Бесшумная буря [Майкл Г. Мэннинг] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Бесшумная буря

Пролог

— А как насчёт сегодня? — спросил Мэттью.

— Что — сегодня? — ответил я, хотя уже хорошо представлял, чего он хотел.

— Ты сможешь закончить рассказ.

Тут как раз подошла Мойра:

— Ты уже неделю откладываешь.

— Повесть это не очень приятная, — напомнил я им.

Мэттью кивнул:

— Знаю, мне уже начали являться сны.

Это зацепило моё внимание. Я знал, что он, будучи моим первенцем, в конце концов столкнётся с тем же знанием, с каким был рождён я сам, но я надеялся, что это случится позже. Большая часть этих знаний вызывала депрессию, а другие их части с гарантией должны были загубить беззаботную невинность его юности.

Он увидел выражение моего лица:

— Пап, не надо.

— Что не надо? — сказал я, пытаясь скрыть свои чувства.

— Не смотри на меня так. Я больше не ребёнок.

Я изо всех сил постарался не засмеяться. Каждый раз, когда я слышал эту реплику от одного из них, она провоцировала во мне одну и ту же реакцию, и я знал, что они эту реакцию не оценят. Естественно, с моей точки зрения, они всегда будут детьми — по крайней мере до тех пор, пока не станут старше меня, что вряд ли когда-либо произойдёт. Но я знал, что с их точки зрения ситуация была совершенно иной, они не были теми детьми, какими были прежде. Они не были младенцами, ползунками, или даже ребятишками — они были подростками.

— Какого рода сны? — спросил я чуть погодя.

— Про то, что ты нам рассказал… про Даниэла, — ответил он.

— Наверное, это потому, что рассказ разжёг твои воспоминания, — сказал я, кивая. — Мне не следовало рассказывать тебе всё это. Этот рассказ направил твой разум по пути, которым тебе лучше было бы пройти позже.

— Ну, сейчас уже слишком поздно, — сказал он мне. — К тому же, я думаю, что рассказ помогает.

— Это как?

— Те части, что я помню, которые ты нам уже рассказал — они не кажутся такими уж плохими. Я будто думаю о чём-то, что я читал, и в меньшей степени — как о чём-то ужасном, через что я на самом деле прожил. Но я начинаю вспоминать всё больше, и это меня действительно беспокоит. Если расскажешь мне остальное, то, быть может, оно не будет казаться таким реальным, когда явится мне во сне. Может, будет в большей степени как просто история…

«И меньшей — как твой личный грех, совершённый против целой расы», — подумал я, молча закончив его фразу.

— Это имеет смысл, — согласился я. — Давай-ка сядем за стол, это займёт какое-то время.

— Давай, я схожу за Линараллой, — сказал Мойра. — Она тоже захочет услышать остальное.

Мы с Мэттью ждали четверть часа, пока она не вернулась, приведя с собой дочь Тириона и Лираллианты. Серьёзная молодая Ши'Хар села за стол вместе с нами. Как только все устроились, я сделал глубокий вдох, и начал:

— В прошлый раз, помнится, мы остановились на том, что Тирион сразился с крайтэком, и всё стало довольно мирным. Прошедшие после этого годы были для него довольно тихими, но несмотря на присутствие Лираллианты и отсутствие сражений, Тириону всё больше не сиделось на месте. В сердце своём он был одинок, ибо Ши'Хар не были людьми, и Лираллианта, несмотря на его лучшие усилия, не всегда представляла из себя лучшую компанию.

— Я пропущу до того времени, когда снова начали происходить какие-то события. Прошло десять лет, и Тирион начал работать над каменным домом — над местом, которое он мог бы называть своим собственным…

Глава 1

Тирион провёл руками по камню, ощупывая его гладкие края. Он никогда не учился на камнереза, но его способности давали ему значительное преимущество. Сам камень наличествовал в изобилии, и Лираллианта не возражала против того, чтобы позволять ему выходить за пределы Рощи Иллэниэл, чтобы заполучить желаемое. Однако переноска больших объёмов камня из холмов требовала много труда.

Его первая реальная проблема после начала постройки дома заключалась в скреплении камней. Он абсолютно ничего не знал про строительный раствор, и его первые попытки по созданию оного дали нечто менее полезное, чем обычная грязь. Он подумал было о том, чтобы попробовать убедить Лираллианту позволить ему съездить в Линкольн, в надежде найти каменщика, который согласится научить его тому, что ему нужно было узнать. В конце концов он решил, что будет лучше, если он сделает всё по-своему.

Решение Тириона заключалось в том, чтобы смастерить чары, которые перманентно скрепляли камни вместе. Поскольку ему было легко в точности обрезать камни до нужной формы и размера, он мог состыковывать их без щелей, и конечный результат был таким же прочным, или даже прочнее, чем если бы всё строение было возведено из одного, цельного камня.

«Чародейство» было термином, который он начал использовать для своей новой формы магии. Лираллианта очень твёрдо настаивала на том, что его действия не были плетением заклинаний, хотя и были во многом похожи. Основная геометрия, использовавшаяся в его чародействе, была основана на соединённых треугольных формах, каждая из которых содержала рунную сущность, предоставлявшую уникальные свойства. Плетение заклинаний основывалось на более мелких шестиугольниках с более сложной геометрией, но более простой символикой.

Оба вида магии производили похожие эффекты, и оба были перманентны, но чародейство позволяло человеческому волшебнику создавать долгосрочные эффекты путём всестороннего планирования и подготовки, в то время как плетение заклинаний являлось продуктом врождённого семени разума Ши'Хар. Их магия была спонтанной, в то время как чародейство было работой, требующей времени и усилий.

— Я всё ещё не понимаю, почему ты настаиваешь на том, чтобы этим заниматься, — сказал позади него голос. Однако Тирион не вздрогнул от неожиданности. Его разум заметил осторожное приближение Лираллианты ещё несколько минут тому назад.

Тирион обернулся, обратив на неё взгляд своих физических глаз. Магический взор позволял видеть её форму и черты, но был плохой заменой тому, чтобы видеть её, окрашенной светом послеполуденным солнца. Её волосы были мерцающим серебром, будто ловившим солнце, одновременно обрамляя яркую голубизну её глаз.

— Я уже объяснил, — ответил он. — Хочу иметь своё собственное место.

— Я могла бы вырастить его для тебя, и это было бы гораздо проще.

— Я хотел сам его спланировать.

— Я могла бы подогнать его под любой желаемый тобой план.

— И именно поэтому я этого не хотел, — объяснил он. — Я — не домашнее животное. Я не хочу, чтобы ты меня обеспечивала. Я хочу сделать это для себя. К тому же, у меня есть специфичные идеи, которые тебе было бы трудно осуществить.

— Просвети меня, — сказала она.

— Приватность, — ответил он. — Я строю нечто, внутрь чего твой народ, эти деревья… — указал он на окружавшие их массивные деревья богов — … не смогут заглянуть.

— Почему это для тебя так важно?

Он уставился на неё, размышляя. Прожив среди Ши'Хар более десятилетия, он всё ещё находил их чужими. Его отношения с Лираллиантой лишь ежедневно подчёркивали для него этот факт.

— Я не уверен, как это объяснить, — признал он. — Люди — социальные существа, но не до такой степени, как ваш народ. Мы ценим свою индивидуальность, и частично это отражается в нужде быть отдельно от других, даже от сородичей.

— Если ты хочешь, чтобы я оставалось с тобой, то один ты не будешь, — сделала наблюдение Ши'Хар.

— Мне не нужно быть совершенно одному, и не всё время, — сказал Тирион. — К тому же, ты не считаешься, ты — моя пара.

— Мы — не пара, — твёрдо заявила она. — Мы не будем производить потомство.

Тирион тяжело вздохнул. Ши'Хар испытывали трудности с эмоциональными контекстами — для них значение большинства слов было жёстко закреплено. Они уже обсуждали продление рода, но поскольку любой произведённый ими на свет ребёнок был бы «всего лишь» человеком, и, таким образом, рабом, он сказал ей, что предпочтёт оставаться бездетным. У него и так уже было слишком много детей, и никому из них он не был отцом.

— Я не имел ввиду пару в таком смысле, — объяснил он. — Мы — напарники и спутники, как семья.

— Мы занимаемся сексом. Прежде ты мне говорил, что члены семьи этим не занимаются.

— Не такого рода семьи, — сказал он ей. — Семья может означать больше, чем просто людей, являющихся друг другу родственниками. В этом случае я имею ввиду любовь.

— Это слово — проблематичнее всех остальных.

— То, что ты его не понимаешь, не означает, что оно к тебе неприменимо.

Она нахмурилась:

— Несмотря на краткость твоего языка, он полон двусмысленностей. Эроллис гораздо более чёткий, его слова не имеют нечёткие или множественные значения.

Тирион улыбнулся:

— Контекст — это всё, и он позволяет нам передавать эмоции речью, чего в эроллис мне очень недостаёт. У вашего народа есть слово для «супруга» или спутника жизни? Вы же должны были создать слово для таких союзов за длительную истории вашей расы, пусть даже лишь для того, чтобы описать то, что происходило в одной из порабощённых вами рас.

У Ши'Хар была долгая история, выходившая за пределы мира, в котором жило человечество. От Тиллмэйриаса Тирион узнал, что Ши'Хар явились из другого мира, пройдя через несколько измерений, чтобы колонизировать новые места. Крайтэки, их слуги-воины, часто создавались по образу причудливых существ, с которыми они сражались, и которых поработили за свою долгую историю. Сами дети Ши'Хар обычно создавались подобными той расе, которая была наиболее подходящей для их нынешнего мира. В этом случае они взяли человеческую расу как основную форму «детей», но их взрослая форма представляла из себя гигантские «деревья богов», покрывавшие мир.

— Наиболее близким словом в нашем языке будет «кианти», но им не пользовались с тех пор, как наши самые далёкие предки покинули первый мир, — ответила она.

— Ки-ан-ти, — сказал Тирион, тщательно произнося по слогам, чтобы убедиться, что правильно уловил звучание слова.

Лираллианта кивнула:

— В далёком прошлом у нас были партнёры, помогавшие нам, действуя сообща, когда мы выдвигались на колонизацию нового региона. Наш первый дом содержал много врагов, и это было необходимостью для выживания.

— Пара из мужчины и женщины?

— «Мужчина» и «женщина» являются обманчивыми терминами, — поправила она. — Кианти помогали засеивать новую рощу. Многие терпели неудачи, но большинство из тех, кому удавалось это сделать, выживали и процветали. В конце концов мы побороли всех наших естественных врагов, и первый мир был заполнен, как был заполнен этот.

— И те двое, что составляли пару — они делали друг для друга что угодно? — спросил Тирион.

— Если один кианти умирал, то создать новое дерево они уже не могли. Они поддерживали друг друга всеми возможными способами, — объяснила она.

— Когда я срезал свой ошейник, ты чуть не погубила себя, пытаясь меня спасти, — заметил он. — Разве это было рационально?

— Нет, — признала она.

— Но именно такого рода вещи совершали друг для друга эти ваши «кианти».

— Для них эти действия были логичными. В них не принимали участия никаких нематериальные концепции, которые вы, люди, приписываете подобным вещам. Они действовали не из любви, — заявила она.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что мой народ не функционирует подобным образом.

— Сейчас — нет, — согласился Тирион, — но в то время тебя не было. Ты не знаешь, какими были твои предки.

— Съевшие лошти, хранители знаний — они помнят, — заявила она.

Некоторые избранные дети Ши'Хар получали особые плоды, передававшие знание, собранное одним из деревьев богов и всеми предшествовавшими ему деревьями, если это дерево также было хранителем знаний. Некоторые деревья и, соответственно, некоторые из нынешних хранителей знаний, обладали воспоминаниями, уходившими в прошлое на тысячелетия, до их изначального дома,

— Тебе следует спросить одного из них, — предложил Тирион. — Ответ может оказаться отличным от твоих ожиданий.

Лираллианта замерла.

Само по себе, это ничем необычным не было, Ши'Хар часто выделялись своим отсутствием ненужных движений, однако его внимание привлекла внезапность, с которой это произошло. Тирион остановил работу, и обратил всё своё внимание на Лираллианту:

— Что?

— Старейшины предложили мне лошти, — без предисловий сказала она.

Это его удивило:

— Но разве ты не являешься самой молодой в Роще Иллэниэл? — Он не был уверен, как именно это работало, но ему казалось бессмысленным давать самым младшим из их народа то, что считалось одной из их величайших почестей.

— Да.

— Тогда почему ты? Есть же многие другие, занимающие более высокое положение?

— Ты неправильно понимаешь назначение лошти, и причины, по которым его их дают, — сказала она ему.

Его глаза сузились:

— Ты сказала, что лошти передаёт знания, от поколения к поколению…

Лираллианта кивнула:

— Это верно, но выбор того, кому дать лошти, также зависит от знания, а точнее — от его приобретения. Ребёнок, выказавший великую мудрость, раскрывший новые озарения, или показавший признаки инновации — вот, кого ищут, чтобы добавить к даваемому лошти богатству.

Теперь, когда он смотрел на это под таким углом, подобная практика действительно имела смысл. Тиллмэйриас был первым хранителем знаний, с которым он повстречался. Его наиболее заметной характеристикой был клинический подход к изучению людей. Байовар, один из хранителей знаний Иллэниэлов, сделал своим хобби изучения бэйрионского, языка людей.

Тирион уставился на Лираллианту:

— А ты-то что сделала? — Вопрос был бы грубым, говори он с человеком, но представители её народа говорили прямо и без приукрашивания. Она на такую ремарку не оскорбится.

Лираллианта не мигая уставилась на него в ответ:

— Ты часто говоришь мне, что люди учатся на своих ошибках. Ши'Хар не допускают много ошибок, но когда это всё же случается, мы также пытаемся научиться на этом опыте как можно большему.

— Ты хочешь этого?

Она моргнула, на миг сбитая с толку:

— Пожалуйста, изложи свой вопрос более ясно.

Он встал, и шагнул ближе, положив ладони ей на плечи, чтобы физически напомнить её об их отношениях:

— Ты хочешь принять лошти? Как это подействует на нас?

Лираллианта отстранилась от него:

— Это никак не подействует на нас, что бы ни значило это твоё расплывчатое местоимение. Я изменюсь, ты — нет. Мои цели и приоритеты наверняка тоже изменятся, когда я впитаю знания веков. Сомневаюсь, что останусь той же личностью, которая знакома тебе сейчас.

— А любовь?

— А что с ней?

Он дёрнулся от её прохладного тона, снова напомнившего ему её совершенно нечеловеческое воспитание:

— Ты будешь испытывать ко мне те же чувства?

— Я чувствую боль, когда больно тебе, и моя верность стала иррационально запутанной, когда речь заходит о тебе, но я всё ещё не знаю, считается ли это любовью…

— …но будут ли у тебя потом прежние чувства? — перебил он.

— Я не знаю. Могу предположить, что не будут. Мой разум — лишь капля в том, что станет океаном знаний и опыта. — От неё исходило ощущение неуверенности, или, быть может, страха.

— Тогда не делай этого, — сказал ей Тирион.

— Я — дитя Ши'Хар, — прямо заявила она.

Рука Тириона с внезапной скоростью метнулась вперёд, схватив Лираллианту за волосы, и притянув её голову поближе к его собственной:

— Ты — моя.

Она не сопротивлялась, вместо этого уперев свой поблёкший взгляд в его глаза:

— С технической точки зрения, это ты мне принадлежишь, раб.

Он поцеловал её, затем провёл губами вдоль её челюсти, и прошептал ей на ухо:

— Пока я не попрошу тебя снять этот ошейник. — Это утверждение, конечно, было блефом — хотя она когда-то согласилась на его условия, снятие рабского ошейника превратит его в объект охоты для всех Ши'Хар.

— Пока я не решу отказаться, — промурлыкала она в ответ с разгорающимся желанием в голосе.

Его зубы нашли её шею, слегка прикусив её нежную плоть:

— В таком случае мы умрём вместе.

— Ты действительно предпочёл бы именно это? — спросила она.

— Если единственная альтернатива — потерять тебя, то могу и предпочесть, — признал он.

Её взгляд немного смягчился. Перемена в выражении её лица была такой неуловимой, что кто-то иной это бы упустил, но Тирион годами практиковался в чтении её спокойного лица.

— У тебя ещё есть полтора года, чтобы принять решение. Лошти созревает не сразу.

По Тириону прошла волна облегчения, но он это скрыл. Отступив назад, он сказал ей:

— О, хорошо, тогда у меня будет время закончить этот дом.

Лираллианта зарычала в ответ на эту кажущуюся отмашку, и вокруг них начали расти сплетённые из заклинаний лозы, заключив их обоих в маленький будуар.

— Сперва тебе нужно закончить с кое-чем другим.

— О, неужели? — невинно спросил он. — И с чем же именно?

Она одарила его редкой улыбкой:

— Со мной.

Глава 2

— Просыпайся.

Первым его впечатлением в тусклом утреннем сумраке были зелёные глаза, искрившиеся от каким-то образом пойманного ими первого, робкого луча рассветного солнца. Катрин Сэйер пристально смотрела на него, черты её лица передавали чувство срочности. Происходило что-то важное.

— Ты ей нужен.

— Кэйт? — спросил он, сбитый с толку. Как она могла быть здесь? Кэйт была в Колне, со своим мужем и сыном-подростком.

— Просыпайся, Тирион. Ты точно захочешь это услышать.

Это был голос Лираллианты. Его глаза снова открылись, и обнаружили, что его ожидали её серебряные волосы и голубые очи. Он моргнул, силясь отделить свои мысли во сне от мыслей наяву.

— Что ты сказала?

— Я сказала «ты точно захочешь это услышать». Они привели ещё одну из твоей деревни, — сказала она ему.

Выброс адреналина заставил его проснуться до конца:

— Кто — они?

— Морданы. Её нашёл один из их надзирателей.

Его сон всё ещё был свеж в его сознании, и мгновенно уцепился за её слова.

— Её? — «Не могла же Кэйт быть настолько глупой, чтобы прийти сюда». Если она всё же пришла, если её забрала другая роща… последствия были слишком ужасны, чтобы думать о них.

— Девочку.

— Сколько ей?

Она нахмурилась. Лираллианта плохо умела судить о человеческом возрасте. Дети Ши'Хар не старели. Они создавались в форме, которая для человека считалась полностью зрелой, и сохраняли один и тот же кажущийся возраст до того дня, когда им позволяли перейти к истинной взрослой жизни. Да и, к тому же, в своих собственных глазах она ребёнком не была.

— Мне сказали, что она молода, но не маленького роста — высотой почти как я.

Это могло указывать на любой возраст от двенадцати до двадцати, но он был почти уверен, что девочка была подростком. Кем бы она ни была, она наверняка была в ужасе. В голове у Тириона мелькнули воспоминания о надзирателях и их красных плетях.

— Мне нужно её увидеть, — твёрдо сказал он. Тирион уже садился, и пытался натянуть штаны.

— Это будет непросто. Они вряд ли примут нас с радостью.

Хотя Ши'Хар много внимания уделяли своему «праву собственности», когда дело доходило до людей, они обычно не были слишком территориальными, если только не было каких-то особых обстоятельств. За последние пятнадцать лет Тириону позволяли побывать в любых из человеческих рабских лагерей, какие он хотел посетить, покуда он вёл себя прилично. Было вполне возможно, что Мордан даже позволили бы Лираллианте купить права на их новую находку.

— Тут что-то ещё, так ведь?

— Она как ты.

— Подожди…

Он предположил, что кто-то из Колна по глупости подошёл слишком близко к границам рощи, но это не имело смысла. Ближе всего к Колну и долине, в которой он располагался, подступала Роща Иллэниэл. В этом случае девочку схватили бы не Морданы, а это значило, что её взял патруль. Патрули игнорировали жителей долины, если только не выказывали признаки…

— Она — маг.

Лираллианта кивнула.

— И она из Колна.

— Она — дичок, как и ты, — подтвердила она.

Основной целью патрулей Ши'Хар было убедиться в том, чтобы особые свойства, которыми они наделяли своих детей, не мигрировали в маленькие остатки свободной человеческой популяции. Их магические рабские ошейники были чудесно эффективны в предотвращении размножения их человеческой собственности без их дозволения, но в прошлом это всё же случалось. Когда Тириона только поймали, то полагали, будто он был результатом подобного события. Лишь позже они обнаружили, что его «дар» был результатом совершенно случайной мутации.

Была очень маленькая вероятность того, что девочка была случайной. «Не думай об этом», — сказал он себе.

— А Тиллмэйриас?

— А что с ним?

Тиллмэйриас был единственным инструктором Ши'Хар, с которым Тирион хоть сколько-нибудь имел дело. Сын и хранитель знаний Рощи Прэйсиан, Тиллмэйриас был первым, кому вверили уход за Тирионом и его обучение. От мыслей о перенесённых им пытках Тириона прошибал холодный пот каждый раз, когда он думал об этом чернокожем Ши'Хар, но Тиллмэйриас был его лучшей надеждой.

Если девочка была истинным магом-дичком, то Морданы наверняка будут крайне оберегать свою новую находку. После того, как его нашли, Тирион нарушил баланс сил между рощами Ши'Хар, позволив рощам Прэйсиан и Иллэниэл получить гораздо более высокий статус. Его череда побед на арене принесла Роще Иллэниэл большое количество шутси, чего-то вроде наличности, а Тиллмэйриас использовал его победы для своего стратегического преимущества, чтобы улучить положение и для Рощи Прэйсиан тоже.

— Он — инструктор, и он уже помог нам прежде. Если кто-то и сможет убедить инструктора Морданов позволить мне увидеть их находку, то это будет он, — объяснил Тирион.

После в некоторой степени поспешного завтрака они отправились в Эллентрэа. Именно там скорее всего можно было найти Тиллмэйриаса, большую часть своих дней проводившего за обучением рабов Прэйсианов. На путь ушёл почти час, но найти хранителя знаний Прэйсианов оказалось легко.

Тиллмэйриас улыбнулся при их приближении, и, как обычно, у Тириона от этой улыбки кровь застыла в жилах. Она была частью непрекращающихся попыток этого Ши'Хар общаться с людьми более действенным образом, но никакого истинного чувства за ней не стояло. Наставник Прэйсианов легко мог как убить или пытать одного из своих баратти, так и лечить, и ничто из этого, похоже, его на самом деле не трогало.

— У меня было подозрение, что вы можете наконец явиться с визитом, — сказал Ши'Хар, глядя на них золотыми глазами, в точности совпадавшими по цвету с его сияющими волосами.

— Я удивлён, что ты ещё не ушёл смотреть новое пополнение, — сказал Тирион, поддерживая прохладный тон в голосе. Он уже давно усвоил, что эмоциональность при общении с Тиллмэйриасом, да и с другими Ши'Хар, если уж на то пошло, никогда ничего хорошего не приносила.

— Вообще-то я сперва обратился бы к тебе, если бы ты сам не пришёл найти меня. Морданы вряд ли будут рады излишнему интересу к их новому приобретению, пока у них не появится возможность самим проверить её способности. Ты предоставишь им отличный стимул впустить нас в Сабортрэа.

— Услуга за услугу?

Тут заговорила Лираллианта:

— Ты хорошо понимаешь наш народ, Тирион.

— Чего они захотят? — спросил Тирион.

— Всего лишь образец крови, — ответил Прэйсиан. — Они захотят убедиться в том, что девочка — твоя родственница, и посмотреть, есть ли какие-то значительные генетические отличия.

Тирион вздрогнул:

— Значит, они уже подозревают, что она — моя дочь.

Тиллмэйриас снова улыбнулся:

— Я сомневаюсь, что ты это осознаёшь, но после твоего появления рощи начали чаще высылать патрули. Все хотели бы получить то же самое преимущество, которым так долго обладали Иллэниэлы.

Тирион давным-давно сказал им, что детей у него не было, но глубоко в душе он знал, что эта ложь была тщетна. «Надо было понять, что это случится», — подумал он. «Я просто не хотел смотреть такой возможности в лицо». А теперь девочка, кем бы она ни была, пострадает из-за его отказа посмотреть неизбежности в глаза.

— Что с ней сделают?

— Ты помнишь, как всё было, когда ты только явился сюда, — заявил Тиллмэйриас. — Сабортрэа мало отличается, и их методы почти идентичны.

* * *
Мир под ними был ковром, в котором доминировал обширный лес, простиравшийся до горизонта во всех направлениях. Деревья покрывали мир, насколько хватало глаз, прерываясь лишь редкими реками или, вдалеке, горной грядой. Поездка в Сабортрэа верхом потребовала бы несколько дней, поэтому Тиллмэйриас призвал «до́рмона», одного из летающих существ, похожих на растения, на котором он когда-то возил Тириона, показывая ему остатки древнего человеческого города.

Полёт сократил многодневную поездку до всего лишь нескольких часов. Они уже миновали границы Рощи Мордан, и спускались к открытой местности, где находились Сабортрэа и её арена.

По приземлении их встретили двое надзирателей, людей с теми же застывшими, безразличными лицами, к каким Тирион привык за время своего проживания вместе с Ши'Хар. У этих выросших в неволе и натасканных на постоянное насилие людей чувства были недоразвитыми из-за жестокости, и они были едва способны проявлять более тонкие эмоции. Между ними стоял один из Ши'Хар Морданов, узнаваемый благодаря его светло-голубой коже и чёрным волосам. Глаза Ши'Хар были ярко-синими, заметно темнее, чем льдисто-голубые глаза Ши'Хар Иллэниэлов.

— Тиллмэйриас, — сказал встречающий, наклонив голову в сторону темнокожего Ши'Хар, ехавшего перед Тирионом и Лираллиантой. Секунду спустя он перевёл взгляд на Лираллианту, пропустив Тириона как объект, которому можно уделить внимание и попозже. «Народ» шёл в первую очередь, животные — во вторую. — Лираллианта, я вижу, что ты привела своего питомца с визитом к нашему новому приобретению.

Она кивнула, ответив на приветствие одним словом:

— Да́ллэс.

Тирион знал, что её ответ был предназначен ему. Ши'Хар Морданов мог бы оскорбиться, зайди она настолько далеко, чтобы представить их друг другу — рабы такой чести не удостаивались. Вместо этого она ответила его именем, зная, что чуткие уши Тириона этого не пропустят.

— К сожалению, я боюсь, что вы только зря потратили время, чтобы сюда добраться, — сказал Даллэс. — Наша новая баратт всё ещё привыкает к своему месту. Я считаю, что если подвергнуть её в этой ситуации сомнительному влиянию, то это помешает её обучению. — Пока он это говорил, его взгляд на миг остановился на Тирионе.

Лираллианта коснулась плеча Тиллмэйриаса, указывая на то, что ему следует говорить за них. О её ответе они сговорились заранее, но Тиллмэйриас был хранителем знаний, а также уважаемым инструктором. Вести переговоры будет он.

— Уверен, что тебя интересует родословная вашего животного. Поскольку она происходит из того же региона, что и раб Лираллианты, у тебя наверняка есть какие-то подозрения, — начал Ши'Хар Прэйсианов.

— До сих пор Иллэниэлы отказывались делиться информацией, полученной в результате тестов над Тирионом, — прокомментировал Даллэс. — Ты способен что-то предложить?

Тиллмэйриас бросил взгляд на Лираллианту, дождавшись её кивка, прежде чем продолжить:

— Образец его крови в обмен на такой же образец…

Лираллианта кашлянула, перебивая Тиллмэйриаса. На миг их взгляды встретились, прежде чем он продолжил:

— Поправка, в обмен на данное ей разрешение позволить её баратт ненадолго посетить вашу.

Даллэс фыркнул:

— Я думал, что ты торгуешься за Иллэниэлов, Тиллмэйриас, но если судить по твоим словам, то ты будто представляешь этого баратт.

Прэйсиан не выказал никаких признаков того, что оскорблён:

— Ты ошибаешься, Даллэс.

— Каким же образом?

— Дички отличаются от разводимых нами баратти. Успехи Тириона были результатом чего-то помимо обычно режима обучения. Мы узнаем о твоём новом животном больше, позволив ему поговорить с ней, — ответил Тиллмэйриас.

— Рощу Мордан это мало заботит, — ответил голубокожий инструктор Ши'Хар.

Тиллмэйриас слегка склонил голову, уступая его аргументам:

— Действительно, но что вашу рощу заботит, так это тот факт, что ваше новое животное может извлечь много выгоды, просто недолго пообщавшись с Тирионом.

Даллэс вздохнул:

— Я нахожу это весьма маловероятным. Я бы отверг ваше предложение, но сперва я проконсультируюсь с Гва́йри. Мнение хранителя знаний может оказаться отличным от моего.

Это удивило Тириона. Поскольку единственным инструктором, опыт общения с которым у него был, являлся Тиллмэйриас, то он предположил, что все инструкторы Ши'Хар тоже были хранителями знаний. Очевидно, здесь это было не так.

Даллэс ушёл, и они ждали его возвращения более часа. Тирион был полон нетерпения, но крепко держал его под контролем. Он годы провёл заточённым в крошечной комнате. Это научило его ждать, хотя ожидание ему по-прежнему не нравилось.

Ши'Хар Морданов вернулся один:

— Мысли Гвайри отличались от моих. Он убедил меня принять ваше предложение, хотя я бы предпочёл его отвергнуть.

— Тогда нам следует обсудить подробности нашей сделки, — предложил Тиллмэйриас.

Двое инструкторов Ши'Хар долго разговаривали, прежде чем наконец договорились о конкретных вещах. Тириону будет позволено провести с новой рабыней Рощи Мордан двадцать четыре часа в обмен на образец его крови. Даллэс повёл их в помещения для рабов Сабортрэа сразу же после того, как взял свой драгоценный образец.

Пока они шли, Тирион осматривал окружавшие их жилища. Структура и планировка Сабортрэа были очень похожи на Эллентрэа, но он не мог быть уверенным, в какой из маленьких хибар была его дочь.

«Нет, должно быть вот это — она».

Они приблизились, и теперь он ощутил жилище, обитатель которого заметно отличался. Внутри была девушка, и беглый осмотр сказал ему, что ей, наверное, было около пятнадцати. Однако что действительно выделялось, так это её эйсар. В отличие от остальных людей-рабов, у неё он был гораздо ярче — она сияла в его магическом взоре подобно звезде среди свечей. Её сила была значительно выше всего, что он видел прежде, как среди Ши'Хар, так и среди их людской собственности.

И вместе с ней в маленькой хибаре был кто-то ещё.

Он ощутил её боль задолго до того, как достиг двери, и его ярость, давно задремавшая за последние годы, снова начала закипать.

Лираллианта положила ладонь ему на плечо:

— Помни, это — не наше место. Я не могу тебя защитить, если ты допустишь здесь ошибку.

Уперев окаменевший взгляд прямо вперёд, он ответил:

— Я знаю.

Даллэс наблюдал за ним с лёгкой улыбкой на губах. В ответ на его касание живое дерево дверного проёма разошлось в стороны:

— Можешь войти.

Тирион без колебаний шагнул внутрь, хотя чувствовал позади себя ладонь Лираллианты. Она снова попыталась поймать его плечо, чтобы настоять на осторожности. Внутри его глаза увидели то, что уже показали ему остальные его чувства. Над девушкой стоял мужчина в коричневой коже, и в его руке была красная плеть, которую так часто использовали надзиратели.

Девушка у его ног была молода, её тело всё ещё было мягким, а черты лица всё ещё имели округлости, которые постепенно исчезают по мере взросления. Она была голой, как и все рабы Ши'Хар, и на её коже были следы грязи и синяков. На её бедре была засохшая кровь.

Его взгляд мгновенно вобрал в себя всё это с вызванной адреналином ясностью. Красная плеть опускалась на девушку, и Тирион протянул левую руку, перехватив ею плеть, ощущая старую, знакомую агонию, когда та обвила его запястье.

Щит оградил бы его от боли, но возведение щита в присутствии Ши'Хар было объявлением о враждебных намерениях. Вместо этого он поймал плеть без защиты, скрипя зубами, пока магия плети слала огонь по его нервам и разрывала здравие его рассудка.

Прежде он и мечтать не мог ни о чём подобном. Первый проведённый среди Ши'Хар год внушил ему глубокий, будто навеки высеченный на поверхности его души страх перед красными плетьми, но то был страх иного человека. Он больше не был Даниэлом Тэнником. Он был Тирионом, и его гнев подобно бесшумной буре стёр старые слабости с его души.

— Пошли, поговорим, — сказал он надзирателю, и губы его невольно дёргались, пока он произносил эти слова.

Глаза надзирателя расширились, когда он уставился на мужчину, державшего противоположный конец его плети. Боль должна была заставить его упасть на землю, крича и дёргаясь, но вместо падения Тирион продолжил держать плеть, с искажённым лицом и с проступившими на лбу каплями пота.

— Тирион, нет! — рявкнула Лираллианта. Она знала его достаточно хорошо, чтобы увидеть, что он был почти на грани умопомрачения.

Взгляд надзирателя метнулся к дверному проёму, заметив присутствие трёх Ши'Хар, включая его собственного господина, Даллэса. Затем его взгляд снова упал на лицо Тириона, а потом он ослабил свою волю, позволив красной плети исчезнуть.

— Мой лорд, — сказал он, уважительно кивая в сторону Ши'Хар.

— Наружу, — медленно повторил Тирион.

Девушка озадаченно наблюдала, никто из них не был ей знаком. Тириона она не видела с тех пор, как была маленькой девочкой, и вряд ли узнала бы его. Она отползла от них по земляному полу, вжавшись спиной в дальнюю стену.

— Если он повредит моей собственности, то будут последствия, — холодно сказал Даллэс, обращаясь к Тиллмэйриасу и Лираллианте.

Тирион бросил взгляд на Лираллианту, заметив страх в её глазах. Прежде он такого не видел. «Она боится меня потерять». Он знал, что следующие его действия наверняка приведут к его скоропостижной гибели, но ему уже было плевать.

— Вообще-то, — внезапно и неожиданно послышался голос Тиллмэйриаса, — у меня есть идея. Ты не против продать мне парочку надзирателей, Даллэс? Обещаю, будет забавно.

Глава 3

В вечернем воздухе стояла прохлада, когда Тирион вступил на арену. Теперь он ощущал это острее, поскольку был вынужден снять одежду и кожаную броню. Прошло много лет с тех пор, как он последний раз входил в такое место.

— Что это за странные метки? — спросил позади него Даллэс.

Вопрос, весьма естественно, был адресован Лираллианте, а не её рабу. Ши'Хар Морданов озадачили татуировки, покрывавшие тело Тириона. Большинство из них были добавлены за годы, прошедшие с того дня, как его освободили от боёв на арене.

— Новая магия, но я сомневаюсь, что нам удастся её увидеть, — спокойно ответила она.

— Это почему? — сказал Даллэс.

— Для этого боя она не потребуется. — Она бросила взгляд вниз, на стоявшую перед ней девочку. Молодая представительница людского рода дрожала, что было понятным, учитывая холодный воздух, но Лираллианта также ощущала её страх. Она добавила на человеческом языке: — Расслабься, дитя, сегодня тебе больше никто не причинит вреда.

Даллэс кашлянул, а затем прокомментировал на эроллис:

— Дитя? Значит, слухи не врут.

Лираллианта подняла бровь в немом вопросе.

— Что ты мягко относишься к баратти, — заявил он.

Тиллмэйриас вмешался:

— Иллэниэлы всегда были против содержания баратти в качестве рабов.

— Однако же она одного держит, — заметил Даллэс. — Он для тебя скорее питомец, так ведь? Или у тебя есть и более извращённые «эмоциональные» привязанности к нему?

Она проигнорировала его вопрос:

— Они сейчас начнут.

Коснувшись плеча девушки, она добавила на бэйрионском:

— Смотри внимательно, дитя, и, возможно, научишься чему-то, что поможет тебе выжить.

Тирион глядел на противоположный колец поля, наблюдая за только что вышедшими с той стороны двумя мужчинами. Один из них был надзирателем, с которым он только недавно встретился, а второй был ему незнаком. Насколько он мог знать, оба они были из Морданов, а это значило, что они смогут телепортироваться. То была назойливая способность, из-за неё трудно было предсказать, где они окажутся в следующий миг.

В прошлом он справлялся с этой проблемой, превращая значительную часть арены в непригодный для человеческого выживания ад, либо ветром, либо огнём. Однако этот основанный на грубой силе подход положит матчу конец слишком скоро. Теперь, когда он снова оказался на арене, Тирион обнаружил, что не хочет слишком быстрого окончания.

Двое надзирателей на противоположной стороне разошлись в стороны, обменявшись несколькими словами. Затем первый из них громко сказал:

— Без щита, Тирион? — Произнеся первые свои слова, этот Мордан исчез, появившись ближе на двадцать футов, прежде чем снова исчезнуть. Он наступал на Тириона, непредсказуемым образом телепортируясь — всегда ближе, но никогда не по прямой. Второй надзиратель остался стоять там же, где и вышел на арену.

— Иначе было бы неинтересно, ибо шансов у вас не было бы, — ответил Тирион. Как только он заговорил, второй надзиратель исчез.

То была старая тактика. Тот, кто наступал, должен был приковать к себе внимание Тириона, в то время как второй появится позади него в тот момент, когда тот покажется наиболее отвлёкшимся.

Второй надзиратель появился, и отлетел назад под ударом волны чистой силы, оказавшейся настолько мощной, что она смяла его щит. Тело мужчины со смертельной скоростью врезалось в окружавший арену внешний барьер. Умер он ещё до того, как коснулся земли.

Тирион даже не повернулся. Всё ещё наблюдая за первым надзирателем, он выругался:

— Чёрт. А я-то надеялся, что это продлится немного больше. — Сфокусировав волю в своей руке, он отбил прочь смертоносное копьё, которое послал ему в живот первый надзиратель. В ответ на эту атаку он нанёс по щиту надзирателя мощный удар, рассчитанный почти перебороть защиту его врага — почти, но не совсем.

Тот покачнулся, а затем телепортировался, чтобы избежать второй атаки. Он знал, что её ему уже не выдержать. Надзиратель начал телепортироваться случайным образом, надеясь, что со временем у него появится шанс, но он уже знал, что надежды не было.

Тирион начал призывать туман, бывший не просто физическим — то была странная смесь эйсара и водяного пара, и она не давала легко ощущать покрываемую ею область. Он давным-давно назвал это «ментальным туманом». Практическим его результатом было то, что магический взор он перекрывал так же легко, как и обычное зрение. Изначально туман был одним из его решений для борьбы с невидимостью магов Прэйсианов, но были у него интересные применения и во многих иных ситуациях.

В этом случае туман заставил надзирателя запаниковать. Не в силах ощущать своё окружение, маг Морданов мог телепортироваться лишь вслепую. Рано или поздно он допустит фатальную ошибку.

Одним из непоколебимых правил боя было движение. Это знал каждый, кто пережил больше нескольких матчей. Если остаёшься на одном и том же месте слишком долго, ты — покойник. Надзиратель знал, что первым действием Тириона после поднятия тумана будет передвижение в другое место. Теперь дичок мог быть практически где угодно. Единственное место, где его быть не могло — это в его стартовой позиции. Это также было единственным местом, телепортации надзирателя в которое он не будет ждать.

Правило движения шло рука об руку с другим важным правилом выживания. Будь непредсказуемым. Надзиратель телепортировался в то место, где он в последний раз видел стоявшим Тириона, прежде чем тот поднял туман. Он собирался ждать там, сберегая эйсар, и готовя мощный контрудар. Когда дичок случайно окажется достаточно близко, чтобы надзиратель мог его почувствовать, тот будет готов.

К несчастью для него, Тирион всё ещё стоял на том же месте.

Эйсар вспыхнул со скоростью мысли, когда татуировки на руке Тириона зажглись внезапной силой, облачив его руку в бритвенно-острый клинок из магической энергии. Щит надзирателя был совершенно не в силах остановить клинок, когда тот отрубил ему правую руку в локте, и оставил глубокую рану на животе. Надзиратель в ужасе уставился на Тириона, прежде чем медленно упасть на колени.

Тирион перекрыл ток крови в культе руки надзирателя, пока кровопотеря не лишила его сознания.

— Почему? — слабо спросил надзиратель, подняв взгляд на убившего его мужчину.

— Ты знаешь, сколько магов Морданов я убил? — спросил Тирион.

— Нет, — прошептал надзиратель.

— Я тоже не знаю, — ответил Тирион, — но ты ответишь на мои вопросы, прежде чем присоединишься к ним.

Туман продолжал кружиться по арене, скрывая их от взоров зрителей.

— Ничего я не отвечу, — сказал надзиратель, опуская взгляд на свой вскрытый живот. — Я уже покойник.

Тирион улыбнулся:

— Я могу поддерживать в тебе жизнь довольно долго. Твоя смерть может быть безболезненной, или… — сказал он, протянул руку вниз, вонзив её в разрез у мужчины на животе, расширяя рану, и начав вытягивать внутренности наружу, — …она может быть очень неприятной.

* * *
Туман пронзил долгий крик, прежде чем смениться пустой тишиной. Даллэс стоял рядом с двумя Ши'Хар, и ждал, фрустрированный. Туман испортил ему удовольствие от матча.

— Тебе следовало запретить ему так делать, — пожаловался Ши'Хар Морданов. — Нам не видно, что там происходит.

На миг губы Лираллианты искривились в полуулыбке:

— Осталось не слишком долго.

Вопреки её словам, тишина, а также туман, держались ещё несколько неопределённых минут, прежде чем наконец развеяться. Когда воздух прояснился, они увидели Тириона, стоявшего на коленях над надзирателем, которого он встретил в хибаре. Похоже, что всё окончилось, за исключением завершающего удара.

Рука Тириона вновь зажглась сфокусированной силой, когда он уставился на своего павшего противника:

— Мой последний дар для тебя… — сказал он голосом достаточно громким, чтобы быть услышанным, — … свобода. — Его рука пришла в движение, и клинок почти деликатно коснулся шеи надзирателя. Сплетённый из заклинаний рабский ошейник исчез, дезинтегрировавшись от касания клинка.

Рабские ошейники Ши'Хар были связаны с их рабами таким образом, что их владельцы могли в любой момент вынести приказ об их смерти. Они также были созданы убивать носивших их людей в случае уничтожения. Надзиратель потерял сознание почти сразу же, хотя клинок Тириона едва порезал кожу на его шее. Несколько секунд спустя он умер.

Тирион сосредоточенно наблюдал за этим процессом, дождавшись, пока надзиратель не умер окончательно, прежде чем встать, и пойти обратно к Лираллианте и остальным Ши'Хар.

Девушка, его дочь, наблюдала за его приближением, едва сдерживая страх.

Даллэс не обратил на это внимания. В миг, когда ошейник был уничтожен, он повернулся к Лираллианте:

— Как он это сделал? До меня доходили слухи, но…

— Эта информация не является частью нашего договора, — беспечно ответила она. — Быть может, мы сможем обсудить это, когда я вернусь завтра за Тирионом.

* * *
Девушка сидела, сжавшись, в дальнем конце комнаты. Она всё ещё дрожала от холода, всё ещё была голой, и определённо всё ещё боялась. Делу не слишком помогал тот факт, что мужчина, который до недавнего времени её пытал, сменился другим мужчиной, убившим её прежнего мучителя. Она ничего не знала о его мотивах, но события последних нескольких дней заставили её относиться ко всем с недоверием.

Тирион наблюдал за ней холодным взглядом, пристально её изучая, но молчал.

Наконец она больше не могла стерпеть, и тревога пересилила её страх:

— Чего тебе? — спросила она.

— Кто была твоя мать? — спросил незнакомец.

Это был последний вопрос, какого она ожидала, но ответила она быстро. Её пленители быстро карали любые колебания:

— Эмили Банкс.

Мужчина вздохнул:

— Тогда, ты — Хэйли, верно?

Она кивнула, гадая, откуда он узнал. До этого момента никому, похоже, не было дело до того, как её звали. Поймав на себе пристальный взгляд мужчины, она ещё больше стала осознавать свою наготу. Сгорбившись, она обняла себя руками, скрывая свою грудь.

— Перестань, — приказал он.

Хэйли дёрнулась, но проигнорировала его приказ. На неё накатило предчувствие беды. Она знала, чего ему, наверное, надо. Её предыдущий мучитель, которого он убил, уже изнасиловал её один раз, хотя пользовался при этом лишь своими пальцами.

— Этим ты всем говоришь о своей уязвимости. Держи голову поднятой, а плечи — расправленными, — сказал незнакомец. — Забудь о наготе, здесь это ничего не значит. Демонстрация силы или слабости — это всё, что имеет значение.

Она бросила на него удивлённый взгляд. Мужчина не подходил к ней ближе. «Кто он такой? Почему он выглядит знакомо?».

— Мне холодно, — ответила она. — Трудно не прикрываться.

— Я принёс одеяло, но когда я с тобой закончу, оно тебе не понадобится. Давай, я покажу тебе сперва, как согреваться.

Она одарила его озадаченным взглядом.

— Закрой глаза. Это поможет тебе сосредоточиться. Затем вообрази, что тебя окружает тонкий слой тёплого воздуха. Тебе нужно тщательно представить его себе, прежде чем ты вольёшь в него свою волю. Действуй медленно, иначе обожжёшься. Я часто окружаю воздух щитом, чтобы его было проще поддерживать, но если ты сделаешь это в присутствии Ши'Хар, то это их оскорбит, — объяснил он.

— Щит? Ши'Хар? — отозвалась она. Эти слова сбивали её с толки почти так же, как его странные описания.

Он отмахнулся от её вопросов:

— Забудь об этом, потом объясню. Пока что сосредоточься на создании вокруг себя слоя тёплого воздуха.

Она попыталась, и в комнате стало теплеть.

— Нет. Прекрати, — приказал он. — Твои усилия несфокусированы. Хотя, может, и здорово нагреть всю комнату, но это — пустая трата энергии. Это также будет слишком неэффективно, когда ты выйдешь наружу. Смотри.

Она открыла глаза, и пристально уставилась на него.

— Да не так. Закрой глаза. Используй свой магический взор, чтобы смотреть, что я делаю. Глаза тебя будут лишь отвлекать, — сказал он ей.

«Магический взор?». Она догадалась, что он имел ввиду странные новые видения, которым она недавно стала подвержена. Вместо того, чтобы спрашивать, она сделала так, как он сказал, наблюдая за ним лишь своим разумом. Минуту спустя она поняла, что он имел ввиду, хотя её собственные усилия в копировании его действий были гораздо более рыхлыми и рассеянными.

— По-моему, ты начинаешь схватывать, — заметил он.

Хэйли кивнула:

— Я думала, что никогда больше не согреюсь. Одежду у меня забрали несколько дней назад.

Он снова глазел на неё, тщательно изучая её лицо:

— У тебя волосы как у матери, но глаза…

Она опустила взгляд, смущённо заправив волосы за ухо:

— Все так говорят.

Ему, казалось, было любопытно:

— Как говорят, Хэйли?

То, что незнакомец продолжал использовать её имя, сбивало её с толку, но она не могла избавиться от ощущения, что он на самом деле не был незнакомцем. Он слишком много знал о её доме, хотя она не была уверена, как именно.

— Говорят, что внешность у меня от матери, но глаза — от демона.

Она снова подняла взгляд, и поймала своими голубыми глазами его собственный.

Он улыбнулся:

— Печальное высказывание. Я бы сказал, что у тебя глаза как у твоих деда и бабки — и у Алана, и у Хэлэн глаза такие же голубые, как у тебя.

Тут Хэйли уверилась окончательно. Глаза незнакомца были очень похожи на её собственные, а теперь он назвал имена её деда и бабки… людей, которые вырастили её. Он мог быть… нет, он точно был её отцом, Даниэлом Тэнником, проклятым богами человеком, который изнасиловал её мать и довёл её до самоубийства. Чудовище, зачавшее более дюжины детей, прежде чем сами лесные боги изгнали его из Колна, хотя до того он и успел поджечь город.

По крайней мере, так говорили жители города.

Её дед и бабка другие вещи ей рассказывали о своём сыне… о её отце. Они рассказывали ей о молодом человеке, боявшемся своего дара, который он не понимал. О человеке, который совершил ошибки, прежде чем его поработили жестокие существа, совсем недостойные того, чтобы их называли богами. И теперь она попала в плен вместе с ним.

— Ты — он, так ведь? — начала она. — Ты — Даниэл, мой… — Она позволила словам повиснуть в воздухе. Это было просто слишком странным, чтобы произносить вслух.

Он кивнул:

— Когда-то меня так и звали, но я не заслуживаю называться отцом. Теперь меня зовут Тирионом.

Хэйли лишилась дара речи. Она раскрыла рот, но оттуда не донеслось ни слова. Её рот закрылся, пока её разум силился выдать ей что-то помимо абсолютной пустоты. У неё был миллион вопросов, но она не могла произнести ни один из них. Страх и удивление лишили её способности общаться.

Тирион терпеливо ждал, гадая, будет ли она его проклинать, когда отойдёт от шока. В конце концов её губы снова зашевелились, и послышалось несколько запинающихся слов:

— Ты действительно…? Почему ты…? — Она остановилась, боясь бросать обвинения ему в лицо. Чуть погодя она начала с простого утверждения: — У меня много сводных братьев и сестёр.

— Ты боишься спросить, изнасиловал ли я её, или остальных? Ты хочешь знать, что из этого — правда? — прямо спросил он.

Хэйли кивнула, не глядя на него. Однако она получила не тот ответ, которого ожидала.

— Всё так и было. Я никак не могу это оправдать.

— Почему ты хотел причинить им боль?

Тирион уставился в потолок:

— Я не хотел. Не могу оправдать содеянное, но я не думал о том, что делаю им больно. Глубоко в душе я, наверное, знал, но не осознавал это полностью. Они тоже не осознавали, по крайней мере, не сразу.

Его ответ сбил её с толку:

— Как они могли не знать? Ты хочешь сказать, что не брал их силой?

— Нет, — ответил он. — Я их заставлял. Использовал магию, чтобы изменить их чувства, переполняя их страстью, которую они считали своей собственной.

— Значит, ты их соблазнил, но на самом деле не насиловал, — сказала Хэйли.

Он видел её юность и наивность, которые пытались выставить его прошлые действия в более положительном свете, но Тирион прошёл слишком долгий путь, чтобы пытаться прикрыть свой грех столь тонкой завесой:

— Это было насилие, Хэйли. Я не причинял им физической боли, но отсутствие выбора — не то же самое, что выбор. Уверен, что если бы они были властны над собой, то ни одна из них не переспала бы со мной. Сейчас я об этом сожалею, но не могу притворяться, что это не было злым поступком.

Она приостановилась ненадолго, впитывая его слова, прежде чем снова заговорить:

— Они сказали, что она была… что моя мать, Эмили, что она была в тебя влюблена. Что она убила себя не от стыда, а из-за разбитого сердца.

У него сжалось сердце:

— Такие вещи люди говорят ребёнку, чтобы выставить события в лучшем свете. Она была одержима мной, Хэйли, из-за того, что я с ней сотворил. До того мы были друзьями, а потом… уверен, что этому в равной мере способствовали как стыд, так и какая-то приязнь, которую она могла ко мне испытывать.

— Почему я здесь? — спросила она, давая выход нараставшей в ней безнадёжной фрустрации, внушённой ей страхом и ужасом последних нескольких дней. — Почему это происходит? Я никогда не делала ничего такого ужасного. Я не делала никому больно. Что я такого сделала, чтобы это заслужить?

— Будет и хуже, — предостерёг он.

— Почему?! Это несправедливо, — воскликнула она, и по её щекам потекли слёзы гнева. — Я — не как ты!

— Из-за твоей силы… силы, которую ты унаследовала от меня. Мир несправедлив. Он полон зла и страдания. Существа, которым ты теперь принадлежишь, лишены понимания доброты или жалости. Другие живущие здесь люди, их рабы, хуже зверей. Здесь их растят на жестокости и муках.

Она смотрела на него мокрыми глазами, но в них ещё оставалась искорка надежды:

— Ты поможешь мне бежать? Отведёшь меня домой?

Он покачал головой:

— Не могу. — Коснувшись своего сплетённого из заклинаний ошейника, он указал на её собственную шею: — Эти штуки не позволяют нам бежать. Если ты уйдёшь слишком далеко без их разрешения, ты умрёшь. Если они решат, что ты проявляешь неповиновение, то могут просто приказать тебе умереть.

— Разве нельзя снять его магией?

— Могу, но это всё равно убьёт меня. Ничто из того, что ты пока можешь делать, его даже не повредит.

— Тогда в чём смысл всего этого? Тебе следует просто убить меня, — ответила она.

— Нет. Я не могу им помешать, но тебе помочь — могу. Могу дать тебе то, чего не было у меня, когда я только явился сюда.

— Что?

— Знание. — Он шагнул к ней, движимый поднявшейся в его сердце волной эмоций.

Она сжалась, отступив, и он остановился, вспомнив о том, что она боялась его.

— Когда меня только схватили, я находился в одиночестве, в страхе и в невежестве. Никто не говорил со мной. Я ничего не знал, и едва выжил в течение первого года. Теперь же у меня есть немного надежды. Я выторговал двадцать четыре часа, чтобы научить тебя тому, чему смогу. Если повезёт, то этого хватит, чтобы сохранить тебе жизнь. Я покажу тебе…

— Почему только двадцать четыре часа? — перебила она.

— Роща, которая тобой владеет — не та, что владеет мной. Они — соперники. Боясь, что я ослаблю или убью тебя, они не хотят позволять мне проводить с тобой много времени, — объяснил он.

— Это же бессмыслица какая-то, — воскликнула она.

— Я дам тебе столько знаний, сколько смогу. Тебя заставят сражаться. Я покажу тебе, как создавать щит, как защищаться, как убивать…

— Нет! Не буду я сражаться, и убивать за них я не буду. Они не могут заставить…

— Будешь! — перебил он. — Либо будешь убивать, либо умрёшь.

— Я не могу. Я же не боец. Я не хочу никому делать больно, — упрямо возразила она.

Видя её, слушая её, Тирион ощутил, как в нём закипает гнев. Проведённые в борьбе за выживание годы, и перенесённые за это время пытки, убедили его в обратном. Он хотел ей помочь. Стоявшая перед ним девушка была его плотью и кровью. Её даже вырастили его собственные родители. Она была ему небезразлична, однако все её слова были лишь слабыми жалобами. С тем же успехом она могла бы умолять о смерти.

У него зачесались руки, и он ощутил, как напряглись его плечи. Тириону хотелось выбить эти слова у неё изо рта. «Научить её боли, научить её гневу, пока они не научили её страху и смети».

Ему потребовалось усилие воли, чтобы удержаться. «Не так меня воспитывали. Зачем её бить?». Этих мыслей было недостаточно. Он более не был Даниэлом Тэнником. Тот человек был слишком мягким, и не мог ей помочь. А Тирион — мог.

— Говори что хочешь, — сказал он чуть погодя. — Я буду тебя учить, а ты будешь учиться. Сперва ты должна научиться создавать вокруг себя щит.

— Я не собираюсь… ай! — окончила она своё предложение внезапным вскриком.

— Щит не позволит мне так делать. Ты научишься, или я продолжу, и каждый раз боль будет сильнее и острее, — сказал он, скрипя зубами. — Ты меня понимаешь?

Хэйли уставилась на него, внезапно побледнев. На её лбу начал проступать пот, а взгляд изменился. Там, где раньше был вызов, теперь был страх. Она кивнула.

— Хорошо. Твой разум, — постучал он себе по виску, — является самой действенной защитой, а также самым действенным оружием, из всего, что у тебя есть. Ты должна развить своё воображение. Чтобы создать щит, тебе нужно мысленно представить барьер между собой и остальным миром. Он может иметь любые очертания и форму, облегать твою кожу, или окружать тебя подобно пузырю. Попытайся его создать, закрой глаза…

Глава 4

Тирион работал с ней не один час, прежде чем один из безымянных появился, принеся еду — маленький поднос с двумя мисками. Безымянные были людьми-рабами, которых сочли недостойными сражения на арене. Ши'Хар давали рабу имя лишь после того, как тот проходил инициацию, убив своего первого противника.

Вошедший молодой человек был худым и неуклюжим. Как и все жившие в Сабортрэа люди, он был магом, но для магическом взора Тириона он выглядел очень слабым. Неудивительно, что его низвели до нынешней роли мальчика на побегушках. Тирион встал у него на пути прежде, чем тот успел удалиться после того, как оставил им еду.

— Мне нужно, чтобы ты передал для меня послание, — сказал он человеку.

Безымянный не отрывал взгляда от пола, пробормотав ответ, который был слишком тихим, чтобы его можно было услышать.

Тирион уже знал, что тот скажет. Рабу не полагалось общаться с ними, и ему определённо не полагалось брать на себя дополнительные задачи у других рабов. Тирион также знал, как города рабов Ши'Хар функционировали на самом деле. Всегда существовала иерархия, и рабы обменивались друг с другом услугами.

Ши'Хар стояли выше всех остальных, но ниже них были надзиратели — рабы, которые сражались достаточно долго, чтобы быть освобождёнными от бесконечного убийства арены. Надзирателям дозволялось носить одежду, и они имели значительное уважение среди остальных людей рабских городов. Они действовали как доверенные слуги Ши'Хар. Среди надзирателей должен был иметься один, кого боялись и уважали больше остальных, и кто имел значительное влияние на то, как с новой рабыней, вроде Хэйли, обращались, и как к ней относились.

Тирион не ответил словами, вместо этого его сила метнулась вперёд, обхватив безымянного, и прижав его к стене.

— Ты найдёшь того, кого зовут «Гуэ́ри», и скажешь ему, что я желаю его видеть, — назвал он имя, которое узнал во время допроса своего противника на арене. — Да?

Безымянный боязливо кивнул, но не с той же боязнью, какую мог бы показать кто-то из Колна. Страх и устрашение были частью повседневной жизни в Сабортрэа.

Тирион отпустил его, шагнув в сторону, чтобы тот мог пройти через дверь.

— Если он не явится до следующей кормёжки, то я тебя найду, — добавил он.

Хэйли сжалась, ужаснувшись от такого жестокого обращения.

— Прекрати, — спокойно сказал Тирион. — Выпрями спину. Не опускай голову. Я уже говорил тебе, не показывай страх или слабость. Иначе станешь как вон тот парень, — указал он большим пальцем в сторону дверного проёма, через который ушёл безымянный.

Она кивнула, сев прямее, и пытаясь выглядеть спокойной. Однако этого усилия было недостаточно, чтобы скрыть её застенчивость.

— Ты видела разницу в силе, так ведь? — продолжил Тирион. — Ты видела, какой он слабый. Я не могу видеть свой собственный эйсар, но догадываюсь, что он выглядел подобно свече рядом с костром. Верно?

— Д…да, — запинаясь сказала она.

— Ты — такая же, — ответил он. — Твой эйсар сияет подобно солнцу, даже по сравнению с одним из надзирателей.

— Надзирателей?

— Тех, кому позволено носить одежду.

— О.

— Ты должна нести свою силу с гордостью. Ты — охотница, хищница. Им видна твоя сила — действуй так, будто знаешь это, и они будут тебя бояться, — сказал он ей.

— Я н…не хочу, ч…чтобы люди меня боялись, — с трудом проговорила она.

— Твоей прежней жизни больше нет, — безжалостно сказал Тирион. — Эти люди — животные. Они понимают лишь страх и силу. Сила здесь значит всё — без неё тобой будут пользоваться, а с ней твоя доля будет гораздо менее неприятной.

Его слова возымели эффект, обратный тому, который он желал. Хэйли расплакалась.

Вид её слёз настолько отличался от реакций, которые он привык видеть у рабов Ши'Хар, что на миг его разум вышел из равновесия. Её слёзы напомнили ему о прежней жизни. Последовавшие за этим эмоции грозили выбить у него почву из-под ног. Ему хотелось обнять её. Хотелось плакать вместе с ней по тому, что он потерял, и в той же мере по тому, что потеряла она.

Но он выжил пятнадцать лет среди Ши'Хар отнюдь не благодаря тому, что поддавался таким чувствам. Он зло подавил поднявшуюся внутри себя печаль, затолкав её обратно, задвигая её обратно во тьму, где та и должна была всегда прятаться. Её сменил гнев, и, потянувшись своим разумом, он коснулся её кожи, послав через неё жгучий разряд боли.

Хэйли ахнула, давясь слезами.

— Верни обратно свой щит. Мы не закончили, — проинформировал он её.

* * *
Вошедший мужчина был не тем, что ожидал Тирион. Он был низкорослым и крепко сбитым, но ничто из этого не было особо необычным. Что было странным, так это его волосы.

Они были серыми.

Тирион долгий миг пялился на него. За все проведённые среди Ши'Хар годы он ни разу не видел ни одного седого человека. Люди просто не жили в рабских городах настолько долго. Самым близким к серому было блестящее серебро Ши'Хар Иллэниэлов, имевшее почти металлический цвет.

Старик уставился на него в ответ, оценивая его своим осторожным взглядом, мысленно прикидывая, какую опасность представлял собой Тирион.

Тот уже оправился от шока, и сам кое-что подсчитал в уме. Надзиратель Морданов был сильным, его эйсар был гораздо ярче большинства магов Морданов, которых он видел прежде, но всё же недостаточно сильным, чтобы вызывать беспокойство.

— Ты — Гуэри? — спросил он.

Старик кивнул.

Не было особых причин затягивать переход к сути:

— Я хочу, чтобы ты позаботился о том, чтобы с этой девушкой хорошо обращались.

Гуэри слушал, но не отвечал.

— Никто не должен причинять ей вреда, или искать у неё услуг. Я хочу, чтобы с ней обращались так, будто она — твой «друг», — продолжил Тирион.

Слово «друг» имело иное значение среди рабов Ши'Хар. По сути, он просил Гуэри позаботиться о том, чтобы с Хэйли обращались так же хорошо, как если бы она была одной из его сексуальных партнёрш.

— Мне услуги уже мало интересны, и определённо не от кого-то настолько покрытого шрамами, как ты, — ответил Гуэри. — Тебе нечего мне предложить. — Одной из немногих форм наличности в рабских городах был секс. Рабам было больше почти нечем расплачиваться друг с другом, поскольку им не позволялось иметь почти никакого личного имущества.

Не будучи жителем Сабортрэа, Тирион мало что мог ему предложить. Здесь его влияние было почти несуществующим, а поскольку Гуэри уже находился на вершине ограниченной иерархии рабов, доброе отношение Тириона для старика не имело никакого значения.

— Отсутствие риска для здоровья должно иметь какую-то ценность даже для такого старика, как ты, — сказал Тирион.

— Я — Мордан.

Простое утверждение, означавшее, что Тирион не мог надеяться угрожать тому, кто мог исчезнуть усилием мысли. Дар Морданов к телепортации не позволял легко угрожать им.

Тирион уклонился от этого вопроса:

— Думаешь, можешь мне отказывать?

— Я знаю о твоей легенде. Я не настолько глуп, чтобы думать, что я смогу выстоять против тебя, но ты никак не можешь удержать меня здесь. Это — не арена.

Такой ход мысли он ожидал, но чего старик не знал, так это того, что Тирион мог привести его в беспомощное состояние за меньшее время, чем потребовалось бы магу Морданов на телепортацию. Однако грозить этим он не хотел, поскольку это положило бы конец их переговорам.

— Ты знаешь, что случилось с другим надзирателем. У меня есть некоторое влияние среди Ши'Хар. Тебя могли бы послать на арену.

Это было сущей фикцией. Тирион никогда не обсуждал такого с Лираллиантой, да и не знал, станут ли Морданы вообще раздумывать над тем, чтобы продать ему своего самого старшего надзирателя, но, основываясь на недавних событиях, он счёл это правдоподобной угрозой.

Гуэри засмеялся, что было необычным делом для людей, которых держали Ши'Хар. Подняв руку, он погладил грубые серые волосы, венчавшие его макушку:

— Я прожил дольше многих. Умирать я не боюсь.

Тирион уставился на него. Следующей альтернативой была пытка, но он надеялся найти более дружелюбное решение.

Гуэри снова заговорил:

— Ты уже выдал, насколько важна для тебя эта девушка. Быть может, нам следует подумать о том, как ты уговоришь меня не ухудшать её положение после твоего ухода. — Старик осклабился, показав полный гнилых зубов рот. В его взгляде мелькнуло чистое зло.

— Так ты решил вымогать у меня? — сказал Тирион, удивлённый наглостью старого надзирателя.

Старик ощутил, как замерцал его эйсар. Гуэри был коварен как лис, и дожил до такого возраста лишь доверяя своим весьма остро отточенным инстинктам. Маг Морданов окружил себя щитом, а затем обратил свой разум к бегству. Ему требовалось лишь полсекунды.

Сам Тирион созданием щита не озаботился. Первым его действием стал резкий удар, вогнавший надзирателя в стену с такой внезапной силой, что его щит распался. Откат не то чтобы лишил мага сознания, но усилия по телепортации загубил. Вторая атака Тириона была более точной, сжав всё ещё не нашедший равновесие разум мага.

Он держал Гуэри в западне, давя своим эйсаром волю старика. Он едва не упустил движение руки надзирателя. Тот каким-то образом скрыл тот момент, когда обнажил свой деревянный меч. Материал, из которого был сделан этот меч, назывался э́йлен'ти́рал — особая ядровая древесина, которую выращивали деревья-отцы Ши'Хар, чтобы делать из неё оружие, бывшее крепким как сталь, и столь же острым. Клинок раскололся, когда Тирион махнул по нему своей покрытой рунами рукой, уничтожив оружие.

Тирион расширил свою ментальную хватку, парализуя не только тело надзирателя, но и его эйсар:

— Теперь, когда мы лучше понимаем твою ситуацию, быть может, мы сможем устроить более осмысленную дискуссию.

Гуэри пялился на Тириона, дико вращая глазами. Он не мог говорить или даже кричать, когда увидел, что тот вытаскивает из своей руки длинную красную линию силы… красную плеть, которой надзиратели так часто наказывали своих жертв. Плеть ударила его по ноге, а потом по туловищу, заставив жгучую боль раздирать его тело.

Тело старика затряслось вопреки параличу, из его глаз побежали слёзы. Однако ожидаемый крик, наполнивший воздух, принадлежал Хэйли.

Тирион успел о ней забыть. Девушка была вне себя, в её глазах плескался чистый ужас. Она была напугана до умопомрачения, и отнюдь не надзирателем — она боялась своего отца.

«Если бы она только понимала», — подумал Тирион.

— Я делаю это для твоей же пользы, — сказал он ей.

Она перестала кричать, но страх её не уменьшился. Хэйли продолжала в страхе сжиматься, шаря взглядом по комнате, надеясь вопреки здравому смыслу найти какой-то способ спастись от этого ужаса.

Вздохнув, Тирион развеял красную плеть. Очевидно, её уже несколько раз использовали на Хэйли, и её вид лишь ухудшал душевное состояние девушки. Вместо этого Тирион ослабил свой контроль над горлом старика, вернув тому дар речи.

— Пожалуйста! — взмолился Гуэри. — Я сделаю что угодно.

— Конечно сделаешь… — презрительно усмехнулся Тирион, — …сейчас. Но мне нужно удостовериться в том, что я могу доверять тебе и после моего ухода. Ты, очевидно, слишком хитёр, чтобы заключить простую сделку.

— Нет! Я просто проверял тебя. Я не хотел тебя оскорбить. Я позабочусь, чтобы ей никто не навредил…

— Да, — перебил Тирион. — Да, позаботишься. Когда ты очнёшься, я в точностью объясню тебе, почему именно ты будешь делать абсолютно всё, что я попрошу. — Потянувшись своим эйсаром, он вогнал старого мага в состояние беспамятства, заставив его разум уснуть. Затем он ослабил хватку.

Хэйли стояла у двери. Она пыталась силой заставить дверь открыться, а теперь задрожала, когда увидела, что на неё пал взгляд её отца.

— Мне нужна твоя помощь, — сказал он ей. — Срежь со своей кровати маленький кусочек дерева, а затем сожги. Мне нужен чёрный пепел, чтобы оставить на нём метку, и немного мочи.

Она уставилась на него непонимающим взглядом, её разум был в шоке.

— Используй свою силу, чтобы срезать маленький кусочек дерева, а затем создай маленькое пламя, чтобы его сжечь. Я уже показывал тебе, как делать и то, и другое. Возьми себя в руки!

Вздрогнув, она подскочила, но чуть погодя сделала так, как он сказал. Её эйсар был диким и нетренированным, но она сумела срезать маленький кусочек дерева, как он и просил. Однако она не была уверена, где его сжигать.

— Где…?

— Используй миску из-под еды, — сказал он, указывая на миски, которые они недавно опустошили.

Хэйли кинула дерево туда, прежде чем создать маленький огонёк, и осторожно его сжечь. Миску она тоже обожгла, но Тириона это мало волновало. Закончив, она протянула миску своему отцу.

— Смешай её с небольшим количеством мочи, — приказал он, — но сперва нужно растолочь сгоревшую древесину.

— Мо… — Она остановилась, не закончив слово.

— Пописай в миску, или на руку, как тебе будет удобнее. Но только немножко. Мне нужно, чтобы зола была более текучей, чем паста, но не намного.

Хэйли отошла в дальний угол комнаты, но прошло несколько минут, прежде чем она сумела справиться с этой задачей.

«Надо было самому это сделать», — подумал он. Хэйли была напугана, а её тело плохо было приспособлено к этой задачи. Руки её были испачканы, а лицо покраснело от стыда. Хэйли нерешительно принесла ему миску, отступив сразу же после того, как он взял ту у неё из рук.

Тирион перемешал почерневший уголь как можно основательнее, дробя более крупные куски своим разумом, превращая уголь в плотную суспензию. Затем он склонился над лишённым сознания надзирателем.

— Ч…что т…ты собираешься делать? — спросила Хэйли.

Он осклабился, но мгновенно пожалел об этом. Это выражение его лица, похоже, пугало её ещё больше. Снова переведя взгляд на Гуэри, он ответил:

— Я сделаю нашему другу татуировку, чтобы обеспечить его лояльность. — Он отодвинул в сторону седые волосы мужчины и его рабский ошейник, изучая шею надзирателя, пока выбирал место для своего творчества.

* * *
Когда несколько позже Гуэри очнулся, то первым делом он заметил у себя на шее жгучий ожог. Он инстинктивно потянулся рукой, боясь пореза, но его рука отказывалась двигаться.

— Скоро я тебя отпущу, — сказал надзиратель Иллэниэлов, глядя на него сверху вниз.

— Что ты наделал?

— Я дал тебе причину для сотрудничества, — ответил Тирион.

Усилием мысли он активировал татуировки вдоль своей правой руки. Он поднёс к глазам пленника свой силовой клинок:

— Ты знаешь, что это такое?

— Все слышали о твоих наручных клинках. — Внимание Гуэри было приковано к смертоносному оружию.

— А эти «все» знают, что эта штука может рубить заклинательные плетения Ши'Хар? — спросил Тирион.

— Твой бой с Крайтэком, — сказал надзиратель. — Не все верят этой истории, но иначе ты бы не смог…

— Я могу и рабский ошейник разрубить. — Он опустил кончик клинка к шее старика. Клинок оставил в его плоти неглубокий надрез, подбираясь ближе к заклинательному плетению вокруг шеи Гуэри. Порез набух кровью, закапавшей на землю, но надзиратель не дёрнулся, и не вскрикнул.

— Ты знаешь, что случится, если ошейник будет сломан?

— Смерть. — На лбу старика проступили бисеринки пота, но больше он никак своего страха не выказывал.

Тирион развеял свой зачарованный наручный клинок, а затем поднёс к глазам Гуэри внешний край своей руки:

— Видишь эти руны?

Он подождал кивка, прежде чем продолжить:

— Тайна — в них. Они выковывают из моего эйсара магию, которая схожа с заклинательным плетением Ши'Хар. Я называю это чародейством. Если ты перефокусируешь свой магический взор, то найдёшь кое-что похожее у себя на коже. — С помощью пальца он слегка поддел рабский ошейник, чтобы надзирателю было проще рассматривать символы у себя на шее. Они были скрыты ошейником.

Гуэри нахмурился.

— Я сделал метки настолько мелкими, насколько смог, чтобы твои хозяева их не увидели, если только ты не покажешь их намеренно. Однако я бы не советовал так поступать.

— Какой цели они служат?

— Моей, — со сталью в голосе сказал Тирион, — как, теперь, и ты сам. Если я решу, что ты был нелоялен, то я активирую чары, вытатуированные на твоей коже, уничтожив твой рабский ошейник, и прервав твою жалкую жизнь.

— Я не могу ослушаться Даллэса, — сказал надзиратель.

— Тогда тебе следует тщательно позаботиться о том, чтобы он никогда не дал тебе приказа, который мне не понравится. Если ты вызовешь моё недовольство, если девушке будет причинён вред, или если ты попытаешься показать своё новое украшение кому-то ещё, то чары будут активированы, — спокойно заявил Тирион.

На самом деле чары ничего такого не сделали бы, если он только не активирует их намеренно, а для этого ему всё равно нужно будет находиться от татуировки не более чем в нескольких сотнях ярдов. Создание чар, которые могли делать всё перечисленное, было возможным, но Тирион пока не обнаружил, как активировать их за пределами дальности действия своей силы. Также он не знал, как создавать чары, определяющие предательство.

Но Гуэри, конечно, ничего из этого не ведал.

Глава 5

Хэйли заснула, лишившись как эмоциональных, так и физических сил. Она лежала на тюфяке из живого дерева, который рос из пола. Здания в Сабортрэа, как и здания в Эллентрэа, на самом деле были частью корней одного из ближайших деревьев богов. Ши'Хар могли управлять их ростом, создавая из них здания прямо вместе с похожими на мебель выпуклостями, вроде «кровати», на которой она сейчас спала.

Она стала дрожать, её концентрация ослабла, когда она заснула, и карман тёплого воздуха, который она поддерживала вокруг себя, рассеялся. Сработанное как надо, поддерживавшее вокруг неё тело заклинание продержалось бы всю ночь, но Хэйли всё ещё была новичком, а отец подгонял её изо всех сил.

Тирион ощущал нетерпение. У него было лишь двадцать четыре часа, и его донимал тот факт, что часть этого времени они были вынуждены тратить на сон, но он знал, что без отдыха она не сможет учиться. Хэйли и так уже получила гораздо больше помощи, чем получил он, когда его только схватили.

Он взял принесённое с собой одеяло, его единственный подарок для неё, и мягко накрыл её им, подоткнув края вокруг её плеч и ног. Хэйли казалась маленькой под его ладонями.

Глядя на неё, он не мог не изучать черты её лица. Оно было гладким, расслабленным и спокойным во сне. Она была прекрасна.

«Она скорее всего умрёт на арене».

Тирион отринул эту мысль, и вытянулся на полу. Произнеся слово, он потуже укутал себя оболочкой тепла, ярко очертив её у себя в голове. Она продержится гораздо дольше его нырка в бессознательное состояние. Годы и постоянная практика дали его воображению и воле крепость, которой бы позавидовало железо.

Он закрыл глаза, и попытался не думать о своих родителях. Ему не хотелось вспоминать детство, или добрые руки его матери, укладывавшие его спать. «Я — не родитель», — сказал он себе, но прежде чем он заснул, перед его мысленным взором снова предстало лицо спящей Хэйли.

Он проснулся некоторое время спустя. Ему было жарко, его тело покрылось потом. Что-то накрывало ему плечи. На миг Тирион был дезориентирован, пока его чувства не разобрались, что именно произошло.

Он был накрыт одеялом, а тепло у него за спиной было Хэйли, мягко свернувшейся позади. Тепло её тела в совокупности с дополнительной изоляцией одеяла было причиной для его потоотделения.

Развеивания магического тепла хватило, чтобы позволить его телу достичь более комфортной температуры. «Мы, наверное, уже достаточно поспали, надо разбудить её, и продолжить тренировки».

Однако он лежал неподвижно, вопреки этой мысли, прислушиваясь к медленному дыханию своей дочери. Тириона наполнило странное чувство умиротворения, и ему очень не хотелось портить этот миг, несмотря на знание того, что этот миг был иллюзией.

* * *
Наступило утро, и он понял, что времени у них осталось мало. Еду им принесли за час до этого, и он с удовольствием увидел, что пища была лучше прежней. Гуэри уже начал сдерживать свои обещания.

— Назови пять рощ, — приказал он.

— Иллэниэл, Прэйсиан, Сэнтир, Гэйлин и Мордан, — послушно перечислила она.

— Какие особые качества ты можешь ожидать в бою с их рабами?

Она сразу же ответила:

— Прэйсианы могут делаться невидимыми, и у них ловко получаются иллюзии. Маги Сэнтиров могут создавать магических зверей, помогающих им в бою. Маги Гэйлинов могут по желанию менять свои тела, а Морданы способны телепортироваться в любое место, которое они видят или помнят. Иллэниэлы…

Хэйли нахмурилась:

— А что могут маги Иллэниэлов?

— Их нет. Роща Иллэниэл не держит и не разводит рабов, — сказал он ей.

— Но ты — Иллэниэл, — отозвалась она.

— Я — из Колна, как и ты, — напомнил он. — Их особые способности даны им от рождения, а не стали результатом обучения. В нас с тобой нет ничего от Ши'Хар. Какова слабость невидимости Прэйсианов?

— Чтобы стать полностью невидимыми, даже для магического взора, они должны сами лишиться способности видеть.

— Как разобраться с магом Морданов?

— Довериться своей защите, и бить одновременно с ними. Они не могут телепортироваться, пока делают что-то ещё, — мгновенно сказала она. — Но мне же не придётся сражаться с Морданами? Поскольку это они мной… владеют?

— Может, и придётся. Рощи иногда обмениваются рабами. Каждая роща имеет сколько-то бойцов родом из иных рощ, — объяснил он. — Когда маг Гэйлинов слабее всего?

— Во время преображения их щит слабеет. Некоторые из них вообще не могут поддерживать щит, пока преображаются.

— Когда ты должна закрываться щитом?

— Всегда, даже когда сплю…

— Кроме?

— …Кроме того времени, когда нахожусь в присутствии Ши'Хар. Они считают щит враждебным действием, — с готовностью ответила она.

Он продолжил гонять её как по вопросам, так и по упражнениям, пока время не подошло к полудню. Скоро за ним вернётся Лираллианта. Их время было почти на исходе. Хэйли была далеко не готова к арене, но Тирион успокаивал себя тем фактом, что она была готова гораздо лучше, чем был когда-то он сам.

— У тебя может быть несколько дней или даже пара недель, прежде чем тебя решат инициировать, — проинформировал он её. — Постарайся упражняться каждый день.

— Тут больше нечего делать, — с некоторой горечью ответила она.

С этим он мог лишь согласиться:

— Одиночество станет испытанием для здравия твоего рассудка.

— Так ты поэтому так изменился?

Тирион уставился на неё, не будучи уверенным в том, как ответить.

Став смелее, чем была в течение последних двадцати четырёх часов, она пояснила свой вопрос:

— Я вижу в твоём лице черты Алана. Он много о тебе говорил. И Хэлэн тоже, но ты кажешься очень отличающимся от того сына, которого они описывали.

— Я — не тот сын, которого они вырастили. — «Даниэл мёртв», — сказал он себе, и от направления, в котором ушёл их разговор, ему стало неуютно.

Хэйли отвернулась, но её голос не смолкал:

— Слушая их, пока росла, я часто представляла тебя как старшего брата. Я знала, что ты был моим отцом, но моими настоящими родителями были они. Слушая их слова, я не могла не почувствовать нас с тобой братом и сестрой, вот только мне так и не удалось узнать тебя.

— Тебе повезло… — хрипло ответил он, — …в обоих отношениях. — Голос ветра шептал ему на ухо, как, похоже, часто бывало, когда его эмоции становились невыносимыми. Земля под его ногами гудела как далёкий барабан.

— Мне действительно повезло, — с вызовом сказала она. — Несмотря на всё остальное, они меня любили, как они любили и тебя. Такое не каждому выпадает. Теперь же я познакомилась с тобой, и у меня на одно сожаление меньше.

— Ты обнаружишь, что здесь никто даже не понимает слова «любовь», — сказал он ей. — Не думай о прошлом, иначе боль подорвёт твою волю к выживанию.

— Я не собираюсь выживать, — тихим голосом произнесла она.

— Что?

Она спокойно повернулась, и посмотрела ему прямо в лицо:

— Меня забрали из семьи, напугали до ужаса, и мучили. До твоего прихода у меня вообще не было надежды. Я ценю то, что ты пытался сделать, но я не могу быть как ты. Не могу убивать. Я скорее предпочту умереть, вспоминая прежнюю жизнь, чем выжить, став животным.

Взгляд Тириона стал твёрже, но он знал, что времени у него больше не было. Он ощущал приближение Лираллианты за стенами хибары. Через несколько минут она будет у двери. «Глупая девчонка», — подумал он, но его губы нашли ответ получше:

— Поддерживай защиту. Не позволяй им легко себя убить. Прежде, чем всё закончится, ты найдёшь свою волю к жизни.

— Ты ошибаешься.

Он подавил желание дать дерзкой девчонке пощёчину. Подавление этого насильственного порыва лишь ещё сильнее напомнило ему о том, что он больше нисколько не походил на доброго мальчика, которого вырастили его родители. Тирион был животным, на что Хэйли как раз и намекала. Он выжил, но насилие укоренилось в центре его собственного «я». Тирион молча встал, сжав кулак. Несмотря на гнев, он не хотел её смерти.

Прошла минута, а он всё молчал, и она задала ещё один вопрос:

— По какой причине ты выживаешь? Почему ты продолжаешь так жить?

Тирион одарил её долгим взглядом, прежде чем наконец ответить:

— У жизни нет причины.

Она покачала головой:

— Она у тебя есть, иначе ты не был бы всё ещё жив после стольких лет.

Дверь позади него открылась, и голос Лираллианты позвал его:

— Твоё время вышло. Мы должны уйти.

Он повернулся, и пошёл к двери.

— Помни то, что я тебе показал. — Внутри он кипел от гнева, но ответа на вопрос Хэйли у него не было.

— Так в чём твоё предназначение? — сказала Хэйли, повторяя свой вопрос, пока он шёл к выходу. Она хотела последовать за ним — внезапный отчаянный порыв, наполнивший её, когда дверь между ними стала закрываться. В смыкающемся дверном проёме она увидела его глаза, наблюдавшие за ней. А затем его не стало.

Она осталась одна.

Её спокойствие исчезло, на неё накатила волна тоски и потери. Она осталась одна. Сев на кровать, она взяла оставленное им одеяло, и завернулась в него, скомкав лишнюю материю перед собой, и крепко прижав к себе.

Хэйли боролась с желанием заплакать, но слёзы всё равно пришли. Стены окружали её, а воздух в комнате будто душил.

Она осталась одна.

Глава 6

Тирион и Лираллианта летели обратно на спине большого дормона, но не пытались разговаривать. Ветер затруднял общение, да Тирион и не был в настроении для этого. Казалось, мир медленно ползёт под ними, пока они всё больше приближались к дому. Тиллмэйриас на этот раз прилететь не удосужился, каковой факт не произвёл на Тириона особого впечатления, пока они не достигли Рощи Иллэниэл.

— Похоже, что Тиллмэйриасу не интересно было увидеть, оказал ли я на неё какое-нибудь влияние, — заметил он, когда они спустились по дереву богов, на которое сел дормон.

Лираллианта приостановилась, одарив его странным взглядом.

— Что?

— Нам нужно поговорить, — ответила она.

— Так говори, — предложил он.

— Наедине, — добавила она.

Уединение среди Ши'Хар не ценилось, и в большинстве случаев даже не принималось во внимание. Её слова распалили любопытство Тириона:

— Твоя платформа — ближе всего.

— Нет, ещё уединённее, — ответила она. — Твой дом?

Вот теперь ему точно стало любопытно. Она иносказательно говорила о том факте, что он строил свой зачарованный каменный дом частично для того, чтобы помешать подслушиванию, магическому и обычному. «Она действительно хочет убедиться в том, что нас не подслушают».

— Одна из комнат готова, — просто заявил он.

Полчаса спустя они стояли во входной арке его зачарованного каменного дома. Внешние стены были возведены, и крыша настелена, но дверей не было, а внутренняя отделка не была закончена. Здание было высотой в три этажа, странным сооружением среди массивных деревьев на краю Рощи Иллэниэл.

— Если ты хотел, чтобы оно было таким высоким, то почему бы не вырастить его? — спросила она. — Камень — грубый материал для такого здания.

— Камень — это надолго, — таков был его единственный ответ, прежде чем он прошёл через пустой дверной проём, поведя её вверх по ступеням лестницы. Хозяйскую спальню он построил на третьем этаже, и пока что это была единственная комната, в которой была на самом деле работающая дверь. «И способность защитить нас от любого, кто может полюбопытствовать относительно нашего разговора», — мысленно добавил он.

Как только они оказались внутри комнаты, а дверь была закрыта, он повернулся к Лираллианте:

— Теперь нас никто не услышит.

Лираллианта потратила немного времени, чтобы лично проверить чары, позволив своему магическому взору блуждать по комнате, ища любое отверстие, которое могло бы позволить шпиону услышать их разговор вопреки их желанию. Она снова подивилась хитрости своего питомца. Хотя его новая магия имела не такую тонкую структуру, как заклинательные плетения Ши'Хар, по действенности она им не уступала, и её разносторонность постоянно удивляла Лираллианту.

— Твои люди в опасности, — без предисловий сказала она.

Тирион нахмурился:

— Что ты имеешь ввиду?

— Новости о найденной Морданами новой баратт быстро разошлись… — объяснила она.

«Моей дочери», — раздражённо подумал он, но смолчал. После пятнадцати лет Лираллианта стала лучше, и никогда не говорила о нём как о «животном», но всё ещё использовала это слово по отношению к другим людям.

— …и они пошлют надзирателей на поиски других твоих отпрысков, — закончила она.

У него ёкнуло в сердце. С Хэйли уже было трудно. «Что я сделаю, если они заберут всех? Как я смогу смотреть на то, как их заставляютсражаться друг с другом?». В его желудке образовался твёрдый комок. Надо было раньше об этом думать. Обнаружение Хэйли приведёт к наплыву надзирателей, к обыску Колна и, вероятно, Дэрхама тоже, в надежде найти ещё одного человека с его диким талантом. Каждая роща захочет хотя бы одного… или больше.

«А сколько у меня вообще детей?». Он понятия не имел.

— Мне надо добраться туда раньше них, — твёрдо заявил он.

— Тиллмэйриас уже послал туда команду прежде остальных. Поэтому-то он и был слишком занят, чтобы прилететь со мной сегодня, — проинформировала она его.

Тирион сжал кулаки:

— Как давно это случилось, и сколько осталось времени до того, как отбудут остальные?

— Я не уверена, — призналась она. — Вероятно, они уехали на рассвете. Остальные наверняка уедут к завтрашнему утру.

— Но у них уйдёт гораздо больше времени, — заметил он. — Остальные рощи расположены не так близко, как Роща Прэйсиан, исключая нас. — Роща Иллэниэл была ближе всего к границе каменистых предгорий, где находился Колн, но граница Прэйсианов подступала к границе Рощи Иллэниэлов недалеко от того места.

Лираллианта покачала головой:

— Они используют дормона, тот донесёт их по воздуху до предгорий, а оттуда они двинутся пешком. Расстояние несильно их задержит.

— Блядь, — сказал он, зарычав в фрустрации. — Но они всё же не могут нести с собой лошадей, так ведь? — Никакой из виденных им дормонов не был достаточно велик, чтобы нести скот.

— Некоторых дормонов делают достаточно большими для такого, но я сомневаюсь, что они станут себя утруждать, — ответила она. — Они не беспокоятся о скорости своего возвращения, где будут полезны лошади, их волнует лишь скорость прибытия. Как только они поймают раба, остальные команды не станут оспаривать их право собственности.

— Мне нужно ехать, — твёрдо сказал он. — Я не могу позволить этому произойти.

— Тебе их не остановить, Тирион, — сказала она ему. Черты её лица намекали на грусть, хотя та и была скрыта почти полным отсутствием на её лице какого-либо выражения.

— Так помоги мне! — огрызнулся он, повышая голос. — Пошли со мной надзирателей. — Тут его осенило: — Да! Пошли надзирателей, помоги мне пленить их для Рощи Иллэниэл. — По крайней мере, тогда у всех у них будет один и тот же владелец. Их не заставят сражаться друг с другом.

— У нас нет надзирателей, Тирион. Ты же знаешь. Роща Иллэниэл не держит рабов. Ты — единственный.

Конечно, она была права. Тирион потерял ясность мысли.

— Тогда пошли меня… одного. Я не могу позволить им схватить моих детей.

— Нет.

Его глаза сузились:

— Тогда сними мой ошейник.

Её внешнее спокойствие дало трещину, когда её глаза расширились:

— Нет, Тирион. Ты же знаешь, что случится, если я это сделаю. Тебя убьют. Против тебя выступят все Ши'Хар, чтобы убить тебя, или даже пленить, сделав своим рабом.

— Ты поклялась, что снимешь ошейник, — давил он. — Если я попрошу, иначе… — Он поднял руку, выпрямив ладонь как клинок, напоминая ей о второй половине их уговора.

— Может, так и будет лучше… — сказала она со странной нерешительностью в голосе.

— Они — моя семья, — твёрдо сказал он.

— Они тебя даже не знают.

Тириона это не тронуло, было ясно, что он твёрдо настроился стоять на своём:

— Без разницы, они — моя семья, даже если они меня ненавидят.

— Ты говорил, что семья — дело любви. Ты говорил, что я — твоя семья. — Лицо Лираллианты скрыли её волосы, её взгляд опустился в пол.

Он потянулся вперёд, подняв её подбородок своей рукой:

— Так и есть. Любовь и ненависть не так уж и различаются — и то и другое требует, чтобы ты определил кого-то или что-то как часть себя самого.

Кожа вокруг её глаз пошла морщинками, когда её лицо напряглось:

— Значит, мне можно тебя сейчас ненавидеть?

Он одарил её коротким поцелуем:

— Конечно.

Они немного молча постояли, прежде чем она нарушила тишину:

— Значит, других вариантов у меня нет — освободить тебя, или умереть вместе?

— Не сбрасывай со счетов первый вариант — послать меня от своего имени, — напомнил он ей.

— Ты настроишь все остальные рощи против Иллэниэлов, если убьёшь их агентов, — предостерегла она.

Он фыркнул:

— Рад, что ты так веришь в мои способности.

— Знаю я тебя, — ответила она. — Если ты обнаружишь, что они уже схватили кого-то из них, то ты должен уважать их право собственности.

— Я так не могу.

— Тогда ты должен убедиться, что никто из них не вернётся, чтобы уведомить старейшин о твоём предательстве, — добавила она.

— Надеюсь, до этого не дойдёт, — сказал он ей.

Она сжала челюсти, приняв твёрдое решение:

— Ступай. У тебя три недели. Поступай как хочешь. — Лираллианта шагнула назад, освободив ему путь к двери.

Тирион сделал несколько шагов, затем приостановился:

— Мне понадобится лошадь.

— Ты — мой агент, бери всё, что тебе нужно.

* * *
Час спустя он ехал в Колн, гоня свою лошадь настолько быстро, насколько осмеливался. Под массивными деревьями богов было мало иной растительности, но как только он достиг границы, местность стала гораздо более труднопроходимой. Гигантские деревья сменились более низкими дубами и вязами. Под ними кучковались кусты и камни, заставляя его лошадь замедляться и более осторожно выбирать дорогу.

Путь до Колна от границы с Рощей Иллэниэл занимал чуть более шести часов. Если группа Прэйсианов отбыла на рассвете, то добраться они должны были где-то после полудня, быть может, чуть позже, поскольку они выехали из Эллентрэа. Основываясь на этих предположениях, у группы Прэйсианов на поиски будет часов шесть к тому моменту, когда он доберётся до цели.

Тирион бросил взгляд на низко висевшее в небе солнце. Когда он доберётся до города, будет темно. «Но высока вероятность того, что они ещё никого не схватили», — сказал он себе. Ни один из остальных его детей пока не пробудил в себе свою силу — по крайней мере, так было неделю назад, когда один из надзирателей Морданов нашёл Хэйли. Других бы обнаружили вместе с ней.

«Если только они не скрывают свою силу, как это делал я», — мысленно поправился он.

Тем не менее, была вероятность того, что никто из остальных пока не выглядел ничем особенным, если только кто-то из них не пробудил свою силу совсем недавно. Это давало ему отчётливое преимущество. Он, может, и не знал, сколько у него было детей, однако он знал всех женщин, с которыми переспал. Тирион мог пойти к каждой из них напрямую, и если у кого-то из них был ребёнок нужного возраста, то он будет почти точно знать, что это — его.

«А затем тебе придётся их забрать».

Эта мысль не была приятной. Женщинам, которых он в те годы познал, он не принёс ничего кроме несчастья. А теперь он возвращался, чтобы совершить нечто ещё хуже — украсть их детей, — но альтернатива была немыслимой. Ши'Хар заберут их всех, одного за другим, по мере обнаружения их силы. Будучи рабами различных рощ, его дети будут вынуждены убивать друг друга на арене.

«Разве что только кто-то из них не унаследовал моё проклятие».

В этом случае он обречёт некоторых из них на несчастные жизни, пытаясь предотвратить беду, которая могла бы и не пасть ни на одного из них. Он крутил эти мысли у себя в голове снова и снова, пока ехал, но удовлетворительного ответа не нашёл.

Прагматизм требовал только одного ответа. Тирион заберёт всех.

Первые несколько разбросанных ферм он пропустил. Там не жила ни одна из тех женщин, с которыми он был. Остановился он лишь тогда, когда достиг дома Толбёрна. Первого его ребёнка родила Брэнда Сэйер, и она вышла за отца Сэта. Прошло более десяти лет, но она вероятно всё ещё была здесь, и растила свою дочь, Бриджид.

«Мою дочь, сводную сестру Кэйт, и падчерицу Мистера Толбёрна… какой же сложный мир я после себя оставил». Перед его мысленным взором всплыло воспоминание того единственного раза, когда он встретил её, странную темноволосую девочку, полную энергии и причуд. Она играла с собакой его родителей, Лэйси, а потом он попытался научить её играть музыку на своей цистре.

Это было единственное его воспоминание, которое можно было хоть как-то назвать родительским.

Как только дом Толбёрна стал виден, Тирион понял — что-то не так. Дом всё ещё был вне дальности действия его магического взора, но он видел, что от главного здания поднимался дым, и не было похоже, чтобы он шёл из дымохода.

Тирион ощутил прилив гнева, но отказался ему поддаваться. Лошадь ощутила его тревогу, и пошла быстрее, но он попридержал её, заставив идти ровнее. Что бы там ни случилось, оно уже закончилось. «Её силы мне могут понадобиться позже», — подумал он, кладя ладонь на шею кобылы, чтобы успокоить её. Несмотря на его вынужденное спокойствие, перед его мысленным взором предстала картина, на которой он преследует на этой лошади людей, напавших на дом Толбёрнов.

— Не сейчас, ещё рано, — сказал он себе.

Двадцать минут спустя он въезжал во двор перед домом Оуэна и Брэнды Толбёрнов. Стемнело, однако его магический взор уже обнаружил одного выжившего. Оуэн сидел в передней комнате своего дома, прижав к груди мёртвое тело своей жены. Горевшее в передней части дома пламя уже потухло, оставив фронтальную стену обожжённой и всё ещё дымившейся. Либо Оуэну повезло, либо он сам смог потушить пожар.

Тирион остановился в двадцати футах от двери, и спешился, забросив поводья на седло кобылы, и произнеся короткий приказ на эроллис. Лошади, которых держали Ши'Хар, были хорошо вышколены — он знал, что она не сдвинется с места, пока он не вернётся к ней.

Щит отразил ударивший по Тириону арбалетный болт, когда он шагнул через парадную дверь. Разряженное оружие было в руках у Оуэна. Тот всё ещё сидел на полу, держа на коленях обмякшее тело своей жены.

— Вернулся довершить начатое!? — закричал фермер. — Убей меня! Мне плевать! — Лицо Оуэна пошло пятнами, покрасневшее от гнева и испачканное сажей и слезами, оно было неприглядным свидетельством его горя и отчаяния.

В голове Тириона промелькнула тысяча мыслей. Воспоминания о сидевшем перед ним человеке, отце его лучшего друга. Он никогда не был особо близок к отцу Сэта, но этот человек всегда обращался с ним по совести. Однако прошедшие годы превратили его в незнакомца. Оуэн не показывал никаких признаков узнавания, когда посмотрел на Тириона.

— Я здесь не для того, чтобы убить тебя Оуэн.

Взгляд пожилого мужчины пристальнее сфокусировался на нём, пытаясь понять, почему этому незнакомцу известно его имя.

— Кто ты? — спросил он.

— Где Бриджид? — спросил Тирион, игнорируя вопрос. Его прежнее имя лишь разбередит раны, которые лучше оставлять нетронутыми.

Оуэн опустил взгляд, сосредоточившись на лице Брэнды у себя на коленях:

— Не скажу. Просто убей меня, чтобы я воссоединился с моей женой.

— Я пришёл сюда не убивать, — сказал Тирион. — Я хочу защитить Бриджид от тех, кто пришёл сюда до меня. Где она? У Сэта?

Оуэн снова поднял взгляд, и его лицо медленно озарилось узнаванием:

— Даниэл?

Это имя отозвалось в его сердце занозой боли:

— Что-то вроде того, — признался он. — Где Бриджид? — Он хотел наружу, хотел убраться прочь. Во взгляде Оуэна был образ Даниэла, который он не хотел вспоминать. Те ожидания принадлежали другому человеку, другой жизни.

— Она им не сказала, — ответил фермер. — Поэтому они её и убили. Она отказалась предать свою дочь.

Глаза Тириона сузились:

— Тогда почему ты жив?

— Я добрался сюда слишком поздно. Их уже не было…

— Тогда откуда ты знаешь, что она сказала? — резко спросил Тирион.

— Она бы не выдала. Она искренне любила Бриджид, любила больше своей собственной жизни. — По его носу потекли слёзы, смешиваясь с кровью, покрывавшей грудь его жены.

— Люди скажут что угодно, если причинить достаточно боли. Где Бриджид? Нельзя терять времени, если я хочу их нагнать.

— У Сэта, — ответил Оуэн Толбёрн.

Тирион отвернулся, и пошёл прочь.

— Тебе вообще есть дело до того, что она мертва? — спросил пожилой мужчина, сбитый с толку таким внезапным уходом.

Тирион приостановился, и оглянулся через плечо, позволив своему взгляду окинуть тело мёртвой женщины. Брэнда Толбёрн, нет, Брэнда Сэйер, была такой же мёртвой, как и все другие трупы, какие он видел прежде. Глядя на неё, он чувствовал пустоту. Она была причиной, из-за которой он стал тем, кем являлся сейчас.

Когда-то он её ненавидел. Ненавидел за то, что она уничтожила его мечты, и за то, что изнасиловала его, но больше он не мог чувствовать к ней даже ненависти. Он делал вещи и похуже тех, что сделала она. Глядя на покрывавшие её тело ужасные раны, он подивился тому, как долго она продержалась, прежде чем выдала им сведения, которые они искали.

«Даже она — любила. Любила своих детей».

Он вышел прочь, и взобрался на лошадь, не утрудив себя ответом. Потребуется по крайней мере час, чтобы достичь дома Сэта и Кэйт. Он уже знал, что опоздал. Теперь вопрос был лишь в том, сколько времени у него уйдёт на то, чтобы догнать тех, кто добрался сюда раньше него.

Темнота не могла коснуться его, пока он скакал в седле, ибо внутри него была такая тьма, что ей не могла бросить вызов даже безлунная ночь.

Глава 7

Свой прежний дом он миновал без остановок. Там не горел свет, и его магический взор не нашёл внутри никого, что было и к лучшему, поскольку ему нельзя было терять время. Однако он не мог не удивиться их отсутствию. Хэйли сказала ему, что их не ранили, когда забирали её.

Тирион ехал ровно. Надзиратели уже должны были побывать в доме Кэйт и Сэта Толбёрнов. Даже учитывая время, которое они провели на ферме Оуэна Толбёрна, они всё равно опережали его минимум на три или четыре часа. К этому моменту они уже схватили Бриджид, и поехали дальше. Единственный вопрос заключался в том, скольких людей они ранили или убили по пути.

Он погладил шею своей лошади, будто успокаивая её, но напряжение, которое нужно было унять, принадлежало ему самому. «Сбереги силы для погони», — подумал он.

Дом Катрин и Сэта Толбёрнов был хорошо освещён, когда явился его взору, и по мере приближения Тирион смог найти внутри несколько человек — двух женщин, одного мужчину и одного мальчика. Чуть погодя он их опознал. «Мать, Кэйт, Сэт, а мальчик — это, наверное, их сын, Эрон».

Его мать, Хэлэн Тэнник, судя по всему, готовила, стоя у печи на кухне. Мальчик был рядом, сидел за столом, странным образом тихий и неподвижный для одиннадцатилетнего ребёнка. Он был либо уставшим, либо…

— …в шоке, — сказал Тирион на скаку.

Кэйт и Сэт спорили в спальне, и хотя его магический взор не передавал их слов, но увиденного хватило ему, чтобы понять, что ссора была серьёзная. Тирион не забивал голову мыслями, отказываясь гадать. «Не моё дело…»

Мальчик, Эрон, упал со стула и лихорадочно пополз по полу, когда Тирион открыл парадную дверь. Глаза его расширились от страха. Хэлэн тоже вздрогнула от неожиданности, но почти сразу же узнала своего сына, и начала шикать на мальчика:

— Эрон, всё хорошо. Это — мой сын, — сказала она ему, вытирая руки полотенцем.

Мальчик отказывался слушать, и убежал в заднюю часть дома. Хлопнула дверь — он укрылся в спальне своих родителей.

— У меня плохие вести, Мама, — сказал Тирион.

Хэлэн двигалась вперёд, с каждым шагом набирая всё больше скорости. Она поймала его в свои руки, плача:

— Даниэл! Они забрали её. Они её забрали, Даниэл. Мы ничего не могли поделать!

— Я знаю, — пробормотал он над её плечом. Объятия вызывали у него странные чувства. Запах волос его матери был знакомым, хотя прошло десять лет с того дня, как он видел её в последний раз. Она казалась маленькой, почти хрупкой в его руках, но сама сжимала его крепко. Она цеплялась за него с таким отчаянным чувством, какое он никогда не видел в Лираллианты.

— Зачем? — воскликнула она. — Зачем им это делать? Зачем они забрали Хэйли? Мы ничего им не сделали!

— Потому что они — мои дети, — просто сказал он. Магический взор показал ему, что остальные крались к задней двери. Пытались сбежать. Они думали, что он — один из надзирателей, вернувшийся затем, чтобы причинить ещё боль и страдания.

Он закрыл ладонью ухо своей матери.

— Прошу прощения, — сказал он ей, прежде чем повысить голос, крича в сторону задней части дома:

— Кэйт, Сэт, это я! Я никому здесь не причиню вреда. Мне нужно найти тех, кто забрал Бриджид.

Хэлэн отстранилась:

— Это Даниэл. Он вернулся!

Тирион невольно вздрогнул в ответ на звучание своего прежнего имени. Он не мог заставить себя произнести его.

Прошла минута, прежде чем остальные вышли из коридора — мальчик крепко держался за мать, а Сэт нёс тяжёлый арбалет.

— Чего тебе надо? — настороженно сказал Сэт.

Тирион ответил несразу — его разум впитывал их образы, вспоминая их, и подгоняя под их новую внешность. Сэт был старше, в его волосах и бороде появилась седина. Линия волос его стала отступать, а тело стало тяжелее, плотнее, с более объёмными мышцами на плечах, и толикой жира вокруг подбородка.

Эрон, естественно, изменился больше всего — более не младенец, мальчик был долговязым подростком с тонкими, прямыми волосами и пугливым взглядом.

Однако больше всего внимание Тириона приковывало к себе третье лицо. Его взгляд остановился, когда упал на Кэйт. Она каким-то образом заполучила ещё больше веснушек, и на её лице появились морщины вокруг глаз в тех местах, где солнце оказало своё тлетворное влияние на её светлую кожу. Жгуче-рыжие волосы её теперь были короче, и все они были скованы у неё на затылке в плотный пучок.

Даже в тускло освещённой комнате её глаза сверкали изумрудной непокорностью. Левая сторона её лице опухла и начинала приобретать пурпурный оттенок. Она шагнула вперёд, но резко остановилась, когда муж потянул её назад.

— Даниэл? — сказала она, когда он не отреагировал.

— Твоя мать мертва, — наконец сказал он, глядя сквозь неё, отказываясь позволять своим глазам твёрдо сфокусироваться на ком-то из них. — Мне нужно знать, в каком направлении они отбыли.

Кэйт вздрогнула от его слов, но лишь на секунду.

— Их слишком много, побороть их ты не сможешь.

— Откуда ты знаешь, что он собирается бороться? — спросил стоявший рядом с ей Сэт. — Он теперь — один из них.

— Потому что это Даниэл, — рыкнула она в ответ, но не сводила взгляда со стоявшего перед ней человека.

— Они направились к городу. Твой отец двинулся следом за ними, — сказал Сэт.

Тут Кэйт повернулась, зыркнув на своего мужа:

— Я думала, ты ему не доверяешь.

— Чем раньше он отправится за ними, тем скорее мы от него избавимся.

Тут она на него замахнулась, но Сэт поймал её запястье, а его собственный кулак сжался, когда он приготовился её наказать.

— Не надо, — тихо произнёс Тирион, но при звуке его голоса оба замерли. — Сколько их?

— Не менее десяти, — ответила Кэйт. Она вырвала руку из хватки Сэта: — Они хотели убить нас, но чёрный им не позволил.

— Чёрный? — спросил Тирион.

Тут заговорила Хэлэн:

— Один из лесных богов, у него была угольно-чёрная кожа и золотые волосы.

— Только один?

Она кивнула.

— Это усложнит ситуацию, — сказал он, размышляя вслух.

— Алана это до смерти доведёт, — сказала Хэлэн. — Он пошёл за ними. Всё ещё винит себя за Хэйли. С ума сошёл от вины.

Она посмотрела на сына со смесью надежды и стыда. Надежды на то, что он сможет всё исправить, и стыда за то, что она готова была позволить своему сыну поставить себя в опасную ситуацию:

— Ты знаешь, что они сделали с Хэйли?

— Она в порядке, — сказал Тирион. — Но те, кто пришёл сюда, собираются найти остальных.

— Остальных?

— Его ублюдков, — ответил Сэт. — У них уже были имена. Вот, почему они отправились в Колн. Большинство из них живёт в городе, поскольку по шлюхам он ходил в основном там.

— Значит, у меня меньше времени, чем я думал, — сказал Тирион.

«У них были имена. Кто им сказал? Брэнда, или Оуэн, пытавшийся выторговать свободу для своей дочери?». Он повернулся к ним спиной, и направился к двери. Остальные после его ухода начали ссориться.

— Отпусти! — послышался голос Кэйт.

— Тебе что, совсем плевать на то, что он сказал? Твоя мать мертва, Кэйт! Разве для тебя это ничего не значит? — Это был Сэт.

— Ты ничего не знаешь о моей матери, — прорычала она в ответ. — Дай мне арбалет.

— Да ты шутишь! — сказал её муж. — Он — чудовище, а ты хочешь кинуться за ним следом?!

Тут Хэлэн перебила его:

— Он — мой сын.

Голос Сэта был полон ярости:

— Ну, твой сын переебал половину женского населения Колна, включая мою жену! — Затем он обратился к Кэйт: — Ты этого хочешь, Кэйт? Одного раза было мало? Ты — такая же шлюха, как твоя мать!

Тирион уже садился в седло, но вопреки самому себе продолжал прислушиваться к резко спорившим позади голосам. Похоже было, что Кэйт собиралась последовать за ним наружу. Она теперь несла арбалет, а также колчан, полный болтов.

— Не смей выходить за порог…

— Иначе что?! — крикнула в ответ Кэйт. — Ты снова меня ударишь? Захотел почувствовать себя мужиком?

— Выйдешь за порог, и всё кончено. Назад тебе дороги не будет, — угрожающе сказал Сэт.

Дверь распахнулась, будто кто-то открыл её пинком ноги, что Кэйт, конечно, и сделала. Катрин вышла наружу с выражением лица, от которого дрогнул бы даже надзиратель. В её взгляде плескалось что-то убийственное. Она была на полпути к лошади, когда вслед за ней выбежала вторая фигура, поменьше.

— Мама! Не уходи! — крикнул Эрон.

Кэйт развернулась, и поймала его в объятия, бросив арбалет, и черты её лица смягчились. Она крепко прижала к себе мальчика, борясь со слезами.

— Не уходи, — прохныкал в её волосы мальчик.

Она поцеловала его в макушку:

— Я хочу, чтобы ты вёл себя хорошо. Слушайся отца, ладно?

— Я хочу с тобой пойти.

— Хотелось бы, да нельзя, — тихо сказала она, — это небезопасно.

— Ты уходишь из-за Папы, так ведь? — спросил её сын.

Кэйт снова сжала его:

— Нет. Твой отец разгневан, но он тебя любит. Мне нужно, чтобы ты позаботился о нём, вместо меня. Ты сможешь?

— Я не хочу.

— Сделай это ради меня, ладно? — сказала она ему.

— Почему ты уходишь? — спросил её сын.

— У них моя сестра, — ответила она, будто это было что-то само собой разумеющееся. — Будь ты на её месте, я бы сделала то же самое.

— Ты вернёшься вместе с Бриджид, верно? — сказал мальчик.

Тут заговорил Тирион:

— Нет.

Кэйт подняла на него ошарашенный взгляд:

— Что?

— Девушке возврата нет. Даже если я её верну, за ней пошлют других, — объяснил он.

— Тогда что ты планируешь? — спросила она его.

Тирион снова перевёл взгляд на дорогу:

— Заберу её с собой. Всех с собой заберу.

— Заберёшь? Даниэл, эти дети тебя даже не знают. Ты не можешь просто забрать их из семей, — сказала она, и, судя по её лицу, она просто не могла в это поверить.

— Спрашивать никого я не буду, — прямо заявил он. — Тебе следует остаться здесь, с семьёй. Ты ничем не сможешь помочь.

— Ты отдашь их лесным богам? Они же будут рабами! Не верю, что ты этого хочешь, — настаивала она.

Тирион толкнул свою кобылу пятками, и она двинулась вперёд.

Кэйт наблюдала за ним, бушевавшая внутри неё схватка разрывала её в двух направлениях. Ещё раз обняв Эрона, она сказала ему:

— Я люблю тебя. Иди в дом. Присмотри за отцом. — Оттолкнув его, она побежала вслед за лошадью.

— Мама, нет, — воскликнул мальчик, но с места не сдвинулся.

— Позаботься о нём, Эрон. Ты ему нужен, — снова сказала она, догоняя лошадь.

Тирион продолжал ехать, игнорируя шагавшую рядом с ним женщину. Сотню ярдов спустя он остановился:

— Ты совершаешь ошибку.

— Она — моя сестра, Даниэл, — ответила она. По лицу Кэйт текли слёзы, в своём сердце она всё ещё слышала голос сына.

— Будет лучше, если ты забудешь о ней. Она не сможет вернуться с тобой. Никто из них не сможет.

— Значит, я отправлюсь с ними.

— Ты не можешь, — сказал он ей. — У тебя есть сын, муж, у тебя есть жизнь. Если пойдёшь со мной, то на тебя наденут ошейник.

— Это не тебе решать, — упрямо настаивала она. — Я не позволю тебе забрать мою сестру в рабство одну.

— Я тебя не возьму.

— Значит, я последую за тобой сама по себе, — решительно ответила она.

Тирион подумал было пустить лошадь галопом, но не мог заставить себя оставить Кэйт одну посреди дороги. Вместо этого он продолжил изображать равнодушие, поехав дальше, не глядя на неё, пока сам обдумывал имевшиеся у него варианты.

Если он лишит её сознания, то сможет оставить её в доме, но она наверняка снова последует за ним, как только очнётся. «Разве что если Сэт её свяжет», — подумал он. Прежде Тирион рассмотрел бы этот вариант, но синяк у неё на лице тревожил его. Сэт из его юности никогда бы не ударил женщину, и уж точно не Кэйт.

«Люди меняются», — подумал он, бросая взгляд на татуировки у себя на руках.

Однако насилие, с которым она толкнётся среди рабов Ши'Хар, будет гораздо хуже. Перед его мысленным взором встала картина того, как её избивает один из надзирателей. Его гнев, всегда близкий к поверхности, взвился от этой мысли. «Она не окажется в Эллентрэа. Никто из них не окажется. Их заберёт Лираллианта. Я создам для них новое место».

В этом сценарии было много неопределённостей. Не последней из которых был тот факт, что он понятия не имел, согласится ли Лираллианта на такое, или сможет ли она уговорить старейшин позволить ей завести дюжину или более рабов.

Следующий час прошёл в молчании. Тирион то осматривал окружающую местность своим магическим взором, то тайком изучал шедшую рядом с ним женщину.

Она изменилась. Черты её лица стали острее, а само лицо — более худым. Жизнь и тяжёлый труд оставили на её лице морщины, а бёдра её стали немного шире. «Не то, чтобы это было чем-то плохим», — подумал он, — «раньше она была почти что слишком тощей».

Его разум увидел вспышку эйсара, и он остановился, подняв ладонь:

— Они впереди.

— Как ты можешь видеть? Темно же — хоть глаз выколи.

Он постучал себе по виску:

— Дай мне сфокусироваться, они находятся на пределе моей дальности. — Он сосредоточился, пытаясь подсчитать их. Немного погодя он снова заговорил: — Ты была права. Их более десяти. Я насчитал двенадцать надзирателей и одного Ши'Хар. У них девушка, и ещё мужчина постарше.

— Ши'Хар, — пробормотала Кэйт. — Ты сказал, что так себя называют лесные боги, верно?

Он был впечатлён её памятью. Тот разговор случился более десяти лет тому назад:

— Да. На их языке это значит «Народ».

— А мы тогда кто? — спросила она.

— Скот.

Она нахмурилась в ответ на это, но тут ей в голову пришла другая мысль:

— Если ты их чувствуешь, то и они могут чувствовать тебя?

— Скорее всего — нет. У меня дальность выше, чем у большинства, но они определённо узнают о нашем приближении задолго до того, как мы до них доберёмся.

— Значит, неожиданности нам не видать…

— Неожиданности бывают разными, — сказал он ей, — но — да, я не знаю никакого способа вообще не дать им меня почуять. Я могу скрываться до некоторой степени, но этого недостаточно, чтобы оказаться на расстоянии удара. — Он с толикой зависти подумал о даре Прэйсианов, но поделать с этим ничего было нельзя.

Кэйт уставилась во тьму, тщательно размышляя:

— Будут ли они вести с тобой переговоры?

Он улыбнулся:

— Вот теперь ты ближе к сути. Переговоры — нет, но поговорить со мной они будут не против. Они не видят во мне врага, для них я — скорее соперник.

— Значит, ты планируешь подойти к ним, а потом… что? — Она начала подозревать, какова будет природа его ответа, но хотела услышать это от него, прежде чем начнёт возражать.

— Заберу своё, — ответил он.

— Их там тринадцать… — начала она.

Он поднял ладонь:

— Нет, меня беспокоит только один, Прэйсиан.

— Ты спятил? Думаешь, можешь пойти туда, и убить двенадцать или тринадцать? У них у всех странные силы, как у тебя. Ты не видел их, когда они вошли в дом. Ничего нельзя было поделать, мы были беспомощны, Даниэл! Беспомощны! — Она остановилась, пока эмоции не захлестнули её окончательно. Сделав глубокий вдох, она сказала уже более разумным тоном: — И что насчёт Бриджид? Что насчёт твоего отца? Думаешь, они не станут использовать их против тебя?

— Заложники полезны только против праведных.

Кэйт зыркнула на него, её взгляд был красноречивее слов.

— Тебе следует идти домой, Кэйт. Я — не тот человек, каким ты меня считаешь. Я нисколько не лучше тех, кого я сейчас буду убивать. Они это знают, и я это знаю. Они не будут утруждать себя попытками использовать Бриджид в качестве заложника, потому что ценят её не меньше меня. Делать то же самое с Аланом они тоже не потрудятся, потому что даже не понимают значение слова «отец». — Он отвёл взгляд, не в силах терпеть обвинение в её глазах: — Они знают только одно — кровь, а обо мне они знают только то, что я пролил крови больше, чем все они вместе взятые.

— Бриджид или твой отец всё равно могут быть ранены во время схватки, — настаивала она, игнорируя его заявление.

— И что? — Когда он поймал её взгляд, его глаза были мертвы — в них было выражение, которое он довёл до совершенства за годы жизни среди Ши'Хар… абсолютное равнодушие.

Кэйт подавила невольную дрожь. Даниэл изменился. Она в этом не сомневалась, но она знала, несмотря на его улучшившееся актёрское мастерство, что за этой маской по-прежнему скрывалось что-то ещё. «Но не особо много», — подозревала она.

— Хороший человек не смог бы победить в этой схватке, Кат, — сказал он, обратившись к ней по её детскому прозвищу. — Я? Я готов бросить кости.

Кэйт спохватилась, что скрипит зубами, и заставила себя остановиться:

— Ладно, — наконец сказала она. — Тогда что ты планируешь?

Выражение на его лице выбило её из колеи, когда он снова заговорил:

— Этот синяк ты получила до или после того, как они забрали Бриджид?

Он указал рукой на лиловое пятно вокруг её глаза и одной из щёк.

— П…после, — неуверенно сказала она.

— Отлично, на новой рабыне всегда есть несколько отметин.

— Рабыне? — Она упёрлась в него твёрдым взглядом.

— Привыкай к этому слову. Теперь ты — одна из рабов. — Протянув руку, он поддался порыву, и притянул её к себе, грубо поцеловав, а затем добавил: — Так же, как и я.

Она отстранилась сразу же, как только он расслабил руку. Кэйт суетливо искала, что ответить:

— А что бы ты сделал, если бы я не была уже «отмеченной»?

— Поставил бы отметины, — сразу же сказал он, но даже сам не верил своим словам.

— Лжец, — выплюнула она в ответ, взяв себя в руки. — Ты — лжец, Даниэл. Я не забыла.

Её обвинение заставило всплыть болезненные воспоминания:

— Дай мне арбалет, — сказал он, выбросив прошлое из головы. Вытащив одну из арбалетных стрел из колчана, который она несла, он упорядочил свои мысли.

Ситуация едва ли была идеальной для чародейства, но Тирион годами оттачивал свою фокусировку. Его палец был слишком крупным, поэтому он использовал одно лишь своё воображение, чтобы представить линии, которые он хотел иметь на стальном кончике. Он осторожно направил свою волю, выжигая их на металле, соединяя одну за другой в маленькие треугольники и руны внутри них, пока наконечник болта не оказался плотно покрыт магическими линиями. Закончив, Тирион облачил болт в до невозможности острое поле чистой силы, похожее на клинки, которые он часто создавал вокруг своих рук.

Кэйт уставилась на стрелу, когда он отдал её обратно, заметив тонкую гравировку, но венчавшее наконечник магическое лезвие увидеть не могла.

— И что эта штука сделает? — спросила она.

— Пробьёт щит любого мага, — ответил он. «Даже сплетённый из заклинаний», — добавил он мысленно.

— Но она только одна, — заметила она.

— У тебя, скорее всего, будет время только на один выстрел.

— Их тринадцать.

— Тебе нужно подстрелить только Прэйсиана, — ответил он.

Кэйт нахмурилась:

— Прэйсиана?

— Лесного бога.

— О, — сказал она, держа оружие в руках. — Разве у них не появятся подозрения, если у меня будет заряженный арбалет?

Тирион фыркнул:

— Они даже не примут его за угрозу. К тому же, нести его буду я. Ты — моя пленница, помнишь? Когда придёт время, я передам его тебе. Тщательно прицелься, и вгони болт Прэйсиану в грудь.

— А ты что будешь делать?

— Убивать. После того, как сделаешь выстрел, держись от меня как можно дальше. Если будет возможность, хватай Бриджид, и беги. Если не будет — просто беги, — сказал он.

— А если промахнусь?

— Прэйсианы могут становиться невидимыми. Ши'Хар вероятнее всего сбежит. Если это случится — мы пропадём вне зависимости от того, убью я остальных или нет, — сказал он ей.

— И ты думаешь, что со всеми остальными сможешь справиться сам по себе? — спросила Кэйт, не утруждая себя попытками скрыть сомнение в своём голосе.

Вообще-то он совсем не был в этом уверен. Настоящая проблема будет не в том, как их убить, а в том, как не дать им сбежать, когда они поймут, на что он был способен. Выведение Ши'Хар из строя первым делом упростит ситуацию, поскольку Тирион считал, что сможет не дать надзирателям Прэйсианов сбежать, но если в группе были надзиратели Морданов, то он не знал никакого способа воспрепятствовать их телепортации домой. Вероятность этого была довольно малой, но по прошлому опыту он знал, что у Рощи Прэйсиан было несколько рабов из Морданов. Он мог лишь надеяться, что в отряд, с которым ему предстояло сразиться, ни одного из них не включили.

— Я могу их убить, — успокоил он её.

Кэйт опустил руки, собрала свою юбку, и потянула её вверх. Она протолкнула лишнюю материю себе между бёдер, прежде чем распустить её позади, а затем перетянула вокруг бёдер. Два получившихся конца она завязала перед собой.

Тирион озадаченно спросил её:

— Что ты делаешь?

Кэйт криво улыбнулась:

— Перепоясываю чресла. Ты сказал бежать после того, как я выстрелю в лесного бога.

— Никогда прежде такого не видел, — признался он.

— Это потому, что ты не носишь юбку, — сказала она ему. — Если нужно перейти широкий брод или бежать, то это просто незаменимый приём.

Он оглядел её одежду:

— Вообще-то рабам Ши'Хар положено быть голыми, но, думаю, поскольку ты только недавно поймана, они не будут такого ожидать. Тебе придётся расстаться с одеждой, когда мы достигнем Рощи.

Она уставилась на него, раскрыв рот:

— А тебе носить одежду позволили.

— Потом это обсудим, — добавил он. — В следующий час много что может пойти не так, и этот разговор потеряет смысл.

— Я учту это, когда буду решать, в кого стрелять, — едко сказала она.

Глава 8

Когда они вышли на маленькую поляну, все взгляды сошлись на них. Огонь в её центре отбрасывал странные тени от вставших вокруг него жестоких мужчин и женщин. Все надзиратели были одеты в свою обычную кожаную броню, со сделанными из эйлен'тирала мечами на боку. Лишь один из них не был ему знаком, и это был отнюдь не стоявший в стороне Ши'Хар.

— Добрый вечер, — поприветствовал их Тирион на эроллис, почтительно кивая Бранлии́нти.

Ши'Хар Прэйсианов принял его жест, но внимательно наблюдал за ним, отвечая:

— Тирион, я удивлён увидеть тебя так далеко от твоей госпожи.

— Я здесь по её поручению.

Никто из надзирателей не был окружён щитом, из почтения к находившемуся в их обществе инструктору Ши'Хар. Тирион позаботился о том, чтобы также следовать их примеру, иначе им с Кэйт не позволили бы приблизиться. Бриджид сидела на земле перед чернокожим Прэйсианом, склонив голову. Алан Тэнник лежал по другую сторону от костра.

Отец Тириона имел жалкий вид — его лишили одежды, а его тело пестрило синяками и маленькими ожогами. Надзиратели использовали его для своих забав, поскольку человек без какого-либо дара был в их глазах более чем бесполезен. Алана Тэнника даже не считали подходящим на роль одного из безымянных. Будучи едва в сознании, он наблюдал за своим сыном одним глазом, поскольку второй слишком опух, чтобы видеть.

— Тебя Лираллианта послала? — с некоторым интересом сказал Бранлиинти. В отличие от своих надзирателей, Ши'Хар был полностью защищён заклинательным плетением, каковая защита была непреодолимой для любой магией, какую могли создавать человеческие маги. — Значит ли это, что Роща Иллэниэл отбросила имевшиеся у них издревле принципы?

— Открытие Морданов вынудило их пересмотреть свои приоритеты, — ответил Тирион.

— И поэтому они послали тебя сюда одного, — заметил Ши'Хар. — Как печально, или, быть может, просто глупо.

— Я стою не менее пятерых вот таких, — сказал Тирион, с видимой гордостью задрав подбородок.

Лицо Ши'Хар слегка оживилось:

— Не слишком себя переоценивай, баратт. Если я оскорблюсь, то последствия этого ты испытаешь на себе.

— Прошу прощения, — раболепно сказал Тирион, склоняя голову. — Я не хотел быть грубым. Я лишь имел ввиду то, что мои способности будут более чем достаточны для того, чтобы справиться с любым сопротивлением от баратти. Я не хотел раздувать вражду между Прэйсианами и Иллэниэлами.

Его утверждение одновременно укрепляло его подобострастие перед Ши'Хар и напоминало Бранлиинти о том, что любые действия против него могут создать проблемы с Рощей Иллэниэл.

— С какой целью ты пришёл в наш лагерь? — спросил Прэйсиан.

Почти в этот же момент Кэйт тихо произнесла:

— Даниэл, я не пони…

— Молчать, невольница! — рявкнул Тирион. Резко махнув рукой, он внезапно отвесил ей оплеуху, сбив с ног. Другие надзиратели засмеялись, когда она упала. Шокированная, она уставилась на него с земли, из её разбитой губы капала кровь.

«Проклятье», — мысленно выругался Тирион. «Она не может стрелять лёжа». Протянув руку вниз, он схватил её за волосы, и грубо вздёрнул на ноги, игнорируя её вызванные болью вскрики:

— В присутствии вышестоящих положено стоять, сука. Когда я захочу, чтобы ты легла, ты сразу это поймёшь. — Повернувшись обратно к Бранлиинти, он извинился: — Пожалуйста, простите эту заминку. Я подумал, что мог бы разделить огонь с вашими слугами. Утром я отправлюсь своей дорогой, не пытаясь вмешиваться в вашу миссию.

Прэйсиан несколько долгих секунд смотрел на него, прежде чем ответить:

— Ладно. Можешь провести с нами ночь, покуда ты согласен уважать мою власть и претензии Прэйсианов на этого дичка, — указал он на Бриджид.

— Конечно, — сказал Тирион. — Могу я поговорить с вашими надзирателями?

Бранлиинти кивнул, отпуская его взмахом руки, и вернулся к сплетённому из заклинаний стулу, на котором он, судя по всему, сидел до появления Тириона.

Тирион потянул Кэйт за руку, таща её вслед за собой, когда пошёл к одному из надзирателей, который был ему особо хорошо знаком.

— Гарлин, — сказал он в качестве приветствия.

— Тирион, — ответил тот на человеческом языке, бэйрионском. — Странную добычу ты выбрал, — указал он взглядом на Кэйт.

Тирион улыбнулся, отвечая на том же языке:

— Она красивая, не так ли?

— Она даже одной из безымянных быть не сможет, — заметил другой надзиратель, имея ввиду полное отсутствие у Кэйт магический способностей.

— Она мне нужна не для этого.

— Думаешь, Лираллианта позволит такую игрушку? — с некоторым удивлением сказал Гарлин.

Тирион пожал плечами:

— Она уже доказала, что для одной из Ши'Хар она весьма необычна.

Гарлин бросил взгляд в сторону своего собственного господина, чтобы убедиться, что тот не начал подслушивать. Уверившись в этом, он ответил:

— Тебе повезло, во многих отношениях.

В разговор вклинилась одна из надзирательниц, у которой от глаза до подбородка на противоположной стороне лица шёл длинный шрам:

— Ты хочешь сказать, что он побеждал только благодаря удаче? Она одарила Тириона улыбкой, которая была настолько плохо исполнена, что в итоге получилась скорее скошенная, плотоядная ухмылка.

— Я думаю, все знают, что это не так, Брэ́йа, — сказал Гарлин, бросая на неё раздражённый взгляд. — Никто не смог бы победить сразу пятерых на одной лишь удаче, и никто никогда не забудет его последний бой.

Тирион мысленно составлял список, переводя взгляд с одного лица на другое. Брэйа была Прэйсианом, как и большинство остальных, кроме Гарлина, у которого был дар Морданов, и ещё одного, высокого мужчины по имени Ла́ори, чей талант происходил из Рощи Гэйлин. Одну, последнюю надзирательницу он вообще не узнал — это была женщина со светлыми волосами и покрытой глубокими оспинами кожей.

— Ты правда победил одного из Крайтэков, дичок? — спросила незнакомка.

— Я до сих пор жив, — ответил он. «Какой у неё дар?». Если она была Морданом, то его план мог провалиться. Ей придётся умереть второй, если только он не сумеет выяснить её происхождение.

— Говорят, что какая-то чудна́я гроза оглушила твоего противника, и что в противном случае ты бы проиграл, — добавила она вызывающим тоном.

Кэйт с интересом слушала, у неё на языке вертелись вопросы, но она не осмеливалась их задавать.

Тут подал голос Гарлин:

— Это они так говорят, Три́на, но большинство из нас верит, что та гроза не была просто случайностью.

Тирион посмотрел на эту женщину:

— Откуда ты, Трина? — Это был необычный вопрос, среди рабов Ши'Хар такое обычно не спрашивали.

Гарлин знал его дольше остальных. Он был одним из первых надзирателей, которых Тирион встретил, и единственным из них, кто назывался его другом, хотя они хранили это в тайне. Он с внезапным интересом посмотрел на Тириона:

— А чего это ты спрашиваешь?

— Просто любопытно, — с безразличным выражением лица сказал Тирион. — Ты уже достаточно давно знаком со мной, чтобы знать, что я немного отличаюсь от тех, кто вырос среди Ши'Хар.

Взгляд Гарлина заметался, изучая его лицо, плечи и ноги. Тирион прикинулся расслабившимся, но в его теле свернулось скрытое напряжение. В прошлом Гарлин несколько раз оказывался не по ту сторону от гнева Тириона, когда ему приходилось охранять человека, которого он теперь звал другом. Снова посмотрев Тириону в лицо, он спокойно сказал:

— Ты же не серьёзно.

— Прости, Гарлин, — мрачным тоном сказал Тирион. Он сместил арбалет, который всё ещё нёс в руках, и почти почувствовал, как внимание надзирателя притянул зачарованный наконечник болта, всё ещё заряженного в оружие.

— Просто расслабься, старый друг. Всё не так плохо, как ты думаешь, — добавил Тирион.

С секунду надзиратель смотрел ему в глаза.

— Надо было догадаться, что дойдёт до этого…

Трина с шоком вцепилась в последнееутверждение Тириона:

— Он что, только что сказал, что вы двое были друзьями?! — Её вопрос закончился смехом. Среди рабов Ши'Хар слово «друзья» обычно означало партнёров по сексу. Также это являлось тем, что ни один надзиратель никогда не раскрыл бы, поскольку было синонимом для глупости.

Гарлин, наверное, был единственным выращенным в рабских загонах человеком, который на самом деле понимал значение этого слова. Он был единственным другом Тириона, помимо Лираллианты. Моргнув, он быстро ответил:

— Да, Трина, мы с Тирионом друзья уже не первый год, но выходцу из Рощи Сэнтир этого, наверное, не понять.

Тирион понял, что последняя часть утверждения его друга была подарком. Он пожалел, что нет других вариантов, но его путь уже был предопределён. И он знал, что Гарлин бы это тоже понял. «Сэнтир будет последней, вероятность её побега меньше, чем у всех остальных», — подумал он про себя. Остальные надзиратели смеялись, найди его новое откровение забавным.

— Спасибо тебе, Тирион, за музыку, — сказал Гарлин.

Тирион проигнорировал насмешки окружавших их надзирателей.

— Хотел бы я снова сыграть для тебя, друг мой, но у меня остался лишь один трюк, который я могу тебе показать.

Поверх гарлинского плеча он увидел приближающегося Бранлиинти, которого привлекло шумное веселье среди надзирателей. Ши'Хар уставился на них, гадая, чего это его рабы так разбушевались. Тирион передал Кэйт свой арбалет.

Она подняла оружие, плавно уперев в его в плечо, и без колебаний нацелилась в грудь Ши'Хар Прэйсианов.

После этого всё случилось стремительно, хотя казалось, что этот миг растянулся в долгую, безвременную секунду. Ши'Хар весело уставился на неё, ибо знал, что такое оружие на самом деле ему не грозило, а затем его внимание сместилось, когда у Гарлина взорвалась голова.

Все в шоке уставились на Тириона, который без предупреждения убил своего старейшего друга. Остальные надзиратели рефлекторно окружили себя щитами, и в это время прозвучал резкий щелчок разрядившегося арбалета. Бранлиинти в шоке посмотрел на торчавшую из его груди арбалетную стрелу, прежде чем молча осесть на землю.

— Никому не двигаться! — крикнул Тирион.

Воздух дрожал от неопределённости.

— Живым ты отсюда не уйдёшь, — сказал Лаори Гэйлин.

— Выслушай меня, и тогда такая возможность будет у тебя, — ответил Тирион.

— Он пока даже не окружил себя щитом, — заметила Трина. — Ему не победить. Нас двенадцать, — сказала она, а затем вспомнила Гарлина. — Ну, одиннадцать…

Кэйт настороженно стояла рядом с ним, разряженный арбалет ощущался в её руках тяжёлым и бесполезным. Бриджид и Алан Тэнник пялились на неё с другой стороны костра.

Громко зазвучал голос Тириона:

— Послушайте меня, и я позволю вам жить. — Между тем его сердце шептало ветру, и на него снизошло ощущение хаотичной отстранённости.

— Без щита ты умрёшь, если мы все нападём одновременно, — подал мысль Лаори.

— Я убью первого, кто попытается использовать эйсар — до того, как этот «кто-то» сможет чего-то добиться, — с безжизненным взглядом ответил он.

— Но ты всё равно умрёшь, — сказала Трина.

Небо зарокотало, а затем ночь озарилась вспышкой. Секунду спустя от ударившей вдалеке молнии прокатился грохочущий гром.

— Похоже, что сегодня здесь чудна́я гроза, — сказал Тирион, глядя Трине в глаза. — Чую, мне сегодня повезёт.

— Подожди, — сказал Лаори. — Говори, чего ты хочешь.

— Отпустите пленников, — сказал он им.

— Если сделаем это, нас убьют, — сказал один из мужчин.

— Не обязательно, — сказал Тирион.

— Ошейники заставят нас вернуться. Других вариантов нет, — напомнил Лаори.

— Я могу их снять.

Они зыркнули на него, на их лицах недоверие боролось со страхом и надеждой.

— Человеческая магия не может влиять на заклинательные плетения, — сказала Трина.

— Сплетённые из заклинаний щиты она пробить тоже не может, или убить одного из Крайтэков, — уверенно ответил Тирион.

— Я тебе не верю, — ответила она.

Он улыбнулся:

— Значит, мне придётся убить тебя.

— Большинство из нас — Прэйсианы, — заметил кто-то из остальных. — Даже если попытаешься, всех нас тебе не поймать.

— Но большинство — достану, — сказал Тирион, уступая. Сосредоточившись на том, кто говорил, он добавил: — И я позабочусь о том, чтобы ты был среди них.

— Ладно, — приказным тоном сказал Лаори. — Отпускайте их.

Остальные молча стояли, никто из них не спорил с этим решением. Тирион кивнул Кэйт, и она пошла помочь Алану Тэннику подняться на ноги, прежде чем взять Бриджид за руку.

— Отведи их в Колн, — сказал Тирион. — Я встречусь с вами там, когда закончу здесь.

— Откуда мы знаем, что ты сдержишь обещание? — спросила Трина, когда их бывшие пленники пошли прочь.

— Потому что если не сдержу, вы меня убьёте, — ответил Тирион. Жестом он приказал Кэйт, Бриджид и Алану не останавливаться.

— Сними их сейчас же, — с вызовом сказала Трина. — Если не получится, то выжившие их догонят.

— Что ж, это честно, — сказал Тирион, — но позволь мне сперва разобраться с грозой.

— Значит, слухи не врали? — сказал Лаори. — Ты можешь управлять небом?

Тирион подошёл к краю лагеря, и, вытянув палец, послал тонкий луч силы в землю, чертя линию. Он обошёл костёр по широкому кругу не менее пятнадцати ярдов в диаметре, заключив в него всех людей.

— Как это изменит грозу? — спросила Трина.

Тирион свирепо осклабился ей:

— Никак. — Он произнёс ещё одно слово, и татуировки на его теле вспыхнули, покрыв его твёрдым, прозрачными плоскостями магической силы. — Круг нужен просто для того, чтобы вы не сбежали.

Линии силы ударили по нему со всех сторон, когда он поднял руки, возведя вокруг лагеря сферический щит, и запирая всех надзирателей внутри него. Несколькие из Прэйсианов сделались невидимыми, но бежать им теперь было некуда. Они оказались в западне. Лаори послал на Тириона наскоро слепленного волшебного зверя, но тот одним ударом разрубил создание надвое.

Руки Тириона были облачены в клинки магической силы, а зачарованный щит вокруг его тела позволял ему игнорировать их атаки, когда он начал танцевать вокруг костра. Смеясь, он рубил их на части — руки, ноги и туловища разлетались в стороны, наполняя воздух кровью. Алая жидкость била во все стороны, но его не коснулась — зачарованный щит поддерживал его кожу и одежду нетронутыми, ходя земля вокруг него становилась красной.

Кэйт в ужасе смотрела из-за края круга, а Бриджид начало тошнить. Алан Тэнник молчал, закрыв свой единственный здоровый глаз, пытаясь не видеть резню, которую устраивал его сын. Однако помешать своим ушам её слышать он не мог.

Ночь наполнили крики и жуткий смех Тириона.

Глава 9

Битва, если её можно было так назвать, окончилась. Лагерь утих, если не считать треска костра и тихих стонов тех, кто ещё не закончил умирать. Тирион встал рядом с огнём, его сердце всё ещё гулко билось, а кожа покраснела от усилия. Он ощущал себя живее, чем был последние годы, и оглядывался, облизывая губы.

«Я и забыл, как мне этого не хватало», — подумал он. Вина, которую он когда-то чувствовал после матчей на арене, была лишь бледной тенью себя-прежней. На её месте было нечто более похожее на возбуждение.

Бросив взгляд через плечо, он увидел выражение отвращения на лице Кэйт. Она прижала Бриджид к себе, не давая ребёнку увидеть открывшуюся картину. Алан Тэнник стоял, отвернувшись, и зажав уши ладонями.

«Наверное, и звуки тоже были довольно ужасными», — подумал Тирион, подавляя внезапный смешок. «Они не понимают. Они просто не могут понять. Единственные люди, кто понимает это чувство — те, кого я только что сразил».

Опустив взгляд, он оглядел разбросанные вокруг него искалеченные тела.

Трое ещё были живы, пусть и едва-едва. Двое мужчин, один — с глубокой раной поперёк живота, второй — каким-то образом сумевший перекрыть артерии у себя на ногах после того, как Тирион их отрубил. Третьей была Трина — часть её головы и черепа была срезана прочь, но она всё равно каким-то образом дышала, и широко раскрыв глаза молча лежала на окровавленной земле. Из них троих лишь потерявший ноги мужчина имел, судя по всему, какие-то шансы прожить хоть какое-то время.

Наклонившись, он осмотрел Трину. Её рана в некотором роде напомнила ему то, как куры могут некоторое время жить после потери головы. Её сердце билось, лёгкие продолжали наполняться воздухом, но разум покинул её. Вряд ли она протянула бы дольше нескольких минут.

Его внимание привлёк рабский ошейник вокруг её шеи. Сфокусировав свой магический взор, чтобы разобрать мельчайшие подробности заклинательного плетения, из которого тот состоял, Тирион потратил полминуты, прежде чем протянуть руку, и перерезать ошейник. Кровь Трины начала кипеть внутри неё, когда ошейник дезинтегрировался, и несколько мгновений спустя она умерла.

«Х-м-м-м».

Повернувшись к мужчине, умиравшему от раны в животе, он увидел, что тот ещё в сознании.

— Что ты собираешься делать? — спросил надзиратель.

— То, что обещал, — сказал Тирион. — Я сниму с тебя ошейник. — Повторив те же действия, что и с Триной, он с тщательно всё обдумал, прежде чем разрезать ошейник в другой точке. Надзиратель умер несколько секунд спустя, и его смерть была не менее страшной.

Последний мужчина молчал — он потерял сознание от потери крови, пока Тирион уделял внимание остальным.

— Повезло тебе, — сказал он потерявшему сознание мужчине. Потратив с минуту на его осмотр, он срезал ошейник последнему надзирателю. Сердце мужчины остановилось, и он мгновенно умер.

«Но кровь у него не закипела», — бесстрастно заметил Тирион.

Эйсар в последнем мужчине угас, и теперь Тирион остался действительно один. У его ног лежал безголовый труп мужчины с именем «Гарлин», вытатуированном на руке.

Адреналин пошёл на убыль, и у Тириона свело живот при виде этого тела. На него накатило головокружение. Он всё ещё мог слышать у себя в голове последние слова Гарлина: «Спасибо тебе, Тирион, за музыку». Он не мог вспомнить, чтобы хоть раз прежде слышал от Гарлина слово «спасибо». Наверное, это было одно из наименее употребляемых слов среди людей, которых держали Ши'Хар, — почти такое же редкое, как слово «любовь».

Тёмная, ноющая боль стала расползаться по нему, пока ему не стало казаться, будто всё его тело поглотила холодная фантомная боль, шедшая от сосредоточения его души. Ему хотелось плакать, но слёзы отказывались появляться, а глаза упрямо оставались сухими.

«Он понимал. Он знал, что я должен был это сделать», — сказал он себе. Эти слова были правдой, но они нисколько ему не помогли. Вместо этого он сменил слова, и сказал себе: «Я ничего не чувствую. Я ничего не чувствую. Я пуст».

Боль утихла, но не исчезла.

Рассеянным жестом и мыслью он отпустил окружавший кровавый лагерь щит. Секунду спустя он прекратил защитные чары, в которые было заключено его тело. Чары сработали хорошо, хотя применял он их впервые. Со смертью его врагов они останутся сюрпризом для его следующего противника.

— Веди девушку, — сказал он, поворачивая к Колну. Его голос звучал иным в его собственных ушах, более грубым.

«Я ничего не чувствую».

— Куда ты идёшь? — спросил его отец, наконец обретя дар речи.

— Собрать остальных своих детей, — ответил он. — Идти сможешь?

Алан кивнул:

— Думаю, да.

— Тогда иди домой.

Он посмотрел на Кэйт:

— Идём, время у нас ограничено.

— Позволь мне пойти с тобой, Даниэл, — с лёгкой дрожью в голосе сказал его отец. Алан боялся, но ещё не был готов бросить своего сына.

— Чтобы ты мог увидеть ещё больше того, во что превратился твой сын? — горько сказал Тирион. — Иди домой.

— Позволь мне забрать Бриджид с собой, — предложил Алан.

— Это ещё не конец, Отец, — сказал Тирион. — Они продолжат являться сюда, пока не заберут всех зачатых мною детей. Здесь она никогда не будет в безопасности.

— А что Хэйли? Она в безопасности, с тобой? Ты знаешь, куда её забрали?

Надежда в голосе Алана разрывала ему сердце, но Тирион ответил с честной жестокостью, из-за которой стал ненавидеть себя ещё больше:

— Нет. Она не в безопасности. Её схватила другая роща. Я сделал всё, что смог. Поэтому я здесь. Лучшее, что я могу сделать — позаботиться о том, чтобы они не добрались до остальных.

— Но… ты же всё равно уведёшь их к лесным богам? — Алан всё ещё очень смутно понимал разницу между различными рощами Ши'Хар.

— Моя… — приостановился он на секунду, ища нужное слово, — …хозяйка — другая, менее жестокая. Если они будут у неё, то я буду в некоторой степени властен над тем, что с ними будет дальше. Их не заставят сражаться друг с другом.

Между тем Бриджид потянулась прочь от Кэйт:

— Я не хочу уходить, — прошептала она своей сводной сестре.

Кэйт бросила на Тириона в некоторой степени боязливый взгляд, надеясь, что он не услышал слова девушки. Она уже не была уверена в том, насколько он был уравновешен. Последнее, чего она хотела — это чтобы он обратил свою больную ярость на Бриджид.

— Ш-ш-ш, — ответила она. — Всё хорошо. Он делает так, как будет лучше для нас. Ты должна ему доверять.

— Мне страшно, Кэйт, — с дрожью призналась Бриджид.

— Идём, — сказал Тирион, игнорируя впившийся ему в спину взгляд отца. Кэйт потянула сестру следом за ним.

— Ты же меня не оставишь, а? — спросила её Бриджид.

Кэйт покачала головой:

— Нет, милая. Не оставлю. Я иду с тобой. Я буду рядом.

* * *
Том Хэйс стоял за дверью своей лавки. Тирион несколько раз громко постучал, чем разбудил владельца заведения, но час был поздний. Они прибыли в Колн ближе к полуночи, и все уже давно спали.

— Мистер Хэйс, откройте дверь, — сказал Тирион. — Я знаю, вы стоите прямо за ней.

— Кто это? — неуверенно спросил Том Хэйс.

Терпение Тириона было на исходе, и он нахмурил брови, силясь удержать свой норов в узде.

— Том, это Кэйт Толбёрн. Я снаружи, с Бриджид и Даниэлом Тэнником. Пожалуйста, открой, время позднее.

Магический взор Тириона легко уловил последовавшую за упоминанием его имени вспышку в эмоциональном состоянии Тома Хэйса. Его последний визит в город Колн был отнюдь не милым. Он угрожал, калечил, и даже заклеймил кое-кого из горожан.

«Однако, они это заслужили».

— Моей жене нездоровится, — неуверенно сказал Том.

— Она стоит в трёх футах позади тебя, и мне кажется вполне здоровой, — гневно сказал Тирион. — Открывай, иначе вскоре у тебя уже не будет лавки.

— Даниэл, ты не можешь угрожать каждому встречному… — начала Кэйт.

Взгляд холодных глаз обжёг её подобно льду:

— Это — не визит вежливости. Я здесь для того, чтобы забрать каждого зачатого мной ребёнка, и отдать в рабство. Думаешь, мне следует притворяться добрым гостем?

В ней разожглось пламя, и её старый дух начал брать своё:

— У тебя есть хорошие на то причины, не пытайся казаться хуже, чем…

— Я — меньшее из двух зол, Кэйт, — перебил он. — Это не делает меня добрым.

Дверь перед ними приоткрылась, и из-за неё выглянул Том Хэйс:

— Чего вам?

Тирион придал форму своей воле, и толчком распахнул дверь, одновременно облекая Тома в силовой пузырь, отталкивая его прочь, и сковывая в боковой части помещения. Жена Тома, Элис, в ужасе глазела на Тириона, когда тот вошёл в здание.

— Скажи своему сыну, Та́ддиасу, спуститься вниз.

— Т…ты з…знал, что у меня есть сын? — заикаясь сказала Элис.

Кэйт шагнула вперёд, заняв место между ними:

— Лесные боги тоже знают, Элис. Они придут, чтобы забрать их всех. Если Тада заполучат они, то будет гораздо хуже. Даниэл пытается их защитить.

— Моего сына ты не получишь, — объявила Элис, собрав всю свою смелость.

Тирион шагнул вперёд, заставив Тома, всё ещё скованного в другой части комнаты, крикнуть:

— Пожалуйста, не причиняй ей вреда!

Тирион остановился, фрустрированный… уставший. День был долгим, а его окружало одно только сопротивление. Этого он ожидал. Тирион знал, что в своей личной истории он был злодеем, но он устал спорить на каждом шагу — устал от того, что его ненавидели.

— Спать будем здесь, — объявил он, всех удивив. — Я займу на ночь вашу спальню, Элис. Кэйт, Бриджид и Таддиас останутся в той же комнате со мной. Вы с мужем можете спать в любом другом месте, но не покидайте здание.

— Что? — с некоторой тревогой сказала Элис.

— Ты меня слышала.

— Ты что, берёшь нас в плен? — спросил Том.

— Если хочешь, можешь думать об этом в таком ключе, — ответил он. — Оставайтесь здесь, ведите себя хорошо — и завтра мы уйдём. Выйдете наружу, поговорите с кем-нибудь, или попытаетесь предупредить остальных жителей города — и пожалеете об этом. Не забывайте, что ваш сын будет спать в одной комнате со мной. — Он жестом указал Кэйт идти к лестнице, одновременно отпуская сковывавший Тома щит.

Поднявшись наверх, они разбудили Таддиаса, и заставили сбитого с толку подростка перейти в комнату, служившую его родителям спальней. Когда все они оказались внутри, Тирион запечатал дверь и окно, чтобы убедиться, что никто из них не сможет покинуть комнату. Сняв сапоги, он лёг на кровать. Давать остальным какие-то наставления он не потрудился. Они могли спать на полу, или стоять всю ночь — в любом случае, ему было всё равно. Тирион закрыл глаза.

* * *
Его приятно успокаивало тепло лежавшего рядом тела, касание чьей-то кожи. Плотная, ноющая боль, будто постоянно сжимавшая его сердце, слегка ослабла. Тирион был удивлён — он и не ожидал, что Кэйт будет готова рискнуть и приблизиться к нему после того, что она вчера увидела.

Протянув руку, он ощупал мягкий изгиб её бедра. Тирион провёл ладонью вниз к её колену, поскольку она лежала, забросив на него ногу. Она лежала, прижавшись к нему, и её тёплое дыхание щекотало его шею. Он чувствовал, что её рука лежала на его голой груди.

Тирион не помнил, как снимал одежду, но теперь был рад её отсутствию. Открыв глаза, он обнаружил, что в комнату проникал мягкий свет утреннего солнца. Никого другого в комнате не было, но он был не против — он был с Кэйт наедине. Тирион потянул локон её волос поперёк её лица, наслаждаясь его мягкостью, и сопровождавшим его запахом летних цветов.

Он снова закрыл глаза. Это был миг, который следовало оставить нетронутым. Этот миг должен был длиться и дальше, но Тирион ощутил, как она передвинулась, а секунду спустя — мягкое прикосновение её губ к его собственным.

Он ответил на её поцелуй, но железный привкус принёс с собой чувство вины. Её губа была разбита, когда он ударил её. «Мне так жаль», — подумал он. «Это было необходимо, иначе они бы раскрыли наш обман».

Он раздумывал над тем, как попросить у неё прощения, когда она отстранилась. Оглядывая её освещённое утренним светом лицо, он заметил, что сегодня оно было ещё более избитым и опухшим. Во взгляде Кэйт застыли печаль и смирение.

— Спасибо тебе, Тирион, за музыку. — Эти слова сорвались с её губ, но голос принадлежал Гарлину.

Тирион в ужасе уставился на неё, и на него накатило ощущение безграничного страха.

— Нет! — крикнул он, пытаясь отвергнуть то, что, как он знал, должно было случиться. Её голова исчезла, взорвавшись красной слякотью из мяса и крови. Тирион снова закричал, обыскивая комнату всеми своими чувствами, пытаясь найти источник её смерти, но он знал, что источником был он сам.

Тирион вскинулся на кровати, шаря рукой в поисках своего меча.

Кэйт сидела в углу, обняв сестру, Тад сидел рядом с ней. Все трое пялились на него с испугом на лицах.

«Это был сон».

Бросив взгляд вниз, он увидел, что всё ещё был одет во вчерашнюю кожаную броню. Меч всё ещё был у него на поясе, а арбалет Кэйт лежал на полу. Тирион заснул просто от изнеможения, и остальные слишком боялись, чтобы приблизиться к нему. Остальные подушки всё ещё лежали на кровати.

«Они спали на полу, без подушек или одеял».

Когда мир вернулся в нормальное состояние, заняв своё место у него в голове, Тирион поискал слова, которые могли бы их успокоить. Лучшим, что он сумел найти, было:

— Есть хотите?

Мальчик кивнул, а Бриджид прошептала что-то сестре на ухо.

— Им нужно пописать, — нейтральным тоном сказала Кэйт.

Это имело смысл. Тирион и сам чувствовал соответствующие позывы. Раскинув свои чувства вовне, он обнаружил Элис и Тома Хэйсов. Они были внизу. Том нервно сидел за столом, а Элис была на кухне.

Тирион распечатал дверь, и указал на неё:

— Идём вниз. Позаботимся о своих мочевых пузырях и животах… — Эти слова показались ему глупыми, но дара красноречия он был лишён.

Кэйт погнала двух подростков к двери перед собой, и они пошли вниз.

Том встретил их нервным взглядом, подвинувшись, давая им место за столом, но рот держал на замке. По очереди посетив туалет, они сели вместе с ним, и несколько минут спустя Элис вынесла несколько тяжёлых глиняных мисок с тёплой овсянкой.

— Благодарю, — тихо сказал Тирион, неуклюже произнося это давно не используемое им слово.

Ели они молча.

Когда закончили, Тирион обвёл собравшихся взглядом:

— Мне нужно знать их имена.

Элис, Том и Кэйт переглянулись, но никто из них не заговорил. Неудобная пауза всё тянулась, пока Кэйт не приняла вызов:

— Мы не совсем уверены, какие из них — твои. Некоторые могут и не быть твоими, пусть они и…

— …Пусть они и подходящего возраста? — закончил он вместо неё. — Я перечислю вам женщин. А вы скажете мне, у кого из них есть дети того же возраста, что Бриджид и Таддиас. Фиона Браун, Эмили Банкс, Дженнифер Уи́лсон, Грэта Бэ́йкер, Рэйчел Мур, Уи́лма Ка́ртэр, Салли Фи́ллипс, Пэ́гги…, - стал перечислять он, а затем приостановился ненадолго. — Как там была её фамилия?

— Ты имеешь ввиду Миссис Мо́ррис? — спросила Элис.

— Думаю, это она, — подтвердил он.

— Давай-ка я возьму бумагу, — предложила она. Встав, она нашла одну из старых счётных книг, и вернулась с ней и с бутылочкой чернил. Понадобилось немного времени, чтобы приготовить перо, но несколько минут спустя она стала записывать называемые им имена на полях одной из страниц.

— Мисс Прайс… не помню, как её имя… — признался он.

— Сэ́лма, — подсказала Кэйт.

Он кивнул:

— Грэта Бэйкер…

— Ты её уже называл, — сказала Элис.

Он продолжил, пока у него не кончились имена, и он не стал повторяться.

— А что насчёт Лоры Ко́ллинс? — предложила Кэйт. — У неё сын подходящего возраста.

— Её я забыл, — согласился он.

— Вики Дже́нкинс? — добавила Элис. — Её дочери Па́йпер сейчас тоже пятнадцать.

Тирион кивнул, и это имя пробудило ещё одно воспоминание:

— Ещё Да́рла Лонг, она жила по соседству с Вики.

— Ты что, просто ходил от двери до двери? — спросила Кэйт с отвращением в голосе, дневной свет и его спокойное настроение стёрли большую часть её вчерашних тревог.

Тирион проигнорировал её вопрос, и после того, как Элиз закончила счёт, у них оказался список имён, который был длиннее, чем он ожидал. Он переспал с двадцатью семью женщинами, и было шестнадцать детей, показывавших все признаки того, что они — его внебрачные дети. Хэйли уже забрали, Бриджид и Тад были здесь, с ним, и оставалось ещё тринадцать других детей, которых надо было собрать перед возвращением.

Тирион встал — пока они обсуждали его проступки, он размышлял.

— Я скоро вернусь. Пока меня нет, соберите здесь детей. Я хочу, чтобы они были здесь до полудня.

Том наконец обрёл дар речи:

— Думаешь, мы станем твоими сообщниками?

Тирион ответил на гневный взгляд Тома лишённым всякого выражения лицом:

— Другие надзиратели уже выступили. Я ненамного их опередил. К закату они наверняка будут здесь. Ты приведёшь ко мне моих отпрысков раньше, чем это произойдёт, иначе мне придётся прибегнуть к более крутым мерам, чтобы убедиться в том, что они не попадут в руки других рощ.

Том Хэйс заскрипел зубами, дёрнувшись под лишающим сил взглядом более молодого мужчины, но, судя по всему, он снова нашёл в себе храбрость. Отказываясь сдаваться, он продолжил:

— Крутые меры? Не верю я в это. Я видел, как ты рос, Даниэл Тэнник. Ты, может быть, достаточно болен, чтобы угрожать нам, но я ни на секунду не верю в то, что ты причинишь вред своим собственным детям.

— Неужели? — сказал Тирион, и его взгляд упал на Тада Хэйса. — Вытяни руку перед собой на столе, мальчик, — приказал он.

Тад уставился на него, его губа задрожала, но он не шелохнулся.

— Подожди! — крикнула Элис. — Мы сделаем, как ты сказал. Пожалуйста, не делай ему больно.

Тирион смягчился:

— Ладно. — Пойдя к двери, он снова обратился к Тому: — Я знаю, о чём ты думаешь, Том, и если вы ударитесь в бега, то будет хуже. Тогда тебе лучше надеяться на то, что я вас найду первым. Ты не хочешь знать, что они сделают с твоим сыном.

Он ушёл, закрыв за собой дверь, и обошёл здание, пойдя по наиболее прямому пути прочь из Колна вместо того, чтобы направиться по главной улице. Он шёл, пока не оказался далеко за краем города, а затем сделал крюк, следуя по пути, которым они прошли предыдущим вечером. Скрывшись из виду, он остановился, и сел у тропы, что вела обратно в дом, принадлежавший Сэту и Кэйт Толбёрнам.

У Тириона тряслись руки.

Закрыв глаза, он сделал долгий, глубокий вдох: «Я ничего не чувствую».

Зелёные глаза Кэйт обвиняюще сверкнули ему из тени его подсознания, и Тирион снова открыл глаза, чтобы изгнать это видение.

Его родители, Кэйт, Сэт, Том и Элис Хэйсы… и дети тоже — у всех у них было много эмоций. Он чувствовал это, видел это. Страх, надежда, ожидание — это было в их взглядах, когда они смотрели на него. Всё то, что он привык не находить среди Ши'Хар.

Здешние люди, их сердца кричали ему, проецируя эмоции, с которыми он более не был способен справиться. По большей части это был страх, а с ним приходило неизбежное — ненависть. Даже Кэйт, и с ней было хуже всего. Приязнь смешивалась со страхом и тревогой, проблесками надежды, и, в конечном итоге, с ненавистью.

«Я ничего не чувствую».

Он снова встал на ноги, и вернулся к маленькому загону, где оставил свою лошадь. Оседлав кобылу, он поехал обратно в лагерь, где вчера зарезал надзирателей и их лидера, Бранлиинти. В тот вечер он не мог мыслить ясно. Надо было избавиться от улик, но он был взвинчен до предела.

Первым делом он нашёл тело Бранлиинти. Болт вошёл в его тело чисто, пройдя между двумя рёбрами, и проткнув сердце Ши'Хар. Снаряд мог бы расколоться, попади он в кость, но этого не случилось. Тирион осторожно вытащил его, и очистил древко от крови, вытерев об одежду мертвеца. Затем спрятал в карман. Болт может ещё пригодиться в будущем.

Используя тот же круг, что и предыдущим вечером, он окружил страшный лагерь полусферой, прежде чем наполнить её пламенем. Чуть погодя воздух внутри закончился, и видимое пламя потухло, но он продолжал давить на эту область своей волей, задирая температуру всё выше, пока мёртвый воздух не засветился от странных газов, а всё остальное внутри не распалось мерцающим пеплом. Жар стал настолько мощным, что Тирион был вынужден отступить, несмотря на щит, пока не оказался в более чем десяти ярдах.

Наконец удовлетворившись, он перестал нагревать эту область, а затем постарался остудить её до удобоваримого уровня, прежде чем отпустить окружавший её щит.

Тела исчезли. Остались лишь белый пепел и почерневшая, стеклянистая почва. Любому, кто наткнётся на это место, сразу станет ясно, что здесь произошло нечто неестественное.

— Так не пойдёт, — сказал он себе.

Проще всего было бы закопать пепел и стекло, но это всё равно оставило бы необычную область недавно перекопанной почвы. Ему хотелось, чтобы это место выглядело старым и непотревоженным, предпочтительно — с растущей на нём травой. Он мог бы достичь такого вида, потратив значительное время на перемещение обожжённых частей вниз, и перераспределение растений и другой флоры с краёв, но это заняло бы кучу времени, и потребовало бы кропотливого труда.

Тирион решил рискнуть, и обратил своё внимание к голосу земли, чьё биение медленно отдавалось у него под ногами. Со дня его боя против Крайтэка на арене лет десять тому назад, он очень редко делал такое. Тирион боялся, что Ши'Хар обнаружат его скрытый талант, но ещё больше он страшился самого этого таланта. Его разум менялся, когда он открывал себя земле, или небу, как он поступил предыдущим вечером. Он становился менее собой, и более иным. Ему было трудно это описать, даже для себя, в своём собственном сердце.

На него снизошло ясное спокойствие, когда его разум сместился, чтобы соответствовать сердцу мира у него под ногами. Скалы, почва — всё это лежало близко к поверхности, но ещё глубже были иные вещи, более крупные камни, простиравшиеся на огромные расстояние, а под ними был океан жидкого огня. На миг Тириона почти захлестнуло, унесло в бесконечные глубины, но он отступил, удержавшись за себя.

Ему вернулось воспоминание о его желании, и он сдвинул своё земляное тело в ответ на это желание. Почва сдвинулась, камни сместились, перемешались, и снова разгладились. Сжимаясь, он снова сделался меньше, пока его сознание не стало снова ограниченным плотью и костьми. Это было неприятное ощущение, упаковывать себя в такую крохотную оболочку.

«Наверное, так ощущается смерть». Эти слова отозвались в нём эхом, но поначалу он не был уверен в их значении. Его сознание медленно вернулось, и эти лепечущие звуки снова обрели смысл.

Тирион моргнул, у него пересохли глаза. Он, наверное, забыл это делать, пока слушал землю.

Почва была гладкой и непотревоженной. Трава была менее густой, а почва — более каменистой, но выглядели они так, будто их уже очень давно никто не трогал. От испепелённого лагеря не осталось ничего.

— Надо научиться делать это, не совсем уж теряя голову, — сказал он себе.

Прошлым вечером было лучше. Та ситуация, с её напряжением и враждебностью, всё это крепче укореняло его разум. Настолько крепко, что он почти не был способен ощущать голос ветра. Сегодня же он едва не потерял себя полностью.

Тирион задумался о том, что случится, если он забудет себя.

Его действия стоили ему лишь около часа, и у него ещё оставались дела до возвращения в Колн. Продолжив следовать тропе, он добрался до дома, который делили Сэт и Кэйт. Нужно было кое-что сказать, и оплатить долги.

Глава 10

В момент прибытия Тириона Сэт выходил из сарая. Сам сарай был новым, по крайней мере — для Тириона. Когда они с Кэйт были детьми, никакого сарая не было, но Сэт, женившись, построил его, чтобы держать часть своих инструментов и не дать скоту замёрзнуть зимой.

Тирион остановил свою кобылу у сарая, и привязал её поводья к столбику. Затем он пошёл прямо туда, где стоял неодобрительно глядевший на него Сэт.

— Где Кэйт и Бриджид? — спросил его друг детства с выражением неподдельной заботы на лице.

— В Колне, — сказал Тирион, — собирают моих детей. Они не знают, что я здесь.

— О, — сказал Сэт, осторожно наблюдая за ним.

— Ты сказал вчера кое-что, и я подумал, что нужно это поправить.

Сэт нервно переступил с ноги на ногу:

— Слушай, Даниэл, я тогда был взвинчен до предела, и я знаю, что мог сказать вещи, которых говорить не следовало. Тогда миновало лишь несколько часов после того, как они забрали сестру Кэйт, и после того, как нас унизили, я чувствовал себя совсем бесполезным.

Тирион проигнорировал его заявление:

— У нас с Кэйт никогда не было секса.

Его старый друг замер, вспоминая брошенное обвинение. Такого рода неподвижность можно увидеть у лесного зверя, знающего, что охотник вот-вот нанесёт удар.

Тириона этот страх раздражал:

— Я здесь не для того, чтобы тебя убить. Я знаю, ты считаешь меня спятившим убийцей, и… ну, может, я и такой, в некоторой степени. Я уже не тот, что был прежде, я больше не такой, как ты, но я не собираюсь набрасываться на тебя как бешеный. Я здесь только для того, чтобы поговорить.

— Я ей не поверил, — сказал Сэт, неуютно отводя взгляд. — Когда она вернулась в тот день, после твоего ухода… она сказала, что ничего не случилось, но я знал, что это не могло быть правдой.

— Я её поцеловал, — сказал Тирион, — вот и всё, и ей, кстати, это не понравилось. — Последняя часть фразу была ложью. Она действительно поцеловала его, но в этом не было ничего невинного. Он указал на свой ошейник: — Эта штука не позволяет мне делать почти ничего иного в этом плане, — указал он вниз, подчёркивая свой аргумент. — Лишь моя хозяйка может дать мне разрешение на… ну, ты понял, о чём я.

Сэт махнул руками:

— Ладно! Я тебе верю. Не хочу об этом говорить.

— Очень жаль, — сказал Тирион. — Потому что я не закончил. Я хочу знать, по этой ли причине ты начал её бить.

— Бить? Нет. Тут ты ошибся. Это случилось только один раз, вчера. Мы начали скандалить сразу после того, как они забрали Бриджид, и она всё не оставляла меня в покое. Всё кричала, чтобы я отправился вслед за ними, но я знал, что это было безнадёжным. Я не мог их остановить, но всё равно стыдился того, что не пошёл. — Сэт опустил взгляд, сжав челюсти: — А потом она назвала меня трусом, и… я просто сорвался.

Тирион понятливо кивнул:

— Я отлично знаю, каково это.

Сэт поднял на него взгляд, удивившись сочувственному ответу своего друга. Он увидел, как напряглось плечо Тириона, но движение было настолько быстрым, что он едва смог вздрогнуть, прежде чем кулак Тириона заехал ему по челюсти. Покачнувшись, он шагнул назад, оступился, и шлёпнулся на землю. Тирион встал над ним.

Сэт закрыл глаза: «Чёрт, он всё равно меня убьёт». Несколько мгновений ничего не происходило, поэтому он снова открыл глаза. Его друг протягивал ему руку.

— Хватайся, — сказал Тирион. — Теперь мы квиты.

Сэт взял его руку, и неуверенно встал. Всё слегка расплывалось у него перед глазами, и ему показалось, что один из зубов у него стал качаться:

— Бить ты действительно умеешь, Даниэл.

— Насилие — это практически всё, что у меня теперь хорошо получается, — ответил тот.

— Кэйт, похоже, иного мнения, — с некоторой горечью сказал Сэт.

— Ты не шутил, насчёт того, что она может не возвращаться? — серьёзно спросил Тирион.

— Нет, — признался Сэт. — Я потерял контроль над собой, но даже когда говорил это, я знал, что это ложь. Но это не важно, она всё равно не собирается возвращаться.

— Сопровождать меня — это очень плохая идея с её стороны, — сказал Тирион.

Сэт сощурился на него:

— Согласен.

— Прошлой ночью я показал ей образец того, какая у меня теперь жизнь… — начал Тирион, — …и я весьма уверен, что ей увиденное не понравилось. Если быть точным, я думаю, что она теперь боится меня, или, может быть, вообще ненавидит.

Сплюнув кровь изо рта, Сэт помассировал свою ноющую челюсть, начавшую опухать:

— Ты действительно часто оказываешь на людей такой эффект, — сказал он, слегка хохотнув, но затем перестал. Он взволнованно посмотрел на Тириона.

Тирион засмеялся, и Сэт присоединился к нему, но смех его был скованным.

— Я постараюсь убедить её не идти со мной, — сказал он своему другу. — Когда она вернётся, будь добр, и попытайся запомнить, что кое-что из того, что она тебе обо мне расскажет — это специально для тебя.

— Хочешь сказать, что ты притворишься пугающим, кровожадным мудаком просто для того, чтобы убедить её вернуться домой? — спросил Сэт.

Тирион покачал головой:

— Нет. Я просто не буду скрывать тот факт, что я именно такой и есть. — Он отвернулся, и пошёл к дому. Он ощущал внутри своих отца и мать, и хотел и с ними тоже поговорить.

Сэт не пошёл следом, но повысил голос, чтобы задать ещё один вопрос:

— Ты уверен, что не можешь и Бриджид тоже позволить вернуться домой?

Тирион печально оглянулся на своего друга:

— Хотелось бы, но Ши'Хар пошлют ещё надзирателей. Вас не оставят в покое, пока всех не заберут.

Пройдя через заднюю дверь дома, он нашёл свою мать, Хэлэн, ждавшую его там. Он почти вздрогнул, когда она раскинула руки, но чуть погодя расслабился. Её объятия были приятными, слишком приятными — они грозили разрушить стены, которые он возвёл вокруг своей слабости.

«Я ничего не чувствую», — мысленно повторял он, но знал, что это ложь.

— Мама, — сказал он вслух.

— Я рада, что ты вернулся, — сразу же сказала она. — Вчера ты казался… — произнесла она, и остановилась. — Когда твой отец вернулся… я просто не могла поверить.

Он отстранил её от себя на расстояние вытянутой руки:

— Это правда, Мама. Я — не тот, кем был, и никому не будет лучше, если я буду притворяться, что это не так. Я опасен для цивилизованного общества.

Хэлэн нахмурилась:

— Не говори так, Даниэл.

Звуки его прежнего имени, столь естественно срывавшиеся с губ его матери, заставили его снова содрогнуться от боли:

— Прекрати, — сказал он ей. — Мне нужно повидать Папу, а потом я пойду.

Его слова ранили её, это было очевидно, но Хэлэн отошла в сторону, и позволила ему войти в маленькую спальню, где лежал его отец. Алан Тэнник был избитым и опухшим, черты его лица были почти неузнаваемыми. Старик лежал, отвернув голову, и смотрел единственным здоровым глазом в окно.

— Отец.

— Тебе не следовало приходить, — хрипло сказал старик.

Тирион кивнул:

— Просто хотел проверить твои раны, прежде чем уйду. — Его магический взор уже искал, проверяя побитое тело Алана на наличие переломов или более серьёзных ран. Однако он ничего не нашёл. Надзиратели своё дело знали крепко. Они знали, как избить человека до потери сознания, не причинив никакого перманентного урона. Они были осторожны. То было делом практики — воздержание от нанесения смертельных ран, пока ты не знал точно, что с жертвой можно кончать.

Закончив, Тирион стал ждать, уставившись на человека, которым он так восхищался большую часть своей юности. Комнату заполнила тишина, пока Тирион наконец не собрался уходить.

— Тебе это нравилось, так ведь? — без предупреждения нарушил тишину голос Алана.

Тирион приостановился, склонив голову:

— Нравилось.

— Я думал, что, быть может, после твоего ухода в тот раз… я думал, что, может быть, это было единичным случаем. Может, ты был просто зол, слишком накручен, но прошлой ночью ты доказал, что я ошибался. Хреновый из меня отец.

— Нет…

— Если бы я знал, — продолжил Алан, — ещё тогда, чем ты станешь, — сказал он, и его голос сорвался. — Прости меня, сын, мне не следовало становиться отцом.

Тирион повернулся обратно, удивлённый:

— Ты в этом не виноват. Ты всё делал настолько хорошо, насколько мог.

Теперь Алан смотрел на него, и по его опухшей щеке текли слёзы:

— Когда я вижу тебя, я вижу твою боль, сын. И мне от этого больно, но больше всего меня ранит то, что я жалею… — сказал он, и его голос сломался.

Не в силах удержаться, Тирион взял трясущуюся руку своего отца, и позволил старику сжать себя в крепких до боли объятиях:

— О чём ты жалеешь, Пап? — спросил он, морща нос от запаха алкоголя в дыхании Алана.

Донёсшиеся слова были почти нечленораздельными, но он всё равно услышал:

— Я жалею, что ты вообще родился, Даниэл, — сказал старик, захныкав. — Мне так жаль.

При этих словах у него свело живот, но он изо всех сил заставлял своё тело не двигаться. «Я ничего не чувствую».

Ему необходимо было оказаться подальше отсюда. Выбравшись из объятий Алана, он снова встал. Тирион чувствовал присутствие своей матери, подслушивавшей по ту сторону двери, поэтому не был удивлён, когда обнаружил её стоящей там, когда открыл дверь.

— Он пил виски, от боли, Даниэл. Он сам не свой, — начала она.

— Я знаю, — согласился он, позволив ей ещё раз обнять себя. Затем он оттолкнул её, и пошёл к той же двери, через которую вошёл. «Однако правда — это всё равно правда».

Он кивнул Сэту, и пошёл обратно к дорожке, что вела в Колн.

— А что твоя лошадь? — спросил Сэт.

— Оставь себе, — ответил он. — Мне она не особо полезна, с толпой детей на поводу.

— Ты уверен? Она — ценное животное.

«Как и я», — с иронией подумал Тирион.

— Ага, оставь себе, или продай её, делай что угодно, как будет нужно, — сказал он, не останавливаясь.

Сэт некоторое время шёл следом:

— Ты действительно думаешь, что она вернётся домой?

Тирион не оглянулся, но заскрипел зубами:

— Я позабочусь об этом.

* * *
Когда он вернулся, Колн гудел от активности. Напряжение в воздухе заставило его подумать об улье разозлённых пчёл. Некоторые из людей на улицах уходили в дома, когда видели его приближение. Лица глядели на него из окон.

Перед лавкой Хэйсов была небольшая толпа. Она состояла из знакомых лиц, особенно — женских лиц. По большей части это были те, что родили его детей, вместе с несколькими расстроенными мужьями и разнообразными родственниками. Все стоявшие среди них подростки были в некоторой степени похожи друг на друга.

Никто из них не выглядел особо обрадованным его появлению.

— Что он здесь делает?! — с некоторой тревогой сказал Брэд Уилсон. Остальные заахали, узнав его. Наиболее сметливые начали разбегаться, двигаясь прочь настолько быстро, насколько могли, не переходя на бег.

Они внезапно остановились, уткнувшись в невидимую стену. Тирион не хотел рисковать.

— Дети останутся, остальные могут идти, — объявил он.

— Что это значит, Том? — закричала Грэта Бэйкер, адресуя свои слова Мистеру Хэйсу. — Ты сказал, что сможешь их спрятать.

Том стоял, уперев взгляд в землю.

— Не вините его, — сказал Тирион. — Он знал, что если не доставит вас сюда, то я позабочусь о том, чтобы от него ничего не осталось для погребения.

— Лесные боги придут за ними. Даниэл здесь для того, чтобы увести их в безопасное место, спрятать их. Это — лучший вариант, — сказала Кэйт, повышая голос, чтобы быть услышанной над гомоном толпы.

Тут заговорил Долтон Браун:

— Я не доверю ему моего Дэвида. Он — чудовище.

В этот момент кто-то из задних рядов швырнул камень, который пролетел над толпой по дуге, и отскочил от личного щита Тириона. Случилась потасовка, когда более мудрые головы рядом с метателем повалили его на землю.

Тирион засмеялся:

— Я сегодня не собираюсь никого убивать, даже глупцов.

— Тогда тебе следует уйти, потому что мою дочь ты не получишь! — крикнула Рэйчел Мур.

Оскалившись, он пошёл вперёд, пока не встал прямо перед Рэйчел. Женщина едва не свалилась на землю, но он схватил перед её платья прежде, чем она упала. Её дочь, А́бигейл, пугливо вскрикнула, стоя позади своей матери.

— Это не значит, что я не опущусь до иных способов убеждения, — прорычал он в лицо испуганной матери. Его нос уловил запах мочи, а его магический взор подтвердил его подозрение— Рэйчел Мур потеряла контроль над своим мочевым пузырём. Он выпустил её, позволив упасть спиной на землю.

— Пусть дьявол их забирает. Они всё равно прокляты демонами, — пробормотал кто-то в толпе.

— Дети — направо, — приказал Тирион, — остальные — налево.

Некоторые послушно пошли, другие тупо стояли на месте. Он толкал и понукал тех, кто всё ещё был в шоке, используя невидимые силовые плоскости, чтобы разделить их. «Как овцы на настриге», — молча подумал он. Многие подростки плакали, в то время как остальные гневно зыркали на него. Некоторые ругались, но он их игнорировал.

— Почему ты так поступаешь? — спросила Кэйт. — Ты делаешь только хуже. Они могли бы понять, если бы ты просто поговорил с ними.

Он одарил её тёплой улыбкой:

— Времени нет. Мой способ — быстрее.

Кэйт отвела взгляд, выбитая из колеи чудным выражением его лица:

— Это неправильно.

Тирион подсчитывал молодняк, который отделил от родителей… «тринадцать, четырнадцать…».

Их должно было насчитываться пятнадцать. По их утреннему счёту было шестнадцать, включая Хэйли, которая была в Сабортрэа. Не хватало кого-то одного.

— Кого здесь нет? — спросил он.

— Гэ́йбриэла Э́ванса, — сказала Кэйт. — Мы как раз разбирались с этим, когда появился ты. Они с матерью пока не объявились.

«Эванс…». Это имя казалось неуловимо знакомым, но женщину он вспомнить не мог.

Кэйт вздохнула:

— Мона Эванс. Она живёт в конце дороги, за домом Прайсов. Муж бросил её после того, как узнал, что она беременна. Она растит Гэйбриэла одна.

Имя «Мона» он помнил, но всё ещё не мог припомнить то, как она выглядела.

— Ну, значит нам лучше послать кого-нибудь за ними. — Он оглядел толпу расстроенных мужчин и женщин, которых он отделил от подростков. Указав на пятерых мужчин, он вызвал: — Ты, ты, ты, ты, и ты… идите, найдите Гэйбриэла Эванса, и приведите его сюда. Мне на самом деле всё равно, явится ли с ним Мона.

Они неуверенно посмотрели на него, затем один из них подал голос:

— Она не будет нас слушать.

— Я не прошу вас с ней разговаривать, Мистер Бэйкер, — сказал Тирион.

Ещё один, Гэри Картэр, заупирался:

— Ты же не ожидаешь, что мы силком вытащим его из дома?

Тирион одарил его холодным взглядом, указав жестом на Уилму Картэр:

— Вам нравится ваша жена, Мистер Картэр? Если да, то предлагаю позаботиться о том, чтобы вернуться вместе с Гэйбриэлом как можно скорее. Это и остальных тоже касается. — От открыл щит позади них.

Они потоптались немного на месте, прежде чем он крикнул им:

— Бегом!

Мужчины побежали, а Тирион посмотрел на остальных:

— А вы можете уходить.

Люди рассыпались.

Плачь оставленных ими позади подростков стал громче. Этот звук раздражал его, и у него урчало в животе.

— Я пойду внутрь, поесть, — сказал он Кэйт. — Заткни их, чтобы они не портили мне аппетит.

Её гнев снова вспыхнул:

— А иначе что?!

Наклонившись к её уху, он прошептал:

— Иначе я выжгу им языки. — Он отвернулся, и погнал Элис и Тома Хэйсов обратно в лавку, оставив Кэйт с детьми на улице. Их он окружил новым щитом, чтобы убедиться, что они не сбегут.

Кэйт сплюнула в грязь позади него, когда он уходил, и Тирион уловил, как она почти неслышно пробормотала что-то.

Судя по звуку, это было слово «лжец», но он не стал обращать внимания.

— Элис, обед я ожидаю получше завтрака. Чтоб никаких помоев, которые ты утром называла овсянкой…

Глава 11

Мужчины вернулись, пока он ещё ел ветчину, вынесенную Элис Хэйс. Вместе с собой они втащили через входную дверь лавки Гэйбриэла Эванса, в то время как его мать, Мона, кричала на них с улицы.

Этого хватило, чтобы испортить ему аппетит. «Я ничего не чувствую».

Он продолжил есть, надеясь, что никто из них не догадается, что его душа к этому больше не лежала. Его власть над ними ослабнет, если они узнают, что у него сводило живот. Прожитые среди Ши'Хар годы научили его самым глубоким тайнам устрашения. Они никогда не должны подозревать, что от его-прежнего осталось хоть что-то.

«Я ничего не чувствую».

— Оставьте мальчика, и отведите его мать домой, — приказал он, не поднимая взгляда со своей тарелки.

Он подчёркнуто не спеша съел оставшуюся еду. Закончив, он обратился к Тому Хэйсу, неуютно сидевшему с краю стола:

— Мне понадобится телега, крепкий мул, и провизии минимум на неделю. Позаботься о том, чтобы были одеяла, вода, еда, и остаток этой наивкуснейшей ветчины.

У Тома слегка выпучились глаза:

— У меня только один мул. Он мне нужен для лавки, иначе…

— У Сэта Толбёрна есть новая кобыла, — подал мысль Тирион, перебивая. — Он может продать её, если тебе требуется замена.

— Но телега, и остальное, я не могу…

— Пусть будут готовы в течение часа. Этим детям они понадобятся. Позаботься о том, чтобы ребята не остались в нужде. Ясно?

Том Хэйс закрыл рот, расстроившись, но не смея дальше возражать.

Тирион улыбнулся:

— В будущем я непременно вернусь. Если мне покажется, что вещи и провизию ты собирал спустя рукава, то я позабочусь о том, чтобы нанести тебе визит.

Владелец лавки ушёл, и Элис подала голос:

— Тебе что-нибудь ещё…?

— Заверни остаток этой свиньи, а потом иди ему помогать. Позаботься о том, чтобы этот скупой ублюдок не позволил своей скаредной природе взять над собой верх, — приказал он.

Гэйбриэл Эванс стоял в углу, молча наблюдая за ним широкими глазами. Мальчик боялся, но держал свой страх под контролем. Тирион не мог не впечатлиться тем, как подросток держал себя в руках. Встав из-за стола, он подошёл, чтобы оглядеть юнца.

Длинные конечности и растрёпанные волосы были первым, что бросилось ему в глаза. Волосы Гэйбриэла были коричневыми, несомненно — в подарок от матери, поскольку волосы большинства других детей Тириона были тёмными. Мальчик всё ещё был худым, но со временем он наверняка раздастся вширь. Кости его указывали на то, что в будущем он может стать довольно высоким, когда закончит расти.

— Ты кажешься спокойным, — сказал он мальчику. — Ты всегда такой хладнокровный, парень:

— Н…нет, сэр, — ответил Гэйбриэл.

— Значит, ты волнуешься, — сказал Тирион, кивнув. — Наверное, ощущение такое, будто столкнулся с бешеным псом, а, парень? Стоять на месте, не бежать, никаких резких движений, иначе зверь набросится на тебя.

Он подался вперёд, пока его лицо не оказалось в дюйме от носа Гэйбриэла:

— У тебя такое ощущение?

Мальчик кивнул, почти неуловимо дёрнув головой:

— Да, сэр, — почти прошептал он.

Тирион выпрямился:

— Ты мог сбежать. Когда они ушли, пока я ел. Ничто тебя здесь не держало. Твоя мать всё ещё звала тебя снаружи, но ты не сдвинулся с места. Ты был слишком испуган, чтобы двигаться?

Гэйбриэл сглотнул:

— Нет, сэр. Я думал о моей маме. Я не хотел… — Его слова повисли в воздухе, когда подросток осознал, что они могут оскорбить стоявшего перед ним человека.

— Ты не хотел, чтобы я причинял ей боль, а, мальчик? Так ведь?

Гэйбриэл кивнул.

— По крайней мере, ты честный, — с одобрением сказал Тирион. — Я это ценю, поэтому дам тебе совет. Страх — не всегда плохо, но и не всегда хорошо; страх — это инструмент. Овладей им в совершенстве, и сможешь стать с его помощью сильнее, быстрее… острее. Позволь ему править тобой — и он сделает тебя рабом так, как никогда бы не сделали никакие цепи. Ты меня ненавидишь, Гэйбриэл?

Подросток покачал головой:

— Н…нет, сэр.

— Значит, ты либо глупец, либо только что впервые солгал. Тебе следует меня ненавидеть — я этого от тебя ожидаю. Ненависть ты тоже можешь использовать.

Осмелев от кажущейся разумности Тириона, мальчик заговорил:

— Что вы собираетесь делать со мной, со всеми нами?

Тирион начал было отвечать, но затем приостановился:

— Давай-ка я пойду к остальным, чтобы не пришлось повторяться.

Он вышел наружу, и отпустил окружавший остальных подростков щит, думая приказать им зайти в лавку, но как только невидимая стена исчезла, один из мальчишек бросился бежать.

— Пропади оно всё пропадом! — пробормотал Тирион. Он послал свою волю вовне, создав длинную, похожую на верёвку силовую линию, и обвив ею щиколотки юноши. Мальчик упал, врезавшись подбородком в утоптанную грязь дороги.

Мальчик закричал, когда его пленитель начал тащить его обратно к остальным, и замахал руками, криками призывая кого-нибудь помочь ему. Несколько выходивших на главную улицу окон, которые ещё не были закрыты, стукнули ставнями, когда жившие за ними люди попытались отгородиться от вида, или, быть может, от звуков разворачивавшегося на улице действа.

Тирион схватил мальчика за шиворот, заставив ткань слегка порваться, когда он вздёрнул его на ноги.

Потеряв голову, молодой человек извернулся в его хватке, повернув лицо к державшему его мужчине. Одна из его рук замахнулась, чтобы ударить Тириона. Он замер, увидав выражение взгляда своего пленителя.

— Пришло время успокоиться, мальчик. Давай не будем делать ничего, о чём ты пожалеешь.

Подросток уставился на него дикими глазами, но не шелохнулся. Кровь капала на землю из рассечённой кожи у него на подбородке.

Тирион приложил палец к подбородку мальчика, подняв его, а затем закрыл рану:

— Тут у тебя будет шрам. В следующий раз может быть и хуже. Я ожидаю, что отныне ты не будешь совершать таких ошибок.

Парень кивнул, всё ещё боясь.

— Как тебя зовут, мальчик?

Он знал имена в списке, который они составили, но пока не мог сопоставить им всем лица.

— Блэйк, — чуть погодя сказал юноша.

— Блэйк что?

— Блэйк Круз.

Это значило, что он был сыном Саманты Круз. Тирион помнил её — у неё был густые волосы и тёмные глаза, Саманта была одной из наиболее красивых женщин, с которыми он так нехорошо обошёлся. Она не была замужем, когда он её обольстил, и беременность наверняка загубила её шансы найти мужа.

— На мать ты не слишком похож, — заметил Тирион. Мальчик представлял из себя путаницу тощих рук и ног. Он выглядел здоровым, но кости слишком выпирали. Блэйк не демонстрировал почти ничего из грации и осанки своей матери.

— Она сказала, что я выгляжу очень близко к тому, как тогда выглядели вы, — признался юноша.

«Неужели я когда-то был таким уродливым?» — подивился Тирион.

— Иди, встань с остальными.

Как только они снова оказались все вместе, Тирион повысил голос:

— Нам ещё долго быть вместе, и вам нужно понять некоторые вещи, чтобы не допустить такую же ошибку, как молодой Блэйк.

Первое, что вам надо знать — это то, что я могу видеть в темноте. Я могу видеть даже через стены. Вам некуда спрятаться. Я могу достать вас с большого расстояния, чтобы парализовать или наказать. Пока что я проявлял терпимость, но моё терпение на исходе.

Большинство из вас живёт здесь, в городе, поэтому я полагаю, что вы его хорошо знаете. Кто может мне сказать, что находится вон там, за домом Браунов?


Все молчали.

Тирион вздохнул, затем выбрал того, кого он уже знал в лицо:

— Таддиас. Что находится позади дома Мистера Брауна?

Тад сглотнул, затем ответил:

— Сарайчик, сэр.

Тирион кивнул:

— Верно, но я бы предпочёл не уничтожать сарай Мистера Брауна. Что ещё там есть?

— У них есть туалет, — выдал Тад.

— Да, есть, — согласился Тирион, улыбаясь и сосредотачиваясь. Он послал невидимые ленты силы вовне, ведя их вокруг маленького дома и мимо сарайчика. Когда они достигли туалета, он изменил их природу, и с внезапным всплеском энергии деревянная будка загорелась. Позади дома Браунов поднялся столб дыма. — Или мне, наверное, следует сказать «был».

На лицах некоторых из них отразился шок, в то время как остальные продолжили тупо пялиться на него. Тирион решил, что для них сегодня уже было много неожиданностей. Он знал из прошлого опыта, что с некоторого момента люди просто переставали воспринимать новые источники страха или удивления. С некоторого момента разум просто пустел.

Он бросил взгляд на Бриджид:

— Иди, посмотри за домом Браунов, а потом вернись, и скажи остальным, что там увидела.

Она кивнула, а затем быстро пошла в том направлении, не будучи уверенной в том, позволено ли ей бежать. Её возвращения они ждали долгую минуту.

— Туалет горит, — сказала она им.

— Хорошо, — сказал Тирион. — Думаю, вы все сможете сделать из этого выводы. А теперь давайте зайдём в лавку. Я бы хотел поговорить со всеми вами немного больше перед нашим отъездом.

Тут Бриджид подала голос:

— А пожар?

— Я его уже устранил, — заверил он её. Долтону и Фионе Браунам придётся довольно долго мириться с запахом дыма, когда они будут пользоваться удобствами, но Тирион позаботился о том, чтобы урон был по большей части косметическим. — Пошли, чего время теряете.

Когда они оказались внутри, он заставил их всех выстроиться вдоль стены, прежде чем попросить их назвать свои имена. Он приложил все усилия к тому, чтобы запомнить их лица, а когда они закончили, он повторил им их имена обратно. Пару имён он забыл, но после ещё одного повторения остался твёрдо уверен в том, что запомнил их всех.

— Сегодня мы кое-куда поедем — прочь от Колна, от ваших родителей, от всего, что вы когда-либо знали. Мы войдём в глубокие леса, вступив во владения лесных богов. Кто-нибудь из вас знает, почему?

Одна из девушек подняла руку:

— Она сказала нам, что лесные боги — плохие, и что ты на самом деле пытаешься защитить нас от них. — Девушку звали Сара Уилсон, и она указывала на Кэйт, когда говорила это.

Тирион кивнул:

— Это частично так. Причина, по которой они явятся, заключается в том, что вы, возможно, унаследовали ту же силу, какой обладаю я. Это сделает каждого из вас очень ценным для Ши'Хар, но не в том смысле, в каком вы могли бы подумать. Вы им не нужны для какой-то высшей цели. Они разделены на несколько разных групп, называемых «Рощами». Они используют людей со способностями вроде моих в своих играх.

Слово «игры» на самом деле не слишком подходит, — сказал он, продолжая. — Они соперничают друг с другом, используя людей-рабов в бою на аренах как своих представителей. Когда они обнаружили, что перед моим пленением я успел зачать детей, это разожгло наплыв надзирателей, отправившихся вас искать. Каждая из Рощи посылает команды надзирателей, чтобы попытаться забрать кого-то из вас себе раньше остальных.


Сара снова подняла руку, и Тирион кивнул ей.

— Если у нас нет никаких сил вроде ваших, то сможем ли мы вернуться домой? — спросила она.

Тирион поморщился. Никто из стоявших перед ним подростков пока не выказывал никаких признаков особых способностей, но он подозревал, что это было лишь вопросом времени — когда они начнут проявлять свой дар. Он никак не мог предсказать, будут ли магические способности развиваться у всех сразу, или вообще ни у кого.

— Как только они наденут на вас ошейники… — он покачал головой. — Я не знаю. Если кто-то из вас окажется нормальным… это просто трудно сказать. Возможно, что я смогу убедить их отпустить вас, но я не буду лгать — они вполне могут просто решить оставить вас себе для экспериментов по размножению.

— Экспериментов? — То была Кэйт.

Тирион кивнул:

— Я не могу не дать им вас забрать, поэтому вместо этого я заберу вас от имени той, кто владеет мной. Что она с вами будет делать — решать не мне. Единственное моё утешение заключается в том, что если вы все будете у одного из того же владельца, то вас не заставят сражаться друг с другом.

Тут ещё один мальчик, Ра́ян Картэр, подал голос, забыв поднять руку:

— Но мы же не обязаны сражаться, верно? То есть, те из нас, кто не хочет… они же не могут нас заставить, так?

Тирион уставился на него ничего не выражающим взглядом:

— Если ты проявишь тот же дар, что у меня, то тебя скорее всего заставят сражаться. Если откажешься, тебя убьют. Если не проявишь дар, то тебя будут использовать как слугу, если только я не смогу каким-то образом уговорить их отпустить тебя. — Он оглядел всех детей, изучая их лица. Было очевидно, что они всё ещё не приняли истину до конца, но с этим им поможет лишь время.

Он поднял руку к своей шее, указывая на охватывавший её сплетённый из заклинаний ошейник:

— На вас наденут вот такой ошейник. Он отмечает вас как их собственность, и обеспечивает ваше повиновение. Как только он на вас надет, вы не можете снять его, не умерев, и вы не сможете сбежать. Вы будете их рабами точно так же, как и я.

Он мог бы добавить ещё — были другие слова, которые он хотел сказать, но то лишь дало бы им ложную надежду.

«Что бы я ни планировал, реальность заключается в том, что я скорее всего потерплю неудачу. Будет лучше, если они смирятся с правдой раньше, а не позже. Надежда лишь приведёт их к смерти».

* * *
Тирион вёл телегу по дорожке, шедшей из Колна, направляясь обратно к дому Толбёрнов. Час спустя они проехали мимо, не останавливаясь там. Телега ехала медленно, и, учитывая то, что многие из них шли пешком, путь занимал очень много времени.

Большую часть кузова телеги занимала провизия, но там всё равно оставалось достаточно места для двух или трёх подростков. Вместо того, чтобы выделять любимчиков, он заставил их всех идти пешком… включая Кэйт. Она хотела ехать на переднем сидении, рядом с ним.

Теперь же она спешила, поднажав, чтобы поравняться с ним. Подняв взгляд на него, она сказала:

— Мы могли бы остановиться у моего дома.

Он не стал утруждать себя ответом, не сводя взгляда с дороги впереди.

— Я могла бы увидеться с сыном, — добавила она.

Тирион с презрением опустил на неё взгляд:

— Ты можешь уйти обратно. Мне ты не нужна.

Она неуверенно оглянулась:

— А что с ними?

— Они — не твоя забота, — сказал он ей. — Их будущее будет трудным. Последнее, что им нужно — это твоё присутствие, напоминающее им о том, что они потеряли.

— Ты уверен, что говоришь о них, или всё же о себе? — с вызовом спросила она.

Тирион натянул поводья, остановив телегу. Он слез на землю, и решительно подошёл к Кэйт. Она шагнула назад, но он продолжил двигаться, пока не встал прямо перед ней. Взяв её за руку, он потащил её за собой, и шёл, пока они не оказались в пятидесяти ярдах, скрытые деревьями и густыми кустами. Он был на полголовы выше, и это значило, что на таком близком расстоянии ему приходилось смотреть на неё сверху вниз:

— Ты этого хочешь? Думаешь, что если пойдёшь со мной, то это изменит прошлое? Что мы сможем получить второй шанс, или что ты сможешь меня изменить?

Она отрицательно отвернула голову прочь:

— Нет. Я знаю, что пути назад нет.

— И всё же ты думаешь бросить своего сына, своего мужа, ради чего?

— Когда ты ушёл в первый раз, пятнадцать лет назад, — начала она, — я была разбита. Прошли годы, прежде чем я наконец приняла это, а потом ты снова вернулся. Чтобы вернуться, ты согласился на сделку, которую считал верной смертью, а когда уходил, был уверен, что погибнешь в следующем бою. Теперь ты забираешь мою единственную сестру, кроме которой у меня там от тебя ничего не осталось. Она молода, она напугана, и ты уже признался, что ей, возможно, придётся сражаться за свою жизнь. И ты ждёшь, что я позволю тебе уйти в третий раз?

Выражение её взгляда пронзило его, но Тирион воззвал к своему гневу, чтобы защититься от своих более глубоких, мягких эмоций:

— Чем именно ты, по-твоему, будешь, когда окажешься там?

— Без разницы, — сказала она. — Покуда я могу помогать ей, или им. Они — лишь дети.

— Ты будешь рабыней, Кэйт, и как только на тебя наденут ошейник, пути назад не будет. Поверь мне в этом, я пытался. Ты не только будешь рабыней, ты ещё и будешь считаться практически бесполезной, ибо лишена силы. Единственная твоя ценность будет заключаться в твоей внешности, и это лишь принесёт тебе неприятности. Среди рабов Ши'Хар есть только одна наличность — секс, но ты не сможешь ею расплачиваться — они будут просто забирать у тебя то, что захотят.

По мере того, как он говорил, её лицо всё больше бледнело, но её упрямство никуда не делось:

— Ты сказал, что ошейник такое не позволяет.

Тирион презрительно ухмыльнулся:

— Только наиболее распространённую форму проникновения, а ведь есть много способов получить удовольствие… или изнасиловать кого-то.

— Я видел, как ты общался с ними вчера. Они не посмеют…

— Меня тебе следует бояться в первую очередь, — прорычал он. — Иди домой.

— Иначе что? — сказала она, хмуро глядя на него в ответ.

В Эллентрэа единственной реакцией на подобный вызов были насилие или покорность. Его самоконтроль дал сбой, и его рука метнулась вперёд, схватив её за волосы на затылке. Ему хотелось сделать ей больно, но вместо того, чтобы её ударить, он направил свою ярость в иное русло. Подавшись вперёд, он нагнул её голову вбок, и крепко укусил за ухо.

Кэйт заорала, отталкивая его обеими руками, но не могла вырваться. Она вскинула вверх колено, пытаясь ударить его в самое уязвимое место, но он этого ожидал, и извернулся в сторону. Тирион сделал ей подсечку, и позволил упасть на землю.

Прежде чем она смогла подняться, он набросился на неё, прижав к земле. Кэйт была беспомощна. Зверь внутри него поднял голову, требуя, чтобы Тирион насытил его. «Кровь и пепел», — подумал он. «Кровь и пепел». Кэйт перестала сопротивляться, уставившись на него своими изумрудными глазами.

Одинокая слезинка выкатилась из её глаза, упав на землю.

Тирион замер. Он делал Кэйт больно. Он делал больно единственной женщине, которая вообще испытывала к нему какие-то чувства. «Чтобы заставить её вернуться домой», — напомнил он себе, но знал, что это была ложь. Он хотел её. Принуждение к возвращению домой было лишь поводом.

Она столкнула его с себя, почуяв его колебания:

— И это всё? — потребовала она. — Разве ты не хочешь доказать, насколько ты злой? Неужели не можешь довершить начатое?

Он отвёл взгляд:

— Я сделаю тебе гораздо хуже.

— Как? Укусишь за второе ухо?! Притворишься, что изнасилуешь меня? Я тебя не боюсь! — Он никогда прежде не видел Кэйт такой разъярённой.

Каким-то образом Тирион потерял контроль над ситуацией. Пятнадцать лет он был среди Ши'Хар, и ему постоянно прививали жестокость и безразличие, однако Кэйт потребовалось лишь пятнадцать минут, чтобы сорвать с него эти годы, и он чувствовал себя как неуверенный мальчишка, каким когда-то и был. На миг Тирион стал лишь воспоминанием. Даниэл Тэнник глазел на девушку, которую когда-то безнадёжно любил, и боль от всего содеянного грозила сокрушить его.

«Нет, нет, нет, нет… нет! Она должна вернуться домой».

Кэйт пристально следила за его лицом, её гнев испарился, когда она увидела, как задрожали мышцы вокруг его губ. Лицо Даниэла искажалось, менялось, как если бы в него внезапно ударила волна горя. Твёрдый, безразличный фасад рушился, а под ним лежал океан страдания. «Он вот-вот потеряет голову», — подумала она. Осознание этого заставило её ощутить одновременно ликование и страх. Её «Даниэл» всё ещё был там, внутри, но её также беспокоило то, что он может расклеиться, совсем сломавшись.

Внезапно неуверенность охватила уже её саму. Интуиция твердила, что у неё были два возможных пути. Обнять его — и он растворится. Если чьего прощения его внутренний ребёнок и искал, так это её, и если она его простит… то это может вызвать лавину. Он был уязвим. Его душа сможет начать исцеление лишь в её объятиях.

Но это также может полностью погубить его. Сможет ли он не расклеиться?

Второй путь был очевиден. Отказать ему. Сделать ему больно. Резкое обращение с такой холодной жестокостью, какую он привык ожидать, скорее всего вернёт его к тому мышлению, которое стало для него нормальным. Вызвать дьявола можно было лишь ненавистью.

Даниэл ощущал на себе её взгляд, в то время как его мир распадался на части. Всё вокруг быстро выходило из-под контроля. Не следовало ему возвращаться. В его голове прозвучал отголосок слов его отца: «Я жалею, что ты вообще родился». Что он вообще делает? Похищает своих собственных детей. Это показалось ему глупейшим из всего, что он когда-либо делал. Они его ненавидели. Все его ненавидели. У него ослабели колени, и миг спустя он обнаружил, что осел на землю.

Логика, на которую он полагался, потеряла смысл, и тут он ощутил их.

Несколько лучащихся эйсаром точек, приближающихся со стороны Колна. Они каким-то образом обошли город, скорее всего ночью, обыскивая окружающую местность. Теперь же они наступали со стороны самого города. Надзиратели приближались.

Они попытаются забрать детей. Он был в этом уверен. На детях не было ошейников, и с ним не было Ши'Хар, чтобы предъявить на них права от имени Иллэниэлов. «Сколько погибнет, если я буду сражаться в присутствии всех этих детей?». Он не мог сражаться. Он не хотел сражаться.

Его все ненавидели, кроме, возможно, женщины, изучавшей его сейчас своим взглядом, смотревшей на него с выражением шока на лице. «Она должна вернуться домой. Она не может быть здесь, когда они придут».

— Они приближаются, Кэйт, — печально сказал он ей. — Пожалуйста, ты должна уйти. Ты им не нужна. Если тебя здесь не будет, ты будешь вне опасности. — Глядя на неё снизу вверх, он видел, как её аура заколебалась, отражая неуверенность, будто Кэйт пыталась принять решение. — Пожалуйста, иди домой.

При его словах её охватила паника. «Они приближаются». Кэйт приняла решение. Она плюнула в него:

— Вставай, трус ты ёбаный. Думал, я тебя прощу, если ты поплачешь? Мне насрать на твои чувства. Ты жалок. Меня тошнит, когда я вижу тебя в таком состоянии!

— Ты не понимаешь, Кэйт… — начал он, но она его пнула, и он быстро осознал, что позволил своему щиту спасть.

Боль в боку, а также выражение отвращения у неё на лице, вызвали в нём волну холода. Она глядела на него, задрав нос — так же, как Ши'Хар, как надзиратели.

Эта сучка задирала нос… перед ним.

Воспылав яростью, Тирион снова поднялся.

Краткую секунду он подумывал было поддаться порыву, и убить её. Это принесло бы ему удовлетворение, но что-то остановило его. Нет, он её накажет. Позволит ей усвоить те же уроки, которые усвоил он.

— Ты об этом пожалеешь, рабыня, — холодно сказал он ей.

Её поза сменилась, презрение перешло в страх. Из её глаз покатились слёзы, и на этот раз он получал от этого удовольствие. Она опустила взгляд, позволив волосам скрыть своё лицо.

— Возвращайся к телеге, — приказал он. — Надо готовиться принимать гостей.

Глава 12

Пятнадцать подростков, двое взрослых, одна телега — они ни за что бы не смогли двигаться достаточно быстро, чтобы уйти. Тирион как можно больше притушил свой эйсар, но это лишь оттягивало неизбежное. Разведывательный отряд Ши'Хар найдёт их.

Вероятно, он мог совершенно закрыть свой разум, полностью скрыв свой эйсар, но они всё равно заметят присутствие семнадцати человек. Как только они приблизятся, чтобы всё разузнать, то когда они осознают, что он пытался скрыться от них, он будет выглядеть ещё подозрительнее.

Тирион ещё раз оглядел подростков. Если бы кто-то из них начал показывать признаки силы, то Тирион смог бы этим воспользоваться, но в них по-прежнему ничего не было. У Гэйбриэла Эванса в ауре что-то мерцало, но мерцание было настолько слабым, что тот, наверное, пока даже не осознавал этого.

Перемётные сумы Тириона лежали на облучке. Он запустил туда руку, и вынул арбалетную стрелу, которую забрал из тела Бранлиинти, и передал её Кэйт:

— Заряди, и надейся, что тебе не придётся ею воспользоваться.

Она кивнула, избегая смотреть ему в глаза.

— Приближаются всадники, — сказал он, повышая голос, чтобы его слышали все. — Я насчитываю восемь. Скорее всего, они — надзиратели, как я, но с ними может быть один из Ши'Хар, которых вы зовёте «лесными богами». Они попытаются забрать вас у меня, если потребуется — забрать силой.

Тут он приостановился, собираясь с мыслями, и Гэйбриэл Эванс произнёс:

— Что вы собираетесь делать?

Тириона удивила смелость мальчика:

— Я собираюсь их переубедить. Весьма вероятно, что для этого мне придётся убить их.

Бриджид подала голос:

— А что, если не получится?

Он улыбнулся:

— Тогда я позабочусь о том, чтобы вы все умерли, прежде чем они смогут до вас добраться.

Их лица побледнели, многие вообще стали белыми.

— Если вам это кажется жестоким, то только потому, что это действительно жестоко, но вы понятия не имеете, какие пытки вас ждут в руках Ши'Хар и их слуг. По мне, так это — милосердие, — сказал он им. Окидывая их лица своим взглядом, он продолжил: — Никто из вас не готов драться, и мне от вас этого и не требуется, но есть риск того, что вы будете ранены или убиты во время этой… дискуссии. Поэтому мне нужно, чтобы вы все внимательно слушали, и в точности следовали моим инструкциям. Сможете это сделать?

Некоторые из них кивнули, в то время как остальные просто тупо пялились на него.

«Придётся удовольствоваться этим», — подумал он.

— Я начерчу вокруг телеги круг, чтобы создать сильный щит. Этого хватит, чтобы защитить вас. Приближающиеся люди захотят взять вас живыми, поэтому я сомневаюсь, что они попытаются этот щит пробить. Если попытаются, то лишь в надежде на то, что спугнут вас, заставив бежать. Если вы разделитесь, я не смогу вас защитить. Если кто-то из них доберётся до вас, то не сопротивляйтесь, но и не потакайте им — притворитесь, что потеряли сознание, превратившись в мёртвый груз, заставляя их нести вас. В противном случае — оставайтесь у телеги, а если круг будет разорван — не бегите.

Он отвернулся, и начал чертить в грязи линию, заключая телегу в круг. Тирион попытался сделать круг как можно меньше, чтобы снизить затраты сил, ибо во время грядущего боя ему придётся фокусировать на нём часть своей силы. Законченный круг имел пятнадцать футов в диаметре — этого едва хватало на телегу, мула, детей и Кэйт.

Приближавшийся отряд ускорился, почувствовав его присутствие. Они были на расстоянии менее чем в милю, и приближались с почти невероятной скоростью. Сперва Тирион подумал, что они были верхом на лошадях, но теперь видел, что это было не так. Они приняли форму волков, волчьи тела и длинные ноги покрывали разделявшее их пространство гораздо быстрее, чем было бы возможно на столь пересечённой местности для верхового.

«Значит, Роща Гэйлин», — подумал Тирион. Это объясняло лёгкость, с которой они обогнули город и обыскали местность вокруг поселения, оставаясь за пределами дальности действия его магического взора. Принятие формы волков или даже птиц позволяло им перемещаться гораздо быстрее других надзирателей. «По крайней мере, я точно знаю, из какой рощи они все происходят», — заметил он. Их тактика была бы неприменима, если бы в их число входили надзиратели, обладающие иным даром.

Тирион отошёл примерно на тридцать ярдов от круга, и телеги, которую тот будет защищать… как только он вольёт в него силу. «Пока не нужно щитов, иначе меня по умолчанию сочтут враждебным». Это значило, что он должен был и себя оставить без защиты, хотя и знал наперёд, чем всё кончится. Разница была в не в том, что он надеялся застать их врасплох, а в том, что знал, что кто-то из них сумеет спастись. На этот раз он защищался, и будет практически невозможно устранить их всех.

Однако его это устраивало. Этот бой он мог оправдать… покуда он также мог выдать версию событий, в которой сам он не разжигал конфликт. Это значило, что он не мог защищаться, пока противники не объявили о своих намерениях.

Из подлеска показались восемь массивных волков, рассыпавшись перед ним. Семеро волков сели на землю, вывалив длинные языки и тяжело дыша, в то время как восьмой перекинулся, принимая человеческую форму. Несколько секунд спустя на месте волка встала человеческая фигура.

Тирион узнал стоявшего перед ним странно выглядевшего мужчину. «Чарлэ́йнум». Этот коричневокожий, красноглазый Ши'Хар из Рощи Гэйлин присутствовал при многих боях Тириона на арене.

Тирион уважительно кивнул инструктору Ши'Хар.

— Тирион, — сказал Ши'Хар. — Вижу, ты собрал богатую добычу. Полагаю, эти люди — те, кого мы ищем.

— Я уже забрал их от имени моей госпожи, Лираллианты, — ответил он. Не было смысла тратить время на хождение вокруг да около.

Ши'Хар поднял бровь:

— Если это так, то я буду уважать право Иллэниэлов… — сказал он, оглядев подростков, — …но я не вижу на них ошейников.

— Они получат ошейники сразу же, как только мы вернёмся.

— Значит, Лираллианта не с тобой? — с деланным удивление спросил Ши'Хар Гэйлинов.

Тирион напрягся:

— Нет.

— Значит, ты ожидаешь, что я поверю тебе на слово? — продолжил инструктор. — Раб не может предъявить на них права, если только не действует по приказу своего хозяина.

— Я действую по приказу.

— Не вижу тому доказательств.

Глаза Тириона сузились:

— Я не могу находиться здесь без её разрешения. Она сделала свои пожелания предельно ясными перед моим уходом. Я забрал этих людей, и они будут доставлены к ней.

— Её здесь нет, — настаивал Чарлэйнум. — Прочь с дороги. Когда мы вернёмся, я поговорю с ней, и проверю истинность твоих утверждений. Если ты говоришь правду, то она простит тебя за то, что ты подчинился моему приказу, а я принесу извинения за свои проступки перед Рощей Иллэниэл.

— Но к тому времени вы уже наденете на них ошейники Рощи Гэйлин… — сказал Тирион, позволив своим словам повиснуть в воздухе.

Чарлэйнум улыбнулся:

— Конечно же. Не могу же я позволить рабам остаться без ограничений.

— Я вынужден отклонить ваше щедрое предложение, — ответил Тирион. — Убив меня, вы навлечёте значительный долг на Рощу Гэйлин.

Его последней надеждой на переубеждение Ши'Хар было напомнить ему о том, что смерть Тириона выльется в крупное взыскание шутси, основанной на репутации наличности, которой рощи торговали друг с другом.

Сейчас Тирион был самым ценным рабом среди всех рощ, но перспектива заполучить ещё пятнадцать подобных рабов делала риск низким по сравнению с возможной выгодой. Чарлэйнума переубедить не удалось:

— Я буду сожалеть о том, что убил тебя, — сказал Ши'Хар, и его эйсар вспыхнул, когда он начал мощное заклинательное плетение.

Заклинательное плетение было гораздо быстрее чародейства, но чуть медленнее человеческой магии, имевшей в конечном итоге спонтанную природу. Обычно разница в скорости была незначительной, ибо человеческие атаки не могли пробить сплетённый из заклинаний щит, и человеческие щиты не могли остановить сплетённую из заклинаний атаку.

К счастью, Тириону не нужно было создавать свои чары с нуля. Татуировки на его теле были закончены, и им требовались лишь его воля и вливание эйсара, чтобы активировать чары, представлением которых они являлись. Его заготовленные щиты развернулись почти мгновенно, атака Ши'Хар Гэйлинов ударила в них лишь по прошествии почти половины секунды.

Двое «волков» нанесли по нему силовые удары. Надежды на то, что какая-то из этих атак сможет пробить его особую защиту, и быть не могло, но они всё же заставили его покатиться по земле от одной только силы ударов.

— Двое пусть заберут молодняк баратти, остальные помогут мне разобраться с надзирателем, — приказал Чарлэйнум.

Тирион зарычал, покатившись по инерции, которую ему придала атака его противников, одновременно фокусируя свою волю и возводя вокруг телеги щит. Где-то под поверхностью гнева его разум всё ещё занимался подсчётом, и вычисленные шансы ему были не по нраву. В отличие от предыдущей битвы, он сейчас боролся с одним из «Народа», как слово «Ши'Хар» переводилось на человеческий язык.

У атак этого Ши'Хар была возможность пробить его защиту, особенно если он устанет или ослабнет. В бою один на один это, вероятно, не было бы проблемой, поскольку у него было почти в два раза больше эйсара по сравнению с инструктором Гэйлинов, но ему ещё нужно было принять во внимание семерых человеческих надзирателей. Поддерживание щита вокруг телеги и одновременные разборки с человеческими магами определённо утомят его задолго до того, как он сможет прикончить этого Ши'Хар.

Тирион пришёл в движение, прыгнув вперёд, чтобы создать угрозу одному из волков, а затем шагнув в сторону, чтобы избежать внезапной ловушки, когда другой волк убрал землю у него из-под ног, создав яму. Казалось, секунды растягивались в часы, пока он изгибался и уклонялся, избегая атак, и пытаясь не дать противникам напасть организованно. Сражаясь, он ощутил, как первые серьёзные атаки на щит, который он поддерживал вокруг телеги, начали напрягать его силы.

В отличие от его прошлой битвы, сейчас его враги имели неограниченное пространство для движения — этот факт, в совокупности с их волчьими телами, давал им явное преимущество в мобильности. Неограниченное воздушное пространство также делало некоторые из его прошлых тактик почти бесполезными. Отчаявшись, он начал создавать напитанный эйсаром туман, которым так часто пользовался в прошлом для сокрытия своих передвижений, но трое из надзирателей поддерживали воздух в движении, уничтожая его туман до того, как тот мог возыметь какое-то действие.

Подобным же образом он не мог создать ураган, ибо та же троица боролась с ним за контроль над воздушными течениями, в то время как двое других пытались его поймать, создавая в земле ямы, или используя силовые линии, чтобы попытаться его замедлить. Чарлэйнум мог беречь свою энергию, сберегая её для сфокусированных атак на зачарованный щит Тириона, от каковых атак становилось всё труднее и труднее уклоняться.

Тирион начинал смотреть в лицо тревожному выводу: он проигрывал.

Он и прежде сталкивался с неравными схватками, но редко ощущал, как бой выскальзывал у него из рук. Даже во время своей схватки с Крайтэком он держал поле боя под контролем до самого конца. На этот раз его заставляли сражаться оборонительно, реагируя на атаки вместо того, чтобы перехватывать инициативу.

Без присутствия Ши'Хар, или если бы Ши'Хар поддерживало меньше человеческих магов, он бы справился с ними, но сейчас ситуация с самого начала была не в его пользу. Его противники действовали сообща, чтобы ограничить его передвижения, в то время как их собственная мобильность лишала действенности большую часть его собственных атак. Эту схватку они спланировали заранее.

Скоро что-то должно было дать сбой, и в конечном итоге для него это обернётся плохо.

Очередной тяжёлый удар по щиту вокруг телеги заставил его покачнуться, и тут он почти проиграл. Если бы щит распался, пока Тирион поддерживал его, то он вполне мог потерять сознание. Силовые щупальца метнулись от трёх надзирателей, и оплели его. Они не могли пробить его зачарованный личный щит, но замедляли его движение. Он рубил их своими наручными клинками, но не мог резать их быстрее, чем надзиратели посылали новые.

Чарлэйнум нацеливал свою следующую атаку, вокруг него в воздухе формировалось неприятно выглядевшее заклинательное плетение. Тирион не сомневался, куда оно будет нацелено.

«Ну нахуй».

Двое надзирателей работали вместе, чтобы не дать ему взять под контроль воздух или почву. То были широко распространённые уловки, которыми маги пользовались друг против друга на арене. Тириону придётся сделать то, что волки не ожидали.

«Волки», — внезапно подумал он, и ему в голову пришла идея.

Используя толику эйсара, он создал внезапный всплеск звука, задав ему высокий тон в надежде на то, что это дезориентирует магов Гэйлинов. Их слух должен был иметь гораздо большую остроту, чем его собственный, учитывая их нынешнюю форму. Затем он отпустил щит вокруг телеги. Собрав оставшийся эйсар, он потратил часть его на расширение своего зачарованного щита вовне, очистив воздух вокруг себя на расстояние в несколько футов, прежде чем отпустить и этот щит тоже.

Внезапно образовавшаяся вокруг него пустота дала ему некоторое пространство для манёвра, и он прыгнул вперёд и вверх, сфокусировав свою силу в одном наручном клинке, делая его как можно более длинным и острым.

Атака Чарлэйнума была сфокусированным копьём сплетённой в заклинания силы, предназначенным для того, чтобы пробить окружавший его щит. Внезапная смена Тирионом тактики сбила прицел, но атака всё равно пробила ему левую ногу, одновременно с тем, как силовой клинок Тириона разрубил собственный щит Чарлэйнума, и рассёк череп этого Ши'Хар.

Однако его звуковая атака сработала не так хорошо, как он надеялся. Она встряхнула волков, но те быстро пришли в себя. Двое надзирателей послали в него подобные копьям силовые удары до того, как он смог восстановить свою защиту, и пробили ему плечо и живот. Тирион упал, потеряв равновесие, и ударившись о землю, одновременно снова возводя вокруг себя щит.

Он увидел, как рядом с телегой арбалет Кэйт выбил из строя одного из волков, которым было поручено их схватить, однако второго нигде не было видно.

Истекающий кровью и объятый болью, Тирион силился встать, опираясь на свою единственную оставшуюся неповреждённой ногу. Пятеро волков окружили его, когда он открыл рот, и засмеялся:

— В сердце не попали. Вы ещё пожалеете об этом.

Один из волков встал, перекинувшись в человеческую форму, прежде чем произнёс:

— Ты умираешь, Тирион.

— Сперва ты, — ответил он, осклабившись. В его глазах сверкало безумие.

— Ты теряешь кровь, слабеешь, — сказал надзиратель Гэйлинов. — Детей ты тоже больше не можешь защищать. Ты проиграл. Бросай щит, и я обеспечу тебе быструю кончину.

— У меня ещё осталось достаточно крови, чтобы прикончить вас, — сказал Тирион. — А мне только это и нужно.

Когда эти слова сорвались с его губ, щит вокруг телеги снова появился. Внутри круга стоял ещё один маг, мощный, судя по исходившему от него ощущению силы.

«Бля», — подумал Тирион. Один из магов Гэйлинов пробрался внутрь. Он действительно проиграл. «Но вот этого вот убить я ещё смогу».

На лице надзирателя Гэйлинов промелькнуло выражение неуверенности, и он попятился. Повернувшись к волкам, он сказал:

— Мы возвращаемся в Гаролтрэа. Бой окончен. — Снова обратившись волком, он отступил вместе с остальными.

Сбитый с толку, Тирион наблюдал за тем, как они отступали, но не стал зря растрачивать эту возможность. Обратив своё внимание внутрь, он начал закупоривать кровеносные сосуды, останавливая стремительно убивавшее его кровотечение. «Прокол лёгкого, пробитая печень, и нога…». Любая из этих трёх ран могла быть фатальной сама по себе, но только если сразу не позаботиться о ней. Он перекрыл получившие повреждения маленькие артерии и вены, и залечил кожу снаружи. Это было ещё далеко не всё, но оставшееся не было срочным, да и сил у него в тот момент уже не было.

Тирион медленно сполз на землю. Он был вымотан до мозга костей… и ему хотелось пить. Он всё ещё не понимал их отступления, и его разум слишком затуманился, чтобы сфокусироваться на другом маге, который всё ещё стоял внутри щита, укрывавшего телегу и остальных.

— Потом его убью, — пробормотал он себе под нос, когда его зрение сузилось до тёмного туннеля. Его глаза закрылись, и Тирион позволил небытию поглотить себя.

Глава 13

— Надо убить его, пока у нас есть такая возможность.

Голос принадлежал девушке, хотя он не мог быть уверен, какой именно.

Мужской голос ответил:

— Он всё равно умирает. Давайте просто вернёмся домой.

— Надзиратели придут за нами. Некоторые из них всё ещё живы, — сказал ещё один парень.

— Он не умирает, — этот голос принадлежал Кэйт. — И никто не будет его «приканчивать», пока я здесь.

— Мы погрузим его на телегу, и продолжим путь, — сказал ещё кто-то. Этот голос Тирион узнал: Гэйбриэл Эванс. В его голосе звучала определённая уверенность и толика властности, прежде отсутствовавшие.

— Кто умер, сделав тебя королём? — спросила одна из девушек.

— Вы будете делать то, что я говорю, — ответил Гэйбриэл. Тирион ощутил всплеск эйсара, и короткая вспышка света окрасила внутреннюю часть его век в оранжевый цвет.

— Ты даже ещё не знаешь, как этим пользоваться, — со всё ещё некоторым вызовом сказала девушка, хотя теперь её голос стал тише. Тирион догадался, что этот голос принадлежал Бриджид.

— Гэйбриэл прав, — сказала Кэйт. — Помогите мне погрузить его на телегу.

Он ощутил, как её руки скользнули ему под плечи, а другие руки схватили за щиколотки. Боль, пронзившая его тело, когда они начали его поднимать, была невыносимой.

— Стойте! — простонал он, открывая глаза.

— Он очнулся, — предупредила одна из девушек, наблюдавших со стороны.

Подняв взгляд, он обнаружил, что смотрит Кэйт в лицо. Её волосы растрепались из клубка, в который она их связывала, и теперь свисали рыжими космами, падая вокруг него. Щёки её были красными, а глаза выглядели припухшими. «Она снова плакала», — подумал он.

Тирион обратился к Гэйбриэлу, стоявшему у его ног:

— Есть способ получше. Используй свой разум, и попытайся представить подо мной плоскость, крепкую и твёрдую. Как только хорошо ухватишься за этот образ, втолкни в него свой эйсар, сделай его реальным, а потом сможешь с помощью него поднять меня, и положить на телегу.

— Ты весь в крови, — проинформировала его Кэйт. Её голос звучал слегка невнятно.

Он посмотрел ей в глаза, но затем позволил своему взгляду поблуждать, заметив, как вырез её платья распахивался, когда она склонялась над ним. «Чёрт, а она разрослась с тех пор, как я ушёл».

— Не волнуйся, — сказал он ей. — Вся кровь — моя. — Переведя взгляд обратно на Гэйбриэла, он спросил: — Справишься?

Юноша кивнул, закрывая глаза.

Несколько минут и несколько болезненных встрясок спустя Тирион лежал в кузове телеги. Кэйт сидела рядом с ним, а Гэйбриэл забрался на облучок.

— Что произошло? — спросил Тирион.

— Когда они вошли… — начала она, прежде чем приостановиться, и начать заново: — Их было двое. Одного я подстрелила, но второго остановить не могла, и тут Гэйбриэл что-то сделал.

— Его сила пробудилась, — сказал Тирион.

Кэйт кивнула:

— Что-то случилось, а потом второй волк упал, его тело было рассечено почти надвое.

«Убил надзирателя», — подумал Тирион. «Даже я не смог бы это сделать сразу же после пробуждения моей силы».

Его внимание привлёк звук рвоты. Свесившись с облучка, Гэйбриэл блевал на землю.

— Слезай с облучка, дурак, — сказал Тирион. — Пусть поведёт кто-нибудь другой. — Он повернул голову к Кэйт: — Скажи Таду, чтобы правил телегой. Уверен, он этому уже научился у отца.

Она отдала приказы, и подростки зашевелились, слушаясь её, после чего Кэйт снова посмотрела на Тириона:

— Что не так с Гэйбриэлом?

— Ничего, — ответил он. — У него просто кружится голова. Магический взор делает с тобой такое, когда только появляется. Его мозг силится справиться с его новым ощущением эйсара. Пусть посидит в кузове, с нами. Тад поведёт, а остальные могут идти пешком.

— Никуда я не пойду, — сказала Пайпер Дженкинс. — Я пойду домой.

На миг все замерли. Остальные подростки обдумывали её слова. Тирион почувствовал, как Кэйт откинулась назад в телеге, упёршись во что-то, и потянув. Он проигнорировал это, сфокусировавшись на следующей угрозе:

— Я бы об этом пожалел, девочка, — сказал он ей. — Я буду очень недоволен, если мне придётся сесть, и тратить время и энергию на…

— Никто никуда не уйдёт, — сказал Кэйт, перебивая его, и встала, держа в руках арбалет. Оружие было взведено и заряжено.

— Ты этого не сделаешь, — сказал Энтони Лонг, бросая ей вызов.

Кэйт направила оружие на него, подняв к плечу, и нацелившись вдоль приклада:

— Беги, тогда-то мы и узнаем.

— Ты не можешь встать на его сторону! — возразил парень. — Он — псих. Он всех нас убьёт.

— Нет, — спокойно сказала она, — он прав, и более того, он только что спас ваши задницы. Эти надзиратели вернутся, а другие уже направляются сюда. Если вы пойдёте домой, то лишь подвергнете опасности ваши семьи. Псих или нет, мы идём с ним.

— Что с нами случится, когда мы доберёмся туда? — неуверенно спросила Пайпер.

— Я не знаю, — сказала Кэйт, — но если он думает, что это будет лучше, чем то, что случится, если вас поймают надзиратели, то я ему верю.

«Позже ты, наверное, пожалеешь об этих словах», — подумал Тирион.

Телега покатилась, и подростки пошли следом, не желая проверять подлинность угрозы Кэйт. Милю или два спустя Тирион решил, что вероятность бегства одного из них значительно снизилась.

— Иди домой, Кэйт. Тебе не нужно это делать, — сказал он ей.

Она похлопала по арбалету:

— Думаю, ты ошибаешься.

— Кто-нибудь другой может его держать, — предложил он, глядя на Гэйбриэла, который, похоже, по большей части оправился от тошноты.

Парень кивнул:

— Подержать арбалет я смогу.

Кэйт одарила его сомнительным взглядом:

— Ты когда-нибудь прежде использовал такое оружие?

Он покачал головой:

— Нет, но выглядит довольно просто.

— Я оставлю его у себя, — сказала она, снова обращаясь к Тириону. — К тому же, кому-то нужно заботиться о тебе.

Тирион снова закрыл глаза. Он потерпел неудачу, и знал это. Теперь, будучи раненным, он не мог заставить её уйти домой.

— Тогда дай мне ещё воды, — сказал он ей. — Никогда в жизни ещё не чувствовал себя настолько высохшим.

Из прошлого опыта он знал, что жажда была одним из самых заметных побочных эффектов кровопотери.

* * *
Хэйли стояла на арене, голая, перед толпой… ну, не тысяч, но наверняка сотен, самое меньшее. Ей не было холодно, поскольку она упражнялась в показанной Тирионом технике обогрева, однако всё равно дрожала. Она была уязвима, обнажена перед зрителями, и напротив неё стоял парень, который убьёт её.

Он и выглядел как убийца, с грубым и недобрым лицом. Юноша, наверное, был примерно её возраста, но, будучи мужского пола, был крупнее. Нос его был скошен и имел неправильную форму, будто его когда-то сломали, что, согласно рассказам Тириона о населении Сабортрэа, не было чем-то необычным.

Юноша осклабился, показав рот, в котором уже не хватало нескольких зубов. Выражение его лица было отнюдь не дружелюбным.

Чей-то голос обращался к зрителям, но она не понимала ни слова. Отец упоминал, что слушая имя рощи её противника, она сможет узнать ценную информацию, но она не могла разобрать слова достаточно хорошо, чтобы уловить, какая в них упоминалась роща. К тому же, побеждать она не собиралась.

— Я не буду так жить, — тихо повторила она про себя. Сегодня будет её первый бой — и последний.

На окружавших арену колоннах стояло несколько синих фонарей. Послышался звон, и фонари сменили цвет с синего на красный. Матч начался.

Вопреки себе Хэйли создала щит, нервно влив в него свою силу. «Я не буду отбиваться», — сказала она себе, — «но я не могу не защищать себя». Она будет ждать, позволяя ему обрушивать на неё удары, пока она не потеряет контроль, после чего он убьёт её.

Лёгкое прикосновение к щиту заставило её вздрогнуть, почти заставив её встревоженно вскрикнуть. Хэйли нервничала, её нервы были настолько натянуты, что ей казалось, будто она вот-вот взорвётся. «Это была просто проверка».

Парень исчез, почти сразу же снова появившись справа от неё.

«Значит, он — Мордан. Как и большинство здешних людей».

Пришла ещё одна атака, эта — слегка сильнее, но всё ещё бесплодная. Хэйли проигнорировала её, закрыв глаза, но магический взор всё ещё показывал ей поле боя. Она хотела и его тоже закрыть, но это наверняка заставило бы её отпустить щит. К этому Хэйли пока не была готова.

На неё посыпались новые атаки по мере того, как её противник осмелел, нападая чаще, а двигаясь — реже. Постепенно он начал осознавать, что она не собиралась сражаться. Тем не менее, ничто из того, что он делал, и близко не подходило к тому, чтобы взломать её защиту. Секунды обращались в минуты, но ничего не менялось.

Приоткрыв глаза, Хэйли увидела, что парень тяжело дышал, как если бы бежал всё это время. Его эйсар слегка мерцал, и казался более тусклым.

«Он устаёт», — подумала она, — «но пока ничего не добился».

Атаки прекратились, но она ощутила, что происходит нечто новое. Земля под ней начала перемещаться, почва и камни расходились в стороны. Хэйли тонула. Она озадаченно наблюдала за движением земли, пока не оказалась стоящей в шести футах под поверхностью, после чего лишняя почва сместилась, накрывая её.

Хэйли была погребена заживо.

«Он не мог пробить мой щит, поэтому теперь собирается меня задушить», — осознала она. «Наверное, это — лучший из доступных мне способов умереть».

Она пыталась поверить в это, но по мере того, как тонкий слой воздуха внутри её щита становился всё более спёртым, её сердце начало стучать сильнее. Было темно, и её лёгкие ходили ходуном. На неё накатила клаустрофобия, и Хэйли начала впадать в панику.

«Нет, нет, нет, нет!»

Замолотив своим эйсаром, она рвала землю, толкая и взламывая, пока почва вокруг неё не забурлила, и потекла подобно воде. Закопавший её подросток силился удержать её под землёй, используя свой эйсар и вес уже находившейся над ней почвой, чтобы придавить её, но его сила ей и в подмётки не годилась. Голова Хэйли показалась из-под земли, и она стала судорожно вдыхать, наполняя лёгкие проходившим через её щит свежим воздухом.

Парень продолжал бороться, пытаясь затолкать её вниз, но сам наполовину погрузился в бурлящую почву, пока они сражались. Его эйсар стал всё больше мерцать, и было ясно, что он быстро уставал. Это было почти печально — насколько легко Хэйли его вымотала.

Она попыталась расслабиться, позволяя ему победить, но как только тьма сомкнулась вокруг её головы, она снова запаниковала. Снова вступив в бой, она заставила себя подняться, а затем оплела врага лентами из своего собственного эйсара, крепко сжимая его щит.

Хэйли не хотела его закапывать, не хотела его убить. Она просто хотела, чтобы всё закончилось.

Отчаявшись, он заметался, вливая силу в окружавший его щит, пытаясь заставить её отступить, но Хэйли не отпускала его.

— Просто остановись! — заорала она, разгневанная и испуганная, но он отказывался слушать.

Его эйсар извивался под её собственным подобно червю, пытающемуся вырваться из зажавшего его в тиски птичьего клюва. Он отказывался сдаваться, и её страх стал увядать, сменяясь раздражением и досадой. Она просто хотела, чтобы он сдался, перестал сражаться.

Разозлившись, она надавила сильнее, крича ему:

— Просто оставь меня в покое! — Внезапно его щит со странным ощущением хлопка обрушился, и за этим последовал мокрый хруст, когда тело парня охватила дробящая сила разума Хэйли. Своим магическим взором она чувствовала, как трескаются его рёбра.

Ужаснувшись, она остановилась, отпуская его, но было уже слишком поздно. Издав стонущий вопль, он потерял сознание. Из носа его потекла кровь, но от чего Хэйли действительно тошнило, так это от его сломанных рёбер и побитых органов в его груди.

— Мне так жаль, — сказала она, хотя рядом не было никого, кто услышал бы её. — Я не хотела этого делать!

Она подняла взгляд, уставившись на толпы, собравшиеся на краю арены, и на неё накатила вина. Всё, что она усвоила в детстве, указывало на то, что она только что допустила ужасную ошибку. Делать людям больно — это плохо. Её послали на арену сражаться насмерть, но её разум просто не мог этого принять.

— Я не хотела его убивать! — закричала она.

Зрители молча наблюдали за ней. У некоторых из них на лицах были странные ухмылки, а один даже засмеялся. Даллэс шагнул на арену с выражением лёгкого раздражения на лице. Подойдя ближе, он встал, возвышаясь над ней:

— Что ты делаешь?

— Простите, — ответила она, склоняя голову, и по её щекам и носу потекли слёзы. — Я не хотела.

— Он всё ещё жив, — сказал ей Ши'Хар Морданов.

Магический взор уже поведал ей об этом, но она знала, что парень умирал. Его сердце было помято, лёгкие едва работали, и у него было внутреннее кровотечение.

— Он умирает! — настаивала она, надеясь на то, что этот Ши'Хар поможет ему.

— Да, — сказал Даллэс, — но на это уйдёт не один час. Я бы предпочёл не ждать настолько долго.

Хэйли уставилась на него, раскрыв рот:

— Но я…я…я же победила. Всё кончено. Он не может сражаться. Разве вы не можете ему помочь?

— Матч окончится только после смерти одного из вас, — сказал инструктор.

Парень застонал, его веки затрепетали, когда он закашлялся, пытаясь прочистить лёгкие.

— Пожалуйста! — воскликнула Хэйли. — Вы должны ему помочь!

— Ему, похоже, весьма больно, — с отстранённым выражением лица сказал Даллэс. — Я ожидал, что ты, будучи, как мне кажется, весьма чувствительной, захочешь прикончить его побыстрее. — Инструктор повернулся к ней спиной, и покинул арену.

Хэйли смотрела Ши'Хар вслед, но мысли её были обращены к парню, умиравшему в нескольких футах от неё. Тот попытался сесть, но это движение загнало одно из сломанных рёбер глубже, ещё больше повреждая его лёгкое. С его губ сорвался булькающий вскрик.

Зрители начали расходиться, заскучав от отсутствия активности, но окружавший арену щит оставался на месте. Хэйли останется здесь, пока её противник не умрёт.

Хэйли почувствовала движение, вспышку эйсара. Одно из рёбер подростка, угрожавшее его лёгкому, передвинулось назад, и срослось с другим куском кости, давая его сердцу и лёгким немного весьма необходимого пространства. Парень зашипел, выдыхая от боли сквозь сжатые зубы, когда возвращал ребро на место.

Хэйли наблюдала за ним расширенными глазами, осознав, что он исцелял себя. Если его сила не даст сбой, то он вполне может суметь удержаться за жизнь. Она видела, как одна из его артерий закупорилась, останавливая большую часть кровотечения в его груди. Взгляд парня метал в неё молнии, пока тот работал, будто он винил её за каждый наполненный болью миг.

— Я убью тебя, — прорычал он.

— Почему? — сказала она. Из её глаз вновь закапали слёзы: — Почему ты хочешь меня убить? Я же ничего тебе не сделала.

Юноша презрительно ухмыльнулся:

— Потому что ты глупая. Ты не заслуживаешь жить. — Большинство его рёбер срослись, но его эйсар был настолько слабым, что мерцал в её магическом взоре. — Я убью тебя, а потом мне дадут моё имя.

Хэйли знала, что всё было впустую. Она не могла убить его, но и не могла позволить ему исцелить себя. Было бы проще, если бы он просто умер до конца. Не думая, она ударила, используя свой эйсар, чтобы не дать ему закрыть последний истекавший кровью сосуд. То была среднего размера вена, кровь из которой медленно протекала внутри его груди.

Парень боролся, сопротивляясь ей своей собственной волей, и несколько секунд они молча мерились силой, он — чтобы удержать сосуд закрытым, она — чтобы держать его открытым… позволить крови течь. Почти сразу же силы подвели его, и в отсутствие сопротивления с его стороны Хэйли ещё больше порвала вену, усилив кровотечение. Это не было намеренным, но у неё всё сжалось внутри, когда она почувствовала нанесённый ею урон.

На неё уставились полные ненависти глаза. Как только она отпустила его, он снова начал пытаться перекрыть вену.

— Да просто умри! — закричала она. Отчаянным усилием Хэйли вогнала свою силу ему в грудь, и потянула. Кожа, рёбра и грудина порвались, послав вверх фонтан крови, когда она взломала его грудную клетку. Он даже не смог закричать.

Хэйли наблюдала, как он умирал — его эйсар угасал, а глаза покрывались поволокой. Что-то тёплое капало с её носа, оставляя липкий след на её губах. Часть его крови попала и на неё.

Её сердце гулко билось, а колени ослабели, но она всё равно почувствовала облегчение. Он умер, а она осталась жива. Щит вокруг арены растаял, и она поняла, что всё кончилось. Подняв руку, она попыталась стереть его кровь со своих губ, но чем больше водила ладонью, тем сильнее чувствовала резкий вкус железа.

На её плечо опустилась ладонь. Рядом с ней стоял Даллэс.

— Победа скверная, но всё равно — победа. Завтра ты получишь имя, — сказал инструктор Ши'Хар.

Хэйли хотелось возразить. У неё уже было имя, но Тирион предостерёг её: «Просто прими его», — сказал он.

Гуэри тоже был рядом. Даллэс повернулся к нему, и отдал ещё один приказ:

— Отведи её обратно в камеру. Прикажи хлестать её плетьми до потери сознания.

— Что?! — воскликнула Хэйли. — Я сделала так, как вы хотели!

Даллэс одарил её холодным взглядом:

— Ты научишься не играть на арене. Боль — ценный учебный инструмент.

Глава 14

Телега катилась по тропе, следуя всё дальше, пока не достигла реки, бежавшей через неровные предгорья, в которых располагался Колн. Река текла дальше, в конце концов выходя за пределы холмистой местности, и уходя в постепенно разрастающийся лес, прежде чем наконец пересечь территорию Рощи Иллэниэл.

Однако телега не могла ехать по такому прямому пути. Нужно было пересечь реку, и следовать по ровной местности по ту её сторону. Тропа снова уходила вверх и прочь от реки, прежде чем пойти параллельно течению, уходя в глубокие леса.

Брод, где тропа пересекала реку, был мелким, но разбросанные под водой камни затрудняли переправу для телег. Кэйт и Гэйбриэл спешились, и помогали остальным подросткам тянуть и толкать, пособляя мулу, с трудом переходившему брод. Одно из колёс попало в глубокую яму, скрытую между камней, но множество поднимавших телегу рук высвободили его, и телега добралась до противоположного берега.

Всё это время Тирион спал — усталость его была настолько велика, что даже резкие движения его не разбудили.

Прошли часы, и путники без дальнейших проблем добрались до края леса. Здесь местность выравнивалась, оставаясь каменистой, и на ней росли многочисленные дубы и вязы, с редкими россыпями ясеней. Ещё через милю земля становилась мягче и плодороднее, и там начинались деревья богов, видимые даже из нынешнего положения путников — их массивные формы возвышались над более низкими дубами.

Гэйбриэл положил ладонь Кэйт на плечо:

— Там кто-то есть.

Она взволнованно посмотрела на него:

— Где?

— Прямо впереди, — сказал парень. — Их там несколько, отсюда толком не рассмотреть. Думаю, они — такие же, как он. — Говоря это, Гэйбриэл морщил лицо, будто пытался сфокусироваться на чём-то, не совсем зная, как это делать. Прищуривание ему явно не помогало. — Трудно сказать, каково именно их число, и я не уверен, насколько они далеко. Я к этому ещё не привык.

— Они могут быть дружелюбно настроены, — сделала наблюдение Кэйт. — Он хотел, чтобы мы двигались именно в этом направлении. — Однако эти слова её не успокоили. Прошлые комментарии Даниэла ясно дали понять, что слово «дружелюбие» было плохо применимо к Ши'Хар.

— Я хочу домой, — подала мысль Эшли Моррис. — Она слушала, стоя позади телеги. — Кто знает, что случится, если мы туда пойдём?

Гэйбриэл раскрыл рот, не зная точно, что сказать.

Кэйт была достаточно умна, чтобы не колебаться:

— Мы подождём. Даниэл будет знать, что делать, когда очнётся.

— Перестань называть меня так, — тихо сказал Тирион. Внезапная остановка телеги разбудила его там, где были бессильны движение и тряска.

— Ты очнулся, — с явным облегчением ответила она.

— Впереди какие-то люди, — сказал Гэйбриэл, с тревогой наклонившись поближе к голове Тириона. — Мы не знаем, сколько именно, и…

— Двенадцать, — нетерпеливо сказал Тирион. — Восемь женщин, четверо мужчин, и один инструктор Ши'Хар из Рощи Сэнтир. — Он начал было садиться, но волна боли и тошноты заставила его отказаться от этой идеи.

— Мне кажется, они направляются в нашу сторону, — добавил Гэйбриэл.

— Ага, — согласился Тирион. — Один из их разведчиков подобрался ближе, и теперь они знают, что мы здесь. — Он посмотрел на Кэйт: — И — нет, отвечая на твой вопрос: они не дружелюбные.

Джек Бэйкер, ещё один парень, внимательно слушавший их разговор, начал стонать от страха.

— Кто-нибудь, заткните этого пацана, пока я его не убил, — прорычал Тирион.

Джек застонал ещё громче, но прежде чем Кэйт успела сказать хоть слово, одна из девушек, Сара Уилсон, залепила парню пощёчину раскрытой ладонью:

— Заткнись, Джек!

Джеку пощёчина не понравилась. Он начал было реагировать, нанося по Саре удар кулаком, но второй парень, Раян Картэр, вогнал кулак Джеку в пузо:

— Проклятье, Джек, — хриплым шёпотом сказал Раян. — Утихни. Сейчас не время драться или плакать.

Джек стоял на коленях, хватая ртом воздух, но делал это как можно более тихим образом.

— Итак, что же нам делать? — спросила Кэйт, возвращая всеобщее внимание обратно к Тириону прежде, чем они ещё сильнее друг друга поколотят.

— Мало что, — сказал Тирион. — Есть три варианта. Первый — вы бежите, они вас ловят, и в течение часа вы будете в ошейниках, голые, и захлёстанные до состояния покорности. Второй вариант — ждать здесь, сражаясь, и быть пленёнными, а затем в течение часа вы будете в ошейниках, без одежды, и захлёстанные до состояния покорности…

— А что насчёт третьего варианта? — с тревогой спросил Тад.

— Я слишком сильно ранен, чтобы сражаться, — проинформировал его Тирион, — но я могу попробовать кое-что другое.

— И какой у вас план? — подтолкнул его Тад.

— Приближается буря, — сказал Тирион. За последнюю минуту ветер слегка усилился, превратившись в оживлённый бриз.

— И в чём состоит план? — сказал Гэйбриэл, вторя Таду.

Тирион произнёс какое-то слово, но Тад не смог его понять. Мул пришёл в движение, его голова склонилась вниз, а глаза закрылись, когда он внезапно уснул. Тирион посмотрел на Тада:

— Вытащи из телеги верёвку, которую туда положил твой отец. Разрежь её на части, и пусть все привяжут себя к телеге. Если кто-то ещё может уместиться в кузове, то пусть тоже забирается. Дополнительный вес может помочь.

— Помочь чему? — сказала Кэйт.

— Помочь не позволить телеге быть сдутой, — ответил Тирион. Его взгляд устремился вдаль, направленный в небо.

Тад неуверенно пялился на Тириона. Кэйт ткнула его в плечо:

— Шевелись! — рявкнул она ему. — Хватай верёвку! Надо быстро привязаться.

Ветер уже начал свистеть, пролетая через деревья вокруг них, издавая высокий воющий звук.

— Я не понимаю, — объявил Гэйбриэл. — Он же ничего не делает. Откуда ветер?

Тирион не ответил, его глаза остекленели, расфокусировавшись.

Кэйт с любопытством посмотрела на Гэйбриэла:

— Хочешь сказать, что он не управляет ветром?

Гэйбриэл кивнул.

Когда ветер только начал подниматься, у неё появилась надежда, но теперь её сердца коснулся страх. Кэйт огляделась, наблюдая за тем, как подростки неуклюже привязываются к телеге. «Верёвок может оказаться недостаточно», — подумала она. Издалека донёсся ревущий звук.

Кэйт снова посмотрела на Гэйбриэла:

— Ты можешь сделать ещё одну из этих защитных штук? Как во время того боя?

— В…возможно, — ответил парень.

— Тогда делай, — сказала она ему.

Её волосы поднялись на ветру, повиснув в воздухе параллельно земле. Воздух стремительно нёсся мимо них, цепляя их за одежду. С одного из деревьев сорвало ветку, пролетевшую мимо них.

Гэйбриэл не был уверен в необходимости этого, но, взяв с телеги тяжёлую деревянную ложку, он начал чертить по земле круг, заключавший в себя их отряд. На это у него ушло полминуты, и к тому времени шквал грозил поднять его с земли. Повторив свои прежние действия, он влил в круг свои силы, создав над ними грубую полусферу. Ветер внезапно оборвался, но Гэйбриэл чувствовал, как он бьётся в невидимый купол.

Кэйт встревожилась, увидев, что тело Тириона поднимается над повозкой, поплыв вверх так, будто ничего не весило. Его лицо обмякло, а конечности свободно висели. Она схватилась за него, и толкнула вниз, придавив своим собственным телом. Внутри щита Гэйбриэла ветра не было, но Тирион чувствовался лёгким, будто его тело было полое изнутри и заполнено перьями.

— Очнись, Даниэл! — крикнула она ему, но ничто не указывало на то, что он её услышал.

Рёв ветра стал оглушающим, это была твёрдая стена звука, поглощавшая весь слух. Деревья вокруг них сгибались, и начали ломаться. Тяжёлые ветви летели по воздуху, ударяясь об их защитный купол, и отскакивая прочь. Целые деревья начало вырывать из земли, унося в небо прямо с корнями.

Глубокая, трясущая вибрация прошла по телу Кэйт, когда в щит врезался массивный вяз. Гэйбриэл упал на одно колено, но не потерял сознание, и каким-то образом удержал щит. Дерево начало соскальзывать прочь, но тут встала Бриджид Толбёрн.

Взгляд девушки был прикован к дереву, и оно перестало двигаться, будто она его придавила. Её руки были вытянуты, пальцы хватались за пространство вокруг неё, будто она пыталась схватить что-то невидимое. Ещё одно дерево ударилось в щит, а затем остановилось, сцепившись ветвями с уже находившимся там вязом.

Кэйт видела, что остальные плакали, прикрыв головы, кричали, или пытались забраться под саму телегу. Конечно, ничего из этого она не слышала, ибо рёв снаружи щита был настолько сильным, что никакой другой звук не мог его пересилить.

Гэйбриэл стоял на коленях, прижав ладони к ушам, из носа его капала кровь. В щит стали ударяться новые деревья, но каждое из них будто цеплялось, переплетаясь ветвями с уже находившимися там деревьями. Вокруг них начал формироваться огромный деревянный частокол из упавших и переплетённых дубов и вязов.

Бриджид стояла в центре, открыв рот, и Кэйт знала, что если бы рёв прекратился, то она услышала бы крик девушки. Голубые глаза темноволосой девушки были широко раскрыты, а волосы метались вокруг головы, подхватываемые ветром, который будто бы касался только её одной.

«Это она вот так цепляет деревья друг за друга?» — задумалась Кэйт. Проверить это она никак не могла, поскольку не была способна ощущать эйсар, но то, что это могло быть делом рук Гэйбриэла, казалось маловероятным. У него, похоже, хватало забот с одной только поддержкой щита, в то время как остальные явно были в состоянии паники.

Она посмотрела на Даниэла. Его тело теперь было не просто лёгким, оно было каким-то неправильным, будто он терял материальность. Свет тускнел по мере того, как деревья закрывали защищавший их купол, но выглядело так, будто его руки медленно исчезали.

— Даниэл! — крикнула она, надеясь его разбудить, но даже сама свой собственный голос не услышала. Наклонившись поближе, она снова попыталась заорать, на этот раз — прямо ему в ухо. Ответа опять не было. Он продолжал смотреть в пространство пустым взглядом.

Возможно, то была иллюзия в начавшей окутывать их тьме, но Кэйт больше не могла видеть его ноги.

«Что-то не так», — подумала она. «Это не может быть чем-то намеренным с его стороны».

Ощущение в её руке было такое, будто та вот-вот должна была пройти сквозь его тело. Единственным, что всё ещё было твёрдым в его теле, было его лицо. Не зная, что ещё делать, она взяла мочку его левого уха в рот, и укусила.

Он даже не дёрнулся.

Кэйт снова укусила его, на этот раз — сильнее, пока не ощутила на языке привкус крови.

— Очнись, чёрт тебя дери! — заорала она. — Очнись, иначе я откушу тебе это ухо, чтобы оно было как и правое! — Много лет назад он потерял большую часть своего правого уха, когда надзиратель отрубил его.

Его глаза моргнули, а грудь вроде бы стала более материальной.

Не желая снова кусать его, она вместо этого поцеловала его в ухо — когда-то она мечтала это сделать. «Когда-то», — подумала она, — «до того, как ты стал чудовищем».

Он содрогнулся, и посмотрел на неё своими холодными серебряными глазами, чужими глазами. Они посерели, будто состояли из кружащегося тумана, лишённые белков или даже зрачков и радужек.

Её охватило чувство отвращения. В этот миг она поняла: что бы это ни было, чего она касалась, что целовала… оно не было человеком. Оно пялилось на неё без каких-либо чувств или человечности. Кэйт отпрянула, и его взгляд снова сместился. Тирион опять начал таять.

— Будь ты проклят! — выругалась она. Схватив его за голову, она снова прикусила его ухо, прежде чем ещё раз его поцеловать. Его взгляд переместился на неё, и, борясь с отвращением, она притянула его губы к своим. Они были холодными и неотзывчивыми.

Будто мертвеца целовала.

Но холодная плоть вокруг его рта стала теплеть.

Она вцепилась в него, и стала целовать упорнее, одновременно борясь с собой. Вскоре его руки вернулись, и он повернулся, столкнув неё на бок, а его язык проскользнул между её губ. Шум снаружи барьера из сплетённых деревьев стал утихать, и скорость ветра стала падать.

Одна из его рук начала шарить, пробираясь ей под блузку, проводя холодными пальцами по её животу. Кэйт надавила на его руки, пытаясь не давать им волю, но он зарычал, и с усилием вздёрнул их, грубо лапая её плоть, вцепившись в грудь.

— Даниэл, нет! Отпусти меня, — заупиралась она, пытаясь оттолкнуть его.

Губы Тириона разомкнулись, но донёсшийся из них звук нисколько не походил на человеческую речь. Это был странный звук, похожий на шелест деревьев на ветру. Глаза из кружащегося серебряного тумана смотрели сквозь Кэйт, но он всё равно удерживал её. Он силой заставил её перевернуться на спину, прежде чем моргнуть, и его глаза стали меняться прямо под её взглядом.

Он снова моргнул, и серебро исчезло, сменившись голубыми человеческими глазами.

«Нет, не человеческим глазами», — осознала Кэйт, — «а скорее глазами дикого зверя».

Тирион всё ещё лапал её своей рукой, не слушая её возражений.

— Прекрати, Даниэл! — крикнула она. — Только не сейчас, только не так!

Тут он замер, глядя глубоко в её глаза. Он казался сбитым с толку:

— Кто ты такая? — внезапно спросил он, используя первые пришедшие ему на ум человеческие слова.

Она воспользовалась возможностью, представленной его колебаниями, чтобы вырваться из его хватки. Глядя на него в ответ, она изучала черты его лица. На них, похоже, застыла искренняя озадаченность, но теперь в его глазах мелькали мысли. Чем бы ни было его преображение, оно, судя по всему, встряхнуло его разум точно так же, как изменило его тело.

Он выглядел полностью материальным, но что-то было другим.

«Его ухо!»

Нижняя половина его правого уха больше не отсутствовала. Правое ухо полностью совпадало с левым, без каких-либо видимых признаков раны, когда-то ставшей причиной отсутствия большей его части. Его взгляд впился в её глаза.

— Кэйт? — сказал он, подвергая сомнению своё собственное узнавание, даже пока вспоминал её.

Она отодвинулась ещё дальше. «Это вообще он… или что-то другое, просто притворяющееся им?»

Бриджид стояла рядом с телегой, её тело застыло с открытым ртом. Рот был открыт широко, будто она кричала, но из него не доносилось ни звука. Тирион осознал её странное состояние, и слез с телеги, подойдя, чтобы встать рядом с ней.

Его мысли казались странными, но были ясны. Девушка обрела свою силу, но стресс и новизна ситуации заставили её прилагать такие усилия, к каким она ещё была не готова. Она убивала себя, борясь с чем-то, чего уже не было. Щупальца её эйсара протягивались во всех направлениях, сплетаясь и спутываясь с расположившимися над ними упавшими деревьями. Губы Бриджид посинели.

Он дал ей оплеуху, силы которой хватило на то, чтобы сбить её с ног.

Бриджид в шоке уставилась на него, а затем её грудь тяжело поднялась, втягивая в себя воздух отчаянным, сдавленным вдохом. Она забыла о том, что надо было дышать.

Скопление деревьев у них над головами пришло в движение. Конструкция из деревьев, больше не удерживаемая силой молодой женщины, потеряла устойчивость. Один из массивных дубов сполз в сторону, а затем оторвался, стремительно падая на телегу. Остальные деревья посыпались следом, падая подобно лавине на стоявших под ними людей.

Тирион поднял руку, махнув ею в воздухе, будто отмахиваясь от мухи, и его эйсар послушался его жеста, сбивая тяжёлые стволы и ветви прочь, чтобы они упали наружу, а не внутрь. Он посмотрел на Гэйбриэла Эванса, лежавшего без сознания у его ног. Скорее всего причиной его бессознательного состояния был откат от разрушившегося щита.

— Грузите их на телегу, — приказал Тирион, обращаясь к остальным подросткам, жавшимся к бортам тяжёлой телеги.

Двое парней, Джек и Дэвид, подняли Гэйбриэла, и понесли. Бриджид нести было не нужно, но Эмма Филлипс помогла ей дойти до телеги, поскольку у Бриджид, похоже, всё ещё кружилась голова.

Всё это время Кэйт наблюдала за Тирионом. «Что случилось с его ранами?»

* * *
Гуэри вёл молодую девушку обратно к деревянной камере, в которой она обитала. Он был в затруднительном положении. Ему приказали её высечь. Обычно это поручение было бы приятным, но его шея всё ещё болела в том месте, где Тирион оставил свою татуировку.

«Приведёт ли её в действие простое наказание плетью?» — гадал он.

Никогда прежде он не чувствовал себя настолько бессильным. Надругательство Тириона, и оставленная им на Гуэри метка, ранили его гордость, а гордость была одной из тех немногих вещей, которые старый надзиратель ценил. Он бился, дрался и избивал, десятилетиями пробираясь на вершину иерархии рабов Сабортрэа. И теперь он должен был склониться перед капризами одной впечатлительной девчонки?

Гуэри остановился, жестом приказав ей идти впереди, чтобы у него была возможность изучить её не только своим магическим взором, но и обычным взглядом. Первым, что бросилось в глаза, была её кожа, гладкая и неповреждённая. Она выглядела так, будто никогда прежде не дралась. Несколько веснушек, парочка крохотных шрамов, и всё.

А ещё у неё были округлые бёдра, полнившиеся обещанием её молодости. Сердце Гуэри заколотилось чуть быстрее, пока он наблюдал за её походкой, каковая реакция его удивила. Обета безбрачия он не давал, но в его возрасте такие порывы стали беспокоить его реже, чем прежде. Его ошейник не давал ему совершать никакие действия, которые могли привести к беременности, но существовало много иных способов сыскать удовольствие.

Он перефокусировал свои мысли, заставив их свернуть с этого пути. Гуэри был весьма уверен, что предупреждение Тириона включало в себя не только физическое насилие, но и сексуальное. Эта мысль разозлила его ещё больше.

Они остановились, достигнув её хибары, и Хэйли подняла на него полный страха взгляд. Её уже несколько раз били плетьми, но недолго. Она не была уверена, что старый надзиратель собирался делать сейчас.

Гуэри нахмурился, а затем принял решение. Он скорее умрёт, чем будет жить подобно одному из безымянных. Его мысли пришли в движение, и светящаяся красная плеть появилась, растянувшись между его ладонями подобно живому существу.

— Вспомни, что тебе сказал мой отец! — сказал Хэйли голосом, который стал на несколько октав выше обычного. Сердце выпрыгивало у неё из груди, заставляя её нервы отрывисто вибрировать.

— Ну его нахуй, — выругался надзиратель. — Я скорее сдохну. Посмотрим, насколько далеко я смогу зайти, прежде чем его проклятая метка меня убьёт.

Паника заставила Хэйли броситься наутёк, но прежде чем она сделала два шага, красная плеть ударила, оплетя её левую ногу, и будто пламенем объяв её нервы, от бедра до позвоночника. Она свалилась на землю с визгом, перешедшим в хрип, когда земля выбила воздух у неё из лёгких.

Боль исчезла, и в глазах у неё прояснилось. Гуэри стоял над ней, задумчиво глядя на неё сверху вниз:

— Похоже, что одного удара недостаточно, чтобы эта штука сработала, — сказал он, потрогав пальцем ноющее место у себя на шее, прежде чем улыбнуться. — Давай-ка попробуем ещё раз. — Красная плеть взметнулась, охватив её шею, и свесившись вдоль спины.

Хэйли знала, что кричала, но агония была настолько велика, что она не слышала себя. Казалось, что она извивалась целую вечность, прежде чем плеть наконец отступила, оставив её трястись на утоптанной земле. Гуэри облизывал губы, положив ладонь себе на пах, массируя себя через штаны.

«Только не снова», — подумала Хэйли, вспоминая то, что случилось до появления Тириона. Её затошнило от мысли об этом, а затем она почувствовала облегчение, когда подумала о плети. Эта цепочка мыслей привела к ещё более глубокому чувству отвращения и ненависти к себе.

Надзиратель открыл дверь в её деревянную тюрьму:

— А ты учишься, — сказал он, читая мелькавшие на её лице чувства. — Нет ничего хуже боли, — произнёс он, и плеть изгибалась в его руках, двигаясь подобно змее. — Тебе следует быть благодарной за то, что я предлагаю тебе менее болезненное наказание. В последние годы я этим редко занимаюсь.

Она метнулась внутрь, ненавидя себя за то, что так быстро поддалась страху, но вид плети лишал её способности соображать и мыслей о сопротивлении. Гуэри последовал за ней внутрь, закрыв за собой дверь, и приспустив штаны спереди:

— На колени, девчонка.

Она встала на колени, когда он приблизился к ней, гордо выставляя себя напоказ. Тёмный, мускусный запах вызвал у неё тошноту ещё до того, как он успел к ней прикоснуться. На секунду она забыла о плети, и страх сменился гневом внутри неё. У Хэйли были зубы, и она заставит его заплатить… кровью.

Гуэри увидел вызов в её взгляде, даже когда она раскрыла рот, и ответил на её притворную покорность тяжёлым кулаком.

Хэйли обнаружила, что лежит на полу, смаргивая слёзы, и не чувствует свою щёку. Боль присутствовала, но удар оглушил её. Прежде чем она смогла собраться с мыслями, Гуэри схватил её, вздёрнул вверх, и больно заломил ей руку за спину, прежде чем ткнуть лицом вниз, в служивший ей кроватью тюфяк.

— Очевидно, тебя надо сломать, прежде чем обучить как следует, девочка, — с радостью сказал старик. — А теперь выпрями ноги, и не двигайся, или я сломаю тебе руку.

Она сделала как было велено, закрыв глаза, когда почувствовала, как его руки начали лапать её. Сфокусировав свой магический взор, она подумала было возвести вокруг себя щит. Гуэри не использовал плеть, и ментальное равновесие стало возвращаться к ней. Хэйли шарила взором по его шее, пытаясь разобрать символы под его ошейником, тот странный узор, который Тирион вытатуировал на коже этого мерзкого старика.

У себя в голове она вспомнила странный символ, который Тирион нацарапал на земляном полу — треугольник, в который была заключена странная волнистая линия. «Это — заключительная линия чар, которые я на него наложил. Татуировка сделана так, чтобы приходить в действие лишь в законченном виде. Тебе нужно представить себе этот символ, прежде чем влить в саму татуировку немного энергии. После чего чары сами обо всём позаботятся». Затем он начертил остаток чар, показав ей, где воображаемый ею символ соединится с теми, которые он вытатуировал на Гуэри.

Тот толчком прижался к ней.

«Нет!». Разум Хэйли вцепился в татуировку, и в миг чёткой ясности она завершила узор, и зажгла его своим эйсаром. Из узора показался крошечный силовой клинок, и рассёк ошейник на шее её мучителя.

Гуэри отступил, выпучив глаза, а затем стремительно сложился пополам. Он стал дёргаться на земле, когда кровь в его теле стала пузыриться и кипеть. Сознание он потерял почти сразу же, а смерть наступила не более чем через минуту.

«Двое мёртвых мужчин за несколько часов», — подумала она. «И мне нисколечко не жаль ни одного из них».

Это было не совсем так. Убийство того, на арене, было ужасным, хотя она знала, что он был лишь более молодой, более грубой версией лежавшего сейчас у её ног старика. Она не хотела его убивать, но теперь подумала, что, быть может, оказала ему услугу.

— Если ты стал бы вот таким человеком, то смерть для тебя — лучший исход, — сказала она себе, закончив эту мысль.

Боль, ужас и адреналин стали сходить на нет, сменившись холодностью, пустым облегчением. Она была жива. Несмотря на её твёрдое решение умереть, лишь бы не убивать, она не могла заставить себя сожалеть о содеянном. Хэйли потерпела неудачу, но она была уверена, что когда Даллэс обнаружит совершённое ею убийство, то даст ей желанную смерть.

— Я не буду так жить, — сказала она пустой комнате, — но и злоупотреблять собой я тоже не позволю.

Глава 15

Леса вокруг них больше не было. Частично он, конечно, остался, в виде сломанных и поваленных стволов деревьев, а также разбросанных ветвей и тяжёлых корней. Однако всё это было горизонтальным, и часть деревьев, похоже, совсем отсутствовала, унесённая прочь чудовищными ветрами.

Почти на милю во всех направлениях всё стало плоским. Гигантские деревья богов всё ещё стояли вдалеке, но некоторые из тех, что были с краю, кренились под разными углами. Кэйт и остальные с благоговением глазели на разрушения. Один из юношей, Дэвид Браун, посмотрел на Тириона:

— Как?

— Чудна́я буря, — сказал Тирион. — Нам повезло.

Небо было чистым, и теперь, в отсутствие крон деревьев, солнечный свет бил по ним, согревая, несмотря на прохладу зимнего бриза. Кэйт промолчала, хотя прекрасно знала, что Тирион лгал.

Тут заговорила Эшли Моррис:

— Разве вы не были ранены?

— Выглядело страшнее, чем было на самом деле, — отозвался Тирион. — По большей части дело было в усталости. Немного сна — и я как новенький.

— Но там же была кровь, и… — начала она.

Он одарил её угрожающим взглядом:

— Я был усталым. Запомни это на будущее, когда тебя будут допрашивать.

Тирион использовал свою магию, чтобы расчистить землю перед телегой,сдвигая стволы деревьев и прочие тяжёлые обломки, чтобы освободить мулу дорогу. Ещё час, и они достигли крайних деревьев богов, границы Рощи Иллэниэл. Там их ожидала большая группа встречающих.

Однако слово «группа» плохо вязалось со стоявшими, ползавшими и карабкавшимися в пределах границы леса несколькими сотнями Ши'Хар, которые выглядели причудливее всего, что Тирион когда-либо видел. «Крайтэки», — заметил он.

Крайтэки были воинами Ши'Хар, солдатами, которых создавали деревья-отцы. Они рождались со всеми имевшимися у Ши'Хар знаниями о сражении, что придавало им боевые умения, далеко выходившие за рамки их коротких жизней. Крайтэки были бесплодны, не могли прорастать в виде деревьев, и жили лишь несколько месяцев. За пятнадцать прожитых среди Ши'Хар лет Тирион видел их лишь изредка, наиболее значительная из этих встреч была тогда, когда он был вынужден сражаться с одним из них на арене.

«Кое-кто заволновался».

— Стоять, — сказал один из них, выехав навстречу маленькой группе людей прежде, чем те приблизились к деревьям на пятьдесят ярдов.

При ближайшем рассмотрении Тирион увидел, что существо не ехало — этот Крайтэк имел четвероногое тело, к которому сверху присоединялись человекоподобные торс и руки. Говорил он на эроллис, языке Ши'Хар.

— Вы не приблизитесь, пока баратти не будут скованы.

— Где Лираллианта? — спросил Тирион.

— Здесь командует Ли́стриус, — сказал Крайтэк. — Он наденет на них ошейники.

— Мной владеет Лираллианта, — заявил Тирион. — Никто не приблизится к нам, пока я с ней не поговорю.

Он не стал утруждать себя угрозами — обычные Ши'Хар были по большей части лишены эмоций, но Крайтэки выводили это свойство на новый уровень. Большинство из них имело нечеловеческую «конструкцию», и их короткие жизни обеспечивали им почти полное отсутствие страха смерти.

— Мне приказано поддерживать безопасность рощи и забрать любых сопровождающих тебя баратти. Листриус уже идёт, чтобы надеть на них ошейники, — сказал Крайтэк.

Тирион видел приближающегося сереброволосого мужчину, и узнал Листриуса, одного из хранителей знаний Ши'Хар. Этот Ши'Хар Иллэниэлов ещё был в тридцати ярдах от них, поэтому Тирион повысил голос, чтобы убедиться в том, что и он, и Крайтэк услышат его ответ:

— Баратти, которых я с собой привёл, ценны. Любая из пяти рощ будет довольна, заполучив их, и я с радостью отдам их вам, но только после того, как поговорю с Лираллиантой.

— Ты подчинишься моей власти, — настаивал солдат.

Тирион вздохнул: один неверный шаг, и всё будет кончено — однако сдаваться от отказывался. Если сейчас начнётся конфликт, то они с детьми окажутся мертвы… или даже хуже, однако такое развитие событий было ему предпочтительнее альтернативы.

— Я с радостью подчинюсь, как только сюда придёт Лираллианта. Проявляя нетерпение, вы подвергаете благополучие рощи опасности.

Он надеялся, что нейтральная формулировка отказа в совокупности с воззванию к высшей цели солдата смогут достичь того, чего не могла достичь прямая угроза.

Солдат оглянулся, и Листриус кивнул ему.

— Хорошо, твою госпожу приведут сюда. До её прихода вы останетесь на месте, — приказал воин Ши'Хар.

Тирион склонил голову, уступая, но в остальном остался неподвижен:

— Как прикажете.

Лираллианта появилась менее чем через полчаса, шагая по изорванной земле с грацией и безмятежностью. Длинное платье скрывало её ноги, но, похоже, никогда не цеплялась за многочисленные ветки и корни, торчавшие из земли. Благодаря этому её движение выглядело так, будто она, невесомая, парила над рваной землёй.

«Быстро же она явилась», — подумал Тирион.

Сереброволосая женщина посмотрела на него со спокойным лицом, которое с тем же успехом могло быть высечено из камня. Её взгляд прошёлся по детям в телеге и вокруг неё, чуть приостановившись лишь тогда, когда достиг Катрин Толбёрн. Она достаточно часто видела это лицо, в видениях, которыми делился с ней Тирион.

— А ты не терял времени зря, любимец мой, — тихо сказала она. — Однако с твоей стороны было немудро противиться власти Листриуса.

— Прошу прощения, госпожа, — отозвался Тирион, наполняя свой голос самым близким подобием искреннего раскаяния, на какое он только был способен. — Я лишь хотел доставить тебе удовольствие.

— Крайтэки были призваны защищать Рощу, — добавила она. — Выглядело так, будто на нас напали. — В её взгляде застыло молчаливое предостережение.

— Чудна́я буря, госпожа, — солгал Тирион. — Я тут совершенно ни при чём, хотя случилась она очень кстати. Сэнтиры ожидали на границе, чтобы забрать твою добычу.

— Я рада, что ты и твои отпрыски остались без повреждений, — ответила Лираллианта. — Теперь же ты должен подчиниться, и позволить надеть на них ошейники, иначе все твои усилия пойдут прахом.

Тирион наклонился ближе, сделав свой голос настолько низким, что его почти не было слышно:

— Только ты можешь надеть на них ошейники.

Она одарила его удивлённым взглядом, но увидела предупреждение в его глазах. Отреагировав с присущей ей ментальной резвостью, она без колебаний ответила:

— Уйди с дороги, дабы я могла осмотреть то, что ты мне привёз. — Она пошла осматривать первого из его детей, и, не дожидаясь, сразу же начала заклинательное плетение, создававшее ошейник.

Не оглядываясь, Тирион повысил голос, произнеся уже на бэйрионском, языке людей:

— Когда она подойдёт к вам, примите ожерелье, которое она вам предложит. Держите свои мысли покорными, и если можете чувствовать магию, не сопротивляйтесь ей.

Создававшее рабский ошейник заклинательное плетение было специфичным в том, что требовало первоначального согласия того, на ком его использовали. В отдельных случаях, если люди пытались сопротивляться, это было тщетным, поскольку красные плети быстро обеспечивали покорность, но сегодня, со смотревшей на них маленькой армией, любое неповиновение могло обернуться катастрофой.

Листриус окликнул со своего места в тридцати ярдах от них:

— Лираллианта, что ты делаешь?

— Беру своё, — ответила она, не останавливаясь. — Она уже закончила три ошейника, и собиралась замкнуть четвёртый вокруг шеи Абигейл Мур.

— Старейшины приказали мне их оковать, — настаивал хранитель знаний.

Лираллианта проигнорировала его протест, и пошла дальше, цеплять ошейник на Бриджид. Сделав это, она ответила:

— Мы с тобой — дети одной и той же рощи, Листриус, и конечный результат один и тот же, но это мой слуга привёл нам эту добычу, и заберу её я. — Затем она прошептала Бриджид на ухо, прежде чем перейти к следующему подростку из Колна: — Разбуди мальчика, я не могу сделать для него ошейник, если он не в сознании.

Бриджид всё ещё не пришла в себя после недавнего испытания, но знала, что криков и тряски не хватит, чтобы разбудить Гэйбриэла. Она пошла к бочке с водой в передней части повозки, и зачерпнула целый половник холодной жидкости. Шок от холодной воды на лице привёл Гэйбриэла в некое подобие сознания. Его глаза вращались, а веки трепетали.

Лираллианта закончила надевать ошейник на Раяна Картэра, и подошла к Гэйбриэлу. Она быстро создала очередное заклинательное плетение, но находившийся в полубессознательном состоянии мальчик оказал сопротивление, когда она попыталась соединить концы. Лираллианта фрустрированно вздохнула.

Гэйбриэл стонал, его глаза не могли до конца сфокусироваться. Бриджид сказала прямо ему в ухо:

— Скажи «да». Когда снова почувствуешь это, просто скажи «да» у себя в голове. Пожалуйста, Гэйбриэл… у нас нет времени.

Лираллианта снова попыталась, и на этот раз заклинательное плетение срослось как надо. Глаза Гэйбриэла почти сразу же закрылись, и его осознание окружающей действительности стало угасать. Бриджид опустила его голову на воз телеги, а затем сама села. Она тоже находила, что с трудом удерживается от сна. Тошнота грозила захлестнуть её, и мир пульсировал новыми энергиями и новыми видениями. Она едва понимала то, что теперь ощущал её разум.

Кэйт посмотрела на свою сводную сестру:

— Просто расслабься, Бриджид. Он сказал, что тошнота после появления силы — это нормально. Ты уже достаточно сделала.

Тирион продолжал сосредотачивать всё своё внимание на Крайтэке и стоявшем в нескольких ярдах позади него хранителе знаний Ши'Хар. Листриус определённо тревожился, вышагивая из стороны в сторону, пока Лираллианта работала над заключением человеческих детей в ошейники. Этот Ши'Хар знал, что его обыграли, но не видел никаких вариантов получше.

Последней ошейник приняла Кэйт. Казавшаяся чужеродной сереброволосая женщина, которая к ней подошла, была незнакома, но часто бывавшей у женщин глубокой интуицией Кэйт знала, что это была та самая женщина. Та, которая украла у неё Даниэла. Та, что сковала его, что любила его каким то причудливым образом. Она была её врагом, и её союзницей — женщина, которая забрала его, но также не дала ему умереть.

Пылающие зелёные глаза Кэйт встретились с взглядом леденисто-синих глаз Лираллианты, и они уставились друг на друга, общаясь на каком-то уровне, лежавшем ниже сознания и даже магии. Какое-то время ни одна из них не моргала, а потом Ши'Хар без предупреждения подалась вперёд, и мягко коснулась губами щеки Кэйт.

Выпрямившись, Лираллианта начала творить заклинательное плетение, которое должно было создать новый рабский ошейник.

— А это за что было? — спросила Кэйт.

— Не уверена, — ответила Ши'Хар Иллэниэлов. — Думаю, это потому, что ты — часть его.

— Обычно это создаёт между женщинами иные чувства, — сказала Кэйт.

Лираллианта развела ладони, и широко растянула концы ожерелья, в то время как Кэйт нагнула голову. Она произнесла несколько слов на эроллис, и Кэйт ощутила внутри себя усилие, напряжение. «Да», — мысленно сказала она себе, и напряжение ослабло. Два конца ошейника с щелчком соединились, и он был готов.

Поддавшись внезапному порыву, Кэйт сказала:

— Спасибо.

Лираллианта подняла бровь, прежде чем ответить на идеальном бэйрионском:

— За что?

— За то, что не дала ему умереть.

— Рано меня благодарить, — сказала Ши'Хар. — Возможно, сейчас он зашёл слишком далеко. Я не смогу защитить его от старейшин.

— Старейшин?

Лираллианта повернулась, указывая широким взмахом руки на стоявшие где-то в пятидесяти ярдах массивные деревья. Деревья богов с краю леса были изорваны, с повреждёнными ветвями и слегка наклонёнными стволами. Буря зацепила их краем, но некоторые из них всё равно едва не были выкорчеваны из земли.

— Это не он, — настаивала Кэйт.

— Будем надеяться, что они в это поверят.

Листриус шагнул вперёд, сделав жест у себя за спиной. Стоявшие на краю леса Крайтэки пришли в движение как единое целое, взяв группу людей в кольцо. Двое из них встали по бокам Тириона.

— В кандалы его, — приказал хранитель знаний.

— Ошейника недостаточно? — с кривой улыбкой спросил Тирион.

— Уже нет, — сказал Листриус. Двое Крайтэков начали плести заклинание, создавая длинные, похожие на лозы щупальца магии, которые оплели руки, ноги и туловище их пленника. Когда они закончили, Тирион больше не мог двигаться, его конечности были скованы, как физически, так и на более глубоком уровне. Его тело застыло, скованное в выпрямленном положении — он бы упал, но магия подняла его над землёй, поддерживая его положение.

Заклинательное плетение достигло и сердцевины его сущности, сковав источник его эйсара, первоисточник сознания, и, для мага, силы. Ему с трудом удавалось говорить, хотя эту свободу ему намеренно оставили.

— Ведите людей в Эллентрэа, — приказал Листриус.

— Нет! — возразил Тирион. — Они не принадлежат Прэйсианам.

— Это не тебе решать, баратт. Не испытывай моё терпение, иначе будешь наказан, — сказал хранитель знаний.

Лираллианта вышла вперёд:

— Насчёт их проживания решать мне.

Листриус вперил в неё твёрдый, гневный взгляд:

— Тебе тоже положено предстать перед старейшинами. Твою судьбу решат они. А до той поры Тиллмэйриас предложил позаботиться для нас о людях.

— Но… — начала она.

— Надеюсь, ты не вынудишь меня сковывать ещё и тебя, — предупредил Листриус.

Лираллианта закрыла рот, склонив голову, прежде чем ответить:

— Нет, хранитель знаний.

* * *
Даллэс вошёл в хибару, бросив взгляд на окоченевшее тело Гуэри. Его опытный взгляд определил, что тело скорее всего было мёртвым менее чем пять или шесть часов. «Она, наверное, убила его вскоре после того, как он отвёл её обратно», — подумал инструктор Ши'Хар.

Хэйли глазела на него с противоположного конца комнаты, в её чертах виделся страх, и что-то ещё.

«Это что, неповиновение?» — задумался Даллэс. От этой мысли он едва не улыбнулся.

— Это твоих рук дело? — без всякого выражения спросил он.

Хэйли вскинула подбородок, отвечая на его вопрос:

— Да. — Не было смысла отрицать это.

— Тогда похоже, что ты усвоила свой урок, — сказал инструктор. — Помни его, когда снова выйдешь на арену… завтра. — Он вышел наружу, а затем вошли двое надзирателей, чтобы забрать тело Гуэри. Они бросили на Хэйли несколько любопытных взглядов, прежде чем уйти, но ничего не сказали.

Глава 16

Тирион парил в пустой бездне. Мир исчез, вместе с его телом. Он был один во тьме, обнажённый и уязвимый таким образом, какой может понять лишь пустая душа, лишённая плоти.

«Невозможно, чтобы этот человек сделал то, что мы наблюдали».

Голос был чисто мысленным, но не принадлежал ему самому. Он был чужеродным. Рисунок и модуляция мысли были совершенно чужими. «Наверное, это один из старейшин», — подумал Тирион. Он удивился тому, что мыслит. Его собственный разум в течение неопределённого периода времени молчал. Он начал гадать, без слов, обладал ли он всё ещё мыслями, если это было возможно.

Всё это полнилось противоречиями.

«Он сильнее любых детей, и любого из нас». Этот голос принадлежал другому старейшине, но Тирион каким-то образом понял, что это был один из Прэйсианов.

Теперь Тирион осознал, что их было бессчётное множество. Они оголили его, и изучали… препарируя и обсуждая его в каком-то метафизическом пространстве, где встречались их разумы. Он мог лишь гадать, что случилось с его телом, в этом месте оно не имело значения. Это был мир без тел, без мест или, быть может, даже без времени.

«Но он не настолько силён. Никакое индивидуальное лицо не смогло бы создать такую бурю, и никто не наблюдал никаких движений эйсара». Это наблюдение принадлежало одному старейшин Морданов.

«Но остаётся тот факт, что это произошло уже дважды», — сказал старейшина Гэйлинов.

Старейшина Прэйсианов снова заговорил:

«Трижды, если считать вулканические извержения, случившиеся в Роще Мордан».

«Он и близко не был к тому событию». Этот голос принадлежал одному из старейшин Сэнтиров.

«Но это событие ему снилось», — настаивал другой.

Первый голос снова заговорил:

«Это лишь указывает на возможность предвиденья. Такой дар мы и прежде видели», — ответил старейшина Сэнтиров.

«Формально, все эти события могут быть объяснены предвиденьем». Это произнёс новый голос, но Тирион знал: то был один из Иллэниэлов. Как он их различал среди огромного набора других голосов, он не был уверен.

«Вы же не считаете всерьёз, что эти события были исключительно естественными, и что он лишь подгадывал под них свои действия?» — возразил старейшина Морданов.

Голос Иллэниэла ответил:

«У нас нет объяснения лучше этого».

«Его память о последней буре указывает на наличие намерения. Человек принял решение войти в иное состояние сознания, перед тем как началась буря», — сказал старейшина Гэйлинов.

«Вероятно, что ментальное изменение случилось в результате передачи информации из настоящего в прошлое. Его разум мог сложиться, встретившись с самим собой в других точках его континуума, что согласуется с нашими нынешними теориями касательно предвиденья», — ответил старейшина Иллэниэлов.

Старейшина Прэйсианов усмехнулся:

«Передача информации в прошлое, чтобы вовремя подгадать момент возвращения. Сама мысль об этом парадоксальна».

«Всё, что известно о предвиденьи — парадоксально», — заметил один из Сэнтиров.

«Ничто из этого не уменьшает опасность, которую представляет этот баратт, вне зависимости от того, являлись ли эти события лишь примерами использования им знаний о будущем, или он способен манипулировать окружающей средой посредством какого-то неизвестного механизма. Мы должны решить, как действовать дальше». Старейшина Гэйлинов производил впечатление чрезвычайной практичности.

Старейшина Иллэниэлов произнёс:

«Следует продолжить его изучение. Мы ещё многого не понимаем, что само по себе является редкостью. Мы можем заполучить знания, которые позволят нам лучше защититься от великого врага».

«Нашей нынешней защиты достаточно», — сказал старейшина Морданов. «Он представляет собой слишком большой риск».

«Никакая защита не идеальна», — ответил старейшина Гэйлинов. «В Кионтара может пробраться порча. Мы не можем знать, как они будут держаться, и мы не нашли для себя нового укрытия в случае, если они падут».

«Стражи врат безупречны, в наших созданиях нет слабости», — с чувством негодования произнёс старейшина Сэнтиров.

«Он должен быть уничтожен», — повторил старейшина Морданов.

Тирион почувствовал, как от многих старейшин прошла волна одобрения. Их решение казалось неизбежным.

«Нет!»

Этот разум он узнал мгновенно. Это была Лираллианта, и теперь, услышав её, он почти смог ощутить её присутствие рядом с собой.

«Молчи, дочь, тебе не положено комментировать здесь», — укорил самый старший из старейшин Иллэниэлов.

Один из Сэнтиров произнёс:

«Осмотр показал, что она тоже под подозрением. Её воспоминания показывают соучастие. Она скрыла то, о чём следовало доложить».

«Она — одна из народа», — сказал старейшина Гэйлинов.

«Ты только что вынес мысль о том, что стражи врат могут быть подвергнуты порче, однако готов игнорировать таковую возможность в наших детях?» — спросил Сэнтир.

«Только нам дано распоряжаться нашими детьми», — властно сказал старейшина Иллэниэлов.

«Но вы не можете также распространить влияние этого положения на животное», — настаивал старейшина Морданов. «Он представляет угрозу для всех нас. Он будет уничтожен».

От остальных пришло ощущение согласия, в том числе — от старейшин Иллэниэлов.

«Нет, если умрёт он, то и я тоже умру», — пришла мысль Лираллианты. «Ваше решение убить его прервёт и мою жизнь».

Тирион чувствовал, как вес совокупности разумов старейшин Ши'Хар сместился, обрушившись на неё.

«Дитя дефектно».

«Ей тоже следует положить конец».

«Она была избрана стать хранителем знаний».

«Избавьтесь от этого ребёнка».

Хор голосов шёл от разных рощ, но старейшины Иллэниэлов ответили взаимным чувством несогласия. Наиболее старший из них озвучил их мысли:

«Прекратите. Позвольте нам это проанализировать. Дитя ценно для нас». Следующее их сообщение было направлено исключительно ей: «Почему ты сказала это, дитя?»

«Потому, что это — правда», — ответила она.

«В твоих словах нет логики», — сказал старейшина Иллэниэлов. «В прошлом мы уважали твою эксцентричность, чтобы мы могли расти благодаря знаниям, которые ты могла получить. Человеку положат конец, а ты останешься. Не надо и дальше позорить нас, возражая против собственного выживания».

«Он — мой кианти».

Воцарилась шокированная тишина.

«Это невозможно, дщерь».

«Это — правда», — твёрдо ответила Лираллианта.

«Он — не один из Ши'Хар, не один из народа… он — баратт. Ты сошла с ума», — сказал старейшина Иллэниэлов.

«Кианти — избираются», — сказал другой Иллэниэл, — «а мы его не избирали. Кианти более не полезны и не нужны».

Тирион ощутил силу её решимости, когда она ответила:

«Я его избрала».

«Это же смешно, дети не выбирают. Кианти избираются старейшинами».

«Я его избрала», — снова сказала она.

«Он — не Ши'Хар. Он не может производить детей. Баратти не могут быть кианти», — настаивал ещё один старейшина Иллэниэлов.

«Ей необходимо положить конец», — сказал ещё кто-то.

«Убейте меня, если должны, но не причиняйте вреда ей или моим детям», — сказал Тирион, впервые повысив свой внутренний голос, крича в пустоту.

Воцарился хаос.

«Оно слушало? Невозможно!»

«Как он может быть в сознании? Его разум был полностью подавлен».

Шквал подобных мыслей закружился вокруг Тириона, отчего ему сказалось, будто его ментально колотят. В конце концов они замедлились, и оформились в единственный вопрос:

«Зачем баратт отдаёт свою жизнь ради нашей дочери?» — сказал один из Иллэниэлов.

«Он — тот самый!» — сказал другой. «Её слова и его действия это доказали».

«Он — мой кианти», — снова сказала Лираллианта. «Ни один из нас не может существовать без другого».

Голоса старейшин Иллэниэлов подняли гвалт, споря друг с другом над её словами, колотя по разуму Тириона. Он силился сохранить равновесие, но это было бесполезно. Вес их мыслей обрушился на него, и он обнаружил, что к нему подкрадывается небытие, гася его сознание.

«Пусть оно замолчит…»

* * *
Когда Тирион очнулся, звучало пение птиц. Солнечный свет пробивался через листву уже знакомыми ему узорами. Он лежал на кровати Лираллианты, высоко на дереве, служившем ей домом. Тирион много раз спал здесь, хотя в последние месяцы это стало происходить реже. Он начал спать в более традиционной кровати в своём каменном доме, как только была завершена спальня.

Он повернул голову, но уже знал, что был один. Лираллианты не было рядом.

— Что произошло? — сказал он вслух.

Беглый осмотр показал, что его тело было в целости и сохранности. Оно было даже лучше, чем он помнил, даже шрамов не осталось — единственными оставшимися на его теле отметинами были татуировки, которые он сам себе сделал. Он с облегчением увидел, что они никуда не делись. Без них он бы ощущал себя голым. Он мог обойтись без одежды, но чары, которые он нанёс на свою кожу, были для него одновременно бронёй и оружием.

Приближался мужчина Ши'Хар, шагая по стволу гигантского дерева обычной для них медлительной и небрежной походкой.

«Байовар», — заметил он, почти мгновенно узнав хранителя знаний Иллэниэлов.

Сев, он поприветствовал хранителя знаний кивком, потянувшись за своими штанами. Пока он был без сознания, одежду с него в какой-то момент сняли.

— Добрый день, Байовар.

— Тирион, — сказал сереброволосый Ши'Хар.

— Похоже, я пропустил некоторое время, — заметил Тирион. — Когда я прибыл, ещё темнело.

— Поэтому я и пришёл, — сказал Байовар. — Старейшины посчитали, что тебе понадобится руководство, когда ты очнёшься.

Слово «старейшины» заставило воспоминания промелькнуть у Тириона в голове, и с ними пришли неприятные мысли.

— Где Лираллианта? — с некоторой озабоченностью спросил он.

— Она всё ещё общается со старейшинами, — проинформировал Байовар. — Тебе не следует ожидать встречи с ней ещё некоторое время.

— Но она невредима?

Байовар кивнул.

— Где мои дети, и женщина, с которыми я вернулся?

— Тиллмэйриас заботится о них в Эллентрэа, — сказал Ши'Хар.

Тирион закончил надевать штаны, и поспешно натянул сапоги, прежде чем схватить свои рубаху и кожаную куртку.

— Не думаю, что слово «заботиться» применимо к людям, которых держат в рабских лагерях. — Он встал, и пошёл к стволу, собираясь спускаться.

Байовар отозвался на его заявление весёлым взглядом, но не стал утруждать себя оспариванием его аргумента. Он удовлетворился тем, что пошёл следом за человеком:

— Быть может, тебе следует позволить мне рассказать о случившемся, прежде чем ты уйдёшь, — иронично сказал он.

— Я бы предпочёл беседовать на ходу, — сказал Тирион.

— И ты не голоден?

Вообще говоря, теперь, снова встав на ноги, Тирион заметил у себя в животе ужасную пустоту. Он сомневался, что когда-либо прежде был таким голодным. Была у него и иная неотложная нужда. Он одарил Байовара стеснённым взглядом:

— Если вы меня извините на несколько минут…

Ши'Хар вежливо кивнул, и подождал, пока Тирион сходит по платформе к специальному месту, отведённому для подобных нужд. Ветви и листья сдвинулись вокруг него, предоставляя толику уединения, как только он оказался внутри — это изменение внесла годы назад Лираллианта, чтобы удовлетворить его странную потребность в уединении, пока он удовлетворял свои телесные потребности.

Моча у Тириона была цвета тёмного сидра. «Вроде, для этого не было никаких причин», — подумал он. Некоторые ранения в прошлом оказывали на него похожий эффект, но обычно лишь в тех случаях, когда были побиты почки, или когда он был без сознания в течение долгого времени.

— Мне нужно воды, — признался он Байовару по возвращении.

ШиХар уже налил ему в чашку воды из кувшина, который Лираллианта держала на прикроватном столике. Он передал чашку Тириону:

— Идём со мной, у меня на платформе тебя дожидается еда.

Тирион пил воду жадными глотками, удивившись жажде, охватившей его, когда вода коснулась его губ. Приостановившись, он ответил:

— Мне действительно нужно проверить, как там остальные…

— Ещё несколько часов, или даже ещё один день, ничего уже не решат, — посоветовал хранитель знаний.

Тирион нахмурился:

— Сколько времени прошло?

— Чуть более месяца… пять недель, если быть точным, — ответил Байовар.

Тирион был ошеломлён, и это отразилось на его лице.

— Для старейшин время течёт иначе, — объяснил Ши'Хар. — Чтобы общаться с ним, твои мысли должны замедлиться до такой скорости, которая делает коммуникацию возможной. Дискуссия, занимающая у нас несколько часов, может потребовать недели, если говорить с ними.

— А разве для них не было бы разумнее ускориться до нашего темпа? Что если произойдёт что-то чрезвычайное?

Байовар улыбнулся:

— Старейшины мало что считают воистину чрезвычайным. Большинство малых вопросов оставляют нам, или Крайтэкам. Если случается что-то воистину катастрофичное, то они могут делать так, как ты говоришь, но с тех пор, как это случилось в последний раз, прошли века.

Теперь стали понятны некоторые вещи. Лираллианта уже говорила прежде со старейшинами, и часто возвращалась лишь несколько дней спустя. Если сказанное Байоваром было правдой, то это были очень короткие разговоры. Учитывая то, что Ши'Хар почти никогда не находили хорошей причины лгать, он не сомневался в правдивости откровений хранителя знаний.

Пока он над этим размышлял, ему в голову пришло ещё кое-что:

— Значит, может пройти какое-то время, прежде чем Лираллианта закончит с ними разговаривать.

Байовар кивнул.

— Наверное, мне следует поесть. А потом я хотел бы посетить Эллентрэа, — с некоторой покорностью судьбе сказал Тирион.

Он не хотел, чтобы Кэйт или его дети оказались в рабском лагере, но ещё несколько часов практически ничего не изменят, а он был очень голоден. Он вообще не был уверен, что сможет каким-то образом вытащить их без присутствия Лираллианты.

Байовар покосился на него на ходу:

— Ты изменился, Тирион.

— Как это? — спросил Тирион, надеясь, что не придётся объяснять отсутствовавшие шрамы или отросшее обратно ухо. Ответов на эти вопросы у него не было.

— Ты стал терпеливее, — сказал хранитель знаний. — Когда ты только пришёл к нам, то не принял бы подобную задержку настолько легко.

— Это скорее не терпение, а прагматизм, — сказал Тирион. Вспоминая свои действия в Колне, он бы не стал описывать их как решения, принятые терпеливым человеком. Он стал чересчур практичным. Терпение, насилие, переговоры, вымогательство, или даже сексуальное убеждение — это были для него лишь инструменты.

— Ты стал подобен нам во многих отношениях, — сказал Байовар.

«В больших, чем мне бы хотелось, и достаточно для того, чтобы заставить Ши'Хар пожалеть об этом», — подумал Тирион.

Глава 17

Еда была восхитительна, она состояла из разнообразных овощей, небольшого количества фруктов и, конечно же, вездесущего «кялмуса». Кялмус был плодом деревьев богов, имел светло-золотой цвет, был сладковатым, средней сочности, и со вкусом, напоминавшим грушу, но менее отчётливым. Плод деревьев богов был уникален тем, что мог служить единственным источником питания для их детей, хотя они обычно совмещали его с другой едой, чтобы не заскучать.

Он также содержал вещество, которое подавляло рост «семени разума». Дети Ши'Хар были людьми чисто физически, но рождались полностью развитыми, и содержали в своих телах дополнительный орган, смея разума. Семя было истинным потомством их вида — человеческое тело служило лишь сосудом, подобно, в некотором роде, мякоти более обычных фруктов, существовавшей исключительно для защиты находившихся внутри семян.

Вообще говоря, в прошлом, в других мирах, дети Ши'Хар рождались с телами, которые вообще не были человеческими. Ши'Хар подгоняли тела своих отпрысков, чтобы те соответствовали окружающей среде. Крайтэки были отличным тому примером, ибо деревья-отцы часто использовали различные исторические формы из других миров, чтобы создавать недолго живущих солдат для своей защиты.

Кялмус служил для детей деревьев основным источником питания, и также не давал их внутреннему «семени» прорастать. Если кялмуса становилось мало, предположительно — из-за недостатка старейшин Ши'Хар, или из-за избытка их детей, семена начинали созревать, дети пускали корни, и прорастали в новых старейшин.

Насколько Тирион знал, кялмус не оказывал никакого пагубного влияния на нормальных людей. Он уже много лет ел этот плод без всяких проблем, но всё ему всё равно хотелось более мясной диеты. Когда было свободное время, он часто охотился, чтобы удовлетворить свои вкусы.

Тут ему в голову пришёл странный вопрос:

— А какой вкус у лошти, по сравнению с кялмусом?

Брови Байовара взметнулись вверх.

— Лираллианта сказала мне, что её избрали для получения лошти, чтобы стать хранителем знаний, — объяснил он, придавая некоторый контекст своему вопросу.

Хранитель знаний понятливо кивнул:

— Понятно, однако я не могу вспомнить его вкус.

— Но вы же его ели, верно, чтобы стать хранителем знаний?

— Конечно же, — сказал Байовар, — но то, что я пережил сразу же после этого, начисто вымело у меня из головы тривиальные подробности, вроде вкуса самого лошти.

— А каково это было? — спросил Тирион.

Байовар широко развёл руки, будто пытаясь охватить ими весь окружающий мир:

— Мой мир расширился. Нет, он взорвался. Знание, которое я получил, было настолько больше того, что было у меня прежде, что разбило вдребезги моё предыдущее понимание самого себя, а когда этот процесс завершился, я почувствовал себя так, будто родился заново.

— Потому что он наполнил ваше семя разума сведениями из прошлого?

— Не напрямую само семя, — поправил Байовар. — Лошти был создан так, чтобы изменять функционирующий разум. Наши семена разума пассивны, они лишь записывают наш опыт до того дня, когда мы прорастём. Семя остаётся в покое в течение нашей повседневной жизни, за исключением заклинательного плетения.

Тирион нахмурился:

— А что тогда лошти сделает с обычным человеком?

Нос Байовара сморщился от отвращения:

— То, что ты описываешь, будет противно самой природе, это будет тупик.

— Тупик?

— Знания умрут вместе с их носителем, не перейдя к новому поколению… — Байовар приостановился, ища слова на бэйрионском, которые передали бы его мысли. — Это было бы как сжечь одну из ваших библиотек.

Это слово было новым для Тириона. Он подумал бы, что этот термин происходил из эроллис, если бы не то, как Байовар его употребил.

— Я не знаком с этим словом.

— Библиотека? — спросил Байовар, а затем понял: — Мне следовало догадаться. У вашего рода их не было с тех пор, как закончилась великая война между нашими расами. Библиотека была местом знания, где люди хранили собранную мудрость. Это гораздо более грубый метод сохранения информации по сравнению с нашим, но тем не менее действенный. Человечество хранило в них тысячелетия истории, науки и философии.

— И ваш народ их сжёг?

— И да, и нет, — сказал Байовар. — Мы действительно уничтожили многие из них во время войны, но после её окончания мы сохранили как можно больше хранившейся в них информации. Ши'Хар учатся у своих врагов. Последние оставшиеся библиотеки были изучены, и имевшиеся в них полезные знания были записаны, прежде чем были разрушены сами библиотеки.

— По мне, так это звучит как простое «да», — сделал наблюдение Тирион.

— Ну, фраза «жечь библиотеки» позаимствована из вашей собственной истории. Люди считали это великим грехом, но в прошлом они ходили друг на друга войной, до нашего прихода, и порой завоеватели сжигали библиотеки побеждённых, чтобы уничтожить их прошлое. То, что сделали мы, отличается, — сказал Байовар.

— Каким образом?

— Мы сохранили знания, — сказал Байовар, постучав себя по виску, — по крайней мере — те его части, которые могли понять.

— Я думал, ваша раса была значительно превосходила нашу, — сардонически сказал Тирион.

— В большинстве отношений так и было, — согласился Байовар, совершенно пропуская сарказм мимо ушей, — но ваш вид был механистичен в своих поисках понимания. Хотя наша наука превосходила вашу, способ мышления вашей расы был очень чужим, и это усложняло для нас процесс понимания более тонких моментов в ваших концептуальных моделях.

— Не знай я о вашей осторожности, Байовар, я мог бы подумать, что это было комплиментом моему роду.

Хранитель знаний провёл рукой по волосам, приглаживая их после внезапного порыва ветра:

— Война за этот мир была самой тяжёлой из тех, в которых мы победили. Мы едва не проиграли, несмотря на тот факт, что ваш род был увечен своей неспособностью манипулировать эйсаром. Люди были нашим вторым величайшим врагом.

— Вторым величайшим? — сказал Тирион. — Если мы были вторым по величию, то как это могла быть самая тяжёлая война, которую вы вели?

— Не вели, Тирион, — поправил Байовар. — Война за ваш мир была самой тяжёлой из тех, в которых мы победили.

— Значит, одну войну Ши'Хар проиграли? — Он впервые слышал о чём-то подобном.

Голос хранителя знаний стал серьёзнее:

— Почти.

Тирион хмыкнул:

— Как можно почти проиграть войну?

— Мы всё ещё живы, и полагаем, что наш величайший враг не сможет грозить нам здесь. Однажды мы найдём способ победить их, и вернуть себе потерянное, — заявил Ши'Хар крайне серьёзным тоном.

— Едва ли это война, если вы не сражаетесь, — сказал Тирион. — Когда вы последний раз сталкивались с этим врагом?

— Когда покинули наш последний дом, тысячелетия назад, перед тем как явиться сюда.

— Это было очень давно. Быть может, они забыли о вашем народе.

Холодный взгляд Байовара уставился в пустое небо:

— Они не забывают.

* * *
Тиллмэйриас улыбнулся, увидев входящего в комнату Тириона. Это была та же комната, где он когда-то насильно брал образцы тканей у дикого человеческого раба Лираллианты, и от вида этого помещения у Тириона всё ещё пробегали мурашки по спине.

— Я с нетерпением ждал твоего визита, — сказал Ши'Хар Прэйсианов. — Я был рад услышать, что старейшины решили продолжить твой эксперимент. — Его губы оформились в нечто, напоминавшее искреннюю улыбку.

— Мой эксперимент?

— Ты всё ещё жив, — сказал хранитель знаний. — Считаю это великим успехом.

Позитивная позиция инструктора Прэйсианов раздражала Тириона:

— Вы хотите, чтобы я поверил, что ваше мнение было частью причин моего непрекращающегося существования? — спросил Тирион.

Тиллмэйриас покачал головой:

— Отнюдь, тебя спас исключительный ум Лираллианты. То, что она сделала, переменило всё. Я даже не уверен, как теперь к тебе обращаться. — Ши'Хар чуть ли не кипел от энтузиазма, или, по крайней мере, ближайшего эквивалента оного для Ши'Хар.

— До сих пор обычно хватало слов «баратт» или «дичок», — сухо сказал Тирион.

— Ты не можешь быть баратт, если являешься кианти Лираллианты, — твёрдо заявил Тиллмэйриас, — но и не можешь быть Ши'Хар, поскольку не способен к заклинательному плетению. Ты стал наивкуснейшим парадоксом. — Тиллмэйриас буквально облизнул губы, произнося это.

— Семантика, — сказал Тирион. — Это совершенно не меняет факт моей биологии.

— Верно, — ответил Тиллмэйриас, — но это — гораздо больше, чем семантика. Никогда прежде никакое разумное существо не нарушало границы наших определений. В прошлом наиболее основной категоризацией для моего народа было деление на Ши'Хар и баратти. Ты больше не входишь во вторую категорию, но мы не можем причислить тебя и к первой.

— По мне, так это — проблема для старейшин, — заявил Тирион. — Менее всего меня волнует, что обо мне думает ваш народ. Я здесь для того, чтобы забрать свою семью.

— Твою семью?

— Женщину и детей, которых я сюда привёл.

Тиллмэйриас кивнул:

— Да, я понимаю, «кого» ты имеешь ввиду, меня сбило с толку использование термина «семья». Молодняк — твои отпрыски, но женщина… она не является твоей родственницей.

— Не пытайтесь меня отвлечь, Тиллмэйриас. Я желаю забрать их обратно в Рощу Иллэниэл.

— Им там не место — там нет надзирателей, чтобы приглядывать за ними, — сказал Ши'Хар Прэйсианов. — Я держу их здесь в качестве услуги для Рощи Иллэниэл.

Тирион стоял на своём:

— Это больше не является вашей проблемой. Я всё равно их заберу.

— Как надзиратель, как раб, ты не в том положении, чтобы выдвигать подобные требования, — объяснил Тиллмэйриас. — На основе чьей власти ты предъявляешь такое право? — Что-то в выражении Прэйсиана намекало на предвкушение чего-то с его стороны.

Тирион немного пометал в него гневные взгляды, прежде чем ответить:

— На основе власти Лираллианты…

— Её здесь нет, и она не отлучалась от старейшин, чтобы отдать такой приказ, — сразу же сказал Тиллмэйриас. — Он облизнул губы, прежде чем повториться, будто тревожась о чём-то: — На основе какой власти ты выдвигаешь эту просьбу, Тирион? Лираллианты здесь нет, и мы оба знаем, что твоя хозяйка не отдавала тебе приказов на этот счёт. Говори конкретно, откуда происходит твоё право требовать их себе?

Тирион был сбит с толку. «Он хочет, чтобы я что-то сказал. Но что?». Взгляд его голубых глаз впился в красные глаза Прэйсиана, Тирион ожесточённо работал головой.

— Это просто семантика, Тирион, — намекнул Тиллмэйриас.

Тут у него в голове щёлкнуло:

— Как кианти Лираллианты, я требую немедленного возвращения мне её собственности. — Ему было неуютно использовать этот термин, но он не мог придумать ничего иного, что хотел бы от него услышать инструктор Ши'Хар.

— Ну, раз ты так говоришь, у меня нет выбора, — согласился Тиллмэйриас, хитро улыбаясь. — Следуй за мной, я покажу тебе, где их держат. — Он встал, и направился к двери, но бросил на ходу ещё одну реплику: — Не забывай этот урок.

Тирион провёл годы под инструкторским контролем этого Прэйсиана, который порой пытал его до сумасшествия. Даже сейчас, десять лет спустя, один лишь звук голоса этого Ши'Хар вызывал у него первобытную реакцию на страх, от которого сводило живот. Справляться со страхом он научился, но изгнать его Тириону так и не удалось. Страх был слишком глубоко запечатлён в его душе.

Из-за этого факта ему было труднее понять истинные мотивы хранителя знаний Прэйсианов. Его мысли затмевали паранойя и тревога. Однако он всё же гадал: «Почему он мне помогает? И помогает ли? Что он хочет с этого получить?»

Было время, когда он был убеждён в том, что Тиллмэйриас был воплощением зла, а потом этот Ши'Хар помог спасти жизнь ему и Лираллианте после его последней битвы на арене, спрятав их, пока они не смогли поправиться, и пока она не смогла заменить его рабский ошейник. Теперь же Прэйсиан давал ему плохо завуалированные подсказки, и помогал убрать его ценные приобретения из-под контроля Рощи Прэйсиан.

«Непонятно, что он вообще делает».

— С тех пор, как они сюда пришли, у пятерых пробудился дар, — упомянул Тиллмэйриас, когда они покидали большое центральное здание Эллентрэа.

— У кого именно?

— У троих потомков мужского пола, и двоих — женского.

Он ожидал такую формулировку ответа, но с этим утверждением пришло ещё одно озарение. «Их не инициировали, иначе он смог бы назвать их имена».

— Вы до сих пор не отправляли ни одного из них сражаться?

— У меня чёткие приказы. С твоими отпрысками, Тирион, нельзя делать ничего кроме как кормить их.

Тирион остановился, подозрительно уставившись инструктору в спину:

— Почему?

Тиллмэйриас обернулся:

— Я вам не враг, Тирион. Я лишь желаю учиться у вас.

Он уставился на чернокожего Ши'Хар, раскрыв рот:

— Учиться чему?

— С тех пор, как ты пришёл сюда, дичок, ты представлял из себя тайну. Ты был совсем не таким, как наши собственные баратти, и я видел в тебе ту же искру, которая делала твоих предков такими могучими противниками. Однако мы не можем понять, почему. Почему ты так сильно отличаешься от остальных? Ты на каждом шагу настаивал, что мы ничего не знаем о том, как правильно взращивать и обучать ваш род, но моему народу трудно поверить, что такая значительная разница является результатом такой малости, как методология вашего воспитания.

Ты знаешь, что другой твой ребёнок, которого забрали Морданы, уже начал сражаться на арене? Гравэ́нна победила в пяти матчах, — закончил хранитель знаний.

Тирион ничего из этого не знал:

— Гравэнна? Они так её назвали?

Тиллмэйриас кивнул.

— У вашего народа ужасный вкус, когда дело доходит до имён.

— Суть в том, — продолжил Тиллмэйриас, — что она уже добилась невозможного. Вопрос в том, является ли это исключительно следствием твоей генетики, или следствием твоего короткого визита к ней?

— Вероятно, это скорее связано с её жизнью до того, как её поймали, — сделал наблюдение Тирион.

— В конце концов я надеюсь вычленить и эти факторы, — сказал инструктор Ши'Хар. — Я начал маленький проект в рабских загонах здесь, в Эллентрэа. Приказал, чтобы частьмолодняка держали в отдельной области, где их после отнятия от груди взращивают матери, вместо того, чтобы помещать их в общий загон.

Он знал, что Тиллмэйриас глубоко интересовался темой человеческих существ — именно по этой причине этот Ши'Хар стал инструктором, и по этой же причине его повысили до хранителя знаний, однако услышать что-то подобное Тирион не ожидал.

— И как у них дела? — спросил он.

Прэйсиан поморщился:

— Несколько детей погибло, убитые своими матерями, но у оставшихся пятерых всё идёт весьма хорошо.

Слова Ши'Хар уже практически не волновали Тириона — хоть они и звучали чёрство, истинной злобы за ними не стояло. Тиллмэйриас говорил о людях примерно так же, как отец Тириона когда-то говорил об овцах. «Он надеется улучшить своё стадо».

Тиллмэйриас отправил первую же пару встреченных им надзирателей, чтобы они начали собирать рабов Иллэниэлов, пока они с Тирионом ожидали в открытом дворике. Двое мужчин вернулись несколько минут спустя, ведя с собой пятнадцать очень бледных и шатко выглядевших подростков. Некоторые из них выглядели так, будто потеряли в весе, и никому из них, похоже, не нравилось их проживание в Эллентрэа. Щурясь и моргая на солнце, они уставились на Тириона с узнаванием и, быть может, с некоторой надеждой.

— Они вообще бывали снаружи? — спросил он у инструктора Ши'Хар.

— Да, конечно же, — сказал Тиллмэйриас. — Я приказал выводить их наружу, для физических упражнений, и чтобы они побыли на солнце.

Двое парней, Раян и Иан, выглядели явно больными, а Абигейл Мур похудела почти до костей.

— Они ели?

— Некоторые — да, — сказал Тиллмэйриас, — но одна из самок отказывалась есть последние несколько дней. Должен признать, Тирион, я не думаю, что дела у них идут хорошо. Я проверил их всех, чтобы убедиться, что они — действительно твои отпрыски, но у них, похоже, нет той же крепости, какая была у тебя.

— Я едва не умер от лихорадки, когда только появился здесь, — напомнил Тирион.

Хранитель знаний кивнул:

— Да, но твоё состояние улучшилось после того, как Лираллианта отдала тебя под мою опеку. Твоим же детям стало хуже. Я уже начал сомневаться в своих решениях. Надзиратели высказали мысль, что проблема может заключаться в мягком с ними обращении. Думаешь, если дать им плетей, то это стимулирует их аппетит?

— Нет, — сразу же сказал Тирион.

«Разве что в случае полного отказа есть», — подумал он, глядя на Абигейл. «Конечно, я думаю, что смогу найти для этого решение получше».

— А где женщина? — спросил он, заметив отсутствие Кэйт.

— Тебе действительно нужно её обратно? — спросил Тиллмэйриас. — Возможно, потребуется какое-то время, чтобы найти её. Её поместили с безымянными слугами. Я мог бы легко заменить её на одного или двух других, если тебе просто нужно свалить на кого-то работу по уходу за ними.

Тириона заполнил ужас. Безымянные были самыми низшими из низших в Эллентрэа, они не имели достаточно способностей, чтобы их выбрали для боя на арене, дабы победой добыть себе имя. Формально, его дети всё ещё считались «безымянными», но их отделили, и отметили для особого обращения. Он мог лишь вообразить, через что могла пройти Кэйт.

— Позвольте мне найти её, — предложил Тирион. — Я достаточно хорошо знаю её эйсар, чтобы заметить её издалека, и я очень хорошо знаком с Эллентрэа.

— В этом нет необходимости, — сказал Тиллмэйриас. — Я могу послать надзирателей.

— Я справлюсь быстрее.

— Хорошо, — согласился хранитель знаний. — Я прикажу им держать детей здесь, пока ты ищешь. Мне нужно позаботиться о других вещах. Если у тебя возникнут трудности с её поисками, или если что-то случится, пожалуйста, бери двух других не стесняясь, в качестве расплаты с Лираллиантой.

— Вы слишком добры, — сказал Тирион, подавляя закипавший в нём гнев. Позволить эмоциям возобладать над собой было бы непродуктивно, и бессмысленно. Он раскрыл свой разум на полную, осматривая ауры сотен находившихся в пределах дальности его магического взора. Его ноги уже пришли в движение, неся его в сторону больших общественных домов, где жили безымянные.

Это оказалось тупиком. Кэйт там не было, поэтому он был вынужден начать долгую, кружащую по Эллентрэа прогулку. Прошло полчаса, прежде чем он её нашёл. Она была в одной из личных хибар надзирателей. Одно это уже расстроило бы его. Помимо уборки у одной из безымянных могла быть лишь одна причина находиться в доме одного из надзирателей.

Кто-то из них решил, что ему нужна новая игрушка.

В его голове появились непрошеные видения, в которых Кэйт избивали и заставляли… «Нет, я не буду об этом думать. Мне просто надо вытащить её». Он двинулся быстрее, как только заметил её, и перешёл на трусцу.

Она была с кем-то, у кого был сильный эйсар, скорее всего это был живший там надзиратель.

Ещё четверть мили, и он будет на месте, но его разум был настолько сосредоточен на Кэйт, что он едва сохранял достаточно осознания окружающей действительности, чтобы не спотыкаться на бегу. Надзиратель обнимал её, прижав её голову к своей собственной. Тирион внезапно осознал, что надзиратель был женщиной, и она была ему знакома — Лэйла.

Лэйла была ему почти другом. Она и Гарлин часто игрались вместе, хотя никто из них не использовал бы слово настолько сильное, как «друг», чтобы описать свои отношения. Однако Тирион знал правду: Лэйла и Гарлин были настолько близки, насколько вообще могли сблизиться надзиратели. Она будет оплакивать смерть Гарлина.

Он уже был достаточно близко, чтобы в точности увидеть, чем они занимались, и разговоры тут были практически ни при чём. За прожитые в Эллентрэа годы он многое повидал, и «услуги», которыми обменивались жители города, зачастую были между представителями одного и того же пола — и пусть это было и не так часто, как между противоположными полами, но ничего необычного в этом не было.

Но обмен между надзирателями и безымянными редко был по обоюдному согласию. Это был вопрос силы, или её отсутствия. Хотя сам Тирион однажды имел отношения с одной из них, Амарой, он ею не злоупотреблял. Он искал любви, чего надзиратели просто не могли понять.

А теперь одна из них сделала Кэйт своей игрушкой.

Он на самом деле не позволял мыслям о такой возможности войти в свой разум, и теперь, когда внезапно столкнулся с ней, от неё его гнев раскалился добела.

Дверь не открывалась в ответ на его касание, поскольку это было не его жилище. Внутри две женщины приостановились, отстранившись. Лэйла могла видеть его присутствие снаружи так же легко, как он видел её внутри.

Эйсар Тириона вспыхнул, когда он привёл в действие один из своих наручных клинков, и уничтожил дверь, её косяк, и часть стены. Лэйла окружила себя щитом, когда он вошёл в комнату. Она стояла перед Кэйт. Она также была голой и раскрасневшейся. Хотя для большинства рабов Ши'Хар нагота была обязательна, для надзирателей это было не так, и они редко снимали этот внешний признак своего повышенного статуса.

— Тирион! — воскликнула она. — Это не то, что…

Он махнул рукой в широком жесте, используя свой эйсар, чтобы вогнать Лэйлу в стену, позаботившись о том, чтобы она при этом не врезалась в Кэйт. Сила удара оглушила её на миг, но её щит выстоял. Тирион сам поднял щит, окружавший комнату, и заключавший в себя их двоих, но исключавший Кэйт. Лэйла была Прэйсианом, и он ожидал, что она воспользуется своим даром, чтобы попытаться сбежать.

В конце концов, лишь так она могла надеяться избежать смерти.

Надзирательница осталась видимой, но укрепила свой щит:

— Тирион, пожалуйста, послушай меня.

Он зарычал, и следующий его удар был более контролируемым: в нём было ровно столько силы, сколько было нужно для того, чтобы разбить её щит, не причинив слишком много физического вреда. Лэйла сползла по стене, откат грозил лишить её сознания.

— Уж тебе-то следовало быть умнее, Лэйла, — холодно ответил он. Разведя ладони, он создал красную плеть, которую так часто любили использовать надзиратели.

Было недостаточно просто убить её. Он хотел растянуть этот миг.

— Даниэл, остановись! — закричала Кэйт.

— Ты слишком мягкая, Кэйт, — ответил он. — Они должны понять, что случится с каждым, кто сделает больно кому-то из моих.

Он шагнул вперёд, приготовившись обрушить плеть на лишившуюся сознания надзирательницу.

— Она не делала мне больно, идиот ты этакий!

— Я жил здесь годами, Кэйт. Я отлично знаю, как устроен здешний мир. Что бы ни случилось, что бы она с тобой ни сделала, ты не виновата. Если не хочешь этого видеть, жди снаружи. — Он сменил положение щита, позволяя Кэйт добраться до двери.

Она не сдвинулась с места:

— Отпусти её, Даниэл. Она меня защищала.

— Я знаю, какая здесь бывает «защита», — сказал Даниэл. — И Лэйла не настолько глупа, чтобы не знать, как я отреагирую, если ожидала от тебя платы за такое.

— Тут совсем не это происходило, — настаивала Кэйт.

— Я видел, что тут происходило.

Кэйт зыркнула на него:

— Я её поцеловала! Кончай дурить!

На миг он потерял концентрацию, позволив плети исчезнуть. Моргнув, он нерешительно посмотрел на Кэйт:

— Постой… чего?

— Ты меня слышал. — Теперь, когда он начал уделять ей внимание, она уже не прилагала усилия к сокрытию того, насколько она разгневана.

— Ты не понимаешь.

— Может, если бы твоей первой реакцией на каждую проблему не являлась попытка кого-нибудь убить, ты бы обнаружил, что мир гораздо сложнее, чем ты воображаешь, — сказала она ему. Кэйт встала, давя телом на его щит: — Так ты уберёшь эту штуку, чтобы я могла к ней подойти?

Он зыркнул на неё.

— Пожалуйста?! — с некоторой досадой сказала она.

Тирион развеял щит, и наблюдал за тем, как она пересекла комнату, подойдя к Лэйле. Кэйт подняла ей голову, убрав волосы с её лица, и нежно погладив по щеке. Глаза надзирательницы завращались, когда та попыталась сфокусировать на ней взгляд.

— Что ты с ней сделал? — взволнованно спросила Кэйт.

— Ничего, — проворчал он. — Сломал её щит. Это откат, она скоро будет в порядке.

— Ты — задира, Даниэл.

Его фрустрация вернулась, и снова разожгла его гнев:

— Я пытался тебя защитить.

— Защитить от чего? От того, чтобы быть зацелованной до смерти? Не нужно было вести себя так жестоко, — возразила подруга его детства.

— Не думаю, что ты на самом деле осознаёшь, что это за люди, — сказал Тирион. — Они — не как жители Колна. Они растут как животные. Это как-то влияет на их головы. Они ведут себя как дикари. Они делают такое, во что ты не поверишь

— Например? Женщины с женщинами целуются?

— Вообще-то я имел ввиду другое, но — да, например это. В Колне такой фигни не было…

— Ещё как была, — объявила Кэйт. — Ты просто слишком тупой, чтобы знать об этом.

Впервые за очень долгое время щёки Тириона порозовели, и он обнаружил, что уходит в защиту.

— Тогда кто? — спросил он, бросая ей прямой вызов.

— Я, — огрызнулась Кэйт.

— Ты, и кто ещё?

— Дарла Лонг, — отрывисто объявила она, назвав имя матери одного из детей Тириона, Энтони Лонга.

— Это когда случилось?! — потребовал он.

— После того, как ты ушёл… в первый раз, — ответила она. — До того, как я вышла за Сэта…, - продолжила она, но затем нерешительно приостановилась, — … а потом снова — несколько лет назад.

— И Сэт знал об этом?!

— Нет! — ответила она, сжав кулаки. — У нас с ним начались трудности, хотя это и не твоё дело. Он не спрашивал, а я ему не говорила.

— Так ты изменяла ему, с женщиной? — Тириону трудно было сохранять ясность мыслей. Все его предположения насчёт Кэйт, похоже, были неверными.

Кэйт решительно подошла к нему, ткнув пальцем ему в грудь:

— Ты…! — подчёркнуто объявила она, — …не имеешь права меня осуждать, учитывая всё, что ты сам натворил.

Не в силах придумать что-то получше, он зыркнул на неё, а она бесстрашно уставилась на него в ответ. Её зелёные глаза были привлекательнее всего, когда она была в ярости. Затем его разум заметил собиравшуюся на улице рядом со зданием толпу надзирателей.

— Надо уходить, — сказал он ей.

Кэйт подошла к Лэйле, и стала помогать ей подняться.

— Оставь её, — сказал Тирион.

— Она идёт с нами.

— Она принадлежит Роще Прэйсиан, — ответил он. — Она останется.

— Значит, я тоже остаюсь, — ответила Кэйт.

Он подумал было о том, чтобы убить её. Нет, убить обеих. А потом он уничтожит эту комнату, улицу, и сожжёт Эллентрэа дотла. «Интересно, насколько далеко я смогу зайти, прежде чем они сумеют меня остановить». Сделав глубокий вдох, он наконец ответил:

— Ладно. Веди её. Я что-нибудь придумаю.

Развернувшись, он покинул комнату.

Глава 18

Надзиратели, присматривавшие за подростками, смотрели на него с озадаченными лицами, когда он вернулся с Кэйт и Лэйлой. Однако увидев выражение его глаз, они нашли другие стороны, в которые можно было бы смотреть.

— Скажите своему господину, что эту я тоже заберу, — сказал он, указывая на Лэйлу. — Условия мы сможем обсудить позже. — Надзирательница был гораздо ценнее любых других рабов в лагере, но он надеялся, что странно услужливый Тиллмэйриас окажется сговорчивым и на этот счёт.

Бегло оглядев остальных, он сказал:

— Идём.

— Они забрали нашу одежду, — сказала Эмма Филлипс. Девушка пыталась прикрыться своими тощими руками, неуклюже и безуспешно. Гусиная кожа у неё на руках сказала Тириону, что ей, наверное, холодно. До этого момента он и не замечал холод в воздухе.

— Здесь у вас больше нет одежды, — бесстрастно заявил он, и пошёл вперёд.

Большинство последовало за ним, но Эмма осталась, мешкая. Судя по всему, после прибытия они почти не были снаружи, по крайней мере, недостаточно для того, чтобы перестать быть застенчивыми касательно своей наготы.

— Если хочешь, можешь остаться здесь, — окликнул Тирион, — но одежду они тебе не вернут.

Эмма пошла следом.

Он осознал, что большинство из них мёрзло, даже те, у кого пробудилась сила. Никто не показал им, как согреваться. Однако Кэйт, похоже, была в порядке. Лэйла поддерживала вокруг них обеих слой тёплого воздуха. Это наблюдение заставило его виски покраснеть, а уши его — запылать. В нём снова начала подниматься злоба.

— Где вы были? — спросил Гэйбриэл, шедший к нему ближе остальных.

— Ши'Хар посчитали необходимым допросить меня.

— Мы думали, что вы умерли, — добавила Бриджид. — Когда вас забирали, всё выглядело весьма плохо.

Он промолчал, хотя чувствовал на себе взгляд Кэйт.

— Где ты будешь их держать? — спросила Лэйла.

— Пока что — у себя в доме, — ответил он. Тирион уже некоторое время думал на эту тему, и это было лучшим решением, к которому он смог прийти. Конечно, места там не хватало, и дом не был закончен, если не считать его спальни, но, по крайней мере, там была крыша.

— Белокаменное? — сказала Лэйла.

— Чего? — спросил Тирион.

— Белокаменное место, которое ты строил, — пояснила надзирательница.

Люди из Эллентрэа и других рабских городов жили в зданиях, которые росли из корней деревьев богов, поэтому она вполне понятным образом не знала на самом деле, что и думать о его каменном строении.

— Да, — кивнул он. «Белый камень», эта фраза дала ему новую идею: — Я предпочитаю называть это место «Албамарл», — добавил он, используя слова из эроллис, означавшие «белый» и «камень».

Шли они долго, вдоль границы между Рощей Прэйсиан и территорией Иллэниэлов. Ему не хотелось быть вынужденным отвечать ни на какие неудобные вопросы. Албамарл был на краю предгорий, где те сталкивались с началом Рощи Иллэниэл, лишь в нескольких милях к югу от того места, где произошла его недавняя конфронтация.

Многие юноши и девушки с облегчением выдохнули, войдя в здание. Воздух здесь был тёплым — приятную его температуру поддерживали чары, которые Тирион встроил в каменные стены.

Он быстро обошёл здание, уверившись, что всё здесь было так же, как и в день его отъезда. Телега, которую они привезли, стояла позади здания, всё ещё загруженная припасами. Свежая еда испортилась, но сушёные продукты всё ещё были пригодны для питания. Бобы, соль, шпик, луковицы, немного яблок — к большей части всего этого Тирион почти не имел доступа, живя среди Ши'Хар.

«Даже мука есть!» — с некоторым возбуждением заметил он, пока его разум снова пересматривал содержимое телеги. Мука означала кашу, или, возможно, даже хлеб, если кто-то здесь знал, как печь. «Кто-то из них должен знать», — сказал он себе, избегая даже думать о Кэйт. Один из парней, Джек, вырос в пекарне.

Тирион немного призадумался. Если он собирался управляться с пятнадцатью людьми, то ему потребуется больше места, и больше припасов. Те, у кого пробудилась сила, должны были получить должное обучение. Нужно было много чего сделать.

Он собрал пятнадцать своих юных подопечных вместе, жестом приказав им выстроиться в большой передней комнате, находившейся сбоку от парадного холла. Он планировал в конце концов устроить здесь кухню, но сейчас это было лишь просто обширное пустое пространство.

Он оглядел их, замечая, у кого из них явно пробудились способности, и освежая в памяти их имена.

— Дэвид, Сара, Джек, Абигейл, Раян, Бриджид и Гэйбриэл, — назвал он их вслух, одновременно указывая им перейти на противоположную сторону комнаты. — Вы, семеро — туда. Остальные — идите наружу, и разгружайте телегу. Разберите вещи и имущество. Часть припасов испортилась, пролежав под открытым небом. Выбросьте то, что испортилось, а остальное занесите внутрь.

Иан Коллинс озвучил мысли, наверняка промелькнувшие у некоторых из них:

— А с чего вы взяли, что можете нами помыкать? — Он, наверное, был самым крупным из юношей, но, быть может, не самым смышлёным. В пятнадцать лет он уже был ростом с Тириона, и, возможно, даже шире его в плечах, что весьма впечатляло, учитывая отнюдь не хрупкое телосложение последнего.

Тот одарил парня недоброй улыбкой, выйдя вперёд, и встав с крупным подростком нос к носу:

— Думаешь, что уже можешь со мной сравниться, мальчик?

Остальные уже попятились прочь от них, а Иан вспотел, пытаясь не отвести взгляд. Он знал, что допустил ошибку:

— У…у м…меня ещё нет никакой м…магии, но…

— …но что? — перебил Тирион. — Ты хотел сказать, что если бы не магия, то ты бы преподал мне урок? Так ведь?

— Н…нет, конечно нет, — выдавил молодой человек.

— Давай, — бросил вызов Тирион. — Я дам тебе три свободных удара, если думаешь, что сможешь по мне попасть. А потом я буду драться без использования своей силы, если тебе этого хочется.

Иан уставился на него, сжав челюсти. Он довольно долго обдумывал это предложение, а затем без предупреждения напал, нанеся резкий удар от пояса, целясь Тириону в живот.

Парен был быстр, и этот приём застал Тириона врасплох. Учитывая короткое расстояние и скорость подростка, уклониться он не смог, но всё же сумел повернуть торс, и вовремя напрячь мышцы, чтобы не позволить тому выбить воздух из лёгких. Удар кулака отозвался в его рёбрах. «Синяк точно будет».

Иан не стал ждать, пока он придёт в себя, занёс другую руку, и нанёс размашистый удар, целясь ему в висок, пока Тирион естественным образом пытался избежать удара по корпусу.

Однако этот удар был недостаточно быстрым. Тирион его предвосхитил, и наклонил голову вперёд и вбок, сгибая колени, и делая шаг вперёд и вправо. Прежде чем подросток успел нанести третий удар, Тирион выбросил руку вперёд, и толкнул парня в грудь. Иан слегка потерял равновесие из-за не попавшего в цель удара, и отшатнулся назад..

Тирион пнул его в ногу, заставив упасть на твёрдый каменный пол. Когда тот начал подниматься, Тирион снова пнул его, попав в живот, и заставив хватать ртом воздух.

— У тебя хорошие инстинкты, мальчик, даже если яйца у тебя слишком большие для твоих мозгов. Готов поспорить, дома ты участвовал во многих драках, так ведь?

Иан кашлял, хватая ртом воздух.

— Ты когда-нибудь ломал себе ребро? — спросил Тирион.

— Даниэл! Довольно! — крикнула Кэйт, двинувшись было вперёд, но Лэйла схватила её за руку, предупредив молчать.

Тирион внимательно наблюдал за парнем, дожидаясь, пока тот почти переведёт дух, а затем снова пнул, с ясно слышимым треском вогнав твёрдую часть голени в рёбра парня. Иан с тяжёлым, стонущим хрипом упал на бок. Он вцепился в свой бок, силясь вдохнуть.

— Больно, не так ли? — сказал Тирион. — Боль настолько сильная, что ты не можешь вдохнуть. Она будет продолжаться, пока ты не начнёшь бояться, что вот-вот умрёшь, но не волнуйся. Обычно твоё тело позволит тебе начать делать небольшие вдохи, пока ты не потерял сознание, но боль будет адской. Такое не забывается.

Он оглядел остальных детей в комнате. Они рассыпались по дальним углам, каждый пытался оказаться как можно дальше от этого садистского мужика и его жертвы. Лишь Лэйла осталась на месте, спокойно наблюдая за ним. Кэйт она крепко держала за руку.

Тирион махнул семерым, которых до этого вызвал:

— Вы, семеро, подойдите ближе. Я собирался начать учить вас, как согреваться, но сегодня вам повезло. Мы начнём с обучения тому, как залечивать сломанное ребро. А вы… — посмотрел он на остальных, — …идите разгружать телегу. Мешки с бобами несите сюда. Подопрём ими этого идиота, чтобы помочь ему дышать, пока не поправим эту кость.

С костями он не спешил, тщательно убеждаясь в том, что у них было время понять, что он делает. Он также пытался провести операцию как можно менее болезненно, хотя в этом был не настолько успешен, насколько надеялся. Теперь, начав остывать, Тирион начал чувствовать себя слегка виноватым.

Кэйт наблюдала за ним с выражением лица, которое поведало ему, что именно она думала о его методах. «Был ли я необоснованно жестоким из-за того, что злился на неё?». Он уже давно отвык от такого рода мыслей.

Последние десять лет были чёткими и простыми. После того, как ему позволили навсегда покинуть арену, он жил мирно, без детей, без семьи, и почти без друзей. Он был изолирован в своём социальном пузыре. Теперь же он был вынужден выйти из него в среду, полную раздражителей и сложностей, в то время как единственные понятные ему социальные инструменты вращались вокруг крови и угроз.

«Но я должен подготовить их», — сказал он себе. «Весьма вероятно, что Роща Иллэниэл заставит их выйти на арену».

А если не заставит? В этом случае окажется, что он без всякой причины вёл себя как мудак, отталкивая единственных истинно человечных людей, на общение с которыми у него ещё была надежда. Общество рабов Ши'Хар оказалось очень неприятным, за несколькими исключениями.

Одна из этих исключений стояла сейчас рядом с Кэйт, тихо говоря с ней. До этого дня он мог бы причислить Лэйлу к знакомым, что на самом деле было весьма высокой оценкой для женщины, выросшей в загонах. Он сомневался, что мог бы считать всех остальных, кроме Амары и Гарлина, даже немного знакомыми.

«Они с Гарлином были очень близки», — напомнил он себе, — «настолько, насколько вообще могут быть близки надзиратели». Он задумался, возненавидит ли она его, когда узнает об обстоятельствах смерти своего друга. Она и Гарлин были друзьями в том смысле, какой её соплеменники считали «нормальным» использованием слова «друг», т. е. приятелями и любовниками. «И теперь у неё есть Кэйт, чтобы заполнить ту крошечную пустоту, которая у неё вместо сердца», — горько подумал он.

Тирион гадал, как она отреагирует, когда он скажет ей, что убил её любовника. Тут Лэйла посмотрела на него, подняв взгляд, будто знала, что он думал о ней. Оставив своих учеников и только что вылеченного пациента, он подошёл к двум женщинам.

— Мне нужно с тобой поговорить, — начал он.

— Я не слишком настроена на разговоры, — зло сказала Кэйт.

— Не с тобой, — поправился он, более прямо посмотрев на стоявшую рядом с ней высокую, темноволосую женщину. — С ней.

— Разве ты уже не достаточно натворил?! — злобно сказала Кэйт. — Думаю, ранее ты достаточно ясно выразил свою позицию. Если ты причинишь…

— Это насчёт Гарлина, — сказал он, перебивая начало того, что, судя по её словам, могло стать впечатляющей тирадой.

Глаза Лэйлы слегка расширились, а Кэйт приостановилась, не будучи уверенной сперва, кого он имел ввиду. К сожалению, порой её память была просто сверхъестественной, особенно касательно имён и людей. Лицо Кэйт озарило узнавание:

— Постой, разве это был не тот надзиратель, с которым мы встретились? Самый первый, по-моему ты сказал, что его звали…

— Кэйт, — сказал он, бросив на неё серьёзный взгляд.

— Я знаю, что он мёртв, — объявила Лэйла. — Никто из них не вернулся.

Кэйт пристально наблюдала за ними, на неё стремительно снизошло понимание, и на её лице появилась озабоченность. Лэйла покосилась на неё, прежде чем снова сосредоточиться своё внимание на Тирионе.

— Бранлиинти забрал одну из моих дочерей, и моего отца, — начал он. — Он стоял у меня на пути. Я был вынужден устранить его, чтобы вернуть их себе.

— Ты всех их убил? — спросила Лэйла с гладким, будто выточенным из камня лицом.

Тирион кивнул.

— Кроме Ши'Хар, — добавила Кэйт. — Я его застрелила из арбалета.

Лэйла переводила взгляд с Тириона на Кэйт, и обратно:

— Это была большая группа, инструктор и дюжина надзирателей…

Тирион опустил взгляд:

— Гарлин помог мне — не напрямую, но он сказал мне рощи, из которых были остальные, прежде чем началась схватка.

— И ты его убил? — спросила она.

— Он был первым.

Лэйла моргнула, и на миг её щека дёрнулась:

— Он был глупцом по отношению к тебе.

«Глупец» было словом, которым рабы Ши'Хар описывали друзей, любовников, или людей, которые просто были слишком эмоциональными. Тирион кивнул:

— Он и по отношению к тебе был глупцом, Лэйла.

Надзирательница снова моргнула, и по её щеке скатилась слеза. Она отвернулась от них, скрывая своё лицо, и в её голосе звучали чувства, когда она снова заговорила:

— Ты поиграешь сегодня вечером? Я уже годами не слышала твою музыку. — Это было в равной степени просьбой и требованием.

Цистру он оставил у себя в спальне, когда отправился ловить своих детей, и не думал о ней с тех пор, как вернулся. Он уже давно не играл ни для кого кроме Лираллианты. Его последние десять лет были весьма затворническими.

— Я сыграю для тебя, — сказал он ей, — и для Гарлина.

Лэйла кивнула.

* * *
Остаток дня прошёл гладко. Никто из детей не был настроен спорить после случившегося с Ианом. Тирион разбил их на несколько групп. Бездарей он разделил на две команды, приказав одной готовить остальным что-нибудь съедобное этим вечером, а второй — выметать из внутренней части его дома каменную крошку и прочий мусор, чтобы там можно было спать ночью.

Приставив их к работе, он провёл оставшееся время с теми, в ком уже пробудились способности магов, уча их основам создания щитов и нескольким практическим трюкам, вроде согревания своего тела. Закончив с этим, он вывел их наружу, и пометил недалеко от своего дома контуры нового здания.

— Что это будет? — спросил Джек, заметив размеры отмеченного им прямоугольника.

— Место, где ты будешь жить со своими братьями и сёстрами, — ответил Тирион.

Раян указал на линии, которыми он отметил землю:

— Это что, будут внутренние стены?

Тирион кивнул.

— А вон та большая область? — спросил парень.

— Это — общая комната.

— А это? — сказал Раян, указывая на квадрат, который Тирион пометил крестами.

— Тут будет спуск в погреб.

— А где спальни? — сделал наблюдение Раян, с прищуром обдумывая планировку.

Обычно такие вопросы его раздражали, но Тирион видел, что парень работал головой, и ценил это:

— Они будут на двух других этажах.

— А где мы возьмём столько древесины? — спросил Раян, покосившись на маленький штабель древесины, которую Тирион разместил рядом со своим почти законченным домом.

— Дополнительное дерево будет от дубов, оттуда, — сказал Тирион, указывая на холмы, лежавшие за Рощей Иллэниэл, — но здание будет в основном из камня, поэтому дерева вам понадобится не так много, как ты думаешь. Оно в основном пойдёт на каркас и подпорки.

— Камень? — внезапно спросила Сара. — И как же мы будем строить из камня?

Тирион постучал себе по виску:

— С помощью вот этого. Ваш эйсар будет вашими инструментами, вашими тачками, будет рубить камень и таскать строительные материалы. Всё всё будете делать с его помощью.

— Но я ничего не знаю про строительство, — возразила она.

— Научишься, — ответил он. — Эта задача поможет вам отточить вашу концентрацию, и укрепит вашу волю.

Раян снова заговорил:

— Если будете стоить это из камня, то ничего не получится. Тут слишком большое пространство, вес верхних этажей заставит здание обрушиться, если не добавить внутренних подпорок.

Тирион сосредоточился на нём:

— Ты знаешь что-то о строительстве, парень?

Теперь, когда Тирион сосредоточил всё своё внимание на нём, Раян выглядел неуютно, однако стоял на своём:

— Немного — я учился у плотника, но также видел работу каменщиков.

— Думаешь, сможешь придумать план получше? — бросил ему вызов Тирион.

— Н…ну, может, выдвину какие-то предложения…

— Значит, будешь главным по строительству и планировке, — приказал он парню, а затем указал на Гэйбриэла: — Ты будешь командовать всеми в целом, но я ожидаю, что ты позаботишься о том, чтобы все помогали осуществлять план Раяна.

Гэйбриэл спокойно кивнул, но лицо Раяна было воплощением шока:

— Подождите, я ведь не так уж и много знаю. А если здание обрушится? Я же просто подмастерье, я не зн…

— О строительстве ты знаешь больше меня, — признался Тирион. — Если обрушится, то тебе просто придётся отстраивать заново. Чем быстрее добьёшься успеха, тем раньше вы все сможете спать в собственных комнатах.

— А что насчёт камня? — спросила Бриджид, впервые за несколько часов подав голос.

Тирион улыбнулся:

— Он — в яме, примерно в четверти мили в том направлении, — указал он на предгорья.

Она нахмурилась:

— Нам ни за что не притащить его сюда столько, чтобы построить этот гигантский дом.

— Видишь вон тот дом? — сказал Тирион, подождав, пока их взгляды сфокусируются на том, что он только что назвал «Албамарлом». — Я его построил исключительно с помощью вот этого, — постучал он себе по лбу. — Я ничего не знал о работе с камнем, и почти ничего не знал о плотницком ремесле. У меня не было ни инструментов, ни помощи. Каждый из вас силён, и когда вы созреете, и натренируете свои способности, то, наверное, будете такими же сильными, как и я, или близко к тому. Некоторые из вас могут стать даже сильнее. Так что построите.

Глава 19

Трапеза была… интересной. Различные задания позволили подросткам чем-то себя занять, и они потихоньку начали соперничать. Одна из девушек, Эмма Филлипс, была твёрдо уверена в своих поварских навыках, и поэтому взяла на себя главенство в кухонной команде.

Результат их усилий был съедобным, но оставлял желать много лучшего. Там были бобы, но их сварили до состояния безвкусной пасты. Печёная репа разнообразила трапезу, но была в некоторых местах сожжена до черноты, а внутри оставалась сырой. Овсяные лепёшки были сносны, но их каким-то образом пересолили настолько, что они были скорее приправой, чем сладостью.

Жалобы остальных подростков были громкими и продолжительными, особенно у тех, чьи решения Эмма отвергла, пока заправляла кухонной командой. Все указывали в её сторону, и она, похоже, была на грани слёз, или истерики. Трудно было сказать.

Они сидели на открытом дворе перед домом, где двое подростков соорудили большой костёр, а ещё пара притащила тяжёлые брёвна в качестве скамеек. Снаружи было прохладнее, но огонь делал вечер удобоваримым даже для тех, у кого не было магии.

Там они и ели свою пищу, или, Как выразился Дэвид, «…с трудом глотали остатки того, что когда-то звалось пищей». Смех был единственной приправой, которая улучшала вкус еды, хотя и вынудил Эмму уйти есть внутри дома, чтобы не слышать их подколки.

Тирион уселся на одном из больших брёвен перед большинством остальных, и когда все уселись есть, было заметно, что рядом с ним не сел никто. Бревно-скамейка имело почти восемь футов в длину, но оставалось пустым, в то время как подростки, Кэйт и Лэйла плотно уселись на трёх остальных брёвнах.

Тириона это вполне устраивало.

Доев свою бобовую пасту, он встал, и пошёл к дому. Ему хотелось спать.

Лэйла быстро встала, и догнала его прежде, чем он успел дойти до двери:

— Забыл о своём обещании?

Он ненадолго уставился на неё без всякого выражения, прежде чем его память щёлкнула, и выдала ответ:

— Музыка?

Она кивнула.

— Я уже больше месяца не играл, — сказал он ей, думая о времени, проведённым со старейшинами, и о проведённой до этого в пути неделе. — Сейчас я, возможно, не в лучшей форме.

— Мои уши не слышали музыку ещё дольше, — напомнила она ему. — Никто не будет критиковать твою игру.

— Ладно. — Он пошёл в дом, и нашёл свою цистру. Снова выйдя несколько минут спустя, он вернулся на своё место у костра.

Все взгляды были прикованы к нему. Разговоры утихли, когда он начал подтягивать струны. В отличие от рабов Ши'Хар, дети Колна были привычны к музыке, но хотя музыкальные инструменты не были для них редкостью, музыка всё же являлась желанной переменой после их блёклого дня.

Сперва Тирион сыграл «Весёлую Вдову», надеясь улучшить настроение, но её ноты действовали ему на нервы, и сердце у него к ней не лежало. Лёгкое веселье этой песни не подходило под его настроение. Он думал было сыграть «Причитание Даны», но один взгляд на сидевшую рядом с Лэйлой по ту сторону костра Кэйт изгнал эту мысль у него из головы. То была печальная, грустная мелодия, но её романтический подтекст Тирион бы не вынес. Он всё ещё помнил тот первый раз, когда играл для Кэйт эту песню, более пятнадцати лет тому назад.

Вместо этого он начал безымянную мелодию, которую сочинил сам за многие долгие вечера игры со струнами. У неё не было слов, а поскольку он сочинил её сам, то она имела обыкновение меняться порой под его настроение. Он начал играть тихо, позволяя пальцам найти свой ритм, прежде чем нарастить громкость звуков.

Глядевшие на него вокруг костра лица его донимали, поэтому Тирион закрыл глаза, и направил свой разум внутрь. Люди были источником его страданий. Молодые люди, которых он украл из Колна, были результатом его прежних грехов, и теперь они страдали от его рук. Из-за них ему было больно, а им было больно из-за него — это был бесконечный круг боли. Чем бы он ни выглядел в их глазах, Тирион видел свой собственный провал, и чувствовал порицание, которое сполна заслужил.

Сперва его музыка была гневной, полной фрустрации, сопровождавшей его каждый день с тех пор, как Хэйли забрала Роща Мордан, но когда он закрыл свой разум для внешнего мира, мелодия смягчилась. «Я играю не для них».

Он играл для тишины, для пустоты, которая была внутри него. Пустота была холодной, но также лишённой боли, свободной от всего, что разрывало его. Музыка создавалась из паутины и лунного света, но вещала сейчас об одиночестве, о тихой рефлексии, покое… быть может, даже о прощении.

Мысли Тириона освободились, расслабились, ибо музыка лишила его эмоций. Его пальцы выражали чувства, которые он более не желал, облегчая его сердце и разум. В его воображении появилось лицо Гарлина, уставившееся на него с тем же странным любопытством, какое всегда было на лице надзирателя, когда Тирион играл на цистре.

Надзиратель был его тюремщиком, и однажды даже его мучителем, но позже он стал другом… его единственным другом среди жестоких людей, испорченных и извращённых Ши'Хар. «Спасибо тебе, Тирион, за музыку», — снова сказал Гарлин, когда разум Тириона воспроизвёл их последнюю встречу.

Последовавшая за этим сцена была абсурдна, но он не отпрянул от неё, позволив музыке вознестись от печального прощания до диссонирующего крещендо. Его руки были в огне, но сердце было пустым. «Я ничего не чувствую». Эти слова воспарили в его разуме над хаосом его игры. Они уплыли прочь, а музыка продолжилась, неся его вперёд, к его родителям.

Хэлэн и Алан Тэнник присутствовали там, скрытые в полутонах, дожидаясь своей возможности, и когда насилие смерти Гарлина миновало, они вышли вперёд, заполнив передний план печальными глазами его матери и слезами его отца. «Я жалею, что ты вообще родился, Даниэл», — вновь сказал Алан.

Тут музыка потерялась, внезапно падая и умирая, оставив после себя грубую тишину, полную пагубных вещей. «Это не я», — подумал он. «Даниэл — это уже не моё имя». Но огонь оставил его руки, и теперь был в центре его существа, прожигая ему грудь, и сбегая по его щекам подобно золе.

Тирион открыл глаза.

Собравшиеся вокруг костра молодые люди глазели на него со смятением на лицах, или просто с шоком. Их короткие жизни пока не дали им опыт, необходимый для интерпретации только что ими услышанного — вместо этого эмоциональная травма в его музыке ошеломила их. Единственные уши, которые поняли, скрывались за мягкой завесой волос цвета меди.

Зелёные глаза уставились на него, влажные и опухшие, в то время как Лэйла сидела рядом с ней, опустив голову, боясь открыто показать свою боль. Быть может, надзирательница тоже поняла.

Губы Кэйт разомкнулись, будто она готова была заговорить, но Тирион встал, и засунул цистру под мышку, прежде чем этот миг успел завершиться.

— Хватит музыки, — сказал он, отворачиваясь.

«Я ничего не чувствую», — сказал он себе, но желания не могли остановить боль. Вернувшись в свою комнату, он захлопнул дверь, и активировал запечатывающие комнату чары. Его покой никто не потревожит.

* * *
Утро принесло новый день, а с ним — новые перемены. В частности, кухонная команда восстала, и свергла Эмму Филлипс с поста главного повара. Энтони Лонг поднялся на её место как следующий по очереди, и под его руководством на завтрак была приготовлена партия овсяных лепёшек, которая была значительно лучше. Он также попросил у Тириона разрешение послать часть детей на охоту.

— Мы пошлём кого-то из тех, кто сейчас в строительной команде, — ответил Тирион. — Это будет хорошим опытом по использованию ими своих способностей.

Вскоре после этого объявился Байовар, осторожно шагая по протоптанному пути, шедшему от края Рощи Иллэниэл, и пересекавшему поле, заканчиваясь у Албамарла. Тирион ощутил его приближение, и ждал его снаружи, когда тот прибыл.

— Утро, хранитель знаний.

— Доброе утро, Тирион, — ответил Ши'Хар. — У меня есть для тебя известия.

— Неужели Лираллианта скоро вернётся?

Байовар покачал головой:

— Я не знаю. Мои известия несколько иные.

— Тогда предлагаю пройтись, — сказал Тирион. — Мне нужно размять ноги. — Он двинулся окольным путём, ведя Байовара вокруг края своего каменного дома, и по слегка лесистой местности, лежавшей за ним.

— Старейшины сообщили, что поддержат твоё решение, — сказал хранитель знаний.

— Моё решение?

— Поймать твоих отпрысков, и привести сюда.

Тирион кашлянул:

— Вы же имели ввиду решение Лираллианты?

— Мой народ не имеет дело с ложью, Тирион. Одной из подробностей, ставших ясными во время изучения тебя старейшинами, было то, что решения принимал всё-таки ты. Лираллианта согласилась их поддержать, но выбор часто был твоим. По сути, привести молодняк обратно сюда, не оставив их с Тиллмэйриасом — это отличный пример.

— Вы не одобряете моё решение вернуть их? — спросил Тирион.

Байовар вздохнул:

— Нет, но суть не в этом. Тиллмэйриас проинформировал меня о том, что ты их забрал, уже после того, как ты это сделал. Он также сказал мне, что Прэйсианы решили уважать твои узы с Лираллиантой.

Тирион кивнул, но промолчал, не будучи уверенным в том, что сказать.

— Прошлой ночью от старейшин пришла весть, что теперь тебя следует считать сыном рощи, — добавил Байовар. — Другие рощи также будут уважать их решение.

Тирион уставился на хранителя знаний, не будучи уверенным в том, что правильно понял его слова:

— Вы что, пытаетесь сказать, что меня сделали почётным Ши'Хар?

Байовар нахмурился:

— Старейшиной тебе не стать, но они будут обращаться с тобой как с ребёнком, пока ты не умрёшь.

— Ребёнком… как…

— Как я, или, конкретнее, как Лираллианта, — пояснил хранитель знаний. — Ты более не баратт. Ты — как Крайтэк, дитя, которое не может вырасти, и однажды умрёт.

— А что насчёт этого? — спросил он, указав на свой рабский ошейник.

— Как часть Рощи Иллэниэл, тебе больше не требуется его носить, но решение о том, снять ли его, будет принимать Лираллианта.

— А мои дети? — давил Тирион.

— По-прежнему баратти, — ответил Ши'Хар. — Твой новый статус никак на них не влияет. И вообще, это — другой вопрос, о котором я пришёл с тобой поговорить.

— Они принадлежат мне, — предупредил Тирион. — Если я более не баратт, тогда они — мои, или, по крайней мере, Лираллианты.

— Ты — дитя рощи, ты — Иллэниэл. Они принадлежат Роще Иллэниэл, — поправил хранитель знаний. — Если ты желаешь оставаться в таком положении, то подчинишься воле старейшин.

— Чего они хотят?

— Твой недавний бой, с надзирателями и некоторыми из детей иных рощ, дорого нам обошёлся. Мы отдали много шутси, чтобы покрыть созданные тобой долги.

Брови Тириона взметнулись вверх:

— Роща заплатила за убитых мной надзирателей?

Байовар кивнул:

— За надзирателей, за трёх детей рощ, и за надзирательницу, которую ты забрал вчера. Твои действия сильно ослабили позиции Рощи Иллэниэл.

Тирион сузил глаза:

— Старейшины не были обязаны так поступать. Было бы проще отречься от меня, даже если вместе со мной они бы отреклись от Лираллианты. Зачем им…? — приостановился он, и его разум довёл эту мысль до её логического завершения: — Нет!

— Они будут сражаться на арене, во благо Рощи Иллэниэл, — холодно сказал Байовар.

От этих слов Тирион похолодел. Он боялся этого исхода, но надеялся, что сможет его избежать, удержав детей под контролем Рощи Иллэниэл. Была некоторая ирония в том, что именно его борьба за то, чтобы добиться этого, вылилась в то, что их заставляли сражаться. У Тириона побелели костяшки. Настолько сильно он сжал кулаки. Он сделал глубокий вдох, и заставил себя расслабить кисти и плечи.

— Ты понимаешь? — спросил Байовар, наблюдая за ним с некоторой озабоченностью. — Они будут сражаться, — повторил хранитель знаний.

— Если они просто позволят мне поговорить с…

— Переговоров не будет, Тирион. Они ясно выразили свою волю. Твои дети будутсражаться, в противном случае вы с Лираллиантой станете пищей для старейшин. Другого выбора нет, и твои отпрыски будут сражаться вне зависимости от того, будешь их тренировать ты, или это будет вынужден делать кто-то другой. — Лицо Байовара было лишено всякого выражения.

«Пища для старейшин» — этой фразой Ши'Хар указывали на свой метод использования тел в качестве удобрения, чтобы питать деревья богов. Слова Байовара не были угрозой. Ши'Хар не угрожали, они «информировали».

Тирион ощутил, как в нём снова стал нарастать гнев, но держал его в узде. Вместо этого он склонил голову, признавая полученный приказ.

— Многое изменилось с тех пор, как ты пришёл к нам, Тирион, — сказал Ши'Хар. — Ты — первое разумное существо, помимо нашего вида, которого стали считать ребёнком рощи.

— Перемены — не всегда к лучшему, Байовар, — сказал Тирион. — Я также был первым рабом Иллэниэлов. А теперь они планируют использовать моих детей в своих играх.

Исторически Роща Иллэниэл была против того, чтобы держать людей в качестве рабов или питомцев. Лираллианта нарушила этот запрет, надев на него ошейник, чтобы спасти его жизнь. Его успех на арене заставил их снова ощутить вкус победы на соревнованиях. Теперь созданный им долг заставлял их зайти ещё дальше.

— Я знаю, что ты не этого хотел, дичок, — сказал Байовар, — но мой народ меняется медленно. Среди них сейчас ведётся великая дискуссия, которую ты породил. Не теряй надежду. Быть может, однажды мы найдём общую для нас цель.

Байовар был одним из наиболее чутких представителей своего рода. Изначально его избрали для повышения до хранителя знаний из-за его интереса к человечеству, его исследований людей и их языка. Поэтому его избрали для обучения Тириона эроллис. Если среди детей Ши'Хар и был кто-то, помимо Лираллианты, способный, по мнению Тириона, понять его эмоции, то это был Байовар.

Сейчас Тирион смотрел на него в гневе. Это был взгляд, наполнивший бы человека страхом, ибо в его глазах была смерть, но Ши'Хар он едва ли встревожил.

— Сейчас я хотел бы побыть в одиночестве, Байовар, — сказал он хранителю знаний.

Ши'Хар кивнул, и развернулся, пойдя прочь, в прощаниях он не нуждался.

— Сколько у меня времени? — спросил Тирион у его спины.

— Неделя.

Ветер усилился, пока Тирион стоял, наблюдая за тем, как хранитель знаний идёт обратно к границе рощи деревьев богов. Прежде небеса были чистыми, но теперь потемнели, как если бы небо хмурилось. В небе поплыли тяжёлые облака, а Тирион силился совладать со своим гневом.

Глубоко дыша, он бесшумно повторял про себя: «Я ничего не чувствую».

Глава 20

Обратно к белокаменному дому Тирион шёл с тяжёлым сердцем. Медленно кипевшая ненависть к Ши'Хар вернулась, окрашивая всё, что он видел, и наполняя его горечью. Бриджид, Джек и Сара возвращались с противоположной стороны, неся с собой пару оленей, левитируя их тела перед собой. Их лица были радостными, почти яркими — гораздо счастливее, чем он видел с тех пор, как забрал их из их домов.

Они начинали видеть, что, быть может, жизнь здесь будет не такой ужасной, как они боялись. Хорошая еда и некое подобие самоопределения играли большую роль в том, чтобы заставить их поверить в это, пусть их и держали в качестве рабов.

Тириону хотелось добиться большего. Он надеялся, что Роща Иллэниэл не заставит их сражаться.

Его вчерашние действия с Ианом были жестокими и чрезмерными. Он чувствовал вину, но теперь знал, что был тогда прав. Он не мог позволить себе доброты, сейчас — нет, пока — нет. Быть может, однажды, но к тому времени их пропитает ненависть к нему, она будет вырезана на их сердцах подобно шраму, который никогда не заживёт до конца.

И он будет ножом, который вырежет этот шрам.

«Какую бы доброту они ни искали, она не должна исходить от меня», — сказал он себе. Кэйт показалась из дома, когда он ещё только заканчивал эту мысль, и когда его взгляд упал на неё, он понял, какую роль она будет вынуждена играть. «Ты будешь им матерью, Кэйт. Ты будешь любить их там, где я не смогу. Я их сломаю, а ты не дашь им сойти с ума».

Она целеустремлённо пошла к нему, будто собираясь переговорить с ним. Сыгранная им предыдущим вечером музыка поведала ей больше, чем следовало. Кэйт вновь мельком увидела его страдание.

«Она хочет меня простить, если я всего лишь дам ей хоть немного знать, что я не сумасшедший. Даже сейчас, после всего случившегося, ей хочется верить».

— Даниэл, я тут думала… — начала она.

— Стой, — приказал он.

Кэйт нахмурилась:

— Но я…

— Мне плевать, — резко сказал он ей. Он повторно проверил их окружение магическим взором, убеждаясь, что в пределах слышимости никого не было. — Мне нужно сделать обращение ко всем. Я объясню, как всё будет устроено.

Она закрыла рот, буравя его взглядом.

— Тебе это не понравится. Ты захочешь начать спорить со мной об этом, и, наверное, будешь права, но тебе нужно будет держать язык за зубами, — предостерёг он.

— Что происходит? — спросила она.

Он проигнорировал её вопрос:

— Потом ты будешь злиться. Они тоже будут, — сказал он, взмахом руки обозначая всех остальных, хотя рядом их не было. — Они захотят поговорить, и им понадобится кто-то, кто будет их слушать. Мне всё равно, что ты скажешь, покуда это не дойдёт до моих ушей.

Она озадаченно посмотрела на него:

— Ты действительно спятил. Ты что, сам с собой разговариваешь? Потому что звучит так, будто ты говоришь с кем-то, кто знает, о чём ты вообще толкуешь, чёрт возьми.

Он кивнул:

— Наверное, я действительно спятил, и для вас это — хороший способ восприятия сложившейся ситуации. Вам нужно помнить лишь два правила. Никогда не говорить о безумце там, где он может вас слышать, и никогда не спорить с ним прилюдно.

— Иначе что?

Он подался ближе:

— Иначе вас постигнет судьба Иана.

Глаза Кэйт сузились. Она не особо хорошо воспринимала угрозы. Выпрямившись она приняла твёрдую позу:

— Хорошо, если ты хочешь так себя вести — то ладно, но не жди, что я буду тебе подыгрывать. Меня уже тошнит от твоей травли, и мне плевать, что ты со мной сделаешь.

— Иди, собери остальных вместе, мне нужно с ними поговорить. У тебя есть пятнадцать минут. — Он протолкнулся мимо неё, игнорируя её напускную храбрость.

От вчерашнего костра осталась сгоревшая зола. Обойдя её, он сел на то же бревно, где сидел вчера. Ждать пятнадцать минут ему не потребовалось, все собрались во дворе за пять. Некоторые начали садиться на другие брёвна, но он встал, и жестом отогнал их от брёвен-скамеек.

— Это не та дискуссия, где можно садиться и болтать, — серьёзно сказал он им.

— Это что, совещание? — спросила Абигейл.

Тирион зыркнул на неё:

— Отныне, когда я созываю вас вместе, вы не будете со мной говорить. На таких собраниях со мной могут говорить лишь два человека — надзирательница Лэйла и Гэйбриэл Эванс. Остальные будут говорить со мной только тогда, когда я сам к вам обращусь.

Девушка сглотнула, и кивнула, боясь отвечать.

Он оглядел остальных собравшихся:

— На следующей неделе те из вас, чьи силы пробудились, начнут сражаться на арене.

Все замерли, исчезли даже издаваемые ими фоновые звуки.

— Арена — это место, где милосердие не существует, и потому вы не будете его оказывать. И от меня вы милосердия тоже не дождётесь. Прежде чем я вас сюда привёл, у вас было то, чего никогда не было у выросших в загонах рабов… у вас была семья. Были родители. Ваши матери и ваши отцы, или кто там, чёрт побери, растил вас — эти люди вас любили. Эти люди вас лелеяли. Они вас кормили добротой и любовью, и помогли вам стать сильными, здоровыми, умными юношами и девушками, которых я сегодня вижу перед собой.

Но любовь не сохранит вам жизнь. Доброта не отвратит от вас насильственную смерть. Вот, почему я здесь. Я научу вас тому, чему никогда не хотели учить вас родители. Я научу вас искусству насилия. Я научу вас убивать, и я дам вам жестокость, чтобы вам нравилось это делать. Я научу вас ненавидеть своего врага с пылкой страстью — страстью, которую можно потушить лишь кровью.

Вы будете последователями моей ненависти. Я научу вас ненавидеть меня, а когда вы выйдете на арену, вы будете видеть перед собой именно моё лицо, уничтожая вашего врага. Вы будете засыпать со слезами на глазах, и более всего будете желать моей смерти от ваших рук, а когда выйдете на арену, то обрушите этот гнев на своих врагов.

Любовь ваших родителей сделала вас сильными — теперь же моя ненависть возьмёт эту силу, и сделает вас могущественными. Ваши сердца станут оружием, которое уничтожит всех, кто встанет у вас на пути.


«И однажды вы обернёте это оружие против тех, кто сотворил с нами всё это…»

* * *
— Ты хотел меня видеть, — сказала Лэйла, спокойно глядя ему в глаза. Она была высокой женщиной, широкой в кости, и её глаза были почти на одном уровне с его собственными. Легко было увидеть, почему Гарлин был так одержим ею. Она олицетворяла собой силу, хотя та и была закалена врождённой жестокостью её воспитания.

— Тиллмэйриас продал тебя Роще Иллэниэл, — ответил он. — С сегодняшнего дня ты — моя рабыня, моя надзирательница. Понимаешь?

Она нахмурилась:

— Но ты — надзиратель… — сказала она, опустив окончание «… как и я». Однако Тирион был уверен, что думала она именно так.

— Нет, уже — нет. Ши'Хар приняли решение повысить меня. Теперь я — один из их детей, а ты, вместе со всеми остальными, принадлежишь мне.

— Как это вообще могло быть возможным? — с отвисшей челюстью сказала она.

— То, «как» это произошло — не твоя забота, Лэйла. Твоя забота — слушаться моих приказов.

Высокая женщина покорно склонила голову, и он увидел, как она облизнула губы. Сердцебиение её также участилось.

— Какие у тебя для меня приказы, Тирион?

— Это касается Кэйт, — начал он.

В её глазах зажглось понимание:

— Она тоже твоя. Ты хочешь, чтобы я держалась подальше…

— Нет, Лэйла, — с некоторой фрустрацией сказал он. — Я не пытаюсь удерживать тебя подальше от неё. Я хочу, чтобы ты защищала её от остальных. Она здесь единственная, у кого никогда не будет способности манипулировать эйсаром. В конце концов юнцы осознают, насколько она бессильна, особенно после того, как я начну их учить.

— Она будет только твоей, если ты этого пожелаешь, мой лорд, — почтительно ответила надзирательница.

— Я не это имел ввиду, — раздражённо ответил он. — Я просто хочу, чтобы ты её защищала. Что вы вдвоём будете делать помимо этого, меня не касается.

Надзирательница была сбита с толку, но удержалась от вопросов. Она чувствовала его фрустрацию, и многолетний опыт научил её, что опасно задавать вопросы, которые никто не хочет слышать:

— Будет так, как ты скажешь, Тирион.

— И ещё одно, — продолжил он.

Тут Лэйла улыбнулась — этого она ожидала. Шагнув вперёд, она прижалась к нему:

— Я видела, как ты на меня смотрел. Я сделаю всё, что ты прикажешь.

Тирион грубо оттолкнул её:

— Нет, чёрт тебя дери! Мне не это нужно.

Лэйла покраснела от стыда, что для надзирателей было необычным делом.

— Я хочу, чтобы ты помогла мне их тренировать, — сказал Тирион. — Как у надзирательницы, у тебя большой опыт боёв на арене. Будет полезно иметь помощницу для их обучения.

Она шмыгнула носом:

— Ты достаточно им показал. Я не поняла, о чём ты недавно толковал им. Зачем впустую тратить на это время?

— Я не думаю, что это — пустая трата времени. Чем более готовыми они будут, тем лучше у них получится выжить во время матчей.

— Тебе не следует их баловать, — настаивала надзирательница. — Позволь слабым умереть. Останутся те, кто заслуживает жить.

Он покачал головой — Лэйла вновь напомнила ему о разнице в их мировоззрении. Обучение — даже жестокое и брутальное обучение — было тратой времени и энергии на людей, которые в её глазах могли этого и не заслуживать. Для неё это было балованием.

— Вот увидишь, Лэйла. Даже самый кроткий из этих детей станет ужасом на арене, когда я с ними закончу.

* * *
Сила Эммы Филлипс пробудилась тем вечером, поэтому на следующее утро для первого урока выстроились восемь юных лиц. Конечно, она недужила и её тошнило от навалившейся на неё новой сенсорной информации, но Тирион игнорировал её дискомфорт.

Сперва он работал с ними над щитами, заставляя их упражняться в близкой личной защите. Гэйбриэл и Бриджид, имея больше времени и практического опыта, справились лучше всех, но остальные быстро их нагоняли. Эмма работала из рук вон плохо, но это было ожидаемо, учитывая её состояние.

Два часа спустя он их остановил:

— Ладно, пока что хватит. Некоторые из вас справились едва удовлетворительно, но остальные были просто жалкими, особенно ты, Абигейл, — сосредоточил он своё внимание на девушке. — И это приводит нас к следующему уроку.

Разведя ладони, он создал между ними ярко-красную плеть. Большинство из них уже видели её в Эллентрэа, хотя благодаря Тиллмэйриасу никто из них не испытывал её на себе лично.

— Н… но у Эммы получилось хуже, чем у меня! — крикнула Абигейл, осознавая, что сейчас будет.

— У Эммы это был первый день, — сказал Тирион. — Я ожидал, что она плохо справится. — Красная плеть рванулась вперёд, и оплела щиколотку девушки, заставив её упасть, когда её тело затряслось в конвульсиях. Она кричала десять секунд, прежде чем он убрал плеть.

— Вставай, Абби, — холодно сказал он ей. — Пора обедать.

Она подняла на него взгляд покрасневших, полных страха глаз. Когда она встала, её ноги тряслись, но она быстро взяла себя в руки.

— После обеда мы начнём снова. А пока можете делать что хотите. — Быстро развернувшись, он пошёл прочь, направляясь к дому, к своей комнате. Это было единственным местом, где он мог быть один, где его никто не мог увидеть.

Захлопнув дверь у себя за спиной, он содрогнулся, борясь с тошнотой. «Я ничего не чувствую».

Он не ожидал, что будет настолько трудно. Конечно, Тирион уже использовал плеть прежде, но лишь когда был воистину зол, и лишь на тех, кто, по его мнению, заслуживал этого. Крики Абби снова и снова звучали у него в голове.

— Им это нужно, — сказал он себе, но не мог заставить себя поверить этому до конца. — Им нужно научиться страху. Из страха происходит ненависть, а из ненависти — желание убивать. Без этого они промедлят, а если промедлят — умрут.

«Лжец. Ты просто хочешь их помучить», — бросил обвинение его внутренний наблюдатель, используя голос Кэйт.

— Заткнись, — крикнул он в пространство. Чуть погодя он сел, пытаясь заставить себя расслабиться. «Может, я действительно схожу с ума», — подумал он. На этот раз его внутренний голос звучал как его собственный.

Двадцать минут спустя он вышел из комнаты. Тирион знал, что ему нужно было поесть, прежде чем вернуться к тренировкам. На кухне между Пайпер и Блэйком стояла Кэйт, и её взгляд нашёл его сразу же, как только он вышел:

— Ты! — прорычала она.

«Не сейчас, пожалуйста, не сейчас», — подумал он.

— Теперь тебе лучше? Весело было мучить эту бедную девочку?! — рявкнула Кэйт. Она выглядела готовой обрушить на него целую тираду, угрожающе наступая на него.

Тирион её предупреждал, но последнее, что ему сейчас было нужно — это ещё одна конфронтация.

«Только не Кэйт, я не могу». Как только она подошла достаточно близко, его рука метнулась вперёд, мимо её головы, и схватила её за волосы. Болезненно повернув её голову, он потащил её к спальне.

— Мне станет лучше, когда я преподам тебе урок, — сказал он, пытаясь вложить в свой голос больше уверенности, чем он ощущал.

— Отпусти! — крикнула она, изгибаясь, пытаясь высвободиться.

— Только когда ты усвоишь, где твоё место, рабыня, — ответил он, пинком раскрывая дверь, и вталкивая её внутрь, одновременно выпустив её волосы. Закрыв дверь у себя за спиной, он привалился к ней, сделав глубокий вдох, и закрыв глаза.

Кэйт напала, едва не сломав руку, когда отвешенная изо всех сил её стройного тела пощёчина влетела в его щит.

— Ай! — громко взвизгнула она.

Тирион возвёл внутри комнаты щит, который должен был не позволить звукам проникнуть наружу, а затем снял свою личную защиту.

— Попробуй снова, — сказал он, подставляя щёку.

Кэйт подозрительно поглядела на него:

— Бить по щиту больно.

— Я его снял…

Прежде чем он успел закончить, её вторая рука махнула, ужалив его правую щёку хлёсткой пощёчиной. Тирион рефлекторно повёл голову влево, лишив удар части его инерции, но всё равно было больно. Кэйт себя не сдерживала.

Он поймал её второе запястье, когда она изогнула своё тело, чтобы врезать ему основной, правой рукой. Эту руку она сжала в кулак, уверившись в том, что он снял щит. Затем Тирион перенёс вес на другую ногу, частично отбив её колено, когда она попыталась сделать ему ещё больнее.

Кэйт гневно зыркнула на Тириона, не дававшего ей себя бить:

— Я думала, ты дашь мне хорошенько врезать тебе пару раз.

— Нет, — ответил он. — Я привёл тебя сюда для того, чтобы они подумали обратное.

— Но ты же на самом деле не собираешься делать мне больно? — с сарказмом ответила она. — Это потому, что ты втайне не такой плохой, как я думаю, или как они думают? На самом деле под этой кровожадной, садистской оболочкой таится нежная душа, взывающая к пониманию… ты это мне хочешь сказать?

В его собственной голове это звучало не так смехотворно. Да он и не стал бы говорить о себе как о нежном человеке, однако суть его посыла действительно была примерно такой.

— Каким бы жестоким я ни был, даже мне не нравится причинить боль своим детям, — сказал он ей. — И тебе причинять боль мне тоже не нравится, но если ты ещё раз прилюдно встанешь против меня, то я без промедления сделаю всё необходимое, чтобы поддерживать эту иллюзию.

Он ослабил свою хватку на её запястьях, и она воспользовалась этой возможностью, чтобы отдёрнуть руки, прежде чем плюнула на пол у его ног:

— Какую иллюзию?! Когда ты сломал Иану рёбра — это была не иллюзия. Когда ты чуть не убил Лэйлу — это была не иллюзия, и когда ты пытал бедную Абби, это уж точно иллюзией не было!

Он шагнул к ней:

— Слушай, я…

Она отступила, поддерживая расстояние между ними:

— Нет, это ты послушай! Я оставила своего сына… я помогла тебе привести сюда этих бедных детей. Я не дала им сбежать или убить тебя, когда ты пал. Я верила в тебя — по крайней мере, я думала, что ты совершал неизбежное зло, но это… это что-то больное! Ты — больной!

— Тебе не обязательно со мной соглашаться, — сказал он ей. — Вообще, будет лучше, если ты будешь несогласной, но если…

— Почему будет лучше? — перебила она, шаря взглядом по его лицу. На неё снизошло внезапное понимание: — О. Ты хочешь, чтобы я была доброй, так ведь? Чтобы была им как мать, чтобы лечила их раненую гордость и раненые тела… так ведь? Ты хочешь, чтобы я давала им какую-то ложную надежду, которая не даст им впасть в уныние, чтобы ты мог выжать из них больше, чтобы ты мог причинять им больше боли!

— То, что я делаю — необходимо.

— Иди нахуй. Нет в этом совершенно ничего необходимого. Ты можешь учить их без пыток. Ты можешь учить их сражаться. Если бы ты дал им хоть немного доброты, то получил бы от них гораздо больше. Ты ошибаешься! Тебе не нужно играть из себя злыдня, чтобы получить желаемое. Ты справишься гораздо лучше, если будешь им наставником. Разве ты этого не понимаешь?

Тирион закрыл рот, размышляя. Глубоко внутри ему хотелось с ней согласиться. Он верил в силу человеческого духа, силу совместной работы, силу любви, силу семьи. Он годами размышлял над тем, почему он выжил на арене, и в конце концов решил, что его величайшим преимуществом над рабами Ши'Хар было его воспитание. Но он также знал, как трудно убивать.

Его первое убийство было плодом отчаяния и удачи. Лишь потом, когда он научился по-настоящему ненавидеть Ши'Хар и их надзирателей, он нашёл в себе волю уничтожать своих противников без колебаний, без угрызений совести или сострадания.

И он знал, что подростки, которых он привёл из Колна, были далеки от понимания такой брутальной реальности. Их не пытали так, как пытали его. Они не пережили то, что пережил он, и хотя некоторые из них могли пережить свой первый бой на арене, большинство из них определённо не выжили бы.

Но он никак не мог убедить в этом Кэйт.

— Когда ты выйдешь из этой комнаты, то будешь смотреть в пол, и всем своим видом покажешь, что я сделал с тобой что-то ужасное…

— Нет. Я не буду участвовать в твоём больном плане. Если хочешь, чтобы я выглядела побитой, или изнасилованной, или как-то ещё… то тебе придётся сделать это со мной. — Кэйт с вызовом подняла голову.

На миг он испытал искушение, но был слишком удручён, чтобы поддаться ему. Вместо этого ему в голову пришла иная мысль:

— Значит, у тебя есть два варианта, — сказал он ей. — Можешь выйти отсюда, и раскрыть моё притворство, и тогда я удвою число болезненных уроков, которые я им преподам. Или ты можешь опустить голову, и притвориться побитой, и тогда я ограничусь одним предметным уроком в день.

— Трус, — был её ответ. Развернувшись, она подошла к двери, но остановилась, когда обнаружила, что не может её открыть. — Выпусти меня.

Произнеся слово, он снял чары, запечатывавшие комнату.

Кэйт распахнула дверь, и выбежала наружу, опустив голову и всхлипывая. Она казалась очень убедительной. Если бы он сам не знал правды, то обязательно бы купился на её игру. Даже её аура была в беспорядке. Она была актрисой до глубины души.

— Что случилось, Кэйт? — послышался взволнованный голос. — Что он с тобой сделал? — Тириону потребовалось немного времени, чтобы опознать говорившего. «Дэвид».

Молодой человек поспешил за ней, пытаясь её успокоить, пока она быстро покидала дом.

«У него не будет никаких проблем с поиском причин меня ненавидеть», — подумал Тирион, но эта мысль не принесла ему удовлетворения.

Глава 21

Дни шли полным боли чередом учёбы и невзгод. Однако ситуация для детей Тириона не была совсем тёмной. У них были братья и сёстры. У них были совместные трапезы и росшее чувство товарищества. У них была Кэйт, напоминавшая им о доме, и теперь ставшая им заменой матери, но по большей части у них был общий враг.

Его уроки были трудными. Тирион выдавал им новые задания, а затем выжимал из них всё, доводя их до провала. Иногда провалы были достаточно весомыми, чтобы становиться наказанием сами по себе — например, когда он давил на них до тех пор, пока их щиты не ломались, после чего они на своём опыте испытывали шок отката. В других случаях наказание приходило в тот момент, когда они этого не ожидали, когда Тирион решал, что кто-то из них недостаточно успешен.

Между уроками они за ним наблюдали. Он чувствовал на себе их взгляды каждый раз, когда выходил из своей комнаты. Мимолётные боязливые взгляды и, порой, полные ненависти долгие взгляды стали нормой. Как он и предсказывал, их страх дал обильный урожай гнева и неприязни, за исключением Гэйбриэла Эванса.

Гэйбриэл отнёсся к своей новой власти серьёзно, и хотя Тирион подчёркнуто применил на нём красную плеть минимум один раз, мальчик продолжал сохранять серьёзность, и, быть может, даже верность Тириону. Он превосходно показывал себя во всех выдаваемых им упражнениях, и умел крепко фокусироваться, но Тириона он всё равно беспокоил.

— Он хочет угодить тебе, — сказала Лэйла, когда они разговаривали как-то вечером.

Тирион кивнул:

— Это меня и беспокоит.

— Он силён, и первые матчи — против юнцов из загонов, — напомнила Лэйла. — Большинство из них слабы, и он скорее всего победит.

— Мне недостаточно «скорее всего», — сказал Тирион. — Я хочу быть уверенным в том, что все они выживут.

— Почему ты так одержим заботой о том, чтобы все они победили? — спросила она.

— Они — мои дети, — сказал он ей.

Надзирательница пожала плечами:

— У тебя их много — одним больше, одним меньше, особой разницы не будет.

— Если бы у тебя были дети, то ты, быть может, поняла бы лучше.

— Я уже дважды рожала, — ответила она.

Тирион удивлённо посмотрел на неё:

— Я этого не знал. И долго тебе позволили их держать?

— Час, — ответила она. — После первого кормления грудью их забирали, и дальше их вскармливали безымянные.

— Они ещё живы?

Лэйла опустила взгляд, копая землю носком сапога:

— Я не знаю. Как только они оказываются в загонах, лишь инструкторы знают об их дальнейшей судьбе, или о том, доживают ли они вообще до зрелого возраста.

— Мне жаль, — сказал Тирион.

— Не стоит, — сказала надзирательница. — Их отцы мне не нравились.

Он знал, что эти беременности были намеренными. Рабские ошейники Ши'Хар не позволяли ничего близкого к нормальному совокуплению, чтобы их скот не плодился бесконтрольно. Если Лэйла забеременела дважды, значит её выбирали для размножения. Судя по тому, что Тирион слышал, процесс был лишён воображения — будущей матери просто приказывали перегнуться через перила, а выбранный отец, часто — надзиратель, или, порой, один из Ши'Хар, вносил свой вклад.

— Они были надзирателями?

— Ши'Хар, — ответила она.

После этого Тирион свернул этот разговор, не зная, что говорить дальше.

* * *
Неделя почти миновала, когда Кэйт стояла за столом, нарезая овощи, готовя ужин, хотя они даже пообедать ещё не успели. Обед был готов, его оставалось только съесть, и до ужина ещё оставалось много дел, поэтому она начала заранее.

Из окна перед ней открывался вид на передний двор дома, и она видела как подростки занимались упражнениями с решимостью на лицах. Трудно было поверить в демонстрируемый ими уровень концентрации, если только не знать, какого рода наказание ждало любого, чьи успехи будут сочтены неудовлетворительными. Её взгляд упал на ходившего вокруг них мужчину, и её глаза сузились.

«Как он дошёл до такого?» — гадала она.

Даниэл был наиблаговоспитаннейшим мальчиком, доброй душой… когда-то. В юности он был её вдохновением. То, как он обращался с ягнятами, как заботился об овцах, как обращался с собаками — всё это показывало ей человека, обладавшего редкостным состраданием. Вот, почему она его любила — его музыка была лишь чудесной надбавкой.

Вернувшись в первый раз, после нескольких лет отсутствия, он изменился, но сердце его никуда не делось, крепко связанное и хорошо скрытое. То, что он перенёс, изменило его, но несмотря на это, доброта в нём оставалась. Он носил свой гнев подобно плащу, прикрывая им свою слабость, но не позволяя поглотить себя.

«Теперь же он — полная противоположность, его редкая доброта подобна тонкому покрову, скрывающему ярость в его сущности».

Какой-то звук заставил её обернуться, неподалёку от неё стояла Лэйла.

— Разве ты не должна ему помогать? — спросила Кэйт.

— Моя очередь будет после обеда, — сказала высокая женщина, подходя ближе. Она провела ладонью по волосам Кэйт, а затем прочертила линию по её плечу.

Кэйт ощутила лёгкое возбуждение от её касания.

— Ну, хоть так, — сделала наблюдение она. — По крайней мере, ты их не мучаешь.

Лэйла пожала плечами:

— Я предпочитаю не взвинчивать себя. Сберегаю силы для… других вещей.

Подавшись вперёд, она уткнулась носом в шею более низкой женщины, глубоко вдыхая.

— Прекрати, — сказала Кэйт. — У меня слишком много дел, да и, к тому же, я не в настроении.

Надзирательница нехарактерно заскулила:

— Но я так изнываю.

— От меня пахнет луком.

Та сморщила нос, но не стала сразу сдаваться:

— Лук пахнет гораздо лучше, если его потушить над огнём.

Кэйт оттолкнула её:

— Я серьёзно. У меня дела. Найди кого-нибудь другого, чтобы занять тебя.

Лэйла вздохнула:

— Но никто больше не будет со мной играть.

Кэйт не имела никаких иллюзий насчёт того, что надзирательница понимала под «игрой», но это утверждение заставило её приостановиться. Она знала, что прежде у этой надзирательницы было много «товарищей по играм», но не принимала во внимание возможность того, что эта женщина продолжит встречаться с другими теперь, живя вместе с Тирионом.

— А с кем бы ещё ты хотела поиграть? — с любопытством спросила она.

Лэйла сжала губы, серьёзно обдумывая её вопрос. Глянув в окно, она улыбнулась:

— Х-м-м, Гэйбриэла, по-моему, будет приятно обучать.

Кэйт была слегка шокирована:

— Он же ребёнок.

— Ты это его плечам скажи, — парировала Лэйла. — Да и мои люди не особо обращают внимание на такие вещи.

Кэйт всё равно не одобряла:

— Обращают или нет — это всё равно неправильно. — Она до сих пор не забыла то, что давным-давно сотворила с Даниэлом её мать. Она также уже осознавала, что скорее всего не сможет переменить мнение Лэйлы ни по какому поводу. Та была упрямой, и не склонной к рефлексии или глубоким думам.

— Не важно, — сказала надзирательница. — Я весьма уверена, что Тирион убьёт меня, если я начну играть с его отпрысками. Он почти такой же странный, как и ты, когда дело доходит до таких вещей.

От этой темы ей было не по себе, поэтому Кэйт попыталась перевести разговор в другое русло:

— Я думала, ты вообще предпочитаешь женщин.

— Мне легко заскучать, — сказала Лэйла. — Женщины обычно радуют меня дольше.

Кэйт подумала о своём браке, а потом — о своих редких свиданиях с Дарлой Лонг, и вынуждена была признать, что Лэйла в чём-то была права, однако её опыт был слишком ограничен, чтобы на самом деле судить об этом. Она не ощущала с Сэтом того трепета, какой однажды чувствовала по отношению к Даниэлу, но, с другой стороны, она так и не влюбилась снова. Дарла была одинока, и во многих отношениях у них было много общего — её брак был скучным и безжизненным, примерно как у Кэйт.

— Тирион, по-моему, был бы интересным, — продолжила надзирательница. — Мне нравятся опасные люди, однако я стала гадать, не предпочитает ли он мужчин.

Кэйт сильно удивилась:

— Что?

Лэйла одарила её взглядом, который обычно был припасён у неё для медленно соображающих детей:

— Некоторые мужчины предпочитают только мужчин.

— С чего ты начала о нём так думать?

— Ну, за прошедшие годы он почти перестал появляться в Эллентрэа, но когда всё же приходил, то посещал исключительно Гарлина, и он уже говорил мне, что они были друзьями. С тех пор, как я сюда переселилась, я ни разу не видела, чтобы он проявлял благосклонность к одной из девушек, или к тебе, — объяснила Лэйла. — Он даже мне отказал, когда я предложила ему себя, — добавила она.

— Что-что ты сделала?!

— Вот так, — хитро сказала Лэйла, медленно прижавшись телом к Кэйт. Она провела ногтями ей по спине.

Кэйт оттолкнула её, гневно нахмурившись.

Лэйла вздохнула:

— Он именно так и поступил, вообще никак не отреагировав. Откуда у него столько детей? Женщины из вашей деревни что, насильно его брали?

Раздосадовавшись, Кэйт снова взяла нож, и отвернулась:

— Дай мне работать.

— Ты такая скучная. Возможно, мне придётся начать наказывать учеников, чтобы развлечься, — подразнила её надзирательница.

Кэйт направила на неё нож:

— Ты не осмелишься!

Лэйла засмеялась:

— Расслабься, дышать мне нравится гораздо больше.

— Э?

— Тирион, — объяснила та. — Он этого не запрещал, но я чувствую. Если кто-то ещё прикоснётся к одному из них, то проживёт недолго. Я определённо не буду этим рисковать, только не после того случая в Сабортрэа.

Кэйт уже слышала достаточно, чтобы знать, что так назывался лагерь, куда забрали Хэйли, но пока не узнала об этом месте ничего иного:

— А что случилось?

— Он убил там двух надзирателей. Говорят, что он напал на одного из них в присутствии Ши'Хар. За это им следовало его убить, но его хозяйка заплатила, чтобы сохранить его, а потом заплатила, выкупив тех, кого он хотел убить, — сказала Лэйла.

«Он действительно сходит с ума», — подумала Кэйт.

— Что его спровоцировало?

Лэйла пожала плечами:

— Кто знает? Говорят, что он застал их за попыткой получить услуги у девушки.

— У Хэйли? — спросила Кэйт.

— Если так её зовут. Никогда не понимала вашего обычая давать имена неинициированным детям, — сказала надзирательница.

Кэйт могла понять его реакцию, пусть Лэйле та и казалась чужеродной. Каждый день всё яснее давал ей понять, насколько отличным образом мыслили живущие среди Ши'Хар люди. Неестественные вещи были среди них обычным делом, а то, чему следовало быть нормальным — порицалось.

Она пересматривала свои взгляды на Даниэла, когда начались крики. Выглянув в окно, она увидела, что Дэвид лежал на земле, извиваясь от боли. Даниэл стоял над ним, держа одной рукой красную плеть, в то время как на лице его было самое холодное, самое бесстрастное выражение, какое она когда-либо видела.

Рука Кэйт соскользнула, и она едва не отсекла себе кончик пальца. Она уставилась на кровь, набухшую на месте неглубокого пореза, но затем Лэйла подняла этот палец, и положила себе в рот.

— М-м-м, — сказала надзирательница. — Тебе следует позволить мне залечить его.

Кэйт попыталась отдёрнуть руку, но Лэйла держала её крепко. Вытащив палец изо рта, она провела пальцем другой руки по порезу, заживляя кожу, оставляя лишь маленький серебряный шрам.

Крики Дэвида во дворе сошли на нет, закончившись тихим скулением. Его наказание окончилось. Кэйт снова потянула руку, и на этот раз Лэйла отпустила её.

— Не могу понять, почему тебя это не волнует, — заметила она.

— В Эллентрэа такие звуки столь же обычны, как пение птиц в лесу.

Глава 22

— Оставайся здесь, — сказал Тирион, когда Кэйт по привычке двинулась следом за ним.

— Я хочу посмотреть, — ответила она.

Тирион покачал головой:

— Нет, не хочешь.

Он стоял рядом с Байоваром. Восемь подростков, чья сила уже проявила себя, стояли позади него. Настал день их инициации.

— Я тоже хотела бы пойти, — вставила Лэйла.

Тирион бросил на неё взгляд:

— Тебе нужно оставаться здесь… — сказал он, мазнув взглядом по Кэйт, — …чтобы присматривать за ситуацией.

Кэйт нахмурилась:

— Так мне теперь нужна сиделка?

— Я просто хочу убедиться в том, что никто здесь ничего не потревожит. Ши'Хар очень смутно себе представляют, что такое собственность.

— А рабство они, похоже, возвели в ранг искусства, — парировала она.

Тирион кивнул:

— Рабство — да, скотоводство — да, но неодушевлённые предметы — другое дело. Они на самом деле не понимают обладание «вещами» так, как понимают обладание людьми.

— Сегодня все будут на арене, — сделал наблюдение Байовар. — Никто не потревожит твоё каменное здание.

— Мне скучно. Давайте посмотрим на бои, — сказала Лэйла.

Кэйт согласно кивнула.

Тирион покачал головой:

— Безымянным слугам не позволено присутствовать…

— Ты можешь взять всех, кого пожелаешь, Тирион, — поправил хранитель знания.

— Я иду, — сказала Кэйт, прежде чем наклониться, и прошептать ему на ухо: — Если только ты не хочешь наказать меня прямо здесь и сейчас, а я не думаю, что ты к этому готов, так ведь?

— Ладно, — сдался он. — Тебе будет полезно узнать правду. — Внутри он кипел от её дерзости, но вновь обнаружил, что ему не хочется разоблачать её блеф.

Час спустя они были у арены Эллентрэа, очень хорошо знакомого Тириону места, поскольку большая часть его матчей проходила здесь. Тиллмэйриас поприветствовал его улыбкой.

— Изоляционные камеры для твоих участников — вон там, — радушно сказал он.

— Я бы предпочёл позволить им посмотреть, — ответил Тирион.

— Боюсь, что это против правил, — ответил Тиллмэйриас. — Это даёт наблюдателям потенциальное преимущество.

Тирион кивнул, принимая его слова. Он знал, что скорее всего получит такой ответ, но всё равно надеялся, что это правило было не настолько жёстким. Он отвёл их к деревянным наростам, выходившим из земли рядом с краем арены. Каждый из них был узловатой частью корня одного из росших по соседству деревьев богов. В каждом из них была маленькая комната и дверь. Стены были покрыты заклинательным плетением, которое блокировало магический взор.

Он жестами приказал каждому из восьмерых готовых к бою детей войти в свою комнату. Затем он остановился.

— А остальные? Их силы пока ещё не пробудились. Им будет позволено наблюдать? — спросил он, указывая на остальных детей и Кэйт.

Тиллмэйриас снова улыбнулся:

— Правила утверждают лишь то, что участникам нельзя наблюдать за схватками. Лишённые способностей безымянные в правилах не учитываются. Если они с тобой, то наблюдать они могут.

Тирион кивнул. Многое из того, что происходило на арене, будет для них невидимым без магического взора, но они увидят достаточно, чтобы понять. Однако он не был уверен, поможет им это в будущем, или повредит. Лицезрение боя насмерть могло помочь им найти свою решимость, или могло наполнить их парализующим ужасом перед будущим. Он надеялся на первый вариант.

К нему подошёл заведовавший ареной Ши'Хар, которого звали Кора́ллтис. Он заговорил напрямую с Тирионом, чего раньше никогда не делал:

— У тебя сегодня восемь для инициации, кто из них сильнее всего?

Он не ожидал этого вопроса, или что с ним вообще будут говорить. Кораллтис обращался к нему как к равному, или, по крайней мере, как инструктор. Тем не менее, он не был уверен, в чём была цель этого вопроса, и бросил взгляд на Байовара, ища совета. Хранитель знаний Иллэниэлов просто пожал плечами.

Ненадолго призадумавшись, он стал рассматривать возможные ответы. Он легко мог выбрать Бриджид или Гэйбриэла — оба продвинулись дальше остальных, и оба были сильны. Помедлив лишь секунду, он указал на комнату, где был Гэйбриэл:

— Этот.

Кораллтис кивнул:

— Значит, он будет первым.

На миг Тирион почувствовал облегчение. Этот вопрос разжёг его паранойю. Если это был лишь выбор того, кто первым войдёт на арену, то он мог расслабиться.

Прошло полчаса, пока остальные инструкторы приводили своих безымянных бойцов, и оставляли их в отдельных камерах. Тирион с интересом наблюдал за этим процессом. В прошлом его самого держали в камере, не давая наблюдать. Он был удивлён, когда увидел, что Даллэс тоже привёл своих безымянных, и среди них была Хэйли, которая вообще не была безымянной, теперь она была известна среди Ши'Хар как Гравэнна.

— А она здесь зачем? — спросил он Тиллмэйриаса. — Я думал, эти бои предназначались только для инициации.

Прэйсиан одарил его любопытным взглядом:

— Я тоже не знаю. Впервые слышу о том, что она сегодня будет здесь. Кораллтис, наверное, задумал что-то интересное.

Тирион ощутил, как в его желудке потяжелело. Для Ши'Хар «интересное» обычно означало «кровавое».

Кораллтис начал проецировать свой голос, призывая инструкторов вывести своих первых участников. В их числе было имя Тириона. Он подошёл, и коснулся двери в камеру Гэйбриэла.

— Время пришло, мальчик.

Гэйбриэл храбро осклабился в ответ:

— Знаю, старик. — Тон его голоса был слишком уж фамильярным.

— Ты злишься? — спросил Тирион.

— Не-а.

Он зыркнул на молодого человека:

— А надо бы. Это — не шутка. Смотри на меня!

Гэйбриэл посмотрел, но на его лице не было раскаяния:

— Я знаю, что ты пытаешься сделать, но это ничего. Я сделаю то, что должен. Мне не нужно ненавидеть тебя, чтобы это сделать.

— Тебе нужен гнев, мальчик. Найди его, и посади на цепь. Держи гнев наготове, а разум — чистым. Сражайся спокойно, а когда придёт нужный миг, позволь гневу помочь тебе принять решение. Промедление убьёт тебя, — серьёзно сказал он, пока они шли к краю поля.

— Расслабься, Отец, — сказал мальчик. — Я заставлю тебя гордиться.

Эти слова ошарашили Тириона. Он стоял, глядя в широкую спину выходившего на сухую землю арены молодого человека. «Я тебе не отец. Этого я не заслуживаю. Я — лишь человек, который привёл тебя сюда, чтобы страдать. Твой отец — человек, который тебя любил, который тебя вырастил, и это — не я. Мне им не стать никогда».

Полминуты спустя прозвучал стартовый звон, и фонари сменили цвет. Бой начался.

Гэйбриэла выставили против парня из Рощи Гэйлин, тощего пацана, имевшего диковатый вид, и наверняка весившего раза в два меньше Гэйбриэла. Хотя размер мало что значил, разница по большей части заключалась в эйсаре, и в этом отношении Гэйбриэл был значительно ярче своего противника.

«Сфокусируйся на своём щите», — подумал Тирион. «Жди, пока он не допустит ошибку».

Матч начался со вспышки активности. Парень из Гэйлинов мгновенно пришёл в движение. Он послал в Гэйбриэла силовой снаряд, одновременно побежав в сторону.

«Игнорируй это, он пытается тебя отвлечь, чтобы суметь…»

Атака оказалась достаточно сильной, чтобы встряхнуть Гэйбриэла, хотя и близко не подошла к тому, чтобы пробить его защиту. Прежде чем сын Тириона смог перефокусировать своё внимание на противнике, маг Гэйлинов преобразился, приняв форму большого сокола.

Тирион выругался. Маг Гэйлинов, может, и являлся неинициированным, но был далеко не середнячком. Немногие могли в таком возрасте справиться с птичьей формой, но те, кто могли, причиняли кучу неудобств. Теперь у парня из Гэйлинов будет несравненная мобильность, а Гэйбриэл упустил свою лучшую возможность вывести противника из строя, пока тот только перекидывался.

Гэйбриэл начал посылать в птицу острые, мощные силовые разряды, но ни один из них и близко не попал.

«Не трать силу впустую», — подумал Тирион. «Ему только этого и надо».

Кэйт положила ладонь ему на плечо:

— Что происходит? — С её точки зрения она пока видела только как Гэйбриэл производил странные действия, в то время как его враг перекинулся в птицу.

— Тот парень весьма искусен, — напряжённо сказал Тирион. — Если бы я дрался с ему подобным в свой первый раз, но наверное не выжил бы.

Она наблюдала за чертами его лица, читая в них беспокойство. Холодное, бесстрастное лицо исчезло, сменившись лицом человека, полного тревоги — человека, наблюдавшего за тем, как его сын сражается за свою жизнь. «Только я подумала, что он безнадёжно пропал, и тут — такое», — подумала она. Кэйт чуть помедлила, а затем протянула руку, накрыв его ладонь своей.

— Он будет в порядке. У тебя не было учителя. У него — есть.

Тепло её ладони удивило его, и Тирион обнаружил, что моргает, силясь удержать свои эмоции. Постоянное напряжение прошедшей недели, в совокупности с его самовольной изоляцией, оставили его усталым. Его душа ощущалась рваной и истрёпанной, будто грозила вот-вот разорваться, и тепло, излучаемое её ладонью, будто шло по его телу, подтачивая его тщательно выстроенное хладнокровие.

«Я не чувствуюнич…». Он остановился на середине мысли, борясь с собой. Наконец он почувствовал, как расслабляется, и перевернул свою ладонь, взяв её маленькие пальцы своими.

Он крепко сжал её кисть, а бой продолжался. Атаки Гэйбриэла становились всё более необузданными, менее сфокусированными, и заметно более слабыми, в то время как его щит начал тускнеть. Маг Гэйлинов кружил подальше от него, сберегая свой эйсар, дожидаясь момента, когда противник станет уязвимым.

Глаза Тириона сузились. Даже сражаясь неэкономно, Гэйбриэл не должен был настолько ослабеть. У парня было для этого слишком много сил. И тут он понял.

Щит Гэйбриэла мигнул, и тот бросился бежать, пока земля не поднялась перед его стопами, заставив его споткнуться.

Кэйт ахнула:

— Ты должен что-то сделать, Даниэл.

— Не могу, — сказал он ей. — Если попытаюсь вмешаться, то они убьют меня, мальчика, и ещё неизвестно, что тогда случится с остальными.

— Но он проигрывает…

— Нет, — сказал Тирион. — Он знает, что надо крепко держать землю вокруг себя. Я вбил в них этот урок. Он позволил этому случиться — смотри, что он сейчас сделает.

Ястреб направился вниз, пикируя на большой скорости к своему упавшему противнику. Одновременно с этим он сфокусировал свой эйсар, формируя из него ещё более мощный щит, и заключая свои когти в страшные силовые клинки. Он не собирался впустую тратить силы на дистанционные атаки. Для этого у него было слишком мало эйсара. Парень хотел поймать момент, пока его враг был уставшим, пока он лежал на земле, и в этот миг убить его одной сокрушающей атакой.

Эйсар Гэйбриэла ярко вспыхнул за секунду до того, как маг Гэйлинов нанёс удар — слишком поздно, чтобы противник успел сменить курс. Его щит мощно раздвинулся, приняв форму клина, отбившего ястреба вбок, одновременно взрезая часть его укреплённых когтей.

Птица неуклюже упала, потеряв равновесие от неожиданного сопротивления, а затем поймала с близкого расстояния ответный удар Гэйбриэла, не в силах уклониться. Сын Тириона нанёс ястребу удар, подобный тарану, с предсказуемым результатом.

Щит ястреба распался, и маг Гэйлинов покачнулся, упав на землю почти без чувств из-за отката.

Гэйбриэл встал над ним.

«Ну! Не теряй зря времени. Некоторые приходят в себя гораздо быстрее, чем ты мог бы ожидать». Тирион обнаружил, что сжимает челюсти.

Последовала долгая пауза. Гэйбриэл собрал волю в кулак, но сдерживался, пристально глядя на лежавшую на земле птицу. Та била крыльями, пытаясь вернуть себе равновесие, взлететь, но всё ещё была недостаточно скоординированной для взлёта.

Тирион уже было подумал, что Гэйбриэл слишком заждался, когда парень испустил громкий крик, и нанёс рубящий удар сотворённой из эйсара плоскостью. Та аккуратно рассекла птичье тело надвое, и маг Гэйлинов начал биться в конвульсиях, разбрызгивая во все стороны капли крови. Нижняя его половина за несколько секунд перестала двигаться, но верхней потребовалась почти целая минута, прежде чем она обмякла на земле.

Крылья ещё раз хлопнули, и замерли.

Фонари на арене сменили цвет. Матч окончился. Гэйбриэл глазел на своего изломанного врага, пытаясь осознать, что он сделал.

— Можешь забрать своего подопечного, — сказал Тиллмэйриас, подталкивай Тириона.

Бросив взгляд на Кэйт, он увидел, что её глаза повлажнели. Тирион мягко похлопал её по плечу. Он помнил, как впервые убил человека — надзирателя, который душил её. После этого она спокойно попыталась выбить тому мужчине мозги, пока тот был беспомощен, но теперь она казалась мягче, уязвимее.

— Это был просто цыплёнок, — сказал он ей, ссылаясь на случившийся в тот день между ними разговор.

— Нет, — сказала она, качая головой. — Нет, Даниэл, это был не цыплёнок. Это был ребёнок… бедный, потерянный, лишённый матери ребёнок. — В отличие от событий пятнадцатилетней давности, она сама уже более не была ребёнком. Она была женщиной, матерью.

Тирион не мог терпеть такое выражение у неё на лице. Оно напоминало ему обо всём, с чем он расстался, о том, кем он когда-то был. Что-то сжалось у него в груди. Шагнув прочь, он пошёл за Гэйбриэлом.

«На арене нет победителей…», — молча сделал он наблюдение, — «…есть лишь живые и мёртвые. Единственный выбор заключается в том, что любить — свою жизнь, или свою совесть».

Дальше настала очередь Бриджид Толбёрн. Тирион открыл её дверь, и на миг поймал на себе её недобрый взгляд. Леденисто-голубые глаза, обрамлённые такими же чёрными волосами, как и у него — они жгли его злобной решительностью. Она быстро отвела взгляд, не будучи достаточно глупой, чтобы бросать ему вызов, но он успел этот взгляд уловить. Это наполнило его противоборствующими эмоциями — он ожидал укола боли от того, что дочь ненавидела его, но также почувствовал облегчение.

«Она готова причинить кому-то ужасный вред».

— Помни о том, чему я тебя учил, — сказал он, пока они шли к краю поля.

Бриджид кивнула, но ничего не сказала.

— С кем бы ты ни сражалась, просто представь, что сражаешься со мной, — сказал он ей. — Сделай с ними то, что хотела сделать со мной, и справишься отлично — просто не теряй голову, пока бой не будет почти окончен. — Он положил ладонь ей на плечо, чтобы толкнуть её вперёд, но она отдёрнулась от его касания.

Бриджид мазнула по нему взглядом скрытых за волосами глаз, и Тирион увидел, как страх коснулся её лица.

— Одержи победу, Бриджид, — подбодрил он её. — Победишь, и больше мне не придётся тебя наказывать.

Сделав лёгкий кивок, она отвернулась, и пошла навстречу своему противнику, ещё одному парню, на этот раз — из Рощи Сэнтир. Когда фонари сменили цвет, и прозвучал звон, она побежала прямо на него, не теряя времени зря.

Парень начал призывать заклинательного зверя в тот самый миг, как фонари сменили цвет, но остановился, и тоже побежал, когда увидел, как она несётся на него. Не в силах сосредоточиться, он бежал сломя голову, пытаясь оторваться от неё, но Бриджид не дала ему возможности собраться с мыслями или сфокусироваться.

Она преследовала его подобно бешеной собаке, с развевавшимися у неё за спиной волосами. Она была проста в своём упорном стремлении добраться до него, и несмотря на свои длинные ноги он не мог оторваться. Он явно плохо питался, в то время как у Бриджид конечности были сильными и полными свежей силы юности. Парень вилял и уклонялся, резко меняя направление движения, но это лишь сокращало расстояние между ними.

Когда расстояние сократилось до двадцати футов, она направила удар ему под ноги, заставив его покатиться по земле, а потом набросилась на него. Она проигнорировала его отчаянные атаки с близкого расстояния, а затем использовала свой эйсар, чтобы вбить парня в землю, мгновенно разбив его щит.

— Гори, — сказала Бриджид, с внушающим ужас результатом.

Кэйт отвернула голову, не в силах смотреть, но Тирион не отводил взгляд, даже пока парень из Сэнтиров дымился и кричал.

Бриджид пошла обратно к ним ещё до того, как фонари сменили свой цвет. Она уже знала, что победила. Когда щит вокруг арены опустился, она прошли мимо Тириона, одарив его холодным взглядом. Её губы шевельнулись, и она беззвучно произнесла ими одно слово, проходя мимо: «гори».

Тирион не ответил, вместо этого он сжал губы, и бросил на неё одобрительный взгляд.

— Она хорошо справилась, — сказал он Кэйт.

— Это было ужасно, — ответила та. — Разве она не могла выбрать что-то менее болезненное?

Лэйла придвинулась ближе, встав с другой стороны от Тириона:

— В ней нет слабости, — спокойно заявила она. — Ты наверняка гордишься. Нам следует отпраздновать сегодня вечером. — Надзирательница подалась вперёд, позволив своей руке мягко опуститься ему на плечо. Трудно было неправильно понять, что она имела ввиду под «отпраздновать».

Тирион оставил это без комментариев, пройдя между двумя женщинами за следующим, кто должен был выйти на арену.

Кэйт с тихим облегчением перевела взгляд с Лэйлы на Даниэла. Она ожидала, что победа прибавит надзирательнице энтузиазма, но её порадовало то, что Тирион не наслаждался смертью так же, как Лэйла.

Следующим был Джек — когда он шагнул на арену, его тело было напряжено и наполнено тревогой. Сидя в камере, он не видел предыдущих боёв, но производимые толпой звуки заставили его разнервничаться. Он прошёл по сухой земле, и уставился на своего противника, светловолосую девушку из Рощи Прэйсиан.

Это напомнило Тириону о его первом бое на арене. Его тогда выставили против молодой рыжеволосой девочки, но он, не понимая правил, и не зная, как защищаться, едва не умер. В конце концов ему повезло, и он сумел задушить девочку до смерти незадолго до своей собственной неминуемой кончины. Жизнь ему сохранили лечебные навыки Ши'Хар.

Однако Джек был лишён всех этих помех. Хотя он и был одним из самых последних детей, получивших способности мага, Джек уже научиться закрываться щитом, нападать, и ему в голову было вбито абсолютное правило смерти на арене: живым уйдёт лишь один.

Однако эта девушка была сильнее той, с которой тогда столкнулся Тирион, а Джек был слегка не уверен в себе, когда дело доходило до того, чтобы довериться своему магическому взору, или использовать свои иные способности. Он всё ещё был сильнее своего противника в том, что касалось чистого эйсара, но из отпрысков Тириона он был пока что самым слабым.

Маг Прэйсианов исчезла сразу же, как только прозвучал звон.

Джек развернулся, оглядываясь, и едва не потерял хватку на своём щите.

«Проклятье», — подумал Тирион. «Он не доверяет своим чувствам, всё ещё полагается первым делом на глаза. Что хуже, он спутал Морданов и Прэйсианов. Очевидно, парень думал, что девушка телепортировалась».

Девушка появилась в новом месте, но мерцание её эйсара поведало Тириону, что всё было не так, как казалось. Даже он не мог быть уверен, но он бы предположил, что она снова стала невидимой, оставив вместо себя иллюзию, чтобы сбить противника с толку.

Когда маг Прэйсианов не сдвинулась с места, Джек направил в её направлении мощный удар. Естественно, атака прошла через иллюзию, нисколько её не затронув. Джек уставился на неё, раскрыв рот, не будучи уверенным в том, что дальше делать.

«Двигайся, парень!» — мысленно закричал Тирион, жалея, что не может спроецировать себя на подростка. «Она не видит тебя, пока сама невидима, но если будешь оставаться в одном месте, она точно нападёт на тебя исподтишка».

— Во время тренировок он был умнее, — бесстрастно заметила Лэйла, — но некоторые люди теряют голову, когда на них накатывает страх битвы.

— А по-моему ничего не происходит, — пожаловалась Кэйт.

Для её глаз единственными событиями было исчезновение и внезапное появление девушки.

— Парень вот-вот умрёт, — объявила Лэйла.

Девушка снова появилась, на этот раз уже ближе. Как и раньше, она исчезла сразу же после этого, оставив вместо себя вторую иллюзию. Джек снова клюнул, послав в её иллюзорную копию мощный удар. Всё ещё сбитый с толку, он тратил время, переводя взгляд с одного видимого образа своего врага на другой.

— Чёрт побери его тупую задницу! — выругался Тирион. — Она уже близко, а он до сих пор стоит на месте.

Лэйла покачала головой:

— Почему он не использует тот хитрый трюк с землёй, которому ты их научил, чтобы обнаружить места, где её ноги касаются земли?

— Он забыл, — сказал Тирион. — Он всё забыл.

Когда девушка появилась в следующий раз, она была уже в четырёх местах, и каждое из них было рядом с Джеком. Один из образов появился на долю секунды раньше остальных, заставив его сосредоточить внимание в этом направлении. Джек послал туда отчаянный удар, позволив слегка ослабнуть своей концентрации на защите. Его щит ослабел, и одновременно появилось ещё три образа, по обе стороны от него, и позади.

Резко развернувшись в сторону, он направил вторую атаку в ту, что была справа.

Маг Прэйсианов была слева, и её удар был нанесён с близкого расстояния — сфокусированное копьё силы, прорвавшее запущенный щит, и пробившее ему грудь навылет. Второй и третий удары она нанесла ещё до того, как он упал на землю.

Джек был мёртв.

— Эта девчонка далеко пойдёт, — восхищённо сказала Лэйла, но Тирион не слушал её. Его мир сузился, его зрение сжалось до маленького туннеля. Всё, что он мог видеть — это изорванное тело Джека, лежавшее на сухой земле.

Кэйт с тревогой посмотрела на него — она тоже была расстроена, но чувствовала рядом с собой странный гул. Глядя на Даниэла она увидела, как воздух вокруг него задрожал, как дрожат видимые издалека тепловые волны. Лэйла попятилась на пару шагов, встревоженная тем, что показывал ей магический взор.

У Тириона было такое ощущение, будто его душат — он будто не мог вдохнуть достаточно воздуха. Сердце в бешеном ритме колотилось у него в груди. Никогда прежде смерть так не влияла на него. Джек плохо подходил для арены, он был чувствительным ребёнком, и Тириону не хотелось обращаться с ним так же сурово, как с остальными.

«Это я виноват».

Байовар оказался рядом, и что-то говорил ему, но Тирион будто не был способен услышать его слова. Он смотрел вверх, в тёмно-голубое небо без единого облачка. Он чувствовал, как небо звало его. Там не было боли, лишь пустота, обширное воздушное пространство, лишённое страданий, которым подвергались те, кто ходил по земле.

Кэйт снова коснулась его плеча, и он посмотрел ей в глаза. Она тоже страдала, но дело было не только в этом. Он видел её беспокойство, неизменную заботу — о нём. В отличие от Лэйлы, в отличие от Лираллианты или всех остальных, она понимала смятение, охватившее его сердце.

Кэйт не только боялась его, она также боялась за него.

Сосредоточившись, он замедлил своё дыхание, вернув своё внимание к текущему моменту. «Я ничего не чувствую».

— Прости, Байовар, — ответил он хранителю знаний Ши'Хар. — Я задумался. Ты не мог бы повторить?

— Кораллтис зовёт следующего участника, Тирион, — сказал Ши'Хар.

— Конечно, — ответил он, автоматически направляясь к камерам изоляции.

«Следующей будет Сара…».

Глава 23

Бой Сары прошёл гладко, как и бои Дэвида, Абби, Раяна и, наконец, Эммы. Каждый из них встретил врага, и разобрался с ним без особых инцидентов — их тренировок и превосходящей силы было более чем достаточно для того, чтобы справиться со случайными неожиданностями, с которыми они сталкивались.

Тирион обнаружил, что задерживает дыхание во время каждого боя. С каждой победой его ужас возрастал. Он знал, что все они победить не могли. С каждым успешным убийством ему казалось, что шансы на провал всё росли. Наверняка же один из них допустит ошибку — невозможно было, чтобы день миновал без ещё одной смерти.

Когда Эмма срубила своему противнику голову, Тирион почувствовал, будто у него гора с плеч свалилась. Всё кончилось. Они справились. В этот день больше никто из его детей не умрёт. Оставив свои первые, травмирующие убийства позади, в будущем они станут ещё сильнее. Ещё одна неделя сделает их лучше, опытнее, и, что важнее, готовыми убивать.

Они миновали самую опасную часть своих карьер на арене — неуверенность первого боя.

Кораллтис вернулся в центр арены, проецируя свой голос с помощью магии, и объявляя следующий бой, однако Тирион едва слушал его… пока не услышал слова «Гравэнна Мордан». Это было новое имя Хэйли.

Управляющий арены перевёл взгляд на него, зовя бойца Иллэниэлов выйти вперёд.

Сбитый с толку, Тирион обратился за помощью к Тиллмэйриасу:

— Что он только что сказал? Мы уже закончили бои на сегодня.

— Он сказал, что сегодня будет дополнительный бой. Он договорился об ещё одном бое Рощи Мордан… с одним из твоих только что инициированных бойцов, — проинформировал его инструктор Прэйсианов.

Тирион с раскрытым ртом уставился на Тиллмэйриаса:

— Это едва ли честно. Она уже провела пять или шесть боёв, а мои едва успели отправиться от первых своих убийств. — «И чтобы ни случилось, я потеряю ещё одного ребёнка».

Тут вмешался Байовар:

— Мне следовало лучше объяснить до того, как мы пришли сюда. Сложилось мнение, что поскольку у тебя теперь так много столь ценных детей из Колна, и поскольку ты лично их обучал, Морданам следует дать возможность проверить одного из них до того, как твоя позиция силы полностью укрепится.

— То есть, они хотят бесплатную победу, — с горечью сказал Тирион.

— Полной уверенности в победе у них нет, Тирион, — парировал Байовар. — Твои отпрыски могучи, а твоё обучение показало себя эффективнее всех ожиданий. Никто не верил, что столь много твоих участников выживет в своих боях первой крови.

Вспыльчивость грозила разрушить самоконтроль Тириона. Осматривая свои непосредственные окрестности, он обнаружил, что сам того не осознавая планирует череду убийств — сначала Тиллмэйриас, потом Кораллтис. Байовар подождёт, если только не попытается вмешаться. Вскоре после этого появятся Крайтэки, если только он не создаст ещё одну бурю, как в прошлый раз. Может, на этот раз она не остановится… насколько большой она станет?

Тирион закрыл глаза, пытаясь очистить свой разум. Эти мысли были непродуктивны. Никакой бури не хватит на то, чтобы полностью очистить мир, а ничто иное его не удовлетворит. Он лишь убьёт людей, которые ему небезразличны, а Ши'Хар останутся. Они оправятся от любого урона, если тот не уничтожит их полностью.

— Мне его выводить, Тирион? Они теряют терпение, — с озабоченностью в голосе сказал Байовар.

«Только не Гэйбриэл», — подумал он, — «он — единственный кто на самом деле не испытывает ко мне ненависти». К тому же, он и не думал, что парень справится с Хэйли, и не был уверен, что хочет, чтобы справился. «Она мне почти как сестра, помимо того, что является мне дочерью».

Бриджид была лучшим выбором, если он хотел возможности покончить с этой трагедией сегодня, но до этого он уже назвал Гэйбриэла. «И она — сестра Кэйт… как Кэйт будет себя чувствовать, если я пошлю её единственную сестру, и она умрёт». Он посмотрел на Кэйт, озадаченно глядевшую на него в ответ. Она не понимала эроллис, поэтому понятия не имела, какое решение он обдумывал.

Кого бы он ни послал, этот ребёнок скорее всего проиграет, но Бриджид была лучшим выбором. Тирион знал это, понаблюдав за предыдущими боями.

— Шлите Бр…нет, берите Гэйбриэла, — ответил он, передумав. Он не мог этого сделать, не мог послать в бой сестру Кэйт.

— Что происходит? — спросила Кэйт, когда Байовар пошёл к камерам изоляции.

— Они навязывают мне ещё один бой, — сказал он ей. — Хэйли против одного из моих.

— Но они же родственники, — возразила она. — Они же наверняка не могут заставить брата и сестру сражаться друг с другом?

— Ши'Хар плевать на нас и на наши родственные связи, — ответил он.

В этот момент Гэйбриэл шёл мимо него с полным вопросов лицом.

— Гэйбриэл, они хотят, чтобы ты сражался с Хэйли, — сказал Тирион, поспешив пойти рядом с ним. — Не медли. Я знаю, что это трудно, но она это уже не первую неделю делает. Если ты не победишь, всё повторится, и она будет вынуждена убивать остальных, одного за другим.

Хотя Хэйли выросла в окрестностях города, они с Гэйбриэлом достаточно хорошо знали друг друга, как и все остальные в маленьком сообществе, вращавшемся вокруг Колна. Парень в в панике посмотрел на Тириона:

— Хэйли? Я не могу с ней драться! Мы друзья. Она — моя сестра!

— Никакой жалости, Гэйбриэл. Убей её, и покончи с этим. Сделай это ради остальных, если не можешь сделать это ради себя, — сказал Тирион, и отчаяние наполняло его голос настойчивостью. Ни на какие другие слова времени не оставалось.

Гэйбриэл шагнул на арену, и стал смотреть на другой конец поля, выходя на свою начальную позицию. Хэйли уже была на месте, и, судя по её лицу, не могла поверить в происходящее так же, как и Гэйбриэл.

Она оглянулась, задавая вопросы Даллэсу. До них было слишком далеко, чтобы слышать её слова, но Гэйбриэл мог догадаться. Она хотела знать, почему её заставляют с ним драться. Хэйли качала головой, возражая на получаемые ответы, когда прозвучал звон, и фонари сменили цвет.

Гэйбриэл пошёл вперёд, двигаясь медленно. Щита он не поднимал. Его руки были разведены в стороны, раскрытые ладони направлены вперёд — универсальный знак мирных намерений. Хэйли глазела на него в ответ с выражением ужаса на лице. Она окружила себя щитом, но не сделала ничего, чтобы напасть. За его приближением она наблюдала молча.

— Что он делает?! — сказала Лэйла, посмотрев на Тириона в поисках ответов. — Она же может убить его одной мыслью!

Тирион наблюдал, не в силах отвести взгляд:

— Он попытается с ней поговорить.

— Но почему? — спросила Лэйла.

— Потому что он вырос не в загонах, — ответил он, — потому что он всё ещё человек. Он не такой, как ты… — «Или я».

Кэйт сжимала его плечо, больно впившись в его плоть своими пальцами.

Лэйла неодобрительно цокнула языком:

— Он определённо не такой, как я. Я предпочитаю дышать.

В это время на поле Гэйбриэл всё ещё медленно приближался к Хэйли, они уже были всего лишь в десяти футах друг от друга, и по её лицу текли слёзы.

— Мы не обязаны это делать, Хэйли. Они не могу заставить нас, если мы оба откажемся драться, — искренне сказал он ей.

Она попыталась ответить, но слёзы не давали ей говорить. Понадобилось несколько попыток, прежде чем она смогла выдавить из себя слова:

— Ты не понимаешь, Гэйб. Ты совсем не понимаешь.

— Нет, — возразил он. — Это они не понимают. Мы можем выбирать сами.

— Я убью тебя, Гэйб! Неужели ты этого не понимаешь? Здесь по-другому нельзя! — заорала она. — Почему ты до сих пор не поднял щит!?

Он печально смотрел на неё, ему хотелось её убедить, но даже он видел твёрдую решимость в её взгляде. Гэйбриэл опустил голову, признавая поражение:

— Ладно, мы можем начать сначала, но я не хочу этого делать, Хэйли. Это — не мой выбор. Я никогда не хотел причинять тебе боль. — Развернувшись, он пошёл прочь, возвращаясь к своей начальной позиции.

Эйсар Хэйли бурно всколыхнулся, и косая плоскость смертоносной силы метнулась вперёд, перерубив тело Гэйбриэла наискосок, от плеча до бедра. Он едва успел осознать факт нападения, прежде чем умер.

— Почему ты не поднял щит!? — хрипло закричала она. — Почему?! Я же сказала, что убьют тебя! Почему?! — Тело Хэйли обмякло, она упала на колени, всё ещё плача.

Толпа молчала. Никто из Ши'Хар не ожидал такого внезапного конца, такого лишённого борьбы боя.

Тиллмэйриас был удивлён не меньше остальных:

— Я никогда прежде не видел ничего подобного. Этому просто не было прецедентов. Почему он не защищался?

— Потому что он не был дикарём, — выдавил сквозь зубы Тирион. — Он был не таким, как ваш народ.

Кэйт всё ещё была в шоке:

— Она убила его ударом в спину, — пробормотала она.

«Она приняла то же решение, какое принял бы я», — подумал Тирион. «Она знала, что боя было не миновать, и решила закончить его сразу же, избавив себя от риска настоящей схватки».

* * *
В Албамарл возвращались мрачно. Ученики Тириона молчали. Он по своему опыту знал, насколько травмирующим могло быть первое убийство. И их переживания ещё были свежи, в дополнение к тому факту, что обратно их шло на два человека меньше.

Даже Бриджид, казавшаяся наиболее приспособившейся к их ситуации, теперь выглядела тихой и замкнутой. Её гнев угас, оставив пустое сожаление, когда она вспоминала сожжённого ею парня.

Первой заговорила Сара:

— Что случилось с Гэйбом и Джеком?

— Джек запаниковал, перестал думать, а вскоре после этого перестал и дышать, — сказал Тирион. — Гэйбриэл хорошо справился в первом бою, но ко второму он готов не был.

— Он бился дважды? — спросила она.

Тирион беспокоился, что они будут деморализованы, если он скажет им о Хэйли, но скрывать этот факт вечно он не мог. Одному из них придётся с ней сразиться, возможно — более чем одному из них, пока кому-то не удастся её убить. Скрыться от этого факта было нельзя.

— Они захотели устроить особый матч, между ним и Хэйли. Он попытался поговорить, не стал защищаться. Она убила его.

Бриджид подняла взгляд, заинтересовавшись, когда услышала имя Хэйли. Эти две девушки были соседками — примерно как в своё время были Тирион и Сэт, поскольку Бриджид воспитывали отец Сэта и мать Кэйт, а Хэйли росла с родителями Тириона.

— Она… как она выглядела? — спросила темноволосая девушка.

Он остановился, заставив всех встать.

— Она выглядела очень хорошо, Бриджид, пока не увидела, как на арену выходит Гэйбриэл. Тогда она весьма расстроилась. Она кричала, она плакала, и она разрубила его на два очень мёртвых куска, когда он не воспринял её всерьёз.

От выражения её лица у него разрывалось сердце. Исчезла угрюмая злоба, прежде мелькавшая в её взгляде, её сменил отчаянный вид девушки, которой хотелось уцепиться хоть за малейшую надежду.

— Но она же не хотела этого делать, верно? Её заставили.

— Её заставили, и Гэйбриэл мёртв, как ни крути. Как думаешь, кто будет следующим?

Бриджид трясла головой, не в силах принять то, что слышит:

— Нет. Нет, нет, нет… — Она начала пятиться, но его рука метнулась вперёд, схватив её длинные чёрные волосы, и заставив остановиться.

— Как думаешь, кто ещё сможет это сделать, Бриджид? — сурово спросил он её, указывая на остальных. — Думаешь, Дэвид сможет? Он сегодня едва не обмочился. А что насчёт Эммы? Думаешь, у неё хватит на это духу? — спросил он, затем повернул ей голову, поднеся её лицо к своему собственному. — Ты — их единственная надежда. Ты — самая сильная. Ты среди них — лучшая убийца. Если ты не сможешь этого сделать, то она убьёт их всех, одного за другим. Ты этого хочешь?

— Нет! Отпусти меня! — крикнула она, вцепившись в его руку, пытаясь заставить его разжать пальцы на её волосах. — Я этого не сделаю.

— Тогда у тебя есть два варианта. — Тирион снял со своего пояса бритвенно-острый деревянный меч, передав её ей, прежде чем отпустить: — Ты можешь либо воткнуть эту штуку себе в сердце, либо позволить ей сделать это вместо тебя.

Бриджид уставилась на смертоносный клинок, сделанный из эйлен'тирал, оружейной древесины деревьев богов.

Тут голос Тириона изменился, смягчившись:

— Хотел бы я сделать это сам, Бриджид, но мне не позволят. Я хочу защитить тебя, я хочу защитить их. Я даже Хэйли хочу защитить, но не могу. Единственная, кто может спасти тебя, спасти остальных — это ты. Выбор за тобой.

Тут он развернулся, и пошёл прочь, направляясь глубже в Рощу Иллэниэл.

— Куда ты? — окликнула Лэйла.

— Думать, — ответил он. — Отведи их обратно в Албамарл. Я вернусь позже.

После чего принялся шагать, бесцельно бродя, пока не обнаружил, что стоит у основания дерева, на котором жила Лираллианта. Она всё ещё не вернулась, но это было самое знакомое ему место во всей роще. Подойдя к стволу могучего дерева, он пошёл вверх, пока не нашёл её жилую платформу.

Оказавшись там, он сел, размышляя о своей жизни — о решениях, которые привели его сюда, об ошибках, которые создали его невзгоды. Он не мог найти ни в чём из этого никакого смысла. Единственным его заключением было то, что в любом случае в большей части всего этого виноват был он сам.

«Мне следовало умереть на арене».

Смерть казалась единственным доступным способом бегства. Он думал об оружии, которое дал Бриджид, а затем подумал об ошейнике у себя на шее, о символе своего рабства.

Тирион хотел свободы, хотел смерти, и знал один способ, который гарантировал либо одно, либо другое. «Они сказали, что мне могут снять ошейник». Теперь он знал, где его разрезать, или, по крайней мере, думал, что знал. Если он ошибается, то умрёт быстрее, чем успеет пожалеть о своей ошибке.

Оба его указательных пальца имели татуировки, произнесённое им слово заставило магию ожить, и вокруг пальцев появились бритвенно-острые зачарованные клинки. Он редко использовал клинки на пальцах, но ему требовалось точность. «Нужно разрезать в двух местах одновременно, иначе разрушение ошейника убьёт меня», — молча подумал он. Одна часть заклинательного плетения отвечала за вскипание крови, а вторая должна была остановить сердце, и обе нужно было рассечь одновременно.

«Если только в заклинательном плетении нет третьей ловушки», — напомнил он себе. Тирион намеревался проверить эту теорию до того, как опробовать её на себе, но теперь ему было всё равно. Если он не прав, то это будет в равной мере благословением и ошибкой.

Поднеся руки к своей шее, он использовал свой магический взор, чтобы тщательно расположить клинки, прежде чем медленно выдохнуть, после чего разрубил заклинательное плетение.

Ошейник распался, дезинтегрируясь по мере того, как мельчайшие символы алфавита Ши'Хар стали расплетаться. Тирион продолжал дышать.

— Проклятье. — А он-то надеялся, что ошибается.

После этого он какое-то время спал, убаюканный мирным шелестом ветра в деревьях. Проснувшись, он просто лежал, позволяя своему разуму оставаться чистым. Он почти мог вообразить, что ужасных событий того утра не было.

Но они были.

Его лицо напряглось, а глаза сжались, когда он попытался не дать себе вспомнить лицо, которое было у Хэйли, когда та убивала своего сводного брата. Потеряв покой, Тирион встал, и начал спускаться по дереву, нигде не останавливаясь, чтобы не позволить своему разуму вернуться к тому ужасному мгновению.

Оттуда он добрался обратно до Албамарла, осматривая лежавшую впереди местность своим магическим взором. Далеко не один Ши'Хар заметил его, тихо шедшего мимо деревьев, но никто к нему не подошёл. Они видели, что он больше не носил ошейника, но это правило больше не было к нему применимо. Лишь несколько недель тому назад для него было бы смертельным приговором идти по одной из рощ Ши'Хар без ошейника.

Когда он приблизился к своему дому, он заметил детей. Они собрались в небольшие группы, переговариваясь тихим шёпотом, ища утешения в обществе друг друга, но ни Кэйт, ни Лэйлы не было видно.

Это значило, что они уединились внутри дома, созданного для блокировки магического взора.

«Прошло несколько часов, сейчас они уже успокоились, но Кэйт недавно стала свидетелем череде насильственных событий». Он в точности знал, какой эффект оказывали такие события на людей, когда прилив адреналина сходил на нет. Тирион думал, что больше не способен ревновать, однако мысль о том, что Кэйт и Лэйла вместе, разозлила его.

Игнорируя подростков, он прошёл через парадную дверь, громко захлопнув её позади себя. Шум наверняка предупредит их о его возвращении. Даже внутри он не ощущал их, и это значило, что они находились во второй спальне. Та была закончена в последнюю неделю, и две женщины начали там спать.

Тирион остановился в коридоре, гадая, выйдут ли они к нему. Он намеревался пойти в свою собственную комнату, но теперь обнаружил, что испытывает раздражение и нерешительность. Его наполнила странная тоска, но он не был уверен, по чему именно он тосковал. Он был один. Он был зол.

Из комнаты никто не вышел. Очевидно, они были слишком заняты, чтобы заметить его возвращение. Тирион постучал в дверь. Он услышал, как они засуетились внутри — стук застал их врасплох.

Чуть погодя Кэйт, с залитыми стыдливым румянцем щеками, открыла дверь, высунувшись наружу:

— Я и не знала, что ты вернулся, — сказала она.

Их взгляды встретились, и Тирион не смог вспомнить, что собирался сказать. Казалось, будто он смотрел на неё через невозможную бездну, через разделявшее их расстояние, которое никогда не могло быть пересечено. С тем же успехом Кэйт могла оставаться в Колне. Тирион замер, не в силах пошевелиться.

Она наблюдала за чертами его лица, переводя взгляд с одного его глаза на другой. Кэйт видела, что он был в смятении. «Нет, ещё хуже». Она гадала, не находился ли он на грани срыва. Это удивило её. Она хотела поговорить с ним, помочь ему. Поддаться желаниям Лэйлы было ошибкой, порождённой её собственным страхом и отчаянной нуждой в тесном общении. Надо было с этим подождать.

Лэйла ждала, она чувствовала нетерпение Кэйт.

— Слушай, Даниэл, сейчас не очень хорошее время. Если позже ты захочешь поговорить…

Его лицо дёрнулось, а взгляд стал твёрже:

— Я не хочу говорить.

Кэйт опустила взгляд:

— Прости. Я знаю, это неудобно. То, что случилось сегодня…

— Я пришёл за Лэйлой, — перебил он. — Мне нужна её помощь в одном деле.

Кэйт подняла на него взгляд, её зелёные глаза были полны удивления:

— Но…

Тут Кэйт приостановилась, ибо ладонь Лэйлы легла ей на плечо. Лэйла с озорной улыбкой посмотрела через плечо рыжей. Она совершенно не стеснялась того, чем занималась:

— Чего ты хочешь, мой лорд?

— Я хочу немного твоего времени, — с ничего не выражавшим лицом ответил он.

Её внимание привлекла его шея, и глаза надзирательницы расширились:

— Что случилось с твоим ошейником?

— Это я и хотел бы с тобой обсудить.

Приняв более серьёзный вид, она отвернулась:

— Сейчас, дай только одеться. — Будучи надзирателем, она почти никогда не выходила наружу без символа своего статуса, в отличие от почти всех остальных в этом маленьком лагере, кому одежду носить не полагалось.

— Одежда тебе не понадобится, — проинформировал он её. — Иди со мной.

Её лицо приняло хитрое выражение:

— Конечно.

Он провёл её по коридору, и втолкнул в свою собственную комнату, оставив Кэйт пялиться на них с любопытным выражением лица. Она всё ещё пыталась понять, что вообще произошло.

Закрыв дверь у себя за спиной, он пробормотал одно слово, запечатав комнату, но звукоизоляцией не озаботился.

— Они сняли твой ошейник? — сразу же спросила Лэйла.

— Нет, я сам его снял, — сказал он ей, позволяя своему взгляду шарить по её телу.

Лэйла была высокой и мускулистой, покрытой шрамами, но привлекательной несмотря на это. Он видел, почему Гарлин так долго был к ней благосклонен.

Она следила за его взглядом, чувствуя перемену в его намерениях по сравнению с предыдущим днём:

— Чего ты желаешь от меня, мой лорд? — Её голова слегка наклонена вниз, позволяя ей смотреть на него снизу вверх, медленно произнося эту фразу. Она сделала особый акцент на последних двух словах.

— Думаю, ты уже достаточно хорошо осознаёшь, чего я желаю, — сказал он, снимая свою кожаную куртку, и бросая на пол, прежде чем кинуть сверху свою рубаху. — Тирион не стал терять времени на развязывание своего пояса. Прошёл не один месяц, и теперь, решившись, он обнаружил, что желание руководит всеми его действиями.

Лэйла шагнула ближе, поцеловав его в шею, и поднявшись выше, прошептала ему на ухо:

— Что мне сделать в первую очередь?

На его лице расплылась широкая улыбка, когда Тирион осознал, что более не скован традиционными ограничениями рабского ошейника. В Эллентрэа сексуальные партнёры противоположных полов вынуждены были действовать осторожно, заботясь о том, чтобы никогда не соприкасаться половыми органами напрямую. Опыт и частая практика сделали их экспертами в альтернативных методах получения удовольствия, но теперь это более не было необходимым.

Слегка оттолкнув её, он взял её руками за горло. Произнеся одно слово, он привёл в действие зачарованные клинки на своих указательных пальцах.

— Не шевелись.

Глаза Лэйлы расширились от паники, хотя тело её не шелохнулось:

— Что ты делаешь?!

Сосредоточившись ненадолго, он нашёл правильные точки, а затем его пальцы качнулись к её шее, разрезая сплетённый из заклинаний ошейник на части. Надзирательница слегка взвизгнула, но затем в изумлении посмотрела на него, когда не умерла. Наконец расслабившись и переведя дух, она посмотрела на него:

— А это можно? Мне же нельзя ходить без ошейника.

— Останешься здесь, пока Лираллианта не вернётся, чтобы сделать тебе новый, — сказал он ей. Воспользовавшись этой возможностью, он сел на край кровати, снимая штаны.

Лэйла нерешительно, почти робко подошла к нему.

— Что не так? — спросил он.

— Я чувствую себя голой… без ошейника, — сказала она ему.

Конечно, она имела ввиду другое. Она говорила об отсутствии ограничений. Лэйла была не уверена в том, как действовать дальше. Нормальный коитус у неё был лишь дважды, когда её оплодотворяли, и оба раза ей не было приятно.

Тирион тихо засмеялся:

— Нервничаешь, Лэйла? Как необычно. Бояться тебе нечего. Позволь мне показать. — Протянув руки вверх, он притянул её вниз, к себе на кровать, а затем позволил своим ладоням гулять по её телу, пока сам коснулся её губ своими. — Вижу, Кэйт уже тебя разогрела.

Она кивнула, отозвавшись стоном на их поцелуй.

— Хорошо. Не думаю, что я смог бы сдерживаться слишком долго.

Первый раз был коротким, и вначале она кричала от страха, ей было трудно игнорировать выработанные целой жизнью рефлексы, — но потом она расслабилась. Второй раз длился гораздо дольше. Тирион не спешил, позаботившись о том, чтобы довести Лэйлу до громкого, бурного финала.

Он надеялся, что Кэйт внимательно слушала.

Глава 24

На следующее утро всё вернулось к норме. Тирион чувствовал себя лучше, более расслабленным, чем был с того дня, как увёл детей из Колна. Лэйла спала рядом с ним, но как только более активная часть их вечера завершилась, он обнаружил, что обнимашки её не интересовали. Вообще, она находила это совершенно омерзительным.

Сперва он настаивал, ведь она в конце концов была его рабыней, но после нескольких минут, в течение которых он пытался обнимать напряжённую и явно испытывающую неудобство женщину, Тирион сдался. Обнимание женщины, которая явно не желала такого внимания, создавало у него чувство насилия, превышавшее почти всё, что он творил в прошлом.

Лэйла была более чем рада повторить их игру с утра, ей даже не терпелось. Физический контакт во время секса её совершенно не тревожил, её беспокоило именно касание в остальное время.

Однако Тирион отнёсся к её предложениям со странной неохотой.

— В чём дело? — спросила Лэйла, возбуждая его весьма прямым образом. — Я же вижу, что ты хочешь. — Она ещё раз сжала его.

— Мне нужно начать пораньше, — сказал он ей. — Ещё через неделю им снова придётся сражаться.

Она снова погладила его, на этот раз её прикосновения были более лёгкими:

— Подождут несколько минут. Ты передумаешь, если я попрошу разрешения у Кэйт?

— Что?!

— Думаешь, я не знаю, почему ты пришёл вчера в нашу комнату? — ответила она. — Ты хотел свою рыжую, но почему-то не мог заставить себя приказать ей прийти сюда.

— Это смешно, мы с ней никогда… — сказал Тирион, но приостановился, сменив тактику. — Если ты так думала, то почему ничего не сказала вчера вечером?

— Я делаю то, что мне говорят, — сказала она, хитро улыбаясь, — и, к тому же, я была возбуждена. Было ясно, что продолжать начатое ты нам не позволил бы.

— Я был раздражён.

Лэйла засмеялась:

— Уверена, она сейчас тоже очень раздражена.

Тирион вздохнул.

— Тебе следует приказать ей прийти сюда и позаботиться об этом, если ты не хочешь моей помощи, — сказала Лэйла, садясь.

— Как ты уже упомянула, я думаю, что она сейчас чересчур зла, чтобы это делать.

— И что? — подняла бровь Лэйла. — Ты здесь хозяин. Мы живём по твоей прихоти. Призови её — побей, если будет дерзить. Все твои проблемы происходят от твоей странной неохоты навязывать ей свою волю.

Он покачал головой:

— Ты не понимаешь. Кэйт — моя подруга. Я приспособился к здешней жизни, но я никогда не заставлю её сделать то же самое.

— Твоя подруга? — усмехнулась она. — Никаких признаков этого я не видела. Ты только что сказал, что вы с ней ни разу не обменивались услугами. Возьми её, сделай её своей подругой. Всё зависит только от тебя.

— Нет, — сказал он ей. — Под словом «подруга» я подразумевал не то же, что и ты. — Ему трудно было найти нужное слово. — Полагаю, ты бы сказала, что мы были глупцами ещё в ранней юности.

— О, — сказала Лэйла, задумчиво посмотрев на него некоторое время. — Как вы с Гарлином?

— Да, — кивнул он. — Примерно так. Между нами никогда не было этого, — сделал он широкий жест, охватывавший Лэйлу и кровать.

— Ты странный, Тирион, — сказала надзирательница. — Как и она. Никогда не видела двух других настолько же странных людей. Я наблюдала за вами, как вы постоянно оглядываетесь друг на друга. Она одержима тобою так же, как ты — ею. Я не понимаю, почему ты занимался сексом со всеми теми женщинами, но не с ней. Они что, заставляли тебя?

— Нет, — поправил он, — это я их заставлял.

— Но не её?

— Я никогда бы не сделал Кэйт больно, — ответил он. «Я люблю её».

— Быть может, тебе нравятся только те, кто отказывает тебе.

На это у него не нашлось хорошего ответа.

* * *
Остаток недели они с Кэйт провели в стеснённом молчании. Тирион возобновил тренировки своих детей, и за прошедшие дни латентные способности пробудились ещё в трёх из них — Эшли Моррис, Иан Коллинс и Ва́йолет Прайс. Теперь он обучал девятерых, в то время как трое всё ещё оставались «нормальными», не выказывая никаких очевидных признаков магического таланта — Энтони, Пайпер и Блэйк.

Тирион не был уверен, надеется ли он на то, что они такими и останутся, или что он предпочёл бы, чтобы они проявили такую же силу. Мир Ши'Хар был жесток, и ещё более жестоким он был для слабых.

Но он мог их защитить.

Если они останутся бессильными, то не будут вынуждены сражаться, и хотя в рабских лагерях судьба безымянных была жалкой, это не значило, что здесь должно было происходить то же самое. Это было новое место, начало нового города, в котором будут жить рабы Рощи Иллэниэл.

«Может, в глазах Ши'Хар они и будут рабами, но главный здесь я, и я могу сделать их жизнь лучше».

Он постоянно размышлял об этом, обучая детей. Особенно сурово он обращался с теми, кого ещё не инициировали. Иногда он наказывал их красной плетью, в то время как от использования её на остальных он воздерживался. Подкармливать ненависть ему нужно было лишь в тех, кто ещё не научился убивать.

По крайней мере, так он себе говорил.

Больше всего времени он проводил с Бриджид. Она будет его оружием, его спасением, и однажды, весьма вероятно, его палачом. Её глаза горели, когда их взгляд падал на него. Больше ему не нужно было её наказывать, это было ясно. Она ненавидела его с такой страстью, которая соперничала даже с его собственной ненавистью к Ши'Хар.

Но ей нужно было больше. Черноволосая девушка должна была не просто сразить незнакомца, не просто убить знакомого, она должна была уничтожить свою лучшую подругу. Жизненный опыт не подготовил её к такому, и еёрешимость была совсем не достаточной для того, что ей нужно будет сделать.

— Ещё раз, — сказал он ей. — Не сдерживайся.

Бриджид оскалилась:

— Не искушай меня.

— Именно это я и намереваюсь делать, — ответил он. — Я хочу, чтобы ты использовала в бою всё, что у тебя есть. Попытайся убить меня.

Её глаза зажглись внезапным вдохновением:

— Неужели, а если у меня получится?

— Это будет значить, что я сделал из тебя самого смертоносного мага в мире, — ответил он, — и остаток недели тебе придётся упражняться с Лэйлой.

— Она слишком слабая, — сделала наблюдение девушка.

— Тебе придётся быть осторожнее с… — Тирион отправился в полёт, когда заставшая его врасплох атака с неожиданной свирепостью ударила в его щит.

Бриджид отвлекла его, а когда начала действовать, собрала свой эйсар настолько быстро, что у него не было времени отреагировать. «Она быстрая», — подумал он, когда его тело влетело в груду камня, который предназначался для строительства. От второго удара его щит едва не сломался, а внезапная остановка встряхнула его мозг.

Ещё одна атака, до того, как он вернёт себе самообладание, могла бы добиться успеха, и если он будет оглушён откатом, то девушка действительно его убьёт. Он начал перекатываться, и призвал наполненный эйсаром туман, скрывая себя как от обычного взора, так и от магического. А затем остановился.

«Она ожидает, что я буду двигаться». Он подумал было о том, чтобы активировать свои татуировки, создав щит, который ей было не под силу сломать, однако опасность возбуждала его. Бриджид была сильной, быстрой, и по-настоящему угрожала ему. Тириону хотелось победить её на равных.

Или, быть может, он действительно хотел умереть — даже он сам не был уверен, что из этого было правдой.

Туман закружился, когда её воля стала раздвигать его, её эйсар пытался дотянуться до чего-то. Затем каменные блоки взмыли, с невероятной скоростью разрывая туман. Их было слишком много, чтобы можно было уклониться с их пути, в чём и был её замысел. Несколько блоков ударились об его щит, и Тирион снова покатился по земле.

Растянувшись на земле, чтобы свести риск нового попадания к минимуму, он обновил туман, а затем раскрыл под собой землю, позволив себе погрузиться в неё на несколько футов, прежде чем закрыть её у себя над головой. Он едва успел забраться под поверхность земли, когда ощутил, как её эйсар разошёлся в стороны вдоль поверхности, создавая тонкую сетку.

Тирион улыбнулся про себя — она использовала его старую уловку, создавая тонкий узор эйсара в земле, чтобы обнаружить противника, которого не могла почувствовать или увидеть напрямую. Он и сам собирался сделать то же самое, чтобы отследить её позицию, но сдержался. Если он сделает это сейчас, то она найдёт его.

Вместо этого он обратил свою силу внутрь, усиливая с её помощью свой слух, и замедляя сердцебиение. Перед тем как почва накрыла его голову, Тирион успел глубоко вдохнуть, но задерживать дыхание мог лишь в течение ограниченного промежутка времени. Он намеревался использовать это время наиболее эффективно. «Она не будет стоять на месте, мне просто нужно подождать, пока она не окажется достаточно близко».

Он ждал, слушая медленный стук своего сердца, и напряжённо ловя ушами звук её шагов. Какое-то время не было слышно ничего, и его лёгкие начали гореть. Тирион уже несколько минут провёл под землёй, и скоро ему нужно было выбираться. Будет плохо делать это до того, как он её найдёт. Она узнает о том, где он находится, в тот же миг, как он потревожит поверхность земли, и будет готова напасть на него, пока он выбирается.

Тут он услышал, или почувствовал, лёгкую поступь. «Откуда?». Во тьме трудно было определить это точно. Ещё один шаг — и он определил направление. Она приближалась сзади, но всё ещё была слишком далеко, чтобы на неё можно было напасть из засады так, как он надеялся. Оценить расстояние по звуку её шагов было слишком трудно. Она могла быть в десяти футах, или даже в тридцати. Для неожиданной атаки такая точность была недостаточна.

Тут ему в голову пришла мысль. Послав свой эйсар сквозь землю, он пробил большую дыру в её сетке на расстоянии в двадцать ярдов в том направлении, в котором он услышал её шаги. Тирион предполагал, что этого хватит на отвлечение её внимания в том направлении, прочь от его нынешнего местоположения.

Долю секунды спустя он резко выскочил на поверхность, толкнув себя вверх с помощью магии. Её атаку, вызванную его отвлекающим манёвром, сопровождал массивный всплеск эйсара. Это выдало её точное местоположение в начавшем рассеиваться тумане. Тирион ударил со стремительностью гадюки, послав сфокусированный импульс силы в то место, где Бриджид сейчас стояла, повернувшись к нему спиной.

Адреналин и боевой пыл сделали его удар сильнее, чем ему следовало быть. Он оказался достаточно сильным, чтобы разбить её щит, и сохранил достаточно мощности, чтобы с опасной силой ударить её в затылок. Бриджид упала, её тело полностью обмякло.

Тирион победил.

«Нет! Что я наделал?». Он в панике подбежал к потерявшей сознание девушки. Из её правого уха сочилась кровь.

— Нет! — закричал он, не в силах удержать себя в руках.

Некоторые из других детей наблюдали за их боем издалека. Когда туман рассеялся, они увидели его, и среди них поднялся тревожный крик. Абби побежала к нему, в то время как Иан и Вайолет бросились к дому, чтобы найти Кэйт и Лэйлу. Дэвид и Эмма остались стоять на месте, застав в шоке.

— Что случилось? — спросила Абби, сама на грани паники.

— Я зашёл слишком далеко, — сказал он, не сводя взгляда с темноволосой девушки у себя в руках. Непрошенные слёзы навернулись в него на глазах, пока он прижимал к себе её тело. Магический взор Тириона обследовал её, но эмоции не позволяли ему сосредоточиться как следует.

Глаза Бриджид были широко раскрыты и расфокусированы. Зрачки были огромными, несмотря на бивший в них сверху яркий солнечный свет. Её сердце всё ещё билось, но слабо и неуверенно. Пока он наблюдал, сердце пропустило удар. Несколько секунд спустя оно пропустило ещё один, а потом остановилось.

— Она дышит? — настойчиво спросила Кэйт. Она только что прибыла, и встала на колени рядом с ними.

— Что я наделал? — застонал Тирион, с гортанной воющей ноткой в голосе. — Пожалуйста, нет, нет… — Тут он ощутил, как её сердце снова забилось, вернувшись к своему неустойчивому ритму.

Подняв взгляд, он увидел Лэйлу, с озабоченным выражением лица стоявшую рядом. Кэйт поднесла ладонь под нос Бриджид, пытаясь ощутить ток воздуха.

— Он всё ещё дышит, Даниэл, — сказала Кэйт. — Можешь сказать мне, где она ранена?

— Голова, — сказал он сдавленным от эмоций голосом. — Это я виноват. Это я. — Его тело начало раскачиваться, эмоции грозили лишить его рассудка.

Кэйт взволнованно уставилась на него. Она никогда не видела Даниэла таким. Однажды в прошлом, когда был убит его пёс Блю, он был близок к таком состоянию, но сейчас было гораздо хуже. Он потерял голову, будто готовый вот-вот разразиться неконтролируемыми рыданиями.

— Даниэл, послушай меня, — сказала она, вкладывая в свой голос больше спокойствия, чем ощущала на самом деле. — Она всё ещё жива. Я знаю, ты можешь исцелять некоторые раны, но только если будешь держать себя в руках. Ты должен сосредоточиться. Сделай глубокий вдох. Ты можешь что-нибудь сделать?

В глазах у него всё совсем расплывалось, но глаза всё равно сейчас были бесполезны. Он кивнул, крепко зажмурившись. Судорожно выдохнув, он снова вдохнул, полностью наполняя свои лёгкие. «Спокойствие», — подумал он.

Тирион медленно потянулся сознанием, обостряя свой магический взор, чтобы чётче видеть тело Бриджид. Сердце её всё ещё билось — время от времени оно пропускало удар, но с ним всё было в порядке. Обыскав её череп, он нашёл его всё ещё целым, кость не была сломана, но что-то было не так. Из порванной артерии сбоку текла кровь, но из её левого уха вытекало совсем немного. Ещё глубже была другая артерия, и кровь из неё вытекала в пространство между мозгом и черепом. Кровь расширялась, создавая давление на всё, что находилось внутри её черепной коробки.

Опыт обращения с кровеносными сосудами у него был обширным. Новая надежда придала ему сил, и ему стало проще думать, проще сосредотачиваться. Тирион быстро залечил артерию, не просто перекрыв её, а правильно соединив концы, и возобновив правильное течение крови. Работа была тонкой, но не сложной. Ему случалось делать вещи и потруднее, в других частях тела. После этого он залечил её наружный слуховой проход, остановив кровотечение и там.

Тут Тирион приостановился, размышляя, наблюдая. Дыхание Бриджид всё ещё было неглубоким, а сердце билось с перебоями. Состояние её не улучшилось. Прежде он уже видел оставленную в теле кровь. Тело медленно впитает её, но на это уйдут дни, недели. Такое большое количество крови могло остаться там достаточно долго, и давление всё это время не будет уменьшаться. Что это могло сделать с её мозгом?

«Надо выпустить кровь».

Сжав челюсти, он собрал волю в тонкую иглу, создав с помощью эйсара в черепе Бриджид маленькую дырку, прежде чем вскрыть лежавшую под костью мембрану. По её скальпу потекла кровь, капая ему на колени.

Кэйт тихо ахнула.

— Всё хорошо, — сказал он ей. — Я позволяю лишней крови вытечь наружу. — Его голос стал спокойнее. Работа помогла ему взять себя в руки.

Как только кровь вытекла, он залечил кожу, но дырку в черепе оставил открытой. Любая дополнительная кровь сможет вытечь в область под её скальпом, не позволяя давлению внутри черепа снова повыситься. Сердцебиение Бриджид, похоже, вернулось в норму, а дыхание стало более глубоким.

— Теперь она будет в порядке, так ведь? — спросила Абби, всё ещё стоявшая рядом.

Оглядевшись, Тирион увидел, что теперь рядом собрались уже все. Он встретился взглядом с Кэйт, не зная, как ответить.

Она прочла его взгляд, и сказала вместо него:

— Она в порядке. Мы занесём её внутрь, и позволим отдохнуть. Думаю, она поправится.

После короткой дискуссии Абби использовала свою силу, чтобы мягко поднять обмякшее тело Бриджид, левитируя свою сестру в нескольких футах над землёй, прежде чем понесла её к дому. Её уложили Тириону в кровать. На несколько минут все обитатели дома столпились в одной комнате, прежде чем Эмма взяла на себя инициативу, начав выгонять их прочь.

Абби уходила последней:

— Я хочу остаться с ней, — объявила она.

Эмма посмотрела на Кэйт, ища поддержки.

— Нам, наверное, следует по очереди сидеть с ней, пока она не очнётся, — сказала Кэйт, предлагая компромисс.

Тирион вставил слово:

— Кэйт может остаться, остальные — вон.

Абби отказывалась сдаваться слишком легко:

— Она — моя сестра. Ты, может, и считаешь нас всех марионетками для своих игр, но это не так. Мы — люди. Я хочу убедиться в том, что она в порядке. Позволь мне посидеть с ней. — Она приостановилась на секунду, с полными слёз глазами, но с выражением решительности на лице. — Пожалуйста, — добавила она.

Эмма открыла рот, подумала с секунду, а затем снова закрыла его. Наконец она повернулась к Кэйт и Тириону:

— Вообще, я согласна с Абби. Я тоже хочу остаться. Может, будем сидеть по очереди?

Кэйт бросила взгляд на Тириона, не будучи уверенной в его психической устойчивости. В прошлом он неважно себя показал, когда дело доходило до переговоров. Её беспокоило, что он может взорваться в ответ на сопротивление девушек, но его ответ её удивил:

— Ладно, — сказал он им. — Мне в конце концов придётся отдохнуть. Можете приходить когда угодно, но только по одной за раз. Если остальные разделяют ваши чувства, то можете поделиться этой обязанностью с ними. Все остальные будут делать то, что скажет Кэйт. Не хочу, чтобы меня беспокоили, пока я сижу с ней. Ясно?

Они кивнули.

— Абби, ты будешь сидеть первой, Эмма пойдёт со мной. Можешь помочь мне организовать остальных. Нам по-прежнему нужно есть, так что надо начать готовить ужин, — сказала Кэйт.

Они покинули комнату, в то время как Абби села на табуретку у кровати, с противоположной от Тириона стороны. Сам Тирион стоял на коленях, не сводя глаз с темноволосой девушки. Подняв взгляд, он посмотрел Абби в глаза, прежде чем зажмуриться, сосредоточившись на остальных своих чувствах.

Тирион молча наблюдал за сердцем Бриджид, и следил за движением её лёгких. День обещал оказаться длинным.

Глава 25

— Вы видели, что с ней случилось, — сказал Иан. Он и большинство подростков собрались снаружи. Им полагалось упражняться, но Лэйлы сейчас с ними не было, а Тирион был занят, поэтому они принялись болтать между собой.

— Он изменился с тех пор, как мы были на арене, — ответила Абби. — Стал менее жестоким.

— Менее жестоким? — недоверчиво ответил Иан. — Он вчера попытался убить Бриджид!

— Это была случайность, — ответила она.

— А мои рёбра тоже были случайностью? — сказал Иан.

Тут подала голос Эшли:

— Никто не говорит, что он добрый, Иан, но он выглядел весьма расстроенным из-за случившегося. Я всё ещё считаю его ужасным человеком, но Абби права, он не злой.

— Он только два дня назад хлестнул тебя плетью, — указал Иан. — Когда ты орала от боли, ты тоже думала «о, он не злой»? Только больной ублюдок стал бы мучить своих собственных детей.

— Я ненавижу его не меньше твоего, Иан, но ты пока не был на арене, — сказала Абби.

— Ты имеешь ввиду ту арену, с которой не вернулись Джек и Гэйбриэл? Арену, на которой они умерли, эту арену?! — огрызнулся он в ответ.

— Да, именно, Иан! Как думаешь, сколько нас умерло бы, если бы он не гонял нас так жёстко? — с упрёком сказала она. — Думаешь, мне было легко кого-то убить? Да меня от этого тошнило!

Сара подошла ближе, сочувственным жестом положив ладонь Абби на плечо.

Тут вмешался Раян:

— Слушай, Иан, никто из нас его не любит, но я не думаю, что он делает это по собственному желанию. Я считаю, он пытается сохранить нам жизни.

— Заткнись, — прорычал Иан. — Тебя никто слушать не будет. Ты — просто его подхалимчик. Думаешь, ты — особенный просто потому, что он назначил тебя главой строительства нашего дерьмового дома?

— Если бы он назначил главным идиота, вроде тебя, то сейчас бы мы спасли в сраной дыре из наваленных камней, — сказал Раян.

— Почему бы тебе не сказать это мне в лицо?

— Я и сказал тебе это в лицо, дебил! Ты что, решил доказать мою правоту? — с презрительной, саркастичной ухмылкой ответил Раян.

Иан замахнулся на него, но Раян не стал себя утруждать попытками уклониться. Иан был гораздо крупнее, но голые костяшки мало что значат, когда на тебе щит.

Миг спустя Иан ругался, баюкая отбитую руку, но затем упал спиной вперёд. Раян сместил землю у него под ногами. Затем Раян чисто символическим жестом опустил руку, нанося парню сильный удар в грудь своим эйсаром.

Иан начал хватать ртом воздух, пытаясь отдышаться.

— Правила поменялись, Иан. Ты получил свою силу лишь несколько дней назад, поэтому тебе нужно учиться. Теперь дело уже не в этом, — на секунду указал Раян на свой бицепс, прежде чем указать на свой висок: — Дело в этом. Ты ещё не был на арене, а я — был. Мне довелось убить человека. Если ты будешь и дальше так думать, то умрёшь на следующей неделе, когда тебя туда вытолкнут.

Иан сел, но не ответил. Вайолет помогла ему встать, прежде чем повернуться к Раяну:

— Какие были ощущения? — спросила она.

— Что? — сказал Раян.

— Каково это было — убить кого-то? Как ты это сделал? — пояснила Вайолет.

Раян ненадолго посмотрел на рыжеволосую девушку. Из всех детей Тириона она больше всего была похожа на Кэйт, несмотря на то, что они не были родственниками.

— Это было невыносимо, но я сделал именно так, как он сказал, — ответил Раян. — Я дрался осторожно, а когда появилась возможность, я притворился, что это был он.

Абби кивнула в ответ на его комментарий:

— Я тоже.

Всё это время Дэвид слушал, но в этот момент заговорил:

— Можете говорить что хотите, но он не просто причинил боль нам. Он сделал больно и ещё и Миссис Толбёрн. Что это за мужчина, который вот так бьёт женщину?

— И поэтому она в него влюблена? — сказала Сара. — Да ладно тебе, Дэвид. Он на самом деле её не бил.

— А вот и нет! Я там был, — сказал парень. — Я видел, как он затащил её в свою комнату, и я видел её лицо, когда она оттуда вышла. Она плакала.

— Думаешь, она поэтому всё время на него смотрит? — спросила Сара.

Дэвид кивнул:

— Конечно. Если увидел змею, взгляда с неё больше не сводишь.

— Тогда почему бы не спросить у неё самой? — с хитринкой в глазах спросила Сара.

* * *
Тирион очнулся, чувствуя себя затёкшим и в неважном состоянии. Он сидел у края кровати, и из-за усталости подался вперёд, уронив голову и руки на матрас. Судя по ноющей боли в спине, он провёл в этом положении некоторое время.

Эмма сидела напротив него, на другой стороне кровати.

— Была моя очередь, поэтому я поменялась с Абби. Я не знала, нужно ли тебя будить, — сказала она в ответ на его невысказанный вопрос.

— Она просыпалась? — спросил он.

Эмма покачала головой:

— Нет. Пока никаких изменений.

Обратив своё внимание на лежавшую в кровати черноволосую девушку, Тирион долгую минуту наблюдал за биением её сердца. Оно изменилось. Прежде оно было ровным, но теперь казалось увереннее, и её дыхание тоже стало более равномерным.

— Тебе следует прилечь, — предложила Эмма. — Сомневаюсь, что вторая кровать сейчас кем-то используется.

— Я останусь здесь, — ответил он. «К тому же, я сомневаюсь, что Кэйт будет рада, если я заберу себе её кровать».

Какое-то время они сидели молча, но молчание было неудобным. Эмма наблюдала за ним не меньше, чем за сестрой, и в конце концов более не могла удержаться:

— Зачем ты это сделал?

— Это была случайность, — автоматически сказал он.

— Нет, — сказала она. — Это я знаю. Я имела ввиду другое. Ещё тогда, до моего рождения…

— О, — сказал он, не будучи уверенным в том, как отвечать, когда понял вопрос. — Ты хотела сказать, когда я изнасиловал твою мать.

— Она мне другое говорила, — ответила Эмма с неуверенностью в мягких карих глазах.

Тирион вздохнул:

— Слушай, что бы она тебе ни говорила, всё было хуже, чем она могла подумать. Если ты ищешь какую-то причину для того, чтобы меня простить, чтобы пытаться понять, или просто примириться с этим… не ищи. Я тебе не отец. Я — просто мужчина, который силой взял твою мать. Отцы своих детей любят. Я же ни тебе, ни другим не принёс ничего кроме боли.

Эмма отвела взгляд, от движения головы её светло-коричневые волосы упали, закрыв один из её глаз.

— Мама говорила, что это было как в сказке. Она этого не ожидала, но когда увидела тебя, она поняла, что…

— Это была ошибка.

— Она сказала, что это было её лучшей ошибкой, — настаивала Эмма.

Неявное прощение в её тоне разозлило его, но в последнее время он уже достаточно показывал злость. Сделав глубокий вдох, он ответил:

— Нет. Это была не её ошибка, Эмма. У твоей матери не было выбора. Я лишил её свободы воли, и сделал это настолько всеобъемлющим образом, что она этого даже не поняла. Я использовал свою силу, чтобы управлять её разумом, её чувствами. Я заставил её подумать, что она хотела меня. Это всё равно было насилие, как ни приукрашивай.

Они снова замолчали, хотя на этот раз молчание было менее комфортным. Тем не менее, для Тириона оно было предпочтительнее вопросов. Он надеялся, что девушка оставит эту тему, но в конце концов она снова набралась смелости:

— Ты так и не ответил на вопрос, — наконец сказала она.

— Какой вопрос?

— Зачем? Зачем ты это сделал?

— Трахаться хотелось, — сказал он напрямик.

В ответ она ничего не сказала, но взгляд её стал сердитым.

— Что? — сказал Тирион, раздражаясь. — А чего ты ожидала?

— Правды, — тихо сказала Эмма.

— Это и была правда.

— Это была часть правды, — поправила она.

«Откуда у неё это упрямство?» — задумался он. «Мать её была покладистой девушкой».

— Если будешь задавать слишком много вопросов, то я могу выйти из себя, — подал он мысль. — Разве тебя не волнует, что я могу с тобой сделать? — Голос он при этом поддерживал грубым, надеясь её напугать.

— Нет.

— Почему нет? — с некоторой досадой спросил он.

— Ты уже полтора дня сидишь у этой кровати, беспокоясь о Бриджид, — заметила Эмма. — Я уже больше не верю, что ты на самом деле хочешь причинить мне боль.

— Я сотворил это с ней.

— Это была случайность, — сказала Эмма, повторяя его прежний ответ.

Фрустрированный, Тирион глубоко выдохнул:

— Как мне сделать так, чтобы ты заткнулась?

— Просто расскажи мне всё остальное, — настойчиво сказала она.

При взгляде на неё его охватило внезапное желание обнять девушку. Она была такой искренней, такой молодой, и чересчур упрямой. Больше всего иного ему хотелось её признания, но Тирион знал, что никогда этого не заслужит, во что бы она сама ни верила. «Это ошибка», — подумал он, но затем всё равно раскрыл рот:

— Я был сломлен. Когда мне было пятнадцать, мне причинили такую боль, что я знал: девушки, которую любил, я более не был достоин, — признался он.

— Ты был в неё влюблён?

— Не в твою мать, — печально сказал Тирион. — Кэйт.

Эмма нахмурилась:

— Но Бриджид — сестра Кэйт… Если ты любил её, то почему ты…?

— Другая женщина, постарше, лишила меня этой возможности.

— О, — сказала Эмма, но было ясно, что она не поняла. Она немного поглазела на Бриджид, пока её разум работал, а потом слегка выпрямилась: — О!

Он кивнул:

— Бриджид была первой, и поэтому я бросил Кэйт.

— Это была твоя вина?

— Тогда я думал, что да, — сказал он ей. — Но на самом деле то не было моим решением.

Эмма посмотрела на дверь:

— Она знает?

— Ага, она об этом сама догадалась.

— И поэтому она тебя ненавидит? — спросила девушка.

— Нет, — признался он. — Она — исключительная женщина. Она простила мне это. У неё есть свои причины для ненависти ко мне. После того, как я… после случившегося с её матерью я сказал ей, что не любил её. Я её оттолкнул. Потом я начал охотиться на женщин в Колне. Я был пуст, одинок, и сексуально озабочен. Я знал, что это было неправильно, но каким-то образом убедил себя, что это не было изнасилованием. Лишь много позже я наконец взглянул в лицо правде о себе.

— И поэтому она тебя ненавидит?

Тирион рассмеялся:

— Нет. Это она мне тоже простила. Она злится потому, что я причиняю боль вам. Она злится потому, что я причиняю боль другим. Она не согласна с моими методами обучения.

Эмма кивнула:

— Да, было весьма хреново. Прошлая неделя была худшей неделей в моей жизни, пока я не вышла на арену.

— Это ещё не конец, — тихо сказал он. — Тебе придётся делать это вновь.

— От убийства мне стало хуже, чем когда-либо бывало, даже хуже, чем от красной плети. У меня будто умирала душа, — сказала она, и приостановилась. — Но я всё ещё жива.

Мир будто темнел, пока она говорила. Тирион уронил голову себе в ладони. Свой магический взор он сосредоточил на сердце Бриджид, позволяя его ровному ритму поглотить всё остальное его восприятие. Ему не хотелось больше смотреть миру в лицо.

— И что ты теперь чувствуешь по отношению к Кэйт? — с любопытством спросила Эмма.

— Я всё ещё люблю её, — честно сказал он. — Всегда любил. Она была самым ярким мигом в моей жизни, до того, как всё скатилось в говно.

— Может, тебе следует сказать ей об этом, — серьёзно предложила Эмма. — Ещё не слишком поздно.

— Так будет лучше. Бриджид — отличный пример того, что случается с близкими мне людьми. Ей безопаснее меня ненавидеть. — Тут Тирион остановился, осознавая, что девушка намеренно подталкивала его. Его восприятие расширилось до своей нормальной дальности, и он обнаружил снаружи комнаты подслушивающего. Дверь он оставил открытой, чтобы они могли входить и выходить. В коридоре стояла Кэйт.

Он бросил на Эмму твёрдый взгляд:

— И давно она там стоит?

— Как минимум с «она знает?», но тогда я только сама заметила. Возможно, она была там и раньше, — сказала Эмма.

Встав, он обошёл кровать, и взял её за локоть, подняв на ноги, и бесцеремонно выпроводив за дверь. Эмма не сопротивлялась. Кэйт начала было входить внутрь сразу же после того, как он вытолкнул девушку. Тирион поднял ладонь, чтобы не дать ей войти:

— Нет.

А потом он захлопнул дверь, и на этот раз запечатал её. Больше вторжений не будет.

«Не надо было позволять ей разговорить меня».

* * *
Бриджид подташнивало.

Сперва она этого не осознавала. Её глаза были закрыты, и мир был тёмным, но постепенно начал становиться отчётливее. Магический взор показывал ей комнату вне зависимости от того, хотела ли она этого, но теперь, когда она начала осознавать окружающий мир, Бриджид стала фокусироваться на разных вещах.

Это было ошибкой — как только она попыталась направить своё восприятие, чтобы рассмотреть что-то получше, на неё накатила тошнота. Стон сорвался с её губ, которые она только начала ощущать, и её глаза открылись. Быть может, с обычным зрением ей повезёт побольше.

Комната кружилась вокруг неё разноцветным, размытым пятном, а голова её наполнилась болью. Она снова закрыла глаза. «Давай-ка больше так не делать», — сказала она себе.

Мысли стали для неё неожиданностью. Она была жива. Память Бриджид была нечёткой, но она была весьма уверена в том, что быть живой ей не полагалось. «Я умерла. Он меня убил».

Эйсар, ярко сиявший в находившемся рядом с ней мужчине, принадлежал Тириону, её отцу… её убийце. «Зачем он здесь?». Магическим взором он был ей виден не слишком чётко, поэтому она рискнула приоткрыть левый глаз на долю дюйма.

Он находился рядом с её кроватью, положив руки на матрас, и уронив на них голову.

Тут ей дали о себе знать несколько фактов. Во-первых, она определённо была жива, во вторых, она лежала у Тириона в кровати, и в-третьих, всё это было нечестным. «Я-то думала, что всё закончилось. Я этого не хотела. Почему я всё ещё здесь?»

Однако, в её ситуации могла быть и положительная сторона.

Борясь с тошнотой и болью, она заставила магический взор чётче показать ей Тириона. Он определённо спал. Щита на нём не было. На самом деле у неё ещё было одно желание — убить его. Её последней надеждой было добиться этого — перед тем как он сам её едва не убил.

«Судя по всему, это ему не удалось», — заметила она.

Где же меч? Он дал ей свой магический деревянный меч, наказав убить себя, если она не могла выполнить свой долг во время следующего боя на арене. Она была уверена, что пока не могла собрать достаточно эйсара, чтобы воспользоваться нынешней уязвимостью Тириона, но если у неё будет что-то острое, то она вполне сможет нанести ему смертельную рану раньше, чем он проснётся.

Меч она нашла.

Тот лежал на полу, в нескольких футах от её кровати, у одной из стен. Кто-то, наверное, принёс его вместе с ней, и так и оставил лежать. Это создавало проблему. Она не видела себя способной подтянуть к себе меч с помощью магии, только не в нынешнем своём состоянии. Возможно, она сможет выскользнуть из кровати, и дойди до него?

Она подвинулась вправо. Тело откликалось отлично, но череп её пронзила острая боль. От этой агонии она зашипела сквозь сжатые зубы. Бриджид остановилась прежде, чем вынуждена была закричать. Боль утихла, оставив после себя неприятную тошноту.

Из уголков её глаз потекли слёзы фрустрации. До меча ей никак не добраться. Она упускала идеальную возможность, и практически ничего не могла с этим поделать. Лёжа неподвижно, она пошире открыла глаза, давая себе возможность привыкнуть к свету.

Это было больно, но через некоторое время головная боль утихла. Движение всё ещё не было вариантом, но она хотя бы могла оглядеться. Бриджид стала изучать человека, привалившегося рядом с ней к кровати.

Волосы Тириона были тёмными, как у неё, почти иссиня-чёрными, хотя тут и там начинала пробиваться седина. Сходство между ними было несомненным. По цвету она почти вся пошла в него. Черты лица Бриджид были тоньше и деликатнее, как у её матери, и как у её сестры Кэйт, но волосы, глаза и кожа были полностью от него. Кожа у Кэйт была светлой, но усыпанной веснушками, а у Бриджид была безукоризненной — белой в зимнюю пору, и темнеющей до гладкого оливкового цвета в летние месяцы.

Оттенок, идентичный цвету, который сейчас имели его бронзовые плечи.

Её от этого затошнило. В тот момент она ненавидела своё тело как никогда прежде. Будь у неё выбор, она бы предпочла выглядеть как Вайолет, которая каким-то образом родилась больше похожей на Кэйт и её мать, чем сама Бриджид, хотя они и не были родственницами.

Шрамов, покрывавших его в тот день, когда они впервые встретились, больше не было. Они исчезли после чудно́й бури, случившейся перед их прибытием в Рощу Иллэниэл, но его тело всё ещё было покрыто странными татуировками. Эти символы были инструментами, и она знала, что он был неуязвимым, когда их применял. Она уже достаточно часто это видела. Щиты, создаваемые татуировками, значительно превосходили всё, на что была способна она, да и то, на что он был способен без татуировок, если уж на то пошло.

«Если бы у меня только был нож».

Будто в ответ на её мысли его голова поднялась с его рук. Леденисто-голубые глаза уставились в её собственные. Они были как близнецы, отражавшиеся друг в друге мужчина и женщина. Тирион улыбнулся.

— Ты очнулась.

Бриджид сжала челюсти, и её взгляд вновь метнулся к лежавшему на противоположной стороне комнаты мечу.

Тирион проследил за её взглядом:

— Наблюдала за тем, как я сплю?

Бриджид не ответила.

На его лице что-то мелькнуло, подобно холодному бризу над осенним озером. На миг она что-то увидела. «Боль?». Оно исчезло так же быстро, как появилось, сменившись удовлетворённым выражением.

— Думала о том, чтобы убить меня во сне? — сказал он, поддразнивая её.

Бриджид отвела взгляд.

Его рука протянулась, гладя её по волосам, отдаваясь в её черепе волнами головокружения.

— Ты — действительно моя дочь, сердцем и душой.

Встав, он прошёл в другой конец комнаты за мечом, и принёс его обратно. Тирион вытащил его из ножен, взяв обратным хватом, и вложив рукоять в её руку.

— Как ощущения? — спросил он, а затем снова сел, подставив свою обнажённую грудь.

Бриджид обжигала его злобным взглядом, смыкая руку на оружии. От сжатия пальцев по её позвоночнику пробежала дрожь агонии, но Бриджид проигнорировала её. Она подняла клинок дрожащей рукой, направив ему в сердце.

— Ай, молодца, — сказал Тирион, поощряя её, и подаваясь вперёд. — Сейчас тебе наверняка ужасно сложно координировать движения. Ты сильно схлопотала по голове. Ценю твоё упорство. Всё, что тебе теперь нужно — это толкнуть меч вперёд. Вот он, твой шанс.

Её гнев всколыхнулся, раскалённый добела. Взметнувшись с кровати, она толкнула руку вперёд со всех сил, игнорируя ослепляющую боль. Тьма захлестнула её, и на миг Бриджид потеряла способность осознавать своё окружение. Когда тьма отступила, она обнаружила, что лежит на кровати, а голова у неё пульсирует болью. Рукоять меча всё ещё была у неё в руке.

Открыв глаза, она увидела, как он держится рукой за клинок. Из неё сочилась кровь, медленно сбегая по клинку, собираясь на поперечине, и капая на простыни.

Тирион не выпустил острую деревяшку — вместо этого он притянул её поближе к себе, используя острый как бритва кончик, чтобы прочертить крестик у себя на груди, напротив сердца:

— Тебе нужно ударить прямо сюда. Я для тебя даже пометку сделал.

Она снова попыталась толкнуть меч, но его хватка была как железная, и клинок не шелохнулся. Бриджид зарычала на него, и по её щекам заструились новые слёзы. Однако наконец вызываемая её усилиями боль стала слишком велика, и она выпустила рукоять, осев обратно на кровать.

Тирион поднял оружие, взяв рукоять другой рукой, прежде чем вытереть о простыни. Затем вложил клинок в ножны, и залечил порезы у себя на ладони и на груди, оставив тонкие серебряные линии там, где сделал крестик.

— Хотелось бы мне позволить тебе получить то, что ты хочешь, — сказал он ей, — но мне нужно, чтобы ты сперва кое-что сделала для меня.

Она устало зыркнула на него.

— Тебе нужно убить Хэйли, — добавил он.

— Нет, — ответила она, заговорив впервые с момента своего пробуждения. Язык её ощущался неуклюжим, и звук отозвался болью в её черепе.

— Ты обязана. Если не сделаешь этого, она убьёт остальных, одного за другим.

— Она — моя подруга.

— Она понимает арену. Они отправят её туда, и она разрубит тебя на кусочки — так же, как поступила с Гэйбриэлом, — объяснил он.

— Тогда я предпочту умереть, — возразила Бриджид.

— Умрёшь не только ты. Все они умрут. Убей её — и спасёшь остальных, — сказал он, и приостановился. Тирион указал на крестик у себя на груди: — Убей её — и я дам тебе то, что ты хочешь.

— Ты лжёшь.

Он указал на татуировки, шедшие вдоль его рук:

— Я дам тебе вот это. Используя их, ты сможешь пробить мою защиту, если достаточно хорошо постараешься.

— Ты мне не позволишь.

Её отец покачал головой:

— Я позволю, но даже если ты мне не веришь, ты знаешь, что это по меньшей мере даст тебе шанс, даже если я попытаюсь нарушить слово.

— Я тебя ненавижу.

— По рукам? — спросил он, игнорируя её утверждение.

Она кивнула.

— Татуировки начну завтра, пока ты поправляешься, — сказал он ей. — У нас есть лишь ещё несколько дней до того, как нас позовут обратно на арену.

Глава 26

Когда он вышел из комнаты, Абби ждала снаружи. Она мгновенно заметила кровь у него на коже.

— Что случилось? — Она заглянула в комнату, заметив пятна крови на простынях, и слёзы на лице её сестры. — Что ты наделал?! — Она побежала проверять состояние Бриджид.

Тирион проигнорировал её, пройдя мимо остальных, собравшихся в передних комнатах по обе стороны коридора.

Кэйт последовала за Абби в комнату, вопросительно глянув на него, когда проходила мимо, но промолчала. Он услышал, как она ахнула, зайдя в комнату:

— Вся кровать в крови.

Остальные взволнованно смотрели на него, но он преградил им вход в комнату:

— Кровь не её, — просто сказал он. — Идите наружу, у нас дела.

Энтони Лонг уже был там, его рвало сбоку от парадной двери. Его эйсар бешено мерцал.

— Похоже, что кое-кто ещё пробуждается, — сказал Тирион. — Иди, приляг. К остальным присоединишься завтра, — сказал он парню, прежде чем оглядеться: — Где Лэйла?

— В другой спальне, — сказал Раян.

— Скажи ей, чтобы выходила, — приказал он, но затем передумал. — Хотя, не важно, я сам за ней схожу.

Вернувшись внутрь, но нашёл надзирательницу:

— Мне нужна сегодня твоя помощь.

— Ты сказал, что мне нельзя показываться без ошейника, — напомнила она ему.

— Я передумал.

— А если заявится один из Ши'Хар?

— Зайдёшь внутрь, и будем надеяться, что успеешь раньше, чем они что-то заметят.

Она нахмурилась:

— А если всё же заметят? Меня могут убить.

Тирион пожал плечами:

— Я готов пойти на такой риск.

Он наказал им заняться новыми упражнениями, вынуждая их растягивать своё воображение, представляя, как создают щиты всё более сложной формы. Лэйла сосредоточилась на Эшли, Иане и Вайолет, поскольку они позже всех обрели свою силу, и пока не были инициированы на арене.

Четверть часа спустя он снова обратился к ним:

— Занимайтесь ещё два часа, а потом я хочу, чтобы вы вернулись к работе над общежитием, кроме вас троих, — указал он на трёх подопечных Лэйлы. — Я хочу, чтобы ты их гоняла по основам до ужина, — сказал он ей. Затем отвернулся, и пошёл прочь.

— Куда ты? — спросила надзирательница.

— Мне нужно кое о чём позаботиться в роще, — ответил он, не оглядываясь.

Полчаса спустя он был глубоко в Роще Иллэниэл. Шагал он бесцельно, но ноги вновь привели его к дому Лираллианты. Поднявшись по огромному стволу, он обнаружил её платформу для сна, и лёг на кровать, которую так часто делил с ней. Лишь там он ослабил хватку на своих мыслях.

Его разум наполнили образы Бриджид, её яркие голубые глаза вновь жгли его своим взглядом — те же глаза, которые когда-то смотрели на него с благоговением, когда он играл на цистре так много лет назад. Она тогда была маленькой девочкой, играла с собакой его родителей, и улыбалась с невинностью, которой теперь уже действительно не стало.

Её ненависть обжигала. Она снедала его, отдаваясь холодом в животе и беспокойством в теле. Прожитые им среди Ши'Хар годы были по большей части лишены эмоций. Даже когда Тиллмэйриас только начал его дрессировать, хранитель знаний наказывал его с бесстрастной эффективностью. Единственная ненависть, с которой он сталкивался, принадлежала его противникам на арене, и никогда его не беспокоила.

Даже презрение Кэйт, сколько бы боли оно ему ни приносило, не беспокоило настолько сильно. Она не хотела его смерти, а Бриджид — хотела. Он вспомнил, как она смотрела на него с лицом, которое вполне могло бы быть его собственным, родись он женщиной, и в её сердце он не видел ничего сильнее желания положить конец его существованию.

«Я хотел, чтобы они меня ненавидели», — напомнил он себе.

Но Тирион знал Бриджид и Хэйли лучше остальных. Он знал их ещё до своего возвращения к Ши'Хар десять лет тому назад. С другими детьми он встретился лишь в последние несколько недель, но об этих двух девушках он знал. Он с ними встретился, они ему снились, и последние десять лет он надеялся на них.

Теперь же он готов был заставить одну из них убить другую, и она его за это ненавидела. Она презирала его даже без этого факта, и больше всего ей хотелось покончить с ним.

У него всё сжалось внутри. «Я ничего не чувствую».

Долгое бдение у постели дочери вымотало его, однако прошли часы, прежде чем он заснул, а когда тьма наконец поглотила его сознание, особого облегчения она не принесла. Его сны полнились кошмарами о том, что могло ждать его в будущем.

* * *
В Албамарл Тирион вернулся в середине следующего утра. Проводить ночь вне дома он не собирался, но у его тела появились на этот счёт собственные мысли, когда он впал в глубокую дрёму. Теперь его разум прояснился, а внутреннее смятение слегка утихло.

Он и не осознавал, насколько был вымотан, но теперь, когда он мог предстать перед миром без ментального тумана у себя в голове, ситуация казалась ему лучше. Теперь мысли о данном Бриджид обещании приносили ему любопытное чувство умиротворения. Он сделал всё, что мог. Он подготовит её, даст ей инструменты, которые ей нужны для победы. Достигнув этого, он сможет позволить ей забрать его жизнь лишь с небольшим сожалением.

Как только Хэйли не станет, шансы выжить у остальных значительно улучшатся. Некоторые могут умереть, но он не мог брать на себя ответственность за всё, что делали Ши'Хар. Большинство из них выживает, и в конце концов станет надзирателями, и больше боёв на арене от них требовать не станут.

Что важнее, он сможет избавиться от своей ноши. Его ненависть к Ши'Хар, за то, что они сделали с человечеством, с ним, с его детьми — он сможет сложить её, и позволить смерти стереть его прошлое, настоящее и будущее.

Не то, чтобы он хотел умереть, но если это требовалось, чтобы заставить Бриджид сыграть свою роль, то это была приемлемая расплата, которая к тому же ещё и избавит его от личных страданий. Он устал от гнева, устал от того, что отталкивает от себя людей, которые ему небезразличны, и более всего он устал вспоминать о своих грехах каждый раз, когда видел их лица.

Солнце уже наполовину прошло свой путь до зенита, ярко освещая окружавший его мир. Ветер пел в деревьях, шепча ему на уши свои тайны, в то время как пение птиц плыло мимо, создавая дружелюбный аккомпанемент для мира столь прекрасного, что у Тириона болела душа. Мир, который жил и дышал, чтобы служить Ши'Хар.

— Иди ты нахуй, — сказал он, обращаясь ко вселенной вообще, а затем улыбнулся.

— И тебе тоже доброго утра, мой лорд, — ответила Лэйла, только что подошедшая на расстояние слышимости.

— Вообще-то я обращался к остальному миру, — пояснил он, прежде чем добавить, — но можешь причислить к нему и себя тоже. Не хочу, чтобы кто-то чувствовал себя обделённым.

Она хохотнула, почуяв его хорошее настроение. Сам по себе юмор был для Тириона редкостью.

Он начал отбарабанивать приказы:

— Держи их сегодня в движении, во вчерашнем режиме. Два или три часа практики для тех, кто уже инициирован, для остальных — весь день. Начинай с Энтони тоже работать — он будет неуверенным, но кто-то из остальных сможет поработать с ним индивидуально, пока он не привыкнет. Я бы возложил эту обязанность на Абби или Эмму. После обеда опытные пусть снова работают над общежитием.

Лэйла впитала его слова, прежде чем ответить:

— Ты говоришь так, будто тебя здесь не будет.

— Сегодня я буду работать с Бриджид.

Надзирательница нахмурилась:

— Она всё ещё слаба после того, что пережила. Разве ей не следует отдохнуть ещё пару дней?

Ирония надзирательницы, предлагавшей снисходительность, почти заставила его рассмеяться, но Тирион подавил этот порыв:

— Особо ничего делать ей не придётся. Позже поймёшь.

У Лэйлы были вопросы, но она оставила их при себе — он часто жалел, что Кэйт и другие выходцы из Колна не развивают в себе такое качество. Оставив её позади, он пошёл к дому, но Раян Картэр подбежал к нему до того, как Тирион успел добраться до двери.

— Сэр, — сказал парень.

— Зови меня Тирионом, — сказал он Раяну. — Или, если хочешь быть формальным, «Лорд», — сказал он, и приостановился, прежде чем добавить: — Или, если хочешь быть формальным и фамильярным одновременно, то я даже согласен на «Отца», но только если ты готов принять на себя ношу наследника моего почерневшего сердца.

Раян уставился на него с отвисшей челюстью, неуверенный в том, как отвечать. Тирион говорил так, будто это было шуткой, но Раян уже научился никогда не строить предположения в том, что касалось этого мужчины. Ошибки могли иметь болезненные последствия.

Тирион сжалился над ним:

— Говори, что хотел сказать.

— Эм… мой лорд, общежитие продвигается, но нам нужны другие материалы, чтобы закончить его как надо, — наконец сказал парень.

— Какие материалы?

— Железо. Простой чугун подойдёт, и форма не имеет значения. Её мы металлу придадим сами, но с одним только деревом и камнем петли и арматуры дверей нам не сделать, — ответил подросток. — Ну, мы могли бы, но было бы гораздо лучше сделать их из железа. Я видел арматуры в твоём доме, ноя не знаю, где ты брал металл.

Тирион кивнул:

— Сколько тебе надо?

— По меньшей мере сотню фунтов, — сразу же сказал Раян. — Но мы сможем употребить всё, что ты сможешь нам предоставить. Если есть больше, то я смогу найти применение для излишков.

«Всё, что я смогу предоставить, э?» — подумал Тирион. «Я почему-то в этом сомневаюсь».

— Утром он будет во дворе, рядом со штабелем древесины, — сказал он тощему пареньку.

Брови Раяна озадаченно нахмурились:

— Откуда ты его возьмёшь?

Тирион одарил его доброжелательной улыбкой, и молча пошёл прочь, войдя в дом, и закрыв за собой дверь. Оказавшись внутри, он почти сразу же столкнулся с Кэйт, и между ними повисло неудобное молчание, пока они пытались неуклюже обойти друг друга.

Остальные все были снаружи, кроме Бриджид, всё ещё занимавшей его спальню, поэтому они были совсем одни. Тирион заговорил первым:

— Вчерашнее я говорил не для твоих ушей.

Кэйт нахмурилась, неуверенная, почему он просит прощения за добрые слова:

— Мне не следовал подслушивать.

Повисла ещё одна пауза, пока он пытался понять, что говорить дальше.

— Я знал, что тебе будет трудно, когда мы приедем сюда, и я сделал всё ещё хуже, вмешавшись в ваши с Лэйлой отношения, но это был лишь способ избавиться от фрустрации. Она сделала лишь то, что я заставил её делать. Тебе не следует вменять ей это в вину.

Он знал, что эти две женщины не были наедине с тех пор, как он «позаимствовал» Лэйлу, и Тирион подумал, что было бы хорошо, если они смогут уладить свои трудности. Это стало ещё важнее теперь, когда он уже не ожидал, что будет рядом сколько-нибудь долго, хоть Кэйт пока об этом знать и не следовало.

— Что?

Он повторил сказанное.

Она одарила его взглядом, казавшимся менее чем льстивым:

— Думаешь, я злюсь на тебя за то, что произошло между вами?

Тирион рассмеялся, пытаясь скрыть своё внезапное чувство неуверенности:

— Нет, у тебя есть полно других причин на меня злиться. Я просто не хотел, чтобы ты вменяла ей это в вину. Друзья здесь — редкость, и она понадобится тебе, к…

Кэйт подняла ладонь:

— Просто заткнись на секунду. Ты занимался сексом с очередной женщиной, и волнуешься, что я буду злиться на неё? Я правильно поняла на этот раз?

Неуверенность его положения делала Тириона раздражительным. Он чувствовал себя уязвимым, разговаривая с Кэйт, а чувство уязвимости он со временем начал воистину ненавидеть:

— Ага, так и есть, — сказал он. — Я был разозлённым, ревнующим, усталым и возбуждённым, и я выместил это на тебе и Лэйле единственным известным мне способом, так что не держи на неё зла.

Её глаза сузились:

— Я отдала всё, чтобы последовать за тобой сюда — семью, сына, всё, просто чтобы я могла приглядывать за Бриджид, и, может, самую малость, чтобы помочь тебе. А теперь ты хочешь сказать, что я ревную тебя к очередному твоему завоеванию? После пятнадцати лет в Колне, после всех тех женщин, которых ты обрюхатил, ты думаешь, что я расстроена из-за Лэйлы?

Более лёгким тоном Тирион ответил:

— Голос у тебя точно разгневанный.

Её глаза сверкнули зелёным огнём:

— Я разгневана потому, что ты — полный осёл!

Ему бросили вызов, и он был более чем рад принять его. Гнев был ему понятен, гнев был его близким спутником. Гнев был ему определённо удобнее, чем смутные чувства и неопределённость:

— Нет, — настойчиво сказал он, — ты ревнуешь. Настоящий вопрос лишь в том, ревновала ли ты потому, что я ебался с твоей подружкой, или потому, что твоя подружка ебалась со мной?

Лицо Кэйт прошло через поразительную трансформацию. Разъярившись, она силилась удержать себя в руках, сжимая и разжимая кулаки. Она чувствовала, как у неё задрожала губа, прикусила её, и закрыла глаза, прежде чем сделать глубокий вдох:

— У меня есть ещё дела, — ровным голосом ответила она.

Тирион смотрел, как она уходит прочь. Гнев его пошёл на убыль, и он мысленно пересмотрел только что высказанные ремарки. Было ясно, что словами он воспользовался не самым лучшим образом, если в его намерения входило помириться с Кэйт. «Похоже, что я — худший извиняльщик в мире. Когда я в следующий раз задумаюсь о том, чтобы сказать кому-нибудь «прости меня», надо просто подойти, и ответить пощёчину. Так гораздо быстрее, а результат — тот же самый».

Тирион вошёл в свою спальню, закрыв за собой дверь. Подумав, он произнёс слово, чтобы ещё и запечатать её. Не следует никому их прерывать. Повернувшись к кровати, он обнаружил, что Бриджид сидела с краю, черпая что-то ложкой себе в рот из маленькой миски.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

— Движения больше не вызывают боль, — ответила она, — но голова ощущается хрупкой. Боли нет, но я с ней осторожничаю.

Тирион кивнул:

— Сегодня тебе не придётся делать ничего кроме как слушать, наблюдать, и запоминать.

Бриджид отложила миску в сторону, полностью обратив к нему своё внимание. Сегодня её лицо было яснее, лишённое сильных эмоций, свидетелем которым он был вчера. Ему было не по себе видеть, как она смотрела на него с таким серьёзным выражением лица, будто её истинные чувства не были настолько тёмными.

Тирион отбросил эти мысли, и начал:

— Мы вытатуируем у тебя на руках символы вроде этих. Я называю их «рунами», и у нас скорее всего уйдёт два или три дня, чтобы их закончить. Пока будем работать над этим, я объясню, что они делают, и как работают.

Пройдя в боковую часть комнаты, он открыл шкатулку, которую держал в одном из ящиков. Внутри было несколько бутылочек. В них содержались спирт, вода и пигменты, а также чашечка, в которой их следовало смешивать.

Иголки не было, эту часть работы он выполнял более точно с помощью своего эйсара.

— Магия, которой ты пользовалась до сих пор, является тем, что я называю «натуральной» магией. Она сырая, неочищенная, неограниченная, но ей также недостаёт перманентности и силы. Я показал вам, как использовать начерченные на земле линии и круги, чтобы улучшать ваши щиты, и как слова также могут улучшать конечный результат. Руны — следующий шаг в этом направлении.

Используя руны, можно создавать эффекты, которые действуют гораздо дольше, и обладают большей мощностью, но ты должна понимать смысл каждого символа, чтобы он работал как надо.


Используя свой палец, он начертил в воздухе линию синего огня, создав из неё треугольник с волнистой линией внутри.

— Это — руна воды.

Тирион в тщательно выверенной последовательности начал показывать ей руны одну за другой, пока в какой-то момент она не подняла руку:

— Откуда взялись эти руны? — спросила она.

— Я сам их придумал.

— Что, вот так просто? Ты просто решил «это — вода», «это — воздух»? Тогда почему они работают?

— Потому что я зафиксировал связь символа и концепции друг с другом у себя в голове. Как и со словами, важно значение, которое твой разум приписывает символу.

— Тогда почему у всех у них треугольники? — спросила Бриджид.

Тирион улыбнулся:

— Я сделал каждый из них внутри треугольника, чтобы можно было легко состыковывать их во время начертания. Эту часть ты поймёшь лучше, когда я объясню чародейство.

— А это — не чародейство?

— Нет, это — просто руны. Чары строятся из них, но если они не сбалансированы друг относительно друга с надлежащей геометрической точностью, то долго они держаться не будут. В итоге получится нечто, по сути являющееся очень сильным, долговечным заклинанием, такие заклинания я называю «уордами», но если их правильно состыковать, то они становятся перманентными, и гораздо более могущественными. Это и есть чародейство, — объяснил он.

Она с минуту обдумывала его утверждение, рассматривая татуировки у него на руках:

— Значит, это — уорды, поскольку они не перманентны?

Он покачал головой:

— Не совсем. Это — незаконченные чары. Поскольку я не хочу постоянно ходить с силовыми клинками на руках, или со щитом на всём теле, я оставил их незавершёнными. Я привожу их в действие, создавая завершающий символ примерно так же, как только что чертил их в воздухе. Заканчивать их действие я могу, убирая завершающую руну, когда они мне больше не нужны.

В глазах темноволосой девушки засветилось редкостное понимание. Тирион почти мог видеть, как её разум работал, раскладывая объясняемые им концепции по полочкам. Это заставило его гордиться, однако эту гордость он оставил при себе.

— Но они не обязательно должны быть на коже, так ведь? — задумалась она вслух.

— Нет, они могут быть на любом предмете, как я сделал с камнями этого дома, или с дверьми. В этих случаях обычно можно сделать их завершёнными и перманентными, — ответил он.

— Тогда почему бы тебе не наложить свои защитные чары на броню, а чары клинка — на меч? — спросила она.

Тирион кивнул:

— Я бы так и поступил, но когда я их делал, я был нормальным рабом, как ты сейчас. Ши'Хар не позволяют на арене ничего кроме твоего тела — ни оружия, ни вещей, ничего внешнего.

Бриджид немного подумала над этим, прежде чем указать на нижнюю часть его левой ноги:

— А эти что делают?

Он нахмурился:

— Это — просто часть защитных чар, покрывающих моё тело.

Она покачала головой:

— Нет, не те, что на коже, а те, что внутри, на кости.

Тирион пожал плечами, скрывая своё удивление. Он не ожидал, что она будет смотреть так глубоко. Руны, выгравированные на кости его голени, были неактивны, и их трудно было увидеть, если только не искать их намеренно. Спокойным голосом он произнёс:

— Это — эксперимент. Я им никогда прежде не пользовался. Почему ты смотрела мне под кожу?

Бриджид честно ответила с гладким лицом:

— Разве ты не изучаешь своих врагов? Ты же этому нас учил. «Изучай врага, изучай его полностью, чтобы найти его слабости или скрытые сильные стороны».

От этих слова по его спине прошла лёгкая дрожь. Она изучала его, чтобы убить. Глядя на прекрасную девушку, он думал: «она — несомненно моя дочь».

— Давай-ка вернёмся к насущной теме, — настойчиво сказал он. — Надо начать татуировку. Руны буду объяснять по ходу дела.

Она кивнула.

— Я могу заблокировать нерв твоём плече, чтобы остановить боль…

— Нет, — ответила она. — Не делай этого.

— Почему нет?

— Боль — моя, — ответила она. — Она поможет напомнить мне обо всём, чего ты заслуживаешь.

Глава 27

На татуировки ушло два с половиной дня. Несмотря на свою решимость, Бриджид всё же шипела от боли, пока они работали, и время от времени кричала. Она ругалась и говорила такие вещи, которые, как он знал, не были бы позволены, будь она всё ещё дома — но в Албамарле он не видел никаких причин подвергать её слова цензуре.

Зачем утруждать себя попытками заставить её говорить прилично, когда она обучалась, чтобы стать убийцей?

По мере того, как они работали, силы возвращались к Бриджид, но он знал, что она не оправится полностью к тому времени, как настанет день битвы на арене. Тирион надеялся, что наручных клинков хватит, ибо для защитных татуировок времени у них совсем не хватало.

Пока он работал над её руками, у них развилось некоторое подобие близости — узы, рождённые болью и проведённым вместе временем. Раз или два он видел, как она снова улыбалась между гримасами боли, когда шутила над своими ахами и взвизгиваниями. Казалось, будто время от времени она забывала злиться.

Улыбки были хуже всего, ибо они напоминали ему о счастливой девочке, которой она когда-то была.

В какой-то момент она вдруг осознала, что смеётся над одной из его тёмных шуток. Яркие глаза и сверкание белых зубов сопровождали лёгкий звук смеха, а потом она резко остановилась, закрыв рот, и опустив взгляд, будто что-то забыла.

— Тебе не обязательно это делать, — сказал он ей. — Тебе не повредит немного расслабиться. Тёмные мысли будешь думать, когда придёт время.

— Я тебя не понимаю, — без предисловий сказала она.

Тирион сочувственно кивнул.

— Когда я сюда пришла, ты был именно таким, каким она мне тебе описывала. Всё, что ты делал, идеально совпадало с её описаниям, но теперь ты кажешься другим, — объявила она.

— Чьим описанием?

— Моей матери.

Брэнда Сэйер — теперь стало ясно. «Брэнда Толбёрн», — мысленно поправился он. Тирион мог лишь вообразить, что она сказала своей дочери об обстоятельствах её зачатия и рождения.

— Она сказала, что ты был эмоционально неустойчивым, агрессивным и кровожадным, — добавила темноволосая девушка.

— Это определённо так, — согласился он.

— Никто из остальных не знал, что думать. Некоторые так никогда и не узнали ничего о твоих действиях от своих родителей. От них это скрывали, будто какую-то тёмную тайну. Матери некоторых из них лгали, как у Эммы и Абби. Говорили детям, что те были плодом тайных увлечений, но мне Мама сказала правду.

Бриджид говорила так, будто пересказывала что-то из книги, что-то, что она много раз себе повторяла.

— Давай, — сказал он ей. — Говори.

— Ты сделал ей больно, бил её, пока она не позволила тебе получить то, что ты хотел. Так ведь?

Эти слова были больнее, чем он ожидал. В том, что она рассказала это Бриджид, была некая ирония, поскольку Брэнда была единственной женщиной, которую он не изнасиловал. Тириону подумалось, что ей было легко солгать, и практически необходимо это сделать, чтобы не потерять уважение дочери. Однако теперь Брэнда была мертва.

«Что она сделает, скажи я ей правду?» — задумался он. Тирион сомневался, что она ему поверит. Она не могла — такая мысль подорвёт всё остальное, во что она верила, и если это случится, то она, возможно, потеряет настрой, необходимый, чтобы убить Хэйли. «Лучше позволить ей эту ложь», — подумал он. «Никому не следует ненавидеть собственную мать».

Он кивнул, принимая её слова.

— Зачем ты это сделал? — спросила она.

Его разум затопили воспоминания о тех днях, о том, как Брэнда его принуждала, о его слабости, и, наконец, о её шантаже. Он видел выражение лица Кэйт, когда был вынужден сказать ей, что на самом деле её не любит. Вина, отвращение, а позже — гнев, все они были связаны вместе, и на его глаза навернулись непрошеные слёзы.

— Потому что мог, — просто сказал он.

— Но это же бессмыслица, — сказала она, сбитая с толку его внезапной грустью. — Если ты действительно настолько эгоистичный, настолько злой, то почему ты это делаешь?

— Что делаю? — спросил он.

— Я думала, ты хотел убить меня, но не убил, а сохранил мне жизнь…

— Лишь для того, чтобы ты могла убить для меня Хэйли, — поправил он.

— Чтобы защитить остальных, — добавила она. — Ничто из этого не сходится. Зачем тебе соглашаться на то, чтобы позволить мне тебя убить?

Он закончил последнюю руну, игнорируя её внезапный вдох, когда он проткнул кожу глубже, чем, строго говоря, было необходимо.

— Быть может, я теперь испытываю угрызения совести. Я постарел, и вина за мои преступления давит мне на плечи. Или, быть может, я слишком эгоистичен. В моей жизни не осталось ничего кроме страдания, но я слишком горд, чтобы позволить плодам трудов моих быть загубленными, один за другим. Ты, и твои братья и сёстры — моё наследие в этом мире.

Бриджид наблюдала за его лицом, будто пытаясь увидеть что-то, скрывающееся за маской. Она покачала головой, не веря ему.

— Разве это имеет значение? — добавил он. — Ты получишь то, что хочешь.

— И ты — тоже, — ответила она, — и меня это беспокоит. — Её эйсар замерцал от подавленной эмоции, не совсем дремлющей ярости.

Если бы Тирион мог видеть самого себя, то осознал бы, что её эйсар был почти идеальным отражением его собственного. В своей внутренней сущности он всё ещё видел образы горящих деревьев, и лесов, пылающих в пламени отмщения. Что он на самом деле хотел, не меньше, а, возможно, и больше, чем защитить своих детей — это отомстить Ши'Хар за то, что они сделали с ним, и за то, что сделали со всем человечеством. Он готов был променять это на смерть Хэйли, на небольшую отсрочку, чтобы спасти часть своих детей.

— Я получаю не всё, что хочу, — сказал он ей. — Можешь удовлетвориться этим.

* * *
Прошло два дня, и пришло время вновь отбыть на арену. Кэйт, Лэйла и те дети, которые должны были идти, ждали на переднем дворе, за исключением Бриджид, всё ещё не вышедшей из дома.

Тирион повернулся к Байовару:

— Я хотел бы попросить об услуге.

— Говори, — сказал хранитель знаний.

— Не мог бы ты восстановить ошейник Лэйлы? Я не могу взять её на арену в таком виде.

Байовар нахмурился:

— Что с ним случилось?

— Я его снял, — без всякого выражения сказал Тирион.

На лице Ши'Хар Иллэниэлов отразилось удивление, но свои мысли он оставил при себе:

— Если я надену на неё ошейник, то она будет принадлежать мне.

Тирион честно ответил:

— Я просто сниму его, когда Лираллианта вернётся, и тогда она сделает ей новый.

Байовар вздохнул, но больше ничего не сказал, начав работать над ошейником. Бриджид выбрала именно этот момент, чтобы выйти из дома, и присоединиться к остальным.

Силы по большей части вернулись к ней, но не до конца. Тирион предпочёл бы дать ей ещё неделю, для верности, но, как часто бывает в жизни, милости или снисходительности от Ши'Хар ожидать не следовало.

Когда Тирион отделился от собравшихся, Бриджид была рядом с ним, необычайно близко. Кэйт с интересом наблюдала за ними двоими. Она знала, что из всех собравшихся юношей и девушек больше всех его ненавидела именно Бриджид. Иан был на втором месте, и говорил о своём отношении громче, но её темноволосая сестра таила тихую ненависть, которая затмевала даже чувства Иана. Что касается остальных подростков, то Кэйт сомневалась, что кто-то из них всё ещё ненавидел Тириона на самом деле.

«Так почему она стоит так близко к нему?» — гадала Кэйт. Бриджид выглядела почти счастливой, находясь рядом со своим отцом. «Они, наверное, много разговаривали за последние несколько дней, но я не могу представить, чтобы она настолько сильно переменила своё мнение».

Это тоже казалось бессмыслицей. Даниэл ужасно владел словами. После двух проведённых наедине дней почти кто угодно захотел бы его убить. Она всё ещё не до конца простила его за свой собственный последний разговор с ним.

— Пора, — сказал Тирион, пойдя впереди.

Бриджид не отставала, и даже положила ладонь ему на плечо, рядом с локтем. Она шла рядом с ним, будто он сопровождал её на танец. Тирион, в свою очередь, выглядел стеснённым от такой фамильярности, но молчал, поддерживая на лице воплощение отточенного практикой равнодушия.

Кэйт догнала их, одарив свою младшую сестру странным взглядом:

— Что ты делаешь?

Бриджид бросила на неё небрежный взгляд:

— Сегодня отец сделает мне подарок. Я просто показываю ему свою благодарность. — За её улыбкой скрывалось нечто вроде безумия.

Тирион лишь кивнул, и они пошли дальше.

Кэйт позволила им выйти вперёд, пойдя следом за ними рядом с Лэйлой. «Отец? Она никогда прежде так его не звала. Что здесь происходит?». Она посмотрела на надзирательницу:

— Тебе это не кажется странным?

Лэйла кивнула:

— В Эллентрэа ни у кого нет семьи, но у меня желудок сводит, когда я вижу, как они вот так друг друга касаются. Она — его дочь. Разве среди ваших людей это не считается неправильным?

Кэйт нахмурилась:

— Что считается неправильным?

— Чтобы отцы и дочери, или матери и сыновья, обменивались услугами, — пояснила надзирательница.

Кэйт покачала головой. Когда она уже думала, что больше ничему не удивится, Лэйла сказала что-то настолько очевидно смехотворное, что поразила её. Кэйт знала, что надзиратели имели ввиду под «услугами».

— Это не то, что ты думаешь, Лэйла. Тут что-то странное, но не это. Наши люди часто держаться за руки, особенно — родители и дети, как знак приязни, а не сексуальной близости.

Брови Лэйлы взметнулись вверх:

— О. Но всё равно это кажется неестественным. Я не думаю, что когда-либо привыкну к вашим обычаям. Люди не должны трогать друг друга, если только не собираются обмениваться услугами.

— Что странно, так это то, что она идёт с ним рука об руку, — сказала Кэйт. — Я на самом деле не понимаю, почему, но она его ненавидит больше, чем кто-либо ещё.

— Он — очень странный человек, — согласилась Лэйла, совсем не понимая её. — После того, как мы занимались сексом, он пытался лежать, обняв меня. — Рослая женщина слегка содрогнулась, вспоминая об этом.

Кэйт никак на это не ответила. Мысль о том, что эти двое делали в тот день, всё ещё раздражала её, но она не ждала, что Лэйла поймёт. Это утверждение также заставило её смотреть на него с лёгкой печалью. Даниэл жил среди этих людей уже более пятнадцати лет.

«Сколько прошло времени с тех пор, как его последний раз обнимали?»

Глава 28

Тиллмэйриас выглядел почти обрадованным, увидев их появление у арены. Хранитель знаний Прэйсианов пошёл к ним, не став ждать, и на лице его играла лёгкая улыбка.

— Тирион, Байовар, — сказал Прэйсиан, кивая в их направлении.

«Он даже называл моё имя первым», — заметил Тирион. Мир постепенно стал странным и незнакомым. В прошлом он бы никогда не стал ожидать такого от одного из Ши'Хар, не говоря уже о своём старом мучителе.

— Ты, вроде, чему-то рад, — сделал наблюдение Тирион.

— В последнее время у меня появились хорошие перспективы, и, быть может, у тебя тоже, — сказал Тиллмэйриас.

Байовар нахмурился:

— Ты переступаешь черту. Пока ещё ничего не решено.

Тирион посмотрел на Ши'Хар Иллэниэлов:

— Что ещё не решено?

— Нам запретили говорить об этом, — бесстрастно ответил Байовар.

— Разве я теперь не сын рощи? — напомнил Тирион, решив попытать удачу.

Тиллмэйриас дружески положил ладонь ему на плечо, каковой жест был почти чужим для Ши'Хар:

— Оставь пока это, Тирион. Тебя проинформируют, когда старейшины закончат, и лично я полагаю, что ты будешь доволен.

— Я бы предпочёл узнать сейчас…

— Довольно, — резко приказал Байовар.

Обычно хранитель знаний Иллэниэлов был наиболее общительным из этих двух Ши'Хар. Определённо, что-то затевалось.

Тирион закрыл рот, фрустрированный, но Тиллмэйриас вызвался заполнить неудобную паузу в разговоре:

— Лираллианта вчера покинула совещание со старейшинами. Я говорил с ней, — проинформировал его Тиллмэйриас.

— Правда? — сказал Тирион. — Я её пока не видел.

— Она передала мне для тебя послание, прежде чем её призвали обратно, — сказал темнокожий хранитель знаний.

— Призвали обратно?

— Старейшины всё ещё дискутируют. Её послали, чтобы уведомить хранителей знаний, а потом она вернулась обратно, — объяснил Тиллмэйриас.

— И каково послание?

— Она сказала мне сообщить тебе, чтобы ты не совершал ничего поспешного, пока она не закончит, — сказал Прэйсиан.

Сердце Тириона дало сбой, нарушив покой, над которым он в тот день так упорно работал. «Она каким-то образом узнала?». Он никому не говорил о своей сделке с Бриджид. Лираллианта никак не могла иметь никакого понятия о его финальных планах на этот день. Если только в Албамарле не было шпиона.

Тирион быстро отбросил эту мысль. Никто из его детей не знал достаточно, чтобы выдать его, даже если бы они захотели это с делать. Однако с технической точки зрения, один из Прэйсианов мог прокрасться в его дом. Что если кто-то из них был в его комнате?

«Ему пришлось бы ждать целыми днями, всё время рискуя быть обнаруженным, просто для того, чтобы подслушать один единственный разговор». Это было просто невозможно, но он всё равно с подозрением уставился на Тиллмэйриаса:

— Интересно, а с чего бы ей говорить такое.

Хранитель знаний Прэйсианов едва не засмеялся:

— Ты до сих пор вёл захватывающую жизнь, Тирион. Быть может, она слишком хорошо тебя знает.

Голос Кораллтиса вознёсся над шумом множества Ши'Хар, разговаривавших на окружавших арену древесных балконах. Шелест толпы постепенно утих, и Тирион заметил, что число присутствовавших на этом событии Ши'Хар Иллэниэлов было даже больше обычного.

Когда он только начал сражаться на арене, Иллэниэлы вообще не приходили. Их никто не представлял, поскольку у них не было своих рабов, а их старейшины были, по своей философии, против практики рабства, но Тирион это изменил. Теперь у Рощи Иллэниэл была гораздо более крупная группа новых людей, начинавших участвовать в матчах, и к ним вернулся интерес.

— Одержи для нас победу, Тирион, — сказал Байовар, вставая рядом с ним. — За тобой — вся роща.

Он бросил взгляд на хранителя знаний. «Для нас?».

— Я сегодня не сражаюсь.

— А они — сражаются, — сказал Ши'Хар Иллэниэлов, указывая на камеры изоляции, где держали подростков из Колна. Почти все они теперь были в камерах, кроме Пайпер и Блэйка, оставшихся единственными, у кого пока не проявились способности.

Тирион раздражённо отвернулся, направившись сперва к камере Дэвида, поскольку его только что назвали.

— Они сделают то, что должны, — ответил он. «Но лишь для того, чтобы выжить, а не на потеху — твою, или чью-либо другую».

Открыв дверь в камеру Дэвида, он обнаружил, что сидевший внутри парень трясся от страха и адреналина.

— Ты готов? — спросил Тирион.

Дэвид кивнул, но почти споткнулся, выходя наружу.

— Дыши глубоко, парень. Слишком много адреналина тебя погубит. Очисти свой разум, — предостерёг он, ведя своего сына к краю.

Бой Дэвид вёл с рабом Морданов, в прошлом уже победившим в нескольких схватках. Его противник начал случайным образом телепортироваться, из-за чего молодому человеку было трудно на него нападать. Однако после нескольких минут игры в кошки-мышки Дэвид начертил вокруг себя широкий круг диаметром около семи футов, и создал с его помощью особо мощный щит. Затем он выпрямил руки вдоль боков, закрыв глаза, будто медитируя.

Тиллмэйриас хлопнул в ладоши:

— Я помню, как ты когда-то так делал.

— Щит слишком большой, — заметил Байовар. — Его противник может просто телепортироваться внутрь.

— В этом и смысл, — сказал Тиллмэйриас, бросая знающий взгляд на Тириона. — Однако у него нет твоих особых татуировок.

— Они ему не понадобятся, — ответил Тирион хранителю знаний. — Его противник — не Ши'Хар, да и не имеет достаточно сил, чтобы защититься от моего сына в ближнем бою.

То была хорошая уловка, хотя если бы рабам позволялось в прошлом наблюдать за матчами, то она вскоре стала бы бесполезной. Поскольку их держали в неведении, запрещая наблюдать за боями, никто из них ни о чём не догадался. Из-за этого им было трудно учиться на чужих ошибках.

Противник Дэвида был осторожен, и продолжал двигаться вне щита, время от времени проверяя его на прочность, но в конце концов осознал, что щит был слишком крепким, чтобы сломать его, и что он никак не затруднял Дэвиду поддерживать этот щит.

Ему следует попытаться взрыть землю, или лишить Дэвида воздуха», — подумал Тирион, но маг Морданов не сделал ни того, ни другого.

Вместо этого он начал телепортироваться ещё быстрее, пытаясь дезориентировать стоящего внутри укреплённого щита молодого человека. Тирион улыбнулся. Дэвид уже победил.

Секунды спустя наступил жестокий и кровавый финал. Раб Морданов телепортировался внутрь круга, надеясь застать парня из Колна врасплох. Наручный клинок Дэвида уничтожил щит его противника, и продолжил двигаться дальше, аккуратно разрубив туловище пополам.

«Надо сделать им линии на руках, или вообще татуировки», — подумал Тирион. «Дэвиду едва-едва хватило сил, чтобы прикончить его за один удар, разрубив щит».

Дэвид заревел, поднимая руки к небу, когда на него накатили шок и облегчение от победы. Тирион был хорошо знаком с этим чувством, и на долю секунды он обнаружил, что ревнует. Ему не хватало волнения, вида крови, и знания того, что она принадлежала не ему — знания того, что он проживёт ещё день.

Однако от вида лица Дэвида у него засосало под ложечкой. Триумф наполнил парня радостью, однако по мере её угасания на него начало снисходить понимание того, что он только что зарубил ещё одного человека. Тирион читал чувства своего сына миг за мигом, пока возбуждение Дэвида медленно преображалось в отвращение и сожаление. Он и сам слишком часто переживал подобное.

«Однако сожаление угаснет, и в конце концов кровь перестанет внушать ему отвращение», — подумал Тирион. «Возбуждение от победы — это наркотик, который начнёт взывать к нему во сне, пока жизнь вне арены не начнёт казаться ему тусклой и безжизненной».

— Пока он не станет мёртвым и пустым внутри, как я, — пробормотал себе под нос Тирион.

— Прошу прощения? — спросил стоявший рядом с ним Байовар. — Ты что-то сказал?

Тирион покачал головой:

— Нет, ничего. — Он встретил Дэвида на краю поля, и сопроводил обратно в его камеру: — Хорошая работа.

Парень поднял на него полный вины взгляд. В этот миг он был уязвим, находясь в низшей точке своей жизни, и готов был хвататься за что угодно, если это утихомирит его ненависть к самому себе:

— Правда?

Тирион кивнул:

— Выбора не было — либо ты, либо он, и ты подарил врагу быструю смерть. Не опускай голову, ничего постыдного в этом нет.

Следующей была Эмма, и её матч был решительным, а исход — ясным с самого начала. Она сражалась с магом Сэнтиров. Шагая вперёд, она быстро сокращала расстояние между ними, пока её противница призывала своего первого колдовского зверя. Чертя линии по земле, Эмма быстро окаймила свою противницу щитами, отделив её от её магического союзника, и удерживая зверя от схватки, пока не приблизилась достаточно, чтобы прикончить мага. Всё закончилось на двадцати ярдах. Два быстро выстреливших силовых копья закончили бой, одно — чтобы сломать щит, а второе — чтобы пробить дыру у её противницы прямо во лбу.

Тирион был впечатлён её скоростью и точностью. Девушка пошла обратно к нему с каменным лицом. Она отвернулась от кровавого зрелища в ту же секунду, когда всё было конечно — что для взгляда Тириона было верным указанием на то, что она чувствовала, вопреки бесстрастному выражению лица. Она едва не добралась до края арены, прежде чем остановилась, согнулась пополам, и блеванула на сухую землю.

Он остановил Эмму на краю поля, одарив её одобрительным взглядом, и затем вытерев ей уголок рта. Она шарила по его лицу отчаянным взглядом, ища ответы на ощущаемую ею боль.

Ответов у Тириона не было, поэтому он пригладил её волосы, убрав упавшую её на лоб прядь:

— Ты хорошо справилась, — сказал он ей. — Ты сделала то, что должна была. Она ничего не почувствовала.

Эмма кивнула, и позволила ему увести себя обратно в камеру, но Тирион всё это время чувствовал на себе взгляд Кэйт. Следующей он вывел Абби.

Кэйт наклонилась поближе к нему, когда девушка вышла на поле:

— Это было мило.

— Что было? — спросил он, удивлённо глядя на неё.

— То, что ты сделал для Эммы.

Тирион покачал головой:

— Нет, я просто делал то, что было необходимым. Они сейчас уязвимы. Они научились убивать, но их всё ещё тошнит от этого. Им нужно признание, утешение, чтобы кто-то сказал, что это нормально, чтобы кто-то заставил их чувствовать себя лучше после содеянного ими. Я просто говорю им то, что они хотят слышать… чтобы они стали убивать ещё лучше.

Кэйт подняла руку, больно дёрнув его за ухо:

— Прекрати, Даниэл. Ты всегда видишь во всём худшее, и больше всего — в себе. Какие бы причины ты ни называл, доброта остаётся твоей собственной. Не забывай об этом.

Он удивлённо посмотрел на неё, не зная, как ответить, и вновь обнаружил себя пленённым её изумрудными глазами.

— Прости меня, — сказал он.

На её лице появилось любопытство:

— За что именно?

— Выбирай что угодно, список длинный.

Начался матч Абби, и их внимание снова обратилось на арену. Её противник был Прэйсианом, и всё пошло не так с самого начала. Маг Прэйсианов исчез, но так и не появился вновь.

Не зная, как реагировать, Абби начертила вокруг себя тесный круг, создав мощный щит.

— Нет! — проворчал себе под нос Тирион.

— Что не так? — спросила Кэйт.

— Ей следовало использовать туман, чтобы уравнять ситуацию, или использовать землю, чтобы найти своего противника, а вместо этого она встала как вкопанная, — объяснил он. — Это — как раз то, чего делать было не надо.

— Прэйсиан всё равно не может её видеть, — сказала с другого его бока Лэйла. — Он ни разу не снял с себя невидимость.

— Не будь так уверена, — сказал Тирион. — Некоторые из них знают уловки, которых не ждёшь. В прошлом я сражался с Прэйсианами, которые могли убирать лишь крошечную часть своей завесы, что позволяло им видеть, в то время как их самих было очень трудно обнаружить. Поскольку он ни разу не появился, я могу предположить, что этот маг — из таких.

Лэйла сама была из Прэйсианов, и пришёл её черёд удивляться:

— Я и не знала, что это возможно.

«Потому что никто из вас не учится у других. Я сам это знаю только потому, что провёл сотни и сотни боёв, и выжил», — подумал Тирион, но промолчал. Не было смысла это говорить.

— Я ничего не вижу, — пожаловалась Кэйт. — Она просто стоит на месте.

Тут Тирион и Лэйла оба почувствовали движение земли прямо под Абби.

— Он под ней, — сказала Лэйла.

Однако Тирион видел больше, крохотную вспышку эйсара, которая была почти слишком мелкой, чтобы её заметить:

— Нет, он… бля!

Абби тоже ощутила смещение земли прямо под её щитом. Развеяв его, она шагнула вправо, прямо к увиденной Тирионом крошечной вспышке, и в своей смешке пренебрегла заменой стационарной защиты более мобильным личным щитом.

Осклабившийся мужчина появился прямо перед ней, махнув снизу вверх и наискосок рукой, облачённой в бритвенно-острый эйсар, которым он пробил незащищённый живот Абби, прежде чем дёрнуть вбок, разрывая её печень и одно лёгкое. Она упала спиной вперёд, широко раскрыв глаза от удивления. Кровь была повсюду.

Прэйсиан склонился над ней, всё ещё укрытый щитом:

— Глупая сука, — сказал он, после чего его голова взорвалась.

Он не рассчитывал на силу Абби. Будучи всё ещё в сознании, она с близкого расстояния уничтожила его щит, и разнесла на куски его голову и шею одним карающим ударом. Его безголовый труп осел на землю рядом с ней, рефлекторно дёргая руками и ногами. Абби бросила на него один взгляд, прежде чем её глаза закрылись, когда она потеряла сознание.

Тирион едва осознавал кричавшую рядом с ним Кэйт, наблюдая за тем, как Кораллтис выходит на поле. «Почему Ши'Хар двигается так медленно?». Времени не было. Абби умирала, и умирала быстро. Он бросился было бежать вперёд, но Тиллмэйриас схватил его за руку:

— Нет, Тирион. Никто не может входить, пока Кораллтис не объявит бой оконченным.

Господин арены действительно объявил спустя долгие секунды победу Иллэниэлов. Затем встал на колени рядом с павшей девушкой, пока Тирион бежал от трибун. Ши'Хар плёл заклинание, окутывая тело Абби широкими полосами похожей на лозы магией.

— Она не мертва! — воскликнул Тирион, пытаясь привлечь внимание Ши'Хар. — Ты можешь её спасти.

Кораллтис бросил на него раздражённый взгляд:

— Это — плетение стазиса. Оно сохранит её, пока мы не сможем доставить её в более удобное место. Позже она будет возвращена тебе… невредимой.

Тирион остановился неподалёку, наблюдая за тем, как заклинательное плетение окутывало Абби. Прежде он ни разу не видел стазисного плетения, но предположил, что оно наверняка было использовано когда-то на нём самом, поскольку он не раз получал смертельные раны. Очарованный, он заострил свой магический взор, пытаясь разобрать отдельные символы Ши'Хар, дававшие заклинательному плетению его силу.

Годы назад, пытаясь научиться заклинательному плетению, он узнал, что его магический взор был значительно лучше, чем у большинства магов, или у Ши'Хар — он не только видел дальше, но и был способен воспринимать гораздо более тонкие детали. Очень немногие из Ши'Хар могли видеть мелкие подробности своих собственных заклинательных плетений — этими подробностями в обход их сознания занималось семя разума, которое они носили внутри себя.

К сожалению, несмотря на то, что он мог видеть крошечные шестиугольные символы, использовавшиеся в заклинательном плетении, воспроизвести их он не мог. Именно поэтому он разработал свою собственную систему более крупных треугольных рун, которые использовал для чародейства. Функционально его чары были такими же, как заклинательные плетения, просто у него уходило гораздо больше времени на их создание.

Фактор уходившего на создание чар времени во многих отношениях был недостатком, но также мог быть и преимуществом. Это просто означало, что Тириону нужно было всегда тщательно планировать наперёд, мысля о будущем. Неспособность Ши'Хар это осознать была их собственным слепым пятном. Они всегда полагали, что будут иметь достаточно времени на создание любого необходимого заклинательного плетения.

Если он сможет понять принцип, лежавший в основе плетения стазиса, то несомненно сумеет создать чары, которые воспроизведут этот эффект.

«Ру, Эо́ли, Фрэм, Ла́эр, Тал, Ща́рра…», — глубоко сосредоточившись, он пытался запомнить закономерность. Как и большинство заклинательных плетений, это плетение с некоторого момента начало повторяться — если он просто сумеет достичь конца закономерности, и запомнить порядок и геометрическое расположение, прежде чем…

Тело Абби поднялось, и заклинательное плетение начало двигаться, размывая символы, которые он пытался читать. «Проклятье!»

Он не был настолько глуп, чтобы попытаться задержать Кораллтиса, поэтому отвернулся, направившись обратно к трибунам с выражением разочарования и фрустрации на лице. Занятый своими мыслями, он шёл медленно, упёршись взглядом в землю.

Когда он добрался до края, Кэйт была в слезах. Она конечно же не понимала эроллис, и выражение его лица её не обнадёживало. Она думала, что безжизненное тело Абби уносили с поля.

— Она была самой доброй, самой сострадательной из всех, — сказала она ломающимся голосом.

— Она в порядке, — сказал Тирион.

— Что? Её же только что унесли, — сказала Кэйт.

Фрустрация снедала его, пока он пытался вспомнить увиденное:

— Проклятье, просто помол… — Тирион замолчал. Закономерность ускользнула. Он никак не мог её разгадать из той малости, которую мог вспомнить. Хотя, это не имело значения — он умрёт ещё до заката.

Прямо перед ним происходило нечто более важное. Кэйт была расстроена, а он готов был приказать ей замолкнуть. Тирион поймал её взгляд, увидев в нём обиду. Она только-только узнала, что Абби была всё ещё жива, и до сих пор понятия не имела, насколько хороши были целители Ши'Хар. Смягчив черты своего лица, он протянул руки, заключив её в объятия.

— Они смогут её вылечить, Кэт. Прости, это я не подумавши сказал. Тебе не нужно волноваться. Абби будет в порядке, — сказал он, крепко сжимая её.

Кэйт напряглась у него в руках. Он обнимал её впервые… за почти десять лет, в последний раз они обнимались перед его последним отъездом. Она всё ещё злилась на него, всё ещё волновалась за Абби, она не хотела… «Я не могу, только не снова», — подумала она, а затем, вопреки себе, расслабилась, и позволила себе глубже погрузиться в его объятия.

— Время для следующего матча, Тирион, — сказал стоявший рядом с ним Байовар.

Тириону не хотелось отпускать её. «Наверное, это — последний раз». Оглядевшись, он увидел, что Лэйла стояла в нескольких футах от них, и, судя по неодобрению у неё на лице, её подташнивало.

Кэйт оттолкнула его:

— Позже. — Её глаза смягчились, и в них был свет, который он уже и не думал никогда снова увидеть.

«Я не хочу умирать», — пришла внезапная мысль, но он отбросил её прочь. Долг звал его. Тирион пошёл забирать Раяна из его камеры изоляции.

Глава 29

Бой Раяна прошёл гладко, как и Тада, и Сары, а после начались инициирующие схватки. Это была первая неделя для Эшли, Иана, Вайолет и Энтони. Тирион волновался, что Бриджид вызовут на бой до этого, но, судя по всему, Ши'Хар хотели сохранить самую драматичную схватку напоследок.

Из четырёх матчей новичков ни один не оказался ни особо элегантным, ни хорошо исполненным. Эшли и Вайолет победили нехотя, но без происшествий. Бой Энтони был коротким — его противник уже был ранен, скорее всего во время драки в загонах ещё до того, как его вывели на арену. Его смерть стала почти милосердной, и после этого Энтони явно был в смятении. Тирион пытался утешить его добрыми словами, но, очевидно, в настолько односторонней резне было мало чести.

Бой Иана был возмутительным. Его выставили против юной девушки, которой, наверное, было не больше четырнадцати, в лучшем случае. Трудно было сказать наверняка — дети в загонах Эллентрэа обычно были недокормленными, исхудавшими, поэтому судить об их возрасте было сложно.

У неё были кудрявые карие волосы, и, несмотря на маленький рост, она была энергична и хитра. Будучи Прэйсианом, она стала невидимой вскоре после того, как фонари сменили цвет, и попыталась приблизиться к своему противнику.

Иан в свою очередь попытался покрыть землю опознавательной сеткой, которая должна была показать ему, где находилась девушка, но его силы были слишком новы для него, и он имел с ними слишком мало практики. В его сетке были большие дыры и зазоры. То ли благодаря навыку, то ли удаче, девушка Прэйсианов сумела не наступить ни на одну из активных областей, и таким образом избежала обнаружения.

Однако чему Иан научился хорошо, так это защите. Его постыдная драка с Раяном показала ему важность этого навыка. Когда девушка появилась рядом с ним, и попыталась пробить его щит неожиданной атакой, ей это не удалось. Его ответный удар разбил её защиту, и заставил свалиться на землю — она едва не потеряла сознание в результате отката.

Однако вместо того, чтобы сразу же убить её, Иан сел рядом с ней, и болезненно заставил её выпрямиться, дёрнув за волосы.

— Что он делает? — спросила Кэйт, но Тирион опустил взгляд, закрыв глаза и сжав челюсти.

Иан был голым, как и девушка, с которой он сражался. Он поднёс свою голову ближе, укусив её за шею, в то время как его руки ласкали её маленькие груди.

— Это же наверняка против правил? Такое же не должно быть позволено, верно? — потребовала возмущённая Кэйт.

Лэйла была слишком занята хохотом, чтобы ответить, поэтому Тирион наконец подал голос:

— Это глупо, но Ши'Хар плевать, что случится — лишь бы один из них умер.

Иан повалил девушку обратно на землю, разведя ей ноги, и прижался своим членом к более деликатным частям её тела. Несколько секунд спустя его тело сотряслось от боли, когда рабскийошейник наказал его за попытку войти в девушку.

Лэйла засмеялась ещё громче:

— Парень что, с ума спятил? Разве ты не говорил им, Тирион? Я же знаю, что ему ты говорил.

Кэйт в шоке уставилась на неё:

— Это не смешно! Он пытается её изнасиловать.

Надзирательница фыркнула:

— Если выживет, то никогда больше не забудет, каким входом пользоваться — ошейник не прощает.

Лицо Тириона покраснело от ярости и стыда. Некоторые зрители смеялись, видя, как парень завалился на бок, сотрясаясь в конвульсиях. Хотя Иана боль оглушила, его противницу она, похоже, вернула в сознание. Девушка приподнялась на одно колено, найдя взглядом своего противника.

Первой её атакой было огненное копьё, прожёгшее дыру в правом бедре Иана, недалеко от его достоинства. Она промахнулась. Иан заорал от боли, но адреналин и страх вернули ему способность соображать. Он отчаянно закрылся щитом до того, как она смогла нанести ещё один удар.

Видя, что её преимущество испарилась, маг Прэйсианов исчезла, но Иан знал, где она находилась. Послав широкий силовой удар, он заставил её растянуться на земле, снова появившись в грязи лишь в десяти футах от него. Следующая его атака лишила её сознания, но она всё ещё дышала.

— Повезло ему, — прокомментировала Лэйла. — Ей следовало целиться в грудь. Она позволила гневу взять над собой верх.

Сквозной ожог ноги делал ходьбу невозможной для него, поэтому Иан наполовину полз, наполовину подтягивал своё тело по земле, двигаясь в сторону девушки. Он был в ярости от боли, но вместо того, чтобы прикончить девушку своей силой, он начал молотить кулаками по её голове и животу.

Трудно было сказать, приходила ли она в сознание, ибо хотя тело её дёргалось и сворачивалось в клубок под его ударами, она так и не сумела сделать ничего, что могло бы напоминать организованную защиту. После ещё нескольких ударов её тело обмякло, но сердце продолжало биться.

Иан ещё минуту или больше молотил по ней, пока постепенно не стал осознавать, что она не умирает. Сменив тактику, он стал душить её, сжимая её обмякшую шею, пока её лицо не стало пурпурным, а сердце споткнулось, и наконец остановилось.

Вид того, как его сын душит девушку, пугающе напоминал ему о его собственном первом бое на арене, и Тирион обнаружил, что желчь подкатывает к его горлу. Он подавил позывы к рвоте, пойдя забрать Иана после того, как Кораллтис объявил того победителем.

Он позволил гневу заставить тошноту отступить.

— Минутку, Тирион, — сказал Ши'Хар. — Ты сможешь забрать его после того, как я восстановлю ему ногу. — Несколько минут спустя хозяин арены помог Иану встать на ноги. — Возможно, после этого у него останется хромота — ожоги трудно лечить даже нам.

— Мне плевать, — сказал Тирион, указывая на трибуны, в направлении которых Иану следовало идти. — Двигай.

Подросток пошёл, сильно хромая, в то время как Тирион молча пошёл следом.

— В чём дело? Я что, опозорил тебя? — с ясно слышимым презрительным смешком сказал Иан.

Тирион и так уже боролся с желанием убить парня:

— Ты знаешь, как Ши'Хар называют нас? Какое слово они используют для людей?

Иан промолчал.

— Они называют нас «баратт», что означает «животное» на их языке, — сказал он, продолжая. — До сегодняшнего дня я полагал, что они ошибаются, если только не говорят о тех, кого вырастили животными — о людях, которых разводят в своих загонах. Но сегодня ты только что доказал их правоту, пытаясь покрыть самку в грязи, как свинья. Тебе что, мало убивать? Ты что, настолько изголодался по сексу, что готов был попытаться изнасиловать свою противницу? Ты даже не дал ей чистую смерть!

Иан остановился перед входом в свою камеру:

— А разве ты сам этим не занимался, Отец? Разве не так я появился на свет? Стоит ли удивляться, что я вырос таким же, как ты?

Тут Тирион сорвался, вогнав кулак незащищённому парню в нос. Иан упал спиной вперёд, из его носа потекла кровь. Падая, он попытался отползти прочь, но рука отца схватила его за волосы, резко запрокинув ему голову. Вторая рука Тириона поднялась к горлу Иана, закованная в зачарованный клинок из эйсара.

Байовар крикнул у него из-за спины:

— Тирион, нет! Не здесь, отложи это на потом. Уже объявили начало следующего боя.

Тирион замер, чувствуя, как сердце в груди парня бьётся в том же ритме, что и его собственное.

— Я готов был убить тебя, мальчик, — прошептал он. — Не забывай об этом. — Отпустив Иана, он шагнул назад, захлопывая дверь в камеру.

Сделав глубокий вдох, он прошёл мимо нескольких дверей, пока не оказался рядом с камерой, в которой сидела Бриджид. «Вот и всё». Дверь открылась от его касания, и Бриджид подняла на него взгляд из-под тенистых бровей:

— Ты выглядишь расстроенным, Отец. — Она встала, протягивая ему руку.

— Бывали у меня деньки и получше, — сказал он ей, глядя на её руки.

Она подняла бровь, улыбаясь в ответ на его нерешительность, пока он наконец не взял её за руку.

— Ты ведь не передумал насчёт нашей сделки, а? — спросила она странно менявшим тон голосом. Черты её лица лучились спокойной уверенностью, но в ауре её была нерешительность.

В ответ на её вопрос в его сознании промелькнули дюжины мыслей, но в конечном итоге остался лишь недавний позор Иана. «Я не лучше его».

— Нет, — уверенно ответил он. — Ничего не изменилось. — На него снизошло необычное чувство умиротворения, когда он произнёс эти слова. «Пусть всё закончится».

Ладонь Бриджид сжала его руку:

— Я не хочу этого делать.

— Она тоже не хочет, но ни у кого из нас нет выбора, — ответил он. — Ты понимаешь, почему, и я думаю, что она тоже понимает.

— Мы всегда были друзьями… — Бриджид глядела на противоположную сторону арены, видя, как на неё выходит её сестра.

Тирион накрыл её ладонь, лежавшую у него на руке, своей собственной, потянув её следом, когда шаги Бриджид стали неохотными:

— Ты не виновата, Бриджид. И Хэйли не виновата. Вина за это лежит исключительно на моих плечах. Помни об этом. Позаботься о том, чтобы победить. Когда всё закончится, ты сможешь отомстить за неё.

— Нет, пожалуйста, — подняла на него молящий взгляд Бриджид. — Разве ты не можешь сделать это сам? Мне нельзя, это не должна быть я… это… я не могу.

— Ты права, — согласился он, снимая с себя её руку, — но «правильность» в этом проклятом мире ни черта не значит. Помни о том, что я тебе сказал, сосредоточься на защите. Не позволяй ей увидеть клинки, пока не станет слишком поздно, пока она не окажется слишком близко.

Когда он пошёл прочь, её лицо исказилось, портя свои прекрасные черты красными глазами и опухшими веками. Плечи Бриджид ссутулились, она боролась за контроль над своей скорбью. Скорбью по её пока не мёртвой сестре, скорбью по ещё не совершённому убийству. Однако она не отрывала взгляда от спины Тириона. Отступая, он чувствовал на себе её взгляд.

— Ты — следующий, — тихо сказала она, а затем фонари сменили цвет, и прозвучал звон.

Хэйли наблюдала за ней с противоположной стороны поля. Она была слишком далеко, чтобы слышать их слова, но её жадный взгляд вбирал в себя каждую подробность. Вид её сестры и ближайшей подруги, Бриджид, выходящей на поле в качестве её противника, наполнил Хэйли отчаянием.

Некоторое время на поле царила тишина, пока две девушки глазели друг на друга. Волосы Хэйли были тёмно-карими, на оттенок светлее, чем иссиня-чёрные локоны Бриджид, но во всех остальных отношениях они выглядели почти близнецами. Но если лицо Бриджид было замарано скорбью и гневом, лицо Хэйли было полно смертоносной решимости. Она принялась наступать на свою сестру, осторожно шагая.

«Она слишком сильна», — сделал наблюдение Тирион, наблюдая из-за барьера вокруг арены. Обе его дочери сияли ярким, мощным эйсаром, но Бриджид всё ещё оправлялась от своего ранения. Тирион видел, что в нынешнем их положении у Хэйли было небольшое, но отчётливое преимущество.

На расстоянии в пятьдесят ярдов мирную атмосферу пронзил яркий свет, когда Хэйли нанесла удар, метнув в сестру разряд чистой молнии. Та ударила с испепеляющей мощью, но пробить приготовленный Бриджид щит ей ни за что не удалось бы.

Однако, цель была не в этом. Свет и звук дезориентировали, и затрудняли правильную реакцию Бриджид на последовавшую атаку — копьё чистой силы, сфокусированное и смертоносное. Эта атака должна была пробить её щит.

От скорости, с которой Хэйли нападала, захватывало дух, и ответ Бриджид был столь же быстр. Действуя на уровне, который наверняка был чисто инстинктивным, она сжала свой щит, и шагнула в сторону, позволив щитобойному копью пролететь мимо, не задев её. Свой собственный ответный удар, широкий и низкий, она нанесла в тот же миг, пытаясь заставить Хэйли прийти в движение раньше, чем та будет готова.

В течение следующих нескольких секунд битва шла почти слишком быстро, чтобы уследить — сёстры обменивались ударами со скоростью, казавшейся почти нечеловеческой. Толпа зрителей притихла, пытаясь уследить за ходом боя. Вот, какое сражение они надеялись увидеть. Гэйбриэл стал разочарованием, но дочери Тириона обеспечивали такой бой, какого они не видели с тех пор, как сам Тирион перестал выходить на арену.

Естественно, Кэйт не могла увидеть большую часть происходившего, за исключением редких вспышек света и громоподобного звука, производимого бившимися друг о друга невидимыми силами, но бросив взгляд в сторону, она увидела, что у Лэйлы слегка отвисла челюсть. Надзирательница наблюдала за битвой с чувством, которое можно было описать лишь как благоговение.

Из всех наблюдателей лишь у Тириона был достаточно острый магический взор и достаточно боевого опыта, чтобы на самом деле уследить за их движениями, и даже он был впечатлён свирепостью их стремительной схватки за господство. И Тирион беспокоился.

«Не сражайся с ней на расстоянии, твои позиции изначально слабее. Ты не сможешь поддерживать такой бой так же долго, как она».

По арене прокатился гром, когда последний таранный удар Бриджид попал в защиту Хэйли напрямую. Попадание было хорошим, и в тот момент в противнице Хэйли не было никакой тонкости или хитрости. Лучший удар Бриджид не смог пробить щит её сестры. Из них двоих она была слабее, и уже уставала.

Ответный удар Хэйли был настолько сокрушительным, что мог бы разбить щит Бриджид и убить её, но чернокудрая девушка приняла его на скошенную плоскость, отведя значительную часть силы удара в сторону, где та попала в землю. Вибрации от этого удара ощущались далеко за пределами самой арены.

Последовала стремительная череда атак, каждая из которых была столь же мощной, как и последняя, и все они шли с разных направлений по мере того, как Хэйли наращивала скорость атак на сестру, пытаясь стереть её в порошок одной чистой силой. Земля забурлила у неё под ногами, резко взбрыкивая, в то время как ветер заструился вокруг неё. Хэйли разгоняла воздух до урагана, не переставая молотить по Бриджид крушащими землю ударами.

Эта комбинация атак приводила в замешательство. Лэйла стояла рядом с Кэйт, щурясь, будто прищуривание глаз могло каким-то образом помочь её магическому взору лучше рассмотреть происходившее.

— Что происходит? — спросила Кэйт.

— Твоя сестра проигрывает, — неуверенно сказала Лэйла. — Пережить такое не под силу никому.

Тирион сжимал рукоять своего облачённого в ножны меча, его костяшки побелели, пока он сосредотачивался на битве, и нельзя было понять, что он чувствовал.

— Она всё ещё сражается, — были единственные его слова. Внутри урагана из ветра и грязи он всё ещё видел искусную защиту Бриджид.

Темноволосая сестра Кэйт пока не научилась использовать ветер и почву в качестве оружия так, как научилась Хэйли, но она практиковалась более двух недель с самым успешным ветераном арены за всю историю последней. Бриджид встречала каждую атаку с невероятной точностью, отклоняя удар на минимальный угол, необходимый для того, чтобы не брать на себя полную силу атаки. Она с тщательной эффективностью берегла свои иссякающие силы.

Поэтому-то Хэйли и решила добавить ураган. Атака по площади терзала Бриджид каждый раз, когда та меняла свою защиту, чтобы отразить один из мощных ударов своей сестры. Бриджид полностью перестала использовать личный щит, полагаясь на рефлексы и выверенную точность, чтобы отклонять лишь самые смертоносные удары Хэйли.

Тело Бриджид было покрыто маленькими порезами и ранками. Кровь текла из более чем дюжины ран, но ни одна из них не была серьёзной. Даже пока Тирион наблюдал, она отразила летевший в неё камень, грозивший размозжить ей голову, при этом игнорируя несколько более мелких камешков, барабанивших по её бёдрам.

Не в силах видеть сквозь шторм, Кэйт вместо этого наблюдала за лицом Тириона. Он почему-то улыбался, хотя при этом по его щеке стекала слеза.

— Даниэл? — взволнованно спросила она.

— Они прекрасны, Кэт, — ответил он полным гордости голосом. — Мои дочки прекрасны. Обученные и необученные, они — самое невероятное из всего, что я видел, как на арене, так и вне её.

Ветер стал стихать, когда Хэйли пришлось расплачиваться за чрезмерную трату эйсара. Грязь начала оседать на землю, и когда в воздухе прояснилось, Бриджид подошла к своей сводной сестре, своей подруге детства. В ней всё ещё оставалось сколько-то сил, но тратить их на щит она не стала.

Хэйли печальным взглядом наблюдала за её приближением. Она всё ещё была укрыта щитом, и на её лице отсутствовали отметины от ветра и гравия, изорвавших окружавшую местность — в отличие от Бриджид, покрытой кровью и грязью.

— Прости, Бри́дди, — сказала она раненной девушке, назвав её старым, неформальным именем. — Я хотела позволить тебе победить, но я просто не могла удержаться. Не могла позволить тебе выиграть слишком легко.

— Я ещё не победила, Хэйли, — ответила чернокудрая девушка, смаргивая стекавшую на правый глаз кровь.

Порез на коже головы окрасил её правую щёку в красный.

— Я с самого начала заметила татуировки, — сказала Хэйли. — Их я уже видела.

Бриджид покачала головой, делая ещё один шаг вперёд:

— Не думаю, что у меня хватит сил даже на то, чтобы привести их в действие.

Хэйли печально улыбнулась:

— Врунья. Я слишком хорошо тебя знаю.

— Я даже щит сделать не могу, — ответила Бриджид. — У тебя более чем достаточно сил, чтобы меня прикончить.

Хэйли сделала последний шаг, и они встали лицом к лицу менее чем в футе друг от друга, и её щит продолжал ярко светиться.

— Покажи мне его дар, Бриджид. Я хочу увидеть его, перед тем как мы это закончим.

— Я устала, Хэйли. Не думаю, что смогу это сделать, — сказала сестра Кэйт. — Просто прикончи меня побыстрее… пожалуйста.

— Покажи, Бридди, — сказала Хэйли, снова использовав её прозвище.

Бриджид вяло кивнула:

— Возможно, я смогу, но только одну руку.

Нахмурившись, она сосредоточилась, и зачарованный клинок тускло засветился, облекая её раскрытую ладонь и пальцы похожим на нож силовым клинком.

Хэйли во мгновение ока отпустила свой щит, и шагнула вперёд, схватив руку сестры у локтя. Рука Бриджид погрузилась глубоко ей в живот, и Хэйли ахнула от боли.

Бриджид завизжала, отказываясь верить своим глазам, отказываясь верить в то, что ощущала её рука. Её силы иссякли, чары, замерцав, истаяли, и её рука осталась покрытой тёплой кровью и желчью. Её визг становился всё громче, меняя высоту, а затем медленно упал до горестного воя.

— Чёрт, — сказала Хэйли, оседая на колени. — Оказывается, это больнее, чем я думала.

— Почему, Хэйли? Почему?! — плакала Бриджид, падая на колени рядом со своей подругой.

— Я больше не могла это делать… только не после Гэйбриэла. Никогда не хотела быть убийцей. Я хотела с самого начала дать тебе победить, но просто не могла этого сделать. Пока не вымоталась, пока не увидела, что я с тобой сделала. Я никогда не была такой же сильной, как ты, Бридди.

Лицо Хэйли побледнело, и она опустилась на землю, опираясь на одну из рук, вздрогнув, когда натянулись разрубленные мышцы её живота.

— Нет, нет, нет, нет, нет, — стонала Бриджид. — Я не хочу, Хэйли. Они могут остановить это, залечить твою рану, Может, я смогу её закрыть…

— Не глупи, Бридди. Одна из нас должна умереть, и я уже прошла большую часть этого пусти. Позволь мне быть героем в этот раз — ты всегда заставляла меня играть роль злодея, когда мы были детьми, — слабеющим голосом сказала Хэйли.

В отчаянии, Бриджид согнулась, поднеся голову ближе, и пылко сказав Хэйли на ухо:

— Он за это заплатит, Хэйли. Клянусь.

Глаза Хэйли уже закрылись, но она всё ещё слушала:

— Ты отомстишь за нас, Бридди, но не ему. Его не трогай. Он нас любит. Я поняла это, когда увидела твои татуировки. Убей их…

— Кого? — спросила сбитая с толку Бриджид. — О ком ты говоришь?

— У меня был сон, Бридди, но он не был приятным. Он был ужасен…

— Какой сон, Хэйли? — сказала Бриджид. — Какой сон?

Но Хэйли не ответила. Её сознание ускользнуло, оставив Бриджид наблюдать за тем, как дыхание её сестры постепенно замедлялось, пока не стало казаться, будто она совсем перестала дышать. Однако сердце её не переставало биться, и смерть её не была милосердной. Тело Хэйли снова и снова втягивало в себя воздух, со всё большими паузами между каждым отчаянным вдохом. Прошли минуты, прежде чем всё закончилось, и её эйсар наконец потух.

Бриджид осталась одна, она сидела и плакала, пока не пришёл Тирион, который поднял её на ноги, взял на руки, и унёс прочь.

Глава 30

В его руках она была как пушинка. Бриджид замерла и затихла, когда он её поднял. Она уткнулась лицом ему в плечо, чтобы не видеть ничего вокруг, хотя он знал, что её магический взор так легко не перекрыть. Тирион был уверен, что она была сосредоточена на том же месте, куда смотрели его собственные глаза… на неподвижном теле Хэйли.

Некогда она была прекрасна, но теперь от неё осталась лишь стремительно остывающая плоть, поэтому у него свело горло, и он отвернулся. «Она заслуживала лучшего».

Пока он шёл обратно, чистое небо стало затягиваться облаками, но этого он ожидал. Голоса в воздухе были наполнены печалью, хотя была ли она их собственной, или принадлежала ему, он не мог быть уверен.

От вида остальных, ожидавших их, когда он вышел с арены, у него заныло в груди, но Тирион утешался медленным биением земли у себя под ногами. «Я ничего не чувствую».

Кэйт и Лэйла пристально наблюдали за ним, но первым заговорил Байовар:

— Сейчас будет ещё один матч.

На лице Тириона появилось беспокойство:

— Но это же наверняка не с одним из нас?

— Нет, это матч Прэйсианов и Гэйлинов, между двумя ветеранами. Победитель может уйти на покой, и стать надзирателем, — объяснил Ши'Хар. — Мы не можем увести их, пока матч не закончится, — добавил он, указывая на камеры изоляции.

— Мне нужно унести её. Ей нужна забота, — сказал Тирион, опуская взгляд на свою дочь.

Он посмотрел на остальных. С Байоваром он говорил на эроллис, поэтому лишь Лэйла поняла их разговор. Взгляд Кэйт всё ещё был полон беспокойства и вопросов.

— Я отнесу её обратно, и приведу в порядок, — сказал он ей, надеясь на то, что этого хватит, чтобы её удовлетворить.

Кэйт кивнула:

— Я пойду с тобой.

Он покачал головой:

— Нет, я хочу, чтобы ты оставалась здесь, с Лэйлой. Она вскоре принесёт тебя обратно.

— Принесёт меня? — спросила Кэйт. — У меня ещё есть ноги. Давай, я тебе помогу.

— Прости, Кэт, — сказал он ей.

Она нахмурилась:

— А на этот раз ты за что прощения просишь?

Он показал ей зубы, но улыбка немного не доставала до его глаз:

— Выбирай что угодно, список длинный.

Кэйт изучала взглядом его лицо, и увиденное её беспокоило. Там было что-то более глубокое, лежавшее за его небрежными словами.

— О чём ты д…

Воля Тириона окутала её разум, сглаживая буйство её мыслей, и подавляя её сознание вниз, во тьму. Она ощутила, как его губы мимолётно коснулись её лба, и её поглотило небытие.

— Спи… — тихо пробормотал он.

Лэйла поймала Кэйт, когда та обмякла, и начала падать. Она посмотрела на Тириона:

— А это зачем?

— Мне не хотелось с ней спорить, — просто сказал он. — Ты мне подчинишься, Лэйла?

— Конечно, мой лорд.

— Даже в смерти?

Надзирательница нахмурилась:

— Твоей или моей? Я не могу никого слушаться, если я мертва.

Её практичность заставила его слегка улыбнуться. Только надзиратель бы и задал такой вопрос.

— Моей.

— Не думаю, что кто-либо из ныне живущих смог бы тебя убить, мой лорд, — гордо ответила она, прежде чем понизить голос, — но, смерть или не смерть, я думаю, что я стала по отношению к тебе «глупой».

Её утверждение было последним, что он ожидал услышать. Наверное, для надзирателей это было самое близкое к изъявлению любви или дружбы. Это также было тем, в чём они терпеть не могли признаваться, поскольку такие чувства считались среди рабов Ши'Хар признаком слабости.

Тирион отвёл взгляд, не в силах ответить. Кэйт поняла бы его эмоцию как благодарность, но Лэйла воспримет её как смущение. Надзирательница уже начинала краснеть, осознавая, что именно она сказала.

— Когда ты вернёшься, я хочу, чтобы ты позаботилась вместо меня о Кэйт, — сказал он ей. — Она будет по вполне понятным причинам расстроена. Возможно, тебе также понадобится защитить Бриджид от неё, или от других. Позаботься о том, чтобы никто никому не причинил вреда.

Голос Лэйлы стал серьёзнее:

— Что ты задумал?

— Меня некоторое время не будет, — сказал он, когда с неба полился дождь. Казалось, что крупные капли были распухшими от всех тех сожалений, которые не могло в себе удержать даже огромное небо.

— Куда ты собрался? — спросила надзирательница, но он проигнорировал её вопрос.

Осторожно неся дочь, он пошёл к деревьям Рощи Иллэниэл, поскольку те граничили с Рощей Прэйсиан недалеко от арены, и оттуда он начал долгий путь обратно к Албамарлу, на который обычно уходил час.

Как только они оказались среди массивных деревьев богов, дождь будто исчез, ибо требовалось некоторое время, чтобы огромные ветви и листья у них над головами набрали достаточно воды, чтобы начать сбрасывать лишнюю влагу на землю внизу.

— Я могу идти, — сказала Бриджид, зашевелившись у него на руках.

— Я знаю, — ответил он, не желая её отпускать. Он хотел притворяться, пусть и ненадолго.

— Отпусти меня, — добавила она.

Дальше они пошли молча, разделённые лишь несколькими футами. Эти несколько футов представляли собой лежавшую между ними невозможную пропасть. Дождь снова нашёл их, когда они вышли из леса, и начали пересекать каменистое поле, которое вело к Албамарлу.

Тирион подогрел дождь, и на ходу направил большую его часть к ней, смывая с его помощью с её кожи кровь и грязь.

Бриджид вопросительно посмотрела на него.

— Надо прочистить порезы, прежде чем сращивать их. Но даже так у тебя в течение следующих нескольких дней может начаться лихорадка, — сказал он ей. — Не надорвись, пока не закончить восстанавливать силы.

— С тобой такое уже бывало? — спросила она.

Он кивнул:

— Что-то похожее.

— Это что, твоя доброта? — подала мысль Бриджид.

Тирион пожал плечами:

— Я слишком долго прожил среди Ши'Хар. Я не уверен, что всё ещё знаю смысл этого слова.

— Я тебя не прощу, — сказала она ему. — Я знаю, что в сегодняшних событиях виноваты Ши'Хар, и не только в них, но я не могу простить тебя. Рана слишком глубока.

— Я никогда не стал бы просить тебя о таком, — ответил он, прежде чем остановиться. Они стояли около дома, на пустом дворе, рядом с местом, которое стало перманентной уличной печью после того, как над ним поработал Раян. Тирион протянул руку к Бриджид, но теперь та отдёрнулась от его касания, внезапно оробев.

— Не надо.

— Давай я закрою эту рану, — сказал он. Коснувшись кожи на её голове, он сомкнул с помощью магии её разорванные края, приживив их друг к другу.

Бриджид зашипела от боли, и по её щекам потекли новые слёзы, но Тирион не останавливался. Вместо этого он протянул руку вниз, проведя по разорванной коже вдоль её рёбер, по порезу на боку, а затем на бедре, залечивая один за другим. Это были самые серьёзные рваные раны на её теле, и после них он отступил.

Бриджид подняла на него взгляд промокших, опухших глаз, которые, казалось, полностью отражали ярость и агонию, за годы наполнившие его сердце.

Он встал перед ней на колени.

— Не думаю, что у меня хватит сил, — солгала она, подняв татуированную руку.

Он довольно хорошо видел, сколько сил она уже успела восстановить, но вместо этого сказал ей:

— Я и не стал бы тебя заставлять. — Протянув руке к своему боку, он вынул деревянный меч из ножен, прежде чем протянуть его ей рукоятью вперёд: — Используй вот это.

Меч дрожал в её хватке, но тряслась не только её рука — дрожь охватила всё её тело.

— Я слишком устала, — сказала она ему. — Если ты передумаешь, то я и надеяться не могу убить тебя сейчас.

— Я хочу, чтобы ты это сделала, Бриджид. Я хочу, чтобы твоё лицо было последним, что я увижу. Ты заслуживаешь этого больше всех, — ответил он, взяв меч за кончик, и приставив его к своей груди, к шраму в форме креста, который он не так давно там оставил. Он ощутил присутствие остальных вдалеке. Они вошли в пределы действия его магического взора. Через несколько минут они доберутся до дома.

— У нас мало времени, — добавил он, создавая вокруг них щит, чтобы никто не вмешался.

Бриджид посмотрела прямо ему в глаза.

— Я тебя ненавижу, Даниэл Тэнник, — сказала она, назвав данное ему при рождении имя. — Я ненавижу то, что ты сделал с моей матерью, что ты сделал с людьми в Колне. Я ненавижу тебя за то, что ты сделал со столькими женщинами. Я проклинаю тебя за то, что ты привёл меня сюда! — По мере того, как она это говорила, её голос поднимался, обретая громкость и силу.

Она подалась вперёд, надавив на меч, и его кончик углубился в кожу у Тириона на груди. Бритвенно-острый, он не требовал много сил, чтобы вогнать его в тело, между рёбер, и пронзить бившееся в груди Тириона сердце. Голос Бриджид стал резче, когда она наконец прокричала:

— И больше всего я ненавижу тебя зато, что ты выбрал меня для убийства Хэйли! Будь ты проклят!

Кэйт, Лэйла и остальные уже бежали к дому. Они видели разворачивавшуюся во дворе сцену, и хотя никто из них не понимал, что происходило, Кэйт знала, что им нужно было это остановить. Её пронзительный голос прозвенел в воздухе, пока она бежала, но что бы она ни говорила, её слова не были разборчивыми.

Бриджид сделала ещё один вдох, и испустила гортанный рык, поднимавшийся из глубин её живота, и в нём эхом отражалась укоренившаяся в её собственном «я» фрустрация. Её руки крепко сжимали рукоять меча, а в это время издаваемый ею звук всё повышался, превращаясь в жалкий всхлип, её живот свело настолько сильно, что она едва могла вдохнуть.

По её щекам стекали слёзы гнева, в то время как из пореза на его груди стекала кровь, но она обнаружила, что не могла воткнуть в него меч. Глядя в печальные, голубые глаза своего отца, она увидела в них себя саму, истерзанную гневом и яростью душу.

На задворках своего сознания она всё ещё могла слышать слова Хэйли: «Его не трогай. Он нас любит».

Её ладони раскрылись, и оружие упало из её обессилевших пальцев. В ярости на свою собственную слабость, она ударила Тириона в грудь, поскользнувшись кулаком о пятнавшую его тело кровь.

— Я так тебя ненавижу, — прорыдала она, падая перед ним на колени. — Я ненавижу тебя, ненавижу Ши'Хар, я всех ненавижу!

Тирион вытянул руки, притянув её к себе, хотя она сопротивлялась, извивалась и царапалась.

— Для этого уже слишком поздно. Тебе следовало убить меня, пока была такая возможность, — прошептал он, прижимая её к себе против её воли.

— Я тебя ненавижу… — снова сказала она, а затем, с душераздирающим вскриком добавила: — …и я ненавижу Маму! Она мне солгала.

На это он ничего не ответил. Ему больше нечего было сказать.

— Она солгала! Так ведь?

Он прижимал её к своей кровоточащей груди, кожа к коже, и кровь из их ран смешивалась, пока Бриджид плакала. Дождь омывал их, унося их слёзы розовыми ручейками. Тирион опустил окружавший их щит, но остальные не приближались, стоя вокруг них двоих молчаливым кругом, опустив головы, скорбя вместе с ними.

— Ты — моя истинная дочь, — сказал он тихо, лишь чтобы собравшиеся вокруг него люди могли его слышать, — моя дочь во плоти и по духу. — Подняв голову, он оглядел остальных: — И это — моя семья: сыновья и дочери, рождённые из невзгод, и выкованные в пламени нашей общей боли. Я несу на себе сотворивший вас грех, и я могу предложить вам лишь одно утешение.

Его эйсар вспыхивал в ритме гневного биения его сердца:

— Вместе мы отомстим, за Гэйбриэла, за Джека, и за Хэйли. Вместе мы уничтожим Ши'Хар.

Собравшиеся вокруг него юноши и девушки кивали, бормоча:

— …за Хэйли. — Даже Иан присоединился к ним.

Кэйт обнаружила, что осталась одна в их окружении, подобно крошечной искре разума, плывущей в море безумия.

Тирион встал, и медленно отпустил Бриджид, позволив Эмме утянуть её к себе, для утешения. Все остальные проходили мимо него, один за другим, касаясь его плеча, или порой лишь одаривая его многозначительным взглядом. В конце концов они прошли мимо, зайдя в недавно покрытое крышей, но всё ещё незавершённое общежитие.

Лэйла уже ушла в основной дом, и Тирион обнаружил, что стоит в угасающем свете, уставившись на Кэйт. Она спокойно поймала его взгляд.

— А я — что? — спросила она. — Я — не маг, не боец, и я — не твоя родственница. — Она потёрла плечи, согревая их от прохладного бриза.

Тирион подошёл к ней, сокращая расстояние:

— Ты — моя жена.

Кэйт была ошарашена:

— Я уже зам… — начала возражать она.

— Нет, — перебил он. — То было в другом мире, в другой жизни. Та жизнь окончена. Ты принадлежишь мне. Я — твой муж, и это теперь — твоя семья.

— Но Сэт…

— … разведён, — закончил он вместо неё.

— У меня есть сын.

Тирион чуть помолчал в ответ на это.

— Хочешь, чтобы он жил там? — указал он на великие деревья Рощи Иллэниэл.

— Нет.

Он взял её за руку, и повёл к дому.

— Церемонии не было. Даниэл, люди не могут просто сказать что-то такое, и сделать это реальностью.

— Я — могу.

— Куда мы идём? — спросила она, хотя уже знала. Она чувствовала это так сильно, что удивилась, зачем вообще потрудилась открыть рот.

— Мы идём закрепить наш брак.

Сердце Кэйт гулко билось, пока Тирион непреклонно тащил её за собой. Его грубая рука была подобна стихийному явлению, и тепло от неё будто расходилось лучами по её собственной руке. «Надо это остановить», — подумала она, но слова проплыли сквозь её разум подобно платку по ветру — объёмные, но лишённые веса.

Она заупиралась у двери в спальню, потянув руку назад:

— А что, если я не хочу… этого? — сказала она, указывая на дверной проём.

Тирион выпустил её руку:

— Тогда наш брак обещает быть очень скучным. Ты можешь спать в другой комнате, если тебе так хочется. — Его голос был спокойным, будто он уже сдался.

— Нет, — поправила она. — Что если я не хочу быть за тобой замужем?

Его руки поднялись вверх, и он тихо произнёс какое-то слово. В его глазах застыло опасное выражение, когда он осторожно положил руки ей на плечи.

— Будь предельно неподвижной.

Она замерла, когда его пальцы коснулись её шеи, а затем был миг тихого сопротивления, за которым последовал странный хлопок. Ошейник распался на ней, и истаял, перестав существовать.

— Если хочешь уйти, то можешь это сделать, — сказал он ей. — Никто из Ши'Хар не станет преследовать безымянного раба. Тебе вообще не было необходимости приходить сюда. Ты свободна. День пути — и ты снова увидишь свой дом.

Её глаза расширились.

— Я люблю тебя, Кэйт. Ты была права на этот счёт пятнадцать лет назад, десять, и даже сейчас, но я — очень плохой человек. Я совершал ужасное. Я пытался держать тебя подальше от всего этого тогда, и пытался снова, когда мы привели сюда детей, но ты отказывалась оставаться в стороне. Ты видела, во что превратилась моя жизнь.

— Что ты пытаешься сказать? — спросила она.

— Что это — твой последний шанс.

Она отвела взгляд:

— Даниэл, это — наверное худшее предложение жениться за всю историю мира.

— Именно поэтому тебе и следует уйти, — сказал он ей. — Я не приглашаю тебя разделить со мной жизнь, полную любви, смеха и детей. Я приглашаю тебя разделить моё проклятие. Моя мораль деградировала настолько, что я наконец готов утянуть тебя вниз вслед за собой.

Она подошла ближе:

— Ты не лжёшь.

— Тебя это удивляет?

Кэйт прищурилась:

— Если честно — да. Каждый раз, когда мы сближались, ты лгал, и отталкивал меня. В кои-то веки ты сказал мне неприукрашенную правду.

Он смотрел на неё, пытаясь понять, какое решение она готова была принять. Её аура приняла неопределённый вид, но быстро изменилась, когда Кэйт сделала свой выбор.

Она подняла голову:

— Ладно же, значит, буду проклята.

Её рука поднялась к его затылку, и она притянула его лицо к себе, наконец поцеловав его. Прошло несколько бездыханных минут, прежде чем они снова оторвались друг от друга.

— Но у меня есть одно условие, — добавила она.

— Какое? — спросил он, поднимая её на руки, и готовясь отнести её в спальню.

— Ты будешь играть на цистре каждый вечер… для всех нас.

— А если откажусь?

— Очень жаль, — ответила она. — Тогда тебе не следовало жениться на мне.

Глава 31

Абби вернулась на следующее утро. У неё был длинный, бледный шрам поперёк живота, и она была заметно бледнее, но в остальном была невредима. Как Тирион уже успел выяснить, целители Ши'Хар обладали несравненной способностью восстанавливать здоровье раненных.

Жизнь продолжалась.

Тирион приказал им продолжать практиковаться по утрам, но теперь давал им больше свободы. Почти все уже были инициированы, и большинство уже провело два боя, поэтому он позволил им практиковаться друг с другом, обычно — под пристальным надзором Лэйлы. Время от времени их идеи были неожиданно опасны, и наличие рядом кого-то более опытного помогало удержать их от глупостей.

Иан большую часть времени держался подальше от Тириона, но когда они всё же пересекались, обращался к нему почтительно, уважительно кивая. Тирион не пересказал никому из остальных подробности матча Иана, что тот заметил, и, быть может, теперь был за это благодарен, когда постыдность его действий дошла до его тугой башки.

Но Тирион всё равно настороженно приглядывал за Ианом. Теперь, когда его кровь остыла, он больше не считал, что имеет право осуждать действия парня, но зато стал беспокоиться о его будущем. Мир Ши'Хар плохо подходил для идиотов.

Бриджид изменилась больше всего. Если прежде она проявляла к Тириону открытую враждебность, то теперь она маячила рядом с ним при любой возможности. От своих братьев и сестёр она несколько отдалилась, решив сосредоточить больше своего внимания на отце.

Тирион беспокоился, что убийство Хэйли что-то сломало в ней, и что это уже не исправить. Безумие и ярость, которые прежде, казалось, готовы были вот-вот вырваться на поверхность, никуда не делись, но теперь были более управляемы. Когда Бриджид была рядом, то казалось, что атмосфера становилась прохладнее. Она говорила мало, а когда всё же открывала рот, то лишь для важных вещей.

Её взгляд всё время был прикован к отцу.

Несколько дней спустя она стояла рядом с ним, когда к ним с задумчивым и серьёзным лицом подошёл Раян.

— Могу я с тобой поговорить? — спросил он, бросив мимолётный взгляд на Бриджид, прежде чем сосредоточиться на Тирионе.

— Конечно, — сказал тот своему сыну.

— Наедине?

Бриджид зыркнула на него, но промолчала.

— Я не против, — сказал Тирион. — Пойдём, прогуляемся.

Минуту спустя Раян начал:

— Дело в строительстве.

— Тебе обязательно было обсуждать это наедине?

Раян застенчиво посмотрел на него:

— Вообще-то нет, но у меня от неё мурашки.

Тирион поднял бровь:

— От Бриджид?

Молодой человек кивнул:

— Да. Она такая напряжённая. Порой мне кажется, будто её взгляд прожжёт во мне дыру, и это кажется не мне одному. Большинство остальных того же мнения.

— Она через многое прошла, — подал мысль Тирион.

— Как и все мы, — напомнил Раян, — но она — другая. Она мне напоминает… — сказал он, и внезапно остановился.

— Кого именно она тебе напоминает? — подтолкнул его отец.

— При всём уважении, — сказал Раян, — она напоминает мне тебя. Она немного жуткая.

Тирион засмеялся:

— Я это запомню. Жуткость бывает время от времени полезна. Итак, о чём ты хотел поговорить?

Молодой человек потёр ладони друг о друга, ибо это была более привычная ему тема:

— Ну, как ты знаешь, общежитие по сути готово, если не считать всяких мелочей, и разбираться с ними интереснее будет Вайолет.

Оказалось, что Вайолет склонна к художественным делам. Если остальные тратили время и труд на перетаскивание, размещение и резку камня своей магией, то она предпочитала отделочную работу. Началось всё со сглаживания внутренних поверхностей, добавления округлых изгибов к деревянным частям дома и дверям, и перешло на орнамент, резьбу и тонкую гравировку.

Девушка была совершенно одержима красивыми узорами, и остальные решили не жаловаться на то, что она отлынивала от более тяжёлой работы, поскольку её усилия превращали жилые помещения и комнаты в нечто приятное глазу.

— Ты волнуешься о том, что у тебя теперь будет слишком много свободного времени на руках? — спросил Тирион.

— Да, и нет, — сказал Раян. — У меня есть некоторые идеи, если ты позволишь.

— Чем бы ты хотел заняться?

— Ну, нам бы не помешало складское помещение. Кладовая в твоём доме большая, но при таком количестве народу было бы здорово иметь место, где можно было бы хранить побольше вещей. Также было бы хорошо иметь место для лошадей, а Абби предложила, что надо бы сделать место для работы, которое не находится постоянно под открытым небом…

— Мастерскую?

— Несколько мастерских, — сказал Раян, кивая. — Лучше всего не обрабатывать металл там, где другие занимаются тонкой работой, или делают что-то с едой, тканью или занимаются гончарным делом. — Используя эйсар, он создал в воздухе между ними зелёную плоскость: — Это — Албамарл.

Пальцы Раяна очертили контуры дома Тириона, затем добавили рядом с ним более крупный прямоугольник:

— А это — общежитие. Так вот, я думал, что мы могли бы построить большой склад вот тут, а здесь — сарай и конюшни. Мастерские будут вдоль этой части, и мы могли бы оставить центральную область открытой…

— А это что за линии снаружи?

— Если ты считаешь это хорошей мыслью, то это будут внешние стены…

— Защитные укрепления?

Раян пожал плечами:

— Ну, если с Ши'Хар что-то случится, то я не думаю, что от них будет особый прок, но они не позволят волкам добраться до кур.

— Кур?

Раян указал на дальний угол своей диаграммы:

— Вон там, чтобы у нас были яйца.

— В Роще Иллэниэл нет кур, — сказал Тирион. — Где вы их отыщете?

— Разве ты не можешь послать кого-то в Колн? — подал мысль Раян. — Нам тут не помешало бы много разных вещей.

Тирион потёр подбородок. Прежде он об этом не задумывался. В прошлом это просто не было вариантом, но с его новым статусом можно было делать многое из того, что прежде было немыслимым.

— Это — интересная мысль, — медленно произнёс он, — но нам нечего обменять.

Лицо Тириона посуровело, пока он думал о том, чтобы просто взять всё необходимое. В прошлом он уже заставил семью Хэйсов обеспечить их телегой и кое-какими товарами, а много лет назад заставил их дать его родителям значительный объём древесины. «Однако сколько они смогут себе позволить? Или нам следует возложить на весь город какого-то рода дань?»

Раян видел, как шестерёнки завертелись в голове его отца:

— Подожди, — поспешно сказал он. — Тад думает, что у нас таки есть, что обменять.

Тирион приостановился, глядя на сына.

— Железо, — сказал Раян, отвечая на его невысказанный вопрос, — или гранит, или даже древесина. Добывать камень мы хорошо наловчились. Мы способны производить много материала за короткий срок, по сравнению с тем, к чему они привыкли.

Рубленный камень был в Колне редкостью. Большинство людей строили из дерева. С ним было легче работать, и его было легче перемещать в больших объёмах. Единственные каменщики, о которых Тирион слышал, работали в Дэрхаме, и везти много камня туда было слишком далеко.

— Древесину надо заготавливать, на это уходит время, — сказал Тирион. — Перевозка камня на такое большое расстояние — слишком хлопотно. Я не могу отправить вас всех в Колн. Я даже пока не уверен, что я могу вообще кого-то из вас послать. С железом будет проще. Я могу достать его в любом желаемом количестве, и одна гружёная телега железа будет иметь значительную ценность.

Раян улыбнулся:

— Я надеялся, что ты так и скажешь.

— Поговори с Тадом. Составьте список, и решите, что вам нужно больше всего, а потом отсортируйте свои нужды. Вам следует составить график. Мы не можем делать всё сразу, поэтому понадобится план… что делать в первую очередь, и что вам для этого нужно.

— Да, сэр! — буквально засиял Раян.

Тирион смотрел вслед парню, в походке которого появилась новая целеустремлённость. «Он мне улыбнулся». В горле у него встал комок.

* * *
На следующий день к нему заявился неожиданный посетитель. Тиллмэйриас появился у парадной двери, и вежливо постучал, что застало Кэйт врасплох — никто никогда не стучал. Дети Тириона входили и уходили, обычно желая узнать, что будет на обед или на ужин. Она не задумываясь открыла дверь.

Кэйт уставилась на чернокожего мужчину у порога. Золотые глаза смотрели на неё в ответ с пристальностью, от которой ей стало не по себе.

— Э… я чем-то могу вам помочь?

Она шагнула назад, позволяя ему войти.

Тиллмэйриас протянул руку, почти нежно касаясь её волос:

— Где твой ошейник, дитя?

Рот Кэйт открылся, а затем снова закрылся. Ответа у неё не было. Она знала, что человек, обнаруженный без ошейника, рисковал страшными последствиями, наименьшим из которых было то, что первый же нашедший такого человека Ши'Хар мог сделать его своей собственностью. А о худших даже думать было тяжело. «Что он сделает, если узнает, что это Даниэл снял ошейник?»

Она подняла голову:

— Мне не положено об этом говорить. — Правдоподобной лжи у неё не было, поэтому её наилучшим вариантом былотянуть время.

— Я счёл его неудобным, — сказал Тирион, выходя из коридора, — поэтому избавился от него.

Когда Тирион вошёл, Тиллмэйриас обратил своё внимание на него:

— Как очаровательно! Как ты это сделал? — Закрыть за собой дверь он не удосужился.

— Кэйт, не могла бы ты прикрыть дверь? — подал мысль Тирион. Его мысли неслись вскачь. В зависимости от того, какие у хранителя знаний были мотивы, ему, возможно, придётся принять некоторые радикальные меры. Закрытая дверь затруднит невидимому противнику побег, а Тиллмэйриас в конце концов всё же был Прэйсианом.

Ши'Хар повернул голову, наблюдая за закрывавшей дверь рыжеволосой женщиной с выражением лица, которое было почти радостным. Переведя взгляд обратно на Тириона он воскликнул:

— Как замечательно. Ты что, думаешь меня убить?

Тирион улыбнулся, силясь подавить страх, который он всегда ощущал при звуках голоса Тиллмэйриаса. Несмотря на годы и жизненный опыт, проведённое под «опекой» инструктора время оставило на его душе неизгладимый шрам. Тирион надеялся, что, несмотря на это, он сможет сражаться как надо.

— Конечно же нет, — ответил он, надеясь, что Ши'Хар не заметит начавшие проступать у него на лбу бисеринки пота. — Просто с приходом весны я предпочитаю не пускать насекомых в дом.

— Расслабься, — тихо засмеялся Тиллмэйриас. — Цель моего визита не настолько страшная, да и вредить твоей самке я не планирую. Причина моего визита иная.

— Я бы предложил тебе сесть, но у нас пока не было времени сделать достаточно стульев, — ответил Тирион, пытаясь замедлить биение своего сердца.

— Это нам легко исправить, — сказал хранитель знаний, поднимая руки, и готовя свой эйсар. На секунду он приостановился: — Ты позволишь? — Он не хотел пугать Тириона внезапным заклинательным плетением. Человек явно чувствовал тревогу, а встревоженный человек мог плохо отреагировать на необъявленную магию.

Тирион кивнул:

— Приступай.

Тиллмэйриас приступил, и полминуты спустя в передней комнате было два удобных кресла. Он жестом предложил Тириону сесть:

— Прежде чем я скажу что-то ещё, я хотел бы попросить у тебя прощения, Тирион.

Глаза Тириона расширились — из всех слов, которые мог сказать этот Ши'Хар, эти были наименее вероятными.

— Когда ты только пришёл к нам, я был невежественным относительно многих вещей, но благодаря терпению я учился на своих ошибках, в основном — наблюдая за тобой, — сказал хранитель знаний.

Тирион приоткрыл рот, но не мог решить, что сказать.

— Я большую часть своей жизни изучал ваш род, но лишь после твоего появления я начал понимать, насколько многое из того, что я знал, было неверным, — продолжил Прэйсиан. — Изначально моё внимание привлёк твой потрясающий успех на арене. Сперва я списывал это на твою непомерную силу, но со временем стало ясно, что за этим стояло нечто большее. Ты адаптировался и менялся гораздо быстрей, чем любые наши баратти. В конце концов мы начали ставить тебя в ситуации, в которых ты никак не мог выжить за счёт одной лишь силы, но твоя сообразительность снова и снова спасала тебя, несмотря на наши усерднейшие попытки найти пределы твоих способностей.

— Попытки меня убить, — поправил Тирион.

Тиллмэйриас кивнул:

— Именно так, и даже после твоего боя с Крайтэком, продемонстрировавшего способности, которые мы считали невозможными для людей, я всё ещё оставался невежественным. Лишь после появления здесь твоих детей я начал по-настоящему видеть.

— Видеть что?

— Ты должен понять, что для моего народа люди выглядят как дети. Мы даже себя не особо ценим. Для нас зрелость, взрослость являются тем, что мы приписываем старейшинам. Люди, с их неспособностью к заклинательному плетению, и с их низким интеллектом, не казались достойными какого-то уважения.

Тирион обнаружил, что ощетинился в ответ на слова Ши'Хар.

Тиллмэйриас поднял ладонь:

— Я не хотел тебя оскорбить. После того, как я увидел тебя, и увидел твоих детей, мои взгляды изменились. Твой интеллект гораздо выше, чем у наших рабов, и наблюдая за твоими детьми, я вижу, что это — не редкость. Вывод, к которому я пришёл, заключается в том, что наши методы взращивания людей замедляют их умственное развитие.

— К чему ты клонишь?

— Я хотел бы загладить свою вину. Когда ты пришёл к нам, я обращался с тобой так же, как обращался бы с любым трудным животным. Я тебя кормил, поил, и, когда это казалось необходимым, наказывал. Мои намерения состояли в том, чтобы выдрессировать тебя так, как я делал со множеством других, но теперь я понимаю, что я причинял тебе значительный вред. Мои усилия не только не возымели действия, они, вполне возможно, затруднили тебе достижение успеха.

Наблюдение за тем, как ты взаимодействуешь со своими отпрысками, заставило меня осознать, что случившееся несколько дней назад на арене было ужасно неправильным. Я не жду, что ты мне поверишь, но я был против того матча, хотя я не имел власти ни над Морданами, ни над Иллэниэлами.


Тирион был потрясён. Ему было трудно решить, что чувствовать. Он всё ещё боялся, нет, ненавидел Ши'Хар, и Тиллмэйриаса — больше всех прочих, но сейчас он слышал то, чего не ожидал услышать никогда. «Он что, глумится надо мной?». Однако это было маловероятно. Ши'Хар были известны своей честностью. При необходимости они могли лгать, но притворные извинения были для них слишком тонким ходом. Этот Ши'Хар действительно пытался попросить прощения.

— Объявление Лираллианты, — добавил Тиллмэйриас, — о том, что ты — её кианти, изменило твой статус, но дискуссия вышла далеко за рамки этого вопроса.

— Дискуссия среди ваших старейшин?

Хранитель знаний кивнул:

— Не только среди моих, а вообще среди старейшин всех рощ. В прошлом месяце я вынес предложение о том, чтобы наш народ изменил определение как баратти, так и Ши'Хар, чтобы создать для вашего народа новую категорию.

— Пожалуйста, объясни, Тиллмэйриас, — сказал Тирион. — Ничто же не изменилось, с чего такая внезапная смена отношения?

— Изменилось наше понимание, Тирион. Когда мы только явились в этот мир, у нас было лишь три главных категории для определения жизни. К первой категории мы относили лишь себя — живых, разумных, осознающих себя существ, способных манипулировать эйсаром и контролировать его. Мы считали это высшей формой жизни, единственной формой, у которой было то, что твои предки называли бы «душой». Вторая категория была для всей остальной жизни, баратти — животные, живые существа, обладающие эйсаром, но неспособные им манипулировать. Когда мы только прибыли сюда, люди чётко попадали в эту категорию, и потому мы нисколько не терзаясь забрали этот мир себе.

— Вы видели их города, вы изучали их науку, — указал Тирион. — Как вы могли посчитать их животными?

Тиллмэйриас кивнул:

— Мы знали, что они были разумны, но мы не считали ваш род полноценно живым в том же смысле, что и мы. Мы думали о вас, как о живых машинах.

Тирион обнаружил, что скрипит зубами, и сознательно заставил себя расслабиться:

— А что — третья категория?

— Великий Враг, преследующий нас от звезды к звезде, от измерения к измерению, — ответил Тиллмэйриас, — но они этой дискуссии никак не касаются.

— Могут ли они явиться сюда?

Прэйсиан улыбнулся:

— Нет. Здесь мы в безопасности. Старейшины Иллэниэлов и Морданов разработали непробиваемую защиту для этого измерения ещё до того, как мы пришли в этот мир. Морданы и Сэнтиры смогли претворить её в жизнь согласно планам старейшин Иллэниэлов. Больше преследований не будет.

У Тириона была где-то дюжина вопросов, но первым делом он задал самый основной:

— Почему они относятся к отдельной категории? Чем они отличаются?

— Это я обсуждать не волен, — проинформировал его Тиллмэйриас, — да это и не важно для нашего разговора. Что важно, так это то, что мы теперь считаем ваш вид обладающим истинным самосознанием, истинно живым.

Тирион покачал головой:

— Как у вас могло уйти столько времени на то, чтобы это понять? Кто угодно мог бы сразу сказать вам об этом.

Хранитель знаний сжал губы, тщательно размышляя. Чуть погодя он продолжил:

— Это трудно объяснить. Ты знал, что можно создать машину, способную думать?

Его жизненный опыт касательно машин не выходил за пределы телег и ткацких станков, но он вспомнил древний человеческий город, который ему когда-то показывал Тиллмэйриас, а также его описания фантастических изобретений древних людей. Однако это казалось ему странным:

— Вообще-то это кажется мне бессмыслицей.

— Тем не менее, это так, — сказал Тиллмэйриас. — К моменту нашего прибытия ваш народ уже добился этого. Основной смысл тут в том, что возможно создать машину из простых материалов… металла, камня, стекла. Можно создать машину, которая может думать и общаться, но она не живая, не обладает истинным сознанием. Она может «казаться» Ши'Хар или, в вашем случае, человеком. Она может делать это настолько идеально, что тебе или мне будет невозможно найти разницу, но она всё равно останется машиной.

Тирион представил себя куклу, способную говорить, и от этой мысли мурашки побежали у него по спине:

— Это просто… возмутительно.

— Именно так, — согласился Тиллмэйриас. — Именно так мы и думали о вашем народе.

— Что?! Как вы могли спутать нас с машинами?

— Но вы ими и являетесь, дорогой человек. Вы — фантастические машины естественного происхождения, вместо металла и шестерёнок построенные из крови и кости, — сказал Тиллмэйриас.

Выражение лица Тириона заставило его поспешно добавить:

— Как и Ши'Хар, вне зависимости от того, идёт ли речь о наших старейшинах, или о наших детях, вроде меня. Мы — фантастические биологические машины.

Ощущение было таким, будто он мысленно тонул. Концепция, которую пытался передать ему Тиллмэйриас, заставляла его разум завязываться узлом.

— Твои доводы опровергают сами себя, Тиллмэйриас. Согласно тому, что ты сказал, вообще никак нельзя узнать, являются ли наши виды воистину живыми.

— Ещё как можно, — сказал Тиллмэйриас. — Сознание — свойство эйсара, даже трава у тебя под ногами имеет немного эйсара. Животные и прочие им подобные обладают им в ещё большем количестве. Люди, которых мы впервые встретили в этом мире, тоже его имели, но не были способны им манипулировать. Они даже не были способны ощущать его присутствие. Вот, почему мы считали их животными, или, используя только что обсуждавшиеся нами термины, минимально осознающими себя биологическими машинами. Существами, обладающими разумом, но лишёнными истинного сознания, истинной души. Поэтому мы считали возможным поступать с вами так, как нам вздумается.

— Но это же глупо. У меня гораздо больше эйсара, чем у тебя, — напомнил ему Тирион, — но я не настолько глуп, чтобы не считать тебя истинно разумным.

Тиллмэйриас кивнул:

— Но дело тут не в разумности. Мы считали, что у истинного сознания был некий порог. Разумность может быть создана даже в истинной машине, вообще без эйсара. Критерий, который мы считали основным — это способность манипулировать эйсаром на высоком уровне, то, что мы называем заклинательным плетением.

После того, как мы произвели своих первых «человеческих» детей, адаптированных для этого мира Ши'Хар, мы начали экспериментировать с истинными людьми. Результатом стали человеческие рабы, которых ты сегодня видишь в Эллентрэа и в других рабских городах. Сперва они были идентичны диким людям, но после нескольких генетических изменений они получили способность воспринимать эйсар и манипулировать им. Мы сделали их магами, такими, как ты. В тот момент мы считали, что это может дать им истинное сознание и разум, — продолжил хранитель знаний.

Однако они были жестокими и дикими животными. Их интеллект был ниже, чем у ваших далёких предков, и они даже близко не ведали, что такое сострадание или сочувствие. Мы решили, что они, наверное, всё ещё являются животными, хоть и разумными. В тот момент родилась гипотеза о том, что решающая разница заключается в заклинательном плетении.


— Мы всё ещё не способны плести заклинания, — заметил Тирион. — Что-то изменило ваше мнение?

— Ты, Тирион, — сказал Тиллмэйриас. — Ты изменил моё мнение. Твоё страдание было очевидно с самого начала, но я сперва не считал его отличным от страдания других наших рабов. Но затем ты начал проявлять признаки чего-то более глубокого, пример тому — твоя музыка, хотя некоторые возражали, что такое было и у древних людей. Твоё сострадание и забота о твоих детях, и их сочувствие друг к другу также были крупными факторами в этой дискуссии. Однако даже этого было недостаточно, чтобы убедить многих старейшин.

Твой успех на арене заставил дискуссию возобновиться. Успехи твоих детей довели её до такого состояния, что немногие старейшины могли отрицать очевидное, — сказал Тиллмэйриас.


— С чего бы насилию и убийствам менять их мнение? Ваши рабы этим занимаются уже веками.

— Дело в твоём примитивном заклинательном плетении, — сказал хранитель знаний. — Это «чародейство», как ты его называешь. Оно было основным фактором, но очевидное превосходство твоего дикого воспитания, и превосходство твоих детей, выросших в схожих условиях, стали решающими. Теперь мой народ больше не может игнорировать то, что так долго было прямо у них под носом. Дело не только в том, что ваш род обладает сознанием — именно действия моего народа заставили вас казаться такими примитивными. Мы не только отняли ваш мир — наши попытки создать разумную, обладающую сознанием человеческую расу на самом деле сделали вас хуже. Мы не экспериментировали с животными, мы мучили своих братьев по разуму.

Тиллмэйриас смотрел глубоко ему в глаза:

— Вот, как я считаю, хотя сперва я пребывал в невежестве. Иллэниэлы с самого начала придерживались этого мнения, но моя роща, и остальные, думали иначе. Теперь они начинают менять своё мнение. Я пытаюсь заставить их увидеть, но некоторые не хотят слушать.

— Почему им так трудно поверить в это?

Прэйсиан опустил взгляд:

— Потому что после перемены представления об этом наши соплеменники начинают выглядеть тиранами и чудовищами. Если они примут мысль о том, что ваш род подобен нам, значит мы совершили великое преступление против другого, обладающего истинным сознанием вида. Мы были убийцами, палачами и насильниками в худшем смысле этих слов.

Я хотел попросить у тебя прощения, Тирион. Я причинял тебе боль, и продолжал это делать даже после того, как у меня появились сомнения. Я не могу искупить совершённую мной несправедливость, но я могу постараться создать лучший мир для твоих детей.


Гнев, так долго тлевший внутри Тириона, снова начал закипать. Признание Тиллмэйриасом вины нисколько этот гнев не смягчило, и даже скорее раздуло его пламя:

— Ненависть, которую я чувствую по отношению к тебе и твоему народу далеко выходит за пределы того, что можно исправить словами, такими как «прощение», — сказал он хранителю знаний.

Тиллмэйриас склонил голову:

— Я могу лишь принять это, Тирион, ибо я считаю, что у тебя есть хорошие причины для такого отношения, но мне следует тебе сказать, что именно твоя «любовь» вызвала наиболее значительные перемены.

— Любовь?! — Он даже и не думал, что Прэйсиану знакомо это слово.

— Да, любовь. Когда Лираллианта объявила, что ты — её кианти, она действовала из любви. Наш народ никогда не был особо эмоционален, но когда-то, в далёком прошлом, мы знали смысл любви. Кианти были нашими партнёрами, и мы чувствовали любовь. Они были ответственны за экспансию нашей расы, когда нам с трудом удавалось просто выжить. Старейшины это знают, и это знают хранители знаний, но Лираллианта — не знала. Мы помним то, что было прежде, хотя в нашем народе этого больше нет. Одна из причин, по которой её избрали для того, чтобы принять лошти, заключалась в подозрениях старейшин о том, что она заново открыла любовь. Если она станет хранителем знаний, то сможет сравнить прошлое с тем, что нашла в тебе в настоящем.

Тирион покачал головой, пойманный между гневом и замешательством, но Тиллмэйриас продолжил:

— Я возобновил дискуссию насчёт вашего рода несколько лет назад, но она ни к чему не приводила. Когда Лираллианта сказала, что ты — её кианти, её слова зажгли мысли старейшин. Другие рощи больше не могли игнорировать мои протесты, больше не могли игнорировать философию Рощи Иллэниэл. Им пришлось раскрыть глаза.

— И что будет теперь? — спросил Тирион.

— Ничего, — сказал Прэйсиан. — Дискуссия ещё не закончилась. Некоторые отказываются быть убеждёнными, но с каждой своей победой твои дети показывают своё превосходство над нашими рабами. Это — доказательство того, что наши методы содержания вашего народа не только неподходящие, но и вредные, делающие вас хуже, а не лучше.

— Конечно же, — с саркастическим смешком сказал Тирион, — ответ всегда один — убивать ещё больше. Неужели Ши'Хар не насытились кровью?

— Пока что мы не победили в споре, — печально сказал Тиллмэйриас. — Я думаю, что сейчас это лишь вопрос времени, но пока старейшины других рощ не уступят, матчи продолжатся. Каждый бой, в котором твои дети побеждают, укрепляет позиции человечества.

— Если ничего не изменилось, то почему ты мне это всё рассказываешь? — с горечью сказал Тирион. — Думаешь, это заставит меня думать о вас лучше? Я вас по-прежнему презираю.

— Нет, — сказал хранитель знаний. — Но я думал, что это может дать тебе надежду, и судя по тому, что я видел, надежда всегда мотивирует ваш народ гораздо лучше, чем страх.

Тирион разгладил черты своего лица, снова пытаясь скрыть свой гнев:

— Я обдумаю твои слова. Ради своих детей я буду действовать, исходя из логики, но я не буду тебе лгать, Тиллмэйриас — в сердце своём я всегда буду томиться от желания спалить тебя и твой народ дотла.

Глава 32

До того, как настал следующий аренный день, пробудилась сила у Пайпер и Блэйка. Тириона это беспокоило, поскольку у них было чуть менее двух дней на то, чтобы научиться основам перед своими инициирующими матчами, но оказалось, что волноваться ему не следовало. Другие его дети объединились в стремлении позаботиться о том, чтобы Пайпер и Блэйк были готовы как можно лучше, и хотя первые убийства оставили на них эмоциональные следы, они пережили бои без происшествий.

Бои у остальных прошли хорошо. Даже Иан, так сильно посрамивший их неделю тому назад, без труда завершил свой матч, сосредоточившись на победе, а не на своих «иных» склонностях.

Раян во время боя продемонстрировал свою смышлёность, показав ещё больше уверенности, чем прежде, и контролировал свой бой от начала и до конца, однако самым зрелищным был матч Бриджид. Она полностью поправилась, и её сила, и глубина её сосредоточенности, позволили ей с брутальной эффективностью разнести противника в пух и прах.

К концу дня сомнений не осталось: дети Тириона ликвидировали остальных участников, не дав противникам даже иллюзии того, что те могут победить.

Он был рад их успехам, но одновременно это заставило его тревожиться ещё больше. Из личного опыта Тирион знал, что случалось, когда Ши'Хар начинали считать матчи слишком лёгкими. Юноши и девушки из Колна учились быстро, и их постоянная практика друг с другом, в совокупности с их необычно высокой силой, означали, что их навыки росли гораздо быстрее, чем в своё время у Тириона.

«Если так пойдёт дальше, их скоро захотят заставить сражаться с несколькими врагами одновременно».

Сил им для этого хватало, в этом он не сомневался, но динамика боёв против обладающего численным перевесом противника была иной. Такие бои требовали сильной тактики и, важнее всего, огромной уверенности. Нужно было рисковать. Потеря инициативы в такой ситуации могла позволить врагу напасть на одинокого мага сообща, и что создавало высокую вероятность фатального исхода.

Бриджид была единственной, в чьей победе в столь неравной схватке он был уверен. Остальные всё ещё развивали в себе хладнокровие и упорство.

Однако он мог дать им преимущества, которых сам был лишён.

— Начиная с завтрашнего дня расписание меняется. По утрам вы будете разбиваться на пять групп… три тройки, и две пары. Пары буду работать над тактикой «один на один», в то время как тройки будут упражняться как один против двух. Как обычно, Лэйла будет надзирать за вами, и она же будет участвовать в одной из групп, чтобы помочь вам привыкнуть к тактике Прэйсианов, — обратился Тирион к собравшимся вокруг вечернего костра, когда те отдыхали после дня на арене, и переваривали обильный ужин.

Дэвид поднял руку, и Тирион кивнул ему, чтобы говорил.

— Прошу прощения, сэр, но почему двое на одного? Матчи на арене — всегда один на один.

— Обычно это так, — ответил он, — но пока я сражался на арене, они решили поменять ситуацию, когда им стало казаться, что бои более не представляли для меня сложности. Мне приходилось драться сразу с двумя, а к концу моего срока я часто сражался против четырёх одновременно.

Пайпер сидела с краю одного из брёвен, в её глазах всё ещё стояли преследовавшие её воспоминания о её первом убийстве. Слова Тириона её встревожили:

— Четырёх?!

Эмма продолжала придерживаться практичной позиции:

— Полагаю, это имеет смысл, — вздохнула она. — Нам просто придётся работать упорнее, чтобы у нас точно хватило на это навыков.

Тирион указал на Бриджид:

— У вас есть многое из того, чего не было у меня. В те времена никто и слыхом не слыхивал о тренировках, и я был лишён даже самых фундаментальных знаний, которые уже имели те, кто вырос в Эллентрэа. У вас есть мой опыт, и вы можете тренироваться друг с другом, учиться друг у друга. Я также дам вам татуировки, которые вы видите у Бриджид на руках — и даже больше. — Он махнул вниз, указывая на всё своё тело: — Чары, создаваемые этими татуировками, дадут вам защиту, которую не может надеяться пробить никакой обычный маг — она поддаётся лишь оружию, созданному подобной же магией.

Он привёл в действие чары силового клинка на одной из своих рук.

— Эти штуки сделают вас почти неуязвимыми, но вы должны пользоваться ими экономно. Растягивайте бои, и делайте так, чтобы они казались труднее, чем есть на самом деле, иначе они станут выставлять против вас двух противников вместо одного раньше, а не позже, — объяснил Тирион.

Раян оценивающе присвистнул, а глаза Дэвида загорелись от предвкушения, но Абби нахмурилась:

— А нам правда обязательно покрывать себя такими пёстрыми символами?

Тирион начал было отвечать, но Бриджид нарушила своё молчание, и заговорила первой:

— Если хочешь жить, Абигейл, то — да, они тебе понадобятся. — Бриджид встала со своего места, её стройное тело отбрасывало в свете костра длинные тени, пока сама она пылко говорила: — Нам нужно всё возможное оружие. Придёт день, когда мы столкнёмся не только со слабыми рабами, а для того, чтобы пробить заклинательные плетения Ши'Хар, нужны мощные клинки.

Некоторые из остальных выглядели так, будто от упоминания о Ши'Хар им не по себе, но возражать не стали. Все уже побывали в бою, даже если перспектива эта им не нравилась. Тут Тирион решил её перебить:

— Давайте не будет говорить о таком у всех на виду, пока что нам нужно сосредоточиться лишь на том, чтобы сделать вас сильнее. После утренних тренировок, после полудня, я буду работать с вами наедине, чтобы сделать те же татуировки, какие сейчас есть у меня. Все остальные будут работать с Раяном над завершением пристроек к новым зданиям. Каждый из вас должен научиться основам чародейства, чтобы вы могли склеивать и укреплять камни так же, как я сделал в своём собственном доме.

Они ещё некоторое время говорили, но когда все устали, и побрели к кроватям, Раян снова подошёл к нему:

— Когда мы сможем послать телегу в Колн? — Ему не терпелось наладить контакт, и начать торговать. Тирион подозревал, что он также надеялся увидеться с родителями.

— Пока не можем, — сказал Тирион. — Ошейники не позволят это, пока не вернётся Лираллианта. Она может изменить их, позволив отлучаться в поездки.

— А разве ты не можешь просто… — сделал Раян пальцами такой жест, будто держал ножницы, — …чик-чик.

Тирион вздохнул:

— Могу, но тогда ты снова будешь подвержен риску, пока не вернёшься. Мне также придётся снова искать оправдания для Байовара, и надеяться на то, что он окажет мне услугу, надев на тебя новый ошейник перед следующем днём на арене.

— У тебя ошейника больше нет, — указал парень.

Тирион кивнул:

— Мне дали особые привилегии, и я надеюсь, что однажды мы все от них освободимся, но сегодня этого не произойдёт.

— Нам действительно нужно оттуда много вещей, — подтолкнул его Раян.

Тирион сменил тактику:

— Я знаю, что ты хотел бы увидеться с родителями, Раян, но подумал ли ты о других вестях, которые тебе придётся принести, если ты поедешь?

На миг замешательство отразилось на лице молодого человека, прежде чем он внезапно осознал:

— Ты имеешь ввиду Гэйбриэла, и…

— …Хэйли, и Джека, — закончил Тирион.

— Нам не обязательно сразу им говорить, — предложил парень.

— Хватит с меня лжи, — сказал Тирион. — Было бы жестоко держать их в неведении.

— И говорить им тоже будет жестоко.

Тирион отрицательно покачал головой:

— Нет, этим путём я уже ходил, лучше раскрыть правду пораньше. Позволить им погоревать, и жить дальше.

Раян открыл рот, а потом снова закрыл, пытаясь найти более подходящий ответ.

— На этой неделе съезжу я — один, если придётся, — сказал Тирион. — Так недобрые вести принесу я. Вы с Тадом сможете поехать в следующий раз, если Лираллианта вернётся и изменит ваши ошейники, на что я надеюсь.

— Да, сэр, — сказал Раян, не потрудившись скрыть своё разочарование.

* * *
Два дня спустя Тирион поехал в Колн, но не один. Кэйт ехала вместе с ним на облучке. Она с тревогой смотрела на тропу впереди, когда в поле зрения медленно поднялась крыша её прежнего дома.

— Ты уверена, что хочешь этого? — спросил Тирион уже наверное в двенадцатый раз.

Она утвердительно кивнула, одновременно отвечая:

— Нет, но мне нужно увидеть сына.

— Я мог бы пойти с тобой, — снова предложил он.

— Это не поможет. Езжай в город, уладь дела. — Она повернулась, и бросила на него строгий взгляд: — И, пожалуйста, не убивай никого.

Он поднял ладони:

— В прошлый раз я никому не навредил.

— Лишь потому…

Её слова внезапно оборвались, когда она увидела своего сына, Эрона. Тот взбирался по тропе, неся воду в дом. Парень почти в тот же момент заметил её, бросил ведро, и побежал к ним.

Тирион наблюдал, как лицо Кэйт засветилось от радости, а глаза уже наполнились слезами, пока она слезала с облучка:

— Тебе не обязательно возвращаться вмест…

— Будь здесь, — твёрдо сказала она ему. — Если попытаешься уехать без меня, то я просто пойду обратно пешком. Теперь я знаю, где ты живёшь.

Он кивнул, но она перестала обращать на него внимание — Эрон добежал до неё, и они крепко обнялись. Чуть погодя парень поднял на него глаза из-за плеча своей матери, его взгляд метал в Тириона кинжалы.

Тирион отвёл взгляд, и щёлкнул поводьями, чтобы заставить лошадей снова прийти в движение. Вперившийся в него взгляд мальчика он проигнорировал. «Не трать понапрасну время, пацан», — подумал он. «Меня ненавидели те, кто умеет это делать гораздо лучше тебя».

Чуть более часа спустя он въехал в Колн. Первые люди, узнавшие его, быстро покинули улицу, закрывшись в своих домах. Несколько детей побежали прочь, предупредить остальных. В течение нескольких минут город стал выглядеть почти заброшенным, или выглядел бы, не будь Тирион способен ощущать горожан, съёжившихся в своих домах.

Том Хэйс ждал у входа в свою лавку. Тирион не мог не зауважать его смелость.

— Как Тад? — спросил Том. Элис тоже выходила наружу, вставая рядом с мужем.

Тирион приветственно кивнул:

— Сын ваш в порядке. У него пробудилась магия. Мощным магом будет.

— Он хорошо ест? — вставила Элис.

— Вообще, — начал Тирион, — я именно поэтому и приехал.

— Если будешь продолжать нас грабить, то мне придётся закрыть лавку, — с горечью сказал Том. — Мы и так уже в долгу у всех фермеров и торговцев на мили вокруг.

— Я не настолько равнодушен к вашему положению, — сказал Тирион. — Я привёз железо на обмен — его хватит, чтобы с лихвой возместить вызванные мной в прошлом траты.

— Железо? — с любопытством сказала Элис.

— Обычно мы закупаем железо в Дэрхаме, — объявил лавочник.

Тирион сдёрнул парусину, накрывавшую кузов телеги, явив взору аккуратные ряды тяжёлого железного прутка. Тот весил настолько много, что телега была загружена лишь наполовину, иначе лошади не смогли бы её сдвинуть с места. Глаза Тома слегка расширились:

— Это больше, чем Колн может употребить за год. Что я, по-твоему, должен с этим делать? — пожаловался Том.

— Это Тад предложил, — проинформировал его Тирион. — Вместо того, чтобы закупать железо в Дэрхаме, вы могли бы продавать им железо. Им оно нужно гораздо больше, чем нам, так он мне говорит.

— Это расстроит тамошних шахтёров, не говоря уже о литейном цехе, — сказал лавочник, потирая подбородок. — Сколько у тебя железа?

«Столько, сколько захочешь», — подумал Тирион. «В земле его целая куча».

— Я легко могу достать ещё. Тёсаный камень также легко добыть, но перевозить его ещё тяжелее.

— Тут у нас нет особого спроса на камень, — сказал Том, но лицо его стало задумчивым.

— Это может и измениться, если он станет дешёвым и доступным в большом количестве, — намекнул Тирион.

Том кивнул:

— Может, и так. Заходи внутрь, обсудим это дело. Полагаю, ты привёз список необходимого?

Тирион улыбнулся, и похлопал себя по груди — список был сложен, и спрятан под его кожаную броню.

Они втроём говорили почти час. Некоторое время он потратил на то, чтобы заверить их обоих, что у их сына всё хорошо, а остальное время они обсуждали свои деловые планы. Когда они закончили, настроение у Тома и Элис существенно улучшилось.

— Я организую поставки, — сказал Том, потирая руки. — Потребуется минимум пять телег, но я думаю, что смогу занять их достаточно, чтобы справиться. У меня есть кое-что под рукой, если хочешь, но остальному придётся подождать.

— Спасибо, что принёс вести про Тада, — добавила Элис. На миг они с мужем улыбнулись друг другу.

«Они понимают, что я сделаю их богачами».

Тут их отвлёк стук в дверь. Снаружи с тревожным видом стояла Мона Эванс. Элис коротко переговорила с ней, пытаясь убедить её не входить, но та протолкалась внутрь.

— Где мой сын? Он жив? — потребовала мать Гэйбриэла, найдя взглядом Тириона.

Тот встал, и пошёл к ней, заметив, как задрожали её руки при его приближении. «Она боится до смерти, но даже этого недостаточно, чтобы удержать её вдали от меня», — подивился Тирион.

— Твой сын мёртв, — печально сказал он ей.

— Нет! — тихо сказала Мона с округлившимся ртом и расширенными глазами. Её голос стал постепенно становиться всё громче и громче: — Это неправда. Скажи мне, что это ложь. У него всё хорошо. Ты же сказал, что защитишь их.

Тирион видел, что она была на грани истерики, но не знал, что ещё сказать.

— Он умер, защищая свою сестру, — сказал он ей. «А она умерла, защищая свою».

Её колени подогнулись, и Мона стала падать, но Тирион её подхватил. Плача, она оттолкнула его руки прочь:

— Нет, не трогай меня! Убийца! Мой бедный Гэйбриэл, ты убил его. — Вернув себе равновесие, она попятилась.

Тирион отпустил её, но последовал за ней до двери. Магический взор уже показал ему, что на улице собиралась толпа. Это была небольшая группа людей, в основном — родители остальных детей. Выйдя на порог, он заметил среди них Грэту Бэйкер.

Повысив голос, он обратился к ним до того, как их бормотание переросло в крики:

— Ваши дети в порядке. Они едят, и до сих пор живы. — Его взгляд упал на Грэту: — Вам следует зайти внутрь, Миссис Бэйкер, у меня для вас ужасные вести.

Другие отпрянули от неё, будто у неё могла быть болезнь, которую они могли подхватить, хотя взгляды их были полны жалости.

Грэта приняла вести с большим тактом, чем Мона, но всё равно ушла в слезах.

Несколько часов спустя телега была загружена всякой всячиной, которой могла их обеспечить лавка. Том обещал регулярные поставки, которые Тирион должен был встречать у края предгорий каждые две недели. Уговорённое место встречи было лишь в нескольких милях от Албамарла.

Элис положила ладонь Тириону на плечо, прежде чем тот взобрался на облучок, и Тирион удивлённо посмотрел на неё. Немногие жители Колна готовы были рискнуть таким жестом.

— Пожалуйста, позаботься о Таде, — попросила она его.

— Можешь поехать с мужем, — сказал Тирион, — когда он будет доставлять следующую партию. Тад будет там, но в будущем я ничего не могу обещать. Жизнь среди Ши'Хар беспощадна.

Элис моргнула, кивнула, и отвела взгляд.

— Остальным тоже скажи, — добавил Тирион. — Я позабочусь о том, чтобы они могли с ними увидеться — ненадолго, по крайней мере. Либо это, либо я передам им вести, если…

Том перебил:

— Не говори. Я буду полагать, что у них всё в порядке. Если что-то случится, тогда и справимся с вестями.

— Не забудьте о Моне и Грэте… — начал Тирион.

— Не забуду, — сказал Том, перебивая его. — О них позаботятся. — Тирион устроил так, чтобы часть прибыли от их торгового соглашения откладывалась для семей, из которых он забрал детей.

После этого говорить больше было нечего, поэтому он забрался на облучок, и повёл телегу обратно к дому Сэта Толбёрна. Солнце клонилось к закату, но он не собирался ночевать в Колне. «Или в доме Сэта», — подумал он.

Когда Тирион остановил телегу рядом с передним двором дома Толбёрнов, Кэйт сидела на крыльце вместе с сыном. Она ещё раз обняла Эрона, и поцеловала его в лоб, прежде чем сойти по ступеням, и присоединиться к Тириону на телеге. Они не переставая махали друг другу, пока телега не отъехала достаточно далеко по тропе, чтобы дом скрылся из виду.

Они молча ехали, пока Кэйт утирала слёзы.

— Тебе необязательно было…

— Прекрати, Даниэл, просто остановись. Мне не нужны твои постоянные напоминания.

Он безнадёжно пожал плечами:

— Но Сэт…

— Сам является половиной причины, по которой я ушла, — закончила она вместо него.

Он бросил на неё взгляд:

— Я думал, ты ушла из-за Бриджид.

— Это — тоже половина, — согласилась она, — а второй половиной был ты.

— Тогда получается три половины, — указал он.

— Ты знаешь, о чём я, — проворчала она, вытирая покрасневшие глаза. — Не придирайся.

После этого Тирион какое-то время молчал. Кэйт высушила глаза, и ей вроде стало получше, но когда солнце стало клониться всё ниже, она снова начала тихо плакать. Протянув руку, он притянул её поближе к себе.

— Я — ужасная женщина, — сказала Кэйт.

Усвоив свой урок, Тирион промолчал.

— Что же это за мать, которая оставила своего двенадцатилетнего сына?

На это у него точно не было ответа.

— Плохая, — добавила Кэйт. — Вот, какая мать бросает своего ребёнка. Я — худшая мать в мире.

Тирион тихо хохотнул.

— Это была не шутка, — с чувством сказала она ему. — Я серьёзно.

— Я смеялся не над тобой, — объяснил он. — Я просто думал о том, что как плохой родитель я тебя переплюнул. Ты мне и в подмётки не годишься.

— Это так, — согласилась она. — Но я — худшая мать.

— Я бы поспорил на этот счёт, — сказал он ей. — Я могу вспомнить как минимум одну женщину, которая была гораздо хуже.

— О, — сказала Кэйт, осознав, что он имел ввиду её собственную мать. — Полагаю, это у меня наследственное.

— Ты ничем на неё не похожа, — ответил Тирион.

— Если кому и судить об этом, так это тебе, — с бледной улыбкой сказала она.

Он одарил её кислым взглядом:

— А вот это нечестно.

— Прости, — извинилась она. — Я сейчас чувствую себя стервозной. Сама не своя.

— Ты в последнее время водила плохую компанию, — сказал он, и снова сжал её плечи.

Глава 33

Сгущавшиеся сумерки окутывали всё полумраком, а Тирион смотрел на свой старый дом. Освещение соответствовало его настроению.

Кэйт ткнула его:

— Глазение на дом не поможет.

— Я не хочу им говорить.

— Если будешь ждать, легче не станет, — сделала наблюдение она.

— Я отнял у них всё, — печально сказал он.

Кэйт слезла с телеги, побудив его сделать то же самое:

— Это неправда. У них вообще не было бы Хэйли, если бы ты не допустил так много ошибок, или если бы ты не отнял её у деда.

— Или если бы её мать не совершила из-за меня самоубийство, — добавил он.

— Жизнь — трудная штука, Даниэл, — сказала Кэйт, взявшись за его голову двумя ладонями. — Но без тебя она всё равно была бы трудной. Люди рано или поздно умирают. Люди болеют, случаются несчастья. Ты не можешь винить себя за всё.

Он кивнул, и вместе они пошли к двери. Его отец открыл после первого же стука. Алан перевёл взгляд с Тириона на Кэйт, и обратно, прежде чем спросить:

— Чего вам?

— Алан, — донёсся изнутри голос Хэлэн. — Кто это?

— Это наш сын, — сказал Алан. Он шагнул назад, позволяя им войти, но радости на его лице не было.

Тирион жестом указал Кэйт зайти внутрь, а затем нырнул следом за ней в низкий дверной проём. Его мать уже обнимала Кэйт, но поспешила и его обхватить руками.

— Что-то приятно пахнет, — упомянула Кэйт, понюхав воздух.

Хэлэн вытерла руки о фартук:

— Просто рагу из баранины, — скромно сказала она.

— Нам достаётся очень мало мяса, если не считать дичи, — с лёгким энтузиазмом сказала Кэйт. — Среди Ши'Хар нету овец.

— Рагу осталось немного, — нервно сказала Хэлэн, бросая взгляд на мужа. — Я не ждала гостей.

— Пусть едят мою долю, — угрюмо сказал Алан. — Я всё равно потерял аппетит. — Взгляда он при этом не сводил с сына.

— Задерживаться мы не будем, — сказал Тирион. — Мы заехали, чтобы доставить печальные вести.

— Вот уж удивительно, — сказал его отец.

— Дело в Хэйли, так ведь? — тихо сказала Хэлэн. Она положила ладонь на спинку одного из деревянных кухонных стульев. Выдвинув его, она села так, будто боялась, что у неё откажут ноги.

Кэйт с сочувствующим выражением лица кивнула.

— Она мертва, — сказал Тирион. — Ши'Хар заставили её биться на арене, как и меня.

— Кто её убил? — сказал Алан с гневной настойчивостью в голосе.

Тирион уже некоторое время спорил сам с собой о том, как ответить на этот вопрос.

— Она победила в нескольких схватках, но потом её выставили против Бриджид, и она предпочла покончить с собой вместо того, чтобы причинить вред сестре, — сказал он. — Она умерла, защищая её.

— Больные ублюдки! — воскликнул Алан, возмущённый. — Они — напасть наших земель.

Хэлэн зыркнула на него, спрашивая взглядом, что он имеет ввиду.

— Лесные боги, — объявил он. — Они — как чума. Испортили моего сына, а теперь забрали мою единственную дочь.

— Я ненавижу Ши'Хар не меньше, а то и больше, чем любой из ныне живущих людей, но у тебя всё ещё есть тринадцать внуков и внучек, — проинформировал его Тирион. — Я изо всех сил пытаюсь сохранить им жизни.

— Внуков, внучек? — выплюнул Алан. — Так вот, как мне их следует называть? Я этих ребят едва знаю, и большинство из них ненавидит меня за то, что я — твой отец! Хэйли была моей дочерью, потому что мы с Хэлэн её вырастили вопреки тому, что ты сделал с её матерью. Я любил эту девочку, а теперь её не стало. Ты действительно считаешь себя отцом этим детям?

Тирион уставился на своего отца. Его лицо, кожа, нет, всё его тело похолодело.

На лице Алана Тэнника отразилось неприкрытое отвращение:

— Ты им — ничто. Для таких, как ты, даже слова ещё не придумано, а если бы и придумали, то оно было бы слишком постыдным, чтобы использовать в приличном обществе.

— Алан! — воскликнула Хэлэн, шокированная тирадой своего мужа.

Тирион стоял, онемев от шока, но Кэйт шагнула вперёд, и махнула правой рукой, отвесив его отцу пощёчину, хлёсткую. Шлепок эхом отразился в наступившей тишине.

Ладони Кэйт были сжаты в кулаки, и она была настолько злой, что её тело тряслось, будто едва сдерживая её эмоции.

— Тебе не дозволено говорить такие вещи ему. Тебя там не было. Ты не прожил через то, через что прожил он. Ты не видел то, что он видел. Твой сын испытывал такие страдания, какие ты даже не можешь понять. Я видела, как он плакал над их телами. Я видела, как он ухаживал за ними, когда они были ранены. Он, может, и не такой отец, каким был ты, но я видела его сердце, и ты не имеешь права его судить!

— Выметайся, — сказал Алан. — Не хочу больше видеть твоё проклятое лицо на моей собственности.

Кэйт резко вдохнула, приготовившись снова вцепиться в старика, но Тирион положил ладонь ей на плечо:

— Оставь, Кат. — Он шагнул назад, потянув её за собой.

Позади них послышалась возня, когда Хэлэн оттолкнула своего мужа от двери:

— С дороги, пьяный глупец! — обругала она Алана. Миновав его, она подбежала к телеге, обхватив Тириона руками прежде, чем он успел взобраться: — Не надо его ненавидеть, Даниэл, — сказала она. — Он такой с тех пор, как забрали Хэйли. Не может простить себя, и вымещает это на всех, кто рядом. Пьёт каждый день.

— Пьяный, или не пьяный, его слова всё равно правдивы, — сказал Тирион, обнимая её в ответ. — Прости, Мама.

— Всё не настолько просто, как… — начала Кэйт, но Хэлэн подняла ладонь, заставляя её умолкнуть.

— Я знаю, дорогая, и он тоже знает. Мы это преодолеем, так, или иначе. Ему просто нужно время, — сказала Хэлэн.

— Береги его, — сказал Тирион.

— Так, или иначе… — ответила Хэлэн, с прищуром оглянувшись на дом, — …я его исправлю. — Тут она строго глянула на Кэйт: — А ты… я не могу сказать, что понимаю, что ты делаешь, но я этому рада. Позаботься за меня о моём сыне.

* * *
Следующая неделя принесла очередной раунд боёв на арене, но дети Тириона вновь доминировали в своих матчах. Их не прекращавшаяся практика и тренировки друг с другом сделали их гораздо способнее их противников, даже когда им приходилось иметь дело с особыми преимуществами, которыми те обладали.

Планы Раяна по расширению зданий вокруг Албамарла продвигались быстрее, чем кто-либо ожидал. Тот факт, что все они теперь были способными магами, играл в этом значительную роль, ибо это значительно упрощало многие трудоёмкие задачи, вроде добычи и перевозки камня, который требовался для его проектов.

Том Хэйс прибыл через неделю послеэтого, приведя с собой пять телег, гружёных особыми товарами, едой, и прочими припасами. Среди них были двадцать кур, козёл и коза, пять свиней, и даже несколько овец. Этого было недостаточно, чтобы можно было начать забивать их на мясо, но у них появятся яйца и немного молока.

Многие родители детей Тириона тоже приехали, привезя подарки своим сыновьям и дочерям. Большинство из этого было бесполезным… одежда, плащи, ботинки, и прочие предметы гардероба, но среди слёз и сладостно-горьких воссоединений никто им об этом не стал упоминать.

В воздухе витало новое чувство — что-то большее, чем просто свежий запах новых листьев и весенних цветов. Дети Тириона обрели новую надежду. Их жизни круто изменились, о чём им напоминали еженедельные бои — но не всё было плохо. Теперь они спали в кроватях, в своих собственных комнатах, и сходились вместе для ежедневной практики, и чтобы строить и расширять свой новый дом. Регулярные поставки товаров из Колна улучшили вкус их ежедневных трапез, что вполне могло само по себе отвечать за большую часть их приподнятого настроения, но Тирион полагал, что дело было не только в этом.

Дело было в контактах с их родителями, и с внешним миром вообще.

Одна только перспектива время от времени видеться с семьями изменила их виды на будущее. Сын Кэйт, Эрон, приехал со вторым грузом товаров, и его визит улучшил её настроение на всю последовавшую за этим неделю.

Однажды утром Тирион сидел на кухне, погружённый в мрачные думы, наблюдая через окно за тренирующимися детьми. Завтрак был готов, но он остался в доме. Нужды в нём более не было. Опустив взгляд на размоченные чайные листья на дне чашки, он чувствовал почти таким же пустым, как сосуд в его руке.

— Почему ты этим утром такой мрачный? — спросила Кэйт, подходя к нему сзади, и кладя ладони ему на плечи.

— Если честно — не знаю, — ответил он, поворачивая голову, чтобы поцеловать её руку.

— Всё теперь гораздо лучше ожиданий, которые ты мне прививал, — сказала она ему.

Тирион вздохнул:

— Может, в этом и дело. Я не привык к хорошему.

— Ты сказал, что у тебя всё было хорошо после того, как тебе позволили перестать сражаться на арене. Разве тебе не стало уютно и мирно в течение всех этих лет?

— На самом деле — нет, — признался он. — Было тихо, но ощущение было таким, будто я жил в золочёной клетке, в безрадостной тюрьме. Всё было мирно, но у меня ничего не было. Теперь же… — указал он в сторону окна.

— …тебе есть, что терять, — закончила она за него. Нагнувшись, она поцеловала его в щёку: — Это — лучшая часть жизни. Ты заслуживаешь иметь что-то, что можно потерять. Беспокойство из-за этого — лучший признак того, что с тобой случилось что-то хорошее.

— Ага, — согласился он, но не мог избавиться от чувства нависшего над ним рока.

— А что насчёт твоей подружки, — поддела она его. — Лиралл… — она замолчала, силясь вспомнить, как именно следовал произносить это имя.

— Лираллианта, она не была мне подружкой, — поправил Тирион. — Она — моя хозяйка, и, да, ещё и моя любовница, но никогда не было никаких сомнений в том, кто кому принадлежал. — Он снова обнаружил свою руку у себя на горле, нащупывающую ошейник, которого там больше не было.

— Ты сказал мне, что это из-за неё тебе позволили жить без ошейника, — указала Кэйт. — Что она — часть какого-то движения за изменение того, как Ши'Хар обращаются с нами.

— Нельзя взвешивать их действия так же, как человеческие, — сказал Тирион. — Они думают не так, как мы. Ты уже встречалась с Байоваром и Тиллмэйриасом. У тебя уже должно быть какое-то понимание того, насколько они чужеродные.

Кэйт кивнула:

— Я их вообще не понимаю, но вот о женщинах я кое-что знаю.

Он рассмеялся:

— Всё всегда возвращается к этому, не так ли?

— Чем бы ещё она ни была, или ни считала себя, она в тебя влюблена, — объявила Кэйт с некоторым количеством стали в голосе.

— И тебя это заставляет ревновать, — добавил Тирион.

— Нет, — сказала она, но затем поправилась, — ну, может быть, но тут нечто большее.

Он поднял бровь.

— Когда у тебя был секс с Лэйлой, — продолжила Кэйт, — меня это злило, но на самом деле я не ревновала.

— Почему нет?

— Я знала, что ты её не любил. Ты пытался наказать меня. Всё дело было в тебе и во мне. Твоё сердце меня заботит больше, чем всё остальное, — объяснила она.

— Так ты говоришь, что я в неё влюблён? — спросил он. Когда он произнёс эти слова, у него напрягся живот. Тирион знал, что для Кэйт это было чувствительной темой, и он не знал, как распутать клубок его собственных чувств на этот счёт.

— Разве нет?

— Я ненавижу Ши'Хар с пылом, который мне даже не выразить словами.

Кэйт кивнула:

— Да, но мы говорим не о Ши'Хар. Мы говорим о Лираллианте.

Тирион сделал глубокий вдох:

— Я на самом деле не понимал её, когда пришёл сюда. Я был молод и глуп, а она была прекрасна. Позже я понял, что она была моей хозяйкой, и считал, что её отношение ко мне ближе всего к тому, как кто-то относится к дорогому домашнему животному, но чего я не понимал, так это тот риск, на который она пошла.

— Риск?

— Её роща, Ши'Хар Иллэниэл, никогда не брала рабов. Вне зависимости от того, считали ли они их животными или народом, они не верили в причинение ненужных страданий. Она рискнула своим будущим, когда нарушила их правило, и надела на меня ошейник — но этим она спасла мне жизнь. С тех пор я не уверен, смог бы ли я сохранить без неё свой рассудок. Я был один, и люди в Эллентрэа были мне более чужими, чем даже она.

Кэйт подумала о Лэйле, и кивнула. «А она ведь, наверное, одна из самых нормальных», — подумал она. Наблюдая за тем, как Даниэл с трудом находит слова, чтобы выразить свои чувства, она собралась с духом, прежде чем снова заговорить:

— Даниэл, просто будь честным. Я не буду ненавидеть тебя, если ты испытываешь к ней чувства. Это будет нелегко, но я уже больше не девочка.

— Тут другое, — наконец сказал он. — Она хочет учиться. У неё есть сердце, но она себя не понимает. Однако более всего прочего она — семья. Я думаю, что…

Он остановился, не зная, как продолжать.

— Просто скажи это, Даниэл.

— Нелегко говорить девушке, которую любил всю жизнь, о том, что влюбился в другую, — ответил он, и у него свело живот, когда эти слова сорвались с его губ. — Особенно если ты всё ещё любишь ту девушку.

— Я была замужем, Даниэл, и я всё ещё люблю Сэта, несмотря на все наши ссоры и проблемы.

— Но ты не хочешь больше быть его женой, — сказал Тирион. — Не хочешь жить с ним.

Она кивнула:

— У меня был выбор, и я его сделала. Что бы выбрал ты?

Он посмотрел ей в глаза:

— Если бы я мог вернуться, или если бы мог сбежать от всего этого, то я бы взял тебя, и забыл всё остальное.

— Но бы всё ещё любил её.

— Часть меня — любила бы, — признался он.

— Тогда, мне этого хватит, — сказала она, протягивая руку, чтобы погладить его щёку. — Ты же не можешь в самом деле сбежать, а?

Тирион посмотрел в окно, где ему были видны Эмма и Вайолет, охранявшие друг друга во время учебного боя против Абби и Дэвида:

— Когда-то — возможно, но теперь…

— Я не стала бы тебя любить, если бы ты мог их бросить. Я сама едва терплю то, что оставила Эрона с его отцом, — сказала Кэйт. Она призадумалась, а затем продолжила: — Она нужна нам.

— Нам?

— Тебе, мне, твоим детям — без твоей любовницы из Ши'Хар ни у кого из нас не было бы никакой надежды. Она, наверное, является единственной причиной, по которой тебе позволяют всё это делать, — сказала она, взмахами рук указывая на дом и стоявшие за ним здания.

— Что ты предлагаешь?

— Когда она наконец вернётся, если придётся, тебе следует оставить меня.

— Я не могу этого сделать.

— Ты сделаешь то, что должен, — с нажимом сказала она.

— Она уже знает про тебя, — проинформировал он её. — Я не знаю, что именно она думает, но так просто всё не решить. Я не могу ей лгать.

— Ты и мне никогда не мог лгать, — печально сказала Кэйт.

— Нет, я хочу сказать, что я не способен ей лгать. Каждый раз, касаясь моего разума, она видит мои мысли и чувства. Она уже знает о нашем прошлом, и рано или поздно она узнает и об этом, — объяснил он.

— О.

— Ага, — с таким же красноречием ответил он.

Кэйт встала, по привычке приглаживая ладонью волосы:

— И ничего-то тут не бывает простым.

— Нет, не бывает, — согласился Тирион. — Что ты будешь делать?

— Начну готовить обед, — прагматично сказала она. — Зашли одного из них помочь — думаю, сегодня очередь Дэвида.

— Я имею ввиду — насчёт будущего, — уточнил он.

— Этой проблеме придётся решиться самой, — отозвалась Кэйт. — Будем надеяться, что Лираллианта такая же понимающая, как и я.

Глава 34

Прошёл месяц, весна шла своим чередом, и вокруг стала стремительно разрастаться новая зелень. Битвы на арене стали рутиной. Дети Тириона уже стали ветеранами, и матчи один на один перестали быть для них сложностью. Их тела теперь были полностью покрыты татуировками с чарами, которые давали им оружие и щиты, делавшие их неприкасаемыми. Однако они никогда не полагались на чары, это было делом гордости.

Арена стала для них игрой, и если их всё ещё подташнивало от неминуемого окончания каждого матча, то они научились скреплять свои сердца, и терпеть. Дети Колна становились мастерами тактического боя, непреклонными убийцами, которым не было равных среди рабов других рощ.

Поэтому то, что Ши'Хар решили сменить правила, было неминуемым. Тирион даже не был удивлён, когда Кораллтис сообщил ему новости, но не ожидал то, какую форму это примет.

— Сколько? — снова спросил он, чтобы убедиться, что правильно расслышал хозяина арены.

— Любые двое, твоих, на твой выбор, — повторил Ши'Хар.

— Нет, сколько, говоришь, выйдут против них?

— Шесть, — ответил Кораллтис.

— Они никогда не бились более с чем одним одновременно. Это кажется мне большим скачком.

— Мы не забыли годы, проведённые тобой на арене, Тирион. Другие рощи уверены, что они уже могут справиться одновременно с двумя, и даже трое могут не составить для них сложности. Неизвестным остаётся то, смогут ли они работать в паре. Ставки утратили новизну, но такая комбинация создала сильный интерес. Если они победят, Роща Иллэниэл получит крупную награду, — объяснил стоявший рядом Байовар.

— Это ты заключил эту сделку, Байовар? — спросил Тирион, одаривая хранителя знаний Иллэниэлов твёрдым взглядом.

— Да, но с меня взяли клятву молчать, — не дрогнув сказал Ши'Хар. — Поскольку ты их тренируешь, было решено, что сообщи я тебе заранее, это создало бы для них слишком большое преимущество.

— А что насчёт их противников? Им сообщили?

— Они готовились уже несколько недель, — сказал Кораллтис.

Тирион был в ярости:

— Мои дети могут умереть. Это нечестно.

— Другие рощи каждую неделю теряют на арене рабов, — сказал Кораллтис. — Разве есть разница?

— Вы подстроили так, чтобы всё было против них, — настаивал Тирион. — Вы будто хотите их убить. Я не прав? — Вдалеке внезапно пророкотал гром, хотя небо было чистым всё утро.

— Другие рощи больше не будут ставить шутси, если будут считать, что нет шансов на победу, — со спокойным взглядом сказал Байовар.

Ветер усилился, и небо, казалось, слегка потемнело, когда у горизонта начали собираться тучи. Тирион подался ближе, пока не оказался почти нос к носу с Байоваром:

— Ладно же, если ты этого хочешь, то и тебе тоже придётся кое-что для меня сделать.

— Что? — спросил Ши'Хар Иллэниэл.

— Удвой, нет… утрой ставку Иллэниэлов. Если на кону моя кровь, то я хочу, чтобы проигравшему она дорого обошлась, — с горечью сказал он.

— Но если проиграют они… — возразил Байовар.

— Да без разницы, Байовар, — сказал Тирион. — Если проиграют они, тогда я хочу, чтобы это ударило побольнее по тем, кто поставил моих детей в такую мерзкую ситуацию.

— Я не думаю, что ты осознаёшь, насколько много уже было поставлено, — ответил Байовар.

— Мне плевать, — прорычал он. — Будь на то моя воля, поставили бы вообще всё, что есть. Мои дети значат для меня больше, чем эти глупые игры.

— Матч должен начаться через несколько минут, — вмешался Кораллтис. — Времени на пересмотр ставок нет.

— Так выдели время, — выдавил Тирион. — Иначе сегодня матча не будет.

— У нас сейчас нет возможности отказаться, — настаивал Байовар.

— У вас нет возможности устроить матч, если вы не согласитесь на мои требования, — угрожающе сказал Тирион.

Байовар удивлённо уставился на него:

— Тирион, ты на что намекаешь?

Тёмные тучи закрыли небо, и воздух казался тяжёлым и предвещавшим беду, несмотря на усилившийся ветер.

— Я ни на что не намекаю, Байовар. Я угрожаю. — Громкий рокот эхом отозвался вдали, подчёркивая его слова.

Хранитель знаний спокойно встретил его взгляд, но промолчал. Тирион почти мог видеть, как разум Ши'Хар работал, вычисляя риски, и подсчитывая ставки Иллэниэлов. Наконец он повернулся к Кораллтису:

— Ты дашь мне время на то, чтобы вынести это предложение другим рощам?

Кораллтис покосился на приближающуюся грозу:

— У тебя час.

Тирион улыбнулся:

— Пойду выберу двух своих участников. — Он оставил их, и вернулся туда, где ждали Кэйт и Лэйла.

Медные волосы Кэйт развевались под напором крепкого бриза.

— Мы сегодня всё? Погода, похоже, портится, — сказала она.

У Тириона ушло несколько минут на то, чтобы объяснить им ситуацию.

— Ты рискуешь быть наказанным, споря с ними, — сделала наблюдение Лэйла.

Кэйт кивнула:

— По крайней мере, это объясняет погоду.

— Не моих рук дело, — настаивал Тирион.

— Это случается каждый раз, когда ты расстраиваешься, — заметила Кэйт. — Тебе нужно либо научиться получше управлять погодой, либо научиться держать себя в руках.

— Я и держу себя в руках, — сказал Тирион, но и сам осознал, что голос ветра действительно громче играл на задворках его разума. Тирион приложил сознательное усилие, чтобы отгородиться от него. — Я вынудил Байовара заново договориться о ставке, чтобы у нас было время на подготовку.

— За час мало что можно сделать, — сказала Лэйла.

— Мы можем выбрать нашу пару, и дать им знать, — ответил он. — Дать им немного времени, чтобы подумать о том, как они будут работать вместе.

— Бриджид — самая сильная, — сделала наблюдение надзирательница. — Она также самая уверенная среди них.

— Но не очень хорошо работает с остальными, — возразил Тирион. — Вряд ли она станет работать вместе с напарником.

Для Лэйлы это было чуждой концепцией:

— Тебе следует выбрать самых сильных и самых агрессивных. Бриджид лидирует в обоих категориях.

Тут заговорила Кэйт:

— Не знаю насчёт их способностей, но планирует лучше всего Раян. У него острый ум.

— Тогда посылай его с Бриджид, — сказала Лэйла, — но я считаю, что Сара и Дэвид сильнее его.

В этом отношении Тирион был согласен с ней. В том, что касалось абсолютной силы, все его дети были могучими, но Сара и Дэвид по чистому эйсару были к Бриджид ближе всего. Однако проблема была не в силе, хотя Лэйла и не могла этого понять. Те двое, кого он выберет, должны быть способны друг друга поддерживать.

— А что насчёт Эммы? — предложила Кэйт.

Он кивнул — это совпадало с направлением, куда склонялись его собственные инстинкты. Эмма была почти такой же сильной, как двое, упомянутые Лэйлой, но, что важнее, она по природе своей поддерживала других. Она также показала себя решительной и непреклонной даже в самых ранних своих боях. Если кто и мог хорошо работать с Раяном, так это она.

— Значит, пойдут Раян и Эмма, — провозгласил он.

Первым делом Тирион пошёл к изоляционной камере Раяна. Парень с предвкушением поднял на него взгляд:

— Пора идти домой? — Каждый из них уже закончил по одному бою, поэтому было вполне понятно, что Раян ожидал следующего появления отца лишь после окончания всех матчей на арене.

— Боюсь, что нет, — сказал Тирион. — Сегодня хотят устроить особый матч, но я сумел заставить их отложить его на час.

Раян кивнул, признавая этот факт, и не выглядя озабоченным:

— Что за матч?

— Двое против шестерых, — ответил Тирион. — И эти шестеро готовились к нему неделями, без нашего ведома.

Его сын вздрогнул:

— Скверные шансы. Полагаю, одним из двоих ты хочешь назначить меня?

Тирион кивнул молодому человеку.

— Кто мой напарник? — сразу же спросил Раян.

Тириону внезапно пришла в голову мысль:

— А ты бы кого выбрал?

Раян принял задумчивый вид:

— Ну, начнём с того, что я вообще не ждал, что ты дашь мне выбрать. Это Бриджид?

— Я спросил, кого бы выбрал ты.

— Х-м-м, полагаю, Эмма, или, быть может, Тад, — наконец сказал его сын. — Мы с Тадом хорошо работаем вместе, но он чуть более импульсивен. Эмма, наверное, была бы моим первым выбором.

— Я подумал то же самое, — сказал Тирион.

— Но если честно, тебе следует выбрать Иана, — прокомментировал Раян.

— Почему?

— Шансы плохие. Если мы проиграем, то его тебе будет не хватать меньше всего, — сказал Раян, осклабившись.

Тирион засмеялся в ответ на его нездоровую шутку:

— Прекрати так думать. Ты входишь против шестерых противников, которые могут быть смесью выходцев из разных рощ. Они неделями тренировались вместе, и у них могут быть практические знания о том, на что вы способны. Я хочу, чтобы вы победили. У тебя есть, может, минут сорок пять на то, чтобы спланировать свою стратегию, и ты не сможешь поговорить с Эммой до тех пор, пока я не выведу вас перед самым началом.

Раян поморщился:

— Есть предложения?

Тирион пожал плечами:

— Я — более старая версия Бриджид. Мои решения обычно вращаются вокруг массового уничтожения или неожиданности. Я не зря тебя выбрал. Ты умнее меня.

В ответ на это утверждение брови парня поползли вверх:

— Ты себя слишком недооцениваешь, старик.

— У тебя мало времени, не трать его на лесть, — сказал Тирион, пятясь из изоляционной камеры. — Мне надо пойти, дать знать твоей сестре.

Эмма восприняла новости с прагматичным апломбом:

— Раян — хороший выбор.

— Хочешь знать, почему я выбрал тебя? — спросил он её.

Она покачала головой:

— Мудрость.

Тирион нахмурился.

— Очевидно, что ты выбрал нас не за чистую силу или талант. Бриджид лучше, а некоторые — сильнее нас, — бесстрастно сказала Эмма. — У Раяна самая светлая голова, а я, наверное, единственная, кому хватит мудрости и решимости доверить кому-то другому принимать решения, которые могут стоить мне жизни.

Тирион не в первый раз подивился её чрезвычайной зрелости. Эмма снова доказывала свою внутреннюю силу.

— Ты приводишь мои же доводы вместо меня.

Она кивнула, и он повернулся к выходу, но она сказала ещё кое-что, прежде чем он закрыл дверь:

— Что бы ни случилось, Отец, не вини себя. Ты сделал самый лучший для всех нас выбор.

Поражённый, он бросил на неё ещё один взгляд, пока закрывалась дверь. Тирион немного постоял там, глядя на деревянную дверь камеры, а его зрение на миг затуманилось. «Она называла меня Отцом». Он знал, что никогда не заслужит такого именования.

Следующие сорок минут прошли с ужасающей медлительностью. Тирион не привык к тревоге. Обычно он разбирался с ситуацией напрямую и без колебаний. Даже в свои собственные дни на арене он научился не волноваться из-за грядущих матчей. Его собственная жизнь мало что значила для него. Однако теперь всё было иначе.

— Прекрати, — сказала Кэйт.

— Что прекратить?

Она бросила взгляд на небо:

— Вот это.

После его разговора с Раяном и Эммой начало проясняться, но теперь небо снова начало затягивать облаками. Тирион снова вынужден был отгородиться от голоса ветра, тот почти бессознательно прокрался в его разум.

— Некоторые мужчины грызут ногти, — сделала наблюдение Кэйт, — но не ты. Нет, тебе нужна драма даже тогда, когда ты волнуешься.

— Иногда погода — это просто погода, — подал он мысль.

— Только не в твоём присутствии, — насмешливо сказала она.

Тирион вздохнул. Спорить с ней он на самом деле не мог, поскольку знал, что она была права. К ним подошёл Кораллтис:

— Время пришло, — сказал хозяин арены.

Кивнув, Тирион пошёл забирать сына и дочь. Когда они встали рядом, их сходство стало несомненным — и брат, и сестра были стройными и высокими для своего возраста. Песочно-карие волосы Раяна были похожи на светло-коричневые локоны Эммы, а глаза у них были почти одинакового каштанового оттенка. Эмма взяла брата за руку сразу же, как только он её протянул, и они с отвлечённым видом вместе пошли к арене.

При виде того, как они держатся за руки, лицо Лэйлы сморщилось от отвращения:

— Это просто неправильно, — прокомментировала она.

Тирион засмеялся, ибо знал, что это означало. Хотя все они научились общаться ментально, физический контакт делал возможным более глубокий уровень общения. Сцепившись руками, Раян и Эмма могли делиться друг с другом не просто словами… они обменивались звуками, формами и мысленными образами. «Их враги ни за что не подумают сделать что-то подобное. Испытываемое ими к физическим контактам отвращение делает подобного рода близость невозможной», — тихо подумал он.

— Ты готова, Сестра? — спросил Раян, когда они вышли на поле, всё ещё держать за руки.

Эмма остановилась на миг, прежде чем встать на цыпочки, чтобы легко поцеловать его в щёку:

— Всегда, Брат. Я буду защищать тебя до конца. Победа или поражение, этот день они забудут нескоро. — Вместе они вышли на стартовую позицию.

Глаза Тириона расширились, когда он увидел, как на другую сторону поля стали выходить их противники — четверо мужчин и две женщины, все одетые в коричневую кожу и вооружённые деревянными мечами, что указывало на их статус надзирателей.

— Это что ещё, блядь, такое?! — выругался он, глядя на Байовара.

Хранитель знаний поднял ладони:

— Даже меня в это не посвятили.

— Чёрт! — чертыхнулся Тирион. Обычно надзиратели не участвовали в боях на арене, будучи ветеранами множества битв. Он также видел, что их эйсар был гораздо сильнее, чем у среднестатистического раба Ши'Хар, что не было необычным, учитывая их опыт и прошлые успехи. Деревянные мечи также заставляли его беспокоиться. Даже на расстоянии он видел, что это оружие было необычным. Каждый клинок был окутан заклинательным плетением Ши'Хар, дававшим ему гораздо большую рубящую силу. Зачарованные щиты его детей могли стать уязвимы для этих клинков, если их сила пойдёт на убыль.

Любых двух из этих надзирателей хватило бы, чтобы сравниться с Эммой или Раяном, а шесть… его дети были обречены.

— Раян был прав, — пробормотал Тирион. — Надо было Иана послать. — «Но кого бы я согласился послать умирать вместе с ним?»

— Я не могу понять тебя, когда ты бормочешь, — пожаловалась Кэйт.

— Я просто волнуюсь, — сказал он ей, а затем заметил в грязи арены грубую черту там, где Эмма и Раян вышли на поле.

Черта шла от этой точки к тому месте, где они теперь стояли. У него ёкнуло сердце, когда он осознал, что они собирались делать. «Это сработало бы, будь это нормальные рабы. Если бы у них не было этих мечей. А теперь…?»

Он послал свой разум вперёд, пытаясь их предупредить, но закрывавший арену щит уже был поднят, перекрывая любое общение с бойцами. «Бля! Они же убьются».

Кэйт ахнула:

— Даниэл, мне больно.

Он осознал, что слишком сильно сжимал её руку, и сознательным усилием ослабил хватку:

— Прости.

— Плохо дело, да? — сказала Кэйт.

Лэйла откашлялась:

— Плохо — это ещё слабо сказано. Им пиздец. Каждый из этих надзирателей широко известен. Это — Брэ́йдэн Брутальный, Да́ггос Демонов-кулак, Лэ́ри Лёд, Ти́ббон Террор, Шэ́йла Безжалостная, и Хэ́ста[1], - сказала она, называя надзирателей одного за другим.

Если лица Тириону знакомы не были, то имена эти он знал. Очевидно, сам он с ними прежде не сходился в бою, иначе они уже были бы мертвы. Свой нынешний статус надзирателей они заслужили за те годы, когда он уже перестал выходить на арену.

— Почему у Хэсты нет особого титула? — задумалась Кэйт.

Лэйла пожала плечами:

— Она очень вспыльчива, и имеет привычку убивать тех, кто судачит о ней.

— Как насчёт Хэсты Раздражительной? — предложила Кэйт.

Надзирательница засмеялась:

— Я бы не стала произносить это там, где она может услышать.

— Тогда, Хэста Слегка Раздосадованная. Уж на это никто наверняка не обидится, — прокомментировала Кэйт.

— Тихо, — огрызнулся Тирион. — Я пытаюсь сосредоточиться.

— Прости, — сказала Кэйт. — Я просто нервничаю.

Фонари вокруг арены сменили цвет, и прозвучал звон. Матч начался.

Глава 35

Как только начался матч, Раян понёсся к шестерым надзирателям. Себя он окружил плотным щитом, и один из его наручных клинков был активирован. Руку он держал опущенной слегка позади себя, и чертил по земле тонкую линию на бегу. Эмма осталась позади, стоя на их стартовой позиции, и будто бы ничего не делала.

«Наверное, это и сработало бы», — подумал Тирион, — «если бы не эти проклятые мечи». Он знал, что его сын совершал фатальную ошибку. Защиты Раяна не хватит на то, чтобы выстоять против всех шестерых надзирателей, только не с их смертоносными клинками. Они с Эммой явно надеялись разделить арену с помощью укреплённого щита, чтобы временно отделить надзирателей друг от друга.

Однако в нынешней ситуации Раян просто нёсся прямо в пасть ко льву. Как только он умрёт, остальные просто окружат Эмму, и вымотают её. Матч обещал быть коротким.

Шестеро надзирателей расступились, встречая Раяна клином, повёрнутым к нему широкой стороной, окружая парня тремя надзирателями с каждой стороны. Они обнажили мечи, и некоторые уже широко улыбались.

Раян был лишь в нескольких футах от первых двух из них, когда взорвался. Грязь и земля взметнулись вверх и в стороны у него из-под ног, и в воцарившемся замешательстве местность заполнил скрывающий туман. Двое надзирателей сошлись там, где был Раян, игнорируя все отвлечения, и стали размахивать мечами, пытаясь попасть по временно невидимому противнику.

Туман был насыщен эйсаром, Тирион научил их создавать такой туман, чтобы скрываться от магического взора, но продержался он недолго. Двое наиболее отдалённых от него надзирателей стали призывать ветер, чтобы рассеять туман, почти сразу же после его появления.

Однако атакующие ничего не нашли, ибо тело Раяна летело назад по воздуху, будто притягиваемое невидимой нитью. Эмма оставалась соединённой с ним тонкой линией эйсара, с помощью которой выдернула его из смертоносной ловушки врага.

На миг надзиратели удивились его внезапному возврату. Тирион не сомневался, что поскольку матчи на арене обычно шли один на один, никто никогда не видел, чтобы один маг вот так вот дёргал другого, по крайней мере — в целях, отличных от причинения вреда. Тем не менее, что-то тут казалось неправильным. Тирион нахмурился, пытаясь понять, что же его беспокоило.

— Это была не ловушка, — сказала рядом с ним Лэйла. — Почву вверх взметнул он сам, это сделали не его противники.

«Но это же не имеет смысла», — сделал наблюдение Тирион. «Если только он не знал заранее о том, что с надзирателями ему не справиться».

Раян приземлился рядом с сестрой, и они вновь разделились, на этот раз побежав в разных направлениях, влево и вправо, будто собираясь обойти противников с флангов. Оба привели в действие защитные чары, и обнажили наручные клинки, представляя собой серьёзную угрозу, но если бы надзиратели разделились, чтобы напасть на них, то в схватке один против трёх с каждой стороны дети бы долго не протянули.

Однако с Раяном что-то было не так. Его защитные чары ощущались неправильно. В них не было надлежащей плотности. На миг магический взор Тириона сфокусировался на нём, и тут он осознал, в чём заключалась уловка его детей.

Кто-то из надзирателей догадался одновременно с ним.

— Он — иллюзия! — крикнула Хэста со своей позиции в дальней части правого фланга.

Эмма отпустила своё заклинание, и иллюзорная форма Раяна исчезла, в то время как земля вновь взметнулась вверх, на этот раз — прямо перед двумя надзирателями, которые были ближе всего к центру, Даггосом и Лэри. Ветераны арены мгновенно поняли природу этой атаки исподтишка. Парень использовал отвлечение и туман, чтобы спрятаться под землёй, в то время как его сестра создала иллюзию, чтобы помешать им осознать, что их обхитрили. Когда земля разорвалась, они инстинктивно отпрыгнули назад.

Однако что их рефлексы не учли, так это то, что земля взметнулась не там, где исчез Раян. Когда они отпрыгнули, он поднялся из земли позади них, нанося широкие удары наручными клинками им в спины. Щит Лэри разбился, и его тело двумя кусками упало на землю, но Даггосу повезло больше. Они стояли друг от друга слишком далеко, и правая рука Раяна не достала до его торса. Вместо этого Даггос потерял левую руку, с криками боли упав на землю.

Лэйла засмеялась, оценив их тактику:

— Это была трёхслойная ловушка.

Тирион кивнул, поражённый их хитростью. Будь он одним из их противников, он вполне мог бы быть сейчас мёртвым, как Лэри.

— Напомни мне больше никогда не сходиться с твоим сыном в бою по-настоящему, — добавила Лэйла.

Разрушение щита едва не вогнало Даггоса в бессознательное состояние, а потеря руки сделала его ситуацию ещё хуже. В менее масштабном матче наилучшим вариантом для Раяна было бы воспользоваться своим преимуществом, и добить Даггоса до того, как тот придёт в себя.

Но этот матч не был менее масштабным, и надзиратели знали, что он, скорее всего, будет делать дальше. Раян создал новый туман, одновременно направляясь к Даггосу. Три сильно сфокусированных луча подобного огню эйсара вспороли туман с трёх разных направлений, когда Брэйдэн, Тиббон и Шэйла воспользовались своими мечами, чтобы направить свои атаки туда, где был Даггос.

Секунды спустя они развеяли туман, но Раяна там не было — он был в пятидесяти футах над их головами, и падал обратно на землю. Даггос был мёртв, пробитый по меньшей мере одной из атак своих товарищей.

— Я и не знала, что они могут так прыгать, — сказала Кэйт.

Однако Тириона беспокоило кое-что другое. Падая, Раян не мог менять направление движения, и три надзирателя уже снова стали прицеливаться. Уклониться у него больше не получится. «И Хэсты нигде не видно…»

Это сбило его с толку, пока его разум не нашёл её — она была в дальнем конце арены. Хэста телепортировалась как можно дальше, в то место, где вероятность заметить её в суматохе была наименьшей. В горячей схватке с несколькими противниками такой способ прятаться почти не уступал невидимости.

Эмма вытянула руку к находившемуся в воздухе брату, используя свой эйсар, чтобы отдёрнуть его обратно, на этот раз — по-настоящему, и едва успела вовремя, чтобы тот избежал новых атак, взрезавших воздух в том месте, через которое он едва не пролетел. Времени отреагировать на появившуюся позади неё надзирательницу у неё не было. Деревянный клинок Хэсты пронзил её щит, и вошёл в спину, выйдя из живота.

Удар был нацелен в сердце, но после телепортации Хэста упала на фут вниз, расплескав воду в скрытом рву, который окружал Эмму. Она исчезла вместе со своим клинком сразу же после удара, телепортировавшись обратно к своим товарищам до того, как Раян приземлился рядом с сестрой. Его контратака вообще по ней не попала.

Хэста засмеялась, встав рядом с Брэйдэном. Тот протянул руку, и они оба исчезли. Брэйдэн был Прэйсианом по рождению, хотя сейчас принадлежал Роще Мордан. Секунду спустя Тиббон тоже исчез.

— Тиббон — не Прэйсиан, — пробормотала Лэйла.

— Хэста телепортировала себя и Брэйдэна к нему, — объяснил Тирион. — Теперь Брэйдэн делает их троих невидимыми…

— …и если она их телепортирует, то они могу быть где угодно, — закончила Лэйла, внезапно поняв.

Раян подхватил сестру, начавшую оседать на землю. Откат от разбитого щита, в совокупности с ужасной раной, ошеломили её. Раян тщательно избегал наступать на ставший видимым ров, окружавший их на расстояние в несколько футов во всех направлениях. Он знал, что у него были лишь секунды до того, как надзиратели смогут напасть снова.

Даже круг с укреплённым щитом мало бы помог против сил, которые надзиратели использовали для сфокусированных атак на расстоянии, и подверг бы его риску быть оглушённым, если бы щит уничтожили, поэтому вместо этого Раян поднял из грязи толстый земляной купол, начинавшийся как раз за пределами окружавшей их жидкости.

— Это не защитит их надолго, — заметила Лэйла.

— Однако это лучше, чем ничего, — сказал Тирион. Прежде чем он смог сказать что-то ещё, Хэста снова появилась. Она стояла рядом с земляной защитой Раяна, но не нападала. Вместо этого она упала на землю, крича и извиваясь. Она стала царапать свои ноги, будто пыталась что-то с них снять.

Тут Тирион увидел волдыри, появившиеся на её ногах в тех местах, где начала расползаться кожа её обуви. От её сапог шёл пар.

— Не думаю, что это была вода, — пробормотала Лэйла.

— Может, щёлок? — сказала Кэйт. — Где Эмма могла достать что-то подобное?

Был ли это едкий щёлок, или какая-то кислота, однако было ясно, что Хэста не сможет сосредоточиться на насущных нуждах. Надзирательница отчаянно пыталась снять сапоги, и тёрла ступни горстями земли. Такое грубое обращение начало сдирать с её ног повреждённую кожу, и руки у неё тоже начали гореть, поскольку из-за её спешки жидкость попала и на них.

Шэйла уже некоторое время была оставлена нетронутой, и теперь Тирион заметил, что эта представительница магов Сэнтиров всё ещё стояла рядом с тем местом, где начала. Рядом с ней стояло двое огромных колдовских зверей, похожих на медведей. Осклабившись, она двинулась через поле, чтобы присоединиться к своим оставшимся товарищам — её эйсар был гораздо слабее, поскольку она вложила большую его часть в своих новых защитников.

Имея больше времени, Шэйла могла восстановить свой эйсар, и справиться с ней стало бы труднее, учитывая вставших на её стороне зверей. Время всегда играло против того, кто сражался с обладателем дара Сэнтиров.

— Всё кончено, — сказала Лэйла. — В одиночку Раян не сможет выстоять против трёх, особенно после введения в игру этих чудовищ.

Хэста всё ещё кричала, моля своих союзников о помощи, в то время как Шэйла присоединилась к Тиббону и Брэйдэну.

Тиббон засмеялся над её несчастьем:

— Вот, что ты получила за попытку взять всю славу себе, Хэста! — глумился Тиббон. Брэйдэн и Шэйла полностью её игнорировали — раненная соратница была для них совершенно бесполезна.

Под земляным куполом Раян всё ещё обнимал умирающую сестру. Тирион думал, что он, возможно, пытался срастить её рану, но судить об этом было трудно, а когда он сфокусировался на них, Раян возвёл более плотный внутренний щит. Этот был меньше, окружая только их двоих — смертоносная жидкость оставалась снаружи.

Колдовские звери стали раздирать земляной купол на части, а Тиббон и Брэйдэн готовились им помочь. Вместо того, чтобы использовать свои мечи, они направили более широкие удары эйсара, чтобы помочь разбить и рассеять плотно утрамбованную землю.

А потом купол взорвался. Воля Раяна направила взрыв вовне, разметав во все стороны плотную землю и камешки. Сразу же за землёй последовала странная жидкость. Сын Тириона нагрел её до состояния кипения, и теперь его сила взметнула её в воздух в виде горячей, едкой дымки.

Хэста закричала ещё громче, царапая свои глаза. Она не была закрыта щитом, и туман убивал её, проникая в лёгкие.

Остальные трое всё ещё были защищены, не позволяя туману добраться до себя, но когда они дёрнулись прочь от земляной атаки и тумана, Раян добавил подобный тарану удар, разбивший защиту Тиббона. Надзиратель, смеявшийся мгновения назад, начал задыхаться и кашлять, оседая на землю.

Брэйдэн сделался невидимым прежде, чем второй удар смог сделать с ним то же самое. Шэйла быстро пятилась, тоже пытаясь выбраться из смертоносного тумана. Колдовские звери рвали укреплённый щит, росший из круга Раяна, сильно напрягая резервы парня. На магических существ туман вообще не действовал.

Наибольшим риском теперь было то, что или колдовские звери, или один из двух оставшихся надзирателей пробьёт щит Раяна, впустив внутрь туман, и убив двух юных магов. Даже отступая, Шэйла поднимала меч, готовясь использовать его специальную способность, чтобы сфокусировать свою оставшуюся силу в одном ударе, который наверняка именно такой эффект и оказал бы.

Прежде чем она смогла выстрелить, Шэйла упала, осев на землю. В её голове была пробита маленькая дырка.

Тирион узнал почерк Эммы. Такие точные удары всегда давалась ей гораздо лучше, чем Раяну, и, вообще говоря, стали за последний месяц её характерной атакой на арене. Тем не менее, он не был уверен в том, как ей это удалось. У неё не должно было иметься возможности нанести такой удар наружу из-под щита другого мага.

А затем он заметил, что они снова взялись за руки. Объединив свои воли, они каким-то образом достигли идеальной синхронизации. Раян открыл в щите крошечное отверстие как раз в тот момент, когда Эмма послала Шэйле в голову тонкое копьё силы.

Теперь, когда Шэйла погибла, а Брэйдэн скрылся, Раян вынужден был рискнуть. Подняв мощный ветер, от рассеял окружавший их смертоносный туман. Как только его не стало, Раян опустил круговой щит, и отбросил колдовских дверей двумя широкими ударами эйсара. Прежде чем они снова смогли наброситься на них, он вышел за круг, и снова поднял щит, укрывая Эмму, и полагаясь на то, что его личные чары щита сберегут его от зверей.

Длительный опыт научил Тириона тому, что колдовские звери Сэнтиров создавали много проблем. Они не рассеивались после смерти их хозяев, и их было очень сложно убить. Очень немногое могло на них повлиять. Большая часть обычных атак безвредно проходила через их созданные из эйсара тела, но зачарованные наручные клинки Раяна должны были сработать.

Раян двинулся вперёд, чтобы встретить их атаку.

Невидимый, и потому слепой, Брэйдэн по чистой случайности выбрал этот миг, чтобы показаться, и нанести удар. Он появился где-то в тридцати ярдах, и поспешно направил усиленную мечом атаку туда, где находилась Эмма.

Силовое копьё пробило укрывавший дочь Тириона щит, но в саму девушку не попало. К сожалению, разрушение щита возымело гораздо худшие последствия для того, кто этот щит создал. Откат заставил Раяна упасть на колени, и его сила дала сбой. Колдовские звери достигли его как раз в тот момент, когда он потерял сознание, и его зачарованный личный щит погас.

Ответный удар Эммы убил Брэйдэна мгновенно.

Дети Тириона победили. Свет фонарей изменился, и прозвучал звон. Матч окончился.

Но колдовские звери не знали таких фактов, и не обращали на них внимания. Первый, добравшийся до Раяна, впился в плечо юноши, раздробив ключицу, в то время как второй схватил в свои ужасные челюсти его ноги.

Эмма силилась встать, но сил у неё больше не было. Её рот широко раскрылся в немощном крике, пока она пыталась добраться до брата, но из-за раны она не могла кричать.

Кораллтис вышел на поле, спокойно двигаясь к колдовским зверям, которые устроили гротескное перетягивание каната, где канатом служило тело Раяна. Само собой разумелось, что Кораллтис уничтожит их, но Ши'Хар никогда не спешил. А вот для парня такая задержка была непозволительной роскошью.

Тирион прыгнул вперёд, но сплетённый из заклинаний щит, закрывавший арену, не пускал его внутрь. Лишь Кораллтис мог войти, пока он не объявит победителя, и не даст разрешение. Приведя в действие свои зачарованные наручные клинки, Тирион стал рубить заклинательное плетение, но оно было слишком могучим, чтобы один человек, пусть даже и Тирион, мог его уничтожить.

Сверкнула молния, обрушившись с неба на окружавший арену могучий щит. Один, второй, и третий удары были нанесены за считанные секунды. Защита арены распалась с таким громким звуком, что казалось, будто сломался разбился сам мир. Побежав вперёд, Тирион пронёсся мимо Кораллтиса.

Он не осмеливался использовать свою силу, чтобы отбросить зверей прочь, боясь разорвать тело Раяна надвое, и полные агонии секунды утекали, пока чудовища терзали тело парня, пока Тирион не добрался до них. Его зачарованные наручные клинки порвали зверей на части, снеся головы им с плеч, после чего Тирион разрубил и сами тела, пытаясь удостовериться в том, что приводивший их в движение центральный узел разрушен.

Кораллтис начал плести заклинание, посылая длинные, похожие на лозы отростки оплетать неподвижное тело Раяна.

— Он жив?! — крикнул хозяину арены Тирион, не в силах удержаться. Если бы не природа его задачи, Тирион убил бы этого безразличного Ши'Хар на месте.

— Едва-едва, — спокойно сказал хозяин арены.

Тут Тирион сорвался. Схватив Ши'Хар за горло, он встряхнул его как куклу:

— Если он не выживет, то ты — следующий!

Кораллтис смотрел на него расширенными глазами. Где-то внутри холодной личины Ши'Хар мелькнул страх:

— Позволь мне позаботиться о девушке. Её рана всё ещё смертельна. Ей нужна помощь.

Разъярённый, Тирион поднял Ши'Хар, и швырнул его в сторону Эммы.

Стоя в уже одиночестве, он поднял взгляд на заполненные толпами балконы на окружавших арену деревьях богов. Толпа молчала, а небо всё темнело. Голос ветра кричал у него в ушах, и Тирион повысил голос, присоединяясь к нему:

— Вы этого хотите? Довольны теперь? Когда уже вы насытитесь моей кровью? Когда вам хватит? — пророкотали его слова громче ветра, начавшего двигаться с устрашающей скоростью.

Небо над ними закружилось, будто завертевшись вокруг невидимой оси, шедшей через его голову. Мир потемнел почти как ночью, и сила урагана заставляла деревья стонать под давлением.

Разум Тириона угасал, растворяясь в безразличной ярости ветра. Он бесчувственно смотрел в даль, но его глаза больше не действовали. Он был где-то в другом месте, его тело становилось легче.

Кэйт выбежала, крича ему, но его уши не донесли до него её слова, и ветер отбросил её прочь. Она пролетела по воздуху, ударившись об одну из изоляционных камер. Несмотря на ветер, она силилась встать, но одна из её ног отказывалась принимать на себя её вес.

Где-то глубоко внутри него осталась лишь одна мысль. «Это конец». Он уничтожит всё, или, по крайней мере, всё, до чего сможет дотянуться, а дотянуться он мог воистину далеко. «Я очищу весь мир».

Бледные ладони схватили его голову, по одной скаждой стороны, и синие глаза уставились в его собственные. Лираллианта держала его, и её голубые волосы бились вокруг них на ветру. Заклинательное плетение не давало стремительному ветру унести её, в то время как её разум искал его собственный.

«Остановись! Успокойся, Любовь моя, твои дети в безопасности. Оставь свой гнев, иначе мы все обречены», — эхом отдавались её мысли в его разуме, будто проходя через огромную пещеру.

Ветер слегка утих, и взгляд Тириона упёрся в её глаза. Его ярость начала медленно сходить на нет, и он стал осознавать, как тяжело он дышит. Она повторила свои мысли, уже тише, и его разум с некоторым трудом осознал их значение.

— Любовь? — пробормотал он странно ощущавшимися губами. — Ты не понимаешь значение этого слова.

— Понимаю, — ответила она, — Теперь — понимаю. Ты — мой кианти, и Иллэниэлы снова нашли любовь.

Глава 36

Хромая, Кэйт прошла от очага до лежавшей на кухонном столе доски для резки. С каждым её шагом Тирион ощущал себя всё более виноватым.

— Почему бы тебе не позволить другим об этом позаботиться, хотя бы на несколько дней? — предложил он.

Абби уже помогала Кэйт на кухне, но проигнорировала его комментарий. Она знала, что Кэйт не будет восприимчива к его идее.

— Мне нужно чем-то заняться, Даниэл, — сказала Кэйт. — Я сойду с ума, если ты попытаешься заставить меня сидеть весь день на месте.

Абби согласно кивнула, и одарила Тириона взглядом, который ясно говорил ему не лезть, куда не просят.

— Через несколько дней синяки должны сойти, — сказал Тирион уже наверное раз в десятый.

Кэйт сжала губы, начав нарезать лук:

— Ты это уже упоминал.

Бриджид вошла во входную дверь, и заглянула из парадного коридора на кухню:

— Она здесь, Отец.

Кэйт едва не порезала себе палец. Бросив нож, она начала приглаживать свои волосы, но затем осознала, что её руки пахнут луком:

— Ещё слишком рано! Ты сказал, что она не появится до полудня, — сказала она ему с обвинением в голосе.

— Расслабься, — сказал он, пытаясь её успокоить. — Её такие вещи не волнуют. Ты же видела, как я выглядел, когда в первый раз вернулся домой.

— Тебе легко говорить, — язвительно сказала Кэйт.

— Она уже дважды с тобой встречалась, — напомнил он.

Выражение лица Кэйт ясно дало ему понять, насколько тупой она считала его ремарку:

— И оба раза это было после того, как ты попытался уничтожить всё вокруг с помощью чудовищной бури. Я бы хотела разок встретиться с ней, не выглядя так, будто у меня в волосах устроил гнездо крысиный выводок.

— У тебя прекрасный волосы.

— Нет, это она прекрасна. Оставь меня в покое, тебя это не касается, — сказала Кэйт.

— Она исцелила твою ногу…

— И снова я тебе говорю… ты всё только портишь, Даниэл, — кисло ответила она. — Иди отвлеки её ненадолго, пока я вымою руки, и приглажу волосы. Абби, ты можешь взять кухню на себя?

Абби улыбнулась:

— С радостью. Бриджид, не хотела бы ты мне помочь?

Бриджид бросила в сторону Абби тёмный взгляд. Стряпня была наименее любимым её делом, и сегодня была не её очередь помогать с готовкой, но если Кэйт бросала кухню, то кому-то нужно было взять её работу на себя. Она молча кивнула.

Магическим взором Тирион видел, что Лираллианта была на переднем дворе, но не двигалась к дому. Вместо этого она разговаривала с находившимися там юношами и девушками, переходя от одного к другому. «Что она делает?»

А потом он увидел. Она снимала с них ошейники. Он добрался до двери, и вышел наружу, встав к ней лицом к лицу:

— Что ты делаешь?

— Доброе утро, Любовь моя, — с лёгкой улыбкой сказала она. Следующим прикосновением она растворила ошейник на горле у Дэвида.

Использование ею слова «любовь» вновь застало Тириона врасплох. Было невозможно вообразить, чтобы она, да и кто-то другой из Ши'Хар, если уж на то пошло, так вольно использовал это слово.

— Что происходит? — спросил он.

— Я исправляю ошибку, — ответила она. Проходя мимо него, она приостановилась, чтобы поцеловать его в щёку, прежде чем снять ошейник с Вайолет.

— Разве нам не следует об этом поговорить? Твой народ это не примет.

— Они уже приняли, — сказала Лираллианта. — Ну, Рощи Иллэниэл и Прэйсиан приняли, но я уверена, что остальных заставят узреть истину.

Тирион моргнул. Слова были довольно просты, но их значение было трудно принять.

Лираллианта закончила со всеми во дворе, и пошла к дому.

— Подожди, — сказал он ей.

— Осталось ещё несколько.

Тирион покачал головой:

— Они могут подождать несколько минут — Кэйт ещё не готова.

Её лоб слегка наморщился:

— Ты уже снял с неё ошейник.

— Нет, она пока не готова с тобой встретиться, — объяснил он.

— Мы встретились вчера, — напомнила она ему. — После того, как ты сломал ей ногу.

Тирион фрустрированно вздохнул:

— На самом деле это был не я. Ну, полагаю, что это был я, но я был не совсем в себе. Это была случайность. И вообще, дело не в этом. Она хочет причесать волосы, или что-то такое.

— Почему? — с серьёзным выражением лица спросила Ши'Хар.

— Она хочет хорошо выглядеть, произвести хорошее впечатление.

Лицо Лираллианты приняло разочарованное выражение:

— Я думала, что если я научусь любви, мне будет легче понять ваш род.

— Мы несколько сложнее, чем только эта одна эмоция, — сказал он ей, прежде чем добавить: — Она нервничает, ей хочется понравиться тебе.

— Почему?

Тирион сделал глубокий вдох:

— Потому что она в меня влюблена.

Лицо Лираллианты стало задумчивым. В конце концов она ответила:

— Она меня боится?

— Не совсем, — ответил он, — но для человека это нормальное беспокойство. Она боится, что ты будешь ревновать.

— Ревность среди моего народа не распространена, — сказала Лираллианта.

— Ты — первая, кто полюбил за многие тысячелетия, — заметил он.

— А ревность обязательно является частью любви?

— Нет, не думаю. Люди чувствуют её, когда мы считаем, будто что-то нам небезразличное находится под угрозой.

— Я бы не стала тебе угрожать, — объявила она. — Если только ты не будешь вести себя глупо, — поправилась она чуть погодя.

Тирион подвёл её к скамейкам из брёвен, расставленным вокруг их вечернего костра. Предложив ей сесть, он попытался объяснить:

— Угроза не мне, а угроза отобрать то, что она любит.

— Значит, она ревнует ко мне? — задумалась Лираллианта. — Боится, что я отберу тебя. — Затем она улыбнулась: — Как глупо. Ты — мой кианти. Я не могу тебя контролировать. — Она встала, и пошла к дому: — Я ей это объясню.

Тирион пошёл было следом, но она выставила ладонь:

— Ты для этого не нужен. Позволь нам поговорить наедине.

Кэйт была удивлена, когда увидела, как в её спальню вошла сереброволосая женщина.

— Ох, — воскликнула она.

— Тирион объяснил твой страх по отношению ко мне, — без предисловий сказала Лираллианта.

— Страх? — сказала Кэйт, слегка прищурившись. — Думаю, что он, быть может, использовал не самые лучшие слова.

— Возможно, страх — это мудро, — отметила Лираллианта. — Мой народ обращался с ним отнюдь немило, и с тобой тоже.

— Я не настолько невежественна, — ответила Кэйт, — по крайней мере в том, что касается тебя. Мне нужно поблагодарить тебя за мою ногу.

— Пожалуйста, — сказала Лираллианта, — но я пришла поговорить не о тривиальных вещах. Я желаю объяснить свои намерения, чтобы уменьшить твои заботы.

Кэйт становилось всё более не по себе. Она едва знала эту странную женщину, и прямота Лираллианты её смущала. Однако ничего поделать с этим было нельзя. Собравшись с духом, она указала на кровать:

— Хочешь присесть?

Ши'Хар кивнула, и села в ногах кровати, в то время как Кэйт последовала её примеру, и тоже села, ближе к изголовью. После короткой паузы Ши'Хар начала:

— Тирион — мой кианти. Это не изменится. Среди Ши'Хар это значит, что его и мои интересы считаются идентичными.

Кэйт вздрогнула от такого формального заявления. «Она с тем же успехом могла сказать «он мой, а не твой», смысл тот же». Кэйт силилась совладать со своими чувствами, но к этому мигу она была готова. Опустив взгляд, она ответила:

— Я не буду вмешиваться. Я хотела бы остаться, чтобы помочь с его детьми, но я пойму, если ты пожелаешь, чтобы я ушла.

Лицо Лираллианты приняло озадаченное выражение:

— Это расстроит моего кианти.

Теперь пришёл черёд Кэйт быть сбитой с толку. «Она — его жена из Ши'Хар, и она что, хочет, чтобы я осталась как какая-то служанка, или наложница?». Не зная, что делать дальше, Кэйт медленно ответила:

— Я думаю, меня больше беспокоит то, что может расстроить тебя.

— Он объяснил тебе значение слова «кианти»? — спросила Лираллианта.

— Это что-то вроде наших брачных обычаев, так ведь?

Лираллианта разразилась лёгким смехом.

Это был нежный звук, от которого Кэйт мгновенно испытала раздражение. «Ни у кого не должно быть такого прекрасного смеха. Как я могу сравниться с такой женщиной?»

Видя перемену в ауре Кэйт, Ши'Хар перестала смеяться:

— Я не хотела оскорбить тебя. Возможно, было бы проще, если бы я показала тебе, от одного разума к другому. Ты позволишь?

Лираллианта подняла руку, выставив ладонь, указывая, что хотела положить её Кэйт на голову.

Кэйт слегка отодвинулась:

— Подожди. Ты прочитаешь мои мысли?

Лираллианта кивнула:

— Да, но ты также прочитаешь мои.

— Есть вещи… — начала Кэйт, но не знала, как закончить. — Что бы ты ни увидела, пожалуйста, пойми, что я хочу лишь то, что будет лучше всего для него.

— Наши слова лишь укрепляют непонимание — позволь мне показать тебе то, чему меня научили старейшины, — сказала синеглазая женщина.

Кэйт сделала глубокий вдох:

— Ладно.

— Ляг. Это может занять какое-то время. Твоё тело устанет сидеть, — сказала Лираллианта.

Кэйт сделала так, как ей было велено, и Ши'Хар легла рядом с ней. Они лежали на боку, лицом друг к другу, а затем Лираллианта протянула руку, мягко приложив ладонь к боковой части головы Кэйт, поместив пальцы на её висок.

Комната исчезла, сменившись новым местом. Их окружал обширный мир, а с неба лился свет красного солнца. Всю землю покрывал лес, но он отличался от того, с которым Кэйт была знакома — этот лес был менее однородным, более разнообразным. Многие из деревьев были огромными, как ставшие знакомыми ей деревья богов, но другие были иными, тоньше, выше, ниже, и их листья имели множество форм. Каким-то образом она поняла, что большинство из них не были Ши'Хар. Она слышала их голоса через свои… корни? По мере роста её осознания, Кэйт поняла, что больше не имеет своего старого тела, что она — одна из деревьев, одна из Ши'Хар.

Мир двигался вокруг неё, и солнце проходило над головой с удивительной скоростью. Она сама двигаться не могла, но не была одинока, ибо лес был полон голосов, и она говорила с другими деревьями через свои корни, тянувшиеся на мили во всех направлениях. Их разумы были просты, проще её собственного, но она чувствовала привязанность к ним, и через них она получала сообщения от других Ши'Хар, чьи корни были слишком далеко, чтобы она могла дотянуться до них напрямую. Весь лес был живым, и их корни составляли огромную сеть, соединявшую все деревья в мире.

Это был своего рода рай. Она знала, когда приближался дождь, поскольку деревья делились друг с другом знанием. Но этот мир не был идеален. Были проблемы. Худшей из них были членистоногие, многоногие существа с твёрдым панцирем. Они ползали по кронам, и ели листья некоторых деревьев, но листья Ши'Хар им нравились особо сильно. Находя одного из Ши'Хар, эти существа зарывались глубоко в кору, раня её народ. Если их не контролировать, они размножались, и вскоре Ши'Хар умирал.

С большинством вредителей Ши'Хар легко могли справиться, но этот прятался, скрываясь от их магического взора. Буравя кору Ши'Хар, они действовали быстро, и их тела выделяли вещество, которое вызывало у Ши'Хар онемение, из-за чего их присутствие было трудно ощутить, пока не становилось слишком поздно.

Не останавливая насекомых, Ши'Хар вскоре вымерли бы, и их убийцы умерли бы вместе с ними, поскольку эти паразиты неспособны были размножаться без поедания Ши'Хар. К счастью, под кронами безграничного леса были и другие охотники… большие, изящные, мохнатые звери с длинными конечностями и острыми когтями. Им очень нравился вкус насекомых, изводивших Ши'Хар, а также вкус «кялмуса», плода, который выращивали разумные деревья.

Поначалу их партнёрство было случайным, но удачным, и со временем для Ши'Хар стали небезразличны эти жившие с ними лесные существа. Своим собственным, медленным образом они дали название защищавшим их существам, «кианти», но не могли с ними говорить так, как говорили с иными деревьями.

Ши'Хар отличались от других деревьев, и даже от животных этого мира, ибо могли менять разные вещи. Кианти ели их семена, и распространяли Ши'Хар, но этот процесс был случайным, поскольку интеллект кианти был ограничен, поэтому Ши'Хар изменили свои семена, чтобы приносить пользу как себе, так и кианти. Теперь, когда кианти съедали семена Ши'Хар, эти семена оставались внутри них, и производили много изменений в их разумах. Кианти становились разумны, и семя Ши'Хар давало им могущество, чтобы изменять мир, манипулировать эйсаром, как это делали сами Ши'Хар.

Когда кианти в конце концов умирали, семя прорастало, и появлялся новый Ши'Хар, выраставший из земли, удобренной телом своего носителя, однако он помнил жизнь кианти, из которого рождался. Со временем Ши'Хар и кианти стали настолько близки, что их можно было считать практически одной расой. Каждое дерево давало свой особый дар лишь одному кианти одновременно, но Ши'Хар жили гораздо дольше кианти. За свою жизнь Ши'Хар мог вырастить несколько потомков, в то время как дети его кианти были гораздо более многочисленными.

В мире под её ветвями у Кэйт было много кианти, но лишь один был для неё особым, лишь один нёс в себе её семя, лишь один мог говорить с ней, и она его любила. Это был её кианти. Когда он в конце концов скончался, она не грустила, ибо из него выросло новое дерево, и оно помнило её. Ши'Хар знали любовь.

Кэйт открыла глаза, почувствовав, как кровать рядом с ней затряслась. Лираллианта свернулась в клубок, плача. Сперва Кэйт была сбита с толку, как из-за изменений в своём теле, так и от того, что видела плачущую Ши'Хар, но затем она поняла. «Всё это время она исследовала мои воспоминания».

То, что пережила Лираллианта, было гораздо более травмирующим по сравнению с тем, чем она поделилась с Кэйт. Действуя исключительно по наитию, Кэйт придвинулась ближе, обняв Лираллианту. Она стала утешать её, гладя по волосам, пытаясь её успокоить.

Наконец они обе затихли и замерли, и некоторое время ни одна из них не шевелилась.

— Ты заслуживаешь чего-то лучшего, Кэйт, — сказала Ши'Хар. — Он — не твоё наказание.

— Я знаю, — согласилась зеленоглазая женщина, — но моё сердце в этом убедить труднее.

— Ты не сделала ничего плохого. На самом деле ты последовала за ним совсем не из-за ненависти к себе.

— Моя голова это знает, но в сердце моём раздрай, — призналась Кэйт.

— Мы его исцелим, — сказала Лираллианта.

Кэйт едва не засмеялась:

— Как?

— Любовью, — сказала Ши'Хар, и нежно её поцеловала.

На миг её глаза расширились от неожиданности. Это был мягкий поцелуй, губы к губам, но в нём не было ничего требовательного или сексуального. Он длился лишь недолгий миг, а затем Лираллианта крепко её обняла. Но даже так Кэйт ощутила, как её сердцебиение слегка участилось.

От двери донёсся настойчивый стук. Встав, Кэйт пошла ответить на него. По ту сторону двери стоял Даниэл, глядя на неё с написанной на лице открытой заботой.

— Что? — бесцеремонно спросила она.

— Я заволновался, — сказал он. — Вы тут уже больше часа.

Она стеснительно пригладила волосы, осознав, что наверное растрёпана после лежания в кровати.

— Мы всё ещё беседуем. Уходи.

— Почему у тебя щёки красные? — спросил он.

Смутившись, она начала закрывать дверь:

— Потом объясню.

Обернувшись, она обнаружила, что Лираллианта садится в кровати, с гладкими волосами и спокойным, лишённым эмоций лицом. «Как ей это удаётся?» — подивилась Кэйт.

— Я всё ещё не понимаю некоторые вещи.

— Спрашивай, и я объясню, что смогу, — сказала Ши'Хар Иллэниэл.

— Всё было другим, даже солнце было красным, — сказала Кэйт.

— Это был первый мир, — сказала Лираллианта, будто это всё объясняло.

— Как мне объяснял Даниэл, ваш народ растёт на деревьях, с семенем внутри, но в показанном мне тобой мире кианти ели семя, и лишь немногие из них вообще его получали. Разве ты — не кианти, по крайней мере, при том, как теперь всё работает?

— Я — дитя Ши'Хар, — сказала Лираллианта. — В первом мире детей не было. Кианти были потеряны для нас, когда мы ушли, и мы были вынуждены приспособиться. Старейшины создали детей в форме, которая лучше всего подходила для того мира, в который мы потом приходили, и семена помещались внутри них. Больше у нас нет ни хищников, ни кианти. Мы забыли, как любить, и больше не говорим ни с какими деревьями кроме своих собственных. Мы стали холодными и изолированными.

— Я совсем сбилась с толку, — безнадёжно сказала Кэйт. — По мне, так вы выполняете ту же роль, какую раньше выполняли кианти.

— Кианти нас любили, они защищали нас, а некоторые из них ели семя, и в конце концов становились частью нас. Я служу схожей цели, но я была рождена с семенем. Все дети Ши'Хар несут его в себе, но мы забыли любовь, мы — не особенные. По мере того, как мы меняли свой жизненный цикл, мы изменили и свои сердца. Семена, которые прежде давали кианти, были похожи на нынешние лошти, они давали знание, а не только производили новое поколение.

— Что такое «лошти»? — спросила Кэйт.

Лираллианта улыбнулась:

— Плод, дающий знание предков тому потомку, который его съест. Он больше не является семенем, каким был в прошлом, когда его ели кианти. Семена создаются отдельно, в детях, вроде меня.

— Так что ты планируешь вложить в Даниэла? — сказала Кэйт, озвучив вопрос, которого страшилась больше всего.

— Ничего, — сказала Лираллианта.

— Твой… — сказала она, и приостановилась, с трудом ища хорошее слово, обозначившее бы то, что ей показала Ши'Хар, — …рассказ намекал на то, что если он — твой кианти, то он однажды станет деревом. Верно?

— В некотором роде, — согласилась Лираллианта, — но я не думаю, что это будет делом рук моего народа.

— Это вообще какая-то бессмыслица.

Ши'Хар вздохнула:

— Я и сама это не понимаю, но Роща Иллэниэл обладает даром, отличным от иных рощ. Наши старейшины могут видеть проблески будущего. Вот, почему они отказывались брать рабов, когда только пришли в этот мир, ибо они видели, что это в конце концов приведёт к нашему уничтожению. Они также видели что-то в Тирионе.

— Что?

Лицо Лираллианты помрачнело:

— Смерть и возрождение всего — для твоей расы, и для моей.

Глава 37

Когда они вышли из спальни, Тирион ждал их. Он изо всех сил старался скрыть волнение у себя на лице, но знал, что как минимум Кэйт могла читать его как книгу.

— Всё в порядке? — спросил он. — Я не ожидал, что ваш разговор займёт так много времени.

— Твоя супруга была полна вопросов, — сказала Лираллианта, — но я узнала у неё больше, чем она — у меня.

Он не был уверен, как на это отвечать, но Кэйт внезапно обняла его, крепко сжав его торс. Её тело слегка тело слегка дрожало, сжимая его.

— Эй, что стряслось? — спросил он её.

Её зелёные глаза посмотрели в его собственные, а затем Кэйт отвела взгляд:

— Это — просто реакция на всё случившееся. Я испытываю облегчение.

Кэйт лгала, даже Тириону это было видно. Что-то её расстроило, но он никак не мог определить, что именно. Казалось что она и Лираллианта пришли к какому-то пониманию, поэтому он не думал, что дело в их разногласиях. Лираллианта шагнула вперёд, когда Кэйт отпустила его, и Тирион поймал её взгляд, но видел, что Кэйт всё ещё стояла вне поля его зрения, уставившись на него. Она забыла, что он мог видеть её, не смотря на неё глазами.

«Почему она всё время смотрит на меня как кто-то, кто только что потерял своего пса?»

Пощёчина от Лираллианты застала его совершенно врасплох.

— За что?! — в шоке возмутился он.

— Это — за то, как ты бросил Кэйт на танцах, — проинформировала его Ши'Хар с редкой для неё досадой на лице.

Кэйт засмеялась, стоя позади него, но быстро прикрыла рот. Взяв себя в руки, она сказала Лираллианте:

— Необязательно было так поступать.

— Ты слишком добра, — сказала Лираллианта, — но я позабочусь о том, чтобы ты получила своё.

Тирион переводил взгляд с одной на другую, потирая саднящую щёку. Он начинал полагать, что, возможно, было плохой идеей позволить этим двоим сверить записи.

— Тебе следует лучше обращаться со своей кианти, — сказала Лираллианта.

Его глаза сузились:

— Я тебя уже несколько месяцев не видел.

Лираллианта указала на Кэйт:

— Не меня… её. Ты — мой кианти, а она — твоя.

— Э? — Он предполагал, что они обсуждали его женитьбу на Кэйт, но Лираллианта ясно дала ему понять, что брак и имевшаяся у Ши'Хар концепция кианти были совершенно разными вещами.

— В ней твоё семя.

— Моё…, - сказал он, и замолчал, растеряв все мысли в голове.

— Я беременна, Даниэл, — сказала Кэйт, поясняя то, что постепенно становилось для него очевидным.

Его магический взор сфокусировался на её чреве, осматривая её изнутри. Ему следовало сделать это ещё раньше, учитывая их деятельность в течение последнего месяца. Ему потребовалось лишь мгновение, чтобы заметить растущую внутри неё новую жизнь.

— О! — внезапно сказал он. — Там… ты…

— Ты кажешься удивлённым, — нейтральным тоном заметила Кэйт.

— Я просто… после Эрона у тебя никого не было, поэтому я подумал…, - сказал он, и остановился.

Слова выходили у него плохо, а тема её способности к воспроизводству наверняка была чувствительной.

— Ты думал, что я бесплодна? — сказала она, заканчивая за него фразу.

— Ну…

— Мы с Сэтом охладели друг к другу после рождения Эрона, — объяснила она.

Взгляд Тириона заметался по стенам вокруг них, будто он искал путь к бегству. Кэйт нахмурилась. Она боялась, что он вот так и отреагирует.

— Если я снесу ту стену, то мы сможем расширить дом с задней стороны, — наконец сказал он, озвучивая свои мысли. — Понадобится место для яслей. Вообще, я и так думал перестроить кое-что, добавить ещё один этаж. Так что очень вовремя получилось.

Кэйт моргнула, и её глаза внезапно увлажнились.

— Что не так? — спросил он, слегка встревожившись.

Лираллианта воспользовалась этой возможностью, чтобы влепить ему ещё одну пощёчину, на этот раз нацелившись на другую щёку.

— Да что с тобой не так!? — удивлённо сказал он. — Мне что, надо начинать закрываться щитом?

Лицо Ши'Хар было серьёзным:

— Это — за то, что ты бросил её после того, как убил того надзирателя, — проинформировала она его. — И ещё за то, что заставил её плакать, только что.

Кэйт засмеялась.

— Ты вообще знаешь, почему она расплакалась? — спросил он.

Теперь пришёл черёд Лираллианты хмуриться:

— Нет, но я уверена, что у неё есть хорошая на то причина. Я доверяю её суждениям.

Кэйт положила ладонь Лираллианте на плечо:

— Всё хорошо, Лира, это были счастливые слёзы.

— И много ещё пощёчин мне следует ожидать? — спросил Тирион.

— Я составляю список, — ответила Лираллианта. — Уведомлю тебя, когда закончу обдумывать все события из её воспоминаний.

Тириону показалось, будто что-то не совсем так с её лицом:

— Ты что… пытаешься пошутить?

Её синие глаза ничего не выдали, но ему показалось, что он заметил вздох:

— Мои попытки шутить по большей части неуспешны, — честно ответила она.

Не в силах поддерживать свою досаду, он поднял подбородок Лираллианты рукой, и быстро поцеловал её. Это был почти бессознательный жест, но Тирион обнаружил, что внезапно смущается, принимая во внимание чувства Кэйт.

Та позволила ему расслабиться, последовав его примеру, и одарив Лираллианту коротким поцелуем в щёку, за которым последовали короткие объятия. После чего её взгляд упал на него:

— Не волнуйся. Я не настолько хрупкая.

Лираллианта понаблюдала за их обменом, прежде чем вставить:

— Быть может, я всё же ревную.

— Почему? — спросила Кэйт.

— Когда вы говорите друг с другом, я обнаруживаю, что мне приходится гадать о смысле ваших слов. Вы часто отвечаете на вопросы, которые даже не были заданы. Ощущение такое, будто вы говорить на языке, который я не только не понимаю, но и совсем не слышу, — ответила Ши'Хар. Чуть помедлив, она добавила: — Меня также раздражает то, что две другие женщины носят твоих детей, в то время как я должна ж… — Её слова внезапно оборвались.

Кэйт бросила на неё предостерегающий взгляд, но Тирион не заметил незаконченного последнего слова. Его разум застопорился на словах «две другие женщины».

— Подожди, что ты имела ввиду под… — начал он, но затем осознал, что она, должно быть, хотела сказать. Лэйла была во дворе, работала с подростками. Был лишь один возможный вывод, хотя она слишком активно двигалась, чтобы он мог с такого расстояния рассмотреть внутренние процессы в её теле. — Лэйла?

Лираллианта снова дала ему пощёчину, но эта была слабее, почти игривой.

Тирион грустно посмотрел на неё:

— Это тоже было за Кэйт?

— Это — за меня, — ответила его бывшая хозяйка. — С Кэйт — я понимаю, но в Лэйле совершенно не было необходимости.

— Ничего, — сказала Кэйт. — Можешь считать, что это пощёчина — от нас обеих.

* * *
На следующее утро Тирион был усталым и раздражённым. Спал он плохо. Обычно он лежал, развалившись на своей кровати, но с двумя женщинами по бокам он ощущал себя определённо тесно. Что хуже, он обнаружил, что его голову всё время не покидают фантазии, и это портило его способность отдыхать. Ни одну из них он не претворил в жизнь, поскольку на самом деле понятия не имел, какого этикета ему следует придерживаться.

Кэйт просуммировала его состояние:

— Не выспался? — спросила она, зло осклабившись.

Он зыркнул на неё:

— Оставь мне в покое.

— Я не могла не заметить твоё беспокойство прошедшей ночью, — продолжила она, опуская взгляд, чем полностью исключила всякие сомнения насчёт смысла её слов.

— Мне нужно пойти поговорить с Эммой этим утром, — ответил он, находя её веселье слегка отвратительным.

Кэйт поймала его за руку. После прожитых среди Ши'Хар лет он от такого отвык. Тирион подавил почти рефлекторный гнев.

— Насчёт прошлой ночи — я подумала, что нам следует пройтись по правилам, — сказала она, отпуская его руку, когда заметила выражение его взгляда.

— Прости, — быстро сказал он. — Пожив здесь, я стал странным. Я отвык от некоторых вещей, которые в Колне были нормальными. По правилам насчёт чего?

— Насчёт того, что не давало тебе уснуть прошлой ночью.

— О, — сказал он, внезапно поняв.

— Мы с Лирой будем решать, кто и когда, — без предисловий сказала она. — Это ново для всех нас. Поскольку нас две, а ты — только один, это был лучший компромисс, который мы только смогли придумать.

— А моё мнение тут не учитывается, что ли?

— Нет.

— Я думал, может…

Тирион обнаружил, что не может договорить до конца.

— Что — может?

— Ну, поскольку тебе и девушки нравятся…

Кэйт начала рычать себе под нос:

— Одно то, что мне в этом смысле нравишься ты, не обязательно значит, что я хочу сходу ввязаться во что-то такое с кем-то другим, любого пола. Понял?

Тирион нахмурился.

Она испустила фрустрированный вздох:

— Смотри, давай предположим, что ты решил замутить что-нибудь с Байоваром…

— Мне не нравятся мужчины, — мгновенно огрызнулся он.

— А мне — нравятся, — ответила она. — Заткнись, это просто пример. Предположим, тебе нравятся мужчины, и предположим, что ты хотел привести Байовара домой поиграть — ты бы стал ожидать, что я к тебе в этом присоединюсь?

Его щёки покраснели от внезапной ревности при этой мысли:

— Нет.

— Тогда не ожидай, что я сделаю то же самое с ней просто потому, что мой прошлый опыт оказался шире твоего. Если в будущем случится что-то подобное, то только на моих условиях, а не твоих.

Чуть погодя он дипломатично удалился. Размышляя о словах Кэйт, он счёл их достойными внимания, но всё равно не мог отделаться от чувства, что его только что сурово выбранили. Тирион не привык проигрывать в споре, но, с другой стороны, последние пятнадцать лет большая часть его «разногласий» решалась с помощью насилия. Это больше не было вариантом. «Я променял одну хозяйку на двух», — с иронией подумал он.

Вспомнив о своей цели, он пошёл искать Эмму. Они с Раяном вернулись поздно предыдущим вечером. Оба были с новыми шрамами, но в остальном выглядели по большей части выздоровевшими.

Проведя разумом короткий поиск, он нашёл Эмму в её комнате, сидящей за столиком. Короткая прогулка привела его к её двери, и она открыла до того, как он успел постучать. В конце концов, магический взор работал в обе стороны.

— Отец, — сказала она в качестве приветствия.

— Не против, если я зайду? — спросил он.

Она отошла, показывая, что ему следует сесть на кровать, поскольку она сама занимала единственный стул:

— Уже стал спрашивать, можешь ли войти в комнату… осторожнее, а то мы можем и забыть, кто тут главный, — прокомментировала она.

Тирион зыркнул на неё, раздражённый насмешливостью её тона, но улыбка в её взгляде была подлинной. Сделав глубокий вдох, он заставил себя расслабиться:

— Это для нас новый мир, — объяснил он. — Я всё ещё ожидаю повиновения, когда требую его, но в остальном я считаю, что нам следует стремиться к более цивилизованной атмосфере. — Изучая комнату взглядом, он добавил: — Я вижу, у тебя есть стол. У большинства других хорошо если кровать в комнате есть.

Эмма кивнула:

— Энтони сделал его для меня, пока я была на попечении у целителей Ши'Хар. Он немного грубоватый, но мне нравится.

— Это что? — спросил он, указывая на лист пергамента на столе.

— Письмо моим родителям. Хочешь почитать?

Он покачал головой:

— Нет, я пришёл спросить тебя о другом.

Она села на маленький стул у стола:

— Я в твоём распоряжении, Отец.

— Во время твоей битвы на арене ты сделала нечто, удивившее меня, — начал он. — Жидкость, которую ты сделала — что это?

Эмма вздохнула:

— Мой отец, как ты знаешь, производил мыло, поэтому я выросла вокруг едких веществ, — сказала она, начав прикидываться дурочкой.

Тирион взъярился:

— Не лги мне, Эмма. То, что ты сделала, возможно — для мага, который понимает внутреннюю работу материального мира, а мы с тобой таким знанием не обладаем. Нет, ты сделала нечто иное. Я не чувствовал работу твоего эйсара, и твои противники тоже не почувствовали.

Её плечи поникли:

— Ты решишь, что я сошла с ума.

— Я и сам уже не вполне вменяем, Эмма, так что просто расскажи.

— Иногда я слышу что-то вроде голосов. Сперва я не обращала внимания, но потом начали происходить всякие вещи…

— Ты слышишь великое биение под нами? — спросил он, широко улыбаясь.

— Как гигантский барабан, — сказала она, кивая. — Я слышу его не всё время, но когда я обращаю к нему своё внимание, он всегда там.

— А небо?

— Стараюсь не слушать, — ответила Эмма, закрывая глаза. — От голоса ветра мне начинает казаться, будто я теряю рассудок.

— А как насчёт этого? — пристально спросил он, подавшись вперёд, и постучав по столу перед ней.

На её лице застыло вопросительное выражение:

— Он же такой маленький. Я и не думала, что… о. У него всё же есть голос, не правда ли?

— Тоненький, — сказал Тирион. — У всего он есть, насколько я знаю. Некоторые из них услышать труднее других.

— Значит, я не сумасшедшая, — сказала она с ясно слышимым облегчением.

— Просто будь осторожна, не показывай эту способность в присутствии Ши'Хар, — предостерёг он её. — Они её не понимают. Возможно, она является для них чем-то новым, а неизвестность всегда внушает страх.

— Это то же, что ты использовал, когда мы только приехали сюда, так ведь? Когда устроил бурю…

— Обо мне они теперь уже знают, но я не хочу, чтобы они знали о тебе, — сказал он ей. — Остальные ещё не в курсе?

— Только Раян. Он увидел это, когда мы общались, разум к разуму, — ответила она. — Мне ведь не следовало использовать это в бою, так?

Тирион пожал плечами:

— Что сделано, то сделано. Ты сработала тонко — я не думаю, что кто-то ещё заметил твой необычный метод.

— Лэйла сказала, что ты впал в неистовство после окончания боя…

Тирион вздрогнул:

— Я сглупил. Позволил эмоциям возобладать над здравым смыслом, и ветер… ну, ты наверняка имеешь некоторое представление о том, какой он.

— Как ты остановился? — спросила Эмма.

— Лираллианта притянула меня обратно во вменяемое состояние, кстати, об этом — я хочу, чтобы ты держалась поближе к Раяну, — сказал он, добавляя в голос властного тона.

Эмма кивнула:

— Думаешь, он сможет сделать для меня то же самое, если со мной случится что-то подобное?

— Только он об этом знает. Поговори с ним, и позаботься о том, чтобы он понял, что может случиться.

— Поговорю, — сказала она, послушно кивая. — Почему ты был так зол?

— Я вспыльчивый, — сказал он ей. — Возможно, ты заметила.

— Но ты же расстроился потому, что мы были ранены, разве нет?

— Не допускай ошибку, считая меня мягкосердечным, Эмма, — предостерёг он её. — Даже злые люди могут любить своих детей.

— Я знаю, — согласилась она. — Но я также ощущаю некоторые из тех же чувств. Когда я лежала там, наблюдая, как те звери рвали Раяна, моё сердце наполнилось чёрным отчаянием. Несмотря на все твои усилия до того дня, именно в тот момент я научилась ненавидеть по-настоящему. Ты не одинок, Отец.

— Одинок?

— Я тоже их ненавижу, — ответила она. — Мы все ненавидим, в некоторой степени. — Эмма встала со своего стула, и подошла к нему. Она аккуратно обняла его руками.

Тирион напрягся, но не обнял её в ответ:

— Я этого не заслуживаю, Дочка. Однажды ты можешь оказаться мёртвой — очередным инструментом, сломанным, чтобы насытить мою жажду мести.

— Обними меня, — настаивала она.

Наконец уступив, он обхватил её руками, хотя всё ещё чувствовал себя обманщиком.

— Нашу жажду мести, Отец, — поправила она. — Если дойдёт до этого, я не буду чувствовать себя обманутой. Потрать мою жизнь мудро, и моими последними словами будут слова благодарности.

Он оттолкнул её, не в силах вынести вину, которая нарастала в его сердце от её слов:

— Звучит как что-то, что сказала бы Бриджид.

Эмма согласилась:

— Если бы у неё был правильно подвешен язык, она бы и сказала, наверное. Тебе придётся тщательно за ней наблюдать. Она готова расстаться с жизнью в обмен на малейшую толику мести.

— Она напоминает мне меня самого.

Эмма покачала головой:

— Нет, она ещё более безрассудная. Если у тебя когда-нибудь появится шанс отомстить, и тебе придётся тратить наши жизни, чтобы этой мести добиться, сбереги её напоследок.

Тирион нахмурился. Ему не нравилось, куда зашёл их разговор, но он не мог оспаривать истинность её слов:

— Почему?

— Потому что она ненавидит их больше, чем все мы. Если кому-то и следует увидеть их кончину, так это ей.

Глава 38

— Довольно… клянусь, ты пытаешься меня убить, — заупирался Тирион.

— Прошли месяцы, — сказала Лираллианта. — Я по тебе стосковалась.

Вторая фраза была чем-то новым. С тех пор, как она вернулась, Лираллианта стала использовать больше подобных слов, вроде «хочу», «любовь» и «тоска». Даже её попытки пошутить стали улучшаться. Тирион начал гадать, было ли её прежнее сдержанное выражение эмоций в основном следствием её чужеродной природы, или просто потому, что он был плохим наставником.

Кэйт оказалась гораздо более способной учительницей, чем был он.

В воздухе разлился запах чего-то жарящегося, заставив его желудок попытаться сделать кувырок. Желудок хотел туда, где было мясо, но ладонь Лираллианты лежала у Тириона на плече, и тянула его обратно к ней:

— Останься ещё на несколько минут, — сказала она ему. — Завтрак ещё не готов, и я обещаю, что позволю тебе отдохнуть.

Вздохнув, он снова рухнул в кровать:

— Что бы она ни готовила, пахнет очень хорошо.

— Ты любишь еду не меньше, чем секс, — серьёзным тоном объявила Лираллианта, будто делала какой-то новое наблюдение. Возможно, это была бы шутка, произнеси эти слова Кэйт, но снова проиграв эти слова у себя в голове, Тирион не мог с уверенностью сказать, было ли это шуткой для Лираллианты.

— Теперь, когда у нас есть новая кухонная утварь и свежее мясо, Кэйт может творить чудеса, — ответил он.

— Если её тайны раскрыть моему народу, то наступит катастрофа, — объявила Лираллианта.

— Почему? — спросил он.

— Они перестанут есть кялмус, и все начнут пускать корни, — сказала она, криво улыбаясь.

«Очередная шутка», — осознал он, вежливо посмеиваясь.

Сменив тему, Тирион сказал, глядя в потолок:

— Я тоже по тебе тосковал.

— Хорошо, — ответила она с ноткой удовлетворения в голосе. — Скоро я буду вынуждена снова тебя покинуть.

— Что?

— Через месяц будет готов лошти.

— Так просто схрумкай его, и возвращайся, — легкомысленно ответил он.

Она похлопала его по щеке:

— Всё не так просто.

— А что случится-то? — спросил он, прежде чем добавить: — Подожди, нет, скажи мне сперва, где этот магический плод. Я ни разу его не видел.

— Зачем тебе знать? — спросила она.

— Просто любопытно.

— Он растёт в моём жилище, — ответила она.

— Неужели? — воскликнул он. — Я часто бывал там, пока тебя не было, и ни разу его не видел.

— Он выглядит очень похожим на кялмус, но этот висит прямо над моим местом для сна. Цвет его слегка темнее, чем у обычного кялмуса, но я не удивлена, что ты его не заметил, — сказала она ему.

Её откровенная открытость насчёт столь важной для Рощи Иллэниэл вещи его удивила:

— Никто его не сторожит?

— Другие рощи сторожат свои лошти, но у Иллэниэлов нет необходимости в стражах. У нас невозможно украсть.

— Почему?

Лираллианта сомкнула губы, она и так уже слишком много сказала.

— Ты не можешь сказать об этом постороннему?

— Я не могу сказать тебе, — ответила она.

Теперь Тирион оскорбился:

— Это ужасно личное ограничение.

— В том, что касается тебя, всё очень сложно, Тирион, — сказала она. — Ты — не посторонний, ты — мой кианти, но старейшины вынесли на твой счёт особые постановления.

— Они мне не доверяют.

— Нет, — с чувством сказала она. — Они полностью тебе доверяют. Иллэниэлы никогда не пойдут против тебя. Тебе не нужно их бояться.

— Они мне доверяют, но не скажут, почему именно. Они не причинят мне вреда, но и делиться своими тайнами не станут. Бессмыслица какая-то, — пожаловался он.

— Вместо того, чтобы беспокоиться о том, что мы не можем изменить, нам следует наслаждаться тем, что имеем, — сказала она ему.

Тирион зарычал от фрустрации, но чуть погодя отбросил своё раздражение прочь:

— И что случится, когда ты съешь этот плод? Как долго тебя не будет?

— Я буду в отлучке по меньшей мере на год, — призналась она.

— По меньшей мере? — воскликнул он. — Насколько же сильно эта штука взболтает тебе мозги?

— От эффектов, вызванных лошти, я должна оправиться за несколько дней. Остаток года — лишь формальность, период ожидания, — объяснила она.

— Ожидания чего?

— Чтобы посмотреть, стану ли я нестабильна. Такая большая лавина знаний выводит некоторых из равновесия. Этот год — время для наблюдения, чтобы решить, безопасно ли мне возвращаться в рощу.

— Ты сказала «по меньшей мере год», сколько времени это займёт, если тебя сочтут неуравновешенной?

— Если меня сочтут ущербной, то я буду уничтожена, — признала она. — Опасности безумных хранителей знаний слишком велики, чтобы рисковать.

— Просто откажись, — сказал он ей. — Я бы предпочёл не рисковать тобой.

Лираллианта улыбнулась:

— Не бойся, любовь моя, для Рощи Иллэниэл это — лишь формальность. Никто из тех, кого избрали старейшины Иллэниэлов, никогда не подведёт.

— Но в других рощах подводят?

Она кивнула.

— Так почему Иллэниэлы в этом настолько лучше других?

Лираллианта опустила взгляд:

— Давай поговорим о чём-нибудь другом.

— Снова эта хрень про «не рассказывай Тириону наши тайны», так? — кисло ответил он. Когда после нескольких мгновений ожидания она промолчала, он издал глубокий вздох: — Ладно, ты упомянула завтрак, и это мне кое о чём напомнило.

Она вопросительно взглянула на него.

— Я видел, как Кораллтис использовал нечто под названием «стазис-плетение» на одном из моих детей после битвы на арене, но у меня было мало времени, чтобы это плетение изучить. Ты можешь создать его для меня?

Она подозрительно посмотрела на него:

— Зачем тебе нужно видеть что-то подобное?

— Я хочу попытаться его воспроизвести, — честно сказал он.

— С какой целью?

Он снова вздохнул, на этот раз — с притворной досадой:

— Похоже, ты мне действительно не доверяешь, так ведь?

— Конечно же доверяю, — ответила она с намёком на гнев, — но я бы хотела знать, что тобой движет. Стазисное плетение сложное, и эксперименты с ним могут оказаться опасными.

— Ты не думаешь, что у меня получится, — бросил он вызов.

Она встала с кровати, предавая своими движениями своё раздражение:

— Почему тебе всё должно казаться оскорблением? Завтрак готов, нам следует пойти насладиться новейшими плодами трудов Кэйт.

Его ладонь упала ей на плечо:

— Покажи мне… пожалуйста.

— Это было бы неблагоразумно.

— А что, если я пообещаю, что позволю тебе наблюдать, пока сам буду пытаться его воспроизвести? Уверен, это потребует какого-то времени, но я не буду работать над ним без тебя, — сказал он, пытаясь её успокоить.

— Ты так и не сказал мне, в чём твоя цель.

Позволив своим плечам повиснуть, он старательно изобразил, что сдаётся:

— Если пообещаешь, что не скажешь Кэйт…

— А она-то тут при чём?

— Я хотел сделать ей подарок. Если бы у неё была коробка, которая могла бы сохранять мясо и другие вещи, то ей бы это очень помогло, — ответил он. Свой разум он сосредоточил исключительно на этой мысли. Это было его единственной целью.Никакой другой у него не было.

Поза Лираллианты смягчилась:

— Это значило бы для неё так много?

Он кивнул.

— Ладно, — сказала она, уступая. — Я создам маленькое плетение, но ты должен его лишь изучать. Не пытайся ничего делать без моего присутствия.

Тирион улыбнулся:

— Конечно.

* * *
Прошла ещё неделя, но в отличие от прошлых недель, эта и будущие обещали много позитивных перемен. Здания вокруг Албамарла росли по мере того, как планы Раяна по расширению строительства медленно развёртывались. Сам дом Тириона тоже скоро должен был начать расширяться, как только у них освободятся для этого время и усилия.

Последняя поставка товаров из Колна включала в себя шерсть и немного льна из Линкольна. Фиона и Долтон Брауны приехали вместе с грузом, привезя не только ткань, но и иголки с нитками. Дэвид вырос, учась у отца портняжному делу, и при поддержке Абби и некоторых других он начал шить им новую одежду.

Они больше не были рабами.

Возвращение одежды принесло им огромное облегчение, хотя большинство из них уже привыкло к наготе, к которой их принуждали. Это дало их маленькому сообществу ощущение растущей цивилизации. Албамарл теперь стал чем-то большим, нежели просто дом — он был новым будущим.

— Мы будем богаты, — сказал Тад Хэйс, обращаясь к своему отцу, Тому, перед тем как тот поехал обратно в Колн.

— Железа будет недостаточно, Сын, — сказал Том. — Нужды Колна и Дэрхама в железе довольно ограничены. Вы уже устроили разлад в торговле металлами.

— Будут и другие вещи, Пап, — сказал молодой человек. — Мы можем делать гораздо больше. Вот увидишь. Торговля и вас с Мамой обогатит.

Позже он устроил разговор с Раяном:

— Ты думал о стенах?

— Они есть в планах, — сказал его сводный брат.

— Быть может, следующим пунктом нам следует поставить именно их, — подал мысль Тад.

— Беспокоишься о том, что волки украдут наших животных?

Тад бросил взгляд на гигантские деревья:

— У стен есть и другие применения.

— Не думаю, что они будут особо полезны, если ты этого боишься, — высказал своё мнение Раян. — Ты знаешь не хуже меня, что в таких боях, какие нас могут ожидать в будущем, от стен будет мало пользы.

— Они улучшат моё самочувствие, — сказал Тад. — Мы так много приобрели, но ощущения безопасности нет.

— Единственная наша безопасность, — ответил Раян, — заключается в том, что они не хотят связываться с ним, — ткнул он большим пальцем в сторону Тириона.

На этом их разговор закончился, ибо появилась Эмма:

— Раян, я могу немного с тобой поговорить?

— Конечно, — сразу же отозвался Раян, и его глаза загорелись при звуках её голоса.

— Ну вот, опять, — вздохнул Тад, наблюдая, как они уходят прочь. — Он проводит с ней слишком много времени, — пробормотал он себе под нос.

* * *
Это случилось несколькими днями позже.

Тирион был снаружи, планируя снести заднюю стену своего дома, чтобы было место для новых яслей, когда ощутил их присутствие. Позволив магическому взору протянуться вовне, он мгновенно встревожился. Они были повсюду, на пределе дальности его чувств, однако они приближались. Огромный строй Ши'Хар. «Нет, не только Ши'Хар, большинство из них — Крайтэки».

Он закричал, клича остальных, которые в основном были на переднем дворе, но Эмма уже пришла в движение. Её магический взор был не хуже его собственного, и она тоже заметила Крайтэков. Все побежали, собираясь перед главным домом.

Присоединившись к ним, Тирион обнаружил, что Бриджид уже стоит поблизости. Он был так поглощён своими мыслями, что даже не заметил, как эта его тёмная тень заняла своё место рядом с ним. Её лицо было лишено выражения, но её аура производила впечатление нетерпения. «Ей хочется в бой».

Остальных новое развитие ситуации не так радовало.

— Что нам делать? — с тревогой сказала Эмма.

Тирион вздохнул. Все его планы пошли прахом. Ши'Хар наконец приняли своё решение. Справедливость никогда не восторжествует. Албамарл окружали тысячи, и то были не наивные дети Ши'Хар — это были Крайтэки, готовые к битве создания деревьев-отцов.

— Умирать, — сказал он им. — События начали происходить гораздо раньше всего, на что я рассчитывал.

Кэйт стояла рядом с ним:

— Не отсылай меня прочь, — предостерегла она его.

Тирион рассмеялся:

— Это ничем не помогло бы. Укрыться негде. Ты умрёшь рядом со мной.

— Где Лираллианта? — спросил Дэвид.

— Она утром ушла в Рощу Иллэниэл, — сказал он им.

— Она нас предала, — выплюнул Иан.

— Следи за языком, парень, — пригрозил Тирион. — Используй мозги. Ты заметишь, что Крайтэки идут со всех направлений кроме Рощи Иллэниэл. Только они в этом и не замешаны.

— Мы могли бы укрыться там? — подала мысль Абби.

Вайолет кивнула, отчаянно хватаясь за надежду:

— Она права! Мы могли бы сбежать туда.

— Для этого уже слишком поздно, — проинформировал их Тирион. — Среди них есть Морданы, и они уже находятся в пределах прямой видимости от нас. Отойдите ближе к дому, не оставляйте им места, чтобы телепортироваться нам за спину. Встаньте в круг, и действуйте осторожнее, чтобы не поранить тех, кто рядом.

Вокруг каждого из них вспыхнули ожившие зачарованные щиты, и их наручные клинки засветились смертоносным эйсаром, в то время как юноши и девушки передвинулись согласно его приказам.

Тирион принялся отдавать дальнейшие приказания:

— Бриджид, будь рядом. Я хочу, чтобы ты убивала всякого, кто войдёт в круг. Защищай меня, пока я работаю. Кэйт, сиди со мной, пока всё не кончится.

Сев на землю и скрестив ноги, он обнял севшую перед ним Кэйт, вновь поцеловав её в щёку. Её тело было напряжено от страха и гнева.

— Не покидай меня, — сказала она.

— А мне что делать? — спросила Лэйла.

Маг Прэйсианов была единственной, у кого не было татуировок, которые он дал своим детям, и Тирион знал, что она умрёт первой, если будет сражаться вместе с ними:

— Ляг рядом с нами, и накрой нас щитом. Сделай его настолько сильным, насколько сможешь, и всё.

— Я могу сражаться, Тирион, — непокорно ответила она.

— В этом бою — не можешь. Если переживёшь первые атаки, то убери щит, и сделайся невидимой. Ты — единственная, у кого есть шанс спастись.

— Я могу спрятать вместе с собой ещё кого-то, — сказала она ему.

— Тогда возьми Кэйт.

— Нет, — сказала Кэйт. — Я умру с тобой.

Он нехотя кивнул, соглашаясь:

— Я не уверен, что случится, — искренне сказал он, — но я попытаюсь позаботиться о том, чтобы ветер тебя прикончил до того, как они до тебя доберутся, даже если меня уже не будет. — Тирион закрыл глаза, сосредотачиваясь на голосе ветра.

Прежде чем он успел произнести эти слова до конца, внутри круга появился Крайтэк, а снаружи возникло ещё несколько. Бриджид с восторгом набросилась на своего нового противника, прорубаясь через его сплетённую из заклинаний защиту прежде, чем тот сумел осмотреться. Битва началась.

Новые Крайтэки появились подальше от них, когда в бой вступил авангард Морданов. В их руках появились странные заклинательные плетения — длинные, похожие на трубки конструкции. Их предназначение поначалу не было ясно, пока один из них не направил такую штуку на круг защитников. Направив через неё эйсар, он вонзил в Энтони смертоносный луч сфокусированной силы, пробив его зачарованный щит, и уничтожив правую ногу. Парень упал, заливаясь криком.

Ветер уже ревел, но времени не оставалось. Остальные Крайтэки уже нацеливали своё новое оружие, и дети Тириона знали, что обречены. Ши'Хар не стали рисковать, решив нанести быстрый и мощный удар превосходящими по численности силами.

Ещё дюжины Крайтэков появились в переднем дворе, а на окружавшем Албамарл поле — ещё сотни. Это Прэйсианы сбросили невидимость.

«Быстрее», — думал Тирион, но эта мысль не помогала. Чем больше он озвучивал внутри себе свои нужды, тем труднее ему было достичь нужного состояния. Ветер никуда не делся, но он казался слишком далёким. «Позволь мне это сделать», — взмолился Тирион. «Позволь мне убить их всех. Я только этого и хочу».

Прежде чем Морданы смогли нанести свой следующий удар, их сразили солдаты Прэйсианов. Они появились не для их поддержки — это была засада. Оставшиеся Морданы начали случайным образом телепортироваться, появляясь и исчезая, чтобы скрыться от своих убийственных собратьев.

Над их головами полетели странные существа, и Крайтэки Рощи Гэйлин вступили в бой, а следом за ними присоединились Сэнтиры. Колдовские звери и странные чудища бросились уничтожать Крайтэков Прэйсианов.

— Некоторые из них здесь, чтобы помочь нам! — крикнула Эмма. — Уплотните круг. Абби, помоги Энтони, пока они отвлеклись.

Внутри круга стали появляться новые Морданы, но какими бы ни были их форма и размер, Бриджид их уничтожала. Она двигалась как злой ветер, рубя своими наручными клинками всё, что пыталось ей противостоять. Никакая защита не могла противиться её мощи, а когда круг опустел, она направила свою волю против тех, кто сражался вне круга с Прэйсианами.

На расстоянии её атаки были бессильны против щитов Ши'Хар. Даже точные удары Эммы не могли пробить их сплетённую из заклинаний защиту. Вместо этого дети Тириона стали использовать свою силу, чтобы сбивать с толку и отвлекать своих врагов, лишая их равновесия в критические мгновения, или убирая землю у них из-под ног, когда они грозили Прэйсианам.

Однако всё это было бессмысленным. Прэйсианов не хватало, чтобы выстоять против совокупной мощи трёх других рощ. Лишь слепой не смог бы увидеть, каким был неминуемый исход.

Небо над их головами всё ещё было ясным, хотя потемнело вдалеке. Слышался странный вой, с каждой минутой становившийся громче и выше. Назревала массивная буря, и Кэйт чувствовала изменение в сидевшем позади неё Тирионе. Бросив взгляд вниз, она увидела, что его руки стали прозрачными. Он постепенно исчезал…

Морданы отчаянно пытались довести свою атаку до конца, прежде чем буря ухудшится, но сколько бы их ни телепортировалось в круг, Бриджид разила их прежде, чем они успевали что-то сделать. При поддержке подкреплений Гэйлинов и Сэнтиров они вернули себе контроль над полем боя, и остаток их первой ударной группы снова стал нацеливать своё новое сплетённое из заклинаний оружие.

Эмма увидела, что они снова готовятся стрелять, и поняла, что пережить залп дальнобойного оружия Крайтэков им не удастся. Энтони был тому свидетельством. Действуя инстинктивно, она воззвала к земле, и почва поднялась вокруг них — гигантские пласты тяжёлого камня вырвались из земли, чтобы их защитить.

Лучи Морданов рвали тяжёлый камень будто бумагу, но скалы частично лишили атаку силы. Там, где лучи пробивались внутрь и попадали в одного из подростков, их удавалось отразить. Зачарованные щиты держались. Ещё больше камня поднялось из земли, укрепляя те части защиты, которые уже обратились в крошево, но Эмма знала, что это был лишь вопрос времени. Морданы готовились атаковать снова, и с каждым мигом всё большее их число освобождалось, чтобы помочь в нападении.

Они были обречены.

Глава 39

Второй залп вгрызся в их каменную защиту, но теперь стало видно: что-то изменилось. Крайтэки Гэйлинов и Сэнтиров поворачивались, чтобы встретить нового врага, приближавшегося сзади, со стороны ближайшего леса.

В битву вступили Крайтэки Иллэниэлов.

Они имели такое же пёстрое разнообразие форм и размеров… от гуманоидов до странных четвероногих форм, и даже насекопомодобных. Численность их была меньше, чем у Прэйсианов, или у других рощ, но двигались они иначе.

Они наступали вдумчиво, будто бы не замечая атакующей мощи их противников. Там, где Ши'Хар Гэйлинов стреляли по ним, Иллэниэлы просто сдвигались, ловко уклоняясь от каждой атаки. Они двигались быстро, но не быстрее остальных Крайтэков — всё дело было в том, что они уклонялись до того, как удар попадал по ним.

Несмотря на то, что противник превышал их по численности, поначалу они не несли потерь, а когда добрались до линии фронта, начали резать Крайтэков остальных рощ.

Это была странная битва. Крайтэки с обеих сторон обладали не знали страха. Они его просто не чувствовали — такими их создали. В отличие от людей или даже воинов Ши'Хар, они сражались либо до смерти, либо до приказа остановиться. Гэйлины и Сэнтиры начали действовать более организованно, нападая сообща, чтобы не дать Иллэниэлам уклониться. Требовалось нападать втроём или вчетвером, чтобы достичь такого эффекта, и время от времени им всё же удавалось убить одного из Иллэниэлов, но этого было недостаточно, чтобы те остановили своё наступление.

Силы Иллэниэлов пробивались к людям и их распадающейся защите. По дороге они вырезали группу Морданов, ответственных за нападение на людей, а достигнув своей цели, они рассыпались, приготовившись защищать Тириона и его детей.

На поле боя опустилась тишина, когда Крайтэки трёх нападавших рощ приостановились. Байовар вышел из рядов Крайтэков Иллэниэлов, и, используя магию для усиления своего голоса, обратился к выстроившимся против них врагам:

— Отступайте! Ваша цель более не достижима. Продолжая сражение, вы лишь подвергнете опасности старейшин всех наших рощ, — крикнул он. Это было утверждение факта.

Абби ощутила мягкое касание, а затем услышала у себя в голове голос Лираллианты. «Ты должна его остановить. Мы можем помириться с ними, но только если он не уничтожит рощи».

«Как?» — спросила девушка.

«Прикоснись к нему. Ты должна с ним поговорить, разум к разуму. Верни его из того тёмного места, куда ушёл его дух, пока не стало слишком поздно».

* * *
Мир медленно вернулся, и Тирион обнаружил, что снова находится в мире плоти и крови. Какой-то голос говорил с ним на чужом языке, передавал мысли, которые что-то значили. Они были безмолвны, но его мозг автоматически преобразовывал их в звуки. Звуки, которые обладали смыслом… слова.

«Какие они странные», — подумал он.

«Ты меня слышишь, Отец?»

Голос в его разуме принёс узнавание. «Это Абби».

«Избавься от гнева, уйми бурю», — сказала она, повторяя одни и те же слова снова и снова. «Ты меня слышишь?»

Ветер уже замедлялся. Его раздражало, что она не могла сама этого видеть. «Конечно, я тебя слышу. Перестань кричать на меня», — ответил он.

Сколько-то минут спустя он почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы выпустить Кэйт из рук, и попытаться встать. Их окружал потрескавшийся и обвалившийся камень, но за его границами магический взор показывал ему множество Крайтэков. Байовар и Лираллианта стояли непосредственно снаружи защитной каменной ограды, и Тиллмэйриас стоял вместе с ними. Крайтэки кроме тех, что принадлежали Роще Иллэниэл, отступали.

Он послал свои мысли Лираллианте:

«Что происходит?»

«Начало примирения», — ответила она.

«Это не показалось мне особо мирным». Надавив вовне своей волей, он оттолкнул прочь несколько массивных камней, пока не смог беспрепятственно выйти наружу. Тиллмэйриас стоял, ожидая его с любопытным выражением на лице.

— Прости меня, Тирион, нам следовало быть более готовыми, — сказал хранитель знаний.

— Более готовыми? Сколько уже времени ваши Крайтэки стояли вокруг моего дома?

— Несколько недель, — признался златовласый Ши'Хар. — Мы подозревали, что они могут попытаться нанести упреждающий удар, но не ожидали, что они приведут столько сил.

Тирион направил свой взор на Байовара:

— А Иллэниэлы знали, что это случится?

Байовар покачал головой:

— Нет. Мы получили предупреждение лишь за минуты до их прибытия. Поспешили к вам сразу же, как только узнали о нападении.

— Понятно, — неопределённо сказал он.

Обратившись к Лираллианте, он спросил:

— И что теперь?

— Старейшины снова встретятся. Они видели нашу решимость. Мы будем искать согласия о формализации того, что уже решили Рощи Иллэниэл и Прэйсиан, — сразу же ответила она.

— И что они решили?

— Что человечество разумно, и заслуживает нашей защиты и уважения. Что больше не будет вторжений на территорию оставшихся диких людей или ловли их представителей. Мы также признаем твоих людей частью Рощи Иллэниэл.

Бриджид наблюдала за ним, по её ауре текла неистовая энергия. Она была готова продолжать бой. Друг или враг, ей было почти всё равно. В её взгляде был вопрос, который не нужно было облекать в слова. Она хотела убить стоявших перед ними троих Ши'Хар, и ей было плевать на последствия.

«А ведь она бы смогла», — гордо подумал он. «Она может убить их, и, возможно, ещё и часть Крайтэков, которые нас всё ещё охраняют». Другие его дети, Лэйла и Кэйт тоже наблюдали за ним с новой надеждой на лицах. Видя их, он понял, в чём состоит его долг, хоть тот ему и не нравился.

— Если ваш народ ищет примирения, то заключайте договор — но он не будет окончательным, пока мы не дадим наше согласие с его условиями, — сказал он троим Ши'Хар. — Скажите старейшинам, что у них есть два дня.

Глаза Тиллмэйриаса едва не вылезли из орбит:

— Два дня?! Ты не можешь выдвигать требования, Тирион. Мы и так едва сдержали их. У старейшин уйдут месяцы на то, чтобы прийти к согласию.

— Два дня, — повторил он. — А потом я уничтожу всё, до чего сможет дотянуться моя воля.

— Не говори глупостей, ты не можешь…

Тирион поднял ладонь:

— Я не могу убить вас всех, это я знаю, однако я могу достигнуть гораздо большего, чем ты осознаёшь. Горы поднимутся из земли, ветер будет раздирать на части, и когда я закончу, по меньшей мере половина этого мира будет свободна от вашего рода.

— Угрозы — это неблагоразумно, Тирион, — сказал Тиллмэйриас. — Ты не можешь победить, и если вынудишь их воевать, то они полностью истребят человечество.

— Мне уже всё равно, смогу ли я победить, — ответил он. — Вопрос в том, сколько они готовы потерять? Два дня… не больше.

— Но… — вновь начал возражать Тиллмэйриас.

Байовар выставил ладонь:

— Спокойствие, друг Тиллмэйриас. Иллэниэлы готовы, мы это предвидели. Всё будет так, как он говорит.

На секунду глаза Прэйсиана расширились, а затем вернулись в нормальное состояние. Он перевёл взгляд с Байовара на Лираллианту, и кивнул, а затем расслабился:

— Хорошо, — наконец сказал он.

«Почему он так быстро им уступил?» — удивился Тирион.

Вскоре после этого Байовар и Тиллмэйриас ушли, а оставшиеся Крайтэки Прэйсианов исчезли, хотя всё ещё оставался вопрос о том, ушли они на самом деле, или просто стали невидимыми. Лираллианта и Крайтэки Иллэниэлов остались.

Тирион и его дети начали приводить всё в порядок после битвы.

Куры пропали — то ли погибли, то ли сбежали, сказать было трудно. Никаких птичьих останков они не нашли. Одинокий хряк схлопотал плохо нацеленный удар эйсара. Его тело было размазано по внутренней стене разбитого загона. Двух овец они нашли мёртвыми, остальные пропали.

Похоже было, что их дни разведения животных подошли к концу — по крайней мере, на следующие несколько недель.

Основной дом остался без повреждений. Его зачарованные камни выдержали те несколько ударов, которые по нему попали. Общежитие отделалось лёгкими повреждениями, и Раян твёрдо решил, что во время починки обработает здание так же, как дом Тириона. Магического труда на это уйдёт много, но оно будет того стоить, если в будущем им больше не придётся волноваться о починке.

Полагая, конечно, что у них было будущее.

Тирион указал на одного из Крайтэков Иллэниэлов — большого, четвероногого и насекомоподобного, с парой похожих на клешни рук, торчавших сверху туловища. Выглядела тварь жутко, но похоже было, что она была идеально сложена для расчистки развалин одного из обрушившихся складов.

— Ты, убери эти камни, и сложи их вон там, чтобы мы могли разобрать то, что осталось в здании.

Существо безо всякого выражения уставилось на него, но не шелохнулось.

Тирион подошёл ближе, повторив свои приказы на эроллис:

— Я сказал, что хочу, чтобы ты помог мне сдвинуть те камни.

— Нас сделали не для того, чтобы помогать тебе в твоих трудах, — ответил Крайтэк, развеяв любые возможно имевшиеся у Тириона иллюзии относительно своей неразумности.

Норов Тириона уже был в опасной близости к точке кипения. Внезапно рубанув рукой, он одновременно привёл в действие свои нападающие чары. Крайтэк не был ничем защищён, и не был готов к такой атаке, но существо шагнуло назад и в сторону до того, как удар достиг его. Это движение существо сделало необычайно вовремя.

Оно не стало предпринимать никаких действий по созданию защитного заклинательного плетения или ещё какой-то защиты. Тирион остался злобно глядеть на него, чувствуя себя несколько глупо.

— Если вы собираетесь торчать тут, то я жду от тебя помощи в расчистке этого бардака, — снова сказал он. Бриджид уже подбиралась к этому Крайтэку сзади, заметив гневный тон Тириона и неудавшийся удар.

Лираллианта появилась, и вмешалась до того, как ситуация смогла развиться дальше.

— Стоять! — приказала она.

Тирион и Бриджид одарили её испепеляющими взглядами.

— Вы что, действительно планировали напасть на одного из Крайтэков, которые сейчас охраняют ваш дом? — спросила она, не в силах поверить в это.

— У меня был очень тяжёлый день, а этот упрямый жук-переросток отказывается помогать в уборке, — проворчал он ей.

— Они не были созданы для такого труда, — ответила она.

— Твой народ едва не уничтожил всё, что я тут построил. Меньшее, что они могут сделать — это помочь нам с уборкой ими же и устроенного беспорядка.

— Мой народ вас спас, — прохладным тоном ответила она. — Сегодняшняя битва — дело рук Морданов, Гэйлинов и Сэнтиров.

Раздражённый, Тирион бросил в ответ:

— Ши'Хар — они Ши'Хар и есть, и не важно, из какой они рощи.

— Нет, — ответила она, принимая явно раздражённый вид, — как раз важно. Мы все — Ши'Хар, но они не являются моим народом, не являются моей расой. — Лираллианта повернулась к Крайтэку: — Помоги ему во всём, о чём он попросит. — После кивка Крайтэка Лираллианта пошла прочь, к Роще Иллэниэл.

— Куда ты? — потребовал Тирион.

— Домой, — ответила она. — Мне нужен покой, а здесь я его, очевидно, не найду.

Разозлившись, он немного посмотрел ей вслед, прежде чем сказать Крайтэку:

— Ты её слышал, начинай поднимать.

Позже он поведал Кэйт об этом случае, но вместо того, чтобы его поддержать, она одарила его разочарованным взглядом:

— Ты действительно порой бываешь мудаком.

— Мы сегодня едва не умерли, — кисло напомнил он ей.

— Суть не в этом. Ты обращаешься с теми, кто тебе помогает, так же плохо, как с теми, кто тебе вредит, — объяснила она.

— И те, и другие — одним миром мазаны.

— Пять рощи — это отдельные расы, — ответила она. — Они состоят в родстве, но с их точки зрения они отличаются так же, как овцы от коз. Ты оскорбил Лиру.

Это был факт, который он о Ши'Хар никогда прежде не слышал:

— Это она тебе сказала?

Кэйт кивнула:

— Она показала мне видения из воспоминаний старейшин об их первом мире.

Тирион упрямо ответил:

— Она ещё не приняла лошти, она не может этого знать.

— Они показывали это ей во время своих советов — но, кстати говоря, ты принимал во внимание тот факт, что ты оттолкнул её от себя, когда у неё осталось менее недели до того дня, когда она примет лошти? — сказала она, обвиняюще буравя его взглядом своих изумрудных глаз. — Последнее, что она сейчас хочет — это ссориться с тобой в течение последних дней перед тем, как уйдёт на год.

На это у него хорошего ответа не было, и Тирион уже усвоил, что его гордость обычно создавала больше проблем, чем разрешала. Он с трудом кивнул ей:

— Я попрошу у неё прощения… позже. Сейчас я слишком зол, чтобы связанно думать.

Она начала было класть ладонь ему на плечо, но Тирион напрягся:

— Позже, Кэйт, — сказал он. — Я сейчас являюсь не самым лучшим собеседником.

Одарив его понимающим взглядом, она пошла обратно в дом:

— Мне всё равно нужно разобраться с тем, что мы будем есть.

Как только она оказалась за пределами его слышимости, Тирион бросил взгляд на Бриджид, всё ещё маячившую неподалёку:

— Ты видела, что сделала эта тварь? — Крайтэк, о котором шла речь, был на расстоянии в несколько ярдов, и двигал обломки, как его и просили. Тирион приглушил голос, чтобы его слышала лишь дочь.

Бриджид кивнула:

— Я видела и то, как они сражались с другим Крайтэками. Тем, из других рощ, требовалось нападать сообща, чтобы завалить одного из этих.

— Оно пришло в движение сразу же, как только начал двигаться я. Без задержки. Оно будто не реагировало, а просто вовремя производило действия для уклонения от моего удара, — тихо сделал он наблюдение.

— Как им это удаётся? — пристально спросила она.

Тирион покачал головой:

— Я не знаю. — «Но, чёрт побери, точно выясню».

Глава 40

Ши'Хар вернулись на следующее утро, менее чем через двадцать четыре часа после нападения.

Явились пять хранителей знаний, по одному на каждую из пяти рощ: Листриус, представлявший Рощу Иллэниэл; Тиллмэйриас — от Рощи Прэйсиан; Го́лдин — от Рощи Сэнтир; Тэ́ймар — от рощи Гэйлин; и Марэ́лтас — от рощи Мордан. Лираллианта шла среди них, неся большой деревянный футляр.

У них не было ни сопровождения, ни свиты, ни охраны, ни каких-либо иных спутников. Такова была специфическая особенность их расы. Там, где человеческий представитель мог бы потребовать защиты, Ши'Хар просто не утруждали себя. Их дети, даже хранители знаний, были просто недостаточно важны. Детей они могли заменить — лишь деревья, старейшины, заслуживали настоящей защиты.

Тирион встретил их перед главным домом, и все люди, жившие в сообществе, которое они теперь звали Албамарлом, стояли вместе с ним.

— Я вижу, вы вернулись без своих солдат, — коротко сказал он им.

Лираллианта подошла к нему, протягивая футляр, в то время как Листриус сказал:

— Пять рощ пришли к согласию.

— Что вы решили? — спросил Тирион.

— Ваша раса — разумна, обладает сознанием, и заслуживает уважения. Наши прошлые действия несли вам вред. Отныне к человечеству будут относиться с тем же уважением, которое пять рощ проявляют друг к другу, а вы будете считаться частью Рощи Иллэниэл… если, конечно, согласитесь, — формально сказал Листриус.

Листриус и Лираллианта открыли футляр, показав лежавшую внутри чёрную табличку. Тирион мог бы подумать, что та была сделана из камня, но его магический взор показал ему мелкие, почти невидимые волокна эйлен'тирал, из которых состоял этот предмет. Табличка была плотно покрыта шестиугольными символами эроллис. Будучи нанесённым на плоскую табличку, соглашение было написано с использованием лишь двух из шести осей — прошлого объективного, переходящего к будущему объективному. Эта форма письма была практичнее обычных трёхмерных, похожих на скульптуры документов, использовавших все шесть обычных осей.

— А где остальное? — спросил Тирион, коротко пробежавшись по табличке взглядом.

Брови Листриуса на миг взметнулись вверх. Ши'Хар не ожидал, что человек будет настолько знаком с их письменностью.

— Этот документ содержит всю практическую информацию, но мы действительно составляем более формальный документ, который будет содержать личные и субъективные элементы, для потомков.

— Мне понадобится день, чтобы внимательно это прочитать, прежде чем я подпишу, — ответил Тирион. — И я также захочу увидеть конечный, полный документ, когда он будет закончен.

— На это могут уйти месяцы, — проинформировал его Листриус.

— Тем не менее, я хочу его увидеть, — бестактно сказал Тирион. — Чтобы убедиться в том, что дополнительная информация точна, даже если она не выполняет никакой важной функции.

Ши'Хар ушли вскоре после обмена, а Тирион удалился в свою спальню с табличкой Ши'Хар. Лираллианта пошла с ним. Она больше не казалась раздражённой, но Кэйт всё равно бросила на неё сочувственный взгляд. Ей было очевидно, что Лираллианте нужна была какая-то поддержка в том, что предстояло ей через несколько дней, но Тирион был слишком занят своими собственными заботами, чтобы это заметить.

Кэйт оставила их одних, надеясь, что он поймёт намёк.

— Прочитай мне вот эту часть, — сказал Тирион, указывая на одну из частей текста.

— Все люди, которых в данный момент держат Ши'Хар, будут отпущены, — послушно прочитала она. — Ты бы и сам мог это прочитать, — упрекнула она его.

— Просто хотел убедиться, что я правильно понял, — ответил он. — Иногда я упускаю некоторые нюансы. Значит ли это, что они собираются отпустить всех людей из рабских лагерей?

Лираллианта кивнула.

Тирион пожевал губу:

— Так не пойдёт.

— Я думала, что эта часть тебя порадует.

— Как думаешь, что случится, если они выпустят десятки тысяч больных на голову магов? — спросил он. — Они по численности превосходят всю популяцию Колна и Дэрхама, и они понятия не имеют, как себя вести в цивилизованном обществе. «Нормальная» человеческая популяция будет захвачена, замучена, изнасилована и скорее всего порабощена.

— Разве они не будут тебе подчиняться? — ответила она.

— Без ошейников они никому не будут подчиняться. Даже я не могу надеяться контролировать такое число людей с помощью одного только устрашения.

— Тогда какие изменения ты бы внёс?

— Ваш народ создал эту проблему, — сказал он ей. — Им придётся поддерживать работу рабских городов. Даже будь они цивилизованными, у меня просто не было бы возможности кормить популяцию такого размера. Ши'Хар придётся продолжать их поддерживать.

— Тогда ничего не изменится, — заметила она.

— Мы построим город, здесь, — объяснил он. — Я буду каждый год обходить рабские города, и выбирать некоторых жителей для освобождения и переселения. Со временем мы сможем отстроиться, и принять больше людей. А пока Ши'Хар придётся позаботиться о том, чтобы их популяция рабов не росла… никакого размножения, никаких больше детских загонов.

— И сколько времени это займёт?

— Могу предположить, что моей жизни на это не хватит, — ответил он, сжав губы. — Некоторые из них, наверное, умрут до того, как мы до них доберёмся.

Его взгляд зацепился за что-то в выражении её лица.

— О чём думаешь? — спросил он ей. — У тебя такой вид, будто кто-то украл твою собаку.

— Не важно.

Вспомнив о том, что сказала ему вчера Кэйт, он снова заговорил:

— Прости за вчерашнее. Я был расстроен, и мои слова были грубыми. Ты волнуешься о том, как будешь принимать лошти?

Она кивнула:

— Частично. Я больше озабочена тем, что случится с тобой в моё отсутствие.

— Когда ты вернёшься, я буду здесь, — сказал он, подбадривая её. — Позволь будущему самому о себе позаботиться.

Лираллианта засмеялась:

— Но это же и есть долг Илл… — Она внезапно замолчала.

— Долг Иллэниэлов? — сказал он, завершая её предложение, и превращая его в вопрос. — Что это значит?

— Просто поговорка, — сухо ответила она. — Моя роща известна тем, что будущее её заботит больше остальных.

— Нет, ты сказала «долг», а это подразумевает нечто большее, чем просто обобщение, — возразил он. — Что ты имела ввиду?

— Мне не позволено об этом говорить, — призналась она, перестав притворяться.

У Тириона был живой ум, и несколько вещей сразу же сложились в общую картину.

— Вчерашняя битва — то, как сражались Крайтэки Иллэниэлов… как им удавалось уклоняться от такого большого числа атак? — спросил он.

Она не ответила.

— Это же и есть дар Иллэниэлов, верно? — буравил он её своим взглядом.

Лираллианта кивнула, но ничего не сказала.

— И другие рощи об этом знают?

Она снова кивнула.

— Но мне ты сказать не можешь. Это не кажется осмысленным, учитывая то, что мы вот-вот присоединимся к Роще Иллэниэл, согласно этому соглашению, — отреагировал он.

— Давай поговорим о чём-то другом, Любовь моя, — ответила она.

Фрустрированный, он зарычал, но когда она подалась вперёд, чтобы поцеловать его, Тирион расслабился. «Нет смысла портить из-за этого вечер», — подумал он. «К тому же, я выяснил больше её тайн, чем она осознаёт». Внутренне улыбаясь, он снова поцеловал её, встав на ноги, и подняв её на руки, прежде чем бросить её на кровать.

— Ох! — воскликнула она от испуга.

Тирион медленно пошёл вперёд, на его лице играло хищное выражение:

— Не пытайся сбежать, — сказал он ей с деланной серьёзностью.

— Я и мечтать не смела, — хитро сказала она.

* * *
Три дня спустя был подписан исправленный договор, и первое соглашение между человечеством и Ши'Хар стало формальным. Ты было серьёзное мероприятие, которое, быть может, следовало отпраздновать с фанфарами и церемониалом, но маленькое сообщество Албамарла удовлетворилось лишь ужином покрупнее обычного. Представители Ши'Хар задержались достаточно, чтобы услышать, как Тирион играл на цистре, но вскоре после этого вернулись в свои рощи.

В общем и целом событие было неожиданно неброским, несмотря на его важность в истории как человечества, так и Ши'Хар.

Лираллианта должна была принять лошти на следующий день, поэтому тем вечером Кэйт оставила её и Тириона наедине, вызвавшись поспать в другой спальне, с Лэйлой.

Однако в предрассветных часах утра Тирион встал, оставив Лираллианту спать в одиночестве. Когда он вошёл в общежитие, и подошёл к одной конкретной двери, ещё было темно. Постучав, он обнаружил, что Эмма не спала, ожидая его. Она была одета, а Раян сидел рядом с ней на кровати.

— Вы готовы? — спросил он, хотя это и так было очевидно.

— Да, Отец, — ответили они вместе.

Покинув общежитие, троица пошла к одному из неповреждённых складов. Внутри они спустились по ступеням в тёмную комнату, полную запахов плесени и прохладной земли… погреб, где хранили еду. Подойдя к дальней стене, они встали, образовав маленький круг.

— Не позволяй ей погружаться слишком глубоко, — предостерёг он Раяна.

— Я буду в порядке, Отец, — заметила Эмма. — Просто позаботься о том, чтобы я следовала по правильному пути.

Несколько секунд спустя её взгляд устремился вдаль, а земляная стена перед ними раскрылась, явив тёмный проход.

Все трое вошли, и почва закрылась позади них. Туннель простирался вперёд лишь на тридцать футов, но по ходу их движения он двигался вместе с ним, раскрываясь впереди, и закрываясь позади. Чем дальше они шли, тем глубже он становился, а Тирион не отрывал своего магического взора от земли над ними, отмечая их путь.

— Тут немного влево, — сказал он Раяну, отдавая очередной приказ сыну, на ходу державшему Эмму за руку. Раян безмолвно передал эту информацию сестре, и туннель начал забирать влево, огибая один из массивных корней деревьев богов.

— Ты уверен, что они нас не обнаружат? — в десятый раз спросил Раян.

— Нет, — сказал Тирион, — ты же не чувствуешь, будто что-то происходит?

Раян покачал головой. Что бы Эмма ни делала, оно, похоже, не поддавалось обнаружению. Земля двигалась будто сама по себе.

— Она хитрая, — похвалил Тирион. — Не думаю, что кто-то снаружи сможет почувствовать пустоту, в которой мы сейчас находимся.

— А я — чувствую, — сказал Раян.

— Потому что мы находимся внутри, — отозвался Тирион. — Я слышу, как земля говорит с ней. Она, или оно, говорит, что здесь ничего нет — ничего кроме земли. Думаю, будь мы на поверхности, мы бы даже не узнали, что здесь есть проход.

— Надеюсь, — сказал его сын.

Так они и шли ещё час, двигаясь медленно, избегая больших корней деревьев Рощи Иллэниэл, пока Тирион наконец не сказал им остановиться:

— Вот оно.

Раян сжал руку Эммы, общаясь с ней разум к разуму — минуту спустя она моргнула, выйдя из своего похожего на транс состояния. Тирион подошёл к нему с другой стороны, и взялся за его левую руку:

— Сосредоточьте своё внимание над нами, — сказал он им. — Будьте наготове.

Глаза Эммы снова остекленели, и лицо Тириона приобрело схожее выражение. Ему было труднее, поскольку голос, который он искал, был дальше, приглушённый тяжёлым слоем земли над ними. Тем не менее, Тирион нашёл его, и скоро его разум плыл вместе с ветром.

В жилище Лираллианты, высоко над ними, тяжёлый плод с тёмной кожурой свисал с ветки над её постелью. По виду он почти не отличался от кялмуса, который можно было найти где угодно, но был плотнее, и обладал иным цветом. В ветвь ударил внезапный бриз.

Ветер был недостаточно сильным, чтобы повредить ветви, но внутри него был более тонкий порыв воздуха, двигавшийся гораздо быстрее, и обладавший бритвенной остротой. Он аккуратно рассёк черенок, удерживавший имевший пурпурный оттенок плод на месте, и тот начал падать.

Очередной порыв ветра подхватил плод, и на миг приподнял его, мягко послав его падать в сторону, чтобы тот упал не на кровать, а вылетел из жилища, падая вниз, к далёкой земле. Несколько секунд плод набирал скорость, прежде чем воздух снова стал странно двигаться, дуя снизу вверх, замедляя его снижение. Когда плод наконец коснулся земли, это случилось настолько мягко, что произошло почти беззвучно.

Земля благодарно приняла его, и тёмная почва поглотила плод, не оставив ни следа в том месте, где он пролежал короткий миг. Лошти исчез.

В тёмной каверне, внизу, плод появился из земли, и аккуратно упал в подставленные руки Тириона. Раскрыв лежавший рядом шерстяной мешок, он вынул покрытую странной резьбой деревянную шкатулку. У той была крышка на петлях, которую он проворно открыл. Внутри шкатулка была выложена бархатом.

Положив в неё лошти, Тирион вновь закрыл шкатулку, и, приложив крошечное усилие воли, привёл в действие вырезанные на её деревянной поверхности чары стазиса. Внутри время остановилось, поймав лошти в вечно неподвижном мгновении.

Полтора часа спустя он тихо забрался обратно в кровать, осторожно, чтобы не потревожить тело спавшей Лираллианты. Тирион лежал в кровати, обдумывая свои недавние действия. Эмму и Раяна он послал обратно в кровати, прежде чем спрятать лошти. Никто не найдёт его, у крытого в глубоком, тайном месте в земле.

Там он и будет ждать, пока Тирион не будет готов.

Тирион лежал в кровати рядом со своей возлюбленной из Ши'Хар, не в силах заснуть — и улыбался в темноте.

Эпилог

— Почему ты остановился? — с некоторой настойчивостью сказал Мэттью.

— Я устал, — честно сказал я. — Это — хорошее место, где рассказ можно приостановить, и вам всем нужно поспать.

Мэттью был несогласен:

— Мне не хочется спать. Просто расскажи до конца.

— Я уже не один час говорю. Сжальтесь над вашим рассказчиком, — с изнурённой улыбкой сказал я.

Мойра попыталась встать на мою сторону:

— Не знаю, хочу ли я вообще слышать остальное. Он сделал из своих детей злых убийц, а теперь, когда они подписали первый мирный договор между людьми и Ши'Хар, он сразу же предал их доверие.

Я внимательно наблюдал за ней:

— Ты имеешь ввиду кражу лошти?

Моя дочь кивнула:

— Это ведь и положит начало войне, так ведь?

Посмотрев в потолок, я осторожно ответил:

— Нет, вообще-то не положит. После этого они будут ещё довольно долго жить мирно… в некотором роде.

Мойра нахмурилась:

— Но он же украл его, разве они не прознают, кто это сделал?

Линаралла начала было говорить, но я поднял ладонь, чтобы остановить её:

— Ты уже знаешь, почему кража не создала серьёзный инцидент, — сказал я девушке Ши'Хар. — Так ведь?

— Эта история мне незнакома, но дар старейшин Иллэниэлов сделал бы для них невозможным не…

— А — а! — сказал я, заставляя её замолчать. — Ты испортишь им всё удовольствие.

Линаралла быстро закрыла рот.

Мойра заворчала:

— Это нечестно! Линн, можешь рассказать мне, когда уйдём.

Сереброволосая девушка серьёзно ответила:

— Твой отец не хочет, чтобы я говорила тебе об этом.

Я улыбнулся — такого ответа я и ожидал.

Однако бунт Мойры ещё не был закончен:

— Тебе не обязательно его слушать — просто расскажешь мне, когда мы будем одни.

— Тирион и Лираллианта сказали, чтобы я слушалась его так, будто он — мой отец, — объяснила Ши'Хар. — Я не могу их ослушаться.

— Если бы только мои собственные дети были такими же послушными, — ехидно заметил я.

Мэттью засмеялся:

— Мечтать не вредно!

— Это ещё не конец, старик, — с деланным презрением сказала Мойра.

— Уверен, что не конец, — ответил я, — но ему придётся подождать до завтра.

Они нехотя пошли спать. Я бесшумно пробрался в свою комнату, которую делил с Пенни, и искусно скользнул под одеяло, изо всех сил избегая её тревожить. Однако она не спала, то ли потому, что ждала, то ли потому, что я был слишком неуклюж — я не был уверен. Её стопа заползла под мою щиколотку, давая мне знать, что Пенни была по меньшей мере частично в сознании.

Это касание помогло отвлечь мой разум от следующей части воспоминаний, которые я переживал. Наконец расслабившись, я заснул.

Примечания

1

Некоторые имена были изменены для сохранения аллитерации, в оригинале их зовут «Брэйдэн Мясник», «Лэри Холодный» и «Тиббон Ужасный». Остальные имена остались без изменений.

(обратно)

Оглавление

  • Пролог
  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Глава 20
  • Глава 21
  • Глава 22
  • Глава 23
  • Глава 24
  • Глава 25
  • Глава 26
  • Глава 27
  • Глава 28
  • Глава 29
  • Глава 30
  • Глава 31
  • Глава 32
  • Глава 33
  • Глава 34
  • Глава 35
  • Глава 36
  • Глава 37
  • Глава 38
  • Глава 39
  • Глава 40
  • Эпилог
  • *** Примечания ***