Хроники Смертельной Битвы-7: Армагеддон [Имие Ла] (fb2) читать онлайн

1. Дэгон

Длинный летний день постепенно клонился к закату. Дэгон, сын бывшего протектора Эдении Аргуса, очень любил это время суток — сиренево-розовые июньские сумерки всегда поднимали ему настроение, и ему доставляло огромное удовольствие просто стоять в такие минуты у окна и созерцать городской пейзаж, ощущая спокойствие и умиротворение.

Вот уже много лет он жил практически затворником в собственных апартаментах в одном из богатых кварталов Гонконга; с соседями он почти не общался, ограничиваясь короткими приветствиями, но покой их не нарушал, вследствие чего они терялись в догадках относительно того, кто он такой. Некоторые считали его чудаковатым олигархом, некоторые — представителем местной мафии или какого-то крупного преступного синдиката, однако всех их сильно удивляло то, что он вел себя отнюдь не так, как обычные нувориши или мафиози: женщин он к себе не водил, предметов роскоши не покупал, других людей в свою квартиру практически никогда не приглашал, сам покидал ее крайне редко, а если и покидал, то выходил на улицу в абсолютно обычной непримечательной одежде, поэтому людям оставалось лишь гадать, кто поселился с ними в одном доме. Ну да, видно, что этот человек по какой-то причине потерял глаз, однако из этого не следует, что он может представлять для них угрозу — может, это просто был несчастный случай, автомобильная авария или глупая шалость, когда он был еще ребенком.

Большую часть своего свободного времени сын протектора Эдении посвящал изучению того, что считал нужным и полезным для себя. Мавадо не погрешил против истины, когда назвал Дэгона довольно умным человеком — тот не ленился заниматься самообразованием, прекрасно разбирался в естественных науках, которые считал своей главной страстью, да и в технических был достаточно силен, любил читать и был в этом плане полной противоположностью своего брата, в лучшем случае знавшего грамоту.

Свои детство и юность Дэгон провел в Эдении, в доме своего отца — протектора этого мира Аргуса; несмотря на то, что его семья была весьма обеспеченной и оба сына протектора не знали ни в чем отказа, он не мог назвать ранние годы своей жизни счастливыми. Причин для этого было много, и первой из них было то, что брак его родителей оказался откровенно неудачным. В плане темперамента Аргус и его супруга совершенно не совпадали, и если Делия могла спокойно годами обходиться без физической близости с мужем — она не испытывала к ней отвращения и не была к нему холодна, но тем не менее не считала это чем-то сверхважным — то ее супруга, напротив, природа наделила совсем иными потребностями. Естественно, в определенный момент в доме начались скандалы, и Аргус стал поглядывать, а потом и погуливать налево; ему удавалось обстряпывать свои грязные делишки так, что жена ни разу не поймала его на горячем, однако та была далеко не глупа и понимала, что муж не хранит ей верность. Каждый раз все заканчивалось еще более серьезными скандалами, дело едва не доходило до драки, Аргус уверял жену в том, что ее подозрения беспочвенны, та упрекала его в пренебрежении, в итоге ссора утихала, но потом все начиналось по новой. Дэгон очень переживал из-за склок родителей, но и его собственные отношения с отцом однозначно оставляли желать много лучшего.

Аргус недолюбливал Дэгона, но со своим вторым сыном Тэйвеном, напротив, носился как курица с яйцом. Изначально Дэгон был довольно мягким по характеру, не завистливым, не любил склок и ругани, но именно это и раздражало протектора Эдении: по неизвестной причине тот принимал покладистость за слабость и регулярно вынуждал сыновей соперничать друг с другом, в буквальном смысле слова натравливая Тэйвена на брата и искренне думая, что тем самым воспитает в сыне жесткость и стойкость. Однако эффект оказался в некоторой степени обратным — Дэгон в какой-то мере побаивался и отца, и Тэйвена, который в свою очередь был готов идти по головам, чтобы доказать родителю, будто достоин трона протектора Эдении.

В один прекрасный день, когда братья по велению папаши устроили тренировочный бой на мечах, Тэйвен проехался клинком по лицу Дэгона — непонятно было, сделал он это нарочно или нечаянно, однако вследствие неудачного удара тот потерял один глаз, а его лицо было навсегда обезображено шрамом. Любой другой родитель наверняка постарался бы утешить и поддержать пострадавшего, а с виновником беды провести разъяснительную работу по поводу того, что даже в учебном бою следует быть осторожнее, но Аргуса эта ситуация нисколько не тронула, если не сказать — вообще подспудно обрадовала. Одобряя соперничество сыновей, он уже давно смекнул, что Дэгон, в отличие от туповатого грубияна Тэйвена, несколько мягковат по характеру, а также не в меру деликатен. Поскольку эти качества категорически не нравились ему в сыне, он избрал его в качестве мишени для издевательств, причем делал это настолько тонко и изощренно, что почти все знакомые их семьи принимали его выходки за любовь и заботу — хотя вообразить себе нечто иное в среде эденийцев того времени было довольно сложно: так жили все, родители постоянно порицали и ругали детей, при этом в большинстве случаев искренне полагая, будто делают им лучше и исправляют их недостатки, те, сами став отцами и матерями, принимались проделывать то же самое уже с собственными детьми, тоже думая, что именно так и нужно их воспитывать для их же блага, однако разорвать этот порочный круг было попросту некому — у них не было перед глазами нормальных примеров взаимодействия между членами семьи, и взять их до появления в Эдении внешнемирцев было попросту неоткуда. Незаметно для себя самого протектор Эдении принялся едва ли не в открытую натравливать Тэйвена на Дэгона и всячески шпынять последнего; когда стараниями брата его нелюбимый сын остался без глаза, Аргус, недолго думая, обвинил его в слабости, хотя из-за выходки Тэйвена тот мог и погибнуть, если бы тот ненароком не просто порезал ему мягкие ткани, а разрубил череп.

Отношения с матерью у Дэгона тоже не сложились: с раннего детства у Делии обнаружились сверхспособности, в том числе умение предвидеть будущее, но в силу этого она, пребывая в своих видениях, порой становилась абсолютно безразличной ко всему окружающему миру и его обитателям, включая собственных детей. Все переживания Дэгона и Тэйвена не находили в ее душе ровным счетом никакого отклика, более того, она не считала то, что отец натравливает детей друг на друга, чем-то плохим или страшным: так жили многие эденийские семьи, потому что обеспечить наследством все потомство в равной степени не могли, и в силу этого все доставалось тому, кто смог проявить себя должным образом в глазах родных.

Пару раз Дэгон пытался поговорить с матерью и поведать ей о том, что его тревожит и огорчает, но Делия только отмахнулась от сына, сочтя все его печали откровенной блажью.

— Прекрати, — сказала она. — У тебя одна дурь в голове, ты не знаешь, как вон простолюдины живут, и еще мне что-то тут говоришь. Стыдно, тебе не два годика.

После этого сын протектора Эдении понял, что сделал себе только хуже — Делия стала откровенно им пренебрегать и не скрывать того, что не любит сына, который не оправдал ее надежд. В итоге Дэгон замкнулся в себе и стал бессознательно сам себя убеждать в том, что ничего особенного не происходит и все в порядке: в конце концов, все так живут, чего тут такого страшного?

Ситуацию осложняло еще и то, что Эдения проигрывала войну Внешнему Миру, и ее трусливый протектор, который паче всего на свете ценил свое благополучие и комфорт, очень боялся того, что рано или поздно куэтанцы подвесят его за яйца, а потом отрежут ему голову — дров он за свою нескончаемую жалкую жизнь наломал столько, что их хватило бы на отопление всего государства в течение как минимум миллиарда лет. Делия, заметив, что ее благоверный сильно нервничает, немного поразмыслила и придумала хитроумный план: как-никак она все равно любила своего непутевого мужа, несмотря на все его поганые выходки, и в свое время вышла за него по доброй воле, и ей отнюдь не хотелось, чтобы безмозглый трусливый протектор погиб от рук Шао Кана вместе со всей Эденией.

— Мы совместим приятное с полезным, — сказала она мужу. — Эту войну мы однозначно проиграем, но вполне сможем на время укрыться в Земном Мире у твоего друга Рейдена. Нам стоит дождаться удобного момента. Когда он наступит, наши сыновья смогут разделаться с Шао Каном, а потом окончательно доказать, кто именно из них достоин быть протектором Эдении после тебя.

Призвав к себе Дэгона и Тэйвена, Делия погрузила обоих в бесконечный сон, после чего они с Аргусом оставили обоих в глубоких пещерах, находящихся в горах на Земле, под надзором драконов-хранителей Орина и Каро. Жена протектора Эдении дала обоим драконам приказ пробудить братьев ото сна в тот момент, когда их родной мир будет готов освободиться от власти Шао Кана, однако из-за ошибки одного из них Дэгон очнулся намного раньше и понял, что Темная Империя сильна как никогда, а идти убивать ее правителя в этот момент еще более глупо, чем прыгать в жерло действующего вулкана. Поэтому он решил просто спокойно посидеть в Земном Мире и осмотреться, а дальше действовать по обстоятельствам.

В итоге Дэгон, оказавшись без надзора отца — о, он наконец-то мог вздохнуть спокойно и был, как ни странно, почти счастлив! — встретился с Куан Чи и первым главой «Черного Дракона». Оба они быстро подружились с несостоявшимся наследником протектора Эдении, чему тот был даже несколько удивлен — за всю свою долгую жизнь он так и не успел обзавестись друзьями. С раннего детства папаша внушал ему, что его единственный друг — Тэйвен, но Дэгон, повторяя это на словах в присутствии родителей, на деле отлично понимал, что это вовсе не так; более того, будучи отнюдь не дураком, он в настоящее время исподволь наблюдал за другими семьями и понимал, что там братья и сестры относятся друг к другу совершенно иначе, нежели это было принято в его собственной.

Дело кончилось тем, что новые друзья сподвигли Дэгона перейти на службу к Шинноку; тот дал свое согласие и впоследствии не пожалел об этом. Почувствовав свободу, он начал понемногу оттаивать и понимать, что в мире есть другие, нормальные люди и другой, нормальный мир, где никто никого не унижает и не вынуждает соперничать с собственными родственниками.

Как-то раз, бесцельно гуляя по одному из европейских городов, Дэгон познакомился с Мавадо — этот молодой авантюрист жил в свое удовольствие, наслаждаясь полной свободой, и тоже, как и сын Аргуса, происходил из крайне неблагополучной семьи. Его родители-алкоголики и младший брат погибли при пожаре, младшую сестру удочерили бездетные люди, а сам он по идейным соображениям сбежал из приюта и твердо решил для себя, что принципиально не хочет зависеть от каких-либо социальных институтов. Немного побеседовав с юношей, Дэгон понял, что у них много общего, и предложил ему пойти с ним. Вместе они основали организацию «Красный Дракон», он сделал Мавадо своим заместителем и официальным главой синдиката, а несколько позже они встретились с Хсу Хао.

Мавадо помнил свое кошмарное детство, поэтому, став взрослым, он бессознательно принимался усиленно опекать своих друзей и близких, к которым, несмотря на внешнюю субординацию, относил и Дэгона. Он понимал, что тот, даже не будучи официально сиротой и формально имея семью, всю свою жизнь очень сильно страдал от одиночества. Поэтому он старался поддерживать эденийца морально, стараясь, конечно, не унижать его открытой жалостью, но тем не менее вел себя так, чтобы Дэгон мог всегда рассчитывать на его поддержку и чувствовал это.

Дэгон не сомневался, что его новые внешнемирские знакомые зачастую играли с ним, демонстрируя свои самые худшие стороны, чтобы посмотреть, как он справится с ситуацией, и он к своему удивлению обнаружил, что это удается ему вполне сносно. Он перестал побаиваться Шиннока, беспокоиться, когда кто-то из его приближенных шипел сквозь зубы нечто невнятное, пугаться зловещего молчания Куан Чи и прочих странных выходок своих нынешних приятелей. Точно так же он уже не обращал внимания на странности Нуб Сейбота, на закидоны Рейна, который, как казалось эденийцу, люто ненавидел собственных соотечественников, на слишком броский и вульгарный макияж помощниц Киу Кана из Братства Тени и их страсть к украшениям и вызывающей одежде — в детстве ему часто доводилось слышать от отца, что подобное допустимо лишь для дамочек легкого поведения, однако нетерки меньше всего соответствовали этому термину — это были крайне серьезные и опасные воины, которые с одного удара отправили бы на тот свет практически любого врага.

Со временем Дэгон относительно освоился на новом месте — он сам отмечал в разговорах с новыми знакомыми, что технологически продвинутая Земля нравится ему куда больше, нежели отсталая зашоренная Эдения, обзавелся своим жильем, заработал неплохие деньги — несмотря на дурную репутацию «Красного Дракона», ему не было нужды прибегать к грабежу и иным противоправным действиям, поскольку их синдикат мог банально продать свои разработки, порой весьма сомнительные с точки зрения общепринятой этики и морали. Однако это не слишком заботило Дэгона: в любом случае он не причинял никому сознательного вреда, а что эксперименты с клетками, например, проводил — так чего тут такого, у клетки же все равно не спросишь согласия.

В этот вечер Дэгон собрался уже было лечь спать, ему не нравилось бодрствовать в ночное время, и иной раз он, будучи однозначно жаворонком, засыпал даже на закате солнца. Он стал доставать из ящика в диване постельное белье, но тут его отвлек телефонный звонок. На экране высветился номер Мавадо.

— Добрый вечер, я…

— Мавадо?! — ответил эдениец, с трудом скрывая раздражение. — Что случилось? Вообще-то уже поздно, я ко сну готовлюсь.

— Прошу прощения, что помешал, — донеслось до него сквозь помехи, — я знаю, что вы ложитесь рано, но дело важное.

Дэгон перешел на кухню, где связь была лучше, и приготовился слушать.

— Выкладывай.

— Вашему папашке опять на заднице не сидится. Он решил всем нагадить и вернуть к жизни вашего братца. Скоро он будет вместе с Рейденом поднимать против нас остатки сил Эанадала, и тут, я боюсь, вам не удастся остаться в стороне.

Эдениец дернулся так, что едва не столкнул со стола все свежевымытые чашки — в его мозгу сразу всплыли сотни воспоминаний обо всем том зле, которое ему причинили любящие родственники.

— Проклятье…

Мавадо на какое-то время замолчал — зная нрав Дэгона, он напряженно размышлял о том, как донести до него эти малоприятные новости.

— Говори дальше, — потребовал тот. — Что ты там молчишь? Связь сейчас не такая дешевая.

Тот постарался как можно подробнее обрисовать ситуацию, и чем дольше он говорил, тем более сильную смесь тоски и злобы ощущал эдениец.

— Ненавижу, — наконец проронил он. — Я так надеялся, что отделался от своей долбанутой семейки навсегда, так нет же, снова им неймется! Как же они меня раздражали всю жизнь и раздражают до сих пор, ты себе не представляешь, что это за люди!

— Вы знаете, где Тэйвен? — неуверенно спросил Мавадо. — Он до сих пор спит где-то в подземной пещере в Земном мире?

Дэгон задумался.

— Вроде бы да… Могу теоретически себе представить.

— Его надо найти и обезвредить, пока его не нашел Аргус, — высказал идею его помощник. — Иначе это сильно осложнит все дело.

Эдениец снова чуть помедлил, потом все же ответил.

— Мавадо, не торопи события. Тут надо все хорошо обдумать. Они все не так просты, как ты думаешь. Все. И мой брат, и родители. Перезвони мне завтра часов в десять утра, я скажу тебе, что думаю по этому поводу. Понимаю, что император Онага ждет твоего ответа, но пусть немного подождет.

— Я вас понял, спасибо, — сказал тот и отключил связь.

Дэгон стиснул телефон в кулаке, он был в этот момент в настолько взвинченном состоянии, что готов был, невзирая на свою обычную сдержанность, швырнуть его в стену, но он неплохо владел собой и такие поступки были не в его духе, поэтому он спокойно опустил его на стол и сел на пол рядом.

Прошлое вернулось.

Вернулось, как он ни пытался этого избежать, как он ни надеялся на то, что все рано или поздно забудут и о нем, и о его брате.

Он не любил покидать свое укрытие без крайней нужды, но теперь ему оставалось лишь одно: забыть на время о сне, отправиться к Шинноку — Онагу он все равно не знал лично, равно как и Шао Кана, и думал, что заявиться к ним в Огненный Дворец будет с его стороны несусветной наглостью — и поговорить с ним обо всем происходящем. Ему казалось, что он вполне может доверять Киу Кану, а тот окажется в состоянии дать ему хороший совет.

С такими мыслями он собрался с духом, поднялся на ноги и подошел к шкафу. Открыв дверцы, он какое-то время думал, что надеть, потом остановился на алом с золотом шелковом парадном костюме и такой же мантии. Сменив пижаму на выходное одеяние, он накинул поверх него обычное черное пальто, в каких ходила добрая половина города, благо день все равно был нежаркий, и, сунув в карманы самое необходимое, вышел за порог.

Его путь снова лежал в родную Эдению.

2. Приемный сын

Рейн по многолетней привычке проснулся рано. В комнате, несмотря на закрытые занавески, было довольно жарко. Он встал с постели, поспешил одеться и подумал, что пора бы приняться за дела, как вдруг в дверь его покоев постучали. Эдениец открыл, мысленно порадовавшись, что успел расчесаться. На пороге стоял один из охранников Киу Кана.

— Лорд Рейн, — поклонился он, — доброе утро. Вас вызывает мой повелитель, говорит, что дело срочное.

— Конечно, — кивнул Рейн, — я сейчас приду.

Быстро сменив шелковый халат на приличную одежду в черно-фиолетово-золотой гамме, которую столь любили черные эденийцы, он побежал к Шинноку. Тот встретил его в тронном зале и сразу предложил Рейну сесть за стол и присоединиться к чаепитию.

— Доброе утро, мой повелитель, — с опозданием ответил Рейн, надеясь, что Киу Кан не заметил его оплошности. — Благодарю за угощение.

— Ты угощайся, а не стой, — приказал тот.

Рейн неловко отодвинул стул и сел, нелепо вытянув руки по швам.

— Пей чай, — Киу натянуто улыбнулся.

Эдениец налил себе чай в чашку, отпил пару глотков — больше из вежливости, уж слишком неловко он себя чувствовал в непонятной ситуации.

Шиннок поморщился, словно от боли.

— Мне давно хотелось тебе об этом рассказать, но, к сожалению, время было не слишком подходящее. Думаю, сейчас ты имеешь право знать.

Рейн сжал руки в кулаки так, что ногти вонзились в ладони.

— О чем вы, мой повелитель?

— О твоем происхождении.

Эдениец посмотрел на него в полнейшем недоумении.

— А что о нем говорить? Я о себе все знаю.

Киу Кан встал из-за стола, сцепил руки за спиной в замок, прошелся взад и вперед по комнате.

— Думаешь, что знаешь.

Рейн напрягся и вжался в спинку стула.

— Говорите, в чем дело.

— Это касается твоих родителей.

— Я уже понял. Что именно не так?

Тот выдержал многозначительную паузу.

— Так вот, Рейн, поскольку в настоящее время в силу… определенных обстоятельств это имеет большую важность, мне бы хотелось раскрыть тебе глаза на один интересный факт. Району и Миарин тебе никакие не родители. Тебя подбросили им на порог, когда тебе было несколько дней от роду. Своих детей у них не было, и они сочли твое появление в их жизни подарком судьбы. Они вырастили тебя как родного сына, но на самом деле ты им не родной.

Киу Кан внимательно посмотрел на Рейна, на лице которого отражался целый калейдоскоп разнообразных чувств. Эдениец был совершенно ошеломлен этой новостью, но в его сердце затеплилась искра надежды. Кто его настоящие родители, откуда они? Может быть, они хорошие люди и ему наконец-то не придется их стыдиться?..

Рейн нервно сглотнул.

— Повелитель Ветров, а вы не знаете случайно, кто мои настоящие родители и что с ними стало?

Шиннок на мгновение помрачнел, сверля подручного взглядом.

— Знаю. Мне очень жаль… и очень неприятно тебе это говорить, но твой родной отец — бывший протектор Эдении Аргус.

Эдениец поднял голову, посмотрел на Киу с мольбой.

— Нет. Нет, — он нечаянно уронил на пол ложку, и она жалобно зазвенела. — Скажите, что это неправда, что вы просто пошутили…

— Рейн, я очень сожалею…

Оцепенение начало постепенно отпускать эденийца. Он глубоко вздохнул.

— Как это произошло?

— Ну как, всем же известно, как…

Рейн скрипнул зубами.

— Нашли вы время прикалываться, уж простите меня за такое неуважение, — он закинул руки за голову и уставился в потолок, пытаясь хоть немного успокоить себя разглядыванием лепнины. — Я знаю, как и почему рождаются дети, но мне интересно, почему Аргус и Делия отдали меня на воспитание чужим людям. Виной всему война? Или как?

— Или как, — грустно ответил Шиннок. — Делия тебе не мать. Аргус всегда славился своими скотскими наклонностями и сношался со всем, что шевелится. Он многократно уговаривал эденийских женщин вступить с ним в связь за деньги и дорогие подарки, а некоторых попросту принуждал с ним сожительствовать, не утруждая себя даже подачками и уговорами. Естественно, его не волновало, что потом случится — ты сам прекрасно осведомлен о нравах твоих соотечественников в былые времена, когда мужчина признавал не то что своими детьми, но и вообще живыми людьми только законных отпрысков, а если женщина пострадала от насилия, то сама же виновата, надо было что там — прояви фантазию! Вот одна такая несчастная тебя и родила. В шалаше в глухом лесу, ела что придется, подбросила тебя на порог богатого дома, а сама через несколько дней не то руки на себя наложила, не то от послеродовых осложнений умерла.

Рейн сжал кулаки.

— Да я их всех поубиваю. И папашу, и его женушку, и их подручных. Двое законных сыновей — им, значит, все на свете, а я, выходит, третий лишний? Вообще-то я тоже сын Аргуса и имею такие же права на звание протектора Эдении!

— Ну, насчет Дэгона я бы поспорил, — возразил Киу, — поверь, ему жилось не лучше, чем многим простолюдинам. А вот насчет трона протектора — почему бы и нет? Я бы не отказался увидеть тебя на этом посту. Твой сводный брат Дэгон, должен сказать честно, неплохой человек, но с такой должностью он не справится. Ему бы какую-нибудь теоретическую работу.

Эдениец растерялся — он не знал, как поступить: встать и поклониться, просто поблагодарить или сделать что-то еще?

— Спасибо, — тихо ответил он. — А вы… знаете сыновей Аргуса? В смысле, законных?

— Только Дэгона, — сказал Шиннок. — Про Тэйвена я, впрочем, наслышан. Избалованный ублюдок и папочкин любимчик. Чует мое сердце, попьет он еще нашей крови.

*

Ли Мей продолжала сомневаться в том, правильно ли поступила, дав Онаге согласие выйти за него замуж. Несмотря на свою отличную осведомленность в области внешнемирских обычаев, она все еще не была уверена в том, что не приняла опрометчивое решение. Кроме того, ее сильно пугали мысли о предстоящей первой брачной ночи — столько всего она об этом слышала и читала, причем по большей части не слишком радостного! Однако она подумала, что раз уж решение принято, было бы странно отматывать все назад из-за собственных страхов: а вдруг все окажется вполне хорошо?

Через некоторое время она взяла отпуск и сказала Шэнг Цунгу, что поедет в Вэйналию навестить своих родных. Предварительно написав матери письмо о времени своего прибытия, она отправилась в путь; душа ее была полна надежды — она предполагала, что ее близкие наверняка будут очень рады встрече с ней и приятным новостям.

Добравшись до своей деревни, она переступила порог родного дома — вся обстановка, в которой она провела почти восемнадцать лет, показалась ей чужой, непривычной, неуютной. Потолки низкие, темно, душно… вот почему нельзя сделать все так, чтобы людям было приятно и удобно жить? Это же человеческое жилье, а не звериная нора… хотя даже звери стараются хоть немного обустроить свои обиталища.

— Здравствуй, мама.

— Здравствуй, Ли. Какие новости ты принесла? — спросила она по вэйнальскому обычаю. — Проходи скорее в дом.

— Хорошие. Я замуж выхожу. А где все? Ты что, одна дома? — ее дочь осматривалась, словно забыла, как выглядит ее дом.

— Одна. Все на учебе да на работе. Замуж?! Ну наконец-то, поздравляю — я уж думала, что тебя в твои годы никто замуж не возьмет!

Ли Мей окинула обстановку внимательным взглядом. Ну вот, все как и раньше — масляные светильники, корыто для посуды, корыто для белья, лавки, чтобы спать, веревки, чтоб соседи часом не увидели, как ты свои штаны постирал, противно пахнет дешевым мылом без отдушки…

— Вот что вы никак удобствами не займетесь? — возмутилась девушка. — Как сидели без света, так и сидите, а потом у нас люди к шестидесяти годам слепнут, потому что нельзя жить в темноте и выполнять мелкую работу! Есть всякие машинки…

Мать пожала плечами.

— Да зачем? Я всю жизнь так прожила, и поздно уже что-то менять.

— А сестра моя? — возразила ее дочь. — Ей тоже лучше будет без электричества и стиральной машинки? Руки себе до язв дотереть, как мы с тобой?!

— Ну я же так жила, и она проживет, — та была непробиваемой. — Садись лучше за стол, я к твоему приезду всего наготовила.

Ли Мей села на неудобную табуретку, повертела в руках плохо вымытую ложку — после идеально отмытых в посудомоечной машине куэтанских приборов собственный родной дом казался ей средоточием грязи, хотя много ли ототрешь водой с песком и мыльной стружкой, да еще когда руки болят? Бедная мама, каково же ей пришлось, когда она стирала пеленки малышей…

— Спасибо. Приятного аппетита, мама.

— А теперь расскажи мне, за кого ты собралась замуж и когда у тебя свадьба. Все ли готово, ты платье сшила? А для праздничного стола все припасено?

Девушка начала ей все расписывать; ее мать поначалу от неожиданности потеряла дар речи, потом расплылась в довольной улыбке.

— Вот это да! Тебе так повезло, как еще никому не везло! Хорошо, что ты за своего прежнего жениха так и не вышла, а то бы упустила такую выгодную партию…

В этот момент раздался стук в дверь, и мать, встав из-за стола, пошла открывать: на пороге стояла ее старшая сестра, которая узнала о приезде племянницы и решила-таки навестить близких, вернее, собрать последние сплетни, чтобы разнести их по деревне, и заодно как следует поканифолить нерадивой молодежи мозги на предмет того, как правильно жить.

— Добрый день, дорогая! — затрещала тетка. — Решила вернуться? Вот хорошо, мы тебе отличного жениха найдем!

— Жениха ей не надо, — ответила мать, — есть у нее уже жених, да какой!

— Что, правда? И какой же?

Мать начала в подробностях пересказывать сестре то, что услышала от дочери. Тетка охала, издавала восторженные возгласы и улыбалась от уха до уха.

— Надо же!

Ли Мей чувствовала себя не особенно уютно — говоря по правде, она вообще не слишком хотела сюда приезжать и обсуждать со своей семьей свою личную жизнь, но не могла поступить иначе: все-таки это были ее родные. Радостная трескотня тетки по случаю предстоящего бракосочетания была ей тем более непонятна в силу того, что она теперь знала о куэтанских традициях, и она, найдя возможность вставить словечко, решила немного разочаровать родственницу — хотя ее дома и так дядюшка кулаком в глаз разочарует за то, что к сестре сплетни собирать поперлась и обед ему вовремя не подала.

— Тетушка, — возразила она, — вы что, действительно думаете, что я теперь императрицей стану?

Та осеклась на полуслове и застыла с разинутым ртом.

— Как так?!

Ли Мей поправила воротник рубашки.

— Во Внешнем Мире не принято менять свой статус в соответствии со статусом супруга. Там даже фамилию менять не принято. Если ты до замужества была простолюдинкой, то брак с человеком высокого положения тебе ничего не даст — ты просто будешь, например, официанткой и женой генерала, и все тут. Всего нужно добиваться самостоятельно. Если вы разведетесь, статус бывшей жены генерала тебе ничего не даст. Вон у одного из моих сослуживцев сестра за какого-то правителя союзного государства вышла, уж не знаю подробностей, но она как работала в своем учебном центре, так и работает, никто ее императрицей не зовет и до небес не чествует.

Тетка всплеснула руками.

— Ну как же так?! А зачем тогда замуж выходить? Стала бы императрицей, носила бы дорогие платья, золотые украшения, и тебе больше не пришлось бы работать…

— А что, других причин нет? — не осталась в долгу девушка. Ее мать ужаснулась.

— Не дерзи!

Ли Мей демонстративно встала из-за стола.

— Любезные дамы, — произнесла она ледяным тоном, — я так понимаю, что вы обе рады не мне и не моему приезду в родной дом, а исключительно моему предстоящему браку с высокопоставленным лицом. Не кажется ли вам обеим, что это не слишком хорошо? И почему я должна объяснять вам причины, по которым я выбрала в мужья именно этого человека, а не, скажем, его помощника? Это не я говорю вам дерзости, а вы ведете себя нагло и бесцеремонно. Пожалуй, мне лучше покинуть помещение и вернуться на военную службу. Там общество куда более приятное и приличное. Вести себя научитесь. Во Внешнем Мире за интерес к чужой личной жизни и ее подробностям есть шанс и в глаз получить.

Обе женщины дружно заохали и заахали.

— Что ты такое говоришь!

— Если моя семейная жизнь сложится счастливо, — ответила девушка, — это будет прекрасно. Если же нет — я и сама проживу, благо недавно мне дали звание лейтенанта и жалованье у меня приличное. А что до вас — я буду рада с вами общаться, если вы будете видеть во мне человека, а не бесплатную домашнюю рабыню и безмолвную тень всемогущей родни.

— Ты что, уходишь? — спохватилась тетка.

— Да, а что? — равнодушно произнесла Ли Мей. — Вам без меня будет плохо? Не верю. Кстати, тетушка, я забыла осведомиться о твоем здоровье — как ты? Я уж думала, что ты и жива не будешь после того, как ты заболела горячкой, а дядюшка сказал, что никакой доктор тебе не нужен, ты баба здоровая, и велел по-прежнему полы намывать. По которым он, между прочим, в грязной обуви ходит, неужели так трудно снимать уличные туфли при входе в дом? Чисто не там, где постоянно моют, а там, где не сорят!

Тетка молчала.

— Судя по выражению твоего лица, информация поступила тебе в голову и безнадежно ищет мозг. Если найдет, ты мне скажи, а то я бы к тебе заглянула и дядюшку бы маленько повоспитывала, например, стилем Змеи и Журавля. Удары, наносимые в различные части тела, вызывают прилив крови к мозгу и заставляют его работать, люди после этого сразу в лучшую сторону меняются, как к челюстно-лицевому хирургу на прием попадут и немного поразмыслят над своим поведением.

Тут в разговор влезла хозяйка дома.

— Нельзя бить старших! Ты что, и в самом деле собралась бить мужа моей сестры?!

— А ему так делать можно? Если уж на то пошло, то никого бить нельзя. Пожалуй, я все же у вас останусь, загляну вечерком или завтра утром к тетушке домой и проверю, как у нее там дела, — Ли Мей снова села за стол и налила себе фруктового компота в глиняную чашку. — Если что, так и проучу милого родственничка, жалеть уж точно не стану.

В эту секунду произошло нечто неожиданное: тетку Ли Мей прорвало, и она внезапно разрыдалась, закрывая лицо руками.

— Ох, деточка моя, — всхлипнула она, — ты прости меня, я и в самом деле дура, я же не со зла это сболтнула, я просто хочу, чтобы ты хорошо жила, лучше, чем я… Я понадеялась, что императрице легче живется, чем мне, жалкой смертной…

Ее племянница в этот момент ненавидела себя за прежнюю бесхребетность — Шэнг Цунг был прав, когда говорил ей об этом, во всем прав! Если бы она раньше вела себя иначе и заступилась за мать и тетку, да и себя не дала бы в обиду…

— Тетушка, если дядя будет тебя обижать, мало ему не покажется. Я свое слово держу. Если что, может сразу запрягать лошадь и ехать в город к травматологу — это навсегда отучит его распускать руки. Кроме того, если он считает, что ты плохая жена, неумелая хозяйка и вздорная женщина, то почему он просто с тобой не разведется? Я все прекрасно понимаю, вот взял человек, женился, понял, что сделал неправильный выбор и ему с этой женщиной плохо. Так есть же развод! Разведись и женись на той женщине, что тебе понравится, это не повод мучить другого!

— Спасибо, милая…

Ночью девушка спала плохо — отвыкла от жесткой скамьи после удобной кровати. Утром следующего дня Ли Мей пообещала прийти в гости к тете с дядей; встав с постели, она первым делом достала из сумки военную форму куэтанского офицера для пущего устрашения наглого родственника.

Примечание к части

Отчасти челлендж #3 - "третий лишний". Вместо отдельного текста я взяла главу макси, где Рейн считает себя третьим лишним.

>

3. Враг себе

Я, признаться, не думал, что может быть так —

Кто вчера был мне другом, сегодня мой враг.

Стихотворение неизвестного автора

Увидев на пороге Лю Канга, Рейден вскочил с места и отшвырнул стул. Появление его бывшего протеже никак не входило в его планы — он вообще-то собирался идти с Аргусом возвращать к жизни Тэйвена и Дэгона, а не выяснять отношения с Лю.

— Что тебе нужно? — осторожно спросил он.

Тот сделал несколько шагов вперед.

— Что тебе нужно?! — грозно переспросил Рейден.

— Здравствуй, — наконец ответил Лю. — Что-то уж больно неприветливо ты встречаешь человека, который для тебя Смертельную Битву выиграл и спас от расправы твою жалкую шкуру.

Протектор Земли растерялся.

— Ну… я просто не ожидал тебя тут увидеть, кроме того, я сейчас не готов встречать гостей, у меня немного другие планы, — сказал он.

Лю Канг с отвращением окинул взглядом комнату: у него возникло такое ощущение, словно тут вообще не убирались как минимум лет двести. На полу слой пыли и грязи, окна серые, обои уцелели лишь в нескольких местах и ободраны до голых каменных стен, стулья выглядят так, словно бог грома украл их из местного музея старого быта, скатерть на столе покрыта слоем жира и вся в пятнах от вина и кофе, стаканы залапаны, по тарелкам ползают огромные жирные мухи величиной даром что не с небольшую синицу. Он мысленно прикинул, сколько мог стоить самый дешевый косметический ремонт — да что там ремонт, хотя бы веник с совком! Неужели трудно пол подмести?

— Извини, что я пришел не вовремя, но мне очень нужно с тобой поговорить по душам, — жестко возразил он, но тут в беседу встряла Делия.

— Я бы тоже советовала тебе уйти, — она посмотрела на Лю с недоверием, — потому что у нас траур. Совсем недавно от рук внешнемирцев у Рейдена погибли дети, и он остался совсем один, а виноват в этом, между прочим, твой родич Великий Кунг Лао, который его проклял!

Тот презрительно скривился.

— И как же это он виноват? Он обоих самолично порешил?! Да, скажи мне, кто твой друг…

Аргус побагровел от злости.

— Да как ты смеешь?!

— А ты, я так понимаю, Аргус, — высокомерно хмыкнул Лю, глядя на того с омерзением и брезгливостью, словно на кучу дерьма. — Знаменитый протектор Эдении, который не умеет драться, зато отлично прячется за чужой спиной. Еще люди поговаривают, что ты мечтал женить одного из своих сыновей на старшей сестре Китаны, чтобы потом безо всякого стеснения посягать на супругу собственного ребенка, а потом сам же своих детей поубивал и невесть где закопал. Это правда?

Тот сжал кулаки, стиснул зубы и всем своим видом сейчас напоминал перекипевший чайник, из которого валят клубы пара.

— Видимо, я угадал, — спокойно продолжил воин Земли. — И после этого вы, эденийцы, считаете себя высшей расой и высокоразвитой цивилизацией, а я-то, как полный дурак, думал, что сожительство с женами своих сыновей и принудительные браки — это удел совсем уж отсталых дикарей из первобытных племен, которые еще своим детям согласно идиотским традициям то ноги, то зубы, то половые органы калечат. Не кипятись, я знаю, что ты на меня с кулаками не кинешься — ты все равно не имеешь понятия о боевых искусствах даже на уровне новичка.

Последствия тем не менее были непредсказуемы: Аргус схватил за ножки ближайшую табуретку и со всей дури треснул ею об пол в припадке бессильной ярости. Куски древесины разлетелись по всей комнате. Взбешенная Делия, не помня себя от ревности, дала своему благоверному пощечину. Рейден решил вступиться за своего приятеля.

— Прекратите! Я еще раз спрашиваю: Лю, что тебе нужно?! — рявкнул он.

— Я хотел с тобой поговорить, но понимаю, что сейчас для этого не время, я уважаю твой траур, — ответил его бывший протеже. — Мне очень жаль, что с Иранианом и Лэй случилось такое.

— Ах, ты еще и издеваешься? — взвизгнул Рейден.

— Я не издеваюсь, я вполне серьезен, — произнес Лю. — Мне действительно очень жаль, они оба ни в чем не виноваты. В отличие от тебя, — холодно добавил он.

Рейден выглядел так, словно вот-вот его ударит.

— Ты меня в их смерти обвиняешь? Их прикончила Шеннарка — старая соратница Императора! Если бы не она, они были бы живы! Ненавижу своего брата, я уверен, что это он ее подговорил, чтобы сделать мне как можно хуже! Я бы убил его, если бы смог!

Слушая его, Избранный явственно ощущал, как его сердце леденеет от ужаса. Ему было совершенно очевидно, что протектор Земли сам верит в то, что говорит, хотя сам же творил невесть что, лишь бы напакостить собственным родным! Кто знает, не он ли сам разделался с сыном и дочерью? Что произошло здесь совсем недавно, пока он гостил у Джонни Кейджа или находился во Внешнем Мире? У него даже мелькнула мысль позвонить Соне и попросить ее прислать сюда полицию… хотя что за глупость, этого типа же не осудишь ни по одному законодательству мира! Может, тогда уж сразу в куэтанский комитет государственной безопасности…

— Ты это серьезно?

— Я похож на клоуна? — заорал Рейден.

— Я советую тебе остановиться, пока не поздно, — мрачно добавил Лю, покачав головой. — В противном случае ты и впрямь в один прекрасный день сотворишь нечто совсем уж запредельное и окончишь свои дни в тюрьме. На твоем месте я бы попросил прощения у отца и брата и перестал заниматься всякой мерзостью и втягивать в это других.

Аргус застыл с отвисшей челюстью.

— Ты спятил, щенок? Сам не понимаешь, что плетешь? Сам себе враг, да?

Избранный бессильно опустил руки. Все было бесполезно.

— Не смей так со мной разговаривать, челюсть сломаю, — пригрозил он. — Я очень рад, что Эйя от вас отвязалась. Уж лучше вампир, чем такое чудовище, как ты. Была б у меня дочь, я бы ее за такого, как твой сыночек, в жизни бы замуж не отдал, я бы его на части порубил. И вообще, закрой свой поганый рот, может, я и щенок, да, мне едва двадцать четыре исполнилось, когда я Смертельную Битву выиграл, а чего за свою сверхдолгую жизнь добился ты, господин протектор? Жене изменял направо и налево? Перетрахал половину Эдении, скотина? У меня вопрос — ты виагры обожрался или просто больной на голову сексуальный маньяк? Если первое, то прекрати потреблять стимуляторы, ни один нормальный мужчина не в состоянии непрестанно пялить все предметы с отверстиями. Если второе, то сходи к психиатру, может, хоть он подлечит тебе кукуху, извращенец! И это я еще после этого враг себе! Оригинальная логика!

Муженек Делии отпрянул от него с гримасой омерзения.

— Убирайся отсюда вон! — завизжал он.

Лю спокойно развел руками.

— Я вас сегодня покину лишь из уважения к вашему трауру, — вежливо ответил он. — Только хочу сказать уважаемому протектору Земли, что наш разговор еще не окончен и мы с ним непременно побеседуем по душам. Примите мои соболезнования, я всегда очень хорошо относился к Ираниану и Лэй, и мне очень жаль, что они погибли.

С этими словами он повернулся и вышел из комнаты.

*

Выпроводив Лю Канга вон, Рейден наконец-то смог вздохнуть с облегчением и повернулся к своим товарищам.

— Ну ладно, все, я надеюсь, он больше сюда не заявится и не станет качать права. Давайте вернемся к нашему делу. Нам нужно вернуть к жизни ваших сыновей, потому что без них нам не одолеть Онагу.

Делия явно засомневалась.

— Не думаю, что он просто так свалит. Настырный парнишка.

— Другой бы Смертельную Битву не выиграл, — возразил ее муж и тотчас трусливо сжался под грозным взглядом разгневанной супруги. Делия резко повернулась к нему и влепила ему еще одну пощечину.

— Ты меня опозорил, — ее глаза горели яростью.

Аргус забормотал невнятные оправдания и снова получил по образине.

— Знаешь, я все понимаю, — Делия выпрямилась, — но так с собой обращаться больше не позволю. Многие люди неверны своим женам и мужьям, но я мирилась с этим, пока никто ничего не знал! Теперь же благодаря тебе все будут показывать на нашу семью пальцами! А что скажут Дэгон и Тэйвен? Да я даже представить себе боюсь! Поэтому сиди тихо и не смей даже шевелиться, иначе я сама тебе голову откручу и скажу, что так и было!

Рейден решил, что настало время вмешаться. Он встал между ссорящимися супругами и попытался призвать их к порядку.

— Прекратите! Нашли место и время, честное слово!

Делия медленно, неуверенно опустила занесенную для пощечины руку. Аргус повесил голову.

— У вас хоть дети живы, а у меня никого, — продолжил Рейден, и его лицо исказила болезненная гримаса; с каждым днем он все сильнее понимал, что случилось непоправимое. Впервые за долгие годы в его глазах блеснули одинокие слезинки, и протектор Эдении невольно вздрогнул.

— Извини, мы больше не будем, — виновато ответил Аргус.

— Уж постарайтесь, — буркнул бог грома.

— Мы идем? — неуверенно-заискивающим тоном поинтересовалась Делия.

Рейден внезапно почувствовал себя как-то мерзко: описать это чувство он не мог, но с ним такого давно не было — очень давно, наверное, с тех времен, как у него еще была нормальная дружная семья. Идти куда-либо сейчас в таком расположении духа он просто не мог.

— Давайте завтра на рассвете, — ответил он своим подручным и, резко развернувшись, пошел в свою комнату — ему нужно было побыть в одиночестве.

*

Оставшись наедине со своими мыслями, Рейден почувствовал непреодолимое желание крушить все вокруг — настолько он был зол на весь белый свет. Чтобы хоть как-то с этим справиться, он с силой ударил кулаком по столу, и ему стало хоть немного легче. Проклятие Эсмене, о котором он не вспоминал долгие годы, все-таки сбылось и настигло его в тот момент, когда он был наиболее беззащитен, когда он меньше всего этого ждал.Во время недавней перебранки с Аргусом он почувствовал, как у него на глаза наворачиваются слезы, однако теперь, когда никого рядом не было, вместо скорби он ощущал только невероятную злобу. Злобу на весь мир — на Кунг Лао и Лю Канга, которые его предали, на своего брата и его мерзких дружков, в особенности Шеннарку, убившую его детей и вольно или невольно поспособствовавшую тому, что проклятие сбылось — скорее всего, она сделала это сознательно, потому что ей об этом рассказал люто ненавидящий его Шао Кан или, возможно, Шиннок! Теперь он остался совсем один, а Лю Канг еще и наступил ему на самое больное место, посоветовав примириться с родственниками! Только попробуй прийти сюда еще раз, наглец, живым ты наружу не выползешь! Вали к внешнемирцам, если уж ты так их защищаешь, тебе там самое место, как и твоему папашке!

Он злобно скрипнул зубами, провел ногтями по крышке стола. Ну ладно, они еще получат свое, он еще посмотрит, кто кого, и отомстит брату и его подручным за все!

На рассвете он, как и обещал, вышел к Аргусу и Делии; те уже ждали его с нетерпением, как будто не спали всю ночь или спали за столом в ожидании этого момента.

— Выдвигаемся, — резко приказал он.

Оба одновременно, словно по команде, вскочили со стульев.

— Стоп, — вдруг замялась Делия. — У нас такая важная миссия, а мы хоть знаем, что именно и как нам нужно будет делать?

Рейден и Аргус замерли, потеряв дар речи — об этом-то они как раз и не подумали, а протектор Эдении за давностью лет уже и успел забыть, что к чему. Однако медлить было нельзя: Онага и его приспешники могли в любой момент явиться к своим врагам и уничтожить всех оставшихся, пока они не успели опомниться, Дэгон и Тэйвен были последней надеждой Старших Богов.

— Ладно, пошли, у нас мало времени, на месте разберемся.

*

После расправы Онаги с Аранией прошло несколько дней. Шеннарка продолжала время от времени разговаривать с сейданским главнокомандующим обо всем, что творилось вокруг, что вызывало у него значительное удивление: он никак не мог понять, почему предводительница хаоситов не просто спасла ему жизнь, что можно было объяснить просто долгом службы — в конце концов, он сам тоже не стал бы бросать раненого на произвол судьбы, кем бы тот ни был, но и держится с ним так, словно они очень хорошие друзья, а не просто соратники. Однако как-то вечером Шеннарка не просто попрощалась с ним, прежде чем пойти спать, но вдруг крепко обняла его и поцеловала. Прежде чем сейданец успел опомниться, она уже исчезла в коридоре, и он, не зная, что думать, тоже отправился к себе. Он не видел Шеннарку до позднего вечера следующего дня, пока она снова не пришла к нему.

— Хотару, — он услышал ее голос и поднял голову. В это мгновение он понял, что произошло нечто крайне неприятное.

В дверях стояла богиня хаоса и смотрела прямо на него; лицо ее было искажено, словно от боли. Хотару был неприятно удивлен — совсем недавно она держалась совершенно иначе.

— Здравствуй, — негромко произнес он, не очень понимая, чем умудрился ее обидеть.

— Привет, — ответила она как будто с облегчением.

— У тебя что-то случилось? — осторожно спросил Хотару.

— Все в порядке, — Шеннарка отрицательно покачала головой, хотя выражение ее лица нисколько не изменилось.

— А вчера все было совсем по-другому, — тихо сказал он. — Или ты сегодня уже не помнишь, как меня поцеловала?

Богиня хаоса слегка смутилась, хотя Хотару думал, что это чувство ей вообще не свойственно.

— Помню, как же, — как ни в чем не бывало ответила она.

— И как я должен это понимать? — Хотару заинтересованно улыбнулся.

Шеннарка, прищурившись, посмотрела на закат за окном.

— Правильно.

Хотару не сразу нашелся, что ответить.

— Я долгое время думал, что ты меня ненавидишь.

Богиня хаоса удивленно подняла брови.

— За что? Разве ты сделал мне что-то плохое?

Он немного помолчал, потом пристально посмотрел на нее.

— Лично я? Нет, конечно. Только ты сама прекрасно все понимаешь: часто о тебе судят не по твоим поступкам и не по тому, каков ты есть, а по факту твоего рождения среди определенных людей или принадлежности к какой-то общности. Сомневаюсь, что с тобой никогда такого не было.

Шеннарка отвернулась.

— Если учесть, что до недавнего времени у меня была всего одна задача — остаться в живых, то я могу с тобой полностью согласиться. Только ты действительно мне ничего не сделал, и мне не за что ненавидеть ни тебя, ни твоих собратьев.

— Ты сегодня выглядишь так, словно у тебя что-то не в порядке. Объясни толком, что произошло, я же начинаю сразу на себя все это примерять… что это я тебя обидел.

Богиня хаоса долго не отвечала, но потом, не отрывая от него взгляда, наконец заговорила.

— Сегодня один из самых ужасных дней в моей жизни. Много лет назад именно в этот день погибла протектор Сейдо. Она была моей лучшей подругой, самым близким мне человеком. Так что тут не в тебе дело, меня обидел кое-кто совсем другой… тот, кто расправился с Сианэ. Когда она умерла, для меня все изменилось. Мне казалось, что у меня сердце вырвали.

— Могу себе представить, — Хотару наконец-то понял, в чем дело.

— Лучше не представляй. Я вот сейчас с тобой разговариваю, а мне до сих пор так же больно, как было тогда. Я ее никогда не забуду.

Сейданский главнокомандующий какое-то время не решался ответить, но потом все же решил попробовать сказать то, что думает, хотя боялся возможной реакции Шеннарки.

— Она живет в твоей памяти. Расскажи мне о ней. Какой она была? Все-таки Сианэ наш протектор… была… а я о ней ничего не знаю.

4. Тьма забрала твою душу

Многие люди не ладят со своими близкими — к величайшему сожалению, это отнюдь не редкое явление, потому что даже собственный сын или дочь, достигнув совершеннолетия, вполне может оказаться совершенно несовместимым с родителем человеком со своей системой ценностей, глубоко чуждой отцу или матери. Наиболее правильным решением в данном случае будет, как это ни больно, постараться разойтись и свести общение к необходимому минимуму, если вообще не к нулю — все лучше, чем непрестанно ругаться и ненавидеть друг друга, однако некоторые родители не могут принять факт непохожести своего отпрыска на них и прямо-таки мечтают все равно переделать его на свой лад в соответствии со своими понятиями о жизни. Не исключением здесь оказалась и королева Синдел — только она не просто желала убедить дочь в своей правоте и заставить Китану жить по своим правилам, а вообще уничтожить девушку физически, выместив на ней злобу за все те многочисленные невзгоды, что выпали на ее долю в юности. Об этом она регулярно вещала своим боевым товарищам при любом удобном случае; некоторые попросту панически боялись спорить со своей повелительницей, которая славилась своим вздорным нравом и садистской жестокостью, переходящей все мыслимые и немыслимые пределы, иные, в том числе Таня и Джейд, напротив, поддерживали ее бредовые идеи.

— Я знаю, что мой бывший муж где-то ее прячет, — в очередной раз делилась своими подозрениями королева Эдении, завтракая в кругу своих прислужников и домочадцев. — И уж поверьте мне, я до нее доберусь. От меня так просто не скрыться.

— Конечно, моя королева, — поддакивала Таня.

— А потом я устрою ей публичную казнь, — заранее торжествовала садистка, со злобной улыбкой сжимая в кулаке вилку.

— И будете только справедливы, — вторила ее подручная.

Шиннок, слушая их разглагольствования, не разделял энтузиазма королевы — ему такая логика была совершенно непонятна, какой смысл лишний раз бередить ненавистью свои раны? Не проще ли поскорее все забыть и жить своей жизнью, а не ковырять ржавыми гвоздями в больных местах, причиняя себе дополнительные страдания? Несмотря на это, он предпочел не вмешиваться и не сказал эденийкам ни единого слова: в конце концов, во-первых, это дочь королевы Синдел, а не его, а у внешнемирцев было не принято влезать в чужие семейные разборки, во-вторых, мать Китаны протянула ему руку помощи в трудную минуту и вообще отнеслась к нему по-человечески, и у него не было никакого желания с ней ссориться или тем более ее терять. Поэтому он счел за лучшее тактично промолчать и сделать вид, что ему в принципе не особо интересна эта тема.

— Я думаю, что дело только за временем, — принялась вдохновенно вещать Джейд, стараясь всячески угодить своей повелительнице. Следует отдать Синдел должное — она была очень милостива и щедра по отношению к тем, кто служил ей верой и правдой и никогда не перечил, и никто из ее соратников не хотел лишиться своих привилегий. — Мы найдем предательницу и убьем ее.

*

Лю Канг ничего не подозревал о коварных замыслах своей будущей тещи; не знал об этом и Шао Кан, который искренне решил, что его бывшая супруга все-таки успокоилась. Будучи внешнемирцем, а не эденийцем, он рассуждал со своей колокольни, поскольку его соотечественники были временами довольно горячи и эмоциональны, но отходчивы и все же умудрялись даже в самых тяжелых обстоятельствах не переходить границ разумного. Он помнил, как в свое время тоже сильно злился на Шэнг Цунга за откровенную, как ему казалось, нерадивость и халатность при исполнении тех обязанностей, которые он на него возложил, но и в сильном гневе все же не дошел, в отличие от Синдел, до нанесения тяжких телесных повреждений и уж тем более до убийства. Ну да, конечно, в жизни случается всякое, люди могут и поругаться, и подраться, это естественное дело, не всегда все бывает гладко, однако ему и в голову прийти не могло, что неприязнь к кому-либо, тем более ссора с членом своей семьи, может перейти во что-то совсем уж запредельное. Однако за долгие годы общения с эденийцами, которых многие за глаза называли не иначе как нацией убийц, он так и не привык к тому, что эти люди мстительны, жестоки, крайне злопамятны, и там, где внешнемирец забудет и простит, а если даже и не простит, то сочтет месть лишней малопродуктивной тратой ресурсов непонятно на кого и невесть зачем, они будут таить обиду долгие годы, лелеять и холить все подробности произошедшего инцидента, постоянно накручивая себя, а потом нанесут смертельный удар тому, кто уже давно выбросил из головы случившееся за давностью времени.

Как-то раз поздним зимним вечером он собрался-таки с духом и пришел к Шао Кану в Огненный Дворец. Тот встретил его вполне приветливо, сразу поняв, зачем Лю к нему пожаловал. Избранный, напротив, долго не решался заговорить и стоял в коридоре, растерянно озираясь по сторонам.

— Позволишь ли ты мне, — осторожно спросил он, — видеть твою дочь?

Старший советник кивнул.

— Конечно. Проходи.

По его тону Лю понял, что Китана все-таки жива и, похоже, в состоянии говорить.

— Она здорова? — поинтересовался он.

— Моими стараниями — относительно да, — донесся до него знакомый голос; по лестнице спускался Шэнг Цунг. — Честно говоря, я себя всю жизнь считал человеком, привычным ко всяким зрелищам, но не очень понимаю, как можно в здравом уме сотворить нечто подобное с собственным ребенком.

— Кто тебе сказал, что Синдел в здравом уме? — возмутился старший советник. — По-моему, она уже давно спятила. Какое счастье, что ты познакомил меня с Соней и я не вынужден терпеть мерзкие выходки свихнувшегося монстра.

Лю Канг только покачал головой.

— Она чудовище. Как ты вообще с ней жил? Я бы побоялся.

Шао Кан окинул его пристальным взглядом. Прославленный чемпион Смертельной Битвы был одет откровенно плохо, уж точно не в соответствии со своим статусом: видавшая виды кожаная куртка, явно непригодная до зимы, кроссовки из кожзаменителя, выцветшие потертые джинсы, которые когда-то были черными.

— Холодно, между прочим, а на тебе такая куртка, что ее только поздней весной носить, если прохладно, а уж никак не в мороз. Наверное, не рассчитывал ты на то, что у нас тут зима в самом разгаре и мороз только крепчает.

— А я сам виноват. Не надо было ради твоего долбанутого братца и его бредовых идей работу бросать, были бы деньги на нормальный пуховик. Теперь донашиваю то, что есть. Ну ничего, устроюсь куда-нибудь в приличное место, заработаю денег и куплю все, что захочу, и себе, и Китане.

— Вовремя ты к нам заглянул, — в голосе Шэнга ему почему-то почудилось скрытое сочувствие: неужели черному магу в душе его жаль, или показалось, или, что гораздо более вероятно и менее замечательно, он просто жалко выглядит? — У нас тут скоро большое торжество намечается — свадьба нашего императора. Его невеста поехала навестить родных, но как вернется, будем праздновать. Думаю, ты вполне можешь у нас задержаться и поприсутствовать на торжествах.

— Везет человеку, — тихо ответил Лю. — Слышал я, что его невеста родом из Эдении?

— К счастью, нет, она из Вэйналии, — сказал Шэнг, — хотя это тоже тот еще гадюшник с кошмарными средневековыми порядками. Много времени пройдет, прежде чем нам окончательно удастся вправить местным жителям мозги. Они немногим лучше эденийцев, даром что не такие злобные.

— Сказал бы я, что думаю об Эдении, — пробурчал Лю.

— Ну так скажи и не стесняйся! — поддержал его Шэнг Цунг. — Можно даже матом! Я эту страну тоже терпеть не могу!

Тот еле заметно улыбнулся, хотя ему было не до смеха.

— Матом я не ругаюсь, но выскажу свои мысли относительно культурно. Это страна-паразит, которая долгое время существовала за ваш счет, а их протектор, выражаясь цензурно, переспал с половиной своих соотечественников — вторая половина была мужчинами, он же на их величайшее счастье не бисексуал. Посмотрел я на этого Аргуса — рожа кирпича просит, я вообще не знаю, как его женушка на него польстилась, мне кажется, что ни одна женщина в здравом уме не возжелала бы эту тварь. Еще они, как я понимаю по чужим рассказам, должны всем — и вам, и Вэтэрне, и Вэйналии, однако считают, что все должны им. Раньше, признаюсь, я относился к ним куда лучше, но после выходок королевы Синдел и ее прислужников мое мнение о прекрасной Эдении и ее жителях, которым повально место в тюрьме для особо опасных преступников, резко изменилось в худшую сторону.

Шэнг Цунг пожал плечами.

— А у меня оно изначально было хуже некуда, еще с первого дня знакомства с этими товарищами. Ко всему тобой сказанному хочу добавить, что у них язык похож на кошачье мяуканье, словно какому-то несчастному животному хвост отдавили. В общем, нехорошие люди, и связываться с ними я никому не советую.

Он достал телефон и набрал сообщение.

— Пойдем в холл, — предложил он гостю, — я только что написал своему помощнику, чтобы он спустился туда с твоей Китаной.

Лю невольно поежился — он не знал, что там увидит, поскольку был отлично осведомлен о том, на какую отвратительную изощренную жестокость способны соотечественники его возлюбленной и что эти сумасшедшие с ней сотворили, но, стараясь сохранять спокойствие, проследовал за черным магом. В открытую дверь он сразу заметил вернейшего слугу Шэнг Цунга и бывшего уголовника, а ныне внешнемирского военачальника Кэно. Тот нисколько не изменился, только вот был одет в дорогую военную форму, а не кабы во что, и украшений у него прибавилось — шею охватывала массивная золотая цепь, на пальцах были перстни с драгоценными камнями.

— Проходи, — сказал Шэнг Цунг на удивление мягким тоном, — к счастью, мы вовремя вмешались и Синдел не успела ее убить или совсем уж страшно изуродовать.

— Желаю королеве Эдении не просто сдохнуть в адских муках, — добавил Кэно, — но чтоб еще и ее могила хуями заросла!

— Она заслуживает худшего, — черный маг не смог удержаться от смеха.

Увидев свою любимую, Лю был одновременно и обрадован, и напуган. С одной стороны — спасибо Шэнг Цунгу и всем остальным, кто участвовал в операции по спасению приемной дочери Шао Кана, она жива и относительно здорова, с другой — вид у девушки после всего пережитого был запредельно жуткий. Принцесса Эдении была бледна, до невозможности худа и напоминала привидение; в ее глазах застыли страдание и ужас, движения ее были неуверенными, а шаги нетвердыми.

— Привет. Я так рад тебя видеть, — сказал Избранный и поинтересовался, как она себя чувствует, но тут же пожалел об этом и решил, что сморозил глупость. Какой смысл был об этом спрашивать… как будто это не очевидно!

— Все хорошо, Лю, — ответила она слабым голосом. Шэнг поспешил поскорее усадить ее на диван — ему показалось, что она вот-вот упадет.

— Я хотел задать тебе один вопрос.

— Конечно, — она улыбнулась такой нежной и мягкой улыбкой, что у Лю Канга невольно потеплело на сердце, и жизнь в эту секунду показалась ему уже не такой кошмарной штукой.

Шэнг, Кэно и Шао Кан обменялись понимающими взглядами.

— Наверное, нам лучше уйти.

— Не нужно, — возразил Лю. — Мы же не собираемся тут обсуждать что-то такое, что не предназначено для посторонних ушей. Это же не военная тайна. Китана, я хотел спросить тебя: хочешь ли ты стать моей женой? Жизнь не слишком легка, и я не смог помочь тебе, когда это было нужно. Однако пусть даже мы не можем изменить прошлое, но мы можем построить будущее — наше будущее, такое, о каком мы мечтаем. Руки у меня на месте и голова тоже, я заработаю денег, мы купим жилье и будем жить вместе долго и счастливо, и больше никто не сможет нам навредить. Я никому и никогда не позволю тебя тронуть даже пальцем. Мне очень жаль, что я не смог тебя защитить от твоей матери — она оказалась настоящим чудовищем, но я обещаю, что это больше никогда не повторится! Скажи, ты согласна?

— Да, — тихо проронила она.

*

Довольно часто люди, давая своим любимым, друзьям и соратникам всевозможные обещания и клятвы, искренне считают, что обязательно их выполнят — и намерены это сделать, однако мало кто учитывает тот факт, что жизнь не слишком-то предсказуема, вернее, вообще непредсказуема и в любое дело может вмешаться целая гора непредвиденных обстоятельств, которые намного сильнее обычного человека. Не исключением в данном случае оказался и Лю Канг — он был твердо намерен сдержать слово и не дать свою возлюбленную никому в обиду, но наряду с Шао Каном он не оценил жестокость королевы Синдел и ее зацикленность на своих обидах и ненависти к тем из окружающих, кто имел несчастье чем-либо навлечь на себя ее гнев. Все ее разговоры за столом были отнюдь не пустой болтовней, и кровожадная правительница Эдении придумала хитроумный план.

— Меня очень разочаровало то, что пока что мы так и не смогли обнаружить местонахождение моей дочери, — сказала она, — однако посудите сами: рано или поздно она должна как-то себя проявить. Нельзя же живому человеку постоянно сидеть в четырех стенах и никуда не ходить. Дело только, как я люблю повторять, за временем!

Ее прислужники задумались.

— Мне кажется, — наконец изрекла умную идею преданная ей всей душой Таня, — что ее все-таки прячет у себя ваш бывший муж.

— Да это и ежу понятно, — фыркнула Джейд, — никому другому эта тварь не нужна ни даром, ни за деньги. Это Шао Кан с нее готов был всю жизнь пылинки сдувать.

Рейн слегка замялся.

— Простите, Ваше Величество, — протянул он вкрадчивым голосом, — но не боитесь ли вы гнева Шао Кана? Не думаю, что он будет рад…

Синдел топнула ногой, гневно сверкая глазами.

— Рейн, у тебя мозг в наличии или ты его где-то забыл?

Тот сжался, не понимая, что сказал не так.

— Простите еще раз, моя повелительница, я вот что в виду имел, — забормотал он. — Я знаю, что Шао Кан всегда относился к Китане… слишком хорошо.

— Гораздо лучше, чем она того заслуживает, — ответила королева. — К чему ты клонишь?

— Когда вы претворите в жизнь свой замысел, он сильно разозлится. И я не исключаю такого поворота дел, что он убьет вас, если вы убьете принцессу. Разумеется, я не против, чтобы вы ее убили…

Кровожадная эденийка глумливо расхохоталась.

— Да, Рейн, я все-таки оказалась права в том, что ты где-то забыл свой мозг. Ступай да найди его поскорее, пока не поздно! Я достаточно хорошо знаю Шао Кана и понимаю сложившуюся ситуацию, чтобы ничего не бояться! Да, он будет вне себя от гнева и горя, если я прикончу Китану, но он не осмелится причинить мне вред, и знаешь, почему, дуб ты неотесанный? Да потому, что я для него слишком ценный союзник! Воинство Эдении многочисленно, мои солдаты страшны в бою! Ты отлично знаешь, что скоро грядет битва с Эанадалом, когда каждый боец будет на счету, и если он убьет меня, то ослабит потенциальную армию своих союзников в несколько раз! Сам подумай — ему это надо?

— Лично я бы на его месте…

Синдел перекосило от ярости, ее тонкие черные брови гневно сошлись на переносице, а красивое лицо стало напоминать страшную маску — казалось, она вот-вот ударит попятившегося в ужасе Рейна.

— Лично ты бы на его месте, идиот, но ты не на его месте, — прошипела она прямо в лицо отшатнувшемуся в страхе подручному. — По себе окружающих не судят, а у тебя это, похоже, главная ошибка в жизни. Так вот, плохо ты знаешь внешнемирцев. Сколько лет с ними бок о бок живешь, а все такой же невнимательный и ненаблюдательный. Я, напротив, отлично их изучила и знаю, на что они способны, а на что нет, так что сделала соответствующие выводы!

Незаконный сын Аргуса, на редкость храбрый с теми, кто слабее его, застыл от ужаса и уже успел пожалеть о том, что ляпнул глупость. Вот нужно было ему все это, пусть бы королева сама со всем разбиралась, в конце концов, не его же Шао Кан убьет!

— Простите, моя госпожа, — пролепетал он с низким поклоном. — Я не имел никакого права подвергать сомнению ваши действия.

Она снисходительно улыбнулась.

— То-то же.

— Давайте вернемся к нашему делу, — предложила Таня. — Я отдала тайный приказ нескольким нашим людям, которые в силу работы или семейных обстоятельств часто бывают во Внешнем Мире, понаблюдать потихонечку за местными, в особенности за теми, кто входит в ближайшее окружение Шао Кана. Рано или поздно мы либо что-то услышим о Китане, либо ее увидим.

Синдел заулыбалась.

— Вот как, значит. Ну, молодец. Все правильно сделала, даже не стала моего приказа дожидаться. Вот так нужно работать, — обратилась она уже к Рейну. Тот опустил глаза и смотрел в пол, не зная, что делать и как быть: с одной стороны, им владела жажда обладания предавшей его дочерью королевы Эдении, тем более что в свое время он почти успел на ней жениться, с другой — в его душе бушевали злость, обида и одержимость местью отвергнувшей его девушке. Ну и ладно, сама виновата, могла бы вести себя иначе, а так… пусть Синдел порежет ее заживо на куски, он ее спасать не станет, и заступаться тоже!

— Да, да, я понял, вы меня простите, — промямлил он, отступив на шаг назад.

Таню снова осенило.

— Моя королева, — с надменной уверенностью произнесла она, — в скором времени состоится свадьба императора Онаги. Там соберется много гостей, и вас наверняка тоже позовут.

— Не могут не позвать, — согласилась та. — Но к чему ты клонишь?

Таня подошла к столу, налила себе вина в хрустальный бокал и отхлебнула пару глотков.

— Ваша дочь может быть там. Во дворце Онаги, там же, где и ее приемный отец. Там вы до нее и доберетесь.

Синдел с коварной улыбкой потерла руки.

— Отличная мысль.

5. Встреча с кошмаром

Многие люди не без оснований считали Синдел настоящим чудовищем, однако она считала свои действия вполне обоснованными и логичными и не думала, что совершает нечто аморальное или тем более преступное. Королева Эдении всецело принадлежала мрачному и жестокому миру собственного детства и юности — она замкнулась на нем настолько, что была уже попросту не в состоянии видеть что-либо положительное в окружающих ее вещах, вернее, если даже и видела, то все равно минусы для нее всецело перевешивали плюсы. Обсуждая за чашкой кофе со своей прислужницей Таней предстоящую свадьбу Онаги, она и в таком радостном событии нашла исключительно дурные стороны.

— Я слышала, что его невеста еще очень молода, — сказала Синдел.

— Да, — кивнула Таня, — поговаривают, будто ей нет и тридцати.

— Куда она в таком возрасте замуж собралась, — не то презрительно, не то сочувственно заключила королева. — Прыгала бы по дискотекам в свое удовольствие.

— Вот именно, — поддакнула Таня.

— На ее месте я бы детей принципиально заводить не стала.

— Почему?! — с недоумением спросила ее подручная. — У них же проблем с деньгами и жильем нет. Согласна, не нужно размножаться, когда тебе самому нечего есть и негде жить, но когда финансы позволяют, можно заплатить врачу, купить ребенку все необходимое…

Королева посмотрела на нее, как на слабоумную.

— Ничего ты в этой жизни не соображаешь.

Таня в свою очередь не поняла, что именно так разозлило Синдел, но та продолжила свой монолог — ей нравилось излагать свои воззрения благодарным слушателям.

— Посуди сама, — произнесла она, — вот возьмет и родит какая-нибудь женщина ребенка. Почему-то все считают, что это хорошо, но как по мне, так даже при наличии у нее кучи денег, мамок, нянек, прекрасного мужа, помощников, сорока пяти дворцов и так далее ничего хорошего в этом я не вижу, потому что на свет из нее вылезает новый человек, и с этого его проблемы только начинаются! Вот я родилась, никто не спросил, хочу ли я жить в этом мире среди этих людей, а зачем мои родители это сделали? Да они и сами этого не знали, просто сделали, потому что так принято! Вот только мне совсем не по вкусу их решение, и я считаю его в корне неправильным!

Таня поставила чашку на стол.

— Ну, мне кажется, что ваши родители в принципе не любили друг друга, и их решение даже не было осознанным, потому что в те времена никто не имел понятия о средствах контрацепции! Вам просто не повезло появиться на свет не в лучшей семье, а когда мать и отец любят друг друга и живут в согласии, то и у их детей все совсем по-другому!

Синдел брезгливо поморщилась.

— Дело не в этом, вернее, не только в этом. Мне кажется, что если уж человек живет на свете, то он должен быть счастлив. Или, по крайней мере, хорошее в его жизни должно перевешивать плохое. У меня же, напротив, с самого раннего детства были одни неприятности — на меня сыпалось то одно, то другое. Сначала мои родные издевались надо мной как хотели, потом заставили меня выйти замуж за едва знакомого человека, а что в итоге? Я сомневаюсь, что в моей жизни был хоть один период, который я могла бы назвать абсолютно счастливым!

— И не говорите, — с сожалением поддержала ее Таня. — Однако если вам не повезло, из этого же не следует, что все люди вокруг несчастны. Вот мои родители, например…

— Живут в том же дерьме, только глубина меняется, — хмыкнула королева.

Ее прислужница, впрочем, не разделяла пессимистического настроя своей госпожи.

— Ну нет, я с вами не согласна, — она посмотрела в окно. — Жизнь, на мой взгляд, все-таки прекрасна, а не отвратительна, и мои родители всегда были счастливы друг с другом, да и свое появление на свет я ошибкой не считаю, хотя я не была совсем прямо уж запланированным ребенком.

— Ты глупа, — Синдел говорила со смесью брезгливости, жалости и презрения; человек несколько более гордый, нежели Таня, давно повернулся бы и ушел от человека, который общается с ним в подобном тоне, но эденийка обладала совершенно иным складом характера и была готова терпеть даже и откровенно оскорбительные незаслуженные замечания со стороны своей повелительницы — в конце концов, разве она не имеет права на свое мнение? — и выслушивать потоки жалоб королевы на неудавшуюся жизнь. — Ты рождаешься на свет и делаешь то, что хотят другие, забывая при этом о себе. Потом ты страдаешь, когда рожаешь и воспитываешь новых людей — опять, заметь, забывая о себе! В итоге же ты даже не дождешься благодарности, как вон я от своей дочери Китаны! Все мои усилия впустую! В чем был смысл моей жизни? Вот ответ — его нет и никогда не было! Знаю я, на кого ты заглядываешься, но мой тебе совет — выброси его из головы и живи себе спокойно для себя.

— Но вы-то замужем! — удивилась такому повороту событий Таня. — И не раз были замужем!

— Вместе легче, — ничуть не смутилась королева Эдении. — Это я говорю про свой нынешний статус. Если бы я могла отмотать время назад и имела в юности право выбора, то уж точно не пошла бы за своего первого мужа ни за какие деньги, уговоры, блага и что там еще. Всю жизнь этот подонок мне поломал, и доченька в него уродилась!

Таня хотела было поинтересоваться, почему сама Синдел не попыталась хоть как-то повлиять на свою дочь, но не решилась — последствия могли быть непредсказуемы. Вместо этого она выдала отнюдь не то, что думала, а то, что было угодно услышать королеве.

— Все верно, — сказала она, — дети всегда в своих родителей, и что бы ты ни делал и как бы ты ни старался, но из яйца дракона не вылупится райская птица. Они всегда пойдут либо в отца, либо в мать, в крайнем случае еще в кого-то из близких родственников, и ничего другого тут не дано!

— Вот и мне не повезло, — обрадовалась ее поддержке Синдел, — моя доченька пошла в моего покойного муженька, которого я всю жизнь ненавидела! Рано или поздно я ее найду и убью! Она это заслужила, и я не понимаю, почему Шао Кан ее защищает и жалеет!

Таня развела руками — по правде говоря, она и сама этого не понимала, потому что была от природы довольно эгоистичной и вряд ли смогла бы принять ребенка своего любимого мужчины от первого брака; если бы таковой имелся, она с большой долей вероятности постаралась бы уговорить супруга отправить ребенка в закрытое учебное заведение или попросту не замечала бы, а о том, чтобы полюбить его и воспитывать, как родного, не могло бы быть и речи.

— Сама не знаю!

На лице Синдел отразилось нечто среднее между надеждой и злорадством.

— Если она будет на свадьбе у императора Онаги, я ни на кого не посмотрю…

— Моя госпожа, — Таня удивленно подняла брови, — вы думаете, нас туда позовут?

— Иначе и быть не может, — та скрипнула зубами. — Я уже говорила тебе об этом! Не притворяйся, будто ничего не слышала, ты не такая дура! Извини, но меня очень раздражает, когда люди не понимают с первого раза то, что я им говорю! Мы не в школе для умственно отсталых!

— Да, моя госпожа. Простите, моя госпожа.

— Ты отправишься туда со мной. Не вздумай ни во что вмешиваться.

Ее прихлебательница покорно закивала.

*

Еще несколько дней Ли Мей провела в гостях у своих родственников в Вэйналии: те, как и следовало ожидать, пытались читать ей мораль и давать непрошеные советы, по большей части касающиеся будущей семейной жизни.

— Это очень хорошо, что ты выходишь замуж за такого уважаемого человека, — ее дядюшка разливался соловьем; в присутствии племянницы-военной он не посмел не то что тронуть жену даже пальцем, но и не сказал ей ни единого грубого слова. — Тебе будет хорошо в его доме, гораздо лучше, чем у родителей, и тебе не придется жить со свекровью и слушаться ее приказов, будешь сама себе хозяйкой.

— Вернее, хозяйкой в своем доме, — подбоченилась тетушка.

— А еще твой будущий муж взял все расходы на себя, — продолжил ее дядя.

— Тебе не понадобилось тащить к нему свое приданое, — Ли Мей показалось, что дядя с теткой мыслят почти одинаково, буквально продолжая фразы друг за другом. — Твоя семья смогла оставить его у себя.

— Все верно, — робко возразила их племянница, — да к тому же мы не будем жить в сельской местности, поэтому мое приданое в городе было бы попросту бесполезным.

Дядя кивнул.

— Верно, куда в городе коров-то девать.

В один прекрасный момент они полезли уже совсем в интимные вопросы, чем вогнали девушку в краску — она для себя решила, что подумает об этом уже ближе к первой брачной ночи, и теперь не знала, куда деваться от стыда и смущения.

— Тетушка, — осторожно попросила она, — а можно нам об этом не говорить?

— Как так?! — не то удивилась, не то возмутилась та. — Ты же ничего об этом не знаешь, кто же тебе еще расскажет и даст совет?! Ты меня послушай…

Ли Мей вскочила из-за стола.

— Давай мы уж как-нибудь сами разберемся, а?! — она почувствовала себя очень неловко; конечно, она не была совсем уж наивной и прекрасно понимала, что муж и жена обычно спят вместе и для зачатия детей занимаются вполне определенными вещами, но ей совсем не хотелось говорить об этом даже с членами своей семьи.

— Ну как же ты разберешься? — мать вступилась за свою сестру. — Сама подумай, откуда тебе об этом знать? Ты не имеешь ни о чем понятия!

— Прекратите, — жестко возразила Ли Мей. — Разберусь. За кого вы вообще меня держите?

Через пару дней невеста Онаги, простившись с родными, вернулась в Огненный Дворец; там ее с нетерпением ждал жених, который сильно по ней соскучился.

— Ну как у тебя дела дома? — спросил он.

— Да все нормально, все живы, здоровы, — уклончиво ответила Ли Мей; она по-прежнему сильно стеснялась своих неотесанных родственников, и ей не слишком хотелось, чтобы они устроили на празднике что-нибудь откровенно неуместное — пусть уж лучше сидят в своей деревне и убирают коровник.

Подготовка к свадьбе тем временем шла полным ходом: во дворце украсили и обставили пиршественный зал, пригласили множество поваров и дизайнеров для организации торжества. Отдельное внимание было уделено нарядам жениха и невесты — будущие супруги собирались отправиться под венец в шелковых нарядах ярко-фиолетового цвета, украшенных золотой и серебряной вышивкой.

Однажды утром Онага показал своей невесте список гостей, которых он намеревался пригласить на свою свадьбу, и обратился к ней с просьбой внести свои коррективы.

— Посмотри, пожалуйста, — сказал он Ли Мей, — может быть, ты захочешь как-то его изменить или дополнить, как считаешь нужным.

Та, впрочем, отреагировала несколько иначе, нежели он ожидал — лишь бегло просмотрела перечень приглашенных и тотчас вернула его своему жениху.

— Я не возражаю, — спокойно ответила девушка, — твоя воля, думаю, ты лучше в этом разбираешься, я все равно многих из этих людей даже не знаю. Свою родню я приглашать не стану, они вести себя не умеют.

— Хорошо, — согласился с ней Онага, — как скажешь.

Ли Мей особо не думала о том, кого нужно или не нужно приглашать на свою свадьбу: она со спокойной душой отдала все дела, которые касались этого вопроса, в руки своего будущего супруга. В ее родной стране молодые женщины, вступающие в брак, обычно не интересовались такими вещами — за них все решали родители или женихи, которые, как правило, были значительно старше своих невест, они же и утверждали список гостей, а новобрачная сидела за столом, не поднимая глаз от тарелки. Невеста-внешнемирка однозначно обсудила бы перечень приглашенных вдоль и поперек, сказав, кого хочет, а кого категорически не желает видеть, и будущему супругу однозначно пришлось бы принять во внимание желания своей нареченной, однако Ли Мей выросла в условиях, где каждый шаг был скован определенными правилами и запретами. Она решила, что будет довольно и того, что она высказала пожелания насчет своих милых родственников, а уж Онага насчет своих знакомых и друзей пусть сам все решает.

*

В день свадьбы погода внезапно улучшилась, и началась оттепель. Солнце ярко светило и слепило глаза, снег подтаял и потемнел, но зато небо очистилось и стало ярко-синим, почти как летом. Сначала жених и невеста зарегистрировали брак согласно гражданскому законодательству, а потом богато одетый священник совершил все подобающие обряды. После этого началось собственно основное торжество. В огромном богато украшенном зале собрался народ; Онага с достоинством раскланивался со своими подданными и отвечал на приветствия и поздравления. Ли Мей, которой муж подарил золотые украшения тончайшей работы, тоже нравились яркая веселая толпа и убранство зала.

— Поздравляю, очень за тебя рад, — к ней подошел Мавадо. — Все хорошо, что хорошо кончается, и теперь тебе не придется сидеть в вэйнальской деревне среди скотины!

Все стали занимать свои места в соответствии с пригласительными карточками, как вдруг молодожены заметили какое-то замешательство. Ли Мей увидела, как люди удивленно расступаются, но не могла понять, чем это вызвано, пока не заметила в проходе прямую высокую женскую фигуру, с головы до ног облаченную в черные одежды из искусственной кожи.

— Странный выбор наряда для свадьбы, — тихо сказала ей Аунэдис. — Даже леди Шеннарка, несмотря на свой вечный траур, нашла что-то красивое.

Новобрачная покосилась на богиню хаоса, на которой было платье из ярко-алого шелка с золотыми блестками, и согласно кивнула.

— Верно… а кто вообще эта женщина? Я с ней не знакома.

Аунэдис удивленно рассмеялась.

— Так это ж королева Синдел!

— Королева Эдении?

— Она самая, — подтвердил Кэно. — Как по мне — мерзейшая баба! Мой тебе совет — держись от нее подальше. Та еще гадина.

— А не пригласить ее не имеем права, — поморщилась его невеста. — Сама понимаешь, дипломатия, международные отношения.

По коже Ли Мей пробежал неприятный холодок — в зале было довольно тепло, и она не знала, чем было вызвано это чувство. Впрочем, практика показывала, что правилами и условностями были скованы не только вэйнальцы с их патриархальным укладом жизни, но даже и свободолюбивые куэтанцы — что тут поделаешь, дело есть дело, и ты вынужден терпеть рядом с собой не самых приятных людей, поскольку этого требуют обстоятельства. Для себя она решила, что в случае необходимости общаться с королевой Эдении постарается поддержать светскую беседу и будет с этой дамой вежлива и учтива, но предупреждение Кэно, мнению которого у нее не было причин не доверять, будет держать в уме. К сожалению, ее дурное предчувствие не замедлило оправдаться: молодая жена Онаги быстро заметила, что Синдел старательно ищет взглядом кого-то конкретного среди гостей и то и дело о чем-то переговаривается со своей спутницей — довольно неприятного вида девушкой со злым выражением лица.

— А это что за дама? — осторожно спросила она у Кэно.

— Таня, ее ближайшая помощница и та еще… — генерал хотел ввернуть непристойное словечко, как нельзя лучше характеризующее королеву Эдении и всех ее присных, но сдержался, решив, что ругаться матом во время праздника все-таки не стоит, — та еще мерзавка, в общем.

Аунэдис решила разрядить обстановку, благо Синдел и Таня находились от нее на почтительном расстоянии и не могли ее слышать.

— Ну и видок у обеих, — ехидно прокомментировала она. — Синдел мало того что смотрится как владелица клуба садомазохистов, ей только плетки не хватает, так еще ее наряд явно не соответствует ситуации, а уж седеющие патлы ей однозначно не мешало бы покрасить. Как будто оттеночные шампуни отменили.

— Она уже на Рейдена смахивает, — добавил Кэно.

— Что-то есть, — Онага поначалу не вмешивался в их беседу, но тут даже он не смог удержаться от улыбки.

Синдел большую часть времени вела себя относительно прилично, сидя за столом вместе со всеми, пила и ела, однако чуть позже, когда гости начали подниматься со своих мест, чтобы потанцевать и поболтать друг с другом, все-таки не выдержала и подошла к Шао Кану с вопросом, который непрестанно беспокоил ее все это время.

— Здравствуй. Как поживаешь?

— Отлично.

— И где ты прячешь мою дочь? Я хотела бы напомнить тебе, что ты не имеешь на нее никаких прав, поскольку даже ее не удочерял! Верни мне Китану.

— У меня ее нет, — Шао Кан неопределенно пожал плечами.

Повисло тяжелое молчание. Таня, помня о своем обещании ни в коем случае ни во что не вмешиваться, прятала глаза и от старшего советника, и от Шэнг Цунга, тогда как Синдел смотрела прямо на своего бывшего супруга.

— Так где все-таки Китана?

Черный маг иронично поднял брови.

— Меня окружают очень странные люди. Если бы у меня вдруг был нежеланный ребенок, которого я не любил, я был бы только благодарен тому, кто меня от него избавил, и уж точно не требовал бы вернуть его назад.

Синдел побледнела и сжала кулаки.

— Так она все-таки у вас?

— Нет, — с ледяным спокойствием возразил Шао Кан.

6. Хранительница Эанадала

Королева Эдении, однако, была на редкость зацикленной особой. Если многие люди мечтают о том, как купят себе дорогую вещь или приятно проведут выходные, то эта милая женщина постоянно мечтала прикончить собственную дочь, причем не просто ее убить, а сделать это с особой жестокостью. То, что сейчас на празднике присутствовало большое число возможных зрителей, не только не останавливало, но и, напротив, сильно подзадоривало венценосную садистку.

— Как так нет?! — опешила она.

— Вот так вот. Мне тоже хотелось бы знать, где моя дочь, но мне это, к сожалению, неизвестно. Думаю, тебе все-таки стоит поискать ее у вас в Эдении.

— Моя, а не твоя! — продолжала стоять на своем Синдел.

— Это не имеет значения, — Шао Кан уже не знал, как защитить Китану от этого свихнувшегося чудовища с навязчивыми идеями.

Соня, которая в это время стояла чуть поодаль, заметила, что они в очередной раз ссорятся, и решила призвать на помощь все свои профессиональные навыки, чтобы хоть как-нибудь утихомирить эденийку. Она подошла к ним поближе.

— Извините меня, что я так бесцеремонно вмешиваюсь, — как можно спокойнее произнесла она, обращаясь к Синдел, — но можно мне перекинуться с тобой парой слов? Мне кажется, что я могу хоть немного помочь твоему горю.

Та на пару секунд задумалась, потом нехотя согласилась.

— Ну хорошо, давай поговорим.

Шао Кан вздохнул с облегчением, что она наконец-то от него отцепилась. Соня тем временем отошла с королевой Эдении в сторонку.

— И что ты хотела обсудить? — спросила Синдел.

— Да я как раз насчет Китаны. Знаешь, я как женщина и как живой человек тебя отлично понимаю. Мне доводилось слышать о том, что тебе пришлось пережить, и мне очень жаль, что с тобой такое произошло, однако ты из этого выбралась, и твоя жизнь продолжается. Однако мне кажется, что ты слишком уж зацикливаешься на своем прошлом в лице Китаны.

— Я ее ненавижу, как и ее проклятого папашу!!! — ее собеседницу перекосило от бешеной злобы; Соне подумалось, что будь Китана сейчас рядом, мамаша порвала бы ее на части прямо здесь. — Ты себе не представляешь, как я их обоих ненавижу!

Самым большим желанием Сони было засветить королеве Эдении кулаком в глаз, да так, чтоб он у нее неделю не открывался, но она с трудом сдержалась, дабы не затевать скандал на чужой свадьбе, все-таки это не слишком прилично. Она уже поняла, что этот монстр не просто мечтает разделаться с родной дочерью, но к тому же еще и ищет зрителей для своих безумных выходок, а поэтому для нее пышное торжественное мероприятие с большим количествомнарода — прямо-таки манна небесная.

— Синдел, — посоветовала она, — это все, разумеется, очень грустно, и я тебе сочувствую и тебя понимаю; я даже не представляю себе, как ты выдержала жизнь в таком аду. Ты очень сильная, потому что смогла все это преодолеть — другие вон из окон прыгают или акты самосожжения устраивают, довелось мне однажды с такой ситуацией работать. Ты поняла, что это не выход. Однако ты вообще-то подумай на досуге: твое желание мести Китане, которая не просилась в этот мир и не выбирала, когда и у каких родителей ей родиться — тоже не выход. Будь у детей право выбора до рождения, сомневаюсь, что хоть один выбрал бы себе семью, где родители не выносят друг друга и живут в принудительном браке — все бы захотели себе добрых и счастливых родителей, это каждому понятно. Если бы у меня был нелюбимый ребенок и вдруг появился бы человек, который просто так, безо всяких алиментов и прочих усилий с моей стороны, согласился бы взять на себя заботу о нем…

Лицо королевы вновь исказилось такой гримасой злобы, что Соня невольно отшатнулась.

— Понимаю, у тебя уже профдеформация, — фыркнула она, — но я еще раз объясняю: Китана не дочь Шао Кана, и он не имеет на нее ровным счетом никаких прав.

Бедная Соня снова попыталась воззвать к голосу разума, который у ее собеседницы явно отсутствовал или куда-то исчез, даже если и был.

— Ни у кого, если на то пошло, нет на нее никаких прав прежде всего потому, что Китана уже давным-давно совершеннолетняя.

— У меня они есть, потому что я ее мать, и здесь не действуют ваши земные законы!

Соня мельком оглянулась — ее старый друг Лю Канг смотрел на нее из дальнего угла зала с отчаянной надеждой, ища поддержки. Нет, надо попытаться урезонить эту безумную маньячку, пока она и в самом деле никого не убила.

— Я не о законе говорю, а о здравом смысле. Ну не любишь ты Китану, поверь, такое случается — не ты первая и не ты последняя. Я за годы работы наслушалась откровений матерей, которые из-за неурядиц в семье, проблем с деньгами, с головой или чего еще мечтали избавиться от своих детей, и, поверь, они радостно хватались за возможность все это провернуть без уголовно наказуемых деяний — сплавить нежеланное потомство папаше, отчиму, своим свекрам или родителям, в приемную семью, в госучреждение или куда еще. Тебе советую провернуть то же самое, благо такая возможность есть.

Королева Эдении побагровела от злости — казалось, она вот-вот ударит свою собеседницу.

— Вот только не надо меня учить.

Соне вовсе не хотелось разозлить ненормальную — дело могло кончиться человеческими жертвами, учитывая, что Синдел ухитрилась припереться на праздник с нагинатой и не выпускала ее из рук. Одно неосторожное слово могло дорого обойтись.

— Извини, если что-то не так сказала, я ни в коем разе не хотела тебя учить, ты сама отлично со всем разберешься, я просто хотела дать тебе полезный совет. Зачем тебе далась эта Китана? Я тоже никогда с ней не ладила, говоря честно, доченька твоя — тот еще фрукт, все от нее натерпелись, она меня вон в свое время вообще на ровном месте непонятно в чем обвинила. Выбрось ее из головы, нет ее — так без нее и лучше. Сегодня праздник, можно расслабиться, потанцевать, чего-нибудь вкусного поесть и выпить!

Королева Эдении нехотя согласилась.

— Ну ладно.

*

Рейден и его товарищи шли очень долго — дорога невесть куда показалась им целой вечностью, но протектор Земли все же понадеялся на то, что его приятели знают, куда тащатся. День был довольно теплый, и вскоре Аргусу захотелось пить, однако речек и ручейков в пределах досягаемости не наблюдалось. В итоге страдалец утолил жажду из лужицы, а вскоре увидел и искомое место — внушавшие ужас руины какого-то древнего сооружения.

— Это же не пещера и не горы, — удивился Рейден.

— А нам в горы не надо, — возразил его дружок.

— Это еще почему?

— Да потому, что мне моих детей просто пробудить надо и дать им указания, а это можно сделать и заочно, так сказать.

Возле развалин сидел какой-то нарядно одетый старик в меховой жилетке и вязаных штанах и продавал с самодельного лотка разнообразные полезные товары, на которые обычно очень падки туристы: яркие браслеты из расписных деревянных бусин, ожерелья, расчески, вязаные носки и рукавицы, шкатулки и панно. Такие вещи и бесполезными не назовешь, и подарить товарищам по приезде из отпуска, если что, не стыдно.

Рейден решительно подошел к нему. Старик посмотрел на него и заулыбался, решив, что это очередной клиент, после чего принялся предлагать ему на выбор всякие изделия.

— Вы откуда приехали? Вот, посмотрите, тут есть все, что вы желаете — возьмите такую вот пепельницу, на ней традиционный уйгурский орнамент. Может, у вас есть дочка или внучка — возьмите ей в подарок такие варежки на зиму, очень теплые.

Внимание склочного божка, однако, привлекла иная добыча.

— Откуда это у тебя? — прервал он монолог старого уйгура.

— Вы про что, про это зеркальце? — торговец был сильно удивлен вопросом. — Так это просто зеркальце, мой внук такие каждый день делает. Хотите купить?

— Не ври!

Старик сжался и задрожал — он не понял, что навлекло на него гнев случайного незнакомого человека, если учесть, что двустороннее зеркальце в красивом эмалевом футляре действительно сделал на продажу его внук. Бедняга и не подозревал, что у грозных защитников Эанадала постепенно едет крыша, и они сами от страха постепенно перестают отдавать себе отчет в собственных мыслях и действиях.

— Я вам не вру, что вы такое говорите?

Рейден был явно не склонен ему верить, потому что верил лишь в собственный вымысел, и схватил зеркальце с лотка. Уйгур вцепился в его руку.

— Ну-ка, верните!

— Полицию позовешь, да, или односельчан своих? — глумливо осведомился протектор Земли.

Старик попытался вырвать у него зеркальце.

— Прекратите немедленно, что вы вытворяете?!

К Рейдену подбежала его группа поддержки — Аргус и Делия.

— Вы чего скандалите?!

— Да вот этот тип, — бог грома указал на торговца, — где-то стащил один древний артефакт, созданный Старшими Богами, и теперь его не отдает.

— Какой еще артефакт? Это простое зеркало, его сделал мой внук!

Аргус решил, что торговец врет, и встал на сторону Рейдена.

— Зачем ты взял чужую вещь? Отдай ее моему другу!

Старик на свою беду, впрочем, продолжил упираться и уверять Рейдена и его дружков в том, что это всего-навсего зеркальце, которое, конечно же, он был не намерен отдавать без оплаты — зря его внук, что ли, несколько часов провозился? Протектор Земли долго размышлять не стал и шарахнул пожилого торговца таким зарядом тока, что свалил бы с ног и тираннозавра; как того и следовало ожидать, он оказался роковым для человека отнюдь не юного возраста. Уйгур схватился за сердце, пошатнулся и рухнул наземь, словно свежесрубленное дерево, а Рейден с видом торжествующего победителя взял с лотка зеркальце и, восторженно улыбаясь, показал его Аргусу.

— Эта вещица решит все наши проблемы.

Протектор Эдении растерялся — ему даже и не пришло в голову, что его приятель банально находится на грани сумасшествия.

— Рейден, а что это такое?

— Ты до сих пор не знаешь?! — тот посмотрел на Аргуса так, словно он задал какой-то в высшей степени глупый вопрос наподобие «сколько будет дважды два».

— Прости, не знаю.

— Это же амулет, позволяющий изменять время! Не знаю, где этот старый хрыч его взял, но теперь мы точно спасены!

Аргус замялся. Ему эта ситуация показалась подозрительной, однако он побоялся что-то возразить своему приятелю — получить в рожу никому не хочется.

— Звучит хорошо.

— Еще бы! Я теперь знаешь что сделаю? Я отправлю сообщение самому себе в прошлое, и тогда история изменится!

Его дружок растерялся.

— А как же мои дети?

Тут вмешалась Делия.

— А одно другому не мешает. Рейден будет выполнять свою часть работы, а мы с тобой свою. Думаю, его амулет нам очень пригодится.

— Ладно, хватит время тянуть, пошли вон туда! — он указал на развалины.

*

В тот момент Аргус еще не знал, что в спячке по-прежнему пребывает лишь один из его сыновей, двое других же в этот момент волей судьбы встретились в Эдении. Дэгон хотел повидаться с Шинноком и обсудить с ним все происходящее, однако, придя во дворец, встретил на пороге не кого иного, как Рейна — тот решил не портить себе настроение и не пошел к Онаге на праздник, поскольку там были люди, которых он не желал видеть.

Сын протектора Эдении застыл на пороге, стараясь не вызвать никаких подозрений и не привлечь к себе внимания — он никак не ожидал, что дверь ему откроет не Шиннок, а Рейн. Сделав вид, что ничего не происходит, он поинтересовался, можно ли ему повидаться с Киу Каном.

— Его здесь сейчас нет, — Рейн внимательно рассматривал гостя. — А что вы хотели?

Дэгон не собирался откровенничать с едва знакомым типом, пусть это вроде как и его сводный брат, поэтому предпочел извиниться и удалиться.

— Да у меня личный вопрос. Тогда я как-нибудь в другой раз зайду, — мысленно он обругал Шиннока нехорошими словами за неумение пользоваться мобильным телефоном и нежелание таковой купить, несмотря на наличие финансовой возможности.

Рейн продолжал пристально его разглядывать, и Дэгон засомневался: может, он все-таки знает об их родстве? Или не знает? И что тогда?

— Ладно, извините. Я, пожалуй, пойду… — он сдержанно поклонился, но тут сводный брат пригласил его зайти внутрь.

— Вы, я так понимаю, Дэгон, — внезапно сказал он.

— Да. А вы Рейн.

— Стало быть, мы оба сыновья Аргуса, будь он неладен, — заключил незаконный сын протектора. — И я догадываюсь, зачем вы сюда пришли.

— Мне нужен Шиннок.

— Думаю, он через несколько часов вернется, а пока мы можем познакомиться немного поближе, — предложил ему Рейн.

Дэгон заколебался, не зная, чего ожидать от новоявленного родича.

— Не думаю, что ваша повелительница будет рада тому, что вы позвали в дом непонятно кого.

— Давай без этих церемоний, мы же с тобой братья, — предложил Рейн. — И вообще-то ты не непонятно кто, а еще один сын моего отца, пусть я Аргуса и терпеть не могу.

Его брат вздохнул.

— Ладно, давай делиться тем, чего мы оба от нашего проклятого папаши натерпелись.

*

Аргус, Делия и Рейден собрались было зайти в разрушенный храм или что это там раньше было — за давностью лет здание не поддавалось опознанию и уже долгие годы служило привлекательным местом для любознательных туристов и торгашей, которые неплохо на этих туристах зарабатывали, однако тут случилось нечто неожиданное. В развалинах они заметили какое-то шевеление, и внезапно их глазам предстала очень красивая, но откровенно неуместно одетая дама — ее наряд подошел бы скорее для театрального представления или праздничного вечера, нежели для хождения по пыльным руинам: на ней были усыпанные драгоценными камнями туфли на высоких каблуках, одежды из сверкающей парчи, корона с бриллиантами, и по сравнению с ней они все смотрелись вообще безобразно. Аргус потерял дар речи, Делия продолжала исподволь наблюдать за незнакомкой.

Женщина вперилась своим сияющим голубым взглядом в протектора Земли.

— Здравствуй, Рейден, мы уж тут тебя заждались.

Протектор Земли тотчас с величайшим почтением пал ниц. Аргус и Делия изумленно уставились на незнакомку.

— Простите, а вы кто? — отважился спросить протектор Эдении.

Рейден тотчас вскочил и обругал Аргуса идиотом, после чего обрушил на него очередной поток нецензурной брани.

— Кретин, — наконец закончил он свою эмоциональную тираду. — Немедленно поклонись и извинись. Это же сама Кроника, богиня времени и последняя хранительница Эанадала.

— А как же Анитра? — удивился протектор Эдении. Делия злобно зашипела на мужа — ей тоже было не слишком понятно все происходящее, в том числе и то, кто из Старших Богов за что именно отвечает, но она рассчитывала разобраться со всем по ходу дела.

— Поклонись и извинись, я сказал! — Рейден замахнулся на приятеля кулаком. Кроника продолжала бесстрастно наблюдать за разыгравшейся сценой.

7. Важная миссия

…сказал: «Прощай, папаня»,

Из дома убежал.

Народное творчество

Эррон родился в Уикете — маленьком городке, а в пору его детства всего лишь поселении на территории нынешнего Техаса. Семья у него была очень приличная, можно даже сказать — зажиточная, однако еще в ранние годы его манила жажда приключений и мечта посмотреть другие страны. Отец и мать Эррона относились к этому крайне отрицательно.

— Что это ты вбил себе в голову, — время от времени ворчал Блэк-старший. — Ты уясни себе одну вещь: где родился — там и пригодился. Тебе все это не нужно. Уж поверь моему жизненному опыту, поиски счастья на чужбине до добра не доведут.

— Отец дело говорит, — вторила мать. — Учись лучше вон ремеслу какому, от мечтаний твоих толку нету!

Сын, однако, не собирался слушать родителей — у юноши были свои планы на жизнь. Вместо того, чтобы и в самом деле по примеру родных выучиться полезному ремеслу, Эррон научился владеть разнообразным оружием, а также на редкость метко стрелять. Ему завидовали все окрестные парни и мужчины, впоследствии люди стали предлагать ему выгодную работу, но тяга к приключениям оказалась сильнее, и в один прекрасный день Эррон Блэк ушел из родного дома, не сказав никому ни слова. Отправившись куда глаза глядят, он в итоге сел на торговый корабль и высадился в порту Гонконга. Здесь он отчасти смог найти применение своим способностям — авантюрист и меткий стрелок был в этих краях желанным гостем, но его сердце все равно беспокоило желание чего-то иного, чем простое выполнение заказов местных гангстеров и участие во всяких рискованных делишках. Эррон мог погибнуть в любой момент, но судьба хранила своего любимца и в итоге преподнесла ему превосходный подарок в виде знакомства ни с кем иным, как с самим Шэнг Цунгом. Тот предложил умелому стрелку какое-то задание, которое тот, естественно, блестяще выполнил, однако черный маг сумел разглядеть в техасском авантюристе очень хороший потенциал и решил не упускать своего шанса. Недолго думая, он поговорил с Эрроном по душам и предложил ему постоянное место работы, а если их все взаимно устроит — то и вечную молодость в перспективе. Эррон Блэк немного подумал и решил, что ему такое предложение вполне нравится. Мечта посмотреть дальние страны сбылась, и вскоре Эррон перебрался во Внешний Мир. Это место его сильно впечатлило, и он решил, что теперь его дом здесь; его родная семья больше ничего не слышала о строптивом отпрыске, равно как и он о ней.

Тем временем у его нового руководства возникли разные неприятности, источником которых было вполне конкретное лицо, а именно протектор Земли Рейден, который весьма активно вербовал сторонников, мечтая напакостить собственному брату. Следует отдать Эррону должное — он был пусть и авантюристом, но тем не менее человеком порядочным и всегда держал данное слово; он был готов в случае необходимости помогать внешнемирцам всем, чем потребуется.

*

Рейден заставил своего дружка ползать на карачках перед Кроникой не просто так — конечно, ему нравилось унижать подручных и он прямо-таки наслаждался этим зрелищем, но дело было главным образом еще и в том, что хранительница Эанадала была матерью Шиннока и следовательно бабушкой протектора Земного Мира. Имя отца Сетрион и Шиннока оставалось тайной, покрытой мраком и сокрытой в глубине веков. В плане своего отношения к детям она недалеко ушла от протектора Эдении Аргуса и, подобно ему, натравливала собственных детей друг на друга, однако у нее все пошло не столь успешно. Ее дочь Сетрион была довольно-таки своенравной особой и в один прекрасный момент выдала матери, что никогда и ни под каким предлогом не пойдет против брата. Кроника пришла в ярость — все ее планы рассыпались, будто карточный домик.

— Ты вообще о чем? — возмутилась Сетрион. — Одно дело, был бы Киу мне чужой, но и чужих не стоит обижать без серьезной нужды, так ведь он брат мне!

— А я твоя мать! Ты обязана мне подчиняться!

Сетрион стояла на своем.

— Прости, я знаю, что как твоя дочь я обязана исполнять твою волю, но дети не обязаны почитать родителей, когда те требуют от них дурных дел или даже участия в преступлениях. Ты отлично знаешь, что поднимать руку на родного брата — именно преступление.

Разгневанная титанида ударила непокорную дочь по щеке, но это не возымело никакого действия — та упрямо стояла на своем. Именно поэтому сейчас Кронике так льстило то, что протектор Эдении ползает перед ней на карачках и целует землю.

— Простите меня, простите, только не убивайте меня, — причитал Аргус, уткнувшись лбом в землю. В итоге Кронике тоже надоело это зрелище.

— Ладно, прекрати. Вставай, прощаю.

Тот поднялся и отряхнулся. Кроника перевела свой взор на внука.

— Ну что, Нэннэт, — обратилась она к нему, — как поживает твой отец и мой сын, будь он неладен?

Рейден скроил недовольную гримасу.

— К сожалению, пребывает в добром здравии.

— Вот уж точно — к сожалению, — согласилась с ним бабка. — Если бы не он, нам жилось бы намного лучше. Я, впрочем, не теряю надежды все же вразумить свою Сетрион.

— Кстати, где она? — выпалил Рейден.

— А кто это тебя учил старших перебивать? Папашка твой? Худые деревья не дают доброго плода! Да я тебя сейчас…

Рейден, чувствуя себя глубоко уязвленным, бухнулся перед ней на колени в грязь и принялся бормотать извинения. Кроника, впрочем, была дамой великодушной — в отличие от него самого, который в свое время в наказание за поражение убил током наставника Храма Света и нескольких его учеников.

— Ну хватит, довольно.

— Ты меня прощаешь?

— Прощаю, — процедила сквозь зубы титанида, хотя больше всего на свете ей хотелось дать Рейдену увесистого пинка.

За ее спиной в этот момент нарисовался неизвестный амбал, одетый в белое с золотом. Рейден не замедлил поинтересоваться, кто это такой.

— А это Герас, мой телохранитель и верный слуга, — пояснила Кроника.

На самом деле Герас был одним из граждан нищей страны Эдении; в далеком прошлом он свел знакомство с бабушкой Рейдена и за долгие годы общения с ней тоже здорово сбрендил, например, стал высказывать идеи о том, что ежедневно умирает и воскресает, при этом становясь все сильнее. Другие граждане аграрного сателлита под властью кровавого монстра не отставали друг от друга в своем маразме — Таня, к примеру, для удовлетворения своих естественных плотских потребностей открыто сожительствовала с Рейном, но это не мешало ей время от времени преследовать Рейко, а другая верная приспешница королевы Синдел — Джейд — положила глаз на правителя Ош-Текк Коталь Кана. Как-то раз озабоченная эденийка, окончательно потеряв всякий стыд, без приглашения заявилась к нему на званый ужин и открыто ему выдала, что имеет в его отношении вполне конкретные намерения, после чего полезла к нему целоваться. Тому в итоге с большим трудом удалось оторвать от себя безумную фанатку Синдел, которая вцепилась в него крепче, чем боррелиозный клещ в гулящую кошку.

— Убери от меня свои грязные лапы, — рявкнул он на Джейд, борясь с желанием с размаху засветить ей в глаз. — Мы с тобой не встречаемся и встречаться не будем. Потрудись убраться вон.

Джейд вздохнула — ей не хотелось вот так вот легко смиряться с поражением на личном фронте. Она принялась на все лады расхваливать свои достоинства, хотя ей не помог даже лифчик пуш-ап на пять размеров больше — Коталь Кан не собирался поддаваться на ее манипуляции.

— Иди в пень. Объясни, какое именно из уже сказанных мной слов тебе непонятно?

— Если ты захочешь, я изменюсь… Я понимаю, да, что у меня очень маленькая грудь… но сейчас это можно исправить, у меня есть деньги на импланты…

— Если ты еще не поняла, ты мне не нужна ни в каком виде, ни с маленькой грудью, ни с огромной. Ты мне просто несимпатична как человек, и будь ты хоть суперкрасавицей, ты была бы последней женщиной во вселенной, которую я бы согласился взять в жены или стал бы с ней встречаться. Не нарывайся на неприятности, у меня нет никакого желания портить своим гостям праздник и тебя бить. Иди вон отсюда, пока я добрый.

Джейд, нецензурно ругаясь себе под нос, убралась несолоно хлебавши. Вся в слезах она прибежала к Синдел, постоянно вытирая салфеткой сопли и катящиеся из глаз слезы, и принялась жаловаться королеве Эдении на мерзкого Коталь Кана. Та сочувственно покачала головой.

— Нда… Я-то думала, что он мужчина, а он, оказывается, пень фригидный, — она, по всей видимости, считала, что в обязанности каждого мужчины входит непременное желание совокупляться со всеми лицами женского пола и даже с дыркой в заборе вне зависимости от их личностных качеств.

— Чем я ему нехороша? — горько рыдала ее прислужница.

— Да всем ты хороша, не бери в голову, он просто не мужчина, — поддержала ее Синдел. — Есть такие люди, которым просто ничего не нужно и не хочется. Никогда и ни с кем, будь он хоть каким красавчиком. Понимаешь?

— Да чем я виновата? — заливалась слезами Джейд. — Чем я ему плоха? Вы тоже думаете, что я некрасивая?

Синдел только презрительно фыркнула.

— Ничем, с тобой все отлично, ты вполне красивая девушка, просто он… — она долго подбирала подходящий эпитет, — бревно с сучком, а не мужчина.

Примерно через час вернулась Таня. Выслушав печальный рассказ Джейд, она, конечно же, встала на ее сторону.

— Королева совершенно права, — заключила эденийка, — Сдается мне, что он с таким подходом либо вообще по мальчикам, либо банально ни на что не способен.

Джейд была готова заплакать.

— Ты уверена? — ей, как и любому человеку, попавшему в неприятную ситуацию, хотелось утешения и поддержки, даже если эти слова не будут соответствовать действительности, а подруга вот так вот безжалостно разбила в прах ее последние надежды.

Таня заметила выражение ее лица, однако сочла, что лучше горькая правда, чем сладкая ложь — к чему попусту обнадеживать людей?

— Джейд, ты прости, мне действительно очень жаль, — она села в кресло, — но этот твой Коталь действительно переплюнет своей страстностью разве что мороженую креветку. Любой молодой здоровый мужчина при виде симпатичной женщины действительно должен оценить ее по достоинству, а если он даже не попытался к тебе пристать — значит лишь то, что с ним однозначно что-то не так по мужской части. Так что не переживай и уж тем более не плачь. Этот тип недостоин твоего внимания, уж поверь. Есть такие, с которыми можно лечь спать в одну постель в чем мать родила, но они из своего надуманного благородства тебя даже кончиком пальца не коснутся. Выбери себе кого-нибудь погорячее, и проблем не будет. Ты бы, в самом деле, еще бы к ледышке подкатить умудрилась.

— Да уж, — согласилась с ней Синдел. — Сама подумай, вот добилась бы ты его любви, и что бы тогда произошло? Он бы обращал на тебя меньше внимания, чем на неодушевленный предмет? Я думаю, что это уж точно не дело.

Джейд всхлипнула и вытерла слезы салфеткой.

— Ну, может быть, вы и правы.

Синдел приняла горделивую позу.

— Что значит «может быть»? Мы просто правы, потому что это так и есть!

Таня принялась ей поддакивать.

*

Когда Тэйвен открыл глаза, то поначалу не сразу понял, где находится и что вообще происходит; ему потребовалось где-то около получаса, чтобы вспомнить, кто он такой и что у него есть родители, которые поручили ему и его брату Дэгону ответственную миссию. Он постарался оглядеться в полумраке: было похоже на то, что он находится в какой-то пещере или подземелье. Вокруг никого не было, и он попробовал окликнуть по имени сначала брата, потом позвал отца. Ответа, конечно же, не было.

Тэйвен сел на камни и попробовал немного помедитировать, как вдруг во мраке подземелья зажглись чьи-то огромные глаза. Он не испугался, потому что отлично знал, кто это — его дракон Орин.

— Здравствуй, Орин, — Тэйвен повернулся к нему и поклонился в знак уважения.

— И ты здравствуй, Тэйвен. Ну что, готов ли ты выполнить важную миссию по воле твоего отца?

— Разумеется, готов.

— Теперь слушай меня внимательно.

— Конечно, — Тэйвен сел на обломок камня. — Как мне найти моих отца и брата?

Орин немного помедлил, потом заговорил.

— Тебе нужно найти в этом подземелье тайное святилище.

— Как я его узнаю? Тут же можно заблудиться.

— Все очень просто. Эту комнату не спутать ни с чем, в ее центре находится алтарь. Положи на него руку, и тогда сможешь поговорить со своим отцом. Твоя миссия состоит в том, чтобы доказать, что именно ты достоин звания нового протектора Эдении. Однако будь осторожен…

— Что такое? — напрягся Тэйвен.

— Твой брат не так прост. Тебе не стоит доверять Дэгону, если ты с ним столкнешься. Сдается мне, что он втайне тебе завидует.

Тэйвен пожал плечами.

— Ну все верно, даже наш отец всегда говорил, что он не дотягивает…

— Но тем не менее не упустит своего шанса занять место протектора Эдении.

Тэйвен насупился.

— Какой из него протектор?! Да скорее из решета выйдет ведро, чем из моего брата…

— Я всего лишь прошу тебя быть осторожным, — перебил его Орин. — Ты не понял, что я имею в виду. Бывают плохие дырявые ведра. И бывают никуда не годные протекторы, которые, как ты сам говоришь, не дотягивают… Ты меня понял?

— Понял, понял, — покорно закивал сын Аргуса. И он, и его помощник, заочно ругая Дэгона и считая его негодным кандидатом на пост протектора Эдении, благополучно забыли о том, что из Аргуса протектор был так вообще никакой и все мысли у него были исключительно в области половых отношений.

— Ну ладно, спасибо, — Тэйвен встал с камня, потянулся и расправил плечи. — Теперь я с тобой прощаюсь, пойду искать тайное святилище, мне очень нужно поговорить с отцом.

— Удачи, — кивнул Орин.

*

Некоторое время Тэйвен бродил по запутанным коридорам, но потом все-таки нашел помещение с алтарем, о котором говорил ему Орин. Подойдя к алтарю, он положил на него руку, и тут перед ним появился ясный образ его отца Аргуса. Тэйвен преклонил колено.

— Здравствуй, отец.

— Здравствуй, сын мой. Встань.

Тэйвен поднялся в полный рост.

— В чем состоит моя миссия, отец?

Аргус тяжело вздохнул.

— Сынок, всему на свете приходит конец, вот и мои силы почти истощились. Грядет последняя битва за Эанадал, и в связи с этим Эдении нужен новый протектор. Молодой, сильный, как ты.

Тэйвен замялся.

— Отец, ты думаешь, я этого достоин?

— Время покажет, кто из вас достоин. Твоя мать предвидела это, поэтому много веков назад я создал Блейза. Это элементал огненной стихии, и убить его может один из моих сыновей. Иди же, убей элементала и опереди Дэгона. Тот из вас, кто выполнит эту миссию, станет новым протектором Эдении и будет оборонять ее от врагов.

Сын Аргуса низко поклонился своему папаше.

— Я понял, отец. Как там мама?

— С ней все отлично.

— А где мой брат?

— Я его сам пока не видел. Ладно, сын мой, не будем тратить время на болтовню. Ступай же скорее и выполни миссию, что я на тебя возложил.

— Хорошо, отец.

Попрощавшись со своим родителем, Тэйвен покинул зал и отправился назад к своему дракону; он думал, что Орин наверняка относительно в курсе происходящего и объяснит ему суть дела немного более толково.

8. Наследники протектора

На следующих выходных Соню пригласил в гости грандмастер клана Лин Куэй Саб-Зиро; она с радостью отправилась к нему — ей не терпелось обсудить с ним последние события. Возле штаба клана она поняла, что за ней кто-то идет. Поначалу она не придала этому значения и решила, что ей это показалось, но потом решила остановиться и оглядеться.

Обернувшись, Соня увидела перед собой молодого человека, одетого в потрепанную старомодную одежду. Поначалу она не обратила на него никакого внимания, мало ли кто мимо нее по улицам бродит, много чести на всех пялиться, но в этот момент странно одетый юноша с глуповатым лицом сам проявил к ней интерес и направился в ее сторону. Что ему вообще надо? Что это за тип?

— Эй, ты, смертная! — неожиданно окликнул ее этот парень. Соня принялась вспоминать телефон скорой психиатрической помощи: судя по всему, у безумцев началось осеннее обострение. Она решила не оборачиваться: может, псих, не увидев никакой реакции, уйдет?

-Я к тебе обращаюсь!

— Молодой человек, — мягким тоном произнесла Соня, — вас родители учили хорошим манерам?

— Я не обязан перед тобой отчитываться! Я — сын и наследник великого протектора Эдении Аргуса!

— Это того хмыря, чей идол с козлиной головой в Северной Эдении на горе стоит и весь пейзаж портит? — уже более жестко ответила она.

— Ты как говоришь о великом Аргусе? — завопил странный тип и принял боевую стойку. — Я тебя в два счета победю!

Соня хотела было перейти к обороне, но тут увидела, что к ней спешит Саб-Зиро, на ходу убирая в карман мобильник.

— Соня, это тот придурок, про которого мне Сектор сообщение прислал! Он недавно приперся к ним в Текунин, всех там по самое не могу задолбал, искал какого-то вроде как Дэгона или уж не знаю кого там, а заодно и раздолбал у них на корабле бортовой компьютер! А ну, отвали от нее, а то я тебе яйца отморожу и мозги вышибу!

— Да как ты смеешь, я — Тэйвен, сын великого…

— Ну конечно, а я — Наполеон. Проваливай отсюда, пока жив, иначе я за себя не отвечаю. Продолжишь кочевряжиться — сейчас Сектору позвоню, будешь еще и ему за поломанное оборудование деньги выплачивать.

Тэйвен тупо хлопал глазами, таращась на грандмастера.

— А что значит «позвоню»? А компьютер — это такой здоровенный светящийся ящик, который стоял у входа в…

— Да, идиот! И разбивать его пожарным топориком было не обязательно, достаточно было нажать кнопку «разблокировать двери». Ты что, читать не умеешь?

— Что-что?

— Да из какой ты пещеры выполз и откуда вообще взялся, говорящая протоплазма? Я тебе еще раз повторяю — пошел отсюда и отвали от Сони, в противном случае я тебе яйца отморожу и башку откручу!

Тут до Тэйвена наконец дошло, что дело пахнет жареным и что сейчас его будут очень сильно бить, поэтому шустро почесал прочь.

— Что это за придурок сбежал из дурдома? — возмутилась Соня.

— А фиг его знает. Пришел без приглашения к Сектору на корабль Текунин, где у них передвижной штаб, долго нес какую-то ахинею, что у всех там уши в трубочку свернулись, искал какого-то неизвестного им типа, в итоге понял, что ребята Сектора этого хрена в глаза не видали и знать не знают, потом не смог найти выход из помещения, перебил там все оборудование, изрубил топориком бортовой компьютер и все время уверял Сектора в том, что он якобы какое-то божество.

— Ага, вон он мне тоже плел, что, типа, вроде как сын протектора Эдении Аргуса…

Ниндзя скептически хмыкнул.

— Видал я много таких сыновей великих папаш. Якобы.

*

У сводных братьев быстро завязалась оживленная беседа, и они поняли, что у них много общего. Сварив себе глинтвейн, они просидели за столом до позднего вечера.

— Радуйся, что не жил в одном доме с нашим так называемым «папашей», — поддержал своего брата Дэгон. — Не вздумай по этому поводу страдать.

Рейн отпил глоток горячего вина.

— Знаешь, я все эти годы думал, что у меня совсем другие родители и что я у них был желанным и любимым ребенком. И сейчас я им благодарен за эту ложь…

— Конечно, — вдруг донесся до него от дверей знакомый голос, — они тебя любили и вон как хорошо к тебе относились, пусть и не они тебя родили! Не то что мои!

Братья одновременно, словно по команде, обернулись: в дверях стояла королева Синдел. Дэгон не двинулся с места, Рейн же, напротив, поднялся и поклонился.

— Добрый вечер, Ваше величество. Не желаете ли присесть с нами к столу и испить немного горячего вина?

Синдел сделала неопределенный жест рукой; было похоже на то, что она не в духе, и поэтому он решил не настаивать. Королева тем временем подумала, что нашла благодарных слушателей.

— Как тебе повезло, что тебя любили, — она посмотрела на Рейна с плохо скрываемой завистью, — меня вот никто не любил, и это в нашей семье, как я понимаю, передается из поколения в поколение.

Тот отлично понял, что она имеет в виду, и сжался, словно полевая мышка при виде ястреба или кошки.

— Ты чего? — удивленно спросил его Дэгон. — Замерз? Или перебор вышел? Не пей больше.

— Все в порядке, — отмахнулся Рейн от брата.

Синдел тем временем продолжила свою пламенную речь. Естественно, смысл ее заключался в жалобах эденийки на неудавшуюся жизнь и признаниях в том, как она ненавидит родную дочь. Тут Рейн все-таки не выдержал.

— Простите, моя госпожа…

— Да?! — угол рта Синдел неестественно дернулся.

— Вы помните, что мы с Китаной одно время были помолвлены…

Королева кивнула, но тут ее брови гневно сошлись на переносице.

— И что?! К чему это ты тут клонишь?

Рейн сделал глубокий вдох, собираясь с силами и набираясь храбрости для решающего вопроса.

— Вы же мне обещали, когда были женой короля Джеррода. Выполните свое обещание, отдайте Китану мне в жены.

Синдел скроила злобную рожу и обругала подручного нецензурными словами. Тот воззрился на нее с почтительным недоумением, он попросту не понимал, чем умудрился навлечь на себя ее гнев, ведь по эденийским традициям он не сделал ничего дурного, более того, он был полностью в своем праве! Родители девушки дали слово, после этого парень и девушка официально считались женихом и невестой, а по обычаям Эдении такая помолвленная пара уже могла открыто появляться на людях, не рискуя навлечь на себя общественное осуждение. Рейн же прекрасно помнил о том, как ему выпал шанс стать, возможно, даже следующим королем Эдении, который он волей судьбы бездарно упустил!

Королева повернула к нему голову, двигаясь словно в замедленной киносъемке.

— Жениться, значит, хочешь?

— Хочу, — он попытался придать своему голосу невозмутимое звучание, словно речь шла о чем-либо заурядном и естественном типа «хочет ли он выпить утром чай или кофе».

— Так вот на Тане и женись, раз хочешь, — ответила Синдел. — Все знают, что вы с ней и так спите вместе.

Эдениец залился краской.

— Ваше величество, может, не надо про это так вот, на людях… это же личное…

Королева смерила его презрительным взглядом.

— Нашел кого стесняться. А трахать Таню ты не стесняешься. Не корчи из себя идиота.

Он решил напомнить ей о славном прошлом.

— Моя госпожа, вы же дали мне слово… — в его душе теплилась надежда на то, что Синдел все-таки решит выполнить клятву и благодаря этому не разделается с дочерью; как-никак их с Китаной в прошлом многое связывало.

Синдел лишь рассмеялась.

— Это муж мой бывший слово давал, с него и спрашивай, можешь тут спиритический сеанс устроить. Я тебе ничего не обещала. И вообще, кто там кому дал слово — это просто звуки речи, пока он документ не подписывал. Хочешь жениться — вот и женись на Тане, а свою дочь я за тебя не отдам.

Рейн сразу повесил голову — по тону королевы он уже понял, что она скорее собственноручно приведет свои угрозы в исполнение, нежели отдаст Китану в жены даже своему верному прислужнику, не говоря уже о Лю Канге.

Она заметила, что он расстроен.

— Что-то не так?

Незаконный сын Аргуса втянул голову в плечи — уж на что он был хорошим бойцом, да и то жил в вечном страхе перед непредсказуемой сумасбродкой.

— Да так просто…

— Говори, раз начал! — рявкнула на него королева Эдении.

— Просто я не люблю Таню. Я люблю вашу дочь, — Рейн был далеко не пацифистом и тем паче не святым, но одна мысль о том, что мать может ненавидеть своего ребенка и мечтать всерьез его убить, приводила его в ужас и попросту не укладывалась в его голове. Ну да, разумеется, в любой семье бывают недопонимания и ссоры, когда самые близкие и родные друг другу люди кричат, что они друг друга ненавидят, знать не желают, а то даже могут и подраться, но потом обычно все мирятся, в совсем уж крайнем случае расходятся и перестают общаться, но до смертоубийства дело не доходит.

— А мне неинтересно, кого ты там любишь или не любишь. Я не разрешаю тебе жениться на моей дочери, тем более что и она сама не горит желанием выйти за тебя замуж.

Рейн замолчал, понимая, что Синдел не переспорить.

*

Соня, на следующий день беседуя со своими друзьями Джонни и Джаксом, тоже вспомнила недавние безобразные выходки королевы Эдении.

— Как женщина я могу ее понять, — размышляла она вслух, — у нее с юности моральная травма, за отца Китаны ее выдали замуж против ее воли, она его не любила, а все мы отлично понимаем, из этого следует, что она не хотела ни секса с ним, ни детей от этого брака. По сути дела, это был и не брак, а банальное узаконенное насилие, и это мерзко и противно. Однако будь я на ее месте, я бы только радовалась возможности спихнуть нелюбимого ребенка человеку, который рад взять на себя заботу о нем и избавить меня от этой досадной неприятности!

Джонни Кейдж задумался в некотором недоумении.

— Соня, ты меня извини, может, я неправ, тем более что я мужчина и я свою дочь внутри себя девять месяцев не носил и на свет не рождал, но я не очень понимаю, как родитель, если только он не совсем свихнулся, может ненавидеть свое собственное дитя.

Она лишь покачала головой.

— Вот поэтому тебе и не понять. Я как женщина ее как раз отлично понимаю. Ты друг мне, и тебе я могу сказать кое-что совсем уж личное — когда у меня был первый раз, я очень любила того парня, а он меня, и мне очень нравилось то, что мы делаем. И я вот подумала — если бы на его месте был человек, которого я не то что не люблю, но и вообще он был бы мне жутко противен, и я бы вдруг после этого еще от него и забеременела, то я бы точно возненавидела этого ребенка, пусть он объективно ни в чем и не виноват, и постаралась бы либо прервать беременность, либо потом кому-нибудь этого младенца пристроить. Я бы точно не смогла полюбить ребенка от ненавистного мне человека.

Тут свое слово вставил Джакс, который до этого молча слушал их дискуссию.

— Я думаю, что Соня права, — он встал на сторону своей напарницы. — Я, конечно, тоже не женщина, и если мы с моей девушкой решим завести детей, не мне придется их вынашивать и рожать, но это именно что психологический момент. Я как человек, имеющий дело с правонарушителями, могу рассказать много жутких историй про младенцев в мусорных баках и канализации, и практически в ста процентах случаев женщина, которая убила ребенка, либо имела неразрешимые проблемы материального и физического характера, например, жила на улице, у нее не было средств к существованию или возникли серьезные проблемы с психическим и телесным здоровьем, либо ненавидела этого ребенка с момента его зачатия так, что ее не остановил даже страх серьезного уголовного наказания.

— Ну мало ли кого я ненавижу, это не повод для убийства, тем более собственного ребенка, — возразил ему актер. — Да даже если отец Китаны и в самом деле был отвратительным типом и подонком, так что же теперь, дочь должна нести ответственность за все его поганые выходки? Или по уголовному законодательству Эдении детей судят и казнят за вину родителей? Не слыхал про такое!

Соня лишь развела руками, зато Джакс нашелся, что ответить.

— Джонни, ты в школе обществознание учил? Знаешь такую форму правления — абсолютная монархия? А это значит, что если я в этой стране король, то никто мне не судья и не указ, никакой уголовный кодекс, что хочу, то и ворочу!

— Да это уже не монархия, это тирания какая-то, — только и смог вымолвить тот. — Нам на обществознании рассказывали, что даже при монархии король обычно руководствуется в своих решениях обычаями и законами своей страны.

— Ну извини, в каждом месте свои порядки, — ответила Соня. — Эденийцы вон что хотят, то и творят, хотя лично я, как и ты, категорически этого не одобряю, а королеве Синдел давно пора к психиатру!

*

Тэйвен чувствовал злость и жгучее разочарование. Это было отнюдь не удивительно — ведь его родители с раннего детства превозносили своего сынка до небес, клятвенно ему обещая, что в будущем он непременно станет новым протектором Эдении и все будут его славить, однако тут он столкнулся с жестоким миром, когда ему не только не поклонились в ноги, но и вообще обвинили фиг знает в чем и едва не побили! Однако делать ему было нечего — Эанадалу грозила беда, в перспективе перед ним уже маячило заветное место протектора Эдении, обещанное щедрым отцом, и он покорно поплелся дальше искать Блейза и исполнять поручение Аргуса. Его это сильно тяготило — с куда большей охотой он жил бы своей привычной жизнью, более того, найти своего брата Дэгона ему пока что так и не удалось, несмотря на все усилия и расспросы всех встречных и поперечных; ничего о втором сыне Аргуса не знал даже дракон Орин.

9. Сестра и брат

Я не прощу тебя, готовься к бою,

Добился ты того, чего хотел…

Из популярной песни

Опасения Аргуса и его родственников относительно того, что Эанадалу грозит беда, были далеко не беспочвенными: Шао Кан и Онага в ближайшем будущем и в самом деле собирались довершить расправу над остатками сторонников Рейдена и Старших Богов. Сам же Рейден, равно как и Кроника, очень сильно недооценили Сетрион, которая была довольно-таки непредсказуемой и своенравной по своей натуре. Послав любимую мамочку куда подальше, сестра Шиннока разузнала, что вообще происходило в течение нескольких последних десятилетий, и наведалась в гости к Анитре — единственной уцелевшей из Старших Богов, если не считать собственного племянника Сетрион Рейдена.

Анитра встретила гостью крайне неприветливо. Она поняла, кто к ней пожаловал, но решила сделать вид, что вообще не имеет понятия, кто такая Сетрион.

— Доброго вечера, уважаемая, — поприветствовала она сестру своего бывшего товарища. — Кто вы такая и с какой целью навестили Храм Вечности?

Сетрион недоуменно поморщилась.

— Анитра, не ломай комедию. Ты на кого рассчитываешь? Как будто бы ты не знаешь, кто я такая!

Та сделала вид, будто пытается, но никак не может вспомнить, кто к ней пожаловал.

— Нет, простите, но я вас совсем не помню.

Сетрион, недолго думая, схватила Анитру за горло и начала трясти.

— Не придумывай! Тоже мне, нашла дуру!

Та пыталась кое-как отбиваться, но Сетрион была значительно сильнее.

— Да, да, простите… вы же… я вспомнила, да… — вы госпожа Сетрион?

— Ну наконец-то, — та разжала свою мертвую хватку, и Анитра сползла по стене на пол, отчаянно кашляя и хватая ртом воздух. Немного отдышавшись, она переспросила, зачем Сетрион к ней пришла.

Дочь Кроники вытащила из ножен на поясекинжал с украшенной изумрудами рукоятью.

— Я пришла за твоей жизнью, грязное животное.

Охваченная ужасом Анитра на четвереньках поползла в дальний угол.

— Нет, нет! За что? Пощадите! Что я вам сделала?!

Мысль о сопротивлении даже не пришла ей в голову — она отлично знала, что силы заведомо неравны и с Сетрион ей уж никак не совладать.

— Закрой рот, скотина, — грозно рявкнула на нее Сетрион. — Если у тебя проблемы с памятью, давай-ка я ее тебе освежу. Хотя ты прекрасно вспомнила, кто я такая. Теперь вспомни моего брата, идиотка, и все то, что ты и твои дружки ему сделали.

Анитра ткнулась носом в пыльный пол — когда место Джиала занял Рейден, уборка в Храме Вечности отошла в прошлое — и забормотала невнятные извинения.

-…сожалею… — донеслось до Сетрион сквозь маловнятные всхлипывания и рыдания. — Мне очень жаль, что все так получилось…

Сетрион сделала в ее сторону большой решительный шаг и с силой пнула Анитру ногой в бок — так сильно, что та взвыла и отлетела в сторону, словно мячик.

— Ах, сожалеет она… Раньше чем думала?!

— Я не думала… Простите, пощадите…

— Знаешь, тварь, — Сетрион была настроена весьма решительно и усилием воли задавила в себе последние остатки жалости и сострадания, которые еще могли повлиять на участь Анитры, — Я бы тебя пожалела, но стоит мне подумать о том, что по твоей вине пришлось вытерпеть моему несчастному брату, желание тебя щадить у меня отпадает целиком и полностью.

Резко подняв Анитру за шиворот с пола, она крест-накрест полоснула ее своим изукрашенным кинжалом по животу, после чего резко повернулась и пошла прочь.

— Прочувствуй на своей шкуре, гадина, — прошипела она на прощание сквозь зубы, — прочувствуй хоть малую толику тех страха и боли, что по твоей милости пришлось испытать ему.

Анитра не могла ничего ответить — просто кричала, едва ли не срывая голос.

*

Вечером следующего дня к Шинноку прибежал один из гвардейцев королевы Синдел. Вид у этого юноши был такой, словно он наполовину напуган, наполовину запредельно удивлен.

— Мой господин, тут такое дело…

— Говори толком, не тяни.

— Вас желает видеть какая-то женщина.

— Что еще за женщина?

— Она утверждает, что она ваша сестра. Я поначалу сказал ей, что она лгунья, и велел ей убираться, потому что у вас нет никакой сестры…

Шиннок поднялся с кресла, прошелся взад-вперед по комнате.

— С чего ты это взял? Если я никому про нее не рассказывал на всех углах, из этого не следует, что ее у меня нет. Можешь описать эту женщину, как она выглядит?

— Ну… она ростом ниже вас, примерно вам до плеча, у нее темные волосы до плеч и глаза такие же, как у вас.

— Да, это она. Сетрион, — подтвердил Шиннок. — Иди-ка и позови ее поскорее сюда. Она не лжет, она действительно моя сестра.

Гвардеец ушел и через пару минут вернулся в сопровождении Сетрион. Та, увидев брата, безо всякого промедления бросилась ему на шею.

— Киу, — проговорила она срывающимся шепотом. — Живой.

— А почему я не должен быть живым? — несколько опешил он.

— Да разные слухи ходили, сам понимаешь…

— Не переживай, со мной все в порядке.

Сестре и брату за долгие годы разлуки было о чем поговорить, поэтому Шиннок позвал слугу и приказал ему срочно подать чай. Усадив Сетрион за стол, он принялся расспрашивать ее о том, как она жила все это время; когда она упомянула о матери, то сразу переменилась в лице.

— Она пыталась настроить меня против тебя, — пожаловалась Сетрион. — Только я на такое никогда не пойду, ты же знаешь, как я к тебе отношусь.

— Спасибо.

Какое-то время он рассказывал сестре о своих планах относительно Эанадала. Сетрион всецело поддержала брата и племянника, единственным, что ее несколько разочаровало и озадачило, был отказ Шиннока немедленно размазать по стенке Кронику, Рейдена и их компанию.

— Сетрион, сейчас я в любом случае не буду этим заниматься, — произнес он не терпящим возражений тоном, — у моего сына скоро свадьба, вот отпразднуем, тогда и поговорим.

Сестра посмотрела на него с неодобрением.

— Ну вы, право слово, нашли время и место.

Тот развел руками.

— А что теперь, раз война, так уже людям и не жениться? Эта война уже знаешь сколько веков длится!

— Ну ладно, дело ваше.

— Сетрион, это очень хорошая девушка. Они любят друг друга, такой шанс нельзя упускать.

— Ну хорошо. А я отомстила за тебя и прикончила Анитру.

Лицо ее брата немного просияло — казалось, у него немного поднялось настроение.

— Так ей и надо. Зря я поначалу ее пощадил.

Тем временем его старший сын во Внешнем Мире, не теряя времени даром, занимался поиском потенциальных союзников. Позвав к себе своего самого верного соратника Шэнг Цунга, он попросил его отправиться на переговоры с королевой Крией.

— Что, к ней? — черный маг отшатнулся с таким видом, будто Шао Кан предложил ему глотать живых тараканов или нечто еще более отвратительное. — Да никогда в жизни!

— Перестань. Я понимаю, что у тебя с этой дамой связаны не самые приятные воспоминания, тем паче что ее дочь — твоя бывшая, но дело гораздо важнее наших неприятных эмоций. Возьми себя в руки и собирайся к королеве.

— А давай это возьмет на себя кто-то другой?

— Вот уж нет. Ты отлично в курсе всего — обстановки, нравов и обычаев их мира. И в какой-то степени они тебе не чужие. Тебя же никто не просит там долго оставаться или делать что-то еще не слишком приятное для тебя. Просто я в курсе, насколько негативно Крия относится к Старшим Богам и конкретно к моему гребаному братцу. Она могла бы прислать нам на помощь небольшой отряд или даже армию, и нам бы это было очень на руку. Мне вот тоже придется просить о помощи Синдел — ты сам прекрасно понимаешь, насколько для меня это неприятно и тягостно, но что делать! Общее дело и общая безопасность гораздо важнее наших личных пристрастий и неприязни к конкретному лицу.

— Кстати, я тут Лю на карточку анонимно кругленькую сумму перевел. Жалко ж парня. Нельзя в такой курточке в мороз ходить. И написал сообщение: «На свадьбу. Доброжелатель».

— Правильно сделал. Чем раньше они поженятся, тем лучше и для них, и для всех — может, моя бывшая жена наконец утихомирится.

*

Вернувшись в свое гнездилище, Рейден увидел там откровенно жуткую картину — вернее, поначалу, поворачивая ключ в замке, он услышал чьи-то жалобные стоны. Долго размышлять о том, кто бы это мог быть, ему не пришлось: никого, кроме Анитры, в Храме Вечности не было. Когда он толкнул дверь, Аргус, Делия и протектор Земли одновременно не смогли сдержать вопля ужаса: их верная сообщница ползала по окровавленному мрамору, издавая громкие стоны, а ее кишечник тоже елозил по полу, как змея.

— Анитра! — заорал Рейден. — Кто это сделал?

— Сетрион, — прохрипела та, давясь слезами и кровью.

— Как она сюда попала? Дверь была заперта! — недоумевал протектор Земли, но тут с него едва не сдуло сквозняком его любимую шляпу. Увидев разбитое окно, он сразу узнал ответ на свой вопрос.

Аргус неуверенно подергал его за край балахона.

— Рейден…

— Чего тебе?!

— Так надо бы врача позвать…

Тот обернулся к своему дружку, гневно сверкая глазами.

— Какого еще врача? Ты вообще в разуме?

— Да хоть бабку ту, что недавно твою Лэй лечить пыталась!

Для Рейдена упоминание о случившемся было хуже острого ножа по сердцу. Стоило ему немного отойти, как Аргус опять за свое, да еще и топчется по больному месту!

— Она ей уже не поможет! Лэй вон ни фига не помогла!

— Так хоть повязки наложит!

— Сам наложи!

— Я не умею! — смотреть на жуткое зрелище было выше его сил, и протектор Эдении побежал звать слугу, чтобы сходил в деревню за теткой-знахаркой.

Примерно через полчаса слуга вернулся в сопровождении доброй старушки. Бабулька была женщиной жалостливой и в очередной раз попыталась уговорить безмозглого протектора позвать более серьезного специалиста, чтобы спасти жизнь раненой.

— Ваша милость, — несмотря на давний артрит, старушка пала ниц и поклонилась Рейдену в ноги, коснувшись лбом пола, — я всего лишь простая женщина, и мои познания во врачевании невелики. Я могу оказать ей некоторую помощь, но спасти госпожу Анитру может только врач. Ее нужно везти в город. Там есть больница, даже операционная, вон у моей соседки зять свалился с животом, так если бы его в город не отвезли, он бы умер…

Рейден отмахнулся от знахарки, как от назойливой мухи.

— Для этого нет возможности. Лечи ее, как сумеешь.

Бабка попросила у Делии мыло, тщательно вымыла руки и, аккуратно собрав внутренности Анитры с замызганного пола, промыла отварами целебных трав, положила их назад в брюшную полость и бережно прибинтовала к телу пострадавшей длинными широкими полосами ткани. К ее и своему счастью, Анитра к этому времени уже давно лишилась чувств и не ощущала запредельной боли.

Будучи человеком ответственным, старушка всегда старалась помочь своим пациентам до последнего; точно так же она поступила и в этот раз. Ее познания в области биологии и медицины были весьма ограниченными, однако она понимала, что никакой надежды здесь нет — больной требовалась куда более квалифицированная помощь в совсем других условиях. Анитра протянула еще до рассвета, а потом, так и не придя в сознание, тихо испустила последний вздох.

Накрыв тело покрывалом, старуха пошла к Рейдену и Аргусу и сообщила им печальную новость. Протектор Эдении вручил бабульке немного денег и распорядился готовить Анитру к погребению, Рейден же сжал кулаки в бессильной ярости.

— Простите, господин, я ничего не смогла сделать… Я же вам говорила…

— Ладно, что смогла. Ты свободна, иди домой.

Старушка поклонилась протектору в ноги и поплелась прочь.

10. Святые узы брака

После окончания торжества молодожены отправились в свои покои. Ли Мей окончательно распрощалась со своими былыми страхами и, сама того не ожидая, позволила мужу сначала обнять себя, а потом безо всякого сопротивления отдалась его жарким поцелуям.

— Ты моя? — прошептал Онага молодой жене.

— Да, — ответила она срывающимся от страсти голосом.

— Навсегда?

— Навсегда, — ответила она, и окружающий мир перестал для нее существовать.

*

Лю Канг, получив на карточку кругленькую сумму от «неизвестного доброжелателя», в принципе догадался, кто бы это мог быть. Он сразу же пошел в магазин и купил себе нормальную одежду, после чего снова вернулся во Внешний Мир, чтобы окончательно решить вопрос со своей женитьбой. Отец невесты встретил его, как ни странно, очень приветливо.

— О, Лю! Я смотрю, у тебя новый пуховик! Красивый, тебе идет!

— Да мне тут Джонни немного одолжил, — он решил не ставить вероятных благотворителей в неудобное положение, — вот я и сходил в магазин, приоделся немного.

— Ну и хорошо.

— Думаю, ты догадался, зачем я пришел. Хочу наконец-то жениться на твоей дочери.

— Ну так за чем же дело стало? — Шао Кан был очень рад такому повороту событий. — Хочешь, так женись хоть сегодня!

— Сегодня еще ничего не готово, моей невесте же нужно красивое платье, надо подготовить угощение, пригласить гостей, — ответил жених.

— Только надеюсь, ты согласишься с тем, что мамаше невесты на свадьбе делать нечего, — сказал старший советник.

— Ты о чем, мне что, жить надоело, — возмутился Лю Канг. — Она же ненавидит всех на свете и считает, что во всем права.

— А платье невесте мы купим, я тут как раз вчера по улице шел и видел одно в витрине магазина. Как раз в ее вкусе, — добавил Шао Кан. — По дурацким традициям эденийцев, замуж надо выходить в свадебном платье своей мамаши или другой старшей родственницы…

— Больше чем уверен, что свадебное платье Синдел давно рассыпалось в труху за давностью лет, — сделал вывод Избранный. — Да и более того, рост и фигура у всех людей разные. Помню, видел на празднике одного такого товарища в наряде с чужого плеча, выглядит откровенно нелепо, на нем эта одежда болталась, как на пугале. Все люди только посмеялись и спросили — ты этот балахон что, из местного краеведческого музея украл или из комиссионного магазина?

Тут дверь скрипнула, и в зал заглянула сама будущая невеста: она шла по лестнице и услышала знакомые голоса.

— Лю! — радостно воскликнула она.

Тот повернулся к ней; даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что ее состояние уже не вызывает никаких опасений и она уже почти совсем восстановилась после пережитого кошмара.

— Китана, я не могу себе представить жизнь без тебя. Мне так тоскливо, когда ты не рядом! Я люблю тебя всем сердцем и еще раз хочу спросить у тебя при твоем отце: ты выйдешь за меня замуж?

— Да, — ответила она безо всяких колебаний.

— Тогда готовься к свадьбе, она состоится в ближайшие дни. Пора узаконить наши отношения.

Девушка несколько опешила, щеки ее порозовели, но она была очень рада такому повороту дел, благо давно любила Лю всем сердцем.

— Так скоро… ты же говорил, что надо заработать денег…

— Деньги я раздобыл. Об этом можешь не беспокоиться. Просто я хочу жениться на тебе как можно скорее — мы и так в силу всяких малоприятных обстоятельств очень долго с этим тянули, хотя знакомы уже довольно давно.

Лю отлично знал, что в случае женитьбы на гражданке иностранного государства брак должен заключаться в посольстве, и ему внезапно подумалось, что в силу сложившихся обстоятельств в качестве такового вполне сгодится Сонино агентство. Позвонив Соне, он озвучил ей свою мысль; та возражать не стала.

— Назови дату, — сказала она, — и мы с Джаксом выступим в качестве официальных лиц на регистрации вашего брака.

— Спасибо вам. Вы настоящие друзья.

*

— Дочка, — сквозь сон она услышала голос отца, — просыпайся! Сегодня самый счастливый день в твоей жизни!

Она приподняла голову.

— Что такое? Какой день? Отец, ты о чем?

— Сегодня день вашей с Лю свадьбы.

С Китаны сразу слетел весь сон.

— Как свадьбы?! У нас же ничего не готово!

— Все готово. Мы же тебе обещали, разве не помнишь? Мы с Лю обо всем позаботились, твое подвенечное платье в соседней комнате.

— Ты не шутишь? — она изумленно воззрилась на Шао Кана.

— Не шучу, — уверенно ответил он. — Я прекрасно знаю, как давно ты об этом мечтала.

Вскочив с постели, девушка побежала в соседнюю комнату мерить свадебное платье, сшитое из превосходного синего шелка, легкого, как ветерок. Оно было чуть длинноватым, но в целом пришлось ей впору; глядя на себя в большое зеркало на стене, она подумала, что никогда ранее не видела такой красоты. Платье было украшено нежными синими кружевами и букетиком нежно-голубых цветов ручной работы, сплетенным из мелкого бисера.

Быстро расчесав свои роскошные волосы, она заплела их в косы и уложила кольцом на затылке, заколов шпильками. Немного поразмыслив, Китана открыла шкатулку со своими украшениями и достала оттуда серебряные серьги и перстень с крупными сапфирами — подарок отца на какой-то давний праздник; надев драгоценности, она еще раз посмотрела на себя в зеркало, а потом бросила быстрый взгляд в окно и увидела во внутреннем дворе своего Лю в красивом новом костюме и лаковых туфлях. Про себя она удивилась, где это ему удалось так быстро раздобыть деньги на свадьбу и столь роскошные наряды. Может быть, он взял в долг у своего лучшего друга Джонни Кейджа? В последнее время знаменитый актер получал за новые блокбастеры просто баснословные гонорары, да к тому же нашел себе неплохую подработку — на каком-то фестивале он познакомился и подружился с одним молодым ученым из Восточной Европы, этот парень создавал научно-популярные фильмы и пригласил своего нового приятеля сниматься в эпизодах, где требовалась актерская игра. Джонни с радостью согласился и понял, что сделал это не зря: дела у компаньонов быстро пошли в гору — его товарищ смог заинтересовать потенциальных зрителей, и диски с фильмами разлетались быстрее, чем горячие пирожки на ярмарке.

В зале между колонн были натянуты красочные навесы, под ними расставили ломящиеся от угощений столы, принесли удобные стулья. Все чувствовали возбуждающие аппетит запахи вкусной еды, но к блюдам разрешалось притронуться лишь после того, как отец невесты произнесет тост в честь молодоженов. Как только жрец Роэн совершил церемонию и объявил жениха и заметно нервничающую невесту мужем и женой, все заняли свои места, и старший советник поднял бокал.

— Дорогие жених и невеста, — торжественно провозгласил он. — Я очень рад тому, что этот день наконец настал. Вы знакомы уже давно, и если судить по тому, что мне известно, у вас была самая настоящая любовь с первого взгляда. Так пусть же она никогда не угаснет. Желаю вам жить счастливо до скончания времен.

Гости подхватили эстафету, наперебой желая молодым всего, чего только можно, после чего все с большим аппетитом принялись за еду. Несколько лучших гвардейцев императора Онаги охраняли дворец, чтобы королеве Синдел и ее прислужникам не удалось потихоньку просочиться на торжество и испортить всем праздник.

*

А я нашел другую,

Хоть не люблю, но целую,

И когда я ее обнимаю,

Все равно о тебе вспоминаю…

Из популярной песни

Настроение у Рейна с самого утра было премерзкое. Рано утром, когда только начало светать, он проснулся от того, что кто-то поцеловал его в щеку. С трудом разлепив глаза, он увидел рядом с собой Таню, с которой вчера провел весьма бурную ночь.

— Доброе утро, — сказала она. — Как спалось?

— Прекрасно. Ты сама чего поднялась в такую рань и меня еще будишь?

Девушка с виноватым видом замялась.

— Да не знаю… наверное, птицы за окном защебетали, вот меня и разбудили.

Рейн с раздражением отодвинулся от нее.

— Поспала бы еще.

— Да не хотелось.

Когда королева Синдел из, казалось бы, наилучших побуждений намекнула Рейну на возможный брак с Таней, она тем самым оказала своей прихлебательнице медвежью услугу, потому что ее любовник понял, что Таня с каждым днем все больше и больше его раздражает, что неудивительно: ведь он любил Китану, а в нынешней любовнице его начало злить буквально все: и не так сидит, и не этак стоит. Срывать на ней зло он по понятным причинам не стал — велик был шанс получить отпор и схлопотать в репу, но то и дело демонстрировал девушке свою неприязнь и недовольство. Довольно часто он вспоминал свои отношения с Китаной в те времена, когда они еще считались женихом и невестой, и мысленно сожалел о том, что им так и не удалось пожениться; по сравнению с Таней принцесса Эдении представлялась ему истинной красавицей. Главная причина такого была, конечно же, в том, что к Китане он питал давнюю страсть, в то время как Таню никогда не любил, просто удовлетворял с ней свои плотские потребности. Впрочем, в последнее время и сама Таня стала замечать, что даже в этом плане Рейн делал все чисто механически, как будто не воспринимал ее как живого человека — с тем же успехом он мог развлекаться с резиновой куклой или иным неодушевленным предметом. Она поняла, что любовник к ней охладел, и не могла взять в толк, что именно было причиной столь внезапной перемены, но никак не решалась откровенно об этом поговорить. Поэтому она сочла за лучшее сделать вид, что ничего не происходит, и вести себя как прежде. Вот и сейчас она подошла к нему, обвила его шею руками и поцеловала. Рейн не шелохнулся, не сделал никакого ответного движения — с тем же успехом она могла бы целовать манекен.

— Может, выпьем кофе? — предложила Таня.

Рейн холодно отстранился.

— Не хочу.

— Что случилось? Ты нездоров?

— Отстань. Просто не хочу, — он отстраненно смотрел в окно на быстро светлеющее небо.

Причиной его поведения в таком духе были опять же эденийские традиции и обычаи, согласно которым нельзя было говорить прямо о том, чего ты хочешь или не хочешь: это считалось не слишком приличным. Например, еще в детстве родители учили Рейна, что нельзя прямо говорить соседскому мальчику, что ты не хочешь с ним дружить, даже если тебе с ним скучно и неинтересно: надо было дать это ему понять окольными путями, например, ссылаясь на то, что мама якобы не пускает гулять или как будто бы задали много уроков. Точно так же он и поступал теперь с Таней, а та терялась в догадках, что послужило причиной внезапного то ли охлаждения, то ли неприязни к ней Рейна. Конечно, она тоже его не любила, но ей с детства внушили, что женщине желательно быть замужем хоть за кем, а любовь уже — дело двадцатое, и поэтому, если бы он все-таки предложил ей выйти за него замуж, она бы приняла предложение. Однако теперь она оказалась в довольно затруднительном положении: Рейко не хотел даже слышать о ней, а уж что нашло на Рейна, она так и не могла понять. Когда она пыталась спросить его об этом напрямую, он то отшучивался, то любыми способами уклонялся от ответа.

Примечание к части

Всех читателей - с праздником!

>

11. Диалог культур

Шэнг Цунгу очень не хотелось отправляться на встречу с прошлым, тем более что у внешнемирцев не было принято как-либо взаимодействовать со своими бывшими, если только речь не шла об общих детях или ином случае из ряда вон, однако ему все же пришлось собраться с духом и отправиться в Арсин: к сожалению, дело относилось именно к категории «из ряда вон».

Прибыв на место, он сразу же направился к ближайшей гостинице и снял там номер. Зайдя в комнату, он осмотрелся, разобрал сумку, немного полюбовался видом из окна и решил прилечь отдохнуть перед ответственными переговорами, как вдруг до него донесся раздраженный голос администратора, отчитывавшего своего сына:

— Ты что тут устроил?! Ты на кого вообще похож?! Неуч! Лентяй! Грязнуля! Ты к экзамену по математике вообще готов?!

Тот промямлил в ответ нечто невразумительное.

— А когда будешь готовиться?! Да что из тебя вырастет! Как ты за своим домом смотреть будешь! Ты когда последний раз причесывался?! Да кто тебя в мужья возьмет! Если и найдется такая дурочка, то на следующий же день с тобой разведется! Кому нужен такой дурак и распустеха?!

Шэнг выглянул в коридор. Из бокового прохода все еще доносилась брань разгневанного папаши.

— Ты о себе подумать не хочешь?! Совсем никак?!

Где-нибудь на Земле или в еще более патриархальных Вэйналии или Эдении такие речи можно было часто услышать в адрес подрастающих девочек, но в Арсине испокон веков царил неизменный матриархат, поэтому тут подобные вещи могли услышать скорее мальчики. Шэнг подошел ближе и тут столкнулся с администратором, который как раз закончил читать мораль своему отпрыску. Заметив гостя, он несколько смутился.

— Ой, вы уж простите… наверное, я вам помешал.

— Не слушается? — посочувствовал ему черный маг. — Понимаю, у меня тоже дети, всякое бывает.

— Да племянник мой, старшей сестры сын. Жена моя умерла, сестра очень много работает, постоянно в разъездах, с мужем рассталась, вот я мальчишку один и ращу. Через три дня выпускной экзамен, а он совсем не готов, тангенс от гипотенузы не отличает, учебник не открывал, ему бы только свои книжонки дурацкие читать! Я же о его будущем забочусь, ему же надо дальше учиться, потом на работу устраиваться и семью заводить, а какая приличная девушка посмотрит на такого неуча, с которым и беседу не поддержишь?

— Да, могу вас понять, — согласился с ним Шэнг Цунг. — Вон у меня дочка встречается с парнем, он в медицинском учится на врача-травматолога. Умный парнишка, даже мне с моим-то опытом и то с ним говорить интересно. А с дураком каши не сваришь.

— Спасибо вам на добром слове, — улыбнулся администратор. — Еще беда у него — неряха страшный, комната в таком виде, что свинарник чище, да и за собой следить не любит! Я ему и говорю: какая женщина на тебя с такой немытой головой позарится?!

— Я думаю, перерастет, — утешил его черный маг. — У подростков это естественная реакция протеста: назло маме и папе уши отморожу.

— Ну все равно образование-то надо получать, — сокрушался его новый знакомый. — А его за книги не усадишь, все ему неинтересно. Вы-то сами какими судьбами в наших краях?

— Да вот приехал к дальней родственнице, надо кое-какие дела с ней уладить. Читал отзывы на гостиницы, выбрал вашу.

— Надеюсь, вам у нас понравится. Если вам что-то понадобится, наберите мой номер, — учтиво ответил администратор.

— Спасибо. Пойду отдыхать, завтра важный день, — попрощался с ним Шэнг Цунг.

*

На следующий день Шэнг Цунг с большим трудом заставил себя вылезти из теплой постели — и дело было отнюдь не в том, что день и в самом деле выдался весьма прохладный. Ему совсем не хотелось идти на поклон к несостоявшейся теще и с ней объясняться: королева Арсина была очень и очень своеобразным человеком, и найти с ней общий язык было крайне непросто даже в лучшие времена. Однако он вспомнил слова Шао Кана о том, что на первом месте всегда дело, а личные отношения могут быть хоть на каком угодно, но мешать делу не должны, быстро привел себя в порядок и поспешил в королевский дворец. Покидая гостиницу, он мельком увидел нерадивого племянника администратора — мальчик сидел в кресле в холле с книгой в руках, это был учебник высшей математики.

Придя во дворец, черный маг представился стражникам королевы.

— Меня послал император Внешнего Мира, нам нужна ваша помощь, — объяснил он.

— Хорошо, — ответили они, — сейчас мы доложим Ее Величеству о вашем приходе и передадим вам ее ответ.

К его огромному удивлению, когда Крия узнала, кто и по какому вопросу к ней пожаловал, то велела тотчас проводить гостя в тронный зал. Мысленно Шэнг уже прокручивал, как и о чем с ней будет говорить.

В большом тронном зале было довольно прохладно; у дальней стены стояли два высоких трона, на которых сидели сама королева и какой-то черноволосый мужчина, облаченный в богатые одежды, украшенные золотым и серебряным шитьем. Чуть поодаль у боковой стены стоял небольшой трон — по традиции он предназначался для наследной принцессы, однако сегодня Ворпакс почему-то не было в зале.

Подойдя к трону королевы, Шэнг учтиво поклонился и поздоровался. Крия заговорила первой.

— И тебе светлого дня, рада видеть тебя в добром здравии. Что же привело самого Шэнг Цунга в мои владения и что же у вас произошло, что Внешний Мир просит нашей помощи?

— Конечно, чем сможем — тем поможем, — неожиданно подал голос мужчина на троне рядом.

— Молчи, Айаан, не к тебе вопрос, — довольно резко оборвала его Крия.

Шэнг отлично понял, что это за человек: наверняка один из временных супругов, а если говорить грубо — осеменителей арсинской королевы, которого она выбрала с целью произвести сильное здоровое потомство и наделила всякими временными привилегиями.

— Ой, прости, прости, милая, — тотчас извинился Айаан.

— Ладно, давайте к делу, у меня сегодня еще много всякого, — поторопила гостя Крия. Черный маг в подробностях изложил потенциальной союзнице суть вопроса. Та внимательно его выслушала, покачала головой и сказала:

— Да, дело важное, спорить не стану. И мне нравится решение, которое вы приняли: добить врага. Поэтому мой ответ — да, мы обязательно вам поможем тем, что в наших силах.

Шэнг мысленно выдохнул с облегчением: он даже не ожидал, что своевольная и вздорная Крия так быстро пойдет навстречу внешнемирцам.

— Я тоже, — продолжала она, тем временем накручивая на палец прядь волос, — ненавижу этого ублюдка Аргуса. А уж о том, что мне сделал Рейден, даже и вспомнить без содрогания не могу. Поэтому я даю свое согласие и обязательно пришлю вам в помощь некоторое количество своих воинов. Айаан, я поручаю это тебе. Займись полезным делом, нечего тут штаны просиживать.

— Слушаю и повинуюсь, — тот виновато закивал. Шэнгу от такой сцены стало противно: несмотря на то, что он не был сторонником традиционного патриархата и нормально относился к тому, что женщина является главой государства или семьи, но из этого не следовало, что с партнером или подчиненным надо разговаривать таким снисходительно-пренебрежительным тоном с нотками легкого превосходства, словно этот Айаан вообще не человек, а комнатная собачка! Тем не менее он сделал вид, что ничего не заметил, в конце концов, это дело семейное, а в чужой монастырь со своим уставом не ходят, и от души поблагодарил королеву за помощь и содействие.

— Ну так ждите моих, — ответила она. — И да, кстати, раз уж ты тут, хотела поинтересоваться — как дела у Сариллайн?

— Благодарю вас, королева, у вашей внучки все хорошо. Прошу прощения, а почему сегодня на аудиенции отсутствует ваша старшая дочь и наследная принцесса?

— Ворпакс?! — не то удивленно, не то раздраженно протянула Крия. — Она на юге с частью моего войска, там какие-то идиоты устроили бунт и убили губернатора области. Мы пытались понять, что именно произошло и что им нужно, но так и не добились от них внятного ответа, каковы их требования. Вот и пришлось поручить Ворпакс расправу.

— Да, сочувствую, очень неприятно. Мне вот тоже не так давно пришлось разбираться с похожей проблемой у нас в Вэйналии. Всякого нахлебались.

— Вот чего людям на заднице не сидится? — робко вставил Айаан.

— Да думаю, что просто делать нечего или подговорил кто, — сделала вывод королева.

— Вероятно. Спасибо вам еще раз, — ответил Шэнг Цунг. — Вернусь теперь домой с радостной вестью. Когда ваша дочь вернется с победой, передайте ей привет от меня и Сариллайн.

— Хорошо. Удачи, — попрощалась с ним королева. Айаан согласно кивнул.

— До свидания, — черный маг еще раз поклонился правительнице Арсина и покинул зал.

*

Шэнг вернулся во Внешний Мир с хорошими новостями. Увидев его на пороге, Шао Кан по выражению его лица сразу понял, что вопрос успешно решен.

— Ну что, как она тебя встретила? — поинтересовался он.

— Да вполне неплохо, если не считать того, что большую часть времени я там кивал, словно ванька-встанька.

— Ну все, теперь расслабься, раз дело уже в полном порядке. Будем ждать прибытия подмоги из Арсина.

Черный маг хотел было уйти, как вдруг вспомнил еще один немаловажный момент и остановился на полпути к дверям.

— А ты сам?

— Что?

— Ну, со своей Синдел договорился?

— А, с ней… Конечно, хотя все бы на свете отдал, чтоб никогда в жизни больше глаза мои ее не видели. Мы с ней беседовали примерно два часа, так на само дело потратили от силы минут пятнадцать. Все остальное время она выносила мне мозг.

— Опять тем, где Китана? Там, где она ее не найдет.

— Да и не только этим. Опять рассказывала мне в подробностях, как и за что она ненавидит своего покойного муженька.

— Твою ж мать, — выругался Шэнг. — Вот этого человека давно нет не только в ее жизни, но и на свете вообще. Я знаю, что Джеррод был аморальным типом и тем еще скотом и гадом. Странно было бы, если бы кто-то в здравом уме полюбил такого человека. Да вот только он уже давно подох и уже никогда и никому не причинит вреда!

Шао Кан лишь усмехнулся.

— Ты это мне говоришь? Да я бы на ее месте уже давно забыл, как этого типа звали!

*

…мне и грустно и тревожно, мне и грустно и тревожно,

потеряла я покой.

На меня он смотрит строго,

И никак я не пойму:

Чем же этот недотрога, чем же этот недотрога

Дорог сердцу моему?

Из фильма «Девушка без адреса»

Как-то раз вечером Хотару сидел в одной из столовых Огненного Дворца. Внезапно дверь скрипнула; он повернул голову и увидел одетую в легкий халат и ночную рубашку Шеннарку, которая смотрела на него с явным удивлением.

— А чего это ты не спишь? — с изумлением спросила она, поскольку знала, что он обычно рано ложится.

— Да не хочется что-то, — уклончиво ответил Хотару, покосившись на часы. — Совсем почему-то не спится.

— Ну раз не хочется, то пока и не надо. Лучше слушать свой организм, потому что если не хочется, то и не заснешь, будешь только ворочаться с боку на бок да в потолок смотреть.

Шеннарка присела на краешек другого стула прямо перед ним; полы ее халата разошлись, обнажив длинные стройные ноги. Она заметила это, но не прикрылась; Хотару тотчас почувствовал, как его лицо заливает краска.

Нахальная хаоситка, заметив его взгляд, улыбнулась.

— Ну что? Ты же хочешь этого? Мы же оба этого хотим.

Он не нашелся, что ответить — благо прекрасно понимал, чего она хочет и что имеет в виду. Еще пару минут сейданский главнокомандующий пристально смотрел на нее, а потом все-таки не сдержался; он вскочил, сорвал с богини хаоса и без того ничего толком не скрывающее одеяние и завалил ее на стол. В его мозгу еще успела мелькнуть мысль о том, что не стоит заниматься этим в таком месте, куда в любой момент может кто-нибудь войти и увидеть их в весьма недвусмысленном виде, но сейчас его сознание занимало нечто совершенно иное.

Чуть позже, когда Хотару еще даже не успел осмыслить произошедшее, Шеннарка спокойно встала, оделась и подошла к электрическому чайнику.

— Чай будешь? — спросила она как ни в чем не бывало.

12. Сватовство

Как-то раз утром Шеннарка обнаружила на своем обычном месте в столовой записку, засунутую под подставку для горячего:

«Если ты согласишься стать моей женой, я буду самым счастливым человеком на свете. Хотару»

Она нашла на холодильнике ручку и написала ему ответ:

«Если тебя не смущает то, что я никогда не кладу вещи на место, то я согласна. Шеннарка»

«Я к тебе уже привык. Я сам вон тоже повесил своего секретаря за распространение заведомо лживых слухов про других людей»

«Ну тогда договорились»

*

Рано утром Соню разбудил сигнал смс. Она протянула руку к телефону, который лежал на тумбочке рядом с ее кроватью, и спросонья спихнула аппарат на пол. Подняв его с ковра, она нажала на значок нового сообщения. На экране высветился текст:

«У меня родился сын».

«Поздравляю, — Соня набрала ответ. — Как Китана?»

«Все в порядке»

Говоря по правде, Соня с куда большим удовольствием съездила бы в гости к Лю, посмотрела бы на новорожденного и сделала подарки молодым родителям, но пока что в силу обстоятельств это было нежелательно. Синдел все еще не оставила своих безумных идей расправиться с дочерью, поэтому после свадьбы Лю и Китана были вынуждены поселиться не в Земном Мире или Огненном Дворце, где было предостаточно места, а в одном из укромных уголков Хиндаи — еще одного подвластного Темной Империи мира. Там они купили себе жилье, Лю благодаря связям влиятельного тестя быстро устроился на работу и готовился к поступлению в колледж на заочное отделение, чтобы иметь возможность учиться, работать и заботиться о семье. Читая сообщение от друга, Соня вспомнила собственную свадьбу — они с Шао Каном поженились почти сразу после того, как Лю и Китана переехали в Хиндаи. Как это и полагалось по внешнемирским обычаям, в качестве почетного свидетеля на свадьбе присутствовал тот, кто познакомил молодоженов, пусть Соня с самого дня их первой встречи и не питала к нему особо теплых чувств и в душе считала бесстыжим и беспринципным подонком.

Поначалу она даже попыталась возражать против его присутствия на торжестве, но Шао Кан горячо встал на защиту своего верного помощника и заместителя.

— Соня, — твердо ответил он, — ты отлично знаешь, что я тебя очень люблю и все для тебя сделаю, вот только это не обсуждается. Во-первых, я уже сто раз тебе говорил, что такова наша традиция. Во-вторых, Шэнг — мое доверенное лицо и наиболее преданный мне изо всех моих приближенных, он за свою жизнь для меня сделал столько хорошего, да если судить объективно, и для тебя тоже, и теперь ты хочешь, чтобы я не приглашал его на нашу свадьбу? Ты уж меня прости, но это абсурд. Если ты любишь меня, то уважай и его. Я же не призываю тебя с ним дружить, но раз уж ты согласилась за меня выйти, то вам придется хоть как-нибудь сосуществовать.

Соня пробурчала себе под нос что-то недовольное, но все же смирилась. В конце концов, никто не обязан считаться с ее личными пристрастиями, тем более тут, в чужой стране, где у всех уже давно сложились свои взаимоотношения и свой уклад жизни.

Когда день свадьбы наконец наступил, почетный свидетель появился на церемонии в Огненном Дворце в роскошных дорогих одеждах из алого шелка, расшитых золотыми нитями, и от души поздравил жениха и невесту.

— Шэнг, — ответил ему Шао Кан, — ты сделал для меня очень много хорошего, к сожалению, я не всегда это ценил.

— Это давно в прошлом, — черный маг всегда был довольно отходчив и не злопамятен.

— Однако одно из лучших твоих деяний — это то, что ты познакомил меня с этой прекрасной девушкой, которая полюбила меня и согласилась стать моей женой.

Тот отреагировал на его слова так, словно это было что-то само собой разумеющееся.

— Да я был просто уверен, что вы друг другу подойдете и понравитесь.

Соня вежливо, но довольно-таки холодно поблагодарила почетного свидетеля за поздравления и ценные подарки молодоженам. В частности, одним из них было небесно-голубое платье невесты, сшитое из тонкого шелка и украшенное изящными рисунком, напоминающим не то стебли вьющихся растений, не то водяные струи. Уже потом, во время свадебного пира, она поймала себя на мысли о том, что вела себя глупо — ведь этот человек умеет читать в чужих душах, и пытаться его обмануть, скрывая от него свое истинное к нему отношение, так же бесполезно, как пытаться силой мысли изменить погоду или остановить вращение Земли.

*

У Аргуса и его избалованного сыночка дела тоже шли очень и очень неплохо, если не считать того, что они никак не могли обнаружить Дэгона. В свое время безмозглый протектор Эдении умудрялся не отказывать своему любимчику ни в чем даже тогда, когда в подвластном ему мире по вине горе-короля Джеррода начался голод, и люди начали умирать от недоедания прямо на улицах столицы, а бродячие животные пожирали их трупы и бегали по Тарал-рэанну с кусками человечины в зубах. У него даже хватило совести заказать детям у известного оружейника дорогостоящие доспехи и оружие. Прославленный мастер сам еле держался на ногах от голода, поэтому первый комплект брони у него вышел похуже, а второй, который он ковал, уже получив задаток от горе-протектора и хоть немного отъевшись на эти деньги — получше. Аргус заметил разницу, но устраивать разборки и скандалить с оружейником не стал. Он пусть и малость недоплатил, но все же забрал заказ. Рассудил он следующим образом: Дэгону вручил доспехи и меч похуже, а своему любимчику Тэйвену — получше. Дэгон тоже заметил разницу, но решил сберечь нервы и не затрагивать эту тему, а просто заработать денег самостоятельно и купить себе более качественное оружие во Внешнем Мире.

В один прекрасный день Тэйвен объявил своим родителям, что желает жениться.

— Если я буду протектором Эдении, то по статусу у протектора должна быть жена, желательно из приличной семьи и знатного рода.

Вместо того, чтобы посоветовать отпрыску поработать в желаемой должности хоть пару лет, чтобы понять, что он точно с ней справляется, поскольку жена и потенциальные дети воздухом не питаются, горе-протектор и Делия принялись перебирать вероятных невест. В итоге они закономерным образом остановили свой выбор на принцессе Китане и заключили:

— Она тебе подходит. Как раз ты протектор, она принцесса — у вас практически один статус.

Набравшись храбрости, горе-протектор пошел к родителям невесты договариваться о браке. В Эдении его сразу ждало жестокое разочарование: оказалось, что королева Синдел давно не общается с дочерью и понятия не имеет о ее местонахождении, и посоветовала Аргусу навестить своего бывшего мужа.

— Я подозреваю, что она сейчас живет у него, — сделала вывод королева.

*

Император Онага сразу после свадьбы своего старшего советника уделил внимание еще одному важному делу, а именно, позвав на помощь Куан Чи и Шэнг Цунга, вернул разум Скорпиону, который серьезно пострадал от безграмотного применения черной магии протектором Земли. Придя в себя в Огненном Дворце, Ханзо хотел было первым делом вызвать на честный бой Куан Чи, которого вполне обоснованно считал своим обидчиком, однако Онага сумел остановить кровопролитие.

— Умерь свой гнев, мастер Ханзо, — потребовал он, — ты не знаешь всей правды.

— Это так, — поддержал его Шэнг, — я могу подтвердить, что все не совсем так, как ты себе представлял. Грандмастер Ширай Рю долгие годы водил всех за нос и чуть нас всех не погубил.

— Это ложь, — растерялся ниндзя, — Куан Чи вам соврал.

— Ханзо, прекрати. Мы столько лет друг друга знаем, и ты не можешь не быть в курсе того, что я могу видеть в любой душе все то, что ее обладатель желает скрыть, и практически со стопроцентной точностью определить, лжет тот или нет, — пояснил Шэнг Цунг. — Так вот, Куан не лжет и ничего не выдумывает.

— А вот теперь выслушай его и узнай, как было дело, — снова потребовал Онага. — Предупреждаю, правда будет очень жестокой и неприятной.

— Ну ладно, — недоверчиво хмыкнул Скорпион, — пусть говорит.

Куан Чи, собравшись с духом — ему до сих пор было очень неприятно вспоминать то, что с ним произошло — начал свой печальный рассказ. Онага и Шэнг по ходу повествования иногда вставляли от себя какие-то замечания, Ханзо же постепенно приходил во все больший ужас. В его сознании никак не укладывалось то, что грандмастер Ширай Рю, которого он всю жизнь едва ли не боготворил, на деле оказался предателем и форменным подонком. Не выдержав, он назвал грандмастера нецензурными словами.

— Могу понять твои чувства, — поддержал его Шэнг Цунг. — К сожалению, по жизни оно довольно часто так и бывает: тебе любой полицейский расскажет сотни историй, когда семья, коллеги по работе и ближайшее окружение все дружно характеризовали человека лишь в положительном ключе, а потом вдруг выяснялось, что он маньяк, людоед или кто еще похуже.

— Да как он вообще мог, — Скорпион снова охарактеризовал грандмастера бранным словом. — Я пойду и плюну на его могилу.

— Как только я верну тебя к обычной жизни, иди и плюнь, — ответил Онага. — И семью свою на это мероприятие не забудь взять.

Шэнг Цунг развел руками.

— Беда в том, что ни у одного подонка на лбу не сверкает надпись, что он подонок и с радостью превратит жизнь окружающих в ад. И никто эту надпись за сто миль не видит. Иначе, как справедливо говорит Соня, вся полиция и спецслужбы мира давно бы за ненадобностью лишились работы, — добавил он.

— Золотые слова, — согласился с ним Куан Чи.

*

Путем невероятных усилий Аргус упросил внешнемирцев устроить ему встречу со старшим советником. К его удивлению, Шао Кан согласился принять придурка-протектора.

— И что же за важный вопрос, не терпящийотлагательства, ты хотел со мной обсудить, Аргус? — удивленно спросил он. — Наверное, ты хочешь сдать нам Эанадал без боя? Давай, я согласен принять твою капитуляцию, вот мой генерал Кэно, он будет свидетелем.

Аргус поклонился.

— Нет, я хотел обсудить другое.

— И что же? Не тяни резину, у меня много дел.

— У тебя есть дочь на выданье, о великий Шао Кан, — угодливо пропел Аргус, — а у меня сын.

— И что? — по понятным причинам старший советник не стал озвучивать, что Китана уже замужем.

— Ну, вы не можете не понимать, что такой взрослой девушке уже неприлично быть не замужем.

Шао Кан расхохотался.

— Это ты что, Тэйвена своего моей Китане в мужья прочишь?

— А вы что, против? — искренне удивился Аргус, который считал, что к сынку протектора девушки должны выстраиваться в очередь.

— А вот что: пусть твой выпердыш по себе дерево рубит! Добро бы еще Дэгон, я бы подумал, но Тэйвен… не для твоего урода моя доченька росла! Кроме того, у нее уже есть парень.

Тут горе-протектор вспомнил, что приемная дочь Шао Кана вроде бы как крутила роман с одним из Избранных с Земли.

— А что, — он удивился собственной дерзости, — этот как его там, Лю Канг ей годится, что ли? И вы отдадите дочь за этого жалкого смертного?

Шао Кан, глядя на ужимки и прыжки протектора Эдении, с трудом подавил приступ гомерического хохота.

— Жалок как раз твой отпрыск, — бросил он, — и Лю в подметки не годится. У Лю Канга перед твоим пеньком есть целый ряд преимуществ. Начнем с того, что он работает и у него есть на что кормить жену и возможных детей, он на шее у родителей не сидит и семья его с голоду не подохнет. Твой же Тэйвен бегает и всем вещает, что он якобы уже протектор, при этом не замечая того, что все люди над ним смеются. Во-вторых, Лю окончил хотя бы начальную школу и хочет пойти учиться дальше, тогда как твой недоросль даже и первый класс не окончил. В-третьих, он чемпион Смертельной Битвы, а чего добился твой сын? Выставил себя всеобщим посмешищем? Невелика заслуга. В-четвертых, Лю ее любит, а не просто хочет жениться ради статуса, хотя на деле не видел эту девушку вживую ни разу в жизни. А теперь вали отсюда, пока я не приказал тебя за все твои наглые выходки в темницу бросить или вообще не убил.

На лице Аргуса отражались напряженная работа мысли и похмельный синдром. Старший советник понял, что горе-протектор ничего не понял из его объяснений, и решил прибегнуть к помощи своего верного приближенного, благо тот уже несколько раз успел доказать делом, что умеет беседовать со всякими недоумками.

— А теперь, — попросил Шао Кан, — Кэно, пожалуйста, переведи все то, что я сказал, на понятный этому типу язык.

Тот развернулся к Аргусу.

— Слушай внимательно, ты, блядоебина хуеротая. И да, советую тебе, пока не поздно, завязать составлять компанию Рейдену за бутылкой и вообще обратиться к врачу — судя по твоему цвету лица, у тебя скоро начнется цирроз печени.

Протектор Эдении потерял дар речи.

— Шао Кан тебе дело говорит. Во-первых, я так понимаю, что твой пиздюк просто дефектный, что не может сам окучить бабу, а прибегает к твоей помощи. Раз уж ему так запала в душу Китана, так взял бы и познакомился! Мне вон когда понравилась моя Аунэдис, я просто подошел и завел беседу. Когда понял, что наша симпатия взаимна, предложил встречаться. В постели с женой тоже ты своему высерку помогать будешь, он без тебя не сообразит, что и куда пихать? Во-вторых, ему надо начать нормально себя вести, а не по-еблански, потому что тут намедни мои ребята мне рассказали, как шли по своим делам, а твой ебобо к ним подкатил и давай втирать, что он протектор Эдении и круче всех. Напомни ему, что пока что он не протектор и вообще вряд ли им станет, нехуй пиздеть, пока ни хера не сделал, сначала докажи, что способен с этой работой справиться. В-третьих, аудиенция окончена, вали на хуй, хватит до нас доебываться, пиздабол долгомудый. Еще раз тут появишься, череп вскрою и в мозги нассу, — Кэно для пущей убедительности показал протектору свой любимый нож. — Это лезвие легко перерубает кости.

— Простите меня, простите, что я вас побеспокоил, — виновато затараторил Аргус и поспешил ретироваться, потому что драться не умел и понимал, что не только с самим Шао Каном, но даже и с последним из его солдат ему уж никак не потягаться.

*

Через дверь Соня слышала, как ее муж и Кэно ругаются с каким-то неизвестным ей человеком. Когда они наконец вернулись, она обеспокоенно спросила:

— Что-то случилось?

— Ты сейчас от смеха умрешь, — ответил Кэно.

— Аргус, протектор Эдении, приперся ко мне Китану за своего мерзкого сынка сватать, — продолжил Шао Кан.

— Так она же замужем.

— Он не в курсе. Мы велели ему валить в пень и сказали, что его гаденыш Лю и в подметки не годится.

— Правильно сделали, — поддержала их Соня. — Я видела этого Тэйвена, и мне сдается, что парнишка банально невменяем. Меня однажды Куай Лян в гости позвал, я к нему иду, наткнулась на этого Тэйвена, так он с нами так разговаривал, будто мы оба, хотя он нас впервые в жизни видит, ему чем-то обязаны, потому что он протектор Эдении!

— Он пока что еще не протектор, — пояснил старший советник, — пока что протектор — его отец. А ведет он себя так потому, что у всех эденийцев вообще такая манера. Они же считают сея богоизбранной расой, а всех окружающих — кусками грязи.

— Сам он говна кусок, — выругалась Соня. — Помню, мне твой отец рассказывал, как этот Аргус состряпал Рейна. Страшная история.

Шао Кан бросил долгий взгляд в окно; было похоже на то, что приближалась гроза.

— И не говори, жалко девушку. Да и Рейна тоже. А господин протектор сделал свое грязное дело и типа как ни при чем.

— У меня в таких случаях больше вопросов вызывают родственники жертвы, которые ее, как люди говорили, с животом из дома выставили. Им в голову не пришло, что она не могла просто взять и отказать?

— Эденийцы безмозглые, ты же знаешь.

По подоконникам забарабанили первые капли дождя, и раздался далекий удар грома.

— У них логика простая: ты всегда виноват вне зависимости от обстоятельств, если вляпался в неприятности, — сделал вывод Кэно.

— О да, помню я, как к моей школьной подруге прикопался маньяк — она в тот день была без макияжа, в старом спортивном костюме и до кучи больная гриппом!

— Видимо, извращенца возбуждали сопли, — хихикнул глава «Черного Дракона». — Аргус же просто безмозглый озабот, не будет женщин, сгодятся и животные, и дырки в заборе.

Он был недалек от истины: внешнемирцы не знали об утехах протектора Эдении с резиновой дамой, которую ему заботливо презентовал Рейден, в противном случае Аргуса ждал бы позор на все окрестности.

Дождь полил сильнее.

— Тьфу ты, опять погода испортилась, а я хотела тебя вытащить погулять или в кафе посидеть, — с сожалением сказала Шао Кану Соня. — Знаешь, при прочих равных я бы этому недоумку Тэйвену в руке своей дочки еще по одной причине бы отказала. Все знают, что от осинки не родятся апельсинки, а каков пенек, таков и отросток. Наверняка Тэйвен такой же, как и его папаша. Зачем Китане такой муж, который будет гулять от нее со всеми лицами женского пола, которых встретит на дороге?

13. Нелегкая задача

Несмотря на то, что его «заманчивое» предложение было категорически отвергнуто отцом невесты, горе-протектор продолжил вовсю восхвалять и баловать своего сыночка-дебилушку. Когда Тэйвен сильно расстроился из-за того, что его женитьба на принцессе Китане сорвалась, Аргус принялся его утешать в своей обычной манере.

— Тэйвен, не бери в голову, за такого, как ты, была бы рада выйти любая девушка. Однако принцесса Китана столь же заносчива, как и ее отец. Они не понимают своего счастья, но, поверь, мы им это объясним. Когда мы с Рейденом одолеем внешнемирцев, ты научишь гордячку покорности!

Если бы Тэйвен жил в приличном обществе и получил воспитание в цивилизованной стране, то был бы однозначно возмущен такими речами и тем, что его папаша по сути дела учит его быть насильником и не считаться с желанием потенциальной супруги вступить с ним в брак, но в силу эденийского происхождения такие мелочи волновали его не больше, чем дождь в Париже. Поэтому он воспринял обещание Аргуса как должное.

Тем временем братья Тэйвена, которые за последнее время еще сильнее сдружились, посмотрели на все махинации Аргуса и его окружения и пришли к однозначному выводу, что с этим надо что-то делать, и чем скорее, тем лучше.

— Я бы их обоих с радостью на тот свет спровадил, — поделился мыслями Рейн. — И папашу, и братца нашего мерзкого.

Дэгон сразу вспомнил свое счастливое детство.

— Им там самое место. Аргусу давно на кладбище прогулы ставят.

— И его гаденышу. Моя мать была вынуждена подбросить меня добрым бездетным людям…

— А я у Аргуса в семье всегда выполнял роль мальчика для битья. Ты сам видишь, что у меня с лицом — так это Тэйвен мне чуть глаз на тренировке не выбил и даже не извинился!

— Знаешь, Дэгон… — начал было Рейн и замолчал на полуслове, испугавшись собственной догадки.

— Что?! — сразу встрепенулся тот. — Да говори уже ты, раз начал!

— Ну ладно, если ты не обидишься… в общем, мне кажется, что это произошло не случайно. Я могу сказать по своему опыту, что в тренировочных поединках и в самом деле бывает разное, можно сопернику и травму нанести, и убить, но все же это редкое явление. Да и в любом случае нормальный человек извинится за то, что допустил такую оплошность. Так что мне кажется, что Тэйвен сделал это нарочно, чтобы ты стал калекой и не стоял больше у него на пути к трону протектора Эдении.

Немного поразмыслив, Рейн продолжил свою мысль.

— От папаши с братцем я предлагаю поскорее избавиться, пока не поздно, а то они из зависти и злости на все способны.

Дэгон с печальным выражением лица молча кивнул.

— Тогда завтра я этим и займусь.

*

На следующий день Рейн сказал своей сожительнице Тане, что отправляется на очень опасное дело. Та тотчас заинтересовалась подробностями.

— Что за дело такое?

— Не могу тебе рассказать. Сама помнишь поговорку — что знают двое, знает и вся улица, а этого я допустить не могу.

Таня надулась.

— Ты что, мне не доверяешь?

Рейн попытался донести до нее суть происходящего.

— Таня, дело не в доверии. Я тебе доверяю и хорошо к тебе отношусь, но я не могу быть уверен в том, что нас, во-первых, не подслушивают, во-вторых, где гарантия, что ты вдруг не заболеешь или не хватишь лишнего на дружеской вечеринке и не разболтаешь все в состоянии измененного сознания? Все, тема закрыта, это больше не обсуждается.

— Прости, — растерянно пробормотала Таня. — Просто я волнуюсь за тебя. А это твое дело… оно по приказу королевы или лорда Шиннока, да?

— Ну да, типа того, — уклончиво ответил Рейн.

— Оно сильно опасное?

— Я пока не уверен, но, наверное, да.

Таня повисла у него на шее.

— Возвращайся скорее.

Он вяло чмокнул ее в щеку.

— Постараюсь, но не обещаю. Я сказал: у меня важное дело.

Поднявшись утром с постели. Рейн быстро оделся, привел себя в порядок и выскочил из дома, не простившись с Таней.

Несмотря на горячее желание разделаться с врагами, отправиться на опасное дело Рейну было не суждено: у самых дверей его остановила Джаттака и сказала, что сегодня вечером Шиннок готовит официальный прием, на котором намеревается открыто объявить Рейна новым протектором Эдении.

Ругнувшись от досады себе под нос, Рейн повернул назад — переодеваться и готовиться к предстоящему вечеру.

*

Разведчики доложили Шэнг Цунгу, что Тэйвен совершенно не умеет открывать порталы — за него это делает его любимый домашний питомец, дракон Орин. Узнав об этом, черный маг долго смеялся.

— Вот же идиот. У меня младшая дочка с этой задачей еще до школы справлялась.

Скорпион, узнав такое, тоже не смог удержаться от смеха — в последнее время благодаря тому, что император Онага сдержал свое обещание и вернул к жизни его самого, его родных и клан — практически всех, кроме предателя-грандмастера, настроение у него было просто прекрасное.

— Моему сыну двенадцать, и он прекрасно умеет это делать.

*

Торжество удалось на славу, и Рейн в кои-то веки раз чувствовал, что его оценили по заслугам. Шиннок говорил о нем исключительно в положительном ключе и утверждал, что Рейн станет замечательным протектором, и сердце эденийца переполняло счастье. Наконец-то он что-то значит, его считают хорошим, он нужен и важен!

Он купался в лучах славы и всеобщего обожания, но тут произошло нечто неожиданное. В самый разгар торжества на пороге появился незваный гость, который начал кричать, что здесь открыто посягают на его власть и статус. Охранники хотели было его остановить, но Шиннок попросил их не устраивать драку прямо во время званого приема — может быть, удастся решить дело миром.

Киу Кан, сделав вид, что ему нужно выйти по срочной надобности, тем временем потихоньку позвонил Куан Чи. Тот отреагировал на новость о визите Тэйвена совсем неожиданно.

— Повелитель Ветров, вы там немного придержите этого дятла, заговорите ему зубы, а я тем временем с его поганым дракончиком разделаюсь. Без Орина Тэйвен не сумеет путешествовать по мирам и не наделает глупостей.

— Давай, — кивнул Шиннок. — Вечерком позвони, расскажи, как все прошло.

— Будет сделано, — отрапортовал Куан Чи и отключил связь.

Киу Кан вернулся к гостям и прервал бранную тираду Тэйвена, предложив тому сесть за стол и мирно все обсудить за трапезой. Тот нехотя согласился и занял свободное место рядом с какой-то незнакомой девушкой в форме воинов Братства Тени. Его взору предстала поразительная красавица — черноглазая, черноволосая и с молочно-белой кожей. Сын Аргуса ощутил сильное вожделение к этой прекрасной девушке и попытался заговорить с ней.

— Добрый день, как ваше имя?

— Сарина. А ваше?

— Тэйвен. Знаете, вы мне очень понравились, и я хотел бы сойтись с вами поближе. Не составите ли вы мне компанию этим вечером после торжества?

Та слегка смутилась.

— Нет.

— Почему?

— Во-первых, вы не в моем вкусе. Во-вторых, я замужем, так что извините.

Тэйвена отказ не устроил.

— Это вы зря. Что касается первого, то совсем скоро я стану новым протектором Эдении, что до второго — ваш муж не стена, подвинется.

Сарину это запредельно разозлило.

— Да пошел ты! Я люблю своего мужа и ему не изменяю!

— Как бы вам потом не пожалеть, — Тэйвен нашелся, что ответить, — а то слыхал я от людей про одну такую же гордячку. За ней тоже сын самого протектора ее родного мира ухаживал. Она ему отказала. Потом мужик унаследовал трон отца, достиг невиданных высот, а она в полный голос плакала: ну почему я замуж за него не пошла, сейчас была бы женой властителя мира!

Сарина лишь рассмеялась.

— Из тебя властитель мира не выйдет, не надейся зря.

Навязчивый ухажер попытался приобнять ее за талию, за что схлопотал от девушки жесткий удар кулаком в подбородок. Тут в пиршественный зал вернулся разгневанный супруг: Саб-Зиро-старший не видел начала перепалки, потому что пролил соус себе на рубашку и ходил в туалет ее застирывать.

— Это что ты тут себе позволяешь, придурок?

Сарина услышала его голос и обернулась.

— Би-Хань, вот этот придурок пытался меня лапать и уговаривал тебе изменять!

Ниндзя пришел в ярость.

— Мужик, ты нарвался. Считай, что ты уже умер.

С этими словами он сжал кулак и впечатал его прямо Тэйвену в переносицу. Тому поначалу показалось, что у него из глаз едва ли не в прямом смысле слова посыпались искры, в ушах у него зазвенело, из ноздрей в два ручья полилась кровь.

— Не смей прикасаться к моей жене, ты, козел эденийский!

На счастье сына Аргуса, на столе оказалась вазочка с кусочками льда для напитков; схватив один кубик, он прижал его к носу — ему казалось, что внутри все горит. Он пробурчал нечто нечленораздельное и не мог собраться с силами, чтобы нанести обидчику ответный удар, но вдруг почувствовал у себя на плече чью-то руку.

— Прости, но после такого протектором тебе не бывать, — он узнал голос Шиннока, но еще минут примерно пять был не в состоянии ничего ответить.

— Не очень-то и хотелось, — наконец выдавил из себя он, вытерев кровь с лица краем скатерти.

— А раз не хотелось, то добро пожаловать отсюда. Протектором Эдении будет твой сводный брат Рейн.

Тут к Тэйвену наконец-то вернулась способность соображать.

— Ну уж нет! — он вскочил с места, его глаза сверкали бешенством. В следующее мгновение он подбежал к Рейну.

— Идем-ка, выйдем и разберемся!

— Прекратите! — Шиннок попытался их осадить, но его усилия по предотвращению кровопролития оказались тщетны. Глядя друг на друга с ненавистью, братья вышли за порог. Вскоре собравшиеся услышали гневную перебранку и лязг оружия. С уст обоих противников срывались страшные проклятия, они скрестили мечи с такой силой, что полетели искры. Рейн был проворнее и двигался легче, чем его брат, но разумом Тэйвена владела такая ненависть, что незаконному сыну Аргуса оставалось лишь защищаться. Он едва успевал угадывать, что замышляет враг, и у него, несмотря на все его мастерство и опыт, с трудом получалось отбивать и парировать удары.

— Ты думал, я не доберусь до тебя? — выкрикнул Тэйвен.

— Нет. Когда лорд Шиннок открыл мне тайну моего происхождения, я был уверен, что ты придешь.

— Только я достоин быть протектором Эдении.

— Да пошел ты! Из тебя протектор, как из говна дворец!

— А ты не сын моего отца, я тебе не верю!

— Ну и не верь. Это дело не меняет. Наш папаша просто урод, бросил мою мать на произвол судьбы, мне еще повезло, что я попал к приличным людям.

— Твоя мать была обычной шлюхой…

Рейн ощутил, как в нем нарастает гнев. Он был отлично осведомлен о нравах эденийцев тех времен: если вдруг с какой-то женщиной или девушкой случалось несчастье, никто не спешил утешить и поддержать пострадавшую — напротив, все считали, что в произошедшем виновата лишь она сама, потому что она дурная и бесстыжая. Приличная женщина никогда не даст мужчине никакого повода дурно с ней поступать, и если подобное происходило, значит, она не просто сама хотела, но и сама его попросила! Он был уверен, что его родная мать пострадала от насилия со стороны горе-протектора, а не стала сожительствовать с ним по доброй воле, и он был намерен отплатить своему биологическому папаше за все ее страдания.

— За эти слова я тебя буду убивать долго и мучительно, — его глаза загорелись яростью, он перехватил меч поудобнее.

— Приличная женщина с мужчинами до свадьбы не ложится. Если такое произошло, значит, она сама этого хотела.

В этот момент Рейном овладело бешенство, он теперь не защищался, а нападал. Клинок его меча сверкал в лучах закатного солнца. Однако он неудачно поскользнулся на выступающем корне дерева и упал в траву. Тэйвен не успел добить лежащего на земле противника: Рейн быстро вскочил на ноги и продолжил бой. Законный сын Аргуса увлекся боем настолько, что уже практически потерял бдительность и его брат без труда мог бы его зарубить, но ему не хотелось убивать собственного родственника — он все еще наивно надеялся решить дело миром.

Тем временем их брат Дэгон, который наблюдал за пиршеством из боковой комнаты, не показываясь на глаза гостям, сильно переживал за исход поединка — он уже сильно подружился с Рейном, и ему не хотелось потерять единственного родственника сейчас, когда он только успел его обрести.

— Запомни мои слова, — с волнением сказал ему Шиннок. — Делай что хочешь, но Тэйвен ни в коем случае не должен получить должность протектора Эдении.

— Разумеется, — согласно кивнул Дэгон.

— В противном случае у нас будут большие проблемы. У всех нас.

*

Рейден с раннего утра вел себя очень странно, и Аргусу это внушало сильную тревогу. Он впервые видел своего друга таким. Протектор Земли ни с кем не разговаривал, лишь бормотал какие-то бессвязные фразы, глядя в пространство и держа в руке зеркальце, которое совсем недавно отобрал у торгаша-уйгура. Аргус пытался добиться от него хоть какого-то внятного ответа на вопрос, что это такое он делает и с кем разговаривает, но Рейден лишь отмахивался от него, словно от назойливой мухи.

— У тебя все хорошо? — ненавязчиво спрашивал Аргус; поведение товарища сильно его беспокоило — он никак не мог понять суть происходящего.

— Отвали, — грубо бросал в ответ бог грома.

Аргус попытался отвлечься на что-то другое, пошел прогуляться, а когда вернулся, то увидел, что его товарищ снова весел и бодр.

— Рейден, прости, но я так и не понял, что ты такое делаешь, — снова спросил он, про себя надеясь, что протектор Земли не разозлится.

— Ну ты и тупой…

— Наверное, да…

— Я говорил тебе, что это за вещь. Это священный амулет, который помогает мне посылать сообщения в прошлое.

— И что, он работает?

Рейдена перекосило от злости.

— Ты идиот?!

Аргус тотчас сник.

— Прости, я опять наболтал лишнего…

— Более чем, — Рейден в гневе замахнулся на своего приятеля кулаком. — Я буду очень тебе благодарен, если ты закроешь свой рот и впредь не станешь его открывать.

Протектор Эдении поклонился.

— Да, да, разумеется.

14. Братоубийца

Внезапно небо затянули темные тучи, подул сильный холодный ветер и полил сильный дождь. Рейн в какой-то момент попытался стереть с лица рукавом капли, которые мешали ему сражаться, не успел увернуться, пропустил очередной удар, и этот выпад Тэйвена стал для него роковым. Упав навзничь в мокрую траву, он понял, что получил смертельную рану, и никто не успеет ему ничем помочь.

Уже почти теряя сознание и проваливаясь в холодный предсмертный ужас, Рейн успел краем гаснущего разума подумать о своем недавнем разговоре с Синдел — наверное, ему надо было ее послушаться и жениться на Тане! Теперь уже все, и не будет у него ни Тани, ни Китаны, ни какой-то другой девушки, ни семьи, ни детей, ни самой жизни, потому что для него все кончено! Сам же Тэйвен не успел даже опомниться и осознать содеянное, как из дворца к нему вышел не кто иной, как его второй брат Дэгон собственной персоной.

От неожиданности он замер на месте.

— Дэгон?!

Тот ничего не ответил — лишь молча шел прямо к нему, сминая мокрую от дождя траву, и в этом его молчании было что-то запредельно зловещее.

— Я искал тебя, брат, — обратился к нему Тэйвен. — Почему ты не пробудился вместе со мной?

— Потому что Каро ошибся, — холодно ответил тот и тут заметил лежащее в траве тело Рейна. — Как я вижу, бой завершился в твою пользу. Ну что, как себя чувствуешь, прикончив собственного брата? Совесть не мучает?

— Этот бастард мне не брат, — с презрением проговорил Тэйвен.

— Да неужели?!

— Чтобы быть моим братом или сестрой, этот человек должен быть законным сыном или дочерью наших родителей. А то так любой проходимец с улицы скажет, что он наш брат, и ты ему поверишь?

— Сам лорд Шиннок подтвердил, что Рейн — сын нашего отца и наш брат.

— Я в это не верю.

— А я верю, — уверенно ответил Дэгон, и его рука потянулась к рукояти меча. — Если протектором не стал Рейн, им стану я.

— Да ты что, — поджал губы Тэйвен. — Отец обещал мне, что протектором стану я.

— Мне он ничего не обещал. Одного своего брата ты уже отправил на тот свет, давай-ка, отправь сразу и второго.

— Дэгон, ты в разуме?

— Я-то как раз да, чего не могу сказать о тебе. У меня не хватило совести зарубить собственного брата.

— Да не брат он нам, я повторяю. Какой-то непонятный человек говорил, что он якобы наш брат, хотя никаких доказательств этому нет.

— Слова лорда Шиннока для тебя не доказательство?

— Сказать я могу все что угодно. Если бы этого парня, — он указал на мертвое тело, — родила наша мать, я был бы полностью уверен в том, что он наш брат. А так это просто некто, кто выдает себя за нашего брата.

Дэгон тяжело вздохнул.

— Тебя не переубедишь.

У Тэйвена из разбитого носа снова потекла кровь, он старательно вытирал ее тыльной стороной ладони. Вот бы найти где-нибудь платок…

— Это Рейн тебе в рыло дал? — съехидничал Дэгон.

Его брат презрительно поморщился.

— Да пошел ты…

Дэгон подошел поближе. Рано или поздно противники должны были сойтись, и это наконец произошло. Тэйвен, однако, заметил, что его брат решился на атаку, и успел отразить смертоносное лезвие. Дэгон, не треяя времени даром, решил нанести удар ногой в шею противнику, но промахнулся на несколько сантиметров, и удар пришелся его брату в затылок. Впрочем, эта атака не причинила Тэйвену практически никакого вреда: он сразу же собрался с духом, пристально посмотрел на Дэгона и сам перешел к нападению. Однако тот успел заметить, что его удар не достиг цели, и был готов обороняться. Тэйвен, вцепившись обеими руками в рукоять своего меча, бросился на противника, но Дэгон был начеку и в нужный момент изящно уклонился, подставив брату подножку. Тэйвен с размаху грохнулся на землю и проехался пару метров по мокрой траве, но все же быстро поднялся и снова кинулся в схватку.

— Одумайся, — посоветовал ему Дэгон. — Я твой брат.

— Но ты хочешь отнять у меня трон протектора, — парировал его соперник.

— Нечего тебе на нем делать. Мне даже лорд Шиннок говорил, что ты на эту должность совершенно не годишься.

— Ну да, ему-то лучше знать, да?

— Я доверяю его мнению.

— А своего не имеешь?

— Это ты своего не имеешь. У тебя вместо своего мнения — мнение нашего папаши.

— Ты что, ненавидишь и его, и меня? — Тэйвен был безмерно удивлен, сама мысль о том, что такое может быть, казалась ему кощунственной, поскольку его, как и многих эденийцев, воспитали в условиях, где слепое подчинение главе семьи было совершенно обычным делом. — За что?

— Наконец-то, догадался. За то, что у меня с лицом, недоумок! — Дэгон стоял напротив брата, держа меч наизготовку.

— Ну я же нечаянно… — промямлил Тэйвен, хотя отлично знал, что это неправда; ему было неприятно, что Дэгон догадался об истинном положении дел и теперь ему придется за все отвечать.

— Я тебе не верю, — ответил Дэгон.

Тэйвен долго примерялся, пользуясь тем, что брат устроил с ним перепалку, а потом наконец улучил удобный момент и метнул свое оружие в Дэгона. Ни тот, ни другой не успели сразу осознать, что произошло, но бросок любимого сына протектора Эдении все же достиг цели: пусть Дэгон, в отличие от Рейна, и не получил смертельную рану и не погиб на месте, но все же брату-сопернику удалось его зацепить. Левый рукав его куртки начал быстро пропитываться кровью, алые капли быстро закапали на мокрую траву, смешиваясь с дождем.

Мгновение он стоял, глядя на Тэйвена как будто изумленным или непонимающим взглядом, а потом беззвучно рухнул наземь. Его брат немного постоял поодаль, а потом повернулся и пошел прочь.

*

Дэгон лежал на спине, глядя в затянутое низкими серо-фиолетовыми тучами небо. Будучи человеком образованным, он понимал, что его рана не смертельна и в принципе не опасна, если только в нее не попадет грязь, но сил подняться у него не было. Оставалось лишь ждать, пока кто-нибудь не придет на помощь, и, к счастью, ждать ему пришлось недолго.

От слабости и потери крови он почти впал в забытье, но из него его вывел голос какого-то человека, который звал его по имени. В следующее мгновение он понял, что к нему кто-то идет.

С трудом приподняв голову, он посмотрел на приближавшегося человека: это был не кто иной, как его старый товарищ Мавадо.

— Дэгон, с тобой все в порядке? — Мавадо был испуган и поначалу принял его за мертвого, однако тотчас заметил, что глаза его товарища открыты и в целом он выглядит вполне неплохо, разве что несколько бледноват, а левый рукав куртки набух от крови.

Он неловко приподнялся, опираясь на локоть здоровой руки.

— Да более-менее. Просто царапина, ничего серьезного. Ты не видел тут моего брата?

Дэгон сел и огляделся. Окровавленная и мокрая от дождя трава была примята; на ней ярко выделялась цепочка кровавых следов, ведущая прочь от места схватки.

— Он туда ушел. Я за ним, — он резко поднялся на ноги и сразу ощутил, как у него на мгновение потемнело в глазах, хотя это неприятное ощущение быстро исчезло.

Мавадо попытался его остановить.

— Дэгон, не надо. Ты ранен, тебе нехорошо. Лучше сядь, я сейчас попробую позвать врача.

— Не надо, — он смерил товарища убийственным взглядом, а в голосе его звучал такой металл, что Мавадо невольно попятился — он впервые в жизни слышал от Дэгона такой тон. — Тэйвен не должен занять место протектора. У тебя в сумке есть бинт? Или что-то наподобие?

— Есть, — осторожно пробормотал Мавадо, тряхнув мокрыми волосами. Он всегда носил с собой в сумке маленькую аптечку.

— Давай сюда.

— Давай я лучше врача вызову, — попытался настоять на своем глава «Красного Дракона».

— Потом.

— Никуда Тэйвен от тебя не денется.

— Еще как денется, — Дэгон взял у Мавадо бинт и замотал им рану на левой руке прямо поверх куртки, после чего для надежности еще раз обмотал повязку теперь уже эластичным бинтом. — Он не должен занять пост протектора. Тебе это понятно? Время не терпит, я тут не в игрушки играю, а серьезным делом занят. Ты сам видишь, Рейн мертв, и теперь противостоять этому подонку могу только я.

— Ладно, как знаешь, — смирился Мавадо и отступил на пару шагов.

— Сначала я разберусь с ним, а потом заодно и с нашими родителями.

— Не дай им себя убить, — попросил Мавадо.

— Уж постараюсь. Другого выхода просто нет.

Дэгон немного постоял, прислонившись спиной к дереву, чтобы собраться с силами, а потом решительно двинулся вслед за братом. Он знал, куда тот направляется, и намеревался нагнать его там, чтобы окончательно разделаться и с ним, и с Аргусом.

Мавадо пару минут постоял на том же месте, глядя ему вслед, а потом осторожно, стараясь, чтобы Дэгон ничего не заметил, пошел за ним.

*

Сам Аргус в то время, пока его сыновья убивали друг друга, благополучно предавался в своем эденийском храме блаженному ничегонеделанию. В кои-то веки раз его жена Делия снизошла до него как до мужчины, и он чувствовал себя безмерно счастливым.

— Давай по-быстрому, — согласилась жена, — пока наш Тэйвен не вернулся.

Аргус тоже был уверен, что его любимчик прикончит Дэгона, поэтому судьба наследника не вызывала у него ни малейших опасений. Он тотчас принялся стягивать с жены ее и без того ничего не скрывающее одеяние, успев еще подумать, что им, возможно, удастся зачать еще одного сына, но тут его семейной идиллии настал конец.

— Ох ты, какие нежности, — донесся до него женский голос. — Я так понимаю, что наведалась к вам не вовремя и испортила ваше свидание.

Протектор Эдении отпрянул от своей супруги как ошпаренный. Делия лихорадочно натягивала те жалкие куски материи, что прикрывали ее прелести.

— Кто здесь? — его затрясло от страха, поскольку драться он не умел, а ни Тэйвена, ни тем более Дэгона в храме не было.

— Привет. Пробил ваш час.

В неровном свете, тянувшемся от двери, он увидел силуэт какой-то женщины с огромной нагинатой в правой руке.

— Ты кто? — недоуменно переспросил он и тут, приглядевшись, узнал королеву Эдении.

— Прекрати, — залепетал Аргус.

Его жена испугалась не на шутку. В принципе она умела за себя постоять, однако отлично понимала, что с бойцом уровня Синдел ей никак не тягаться — все-таки это не просто пьяный хулиган в подворотне.

— Ты что, хочешь нас убить? — воскликнула она.

— Надо же, какая догадливая, — ехидно ответила королева Эдении.

— За что? — поинтересовалась Делия. — Что мы тебе сделали?

— У нас нет оружия, — Аргус, совершенно не умевший драться, попытался надавить на жалость. — Мы не сможем тебе сопротивляться. Это бесчестно.

— Ты заслужил смерть, и вообще — убить тебя, это еще очень мало, — невозмутимо произнесла Синдел.

— Это подло. Я тебе ничего не сделал.

— Сделал. Так и не догадался? Такие, как ты и мой покойный муж, мне всю жизнь искалечили. Большое вам спасибо.

Аргус упал перед ней на колени.

— Да я тебя… ой, вас, простите, вас даже не знаю толком, я не понимаю, чем я так мог вам насолить! Я не мог никак причинить вам вред.

Синдел перехватила свое страшное оружие обеими руками.

— Вам конец, ублюдки. Вся моя жизнь по вине таких, как вы, пошла наперекосяк. Я вырву вам обоим сердце, заспиртую его на память в банке и поставлю у себя в тронном зале как украшение, чтобы другим неповадно было.

Синдел очень хотелось немного поизмываться над своими старыми врагами, заставить их почувствовать хотя бы начальный страх перед неизбежной ожидаемой расправой, но здравый смысл взял верх над ее садистскими наклонностями. Она подумала, что Аргуса надо устранить как можно скорее, пока он больше никому не успел навредить.

Дэгон долгие годы мечтал о том, что убьет своего ненавистного родителя сам, однако рана и потеря крови не давали ему двигаться достаточно быстро, и поэтому он не успел прийти в храм своего отца раньше, чем это сделала Синдел. То, о чем давно помышлял он, сделала королева Эдении. Она взмахнула своей жуткой нагинатой легко, словно это была соломинка, а не двуручное оружие, и одним ударом разрубила протектора своего мира от плеча до талии. Кровь фонтаном хлынула на каменный пол. Делия пару мгновений стояла в оцепенении, но быстро пришла в себя и попыталась спастись бегством. Она почти успела добежать до двери черного хода, однако Синдел была настроена более чем решительно. Страшное лезвие вошло Делии в спину, когда она уже успела схватиться за спасительную ручку, пробило сердце и прикололо вдову протектора Эдении к тяжелой дубовой двери.

Окинув довольным взглядом место расправы, королева Эдении удовлетворенно улыбнулась — справедливое возмездие свершилось. Она хотела было забрать свое оружие и потянула за древко, но клинок застрял в твердой древесине и никак не поддавался. После нескольких безуспешных попыток освободить нагинату она плюнула и пошла прочь, решив, что закажет у оружейника новое оружие лучше прежнего.

Любимый наследник Аргуса опоздал буквально на несколько минут. Подходя к храму своего отца, он услышал подозрительные звуки и бросился внутрь. К этому моменту все звуки стихли, и он остановился, не понимая, куда идти дальше. Сначала он побежал в зал; к его удивлению, там никого не было. Он подумал, что родители, возможно, обедают, и пошел искать их в трапезной; его взору предстали лишь пустые тарелки, которые еще не успели вымыть слуги — было очевидно, что обед завершился больше часа назад. Тут его сознание пронзила внезапная догадка: наверняка они решили уединиться! Но тогда почему их не слышно? И что это были за звуки? Вдруг им грозит опасность?!

Вбежав в спальню родителей, Тэйвен увидел на полу разрубленное практически пополам тело Аргуса в луже крови, Делия же висела на двери черного хода, приколотая к ней нагинатой, словно бабочка иглой. В безумном ужасе он закричал от испуга и отчаяния, и тут, обернувшись, увидел в дверях своего брата Дэгона, которого счел мертвым или серьезно раненным.

Тэйвена била дрожь, но он нашел в себе силы повернуться и заговорить с братом.

— Это твоих рук дело? — грозно спросил он.

Дэгон, впрочем, выглядел скорее растерянным, чем довольным или радостным.

— Нет. Хотя признаюсь, я мечтал об этом.

Лицо Тэйвена исказилось злостью, горем и яростью.

— Ты ответишь за это, подонок, — он снова потянулся за мечом, намереваясь в этот раз уж точно завершить то, что не успел меньше чем за час до гибели своих родителей.

— За что? Я никого не убивал. А вот тебя прикончу с большой радостью.

— Попробуй, — Тэйвен с недоверием покосился на рукав Дэгона, пропитавшийся кровью, и подумал, что теперь тому уж точно будет более чем нелегко одолеть своего брата-соперника.

Оглавление

1. Дэгон

2. Приемный сын

  Примечание к части

3. Враг себе

4. Тьма забрала твою душу

5. Встреча с кошмаром

6. Хранительница Эанадала

7. Важная миссия

8. Наследники протектора

9. Сестра и брат

10. Святые узы брака

  Примечание к части

11. Диалог культур

12. Сватовство

13. Нелегкая задача

14. Братоубийца