Вот и свела судьба (СИ) [Анатолий Н Патман] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

  * * *



  Патман Анатолий





  Вот и свела нас судьба (детство в серых тонах)...





  Фантастика (альтернативная история)





  Аннотация:





  Как сладок хруст французской булки, но слегка пропитанной бунтарским духом...



  Очередная попытка что-то сочинить на тему альтернативной истории.



  Черновик, и текст по мере сил и желания будет чиститься и изменяться.



  Всем читателям, высказавшим конструктивные замечания и пожелания, автор выражает самую искреннюю благодарность.



  Все события вымышленные, персонажи выдуманные, но есть и исключения.



  Текст книги, думается, вполне соответствует соглашению "Красный конвент" (http://samlib.ru/k/krysolow/redkonvent.shtml).





  Оглавление



  Пролог



  Глава 01. Всё так нежданно?



  Глава 02. Вот и свела нас судьба?



  Глава 03. Бедный гимназист?



  Глава 04. Жизнь не стоит на месте?



  Глава 05. Малые успехи?



  Глава 06. В гимназии всё спокойно?



  Глава 07. Князь или не князь?



  Глава 08. Перемены?



  Глава 09. Всё определяется?



  Глава 10. Наверное, не зря?



  Глава 11. Ничего, живём?



  Глава 12. Дело прежде всего?



  Глава 13. Всё потихонечку меняется?



  Глава 14. Новые успехи?



  Глава 15.



  Глава 16.



  Глава 17.



  Глава 18.



  Глава 19.



  Глава 20.



  Глава 21.



  Глава 22.



  Глава 23.



  Глава 24.



  Глава 25.



  Глава 26.



  Глава 27.



  Глава 28.



  Глава 29.



  Глава 30.



  Эпилог





  Пролог





  Молодая и красивая женщина стояла на коленях перед образами и страстно и неистово молилась:



  - О, Всевышний, спаси и сохрани ему жизнь! Один ведь из всей семьи остался! Пусть продолжит дело отца и сохранит имя матери! Да творит добрые дела для людей! О, Всевышний, спаси его!



  Какое-то время ничего не происходило. Мальчик по-прежнему лежал без сознания и уже почти не дышал. Но вдруг его тело задрожало, грудь поднялась и опустилась. Послышался тихий, но выдох, потом опять вдох, и чуть позже больной невнятно, но задышал. Конечно, он был весь белый, но его лицо постепенно начало розоветь.



  - О, Всевышний! Да святиться имя твоё! Задышал! Может, выживет?



  Конечно, трудно было сказать. Вдруг опять станет плохо? И не такие хилые мальчишки умирали. Хотя, редко кто мог пролежать без сознания целую седмицу и всё-таки очнуться!



  А дыхание мальчика уже выровнялось. И вдруг тихо, но так сладостно для сердца страдалицы, раздалось одно заветное слово:



  - Пить!



  Тут бедная красавица стремительно схватила чистую тряпку, окунула её в чашу с водой, слегка отжала и положила на сухие, но жаркие губы мальчишки и опять отжала. Шершавый язык бедняги мгновенно облизал губы. Молодая женщина выжала тряпку ещё раз, и капельки воды тут же исчезли во рту мальчика.



  И чуть позже бедняжка успокоился и задышал ещё ровнее, чем лишь чуть ранее. Его уже ничего не волновало и беспокоило. Он просто спал!



  Может, Всевышний всё-таки услышал страстные мольбы молодой женщины? Может, ещё одна душа осталась жить для благих дел?





  * * *



  Глава 01.



  Всё так нежданно?





  - Que fais-tu ici?



  Ко мне подошла невысокая девочка в длинном розовом платье, немного и со строгим выражением лица. Хотя, вполне симпатичная и пока приветливая. Конечно, чуть-чуть, примерно на год, моложе меня, но это для нас, детей, не так уж и важно. А вот что весомо, так одета она точно богато! Такое роскошное платье немногим доступно. И украшения на ней непростые! Уж один кулончик в виде сердечка немало стоил. А ещё и золотые браслетики с разноцветными каменьями на запястьях виднеются! Явно дорогие штучки. А я? Штаны ученические поношенные, пусть и вполне справные, сюртук тоже не новый, но ладно хоть аккуратно выглаженный. Видно, что не так богато одет, как другие мальчики. И украшений у меня с собой никаких нет, и вообще и дома не имеется. Просто бедный гимназист, и всё! Честно говоря, бахваляться нечем...



  Сначала я не понял, что сказала девочка, а чуть позже дошло, что она просто спросила у меня, но на французском:



  - А что ты здесь делаешь?



  Что делаю? Конечно, стою и наблюдаю за танцующими детьми и столпившимися вдоль стен зала их родителями и прочими родными. Да, вообще-то, невежливо и немного и бесцеремонно. Хотя, я примерно догадывался, кто это может быть, но доподлинно не знал. Что делать, до сего дня я, образно говоря, в таких высоких кругах ещё не вращался. Не приглашали. Это просто сегодня богатые родственники случайно снизошли до нас, сирых и убогих, и взяли с собой. Вроде, можно было. Если честно, не так уж особо и хотелось. Может, ранее я бы сильно обрадовался, но сейчас, после болезни? Точно, меня уже никак не тянуло в такие места. Полное ущемление чести получается, и гордости! Потом, я и сам не знал, чего мне хотелось. Пока. Но что я в последнее время изменился сильно, так это мне любимая и родная тётя Арина Васильевна и так уж в оба уха прожужжала. Много-много раз! Вот она и взяла меня с собой.



  - Стою, милостивая госпожа. А что, нельзя?



  Сначала я просто ответил на русском. Жаль, но после болезни у меня речь сильно изменилась и, как говорила тётя, порой появлялись странные словечки и обороты, что трудно было их понять. Но, увидев, что девочка не совсем меня поняла, я решил ответить ей, но уже на немецком:



  - Ich stehe, gnädige Herrin. Und was, es ist unmöglich?



  Не любил я, хоть и знал, и неплохо, французский язык. Чужой он мне, и слишком там произношение странное. И немецкий не любил, и самих немцев. Что-то такое против них глубоко в памяти сидело! Отчего-то мне привычнее был и легче воспринимался английский, но тоже без любви к нему и англичанам.



  Хотя, девочка обратилась ко мне вполне приветливо и вежливо. Зря я так буркнул. Похоже, с привычки. Потом, что-то в последнее время у меня много дерзости появилось. Ну, тётка так сказала. И, на самом деле, в последние пару месяцев я как-то резко перестал, как ранее, слушаться её беспрекословно. Отчего-то почувствовал себя, словно нежданно вырос.



  Похоже, девочка меня поняла. Но ответила она опять на французском, и лучшем, чем у меня:



  - Ну, и стой, если хочешь. А почему ты не общаешься ни с кем, не угощаешься? Вон сколько моих знакомых девочек пришли на бал и пока не танцуют, а ты к ним даже не подходишь. Можно же кого-то из них пригласить? Ты, что, не любишь девочек?



  А вот у меня не нашлось сразу же чем и как ей ответить. Девочек, конечно, я люблю, но пока, действительно, отчего-то уж слишком стеснительно себя веду. Для меня они все какие-то внеземные существа. Даже Глаша и Феклуша, дочки прачек Авдотьи и Прасковьи, что рядом с нами живут. Они, к тому же, чуть постарше меня и относятся ко мне пренебрежительно. Мол, вроде бы, и барчук, а живёт никак не лучше них, и денег на угощения совсем не имеет. И, конечно, многие уличные мальчишки, пусть и простолюдины, разговаривают со мной сквозь зубы. Трогать остерегаются, потому что действительно барчук, и весьма высокого происхождения, но выказать своё презрение не забывают. Бывает, что и словами запросто что-нибудь неподобающее высказать могут. Привыкли, что им ничего не будет: ни сам тёте не жалуюсь, ни родители им ничего не сделают. И в гимназии многих старших учеников приходится остерегаться, пусть и не так уж особо. Но от разных мелких неприятностей, бывает, уйти не получается. Оттого я в постоянном напряжении пребываю и стараюсь особо ни с кем не общаться.



  Тяжела, конечно, жизнь бедного дворянина. Как у нас с тётей: я как бы и князь, а она дворянская дочь. Но живём мы бедно, никак не лучше многих знакомых простолюдинов, и похуже, чем многие наши соседи по доходному дому, и совсем не дворяне. Судьба, однако!



  Особенно тяжко чувствовать себя одиноким. У меня даже друзей не имеется: ни в гимназии, ни вне неё. Из-за происхождения и бедности не принимают нас ни в одном обществе. Даже дети бедняков остерегаются и всё пытаются подстроить мне мелкие пакости. Я, конечно, и влепил бы своим обидчикам, но пока силы за собой не чувствую, да и неуместно мне драться с детишками простолюдинов. А другие дети из семей побогаче просто сами со мной не общаются. Для них это уже я нищета беспробудная.



  Вот и здесь детей, и девочек тоже, много собралось. Но все они из таких богатых семей, что мне даже и представить трудно. Очень богатых! Единственное, что у меня есть, так это происхождение, вроде, и не хуже, чем у них. Ведь здесь собрались одни аристократы. Вон, даже несколько Великих князей виднеется, пусть пока точно таких же, как и все остальные, детей. Конечно, к ним мне и подступиться невозможно. Вокруг них не то, что дети, собравшиеся здесь, бесконечно роются. Так и взрослые постоянно крутятся вокруг этих, как бы и священных, особ. И эта девочка только недавно общалась с одним из Великих князей, и намного её старшим. Хотя, у неё и старшая сестра, уже почти взрослая девица, там крутилась. Сильно похожи были: просто та немного смуглая, а эта светлее. Понятно, что сёстры, но точно мне не пары!



  Ну, я точно ни к Великим князьям, ни к девочкам, собравшимся тут, никакого восторженного отношения не чувствую. Ну и пусть, что их родители сильно знатны и богаты! Так по мне, зазнайки и есть. И что-то внутри меня впрямь так и говорило, что, будь моя воля, я всех собравшихся в этом роскошном особняке прямо поганой метлой погнал бы в шею, и отовсюду, вплоть до Британских морей!



  Ага, и от тайги до Британских морей, Красная Армия всех сильней!



  Так, что-то непонятная мысль проскользнула в моей голове! И причём здесь Красная Армия? Я пока никакой такой не знаю.



  Чтобы не выглядеть белой вороной, на этот раз я ответ дал на вполне неплохом французском, может, всего лишь чуть похуже, чем у девочки:



  - Девочек? А что, их ещё и любить надо? Так ведь я ещё не вырос для этого. Вот когда вырасту, так тогда и буду любить. А вот уважать и сейчас уважаю. Я всё же мужчина! - И почти сразу же, хоть и было мне сильно неловко, поправился. - Ну, когда, вырасту!



  - Ага, мужчина? Кожа да кости, и мужчина?



  Да, чего греха таить, пока худой и щупленький я. Просто после болезни не совсем поправился. И малость недоедаю, оттого нарастить мясо пока не получается. И роста небольшого. Совсем непрезентабельно, вот словечко-то, смотрюсь.



  С другой стороны, жилистый я и проворный, и не так уж и слабый. В последнее время и нужные, то есть, и специальные упражнения стал делать. Нежданно всплыло что-то такое в голове - ну, приёмчики разные или ухватки всякие. Самооборона без оружия называется. Откуда, сам не знаю, но всплыло. И теперь потихонечку стал заниматься. И некоторые успехи имеются! Так что, в случае чего, и врезать запросто кое-кому наглому в рыжую морду могу. Правда, пока мне свои знания и умения ещё применять не приходилось. Не хотелось трогать и бить детей простолюдинов. А в гимназии драки с другими учениками как бы строжайше и запрещены. И, конечно, обижать девочек я никак не собираюсь.



  - Почему же, вполне мужчина, пока просто маленький. А что худой, так болел я недавно. Три месяца назад. Еле живой остался.



  - Даже так? Ну, извини тогда. А ты знаешь, кто я?



  - Пока, прошу извинить, не знаю. Я тут вообще никого не знаю. В первый раз на таком балу. Просто вот тётя притащила.



  - Ну, так знай. Я Татьяна, княжна. И, между прочим, тут живу.



  Конечно, с такой одёжой и украшениями точно княжна и, получается, Юсупова. Я же сейчас находился именно у князей Юсуповых, в их огромном и роскошном особняке на Мойке! Как говорили, чуть ли не самая богатая семья в Российской империи! Множество имений, особняков, заводов и фабрик! Ага, эксплуататор трудового народа! Если не сама, то родители точно! Похоже, опять у меня в памяти появились очередные странные словечки. И самому еле понятные!



  - Очень приятно, Татьяна. А я вот Борис и, между прочим, князь. Единственный сын князя Павла Александровича Куракина. Жаль, но я сирота. Отец и мать у меня умерли ещё несколько лет назад.



  - Ага, прямо так и князь? - как-то хитро и немного и брезгливо улыбнулась моя знатная и, главное, богатая собеседница. - Хотя, немного наслышана. Говорили, что, вроде, только титул и имеется, а за душой вообще ничего. Чуть ли не нищета беспробудная!



  Честно говоря, на последние слова я и не думал обижаться. Привык уже. Много раз слышал от всяких лиц. Даже что-то против возражать не стал. Пусть изгаляется как хочет. Если продолжит в том же духе, то я просто повернусь и уйду. Вообще покину этот приём и тётю с собой заберу. А так, девочка произнесла всё так, как будто повторяла за кем-то.



  - Да? Ну, кто был никем, тот встанет всем!



  - А это откуда? Кто так сказал? Из Библии, что ли?



  Что-то эта Татьяна начала мне надоедать. Мало того, что нехорошо так обозвала, так ещё и останавливаться на этом не хочет. Точно довести меня до белого каления захотела! И почему бы и мне не ответить достойно?!



  - Наверное? Знаешь такую песенку?



  И я довольно спокойно и вежливо начал:



  - Debout, les damnés de la terre



  Debout, les forçats de la faim



  La raison tonne en son cratère:



  C"est l"éruption de la fin.



  (Вставай, проклятьем заклеймённый,



  Весь мир голодных и рабов!



  Кипит наш разум возмущённый



  И в смертный бой вести готов!)



  Девочка воззрилась на меня с немалым удивлением. Похоже, точно знала? Ну, а я продолжил и далее. Чего мне терять, кроме своих цепей? Ну, не будут приглашать более. Неохота, конечно, обижать тётю, а что делать?



  - C"est la lutte finale



  Groupons-nous, et demain



  L"Internationale



  Sera le genre humain.



  (Это есть наш последний



  И решительный бой.



  С Интернационалом



  Воспрянет род людской).



  Наверное, одного куплета и припева достаточно? А то слишком будет. Как бы до скандала какого не дошло!



  - Да ты смутьян! По тебе точно каторга плачет!



  Нет, девочка как бы и возмутилась, но в то же время продолжала смотреть на меня спокойно и даже с большим интересом. Похоже, не выдаст.



  - Да? Так сама же сказала, что нищета беспробудная. А нищие они всегда смутьяны. Потому что им есть и одеть нечего.



  Тут девочка, видимо, начала понимать, что наш разговор стал слишком серьёзным. Или завернул не туда. В принципе, с высоты своей колокольни она могла и чихать на меня. А то и сдать взрослым. Хорошо, что рядом с нами никого из них не было. А то бы мне прямо сейчас немало досталось!



  - Ну, это не я. Извини. Другие так сказали. - Интересно, и кто это? Её родители, старшая сестра или разные гости, в том числе и другие Куракины, дети и внуки младших братьев деда, получается, как бы и мои родственники? Но они, захапавшие почти всё имущество деда, и моего отца никогда не признавали, а меня и тем подавно! Хотя, наверное, весь высший свет, собравшийся здесь, нам с тётей только так кости перемывал? Мол, явились тут всякие нищие и убогие? - А я просто подслушала и неудачно проговорилась. Знаешь, давай лучше музыку послушаем. Хочешь, я тебе что-нибудь сыграю? Ты был когда-нибудь в опере?



  Конечно, люблю я музыку. Только когда и где мне её слушать? Ну, бывает, что где-то там, на улице, по праздникам выступают уличные скоморохи. Или на рынке. Балаганы там разные часто ставят. И ведь тоже нищета беспробудная! Уж смотреть на то, как эти скоморохи одеты, без слёз невозможно! Меня тётя и то получше одевала. А на оперу у нас с ней просто денег не имелось и, наверное, ещё долго не будет. Я бы точно сходил на "Лебединое озеро" великого Петра Ильича Чайковского. Или на "Щелкунчика". Но чего не дано, того не дано. Хотя, моя память тут же выдала, что, вроде, пока про эти произведения нигде ничего не говорилось. Похоже, что они ещё не написаны и не исполнены. С другой стороны, не оперы же, а балет! Может, ещё и схожу?



  И я просто кивнул головой. И на самом деле, ну, не начинать же ругаться с ней прямо тут.



  В огромном и роскошном зале звучала разная музыка и шли танцы. Мальчики и девочки, совсем как взрослые кавалеры и дамы, составляли пары и важно крутили танцевальные фигуры. Вот такой детский бал, хотя, подготовка уже к взрослому. А их нарядно и богато одетые родные, просто стоявшие вдоль стен, а то и присевшие на стульчики, внимательно за ними наблюдали. Хоть и детский, но тоже важный бал!



  Хотя, и несколько других мальчиков и девочек, правда, одетых всё же получше меня, стояли и жадно взирали на танцы. Конечно, я и их, как и вообще всех, тут не знал. Понятно, что их тоже не приглашали. Наверное, как и я, бедные родственники? Но они хоть желали. А мне точно было без разницы, пригласят меня или нет. Я и сам не собирался. У меня тоже своя гордость имеется!



  Наверное, я чем-то привлёк Татьяну, но танцевать с ней не собирался. Хотя, и её танцы со мной не интересовали. Тот Великий князь, с кем девочка общалась, отчего-то захотел потанцевать с другой, более взрослой, вот она и решила на время отвлечься на меня. Вон, и интересно поговорили, и как бы и познакомились. И теперь, раз обещала мне сыграть что-нибудь, мы с ней просто перешли в одну из дальних ниш. А там стояло шикарнейшее пианино. Или, если точнее, фортепиано. Честно говоря, я в них до этого не разбирался. Но вот сейчас отчего-то узнал. Странно, конечно...



  А княжна присела на стульчик, открыла лакированную крышку инструмента и как бы задумалась, что же там сыграть для меня. Ну, кому же ещё? Пока никого других рядом с нами не наблюдалось. А потом она энергично прошлась по блестящим чёрно-белым клавишам, и после полилась чарующая грустная мелодия. Но я отчего-то, хоть и, вроде, ранее нигде просто не мог слышать, её сразу же узнал. Когда же смолкли последние аккорды, девочка повернулась ко мне и лукаво поинтересовалась:



  - Ну, что, понравилось? Как тебе? Узнал эту мелодию?



  - Ну, узнал. "Полонез" Огинского. Хорошая мелодия. Душевная.



  Да, даже в гимназии я её не слышал. Ну, не приходилось мне и там пока посещать музыкальных вечеров. По возрасту ещё не вышел. А по пению мы такие серьёзные вещи не изучали.



  Что-то улыбка у Татьяны начала угасать. Не знаю, что она хотела, но мне её намерения тоже были пофигу.



  - Да, вижу, что узнал. Хотя, она давно написана и очень известна. А давай ты? Можешь, тоже что-нибудь сыграешь? Ты же ведь в гимназии учишься? Или ты музыку пока вообще не изучал?



  - Не изучал. Некому было учить и некогда изучать. Я же нищета.



  - Да? Значит, ты вообще не умеешь играть?



  На фортепиано как бы точно не умел. Никогда с таким инструментом дел не имел. А вот на гитаре, хоть и весьма неумело, играть мог. Всё-таки тётя немного показывала. Но мальчишеское упрямство не позволило мне так сразу же сознаться в своих неумениях.



  - Может, и не умею? А может, и умею? Как-то не до музыки было. Поэтому ничего не могу сказать.



  - Значит, точно сыграть не сможешь! - торжественно сказала девочка. - Знаешь, как тяжело игра даётся! Я столько училась!



  Тьфу ты, вот вредина. Похоже, она решила поиздеваться надо мной уже таким образом?



  - Почему же, не смогу? Может, и смогу? Я много чего умею. Просто надо попробовать.



  И, на самом деле, где-то внутри у меня вдруг появилась и начала крепнуть уверенность, что смогу! Самому неожиданно было! А ещё возникло и желание утереть девчонке её такой симпатичный носик! Чтобы больше не задавалась!



  - Ну, тогда попробуй!





  * * *



  Глава 02.



  Вот и свела нас судьба?





  Почему бы и не попробовать? Всё равно ведь хуже не будет. Ведь то, как девочка произнесла эти слова, особенно её взгляд, говорило о том, что она точно захотела поиздеваться надо мной. Похоже, чтобы сорвать злость на мне. Явно на того Великого князя за пренебрежение к себе обиделась. И тут, хоть и случайно, подвернулся я! Не зря же она обратила на меня внимание. Ну-ну, посмотрим, кто кого! Княжна чуть отодвинулась в сторону, и я присел на второй стульчик.



  Сам не поверил, но мне было очень даже понятно, на какие клавиши нажимать и что делать далее. Сначала из-под моих пальцев вышел коротенький "Собачий вальс", вроде, даже произведение великого Фредерика Шопена. Сначала получилось коряво, но в конце вышло вполне ничего. Понятно, что с непривычки. Зато и лукавая улыбка на лице девочки начала меняться на задумчивость. Чтобы привыкнуть и вспомнить непонятно что, я сыграл этот вальс ещё раз, и у меня получилось очень даже неплохо. И пальцы и сами знали, что делать.



  Вообще, чего уж скрывать, мне было грустно. Само собой, неприятно видеть, что на этом празднике жизни ты точно чужой, и пока никакого просвета у меня впереди не наблюдалось. Не могла тётя разорваться и так сразу заработать много денег. А сам я как бы ещё мал был, и мне требовалось закончить гимназию.



   Мой бедный отец Павел Александрович Куракин, как бы и князь, и боевой офицер, отчего-то остался без наследства и всю жизнь прожил бедным. И ничего заработать и нажить не смог. Не получилось, может, и не старался. Вроде, не совсем хорошее поведение имел. Хотя, дед, князь Александр Борисович Куракин, был очень знатным и богатым помещиком, но умер, когда мой отец ещё и не родился. И бабушку-иностранку Агнессу, уже не очень знатную, я не видел. Она, к сожалению, умерла совсем молодой, ещё не достигнув и сорока, так и не увидев внуков, понятно, что задолго и до моего рождения. К счастью, мой отец всё-таки женился, пусть и лишь через пару десятков лет после смерти своей матери. И он тоже, весь израненный на Крымской, точнее, Восточной или Турецкой войне, просто произошедшей в основном в Крыму, умер ещё восемь лет назад. Кстати, вместе со своими двумя дочерями и моими старшими сёстрами Агнессой и Екатериной. Заразу подхватили! Как его там, ага, эпидемия! И я уже с четырёх лет остался сиротой. А потом через пару лет неизвестно как угасла и моя мать княгиня Софья, происходившая из небогатой и незнатной дворянской семьи из Курской губернии. И меня тут же забрала к себе её младшая сестра или моя тётя Арина Васильевна Переверзева. Очень красивая женщина, точнее, ещё даже девица, просто в возрасте. Хотя, двадцать восемь лет всего! Многие мужчины только так на неё засматриваются! Получается, она так и не вышла замуж, и ведь именно из-за меня. Вроде, были всё же какие-то предложения руки и сердца. Но долг перед семьёй для неё оказался выше! И, тем самым, тётя просто спасла меня от верной смерти!



  Ну, раз выжил, то и я буду жить и не ронять честь семьи! Князья Куракины, хотя, пока только я, перед всякими трудностями просто так не отступают! Почему-то передо мной появилось ласковое лицо матери, и оно как бы говорило:



  - Играй, сынок, и пусть что будет!



  - В память моей матери княгини Софьи Васильевны! - вдруг объявил я весьма задорно и заиграл, да так уверенно. Хотя, мелодия была довольно спокойной, но грустной. Вроде, так я решил оплакать память своей любимой матери. Ведь только её и помнил!



  Когда я кончил играть, девочка глядела на меня уже с немалым изумлением. Она явно не ожидала ничего такого.



  - И что это было?



  - "Вальс дождя" называется. Его, вроде, написал Шопен. Одно из его неизвестных произведений. Случайно записи у нас дома сохранились, но потом пропали. А я вот запомнил. Память у меня хорошая. Бывает, что увижу, то надолго запоминаю.



  Хотя, моя память говорила, что никак не Фредерик Шопен. И никакие его музыкальные записи у нас дома никогда не хранились и не пропадали. Правда, моя память и автора не называла. Ну, мне не жалко. Пусть будет.



  - А ещё что-нибудь знаешь?



  - Теперь знаю!



  - Почему теперь?



  - А потому!



  И на самом деле знал! Но это большая тайна! Конечно, мне захотелось сыграть что-нибудь и из музыки великого Чайковского. Память мне выдала, что в том же "Лебедином озере" имелся один прелестный танец. И я начал играть, и старательно. Конечно, красиво получилось. Шедевр же!



   - А теперь что?



  - А это уже "Танец маленьких лебедей" Чайковского.



  - Да? Но я не слышала ничего такого!



  - Какие ещё Ваши годы, уважаемая княжна! Ещё услышите! А так, просто один хороший знакомый втайне рассказал, что Петр Ильич сочинил и этот танец. Мастер же! Гений!



  Понятно же, что, как его там, ага, немного лапши на её прелестные ушки захотелось повесить. Не поверила. Но горделивый носик она всё же вниз отпустила.



  - И что ещё знаешь, Борис?



  На этот раз мне на память пришла почти такая грустная мелодия, как "Вальс дождя", может, просто чуть повеселее. Я сам не понял, откуда она взялась. Конечно, сидела где-то у меня внутри. Ладно, не важно. Мне же тоже как-то надо отвести душу, потом, и проверить себя. Конечно, я и сам был сильно изумлён. Никогда не думал, что могу так запросто сесть за фортепиано и сыграть неизвестные мне до этого мелодии. Ну, ничего, сыграл. А ведь я ещё мог и почти все ноты записать хоть сейчас!



  И на этот раз ничего получилась. И мелодия такая душевная!



  - А теперь что?



  - "Весенний вальс" или "Мелодия рая". Моя самая любимая. Точно не помню, вроде, какой-то француз сочинил.



  - Ну, ты даёшь, Борис. Знаешь, - девочка немного наморщила свой симпатичный лобик, - у тебя получается даже лучше, чем у меня. Ты, наверное, постоянно занимаешься?



  - Нет, нисколько. Между прочим, Татьяна, у нас в квартире никаких музыкальных инструментов не имеется. - Тут я всё-таки немного приврал. Изредка тётя Арина выпрашивала у кого-нибудь из своих знакомых и приносила гитару. - А в гимназии у меня по музыке чуть ли неудовлетворительно стоит. Можно сказать, что медведь на уши наступил и ещё по голове потоптался.



  - Ну и выразился! Что-то непохоже. Красиво же сыграл. Ладно, сыграй ещё что-нибудь.



  Конечно, я сыграл. Не стал отказывать девочке. Тоже чудесная музыка в памяти нашлась. Хотя, опять грустная.



  - А это уже что? Красивая, но слишком грустная.



  - "Мой ласковый и нежный зверь". Вальс так называется.



  - А автор кто?



  - Ну, не знаю. Слышал где-то.



  И на самом деле, я не знал авторов этих мелодий. Как-то само собой возникли в голове. Самому не хотелось верить, но ведь сыграл же. Загадка!



  - Неужели сам сочинил?



  - Да нет, Татьяна, непохоже. - Хоть моя память и говорила, что ничего страшного, но так сразу приписать себе авторство я не осмелился. - Я раньше никогда сочинением музыки не занимался. Хотя, тётя Арина Васильевна что-то сочиняет, но скрытничает.



  - А сейчас?



  - Ну, просто вспомнил нежданно. Сами же в голове появились.



  - А ты только грустные мелодии знаешь?



  - Почему же? Наверное, всякие? Просто пока не знаю. Потом, некогда было веселиться. У меня ведь жизнь вечно грустная. Сама понимаешь, весёлого мало. Постоянно одни неприятности. Нищета же беспробудная. Сама ведь сказала.



  - Да ладно тебе, Борис. Сыграй что-нибудь весёлое.



  Почему бы и не сыграть? Конечно, уже знаю. Много чего знаю! Вдруг самые разные песенки один за другим возникли в моей голове! Выбирай любую! Нежданно даже "Интернационал" весь вспомнил! Но я пока, да ещё неокрепшим детским голосом, и вполне на русском, выдал:



  - Я водяной, я водяной,



  Поговорил бы кто со мной.



  А то мои подружки



  Пиявки и лягушки.



  Какая гадость! Тьфу!



  И жизнь моя жестянка,



  А ну её в болото!



  Живу я как поганка,



  А мне летать, а мне летать охота.



  Тут Татьяна попросила меня перевести "Песенку Водяного" на французский. Раз ей так понятнее, перевёл. Хотя, слышал я, что она больше за границей жила. Вроде, у неё самой и особенно её матери здоровье не очень хорошее.



  - Фи, Борис! Конечно, весёлая песенка, но она мне не совсем нравится! Всё-таки немного не то! Может, другую?



  - Ну, тогда, Татьяна, другую, но тоже немного грустную!



  И я заиграл и запел, конечно, на русском, "Маленькую страну". Я всё-таки русский князь! И песенка как раз для девочек!



  - Есть за горами, за лесами маленькая страна.



  Там звери с добрыми глазами, там жизнь любви полна.



  Там чудо-озеро искрится, там зла и горя нет.



  Там во дворце живёт жар-птица и людям дарит свет.



  Маленькая страна, маленькая страна



  Кто мне подскажет, кто расскажет



  Где она, где она?



  Маленькая страна, маленькая страна



  Там, где душе светло и ясно,



  Там, где всегда весна!



  Так, что-то какие-то шепотки за спиной и явно чужие взгляды, и прямо буравили меня. Тут я решил оглянуться и оторопел. Мы сидели с Татьяной рядышком и никого, и ничего не замечали. Увлеклись слишком. А сзади нас, оказывается, уже собралась целая толпа. Там наблюдались, в основном, конечно, дети, но хватало и взрослых. Кстати, и Великие князья тоже стояли вместе со всеми. И, главное, я встретился с удивлёнными глазами своей тёти.



  Ну и что? Ну, сыграл я тут несколько мелодий, и пару песенок спел. И чувства где-то внутри меня говорили о том, что я могу и больше. Наконец-то в моей душе наступило умиротворение. Хотя, совсем нет, просто появилась какая-то удовлетворённость хорошо выполненным делом да ещё и проснулась жажда деятельности.



  Конечно, моя тётя тут же не преминула подлететь ко мне.



  - Борис, ты не устал? Как себя чувствуешь?



  Хотя, я же, как заболел в начале августа прошлого года непонятно чем, так ведь почти седмицу и без памяти лежал. Пришлось мне проболеть пару месяцев, и лишь месяца три как на ноги встал. До сих пор ещё полностью не поправился. Считай, что и у себя слабое здоровье.



  - Хорошо, Арина Васильевна. Извините, мы тут забылись немного. Вот, решили помузицировать и увлеклись.



  Хотя, я видел, что участие тёти было немного наигранным. Что она тревожится за меня, в этом сомневаться не приходилось. А тут отчётливо виднелось, что со мной ничего не случилось. Ну, появились у её племянника нежданные способности. Так ведь всё благодаря ей! Она же теперь мне вместо матери и отца! Вот пусть немного и порадуется! И тётя на самом деле была сильно рада и довольна мной. И я её вполне понимал. Так-то на этот приём и рождественский бал для детей из самых знатных и богатых семей нашей Российской империи и столичного Петербурга, нас никто особо и не звал. Так, случайно получилось. Просто другая тётя, вроде, троюродная сестра тёти Арины и моей матери Надежда Фёдоровна, но уже из богатой семьи, хоть и не так уж сильно, тоже была приглашена, конечно, вместе с дочкой Марией моих лет. Кстати, и она как раз и стояла неподалёку, и удивлённо глазела на меня. Вот для создания себе благоприятного впечатления у других, тем более, такое изредка и приветствовалось, тётя Надежда нежданно для нас взяла с собой и бедных родственников, то есть, нас. И моё внутреннее чувство говорило, что мы, несмотря на своё знатное происхождение, и на самом деле нищие, и совсем не люди этого круга. Да, вот, нахрен! Плевать мне на всех вас! Пусть хоть тётя Арина один раз в жизни, и то порадуется. Так что, буду вести себя вежливо и культурно, одним словом, корректно. Мы ещё и не то могём!



  И я тут решил немного своевольничать и, вперив свой нежный взгляд в княжну Татьяну, взялся за "Эти глаза напротив":



  - Эти глаза напротив - пусть побегут года!



  Эти глаза напротив - сразу и навсегда!



  Эти глаза напротив - всё больше нет разлук,



  Эти глаза напротив - нежный любимый друг.



  Я так преданно смотрел в карие глаза девочки, что она не выдержала и сильно смутилась. А голос то у меня хороший, можно сказать, и бархатный! Странно, как же он так нежданно прорезался? Получилось так чувственно и совсем по-взрослому!



  - Пусть я впадаю, пусть, в тревогу, ярость и грусть.



  Воли моей супротив эти глаза напротив!



  Вот и свела судьба, вот и свела судьба,



  Вот и свела судьба нас.



  Только не подведи, только не подведи,



  Только не отведи глаз!



  Конечно, никаких чувств к этой девочке, будь она хоть трижды княжной Юсуповой, у меня не было. Надеюсь, и никогда не будут? В первый раз ведь её увидел! И сам ещё совсем мал! Хотя, какие-то непонятные и невнятные знания внутри меня говорили, что эту княжну Татьяну могла ожидать и совсем несчастливая судьба! Но уж жалеть её и спасать я не собирался. У нас с тётей и своих забот полно было. Нам выжить требовалось!



  Между прочим, я тоже князь! Если так подумать, наш род Куракиных и царей Романовых знатнее. Как там, ага, с литовскими Гедиминичами и даже Рюриковичами в родстве! Жаль, конечно, что у меня пока несчастливая судьба. И признавать во мне важного князя Куракина никто не собирался. Да ещё теперь, получается, я единственный остался из своей семьи. И чуть не умер и прекратил её существование. Тётя Арина как бы и не в счёт. Она всё же женщина и носит другую фамилию. Вообще-то, души во мне не чает. И сама ещё молодая. Ей замуж надо, а не со мной тут возиться! Но вот нищая, и оттого никто из более-менее приличных кавалеров её в жены брать не хочет. А за простых мужиков она уже и сама не пойдёт. А вот лично мне без разницы: если бы кто понравился, я бы и на простолюдинке женился. Главное, чтобы она душевная была! Хотя, пока я сам не вырос, и никто из девочек мне особо не нравился. Так что, подожду дружить.



  Хотя, эта Татьяна, вроде, ничего. Да ну их, этих Юсуповых! Хоть мы с тётей и нищие, и оттого им как бы и не ровня, но ничего не тянуло меня к этой девочке. Да, ага, не светило мне с ней ничего! Наверное, и так уж помузицировали достаточно? Точно, хватит!



  В общем, я резко встал и схватился тётю за ручку:



  - Ах, Арина Васильевна, мне что-то плохо! Наверное, устал и переволновался? Давай домой пойдём? А то как бы хуже не стало?



  И я посмотрел на тётю так требовательно, что она поняла, что лучше послушаться меня. Вдруг мне и на самом деле плохо?



  - Борис, что, домой? Так рано ещё, и бал не кончился. Может, ещё что-нибудь сыграешь?



  Видно было, что я всё-таки Татьяну заинтересовал. Явно не хотела меня отпускать. Но вот старшая сестра смотрела на меня не очень ласково. И один Великий князь тоже. Совсем неприязненно!



  - Э, душевно благодарствую, княжна. Позвольте нам с Ариной Васильевной покинуть Вас. Как-нибудь в другой раз. Нам было очень приятно провести время в Вашей компании.



  Наш разговор, конечно, вёлся на французском языке. Который чуть ли не являлся девочке родной. Но тут я решил немного сбалагурить и произнёс на русском, и на простолюдинский манер:



  - Прощевайте, Татьяна! Покедова!



  И мы удалились. Не хотела тётя, но, видимо, решила, что пора и честь знать. Конечно, как подсказало моё сознание, получилось не совсем по-английски, но немного и вызывающе. Мне, честно говоря, пофиг было, что о нас тут подумают хозяева и гости. Лично мне их круг совершенно не волновал. Чужие мы для них, чужие...





  *





  - Татьяна! И о чём вы беседовали с этим мальчиком? И откуда у него это музыка? Ты хоть узнала, кто он такой?



  - Да, Мама! Он сказал, что сын князя Павла Александровича Куракина. Мы познакомились и сразу же решили помузицировать. Сначала я сыграла ему "Полонез" Огинского, и уже после он всё остальное. И я там узнала только "Собачий вальс" Шопена.



  - Знаешь, Татьяна, хоть император Николай Павлович и признал его бабушку-немку княгиней, а отца - князем, но остальные Куракины его своим родственником не считают. И тому имеются обоснованные объяснения. Это чтобы ты знала. Если пожелаешь, можем рассказать. Потом, он и его тётя очень бедны и живут не лучше, чем простолюдины. Они нищие, Татьяна, и такими и останутся! Хотя, что-то в мальчике есть! Никогда бы не подумала, что он может так играть! И песню тебе посвятил. И, Татьяна, ты так и не рассказала, откуда у него это музыка?



  - Он не рассказал, Мама. Просто сказал, что вспомнил. Будто сами в его голове появились. Да, сказал, что вторая мелодия, "Вальс дождя", сочинение Шопена. А третья, "Танец маленьких лебедей", уже Чайковского. И больше никого не назвал.



  - Неужели сам сочинил? Но всё равно, Татьяна, ты с этим мальчиком будь осторожней. Если хочешь, можем пригласить их и в другой раз. Пусть ещё сыграет. Всё-таки интересная музыка!





  * * *



  Глава 3.



  Бедный гимназист?





  Я учился в шестой гимназии в четвёртом классе. Она находилась на берегу Фонтанки у Чернышева моста, и достаточно далеко к югу-востоку от Столярного переулка, где мы жили. Гимназия являлась довольно престижной и даже находилась в одном здании с Министерством народного просвещения и Русским Географическим обществом. Правда, такое соседство, хотя, изначальное, добавляло нам, гимназистам, только лишних хлопот и неприятностей. Что делать, раз император Александр Николаевич повелел открыть гимназию именно здесь! И так уж у нас порядки царили жёсткие, и требования к нам самим и учёбе, как говорили, были сильно повыше, чем в других гимназиях. Даже на мой неприхотливый взгляд, уж слишком. Близкое присутствие рядом множества высоких начальников, к тому же, являвшихся частыми гостями в нашей гимназии, не давало ни учителям, ни ученикам хоть немного расслабиться. Строже и хуже, наверное, было только в прогимназиях. Там уж точно царили военные порядки. Хотя, они как бы и готовили будущих военных. А меня военная служба нисколько не привлекала. Потом и тётя Арина говорила, что сколько не прослужил мой отец в армии, так ничего, кроме ослабления своего здоровья, не добился и богатств никаких не нажил. Понятно было, что одной лишь честной службой,без связей и денег, никуда не пробиться и успехов никаких не сделать.



  Сама учёба меня нисколько не волновала. Всё бы ничего, но в последнее время после болезни, как сообщала мне тётя Арина, у меня поведение сильно изменилось. Я стал как бы непослушнее и увереннее в себе. Теперь мне изучение латинского и особенно древнегреческого языков не совсем нравилось. Знание первого, хоть понятно, что требовалось в медицине и некоторых гуманитарных науках. А что делать со вторым, который мы начали изучать уже в этом году? Библию, что ли, читать в первоисточнике? Так мне и сам закон Божий не нравился. Конечно, я продолжал изучать их вполне прилежно. В отличие от многих учеников, сложностей с учителями по этим языкам у меня не имелось. Я уже неплохо знал немецкий и французский языки, а теперь к ним добавился и английский. Хотя, последний мы в гимназии вообще не изучали, но меня учила тётя. А теперь, оказалось, что я знал этот язык намного в большем объёме. Похоже, какие-то знания и по нему добавились во время болезни. Единственное, что меня пугало, так по всем языкам, в том числе и русскому, у меня сильно увеличился словарный запас, где появилось много лишних слов, которые в учебниках и словарях просто не встречались.



  И я стал замечать, что в последнее время и другие дисциплины, кроме математики, стали интересовать меня меньше, чем ранее. Оказалось, то, что мы изучали, на удивление, во многом мне было знакомо. И опять эти знания добавились после болезни! Жаль, что мы ещё не начали изучение так важных физики и химии, но, оказалось, я и по этим дисциплинам многое понимал! Почерк у меня стал ещё лучше, рисовал и чертил я и ранее хорошо, так теперь получалось намного красивее! Самого это сильно удивило и обрадовало. Хотя, руку набить точно требовалось. Правда, многие правила по этим дисциплинам, что мы изучали, показались мне сильно устаревшими. Я, конечно, историю и географию любил, но тут у меня выходила полная несуразица. Мне было известно многое сверх изучаемой программы, но в то же время часть того, что нам давали, показалась не совсем соответствующим действительности. И так было и по некоторым другим дисциплинам, в том числе и по русскому языку. С другой стороны, зачем мне, вот, этот весьма трудный церковнославянский язык? Священником стать я не собираюсь! И историком, изучающим древние времена, тоже.



  Да, знаний, неизвестно откуда взявшихся, у меня стало много! И они постепенно добавлялись, и в самые нежданные моменты. Бывало, что вдруг задумывался и вставал как вкопанный! Или на занятиях клинило! Сильно приходилось остерегаться именно таких моментов. У меня в голове даже появилась какая-то путаница между прежними и новыми знаниями. Приходилось сильно таиться, потому что всякие разоблачения ничего хорошего мне не несли.



  Ладно хоть гимнастика, или пение, да и рисование. Тут лишние знания точно не помешают, да и приходилось всё время повышать свой уровень. Хотя, нежданно для себя, оказалось, что я неплохо играю на фортепиано и даже пою. А то учитель пения всё считал меня в числе отстающих. Правда, до изучения военного строя и фехтования мы в гимназии ещё не дошли, но самостоятельно я пытался. Они мне и так были знакомы, правда, всё же немного иные, что мы сейчас изучали. Тут мне приходилось таиться больше всего. Некоторые умения, и постепенно развивающиеся, пугали даже меня самого. Да, фехтовать особо я ещё не умел, но зато ножи и разные острые вещи кидать у меня получалось неплохо, да и нравилось. Даже некоторые танцы, особенно вальс, давались мне теперь намного легче. Правда, знаний по многим танцам, что требовались на балах, у меня так и не добавилось. Но и того, что имелось, хватало. Не буду же я паркетным шаркуном, вечно ошивающимся на танцах!



  А вот порядки, царившие в гимназии, как шутили все, чуть ли не казарменные и весьма строгие, сильно отталкивали. Особо не разгуляешься. Мы вообще боялись директора гимназии - сначала Лукиана Осиповича Лавровского, а с этого года и Николая Яковлевича Максимова, потом учителей и особенно классных наставников, можно сказать, как огня. Устав они, хоть нам и не нравилось, соблюдали и держали нас в строгости. Попробуй что-то нехорошее, хотя, на взгляд учителей, сделать или что случится, кара могла последовать незамедлительно, и жестокая. Ведь за малейшую провинность можно было угодить и на гаупвахту. Посидеть под замком, хоть и не в тюрьме, пусть и немного, приятного было мало. И неудобно перед другими. Я, хоть и ученик весьма примерного поведения, месяц назад уже разок попался. Чисто из-за небольшой стычки с одним крепким и наглым пятиклассником, попытавшимся обидеть меня. Подумал, что я слабак какой-то. Хоть и сил было чуть меньше, но злости у меня оказалось через край, вот он своё и получил, и не слабо! Жаль, что наказали и меня, и ведь незаслуженно!



  Ещё и нечего было думать жаловаться кому-то. Вообще не любили в гимназии таких. Имелись и ученики побогаче, которые подвергались разным притеснениям, но им было проще откупиться от своих обидчиков. А я пока обходился и сам, и других не трогал. Я, хоть и бедный, но аристократ, и мне невместно связываться с простолюдинами и торговцами. И зубами грызть обидчиков буду, но себя в обиду не дам! И что-то такое проявлялось уже во мне. Поэтому в последнее время, хоть и приходилось держаться настороже, но среди своих одноклассников меня трогать просто никто не осмеливался, а старшие из-за моей злопамятности тоже старались обращать на меня меньше внимания. Нашёл бы способ отомстить обидчику рано или поздно. И уж теперь, когда я начал постепенно, хоть и тайно, постигать азы самообороны без оружия, меня не так уж особо волновали, за редким исключением, и многие старшеклассники.



  Потом, строгие требования к гимназистической форме вгоняли в сильную тоску не только меня, но и тётю Арину. Ведь она и так постоянно, хоть по чуть-чуть, но изменялась, потом, я постепенно рос, и с каждым годом мне требовалась новая форма. Ладно хоть мальчик! Девочке одежды точно потребовалось бы намного больше! Плохо, конечно, не иметь приличной одежды на все случаи жизни. Но, вообще-то, ученикам гимназий запрещалось появляться на улице и в разных общественных местах без ученической формы. Таков был устав, и за его соблюдением учителя следили строго. Вот и пришлось мне на приём и детский бал к Юсуповым явиться в ученической форме. Вдруг потом кто-нибудь доложит в гимназию? У нашей шестой гимназии фуражки были с малиновым кантом и, конечно, нас легко было вычислить среди других учеников и прочей ребятни. Да и "серебряные гербы" с лавровыми листами отличались. Хотя, у меня другой приличной одежды, даже обычной мещанской, а никак не дворянской и уж тем более не княжеской, просто не имелось. Понятно, что у Юсуповых даже слуги были одеты лучше меня. Хотя, жаль, конечно, но получше и тёти Арины.



  Правда, чтобы зря не портить дорогую ученическую форму, я её вне гимназии просто не надевал. А чтобы меня не узнавали случайно встреченные учителя, особенно классные наставники и прочие лица, пришлось научиться, особенно в этом году, специально красить лицо подходящими средствами, да и немного поработать над походкой. А одежда была самой простой, и оттого от детей простолюдинов я обычно не отличался. Вроде, прокатывало.



  В нашей шестой гимназии учеников, имеющих такие высокие титулы, как у меня, не имелось. Только я. Ну и что князь? Всё равно ведь денег на как бы и достойную жизнь, соответствующую титулу, не было. А дети всяких богатых аристократов так вообще получали домашнее образование. Оттого, чтобы не привлекать ко мне лишнего внимания, и особенно во избежание насмешек и даже издевательств, записан я был в гимназии как Переверзев, и остальные ученики знали меня именно под этой фамилией. Приходилось сильно таиться, но, вроде, всё же до сих пор моё инкогнито не было раскрыто. Что ни говори, для нас с тётей шестьдесят рублей в год, это было немало. И на ученическую форму и прочие школьные принадлежности, и даже парадный мундир немалые траты приходилось делать! Хотя, много денег требовалось и на еду да ещё множество самых разных трат. Ведь мы снимали небольшую квартиру из трёх комнат в недорогом доходном доме для необеспеченных дворян. Конечно, удобств никаких, но было терпимо. Там, как и в гимназии, тоже аристократов с титулами не наблюдалось. Но, всё-таки, двадцать рублей в месяц за съём для нас с тётей было многовато. Но, вроде, пока обходились, да и привыкли, и просто некуда было податься. Или дорого, или условия ещё хуже. А здесь, вроде, и в центре. Вон, и дворец Юсуповых на берегу Мойки находился не так далеко к севере-востоку. Ещё дальше там запросто можно было дойти и до Адмиралтейства, так и до самого Зимнего Дворца! И набережной Невы. Чуть западнее, южнее и восточнее от нас находился Екатерининиский канал, за ним Сенная площадь, и как раз и дальше площадь Чернышева со зданием Министерства народного просвещения и нашей шестой гимназией.



  В общем, пока выкручивались. Тётя Арина шила прямо дома разную одежду и в месяц, бывало, зарабатывала и до полусотни рублей. Сильно облегчала ей труд ручная швейная машина "Зингер". Но и сидела она постоянно дома, и всё время кроила и шила. И нас самих полностью и качественно обшивала, и что-то и умудрялась зарабатывать. Но и на себя у неё времени не оставалось.



  Ещё мне, как сироте, выплачивалась небольшая часть от пенсии отца. Всё-таки князь Павел Александрович Куракин и в Крымской войне достойно воевал и был награждён, и дослужился до майора и одного из штаб-офицеров Владимирского пехотного полка. И, конечно, полсотни рублей в год для нас тоже являлись нелишними.



  Но основные доходы, примерно под тысячу рублей в год, мы с тётей всё-таки получали с небольшого имения Берёзовая балка, находящегося в верстах ста к юго-востоку от столичного Петербурга. Это было, помимо его имени, личных вещей и некоторых наград, самым большим наследством, оставшимся от отца. Вот ему самому от деда ничего не досталось, так как уже всё было расхватано. И имение было выделено моим отцу Павлу и бабушке Агнессе самим императором Николаем Павловичем.



  Как рассказывала тётя Арина, под конец жизни отец одумался и постарался сохранить имение в своих руках. А ведь многие другие дворяне просто промотали свои владения. И теперь в Берёзовой балке сидел наш управляющий Михаил Петрович Игнатьев и заботился об имени и господской усадьбе, хоть и скромной. Получается, я тоже, хоть и мелкий, но помещик, считай, эсплуататор трудового народа! Ведь эти деньги мы получали от наших бывших крепостных крестьян! Правда, уже полтора десятка лет назад они были освобождены от крепости. Мне точно не хотелось быть их владельцем. Хотя, крестьяне всё ещё, как и ранее, продолжали работать на моих землях и давать нам немалый оброк. Как там, ага, временнообязанные! Почти ничего не изменилось! Мало того, за земли, которыми пользовались и ранее, они платили и должны были платить ещё почти четыре десятка лет выкупные платежи, правда, уже самой казне, да по сильно завышенным ценам! Моя память говорила, что чуть ли не в два раза, а то и больше. И немалые проценты как бы за ссуду для оплаты земли и ещё за разные бумажные дела, потом и недоимки всякие! Да и взятки самым разным чиновникам и прочие поборы никуда не исчезли!



  Правда, что да как именно по нашему имению, пока по малолетству мне не совсем было известно. Потом, во время болезни, как ни странно и обидно, кое-какие прежние знания у меня были утеряны. Правда, и особо сожалеть не приходилось, так как, получается, я многое и приобрёл. И, похоже, новые знания начали постепенно раскрываться лишь в последнее время. Вот, как ни крути, согласно ним, конечно, отрывочным, получалось, что бедные крестьяне царской властью были сильно обмануты. Личную свободу им как бы и дали, но зато надолго загнали в экономическую кабалу! Хорошо, что мой отец, опять же со слов тёти, всё же постарался не обидеть своих крестьян и никаких переделов земельных участков не делал. Он и ранее их как бы не особо притеснял. И это меня как-то успокаивало. Не хотелось мне быть жадным и злым эксплуататором. Похоже, придётся что-то придумать насчёт имения.



  Вот и жили мы с тётей Ариной зимой в Петербурге, а летом ненадолго выезжали в Берёзовую балку. Она, конечно, являлась лишь простой дворянкой, но была гордой и имела самое строгое поведение, и меня старалась воспитывать надлежащим образом. Я у неё находился как у Христа за пазухой. Эх, если получится, то я точно за всё добро, что она для меня сделала, постараюсь обеспечить её всем! И пусть тётя спокойно выйдет замуж за подходящего мужчину и нарожает и собственных детей. Нам ведь наш почти угасший род поднимать надо! Ведь и она теперь сирота. Дедушка Василий и бабушка Агриппина тоже отошли в иной мир. А у дяди Афанасия и тёти Агриппы, старших брата и сестры тёти и моей матери, живших где-то в Курской губернии, и простых дворян, свои семьи, и у них и без нас полно забот. Да, есть у нас и другие родственники со стороны дедушки и бабушки, и немало, и довольно знатных и богатых, но толку от них никакого, и они нас так до сих пор за своих и не признали. Разве что вот Надежда Фёдоровна с дочкой Марией взяли нас с собой на приём и детский бал к князьям Юсуповым, и то только сейчас. Ранее я их вообще никогда не видел. Только и слышал от тёти, что где-то в Петербурге у нас родня имеется. Но никто нас к себе не приглашал, а навязываться уж мы сами, особенно Арина Васильевна, не желали! Значит, я и сам, если смогу подняться, могу оплатить разным родственникам, не признающим нас за своих, и, наверное, буду, такой же монетой. Не знаю, вроде, особых подлостей нам пока не делали, но и такое пренебрежение забыть нельзя.



  Конечно, для взрослой и более обеспеченной жизни требовалось хоть как-то подготовиться. Мне пример родного отца не совсем не подходил. Хоть я его вообще и не помнил, но слухов уже много понабрал. И мне было сильно жаль своих покойных сестёр и мать. Агнессу с Катюшей я потерял в четыре года и оттого не помнил. Первой сейчас было бы уже девятнадцать, а второй - шестнадцать. Если бы выжили, какие красавицы и милые сёстры у меня выросли! Может, если родители остались живы, у меня и другие сестрички с братьями бы появились!



  А вот мать я успел запомнить. Она часто появлялась передо мной, конечно, в памяти, красивой и немного усталой, но очень ласковой и заботливой. У меня прямо слёзы на глаза наворачивались, но уже было поздно! Мне только и оставалось не обижать тётю и сделать её жизнь лучше. Я всегда буду почитать Арину Васильевну наравне с матерью. Она и так являлась моим ангелом-хранительницей. Мне бы только ещё немного вырасти, и тогда я точно смогу вытянуть не только себя, но и её.



  Ничего, прорвёмся! Никто нам не поможет: ни бог, ни царь и ни герой, и благоденствия мы добьёмся своею собственной рукой!





  * * *



  Глава 04.



  Жизнь не стоит на месте?





  На удивление, и по возвращению домой, и на следующий день, тётя Арина так и не стала теребить меня насчёт того, что же я там исполнил у балу Юсуповых. Хотя, я знал, что она и сама неплохо музицировала, и вовсю записывала разные русские народные песни и даже подбирала для них ноты. Да, моя тётя тоже являлась весьма разносторонней личностью. Помимо того, что знала несколько языков, так и танцевала неплохо. Любил я слушать, как Арина Васильевна порой играла на гитаре и пела! Чудесно! Голос у неё был нежный и звонкий, да какой-то томный. За душу брал! И кое-какие песенки она пробовала сочинить и сама. Правда, они тоже были похожи на народные, но не менее душевные.



  А я вот ничего не пробовал, да и не пытался, и теперь просто знал, что у меня в памяти приличная мешанина самых разных музыки и песен. Просто их требовалось постепенно, кусками, вспоминать и записывать.



  Чтобы не волновать напрасно самого дорогого мне теперь человека, я всё-таки сам же признался тёте, что так получилось. Мол, не хотел, но из-за некоторых придирок княжны решил поставить её на место и сыграл. Мол, сам удивлён, но в последнее время у меня в памяти появилось немного разной музыки, вот что вспомнилось, то и показал. Конечно, мы договорились, что мою тайну больше никто знать не будет. Само собой, я не собирался хоть что-то больше этого рассказывать даже тёте Арине. Что она увидит, того и хватит. Хоть ей было сильно любопытно, но моя любимая тётя, похоже, решила не тревожить и не волновать меня понапрасну. Видимо, всё отнесла на внезапно раскрывшиеся творческие способности. Что же, и такое ведь бывает. Тем более, после болезни ведь!



  Чтобы развеселить Арину Васильевну и сделать ей приятное, я взял гитару и спел "Маленькую страну", а потом и "Эти глаза напротив". Очень уж именно они ей понравились. Понятно, что хорошие песенки. Хотя, и "Весенний вальс" тоже неплох. Тоже весьма душевно и на гитаре получилось. И обрадованная тётя просто ласково прижала меня к себе и потрепала за волосы. Всё же не кто-нибудь, а её родной племянник, которого именно она растила уже полдюжины лет, показал нежданные успехи.



  А потом мы сели за стол, и я всё, что исполнил на приёме, то и записал в нотную тетрадь. Конечно, ноты, но и слова песен тоже. Тяжело давалось, пусть и всё помнил, да ещё и исполнил. Но тут мне немного помогла и тётя. Она нотную грамоту знала лучше меня. Вот мы совместными усилиями заполнили даже пару нотных тетрадей: для себя и про запас.



  А уж далее почти две седмицы ничего не происходило. Святки и Крещение прошли ещё до детского бала у Юсуповых, в гости нас уже никуда не приглашали. И сами не звали. Тётя Арина после Рождества навестила некоторых знакомых и принесла мне немного гостинцев, так на этом для меня праздники и закончились. Сам я, боясь заболеть, никуда не ходил, да больше тётя не пускала. Теперь следовало дождаться масленицы. У меня, было, возникло желание поставить дома хоть крохотную ёлку, но пока, раз у нас не принято было, не стал. Я регулярно ходил в гимназию и учился, и даже лучше, чем ранее. Чего напрасно просиживать штаны? Похоже, во всей гимназии так и не нашлось никого, кто был вхож к Юсуповым. Понятно, что среди учеников вряд ли. А вот директор и учителя, или даже инспектора из министерства точно могли знать хоть что-то. Скорее, они просто не обратили на этот случай внимания. Потом, я же не допустил никаких нарушений. Пока так никто и не побеспокоил. Хотя, кто где бывал, на какие приёмы ходил или даже балы, средь учеников обсуждалось живо и постоянно. Всё же важная тема, и следующие Рождество и Новый год, и связанные с этим разные празднества не скоро будут! Хотя, Рождество было как бы и важнее. А мне что? Я просто отмалчивался, потом, теперь уже Новый год стал мне ближе. У меня и особо близких отношений ни с кем не имелось. Конечно, тут мешали и титул, и бедность, но, больше всего, мои стеснительность и замкнутость. И в последнее время такие разговоры стали вызывать у меня всё меньше и меньше интереса. Похоже, стал взрослеть, да и радоваться пока было нечего.



  А дома, хотя, как всегда, я помогал тёте, а она, помимо поддерживания нашего скромного домашнего хозяйства, всё шила и шила. Сейчас мне, хоть на дом задавали и много, уже учиться было легче. Много времени я стал уделять зарядке и отработке некоторых приёмов, ненароком выданных моей памятью. Хотя, уже пару месяцев как. Постепенно у меня что-то стало и получаться. Заодно я завёл и тетрадку, куда стал зарисовывать вспомнившиеся приёмы, конечно, вместе с нужными объяснениями.



  Само собой, за эти дни много внимания было уделено и музыке. Мы с тётей, правда, больше она, попробовали исполнить все мелодии и песни, что были показаны у Юсуповых, и на гитаре. Понятно, чтобы отвлечься от постоянного шитья. Весьма душевно получилось. Ну, и у меня уровень игры рос. Чтобы порадовать тётю, я сыграл и спел ей "Черёмуху" и "Прощальный вальс". Как раз под её голос! И они ей очень понравились. Именно для неё я сделал полные нотные записи этих песен. На удивление, неплохо вспомнились. Вот такой подарок на Новый год, хоть и чуть позже, получился. Ничего, я и далее ей разные подарки буду дарить! И, конечно, для записи гитарных аккордов нам пришлось завести ещё одну нотную тетрадь. И запасную тоже. Думаю, много чего придётся в них записать.



  Как я и подозревал, тёте Арине о "Лебедином озере" ещё ничего не было известно. Скорее, этот балет Чайковским ещё и не был написан. Может, написан, но пока не показан. Но что-то он мне сильно нравился! Особенно "Танец маленьких лебедей"! И у меня в памяти отчётливо вспомнился не только этот танец, но и почти весь балет. Словно я его уже когда-то и непонятно где, но видел. Может, даже в другой жизни?! Тут мне немного стало проясняться и происхождение моих знаний. Явно без вмешательства высших и божественных сил не обошлось! Или что-то такое неизведанное случилось! Конечно, это было сильно досадное недоразумение, скорее, и печальное! Что делать, пришлось смириться. Понятно, что о своих подозрениях приходилось молчать. Их разглашение могло грозить мне немалыми опасностями. Ведь, помимо вспомнившейся музыки, у меня появились и другие знания. Может, появится и что-то более опасное, хотя, и нужное? Не только мне, но и многим людям? Ведь лишних знаний никогда не бывает. Просто лишние те, кто слишком много знает, и об их знаниях известно чужим. Но такого допускать я не собирался!



  Да, хорошая музыка в "Лебедином озере". За эти дни, помимо "Танца маленьких лебедей", я вспомнил и парочку сюит: "Большой вальс" и "Танец трёх лебедей". Вот для этих мелодий и пришлось завести отдельную нотную тетрадь, конечно, вместе с запасным. Ясно, что они пустовать не собирались. Ведь мне припомнилась и кое-какая музыка и из "Щелкунчика". Хотя, и сам весь балет. Словно и его я тоже видел! И музыку не только слушал, но что-то и играл, и даже помнил ноты! Вот и перекочевали из моей памяти в нотную тетрадь "Вальс цветов" и "Вальс снежинок", а потом "Танец феи Драже" и "Танец принца Оршада и феи Драже". Само собой, на отдельную тетрадь, уже просто ученическую, были записаны вспомнившиеся сцены из обоих произведений, и довольно подробные. Мало того, я и рисовальный альбом завёл. И первыми рисунками там стали именно несколько сцен из "Танца маленьких лебедей". Чтобы сделать тёте приятное, лик одной из танцовщиц сделал похожим на неё. Другой уже на маму. А потом на княжны Татьяну и Зинаиду. Вот, хоть и странно, но вспомнились отчего-то.



  К сожалению, так сразу записать всё не получалось: и уставал сильно, и не хотел вызывать больших подозрений и опасений тёти. И так уж она была сильно удивлена и, к счастью, и обрадована моими успехами. И, главное, что я понял: чтобы что-то вспомнить, мне требовалось сильно этого захотеть и даже, можно сказать, от души полюбить. Ну, всю эту чудесную музыку просто невозможно было не любить! И я хотел иметь её хотя бы просто для себя.



  А ещё тайком от тёти я записал и "Интернационал": весь текст, как на французском, так и на русском, конечно, и ноты. Не дай бог, она их найдёт! Чтобы на листках нотной тетради, купленной под видом простолюдина и слегка накрашенным, не осталось никаких моих следов, по какому-то дурному наитию я работал даже в тонких бальных перчатках.



  А ещё мне в голову пришла одна заманчивая идея! Отчего-то именно сейчас. Детский бал встревожил! Много было там красивых и нарядных женщин, и в самой разной одежде. Конечно, я помнил ещё с малых лет, что тётя Арина имела прекрасное тело. И моего воображения вполне хватило, чтобы примерить разные вещи, как бюстгальтеры, трусики и ночные сорочки к её телу. Вот и решил я сшить для неё эти самые, что ни есть, интимные предметы, конечно, просто образцы. Хорошо, что у нас было три комнаты: самая большая, и общая, и две маленькие по бокам, как бы и наши личные покои. Всё же она женщина, а я маленький мужчина, и нам требовалось соблюсти некоторую дистанцию друг от друга.



  И, помимо тёти, я тоже занялся шитьём. Вручную, не стараясь отвлекать её. Обычно она, когда я уединялся в своей комнатушке, мне нисколько не мешала. А ткани и нужные вещи я купил на карманные денежки и свои сбережения. Накопилось у меня немного, вот я всё и истратил. И у меня получилось несколько видов трусиков и бюстгалтеров, а ещё и парочка довольно коротких ночных сорочек как раз под фигуру тёти. Кстати, я и для себя сшил трусы и короткие майки пары видов и одну пару даже одел. Вполне получилось, хоть немного и неряшливо.



  Заодно я ещё в отдельном рисовальном альбоме нарисовал множество рисунков, где были приведены полуобнажённые женщины, хотя, молодые и весьма красивые, с одетыми на них предметами женского туалета, изготовленными мною, да ещё больше и предполагаемыми. Честно говоря, они у меня получились очень красивыми. Не знаю отчего, но в последнее время у меня и в рисовании наметились неплохие успехи. Вот и на рисунках виднелись очень даже прелестные и миловидные красавицы, некоторые и с ликом тёти. А что, вполне подходит!



  Хотя, эти рисунки были сделаны по необходимости. А для души я дополнил другой рисовальный альбом сценами из "Лебединого озера" и "Щелкунчика", правда, больше похожими на черновые наброски. Их там уже набралось пару десятков. Всё равно красиво! Почему-то больше внимание я отдал второму балету. Так ведь постепенно и весь его сюжет стал вырисовываться. Вот ведь чудеса! Да так я и сам весь балет напишу! Осталось только побольше музыки вспомнить.



  И так в учёбе, домашних делах и скромном музицировании пролетели обе седмицы. Нет, всё-таки одно событие случилось. Не такое значимое, но для нас немного и неприятное. Уже под вечер субботы второй седмицы к нам нежданно заглянула Надежда Фёдоровна, что пригласила нас на детский бал к Юсуповым. Ей было уже вполне за тридцать, и она выглядела весьма привлекательно. Понятно, что великосветская дама, и наряды дорогие и красивые, да и сейчас была затянута корсетом совсем как молоденькая девица. А уж длинное и роскошнейшее бальное платье, наверное, стоило целое состояние. Что делать, нам, её бедным родственникам, такое пока было недоступно. Хотя, тётя Арина, даже при своей скромной одежде, выглядела нисколько не хуже нашей знатной гостьи. Я уже знал, что она являлась дочкой двоюродного дяди моей матери и тёти Арины, и весьма знатного и богатого, Переверзева Фёдора Лукича. Но, к сожалению, оказалось, что дядя, бывший когда-то даже саратовским и киевским губернаторами, уж лет как пятнадцать назад умер. Ну, много у него там разных должностей и званий было, но про губернаторство я сразу же запомнил. Вроде, когда он был жив, какие-то отношения между семьями ещё поддерживались, а потом все связи напрочь прервались. Было чудом, что через столько времени родственница о нас вспомнила. Она была замужем за важным чиновником из Министерства иностранных дел, вроде, Аркадием Ивановичем Нелидовым и, похоже, что её мужу мы были совсем неинтересны. Они постоянно проживали со своей семьёй в Петербурге и, вроде, даже в собственном особняке. Потом, мы с тётей Ариной вообще не были приняты в свете и прочем обществе, поэтому, да и по малолетству, я пока во всех этих светских делах не особо разбирался. .



  И на этот раз Надежда Фёдоровна пришла позвать нас на очередной приём к князьям Юсуповым. Конечно, она опять взяла с собой и дочку Марию, оказалось, старшую. В прошлый раз я её плохо рассмотрел. Не до неё было. Ничего, симпатичная девочка, и даже чуть повыше меня будет. На этот раз она смотрела на меня теплее, но всё равно как-то высокомерно. Я даже не огорчился. Конечно, родственные связи сильно важны, но у меня и собственная гордость имеется. Потом, я и титул имею повыше! Вроде, наши родственники являлись просто дворянами, хоть и сильно богатыми.



  Тётя Арина, было, сильно обрадовалась, но, увидев мой хмурый взгляд, так сразу согласиться не решилась. Поняла, что не стоит. Всё-таки очень умная и понятливая! Настоящая мама!



  - Надежда Фёдоровна, мы благодарим Вас за приглашение, - тут уже в разговор старших включился я сам. Да, это было сильно невежливо, но не подставлять же тётю. Потом, это же я князь! И русские люди, а всё on parle français (болтаем по-французски)! - но, к сожалению, я вынужден сообщить Вам, что в последнее время мне слегка нездоровится. Сами понимаете, что после перенесённой не так давно тяжёлой болезни мне противопоказаны нагрузки и сильные волнения. К сожалению, после прошлого вечера я весьма переволновался. Примите, пожалуйста, наши самые искренние извинения! Это, конечно, для нас сильная честь, что Вы не забываете нас, но, к сожалению, пока нам придётся остаться дома. Арина Васильевна, милая тётя, мама Арина, - я решил, что не помешает показать, что ценю тётю на уровне мамы, - я прошу простить меня, что скрыл свои недомогания. Мне просто никак не хотелось расстраивать тебя. Да, Надежда Фёдоровна, извините меня, пожалуйста, но сами знаете, что у меня весьма слабое здоровье. Знаете, я и после учёбы так сильно устаю!



  Недовольные дамы тут же поспешили нас покинуть. А Мария так вообще, сильно удивив меня, показала тайком язык! Тётя Арина, конечно, тоже была немало удивлена и не могла это скрыть, но я прикинулся виноватым ещё при гостьях. Хотя, она и до этого никогда меня не ругала и даже замечаний старалась не делать. А в последнее время мы с ней вообще жили душа в душу. И, да, мы всегда общались меж собой на русском!



  - Борис, ты, что, на самом деле чувствуешь себя плохо?



  - Нет, тётя, всё хорошо. Ты прости меня, пожалуйста, мама Арина, но не хочется мне выглядеть какой-то чудной игрушкой на празднике чужих. Понятно же, что остальные гости будут на меня смотреть и втайне, а то и открыто ухмыляться. А мы с тобой точно не бездушные и подневольные игрушки и, хоть и небогаты, тоже собственную гордость имеем. Может, это княжна Татьяна там попросила доставить меня на приём? Привыкла, что её желания тут же исполняются. Обойдутся пока без нас. Мы там чужие и люди совсем не их круга, и никогда уважения не добьёмся. Пусть развлекаются, но без нас. У нас и другие дела имеются.



  А что, так и есть. У нас тоже своя жизнь! И тоже важная! Пусть только и для нас. Как можем, пока так и живём!





  *





  - Мама! Этот Борис вообще противный мальчик! Подумаешь, гордый какой? А ведь вполне здоров был!



  - Да заметила уже. Ничего, напомним ещё, как пренебрегать нами. Вот Арина совсем другая, но, похоже, всё-таки попала под влияние племянника. Надо же, князь! Так нищета беспробудная, а нам пренебрежение показывает. Хотя, дочка, надо было себя аккуратнее вести! Это ведь из-за тебя он повёлся. И перед дочками Юсуповых не надо было лишнего болтать!



  - Э, Мама, я всего-то упомянула, что они нищие, и он только титул имеет, а за душой ничего. Так сами же сказали!



  - Так это я, и только тебе! А ты у дочек Юсуповых проговорилась. Наверняка эта Татьяна ему всё рассказала. И теперь мальчик на нас дуется. А так, конечно, он интересный. Какую песню дочке Юсуповых исполнил! Как будто в любви признался! Наверное, что-то задумал? Хоть и не ровня!





  * * *



  Глава 05.



  Маленькие успехи?





  Воскресенье у нас прошло как обычно. С утра мы с тётей Ариной сходили в церковь, и даже в Казанский собор. Хоть и далеко, но решили немного развеяться. А то постоянно дома сидим. Один раз, наверное, можно. Мимо Театральной площади с Петербургской консерваторией и Мариинским театром, потом вдоль особняка Юсуповых и Мойки как раз можно было выйти к собору. А сам он располагался на Невском проспекте. Конечно, роскошно живут всякие аристократы и прочие богатые люди. А люди в Петербурге разные. Больше, конечно, разного рабочего люда и таких, как мы, небогатых дворян. Всё-таки, как говорят, почти восемьсот тысяч населения. Да, немало! Даже представить трудно!



  А после церкви мы ненадолго прогулялись по Невскому проспекту и вернулись домой уже вдоль Екатерининского канала. И уж дальше занялись домашними делами. Хотя, на прогулке я как раз и вспомнил ещё одну песню. "У природы нет плохой погоды" тоже ведь вполне душевная. И однозначно под голос тёти! Вот и помузицировали мы с ней слегка. Считай, немного отдохнули. Хорошо тётя Арина спела! Почти как в моей памяти песня прозвучала. Мне так приятно и тепло стало. Словно я обрёл что-то давно потерянное и преисполнился надежды!



  А уж с понедельника у нас опять начались будни. Я пошёл в гимназию и во вторник, считай, попался! Под самый конец занятий меня подозвал к себе наш классный наставник Иоганн Карл Дитрих, да ещё и учитель по латыни и древнегреческому. Этот немец уж лет как двадцать был приглашён и жил у нас в стране. Сначала состоял гувернёром у одних богатых аристократов, а потом устроился учителем и уже лет пять учил нас. Русский язык наставник, конечно, выучил, но остался сильный акцент, и оттого он предпочитал разговаривать на немецком. Мне было легко с ним общаться, но вот довольно большому числу учеников, не совсем освоимшим иностранные и древние языки, приходилось довольно тяжко! Хотя, сейчас он начал разговор со мной вполне на русском:



  - Переферзефф! Тут Апполон Григорьевич сказал, что недафно ты на каком-то балу интересные песенки пел?



  - Э, Иван Карлович, было такое. У князей Юсуповых. На детском балу. Музицировал и пел.



  - Даже так? Что, они сами тебя на бал пригласили?



  - Нет, Иван Карлович. Мы с тётей Ариной с ними не знакомы. Но мы состоим в родстве с Нелидовыми, вот тётя Надежда Фёдоровна нас и пригласила. И, смею заверить, Иван Карлович, никаких нарушений допущено не было. И музыка, и песни все разрешённые. Просто княжна Надежда попросила исполнить.



  - Проферим, Переферзефф! Ладно, пойдём-ка мы к Апполону Григорьефичу. Пусть он сам оценит, нарушил ты или нет.



  Не поверил наставник. Сам он в музыке не особо разбирался. Оказалось, в своём классе пения нас уже ждал сухонький учитель музыки. Был он похож на слегка бородатого Антона Павловича Чехова из моей памяти. И, конечно, Апполон Григорьевич Лядов музыку знал отлично! Хотя, я у него пока числился в отстающих. Но у меня на учителя пения обид не было. Да, спрашивал строго, но точно по делу. Просто у меня пока возможности отличиться не было.



  И когда я сыграл на полурасстроенном фортепиано один за другим, и без отдыха, "К Элизе" Бетховена, "Полонез" Огинского, а потом уже "Вальс дождя" и под конец "Мелодию слёз", мои учителя не смогли так сразу прийти в себя. Просить спеть они меня уже не решились. И так ведь целый концерт получился. Ладно ещё о подробностях расспрашивать не стали. Хотя, когда я объявлял о том, что "Вальс дождя" посвящается моей матери княгине Софье, кроме княжны Татьяны рядом никого не было. А что "Эти глаза напротив" как бы и предназначались ей, то тут и таиться смысла не имелось, потом и видоков хватало.



  - Э, Переверзев, Бетховена и Огинского ты сыграл вполне на уровне. А остальные произведения чьи?



  - Э, Апполон Григорьевич, извините, пожалуйста! Не хватило смелости признаться!



  - Ну, Переверзев, скромность нужна в меру. Значит, последние композиции твои? Очень достойные и зрелые вещи! Хотя, вроде, ты на балу исполнил и какое-то произведение Чайковского?



  "Танец маленьких лебедей" мне пришлось исполнить даже два раза. Признался, что как бы случайно узнал ноты и не сдержался, и, чтобы удивить княжну, сыграл. И последнюю песенку, мол, тоже именно для неё спел.



  - Ты, Переферзефф, не на ту барышню нацелился! Скромнее себя надо фести! Да и молод ещё!



  Конечно, возражать наставнику не пристало, да и было опасно.



  Потом я решил не мелочиться и выдал и "Большой вальс", и "Танец трёх лебедей". Сообщил, что и эти композиции принадлежат Петру Ильичу. Мол, тоже случайно узнал.



  - Да, Переверзев, удивил! Получается, ты до сих пор таился и скрывал свои способности? И почему же? Ладно, можно считать, что по пению полностью отчитался. И, да, представь, пожалуйста, ноты всех композиций и слова песен. Так сказать, для отчёта и проверки! Вдруг всё-таки какую крамолу там скрыл?!



  Тут мне пришлось задержаться ещё на пару часов. Ничего не поделаешь, наказ учителя! Да и пусть он поставит мне, ага, зачёт по пению! Все композиции и песни, что на балу и сейчас исполнил, даже произведения Шопена, Бетховена и Огинского записал. Чтобы поверили. И, к счастью, память не подвела.



  Конечно, тётя Арина удивилась задержке, но, с другой стороны, даже обрадовалась. Отметился перед учителями, и по делу, в лучшую сторону. Разве это плохо?



  Мы сели обедать, и вот сразу после трапезы я и подсунул тёте нарисованные мной как бы не совсем и приличные рисунки, заодно и сшитые мной вещи. Моё лицо слегка и порозовело, а сердце забилось сильнее, чем обычно. Конечно, волновался. Музыка тоже хорошо, но всё же и сейчас предлагалось очень важное и необычное дело, и неизвестно было, как ко всему отнесётся тётя Арина. Это для меня она просто любимая тётя, а, в сущности, Арина Васильевна являлась молодой и очень красивой девицей. И строгой. Но мастерицей! И она вполне могла изготовить эти вещи!



  - Тётя Арина, извини, пожалуйста, но позволь мне сделать тебе небольшое предложение. Тут я нарисовал разные картинки, но ты не думай, что у меня одни непотребства в голове. Пожалуйста, сначала примерь эти вещички и оцени. Если они не доделаны, то подгони под себя. Мне думается, что женщинам они должны понравиться. А то всё то, что сейчас носится, и даже у тебя, не совсем удобно для ношения. Хотя бы даже эти корсеты. Любой врач скажет, что они просто вредны для здоровья! Пусть, кто хочет, носит, но вот ты могла бы одевать именно эти вещи и, главное, шить их и продавать. Я знаю, что ты у меня очень умелая и шагаешь в ногу со временем, и вполне чувствуешь, что нынче требуется женщинам. Правда, надо сначала постараться получить на них привилегии. А то вообще останемся с носом. Но пока времени у нас полно. Вот проверишь всё на себе, подгонишь, а потом подашь и прошения. Что надо, сошьёшь, потом нарисуешь и напишешь. А я помогу. Ну, как тётя?



  Тётя опять просто ласково потрепала меня по волосам.



  - Да, Борис, сильно ты изменился после болезни. К счастью, выжил. Я уж сколько молилась Всевышнему, чтобы он пожалел тебя. Один ты ведь у Софочки остался. Пусть земля ей будет пухом. Настрадалась, бедная. А теперь, надо же, у тебя разные задумки появились. То музыка, то эти вещи! Ладно, иди пока. Я всё проверю и потом тебе скажу.



  Да, моя мать Софья умерла не так давно, лишь шесть лет назад, и ей было всего тридцать четыре года! Я подозревал, и иногда и тётя проговаривалась, что она вышла замуж за отца только из-за титула, и что ей просто некуда было деться. Она и тётя Арина происходили из курских дворян Переверзевых, но весьма бедной ветви, оттого у них на приданое почти ничего не имелось. И, как правило, бесприданницам всегда трудно подыскать для себя достойную партию. Можно, было, конечно, остаться незамужней, но мать предпочла замужество. К сожалению, и дальнейшая жизнь у неё, несмотря на уже спокойного и почти взявшегося за ум мужа, не удалась. Как проговаривалась изредка, и с большим сожалением, тётя Арина, мой отец в молодые годы, тем более, после смерти своей матери и моей бабушки, имел, честно говоря, не самое лучшее поведение, и из своих скромных доходов он так ничего и не успел скопить. Ладно хоть, что женился после Восточной войны, но, жаль, в достаточно зрелом возрасте и имея расшатанное здоровье, правда, из-за тяжёлых ранений на войне. Ему было тридцать восемь лет, а матери - только двадцать. Про разные семейные сложности и неурядицы я уже вполне понимал и их не осуждал. Главное, что дали жизнь мне! И было их сильно жаль!



  Вообще-то, оказывается, и в молодости, и позже князь Павел был рослым и красивым мужчиной. Хотя, и мать с тётей тоже являлись, безусловно, писаными красавицами. Но весь израненный, отец достойно обеспечить свою семью уже не мог. Военной пенсии на всех просто не хватало, а имение давало мало дохода. А потом и страшные несчастья не обошли нашу бедную семью стороной. Мои болезненные старшие сёстры Агнесса и Екатерина ещё восемь лет назад, уже достигшие одиннадцати и восьми лет, подхватили вместе с отцом какую-то заразу и так и не смогли выкарабкаться. Мне тогда было только четыре года, и у меня о всех троих даже воспоминаний никаких не осталось! Ладно, что потрясённая страшным горем мать хоть пару лет, но продержалась, оттого я успел запомнить её. И воспоминания о матери у меня были самыми дорогими. И летом, когда мы с тётей навестим Берёзовую Балку, я, конечно, схожу на могилы своих близких. И на родные места посмотреть тоже охота.



  Я, в отличие от всех, хоть довольно тяжело проболел и в раннем детстве, и только недавно в прошлом году, но оказался живучим, и меня спасло самопожертвование тёти. Хотя, в отличие от матери, она пока предпочла остаться незамужней, чем выходить за стариков много старше себя.



  И я вот так до сих пор и не смог вытянуться. Теперь-то мне было понятно, что просто требовались хорошее питание и лучшие условия жизни. Только как и когда? Но мальчиком я был всё равно симпатичным и, главное, ловким и жилистым. Даст бог, ещё и вытянусь! Лишь бы неподхватить разные болезни!



  Чуть погодя, тётя позвала меня и сообщила, что вещички ей все понравились, и она точно будет их носить. Мало того, мы с ней сели чаёвничать и начали вместе думать, что предпринять для того, чтобы начать их шить и продавать. К сожалению, всё упиралось в деньги. Их у нас просто не было, даже чтобы оплатить получение привилегий. Но, тем не менее, пока не горело, и мы решили изготовить как можно больше этого белья, и самых разных видов, заодно и готовиться подавать прошения. Вообще, придумаем что-нибудь.



  И в последующие дни, помимо выполнения разных заказов, тётя засела и за шитьё нужных видов трусиков, бюстгалтеров и сорочек для женщин, так трусов и маек для мужчин. Я ей помогал, заодно и рисовал самые разные рисунки, да ещё постарался, чтобы женские лики все были похожи именно на Арину Васильевну. Тётя, конечно, немного и смущалась, раз тела были почти полностью обнажёнными. Но ведь тут речь шла не о разных там фривольных рисунках, а вполне о женской одежде. Я убедил её, что так надо, и, мол, только для дела! Она и сама смирилась со своими ликами. Надо же показать, что как сидит. И ведь вполне достойные виды! Самая настоящая распрекраснейшая барышня!



  Помимо рисунков с образцами одежды, я продолжал рисовать и постепенно припоминающиеся сцены из "Лебединого озера" и "Щелкунчика". Конечно, мы с тётей много внимания уделили и музыке. Очередным подарком для неё стала песенка "Не ищите ландышей в месяце апреле". Тоже под её голос, и можно спеть как под гитару, так и балалайку. Правда, больше внимания я всё-таки продолжал уделять "Щелкунчику". Из него мне удалось вспомнить и записать сюиты "Украшение ёлки" и "Волшебный мир превращений". Тем не менее, и из "Лебединого озера" добавился "Чёрный лебедь". Пусть будут! Да, чувствую, что нотные записи не совсем полные и с ошибками, но постепенно можно доработать! Сам и справлюсь!



  Вот так в учёбе и домашних делах и прочих заботах пролетела очередная седмица. И мой скромный концерт наставникам тайной для учеников гимназии не остался. Среда прошла спокойно. Но уже в четверг мои одноклассники один за другим стали подходить ко мне и выражать признательность, а некоторые как бы заинтересовались и музыкой, что было исполнено. Я не стал таиться и спокойно записал Александру Авилову и Павлу Бельковскому, с которыми поддерживал более-менее спокойные отношения, ноты и гитарные аккорды как бы своих мелодий и песен, исполненных на детском балу, конечно, вместе со словами. Не жалко, да люди больше обо мне узнавать будут. Вот о "Танце маленьких лебедей" пока умолчал. Вдруг наставники не совсем правильно мои шаги воспримут? А что как бы и моё, то, как хочу, так и поступаю.



  Конечно, я слегка раскрыл приятелям и причину интереса наставников ко мне. Тут уж моё посещение бала, хоть и детского, у самых Юсуповых, всех сильно заинтересовало. Пришлось так слегка рассказать о ходе бала и обстановке в зале, так и гостиной, где состоялось как бы и первичное знакомство с хозяевами дома. Ведь тогда князь Николай Борисович и княгиня Татьяна Александровна уделили внимание только нашей тёте Надежде Фёдоровне с дочкой Марией, а на нас с тётей Ариной даже и не посмотрели. Вот как раз об этом я своим одноклассникам и рассказал. Но такой поступок хозяев дома никого особо не удивил. Ну да, как бы кто мы с тётей и они? Правда, о знакомстве с княжной Татьяной я пока умолчал. А то ещё больше вопросов добавится. Ладно хоть, что отношения с одноклассниками сильно улучшились. Хотя, пока я сам особо сближаться с ними не стал. Не из-за гордости, а чтобы не особо себя выдавать.



  Но в следующую седмицу у меня в гимназии забот прибавилось. Вдруг во вторник по просьбе Апполона Григорьевича мне на уроке пения пришлось повторить свой как бы и концерт, показанный ему и наставнику. Мало того, в класс прибыли и инспектор Пустонский Михаил Васильевич и даже законоучитель, протоиерей Петров Леонид Петрович. Присутствие крепкого и обильного телом святого отца пугало меня больше всего. Вдруг какую-нибудь крамолу разглядит? И в никакие церковные хоры и петь божественные песни мне нисколько не хотелось. Правда, общеизвестные произведения Бетховена и Огинского их не интересовали. С другой стороны, ведь только пять композиций, хоть три как бы и работы Петра Ильича Чайковского. Да, прониклись мои одноклассники и даже высокие гости. И святой отец только так кивал головой от удовольствия. Уж не знаю, что меня ждало далее, но сейчас все, помимо самых разных чувств - и хороших, и плохих, были просто восхищены исполненной мной музыкой. "Вальс дождя" и "Мелодия слёз", да ещё три сюиты из "Лебединого озера", особенно "Танец маленьких лебедей" - это однозначно шедевры. И, конечно, интерес ко мне ещё больше вырос.



  К счастью, урок музыки особых неприятностей мне не добавил. Моя популярность выросла уже на всю гимназию. Ко мне подошли и очень даже с уважением обратились и пожелали дальнейших успехов будущие выпускники Иван Бычков, Алексей Павловский и даже Франц Рицца. Эти, уже вполне взрослые парни, являлись одними из самых успевающих учеников, и их уважали и учителя. По сравнению с ними я выглядел вообще мальцом. Хотя, ко мне и ранее не особо приставали, а сейчас большинство учеников так вообще относиться стало очень тепло.



  Вообще-то, хитро и умно придумал наш учитель пения. Как бы обыкновенный урок музыки, потом и представление нового автора и исполнителя, да и ознакомление учеников новыми музыкальными произведениями. Всё, если так подумать, в рамках учебного процесса. А что без разрешения самого композитора, так вся вина всё равно ложилась на нечистоплотного ученика, то есть, меня. Не знаю, что там задумал Апполон Григорьевич, но, похоже, что он просто решил заделаться как бы и учителем, и первооткрывателем молодого таланта. Явно что-то такое почуял. И ведь, если мне повезёт, то тоже отметится.



  Да, устроил я тут, ага, подлянку, Петру Ильичу! Авось простит! Если нет, то я и так нищета беспробудная, потом, всё равно пока нас с тётей в свете и как бы приличном обществе не принимают, да и не собираюсь я становиться музыкантом. Так что, ничего страшного, переживём. В жизни хватало, мягко говоря, и более неприятных вещей. И вокруг жили не совсем уж праведники.





  * * *



  Глава 06.



  В гимназии всё спокойно?





  А в субботу состоялся как бы и целый концерт, уже в актовом зале. Конечно, собрались, прежде всего, сами ученики гимназии. Под две сотни точно было. Никак не меньше половины. Нас в этот году обучалось уже сильно больше, чем в прошлом, и, вроде, даже слегка за четыреста душ. Ещё и учителя присутствовали, хоть и не все, да сам директор гимназии Николай Яковлевич Максимов. Конечно, не просто мне придётся. Нельзя удариться в грязь лицом! Я заметил даже врача гимназии Карницкого Эдуарда Михайловича и смотрителя здания Жаннин-Перро Антона Филипповича. Прибыла и кое-какая сторонняя публика, в основном, родители гимназистов и, вроде, некоторые учителя из других гимназий. Хотя, я их точно никого не знал. Просто слухи такие пошли.



  На этот раз мне пришлось исполнить и другие произведения. Вместе с парой прежних, как бы и пять моих композиций. Начал я с "Вальса дождя", заодно и объявил, что он посвящён моей матери Софье. Правда, титул ещё не назвал. А затем я исполнил "Весенний вальс" и "Мой ласковый и нежный зверь". Пока на фортепиано. Потом на гитаре сыграл "Путь домой". Решил, что нужны что-то новое и другой инструмент. Меня же проверяют, вот и пришлось раскрыть полнее свои способности. Вроде, всё неплохо получилось и, главное, душевно.



  А чтобы немного развлечь своих коллег-учеников, я вдруг взял и очень даже озорно спел "Песенку студента":



  На французской стороне, на чужой планете



  Предстоит учиться мне в университете.



  До чего тоскую я, не сказать словами,



  Плачьте ж, милые друзья, горькими слезами.



  На прощание пожмём мы друг друг руки,



  И покинем отчий дом. Ученик науки,



  Вот стою, держу весло. Через миг отчалим.



  Сердце бедное свело скорбью и печалью.



  Тихо плещется вода, голубая лента,



  Вспоминайте иногда вашего студента!



  Тут уж, несмотря на присутствие и директора, и учителей, да и родителей, сильно развеселившиеся ученики ожидаемо наградили меня настоящим шквалом аплодисментов. Конечно, песня не была включена в программу концерта. Но, думаю, начальство нисколько не будет ругать меня за небольшое нарушение.



  Далее я спокойно спел и все три песни, исполненные на детском балу, а "Эти глаза напротив" повторил и два раза. Всем сильно понравилось. Не ожидали мои коллеги-ученики, но я и тут объявление сделал, что песня посвящена княжне Татьяне. Хоть фамилию и не назвал, но и так всем было ясно, что Юсуповой. Пришлось исполнить и "Танец маленьких лебедей", хотя, только его и один раз, правда, на гитаре. Тоже для новизны и раскрытия способностей. И выступление у меня ожидаемо закончилось "Мелодией слёз", конечно, исполненной на фортепиано. И на этот раз я попросил извинений и сообщил, что она посвящена моим старшим сёстрам Агнессе и Екатерине, умершим не так давно. Пусть и о них у людей память останется, хоть и такая! Само собой, в самом конце я душевно поблагодарил всех зрителей за столь тёплое внимание к своей, совсем незначительной персоне и сообщил, что, будет время, обязательно покажу им и другие свои работы. Пусть! Нам песня и жить, и строить помогает!



  Так у меня и состоялся нежданный концерт. Отказаться было невозможно. Записи-то предоставил. Да и не думал, и почётно же. Правда, от исполнения ещё чего-нибудь новенького, кроме "Пути домой", удалось отвертеться. Мол, не сочинил ещё. Да и концерт, ага, не резиновый! И, как заслуженное вознаграждение, мне собрали почти полсотни рублей. Оказалось, начальство так решило оказать мне посильную и нежданную помощь. Конечно, тут я был удивлён и даже немного растроган. Ведь не предупреждали. Что у меня довольно явные материальные трудности, было видно уже по форме. Хотя, имелись и те, кто нуждался больше меня. Но отказываться я не стал. Не по моей просьбе же всё состоялось.



  Конечно, тётя Арина сильно порадовалась за меня. Всё-таки и такая помощь была нам на руку. Ведь для оформления привилегий и выпуска одежды требовалось сильно большие деньги. Пока мы работали над образцами. Немало ведь вещей тётя сшила. А я больше занимался рисованием образцов одежды да сцен к "Щелкунчику". Кстати, десяток рисунков былы посвящены и "Танцу маленьких лебедей". Мне просто захотелось получше показать сам танец. И лики у балерин там были моей матери и тёти Арины, а ещё княжон Татьяны и Зинаиды. Странно, конечно, но как решил с самого начала, так и продолжил.



  В воскресенье мы с тётей тоже сходили в Казанский собор, немного погуляли по Невскому проспекту и отдохнули. Понедельник у меня уже прошёл спокойнее, чем вся прошлая седмица. Конечно, концерт многим запомнился и понравился. Такого никто не ожидал! И учителя меня только хвалили. За своеволие никто ни слова не сказал. Вот только мне терпеливо пришлось несколько раз записать заинтересовавшимся ученикам ноты и слова понравившихся им произведений. Особенно всем приглянулась именно "Песенка студента". Хоть мы пока только и ученики гимназии. Но ведь и нас римляне и греки тоже немало замучили!



  Да, как-то немного иначе, чем ранее, жизнь пошла! Было уже начало февраля. Зима зимой, но, по сравнению с предновогодними месяцами, январь прошёл у меня сильно хлопотно. Можно сказать, что было даже немного жарко!



  Вот и во вторник, считай, даже через месяц после детского бала у Юсуповых, к нам заявился нежданный гость. Это оказался целый профессор Фёдор Осипович Лещетицский из нашей Петербургской консерватории. Я как раз вернулся из гимназии.



  Мы с тётей, честно говоря, такими знакомствами не обладали и этому визиту были сильно удивлены. Хотя, моя память тут же подсказала, что гость являлся одним из знаменитейших музыкантов: как сейчас, так и потом. Правда, больше ничего особого на ум не пришло. И, к сожалению, я пока ничего из его работ не вспомнил. Может, потом? Хоть тётя Арина об этом представительном и щегольски одетом мужчине лет за сорок, и имевшей тщательно ухоженную густую бороду, наслышана была побольше меня.



  Конечно, мы тепло встретили гостя и тут же накрыли скромный стол. Жаль, но богатой посудой и особыми кулинарными изысками бахваляться нам не приходилось. И обстановка у нас была скромной, можно сказать, почти нищенской. Ладно, чем богаты, тем и рады. И после скромного чаепития гость решил раскрыть, зачем же он нас навестил. Хотя, примерно так и было, как мы и подозревали.



  - Мне тут, уважаемая Арина Васильевна, сообщили, что один молодой человек сильно отметился на одном балу и сыграл там на фортепиано прекрасные мелодии. Вроде, даже показал что-то из вещей одного знакомого композитора. Потом и у себя в гимназии отличился. Жаль, что сведения об этом поздно дошли до нас. Но тут, насколько мне известно, у этого композитора всё ещё только в процессе работы. Заказ он получил в прошлом году, но работа пока не сдана. И на завершение тоже немало времени надо. А один молодой человек взял и сыграл вполне прелестные сюиты, как бы и из этой работы. И это, конечно, сильно интересно и удивительно. И, чтобы вы ничего там не подумали, хочется заверить, что мы в консерватории всегда готовы поддержать молодые таланты.



  Да, жаль, но не совсем удачно получилось с "Танцем маленьких лебедей". Кто же знал, что "Лебединое озеро" ещё только пишется, и именно сейчас! Пришлось мне, скромно потупившись, принять удар на себя. Конечно, я сразу же признался в страстной любви к музыке, но сообщил, что особыми талантами не обладаю. Мол, не виноват, что стал причастен к некоторым утечкам разных музыкальных тайн, но не по моей вине, и свои источники раскрывать не собираюсь. И, конечно, я признался, что испытываю сильное уважение и к самому гостю, и великому Петру Ильичу Чайковскому.



  А так как гитара у нас открыто висела на стене, то пришлось мне немного и помузицировать. Сначала я сыграл на ней "Танец маленьких лебедей". Заодно гостю была подана и нотная тетрадь с нотами музыки, исполненной на детском балу. Хотя, там уже и другие песни добавились. Может, что и записано с ошибками, но довольно полно. Потом, конечно, доработать ещё придётся. Тут Фёдор Иванович точно сильно удивился и стал придирчиво изучать тетрадь, время от времени покачивая головой и подозрительно посматривая на меня.



  Тем временем я взялся за "Капли дождя" великого Шопена и уже после этой прелестной и известной многим композиции сыграл "Вальс дождя". Просто для того, чтобы было с чем сравнить.



   Тут важный гость решил оторваться от тетрадки. И по довольному виду Фёдора Ивановича было видно, что сыграл я все композиции неплохо. Но, конечно, до настоящих мастеров мне было сильно далеко, да и никогда не подняться. Я и не собирался. У меня уже появились и некоторые замыслы, и совсем не связанные с музыкой. Так, могу развлечь себя, но все силы отдавать не собираюсь. Да и не было у меня этих талантов. Конечно, приятно, что именно у меня появились нежданные знания. Точно без высшего и божественного вмешательства не обошлось. Но если звёзды светят, значит, кому-то они нужны! И моя тайна так со мной навечно и останется, и никому, и никогда я её не открою! Просто опасно, да и для себя пользу извлечь хочется.



  - Да, удивительно, Борис. Вы ещё и на гитаре можете их исполнять? Неплохо! Конечно, можно и получше, но вполне терпимо. Первая вещь, значит, как Вы объявили, принадлежит Петру Ильичу? - Тут гость достал и другую тетрадь и мельком глянул туда. Явно для сверки! Похоже, с записями, отданными учителям? Может, и от самого Чайковского? - Он сообщал, что работает над балетом, но надо будет с ним связаться и сравнить, и уточнить. Всё-таки эта сюита мне не знакома. Второе произведение точно принадлежит Шопену. Но вот последняя композиция, к сожалению, мне не знакома-с. Кажется, на балу у Юсуповых Вы заявляли, что и она принадлежит Шопену, но у него я ничего такого не припомню. Может, что-то ранее неизвестное? И большинство композиций и песни, что записаны у Вас в тетради, кроме "Собачьего вальса" и "Капель дождя" Шопена, "К Элизе" Бетховена и "Полонеза" Огинского, мне тоже незнакомы. Хотя, слышал, что концерт в гимназии у Вас прошёл с большим успехом.



  Тут я попросил тётю Арину, и даже нежданно для важного гостя, спеть по куплету из пары песен, уже записанных в нотную тетрадь. Вот пусть он оценит и её голос! А сам просто подыграл ей на гитаре. И тётя не оплошала, спела их почти так, как в моей памяти! Было видно, что её голос Фёдору Ивановичу понравился. Я и так знал, что он прелестный. Как у матери! Они же сёстры! Ведь и мать всё время что-то красиво напевала. И у меня голос точно от неё! Её кровь!



  - Да, Арина Васильевна, не ожидал! Замечательные песни! Знаете, Вам надо учиться в нашей консерватории!



  И так ясно, что "Черёмуха" и "Прощальный вальс" тепло были бы встречены в любом обществе! Душевные песни!



  Тут я не выдержал и подал дорогому гостю и нотную тетрадь с сюитами из балетов, а ещё и ученическую с описанием самых разных сцен из них. Потом и рисовальный альбом. Он уже почти весь был заполнен! Правда, больше рисунками из "Щелкунчика". Раскрываться и удивлять, так до конца! И поданные вещи гостя, можно сказать, вообще сразили!



  - Ещё и другие сюиты к "Лебединому озеру"? Даже сцены? Отличные рисунки! Значит, Борис, Вы так видите танец маленьких лебедей? Интересно и необычно, но может получиться красиво! И одежда строгая и лёгкая. Что же, оправданно! Так, а тут ещё и "Щелкунчик"? Новый балет? Да, Борис, а ведь все эти сюиты мне точно незнакомы. А я всё же профессор консерватории. И Пётр Ильич точно ещё только в самом начале работы. А тут, Борис, вполне готовые наброски либретто к двум балетам. И откуда они у Вас?



  Тут мне пришлось как бы и сознаться, что вся музыка моя. Мол, после болезни у меня, и даже нежданно для себя, в голове непонятно откуда начали рождаться все эти композиции и песни. А что касается "Танца маленьких лебедей", то, вот, просто случайно где-то слышал, что Пётр Ильич работает над балетом "Лебединое озеро". А уж его все знают и уважают. И дальше рассказывать мне, мол, просто нечего. Вот, мол, взыграли детские мечты, наложились на разные источники, и в итоге что получилось, то и показываю. Конечно, всё из-за любви к музыке.



  Я сильно волновался, но всё-таки как бы и сумел объясниться и, похоже, мне удалось отвести от себя разные нехорошие подозрения. Что же, вот появился ещё один самородок из народа! Хотя, ещё и князь! Почему бы и нет?! Пусть принимают меня таким!



  Фёдор Иванович, конечно, слегка поинтересовался и о нашем житьё-бытье, и о том, кто мы такие. Моё происхождение его нисколько не смутило. Хотя, так уж о нас он почти ничего не знал. Всё-таки дела ведь не особо важного семейства. Разве что немного был наслышан о деде.



  Гость оказался вполне настойчивым. Его приглашение нам уж точно нельзя было отвергать, и мы с тётей с удовольствием согласились завтра же явиться в консерваторию. Только там имелись нужные люди и инструменты. И нам было весьма лестно. А ещё Фёдор Иванович захотел немедленно прослушать всё записанное в нотных тетрадях, вот и отдали мы их ему. Даже тетрадку с гитарными аккордами и рисовальный альбом приложили.



  После проводов важного гостя, тётя обняла меня и, как всегда, погладила по голове. И, как мне помнилось, и мать точно так делала. Мне стало сильно приятно и спокойно.



  - Ну, вот, Борис, и свершилось! Не знаю, что последует далее, но Софочка точно бы гордилась тобой! И я тоже сильно за тебя рада!



  - Знаешь, мама Арина, я тебя люблю! Как маму! Спасибо за всё! И не переживай. Ничего, пробьёмся!



  На другой день в гимназии ко мне уже обратился классный наставник. Был он немного взвинченным.



  - Тут, Переферзефф, фчера один проффессор из консерфатории тфой адрес спрашифал. Решили сообщить.



  - Премного-с благодарен, Иван Карлович, что дали. Разрешите доложить, что профессор Фёдор Осипович Лещетицский пригласил меня и мою тётю Арину в консерваторию сегодня после занятий на прослушивание. И мы приняли его приглашение.



  - Даже так? - Наставник сильно изумился и не смог это скрыть. - Ты, что, или тфоя тётя, хотите поступить учиться в консерфаторию? Ты, Переферзефф, конечно, способный молодой челофек. Но, учти, что туда просто так не принимают. И сначала подрасти и гимназию закончить надо. А то федь софсем мал пока.



  - Э, Иван Карлович, у меня тётя Арина очень хорошо-с поёт. И ещё профессору весьма понравилась сочинённая мной музыка. - Тут я решил открыться. И на самом деле, дальше мне бояться было уже нечего. И своё имя достойно поддержать требовалось. - Я думаю, что точно не уронил имя князей Куракиных!



  Последние мои слова вызвали у наставника недоумение.



  - Князей Куракиных? Но ты же у нас Переферзефф?



  - Извините, Иван Карлович. Это мать Софья Васильевна у меня из Переверзевых. А так я сын князя Павла Александровича Куракина. Вот и таился. Чтобы не бросать и тени на имя князей Куракиных.



  - Князя Пафла Куракина? Ты, что, его побочный сын?



  - Нет, Иван Карлович. Законный! Только вот, к сожалению, мои родители и сёстры Агнесса и Екатерина уже умерли. Я сейчас живу вместе с тётей Ариной Васильевной Переверзевой, младшей сестрой моей матери. А ещё я внук князя Александра Борисовича Куракина и княгини Агнессы, баронессы фон Либендорф из Веймара. К сожалению, хоть у меня и имение имеется под Петербургом, но оно даёт мало доходов. Вот мы с тётей Ариной и живём весьма скромно. Оттого она и записала меня в гимназию под девичьей фамилией моей матери.



  Наставник был сильно удивлён. Он и не пытался скрыть это. И, главное, тон его обращения ко мне сразу же резко изменился.



  - Э, о Его Сиятельстфе князе Александре Куракине наслышан-с! И о фрайфрау Агнессе фон Либендорф тоже. Гофорят, фесьма блистала-с фо Дфоре Феликого герцога Карла Афгуста. Да, Фаше Сиятельстфо, сильно удифили-с.



  Да, конечно, о дедушке с бабушкой немец мог знать. А вот о моих отце и особенно матери вряд ли. Уж они точно ничем прославиться не смогли. Вон, обо мне даже родственники забыли...





  * * *



  Глава 07.



  Князь или не князь?





  После моего нежданного признания наставник уже больше придираться ко мне стал. Вот я сам и открыл учителям гимназии своё инкогнито. Решил, что теперь уж точно можно. Потом, и приглашение в консерваторию повлияло. Всё-таки я считался одним из успевающих учеников, а теперь как бы и музыкантом стал, пусть и нежданно для себя. Что ни говори, странно, но приятно! Конечно, не совсем уж мастер, но сойдёт. Понятно, что моя скромная жизнь должна была измениться. До болезни одна, а дальше будет уже совсем другая. И я тоже постараюсь остаться в памяти людей, но совершенно другими делами, чем мои родственники и родители.



  Я знал, конечно, в основном из рассказов тёти Арины, пытавшейся воспитать меня в достойном направлении, что князь Александр Борисович Куракин, считавшийся моим дедом, являлся очень богатым помещиком. И у него, помимо моего отца Павла, оказывается, осталось ещё очень много бастардов от самых разных женщин, и больше от его крепостных крестьянок. Хотя, дед был женат лишь на моей бабушке Агнессе, немецкой баронессе из далёкого Веймара Агнессе фон Либендорф, пусть и под самый конец жизни. Да, он многих из своих побочных детей постарался обеспечить и даже добился для некоторых из них и титулов баронов Вревских и Сердобиных. Вот много имущества любвеобильный помещик и вельможа как раз и раздарил им. А ещё больше перешло его младшему брату Алексею. Но отчего-то именно его законной жене и моей несчастной бабушке Агнессе, и единственному сыну Павлу в наследство почти ничего не досталось! Вроде, из-за некоторых странностей при заключении брака! Так, немного денег, украшений и личных вещей. Лишь то, что имелось при нём в Веймаре! И вообще ничего из имущества и имений в России!



  Конечно, сильно жаль! Судя по портретам, сохранившимся у нас, и написанными немецкими художниками ещё в Веймаре, бабушка у меня была ослепительной красавицей. Вообще-то, и на самом деле история выглядела довольно странной и запутанной. Как будто князь Александр Куракин, лечившийся тогда в Веймаре, и уже имевший почтенный возраст за шесть десятков лет и сильно больной, вдруг непонятно отчего решил жениться на совсем юной восемнадцатилетней, но, главное, новоявленной фрайфрау или баронессе Агнессе. Она, вообще-то, и так происходила из немецкой дворянской семьи, хотя, тоже бедной. Но вот сильное подозрение на происхождение отца будто оказывало то, что молодая дворянка лишь чуть пораньше перед замужеством получила от веймарского Великого герцога Карла Августа титул баронессы. Ещё ей досталась во владение и небольшое имение, хотя, согласно титулу, уже и баронство, Либендорф недалеко от Веймара. И как-то тётя Арина нечаянно проговорилась, что, возможно, мой отец являлся даже побочным сыном Великого герцога! Кстати, имение Либендорф, вроде, до сих пор числилось за мной, но что там с ним, нам было неизвестно. Тётя Арина говорила, что пыталась обратиться к немецкому послу, но ответа так и не получила. А на другие разные ходатайства у нас пока денег просто не имелось. Скорее всего, требовались и высокие покровители. Ведь теперь веймарское герцогство входило в новообразованную Германскую империю. И мне было непонятно, имел ли я право на наследство бабушки. Тем более, как говорила тётя, отец вообще не интересовался насчёт него, особенно в молодости. А потом после женитьбы его уже семейные и другие заботы одолели.



  В общем, как будто все, особенно другие князья Куракины и бастарды моего деда Александра, подозревали, что такие щедрые подарки моей бабушке от Великого герцога были неспроста. Потом, оказывается, успели распространиться и разные нехорошие слухи. Тем не менее, тихое венчание в какой-то веймарской церкви, ладно хоть произведённое православным священником, и скромная свадьба состоялись. Но через четыре неполных месяца князь Александр Куракин, совсем уже захворавший, скончался. Оказалось, что и мой отец родился через семь месяцев после свадьбы. Будто и к самому венчанию имелось немало вопросов, но что там конкретно, тётя не знала. Ещё и оказалось, что, несмотря на великое уважение к самому князю Александру Куракину даже после смерти и пышные похороны в Павловске, оно, вроде, по настоянию брата деда Алексея, никак не было оказано его вдове и сыну. Им как будто негласно даже было запрещено приезжать в Российскую империю, и их права ни на княжеский титул, ни на имущество пойойного не были признаны, конечно, прежде всего, самим царём Александром Павловичем. И ничего сделать было невозможно!



  И вплоть до смерти Великого герцога Карла Августа мои бабушка, хотя, как бы и являвшаяся его любовницей, и отец, и явно ведь вынужденно, жили при герцогском Дворе. Но потом, вроде, и по настоянию нового Великого герцога Карла Фридриха, они всё-таки были вынуждены выехать в Российскую империю. И, к счастью, их пустили. Правда, тогда уже и времена изменились, и царь был другой. Но к этому времени всё наследство дедушки, и как бы согласно его завещанию, было уже поделено. Потом, и бабушку, и отца ни другие Куракины, ни побочные дети деда бароны Вревские и Сердобины не признали и не приняли. Единственное, лишь только немалыми хлопотами у императора Николая Павловича баронессе Агнессе удалось вытребовать подтверждения титулов княгини для себя и князя для сына. Оказалось, что дед всё-таки успел оставить какое-то письмо к царю Александру Павловичу. Вроде, оно было на время потеряно и только потом найдено. Хорошо, что царь Николай Павлович новоявленным княгине и князю как бы в поддержку и на прокорм имение выделил. Потому бабушке всё-таки удалось вырасти сына. Но вот создать новую семью с другими знатными мужчинами ей самой не удалось, а с кавалерами попроще уже сама не захотела связываться. И опять подвели здоровье и перенесённые потрясения, и моя бабушка умерла совсем молодой, даже не дожив и до сорока. Хотя, и мать тоже...



  Вот так и получается, что я как бы и князь из рода Куракиных! Но, с другой стороны, и почти немец! Да, намутили дедушка с бабушкой! И как мне тут разобраться? И надо ли?





  *





  - Ну и что Вам такое интересное, Иван Карлович, рассказал этот мальчишка? А то что-то Вы слишком взволнованы!



  - Э, Николай Якофлефич, он, оказыфается, не Переферзефф, а сын князя Пафла Куракина. И ещё его пригласили в консерфаторию.



  - Что князь, так это не такая уж и тайна. В деле мальчика об этом указано с самого начала. Просто его тётя написала прошение о сохранении инкогнито. Но раз теперь сам признался, то на эту просьбу уже можно не обращать внимания. Хотя, всё равно он наш ученик. Да, весьма неплохие мелодии и песни на концерте мальчик исполнил. Правда, отметился он ещё на детском балу у Юсуповых. А до этого, получается, таился. И голос у него хороший оказался. Даже сам удивлён! Ведь и что-то из вещей Петра Ильича Чайковского сыграл. Особенно танец неплох. А тот и нашу Петербургскую консерваторию закончил, так и со многими профессорами сильно дружен. Вот они, хоть и немного запоздало, и заинтересовались этим мальчиком. Хотя, Иван Карлович, похоже, Вас что-то другое взволновало?



  - Э, Николай Якофлефич, так теперь получается, что мальчик ещё и барон фон Либендорф. Федь фладение его бабушки ф Феймаре никто не отнимал. Он до сих пор за ним числится! И титул тоже так за ним и остался! И ещё ф Феймаре многие до сих пор считают, что отец мальчика побочный сын Феликого герцога Карла Афгуста, а князь Куракин просто согласился признать его сфоим и оттого женился на фрайфрау Агнессе фон Либендорф.



  - О, даже так? А Вы, Иван Карлович, откуда знаете?



  - Так, Николай Якофлефич, у меня брат Адольф ф имени Либендорф упрафляющим служит. Фот он как-то и написал!





  *





  Петербургская консерватория располагалась на Театральной площади, если так подумать, и не так далеко от нашего Столярного переулка. Как и ожидалось, нас с тётей там встретили тепло. Именитый профессор тут же пригласил к себе нескольких своих коллег, ожидаемо оказавшихся музыкантами и даже знаменитыми композиторами. Хоть я и слышал немного о некоторых из них, но вживую никогда не видел. А тут нас встретили Модест Петрович Мусоргский и Александр Порфирьевич Бородин, в сущности, ещё вполне мужчины в расцвете сил, всего лет под сорок и чуть больше, но уже великие композиторы. Конечно, мы были сильно польщены, но и возбуждены, и напряжены. Жаль, но других музыкантов мы не знали. Хотя, одна молодая и симпатичная женщина оказалась пианисткой Анной Николаевной Есиповой. Кажется, в гимназии мои одноклассники как-то обсуждали новости о ней! Вроде, ученица Фёдора Ивановича и вполне знаменитая пианистка. И она даже одарила меня ласковой улыбкой. Вот тётю Арину просто оглядела, но весьма внимательно. Понятно, что женщины. Но, похоже, она ей понравилась. У меня тётя Арина вполне умеет держать себя при людях. Жаль, что мы похуже одеты, чем хозяева.



  Фёдор Иванович сразу же сообщил, что вся музыка, как бы и сочинённая мной, уже придирчиво прослушана и оценена ими. Мол, вполне достойно. Я, конечно, сильно смутился, а тётя от радости вся раскраснелась и стала вообще неотразимой.



  Как и положено, сначала нас усадили пить чай. Постепенно мы разговорились, и хозяева аккуратно и ненастойчиво расспросили нас о наших семейных и прочих делах. Так сказать, просто начальное знакомство. Хотя, наверняка Фёдор Иванович и так всё рассказал о нас. Моё княжеское положение и сиротство, похоже, искренне тронули именитых композиторов. Нам, конечно, тут же выразили соболезнования. Ну а уж дальше мы занялись делом! Точнее, началась наша проверка, и достаточно дотошная!



  Сначала мне пришлось сесть за фортепиано и исполнить некоторые мелодии, показанные на балу у Юсуповых и в гимназии. Как бы подтвердить свои умения, уже перед высокой комиссией. Хотя, только "Танец маленьких лебедей", "Весенний вальс" и "Мой ласковый и нежный зверь". Самое то! Всё-таки чтобы всё исполнить, требовалось бы много времени. Постарался сильно, все умения и силы приложил. Судя по тёплому взгляду Анны Николаевны, вроде, неплохо получилось. Успел в гимназии немного поупражняться. И "Танец маленьких лебедей" я сыграл ещё и на гитаре. Фёдор Иванович попросил. После него последовали "К Элизе" и "Вальс дождя", а потом и "Путь домой". Это уже именитые композиторы попросили меня сыграть что-нибудь именно на гитаре. Всё-таки решили проверить сполна!



  - Господа, а ведь этот "Танец маленьких лебедей" не совсем похож на сюиту из "Лебединого озера". Как-то сообщал мне Пётр Ильич про сюиту с таким названием. Даже и ноты для оценки прислал. Но эта вещь точно не она! Короче и музыка совершенно другая. Неплохо сыграли, молодой человек. И откуда она у Вас?



  Вот тут я понял, что опять попал впросак. Ведь тут не только Модест Петрович, задавший ожидаемый вопрос, но и остальные наверняка поддерживают тесную связь с Чайковским? Неужели не работа Петра Ильича? Хотя, похоже, что эта сюита просто была сочинена позже и моим именитым собеседникам неизвестна. Может, как раз сейчас и сочиняется? Сказал же Фёдор Иванович, что пока всё только в процессе работы! Уж откуда мне знать, как там работается Чайковскому над "Лебединым озером"? И композитор строгий и обидчивый! Вроде, и "Ундину", раз другим не понравилась, как будто уничтожил! Жалко же! И что мне ответить самому Мусоргскому? Тоже ведь великий композитор! Я решил молчать, как партизаны легендарного гусара Дениса Давыдова, пойманные проклятыми французами. Хотя, на всякий случай, слегка пожал плечами и вопросительно посмотрел на Фёдора Ивановича.



  - Понятно, что собираетесь не раскрываться. И чем ещё Вы, молодой человек, можете нас удивить?



  Тут уже Анна Николаевна села за фортепиано, а мне пришлось спеть по куплету из всех трёх песен, что были показаны на детском балу. Ничего, справился. Потом очередь наступила и у тёти Арины. И уже она исполнила по куплету из "У природы нет плохой погоды" и "Не ищите ландышей в месяце апреле", можно сказать, на самом высоком уровне. Ещё лучше, чем у меня только что получилось! Взрослый и сильный голос у тёти! Даже бархатный! У меня таких сил просто не имелось! Хотя, голос тоже похожий, но ещё мальчишеский! Именитые композиторы только так согласно кивали головами. И явно были довольны. Надо же, целый концерт получился.



  - Вот, господа! Это всё наш молодой человек! Ну, что, Борис, решили постараться перед красивой барышней? Да, замечательную песню Вы ей посвятили. Кажется, уже и объявление об этом было сделано на концерте в гимназии? "Эти глаза напротив" теперь точно будут связаны с её именем.



  Хотя, честно говоря, я и не думал никому, кроме матери и близких мне людей, посвящать разные композиции, но раз так получилось... Пусть уж и о княжне Татьяне память тоже будет.



  - Да, Фёдор Иванович! - пришлось мне изобразить сильное смущение. - Как-то неожиданно получилось. Она единственная на балу ко мне подошла. И тут мне сильно захотелось ей понравиться, а с "Эти глаза напротив" и сразить, э, прямо в сердце!



  Фёдор Иванович довольно хохотнул.



  - Ну, Борис, мы, мужчины, в любом возрасте стараемся понравиться женщинам, в каком возрасте они бы не находились. Так что, вполне достойное посвящение княжне Надежде Николаевне. Тем более, раз она проявила к Вам и своё участие. А уж "Вальс дождя" и "Мелодию слёз", что посвятили матери и сёстрам, тоже неплохие произведения. Не забудутся. Как рассказали, Ваша сестра была сильно на Вас, Арина Васильевна, похожа. И голоса у Вас с Борисом сильное сходство имеют. Наверное, Борис, от матери досталось? Что делать, такова жизнь. Примите, пожалуйста, ещё раз самые искренние наши соболезнования. Тяжко вам пришлось. Но выдержали. И нам очень приятно видеть вас у нас. Думаю, что мы сработаемся и подружимся!



  Далее наши собеседники перешли к обсуждению "Лебединого озера" и "Щелкунчика". Конечно, мне тут же пришлось сыграть на фортепиано и "Большой вальс", и "Танец трёх лебедей". Похоже, именитые композиторы и музыканты ничего о них от Петра Ильича не слышали, и оттого смотрели на меня с большим уважением. Похоже, приписали их мне. Но и явное удивление, и подозрение открыто виднелось на их лицах.



  Я вдруг прямо после исполнения предыдущих сюит вспомнил и парочку других из "Лебединого озера" и тут же сыграл небольшие отрывки из них. Фёдор Иванович сразу же уткнулся в наши нотные тетради, но там их не нашёл. Пришлось мне сообщить, что вспомнил только сейчас. Я взял нотную тетрадь и тут же записал сыгранные отрывки, может, и с ошибками, но в целом так, как и вспомнилось. Память не подвела. И ведь вовремя вспомнил эти весьма зажигательный "Испанский танец" и милый "Вальс-безделушку"! Теперь точно рассеял имевшиеся сомнения. Не хотел, но пришлось...



  Ещё мне пришлось сыграть и пару сюит из "Щелкунчика". Просто для того, чтобы доказать, что я их знаю. Само собой, "Вальс цветов" и "Танец феи Драже" приятно удивили всех очевидцев. Кажется, уровень моей игры на фортепиано их удовлетворил и убрал толику подозрений. Как раз ведь самые знаменитые сюиты! Лично мне больше нравилась последняя. Душевная вещь! Если бы кто-нибудь из музыкальных мастеров создал ещё и нужный инструмент?!



  Нет, не все подозрения именитых композиторов рассеялись. Они тут же устроили мне весьма полный и жёсткий опрос просто по основам нотной грамоты и вообще по теории музыки. Явно сомневались и, похоже, решили как бы и разоблачить. Ничего, выкрутился. Оказалось, что у меня как бы немалый запас знаний и по музыке. Конечно, явно недостаточный по сравнению со своими собеседниками, но мне больше и не надо. И, вообще, становиться профессиональным музыкантом я не собирался. Потом, меня интересовали немного другие занятия. Честно говоря, мне хотелось, как в песне про Водяного, летать! И я даже примерно представлял, как этого можно было добиться! Первым делом, первым делом самолёты, ну а девушки, ну а девушки потом! Вот, вспомнилось! Хотя, можно и совмещать! Потом, когда всё ещё будет?





  * * *



  Глава 08.



  Перемены?





  Тяжело невинному и неискушенному мальчику уходить от хитрых вопросов умудрённых жизнью людей. Если так подумать, они просто хотели проверить меня и убедиться, можно ли иметь со мной дело. Но ведь от этого не легче. На кону всё равно моя судьба. Хоть и не в первый раз!



  Конечно, во время беседы с именитыми композиторами я сильно покрасневшим был. Так ведь, если уж подумать, от смущения и радости от внимания таких великих людей к моей скромной персоне! Мне, конечно, было стыдно, но раскрываться я не стал. Вверх взяло чувство самосохранения. Так и стоял на своём, что, мол, просто случайно узнал от незнакомых людей о "Лебедином озере", а потом уже разыгралось моё детское воображение. И на жалость давил. Мол, после тяжёлой болезни сильно захотелось хоть немного, но изменить свою жизнь.



  Тут и тётя Арина поддержала меня, и нежданно так весомо! Честно говоря, многие подробности, и страшные, о своей болезни я узнал только сейчас! Эх, мог ведь и окончательно жизни лишиться! Чудом по краю прошёл! Оказалось, я даже несколько раз при смерти находился! У меня и дыхания не было, и сердце не билось! Ага, несколько раз клиническую смерть испытал! И вызванный доктор лишь руками развёл. Оставалось только батюшку на последнее причащение пригласить. И, к счастью, может, и слава богу, пронесло! А потом, вообще, целую седмицу без сознания пролежал, но хоть дышал! И как только тётя Арина всё выдержала. Да, точно без высшего и божественного вмешательства не обошлось! И её взволнованный и прерывистый рассказ сильно поразил не только наших собеседников, но и меня самого. Тётя всё скрыла! Нам даже пришлось прерваться на чаепитие. Сам сильно переволновался!



  Дальше меня уже не так сильно опрашивали. Само собой, рассказанные мной сцены к обеим балетам нашим собеседникам понравились. А что, они стояли у меня перед глазами так, словно я их видел вживую! Хотя, просто какие-то сценические действия. Явно сами балеты! Наверное, и видел? В другой жизни! Более подробно я остановился на отдельных картинках. Многое ведь уже и так было описано в отданныхФёдору Ивановичу тетрадках. И лучше слов говорили рисунки. Ведь все имевшиеся сюиты были полностью привязаны к сюжету, и к каждому из них имелись рисунки! Больше всех к моей любимой. И они всем понравились.



  Тут именитые собеседники неслабо прониклись и ненадолго задумались. Больше всех волнений принесло мне обсуждение именно "Танца маленьких лебедей". По их просьбе мне даже пришлось показать, каким я вижу этот танец. Хорошо, что и тёте Арине ещё ранее было интересно именно это, и мы с ней дома даже немного пытались его изобразить. Вот и показали сейчас, до чего додумались. Конечно, не совсем красиво, но как-то слегка и похоже получилось. Мы с ней всё же не балерины воздушные, и танцевать разные па и фуэте не научены. Да и не сможем. Пока даже балерины сразу тридцать два фуэте делать не могут!



  Да, мы с тётей устали очень сильно и переволновались. Хотя, и наши собеседники тоже. Ведь до самой ночи засиделись! Но и дело было важное! И, похоже, не зря мы помучились. Я, как бы между делом, проговорился, что моя тётя собирает русские народные песни и даже оформляет к ним нотные записи. И что она уже собрала большую их коллекцию! Именитые музыканты заинтересовались этим сообщением и попросили её спеть хотя бы пару народных песен. Я и так много раз слышал её пение и знал, что голос у неё как раз для исполнения народных песен, да ещё и романсов. Тоже неплохо получилось, и всем понравилось. Фёдор Иванович попросил тётю Арину предоставить свои записи ему. Хотя, на всякий случай, они и так были прихвачены. Там уже несколько тетрадей собралось.



  Конечно, тётя Арина была сильно рада. Она от удовольствия вся раскраснелась и не отводила от меня одобряющего взгляда. Тут уж я задумался, что же ещё подобрать для неё. Пусть тоже, ага, достойно раскрутится!



  И под конец случилось и удивительное. Уже немного зная о нашей жизни, Фёдор Иванович попросил нас принять участие в благотворительных концертах в поддержку учеников консерватории, что должны были состоится через пару седмиц. Даже в паре. Так сказать, поддержка новых талантов, особенно юных! И, вроде, нам с тётей что-то должно было и перепасть! Тут и моё исполнение разных мелодий и песен, потом, и у тёти хватало народных песен. Было ей что спеть! Неплохо должно получиться. А музыкантами у нас выступят уже учащиеся консерватории. Вот такие совместные концерты и намечались.



  Конечно, мы согласились с радостью! Такую возможность нам нельзя было упускать! Ничего, что мы не мастера. Хуже всё равно не будет. Потом, думаю, что вряд ли к нам особо будут придираться. А что я как бы и князь, так это даже лучше!



  А ещё именитые композиторы посоветовали мне составить как бы и свои либретто к "Лебединому озеру" и "Щелкунчику". Точнее, просто доработать имеющиеся, ещё дописать пару уже показанных сюит к первому балету и подготовить несколько сюит ко второму. Тут они все трое решили взяться за сочинение "Щелкунчика" и самим. Новая идея, предложенная мной по ходу обсуждения, их заинтересовала! Ведь хорошая вещь могла получиться! Немного удивив меня, они пообещали и меня включить в число авторов! Такого я точно не ожидал! И мне было сильно приятно и совсем не совестно. Может, так даже лучше будет? Ведь балет появится намного раньше! Думаю, что и в качестве он нисколько не пострадает! Уж и сам постараюсь! С другой стороны, если всё удастся, то ведь и я тоже останусь в истории музыки! И это меня сильно привлекало и волновало. Такое замечательное произведение надолго будет любимым!



  И ещё именитые собеседники пообещали нам обратиться и к самому Петру Ильичу Чайковскому! Просто оказалось, что тот пока находился в Москве и как раз и плотно работал над "Лебедином озером". Само собой, я согласился и на отправку к нему всех своих работ. Захочет, может использовать, на нет и суда нет! Потом, эти балеты всё-таки именно он написал! Ведь, помимо моей воли, так сложилось! Я и письмо к Петру Ильичу написал, и даже попросил у него прощения, что ненароком вмешался в его работу.



  Я тут вообще не виноват! Так судьба распорядилась! Да, многое мне уже было ведомо! Но, несмотря на свои знания, я просто не мог знать всех подробностей из жизни великого композитора! И я никак не намерен был отступиться и от выпавшего мне шанса. Что получится, пусть то и будет!





  *





  - Господа, странный какой-то этот мальчик! На нас смотрит так, словно изучает, что мы ещё можем ему дать. Правда, и своё восхищение скрыть не пытается. Но и оно такое, словно мы какие-то музейные экспонаты. Но почтения никакого точно не имеет!



  - Да, это так. Хотя, малец же. Но откуда у него имеющиеся знания? В гимназии такое точно не преподают!



  - Я думаю, друзья, что всё это для нас никакой роли не играет. Пусть хоть как смотрит и изучает. А что почтения особого не испытывает, так происхождение сказывается. Ну и пусть нищий! Так гордость внутри сидит. Если уж сравнить с другими аристократами, так вообще душевное поведение. Все уже не раз сталкивались. Знания, конечно, удивительные, но всё-таки не такие особенные. Видно же, что мальчик начитанный, и память хорошую имеет. И жизнь у него пока тяжёлая. Давайте лучше подумаем, стоит ли нам всё-таки иметь с ним дело? Лично мне кажется, что стоит. Видно же, что у него неплохие способности.



  - Да, нам стоит поработать вместе с ним! Неплохая вещь должна получиться. И уже как-то нехорошо с нашей стороны будет отказываться. И так уже обещали. И тётю мальчика тоже стоит поддержать. Прекрасная девица. Один голос чего стоит!



  - Согласен! Уже то, что он нам тут показал, надолго останется. И если мы отвернёмся от него, потом сами себе не простим. Думаю, что одно хорошее дело мы всё-таки должны сотворить. Грех не поддержать сироту, и такого талантливого!





  *





  На другой день и в своём классе, и в гимназии я стал ещё более знаменитым и точно важным лицом. Других князей здесь просто не имелось. Мало что не богат? Так дело наживное. Тут во время большой перемены я был принят и самим директором, статским советником Николаем Яковлевичем Максимовым, и с полным вежеством к моему новому положению! Далее таиться мне уж точно не приходилось. Так как наши дела в консерватории особой тайной не являлись, то я и рассказал ему некоторые подробности. Конечно, не всё. Но и услышанного хватило Николаю Яковлевичу, чтобы понять, что всё серьёзно.



  - Мы очень рады, Борис Павлович, что именно Вы являетесь учеником нашей гимназии. Можете быть уверены, что у нас Вы получите все положенные знания, и Вам будут созданы надлежащие условия. И, конечно, мы надеемся, что Вы примете самое активнейшее участие в жизни нашей гимназии. Уж простите, Борис Павлович, нам точно бы хотелось являться одними из первых слушателей Вашей музыки!



  Мы было сильно лестно, что директор, которого я ранее немало побаивался, вполне на равных и так уважительно беседует с одним из своих учеников. И ранг у него очень большой! Самое настоящее "Ваше высокородие"! Конечно, для меня были вполне понятны и его желания, и намёки. Уж возгордиться я нисколько не собирался, и раз мне суждено было учиться именно в нашей шестой гимназии, то и забывать как бы свою альма-матер никак не следовало. Конечно, от меня тут же последовали самые искренние заверения, что я был и есть, и останусь одним из самых прилежных учеников своей гимназии. И мы просто договорились с Николаем Яковлевичем, что в скором времени я дам ещё один концерт, может, даже с участием и Арины Васильевны. Наверное, тётя нисколько не откажется спеть несколько песен. Заодно и раскрутится.



  А ещё я поближе познакомился с Иваном Карловичем. Как оказалось, немец-наставник происходил откуда-то из Тюрингии, и из мест не так далеко от Веймара. Хотя, дворянином он не являлся. И наставник сильно удивил меня, сообщив, что его младший брат Адольф служит управляющим именно в моём имении Либендорф под Веймаром! Вроде, просто герцогская семья приглядывала за делами, но себе его не забирала. А доходы собирались на отдельном счёте в каком-то местном банке. Там, вроде, уже могли скопиться и немалые суммы! И чтобы вступить во владение, мне просто требовалось обратиться к тамошним властям.



  Получается, так никто и до сих пор не посягнул на наследство бабушки! Оно моё и мне совсем не лишнее! Ага, так уж я поверю в то, что как будто власти не совсем обладали достоверными сведениями обо мне! Просто похлопотать о моих интересах было некому.



  Ну, вступить во владение, это, конечно, только так просто кажется! Хоть у меня никакой любви к немцам не имелось, всё равно грех было отказываться от этого немецкого владения, пусть и самого скромного! Бабушка точно не поймёт! Так у нас в Российской империи вся аристократия всяких там французов, немцев и англичан и так больше любила, чем простых русских. Да итальянцев! Ещё и преклонялась перед ними! Я у Юсуповых и с тётей Надеждой и Марией только на французском и изъяснялся! Вся знать больше любит отдыхать за границей! Многие там и живут! Мало того, и царь и всё царское семейство у нас больше немцы, чем русские!



  Так и мне нисколько не помешает немного побыть немцем! Вон и наставник был наслышан от своего брата, точнее, прочёл в его письмах, и историю о моих деде, князе Александре Борисовиче Куракине, и бабушке, баронессе Агнессе фон Либендорф. Похоже, что подозрения о её связи с Великим герцогом Карлом Августом имели какие-то основания. Может, я даже его внук? Иностранные языки у меня на уровне, и акцент не так заметен. Вполне могу сойти за немца! Хотя, как я знал, там, в Германии, сам чёрт ногу сломит! Немцы с разных мест друг друга не совсем понимают и в своих наречиях не разбираются! Только недавно ведь объединились, точнее, силком их в общую кучу собрали!



  Странно, но Иван Карлович нежданно для меня воспылал ко мне немалым уважением, граничащим чуть ли не с почтением. Нет, он мне ничего такого не говорил, но знаки внимания стал оказывать. Наверное, на всякий случай? Чтобы его брата не трогал? Или почуял во мне родственную душу? Тоже ведь немецкие корни имею!



  Вот дела! Хотя, хрен редьки не слаще! Что одни родство не признают, что другие! Так что, лучше остаться князем Куракиным! Тоже русским буду считаться. Стоит признать, что тётя Арина у меня настоящая русская и воспитала меня в своём духе! Получается, как ни крути, русский я! И всё у меня внутри говорило, что интересы своей Родины для меня важнее всего. И от своего внутреннего я мне никуда не уйти, и самого себя предавать я никак не собирался!



  А одноклассников и некоторых знакомых из других классов интересовало, что же было в консерватории, и с кем я там встречался. Особо уж скрытничать не стал, и названные имена вызвали у них немалый восторг. Всё-таки именитых композиторов гимназисты уважали и частичку этого уважения перенесли и на меня. Конечно, мой княжеский титул стал для всех откровением, но позже успокоились. Всё равно, хоть и беднее многих учеников, но неплохо звучало! А ещё и немалые успехи в музыке показал.



  По возвращении домой я всё рассказал тёте Арине. Конечно, эти сведения для неё откровениями не стали. Мы решили, что раз столько терпели, то можем подождать и далее. Ничего, как немного денег наберём, так съездим как-нибудь в Неметчину и имением в управление вступим. А если отнимут, так тому и быть. Всё равно ничего не сделаем и не так уж особо разбогатеем.





  *





  А в следующие дни у нас и времени ни на что постороннее не стало хватать: и к концерту в консерватории надо было готовиться, так и шитьём заниматься. И ещё, чтобы работа двигалась быстрее и поддерживать интерес старших товарищей, я быстро дописал уже показанные им сюиты. Раз вспомнились, то уже никуда не пропали. А потом, к счастью, мне удалось вспомнить и очередные две сюиты к "Щелкунчику": "Танец пастушков" и "Китайский чай". Тоже ведь вполне знакомые вещи оказались. Наверное, в другой жизни я точно являлся музыкантом, похоже, и неплохим! Явно был близко знаком с обеими балетами и что-то из их музыки и исполнял.



  Правда, именитые композиторы всё-таки захотели внести в как бы написанные мной сюиты некоторые изменения, хотя, небольшие. Препятствовать я не стал. Ведь в основном мне вспомнилась именно музыка для фортепиано. Но, оказалось, что у меня в памяти имелись и нотные тексты этих произведений, может, и не совсем полные, но достаточные. Конечно, там полно было ошибок и пропущенных мест. И мне из-за малолетства такое вполне было допустимо и простительно.



  Так и пролетело у нас две недели, но в сильном напряжении. Фёдор Иванович определил номера, какие будут исполнены, вот и пришлось постараться. А ещё, оказалось, что Модест Петрович быстро съездил в Москву и встретился с Петром Ильичём, и привёз от него для меня короткое письмо. И тон там был весьма тёплым. Великий композитор благодарил меня за все материалы и даже заверял, что ими он обязательно воспользуется. Обещал упомянуть в нужных местах и моё имя! И ещё он тоже хотел написать хоть что-то для "Щелкунчика"! А остальные именитые композиторы и так находились в Петербурге и начали изучать полученные от меня материалы. Они, оказывается, и сами уже успели написать по паре сюит. Когда я послушал отрывки из них, то нашёл их нисколько не хуже, что мне уже удалось вспомнить. Похоже, с такой дружной работой "Щелкунчик" будет написан намного быстрее, чем "Лебединое озеро". Хотя, несколько сюит было отдано Петру Ильичу, и он должен был успеть к осени.



  И ещё оказалось, что Модест Петрович быстро подсуетился и уже успел получить от Дирекции Императорских театров как бы и заказ на новый балет "Щелкунчик" для Мариинского театра. И ближе к Рождеству намечалась и первая постановка "Щелкунчика"!



  Вот это было удивительно и сильно волнительно для меня! Так как я ещё был мал, то всё мои интересы, понятно, представляла тётя Арина. К счастью, наши старшие товарищи нисколько не старались обижать и ущемлять меня и мою тётю. Интересно, и что получится?





  * * *



  Глава 09.



  Всё определяется?





  В консерваторию мы с тётей уже ходили или через день, или два, но каждый раз репетировали чуть ли не до ночи. Для исполнения как бы и моих произведений Фёдор Иванович выделил пару десятков учеников, конечно, с согласия директора Михаила Павловича Азанчевского. Можно считать, самый настоящий оркестр из разных инструментов! Ведь для большинства номеров их требовалось множество! Нежданно и Анна Николаевна Есипова, ненадолго прибывшая в Петербург из Вены, захотела принять участие в концерте. У неё, вроде, выдался небольшой перерыв в гастролях за границей. Заодно она попросила разрешения включить как бы мои произведения в свой репертуар. И, конечно, мы с тётей Ариной и не думали отказать.



  Кстати, старшие товарищи аккуратно помогли мне и с доводкой музыки для концертов. Что надо, дополнили, ошибки исправили и, что нужно, подсказали. Правда, в основном по ходу репетиций сам вспомнил нужные изменения. И уже в конце всё звучало почти как помнилось. Может, просто и от усталости так показалось?



  Сильнее всех занят был Александр Порфирьевич. Несмотря на занятость, кажется, в Медико-хирургической академии и других местах, он всё-таки включился в работу над "Щелкунчиком". А ведь ему, как мне удалось узнать, да что-то и вспомнить, пришлось ненадолго оставить работу над оперой, вроде, "Князем Игорем". А там имелась завораживающая сцена "Половецких плясок" с очень трогательной песней "Улетай на крыльях ветра"! Это как "Танец маленьких лебедей" и некоторые другие сцены для "Лебединого озера", и даже похлеще! Хотя, песня, вроде, была уже написана! Я даже осмелился попросить у Александра Порфирьевича разрешения как-нибудь поприсутствовать, конечно, вместе с тётей Ариной, на исполнении "Улетай на крыльях ветра". Признался, что немного наслышан об этом произведении и сильно восхищён! Удивлённый композитор пообещал, но всё-таки уточнил, и что же там меня впечатлило. Сказал, что всё и даже спел начало!



  - Улетай на крыльях ветра



  Ты в край родной, родная песня наша!



  Туда, где мы тебя свободно пели,



  Где было так привольно нам с тобою.



  Конечно, получилось сильно странно и спел не так красиво, как помнилось. Но что делать? Искусство требует жертв! Зато и удивил, да ещё и уважение выказал.



  Фёдор Иванович тоже крутился как белка в колесе. Но, похоже, участие в сочинении балета ему сильно понравилось. И, конечно, именно он постоянно опекал нас тётей. Правда, и Михаил Павлович познакомился с нами и заверил, что сильно рад встрече и нашему участию в предстоящих концертах.



  И тут основная нагрузка по "Щелкунчику" легла на Модеста Петровича. Хотя, он сам был сильно рад этой работе. Вроде, после успешной премьеры "Бориса Годунова" ещё пару лет назад композитор какое-то время был свободен. С другой стороны, похоже, что дела у него не очень ладились, и это откровенно отражалось и на его внешнем виде. Мы с тётей причин, конечно, не знали, но, вроде, застопорилась сдача новых работ. И тут новый балет оказался как раз к месту. Уж к "Щелкунчику", думаю, не будут придираться и самые строгие и привередливые царские чиновники, и даже оголтелые любители иностранщины. В том числе и сами иностранцы, уже неплохо прижившиеся в самых разных властных местах.



  В общем, подготовка к концерту шла полным ходом, и успешно. На удивление, появилась и дюжина молоденьких и пока совсем неизвестных балерин, конечно, ещё просто учениц, из Театрального училища. Благо и оно находилось не так далеко, тоже на Театральной площади. Как оказалось, "Танец маленьких лебедей", с согласия Петра Ильича, было решено исполнить в полном объёме, вместе с танцем. И вот что да как, красавицам пришлось показывать мне. Они с удивлением рассматривали странного мальчика, как бы и постановщика танца. Но и мой титул удивил их сильно, а ещё больше скромная и уже поношенная форма гимназиста. Жаль, но и тут мне, хоть и было сильно неудобно, приходилось соблюдать правила.



  Я и так сильно смущался. Жаль, но стеснительность у меня, хоть внимание девушек и приятно было, никуда не делась. Всё-таки сразу дюжина неотразимых красавиц, и не так уж сильно меня старше! Так, годика на три-четыре. Хотя, некоторые из них уже вполне взрослые девицы. А девушки как бы и заигрывали со мной слегка и старались загнать меня ещё в большую краску. Даже моя молодость и нищета их не испугали.



  Но и у учениц порядки оказались очень жёсткими, хлеще, чем у меня! Им вообще нельзя было хоть как-то уединяться и даже кокетничать с мужчинами. Вместе с девушками явились сильно пожилой мужчина и две наставницы, уже ближе к сорока, и очень строгие. Вроде, ихние преподователь и инспектрисы. Так как я оказался не внушающим опасения мальчиком, то мне к ученицам подходить было можно. Тем не менее, тоже запрещалось разговаривать с ними на посторонние темы. Я и не общался, и вообще только и запомнил имена четверых девушек, что должны были исполнить основной танец. Зина, Софи, Варя и Анна, само собой, оказались лучшими танцовщицами, вот их и поставили. А остальные девушки составили, ага, кордебалет, и мне с ними даже по делу не совсем приходилось общаться.



  Вообще, балерины мне просто добавили лишних хлопот и, можно сказать, и некоторых неприятностей. Во-первых, сразу же возникли разногласия по одежде. Мои рисунки по танцу все трое наставников девушек сразу же посчитали фривольными. Само собой, им и танец хотелось переделать по своему.



  Самый главный, Христиан Петрович, конечно, не замедлил высказаться. Кстати, на немецком языке, но я, его конечно, понял. И, оказалось, что Анна даже являлась его дочкой.



  - А Вы, молодой человек, балет совсем не знаете. Конечно, мы понимаем, что Вам всё же больше всего хочется увидеть женские прелести, но надо уважать и требования, и старые традиции.



  И тут что-то на меня нашло! Конечно, не знаю! Правда, до настоящего созерцания женских прелестей мне ещё вырасти надо. И что там за требования и традиции, даже и не имел представлений. Тем не менее, нарушать их я не собирался. Но вот так сразу же испортить "Танец маленьких лебедей" тоже не хотелось. Понятно, что мне не понравились эти тугие корсеты и тяжёлые юбки или тюники балерин. Слишком уж они сковывали движения. Для девушек как раз бы пришлись наши бюстгальтеры, трусики и сорочки, ещё и лёгкие юбчонки, но тогда можно было вызвать и скандал. Терять просто так, как бы из жалости к бедным балеринам и стремления улучшить их танец, хоть какие-то деньги нам с тётей Ариной тоже не хотелось. Сначала всё-таки надо было получить привилегии. Конечно, укоротить длинные юбки балерин однозначно требовалось. Всё равно ведь укоротят. Наставник девушек Христиан Петрович Иогансон, хоть и являлся, как я уже знал, знаменитым танцором, а теперь и уважаемым преподавателем, но для меня таким уж авторитетом не был. Да, мне нравился балет, но это только из-за своих знаний, ненароком засевших в моей голове. А так из-за бедности я ещё вживую с балетом и разными танцорами и балеринами не сталкивался. Вот тётя Арина млела перед ними, а мне было как-то, ага, до лампочки или фонаря!



  - Э, Христиан Петрович, извините, пожалуйста, за некоторые лёгкие мысли. Пожалуйста, делайте так, как посчитаете нужным. Я, вообще-то, нисколько не возражаю. Просто потом, когда Вы провалите танец, я сделаю нужные заявления. Только и всего! Если можно, я хотел бы видеть на Вашем месте Иванова Льва Ивановича. Вот он, наверное, точно справится! Я в балете, вообще-то, случайный человек, и правил Ваших не знаю. И что там у Вас, меня просто не касается. А так мне, вообще-то, ещё совсем незрелому мальчишке, многое будет простительно. А вот Ваше славное и беспорочное имя, боюсь, уже запятнается таким досадным упущением. Вам самим потом обидно станет! И, в отличие от Вас, я точно знаю, каким должен выглядеть именно этот танец. И мне никак не хочется его испортить. Извините, Христиан Петрович, но это так!



  Мой пространный ответ уже был на неплохом французском. Конечно, маститый наставник девушек тоже всё понял. Он сильно побагровел и хотел было отчитать меня, но отчего-то не стал. Немец просто махнул рукой и отошёл от меня. Наверное, решил, что лаяться с глупым мальцом, да ещё в присутствии множества учеников консерватории и своих учениц, невместно. А мне, честно говоря, было всё равно. Отстранят меня, так особо переживать не буду. Испортят танец сейчас, так и пусть. Всё равно потом вернутся, уже как бы и моему варианту.



  Честно говоря, у меня в голове тут же всплыли и некоторые нехорошие мысли, и именно в связи с балеринами. Что-то такое вот вспомнилось! Вообще-то, мои одноклассники много судачили о разных певцах и певицах, актёрах и актрисах, в том числе танцорах и балеринах. Все они сильно восхищались выступавшими сейчас в Большом театре итальянцами Эрнесто Николини и Аделиной Патти. Вроде, кому-то из учеников побогаче удалось побывать в опере и их послушать. Наши отечественные, ага, деятели искусства их, чего тут уж скрывать, привлекали чуть меньше. И балет ценился пониже. Тем не менее, посетить там какую-нибудь постановку, к примеру, "Бабочку", "Неяду и рыбака" или "Бандитов" и увидеть там Марфу Муравьеву или Екатерину Вазем, Александру Шапошникову или опять же Александру, но Кеммерер, было тоже весомо. И потом всё увиденное с видом знатока азартно рассказывалось нам, бедным слушателям. И, конечно, многое и запоминалось.



  А я пока вообще никого из и иностранных, и отечественных певцов и певиц не слушал и оттого ими просто не восхищался. И ни один балет ещё не видел, и оттого мне тоже просто нечего было обсуждать. Разве что сплетни разные и не совсем хорошие, конечно, связанные с высокими особами. Вот о них и я уже много о чём был наслышан. К примеру, о постыдной и странной связи Великого князя Николая Николаевича с балериной Екатериной Числовой и их детях в последнее время судачил весь Петербург. И это при наличии законных жены-принцессы и детей! Или о связи другого Великого князя Константина Николаевича с балериной Анной Кузнецовой. А ещё много чего обсуждалось о кавалергардах и конногвардецах и их нравах и похождениях. Уж они-то поводов давали только так! Что делать, ага, мажоры! Всё-таки самые сливки высшего общества! Тут я как раз и вспомнил песенку о кавалергардах, и весьма душевную. Надо будет как-нибудь записать!



  Хоть как-то и неприлично было, но ведь обсуждали. Даже мы, младые гимназисты! И многое другое! Наверное, даже и завидно было! В том числе и мне! И хоть за такие разговоры нас ловили и ругали наши учителя, всё равно интересно было. Что делать, запретный плод слишком сладок, а ещё и сильно недоступен из-за нашего имущественного положения.



  А теперь тут и мне нежданно пришлось иметь дела и с самыми настоящими балеринами и их преподавателем, и тоже знаменитым танцором. Точно будет что рассказать в гимназии! А так, конечно, я слишком мал для этих девушек, совсем не богат и оттого не сильно интересен. И потом, если не разбогатею, тоже никого не заинтересую. Но связываться с балеринами я и потом уж точно не буду. И со всякими артистками тоже. Не для меня они. Разве что как-нибудь какие-то совместные творческие дела иметь придётся. И, вообще, мне до Великих князей и прочей "блестящей" аристократической молодёжи было далеко, оттого всякие Матильды Кшешинские вряд ли бы на меня посмотрели. Хотя, именно с ней я по жизни, возможно, ещё могу и столкнуться. Кто его там пути господни знает? Уж о ней я уже точно знал, что существует.



  В общем, меня не отстранили. Не знаю, было связано с этим случаем или нет, но через пару дней на следующей репетиции у меня случился и самый настоящий неприятный случай. К моему счастью и удивлению, Христиан Петрович на этот раз не появился. Девушки уже поглядывали на меня с небольшим интересом, а вот Анна, конечно, из-за отца, явна дулась. Но это меня нисколько не волновало. Остались две наставницы, но они в мои указания по танцу почти не вмешивались. Зато все девушки были уже одеты в совсем короткие и лёгкие тюники. Хотя, получилось что-то среднее между прежним и предложенным мною размером. Всё шло спокойно, но вдруг в зал, где мы занимались, заявился какой-то плотный важный господин, хотя, не совсем старый. И он спокойно расположился на диване для отдыха девушек и с каким-то презрительным видом стал наблюдать за нами. Но присутствие чужих в мои планы нисколько не входило. Я всё-таки сторонился всех посторонних и, кроме старших товарищей и приданных к себе учеников консерватории, с другими старался не общаться. Из-за нежданных знаний приходилось держаться сильно настороже. Вдруг проболтаюсь или чем-то иным себя ненароком выдам? Ведь чужим разные отклонения больше будут бросаться в глаза. А мне неприятности на ровном месте нисколько не нужны.



  Жаль, что и тётя Арина отсутствовала. Она репетировала свои песни вместе с приданными ей учениками.



  Сначала важный господин сидел спокойно. Хотя, он ещё что-то чиркал в тетрадке. Ладно, это меня устраивало. Лишь бы не мешал! Но после нескольких, и как-то презрительных замечаний насчёт нашего танца я не стерпел и тут же обратился к чужаку:



  - Сударь, Вы нам мешаете. Потом, не дело находиться чужим в учебном зале. Пожалуйста, я прошу Вас удалиться!



  Тут и этот важный господин побагровел! И он, похоже, тут же решил поставить на место мальца, решившего как бы и выгнать его.



  - Что ты, малец, себе позволяешь! Как посчитаю нужным, так и поступлю! Слишком мал ещё, чтобы делать замечания старшим!



  Нашла коса на камень! Тут ещё и балерины все устремили в мою сторону свои насмешливые и прекрасные взгляды!



  Вжик! Как-то неосознанно схваченные ножницы, лежавшие на столе неподалёку от меня, резко воткнулись в дверцу мебельного шкафа рядом с диваном и там и остались. Неплохо вошли! Сам не ожидал! Обозлился! И я уже готов был сделать следующий замах, и тоже зажатыми в руке ножницами. И этих острых рабочих орудий и много чего другого на столе хватало. Всё-таки девушкам постоянно требовалось приводить в порядок свою одежду, в том числе и пуанты. Что делать, хоть и искусство, но работа у них такая. И самим приходиться за собой следить.



  - Я не малец, сударь, а князь Борис Куракин! И Вас сюда я не приглашал! Прошу немедленно покинуть этот учебный зал! Иначе Вам придётся держать ответ за нанесённое оскорбление!



  Оторопевший и сильно испуганный господин резко поднял своё тело с дивана и выметнулся из зала. Он попытался что-то сказать, но из его рта только и вылетело что-то нечленораздельное. И до меня дошло, что у меня, похоже, могут бывать и нежданные нервные срывы. Наверняка последствия болезни? Потом, я ведь постоянно упражнялся, не только выполняя приёмы из самообороны без оружия, но и кидался самыми разными предметами. Нас и в гимназии немало обучали даже военному делу!



  Чуть позже в зал влетели взволнованная тётя Арина и Анна Николаевна. Пришлось нам прерваться. Пока тётя пыталась меня успокоить, немного растерянные наставницы балерин и так всё рассказали Анне Николаевне. Немного позже явился и Фёдор Иванович. Общими усилиями дамы и до него довели случившееся.



  Тут, конечно, я и сам повинился и с сильно поникшим видом сообщил, что не смог сдержаться из-за оскорблений незнакомого господина. Конечно, мне объяснили, что это был Скальковский Константин Аполлонович, завзятый поклонник балета, важный сотрудник Горного Комитета и как бы даже и журналист, сотрудник, вроде, "Нового времени", "Петербургской газеты" и "Петербургского листка". Оказалось, что этот шустрый и компанейский мужчина постоянно ошивался около балерин и каким-то образом разузнал и о наших репетициях. Меня, конечно, сильно пожурили за несдержанность, но пообещали, что чужие мешать точно не будут.



  Жаль, конечно, но этот журналист точно постарается написать много грязного обо мне. Хотя, без скандалов и грязи никак не обойтись. С другой стороны, что напишут, тоже ничего страшного. Лишь бы хоть что-то написали. Это больше привлечёт к нам внимания. А потом время всё расставит по своим местам.