Отец в золотистой обертке [Григорий Шансов] (fb2) читать онлайн

Григорий Шансов Отец в золотистой обертке

“Кто из нас заглядывал в сердце своего отца?”

Томас Вулф

Посвящается: моему отцу

Глава 1

Те, кто любят море, любят его за простор. Они ищут простор и свободу всю жизнь, а когда находят, то уже не могут жить как прежде.

В то раннее утро над Индийским океаном дул слабый ветер. Волны раскинулись до самого горизонта и рассвет набирал силу с каждой минутой. От австралийского берега отделилась яхта и направилась в сторону Антарктиды.

Яхта средних размеров, от носа до кормовой площадки 35 метров в длину. До класса суперяхт ей не хватало пяти метров. Ультрасовременного вида, обтекаемой формы, похожая на пулю. На серебристых бортах читалась надпись голубыми буквами – «Вега». В кабине за штурвалом стоял человек средних лет, небрежно лохматый и небритый. На календаре бортового компьютера светилась дата: 10 мая 2015 года.

Человек оставил управление автопилоту и вышел на палубу. Морской воздух опьянял его. Как здесь хорошо! Здесь, на Земле, планете, идеальной для человека! Он раскинул руки, словно обнимая небо. Над головой кружили чайки и прочий прибрежный пернатый народ, а вдаль неспешно уходила полоса континента.

Человек спустился в трюм, откуда доносился шум двигателей. Внутри стояли два дизеля, баки, ряды газовых баллонов разных цветов, шкафы с мигающими светодиодами, насосы для газов и жидкостей, большие емкости и ящики. Трубы и провода пролегали по всей длине, соединяя оборудование между собой и уходя наверх. Свободного места было мало. Начав с трюма, человек обошел яхту, проверяя, все ли в порядке.

"Вега" шла в пустынные районы, где не проходят морские пути, не летают самолеты, нет рыболовных маршрутов, и куда вряд ли будет направлено внимание спутников. Туда, где царствует одиночество. Эти воды не знают, что есть мегаполисы, здесь дико и первозданно, словно это не частичка привычной Земли, а необжитая планета. Как говорил один французский летчик: “Наша планета по большей части пуста…”

Человек поднялся в кабину. Всю переднюю ее часть занимали пульты управления с мониторами. В центре – минималистичное кресло пилота “Боинга 777”, с некоторыми переделками. С правой стороны у самого лобового стекла располагался штурвал для управления судном на воде. На стенах с обеих сторон крепилось оборудование, а свободные места заполнены пристегнутыми мешками, в которые сложены различные вещи, от бумажных полотенец, до сменных воздушных фильтров и противопожарных тканей. Среди мешков выделялись черты космического скафандра, аккуратно закрытого ярко-оранжевой парашютной тканью. В задней части кабины у правой стороны располагалось спальное место, оснащенное ремнями для пристегивания и спальным мешком. Напротив спальника, у левой стенки крутая лестница вела на нижнюю палубу, а в задней части кабины располагалась шлюзовая камера и основной выход наружу.

Яхта весь день монотонно шла прямым курсом. Когда сгустились сумерки, человек откинулся в центральном кресле за пультами управления и попытался вздремнуть. Его звали Дэниел Торрес. Отец называл его Дэн. Он не чувствовал усталости. Только возбуждение от предстоящего дела, предвкушение и тревогу. Отдает ли он себе отчет? Не сошел ли с ума за последние напряженные годы, как некоторые люди умственного труда?

Дэниел приоткрыл глаза и взглянул на мониторы. Все системы работали в обычном режиме. Внизу пели свою монотонную песню двигатели, автопилот держал курс, и радары сообщали о полном одиночестве. Вокруг – ничего, кроме тьмы, ветра и волн. Никого. Вот уже 19 часов рядом с ним не проплывало ни одно судно.

Его отец – ученый Райан Торрес, часто критиковал академический мир, заявляя об относительности ученых степеней и необъективности в среде ученых. В ответ ученые находили за что критиковать его.

– Ты думаешь, ученые это сверхлюди? – говорил Райан маленькому Дэну. – Нет, и еще раз нет! Хотя вид имеют, как у гусиных вожаков с фермы дядюшки Карла.

– Постой, но ведь они умнее, чем дядюшка Карл! – возражал Дэниел.

– А-ха-ха! Твой дядюшка Карл более адекватен, чем большинство из них, поверь мне! – и рука отца трепала торчащие в разные стороны волосы сына. – Что значит, быть умнее? Помнить много цифр? Поражать недалекий мир научными терминами? Большинство из них даже отдаленно не представляет себе, с чем работает. Обычные попугаи выглядят честнее. Им лишь бы освоить бюджет, создать видимость, повторяя умные слова за великими людьми.

Маленький Дэн не понимал отца, но откладывал в памяти все, что тот говорил, надеясь разобраться со временем. Благо, что Райан любил повторять одно и то же по нескольку раз, если считал важным. Он был непререкаемым авторитетом для Дэна, осведомленным, объективным и мудрым. Не существовало ни одного понятия или явления, о котором Райан не мог порассуждать.

Для многих ученых наука – это доходный бизнес или светлая мечта сделать доходный бизнес. На первый взгляд они искренне радели за науку, но в жизни она интересовала их меньше, чем высота травы на газоне у дома. Успешный ученый получает и другие дивиденды – славу и признание. Трудно сохранить хладнокровие, когда тебя представляют на светских вечеринках и ты видишь, как меняется публика, услышав о твоих изысканных титулах. И ты ловишь завистливые взгляды мужчин, а страстные глаза женщин как бы ненароком распахивают перед тобой свои тайные двери. А как студенты заглядывают тебе в рот и ловят каждое слово! Даже твои ошибки выставляют достоинством. Любовь к такой деятельности растет день ото дня.

Наверное поэтому Дэниел не стал ученым. Закончив Калифорнийский технологический институт, в быту называемый Калтехом, он стал изобретателем, работая вместе с отцом.

Дэниел поднялся, нажал кнопку кофемашины и встал у лобового стекла. Все шло к тому, что спать не придется. «Вега» качалась с носа на корму, приборы показывали средней силы южный ветер, а носовые прожекторы выхватывали из темноты бескрайнее поле белеющих гребешков от волн. Когда кофе был готов, Дэн сел в кресло и с наслаждением, не торопясь стал пить ароматный напиток, смотря сквозь толстое лобовое стекло во тьму.

Отец Дэна работал над прикладной физикой под крылом исследовательского центра крупной компании. Его любовь к науке была известна далеко за пределами штатов. Про таких говорят – они женаты на науке. Жена от него ушла, когда Дэну стукнуло 5, не собираясь больше терпеть несносный характер Райана и вечное отсутствие дома. Дэн остался с матерью, хотя отец иногда навещал его, забирал с собой и возил по интересным местам. Это были сказочные для Дэна времена. Он восхищался отцом. Мать же внушала, что отец чокнутый на всю голову. “Лучше бы он был алкоголиком, но не ученым!” – эмоционально причитала она. Не понимая, чем же матери так нравятся алкоголики, мальчик научился скрывать свое отношение к отцу.

После института Дэн переехал к Райану. Отец выделил ему половину дома с отдельным входом, чтобы сын мог приводить подружку, если такая появится. А однажды Райан передал в его управление один из собственных технологических патентов. Появились первые серьезные деньги.

Коллеги Торреса знали о его страсти к яхтам, прозвав Капитаном. Он строил яхты и выходил на них в плаванье. Иногда в путешествиях к нему присоединялись два “чистых” астрофизика, которые работали над фундаментальными исследованиями: Алистер Санчес и Адам Бейкер. Дэн очень любил такое общество. Три сумасшедших физика на одном судне! Это потрясающе увлеченные люди, живущие своим делом. Такое общение заражало не только исследовательским энтузиазмом, но и самой жизнью, неистребимой жаждой жизни и познания.

Райан построил три яхты. «Вега» – последняя и самая совершенная. В 2008 году, уволившись из исследовательского центра, Капитан основал свою собственную компанию, состоящую из самого себя. С тех пор появилось больше свободного времени для работ в нужном направлении.

Дэниел взял спутниковый телефон и набрал номер. Он звонил в США штат Мэриленд, где сейчас в самом разгаре рабочий день. На том конце прогудел голос Адама Бейкера. У него от природы такой узнаваемый колоритный тембр, что однажды поступило предложение подработать на радио.

– Сынок, ты все-таки решился на это? – после смерти Райана Бейкер стал обращаться к нему “сынок”. Своих детей у него не было, а жена умерла десять лет назад.

– Да, мистер Бейкер, как говорил мой отец: «Почему нет?»

В трубке послышался хрипловатый смех.

– Эх, старина Райан… – последовала небольшая пауза. – Это его главный аргумент.

– Я буду вести подробные отчеты, – сказал в трубку Дэниел. – В случае срыва экспедиции, «Вега» вернется в автоматическом режиме. Вы знаете, мистер Бейкер, где и что искать.

– Береги ячейку № 3. Её пора заменить. Не давай ей больше 70 процентов нагрузки. Сегодня вечером я пришлю тебе данные на новые эксперименты, будь на связи. Будут вопросы – звони, пока ты в зоне доступа спутников.

– Окей!

– Держи машинный отсек всегда закрытым, на всякий случай, – продолжал наставление Бейкер. – Охлаждение проверяй, систему жизнеобеспечения тестируй подряд не меньше трех раз, и затем на сорока тысячах еще три раза. Если хоть один отказ – возвращайся, у нас еще полно совместной работы.

– Нет проблем, – ответил Дэниел, хотя о мерах безопасности знал даже лучше Бейкера.

– Мы не хотим отпускать тебя одного, но твои эксперименты для нас слишком опасны, сынок. Ты собрался слишком далеко. Зря ты отправляешься один. Тебе нужна команда, и когда вернешься, найди себе надежную команду.

Они еще говорили полчаса, а в завершение Бейкер произнес, настолько тепло, насколько позволял его хрипловато-раскатистый голос:

– Ну, давай, сынок, дерзай!

Почти трое суток без остановки «Вега» шла прямым курсом. Ветер сменился на западный, и судно неприятно раскачивало волнами. Наконец после захода солнца, пройдя еще несколько часов, яхта достигла нужного сектора и легла в дрейф. Дэниел накинул куртку и вышел в темноту на палубу яхты. Снаружи было холодно. Торрес вдохнул полной грудью аромат земного воздуха. За эти три дня он снова породнился с океаном. И, казалось, океан принимал его как своего. Однако, его манил не океан, словно моряка, который не может долго прожить на суше, а нечто более далекое и грандиозное.

Еще и еще раз Дэниел вдыхал свежий воздух, стараясь запомнить эти пьянящие ощущения. Он вынес кружку с кофе и, отпивая понемногу, вдыхал после каждого глотка свежую порцию кислородно-азотной смеси, как бы выразился в шутку его отец. Контраст температур, запахов и вкуса! Как это ценно именно сейчас!

При мысли об отце сердце Дэниела дрогнуло, в глазах появилась влага. Здесь, за две с лишним тысячи километров от материка, ему было некого стесняться. И казалось, что океан понимает его. Словно глубокий стон послышался из глубокой бездны. Мощный, могучий и протяжный. Так океан разговаривает с избранными, кто нутром постиг его величие, незыблемость и силу. И казалось, что океан понимает мелкое, в сравнении с его величием, человеческое горе. Потеряв отца, Дэниел потерял все. Опору, пример и смысл. Теперь ему приходилось заново учиться жить, осознавая для чего он существует и занимается наукой. Последние два года он жил по инерции, занимаясь «Вегой», видя в этом стимул – делая то, что планировал его отец. Но что будет дальше, Дэниел представлял довольно смутно. Научные открытия ради только самих научных открытий в его глазах не имели серьезного смыслового фундамента.

Постояв еще пару минут, он поднялся по лестнице на самый верх яхты, снял два радарных отражателя, и занес их внутрь. Затем закрыл и заблокировал толстые двери с помощью специального механизма. Спустившись в двигательный отсек, находящийся в самом низу яхты, точно так же запер и его выход. Поднялся в кабину и включил систему жизнеобеспечения. С этого момента свежего воздуха на борту не будет еще долгое время. Пока выполнялись тесты системы, Дэниел спустился на нижнюю палубу, которая располагалась посередине между машинным отделением и верхней палубой с кабиной. Здесь базировалось научное оборудование, система поддержания жизни, хранилась еда, 5 кислородных блоков, душ, туалет и прочее. В передней части отсека находились четыре ячейки преобразователей в специальных контейнерах. Это – генераторная станция. Первая ячейка уже работала три дня на один процент от номинальной мощности. Оставалось ввести в работу остальные.

Он включил несколько тумблеров на панели рядом с контейнерами и запустил цикл подготовки к генерации. Поднялся наверх, проверил, нет ли сигналов аварии системы жизнеобеспечения, включил систему управления маршевыми двигателями. Маршевые движки на аномальном эффекте выглядели как две двадцатиметровые трубы, запечатанные с двух сторон, подвешенные к потолку машинного отсека специальными мощными демпфирующими механизмами. К ним подходило много трубок для охлаждения и толстенные электропровода.

Дэниел спустился в самый низ, проверил, все ли в порядке, снова поднялся в кабину и запустил в работу блок управления гиродинами, от которых зависит ориентация в пространстве. Пока они раскручивались, он сложил обе антенны спаренного радара в транспортный отсек и убрал антенну радиосвязи специальными тумблерами. Теперь «Вега» жила новой жизнью, той самой, которую заложил в нее Райан. Шум вентиляторов, насосов и приводов, сливались в один сплошной гул, от которого болит голова. Снаружи в это время ночь была в самом разгаре и яркие звезды южного неба с вековой надежностью указывали путь.

Дэниел придвинул ближе сегмент панели с тумблерами и джойстиками, который скоро понадобится для управления при перегрузках, поскольку до основного пульта не дотянуться и даже не встать. Он удобно устроился в кресле и пристегнулся ремнями, как у гоночных автомобилей.

Всё готово к дальнейшим включениям. Дэниел старался не спешить и прокрутил в памяти дальнейший алгоритм. Приборы показывали полный порядок. Зажглась кнопка с надписью “гравитационный экран”. Яхта вздрогнула и приподнялась. Вода забурлила, поднялась вместе с корпусом и разлетелась в разные стороны. Все 84 тонны зависли в воздухе всего в метре от поверхности. Во тьме оголился небольшой киль и гребные винты. Закружился легкий вихрь, выхватывая капли воды с поверхности океана и разбрасывая вокруг.

Внутри яхты наступила невесомость. Изменился шум механизмов, несколько бумаг, карандаш и еще пара мелких предметов приподнялись в воздухе. Дэниел взялся за джойстики и попробовал все положения. Яхта послушно двигалась в пространстве. Это работали плазменные двигатели ориентации, расположенные по корпусу.

– Ты готова? – спросил он, словно «Вега» была живым существом. На лбу заблестели капельки пота. – Нас ждут великие дела, малышка! Отец, это ради тебя! Почему нет!

Нажав несколько кнопок, он сжал ручки тяги маршевых двигателей и немного подал вперед. Яхта качнулась, стабилизировалась, и пришла в движение, скользя по воздуху всего в паре метров от воды. Высотомер показывал неспешный набор высоты. Когда на табло загорелось “30 метров”, Дэниел убрал тягу. Яхта встала вертикально, нос смотрел точно в небо, а кормовая часть почти касалась воды. Если бы кто-нибудь сейчас смотрел на это – не поверил бы своим глазам. Так не бывает, сказал бы он сам себе и подумал, что ему почудилось. Скрываемая темнотой, “Вега” устремилась в высоту, словно навстречу звездам, а пилота прижало к креслу перегрузкой.

Дэниел напряженно следил за приборами и думал об одном неприятном обстоятельстве. Военные! Любой объект, оказавшийся в атмосфере, моментально пеленгуется наземными локаторными станциями и спутниками на различных орбитах. “Холодная война” подарила миру системы раннего обнаружения пусков баллистических ракет, работающие от тепловых и оптических спутниковых датчиков, включая наблюдения в радиоволновом диапазоне с земли, и вся эта система не давала никаких шансов объекту размером с «Вегу» улизнуть незамеченным с планеты. Приняв яхту за вражеский летательный объект, военные смогут в миг превратить ее в груду обломков.

Чтобы снизить риски, для взлета Дэниел выбрал этот, крайне спокойный и безлюдный, стратегически неинтересный район. Ближайшие австралийские загоризонтные локаторные станции развернуты в другую сторону. Для взлета выбрана ночь, чтобы оптические приборы не заметили серебристые борта, и траектория располагалась таким образом, чтобы в тени Земли удалиться настолько, что обнаружить яхту визуально станет проблематичным.

"Вега" покрыта специальным составом, поглощающим радиоизлучение. Состав сделал ее незаметным для радаров. Чтобы выполнить требование безопасности при морских путешествиях, Дэниел ставил на крыше радарные отражатели, а когда надо – убирал их.

Не видели «Вегу» и тепловизоры. Маршевые двигатели не имели горячих струй, как у всех ракет. Двигатели на аномальном эффекте не давали никаких выбросов. Тепло, которое вырабатывалось из-за аномального эффекта, отводилось в специальные аккумуляторы, а затем уходило в пространство в виде инфракрасного излучения или использовалось для обогрева. Однако всегда оставалась вероятность, что более совершенные и сверхсекретные системы все же смогут обнаружить ее.

Высотомер показывал 5 километров. Дэниел уменьшил тягу – аэродинамика яхты не позволяла разогнаться быстрее 600 километров в час в плотных слоях атмосферы. Высота 10 километров, 20, 30. Атмосфера становилась разреженной, и “Вега” прибавляла скорости. Затем, когда отметка высоты перевалила за сто километров, заработало защитное поле от радиации и ускорение достигло 4G. Яхта устремилась в черный космос с новой силой.

Перегрузки давили на тело: дышалось с трудом, голова прилипла к подголовнику, руки налились свинцом, немного затуманилось зрение, заломило руки и ноги от застоя крови. Потерпев эти неудобства с полчаса, Дэниел снял ускорение. Вот и высота в 40 тысяч километров над поверхностью Земли. Дэниел снизил тягу и отключил гравитационный экран.

Неожиданно раздался сигнал предупреждения о наведенном луче пеленгатора. Противная трель из маленького динамика на панели приборов. Видимо «Вегу» засек один из спутников на высокой орбите. Как он это сделал?! В будущем предстоит проанализировать прорехи в защите. Что ж, некоторые инженеры не зря едят свой хлеб. Дэниел постарался как можно плавнее отодвинуть ручки тяги до упора, пока отметка не установилась на 6G – это максимальное ускорение, на которое способны маршевые движки. «Вега» рванула в темный бархат космоса, усыпанный бесчисленными звездами. Да, «Вега» – это настоящий космический корабль, но только в виде яхты.

Луч пеленга пропал, но Дэниел гнал в космос свой корабль, насколько хватало сил терпеть перегрузку. Преодолев отметку в 100 тысяч километров от поверхности планеты, он плавно отключил ускорение и активировал внутренний симулятор гравитации, благодаря которому можно ощущать подобие земного притяжения внутри яхты. Очень комфортно, особенно для долгих путешествий. Ходишь ногами, а не паришь в воздухе, как астронавты на МКС. Защитное антирадиационное поле автоматически перешло в режим повышенной мощности. Здесь от радиации не спасает магнитное поле Земли, поэтому пребывание человека без должной защиты попросту убьет его за короткое время.

Дэниел встал и прошелся по кабине, разминая затекшие конечности. Сейчас он единственный человек, который находился так далеко от Земли – колыбели человечества. «Вега» вышла из тени планеты и Солнце осветило корму ослепительно белыми лучами. Да, Солнце на самом деле не желтоватое, как видит земной наблюдатель, а белое, и очень яркое. Дэн развернул корабль, чтобы посмотреть на Землю, и надолго попрощаться с ней. Хотя с того места, где в тот момент находился Дэн, Земля открывалась с темной стороны, все же он очень хотел увидеть то место, откуда он родом. Окаймленная тонкой голубоватой полоской, она скрывала в себе силу жизни, непостижимую остальному космосу.

А вокруг огромный океан звезд, разлитый по черному бархату. Захватывающее зрелище. Всякий раз, когда человек видит это, в душе рождается новое, прежде неизвестное чувство. Человек начинает по-другому осознавать реальность, в которой живет. Начинает мыслить более грандиозно. Он переоценивает собственную жизнь и все очевиднее осознает суетность человеческих устремлений. Окружая себя рукотворными объектами – городами, магазинами, дорогами и стенами, человек ограждает себя от реальной картины. Но побывав в космосе лишь раз, он хочет возвращаться туда снова и снова, чтобы ощутить это величие, грандиозность, запах бескрайности и тайну бытия.

Глава 2

В это время в Лорел, штат Мэриленд, стояла солнечная погода. В разгар ланча вокруг здания Лаборатории прикладной физики сновали сотрудники, на ходу крича друг другу приветствия, разговаривая по телефону и поедая сэндвичи, стараясь многое успеть за время перерыва. Дэрик Рингер наблюдал за ними, словно за рыбками в аквариуме, развалившись на сидении своего белого Додж Рэм 2500. Ученый, бизнесмен и ловец трендов современного мира, он только что приехал в Лабораторию, чтобы плотно поработать до самой ночи.

Рингер участвовал в проекте вместе с командой исследователей и инженеров. Девять лет назад в космос запустили небольшой межпланетный зонд P-2006. За эпохальным стартом сверхтяжелой ракеты Атлас-5 с мыса Канаверал наблюдал тогда весь мир. Зонд весом в полтонны отправился в далекое путешествие по Солнечной системе к самой дальней планете – Плутону, чтобы пролететь около него в пугающей близости и собрать ценные научные данные. По злой иронии, через полгода после запуска зонда, Международный Астрономический Союз лишил Плутон статуса полноценной планеты. Теперь это карликовая планета. Хотя самому Плутону все равно.

Рингер включен в проект инженером наведения и управления. Гонорар оказался не самым щедрым, поэтому от сотрудничества он ожидал мало. Основными же его заказчиками были военные, финансирующие другой проект, строго секретный, касающийся спутников. Рингер разрывался между проектами. Хорошо оплачиваемая работа – это его страсть, но в последние недели проект Плутона требовал все больше времени, поскольку зонд вплотную приблизился к цели.

Потратив на покрытие гигантского расстояния целых девять лет, при скорости около 14 километров в секунду, P-2006 сейчас находился всего в двух месяцах пути от Плутона. Зонд уже отправлял снимки, которые поражали воображение цивилизованного мира; что же будет, когда он чуть ли не столкнется с ним нос к носу? Наступало время открытий! Команда напряженно работала, проверяя и перепроверяя расчеты, чтобы исключить даже малейшую возможную ошибку, и с триумфом завершить миссию.

Рингер вышел из машины, аккуратно захлопнул дверцу, осмотрел себя, смахнул пару пылинок с черного пиджака, сверкнул стрелками отутюженных брюк и направился ко входу. Среди ученых и инженеров в моде более свободная одежда, но Рингер выделялся. Скрупулезный в деталях, он походил больше на политика или крупного бизнесмена, мечтая однажды стать им равным и навсегда обосноваться в рядах мировых элит. На его квадратном лице с тяжелой челюстью горели насмешливые, недоверчивые серые глаза, находясь в синергии с дежурной ухмылкой, которая пропадала только во сне.

Он прошел по коридорам и оказался в зале командного центра. Помещение занимали столы с компьютерами, на стене висели три огромных экрана и множество информационных плакатов, с потолка падал галогеновый свет. Несколько человек сосредоточенно работали. Рингер поприветствовал их и расположился за своим компьютером. Началась обычная работа инженера. К нему подошел сотрудник из программистов.

– Мистер Рингер, у нас готов резервный пакет программы.

– Хм, хорошо, я посмотрю, – недовольный отвлечением от дела, пробурчал он.

– На всякий случай, – добавил программист.

– Последняя коррекция проводилась в марте, два месяца назад. Не думаю, что мы промахнемся, – недовольный Рингер нехотя пошел к столу программиста, где собрались еще несколько человек, и некоторое время что-то обсуждал с ними.

Тем временем на больших экранах появилось изображение системы Плутона со спутниками. Зонд только что прислал снимки и люди столпились у главных мониторов, стараясь рассмотреть что-то новое. Открытия здесь случаются часто и сотрудникам Лаборатории выпала честь узнавать это раньше остального мира. Совместные открытия всегда сплачивают, и вся команда загорается живым энтузиазмом.

– Мистер Рингер, вас просят подойти к администратору, – произнесла сотрудница, найдя его в группе ученых.

Отдав пару распоряжений, Рингер направился в кабинет администратора – небольшой закуток со стеклянными стенами. Только он зашел в кабинет, как зазвонил телефон в его кармане. Рингер быстро посмотрел на экран: это был Скотти, парень из секретной программы. Сбросив звонок, он сел в кресло напротив администратора проекта, и все время разговора отвлекался на мысли о том, что же хотел сказать Скотти. Наконец Рингер вышел из стеклянной комнаты и тут же перезвонил.

– Тебе надо это увидеть! Мы засекли его! Это то, что ты ищешь! – коротко сказал Скотти.

– Ты уверен, что это именно он? – переспросил Рингер.

– Да!

– Окей, я приеду поздно, не могу оставить проект в Лорел, – ответил Рингер, сел за компьютер и принялся работать, хотя ему очень хотелось все бросить и посмотреть, что же нашел Скотти, и если это действительно ОН, то…

Кое-как доработав до позднего вечера, он прыгнул в машину, заехал в Мак, взял перекусить и помчал на юг, на базу ВВС в 55 минутах езды от Лорел, на юго-восток от Вашингтона. Там его ждал Скотти. Здесь и была его основная работа на ближайшие два года, а может и больше.

В большом здании часть помещений занимала специальная служба, занимающаяся научными и технологическими разработками. В распоряжении Рингера было два помещения в этом здании, а также щедрое финансирование. Ухватив контракт с военными, он решил больше никогда не отвлекаться на “мелочевки” вроде P-2006.

Чтобы попасть в офис, нужно пройти досмотр на входе в здание и миновать несколько автоматических дверей, открывающихся пропуском. Офис выглядел, как гараж у барахольщика – нашпигованный аппаратурой от пола до потолка. Собственный сервер, стойка бесперебойного питания, анализаторы, детекторы, генераторы и другая навороченная техника, в умелых руках способная создавать сверхсекретные разработки. Справа за прозрачной дверью виднелся просторный сборочный цех, где на подставке в приглушенном свете возвышался силуэт космического спутника. Скотти сидел за своим столом. Его поза выдавала болезненную утомленность.

– Что у тебя? – с ходу спросил Рингер.

– Тебе будет интересно, – Скотти поднял на него красные глаза и кивнул на стул рядом с собой. Рингер придвинулся ближе к мониторам.

– Ты собираешь информацию про неопознанный объект со странным фоном? Так вот, похоже он сегодня улетел в космос.

– Так…

– Вот, – Скотти открыл файл. На экране появилось изображение со множеством точек, каждая из которых означала спутник и даже самолет в конкретный момент времени. Он ткнул пальцем в небольшое размытое, еле заметное пятнышко, которое выглядело непохожим на остальные объекты. – Это он! Включаем покадровое воспроизведение и видим, как пятно движется, улетает от планеты. Вот здесь и здесь указаны приблизительные координаты. Скорость – 54 километра в секунду! Расстояние от Земли – 40 тысяч километров. Ты знаешь что-либо, летающее так быстро?

Рингер нахмурился. Скорость выше третьей космической. Все это на грани невозможного.

– Почему его так слабо видно? И почему ты уверен, что это именно интересующий меня объект? Что отобразилось в широкополосном сканировании? Ты применял алгоритмическую обработку сигнала? Что в инфракрасном диапазоне? Был ли зафиксирован пуск дежурными системами?

Скотти открыл другое окно программы, на котором изображался сложный график со множеством линий.

– Я мало что выяснил, у меня и так полно своей работы. Но вот, это я вытянул. Сигнал замусорен, но видно, что в целом характеристики одни и те же. А вот наблюдения трехлетней давности, когда объект X засекли в оптическом диапазоне. Как в тот раз, так и сейчас, эта штуковина не отображается, как ракета или спутник. Возможно из пластика. Тут слабый фон вот этого самого излучения. Похоже, на нем стоит хитрый генератор, который порождает эту хрень. Нам повезло, он пролетел близко к спутнику. Похож на погрешность или артефакт, а не на объект. Сравни и наслаждайся, – Скотти встал и направился к выходу. – Бывай.

Оставшись один на один с электроникой, Рингер закрыл глаза и растер лицо ладонями. К ночи он совсем вымотался. Разумнее было поехать домой и отдохнуть, но такая удача случается крайне редко! Неужели это ОН? Рингер глубоко вдохнул, собрал остатки сил и принялся перепроверять данные, собранные Скотти.

На высоких орбитах сейчас вращались три новых сверхсекретных спутника, созданные для обнаружения любых объектов вокруг Земли. И один из них несколько часов назад засек то, что очень похоже на объект X, за которым охотился Рингер.

Три года назад два радиотелескопа случайно наткнулись на еле заметный объект, покидающий атмосферу Земли. Один из радиотелескопов был спарен с оптическим телескопом, через который сотрудник службы увидел продолговатый серебристый объект. Наблюдения длились 32 секунды, затем объект скрылся в тени, которую отбрасывает Земля и полностью исчез из обзора радиотелескопов.

Рассказ о загадочном НЛО дошел до Рингера. Он посмотрел записи, и понял, что речь идет о реальном объекте неизвестной природы, стартовавшем с Земли из района Бермуд. Воодушевленный загадкой, ученый-бизнесмен отправился на острова, чтобы найти след: какой-нибудь тайный цех, в котором могли сделать нечто подобное, или хотя бы следы высокотехнологичного производства. Но кроме отелей и пляжей на островах не было ничего. Тогда стало ясно, что объект стартовал с некоего судна, зашедшего на Бермуды. В то время в район Бермудских островов заходило несколько исследовательских судов, в том числе частная яхта Райана Торреса – ученого, потратившего кучу денег на научное оборудование.

Когда Рингер начал собирать о нем информацию, Райан уже умер. Об этом сообщили пара научных сайтов. Райан Торрес вел когда-то официальные исследования в области гравитационных полей. Потом отказался от проекта, уволился из компании и работал частным образом. Стабильное финансирование приносили ему двадцать патентов в областях излучений и алгоритмов. Другие ученые считали Райана неудачником, не доводящим дело до конца. Однако Рингер увидел дело иначе. Изучив патенты, он оценил размах мышления ученого. Масштаб. Закралось подозрение, что Райан мог скрывать какие-то разработки. Ему захотелось заполучить исследования Райана, которые можно продолжить и хорошо монетизировать.

Неизвестно, был ли Райан Торрес создателем того самого летающего объекта Х, но его работами Рингер заинтересовался настолько сильно, что на какое-то время интерес к объекту затух. И вот теперь, через три года объект X появляется снова! Правда, Райан к этому времени уже мертв!

Ученый вернулся за стол и попытался восстановить сегодняшнюю картинку. Объект был обнаружен, но отнесен системой к разряду неопознанных. При этом система запросила радиолокационный засвет на эту область, с Земли мгновенно включились излучатели, но спутник не увидел эффекта – “светимость” объекта осталась прежней. Система автоматически отнесла его к аномалиям и пометила соответственно. Скотти постоянно просматривает сведения об аномальных объектах, если они появляются, чтобы понять, что именно система помечает как аномалию. Так и нашелся объект Х.

Рингер разбирался дальше. Когда включился луч засвета, объект X ускорился, пролетел еще минуту, а затем постепенно исчез. Растворился в космосе. Было очевидно, что радиолокационный луч не имеет отношения к обнаружению, но нечто иное, некая аура окружает объект.

Рингер высчитал область стартовой траектории. Теперь это не Бермуды, а район между Австралией и Антарктидой. В том районе практически нет островов. Пуск с корабля? И еще одна важная деталь – объект X виден в оптическом диапазоне, то есть в обычный телескоп, когда подлетит ближе к Земле. Серебристый вытянутый корпус. В этот раз он намеренно стартовал с теневой стороны, чтобы Солнце не освещало его.

Ученый подошел к стеклянной двери и замер, сложив руки на груди. Лицо перекосила фирменная ухмылка. В полумраке помещения за дверью на специальной подставке возвышался новый спутник. Четвертый из серии и самый совершенный, готовый к отправке на космодром. Словно спящий зверь, который способен поразить своей мощью даже бывалых, сейчас он покорно лежал на стапеле. Рингер почувствовал его тоскующие по работе микросхемы, готовые отдавать без остатка свой заряд аккумуляторы, жаждущие яркого света солнечные панели и точнейшие приборы, готовые выследить даже самый мудреный объект на сотни тысяч километров от Земли. И смотря на него сквозь стекло, Рингер понял – этот монстр способен обнаружить объект X задолго до посадки.

Между тем наступило утро и Рингер прилег на диване в углу. Хотел было поехать домой, но передумал. Его жена еще спала. Она просыпалась поздно, в полдень, принимала свои таблетки от депрессии и занималась глубоким психоанализом. Психотерапевт брал большие деньги за лечение его жены. Лекарства, беседы, анализ, анализ анализа. Бесконечное копание в недрах души. Но раз жена говорила, что ей помогает, Рингер был не против. Он признавал, что уделял работе слишком много времени, но не видел другой возможности оплачивать счета.

Иногда появлялись мысли, что деньги не главное в жизни. Но тут же возникал вопрос – а что главное? Отношения? Их у него с женой давно нет. Все растоптано, разметано по углам, забыто и заброшено, словно вещи на пыльном чердаке, куда и подниматься нет желания. Даже попытки восстановить былое приносят нестерпимую боль, горькое разочарование в самом себе и жене, что проще оставить все как есть и не мучить друг друга. Дети? У них нет детей. Они бы отнимали уйму времени, а ему нужно работать. В его точных расчетах нет места ни детям, ни жене. Вот бы разгадать загадку Торреса, тогда можно построить свою империю, а не перебиваться случайными заказами. С этими мыслями Рингер уснул.

Глава 3

В то время, когда Рингер собирал в кучу все данные и пытался понять, что же улетело в космос, Дэниел Торрес выводил корабль на нужный курс и начинал основной разгон. Прячась в земной тени, «Вега» ушла в сторону, и теперь ее нужно было направить левее. Чтобы добраться до Плутона за 2 месяца, потребуется скорость в пределах 1000 километров в секунду. По подсчетам Райана, это максимальная скорость, на которой защитное поле справится с жесткой космической радиацией. Радиация не дает выжить человеку вдали от магнитного поля Земли. Всего полгода и можно даже не идти к врачу – последствия необратимы. А из далекого космоса порой прилетают такие ядра тяжелых элементов, кинетическая энергия которых сравнима с энергией пистолетной пули. И все это при микроскопических размерах ядра! Они пробивают любую барьерную защиту, попутно создавая шквал вторичной радиации.

Дэниел ускорял «Вегу» ступенчато. Двухчасовой разгон, затем перерыв, и снова ускорение. Длинный перерыв на сон, прием пищи, и снова ускорение. Двое суток он занимался только ускорением, ничем больше, ни экспериментами, ни тестами, ни обслуживанием. Наконец маршевые движки прекратили свой монотонный гул. Приборы показывали 997, 56 километров в секунду относительно Солнца. Скорости в космосе все относительные, и чтобы не ошибиться, важно это знать.

Как только ускорение прекратилось, появилось ощущение, будто «Вега» остановилась, замерла в космическом пространстве. Мимо не проносились деревья или острова, пейзажи не сменяли друг друга, а ближайшие космические объекты расположены так далеко, что перемещения не заметно. Земля осталась позади вместе с Луной неподалеку, впереди справа среди звезд проглядывало пятнышко Сатурна, слева очень тусклый Нептун, а по центру невидимый пока Плутон. Скорость здесь не ощущалась. Звезды, необычайно яркие, покоились на своих местах, как и сотни лет назад, а «Вега» неслась с безумной для космического аппарата скоростью на задворки Солнечной системы.

Дэниел обошел яхту, проверил все ли в порядке, поднялся в кабину, сделал записи в судовом журнале и лег на кровать, закинув руки за голову. Наконец то – ощущение полной безопасности. Здесь его уже не достанет ни одна ракета. Жизнь Дэниела сейчас зависела только от его корабля, и несмотря на это, он не беспокоился. Так владелец надежного автомобиля не переживает постоянно о его исправности, а просто едет и наслаждается, хотя теоретически возможно все.

Лететь в космос одному – бредовая затея. Стоит заболеть, отравиться пищей или сломать конечность, и успех миссии окажется под угрозой срыва. Астронавты и представить себе не могут отсутствие коллег и поддержки с командного пункта Земли. Но Дэн странным образом наслаждался одиночеством. Одиночество – это порядок, отсутствие суеты и покой. Не нужно решать проблемы с экипажем, ни у кого не возникнет антипатий, раздражения или тоски по дому. Ни у кого не сдадут нервы, ни за кого не нужно отвечать, никому не надо ничего объяснять. И в этом была определенная сила. Дэниел мог рассчитывать только на себя, не ожидая и не надеясь. В его случае надежды не существовало. Если он будет обречен, если системы жизнеобеспечения откажут, если движки не смогут вернуть «Вегу» на Землю, то он будет умирать в одиночестве, без паники, с достоинством космического пилигрима. Зная, что даже его смерть будет значить намного больше, чем смерть большинства из людей, которые умирают у себя дома, в теплой постели, на планете, согретой Солнцем.

"Вега" рассчитана на команду из четырех человек, одному на ней более чем комфортно. Подходящих людей, кому можно довериться, не нашлось. А глубоко в душе Дэн именно этого и хотел – совершить полет в одиночку. “Эта миссия войдет в историю по многим параметрам”, – подумал он.

"Вега"… Это была идея отца – сделать космический корабль не в форме диска или летающей тарелки, как в кино, и не в виде самолета по технологии Стелс, как предлагал сын, а внешне напоминающим яхту. Никто не подумает, что уходя на месяцы в океанские путешествия, Дэниел и Райан на самом деле поднимались в космос. Океан огромный, весь его не осмотришь. И они выбирали самые пустынные районы.

– Я открыл такие вещи, – говорил Райан сыну, – что человечеству лучше не знать. Пока оно только и думает о том, как эффективнее убивать. Настанет лучшее время, и людям пригодятся мои разработки, но не сейчас.

Райан засекретил свои открытия. Закрыл проекты, обосновал их бесперспективность и уволился из компании. Именно тогда его посчитали ненадежным и ветреным. Он купил домик у моря и занялся постройкой яхты. Со стороны выглядело, будто ученый решил посвятить время своему хобби.

Хотя Райан скрыл от мира свои разработки, он не смог прекратить их. Когда удача уже на крючке, не вытащить улов довольно сложно. И Райан продолжал исследования. На свой страх и риск. Одержимость питала его все эти годы. Служила топливом. Убери ее – и человек потухнет. Райан не мог прожить жизнь также, как и все люди. Это не значит, что у всех людей нет цели в жизни, но цели большинства были слишком приземленными для него. Он считал, что люди несправедливо мало отличаются от обыкновенной белки. Она растет, питается, делает запасы, размножается. Если вокруг много еды, она жиреет. Затем она стареет и умирает. Но Райан считал, что способность к познанию неизмеримо отличает человека от белки. Способность, которой нужно воспользоваться, питать жажду познания, тем более, когда вокруг такой поразительно сложный мир, словно созданный для того, чтобы познавать его. Как будто неведомый кто-то подарил людям большой конструктор, где множество деталей, частей и материалов, а также чертежи и масса возможностей для творчества, тем самым давая человечеству реализовать свой потенциал.

Несколько лет назад, когда опухоль мозга еще не разрослась, Райан смотрел через телескоп, установленный во дворе дома, в область неба, где должен находиться Плутон. Воздух в ту ночь напоминал чистейший хрусталь. В такие ночи он мог наблюдать до утра, наслаждаясь минимальной турбулентностью воздуха и ясностью картинки.

– Знаешь сын, – сказал Райан, – что бы там ни было, а Плутон – это планета! Самая настоящая! Вон там…

Он прильнул к окуляру телескопа, стараясь разглядеть среди множества тусклых дальних звезд, неспешный маленький островок материи. Дэниел только что вышел из ангара, где работал над новой начинкой «Веги», вытирая замасленные руки.

– Там у Плутона свой мир. Далекий, темный и холодный. Оттуда наша планета выглядит ничем не примечательно, словно и нет на ней ничего, и никаких событий, – задумчиво произнес его отец.

Стало прохладно, и отец накинул на плечи золотистую термоизоляцию. Ту самую, которую применяют для сохранения внутреннего тепла и защиты от внешнего перегрева на спутниках и зондах. Дэниел тогда рассмеялся. Райан в облачении из золота походил на царя Персии.

– А я бы хотел прогуляться по Плутону, – Райан оторвался от прибора и посмотрел на сына. – Почему нет?

– Что? – Дэниел все еще не отошел от смеха.

– Я вполне серьезно, Дэн. Мы были на Луне и на Марсе. «Вега» после апгрейда способна развить такую скорость, что дорога в оба конца займет полгода, не больше.

– Далековато.

– Туда сейчас летит зонд P-2006. Если все получится, то мы его догоним, и помашем ручкой перед объективами, чтобы свести с ума оставшихся адекватных ученых! – отец тоже рассмеялся. Дэниел же наоборот, перестал смеяться и внимательно посмотрел на него. Все ли в порядке? Временами идеи нестандартно мыслящего ученого пугали даже его сына.

Отец стал ходить по площадке вокруг телескопа, а золотистый материал теперь напоминал мантию пришельца из далекого космоса.

– Мы непременно должны побывать на Плутоне! – разгоряченное лицо Райана приблизилось к нему. В глазах отражались звезды.

– Это идея! Можем припарковаться там, пожить недельку и обратно. Собрать данные, образцы льда, и камня. Возможно, там есть своя атмосфера. У него может бытьеще несколько спутников, которые различаются по составу. И мы сможем обкатать новые движки и проверить «Вегу» на дальних расстояниях.

– Почему бы вначале не попробовать высадиться на Европе или Ганимеде, а может посмотреть, что в кратере Цереры? – предложил Дэниел.

– Всегда успеем, – он прильнул к окуляру телескопа. – Да, я хочу этого! И непременно догнать P-2006. Я докажу этим бездельникам, что летаю быстрее.

– Шутишь?

– Так ты со мной или нет? – пробормотал Райан, снова глядя в телескоп.

– А как же твое лечение?

– Ерунда! Доктор намерен применить стереотаксическую радиохирургию. Через пару лет я забуду о болезни, как о прошлогодних листьях… Дэн, я вижу его! Это Плутон! Если мы слетаем туда, то вся Солнечная система наша. Все планеты и спутники станут доступны. А когда я умру, то пусть мой прах летает в космосе. Здесь мне нет покоя.

Последние слова он произнес как будто самому себе, словно повторяя всем известную культовую фразу из фильма или книги. А Дэн запомнил это, как необъяснимо почему вдруг запоминают случайно оброненные кем-то фразы на долгие годы.

Лечение Райану не помогло. Рак мозга оказался сильнее технологий. Уже во время процедуры отец неожиданно впал в кому, из которой так и не вышел. Дэниел знал, что отцу было о чем поговорить с ним перед расставанием, но в этот раз все оказалось сложнее. Они так и не поговорили. И хотя Дэн приблизительно знал, что хотел сказать отец, щемящее в груди чувство недосказанного, и невыраженного обжигало своей очевидностью и горечью. Нестерпимая печаль застелила покрывалом все, к чему прикасался Дэниел в то время, все о чем он думал, все что делал.

Бывает отцы, действуя из лучших побуждений, суют в карман сыну сотню долларов и выставляют за порог – зарабатывать на жизнь своим трудом. Сыновья скитаются, крепнут, устраивают себе сносную жизнь, и живут вдалеке, на необъятных просторах земли. И лишь некоторые, чуя, что отец готовится покинуть мир живых, начинают налаживать с ним хоть какой-то контакт. Зачастую не зная, о чем поговорить с увядающим стариком, они молча присутствуют рядом, когда навещают засыхающее дерево, которое дало им самим искру жизни. Они не понимают, что зовет их к отцу. Может долг, может кровь. Но многое так и остается невысказанным, не переданным, невостребованным, заранее приготовленным для погребения и утраты.

Отец Дэна, наоборот, всегда был ненавязчиво рядом. Никогда не заставлял сына что-то делать, но находил время сесть и спокойно объяснить, что от него ожидается и к чему приведет тот или иной поступок. Как потом стал понимать Дэн, эти часы в беседах с отцом, несмотря на его колоссальную занятость, говорили о многом. Отец вкладывал самого себя в сына, учил его, писал в нем самую лучшую в мире книгу.

– Ты должен стать лучше меня! – много раз повторял Райан. – Тебе предстоит не только работать в областях открытий, но и разобраться с их моральной стороной. Наверное, это даже сложнее, чем делать открытия. Увы, я еще сам не до конца понимаю этот странный миропорядок. Разберись с этим, Дэн.

И собственным примером зародил тягу к науке.

– Если и есть в этом бренном мире достойное занятие, то это наука! – говорил он. – Она имеет будущее, а все остальное лишь временное, опалубка, мусор и тлен.

Эти долгие часы бесед требовали от Райана усилий, и не прошли даром. Сын пошел по стопам отца. Идеи отца стали его собственными идеями, одержимость отца зажгла его собственную одержимость, и бескомпромиссная тяга к познаниям стала его неотъемлемой сущностью.

Однако, когда отец умер, Дэниел впал в прострацию. На время исчез всякий интерес к жизни, поскольку Райан занимал в ней ключевую роль. Он был опорой, советником, примером, всем самым лучшим, что может дать отец. Их грандиозные совместные планы охватывали десятилетия вперед. Райан показывал свои чертежи и разработки, обсуждал идеи, алгоритмы и фундаментальные основы для их реализаций. Все это вдруг повисло в воздухе, стало эфемерным, никчемным и пустым. У них не было в планах смерти.

"Вега" тогда стояла на причале, ненужная, чужая, груда металла стоимостью сотни миллионов долларов. Дэниел зашел на борт, сел в кресло пилота, которое еще хранило запах отца, и зарыдал. Осознание страшной потери накрыло его с головой, сжало душу до беспомощного комочка внутри. Словно смерть накрыла их обоих, а его еще живое тело отказывалось жить дальше в мире, где больше нет отца, где одиночество настигает также быстро и легко, как мимолетная улыбка незнакомой девушки. И словно сама жизнь улыбаясь, забирает дорогое тебе, всего лишь ненароком обратив на тебя свое внимание, отнимает словно игрушку у ребенка в тот момент, когда он разыгрался и не думал, что забава временна.

Дэн пришел в себя не сразу. Разговор с друзьями отца – Алистером Санчесом и Адамом Бейкером, астрофизиками, подтолкнул к переосмыслению жизни. Дэн понимал, как важно жить с осознанием смысла, только тогда воля движет человеком, а в глазах горит свет.

Он принял наследие отца, решив делать то, что сделал бы отец. И первым делом осуществить сногсшибательную идею – отправиться на Плутон. Отец хотел побывать на Плутоне? Припарковать «Вегу» там на недельку? А в случае смерти остаться навсегда в космосе? Дэниел не сможет двигаться дальше, если не сделает этого. Сильный стресс от потери вылился в упорную работу по реализации сумасбродной идеи, автором которой был сам Райан.

Первым делом, чтобы обезопасить эксперименты, Дэниел перебрался из США в Австралию, забрав с собой прах Райана. Научное оборудование и инструменты он отправил самолетом в контейнерах, а «Вегу» перегнал своим ходом. Здесь в Австралии было заметно спокойнее. Купив небольшой домик на берегу бухты, Дэниел поставил ангар и продолжил подготовку миссии, трудясь без выходных.

Вспоминая сейчас обо всем этом, Дэниел наслаждался спокойным торжеством, какое имеет рыбак после удачного улова, покрывающего расходы на месяцы вперед, или фермер, продавший урожай втрое дороже. Все оказалось не таким уж нереалистичным. «Вега», словно скоростной астероид, уносилась от Земли и от Солнца, в свой самый дальний и важный полет. Дэн подошел к правой стенке кабины, увешанной мешками с различными вещами. Мешки, подвязанные к стенам – это необходимость на случай отключения гравитационного симулятора, чтобы вещи не разлетались по углам и не бренчали в ящиках. Дэниел открыл мешок и достал оттуда небольшую черную коробочку – контейнер с прахом отца. Блеснула скромная алюминиевая табличка с гравировкой «Райан Торрес 1958–2013». Покрутив контейнер в руках, он бережно обернул его золотистой термоизоляцией.

– Теперь ты отец в золотистой обертке, – вслух произнес Дэн. – А мы летим. Как ты и хотел. Почему нет?

Он закрепил контейнер на панели приборов. Ему так захотелось. Словно отец все еще управляет кораблем и находится в поле зрения. Тоска постепенно сменялась рабочим настроением и больше не выбивала из колеи. Сделав кофе, Дэниел прошел по кораблю с кружкой в руке, отпивая на ходу.

Противорадиационный щит работал на мощности, близкой к максимальной. Температура внутри заметно поднялась из-за нагрева электроники и силовых токопроводов. Было жарко, но терпимо. «Вега» отдавала избыток тепла через тепловое излучение корпуса, в который вмонтированы теплообменники. Теперь, когда разгон завершен, есть немного времени на опыты, эксперименты и подробные отчеты. Два или три месяца для серии научных экспериментов – это очень скромно, и Дэн скорее не управится даже за время обратного пути. Но все же постарается сделать как можно больше.

Земля медленно удалялась, тоскливо сжимаясь в размерах, скрывая на своей поверхности кишащий жизнью мир, а верный спутник Луна торжественно вальсировал вокруг, вдохновляя влюбленных на Земле, и служа превосходным ориентиром из космоса. Когда смотришь издалека, например, с расстояния орбиты Марса или Юпитера, Земля безошибочно узнается по голубоватому цвету и по Луне неподалеку.

Оба друга Райана работали в университете Хопкинса в Балтиморе, недалеко от Лорел. Когда остальные сотрудники собирались домой, Адам Бейкер еще сидел в своем кабинете, копаясь в бумагах. Его офис олицетворял собой минимализм и рабочий беспорядок одновременно. Несколько столов, заваленных бумагами, какой-то утварью и карандашами, компьютер, принтер, холодильник, забитый минералкой, голова Эйнштейна, засиженная мухами, и, пожалуй, еще бумаги. Бейкер, дожив до своих семидесяти лет, не переставая работал в университете. Его ценили за опыт, часто приходили за мудрым советом в отношении всего на свете, в том числе и по вопросам семейного благополучия, неизменно получая от него жаркий совет держаться от женщин подальше. Его жена умерла 10 лет назад, оставив лишь сполох былой печали в душе, потому что Бейкер давно жил отдельно, забывая отправить ей открытку на Рождество. Временами старый ученый преподавал. Его любили студенты за колоритный басовитый голос и обязательные шутки в теле серьезных фундаментальных лекций.

Дверь бесшумно отворилась и на пороге появилась фигура Алистера Санчеса.

– О, дружище, заходи! – пророкотал Бейкер.

Тот быстро зашёл, убрал со стула стопку бумаг, и сел. Его ноги в лакированных туфлях моментально оказались на столе. В свои 50 лет его считали ещё молодым, отчасти из-за занятий спортом, отчасти благодаря манере одеваться в ультрасовременном стиле, и регулярному окрашиванию волос и бороды. Также, как и Бейкер, Санчес вел холостяцкую жизнь, пополняя ряды семейных неудачников. Его тайная подружка коротала время в библиотеках Вашингтона, посещала музеи и выставки по всему восточному побережью, приобщая нудного физика к высоким художественным идеалам. Алистер имел мексиканские корни и терпел подтрунивание коллег, что побуждало его работать как проклятого, дабы не ударить в грязь лицом. И если сотруднику с “традиционно американским происхождением” было достаточно и половины достижений Алистера, чтобы считаться гением, то последнему приходилось тужиться до полуобморочного состояния, чтобы хоть кто-то снисходительно похлопал его по плечу.

Санчес достал ручку из кармана и принялся нервно щелкать кнопкой.

– Ты слышал, сборная университета опять ведет в счете!

– Ха, ха, за такую стипендию, какую платят этим ребятам, и я бы стал чемпионом! – усмехнулся Бейкер, что-то ища среди бумаг.

– Брось, дело вовсе не в этом. Игра на родном поле делает свое дело. Вот посмотрим, как они сыграют на следующих выходных. Мне неинтересно болеть за тех, кто на голову опережает остальных. Нет интриги! Как это было с гонщиком Рёрлем! Если он в составе заезда, то всегда приедет первым! Слышал, его даже хотели дисквалифицировать за это.

Дверь распахнулась и вошел Рингер из отдела управления P-2006.

– Всем привет! Как делишки? – вальяжно произнес он.

– Все прекрасно, – натянуто улыбнулся Бейкер, отложив бумаги.

– На выходные обещают чудесную погодку, – Рингер подмигнул и сел на стол, брезгливо отодвинув листы бумаг. Часть их упала на пол.

– Я Дэрик Рингер, сотрудник группы управления из проекта P-2006 в Лорел, – он стряхнул пылинку с брюк. – Я ищу мистера Адама Бейкера и Алистера Санчеса.

– Мы перед вами, мистер Рингер.

– Это прекрасно, рад знакомству, – его голос выдавал нетерпение. Он подошел сначала к Бейкеру, а затем к Санчесу, брезгливо протягивая влажную руку. – Сразу перейду к делу. Вы были хорошо знакомы с мистером Торресом. Я глубоко скорблю по его безвременной кончине.

Рингер выждал паузу, прибавил высокопарности и продолжил.

– Его не понимали в определенных кругах, но для меня и вас не секрет, что мистер Торрес был гениальным ученым. В мире нет ему равных. Это современный Никола Тесла с безумными идеями. Но только на первый взгляд безумными. К величайшему сожалению его не стало, но…, но я бы хотел продолжить его работы. Я могу выбить хорошее финансирование для проектов. Уверен, что у мистера Торреса осталась масса незавершенных работ.

Адам Бейкер откинулся в кресле и уютно положил руки себе на живот.

– Нам, как хорошим знакомым Райана Торреса, приятно слышать от вас столь лестные замечания о таланте коллеги. – Бейкер кивнул Санчесу. – Однако, со свойственной ученому точностью, поспешу отметить, что вы несколько преувеличиваете.

Алистер поднялся, подошел к окну и стал нервно поглаживать идеальную бороду.

Бейкер продолжил:

– Мистер Рингер, я искренне не понимаю, в чем ваша проблема. Труды Торреса в свободном доступе, опубликованы и теперь являются всеобщим достоянием. Вы можете их прочесть на сайте, или заказать печатный вариант, можете сходить в библиотеку, они там есть.

Рингер недовольно поморщился:

– Я думаю, что мистер Торрес опубликовал не всё.

Он посмотрел пристально в глаза старому Бейкеру, боковым зрением замечая, как суетится Санчес у окна.

– Ну, это естественно, – Бейкер развел руками и снова положил на живот.

– Я все понимаю, мистер Бейкер. Ученые не публикуют незаконченные работы или те, которые сомнительны. Но посмотрите на его патенты! Торрес явно знал намного больше! Я был бы счастлив поговорить с ним лично, но увы я не успел. Поэтому зашел к вам, ведь вы с ним общались.

Алистер Санчес повернулся к нему и нервно произнес:

– Почему вы пришли к мистеру Бейкеру? Разве у него есть права на работы доктора Торреса?

– Тогда скажите мне, у кого они?

– Обратитесь в компании, где он работал. Мы вам ничем не поможем, – прозвучал бас Адама Бейкера.

– Вы знаете, кто такой Дэниел Торрес? – спросил Рингер. Санчес вздрогнул.

– Это его сын, зачем он вам?

– Я бы хотел поговорить с ним, мистер Бейкер, – голос Рингера стал теплее.

Старый ученый сделал извиняющийся жест, будто только что пропустил мяч в игре:

– Мы бы и сами хотели знать, где сын Райана.

Рингер приуныл, его губы скривились, глаза потускнели, в лице отразилась грусть, а спустя мгновение – невинность.

– Я не тороплю, вы можете подумать. Однако уверяю вас, – голос Рингера стал почти ласковым, – работы и изобретения Райана Торреса будут приняты ученым сообществом и сделают его имя легендой! Разве это плохо? Вы же не против?

На этой фразе Рингер направился к выходу, застыл в дверях, вернулся назад и протянул визитку Бейкеру:

– Пожалуйста, свяжитесь со мной, как только решите обсудить мое предложение. Помните: финансирование на самом высоком уровне!

Он аккуратно собрал с пола бумаги, которые уронил, положил на стол и вышел, тщательно отряхивая руки. Санчес и Бейкер посмотрели друг на друга.

– Что это значит? – спросил Санчес. Грузный Бейкер встал, подошел к окну и проводил взглядом вышедшего из здания незваного гостя.

– Что ж, этого следовало ожидать. Работами нашего покойного друга будут интересоваться, – спокойным тоном произнес престарелый ученый и посмотрел на вечернее небо.

– Где там наш сынок?

– Если все идет по плану, то закончил ускорение и вышел на прямую траекторию, – ответил Санчес.

– Последнее время он был сам не свой, – Бейкер продолжал смотреть на небо. – Ему надо жить своей жизнью, а не вспоминать прошлое. Не все идеи Райана следовало развивать. Я беспокоюсь, вернется ли он. Не погубит ли его нелепая затея отца.

Бейкер, тяжело шагая, вернулся за стол.

– Не нравится мне этот мистер Рингер, – заметил Санчес. – Сегодня я работаю допоздна…

– Как обычно, – усмехнулся Бейкер.

Его друг развел руками и направился в свой офис.

Глава 4

Дэниел выбрался из-за щита обшивки борта, где было пространство для оборудования. Пот катил со лба, на лице грязные полосы, серая футболка намокла и прилипла к телу. Он потратил целый час на возню с блоком управления опреснителя воды, который благополучно сгорел. Ремонт завершился быстро, но поставить блок на место стоило больших усилий.

Дэниел чувствовал голод, но не мог оставить работу. В самом разгаре тестовый режим для генераторной ячейки № 3. Оставить без присмотра нельзя. В космосе техника нуждается в постоянном внимании. Если на Земле можно вызвать эвакуатор или просто бросить забарахлившую машину, выйти наружу и добраться до отеля, то в космосе такие фокусы не пройдут. Из-за огромного объема работ усталость навалилась на него. Казалось, даже сердце утомилось качать и качать кровь. Движения давались через силу, а в голове – объемный план работ на ближайшие шесть часов. Генераторную ячейку надо срочно закрывать и проверять на герметичность, чтобы затем откачать воздух. Бортовые часы показывали полночь. Еще 2 часа сборки и 4 часа настроек в режиме реального времени.

Только после этого Дэниел смог полноценно поесть и тут же сел за отчет. Хотя клавиши расплывались перед глазами, он сумел написать краткий черновик, чтобы после дополнить его во всех подробностях. В черновике, помимо прочего, упоминалось об одном обнаруженном интересном с точки зрения науки эффекте. Возможно это основа будущего открытия, а может быть погрешность измерений. Но все это предстоит выяснить позже, да и то, если хватит времени. Наука – это бесконечный путь познания, и чем больше ты узнаешь, тем более далекие горизонты открываются. Заснуть удалось только в три часа ночи по Сиднейскому времени. Дэн отключил будильник, предвкушая пробуждение по внутренним часам, только когда организм полностью выспится.

Вот уже две недели Дэниел в пути. Пути, который ведет его в те бескрайние области, где еще не бывал человек, где царит нетронутое мироздание и правит неживой холод. Где тайны, и в то же время все предельно ясно. Где время замерзло вместе с азотом и метаном.

Иногда он устраивал себе выходной на полдня. Включал музыку, пил кофе и наблюдал за космосом через небольшой оптический телескоп, закрепленный в специальном контейнере на крыше «Веги», передающий сигнал по кабелю на монитор в кабине. Юпитер в это время находился на другой стороне от Солнца, но все же оптика позволяла наблюдать его узорчатые бока и транзит спутников. Ближе всех из гигантов располагался Сатурн с его великолепным и ярчайшим диском.

Уран и Нептун находились слева от направления движения, а Плутон – прямо по курсу.

Земля отсюда – лишь маленький голубой серпик, а Луна – точка, которую легко спутать со звездами. Великолепны Плеяды, Андромеда и туманность Ориона, Сириус, Ригель, красный сверхгигант Бетельгейзе, и конечно же звезда Вега, в честь которой Райан назвал яхту. Наблюдать за планетами и звездами можно часами, и особенно интересно это занятие, когда немного разбираешься в них, и тогда каждая такая ночь превращается в сеанс встречи с давно знакомыми друзьями. И у каждого из них своя история, которая не меняется вот уже тысячи лет и завораживает своим постоянством.

По шоссе на Хагерстаун мчался белый пикап с Рингером за рулем. Его ждал человек, ранее работавший в компании, поставляющей расходники для космических полетов. Кажется, удача улыбнулась, и он нашел то, что искал! Руки била легкая дрожь, но не от волнения, а от предвкушения.

Молодой парень ждал его в небольшом здании трак-стопа у стойки с напитками. Красная бейсболка, огромная майка с черепом, шорты-парашюты и белоснежные кроссовки, несколько минут назад снятые с полки магазина. Снаружи к тому времени стемнело. В помещении громко работал телевизор. Показывали концерт. Парень сидел за пустым столиком.

– Дэрик Рингер, – представился ученый, протянув руку для рукопожатия.

– Инкогнито. Могу я остаться инкогнито? – вызывающе улыбаясь, красная бейсболка развалился на стуле и закинул ногу на ногу, качая белоснежной обувью. Рингер сел напротив и стряхнул с брюк волосок:

– Валяй, инкогнито. Вы работали в 2010 году в компании…

– Деливери Дей, – помог собеседник. – Я раньше работал там, у них… Скажите, что конкретно вас интересует, я же не буду вам рассказывать всю свою жизнь. Не много ли чести?

Рингер напрягся, бросив недовольный взгляд на парня, но быстро взял себя в руки и доброжелательно продолжил.

– Хорошо, тогда для начала я расскажу о себе. Я ученый, работаю над космическими проектами. Ракеты, спутники и космос – вот мои приоритеты. Вы в курсе, что сейчас, прямо в этот удивительный момент, к Плутону летит наш космический зонд, запущенный девять лет назад? Через месяц наступит финальная часть миссии, к которой мы готовились столько лет! – Рингер старался выглядеть воодушевленным. Красная бейсболка похоже мало интересовался космосом.

– Я не знаю, о чем вы говорите. Вам что, нужны компоненты для запусков?

– Один мой знакомый, ученый Райан Торрес, которого теперь, к сожалению, нет в живых, оставил неоплаченными несколько счетов. В 2010 году, например, по моим сведениям, он заказывал у вашей компании метилгидразин.

Рингер старался быть вежливым, хотя голос выдавал металлические ноты, как у санитара психлечебницы, заговаривающего зубы больному с единственной целью, чтобы схватить, и накинуть смирительную рубашку.

– Мистер Рингер, я уже два года не работаю в этой компании. Если у них есть претензии к покойному, то это не мои проблемы, – лениво возразил парень.

– Извините, не в этом дело, – перебил Дэрик Рингер. – Оставьте наши ученые дела нам самим. Можете ли вы сказать, этот ли человек принимал у вас партию гидразина в 2010 году в Нью-Джерси, где-то недалеко от Атлантик-Сити?

Он протянул руку с фотографией. Парень взял её и сказал:

– Да, я видел его.

– Вы не помните, сколько галлонов он заказал? Примерно?

– Не помню, – ответил тот.

– Может быть сотню?

– Да, около 100 галлонов.

– Помните адрес?

– Нет, я не справочник по адресам.

– Мне нужна ваша помощь, вы можете вспомнить? – напирал Рингер.

– Без вариантов, я не помню и не вспомню. Неужели вы не знаете, где живет ваш коллега? Неужели не отмечали с ним ни разу какое-нибудь затмение, или падение метеорита? – парень усмехнулся, глядя заковыристыми глазами на Рингера, который замешкался.

– Поставляли ли вы этому мистеру ещё что-нибудь?

– Эй, там, полегче! Вы что, от ФБР? – красная бейсболка всполошился, словно за ним водились грешки, о которых не должны знать лишние люди.

– Нет, я действительно ученый. Смерть Торреса всех сбила с ног, буквально всё он делал сам, не доверял никому, и вот результат – неоплаченные счета!

– Решайте ваши проблемы без меня, ясно? – парень протянул руку ладонью кверху. – А теперь вы должны мне компенсировать потерянное время, мистер Рингер.

Ученый достал из бумажника несколько купюр и протянул, борясь с желанием дать ему пинка. Парень ловко схватил деньги и удалился. Рингер ещё пару минут смотрел сквозь окно, как тот шел через освещенную парковку перед зданием. Его большие шорты напоминали юбку. «Зачем Торресу гидразин?» – в голове Рингера, словно палящее солнце в пустыне, висел вопрос, от которого не спрятаться. Метилгидразин применяется в ракетных двигателях. Что с ним делал Торрес? Имеет ли это отношение к объекту Х? Мог ли объект X летать на одном гидразине? На кого работал Торрес? Где спрятаны его разработки? Где яхты, и особенно последняя – "Вега"?

Неожиданно зазвонил телефон.

– Дорогой, ты где? – послышался голос в трубке. Рингера передернуло.

– В часе езды от дома.

– Захвати мне еще колы и какой-нибудь еды. Я жутко голодная, а дома нет продуктов.

– Дорогая, я пришлю тебе доставку… А впрочем, почему бы тебе самой не заказать себе еды на дом? – ему стало трудно держать себя в руках. К соседнему столику села молодая парочка, и ему пришлось отвернуться, чтобы скрыть неприятный разговор.

– Я же просто тебя попросила! Неужели тебе так тяжело купить мне еды…

Рингер отключил телефон, с шумом выдохнул воздух и вышел. Вместо дома, он поехал прямиком в Лабораторию. Некоторые специалисты работали и по ночам. Зал управления не оставался пустым в эти дни, в нем всегда были несколько специалистов, следящих за зондом. Остальные спали с телефоном в обнимку, готовые в любую секунду соскочить с кровати и приехать на помощь коллегам, на помощь P-2006.

Войдя в зал управления, Рингер сел за компьютер, но сосредоточиться на работе не мог. Его глаза смотрели сквозь экран. Информации становилось все больше и перед ним постепенно рисовалась целостная картинка. Это его путь к успеху, все благодаря интеллекту и способности вытаскивать из мелочей великие вещи, незаметные никому другому. Глубоко за полночь Рингер поехал домой. Дома он налил себе виски и лег спать, не раздеваясь.

На следующее утро он руководил отгрузкой спутника с базы ВВС. Его доставят на мыс Канаверал, где прицепят к разгонным блокам, упакуют в обтекатели и отправят на орбиту. Обычная текучка для всех, связанных с космосом. Такая же обыденность, как для повара заказать продукты, почтальона собрать корреспонденцию и послать на сортировку, а мамаше отправить дочку в школу. В работах, связанных с космосом на самом деле не так много романтики, как думают многие. Только единицы видят в своей работе нечто возвышенное.

Еще не завершилась погрузка, как Рингеру позвонил частный сыщик, нанятый им для поиска дома, где раньше жил Райан. Записав адрес, Рингер отправился туда сразу же, как только грузовик с контейнером выехал с базы. Адрес – это зацепка, которая могла подсказать, где искать дальше. Ему повезет, если там все еще живет сын Райана. Как и предполагалось, дом стоял на побережье, на берегу реки Северн, с выходом в Атлантический океан. Меньше часа пути.

В том районе дома поразительно различались по стилям и кошелькам. От низеньких одноэтажных, похожих на гаражи и почти незаметных среди деревьев, до трехэтажных вилл с роскошными фасадами, бассейнами и скульптурами. По всему берегу протянулись многочисленные пристани с яхтами и катерами. Издалека пристани казались причудливыми шипами, пронзающими прибрежные воды. Этот район принадлежал обширному восточному побережью Америки, где затеряться с яхтой проще простого.

Рингер наконец отыскал нужный адрес, бросил машину у дороги, и обошел дом. Двухэтажное строение, разделенное на две части. Рядом с домом стоял огромный гараж, в который запросто поместится грузовик с трейлером. Напротив дома у берега реки располагался причал, покрытый выцветшей зеленой краской, с небольшим катером на привязи. Любопытный гость не удержался и быстрыми шагами подошел к самой кромке воды, чтобы лучше разглядеть судно. Песок просел под ногами, Рингер покачнулся, но удержал равновесие. Обувь быстро намокла, и лицо исказила недовольная гримаса. Нечто подсказывало ему, что перед ним не то, что нужно. Все же Рингер поднялся на причал, прошелся по доскам настила, заглянул за борт судна, достал телефон и сфотографировал. Потом сошел на берег и направился к дому. Дверь оказалась заперта, на звонок никто не реагировал.

Безрезультатно походив вокруг дома, Рингер отправился по окрестностям, спрашивая у соседей, что они знают о Райане и яхте «Вега». Никто не мог ничего сказать. Здесь у всех яхты и все заняты своими делами. Прошло несколько часов, но ситуация оставалась весьма туманной. День тоскливо заканчивался.

Позвонила его жена, спрашивая, когда он будет дома. Подавляя раздражение, Рингер сказал, что будет ночевать на работе и отключил телефон.

Рингер вернулся к дому, достал бумагу и хотел было написать просьбу к владельцам связаться с ним, но его кто-то окликнул.

– Извините, сэр, вы хотите купить его катер? – вытирая замасленные руки, к нему от побережья шел парень в рабочей одежде. – Я живу рядом, вот мой дом.

Он небрежно указал тряпкой на невзрачную постройку времен Великой депрессии, в высоком кустарнике неподалеку. Такой дом легко не заметить.

– Вы занимаетесь ремонтом катеров?

– Отчасти, – улыбнулся парень, показав неровные желтые зубы. – Это скорее мое хобби. Вон там стоит моя красотка. Не хотите взглянуть?

Доброжелательный сосед махнул рукой в сторону, где стояла парусная яхта с высокой мачтой, выкрашенная в ослепительно белый цвет. Рингер оценивающе взглянул на неё, затем на собеседника.

– Мне нужно поговорить с хозяином этого дома.

– Они недавно уехали по делам.

– Его имя Дэниел Торрес?

– О, нет, мистер Торрес уехал. Два года назад. Продал дом и уехал. Сейчас тут живет мистер Фаур с женой. У них очаровательная дочь.

Рингер задумался на мгновение, отряхнул приставший к туфлям песок и поправил воротник рубашки.

– Мне нужен новый адрес мистера Торреса. Вы могли бы мне помочь?

– Сожалею, но мистер Торрес уехал быстро и не сказал куда. Он разобрал технику, все станки, а дом продал. О, вы бы видели его гараж!

– Мистер Райан Торрес любил яхты. У него была яхта «Вега». Вы могли бы немного о ней рассказать?

– Конечно, сэр! Это интересная лодка. Сам ученый ее строил!

Несмотря на усталость, Рингер оживился. Этот чумазый мастер может многое рассказать. Очевидно парень любил поболтать и говорил больше, чем нужно для простого ответа на вопрос.

– Я ученый Дэрик Рингер из Лаборатории прикладной физики в городе Лорел, – лицо Рингера обрело важность. – Мне приходилось сотрудничать с мистером Райаном, – соврал Рингер, – но с его сыном я не знаком. Теперь я ищу его сына, чтобы предложить сотрудничество. Я с моими коллегами интересуемся яхтами. Вы же разбираетесь в яхтах? У меня много вопросов к вам. Где мы можем с вами поговорить?

– Конечно, мистер Рингер, пойдемте ко мне в дом, я вам все расскажу. Круто! Я разговариваю с ученым! – восторженно произнес парень, вытирая руки тряпкой, и повел гостя к своей лачуге. Покосившийся деревянный порог, облезлая дверь с замусоленной ручкой, оторванная в нескольких местах обшивка стены выглядели удручающе. Увидев скамейку перед домом, ученый предложил:

– Мистер, почему бы нам не присесть на вашей скамье? Хотя бы отсюда видно море.

– Это не море, а река, мистер Рингер, она впадает в океан. Что же, сядем здесь.

Рингер сдул мусор с крашеных досок и неуверенно сел. Бывший сосед Торреса по-хозяйски плюхнулся на скамью.

– Мне интересно узнать про «Вегу». Чем она была уникальна? – спросил Рингер, стараясь не смотреть на зубы собеседника.

– Слабый дизель, – не думая ответил сосед.

– Слабый дизель?

– Да, слабый дизель.

– Что значит слабый дизель? В этом её уникальность? – не понимал ученый.

– Да. Она слабая на ходу, медленная. Она такая обтекаемая, как для скорости. Не понимаю, зачем делать такой корпус, если скорость менее 40 узлов. Внутри у неё полно оборудования. Мистер Торрес никого не пускал внутрь, говорил, чтобы никто не сломал чего-нибудь. Но я буду не я, если не посмотрю её изнутри! – ремонтник катеров засиял как Меркурий на дневной стороне.

– Так вы были внутри? – Рингер достал платок и смахнул со лба капли выступившего пота.

– Да, всего один раз. Там внутри много всего. Приборы разные, как на… атомной электростанции. Напичкана доверху. – Он прищурил глаз. – На верхней палубе капитанская рубка. Однажды я летал самолетом к дяде в Лос-Анджелес, и заглянул в кабину, где сидят пилоты. Так вот в этой «Веге» электроники было в три раза больше, чем в Боинге! Это целый… научный… центр, – ремонтник катеров подбирал умные слова, чтобы выглядеть достойно.

Рингер искренне обрадовался удаче, свалившейся ему на голову среди живописных берегов реки Северн, и на его лице появилась улыбка. Почти такая же искренняя, как в детстве.

– Расскажите подробнее, что там было, на что похоже, каких размеров!

– Да, мистер Рингер. Вам ведь необычные детали нужно рассказать? Что-то запоминающееся? Вот к примеру двери. На «Веге» два входа. На верхней палубе и в машинное отделение. Двери там двойные. И крепкие. Я долго думал, зачем это. От шторма? И спросить не мог, потому что если Торрес узнает, что я заходил внутрь без него, то даже близко к ней не подпустит. В машинное я не спустился, но мотор слабоват. Видно, как она идет по воде, не быстро.

– Что вы видели еще? Говорите, я готов вознаградить вас за информацию! Мне важно все, что связано с яхтой! – он сделал печальное лицо, насколько позволяла огрубевшая за годы душа.

– Больше ничего не видел, мистер Рингер. Нужно было уходить и я не успел как следует осмотреться.

– Вы не сделали фото?

– Нет, что вы…

– Ну как же, все делают фото, когда увидят необычное!

– Увы, мистер Рингер, – парень развел руками.

Возбужденный ученый с досады поймал рукой пролетающую мошку.

– Вы запомнили хоть какие-то детали?

Его собеседник уставился в землю, нахмурился, но память ничего существенного не выдала.

– Вы сказали двери двойные. Там был механизм герметичного запирания? Какой толщины были эти двери, и как располагались?

Ремонтник принес из дома испачканный жиром лист бумаги и принялся рисовать схему. Рингер задрожал от нетерпения.

Из разговора выяснилось, что «Вега» имела подозрительно мало иллюминаторов и окон, маленькие прогулочные поверхности, но была напичкана современным оборудованием. Стекло кабины казалось необычайно толстым под определенным освещением. Такие особенности, как двойные двери и расстояние между ними наводили на мысль о полноценном шлюзовом объеме, необходимом для погружения под воду, или же… выхода в открытый космос. Множество мелких деталей говорили о необычной задаче, для которой строилась яхта.

Когда совсем стемнело, парень утомился, путая реальность с догадками. С помощью умелых вопросов Рингер вытянул из него столько информации, что в конце разговора, когда они прощались, сосед и сам призадумался о предназначении яхты. Рингер сел в машину и несколько минут смотрел в темноту перед собой, словно в пустоту. Перед ним высились заросли кустарников и деревьев, а еще выше – небо, подсвеченное заревом от ближайшего города, блекло блистающее звездами.

Страшно подумать, но похоже яхта Райана предназначалась для космических полетов. “Предназначалась” и “была в космосе”, это две большие разницы. В мире построено немало прототипов летающих тарелок и ни один из них не показал хоть каких-то сносных летных характеристик. А пустой ажиотаж вокруг этого искусственно раздувается заинтересованными в сенсациях лицами. Но в деле Райана Торреса, Рингер чувствовал, что как раз самая невероятная версия окажется правдоподобной. Он не знал, откуда такая уверенность, но до сих пор она его не подводила.

Неужели объект X и «Вега» – одно и то же? Как Райан смог разогнать ее до таких скоростей? Хотя Райан уже два года мертв. Его сын Дэниел распоряжался наследием отца. Может ли он продать яхту? Рингер словно прикоснулся к чему-то фантастическому, невозможному. Будучи в курсе последних достижений человечества, Рингер не мог и предположить, как многотонная лодка могла приподняться над водой, не говоря о полетах. Находясь под впечатлением, Рингер поехал в Лабораторию, а в два ночи выехал в сторону дома. Его просторный дом располагался в местечке Сит-Плезант, недалеко от Вашингтона. Его жена скорее всего легла спать. Дорога от Лорел до Сит-Плезант заняла полчаса.

Зайдя в дом, Рингер постарался неслышно пройти в свою комнату. Свет уличных фонарей падал на его идеально заправленную кровать у окна. Ложась в постель, он вдруг с тоской подумал о своей жене. Она обладала сверхспособностями раздражать по любому поводу. Ее голос, манера одеваться, ее вопросы. Но так было не всегда. В ней оставалось совсем немного от той веселой студентки, очаровавшей своей скромной улыбкой его надменное сердце, когда Рингер зачем-то пришел в институт. Как тогда у них все закрутилось, до сих пор не ясно. Но после свадьбы чувства к ней затянуло паутиной, а работа отнимала все время. Его жена могла себе позволить не работать и тратить его деньги. Правда, Рингер установил лимит, и она не могла выйти за рамки бюджета. Бюджет не увеличивался ни при каких условиях. Если ей требовалось купить что-то более дорогое, то следующие перечисления уменьшались, пока не погасится “перерасход”.

В голове Рингера мелькали мысли и образы. Жена, работа, “Вега”. Вдруг что-то его насторожило. В этот раз обстановка перед домом была несколько иной. Заходя в дом, он даже не обратил внимания, что машины его жены нет на месте.

Рингер встал, выглянул в окно, зашел в спальню к жене, обошел весь дом – никого. Он позвонил. Ее телефон в сети, но никто не отвечал. Если бы его жена имела свойство пропадать временами, он бы лег спать, надеясь на лучшее, но она никогда не ночевала вне дома. Подруг у нее близких нет, а родители живут в Калифорнии. От нехорошего предчувствия голова прояснилась. Ученый оделся, сбежал по лестнице, запрыгнул в машину и поехал.

На какое-то время мысли о Торресе перестали его беспокоить. В голове ни одной мысли, состояние – “здесь и сейчас”. Стало душно. Он приоткрыл окно, впуская ароматы скошенной травы, запах остывающего асфальта и плодородной земли. Город спал, и никому не было никакого дела до того, что Рингер потерял свою жену. Ну, потерял и потерял. Дело не хитрое, а городу нужно спать. В груди Рингера стало щемить от предчувствия.

Скоро белый пикап подъехал к дому доктора, который лечил его жену от психического расстройства. Рингер сразу узнал автомобиль своей жены, припаркованный здесь же. Он купил его недавно и еще не до конца погасил кредит. Три часа ночи. Внутри дома не было света. Где-то глубоко внутри Рингера взорвался вулкан. Невыносимое чувство затуманило рассудок. Рингер сдавленно простонал, открыл перчаточный ящик, вынул пистолет и сжал рукоять, смотря пустыми глазами прямо перед собой. В сознании замелькали образы предстоящей жуткой расправы, которая бы утолила жажду справедливости и спасла запятнанную честь. Тело колотило от адреналина, пот щипал глаза, руки противно намокли. Он вытер их о рубашку и снова взял пистолет. В голове проносился поток бессвязных мыслей и закручивался с бешеной силой, словно смерч. Откуда-то появлялись их сладострастные лица, их смех. Смех над ним. Как она смеет?! Как смеет доктор?! Расправа и месть! Месть и расправа! Здесь и сейчас! Только бы рука не подвела! Только бы хватило духу! Он слышал – стрелять по живым людям не то же самое, что по мишеням на полигоне. Давай, детка, нажми на спуск в нужное время!

Рингер, тяжело дыша и шатаясь, вышел из машины и направился к парадной двери, где тускло горел ночной фонарь зеленоватого цвета. Даже цвет фонаря показался ему издевкой. Проходя напрямую через кустарник живой изгороди, он запнулся обо что-то и рухнул на землю. Пистолет отлетел в сторону, а ветки расцарапали лицо. Злость с новой силой закипела в нем. Он стал рыскать по влажной траве, шлепая ладонями вокруг себя и срывая ветки, которые мешали найти оружие. Пот заливал глаза, рубашка намокла и тяжелое дыхание, казалось, должны были слышать даже в доме. Спустя минуту, которая показалась бесконечной, слепая ярость утомила Рингера. В насмешливо-тусклом свете фонаря его темная фигура распласталась на траве, напоминая букву Х. Над ним вспыхнули яркие звезды Млечного Пути, надежные, постоянные и прекрасные. Дыхание приходило в норму, и Рингер стал успокаиваться. То ли тепло и мягкость земли убаюкивали его, вырывая из лап человеческих условностей, то ли свет звезд. В нем проснулся здравый смысл и напомнил все то, что по-настоящему терзало его душу несколько последних лет. Открытия, деньги, слава! Все неудачи семейной жизни теперь показались ему ничего не значащими, а сама семейная жизнь – препятствием на пути к главному. Зачем ему попадать в тюрьму, ради чего? Нет, ни в коем случае нельзя пачкать руки и терять годы жизни ради мести женщине, неудержимо исчезающей из его великой жизни!

Рингер приглушенно рассмеялся этой гениальной мысли, которая все-таки пришла к нему и спасла ситуацию. Как вовремя! И этот куст в темноте! Немыслимо, но ветки никому не нужного растения спасли его карьеру! Захотелось кричать. От радости, от напряжения, от позора, от предстоящих перемен. Еще затуманенным рассудком он понимал одно – сейчас нужно уходить отсюда. С теми, кто спал в темном доме, ему не по пути. У него свои дела, своя жизнь, которая уносит прочь от этого мерзкого дома с ее обитателями, недостойными оставаться в памяти и даже всплывать там иногда. Всё к лучшему! Надо сесть и холодным разумом рассчитать, как ситуацию повернуть в свою сторону, использовать в свою пользу. Провернуть развод так, чтобы большая часть имущества отошла к нему. Она ведь не знает, что ее проделки обнаружены. Тут серьезная работа для юристов.

Рингер больше не желал расправы, наслаждаясь перспективами выгодного развода. И все это, в конечном счете, поможет ему в исполнении главной мечты – овладении научными разработками Торреса. Он отыскал в темноте пистолет, сунул его за ремень, отряхнулся и сел в машину. Белый пикап крадучись выехал на дорогу. Спустя полчаса утомленный событиями Рингер зашел в дом, поискал таблетки у жены в спальне, принял их и уснул.

– А что, тебе не надо сегодня на работу? – голос жены разбудил его. Рингер зашевелился и сел на постели. Ему показалось, что он только что лег и еще не спал. В окно проникали полуденные лучи солнца, а в проеме двери стояла его жена с необычайно приветливым лицом.

– Ты где была ночью? – собственный хриплый голос напугал его.

– У подруги. Могу я хоть иногда навещать свою подругу, чтобы поболтать о женских делах, о которых вам, мужчинам, знать не обязательно, – она старалась выглядеть сердитой, но некая эйфория растягивала ее рот в довольную улыбку. Она ушла на кухню, не замечая, что напевает веселую мелодию. Впервые за несколько лет у нее хорошее настроение.

Рингер зашел в душ и привел себя в порядок. Царапины на лице заметно воспалились, напоминая о прошлой ночи. Осмотрев себя в зеркало, он злобно ухмыльнулся. Таблетки, принятые им по возвращении, еще действовали, давая полную отрешенность и спокойствие, даже безразличие. Его жена приготовила завтрак.

– Ты будешь есть? – спросила она.

– Нет, спасибо, – пробормотал он, кое-как оделся и вышел, понимая, что есть завтрак, приготовленный ей он больше не сможет никогда. Было до забавного противно даже находиться с ней под одной крышей. Он быстрыми шагами направился к машине, обдумывая план работ на сегодня.

Глава 5

Дэниел посмотрел на часы: на табло 7 утра по сиднейскому времени. Он встал и сонной походкой направился к пультам управления. Начинался новый день 2 июля 2015 года. Вот уже полтора месяца на немыслимой скорости «Вега» летела навстречу Плутону – далекому холодному объекту на задворках Солнечной системы.

Сейчас корабль находился там, где пролегала орбита Нептуна, последней планеты Солнечной системы, согласно современной классификации. Солнце отсюда выглядело маленьким шариком, посылающим скудное незаметное тепло. Вокруг виталоощущение нереальности. С такого большого расстояния ты своими глазами видишь, что Солнце – всего лишь небольшая звезда в галактике, одна из сотен миллиардов, маленький желтый карлик.

Дэниел не спеша осмотрел индикаторы, показания приборов, список событий на экране главного компьютера – все в пределах нормы. Он неспешно спустился на этаж ниже, в душевую, чтобы умыться и привести себя в порядок. Затем, приготовил кофе и включил картинку с телескопа. На мониторе красовался Плутон и пять его спутников. Харон казался настолько крупным, что делал систему двойной. Где-то впереди летел зонд P-2006, который “видел” ту же картинку, но лучшего качества.

Дэн представил, какие сенсации смакуют сейчас репортеры в вечерних новостях! Фото, передаваемые с зонда, становятся все четче, красочнее, новые данные с приборов поступают в Лабораторию прикладной физики, ученые и астрономы всего мира получают самую свежую информацию о спутниках, рассматривают фотографии и обсуждают на форумах. Наверняка кто-нибудь уже зарабатывает деньги на атрибутике, связанной с миссией P-2006. Например, продает майки с изображением Плутона, или снимает фильм о команде учёных, которые несмотря на проблемы с финансированием, смогли воплотить в жизнь смелые замыслы.

Дэниел спустился в двигательный отсек. Маршевые движки скоро пригодятся, только теперь не для разгона, а для торможения. Он осмотрел всё оборудование по кругу. По приборам на борту оставалось 35 процентов запаса топлива для маневровых плазменных движков. Раньше Райан использовал метилгидразин в паре с обычными маневровыми двигателями. «Вега» же обходилась для этих целей азотом, а два основных маршевых двигателя потребляли только электроэнергию.

В последнее время Дэниел перетащил столик для приема пищи прямо в кабину пилотов и закрепил на левой стороне, недалеко от лестницы, ведущей вниз. Сегодняшнее меню состояло из рыбных консервов, хлебцев, замороженной зелени. Он порылся в сумке и достал ягодный джем. Непривередливый к еде, Дэниел часто не помнил, что именно съел на обед, как только вставал из-за стола. На борту достаточно продовольствия, даже если остаться в космосе еще на полгода. На всякий случай Дэниел измерил артериальное давление, впервые за все время полета. Он, как и его отец, пренебрегал здоровьем, отдавая приоритет состоянию техники. В нише стоял прибор для измерения параметров крови. Дэниел протер себе спиртовой салфеткой палец, специальной ручкой проколол его и набрал кровь в тонкую пластиковую трубочку, называемую “капилляр”. Аппарат принял трубку и выдал многочисленные данные на дисплей, а сам заурчал, промывая свои внутренние части.

После этих процедур, наконец настало время для завтрака, а затем – еще один обход корабля, чтобы приготовиться к торможению. Все разбросанные вещи нужно спрятать в закрепленные мешки и контейнеры, оборудование перевести в транспортное положение, чтобы ничто не отлетело и не упало.

После завтрака Дэниел вручную произвел несколько расчетов на листе бумаги. Он чувствовал себя уверенней, если перепроверял все важные вычисления, которые автоматически делал компьютер, при этом пользуясь обычным грифельным карандашом, как это делают в космосе русские. После расчетов Дэниел включил цикл подготовки маршевых двигателей и медленно развернул «Вегу» против направления движения. Солнечный свет, ослабший с расстоянием, нехотя осветил кабину тусклыми лучами. На Солнце отсюда можно смотреть без очков и защиты. Пристегнувшись, он отключил симулятор гравитации. Настала обычная для космоса невесомость. Загорелся индикатор готовности двигателей. Дэниел подал вперед рычаги управления тягой, и сила инерции прижала его к анатомическому креслу. Доведя обратное ускорение до 4G, он поставил таймер. “Побежали” красноватые цифры, сменяя друг друга.

Торможение длилось два дня. «Вега» двигалась кормой вперед, прорезая пространство импульсами радаров, и медленно гасила скорость. Дэниел несколько раз пересчитывал траекторию и местонахождение P-2006. Он пользовался данными, которые нашел на сайте НАСА, когда еще был на Земле, надеясь на их точность. Согласно данным, скорость зонда находилась в пределах 16 километров в секунду, и теперь требовалось притормозить «Вегу» до подобной “черепашьей” скорости.

Чем предположительно ближе был зонд, тем напряженнее себя чувствовал Дэн. До тех пор, пока корабль не затормозит до скорости зонда, отрываться на отдых и засыпать нельзя. Велика вероятность проскочить его и попасть под обзор камер. Слишком быстро тормозить тоже нельзя – так можно не успеть догнать его до предполагаемой даты пролета мимо Плутона. Так прошло двое суток без сна и Дэниел мечтал отоспаться на Плутоне, припарковавшись там, и забросив все дела. Он ориентировал корабль как можно ближе к Плутону, который в свою очередь неизменно смещался по орбите справа налево. Дэниел предположил, что зонд скорее всего пролетит от карликовой планеты слева, чтобы затем, когда планетоид окажется там, где только что пролетел P-2006 и Солнце подсветит предполагаемую атмосферу, сфотографировать небесный объект сзади. Плутон, двигаясь по орбите, как раз попадает в этот ракурс.

Дэниел сделал пару записей, подключил основной монитор к телескопу и направил на систему Плутона. Теперь можно было разглядеть даже нечто похожее на горы. Удивительное зрелище! Очень волнительно наблюдать за далеким объектом, находясь совсем близко к нему. Да, в этих местах Дэн еще не бывал! Недоступный взору холодный мир, скрытый неимоверным расстоянием от любопытных человеческих глаз, слабо освещенный звездой, открывал свои тайны тем, кто дерзок и смел. И если на Земле довольствовались лишь красивыми картинками, Дэниел Торрес планировал высадку на карликовую планету. “Вот бы сейчас отец порадовался”, – подумал Дэниел, взглянув на контейнер для праха, обернутый золотистой термоизоляцией.

Он вспомнил, как Райан привел его, маленького, в планетарий Нью-Йорка. Огромные фото, стенды, модели планет, видеофильмы. На всю стену – красочная Вселенная с указанием расположения галактики Млечный путь.

– Каждая малюсенькая точка, это даже не звездочка, а целая галактика с миллиардами звезд и несчитанной кучей планет! – говорил он, передавая голосом восхищение.

В тот день, слушая отца, маленький Дэниел впервые ощутил состояние, когда нечто большое не помещается в голове и разум не способен это охватить. Райан посмотрел на сына и увидел его искренний неописуемый восторг, ясные детские глаза, раскрытые, чтобы понять немыслимое и необъятное, вызывающее трепет и счастливое оцепенение. Дэну показалось, что глаза отца на миг стали влажными. Он подвел сына к изображению галактики и показал на край галактического рукава.

– Вот здесь наше Солнце, и рядом наша Земля. А на ней сейчас мы.

– Папа, а почему мы такие маленькие?

Райан засмеялся.

– Мы не маленькие, это космос большой. Огромный!

– А мы можем туда полететь? – Дэн указал на другой конец галактики.

– Пока люди сумели полетать вокруг планеты Земля. Но в будущем, они станут путешествовать все дальше и дальше, на другие планеты и звезды.

– А я знаю, после Земли идет Марс.

– Да, Марс.

– А потом?

– Потом Юпитер, я тебе его вчера на небе показывал. Он большой, вон там есть его модель.

– А потом?

– Потом Сатурн с кольцами, похожий на сомбреро.

– А потом?

– Уран.

– А потом?

– Нептун.

– А потом?

– Плутон.

– А потом?

Райан засмеялся.

– Потом Пояс Койпера и облако Оорта.

– Там тоже есть облака?

– Да, и туманности. Пойдем посмотрим на Юпитер, потрогаем рукой.

Негромкий сигнал вернул мысли Дэниела в настоящее время. Радары заметили объект. Слева от курса. На расстоянии 20 тысяч километров. Компьютер выдал скорость, направление и размеры. Это и есть межпланетный зонд P-2006. Больше в такой глуши ничего и не может быть!

– Да! – воскликнул Дэниел. – Вот ты где, железяка! От меня не спрячешься!

Он повернул корабль на определенный угол и снова поднял тягу, одновременно тормозя и направляя «Вегу» на сближение с P-2006. Это обычный алгоритм сближения в космосе.

– Вот ты где! Ха-а-а, ну держись, кусок железа, я иду к тебе! – закричал Дэниел, сбрасывая эмоциональное напряжение. Его глаза стали такими же бесноватыми, как и у Райана, когда того захватывала идея. – Ты будешь удивлен, увидев мой корабль! Ты наделаешь в свои железные штаны, когда в этой глухомани я протру твои грязные линзы, чтобы ты лучше видел, и передал привет бездельникам на Землю! Привет от моего отца, Райана Торреса!

Маневры заняли 2 часа и Дэниел увидел автоматический зонд в бортовой телескоп. До него оставалось 54 километра. Дальнейшее сближение взяла на себя автоматика. Как же радостно увидеть здесь эту желтоватую точку, живущую своей жизнь, плод труда тысяч людей на Земле!

Приборы показывали, что P-2006 передает данные на Землю, используя приемо-передающую антенну в виде тарелки, а это значит, что автоматический зонд исправен и готов к встрече с Плутоном. Еще час маневров в автоматическом режиме, и наконец – отметка в 1000 метров. Сработали маневровые двигатели, прекращая смещение относительно зонда. Готово! Вот он – прямо перед кораблем. Всего 1000 метров. Гонка завершена! Расстояние, которое P-2006 летел 9 лет, «Вега» прошла всего за 2 месяца!

Через пару минут зонд стал поворачиваться своей камерой в сторону Плутона. По бокам у него располагались приборы и ядерный термогенератор, а на корпусе выделялась наклейка с изображением американского флага.

Дэниел наслаждался зрелищем, которое рождало необъяснимые чувства. Это похоже на встречу с одиноким путником в огромной мертвой пустыне, где нет надежды увидеть хоть одну живую душу. И вот, ты можешь даже потрогать его, поговорить и ощутить, осознать, что от векового одиночества не осталось и следа. Маленький островок человеческого разума там, где на многие миллиарды километров только мертвая материя. И хотя зонд не был ни на грамм живым, если только сотрудники NASA не оставили где-нибудь в укромном месте парочку штаммов бактерий, он – продукт жизни, результат творения разума, порождение исследовательской и творческой мысли, аккумулятор идей и смелых экспериментов.

Ему захотелось напялить скафандр и выйти наружу, чтобы полетать вокруг него. Тогда камеры отправят изображение на Землю и сотворят настоящий переполох. Человеку иногда хочется совершить какую-нибудь глупость ради самой глупости. Но, чтобы выйти наружу, потребуется отключить противорадиационный щит. Вспомнив про щит, Дэниел быстро щелкнул тумблером и отключил его. Противно запищали дозиметры. Взглянув на зонд, он похолодел: P-2006 продолжал вращение, словно стабилизации не произошло.

Да, Дэниел забыл отключить противорадиационный щит, только снизив его мощность до минимума, когда P-2006 был на расстоянии 5 километров. Хотя концентрация мощности на минимальном уровне находилась всего в 50 метрах от судна, на 1000 метрах ее все еще достаточно, чтобы повредить электронику. Оплошность! Какая оплошность! От былой эйфории не осталось и следа.

Дэниел отключил также симулятор гравитации, на всякий случай. Незакрепленные вещи полетели по кабине. Неужели P-2006 поврежден? Вложения и труд тысяч людей на Земле, которые с надеждой будут ждать результатов, а получат одни убытки! Конечно, еще оставался вариант, что все идет в штатном режиме, хотя налицо отклонения. За пару дней наблюдений, Дэниел не заметил, чтобы зонд беспорядочно вращался. Он либо передавал и получал данные с Земли, либо ориентировал приборы в сторону Плутона и спутников.

Дэниел решил ждать. Так прошло больше часа, наполненных печалями. Конечно, его в этом никто не уличит, но как было бы печально, если итогом путешествия станет повреждение чужого космического аппарата. Возможно, долгое пребывание в космосе рассеяло его внимание, притупило понимание момента. У него бывали слабые галлюцинации от усталости и однообразия. Мерещилось движение внутри корабля и снаружи, словно кто-то заглядывает через переднее стекло, или ходит по нижней палубе. Казалось, что он слышит красивый хор, хотя это просто шум внутри корабля рождал причудливые резонансы. Отвлечься и ввести в мозг побольше красок ему помогали художественные фильмы. Но их невозможно смотреть постоянно.

“Может перезапустить его”, – подумал Дэниел. Но как? Отсоединить питание с термогенератора и заново подключить? Для этого следует отвинтить какую-нибудь крышку, и с этой задачей справиться можно, но ведь прибор не предусматривает обслуживание в космосе, собирался на земле, поэтому и разъемы не будут приспособлены для работы с ними в скафандре. Вдобавок у него по конструкции должны быть свои автономные аккумуляторы, так что отключение генератора не заставит систему перезагрузиться. А самое главное – он вращался! Полтонны веса вращалось в невесомости! К нему не подойти. Остается только ждать. Насколько известно Дэну, в недрах этой умной коробки спрятано два компьютера – основной и резервный. Еще теплится надежда, что резервный компьютер исправен.

А на Земле пока не знали о случившемся. Из-за огромного расстояния сигнал от зонда достигал Земли за четыре с половиной часа. В зале управления все еще получали тот сигнал, который зонд передавал ранее. Все началось в 1 час 54 минуты после полудня.

Всего 10 дней оставалось до максимального сближения, поэтому все работали с особой отдачей. Рингер прямо за компьютером поедал огромную пиццу. Другие сотрудники также не поехали в кафе, заказав доставку. У соседнего стола несколько инженеров бурно обсуждали алгоритм движений зонда во время пролета. К ним присоединился шеф проекта. До слуха Рингера долетели несколько его слов, из которых ясно, что больше коррекций не будет, только бы на пути не обнаружилось опасное препятствие. В центре управления каждая минута P-2006 была расписана, даже каждая секунда. И вот, в определенное время зонд не вышел на связь. Сначала всего пара человек это заметили. Их лица трагично окаменели. Вот уже и другие, увидев замешательство, стали интересоваться в чем дело. Шеф проекта тут же позвонил на станцию дальней космической связи, а оттуда подтвердили отсутствие сигнала. В воздухе центра управления словно дым повисла тревога.

Рингер поспешно доел пиццу, вытер салфеткой руки и направился к группе, попутно взглянув на часы – два часа после полудня. Зонд, летевший сейчас к Плутону, не подавал никаких признаков жизни. Руководитель проекта распорядился, чтобы двое сотрудников следили за возобновлением связи, одного проинструктировал, что говорить прессе, если та появится, и призвал остальных проанализировать предыдущие данные, чтобы понять, в чем проблема. Рингер поспешил на выход. Впрочем, он не волновался, у его команды работа выполнена абсолютно правильно. Причина, по его мнению, была в чем-то внешнем. Его воображение нарисовало картину, как небольшой метеорит попадает в зонд. И вот уже разбитый на куски, он разлетается вокруг большим радиусом, под внезапно появившуюся в голове Рингера печальную музыку.

Выйдя на улицу Рингер позвонил Скотти.

– Только что выяснилось, что у зонда P-2006 сбой. Посмотри, что там. Используй наши модули 1, 3 и свободные “тарелки”. Координаты я пришлю. Информацию отправишь мне.

– Да, шеф, – ответил Скотти.

Рингер зашел обратно в зал управления. В зале теперь творился хаос. Никто не знал, что произошло, и от этой неизвестности на ум приходили самые драматические сценарии. Может автоматический зонд встретил астероид на пути? Или отказало электрическое питание? Сгорели сразу обе лампы генератора передатчика или зависла компьютерная программа?

Разные догадки витали в воздухе. В зал начали прибывать все задействованные в проекте, слушали рассказы тех, кто здесь уже находился, втыкались взглядами в мониторы, разглядывая графики, строчки цифр и бесконечные файлы инструкций. Однако Рингер спокойно сел за свой компьютер, глядя на суету. Ему вновь вспомнилась аналогия с рыбками в аквариуме. Он выходил из себя крайне редко, и в последний раз это было в ту ночь, когда он потерял жену. Зачем зря нервничать? Ведь деньги за работу в любом случае переведут. Объект P-2006 или его останки, находились так далеко, что даже радиосигналу нужно четыре с половиной часа для покрытия этого расстояния. Зонд замолчал еще раньше, только обнаружилось это спустя те же четыре с половиной часа. Рингер уже мысленно приготовился к худшему, втайне радуясь, что сможет выйти из проекта и полностью переключиться на свои спутники.

Одному из сотрудников стало плохо. В зале поселились паника и упаднические настроения. Было бы легче потерять аппарат в самом начале, или даже в середине пути к цели. Но смириться с провалом в конце миссии, всего за десять дней до самого важного события – не просто трудно, но и физически больно. В это просто не хотелось верить. Неужели работа окончена? Неужели проект пополнит список неудачных воплощений, перечеркнутых и быстро забытых? Нервы некоторых участников не выдерживали. “Это худшее, что могло произойти,” – говорили они друг другу.

Через полчаса Рингеру пришло сообщение на почту от Скотти. В сообщении написано: “Странная аномалия, похожая на работу радара с шумоподобным сигналом”. К сообщению прикреплены несколько файлов. Рингер открыл их и стал что-то считать в программе. Он был настолько увлечен, что окружающие звуки не мешали. Спустя минуту Рингер откинулся на спинку стула и произнес:

– Невероятно!

Около Плутона обнаружено излучение радарной установки. Методом радиоинтерферометрии удалось определить точное расстояние до него. Радарная установка находилась там же, где пролетает сейчас зонд P-2006. В десяти днях пути до Плутона. Но ведь на самом зонде нет радарной установки! Неужели это другой космический корабль? Факт сигнала невозможно подделать! Это не оптическая иллюзия и не фотошоп. И, похоже, факт сбоя был связан с этим таинственным излучением. Смутные догадки посетили голову Рингера.

Он не стал никому сообщать об этом. Информация получена негласно, с помощью секретных спутников, находившихся у него в распоряжении и трех радиотелескопов в разных точках на Земле. Обнародовать информацию означает раскрыть и спутники! Теперь и сам Рингер погрузился в некое полушоковое состояние. Впрочем, это было незаметно, вокруг все ходили с такими же лицами.

– Мистер Рингер, вы нам нужны, подойдите пожалуйста, – услышал он наконец чей-то голос, встал и присоединился к группе инженеров.

Тем временем, когда в зале управления сотрудники глубоко скорбели об утрате, Дэниел праздновал. Зонд “ожил”. Его антенна отправила первичный сигнал о своих системах и данные телеметрии. Словно боясь спугнуть дикого зверя, Дэниел, затаив дыхание, нажал комбинацию кнопок, задал «Веге» удаление, и она послушно стала отходить назад. Когда пискнул динамик и на экране высветилась цифра удаления на 10000 метров, он перевел корабль в обычный режим, облегченно вздохнул и прошелся по кабине, разминая уставшее тело. Да, безусловно, P-2006 заработал, возможно, перейдя на резервное исправное оборудование. Но к радости Дэниела примешивалась кислинка. Он допустил ошибку, очень опасную ошибку. Что же, событие станет хорошим уроком. Как водитель автомобиля, попав в страшную ситуацию из-за оплошности, становится осторожным, так и Дэниел еще раз сказал себе – в космосе нет маловажных деталей.

Только через девять долгих часов придет ответ с Земли. Чувствуя невыносимую усталость, Дэниел осмотрел еще раз P-2006 через оптику, добрел до кровати, рухнул на нее и уснул на долгие 12 часов. Сейчас можно расслабиться. Зонд далеко, радары отключены, щит на минимуме, до Плутона 10 суток на черепашьей скорости. Как говорится: “тише едешь, дальше будешь” или “торопись медленно”.

В штате Мэриленд, в зале центра управления, перекрывая рабочий гул отчаявшихся людей, раздался возглас, изданный чьим-то радостным тонким голосом:

– Да-а-а! Да-а-а! Он живой!!! Он ответил!!! Это наш P-2006!!!

По залу прокатился ответный гул то ли робкой радости, то ли что-то вроде “не может быть”.

– Вот, это его сигнал! Он готов к работе и просит инструкций! Вы видите это!? Посмотрите! – невысокого роста сотрудник вне себя от радости орошал находящихся рядом своей слюной.

На экране, там, где несколько минут назад висела тягостная чернота, снова привычно отображался сигнал от P-2006 в виде зеленого кружка, надписи “прием сигнала” и ломаной синусоиды.

– Все системы и приборы исправны! Работает резервный бортовой компьютер! – послышался другой голос.

Лица присутствующих робко набирали краску. Некоторые снова зарыдали, теперь уже от радости, и вот уже все в зале, никого не стесняясь, проливали слезы и обнимались. Людей захлестнула волна эйфории, глаза засияли счастьем, наполнились слезами и надеждами одновременно. Рингер только ухмыльнулся и даже не тронулся с места.

Но команде ещё предстояло выяснить, что же произошло, и в какой мере сбой повлияет на дальнейшую миссию. Чтобы максимально в этом разобраться, было объявлено общее собрание в четыре после полудня.

Приехало много народу, даже те, кого Рингер здесь ни разу не видел. Как всегда, пришла пресса. Со временем удалось собрать общую картину, и все стали считать, что сбой произошел из-за перегруженности компьютера P-2006 задачами, которые свалились на него разом. Было решено задачи разнести по времени.

– Ты считаешь, это правда? – вполголоса спросил Рингер программиста, оказавшегося рядом. Его звали Виктор.

– Сомневаюсь, – лицо Виктора скривилось, словно и не было недавнего триумфа радости. – Это исключено, в нем заложена защита от подобного. Хотя… Похоже они не знают, что сказать, а ответа ждут прямо сейчас. Что ж, по крайней мере это похоже на правду. И это поможет всем продолжать работу.

После окончания совещания люди стали расходиться. Программисты образовали круг около основного компьютера, куда пригласили Виктора и Рингера. Общими усилиями был сформирован пакет команд, призванных синхронизировать зонд P-2006 и подготовить к работе. Сигнал отправили через станцию дальней космической связи, ожидая ответа спустя 9 часов.

Часть сотрудников не хотела уходить. Закончился рабочий день, а они остались ждать ответа. Пока еще в действительности не ясно, будет подобное повторяться или нет, а успех миссии до сих пор висел всего лишь на волоске, и плоды неимоверных трудов на протяжении более десяти лет еще могут оказаться в большей степени напрасными. Люди волновались, и поэтому многие остались в центре управления, не представляя себе, как они смогут усидеть в такое время дома, не говоря уже о том, чтобы заснуть.

В зал занесли коробки с пиццей, колу и воду. Откуда-то появились одеяла, в холле расстелили надувные матрасы. Рингер также остался, чтобы быть в курсе событий. Ведь только у него, единственного человека на Земле, в руках оборудование, которое он мог тайно использовать в своих интересах, даже не привлекая внимания военных. А недавние события стали входить в круг его личных интересов. Домой не тянуло. Рингер больше не виделся с женой и не разговаривал.

Неожиданно зазвонил телефон. Это знакомый астрофизик из Европы.

– Привет Бэндж! Как твои дела, старина? – первым поприветствовал его Рингер.

– Спасибо, все отлично! Как у вас обстановка? Ты же работаешь с P-2006? Скоро вся Европа будет на голове стоять из-за вашего модуля на Плутоне! Скажи, что с ним и есть ли надежда? До нас только что дошла информация, и все, кто не спит, принимают успокоительное.

– Я даю один к трем, что все в порядке. 80 минут молчания, но похоже теперь все в порядке. Он перешел на запасной компьютер, и мы делаем, что можем, – ответил Рингер. – Завтра, все будет известно, только завтра.

– У нас говорят, что он столкнулся с астероидом, это правда?

– Вряд ли, Бэндж! Любой астероид не оставит от него живого места!

– Да, кажется ты прав, старина! – последовал ответ. – Как твои дела? Как Келли? Моя жена спрашивала про нее.

При упоминании имени жены, Рингер потускнел, натянуто поболтал еще минуту и поспешил распрощаться. Сотрудники с новым энтузиазмом взялись за дело. Они разделились на две команды. Одна продолжала искать причину сбоя, а другая – большая группа, работала над программой для зонда. До самой ночи они активно работали. В полночь разговоры затихли, приближалось время ответа P-2006. Ответ пришел вовремя, секунда в секунду! Дальний посланник человечества сообщал, что все в норме. По залу пронеслись возгласы радости, свист и аплодисменты. И если обычно все рукоплескали какому-нибудь человеку, совершившему выдающийся поступок, то в этот раз героем стал автоматический зонд, железяка, несущаяся в далеком космосе. А, впрочем, все теперь относились к нему, как к живому. Своим молчанием он будто показал им свою исключительную значимость и люди приняли его правила игры. Зонду отправили обновленную щадящую программу, в которой снижена нагрузка на процессор.

На следующий день руководитель проекта выступил перед камерами репортеров, назвав произошедшее самым худшим временем в истории P-2006 и всей команды исследователей. Он заверил, что больше подобных внештатных ситуаций не будет и зонд отработает свои задачи в полном объеме, несмотря на небольшую задержку. Научная общественность встретила эти заверения с огромной радостью.

Глава 6

Межпланетный зонд, выплюнутый девять лет назад тяжелой ракетой Атлас-5, приближался к заветной цели. Для ученых этот проект был выдающимся. Плутон – самый дальний объект Солнечной системы, к которому направлялся космический аппарат. Неся на борту несколько научных приборов, а если быть точным, то всего семь, P-2006 предназначался для сбора данных, которые прольют свет на вопросы о происхождении Солнечной системы.

Простому смертному, который редко смотрит на звезды и кричит: “Смотрите, какая звезда!”, показывая на Венеру, эти научные данные нужны не больше, чем ночной бабочке курсы мировых валют. Однако ученые ради новых открытий готовы не спать по ночам, питаться фастфудом, работать сверхурочно и годами отказываться от отпуска. И они будут доказывать обществу, что от этих знаний, в конце концов, зависит будущее планеты. Они правы. Наука принесла пользу человеку, сделала жизнь более комфортной, но в то же время наука дала в руки политикам оружие, способное уничтожить само человечество. И теперь ни один ученый не знает, что с этим делать. Остается только уповать на рассудок политиков, управляющих массами. Ведь ученые – такие же люди, как и все, за деньги сделают хоть аннигилятор планет.

"Вега" следовала на расстоянии 10 километров от P-2006, чтобы не попасть в поле зрения камер. Дэниел занимался разработками, отчетами, измерениями, обслуживанием систем корабля. Один раз пришлось отключить половину генераторной станции, чтобы провести тестирование, невозможное на Земле. После чего он разобрал сразу две ячейки, вакуумные преобразователи, осмотрел и сфотографировал их состояние.

Дэниел чувствовал, как снова неотступно нарастала усталость. Суточный режим сбился. Ненормированное рабочее время – так это называется на Земле. Спать, когда валишься с ног, есть, когда от голода не можешь работать, а все остальное время занимает работа, работа и работа. Он прекрасно понимал, что истощает и без того ослабший организм, но ничего не мог поделать. Все тесты, проверки, монтаж-демонтаж, исследования и расчеты – есть первейшая необходимость. Ничего нельзя отложить, пропустить или сократить, чтобы не подвергнуть риску миссию. Вдобавок почти всегда на запланированное требовалось гораздо больше времени из-за различных проволочек.

– Да, и нужно меньше пить кофе, – подумал Дэниел. – А то на обратную дорогу останется только вода.

Настало долгожданное 14 июля 2015 года. На восточном побережье еще стояла теплая ночь, а зал центра управления в Лаборатории уже наполнился людьми. Оживленные беседы, восторженные взгляды, случайно упавшие бумаги, галлоны крепкого кофе, смех и предвкушение великого события. Подоспели репортеры, их операторы настраивали камеры.

Зонд летел полностью автономно. Задача, поставленная перед ним, заключалась в следующем: провести все сканирования, замеры и фотографирования, и сохранить на внутренней памяти. Время пролета вблизи Плутона слишком мало, чтобы отвлекаться на передачу данных Земле. Затем через сутки зонд сориентирует антенны и начнет передачу, которая растянется на несколько месяцев.

Рингер в приподнятом настроении, и, не расставаясь со своей надменной кривой улыбкой, сидел перед мониторами, наблюдая за происходящим. К нему подсел Виктор из команды программистов. Он выглядел на редкость свежо. Миловидная молодая женщина принесла им кофе. Ее имя Моника Виейра Да Сильва. Она окончила Стенфорд и работала в команде инженеров. Рингер видел ее раньше, но их общение не заходило дальше приветствий.

– Хороший день, шеф! – приветливо сказала она.

Рингер кивнул. Моника неловко поставила кофе на стол, ненароком задев Рингера за плечо, и рассмеялась, найдя это забавным.

– Сегодня день расслабления, – продекламировал он, придвинув кофе к себе.

– Я бы поспорил с вами, – включился в разговор Виктор. – У программистов полно работы и сегодня.

– Ну да, еще бы, вы даже большие пиарщики, чем Гарольд Берсон. Скажи, ты тоже приложил свою руку к той картинке, что крутится сейчас в сети?

– А что не так? – не понимал Виктор.

– Как ваша жена, мистер Рингер? – неожиданно спросила Моника. Рингер даже поперхнулся. Сделав кислое лицо, он откинулся на спинку стула и сделал жест, означающий, что точного ответа не существует, есть лишь вариации.

– Неплохо, думаю. Кажется, она сейчас у доктора…

К ним подошел руководитель проекта.

– Мистер Рингер, приглашаю вас на обсуждение в группу управления. До основной части у нас есть немного времени, – его улыбка излучала космическую доброжелательность.

Рингер тяжело поднялся, смахнул пылинки с рукава черной рубашки, и уходя, бросил через плечо:

– Зачем вам знать о моей жене, Моника?

Она многозначительно улыбнулась и промолчала, но они оба поняли друг друга. Рингер вечером пригласит ее куда-нибудь.

Расчетное время стремительно приближалось. В сети интернет и по телевидению крутилась картинка компьютерного симулятора с изображением P-2006 на фоне Плутона, которая отражала движения аппарата в реальном времени. Так делают, когда невозможно показать изображение с видеокамеры. Репортеры включили прямую трансляцию из командного центра. Зал наполняли предвкушение, торжественность и важность. Люди обменивались шутками, смотрели на мониторы, и даже те, кто обычно очень заняты, позабыли о делах. В соседнюю комнату, служившей кухней, занесли напитки и коробки с пиццей, распространяя отвлекающий запах.

Все смотрели на часы. Приближалось заветное время, объявленное заранее, 11.50 по Всемирному координированному времени, что соответствовало 6.50 по-местному. Становилось все тише и тише. Все затаились. Наконец руководитель проекта встал, выдержал паузу, и громко произнёс:

– Межпланетный космический зонд P-2006 успешно достиг Плутона и приступил к основному сбору данных!

Зал взорвался, как бутылка шампанского. Загремели овации. Возгласы радости и восторга, словно большие волны обрушились с шумом на бетонный причал, сотрясли воздух и стены. В руках появились американские флажки, люди замахали ими, кто-то засвистел от избытка чувств. Все обнимались, поздравляли и плакали. Более скромные хлопали по плечу, пожимали руку, стесненно улыбаясь и пряча глаза. Эмоции, сжатые прессом напряженной многолетней работы, наконец нашли выход. Это был успех для десятков лучших физиков, программистов, исследователей, астрофизиков, инженеров и еще многих специалистов, задействованных в проекте. Началась волна звонков с поздравлениями. Из Европы, Австралии, островных обсерваторий, Канады. По видеосвязи вышел мыс Канаверал с теми, кто лично участвовал в запуске Атлас-5. Гарвард-Смитсоновский центр астрофизики прислал свои поздравления. Было очевидно, что праздновал весь цивилизованный мир, считая эту очередную победу разума всеобщей победой.

Пока внешний мир праздновал, Рингер никак не мог выбросить из головы – какой космический корабль мог сканировать пространство около Плутона? И главное – зачем? Он сел за компьютер и стал просматривать файлы, полученные от P-2006 в тот злополучный день, когда была потеряна связь. Далеко не все снимки, присылаемые из космоса, становятся достоянием общественности. Некоторая их часть либо по разным причинам так и остается в архивах. Рингер нашел несколько последних фотографий, с обоих камер, широкоугольной и длиннофокусной. Просмотрев их, он обнаружил пару снимков, вероятно сделанных во время сбоя работы аппаратуры. Оба снимка смазанные, с пропущенными областями. На одном из них отобразилось нечто необычное. Под увеличением видно, будто несколько звезд разной яркости слились в один блик и соединились причудливым контуром. Солнце располагалось близко к этому скоплению, поэтому засвечивало сектор. Однако контур напоминал светлый продолговатый объект. Рингер внезапно покрылся потом. Ноздри его расширились. При внимательном рассмотрении можно распознать нечто похожее на серебристый борт яхты! Очень похоже. На слияние звезд и наложение пикселей тоже похоже. Но ведь Рингер знал, что в том секторе работал радар. Неужели "Вега"?! Неужели это и есть объект Х?!

От напряжения утомились глаза. Рингер встал и прошелся, поморгал, помассировал лицо и поспешно снова сел за компьютер. Да, теперь он однозначно видел контур борта яхты серебристо-белого цвета на смазанном фото, сделанном камерой во время сбоя, когда пропала синхронизация. Этот сектор не подлежал съемке, случайно попал в память компьютера и был отправлен на Землю. «Вега» располагалась очень продуманно – со стороны Солнца, чтобы находиться в засвете, если вдруг камеры увидят ее. Расстояние около километра.

Подошел Виктор. Он заметил на экране объект, интересовавший Рингера и произнес:

– Похоже на наложение изображений звезд. Пойдем, я тебе кое-что покажу.

Виктор повел его к своему компьютеру, и принялся рассказывать что-то. Рингер кивал, но мало понимал, о чем идет речь. То, что изображение принимают за сбой во время сбоя – это хорошо. Чем меньше люди знают о «Веге», тем лучше. Рингер достал салфетку и вытер руки, но они опять моментально увлажнились. Вся болтовня Виктора не волновала его так, как вопрос: сколько же может стоить такая яхта, которая вот так запросто достигает Плутона!

В этот же день после обеда белый пикап ехал по шоссе в сторону юга. Стояла неимоверная жара, кондиционер в машине работал на полную мощность, и Рингер то и дело пил воду из бутылки. По дороге он заехал в магазин, купил еды и, бросив на сиденье два объемных пакета, отправился дальше, спеша на базу, где располагался его главный офис.

Прибыв на место, первым делом он включил мониторы и вывел на них трансляцию. На стартовом столе мыса Канаверал стояла ракета-носитель. На самом верху внутри обтекателей был сейчас спрятан тот самый четвертый спутник, собранный под руководством Рингера. Настроив звук, он расстелил на столе с компьютерами бумагу и принялся обедать. До старта оставалось всего несколько минут. Ему предстояло проследить за пуском и выведением на орбиту, а затем настроить спутник удаленно. После опытов и отладок, спутник будет передан ВВС США и заступит на боевое дежурство, а пока вся эта навороченная техника на орбите в полном распоряжении Рингера.

Дверь отворилась и в офис зашли двое военных – его прямые заказчики. Рингер встал, вытер руки, поприветствовал их и коротко описал ход работ. Военные с умным видом посмотрели на мониторы и вокруг, оценивающе заглянули в пустой цех сборок, непроизвольно бросили взгляд на разложенные на столе продукты, и сглотнули слюну. На трансляции начинался пуск ракетоносителя. Военным пуск показался не интересен, они пожелали успехов, пожали руку ученому и ушли. Рингер же не отрываясь следил за разгоном, успевая поедать ароматный стейк. Аварии во время запуска случаются и будет очень жаль потерять дорогущий аппарат. Нет, не потеря ракеты-носителя, и даже целого космодрома так волновали его. Главная ценность сейчас заключалась на самом верху, под головными обтекателями.

Рингер внимательно смотрел, не отрываясь, все ли факелы ракетных двигателей на месте, нет ли черного или белого дыма, какова устойчивость? Было похоже на то, как отец с тревогой отправляет в свободную жизнь своего сына, понимая, что не увидит его долгое время, а может быть и никогда больше. Ракета поднялась над пусковой площадкой и степенно ускоряясь, устремилась в небо, подгоняемая бесконечно красивыми бутонами реактивных струй. Трансляция переключилась на компьютерную анимацию. Отделилась первая ступень, заработала вторая. Через несколько минут отделилась вторая ступень и остался только небольшой разгонный блок, который и выведет спутник на нужную орбиту. Ему позвонил знакомый сотрудник, который сейчас находился на космодроме и подтвердил, что все в порядке. Рингер в прекрасном настроении приготовился к налаживанию связи со спутником.

Через долгих три часа спутник прислал сигнал о включении. Развернулись солнечные панели, установилась радиосвязь по особо секретному каналу, прошли тесты. Все в полном порядке. Подошел Скотти, и они вдвоем занялись настройкой систем спутника. В документах этот спутник обозначался как EFX-4. Работа продолжалась всю ночь, и наконец наутро, они со Скотти объединили группу новых спутников в одну сеть.

Тяжело встав из-за стола, Рингер достал из холодильника лед, бросил в стакан, и плеснул туда виски. В его суровой душе пели птицы. Оборудование работало даже лучше, чем предполагалось. Теперь на орбите вращался самый совершенный спутник, который выловит объект X задолго до подлета к Земле. Рингер выпил залпом виски, лег на диван в дальнем углу офиса и пробормотал Скотти:

– У нас была славная ночка. Езжай домой. Я остаюсь здесь.

И уснул на несколько часов.

Проснувшись к полудню, Рингер чувствовал себя мерзко. Голова раскалывалась, но предвкушение будущих великих свершений вновь приподняло настроение. Три чашки кофе помогли ему кое-как прийти в себя. Не находя покоя, Рингер еще раз направил подконтрольные ему радиотелескопы в связке со спутниками на Плутон, но радарного сигнала больше не было. Пока не было. В раздумьях, он снова налил виски и поставил стакан рядом с клавиатурой. Где сейчас источник сигнала? Если это объект Х, то какая у него скорость, ведь Скотти обнаружил его около Земли всего два месяца назад? Рингер почувствовал холодок, будто кто-то очень тонко играет с ним, заставляя всякий раз попадать в тупик. Он выпил свой виски и снова уснул прямо за рабочим столом.

Глава 7

Межпланетный зонд P-2006 благополучно миновал Плутон и отправился дальше, в место, называемое поясом Койпера. Дэниел на почтительном расстоянии сопровождал его, опасаясь попасть в объективы фотокамер, затем затормозил “Вегу” до такой скорости, на которой ее захватила гравитация Плутона. Как обычно, если управляешь кораблем вручную, орбита сначала получилась сильно вытянутой, и чтобы не врезаться в Харон, крупнейший спутник Плутона, Дэн выровнял орбиту до круговой на следующем витке. Вообще в космосе все движется. Если понять этот принцип, то находишь это очень даже удобным. Ставишь космический корабль на безопасную орбиту и занимаешься своими делами. А он вращается, как на невидимой привязи.

Для начала Дэниел решил осмотреть поверхность Плутона с высоты, чтобы выбрать место посадки. Рельеф Плутона оказался потрясающе разнообразным, настоящая находка для планетных геологов. Пару витков Дэниел просто любовался видом. Часть планеты покрыта кратерами, как на Луне, твердых планетах и их спутниках. Другая часть покрыта горами, предположительно из застывшего азота. В расщелинах гор раскинулись огромные замороженные озера. Некоторые горы отличались большей высотой и рельефом. Скорее всего они были полностью из водяного льда, который намного прочнее азотного.

Большая часть Плутона не имела кратеров, будто туда ничего не падало с неба. Видимо это огромное поле замерзшей массы, подогреваемая снизу, из-за чего поверхность обновлялась. Часть гор имели правильную форму, словно вулканы. Цветом планета чем-то напоминала Марс, только темнее. На ней встречались различные оттенки начиная от темно бурого, до розового. Это толины – органические вещества, возникающие от космического излучения и естественные для таких ледяных планет. Дэн взял карандаш и приступил к беглому картографированию поверхности. Из-под грифеля выходили линии горных рядов, области низких холмов, “моря” азота, поля километровых торосов. Самые высокие горы и самые большие кратеры он сделал ориентирами, разбросанными по всей поверхности, и дал им названия.

48 часов Дэниел изучал планету, чтобы найти удобное место. Посадка всегда опаснее полета. Нужно снизить скорость, рассчитать траекторию с поправками на многие факторы, выбрать вектор торможения, не промахнуться с расстоянием до поверхности. Если в космосе непредвиденно происходит поломка, то там еще можно что-то исправить, но на маневрах приземления исправить что-либо не удастся. Выбрав несколько мест, Дэниел поставил отметки на карте и лег на отдых, чувствуя небольшое недомогание.

Проснувшись через 8 часов, Дэниел понял, что дела плохи. Больших усилий стоило просто сесть на кровати. Тело трясло ознобом. Не самый лучший день для посадок. Кажется, здоровье подводило, а поблизости нет ни одного врача. Вдобавок третья ячейка генератора сигнализировала о перегреве, система жизнеобеспечения “просила” заменить фильтры и отказала правая сторона системы охлаждения маршевых двигателей.

– Не хватало еще этих проблем, – вслух произнес Дэниел. Голос неприятно хрипел. Он снова лег на кровать, ощупал живот, затем подошел к зеркалу, широко открыл рот и осмотрел горло. Ничего важного там не увидев, он сделал анализы, замерил температуру, порылся в кейсе с медикаментами и принял пару таблеток. Затем сел и записал в судовой журнал обстановку.

Заставив себя двигаться, Дэниел снизил нагрузку на третью ячейку генератора почти до нуля. Отключить полностью нельзя, потому что она в этом случае выйдет из строя. Затем трясущимися от слабости руками, он заменил фильтры воздушной системы и обнаружил причину неисправности правого контура охлаждения – заклинило помпу нагнетателя теплоносителя. Либо помпу, либо двигатель, так как у них одинобщий вал. Сразу менять у него не было сил. “Во время посадки на Плутон правый маршевый двигатель не успеет перегреться, а потом, когда сил станет больше, можно заменить неисправный узел,” – рассуждал он.

После символического завтрака без всякого аппетита, он лег из-за усталости. В организме вовсю бушевал воспалительный процесс, спутывая мысли. Дэниелу неожиданно стало все равно, что будет дальше. Сгинет ли в этой бескрайности или вернется домой. Не все ли равно? Что поменяется в потоке вечности?

По телу волнами пробегала дрожь. Дэн укутался в одеяло, но не мог согреться, не мог полноценно заснуть и проснуться тоже не мог. Он бредил, то и дело просыпаясь от собственного стона. Непонятные и тягостные видения расшаркивая ходили по его сознанию, оставляя следы и мутные цветные разводы, наполняя ужасом от невообразимых объемов, проходящих сквозь его больное тело. Словно бесконечно огромный вал океана появлялся совсем рядом, не оставляя шансов на выживание. И вот на него наваливается этот плотный объем пространства, всей откровенностью размера, не принимая во внимание, что в нем еле теплится жизнь. И рвет его на части, рвет в первые же секунды, не напрягаясь и не чувствуя ни капли сопротивления. И Дэниел, готовый развалиться на сотни частей, отдавался силе, многократно превосходящей, не имея ни малейшего желания к выживанию. Но всякий раз, когда вал проходил, он обнаруживал с удивлением, что еще жив. Зачем-то еще жив. А вокруг был только космос.

Плутон холодным шаром проплывал по своей траектории, увлекая «Вегу» за собой, вместе с Хароном, и другими спутниками, которые медленно вращались вокруг него. Как сцена из фильма о нереальном мире, разыгрываемая неизвестно для кого вот уже миллионы лет подряд. Темный и загадочный мир, со своей жизнью, своими порядками и традициями. Кристально чистый и нетронутый. Абсолютно холодный, мертвый, искренне безразличный.

Провалявшись в бреду почти сутки, Дэниел открыл воспаленные глаза. Страшно хотелось пить. На подкашивающихся ногах он подошел к крану от резервуара с водой. Обхватив губами отверстие крана, он жадно выпил воды и его тут же вырвало. От спазмов Дэниел упал на пол кабины пилотов и зашелся в кашле. Через минуту снова поднялся, превозмогая головокружение и набрав воды в рот, понемногу продавил ее в себя. Так он боролся с обезвоживанием. Незаметно для себя Дэниел снова приходил в норму, решив бороться. Вначале только в голове, отказавшись от манящего чувства поддаться безысходности, которое тысячекратно усиливалось его одиночеством в космосе. Просыпающаяся воля будто принялась разминать свои мускулы, заставляя бороться.

К концу вторых земных суток, он смог осмотреться. Орбита все еще была надежна, «Вегу» не снесло в сторону от Плутона. Несмотря на дрожь и слабость, он заставил себя принять пищу. На третий и четвертый день никаких улучшений не было. Только спустя пять суток, силы стали возвращаться скупыми обманчивыми порциями. Вместо двух земных суток, Дэниел Торрес провел на орбите Плутона 10 суток. Он решил восстановиться полностью, и чтобы ничто не угрожало безопасности, исправить неполадки контура охлаждения маршевого двигателя. На десятые сутки Дэниел принял решение о посадке.

Утром 24 июля 2015 года по Сиднейскому времени он включил маршевые двигатели. «Вега» двигалась задом наперед. Двигатели начали торможение и корабль стал постепенно снижаться, погружаясь в легкую дымку разряженной атмосферы. Как обычно при посадке Дэниел активировал внешний антигравитационный щит и отключил симулятор внутренней гравитации. На «Вегу» теперь не влияло притяжение планеты, важна была только траектория. Плутон на глазах вырастал в размерах. Когда скорость и траектория корабля сравнялись с расчетными, Дэниел отключил торможение и развернул «Вегу» носом вперед. Все дальнейшие корректировки возьмут на себя двигатели ориентации.

Для надежной посадки подходили только старые поверхности, израненные кратерами. В таких местах грунт более крепкий, чем на азотных равнинах, похожих на замерзший океан. На Земле «Вега» весила 84 тонны. На Плутоне это всего 7 тонн. Однако из-за низкой плотности вещества грунт мог преподнести неожиданные сюрпризы. Чтобы после посадки оставалось достаточно светлого времени, Дэниел выбрал площадку на той стороне, где было позднее утро. Света от Солнца достаточно, чтобы не промахнуться и времени до заката остается еще около 4 земных суток. Один день на Плутоне длится дольше 6 земных.

"Вега" снижалась. Кратеры, оставленные крупными астероидами, сверху казались незначительными, но чем ниже опускалась “Вега”, тем очевиднее становились их истинные размеры. Тот небольшой кратер, на краю которого решил остановиться Дэниел, занимал площадь целого мегаполиса. При снижении взгляду открывались и более мелкие кратеры, совсем небольшие. Их оказалось много, очень много.

"Вега" зависла над ровной площадкой, покрытой слоем красно-бурой пыли, в нескольких десятках метров от края кратера, за которым начинался спуск в воронку. Заработал механизм и задняя площадка, расположенная за кормой, предназначенная для спуска с нее на воду, медленно повернулась и встала на ребро. Теперь это задняя опора для посадки, которая защищала рулевой плавник и гребной винт. Эта площадка выдерживала вес кормовой части яхты даже будучи на Земле.

Дэниел включил нижнюю камеру и вывел ее изображение на главный экран. Загремела якорная цепь и якорь устремился вниз. Посмотрев, насколько якорем повредило поверхность, Дэниел на глаз определил, что сажать «Вегу» в этом месте можно. Заработали маневровые двигатели, поскольку якорь и цепь вышли из зоны гравитационного щита и стали тянуть яхту вниз. Дэниел включил электромотор, затянул якорь назад и плавно посадил «Вегу» на плутонский грунт. Спереди яхта оперлась на прочный корпус, а сзади на ребро площадки по всей ширине корпуса, погрузившись на полметра в азотную ледяную крошку, напоминающую земной песок.

Затихли все двигатели, «Вега» обрела массу, в работе осталась только система жизнеобеспечения. Защиту от радиации также пришлось отключить, для выхода из корабля. Яхта стояла с небольшим креном влево, что неопасно, если крен не увеличится со временем.

Дэниел обошел внутри весь корабль, чтобы проверить системы, затем выдвинул манипулятор с висящим на нем скафандром. От него пахло специфическим запахом новой прорезиненной ткани. Они с отцом переделали его и теперь им легче пользоваться. Смотря на скафандр, Дэниел поймал себя на мысли, что совсем не волновался, хотя ситуация довольно торжественная. Это будет первый выход в этой миссии! И он – первый человек на Плутоне! Переодевшись в специальное белье, Дэниел забрался в скафандр, застегнулся и проверил системы. На поясе у него висел небольшой контейнер, обернутый в золотистую термоизоляцию. Неуклюжим шагом пингвина он вошел в шлюз, запер за собой дверь и нажал кнопку на стенке. Заработал компрессор, перегоняющий воздух внутрь яхты.

Скоро Дэниел выйдет на поверхность неизвестной планеты, совсем один, в тайне от всех, и отважно ступит на холодную поверхность. Что его ждет? Какова здесь погода? Уровень освещенности в течение дня? Каков уровень радиации? Насколько прочен грунт и насколько разнообразны попадутся на пути вещества? Какие здесь звуки и какие ощущения возникнут у него через два – три дня? Что останется в памяти?

Наконец давление в шлюзе упало до нуля. Дэниел выждал паузу, затем отвернул механизм двери и нажал на рычаг. Сначала появилась узкая полоска тусклого дневного света, затем наружная дверь распахнулась и открыла перед ним плутонский пейзаж. Держась за перила, Дэниел вышел наружу и осмотрелся.

Солнце скудно освещало поверхность планеты. Яркость света здесь примерно сравнима с земными сумерками. Местами поблескивал снег, а местами он выглядел грязным и матовым. За кормой до самого горизонта раскинулись горы около километра в высоту. Справа куда-то вглубь проваливался широченный зловещий каньон. Слева в небо возвышалась ледяная гора с блестящими на солнце гранями. Со стороны носа яхты вдаль простиралась ровная поверхность, похожая на замерзший океан, из которого торчали высокие белые вулканы. А правее раскинулся огромный кратер. Небо здесь темно-серого цвета, а все пространство вокруг подернуто серовато-розовой дымкой. В разреженном воздухе поблескивали кристаллики льда. Ветра не было абсолютно. Звезды видны даже днем, но все же солнечный свет на небе доминировал.

Дэниел спустился по ступеням и встал на азотный снег. Снизу из-под ног пошел пар, поднимался до уровня колен и тут же растворялся в пространстве. Это из-за еще теплого скафандра. Температура здесь в среднем минус 230 градусов. Дэниел сделал несколько осторожных шагов, привыкая к малому весу и поверхности. Ноги проваливались в снег, почти как на Земле, но здесь он словно слежавшийся. Под верхним слоем находился плотный слой, который выдерживал его вес. Идти по такой поверхности совсем не сложно. Отойдя на десять шагов, Дэниел обернулся, и обращаясь к «Веге», произнес:

– Ну, малышка, вот мы и здесь, – он раскинул руки, словно показывая ей окружающее великолепие; затем вытянул правую руку и поднял большой палец вверх, – ты справилась!

Голос остался внутри шлемофона. «Вега» выглядела частью сюрреалистического пейзажа. Совсем недавно этот корабль бороздил океан на Земле, а теперь паркуется здесь! Космический корабль, принесший его в своих недрах. Дэну все еще не верилось, что он стоял на Плутоне. Высадиться на Луне или даже Марсе – это далеко не одно и тоже, что высадиться на Плутоне. Когда-нибудь люди это поймут. Не верилось, что взбалмошный замысел его отца исполнился. И вот теперь он топтал ногами Плутон! Подумать только! Далекую карликовую планету на расстоянии 5 миллиардов километров! Да, 24 июля 2015 года человек впервые ступил на Плутон, однако нигде этот факт не будет отмечен.

Он не торопясь обошел вокруг «Веги» и осмотрел ее. На бортах виднелись замерзшие остатки морских рачков и прочей живности. К сожалению любое судно быстро покрывается ими, находясь в морской воде. Запуская в космос аппараты, люди стараются сделать их стерильными, чтобы не разносить жизнь вокруг. Во-первых, чтобы не нарушать некий баланс, а во-вторых, чтобы ненароком не обнаружить жизнь в космосе, которую сами же и занесли с Земли. Но Дэниел в этом отношении был космическим хулиганом, игнорируя столь важный постулат.

Неподалеку возвышался пригорок. Дэн, ступая по розоватой ледяной крошке, поднялся на него. Пригорок покрывал слой рыхлого льда. Через скафандр Дэниел слышал его тихий хруст. Из-под ног все также шел пар. Скафандр обогревался изнутри, поэтому подошвы оставались теплее окружающего пространства и азот испарялся.

Зайдя на пригорок, он опустился на колено, бережно поставил сверху контейнер с прахом отца и спустился вниз. Теперь Райан словно сам присутствовал здесь, видел «Вегу», своего сына, окружающие пространства, и ощущал холодную поверхность Плутона. Его замысел исполнился, хотя и с помощью своего сына. И Райан будто сделал это вопреки власти смерти. Дэниел, проникнувшись моментом, ощутил горький ком в горле, но слез больше не было.

Разлука с отцом, эта невосполнимость, легла пропастью в его душе. Он оказался не готов к жизни в мире, где нет отца. Он перестал видеть во всем смысл. В науке, открытиях, разработках и инженерных решениях. В самом движении вперед. И для него крайне важно было попасть сюда, как в некую отправную точку, откуда можно начать движение. Здесь и начиналась его свобода.

Он постоял еще немного, глядя на контейнер с прахом, и направился в сторону кратера. Дэниел настроился на ритм ходьбы и шел сравнительно легко. Гравитация здесь меньше, чем на Луне, поэтому вес тела вместе со скафандром ощущался так, словно он в одних шортах прогуливался по набережной. В то же время скафандр сопротивлялся движениям, поэтому вкусить прелести свободной прогулки не удавалось. Вскоре он оказался на краю кратера перед самым спуском. В центре кратера выделялся огромный круг, заполненный серо-бурым снегом. До него примерно 15 километров. Идти на такое расстояние в скафандре можно только при крайней нужде. Дэниел осмотрел место вокруг корабля. В следующий свой выход можно расставить где-то здесь приборы для измерений.

Он продолжил прогулку, сделав большой круг по окрестностям. Снег на Плутоне видимо иногда сыпется сверху, но не в таких количествах, как на Земле. В некоторых местах проступали каменные породы, выброшенные из кратера во время удара. Дэниел потрогал перчаткой выступающий край глыбы и даже отломил немного сероватого вещества. Оно оказалось довольно рыхлым. Отряхнув перчатки, он направился в сторону корабля, завершив на этом осмотр места. Проходя мимо пригорка, где стоял контейнер с прахом отца, Дэниел ненадолго задержался. Вся прогулка заняла у него три с половиной часа. Сделано вроде бы мало, но в космосе темп иной, осложненный приготовлениями и разными сложностями.

Зайдя в корабль, он приготовил скафандр для следующего выхода, поужинал и лег спать, хотя плутонский сумрачный день все еще продолжался. Из-за малой гравитации Дэниел спал плохо. Разболелась голова, а ноги наоборот чувствовали легкость. А вокруг корабля стояла тишина, кристальная тишина. Лишь иногда трещали глыбы льда, словно не желая мириться с оковами холода.

После отдыха Дэниел загрузил в шлюз научные приборы и контейнеры, расставив их как можно компактнее, чтобы поместиться и самому. В этот раз Плутон встречал его туманной дымкой. Белесый пар поднимался по всей поверхности и полностью исчезал в вышине. Облаков не было. Все то же темное небо, слегка светлеющее у самого горизонта. Солнце перешагнуло полуденный рубеж и теперь можно сориентироваться, где запад, а где восток. Стараясь не спешить, Дэниел по одному вытащил из шлюза приборы и оборудование к ним, разложил перед “Вегой”, и следующие три часа расставлял их неподалеку.

Покончив с этим, Дэниел стал собирать образцы для исследований в контейнеры. Он орудовал небольшой лопаткой из холодостойких сплавов. Нельзя было просто взять из сада лопату и отправиться с ней в космос. Привычные металлические предметы для работы в космосе не годились, а тем более пластиковые, которые рассыпались бы при первой же возможности. В контейнеры отправились несколько видов плутонского снега, порода и куски льда. Незаметно пролетело время и весь шестичасовой запас кислорода закончился. Дэниел оставил контейнеры и приборы снаружи, благо здесь их никто не украдет, и зашел внутрь корабля.

В космосе не получается выходить из корабля так же просто, как из дома на Земле. Нужно основательно готовиться к каждому выходу. Осмотреть скафандр, заправить баллоны, проработать маршрут и действия, чтобы не оказалось, что нужный прибор по ошибке остался на корабле. Возвращаться через шлюз за забытой вещью – дурной тон в космосе. Каждый выход таит в себе массу опасностей, о которых земляне даже не подозревают. И мелочный дефект, упущенный сегодня, на следующий день даст катастрофические последствия.

После отдыха он снова вышел из корабля и продолжил работу. Плутонский день подходил к концу. Солнце приближалось к горизонту, из-за чего освещенность упала настолько, что Дэниел ориентировался только по силуэтам, работая с включенными фонарями скафандра. Надвигалась плутонская ночь длиной в 6 земных суток, но Дэниел улетать не торопился. Оставалось много работы, и он решил задержаться. Тем более вернуться сюда в обозримом будущем однозначно не предстоит.

Плутонской ночью Дэниел вышел из корабля, чтобы полюбоваться звездами. Если не замечать скафандра, то могло показаться, что он находился на Земле. Абсолютно все звезды были на своих местах, за исключением самых ближайших, да и то определить их смещение можно только методом наложения изображений. Все созвездия оставались на своих местах, как и родной Млечный Путь. Словно это небо около его дома в Австралии. Отсутствовали только планеты, занимающие на небосводе свои почетные места.

Глаза Дэниела постепенно привыкли к темноте и стало заметно, что ночью Плутон хорошо освещается звездами. Над горизонтом висел огромный спутник Харон, темно серого цвета, который отбрасывал слабый отраженный свет, не идущий, конечно, ни в какое сравнение с мощным отраженным светом земной Луны. Ночью здесь иная тишина. Температура упала до минус 250 по Цельсию и породы вокруг, и льды словно потрескивали, противостоя неведомым силам. Один из приборов, которые Дэниел поставил вокруг корабля, записывал все звуки вокруг на чувствительные микрофоны. Первый микрофон расположен на выносной треноге, а два других воткнуты в поверхность. Другие приборы замеряли радиоактивный фон, освещенность, колебания температур, атмосферное давление, сейсмические колебания поверхности, изменения гравитации и прочие параметры. За время стоянки они наберут массив ценных данных, которые потом на Земле можно будет годами исследовать.

Плутонской ночью Дэниел работал внутри корабля, немного увеличив время для отдыха за бокалом бурбона и просмотром фильмов.

Когда только забрезжил плутонский рассвет, ему пришлось подождать еще 24 часа, чтобы Солнце поднялось повыше. Наконец настало время, когда можно продолжить работу снаружи и он включил систему закачки азота из атмосферы. Собственные запасы на «Веге» подходили к концу. Здесь же воздух на 99 процентов состояла из азота. Несмотря на такой подходящий состав, насосы работали 20 часов из-за того, что атмосфера Плутона крайне разрежена. В целом очень удобно, когда можешь заправиться, не возвращаясь на Землю.

Дэниел затащил внутрь корабля около сотни килограммов водяного льда, чтобы испробовать его на вкус и пополнить запасы воды. Например, виски с плутонским льдом имеет неземной привкус, и кому-то на Земле обязательно покажется даже изысканнее, чем с земным. А может это самовнушение. Под конец пребывания на планете он затащил несколько ящиков с образцами разных видов льда, снега и грунтов, а также собрал научные приборы, расставленные вокруг. Оставаться дольше здесь не имело смысла, да и радиация делает свое разрушительное дело.

Перед взлетом Дэниел в последний раз осмотрел горизонт ставшей ему родной планеты. Вот так и на Земле. Ты привыкаешь к новому месту и, если не слишком сентиментальничать, тоскуя по старым местам, новое место приобретает родные черты. За две земные недели ему полюбился сумрак Плутона. Всегда чистое небо. Почти вертикальные склоны гор. Отсутствие ветра. Еле уловимый иней, оседающий словно с самих звезд. Тишина и покой, покой тишины. А еще – он здесь один, и этот небесный объект, островок в Солнечной системе принадлежит сейчас только ему.

Он взял контейнер с прахом отца, который все это время безмятежно стоял на пригорке, и вставил в специальный держатель на корме. Затем зашел в шлюз, и когда выровнялось давление, открыл дверь в кабину пилотов. Он расстегнул гермозамок на груди, снял скафандр, сел за панель управления и произвел переключения. Зашумели системы корабля, подготавливая «Вегу» к старту.

За время стоянки корпус корабля погрузился в плотный снег еще на полметра. Дэниел включил антигравитационный экран и “Вега” перестала испытывать притяжение Плутона. Затем он подал управление на маневровые двигатели, из сопел с хлопком вырвались потоки направленной плазмы, но корабль не шелохнулся, по всей видимости примерзнув днищем к ледяной поверхности.

Дэниел отключил экран и запустил подготовку маршевых двигателей. Когда они были готовы, он подал на них минимально возможное ускорение. Яхта осталась на месте, прижимаемая своим весом, но сейчас и не нужно было срывать ее с места столь опасным способом. Через пять минут охлаждающая жидкость двигателей нагрелась до 35 градусов по Цельсию, а еще через 5 минут до 50. Дэниел отключил маршевые двигатели, убрал гравитацию и направил горячую жидкость в осушенные перед этим магистрали нижних теплообменников. Скорости наполнения вполне достаточно, чтобы жидкость не замерзла мгновенно от встречи с охлажденными поверхностями. Маневровые двигатели снова выдали характерный шум, но “Вега” не двигалась. Датчик показывал, что возвращающаяся из теплообменников жидкость имела температуру минус 40.

Дэниел повторил манипуляции с нагревом теплоносителя. Со второго раза корабль оторвался от ледяного панциря, в который превратилась ниша, где он только что стоял.

"Вега" поднялась вертикально на 20 метров, затем включились маршевые движки, разогнав ее до скорости, достаточной, чтобы выйти из-под влияния гравитации Плутона. Кратер, на краю которого стоял корабль, Дэниел назвал именем Райана Торреса. Плутон удалялся, а Дэниел с тоской смотрел на планету, которая скоро исчезнет из поля зрения. Смотрел на ее горы, кратеры, замерзшие моря, долины и гигантские торосы. Ему показалось, что он слышит музыку космоса. Таинственную, спокойную, вечную. Ее неземные переливы отдавались эхом среди звезд, исходили из центров галактик, заполняли все пространство вокруг. Эта космическая музыка обволакивала «Вегу», принимая как свою, ласкала, как мать и дарила успокоение.

– Покойся с миром, отец, – произнес Дэниел. – Я сделал то, что ты хотел. Я сделал так, как ты хотел.

С этими словами он включил ускорение. Крышка контейнера с прахом открылась и серый пепел высыпался наружу, начав собственное путешествие по просторам космоса еле заметным облачком. Ускорение прижало Дэна к ложементам кресла. Он возвращался назад, домой, на Землю. С этого времени начиналась новая жизнь. В мире, где нет отца, но есть сын, как продолжение, как итог, как стрела, выпущенная в цель. И кто осмелится сказать, что отец прожил зря?

А в лобовое стекло светило далекое Солнце, служа первичным ориентиром, обещая становиться ярче и крупнее. Звезда – госпожа, звезда – мать, звезда – жизнь.

Глава 8

Прошло еще два месяца с тех пор, как Дэниел покинул Плутон и взял курс на Землю. Дэрик Рингер уже знал, что объект X и «Вега» Райана Торреса – это одно и то же. Знал он это по нескольким косвенным доказательствам. Ученые подчас и целые теории строят на основании косвенных доказательств. а порой и откровенных догадок. Единственное, что не давало ему покоя – это потрясающая невозможность. Не может ни один объект ни летать на такой скорости, ни скрываться от радаров, ни подниматься в небо без обычных ракетных двигателей. Человечество не только не изобрело ничего подобного, но и не открыло законов, лежащих в основе этого.

Итак, по расчетам Рингера, «Вега» вот-вот появится в окрестностях Земли. Пока было неизвестно, есть ли на ней команда, или она автоматически управляется с командного пункта, затерянного среди островов. Непонятен и вопрос: какова ее миссия? Может она вообще летит дальше Плутона и сопровождает зонд? Всякий раз, когда появлялась возможность, Рингер проверял радиотелескопами направление на Плутон, но радиоэфир молчал, а неизвестность раздражала. Каждое утро он как заведенный просматривал записи данных спутников, нет ли чего нового. И ничего не обнаружив, беспокоился все сильнее. А Скотти считал, что объект может появиться и через год.

Но наконец EFX-4 прислал координаты объекта, летящего в сторону Земли. Он сумел заметить маленькую точку на расстоянии равном четверти расстояния от Земли до Луны. Рингер в это время беспокойно спал в арендованном доме на юго-востоке Вашингтона, рядом с рекой Анакостия. По ночам он обычно ворочался, скомкав простыни, пытаясь заставить себя не думать о работе и заснуть. Снотворное не помогало, а сильные дозы на следующий день не давали сосредоточиться. К этому времени Рингер уволился из проекта P-2006 и теперь всецело занимался только своими спутниками. Ему не хватало помощников, Скотти валился с ног, но строгая секретность связывала им руки.

В этот день 16 октября Рингер как обычно приехал на базу ВВС ровно в 6.55, зашел к себе и сразу сделал двойной кофе. Он начал привыкать к постоянному ожиданию, похожее на ожидание неизвестно чего, все же надеясь, как на некое чудо, что спутник обнаружит таинственный объект. Сев в это утро за компьютеры, Рингер увидел маленький значок в самом углу экрана, которого не мог дождаться. Поперхнувшись, он поставил трясущейся рукой кружку на стол, но одеревеневший от волнения палец зацепился на мгновение за ее ручку, не давая Рингеру открыть файл так быстро, как того хотелось. В молниеносном порыве гнева он разбил кружку с кофе об пол, откашлялся, открыл файл с данными и вскрикнул. Это была она – «Вега», с присущим только ей искажением фона! В половине четвертого утра EFX-4 заметил ее и с тех пор вел запись параметров. Скорость 5 километров в секунду. И она сейчас летела к Земле, становясь все ближе и ближе.

Никто больше не имел доступа к четвертому спутнику и его сигналам. Только Дэрик Рингер. EFX-4 проходил стадию отладки и настройки, и только после всех положенных манипуляций его получат военные. Но это будет потом, а сейчас спутник под его единоличным контролем. И Рингер был уверен – никто больше не знает о приближающемся объекте. Его не видит ни один локатор, ни один прибор и ни один спутник. Внутренне ликуя, он вытер пот со лба рукавом и прилип к мониторам. Маленькая точка летела к Земле в узком теневом коридорчике.

– Ах ты, засранец! Прячешься от телескопов? – дальше Рингер разразился ругательствами, словно ковбой, загоняющий глупую строптивую корову в стойло.

Неожиданно вспомнилось, почему он когда-то выбрал этот сложный, но увлекательный путь ученого. По телевизору тогда крутили кадры миссии Аполлонов, и смышленый юноша загорелся идеей быть в авангарде человечества, чтобы… нет, не летать в космос, а зарабатывать на том, в чем не разбираются другие. У него с детства был превосходный ум. Науки давались на интуитивном уровне. И в раннем возрасте он понял, что лучше работать головой, а не руками.

В 8 часов пришел Скотти и сел за работу, изредка поглядывая на возбужденного шефа, опасно находящегося на грани катарсиса. В свою очередь для Скотти НЛО не представляли никакого интереса. К 9 утра в штате Мэриленд «Вега» подошла к Земле вплотную. Рингер не отрываясь следил за ней, словно дикий гепард из засады. Снизив скорость до 300 метров в секунду, “Вега” вошла в верхние слои атмосферы в районе между Антарктидой и Австралией. Плавно снижаясь, она достигла воды и растворилась среди фона, который создавали океанские волны. В Мэриленде было утро, но со стороны Австралии – самая ночь.

Когда «Вега» исчезла из виду, Рингер повернулся к Скотти, и разгоряченно прошипел:

– Никому ни слова про него, ясно?

Его красные от недосыпа глаза придавали убедительности.

– Естественно, шеф, – ответил Скотти.

– Я мог бы уничтожить его, – сказал он злобно, – мне просто интересно, кто сделал эту хрень.

– Зачем его уничтожать?

Рингер снова повернулся к мониторам и процедил:

– Никто не имеет право на такие игрушки, ясно?! Небо и космос принадлежат военным. У них свои законы. Все эти мирные программы всего лишь ширма, дымовая завеса, отвлечение для толпы дураков, влюбленных в космос.

Рингер постарался расслабиться, нервно зевнул и водрузил ноги на стол. Заметив на лакированных туфлях полоску грязи, он недовольно поморщился.

Дэниел в это время посадил «Вегу» в тот же сектор океана, откуда четыре с половиной месяца назад начал путешествие к Плутону. Яхта своим брюхом плюхнулась на воду и по инерции проплыла сотню метров. Первым делом Дэн открыл двери и спустился на корму. Вот уже 4 с лишним месяца больше всего на свете ему хотелось дышать свежим земным воздухом. Это было счастьем, которое может испытать лишь тот, кто слетал на край Солнечной системы. Кто четыре месяца дышал только очищаемым, но спертым воздухом закрытого объема. И тот, кто жил в замкнутых пространствах, знает, как приятно чувствовать ветер всем телом. Это мягкое прикосновение воздуха, эти нежные объятия и щекотание.

Дэниел Торрес благополучно достиг берегов Австралии, завел яхту в гавань, и пришвартовался у причала. Сложно передать всю гамму чувств, которые испытал Дэниел, ступив на землю. Родная гравитация, родная трава, песок и даже асфальт. Море цвета и запахов, океан жизни и движения, звуков и событий. После красивого однообразия космоса обыденный день на Земле дарил невообразимые чувства. Каждый раз при возвращении на Землю, эти чувства возвращались снова и снова.

Дэниел отправился в Аделаиду и с удовольствием гулял по улицам и парку, наслаждаясь присутствием людей, животных, птиц, насекомых, растений, звуков, разнообразием цвета и запаха. Люди вокруг и подумать не могли, откуда только что вернулся Дэниел и не замечали его.

Отдохнув несколько дней, он принялся за работу. Первым делом нужно было отремонтировать «Вегу». В любом межпланетном перелете случается плановый и незапланированный износ и поломки. Так было и в этот раз. Больше двух месяцев ушло на восстановление и дозаправку. За исключением генераторной ячейки № 3. Ее пришлось снять с корабля и поместить в ангар. Яхта способна отправиться в космос и на двух ячейках, а оставалось целых три, с номерами: 1,2 и 4.

После работ с “Вегой”, Дэниел принялся за сохранение научных документов отца. Это целая комната со шкафами по периметру, забитыми стопками бумаг и книг. Еще больше информации хранилось на компьютере. Дэниел скрупулезно собрал в одно место все секретное. Он отсканировал и спрятал бумажный архив, а электронный вариант сохранил на удаленном сервере надежной компании. Также он поступил со своими личными научными документами и записями.

В январе 2016-го, по завершении всех дел, он отправился из Аделаиды самолетом до Нью-Йорка. Выйдя из здания аэропорта имени Джона Кеннеди, Дэниел арендовал машину и направился в Балтимор, где жил Адам Бейкер.

Он снял таунхаус в одном из современных районов на севере города и договорился о встрече. Бейкер позвонил Санчесу и вечером они все собрались у Бейкера. Большой двухэтажный дом с запахом холостяцкой берлоги встретил Дэна крепкими объятиями друзей отца.

– Сынок, как же мы рады тебя видеть…, – Бейкер слегка запнулся, боясь обидеть, – живым, черт возьми!

– Ты все-таки сделал это! – качал головой Алистер. Его аккуратная борода моталась из стороны в сторону. Он был в сером костюме, при галстуке и в начищенных туфлях.

– Проходи, будем ужинать. Только что привезли заказ из ресторана, – глухим басом проговорил Бейкер, облаченный в мягкую домашнюю одежду.

– Это было потрясающе, – глаза Дэниела горели, его переполняло желание рассказать им все в подробностях.

Они прошли в столовую и за ужином Торрес поведал историю своего путешествия: о Плутоне, опытах и результатах, и самое главное – как бесподобно вела себя «Вега». Рассказал и про заминку с P-2006, чем вызвал непонимание Бейкера, который нравоучительным тоном произнес:

– Все это никчемные шалости, Дэн. Тебе не следовало это делать. Не следовало даже приближаться к нему. Твой отец был великим физиком, но все же и он ошибался. Затея с зондом – не самая удачная.

Дэниел пожал плечами и сказал:

– Вы правы, мистер Бейкер. Но… что получилось, то получилось. Самое главное – я был на Плутоне и проделал много работы.

В это время на улице напротив дома Бейкера стояла машина. В ней сидел частный сыщик, которого нанял Рингер. В темноте его лицо было не разглядеть. Достав телефон, он написал сообщение: “ Дэниел Торрес в доме Бейкера”. Тут же получив ответ “бросай стариков, переключайся на Торреса”, детектив вышел из машины и прикрепил радиомаяк к машине Дэниела.

Дэниел заночевал в доме Бейкера, а на утро они продолжили обсуждение полета, в основном говоря научными терминами, которые простой обыватель не поймет. Разговор продолжался до вечера. Когда стемнело, Дэниел распрощался с учеными и отправился к себе.

А утром на пороге его дома неожиданно появился сам Дэрик Рингер. В костюме с иголочки, лакированных летних туфлях, несмотря на выпавший ночью снег. Он уверенно прошел в дом, когда Дэниел открыл дверь.

– Я Дэрик Рингер, радиофизик, – представился он, протянув холодную руку.

Дэниел только что встал и не ожидал гостей к такому часу. Он вяло пожал руку гостю. Рингер продолжил:

– Я по поводу вашего отца, мистера Райана Торреса.

– Он умер, – вяло произнес Дэниел.

– Позвольте пройти, – Рингер указал на диванчик с журнальным столиком напротив.

Дэниел кивнул, а сам прошел на кухню и через минуту принес две чашки кофе. Поставив одну перед гостем, он расположился в кресле напротив. Рингер еле заметно ёрзал, стряхивая пылинки с брюк и с неким искусственным восхищением рассматривая обстановку в доме.

– Что вы хотели? – спросил Дэниел.

Его друзья предупредили о Рингере, поэтому разговор не стал полной неожиданностью. Непонятно только, как Рингер вышел на него так быстро.

– Я знаком с работами вашего отца, – Рингер откинулся к спинке дивана и соединил пальцы рук в замок.

Дэниел осмотрел его. Худощавый, с нервными губами, большими серо-голубыми глазами, и очень короткой военной стрижкой. И по голосу и по дыханию было видно, как он волновался. Рингер проговорил:

– Хочу вас уверить, что ваш отец самый настоящий гений. Так может мыслить только гениальный человек! – он старался сделать грубый наглый голос более мягким и восхищенным, но это выглядело комично.

Он словно заигрывал с ребенком в песочнице, чтобы отобрать машинку.

– По каким именно работам моего отца вы определили, что он гений?

Рингер задумался. Дэниел неторопливо пил кофе.

– Я изучил патенты, на имя вашего отца, – начал Рингер.

– Какие именно?

– Все, но только, разумеется, официальные.

– А разве может быть иначе? Только официальные и есть, – Дэниел поставил на столик чашку с отпитым кофе. – Так что вы от меня хотите?

Рингер помялся, затем набрал воздуха и максимально мягким голосом произнес:

– Я хочу ознакомиться с работами Райана.

– Все его работы есть в общем доступе.

– Я не про эти работы…

– А с чего вы взяли, что у моего отца были другие работы?

Рингер с заискивающим видом произнес:

– Ну, ваш отец перестал публиковаться, поэтому я решил, что существуют неофициальные работы. Возможно он не успел их завершить.

– Мистер Рингер, расскажите лучше о себе, – Дэниел снизил темп разговора, предполагая долгую неторопливую беседу.

Рингер слегка нахмурился, криво улыбнулся, стряхнул пылинку с рукава, поправил брюки, мечтательно приподнял брови и произнес:

– Я закончил Стэнфорд в 1990 году. После этого работал в разных проектах НАСА. Работал и с частниками. Наука – это моя жизнь.

Наступила пауза, но Дэниел молчал и продолжал смотреть на собеседника.

– Сейчас я работаю с НАСА. Проект межпланетного космического зонда P-2006. Я отвечаю за траекторию и управление. Это потрясающий проект! Мы провели зонд мимо Плутона, а теперь направили к следующему объекту в поясе Койпера. Теперь у нас масса данных, с которыми будут работать все, кого это интересует…

Он соврал, поскольку уже не работал с этим гражданским проектом. Но если кто-то усомнится, то проверит и найдет его имя в списке недавних сотрудников, и тогда неправда не будет выглядеть такой уж вопиющей. При упоминании проекта P-2006 глаза Дэниела дрогнули. Это заметил Рингер и несколько оживился. Но Дэниел перебил его вопросом:

– Мистер Рингер, что для вас наука?

– Не понимаю.

– Наука для вас слава или деньги?

Рингер смутился, но затем с кислым выражением лица произнес:

– А вы невежливы, Дэниел Торрес. Если бы не авторитет вашего отца, то я бы даже не заговорил с вами.

– Дверь там, мистер Рингер.

Рингер нервно выдохнул воздух ноздрями, закрыл ладонями лицо, помассировал, затем передвинулся ближе к столику.

– Я буду с вами честен, мистер Торрес. Я обычный человек и меня интересуют деньги. Слава в меньшей степени. Вы и сами знаете, что наука – это прибыльный бизнес для таких, как мы с вами. Взять хотя бы патенты вашего отца. Дэниел никак не отреагировал.

– Я предлагаю вам бизнес, сотрудничество, финансирование. Мы можем работать официально, если угодно. У меня много связей даже среди военных, поэтому от заказов не будет отбоя. Половина моих коллег доит завышенные бюджеты, не принося пользы, я же, в отличие от них за практичность и прикладные свойства. И все это стоит немалых денег. Дэниел неторопливо принес еще кофе, сел на свое кресло и спросил:

– Почему вы решили, что я нуждаюсь в ваших деньгах?

– Я не знаю тех, кто бы отказался от денег! Построить свой научный центр, заниматься своим любимым делом и при этом не считать деньги! Это ли не идеальная жизнь для ученого? Известное имя на весь мир!

– Я подумаю над вашим предложением, – ответил Дэниел, показывая, что разговор окончен.

– Мистер Торрес, вы ведете себя, как девица, – от ласкового тона Рингера не осталось и следа. – Что за бред! Я предлагаю вам деньги и славу, а вы?! Полно народу ходят за мной по пятам, лишь бы я выслушал их сопли и вложил хоть немного денег в их безнадежные проекты. Обивают пороги венчурных фондов, организуют стартапы, идут на краудфандинг, лишь бы наскрести хоть немного для начала. Всем нужны деньги!

Дэниел сохранил спокойствие и произнес:

– Назовите предмет спора. Почему вы уверены, что у меня есть то, за что вы готовы заплатить?

Рингер слегка порозовел от злости и произнес:

– Я знаю многое про вас, даже больше чем вы думаете! И я знаю, что вы скрываете, – Рингер выждал паузу, словно отчитывал школьника. – Ваш отец построил яхту. Таких яхт сотни на западном побережье. Но яхта Райана напичкана оборудованием и новейшими разработками. Я сейчас не буду перечислять возможности этой уникальной яхты. Но поверьте, я все досконально изучил. Она способна летать в космос. В ночь с 12 на 13 мая этого года «Вега» покинула Землю.

Дэниел почувствовал себя так, будто только что получил удар под дых, усилием воли заставив свое лицо не изменить выражение. Рингер продолжал:

– 4 июля «Вега» была замечена около межпланетного зонда P-2006, который приближался к Плутону. Еще предстоит выяснить, что она там делала и как повлияла на сбой в системе. 16 октября «Вега» вернулась на Землю. Браво, мистер Торрес! «Вега» способна спрятаться от военных, но не от меня! Теперь вы понимаете, что это значит?

Дэниел взял паузу и пошел за третьей чашкой кофе.

– Мистер Торрес, если вы будете пить столько кофе, вы сожжете сердце, – усмехнулся Рингер.

– Простите, мистер Рингер, но после того, как я побывал на Альфа Центавра, могу проснуться только после 3 чашек.

Рингер еще больше разозлился и произнес:

– Так это был пилотируемый полет?

– Какой?

– На Плутон!

– Не знаю, вам виднее, вы же видели НЛО, не я. Или вам приснилось? – издевался Дэниел.

– Мистер Торрес, шутки в сторону. «Вега» представляет собой опасность стратегического значения. Если она попадет в руки русским или китайцам, то мир никогда больше не останется прежним. Их оружие будет угрожать безопасности американского народа, а также всего мира. Вы скажете, что это высокопарные слова, мистер Торрес. Но поверьте мне, военные и Конгресс думают только такими понятиями. И когда я представлю им сведения, закрутится маховик, и вам больше никто не будет предлагать сотрудничество. Вас обвинят в госизмене, а разработки Райана Торреса обратят в пользу Америки!

Рингер встал, бросил на журнальный столик визитку, отряхнул брюки, посмотрел на свои начищенные туфли, дошел до двери, обернулся и надменным тоном сказал:

– Я надеюсь на твое здравомыслие, Торрес. Я не хочу создавать тебе проблемы. Будь хорошим мальчиком и не зли меня. Я предлагаю тебе покровительство. Ты все равно не удержишь все это в тайне. Твой отец подложил тебе бомбу, и ты сейчас даже не знаешь, что тебе с ней делать. Ты слишком слаб для «Веги», парень.

Он вышел и зашагал прочь по свежевыпавшему снегу. Дэниел повертел в руках визитку и снова бросил на стол. Затем оделся, вышел на улицу, сел в машину и поехал в кафе неподалеку, где позавтракал, все время не спуская глаз со стоянки через окна кафе. Явной слежки не было, но Рингер как-то нашел его в Балтиморе. Дэниел поехал в мастерскую по ремонту авто. Деловитый мастер в испачканном комбинезоне поднял машину Дэниела на подъемнике.

– Я хочу посмотреть кое-что, – объяснил Дэн, осмотрел машину снизу и достал небольшую пластиковую коробочку.

Она была прикреплена к переднему бамперу изнутри. Дэниел открыл ее. Внутри большая батарейка и узнаваемый модуль спутниковой навигации. Усмехнувшись, он поставил коробочку на место. Это и был тот маячок, по которому Рингер отслеживал перемещения Дэниела. Все ясно: за домом Бейкера установлена слежка, именно там ему могли подсунуть маячок в арендованную машину. Рассчитавшись с механиком, Дэниел поехал домой.

Дома он сразу же написал в мессенджере Бейкеру и Санчесу о случившемся и попросил о встрече этим же вечером. Затем открыл ноутбук и принялся работать. Ему всегда было чем заняться.

Глава 9

Вечером, когда стемнело, Дэниел вызвал такси и отправился к Бейкеру. Январский снег, выпавший прошлой ночью, почти растаял. Лишь на газонах оставались небольшие белые островки. Таксист провел машину только ему известным маршрутом, виляя по узким улицам вечернего Балтимора. Выйдя из машины, Дэниел поежился от холода. В Австралии, откуда он прилетел, сейчас в самом разгаре жаркое беспощадное лето. Бейкер и Санчес встретили его обеспокоенными взглядами.

– Что случилось, Дэн? Санчес оплатил аренду телескопа в пустыне, и ему пришлось все побросать, – спросил Бейкер.

– Не проблема, я попросил моих студентов провести наблюдение. Все это делается через интернет. Для них это – стресс, естественно, но ведь именно так учатся плавать, – объяснил Санчес.

– Простите, не знал, мое дело могло бы и подождать. – Дэниел сел на старый кожаный диван, который неохотно скрипнул. – У меня был Рингер сегодня утром.

Бейкер и Санчес сели напротив. Оба выглядели крайне уставшими. Услышав о Рингере, они переглянулись.

– Что он сказал? – спросил Бейкер.

– Ему известно о «Веге», полете на Плутон, старте и возвращении. Он назвал точные даты. Каким-то образом Рингер отследил это. Да, и за мной слежка, иначе как он нашел меня в Балтиморе?

– Видишь Дэн, я и отцу твоему говорил это, – Бейкер наклонился вперед, словно желая поведать важную тайну. – Полеты в космос весьма опасны не потому, что вакуум и холод убивают. Это несанкционированные полеты. Космос вооружается и любой объект там становится потенциальной мишенью. Удержать в тайне такой проект, как "Вега” – сложно. И никто не дастгарантий, что следующий полет состоится.

Дэниел выслушал старого ученого, опустил взгляд и подавленно молчал. Не то, чтобы Бейкер сказал что-то новое. Все прекрасно понимали, что “Вега” – игрушка будущего. Они минуту сидели молча, каждый думая о своем. Наконец Дэниел произнес:

– Я полагаю, что меня заметил только Рингер. У него что-то есть, более современное. Когда я возвращался, ни один радар «не светил» в мою сторону. Радиопоглощающее покрытие прекрасно справляется. Только там, когда я искал зонд, пришлось включать радары на яхте. Возможно их излучение и обнаружил Рингер. Радары были направлены на зонд, а Рингер поймал “отраженку” от корпуса зонда. Но как он засек меня на старте и при возвращении?

Дэниел посмотрел по сторонам в поисках кофейного аппарата, и не найдя его, снова переключился на разговор:

– Меня волнует другое. Рингер угрожает посвятить в это дело военных и Конгресс. Не знаю, насколько реальны эти угрозы.

Бейкер покачал головой и раскатисто произнес:

– Эта крыса хочет денег. Другого слова не подберу.

– Мой отец засекретил разработки. И пока не наступит лучшее время, о раскрытии технологий не может быть и речи.

– Мм, я советую скрыть «Вегу» и не летать никуда больше. А ты что скажешь, Алистер?

Алистер Санчес зевнул, погладил бороду и сказал:

– Я согласен. Ее нужно надежно спрятать.

– А что потом? Для чего она вообще создавалась? – горячо произнес Дэниел. – Что мне со всем этим делать?

Он встал, прошел по комнате и присел у горящего камина. Ласковое тепло огня напомнило ему солнечные тепло в космосе. Он подкинул еще дров, и продолжил отрешенно:

– Иногда я злюсь на отца. Вместо того, чтобы ему самому со всем этим разбираться, он повесил все на меня. Как мне быть?

– Эй, дружище, что за паника? – Бейкер повернул в кресле свое грузное тело и заскрипел кожаной обивкой. Дэн вздохнул и произнес:

– Первым делом я ее спрячу, а потом решим, что делать. Если надо будет взорвать ее, я ее взорву своими руками.

Алистер Санчес подошел к бару, налил виски в стакан и выпил залпом. Затем встал напротив окна, сложил руки на груди и размеренным тоном сказал:

– Нельзя забывать, что существует вариант согласиться. Почему нет? Усилия Райана вряд ли сделают мир безопаснее. На носу новая гонка вооружений. Тысячи ученых не спят ночами, чтобы придумать новое оружие. Гражданские спутники на самом деле двойного назначения, все эти программы освоения космоса, организации – все сделано для войны и все работает на военных. Лучшие умы, даже не зная этого, в конечном счете работают на военную промышленность. Какая разница, откроют эффекты сейчас или потом? Их однозначно откроют. Давайте дадим ход. И будь что будет. Мы все равно уничтожим себя, рано или поздно. Как наркоман или алкоголик, как самоубийца, прыгающий с моста. Мир не остановить словами, воззваниями к совести. Хватит пребывать в сладком самообмане младенцев, опекаемых матерью. Младенец думает, что появился на свет, который будет его любить, как любит мать. Ха-ха! Черта с два!

Дэниел молчал. Бейкер с усилием встал и зашаркал в глубь дома:

– Можете остаться у меня. А ты, Алистер, выкинь из головы свой фатализм. На завтра я взял выходной, мы еще поболтаем с тобой, Дэн. Санчес отвернулся к окну и смотрел куда-то в темноту. “Он не так уж и неправ”, – подумал Дэниел.

Рингер проснулся от сигнала мессенджера. Он посмотрел на экран, но не мог сфокусироваться. Зрение было уже не то, что в юности. Рядом спала Моника, с которой они вместе работали в Лаборатории прикладной физики. Появившись в его жизни, как торнадо, она влилась в нее, избавив от чувства одиночества сразу после разрыва с женой. Ее правильные черты напоминали ему какую-то актрису. Какую именно, он не помнил, но любовался ею при случае.

Рингер принял душ и освеженный прочитал сообщение: “Мистер Рингер, добрый вечер! Яхта «Вега», принадлежащая Дэниелу Торресу, находится на острове Кенгуру”. Далее шли географические координаты и фотография. Это было сообщение от другого детектива, работавшего в Австралии. И как обычно, этот недотепа забыл про разницу во времени. У него там вечер. Рингер набрал в ответ: “Молодец! С меня премия! Будь там, скоро прилечу”. Взглянув на фото яхты, он нашел отдаленное сходство с маленьким изображением, присланным зондом во время сбоя. Это сообщение приподняло ему настроение, испортившееся после недавнего разговора с Дэниелом.

Моника продолжала спать и не слышала, как Рингер вышел из дома. Через сорок минут состоится встреча по передаче четвертого спутника заказчику. В общем-то плевое дело. Из-за некоторых проволочек сдачу проекта приходилось откладывать несколько раз, но наконец все готово. Единственная деталь – он предусмотрительно удалил программу, которая смогла распознать «Вегу», оставив этот бонус в своем распоряжении.

Военные не любили опозданий и этим раздражали. Когда Рингер приехал на базу ВВС, его с нетерпением ждали, поглядывая на часы. Наверняка они уже были здесь за час до назначенного времени, как будто предстоит полномасштабная военная акция. К военным Рингер относился как к бездельникам, чем и объяснял их нетерпеливость. Когда людям нечем заняться, они везде появляются раньше положенного.

У ворот охраны Рингера встречали те самые два офицера, приходившие к нему раньше. Казалось, они были неразлучны по жизни. Старший из них с капитанским званием натянул улыбку, показав стиснутые зубы. Позади толкались с десяток военных инженеров, которым Рингеру предстоит рассказать вводную информацию. Делегация прошагала в комнату, откуда производилось управление спутниками.

Рингер уверенно зашел первым. В комнате уже хлопотал Скотти, раскладывая по столам документацию. Это несколько высоких стопок сшитых брошюр, отпечатанных на глянцевой бумаге. Когда все разместились в пространстве комнаты, Рингер предупредил о запрете видеосъемки, аудиозаписи и фотографирования. Затем, начиная с идеи о превосходстве американского оружия, темы, которая безошибочно вдохновляла любого военного, Рингер стал рассказывать о системе. Он говорил много и подробно, умышленно загоняя в угол слушателей интеллектом и сумасшедшей осведомленностью. Там, где военным требовалось просто показать на какую кнопку нажать, он пускался в дремучие дебри фундаментальных принципов. Через два часа интеллектуальных пыток присутствующие были вымотаны тщетными попытками ухватить нить рассуждения ученого.

– Я вам рассказал только самые верхушки, самые начальные сведения, знакомые всем со средней школы. Все остальное подробно описано в этих инструкциях, – Рингер указал на большие стопки бумаг на столах. Военные понимающе закивали. В их глазах читался тихий ужас.

Капитан вывел ученого из комнаты и крепко пожал руку. Рингер постарался сделать тоже самое, но только прищурился от боли, проклиная эту дурацкую офицерскую привычку.

– Мистер Рингер, вы справились! Поздравляю! От лица моего командования, я заверяю вас в нашей лояльности к вам. Мы хотим и дальше работать именно с вами. Только прошу вас, помогите моим парням, особенно в первое время. Ну, знаете, освоиться со всеми этими сложностями. И вы же знаете – ваши счета нами не обсуждаются. Мы оплатим все, что вы пришлете.

Рингер ответил, массируя руку:

– Я ценю ваше доверие. Безусловно, проект у меня в приоритете. Не беспокойтесь. Система работает в автоматическом режиме. Только нужно следить, чтобы никто ничего не менял в настройках. Пусть ваши парни держат свои руки подальше от системы.

Рингер откланялся и направился на выход. Холодный сырой ветер заставил его поднять воротник пальто. Пройдя асфальтированную площадку, он сел в машину. Пришло уведомление о зачислении на счет крупной суммы денег. Это за четвертый спутник. Только на одну эту сумму можно безбедно прожить где-нибудь на берегу океана всю оставшуюся жизнь, попивая виски со льдом и купаясь в компании местных девиц. Но такая жизнь для него – тихая незаметная смерть. Особенно теперь, когда «Вега» практически в его руках. Пребывая в хорошем расположении духа, словно фермер, получивший богатый урожай в награду за ежедневный изнуряющий труд, он поехал домой, где его ждала Моника.

Она была прекрасна! Рингер не переставал восхищаться ей, ее движениями, природной грацией, сложенным телом. Он получал большое удовольствие от общения с ней, но не любил ее. Моника не умела готовить, была, как он считал, грязнулей, и носила короткую стрижку, но зато превосходно могла выполнить любое его поручение. Правда, только за определенную сумму, и дороже средней цены по рынку. Вдобавок у нее был скверный характер независимой женщины. Ее проект по опреснению океанской воды для неразвитых стран, над которым она работала в паре с подругой, профессором биологии, продвигался крайне медленно, хотя, по ее словам, она присутствовала в проекте душой и сердцем. Рингер не предлагал ей работать на него, их союз – это симбиоз двух одиноких своевольных людей, которые вместе, пока им не надоест. Только нечто неуловимое влекло их друг к другу. Родственность душ? Ощущение свободы? Гормоны? Они часто и подолгу разговаривали о бизнесе в сфере науки. Моника черпала знания, как прилежная студентка, параллельно читая книгу “Богатый папа, бедный папа”. Иногда прилежная студентка была не согласна, и спорила до хрипоты и слез, до напускной обиды и легкого рукоприкладства. Рингера забавляли такие моменты. За шесть месяцев знакомства Моника несколько раз бурно ссорилась с ним, но никогда не уходила от него, быстро забывая обиды, словно ничего не произошло.

– Я лечу в Австралию, – зайдя в дом, бросил Рингер с порога.

Моника стояла перед зеркалом в прихожей. Не поворачиваясь к нему, она произнесла:

– Зачем? Устал что ли?

– Бизнес, дорогуша.

– Давай, давай, вали, – без злости сказала она. – Ключи мне оставь, я буду жить здесь.

– Летим со мной?

Моника посмотрела на него, как на идиота. Рингер ходил по комнате в поисках каких-то бумаг. Она снова занялась собой, ничего не ответив.

– Мне нужен надежный партнер, – бросил Рингер, уходя в спальню.

Когда он вернулся в гостиную, она его ждала с улыбкой на лице:

– Летим! Я только соберу вещи и возьму крем от загара. Там сейчас такое пекло!

– Тебе это не поможет, – попробовал пошутить Рингер.

– Замолчи и не выводи меня из себя, умник! А то не поеду, – властно произнесла Моника и пошла в гардеробную. Рингер уже хотел послать ее ко всем чертям, но она скрылась из виду. Он выругался, сел на диван и через смартфон зашел на сайт авиакомпании, чтобы узнать, во сколько рейс.

В это время Дэниел сменил машину и снял другой дом в южной части Балтимора, местечке Лансдаун, неподалеку от железной дороги. В этой части города улицы по старинке утыканы столбами, на которых полно проводов. Расположившись в небольшом домике, Дэниел первым делом организовал рабочее место за столом у окна. За время отсутствия накопилось много дел с документами, которые следовало решить в кратчайшие сроки, а также посетить две компании в Вашингтоне и Нью-Йорке. Он планировал справиться за несколько дней и заняться научной работой совместно с Бейкером. Если бы не встреча с Рингером, пребывание в Штатах заняло бы минимум год. Но теперь Дэниел оценивал, насколько быстро Рингер найдет «Вегу». Яхта стояла на открытом причале, на побережье. Безопаснее будет перегнать ее в закрытый бокс, подальше от берега и как можно скорее. С этими мыслями Дэниел открыл ноутбук, проверил подключение к интернету и погрузился в работу.

На следующее утро он был в Вашингтоне и неожиданно быстро справился с делами. А город жил своей неутомимой энергетикой, движением и звуками, которые по обыкновению даже не замечал. Дэниел еще не успел полностью привыкнуть к жизни на Земле. Да и вряд ли это удастся – забыть то, что он видел там. Эту легкую дымку Плутона, неведомые границы тьмы и света, дневной туман, остроконечные горы и тишину. Внутри звучал голос безмолвного космоса, многозначительный и скудный, величественный и простой. И от этого даже более громкий и правдивый, чем вся эта суета на Земле. Он скучал по нему. И в этом контрасте между Землей и космосом была неповторимая прелесть.

Дойдя до парка Меридиан Хилл, он зашел внутрь и сел на скамейку. Справа незыблемо возвышался памятник Жанне Д’Арк. Напротив него группа детей шумно болтала, перебивая друг друга. Седовласая старушка сидела у фонарного столба, мимо проехала группа подростков на роликах в разноцветных куртках. Щебетали птицы. Бегали белки. Светило Солнце. Дэниел любовался людьми и суетой, которую они создавали все вместе, той неторопливой рекой бытия. И в ответ в нем звенела тоска по космосу. И от того становилось невыносимее осознание, что «Вегу» придется спрятать. Будто это нечто постыдное, нечто противозаконное. Словно он занимался чем-то преступным и должен скрывать, заметая следы. А по сути посягающий на его права Рингер выглядел праведным карающим мечом добродетели и заботы о государственных интересах.

В это время Рингер вот уже 10 часов летел на высоте 13 километров в самолете гонконгской авиакомпании. Рядом на сиденье ворочалась Моника. Им не удалось как следует выспаться в самолете. Вечером прошлого дня они в спешке упаковали сумки, бросили их в пикап Рингера и рванули в Нью-Йорк, где сели в самолет до австралийской Аделаиды. Рингер взял бизнес-класс, где просторно и сиденье откидывалось полностью, но его спутница всю дорогу имела недовольный вид. Рингер же наоборот, наслаждался полетом. Он знал куда и зачем направляется, какая светлая мечта зовет его в страну кенгуру и кроликов, жгучего солнца и пустыни. От этого улыбка не сходила с его тонких бледных губ, подернутых дымкой надменности и превосходства.

Вечером они выбрались из прохладного самолета в жару Аделаиды. Моника перестала дуть губки и сменила настроение на приподнятое, отчасти из-за того, что за счет спонсора побывает в Австралии. Много ли женщине нужно для счастья? В отличие от нее, Рингер по прилету стал серьезнее. Ему предстояло многое сделать и при этом не получить солнечного удара. В аэропорте он сразу купил себе солнцезащитные очки, самые темные, и ковбойские шляпы из соломки им обоим. Они сняли комнату в отеле неподалеку от аэропорта, и Моника вытащила Рингера на прогулку по ночному городу.

На следующее утро на арендованном автомобиле они отправились в Кейп-Джервис. В поездке Моника впервые увидела скачущих вдоль дороги кенгуру. Их было много, большие и маленькие, они забавно прыгали вдоль дороги, иногда бросаясь наперерез машине. Рингер объяснил, зачем в Австралии некоторые машины оснащены “кенгурятниками”. Моника же высунулась в окно и кричала скачущим животным до тех пор, пока ей в лоб не врезалось неизвестное насекомое. Всего через час они добрались до Кейп-Джервиса, небольшой деревушки на побережье, откуда баржа перевозила грузы до острова Кенгуру.

Сам остров был прекрасно виден с побережья и располагался совсем недалеко. Рингер оплатил переправу и заехал на баржу с большой надписью сверху “Не курить!”. Они вышли из машины и поднялись на верхнюю палубу баржи, откуда можно любоваться видами. Нетерпение Рингера возрастало, ведь с каждым километром он становился ближе к разгадке. Ему казалось, что остров, лежащий перед ними огромным валом, приближается непростительно медленно.

– В этих водах полно акул – убийц, – услышал он таинственный голос пожилой женщины.

Неподалеку стояла пара преклонного возраста в соломенных шляпах. Старушка показывала пальцем на воду перед собой. Стоявший рядом старик никак не реагировал на ее слова. К ним подошли парень с девушкой, у которой спереди на широкой лямке висел фотоаппарат. Их заинтересовали последние новости об акулах. Старушка улыбнулась, показав безупречные зубы, и с театральным энтузиазмом зашлась в рассказах. До слуха Рингера доходили отдельные фразы: “кровища”, “челюсти”, “нельзя купаться по ночам”.

Когда они подплывали к другому берегу, их встретила красивая голубая лагуна с белым песком на пляже, расположенная с левой стороны от причала. Рингер позвонил детективу и уточнил, куда нужно подъехать. Они с Моникой сели в машину и прокатили по острову еще 40 километров. К их удивлению здесь кенгуру было еще больше, чем на материке. Из-за неожиданно выскакивающих животных ехать пришлось медленно, а по обочинам то и дело встречались тушки сбитых животных.

Вдоль побережья раскинулись пляжи, на которых любители серфинга ловили волну, семьи отдыхали на пикниках, играли в мяч, а дети играли в песке. Они вели неспешную жизнь, на которую Рингер не способен, и втайне презирал этих бездельников, прожигающих жизнь под ультрафиолетом. Он приехал сюда не за отупляющим отдыхом. Рингер вел автомобиль, а Моника копалась в сумке и то и дело настраивала кондиционер. Дорога огибала большую лагуну и на противоположном берегу Рингер наконец заметил несколько судов разных размеров, стоящих у причалов. Сердце глухо застучало, но по виду Рингер оставался холоден. Он снял солнцезащитные очки, чтобы лучше рассмотреть лодки и, кажется, увидел среди них «Вегу». Прибавив газу, он пролетел оставшиеся километры за пару минут и резко затормозил у берега. Его встречал детектив – худощавый невзрачный тип неизвестного возраста, который поздоровался с ним и махнул в сторону яхты. Рингер даже не посмотрел на него. Он смотрел на "Вегу".

На деле яхта выглядела в сто раз великолепнее, чем на фото. Серебристый цвет выделял ее из всего окружения. Она не была ни частью природы, ни частью океана, ни частью чего-то человеческого. Она была неземная. Обтекаемый, напоминающий пулю корпус, словно подчеркивал, что ее стихия – скорость. Уверенные линии, при своей простоте подчеркивали гениальность конструктора. Плотная посадка на воду создавала впечатление, словно она не просто плавала на поверхности, но держалась за нее мощным днищем. Опытный взгляд Рингера заметил детали конструкции, выдающие ее тайное предназначение. Вдоль корпуса заметны закрытые лючки, расположенные словно отверстия двигателей ориентации. Необычные утолщения вдоль бортов похожи на скрытые излучатели. Очень мало прогулочных поверхностей, типичных для яхт, где стояли бы шезлонги, навесы и зоны отдыха. Практически нет окон, только несколько иллюминаторов по борту и переднее тонированное стекло кабины. В одном месте проглядывала слегка подпаленная плазмой краска. Такое обычно происходит при входе на высокой скорости в верхние слои атмосферы. Это была она!

Она была слишком огромна для самостоятельного взлета с Земли. Ее длина почти сравнима с Шаттлом. Рингер пребывал в небольшом замешательстве. У него появилась масса вопросов, на которые не терпелось получить ответы. Он стоял и смотрел на чудо, невозможный факт, то, что взрывает мозг, не оставляя надежды на возвращение в прежнее состояние. Возможно больше никогда в жизни Рингер не столкнется с чем-то более грандиозным. Это ее он обнаружил приборами около Плутона, неуловимую и дерзкую, бросившую вызов всему человечеству. И теперь она была здесь, и Рингер стоял и смотрел на нее как влюбленный юнец на причину своих тайных воздыханий.

Детектив откашлялся:

– Сэр, здесь недалеко есть отель, я могу проехать с вами и показать.

– Классная яхта, – безразлично заключила Моника.

Рингер оторвался от зрелища и сел в машину. Они проехали буквально сотню метров и остановились около двухэтажного мотеля на пару десятков номеров. Детектив оставил их, рукой указав в ту сторону, где располагалось ближайшее кафе. Мотель был обшарпан и местами имел следы беспорядочного ремонта. Рингер тщательно осмотрел обстановку, стряхнул с брюк пылинки и брезгливо поморщился. В таком заведении вполне можно встретить пауков, темной ночью у себя в постели. Выгрузив вещи в номер, они отправились в местное кафе неподалеку.

Хозяин кафе, смуглый парень со щербинками на лице, радушно показал меню и умилился, услышав их американский акцент. Они заказали местное блюдо из кенгурятины, еще какой-то ерунды, и сидели совершенно одни среди десятка пустых столиков.

– Что это за яхта? – поинтересовалась Моника.

– Эту яхту построил один ученый, а теперь она принадлежит его сыну, – ответил Рингер.

– Ты ради нее прилетел сюда?

– Да.

– Хочешь купить? – она игриво посмотрела на него.

Рингер усмехнулся, но не ответил. Жара спадала, на небе не было ни одного облачка, они сидели под большим зонтом с надписью “Кока-кола” и слабый ветерок трепал его выцветшие края.

– Ты сказал, что будет работа. Что я должна буду делать? – она салфеткой вытерла рот, испачканный кетчупом.

– Ты просто со мной, в этом и есть твоя работа, – усмехнулся Рингер.

– Что это значит?

Рингер снова не ответил. Закончив есть, он откинулся на спинку стула и, ковыряясь зубочисткой в зубах, посмотрел вдаль. Отсюда была видна только часть залива. Большие и маленькие катера и яхты на водной ряби неторопливо двигались туда-сюда. Рингеру предстояло ждать наступления позднего вечера, чтобы позвонить Дэниелу. Из-за разницы во времени. Штат Мэриленд пока спал крепким сном.

– Ты не ответил мне, босс, – Моника пощелкала пальцами перед его лицом. Он удостоил ее своим взглядом.

– Найди мне в этой деревне мастера с инструментами. Скажи, что понадобится все, чтобы вскрыть арестованное помещение.

– Ты хочешь вскрыть яхту? Ты рехнулся! – ее глаза округлились.

– Нет, постой, не говори, что нужно вскрыть, скажи, что нужно сделать слесарные работы с выездом.

– Ты хочешь впутать меня в этот криминал? – Моника встала из-за стола. Ее голос звучал пугающе громко.

Рингер властно приказал:

– Сядь и замолчи!

Моника осталась стоять, требуя объяснений.

– Это на крайний случай. Но мы должны быть готовы, – сказал Рингер. Он отвел глаза и поморщился. – Я не хотел говорить. Я здесь от имени спецслужб США.

– Каких спецслужб? Ты же ученый и бизнесмен!

– Моника, давай потише, – зашипел Рингер.

– Ты привез меня сюда для этого? Я не согласна впутываться в это дело! Рингер, ты переходишь границы! Я тебя сдам! Я увольняюсь! – она решительно схватила свою сумочку и пошла прочь.

Хозяин кафе сделал вид, что ничего не слышал и не видел.

Наступил вечер и Рингер, оставив машину у мотеля, пешком отправился туда, где стояла у причала «Вега». Редкие прохожие не обращали на него никакого внимания. Приблизившись к яхте, он снова не мог оторвать от нее глаз. Так мальчишка смотрит на болид формулы-1, когда удается подойти ближе. Он осмелел, прошел по доскам причала, и встал к яхте вплотную. Из-за сумерек его фигура растворилась в воздухе. Немного помедлив, Рингер поднялся на яхту, прошел по небольшой площадке на корме, взобрался по лестнице и встал напротив входа в кабину. Дверь заперта. Спустившись, он быстрым шагом вернулся к мотелю, сел в машину, чтобы его никто не слышал, и позвонил Дэниелу.

– Доброе утро, мистер Торрес! – сделав несколько глубоких вдохов, начал Рингер. Его голос звучал так, словно он желал сказать нечто важное перед смертью. Взвешено каждое слово.

– Рингер? Откуда у вас мой телефон? – услышал он голос Дэниела.

– Это не секрет для меня. Надеюсь, вы все понимаете. Понимаете, с кем имеете дело. Вы давно не ребенок, мистер Торрес. Пять дней назад я был у вас. Я вам сказал, как восхищен вашим отцом. Я считаю, что продолжать дело вашего отца – важнейшая для меня задача. И я предложил вам финансирование и содействие.

– В обмен на что? – перебил его Дэниел.

– В прошлый раз вы вынудили меня на откровенность. Замечу, однако, что мало кому из смертных удавалось вызвать меня на откровенность. Но я вам доверяю, мистер Торрес. Меня интересует заработок на проектах, которые будут продолжением дела вашего отца. С большой вашей долей. При этом вам не нужно будет следить за всем. Я сам все сделаю. Я знаю, как научные разработки способны приносить большие деньги. И теперь я звоню, чтобы получить от вас согласие. Ведь вы согласны на мое предложение?

– Я подумал, мистер Рингер, – спокойным тоном произнес Дэниел.

Ученый весь напрягся, ожидая ответа, способного изменить будущее. Дэниел продолжил:

– Мистер Рингер, мы действительно взрослые люди. Делая мне предложение, Вы тем самым подтверждаете, что я имею право выбирать. Я не ошибаюсь?

Рингер сделал недовольное лицо и сказал:

– Да, я предлагаю вам сотрудничество. И одновременно я предупреждаю о последствиях… несогласия. Мистер Торрес, у вас нет выбора в прямом смысле. Это формальный вопрос. Вы не можете не согласиться. Поймите, речь идет о безопасности нации. Когда речь идет о безопасности нации, все средства хороши. И вам выгоднее сотрудничать со мной, а не с военными. Я знаю эти области, и я стану вашим надежным партнером. И все это благодаря уважению к памяти мистера Райана Торреса. Если вы согласны, то мой юрист принесет вам договор и вы сами увидите, какие заманчивые условия там прописаны. В противном случае вам придется расстаться с вашей яхтой и секретными работами Райана, вашего отца. Как это сделать юридически – это другая тема. Мы это провернем. Мы отнимем у вас все, что вы скрываете от человечества. Так вы, я надеюсь, согласны?

– Нет, мистер Рингер, – спокойно ответил Дэниел. – У меня для вас не самые радостные новости. Я отказываюсь заключать с вами контракт.

–

По какой причине? – Рингера взбесила ситуация, ведь он недвусмысленно объяснил безвыходность Торреса.

–

– Я не буду озвучивать вам причину. Без вариантов, слышите? Без вариантов, Рингер!

Рингер глубоко вдохнул и протяжно выдохнул воздух, успокаивая дыхание. У него тряслись руки.

– Вы со мной неласково. Нехорошо это. Но у меня для вас хорошая новость. Я даю вам еще сутки, чтобы вы подумали. Примите это как акт человечности. Я не хочу разрушать вашу жизнь и ваше будущее. Нам выгодно сотрудничество, а не конфронтация. Завтра в это же время я перезвоню. Если вы надумаете согласиться раньше, то я буду только рад.

Он отключил телефон и вышел из машины. С воды повеяло прохладой. Рингер постоял так еще минуту и направился в мотель. Моника не разговаривала с ним. Мотель наполнился постояльцами, приехавшими на уикенд. Они хлопали дверями, топали, кричали во все горло и жарили мясо во дворе.

Глава 10

После телефонного разговора с Рингером, Дэниел срочно отменил все дела и купил билет на ближайший самолет. Наскоро собрав вещи, он стал мучительно ожидать наступление вечера, чувствуя что-то неладное. Вылет в половине второго ночи. Через специальную программу на компьютере он установил связь с яхтой. Все системы были в полном порядке и готовности. Географические координаты не изменились. И все же в душе нарастала тревога.

Когда в Балтиморе часы показывали 6 вечера, остров Кенгуру только просыпался, встречая на волне релакса первый день уикенда. Дэниел позвонил Джефу, соседу по дому в Австралии. Из окон дома Джефа видна пришвартованная «Вега». Дэниел спросил, все ли в порядке и не заметил ли он каких-нибудь людей около яхты. Джеф ответил, что не заметил, все хорошо, и вообще погода прекрасна, а он только что вернулся с утренней пробежки. Вставив еще пару шуток, поскольку слыл неугомонным весельчаком, Джеф посетовал на “толпы людей” свалившиеся на остров в этот уикенд. Дэниел недопонимал его австралийский юмор, но ради приличия выдавил пару смешков. Пожелав Джефу удачи, он прыгнул в авто и помчал в международный аэропорт Нью-Йорка, откуда ночью будет рейс в Австралию.

В это время Рингер собирал силы, чтобы встать после бессонной австралийской ночки. Он не выспался. Шумные соседи полночи общались, то и дело хохоча на все лады, и гремели железками во дворе. Наконец под утро они успокоились. Чуть забрезжил рассвет, другая группа отправилась на пробежку, хлопая дверями и весело переговариваясь. Со стороны залива доносились противные гудки барж. Ругая про себя этот мотель, его постояльцев и весь остров, Рингер вышел во двор и огляделся, чтобы понять, чем так громко гремели соседи, произнес пару ругательств и поплелся в кафе, где заказал двойной эспрессо.

Здесь он встретился с Моникой. Хотя она имела недовольный вид, но была не против, чтобы Рингер сел к ней за столик.

– Ты тоже слышала весь этот карнавал? – устало поинтересовался он.

– Купи мне билет обратно, – сказала она твердо.

Рингер усмехнулся и пафосно произнес:

– Куплю, нет проблем. Но ты зря испугалась, детка, тут нет криминала.

– Нет криминала? Ты собрался украсть чужую яхту! Это может стоить тебе карьеры! Рингер, остановись!

– Крошка, я не собираюсь ее красть. Я лишь зайду внутрь и осмотрю ее. Да, мне придется испортить дверь, – рассуждал Рингер, – но внутри я оставлю все так, как было. Эта яхта хранит массу сенсационных научных открытий, понимаешь? Массу! Ее владелец не желает делиться с научным сообществом. Он эгоист с большой буквы и если заподозрит неладное, то спрячет яхту где-нибудь в Тихом океане. Сейчас он в Америке под присмотром моего человека. Когда я проникну внутрь, я смогу сказать точно – стоит она того, чтобы за нее бороться или нет. Она может оказаться бутафорией, не больше, то есть обычной яхтой.

Рингер громко отхлебнул из большой кружки и продолжил:

– Я тебя учил, как наука приносит деньги. Здесь, в этой яхте большие деньги! Если я прав, то она сложнее шаттла!

Моника смягчила лицо и в ее глазах промелькнул скепсис. Она фыркнула:

– Сложнее шаттла? Бред!

– Вовсе нет и я докажу это. Но мне понадобится твоя помощь. Я решил не привлекать со стороны мастеров. Мы сделаем все сами. Этой ночью.

Ему вдруг позвонил детектив из Мэриленда. Рингер недовольно поморщился, вытер салфеткой капли пролитой кем-то воды со стола и взял телефон.

– Мистер Рингер, я потерял Торреса, – прозвучал сконфуженный голос. – Он сменил машину и дом, и я потерял след.

– Болван, – пробормотал Рингер. – Когда ты его потерял?

Вопрос поставил детектива в тупик. Он осторожно посетовал:

– Он нашел мой маячок слежения…

– Ты же профессионал! За что я плачу? Найди Торреса и позвони мне, – жестко бросил Рингер, отключил телефон и постарался сделать довольный вид.

Свою руку он положил на руку Моники и уставился на нее холодными глазами:

– Так ты со мной?

Здесь, вдали от дома, она была для него самым дорогим человеком. И самым надежным. Моника ощущала то же самое. Со стороны выглядело, будто наступил этот особый романтический миг, когда чувства способны закружить в своем танце, подменяя реальность и обещая что-то новое. То, что они вместе в другой стране, сплачивало их. Моника сама не знала, что чувствовала к нему. Она немного любила его, немного была равнодушна, а иногда ненавидела Рингера. И чего больше – она не знала. Их отношения вряд ли когда-нибудь перерастут во что-то долговечное и светлое. Но пока он был нужен ей, как тот, кто говорит приятное, и с ним она чувствует себя намного лучше, чем без него. И ее манили своими разноцветными миражами его разговоры о бизнесе.

– Конечно с тобой, дорогой, – произнесла она с напускной нежностью в голосе, – но ты будешь во всем виноват.

Моника вдруг поняла, что только что согласилась на то, на что не хотела соглашаться. Но слово вылетело.

– Нам нужно ехать, – он поспешно встал из-за столика.

– Куда?

– По дороге расскажу.

Они отправились в соседний городок, в самом центре которого стоял гипермаркет, похоже, единственный на всем острове. Там Рингер купил плазменный резак, аккумуляторы, защитные маску и очки, респираторы, гвоздодер, большой молоток, слесарный набор, два фонаря, перчатки, темные комбинезоны и два брезентовых полога. За все он рассчитался наличными. По пути обратно Моника оторвала от комбинезонов светоотражающие полосы. В номере они поставили на зарядку аккумуляторы и теперь осталось только подождать наступления темноты.

Вечером они выехали из поселка и катались по острову, чтобы создать впечатление, будто прогуливаются, а не сидят в номере, как заговорщики. Примерно в полночь Рингер поставил машину в зарослях кустарника на берегу, немного не доезжая до яхты. Здесь они сошли бы за гуляющих в ночи туристов. В поселке играла музыка, с другой стороны берега доносились звуки веселья из прибрежного кафе. По водам гавани прошел катер с любителями ночных морских прогулок. Около «Веги» было мало света и мало движения. Скоро свет погас и в нескольких ближайших домах, расположенных в сотне метров от берега. По дороге иногда проезжали машины.

Они сидели в машине, облаченные в темные рабочие комбинезоны, словно гангстеры, собравшиеся ограбить банк. Рингер позвонил Торресу и поставил на громкую связь, чтобы Моника слышала.

– Мистер Торрес, как погода в Балтиморе?

– Прекрасное утро, мистер Рингер, – ответил Дэниел, хотя находился в Нью-Йоркском аэропорту. Рейс задержали из-за мощного циклона где-то на маршруте. Ему показалось, что Рингера больше интересует, где сейчас Торрес, а не погода.

– Вы подумали? Вы согласны на мою помощь? – спросил Рингер.

– Если вы считаете, что «Вега» принесет вам то, что вы хотите, то вы ошибаетесь. Проекты моего отца вам не по зубам. Оставьте вашу затею.

– Значит ваш ответ – “нет”?

– Я не люблю повторять. Без вариантов, – голос Дэниела звучал бескомпромиссно.

– А я думал, что ты серьезный человек, Торрес. Сейчас я вижу перед собой мальчишку, который и шагу не может ступить без одобрения отца. Ты хоть знаешь, как поступил бы твой отец, будь у него такое предложение? Ты уверен, что он поступил бы также, как ты? Чего ты хочешь? Кому ты хочешь что-то доказать? Ладно, Торрес, мне было неприятно разговаривать с упорным человеком, который спускает шансы в унитаз. Увидимся, если будешь умнее.

Рингер отключил телефон и кивнул Монике:

– Теперь ты сама все слышала – упорный тип, это Торрес.

Силуэт яхты выделялся из окружающего пространства, как светлое пятно. Рингер и Моника, переодетые в темные комбинезоны, неся на себе груз, прошли по песчаному берегу, взобрались на насыпь, затем проследовали по дощатому причалу к яхте. «Вега» стояла не шелохнувшись. Из-за безветрия вода в гавани стала похожа на огромное зеркало, в котором отражались звезды. Осторожно ступая, две темные фигуры забрались на площадку верхней палубы и разложили инструменты перед входной дверью.

Глаза Моники блестели в темноте – глаза преданной соратницы. Она была хоть и умна, но порой настолько наивна, что Рингеру становилось неловко от того, как он ее использует. Конечно же, они шли на криминал. Но Рингер не хотел ждать. Не хотел зависеть от прихоти неадекватного идейного сына ученого. Яхта здесь и нужно с ней разобраться лично, пока ее не спрятали на тысячах островов в океане. При любом развитии ситуации он мог рассчитывать на помощь из США. Его личный куратор Джозеф Салливан, пожилой офицер высшего командования в прекрасной физической форме, чей взгляд не выдерживал даже Рингер, имел влияние на многие структуры по всему миру. Он способен вытащить Рингера из любого дерьма.

"Вега" стояла носом к берегу, поэтому все, что будет происходить у входа в кабину видно только с воды. Моника и Рингер развернули брезент и закрепили его, закрыв площадку перед дверью и саму входную дверь от посторонних глаз. Получилось нечто похожее на туристическую палатку. Рингер поджог резак и включил фонари, а Моника спустилась и обошла «Вегу» по берегу. Они договорились держать связь через мессенджер. Моника написала: “ничего не видно, все спокойно”. Она затаилась в прибрежном кустарнике, наблюдая обстановку, а Рингер принялся за работу.

С правой стороны массивной двери выделялись две петли. Дверь открывалась наружу. Слева располагалась ручка, но нигде не было отверстия под ключ. Он покрутил ручку в разные стороны, потянул на себя, чтобы понять секрет. Похоже на то, что дверь запиралась электронным ключом. Тонкое пламя лизнуло поверхность, пошел едкий дым и закапал расплавленный металл. Дым быстро заполнил пространство под брезентом, проникал под респиратор и разъедал глаза. Дымила краска. Это многослойная радиопоглощающая краска, из-за которой «Вегу» не видят радары. Рингер взмок. Он продолжал, пока не покончил с верхней петлей. Отключив резак и фонари, он откинул угол брезента, чтобы проветриться. Металл срезанной петли потрескивая остывал. Через минуту настала очередь второй петли. Срезав ее под корень, Рингер снова откинул край полога и, сняв респиратор, жадно вдыхал свежий воздух. Где-то недалеко залаяли собаки. Из кафе на другом берегу разливалась задорная немецкая песня, под которую шумной компанией приятно пить баварское пиво. Он посмотрел в сторону кустарника, где должна сидеть Моника, но ничего там не увидел.

Он написал в мессенджере: “Ты на месте?”. Тут же пришел ответ: “Да” и в темном кустарнике показалось лицо Моники, освещенное светом экрана телефона. Теперь, по расчетам Рингера, дверь можно было открыть. Его сердце заколотилось. Больше всего на свете он жаждал оказаться внутри, и теперь он, словно тайный копатель, стоящий перед саркофагом фараона, предугадывал баснословные богатства, таящиеся за стенками. Приглушенно лязгнули инструменты, в ночи заскрежетал металл, но дверь не поддавалась. Провозившись около десяти минут, он позвал Монику на помощь. Она поднялась к нему.

– Фу, как здесь воняет, – прошептала она.

Вдвоем они попытались сдвинуть дверь.

– Там распорки, – прошептал Рингер, показывая пальцем на края двери, – свети вот сюда.

Они сидели внутри импровизированной палатки, совершая преступление во имя науки. Когда азарт овладевает людьми, они начинают терять связь с реальностью. Вот-вот удача улыбнется им. И чем дальше, тем азарт сильнее, и становится все труднее повернуть назад, и тогда даже самая бредовая затея вдруг становится делом принципа.

Рингер понял, что внутри встроены распорки, не дающие двери открыться при срезании петель. Подумав немного, он принялся резать отверстие в самой двери, чтобы не открывая, забраться через проем. Искры полетели в разные стороны. Моника отодвинулась вбок, гася перчаткой вспыхивающий брезент. Рингер прекратил резать и внимательно осмотрел под светом фонарей оплавленную дверь. Наружная обшивка сделана из алюминия, который легко сгорал в пламени резака, но внутри оказался слой неизвестного ему композита, который не горел.

Он сделал очередной перерыв, откинув брезент. Простая на вид задача оказалась куда сложнее. «Вега», словно капризная женщина, показывала ему свои зубки. Ну что ж, Рингер знал, что в этом деле надо запастись терпением и не опускать руки. Обычно за первым сопротивлением идут приятные сюрпризы. Он закрылся брезентом и принялся резать металл вокруг ручки, решив либо полностью удалить механизм запора, либо разгадать секрет двери. Снова пошел дым и полетели брызги металла. Моника тушила брезент. Ручка двери упала на площадку открыв небольшое отверстие. Рингер посветил туда фонарем и ему показалось, что он видит вторую дверь. Моника не знала, что здесь две двери, однако вторую преграду он рассчитывал преодолеть намного быстрее.

Вдруг они оба почувствовали, как яхта вздрогнула. Колыхнулась всем корпусом. Рингеру показалось, будто пламя задело ее чувствительный рецептор. Откинув брезент, он осмотрелся. Вокруг все было по-прежнему: ночь, слабые отзвуки засыпающего поселения на берегу, яркие звезды наверху. И все же что-то поменялось.

– Она плывет, – прошептала Моника, высунувшись с другой стороны.

Рингер теперь услышал, как в недрах яхты работал двигатель. Огромный монстр плавно пришел в движение. Два мощных каната, удерживающих судно, отскочили от корпуса яхты и шумно плюхнулись в воду. Яхта медленно двигалась задним ходом, удаляясь от берега.

– Что происходит? – с ужасом прошептала Моника.

– Разберемся, – постарался успокоить ее Рингер, хотя и сам растерялся.

Моника почувствовала себя заложницей ситуации, контролируя ее все меньше, но Рингер не собирался отступать. Отойдя от причала, «Вега» уверенно развернула нос в сторону выхода из гавани. Включились судовые огни, обозначающие габариты лодки, и передние прожекторы. Рингер мог спрыгнуть в воду вместе с Моникой, но посмотрев на уже срезанные петли двери, он не смог бросить все вот так. Слишком велика была уверенность, что они справятся, ведь осталось совсем немного.

– Внутри кто-то есть! – прозвучал сдавленный голос Моники.

– Не думаю. Это программа. Она меняет локацию.

– Как шаттл? Ты говорил, что она как шаттл.

Рингер промолчал. Он предположил, что-либо сам Дэниел Торрес управляет ей удалённо, либо какая-то программа уводит яхту в другое место. Но зачем? Неужели их вмешательство замечено? На всякий случай они затаились в своей палатке, пока «Вега» проходила вдоль берегов, где их могли увидеть неспящие туристы.

Прямо по курсу в гавань заходил катер. Вдоль освещенных бортов на катере стояли люди. Они пили вино и звучала веселая музыка. «Вега» словно увидела препятствие и отклонилась вправо. Люди на катере стали кричать приветствия и махать руками, но им никто не ответил. Часть двери предательски дымила из-за еще не остывшего металла. Катер отклонился влево и два судна успешно разошлись. Выйдя из гавани, яхта повернула направо, огибая остров.

Они еще могли спрыгнуть в воду и добраться до берега вплавь, но Рингеру казалось, что стоит еще немного поработать и цель будет достигнута. Яхта добавила ходу. Здесь дул сильный встречный ветер. Брезент сорвало и бросило в воду. Моника вскрикнула. Следом в море упал один из фонарей. Рингер схватил другой фонарик и, осматривая изуродованную дверь, силился понять, что делать дальше. Начав психовать, он срезал все что можно было вокруг замка, но дальше вглубь уходил все тот же композит, который не горел.

– Рингер! Пора валить отсюда! – завизжала Моника, но Рингер бросил ей в лицо:

– Прыгай, если хочешь!

Моника посмотрела на темные волны вокруг и не решилась покинуть яхту. Он схватил тяжелый молоток и со всех сил стал бить по двери. Пошли мелкие трещины, но дверь не поддавалась. Он схватил гвоздодер, попробовал им отжать дверь, но инструмент безнадежно согнулся.

– Нажми здесь! – приказал он.

Моника как могла, нажала на лом, а Рингер надавил с другого края. Он вспомнил о гидравлических ножницах, которыми спасатели раздирают корпуса покалеченных в аварии автомобилей. Как жаль, что их не было здесь.

Неожиданно двигатель яхты затих и в одно мгновение все словно перевернулось вверх ногами. Рингер почувствовал, будто проваливается куда-то, летит, потеряв опору под ногами. Вскрикнув, Моника вцепилась в серебристые перила. У нее перехватило дыхание. Держась руками за ограждение, Рингернекоторое время беспомощно барахтался в воздухе. Ноги стали настолько легкими, что парили в невесомости. Наконец ему удалось за что-то зацепиться ногами. В тусклом свете габаритных фонарей он увидел, как тяжелые инструменты приподнялись, будто ничего не весили и ветер один за другим сдувал их в море. Включенный фонарь, вращаясь, упал в воду и продолжал светить под водой. Происходило нечто нереальное. Это была невесомость! Локальная невесомость! Явление, неизвестное науке!

Рингер заметил, что яхта полностью вышла из воды и парила в нескольких метрах над поверхностью. Внезапно погасли судовые огни, и «Вега» устремилась вперед прямо по воздуху, паря над водой всего в десяти метрах. На скорости около ста семидесяти километров в час яхта огибала остров. В бортах открылись отверстия, размером с кулак и оттуда то и дело вырывались шумные струи газа корректируя направление. “Двигатели ориентации”, – догадался Рингер, крепче сжимая пальцы. Он обвил ограждение ногами и руками, словно паучок держался за свою паутинку. Рядом неуклюже схватилась за ограждение Моника, с ужасом наблюдая за происходящим широко раскрытыми глазами. Вокруг них ревел сильный ветер.

Яхта вышла на простор. Остров Кенгуру и Австралийский континент оставались позади. Внизу раскинулась рябь воды, а сверху мерцали бесчисленные звезды. Рингер с ужасом понял, что они находится слишком далеко от берега, чтобы добраться вплавь. Ему тут же вспомнился рассказ, подслушанный на барже, где пожилая дама в красках рассказывала, сколько в здешних местах водится кровожадных акул.

Неожиданности на этом не закончились. «Вега» снизила скорость и уверенно задрала нос вертикально. Торчавшие над крышей радары автоматически сложились назад, отлетели в сторону радарные отражатели и упали в воду. С плохими предчувствиями Рингер тоскливо посмотрел на звезды, крепко держась за перила. Кажется, его предположение, будто яхта просто меняет место стоянки, не оправдалось. Затем, словно гигантский молот ударил яхту снизу, в корму, и все ее 84 тонны мгновенно устремились вверх, как будто не существует ни притяжения Земли, ни законов физики, ни здравого смысла. Он удержался, хотя ему чуть не сломало руки. Вокруг Рингера страшно загудел воздух. Ветер рвал на нем одежду и не давал дышать. Заложило уши. Ускорение прекратилось и теперь яхта с постоянной скоростью поднималась в темное небо. Рингер сумел вскарабкаться выше и прижаться к изуродованной им двери, где меньше ветра. На яхте все еще действовала неведомая невесомость, из-за чего он не чувствовал своего веса. Моника исчезла.

Внизу оставались огни Австралии, а «Вега» поднималась все выше и выше. Рингер вышел из оцепенения, вынул телефон и нажал кнопку вызова. К счастью связь еще действовала.

В это время Дэниел Торрес шел вместе с другими пассажирами рейса Нью-Йорк – Аделаида на посадку. Вылет задержался на 10 часов. Пассажиры уже сдали багаж и шли на посадку. Дэниел чуть отстал, пропуская вперед пожилую даму. Звонил Рингер. Дэн взял телефон и услышал его надрывный голос, переходящий в крик, перекрываемый шумом сильного ветра:

– Опусти "Вегу"! – дальше следовали ругательства.

Дэниел сразу понял, что произошло.

– Рингер! Ты зачем это сделал?! Зачем полез туда?!

– Опусти свою яхту, слышишь, я погибаю! – его крик еле пробивался сквозь шум.

Осознав драматизм ситуации, Дэниел обреченно произнес:

– Не могу! Я ничего не могу сделать! Она в автоматическом режиме! Эту защиту заложил в нее мой отец!

– Будь он проклят! Опусти ее, – кричал Рингер, – сделай же что-нибудь!

– Зачем, зачем ты сделал это? – простонал Дэниел. Его слова растворились в ревущем ветре. Дальше связь прервалась. Дэниел стоял в оцепенении, сжимая телефон, в котором звучали гудки. Прошли последние пассажиры, он очнулся и на деревянных ногах направился к самолету. А где-то там сейчас умирал Рингер. Это была правда – Дэниел ничего не мог сделать.

"Вега" неуклонно поднималась. Рингер по нехватке кислорода понял, что высота составляла уже больше семи километров. Здесь очень холодно. Он выбросил ненужный теперь телефон в темноту и беспомощно вцепился в перила. Сомнений больше не было – яхта уходит в космос. Именно так, как она это делала с легкостью раньше. Именно так, как это видел со своего спутника Рингер. Именно так, как задумал Райан Торрес. У Рингера сильно закружилась голова. Ему вдруг почудилось, что «Вегой» управляет сам Торрес. Будто Торрес жив и ревниво оберегает свое творение. Сквозь дверь раздался громкий злорадный смех ученого и его безумные крики. Он был внутри, в кабине пилотов! Там, где полно кислорода!

Рингер стал колотить рукой по двери, но Райан не открывал, продолжая смеяться во весь голос. Он стал говорить. Громко, быстро и монотонно, будто читал наставление. У Рингера от этого звука взрывалась голова. Смех перешел в голову Рингера наполняя его существо первобытным животным ужасом. Звук настолько громкий, что корпус яхты гремел в ответ и резонировал, как огромная пустая труба. Громогласный хор из тысяч труб разрывал барабанные перепонки и выворачивал душу наизнанку. Рингер хотел кричать, но дыхания не хватало. Он задыхался, хотя дышал изо всех сил. Ощущение было словно вместо горла у него тоненькая соломинка, через которую воздух еле поступал внутрь.

Рингер решил спрыгнуть. Ему теперь стало все равно, что при падении его также ждет смерть, а океанская вода покажется ему бетоном. Он хотел лишь дышать и не слышать голоса Райана. Но не мог пошевелиться и ничего не чувствовал. Все тело превратилось в один большой спазм, который больше не подчинялся мозгу. Рингер смотрел в лицо своей смерти. Это было поражение! Конец всем его планам, устремлениям, задачам. Конец карьере, бизнесу, отношениям. Он даже не успел попользоваться своими деньгами. Не написал завещания. Он и не предполагал, что может уйти так рано. Так рано и так нелепо. Хотя смерть всегда нелепа.

Теперь он убежден, что «Вега» устроена сложнее Спейс Шаттла. И раскоряченный на площадке, у самой двери, задыхающийся, он проклинал гений Райана Торреса, которому удалось то, что никогда бы не смог сделать Рингер со всеми его деньгами и связями.

Из носа полилась кровь, а изо рта пошла кровавая пена. Он уже почти ничего не видел, и ничего не чувствовал. Его сознание погружалось в необычайное спокойствие и небытие. И только сердце еще боролось так, будто хотело проломить ребра.

А «Вега» поднималась все выше и выше, за пределы Земли, прямо к звездам. Потому что не была ни частью природы, ни частью океана, ни частью чего-то человеческого. Она была неземная. И стремилась туда, где среди холода космоса у нее словно второй дом. Неземной, нечеловеческий дом. Туда, где ей безопаснее всего, где время замирает, и где царит свобода от пустой человеческой суеты.

Глава 11

Когда яхта ушла в высоту, Моника сорвалась и оказалась в воздухе. Не видя в темноте волн, она неуклюже сгруппировалась. Сильный удар о воду выбил из нее весь воздух и отключил сознание на несколько секунд. Она очнулась под водой. Поначалу Моника не могла определить, где верх, а где низ. В легких жгло от попавшей воды и нехватки воздуха. Раньше она не думала, что свет от звезд проникает и под воду. Ориентируясь на слабое звездное свечение, Моника изо всех сил рванулась наверх, еле сдерживая жгучие спазмы в груди.

Выбравшись на поверхность, она зашлась в судорожном кашле. Волны подхватили и стали качать ее на своих темных спинах, а она барахталась, стараясь не нахлебаться теперь от волн. Через какое-то время Моника смогла оглядеться. Яхта исчезла. Вспоминая последние события, она искала серебристый силуэт на ночном небе, но не увидела. Несколько раз громко позвала Рингера, надеясь, что он тоже упал в воду, но никто не ответил из темноты.

Ей вспомнилось об акулах. Как раз ночью акулы активнее, чем днем. Монику охватил страх, она перестала барахтаться и постаралась справиться с эмоциями. Вокруг нее зловеще перекатывались темные волны и, казалось, скрывали какую-то опасность. Ей мерещились акульи плавники, которые кружились неподалеку, ровно там, где Моника уже не могла увидеть во тьме. Казалось, что из глубины на нее смотрели десятки тварей, чувствовали ее запах, готовясь к нападению. Акулы прекрасно оснащены, чтобы охотиться ночью, Моника же не видела ничего. И беспомощно держась на воде, старалась не плескать, чувствуя где-то близко готовую поглотить ее бесконтрольную панику. Из-за удара о воду сильно болели затылок и спина.

До прибрежных огней острова – свыше восьми километров. Это очень много для нее. Она не доплывет и половины. Но выхода нет, и надо плыть. Хотя бы попытаться. Ничего больше не имело значения, ни прошлое, ни какое-либо будущее. Только эта полоса воды. И она решила побороться.

К счастью, Моника умела плавать, но никогда не плавала больше чем длина бассейна. Она вспомнила, как один знакомый рассказывал, что в качестве разминки проплывал с друзьями 15 километров между островами в Средиземном море. Хотя, кажется, он был спортсменом. Несмотря на то, что у Моники не было никакого спортивного опыта, это придавало надежды.

Проклиная Рингера, она скинула всю одежду, чтобы ничего не увеличивало трение о воду, перевернулась на спину и поплыла в сторону берега, качаясь на волнах и стараясь не плескать. Температура воды около 20 градусов давала ей неплохие шансы. Волны и ветер гнали к острову, что тоже неплохо. Моника экономила силы, не зная наверняка, выдержит ли ее организм. Ее знакомый говорил, что важно настроиться на преодоление конкретного расстояния, на достижение цели. Организм тогда находит силы, которых хватит до конца. А еще он говорил про злость. Когда силы иссякают, нужно разозлиться и драться до последнего.

Она быстро научилась ориентироваться по звездам. Плывя на спине, сложно удерживать курс, но по звездам это получалось не хуже, чем по навигатору. Важно только делать корректировку на вращение планеты. В ней слабо замерцала надежда добраться до берега. Она не знала, как с этим справится, просто делала все, что нужно в данный момент – шевелила ногами, как плавниками, помогала руками, и держала курс. Она не обладала роскошью выбирать.

С каждым часом расстояние до берега сокращалось, и поначалу ей казалось, что силы не убывают. Так она плыла всю ночь. Под самое утро волна уменьшилась, но Моника выбилась из сил и часто отдыхала. Ноги еле двигались, она почти не чувствовала своего тела. Страшно хотелось пить. Последний отрезок она преодолела в полузабытьи. Берег был близко, но ей стало трудно даже просто держаться на плаву. Казалось, что к берегу ее толкал только ветер. В который раз Моника собирала последние силы, чтобы продолжать плыть. И снова хотела плакать от отчаяния, а желание выжить растворялось вместе с уходящими силами. В какой-то момент ей стало все равно, что может напасть акула. Она не понимала, плывет она или нет, шевелятся ли ее ноги. Быть может в будущем, когда она столкнется с такой ситуацией, будет проще спокойно поддаться смерти, чем обрекать себя на нечеловеческие муки выживания.

Она выползла на берег, когда совсем рассвело. На четвереньках преодолела полоску песка, упала в траву и почувствовала, что засыпает. Проснувшись в полдень Моника спряталась в зарослях недалеко от прибрежной дороги. Когда мимо проезжала машина с женщиной за рулем, она вышла на дорогу, словно раненый кенгуру. Изумленная женщина, увидев совершенно голую Монику, посадила ее, дала плед, воду, и отвезла в отель, хотя пришлось отклониться от курса.

– Э, милочка, да ты совсем плохая. Я могу отвезти тебя к доктору, – произнесла она, увидев, как Моника борется с непослушными ногами, вылезая из машины.

– Нет, спасибо, не нужно.

Она не помнила, как оказалась в номере, рухнула на кровать и уснула, оставив дверь открытой. Кто-то из постояльцев, проходя мимо, заботливо прикрыл дверь.

Моника спала до следующего утра. Когда жаркое австралийское солнце через тонкую занавеску стало припекать, она зашевелилась, открыла глаза и попыталась сесть. Ей показалось, что болело все тело, каждый мускул, каждый нерв. Держась за мебель и стены, она подошла к высокому зеркалу. Спина, покрытая синяками, напоминала, что все произошедшее не сон. Глядя на свое отражение, и вспомнив свое состояние там на воде, эту беспомощность и страх, ей стало до боли жаль себя. Моника закрыла лицо руками и тихо завыла. Как волчица. Не было ни сил, ни желания праздновать победу над смертью. Празднуют победу, когда побеждают уверенно, а когда исход решил последний патрон и ты был на волоске, победа представляется лишь жалкой случайностью, а не великим торжеством жизни.

Этим вечером на остров прибыл Дэниел. Первым делом он подошел к причалу, где недавно стояла «Вега». Вытянув из воды синтетические канаты для швартовки, он осмотрел их концы, обрезанные под корень автоматической системой эвакуации, затем бросил канаты обратно в воду и направился к дому. В этот момент рядом остановился потрепанный пикап грязно-коричневого цвета, груженый коробками.

– Дэн, где твоя красавица? – спросил из машины смуглый темноволосый австралиец со щербинками на лице.

Это был владелец кафе неподалеку. Здесь все знали друг друга, поэтому пустой причал сразу стал заметен.

– Дал одному джентльмену опробовать в деле, – ответил Дэниел.

– Продаешь?

– Да, думаю.

– А то я тут недавно слыхал нехороший разговорчик. Какой-то чувак со своей чувихой. Как мне показалось, чувак собирался угнать какую-то яхту. Вот я и подумал, не твою ли. Чувиха целый концерт устроила, не хотела марать лапки в криминале, – он украсил лицо дикой ухмылкой.

– Где ты слышал?

– У себя в кафе. Они остановились в мотеле напротив. У нее короткая стрижка такая, как у певицы из Роксет.

– Ты сообщал полиции? – спросил Дэниел.

– Дружище, я не любитель контачить с ними. У меня понос, как только увижу их форму, – он оскалил зубы и смачно сплюнул в песок.

Затем обернулся по сторонам, пошарил в машине и показал никелированный пистолет. Дэниел вопросительно посмотрел на владельца кафе.

– Итальянская Беретта. Если надо, мы тут и без полиции разберемся, – он подмигнул и с пробуксовкой тронулся с места. – Успехов, чувак!

Дэниел зашел в дом, бросил вещи на кровать, открыл гараж, выгнал машину наружу и поехал в тот самый мотельчик, посетители которого постоянно обедают у парня со щербинками. Владелица мотеля по имени Роуз, крупная женщина с пухлыми губами и роскошным хвостом черных волос, хлопотала по хозяйству в пристройке неподалеку.

– О, Дэн, как дела у звездочета? – пропела она, как только увидела его.

– Все прекрасно, Роуз. Как сама?

– Чудесно, Дэн!

– Среди твоих постояльцев есть молодая женщина с короткой стрижкой, – он сразу заговорил о деле.

– Так у нее же есть парень, солидный такой, – Роуз уставилась на него наигранным непонимающим взглядом.

– Я знаю, его зовут Дэрик Рингер. Кажется так?

– Да, у него документы на это имя, – ответила Роуз.

– Я по делу. Подскажи номер комнаты.

– А я и не знала, что ты интересуешься замужними женщинами, – она с театральной укоризной покачала головой. – Все считают тебя звездочетом, а ты вон какой.

Дэниела раздражала ее пустая болтовня.

– Ну так какая комната?

– Ладно, 12. Не знаю, там ли она. И смотри, чтобы ее парень тебя не замочил в моей собственности, – она с размаху шлепнула Дэна по ягодице и захохотала.

Дэн направился ко входу, поражаясь местным манерам. Два пролета по крутой лестнице, влево коридор и дверь с номером 12. Не имея понятия, о чем говорить, он постучал.

Дверь открыла миловидная женщина с короткой стрижкой, красным лицом от излишнего загара и болезненным видом, завернутая в домашний халат. В глазах читалась полнейшая апатия, словно она только что встала. Осмотрев гостя с ног до головы, она молча впустила его в номер.

– Добрый вечер, мне надо с вами поговорить.

– Здравствуйте, о чем? – спросила она еле слышным голосом и жестом предложила сесть. Сама осталась стоять, запахнув плотнее халат, и скрестив руки на груди.

– По поводу Дэрика Рингера. Вы знакомы с ним?

Девушка вздрогнула:

– Кто вы?

– Меня зовут Дэниел Торрес, – представился он.

Она тяжело вздохнула и отвела взгляд.

– Да, это мою яхту решил угнать Рингер, а вы его сообщница.

– Я буду говорить с вами только через адвоката, – отрешенно произнесла она, продолжая смотреть в сторону. – Что вы от меня хотите?

– Мне нужно с вами поговорить. Без адвоката. Это дело касается только меня и Рингера. А вы, похоже, наивная жертва. У меня к вам нет претензий, но мне нужна ваша помощь. На улице уже не так жарко, не хотите выпить?

– Нет, – тихим голосом произнесла она, – я очень плохо себя чувствую.

– Конечно, я не настаиваю, но мне тогда придется заявить об угоне яхты.

– Какой яхты, я ничего не знаю.

Дэниел внимательно посмотрел на нее. Казалось, она многое пережила в последние дни. Горе от потери? Или она видела сам взлет “Веги”? Кто она Рингеру?

– Ваш разговор с Дэриком Рингером слышал владелец кафе, вы обсуждали угон яхты. И он подтвердит это, если надо, на суде.

Моника молчала.

– Я разговаривал с Рингером по телефону непосредственно перед тем, как он пропал. К сожалению, пропал. Вместе с яхтой. А факт вашего с ним прилета сюда не составляет тайны. Поэтому советую вам согласиться поговорить со мной.

Она немного подумала, потом с отрешенным видом кивнула, и Дэн вышел во двор. Роуз проходила мимо, таща старый погружной насос, провод которого волочился за ней по дороге. Поймав на себе ее взгляд, Дэниел показал жестом, что все в порядке.

Солнце подсвечивало небо из-за горизонта розово-красным агрессивным светом. Остров погружался в ночные сновидения и безмятежность. Ветер затих. Птицы обосновались в кронах деревьев. На ночную охоту выходили разные ползучие твари. Но лучше в Австралии с ними не встречаться и передвигаться на автомобиле.

Когда Моника вышла, Дэниел открыл перед ней дверь, и они отправились в другой городок, где было приличное местечко.

– Я так и не привыкла к правому рулю, – посетовала она.

– Кажется, это был комплимент? Как вас зовут? – Дэн оторвал взгляд от дороги и посмотрел на нее.

– Моника.

Они ехали вдоль берега, вдоль прибрежных зарослей и деревьев, вдоль обширных полей и густых лесов, погружающихся в темноту ночи. Она украдкой посмотрела на его профиль, сильно загорелую кожу, словно он весь день проводил на воде, его коротко остриженные уже с проседью волосы. Не красавчик, но что-то к нему располагало. Все же она не забывала ни на секунду, что Рингер попытался угнать его зловещую яхту. И как тогда, на яхте, она чувствовала себя заложницей, пока не свалилась в море, так и сейчас она была по сути заложницей Торреса. Она пожалела в душе, что не смогла улететь домой раньше, а восстанавливала силы, провалявшись два дня в номере.

Когда они заехали в соседний городок, Моника поежилась, узнав местность. Здесь они с Рингером покупали инструменты. Проехав мимо гипермаркета, они остановились напротив одноэтажного здания кафе с надписью “Крокодил” и заняли столик снаружи, отделенный от других перегородкой. Внутри и снаружи свободных мест почти не было. Дэниел заказал ром с колой и жареного крокодила – местный деликатес, по вкусу напоминающий нечто среднее между курицей и рыбой. Он был страшно голоден и молча ел, не глядя в ее сторону. Моника к еде почти не прикасалась, но распробовав местный алкоголь, попросила еще.

– Мне все это напоминает старую Америку, – первой заговорила Моника и сделала широкий жест рукой. Ее голос окреп. – Эти постройки, дороги, сервис, добрые люди. Никто не спешит.

– Вы откуда? – спросил Дэниел.

– Из Балтимора. Я занимаюсь технологиями опреснения морской воды, – она глядела на бокал в своей руке, словно следующая ее задача – опреснить ром. Дэниел во взгляде заметил некую цепкость ума.

– И как вы познакомились с Рингером?

– Ну вот как-то так и познакомились. Я подрабатывала у него. Потом стали жить вместе, недавно. Зачем тебе это?

– Что вы думаете, Моника, где сейчас Рингер?

Она вдруг прослезилась и отвернулась. Затем вытерлась салфеткой и села с высоко поднятой головой, смотря демонстративно в сторону.

– Я не знаю. Мне кажется он погиб.

Она снова прослезилась. Дэниел пододвинул ей еще салфеток с соседнего столика и стал ждать, не говоря ни слова. Женщина так быстрее успокаивается.

– Может еще вернется? – сухо произнес Дэниел.

– Наверное ты думаешь, что со мной делать? Думаешь отдать меня полиции? Где сейчас твоя яхта, ты знаешь? Ты искал ее? Ты даже не спрашиваешь у меня, где яхта, потому что знаешь где она. Что это вообще за аппарат? – упрек в ее голосе должен был заставить Дэна почувствовать себя виноватым. Но он не шелохнулся ни внешне, ни внутри.

– Я сказал всем, что Рингер хочет купить ее и я сам отдал ему яхту, чтобы опробовать.

– Зачем? – Моника непонимающе развела руками.

– Что зачем?

– Зачем сказал, что отдал яхту?

– Лучше было заявить о краже? Тогда вы – соучастница кражи.

– Не понимаю, тебе то какая разница.

– Дело в том, что я не хочу впутывать в это дело полицию.

– Почему?

– Не важно. И я вижу, что вам тоже этого не хочется.

Она отвернулась.

– Поэтому нам с вами не нужны неприятности.

– Он жив или нет?! – она снова посмотрела на него.

– Не знаю.

– Знаешь! Скажи мне! Жив?! Он вернется?!

Дэниел молчал.

– Он мертв, и ты это знаешь, – с горечью в голосе заключила Моника и снова отвела взгляд в сторону, шмыгая носом.

– Возможно, – сказал Дэниел. – Расскажите мне, что произошло?

Минуту Моника молчала. В кафе заиграла музыка. Несколько девушек сели за соседний столик, сквозь перегородку слышался их неспешный разговор. Вздохнув, Моника приглушенно произнесла:

– Рингер сказал, что только вскроет яхту и посмотрит, что внутри. Угонять ее он не хотел. Ночью мы пришли туда, он пытался вскрыть дверь, а я стояла снаружи. Потом он попросил помочь и я поднялась наверх.

– Чем он пытался вскрыть дверь?

– Плазменным резаком.

– Что дальше?

– Дальше яхта поехала, поплыла, то есть. Сама.

Она снова начала было плакать, но передумала.

– Ты должен знать, где она! – Моника бросила пронзительный взгляд. – Ведь это не яхта! Она сама плывет, знает дорогу, она даже умеет летать! Рингер позвал меня ему помочь. Я была там, когда она полетела в небо. Мы были далеко, и я упала в воду. Твоя яхта чуть не убила меня, Торрес! Я знаю, твой отец ее сделал, но зачем?

– Что еще рассказал вам Рингер?

Моника покачала головой:

– Все это ужасно. У меня в номере все его документы. Что с ними делать? Я не могу бросить их здесь и не могу отнести в полицию. Что я скажу?

– Отдайте их мне, скажете, что документы были с ним.

Она нахмурилась и с холодком произнесла:

– Значит ты знаешь, что он погиб.

Моника опустила голову, перебирая в руках салфетку. Оказалось, что ей нужно всего немного времени, чтобы смириться со смертью Рингера. Она уже почти приняла потерю.

– Он сказал, что ты носишься с идеями отца, как… я не могу сказать, это звучит обидно.

– Это мое дело, и ничье больше! Ясно? – Дэниел презрительно посмотрел в ее сторону. – Через неделю я заявлю о пропаже яхты. Мы будем ее искать, а вы заявите о пропаже Рингера.

– Не обижайся, насчет отца, это же не я так считаю, а он. Расскажи мне про отца? – Моника несколько оживилась от алкоголя.

– Я не хочу сейчас об этом говорить. В другой раз, возможно.

– Когда в другой раз? Я только разговорилась. Когда? – ее тон резко изменился. – Ты хоть знаешь, через что я прошла, чтобы оказаться здесь? Твоя чертова яхта сбросила меня в океан. Я плыла! Я всю ночь плыла! Рядом с акулами! Я несколько раз чуть не захлебнулась! У меня на всю спину гематома! Я глотала свою кровь, чтобы не плевать ей в океан и не привлечь акул! – лицо Моники перекосилось от гнева. Девушки за перегородкой разом замолкли.

– Я сожалею, – произнес Дэниел. – Надо было сидеть дома в Балтиморе, а не строить из себя…

Он не стал договаривать. Ей действительно досталось впечатлений на всю оставшуюся жизнь. Дэн мог только посочувствовать, но ее тон отбивал всякое желание продолжать разговор с ней.

Появился бармен и предложил еще выпить. Дэниел отказался из-за более строгих местных антиалкогольных норм. Они вышли на воздух. Оба молчали. Мимо проехала шумная компания молодежи в кабриолете, будто напоминая о земной суете. Дэн поднял голову к небу. Он скучал по космосу.

Моника больше не произнесла ни слова, за исключением “Пока”, когда выходила из машины у своего мотеля. Высадив ее, Дэниел подъехал к своему дому на берегу. Свет луны отражался от настила пустого причала, где еще недавно стояла яхта его отца.

Утром его разбудили звуки газонокосилки и голос Джефа. Работая во дворе, тот громко напевал одну из своих австралийских песен, перекрикивая газонокосилку. Кажется, это местное кантри. Дэниел приготовил кофе, вышел во двор и сел в плетеное кресло под навесом. День выдался жарким, как обычно в это время года. В гавани сновали баржи и катера, в небольшом порту неподалеку работал кран, громыхая лебедками, вокруг летали чайки, сновали люди.

Дэниел посмотрел на часы. Время приближалось к одиннадцати. В самом центре внутреннего двора стояла антенна в виде тарелки на поворотной станине, напоминающая спутниковую телевизионную, но гораздо больших размеров. Он выкатил из гаража во внутренний двор тележку с усилителями. Подключил кабели и подал питание. Настроил антенну на сектор левее и чуть ниже Солнца, вращая механизмы вручную. Придвинул свое плетеное кресло, ноутбук, заварил еще кофе и проверил работу аппаратуры.

Ровно в 12 часов «Вега» отправит сигнал синхронизации на Землю. Конечно, этот сигнал будет похож на шум в радиоэфире, но алгоритмы в компьютере Дэниела расшифруют сигнал. Больше никто ничего не заметит. «Вега» летела по направлению к Церере, карликовой планете за орбитой Марса. Отец Дэниела, Райан Торрес заложил в яхту программу, которая в экстренных случаях автоматически уведет «Вегу» подальше от Земли. Здесь не подходили ни одна из точек Лагранжа, ни Луна, ни Марс из-за большого количества орбитальных и спускаемых аппаратов, но карликовая планета Церера виделась Райану идеальным временным пристанищем. Он решил поставить “Вегу” на орбитальное вращение. Словно привязанная, яхта сможет вращаться вокруг небесного тела. И чтобы найти ее в будущем, достаточно определить, где Церера. А в ее непосредственных окрестностях будет легко найти и саму "Вегу".

Каждые сутки ровно в 12 часов по Сиднейскому времени, что равно 1 часу по Всемирному времени, «Вега» автоматически будет отправлять в сторону Земли сигналы синхронизации, пока не получит других инструкций. Церера находилась в то время на противоположной стороне от Солнца, поэтому и сигнала приходилось ждать, когда на дворе полдень. По расчетам, «Вега» должна была миновать само Солнце с левой стороны, на безопасном расстоянии, и находиться на прямом курсе в сторону цели. Всего на дорогу должно уйти 4 суток и 5 часов основного времени, плюс 7 часов разгона и 7 часов торможения. Это всего 5 суток на крейсерской скорости 1000 километров в секунду.

К 12.00 аппаратура была готова к приему сигнала. Дэниел немного волновался. В обращении с техникой всегда есть вероятность, что какая-то система даст сбой. “Вега” могла потерять ориентацию и теперь лететь на скорости, достаточной, чтобы покинуть не только Солнечную систему, но и Галактику в неизвестном направлении. В настройки автопилота Дэн не вмешивался, доверяя тому, как настроил отец.

Ровно в 12.00 сигнала еще не было. Этого следовало ожидать, потому что «Вега» к тому времени пролетела больше 180 миллионов километров и сигналу нужно время, чтобы добраться до Земли. Дэниел пил уже третью кружку кофе и не отрываясь смотрел в монитор ноутбука. Наконец в 12 часов 10 минут и 47 секунд пришли первые пакеты данных. Трудно описать словами, что в этот момент почувствовал Дэниел. Она жива! Работает как часики. Летит в нужном направлении.

Прием сигнала длился 22 секунды. Отправить ответ с программой управления Дэниел не мог. Из-за огромного расстояния до «Веги» возможностей антенны не хватит, сколько ни старайся. Тут нужны более мощные направленные антенны. Отец объяснил, как быть в этом случае. Дэниел не стал разбирать систему приема сигнала, чтобы время от времени следить за "Вегой".

Записав сигнал в файл, он сел разбираться с ним. Дэниел был увлечен работой и только вечером вспомнил, что ничего не ел весь день; сходил в кафе к парню со щербинками, вернулся и до самой ночи занимался расчетами.

Спустя неделю Дэниел сообщил о пропаже яхты и Дэрика Рингера. Яхту искали береговые службы, но так и не нашли. Предположили, что яхта затонула, попав в шторм, проходивший в то время восточнее Австралии. Моника вернулась в США.

Среди любителей космоса есть так называемые “охотники за спутниками”. Это увлеченные люди с телескопами, которые по ночам ищут новые объекты на орбитах, стараясь определить их предназначение. Говорят, что так они даже рассекретили несколько военных аппаратов, один из которых очень похож на орбитальный телескоп Хаббл.

Среди охотников за спутниками пролетела сенсационная новость – на орбите появился новый объект, похожий на человека, раскинувшего руки. Его тоже занесли в реестр. Некоторые видели в нем инопланетянина, другим он напоминал закопченный обломок корабля в форме буквы Х. Он двигался по странной вытянутой эллиптической орбите. Объект был очень тусклым, почти черным, в лучах Солнца светилось только место, названное “лицом” обломка. Заметно оживились уфологи, появились поклонники, по интернету распространялись мемы с его участием. Его назвали Х-мэн и придумали легенду, согласно которой это строитель в черном комбинезоне, улетевший в космос на взорвавшемся баллоне с кислородом. Шутка удалась и многие предприятия по всему миру проверили, все ли в порядке у них с баллонами и не пропал ли какой-нибудь работник. Пропавших насчитали 56 человек в разных странах. Ученые же считали, что если бы это был человек, то имел бы скафандр с характерными чертами и далеко не черного цвета. К тому же никто из команд астронавтов не пропадал, отлучившись ненадолго от станции.

Дэниел пробыл в Австралии еще полтора года, устроившись на работу в комплекс дальней космической связи в Канберре. Работа мечты для ученого – красивейшее место на краю заповедника Тидбинбилла, вдали от шумной цивилизации, в окружении гор, поросших лесом. Здесь особый воздух. Воздух свободы. Антенный комплекс был в распоряжении Дэниела. Он знал расписание его работы и мог использовать в небольших перерывах для связи с «Вегой», которая мирно вращалась вокруг Цереры.

Австралийским летом 2017 года Дэниел отправился на заброшенный остров Маккуори, затерявшийся в полутора тысячах километрах от Тасмании. Он арендовал французскую парусную яхту "Бенету Океанис”, и следующие две недели боролся с волнами и ветром, пока не достиг Маккуори. Это остров, напоминающий сосиску, длиной 30 километров. Бросив якорь в бухте на юге острова, он погрузил провиант в надувную лодку и высадился на берег, кишащий пингвинами. На всем острове не было жителей, лишь несколько человек время от времени находились на небольшой базе Маккуори – Айленд в северной части острова.

У Дэниела было несколько дней в запасе, и он решил провести их на твердой земле, живя в палатке, а не болтаясь на волнах вместе с парусником. Наконец в назначенное время Дэниел собрал палатку, перевез вещи обратно на арендованную яхту, вышел из бухты и остановился у ее входа. Так он дождался ночи. Он стоял у мачты, на носу судна, всматриваясь в даль. Ветер обдувал его, неся с собой запахи океана и других континентов. Все в океане, или почти все, зависит от погоды. А эта ночь получилась очень ясная. Переливы звездной пыли над головой выглядели, словно они совсем близко, а свет неполной Луны распространялся до самого горизонта.

Наконец он заметил до боли знакомый серебристый силуэт, спускающийся с неба по наклонной траектории. Сначала это было похоже на видение, дымку, мираж, игру сознания, но постепенно силуэт приобретал очертания. Он двигался грациозно, неспешно и уверенно. В нужном месте он совершил касание воды, а затем плюхнулся на нее всем своим весом. Проплыв несколько сот метров по инерции, силуэт замер в полутора километрах от берега. Это была «Вега». Неземная, великолепно сложенная, манящая и строптивая.

Дэниел включил все прожектора на «Бенету», чтобы осветить путь, и на надувной лодке отправился к «Веге». Вскоре он уже ступил на нее, взявшись за поручни, также, как и в старые добрые времена. Знакомый звук металлических ступенек и площадок. От нее словно исходило дыхание космоса. Легкое, монотонное дыхание. Он осмотрел изуродованную дверь, открыл ее специальным сигналом с брелока, открыл вторую шлюзовую дверь, и зашел внутрь. Здесь все работало, как и прежде. Родной шум, привычная обстановка, ничего не поменялось. Даже показалось, что внутри снова появился запах отца.

На панели приборов все также стоял пустой контейнер для праха, обернутый в золотистую термоизоляцию. Дэниел включил огни на «Веге». Прожектора осветили бухту, волны и арендованную яхту. Он подогнал «Вегу» ближе к «Бенету», скинул два троса и взял ее на буксир. Перетащил канистры с топливом, проверил сцепку и, не дожидаясь утра, отправился в путь. Спустя несколько минут пути, он доверил управление автопилоту, а сам откинулся в кресле и задремал под знакомый и родной монотонный шум.

Через месяц охотники за спутниками потеряли из виду странный объект в виде буквы “Х”. Примерно в это же время на старом ранчо, принадлежащем матери Дэрика Рингера в Алабаме, среди памятных плит небольшого семейного кладбища появилась свежая могила. На плите было вырезано имя Дэрика Рингера.

Дэниел снова перебрался в США, на восточное побережье, где легко затеряться среди всевозможных яхт и катеров. Говорят, кто-то привез целый центнер грунта с Плутона, но среди ученых сразу же прошел слух, что это все фейк, а лаборатории, исследующие этот грунт, взяли его из пустыни Атакама. Точно также говорили о появившихся позже образцах с Цереры, Титана, Каллисто и Фобоса, Ио, Европы и Ганимеда.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11