Заживляя раны (СИ) [marisaugolkova] (fb2) читать постранично

========== Глава 1. Хико. Возвращение блудного сына. ==========

Битва на полях Тобу и Фушими закончилась, началась новая эпоха и, хотя он не приложил для этого никаких усилий, это было хорошо. Это можно было бы даже отпраздновать, распив бутылку сакэ. Только праздновать не хотелось.

Поля сражений еще были пропитаны кровью и, что хуже, сражения еще будут продолжаться, хотя исход их уже предрешен. Но Хико волновало не это, его волновало, что, даже попытавшись выяснить это специально, а не собирая слухи в городе, он не смог найти никаких следов своего глупого ученика.

Если бы он умер в сражении, размышлял Хико, об этом бы знали. Кеншин был слишком приметным, чтобы его тело не узнали среди других. Но разговоры шли лишь о том, что Баттосай исчез, а не о том, что он мертв. Исчез? Как, во имя всего святого, рыжеволосый хитокири со шрамом на лице мог просто исчезнуть? Или, возможно, он мертв, просто убили его по приказу своих. Хико знал, что так бывает — путь хитокири так обычно и заканчивался.

Одна эта мысль будила в Хико первобытную ярость. Он большим глотком допил сакэ и швырнул кувшин в стену.

Кеншин сидел на сундуке и барабанил по нему ногами.

— А ну слезь оттуда, — проворчал Хико, наливая себе сакэ.

— Почему?

Мальчишка забарабанил сильнее.

— Потому что у меня от тебя болит голова.

— Тогда перестаньте пить, — бить ногами по сундуку он перестал, но не слез.

Хико посмотрел на него, приподняв бровь.

— У вас от этого каждый раз болит голова. Так что почему я должен переставать, раз она у вас всё равно будет болеть?

Нет, дома находиться решительно невозможно, подумал Хико и вышел из хижины, захлопывая за собой дверь с такой силой, что голова действительно заболела.

Он отлично помнил, что сделал потом. Выволок мальчишку за шиворот на улицу и заставил повторять ката, пока не село солнце. «Раз у тебя так много энергии, что хватает со мной спорить», сказал он, кидая ему шинай. Мальчик злился, а он сидел на крыльце, пил сакэ и посмеивался над своим учеником.

— Как ты расставил ноги? Думаешь, тебе можно будет доверить настоящий меч с такими ката?

— Я устал, — судя по голосу, он действительно устал. Что ж, в следующий раз подумает, прежде чем шуметь в доме.

— А я устал слушать твое нытье, — ухмыльнулся Хико, — Начинай заново, это никуда не годится.

Действительно, почему твой ученик ушел, Хико? Или ему нужно было поступить как ты и молча ненавидеть своего учителя? Мальчик хотел защищать людей и подарить им мир, а всё, что ты смог ему предложить — ежедневные тренировки ради редких стычек с бандитами, которые даже не стоят того, чтобы использовать против них меч Хитен Мицурюги. Впрочем, это всё, что ты мог предложить самому себе.

Он достал меч. Лучи закатного солнца отражались от лезвия.

Да пошло оно всё.

Он швырнул меч в ближайшее дерево, тот вошел в массивный ствол почти на треть.

Отлично, Хико. Так держать. Помнишь, мальчишка делал также, когда ему было тринадцать? Он поморщился. Голова, принявшая изрядную порцию сакэ, отказывалась подчиняться его желаниям — с того момента, как он узнал о победе патриотов, все его мысли рано или поздно сводились к этому глупцу. Независимо от его желания. И скорее рано.

А поговорил бы ты с ним нормально, Хико, парень, возможно, и услышал бы тебя. Но ты ведь кладезь педагогического таланта — вместо того, чтобы поговорить со своим учеником и учить его, ты предпочитал вести себя… как Хико Сейджуро Двенадцатый.

— Я сказал, — голос его был холоднее льда, — Пойди и подними меч. Посмеешь пискнуть — пожалеешь.

Кеншин не двигался. Хико чувствовал, что парню страшно, но черт бы его побрал, лучше бы он подчинился. Хотя бы угрозу воспринял всерьез и молчал, а то, честное слово, пришлось бы его выдрать.

Хико уже подумал, что пора с этим заканчивать, когда парень наконец глубоко вздохнул и пошел за своим мечом. Так глубоко, будто все горести мира обрушились на его плечи, а он — самый несправедливо обиженный ребенок в мире. Забыл, наверное, что значит быть действительно несправедливо обиженным.

— К бою.

Кеншин не заметил, как округлились в удивлении глаза его учителя, когда мальчик напал первым. Удар был хорош, Хико увернулся и контратаковал. Кеншин блокировал, а потом вынужденно занял глухую оборону.

— Ну же, глупый ученик, — поддразнивал его Хико, — выходи из своего панциря, пока я его не разбил.

Кеншин улыбнулся слишком хитро. Что-то замышляет.

Пригнувшись почти к самой земле, он сделал резкий выпад вперед. Маневр был таким быстрым, что Хико едва успел отреагировать — скорость паршивца его удивила. Мощным ударом он выбил меч у него из рук, а сам