под храм. Здесь же чувствовалось, что каждая деталь была сделана именно под храм, с одной целью.

— Мне тоже нравится здесь сидеть ночью, — продолжила она. — Будто холодный лёд к ожогу прикладываешь. Чувствуешь спокойствие, умиротворение и пустоту в сознании. Будто все мысли разом исчезли и оставили тебя в покое. Прекрасное строение.

— А где вы живёте, когда не служите ночью?

— Вы имеете ввиду, когда моя служба заканчивается? — уточнила она.

— Да. Вы же живёте где-то. Не здесь же постоянно обитаете.

— Иногда живу здесь, почему нет. Но вы правы, я снимаю квартиру в паре кварталов отсюда, — она неопределённо махнула рукой. — Мне платят на аренду комнаты, поэтому я могу позволить себе иногда покидать храм.

— Звучит так, будто вас заставляют сидеть здесь.

— Мне здесь нравится, — пожала Мария плечами.

— Не могу, честно говоря, вас представить вне храма и без наряда.

— Да? — удивилась она.

— Ага, на вас всегда этот апостольник, и я, кроме вашего лица, толком ничего и не видел. Даже волос. То есть я практически не знаю, как вы выглядите.

На ней даже форма была не приталенной. То есть я не представлял, какая у неё талия — там могло быть как девяносто-шестьдесят-девяносто, так и девяносто-девяносто-девяносто.

— Удивлена, что вы знаете, как это называется, — коснулась она головы. — Обычно его капюшоном зовут.

— И всё же, какого у вас цвета волосы? И длины?

— Ну… — она быстро огляделась, будто искала, кто мог нас подслушивать или видеть. — Нам запрещено снимать его, но…

Но, как показала Мария, Бог создаёт правила, чтоб непослушные монашки их иногда нарушали. Учитывая, насколько она верующая, такой поступок выглядел забавным. Хотя, как я мог уже себе представить, она придерживалась довольно свободных неконсервативных взглядов, больше принимая людей какими они есть, чем пытаясь переделать.

Убедившись, что в зале никого нет, Мария быстро стянула с головы капюшон монашки или, как его правильно назвать — апостольник, представ передо мной во всей красе.

Я изначально думал, что у Марии волосы будут или каштановыми, или светло-русыми, но, как оказалось, у неё они были рыжевато-русыми или даже очень светло-медными на вид. Волнистые и слишком пышные, будто она была из тех девушек с телевизора, что рекламируют шампунь для пышного объёма.

Но по крайней мере я теперь видел перед собой не монахиню из храма, а именно девушку, будто без апостольника она стала другим человеком.

— Вау, вы совершенно иначе выглядите, — ответил я, обводя её взглядом.

— М-м-м… в худшую или лучшую сторону? — скромно глянула она на меня исподлобья.

— В лучшую. Скажем так, вы приобрели свою индивидуальность. Перестали быть безликой.

— Спасибо, — она пальцем начала закручивать волосы, причём делала это так натурально и непринуждённо, что я был готов поставить ей пять с плюсом. Что-что, но такое я мог оценить. — Нам запрещено снимать его в храме.

— Но когда никто не видит, то можно, да?

Она лишь улыбнулась на мои слова и поспешила надеть его обратно, спрятав свою гордость, — я без шуток, такими волосами можно было гордиться, — под тёмную ткань.

— Вы сказали, что хотите попросить меня о чём-то.

— Да, подумал, что вы бы могли мне пойти навстречу в некоторых вопросах, довольно деликатных.

Мария выпрямилась.

— Вы можете попросить меня, и я помогу, чем смогу.

— Ну… — я даже не знал, как деликатно подойти к такому вопросу, потому начал бить прямо в лоб. — Я жутко выгляжу?

Мария на несколько секунд молча разглядывала меня.

— Я бы выразилась так, Эрнест, если… — она прикрыла ладонью половину моего лица, — взглянуть так, то вы хороший молодой юноша.

— А если прикрыть другую сторону?

— Я бы сказала, что делать это незачем, так как это всё же одно лицо. Я вижу вас таким, какой вы сейчас передо мной.

— Страшный?

— Другой, — выкрутилась Мария. — Но я уже привыкла, если вам будет так спокойнее. Для меня вы просто юноша со шрамом. Что правая, что левая сторона — это две части одного лица, которые дополняют друг друга.

— Хорошо, — встал я со скамьи. — Тогда… не хотите как-нибудь прогуляться со мной?

Повисла неловкая тишина, которую я решил нарушить. Уж слишком удивлённо смотрела на меня Мария.

— А нет, я неправильно сказал. Вы пойдёте со мной прогуляться, — даже глазом не моргнул, состроив каменное лицо, которое не подразумевало других вариантов ответа, кроме как «да».

— Эм… я святая сестра…

— Вы однажды уже угадали со мной — я действительно когда-то был верующим. И был верующим не на словах, потому могу сказать, что младшие святые сёстры вполне могут жить своей жизнью, как это могут делать и обычные сёстры, и святые матери, и святые отцы. А младшие святые сёстры — это просто ранг тех, кто вот-вот встанет на праведную жизнь.

— Я… это неожиданно… я с вами…

Лицо, она меня стесняется, так как одно дело — слова, а другое — действие. Но и я был не намерен отступать, пусть и чувствовал, как сгораю внутри от стыда за самого себя и смущения, которые с трудом не пускал на лицо.

— Да, вы со мной. Просто предлагаю сходить погулять для начала. Считайте это моей просьбой, которую вы должны выполнить.

— Я… а время?

— Я вам сообщу, хорошо?

— Да… да, хорошо, — она выпрямилась. — Давайте сходим на прогулку, заглянем куда-нибудь. Я буду ждать вас.

— Я зайду предупредить, хорошо? Или может номер телефона?

— Номер. Пожалуйста, лучше номер.

Она наизусть продиктовала мне свой номер, который я забил себе в телефон. Теперь главное было его не потерять. Хотя, если что, всегда смогу вернуться сюда.

— Хорошо. Я позвоню вам, Мария. Сообщу, когда, если вы будете на тот момент свободны.

— А если буду занята?

— Это же естественно — потащу вас прямиков в вашем одеянии гулять, — пожал я плечами. — Вам оно очень идёт, как по мне.

— Вы не примете «нет», верно? — улыбнулась она.

— Приму. Но лишь приму, а действовать всё равно буду как посчитаю нужным.

— Тогда сообщите заранее, чтоб вам не пришлось вести меня в моём одеянии, — обвела она себя руками.

— Обязательно, — кивнул я. — Тогда больше не буду вам досаждать, Мария. Надеюсь, что в скором времени нам удастся свидеться.

— Я тоже, — встала она со скамьи. — Спасибо, с вами было интересно пообщаться, Эрнест.

— До свидания, — кивнул я и сразу двинулся к выходу.

И только на улице вздрогнул всем телом, похрустел головой, подтянулся и вдохнул полной грудью, чтоб взять себя в руки. Это было слишком волнительно для меня. Получить отказ… раньше меня это ни капельки не волновало. В последний раз я получал его в школе перед тем, как… встал на иной путь. И в то время мне было плевать, скажут «да» или «нет».

Но сейчас мне казалось это важным, уж не знаю почему. Почему-то именно от неё я боялся получить отказ куда больше, чем от кого-либо другого. Может… нравится мне? Не знаю, я не умею разбираться в собственных чувствах, но то, что она меня заинтересовала, это точно. Поэтому я пошёл по самому простому плану — тараном, не давая выбора. Правильно это или нет, но своего я добился.

— Так… ладно, идём, — кивнул я стоящему рядом охраннику и двинулся к машине.

Город спал. Словно его храп, где-то там вновь стреляли, но это была столь привычная картина, что уже никто не обращал на неё внимания.

Мы сразу поехали ко мне в штаб, больше никуда не сворачивая. Пора было узнать, кого мне удалось выудить. Я был готов и к тому, что никто не попадётся. Могут догадаться, а могут просто не взяться в этот раз за наживку. Это было не страшно, так как я был готов сливать информацию раз за разом, пока кто-нибудь не попадётся.

Уже распрощавшись с сегодняшней охраной, я вошёл к себе в штаб, который, по совместительству, был и моим домом. Но пошёл не к себе в комнату, а в кабинет.

— Что-нибудь есть для меня? — спросил я у Клавдии Ивановны, когда подошёл.

— Да, Томас. Мистер Гавранёк хотел вам сообщить, что они не смогли забрать посылку.

А вот и первый капкан. Просто удивительно — с первого раза. Хотя с другой стороны, я частенько просил сделать деликатную работу что одного, что вторую, так что сказать, действительно ли это было для дома или я пытался поймать крысу, было проблемно.

Я промолчал, сделал угрюмое лицо человека, который серьёзно раздосадован.

— И где этот Гавранёк? Я его не вижу.

— Он уехал поднимать свидетелей, которые могли видеть, кто и куда оттуда ушёл.

— Соколов?

— Да.

— Ясно… — протянул я холодным тоном. — Ещё что-то есть?

— Да, от мистера Ланге, — это Сэндмэна фамилия, — он сказал, что всё прошло удачно, товар доставлен в ангар.

В принципе, вот и всё.

Теперь это было лишь дело техники — выдавить того, кто был причастен к сливу информации. Специально или же просто длинный язык… Нет, не может быть случайно, так как все, кто к этому может быть причастен, не из людей, что будут трепаться о подобном с другими. Упомянуть, но точно не слить всю информацию.

Значит, из подозреваемых у нас Клавдия Ивановна, Джек и Фея. Можно было порадоваться, что не группа Сэндмэна, так как там тогда бы погибли люди, но на них мне было наплевать больше, чем на тех, кто оказался в подозреваемых.

Уже в кабинете я проверил маячок, но тот, что ожидаемо, не работал.

Ну и ладно, я не особо надеялся на это, если честно. Сейчас куда важнее было выловить засранца. Но перед этим придётся немного подождать, чтоб после этого пыль осела. Буду слишком часто заваливать деликатными заданиями, и крыса может понять, что я просто вычисляю её.

Я задумчиво сидел в своём кабинете, хотя время уже было за полночь. Эта эпопея с неуловимыми убийцами скоро закончится, и я наконец окончательно покончу с отголосками отгремевшей войны.

Глава 181

Глава Китайской мафии.

Это триады.

Триады, как и все другие преступные кланы, не были одной большой организацией на всю страну с главой, который бы управлял всеми. Нет, все они, и многие другие преступные кланы, были разрозненными банд-формированиями, которые занимали свой район и ревностно его охраняли. Правда, иногда они объединялись в группы. Были сильные группировки, которые подминали слабые, создавались союзы между кланами, один район боролся с другим, и так далее. И случись что у одного, его с превеликим удовольствием съедят другие, если только его товарищи не прикроют.

Отсюда следовало, что для начала надо будет понять, объединён ли он в союз с кем-то или действует сам по себе. Уже после этого полностью изучить всё и одним ударом накрыть папашу с ребёнком.

Другой вопрос, что у нас не было выхода на триады. Да, мы иногда сливали им наркотики, банды торговали с ними оружием, но прямого выхода на них у нас не было. Нам придётся или самим налаживать контакт, или искать того, кто поможет нам в этом. Будь мы сами китайцами и знай всю их кухню, было бы в разы легче, но сейчас всё предстояло поднимать с нуля, что может вызвать ненужное внимание.

Раздумывая, как это всё провернуть, я откинул и идею вести с ними бизнес, чтоб притереться, стать ближе и получить выход на триады. Если бы это было выгодно, то мы бы уже его вели, а торговать с ними ради этого в убыток мне не хотелось. К тому же, если отец ребёнка действительно возьмётся за это дело и будет щедр, то вполне может заинтересоваться, чего это вдруг картель перед этим торговал едва ли не в убыток себе. А там кто знает, что он сможет раскопать на картель и его связи, поэтому рисковать так не стоило.

Хотя если нет отца, нет проблем…

Нет, не стоит светиться без нужды там. Надо просто найти информаторов и самим выкрасть ребёнка, попутно устранив и его отца. Ничего личного, это лишь бизнес. Я знаю, что поступи со мной кто-нибудь так, я бы всё разнёс, но нашёл ублюдков, однако… Здесь каждый сам за себя.

Но на данный момент это всё было отложено в связи с крысой в наших рядах.

Больше я не доверял какую-то сильно секретную информацию ни Фее, ни Джеку, ни Клавдии Ивановне, хотя именно без них троих, едва ли не самых приближённых людей, управлять картелем стало непросто. Приходилось самому зачастую бегать и ставить их уже перед фактом того, что будет.

Один раз слил даже контрольную проверку, которая ну не могла пройти мимо, однако… она прошла мимо. Глухо.

За это время мы второй раз забрали груз с моря, и сообщил об этом лично Сэндмэну и Молчуну, причём выбрал для эксперимента вполне открытый участок в плане того, что найти их при желании можно было. И отъехали они ровно перед поручением. Но никто их так и не ограбил, груз привезли как надо, хотя то место с узкой дорогой на один грузовик было перекрыть очень просто. Идеальные мишени, но, как показали случаи, это были не они.

Зато когда я вызвал к себе Фею с Джеком и попросил организовать поставку Бабочкам, наш груз неожиданно сгорел. Вместе с опорным пунктом, охраной и дилером. Какое… совпадение…

Хуже было то, что этот кто-то из автомата расстрелял наш штаб, что было едва ли не плевком в лицо. Просто с соседней крыши начал расстреливать стены и окна, после чего быстро собрался и скрылся. Было неприятно, будто кто-то насрал тебе на коврик, обмазал дерьмом ручку и убежал. Да, никто не погиб и ущерб был минимален — десяток окон. Но вот репутация как картеля, так и меня самого снизилась.

Пришлось пойти на крайние меры, которых я старался избегать всеми силами.

— Я же говорил вам, ублюдки, — вполне миролюбиво произнёс я, расхаживая перед десятью парнями, которые стояли передо мной на коленях, повязанные по рукам и ногам, — смотреть в оба, разве нет?

Они не могли мне ответить, рты залеплены скотчем. Но и ответа я от них не ждал, так как ничего внятного всё равно бы не услышал.

— Как так получилось, что эти скоты пришли, обстреляли здание и потом свалили? Они прошли через вас, а потом, подняв округу на уши, ушли обратно. Опять через вас. Два раза вы пропустили уродов, которые нападают на нас в последнее время. Пропустили их прямо к моему крыльцу.

Мычат. Машут головой, что-то пытаются объяснить, но мне их объяснения не нужны, потому что это показательная казнь и отсюда никто из них не выберется.

— Гром, где ты набрал этих идиотов? — спросил я у того, кто за них отвечал.

— Они работали ещё до этого, Мясник, — пожал плечами жирный лысый мужик, который был обвешан золотыми украшениями настолько, что мог работать якорем.

— И ни один из них не заметил посторонних? Они караулили тот район, откуда уроды пришли, и ни один не заметил их? Я, что ли, должен бегать и проверять всё? Зачем вы вообще нужны, если не можете следить за ситуацией на улице?! В небольшом, нахрен, квартале?!

— Да нет же, Мясник. Они смотрели.

— Блять, как они смотрели, если урод расстрелял МОЙ дом с соседней крыши?! Вашу мать, вы что там, в телефоны долбитесь?! Ваша работа — следить за улицей, подмечать уродов и сообщать о них. Вы же ничего не смогли!

— Послушай…

— Не указывай мне, жиртрест, — прошипел я. — Или я тебя здесь порежу на мясо. ВЫ должны были следить за этим районом. И, сука, нас обстреляли. Так как вы следили?!

— Но мы же не можем… — начал он, но так и не закончил.

Я выхватил пистолет из-за спины и выстрелил ему в голову. Я оттачивал этот приём часами, чтоб делать быстро и стрелять метко. И у меня получилось идеально — попал в центр лба. Его голова дёрнулась назад, запрокинулась, будто ему потолок стал интереснее всего на свете. Его огромная туша рухнула плашмя, подняв небольшое облачко пыли с земли.

Получилось эффектно. Как раз так, как и должно выглядеть для других.

— Не можешь — уволен, — подытожил я и окинул взглядом остальных. — Я вроде ясно распределил ваши обязанности, верно? Не требую чего-то. Просто выполняйте своё дело, и делайте его хорошо, а не так, — кивнул я на пленников, которые работали на нас. — Сапсан, ты вроде работаешь соколом давно, верно?

— Да с прошлого картеля уже, — осторожно ответил он.

— Теперь ты вместо Грома. Набери людей и расставьих так, чтоб такой хуйни не было.

Это не жестокость. Человек не справился со своими обязанностями и подвёл меня. Из-за этого моя репутация упала, так как я не смог предотвратить нападение. Если я закрою глаза на это, то покажу себя слабым и позволю относиться к работе спустя рукава. Теперь же все будут говорить не: «Мясник не справился», а «Гром оплошал, и Мясник его грохнул». Иначе говоря, вся ответственность быстро перетекла на него, а моя репутация пусть и понесла потери, но не такие, как если бы я закрыл глаза на подобное.

— А что касается вас… — примерился я к колуну, — вас ждёт охуительное приключение.

Терпеть не могу этого. Казнить, наказывать, пытать…

Ненавижу. И после подобного обычно нанюхиваюсь до состояния овоща. Я могу спокойно переживать убийства других людей, даже когда ты делаешь это сам, но к такому у меня была резкая антипатия. Возникает ощущение, будто в голове начинает очень тихо жужжать — как комар, сводящий тебя с ума; это странное чувство, будто в мозгу что-то застряло, от которого можно было избавиться тем, что принимаешь наркотики и бухаешь по-чёрному.

Но это совершенно не значит, что я этого не сделаю. Ещё как сделаю, причём так, что у других поджилки затрясутся, так как с фантазией у меня проблем не было. Особо не жестил, чтоб вместо страха не вызвать ненависть, но и не сюсюкался. Правда, в этот же вечер знатно нанюхался и забыл покормить и перепеленать Эйко, как и куклу.

Так мы и жили дальше, подвергаясь атакам, которые участились, — гады осмелели, — и происходили то тут, то там. Это было не больно и не критично, но бесило знатно и заставляло меня кипеть от злости и бессилия. Но и сломя голову бежать ловить их я не бросался. Был план, и надо было следовать ему.

В первую очередь, я выжидал, чтоб подкинуть ещё одну ловушку, которая бы наверняка смогла облегчить мне жизнь. Главное было не частить, чтоб случайно не сдать готовящуюся облаву, поэтому вся информация перед этим была чистой и без подстав — это должно было притупить бдительность и опьянить гадов победами. Не мог дождаться, когда это уже кончится. Даже пригласить ту же Марию не было возможности — не дай бог поймает пулю. Про себя не сильно волновался, ведь если её поймаю я, то беспокоиться уже ни о чём не надо будет. Почти как избавление. Но всё же скованность, что на улицу уже не выйдешь, что теперь постоянно надо оглядываться и охрана всегда должна быть рядом, знатно выводила из себя. Ещё и покупать новые бронированные джипы пришлось, но на этот раз уже четыре штуки.

Боссом быть нелегко. Теперь я полностью понимал это. Не представляю, как живут другие люди моей профессии. Импульсники-то ладно, держать вокруг себя стену постоянно, и привыкают к этому настолько, что даже не замечают, но обычные?

Поэтому лишь к тридцатому декабря, практически перед самым новым годом, я смог вновь закинуть удочку. Решил начать с двух голубков — Феи и Джека. С Клавдией Ивановной повременил пока. План был прост — одному сливаю информацию про одно, а второму про другое. На ком погорит, тот и виновен. Даже сама информация не была ложной, просто знали её те, кто не вызывал у меня подозрений — иначе говоря, единственным слабым звеном там были только голубки. При этом сделал вид, что эта информация общедоступная и известна всем, чтоб потенциальная крыса думала, что она в безопасности. Учитывая задания, который я давал до этого, ловушка должна была затеряться среди обычной работы и информационного шума, поэтому был уверен, что и в этот раз они воспримут её как обычную.

Первой я слил информацию Фее. Между делом, за разговором в кабинете. Я нередко рассказывал ей о планах, предстоящих операциях и прочем, поэтому и в этот раз так же слил ей ловушку. Суть была в передаче денег полиции — я просто упомянул, что надо заплатить за оказанные услуги в том-то месте. Обычный наш разговор, но единственная разница — сейчас об этом знала только Фея, но не понимала этого.

Джеку я слил инфу другого рода — дал задание провести груз наркоты Бабочкам вместе с Сэндмэном и Молчуном. И так как он не знал, что я уже их проверял на плешивость, должен был чувствовать себя в безопасности.

Он был человеком простым — ему даёшь задание, он его выполняет, перед этим задав несколько глупых вопросов. Поэтому, когда я поведал план действий, Джек тоже особо не отличился.

— Бабочкам? А они точно нас не кинут? Томми, слушай, в прошлый раз именно из-за них наши головы едва и не слетели. Мы к ним точно так же повезли товар и потеряли его.

— Это бизнес. А потери — естественное дело, которое всегда будет. Вон, товар перехватили в Японском море. Двадцать миллионов в трубу. А до этого ещё десять. Так что да, это естественные потери, с ними ничего не сделаешь, — пожал я плечами.

— Блин, может это… — он понизил голос, — среди бабочек крыса? Или среди нас?

— Мы вроде уже говорили про то, что среди нас она вполне может быть, — припомнил я один из разговоров. — Её ищут.

— И как?

Это очень странный и подозрительный вопрос, Джек.

— Пока нормально, как видишь.

— Вчера кто-то расстрелял парней в машине.

— Поэтому и говорю, нормально, в процессе. Но тебя это не должно заботить.

— Фею заботит. Говорит, что слишком уж долго ловим, люди могут поднять бучу.

— Лучше бы о работе думала так. Например, о завтра, — это я так делаю вид, что о завтрашней операции она знает.

— Так она же не косячит, чё ей париться? — пожал Джек плечами. — Кстати, чай есть?

Ну началось.

— В шкафчике, твою любимый.

— Дыхание моря? — обрадовался он.

— Нет, в пакетиках. «Ороша».

— Блин… — но чай заваривать пошёл. Ему бы свой чайный дом открыть, что ли, раз так тянет к подобному.

Вернулся уже с двумя кружками, при этом чай теперь имел вкус не тот, что был у него обычно. И спрашивается, как у него так получается? Да, Джек рассказывал, что температура, время выдержки и прочая ерунда влияют на вкус, но не настолько же. Он там в него не плюёт случайно?

— Кстати, я уже и не помню, чтоб мы так сидели с тобой, — заметил Джек.

— На прошлой неделе. В карты играли, — напомнил я.

— Ну вот, целую неделю, ад просто…

— Тебе Феи недостаточно? — полюбопытствовал я. — Вы вроде как хорошо уживаетесь.

— Ну так она же девушка, а ты парень. С ней, блин, не поговоришь на пацанчие темы же. А тут можно потрындеть о своём, о том, что бабы не поймут.

— А другие парни?

— Из картеля? Не, это другое же. А мы типа с тобой с самого начала, все дела, такие крутые и так далее. Смотри, мы же почти основали этот картель. Ну… то есть ты основал, а я присоединился самым первым! У нас с тобой своя атмосфера. Помнишь, как мы у меня сидели и пиво пили, а иногда порошком баловались?

— Да, было дело… — слабо улыбнулся я.

— Вот! Было уютно, что аж ссать хотелось. Мы с тобой на одной волне почти. А парни из картеля… Да, с ними весело, с ними забавно, побухать, поспорить, побеситься и так далее, но блин, не то. Это всё поверхностно как-то, понимаешь? Нет глубины, будто ты на одной волне и уже почти чувствуешь, что чувствуют они. Там так, чисто на раз… — отмахнулся он рукой.

— Ты меня прямо засмущал, — усмехнулся я. — Я даже боюсь уже.

— Да ну тебя! — отмахнулся он. — Я тебе сердце своё раскрыл, а ты, блин… Эх… что за люди, все хотят обидеть меня…

Он задумчиво уставился куда-то за мою спину.

Да уж, Джек — это Джек. Я даже не знаю, что и думать о нём, если честно. И уж тем более не хочу думать о том, что будет, если это он крыса. Готов даже немного помолиться, так как случись так, и я вообще веру в людей потеряю окончательно. Достаточно с меня этого города, предательств и подстав уже.

Пока я думал над этим, сам себя немного накручивая, Джек вновь заговорил:

— Слушай, а как ты живёшь с этой девчонкой?

— Которая? Мелкая или повзрослее? — не понял я.

— Повзрослее.

— Ну… так и живу. Кормлю и пеленаю, а что?

— Да просто она таким жутким взглядом на меня смотрит, что даже не по себе становится, — кивнул он мне за спину. — А ты так вообще с ней постоянно время проводишь. Вот и спросил.

Я немного нахмурился, обернулся и тут же застыл.

Кукла, которая до этого просто лежала на кровати и смотрела в потолок, сейчас смотрела на нас. И ощущения от её взгляда были такие, будто мне в душу пытаются заглянуть. Это действительно было жутко, потому что когда ребёнок, который до этого не проявлял вообще никаких признаков жизни, так пронзительно смотрит на тебя…

Будь я один, то точно бы струхнул.

Но больше меня поразило то, что она сама повернула голову и смотрела внимательным взглядом, а не тем прикрытым, который раньше был у неё.

— Эм… погоди немного, — я медленно подошёл к кукле и присел перед ней, готовый отпрыгнуть в любую секунду, если она бросится на меня.

В такие моменты вспоминаешь фильмы ужасов. Например, я вспомнил фильм про детей-демонов — они так же вот смотрели, а потом раскрывали пасть с острыми зубами и сжирали тебя. Глупо, конечно, но я в реальности и более невозможные вещи видел.

— Эй… малышка, ты чего не спишь? — очень тихо и мягко спросил я у неё.

Девчонка, чем удивила не на шутку, как и напугала, очень медленно перевела взгляд на меня. Внимательный и уже не такой пустой, пусть и не столь осмысленный, как у нормальных людей. Смотрела на меня, очень редко моргая, будто что-то ожидала.

— Закрывай глазки, малышка, и спи, — ласково произнёс я, и она их действительно закрыла. А через какое-то время её дыхание стало куда более размеренным и спокойным.

А я всё сидел перед ней и пытался понять, что это сейчас такое было.

— Это ведь ненормально, да? — тихо произнёс за моей спиной Джек.

— Ну это смотря с какой стороны посмотреть.

— Она обычно так себя не ведёт, — пояснил он.

— Нет, не ведёт, — кивнул я. — Но прогресс не может не радовать.

Глава 182

Первая новость, которую я ждал больше всех на следующий день — новости от Джека. Больше всего я боялся взглянуть в его глаза и увидеть не того человека, которому доверял. Увидеть не простого парня, а умного и проницательного человека, который умеет играть грязно.

Боялся разочароваться в человеке.

Поэтому, когда позвонил телефон, я едва не подпрыгнул на месте.

— Да! — рявкнул я в трубку. — Слушаю!

— Да это мы, — немного напряжённо, словно оправдываясь, ответил Сэндмэн. — Всё, бабки получили, грузовик отдали, всё чисто.

— Я понял… — я буквально выдохнул это в трубку. — Дай Джека, он с вами?

— Да, сейчас…

Через пару секунд раздался голос олуха.

— Это я, Мясник. Что случилось? А то Сэндмэн выглядит так, будто ты убить его готов.

— Нет, хочу лишь спросить, всё чисто, никто вас не пытался прижать?

— Нет, всё чисто. Никого нет, никто не нападал, так что можешь не париться. Мы уже обратно едем, так что всё тип-топ.

— Да, быстрее только, — выдохнул я.

Клавдия Ивановна… с ней вообще было непросто. Проблема в том, что через неё в принципе проходила большая часть информации, потому логично, что с частью слитой информации она так или иначе соприкасалась. Можно было бы предположить, что для отвода глаз она просто не всё сливает, однако, когда я перестал её посвящать в некоторые дела, ситуацию это ни капельки не изменило. Иначе говоря, я пошёл от обратного — перестал ей что-либо сообщать из действительно важного, и ничего не изменилось. Да, она могла услышать и так далее, но в этом деле вообще уверенным нельзя быть.

Я также нанял сыщика, чтоб тот поднял абсолютно всё, что только есть по ней. Всё-таки, в отличие от нас, людей, которые постоянно в криминале крутятся, у Клавдии Ивановны история должна быть куда более чистой. Поэтому заметить любую странность будет заметно проще: с кем-то не тем общается, уже пересекалась с нами, сама была в каких-то структурах — это будет легче найти в её биографии, чем у той же Феи, которая постоянно с такими людьми водится и у которой мотивов вагон и маленькая тележка.

Вопрос можно было решить и иначе: сделать, как в других картелях — заподозрил, не поверил в оправдания, убил. Так, убивая одного за другим, я бы точно смог добраться до предателя, но мне совесть не позволила бы без каких-либо хоть незначительных доказательств подобное делать. Хотя бы намёк на конкретного человека нужен.

Был.

Потому что потом дошла очередь до Феи. Вся соль была в том, что, в отличие от Джека, ей участвовать в передаче денег полиции не надо было. Иначе говоря, будь Фея крысой, такое было бы идеальным вариантом для неё — она в этом не участвует и к ней никаких подозрений не было, ведь многие должны были знать об этом. Но знала только она и те двое парней, что отнесли деньги.

Деньги перехватили.

Мне позвонил один из парней и сказал, что два трупа прямо перед машиной и у одного не хватает кисти — парень прицепил чемодан к своей руке. В этом не было ничего страшного, так как я просто созвонился и сказал действовать по плану «Б»: на такой случай у меня был ещё один чемодан с деньгами, который отправили полиции. Что касается денег… что же, жалко, конечно, но мы не особо это заметим, в отличие от репутационных издержек.

Но вот по кому был действительно нанесён удар, так это по мне. Я… ожидал, что кто-то из них двух окажется предателем… Нет, я действительно буквально ждал этого, ждал новости, чтоб наконец успокоиться. Как ждёшь новости о смерти человека, чтоб не бояться больше её услышать и не ждать каждый день — я это знал не понаслышке. Но теперь я знаю, на душе пусто, неприятно и… спокойно. Всё наконец решилось. Куда страшнее было, если бы это Джек сливал инфу.

Фея… можно было догадаться, конечно, ведь она была лейтенантом так долго, а тут приз так близок. Просто надо убрать меня. То и делай, что сливай инфу каким-нибудь наёмникам периодически…

Нет, нельзя было догадаться, так как, кроме неё, на моё место претендовали и другие. Тот же Джек. И Клавдия Ивановна могла помогать внучатам или какому-нибудь своему сыну, которому я перешёл дорогу. Сэндмэн, который помогает дочке, сливая инфу за дополнительные деньги, или Молчун.

Чёрт…

Я постарался подавить внутри себя эти чувства. Если это Фея, то это Фея. Никаких «но». Крыс надо истреблять.

Но даже после этого я не бросился в атаку рубить головы тех, кто посмел меня предать. Нет, здесь надо было всё проверить дважды и быть уверенным, так как мои слова решат жизнь людей. Ведь я столько усилий затратил на это всё, и будет очень хреново, если полетят головы тех, кто был доверенным лицом и действительно не предавал меня. Поэтому перед всем предстоящим кипишем я устроил проверку ещё раз. Но для этого мне пришлось прождать ещё недельку, чтоб всё подготовить. Распределить между всеми информацию, разбить на группы риска, буквально записать, что кто знал, где и как участвует, с кем общается, что слышал, — специально слышал, — краем уха, посчитать, сколько важных моментов было закинуто и когда это может всплыть. Сам же план займёт около месяца, но должен будет того стоить. Последний месяц, и я пойму, кто нас сливает, а там уже и рукой подать до ублюдков.

Я затратил на составление плана не один день, но это было лишь начало. Отвлекаясь только на принятия решений, я просто выпал из реальности, беспробудно сидя в офисе, вручную забивая всё в компьютер и следя за обстановкой. Графики для наглядности, списки, таблицы — всё как любят люди, которым присуща точность. А учитывая, что об этом никто не знал, делал я это в одиночку.

Зачем? Ведь твой тест выдал, кто виноват, разве нет?

Нет, надо убедиться.

Ты наступаешь на те же грабли.

Голос издевался, смеялся надо мной, но я не обращал на это внимания.

Иди к чёрту.

Ты постоянно хочешь в кого- то верить, во всех, кроме себя.

Именно поэтому я хочу перепроверить это всё. Ещё раз пройтись по всем и посмотреть, где сливают больше всего. Да, всё исходит от Феи, но…

Но ты не хочешь верить. Фактам. Которые получил сам.

Могла быть ошибка. Кто-то мог слить инфу, помимо неё.

Ту, которую знала только она? Бабайка слил?

Я мог сказать, что голос в голове улыбался.

И всё же я делал свою работу, как парни делали свою. Глупо требовать от других что-то, когда сам ничего не можешь сделать. А моя работа — это вести всех к процветанию. Это будет окончательным результатом, который покажет, кто же сливает инфу обо мне врагам. У кого процент проколов будет меньше всего.

Продолжая заниматься этим великим планом, где было столько данных, и которые пересекались так часто, что голова шла кругом, я находил отдушину… в детях. Как бы это странно ни звучало. Я не стал прилежным семьянином, но именно с ними я мог ни о чём не думать. Просто меняешь подгузники, просто моешь, просто следишь, просто укладываешь спать и читаешь им книги на ночь. Под вечные разговоры Эйко я чувствовал какой-то уют, будто закрылся от всего грязного мира за крепкой дверью в безопасности.

Особенно меня успокаивало читать им на ночь. Просто сидел, читал вслух кукле и Эйко, которая зачем-то пыталась порвать страницы, весело смеясь. В эти мгновения мне казалось, что я дома. Сразу вспоминались старые добрые деньки в школе в Ханкске, когда солнце светило в чистый светлый класс, и ученики вокруг вели себя беззаботно, будто не существовало другого мира, более грязного и тёмного. Вспоминались дни с сёстрами, которые любили меня, казалось, больше, чем родители. Отец, мать, наши поездки или походы куда-нибудь…

Я вздохнул, придерживая Эйко, которая сосредоточенно с важным видом пыталась съесть собственный слюнявчик.

— Ну тише ты, тише, мелкая, — придержал я кроху, чтоб она не упала с моих колен на пол. — Ты чего вдруг так озверела? Слюнявчик тебе чем не угодил?

Нет, сидит, обеими ручками его держит и с важным видом жуёт.

Что касается куклы, которой надо бы дать имя, она показывала чудеса коммуникабельности. Она начала поворачивать голову, пусть очень медленно и, судя по всему, с трудом. Но это такой прогресс, что словами не описать. Также она теперь водила взглядом по комнате, следила за пальцем и очень, очень медленно и слабо реагировала на боль. Но реагировала. Это был неописуемый прогресс, если вспомнить тот факт, что месяц назад она вообще не проявляла признаков жизни и выглядела как труп с сердцебиением. У меня даже появилось желание наконец привести её в чувства и понять, с чем мы имеем дело. Но одно было точно — она импульсник, иначе хранить её, как мясо в морозильнике, не имело никакого смысла вообще.

Вопрос: насколько девочка сильная? Там был шприц, стимулирующий импульсную активность. Могу сказать, что под стимулятором понимают то, что активирует, усиливает, делает более активным что-то. Следовательно, это должно стимулировать импульс, усиливать его у девочки. Подойдёт ли он всем или это на каждого индивидуально делается — непонятно.

Но тот факт, что она реагирует… я не знаю, сказались всякие книги, которые я читал даже больше для Эйко — эта вообще пощады не знала, сказками только и успокаивал, — или же естественная реакция, как отходняк, но читать я всё равно продолжу. Какой-нибудь эффект да будет.

Мне в детстве тоже читали, я уже не помню, что там было, однако могу сказать, что это оставило в душе что-то тёплое и приятное. Так что почему бы и нет? Полчаса почитать — это не так уж и много, да и мне немного прочистить мозги, а то все эти планы, графики, записи, садить и так, и так, чтоб одни пересеклись, а другие нет…

Но мои мысли прервал стук в дверь.

— Ну вот… не повезло тебе, Эйко, дослушаешь после короткой паузы, — дитё посмотрело на меня удивлённым взглядом, будто спрашивало: это что ещё за новости?

Аккуратно положив её на кровать, я быстро добежал до двери и громко спросил:

— Кто?

— Фея, — её голос было сложно спутать, учитывая, что она едва ли не единственная женщина в этом бизнесе.

Она стояла за дверью уже в одежде; то ли только что приехала, то ли уже собиралась уезжать. И держала в руках небольшую коробочку размером с ладонь.

— Это что? — нахмурился я.

— Лекарства. Помнишь? Бросить наркотики, — напомнила она. — Там внутри инструкция, что в какой последовательности и так далее. Всё подписано. Тебе главное будет не сорваться, однако мне кажется, что тебе подобное не грозит.

— Лекарства?.. — я взял из её рук коробку.

— Да, я достала через знакомых из аптеки. У меня больше нет дел, так что до свидания, Томас, до завтра.

— Да, до завтра… — пробормотал я, закрывая дверь и разглядывая коробку. Бросил быстрый взгляд на Эйко, но та пока возилась с бедной куклой, не сильно обращая внимания на что-либо ещё.

Внутри были таблетки в разных упаковках, несколько капсул, листик с инструкцией…

Честно говоря, учитывая, что вокруг происходит, у меня были некоторые сомнения по поводу этих таблеток. Я никого не обвиняю, но именно у Феи было больше всех проколов. Именно на неё у меня больше всех подозрений и именно из-за неё я сейчас провожу всю эту операцию, чтоб случайно не угробить того, кто работает на меня. Практически, я сам сейчас пытаюсь оправдать ту, на кого указывают факты. И сейчас она приносит мне эти таблетки…

Я чувствую, как становлюсь параноиком, так что можно сказать, что эти мстители или мститель определённо добились эффекта. Ведь я теперь подозреваю абсолютно всех и при этом не хочу верить в то, на что указывают факты. Что ещё хуже — я сомневаюсь. А сомнения — это ступенька к краху. И это не пафосные слова, а факт: ты сомневаешься, начинаешь не доверять абсолютно всем, включая самого себя, и под конец просто не можешь принять решения. Такие люди не задерживаются на таких постах. Надо принимать их чётко и ясно, а потом отвечать за любые последствия.

Ладно…

Я положил коробочку на стол. Скоро всё будет ясно, надо лишь немного подождать. И там, я даю себе слово, сделаю то, на что будут указывать факты. Если укажут на то, что виноват Джек, я разберусь с ним. Если укажут на Фею, то и с ней я разберусь. Что бы ни получилось, я сделаю это, так как сейчас буквально чувствую, как сомневаюсь в самом себе. А это лишь путь в бездну.

— Чёрт… — я будто не чувствую почву под ногами. — Будь эти уроды неладны…

Несколько человек умудряются терроризировать огромный картель. Никогда бы не подумал, что это реально возможно. А вся проблема в том, что я просто не вижу врага и не знаю, куда бить.

— Так, — я похлопал себя по щекам. — Эйко, давай про… Эйко! А ну-ка!

Я бросился к маленькой бестии, которая, весело смеясь, оттягивала ноздри и веки кукле, дёргала за уши с щеками и кусала за нос.

— Вот же непослушная мелочь!

— Апзф-фз-фз-фз-пьу-у-у!

— Ну вот ляжешь без сказки, будешь знать, как обижать других, злыдня, — щёлкнул я её по носу пальцем, чем только вызвал приступ смеха. Вот кому-кому, а ей вообще на всё плевать. Растёт какой-то безумной. — Так, а ты там жива, детка?

Кукла… она оставалась куклой. Кажется, её ни капельки не смутило то, что её сейчас вот так мучили, однако взгляд очень нехотя перемещался на Эйко. Не знаю как, но кроха, будто почувствовав это, лишь оживилась, начала радостно кричать, дёргаться и проситься к бедной девчушке.

— Нет, с тебя достаточно, — вздохнул я. — Всё, садись, продолжим читать.

Не знаю почему, но взгляд, которым смотрела на неё кукла, мне не очень понравился.

* * *
Прошёл ещё один месяц. Сейчас было седьмое февраля — время истины.

И сейчас я сидел в своём кабинете, лично собирая отчёты, которые приходили ко мне, анализировал, вбивал в таблицы, записывал, вносил в списки. За всё это время я выглядел очень не очень. Жуткие синяки под глазами, слабость, сонливость, чувство, будто нет сил даже встать. Хотелось лечь и лежать, не вставая как минимум неделю. Но я надеялся, что это того стоило. Много каких заданий, много каких пересекающихся или идущих параллельно, множество случайных фраз и информации, распространённой между одними, другими, третьими. Я проверял абсолютно всю верхушку. Боевиков не трогал, так как они очень и очень навряд ли могли сливать так много инфы уродам.

И сейчас систематизировал между друг другом, соотносил между собой, чтоб получить общую картину.

Пока я занимался этой ерундой, ко мне буквально влетел Джек.

— Всё, готово, мы приняли всё, — он выглядел уставшим, но счастливым. — Хотя знаешь… стрёмное место, нас там могли угрохать спокойно.

— Но не угрохали же, — пожал я плечами. — Эффект неожиданности.

— Да, но… угольные шахты были бы получше, чем то место. И подальше, и дорога шире, и спрятаться, если что, легче.

— В любом случае, молодец, — кивнул я, сделав пометку, — можешь идти отдыхать.

Но Джек немного застрял в дверях.

— А ты?

— А что я?

— Ну… ты просто пиздец как стрёмно выглядишь, дружище. Сидишь все последние дни, строчишь доки. Отдохнул бы… я не знаю… Может тебе девок позвать? Я говорю, найду самых-самых, от красоты охуеешь!

— После, хорошо? Причём у меня уже есть кое-кто на примете.

Джек замер. Но вот несколько мгновений, и на его лице начинает расползаться улыбка.

— Я тебя понял… — протянул он как мартовский кот, после чего медленно, не сводя с меня глаз, скрылся за дверью.

А я…

А что я? Мне осталось лишь дозабивать все данные и посмотреть, что же получится под конец. И времени это заняло у меня до вечера.

Но картина начала вырисовывать уже задолго до этого, что мне не понравилось.

И поэтому, когда я всё сделал, когда вбил полностью все полученные результаты, сверил всё, посчитал, просмотрел и немного проанализировал, я сидел с самым пустым выражением лица, на которое только мог быть способен. В голове впервые за всё это время ничего не было, абсолютная тишина, будто все мысли улетучились в одно мгновение. Кажется, мой мозг окончательно замкнуло, и он, как компьютер, просто отключился. Потому что мой великий продуманный план выдавал мне результат, который недвусмысленно говорил:

Крыса — это я сам.

Глава 183

Вставать не хотелось совершенно.

Я просто сидел. Сидел и ни о чём не думал. Расслабился настолько, насколько это было возможно, и казалось, что ещё немного, и сердце само по себе остановится. Мой взгляд смотрел в монитор, на котором во множестве окошек виднелись таблицы, списки, записи и даже рисунки. Но главным, наверное, были графики.

Они не зря были здесь, так как я читал, что именно они могут наиболее наглядно показать ситуацию. Я читал, как их делать, читал, как с ними работать, как составлять и как интерпретировать. Именно поэтому я так аккуратно, едва ли не с любовью, их делал на основе полученных результатов вбросов, операций, работ и прочего, и прочего, что происходило с нашим картелем.

Но эти графики говорили в данный момент только одно.

Я эта долбанная крыса. Это я сливаю всю информацию.

Почему там есть я? Потому что я был ключевым элементом, который раздавал задания. Именно от меня они исходили, почему я и внёс себя. Чтоб точнее было.

Если так прикинуть…

Я, задумавшись, на скорую руку перекроил все результаты, убрав себя.

Стоило мне исчезнуть, как какая-либо последовательность сразу исчезала. Всё становилось хаотично, так как сливы происходили абсолютно везде. И Фея на их фоне выделялась не так уж и сильно. Да вообще никто не выделялся.

А вносим меня…

И тут же всё приобретает чудовищную последовательность.

Я мог не верить кому угодно, я мог не считаться абсолютно с любыми доводами и домыслами, однако точную информацию, полученную аналитическим путём, я отвергнуть был не в состоянии. Потому что я сам — ребёнок аналитики. Я всё пытаюсь объяснить, систематизировать, найти причину, сделать максимально правильно и верно, аккуратно и ровно. У меня практически всё подчиняется логике, которую я могу объяснить.

И сейчас все мои плоды аналитики и логики говорят, что крыса я сам.

— Ха… Ха-ха… ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха… Ахахахахахаха… АХАХАХАХАХАХАХАХАХА… АХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХА…

Меня буквально накрыло приступом истерического смеха. После всего этого, этой нагрузки, этого нервоёбства, мозговых штурмов и прочей хрени я окончательно сорвался. Психика требовала разгрузки и нашла её в очень простом способе — смехе. Потому что если я сейчас не буду смеяться, то, чувствую, двину кукухой.

Мне было так смешно, что я свалился со стула просто не в силах сидеть. Живот сводило спазмами, а воздуха едва-едва хватало. На трясущихся ногах я попытался встать, свалился на пол, всё так же смеясь. Попытался во второй раз, и у меня это даже получилось, но сразу же буквально лёг на стол телом, свалив монитор, который с треском свалился на пол.

— АХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХА…

Мой смех, наверное, был похож на крик.

Я продолжал ржать, как умалишённый. Всё же встал на ноги, но по какой-то ведомой только мне одному причине взял и перевернул стол, продолжая угорать по чёрной.

Какой же бред… я убил на это всё столько времени и нервов, а под конец мне показывает, что крыса — это я. Я такой невъебенный гений аналитики, что мне даже страшно, что ещё может показать график.

Под конец, не в состоянии уже стоять на ногах я просто опустился, дико гогоча, хотя голос постепенно начал менять тональность, и теперь даже я не понимал, смеюсь от этого всего или плачу.

Я крыса… с ума сойти.

* * *
Джека вызвала Клавдия Ивановна. В первый раз за всё время знакомства он слышал её такой взволнованной.

— Простите-простите, что, ещё раз? — повторил он, пытаясь понять, что она говорит.

Джек сидел на краю кровати не в силах воспринять услышанное.

— Он уже на протяжении пяти минут то ли воет, то ли смеётся, что-то ломая, — повторила Клавдия Ивановна. — Он… я не заходила туда, но…

— И не заходите, — тут же отрезал Джек. — Заприте кабинет и никого не подпускайте к нему… Нет, даже не так — выйдите из приёмной и заприте её тоже, стойте в коридоре, чтоб вообще никто не вошёл туда, ясно?

— Да, я поняла. Он не убьёт себя?

— Я скоро буду. Нельзя, чтоб его вообще кто-то видел в таком состоянии.

— Но если…

— Скажите, мол, он в такой ярости, что разгуливает по кабинету с пистолетом. Всё, я скоро буду.

Он сбросил вызов и тут же подлетел с кровати.

— Что случилось? — спросила Фея, — настоящее имя которой было Кассандра, — она полулежала на кровати, облокотившись на локоть. Из-под простыни показывалась её грудь.

— У Томми кукуху сорвало, вот что произошло, — быстро ответил он, распахнув створки шкафа.

— Что, прости?

— Кукуху соврало, крыша поехала, двинулся, сошёл с ума. Короче, Томми доработался. Пиздец, блин… А я ему говорил, что можно свихнуться!

— Надо ехать, — подскочила Кассандра. — Если его кто увидит…

— Надо будет его убить, — закончил он, хотя она не это имела ввиду. — Ну, кроме Клавдии Ивановны, она и так слишком много знает, от этого ей хуже не станет.

Они начали быстро одеваться.

— Не удивительно, — после долгого молчания подала голос Кассандра. — После долгого сидения на наркотиках психика становится неустойчивой и начинает разрушаться. Учитывая то, что он так долго работал…

— Так, не надо лекций, молю, — простонал Джек. — Нас и так прервали, так ещё и с ним надо будет возиться… чёрт… У тебя есть что-нибудь? Успокоительное, например?

— Нет, но можно использовать те же наркотики.

— Дрочишь? Да он сидит на них и буквально жрёт!

— Вколем чуть больше. Или будем ждать, пока его отпустит.

— Вот же не свезло-то… — вздохнул Джек, забирая ключи от машины с тумбочки. — И чего он сейчас слетел-то?

— Не забывай, сколько ему лет, психика неустойчивая и так, — Кассандра выскочила за ним в подъезд, буквально на ходу застёгивая пальто.

— Но до этого держался!

— Вот потому и слетел, что держался. Может быть он и дико умный, но возраст и постоянное напряжение дают о себе знать. Здесь не все взрослые выдержат, так что, учитывая всё, это ещё повезло.

— А что было бы хуже? — покосился на неё Джек, спускаясь.

— Застрелился бы, — ответила она. — А ты говоришь, что он просто там орёт.

— Блять… чем он, кстати, занимался всё это время? Он… с какого числа он засел за работу? С начала января, вроде? Я как не зайду, он за бумажками.

— Томас что-то делал, не знаю…

— Да я как бы тоже заметил, что он что-то делал, я же, бля, не тупой.

Они сели в машину, и Джек быстро включил двигатель. Кассандра продолжила:

— В последнее время, если внимательно подумать, он немного странно себя вёл, не находишь? Всё передавал практически сам, людей каждый раз ставил сам. Словно тасовал между собой.

— Зачем? — удивился Джек, выруливая на дорогу. — Я ничё такого не заметил, если честно.

— Не удивлена, — спокойно ответила она. — Возможно, он вычислял, кто нас атакует или кто сливает всю инфу.

— И кто сливает всю инфу?

— М-м-м… — она задумалась. — Мне кажется, что кто-то из командиров. Сэндмэн или Молчун. Возможно, Скрипка, так как он помешан на власти и самолюбии.

— Обычный парень, — пожал плечами Джек.

— Обычный относительно кого? Уж прошу простить, Джек, но ты тот ещё лопух, мягко говоря.

— Но я хороший лопух! — возмутился он.

— Очень. Но он просто скользкий. Лижет зад и при этом корчит из себя едва ли не бога, — она поморщилась. — Избавиться бы от него.

— Он импульсник, Томми не согласится.

— Я знаю. Это лишь мечты вслух.

— Так почему Сэндмэн и Молчун? — вернулся он к разговору, сворачивая на перекрёстке направо.

— Потому что они имели доступ ко всем операциям картеля. Все передачи, все перевозки, всё-всё-всё. Они знали об этом.

— Но ты тоже знала? — заметил Джек.

— Да, — не стала отрицать Кассандра. — Однако я знаю, что делала и что нет.

— Блин, я тоже ведь знал… — Джека будто осенило. — А если на меня подумают? Ну типа я крыса, мол?

— Я скажу, что это не так.

— Откуда ты знаешь, что я не крыса? — покосился он на неё.

— А ты крыса? — спокойно посмотрела на него Кассандра.

— Не-а.

— Вот потому и знаю.

Он заехали на стоянку, которая была частично убрана. Часть старых машин уже оттащили на свалку, часть всё ещё стояла здесь. Включая большой бронированный фургон для полиции, пусть ещё старый, но вполне пригодный для работы. Его рассчитывали использовать в будущем, но пока что он лишь ждал своего часа.

Они вдвоём вышли из машины и быстрым шагом направились к заднему входу.

— Здоров, Гурман, чё как? — кивнул охранник.

— Работа, — фыркнул тот. — Опять работа…

— Здравствуй, Фея.

Она в ответ лишь кивнула. В отличие от Джека, который был своим парнем в доску, Фея была холодной и опасной сучкой, которая могла тебя продать на органы. Так, по крайней мере, её описывали другие.

Клавдию Ивановну они встретили у двери.

— Он ещё там? — тут же спросила Кассандра.

— Да. Я заперла обе двери, как вы и просили, Джек. Ни выстрелов, ни шума, который мог бы привлечь кого-то, не было. Не кричал, не выламывался, ничего подобного.

— Ясно… Спасибо, Клавдия Ивановна. Вы здесь подождите, чтоб завернуть, если кто чё тут делать будет или пройти попытается.

— Я буду ждать, — кивнула она, отдав ключи. — Осторожнее, он что-то там громил.

Они открыли первую дверь и попали в приёмную.

— Блин, чёт мне очково. Если он с катушек съехал, то может и нас порешать, — прошептал Джек.

— Успокойся.

— Не, серьёзно. Он, блять, семнадцать человек завалил и превратил в фарш.

— Не факт.

— А ты видела их?

— Нет, — ответила Кассандра.

— Ну и я тоже. Значит, он их точно завалил. Бля, да я как вспомню, как он колуном бошки пробивал, так мурашки по яйцам бегут. А ему вообще пох. Томми парень не плохой-то, но до пизды отмороженный. И нихуя не успокаивает то, что он молодой.

— Каким образом это должно успокаивать?

— Ну… типа молодой, слабый, ну подросток типа… блин, чё я тебе объясняю, сама не понимаешь?

— Понимаю, — в нетерпении дёрнула плечом Кассандра. — Открывай уже.

— Блин, надо было электрошокер взять… — пробормотал он, вставляя ключ в замочную скважину.

Кабинет выглядел куда более целым, чем он ожидал увидеть. Джек выдохнул от облегчения. В действительности был перевёрнут лишь один единственный стол и разбросано всё, что было на нём. Монитор был разбит, рядом валялись разбросанные бумаги. А сам зачинщик сидел у левой стены, курил и смотрел куда-то в пустоту. И судя по тому, как здесь было дымно, курил он, не преставая, на протяжении всего этого времени.

— Ну пиздец же ты накурил… — пробормотал Джек и тут же получил тычок в бок от Кассандры.

— Здравствуй, Томас. Ты как?

Он медленно повернул голову к ней и посмотрел пустым взглядом, от которого у Кассандры побежали мурашки. Такое же бесстрастное лицо не единожды видели практически все, кто бывал рядом с Томасом, когда тот убивал. Казалось, что его ни капельки не заботило то, что он отнимает жизнь у кого-то: ни ярости, ни жалости, ни злорадства.

Что она вообще знала о нём? Да ничего. Парень, явно умный и со стрежнем внутри, тихий и оттого опасный, с очень непонятной историей. Его боялись в первую очередь потому, что прослыл он малым очень жестоким и беспощадным абсолютно ко всем, кто был против него. Никто не видел, чтоб Томас стремился прямо-таки убивать, но его действия словно показывали, что его кредо: мёртвые не несут опасности. Ещё при прежних хозяевах, как она слышала, Томас не сильно чурался грязной работы. А его восхождение лишь показывало, что он обладает ещё и вполне себе острым умом, не соответствующем возрасту, и твёрдым характером.

Так боялась ли она его?

Кассандра могла однозначно сказать, что опасалась его. Она бы даже сказала, что у него отсутствует эмпатия, что было не совсем нормально в его возрасте. Можно было предположить, что он просто с приветом, причём опасным.

— Нормально, — наконец прохрипел он.

Его голос, будто сорванный, хрипящий, знал почти каждый. И эти скрипучие нотки многих заставляли напрягаться. Особенно когда вкупе с ним шёл абсолютно спокойный невозмутимый голос, иногда лишённый даже интонаций.

— Мы это… — начал Джек. — Тут услышали, что что-то произошло…

— Произошло, — кивнул он спокойно и закурил. — Проходите.

Они молча вошли в кабинет.

— Хорошо, что вы заглянули, — тихо проскрипел Томас. — Фея, будь добра, сядь напротив.

— Да, Томас, — не стала она спорить, хотя и почувствовала лёгкое волнение. Неприятно, когда сосредотачивают внимание на тебе в такой момент.

Она села на один из стульев, спокойно смотря на него. Сейчас Томас выглядел немного безумным: пустой взгляд, красные глаза, синяки под глазами, впалые черты лица и общая бледность. Будто сидел в подвале всё это время и одичал. И тем не менее сказать, что он перестал себя контролировать Кассандра не могла.

Вздохнув, Томас произнёс:

— Гурман, свяжи её.

Повисла секундная тишина.

— Эм… прости? — тупо переспросил Джек.

— Свяжи её, — повторил он. — Возьми пояс и свяжи руки.

— Но…

— Делай, — достал неожиданно пистолет Томас и направил его на Джека. — Это не предложение.

— Эм… да, без проблем, — тот быстро-быстро подошёл к Кассандре, стянул с её пальто пояс и, шепнув. — Прости, — связал её руки за спиной. — Готово.

— Отлично, теперь отойди от неё, — качнул он пистолетом, всё так же сидя и облокотившись на стену. — Для вас не секрет, что среди нас есть крыса, верно?

— Послушай, Мясник… — начала было Кассандра.

— Замолчи, Фея, — прохрипел он, и она замолкла. Вспомнила сразу тот раз, когда её привязали к кровати. Тогда ей едва удавалось не показывать страха. Сейчас те же самые чувства вновь вернулись, так как история повторялась. Теперь Кассандра могла сказать, что да, она его боится.

— Это не она, Мясник, — попытался вступиться за неё Джек. — Я…

— Тогда ты крыса? — спросил он.

— Нет, я не об этом…

— Помолчи, Гурман, и не перебивай, пожалуйста, — всё таким же спокойным голосом произнёс Томас.

Им двоим куда бы легче было, если бы он кричал, ругался, угрожал или ещё что. Проявлял хоть какие-то эмоции, а не говорил таким спокойным голосом, потому что так он выглядел… просто отмороженным убийцей, которого вообще ничего не трогало. Будто сами эмоции были ему чужды, хотя оба знали, что это не так.

— Вас, наверное, интересует, почему Фея связана, — качнул он пистолетом в её сторону, от чего Кассандра напряглась. — Дело в том, что почему-то именно когда она узнавала о чём-то, нас атаковали. И атаковали именно то, что было доверено ей или о чём она знала.

Теперь до Кассандры начало доходить, чем мог заниматься всё это время Томас.

— Томас, я…

— Заткнись, — и она заткнулась. — Когда я поехал освещать Эйко и потом заказывать патроны, об этом знали не так много человек, включая Фею. После, когда напали на продавцов артефакта, об этом знали тоже всего несколько человек. А потом была взятка полиции, о которой знала только Фея.

— Я не знала…

— Знала. Я сказал это при тебе. Сказал, и стоило тебе узнать, как сразу их убили. Почему-то, что бы ты ни узнала, это сразу проваливалось, Фея. Это слишком странные совпадения.

— Я… — Кассандра от страха, который пробирал её всё больше и больше, не знала, что и сказать. Томас пугал её. И проблема не в пистолете или том, что её могут убить, нет. Ей и до этого угрожали неоднократно. Пугала конкретно личность перед ней.

Словно ища поддержки, она посмотрела на Джека, но тот немного отстранился от неё, будто больше не хотел иметь дел. Кассандра вновь посмотрела на Томаса.

— Томас, это не я. Это…

— Совпадение?

— Ну а вдруг? — подал голос Джек. — Ну мало ли же, верно? Не обязательно её сейчас стрелять, давай лучше упрячем и посмотрим, изменится что или нет. Ну там в камеру. Там-то она точно не сможет ничего сделать.

Кассандра едва не выдохнула облегчённо. В какой-то момент она подумала, что Джек решил оставить её. Сама того не понимая, она добавила ему несколько очков к привлекательности по своей шкале.

— А я и не говорил, что она виновата, — неожиданно сказал Томас. — Я сказал, что это странные совпадения. Поэтому я не убил её, а лишь попросил связать. В свете последних событий, которые стали мне известны буквально недавно, я лишь хочу немного обезопасить нас, да и саму Фею. Пока всё не выяснится, пусть она побудет в камере, как ты и предложил.

— А… тупой вопрос… но когда выяснится? — спросил Джек.

— А вот на него и мне бы хотелось знать ответ, Гурман, — закурил новую сигарету Томас.

Глава 184

— А… тупой вопрос… но когда выяснится? — спросил меня Джек.

Я вытащил ещё одну сигарету и посмотрел на него.

— А вот на него и мне бы хотелось знать ответ, Гурман, — воздохнул я и закурил. Сделал затяжку по самое не могу и медленно выдохнул.

Кое-как мне удалось взять себя под контроль. После дикого истерического смеха пришла пустота и желаниерасплакаться, что, собственно, я и сделал. Дал себе немного волю. Хуже всего было то, что я всё осознавал. Пусть будто через толщу воды, но понимал, что со мной происходит конкретно неладное, и при этом не в состоянии остановиться, как не в состоянии остановиться смеющийся или плачущий человек. Поэтому просто дал себе волю и, когда почувствовал, что меня немного отпустило, сразу взял себя в руки.

И начал курить так много, что голова шла кругом. С голосом это всегда помогало, помогло и здесь, хотя теперь я чувствовал во рту такой вкус, будто облизал костровище.

Как понимаю, Джека и Фею вызвала обеспокоенная Клавдия Ивановна, которая молча дежурила за дверью, когда мы выходили. Хорошая женщина… неловко бы вышло, если бы кто-то меня увидел в таком состоянии. И при этом раскладе то, что она вызвала именно их, было хорошим решением.

И всё же…

Где я прокололся? Это график неправильный или я что-то не учёл? Вроде всё правильно заполнил… Кого-то упустил? Кому рассказывал обо всём? Ответ так близко, я просто не могу допетрить, блять! Просто не могу!

В голове до сих пор был бедлам, мысли метались, и я не мог даже ухватиться ни за одну из них. Просто не мог, будто пытался вычерпать дырявой ложкой воду из тарелки. Мозг просто отказывался думать, и я не мог сложить даже два плюс два. Это было настолько ужасно, что каждая попытка подумать вызывала головную боль и приступы нового смеха.

Я крыса… с ума сойти…

— Хи-хи… — вырвалось из моей перекошенной ухмылки, чем я вызвал немного настороженный взгляд Джека.

Так дело не пойдёт. Я слишком устал за это время тащить всё на себе. Так что это можно пока отложить, так как за два дня ничего не изменится. Можно топтаться на месте, а можно отдохнуть и с новыми силами браться за работу. Мне лишь надо выспаться, отдохнуть от этого всего, успокоиться и взять себя в руки. Уверен, что после этого сразу догадаюсь.

— Джек… — тихо позвал я.

— А?

— Ты не замечал, чтоб я странно себя вёл?

Он выглядел немного… обеспокоенным, будто я его пугал.

— Ну… кроме как сейчас. А чё?

— Ничего, — покачал я головой и направился к себе. — Весь следующий день ты главный. Меня вообще не под каким видом не беспокоить. Мне надо будет выспаться, понял?

— Да! — он будто обрадовался, чем заслужил мой тяжёлый уставший взгляд. — В смысле, ты отдыхай, Томми, я всё сделаю, не парься. Всё будет в лучшем виде. Я… даже трогать ничего не буду, просто прослежу, чтоб всё работало.

— Спасибо, Джек, — выдохнул я и направился к лестнице.

— Тебе может чего-то подогнать?

— Еды на завтра. И няньку впусти. А я спать. И Фею под замком, пока не очухаюсь. Ни под каким предлогом, понял? Пусть там и сидит. Ради её же безопасности.

— Понял, — поднял он обе руки вверх. — Всё понял, ни под каким предлогом не выпущу. Еду и няньку, всё понятно.

Я кивнул и поднялся наверх к себе. Там до сих пор хозяйничала нянечка. Увидев меня, она почему-то замерла, не сводя с меня взгляда.

— У меня что-то на лице? — просипел я.

— Я… нет-нет, просто… — глаза забегали. — Мне идти?

— Да. И… — я попытался вспомнить, что там с ней было связано. Пока думал, голова разболелась с новой силой и меня аж скривило от боли. Надо нюхнуть срочно, это уже приступ ломки надвигается. — Так, что сегодня у нас?

Нянька взбледнула, причём заметно, и между делом сместилась от меня назад.

— Нет, ничего, — тут же быстро ответила она.

— Я помню, что что-то сегодня с тобой связанное… — напрягся я. — Блять, ты сама ответить мне не можешь?! — рявкнул на неё.

Нянечка вздрогнула, покосилась на дверь, потом на меня, потом вновь на дверь.

— Ну?

— Зарплата, — практически пискнула она. Взрослая женщина, а говорит как молодая девчонка.

— Точно… — выдохнул я и полез в кошелёк. Отсчитал деньги, протянул ей.

Женщина осторожно положила Эйко в кроватку, быстро подошла ко мне и взяла деньги, после чего едва ли не так же быстро отошла к шкафу с одеждой.

— Я свободна, да? — она будто говорила: «Скажи, что я свободна, пожалуйста».

— Да. Идите. Я жду вас завтра.

— Да, конечно, — и тут же выскочила за дверь, будто только этого и ждала.

Я вздохнул, похрустел шеей, подошёл к тумбочке и достал из него свёрток. Прямо с пальца сделал две затяжки, после чего вытащил шприц. Только подумать, я подсел на это дерьмо из-за того случая, когда меня полоснули по спине. Уже прошло месяцев пять с того момента, только подумать… а кажется, будто чёрт знает когда это было.

— Итак, мои маленькие любимые бестии, — вздохнул я, чувствуя уже давно знакомое состояние умиротворённости и спокойствия, которое опускалось каждый раз на сознание. — Пришло время читать вам сказки.

* * *
Джек проводил Томаса взглядом и, наверное, ещё минуты две просто стоял и молчал, глядя на лестницу. Он не мог отделаться от неприятного ощущения, что Томас тронулся окончательно. И, если уж быть честным, он его побаивался. Хотя взглянуть на остальных, и попробуй сказать, кто его не опасался.

Да, сначала все видели подростка, который строил из себя непойми что, и смотрели на него скорее немного снисходительно, пусть никто и не отрицал его умственных способностей. Но потом, когда привыкли к его возрасту, все видели уже совершенно другого человека. Семнадцать ему или двадцать семь, уже не играло значения.

Даже тот же Конрад, бывший вояка, казалось бы, прошедший через многое, но и тот чувствовал это. Нет, не страх, но рядом с Томасом он вёл себя немного осторожнее. Как и все остальные. Томас не вызывал прямо открытого страха, но его опасались абсолютно все в картеле и желания попасть в немилость ни у кого не было.

К тому же, Джек до сих пор помнил одну из заповедей Томми: всем правят страх и деньги. Потому всех вполне всё устраивало пока, и желания дерзить ему, когда тебе столько платят, ни у кого не возникало.

— Ушёл, — вдохнул он, после чего посмотрел на Кассандру за решёткой камеры. — Блин… ты же точно не крыса?

Та посмотрела на него и вздохнула.

— Нет, я не крыса.

— Ну слава богу, а то я уже было подумал… — потёр он лицо ладонями. — Неловко бы получилось.

— Да, неловко… Спасибо, что сказал за меня слово, — тихо сказала она.

— Да норм всё, — отмахнулся Джек, даже не заметив, каким голосом это было сказано. — Он просто реально немного не в себе. Пусть отдохнёт немного.

— Да, пусть, — Кассандра уже смирилась с тем, что большая часть проходила мимо Джека. Он вообще мало что улавливал, хотя иногда показывал действительно чудеса ума и сообразительности. — Ну, посижу здесь, ничего страшного.

— Ты испугалась? — негромко спросил Джек.

— Конечно, кто ж не испугается. Но я не боюсь Томаса, но всё же он вносит некоторый дискомфорт.

— Да, дискомфорт — это точное слово.

— Всё будет хорошо. Он сейчас отоспится и вернётся в норму. Он явно пока в себе, поэтому можно не беспокоиться.

— А если не придёт в себя?

— Давай не будем, — вздохнула она, после чего огляделась. — Ну хоть порядок навели здесь. И койка есть.

— Да, жаль, нам не воспользоваться ею, — вздохнул он, потрогав решётку.

В этот момент Кассандра неожиданно улыбнулась.

— Джек, а, Джек.

— Чего? — со вселенской грустью в глазах посмотрел он, явно размышляя о том, как же мешает решётка.

Кассандра подошла к решётке и села прямо напротив него.

— Дама в заключении. Может быть ты хочешь воспользоваться своими полномочиями?

Джек на неё, наверное, секунд двадцать смотрел, ничего не понимая. Самой Кассандре уже стало неловко так сидеть напротив него, и она почувствовала, как её щёки заливаются краской.

— Бог мой, Джек, — вдохнула она. — Тебе сколько лет?

— Мне? Ну двад…

— Снимай штаны, Джек, — немного раздражённо произнесла она, чувствуя себя полной дурой.

Он с видом, до которого ничего не дошло, послушно снял их.

— Господи, Джек! — Кассандра стала уже пунцовой. — Ты действительно такой идиот, каким кажешься?!

— Что?!

— Трусы тоже снимай!

И тут его осенило.

— А-а-а-а-а… блин… Точно! Я понял!

— Да неужели?!

— Да, ты хочешь… Стой, погоди, а если кто спалит? — он посмотрел в коридор.

— Ночь на дворе, здесь только охрана, которая сюда не спустится. Давай уже, пока я не передумала.

— Да ладно-ладно, я просто не понял, — он сделал то, что его попросили, и прижался к решётке. — Блин, прости, я просто чёт туплю. И вообще, ты знаешь, что такая пунцовая ты супер секси, милая? Вот прямо, блять, самая красивая из всех, кого я видел. Отвечаю!

Кассандра посмотрела на него из-под бровей и ничего не ответила.

* * *
Я спал, как убитый.

Не снилось абсолютно ничего, что, наверное, было к лучшему. И весь следующий день я так же провёл в полудрёме, даже не пытаясь делать вид, что занимаюсь делами. Только и делал, что ел и спал, ел и спал до самой ночи, где уже по привычке уложил всю детвору спать и сам же отправился следом в мир Морфея. Иначе говоря, я полные сутки провёл в постели, о чём ни капельки не жалел.

А на следующий день с приходом няни сразу отправился в свой кабинет, где меня уже ждала в приёмной Клавдия Ивановна.

— Доброе утро, Томас, — кивнула она.

— В кабинет никто не входил?

— Нет. Он заперт с позавчера.

— Хорошо. Никого не впускать, я очень занят, — сказал я, открывая дверь.

— Да, Томас.

Внутри всё было ровно так, как я оставил. Перевёрнутый стол, разбитый экран, разбросанные бумаги и куча окурков у одной из стен, где я пыхтел, как паровоз.

— М-да… — почесал я затылок и принялся возвращать всё на место.

Вернул стол на исходную позицию. Собрал бумаги в стопку, при этом разобрав их как положено. Подмёл пол от окурков, связался с Клавдией Ивановной, и через полчаса мне принесли новый монитор. Тут же подключили и быстренько ушли, будто боялись мозолить мне глаза.

Уже через час я вернул кабинет в то состояние, которое было до этого.

— Ну что ж… — потёр я руки и сел за стол.

Пришлось заново запускать все графики, списки и таблицы, от которых меня уже тошнило. В голове промелькнула мысль, что для этого мне надо сделать целый секретариат, который будет заниматься подобной работой. Чтоб не взваливать это на одного человека. Конечно, нужны доверенные люди, но надо бы заняться этой проблемой поближе, так как нынешняя ситуация показала, что это очень слабое место, которое может парализовать работу.

Но возвращаясь к графикам, что я видел.

Исключительное большинство сливов указывало на меня. На втором месте шла Клавдия Ивановна и следом Фея. Потом Молчун, который, видимо, кому-то всё время пробалтывается, Сэндмэн, Джек… Так, а если уберём меня, то в графике сразу хаос.

Я быстро пробежался глазами по имеющимся результатам, но ошибки на первый взгляд не заметил.

Первый ответ обычно самый правильный. Нельзя сомневаться.

Это значит, что я сливаю инфу.

Хорошо. Это я. Как? У меня нет раздвоения личности, иначе Джек хотя бы заметил, так как кто-кто, а он едва ли не первый замечает во мне изменения. Здесь бы тоже заметил, начни я странно себя вести. Следовательно, я сливаю инфу неосознанно. То есть…

Я окинул взглядом комнату.

Меня могут прослушивать. Жучок. Где-то в кабинете жучок. Если это так, то объясняется такой высокий процент слива со мной, так как я обычно даю задания здесь.

Почему тогда до этого палилась конкретно только Фея?

Я сразу промотал события прошедших дней.

Джеку я сообщил о Бабочках у себя в квартире за чаем, Сэндмэна выцепил внизу, а вот Фее давал задание в этом кабинете и проболтался про полицию здесь же. И когда дело было с кинжалом, типа займитесь этим, я слил инфу, сидя за этим столом… И когда ездил с Эйко освещаться, сказал Сэндмэну в этом кабинете, что пусть посмотрит, чего не хватает, а я заскочу к Гонсалесу и закажу.

Да, я очень много чего наговорил. И из-за этих совпадений Фее просто не повезло оказаться чаще других в кабинете, если жучок существует.

Я задумчиво постучал пальцем по столу, обводя взглядом комнату.

Жучок… Когда установили? Вычёркиваем те, что на батарейках, так как они не так уж и долго работают — это надо менять постоянно батарейки, что вряд ли возможно здесь. Вряд ли уже во время нашей работы, так как большинство из них надо подключать к электрике, а это время. Сомневаюсь, что у нас тут много экспертов, хотя мало ли. Но лично я склоняюсь к тому, что кто-то из строителей во время ремонта здания это сделал.

Камеры? Или просто прослушка? Я сдержался, чтоб не оглядеться по сторонам, так как если здесь есть камеры, то я бы просто выдал себя. Нет, надо доверить это дело профессионалам.

Именно поэтому я вышел на улицу, где созвонился с Сэндмэном и попросил его выйти ко мне.

— Странное место для разговора, — огляделся он. — Что-то произошло?

— Да. Надо, чтоб ты нашёл людей, что ищут жучки.

— Думаешь, что…

— Почти уверен, — утвердительно кивнул я. — У меня в кабинете. Надо, чтоб они без лишнего шума полностью проверили всё и нашли мне его.

— Ну… окей, хорошо, я думаю, что смогу найти доверенных людей, которые могила.

— Надеюсь. Только передай им, что если будут болтать, то они будут в ней лежать. И что мы платим щедро.

— Передам. Что-то ещё? Я видел, что Фея внизу за решёткой.

— Кто-нибудь ещё видел? — спросил я.

— Ну Молчун ещё. Несколько парней-охранников.

— Скажи, чтоб молчали. Если хоть один проболтается, я покажу, что такое жарить мясо в масле.

— Да, думаю, это их убедит молчать, — кивнул он. — Тогда я всё?

— Да, давай.

С Феей всё было понятно. Нельзя, чтоб её репутация падала, так как она — один из начальников. А слабый начальник — слабый я.

В первый раз за всё время мы действительно приблизились к разгадке сливов. И ведь это было так очевидно… если знаешь об этом. Вся проблема в том, что я с этим не сталкивался и всё познаю не по учебнику, а на собственном опыте. Иначе говоря, если не сталкивался ни разу с жучками, то ты на них и не подумаешь. А теперь вот знаю и буду постоянно помнить о них. Но чёрт, сколько же денег мы потеряли, пока до этого дошли. А сколько людей погибло из-за этих сливов…

Но теперь всё будет уже идти по накатанной. Сейчас узнаем, кто делал ремонт, потом узнаем от них, кто сделал заказ на жучок, и там будет уже дело техники. Если же того, кто ставил, убили… ну, теперь хотя бы сливов не будет, а мы будем меньше бояться и больше времени уделять охоте на ублюдков.

Я почувствовал необычайное спокойствие, когда всё неожиданно сложилось в моей голове, разложилось по полочкам и перед головой предстал план будущих действий. На душе стало так тепло и светло, что я был готов расцеловать целый мир и обнять каждого на своём пути.

Блин… а ведь нас могли реально поставить на колени… с ума сойти…

Я вдохнул полной грудью, запрокинув голову вверх. Сегодня было солнечно, и наш Нижний город практически оживился. Как оживился и я.

На следующий день пришло три конкретных ботаника в очках и с приборами, которые выглядели как металлодетекторы для сапёров.

— Так, парни, объясняю, — начал я инструктировать их перед тем, как допустить к работе. — Вы делаете это максимально тихо, чтоб те, кто нас слушает, случайно не поняли, что их уже вскрыли, ясно? Вы просто всё обыскиваете, пока мы ведём в кабинете непринуждённые разговоры, и выходите, дав нам понять, что закончили. И уж потом говорите, в каком месте нашли жучок, понятно?

— Да.

— Всё будет в лучшем виде.

— Хорошо.

— Отлично, — ответил я, услышав подтверждение от всех троих. — Ищите только качественно, ясно? Иначе потом я вас искать начну.

— Мы подготовились, — кивнул один из них, похлопав по небольшому чемодану, который они приволокли с собой. — Поверьте, ничто не уйдёт из виду, если он там есть.

Глава 185

Это было немного странно. Пока я обсуждал с Сэндмэном, как мы якобы расставим патрули, вокруг нас ходили парни со своими детекторами и всё обыскивали. Водили по стенам, проверяли стулья, разобрали комп и копошились в нём. Потом в мониторе. Прошлись по стенам, по моему столу и даже по потолку. Разобрали лампы, которые были, шкаф отодвинули, из тумбочек все ящики вытащили.

Расчёт был простой — если это камера, то прятаться бессмысленно. Но если прослушка, то своим голосом мы вполне заглушим всю это возню, которая здесь была. Но они так долго всё проверяли, что Сэндмэну пришлось звать Джека, с которым мы потом ещё около часа маялись фигнёй. И только когда они ушли, мы переглянулись, кивнули и как бы между делом пошли перекурить.

Уже на улице, где прослушка вряд ли была, на территории подальше от чужих глаз мне поведали следующее.

— Детектор электромагнитных излучений поймал сигнал из стола.

— Из стола? — удивился я. — Вы видели его?

— Нет.

— Но ведь лазили внутрь. Ящики выдвигали, шерстили там.

— Скорее всего передатчик внутри стола. Прямо в самом дереве в какой-нибудь полости. То есть снаружи его и не найдёшь, — пояснил мне один из них. — Это прослушка, которая отправляет радиочастоты.

— Но разве ему не нужно питание? — попытался представить я, как это возможно.

— Кто знает, что там, — пожал другой плечами. — Это надо доставать и смотреть уже, что за устройство. Но то, что это прослушка — точно. Отверстия для камеры нет, да и смысла камеру в стол ставить тоже нет.

Значит, стол… С другой стороны, я мог облегчённо выдохнуть. Это не кто-то из моей команды. Это виноваты не они и мне не придётся нажимать на спуск, целясь в знакомые лица, к которым я привык. Слава богу, блин…

— Больше нет? Точно? На стенках, в лампах, ещё где-нибудь?

— Да, сто процентов. Мы полностью осмотрели всё и потом ещё включили датчики на любое излучение. Но ловило только радиочастоту.

— То есть это что-то типа радио?

— Кто знает, — пожал плечами третий. — Как захотите вытащить его, скажете, мы придём и как раз скажем, что за устройство.

— Ясно, спасибо, парни.

Прослушка. Внутри стола, да так, что её ещё и не достать сразу. Такое можно всунуть лишь на заводе-изготовителе или в магазине, где его продают. А вспоминая, кто его заказывал…

— Гурман, — его я нашёл, как ни странно, внизу, рядом с Феей. Выглядели они немного взбаламученными, так что я примерно представлял, чем эта парочка здесь занимается. — Идём покурим.

Уже на улице он, весь как наэлектризованный, спросил:

— Что? Что такое?!

— Где ты купил стол?

— Стол? Твой? — не понял он.

— Да, мой, — нетерпеливо ответил я. — Где?

— Да в этом. Тут недалеко фирма есть, она чисто вот мебель делает. Сама там закупает где-то и собирает.

— Закупает что именно?

— Да хрен знает, я тебе что в брошюрке рассказываю.

— Ясно. Значит, слушай сюда. Надо для начала поднять всех работников, что там есть. Абсолютно всех. Потом свяжись с тем человеком из полиции, помнишь? Который помогал нам поднимать документы на убийц.

— Да, помню, — кивнул он.

— Пусть пробьёт всех, кто работает там. И… Знаешь, поднимай и тех, кто уволился, ясно? Вообще всех за последний год как минимум. А полицейский пусть пробьёт их на связь с кем-нибудь с военной подготовкой. Плюс ещё тех, у кого в семье в последнее время умер или пропал кто-либо из родственников. И пусть ещё пробьёт на то, есть ли у них кто-то из банд. Любых.

— Связаться с полицейским, заплатить, попросить пробить людей, у которых в семье есть военные, бандиты или те, кто недавно погиб или пропал. А лучше и те, и другие, — повторил Джек за мной. Учитывая, какой он иногда лопух, я приучил повторять его за мной то, что ему сказали сделать. Так я мог удостовериться, что он всё понял.

— Хорошо. И ещё, поаккуратнее играйте с Феей в непослушную заключённую и злого охранника. Неловко будет, если кто-то из боевиков или Клавдия Ивановна вас застукает.

— Так это… она уже застукала, — покраснел он.

— Серьёзно? — удивился я и не в силах скрыть любопытства спросил. — И как?

— Ну… она это… бля, меня Кассандра убьёт, если расскажу тебе.

— Давай уже, злой начальник, — хмыкнул я. — Что сказала?

— Сказала, чтоб занимались этим в другом месте или хотя бы ночью, когда никого рядом нет.

Я представил эту картину, где эти голубки стоят: одна на коленях за делом, другой со спущенными штанами, и, замерев, смотрят на Клавдию Ивановну. Улыбка выползла на лицо сама собой.

— Только не говори фее, молю, — сложил он ладони перед собой. — Он же баба, обидится и дуться будет.

— Да ладно, ладно, я никому не скажу. Просто не увлекайтесь, а то действительно спалитесь перед кем-нибудь.

— Да, я понял, хорошо. Но ты молчи!

— Да буду я молчать, буду. Дуй уже работать. Чтоб к вечеру у меня всё было!

— А если он не успеет?

— Так ты сделай, чтоб успел. Давай резче, или хочешь, чтоб Фея там вечно сидела и насасывала тебе?

— Слушай, а может это, ты отпустишь её? Ну мы же поняли, что не она сливала, верно?

— Как только я узнаю, кто это делал, — категорично ответил я.

А то ещё получится, что это именно она и была зачинщицей, а я её отпущу. Нет, пусть пока сидит, меры предосторожности пока никто не отменял.

Документы легли мне в руки аж в двенадцать часов ночи со словами: «Видишь, я успел, я молодец».

Папка насчитывала около тридцати человек персонала, который делал столы, около десяти офисных работников и двух директоров. Помимо них, около двух десятков людей, что работали на них в течение этого года. На всех было небольшое досье: пол, имя, фамилия, возраст, дата рождения, семейное положение, привлекался или не привлекался к уголовной ответственности, количество детей и адрес.

Те, кто нас не интересовал, имели только эти данные, а вот те, кто попадал под критерии, имели отдельную папку с данными. Среди них были бывшие и до сих пор действующие бандиты, военные, те, кто пострадал от картеля, и те, у кого кто-то пропал.

Мне потребовалось не больше получаса, чтоб найти подходящего человека. Причём нашёл я его не в действующих работниках, а в тех, кто уволился.

Линда Рич.

Женщина сорока шести лет, которая числилась работником этого предприятия, но уволилась восемнадцатого октября. Если мне не изменяет память, в ту пору мы примерно как раз-таки делали ремонт и заказывали мебель. А учитывая, что мой стол был конкретно кабинетный и лучше, чем другие, то вычислить его было просто.

У неё была большая семья: муж пятидесяти лет, сын двадцати шести, дочь двадцати, ещё один сын семнадцати, мелкий парень шести и девчонка годом от роду.

И дальше шло самое интересное.

Муж, Альфред Рич, погиб девятнадцатого августа. Словил пулю в перестрелке на улице, где располагался наш опорный пункт. Этим опорным пунктом, если я правильно помню, заведовал Солома — тот самый, кто пропал после пожара. Интересное совпадение.

Дальше было ещё интереснее.

Мать, Линда Рич, была изнасилована полтора года назад. По заявлению, которое полиция отклонила, это произошло в районе Берёзовской. Там, где сгорел к чертям опорный пункт. Ещё одно удивительное совпадение.

А потом появилась и сама причина.

Двадцати девятое сентября. Грэг Рич, парень семнадцати лет, отличник и просто молодец, что редкость для Нижнего города — неизвестные сбили его на перекрёстке, когда он переходил дорогу на зелёный, спешившись с велосипеда. Он умер от полученных травм на следующий день.

И дальше появляется исполнитель.

Джонатан Рич. Двадцать шесть лет.

На него было мало информации. Известно, что он бывший военный, прошёл обучение и несколько лет служил в ОБС, но где конкретно — неизвестно. Предположу, если такая секретность, то это аналог тех спецподразделений, где готовят солдат, что могут тебя из-под земли достать. После этого несколько лет работал на дом, но какой конкретно, не сообщается. Потом работал здесь, в Сильверсайде, обычным охранником банка в Верхнем городе. До последнего времени. Уволился второго октября.

Да уж, нашли мы себе врагов. Целая семья людей, которые буквально спят и видят, чтоб увидеть нас на виселице. По крайней мере мать и старший сын уж точно хотят нам медленной и мучительной смерти, имея на это множество поводов.

И получается у нас картина.

Сначала насилуют мать, что становится первой ступенькой к ненависти. Полиция не работает, картелю плевать, обиду съедают и живут дальше. В следующий раз погибает уже отец семейства, и на это приезжает сын, бывший боец из ОБС. Но и эту обиду проглатывают, продолжают жить своей жизнью, стараясь забыть то, что произошло. И у них даже это получается, но потом я сбиваю их сына и брата семнадцати лет, который вроде как подавал хорошие надежды если не стать великим, то свалить из города в какой-нибудь университет.

И тут-то крышу срывает у них. Судя по тому, что я вижу, и основываясь на логике и произошедших событиях, всё шло так. Сначала они, пользуясь положением матери в компании, узнают, что мы делаем заказ, и этот Джонатан ставит жучок в стол. После этого, получая информацию из первых рук, они жгут главный склад, убивают Солому за отца, потом уничтожают за мать опорный пункт на Берёзовской.

И таким образом, очень медленно, получая информацию из первых рук, они принялись топить наш картель, стараясь уничтожить как репутацию, так и поссорить с другими. Попутно убивали людей, чтоб посеять страх и, как следствие, недоверие друг к другу и мне в частности. Идеальный план и такое же практически идеальное исполнение. Отличный наглядный пример, как надо бороться против большой и опасной многочисленной мощи. Маленькая сила, но они методично точили нас и только один раз попытались достать меня самого. Не удалось.

Вот тебе и разбудили зверя…

Я вздохнул и потёр глаза.

Честно говоря, не было ни ненависти, ни злости, ни жалости. Была лишь одна усталость от всего этого. Как много всего повязано вокруг, и стоит иногда толкнуть маленький камень, как вокруг начинает всё сыпаться, образовывая самый настоящий камнепад.

Но неприятнее всего было то, что в этом парне я видел себя, как это ни странно. Что он, что я — оба готовые идти на многое, даже переступать закон, чтоб добиться справедливости, с разницей лишь в том, что он мстил, а я пытался набрать нужную сумму. Может из-за этого ненависти как таковой не было, не знаю. Но теперь это должно будет закончиться раз и навсегда. Я убью мстителя и его мать, как тех, кто пошёл против картеля — это даже не обсуждается по понятным причинам. Что касается остальных… посмотрим, как сложится, но мне кажется, что крови пролилось достаточно. Ведь если ему было за что мстить и за что ненавидеть, то мне… мы криминал, мы заслужили то, что получаем, что бы это ни было — деньги или смерть.

На следующий день я уже нанимал людей, которые действительно умели воевать. Это обошлось мне в кругленькую сумму, но того явно стоило. Профи, убийцы, люди, которые воюют в горячих точках, все поголовно импульсники класса как минимум Эвокат. Двадцать человек — в этом деле нельзя быть слишком осторожным.

Плюс сыщики, которые теперь поднимали инфу на эту семейку и искали их по городу. А я поднимал связи картеля, чтоб выйти на них через тёмные каналы. Это было теперь дело техники, если только они не уехали из города, что навряд ли. Я не давал повода заподозрить их раскрытие — продолжал вести свои дела в кабинете, не сильно пытаясь что-либо скрывать.

— Охренеть… и всё из-за одного какого-то сраного велосипедиста… — вздохнул он, заливая чай. — Из-за одного хрена такое устроить… ебануться…

Мы сидели у меня в комнате и пили чай, наблюдая, как Эйко ползает по полу и чешет зубы об игрушки.

— Не матерись при мелкой, — покачал я головой. — Не хочу услышать от неё первым словом мат.

— А она чё, уже болтает?

— Она всегда болтает. Эй, Эйко! Как дела? — позвал я её.

Она обернулась, показала огромную беззубую улыбку и ответила.

— Ауи! Ауйиа!

— Видишь? — посмотрел я на Джека.

— И чё она сказала, я не понял.

— Сказала, что у неё всё хорошо, — вздохнул я и отпил чай. — А велосипедист… это для нашей организации он ещё один какой-то. А для их семьи? Если бы ты потерял своего брата, что бы сделал?

— Ну… не знаю. Я бы сказал, что отомстил, но сам понимаешь, — пожал он плечами. — Скорее всего в жопу язык засунул бы и сидел тихо, проклиная убийцу. Это если прямо правду рубить. Но ты сам-то чё, сочувствуешь им, что ли?

— Понимаю их. Очень хорошо понимаю силу его мотивации.

— Ты типа… тоже мститель в прошлом? — спросил он осторожно. — Просто говоришь со знанием дела.

— Не мститель. Но я, как и он, добровольно пошёл на это, пусть и обстоятельства были не настолько жёсткими, хотя… это как посмотреть… В любом случае, я сделал всё правильно и не жалею об этом. Может быть мне было суждено стать ублюдком, кто знает. Но я выбрал этот путь сам, не было никакого подталкивания и прочего. Нет, я жил в нормальной семье, однако, как видишь, в семье не без урода.

— Понятно… Ну зато теперь смотри, где оказался, — кивнул Джек на квартирку. — Картель, ты босс, тебя боятся и ненавидят. У тебя дохрена денег… которые ты не тратишь. У тебя две девки растут, прямо как отец. Глядишь, и девушка будет нормальная. А там уже как-нибудь заживёшь.

— Заживу… — отпил я чай. — А твои родители, как так получилось. Ты говорил, что они погибли под колёсами грузовика.

— Грузовиков, — поправил он меня. — Почти одновременно. Одна под одним, другой под другим. Ну и кошку убило.

— Опять ты со своей кошкой, — вздохнул я.

— Не знаю, — пожал Джек плечами. — Вспоминая кошку, я будто отвлекаюсь от их смерти. Будто, делая эту ситуацию по-чёрному смешной, я не замечаю, что произошло. Хотя знаешь, наверное, это и к лучшему, что они не увидели, кем я стал. Мои предки были людьми такими, рабочими, скромными, правильными, которые носа не поднимут. А тут их сын помогает наркобарону и убивает людей… Они бы от инфаркта померли или, того хуже, отказались от меня.

— Да ладно, вряд ли они…

— Отказались бы, — покачал он головой. — Так что к счастью. Я по крайней мере до конца оставался их ненаглядным сыном, которого любили, а не ублюдком, который то и делает, что мочит других да толкает дурь.

— А сестра, связывался с ней?

— Не, зачем? У неё богатый мужик, уже дети должны быть, наверное. Узнай она, кто я… — грустно хмыкнул Джек, — что бы сказала?

— Что любит тебя?

— Что я урод. Блять… — он отставил кружку. — Завели мы с тобой разговор, аж чай не прёт…

Он покосился на Эйко, которая игралась на полу. Помолчали мы так десять минут, чувствуя, что обстановка изменилась.

— Знаешь, что мне кажется? — спросил Джек наконец.

— Ну? — качнул я головой, предлагая продолжать.

— Схватим мы когда-нибудь пулю. Не доживём до старости.

— Да я почти уверен в этом, — усмехнулся я.

— Жаль… не хочется сдохнуть в безымянной могиле, никому неизвестным и сгинувшим, — вздохнул он, но потом улыбнулся. — Поэтому надо отрываться по полной. Знаешь, если мы всё равно сдохнем, надо брать от жизни всё и как можно больше. Ну а хули, если смерть не за горами? Прижать всё и вся, чтоб почувствовать на себе это ощущение полнейшей власти и свободы.

— Всё и вся? Это ты намекаешь на Верхний город?

— Ну… кстати, да, почему бы и нет? Натянем ублюдка, когда наберёмся сил. Это знаешь, как жить последним днём и ставить всё, зная, что в любом случае недолго осталось. Всё ва-банк. Сможем — круто, не сможем — ну блин, закончим чуть раньше.

— Чуть раньше или чуть позже, — усмехнулся я. — Ну тебя понесло, конечно. Мы можем не париться и сидеть здесь так-то. И тогда риск окончить жизнь раньше уменьшится раз в десять. А там глядишь, как ты говоришь, лет через пять у нас будет действительно всё.

Глава 186

— Если ты так осторожен, нанял бы сразу человек шестьдесят, — сказал Сэндмэн на следующий день, когда за семейкой Рич выехали. — Чтоб наверняка.

— Чтоб наверняка спалить себя такой братией? Мне он нужен живым, чтоб задать несколько важных вопросов.

— Кто стоит за ним?

— Нет, за ним никто не стоял, — ответил я, покачав головой. — Это мстители сами по себе и вряд ли бы действительно согласились на помощь.

— Почему?

— Потому что это личное, — я просто знал это, как многие знают, что два плюс два равняется четырём. — Но это не отменяет того, что им кто-то мог помогать. Подкидывать стволы, патроны, может ещё что по мелочи. Жучок тот же самый. Как поймаем, обязательно глянем, что это за устройство.

— Надеюсь, это того стоит. Парни жаждут крови ублюдка.

— Не сомневаюсь.

— Слышал про Гвоздя и Ржавого? — задал вопрос Сэндмэн.

— Гвоздь и Ржавый? Это… — вновь включилась помять, быстро перебирая всех, кого я знал, видел и слышал. — Из старой гвардии? Два брата, если не изменяет память… Одного из них пристрелили у грузовиков на угольных шахтах.

— Да, братья, старший и младший. Не стало младшего, Ржавого. Так Гвоздь спит и видит, чтоб снести голову тому, кто это сделал.

Опасно… Не нравятся мне родственные связи в этом плане, так как люди теряют голову из-за жажды мести. Я их понимаю, действительно понимаю. Но и осознаю, что если им покажется, что я дал слабину перед теми, кого надо было карать, они могут сморозить ерунду. Действительно наломать дров. В этом бизнесе родственные связи действительно опасны, как мне кажется. Случаев ещё не было, но и проверять у меня желания нет.

— Поставь Гвоздя куда-нибудь подальше от нас, когда их схватят. Не хочу прецедентов, что какой-нибудь мудак выскочит и пристрелит их.

— Ладно, окей.

По информации, которую нам удалось достать, семья переехала из зоны картеля к бандитам. Причём расположилась на задворках, практически рядом с районом, который я считал сначала заброшенным. Кстати, в том районе живут люди. Ради интереса я пробивал по этой части города информацию и пришёл к выводу, что та часть заселена очень слабо, из-за чего маленькая плотность и слишком много заброшенных зданий. А ещё там толком ничего не убирается, что лишь добавляет такие странные ощущения и ассоциации о городе призраке. И вот на краю территории банд, рядом с районом-призраком, они и расположились. Потребовался день, чтоб выйти на них.

По плану, их должны были брать ближе к вечеру. Группа из двадцати человек приблизится задворками и на машинах очень маленькими группками. Наши люди встанут со стороны района-призрака, проехав туда через бабочек. Бойцам же будет важно не дать уйти семье Рич в глубь территории банд, где мы не сможем их достать, если только войной.

Управлял операцией, естественно, не я, а куда более опытный человек из наёмников. Я же просто знал примерно план и ждал результатов.

В десять вечера ко мне в кабинет вошёл Джек и сказал:

— Мы взяли их.

Не знаю почему, но внутри я почувствовал волнение. Немного странно, наверное, это говорить, но я будто хотел, чтоб они просто сбежали и избежали участи попасться к нам в руки. Просто уехали и никогда не возвращались сюда. Это, конечно, невозможно, так как парень не оставил бы нас в покое, но всё же.

Если говорить начистоту, то силы изначально были неравными. Огромный картель, по меркам одной семьи, вооружённые люди, не профи, но умеющие стрелять, большие деньги, полиция, доступ к информации, повсюду кто-то есть. Одна малейшая ошибка или недочёт, и по этой нитке мы могли спокойно раскрутить весь клубок.

Теперь же их будущее было незавидным. Но это уже не моя вина. И не их. Таковы правила игры.

— Отлично, где они? — спросил я, вставая. — Уже здесь?

— В подвале.

— Хорошо…

Это было действительно хорошо. Раньше, в клубе картеля, где мы веселились, были установлены генераторы помех импульса. Отнюдь не маленькие агрегаты, которые перебивали волны импульсников, тем самым мешая им использовать собственные силы. Эти агрегаты мы и стащили ещё во время войн, когда Брюссель не захватил территории Мачо, но картеля уже не было. Теперь эти машины, создававшие десятиметровую зону безопасности от импульса, стояли у нас. Они не отменяли уже пущенный импульс, но мешали его создать.

И как раз один был внизу, так что, оказавшись там, мы лишили последней надежды их семью выбраться.

В подвале, помимо камер, где сидела Фея, в другой стороне были технические помещения. Глухие комнаты, которые использовали то ли для допросов, то ли для складирования оружия. Сейчас там ничего не было, не считая генератора помех и труб, что проходили под потолком. Одна единственная лампочка, как и полагается, с металлическим грибовидным плафоном, как на какой-то базе второй мировой войны.

У одного входа в комнату дежурило человек пятнадцать, что мне напомнило коридор в больнице к единственному терапевту. Сам коридор — снизу зелёный, сверху побелка, частично обвалившая — словно говорил о унынии и смерти, как это было в моей больнице.

— Что вас так много? — нахмурился я.

— Там ещё столько же, — кивнул один из наёмников, окинув меня взглядом. Явно не ожидал такого юнца увидеть. — Парень оказался крепким орешком. Четырёх в минус. Но мы взяли его с семьёй.

— Всей?

— Да. Все: мать, он, сестра, младший брат и ребёнок.

— Это девочка, — непонятно зачем сказал я и направился к двери.

Открыл и очутился в просторной подвальной комнате. У входа действительно стояло пятнадцать человек. Они словно боялись тех, кто был напротив, привязанных к стульям, столпившись так, будто готовы были броситься бежать.

Только автоматами в них не тыкали разве что, хотя таковые держали уже в руках.

— Это они, — сказал за спиной Джек.

— Да я догадался.

Нет, не все были привязан к стулу — самую маленькую они скотчем примотали, и та, кажется, мирно спала.

Когда я вошёл, все четверо подняли ко мне глаза и у каждого читалось что-то своё: ненависть, обречённость, страх… Парень, зачинщик и исполнитель, сразу выпрямился. Он буквально прожигал меня взглядом, немного морщась, будто перед ним лежала куча навоза. Всем видом показывал, что не боится меня, его не запугать и он готов умереть, если это потребуется.

Женщина, мать, наоборот, сгорбилась. Склонила голову и бросила на меня лишь мимолётный взгляд, будто хотела лишь убедиться в том, кто пришёл сюда, после чего вновь упёрлась в пол. Девушка тоже не смотрела на меня, направила взгляд куда-то в пол перед собой и плакала, шмыгала носом и иногда вздрагивала. Паренёк шести лет смотрел на меня испуганным взглядом, как смотрят некоторые дети на врачей или злых учителей. До него явно не доходило, где они оказались, и это был скорее естественный страх на подобную ситуацию.

Целая семья.

— Босс? — тихо позвал меня один из наших. — Что делать с ними?

Казалось, что это послужило чем-то вроде триггера для всей семьи. Ненависть на лице парня стала уже откровенной, он даже сплюнул, показывая отношение ко мне. Мать лишь подняла взгляд ещё раз, присмотрелась ко мне, и потом вновь опустила голову. Девушка заплакала громче, уже не сильно скрывая это по звукам. Мальчишка всё так же таращился испуганно на меня, поглядывая на сестру.

— Все вышли, — сказал я, разглядывая их.

— Но…

— Ты плохо слышишь? Или я неразборчиво говорю? — холодно поинтересовался я у боевика. — Валите нахер все из комнаты.

— Всё, парни, уходим, — поддержал меня Джек и тихо добавил. — Мы за дверью, если что.

Я дождался, пока в комнате не остались мы одни. Стало непривычно тихо, не считая плача, так как исчезли посторонние шумы типа перешёптываний или шороха амуниции. Да и комната будто сразу стала больше.

Остались мы. Один на один. И мне было неспокойно, будто это меня поймали, а не их. Никогда бы не подумал, что дойду до сопереживания противнику… Хотя конечно жалко их, что тут скажешь?

Я подошёл поближе, рассматривая пленников.

— Вот, значит, какие вы… — пробормотал я, пройдясь перед ними. Остановился напротив матери, которая не поднимала головы. — В первый раз встречаемся лицом к лицу. Не считая тебя, — кивнул я на парня.

В ответ он лишь плюнул в мою сторону.

Я другого, собственно, и не ожидал в ответ. Перед ними стоит убийца сына и брата, причина всех бед. Какую реакцию я ещё должен был вызывать у них? Да будь я на месте этой семьи, сделал бы то же. И всё же…

— Зря вы ввязались во всё это. Тем более зря ты ввязал в это семью, парень. Теперь спрос будет с вас всех.

— Они здесь ни при чём, — тихо ответила мать. — Это всё я.

— И ваш старший сын, миссис Рич. Вы вдвоём это устроили. Жучок, нападения… Я даже не удивлюсь, если пытали моих людей вдвоём, — и не вольно покосился на девушку. — А может и втроём.

— Она здесь не причём, говна ты кусок, — прорычал этот партизан.

Я лишь пожал плечами.

— Если бы вы пришли ко мне, то это можно было бы решить миром.

— Что, блять? — расхохотался парень. — К тебе? Да кем ты себя возомнил, уёбок?

— Тем, кто виновен в смерти твоего младшего брата, — ответил я. — Не буду отрицать, я не умею возвращать людей к жизни, но мы бы могли договориться, чтоб не доводить ситуацию до подобного.

— Договориться? Купить жизнь брата? Ты об этом?! — покраснел он от злости.

— Выплатить компенсацию, — поправил я его, — как делают во всём мире. Я знаю, деньги ничего не изменят, не исправят и не вернут вашего сына и брата, это естественно. И справедливость бы тоже не восторжествовала. Из-за этого осталось бы чувство несправедливости, боль и обида, знаю. Особенно для вашей семьи, которой и так досталось. Однако… — я развёл руками, — по-вашему это лучше?

Молчат. Парень, видимо, от злости, ничего не может сказать, но остальные просто молчат.

— Вы ничем не отличаетесь друг от друга, — тихо произнесла мать. — Вы все.

— Да, не отличаемся, миссис Рич. Но мне хочется, чтобы вы знали: мне действительно жаль, что так вышло с вашим сыном. И с вашим мужем, и вами, — сказал я матери.

— Отъебись от неё, — бросил мне парень. — Хочешь поговорить, поговори со мной, уёбок.

— С тобой? — посмотрел я на него. — А что ты хочешь услышать от меня? Извинения? Что-то я сомневаюсь.

Он открыл рот и… закрыл его, с ненавистью смотря на меня. Не знал, что сказать.

— Бесполезно что-то говорить, потому что ты не хочешь от меня что-либо слышать. Да и что бы я теперь ни сказал, ситуацию это, к сожалению, не изменит.

— Вы даже не остановились… — продолжила негромко она. — Бросили его умирать на асфальте, одного. Просто уехали, будто… будто сбили насекомое. А теперь ты говоришь, что сожалеешь. Но тебе плевать, ведь не ты и не твои родные были на его месте. И твоя жалость не вернёт его. Ничего уже не вернёт моего сына. Как и не исправит эту ситуацию.

— Если бы наше противостояние не зашло так далеко, то я бы смог исправить ситуацию. Но… боюсь, та черта уже пройдена.

— Тогда хули ты выёбываешься здесь? Зачем ты вообще припёрся? Чтоб построить из себя, блять, благородного отца-основателя или чё? Чтоб залить здесь всё жирным пафосом, какой ты невъебенно благородный, что снизошёл донас и попросил прощения? Ах же блять, сам наркобарон просит прощения! Да я сейчас обосрусь от счастья!

— Нет, просто хотел, чтоб вы знали это. Потому что посчитал, что должен это сделать, — спокойно ответил я.

— И ты просишь у каждой разрушенной семьи его? — усмехнулся он.

Он прав, я не прошу его у каждой семьи. Просто именно они меня тронули, и я хочу, чтоб они знали, что мне действительно жаль, что так произошло. Лицемерие ли это? Или же родственные души? Чёрт знает, но в этом мире нет правильного или неправильного в большинстве случаев — есть лишь точка взгляда.

— Боюсь, что нет, — я вытащил пистолет, — не у каждой. Но в данном случае… я просто понимаю тебя.

— Да неужели?

— Да, — как это не странно. — Только в этот раз уже я по другую сторону баррикад.

— Если ты действительно сожалеешь о том, что сделал и… хотел бы исправить ситуацию, отпусти их. Они здесь ни при чём, — тихо сказала мать, кивнув на девушку с детьми. — Они не участвовали в этом.

Я и не собирался их трогать, однако от такого случая отказываться не стал.

— Хорошо, но тогда мне нужен лишь ответ на один вопрос, — я выдержал паузу, привлекая их внимание. — Кто вам помогал в этом деле? Ответе, и я отпущу их, отправлю из города подальше, чтоб никто до них не добрался, так как слишком многим вы перешли дорогу. Я обещаю вам.

Они на несколько секунд смолкли. Мать посмотрела на старшего, а тот… да, он был не в восторге от этого предложения, как погляжу. Но я видел, как его глаза возвращались к сестре и тем, кто помладше. Парень сомневался, в нём боролось желание между тем, чтоб насолить мне, и тем, чтоб спасти хотя бы тех, у кого был шанс. Да, он любил свою семью, хотя я и без этого знал — иначе бы этой заварушки не было.

— Я дам пятьдесят тысяч им. Чтоб у неё и детей не возникло финансовых проблем в начале, — сделал я предложение. — Обещаю, что их вывезут и отправят в ближайший город с деньгами. Но мне надо знать, кто вам помогал.

Парень зло посмотрел на меня.

— Никто не помогал. Достаточно было схватить одного из ваших, и всё.

— Оружие, жучки? Прямо-таки никто?

— Ты знаешь, кто я, не так ли? Думаешь, бывшему солдату со связями сложно будет что-то достать? Особенно, когда ты работал как на дома, так и на государство и везде есть старые знакомые?

— Думаю, что не сложно.

Сейчас сказать, правда это или нет, я не мог. Можно спросить иначе, но желания заниматься этим у меня не было. В конце концов, передо мной была обычная семья, шагнувшая на тропу войны, а не убийцы или отморозки. И пусть они такое сотворили, но точно не заслужили после всего пыток. Так что если будут проблемы — будем решать их.

— Ясно… хорошо, уговор есть уговор, — поднял я пистолет. — О них можешь не беспокоиться, их никто не тронет.

— Жаль, что я не добрался до тебя тогда, на улице, — бросил мне в лицо напоследок парень.

Мне нечего было ответить на это. Я просто выстрелил ему в лоб.

Послышался то ли вскрик, то ли громкий всхлип девушки. Проснулся и заплакал ребёнок. Мать судорожно выдохнула.

Из-за двери раздался голос Джека.

— Всё в порядке?

— Да, — громко ответил я, встав напротив женщины. — Мне жаль, миссис Рич. Я говорю это не из-за лицемерия или чтоб почесать собственное чувство величия. Просто мне действительно жаль, что так получилось.

— Будь ты проклят… — выдохнула она и посмотрела на дочь. — Я люблю тебя, милая. Береги детей.

— Мам… — только и смогла выдавить девушка.

Через мгновение пуля уже вошла женщине в голову, заставив тело вздрогнуть. Её тело обессилено повисло на стуле.

Вот и всё, война с партизанами, которые третировали нас несколько месяцев, закончилась.

Из-за выстрела девушка вскрикнула от неожиданности и расплакалась. Она звала мать, что-то говорила ей, пыталась угрожать мне, но я уже не слушал. Просто развернулся и вышел из комнаты. Честно говоря, с меня было уже достаточно этого. Я не чувствовал какой-то душевной боли, грусти или чего-то подобного, но мне было неприятно. Не хотелось находиться рядом с ними и лишний раз капать себе на нервы. Ситуация вышла скверной, и я понимал, кто в ней прав.

Просто в этот раз победили злодеи… будто бывает в мире иначе.

За дверью в прямом смысле слова ждала уже толпа.

— Концерт окончен. Все расходятся, — громко объявил я и посмотрел на наёмников. — Один из вас пусть поднимется наверх к моему кабинету, к секретарю. Скажите, что контракт закрыт и вы ждёте выплаты. Она скажет, где вы сможете забрать остальную сумму.

Те ничего не ответили, лишь один кивнул, видимо, самый главный, и после чего толпой вышли. Остались только наши.

— Чего встали, расходимся, — кивнул я им.

Они переглянулись, но спорить никто не стал. Через несколько минут здесь остался только Джек и я.

— Ты убил не всех, — сказал он. — Всего два выстрела.

— Девушку с детьми не стал трогать.

— Другим это не понравится, — заметил Джек.

— Потом скажешь, кому именно, я лично объясню, кто в картеле устанавливает правила. Я им плачу не за мнение.

— Вряд ли кто-то осмелится вслух сказать такое даже мне, — усмехнулся он. — Так что делать с остальными пленными?

— Дождись, пока все рассосутся здесь. Потом дай ей денег…

— Денег? — удивился он.

— Девчонка с детьми вряд ли в чём-то виноваты, а я пообещал. Дай им пятьдесят штук, отвези на автовокзал и посади на автобус до ближайшего города. Проследи, чтоб они уехали и никакой мудак не попытался им отомстить. Найдётся — сразу пулю в голову. Возьми только тех, кому доверяешь и кто не станет делать глупости.

— Ты их отпускаешь? Вот так? Они многим дорогу перешли.

— Маленькие дети? — хмыкнул я. — Война закончилась, Джек.

— А Брюссель? А банды? — напомнил он.

— До них ещё дойдёт время. Сейчас же… — я вздохнул. — Считай всё, мирное время. Больше нет врагов, — по крайней мере, я надеюсь на это, — мы всех победили, эти последние, кто действительно угрожал картелю.

— То есть отпускаем, — подытожил он.

— Это просто девушка с детьми, Джек. Просто часть семьи, которая объявила нам войну. Но мы победили, виновники наказаны, всё, конец, — махнул я руками накрест. — Ещё не хватало детей расстреливать.

— Просто они тоже из той семьи. То есть тоже причастны. Многие так думают.

— Это каким же боком? — холодно осведомился я. — Дети не отвечают за грехи своих отцов. Умирать и отвечать должны только те, кто устраивает и участвует в войне. Да, бывают случайные жертвы, но я никогда, слышишь, никогда не буду убивать других только потому, что они родственники врагов. И другим не позволю.

— Даже если это будет кровная месть в будущем?

— Даже если месть, — и не сдержал невесёлого смешка. — У каждого должна быть возможность выбирать.

Эпилог

Прошло два дня.

Джек лично проследил за тем, чтобы остатки мятежной семьи покинули город. Вряд ли бы их кто-то осмелился тронуть без моего разрешения, — как я заметил, боевики стали немного дисциплинированнее, — однако мозолить ими глаза и провоцировать других не стал. Незачем делать самому себе трудности, когда можно обойтись без них.

Что касается жучка, который мы достали из стола, это была версия эндовибратора — подслушивающего устройства, которое не требовало питания. Хитрое устройство, что установили внутри стола, проделав несколько маленьких дырок, через которые проходили звуковые волны. Жучок имел мембрану с антенной и переделывал звуковые волны в радиоволны. Это в общих чертах, как мне потом объяснили. Такая маленькая штучка добивала до семисот метров — вполне достаточно, чтоб прослушивать нас на безопасном расстоянии. Версия у нас была старым образцом, подобные ещё в послевоенное время использовались, однако, как теперь видно, они до сих пор не потеряли своей актуальности и эффективности. Её даже собрать можно было при желании самому, если иметь весь набор инструментов.

Да уж, сколько живёшь, столько учись…

После того, как всех обошла новость о том, что с охотниками за головами расправились, казалось, что весь картель вздохнул облегчённо. Нас не было настолько много, чтоб можно было закрыть глаза на потери, даже минимальные.

Этой победой я подтвердил, что являюсь здесь силой и никто не смеет выступать против картеля. Естественно, что наши позорные потери умалчивались, зато раздувались до нельзя заслуги, как мы их быстро нашли и безжалостно покарали. Информационные войны никто не отменял, репутацию требовалось восстановить и, как по мне, было значительно лучше запугать остальных, чтоб сразу отвести желание пробовать нас на зуб, чем потом разгребать вот такое.

Теперь, когда угроза миновала, можно было вновь приняться за рекрутирование новичков. Из-за внешней угрозы это было временно приостановлено, так как боялись случайно взять к себе крысу. Зато теперь ворота вновь были открыты для всех желающих. Хотя бы с рекрутами проблем не возникало.

К тому же, я решил всё же начать распределять более тщательно тех, кого мы нанимали. Кто-то шёл в обычные боевики, что стоят на лицах, охраняют и являются пушечным мясом. Таким ничего особо не надо, и они никуда не стремятся. Им бы отстоять свою смену и пойти домой. Они, скорее всего, и будут всегда обычным мясом, массовкой, которая необходима для количества и выполняет самые простые функции.

Кто-то попадал в отряды более элитные, — это те, кто служил и имеет какой-никакой, но опыт, — они обеспечивали ударную силу картеля. Не мясо, что караулит и охраняет, а те, кто убивает и наносит удары. Эдакие профессиональные войска. Лучше вооружение, лучше амуниция и подготовка, больше получают, чаще тренируются.

И личная гвардия, которая получала заметно больше остальных и куда входили как мои самые первые бойцы, количество которых значительно сократилось, так и нанятые недавно, но имеющие боевой опыт или класс опасности не меньше Эвоката. Этот костяк был только моим. Те, кому я мог доверить что-то. Ясно, что туда сразу никто не попадал, только после того, как на него поднимали все бумаги, проверяли историю и смотрели, как он себя проявит.

Такая вот структура набора. Конечно, пока она не работала, невозможно было воссоздать такое за два дня без подготовки с нуля. Однако план есть — цель намечена, можно идти к ней. В конце концов, наступали спокойные времена, — я надеюсь, — и теперь, когда картель построен, когда работа в нём налажена, распределена и более-менее систематизирована, когда все основные вопросы решены, можно заниматься конкретно его укреплением.

Банды вроде как в последнее время поуспокоились, с Бабочками мир, Брюссель сидит у себя и бдит, а дом Ли заключил со мной сделку. Кажется, всё потихоньку налаживается. Можно даже не засиживаться допоздна в кабинете. Или принимать своих у себя в квартире.

— Думаешь, подойдут под лейтенанты? — спросил я, разглядывая папки с кандидатами. Одним из них был Чарльз, тот самый вечно уставший парень, который копил на лечение сына. И вроде как вылечил его. Иногда на глаза попадался, но больше я с ним особо не общался.

— Чарльз — он твой старый знакомый, верно? — спросила Фея, которая принесла их.

— Да, самый первый, из своих, — кивнул я.

— Он предприимчив, трудолюбив, тихий…

— Он сможет управлять? Такие качества, конечно, хороши, но там надо строить парней, управлять ими. А он… мягкий, скажем так.

— Чарльз деловой. То, что нужно, чтоб заведовать одним из районов. Такие люди полезны, скажу так.

— Характера не хватает.

— Поставь его с Юном, — ещё один товарищ, который в числе первых присоединился ко мне. — Пусть вместе управляют.

— Нет, поставим какого-нибудь исполнительного идиота. Лейтенантами только идиотов ставим, которые ничего толком не представляют из себя.

— Думаешь, разумно? — спросила Фея.

— Что именно?

— Ставить идиотов управлять территорией, — пояснила она. — Всё-таки ответственность.

— Нет, ты не совсем понимаешь смысл, — покачал я головой. — Мне не нужны умные где-то там, где я не смогу их контролировать. С ними проблема в том, что они при автономности становятся слишком опасными. А дураки… сама понимаешь, на то они и дураки, их легче контролировать. К тому же, оглянись, у нас не картель в Мексике или Колумбии, где огромными территориями надо управлять, нет необходимости разбивать и наделять автономностью лейтенантов. У нас один город, где не нужна такая организация. Достаточно просто смотрящих, а штаб уже будет всем рулить.

— Тогда зачем вообще нужны лейтенанты?

— Чтоб следили за всем. Фея, ты знаешь, как устроена финансовая структура в корпорациях? — посмотрел я на неё.

— Ладно-ладно, я поняла тебя, — вздохнула Фея. — Тогда я подберу других кандидатов. Самых идиотов.

— Не самых. Просто сильных и тупых, не более. Чтоб их боялись, но сами из себя они ничего не представляли.

— Хорошо… Так, в принципе, пока всё. Мы набираем людей, у нас послезавтра приходит товар и… Брюссель вновь предложил присоединиться к нему.

— Ага, бегу и падаю, — кивнул я. — Кстати, отправь гонца с деньгами к Лань. Знаешь, кто это?

— Ты к ним ездил. Род Лань, — кивнула она.

— Да, пусть закинет им денег. Двести тысяч, как договаривались.

— Подался в благотворительность?

— Не вижу в их идеях ничего плохого.

— Спрошу так, ты хочешь для чего-то это использовать или просто так? — переформулировала она вопрос.

— Просто так.

— Ясно…

Она не стала спорить или ещё что-то спрашивать. Да и смысл? Фея сама иногда подкидывала денег в благотворительность. К тому же, если уж брать на чистоту, с такими деньгами даже сейчас мы можем позволить себе немного филантропства.

— Тогда, в принципе, на этом всё пока, — кивнула она, собирая документы.

— Вот и отличненько, — хлопнул я в ладоши и встал из-за стола.

Нет ничего приятнее, чем понимание, что ты хорошо выполнил свою работу. И удовлетворение, когда ты смотришь на итоги своей работы, которые не могут не радовать. Будто вставил последний пазл в мозаику и наблюдаешь за общей картиной.

Теперь же… я потёр глаза и размял шею. Возможно, после того, как мы добились успеха, стоит сделать себе небольшой отпуск? А то с того самого дня, как появился наш картель… нет, с того самого дня, как я начал его создавать, возможности отдохнуть не было. Постоянно чем-то занимался, куда-то бегал, что-то решал — всегда на ногах. А тут вроде как после бури образовался небольшой перерыв, когда всё спокойно. Как раз отдохнуть перед тем, как решать вопрос с просьбой Ли. К тому же, у меня были планы…

Я бросил взгляд в зеркало, где увидел своё отражение.

Честно говоря, я очень нечасто в него смотрел, не до того было, а сейчас… на меня смотрел очень бледный, немного блестящий на свету, словно в поту, парень с впалым лицом, красным глазами и синяками под ними. Волосы уже давно отросли и были едва ли не по шею. Выглядел как голодающий затворник.

Сравни даже меня прежнего, похудевшего после леса, и сейчас — можно было и не узнать. Я был будто тенью себя прошлого. Вылитый наркоман.

— Жутковато… — вздохнул я. — Удивительно, что та девушка вообще со мной общалась, а не послала.

— Да, не буду врать, что ты выглядишь не очень, — встала за моей спиной Фея. — Ну… раз ты сам это понял и у тебя перерыв, разве не самое время для того, что попробовать бросить наркотики? Как раз две недельки посидишь под лекарствами и таблетками, отмучаешься с ломкой и будешь почти чист.

— Почти.

— Да, бывших наркоманов не бывает, но так говорят лишь те, кто вернулся к этому. К тому же, ты говорил, что хочешь в университет. Разве не стимул бросить перед этим?

— Ты так говоришь, будто я отказываюсь.

— Наркоманы всегда находят причины, чтоб не бросать это дело, — заметила Фея. — Даже ты говорил, что бросишь, но… как мы видим, не пошло. Отговорки у всех одинаковые: потом, это мне не мешает, вы ничего не понимаете и так далее и тому подобное.

— Я не помню, чтоб говорил такое, — ответил я, рассматривая себя. Действительно жуть. Даже самому неприятно. Хотя вполне возможно, что это я так отощал за эти последние месяцы, когда готовил план по поимке крысы. А обычно выгляжу не так уж и плохо…

Ещё одна отговорка, если так подумать. Ещё не так всё плохо… хех…

Фея отошла к моему столу, на котором лежала та самая небольшая коробочка, после чего подошла и потрясла передо мной.

— Всё в твоих руках, Томас. Можешь, конечно, потом когда-нибудь, а можешь прямо сейчас. Закрыть глаза и нырнуть.

— Нырнуть куда?

— В мир незабываемых ощущений, — ответила она без капли улыбки. — Бросать наркотики — дело трудное. Это не садиться на них. А ты ещё и на опиатах сидишь одновременно с кокаином. Так что заряд эмоций точно будет.

Я посмотрел на коробочку, а потом ещё раз на себя.

Честно говоря, я чувствовал себя прекрасно. Спокойно, даже умиротворённо, и казалось, что они мне особо и не мешают. Нет, серьёзно, я себя отлично чувствую и работать могу вполне и так.

Но я не дурак. Я знаю, что говорю это потому, что даже сейчас под кайфом. Потому что я наркоман и повторяю мантру, которую повторяли все другие наркоманы веками до меня самого, если не больше.

К тому же…

В голове всплыл образ Марии, девушки, которая была не совсем похожа на тех, кого я видел до этого. Немного иная, будто из моей прошлой жизни, где люди могли себе позволить быть простыми, добрыми и доверчивыми. А потом я вспомнил школу с учениками. А чуть позже и универ, который видел издалека. Большой, величественный и красивый, будто говорящий тебе, что за его дверьми скрывается настоящая жизнь.

Это всё теперь было практически доступно мне. Теперь не было войны, не было постоянного страха за жизнь и изматывающей работы, где надо было везде поспеть. Мы перешагнули тот сложный период и выжили, показав, что достойны существовать. Да, ценой многих жизней, но всё же.

Осталось перешагнуть последнюю преграду к новой вехе моей жизни.

Я посмотрел на коробку в руках Феи, потом на Эйко, которая, кажется, проснулась, на куклу, которая внимательно смотрела на меня, а под конец на собственное отражение измученного на вид наркомана, который чувствовал себя лучше некуда.

Мне и сейчас хорошо. Очень хорошо, и я чувствую, что могу всё сделать. Всё в моих руках, и мне ничего не мешает. Мне спокойно на душе и по-настоящему я могу бросить наркотики когда угодно, просто этого никто не понимает.

Когда угодно…

Например, прямо сейчас.


(Понравилась книга? Не забудьте поставить лайк =D Вам всего один клик, а мне это очень важно и приятно)))

Продолжение будет примерно предположительно 28 февраля, через три недели.

* * *
Опубликовано: Цокольный этаж, на котором есть книги📚:

https://t.me/groundfloor. Ищущий да обрящет! 


Оглавление

  • Глава 145
  • Глава 146
  • Глава 147
  • Глава 148
  • Глава 149
  • Глава 150
  • Глава 151
  • Глава 152
  • Глава 153
  • Глава 154
  • Глава 155
  • Глава 156
  • Глава 157
  • Глава 158
  • Глава 159
  • Глава 160
  • Глава 161
  • Глава 162
  • Глава 163
  • Глава 164
  • Глава 165
  • Глава 166
  • Глава 167
  • Глава 168
  • Глава 169
  • Глава 170
  • Глава 171
  • Глава 172
  • Глава 173
  • Глава 174
  • Глава 175
  • Глава 176
  • Глава 177
  • Глава 178
  • Глава 179
  • Глава 180
  • Глава 181
  • Глава 182
  • Глава 183
  • Глава 184
  • Глава 185
  • Глава 186
  • Эпилог