#местодрам (СИ) [Алекс Рицнер Ritsner] (fb2) читать постранично

========== предисловие, или #автор_ты_че ==========

Это предисловие предназначается постоянным читателям. Новички могут начать со следующей части со спокойной совестью. Для справки и ответа на вопрос, что тут творится: upd в скобках означает, что главы были переписаны.

Ну что, котофеи мои? Держитесь: основные события оставлены, второстепенные вырезаны, характеры углублены, а текст по большей части теперь в прошедшем времени. Так надо по сюжету.

Хотя, если откровенно, самое крупное изменение произошло с Катюшей: она теперь Матильда. Такого вы не ожидали, да? Не знаю, как это случилось, но больше вас ничто так не контузит.

Разве что «Точка просчета» вышла страшненькая. Первая реплика доставит вам как минимум вопрос: «Автор, ты че?» В новой главе другое настроение. Немножко. Но по большей части это прежний стеб, сохранивший в себе придурковатый тон общей неадекватности.

Если вы не захотите перечитывать и уйдете, я все пойму, включу на фоне «Отпусти и забудь» — и мы грустно обнимемся.

А с остальными мы поржем. Как говорит наш главный фрик: «А че?»

Отзывы сохранены.

Наконец, пользуясь случаем, выражаю благодарность гамме: только ее праведный гнев и бесконечное терпение к проснувшейся во мне натуре Гоголя-Таргариена сберегли текст в первозданной тональности. Если бы не она, я бы переписала в драму. Так что моя Нила, она святая: она спасла и персонажей, и само повествование от их создателя. Она не делала сюжет. Но она была рядом, выслушивала мои спутанные мысли, сопереживала, читала и давала свою верную оценку. Она просто не позволила мне сбиться с курса.

Спасибо ей и спасибо всем вам, ожидавшим. Мы смогли, и я закончила. Главы будут выходить по мере вычитки. Их, кстати, получилось двадцать шесть.

========== #точка_просчета ==========

Может, я был рожден,

чтобы быть гребаным фриком.

Ryan Oakes — Cruise Control

I

В семнадцать он решил, что втрескался. И за три месяца из славной-послушной принцессы перевоплотился в редкостного… хулигана?.. Да, верно, в хулигана — из новых, невротического типа. Скажем, эдакий гомо-горе-герой нашего времени. Герой сомнительно сопливой натуры и наружности.

Он спокоен. В кабинете не психолога — психологини. Она тоже из новых, со своими заморочками.

Новое новому не нравится — и говорит про старое: про нравы. У Поли, разумеется, в изрядно затянувшейся постсоветской разрухе нравы самые другие и дурные, отличные от мистического «большинства». Волосы и ногти — крашеные, и ошейник-то напялил на себя, и носит он девчачьи кеды, а с его проколотого уха свисает металлический скелет, а что он надевает за одежду… Ну в общем, полный фарш, поэтому его вот в это кресло в тусклом свете усадили и спрашивают всякое — про школу, одноклассников, родителей.

Про Диму Харисова спрашивают:

— Ты знал?.. что он хотел повеситься?

Поля пятерней забирает назад сахарно-розовую челку. Она рассыпается обратно прядь за прядью — по бокам, чуть прикрывая уши — до их середины. Он запрокидывает голову, как будто хочет рассмеяться. Нехорошо так рассмеяться, злорадно. А потом вздыхает, закидывает ногу на ногу, усаживается поглубже в кресле, сцепляет пальцы, словно на сеанс пришла — она. Взгляд отплакавших глаз — равнодушно-смирившийся. Настроение у Поли ровное.

Он лопает пузырь, большой и тоже розовый. Лопает громко, на весь кабинет, переломив сухое тиканье настенных часов. Дергает уголком широкого рта и наконец говорит. А говорит он просто, словно его спросили, знал ли он, что в зиму выпадает снег:

— Ага.

А вообще, между ними троими — Полей с Димой и Полей с До — был стеб. Пока не превратился в трагедию.

II

Прожив пять унылых лет в Англии, Славик обзавелся толпой русских поклонниц: чудеса интернета. Он вообще был единственный парень, цитаты которого разобрали по всем женским пабликам до того, как ему стукнуло шестнадцать: он постил записи для маленьких поклонниц настолько ванильные, что сама ваниль бы поперхнулась.

Славик косил под стильного ботаника, снимал закаты, котиков, красивых девочек, изыски здоровой еды, нездоровый кофе и даже книги, которые он в жизни не читал. Ну и еще раз — кофе. Периодически он фоткался на фоне самых избитых достопримечательностей мира. А когда на него нападало вдохновение, он оформлял подолгу все плоскости своей квартиры для снимков в жанре «flatlay». В общем, Славик был принцессой Инстаграма.

Он обитал за объективом своего айфона, в комментариях и дробных ниочемных переписках. Иногда со скуки для подтверждения своей неотразимости он рассекал по европейским