Лондонград. Из России с наличными. Истории олигархов из первых рук [М. Холлингсуорт] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

М. Холлинrсуорт, С. Лэнсли Лондонград. Из России с наличными Истории олигархов из первых рук

Богатому и черт ребенка качает.

Русская пословица

Глава 1 Человек, который слишком много знал

Я сам загнал себя в яму и оказался слишком глубоко. Я не уверен, что смогу выбраться отсюда самостоятельно.

Стивен Кертис, январь 2004 г.
18.56, среда, 3 марта 2004 года. Совершенно новый белый шестиместный вертолет Agusta-A109E стоимостью в полтора миллиона фунтов заходил на посадку в аэропорту Бэтгерси, что на юго-западе Лондона. Его ждал широкоплечий мужчина лет сорока пяти. Британский юрист Стивен Кертис пребывал не в лучшем расположении духа. Тремя минутами раньше он позвонил Найджелу Брауну, директору-распорядителю компании ISC Global Ltd, который обеспечивал безопасность сомнительных счетов русских клиентов. «Это создает проблемы! — громко сказал Кертис, а затем, помолчав, добавил: — Ладно, мне пора идти. Вертолет уже здесь».

Кертис поднялся на борт вертолета и, несмотря на громоздкую фигуру, ловко пробрался через пассажирский салон к заднему сиденью. Сотрудник наземной службы разместил три сумки его ручной клади на сиденье впереди. Пилот получил разрешение на взлет и в 18.59 машина поднялась в мрачное лондонское небо. На высоте в 3800 метров было холодно и довольно облачно, но видимость до 7 километров годилась для полета.

Юрист выключил оба мобильных телефона и откинулся на сиденье. После дня, полного бесконечных напряженных телефонных разговоров в роскошном пентхаусе стоимостью в четыре миллиона фунтов, расположенном в Уэст-Пойнте, неподалеку от Бэттерси, он предвкушал спокойный вечер в своем замке XVIII века «Пенсильвания» на острове Портленд у побережья Дорсета.

Вертолет, пробыв в воздухе менее часа, достиг Борнемуса. Моросил небольшой дождик, посадочная полоса аэропорта была скрыта облаками. Agusta начала снижение. Пилот, тридцатичетырехлетний капитан Макс Рэдфорд, который постоянно возил Кертиса в Лондон и обратно, связался с диспетчером, чтобы получить разрешение на посадку на двадцать шестой полосе.

— Вы видите поле? — спросила авиадиспетчер Керсти Холтен.

— Нет! Пока нет.

Авиадиспетчер, обеспокоившись, увеличила освещение взлетно-посадочной полосы до максимума. После этого пилот, находящийся в миле от аэропорта, передал по радио:

— Вот сейчас вижу.

— Вам нужна моя помощь? — поинтересовалась Холтен.

— Да, да, — отозвался Рэдфорд. Его голос вдруг зазвучал напряженно — за короткий промежуток времени он повторил слово не менее одиннадцати раз.

Вдруг вертолет начал резко заваливаться влево, а потом, почти потеряв управление, закружился волчком. В течение нескольких секунд он снизился сразу на 400 футов.

— У вас все в порядке? — спросила встревоженная Холтен.

— Нет, — ответил Рэдфорд.

На расстоянии полутора километров от взлетно-посадочной полосы номер двадцать шесть вертолет пропал с радара. В течение следующих пятидесяти шести секунд пилот говорил, что машина под контролем, но затем начал лихорадочно повторять: «У нас проблемы, у нас проблемы». В 19.41 Рэдфорд, потеряв управление вертолетом, закричал в микрофон: «Нужна высота!».

Рэдфорд попытался выровнять машину, но уже совершенно потерял контроль над ней и в панике закричал: «Нет, нет!». Это были его последние слова.

Вертолет, падая камнем вниз, врезался носом в поле и взорвался от удара — огненный шар взметнулся в небо. Пламя захлестнуло машину, а искореженные куски металла разбросало на Четверть мили вокруг. «Я услышала сильный хлопок, подбежала к окну и сразу же увидела огромную стену огня прямо перед собой, — вспоминала Сэйра Прайс, жившая неподалеку от аэродрома. — Все поле было в огне. Ужас!»

Тридцать пять пожарных бросились к месту аварии, но Стивен Кертис и Макс Рэдфорд погибли мгновенно. Той же ночью их обугленные тела отвезли в морг Боскомба, что в Дорсете, где на следующий день произвели вскрытие. Трупы сильно обгорели: опознать их представлялось возможным лишь с помощью анализа на ДНК, который и был сделан подполковником авиации Мейдментом в центре авиационной медицины ВВС в Хен-лоу в Бедфордшире.

Новость о трагической смерти Кертиса стала страшным ударом не только для его жены и дочери. Волна шока прокатилась также и по зловещему миру русских олигархов, дошла до Кремля и группы банкиров и финансистов, плавающих в мутных водах офшоров, где постоянно перемещаются миллиарды фунтов и откуда они пропадают, направляясь во все точки света. И это еще не все. Тревожные звонки раздавались в офисах британских спецслужб и силовых структур: Стивен Кертис был не просто юристом. Начиная с 90-х годов, он являлся тайным хранителем некоторых огромных личных средств, полученных вследствие неоднозначной приватизации крупнейших государственных предприятий России. Двое из его клиентов-миллиардеров — Михаил Ходорковский и Борис Березовский — уполномочили Кертиса защищать и охранять их благосостояние от испытующего взгляда российских властей.

Русские любили очень умного и общительного Кертиса и доверяли ему — щедрому, любящему изрядно выпить, верному, веселому и экстравагантному. Кертису легко удалось проскользнуть в их мир. Нетерпеливый, безжалостный и агрессивный, когда это было нужно, он реструктурировал их компании, перемещал капиталы на счета группы банков, расположенных на тайных островах и представляющих собой налоговый оазис, учреждал сложные трасты и открывал тщательно обдуманные офшоры по управлению активами этих людей. Когда они приезжали в Лондон, он находил для них подходящую собственность, представлял их самым влиятельным банкирам, развлекал до поздней ночи, рекомендовал частные школы для их детей и даже портных с Сэвил-Роу[1], у которых нужно заказывать костюмы.

К началу 2004 года Кертис не только познакомил новых состоятельных клиентов из России со многими аспектами британской жизни, он также стал хранителем их секретов. Это был единственный человек, который знал, кто в действительности владеет тем или иным имуществом: собственностью, яхтами, предметами искусства, машинами, драгоценностями, частными самолетами; а также он разбирался в их банковских счетах, акциях, компаниях и трастах. «Стивен знал все, потому что именно он основал эту инфраструктуру», — сказал один из его близких друзей. Кертис спрятал миллиарды фунтов в замысловатых запутанных финансовых лабиринтах, в которых позже пыталось разобраться (чаще всего безуспешно) российское правительство.

Управляя делами из своего офиса в тесном четырехэтажном «Мэйфейр-хаус» на Парк-Лейн, 94, Кертис полностью отдавался своей работе, считая ее весьма выгодной. Будучи продуктом относительно скромного воспитания, Кертис скопил благодаря своим новым клиентам огромное личное состояние, достаточное для того, чтобы позволить купить собственный вертолет,  частный самолет, роскошный пентхаус в Лондоне, а также замок «Пенсильвания». Он жертвовал солидные суммы на благотворительность, принимал в своем замке гостей и устраивал себе дорогой отдых на Карибских островах.

Стивен Кертис был юристом, который слишком много знал. іХотя он любил играть в рискованные игры и создал благосостояние на непростой и опасной работе с русскими олигархами, но чем дальше, тем больше он нервничал по поводу собственной уязвимости и безопасности своей семьи. На момент смерти он оказался в центре эпохальной схватки, одной из самых денежных в мире тяжб между государством и бизнесом — между могущественнейшим человеком в России, президентом Владимиром Путиным и богатейшим бизнесменом Михаилом Ходорковским.

К октябрю 2003 года Кертис работал на Ходорковского уже в течение шести лет, когда его клиент-миллиардер был арестован буквально под дулом пистолета в Центральной Сибири за предполагаемое уклонение от уплаты огромных налогов и мошенничество. Через месяц после ареста Ходорковского Кертиса назначили председателем «Менатепа», базирующегося на Гибралтаре. Холдинг «Менатеп» также принадлежал Ходорковскому и являлся владельцем крупного пакета акций «ЮКОСа», второй по величине нефтедобывающей компании в России.

Российские газеты вдруг заговорили о «таинственном человеке» с Гибралтара, который управляет вторым по величине производителем нефти в России. На кону были миллиарды фунтов и политическая жизнь Путина, а Кертиса рассматривали как человека, играющего главную роль в предстоящей судебной драме.

В марте 2004 года суд над Ходорковским стал неминуем, и давление на Кертиса возросло. После его гибели, утром 3 марта, в офисы двух швейцарских компаний, связанных с «ЮКОСом», по требованию российской прокуратуры вторглась швейцарская полиция. Документация была арестована, подозреваемые допрошены в Женеве, Цюрихе и Фрейберге, а счета на сумму 5 миллиардов долларов в швейцарских банках заморозили.

Всего несколько недель назад Кертис принял одно важнейшее решение, заключавшее в себе огромный риск: пойти на тайное сотрудничество с чиновниками из британской полиции. Являясь до совсем недавнего прошлого закулисным юристом, он внезапно оказался в фокусе всеобщего внимания как руководитель очень скандальной русской компании. В другое время разумный и готовый к неожиданностям, сейчас, в новой роли, (Кертис почувствовал себя незащищенным. Он боялся, что рано или поздно представители русских властей постучатся в его дверь, чтобы задать ряд вопросов о его участии в предполагаемом уклонении от уплаты налогов и выводе денег из страны, і Согласно закону, Кертис должен заявить о подозрительных транзакциях или даже о малейшем намеке на криминальную — деятельность в Национальную службу уголовных расследований в Скотленд-Ярд, — туда, где ведется следственная деятельность в случаях отмывания денег и организованной преступности. В мае 2003 года, например, Кертис составил отчет о такой подозрительной транзакции своего русского клиента. Сейчас он нуждался в защите по другой причине. Кертис боялся, что может стать мишенью коммерческих врагов: конкурирующих нефтяных компаний и инвесторов, владеющих малой частью акций «ЮКОСа», которые заявят, что он мошенничает. Он также знал, что в России весьма распространены заказные убийства. «Я сам загнал себя в яму, как оказалось, слишком глубокую, — сказал он одному из своих коллег. — Я не уверен, что смогу выбраться из нее самостоятельно».

В последние несколько недель жизни Кертис находился под постоянным наблюдением российских следователей и думал о необходимости сменить офис. Его телефоны прослушивались, а в начале 2004 года консультанты по безопасности обнаружили в загородном доме в Дорсете подслушивающее устройство. По словам Эрика Дженкинса, дяди Кертиса, который часто навещал племянника на Гибралтаре, где тот жил большую часть года, Кертису много раз угрожали, в том числе и по телефону. Он относился к угрозам достаточно серьезно и нанял телохранителя. «Совершенно точно: Стивену угрожали убийством, — подтвердил Найджел Браун, который обеспечивал безопасность клиентов Кертиса — Березовского и Ходорковского. — Его гибель весьма подозрительна. У многих людей были причины убить его. Он слишком много знал».

В первое время Кертис не придавал значения угрозам, но когда во время одного телефонного звонка упомянули его жену и тринадцатилетнюю дочь, он решил действовать. Будучи глубоко обеспокоенным, в середине февраля 2004 года он обратился в Министерство иностранных дел и в Национальную службу уголовных расследований и предложил им всестороннее, но тайное сотрудничество. Он собирался давать информацию о русской коммерческой деятельности в Британии и об активах олигархов взамен на безопасность для себя и своей семьи. Так делают многие адвокаты. Для Службы Кертис был потенциально ценным информатором, поскольку хорошо знал скандальную деловую активность русских в Лондоне. Ему сразу же назначили куратора, но вскоре без объяснения причин офицера из Службы расследований перевели на другие операции, не успев заменить по просьбе Кертиса на другого.

За неделю до трагической гибели Кертис сказал своему близкому другу: «Если в ближайшие несколько недель со мной что-нибудь случится, это не будет несчастным случаем». При этом нервно рассмеялся, но явно не шутил. В голосовых сообщениях на мобильном телефоне однажды прозвучало с русским акцентом: «Кертис, где ты? Мы здесь. Мы идем за тобой». Эрик Дженкинс на следствии дал показания, что племянник рассказал ему об этих обеспокоивших его словах.

Частые угрозы убедили некоторых коллег и родственников Кертиса в том, что его убили. Один из его бывших служащих заявил: «Это наверняка сделали с помощью дистанционного управления. Они знали маршрут заранее, потому что прослушивали его телефоны». Дэннис Рэдфорд, отец пилота, говорил на повторном следствии, что, по его мнению. Отдел авиационных происшествий не провел должного расследования относительно возможности умышленной аварии. Он сказал: «Безопасность в аэропорту Борнемуса настолько плоха, что любой, у кого возникнет желание повредить самолет, без особых проблем и препятствий это сделает».

Очевидцы утверждали, что слышали очень сильный хлопок перед падением вертолета. «Я услышал какой-то сильный грохот, и собака начала лаять. Поэтому я вышел на улицу, и тут же раздались еще два хлопка. Звук был очень резкий, будто неисправно работает двигатель», — заявил на следствии Джек Молт, живущий неподалеку от места катастрофы. «Несколько секунд перед взрывом было совершенно тихо, и я догадалась, что, должно быть, двигатели отказали», — сказала Сэйра Прайс, чей дом находился в 300 ярдах от поля. Она тоже слышала сильный хлопок перед взрывом. И Гэвин Фоксвелл, еще один местный житель, также подтвердил во время расследования, что вертолет издавал «странные звуки, скрежет».

Смерть Стивена Кертиса остается загадкой и по сей день. Однако никаких достоверных свидетельств о намеренной поломке транспортного средства или убийстве пока нет. Расследование, проведенное Отделом авиационных происшествий, установило:

«Возможность постороннего вмешательства была рассмотрена. Самодельное взрывное устройство могло быть расположено в кабине или в багажном отсеке. Все двери кабины у неповрежденных частей двери багажного отсека были извлечены с места аварии. На них не обнаружено никаких признаков повреждения, за исключением тех, которые явились следствием удара о землю. Кроме того, на частях дверей не обнаружено каких-либо следов пулевых отверстий».

Подводя итоги, Пол Ханнант, старший инспектор Отдела авиационных происшествий, сказал: «Если бы кто-то собирался устроить аварию такого воздушного средства, как это, то он бы постарался повредить главный винт или основную коробку передач. Еще один единственно реальный способ — повредить рычаги управления. Но пилот сразу бы это заметил… Любая попытка использовать устройство, создающее помехи, или аппарат дистанционного контроля была бы совершенно очевидна для пилота Рэдфорда».

В конечном итоге причинами падения вертолета признали плохие погодные условия и неопытность пилота. Инспектор из Отдела авиационных происшествий объяснил: «Наиболее вероятная причина аварии заключается в том, что капитан Рэдфорд потерял ориентацию во время подлета к аэропорту в Борнемусе». Однако, несмотря на то, что той страшной ночью 3 марта 2004 года погода была плохой — моросил дождик и небо было затянуто облаками — летные условия не являлись особенно опасными. Позже отец пилота, Дэннис, заявил: «Макс летал много, много раз в значительно худших условиях, чем эти. И если он потерял ориентацию, то почему он тогда разговаривал с диспетчером всего за двадцать девять секунд до аварии?»

Следствие дало путаную оценку опыту Макса Рэдфорда и его компетенции. Он летал с 1993 года, имел 3500 полетных часов, с Кертисом летал регулярно. Во время тренировок на новой, модернизированной Agusta-A109E Рэдфорд консультировал двух летных инструкторов. «Я считаю, что его уверенность превосходила его компетенцию, — заметил Алан Дэвис, но Ричард Поппи пришел к выводу, что Рэдфорд обладал должной компетенцией для полетов на Agusta-A109E. Когда Отдел авиационных происшествий обнаружил, что пилот не пользовался приборами с 2000 года, то там предположили, что летчик очень хорошо знал маршрут.

Следственному жюри Борнемуса потребовалось чуть больше часа, чтобы вынести вердикт о «смерти в результате несчастного случая». Однако, несмотря на вердикт, некоторые близкие родственники скептически отнеслись к этому заключению. Они указывали на то, что Рэдфорд был ответственным и внимательным пилотом и бывали случаи, когда он отказывался лететь с Кертисом, если не позволяла погода, в частности на новогоднюю вечеринку в замок «Пенсильвания».

Бывшие советники Кертиса по безопасности также подозревали неладное. Найджел Браун, абсолютно уверенный в том, что произошло убийство, весьма критически отнесся к заявлениям полиции. «Вот чего я не могу понять, так это того, почему не было проведено должного расследования по делу об убийстве, — сказал он. — Вопросы возникают уже потому, что Стивену неоднократно угрожали. Кроме того, был мотив: он много знал. Эти обстоятельства очень подозрительны. Но полиция не опрашивала ни меня, ни моих коллег, ни клиентов Стивена, ни его сотрудников. Обычно полиция допрашивает того человека, который говорил с погибшим последним. Так вот, я этот человек. Мы точно не знаем, что именно случилось со Стивеном, но я считаю, что нужно было предпринять нечто большее, чем простое расследование».

Жена Кертиса, Сэйра, не верила, что ее мужа убили. Но у нее возникли сомнения, поскольку именно русский бизнесмен первым рассказал ей о смерти мужа. «Я очень сожалею, что Стивен погиб», — сказал он ей. Из полиции же позвонили только через час и сообщили, что «произошел несчастный случай».

О точности предчувствий Кертиса относительно угрозы его жизни свидетельствует тот факт, что он оставил подробные инструкции по поводу своих похорон. Это отчасти было и влиянием его суеверной, почти фаталистической натуры. Он верил в привидения, в жизнь после смерти и всегда думал, что умрет молодым. «Мне не доведется состариться», — говорил он задолго до того, как встретился с русскими.

Ко всему прочему Кертис страдал от редкого заболевания крови. Это проявлялось довольно странным образом. Однажды во время путешествия по морю он сильно ударился головой о балку судна, и его друг был потрясен тем, как кровавая рана затягивается буквально на глазах. Чтобы поддерживать себя, Кертис нуждался в постоянном переливании крови и принимал варфарин — препарат для разжижения и предотвращения свертывания крови. Он также носил лечебные носки, чтобы избежать тромбоза глубоких вен. После двух операций в частной клинике ему посоветовали больше не летать самолетами, так как это может ухудшить его состояние. Но он мог летать на вертолете, вот почему за три месяца до смерти он пересел на Agusta-A109E.

Как и следовало ожидать от его яркой и эпатажной натуры, Кертис хотел, чтобы его похороны не стали печальным событием, а, напротив, были «праздником жизни», и чтобы пришедших на них «не обязывали надевать традиционную черную одежду». В среду 7 апреля 2004 года примерно 350 родственников, друзей и партнеров по бизнесу собрались в церкви Всех Святых в Истоне на остове Портленд, рядом с замком «Пенсильвания». Популярность юриста была так велика, что еще сотня человек стояла снаружи, и для трансляции похоронной церемонии были установлены громкоговорители. В 13.50 в экипаже, украшенном цветами, образующими слово «папа», прибыл гроб с телом Кертиса; его везли две угольно-черных лошади. За катафалком следовали «Роллс-Ройс Фантом», в котором ехали вдова покойного Сэйра и его дочь Луис, «Бентли» и «Феррари» с другими родственниками и близкими друзьями.

Шотландский волынщик заиграл старинную мелодию, и шесть человек внесли гроб в церковь; за ними следовали заплаканные Сэйра и Луис, обе одетые в пальто и платья розового цвета. Медленно двигаясь по проходу, Сэйра заметила напряженную фигуру Бориса Березовского, погруженного в раздумья; он был в черном костюме, его сопровождали подруга, два охранника и русская свита. Прибыли почти все клиенты Кертиса. Бросалось в глаза отсутствие представителей компании «ИКЕЯ», которая не хотела, чтобы ее связывали как с его одиозными русскими клиентами, так и с чиновниками из «ЮКОСа». Из «ЮКОСа» пришел лишь один человек — Василий Алексанян, близкий друг Кертиса, в прошлом директор этой нефтяной компании. Алексанян был в ярости, что его коллеги бойкотировали похороны, несмотря на все те рискованные финансовые операции, которые Кертис проводил для их компании.

В 14.00 началась служба. Луис исполнила соло на фортепьяно, затем зазвучали традиционные гимны. Было совершенно очевидно, что Кертиса очень любили. Один из ораторов сказал что он воплощение строчки из поэмы Редьярда Киплинга «Если», которая гласит: «И если можешь быть в толпе собою, при короле с народом связь хранить, уважая мнение любое, главы перед молвою не клонить». Его ближайший друг Род Дэвидсон вдохновенно произнес: «В бизнесе он принадлежал к своей собственной лиге. Он мог устроить землетрясение и прекратить его, его взгляд всегда был устремлен к звездам… Он был самым щедрым из людей, и я думаю, что сейчас он у ворот, усыпанных жемчугом, дарит красный „Феррари" Святому Петру и раздает игровые приставки херувимам».

В воздухе чувствовалось напряжение из-за подозрений и отчасти из-за присутствия русских, на которых часто бросали нервные взгляды. Когда же Березовский и его коллеги в конце службы встали со своих мест, им освободили путь, чтобы те могли пройти первыми.

Местная публика и друзья Сэйры в основном были людьми обычными, принадлежащими к среднему классу, ведущими тихую спокойную жизнь в престижном местечке Дорсет в Истоне. Они с трудом воспринимали суровые русские лица, батарею телекамер, фотографов и большое количество полицейских, которые встречали их у церкви в тот солнечный весенний день. Местным деревенским жителям это, должно быть, напоминало сцены из фильмов «Крестный отец» или «Клан Сопрано».

Сэйру потрясла смерть мужа, но она также была смущена вниманием средств массовой информации. «Зачем здесь так много камер? — спросила она, выйдя из церкви. — Я не понимаю». В прошлом она работала секретаршей, а потом вела жизнь, в которой были семья, музыка, друзья, замок и английская деревня. Стивен ничего не рассказывал ей о своей тайной жизни в Лондоне, на Гибралтаре, в России. Любитель фильмов о Джеймсе Бонде, Кертис наслаждался этим скрытным суще-сгвованием. Он не афишировал свои дела, главным образом потому, что хотел защитить Сэйру. «Я не желаю ничего знать», — заметила она однажды и устранилась от темного мира супербогатых русских, где режут глотки.

' Сэйра не была знакома с кем-либо из русских, пришедших на похороны. В состоянии все возрастающего удивления она спрашивала у одного из коллег Стивена: «Кто это? А это?» «Господи, какие дела были у моего мужа со всеми этими русскими?» — обращалась она к другому знакомому. Не желая ее волновать, те уклонялись от ответов.

Похороны, на которых присутствовали только члены семьи и близкие друзья, проходили в садах «Пенсильвании». Кертис упокоился под звуки волынки, исполнявшей шотландские мелодии.

Когда после похорон гости разбрелись по залу, атмосфера оставалась напряженной и пугающей. «Ситуация странным образом беспокоила всех, — рассказывал бывший служащий юридической конторы Кертиса. — Люди смотрели через плечо, чтобы увидеть, кто с кем разговаривает. Странность также заключалась в том, что, как мне было известно, некоторые из клиентов знали друг друга, но на похоронах делали вид, что незнакомы, избегали фотографироваться, чтобы каким-то образом не связывать себя с другими клиентами. Нелепое положение, почти комическое». В 21.45 над Ла-Маншем взметнулся в небо фейерверк.

Похороны Стивена Лендфорда Кертиса соединили две культуры, которые трудно, почти невозможно соединить — обычный, беспечный, всем понятный английский средний класс и темную, серьезную, суровую, сосредоточенную русскую деловую элиту.

Немногим более десяти лет назад русское присутствие в Британии едва ли было заметно. Если русский акцент редко звучал в бутике Найтсбриджа, ресторане Мэйфейра или в лондонской подземке, то вряд ли его можно было услышать на похоронах таинственного британского юриста. Не наблюдалось никаких признаков того, что случилось чуть позже: прибытие в Британию целой армии русских среднего класса и богачей. Исход, который последовал за крахом коммунистической системы в 1991 году, был сначала медленным, но в конце того же десятилетия русские, желающие переехать в Лондон, совершили то, что один из посвященных назвал «лихорадочный бросок».

Хотя не существует официальных цифр относительно количества обосновавшихся в Лондоне бывших советских и российских граждан, считается, что к 2008 году их было более 300 тысяч. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы выпускать четыре газеты на русском языке и глянцевый журнал New Style, открыть огромное число русских клубов и интернет-сайтов, а также проводить общественные мероприятия.

При том, что русское сообщество отличалось разнообразием, большая часть его членов — обычные специалисты-профессионалы, которые решили жить и работать в Лондоне. У многих из них британские супруги. И именно эти люди, а не олигархи, шутливо назвали Лондон «Москвой-на-Темзе». Некоторые стали работать в международных организациях или российских компаниях, базирующихся в Лондоне, в то время как другие завели свой собственный бизнес. Кто-то нашел работу в качестве агента по недвижимости в Сити или в розничной торговле, ориентированной на клиентов из России. Значительная их часть бежала в Британию от криминала, политической неопределенности и экономических потрясений; и по отношению к широким слоям русского населения из них образовалась отборная группа представителей среднего класса.

Кое-кто все еще курсировал туда и обратно, обычно летая коммерческими, а не частными самолетами. Рейс SU247 из Москвы прибывал в аэропорт «Хитроу» в пятницу вечером, привозя тех, кого в «Аэрофлоте» называют «воскресными мужьями». Это служащие нефтяных компаний, банкиры, сотрудники торговых организаций, имеющие дом и семью в Лондоне, но работающие в Москве, Для них сложился определенный еженедельный ритуал: рабочая неделя в московском офисе, выходные в Лондоне.

В этом постоянном потоке доминировала крошечная, но намного более влиятельная группа — олигархи — те, кто в свое время получил доступ к российским государственным ресурсам, кто к концу 90-х годов, появившись неизвестно откуда, вошли в мировую элиту супербогатых людей. Некоторые из новых русских — миллиардеров и мультимиллионеров — остались в России, большая же часть переехала за границу или обустроила там базу, перемещая сюда же и свои огромные активы. Немногие выбрали Израиль, Нью-Йорк или Швейцарию, большая часть предпочла Лондон. С начала нового столетия эта группа людей разбрасывала свое богатство, словно конфетти, способствуя превращению Лондона в ведущую мировую площадку сверхбогатства, стимулируя взлет цен на собственность и бешеные прибыли продавцов предметов роскоши, демонстрируя пышность, невиданную с 1920-х годов.

Некоторые из ультрабогатых русских, боясь ареста, выехали из России и обосновались в Лондоне. Другие сделались международными кочевниками, проживая то в России, то в Лондоне, путешествуя по миру на своих личных самолетах и шикарных яхтах. Многие сохранили отдельные жилища и здесь, и там. Русских олигархов привлекали довольно мягкая система налогообложения в Лондоне, уступчивая банковская система, спокойный образ жизни, необременительные законы города, элитарные школы, независимая юриспруденция.

В этой книге излагаются истории четырех русских олигархов: Бориса Березовского, умного, ловкого дельца, который, с роскошью обосновавшись в Лондоне, готовил заговор против президента России Путина; Романа Абрамовича, хитрого, скрытного магната, владельца футбольного клуба «Челси», чье Сделанное на нефти многомиллиардное состояние было создано благодаря ловким маневрам того же Березовского — его быв-иіего друга, а теперь злейшего врага; Михаила Ходорковского, интеллектуала, наивно верящего, что он сильнее государства, и печально закончившего сибирской тюрьмой; и Олега Дерипаски, циничного молодого лицемера, алюминиевого короля, который стал богаче их всех, имея поддержку в виде хороших отношений с Владимиром Пугиным.

В 90-е годы эти четыре дельца с невероятной скоростью создавали огромные состояния, эксплуатируя рушащуюся постсоветскую Россию, в которой строилась рыночная экономика по западному образцу. И хотя источником их личного благосостояния стала сама Россия, именно Лондон обеспечил им переход к вершинам мировой элиты.

Абрамовичу Лондон помог удовлетворить явно ненасытные аппетиты выдающейся жажды потребления. Для Дерипаски, которому запретили въезд в Соединенные Штаты, английская столица стала важнейшей базой для строительства его разнообразной и невероятно огромной деловой империи. Ходорковский до ареста использовал Лондон, чтобы добиться поддержки от британского политического и делового истеблишмента в его международной деятельности, чтобы мир начал воспринимать его как более яркую и значимую личность. Березовскому, который находился под угрозой экстрадиции с 2001 года, Лондон предоставил убежище, защитив от российской прокуратуры, обвинявшей олигарха в укрывательстве от уплаты налогов и мошенничестве — преступлениях, которые он категорически отрицал.

В отличие от коррупционной и политизированной судебной системы в России, Лондон предложил и легальный приют, и справедливые механизмы действия закона. В то время как обвиненные в преступлениях российские бизнесмены были арестованы или задержаны в Испании, Франции, Италии, Соединенных Штатах, Британия отказалась удовлетворять любые попытки экстрадиции со стороны российских властей, даже не побоясь испортить при этом дипломатические отношения. «Я думаю, что они [русские] почувствовали, что это страна закона, — сказал Березовский. — Почувствовали, что здесь они под надежной защитой» [1].

Лондон давно привлекал безумно богатых людей, но волна иностранного благосостояния начала столетия оказалась беспрецедентной. За это десятилетие, вплоть до 2008 года, в Соединенное Королевство переместились триллионы фунтов иностранного капитала. Это было золотое время для тех, кто делал деньги из денег — для юристов, финансистов и банкиров. «Британцы приобрели новое призвание, — заметил Вильям Кэш, человек со связями, издатель, основавший Spear’s Wealth Management Survey — глянцевый ежеквартальный журнал, рассказывающий о деятельности супербогатых. — Они сделались финансовыми почтальонами мира. Правящие классы Британии воспользовались этим для увеличения собственного благосостояния. Сейчас они становятся вольнонаемной прислугой, обслуживающей мировую финансовую элиту» [2].

К 2007 году, до опустошительного воздействия глобального Экономического кризиса следующего года, Лондон сменил Нью-Йорк на посту финансовой столицы мира. Это произошло благодаря непревзойденной индустрии, работающей на минимизацию налогов, и значительно облегченным нормативным отношениям. После 9/11[2] и нескольких громких финансовых скандалов на Уолл-стрит правительство США провело новый закон — акт Сарбенс-Оксли, который гораздо жестче регулирует корпоративные требования к открытости информации, бухгалтерской деятельности и процедуры допуска ценных бумаг на Нью-Йоркскую фондовую биржу. Этот закон сделал Нью-Йорк менее привлекательным для богатого мирового бизнеса, и Лондон воспользовался этим шансом. Соединенные Штаты также ввели строгие визовые ограничения для иностранных бизнесменов, значительно уступающие по благоприятности более открытому пограничному контролю Британии.

Денежным русским людям Лондон дает преимущества и в логистике: перелет из Москвы занимает всего 4 часа, кроме того, юго-восточная Англия располагает сетью аэропортов, где есть условия и для частных самолетов. По словам Джеймса Хардинга, редактора «Таймс», «В Лондоне можно нормально работать днем, утром поговорить с Токио, а к вечеру с Лос-Анджелесом. Деловой человек садится в Москве на самолет, и через пять часов он в центре Лондона; из Бомбея лететь семь часов, из Пекина — девять. Это одна из причин, почему за последние двадцать пять лет Лондон превратился в центр международного бизнеса, в то время как Нью-Йорк сделался по существу местной финансовой столицей» [3].

И все же налоги остаются первоочередным фактором. «Нью-Йорк очевидно стабилен, но большей части других больших центров мирового благосостояния сейчас сопутствуют различные проблемы, — сказал Дэвид Харви из Society of Trust and Estate Practitioners, чьи члены беззастенчиво помогают богачам платить самые минимальные налоги. — Токио прошел через период депрессии, Сингапур относительно нов, а Германия в последнее время отличается тяжелой налоговой системой. Если вы хотите легально не платить налоги, вам нужно поехать именно в Лондон, а не куда-либо еще» [4].

Соединенное Королевство хвастает своей непревзойденной индустрией уклонения от налогов и изобилием высокооплачиваемых финансистов, умеющих найти сложные способы сокрытия личного благосостояния. В 2007 году Международный валютный фонд поставил Лондон как «офшорный финансовый центр» в один ряд со Швейцарией, Бермудами и Каймановыми островами.

Большинство стран требует от своих резидентов, в том числе и от состоятельных иностранцев, уплаты внутренних налогов на их доходы по всему миру и прибыль с капитала. В Соединенном Королевстве иностранцы могут заявить, что они «постоянно проживают» за границей, даже если они находятся в Британии в течение многих лет и имеют британский паспорт. Согласно этому правилу, лица, «не проживающие постоянно», платят налоги только с их доходов в Королевстве, но не с доходов за пределами страны, которые обычно являются огромными. Более того, покупая собственность через офшорные трасты, иностранцы могут избежать как налога на прибыль с капитала, когда они продают, так и большей части государственных пошлин, которые платятся на первоначальную покупку.

Для русского миллиардера, живущего в Лондоне, доходы, полученные на родине, не облагаются налогами в Соединенном Королевстве. «Одна из важнейших причин, по которой эти люди приезжают в Лондон, — налоговое законодательство», — считает Наташа Шуваева, русская журналистка, живущая в Лондоне. Правда, это преимущество несколько утратило свою привлекательность в 2008 году. Британское правительство, подвергаясь все возрастающей критике, ввело все же ежегодный налог в сумме 30 тысяч фунтов для резидентов, не проживающих здесь постоянно. Но супербогатым людям такая сумма не представляется существенной.

Первопричина притока олигархов заключается в приватизации ими обширных и ценнейших государственных активов России в 90-х годах. Этот процесс обогатил единицы, образовав огромную пропасть между богатыми и бедными. Отчет Всемирного Банка за 2004 год показал, что в действительности тридцать человек контролировали 40 процентов от 225 миллиардов долларов выпуска продукции в России в самых важных секторах экономики, главным образом в сфере природных ресурсов и автомобилестроения. Исследование пришло к выводу: «Концентрация собственности в современной России намного выше, чем в любой стране континентальной Европы, и выше, чем в любой стране, где доступны эти источники информации» [5].

Значительно меньшая часть аккумулированного богатства была инвестирована в бизнес или потрачена на благотворительность в России. Большую часть денег, скорее всего, тайно вывезли за границу, спрятав миллиарды долларов в лабиринтах офшорных банковских счетов во многих налоговых оазисах — Швейцарии, Джерси, Британских Вирджинских островах и Гибралтаре. Огромная часть этих средств попала в британские банки и оказалась в их управлении. Деньги были спрятаны так, что их почти невозможно отследить. Несмотря на попытки российских и британских силовых структур, очень малая доля средств была обнаружена и возвращена в Россию.

В России удобно наживать деньги, но не очень удобно их тратить: слишком много людей показывают на тебя пальцем в московских ресторанах, слишком внимательна налоговая полиция, а еще витает постоянная угроза заказного убийства. Богатые русские не могут обойтись без бронированных машин и телохранителей. Даже надев сшитый на заказ костюм, они привлекают внимание. А в Соединенном Королевстве или в Европе они имеют возможность путешествовать никем не узнанными и тратить свои деньги, не боясь надзора и того, что их привлекут к ответу. Купив городские дома и загородные поместья стоимостью в несколько миллионов фунтов, они ведут жизнь сибаритов: загорают на Сент-Вартеє[3], катаются на лыжах в Гштааде[4] и делают покупки в Найтсбридже.

Для жен олигархов Лондон — рай. «Лондон — фешенебельный метрополис, — сказала Ольга Сиренко, редактор вебсайта для русских экспатриантов. — Москва не обладает таким шиком». Алена Мачинская, живущая в Британии с 1991 года и имеющая свою собственную пиар-компанию, утверждает, что русские сейчас отказались от Парижа, считая жизнь там «слишком немодной и деревенской». В отличие от Парижа, многолюдный Лондон — «это деловой город с ресторанами и ночными клубами. Здесь русским намного проще нанять „роллс-ройс“ и частный самолет».

По прибытии в Лондон состоятельные, честолюбивые русские прежде всего обращались в агентства по недвижимости, в частности в Saviils, Knight Frank или Aylesford. Сделки заключались с огромной скоростью: никаких ипотек, только наличные. jB 2006 году одна пятая часть всех домов, проданных более чем за 8 миллионов фунтов, была приобретена русскими. Что же касается собственности свыше 12 миллионов фунтов, то здесь — цифры впечатляют еще больше. Кстати, русские крайне разборчивы в местоположении: они не просто ограничиваются золотыми почтовыми индексами SW1, SW3, W1 и W8, а предпочитают определенные улицы и площади в этих районах. Заго-родная собственность также отбирается по принципу престижности. Их излюбленные места весьма специфичны: Сент-Джордж-хилл, Уэйбридж и Уэнтворт-парк в графстве Суррей.

Следующий шаг российских олигархов в соперничестве с британской аристократией — выбор престижной школы для своих отпрысков, поскольку британское образование — это еще один стимулирующий фактор для переезда в Соединенное Королевство. Как правило, общественные школы соответствуют высоким академическим стандартам и там безопасная, дружеская обстановка. В Москве же существует реальная угроза похищения детей. Как и лондонские элитные агентства недвижимости размещают свои офисы в Москве и Санкт-Петербурге, чтобы привлечь ультрабогатых покупателей, так и британские общественные школы, колледжи и университеты посылают в Россию своих представителей для набора учеников.

В 2008 году уже не вызывают удивления русские студенты в британских университетах и лучших школах, будь то маленькая дочь Абрамовича в частной школе для девочек в Лондоне или дочь Сергея Лаврова, министра иностранных дел, в Лондонской школе экономики. Таких школ насчитывалось около двух тысяч, и некоторые русские родители начали искать те, где бы не было других русских. Плата — до 30 000 фунтов в год — для них не проблема, но старые привычки умирают далеко не сразу. Директриса одной из престижных школ для девочек рассказала о некоем господине из России, чья дочь провалилась на вступительном экзамене, предложившем ей, как директору, кейс, набитый деньгами. Он пообещал оплатить все: новый гимнастический зал, кабинеты, бассейн. «У нас это не принято», — ответила изумленная женщина. В другой престижной школе отец попросил разрешения посадить свой вертолет во время посещения ребенка на крикетное поле.

Хотя в конечном итоге большинство русских детей вернется домой, английское образование считается чем-то вроде коммерческого вложения. «Мне известно, что некоторые олигархи берут на работу только студентов с западным образованием», — признался Борис Яришевский, президент Русского общества в Лондонской школе экономики [6]. Это также распространяется и на политиков. «Я знаю людей, чьи отцы занимают действительно высокие посты в российском правительстве, и знаю, что эти дети учатся в Лондоне, — добавил он. — Хотя вряд ли они хотели бы, чтобы я назвал их имена» [7]. Вполне возможно, что в один прекрасный день Россия, как многие государства Африки или Среднего Востока, изберет президента, получившего образование в частной школе Британии.

Соединенное Королевство давно является раем для русских изгнанников и диссидентов. В начале XX века революционеры, выступавшие против царя, собирались в Лондоне раз в два года на партийные съезды. В 1907 году «Нью-Йорк таймс» сообщила со съезда социал-демократов о том, что выдан ордер на арест одного знаменитого делегата — Владимира Ильича Ленина. «Известный революционер в Лондоне Ленин — настоящее имя Ульянов — будет арестован, если вернется в Россию», — кричали заголовки. Ленин, будучи в изгнании, не жил здесь постоянно, но с 1902 по 1911 год посетил город шесть раз. Он встречался с рабочими, которых считал сторонниками социализма, в церкви Семи Сестер в Холлоуэй, что на севере Лондона, в районе Уайтчепел и Уэст-энде. Во время одной из своих поездок — Ленин посмотрел «Гамлета» в театре «Олд Вик»[5], посетил Уголок ораторов[6] и Национальную галерею. В Британском музее в 1902 году он впервые встретился с Львом Троцким, бежавшим из Сибири.

После революции 1917 года сравнительно немного состоятельных русских эмигрировали в Лондон — к 1919 году всего 15 000. Гораздо большее количество эмигрантов переехали в Восточную Европу, в Берлин, чуть меньше людей осели во Франции и Китае, особенно в Шанхае. Те, кто оказался в Британии, представляли собой смесь аристократов и либерально настроенных интеллектуалов из среднего класса, как, например, семья философа Исаака Берлина, приехавшая в 1919 году и обосновавшаяся в Суррей-таун в Сербитоне. «Я англофил, я люблю Англию, — признавался Берлин. — Эта страна добра ко мне, но все же яостаюсь русским евреем» [8]. Среди других диссидентов первой волны русской эмиграции известны актриса, дама-командор[7] Хелен Миррен (урожденная Елена Васильевна. Миронова), награжденная «Оскаром» за роль королевы, и лидер либерал-демократов Ник Клегг.

Во времена холодной войны в Лондон вновь хлынул поток русских: диссиденты, бегущие от Гулага, перешедшие на сторону противника высокопоставленные чины из КГБ. Последние оказались в Лондоне, выполняя задания в среде русских белоэмигрантов, в основном из отпрысков эмигрантов первой волны. Перепись 1991 года насчитала 27 ОН резидентов, проживающих в Соединенном Королевстве и указывающих бывший Советский Союз как место своего рождения. В большинстве это были русские.

Развал Восточного Блока в конце 80-х годов вызвал новую беспрецедентную волну миграции из России, бывшего Советского Союза и восточноевропейских государств. В 1991 году Британское посольство в Москве выдало около сотни виз, и только тем, кто работал на русские компании, студентам, людям, вступившим в брак с британцами. И лишь один русский, живущий в Соединенном Королевстве, получил тогда гражданство. Только к середине 90-х лондонцы начали время от времени примечать непонятный акцент в магазинах или на улицах (это были те русские, которые собирались в нескольких любимых ресторанах и ночных клубах), в противном случае их приезд и вовсе бы остался анонимным. Постепенно эта тонкая струйка превратилась в поток. К 2006 году количество виз, выданных русским, возросло до 250 000. Число получивших гражданство в том же самом году увеличилось до 1830 человек. Березовский сравнил русскую волну двадцать первого века с наплывом русских в Париж в XIX веке. «У русских аристократов было принято говорить по-французски и ездить во Францию, — сказал он. — Современные русские говорят по-английски и удобнее чувствуют себя в Англии» [9].

Русские эмигранты, в основном профессионалы из среднего класса, но не богачи, начали прибывать в 1993-94 годах. Именно этих людей их земляки наградили прозвищем «новые русские». И именно эта группа начала делать деньги, хотя не в столь огромных масштабах, на экономических реформах Бориса Ельцина, отмене ограничений на частные предприятия и первой волне приватизации. Одни представляли собой смесь государственных чиновников, предприимчивых проходимцев, кремлевских служащих и бывших офицеров КГБ; другие являлись членами появившихся в России криминальных группировок.

Эта волна «новых русских», которые всегда численно превышали количество «простых» русских эмигрантов, состояла в основном из приезжих, а не тех, кто переехал жить в Лондон. Они прибывали сюда по кратковременным туристическим или бизнес-визам, чтобы посетить конференцию или деловое совещание, походить по магазинам или попутешествовать. Один из русских, который тогда уже жил здесь и знал некоторых их этих людей, говорил: «В это время никто не собирался переезжать в Лондон на жительство. Легальным путем было трудно получить постоянную визу, разрешение на работу выдавали редко, и большая часть представителей этой группы могла заработать в Москве куда больше денег, чем в Лондоне. Они имели средства и приезжали на неделю-другую, чтобы потратить их».

В 90-х годах Британия постепенно ослабляла въездные правила. Стало легче получить как туристическую, так и деловую визу. Особенно приглашали авторитетных людей с деньгами. Будучи заинтересованным в инвестициях из-за границы, правительство изменило правила, чтобы поощрить приезд супербогачей. «Конечно, если вы едете в страну с целью оставить здесь деньги, вас встретят с распростертыми объятиями», — заметил Джон Тинси, вице-президент Immigration Service Union в 2007 году [10].

В 1996 году консервативное правительство Джона Мейджера ввело новую «инвесторскую визу» для тех, кто хочет поселиться в Соединенном Королевстве и может инвестировать в страну по меньшей мере 1 миллион фунтов. Из них не менее 750 тысяч нужно было вложить либо в государственные ценные бумаги, либо в зарегистрированные в Королевстве компании. Сделанные таким образом инвестиции позволяли через пять лет подать заявление на постоянное жительство и затем на британское гражданство. Только еще одна страна в мире — Соединенные Штаты — использовала такую схему (хотя с намного меньшой въездной платой). И огромное количество состоятельных русских воспользовалось преимуществом этого правила. Все, что от них требовалось, — это отвечать инвестиционным критериям.

Приманка сработала. Русские, вместе с богачами из других стран, наводнили Британию. Вот как писал об этом журнал «Форбс» в 2006 году: «Лондон привлекает мировую элиту богатых и успешных. Если точнее — Лондон стал магнитом для миллиардеров со всего мира» [11].

Стремительно разбогатевшие русские не стеснялись обустраиваться, используя свой капитал. Они быстро привыкли к британскому образу жизни высокого уровня. В Лондоне история, культура и потребительские соблазны часто совмещаются в классических британских брендах, которые, кажется, обладают особой притягательностью. Чем традиционнее, тем привлекательнее: шоппинг в Fortnum & Mason, в Burberry, покупка портвейна за 900 фунтов у торговцев винами Berry Bros & Rudd в Сент-Джеймсе, чай в Claridge’s, обед в Rules. Русские также освоили и два британских учреждения: главные лондонские аукционы «Сотби» и «Кристи». Здесь на пике арт-бума середины первой декады века можно было увидеть, как они перебивают заявки других коллекционеров и ведущих международных торговцев, скупая работы французских импрессионистов и современных британских художников.

Но в основе ошеломляющих трат русских лежит не только грубое потребительское желание обладать предметами роскоши; они также проистекают из фаталистического склада ума и общего пессимистического подхода к жизни. В течение столетий русские люди страдали от невероятных лишений, бедности, голода и жестоких репрессий. Считается, что 20 миллионов умерло при сталинском режиме, более миллиона человек погибло в Сталинградской битве в 1942—43 годах. Даже после развала Советской империи миллионы продолжали жить в тяжелых условиях экономической нестабильности. Новоявленные миллиардеры и их семьи боятся, что могут завтра потерять все. Любимая русская пословица гласит: «От сумы и тюрьмы не зарекайся». Вот откуда эти непомерные траты. Кроме того, они верят и в другую русскую мудрость: «То, что не растет и не развивается, заканчивается и умирает».

Для русских олигархов жажда тратить деньги выражается в приобретении яхт, самолетов и машин. «Нам нравятся английские машины», — сказал Александр Пикуленко, специалист по автомобилям, корреспондент московской радиостанции «Эхо Москвы» [12]. По данным 2007 года, 40 процентов автомашин «Мерседес-Бенц», продававшихся в салонах центрального Лондона, приобрели русские. Русские также принесли удачу неоперившейся частной авиаиндустрии Британии. Доморощенные английские предприниматели в области недвижимости «Кэнди и Кэнди» (Candy and Candy) почти за сутки превратились в мультимиллионеров.

Магнитом для жен олигархов стали шикарные магазины Лондона, особенно любимый ими «Хэрродс», предоставляющий возможность удовлетворить все свои безмерные запросы. Есть анекдот-шутка, который часто рассказывают эмигранты из России. «Один богатый русский, пребывая на смертном одре, подзывает свою жену: „Ольга, обещай, что, когда я умру, ты кое-что сделаешь для меня! Обещай, что похоронишь меня в «Хэрродс»“…» Жена, вся в слезах, шокирована этим, умоляет мужа опомниться, напоминая ему, что он достаточно богат, чтобы построить мавзолей в Москве. „Нет, нет, — прерывает он супругу. — Разве ты не понимаешь, что, если меня похоронят в «Хэрродс», то ты по крайней мере будешь навещать меня не реже одного раза в неделю"».

Рядом с «Хэрродс» — «Харви Николс», где на пике лондонского бума среди русских на пяти торговых этажах работали шесть русскоговорящих продавцов.

За эксклюзивными драгоценностями жены и любовницы олигархов ездят в Уэст-энд. Почти все магазины на Олд-Бонд-стрит начали нанимать продавцов со знанием русского языка, как и высококлассные ювелирные магазины, такие, как Asprey и Theo Fennel, связывающие свою растущую прибыль с конца 90-х годов со все расширяющейся русской клиентурой и пристрастием этих людей к дорогим дизайнерским моделям. Русским женам не интересна покупка сумки из кожи крокодила менее чем за 5000 фунтов или бриллиантового кольца менее чем за 90 тысяч. «Они как дети в кондитерском магазине», — поделился своими наблюдениями один из работников.

После утреннего шоппинга в любимых магазинах жены и дочери отправляются на ланч в Roka на Шарлот-стрит, или в чайную и ресторан в русском стиле «Тройка» на Примроуз-хилл, или в ресторан на пятом этаже «Харви Николс». Их мужья и отцы предпочитают выпить ближе к вечеру в барах Дорчестера или в отелях Лейнсборо. Затем — обед в самых дорогих и известных ресторанах, в частности в Le Gavroche и Cipriani в Мэйфейре. Преодолеть для этого путь полмира для них не составляет труда. Однажды днем Роман Абрамович, находившийся в Баку, в Азербайджане, сказал своему помощнику, что хочет суши на обед. Тот заказал за 1200 фунтов суши из Ubon в отеле Canary Wharf — дочернего ресторана Nobu, фешенебельного японского заведения на Парк-лейн. Блюдо на лимузине доставили в аэропорт Лутон, и, преодолев на частном самолете 3000 миль, суши попали на стол к Абрамовичу в Азербайджане ИЗ]. Заказ обошелся в 40 тысяч фунтов, что является самой дорогой доставкой обеда в истории.

Но за гламуром и богатством скрывается иная сторона русского вторжения. Приезд этих людей, возможно, изменил Лондон с точки зрения финансов, а кроме того, превратил британскую столицу в мрачный аванпост Москвы. Российских финансовых тузов приветствовали в Сити, их любят торговцы предметами роскоши и предприниматели в области недвижимости, однако они едва ли внесли гармонию в сообщество. За огромными тратами просматривается множество личных проблем. Многие из русских находятся в состоянии войны как друг с другом, так и с российским государством.

Причина проблем — владение активами стоимостью в миллиарды фунтов. «Они безжалостны, — считает один из тех, кому приходится иметь постоянные деловые контакты с богатейшими россиянами. — Их слово ничего не значит. Они кинуг вас, если им предоставится хотя бы полшанса. Это закон джунглей. Многие из них задолжали огромные суммы денег банкам и друг Другу».

Также новые русские принесли с собой в Британию некоторые ужасные стороны жизни российского государства. «Как только прибывают олигархи, вслед за ними сразу же появляется политика. Вот почему они склонны к таким продуманным и дорогим мерам безопасности», — объяснил другой бизнесмен.

Политическая резня и коммерческие битвы за контроль над национальными ресурсами — нефтью и газом — сначала ограничивались самой Россией. Однако постепенно эти жестокие личные и корпоративные войны переместились в Британию. В течение некоторого времени они были не заметны, по крайней мере если не для спецслужб, то для общественности и прессы. И только в декабре 2006 года, после того как бывший российский офицер разведки, превратившийся в диссидента, Александр Литвиненко, долго и мучительно умирал на глазах у всех в лондонском госпитале в результате отравления полонием-210, стало совершенно очевидно, что адесь замешаны пресловутые британские миллиардеры из России. Британское правительство жаждало их денег, но только в том случае, если они оставят свои противоречия за чертой государства. Убийство Литвиненко раскрыло слабость благородной толерантности.

Один русский, лично знакомый с несколькими олигархами, сказал: «Правительство Соединенного Королевства не волнует то, как эти парни заработали свои деньги и как возвысились до тех пор, пока они не переносят свою криминальную деятельность в Британию. Но так не получается. Мы не можем разрешить им въезд и ожидать при этом, что все злачные моменты останутся по ту сторону Ла-Манша».

Ведущий эксперт Британии в области истории России профессор Роберт Сервис из колледжа Сент-Энтони в Оксфорде согласен с этим высказыванием: «Британское правительство предательски сотрудничало с лондонским Сити в том, чтобы создать рай для бизнесменов из России, желающих вывезти свои деньги. Будучи более осмотрительными, Нью-Йорк и Штутгарт не выдержали соревнования в погоне за новой российской столицей. Британцы же задают всего несколько вопросов о происхождении русского благосостояния. Поэтому и гангстеры, продолжающие прибывать к нашим берегам, сводят здесь между собой счеты самыми жестокими способами» [14].

Глава 2 Клуб русских миллиардеров

Сложность дискуссии состоит в том, что в то время как сотни людей стали по-настоящему богатыми, 150 миллионов россиян живуг в стране, которая продала свои природные ресурсы за чечевичную похлебку.

Доминик Миджли и Крис Хатчинс, 2005 год
В 2002 году на экраны вышел российский фильм «Олигарх». Его главный герой Платон Маковский был молодым, наивным ученым, который бросил науку, вступив в темный мир бизнеса постсоветской эпохи. Платон провел целую серию весьма сомнительных комбинаций, в ходе которых перехитрил своих соперников — российские спецслужбы. Он быстро стал богатейшим человеком в России, приобретя как финансовую, так и политическую власть. В конечном итоге он сделался конкурентом правительства и его злейшим врагом.

Снятый во времена экономических потрясений, последовавших за крахом коммунизма, «Олигарх» явился наглядным, хотя и выдуманным рассказом о небольшой группе бизнесменов, нажившихся на национальном благосостоянии. Но в фильме также представлены и образы мечтателей, которые были источником жизненной силы для страны, парализованной страхом перемен. «Нью-Йоркер» писал: «Однажды Платон, идеалист, любящий свободу, использовал свой гениальный ум, чтобы стать чудовищем, без колебаний жертвующим своими идеалами и близкими друзьями. Это трагедия сверхталантливой личности, воплощающей в себе все самое лучшее в новой России и в то же время все самое худшее в стране, приватизацией богатств которой герой занимается ради своей личной выгоды» [2].

В Основу фильма положен роман «Большая пайка»[8], написанный Юлием Дубовым, который тогда продолжал работать на Березовского. Его экранизация побила все рекорды по кассовым сборам и еще больше увеличила пропасть между зрителями в зале и бесстыдно богатыми олигархами. Историю героя фильма часто сравнивали с ранними годами жизни одного из самых известных олигархов России — Бориса Березовского. Сыгранный русским секс-символом Владимиром Машковым, главный герой выглядел вполне симпатичным: свободолюбивый патриот, который твердо стоит на том, что он скорее сядет в тюрьму, чем покинет Россию.

Хотя в фильме были сцены вооруженных столкновений, сюжет его в основном обходил молчанием то, каким образом мелкий биржевой спекулянт так быстро нажил огромное состояние. Березовский признавал, что фильм основан — в общих чертах — на истории его собственных молодых лет. Он пригласил режиссера в свой лондонский дом на просмотр этого фильма, а в интервью Би-би-си сказал так: «Я считаю, что как произведение искусства картина примитивна. Но я высоко ценю стремление понять таких людей, как я. В современном российском кинематографе это первая попытка разобраться в мотивации тех, кто находится на вершине власти, кто управляет реформами и несет изменения, а не просто справляется с ними» [3].

Когда новоявленные русские богачи стали прокладывать дорогу в Лондон и их статус вырос, они вызвали интерес британской публики. «Нам нравится следить за ними. Нас удивляет то, как люди, недавно просившие кусок хлеба, сумели перещеголять состоятельных представителей других стран мира, заняв в Британии самые лучшие дома», — говорил нам один из агентов по недвижимости из Мэйфейра.

Березовскому за пятьдесят, это достаточно солидный возраст, чтобы помнить очереди за продуктами в России. Но во взрослые годы его образ жизни нельзя назвать скромным. Этого человека когда-то называли «серым кардиналом» из-за его доминирующего влияния на кремлевскую элиту, которая отнюдь не гнушалась разделять с ним его доходы. В 1995 году он купил себе дворец близ Москвы, завел прислугу и целый парк спортивных машин, проявлял интерес к хорошему вину и курил только лучшие сигары. О его вызывающем образе жизни вскоре стали слагать легенды. Он позволял себе жить, как русские аристократы-помещики до революции.

Имея в то время состояние в 1,5 миллиарда фунтов, Березовский являлся наглядным воплощением понятия «русский олигарх». К осени 1996 года он уже мог похвастаться, что входит в семерку магнатов, контролирующих 50 процентов российской экономики [4]. Березовский преувеличивал, но с начала 90-х годов Россия быстро переходила от централизованной экономики к частной. Около тридцати человек владели командными высотами и контролировали ее обширные природные ресурсы и производство. С бешеной скоростью страна двигалась от политической диктатуры к обществу, которым почти владела малочисленная супербогатая элита, имеющая огромную политическую власть.

Слово «олигарх» впервые появилось в России 13 октября 1992 года, когда банк Ходорковского «Менатеп» объявил о намерении предоставлять банковские услуги так называемой «финансовой и промышленной олигархии». Это были клиенты с личным состоянием не менее десяти миллионов долларов.

Истоки этого термина лежат в классической греческой политической философии. И «Республика» Платона, и «Политика» Аристотеля уделяют больше внимания правлению элиты, а не демократической воле народа. Исторически «олигарх» + это слово, которое использовали в пятом веке до н. э. для обозначения ярых противников афинской демократии, в то время когда Греция время от времени переживала власть жестоких олигархических режимов, уничтожавших своих демократических оппонентов.

Как и их древнегреческие прототипы, несколько современных русских олигархов создали свое благосостояние путем политических интриг и эксплуатации слабых мест в российском законодательстве. Понуждаемые жаждой денег и власти, они захватили многое из природного и исторического богатства с помощью манипулирования процессом приватизации в постсоветский период.

Когда Борис Ельцин пришел на смену Михаилу Горбачеву, став в 1991 году президентом, Россия перешла на очередную опасную стадию своей непростой истории. Стало трудно торговать природными ресурсами, усилилась нехватка продуктов питания, банковская система страдала от сильнейшего недостатка ликвидности. Соединенные Штаты (их в России считали главным врагом) радостно наблюдали за событиями. В течение нескольких недель советники из Международного валютного фонда (МВФ) и Всемирного банка объединились с сильными российскими экономистами-реформаторами, близкими к Кремлю, чтобы убедить Ельцина ввести свободную рыночную экономику, предполагающую массовую приватизацию государственных активов. Это был драматический процесс «ревизии марксизма», идущий с огромной скоростью.

Через три поколения России пришлось пережить вторую Полномасштабную революцию (на этот раз переход от коммунизма к капитализму). «Россия оказалась разрушенной. В конце 1991 года возникли серьезные сомнения, сможет ли она в следующем году прокормить свое население, — говорил Джеймс Коллинз, бывший посол США в России. — Правительство потеряло контроль над деньгами, потому что каждая республика печатала свои. В правительстве Соединенных Штатов кулуарно обсуждалась политика, получившая название «шоковая терапия». Разваливалась целая система, и лучше всех об этом сказал мой предшественник, посол Роберт Страус: „Будто два крестьянина на большом бревне посередине несущейся реки спорят о том, кто же рулит“».

Первая волна приватизации прошла в форме массовой ваучеризации, начавшейся в конце 1992 года, — всего лишь через девять месяцев после вступления Ельцина на пост президента. Всем россиянам были выданы ваучеры на сумму 10 000 рублей (тогда около 30 долларов — эквивалент средней месячной зарплаты). По прошествии времени их можно было обменять на акции либо той компании, где ты работаешь, либо другого государственного предприятия, которое подлежало приватизации. Чтобы приобрести эти ваучеры, граждане должны были заплатить всего 25 рублей за каждый ваучер, что в то время равнялось примерно семи пенсам.

Через четыре месяца, в октябре 1992 года, жители России купили целых 144 миллиона таких ваучеров. Кремль представил эту амбициозную схему таким образом, будто он предлагает каждому долю национального богатства. Президент Ельцин обещал, что процедура приведет к образованию «миллионов собственников, а не горстки миллионеров». Эта прекрасная мечта так и не воплотилась в жизнь. Российские граждане беднели с каждым днем, им часто не платили за работу, многие потеряли свои сбережения во время стремительно растущей инфляции и падения рубля. Кроме того, после семидесяти лет социализма большая часть россиян понятия не имела, что значит владеть собственностью. Для приватизации даже не нашлось русского слова.

Однако было немало людей, которые слишком хорошо поняли, что означает приватизация. Они осознали ценность ваучеров и начали скупать их у населения целыми пачками. Среди тех, кто не упустил случая, оказался и Михаил Ходорковский, который позже сделался богатейшим человеком России. Уличные киоски, продававшие водку и сигареты, начали бойко реализовывать ваучеры. Неподалеку от колхозов и рядом с фабриками появились лотки, скупавшие ваучеры у рабочих. Предприимчивые дельцы ходили по квартирам.

Россия стала гигантской нерегулируемой биржей, где покупатели убеждали продать ваучеры за цену, которая была намного ниже их реальной стоимости. Большинство людей обменяли их на наличные деньги, чтобы оплатить свои повседневные потребности. Кто-то обменял их на бутылку водки или на несколько долларов США. Все это превратилось в прибыльное дело для тех, кто был готов терзать страну, страдающую от страшного кризиса.

Сотни тысяч людей также потеряли свои ваучеры в «накопительных ваучерных фондах». Некоторые фонды представляли собой не что иное, как тайные попытки компаний почти что даром распродать свои собственные акции. Члены старой могущественной элиты КГБ часто предъявляли права на шахты и предприятия посредством так называемых «захватов». Поскольку народ ничего не понимал в акциях и не мог оценить потенциальную стоимость своих ваучеров, он без сожаления расставался с ценными бумагами. Для победителей это означало легкие и большие деньги.

Газетный опрос в июле 1994 года показал, что вместо демократии с долевым владением всего 8 процентов россиян обменяли свои ваучеры на акции предприятий, на которых они работали. Кроме того, поскольку распродаваемые активы резко обесценивались, удачливые покупатели приобрели компании за цену, гораздо меньшую их реальной стоимости. В действительности, на выпущенные 144 миллиона ваучеров были приобретены активы всего лишь на 12 миллиардов долларов. Таким образом, большая часть промышленных и сельскохозяйственных богатств страны была продана за сумму, эквивалентную стоимости одной-единственной британской компании, такой, как «Маркс и Спенсер».

Всего лишь через два года, к началу 1995-го, примерно половина экономики, в основном малый и средний бизнес, была приватизирована. Следующей важнейшей проблемой «Второй русской революции» стало то, как приватизировать остальные гигантские государственные нефтяные, металлургические предприятия и телекоммуникации, которыми все еще руководили бывшие советские управленцы, «красные директора» — боссы советской эпохи, прославившиеся коррупцией и некомпетентностью. Именно они управляли государственными компаниями. Многие из них ртмывали деньги и вкладывали накопления в зарубежные банки. Россия все еще вязла в сильнейшем экономическом кризисе, сопровождающемся стремительным падением цен на акции и бушующей инфляцией. В государстве кончались деньги для выплаты пенсий и зарплат. Непредсказуемый и капризный президент Ельцин, все больше впадающий в похмельный синдром, почти не контролировал ситуацию.

Пользуясь удобным моментом, горстка бизнесменов придумала хитрую уловку, которая была подана как способ выхода из нарастающего кризиса. Эти люди уже стали богатыми, поймав свой шанс еще в начале перестройки Михаила Горбачева, которая впервые в Советском Союзе разрешила существование малых частных предприятий. Ведомая своим лидером Владимиром Потаниным, кучка заговорщиков предложила Ельцину секретное дело, известное на западе как «заем (или кредит) под акции». Оно представляло собой мероприятие, завершающее схему ваучерной приватизации, в ходе которого новые богачи должны были одолжить правительству крайне необходимые деньги в обмен на право покупать акции оставшихся государственных предприятий. В результате этой сделки правительство распродало На аукционах самые значимые государственные активы. Если оно впоследствии не выполняло своих обязательств по возвращению займов (а разработчики схемы знали, что выполнение было невозможно), акции становились собственностью займодателей в качестве компенсации за потерянные деньги.

На бумаге этот план давал Ельцину много столь необходимых средств и не казался огромной по масштабам бесплатной раздачей народного достояния, каким он обернулся на деле. В период с 1995 по 1997 год более двадцати гигантских государственных предприятий, составлявших огромную долю национального богатства страны, были распроданы именно таким образом. Взамен правительство получило средства на общую сумму в 9,1 триллиона рублей, примерно 1,2 миллиарда фунтов в то время. Одним из крупнейших бенефициариев стал Борис Березовский.

Борис Абрамович Березовский родился в Москве в январе 1946 года в еврейской семье. Он был единственным ребенком.

Отец — инженер-конструктор, мать — детская медсестра. Семья Березовского не принадлежала к коммунистической партии, он рос в скромных условиях, а временами (когда отец два года не работал) испытывал и нужду. «Я не был членом политической элиты, — позже, в июне 2007, рассказывал он журналистам на встрече в лондонском клубе «Фронтлайн». — К тому же для евреев в стране были серьезные ограничения. Это я понимая очень хорошо».

Имея большие способности к математике, Березовский С отличием окончил Московский государственный университет. В начале 1969 года он поступил в Институт теории управления, где получил степень кандидата наук и проработал более двадцати лет. Умный, не по годам развитый и энергичный, он обладал большими амбициями. «Борис всегда поднимал планку очень высоко и стремился преодолеть ее, — вспоминал его коллега. — Он постоянно был в движении, всегда стремился к цели, никогда не боясь трудностей… Его ум всегда работал, эмоциональное состояние менялось, и он часто терял интерес к тому, что начал». Другой его друг тех лет отметил: «Он обладал качеством, которое пронес через все годы — никогда не прекращать борьбы».

Это подтверждает еще один соученик Березовского: «Он был сгустком энергии… Пребывая в постоянном движении, он горел планами и идеями, с нетерпением ожидая их исполнения. Он обладал неизменным обаянием, пылал неистовым желанием и обычно получал то, что хотел».

Будучи ученым, Березовский написал более сотни исследовательских работ по таким предметам, как теория оптимизации и принятие решений. Он был директором лаборатории, которая занималась автоматизацией и компьютерными системами в промышленности. Молодой математик страстно желал успеха и сосредоточил свою энергию на получении различных призов. Он был награжден престижной премией Ленинского Комсомола (ежегодная советская премия, присуждаемая молодым ученым за лучшие работы в области науки, инженерного дела, литературы и искусства), затем попытался получить, хотя не сумел, более выдающуюся награду — Государственную премию. По словам Леонида Богуславского, бывшего коллеги Березовского по институту, его мечтой была Нобелевская премия.

В 1991 году Березовский ушел из научно-исследовательского института и был избран членом Российской академии наук; в те времена он очень гордился этим достижением. Позже он хвастал, что в Российской академии наук было только 800 членов и что даже Леонид Брежнев хотел получить это звание.

Березовский женился на Нине Васильевне, когда ему исполнилось двадцать три года. В течение трех лет пара обзавелась двумя дочерьми — Елизаветой и Екатериной, которым сейчас по тридцать. Несмотря на свои научные достижения, Березовскому поначалу приходилось экономить, чтобы купить теплую одежду и школьные принадлежности для детей. Перестройка стала для него выходом из тяжелой ситуации. Первая схема Березовского касалась продажи программного обеспечения, которое он разрабатывал в Государственном комитете по науке и технике. «Мы убедили всех в том, что это хороший продукт, и потому продавали эти программы десятками тысяч копий. Первые миллионы рублей мы сделали именно на них, а миллион рублей был тогда целым состоянием», — рассказывал он своим слушателям в клубе «Фронтлайн».

В 1989 году Березовский переключился на автомобильную промышленность. «Мне перестали платить зарплату, поэтому я начал заниматься бизнесом, — вспоминал он. — У любого русского было два желания — квартира и машина. Женщины обычно имели решающее слово в квартирном вопросе, поэтому я занялся машинами» [5]. Сначала он продавал подержанные «мерседесы», которые покупали в Восточной Германии. Затем, воспользовавшись появившимися возможностями путешествовать, сам отправился в Западную Германию. Там он опять же приобрел подержанные «мерседесы», перегнал их через практически несуществующую таможню и продал в три раза дороже, чем заплатил за них.

— Но настоящий источник первоначального благосостояния Березовского заключался в использовании его связей, приобретенных во время работы в науке, с самым крупным производителем автомобилей в Советском Союзе — заводом АвтоВАЗ, расположенном в промышленном городе Тольятти. Использовав свою дружбу с директором завода Владимиром Каданниковым, Березовский основал компанию под названием «ЛогоВАЗ», которая взяла на себя право продажи автомобилей «Лада». В итоге производство отделили от продаж так, чтобы максимально увеличить прибыли от операции в пользу Березовского и его партнеров. Все было совершенно законно, и такая стратегия начала тогда широко использоваться директорами других государственных предприятий и новыми предпринимателями.

Березовский также продолжал развивать первую в стране дилерскую сеть по продаже «мерседесов», «фиатов» и «вольво», которую он впоследствии превратил в полноценный сервис с мастерскими, салонами и кредитными возможностями. «В действительности мы создали автомобильный рынок в стране. До этого его просто не было; люди выигрывали машину в лотерею, либо им предоставлялось право купить ее как «лучшему работнику», либо они вставали в очередь и ждали в течение многих лет» [6].

Дилерская сеть была создана в то время, когда в автомобильной промышленности действовали организованная преступность и рэкет. Московские дилеры Березовского стали мишенью для чеченских группировок, которые также контролировали и производственные линии на АвтоВАЗе. Время от времени преступные группировки контактировали лично с іБерезовским, но он всегда отрицал какие-либо связи с мафией.

В сентябре 1993 года на его автомобильный парк «ЛогоВАЗ» нападали трижды, а его автосалоны закидывали гранатами. Когда еще через девять месяцев его «Мерседес-600» взлетел на воздух (Березовский был ранен, водитель погиб), «ЛогоВАЗ» сделал официальное заявление, обвиняя те «силы в обществе, которые активно пытаются варварскими криминальными способами столкнуть развитие предпринимательства в этой стране с цивилизованного пути».

«Я могу подтвердить вам здесь и сейчас, что ни один олигарх не подчинился мафии, — заявил Березовский. — Олигархи сами по себе сильнее, чем любая мафия, и сильнее, чем правительство, перед которым они также отказались склониться. Если мы говорим о видимой верхушке айсберга, а не о той части, что скрыта внизу или в темноте, то и я не склонялся перед правительством» [7].

К 1993 году Березовский уже построил обширную бизнес-империю. Одним из его новых предприятий стал Всероссийский автомобильный альянс. Им владели разные компании, но возглавлял его Березовский. Автомобильный альянс обещал начать на АвтоВАЗе при сотрудничестве с «Дженерал моторе» производство «народного автомобиля». Начав огромную рекламную кампанию, предприятие предложило ценные бумаги по схеме, которая сулила дешевые машины, изъятие из обращения наличных денег и открытую лотерею сразу же, как только будет запущена новая производственная линия. Поощряемые обещанием «быстро разбогатеть», более чем 100 000 россиян приобрели в рамках этого проекта акции на 50 миллионов долларов. Но затем компания «Дженерал моторе» вышла из схемы, все развалилось, и тысячи людей потеряли свои деньги.

К этому моменту Березовский обзавелся второй, молодой, женой — Галиной Бешаровой. Они жили вместе несколько лет, прежде чем зарегистрировали брак в 1991 году. У них родились сын Артем и дочь Анастасия. И хотя через три года они стали проживать раздельно, официально не разводились. Двух своих дочерей от первого брака — Елизавету и Екатерину — Березовский отправил учиться в Кембриджский университет.

К 1995 году АвтоВАЗ прекратил договор с «ЛогоВАЗом». Честолюбивый олигарх переключил внимание с автомобилей на самолеты, лоббируя назначение своих деловых партнеров на ключевые управленческие посты в государственной компании «Аэрофлот». Благодаря своему растущему влиянию в Кремле, он добился того, чтобы две его дочерние фирмы, базирующиеся В Швейцарии, — «Андава» и «Форус» — предоставляли «Аэрофлоту» финансовые услуги. Это способствовало укреплению огромного влияния Березовского.

Многое в деловом господстве Березовского основывалось на его связях в Кремле и личной дружбе с президентом Ельциным. Этот лидер впервые в России пришел к власти посредством демократических выборов, благодаря своему твердому сопротивлению путчистам в 1991 (когда была сделана попытка свергнуть Горбачева и восстановить диктатуру советского типа). Со временем Ельцин расслабился от алкогольного угара. Постепенно он становился все более податливым к просьбам разного рода подхалимов и бизнесменов, особенно потому, что он не доверял старой гвардии КГБ.

Отношения Березовского с Ельциным были скреплены его ловким предложением финансировать в 1994 году издание второй книги мемуаров «Записки президента» и перечислить авторский гонорар на счет в Barclays bank в Лондоне. По словам одного финансиста, незадолго до этого президент жаловался, что гонорары получает слишком низкие. «Они (Валентин Юмашев и Березовский) понимали, что должны устранить свои ошибки, — рассказывал генерал Александр Коржаков, бывший офицер КГБ, ближайший друг Ельцина и его телохранитель. — Они начали пополнять личный банковский счет Ельцина в Лондоне, утверждая, что это его доход от книги. К концу 1994 года на счету у Ельцина уже было около 3 миллионов долларов» [8].

Благодарный Ельцин заверил Березовского, что тот войдет в ближний кремлевский круг. Будучи уже мультимиллионером, Березовский занимал прекрасное положение, чтобы заработать на новой волне распродажи государственных предприятий. В декабре 1994 года Ельцин подписал указ, согласно которому 49 процентов акций ОРТ, главной государственной телекомпании, вещающей на Первом канале, передавалось лично Березовскому без всяких аукционов, как этого требовал закон. Оставшийся 51 процент продолжал принадлежать государству. Березовский заплатил за эту сделку около 320 000 долларов, понимая, насколько для него важно телевидение в деле сближения с Кремлем.

Но, наверное, самым большим выигрышем Березовского стала нефть. В декабре 1995 года с помощью схемы «кредита под акции» он подал заявку на приобретение принадлежащего государству нефтяного конгломерата «Сибнефть» — тогда шестой по величине российской нефтяной компании — за 100 миллионов долларов, то есть за ничтожную часть ее реальной стоимости. Сделку провернули вместе с двумя компаньонами. Один был ближайший деловой партнер, дерзкий и хитрый Аркадий (Бадри) Патаркацишвили, другой — никому тогда не известный Роман Абрамович, на двадцать лет младше Березовского, но достаточно сообразительный, чтобы найти 50 миллионов долларов на покупку 50 процентов акций. Именно с этого момента Абрамович, сначала под опекой наставника, а потом проявив собственную деловую хватку, начал путь к миллиардному состоянию. Об этих отношениях Березовский горько пожалеет впоследствии.

Одним из ключей к пониманию неудержимого движения Абрамовича наверх, наверное, может быть его сиротство. Родился он в 1966 году у Ирины и Аркадия Абрамовичей, украинских евреев, живущих в Сыктывкаре — столице республики Коми, что на севере Сибири. Он потерял обоих родителей, когда ему не было и трех лет: мать умерла от заражения крови вследствие аборта, а отца придавило подъемным краном на стройке. Романа усыновили дядя Лейб и его жена Людмила. Семья жила в промышленном городе Ухта, где Лейб работал снабженцем на государственном лесозаготовочном предприятии. Роману в принципе нравились те условия, в которых он рос, и он вспоминал, что только у него из всех мальчиков в районе был современный кассетный магнитофон.

В 1974 году Роман перебрался в Москву к дяде Абраму, начальнику по строительству, который заменил ему отца. Жили они в маленькой двухкомнатной квартирке в самом центре столицы — на Цветном бульваре, прямо напротив Центрального рынка и цирка. Юный Роман не отличался ни знаниями, ни прилежанием в школе. В 1983 году его призвали на службу в Красную Армию и определили в артиллерийскую часть в Кир-жаче, в 50 милях к северо-востоку от Москвы.

Еще до армии дядя направил Романа в сферу экономики так называемого «серого рынка» перестройки и покровительствовал племяннику. Нет ничего необычного для простых жителей России в том, чтобы поучаствовать в контрабандной торговле. И здесь юный Абрамович, несмотря на свою застенчивость, неожиданно, что называется, блеснул талантом. В армии он довел свое мастерство до совершенства. «Роман был головой и плечами для остальных, когда дело доходило до предпринимательства, — вспоминал Николай Пантелеймонов, бывший армейский друг. — Он умел делать деньги из воздуха».

Когда Абрамович демобилизовался, он изучил автодорожное дело и затем вернулся к общей экономике: транспортировке из Москвы в Ухту предметов роскоши, таких, как сигареты «Мальборо», духи «Шанель», джинсы «Левис» и «Ренглер».

В 1987 году начинающий предприниматель встретил свою первую жену Ольгу Лисову, дочь дипломата высокого ранга. Пара сочеталась браком в декабре того же года в московском ЗАГСе в присутствии пятидесяти членов семьи и друзей. В следующем году Абрамович открыл компанию по производству игрушек и продавал их на московских рынках. Он также занялся покупкой и продажей восстановленных шин. Прирожденный посредник, он умел с легкостью обращаться с клиентами. Вскоре Абрамович начал зарабатывать от трех до четырех тысяч рублей в месяц (это было в двадцать раз больше, чем зарплата государственного служащего) и смог позволить себе автомобиль «Лада».

В 1989 году Абрамович с первой женой развелся. По словам Ольги, муж хотел, чтобы они со временем могли бы вместе эмигрировать в Канаду, но настаивал на разводе, утверждая, что к нему, неженатому, миграционные законы будут лояльнее. И получив канадское гражданство, он вернется за Ольгой и ее дочерью от прежнего брака. Вместо этого Абрамович оставил Ольгу, дав ей достаточную сумму денег на два года, хотя она утверждала, что получила лишь «задрипанную квартиру» [9]. Годом позже Абрамович женился на Ирине Маландиной, стюардессе из «Аэрофлота». Они познакомились во время одного из его полетов в командировку, а в 1992 году родился их первый ребенок — Анна.

После распада Советского Союза Абрамович, который учился в Институте нефти и газа им. Губкина в Москве, основал торговую нефтяную фирму под названием «АБК», базирующуюся в Омске — центре сибирского нефтяного бизнеса. В посткоммунистической России можно было получать огромные прибыли, закупая нефть по фиксированным внутренним ценам и продавая ее на свободном международном рынке. Все, что требовалось, — это лицензия на экспорт, которую Абрамович получил благодаря своим связям с работниками таможни.

Именно его дружба с Борисом Березовским превратила Абрамовича из предприимчивого дельца и среднего по уровню торговца нефтью в миллиардера. Эти два человека впервые встретились в канун нового, 1994, года на вечеринке, проходившей на борту роскошной яхты, принадлежавшей Петру Авену, состоятельному банкиру и бывшему министру. Тщательно отобранных гостей пригласили в круиз к Карибскому острову Сент-Бартс. Технические знания Абрамовича и его скромные манеры, за которыми скрывался расчетливый ум, произвели впечатление на Березовского. Абрамович одевался просто, порой не брился по несколько дней. Его очень сдержанное поведение и откровенно мягкое выражение лица часто приводили к тому, что коллеги по бизнесу недооценивали его.

В противоположность своему гиперактивному и неутомимому наставнику, Абрамович казался игроком в шахматы, серьезно обдумывающим все возможные перемещения на доске. Позже Березовский признавал, что из всех бизнесменов, которых он встречал, Абрамович был самым достойным в том, что касается «личных отношений» [10].

* * *
Заметив смышленость молодого торговца нефтью, Березовский взял его в качестве ключевого партнера в дело с «Сибнефтью». Этот конгломерат был образован из четырех государственных предприятий: завода по производству нефти и газа «Ноябрьскнефтегаз», дочерней компании по разведке нефти «Ноябрьскнефтегаз-Геофизика», маркетинговой компании под названием «Омскнефтепродукт» и самого значительного из всех, крупнейшего российского современного нефтеперегонного завода в Омске.

Все три партнера, занимавшиеся приобретением «Сибнефти», играли разные, но ключевые роли. Абрамович оценивал коммерческий потенциал «Сибнефти», Березовский утрясал проблемы приватизации с ельцинской администрацией, а БадриПатаркацишвили организовывал финансирование. В конце 1995 года 49 процентов акций компании было продано на аукционе трем покупателям через их «Нефтяную финансовую компанию», известную как НФК. Контрольный пакет акций, 51 процент, должен был принадлежать государству в течение трех лет, в то время как кредиторам будет позволено управлять активами. Согласно этому плану, если заем государство не выплатит затри года, официальное право собственности перейдет к кредиторам. На самом деле большая часть оставшихся 49 процентов была акционирована немного позже, в январе 1996 года, когда контроль перешел к Березовскому и его партнерам.

Когда возникла необходимость заниматься «Сибнефтью», Березовского поглотила кремлевская политика, а Патаркацишвили управлял ОРТ. Таким образом, решили, что новой компанией будет руководить Абрамович. По словам Березовского, Абрамович по существу взял акции двух других партнеров в доверительное управление.

Октябрь 1998 года был определен как последний срок для погашения государством долга по кредиту; как и предполагалось, оно этого не сделало. Таким образом, права на «Сибнефть» перешли к НФК. К этому моменту через различные компании Абрамович владел по документам львиной долей акций нефтяного гиганта. В свои тридцать два года он уверенно двигался к тому, чтобы стать богатейшим человеком в России. Во время процедуры приобретения «Сибнефти» все решения трех партнеров — Абрамовича, Березовского и Патаркацишвили — большей частью принимались на встречах, где присутствовали только они трое, и протоколы не велись. Никогда ничего не записывали, в том числе и формально, не было даже минимальной документации. Они намеренно ничего не фиксировали на бумаге (в тот период так очень часто поступали во время важных сделок); и отчасти по этой причине Березовский и Абрамович впоследствии начали серьезнейшие разбирательства, кто и чем в действительности владеет. Многие из сделок, связанных с разбазариванием благосостояния России, заключались именно таким образом: в полутемных кабинетах, без свидетелей, без записей на пленке или документации — все решалось только рукопожатием. Неудивительно, что многие из этих замечательных соглашений начинали оспариваться, когда бывшие друзья по бизнесу впоследствии становились злейшими врагами и соперниками.

Между тем одним из конкурентов олигарха Березовского стал бывший химик, а затем очень состоятельный человек по имени Михаил Ходорковский. Уже в 1989 году он имел достаточно денег, чтобы основать свой собственный банк и, воспользовавшись приватизацией государственной собственности, постепенно становиться миллиардером.

Михаил Борисович Ходорковский — единственный ребенок в семье, принадлежавшей к нижнему слою среднего класса. Он родился в июне 1963 года в Москве. Отец его еврей, мать — христианка. В детские годы Михаила они жили в тесной коммунальной квартирке, хотя позже, когда отец продвинулся на службе, жилищная ситуация улучшилась.

Начальная школа, которую посещал Ходорковский, располагалась по соседству с фабрикой, где работал его отец, и Михаил помнит, как он с друзьями перебирался через забор и воровал куски металла. В детстве Миша мечтал стать директором фабрики, и потому дети в школе звали его «директор». Ходорковский окончил школу в 1981 году и начал изучать химию в Химико-технологическом институте им. Менделеева в Москве, специализируясь на ракетном топливе. Во время учебы ему приходилось работать плотником в домостроительном кооперативе. Именно в институте он познакомился со своей первой женой Еленой, тоже студенткой.

Их первый сын Павлик родился в 1985 году, и Михаил с горькой улыбкой вспоминает, как он, тогда молодой ученый, каждое утро вставал в шесть часов, чтобы на молочной кухне получить питание для малыша. Ходорковский окончил институт в в 1996 году. Его амбициозным юношеским планам найти работу в оборонной промышленности мешала национальность, но она не помешала стать заместителем секретаря комсомольской организации Фрунзенского района города Москвы. Как и многие комсомольские лидеры, во время перестройки он выгодно использовал свои административные связи с государственными предприятиями и политические контакты.

В 1986 году Ходорковский встретился со своей второй женой Инной, а также открыл Центр научно-технической молодежи. Хотя предполагалось, что центр станет объединением молодых ученых, Ходорковский использовал его просто как место своей коммерческой деятельности. «Он занимался всем: джинсами, коньяком, компьютерами, — всем, на чем можно было сделать деньги», — рассказывал один из бывших руководящих работников «ЮКОСа» [11]. Ходорковский и его коллеги продавали советским фабрикам новые технологии, ввозили персональные компьютеры, торговали французским бренди. Леонид Невзлин, ставший его ближайшим партнером по бизнесу, вспоминает, что все делалось под прикрытием Коммунистической партии: «В известной мере Ходорковского направили [в частный сектор] комсомол и партия» [12].

«К 1987 году предприятия Ходорковского гордились, что многие советские министры являются их клиентами, на них работали 5000 человек, а ежегодный доход составлял 80 миллионов рублей. Еще через год Центральный комитет комсомола дал своим организациям право открывать банковские счета, а также зарабатывать и тратить собственные деньги. Ухватившись за эту возможность, прозорливый Ходорковский открыл банк «Менатеп». Вскоре этот банк расширился, и к 1990 году, за годдо падения Союза, он даже открыл офшорные счета. Через семь лет Ходорковский нанял юриста Стивена Кертиса.

Вскоре после того, как к власти пришел Ельцин, Ходорковский начал осознавать огромное значение своих связей. Он обихаживал крупных работников бюрократического аппарата и политиков, устраивая щедрые приемы для высокопоставленных гостей как в престижных московских клубах, так и на шикарных дачах, принадлежащих «Менатепу», расположенных на Рублевском шоссе — престижном загородном районе на западе столицы. В 1991 году он был советником российского премьер-министра Ивана Силаева. На короткое время Ходорковский стал заместителем министра топлива и энергетики.

Одна из первых рыночных реформ Ельцина положила конец монополии Центрального банка на обслуживание государственных учреждений. Те предприниматели, которые уже открыли свои банки, получили огромное преимущество ОТ такого послабления в законах. Россия тогда, как и сейчас, была такой страной, где мало чего добьешься, пока не дашь взятку. Что же касается перевода депозитов, то широко известно, что банки, заплатившие высокопоставленным политикам и государственным чиновникам большие взятки, получали самых состоятельных новых клиентов. И при этом платежи часто шли вофшоры. По словам Билла Броудера, американского банкира, основавшего Hermitage Capital Management, один из крупнейших фондов, инвестирующих в Россию: «эти предприниматели открывали банки и, как правило, шли к министрам правительства с предложением: „Ты переведешь счета министерства в мой банк, а я положу пять или десять миллионов баксов на твой счет в швейцарском банке"».

Такие откаты давали возможность войти в очень серьезный бизнес, имеющий дело с государственными деньгами. К 1994 году в «Менатепе» находились средства, собранные для жертв Чернобыльской катастрофы 1986 года, а также деньги правительства города Москвы и самого Министерства финансов. Ктому времени уже крупнейший национальный магнат Ходорковский, которому исполнился тридцать один год, нанял бухгалтерскую фирму Артура Андерсена для ведения отчетности и потратил один миллион долларов на рекламные объявления в «Нью-Йорк таймс» и «Уолл-стрит джорнал». Его офис представлял собой роскошный особняк, расположенный в центре Москвы. Здание окружала высокая остроконечная ограда из кованого железа. Территория кишела вооруженными охранниками; некоторые были в хорошо сшитых костюмах, другие — в форме и ботинках военного образца.

Бахвалившийся деньгами Ходорковский сейчас мог нацелиться на промышленные предприятия, стоявшие на очереди к распродаже. В частности, продавалась огромная Сибирская нефтяная компания «ЮКОС», баснословная прибыль которой превращала владельца в супербогатого международного магната. Процедуру превращения громадного государственного предприятия в частное через схему «займа по акциям» решили Проводить на открьпых аукционах. В действительности торги ничего не значили. На тендер приглашали только заранее выбранных претендентов. Аукционы преимущественно находились под контролем тех же самых людей, которые подавали заявки; иногда для этой цели использовались подставные компании.

«Менатеп» Ходорковского отвечал за процесс обработки заявок на аукционе. В жаркой борьбе заявки с более высокими предложениями по ценам были дисквалифицированы «по техническим причинам», и Ходорковский выиграл аукцион. Таким способом он и его партнеры получили за каких-то 309 миллионов долларов 78 процентов в «ЮКОСе» и 2 процента мировых запасов нефти. Когда через два года, в 1997 году, акции начали свободное обращение, рыночная капитализация «ЮКОСа» в тридцать раз превышала эту цифру. По словам Строуба Талботта, бывшего помощника Государственного секретаря США, один за другим государственные промышленные конгломераты были распроданы по «ценам реализации имущества обанкротившихся компаний» [14].

Эту модель повторили и на других аукционах. К примеру, аукционом «Сибнефти» занималась НФК. В большинстве случаев на саму процедуру допускался один-единственный податель заявки. В некоторых ситуациях аукцион не выигрывал даже тот, кто предлагал самую высокую цену.

Схема «займа под акции» порой почти за одну ночь превращала многих покупателей из рублевых мультимиллионеров в долларовых миллиардеров. Первоначально кредиторы получали только долю в активах, но еще через пару лет правительство стало распродавать также и оставшиеся доли акций в сериях лотов; и снова это делалось без конкурирующих заявок и обещанных аукционов. Те, кто изначально являлся кредитором, обеспечивали оставшиеся акции самим себе.

К тому моменту обычные россияне в процессе приватизации потеряли терпение. Экономика совершенно развалилась, единичные люди нажились на провале ваучеризации. Повсеместно распространялось недоверие к небольшой группе местных политиков и бизнесменов, которые скупали российскую промышленность и природные ископаемые по сниженным ценам. Уже больше не питая иллюзий относительно президента и его политики, простые россияне начали наглядно демонстрировать стремление к коммунизму, в котором они видели безопасность и стабильность. Возникла внезапная перспектива того, что постоянно пребывающий в алкогольном угаре Ельцин проиграет грядущие выборы 1996 года кандидату от Коммунистической партии Геннадию Зюганову.

Опросы общественного мнения оценивали популярность Ельцина в шесть смехотворных процентов. «Вот и все, — говорил один из американских дипломатов в Москве, — я готовлюсь к тому, что Ельцин уйдет» [15]. Дав обещание прекратить аукционы по оставшимся акциям, Зюганов совершенно явно намеревался предъявить иск олигархам. В то время международный инвестор и филантроп Джордж Сорос, ныне один из величайших критиков олигархов, в какой-то степени язвительно предупреждал Березовского, что если коммунисты победят, то «вас повесят на фонарных столбах» [16].

Березовский был единственным, кто осознавал, что его враги находятся среди коммунистов. На секретной встрече в Давосе в Швейцарских Альпах во время Всемирного экономического форума в феврале 1996 года он побудил к действию самых богатых бизнесменов в России, известных как «группа семи». Они согласились финансировать избирательную кампанию Ельцина в обмен на предложение акций и руководящих постов в государственных промышленных предприятиях, подлежащих приватизации.

В так называемом «Давосском пакте» участвовало семь сторон, в основном это были банкиры: Михаил Ходорковский, Владимир Потанин, Александр Смоленский, Петр Авен, а также медиа-магнат Владимир Гусинский, промышленник Михаил Фридман и, конечно, сам Березовский.

Ключевым моментом избирательной кампании стало телевидение. Она финансировалась «черным налом». Средства тратились на подкуп журналистов и местных политических боссов. Но большая часть пошла на оплату комплиментарных документальных фильмов о Ельцине, которые показывали на частных телеканалах, на рекламные щиты (их разрешали устанавливать мэры городов) и даже на проельцин-екий рок-концерт. А Березовский беззастенчиво пользовался своим преимуществом владельца Первого канала (самой влиятельной телекомпании в России), чтобы всячески расхваливать Ельцина и дискредитировать противостоящих ему коммунистов.

Важную роль в кампании сыграли и западные пиарщики. Был привлечен Тим (ныне лорд) Белл — гуру в области средств массовой информации, который помог Маргарет Тэтчер трижды победить на выборах в Великобритании с 1979 по 1990 гг. Белл также тесно работал с командой, отвечающей за предвыборную кампанию губернатора Калифорнии Пита Уилсона, и способствовал его блистательному возвращению на этот пост в 1994 году, всего двумя годами раньше. В обстановке глубочайшей тайны, похожей на ту, в какой держатся секреты ядерного оружия, американские консультанты по формированию имиджа Dresner-Wickers переместились в многокомнатный номер 120 в «Президент-отеле» в Москве. «Секретность была невероятной, — вспоминал Феликс Брейнин, помощник Ельцина. — Все понимали, что, если коммунисты узнают об этом до выборов, они объявят Ельцина ставленником США. Мы отчаянно нуждались в команде, но приглашать кого-либо было очень рискованно» 117].

С американцами, работавшими в тесном контакте с дочерью Ельцина Татьяной Дьяченко, имевшей влияние на отца (она жила в соседнем номере 119), обращались, как с особами королевской крови. Им заплатили 250 000 долларов плюс расходы. Кроме того, им предоставили безлимитный бюджет на опросы людей, специальные рабочие фокус-группы и различные исследования, однако предупредили, что их комнаты и телефоны прослушиваются и чтобы они сами выходили из отеля как можно реже.

Американские пиарщики предложили воспользоваться такими грязными технологиями, как преследование Зюганова «честными командами». Они засыпали его провокационными вопросами с целью вывести из себя, но большей частью все же придерживались политически традиционного стиля. Широко использовались фокус-группы, почтовые рассылки и опросы общественного мнения, а в штаб-квартире, по словам одного из американских политических консультантов, постоянно говорили: «Что бы мы ни собирались сказать или сделать, мы должны повторить это восемь-двенадцать раз» [18].

Ельцин проявил себя в избирательной кампании популистом и ловкачем. Он много улыбался и так вдохновился однажды, что вышел на сцену рок-концерта, продемонстрировав несколько танцевальных движений. Ельцин, уже, казалось, стоящий на краю пропасти, переизбрался на пост президента, выиграв 13 процентов. Результат оказался шатким, но благодаря ему «новые русские» олигархи защитили свое состояние и сохранили политическое влияние. «Это была битва за наши жизненные интересы», — признался Березовский.

И вот теперь Березовский, получивший огромную власть, показал себя мастером манипуляции. Когда его спрашивали о кумирах, он отказывался от Макиавелли, предпочитая Ленина. «Не как идеолога, — замечал он, — а как тактика в политической борьбе… Ленин понимал психологию общества» [20].

Наступило время расплаты по долгам, и Ельцин выполнил свою часть договора: некоторые олигархи получили огромные новые правительственные счета, опять по дешевке приобрели новые государственные активы, уплатив лишь минимальные налоги. В своих мемуарах Строуб Талботт описывает ситуацию, сложившуюся в ходе президентской избирательной кампании, как «сделку Фауста, в которой Ельцин продал душу реформам». Но политические дельцы считали: то, что они сделали в пользу Олигархов, — практически ничто по сравнению с победой коммунистов, которые все бы вернули обратно. Они были убеждены, что, в отличие от доктора Фауста, который заключил сделку с дьяволом и был обречен на вечные муки, Ельцин выбрал меньшее из двух зол — заключил сделку, которая поможет России избежать настоящих страданий в случае возвращения к «ласти коммунистов» [21].

Некоторые из олигархов, в том числе Абрамович и Березовский, образовали вокруг Ельцина тесный кружок, который стали называть «семьей». Руководителем этой «семьи» и стражем президента стала младшая, любимая дочь Ельцина Татьяна. Несмотря на отсутствие каких-либо знаний в области бизнеса или политики, она была самым влиятельным советником, могла гарантировать особую защиту от государства и вскоре сама неимоверно обогатилась. Дружба между двумя олигархами и дочерью президента крепла. По словам Александра Коржакова, Березовский осыпал Татьяну щедрыми подарками: ювелирными украшениями, машинами, презентовал ей в том числе и «Ниву». «Автомобиль сделали по специальному заказу, снабдив его особой стереосистемой, кондиционером и сигнализацией, с роскошно оформленным салоном. Когда же «Нива» сломалась, Березовский тут же преподнес ей «Шевроле-Блейзер» (спортивную машину стоимостью более чем 50 тысяч долларов) [22].

Строуб Талботг писал: «Тесные связи Березовского с дочерью Ельцина Татьяной создали ему репутацию современного Распутина… В момент наивысшего расцвета влияния Березовского, когда он входил в государственные учреждения, в том числе и в кремлевские кабинеты, их хозяева иногда указывали на стены и, переходя на шепот, или, как это было пару раз, даже писали мне записки на бумаге. Таких обычаев я никогда не видел после эры Брежнева и во время тайных встреч с диссидентами-интеллектуалами» [23].

Если Березовский считался влиятельным дядюшкой в «семье», то Абрамович сделался тихим, но не по годам развитым племянничком, имевшим талант очаровывать самого важного члена «семьи» — Татьяну. Один из руководителей телевидения Игорь Малашенко был потрясен ловкостью юного нефтемагната: «Однажды вечером я приехал на дачу к Татьяне, а там находился этот молодой парень, небритый, в джинсах, выгружавший французское вино из своей машины. Он поставил его в холодильник и занялся шашлыком. Я подумал про себя: „Новый повар“. Но когда я спросил о нем Юмашева [мужа Татьяны], тот рассмеялся и сказал: „Да нет, это Роман. Он живет у нас, пока ремонтируют его дачу“» [24].

В октябре 1996 года Березовский был на вершине своей власти и стал заместителем секретаря Совета национальной безопасности страны, отвечая за урегулирование конфликта в Чечне. (Первая чеченская война началась в 1994 году, когда Чечня попыталась отделиться от Российской Федерации. Правительство Ельцина начало силовыми методами доказывать, что Чечня никогда не была независимым административным образованием в составе Советского Союза. Последовавшая за этим ужасная война стала катастрофой для обеих сторон.) Энергичный Березовский часто посещал кремлевские кабинеты, сжимая потертый кожаный чемоданчик в одной руке, а в другой держа огромный новый сотовый телефон «Моторола» серого цвета. Пока он ожидал встречи с Ельциным, его мобильный постоянно звонил. «Не могу говорить. В Кремле», — коротко произносил он в трубку. Березовский изматывал чиновников своими бесконечными связями и лоббированием. Когда в гостевом доме его офиса в «ЛогоВАЗе» и на даче в Александровке установили специальную линию АТС для государственной связи, телефонные звонки вообще не прекращались.

Многими своими сторонами такой клановый капитализм очень напоминал худшие черты советской эры. В течение некоторого времени Березовский и его коллеги по сути функционировали как политбюро: обделывали тайные дела «за сценой», плели секретные заговоры то друг за друга, то против — ни дать ни взять представители высшего аппарата в эпоху коммунизма. Когда один премьер-министр сменял другого, именно Березовский подавал новому назначенцу бумаги со списками людей, которых он хотел ввдеть в новом правительстве. Олигарх смотрел на мир только сквозь призму своих личных интересов. «Мое фундаментальное убеждение состоит в том, что, отбросив в сторону абстрактные понятия интересов людей, правительство должно представлять интересы бизнеса», — заявлял он [25].

Тем не менее, круг Ельцина не мог полностью защитить свой иммунитет от внешнего давления. Независимый Генеральный прокурор Юрий Скуратов по своей инициативе начал расследование дел внутри Кремля. Ельцин тут же уволил его, но Скуратов отказался покинуть пост, и Совет Федерации России дважды отказался ратифицировать его отставку. Через несколько лет, в 1999 году, перед ФСБ была поставлена задача дискредитировать прокурора. В духе классических ловушек КГБ ОРТ показало по телевидению короткий, плохо снятый видеофильм, как человек, похожий на Скуратова, возится с двумя проститутками. Так никогда и не прояснилось, был ли это Скуратов, однако случай стал концом его карьеры» [26].

К 1998 году Россия оказалась банкротом. Акции упали, процентные ставки поднялись до 150 процентов. В августе этого года один из аналитиков заметил: «Оценка кредитоспособности России ниже, чем Индонезии. Размеры экономики меньше, чем в Швейцарии. А весь биржевой рынок стоит меньше, чем водная индустрия Британии» (27].

Несмотря на полный хаос, реальное политическое влияние бизнес-элиты продолжало расширяться. Бизнесмены обогащались так стремительно, что невольно приобретали синдром, который Сталин когда-то называл «головокружение от успехов». В результате это влияние так же стремительно стало надать. Березовского освободили от должности в Совете безопасности РФ, хотя несколькими месяцами позже он вернулся в правительственные органы в качестве исполнительного секретаря Союза Независимых Государств, что предполагало координацию действий различных частей Российской Федерации. Однако все происходящее не повредило личному благосостоянию Березовского и не удержало его от интриг.

Олигархи и их партнеры были не единственными в России, кто боролся за искоренение возможности обратной замены капитализма на коммунизм и кто впоследствии появился с деньгами в Лондоне. Среди других победителей нельзя обойти вниманием «красных директоров». Агенты по недвижимости, открывшие русское отделение в лондонской компании Savills, помнят русского клиента, примерно в возрасте 65 лет, который владел химической фабрикой. Будучи одним из «красных директоров», он искал в 2002 году собственность в Лондоне стоимостью несколько миллионов фунтов. Несмотря на свое богатство, он все еще с ностальгией вспоминал коммунистическую систему, которая так хорошо послужила людям вроде него. Осматривая апартаменты, он вдруг ни с того ни с сего спросил, где похоронен Карл Маркс, и вскоре посетил кладбище «Хайгейт». Он совершенно искренне размышлял о Марксе, называя его отцом (в теоретическом смысле) Советского государства.

В 90-е годы Россия являлась местом, где сообразительные дельцы мира бизнеса, не задумываясь, играли с неоперившейся рыночной экономикой страны и проигрывали ее. Здесь не было отлаженной инфраструктуры, обеспечивающей стабильность, эффективность и законность переходного периода, поэтому страна стала золотым дном для умных, напористых хищников.

Ничто не иллюстрирует нагляднее работу этих сил, как дело с алюминием. Контроль над этими богатыми природными ресурсами стал предметом продлившегося семь лет жесточайшего противостояния, которое вошло в историю под названием алюминиевых войн. Оно оставила кровавый след и принесло Сибири репутацию «Дикого Запада».

Одним из победителей в сражении за алюминий стал Олег Дерипаска. Его путь к благосостоянию отличается от того, каким шли другие олигархи. Когда в 1991 году рухнул Советский Союз, он был двадцатитрехлетним студентом, но уже к 1994 году сделал большие деньги на торговле металлами. В отличие от других олигархов, Дерипаска не наживал состояние на приватизационных аукционах или через политические связи. Его контроль над алюминиевой промышленностью явился большей частью следствием того, что он сумел переиграть своих конкурентов и превзойти их в мастерстве насильственного присоединения. Дерипаска был рейдером корпораций постсоветского образца, позаимствовав методику, впервые примененную американскими и британскими магнатами, в частности сэром Джеймсом Голдсмитом.

Внешне Дерипаска — высокий, с коротко стриженными светлыми волосами, темно-синими глазами, немногословный. Но вид его обманчив. Переговоры с ним более напоминают игру в покер или в шахматы, нежели традиционные коммерческие сделки. Он обладает многими чертами характера, присущими и его другу Роману Абрамовичу: крайне сдержан и выглядит даже еще более по-мальчишески. Однако, несмотря на внешний вид, Дерипаска серьезный делец со стальными нервами. Редактор русского делового журнала «Финансы» однажды назвал его «очень жестким человеком. Не имея этого качества, он бы не смог создать такое огромное состояние» [29].

Как и Абрамович, Дерипаска являлся членом «семьи» Ельцина, но, так сказать, в прямом смысле. В 2001 году он женился на Полине Юмашевой, дочери руководителя аппарата Ельцина, Валентина Юмашева, который сам был мужем дочери Ельцина — Татьяны. Дерипаска познакомился с Полиной в доме Абрамовича. Их свадьба стала в России общественным событием того года. У них родилось двое детей. Как и Абрамович, Дерипаска устроил так, чтобы один ребенок родился в Лондоне, и также нанял ему няню-англичанку. Это был умный, как некоторые говорили, стратегический брак: после того, как Ельцин в 2000 году оставил свой пост, президент Путин своим первым указом гарантировал Ельцину и его родственникам защиту от уголовного преследования, что многими было расценено как quid pro quo[9].

Олег Владимирович Дерипаска родился 2 января 1968 года в Дзержинске, в 400 километрах к востоку от Москвы, в центре российской химической промышленности. Его отец умер, когда мальчику исполнилось четыре года, и ребенка воспитывали бабушка с дедушкой в традиционной казачьей крестьянской семье в Краснодаре, что на юго-западе России.

Хотя родители Дерипаски были евреями, он всегда больше сознавал себя именно казаком. «Мы казаки Российской Федерации, — позже говорил он. — Мы всегда готовы к войне. Значит, способны справиться с любыми проблемами и ситуациями. Дело в том, что трудности — это не катастрофа» [30]. Будучи серьезным и образованным подростком, он поступил, несмотря на свое скромное происхождение, в Московский государственный университет на физический факультет на отделение квантовой физики. Однако не успел он приступить к занятиям, как его призвали в армию и направили в засушливую степь где-то на границе с Китаем.

Молодого студента ожидали трудные времена. Отслужив в армии, он вернулся домой, когда страна оказалась на краю катастрофы, и начал работать на стройках по всей России. Считая, что у квантовой физики практически нет будущего, он бросил учебу. Его первой работой стало место директора в компании, которая занималась продажей военного имущества после выхода Российской армии из Восточной Германии. Затем он торговал металлами в Москве, но позже решил сосредоточиться на алюминиевой промышленности.

В то время в этой индустрии главенствовали братья Михаил и Лев Черные. Они родились в Ташкенте, выросли в Узбекистане и, воспользовавшись возможностями, созданными свободным рынком, к началу 90-х годов уже создали значительный бизнес, производя и экспортируя уголь и металлы. К концу 1993 года бизнесменам принадлежала большая часть акций самых крупных в России алюминиевых металлургических комбинатов. Но затем имя Михаила Черного лишилось своего блеска, так как российская пресса стала обвинять его в нечестном ведении бизнеса. Эти претензии он яростно отвергал, называя их попытками своих деловых и политических врагов измазать его в грязи. Несмотря на целый ряд претензий к нему со стороны международных правоохранительных служб, Михаилу Черному никогда не предъявляли обвинения в каком-либо преступлении. К 1994 году он обосновался в Израиле и стал править своей бизнес-империей оттуда.

В том году Михаил Черной (сейчас называющий себя Михаэль) дал двадцатишестилетнему Дерипаске первый крупный шанс: он нанял его руководителем одного из своих металлургических гигантов — Саяногорского алюминиевого завода, самого крупного в республике Хакасия. Целеустремленный и технически подкованный, Дерипаска увеличил выпуск продукции и каким-то образом убедил доведенных до крайней нищеты рабочих не бастовать. Будучи нервным, параноидным управленцем, который никому не доверял, он страдал от гипертонии, вероятно, в результате того, что его мозг редко отключался от работы. Из-за бессонницы он просыпался очень рано, шел на предприятие и снова работал над той или иной новой технологией. Дерипаске нравилось сосредоточиваться на какой-нибудь маленькой, часто незначительной, технической детали бизнеса или коммерческих контрактов.

В то время шла бесконечная политическая и коммерческая борьба за власть, и вскоре Дерипаска вступил в конфликт с местной мафией. Саяногорский завод подвергался налетам вооруженных банд, желающих взять его под контроль, поэтому Дерипаске постоянно угрожали убийством, и он не раз был на волосок от смерти. Иногда он даже спал на полу у печей в цехе, чтобы уберечься от бандитов. Ему все же удалось не только выжить, но и выпроводить криминальные синдикаты из этого бизнеса.

Разумеется, что в противостоянии бандитским группировкам — наемникам местных руководителей и жестоких конкурентов, мог победить только очень сильный и талантливый противник, каким оказался Дерипаска. Это способствовало тому, что он заработал себе определенную репутацию у законников и уважение среди бизнесменов. К 1999 году, меньше чем через 5 лет, он поднялся из мелких руководителей предприятия Черного до положения, которое ставило его на один уровень с боссом. За следующие три года он обошел всех оставшихся конкурентов, включая и самого Черного, и сделался единоличным владельцем «Русала» — гигантской алюминиевой корпорации. Менее чем за десять лет Дерипаска, бывший студент факультета квантовой физики, а затем управляющий металлургическим заводом, продвинулся на такой уровень, что стал контролировать всю алюминиевую промышленность. Даже по стандартам России 90-х годов он совершил взлет со скоростью метеора. Но все это было сопряжено с необходимостью постоянно принимать труднейшие решения, вступать в конфликты и побеждать.

В 90-х годах Россия стала жертвой и очевидцем перераспределения огромных своих богатств. То, что происходило здесь, можно сопоставить по значимости с тем, как если бы Маргарет Тэтчер решила продать всю британскую промышленность, от «Бритиш гэс» до «Бритиш телеком», за очень маленькую часть реальной стоимости горстке магнатов-фаворитов, которые оказывают финансовую поддержку Консервативной партии.

Некоторые из бенефициариев порой, защищая свою деятельность, сравнивали себя самих с промышленными и финансовыми тузами девятнадцатого века, такими, как Джон Д. Рокфеллер, Дж. П. Морган, Корнелиус Вандербильт, которые в конце XIX — начале XX века заработали огромные состояния на нефти, финансах и железных дорогах в Соединенных Штатах. За безжалостную и эксплуататорскую тактику Рокфеллер, Морган и Вандербильт получили прозвище «баронов-разбойников». Тем не менее Ходорковский однажды сказал, что его герой, если бы он был, напоминал бы Джона Д. Рокфеллера — отца-основателя американской нефтяной промышленности и первого в мире миллиардера. Однако для американцев методы Рокфеллера в бизнесе сделались настолько непопулярными, что к концу жизни его считали «самым ненавистным человеком в Америке».

Многие олигархи вызывают у русских людей такую же реакцию. Но справедливости ради надо учесть, что американские бароны-разбойники посвятили свою жизнь созданию гигантских монополий в области нефти, железных дорог и стали из ничего. Современные русские олигархи не могут сказать в свое оправдание то же самое. Очень мало кто из них прокладывал нефтепроводы, строил заводы, монтировал буровые платформы или хотя бы брал на себя необходимый финансовый и коммерческий риск. Лишь немногие создали новое благосостояние и действительно разбирались в той индустрии, которую они прибрали к рукам. Когда Ходорковский приобрел «ЮКОС» и поехал посмотреть одно из его основных предприятий, принимающая сторона была крайне удивлена, узнав, что он никогда раньше не видел нефтяных разработок. Российские олигархи наживали состояние путем манипулирования системой, а также с помощью бесцеремонной тактики и политического покровительства. В то время как бароны-разбойники заново вкладывали свои деньги в свою страну, российские олигархи вывели огромные финансовые потоки из своей страны.

Множественные исследования подтвердили невиданный масштаб личного обогащения за счет концентрации экономической собственности в России. В одном из них указывалось на то, что в 2001 году двенадцать ведущих приватизированных компаний России имели доходы, равные доходам целого федерального бюджета. В шестидесяти четырех крупнейших частных предприятиях всего лишь восемь групп олигархов контролировали 85 процентов прибылей [31].

Но были и альтернативы. Например, бизнесмен Джордж Сорос ратовал за западную помощь России, считая, что она самортизирует деградацию страны. Джеффри Сакс, влиятельный американский экономист и один из главных создателей плана «шоковой терапии», был сторонником очень быстрой приватизации экономики (с этим проектом согласились позже, когда он предложил его Белому Дому). Правительство Ельцина заставило Россию пройти эту самую «шоковую терапию», не считаясь с катастрофическими последствиями. Стоявшие в то время у власти утверждают, что все возможности политического и экономического выхода из социализма несли с собой огромный риск. Но наиглавнейшим желанием Запада было создать уступчивую и покладистую страну, которая бы поставляла дешевую нефть и не пыталась вернуться к прошлой Советской системе. Другие соображения носили вторичный характер.

Западные советники знали, что такую долговременную форму управления, основанную на коррупции и авторитарности, нельзя реформировать за одну ночь, а особенно в стране, где в течение прошедших семидесяти пяти лет наличие частной собственности считалось преступлением. Профессор Майкл Хадсон, финансист и экономист с Уолл-стрит, так высказался по этому поводу: «Разве действительно не было золотой середины? Неужели Россия не имела иного выбора, нежели между „диким капитализмом" с одной стороны и старой советской бюрократией с другой? Обе системы начинают выглядеть подозрительно похожими. Обе характеризуются экономикой черного рынка и соответствующей динамикой экономической поляризации» [33].

Некоторые обозреватели не соглашаются с тем, что появление класса олигархов было неизбежно, другие с тем, что создание экономической элиты оказалось необходимым для быстрого перехода к капитализму. Однако третьи заявляют, что при смене старой коррупционной и некомпетентной командно-административной системы такая смена даже желательна. Впоследствии Березовский, оправдывая свои действия, говорил, что это неизбежный результат капитализма. «Я не знаю ни одного примера, когда бы собственность делилась честным путем, — заявлял он. — Неважно, как именно поделена собственность. Ведь не могут быть счастливы все». Он также признавал, что сделал на приватизации миллиарды и что «Ельцин дал ему шанс стать богатым» [34].

Неизбежные или желательные социальные издержки были для России огромными, так как процесс приватизации в стране стал одной из самых ущербных экономических реформ в современной истории. В 1990-е годы промышленное производство упало примерно на 60 процентов, огромные пласты экономики были уничтожены, а большая часть населения обречена на нищету. Громадные суммы денег, вывезенные из России, были припрятаны на счетах офшорных банков, что многократно усилило экономический кризис 1998 года. Девяностые годы, когда шел процесс, известный под названием «бегство капитала», принесли стране одну из самых серьезных экономических проблем. По словам экономистов из Национального университеты Флориды, «они подорвали налоговую систему страны, увеличили нищету населения, снизили внутренние инвестиции и дестабилизировали финансовые рынки» [35].

Инвестиционный фонд Hermitage Capital констатирует, что в период с 1998-го по 2004 год 56 миллиардов фунтов капитала было вывезено из России, и большая часть этой суммы — в офшоры, хотя некоторые из этих операций были законны: большинство инвесторов просто искало более безопасную пристань, чем российский банк. Министерство экономического развития и торговли России утверждает: около 210–230 миллиардов долларов ушли из России во время реформ, и примерно половина из них — это «грязные» деньги, связанные с отмыванием средств или организованной преступностью. МВФ располагает сведениями, что 170 миллиардов угекли из страны за семь лет вплоть до 2001 года. Другие источники предполагают, что активы на Западе в сумме около 300 миллиардов долларов принадлежат российским гражданам и почти половина их из «неопределенных источников» [36].

Это те деньги, которые можно было использовать, чтобы перестроить промышленность, начать новый бизнес на родине и вложить в инфраструктуру. В действительности Россия потеряла таким образом эквивалент одной трети своего обширного внешнего долга. Законодательство по предотвращению вывоза капитала совершенно игнорировалось. К 2000 году приватизация сделала когда-то могущественную страну, которая протянулась на одиннадцать часовых поясов, прогнившей до самой сердцевины. По словам журналиста «Нью-Йорк таймс» Томаса Фридмана, «на всех уровнях различные министры, начальники управлений, комитетов и мэры входили в партнерство с частным бизнесом, местными олигархами или преступными элементами, создавая некую разновидность русского феодализма двадцать первого века». Фридман цитирует русского политического аналитика Сергея Маркова: «Российское государство напоминает огромного бодибилдера. Но стоит рассмотреть его получше, как становится понятно, что этот бодибилдер на самом деле мертв. А внутри его накаченного тела множество червей, которые пожирают то, что осталось внутри» [37].

В период 90-х годов не только олигархи и «красные директора» перемещали деньги за рубеж. Были маленькие игроки, которые просто не доверяли банкам, но большинство — это выходцы из преступного мира либо функционеры из КГБ, переименованного в 1992 году в ФСБ (Федеральная служба безопасности). Кое-кто из тех, кто был связан с криминалом, отмывали деньги посредством покупки зданий, баров и ресторанов в Восточной Европе, но большая часть крутилась вокруг лондонских ночных клубов и казино. Некоторые средства проходили через британские банки [38].

Деньги часто прибывали в форме твердой наличности, и существует множество историй из жизни русского сообщества в Лондоне о том, как вновь приехавшие в 90-х годах эмигранты, совершая покупки, доставали чемоданы, полные банкнот. Один мелкий агент по недвижимости из Британии, который, бывало, часто общался с русскими в ночных клубах, рассказывал, как однажды его представили молодой женщине, оказавшейся дочерью высокопоставленного чиновника из ФСБ. Узнав, что он занимается собственностью, женщина спросила, не могут ли они увидеться завтра. Когда на следующий день женщина появилась в его офисе, во время деловой беседы он заметил в кармане ее пальто револьвер. Поинтересовавшись, как она собирается платить, агент услышал ответ: конечно же, наличными. И она открыла большой портфель, набитый деньгами. Агент поблагодарил ее и вежливо попросил вести свои дела где-нибудь в другом месте.

Что бы новые русские ни покупали: собственность, ювелирные украшения или машины, чаще всего они платили наличными. Михаил Игнатьев, приехавший в Лондон в 1991 году в возрасте двадцати одного года со своей невестой-англичанкой, открыл успешный туристический бизнес, помогал русским и давал им советы относительно покупок и деловых путешествий. Он вспоминает, как один клиент попросил его помочь купить «рендж ровер». Он отправил своего работника, чтобы тот отвел клиента в ближайший автосалон. Ему все показали, и он сообщил, что хочет приобрести три машины и чтобы их отправили в Россию. Затем он открыл большой кожаный портфель, набитый банкнотами. Обеспокоенный, менеджер позвонил в полицию. Дело завершилось тем, что мужчину убедили дойти до банка, положить деньги на счет и потом рассчитаться чеком.

Процесс приватизации 90-х, который принес Лондону поток русских денег, не испытывал недостатка в критике как внутри России, так и за ее пределами. Кристина Фриленд, бывший шеф московского бюро «Файненшл таймс», описывала эту ситуацию как «циничное манипулирование ослабленным государством». Реальная проблема, по ее мнению, заключалась в том, что государство позволило героям-предпринимателям уйти, забрав все с собой [39]. В известной книге «Провалившийся Крестовый поход» Стивен Ф. Коэн, профессор, преподающий историю России в Нью-Йоркском университете, назвал политику США против России в 90-х годах «самым большим провалом американской политики со времен Вьетнама» [40].

Один из творцов приватизации Владимир Потанин впоследствии признавал ее бесчестную сущность: «Хотя я никак не отрицаю, что был ее автором, я бы хотел указать на то, что эта концепция очень сильно изменилась в результате политического давления красных директоров на правительство… Правительство не допустило иностранных инвесторов, не приняло другие меры. Позже это критиковали, и поделом» [41]. В октябре 1993 года Ходорковский сказал в американской программе новостей: «Русское законодательство позволило нам то, что в западном деловом мире было бы немыслимо».

Даже уже тогда защитники приватизации признавали, что было допущено множество ошибок. В 1998 году Борис Немцов, один из молодых реформаторов, который рассматривался как потенциальный преемник Ельцина, сказал: «Эта страна построена как непредсказуемое олигархическое капиталистическое государство. Его характерной чертой является концентрация собственности в руках узкой группы финансистов, олигархов. Многие из них работают неэффективно, имея паразитические связи с контролируемой ими промышленностью» [42].

К 1999году первоочередной задачей олигархов стала защита их власти и благосостояния, а также гарантирование Ельцину такого преемника, который был бы так же сговорчив. «Проблема заключалась в том, что многие люди, имевшие потенциал руководить Россией, сами по уши увязли во взаимоотношениях с магнатами, — заметил Уильям Вечслер, чиновник из Национального совета по безопасности и Казначейства США. — Ужас состоял в том, что Россия могла превратиться в подобие Колумбии, владеющей ядерным оружием. Такая перспектива пугала, но я считаю, что она была реальна… Затем пришел черед Путина из КГБ, и там дело было явно нечисто. В последовавших битвах между Путиным и олигархами каждый утверждал, что идет драка между хорошими и плохими парнями. На мой взгляд, драка шла между плохими и плохими парнями».

Глава З Путинская чистка

«Борис, если ты пойдешь по этому пути, то я думаю, через год тебя вышлют из страны… или еще хуже: посадят в тюрьму».

Алекс Голдфарб Борису Березовскому [1]
В 1722 году, преобразовывая раздробленное средневековое общество в централизованное автократическое государство, Петр Великий приступил к искоренению коррупции, распространившейся в русском обществе, подобно эпидемии. Процесс предполагал расправу с каждым, кто брал взятки. Одним из тех, кого это касалось, был Александр Меншиков, самый выдающийся царедворец и наиболее влиятельный человек после самого царя. Меншиков ужасно испугался: «Если вы сделаете это, ваше величество, то в государстве может не остаться ни единого человека» [2].

Когда Владимир Путин в 2000 году стал президентом, он располагал меньшей свободой действий, чем Петр Великий, который просто казнил непокорных. Ведь современная арбитражная и судебная система России не санкционировала бы расстрел алчных бизнесменов без суда и следствия. Следовательно, Путин, знавший родную историю, должен был выработать иную стратегию, чтобы разобраться с группой олигархов, в которых он видел главное препятствие своим амбициозным планам возрождения России.

Несмотря на надвигающееся ужесточение мер, олигархи верили, что они сохранят власть и роскошный образ жизни, оставаясь в неприкосновенности. В конце концов именно группа заговорщиков из бизнес-элиты смоделировала власть нового президента. Точно так же, как олигархи, сговорившись, Содействовали переизбранию Ельцина в 1996 году, так и некоторая часть их помогла приходу Путина в Кремль. Они ожидали, что Путин в ответ на их поддержку так же сговорчиво, как и его предшественник, позволит им и далее распространять влияние, копить состояние и иметь иммунитет против судебного преследования. Они сильно недооценили его.

Когда Путин в 1999 году стал не только премьер-министром, но и исполняющим обязанности президента, уже обозначились признаки грядущих проблем. Генеральный прокурор начал пересмотр дела о том, каким образом Владимир Потанин, один из архитекторов приватизации, получил «Норильский никель» — огромное добывающее предприятие, принадлежавшее ранее государству. «Они, конечно же, почувствовали себя весьма неуютно», — рассказывал один из правительственных чиновников. И серьезные основания были. По прошествии двух месяцев, в течение которых Путин находился уже на посту президента, в знойный летний день 28 июля 2000 года он вызвал двадцать одного олигарха в Кремль. «Это больше всего напоминало сходку по приказу Дона Корлеоне[10], чем встречу по инициативе лидера государства», — вспоминал один из присутствующих [3]. Ходорковский и Дерипаска были приглашены, в отличие от Березовского, находившегося тогда под прокурорским расследованием.

Перед тем как собрать всех в правительственном кабинете, Путин внимательно изучил мятежную деятельность богатой и влиятельной бизнес-клики. Вряд ли он стал бы пересматривать итоги приватизации, но давать этим людям особые привилегии он больше не собирался. Во время встречи Путин настоял, чтобы Потанин выплатил 140 миллионов долларов, которые, как утверждали, он задолжал при покупке «Норильского никеля». Ситуация накалилась еще больше, когда президент указал на одного известного магната и обвинил его в умственной отсталости. Плутократы оторопели. Это был совсем не тот сценарий, которого они ожидали.

Новый президент, начавший конфронтацию, завершил встречу, продолжавшуюся два часа сорок минут, объявлением о создании постоянно действующего механизма консультаций между бизнесменами и государством. Он предупредил, что времена клик и тесных кружков ушли. Сейчас нужно регламентировать отношения. Доступ к Путину ограничивался ежеквартальными встречами с Российским союзом промышленников и предпринимателей, в действительности с торговым союзом олигархов.

Сообщение Путина шокированному собранию было простым: олигархи могли сохранить свои добытые нечестным путем состояния только с условием отстранения от политики и выплаты всех налогов. Подробности этой встречи немедленно просочились наружу, и поэтому неделей позже 57 процентов опрошенных россиян сказали, что уже знают об этом. Березовский, не приглашенный на встречу, обвинил всех присутствующих в трусости. «Они просто пугливые кролики», — заявил он после совещания [4].

Наступил переломный момент в истории олигархов, и это событие стимулировало их отъезд на постоянное место жительства в Лондон. Те, кто присутствовал на встрече, слишком хорошо знали: ситуация переменилась. А чтобы они вдруг не засомневались, Путин 8 июля обратился к народу[11] с осуждением амбиций магнатов и в сфере средств массовой информации. «Они хотят оказывать влияние на массы и показать политическому руководству, что мы им необходимы, что мы у них на крючке и должны их бояться, — заявил он. — Россия не может больше терпеть теневые группировки, которые переводят деньги за границу и имеют свои собственные секретные службы». Позже он добавил: «У нас есть категория людей, которые за одну ночь стали миллиардерами. Государство сделало их миллиардерами. Оно просто дало им огромную собственность, и практически даром. Они говорят себе: „Меня сделали миллиар-дером“. У них сложилось впечатление, что боги хранят их и все им позволено» [5].

Олигархи, ослепленные своей властью и влиянием, сильно недооценили Пугина, который не шутил. На публике новый президент был холодным, неулыбчивым чиновником. За исключением периодических вспышек агрессии, он редко проявлял эмоции. Русская журналистка Елена Трегубова, когда впервые брала у Путина интервью в мае 1997 года, нашла его «едва достойным внимания, скучным, невысоким, серым человеком… который, казалось, становился незаметным, искусно сливаясь с цветом его кабинета» [б]. Но как это часто происходит в случаях с сильными личностями, людям казалось, что они попадают под власть его взгляда. «Ни у кого нет такого взгляда, как у Владимира Путина, — писал журнал «Тайм». — Бледно-голубые глаза русского президента так холодны и настолько лишены эмоций, что взгляд его наверняка действует подобно жесту того, кто понимает: силы можно достигнуть и с помощью ограничения простых потребностей…» [7].

По утверждению его помощников, в частной жизни напряженный и задумчивый Путин — это умный, честный, очень лояльный и патриотичный человек. «Он много улыбается, язык его тела прост и неформален, глаза смотрят мягко, а речи немногословны», — считает британский автор Джон Лафленд [8]. Резко отличаясь от своего предшественника, он пьет диетическую «Колу» и регулярно работает. Он также умеет расслабляться, в частности слушая классическую музыку таких композиторов, как Брамс, Моцарт и Чайковский. Его любимая песня из «Битлз» — «Yesterday». Он ни разу за свою жизнь не посылал сообщения по электронной почте и, хотя рос в стране, официально считавшейся атеистической, верит в Бога.

Когда в 1952 году родился Владимир Владимирович Путин, его мать Мария, которой был сорок один год, набожная православная, вопреки официальному государственному атеизму, окрестила сына. Она была не очень образована и выполняла черную работу: от ночного сторожа до мойщицы посуды в лаборатории. Его отец Владимир воевал в Великую Отечественную войну и получил серьезное ранение в ногу. После войны он работал токарем на заводе и был очень строг с сыном. Единственным предком, о котором имелись сведения, был дедушка со стороны отца, работавший поваром у Ленина и Сталина.

Семья жила в коммунальной квартире в пятиэтажном доме номер 15 в Басковом переулке, что в центре Петербурга, где маленькому Путину, направляясь в школу, приходилось перешагивать через крыс при выходе из подъезда. Его все звали Володя; он был серьезным и трудолюбивым подростком. Бывшие школьные друзья и учителя описывают его как болезненного, но темпераментного мальчика, который никогда не боялся противостоять более сильному сверстнику. Сам он вспоминал, что учился неважно и часто хулиганил. «Меня воспитывала улица, — рассказывал он биографу. — Это все равно что жить в джунглях. Я был непослушным и не следовал тем правилам, которые были установлены в школе» [9].

Путин научился дисциплине, начав заниматься самбо в возрасте двенадцати лет. В этом виде единоборства поощряется умение быстро двигаться, спокойная манера поведения и способность не показывать каких-либо эмоцией, не издавать звуков. Выиграв несколько межгородских соревнований, Путин получил черный пояс. Сначала он занимался спортом, чтобы сделаться физически сильным и уметь постоять за себя в драках, но постепенно по-настоящему увлекся дзюдо, что не только позволило ему избежать проблем, но также сделало его в какой-то степени замкнутым.

Между тем, будучи подростком, Путин мечтал о карьере разведчика, подобно советским героям из книг и фильмов. Его любимым телевизионным фильмом был «Семнадцать мгновений весны». В девятом классе Путину довелось побывать в здании КГБ в Ленинграде. Поскольку ему сказали, что лучший способ попасть в спецслужбы — это получить юридическое образование, в 1970 году, стремясь стать разведчиком, он поступил в Ленинградский государственный университет, где изучал юриспруденцию, немецкий язык и занимался дзюдо.

В 1975 году, на последнем курсе университета, Путина взяли на службу в КГБ. Он провел в разведке семь небогатых событиями лет за рабочим столом. В возрасте тридцати лет Путин женился на Людмиле Шкребневой, стюардессе двадцати двух лет; у них родились две дочери. Затем Путина отправили в Дрезден в Восточную Германию, где он работал в тесном сотрудничестве со «Штази», секретной полицией, занимаясь политической разведкой и контрразведкой. Владимир Путин вел уединенную жизнь, и положение его не было престижным. Те агенты, кому повезло больше, работали в западных столицах или хотя бы в Восточном Берлине. Но за упорство его прозвали «начальник».

Когда в 1989 году пала Берлинская стена, Путин и его сослуживцы по КГБ уничтожили документы в дрезденской штаб-квартире российских спецслужб. Он помнит, как звонили в Москву, ожидая приказа. «Москва молчала, — позже рассказывал он. — Было такое ощущение, что страны больше не существует». В 1990 году подполковник Путин ушел из действующего состава КГБ и стал помощником ректора в Ленинградском государственном университете — значительное понижение в статусе. «Это было даже хуже, чем работать в «Интуристе», — заметил Олег Калугин, бывший член руководства ленинградского отделения КГБ. — Скорее это было убежищем от КГБ, чем продвижением по карьерной лестнице. Путина демобилизовали в резерв» [10].

К этому времени Анатолий Собчак стал первым демократически избранным мэром Санкт-Петербурга и тут же взял Путина в Городской совет на должность председателя комитета по международным отношениям. В 1994 году Путин стал первым заместителем мэра, снискав уважение честным и аскетическим образом жизни. Даже его злейший враг Березовский признает, что будущий главный противник не был коррупционером: «Он стал первым чиновником среди встреченных мною, который не просил денег и был абсолютно профессионален» [11].

В июне 1996 года мэр Собчак, не справившись с экономическим кризисом и растущим уровнем преступности, потерял шанс быть переизбранным. Его преемник предложил Путину остаться, но тот отказался, сохранив преданность бывшему шефу. Став безработным, Путин переехал в Москву, где получил должность заместителя начальника управления делами президента и осуществлял наблюдение за работой органов местного самоуправления. Упорный, немного замкнутый и очень сосредоточенный, он прославился своим трудолюбием и строгостью.

В отличие от сумасбродного и рассеянного Ельцина, Путин был солидным и надежным аппаратчиком. На Ельцина произвели впечатление его честность, усердие и преданность, и в июне 1998 года президент начал рассматривать кандидатуру Путина на пост директора ФСБ. Уже в следующем месяце, воспользовавшись международным скандалом, исполняющего обязанности руководителя ФСБ Николая Ковалева вынудили уйти в отставку. Затем Путин получил неожиданное приглашение встретиться с премьер-министром Кириенко в московском аэропорту «Шереметьево». После быстрого обмена рукопожатиями Кириенко поздравил Путина. Когда Путин поинтересовался, в связи с чем, тот ответил: «Подписан указ. Вы назначены директором ФСБ» [12].

В те дни Пугин занимался чисткой в рядах ФСБ. Он уволил почти дюжину высокопоставленных работников, заменив их лояльными подчиненными.

Одним из людей, радовавшихся назначению Путина, стал Березовский. В тот момент их интересы совпадали: Пугин нуждался в политических союзниках, а олигарх лишился по меньшей мере одного врага — мастера шпионажа Ковалева, который распространял порочащую информацию о его деловых методах. К 1998 году Березовский уже потерял свой пост в Совете безопасности и основную часть своего прежнего влияния на центральную власть и видел в органах безопасности, большая часть которых терпеть не могла небольшую группу олигархов, реальную угрозу. Чтобы выжить в дикой атмосфере российской политики, Березовскому сейчас были нужны новые сильные союзники, и потому он обрадовался, когда Путин сделался весомой фигурой в КГБ. «Я поддерживаю его на 100 процентов», — заявил олигарх.

Но через несколько месяцев на горизонте Березовского появилось очередное облако: назначение новым премьер-министром Евгения Примакова, бывшего главы внешней разведки. В то время для Березовского ситуация и без того складывалась особенно неудачно. Простые люди обвиняли олигархов в банкротстве экономики, Ельцин деградировал как умственно, так и физически. В обстановке напряжения и постоянной лихорадочной смены руководства, которые доминировали в период второго срока Ельцина, власть ускользала из рук Березовского. Когда-то расчетливый, а ныне уязвимый, олигарх понимал, что «семья» Ельцина покровительствовала Путину, и он поставил свою медиа-империю на службу новому директору ФСБ, впоследствии возглавляя тесную группу, поддерживающую его на посту премьер-министра. Березовский ожидал, что Путин, в свою очередь, будет сговорчив и лоялен.

Березовский начал обхаживать Путина, а однажды даже пригласил его на пять дней в Швейцарию, чтобы покататься на лыжах. Они стали друзьями, и однажды Путин назвал Березовского «братом, которого у него никогда не было». 22 февраля 1999 года, в тот момент, когда уже шло государственное расследование в его бизнес-империи, Березовский устроил вечеринку по случаю дня рождения своей новой пассии — Елены Горбуновой. Предполагалось, что вечер будет небольшим, соберутся только самые близкие, но Путин явился без приглашения с огромным букетом роз. Этот визит стал выражением искренних чувств к Березовскому, потому что у обоих мужчин имелся общий враг в лице премьер-министра Примакова — человека, который не любил Путина, поскольку его назначили главой ФСБ, обойдя более высокопоставленных коллег премьер-министра.

В июле 1999 года Березовский вылетел во Францию, где в Биаррице тогда пребывал Путин с женой и дочерьми. К этому времени Примаков был Ельциным уволен, и на его место исполняющим обязанности премьер-министра назначен Сергей Степашин. Двое мужчин встретились за ланчем, и Березовский, выведенный из игры, но все еще хорошо информированный о кремлевской политике, сказал Путину, что Ельцин вот-вот назначит его на должность премьер-министра. В следующем месяце, как это и предсказывалось, Ельцин сместил Степашина и вместо него назначил Пугина. Он стал пятым ельцинским премьером за последние семнадцать месяцев.

Сначала Путин был очень непопулярен: его рейтинг не поднимался выше пяти процентов, в основном из-за того, что его связывали с презираемыми фигурами Ельцина и Березовского. Разрушительные взрывы жилых домов в Москве в сентябре, когда погибло 246 человек, стали поворотным моментом в его карьере. Политические враги Путина позже утверждали, что эти взрывы были тщательно спланированы государством, чтобы переломить настроение народа и оправдать последующие боевые действия в Чечне. Неизвестно, были ли чеченцы на самом деле виновны во взрывах, но Путин тем не менее ответил агрессивно, сначала бомбардировкой Чечни, а затем и началом боевых наземных действий. Активные военные действия всегда нравились русским людям, и популярность премьер-министра взлетела вверх.

Вновь сформированная партия Путина набрала 23 процента на выборах в декабре 1999 года в Думу против 13 процентов партии Примакова «Отчество — вся Россия». Ельцин, тогда приближающийся к концу своего президентства, использовав наилучшим образом свою популярность, предложил высший пост в государстве Путину. Тот сначала отказался. Но Ельцин настаивал. «Не говори нет», — давил он. Березовский также уговаривал Путина согласиться. В Новогоднем обращении 1999 года Ельцин, удивив всех, объявил о своем уходе с поста президента и о назначении Пугина исполняющим обязанности. Будучи и. о. президента, Путин получил огромные преимущества в избирательной кампании. Через три месяца на президентских выборах 2000 года Путин выиграл со значительным перевесом — 53 процента голосов. Березовский выразил радость, снова воспользовавшись средствами массовой информации для публичного заявления, что он поддерживает Путина и верит, что тот поведет Россию вперед.

Драматическое решение Путина сразиться с олигархами через некоторое время после прихода к власти было тщательно спланировано. Он знал, что должен остановить катастрофический вывоз капитала и быстро направить соответствующие органы на ужесточение сборов налогов. В отношении олигархов он пришел к двум выводам. Во-первых, и Ельцин это тоже знал, олигархи потенциально могут иметь такую же (если не большую) власть, как и сам президент. Во-вторых, Путин понимал, что подавляющее большинство простых россиян не любит магнатов, и, значит, можно получить серьезные политические дивиденды, если показать, что относишься к этим людям точно также.

Некоторые олигархи определенно не испытывали недостатка во врагах, среди которых числились и высокопоставленные чиновники секретных органов, чья власть ослабла во время правления Ельцина. Их возмущали те способы, какими магнаты подорвали их собственную политическую силу и собрали урожай на обширном финансовом поле. Функционеры видели в них выскочек. Некоторые из них в советский период являлись крупными чиновниками, а теперь на них смотрели как на аутсайдеров. Когда Путин, в недавнем прошлом глава ФСБ, пришел к власти, аппаратчики из секретных служб и прочих подобных ведомств, особенно «чекисты», снова оказались в фаворе. Среди президентских назначений на высокие посты, сделанных им в первые двадцать четыре часа, десять человек были из старых гэбистов. Эта группа, известная как силовики (люди с Опытом работы в органах безопасности или службы в армии), увидела возможность реванша. «Группа работников КГБ, назначенная на тайную работу в российском правительстве, успешно справилась с задачей», — сказал новый президент. И в этой шутке была только доля шутки [14].

Путин также имел и сильного союзника в лице русского народа. Пока олигархи обогащались, к концу 90-х годов правительство заявило, что целых 35 процентов россиян живут ниже официального уровня бедности [15]. Многие понимали: национальные ресурсы высасываются теми, кого Карл Маркс называл «вампирами капитализма», и эти «вампиры не уйдут до тех пор, пока они смогут эксплуатировать хоть одну мышцу, одно сухожилие или каплю крови».

Олигархи ощущали возрастающую в народе к ним ненависть. Анатолий Чубайс, ельцинский министр приватизации и главный политический архитектор гигантской аферы с народным достоянием в середине 90-х, признавал: «Сорок миллионов россиян убеждены, что я прохвост, вор, преступник или агент ЦРУ, которого нужно расстрелять, повесить, утопить или четвертовать» [16].

Путин не терял времени даром и продолжил войну с олигархами. Но активисты в области прав человека обвинили его в манипулировании судебными процессами против бизнесменов с целью обеспечить свои политические интересы. Они утверждали, что президент постоянно контролирует судебную систему посредством назначения судей. Для Путина это была политическая борьба, и государству нужно было восстановить свою власть. Его репутацию безжалостного человека выражает еще один русский анекдот: «К Путину во сне является привидение Сталина и просит его помочь управлять страной. Сталин советует: „Собери всех демократов и расстреляй их, а затем покрась Кремль изнутри в синий цвет“. — „Почему в синий?" — спрашивает Путин. „Ха! — отвечает Сталин. — Я знал, что ты не будешь спрашивать о демократах"».

Первой целью президента стал Владимир Гусинский, который сделал деньги в начале перестройки на обещании выплатить вкладчикам баснословные проценты и был одним из первых комбинаторов, построивших свое состояние в смутное время перехода к капитализму. Он также создал большую медиа-империю, в том числе первую частную телевизионную компанию НТВ, ежедневную газету «Сегодня», и имел долю в молодой и быстро растущей либеральной радиостанции «Эхо Москвы»; все это входило в конгломерат «Медиа-Мост». Он ближе всех из русских бизнесменов приблизился к Руперту Мэрдоку[12].

Гусинский был своего рода уникальным явлением в среде олигархов, поскольку мог хотя бы сказать, что не вся его империя целиком имеет своим источником государственные активы. Тем не менее, он безжалостно эксплуатировал издержки времени и считался мастером манипулирования правительственными займами, концессиями и законодательством, извлекая выгоду из политических контактов, чтобы получить государственные финансы. В результате он получил государственный кредит, около полумиллиона долларов, что позволяло ему продолжать вести сверхроскошный образ жизни.

К концу 90-х годов его медиа-империя принесла ему огромное политическое влияние. Однако это не могло долго продолжаться. 11 мая 2000 года, за шесть недель до драматического путинского ультиматума олигархам, собравшимся в Кремле, вооруженные автоматами сотрудники милиции в масках ворвались в офисы компании Гусинского «Медиа-Мост». Затем, в июне, Гусинского арестовали, обвинили в мошенничестве и посадили в тюрьму. Пустив в ход оружие против первого олигарха, Путин обозначил свою политическую стратегию, но, кроме того, будучи обидчивым человеком, взял реванш за то, что Гусинский, по мнению Путина, использовал свое влияние для противостояния ему. А еще президент чувствовал предубеждение против телеканала Гусинского, поскольку тот ранее критиковал его политику в Чечне.

Пункты обвинения были сняты, и Гусинского отпустили после того, как он согласился продать «Медиа-Мост» за 300 миллионов долларов государственной нефтегазовой компании «Газпром». В августе 2000 года он бежал на свою великолепную виллу в Сотогранде на юге Испании, где когда-то бывали даже такие посетители, как Путин и его жена. Позже последовали попытки убедить Испанию выдать Гусинского, но тот уехал в Грецию, а потом обосновался в Израиле, приняв его гражданство. Он стал первым изгнанником среди длинной череды тех, кто уехал из страны во время правления Путина.

Следующей целью президента стал его бывший друг и человек, который помог ему подняться к вершинам власти — Борис Березовский. Даже еще до того, как Путин сделался президентом, над головой «босса из боссов» собрались грозовые тучи. Его исключили из кремлевских фаворитов, изолировали от политики, он перестал быть популярным. Хотя Березовский всегда настаивал, что в крушении Союза нет его вины, простые россияне не забыли провал проекта «народный автомобиль», в котором тысячи людей потеряли свои сбережения.

Тем не менее, Березовский всегда считал себя капиталистом из породы морских пиратов, катализатором, который помог перестройке России. «Мы были настоящими героями, — заявил он в клубе «Фронтлайн» в октябре 2003 года. — Благодаря нам Россия взяла новый курс». Он признавал, что олигархи, занимаясь бизнесом в «смутное время», наделали ошибок, но добавлял: «Мы не нарушали никаких законов, но если называть дачу взятки преступлением, то тогда все олигархи — преступники» [17].

В начале 1999 года Генеральный прокурор Юрий Скуратов посетил премьер-министра Примакова и заявил: «Я собираюсь возбудить уголовное дело против Бориса Березовского». Примаков спросил его, на каком основании, и тот ответил: «В связи с тем фактом, что Березовский прячет деньги „Аэрофлота" в швейцарских банках» [18].

Еще через несколько недель милиция захватила более двадцати офисов и квартир в Москве, с которыми был как-то связан Борис Березовский. Журналист Павел Хлебников из Московского отделения американского журнала «Форбс», ставший в 2004 году жертвой наемного убийцы в Москве, наблюдал первый рейд (на штаб-квартиру нефтяного гиганта «Сибнефть») из своего номера в отеле «Балчуг»:

«Вдруг три белых фургона, завизжав тормозами, резко повернули к зданию [штаб-квартире компании «Сибнефть»] через улицу. Из них выпрыгнула дюжина людей в масках, в камуфляжной форме, с автоматами. Затем в сопровождении людей в коричневых кожаных куртках, несущих портфели и видеокамеры, они вошли в здание» [19].

Расследование просто не могло идти гладко. Такова Россия. В день того, первого, рейда Скуратов ушел в отставку, официально по «состоянию здоровья». За день же до этого его положили в Кремлевскую больницу в связи с «сердечным приступом». Однако, когда Дума не приняла его отставку, он заявил, что причина не в «сердечном приступе», и его восстановили в должности. Эта неловкая попытка убрать Скуратова была типичной для маневров и внутренних разборок, характеризующих политику России в то время.

Однако к настоящему моменту расследование набирало обороты и продолжалось под контролем прокурора по особым делам Николая Волкова. Обвинение в мошенничестве базировалось на том, что из авиакомпании «Аэрофлот», находившейся в ведении Березовского с 1994 года, были изъяты миллионные суммы, которые поступили на счета швейцарского банка в обход российских законов. Волков заявил, что в ходе бухгалтерской проверки, которую проводила его группа, обнаружилась целая сеть компаний, запутанных с византийской хитростью, куда переводились деньги «Аэрофлота».: В результате обыска нашлась компьютерная распечатка в виде множества стрелочек и квадратиков, напоминающих на первый взгляд схему генома человека. На самом деле это были черновые наброски, предположительно показывающие, как через сложную сеть российских и иностранных компаний фонды «Аэрофлота» направлялись в такие страны, как Бельгия, Кипр, Германия, Литва, Панама, Сирия и Швейцария.

По всей видимости, две фирмы управляли этими мошенническими переводами — «Андава» и «Форус»; обе зарегистрированные в Швейцарии как финансовые компании, они базировались в Лозанне и имели в штате мизерное количество работников.

Фирма «Форус»[13] была зарегистрирована в 1992 году для упрощения западного финансирования компаний Березовского. Когда «Аэрофлот» приобретал, например, «Боинги» и «Аэробусы», «Форус» организовывал краткосрочные кредиты, для того чтобы произвести оплату самолетов. Компания также имела дело с прибылями «Аэрофлота» от иностранных авиалиний, которые платили за то, чтобы работать в России или за пролет над российским воздушным пространством. Эти платежи составляли почти 100 миллионов долларов в год.

«Андава» была образована в 1994 году, в тот день, когда приватизировали 49 процентов акций «Аэрофлота»; и ее главная роль заключалась в том, чтобы заниматься продажами билетов на зарубежных авиалиниях, особенно на дорогих направлениях.

6 апреля 1999 года Генеральный прокурор выписал ордер на арест Березовского. Основанием для задержания послужило обвинение Березовского в том, что он вывел из «Аэрофлота» 250 миллионов долларов через «Андаву». Олигарх, находившийся тогда во Франции, немедленно отреагировал на это проведением пресс-конференции в парижском отеле. Он настаивал на том, что обвинения безосновательны и имеют под собой политическую мотивацию. «Времена, когда страной управляли люди с голым задом, в прошлом», — сказал он. Березовский снова и снова пытался отбить нападки на «Аэрофлот», утверждая, что «Андава» и «Форус» оказывали совершенно законные коммерческие услуги и что все нарушения сфальсифицированы ФСБ. Он также заявил, что когда получил «Аэрофлот», то обнаружил, что именно ФСБ использует эту авиакомпанию в качестве дойной коровы, переводя доходы «Аэрофлота» на офшорные счета для финансирования шпионских операций. Поэтому он сказал, что просто закрыл эти счета и направил всю зарубежную прибыль через «Андаву» в Швейцарию.

Через три дня российский министр внутренних дел Сергей Степашин объявил, что, если Березовский вернется в Россию для встречи с прокурорами, его не арестуют. «Березовский приедет в Россию, даст объяснения, и этот инцидент, я надеюсь, закончится», — сказал он.

Неделю спустя Березовский вернулся в Москву и посетил Генерального прокурора, где в течение четырех часов отвечал на вопросы. Когда Березовского отпустили после беседы, он сказал своей собственной телевизионной команде: «Дело против меня возбуждено премьер-министром с нарушением закона». 26 апреля 1999 года с Березовского взяли подписку о невыезде из Москвы в течение всего времени, пока идет прокурорское расследование.

1 июля 1999 года швейцарская полиция ворвалась в лозаннские офисы «Андавы» и «Форуса» в ответ на требование Скуратова. Расследование в Швейцарии вела Карла дель Понте, швейцарский прокурор; именно она в конце 80-х годов раскрывала связи итальянских наркоторговцев с теми, кто отмывал их деньги в Швейцарии, и потому сама стала желанной целью итальянской мафии. Позже она стала главным прокурором Международного трибунала для судебного преследования военных преступников в Гааге.

4 ноября 1999 года, по неизвестной причине Генеральный прокурор России прекратил расследование. И хотя казалось, что все успокоилось, дело было далеко от завершения.

Угроза ареста нависла над головой Березовского, а жаркие споры общественности будут преследовать его еще многие годы, хотя он энергично настаивал на своей невиновности. Однако в середине июля 2000 года пришли хорошие для него новости: Pricewaterhouse Coopers объявил, что провел расследование транзакций «Форуса» и «Аэрофлота» (в пользу «Форуса») и не обнаружил никаких доказательств того, что деньги переводились нелегально. Но когда стало уже казаться, что в течение нескольких лет расследование постепенно сошло на нет, российские власти попытались экстрадировать Березовского из Лондона в Москву. Из этого ничего не вышло: заявление об экстрадиции провалилось, и олигарх не вернулся в Россию. В конечном итоге 28 ноября 2007 года российский суд предъявил Березовскому обвинение и заочно приговорил его к шести годам тюрьмы. Находясь в своем новом убежище в Лондоне, он отверг обвинение как «сфабрикованное» и «имеющее политический характер».

Деловая активность Березовского всегда являлась предметом дискуссий. Одним из тех, кто серьезно поссорился с Березовским из-за его методов ведения бизнеса, был Джордж Сорос. Эти двое когда-то считались друзьями, и Сорос не возражал против финансирования большого количества сделок олигархов в 90-х годах. Но к 2000 году «бурная дружба кончилась», по словам Алекса Голдфарба, одного из ближайших союзников Березовского. Сорос однажды сказал Голдфарбу: «Твой друг — злой гений. Он единолично разрушил Россию». На что Березовский ответил: «Сорос потерял деньги из-за того, что „молодые реформаторы" надули его… И тогда он попытался убедить Запад, будто бы олигархи сами были злом и этого зверя надо держать под контролем».

Бизнес для Березовского явился средством накопления богатства, позволяющим финансировать его подлинный интеpec: развлекаться политическими интригами. Ему, несомненно, наскучили мелкие проблемы предпринимательства, и он оставил их другим. На конференции в Москве в 2000 году Ян Хаг, менеджер развивающихся рынков Firebird Fund, который много инвестировал в Россию, прямо спросил Березовского: «Вы можете объяснить, как это получается, что каждый раз, когда вы работаете в какой-либо компании, ее капитал скатывается к нулю?». Березовский возразил, утверждая, что стоимость практически всех российских предприятий упала из-за политической неопределенности, добавив позже, что каждая из компаний, с которой он был связан, на самом деле улучшила свое финансовое состояние.

Несмотря на то, что события оборачивались против него, Березовский приобрел достаточно много полезных связей, чтобы пойти на выборы в Думу в декабре 1999 года в качестве депутата от Карачаево-Черкессии. Это дало ему дополнительные преимущества в виде получения иммунитета от судебного преследования. Березовский мог пока еще надеяться вернуться под покровительство Путина, но, несмотря на их очевидную близость, к этому моменту он уже начал серьезно сомневаться в такой возможности.

В безжалостном и ожесточенном мире кремлевской политики альянсы редко живут долго, и Березовский быстро терял друзей. Испытывая крайнюю нужду в политической разведке, в октябре 1999 года он даже попросил Романа Абрамовича посетить празднование дня рождения Путина в Санкт-Петербурге. Абрамович поздравил президента и вернулся, чтобы доложить своему наставнику: «Вы послали меня шпионить за шпионами, но я не нашел там шпионов. Собрались обычные люди его возраста, одетые в джинсы, кто-то играл на гитаре. Ничего похожего на сотрудников ФСБ» [21].

Березовский имел все основания нервничать по поводу Путина. Когда-то они были друзьями, в момент перехода власти Березовский сбросил свой политический вес, деньги и возможности личного телеканала в пользу успешного продвижения Путина к президентству, но теперь два лидера были в состоянии войны.

Существовала серьезная политическая разница: Путин энергично занимался чеченской войной, в то время как Березовский утверждал, что решить ситуацию с помощью войны невозможно, и открыто призывал к мирным переговорам. У них также были разные взгляды на будущее России: Березовский защищал либеральный, экономический прозападный подход, который оставил бы олигархов, в том числе и его самого, и в центре власти, и с доступом к контрактам. Путин же отводил центральную роль государству. Он был более заинтересован в модернизации России, чем в демократизации ее. «Чем сильнее государство, тем свободнее индивидуум», — писал он в открытом письме к россиянам перед избранием его президентом.

С того момента, как Путин сделался президентом, Березовский совершил целую серию политически неосторожных действий. Такая бравада типична для этого человека, но она стала и причиной его гибели. Когда арестовали Гусинского, Березовский был шокирован. Он не ожидал, что Путин зайдет так далеко. Через две недели разгневанный Березовский разразился открытым письмом, в котором содержались нападки на то, что он считал путинской авторитарностью. Это также было спровоцировано намерением Путина усилить контроль центра над региональными властями России. Цитировавшее Аристотеля и русского поэта Осипа Мандельштама, который умер в одной из тюрем сталинского ГУЛАГа, это письмо стало первой публичной декларацией разногласий олигарха с президентом. Еще резче выступил Березовский в телевизионном интервью на ОРТ: «Все указы, все законы, предложенные Путиным, прямо направлены на то, чтобы снова поработить народ».

Березовский пришел в ярость от того, как расправились с Гусинским, заставив распродать его собственность и уехать в изгнание. Раньше эти медиа-бароны были конкурентами, а теперь они оба стали злейшими противниками Путина. В своих интервью Березовский обличал Путина, сравнивая его политику централизованной государственной власти с попранием генералом Пиночетом прав человека в Чили. В следующем месяце, после полугодового пребывания в качестве депутата Думы, он взял самоотвод, потеряв таким образом свой иммунитет от судебного преследования. «Я не хочу участвовать в этом спектакле, — сказал он. — Я не хочу участвовать в развале России и установлении авторитарного режима» [22]. Он также объявил, что намеревается создать новую оппозиционную партию, чтобы сразиться непосредственно с Пугиным.

В то время Березовский получал серьезнейшие предупреждения со стороны своих близких знакомых. Старый друг Алекс Голдфарб сказал ему: «Борис, если ты пойдешь по этому пути, то думаю, через год тебя вышлют из страны… или еще хуже: посадят в тюрьму… Для Путина суть не имеет значения до тех пор, пока он видит в тебе человека своей группы. Но если ты выступаешь против него публично, ты сам выбрасываешь себя из его обоймы» [23].

В конечном итоге вражда перешла критическую стадию, поскольку Березовский включил в борьбу свою мощную медиаимперию.

В 1994 году Березовский в партнерстве с Бадри Патаркацишвили получил 49 процентов акций телевизионной станции ОРТ, транслирующей программы на Первом канале. Под руководством Патаркацишвили ОРТ стало инструментом, осуществлявшим пиар по избранию Ельцина на второй срок в 1996 году, за что компания получила «достойную» награду. К концу 1998 года Березовский и Патаркацишвили увеличили свои доли в ОРТ, самом популярном канале России, охватывающем 98 процентов зрителей страны. Кроме ОРТ, Березовский также владел главной еженедельной газетой в мире бизнеса «Коммерсант» и популярной ежедневной «Независимой газетой». К 2000 году он, вместе с Гусинским, был одним из самых могущественных российских медиа-магнатов.

Патаркацишвили являлся ближайшим другом Березовского и его важнейшим партнером по бизнесу. Снискав себе в кругу Березовского прозвище «Инфорсер»[14], Патаркацишвили осуществил все свои самые скандальные схемы. Умный бизнесмен, отличный стратег, он всегда был тем, кто находил деньги.

Бадри Патаркацишвили родился в октябре 1955 года в семье грузинских евреев в Тбилиси. Тихий, скромный, эрудированный и искренний сионист, Бадри, чье прозвище значило «сын маленького человека», очень отличался от своего друга. Что касается Березовского, то принадлежность к еврейской нации устраивала его и давала деловые и политические преимущества. Для Бадри же она была важной характеристикой его личности, и он серьезно занимался благотворительными делами в Израиле. Кроме того, в отличие от своего задушевного друга, Бадри всегда предпочитал оставаться в тени и большую часть жизни старался избегать всеобщего внимания. Он ненавидел политику и интересы средств массовой информации; и совсем не в его характере было оказаться ключевой фигурой в лихорадочной политике Грузии.

Умный и деловой Бадри в начале своей карьеры работал на текстильной фабрике, где позже вырос до заместителя директора. После развала Советского Союза по инициативе Бадри предприятие приватизировали, и оно стало частной компанией Maudi Manufacturing, которую он выкупил.

В 90-е годы Бадри стал совладельцем почти всех компаний Березовского и занимал там руководящие позиции. Работали они так: Березовский подавал огромное количество идей, а потом Бадри решал, какая из них целесообразна и может принести прибыль. «Бадри сделал все деньги Бориса», — говорил бывший их партнер, который хорошо знал обоих. — Бадри был его наставником в бизнесе. Без него Борис был бы никем и ничем. Так и оставался бы до сих пор продавцом подержанных автомобилей… Борис не способен довести дело до конца и видеть суть вещей. У него нет терпения, он не умеет концентрироваться. Он также очень неверно судит о людях. А Бадри — это реальный человек. Он в состоянии оценить все финансовые детали и добиться их исполнения. У них сложились отношения симбиоза, в котором они дополняли друг друга. Бадри был его единственным верным партнером. Они были очень, очень близки».

Александр Коржаков, бывший руководитель службы безопасности президента, говорит: «Официально Бадри в то время являлся заместителем председателя совета директоров компании „ЛогоВАЗ". В действительности его обязанностью было обеспечение выплаты долгов, а также защита от бандитов» [24].

Союз Бадри с Березовским образовался еще в 1990 году, когда он стал региональным директором дистрибьюторской автомобильной компании Березовского «ЛогоВАЗ» на Кавказе. В 1992 году Бадри стал заместителем председателя и получил в этой фирме 3,5 процента акций. Еще через год он переехал из Грузии в Россию, сначала в городок Люберцы, а затем поселился в Москве. Отари Квантришвили, глава организованной преступной грузинской группировки в России (был убит конкурентами в 1994 году), использовал свои связи с российскими властями, чтобы помочь Бадри с пропиской в Москве.

Вскоре Бадри и Березовскому довелось скрестить мечи на ОРТ с Владиславом Листьевым, одним из самых популярных телеведущих в стране. Тот был харизматичной фигурой, и Березовский назначил его генеральным директором. Однако они поссорились, так как Листьев пытался положить конец монополии на рекламу. Телеведущий считал, что компании, занимающиеся рекламой, управляются организованной преступностью, принося им миллионные прибыли. Но решение Листьева бросить вызов мафии стоило ему жизни. Первого марта 1995 года, через несколько недель после назначения директором, его застрелили рядом со своим домом. По подозрению в убийстве был арестован Бадри, но вскоре его отпустили. Однако сомнения по поводу его причастности к этому делу оставались, хотя он всегда утверждал, что это происки ФСБ.

Летом 2000 года Путинначал проявлять растущее неприятие того, что Березовский и Бадри используют ОРТ и их медиаимперию как прямой инструмент дестабилизации власти. Глава государства особенно остро почувствовал это в августе, когда затонула подводная лодка «Курск», где погибли все 118 членов команды. Новостные телепрограммы ОРТ транслировали интервью с женами и сестрами подводников, которые осуждали Путина, обвиняя его в неумении управлять ситуацией. Между тем Путин находился в отпуске на Черном море, и телевидение показало его катающимся на скутере параллельно с трагическими кадрами обезумевших от горя семей подводников. Отказ Путина прервать отпуск вскоре превратил трагедию в публичный политический скандал.

Разгневанный Путин обвинил Березовского как владельца Первого канала в негативном освещении событий и высказал ему претензии по телефону. Березовский предложил встретиться, и Путин согласился. Но когда на следующий день Березовский явился к президенту, его встретил не Путин, а Александр Володин, скрытный и необщительный руководитель аппарата. Володин уже однажды давал Березовскому советы во время налаживания его политических связей с Ельциным, но сейчас, являясь главой президентского аппарата, он высказал решительное предупреждение бывшему другу: «У тебя есть две недели, чтобы вернуть акции ОРТ, или тебя ожидает судьба Гусинского». Березовский не стал объясняться и потребовал личной встречи с Путиным.

Через три дня Березовского вызвали к президенту в Кремль. Обмен приветствиями показал накал ситуации, поскольку эти двое людей, обвинявших друг друга, оказались лицом к лицу. Явно напряженный Путин сначала выслушал Березовского, который пытался защищать политику ОРТ. По словам Березовского, потом президент холодно повторил угрозы, произнесенные Володиным, и очень ясно выразил свою позицию: «Ты начал борьбу против меня. Твой канал брал интервью у проституток, которые утверждали, будто они жены и сестры моряков».

Березовский ответил, что это были настоящие родственники и что они давали интервью государственной телекомпании, но поскольку это не показали в эфире, люди обратились на ОРТ.

На президента это не произвело впечатления:

— Я хочу, чтобы государство контролировало ОРТ.

— Каким образом? — спросил Березовский. — Компания принадлежит мне.

— Мы берем ее под контроль. Тебе нужно ее продать.

— Но я не хочу ее продавать.

Тогда президент встал, попрощался и вышел. Это был их последний разговор. [25].

Теперь потрясенный Березовский столкнулся с подлинной реальностью последствий своего решения поддержать Путина, когда тот только еще становился президентом. Вскоре после этого события Березовского снова допросили по поводу обвинения в присвоении фондов «Аэрофлота». В ответ невозмутимый Березовский сказал, что ОРТ продолжит свои репортажи о трагедии «Курска».

После того как бывший руководитель группы поддержки президента отказался продавать свои акции ОРТ, проигнорировав его угрозы, президент обратился к Бадри. В тот момент эти двое еще были в дружеских отношениях. Бадри позвонил глава ФСБ Николай Патрушев и вызвал его в свой кабинет. Отсюда Бадри препроводили в Кремль, где его приветствовал Путин. «Что за странную игру ведет Березовский? — спросил президент. — Я хочу, чтобы вы оба ушли с телевидения. Ни у кого из вас нет права иметь долю на телевидении» [26]. Путин также посоветовал продать акции министру по делам печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций Михаилу Лесину и с ним же обсудить цену. Когда Бадри уходил, президент заметил, что они друзья только в случае, если Бадри покинет телевидение.

Затем Бадри встретился с Михаилом Лесиным, который предложил ему 300 миллионов долларов за долю в ОРТ — максимальную цену, которую могло заплатить государство. Однако Березовский не дал согласия. Вместо этого он объявил, что передаст акции трастовой компании в управление группы журналистов и других представителей (это был блеф, который ни к чему не привел).

Теперь разрыв в отношениях Пугина и Березовского стал непоправимым. В октябре 2000 года один журналист спросил Путина о его бывшем соратнике. «У государства есть дубина в руках, которой оно бьет всего один раз, но по голове», — ответил тот [27]. (Позже он с легкой улыбкой сказал репортерам, что его любимым приемом в дзюдо был «дэ-аси-бараи» — быстрая боковая подсечка, сбивающая противника с ног [28]). 17 октября медиа-магнат провел два часа в кабинете Генерального прокурора в Москве, снова и снова отвечая на вопросы о фондах «Аэрофлота».

Неделю спустя Березовский поднимался по трапу своего личного самолета Bombardier Global Express, чтобы улететь из Москвы в Ниццу, как он это делал уже сотни раз, возвращаясь обратно. Однако на этот раз он понимал, что потерял такую возможность. И, вероятно, навсегда…

Глава 4 Сокрытие денег

Здесь [в России] все напоминает Дикий Запад. Несколько бизнесменов владеют всем. Это просто удивительно.

Стивен Кертис

Clocher de la Garoupe — это большая шикарная вилла в Ка д’Антибе, что в самом сердце Лазурного побережья, расположившаяся на пятидесяти ухоженных акрах земли с благоухающими садами, оливковыми деревьями и террасами, спускающимися к Средиземному морю. Величественное владение в итальянском стиле имеет солидную охрану у ворот. От изысканного входа территория простирается вглубь на целую милю. На ней расположены три значительных по размеру особняка (два для гостей и один для самого хозяина), откуда открывается прекрасный вид на побережье и море. Кроме того, здесь есть гимнастический зал, теннисный корт и большой бассейн. Сады, окружающие дома, с их ухоженными лужайками и живыми изгородями отвечают правилам торжественного английского официального стиля.

Композитор из США Коул Портер снимал эту виллу в 1922 году. В тот год вместе со своим другом, американским художником Джеральдом Мерфи, Портер старательно чистил пляж от морских водорослей и на этой же вилле написал одно из своих самых известных произведений, а именно: музыкальный хит, мюзикл «Хитчи-Ку»[15].

Борис Березовский купил эту собственность за 13,4 миллиона долларов в сентябре 1997 года, что было обычной для него демонстрацией богатства и экстравагантного вкуса. Вскоре он начал часто пользоваться этим владением, которое было теперь для него не только местом летнего отдыха. Шато на побережье неподалеку от Канн стало местом самых важных дел как в бизнесе Березовского, так и многих его политических схем. Именно здесь в 1998 году, в период глубочайшего российского финансового кризиса, он вел разговоры с другими олигархами о том, кто станет преемником Ельцина, когда президент начал быстро терять свое влияние. На следующий год сюда пригласили Владимира Путина с семьей.

Осенью 2000 года, когда Березовский далеко зашел в своих демонстративных расхождениях с Путиным и приобрел проблемы с российской прокуратурой, шато стало для него идеальным убежищем. 30 декабря 2000 года государство наложило арест на его особо охраняемую дачу (постройки XIX века) в Александровке, которую он некогда получил от Кремля. 1 ноября 2000 года заместитель Генерального прокурора России Василий Колмогоров объявил, что он возбудил уголовное дело, и потребовал от Березовского, чтобы тот приехал в Москву и ответил на вопросы по поводу якобы сотен миллионов, пропавших со счетов отделений «Аэрофлота» в Швейцарии. Прокурор также сказал, что если он не появится, то будет выписан международный ордер на его арест. Березовский понимал, что, приехав в Россию, он не сможет выйти сухим из воды, и потому на следующий день принял важное решение: остаться на юге Франции, сделавшись беженцем. Березовский повторил, что он отрицает все обвинения, настаивая на их политической подоплеке.

Размышляя о своем затруднительном положении в убежище в Антибе, олигарх решил пойти на открытое неповиновение. Березовский публично заявил, что планировал поехать в Россию, но пока для себя еще не все определил. Две недели спустя, 14 ноября, он сказал, что не вернется в Москву. «Меня заставили выбирать между возможностью стать политическим заключенным или политическим эмигрантом», — сказал он [1].

Весь следующий месяц Березовский оставался во Франции. Как бы то ни было, будущее его было мрачным: либо вернуться в Москву и предстать перед судом, либо вести жизнь изгнанника. Генеральный прокурор России впоследствии выполнил угрозу оформить международный ордер на арест. И хотя Интерпол выдал «красное уведомление», призывающее другие страны выполнить эту процедуру, он не обязал полицию и не наделил ее полномочиями арестовать Березовского. И все же из-за нарастающих проблем его возможности быстро таяли. Тогда Березовский снова принял решение, кардинально меняющее жизнь: его безопасным убежищем станет Лондон. У него уже были связи с Соединенным Королевством: его дочери уехали в Кембридж, а сам он владел роскошными апартаментами в «Палас-Гейт» на Кенсингтон-Палас-Гарденз[16]. Поэтому в начале 2001 года он поехал в Лондон, надеясь, что его переезд носит временный характер.

Важнейшей заботой Березовского, покинувшего Россию, теперь стала проблема защиты его личного состояния. Он пока еще владел (или думал, что владеет) большими долями в «ЛогоВАЗе», «Аэрофлоте», «Сибнефти», «Русале» и ОРТ — все это было собрано с помощью Патаркацишвили. У него также были интересы на телевизионном канале ТВ-6 и в нескольких газетах. Больше всего он боялся, что Путин просто-напросто захватит эти активы. И вот через несколько недель после бегства Березовского из России ему позвонил старый друг Роман Абрамович.

Бывший протеже Березовского, а теперь держатель акций компаний «Сибнефть» и «Русал», объяснил, что хотел бы встретиться «по неотложному делу». Это была середина декабря 2000 года, и Березовского этот звонок серьезно озадачил. На следующий день Абрамович за десять минут доехал от своей собственной великолепной виллы Chateau de la Croix до Chateau de la Garoupe Березовского, где к ним присоединился еще и Бадри Патаркацишвили. Это встреча не была обычным неофициальным дружеским мероприятием. Наоборот, она отличалась необычайным напряжением. Слишком многое эти трое мужчин поставили на карту, и Березовский имел все причины недоверчиво относиться к старому другу. Если Березовский превратился во врага Путина, то Абрамович, как он подозревал, сделался президентским консильери[17].

Важнейшим вопросом повестки встречи была медиа-компания ОРТ. Путин все еще кипел от злости на Первый канал из-за критических репортажей о затонувшем «Курске» и продолжал требовать, чтобы оба олигарха продали государству 49 процентов акций.

Именно степень напряжения и важность этой встречи привели к последующим противоречивым толкованиям, которые с этого момента стали предметом ожесточенных судебных разбирательств двух олигархов в Лондоне. По словам Березовского, Абрамовича специально послал к ним Путин, чтобы серьезно надавить на медиа-магнатов и вынудить продать свою долю. Он заявил, что Абрамович, играя роль президентского посланника, предупредил его, что если он не продаст акции ОРТ, то Путин просто отберет телевизионную станцию без всяких компенсаций. Впоследствии Березовский также продолжал утверждать, что встреча по сути явилась хитрой задумкой, которая должна была заставить его и Патаркацишвили продать долю компании ОРТ за очень Маленькую цену и тем самым надуть их на многие миллионы.

Согласно рассказу Березовского, на переговорах постоянно возвращались к судьбе Николая Глушкова, который был арестован 7 декабря 2000 года по обвинению, связанному с деятельностью «Аэрофлота». Его препроводили в Лефортовскую тюрьму в Москве, печально известную как место, где в советские времена сотрудники КГБ пытали политических заключенных. Березовский считал, что арест явился частью масштабной кампании Кремля, нацеленной на то, чтобы отстранить его от власти. Он заявлял, что путинская администрация на самом деле использовала Гусинского в качестве заложника, чтобы побудить его — Березовского и Патаркацишвили избавиться от своих активов. Абрамович уверял партнеров, что если они продадут свои акции компании ОРТ, то Путин выпустит Гусинского из тюрьмы. Расстроенный и взволнованный Березовский, не имея каких-либо рычагов воздействия на ситуацию, скрепя сердце принял условия. К тому же ему нужны были значительные средства, чтобы оплачивать жизнь в Лондоне, и он знал, что в случае несогласия его долю могли просто отобрать без всяких выплат.

Видение событий Абрамовичем совсем иное, нежели у Березовского. Признавая, что он был на этой встрече, Роман Абрамович тем не менее угверждает, что преследовал совершенно иную цель: помочь Березовскому, по его же собственной просьбе, продать акции ОРТ. Абрамович отрицает, что говорил о каких-либо угрозах и что вообще действовал в качестве агента Путина или российского государства. Он говорит, что Березовский сам хотел продать акции ОРТ и действительно попросил помочь ему. Будущий владелец футбольного клуба «Челси» утверждает, что, не произнося никаких угроз, он в действительности помог Березовскому и заработал для него деньги, продав акции ОРТ по более высокой цене, чем тот мог бы получить в иной ситуации.

Что бы там ни говорил каждый из участников сделки, она не была открытой. Ни Абрамович, ни Путин не хотели бы договариваться публично с человеком, в отношении которого российское государство возбудило дело по факту мошенничества и на которого был выдан международный ордер на арест. Все стороны знали: чтобы транзакция совершилась, необходима секретность. Но как тогда можно было сделать это практически? с Решение проблемы нашел юрист Стивен Кертис. Он уже работал с Ходорковским, знал Абрамовича и выступал в качестве советника Березовского. Ему понравилось работать над сложной, запутанной схемой продажи акций ОРТ. Да и вообще он считал работу на русских захватывающей и интересной. Ему нравилась сложная и порой нетрадиционная структура их бизнеса и финансов, в отличие от коллег, не разделяющих его восторга. Однажды поздним вечером 1998 года, сидя на заднем сиденье своего «Мерседеса», он сказал одному своему задушевному другу:

— Хочу кое-чем поделиться с тобой. Мы приобрели очень важных русских клиентов.

Собеседник встревожился и ответил:

— Да это безумие. Зачем тебе эти русские? Это кончится катастрофой. Они играют по другим правилам. Если ты поссоришься с ними, они начнут преследовать тебя. Это просто сделка с дьяволом.

Кертис рассмеялся, не приняв всерьез слова друга:

— Да ладно, я запрыгну к ним на спину и буду ехать на них всю дорогу до ада.

Крупные игроки и высокие ставки гипнотизировали его. Это был его шанс в большой игре. После одной специфической поездки в Москву он с восторгом говорил своим сотрудникам: «Здесь все напоминает Дикий Запад. Несколько бизнесменов владеют всем. Это просто удивительно».

Наделенный замечательным интеллектом и исключительной памятью, Стивен Ландфорд Кертис родился в Сандерленде[18] 7 августа 1958 года. Его отец был бухгалтером. Кертис получил юридический диплом в университете Абериствис, и его карьера началась в начале 80-х годов, когда он стал юрисконсультом по налогам в адвокатской фирме в Сити «Фокс и Гиб-бенз». Большая часть клиентов компании были с Ближнего Востока, и смышленый Кертис, умеющий говорить, не повышая голоса, подружился с арабами, особенно с теми, кто приезжал из стран Персидского залива. В 1990 году он основал свою фирму «Кертис и К0», специализирующуюся на коммерческих сделках и операциях с собственностью.

Именно в 1997 году Кертиса впервые наняли русские клиенты, и он начал работать на банк Ходорковского «Менатеп». Несколькими месяцами позже, в 1998 году, он давал советы американской компании «Локхид Мартин»[19], когда сотрудники этой компании искали российского партнера для помощи в открытии дочерней компании в России. «Менатеп» порекомендовал Березовского. Так они познакомились. Встреча состоялась в Лондоне; на ней присутствовали директора из «Локхид» и руководящие работники Березовского, но дело ничем конкретным не закончилось.

Кертис был талантливым юристом и щедрым человеком, но отличался неорганизованностью и экстравагантностью. Несмотря на наличие богатых клиентов, таких, как Махди Аль-Тайир, бизнесмен с миллиардным состоянием и бывший сотрудник таможни в Дубай, Кертис всегда превышал кредитный лимит и был одолеваем проблемами, связанными с расходом денег. Еще до появления русских клиентов в его жизни, он мог купить для новых богатых клиентов «Феррари» или «Бентли» на свои собственные деньги, хотя порой едва ли позволял это сделать для себя. Порой ему приходилось занимать деньги у своих же сотрудников, а как-то раз одному клиенту даже пришлось взять адвоката на поруки. Ему нравилось тратить большие деньги на отдых, кроме того, он постоянно играл в лондонских казино. А еще Кертис любил покупать драгоценности (более всего у W. Roberts, что в Хаттон-гарден[20]) для жены и подружек. Он также часто посещал бутик «Шанель» на Нью-Бонд-стрит, где работала одна из его девушек.

Для юридической фирмы в Мэйфейре офисы «Кертис и К0» были довольно простыми, а старший партнер общительным и нестрогим. Вечером в пятницу он разливал шампанское и вел живую беседу, обнимая своих сотрудников за плечи. Кертис был занятным, располагал к себе и вызывал доверие. «Он был одним из тех людей, кто помнит каждого по имени и может убедить вас, что он самый близкий и преданный вам друг, — говорит его бывший коллега. — Он обладал феноменальным очарованием и умел обставить дело так, будто вы самый важный человек в этой комнате». Русские, часто скептические, боязливые люди и параноики по своей природе, доверяли ему распоряжаться своими сотнями миллионов. Он обладал способностью покупать для них недвижимость, произведения искусства, драгоценности и не задавать при этом лишних вопросов.

Однажды Кертису подарили русскую куклу, украшенную бриллиантами. Его маленькая дочь немного поиграла с ней и бросила в коробку с игрушками. Кертис понятия не имел о ценности подарка, пока не увидел такую же куклу в магазине на Красной площади в Москве. Он был ошарашен ценой драгоценной игрушки.

Однако Кертис был весьма проницательным человеком, чтобы полностью попасть под очарование таинственных новых русских. Он знал, что рискует, и потому даже слишком буквально руководствовался старой поговоркой «узнай своего клиента». В 2000 году, вскоре после того, как Кертис стал работать на Березовского, он купил частную охранную фирму IS С Global Ltd, которую затем использовал для получения сведений о новых клиентах и их партнерах.

В конце 2000 года Кертис стал доверенным лицом Березовского и явился к нему, когда олигарх столкнулся с проблемой, как скрытно продать акции ОРТ. Решение Кертиса предполагало использование посредника, якобы для того, чтобы держать стороны на расстоянии друг от друга. Обладая целым рядом очень богатых клиентов, рассеянных по всему миру, многие из которых, в свою очередь, имели собственные финансовые сети, куда можно было переводить деньги, Кертис идеально подходил для того, чтобы свести все части воедино.

Вскоре Кертис и занялся координацией этой сделки. Он открыл счета для Березовского и Патаркацишвили в Клайдсдейл банке в Лондоне. Акции ОРТ через посредника передали компании, которой владел Абрамович; она же продала их государственному «Сбербанку» за ту же цену — 160 миллионов долларов. Сам Абрамович ничего не заработал на этой тайной сделке, договоренность о которой была достигнуга к июлю 2000 года.

После выплаты гонорара юристам и другим партнерам, предоставившим свои услуги, Березовский и Патаркацишвили заработали каждый по 70 миллионов долларов, Кертис даже предложил, чтобы Патаркацишвили (он жил тогда в Грузии) получил вид на жительство в Арабских Эмиратах, дабы избежать уплаты каких-либо налогов на доход. И что еще интересно: детали того, какую комиссию получают участники сделки, никогда не оформлялись на бумаге.

Хотя Березовский выручил за свои акции 70 миллионов долларов, он долго еще возмущался по поводу того, что они стоят значительно дороже, уверяя, что до побега из России ему предлагали больше. Однако могло быть и по-другому: ему повезло, что он получил так много за свои 49 процентов акций в ОРТ, поскольку Путин мог бы с легкостью захватить телекомпанию и национализировать ее, оставив Березовского ни с чем.

А больше всего Березовского бесило то, что Кремль не выполнил свою часть соглашения, и Владимир Глушков продолжал чахнуть в Лефортовской тюрьме. Для Путина, однако, миссия была завершена: государство вернуло контроль над популярным телевизионным каналом, и Березовский не мог больше использовать телекомпанию как оружие для пропаганды. Межу тем Абрамович вскоре получил и очередную награду: высокодоходную нефтяную компанию «Сибнефть».

Деление этого огромного конгломерата стало источником новых разногласий между двумя олигархами. По словам Абрамовича, он на сто процентов являлся собственником «Сибнефти», хотя и понимал, что Березовский и Патаркацишвили играли решающую роль в обеспечении политической протекции, когда они первоначально вдвоем приобрели эту грандиозную нефтяную компанию. Со своей стороны, Березовский и его деловой партнер твердо стояли на том, что они владеют значительной долей в «Сибнефти» и что они «передали ее в доверительное управление» Абрамовичу (в качестве выполнения своей части условий), хотя никакого письменного соглашения об этом они не оформляли.

Была достигнута договоренность, что в мае 2001 года Абрамович встречается с Патаркацишвили в Мюнхенском аэропорту, чтобы обсудить ситуацию с «Сибнефтью», но Абрамович и Березовский совершенно по-разному представляли, какова конкретная цель этой встречи и как она будет проходить. По словам Березовского, Абрамович высказал очередное решительное предупреждение своим бывшим партнерам по бизнесу: до тех пор, пока они будут держаться за долю в «Сибнефти», существует риск конфискации ее Кремлем. Снова загнанный в угол Патаркацишвили поднял вопрос об освобождении из тюрьмы Глушкова. Березовский рассказывает, будто Абрамович заверил Патаркацишвили, что если они продадут свои доли в «Сибнефти», то Глушкова на этот раз совершенно определенно выпустят на свободу. Вероятнее всего, что и тогда Абрамович действовал с одобрения знавшего обо всем Путина.

Абрамович же это отрицает, утверждая, что сам вообще не покупал и не предлагал купить долю Березовского и Бадри, поскольку, по его расчетам, им нечего было продавать. К моменту встречи в Мюнхенском аэропорту ина состоявшейся раньше встрече с Патаркацишвили он бы охотнее согласился выплатить Березовскому 1,3 миллиарда долларов «в знак признания за политическую помощь и протекцию, которые наставник оказал в отношении создания „Сибнефти"».

По словам Березовского, мелочная торговля началась именно после этой встречи. Березовский также упоминает, что Патаркацишвили звонил лично ему, чтобы проинформировать о случившемся. Они, Скрепя сердце, согласились принять предложения Абрамовича. Сделку нужно было проводить тайно, и на этот раз потребовался посредник.

Взять на себя эту роль согласился шейх Султан бен Халифа бен Заид аль-Нахайян, брат правителя Абу-Даби. Хотя истинная природа тайной сделки между Березовским и Абрамовичем до сих пор покрыта мраком, не вызывает сомнения ее значительность, поскольку в ней участвовал сам шейх, а человеком, привлекшим шейха, был Стивен Кертис.

Кертису довелось познакомиться с шейхом Султаном через одного из своих клиентов, колоритного банкира из Иордании по имени Эйхаб Джумин. Джумин родился 6 августа 1964 года, получил образование в Хэрроу. Он был талантливым гимнастом и происходил из влиятельной семьи военных. Джумин очень любил совершенствовать свою физическую форму, но деньги любил еще больше. В 2001 году он приобрел всего за 33 333 фунтов стерлингов наличными 33 процента акций Chinawhite — знаменитого ночного клуба близ лондонской Пикадилли. Это оказалось сногсшибательным вложением денег.

Джумин недолго был женат на южноафриканской топ-модели Джине Атхан. Он имел квартиру в Париже, яхту и быстроходный катер на причале Французской Ривьеры. Находясь в Лондоне, устраивал постоянные вечеринки в Chinawhite. Джумину принадлежал дом в Лондоне на Брик-стрит стоимостью в 12 миллионов фунтов, расположенный рядом с офисами Березовского и Кертиса в Мэйфейре, у него было шесть спортивных машин: «Феррари», «Лотус» и четыре «Ламборджини». Джумин вообще был фанатом автомобилей: в 2001 году он купил «Порше-911» за 97 тысяч фунтов стерлингов и «Феррари-360-Спайдер» за 133 тысячи.

Вести такую роскошную и экстравагантную жизнь позволял Джумину его статус: он управлял частными финансами и инвестициями шейха Султана. С 1998 года занимался личным состоянием шейха (оно основывалось на запасах нефти государств Персидского залива) и вкладывал его миллионы в Соединенных Штатах и Британии. Во время визитов в Абу-Даби Джумин предпочитал надевать арабский костюм. Умеющий ловко приспособиться к жизни при дворе шейха, он получал немало наград.

Работа Кертиса на Джумина вывела его на шейха Султана. Дав шейху несколько советов относительно приобретения кое-какой собственности в Соединенном Королевстве и инвестиций в отель в Дубай, Кертис наладил с ним хорошие взаимоотношения. Когда возник вопрос о том, как построить сделку с «Сибнефтью», Кертиса осенило, что шейх Султан мог бы стать великолепным посредником. Поскольку шейх имел официальный дипломатический статус и был выше всяких подозрений, банковские власти скорее всего не возражали бы против него в качестве источника финансов. Кроме того, шейх был сдержанным и неразговорчивым.

Шейх, в свою очередь, был заинтригован олигархами. Он был приятным человеком, любил разные технические новинки. Его зачаровывал сам факт того, что Березовский владел собственной телефонной сетью. Пребывая в Лондоне, шейх Султан останавливался в отеле «Карлтон-Парк Тауэр», что в Найтсбридже, который принадлежит шейху Мохаммеду, правителю Дубай, развлекался на закрытых обеденных вечеринках в частном клубе известного швейцарского повара и ресторатора Антона Мозиманна и заодно обсуждал проблемы инвестирования своих нефтяных миллионов.

Транзакция, в которую вовлекли шейха, была крайне сложной: она предполагала использование третьих сторон, офшорных компаний и трастов. Секретность здесь приобретала жизненно важное значение. Как и в сделке с ОРТ, был риск того, что компанию захватит государство. «Проблема заключалась в том, что если бы Березовский и Абрамович действовали непосредственно в своей стране, то эта процедура была бы там же, в России, и остановлена», — заметил Кертис.

Березовский утверждает, что по условиям плана, согласованного летом 2001 года, шейх Султан должен был купить акции «Сибнефти» у Березовского и Патаркацишвили, а затем продать их Абрамовичу.

Абрамович, напротив, отрицает существование каких-либо сделок относительно продажи Березовским и Патаркацишвили доли в «Сибнефти», независимо от того, участвовал в этом шейх или нет. Единственные деньги, которые он согласился заплатить Березовскому в связи с «Сибнефтью», — это 1,3 миллиарда долларов за «политическую помощь и протекцию».

Устные деловые операции между олигархами заставили Кертиса понервничать. Беспокоясь о соблюдении законоположения для адвокатов относительно потенциальной причастности к отмыванию денег, он всегда предоставлял информацию о транзакциях в соответствующее ведомство банка Clydesdale. Именно на его депозитах лежали средства для сделок, заключенных между Березовским и Абрамовичем. Руководящие работника банка не меньше, чем Кертис, тревожились о соблюдении буквы закона. Во время одной встречи, на которой присутствовали Кертис, Березовский, Абрамович и их юристы, чиновник банковского ведомства сказал шейху Султану: «Нам нужен ваш паспорт и один из ваших счетов за коммунальные платежи, чтобы мы могли убедиться, что это именно вы». Его помощник был поражен и шокирован. «Но это же сын принца Абу-Даби! — воскликнул он. — Он не носит с собой копии счетов за электричество».

В ответ развеселившийся шейх достал бумажник и вытащил из него пачку дирхамов[21]. Председателя банка это повергло в шок, и он спросил:

— Вы что, предлагаете мне деньги?

— Ну, вы же хотели установить мою личность, — ответил тот. — На этих банкнотах мое лицо.

Все присутствующие рассмеялись.

Чтобы получить и защитить доходы как от сделки с ОРТ, так и от продажи «Сибнефти», на Гибралтаре учредили офшорные трастовые компании: «Итчен траст» для Березовского и «Тест траст» для Патаркацишвили. Каждый траст затем для получения денег открыл банковский счет в Clydesdale, а именно в его отделении на Флит-стрит в Лондоне. Для Патаркацишвили главным советником был Джозеф Кей, который являлся не только доверителем, но и гарантом в фонде «Тест траст». Это обстоятельство сделало Кея весьма влиятельным: гарант может отстранять и назначать доверителей, нанимать аудиторов и контролировать их деятельность. В отношении защиты активов Патаркацишвили, соблюдения конфиденциальности и уклонения от нежелательного внимания Кей играл ключевую роль. Патаркацишвили был, конечно, бенефициарием траста.

Являясь гарантом, Кей стал важным хранителем активов Патаркацишвили. Он родился в Грузии в 1958 году, звался там Иосифом Какиашвили и был дальним родственником Патаркацишвили, которого он называл «братом». В 70-е годы он эмигрировал через Израиль в Соединенные Штаты, получил там гражданство и жил в Дикс-хиллз в Нью-Йорке, где и сейчас проживают его родители. Путь Кея к богатству начался в 90-е годы, когда он работал у Патаркацишвили коммерческим директором компании «ОРТ-Видео», которая продавала дешевые товары, в частности видеомагнитофоны низкого качества — в те времена прибыльное дело в России.

Кей был мужчиной невысокого роста, но крепким, с накаченными мускулами; говорил с бруклинским акцентом. В мае 2000 года он женился на двадцатишестилетней Софии Бубновой. Пара переехала в Лондон. Кей купил квартиру на Парк-стрит в Мэйфейре и снял офис на третьем этаже в Стенхоуп-гейт, рядом с Парк-лейн, за углом отеля «Хилтон». В следующем месяце отношения Кея с Патаркацишвили значительно укрепились, когда Кей открыл Bili SA — компанию, зарегистрированную в Люксембурге, которая управляла миллиардными активами. Семейная чета очень хотела войти в лондонское сообщество, и их мечта осуществилась 27 декабря 2001 года, когда Кею предоставили инвесторскую визу, обязывающую его перевести в Соединенное Королевство не менее 1 миллиона фунтов стерлингов, три четверти которых нужно было вложить в государственные ценные бумаги. Кей стал одним из членов сообщества богатых русских эмигрантов, получив все выгоды от схемы, которая обеспечивала уникальные резидентские права.

* * *
К августу 2001 года шейх Султан выплатил Березовскому и Патаркацишвили около 250 миллионов фунтов стерлингов, поделенных поровну между их соответствующими офшорными трастовыми компаниями. А затем грянул гром среди ясного неба. Clydesdale внезапно объявил, что больше не принимает депозиты. Руководство банка объяснило, что получило это распоряжение от новой управляющей компании (держателя их контрольного пакета) National Australia Group, которая ведет другую политику и запрещает им открывать крупные депозиты для сверхбогатых клиентов.

В конце концов решение нашли. В марте 2003 года одна часть оставшегося баланса «Сибнефти» была размещена на офшорном счету на Нидерландский Антильских островах, а другая переведена в средства и активы управляющей компании, базирующейся в Мэйфейре. Затем эти деньги были реинвестированы. В итоге шейх Султан заплатил в общей сумме 650 миллионов фунтов стерлингов.

Все, кто участвовал в сложных коммерческих транзакциях сделки с «Сибнефтью», получили очень существенное вознаграждение, включая и шейха Султана. Кертис заработал на этом 9 миллионов фунтов стерлингов.

Став примерно на 300 миллионов фунтов богаче, Березовский тем не менее был крайне зол на Абрамовича: он считал, что бывший протеже манипулировал им и надул его на сделке с «Сибнефтью». А еще хуже то, что его друг Глушков все еще томился в тюрьме; и это обстоятельство добавило масла в огонь в нарастающей неприязни между Березовским и Абрамовичем. Ходили слухи, что в апреле 2001 года Березовский пытался организовать побег Глушкова из тюрьмы. По неофициальной информации, этим занимался Андрей Луговой, начальник безопасности Березовского на ОРТ, который позже, в 2006 году, стал главным подозреваемым в деле об убийстве в Лондоне бывшего офицера ФСБ Александра Литвиненко.

Узнав, что российская прокуратура ведет расследование относительно его близких отношений с Березовским, Патаркацишвили в начале 2000 года бежал из России на свою родину — в Грузию. В июне 2001 года российский прокурор выписал через Интерпол международный ордер на арест Патаркацишвили на основании его причастности к попытке устроить Глушкову побег из тюрьмы. Еще до 2004 года Глушкову в конечном итоге предъявили обвинение в мошенничестве и отмывании денег, связанных с «Аэрофлотом». Он отрицал, что думал о побеге, утверждая, что все это подстроено ФСБ [2].

Вынужденный оставаться в Грузии, которая отказалась экстрадировать его в Россию, Патаркацишвили продал свои акции ведущих российских компаний, но его продолжали преследовать такие неприятности, как целый ряд расследований и наложение ареста на имущество. В августе 2002 года, пытаясь сдержать ситуацию, Патаркацишвили создал новый семейный траст, чтобы защитить свои активы. Через два месяца Генеральный прокурор в надлежащем порядке предъявил ему обвинение в присвоении средств АвтоВАЗа и «ЛогоВАЗа» — российских производителей автомобилей.

Несмотря на удачное разрешение многих проблем, страх потерять деньги и опасение экстрадиции неотступно преследовали как Березовского, так и Патаркацишвили на протяжении всего 2002 года. Их будущее не представлялось безопасным. Когда Березовский в октябре 2001 года подал заявление о предоставлении ему убежища в Министерство внутренних дел Британии, никаких гарантий на успех не было. Потом, в марте 2002 года, российские власти выдали ордер на экстрадицию. Березовский обвинялся в мошенничестве на территории Самарской области, где он, являясь главой «ЛогоВАЗа», воровал машины и продавал их. Дело об экстрадиции должно было слушаться британским судом, и если бы оно решилось положительно, Березовский оказался бы перед мрачной перспективой возврата в Россию, где его ожидали суд и, возможно, долгий срок заключения в тюрьме. Березовский заявил, что все обвинения необоснованны и носят политический характер.

Отчасти из желания защитить свое огромное состояние от российской прокуратуры Березовский всегда приобретал дом или акции вполне законно, он использовал разные компании, так называемые Special Purpose Vehicle (SPV) — посредники для специальных целей. Если бы его активы были связаны с именем лишь одной фирмы, он мог бы потерять все. Но если одна SPV-компания попадает под подозрение или в отношении нее начинают расследование, то он всегда имел возможность поменять ее на другую. Таким образом создавался тщательно разработанный барьер, гарантирующий, что все активы разделены, а SPV-компании создавались для того, чтобы избежать зависимости разных видов бизнеса друг от друга. Березовский редко делал что-то под своим собственным именем. Он никогда не хранил деньги в одном месте, наоборот, всегда делил фонды на множественные счета как в местных, так и в больших банках.

Одной из самых значительных SPV-компаний Березовского была «Итчен траст» (куда как раз и поступили средства от сделки с «Сибнефтью»), зарегистрированная на Гибралтаре и использующаяся для покупки и защиты его важнейших активов, в частности его имущества. Компания помогала ему скрывать, кому в действительности принадлежат средства, и, что еще более важно, гарантировала, что в случае его смерти, заключения в тюрьму или банкротства фонды будут направлены его родственникам и ближайшим друзьям.

Березовский возложил на свою старшую любимую дочь Екатерину обязанности гаранта «Итчен траст», чтобы через нее доводить свои желания до сведения доверенных лиц и полностью соблюсти свои интересы. Катя очень похожа на отца: упорная, умная, обаятельная и хитрая. Будучи тесно связанной с коммерческими делами отца, она вышла замуж за Егора Шуппе, владельца компании «Ситилайн». Супруги жили в Берлине, а потом переехали в Суррей.

Первоначально главным доверенным лицом в «Итчен» был Руслан Фомичев — русский банкир и основной финансовый помощник Березовского. Когда Фомичев впервые приехал в Лондон в 2001 году, он снял пентхаус на Итон-сквер за 5000 фунтов в неделю, а затем — квартиру на первом этаже поблизости от Итон-плейс. Фомичев всячески стремился попасть в светское общество. «Всегда взъерошенный, в джинсах, он напоминал польского рабочего со стройки, — вспоминал его бывший коллега. — И поэтому Стивен [Кертис] решил немного пообтесать его». Кертис отправил Фомичева к своему портному на Севил-роу.

Фомичеву не потребовалось много времени, чтобы приспособиться к лондонской жизни. К 2007 году светские колонки «Татлера» — британского гламурного журнала уже рассказывали о нем и его жене Кате. В 2008 году они попали в список тринадцати «самых приглашаемых пар в Лондоне».

Фомичев стал одним из хитрых финансистов и вскоре нашел «золотую жилу» и для себя самого. Он купил большое жилое помещение на Белгрейв-сквер за 3 миллиона фунтов, расположенное в старом посольском здании, и нанял престижного дизайнера внутренних интерьеров Николаса Хэслема. Он потратил 1,5 миллиона фунтов стерлингов на то, чтобы придать помещению экстравагантный и особый шик. Ему сделали стеклянный пол в гостиной и стулья цвета лайма в дополнение к огромной картине Джулиана Шнабеля[22] на стене. Библиотека походила на охотничий домик. Над столом висело полотно Франческо Клементе[23], на котором была изображена лысая голова с сосредоточенным лицом, имеющим поразительное сходство с Владимиром Пугиным. Апартаменты занимали несколько разных строений, кроме того, там имелся большой подземный плавательный бассейн.

Фомичев любил гонять на «Порше» по Лондону, а в свободное время пристрастился к тем видам спорта, которые стимулируют выбросы адреналина: хели-ски[24], стрельба, гонки на яхтах. Он приобрел дом в Сент-Морице, где катался на лыжах.

Многие боялись скрытного Фомичева, а Кертис очень хотел произвести на него впечатление. Он нашел частную школу для детей Руслана, а однажды, позвонив своему приятелю-адвокату, каждые десять минут разражался целыми тирадами ругательств, для того чтобы поразить своего русского клиента, который сидел рядом и громко смеялся.

Примечательно, что к осени 2002 года Березовский лишил свою дочь Катю должности бенефициария в «Итчен траст» и поставил на ее место Демьяна Кудрявцева, своего близкого друга и политического советника.

В период с декабря 2002 по февраль 2003 года двадцатисемилетний Кудрявцев был единственными бенефициарием активов Березовского, составляющих приблизительно 250 миллионов долларов. Олигарх полностью доверял Кудрявцеву, своему молодому советнику в области СМИ, консультанту по ІТ-технологиям и в сущности единственному человеку, которыму он мог доверить любые секреты. Кажется, Березовский думает быстрее, чем говорит, и он часто произносит слова с такой скоростью, что лишь немногие люди, включая собственных русских работников, могут его понимать. Талантливый игрок в шахматы Кудрявцев был, вероятно, единственным человеком, способным следовать стремительным движениям мыслей босса.

Возможно, из-за нависшей угрозы экстрадиции в марте 2003 года дочь Екатерина была восстановлена в прежнем положении гаранта и бенефициария «Итчен траст». Березовский знал, что, если его экстрадируют в Россию, прокуратура может наложить арест на его активы. С другой стороны, Катя была защищена от действий против ее отца.

Демьяна Кудрявцева окружала атмосфера тайны. Он рассказывал запутанные истории, будто бы бежал из России и переехал в Израиль, потому что его преследовали сотрудники ФСБ, которые убили его собаку и сожгли дачу. Но никогда не объяснял, почему он оказался под надзором. Кроме того, коллеги так и не поняли, как такой близкий друг Березовского мог совершенно свободно покинуть Москву, когда на его босса был выдан международный ордер на арест. Кудрявцев утверждал, что это удалось ему из-за неправильного написания его имени в паспорте. А ведь следить за беззаботным, вальяжным Кудрявцевым не составляло труда: он купил шикарную квартиру в Холланд-парк, что на западе Лондона, повсюду разъезжал на спортивных машинах, путешествовал по миру, в частности был в Индии. И все это за счет Березовского.

Березовский сильно рисковал своим мультимиллионным состоянием, доверив его управление человеку, который утверждал, что его патрон не очень разбирается в людях. Березовский также давал своим доверенным лицам миллионы долларов взаймы, не имея никаких гарантий, что те их вернут. Стивен Кертис считал это опрометчивым и отговаривал олигарха, но тот не прислушивался к советам юриста. Назначение им некоторых знакомых и членов семьи в качестве доверенных лиц было просто недопустимо: если траст каким-то образом связан со своим бенефициарием, то вся секретность бессмысленна. По этой причине трастовыми компаниями обычно управляют анонимные юристы и вроде бы не связанные с этой фирмой агенты. Но Березовский поступал очень рискованно, назначая своими личными доверенными лицами друзей, боясь, что профессиональные, грамотные сотрудники не будут очень честны в отношении его денег.

Березовского разыскивала Россия, и он стал намного более бдительным в вопросах безопасности. Приехав впервые в Лондон, он жил в апартаментах на Кенсингтон-Палас-Гарденз, которые купил в 1995 году. Сначала казалось, что он совершенно не готов к такой жизни. У него не было даже кредитных карточек. Он считал важным престижное расположение и потому арендовал офис в «Мелроуз-хаус» на Севил-роу, ремонт которого произвела компания «Кэнди и Кэнди». Однако его система связи была примитивной. Он,например, использовал небезопасный электронный адрес Virgin, который могла легко отследить ФСБ.

Примерно в 2002 году Березовский переехал в новый офис на Даун-стрит, на углу Гайд-парка, и там уже установили новую, ультрасекретную компьютерную систему. Безопасность стала его навязчивой идеей. Березовский даже создал свою собственную электронную и телефонную сеть в обход обычных правил. Его звонки по мобильному телефону достигали астрономических сумм, исчисляясь тысячами фунтов в месяц. Потом, с появлением первых версий «Скайпа», они стали обходиться существенно дешевле. Он пользовался мобильным телефоном Top-Sec S35 марки «Сименс», который практически невозможно прослушивать. По этой же причине такие телефоны часто используют офицеры Ми-5 и британской армии. Но тогда они были дорогие (2000 фунтов за аппарат) и найти их было непросто, потому их закупали в России и привозили в Британию.

Все действия Березовского были функциональны и строго секретны. У тех, кто приходил в его личный офис, брали отпечатки пальцев. Его кабинет оценивался в 1 миллион фунтов стерлингов. Пол кабинета был устлан очень дорогим и красивым ковром, стены украшали деревянные панели, на которых жисели фотографии Березовского со знаменитостями, а также было установлено множество аппаратуры. В коридоре, который Фел в совещательную комнату, вся стена была покрыта черно-,белыми фотографиями лиц, в разные времена возглавлявших Россию, начиная от Николая II и заканчивая заклятым врагом Березовского Владимиром Путиным. Позади большого кабинета располагались личная комната и спальня, куда допускались только очень немногие. Личная комната являлась постоянным источником домыслов его сотрудников. «Мы все думали, что именно там он хранит самые секретные документы и проводит самые важные встречи», — сказал один из его бывших помощников.

Придавая безопасности очень важное значение, Березовский нанимал в охрану офиса женщин или пожилых мужчин, Потому что по их внешнему виду невозможно определить род занятий этих сотрудников. Не было никаких кнопок или кодов, позволявших попасть в комнаты; доступ осуществлялся только с помощью биометрической охранной системы по отпечаткам пальцев. Березовский не доверял британским охранным фирмам, предпочитая бывших служащих Французского иностранного легиона. Один опытный израильский оперативник, внимательно посмотрев на службу безопасности Березовского, нашел, что команда его личной охраны внушительная, стойкая, но простодушная и вряд ли сможет обеспечить его безопасность в действительно боевой ситуации. Начальником службы был бывший офицер спецназа Франции, который приехал из Израиля.

У окруженного охранниками Березовского вскоре началась мания преследования. Он считал, что и Ми-5, и ЦРУ, и ФСБ держат его под наблюдением, и в том числе взламывают его компьютеры. Он регулярно проверял свою сеть, где использовалось программное обеспечение Linux, а не Microsoft. Березовскому казалось, что даже в церкви, напротив его двухэтажного офиса, сидел шпион. Он совершенно серьезно предполагал, что Скотленд-ярд внедрил своего тайного агента в его штаб-квартиру. «Я располагаю сведениями, что в нашем офисе есть полицейский информатор, но имени его я не знаю», — говорил ему консультант по безопасности Кейт Хантер. Друзья Березовского утверждали, что он всегда был начеку с тех пор, как в Москве взорвали его «Мерседес».

Каждый раз, когда Березовский покидал офис, предпринимались особые меры по его безопасности. Березовский всегда ездил в сопровождении телохранителей, часто меняя маршруты и водителей. У него было два бронированных «Мерседеса-Майбаха»; один охранник сидел на переднем сиденье, другой — сзади. Автомобиль сопровождали черный «джип» и эскорт мотоциклистов.

Как-то раз Березовский арендовал шесть одинаковых лимузинов, которые ездили парами и, к тому же, в разных направлениях, чтобы сбить со следа предполагаемых соглядатаев. Отправляясь на прием в Институт королевских вооруженных сил в апреле 2007 года, кавалькада Березовского выглядела почти как президентский кортеж.

После убийства Александра Литвиненко Березовский снова стал подозревать, что «предатель» передавал важную информацию из его офиса. Внутреннюю охрану проверили заново и наняли новую компанию Risk Management под руководством Кейта Хантера, того самого, который был советником олигарха с 2000 года.

При всем этом Березовский охотно посещал рестораны, клубы и бары в Мэйфейре. Он особенно любил Alloro на Давер-стрит и Sumosan, японский ресторан на Албермарл-стрит, Harry’s Ваг и Annabel’s. Но поскольку он иногда страдал ипохондрией и постоянно проверял частоту пульса, нанятый им итальянский шеф-повар готовил емупищудома в соответствии со специальной диетой.

Березовскому также нравилось проводить время в обществе молодых женщин. Его часто видели в Library Ваг отеля Lanesborough на Гайд-парк-корнер в компании превосходно сложенной русской блондинки.

С момента прибытия в Англию Березовский вложил почти 50 миллионов фунтов стерлингов в загородные дома. В том числе 3 миллиона в Heath Lodge в Ивере, что в Букингемшире, для своего влиятельного советника по инвестициям Натальи Носовой. Pentlands в Сент-Джордж-хилл в графстве Суррей он купил за 4,5 миллиона фунтов стерлингов. Для одной из своих дочерей он приобрел за 4,5 миллиона Varren Mere House в заповеднике Терсли, рядом с Гилфордом.

В августе 2001 года Березовский купил за 20,5 миллиона фунтов у Скотта Янга (богатого шотландского предпринимателя в области строительства) Bakeham House в Уэнтворт-парк, поместье рядом с Вирджиния-вотер в Суррее. Он решил приобрести этот дом, пролетая над поместьем на вертолете вместе со Стивеном Кертисом и агентом по недвижимости. Как обычно, Березовский, поддерживаемый Кертисом, захотел офор-мить сделку как можно быстрее и потом больше не беспокоиться о ней. Контракт на Bakeham House составили на следующее утро, а к понедельнику сделка уже состоялась. Березовский даже не осмотрел поместье.

Одно время пошли слухи, что Березовский готов растранжирить все деньги на дорогие загородные дома, и вскоре его начали осаждать агенты по недвижимости. «Слетаются, как мухи на дерьмо», — недовольно сказал олигарх своему помощнику.

Bakeham House стал главной резиденцией Березовского. Он живет здесь с Еленой Горбуновой и двумя своими детьми с 2002 года. На самом деле огромный дом с примерно двадцатью слугами и садовниками, которые ухаживают за ним, принадлежит великолепной Елене. Они так и не поженились, поскольку Березовский не развелся со своей второй женой — Галиной. Вот уже больше десятка лет Галина, не обращаясь к нему за финансовой поддержкой, ведет довольно роскошную жизнь в апартаментах за восемь миллионов фунтов стерлингов в западном Лондоне. До 2008 года она не требовала развода. «Его отношения с Галиной очень дружеские, — рассказывал лорд Белл, представитель Березовского. — Насколько мне известно, между ними нет никаких разногласий. Они ведут переговоры о расторжении брака».

Березовский ежедневно ездит на работу в свой офис, но редко остается в Лондоне на ночь. Он предпочитает возвращаться в загородное поместье.

Безопасность по-прежнему остается для него главным фактором. Пролетая на вертолете над дворцом эпохи королевы Елизаветы I стоимостью в 28 миллионов фунтов стерлингов, Березовский заметил, что главные ворота расположены фактически на шоссе, забор представлял собой просто высокую ограду, по территории проходит доступная для всех дорога. Березовский поинтересовался у агента, нельзя ли перекрыть дорогу и закрыть церковь. Он внимательно осмотрел все помещения и территорию.

Березовский все же не купил это поместье. Он приобрел за 9 миллионов фунтов другой особняк в Суррее — Hascombe Court близ Годалминга, принадлежавший бывшему диджею станции «Радио-1» и телеведущему Крису Эвансу. Дом был построен в 1908 году учеником Эдвина Лютиенса[25]; близ него находились традиционные сады, разбитые Гертрудой Джекилл[26]. Этот особняк Березовский купил для одной из своих дочерей.

Сделку заключили в обстановке строгой секретности. Крис Эванс несколько раз поинтересовался личностью покупателя, но Березовский запретил своему агенту по недвижимости называть его имя. Даже дочь и ее муж не видели поместье — олигарх купил его им в качестве свадебного подарка.

Однако себе Березовский все никак не мог подобрать достойный дом в Лондоне. Он, например, смотрел особняк Торгак на Бишопс-авеню, за который тогда просили 50 миллионов фунтов стерлингов, что делало его самым дорогим домом в Британии. Но олигарх нашел его атмосферу слишком «стерильной». В 2004 году он предлагал 37,1 миллиона фунтов стерлингов за дом № 15 в Кенсингтон-Палас-Гарденз, но его заявку перебил знакомый русский олигарх Леонид Блаватник, который заплатил на 5 миллионов больше.

Березовский обратился к дизайнерам по интерьеру «Кэнди и Кэнди». Эти братья были самыми известными и влиятельными интерьер-дизайнерами и специалистами по недвижимости в Лондоне. С огромной скоростью они ворвались в мультимиллиардную империю собственности и в первые годы нового тысячелетия быстро научились удовлетворять огромные аппетиты российских миллиардеров.

Когда в апреле 2001 года братья Кэнди обратили внимание Березовского на роскошные, блистательные, оборудованные по последнему слову техники апартаменты Backingham Suite на Белгрейв-сквер, он очень впечатлился и купил их для дочери Кати. Недвижимость продавалась за 4,15 миллиона фунтов стерлингов и отвечала всем требованиям, которые только мог предъявить взыскательный олигарх: пуленепробиваемые камеры видеонаблюдения, передающие цветное изображение, система входа по отпечаткам пальцев, спосбная «запомнить» 100 человек, кинотеатр, оборудованный дистанционным управлением, телевизионные экраны на стенах ванной комнаты, лазерная сигнализация. Электронная система знала любимую музыку и телепрограммы хозяина и включала их в тех комнатах, в которых находился хозяин.

В комфортабельном жилье, утроенном так, чтобы отвечать всем вкусам супербогача двадцать первого века, преобладали поверхности из дуба, черного ореха и полированного гранита. Мебель превосходила самые взыскательные ожидания, все кругом было из мрамора и кожи. Снаружи здания располагался японский сад с фонтаном, вода которого стекала в бассейн и оттуда в ров вдоль границ сада.

К 2002 году состоятельные русские хотели покупать квартиры именно у братье Кэнди. В июне 2002 года Андрей Мельниченко, молодой русский банкир, заплатил 2,95 миллиона фунтов стерлингов за пентхаус с тремя спальнями на Беркли-сквер, где ранее жил сам Кристиан Кэнди. Впечатлившись экстравагантными мраморными панелями, олигарх оформил собственность на свою русскую подругу.

Братья же стремились превзойти роскошный стиль жизни своих клиентов из Лондонграда: купив себе яхту Candescape и самолет за 10 миллионов фунтов, они отправились в Монте-Карло. Их собственное дело базировалось на сложной системе офшоров, так же как и у их клиентов.

Постепенно Березовский приспособился к британскому образу жизни. Он приобретал недвижимость в нужных районах, нанимал самые влиятельные юридические конторы в стране и даже в декабре 2003 года выступал в очень респектабельном лондонском учреждении — «Реформ клаб». Во время первого приезда едва ли он обратил на себя внимание, но его состояние (он собирался тратить один миллион фунтов в месяц на свой частный самолет и 40 тысяч на юриста по имущественным спорам) вызвало интерес у политической элиты.

Несмотря на весьма спорное происхождение своего состояния и ту неоднозначную роль, которую он играл в 90-х годах в России, Березовский не ощущал недостатка в обществе влиятельных членов британского истеблишмента, которые готовы были услужить ему. Березовский и Елена часто виделись с леди Карлой Пауэлл, светской львицей и женой лорда Пауэлла, бывшего личного секретаря и советника по международным делам Маргарет Тэтчер. Леди Карла была хозяйкой самого влиятельного политического салона в Лондоне, в своем доме на Бейсвотер, куда захаживали ее знакомые и друзья, в том числе Питер Мендельсон и лорд Белл. Березовский и Елена также регулярно посещали скачки в Гудвуде и Аскоте, где как-то были приглашены к герцогу Девонширскому.

Стремление Березовского к общественному признанию привело его к тому, что он начал водить компанию с представителями аристократии и некоторыми второстепенными членами королевской семьи. Маркиз Ридинг (чей прадедушка, первый маркиз, был лордом, главным судьей, послом в Соединенных Штатах и вице-королем Индии) получил образование в Итоне и служил в полку королевских драгунов. Этот человек, сам себя называвший «китайско-британским консультантом», впервые встретился с Березовским в Москве в начале 90-х, когда он совершенствовал там свои возможности в области бизнеса.

Симон Ридинг часто заходил в офис Березовского просто «из вежливости», без предварительной договоренности. Однажды Ридингу случилось упомянуть об одном благотворительном обеде, и Березовский вручил ему чек на 25 000 фунтов стерлингов с условием, что он платит за расходы, а Ридинг, в свою очередь, приглашает его на приемы и обеды для особо важных персон. Одержимый стремлением к власти, Березовский очень настойчиво интересовался тем, кто посещает эти мероприятия, желая знать, с кем рядом он будет сидеть, и требовал, чтобы его служащие получали подтверждение, что определенные персоны обязательно придут.

— Маркиз ввел Березовского в Сити и также представил его принцу Майклу Кентскому. Кроме того, что принц был полезен Березовскому для расширения светских связей, он предложил олигарху дать очень нужные рекомендации.

Принц Майкл закончил Сандхерст[27] в 1961 году, служил в Германии, Гонконге и на Кипре, прежде чем, уволившись из армии в чине майора в 1981 году, поступил в разведывательное управление Министерства обороны Британии. Он носит пышную бороду и усы, и говорят, будто он имеет настолько явные черты сходства с Николаем II (его английский дедушка, Георг V, был двоюродным братом русского царя), что, когда он путешествовал по сельским районам России в один из своих приездов, потрясенные местные жители, увидев его, падали на колени, считая, что царь воскрес.

В конце 2002 года Березовскому понадобились все его влиятельные друзья, к которым только он мог обратиться. Годом раньше российский Генеральный прокурор начал очередное следствие, обвиняя Березовского в том, что он помогал организовывать и финансировать бандформирования в Чечне. «Это относится прежде всего к финансированию незаконных вооруженных формирований и их лидеров», — сказал Николай Патрушев, тогдашний глава ФСБ, добавив при этом, что его служба намерена документально подтвердить эти обвинения, передать информацию «нашим партнерам за границей и подождать должной реакции на это».

Березовский заявил «Нью-Йорк таймс», что он имел обширные контакты с чеченскими сепаратистскими лидерами, особенно в период с 1997 по 1999 годы, когда являлся заместителем советника по национальной безопасности президента Ельцина, но категорически отрицал финансирование терроризма. Он признал, что в 1997 году дал 2 миллиона долларов из своих собственных средств чеченскому полевому командиру Шамилю Басаеву, который тогда был вице-премьером Чечни. Эти средства, по словам Березовского, предназначались для восстановления цементного завода, хотя он не исключает возможности использования их на другие цели. «В мою компетенцию не входило контролировать то, как он потратил эти деньги», — заявил Березовский, добавив, что работники российских спецслужб знали о его подарке, хотя и не были от него в восторге [5].

Поздней осенью 2003 года, когда Березовский напряженно ожидал решения относительно его статуса политического беженца и начались слушания по делу о его экстрадиции, ему сообщили неприятную новость: его бывший протеже Роман Абрамович тратил время и деньги в Лондоне. Поднятый наверх потоком дивидендов от «Сибнефти» — а сейчас он полностью владел ею — Абрамович посещал футбольные матчи в западном Лондоне, приобретал самую дорогую недвижимость (недалеко от офиса Березовского на Даун-стрит) и планировал купить главный британский газопровод. В то время как будущее Березовского выглядело довольно сомнительным, в России появился новый олигарх, не обремененный никакими проблемами.

Глава 5 Русские высадили десант

До того, как Абрамович купил «Челси», широкая публика особенно не замечала русских. И СМИ также не видели их потенциальной значимости. Приход Абрамовича в «Челси» изменил все. Это было серьезное публичное заявление, равносильное объявлению о том, что русские высадили десант.

Александр Некрасов, журналист, проживающий в Лондоне

В глубине души Романа Абрамовича скрывается один примечательный парадокс. С одной стороны, он опередил и обыграл всех своих коллег по бизнесу и конкурентов, что позволило ему скопить к середине 2008 года состояние, исчисляющееся многими миллиардами фунтов стерлингов. Огромная часть его богатства была потрачена в Лондоне на создание блистательного портфолио, состоящего из недвижимости, самолетов, яхт и произведений искусства. С другой стороны, его стремление к роскошной жизни никак не совпадало с внешним видом: худощавый, просто одетый, скромный, ничем не выделяющийся бизнесмен-самоучка, обладающий инстинктом самосохранения. Скорее его можно было принять за рабочего-строителя, чем за человека, заработавшего на роскошную жизнь в Лондоне.

Впервые получив большие деньги в начале 90-х годов, Абрамович тут же задался целью приобрести имидж денежного мешка. «Мы подшучивали над ним, когда он, стараясь приспособиться к новой роли, стал носить дорогие запонки, только самые лучшие костюмы, пересел с места водителя на заднее сиденье своей машины», — вспоминал один его приятель.

Вскоре Абрамович забросил дорогие костюмы, галстуки, накрахмаленные белые рубашки и начал приобретать весомые символы богатства. Казалось, что его основные критерии заключались в том, чтобы они были большими и дорогими. Лимузины, которыми управляли водители, стали только началом. Он развил в себе вкус к лобстерам, суши и дизайнерской одежде. Одного дома, одной яхты, одного самолета и одной спортивной машины оказалось недостаточно; хотелось всего этого в большом количестве, подороже и получше. Постепенно он стал разделялять вкусы большей части (хотя не всей) российской финансовой элиты. «Если они видят антикварную мебель, цена которой 100 000 фунтов, а я предлагаю скидку до 75 тысяч, они все же будут настаивать заплатить начальную цену», — рассказывал один из консультантов по собственности.

Демонстрация благосостояния началась среди новых русских в начале 90-х годов. «Перестройка прежде всего дала богатство, — говорила фотограф Валери Манохина, знавшая Абрамовича в то время. — Некоторых людей внезапно накрыло потоком денег, и первое, что они сделали, — это воссоздали прекрасный образ жизни из их мечты».

Эта мечта не была реализована в самой России. Русские деньги неуклонно утекали преимущественно в направлении Лондона. Средний класс и специалисты первой волны, главным образом, ехали в Британию, чтобы учиться, начинать бизнес или работать в крупных компаниях. В основном они не были богаты и чаще всего не привлекали к себе внимания.

Более заметной стала вторая волна, прибывшая в период с 1993 по 1994 годы. Эту группу называли «новые русские»: они обогатились в период ельцинских реформ, хотя до масштабов олигархов им было далеко. Лондон стал местом, где они могли «прожигать» средства, которые удалось вывезти из России — иногда наличными или же через офшорные компании.

Именно эта группа посеяла первые семена безумных трат, которые позже станут характерными для лондонского сообщества сверхбогатых, хотя еще пройдут годы, прежде чем это явление достигнет гигантских масштабов. Одним из русских, хорошо знавших таких людей, был Александр Некрасов. Он приехал в Лондон в 198 9 году в качестве репортера ТАСС и помнит, как зарабатывал деньги благодаря хорошему знанию английского и особенностей Британии. Некоторые его соотечественники, впервые приехав в Лондон, обращались к нему за помощью. Вскоре он сколотил довольно внушительный капитал, давая советы и помогая открывать двери. Некий русский эмигрант заплатил ему 22 000 фунтов за составление письма, которое помогло бы ему получить бизнес-визу.

Лондон начал неуклонно превращаться в игровую площадку для новых русских, и они вскоре создали себе репутацию людей, которые любят хвастать и сорить деньгами. В Лондоне новые русские останавливались в наиболее дорогих отелях, таких, как Lanesborough, обедали в роскошных ресторанах, заказывая баснословно дорогие вина, оставляли огромные чаевые. Лондонские автосалоны начали процветать.

Излюбленными местами новых эмигрантов были многочисленные казино, вроде Colony Club на Хертфорт-стрит в Мэйфейре. Ради их любимых гулянок было отреставрировано популярное в середине 90-х годов место тусовки — элитный ночной клуб Tramp на Джермин-стрит. Еще русские часто посещали яхт-клуб Number One, расположенный на уютном судне, стоящем на Темзе напротив Темпл-стейшн. Вечера в пятницу стали исключительно русскими. Один из участников вечеринок вспоминает: «На этой яхте они выпивали бутылку водки в один присест и слушали крашеных блондинок, поющих русские похабные песни, в отличие от англичан не испытывая никакой неловкости».

Официант, работавший тогда в ресторане у Темзы, рядом с районом Пимлико, тоже рассказывал о своих впечатлениях. — «У них была особая привязанность к этому ресторану, и деньги, конечно, не имели значения. Они очень сильно напивались, буянили, танцевали на столах, били посуду и ломали мебель. А потом просто оставляли целые пачки банкнот в качестве компенсации». С Ночной клуб Maxie в подвале одного из зданий в Найтсбридже стал популярным в начале 1991 года; там было что-то вроде места встреч. Первоначально заведение привлекало весьма разнородных людей: интеллектуалов, студентов и работающую молодежь, хотя уже тогда здесь не ощущалось недостатка в демонстрации массивных золотых украшений. Суббота вскоре превратилась в русскую ночь со специально приглашенными группами и певцами, исполняющими блатные песни. Бизнесмены посолиднее, одетые в строгие костюмы, собирались за столиками, заказанными заранее, молодежь отрывалась по полной. Женщины, присутствующие здесь, как правило, отличались чрезмерным вечерним макияжем и дорогой одеждой. В этот период «предолигархов» за ночь тратились сотни фунтов: обычно 70 процентов уходило на водку и несколько бутылок шампанского «Дом Периньон». В конечном итоге Maxie после нескольких серьезных драк с участием американцев и русских был закрыт.

Алена Мучинская приехала в Лондон в 1991 году в возрасте девятнадцати лет в качестве корреспондента газеты «Московский комсомолец». Она вышла замуж за британца и стала помогать в организации лондонского пиар-агентства «Красная площадь». Алена хорошо помнит русских, приехавших во вторую волну и имевших твердую валюту. «Они не были идеальными представителями своей страны и ее культуры, — вспоминает она. — Любили хвалиться своим богатством: золотыми «Ролексами» и запонками, безвкусными дорогими костюмами, которые всегда были им маловаты».

Рождение супербогатого Лондонграда можно в действительности датировать апрелем 2000 года — тем месяцем, когда Владимир Путин был избран президентом, когда лихорадочное состояние российской политики и непростые отношения Путина с олигархами вызвали третью волну эмиграции. Именно на этом рубеже русские миллиардеры и мультимиллионеры явили Лондону свои деньги. Что еще отличало большую часть этой группы — так это то, что все эти люди желали оставаться анонимными.

Олигархом, который олицетворял любопытную комбинацию, состоящую из стремления к уединенности и роскошного образа жизни, был таинственный Роман Абрамович. Холодный и неэмоциональный, он сумел обвести публику вокруг пальца. «Он не славился остроумием и мог произвести впечатление пустого места с нехваткой чувства юмора и широты ума», — сказал один его друг. Бывший знакомый Абрамовича еще по студенческим годам помнит его как «очень застенчивого в хорошем смысле этого слова. Ему всегда не хватало уверенности в себе. И это его сковывало».

В отличие от многих богатых россиян, Абрамович мало пьет и не участвует в диких оргиях. И это не из-за неуверенности в себе. «Он очень умный, — рассказывает его друг. — Он робкий и расчетливый одновременно. Он знает, что если идет на вечеринку, то там всегда есть риск, что его сфотографируют и в конечном итоге публика получит о нем нежелательное представление. Он очень осторожен». Будучи трудоголиком, Абрамович противостоит новым русским второй волны. Одержимый идеей увеличить свое состояние, он скорее присоединится к довольно благообразному братству яхтсменов в Международ-ном яхт-клубе Антиба на юге Франции, чем станет до утра просиживать в ночном клубе. На немногих фотографиях, дозволенных им к публикации, он запечатлен со своей бывшей супругой и детьми. До развода со второй женой Ириной в марте 2007 года он обычно старался представить себя примерным семьянином, однако сейчас эта претензия выглядит пустой.

За кажущейся холодностью и угрюмостью этого человека скрывается совершенно иной характер, одна из черт которого неумеренная страсть к любовным романам. Абрамович наслаждается роскошным образом жизни, которым он перещеголял всех своих друзей-олигархов, всех супербогатых транжиров, живущих в Британии, а также парочку мировых мегабогачей. Согласно данным исследования «Кто больше всех тратит денег в Британии», которое проводилось Virdgin Money в 2007 году, Абрамович возглавил список самых экстравагантных особ, куда вошли магнаты вроде Ага Хана[28] и Лакшми Миттала[29]. На такое потакание своим слабостям многие русские смотрят свысока. «Абрамович — фигура трагическая, — считает бывший агент КГБ Александр Лебедев, ставший олигархом. — В нем чувствуется нечто шекспировское. У него денег — несть числа. И что же он делает? Он покупает дома. Их у него больше пятнадцати: здесь, во Франции, на Карибах — везде, но счастья нет».

Первый серьезный набег Абрамовича в Лондон произошел в 1997 году, когда он снял большие апартаменты в доме 8 на Кадоган-плейс, рядом со Слоун-сквер, где жил вместе с женой Ириной и двумя детьми. Ирина была беременна и хотела родить третьего ребенка в Британии. «Это огромная квартира с пятью спальнями, очень дорогая, но совершенно безвкусная, набитая шикарной мебелью, но жить в ней едва ли было удобно, — вспоминала Валери Манохина, бывший друг семьи, приехавшая в Лондон еще в середине 90-х годов. — У дома не было сада. Неподходящее место для детей. Просто им хотелось жить рядом с „Хэрродс". Правда, это место привлекало не только их». Белгравия[30] и Найтсбридж с их возможностями классного шопинга очаровывали только что появившихся в Лондоне русских сверхбогачей. Валерия спросила Ирину, почему они поселились в этих апартаментах. «Их нашел секретарь Романа», — ответила та. «Это многое говорит о русских в то время. Они не выбирали сами, а просто просили секретаря найти им квартиру рядом с „Хэрродс"».

Семья жила здесь несколько месяцев. Их третья дочь родилась 2 апреля 1997 года в Портлендском госпитале — частной родильной клинике в центральном Лондоне. Чтобы отпраздновать это событие, родители устроили дома большую вечеринку и затем уехали на юг Франции.

В отличие от узкого круга русских, приближенных к руководству страны, об Абрамовиче не было ничего известно до конца 90-х годов. Несмотря на благосостояние и политические связи с семьей Ельцина, его причисляли к «скрытым олигархам». В конце 1998 года Валерия и ее муж Виктор отдыхали вместе с Романом и Ириной. Вернувшись, они привезли с собой несколько фотографий. Хотя Абрамовича уже знали как одного из олигархов, он все еще оставался в тени, судя даже по тому, что ни одна из фотографий не была опубликована в прессе. Валерия вспоминает, как один московский корреспондент с восторгом рассматривал их снимки на отдыхе. «Мы показали ему фотографии, и он был первым журналистом, который увидел, как на самом деле выглядит Абрамович», — рассказывает она.

В 1999 году Абрамовичи начали постоянно ездить в Британию, не привлекая к себе особого внимания. Они купили у недавно разбогатевшего австралийского медиа-магната Керри Пакера за 12 миллионов фунтов стерлингов «Файнинг-хилл» (Fyning Hill) — поместье площадью в 420 акров в деревне Рогейт, что на западе Суссекса. Эту собственность Абрамович приобрел совершенно легально через офшорную компанию, зарегистрированную на Британских Вирджинских островах. Такое офшорное соглашение позволяет избежать налогов, но при этом оно полностью законно. Построенный в 20-х годах фахверковый особняк[31] дал олигарху два преимущества, о которых он мечтал: известный всем бывший владелец (до продажи дома здесь жил король Иордании Хусейн после привлекшего внимание прессы ограбления, когда у него украли драгоценностей на миллион фунтов) и — что более важно — уединение. Особняк, стоящий на территории размером в восемьдесят футбольных полей, с дороги не виден. По всему периметру расположены камеры наблюдения, есть и площадка для вертолетов, что позволяет владельцам приезжать и уезжать незамеченными.

Поместье также включает в себя две самых лучшие в стране плошадки для игры в поло, конюшни на 100 лошадей, теннисный корт, тир, форелевое озеро, трек для картов, поле для стендовой стрельбы, открытый бассейн, джакузи и бассейн для погружения с аквалангом. Однажды стало известно, что Абрамович заказал 20 000 куропаток и фазанов, чтобы удовлетворить свою страсть к стрельбе. В 2002 году он подал заявку на разрешение дополнительно построить площадку для боулинга на десять дорожек, закрытый плавательный бассейн, спортивный зал, гостиную, парильню, сауну и оранжерею.

Жизнь в Найтсбридже пришлась по душе Ирине Абрамович. В начале 2000 года супруги купила за 1,2 миллиона фунтов стерлингов две роскошные квартиры на Лаундес-сквер. Они были не полностью обставлены и использовались редко, поскольку тогда их хозяин большую часть своего времени проводил в Москве и в Сибири. Теперь как бы в подражание патриархальной британской аристократии семья владела загородным домом и двумя лондонскими квартирами в одном из самых роскошных и престижных мест Лондона. Лаундес-сквер — это не только великолепные здания, но и весьма удобное местоположение: в нескольких минутах ходьбы от «Хэрродс». Мало кому известно, что в начале 60-х годов Джон Профьюмо, госсекретарь по военным делам в кабинете Гарольда Макмиллана[32], использовал апартаменты на Лаундес-сквер для встречи с Кристиной Киллер[33]. Еще большую остроту интриге придавал тот факт, что Киллер также встречалась с Евгением Ивановым, помощником военно-морского атташе советского посольства; эта связь во времена холодной войны стала одной из причин падения правительства Макмиллана. В 70-х годах Лаундес-сквер послужил декорацией для фильма Николаса Рога «Представление», где снялись Мик Джаггер и Джеймс Фокс.

Тогда солидные приобретения Абрамовича не привлекали интереса прессы. Но за одну ночь он стал известен всему миру, когда купил футбольный клуба «Челси» в июле 2003 года. Сделка стоимостью в 140 миллионов фунтов стерлингов повергла мир, и не только футбола, в шок. Таким образом этот человек, росший сиротой где-то вблизи Полярного круга, пленившийся восхитительным английским футболом, через некоторое время воплотил свои мечты в жизнь.

Покупка Абрамовичем «Челси» (тут же получившим прозвище «Челски» — так по представлению таблоидов звучат русские фамилии) означала, что теперь он уже никогда не сможет выйти из центра внимания. Кроме того, это стало важнейшим моментом и в истории всего Лондонграда. «До того, как Абрамович купил „Челси“, британская общественность особенно не замечала русских, — говорит Александр Некрасов. — И СМИ также не видели в них потенциальной значимости. Приобретение Абрамовичем „Челси“ изменило все. Это было серьезное публичное заявление, равносильное объявлению о том, что русские высадили десант».

Решение Абрамовича так основательно укорениться в Лондоне имело под собой как личные, так и деловые мотивы. Хотя он серьезно воспринял то предупреждение, которое сделал олигархам Путин, покупка «Челси», вероятно, была сделана под влиянием другого соображения — «Челси» стал своеобразной страховкой. Несмотря на политические игры, он никогда точно не знал, что именно стоит за действиями Путина. Вложение денег в высокоприбыльный клуб «Челси» являлось для него формой самозащиты, поскольку Лондон предложил ему точку опоры и маршрут побега, если вдруг он ему понадобится.

К тому моменту Абрамович уже был очень богатым человеком, достаточно состоятельным, чтобы купить этот клуб, оплатить его долги и продолжать тратить огромные деньги на самых лучших в мире футбольных игроков. Многое в его растущем благосостоянии возникло из больших дивидендов, образовавшихся в результате взлета цен на нефть. В 2000 году «Сибнефть» дала 28 миллионов фунтов стерлингов именно в качестве дивидендов. В 2001 году они выросли примерно до 600 миллионов, а в 2002 и 2003 годах цифры были еще больше. Львиная доля этих дивидендов пошла Абрамовичу, а меньшая досталась его другу, тоже важному держателю акций, Евгению Швидлеру.

В 2004 году в возрасте тридцати семи лет Абрамович вошел в «Список богачей» газеты «Санди таймс», который включает в себя как иностранных резидентов, живущих и работающих в Великобритании, так и британских граждан. Он возник из ниоткуда и стал самым богатым человеком Британии. Газета оценила его состояние в 7,5 миллиарда фунтов стерлингов. Большая часть его — 5,3 миллиарда — его личная доля в компании «Сибнефть», составляющая шестьдесят процентов.

Абрамович, возможно, произвел впечатление на болельщиков «Челси», но его нельзя назвать популярным повсеместно. Покупка вызвала беспокойство у некоторых ключевых фигур в Кремле. К тому же вряд ли она понравилась и бывшему партнеру Абрамовича — Борису Березовскому. А еще серьезнее ситуация начала складываться в начале 2004 года. Прошлое настигло Абрамовича, когда расположенный в Лондоне Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР) начал судебное дело против него. Основанный в 1991 году на деньги налогоплательщиков Британии, Европы, Соединенных Штатов и Японии, ЕБРР занимался инвестициями в развивающиеся рынки на территории бывшего Советского Союза. В 1997 году банк предоставил очень большой кредит московскому банку под названием «СБС-Агро». В качестве поручителя по части этого кредита выступила «Руником СА» — старая торговая компания Абрамовича, базирующаяся в Швейцарии, гарантируя выплатить долг «СБС-Агро» по первому требованию.

Во время экономического кризиса 1998 года банк «СБС-Агро» перестал существовать (кстати, пропало и огромное Количество его бумаг), и долг был, как и положено, переоформлен на «Руником СА». Но когда ЕБРР потребовал возврата кредита, компания «Руником СА» заявила, что долг, который из-за процентов и штрафов резко вырос, уже погашен банком «СБС-Агро». Это обстоятельство ЕБРР категорически отрицал и обратился с исковым требованием по взысканию долга в российский суд, однако дело проиграл. Фирма «Руником СА» представила документы, подтверждающие, будто долг она погасила в 1998 году. Однако ЕБРР, утверждая, что это мошенническая сделка, подал апелляцию и в январе 2002 года иск выиграл: суд постановил выплатить ему 9 миллионов фунтов стерлингов.

Четыре месяца спустя компания «Руником СА» объявила о своем банкротстве, по причине некомпетентности руководства фирмы. Тогда ЕБРР нанял лондонских частных детективов, чтобы установить активы Абрамовича. Поскольку «Руником СА» управлялась номинальными владельцами, оказалось трудно доказать, что Абрамович напрямую отвечает за долги компании. Но позже ЕБРР заявил, что «Руником СА» тратила сотни тысяч фунтов на личные нужды Абрамовича. Самой значительной претензией был платеж в сумме 27 800 швейцарских франков за пребывание Ирины Абрамович на ферме красоты[34]. В 1999 году «Руником СА» по неофициальной информации оплатила 4700 фунтов стерлингов за пребывание Романа Абрамовича и его партнера по бизнесу в отеле. Компания также купила две яхты — Stream и Sophie’s Choice.

В результате судебное предписание было вручено лично Абрамовичу в феврале 2005 года в Стэмфорд-бридж, где базируется футбольный клуб «Челси», во время матча Лиги Чемпионов. Когда у Ричарда Уоллиса, специалиста по связям с общественностью в ЕБРР, поинтересовались, почему потребовалось так много времени на составление этих документов, он ответил: «Если вы спросите меня, не было ли крайне трудно вручить предписание мистеру Абрамовичу из-за того, что он окружил себя миллионами телохранителей, то мой ответ таков: „Я отказываюсь от комментариев. Оставляю это вашему воображению“». Владелец клуба «Челси» не в последний раз получил тогда в Лондоне судебное предписание. К осени 2008 года ситуация все еще не разрешилась, хотя ЕБРР заявлял о том, что он решительно настроен продолжать это дело.

Но ничто не помешало невероятно быстрому росту благосостояния Абрамовича. Хотя в 2003 году две его дочери все еще обучались в престижной Московской экономической школе, супружеская пара начала поиски большого дома в Лондоне, подходящего для их пятерых детей и домашней прислуги. Они присмотрели Old Swan House на набережной в Челси — одной из культурных достопримечательностей Лондона. Затем Ирина прельстилась Old Rectory, стоившим 32 миллиона фунтов стерлингов. Это величественное здание девятнадцатого века на Олд-черч-стрит в Челси принадлежало корабельному магнату из Норвегии Джону Фридрексену, в нем располагалось обширное собрание произведений искусства. Пара первоначально предложила 40 миллионов фунтов за дом и коллекцию, хотя картины не продавались. Затем агенты сделали еще более заманчивое предложение, но им вежливо сказали, что любая их цена неприемлема. В Белгравии Ирину привел в восторг Hugh House на Итон-сквер, принадлежащий меценатке и светской львице Лили Сафра[35]. И снова ничего не вышло.

Только в июне 2005 года Абрамович нашел подходящий дом для своей семьи: здание за 9,3 миллиона фунтов стерлингов на Честер-сквер в Белгравии из Списка архитектурных сооружений II[36]. Когда-то им владел герцог Вестминстерский. На территории располагались бассейн, спортивный зал и конюшни на заднем дворе. Через год Абрамович приобрел соседний особняк на Честер-сквер, и таким образом образовался своеобразный комплекс из четырех зданий. Все это было передано Ирине в качестве части совместно нажитого имущества, когда супружеская пара развелась в 2007 году.

Пока семья переезжала на Честер-сквер, сделавшись таким образом соседями Маргарет Тэтчер, Абрамович потратил еще 10 миллионов фунтов на четыре квартиры на Лаундес-сквер, добавив их к тем двум, которые уже ему принадлежали. В мае 2008 года он одобрил заказанный им план, который предполагал переделать эти помещения (часть двух примыкающих друг к другу таун-хаусов) в огромный лондонский дом: пять этажей над цокольным уровнем и три ниже его. Когда план был осуществлен, особняк площадью в 30 000 квадратных футов с пятью спальнями, укомплектованный жилой комнатой размером с футбольное поле, кинотеатром, внутренним бассейном и баней, значительно вырос в цене, которая теперь предположительно достигала 100 миллионов фунтов стерлингов.

Империя собственности Абрамовича раскинулась не только в Британии, но и за пределами ее берегов. К 2008 году он также владел поместьем площадью в 104 акра и стоимостью около 8 миллионов фунтов в Москве (его основной дом в России), Тенишевским дворцом[37] на берегу Невы в Санкт-Петербурге, замком в Баварии, поместьем Ornellaia (стоимостью в 10 миллионов фунтов стерлингов), виноградником в Тоскане и виллой на Сент-Барте. Потом были Wildcat за 18 миллионов фунтов стерлингов — особняк площадью в 14 300 квадратных футов около Аспена, Колорадо, раскинувшийся на 200 акрах, и Hotel du Сар-Eden-Ros — эксклюзивный отель на морском побережье в Антибе между Каннами и Ниццей, а также целым комплексом отелей на Кипре и загородным домом в Черногории. Еще были три дома на юге Франции. И это тоже далеко не обычные дома. Возьмем один из них: например, «Шато де ла Круа» на мысе Антиб, который Абрамович купил в 1998 году за 15 миллионов фунтов стерлингов. Шато не только было домом ссыльных герцога и герцогини Виндзорских до 1949 года, но еще и местом прибежища череды других бывших монархов: от Леопольда III Бельгийского до Фарука из Египта. В 80-х годах этим шато владел греческий магнат Аристотель Онассис, пока оно не пострадало от серьезного пожара в 1989 году. Абрамович и Ирина потратили миллионы на восстановление былой славы этого места — баснословные деньги, даже с точки зрения суперолигархов. Кроме двадцати спален, плавательного бассейна и теннисного корта, здесь есть роскошная столовая, где можно усадить за стол двадцать четыре человека, и гостиная, стены которой украшают дорогие гобелены.

Как только Абрамович вышел из тени, меры по его безопасности стали беспрецедентными. Опасаясь, что его семья может сделаться мишенью для похитителей, осенью 2003 года его британская управляющая компания Millhouse Capital наняла фирму Kroll Security International, чтобы обеспечить телохранителей и серьезную защиту. Kroll, в свою очередь, обратилась к Марку Скиппу, раньше служившему в САС[38]. Он нанял тринадцать телохранителей, которые работали по восемь часов посменно и получали 5 тысяч фунтов ежемесячно. Трое из них жили в апартаментах на Лаундес-сквер, десять присматривали за семьей в доме на Честер-сквер и загородном поместье в «Файнинг-хилл», что в Суссексе. Позже из-за возросшей опасности киднеппинга дополнительно наняли еще семь охранников.

В 2004 году Марк Скипп возглавил отдел по безопасности управляющей компании Абрамовича; ему назначили ежегодный оклад в сумме 200 000 фунтов стерлингов. После поглощения фирмы Kroll международной компанией Garda Worldwide Скипп в конечном итоге отстранил Garda и нанял своего бывшего коллегу по САС Боба Тейлора. Скипп и Тейлор были старыми друзьями и служили вместево время войны в Персидском заливе в 1991 году. Абрамовича устраивало то, что его защищают опытные люди из САС, куда входили преимущественно бывшие офицеры — армейские и ВВС Великобритании, — работающие теперь на частных лиц.

Тем не менее, Абрамович продолжал расширять одну из самых крупных частных служб безопасности в мире. В южной Франции команда из четырех оперативников, вооруженная девятимиллиметровыми глоками, охраняет его обширную виллу. Еще шесть человек защищают его флотилию яхт. Одна из них — Pelorus — оборудована пуленепробиваемым стеклом и системой обнаружения ракет. В России средства безопасности и методы предосторожности были даже более серьезными: олигарх нанял в качестве охранников дюжину офицеров спецназа. Поскольку русские военнослужащие считаются самыми низкооплачиваемыми в Европе, их легко соблазнить небольшой суммой денег. В Лондоне же у Абрамовича бронированные машины сопровождения, а их водители специально обучены новейшим приемам противодействия любой попытке покушения на их босса и его семью. С момента нападения на Березовского в 1994 году его служба охраны продолжает утверждать, что следующей целью заказного убийства или похищения станет именно Абрамович.

Лондон вовсе не является чужим для богатых иностранцев, устремившихся в Соединенное Королевство с желанием купить самые престижные особняки. До Первой мировой войны золотая элита Америки покупала недвижимость в наиболее модных частях Кенсингтона и Челси. В 70-х годах прошлого столетия нефтяные шейхи колонизировали целые районы Лондона, расхватав дорогие дома и отели в Кенсингтоне и развивая бизнес на Харли-стрит. Вскоре за арабами последовали богатые греки, итальянцы, японцы и нигерийцы. В 80-х годах поток нефтяных денег слегка уменьшился, и новыми иностранными покупателями снова стали американцы, гонконгские китайцы и сингапурцы. Потом, во время Первой войны в Персидском заливе, Саудовская королевская семья приобрела не менее десяти из шестидесяти шести роскошных зданий по Бишопс-авеню, что на севере Лондона.

В начале 90-х годов наступила очередь русских. Кто-то решил просто поселиться в Англии, другие видели в недвижимости отличный объект для инвестиций, иные покупали дома для своих детей, которые, по их задумке, должны были получить образование в британских университетах. В 1994 году «Файненшл таймс» сообщила, что за последние два года покупатели из бывшего Советского Союза приобрели недвижимости на сумму по меньшей мере 50 миллионов фунтов стерлингов. Весьма популярны были апартаменты и небольшие дома, некоторые покупали что-то совершенно эксклюзивное. К 1995 году русские владели двумя зданиями на Бишопс-авеню. Гэри Хершмен из Beauchamp Estates в Мэйфейре, специалист по северной части Лондона, рассказывает, как в 1996 году продал русским за месяц два здания на W14[39]. «Одно ушло за 6,5 миллиона фунтов — в то время рекорд для этого района, — вспоминает он. — Это было редкостью, ведь тогда еще русские не хлынули сюда потоком. И это происходило совершенно иначе, чем в начале нового тысячелетия». Даже в середине 90-х уже складывалось впечатление, что русские перебивают цену у британских покупателей в центральных районах Лондона. Одним из тех, кто покупал дома в Лондоне в то время, был Владимир Гусинский. Его жена и сын, начиная с 1994 года, подолгу оставались в британской столице, он же мотался по делам туда-обратно между Москвой и Лондоном так часто, что однажды признался: для него это стало «чем-то вроде поездки на метро» [3].

Большая часть таких транзакций совершалась крайне Секретно. Покупатели обычно желали сохранить анонимность, используя порой посредников или псевдонимы, чтобы скрыть свою личность. Они были категорически против освещения их сделок в прессе. В то же время, по словам директора одного из престижных агентств по недвижимости, «им нравилось оставаться анонимными, но при этом они очень любили дома, говорящие сами за себя. Количество мрамора, которое могло привлечь внимание русских, возможно, было немного большим, чем рамки приличия, существующие для западноевропейских покупателей» [4]. Часто деньги переходили из рук в руки, поступая с офшорных счетов. В 1994 году один агент по недвижимости был так воодушевлен наплывом богатых клиентов, что даже вел переговоры с банком, расположенным на острове Мэн, по поводу открытия специальной офшорной платежной системы для русских.

Несмотря на покупку Абрамовичем в 2000 году двух квартир на Лаундес-сквер, интерес и внимание к русским не намного расширились в первые годы нового тысячелетия. В марте 2002 года лондонская газета «Ивнинг стандарт» опубликовала статью о «Пятидесяти жителях Кенсингтона и Челси». Список содержал имена сверхбогатых иностранцев от шведского предпринимателя, владельца «Тетра пак» Ханса Розинга до норвежского нефтяного и корабельного магната Джона Фредриксена (Old Rectory — его собственность), а также длинный перечень британских магнатов и знаменитостей от сэра Ричарда Брэнсона до Стеллы Маккартни[40]. Но ни одного русского в этом списке не было [5].

Настоящий русский штурм известнейшей лондонской недвижимости начался вслед за все возрастающим давлением Владимира Путина на олигархов и покупкой Абрамовичем футбольного клуба «Челси». В начале 2004 года Лондон стал предметом невероятного ажиотажа среди супербогачей, когда стало можно купить дома в Кенсингтон-Палас-Гарденз, W8 — в самом престижном районе Лондона, где сосредоточены лучшие дома: роскошные особняки с лепниной, большие офисные помещения. Только сверхбогатые люди и страны в поисках места для посольства (Кенсингтон-Палас-Гарденз может похвастаться многими иностранными посольствами: российским, японским, израильским; пусть их можно перечислить по пальцам, но все же в этом районе столицы их больше, чем в любом другом) имеют преимущества, чтобы обосноваться здесь. В 2006 году производители популярной настольной игры «Монополия» сделали самой дорогой площадкой на доске уже не Мэйфейр, а Кенсингтон-Палас-Гарденз.

Список тех, кто проживает здесь, включает барона де Рейтера — основателя новостного агентства, членов семьи Ротшильд — представителей банковской империи, и султана Брунея. Во время Второй мировой войны дом номер 8 в Кенсингтон-Палас-Гарденз использовался в качестве секретного места для допросов, которое получило название «Лондонская клетка».

В начале 2004 года здание номер 5 (рядом с Кенсингтонским дворцом), дом Дианы, принцессы Уэльской в последние годы ее жизни, был выставлен на продажу. И тут же четверо самых богатых людей в мире (кстати, все иностранцы, живущие в Лондоне, мультимиллиардеры) заявили о своем интересе к нему. Трое — Березовский, Абрамович и промышленник Леонид Блаватник — родились в бывшем Советском Союзе, а четвертый, Лакшми Миттал, считающийся с 2005 года самым богатым жителем Британии, — в Индии [6].

В этой гонке за великолепный особняк времен королевы Анны выиграл Блаватник, предложивший 42 миллиона фунтов стерлингов, обойдя Березовского, который предлагал только 31,1 миллиона. Агент, который оказался достаточно удачливым, чтобы заполучить ведение этой сделки, Андрю Лэнтон из компании Aylesfords в Челси вспоминает: «Блаватник сказал: „Я получу его“, и предложил больше, чем остальные».

Пятидесятиоднолетний Блаватник — приятели зовут его Лен, родился и вырос в России, а затем, в 1978 году, когда ему было двадцать лет, вместе со своей семьей переехал в Соединенные Штаты. Он окончил МБА в Гарварде и занялся бизнесом. Являясь эмигрантом времен холодной войны и американским гражданином в течение тридцати лет, он сделал приличное состояние в посткоммунистической России, получив солидную долю в группе нефтяных и алюминиевых компаний «Суал». К 2008 году Блаватник был важным игроком в области нефти, алюминия и нефтепродуктов. Его личное состояние приблизилось к 4 миллиардам фунтов стерлингов, и потому он попал в «Список богачей» газеты «Санди таймс» как одиннадцатый из самых богатых людей, проживающих в Британии.

С начала нового тысячелетия прибывшие сюда иностранные покупатели доминировали на вершине лондонского рынка. Две трети крупных продаж (свыше четырех миллионов фунтов стерлингов) лондонской компании Savills в 2006 году ушли к покупателям из других стран, в то время как сами британцы составили только одну третью часть. В этих торгах супербогатые русские обошли всех традиционных покупателей-иностранцев — арабов, американцев и европейцев, сделавшись самыми крупными заморскими игроками на лондонском рынке недвижимости.

Из-за все возрастающего страха, подогреваемого заключением в тюрьму Ходорковского в ноябре 2003 года, русские деньги продолжали уплывать в Лондон. Гэри Хершем из Beauchamp Estates рассказывает, как он незадолго до Рождества 2006 года встретился с русским другом:

«— Гэри, как дела? — спросил приятель.

— Отлично. А у тебя? — ответил Хершем.

— И у меня отлично. Жив.

— Как бизнес?

— Ну, в прошлом году заработал пару миллиардов, — сказал он обычным тоном».

Хершема этот разговор заставил сделать некоторые выводы на перспективу: «Думаете, для них есть хоть какая-то разница в том, чтобы потратить 20 или 30 миллионов фунтов, 20 миллионов или 22,7 или 10? — сказал он. — Да нет для них никакой разницы. Что для них важно, так это время, эффективное использование времени: „Это то, чего я хочу, и я не собираюсь скупиться, я плачу высокую цену. А если должен заплатить еще больше, то и это не проблема". Они перенесли сделки на другой уровень, вот что они сделали».

В 2006 году Хершем продал двадцать единиц недвижимости стоимостью от одного до 25 миллионов фунтов стерлингов (большей частью в Белгравии) главным образом русским, а также жителям Средней Азии из государств бывшего Советского Союза, таких, как Узбекистан и Казахстан, которые переживают сейчас экономический бум. Работая на Harrods Estates, родившаяся в России Татьяна Бейкер продала двадцать пять — тридцать зданий в период с 2005 по 2007 годы. Их стоимость доходила до 7 миллионов фунтов, и все они были в Найтсбридже, Мэйфейре или в Челси. Все эти «трофейные адреса» центральной части Лондона вместе с некоторыми районами Хэмпстеда и Бишопс-авеню составляли элитные зоны, которыми занимались агенты уровня прайм и супер-прайм.

Чтобы удовлетворить все выше взлетающие требования, Найт Фрэнк основал Super Rich Team для работы с клиентами, имеющими состояние более 100 миллионов фунтов стерлингов. Его фирма также издала на русском языке глянцевый буклет на тридцати страницах с указанием всех особенностей недвижимости, продающейся в Британии. Он касался не только тонкостей составления актов передачи прав собственности на недвижимость и законодательных актов по поводу полного владения и пользования на правах аренды, но также включал в себя и такие разделы, как «правила отмывания денег в Соединенном Королевстве» и «действия, влияющие на налоги при покупке через офшор». Это был шаг в конкурентной борьбе: показать русским покупателям, что все агентства высокого уровня начали в России активную маркетинговую кампанию, а некоторые даже открыли офисы в Москве и Санкт-Петербурге.

По словам Найта Фрэнка, из всех зданий свыше 8 миллионов фунтов, которые они продали в Лондоне в 2006 году, одну пятую часть купили русские. Только в тот год выходцы из России приобрели 240 домов, а согласно оценкам агентов, в конце 2006 года русские владели в Лондоне и графствах, прилегающих к нему, собственностью на сумму 2,2 миллиарда фунтов стерлингов. В 2000 году эта цифра составляла 93 миллиона фунтов, но так значительно выросла впоследствии.

В следующие два года цифры все больше увеличивались. Постольку олигархи редко регистрируют собственность на свое имя, истинные показатели, вероятно, намного выше. Чтобы скрыть личность реальных покупателей, они часто действуют через посредников, например через банки, используют названия компаний, имена родственников, или покупают через фирмы, зарегистрированные за границей. Один агент рассказывал в 2007 году: «Когда дело касается элитного рынка, то есть недвижимости стоимостью более 10 миллионов фунтов, вы всегда имеете дело с посредником, банком или специальным агентом, так что вы, возможно, и не будете знать, кто ваш покупатель. Как раз сейчас я продаю дом русскому за 12 миллионов и имею дело только с офшорным трастом в Джерси, а также с адвокатом, с которым я, никогда не разговаривал иначе, чем через вендор[41]». Когда русские нанимают для серьезных ремонтов лондонских топ-дизайнеров вроде Ника Хэслема, они часто настаивают на том, чтобы их имена сохранялись в строгой секретности.

В период самого разгара бума на элитную недвижимость в Лондоне 2006–2007 годов сверхбогатые русские, по словам Натали Херст из агентства Prime Purchase, «не были заинтересованы в так называемых бюджетных покупках от 1 до 3 миллионов фунтов стерлингов. На самом деле они хотели приобретать собственность только от 5—10 миллионов фунтов и выше». Они также имели специфические пожелания относительно месторасположения. Даже места прайм-уровня имели неофициальную иерархию. Собственность в наиболее дорогих районах типа Кенсингтон-Палас-Гарденз, Болтонз или Бишопс-авеню хотя и не полностью, но в большей своей части захватили богатые иностранцы. Следующими по популярности местами стали «садовые площади», особенно Итон, Честер, Белгрейв и Лаундес-сквер, которую впоследствии проживающие здесьдолго назвали «Красной площадью». Даже Кадоген-сквер считают «Маленькой Монголией», и один солидный собственник роскошной квартиры на Лаундес-сквер не удивился, когда адвокат русских сказал ему, что тамошние дома на самом деле предназначались для «размещения штата».

Месторасположение — важное условие удобства. Излюбленные районы Кенсингтона и Челси находятся через реку от вертолетного аэродрома Баттерси, а это ключевая транспортная развязка для олигархов. Кроме того, они рады возможности посещать свои любимые близлежащие отели и рестораны, в то время как их жены, конечно, обожают делать покупки в Найтсбридж. Татьяна Бейкер говорит: «Они очень восхищаются „Хэрродс“. В Москве это что-то вроде несбыточной мечты».

Однако в стремлении жить в центральных районах Лондона, епо словам одного из агентов, выражается и их снобизм. «Иностранцев интересуют определенные адреса. В высших кругах і Москвы уже известны типичные для русских английские места, такие, как Итон и Лаундес-сквер». Возможно, здесь играет роль стадное чувство, которое Натали Херст более вежливо называет «их комфортной зоной». Валери Манохина объясняла так: «Все богатые русские знают друг друга, несмотря на то, что некоторые из них выпали из этого круга. Они не всегда чувствуют себя уверенными в Лондоне. Многие говорят только на русском языке, они не знают Британию, ее историю и культуру. Поэтому и держатся вместе ради безопасности. Особенно это относится к женам олигархов».

Лондонская резиденция делового партнера Абрамовича Евгения Швидлера, бывшего исполнительного директора «Сибнефти», была построена почти случайно. Этот человек, которого также знают как «представителя Абрамовича на земле», очень близок к своему боссу с момента их первой встречи в синагоге. Являясь доверенным помощником, он помогал Абрамовичу вести переговоры о покупке футбольного клуба «Челси». Они неразлучны. Швидлер имеет диплом Московского государственного университета нефти и газа им. Губкина и Фордхэм-ского университета в Нью-Йорке, в 80-е годы он работал на Deloitte Touche[42], получил американское гражданство и стал известен в Америке под именем Юджин. В 1994 году Швидлер вернулся в Россию и вошел в команду Абрамовича. Он заработал около 1,7 миллиарда фунтов стерлингов, вложил деньги в московскую недвижимость, в сталь и в мясокомбинат. У него есть частный самолет в Фарнборо в Хэмпшире, на котором он регулярно летает в свой московский офис.

Хотя Швидлер остается американским гражданином, он построил за 20,5 миллиона фунтов стерлингов дом на Кэролайн-террас в Белгравии. На этом месте прежде располагались склады. Его приобрели в 2000 году за 4,7 миллиона фунтов и превратили в громадный таун-хаус. Находясь всего в двух милях от Стэнфорд-бридж, здание оборудовано плавательным бассейном, сауной и кабинетом с кожаным полом. Этот дом в пять раз больше по размеру, чем те, что расположены рядом, где по соседству живут Висконт Ротермер (управляющий «Дейли мейл»), актер Шон Коннери, а также влиятельная пара Найджела Лоусон[43] и Чарльз Саатчи[44].

Подобно многим русским, Швидлер был одержим идеей о праве на частную жизнь, и его новый дом походит на крепость: окружен высокими стенами, вовнутрь можно проникнуть только через мощные, надежно запертые железные ворота, которые охраняются двадцать четыре часа в сутки. Чтобы построить такую сложную систему входа, Швидлеру пришлось купить за 1,3 миллиона фунтов соседнее здание. Когда он покидает дом, его вывозят на черных бронированных (в том числе защищенных и на случай взрыва бомбы) «Мерседесах» с номерными табличками класса ѴІР. В Москве он пользуется специальными «Зилами», на которых когда-то ездили только члены правящей элиты — политбюро; кроме того, на крыше его автомобиля стоит синий мигающий спецсигнал, а рядом едут телохранители в четырех машинах сопровождения.

Дорогостоящая безопасность высокого уровня — это своеобразная торговая марка Лондонграда, многие представители которого имеют степень охраны выше, чем у британского премьер-министра. Юрий Шляйфштейн, однажды прозванный «злюминиевым королем России», приобрел в 2006 году дом в Сент-Джонс-Вуд и распорядился сделать там все окна из пуленепробиваемого стекла. После целой серии заказных убийств банкиров высшего эшелона в России Петр Авен, глава крупнейшего российского частного банка «Альфа», окружил свой дом в Уэнтворт Эстейт в Вирджиния-уотер, что в графстве Суррей, «умным» электронным забором, хотя сам большей частью жил в Москве. Его меры в области безопасности простирались до создания бомбоубежища и двухэтажного дома для охраны. Все это делалось вроде как «для защиты от КГБ».

Районы, столь любимые русскими, также имеют большое общественное значение. Как показывают голубые керамические таблички, развешанные по всем окрестным домам, они долгое время были излюбленными местами многих богатых, очень влиятельных и известных членов британского общества. Лондонский историк семнадцатого века Джон Бовек описывал Кенсингтон и Челси как места, «посещаемые особыми лицами, населенные людьми родовитыми и знатными». То, что сейчас покупают русские, — это большой пласт британской истории.

Русские также демонстрируют, как выразился один хорошо знающий их агент, «не особо скромные запросы». Когда дело касается экстравагантности, то они здесь способны перещеголять своих аристократических предшественников. Еще не так давно дом площадью 4000 квадратных футов считался большим. Теперь «большой» означает 20 000 квадратов.

Размеры приобрели огромное значение, поскольку на территории нужно разместить такие обязательные вещи, как внутренний плавательный бассейн, оборудованный спортзал, помещения для штата, компьютеризированную декоративную подсветку и вместительный гараж. Найт Фрэнк говорит: «Известно, что некоторые клиенты тратят до 400 000 фунтов стерлингов только на современную электронику. Некоторые даже устанавливают систему, позволяющую им наблюдать из любого уголка мира, кто стучит в дверь их дома в Лондоне: они получают видеоизображение прямо на мобильный телефон». Многие хотят иметь отдельные комнаты для своих все увеличивающихся коллекций произведений искусства, помещения для библиотеки, биллиардного стола или домашнего кинотеатра. В некоторых домах есть полный набор всего этого. Если же такого еще нет, они добавят все необходимое (пусть для этого придется вырыть подземный этаж), заплатив сумму, которая, возможно, будет равна стоимости самой покупки или даже превосходить ее.

То, что происходило в Лондоне, можно определить как процесс «мегаджентрификации»[45], повернувший столетнюю историю вспять. Престижные места Кенсингтона и Челси заселялись вновь супербогатыми людьми, скупившими все здания, построенные в восемнадцатом-девятнадцатом веках, чтобы с удобством здесь обосноваться.

Воздействие иностранных денег на рынок суперпрестижной собственности Лондона оказалось драматическим. Сразу после наступления нового тысячелетия начали расти цены на прайм-адреса и всю недвижимость в Лондоне. Затем, через два года, начиная с 2005-го, спрос со стороны иностранцев способствовал еще более значительному усилению этого роста. Согласно данным Savills, цены на недвижимость прайм-класса стоимостью свыше 5 миллионов фунтов в центральных частях Лондона выросли за год на целых 50 процентов, достигнув пика в марте 2007-го.

Отчасти этот бум можно объяснить резким ростом собственного благосостояния Британии. Рекордные бонусы и надбавки в начале 2000-х годов увеличили спрос на дома от 1 до 3 миллионов фунтов стерлингов, но основной движущей силой спроса на здания по цене, превосходящей верхнюю границу, были деньги иностранцев, полученные в ходе глобального экономического бума. «Чем дороже собственность, тем больше на нее иностранных покупателей, — заявил в конце 2007 года Лейм Бейли, руководитель отдела подбора агентства недвижимости Найта Фрэнка. — Верхний сегмент рынка становится все более иностранным. В то время как основными европейскими покупателями недвижимости являются французы, итальянцы и немцы (главным образом банкиры и управленцы из сферы финансов), элитное жилье приобретают русские, которые переплюнули в этом отношении всех, хоть и прибыли сюда с опозданием».

Наличные платежи стали нормой. Вот как описывает это один агент: «Некий покупатель обратился ко мне, желая потратить 64 миллиона фунтов стерлингов на три дома: два в прайм-районах центра Лондона, а один в сельской местности в Шотландии. Я спросил его, к какому банкиру нужно обратиться, и он ответил: „Нет необходимости, я плачу наличными"». Другой агент сказал нам, что была довольно распространенной ситуация, когда клиент покупал «на скорую руку» недвижимость за 15 миллионов фунтов, чтобы спокойно подождать более удачного предложения. На пике рынка элитной собственности летом 2007 года довелось повидать очереди из претендентов с наличными деньгами. Возникла такая паника, что их стали активно покупать и на стадии незавершенного строительства. «Один иностранный покупатель приобрел за 17 миллионов фунтов стерлингов недостроенный дом на Итон-сквер, в драйм-месте рядом с церковью, — рассказывают в Savills. — Он даже не посмотрел на это здание, ему достаточно было увидеть его в буклете». К июню 2007 года одна треть апартаментов в Кэнди и Кэндиз-Уан-Гайд-Парк (самые дорогие стройки в Лондоне) была продана, несмотря на то, что в земле зияла огромная яма под фундамент, которую полностью должны были закрыть только к 2010 году.

Натали Херст из Prime Purchase помнит, как представляла заявку одного своего клиента из России: «Эта заявка была слишком высока по цене, и я прямо сказала моему клиенту, что он переплачивает значительную сумму денег. Он пристально посмотрел мне в глаза и ответил: „Не упустите этот дом, Ната-ли“. Я провела заявку и продолжала набавлять цену, пока мы не выиграли. Мой клиент не хотел потерять дом, несмотря на то, что мы явно слишком много переплатили».

Когда престижная собственность попадала на рынок — особенно это касалось самых эксклюзивных адресов, — мгновенно возрастал ажиотажный спрос. Джонатан Хьюлет из Savills рассказывал: «В 2007 году мы взялись за немодернизированный дом в Мэйфейре и выставили его на продажу за 15 миллионов фунтов стерлингов. Прежде чем мы даже получили поэтажный план, сорок шесть человек посмотрели у нас дом за первую неделю». Эндрю Бученен из John D Wood говорил: «В середине 2006 года у меня было семнадцать зарегистрированных покупателей, желающих потратить более 20 миллионов фунтов стерлингов, а в середине 2007 года — уже шестьдесят, готовых заплатить свыше 20 миллионов».

И в неблагоприятной экономической ситуации, начавшей ощущаться в 2008 году, лихорадка в элитной части рынка ничуть не спала. Весной Лейм Бейли из Knight Frank сообщал, что «рынок домов за 5 миллионов фунтов стерлингов и выше увеличился до таких пределов, что порог недвижимости класса „супер-прайм" поднялся до 10 миллионов».

Благодаря иностранным вливаниям, Лондон в 2007 году обогнал Нью-Йорк как самый дорогой рынок жилья в мире. Лондонская недвижимость класса «прайм» в среднем составила 2300 фунтов стерлингов за квадратный фут. Для сравнения: прайм-недвижимость в Токио, Гонконге и Дубай стоила меньше, чем половина цены в Лондоне. Годом позже, к сентябрю 2008-го, английская столица начала ощущать влияние спада на финансовых рынках, но это произошло только теперь. Монако, где цены взмыли со скоростью реактивного самолета на 30 процентов за год в густонаселенном налоговом раю, оттолкнула Лондон на второе место.

Сначала сверхбогатые русские искали точку опоры в Соединенном Королевстве, первоначально просто держа курс на олигархов, но вскоре они последовали примеру Абрамовича, покупая также и загородные особняки.

Одним из первых владельцев загородной собственности стал Евгений Тененбаум, бывший руководитель по корпоративным вопросам в «Сибнефти», директор футбольного клуба «Челси» и близкий к Абрамовичу помощник в должности управляющего в Millhouse Capital в 1999 году. Уроженец Украины, канадский гражданин, переехавший в Лондон в 90-х, купил загородный дом с плавательным бассейном в Уолтон-он-Темз, удобно расположенный неподалеку от головного офиса компании Millhouse. В 2005 году банкир и промышленный миллиардер Андрей Мельниченко вдобавок к лондонскому дому приобрел поместье Harewood с территорией 27 акров около Виндзора.

В 2007 году Sunninghill Park, свадебный подарок королевы герцогу и герцогине Йоркским, был продан за 14 миллионов фунтов стерлингов (по значительно большей цене, чем первоначально за него просили) казахскому магнату. Поместье, рас-положившеєся на территории в 5 акров, построили в 1986 году из красного кирпича в лаконичном стиле. Оно не вызывало всеобщего восхищения, но все-таки несло отпечаток бывшей королевской резиденции.

Несмотря на то, что иностранцы, живущие в Британии, в разные периоды покупали загородные дома, только в последнее десятилетие они стали основными игроками на этом рынке. Количество русских, покупающих недвижимость за пределами Лондона, выросло более чем в семь раз в период с 2005 по 2007 годы, причем концентрируются они на престижных территориях Ишера, Кобхэма и Вейбриджа в Суррее, а также в Виндзоре и Аскоте в Беркшире.

Когда фирма Knight Frank в марте 2007 года продавала дом стоимостью в 11 миллионов фунтов около Гилдфорда в Суррее, половина из смотревших особняк были приезжими из России, русский же в конечном итоге его и купил. Эти же агенты продали дом в Уэнтворт Эстейт чуть меньше чем за 10 миллионов; и опять 43 процента из интересующихся им были русские. В 2006 году они составляли более половины собственников от всех иностранцев, купивших недвижимость стоимостью свыше 5 миллионов фунтов в ближайших к Лондону графствах [8].

Один из руководителей агентства недвижимости, который работал только с русскими покупателями, сказал в 2007 году: «Я в буквальном смысле слова совершенно забросил все (не отдыхал ни днем, ни ночью), чтобы предоставить им тот сервис, которого они желали. Мне дали четыре лучших вертолета компании, большое количество водителей, находящихся в постоянной готовности, чтобы я мог сразу организовывать просмотры. Однажды я провел два дня в вертолете с перспективными покупателями, подыскивающими загородные поместья».

Поток иностранных денег, хлынувших в Соединенное Королевство, постепенно менял социальную и архитектурную карту сельской Британии. Дорогие загородные дома когда-то были местом жительства аристократов-землевладельцев и крупных баронов времен Промышленного переворота. После к ним присоединялись высокооплачиваемые специалисты: биржевые брокеры и юристы.

С 90-х годов изначальные собственники и новички, появившиеся здесь после войны в охраняемых поселках вроде Сент-Джордж-хилл близ Эшера, вдруг обнаружили, что им приходится делить свои чудесные окрестности с разношерстной группой новых соседей. В 1964 году Джон Леннон купил «Кенвуд», дом с семью спальнями, построенный в уединенном месте, где, как говорят, он написал «Люси в небесах с алмазами» и записал два альбома. С него началась традиция, когда сюда стали прибывать рок-звезды и знаменитости: Том Джонс, Клифф Ричард, Ринго Стар и комик Эрик Сайкс. К ним в 80-х годах присоединились высокооплачиваемые топ-модели и спортивные звезды, включенные в списки богачей. Кое-что из лучшей загородной недвижимости было куплено звездами кино, музыки и изящных искусств, такими, как Кейт Уинслет, Мадонна и Гай Ричи, Дамьен Херст.

Однако к моменту бума, характерного для начала века, биржевые брокеры и знаменитости поняли, что их обошли, так как появились новые деньги — местные (британских финансистов, предпринимателей, банкиров) и заграничного происхождения. Они вытеснили прежде состоятельных людей. Именно русские в конечном итоге купили Torpoint в Сент-Джордж-хилл у Тома Джонса. Один из тех, кто работал на местном рынке, сказал: «Когда-то Сент-Джордж-хилл был излюбленным местом знаменитостей, поп-звезд и известнейших футбольных игроков. Сегодня вы здесь скорее встретите русского, чем поп-звезду или фугболиста из премьер-лиги».

Русские стали особенно интересоваться территориями близ Большого Виндзорского парка, такими, как Сент-Джордж-хилл или Уэнтворт. В Уэнтворте, дающем ощущение современной жизни, поселилось много выходцев со Среднего Востока, а также недавно приехавших русских, в том числе и Борис Березовский. Одним из его соседей является Михаил Ватфорд, русский мини-олигарх, который сделал состояние на энергоносителях, имея деловые интересы в России и в Украине. Затем он открыл High Life Development, компанию, занимающуюся эксклюзивной недвижимостью и дизайном. Она расположена на Кингз-роуд в Челси. Дом Ватфорда за 7 миллионов фунтов стерлингов, с высокой степенью безопасности, расположен в Уэнтворт Эстейт; при нем есть поле для мини-футбола и крикетный павильон.

Сент-Джордж-хилл — это большое частное владение около Уэйбриджа, построенное в качестве первого охраняемого поселка местным застройщиком В. Г. Тэррентом в 1911 году, дабы «обеспечить загородный отдых для состоятельных джентльменов из Лондона». Двести оригинальных домов в стиле народного творчества расположились на 900 акрах вокруг частного поля для гольфа; к большинству коттеджей примыкают садовые участки на семи акрах земли. Первоначально дома раскупили супербогачи из Лондона. Благодаря потрясающим видам местного ландшафта, это владение стало в послевоенные годы одним из самых эксклюзивных мест так называемого «пояса биржевых брокеров» в Суррее.

Первой среди русских, пожелавших приобрести недвижимость в Сент-Джорджз-хилл, стала в конце 90-х годов Татьяна Дьяченко, дочь Ельцина. Она купила Hamstone House — дом в стиле «арт деко» кремово-белого цвета. Он был единственным, выставленным на продажу. Затем появилось множество «больших парней», по меткому выражению одного из агентов, включая Олега Дерипаску и Евгения Швидлера. Последний «все время рыскал» в поисках дома в этом районе.

Воздействие хлынувшей волны денег ощущалось не только во взлете цен на Сент-Джорджз-хилл. Все чаще и чаще дома теряли свой первоначальный внешний вид или просто уничтожались и заменялись современными, большими, обычно построенными в кричащем стиле: какие-то имитации, неостили, стиль испанской гасиенды. Новых денежных мешков, появившихся здесь, мало заботили история и традиции этих мест.

Сегодня на рынке недвижимости невозможно выделить какой-то определенный русский «вкус». Некоторых интересует традиционная, современная недвижимость, но подавляющее большинство отдает предпочтение именно старинному стилю. Летом 2007 года под застройку попали сорок восемь мест: больше чем 10 процентов всего земельного владения. Другим фактором, побуждающим к сносу, были масштабы. Точно так же, как это происходило с лондонскими таун-хаусами, супербогачи мечтали о больших домах, хотели вернуться к размерам настоящих поместий, характерных для девятнадцатого века. «Экстравагантность, — по мнению агента по недвижимости, — это сейчас норма».

Большинство новых застроек отвечали исключительно высоким стандартам. Возьмем, к примеру, Hartlands — сверхроскошный дом, воздвигнутый в 2005 году на месте почти незаметного строения. Новый дом с семью спальнями, укомплектованный помещениями для штата и двенадцатиметровым крытым бассейном, был построен русским владельцем в 2006 году и продан годом позже, весной 2007, за 14,5 миллиона фунтов стерлингов. Покупатель так никогда в этот дом и не въехал. Собственность может похвастаться кабинетом, отделанным ореховым деревом, с ореховым столом ручной работы. В доме огромное количество технического оборудования, в том числе и специальное место для хранения «Роллексов», телевизор с плазменным экраном, который одним нажатием кнопки можно спрятать за живописной панелью. «Никто из британцев, — сказал агент, — не стал бы тратить такую кучу денег на кабинет. Это что-то вроде возврата в эпоху короля Эдуарда».

Пока большинство русских эмигрантов искали загородные дома, предпочитая ближайшие к Лондону графства, некоторые осваивали более отдаленные территории. В 2005 году модный дизайнер Леон Макс, русский по рождению, заплатил 15 миллионов за Easton Neston около Таучестера в Нортгемптоншире. В течение последних пятисот лет дом был родовым поместьем семьи Хескет. Здесь Макс ходил в английскую школу, а затем в возрасте двадцати одного года эмигрировал в Нью-Йорк, создав всемирно известную империю моды с 300 магазинами «Макс Студио» по всему миру.

Easton Neston, поместье из охраняемых государством по списку II, было построено Николасом Хоксмуром[46] и считается шедевром английского барокко. В нем два охотничьих домика, конюшня и 550 акров парковой территории. Макс вложил в Easton Neston миллионы на ремонт надворных построек и реконструкцию крыла Рена[47], которое серьезно пострадало при пожаре в 2002 году. Согласно газетным статьям, новых владельцев в поместье ждал подарок от лорда Хескета — бутылка водки.

Леон Макс использовал часть величественного дома в качестве базы для расширения своего бизнеса в Европе. Он жил здесь полгода, а остальное время проводил в Калифорнии с американской моделью, своей женой. Вскоре после переезда он сказал здешней газете Brackley and Towcester Advertiser: «Я люблю это место. Я уже сходил к мяснику, булочнику, посетил паб и понял: тут есть все, что нам нужно. Я надеюсь переманить нескольких людей из Лондона в это прекрасное местечко». Макс уже успел интегрироваться в британскую жизнь, и среди его друзей числятся граф Дартмаут, сэр Элтон Джон, Ричард Литтлджон, Лили Сафра и член парламента от Консервативной партии Николас Сомз.

Немногие русские, покупающие старинные дома, живут в них постоянно. Они, как правило, имеют квартиру (или даже несколько) в Лондоне, а также еще один (или больше) загородный дом. Кроме того, у них есть жилье в Москве и собственность на юге Франции. Преимущественно они ведут бизнес по всему миру и проводят больше времени за границей, чем в Соединенном Королевстве. Некоторые владеют предприятиями в Москве и пользуются своими домами лишь время от времени, в основном рассматривая их как хорошую возможность для инвестиций и отчасти в качестве места для весеннего и летнего отдыха. Другие покупатели продолжают работать в Москве, но перевозят жен и детей в Соединенное Королевство.

Некоторые олигархи, как, в частности, Борис Березовский, похоже, заинтересованы в контактах с представителями аристократии и британской королевской семьи. Другие пытаются подражать образу жизни британской знати — «играть в лорда из поместья», как выразился один агент по недвижимости. Они быстро развивают в себе вкус к английским спортивным и другим традициям, в том числе и посредством покупки замков и поместий. О самом Березовском говорили, что он, «рыская по Хайлендз», оказался случайным посетителем замка Skibo в Сазерленде. Замок был когда-то построен родившимся в Шотландии американским промышленником и филантропом Эндрю Карнеги, а позднее стал спортивным клубом и местом отдыха для супербогачей.

«Шотландская трофейная собственность[48]: спортивные владения, замки и острова — вскоре привлекли международное внимание, — говорит Джон Коулмен из Knight Frank в Эдинбурге. — Очень немногое из элитных предложений появляется на этом рынке, может быть, три-четыре за год, но когда это происходит, мы имеем дело с настоящими трофеями. Они предлагают иностранным покупателям способ обменять свои деньги на что-то весьма особенное и прекрасное. Сами покупатели, скорее всего, не будут проводить здесь много времени, может, один месяц в году, но они покупают эту недвижимость, чтобы устраивать там приемы, а также пользоваться ею как убежищем, когда хочется уединиться от всего мира».

Один шотландский брокер в сфере недвижимости любил рекламировать Хайлендз, утверждая, что там «как в Сибири, но только не холодно». «Именно деньги из России двигают этот рынок вперед. Русский интерес — иногда реальный, а иногда и кажущийся — образует здесь спрос и пробуждает надежды на будущее», — говорит Джон Коулмен.

Кроме размера владений, Шотландия имеет и другое большое преимущество. Трофейная собственность стоит относительно недорого: до 2008 года ни одно владение не продали больше чем за 20 миллионов фунтов стерлингов; для олигархов это просто мелочь. В декабре 2005 года Владимир Лисин, тогда пятый в рейтинге богатых людей России, заплатил 6,8 миллиона фунтов за дом шестнадцатого века — замок Аберучилл, поместье, раскинувшееся на 3300 акров. Здесь есть охотничьи угодья, где водятся куропатки и олени, места для отличной рыбалки. Замок возвышается над озером Лох-Эрн, что рядом с Камри в Пертшире. Лисин купил недвижимость, «снятую с продажи»: он подал заявку, достаточную по цене, чтобы отменить саму конкуренцию.

В 70-е годы Лисин работал сварщиком на угольной шахте в Сибири. В 90-е он приобрел стальной гигант «Новолипецк» за счет продажи акций в металлургии, а затем, в 2005 году, продал небольшую их долю на Лондонской фондовой бирже. В начале 2008 года его состояние оценивалось примерно в 7 миллиардов. Он женат, у него трое детей, ему нравится стрелять по тарелочкам и курить сигары марки «Кохиба». Известно, что некоторую часть своего состояния он использовал на финансирование Гран-при Фитаск по спортинг-компакту на кубок Южных графств Британии в 2004 году.

Никас Сафронов — еще один русский владелец шотландского поместья. Успешный художник, сделавший большие деньги на портретах богатых и знаменитых толстосумов, преимущественно из новых русских, изображая своих заказчиков, в угоду их тщеславию, в облике, а точнее, в облачении лордов, герцогов, римских пап и императоров, оставивших след в мировой истории и запечатленных на холстах великих художников. Такой «стиль» привлекает его клиентуру. Будучи близким к Кремлю, он написал портрет президента Путина в костюме короля Франции Франциска I. Пользуясь тем, что сейчас для представителей русской элиты — иметь свой живописный портрет — это требование этикета, Сафронов берет за исполнение его около 40 000 фунтов.

Шотландские земельные владения обычно предоставляют безопасность, право на частную жизнь и уединенность, что так ценят многие русские. Надолго ли останутся в Шотландии те, кто купил свою мечту, — это уже другой вопрос. Джон Коулмен сомневается, что они будут жить в Шотландии в течение длительного времени: «Те, кому я что-то продал, на самом деле пришли сюда не из заветного желания пожить феодальной жизнью. Скорее всего, дело в вопросе: „На что я могу потратить деньги?". Им нравится само впечатление от большого шотландского поместья, и они наслаждаются им, но я не удивлюсь, если через три-пять лет они уедут отсюда и продадут недвижимость, найдя для себя что-то более занимательное. Ведь их интерес к приобретенному несравненно ниже, чем у тех, кто строил эти дома первоначально, стремясь создать прекрасные, отличающиеся ярко выраженной индивидуальностью поместья».

Приезд русских оказал драматическое воздействие не только на ландшафт британской недвижимости высокого уровня, так называемых «золотых индексов» столицы, но и в отношении близко расположенных к Лондону графств. Влияние русских денег не ограничивалось приобретением лучших британских таун-хаусов и старинных поместий. Постоянный приток. средств из России стал толчком к развитию финансового бума в таких масштабах, каких не видывали с 20-х годов прошлого столетия.

Глава 6 Мальчишки с игрушками

Размер имеет значение. Мальчишки, окружившие себя чем-то большим, чем просто суперроскошь, много тратят на игрушки. Вы должны понимать, что эти ребята знают друг друга с 90-х годов и что это мужской мир; пуская пыль в глаза, они соревнуются друг с другом. Леди идут в ресторан, демонстрируя сумочку из последней коллекции, а джентльмены делают это с помощью яхт и самолетов. Парни очень конкурентоспособны и решительны, а один из способов выиграть соревнование — это. иметь нечто большее и лучшее, чем у кого-либо еще.

Валери Манохина

Первый пункт в списке «совершенно необходимых игрушек» для серьезных членов клуба миллиардеров — частный самолет. Это относительно недавний феномен. В 80-х годах международных магнатов вполне удовлетворяли самолеты престижных авиакомпаний. Сегодня, несмотря на дорогостоящее обслуживание и эксплуатацию в период высоких цен на нефть, супербогачи предпочитают иметь собственные самолеты. Можно понять, почему это происходит. Здесь гарантируется — соблюдение права на частную жизнь, есть возможность миновать перегруженные пассажирами пересадочные узлы, и, кроме того, нет никаких ограничений на багаж. К тому же имеется эксклюзивный доступ к 5000 аэропортам, а не к пятистам, которые подходят для простых смертных.

УЗНИК КРЕМЛЯ. Михаил Ходорковский, бывший владелец нефтяной комnании «ЮКОС» в зале суда в 2005 году. Олигарха-миллиардера обвинили в уклонении от уплаты налогов и отмывании денег.

style='spacing 9px;' src="/i/10/520110/i_002.jpg"> СОВМЕСТНОЕ ПРЕДПРИЯТИЕ. Премьер-министр Владимир Путин с алюминиевым магнатом Олегом Дерипаской (справа). Будучи одним из самых богатых людей в России, Дерипаска получает удовольствие от тесных взаимоотношений с Кремлем.

ОБЫЧНОЕ ДЕЛО. Президент Ельцин с Борисом Березовским (справа), одним из самых одиозных русских олигархов, в Москве в 1999 году. В следующем году Березовский сбежит в Лондон.

ПРИРОЖДЕННЫЙ ПОМЕЩИК. Борис Березовский на ухоженных лужайках своего поместья в Уэнтворт-парк в Суррее, которое он купил в 2000 году за 20,5 миллиона фунтов. Магнат потратил на собственность в Лондоне и Суррее 60 миллионов фунтов.

БАРОН КРАСНОЙ ПРЕССЫ. Александр Лебедев (слева), бывший офицер КГБ и владелец лондонской газеты «Ивнинг стандарт» с бывшим президентом СССР Михаилом Горбачевым и Боно из U2 в Хэмптон-корт на вечеринке в честь Фонда Раисы Горбачевой в 2008 году.

ДОБРОЕ ДЕЛО. Евгений Лебедев (слева), сын Александра, с Михаилом Горбачевым и Джорди Грейгом, редактором «Ивнинг стандарт», в июне 2008 года на сборе средств для Фонда Раисы Горбачевой.

СУПЕРБОГАТАЯ СУПЕРМОДЕЛЬ. Наоми Кэмпбелл со своим бойфрендом Владиславом Дорониным, русским миллиардером, занимающимся недвижимостью, на его яхте на юге Франции летом 2008 года.

БОГАТСТВО НA ВОДЕ. «Пелорус», гордость флота Абрамовича, плавучий дворец, в Санкт-Петербурге. На заднем плане Исаакиевский собор.

БЕГУЩИЙ ПО ЛЕЗВИЮ БРИТВЫ. Большинство олигархов любят вертолеты, в ocнoвном за то, что на ниx можно летать в офис и обратно.

Подобным вертолетом пользовался Абрамович на отдыхе в Сардинии в 2008 году.

ЛЕТАЮЩИЙ КАПИТАЛ. Этот «Боинг-767», купленный Абрамовичем за 55 миллионов фунтов стерлингов, можно сравнить с самолетами военно-воздушных сил Президента США. На нем стоит такая же противоракетная система, и он оборудован помещением, где можно накрыть обед на 30 персон.

МОДЕЛЬ И АРИСТОКРАТ. Русская модель Наталья Водянова и ее муж Джастин Портман на Венецианском кинофестивале в 2008 году.

ИСКУССТВО СДЕЛКИ. Дамьен Херст с Дарьей Жуковой, подругой Романа Абрамовича и поклонницей современного искусства на аукционе «Сотби» в Лондоне в 2008 году.

БРАТЬЯ. Кристиан Кэнди (слева) и Ник Кэнди (справа), специалисты в области недвижимости, на благотворительном гала-представлении «Ройял-паркс» в Серпентайн-лидо в Гайд-парке в 2008 году. Успеху братьев Кэнди отчасти способствовали новые русские в Лондоне, которые покупали и реставрировали недвижимость.

КОРОЛЕВСКОЕ СОСТОЯНИЕ. Принц Майкл Кентский, свободно говорящий по-русски, рядом со своим «Бентли» на Красной площади в Москве в 1999 году. Принц принимал участие в ралли двенадцати коллекционных «Бентли».

ИДЕАЛЬНЫЙ ПОЛИТТЕХНОЛОГ. Лорд Белл, бывший медиа-гуру леди Тэтчер в ее бытность премьер-министром, работал советником по пиару у Березовского и других русских, живущих в Лондоне.

БАНКОВСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ РУССКИХ. Нэт Ротшильд, сын и наследник банковского дела лорда Джейкоба Ротшильда, на частном обеде в клубе «Аннабель» в Мэйфсйре в 2007 г. Друг и советник Дерипаски; говорят, что он сделал огромное состояние на связях с русскими.

ПОЛИТИЧЕСКАЯ БУРЯ. Тайный советник Джордж Осборн 22 октября 2008 года, через день после того, как он узнал, что допустил «ошибку», позволив вовлечь себя в дискуссию о предполагаемом взносе Дерипаской суммы размере 50 000 фунтов в поддержку партии консерваторов. Он категорически отрицал, что давал советы делать какие-либо взносы.

КНЯЗЬ ТЬМЫ. Лорд Мендельсон на банкете лорда-мэра в ноябре 2008 года. Мендельсон встретился с Дерипаской во время его отдыха на Корфу в качестве гостя Нэта Ротшильда.

СКАНДАЛ НА МОРЕ. 238-футовая яхта Дерипаски Queen К в Корфу, где лорд Мендельсон, Джордж Осборн, Нэт Ротшильд и сам магнат встретились в августе 2008 года. Их беседа стала впоследствии источником напряженных политических споров.

ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ СЛИШКОМ МНОГО ЗНАЛ. Стивен Кертис, сорокапятилетний юрист, который работал на Ходорковского и Березовского, погиб во время крушения вертолета в марте 2004 года

КРЕПОСТЬ. Замок «Пенсильвания» на острове Портленд в Дорсете. Особняк XVIII века стоимостью в З миллиона фунтов стерлингов был раем для Кертиса. Гости посещали вечеринки в этом доме, где, как говорят, было лишь одно правило: никаких фотокамер.

Остатки вертолета Agusta-109E, который вошел в штопор, когда Кертис возвращался на нем домой из аэропорта Баттерси. Крушение произошло близ аэропорта Борнемуса.

УДОСТОВЕРЕНИЕ. Удостоверение, выданное Александру Литвиненко, когда он поступил на работу в ФСБ в 1988 году.

ШПИОН В ЛОНДОНЕ. Бывший российский офицер ФСБ Александр Литвиненко бежал в Соединенное Королевство в 2000 году после того, как его публично обвинили бывшие наставники по шпионажу.

СМЕРТЬ БРОДЯГИ. Литвиненко на больничной койке в Колледж-хоспитал, в Лондоне. Он умирает от смертельной дозы полония, утверждая, что убийцу к нему подослал Путин.

УБИЙСТВО ПО КОНТРАКТУ. Главный редактор российской версии «Форбс» Пол Хлебников держит в руках специальный выпуск журнала, где представлен список сотни российских миллиардеров. Через год будет убит в Москве неизвестными киллерами, которые сделают девять выстрелов из медленно двигающегося автомобиля.

УБИЙСТВО ДИССИДЕНТА. Анна Политковская, бесстрашная российская журналистка, писавшая о войне в Чечне. В 2006 году была убита рядом со своим домом в Москве.

В КАДРЕ. Консультант по личной безопасности Андрей Луговой (справа), которого детективы Скотленд-Ярда обвиняют в отравлении Александра Литвиненко. Сейчас живет в Москве, и британская прокуратура требует его экстрадиции. Луговой решительно настаивает на своей невиновности, утверждая, что за убийством стоит МИ-6.

ПАРТНЕР. Грузинский миллиардер Бадри Патаркацишвили (справа) со своим деловым партнером и ближайшим другом Березовским. Грузинский олигарх умер от сердечного приступа в своем особняке близ Лизерхед, Суррей, в феврале 2008 года.

ПАЙД-А-ТЕРРЕ. Дом в Белгравии, который Дерипаска купил в 2003 году за 17 миллионов фунтов стерлингов. Особняк в стиле английского ампира принадлежал ранее сэру Генри «Чилсу» Чэннону, представителю светского общества, члену парламента от Консервативной партии.

ЗАГОРОДНОЕ УБЕЖИЩЕ. «Файнинг-хилл» — роскошное загородное поместье в Западном Суссексе, которое Абрамович приобрел в 1999 году за 12 миллионов фунтов стерлингов.

ФЕСТИВАЛЬ. Русские танцовщицы на Трафальгарской площади в январе 2007 года. Фестиваль «Русская зима в Лондоне».

МОСКВА-НА-ТЕМЗЕ. Множество людей собралось на Трафальгарской площади, чтобы принять участие в фестивале русской культуры, музыки, танца «Русская зима» в 2007 году.

КАК ВЫЙТИ ЗАМУЖ ЗА ОЛИГАРХА. Девушка из светского общества Ксения Собчак дает пресс-конференцию о книге, написанной в соавторстве с Оксаной Робски, где даются советы, как заполучить в мужья олигарха.

СЕМЬЯ. Жена Олега Дерипаски и дочь Валентина IОмашева Полина (слева) с Татьяной Дьяченко, дочерью бывшего русского президента Бориса Ельцина, с ее мужем Валентином IОмашевым на музыкальной премьере.

НОВЫЕ ЦАРИ. Президент Медведев (слева) и премьер-министр Путин, изображенные российским художником Никасом Сафроновым, который также пишет портреты жен олигархов.

ШОКОЛАДНЫЕ БОГАЧИ. Группа российских магнатов в шоколаде на витрине одного из московских кафе в декабре 2003 года. Организаторы выставки заявили: «Вы можете пожить сладкой жизнью, по вас и могут съесть в любой момент» (слева направо) Владимир Потанин, Роман Абрамович, Борис Березовский, Михаил Ходорковский, Михаил Фридман, Анатолий Чубайс и Олег Дерипаска.

ИЗ РОССИИ С ЛЮБОВЬЮ. Роман Абрамович со своей подругой Дарьей Жуковой во время отдыха на Карибах в 2008 году. Любимый остров Абрамовича — Сент-Барте, где ему принадлежит большая вилла и где Абрамович любит кататься на аквабайке.

«ЧЕЛСКИ». Роман Абрамович наслаждается преимуществами своего мультимиллионного вложения в «Челси». Он отмечает победу в Премьер-лиге в 2005 году вместе с Джоном Терри (слева), Фрэнком Лэмпардом (посредине) и Эйдуром Гудьонсеном (справа).


Многие олигархи, живущие в Лондоне, в том числе Борис Березовский, Евгений Швидлер и Олег Дерипаска, приобрели собственный самолет. Почти всем было достаточно одного. Но только не Роману Абрамовичу. Он купил «Боинг-737», стоимостью в 40 миллионов фунтов стерлингов — дорогую машину, позволяющую ее хозяину войти в премьер-лигу собственников самолетов. К 2006 году у Абрамовича уже образовалась коллекция: добавились «Дассо Фалькон-900» и жемчужина в драгоценной короне частных самолетов — «Боинг-767», который он называет «Бандит». Считается, что во всем мире существует лишь дюжина 767-х, которыми владеют частные лица.

Оба «Боинга» содержатся в аэропорту Фарнборо, который расположен всего в тридцати минутах полета от вертолетного аэропорта Баттерси и Файнинг-хилл, где у Абрамовича находится группа вертолетов. Один из них — большой оранжевый «Сикорский» за 6 миллионов фунтов — снабжен такой звукоизоляцией, что его хозяин может в пассажирском салоне смотреть видео и слушать DVD. В Соединенном Королевстве их всего пять, и три из них принадлежат лондонской полиции.

К стоимости «Бандита» добавилось еще около 10 миллионов на оборудование салона. Абрамович снабдил самолет противоракетной технологией, подобной той, что используется на самолете президента США. Оригинальный дизайн самолета позволяет разместить 360 человек. Новая игрушка отделана внутри орехом, красным деревом, золотом и оборудована всевозможной роскошью: спортивный зал, ванные комнаты, плазменные телевизоры. Говорят, что Ирина купила посуду для салона в Thomas Goog в Мэйфейре.

Для каждого самолета требуются два экипажа, состоящие из пилота, второго пилота и двух стюардесс. Поскольку цена на топливо постоянно повышается, стоимость эксплуатации машины достигает нескольких миллионов фунтов в год. Но нельзя сказать, что Абрамович мало пользуется своими самолетами: например, в ноябре 2003 года он вместе с сотней русских друзей летал домой, в Россию, посмотреть игру «Челси».

Еще не так давно большинство сверхбогатых людей удовлетворялись арендой яхты на лето, но сегодня суперяхты стали их основной привилегией, видимым символом высокого статуса, что часто оборачивается еще большими расходами, чем стоимость самолета. Но, как и в случае с самолетами, даже яхты высшего класса имеют свою собственную иерархию, в зависимости от скорости, мощности, комфорта и более всего — размера.

Сначала Абрамовича, казалось бы, удовлетворяли две относительно скромные яхты: Stream и Sophie’s chois, обе куплены у Березовского в 1999 году. Но прошло немного времени, и яхтинг, вернее, владение яхтами, становится его навязчивой идеей. К 2008 году ничто не могло сравниться с его личным флотом». В начале 2003 года Абрамович заплатил предположительно 60 миллионов фунтов стерлингов за 370-футовую Le Grand Bleu — одно из самых высокотехнологичных плавательных средств. Престижному судну требуется экипаж в количестве шестидесяти пяти человек, на нем есть большой аквариум, целая группа смотрителей, а также водные игрушки, включая 22-метровую парусную яхту, два спортивных катера Buzzi, способных развивать скорость до 60 узлов, и спасательное судно, на котором можно перевозить автомобиль. Такое судно за одну ночь вознесло Абрамовича на вершины списка владельцев суперяхт, в один ряд с Полом Алленом из «Майкрософт», основателем Oracle и яхтсменом-гонщиком Лэрри Эллисоном и Султаном бин Абдул Азиз, принцем Саудовской Аравии.

Казалось бы, возможность владеть одной из самых впечатляющих суперяхт в мире — веский повод хоть на время удовлетворить свою страсть, однако несколько месяцев спустя, в конце 2003 года, в условиях строжайшей секретности Абрамович завершил еще одну сделку — ту, что подняла его в лигу собственников «мегаяхт». В октябре 2003 года он стал обладателем «Пелорус» (Pelorus), длина которой в 377 футов делает ее десятой по величине частной яхтой в мире. Судно принадлежало бизнесмену из Саудовской Аравии шейху Модхассану, но Абрамович увидел ее и сделал саудовскому мультимиллионеру предложение, от которого тот не смог отказаться.

Яхта, построенная лидирующей в этой области немецкой компанией Lurssen на Рендсбургской верфи в Киле, представляет собой венец труда двух британских дизайнеров, известных во всем мире — Тима Хейвуда и Теренса Диздейла. После серьезнейшего тюнинга она является совершенным образцом роскоши. Сам Диздейл так говорит о ее дизайне: «Мы старались сделать дом на берегу, а не пентхаус. Здесь много натуральных материалов, таких, как ротанг, кожа и камень вместо мрамора. И никелевые, а не золотые краны». На яхте есть плавательный бассейн с искусственным течением, спа-бассейн, каюта владельца с панорамным обзором в 180 градусов и личной палубой. Судно представляет собой чудо инженерной мысли. Шесть его палуб могуг вместить двадцать гостей, которых обслуживает экипаж из сорока двух человек. Она способна развивать скорость до двадцати узлов. Кроме того, яхта имеет пуленепробиваемые стекла и снабжена системой обнаружения ракет, а также двумя вертолетами и подводной лодкой.

Сделка, вероятно, совершалась в условиях повышенной секретности, но прошел всего лишь один месяц, когда знатоки яхт заметили Абрамовича на борту его нового приобретения, следующего в Италию, чтобы посмотреть, как «Челси» разобьет «Лацио» на Лиге европейских чемпионов. Фотографии незамедлительно разместили в Интернете. Секрет был раскрыт.

После «Пелорус», Абрамович приобрел еще две яхты большего размера. В 2006 году он купил Ecstasea, тоже разработанную Диздейлом, который привнес в дизайн китайские мотивы с множественным использованием бамбука. Судно длиной в 282 фугов является единственным в его флоте, которое лично он ввел в эксплуатацию. Построенная в обстановке строжайшей секретности под кодовым названием «Проект-790», она стала самой стильной из его судов. Снабжена она пятью двигателями и может развивать скорость до 35 узлов. Ее стоимость — 70 миллионов фунтов стерлингов. Следующим судном стало самое маленькое и быстрое в персональном флоте Абрамовича — Sussurro, которое хозяин, считает очень скромным. Как-то раз его предоставили на время полузащитнику из «Челси» Фрэнку Лэмпарду в качестве вознаграждения за то, что он вошел в первую десятку бомбардиров «Челси» всех времен в сезоне 2004/05 годов. «У нас было десять человек обслуживающего персонала, включая шеф-повара, пять фантастических спален и пятизвездочное питание, — рассказывает Лэмпард. — И когда ты прибываешь в Сен-Тропе, то невольно чувствуешь себя несколько смущенным. Я был абсолютно сражен всей этой роскошью».

В ноябре 2006 года Абрамович отдал Le Grand Bleu Евгению Швидлеру. В результате Швидлер, уже имевший «Олимпию» за 28 миллионов фунтов, вошел в категорию владельцев двух суперяхт. Но олигарха такого уровня нелегко удовлетворить. Соперничество с богачами прошлых столетий и стремление завладеть самой большой яхтой в мире стало для русских чем-то вроде навязчивой идеи. К радости кораблестроителей и дизайнеров, они начали ежегодно вводить в эксплуатацию все большие по размеру и все более роскошные суда. И, конечно, в обстановке строжайшей секретности.

По мнению Валери Манохиной, безумная страсть к таким яхтам толкает их владельцев к постоянному соревнованию друг с другом. Она говорит: «Размер имеет значение. Эти ребята знают друг друга с 90-х годов и что это мужской мир; пуская пыль в глаза, они соревнуются друг с другом. Леди идут в ресторан, демонстрируя сумочку по последней моде, а джентльмены делают это с помощью яхт и самолетов. Парни очень конкурентоспособны и решительны, а один из способов выиграть соревнование — это иметь нечто большее и лучшее, чем у кого-либо еще». Кое-какие сомнения вызывает и то, доставляет ли удовольствие сам яхтинг и море при таких притязаниях. «Когда яхта свыше 328 футов в длину, она слишком велика, и вы теряете близкую связь с морем, — считает Торк Бакли, редактор Yacht Report — С другой стороны, у вас есть повод для гордости. Нет сомнения, что это серьезный стимул».

Абрамович только начал понимать, что это такое, как выразился один важный промышленник, — «битва за размер». В 2006 году, когда его статус в рейтингах поднялся до еще одного мультимиллиардера, который вводит в эксплуатацию большие яхты, он заказал два новых судна. Одним из них стала 120-метровая лодка со множеством игрушек, которая заменила Le Grand Bleu. Другое судно — Eclipse, построенное на немецкой верфи Blohm & Voss, должно сойти на воду в 2009 году. Говорят, что эта яхта будет представлять собой последнее слово в мире роскоши, а для владельца, крайне озабоченного безопасностью, на нее поставят датчики на тепло и движение для выявления посторонних лиц, а также систему обнаружения ракет. Кроме того, Абрамович ввел в эксплуатацию 65-футовую подводную лодку Nomad-100», которая будет стоять на Eclipse. Она меньшего размера, чем его другая субмарина — 116-футовая Seattle-100» стоимостью в 13 миллионов фунтов стерлингов при покупке и требующая на содержание еще один миллион фунтов в год.

Стоимость Eclipse, по словам одного хорошо осведомленного человека, составит более трехсот миллионов фунтов стерлингов, что делает эту яхту самым дорогим судном из когда-либо вводившихся в эксплуатацию. Ее длина 160 метров, то есть в полтора раза больше длины футбольного поля. И если кто-то не обойдет Абрамовича, то эта яхта со скоростью катапульты вынесет хозяина на первое место.

К 2009 году адмирал Абрамович будет владельцем пяти судов, четыре из которых относятся к лиге мега- и суперкласса, а также двух подводных лодок. Зачем ему нужен частный флот, больший, чем некоторых стран? Не служит ли он источником различных промышленных спекуляций? Руководитель одной большой чартерной фирмы назвал это «ерундой» и сказал: «Ему не нужно так много. А что еще вам остается делать, когда у вас есть все? Вы уже обладатель суперяхты, восхитительного шале для лыжного отдыха в Аспене и даже имеете „Гольфстрим",[49]. Тогда вам надо сделать еще один шаг: купить еще одну яхту и „Боинг". Следующим станет, Эйрбас“». Другой представитель этого бизнеса заметил: „Все ясно. Это желание превзойти еще кого-то. Никому не нужна лодка таких размеров». А один брокер считает, что здесь всем движет стремление иметь «судно, которое всегда стоит наготове в одном из традиционных мест расположения яхт: на Средиземном море, в Карибах, в Южной Америке, в Тихом океане».

Конечно, флот частных самолетов, вертолетов и яхт дает Абрамовичу гарантию, что он может встретиться с кем угодно, где угодно в короткий промежуток времени и никогда не пропустит игру с «Челси». Однажды он явился на «Стэмфорд бридж»[50], вылетев с одной из своих яхт неподалеку от Аляски. Но наличие этого флота также объясняется необходимостью диверсификации активов: вкладывая деньги в различную собственность с помощью SPV-компаний под всевозможной офшорной юрисдикцией по всему миру, он защищает свое состояние от наложений арестов на имущество и конфискаций.

Автомобильный парк Абрамовича включает в себя высококлассные машины, среди которых два сделанных на заказ бронированных лимузина «Мерседес-Майбах-62» и гоночная «Феррари-FXX» стоимостью в один миллион фунтов стерлингов — одна из тридцати выпущенных. Через пять лет после приобретения «Челси» его капитал, вложенный только в недвижимость, самолеты, яхты и автомобили, превысил миллиард фунтов стерлингов. Ежегодная стоимость содержания одних лишь яхт, домов и самолетов легко достигает 100 миллионов фунтов. А главное — расходы на футбол. В 2007 году счета показали, что «Челси» имеет долги на 736 миллионов фунтов, из которых более 500 миллионов относятся лично к Абрамовичу, поскольку он взял сразу несколько кредитов, после приобретения клуба.

Расходы такого масштаба доступны пониманию разве что сотни людей на планете, но едва ли они пробьют брешь в состоянии Абрамовича. Только в период с 2000 по 2003 годы его дивиденды от «Сибнефти» в целом составили свыше 2 миллиардов долларов, в то время как, начиная с 2000 года, он получал большее количество миллионов от продажи активов. В 2003 году его холдинговая компания Millhouse Capital имела не только значительную долю в «Сибнефти», но также владела 26 процентами акций «Аэрофлота», 50 процентами во втором в мире по величине алюминиевом гиганте «Русал», а кроме того, долю в производстве автомобилей «ГАЗ», в Орск-Калиновском металлургическом комбинате, в «Автобанке», в крупнейшей страховой компании «Ингосстрах», акции гидролизного завода в Красноярске и Усть-Илимского целлюлозобумажного комбината. В начале 2003 года Абрамович продал свои акции «Аэрофлота» и затем, после ареста Ходорковского в октябре 2003 года, сбросил большой пакет акций в «Русал» своему деловому партнеру Олегу Дерипаске. За следующие два года он избавился от большей части того, что осталось. А еще более важный шаг был сделан в 2005 году, когда он продал оставшиеся акции «Сибнефти» государственному предприятию «Газпром» за солидную сумму в 7,5 миллиарда фунтов стерлингов.

В 2008 году газета «Санди таймс» оценивала состояние Абрамовича в 11,7 миллиарда фунтов, что почти на 70 процентов больше, чему самого богатого британца — герцога Вестминстерского. После продажи «Сибнефти» он занялся обширным инвестированием по всей России и Европе, прибавив 41 процент в российской группе «Евраз», занимающейся сталью, и 44,6 процента в «Евроцементе» — крупнейшем в России конгломерате по производству цемента и железобетонных конструкций. В сентябре 2008 года холдинг «Евроцемент AG», его швейцарский партнер, приобрел 6,5 процента в «Холцим» — российской компании по производству строительных материалов, дочернего предприятия швейцарской фирмы. Как и Березовский, Абрамович приложил немало усилий, чтобы хранить в секрете свои финансовые дела и капиталовложения. Для гарантии этого большую часть своих активов он регистрировал на Британских Вирджинских островах.

Несмотря на грандиозное состояние Абрамовича, существуют и те, кто может устоять, не поддавшись его щедрым предложениям относительно какой-либо покупки. В 2003 году он попытался купить шале в Куршевеле — шикарном французском лыжном курорте, который каждый январь наполняется новыми русскими. Прилетев туда на вертолете с женой и охранниками, он поинтересовался, какой частный дом в этом районе самый дорогой. Затем попросил директора по туризму на этом курорте Рене Монтгранди позвонить владельцам и предложить такую цену, которая убедила бы их продать этот дом. «Я заранее знал, что они ответят, — вспоминает Монтгранди. — У нас не так много земли, на которой можно работать, и наши собственники очень счастливы иметь дом. Мистер Абрамович сказал, что заплатит двойную или тройную цену, но все владельцы отказали ему».

И это не единственный случай, когда Абрамович потерпел фиаско. Приобретение футбольного клуба «Челси» дало ему доступ к двум специальным VIP-ложам на стадионе, которые расположены на средней линии. Другие можно арендовать на сезон за миллион фунтов стерлингов. Поскольку Абрамович часто приводит с собой толпы друзей, желающих посмотреть игры на «Стэмфорд Бридж», он попытался купить еще одну специальную ложу рядом со своей. Олигарх предложил значительно больше одного миллиона фунтов. Владелец отказал ему, несмотря на что Абрамович еще несколько раз поднимал цену. Ответ был все тот же: «нет». Есть такие виды привлекательной собственности, которые просто не продаются, даже для Абрамовича.

Ирония заключается и в том, что по меньшей мере одна личная ложа Абрамовича часто остается пустой; так было и в 2007, и в 2008 годах. Один известный консультант в пиар-сфере однажды во время большого матча на стадионе «Стэмфорд Бридж» спросил руководство клуба, почему ложа пуста. «Я бы мог посадить туда людей в несколько раз больше, чем она вмещает», — сказал он. Функционер объяснил, что она пустует, потому что Абрамович любит держать ее для себя на случай, если она понадобится ему в последнюю минуту. «Что касается Абрамовича, выбрасывающего на ветер 30 000 фунтов, он мог бы вернуть их, а не использовать ложу в его отсутствие бессмысленно», — сказал пиар-консультант.

* * *
Часто спрашивают, почему Абрамовичу позволено разъезжать с важным видом по миру с целой армией частных телохранителей, иметь флот яхт и эскадру самолетов, в то время как других олигархов заставляют уехать из страны или отправляют в сибирскую тюрьму. К тому же владелец «Челси» отнюдь не был в стороне от скандальных приватизационных дел 90-х годов.

В первые дни путинского президентства взаимоотношения Абрамовича с Кремлем были неопределенными. В то время как другие, казалось, первоначально пользовались его расположением, дальновидный миллиардер учился играть по новым правилам. Биографы Абрамовича описывают его как человека, умеющего держать фронт, по которому наносятся одновременные удары на нескольких участках, и работать «со многими людьми, как будто это куклы в русской матрешке». Ответ относительно прост: он научился играть двойную роль: живущего в Лондоне эмигранта и русского патриота. Во времена правления Путина Абрамович должен был развить еще одну сторону своей — личности. Он превратил себя в образцового олигарха. Продажное подобострастие за свободу — это серьезный повод для возможности наслаждаться жизнью.

В отличие от Березовского и Ходорковского, он явно сторонится политики. «До тех пор, пока он делает то, что ему говорят, он будет в порядке», — объяснил один из советников Путина. Абрамович согласился стать губернатором Чукотки — далеко, в Восточной Сибири, за Полярным кругом. Когда в 2005 году срок его полномочий истек, он хотел оставить этот пост, но на личной встрече в Кремле ему, скрепя сердце, пришлось поддаться на путинское требование остаться. Он передал свои активы российскому государству, когда его об этом попросили. Говорят даже, что Абрамович всегда с нежеланием относился к разводу с Ириной и согласился сделать это только под давлением Пугина. Крис Хатчинз, один из биографов олигарха, пишет: «Абрамович и Путин невероятно близки. Путин относится к Абрамовичу вроде как к любимому сыну. Когда начали просачиваться слухи о частной жизни Абрамовича, Путин настоял, чтобы он решил эту проблему. Путин — по-настоящему семейный человек, и он не одобрял отношений Романа с Дарьей или демонстрации этого на публике. Он… ясно дал Абрамовичу понять, что тот должен привести в порядок свою личную жизнь».

Но главным, что держит его на плаву, является то, что Абрамович щедро финансирует российские патриотические и социальные проекты и различные политические органы. В частности, он вложил 200 миллионов фунтов стерлингов в Чукотку. Поскольку Путин создал в России большое количество зон льготного налогообложения, инвестирование в них со стороны Абрамовича помогало осуществлять серьезные налоговые послабления.

Дэвид Кларк, специальный советник бывшего секретаря по иностранный делам Робина Кука и председатель Российского Фонда, считает, что образ жизни Абрамовича терпят, потому что он умеет быть полезным. «Складывается мнение, что Абрамович — это приемлемое лицо России, бизнесмен с мировым именем, который не несет в себе угрозы, а значит полезен российским властям, воплощая образ любителя фугбола», — говорит Кларк. В этом ключе его можно рассматривать как путешествующего по всему миру человека из России, представляющего общественности наиболее подходящий образ типичного олигарха.

Благородный статус Абрамовича отчасти тоже возник благодаря его покупке футбольного клуба «Челси». «Есть ли лучший способ прикрыть себя защитной броней, чем купить высокоприбыльный британский клуб? — комментирует ситуацию один российский аналитик. — Это был мастерский шаг, блистательный ход в сфере общественных отношений. Ему не нужны пиар-компании. У него есть, Челси“». Автор называет это «самым дешевым страховым полисом в истории». Абрамович стал первым русским, купившим британский футбольный клуб и приобретшим тем самым международную репутацию, а следовательно, он купил себе такую степень защиты, которая другим и не снилась».

Однако когда Абрамович приобрел футбольный клуб «Челси», его сильно критиковали в самой России. Мэр Москвы Юрий Лужков назвал этот шаг «пощечиной российскому футболу». Глава Российской Счетной палаты сказал, что Абрамович щедро тратит деньги на английский футбол за счет русской игры. Эта критика, возможно, уязвила Абрамовича, потому что несколько месяцев спустя он через «Сибнефть» инвестировал 30 миллионов фунтов стерлингов в московский клуб ЦСКА. Еще немного позже он получил большие политические комплименты, когда выделил средства футбольной федерации России, заплатив значительную часть из 4 миллионов фунтов гонорара тренера национальной сборной датчанина Гуса Хиддинка, а также вложив средства в новую Российскую академию футбола. Когда русские разбили англичан со счетом 2:1 в октябре 2007 года в решающей квалификационной игре Европейского чемпионата, все видели, как Абрамович аплодировал России и, чтобы показать свою радость, вышел на поле. Этот патриотический жест не остался без внимания Кремля.

Однако, наряду с патриотическими жестами, Абрамович не забывал расширять и укреплять свою базу в Лондоне. В 2005 году он перевел большую часть своей собственности в Соединенном Королевстве из карибских офшорных компаний на свое собственное имя — крайне необычный шаг для любого русского олигарха, который способствовал усилению его имиджа человека себе на уме. Однако, в отличие от Березовского, он все же избегал социальной арены Лондона и английского высшего света, хотя не мог пожаловаться на недостаток возможностей. Покупка «Файнинг-хилл» дала Абрамовичу отличный шанс войти в мир поло, но он, не будучи силен в спорте, хотя и нанял для личных тренировок капитана английской команды по поло, соревнования в том сезоне почти не посещал.

Влиятельный банкир Родди Флеминг обеспечил Абрамовичу другой путь в английское общество. В 2001 году Флеминг собрал группу инвесторов-аристократов, среди которых были лорд Дарзбери и граф Дерби, для покупки 34 процентов сибирского золотого прииска. Абрамович получил большую долю в компании под названием Highland Gold, и эти инвестиции с лихвой окупили себя, так как стоимость первоначальных вложений за восемнадцать месяцев выросла в пять раз. В итоге у Абрамовича появилась прекрасная возможность развивать контакты с истеблишментом, но он отказался от этого. «Мы приглашали его к себе, но я встречался с ним только один раз», — сказал Флеминг.

Светской жизни Абрамович предпочитает уединение. Персонал в «Челси» считает его сдержанным, в то время как другие говорят: «Ты часто останавливаешься как вкопанный под его вежливым, но почти как у привидения взглядом». То, что он явно неуютно чувствует себя в обществе, особенно с незнакомыми людьми, наверное, можно отчасти отнести на счет его плохого знания английского.

Его бывшая жена Ирина, напротив, настолько естественна в общении, что порой невольно возникает вопрос, что могло связывать в жизни этих людей. Она любит делать покупки на Слоун-стрит, повсюду разъезжает в лимузинах, летает в Сен-Тропе и обедает со знаменитостями в ресторанах Мэйфейра. Имея преимущество благодаря лучшему знанию английского, она вписалась в общество так, как никогда этого не сделал бы ее бывший муж. Регулярно посещала все светские мероприятия и даже наняла пиар-фирму Platinum Entertainment Services, чтобы та давала ей советы, инструктировала и обеспечивала ее приглашениями. Именно Ирина заручилась содействием Кристин Пазик, топ-модели и жены бомбардира «Милана» Андрея Шевченко, чтобы та уговорила своего мужа играть за «Челси» (неудачный шаг: украинец не сумел полностью реализовать себя в «Челси» и вернулся в 2008 году в «Милан»).

Абрамовича можно было случайно встретить, когда он в сопровождении телохранителей посещал лучшие лондонские рестораны, такие, как Luciano Марка-Пьера Уайта[51] на Сент-Джеймс, Nobu на Парк-лейн и River Cafe в Хаммерсмит. Но все же он редко появлялся на публике, обычно держался поближе к охранникам, даже позади них, и ограничивал свое общение, сводя его до маленького кружка богатых приятелей русского происхождения, живущих в Лондоне. В него входили Олег Дерипаска, Ралиф Сафин, один из основателей «Лукойла» и доверенный человек Евгений Швидлер, а также Юджин Тенен-баум. Абрамович по-прежнему дружил с Татьяной Дьяченко, иногда их можно было видеть обедающими в Le Мапоіг Реймонда Бланка[52] в Оксфордшире.

Абрамович завел и британских знакомых. Некоторые из них бывают в его VIP-ложе на стадионе «Стамфорд бридж». Постоянными посетителями стали лорд Джейкоб Ротшильд, Берни Экклсоун, исполнительный директор Формулы-1, Грегори Баркер, бывший менеджер по работе с инвесторами в компании «Сибнефть» и член Консервативной партии, Мохаммед аль Файед (владелец футбольного клуба «Фулхэм» — ближай-’ шего соседа «Челси» в западном Лондоне и владелец «Хэр-роде»). С аль Файедом Абромавича познакомила Ирина — постоянная покупательница «Хэрродс».

Несмотря на обширную империю собственности, интересы Абрамовича не шли дальше «Стамфорд бридж», инвесторов из Сити и образования детей. Только Россия продолжала оставаться его привязанностью. Лондон же служил базой для футбола, был полезен для вкладов и роста благосостояния. Хотя Ирина и их дети довольно прочно обосновались сначала в «Файнинг-хилл» и затем на Честер-сквер, а двое старших детей начали посещать лондонскую школу в 2004 и 2005 годах соответственно, Абрамович больше жил в России, чем в Лондоне. В судебном решении 2008 года нашел отражение тот факт, что до покупки «Челси» он проводил в Лондоне очень мало времени (десять полных дней в 2000 году, семь в 2001 и только один — в 2002 году). После этого количество времени начало возрастать, увеличившись с шестидесяти семи полных дней в 2004 году до 110 в 2006-м, а потом снова упало до пятидесяти шести в 2007 году — в тот момент, когда возникло напряжение в России, а также начались отношения с Дарьей Жуковой, из-за чего он все чаще стал пропускать игры с участием «Челси». Абрамович оставался российским гражданином и въезжал в Британию по бизнес-визе. В одном из немногих интервью в декабре 2006 года он признался, что не считает Лондон своим домом. «Я живу в самолете», — сказал он. Эта реплика, несомненно, имела цель порадовать Владимира Путина, который начинал выражать растущую холодность по отношению к Британии, обвиненной им в том, что она стала «гаванью для преступников и террористов».

Главное, чем привлекал Абрамовича Лондон, — это образованием для детей и безопасностью. «Я хочу, чтобы мои дети ходили в школу в Англии, — сказал Абрамович в августе 2003 года. — Я доволен, что там они получат самое лучшее образование в мире». Свою старшую дочь он отправил в 2004 году в частную школу в Белгравии, а затем в частную школу для девочек в Лондоне. В 2006 году Абрамович сделал весьма существенное пожертвование этой школе. Для сыновей же он присмотрел Чартерхаус[53] около Годалминга в Суррее.

Интерес русских к британским школам возник в 90-х годах, хотя там не всех их встречали гостеприимно. В то время некоторые из приехавших были отпрысками членов зарождающихся российских преступных группировок, наиболее дальновидные представители которых пришли в большой бизнес или политику. Российская мафия делала огромные деньги на наркотиках, незаконной миграции людей, проституции, взятках и непрерывном обирании государства.

Некоторые британские школы начали подозревать, что по меньшей мере какая-то часть платы за обучение является результатом криминальной деятельности. В 1994 году представитель Independent Schools Information Service (Независимого школьного информационного сервиса), начавший совершать поездки в Москву для набора школьников, признал: «Мы не можем отчислять детей богатых родителей. Ведь мы не знаем, откуда к ним приходят деньги». С середины 90-х годов время от времени появлялись сообщения о проблемах, возникающих с учениками из семей членов крупных криминальных группировок. Было даже несколько предполагаемых инцидентов с мини-мафиозными стычками между детьми. По одному такому случаю директор школы в Восточной Англии обратился в полицию с просьбой провести расследование, не является ли плата за двух русских учеников результатом операций, предполагающих отмывание денег.

Директора, в том числе Джон Роулинсон из частной школы Oakley Hall в Киренчестере, графство Глостершир, рассказывали о родителях, которые постоянно появлялись в начале семестра с большими пачками наличных денег в качестве оплаты за весь учебный год сразу и удивлялись, когда им отказывали. Для большинства из них, конечно, это не было желанием купить расположение, просто они так привыкли решать свои проблемы. Один директор маленькой публичной школы заметил, что «студенты из России и бывшего Советского Союза, кажется, всегда имеют при себе много наличных денег и сорят ими повсюду. Все они из богатых семей, и у каждого имеются самые последние технические и электронные новинки».

В 1990 году количество российских детей в британских школах можно было сосчитать по пальцам одной руки, и в основном это были отпрыски министров правительства. В 1994 году русские составляли только три процента от всех заграничных студентов в частных школах. К 1999 году это число увеличилось до 20 процентов — весьма солидный рост. Один ученик, курсировавший между Лондоном и Москвой во время школьных каникул, вспоминал полеты в первый и последний день семестра: «Рейсы British Airways напоминали школьный автобус, наполненный неуправляемыми русскими детьми, перемещающимися между своей английской школой и русским домом».

Особую заинтересованность в британском образовании своих детей проявляли именно олигархи. Четверо детей Березовского от его двух первых браков учились в Британии. Жена Олега Дерипаски Полина была студенткой Millfield School в Сомерсете. Михаил Гуцериев, миллиардер и бывший президент российской нефтяной компании «Роснефть», которого вынудили в 2007 году бежать из России, устроил двух своих сыновей в Harrow. Татьяна Дьяченко в середине 90-х годов отправила своего сына Бориса, внука Ельцина, в Millfield, а потом в Winchester College.

Точно так же, как и британские агенты по недвижимости, публичные школы вскоре сами оценили благодатный потенциал русских. В 90-х годах ловкие директора начали рекламировать свои учебные заведения в русских газетах. Некоторые школы вели маркетинг самостоятельно, постоянно организовывая в Москве и Санкт-Петербурге набор новых студентов. Джон Роулинсон провел семинар в Москве, разместил рекламные объявления в российской финансовой газете и тем самым привлек восемнадцать русских учеников на осенний семестр 1993 года. Среди родителей этих детей были банкир, владелец фармацевтической компании, директор сибирской фабрики; затем, как из рога изобилия, посыпались ученики не только из Москвы или Сибири, но также из Казахстана и Украины. Как объяснял Роулинсон, главной причиной этому является безопасность. «В России люди, имеющие большое количество денег, постоянно рискуют жизнью. Посылая своих детей учиться в Англию, они тем самым ограждают их от опасности». До сих пор часты случаи, когда похищают детей состоятельных родителей, требуя за них выкуп. В 2005 году пятнадцатилетняя Елизавета Слесарева, зачисленная в школу-пансион St Peter в Йорке, вернувшись в Москву на каникулы, погибла вместе со своими родителями при обстреле их «Мерседеса». Ее отец был владельцем «Содбизнесбанка», чью лицензию Центральный банк отозвал из-за подозрения в отмывании денег.

Из других школ, которые также отправили в Россию своих представителей, можно назвать Roedean, колледж для девочек Harrogate и Dulwich College.

Мариан Сантер, заместитель директора в Box Hill, небольшого учебного учреждения дополнительного образования и пансиона в Миклхэме, в Суррее за период с 2005 по 2007-е годы трижды побывала в России, набирая учеников. В 2006 году примерно тысяча учеников из России получали образование в британских публичных школах, и тем не менее сами школы уклончиво отвечали на вопрос, сколько русских студентов у них по списку.

Еще одной аристократической британской традицией, привлекающей иностранцев с деньгами, стал «сезон» — целая серия весенне-летних общественных и спортивных мероприятий. Сегодня сезон сделался более открытым: старая финансовая аристократия и младшие члены королевской семьи свободно общаются на таких мероприятиях, как Аскот, с новой британской бизнес-элитой, знаменитостями и прилипалами разного рода.

В то время как сезон, возможно, несколько потерял популярность у старых британских тузов, русские, на многие годы лишенные таких «аристократических» традиций, проявляют особенный энтузиазм. Сезон дает им шанс общаться с различными представителями британского истеблишмента, а это кажетсяим отличительным знаком высокого статуса.

Сегодня сезон привлекает не только тех новых русских, что живут в Британии, но и некоторое количество появляющихся в стране специалистов верхнего слоя среднего класса — банкиров, финансистов и предпринимателей. «Русские очень любят высшее общество Британии», — говорит Алена Мучинская, занимающаяся организацией на это время поездок для групп из шестидесяти и более русских клиентов. В 2005 году ее компания «Красная площадь» организовала обед для семидесяти гостей в Spencer House — особняке восемнадцатого века, расположенном на Сент-Джеймс-плейс в Лондоне. Обед из четырех блюд при-готовил личный шеф-повар Ротшильда, кроме того, подавали «Дом Периньон» и коньяк по цене 300 фунтов за бутылку. Позже гости насладились закрытым концертом Лайзы Миннелли.

В том же году «Красная площадь» впервые организовала мероприятие, которое впоследствии стало ежегодным русским балом. В июне около 400 гостей, многие из которых прибывают на «роллс-ройсах» и «Бентли», собираются на великолепный вечер на территории Syon House — старинного особняка герцогов Нортумберлендов в западном Лондоне. Для русского сообщества в Лондоне это была прекрасная возможность пообщаться как с прилетевшими из Москвы (а многие приехали сюда специально ради этого события), так и с представителями высшего общества Британии. За «алмазным столом» для десяти гостей, стоимостью в 3 тысячи фунтов, можно было увидеть графа Николая Толстого (потомок Льва Толстого); князя Григория Голицына, производителя шампанского «Голицын»; Алсу Сафину, певицу и дочь Ралифа Сафина; Нэта Ротшильда, сына лорда Джейкоба Ротшильда, и его близкого друга Олега Дерипаску, который прибыл на своем частном вертолете.

Лондон и близлежащие графства вскоре стали освоенной территорией на русской общественной карте, предлагающей россиянам, живущим здесь, параллельный календарь общественных мероприятий. Сюда входили балы, благотворительные аукционы, выставки, эксклюзивные вечеринки и такие события, которые зачастую собирали вместе новых русских и британскую элиту. Русские регулярно снимали Кенсингтонский дворец, являвшийся королевской резиденцией в течение 300 лет, для проведения свадебных торжеств, роскошных вечеринок, благотворительных мероприятий, куда стекались все сливки общества.

Особый восторг вызывает возможность оказаться гостем на одном из блистательных мероприятий сезона — Международном дне «Картье»[54] в Guard Polo Club в Виндзорском парке, который проводится в последнюю субботу июля и привлекает довольно большое количество аристократов и знаменитостей со всего мира. Лишь немногие русские имеют пригласительные билеты на серию игр в поло. Владлена Бернардони-Белолипская, профессиональный игрок в поло за клуб «Ройал Беркшир», организовавшая свою собственную команду «Влади-Москва», начала постоянно сотрудничать с «Картье». Другой энтузиаст — Сергей Колушев, управляющий директор компании на Канарах, занимающейся проведением ежегодного Российского экономического форума, самой большой встречи руководителей российского бизнеса за пределами Москвы и Санкт-Петербурга. Колушев прибыл в Лондон в 1989 году с небольшим количеством денег и стал заниматься бизнесом по организации общественных мероприятий, таких, как фестиваль «Русская зима». Он утверждает, что в 2005 году 200 русских посетили «Картье», а желающих было еще больше.

«Русским нравится хвастаться, — сказал один человек из России, живущий в Лондоне. — Они любят всю эту шумиху и церемонии, любят наряжаться и мечтают запросто встречаться с членами европейских королевских семей, британской аристократией и новой финансовой элитой». Другая русская эмигрантка, дизайнер ювелирных изделий (среди ее клиентов американская актриса Шэрон Стоун), приехавшая в Британию пятнадцать лет назад и живущая в Сент-Джеймс-Вуд, описывает свой первый визит в Аскот как «волшебный». «Это в точности было похоже на сцену из романа „Анна Каренина", — вспоминает она. — Я ощущала себя Анной в России девятнадцатого века, во времена царей… Я чувствовала огромную ностальгию по всем этим прекрасным праздникам, которые запретили в Советскую эпоху».

Это событие вызывает такой огромный интерес и такой ажиотаж среди русских, что в 2005 году российское телевидение сняло о скачках в Аскоте по меньшей мере два документальных фильма. По словам осведомленного русского комментатора, присутствие съемочной группы российского телевидения на таких мероприятиях обычно отпугивает некоторых богатых русских, особенно тех, чьи состояния «немного уязвимы». Они опасаются, что русские власти, обратив на них внимание, настоятельно попросят ответить на вопрос об источнике такого внезапного богатства.

Лондон уже не раз становился местом большого количества общественно значимых свадебных торжеств с участием русских и британцев. Ася Уэбстер, которая приехала в Лондон из Санкт-Петербурга в середине 90-х годов, чтобы поработать на аукционе «Кристи», вышла замуж за известного лондонского дизайнера ювелирных изделий Стивена Уэбстера, который делал обручальные кольца для Мадонны и Гая Ричи. Позже Ася основала свою пиар-компанию под названием «Рокс». Освальд Боатенг[55]с Сэвил-Роу женился на русской модели Гюнель, рост которой чуть меньше двух метров. Наталья Водянова, супермодель, жена британского аристократа и наследника миллиардного состояния Джастина Пормана, постоянно курсирует вместе с их двумя маленькими детьми между Британией и Нью-Йорком.

Нельзя не упомянуть еще один британско-русский контакт: весь мир заинтригован отношениями между супермоделью Наоми Кэмпбелл и русским миллиардером Владиславом Дорониным, магнатом с большим апломбом, которого называют Дональдом Трампом московского образца.

Доронин получил образование в Санкт-Петербурге, родном городе и бывшего, и действующего президентов России — Владимира Путина и Дмитрия Медведева. Близкий друг нынешнего мэра Москвы Юрия Лужкова и его жены Елены Батуриной (согласно последним данным, она единственный долларовый миллиардер в России среди женщин), Доронин еще один плутократ, который хочет сохранить свое политическое влияние. Свои первые деньги он заработал как дистрибьютор хлопка-сырца в бывших советских республиках Таджикистане и Узбекистане. В 1993 году он основал «Капитал групп», московскую компанию по недвижимости, специализирующуюся на «проектах класса люкс», среди которых небоскреб на 100 квартир «Город яхт» (расположен на Москве-реке) и элитный жилой комплекс «Барвиха хиллс».

Наоми Кэмпбелл, несмотря на непредсказуемость и склонность к неконтролируемым приступам ярости (может швырнуть телефон в другой конец номера в отеле или ударить ассистента ноутбуком), всегда мила и нежна в отношениях с Дорониным. Когда магнат приглашает модель провести бурную ночную вечеринку на своей яхте Ledy in Bleu в Сан-Тропе, друзья Наоми удивляются ее покорности.

Как и Березовский, многие богатые представители русской диаспоры в Лондоне весьма озабочены своим статусом. Русский журналист Николас Агеев заметил в 2006 году: «Оказывается, так много ревностных капиталистов родилось за Железным занавесом». Используя комбинацию из корпоративной гостеприимности и великолепных мероприятий в обществе, а также делая щедрые пожертвования на благотворительность, богатые русские неуклонно прокладывают себе дорогу в верхние эшелоны лондонского общества. Леонид Блаватник состоит в Совете Serpentine Gallery. В 2006 году русская бизнес-элита, живущая в Лондоне, организовала дорогой гала-концерт в Королевском оперном театре, который посетили представители британского истеблишмента и искусства. Они заплатили по тысяче фунтов каждый, чтобы отпраздновать восьмидесятилетие выдающейся московской балерины Майи Плисецкой.

Тесные связи с королевской семьей — еще одна заветная мечта. Это явно было продемонстрировано русским миллиардером Сергеем Пугачевым, имеющим честь и удовольствие быть среди близких знакомых бывшего президента Путина. Пугачев, сделавший деньги на судостроительных верфях и сделках с недвижимостью, стал близким другом виконта Линли, сына лорда Сноудона и ныне покойной принцессы Маргарет, внука королевы. В сентябре 2007 года двое мужчин провели выходные на медвежьей охоте на юге Сибири, где Пугачев блюдет интересы в сфере добывающей промышленности, а также является сенатором от Тувинской республики. Тем же декабрем Линли, в свою очередь, пригласил олигарха поохотиться на фазанов в Большой Виндзорский парк. Вскоре после этого начались переговоры о покупке Пугачевым большой доли в бизнесе Линли, который занимается элитной мебелью и предметами интерьера. Его фирма также имеет прямое отношение к реконструкции номеров в отеле «Кларидж».

Некоторые русские организовывали свои собственные благотворительные мероприятия. В 2006 году бывший разведчик КГБ, ставший банкиром, Александр Лебедев заплатил по меньшей мере 1,3 миллиона фунтов стерлингов за проведение роскошной вечеринки в Алторпе (Нортхэмптоншир), в родовом поместье Спенсеров, доме, где прошло детство принцессы Дианы. Это было самое значительное в том году собрание эмигрантов: сбор средств в Фонд Раисы Горбачевой для борьбы с лейкемией. Список гостей включал не только бывшего советского президента Михаила Горбачева (фонд был основан в память о его жене, которая умерла от этого заболевания в 1999 году), но также голливудского актера Орландо Блума, супермодель Эль Макферсон, леди Габриэллу Виндзор, дочь принцессы и принца Майкла Кентского, писателя Салмана Рушди и модель Джему Кидд. К радости благотворителя, на этом мероприятии британцев оказалось даже чуть больше, чем русских.

Впервые Алторп открыл свои двери для частного вечера такого масштаба, что явилось доказательством значительного влияния Лебедева на британский истеблишмент. Ключом стали связи. Все организовал Джорди Грег, тогдашний редактор «Тат-лера», который впоследствии «проехался» по новым русским богачам за их неистребимое стремление перещеголять высшие круги Британии в выборе самых лучших школ для детей и престижных домов.

Мероприятие было организовано в русском стиле: с казаками верхом и серыми волками, которые бродили по лужайкам поместья в сопровождении внимательных дрессировщиков. Через два года эту благотворительную вечеринку — капитанский ужин во фраках — повторили на новом месте, во дворце Хэмптон-Корт. На этот раз ее посетили около 400 гостей, в том числе леди Тэтчер и Наоми Кэмпбелл. Каждый заплатил 1000 фунтов за посещение и мог наслаждаться концертом Элтона Джона, который ради этого пропустил увеселительную поездку на Каннский кинофестиваль. После обеда гости предлагали свою цену за призы, и все завершилось вечеринкой на 160 человек в клубе «Аннабел», которая длилась до утра.

Самым заметным здесь стало отсутствие олигархов. Двадцатисемилетний сын Лебедева Евгений, организовавший это мероприятие вместе с обладателем солидных связей Джорди Грегом, признавал, что ему не удалось убедить прийти ни одного из них. «Кажется, состоятельные русские так заняты своими заботами, что не особенно хотят помогать другим, — заметил он. — Похоже, это проблема всего русского общества в целом, а не просто филантропия. В лучшем случае люди оказывают друг другу помощь, а в худшем стараются сделать плохо другим. Они в постоянном соревновании между собой».

Внешне экстравагантный и эксцентричный Евгений Лебедев учился в Holland Park School, Mill Hill School, затем в Лондонской школе экономики, а также изучал историю. В 2006 году «Татлер» поставил Лебедева в списке самых завидных холостяков Британии на третье место. Еще через год на концерте Джорджа Майкла в «Эрлс-корт» он сидел с Кейт Мосс и Бобом Гилфордом на VIP-местах. Харизматичный и энергичный, общительный и любящий повеселиться ночь напролет, молодой Лебедев владеет японским рестораном Sake No Nana, которым сам же управляет.

Его отец Александр Лебедев родился в семье московских ученых, изучал экономику и защитил диссертацию по внешним долгам России. В начале 1980-х годов он поступил на службу в КГБ и в 1988 году был отправлен в Лондон в качестве офицера разведки. Руководил операциями из квартиры на Кенсингтон-хай-стрит и получал зарплату, равную 700 фунтам в месяц. Работая под прикрытием атташе по экономике, он собирал информацию о движении капитала и заодно о том, планирует ли Британия привести в готовность свое ядерное оружие.

Уйдя в 1992 году из КГБ в звании подполковника, Лебедев вернулся в Москву с суммой всего в 400 фунтов стерлингов. Но, обладая научной степенью в области экономики, он тщательно изучил коммерческую практику западного образца, в том числе и то, как ведутся дела в Сити. Получив прозвище «шпион, пришедший с золота»[56], Лебедев сначала зарабатывал деньги в качестве консультанта иностранных компаний. Затем он использовал свои сбережения на покупку «Национального резервного банка», находящегося на грани краха, акций российских коммунальных служб, и к 1997 году его активы достигли 680 миллионов фунтов стерлингов. Его благосостояние базировалось на умном использовании возможностей гигантов «Газпром» и «Аэрофлот». К 2008 году состояние Лебедева оценивалось в 2 миллиарда фунтов стерлингов.

Одновременно он возглавлял банк, в руководство которого входили его коллеги — бывшие сотрудники КГБ. И ни один из них не был недоволен своим бывшим работодателем. В штаб-квартире банка, расположенной в Москве, у него было положение, как у Феликса Дзержинского, жестокого основателя советской секретной полиции, памятник которому после крушения советской системы низвергли. Все это выглядит некоим курьезом, так как Лебедев во всеуслышанье критиковал политику Путина относительно выдвижения бывших офицеров КГБ на серьезные и влиятельные посты. «Люди в секретных службах не всегда то, что о них думают, — говорил он журналу «Spectator». — За миллион долларов они сделают что угодно».

Совместно с Михаилом Горбачевым Лебедев также владеет «Новой газетой» — последней российской независимой газетой. Это именно то периодическое издание, в котором вела антипутинскую кампанию журналист Анна Политковская до того, как ее убили в октябре 2006 года. Бывший депутат Государственной Думы от пропутинской партии «Единая Россия» с 2004 года, Лебедев выделяется тем, что равно критикует то, что называет эгоизмом и экстравагантностью олигархов, и авторитаризм Кремля.

В Лондоне Лебедев приобрел вкус к жизни высшего общества. «Мне она нравится, когда имеет реальный смысл, — сказал он журналу «Spectator». — Когда вы сидите на обеде с Томом Вульфом с одной стороны и с Томом Стоппардом с другой, то это явно доставляет удовольствие». Однако у него есть и бунтарская жилка. К 2008 году, когда Лебедеву исполнилось сорок семь, он больше походил на рок-звезду в своих очках без оправы от модного дизайнера, в обычной одежде, с короткой стрижкой седых волос по последней моде. Ведя кампанию по попытке убедить российское правительство ограничить азартные игры, он появился на телеэкране в футболке с надписью: «Кому, черт возьми, нужны азартные игры?».

Выступление Лебедева против игорного бизнеса было частью широкой кампании против русской мафии. Сюда также входило ужесточение законов относительно трафика наркотиков. Кроме того, он призывал запретить крупным чиновникам и бизнесменам в Москве включать мигалки на автомобилях и пользоваться резервными полосами, предназначенными для машин реанимации и скорой помощи. В результате такой деятельности в течение нескольких недель на него неоднократно совершались покушения, и две пули просвистели в нескольких сантиметрах от его головы.

Однако не только стремление к общению с высшими кругами Британии характерно для русских олигархов. Они также очень серьезно относятся к своему внешнему виду, и с 2000 года элитные британские мастера по пошиву одежды быстро научились отличать в толпе приезжих и местных жителей фанатичных русских покупателей — по их наличности.

Один за другим дорогие лондонские магазины и бутики на Олд-Бонд-стрит начали нанимать персонал со знанием русского языка. В 2005 году в «Хэрродс» взяли на работу первого продавца, говорящего по-русски: жены олигархов особенно пристрастны к «персональному сервису в магазинах». В «Хэрродс» даже был случай, когда личного продавца попросили доставить частный самолет.

К середине 90-х годов универмаг «Харви Николс» нанял шесть русскоговорящих продавцов, чтобы обслуживать поток новых покупателей, жаждущих тратить свои деньги. Один из менеджеров по маркетингу сказал: «В это десятилетие русские стали тем, чем были японцы до 90-х, а арабы до 80-х годов. Они приходят в магазин и платят наличными. Естьженщины, которые приносят с собой журнал «Вог» и, выбрав сумочку по последней моде, покупают сразу несколько штук».

Ориентируясь на потребности русских покупателей, Елена Рагозина из журнала New Style начала публикацию серии «Эксклюзивный Лондон» — туристского путеводителя по самым престижным лондонским магазинам и бутикам, выходящего раз в полгода. Одну статью она назвала (и это лишь частичное преувеличение) «Как потратить миллион фунтов за один час».

Что же касается мужчин, то для них шоппинг означает покупку автомобилей. В 2007 году русские инициировали рост продаж «роллс-ройса фантом», седьмой по цене среди самых дорогих машин в Соединенном Королевстве. Родни Тернер, директор лондонского Оуэновского дилерского центра «Роллс-Ройс», говорит, что первоначально он отметил появление русских в большом количестве в 2005 году, а к 2007 году они составляли примерно одну пятую всех его клиентов. Они представляют собой одну из тех наций, которых в торговле называют «крупные игроки». «Обычно русские не останавливаются на одной машине, — делится своими соображениями Тернер. — Чаще всего они покупают «фантом» и новый «дропхэд купе» [впервые выпущен в 2007 году, стоимость — 400 000 фунтов стерлингов] для жены или для забавы. Порой они покупают одну-две машины для юга Франции, поскольку еще две они держат в Англии».

Иногда эти покупатели приходят лично сами с переводчиком и телохранителем. Но более характерно для них приобретать автомобили через агента. Довольно часто агенты появляются со «списком покупок», как говорит Тернер. За два года до начала 2008 он имел дело примерно с тридцатью русскими покупателями, каждый из которых приобрел шесть-семь машин за один раз; это обычно «Роллс-ройс», «Бентли», «Феррари», «Ламборджини», а как-то клиент приобрел и «Бугатти-Вейрон» — самую дорогую в мире машину очень ограниченного выпуска, сказав: «У меня есть деньги. И я хочу самое лучшее». Такие приобретения большей частью делались семьями, уже купившими очень дорогой дом и нанявшими дорогого первоклассного дизайнера, занимающегося всем набором сразу. «Их работа сделать дизайн и реконструкцию дома, выбрать мебель, декор, напольное покрытие, убедиться, что весь персонал на работе, а машины в гараже, — рассказывает Тернер. — Дизайнеру дадут сроки, и все должно быть готовым, вплоть до цветов и сада, прежде чем приедет семья. Поэтому дизайнер и приходит „со списком покупок транспортных средств". Он получает комиссионные за то, чтобы присмотреть за процессом приобретения и доставки парка машин».

По мнению продавцов различных товаров, русские, как правило, нетерпеливы: они редко соглашаются ждать. В начале 2008 года очередь на «Фантом-Дропхэд купе» была рассчитана по меньшей мере на два года. Все это ведет к «серому рынку», где клиенты могут перекупить очередь за сумму до 75 000 фунтов. Богатые русские весьма рады отдать комиссионные, гарантирующие им право преимущественной покупки спортивной машины. Для них в порядке вещей заплатить 1 000 фунтов просто за то, чтобы зарезервировать столик.

Известные всему миру своей благосклонностью к водке, русские быстро научились понимать толк и в хороших винах. Один мелкий продавец вин рассказывал, что некоторые из клиентов щедро переплачивают ему, чтобы поддержать его торговлю. А один из дворецких сказал: «Вино — это способ самовыражения. Иногда вместе с домом покупают целую коллекцию вин, расставляя ее в подвале. Эти люди хотят пить то, что является самым отборным: „Кристалл", „Крюг“, „Шато Петрюс" или „Марго". При этом для них важны самые удачные годы каждого из вин. Если лучшее вино было в 1982 году — то покупают только его и ничто другое».

Но нередко бывают и анекдотические случаи. Специалист по винам Тим Аткинз помнит, как однажды вечером 2007 года в лондонском ресторане Hakkasan он наблюдал за четырьмя выходцами из Восточной Европы, которые курили сигары и заказали «Шато Петрюс» 1996 года, отмеченное звездочками «Мишлен». Двое из них разбавляли вино, которое стоит 1560 фунтов за бутылку, диетической колой. «Петрюс» явно имел лишь статусную цену для этих людей.

Менеджеры ресторанов радостно потирают руки, когда у них заказывают столы для русской вечеринки. Элитные рестораны, столь любимые выходцами из России, включают в себя Le Gavroche и Cipriani в Мэйфейре. А расположенные за углом бутики и ювелирные магазины особенно благодарны свершению «рублевой революции». Спад экономической активности в 2008 году почти не отразился на основных розничных ценах, а тем более на так называемой элитной торговле. В январе 2008 года Стюарт Роуз, владелец популярного магазина «Маркс и Спенсер», комментируя происходящее здесь в Рождественские дни, довольно язвительно добавил: «Лондону, благодаря русским, не хватает бриллиантов».

Ювелиры с Бонд-стрит впервые обратили внимание на русских в 90-х годах. Во второй половине 1993 года компания «Тиффани» подверглась невиданному нашествию русских покупателей. Менеджер магазина вспоминает: «У нас появлялись люди, которые интересовались камнями стоимостью в десятки тысяч. В основном — бриллиантами. Странно было видеть, что они носят ювелирные украшения низкого качества и приходят в „Тиффани", чтобы купить драгоценный камень величиной с голубиное яйцо. Самым популярным товаром тогда стали часы, инкрустированные алмазами. „Картье" говорит, что в то время русские покупатели иногда применяли бартерную тактику. У них явно было много денег, но они пытались получить скидку за оплату наличными. Им нравилось думать, будто они проворачивают выгодную сделку».

Иногда русские претендуют на то, чтобы с ними обращались особенным образом: как со знаменитостями или принцами королевской крови. «Был случай, когда русский вошел в элитный ювелирный магазин на Бонд-стрит, спросил менеджера и затем выразил пожелание, чтобы в следующее воскресенье магазин был открыт, так как он приведет клиента, который хочет купить алмазы стоимостью в 1,5 миллиона фунтов стерлингов, — вспоминает Александр Некрасов. — Ювелиры никогда не работали по воскресеньям, но на этот раз сделали исключение. Клиент, конечно, пришел и заплатил обещанные деньги». Через некоторое время он стал постоянным покупателем у торговцев ювелирными изделиями.

В 2007 году Елена Рагозина начала устраивать регулярные вечеринки для подписчиков ее журналов в самых эксклюзивных модных и ювелирных бутиках, таких, как «Тиффани» или только что открытых на Олд-Бонд-стрит салонах алмазной империи Льва Левиева. В этих магазинах цены варьируются от «простенького» кольца с алмазами за 25 000 фунтов стерлингов до 4,2 миллиона за бриллиантовое ожерелье. Левиев, родившийся в Узбекистане и с пятнадцати лет живший в Израиле, стал уважаемым миллиардером в непростом мире торговли алмазами. К 2007 году (ему уже исполнился пятьдесят один год) он был достаточно богат, чтобы потратить 35 миллионов фунтов на один из самых дорогих новых домов в Британии — особняк Hampstead, который может похвастаться лестницей в версальском стиле, внутренним бассейном и SPA.

Даже к лету 2008 года наблюдались лишь минимальные признаки спада в торговле бриллиантами. В июне, когда начала ощущаться нехватка кредитов, а цены на недвижимость и акции упали, компания «Шопард» организовала эксклюзивный лондонский коктейль в отеле Westbury в Мэйфейре. Сотне самых лучших покупателей фирмы подавали шопардиссимо (водка и мартини с черной икрой) стоимостью 225 фунтов за бокал.

В Лондоне очень мало зон высокоразвитой культуры обслуживания покупателей, которых русские обошли бы своим вниманием. Процветает бизнес аренды автомобилей с водителями. Большой спрос начался на шеф-поваров, имеющих мишленовские звезды. Фирмы, открытые, чтобы обслуживать денежный поток, захлестнули предложения от производителей предметов роскоши, которые пытались выйти на русских покупателей. Алена Мучинская рассказывала, что стоило только ее компании объявить об организации большого мероприятия для русских в Лондоне, как тут же она «потонула в сообщениях по электронной почте, письмах и звонках от агентов, представляющих знаменитых певцов, известных шеф-поваров, предлагающих свои услуги в приготовлении пищи в частных домах, компаний, предоставляющих машины с водителями, агентов по недвижимости от Дубай до Сейшелов и даже фирм, продающих частные острова. В некоторых случаях с нами связывались титулованные британцы, которые были готовы предоставить клиентам свои дома для проведения мероприятий».

Непрерывный ажиотаж траты денег, застигнувший Лондон врасплох в середине первой декады века, не относится, однако, только к миллиардерам-олигархам, их женам, дочерям и любовницам. На самом деле олигархи большей частью предпочитают не светиться на публике. Скорее всего, ажиотаж создала социально-экономическая группа с большим состоянием, то есть люди, которые просто являются мультимиллионерами. Она включает в себя намного большую группу бывших функционеров КГБ, бизнесменов, нанятых олигархами, и новое поколение российских предпринимателей, которые стали делать деньги на потребительском буме, начавшемся в России в новом тысячелетии. Эти люди могут и не быть миллиардерами, но они также привержены к стилю жизни, предполагающему огромные траты денег на роскошь — ко всему тому, что Том Форд, креативный директор «Гуччи» до 2004 года, назвал «жизнью русских людей с большими запросами».

В 90-х годах новые русские прославились дизайнерской одеждой, темными строгими костюмами, драгоценностями и разгульными вечеринками. Но не все, однако, были богатыми бездельниками. Многие являлись неутомимыми, энергичными фанатичными дельцами: всегда куда-то торопились, обменивались мнениями и хвастались деньгами. Казалось, что они счастливы существовать в своем новом стереотипе — вульгарные, расточительные и неразборчивые покупатели самой крикливой одежды, брендов и алмазов. «С ног до головы одеты в дизайнерские вещи, — говорит один модный обозреватель. — Думают о холодной водке, икре, экстравагантном времяпрепровождении, наличных деньгах и побрякушках. Они так быстро обзавелись деньгами, что это вскружило им голову. Они похожи на тинэйджеров в период полового созревания».

Современные русские супербогачи чаще всего проявляют большую осмотрительность во время марафонов по трате денег. Они очень осторожно отвечают на вопросы о происхождении их благосостояния и крайне озабочены проблемами безопасности; помимо своих жен, новые русские дают поручения дворецким, секретарям, специальным организациям и другим третьим сторонам, когда хотят что-либо приобрести. Даже супруги богачей становятся более осторожными. Они продолжают жить в высококлассных домах, покупают драгоценности от «Булга-ри», но делают это с большей осторожностью, выказывая таким образом новую для них черту — соблюдать анонимность.

Начиная с конца первого десятилетия нового века, времена особ, привлекающих внимание вульгарными и экстравагантными действиями, кажется, стали понемногу проходить. «Сегодня они более благоразумные покупатели, — говорит один из членов сообщества. — Вы не увидите русскую женщину, швыряющую деньги направо и налево, как это было в девяностых». Их новый стиль кто-то назвал «благоразумная роскошь»; они пользуются услугами персональных продавцов или делают покупки в специальных закрытых отделах в самых элегантных магазинах. По словам Марины Старковой, директора «Красной площади», «их стиль не столь вызывающ, как раньше: со всеми этими «Версаче» и золотыми цепями». Алена Мучинская тоже считает, что в середине первого десятилетия нового тысячелетия начало угасать стремление к эффектным тратам денег. «В Москве вы ждете, что друзья спросят, сколько стоит новая сумочка или жакет, но в Лондоне есть тенденция к британскому преуменьшению», — говорит она.

Русские женщины, редко обеспокоенные ценой на этикетке, оказали огромное влияние на лондонскую арену моды. В 2005 году дизайнер Джулиан Макдональд заявил, что большая часть его продаж была сделана за счет русских. «Русские — это сладкая мечта дизайнера, — сказал он. — Они ангелы-хранители почти всех Гламурных модных брендов в мире. Без них многие из нас давным-давно стали бы банкротами». Этот процесс еще более усилился благодаря появлению новых русских моделей, таких, как Наталия Водянова. В 2005 году журнал Vanity Fair поместил большое количество фотографий русских девушек на своей обложке, оповещая о «новых супермоделях из-за железного занавеса». В том же году русская версия «Вог» посвятила целый выпуск русскому фактору и фотографиям района Красной площади.

Одной из женщин, имеющей влияние в международном мире моды, стала подруга Романа Абрамовича Дарья Жукова. Ее бренд «Соѵа & Т», запущенный «Харви Николс» в декабре 2007 года, продается более чем в семидесяти магазинах по всему миру. Этот бренд выражает сознательное стремление к «небрежной роскоши» и умышленной негламурности. Здесь есть простые джинсы, топы, футболки, мини-юбки, кожаные шорты и вязаные платья, леггинсы. Марка разработана с таким расчетом, чтобы принимать во внимание то, что один эксперт моды назвал «постсоветской показухой», которую русские, казалось, так любили в 90-х годах.

Лондонский круг Жуковой включает лорда Ллойда-Уэббера, лорда Фредди Виндзора, Камиллу Файед и Полину Дерипаску. Типичная для поколения молодых и успешных русских, представляющего собой смесь из предпринимателей, дизайнеров и моделей, она также стала чем-то вроде знаменитости, сделавшей себя сама. Лондон полон молодых, гламурных и дорого одетых русских. Их можно порой заметить в стильных лондонских ресторанах и чайных комнатах, или же они колесят с водителями по своим излюбленным магазинам на Олд-Бонд-стрит и Слоун-стрит. Эта группа всегда желает выглядеть безукоризненно. Их любимыми дизайнерами стали «Прада», «Марк Джейкобс», «Александр Маккуин», «Ланвин» и «Хлое»; они отдыхают на Сент-Бартс на Рождество, в Куршевеле в январе и в Сен-Тропе в августе, борются за все самое модное и знают, что за это нужно платить. «Мы переплачиваем в три раза просто за акцент», — говорит Катя, великолепная жена Руслана Фомичева и бывшая помощница Березовского.

Рядом с женами и подругами стоят отпрыски русских миллиардеров и мультимиллионеров. В своем возрасте они стали первым поколением посткоммунистической эры, и многие из них выросли в особняках с прислугой и водителями. Они ни в чем не нуждаются, отличаются самоуверенностью и защищены безлимитными кредитными карточками; многие из них получили образование в частных британских школах и университетах и потому имеют преимущество перед своими родителями в том, что знают страну и хорошо говорят по-английски.

Вместе с Евгением Лебедевым, который регулярно посещает мероприятия вроде White Tie[57], Tiara Bali[58] и шоу Донателлы Версачи, еще одни член блистательного русского — Алсу Сафина. В возрасте двенадцати лет она переехала в Лондон с семьей, училась в Queen’s College — частной школе на Харли-стрит. Несмотря на то, что ее отец вернулся в Россию, она получила британское гражданство и живет в апартаментах в Сент-Джонс-вуд. Алсу известная певица, занявшая второе место в конкурсе «Евровидение-2000»; сейчас замужем, и у нее две маленьких дочери.

Сообщество молодых русских, возможно, имеет родителей и бабушек с дедушками, выросших в Советском Союзе, но сами они помнят о нем и годах нужды или очень мало, или вообще ничего. Многим родители купили апартаменты в новых домах, построенных в Кенсингтоне и Найтсбридже. Местные агенты недвижимости утверждают, что дорогие новые роскошные квартиры иной раз покупаются клиентами, едва ли вышедшими из подросткового возраста. У некоторых есть прислуга, и часто можно увидеть, как они демонстративно паркуют свои дорогостоящие автомобили рядом с домом или ближайшим модным ночным клубом.

Британские университеты, все больше и больше зависящие в финансовом отношении от иностранных студентов, привлекают тысячи русских. В 2006 году британские визы получили 20 600 русских студентов. Лектор на бизнес-курсах в лондонском King’s College отметил, что большое количество университетских студентов из бывшего Советского Союза «отличаются благосостоянием своих родителей. Некоторые из них имеют дорогие квартиры близ Кенсингтона, купленные родителями, а кое-кто из девушек носит одежду от ведущих дизайнеров даже на занятия».

То, что русские любят тратить деньги, подтверждает и агентство Ledbury Research — пиар-компания, работающая с состоятельными людьми: «Россия сегодня поставляет самых заметных покупателей». Такая страсть идет от фаталистического подхода к жизни. «У русских нет понятия о бережливостипросто потому, что нет представления о завтрашнем дне», — считает Марина Старкова. Эвелина Хромченко, редактор русской версии L’Ofiiciel — ведущего журнала, рекламирующего французский образ жизни, — говорит: «Сама мысль о том, чтобы откладывать на черный день, вызывает у них неприятие. Русские верят, что если копить на черный день, то он обязательно придет, вместо этого нужно пойти и купить пару «Маноло Бланик». Если женщина приобрела такие туфли, черный день в ее жизни никогда не наступит».

Валери Манохина, вышедшая замуж за сравнительно богатого русского, имеет британский паспорт и делит свое время между Москвой и Лондоном. Она вспоминает, как в середине 90-х годов учила английский язык в лондонском колледже. В классе были ученики разных национальностей — японцы, немцы, французы, китайцы, и им раздавали тесты, в которых нужно было в трех кружочках отметить соответствующие характеристики. Один круг представлял прошлое, второй — настоящее, третий — будущее. Затем их спрашивали, сколько они отметили кружочков, что они представляют и где пересекаются. «Русские оказались единственными в классе, которые не, соединили все кружочки, — рассказывает она. — Прошлое и настоящее пересекались, а будущее всегда стояло отдельно. Это шокирует, но это так: мы никак не связываем себя с будущим, мы не имеем его в виду, не строим планов, не думаем о нем. Я живу своей жизнью только сейчас. И пока я могу наслаждаться этой минутой, меня не беспокоит, что случится завтра. Это похоже на фатализм, мы живем только в настоящем, мы и в грамматике пользуемся настоящим временем».

Глава 7 Охотники за богатством

Есть логика потребления. Что значит быть богатым русским? Это значит, что вы можете иметь квартиру в Москве, «Бентли», дачу на Рублевке, дом в Лондоне, виллу на Сардинии и яхту. А вот потом надо покупать предметы современного искусства.

Джозеф Бакштейн, художественный руководитель музеев и выставок в Москве

В начале февраля 2007 года компания «Сотби», что на Нью-Бонд-стрит в Лондоне, проводила ежегодный зимний аукцион. Налицо были все признаки того, что грядут сумасшедшие дни. В течение шести месяцев цены били рекорды на всех художественных аукционах по обе стороны Атлантики. На третий день продаж в зале «Сотби» набилось столько людей, что вряд ли кто-то мог припомнить, когда еще столько критиков, дилеров и богачей со всего мира собиралось здесь. Торги начались с хороших стартов.

Следующим лотом была картина «Белое каноэ» — большое пейзажное полотно, изображающее Канадские Скалистые горы, работа современного шотландского художника Питера Дойга. Ожидалось, что картина, которой так восхищались критики, уйдет самое большее за 1,2 миллиона фунтов стерлингов. Торги стартовали быстро, и когда цена достигла двух миллионов, за лот все еще боролись шесть покупателей. Потом четверо выбыли из игры, но двое продолжали набавлять цену. Сначала был пройден порог в три миллиона фунтов, потом в четыре. В конце концов очевидцы этого события замерли в напряженном ожидании, и полотно наконец продали за 5,732 миллиона фунтов стерлингов — почти в пять раз больше ожидаемой цены. Весьма значительная сумма для ныне живущего художника, почти неизвестного еще пять лет назад. Более того, работа не досталась никому из предполагаемых британских или американских коллекционеров. Через несколько месяцев выяснится, что покупателем оказался анонимный русский.

Не впервые человек из России привлекал к себе внимание художественного рынка. Восемью месяцами раньше, в мае 2006 года, мужчина средних лет в голубом блейзере явился в здание «Сотби» на Манхэттене, подал заявку, и его проводили на место, посадив где-то в задней части комнаты, в которой проходил аукцион работ импрессионистов и современных художников. Сначала таинственный и никем не узнанный человек предложил 6,5 миллиона долларов за пейзаж Моне, на 2 миллиона больше предполагаемой цены. Потом он решительно отбил заявки трех миллиардеров из США, выиграв «Дору с кошкой» Пикассо — портрет любовницы художника Доры Маар, написанный в 1941 году. Дело было не в том, что он предложил экстраординарную цену (95 миллионов долларов), чем, безусловно, потряс реалистично мыслящих людей, близких к искусству, сумма в два раза Превышала первоначальную оценку и была второй по величине Из когда-либо уплаченных на художественном аукционе. «Он походит на человека, который до этого никогда не участвовал в таких продажах», — заметил кто-то из присутствующих. Через три дня после аукциона «Нью-Йорк таймс» поместила фотографию этого мужчины под заголовком: «Вы знаете этого человека? А мир искусства не знает». В то время в творческих кругах родилось предположение, что, судя по его акценту, манере торговаться и желанию заплатить значительно больше первоначальной цены, таинственный покупатель, должно быть, русский.

В 2005 году на всемирном художественном рынке отмечалось затишье. Было несколько крупных продаж, но никто не заплатил за картину более 100 миллионов долларов. В следующем, 2006 году, международный рынок искусств запылал. Три картины были проданы более чем за 100 миллионов долларов каждая, включая капельное полотно Джексона Поллока[59] и Виллема де Куннинга[60] «Женщина III». В 2005 году 485 работ ушли более чем за 1 миллион долларов. В 2006 году было продано 810 произведений искусства. За старых мастеров, импрессионистов и Пикассо выкладывали фантастические суммы; цены на картины современных художников, от Фрэнсиса Бэкона[61] до Дамиена Херста[62], также дошли до невероятных величин.

То, что началось в Нью-Йорке, быстро перекинулось на Лондон. Цены штурмовали новые высоты из-за желания новоявленных миллиардеров владеть самыми знаменитыми произведениями искусства. Появилась новая группа людей, жаждущих тратить деньги; многомиллионные цены для них были мелочью; их заявки на редкие работы перекрывали предложения публичных галерей, благотворительных фондов и мультимиллионеров из списка «Б», как старых, так и новых.

Даже самые закаленные искусствоведы были ошеломлены растущими ценами, и мир искусства интересовал один животрепещущий вопрос: насколько высоко могут еще подскочить цены? Ответ был прост — намного. Лондонские продажи в феврале 2007 года показали, что бум продолжается. Потом, в июне, начался новый виток сумасшествия: аукционы «Сотби» и «Кристи» в Лондоне поставили новые рекорды, а рынок вознесся еще выше. В конце 2007 года и в первой половине 2008-го мировая экономика балансировала на краю пропасти, а безумие продолжалось, и прежние рекорды снова были побиты.

Новых покупателей привлекал современный период, самыми популярными были работы начиная с конца 1940-х годов. Один эксперт, говоря о причинах этого явления, уклончиво заметил: «Сочетается с декором чердака в Челси». Спрос вызвали неевропейские и неамериканские покупатели, которые регулярно появлялись в залах аукционов и могли на равных соперничать с самыми известными людьми из Европы и Америки.

Хотя среди международных игроков были коллекционеры из Китая, с Ближнего Востока и из Юго-Восточной Азии, по оценкам экспертов, большинство выдающихся сделок в течение всего 2007 года совершали русские и другие выходцы из бывшего Советского Союза. На июньском аукционе «Кристи» самым солидным покупателем оказался русский, живущий в Женеве, который купил десять лотов общей стоимостью 23,4 миллиона фунтов стерлингов.

Еще в середине 90-х годов появились некоторые признаки того, что русские на лондонских аукционах начали проявлять интерес к искусству. В 1994 году сообщалось об участии большого количества их в аукционах «Сотби». Тем не менее десять и даже пять лет назад было невозможно представить себе, что русские вскоре войдут в группу самых влиятельных игроков на глобальном художественном рынке. Однако в 2007 году они вели себя в торговых холлах, по выражению одного комментатора, как «обезумевшие японцы в конце 1980-х годов».

Ведущие аукционные дома по продаже произведений искусства в Лондоне и Нью-Йорке впервые начали проставлять русские рубли на своих табло, которые помогают иностранным покупателям контролировать ход торгов. До этого на табло можно было увидеть только доллары США, евро, фунты стерлингов, швейцарские франки и иены. В 2007 году английский журнал для русских «Лондон курьер» посвятил чуть ли не целый номер влиянию русского капитала на международный художественный рынок. На Лондонской ярмарке современного искусства отбоя не было от богатых русских, и тот год в шутку назвали «октябрьской революцией». Важным было также и другое: русские стали настолько значительны, что даже галерея «Тейт» присоединилась к тем музеям и галереям, которые стремились снискать расположение магнатов и возможность их попечительства. В то время как обозреватели задаются вопросом о продолжительности безумства русских на рынке искусств, в России и в Украине, вероятно, будут созданы огромные коллекции. Величайшими коллекционерами начала двадцатого столетия тоже были русские.

Русские на аукционе — это те, кто сделалбольшие деньги еще в 1990-х годах, а также молодые предприниматели, любители искусства, совсем Недавно заработавшие капитал на супермаркетах, ресторанах или мобильных телефонах. В начале июня открылась Венецианская биеннале, русские были здесь тоже в полной боевой готовности. Одни прибыли на частных самолетах, другие — на яхтах. Глядя на них, казалось, что все они приехали сюда просто за покупками. «Они будто машины покупали», — заметил один обозреватель. Нашлись люди, которые жаловались, что международные выставки-продажи произведений искусства все меньше и меньше имеют дело с самим искусством, зато все больше и больше связаны с возрастающей значимостью и концентрацией денег. Один из художественных критиков, освещавших биеннале, сказал: «Произведение искусства может быть полной ерундой, а стороны заходят все дальше и дальше».

Эти слова подтверждает и присутствие на биеннале Ксении Собчак, молодой знаменитости из Москвы, которую в России называют второй Пэрис Хилтон. Ксения — ведущая большого реалити-шоу на российском телевидении «Дом-2» (русский аналог «Большого брата»); она водит «Порше-Кайен» и тусуется с Наоми Кэмпбелл. В прошлом она ученица балетной студии, фотографировалась для русского издания журнала «Максим». Ее порой называют «кремлевской красоткой» — это из-за отца Анатолия Собчака, который некогда был мэром Санкт-Петербурга и близким другом Владимира Путина; кроме того, она его крестница. Именно Собчак представила Абрамовича Дарье Жуковой.

Из Венеции новые коллекционеры двинулись на ярмарку искусств в Базель, в Швейцарию, считающуюся самой значительной европейской выставкой современных работ, а затем направились в Лондон. Один искусствовед, следовавший за ними, описал это явление как «скоростной гранд-тур восемнадцатого века». А Уильям Кэш, редактор Spear’s Wealth Management Survey, назвал это турне «бегом по кругу».

Скоро власть денег из бывшего Советского Союза изменила положение Нью-Йорка и Лондона на художественном рынке. Сначала Лондон занимал скромный статус по отношению к Нью-Йорку, продавая меньше и распоряжаясь лишь немногими пользующимися спросом картинами. Абигайль Ашер, ведущий специалист в мире искусства, сказала об этом так: «Возьмите лондонские аукционы. Они казались бедными родственниками нью-йоркских, куда стекалось все самое популярное. Но в феврале 2007 года все изменилось. Салоны забиты до отка-за, полны жизни, и, в отличие от нью-йоркских, здесь повсюду раздаются русские слова „нет“ и „да“. Новые и очень энергичные коллекционеры готовы платить любую цену за то, что они хотят иметь».

Взлетающие цены — вот что заставляло бодрствовать в ночи и торговцев, и коллекционеров. В конце 80-х годов мир уже видел нечто подобное. Тогда бешеный бум спровоцировали японцы. Какие-то состоятельные люди, появившиеся из ниоткуда, наварившие свои деньги на других рынках, начинали раскупать произведения искусства, открывать галереи, а никому не известные художники вдруг становились модными. Через десять лет спекуляции закончились эффектным крахом. Рынок вошел в кризис: многие дилеры разорились, а стоимость картин упала на две третьих от их прежней цены.

Некоторые эксперты, такие, как Кристина Руж из Art Newspaper, утверждают, что раздувание цен в тот раз было неустойчивым. «Скоро спекулянты оставят этот рынок, — писала она в 2006 году. — Новые галереи, пышно расцветшие в Ист-Энде, закроются. Молодые дилеры потерпят крах. Это уже было в начале 90-х годов, и это повторится снова». Другие выражали беспокойство, что художественный рынок поведет себя подобно «пене на капуччино». Третьи не принимали в расчет разговоров о бурном ценовом подъеме, утверждая, что 80-е годы были исключительными, а бум возник главным образом вокруг японских покупателей и расчета на кредиты. К концу 2007 года было объявлено, что рынок тверд, имеет намного больший охват стран, чем раньше, и меньше зависит от кредитных денег. Действительно, спрос продолжал нестись вверх всю первую половину 2008 года, а на аукционах «Кристи» и «Сотби» импрессионисты и модернистская живопись уходили весьма хорошо, перекрывая предполагаемые цены. И снова русские оказались среди самых состоятельных покупателей.

Многими своими чертами рынок современного искусства, начиная с 2005 года, напоминал рынок элитного жилья. Спрос раздувался спекуляцией, представляющей собой некий вид бездумного желания покупать. Покупатели говорили о нарастании «мошенничества в сфере искусства», когда отчаявшиеся коллекционеры вроде бы предлагают в качестве взятки десятки тысяч фунтов сверху и без того высокой цены, чтобы гарантировать свою покупку. Во время дуэли за одно из таких произведений — русскую работу — на «Сотби» в 2007 году покупатель из России пытался ударить своего соперника. Одного хорошо известного критика как-то спросили, когда бум закончится, и он ответил: «Я не знаю, сколько он будет продолжаться, потому что он не имеет ничего общего с миром искусства как таковым. С таким же успехом можно рассуждать о луковицах тюльпанов».

Основа русского интереса в разнообразии мотиваций. Некоторые смотрят на искусство как на возможность заработать больше денег: это просто еще один способ вложения средств, вид движимого имущества. По словам Жанны Буллок, русской предпринимательницы в сфере недвижимости и коллекционерки, вышедшей замуж за американца, которая сейчас живет и работает в Нью-Йорке, «большинство русских — любители и только следуют моде». Федор Павлов-Адреевич, глава московского фонда, зарабатывающего деньги на арт-проектах, сказал, что «русские магнаты хотят стать на одну ступеньку с меценатами девятнадцатого столетия. Мы прожили почти сотню лет без такого меценатства. Сейчас русские хотят прославить свои фамилии через искусство».

В игре задействован и другой (более основной) человеческий инстинкт — потребность в вещественных доказательствах успеха и социальном утверждении. Для таких людей накопление богатств уже само по себе достаточный драйв. Многие коллекционеры предпочитают анонимность, но есть немало очень состоятельных людей (не только русских), которые испытывают врожденную потребность демонстрировать плоды своего Успеха, потому они так и поступают. Этот тип возвышения не нов. Вот как вкратце описывал ситуацию в 1819 году английский эссеист Уильям Хэзлитт: «Человек — мерзкое животное. Восхищение властью других людей характерно для него так же, как и любовь к самому себе». Редактор ежеквартального издания State of Art писал в весеннем выпуске 2007 года, что сегодня нельзя найти никого, кто бы был способен удовлетворить свою страсть к коллекционированию произведений современного искусства. «В последние двадцать пять лет основные аукционы живописи, некогда епархия профессиональных дилеров и специалистов из галерей, стали официальными общественными мероприятиями, где неистово аплодируют крупным торгам. Нас должны были впечатлить постоянно растущие суммы, которые платят за индивидуальные работы и о которых говорят в газетах и телевизионных программах… Любой, кто стремится к самоутверждению и кто готов заплатить большую сумму за искусство на этой новой, открытой публике арене, получит признание в высшем обществе, о нем заговорят на художественных торгах и в средствах массовой информации, выстроятся очереди из тех, кто будет лизать его ботинки. И это чрезвычайно притягательно для тех, кто наслаждается богатством, не имея при этом никаких личных достижений».

Хотя великое искусство всегда продавалось благодаря тому, что значимость его бесспорна, этот стимул в последнее время стал доминировать еще больше. Быть может, отчасти это финансовая игра для тех, кто сегодня «быстро обогатился», но это также и заявка на собственную социальную значимость, которую кто-то назвал «поводом для гордости». Вот как Уильям Кэш описывает процесс: «Хотя многое в буме, который переживает современный художественный рынок, происходит от жадности, большей мотивацией все же является социальный статус. Многие коллекционеры, прилетающие на выставки-продажи в Майами или в Лондон, просто собиратели трофеев».

Любители искусства из России начали делать инвестиции и у себя в стране. Спрос рос так заметно, что аукционы «Бон-хэмс», «Кристи» и «Сотби» начали регулярно продавать наравне с русской живописью изделия Фаберже, фарфоровые вазы эпохи империи и советские тарелки с пропагандой. Одним из прославившихся покупателей, готовых платить любую цену за русское художественное наследие, была Елена Батурина, жена Юрия Лужкова, мэра Москвы. Щедрый инвестор в области искусства и известный в мире коллекционер имперского фарфора, Батурина стала регулярно ездить в Лондон.

Ренессанс русского коллекционирования привел к огромному росту цен на торгах произведениями русского искусства в Лондоне. Джо Викери, старший директор «Сотби», сказал, что их аукционный дом в 2007 году продал произведений русского искусства на 189 миллионов долларов; десятилетием раньше сумма равнялась только 4 миллионам долларов. Петр Авен, считающийся олигархом-интеллектуалом и являющийся владельцем одной из самых престижных коллекций русского искусства, выразил общее отношение русских следующим образом: «Меня волнуют цены, но поверьте мне: когда я действительно хочу что-нибудь купить, цена перестает меня волновать». В конце 2006 года один из директоров «Сотби» лорд Полтимор сказал: «Сегодня очень хорошо идет все русское, и покупатели на 99 процентов русские. Это главным образом олигархи, которые приобрели дома по всему миру, а сейчас хотят еще и заполнить их кое-какими предметами искусства».

Скорее всего, это объяснение верно лишь отчасти. Живущая в Лондоне русская журналистка Маргарита Стюарт, дочь бывшего полковника КГБ, имеет другое мнение. «Скупка мира и покупка стоящих произведений русского искусства — это попытка заменить потерянную империю, — считает она. — У русских была империя еще со времен Петра Великого. Затем возникло огромное Советское государство. Богатые русские просто показывают всему миру, что мы снова великие».

В список коллекционеров входят богачи из России и представители Восточной Европы. Многие из них держатся в тени и избегают огласки, открывая тем самым дорогу для бесчисленных спекуляций в мире искусства. Аукционные фирмы подчас даже не знают своих покупателей, которые действуют через посредников. Пока русские наслаждаются своими многочисленными домами на всех континентах, трудно сказать, где и когда закончится ажиотаж на произведения искусства.

Несколько месяцев продолжались разговоры о покупателе «Доры с кошкой» Пикассо и «Белого каноэ» Питера Дойга, пока наконец не установили, что им был русский предприниматель Борис Иванишвили. Заявку на Пикассо сделал один из его сотрудников, а в это время его племянник Гар Иванишвили стал посредником в покупке «Белого каноэ». Красивый, черноволосый Гар развлекался тем, что на вопрос о покупателе называл журналистам каждый раз новое имя, чтобы совершенно сбить их со следа.

Грузин по национальности, миллионер и финансист с берегов Черного моря, Иванишвили сделал свои первые деньги на добывающей промышленности и банковском бизнесе. Затем он продал акции металлургических компаний другим магнатам, заработав на этом около одного миллиарда фунтов стерлингов. Иванишвили считается одним из двенадцати самых крупных частных коллекционеров в мире, список которых, по всей видимости, возглавляет американский медиа-магнат Дэвид Джеффен, тоже сын эмигрантов из Восточной Европы. Когда шедевр Пикассо отправился в Тбилиси, аэропорт закрыли, чтобы гарантировать безопасность и надежную перевозку картины.

Есть и еще одна группа игроков, проявляющих активность в неожиданном спросе на историческое русское искусство. Это те, кто выкупает ранее известные произведения, потерянные для страны во время событий 1917 года, когда их распродавали иностранным покупателям. Это явление можно назвать «фактором Путина». В сентябре 2007 года у «Сотби» возникла весьма вероятная возможность продать на аукционе целую (и весьма дорогую) коллекцию известного русского музыканта Мстислава Ростроповича, которая включает в себя очень ценные полотна, в том числе «Лики России» Бориса Дмитриевича Григорьева[63]. Эту картину часто называют величайшей из русских произведений искусства, вывезенных из страны после революции. Но неожиданно накануне торгов аукцион отменили, так как всю коллекцию целиком купил за 25 миллионов фунтов стерлингов русский миллиардер, обещавший вернуть ее на родину.

Сначала сотрудники аукциона отказывались называть имя покупателя, но потом сказали, что это Алишер Усманов, который всего несколькими неделями ранее вложил солидные средства в футбольный клуб «Арсенал». Усманов родился на Украине, а свое состояние, которое оценивается в 2,75 миллиарда фунтов стерлингов, он заработал на металлургии. Бизнесмен планировал разместить коллекцию как постоянно действующую выставку в Константиновском дворце близ Санкт-Петербурга. У него есть особняк в стиле Тюдор, раскинувшийся на 300 акрах в сельской местности в графстве Суррей, а также дома в Хэмпстеде, Москве и Италии. Усманов — один из тех, кто приехал в Британию, имея за плечами непростое прошлое. В 80-х годах он отбывал шесть лет в тюрьме за мошенничество. Усманов всегда утверждал, что стал жертвой нападок местных органов КГБ, и его обвинительный приговор действительно впоследствии был пересмотрен Верховным судом Узбекистана.

Приобретение коллекции широко освещалось как сознательный патриотический акт олигарха, желающего быть на хорошем счету у президента. В 2004 году Путин наградил Усманова орденом Почета за заслуги в области бизнеса и благотворительную деятельность. В 2006 году он купил, как сообщалось, за 100 миллионов фунтов стерлингов российскую газету «Коммерсант», которой когда-то владел Борис Березовский. И это приобретение очень напоминает очередную попытку Кремля взять под контроль средства массовой информации.

Усманов был просто еще одним олигархом, заискивающим перед Путиным. Один за другим они начали скупать произведения искусства, некогда потерянные для России, и проявлять интерес к излюбленным социальным проектам президента. Все они пытались опровергнуть критические нападки по поводу того, что олигархи только обогащаются и вывозят свои деньги за границу, но никогда ничего не возвращают обратно.

Приобретение самых редких и дорогих картин всегда являлось привилегией только супербогатых людей. Когда у вас есть особняк, бриллианты, самолет и яхта, начните покупать нечто такое, что вызывает не только зависть, но является и уникальным, и ценным. Джозеф Бакштейн сказал: «Есть логика потребления. Что значит — быть богатым русским? Это значит, что вы можете иметь квартиру в Москве, «Бентли», дачу на Рублевке, дом в Лондоне, виллу на Сардинии и яхту. А вот потом надо покупать предметы современного искусства».

Наверное, русских можно считать в какой-то мере новичками в погоне за трофеями, но они определенно не медлят, когда нужно что-то схватить. Один ведущий коллекционер произведений искусства называет их «большими охотниками». Процесс начался в самой России, где в 90-х годах Владимир Гусинский и Борис Березовский объединили свои усилия в строительстве огромных медиа-империй. Березовский шел по стопам своего героя Руперта Мэрдока. Но олигархи в основном потеряли свои бывшие медиа-империи, и большая часть независимых телестанций сейчас находится в руках государства.

Однако это вовсе не означает, что супербогачи с легкостью бросают деньги направо и налево. Джордж Оруэлл[64] однажды заметил по поводу героя Чарльза Диккенса мистера Джарнди-са[65], что никто из затративших столько усилий на благосостояние так легко не расстанется с ним.

Для олигархов трофеи не заканчиваются приобретением медиа-империй, редчайших произведений искусства и всемирно известных футбольных клубов. Так уж получается, что деньт ги приносят с собой и иные бонусы: не только красивую блондинку-жену (как правило, вдвое моложе), но обычно и любовницу-модель. В 2007 году светская писательница Оксана Роб-ски и девушка из высшего общества Ксения Собчак опубликовали книгу «Замуж за миллионера» — пособие о том, как поймать олигарха. Оба автора изображены на обложке в свадебных нарядах и с оружием в руках. Слоган на обложке гласит: «Олигархов в России хватит на всех!». Книга начинается с пожелания читательницам «удачной охоты» и советует девушкам заняться планированием развода непосредственно в день свадьбы, поскольку большинство браков с олигархами в конечном итоге заканчиваются именно так. У Абрамовича и Ходорковского было по две жены, так же как и у Березовского. И они имеют обыкновение, представляя свою вторую половину, говорить: «Это мать моих детей».

Русские женщины знают правила очень хорошо. Лена Ленина[66], которая однажды сумела занять 32-е место в списке «Ста самых сексуальных девушек планеты» по русской версии журнала FHM, в своей книге «Мультимиллионеры» утверждает, что 80 процентов богатых русских мужчин имеют любовниц и о них часто известно женам. Так же как и жены богатых французов, русские женщины вот уже несколько столетий предпочитают закрывать на это глаза. По словам Лениной, супруги русских редко жалуются. «Жены зависят от своих мужей как в социальном, так и в финансовом отношении, — пишет она. — Развод их ужасает: российские суды часто становятся на сторону мужа, и женщина остается ни с чем».

Для некоторых олигархов, безжалостно меняющих своих жен на молоденьких моделей, сам процесс похож на покупку нового автомобиля. Русские мужчины официально имеют совершенно мизерные доходы, и российские женщины, подходя к делу разумно, заключают брачный контракт, чтобы защитить себя. Жена богатого русского, писательница Татьяна Огородникова рассказывает, как многие русские женщины терпят супружескую неверность своих мужей, которые содержат по нескольку любовниц и вызывают гламурных проститугок с той же легкостью, с какой люди заказывают пиццу. В своем романе «Брачный контракт» Огородникова советует женщине занимать активную позицию, чтобы ее ценность в глазах мужа возрастала: они должны окружать себя сильными мужчинами, чтобы заставлять своих мужей ревновать, и делать карьеру поп-звезды или актрисы, чтобы сохранять высокий класс.

Нетерпеливые, очень занятые и импульсивные, некоторые мужчины из новых русских предпочитают покупать себе женщин. Когда русского бизнесмена спросили, зачем он потратил на секс двенадцать тысяч фунтов только за одну ночь, он ответил: «Потому что утром она уйдет». Эскорт-сервис в Москве занимается организацией знакомств моделей с мультимиллионерами. Если агентство нанимает девушку, то это ее билет в совершенно другой мир. Правда, ей нужно быть потрясающе красивой. Агентство требует десять тысяч долларов только за знакомство, двадцать тысяч, если происходит личная встреча, и пятьдесят, если отношения развиваются. Для бизнесмена также является привычным подарить женщине после первой встречи машину типа «БМВ-Х5» или «Порше-Кайен» в знак благодарности. Менеджеры этого агентства посещают модные показы в Нью-Йорке, Милане и Лондоне, чтобы набирать там новых моделей.

В России жизнь «женщины на содержании» не ведет к общественному позору, как на Западе. Женщины хотят комфортной, роскошной жизни, и содержание порой становится единственным способом добиться ее. Они также знают, что после тридцати лет спрос на них будет ограничен, поэтому стремятся получить как можно больше драгоценностей, машин и квартир. По их мнению, граница между любовницей и проституткой очень условна. «Если женщина выходит замуж за богатого или у нее связь с мужчиной исключительно из-за его денег, то разве она лучше девушки по вызову? Я так не думаю», — сказал юрист, работающий в Москве. Некоторым русским женщинам положение любовницы дает свободу от бедности, а возможно, и от брака без любви с русским мужчиной, который часто пьян, ленив и не имеет работы. Многие в поисках лучшей жизни едут за границу. Зимой они собираются в Куршевеле, летом слетаются на Лазурный Берег или едут в Дубай.

Но Лондон остается самым заманчивым городом для амбициозных русских женщин. Богатые английские тузы — легкая добыча для потрясающе красивых, но расчетливых соблазнительниц. Один частный банкир имел долговременную любовную связь с живущей в Лондоне русской бизнес-вумен и подарил ей квартиру в Найтсбридже. Но, когда она потребовала, чтобы он оставил жену и вступил с ней в брак, банкир отказался. И тут начался торг. Любовница проконсультировалась с юристкой, которая когда-то работала в Москве, а сейчас занималась подобными делами в Лондоне. После нескольких неприятных бесед с нею банкир заплатил бизнес-вумен достаточную сумму, чтобы та успокоилась.

Эта юристка раньше работала в Сити, затеи сделала новую карьеру. Отправив детей в школу, она по телефону квалифицированно консультировала, как с помощью шантажа и угроз заставить магната выплачивать ежемесячное содержание в обмен на молчание.

Конечно, большая часть русских женщин в Лондоне не являются ни любовницами, ни хищницами. Многие из них образованны, элегантны и эрудированны, хоть и имеют длинные ноги и высокие скулы, — убийственное сочетание! Для русских леди из Лондонграда английский стиль стал дополнительным преимуществом ко всему тому, чем они обладают. «Есть в английском чувстве толерантности и любви к традициям нечто такое, что очень хорошо сочетается с русской страстностью», — заметила одна харизматичная русская леди.

Роман Абрамович — один из тех, кто оправдывает свою репутацию «расчетливого торговца». Весной 2007 года некото-, рые считали его развод с Ириной неизбежным. Говорили, что рано или поздно его «подцепит» новая женщина, помоложе. Когда же это произошло, ею оказалась любительница искусства и успешный модный дизайнер Дарья Жукова. До встречи с владельцем «Челси» Даша большую часть времени проводила в. своем пентхаусе в Нью-Йорке стоимостью в 1,5 миллиона фунтов стерлингов, в кенсингтонском доме, где ее отец Александр Жуков приобрел для нее квартиру. Жуков начинал как помощник режиссера, в начале 90-х годов сделал деньги на нефти и затем основал свой собственный банк. Когда-то он был близок к Михаилу Горбачеву и Борису Ельцину, а сейчас он британский гражданин и работает в офисе на Парк-лейн, где можно увидеть его «роллс-ройс».

Мать Даши — микробиолог. Когда Даша была еще маленькой, они с мужем разошлись. Мать читала лекции в Оксфорде, затем в Калифорнийском университете. Даша училась в британской частной школе, получила диплом Калифорнийского университета и впервые привлекла внимание общественности в качестве подруги знаменитого русского теннисиста Марата Сафина. Вместе с другими молодыми гламурными русскими ее разрекламировали в специальном выпуске журнала «Вог» в 2006 году. Она общалась с молодыми, веселыми и известными во всем мире девушками вроде Наталии Водяновой и британской аристократки Софии Хескет. В какой-то период ей приклеили ярлык «доступной девушки». Жукова прослушала курс гомеопатии в Лондонском колледже медицины и натуропатии, что близ Оксфорд-стрит, а потом начала выпуск линии одежды для досуга «Кова и Т».

Одни говорят, что Абрамович сделал все возможное, чтобы сохранить в секрете эти отношения, другие утверждают, что он выставлял их напоказ, поскольку ему позволяло это делать, его состояние. Он всюду брал Дашу с собой. Их вместе видели в Москве, в Испании, в Лондоне, в Тель-Авиве и в Париже и вскоре даже сфотографировали. Она побывала в Челси в качестве его гостьи. Абрамович, возможно, надеялся сохранить и Ирину, и Дашу, но на это не согласились ни Дашин отец, ни даже Путин. Ирина была явно подавлена из-за этих отношений и не собиралась делить мужа с любовницей.

Ирина отреагировала на ситуацию так, как считала нужным: разъезжала с подругами по Южной Франции, обедала в веселых компаниях в самых дорогих ресторанах Уэст-Энда. По словам биографа Абрамовича Криса Хатчинса, позже у нее появился личный тренер, который каждое утро приходил в их дом, чтобы наблюдать за ее упражнениями.

Несмотря на свои связи с Лондоном, Абрамович настаивал на том, чтобы развод проходил в Москве, где супруги олигархов обычно несли потери: суды действительно были намного щедрее к мужьям, чем к женам. Одному промышленнику, состояние которого оценивалось в 350 миллионов фунтов, предписали оставить бывшей жене всего лишь муниципальную квартиру и машину «Лада». Осуществив развод в Москве, Абрамович мог бы сохранить для себя намного большую часть состояния. Но Абрамович беспокоился о благополучии своих детей. Он передал жене дом на Честер-сквер, поместье «Файнинг-хилл», право пользования «Боингом-737» и яхтой «Пелорус». До развода Ирина регулярно использовала самолет своего мужа для полетов между Москвой и Лондоном. Не прошло и восемнадцати месяцев после развода, как она наконец нарушила молчание и сказала, что ее жизнь с мужем-миллиардером не была похожа на волшебную сказку. Она рассказала русскому изданию журнала «ОК!», что терпеть не могла, когда ее окружали телохранители, и всегда жила в страхе за своих детей, которых могли похитить. «Мы нанимали телохранителей для моей безопасности и охраны детей. Мы меняли телефонные номера раз в неделю, чтобы никто не смог отследить мои перемещения», — говорила она.

Еще одно преимущество, которое богачи видят в разводе в России, — это то, что суды не вникают слишком глубоко в бизнес. Если бы дело происходило в Британии, Абрамович столкнулся бы с необходимостью представлять официальный отчет о своих активах и источниках происхождения состояния, а пресса бы смаковала каждую деталь.

Вначале отношения Абрамовича с Дарьей Жуковой не отличались гладкостью, учитывая и то, что Абрамович, наверное, последний человек, кого интересуют искусство и мода. Хотя Ирина увлекалась искусством, ее мужа редко видели на каких-либо выставках. Говорили даже, что когда в начале 90-х годов он купил свою первую большую квартиру в Москве, то сказал дизайнерам, что ему не нужны шкафы для книг, а лучше просто установить фальшивые панели, которые выглядят как библиотека. Но не так давно он нанял известного копииста Дэниэла Эрмеса Донде[67], заказав ему копии произведений Ван Гога и Густава Климта[68].

Однако его новая подруга, похоже, пробилась сквозь его обывательскую броню. Летом 2008 года Абрамович присоединился к кругу тех, кто тратит большие деньги на произведения искусства, и заплатил 43 миллиона фунтов стерлингов за триптих Фрэнсиса Бэкона, 17,2 миллиона за «Спящую соцработницу» Лусиана Фрейда[69] и, по имеющимся данным, 7,5 миллиона фунтов за бронзовую скульптуру Джакометти[70]. Не такое уж скромное начало для того, кто впервые покупает произведения искусства. Хотя покупки, вероятнее всего, попали в конечном итоге в большой лондонский дом Абрамовича под влиянием культурной и трудолюбивой Даши. В том же году она открыла свою собственную эксклюзивную галерею — Центр современной культуры, — также известную в Москве как «Гараж».

Галерея расположилась в бывшем автобусном парке, построенном в 1922 году известным архитектором Константином Мельниковым; это здание само по себе является памятником архитектуры. Даша вложила в проект деньги как свои, так и своих родителей. Координатором галереи является Молли Дент-Броклхерст, агент из «Дамиан Херст» и бывший старший специалист в компании «Сотби». А также Жукова пользовалась советами директора «Тейт модерн» сэра Николаса Сероты, самого влиятельного человека в мире искусств Британии. Галерея была открыта роскошным обедом в июне 2008 года. На вернисаже присутствовали около трехсот представителей от искусства и видных фигур в мире моды, включая концептуального художника Джеффа Кунса, дизайнера Марка Ньюсона и владельца международной галереи Лэрри Гагосяна. Один из гостей сказал: «Водка всех сбила с ног, но Даша владела собой».

Кульминацией обеда стало выступление Эми Вайнхаус, чей гонорар приблизился к миллиону фунтов стерлингов. Незадолго до этого Абрамович также потратил более 200 000 фунтов стерлингов на празднование шестнадцатилетия своей дочери в лондонском ночном клубе Paper, наняв для развлечения гостей группу Klaxons и бразильскую группу CSS.

Приглашение рок-звезд в последнее время стало весьма характерным для русских. В 2005 году Александр Лебедев привез Рода Стюарта на московский концерт в Кремле. В 2005 году Андрей Мельниченко пригласил на свою свадьбу, которая проходила на юге Франции, Уитни Хьюстон и Кристину Агилеру. Президент Путин присутствовал среди гостей на праздничной церемонии в одном из шести домов угольного магната в Каннах. Часовня русской православной церкви была аккуратно разобрана на части, перевезена в Канны и снова собрана для службы. Едой занимался имеющий звезду Мишлен шеф-повар Элейн Дюкассе, которому платят семь тысяч фунтов в час. Несмотря на предполагаемые расходы на свадьбу в 40 миллионов долларов, такая сумма не опустошила кошелек миллиардера.

Два года спустя, в апреле 2007 года, Мельниченко пошел еще дальше и нанял Дженифер Лопес для сорокаминутного выступления на роскошной вечеринке в своем поместье Harewood, что в Беркшире. Говорят, что певице заплатили гонорар 600 000 фунтов стерлингов, а кроме того, еще 400 000 фунтов потратили на перелет ее вместе со свитой и проживание в высококлассном отеле в Лондоне. Праздник проходил по случаю тридцатилетия жены Мельниченко Александры Кокотович, сербской поп-звезды и бывшей «Мисс Югославия», которая сама имеет некоторые черты сходства с Джей Ло. Среди шестидесяти гостей (говорят, меры безопасности по их охране обошлись в 3 миллиона фунтов стерлингов) были и Абрамович с Дашей, а также многие другие русские и сербские магнаты.

Летом Лазурный Берег становится излюбленным местом отдыха для наслаждающихся жизнью олигархов. Хотя там множество яхт, принадлежащих известным миллиардерам, таким, как Мохаммед аль-Файед, принц Саудовской Аравии Алвалид и Боб Манукян, армянский бизнесмен, живущий в Белгравии, именно русские яхты доминируют на причалах береговой линии Южной Франции, занимая самые лучшие причальные сооружения мыса Антиб. Для суперяхт такие места стоянки обходятся около 100 000 долларов в неделю. В 2004 году госпожа Ширли Бесси[71] жаловалась, что яхта Абрамовича Le Grand Blew, пришвартованная в заливе Монте-Карло, загораживает вид из ее апартаментов.

Самые дорогие виллы в этом районе, стоимость которых начинается с 12 миллионов фунтов стерлингов, в последние годы все больше и больше заселяются русскими, вслед за Березовским и Абрамовичем. В марте 2007 года живущий в Лондоне Леонид Блаватник купил легендарный Grand-Hotel du Cap-Ferrat — величественный белый дворец на одном из самых эксклюзивных курортов мира. Список гостей отеля напоминает сборник «Кто есть кто?» и включает в себя представителей европейских королевских семей, знаменитостей и политических лидеров; среди гостей прошлых времен здесь бывали Уинстон Черчилль, Леопольд II Бельгийский, Чарли Чаплин и Пабло Пикассо. Говорят, что Блаватник приобрел отель, расположенный на семи акрах, а также пятизвездочный Hotel de Vendom в центре Парижа за общую сумму в 146 миллионов фунтов стерлингов.

Местные жители привыкли к русскому богатству, выставляемому напоказ: кортежи из черных лимузинов, управляемые водителями «Бентли», рестораны, имеющие мишленовские звезды, дикие вечеринки с шампанским и высококлассные морские суда. Неудивительно, что Сен-Тропе приобрел славу «Содома и Гоморры двадцать первого столетия». В августе многие русские гламурные группы перемещаются из апартаментов в Лондоне и Москве в район Французской Ривьеры. Обязательной является ежегодная пляжная вечеринка на Ибице во время августовских банковских каникул, организованная ночным клубом Boujis. Этолишь кусочек в мозаике развлечений международных клуберов, курсирующих между лондонским Уэст-Эндом, Сен-Тропе, Мальдивами и Карибами.

В зимний период русские нувориши едут в Куршевель — роскошный французский лыжный курорт в Альпах. Березовский, Татьяна Дьяченко, Абрамович регулярно посещали эти места начиная с середины 1990-х годов. Считается, что в 2007 году за время зимнего сезона здесь побывало 15 000 русских, особенно в первые две недели января, в период празднования русского Старого Нового года. Меню в самых дорогих ресторанах и отелях отпечатано на русском языке, так же как и таблички в отелях и на лыжных склонах. Поскольку русские платят больше других отдыхающих, они занимают самые шикарные шале, отели и рестораны, нанимают самых высококлассных лыжных инструкторов.

С начала нового тысячелетия выросли до небес прибыли дорогих отелей, ресторанов и баров, ювелиров-дизайнеров и бутиков, потому что происходит то, что местные называют «ежегодной оргией потребления». Быстро подстроившись под русский вкус, ювелиры в Куршевеле всегда готовы предоставить часы и мобильные телефоны, инкрустированные бриллиантами.

Никакие расходы не идут в счет, когда дело доходит до пирушки. В курортном месте снимаются дорогие шале, стоящие 25 000 фунтов стерлингов в неделю. Излюбленным местом российской бизнес-элиты стал пятизвездочный отель Byblos des Neiges, который открыт в Куршевеле в 1850 году. Он стоит в самой роскошной из четырех деревень эксклюзивного курорта. Цены здесь могут составлять 1200 фунтов в сутки. Отель привлекает кинозвезд, таких, как Брюс Уиллис, и супермоделей вроде Наоми Кэмпбелл, а также русских миллиардеров. В знаменитом ночном клубе отеля Caves du Roy бутылка «Кристал» или «Крюг Гран Резерв»[72] стоит 2000 фунтов, а порция черной икры — 500 фунтов. Вслед за мужчинами сюда устремляются и армии молодых женщин, а также русские рок-группы, которых приглашают гости-миллиардеры.

В России люди мрачно наблюдают за жизнью своих супербогатых сограждан. В январе 2004 года журналистка Анна Политковская писала: «Наши новые русские проводят Рождество, катаясь на лыжах в Куршевеле. Более двух тысяч россиян, каждый из которых зарабатывает свыше полумиллиона рублей (10 000 фунтов стерлингов) в месяц, собираются „на русский сезон“. Меню предлагает им восемь видов устриц, винную карту, включающую бутылки стоимостью 1500 фунтов. А в свите каждого нового русского вы обязательно найдете правительственных чиновников — наших настоящих олигархов… Болтовня об успехе, о жар-птице счастья, которую поймали за хвост, о доверии государственных органов… „Благотворитель-ность“ чиновничьего корпуса, более известная как коррупция, — это прямая дорога в Куршевель».

Кстати, поначалу размах, с которым русские сорили своими огромными деньгами, местных жителей в Куршевеле восхищал, теперь это кажется им вульгарным. Владельцы отелей помнят, как русские частенько запивали водкой вино «Шато Петрюс» стоимостью в несколько тысяч фунтов за бутылку. «У них была реальная проблема, чем себя занять, — рассказывает владелец отеля. — Каждый день мы были озабочены тем, каким может быть их следующее требование. То они захотят, чтобы посреди ночи им открыли бассейн, то потребуют икру в комнату в три часа утра или же пожелают подогнать к отелю лимузин через три минуты. В ресторане они заказывали сразу все блюда, а потом отсылали назад то, что уже расхотели есть, и требовали счет. А если мы не удовлетворяли их пожелания, они поднимали страшный скандал, угрожая тут же выехать из отеля».

Но постепенно ситуация менялась, некоторые русские посетители стали понимать, что держаться заносчиво — вредить своему имиджу. Нынешние приезжающие — крупные управленцы, предприниматели и международные банкиры — склонны к менее хвастливому поведению и ведут себя разумнее, хоть это не означает, что они не устраивают шумных пирушек или перестали демонстрировать свои раздутые бумажники. Тем не менее сотрудники многих шале отказались работать с русскими из-за их репутации.

Скандальную известность в Куршевеле приобрел Михаил Прохоров. Этот олигарх, которого иногда русские таблоиды называют «никель в штанах» и который имеет дом в Лондоне, создал свое мультимиллиардное состояние за счет горнодобывающей промышленности. Он владеет очень существенной долей в «Норильском никеле» — бывшей государственной компании, приобретенной им совместно с Владимиром Потаниным. Одна пятая часть никеля производится на предприятии Прохорова. В 2006 году его доходы составили 6 миллиардов долларов.

Ночью 7 января 2007 года промышленный магнат, к тому же и «самый завидный жених в стране», в полной мере оправдал репутацию плейбоя, развлекаясь на веселой пирушке в компании красивых молодых подруг. Нежданно-негаданно в ночной клуб вошли пятьдесят французских полицейских, которые задержали Прохорова, известного среди своих как «Великий Гэтсби»[73], по подозрению в том, что он поставляет проституток высокого уровня своим друзьям. Прохорова доставили в полицейский участок в Лионе вместе с двадцатью четырьмя спутниками, среди которых были русские девушки в возрасте около двадцати лет. Хотя всех арестованных отпустили на свободу без залога, вскоре об этом инциденте написала лионская газета Le progress.

В зимних увеселительных поездках Прохорова проблемы случались и раньше. Согласно сообщениям официальных лиц в Оттаве, двумя годами ранее канадское правительство отказалось предоставить визы группе женщин, собирающихся отправиться с ним на зимние каникулы в эту страну. Самому Прохорову визу дали, а его свите — нет.

Прохоров был не очень доволен такой публичностью, но он едва ли мог жаловаться. Ведь ко всему прочему, пирушки — в крови у русских. Сам олигарх однажды сказал корреспонденту газеты, что развлечения претворяют в жизнь его личную философию. Но фортуна, казалось, отвернулась от миллиардера, так как инцидент имел продолжение и по возвращении домой.

История вышла за рамки российских газет и телевидения. Вскоре имя Прохорова стало известно всем, и каждый знал о его экстравагантном образе жизни за границей. Через два месяца это происшествие сатирически изобразили в рекламе фруктового сока на государственном телеканале. Там, конечно, не называлось имя Прохорова, но зато был показан репортаж, как полиция сопровождает группу молодых женщин в нижнем белье и меховых шапках, следующих за олигархом в ванную комнату. Кадртутже сменялся другим, где женщина, уже в России, в своей квартире, смотрит новости. Слоган гласил: «Некоторые любят фантазировать о хорошей жизни, другие пьют сок!».

Загулы и светские кутежи некоторых олигархов изрядно надоели жителям России. Целые районы Москвы превращаются в площадки, где развлекаются супербогачи и миллионеры, устраиваются выставки вроде «Экстраваганза-шоу»[74], шумное международное веселье идет в том мире, который недоступен обычным россиянам. Огромное большинство населения живет в постоянном беспокойстве о том, чем рассчитаться с доктором, если заболеешь, или как заплатить военному ведомству, чтобы сына не забрали служить в Чечню. По данным Всемирной организации здравоохранения, русские мужчины часто умирают, не дожив до пенсионного возраста. В стране самая низкая заработная плата в Европе; Россия является самой нестабильной среди европейских стран. В резком контрасте с богатствами русских миллиардеров и мультимиллионеров, основная масса населения России остается ужасающе бедной.

Глава 8 Проклятие «ЮКОСа»

Это не было битвой матери Терезы против Тайсона. Друг с другом дрались два больших упрямых парня, и один из них победил. Выиграл Путин, а Ходорковский проиграл, но битва была честной. Он, конечно, не заслуживает жалости как политический узник, потому что все, что он сделал, не позволяет считать его таковым.

Билл Броудер, инвестиционный фонд Hermitage Capital Management

Когда летом 2003 года британские консультанты по безопасности прибыли в московскую штаб-квартиру нефтяной компании «ЮКОС», они были шокированы ее размерами, роскошью и почти военной строгостью службы безопасности. «Офис» оказался импозантным зданием в викторианском стиле с огромными бронзовыми буквами на фасаде, объявляющими о названии фирмы. Здание окружала высокая железная изгородь с острыми зубцами, которую к тому же защищал электрический провод, а вооруженная до зубов охрана патрулировала территорию.

Когда консультанты шли через бесконечный лабиринт переходов, комнат и бункеров, им казалось, что они попали в генеральный штаб армии. Миновав запутанные коридоры, они наконец-то вошли в личный кабинет Леонида Невзлина, директора «ЮКОСа» по корпоративным и политическим вопросам, а также близкого друга главного держателя акций компании Михаила Ходорковского. В оформлении комнаты был использован дзен-стиль: здесь стоял один простой белый стол, пол застилал однотонный ковер, минимум украшений.

Тут же вошел худощавый, крепкий и напористый Невзлин, одетый в дизайнерский костюм и черную шелковую рубашку. Он пребывал в подавленном настроении, но был энергичен. Месяцем ранее Генеральный прокурор объявил о начале расследования по делу «ЮКОСа». В течение нескольких дней правоохранительные органы проверяли офисы компании. Именно тогда, 2 июля 2003 года, был арестован и уведен в наручниках Платон Лебедев — правая рука Ходорковского и один из основных акционеров компании. На следующей неделе выписали ордера на арест еще нескольких руководителей «ЮКОСа».

Невзлин переживал, что и других управленцев высокого уровня ожидает судьба Лебедева. Британских консультантов вызвали для того, чтобы они дали советы относительно безопасности и защиты ключевых работников штата. Прежде всего дело касалось малоизвестного тридцатидвухлетнего топ-менеджера Рамиля Бурганова, директора геологоразведочной компании. Действительно, российские власти уже обвинили Бурганова в мошенничестве в отношении нефтяной фирмы «Истерн», «дочки» «ЮКОСа», в которую входили шесть нефтяных предприятий. Российская милиция к тому времени уже обыскала его дом, допросила жену и арестовала некоторые его активы. В течение нескольких дней он вылетел из страны на Мальту.

С этого момента менеджмент «ЮКОСа» зашевелился очень быстро. Двенадцать управленцев бежали из России. Одни уехали на Мальту, другие — на Кипр. Выезды заявлялись как временные. Была еще проблема с тем, что эти страны могутпойти навстречу России относительно требований об экстрадиции. Лондон, наоборот, считался безопасным раем, а потому возник план по переброске служащих «ЮКОСа» из средиземноморских убежищ в безопасные дома Соединенного Королевства.

Поскольку первые уехавшие сотрудники спрятались на Мальте, то первоначальная стадия тайной операции получила кодовое название операция «Мальтеза-1». Ситуация была сложной. Проблема заключалась в том, как перевезти управленцев «ЮКОСа» в Соединенное Королевство таким образом, чтобы их не задержали в аэропорту Хитроу. В рамках решения этой задачи их обеспечили туристическими визами и доставили в Британию на лодках и яхтах, поскольку офицеры пограничного контроля и таможни обычно проверяют только само судно, а не пассажиров, находящихся на его борту.

Бурганова перевезли на яхте по Средиземному морю в безопасное место на юге Франции. Затем на машине его доставили из Бордо на северный берег Франции, посадили на судно Le Gavre и высадили в Фолкстоуне, что в Кенте. Как только он прибыл, его доставили в заранее снятую квартиру около Окс-форд-серкус. Это простое жилье арендовали так, чтобы имя самого арендатора осталось в тени. Он жил там под охраной все двадцать четыре часа в сутки. Два телохранителя находились при нем неотлучно. Так его охраняли почти год, бывшему топ-менеджеру «ЮКОСа» не позволялось покидать квартиру под угрозой смерти. Хотя Бурганов был человеком непритязательным, он возненавидел свое укрытие, а новая жизнь сводила его с ума. Чтобы бороться с повседневной скукой, он получил в свое распоряжение компьютер и набор видеоигр.

Эта жизнь оказалась весьма далекой от того, что ему обещали начальники. Бурганов чувствовал себя заключенным. Когда он изредка все же выходил из квартиры, его сопровождали два телохранителя, которые держались позади, если он заходил в магазин. Однажды ему даже дали билет на матч с участием его любимой футбольной команды Tottenham Hotspur.

Даже когда жена и дочь Бурганова прилетели в Лондон навестить его, проводилась сложная операция службы наружного наблюдения, чтобы не дать русской разведке его обнаружить.

Несмотря на то что жена и дочь получили гостевые визы от британских властей, оставалась опасность, что если их выследят, то обнаружат и Бурганова, схватят его и вернут в Россию. По приезде в аэропорт Хитроу жену и дочь посадили в такси, отвезли куда-то, пересадили в другую машину и далее отправили на метро. После короткого путешествия в подземке они сели в третью машину и поехали в ресторан, где и встретились с Бургановым.

Так продолжалось до января 2005 года. Бурганов обратился с просьбой предоставить ему убежище, и его дело поручили специальному адвокату по вопросам иммиграции, который гарантировал ему получение резидентства в Соединенном Королевстве. Российские власти потребовали его экстрадиции в связи с обвинениями в мошенничестве, но было слишком поздно. Иностранные граждане, получившие убежище в Британии, обычно автоматически попадают под защиту от экстрадиции. Таким образом, суд отклонил требование о его экстрадиции, поскольку Бурганов уже получил убежище.

Сразу как только был подтвержден его статус, Бурганов переехал в более комфортабельную квартиру на Сент-Джеймс-сквер и начал новую жизнь. Эту собственность приобрела зарегистрированная на Британских Вирджинских островах компания под названием Vengrada Estates, которая имеет офисы в Женеве и Мэйфейре. Финансы Бурганова находились в безопасности, и ими занималась фирма «Люттон инвест и фай-нэнс», тоже зарегистрированная на Британских Вирджинских островах, учредителем ее являлась солидная управляющая компания Trident Trust. Через год он въехал в апартаменты на Бей-свотер, которые приобрел за 520 000 фунтов стерлингов и оформил уже на свое собственное имя.

Следующее дело оказалось более сложным. Известное как операция «Мальтеза-2», оно предполагало использование такой же процедуры, чтобы тайно вывезти Наталью Чернышеву, одного из руководителей «ЮКОСа» и советника Ходорковского. Российские власти предъявили ей обвинение в мошенничестве с приватизацией государственной химической компании. Так как прокуратура была уже готова арестовать Чернышеву, вывозить ее нужно было срочно.

Управлять неосторожной и вспыльчивой Чернышевой во время рискованного путешествия оказалось намного труднее, чем Бургановым. Кроме того, она любила намекать на связи в высших кругах, что весьма раздражало тех, кто обеспечивал ее безопасность.

Когда Чернышева прибыла в Лондон, ее поселили в Grossvenor House Hotel на Парк-лейн. На вопрос, нужна ли ей охрана, она ответила «нет». «Я знаю отличного юриста», — фыркнула она и растворилась в ночном Мэйфейре. Телохранители, наверное, вздохнули с облегчением. «Она спорила по любому поводу», — вспоминал один из консультантов по безопасности. Год спустя, в сентябре 2004-го, русские власти выписали ордер на ее арест и потребовали экстрадиции. Но она действительно могла позволить себе лучших юристов — королевского адвоката Эдварда Фитцджеральда и юрисконсульта Коркера Биннин-га. И в марте 2005 года председательствующий судья отказал в экстрадиции на том основании, что требование имело политические мотивы. Бывший член руководства «ЮКОСа» отныне стала свободной женщиной; она продолжает жить в Лондоне.

Многие другие топ-менеджеры «ЮКОСа» также уехали в Соединенное Королевство через безопасную базу на юге Кипра. Операция, получившая название «Оливковая роща», предоставила надежный и более простой маршрут, и воспользовавшиеся им некоторые коллеги Ходорковского вскоре поселились в безопасном доме в Лондоне, близ Пикадилли.

Затраты на операции «Мальтеза»-1 и 2 и «Оливковая роща» были покрыты с офшорного счета «ЮКОСа» на острове Мэн посредством банковского перевода. После этого трансфера сотни тысяч долларов наличными оказались в банковских ячейках в Найтсбридже и Мэйфейре. Для вновь прибывших в Лондон оплата наличными деньгами была столь же обычным делом, как и для их предшественников в 90-х годах. Также в привычку вошло и наличие телохранителей. Однако после 2 июня 2008 года с финансами возникли некоторые трудности. В тот день офицеры из специального отдела лондонской полиции появились в Мэйфейрском депозит-центре на Парк-стрит: длящаяся два года операция по предотвращению отмывания денег достигла своей кульминации. Полицейские обнаружили большое количество наличных денег и очень сомнительные документы, принадлежащие по меньшей мере одному бывшему руководителю «ЮКОСа» и видному грузинскому бизнесмену. Кроме того, были найдены пистолеты, фальшивые паспорта и кокаин.

В отличие от Бориса Березовского, нефтяной миллиардер Михаил Ходорковский был стратегом, вел скромную и упорядоченную жизнь. Сосредоточенный и напряженный, он часто казался своему ближайшему окружению неуверенным в себе. Интеллектуал, классический тип ученого-изобретателя, он однажды пришел на деловую встречу в туфлях, носках, брюках и пиджаке, забыв надеть рубашку и галстук. Однако все это не могло скрыть таких его черт, как целеустремленность и безжалостность. Известно, например, что он установил видеокамеры для слежки за своим собственным персоналом. Как и Березовский, Ходорковский был беспощаден в своем стремлении к богатству и власти. Журналист, бравший у него интервью в Давосе в 2003 году, вспоминает, что он «редко встречал людей с такими суровыми и ничего не прощающими глазами».

Когда Россия в 90-х годах столкнулась с банкротством, Ходорковский задался целью защитить свое мультимиллиардное состояние. Как и многие другие олигархи, он по дешевке приобрел дорогостоящие государственные активы, но в беспокойной атмосфере того времени его благосостояние находилось под постоянной угрозой. Понимая, что власти могут в один прекрасный день забрать обратно то, что было приватизировано, или потребовать уплаты налога задним числом, магнат предпринял необходимые меры.

Поскольку его бизнес-империя в 90-х годах разрослась, Ходорковский, подобно большинству крупных бизнесменов, испытывал отвращение к уплате налогов. К счастью, имелось продуманное решение, которое позволяло ему и защитить свои активы, и избежать налогов: он мог переместить свои активы в офшоры и конвертировать их в твердую валюту. По совету западноевропейских финансовых экспертов была разработана сложная сеть офшорных компаний и счетов.

Однако оказалось, что часть бизнес-империи Ходорковского могла мирно сосуществовать с определенными элементами Российского государства. Это подтверждалось доказательствами банковского и финансового комитета сената США в 1999 году, который доложил об «операции КГБ по отмыванию денег, когда украденные суммы провели через банк Ходорковского „Менатеп" — легальную фирму, контролируемую КГБ». Этот банк действительно использовался лицами из Кремля и высшими чиновниками КГБ для осуществления их платежей.

Банк «Менатеп», зарегистрированный в почтовом ящике на Гибралтаре, стоял в центре деловых операций Ходорковского. Именно через «Менатеп» в 1996 году он получил свой самый большой приз — нефтяную компанию «ЮКОС» — посредством аукционов, работающих по системе «кредит под акции». Поток денег от нефтяного бизнеса был огромен, и потому потребовался очень сложный набор мероприятий для его защиты.

Так как империя Ходорковского росла, а его офшорная база расширялась, друзья предложили ему нанять специалиста по юридическим вопросам. Адвокатом, к которому он обратился, был Стивен Кертис.

Летом 1997 года Ходорковский прилетел в аэропорт Лютон на своем личном самолете. В окружении трех телохранителей, в обстановке повышенной секретности и строгих мер безопасности его привезли в офис Кертиса на Парк-лейн, 94. Вскоре юрист подписалдоговор со своим первым клиентом-олигархом и приступил к тайному управлению перестройкой «ЮКОСа» и его офшорной сети.

Будучи вдохновленным сложной задачей, Кертис определил для себя проблему номер один: создание и запуск компании «Менатеп групп», которая и была учреждена 5 сентября 1997 года. «Менатеп» стал инструментом, с помощью которого олигарх мог на законных основаниях контролировать «ЮКОС». Однако первоочередной целью стали меры по защите активов Ходорковского от попыток российских властей заморозить их или арестовать. Это можно было осуществить только посредством создания сложной сети офшоров.

«Менатеп групп Лтд» (GML) также зарегистрировали в почтовом ящике на анонимное помещение на Гибралтаре с перво-. начальным акционерным капиталом всего лишь в пять миллионов акций, несмотря на то что эта фирма контролировала активы стоимостью в миллиарды долларов. Управление распределялось равным образом между Стивеном Кертисом и главным бухгалтером, живущим на Кипре. Все акции из этих пяти миллионов, кроме одной, были затем переведены в траст под названием Palmus Foundation и в офшорные компании в Лихтенштейне, на Кипре, Гибралтаре. У Кертиса осталась одна-единственная акция.

Однако GML всецело контролировал сам Ходорковский. Его доля, составляющая преимущественное большинство акций, управлялась через специальный офшорный траст, в котором он был единственным бенефициарием. Все устроил Кертис, который получил право голоса в случае ареста или смерти Ходорковского.

Кертис стал опекуном и стражем активов «ЮКОСа» и «Менатепа». Он не был бенефициарным владельцем акций, но реально управлял ими через траст. Он представлял собой защитную систему, которую впоследствии обнаружат следователи, когда попытаются проникнуть (большей частью безуспешно) к активам через уникальный по сложности лабиринт различных взаимосвязанных компаний и трастов.

Ходорковский доверял общительному Кертису, который ему к тому же нравился, а кроме того, был честным и не воровал. Олигарх одобрял и то, что Мэйфейрский юрист хранил большую часть самых щекотливых деталей в голове, а бумаге доверял только самый минимум. Хотя это обстоятельство помогало сохранять секретность, причиной его была и компьютерная безграмотность, и хаотичная файловая система (он предпочитал диктовать свои письма и распоряжения). Словно рассеянный профессор, Кертис часто носился с обрывками бумажек, на которых были накарябаны строчки, содержащие информацию о сотнях миллионов фунтов. И только в редких случаях, когда он не мог вспомнить какие-либо данные, он звонил часа в три ночи кому-нибудь из сотрудников.

Иногда минуты решали дело. Действительно, масштаб операции был виден в протоколах встреч в июне 1999 года в офисах Кертиса. Они демонстрируют сложнейшую защищенную финансовую сеть, раскинувшуюся по всему миру. Прибыль от русской нефти, составляющая сотни миллионов долларов, выводилась из «ЮКОСа» через офшорные счета на Гибралтаре, на Каймановых островах и острове Мэн. Однако сколько в точности было денег, так никто и не узнал.

Сеть, работавшая с нефтяными потоками, носила кодовое название «Озеро Джерби» по имени водного пути на острове Мэн. Некоторая часть прибыли от экспорта нефти «ЮКОСом» шла через «Озеро Джерби» в многочисленные компании Швейцарии, Либерии и Ирландской республики. Именно в этих компаниях аккумулировались огромные суммы. Хотя все фирмы имели официальные юридические адреса, у них был и один общий офис в Женеве.

Размещение денег в офшорах оказалось крайне выгодным финансовым предприятием, которое помогло сохранить состояние Ходорковского, когда в 1998 году произошло резкое падение рубля. Как только кризис обернулся катастрофой, «Менатеп» оказался, по крайней мере для публики, в очень сложном положении. Консультантам и сотрудникам перестали выдавать зарплату, банк заблокировал счета и депозиты, а также отказался платить кредиторам. Центробанк отозвал его лицензию, а гигантские буквы названия были быстро убраны с фасада его головного офиса в Москве. В это время вкладчики стояли в огромных очередях, как правило тщетно, у порога величественного мраморного здания. Возможно, «Менатеп» и рухнул, но большая часть его активов, включая «ЮКОС», уже была надежно спрятана в твердой валюте за границей, в основном с помощью офшорной сети, созданной Кертисом.

Эти активы Ходорковский ловко вывел в дочерние офшоры и разместил на банковских счетах, что представляло собой уже не просто операцию по уходу от налогов. В течение второй половины 90-х годов западные инвесторы понимали потенциальную выгоду работы на российском рынке и инвестировали деньги в Россию. Многие так хотели вступить в только что приватизированные компании, что проводили необходимый в таких случаях процесс комплексной юридической экспертизы лишь поверхностно. Активы прятались, а некоторые мелкие акционеры «ЮКОСа» утверждали, что сама структура использовалась для того, чтобы скрыть прибыль и, следовательно, избежать выплаты дивидендов.

Одним из таких инвесторов был Билл Броудер, который основал фонд Hemitage Capital Management. В период с 1997 по 1999 год цена акции «ЮКОСа» резко упала вниз — с 6 долларов до 8 центов. Хотя это падение во многом было вызвано экономическим кризисом, бушевавшим в то время в России, он не являлся единственной причиной этого падения. «Некоторую часть снижения акций в цене — с шести долларов и примерно до 1,25 доллара — можно отнести на счет общего падения рынка, остальное же (с 1,25 доллара до 8 центов) стало результатом осуществления плана по выводу активов», — считает Броудер.

Броудер был лишь одним из нескольких случайных западных инвесторов. Среди кредиторов «Менатепа» числились также German Bank West, японский Daiwa Bank и южноафриканская компания Standard Investment. Всего лишь за несколько месяцев до дефолта 1998 года они кредитовали «Менатеп», предоставив ему, к несчастью, большую отсрочку по выплате общей суммы в 236 миллионов долларов. В качестве обеспечения кредиторам обещали акции «ЮКОСа», эквивалентные 30 процентам стоимости компании. «Менатеп» мог затребовать их обратно в случае погашения займа. На бумаге сделка выглядела весьма заманчиво.

Однако когда после кризиса инвесторы потребовали от государства вернуть заем, зарубежным банкам дали от ворот поворот. На повторные требования предоставить информацию они получали противоречивые ответы. И в один прекрасный момент машина, загруженная документами «Менатепа», выехала из Москвы и в конечном итоге оказалась в Волге. Более того, чтобы скрыть действительное финансовое состояние банка, Ходорковский предпринял целую серию финансовых маневров, умело играя в прятки с активами как банка, так и «ЮКОСа».

Так случилось, что с позволения Ходорковского группе офшорных дочерних компаний были проданы акции двух главных нефтеперерабатывающих производственных объединений «ЮКОСа». «Менатеп» утверждал, будто не знает владельцев этих организаций, но выяснилось, что одна из «дочек» принадлежит близкому советнику Ходорковского. Мелкие инвесторы «ЮКОСа» говорили, что прибыли распыляются на анонимных офшорных счетах и что кое-кто из акционеров нанял детективов для расследования сложившейся ситуации.

Сброс акций привел к тому, что активы «Менатепа» и дальше разбазаривались. В результате иностранные банки владели 30 процентами компании, которая стоила немногим более пустой раковины.

Ходорковский и Кертис, занимаясь сложными офшорными операциями, не учли возможности появления лиц, бьющих тревогу. Одним из них была Елена Коллонг-Попова, русская, живущая в Париже, которая с 1996 года работала на «Менатеп», занимаясь еще одной сетью офшорных счетов.

Коллонг-Попова, когда-то вышедшая замуж за полковника КГБ, попала в «Менатеп» после вечеринки для русской бизнес-элиты в 1995 году в Сен-Тропе. Она утверждала, что управляла двадцатью — тридцатью компаниями, зарегистрированными на ее имя, в Швейцарии, в Люксембурге, на Британских Вирджинских островах, на Сейшелах, в Панаме, на Багамах и занималась трансферами на сумму около 150 миллионов фунтов стерлингов в год. Некоторые из транзакций вроде бы проходили через расположенные в Лондоне британские и американские банки.

Работа над тем, что кто-то назвал «задворками улицы мировых финансов», также принесла плоды: гламурный образ жизни. «Я могла бы купить английский футбольный клуб, — шутила Коллонг-Попова. — Моя жизнь напоминала телесериал „Даллас". Я все время летала на частных самолетах: то на Карибы, то на Сейшелы, то на остров Мэн. Жизнь протекала в отелях класса люкс, в дорогих ресторанах. У меня была куча наличности, чтобы давать взятки нужным людям. Не могу вспомнить, сколько жемчужных ожерелий (по 80 тысяч фунтов за нитку) я купила, чтобы ублажить жен тех, от кого мы зависели».

Подобно тем технологиям, что используют шпионские сети и террористические группы, сложная сеть компаний связывала «Менатеп» и «ЮКОС». Они управлялись разными людьми, и каждая предусмотрительно находилась на некотором расстоянии от другой, чтобы сохранять секретность. «Это походило на большой блочный дом, где много квартир, но у каждого есть свой ключ и каждый занимается своими делами на своей территории», — привела очередное сравнение Коллонг-Попова. Эта сеть показалась на поверхности только во время расследования, которое вели французские власти, когда вскрылось то обстоятельство, что огромное количество денег перемещалось на банковских счетах Коллонг-Поповой.

Во время проведения расследования относительно «ЮКОСа» ее попросили приехать в Москву для дачи показаний, но она отказалась, опасаясь за свою безопасность. Пытаясь обелить свое имя, Коллонг-Попова в августе 2003 года отправила в российскую прокуратуру посылку с документами, в том числе и корпоративные бумаги, торговые отчеты, выписки с банковских счетов за период с 1996 по 2000 год.

Кроме того, что несколько миллиардов, которые были вывезены из России и осели на иностранных банковских счетах, образовавшись в результате уклонения от уплаты налогов, огромное количество денег как будто растворилось в трансферах, телефонных документах экспорта-импорта, накладных на нефть и других механизмах, что явилось следствием деятельности высокодоходной компании, составляющей костяк российской экономики. Имеются даже свидетельства о разграблении международных кредитов со стороны МВФ под благовидным предлогом оказания помощи рублю. По мере того как разрасталась его бизнес-империя, Ходорковский хотел приобрести политическое влияние, чтобы защитить свои интересы после прихода к власти Путина. «Мне хочется плакать, когда Борис Березовский рассказывает о группе людей, имеющих стопроцентное политическое влияние, — сказал Ходорковский в 2000 году. — Если бы у нас было хотя бы десять процентов того политического влияния, о котором говорит Березовский, мы бы никогда не позволили правительству установить непосильные налоги, которые сейчас существуют в бизнесе». Его собственное влияние на Кремль падало. Он имел огромную значимость для министра топлива и энергетики во времена ельцинского режима, но когда начала восходить звезда Путина, звезда Ходорковского закатилась.

В создавшейся ситуации, не собираясь подчиняться давлению Путина, Ходорковский обратился к иной тактике. Сейчас он понимал: чтобы «ЮКОС» стал глобальной энергетической компанией и был привлекателен для иностранных инвесторов, ему самому нужно подчистить свою деловую репутацию. Нужно отдать ему должное: он не пытался отрицать сомнительное деловое прошлое. «Мы начинали как бароны-грабители, но вы должны понять, что правила в те времена были жестокими; мы изменились, став более похожими на то, что от нас ожидали, — сказал он в декабре 2001 года. — Не думаю, что я действительно нарушал закон, но мне понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что над законом и за его пределами есть также и этические нормы».

Понимая, какой основательный вред репутации проистекает от разоблачений и какому серьезному риску он подвергается из-за действий российской прокуратуры, Ходорковский начал позиционировать себя как ответственного бизнесмена и попытался перепрофилировать «ЮКОС» в законопослушную компанию. В мае 1999 года олигарх внезапно посетил Вашингтон и Нью-Йорк. Он побывал на Нью-Йоркской фондовой бирже, встретился с редакторами газет и попытался отстоять публично свои деловые методы.

К концу 2000 года босс «ЮКОСа» отлично вел свою международную имиджинговую кампанию. Он понимал, что его собственные финансовые интересы сейчас требуют открытости и эффективности. По мнению Economist, он являлся «первым магнатом ельцинской эпохи, кто осознал: честный образ жизни значит порой больше, чем деньги». Он отказался от некоторых наиболее спорных аспектов офшорных схем, провел несколько операций вбелую, использовал прибыль на реинвестирование и даже начал платить налоги. Он неожиданно стал образцом корпоративной прозрачности, сделал открытыми финансовые документы, выплатил дивиденды и даже вернул деньги, по крайней мере частично, некоторым вкладчикам, которые потеряли свои сбережения, когда во время финансового кризиса рухнул «Менатеп». Он знал: надо играть по правилам, если хочешь добиться новой цели — создать компанию западного образца, входящую в списки фондовой биржи Лондона или Нью-Йорка.

В соответствии со своими замыслами он открывал фирмы в городах типа Нефтеюганска, где даже рождественская иллюминация на улице Ленина была выполнена в форме корпоративного символа «ЮКОСа» — зелено-белого треугольника. В заброшенный городишко, где в середине декабря температура опускается до минус сорока градусов, «ЮКОС» поставлял все — от новых компьютеров до питьевой воды. Компания обеспечивала органы здравоохранения и даже милицию. Опираясь на японскую модель бизнеса, здесь запретили наркотики и спиртные напитки, а рабочий день начинали очень рано.

В июле 2001 года Ходорковский разместил свою штаб-квартиру в особняке девятнадцатого века в Москве, слоган на котором гласил: «Честность, открытость, ответственность», и заявил «Нью-Йорк таймс» о стремлении к прозрачности в бизнесе. Если когда-то он отрицал, что имеет какую-либо долю в «ЮКОСе» или «Менатепе», то сейчас он обнародовал данные относительно своего контрольного пакета и опубликовал счета в соответствии с международными рекомендациями. Ходорковский взял на работу американских и французских руководителей из западных нефтяных компаний и банков и назначил известных политиков членами правления. «Он пытался прикрыть тылы», — говорил британский ученый, который хорошо знал его. Инвесторы вознаградили олигарха за изменение курса. В течение нескольких лет после 2000 года акции «ЮКОСа» шли вверх, увеличивая стоимость компании и личное состояние Ходорковского, хотя главным фактором все-таки оставался растущий спрос во всем мире на энергоносители.

Желая улучшить свой имидж за границей, Ходорковский нанял западных экспертов по пиару и щедро спонсировал консервативную группу, связанную с администрацией Буша. Он обратился в АРСО Worldwide[75], грамотную лоббистскую компанию — дочернюю фирму мирового гиганта Grey Advertising. Ей заплатили аванс в 5 миллионов долларов, ежемесячно отдавали еще 25 тысяч за дизайн и поддержку веб-сайта, а ежегодная плата составила 90 тысяч долларов.

Именно АРСО посоветовала ему создать Открытый российский фонд по модели Открытого общественного фонда Сороса. Он начал свою работу с большого праздника в лондонском Somerset House вечером 10 декабря 2001 года. Ходорковский прилетел туда из России и сказал гостям за обедом: «Я открываю этот фонд в Лондоне, чтобы продемонстрировать интернациональный характер деятельности данного фонда и создать инфраструктуру, с которой будет работать новое поколение российских лидеров. Нефть „ЮКОСа" уже оказывает поддержку различным образовательным программам в России, и я рассматриваю это как следующий шаг к установлению дальнейшего сотрудничества между нашей страной и Западом».

На той же неделе Ходорковский устроил прием в отеле «Дорчестер», название которого давно ассоциировалось с именами вызывающих пересуды иностранных магнатов и членов королевских семей. Даже великолепие чайной комнаты «Дорчестера» казалось недостаточно ярким и эффектным для Ходорковского и его презентации. Робкого бизнесмена сопро-: вождали представитель прессы и переводчик, телохранителя же поблизости не было видно. Когда Ходорковского спросили, а не чувствует ли он себя неуютно в стране, где повсюду бедность, он ответил: «Богатому человеку не очень комфортно в России».

Объявив себя «первым российским международным корпоративным благотворительным фондом», Открытый российский фонд устроил также презентацию в США, в элегантном зале Библиотеки конгресса в Вашингтоне. Мероприятие посе-. тили представители американской политической и деловой элиты, к фонду обратился Джеймс Волфенсон, президент Всемирного банка. Это, без сомнения, открывало новые и удивительные возможности. С помощью АРСО фонд привлек влиятельных людей в качестве доверенных лиц, в частности Генри Киссинджера, доктора Михаила Пиотровского, директора известнейшего государственного музея «Эрмитаж» в Санкт-Петербурге, и лорда Джейкоба Ротшильда.

Отпрыск банкирской династии, мультимиллионер лорд Ротшильд — близкий друг принца Чарльза и один из самых известных банкиров в мире. Ходорковский впервые встретился с ним где-то в 90-х годах, когда его пригласили на вечеринку в. загородный дом банкира в Уэддездон-мэнор, Букингхэмпшир. В то время Ходорковский неуверенно прокладывал свой курс в западных корпоративно-правительственных водах, и лорд Рот-, Шильд стал задушевным другом олигарха и разрешил Открытому российскому фонду использовать свои офисы в Сент-Джеймсе в качестве почтового адреса в Лондоне. Лорду так доверяли, что в 2003 году передали ему право голоса по акциям Ходорков-. ского. Это означало, что опытный банкир в отсутствие олигарха мог голосовать на заседаниях совета и ежегодных собраниях акционеров как его представитель.

Генри Киссинджером также восхищались в окружении Ходорковского и даже свозили его в Москву, чтобы он поддержал совместный с фондом проект по продвижению «российской демократии». Но не каждый политик шел на контакт с таким энтузиазмом. Когда пригласили бывшего сенатора от Нью-Джерси Билла Бредли, он отказался. Хотя фонд финансировал проекты как в России, так и за ее пределами, в том числе и выставки русского искусства в Сомерсет-хаус и программу по сотрудничеству молодых британских, американских и российских лидеров, у него был довольно скромный бюджет в 15 миллионов долларов. По словам американской журналистки Люси Комисар, «гранты Открытого российского фонда, кажется, имеют своей целью скорее обслуживание влиятельных друзей, нежели продвижение демократии. По заказу лорда Сноудона сделали русский фотоальбом. Фонд также выделил 100 000 долларов национальному фестивалю книги, любимому благотворительному мероприятию Лоры Буш, жены президента Джорджа Буша».

Кроме того, Ходорковский вложил деньги во влиятельный инвестиционный фонд Carlyle Group, которым руководил Фрэнк Карлуччи, бывший заместитель директора ЦРУ и министр обороны США во времена Рональда Рейгана. Все эти шаги помогали олигарху добиваться своих целей среди влиятельных политических фигур США. Надеясь заслужить одобрение общественности, он в 2001 году пригласил целую группу журналистов в печально известную увеселительную поездку с шампанским по России на частном самолете. Путешествие, организованное принцем Майклом Кентским, получило у московских корреспондентов название «самолет позора».

Открытый российский фонд также выделил миллион долларов на научную программу по обмену Open World. В сентябре 2002 года был организован обед в Библиотеке конгресса в честь фонда Ходорковского. Позже Ходорковский и лорд Ротшильд встречались в величественной обстановке комнаты членов парламента здания Томаса Джефферсона[76]  с конгрессменами, чиновниками из Государственного департамента, бизнесменами и российскими экспертами. По мнению лорда Ротшильда, так называемый ребрендинг и новый имидж олигарха имели огромный успех.

В Британии фонд Ходорковского выделил деньги Somerset House на то, чтобы собрать заново картины, некогда принадлежавшие сэру Роберту Уолполу, первому премьер-министру Великобритании, которые продал Екатерине Великой эксцентричный и эпатажный внук Уолпола. В 1779 году двести четыре превосходных полотна из коллекции Уолпола вывезли в государственный музей «Эрмитаж» в Санкт-Петербурге. На деньги Ходорковского предполагалось вернуть тридцать четыре картины обратно в Лондон. В преддверии этого события открылась выставка под названием «Страсть, живопись и политика».

Ради приобретения влияния олигарх финансировал и Центр международной политики, который имел тесные связи с правительством лейбористов, чьим патроном был Тони Блэр. Бывший директор Центра по коммуникациям Роб Блэкхерст заметил, что их политически сплоченный коллектив был весьма признателен своим корпоративным спонсорам. В частности, в январе 2005 года он сказал: «Центр получил более 100 000 фунтов стерлингов от неизвестного русского олигарха на разработку программы относительно российской демократии. Деньги пришли к нам не прямым путем. Они поступили через лондонские пиар-компании, которыми управляла большая группа бывших специальных советников лейбористов. Люди из пиар-организаций намерены лишить Путина симпатий общественности, а также они, несомненно, были бы рады, если бы этот проект послужил делу создания официального документа, критикующего связи Даунинг-стрит с президентом России».

Как и большинство других олигархов, Ходорковского привлекали палата лордов и важные влиятельные пэры. В конце 2000 года баронесса Смит, пэр от лейбористов и вдова бывшего лидера лейбористской партии, пригласила его на обед с лордами. Баронесса являлась консультантом компании «Бритиш петролеум», которая впоследствии начала инвестиции в Россию — в страну, которая так манила ее. Ходорковский приступил к «обработке» истеблишмента из новых лейбористов и перечислил деньги в Мемориальный фонд Джона Смита. Именно поэтому он и был приглашен на обед. Поскольку Ходорковский не говорил по-английски, его посадили рядом с лордом Скиделски, известным ученым и биографом Джона Мейнарда Кейнса[77], хорошо говорящим по-русски. Пэр спросил нефтяного барона, что он думает о Путине. «Он отлично представляет основное направление русского общественного мнения», — с пренебрежением ответил тот, намекая на то, что президент понимает основные инстинкты русских людей. Щедрость Ходорковского в отношении фонда Смита была впоследствии вознаграждена: его пригласили на Даунинг-стрит, 11, где его поблагодарил лично канцлер казначейства Гордон Браун.

Ходорковский также привлек к делу лорда Оуэна, одного из основателей социально-демократической партии. Лорд Оуэн уже занимался российским бизнесом, будучи директором и номинальным главой компании Middlesex Steel, которой с 1995 года владел олигарх Алишер Усманов. Бывший секретарь лейбористской партии работал консультантом «ЮКОСа» на платной основе.

Ходорковский сохранил и лоббистскую компанию Public Policy Partnership, возглавляемую лордом Гилфордом. Обычно его звали Пэдди, и он являлся единственный сыном и наследником Джона Мида, седьмого графа Клэнвильяма. Гилфорд получил образование в Итоне и Сэндхерсте. Он, бывший страж золотого запаса, сейчас был главой подразделения по связям с общественностью (то есть административно-лоббистского отдела) Hanson — строительного конгломерата лорда Хэнсона. Все атрибуты аристократа у него были в наличии: кольцо-печатка с монограммой, шитый на заказ костюм в тонкую полоску, отточенный выговор важной персоны из Водхауса.

Непревзойденный специалист по политическим связям, Пэдди Гилфорд вступил в скандально известную лоббистскую компанию Ian Greer Associates, но затем ушел из нее и создал свою собственную консалтинговую фирму Public Policy Partnership. Одним из его клиентов было инвестиционное отделение «Интеррос» Владимира Потанина в Лондоне. Гилфорд, отличавшийся аристократической осанкой, — был одним из самых неортодоксальных политических лоббистов в Вестминстере, работающих на русских клиентов. Он воплощал в себе именно тот тип специалиста по пиару, который привлекал Ходорковского. Кроме «ЮКОСа», в число клиентов Гилфорда входили компания «Аксис» и несколько иностранных систем. Он был достаточно близок к принцу Майклу Кентскому, чтобы устраивать щедрые приемы для нефтяных и газовых компаний в Кенсингтонском дворце.

Русские безмерно любят титулованных лоббистов. А лорду Гилфорду нравилось разыгрывать из себя аристократа, каждый год приглашая русских клиентов в свое шотландское поместье на охоту, стрельбу или рыбалку.

Чтобы закрепить свою дружбу с британским истеблишментом, Ходорковский учредил фонд своего имени. Его зарегистрировали 8 декабря 2003 года как британскую компанию, и «Менатеп групп» передала ему 500 миллионов долларов, примерно в двадцать пятъ раз больше, чем «Открытой России». В цели нового фонда входило «развивать образование в Российской Федерации посредством предоставления стипендий студентам и осуществления финансирования образовательных учреждений».

Фонд Ходорковского был благотворительной академической организацией. Сначала членами его совета были Алистер Туллок, Мэйфейрский юрист, который представлял несколько компаний, и предприятий «ЮКОСа»; Чарльз Ионг, казначей Magdalen College в Оксфорде; Энтони Смит, бывший президент Мэгдален-колледжа. Борис Салтыков, бывший российский заместитель премьер-министра, вошел в совет в марте 2004 года. В первый год существования фонд являлся коммерческой организацией и не регистрировался в Британии как благотворительная структура вплоть до 19 ноября 2004 года, то есть спустя год после ареста Ходорковского. Он не производил никаких выплат до 2005 года, затем перечислил более 400 000 фунтов колледжу Святого Антония в Оксфорде в течение четырех лет и 500 000 фунтов оксфордскому «Русскому фонду», который предоставляет стипендии. Позже велась и другая благотворительная деятельность.

Хотя нефтяной магнат делал много инвестиций на Западе, чтобы улучшить свой корпоративный имидж, он не искал возможностей вернуться обратно домой. Он мог спокойно наслаждаться жизнью в Лондоне, а в Москве его безопасностью занималась структура, очень напоминающая небольшую частную армию, которой руководили бывшие работники советских силовых служб. Обычный конвой состоял из четырех автомобилей — пуленепробиваемых, с затемненными стеклами, — мотоцикла и охранников, вооруженных французскими пулеметами и пистолетами. Поскольку служба безопасности работала на линии огня, ее набирали из российских офицеров и солдат, оставшихся без работы после крушения коммунистического строя. Имеющие отличную боевую подготовку, в превосходной физической форме, все они в основном достигли тридцатилетнего возраста, но ничем не занимались и зарабатывали копейки. Взять их на работу не составляло проблемы.

Постепенно Ходорковский прибыл на тот рубеж, на котором остановился Березовский. Ходорковский был тогда самым богатым олигархом и с возрастающим высокомерием начинал думать о том, что ему больше не нужна протекция, отныне он может не платить политическим крестным отцам за «крышу». К 2003 году Ходорковский начал громко критиковать Кремль и стал для Путина чем-то большим, чем просто досадная помеха. Напряжение между ними получило особенное выражение на встрече президента с бизнесменами в Кремле. Она происходила в феврале 2003 года.

Обычно такие встречи ничего особенного собой не представляли, но в тот раз ситуация вспыхнула, как костер, поскольку Ходорковский обвинил российских чиновников в коррупции. Не обращая внимания на советы своих коллег, он указал на темную сделку, которая прошла несколько дней назад и касалась покупки Северной нефтяной компании, принадлежащей государству, «Роснефтью». Его собственная компания тоже участвовала в аукционе, но «Роснефть» обошла ее, заплатив 622,6 миллиона долларов, — сумму, в три раза большую, чем та, что считал разумной «ЮКОС». Расстроенный потерей, Ходорковский жаловался на то, что руководство «Роснефти» заплатило огромную цену, а в ответ получило от государства откат. Он потребовал, чтобы в отношении «Роснефти» было проведено расследование. «Все ваши чиновники — взяточники и воры», — сказал он президенту.

Рассердившись, особенно из-за того, что Ходорковский передал ему собственную кассету с записью, Путин холодно напомнил, как олигарх сам сделал миллиарды на манипулировании государственными аукционами, а также благодаря уклонению от уплаты налогов. «„Роснефть" — государственная компания, и ей необходимо увеличивать свои основные резервы», — сказал он. Затем президент посмотрел на Ходорковского с такой враждебностью, что тот побледнел. «А некоторые компании, вроде „ЮКОСа", например, имеют отличные резервы. Вопрос в том, как они их получили? — добавил он резко. — Поэтому я возвращаю вашу кассету».

Встреча стала своеобразным катализатором назревающего открытого столкновения между самым богатым человеком России и самым влиятельным ее лицом. Ходорковский систематически игнорировал абсолютно определенные предупреждения Путина не вмешиваться в политику. Он организовывал оппозиционные партии, враждебные Путину, открыто критиковал, правительство и намекал на то, что и сам не прочь стать президентом. Приняв на себя роль некоей суверенной власти, он даже вел переговоры с китайским государством относительно строительства газопровода из Сибири в Китай.

Несмотря на внешнюю самоуверенность, Ходорковский знал, что сильно рискует. В начале 2003 года он разработал секретный план, чтобы избежать возможного ареста. Его деловой партнер Леонид Невзлин внес в него исправления, согласно которым олигарх должен был жить на корабле, курсирующем по миру в нейтральных водах. Наняли кипрскую охранную фирму, которая приобрела для этой операции круизный лайнер. Судно на сто кают размонтировали, собрали заново, перестроили, уменьшив число жилых помещений до двенадцати роскошных апартаментов. План получил название «Созвездие». Корабль зарегистрировали под флагом Либерии, и он оставался в международных водах, дабы избежать экстрадиции и ордера на международный арест. Пока Ходорковский находился на борту судна, гостей могли бы доставлять вертолетом. Кроме того, на корабле имелся большой запас воды и пищи.

Были согласованы и исполнены планы по установке военных антирадаров и систем безопасности. В общих чертах идея заключалась в том, что на такой плавучей базе Ходорковский и другие олигархи могут свободно перемещаться из порта в порт. Быть может, этим можно, объяснить тот факт, что бравада Ходорковского продолжалась. Наверное, он думал, что имеет иммунитет относительно экстрадиции, но на самом деле его просто дезинформировали: нейтральные воды таким иммунит тетом не обладают.

Между тем Путин, которого подталкивало руководство снова вошедшей в силу ФСБ, терял терпение. 2 июля 2003 года, как раз тогда, когда стоимость «ЮКОСа» достигла 16 миллиардов фунтов стерлингов, арестовали Платона Лебедева, партнера Ходорковского по бизнесу. На других представителей руководства тоже выписали ордера на арест, в том числе и на шефа безопасности «ЮКОСа» Алексея Пичугина, которого впоследствии обвинили в убийстве и приговорили к пожизненному заключению в тюрьме. Этот шаг инициировал быстрый вылет топ-менеджеров «ЮКОСа» в Соединенное Королевство через Мальту и Кипр.

Через два дня Ходорковского пригласили в Спасо-хаус — официальную резиденцию посла США в Москве — на празднование американского Дня независимости. Он кратко рассказал послу о сложившейся ситуации и аресте Лебедева, а затем вылетел в Вашингтон, на встречу с конгрессменом от демократов Томасом Лэнтосом и секретарем по энергетике Спенсером Эбрахэмом. Во время поездки он начал переговоры о продаже значительной доли «ЮКОСа» компании Exxon Mobil — нефтяному гиганту США. Эта беседа окончательно вывела Путина из себя, поскольку с ним никто не посоветовался.

Ходорковский мог оставаться беглецом, и Кремль неофициально трижды предоставлял ему возможность покинуть Россию, пока расследование не приобрело большой размах. Путин даже передал ему через посредников сообщение, что не будет преследовать олигарха, если тот останется за пределами страны. Но Ходорковский считал, что он неприкасаемый, что огромное состояние защитит его. «За деньги можно купить абсолютно все», — однажды сказал он.

Но все же у несгибаемого Ходорковского начинали появляться признаки того, что и у него есть нервы. В конце июля,уже после ареста Лебедева, бывший барон-грабитель, по-прежнему вроде бы уверенный в себе, читал лекцию в Московской школе политических наук, в финансировании которой он принимал участие. Его спросили о давлении на «ЮКОС». «Я лучше сгнию в российской тюрьме, чем пойду на компромиссы с преступниками, — резко ответил он. — Это мое право как гражданина использовать свои собственные деньги для организации политической оппозиции». Один из присутствующих там, лорд Скиделски, вспоминает: «Он ясно выразился, что не пойдет на сделку с Путиным. У меня создалось впечатление, что у него развивается комплекс мученика. Он шел навстречу опасности. Он явно был напряжен, курил сигарету за сигаретой, а до этого я никогда не видел его курящим».

Через три месяца, 25 октября 2003 года, частный самолет Ходорковского приземлился в аэропорту Новосибирска для дозаправки. Именно в этот день владельца «ЮКОСа» увезли на допрос в прокуратуру. Подъехали две машины, откуда вышли сотрудники ФСБ в масках, вооруженные автоматами. Они начали штурм самолета. Самый богатый человек в России закончил свое путешествие в страну баснословных сокровищ.

Драматический арест Ходорковского был обставлен таким образом, чтобы показать всем: государство сильнее олигархов. Бывших офицеров КГБ спустили с поводка, и сейчас они могли взять реванш. Владимир Колесников, заместитель прокурора, сказал: «Пусть те, кто еще не в тюрьме, крепко задумаются, что они делают». Один бывший чиновник из КГБ, близкий к Кремлю, возглавляющий государственную нефтяную компанию, искренне радовался аресту: «Три дня в Бутырке, и они поймут, кто в доме хозяин».

Ходорковскому предъявили обвинение в хищении в особо крупных размерах, мошенничестве, подлоге, а также в уклонении от уплаты налогов, как корпоративных, так и личных. Обвинения касались прежде всего его приобретения химической компании «Апатит» (по схеме «кредит под акции» на аукционе в 1994 году). Вскоре после ареста Ходорковского Александр Волошин, считавшийся покровителем олигарха в Кремле, сложил с себя полномочия руководителя администрации Путина.

Действия в отношении Ходорковского привели к панике среди инвесторов и их временному уходу с российского фондового рынка, а кроме того, заставили вздрогнуть других олигархов. Немногие ожидали, что Путин пойдет на такие решительные шаги. То тут, то там спрашивали: «Кто следующий?»

Что касается российской бизнес-элиты, то она могла бы приобрести больше друзей, если бы реинвестировала больше средств в благосостояние России и, как этого требовал Путин, оплачивала социальные проекты. Когда Ходорковского в тюрьме спросили, что он сделал не так в 90-е годы, он ответил: «Моей самой большой ошибкой стало то, что я создал компанию и вложил деньги в промышленность, а надо было укреплять страну и развивать социальные институты. Это было общей проблемой либеральных реформ. Бизнес забыл о людях, об их интересах, их проблемах и их мнении».

Большинство олигархов, руководствуясь собственными интересами, к 2003 году начали реинвестиции в промышленность страны. Осознавая опасность отчуждения всего населения, некоторые занялись и социальными проектами, хотя первоначально на чисто символическом уровне. Кое-кто покупал утраченное национальное наследие, чтобы вернуть его в Россию. Не желая стать следующей целью, ни один из олигархов, за исключением Березовского (в Лондоне), не вступился за Ходорковского.

Начиная с этого момента, Роман Абрамович — ловкий политический манипулятор — разыгрывал свои карты гораздо более осторожно, чем Березовский или Ходорковский. Понимая, что путинский ультиматум олигархам очень серьезен, он отстранился от политики и стал прислушиваться к желаниям Путина. Абрамович охотно согласился стать губернатором отдаленного дальневосточного региона Чукотка — территории, где уровень жизни местного населения представлял собой огромнейший контраст с жизнью самого Абрамовича. Он также быстро откликнулся на инициативы Кремля относительно широкомасштабных инвестиций в социальные проекты. В результате он забрался на вершину списка богатейших людей мира, в то время как Березовский значительно съехал вниз.

Однако, несмотря на хорошее поведение, даже Абрамович Не имел иммунитета от растущего давления Кремля. Вскоре после ареста Ходорковского Евгения Швидлера, тогда исполнительного директора «Сибнефти», вызвали в Министерство внутренних дел, чтобы задать вопросы, а все ли налоги платит «Сибнефть». Ситуация была совершенно понятна: дни налоговых послаблений были сочтены.

Счетная палата объявила о пересмотре всех результатов приватизации последнего десятилетия, включая и аукционы по схеме «кредиты под акции». В одном из отчетов Счетной палаты говорилось, что «Сибнефть» продали на «подставном аукционе» и победитель имел «предварительную договоренность». Известный олигарх Владимир Потанин с пафосом заметил: «Не так уж все хорошо для Абрамовича. Не будет все как он хочет». Почти два года спустя Абрамович продал «Сибнефть» «Газпрому» за 13 миллиардов долларов, что, по сути, было еще одним примером государственной ренационализации.

Вслед за арестом главного собственника компании государство предприняло шаги, направленные на уничтожение «ЮКОСа». Сначала заморозили его активы. Потом, в декабре 2004 года, правительство объявило, что основную часть «ЮКОСа» нужно выставить на аукцион. Только двум компаниям позволили подать заявки на участие, а победителем стала таинственная фирма под названием «Байкал». Позже выяснилось, что она была зарегистрирована как круглосуточный продовольственный магазин в провинциальном городе Тверь, в 240 километрах к северу от Москвы.

В день аукциона, на который не допустили юристов из «ЮКОСа», «Байкал» приобрел компанию за малую часть ее реальной стоимости. Через два дня правительство объявило, что «Байкал» продаст основные производственные филиалы «ЮКОСа» «Роснефти» — гигантскому государственному комбинату. Если бы «Роснефть» сделала заявку на участие в торгах сама, то эта ситуация могла бы стать предметом международных разбирательств относительно возвращения активов «ЮКОСа» иностранным владельцам. Даже в такой стране, где все привыкли к подставным аукционам и двойным сделкам, возвращение государству компании, которую оно же само раньше и отдало, выглядело невиданным фарсом. Ходорковский и его собратья-акционеры остались лишь с одним нефтеперерабатывающим заводом и целой сетью бензозаправочных станций. Глобальные амбиции олигарха закончились.

После аукциона влиятельный адвокат олигарха Роберт Амстердам заявил: «Ладно, сейчас нам придется питаться разумнее. У нас есть лишь намного меньшая по размерам компания. Когда мы впервые встретились с Ходорковским, акция „ЮКОСа“ стоила 16 долларов. Сегодня, я думаю, за нее не дадут и десяти центов. Они [российское правительство] ведут себя как бандиты. Это грязная война, развязанная коррупционной системой».

Вынужденная ренационализация компании была всего лишь обратной операцией той приватизации, что прошла десятком лет раньше. До ареста Ходорковского иностранные инвесторы лихорадочно двинулись в Россию. Сейчас же, по крайней мере на некоторое время, возрос отток капитала. «Путин заплатил за „ЮКОС“ слишком высокую цену. Для международной общественности это стало огромным регрессом России», — сказал лорд Скиделски.

Что же касается Парк-лайн, 94, то лишение свободы сначала Лебедева, а затем и Ходорковского имело драматические последствия для Стивена Кертиса. К моменту ареста Ходорковского юрист уже превратился из довольно скромного, но успешного адвоката из Мэйфейра в мультимиллионера и бизнесмена международного уровня.

Внезапно появившееся богатство, однако, несло с собой и большие проблемы. Несмотря на то что Кертис настаивал на своих высоких моральных качествах и честности, он больше уже не был тем простым в общении человеком, как когда-то. Сейчас его поведение больше походило на то, что характерно для типичного олигарха — вспыльчивого и нетерпеливого. Он начал давать на чай швейцару по 20 фунтов всякий раз, когда входил в отель, щедро бросался деньгами в Chinawhite — крайне популярном у богатых русских и знаменитостей месте; там ему даже выделили специальный VIP-кабинет. Во время одной примечательной ночи в Stringfellows, проведенной с русскими клиентами, он потратил 20 000 фунтов наличными на самый лучший столик, винтажное шампанское, обед, танцовщиц в приватных комнатах и чаевые. Для русских бизнесменов такая гостеприимность стала признаком того, что их приняли в Лондоне и Кертис обеспечит им все: юридические услуги, советы касательно приобретения собственности и образования для детей, а в некоторых случаях и ночные развлечения.

Что могло быть лучше для русских клиентов? Кертис снял специальные ложи на матч в «Манчестер юнайтед» и «Реал Мадрид» для Березовского, Абрамовича и руководства «ЮКОСа», когда Абрамович решил купить ведущий английский футбольный клуб. Юрист сам никогда не ходил на футбол, но это стало частью его работы. Березовский, например, часто требовал таких услуг и просил билеты в модные театры и на спортивные соревнования, куда все билеты уже давным-давно были проданы. Кертис подключал все свои связи и порой тратил на билеты по 5000 фунтов. Он огорчался и одновременно восхищался, когда Березовский платил, но не мог пойти. «Возможно, он просто проверяет меня», — говорил адвокат знакомому юристу.

С приходом больших русских денег рейтинг Кертиса с каждым часом рос, как и спрос на его юридические услуги, в то время как его коллеги пока что оставались на прежнем уровне. В ноябре 2002 года он эмигрировал на Гибралтар, спасаясь от налогов. Теперь, забрав русских клиентов, Кертис работал отдельно от «Кертис и К0» и учредил новую компанию New World Value Fund Ltd, которая являлась инвестиционным фондом, чьими клиентами были Березовский и Патаркацишвили. Кертис переехал в пентхаус-апартаменты в Elliott Hotel на Гибралтаре, которые стоили 5000 фунтов в месяц. Он сделался единоличным директором «Менатеп групп» и сейчас управлял глобальной бизнес-империей Ходорковского из своего номера в отеле на Гибралтаре.

Обосновавшись на Гибралтаре, Кертис был вынужден упразднить званые обеды, потому что, будучи беглецом от налогов, он мог проводить в Соединенном Королевстве только девяносто дней в году. Лишь раз в месяц он приезжал в офис на Парк-лейн, и персонал рассказывал, что их бывший босс готовился к переводу собственности фирмы и инструктировал их по поводу того, что в компании не должно быть никакой корреспонденции на его имя. Сотрудникам также сказали, что, кто бы ни спрашивал Кертиса, они должны отвечать, что «в стране его нет», но с ним можно связаться по мобильному телефону. Вообще вся работа и шла по телефону из номера в отеле на Гибралтаре. Плохо владеющий компьютером, Кертис буквально висел на телефоне: счета за мобильные звонки варьировались от 15 до 30 тысяч фунтов в месяц. Он мог позвонить в Россию, в Израиль и говорить по часу или диктовать письма своему секретарю в Лондоне.

Финансы Кертиса также начали доходить до уровня его богатых клиентов. Сначала он регистрировал активы на имя жены, но потом организовал сеть офшорных компаний и «Менатеп групп» Ходорковского перечислялось в компанию на Гибралтаре Corfe Holdings Ltd, которая на все сто процентов принадлежала Кертису. То, что он получал от Березовского и Патаркацишвили, тоже шло в эту фирму.

Через месяц после ареста Ходорковского Кертис получил 6,49 миллиона долларов от New World Value Fund и 33,9 миллиона долларов от «Менатеп групп» за осуществление общего контроля над корпорацией, стоящей 20 миллиардов долларов. Эти средства, в свою очередь, были отправлены в другие компании, занимавшиеся частной собственностью Кертиса. Через свою фирму, зарегистрированную на Вирджинских Британских островах, Island Spice Overseas Ltd он владел вертолетом, купленным за 1,5 миллиона фунтов стерлингов у его светлости Чарльза Пирсона, брата лорда Каудрея, и посредством семейного траста являлся акционером «Файнэншл таймс». Дом в Пенсильвания-касл, формально зарегистрированный на имя жены, он перевел в новую компанию под названием Fezan Ltd. Другие активы также принадлежали различным фирмам на Британских Вирджинских островах и Гибралтаре. Кертис даже планировал приобрести британский банк. В 2003 году он сам купил виллу на Ибице и все время теперь проводил там, на острове Гернси или на Гибралтаре, где он подал заявление на получение паспорта.

Все изменилось, когда арестовали Ходорковского. «Дерьмо вылезло наружу», — сказал он коллегам. С каждым редким визитом в лондонский офис атмосфера все более охлаждалась. Сейчас Кертис стал намного более серьезным человеком. «Я не могу теперь вернуться в Россию. Меня тут же арестуют», — говорил он. Прежние добродушные шутки с приятелями сейчас сменились серьезными беседами о бизнесе. Он стал требовательным и нетерпеливым. «Это должно быть сделано. Это должно быть сделано», — раздраженно повторял он.

Давление еще более возросло, когда в начале декабря 2003 года Кертис согласился сменить Платона Лебедева на посту председателя «Менатепа». Он должен был защищать Ходорковского и активы «ЮКОСа», а также все самые важные секреты компании. Ситуация усугубилась еще сильнее, когда правительство России заявило в рамках идущего расследования, что реструктуризация «ЮКОСа» проходила незаконно. Кертис ответил, что, возможно, многое там было запутано, скрыто, спрятано и засекречено, существовали офшоры, но все делали совершенно легально. «Я тесно работал со Стивеном, — сказал один банкир, — и знаю, что он крайне щепетилен в отношении незаконных сделок. Возможно, там не все прозрачно и идеально с точки зрения корпоративного управления и мелких инвесторов, но криминала за ним нет».

Боясь стать следующей целью следователей и прокуратуры, Кертис усилил свою личную безопасность. Он не мог выйти в отставку, поскольку являлся акционером и доверенным лицом по акциям, но он мог защитить себя и свою семью. Безопасность всегда была у него на высоте, сейчас же она стала просто беспрецедентной.

Кертис уже владел частным охранным агентством ISC Global. Чтобы скрыть связи как его, так и Ходорковского, ста процентами этой компании теперь якобы владела фирма Kilmarsh Ltd, зарегистрированная на Гибралтаре, которая, в свою очередь, принадлежала другой гибралтарской компании — Zampa Holdings Ltd. Обе они являлись собственностью Кертиса, но номинально, так как принадлежали Ходорковскому. Первоначальный план предполагал использовать компанию ISC Global для обслуживания клиентов Кертиса, но в конечном счете фирмы работали только на двух олигархов. Утверждают, что Березовский платил ISC Global 2 миллиона фунтов стерлингов в год, в основном за безопасность его семьи, но именно «ЮКОС» был самым главным клиентом. В действительности ISC Global являлась разведывательной службой и секретной армией «ЮКОСа» и «Менатепа». Основным ее контактом в «ЮКОСе» был Леонид Невзлин.

Найджел Браун возглавлял ISC Global. Бывший офицер полиции, спокойный, медлительный в речи, Браун имел репутацию честного служаки и профессионала. Его пригласил на работу Кейт Хантер — стратегический партнер, разговорчивый, очень активный, умный, общительный человек, которого многие оценивали неоднозначно. Кроме того, Хантер был игроком, владел беговыми лошадями и ставил на своих собственных коней. Он всегда находился в центре внимания, обладал популярностью и любил развлекаться с русскими клиентами, когда те приезжали в Лондон. Деловые встречи зачастую проходили в дорогих элитных ресторанах, а не в скучных офисах на Кэвендиш-сквер в Мэйфейре.

Главным девизом Брауна была секретность. «Безопаснее всего не знать, что происходит», — говорил он. Секретность создавала странную атмосферу в офисе. Браун настаивал на строгой конфиденциальности из-за щекотливых дел со своими двумя русскими клиентами. Оперативники редко знали, что делают другие сотрудники. Отчеты чаще всего удалялись из компьютера. Документы кодировались и после отправки клиенту уничтожались. Было похоже, что британские телохранители заразились русской паранойей.

Кертис всецело полагался на ISC Global в отношении собственной безопасности. Юрист не только регулярно менял мобильные телефоны, но и его офис на Парк-лейн каждый день проверяли на наличие в нем подслушивающих устройств. И причины на то были основательные. Несмотря на нечастые визиты в Лондон, он находился под наблюдением агентств, занимающихся бизнес-шпионажем в пользу коммерческих конкурентов «ЮКОСа». Только за один день в 2003 году было 7000 попыток взломать компьютеры «Кертис и К0».

Жучки в совещательных комнатах также вызывали беспокойство. «В любом подслушивающем устройстве есть проблема с батареей, — заметил один профессионал высокого уровня. — Питание — это ключ любого действующего жучка. Вот почему нужно всегда искать устройство внутри телевизора. Всякий раз, когда мы встречались, Стивен всегда включал радио или си-ди, где голос сопрано исполнял оперу. Это самый простой способ создать помехи, затрудняющие прослушивание разговоров».

Многое в работе по безопасности находилось в руках израильтян. Компания ISC любила пользоваться их услугами — высококлассными наблюдателями и специалистами по контршпионажу, которые применяли очень сложные устройства. Имело значение и то, что Березовский и Браун были евреями. ISC купила израильскую фирму только для того, чтобы установить контакты. Она также наняла бывшего немецкого офицера из «Моссад», чтобы протестировать сотрудников на детекторе лжи и попытаться выявить тех, через кого уходит информация из ISC или офиса Кертиса.

Мэйфейрский юрист считал, что он является целью заказного убийства. Он даже передвинул свой стол от окна на первом этаже, которое выходило на Парк-лейн, опасаясь, что кто-нибудь выстрелит ему в затылок. Кертис тратил 40 000 фунтов на различные электронные устройства по безопасности, размещал их повсюду, даже в своих автомобилях. Он использовал сотовые телефоны для записи встреч с клиентами, оставляя их на столе в совещательной комнате. Но, несмотря на наличие очень серьезных мер безопасности, адвокат иногда применял и весьма примитивные способы, чтобы избежать прослушки: он покупал мобильный телефон, пару раз говорил по нему и затем выбрасывал аппарат.

Однажды ISC обнаружила, что у службы безопасности конкурирующей фирмы есть информанты, которые имеют доступ к телефонам, банку Кертиса и сведениям о его кредитных карточках. Примерно за шесть месяцев до смерти юриста одна охранная компания получила распечатку его переговоров. ISC посоветовала сменить мобильных операторов, заново зарегистрировать телефоны, чтобы было невозможно идентифицировать номера.

Кертис по большей части наслаждался этой интригой, но, когда российские власти в начале 2003 года начали расследование по делу «ЮКОСа», он тоже стал ощущать давление. Государственное расследование некоторым образом способствовало тому, что другие компании возбудили дело против «ЮКОСа», а Кертис был хранителем его секретов. Одним из таких истцов стал Кеннет Дарт, который вложил значительные средства в дочерние фирмы «ЮКОСа» и потерял практически все. Именно он сейчас возглавил исковые судебные действия против компании, выступая на стороне мелких акционеров. В 2003 году Дарт нанял частную охранную фирму в США, чтобы провести расследование относительно Кертиса. И первое, что сделала эта фирма, — попыталась сначала связаться с агентствами по бизнес-шпионажу в Британии. Одной из таких компаний сначала стала сама ISC Global, потому что американцы не знали, что она принадлежит Кертису. Они предложили ISC Global миллион долларов, чтобы разобраться в структуре «ЮКОСа» и выявить бенефициариев.

Затем американская охранная фирма обратилась к частным сыщикам, поручив им, а также русским журналистам отслеживать действия Кертиса и его персонала. За секреты и всю информацию, касающуюся реальных владельцев, предложили очень солидные суммы денег. Но частные детективы работали неуклюже, и вскоре их самих и арендованные ими машины обнаружили. «Мы знали, что за нами следят, — сказал один из сотрудников Кертиса. — Сначала мы думали, что это шутка, и купили Стивену парик, шляпу, бороду и очки на день рождения, но потом ситуация сделалась зловещей. Мы действительно поймали одного из них, и он оказался репортером „Moscow times". Еще один шел за секретаршей до ее дома». На первый взгляд Кертис оставался невозмутимым. Как-то, приехав в Лондон, он подошел к наблюдателям и сказал им, куда собирается идти. В другой раз он даже предложил им выпить по чашечке чая. Но, несмотря на, казалось бы, юмористически-снисходительное отношение ко всему происходящему, он признавался друзьям, что весьма обеспокоен слежкой.

Когда арестовали Ходорковского и Кертис стал председателем холдинговой компании «Менатеп», юрист и сам сделался предметом интереса для российских следователей. Бизнес велся сейчас даже с большей секретностью и в атмосфере усиливающейся паранойи. В начале 2004 года персонал «Кертис и К0» получил письменное уведомление со словами: «У нас в офисе есть серьезные проблемы относительно безопасности». Далее сотрудникам напоминали, что нельзя открывать дверь никому, кого они не знают, а «все ненужные для работы документы необходимо уничтожать каждый вечер, в том числе и черновики, старые блокноты и клеящиеся листочки с записями». Именно соображения безопасности и осторожность потребовали, чтобы адвокат из «Кертис и К0» вылетел в Россию среди ночи и прибыл в засекреченное место, отдаленное даже по русским меркам. Он прошел паспортный контроль в аэропорту Толмачево города Новосибирска, затем его долго везли по тайге, он доставил документ, подождал, пока его подпишут, и вернулся в Соединенное Королевство.

Следуя явному желанию показать, что все его операции ведутся честно, Кертис установил контакты с силовыми агентствами на Гибралтаре и в Лондоне. В начале 2004 года он встретился с чиновниками из криминальных служб Гибралтара и предоставил им копии документов «Менатепа». Кроме того, он связался с Мэтью Портером, служащим Министерства иностранных дел, который отвечал за международные финансовые проблемы, и Эланом Колбфеллом, полицейским из городской полиции Лондона, впоследствии прикрепленным к Министерству иностранных дел, чтобы передавать информацию об олигархах. (Когда авторы попытались поговорить с этими людьми, все трое уклонились от комментариев по поводу общения с Кертисом.)

Между тем Ходорковский оставался в тюрьме в Краснока-менске, что в Сибири, и с тревогой ждал судебного разбирательства. Его прежние блистательные атаки в некоторой степени поутихли. В день его ареста в октябре 2003 года реакция Запада в основном была единодушной — грубое нарушение закона. Этот шаг был повсеместно расценен как еще один знак автократических наклонностей Путина, а Ходорковского называли очередной жертвой российской политической системы. Газеты высказывали беспокойство по поводу возвращения тоталитаризма в России.

Ожидая суда, адвокаты Ходорковского попытались использовать новую тактику, показать, что человек, которого раньше считали «бароном-разбойником», превратился в политического мученика. Он писал из тюрьмы письма, в которых объяснял, каким способом заработал деньги, и нападал на то явление, которое называл «тиранией богатства». «Я уже давно перестал беспокоиться о материальных вещах», — писал Ходорковский. Он утверждал, что никогда не платил себе денег больше, чем те, которых достаточно для обычной жизни, говорил, что просто вернул большую часть своего состояния назад своей компании. И действительно, по сравнению с жизнью других известных олигархов он вел относительно скромную жизнь, проводил отпуск с семьей в Финляндии, жил в дозольно скромном доме и обходился без дорогих яхт и футбольных клубов. Как-то Ходорковский заявил русскому корреспонденту, что если уж тебе довелось быть богатым, то можно получить огромное удовольствие, не отказывая себе, например, в хорошем вине.

В марте 2004 года, за год до приговора, он писал: «Мы сделали много ошибок из-за нашей глупости, амбициозности и недостатка знаний. Простите нас, если можете, и дайте нам возможность реабилитироваться». Ведущая оппозиционная газета России «Новая газета» поддержала Ходорковского посредством широкомасштабной кампании, и оказалось, что многие согласны с такой позицией. В результате крах «ЮКОСа» обернулся в той же степени судом над Путиным, что и над олигархами.

На судебном разбирательстве адвокат Ходорковского Роберт Амстердам заявил о несоответствии процесса юридическим нормам: «Это не суд. Это шоу. Шоу, призванное сделать легитимной одну из самых крупных краж в новой истории. Моего клиента признают виновным. Это показательный процесс». В мае 2005 года, через восемнадцать месяцев после ареста, коллегия судей, но не жюри присяжных, в конце концов вынесла обвинительный приговор. Постановление заняло тысячу страниц. Ходорковский и его партнер Платон Лебедев были приговорены к девяти годам отбывания в тюрьме. Вышло так, что, по иронии судьбы, Ходорковского отправили в ЯГ-14/10 — тюремную колонию советского образца в Восточной Сибири, то есть в том самом регионе, который являлся источником его благосостояния. Вскоре олигарх приобрел новые навыки: шить милицейскую форму за несколько рублей в день.

Хотя тактика Путина почти превратила Ходорковского в национального героя, большинство олигархов вызывали ненависть у простого русского народа. Один из членов Московской торговой палаты сказал тогда: «Любое упоминание слова „олигарх" заставляет обычного русского человека тянуться к оружию». В 2003 году опрос показал: 88 процентов россиян считают, что все крупные состояния были получены незаконным путем, а 77 процентов сказали, что итоги приватизации нужно частично или полностью пересмотреть, между тем как 57 процентов думают, что правительству следует начать уголовное следствие против богатых. Статистический опрос 2004 года выявил: только 18 процентов живущих в России выступают против полной ренационализации ресурсов страны. Владимир Потанин в интервью Independent признал, что олигархи «должны научиться не раздражать своих сограждан. Русские люди живут в трудных условиях. Я не виню их за то, что они меня не любят».

Ходорковский всегда знал, что он рискует потерять свою империю из-за притязаний государства. Всего через пару лет после приобретения «ЮКОСа» на фальсифицированном аукционе, он заявил: «У меня ничего нет. Я все арендую». Некоторых западных инвесторов не убедили ни смена корпоративного имиджа Ходорковского, ни пиар-тактики. «Ходорковский делал на выводе активов огромные деньги, — сказал Билл Броудер в 2006 году. — Он только притворялся, что стал другим, а на самом деле использовал в политике все те же грязные трюки, что и в бизнесе».

Негодование по поводу событий в России вызвано было не столько беспокойством о правах человека, сколько мыслями о новой угрозе собственным экономическим интересам. Запад закрыл глаза на массовую распродажу в 90-х годах, потому что в этом он видел путь удешевления нефти и газа, а также то, что открываются двери для иностранных инвестиций. Британские и американские банки, пиар-компании, финансовые фирмы, менеджеры инвестиционных фондов дружным строем отправились в Россию, словно интервентская армия, намеревающаяся набрать военных трофеев. В Лондоне инвестиционные банки из Сити и управляющий контингент фондов едва могли поверить в такую удачу: огромное количество российского богатства потекло в Великобританию.

Реакция на заключение Ходорковского в тюрьму показала, по крайней мере отчасти, боязнь того, что игра закончилась. Профессор Майкл Хадсон, независимый финансист и экономист с Уолл-стрит, сказал: «Лицемерие американцев, будто они помогают России создать честную, справедливую рыночную экономику, стало заметным в конце 2003 года, когда правительство Путина попыталось пересматривать итоги самых нечестных приватизационных кампаний и начало действия против наиболее крупных неплательщиков налогов и расхитителей. С ША откликнулись на это целой серией жалоб на то, что „частному предприятию" угрожает возобновление государственного тоталитаризма. Все выглядело, будто… Михаил Ходорковский был предпринимателем-героем, а не нечестным торговцем и вором».

Ходорковский закончил тюрьмой по одной простой причине: он политически выступил против Путина. И тогда всем показали, что делать большие деньги в России и значит свернуть на неверную дорогу. Путин был в ярости, что непокорный олигарх получил поддержку в Думе, которая не проголосовала за закон относительно повышения налогов в нефтяной промышленности. Ходорковский считал такое лоббирование, кстати общепринятое в Соединенных Штатах и Британии, нормальным для современной демократии. «Я действительно не вижу разницы с политической точки зрения между „ЮКОСом" и „Дженерал моторс", — сказал он вскоре после избрания Путина президентом. — Обе компании дают около двух процентов ВВП. Обе лоббируют в парламенте свои интересы. Обе ведут пропагандистскую кампанию в прессе».

Ходорковский также оказывал поддержку группам, занимающимся правами человека, и купил еженедельную газету «Московские новости», назначив редактором неподкупного критика Кремля. Он выплатил 100 миллионов долларов оппозиционным партиям — «Союзу правых сил» и родственной ему партии «Яблоко». Он даже намекал на то, что будет баллотироваться в президенты на выборах 2008 года. Если бы ему это удалось, то ныне власть предержащие оказались бы в большей опасности. Он много знал о том, куда делось национальное благосостояние и кто из государственных чиновников и работников аппарата КГБ получил от этого прибыль. «Если такой человек решает идти в политику, то его ожидают большие проблемы», — сказал человек, близкий к «Менатепу». Ходорковский не просто раздражал — он был политически опасен. Его арест стал эффективным способом избавиться от него.

Очень важно, что во время ареста Ходорковского «ЮКОС» находился в процессе слияния с «Сибнефтью». Эта была сделка, в результате которой могла бы образоваться четвертая по величине нефтяная компания в мире (после Exxon Mobil, ВР и Shell), стоящая около 22 миллиардов фунтов стерлингов. План Ходорковского заключался в том, чтобы впоследствии продать часть уже объединенного гиганта одному-двум крупнейшим нефтяным предприятиям США — самой компании Exxon Mobil или Chevron Texaco. В Кремле уступка иностранцам даже части контроля над главным конгломератом природных ресурсов России (и тем более каким-то иностранцам) считалась равносильной предательству. Ходорковский был хорошо известен своими проамериканскими взглядами. Когда его спросили, сознает ли это Путин, он ответил: «Он знает мои взгляды. Это не секрет… Я хорошо известен в России своим проамериканизмом».

Путин знал, что олигархи уже начали продавать свои активы иностранцам, и арест Ходорковского — это самое малое, что он мог сделать, чтобы деньги не уходили из страны. «Распродажа части стратегических активов России без консультации с Путиным было большим „нельзя", — говорит топ-менеджер «ЮКОСа». — Никто не знал точно, но очень многие люди понимали, что у Кремля была реальная причина преследовать Ходорковского» [33].

Человеком, который занимался слиянием, стал Юрий Голубев, представитель руководства «ЮКОСа» и один из тех сотрудников, кому Ходорковский вполне доверял. В январе 2007 года Голубев, тоже разыскиваемый российской прокуратурой, был найден мертвым в своей лондонской квартире. Его смерть «не вызвала подозрений» у британской полиции. В протоколе записали, что он умер от сердечного приступа.

Ходорковский также планировал и другой шаг, который в Кремле посчитали еще более возмутительным. Лишь около 18 процентов акций «ЮКОСа» продавались публично, остальные могли получить только определенные люди. Во время следствия относительно уклонения от уплаты налогов совет директоров «ЮКОСа» объявил о распределении экстраординарных дивидендов в сумме 2 миллиардов долларов, что на 400 процентов превышало выплаты прошлого года. «Вместо того чтобы использовать эти средства на модернизацию индустрии, они явно планировали вывести активы перед распределением, — считает Майкл Хадсон. — Никаких объяснений причин с точки зрения рынка для таких огромных дивидендов не было».

По мнению Пола Хлебникова, впоследствии редактора рус ской версии «Форбс», действия против Ходорковского можно рассматривать как пример «правосудия для избранных». Однако он добавил: «Это все же лучше, чем отсутствие правосудия совсем… Арест Ходорковского не свидетельствует о триумфе закона. Зверский способ, каким было произведено задержание, показывает, сколько нужно еще пройти России, чтобы достичь цивилизованной системы действия закона… Но я думаю, мы оглянемся на это событие и поймем, что оно на самом деле усилило базу прав на собственность в России».

«Это не было битвой матери Терезы против Тайсона, — описывает Билл Броудер из «Эрмитаж капитал менеджмент» этот эпохальный бой. — Друг с другом дрались два больших упрямых парня, и один из них победил. Выиграл Путин, а Ходорковский проиграл, но битва была честной. Он, конечно, не заслуживает жалости как политический узник, потому что все, что он сделал, не позволяет считать его таковым. Для всех, кто знает прошлое… он сделал очень тяжелой жизнь многих людей, когда взялся руководить». Даже люди его собственного круга понимали, что он играет в опасную игру. И, как сказал топ-менеджер „ЮКОСа", „мне было ясно, что мы подписываем себе смертный приговор"» [36].

В московских политических кругах любят говорить о «проклятии „ЮКОСа"», когда вспоминают катастрофические последствия для людей, пострадавших в деле этой компании. Одной из жертв можно считать Стивена Кертиса. Если бы Ходорковского и Лебедева не арестовали в 2003 году, возможно, Кертис продолжал бы работать их тайным, закулисным юристом. Арест изменил все, подняв Кертиса из спрятанного мира офшорных сделок до главы одного из самых крупных предприятий России и сделав его участником политической драмы.

«Проклятие „ЮКОСа"» коснулось многих: трое сидят в тюрьме, несколько человек, связанных с компанией, умерли (некоторые при весьма подозрительных обстоятельствах), а другие просто исчезли. Большая часть топ-менеджеров компании вынуждены были бежать из России. По меньшей мере двадцать из них находятся в изгнании, почти все — в Лондоне. В мае 2003 года второй человек в команде «ЮКОСа» — Леонид Невзлин — сбежал на Кипр, где зарегистрированы многие из офшорных фирм, принадлежащих «ЮКОСу» и «Менатепу». В следующем месяце Невзлин вызвал Найджела Брауна, шефа своей службы безопасности, на срочную встречу. Невзлин сильно нервничал и говорил, что ФСБ планирует в отношении него заказное убийство. Он дал Брауну задание организовать его переезд в Израиль.

Браун спешно вылетел в Израиль, дабы сделать все приготовления. Но Невзлин все равно панически боялся, что его похитят или убьют, пока он находится на Кипре. Раньше он никогда не брал в руки сигарету, а теперь курил дни и ночи напролет. Однако операция прошла относительно гладко, и в октябре 2003 года один из руководителей «ЮКОСа» въехал в Израиль ло туристической визе. Через две недели ему предоставили гражданство. Некоторые оппозиционно настроенные члены израильского парламента скептически отнеслись к тому, с какой скоростью все было сделано. «И вдруг за одну ночь он [Невзлин] сделался убежденным сионистом и получил гражданство ускоренным способом», — заметил один из парламентариев. Другой, Колет Авитал, поинтересовался у министров внутренних дел и иммиграции, использовал ли Невзлин свое влияние и дружбу с чиновниками из израильского правительства, чтобы получить гражданство так быстро. Спикер парламента Ариэль Шарон, который впоследствии стал премьер-министром, ответил: «Ему предоставили гражданство, потому что он не замешан в криминале. И как еврей он получает его автоматически» [37].

В Израиле Невзлин вел комфортную, но не слишком роскошную жизнь. Он переехал в охраняемый поселок в Херплиа-Питуах, элитную территорию на побережье к северу от Тель-Авива, где обычно живут послы и магнаты. Его шикарную виллу окружает ухоженный сад с лимонами, грейпфрутами и оливковыми деревьями; есть и небольшой плавательный бассейн серповидной формы. В доме мраморные полы, кованая лестница и нижний этаж, где первые два года его изгнания висели плакаты с надписью: «Свободу Ходорковскому!» После 2006 года они перестали бросаться в глаза.

Высокий худой мужчина с угловатым лицом, Невзлин живет экономно, воздерживаясь от наркотиков и водки. Он пьет зеленый чай. У него большое количество подружек. Офис Невзлина простой и пустой, в стиле минимализма. На деловых встречах он, кажется, редко вслушивается в то, что говорят другие. Вместо этого он шлет SMS-сообщения, говорит по мобильному телефону или листает томик русской поэзии. Похоже, что иногда он думает сразу о трех вещах, и потому бывает трудно понять, что он имеет в виду. «Все время, пока я там был, он что-то говорил про себя», — рассказывает израильтянин, посетивший как-то его офис.

Вскоре после смерти Кертиса Леонид Невзлин порвал с ISC Global из-за плохой организации мер по его безопасности. Браун договорился относительно большого современного частного самолета, чтобы увезти Невзлина из Тель-Авива в Лондон, но, когда Невзлину в последнюю минуту сказали, что этот самолет на самом деле старый и ему нужно садиться для дозаправки, он пришел в ярость. «Я доверял тебе!» — кричал он Брауну. И вот русский изгнанник, будучи безосновательно уверенным, что его должны похитить, вернулся в апартаменты в Тель-Авиве, отказавшись вообще говорить с Брауном. Кертиса заставили действовать в качестве посредника. Ни «Кертис и К0», ни ISC Global не смогли предотвратить смерти Кертиса. Браун сохранил своих израильских клиентов и учредил новую компанию, GCC Global, в то время как Хантер открыл фирму Risk Management и продолжал работать на Березовского.

Хотя некоторые в прошлом видные работники «ЮКОСа» спрятались в Израиле, зная, что их не экстрадируют, большая часть обосновалась в Лондоне. Так же как Рамилю Бурганову и Наталье Чернышевой, Британия предоставила убежище десяти другим бывшим руководителям. Наиболее известным из них был Александр Темерко, бывший директор, вице-президент и глава департамента по связям в «ЮКОСе». Несмотря на свое высокое представительское положение, он являлся высококвалифицированным инженером, техническим работником и еще одним из управленцев «ЮКОСа», который сделался целью государственной прокуратуры. В начале 2004 года счета Темерко в швейцарских банках были заморожены властями этой страны по требованию России. И тогда, сразу после допроса в прокуратуре в Москве, в октябре 2004 года, он бежал в Лондон.

Прибыв туда, Темерко потянулся к «поясу олигархов». Сначала он снял квартиру прямо у Белгрейв-сквер, а потом переехал в современные роскошные апартаменты в квартал особняков на Пэлас-гейт с видом на юго-западную часть Гайд-парка. Очень умный и технически одаренный, он также отличался требовательностью и нетерпеливостью. Каждый день бывшего руководителя «ЮКОСа» отвозили на машине с водителем из его апартаментов в Кенсингтоне в офис на Нью-Броуд-стрит в Сити. Но, поскольку его все больше и больше раздражали дорожные пробки, он поинтересовался, нельзя ли купить «мигалку» на его «Мерседес». Его помощник объяснил, что таких привилегий богатые люди в Лондоне не имеют.

Поскольку у Темерко был доступ к нескольким миллионам фунтов для инвестиций, в 2007 году он открыл в Британии новую собственную частную компанию, занимающуюся «исследованиями и консалтингом» — BST Llink, в которой он был единственным владельцем. Он обратил внимание на SLP Engineering, базирующуюся в Лаустофте, что в Суффолке. Эта компания занималась предоставлением консалтинговых услуг в области технологий по добыче нефти и газа. Провернув несколько успешных сделок в Мексике и Иране, SLP начала работать в России и в районе Каспийского моря. Так как Темерко обладал опытом работы в «ЮКОСе», у него был реальный шанс войти в совет. Но у русских тоже были планы управлять этой компанией, и они инвестировали в SLP сотни тысяч фунтов. Он с досадой узнал, что его акции не имеют права голоса, кроме того, ему пришлось вложить очень много средств в эту компанию, чтобы сохранить контроль управления. Ситуация стала наглядной иллюстрацией различий в корпоративной культуре России и Соединенного Королевства.

Невзирая на технические проблемы, Темерко все же вел активную деятельность в пользу «ЮКОСа» и против режима Путина. За солидные деньги он нанял Белла Потинджера и через его фирму отправил статьи в «Гардиан», «Дейли мейл» и «Уолл-стрит джорнал».

Поскольку Темерко очень хотел войти в британский истеблишмент, лорд Белл представил своего клиента нескольким пэрам из палаты лордов. Некоторое время его радовало это обстоятельство, но отношения складывались напряженно и носили характер случайных встреч. Вечером 11 декабря 2006 года он устроил вечеринку в Кенсингтон-пэлес, организацией которой занималась Инна Вейнсток, дочь президента «Транснефти» — принадлежащего государству коммерческого нефтепровода в России. Вечер прошел под покровительством принца Майкла Кентского, и на нем присутствовали историки искусства и российские бизнесмены. Денег не жалели: за приемом последовал обед в Mark’s Club — эксклюзивном местечке в Мэйфейре, где обед из четырех блюд включает фуагра и лобстера, приготовленного по особому рецепту французским шеф-поваром.

Хотя Темерко не считали в Кремле врагом номер один, он оставался в списке разыскиваемых лиц, подлежащих экстрадиции. 25 октября 2005 года он явился в мировой суд на Боу-стрит и предстал перед старшим окружным судьей и главным мировым судьей Лондона Тимоти Воркменом. Говорят, что Темерко представляли старший поверенный по криминальным делам Ян Бартон и опытнейший королевский адвокат Джулиан Ноу-лес из палаты. Во время процесса профессор Билл Боверинг, специалист по российскому законодательству, заявил, что требование об экстрадиции имеет под собой политическую подоплеку. Изложив первую часть своих соображений, профессор Боверинг вылетел в Москву, но его задержали на шесть часов в аэропорту. После напряженного допроса ему отказали в праве въезда в Россию и депортировали в Лондон.

23 декабря 2005 года главный мировой судья Воркмен отказал в требовании экстрадиции. В своем постановлении он заявил, что «убедился в том, чтотребование относительно экстрадиции мистера Темерко составлено фактически в целях наказания его за политические взгляды». Российское правительство могло подать апелляцию, но оно этого не сделало.

По слухам, именно Тимоти Воркмен дал отказ на все заявления об экстрадиции бывших руководителей «ЮКОСа», которые оказались в Лондоне. В январе 2004 года произошло загадочное убийство. Восьмидесятитрехлетнего вдовца по имени Роберт Воркмен застрелили у двери его дома в деревне в Херт-фордшире. Полиция объявила, что убийцей был «профессиональный киллер». Жертва, армейский офицер в отставке, возможно, тоже попал под «проклятие, ЮКОСа»: впоследствии на одном русском веб-сайте утверждали, что убийство произошло по ошибке, а реальной целью был главный мировой судья Тимоти Воркмен.

Это дело так и осталось «глухарем». Полиция Хертфордши-ра заявила, что после сообщения на русском веб-сайте они провели дополнительное расследование, но не смогли обнаружить ничего существенного. Представитель по связям с общественностью сказал, что инцидент напоминает эпизод из сериала «Мидсомерские убийства».

Глава 9 Революция заговоров

В момент наивысшего расцвета влияния Березовского, когда он был вхож в государственные учреждения, в том числе и в кремлевские кабинеты, их хозяева иногда указывали на стены и начинали шептать или, как это было пару раз, даже писали мне записки на бумаге. Таких обычаев я никогда не видел со времен Брежнева, во время тайных встреч с диссидентам и — интеллектуалами.

Строуб Тэлботт, заместитель Государственного секретаря США в 1993–2000 годах

Борис Березовский мог бы примириться с тихой жизнью в золотой клетке в Лондоне и в прилегающих к нему графствах, предаваясь сибаритству и гедонистическому образу жизни олигарха в отставке. Но он не мог противостоять любимому пристрастию — политической интриге, поскольку был человеком, хобби которого называлось «работа и власть». Итак, из безопасного, сверхукрепленного офиса в Мэйфейре, окруженного скрытыми камерами, олигарх намеревался осуществить новую революцию в России. Современным царем Николаем стал для него бывший президент, а сейчас премьер-министр Владимир Путин.

К 2001 году денежные средства Березовского были надежно защищены, и, подобно Наполеону на Эльбе, он начал плести заговор, посвящая дни в изгнании главной своей цели — смещению российского президента с занимаемой должности. Большая часть сил и богатства была направлена на очернение имени Путина на Западе и его дискредитации в собственной стране.

Даже по стандартам олигархов Березовский — требовательная и эксцентричная личность. Это человек небольшого роста, но крепкий, слегка сутулый, с сосредоточенным взглядом из-под полуопущенных век. Такая манера поведения маскирует серьезные умственные способности, активную любознательность и аналитический склад ума. «Он хаотичный, деструктивный, гениальный, нетерпеливый и иногда невыносимый, — сказал один источник, который работал с ним в тесном сотрудничестве в лондонском офисе. — Его мозг всегда находится в стопроцентной готовности. Он не может закончить предложение, не изменив мнение или предмет разговора. Борис постоянно громко говорит, кричит. Он взвинчен, как ребенок с синдромом дефицита внимания. Но точно так же он может быть учтивым и очаровательным всякий раз, когда ему это нужно».

Сидя за столом, погруженный в размышления олигарх-изгнанник часто как бы проваливается в собственный мир. Затем неожиданно у него возникает всплеск гиперактивности: он прижимает пальцем кнопку вызова и выкрикивает что-то на таком неразборчивом русском языке, что ему приходится повторять. Он не расстается с телефоном, часто держит в руках пару мобильных и одновременно ведет два разговора по ним.

Березовский также человек очень требовательный. Каждый документ, который выходит из его офиса, должен быть безупречным по стилю и структуре. Иногда кажется, что он более ©забочен внешней формой, нежели содержанием. «Хуже то, что он человек, добивающийся совершенства в вещах, в которых ничего не понимает», — отметил бывший деловой партнер.

Кроме того, у Березовского очевидно высокая терпимость к алкоголю. В загородном доме в графстве Суррей он любит выпить стаканчик St Emilion[78] или Omellaia[79], который подается английским дворецким в белых перчатках. В офисе в Мэйфейре он может позволить себе что-то поосновательнее — немного Sasakeli, дорогого и очень крепкого итальянского вина. Один бокал этого вина многих бы вывел из равновесия, но Березовский может выдержать гораздо больше и все еще оставаться за столом в здравом уме.

Олигарх использовал любую возможность, чтобы внедриться в английское общество, был неизменно предупредителен и вежлив со своими новыми знакомыми, но поначалу ему было трудно преодолеть русские привычки. Когда его дети впервые появились в частной школе, в окружении внушительных телохранителей, люди удивленно поднимали брови. После этого случая детей в школу провожала швейцарская няня.

Хотя Березовский много внимания уделяет своей семье и щедр в общении с друзьями, он крайне занят собой. В отличие от большинства олигархов, он очень озабочен своим внешним видом и тратит на одежду целое состояние. Он носит черные шелковые рубашки, безупречные костюмы, редко надевает галстук и любит делать покупки на Слоун-стрит и Нью-Бонд-стрит, где продается его любимая линия одежды Black Zhenya.

Еще недавно вхожий в Кремль политик макиавеллианского типа, а сейчас изолированный от России, Березовский стал весьма серьезно заботиться о своем имидже и репутации. Он считает себя главной международной суперзвездой в политике и знаменитостью. «Он бы хотел войти в британский истеблишмент, это его заветная мечта, — сказал бывший помощник. — Вот почему известные люди на званых обедах, которые он посещает, очень важны для него. Ему нравится быть в центре внимания, думать о себе как об очень важной персоне высокого калибра, он жаждет, чтобы о нем писали в газетных колонках».

Несмотря на довольно плохой английский, Березовский — продемонстрировал неукротимое рвение к выступлениям и речам, проведению кампаний и разговорам с прессой. Часто из своего восемнадцатичасового рабочего дня он тратит до восьмидесяти процентов времени на СМИ и пропагандистскую деятельность. Любую имеющую к нему отношение статью из газеты или журнала в его офисе обычно вырезают и вставляют в декоративные альбомы. К 2008 году он составил трехтомный сборник на 1800 страницах из газетных вырезок и копий интервью, которые он дал с 1990 года. Он назвал это «искусством невозможного». В течение своей яркой жизни Березовский жаждал не менее, чем власти, еще двух вещей: внимания и известности. Для него СМИ были личным каналом к политической деятельности и правительственным органам.

Когда в 2001 году Березовский впервые приехал в Лондон, его приняли как странного, непонятного российского бизнесмена и весьма вздорную персону. Для того чтобы добиться успеха в осуществлении дискредитации Путина, он сначала должен был превратиться в политическую фигуру, заслуживающую доверия. Олигарх, вероятно, сумел загипнотизировать окружение Ельцина, когда действовал как нечто среднее между Лениным и Мефистофелем. Но могли он повторить эти волшебные действа с британским истеблишментом?

Вскоре он пришел к осознанию того, что времяпрепровождение в аристократической среде обеспечивало лишь знакомства с представителями высших кругов и приглашения на престижные вечеринки, но оно не давало выхода на тех, кто формирует общественное мнение, а именно этого он добивался.

Поэтому Березовский обращается в пиар-индустрию — ключевой маршрут к влиянию в Британии во время правления Блэра. Более закрытые олигархи, такие, как, например, Олег Дерипаска, обращались в пиар-фирмы из Сити типа Finsbury и — financial Dynamics, но делали это, скорее всего, для того, чтобы предотвратить возможные неприятности, а не ради формирования положительного имиджа. Большинство российских бизнесменов относятся к СМИ с презрением. Роман Абрамович однажды сказал Le Monde, что разница между человеком и его имиджем — как между крысой и хомячком. Учтивый пиарщик Абрамовича Джон Манн, человек, говорящий с выраженным американским акцентом, живущий в Москве, известен тем, что предпочитает как можно меньше высказываться о своем клиенте, подчеркивая тем самым, что его босс не общественный деятель и наделен правом на частную жизнь.

Березовский, однако, видит роль прессы совершенно иначе. Он рассматривает ее как значимое политическое оружие и получает удовольствие от собственной популярности. По его признанию, он манипулятор СМИ: «Я использую средства массовой информации как форму политического давления»[2].

При дворе «царя Бориса» никто не умел превратить никому не известного человека в выдающуюся личность лучше, чем это делал лорд Белл — гуру в области пиара. Именно он помогал разрабатывать и тактику трех побед Маргарет Тэтчер на всеобщих выборах. Назначение лорда Белла главным пиарщиком стало одним их самых грамотных шагов Березовского. Ловкий манипулятор, Белл показал себя экспертом в работе с иностранными клиентами. Особенно это касалось саудовской королевской семьи, а также еще более сложных (в отношении формирования имиджа) фигур — президента Белоруссии Лукашенко и бывшего президента Чили Пиночета.

Лорд Белл впервые встретился с Березовским в 1996 году, когда почти в буквальном смысле опустился в Россию с парашютом, чтобы спасти провальную выборную кампанию президента Ельцина. Работая в тесном сотрудничестве с деловыми инсайдерами и американскими специалистами по пиару, он заново открыл персону Бориса Ельцина. Лорд Белл — мастер личных контактов; он обладает мягкой манерой убеждения. Именно ему приписывают преобразование Ельцина из сурового, решительного, бескомпромиссного политического деятеля в улыбающегося, податливого либерала. Березовский был, безусловно, поражен человеком, который довел до совершенства работу в рекламном агентстве «Саатчи и Саатси» в 1970-х. Лорд обладал столь сильной личной привлекательностью, что один его коллега заметил: «Он был настольно очаровательным, что даже собаки переходили улицу только для того, чтобы он их приласкал».

Березовского впечатлили работа пиарщика, его обаяние и хитрость, а также список тех очень известных личностей, с которыми он работал: леди Тэтчер, когда она была премьер-министром, Руперт Мэрдок, его герой в бизнесе, и бывший президент Южной Африки Фредерик Виллем де Клерк. Оптимистичный, умеющий блестяще выражать свои мысли, имеющий связи с влиятельными людьми, заядлый курильщик, лорд Белл был также крупным политическим воротилой, и Березовский нанял его больше за связи, нежели за мастерство в области пиара. «Использование Тима Белла подобно вызову 911», — сказал управляющий фирмой.

После ухода из «Саатчи и Саатчи» Белл переключился на связи с общественностью. Он специализировался на консультировании высокопоставленных лиц, часто попадающих в неприятные ситуации. Среди них числятся сын леди Тэтчер Марк Тэтчер; владелец угольных предприятий Ян Макгрегор во время забастовки шахтеров в 1984 году; генеральный директор Би-би-си лорд Берт, обвиняемый в уклонении от уплаты налогов; председатель British Airways лорд Кинг, возбудивший иск о мошенничестве против Вер джин Эруэйз; Дэвид Меллор во время взрыва негодования средств массовой информации по поводу его отношений с актрисой Антонией де Саншей в 1992 году. Таким образом, лорд будто специально подходил для Березовского, который вложил миллионы фунтов в подготовку публикаций против Путина, пиар-трюков, политического лоббирования.

С конца 2001 года большая часть его медиапрофиля продвигалась именно компанией Белла Bell Pottinger, которой Березовский платил 25 000 фунтов стерлингов в месяц плюс расходы. Эти счета с сотнями тысяч фунтов всегда оплачивались полностью и вовремя — дань мастерству лорда Белла.

Во время их встреч в офисе олигарха в Мэйфейре лорд Белл редко высказывал несогласие с бесконечным потоком пропагандистских идей своего клиента, являясь и почитателем его, и просто защитником. У него есть свое собственное мнение об этом человеке. «Проблема этого мира состоит в том, что борец за свободу одного человека — это террорист для другого, — сказал он. — Набор грязных махинаций используется в направленных против Березовского кампаниях. Его на каждом шагу хотят атаковать, физически запугать, поднять против него средства массовой информации. Всегда, когда он приближается к властным структурам, обязательно появляется некий официальный документ из России, который подвергает сомнению его честность, финансовый и политический статус… Я думаю, что Борис Березовский — очень достойная личность, так как он верит в демократию и права человека больше, чем почти все, с кем я когда-либо встречался».

Лорд Белл отвечал за обеспечение выхода Березовского в традиционно престижные организации Великобритании. Олигарх выступал не только в Reform Club[80], он также читал лекции в Chatham House[81], обращался к итонским школьникам, произносил речь в русском обществе Оксфордского университета и однажды отвечал на вопросы группы руководителей Евросоюза. Он наслаждался благоприятными отзывами о нем в «Санди таймс», статьями, подписанными его именем, и, кроме того, периодически давая интервью телепрограмме Newsnight на втором канале Би-би-си. Он пристрастился к созыву импровизированных пресс-конференций, арендуя для их проведения огромные залы Королевского объединенного института услуг на Уайтхолл и в Chatham House на площади Сейнт-Джеймс.

В июне 2007 года он участвовал в телевикторине в программе Question Time на первом канале Би-би-си и стал единственным выступившим там русским. Идейное содержание его речей всегда было одним и тем же: Путин создал авторитарное государство, прибирая к рукам средства массовой информации, сдерживая оппозицию и заново национализируя частные компании. Неудивительно, что российские власти подвергли сомнению то, что изгнанник вроде Березовского смог получить доступ в достойные уважения британские учреждения и приобрести такую хорошую политическую репутацию.

Для закрепления положения олигарха проводятся целые кампании, тратятся деньги на щедрую саморекламу и медиатрюки. Лорду Беллу дали задание организовать демонстрацию около российского посольства в Кенсингтон-Палас-Гарденз в октябре 2003 года, когда арестовали Михаила Ходорковского. В мае 2004 года Белл снова отвечал за то, чтобы десяток лимузинов проехал мимо российского посольства с плакатами, обвиняющими Пугина в создании полицейского государства. «Свободу Ходорковскому!», «Российский бизнес против КГБ», «Российский бизнес против полицейского государства», — гласили некоторые из них. Оппозиция Березовского демонстрировала свою силу.

Перед президентскими выборами в России в 2004 году Березовский подготовил рекламное объявление на целую страницу стоимостью приблизительно в 250 000 фунтов стерлингов, которое вышло в «Нью-Йорк таймс», «Вашингтон пост», «Таймс», «Файнэншл таймс» и «Дейли телеграф». Статья, озаглавленная «Семь вопросов президенту Джорджу Бушу о его друге президенте Путине», обвиняла российского лидера в геноциде чеченского народа и в «военной истерии, подобной той, что происходила в Германии в начальном периоде нацистского режима». Буша призывали «еще раз взглянуть в глаза его другу». Вместе с Березовским статью подписали несколько советских диссидентов.

На Санкт-Петербургском саммите стран членов «Большой восьмерки» в июле 2006 года Белл Поттинджер в рамках официальной программы, решил провести рекламную акцию в поддержку гражданских прав Березовского. Он использовал фотографию президента Путина, тогда председательствующего на саммите. Она изрядно напоминала известного комика Граучо Маркса и была подписана его высказыванием: «Я не хотел бы быть членом какого-либо клуба, который имел бы меня в качестве своего члена». Организаторы потребовали изъятия фото и запретили его использование в дальнейшем. «Казалось, что его [Путина] расстроило именно слово „Маркс"», — заметил лорд Белл.

Березовский редко упускал возможность осудить своего заклятого врага или подготовить его крушение. К настоящему времени у этих двух господ развилась глубокая ненависть друг к другу. В 2002 году один журналист поинтересовался мнением Путина относительно Березовского, и президент ответил: «Кто он?» В сентябре 2004 года Березовский заявил: «Путин — террорист номер один… Он военный преступник, учинивший геноцид».

Отчаянное желание вернуться в Россию, сместить Путина и полностью изменить свое положение — стало навязчивой идеей Березовского. Андрей Васильев, редактор «Коммерсанта», писал: «Он не увлекается азартной игрой или наркотиками, но пристрастен к политике. Он болен политикой».

Постоянные крупные вложения в безопасность, общественные отношения и оплату юридических услуг начали серьезно подрывать состояние Березовского. Будучи вынужденным продать большинство своих активов, он также упустил стремительный подъем цен в 2000 году на нефть и газ и быстрый взлет Российской фондовой биржи. Но, несмотря на это, Березовский оставался самым богатым беженцем в Британии. В 2008 году его состояние оценивалось приблизительно в 700 миллионов фунтов стерлингов.

Неизбежным было то, что Путин предпримет ответные меры. С 1990 по 2008 год российская прокуратура собрала целый ряд обвинений против миллиардера-изменника в мошенничестве и хищении. Они выдвигали одно требование за другим относительно выдачи Березовского, чтобы он предстал перед судом, постоянно увеличивая список обвинений. Первый из них появился в марте 2002 года.

Успех действий Березовского зависел не только от затраченных им средств на войну, но также принципиальным образом от позиции британских властей относительно его просьбы предоставить политическое убежище. Несмотря на то что в Великобритании вопрос о предоставлении убежища конфиденциально решают миграционные власти и в конечном итоге министр внутренних дел, требования об экстрадиции рассматриваются в открытом судебном заседании независимо от правительства. В большинстве случаев слушания об экстрадиции даже не проводятся, так как считается, что убежище нужно предоставить уже хотя бы из тех соображений, что, вернувшись в родную страну, человек окажется в опасности. Судья, ведущий процесс по делу об экстрадиции, должен решить, виновен или невиновен подопечный, которого требует страна, а также может ли обвиняемый доказать, что требование это имеет политическую подоплеку и что, если его (или ее) экстрадируют, то ему (или ей) придется предстать перед предвзятым судом и попасть в еще худшую ситуацию.

Политическое значение дела Березовского продемонстрировала встреча на высоком уровне, прошедшая в Скотленд-Ярде 29 ноября 2002 года. На ней присутствовали высокопоставленные должностные лица Министерства иностранных дел, Королевской прокурорской службы, отдела по борьбе с мошенничеством и полиции. «Необходимо учитывать интересы Тони Блэра и Джека Строу (в то время министра иностранных дел)», — сказал представитель Министерства иностранных дел в то время. Если бы на встрече достигли консенсуса, то просьбу Березовского о предоставлении убежища отклонили бы, а ему посоветовали бы искатьубежища в Израиле, где у него имеется гражданство. Однако власти признали, что его апелляционная жалоба была составлена грамотно. «Британское правительство пытается показать России, что мы стараемся помочь им в политических маневрах против Березовского», — сказал тот же самый чиновник. «Да, но пока нет никаких обстоятельств, при которых мы были бы обязаны выдать его назад в Россию, — прервал говорящего полицейский. — Реальность такова, что, если он вернется в Москву, его будут судить не по закону».

В конце концов весной 2003 года, в разгар пропагандистской кампании Березовского против Путина, перед принятием решения о предоставлении убежища, начались слушания по делу об экстрадиции олигарха. В апреле мировой суд на Боу-стрит[82] освободил его под залог в размере 100 000 фунтов стерлингов до окончательного заседания суда. Из судебных документов становится ясно, что половину денег отправил лорд Белл, а остальные — Стивен Кертис.

На предварительных слушаниях Березовский ссылался на то, что егожизньбудет в опасности, если он вернется в Россию и его будут судить не по закону, поскольку судебная власть в стране политизирована. На заседании повсюду можно было заметить сотрудников ФСБ, которые выглядели в основном хмуро и строго. Сам же суд напоминал сцену из гангстерского фильма: сотрудники ФСБ, поглядывавшие вокруг, смешались с телохранителями Березовского, агентами МИ-5[83] и офицерами полиции, стоявшими плечом к плечу с работниками юридиче-ской фирмы Стивена Кертиса. Никто из них не обменялся ни словом, так как никто не хотел показывать, что они знают друг друга. Однако вне зала суда телохранители Березовского стремились держать его подальше от любого, кто представлял угрозу, — фактически таковыми была большая часть людей в помещении.

Сам олигарх несколько экстравагантным способом продемонстрировал свои отношения к слушаниям. Однажды, покидая зал суда, он натянул на себя бумажную маску Путина, чтобы показать свое мнение о том, что запрос об экстрадиции являлся чем-то вроде фарса. Говорят, что Путин, смотревший новости по телевидению, был настолько взбешен, что ругался нецензурными словами. «Я никогда не видел его таким разъяренным», — сказал источник, близкий к нему.

На деле слушания по вопросу о выдаче преступника так никогда и не закончились. 11 сентября 2003 года тогдашний министр внутренних дел Дэвид Бланкетт предоставил запрос об убежище для Березовского на том основании, что он преследовался «по политическим причинам». На следующий день главный мировой судья Воркмен отклонил запрос выдачи Березовского, основываясь на его новом статусе беженца. Березовский был в восторге. «Такое возможно только в Англии», — радостно сказал он помощнику, выпив бокал вина в своем офисе в Мэйфейре.

На протяжении всех слушаний обвинения российских прокуроров ни на кого не произвели впечатления. Русские были не способны доказать, что их судебная власть не находится под государственным контролем. Существует версия относительно того, почему русские получили на свое обращение отказ. Если бы работники прокуратуры предоставили все свидетельства против Березовского в подробностях, то это затронуло бы высших кремлевских чиновников и политических деятелей. Но правда, вероятно, более прозаична. В основе запроса лежат принципы российской судебной системы, где существует допущение вины и 90 процентов ответчиков признаются виновны-ми, в то время как в Великобритании ситуация совершенно иная. Кремль просто предположил, что Березовского должны выдать, и соответственно подготовил его дело.

Пораженные постановлением судьи, сотрудники российской прокуратуры пришли к мнению, что Березовский тайком противодействовал экстрадиции, а его методы были крайне нечестными. «Его защищают господствующая верхушка и силовые ведомства», — сказал один советник Путина. Кремль обвинил судью в «игре с политикой времен холодной войны». Но даже враги Березовского были с этим не согласны. «Он потратил целое состояние на лучших адвокатов, которые работали в его интересах весьма усердно», — прокомментировал один из них.

Однако сотрудники Прокуратуры РФ не собирались сдаваться и обратились за помощью к Европе. С 1999 года швейцарские власти неоднократно оказывали содействие в преследовании Березовского, большая часть денежных средств которого находилась на счетах в швейцарских банках. Они передали множество документов, касающихся обвинений относительно «Аэрофлота», по просьбе России оказали ей юридическую помощь по вопросу о выдаче преступника. В ноябре 2003 года швейцарские власти сделали еще один шаг и начали собственное расследование преступлений Березовского. Оно основывалось на утверждениях о том, что он обманным путем перевел миллионы долларов со счетов российских автомобильных компаний на счета в швейцарских банках. «Мы беспокоимся об уголовном судопроизводстве, а не о политике, — сказал представитель прокуратуры. — Мы только хотим знать, какие действия Березовского в Швейцарии были законными и какие, возможно, незаконны». Это расследование было попыткой Швейцарии пресечь отмывание денег и улучшить имидж страны. Продолжая говорить о своей невиновности, Березовский отклонил действия швейцарских властей как «антисемитский акт». В конечном счете швейцарские власти больше ничего не предпринимали.

Даже французская полиция была привлечена к этому делу и занималась собственностью Березовского на своей территории. 7 мая 2003 года сотрудники правоохранительных органов в рамках ведущегося уже два года расследования, связанного с отмыванием денег, произвели обыск на его вилле на мысе Антиб. Два года спустя, почти день в день, двадцать вооруженных полицейских прибыли на вертолете на ту же виллу. На основании предписания марсельского судьи они обыскали недвижимость, чтобы определить происхождение средств, используемых для покупки двух вилл на Лазурном Берегу. Защищаясь, Березовский сделал смелое заявление: «Я всего-навсего арендую эти дома, а значит я не отмывал деньги с их помощью». Его адвокат Семен Ария добавил: «Господину Березовскому никогда не принадлежала эта собственность. Не он давал деньги. Он никогда не подписывал никаких бумаг. Его обвиняют в том, что он просто влюбился в это место» [8].

Во время вторжения грозная 81-летняя мать олигарха Анна Александровна все еще жила на вилле. Она смотрела по телевизору открытие Каннского кинофестиваля. Поскольку особняк находился рядом, она собиралась туда поехать. Внезапно, как гром среди ясного неба, «около дома приземлился вертолет и вооруженные люди в масках выскочили из него, — вспоминал ее сын. — Она даже подумала, что это было шоу в рамках кинофестиваля».

Убежденный, что ФСБ постоянно плетет заговоры, чтобы убить его, Березовский не только предпринял дорогие и тщательно разработанные защитные меры по обеспечению безопасности, но даже сделал заказ на строительство бронированной яхты, известный как «Проект X». У судна, на котором летом 2008 года все еще проводили испытания, были специальные подводные камеры, прикрепленные для того, чтобы обнаруживать бомбу или мину. Построенная в Пуле, в Дорсете, яхта также имела противоракетные устройства, в то время как жилые помещения были защищены пуленепробиваемым стеклом, а залы заседаний оборудованы равномерным спектральным фоновым передатчиком, предотвращающим тайное прослушивание.

Поскольку телохранителям Березовского запрещалось носить оружие, на яхте была бронированная каюта, предназначенная для хранения официально зарегистрированного вооружения, включая маленькие автоматические пистолеты и даже акустические средства, которые способны оглушать людей. Кроме того, на судне также находились настоящий военный огнемет и высокотехнологичное акустическое оборудование, которое используется круизными судами, когда они сталкиваются с пиратами в открытом море. По утверждению сотрудников, у телохранителей Березовского также были «тоффи ганз», которые выстреливают струей вяжущего вещества, дезориентируют нападающего и замедляют его движения. Иногда охранники олигарха носили при себе слепящий лазер — импульсную лампу, способную на время лишить человека зрения.

Во время мореходных испытаний в 2008 году судно перемещалось из порта в порт вокруг всего Соединенного Королевства и по Средиземноморью. «Это похоже на передвижной замок», — заметил кто-то из персонала. Березовский вложил миллионы в яхту, которая в конце 2008 года все еще не была готова. Он даже купил винтажный «Роллс-Ройс» за 1 миллион долларов именно для того, чтобы на нем въехать на яхту. «Проект X» — настолько большое судно, что нынешняя яхта Березовского «Гром» могла бы спокойно поместиться на нем.

А если вернуться назад в Россию, то мы увидим, что в это же время заключенный в тюрьму олигарх Михаил Ходорковский также начал плести заговор, направленный на дестабилиза-циию режима Путина. «Он [Ходорковский] не думал, что президент был лично замешан в коррупции, но полагал, что существуют доказательства того, что его советники и министры брали взятки на государственных контрактах и злоупотребляли должностными привилегиями», — сказал Найджел Браун из ISC Global. Высланный в Израиль близкий знакомый Ходорковского Леонид Невзлин, руководивший заговором, нанял фирму ISC Global для координации расследования.

В начале 2004 года была тайно подготовлена операция Fab, и ее целью стало расследование деятельности ряда чиновников и олигархов, близких к Путину. Надежда была на то, что если им удастся найти признаки компрометирующего поведения сторонников Путина, то они смогут дискредитировать самого президента и передать добытые ими сведения западным СМИ. «Мы собирались через прессу привлечь общественное внимание к неопровержимым фактам», — сказал человек, знавший об операции.

Расследование обсуждалось на нескольких встречах, бюджет согласовывали с Невзлиным, который разрешил потратить на первом этапе 37 миллионов фунтов стерлингов. Финансирование должно было быть направлено через каналы Стивена Кертиса.

Одна записка из ISC Global адвокату «ЮКОСа» показывает, как именно предполагалось использовать СМИ в операции: «Команда Би-би-си Newsnight надеется следить за историей мистера А и операцией Fab… Программа мистера А на Би-би-си — это отличная возможность ближе познакомить зрителей с этим незаурядным человеком, рассказать о компаниях, которые он представляет, и, несомненно, о его связях с мистером П».

«Мистер А» — это, конечно же, Роман Абрамович, а «мистер П» — Владимир Путин. «Невзлин думал, что, если нам удастся найти некоторые компрометирующие материалы на Абрамовича и получить рычаг давления на него, тогда он сможет убедить Путина оставить в покое олигархов и даже освободить Ходорковского, — сказал источник, непосредственно связанный с ISC Global. — Идея состояла в том, чтобы пойти к Абрамовичу и сказать: „Мы не станем публично разоблачать вас, если вы пойдете к Путину и скажете: „Давайте объявим перемирие. Зачем вам нужна борьба с олигархами?"» Ни эти материалы, ни сама программа так никогда и не увидели свет.

Второй проект, под кодовым названием операция «Иди ко мне», имел намерение подорвать власть Путина с помощью мобилизации международного студенческого движения. Предполагалось, что сотрудники посетят университетские городки, тайно профинансируют различные публикации и статьи, весьма опасные для Путина, а также убедят молодежь агитировать против него во всем мире. Все это, кроме того, имело своей целью способствовать формированию положительного имиджа Ходорковского в российских и иностранных СМИ. В конце 2003 года, как и предполагалось, две демонстрации против Путина прошли в Лондоне, одна — в Израиле. Существовала программа организации протестов в Лондоне, Израиле, Южной Африке и Нью-Йорке. И они должны были совпасть с парламентскими выборами в России.

На деле проект по дискредитации Путина был реализован только на самых первых стадиях. Краткий список государственных чиновников и олигархов был составлен, и разработчиков операции послали в Россию. В 2005 году Невзлин подтвердил, что, если бы Ходорковский был признан виновным, он бы обнародовал материал с разоблачением коррупции в Кремле. «Я хочу рассказать о людях, которые управляют страной и крадут у нее, — заявил Невзлин прессе. — Я все скажу о коррупции в Кремле, о связях в бизнесе, о том, какие деньги получают кремлевские чиновники и на каких яхтах они проводят свои отпуска»[10].

В конце концов, из-за подорванного доверия между ISC Global и Невзлиным (они разошлись в вопросах личной безопасности последнего) оглушительные заявления превратились в ничто. Хотя Невзлин согласился финансировать проекты посредством системы оплаты по результату, многие из исполнителей потребовали предоплату, и, таким образом, операция потерпела неудачу.

Подобно тому, как сонм деловых партнеров и политических союзников окружал Березовского в дни его власти в Кремле, точно так же в Лондоне вокруг Березовского вскоре собралась новая группа иждивенцев и почитателей из устойчивого потока изгнанников и диссидентов, покинувших путинскую Россию. Одним из них был тайно выехавший из России Александр Литвиненко. Именно Березовский убедил Литвиненко, бывшего сотрудника ФСБ, порвавшего с Кремлем, бежать из России и вести из Лондона собственную кампанию против режима Путина.

Еще одним членом ближнего круга Березовского был 58-летний писатель Юлий Дубов, один из самых влиятельных советников олигарха по политическим вопросам. Он был в таких тесных отношениях с миллиардером-беглецом, что в 2000 году даже написал книгу «Большая пайка» — тонко замаскированную биографию Березовского — о его первых шагах в бизнесе, по которой позднее был снят фильм «Олигарх». Дубов стал председателем и директором «Коммерсанта» — российской газеты, принадлежавшей Березовскому до 2006 года.

Живя в Лондоне, Дубов написал еще один роман «Меньшее зло» — об олигархе в изгнании, который был издан в России в 2005 году. «Меньшее зло», по мнению Ника Пейтона-Уолша, московского корреспондента «Гардиан», — это, с одной стороны, социальный трактат, с другой — криминальный роман и одновременно политический памфлет. «Он рассказывает о возвышении бывшего сотрудника КГБ после таинственной бомбежки международного торгового центра в Москве. Это намек на то, что Путин устроил взрывы жилых домов в Москве, чтобы оправдать начало военных действий в Чечне. Победа бывшего сотрудника КГБ на выборах привела к побегу Березовского из страны. Для того чтобы без риска сказать: Путин не меньшее зло, чем терроризм, Дубов предпочитает ссылаться на его заклятого врага — Березовского».

Дубова с Березовским объединяет общее коммерческое прошлое в России. Бывший директор автосалона «ЛогоВАЗ» Дубов также обвинялся российскими властями в мошенничестве. В 2000 году он бежал из России в Великобританию и также стал кандидатом на экстрадицию. Однако 7 октября 2003 года мировой суд на Боу-стрит прекратил дело об экстрадиции. Его адвокаты заявили судье, что, если Дубова вернут в Россию, ему нанесут тем самым «дополнительный ущерб».

Пожалуй, наиболее противоречивой фигурой в святилище Березовского был Ахмед Закаев — один из лидеров чеченского сопротивления, в прошлом актер. Закаев сыграл много главных ролей в государственном театре в Грозном, включая Гамлета. Он стал полевым командиром в первой чеченской войне и при чеченском лидере Зелимхане Яндарбиеве возглавил службу безопасности мятежников. Позднее, после убийства Яндарбиева в 2004 году, Закаев сделался доверенным лицом его преемника — Аслана Масхадова. Он был тогда вице-премьером, а также министром просвещения, культуры и средств массовой информации. И к тому же вел переговоры с Москвой от имени действующего правительства Чечни.

Закаев уехал из Чечни после того, как был ранен во второй чеченской войне. Он нашел убежище в Турции, но и оттуда ему пришлось уехать. Русские преследовали его, и он был арестован в Копенгагене датской полицией 30 октября 2002 года, во время «Всемирного чеченского конгресса». Российские власти обвиняли его в организации кровавого захвата московского театрального центра в том же самом году и в участии в других, более ранних террористических операциях. Министерство юстиции Дании отказалось экстрадировать Закаева из-за отсутствия доказательств, но 5 декабря 2002 года его арестовали снова, по прибытии в Великобританию. Он был освобожден после того, как актриса Ванесса Редгрейв внесла залог в размере 50 000 фунтов стерлингов. Активистка революционной партии рабочих и участница движения за права человека в Чечне, Ванесса Редгрейв работала в тесном сотрудничестве с лордом Беллом — они организовали рекламную кампанию против выдачи Закаева России. 13 ноября 2003 года главный мировой судья Воркмен принял решение в установленном порядке отклонить требование об экстрадиции. «Есть существенный риск того, что господин Закаев может быть подвергнут пытке», — решил суд.

Имея надежное убежище в Лондоне, Закаев, спонсируемый Березовским, работал со средствами массовой информации. С Березовским они познакомились в 1997 году, когда тот был представителем президента Ельцина в Чечне. В Лондоне Закаев работал в тесном сотрудничестве с Александром Литвиненко. Они занимались идентификацией российских солдат, предположительно участвовавших в военных преступлениях, дружили семьями. Живя в Масуэлл-хилл, что на севере Лондона, Закаевы и Литвиненко регулярно ходили друг к другу в гости. Внуки чеченца обожали супругов Литвиненко. Когда британский суд предоставил политическое убежище Литвиненко и Закаеву, Кремль воспринял это решение с яростью.

В ответ на постоянный поток диссидентов, убывающих в Лондон, Путин увеличил количество работников спецслужб в этом городе. К 2007 году более тридцати сотрудников российской разведки базировались в английской столице, работая на разведывательные службы Российской Федерации. Еще со времен холодной войны они стремились сделать свое присутствие в Великобритании незаметным. Некоторые сотрудники работали официально: старшего офицера разведки или резидента всегда знали в Министерстве иностранных дел, так же как и английского резидента знали в Москве. Но другие под видом дипломатов или торговых представителей работали «под прикрытием», расследуя и контролируя политические события в Вестминстере, на Уайтхолле и на военных объектах теми же способами, какие применялись во времена Советского Союза. На слишком солидный масштаб российского присутствия указал в своей речи в ноябре 2007 года глава МИ-5 Джонатан Эванс: «Эта проблема вызывает наше беспокойство, ведь нам по-прежнему приходится выделять значительное количество военной техники, денег и штата сотрудников для противостояния этой угрозе (тайной российской разведывательной деятельности)».

Российские шпионы так же собирали информацию об олигархах и диссидентах, постоянно живущих в Лондоне, как этим занимались и их британские коллеги. В 2005 году Ванесса Редгрейв оказалась прямо в эпицентре большой демонстрации, которая проходила рядом с ее домом на севере Лондона. Она была организована пропутинской группой под названием «Идущие вместе» и требовала экстрадиции Закаева. Русская газета в Лондоне призывала молодых эмигрантов российского происхождения принять участие в демонстрациях этой группы. Действиями группы управляли из Москвы, за каждую акцию было обещано по 15 фунтов стерлингов. Актриса оказалась целью выступающих из-за своей поддержки Закаева и близости к Березовскому. После демонстрации она установила в доме надежную сигнализацию и камеры наблюдения.

«Идущие вместе» провели по крайней мере шесть демонстраций в Лондоне в течение 2005 года. Во время крупной акции протеста на Трафальгарской площади они несли плакаты: «Веселого Рождества, господин Закаев! Остановите ваш кровавый бизнес!» и «Уезжайте из Соединенного Королевства!». По информации «Новой газеты», подобные акции финансировались «Газпромом» — гигантским принадлежащим государству газовым и энергетическим конгломератом, который действует, в сущности, как рука Кремля.

Наступление на демократию может иметь другую, более страшную форму. Между 2000 и 2008 годами по крайней мере тринадцать российских журналистов, придерживающихся иных взглядов (большинство из них занимались расследованиями государственной коррупции и ее связью с организованной преступностью), были убиты. Убийство Анны Политковской в октябре 2006 года стало самым заметным. Ни одно из преступлений до сих пор не раскрыто. К другим заказным убийствам можно отнести смерть Эдуарда Маркевича — редактора и издателя газеты «Новый Рефт», которая известна своей резкой критикой государственных чиновников, и Валерия Иванова — главного редактора газеты «Тольяттинское обозре-ниє», убитого восемью выстрелами в упор. Через полтора года его преемник был зарезан. В 2007 году Комитет по защите журналистов, который находится в Нью-Йорке, установил, что Россия — третья страна после Ирака и Алжира по степени опасности для профессии журналиста.

Другим громким преступлением стало убийство 42-летнего Пола Хлебникова, американского гражданина, говорящего на русском языке, талантливого журналиста, который запустил русскую версию «Форбс» в 2004 году. Он был потомком российских эмигрантов, уехавших в США после 1917 года, является автором «Крестного отца Кремля» — книги о Березовском.

Первый выпуск «Форбс Россия» появился в мае 2004 года; в нем был приведен список сотни богатейших людей страны. Эта работа получила название «Золотая сотня». В ней были перечислены тридцать шесть известных долларовых миллиардеров и сообщалось, что в одной только Москве их тридцать три — больше, чем в любом другом городе мира, включая Нью-Йорк. Возможно, фактическое число сверхсостоятельных людей было больше, так как многие скрывали большую часть своего истинного богатства.

«Форбс Россия» обнаружил кое-что еще более значимое: в этой стране оказалось больше миллиардеров в пропорции к размеру ее экономики, чем в любой другой стране мира. Совокупное богатство сотни лучших было эквивалентно 25 процентам ВВП Российской Федерации в то время. Это дало России максимальную концентрацию богатства всего мира. Напротив, в Соединенных Штатах, которые традиционно занимают первое место в лиге неравенства в мире, совокупное богатство 277 миллиардеров страны составляло всего лишь 6 процентов от ее ВВП.

Публикация «Золотой сотни», разумеется, не встретила одобрения среди тех, кто вошел в список, так как никто из олигархов не стремится публично демонстрировать, насколько он богат. Многие вообще были против внесения их в список. Некоторые оспаривали размер своего состояния. Ввиду того, что среди них были весьма влиятельные люди, они приложили много усилий, чтобы сведения об их собственности оставались конфиденциальными. «,Форбс“ не мог найти худшего времени и места, — заметил один магнат. — Единственное, что я получаю от обсуждения этойпубликации, — это повышенное давление» [15].

Руководители нефтяной компании «Сибнефть» были особенно рассержены. «У рейтингов нет никакой связи с действительностью, цифры дико спекулятивные, а методы, используемые журналом, совершенно скрыты во тьме», — сказал глава по связям с общественностью. Заботящийся об имидже Березовской, напротив, возражал, что его материальное состояние в списке в 620 миллионов долларов на самом деле занижено. «В середине 1995 года «Форбс» оценил мое богатство в 3 миллиарда долларов, — жаловался он. — Это означает, что я или потратил 2,5 миллиарда долларов, или их текущие оценки неверные» [16].

Для Пола Хлебникова первый выпуск российской версии «Форбс» оказался последним. Шесть недель спустя он был убит неизвестным киллером четырьмя выстрелами в упор, при выходе из офиса в центре Москвы. Хотя убийство имело все признаки заказного, преступник и его заказчик, вероятно, никогда не станут известны и их не привлекут к суду.

С тех пор как в России закончилась эпоха социализма, сохранилась лишь небольшая успешная политическая оппозиция. В период правления Путина большинство оппозиционных партий вынудили закрыться, многие партии были просто выброшены из политической жизни с помощью ужесточившихся избирательных правил. Единственной реальной оппозицией остались Коммунистическая партия Российской Федерации и коалиция под названием «Другая Россия», одним из лидеров которой был бывший чемпион мира по шахматам Гарри Каспаров. «Другая Россия» тоже не может действовать беспрепятственно. Каспаров путешествует исключительно с вооруженной охраной и является объектом постоянного преследования, внезапных нападений и полицейского запугивания.

В 2006 году по рейтингу Всемирного банка Россия заняла 151-е место из 208 стран с точки зрения политической стабильности, демократии, верховенства закона и контроля над коррупцией. Несмотря на это, голосование показало, что преобладающее большинство населения продолжает поддерживать Путина и его покорного преемника Дмитрия Медведева. Содействие Путину отчасти объясняется культурно-исторической традицией русского народа доверять сильным руководителям. К тому же для большинства русских западная модель демократии до эпохи Путина стала синонимом коррупции и обогащения меньшинства.

В России олигархи долгое время были объектом насмешек. Проводя кампанию на парламентских выборах в 2007 году, Геннадий Зюганов, бессменный лидер Коммунистической партии, отпустил анекдот про Абрамовича: «Роман прибывает на небеса и его встречает святой Павел. Святой спрашивает Абрамовича: „Правда ли, что вам принадлежат „Челси“, пять яхт и берег на юге Франции протяженностью пять километров?" — „Да“, — отвечает олигарх. “„Ну, — говорит святой Павел, — не думаю, что вам здесь понравится"».

Некоторые аналитики характеризуют российскую политическую систему как «демократию, которой управляют», с одной стороны, рыночная экономика, а с другой — централизованное государство. Роберт Амстердам, поверенный Ходорковского, сравнивал демократию в России с «плановой экономикой большевизма». Оппозиция в России была слабой из-за отсутствия собственных демократических принципов. Березовскому нравится цитировать сэра Уинстона Черчилля, который говорил, что демократия — это «худшая форма правления, не считая всех тех остальных форм, которые время от времени применялись».

Но вряд ли сам Березовский всегда придерживался высоких моральных принципов относительно демократии: он и сам нагло и предвзято использовал собственную медиа-империю, которая помогла подстроить переизбрание Ельцина в 1996 году и восхождение Путина на президентский пост в 2000 году. Что он предпочитает не принимать во внимание — так это то, что он сам и его коллеги-знакомые олигархи были главными участниками создания современной России.

В 2001 году Березовский сформировал новую оппозиционную партию — «Либеральная Россия», которой руководил он сам совместно с Сергеем Юшенковым. Они намеревались объединить ведущих бизнесменов и сторонников свободного рынка. План заключался в том, чтобы провести своих кандидатов на выборах в 2003 году в Думу, однако партию раздирали внутренние противоречия. В апреле 2003 года Юшенкова застрелил неизвестный вооруженный преступник прямо перед собственным домом.

Некоторая часть предвыборной кампании Березовского осуществлялась через Международный фонд гражданских свобод его политической группы лоббистов. Фонд, основанный в 2000 году, находится в Нью-Йорке. Им руководит диссидент и биолог Алекса Голдфарба, который был нанят миллиардером-инвестором Джорджем Соросом, чтобы возглавить программу по борьбе с туберкулезом. Голдфарб познакомился с Березовским, когда Сорос инвестировал капитал в Россию в период правления Ельцина и имел тесные связи с русским олигархом.

Однажды потенциальные деловые партнеры Березовский и Сорос столкнулись со своим конкурентом Владимиром Потаниным в ожесточенном сражении на аукционе «Связьинвест» — гигантской государственной телекоммуникационной компании. Они вскоре стали непримиримыми противниками и на ежегодном Всемирном экономическом форуме в Давосе в 1996 году очень сильно поссорились. Причиной стали методы ведения бизнеса Березовским. В 1990-х годах Березовский использовал недопустимые техники, даже с точки зрения олигархов. Самого Сороса неоднократно предупреждали относительно Березовского, что именно он является одним из создателей архитектуры «расхиіителей капиталистической собственности» в наше время [18]. Однажды Сорос признался, что начал бояться Березовского: «От его злости меня пробирает дрожь» [19].

Фонд Березовского финансировал ряд протестных групп в России: от антивоенных активистов до правозащитников. Один из организаторов фонда в России однажды сказал газете «Комсомольская правда», что деньги также использовались для финансирования «митингов и уличных маршей» и что трехтысячная демонстрация стоит примерно несколько тысяч долларов. Березовский к тому же содержал несколько веб-сайтов, дал согласие на спонсирование фильмов, где речь шла о том, что ФСБ участвовала в подготовке взрывов московских домов. Кроме того, он же оплачивал заказные публикации в «Нью-Йорктаймс» и в «Файнэншл таймс», в которых критиковался Путин. Для Березовского Международный фонд гражданских свобод был неотьемлемой частью его деятельности — это была «стихийная сеть, которая могла быть направлена против верхушки политической власти».

Большая часть политических связей Березовского возникла благодаря малоизвестному фонду Global Leadership, в состав которого входит группа бывших политических лидеров. Они занимаются тем, что дают конфиденциальные советы нынешним правителям, исключительно на развивающемся рынке. Фонд был создан Грэмом Баром, партнером лорда Белла и руководителем Chime Communications (холдинговой компании Белла), и бывшим президентом Южной Африки Фредериком Виллемом де Клерком. Фонд начал работу в марте 2004 года в Чивнинге в Кенте, в официальной резиденции британского министра иностранных дел. Это было признаком того, что правительство одобряло деятельность этой организации.

Среди видных деятелей фонда нужно назвать прежнего министра международного развития баронессу Чалкер, бывшего советника президента Рейгана Честера Крокера и бывшего британского дипломата сэра Джона Шепарда. Березовский стал учредителем международного совета фонда, делая пожертвования и сохраняя заинтересованность через собственный международный фонд.

Березовский полагал, что сможет дестабилизировать Россию, возвращая оппозицию в ее прежнее сателлитное состояние. Чтобы стимулировать этот процесс, он отправлял деньги оппозиционным группам на Украину и в Латвию. В его речи в ноябре 2004 года перед русским обществом Оксфордского университета он утверждал, что потратил около 25 миллионов долларов в странах бывшего СССР, и все средства были направлены на ослабление мощи России. Он также практически подписался под «оранжевой революцией» на Украине в 2004–2005 годах, которая привела к победе Виктора Ющенко над Виктором Януковичем, поддерживаемым Москвой. Это стало главной неудачей Путина.

Правовой статус Березовского означал, что его передвижения были строго ограничены. Он мог открыто полететь только в Израиль, откуда, как он знал, его никогда не экстрадируют, поскольку он еврей по рождению. В Соединенном Королевстве предоставленное убежище позволяло взять новое официальное имя, что считается способом дополнительной зашиты от преследователей. В этом случае людям предоставляют новые британские документы, зарегистрированные на это имя, включая паспорт. Березовский выбрал имя Платон Еленин: Платон был главным героем фильма «Олигарх» 2002 года, а Елена — это имя женщины, с которой он жил много лет.

В конце 2003 года, после того как Березовскому предоставили убежище, он полетел в столицу Грузии Тбилиси на частном самолете, принадлежащем Бадри Патаркацишвили — его другу и бывшему деловому партнеру. Для того чтобы въехать на территорию Грузии, он использовал паспорт на имя Еленина, дабы избежать ареста. Это имя русские не знали, и поэтому оно не фигурировало в международном списке разыскиваемых Интерполом или сотрудниками российской прокуратуры. Несмотря на уловку, грузинские чиновники опознали его и могли арестовать, но отказались это сделать. Российские власти этот визит привел в ярость, и они высказали протесты и Грузии, и Великобритании.

Эти двое мужчин разворовывали природные ресурсы России в 90-х годах, Патаркацишвили осуществлял руководство, а Березовский дергал рычаги политической власти в Кремле. Будучи человеком, который провел жизнь в тени, Патаркацишвили в конце 2003 года неожиданно вышел из нее, чтобы принять активное участие в грузинской политике, что было совершенно не в его характере.

В Грузию он был отправлен в ссылку (впоследствии Грузия отказалась экстрадировать его в Россию). Патаркацишвили помог профинансировать «революцию роз» в 2003 году, которая свергла прокремлевского Эдуарда Шеварднадзе и привела к власти прозападного Михаила Саакашвили. Патаркацишвили тогда вкладывал большие средства в грузинский бизнес: приобрел футбольный клуб «Динамо-Тбилиси», покупал нефтехранилища и курорты на Черном море. Он стал председателем Олимпийского комитета Грузии, финансировал благотворительные учреждения, парк развлечений и монастырь.

В 2006 году Патаркацишвили купил все активы Березовского и акции их совместных предприятий. Ему принадлежал «Коммерсант» (который он потом продал Алишеру Усманову), а также бизнес в Сербии и Грузии. В мае того же года он приобрел загородный дом в Великобритании за 9 миллионов фунтов стерлингов, — большой особняк в графстве Суррей с обширным участком земли, с бассейном, теннисными кортами и декоративными садами. По утверждению местных жителей, Патаркацишвили купил это имение у катарского посла в Лондоне. Восемь месяцев спустя он стал владельцем еще одного участка в Аскоте, уже за 20 миллионов фунтов стерлингов.

Березовский вывел Патаркацишвили на политическую арену против его воли. Он появился в Грузии вместе с ее новым президентом, помог ему войти во власть, а затем вместе с Березовским начал дорогостоящую оппозиционную кампанию против Саакашвили. В конце 2007 года у него была тайная встреча в Лондоне с грузинским чиновником из Министерства внутренних дел. Патаркацишвили обрисовал в общих чертах свои планы относительно государственного переворота. Во время неофициальных переговоров, записываемых чиновником, он также предложил министру взятку в размере 50 миллионов фунтов стерлингов, в случае если он избавится от министра внутренних дел Вано Мерабишвили.

Вскоре сведения об это просочились, и Генеральная прокуратура Грузии начала уголовное расследование в отношении Патаркацишвили, обвиняя его в подготовке государственного переворота. Он признал подлинность пленки и благоразумно оставался в Лондоне и Израиле. Позднее правительство подготовило план мести. Грузинский чиновник и наемный убийца обсуждали «варианты того, чтобы заставить Бадри исчезнуть», и их беседа была также записана. «Я знаю о записи, и мне сказали, что это очень серьезно, — сказал Патаркацишвили. — У меня есть сто двадцать телохранителей, но я знаю, что этого недостаточно. Я нигде не чувствую себя в безопасности и поэтому тем более не еду в Грузию».

В ноябре 2007 года, когда Патаркацишвили баллотировался в президенты на выборах в Грузии, он получил иммунитет от преследования, и уголовное расследование против него было приостановлено. Но как отсутствующий кандидат он получил только 7 процентов голосов и в январе 2008 года был снова обвинен в преступном сговоре.

Вечером 13 февраля 2008 года Патаркацишвили присутствовал на встрече в офисе Белла Поттинджера на Курзон-стритв Мэйфейре. На этом мероприятии был и его юрист лорд Голдсмит; в прошлом министр юстиции, его пиар-советник лорд Белл и несколько русских изгнанников, в частности Николай Глушков (еще один изгнанник из ближнего круга Березовского, который к этому времени был освобожден из тюрьмы в России) и Юлий Дубов. В шесть часов вечера Патаркацишвили стало плохо, и он вышел из комнаты, чтобы подышать свежим воздухом.

В семь тридцать вечера водитель отвез его обратно в Даун-сайд-мэнор. После ужина с женой и детьми Бадри поднялся наверх и тотчас же упал. Вызвали «скорую помощь», которая констатировала его смерть. В три часа ночи вдова позвонила Березовскому и сообщила о трагедии. Публичное заявление Березовского не отражало внутреннего страдания. «Это огромная потеря для всей его семьи и друзей», — сказал он. В действительности для него это был тяжелый удар. Коллеги никогда не видели его таким подавленным и несчастным.

Смерть олигарха вызвала подозрение у полиции Суррея лишь потому, что это произошло слишком внезапно и не было отмечено никаких симптомов ухудшения состояния здоровья. Расследование передали криминальной службе, но результаты вскрытия показали, что Патаркацишвили умер естественной смертью.

Ни один из международных заговоров не отвлек Березовского от любви к самому себе. 23 января 2006 года он пышно отпраздновал свой шестидесятилетний юбилей. Он снял Блен-хейм-пэлас — родовое поместье одиннадцатого герцога Мальборо и место рождения сэра Уинстона Черчилля. Он заказал частный самолет, чтобы несколько журналистов смогли прилететь из Москвы, несмотря на то что ФСБ пыталась препятствовать их отъезду. Гостей, а это были близкие друзей и высокопоставленные особы, приветствовала огромная ледяная скульптура, вокруг которой расположились бутылки холодной водки и чаши с икрой. Любимая певица Березовского Цезария Эвора исполнила десяток баллад.

Почетным гостем был Руперт Мэрдок (Березовский был «одним из восьмидесяти двух гостей на свадьбе Мэрдока и Венди Денг на борту его яхты в нью-йоркской гавани в июне.1999 года). Но настоящим сюрпризом этого вечера стало появление скандально известного олигарха, давнего и сильного соперника Березовского, беглеца Владимира Гусинского. Он приехал с огромным тортом, из которого выпрыгнула 13-летняя дочь Березовского и исполнила танец для гостей. Эти двое мужчин когда-то были самыми влиятельными медиа-магнатами в ельцинской России. Теперь, казалось, все изменилось, поскольку эти двое имели общего врага в лице президента Путина.

А год спустя Березовский сказал на радиостанции «Эхо Москвы», все еще принадлежащей Гусинскому, что хочет видеть Путина свергнутым. «Президент Путин нарушает конституцию. Любые силовые действия оправданы в наши дни, — заявил он, — в том числе насильственный захват власти, именно такой, над которым я сейчас работаю… Режим обречен, и я хочу видеть, как он падет, прежде чем падет Россия». Через несколько дней заявление достигло Министерства внутренних дел России. Чиновники вновь составили требование об экстрадиции Березовского. На этот раз список обвинений включал не только «мошенничество и хищения», но и «попытки осуществления государственного переворота в России».

Российская прокуратура все еще считала, что Великобритания защищает бизнесмена, неоднократно обвиняемого в мошенничестве, а теперь и в открытом заговоре против законной власти в иностранном государстве. Однако министр иностранных дел Джек Строу пришел в ярость от высказывания Березовского, предупреждая его, что пропаганда насильственного свержения власти в суверенном государстве может лишить его статуса беженца. Строу заявил в палате общин, что правительство «предъявит иск против тех, кто использует Соединенное Королевство как базу, откуда идет подстрекательство к нарушению общественного порядка и терроризму в других странах».

Понимание того, что суд вряд ли станет рассматривать новое требование об экстрадиции, позволило Березовскому проигнорировать предупреждение Строу. Несколько месяцев спустя он повторил свой громкий призыв. «Нам необходимо применить силу, чтобы изменить этот режим, — сказал он «Гардиан». — Невозможно изменить этот режим демократическими методами». Но под давлением Березовский признался, что разжигал бунт. Он сказал на радио «Свободная Европа»: «Я в сговоре с людьми из близкого окружения Путина и намерен свергнуть его антиконституционный режим». Он добавил, что финансирует людей, близких к президенту, членов правящей элиты России, чтобы подготовить переворот, рассчитывает, что члены оппозиционной партии Гарри Каспарова «Другая Россия» также примут участие в государственном перевороте.

Министерство внутренних дел было вынуждено снова начать расследование против Березовского. Представитель Министерства внутренних дел сказал нам: «Мы были полностью осведомлены по поводу заявлений, сделанных Борисом Березовским в „Гардиан“, и сотрудники Агентства по пограничным и иммиграционным вопросам Министерства внутренних дел изучили все высказывания, приписываемые ему. Однако мы не можем обнародовать результат этой проверки». Как бы то ни было, позднее Березовский отказался от своих слов, утверждая, что он не призывал к насильственному свержению власти.

Неудивительно, что ФСБ пристально следила за его действиями. Объявляя о выдаче нового международного ордера на арест в декабре 2001 года, российский силовой чиновник предупредил: «Мы знаем, что он ест на завтрак, где обедает и где делает покупки». По утверждению Алекса Голдфарба, ФСБ отслеживала каждый его шаг, прослушивала телефонные разговоры, проверяла электронные письма и установила наружное наблюдение.

Несмотря на многолетние и дорогостоящие кампании, достижения Березовского оказались не столь велики. Он пытался принизить образ Путина в глазах общественности, бесконечно обвинял ФСБ во взрывах домов в Москве, организовывал публикации в СМИ о правах человека в России. Финансирование «оранжевой революции» и предвыборной кампании на Украине все же поспособствовало увеличению общих антипутинских настроений в западных средствах информации. Действительно, Кремль долго жаловался на русофобию в Британии.

Но истинного правдолюбия у Березовского было совсем немного. Как настоящий политический деятель, он не раскрывал перед публикой целей и методов своей «демократической революции». Его организация, возможно, заручилась поддержкой незначительного меньшинства русских (особенно тех, кому он помогал), но сам он остался личностью, над которой многие россияне обычно посмеивались. Но не это волновало его. «Я знаю, что большинству русских я не нравлюсь, но мне без разницы, что они думают», — признался он однажды [23].

Сторонники Березовского называли олигарха Львом Троцким двадцать первого века, который использовал свое время в изгнании, чтобы организовать оппозицию против Сталина. Но в отличие от Троцкого, действия Березовского были немного большим, чем умело срежиссированные акты бравады. Количество людей, поддерживающих Березовского, среди российской элиты, даже среди антипутинских активистов, оказалось минимальным. Оппозиционеры чаще всего избегали его мероприятий. Один аналитик назвал окружение Березовского «партией олигархической мести». Другой посчитал его попытки дестабилизировать Россию «обычным блефом».

Скорее всего, и в Англии Березовский вызывал раздражение в Министерстве иностранных дел, особенно в собственной службе безопасности Британии. Но другие защищали его право на свободу слова. «Хотя откровенные нападки Березовского на Путина, вероятно, способствовали ухудшению отношений с Россией, это главным образом вина самой России, — заявил Дэвид Кларк из Российского фонда. — Англия не должна лишать людей права свободы слова ради улучшения международных отношений. Было бы неправильно топтать собственные демократические стандарты только ради того, чтобы успокоить Путина и ему подобных». У других сложилось противоположное мнение. Член парламента от Лейбористской партии Кен Перчес задал прямой вопрос комиссии по иностранным делам палаты общин: «Почему мы не отсылаем его назад в Россию? Он призывал к свержению российского правительства» [25].

Решения британских судов предоставить убежище олигарху и другим русским, таким, как Литвиненко, Закаев и многим руководителям «ЮКОСа», конечно, обострили отношения между двумя странами. Путин обсудил этот вопрос непосредственно с Тони Блэром, когда тот был премьер-министром. Ухудшение отношений очень наглядно продемонстрировал тот факт, что бывшему послу Великобритании в Москве сэру Энтони Брентону неоднократно угрожало националистическое молодежное движение под названием «Наши». Группа, очевидно хорошо осведомленная о его передвижениях, повсюду преследовала посла, забрасывала его вопросами, организовывала антибританские демонстрации около задания посольства и спровоцировала потасовку около его резиденции.

Основанные Кремлем «Наши» напоминают комсомол — молодежное движение Коммунистической партии времен Советского Союза. Его участникам нравится шествовать в футболках, украшенных портретом Путина, и участвовать в постоянных антизападных выступлениях, в частности сжигая литературу, которая считается слишком либеральной, а также срывать митинги, организованные оппозицией.

Тирады Березовского против Путина воспринимались положительно широкой публикой в Соединенном Королевстве и большей частью внешнеполитического истеблишмента. Богатство олигарха дало ему доступ к власти. Английское правительство порой бранило Березовского за его более чем возмутительные замечания, но оно же и закрывало глаза на его прошлое, очевидно довольствуясь деньгами магната в своей стране.

Некоторые из тех, кто знает Березовского, полагают, что он заслуживает той же участи, что и Ходорковский. Другие утверждают, что, несмотря на темное прошлое, он сумел стать демократом, заслуживающим серьезного отношения к себе. Сам Березовский видит себя жертвой авторитаризма Пугина. В действительности же он помог создать такие условия, при которых произошел не только подъем Путина, но и возрождение прежней политики советской власти. Как он однажды признался, его действия всегда были корыстными: «Я смотрю на мир через призму Нового Завета. Свобода — самое важное явление. Независимо от того, что я делаю в жизни, я делаю это для себя. Лицемерные действия в пользу других не для меня. Я не понимаю этого. Я полагаю, что делаю все ради собственного блага. Иное дело, что, работая на себя, я зачастую приношу пользу другим. Помните Библию? Там говорится: „Возлюби ближнего твоего, как самого себя. Не так, как ты любишь свою мать или своего ребенка, а так, как ты любишь самого себя"».

И все-таки длительная кампания Березовского против Путина прошла мимо большей части английской общественности. Мало кто полагает, что мир олигархов влияет на Лондон чем-то более значительным, нежели вложением денег. Вот и все, что думают об этом люди.


Глава 10 Смерть Литвиненко

Сейчас я лежу здесь и отчетливо слышу биение крыльев ангела смерти. Может быть, мне и удастся ускользнуть от него, но я вынужден сказать, что мои ноги уже не так быстры, как мне хотелось бы. Поэтому я думаю, что пришло время сказать несколько слов человеку, ответственному за мое нынешнее состояние. Возможно, у вас и получится заставить меня замолчать, но это молчание не пройдет бесследно для вас. Возможно, у вас и получится заставить замолчать одного человека, но протесты по всему миру будут звучать в ваших ушах, господин Путин, до конца вашей жизни. Пусть Бог простит вас за то, что вы сделали, — не только со мной, НО и с моей любимой Россией и ее народом.

Аіександр Литвиненко

В 16.30 1 ноября 2006 года трое русских собрались в баре отеля «Миллениум» на Гросвенор-сквер, как раз напротив американского посольства. Двое из них — Андрей Луговой и Дмитрий Ковтун — прилетели в Лондон на этой неделе из Москвы. Оба когда-то работали на ФСБ, русскую службу безопасности. Третьим был 43-летний Александр Литвиненко.

Когда Литвиненко пришел в бар, бывшие офицеры ФСБ предложили ему выпить, зная, что он непьющий. Когда же он отказался, Луговой налил чашку зеленого чая из чайника, который уже стоял на столе. «Хотя бы чаю с нами выпьете?» — спросил он. Литвиненко сделал не более одного глотка, так как вкус оказался неприятным.

Литвиненко не остался надолго. У него было строгое указание жены быть дома к ужину. Первое ноября — особенный день для их семьи, шестая годовщина с того момента, как они улетели из России. Но была и другая причина для праздника: неделю назад Литвиненко предоставили британское гражданство. К празднованию Марина приготовила его любимое блюдо — цыпленка и блины в соусе из пряных трав.

Но в этот вечер, как только Литвиненко добрался до своего дома на севере Лондона, у него началась неудержимая рвота. «Я думаю, меня отравили», — сказал он. Затем он попросил Марину дать ему немного марганцовки, которую запил несколькими стаканами воды. Но это не возымело действия. Начались конвульсии. Боль становилась все более невыносимой.

Авторы при написании этой книги пользовались информацией, опубликованной в британских и американских СМИ, зачастую тенденциозной. К сожалению, авторы не использовали результаты официального расследования британских служб и Іенеральной прокуратуры России. Именно поэтому точка зрения авторов односторонняя.

Жена отвезла его в местную больницу в Барнет. Но, поскольку его состояние продолжало ухудшаться, а диагноз так и не был поставлен, Литвиненко в конечном итоге был отправлен в сопровождении полиции в Лондонскую университетскую больницу в центре столицы. Здесь он и умер медленной и мучительной смертью. Это событие немедленно получило огласку в международных средствах массовой информации.

Это было самое дикое, запутанное и невероятное убийство, когда-либо случавшееся на улицах Лондона. Отравление Литвиненко, прямо как в романе Джона Ле Карре, могло иметь серьезные последствия не только для олигархов, но и для англо-российских отношений в целом. Впервые самые ужасные стороны прежде скрытой деятельности Лондонграда были выставлены на всеобщее обозрение.

Как и двое его собеседников в «Пайн-баре» тем вечером, Литвиненко когда-то был преданным и идейным сотрудником КГБ, азатем и ФСБ. В течение некоторого времени он работал в Чечне до вступления в УРПО — специальное подразделение ФСБ, которому предоставлялись широкие полномочия для наблюдения, а в некоторых случаях и устранения криминальных лидеров. КГБ был преобразован при Ельцине в три раздельных ведомства: ФСБ, занимающуюся национальной безопасностью и криминальным миром, СВР — Службу внешней разведки, и ГРУ, отвечающее за военную разведку.

Александр Вальтерович Литвиненко родился 4 декабря 1962 года в Воронеже — городе в 480 километрах к югу от Москвы. Его отец — студент медицинского факультета, женился на своей сокурснице Нине. Они развелись, когда Александр был еще маленьким, и оба впоследствии вступили в брак еще раз.

С трехлетнего возраста Сашу Литвиненко растил дедушка по отцовской линии в маленьком городке Нальчике на Северном Кавказе. Он рос болезненным ребенком, подверженным пневмонии и простудам. Но впоследствии мальчик превратился в крепкого, открытого, общительного юношу, самостоятельно ездил то к одним дедушке и бабушке, то к другим. «Я думала, что ему будет лучше поступить в университет здесь (в Нальчике). Он не выделялся особыми способностями в школе, — вспоминала его мать. — Тогда было трудно поступить в университет. Нужно было на отлично сдать экзамены, но могли взять и без экзаменов, если ты был хорошим спортсменом».

В детстве Литвиненко собирал почтовые марки, значки, а еще игрушечных солдатиков и разную военную технику. Мать привозила ему в качестве подарка какое-нибудь пополнение для его маленькой армии, когда возвращалась из своих поездок в Москву, и Саша часами занимался коллекцией.

Вместе с дедушкой они ходили в зоопарк и в исторический музей. Дед рассказывал своему внуку, будущему офицеру ФСБ, о службе в армии и о войне, настраивал на то, что Саша тоже будет защищать родину. «Его дед был летчиком во время Великой Отечественной войны, и мальчик вырос, слушая все эти истории, — вспоминала вдова Литвиненко Марина. — Саша во всем хотел быть похожим на деда: он бывал жестким, но всегда оставался очень честным, нравственным человеком».

В школе Литвиненко занимался спортом — сначала легкой атлетикой, а затем серьезно увлекся пятиборьем. В 1980 году, когда Саше исполнилось семнадцать, его отец вернулся в дом деда вместе с новой женой и детьми. Саша окончил школу и ушел служить в армию. А в 1988 году он успешно окончил Высшие курсы военной контрразведки КГБ.

В начале карьеры Литвиненко был честным и законопослушным до крайности. Бывшие сослуживцы описывали его как очень добродушного, дружелюбного человека, только иногда проявляющего строгость и жесткость, которые были необходимы по работе. Жена Марина говорит, что он был равнодушен к деньгам и, к всеобщему неодобрению его коллег по ФСБ, не проявлял никакого интереса ни к роскошной жизни, ни к накопительству добра. Когда она впервые встретила Литвиненко, то подумала, что он «на самом деле веселый, как мальчишка». «Другие тоже подмечали в нем «сходство с ребенком». «Он был очень честным человеком, — говорил его друг Владимир Быковский. — Я имею в виду — очень откровенным. В нем чувствовался мальчишеский рыцарский дух».

Литвиненко с самого начала проявил себя как очень серьезный офицер ФСБ: усердный и напористый, он практически не предавался развлечениям. Но при этом заработал себе репутацию приверженца мира фантазий и конспираций. Позднее он заявил, например, что агенты ФСБ обучали боевиков «Аль-Каиды» в Дагестане и были причастны к теракту 11 сентября. Специалист по Восточной Европе писатель Томас де Вааль открыл другую сторону Литвиненко: он описывает его как «маниакальную личность» со «вкусом к игре на публику».

Специализацией Литвиненко была не столько внутренняя безопасность, сколько организованная преступность: он занимался расследованиями, слежками и допросами русских бандитов. В декабре 1997 года, когда он служил в УРПО, произошло судьбоносное событие. Он и еще четыре офицера были вызваны к начальству высокого уровня. Когда все пятеро мужчин были в сборе, им сказали, что их отобрали для специального задания — убийства Бориса Березовского, в то время одного из самых могущественных людей в России, который являлся раздражителем многих высокопоставленных сотрудников ФСБ. Их возмущало его влияние на президента Ельцина, так как они видели в этом угрозу для своей безопасности.

Эти пятеро знали только то, что задание было крайне рискованным и представляло реальную опасность для них самих. Они оказались в очень затруднительном положении. С одной стороны, можно было отказаться выполнять приказ, так как за такое убийство их могут арестовать и осудить или даже убить. К тому же они не знали, а был ли приказ санкционирован кем-то на более высоком уровне. После трех месяцев колебаний офицеры решились на альтернативный план: предупредить Березовского о заговоре — лучший способ сохранить собственные шкуры. А между тем Березовский и Литвиненко уже знали друг друга. Они познакомились, когда офицер ФСБ был послан для расследования подрыва автомобиля Березовского в 1994 году; тогда они и подружились.

Литвиненко сделал нужный звонок. Березовский использовал все свое влияние для того, чтобы УРПО было расформировано и Литвиненко вернулся к своей обычной работе. На амбициозного офицера ФСБ стали смотреть как на «ненадежного», и он проводил основную часть своего времени, выполняя рутинные обязанности, например сопровождая заключенных из одной тюрьмы в другую. Но чистка УРПО имела довольно неожиданные последствия, которые могли изменить судьбу Литвиненко. Сразу после этого Ельцин назначил главой ФСБ Владимира Путина.

Далее события развивались по спирали бесконтрольно. Позднее Литвиненко заявлял, что в тот период он уже распрощался с иллюзией, что коррупции внутри службы безопасности нет. С подсказки Березовского он договорился о встрече с Путиным и в ходе напряженной беседы рассказал ему о приказе на убийство, а также показал файл, содержащий данные о сомнительной деятельности ФСБ, начиная с покрывательства рэкета и заканчивая нелегальным бизнесом, управляемым руководителями различных структур. Однако Литвиненко и Березовский просчитались: Путина не впечатлили ни досье, ни презентация Литвиненко, в которой он представлял доказательства своих обвинений.

П осле этой встречи Березовский принял рискованное решение. Он уговорил Литвиненко выступить с публичными обвинениями в адрес ФСБ. И 17 ноября 1998 года пятеро офицеров ФСБ собрались перед представителями российских средств массовой информации. Для того чтобы скрыть их лица, на всех, кроме Литвиненко, надели лыжные маски. В течение пресс-конференции они не только рассказали о деталях готовящегося убийства, но также обвинили ряд высокопоставленных должностных лиц ФСБ в вымогательстве, похищениях и убийствах людей. Это показали по российскому национальному телевидению. Их поступок был отчаянным и беспрецедентным. Все они, особенно Литвиненко, понимали, что подвергались колоссальному риску. Для них, действующих агентов ФСБ, такое изобличение руководства было ужаснейшим предательством.

Но если Березовский и Литвиненко думали, что это вынудит Путина разобраться с происходящим в ФСБ и поможет обуздать ее власть, они сильно ошибались. Получалось, что Путина, преданного разведчика, просили относиться к своим коллегам как к преступникам. Ему не нравилось, что Березовский загнал его в угол. Несмотря на то что Путин и Березовский тогда еще были друзьями, этот инцидент мог посеять в Путине семена сомнения относительно преданности Березовского.

Путин публично заявил, что по всем обвинениям будет проведено расследование, но это было просто прикрытие для нанесения удара по Литвиненко. Всего через несколько недель Литвиненко уволили. Двумя месяцами позже, в марте 1999 года, в период угасающего влияния Березовского на Кремль, Литвиненко был арестован по обвинению в превышении полномочий и брошен в пресловуто известный Лефортовский следственный изолятор в Москве, где он провел шесть месяцев, после чего его освободили.

Это была месть ему со стороны ФСБ, но он понимал, что небольшой тюремный срок — еще не конец. Став теперь врагом разведслужбы и лично Путина, Литвиненко, по настоятельному совету Березовского, должен был покинугь Россию. При помощи своего наставника он улетел из страны в октябре 2000 года тайным и извилистым путем, через Черное море и Грузию в Анталию — город на средиземноморском побережье Турции. Несколько недель спустя его жена Марина и сын Анатолий присоединились к нему. Еще несколько мучительных недель они провели в уверенности, что за ними наблюдают русские и турецкие агенты. В конце концов 1 ноября 2000 года при помощи Алекса Голдфарба они улетели в Лондон. Сам Литвиненко прибыл в Великобританию без паспорта. Поскольку Соединенное Королевство не требовало транзитных виз, семья Литвиненко приобрела билеты из Стамбула в Россию через аэропорт Хитроу. Это была довольно-таки умная уловка. Как только они добрались до Хитроу, Литвиненко попросил у властей политического убежища. Это событие два дня было новостью номер один в России, но, к сильному разочарованию Литвиненко, не привлекло внимания средств массовой информации в Великобритании, кроме короткого сообщения в «Сан». Через восемь месяцев бывшему агенту ФСБ предоставили политическое убежище, и его семья с облегчением решила, что они наконец-то в безопасности.

Березовский вскоре включил ссыльного Литвиненко в круг своих приближенных, надеясь использовать его как союзника в своей кампании против Путина. Сначала семья снимала жилье в Центральном Лондоне, но затем Березовский через свою компанию на Британских Вирджинских островах купил им дом в Мазвелл-хилл. Олигарх также платил Литвиненко по 5000 фунтов ежемесячно и оплачивал обучение его сына в частной школе.

Не возникало сомнений в том, что Литвиненко все еще представлял интерес для российских властей. В декабре 2001 года мать Марины, навещавшую свою дочь в Лондоне, остановили по возвращении в Москву и с пристрастием досмотрели. Власти нашли адрес ее дочери, и через короткий промежуток времени сотрудники российского посольства навестили Литвиненко и его жену. Их попросили явиться в суд в России.

Литвиненко незамедлительно присоединился к информационной войне. Чувствуя себя в безопасности под покровительством Березовского, он вскоре начал обвинять своих бывших руководителей в коррупции и покровительстве криминальных структур. В соавторстве с Юрием Фельштинским, российским историком, живущим в Нью-Йорке, он написал книгу, в которой обвинил российские секретные службы во взрывах жилых домов в Москве в сентябре 1999 года, когда погибли 246 человек. Он утверждал, что это было совершено государственными спецслужбами для того, чтобы правительству было легче объяснить возобновление чеченской войны — российские власти свалили вину за начало военных действий на чеченских террористов.

Утверждение было не новым, и книга «ФСБ взрывает Россию» не содержала прямых доказательств. Выдержки из этой работы были напечатаны в «Новой газете», но в западных изданиях про нее вообще ничего не знали. Как и информационная война, этот акт тоже провалился. Законченная в 2002 году книга была напечатана частным образом за деньги Березовского тиражом 5000 экземпляров, но большую часть его российская милиция перехватила еще на пути к Москве. Книга была опубликована в Соединенном Королевстве только после смерти Литвиненко.

Невозмутимый Литвиненко начинает работу над новой книгой, под названием «Лубянская преступная группировка». Она стала его мемуарами, где он называл ФСБ преступной, мафиозной организацией, целью которой было уничтожение русского народа. Многочисленные утверждения не отличались новизной: дома были взорваны; деньги были «отмыты»; отдельные граждане были убиты; теневой бизнес открывался или закрывался в зависимости от интересов верхушки службы безопасности, называемой «петербуржскими чекистами». Главной целью секретного заговора ФСБ стало внедрение своего человека — Путина — во власть (он предусмотрительно забыл о том, что именно Березовский и был тем, кто спланировал вывести Путина на первый план).

Согласно утверждениям Литвиненко, группа сотрудников ФСБ, приближенных к Путину, стала новой элитой: они ездили на роскошных автомобилях, владели лучшими домами, управляли самыми доходными компаниями, их продвинули на безопасные места в Думе. Как и раньше, западные издания проигнорировали эту книгу.

Даже не переведенные на английский язык, десять тысяч частным образом напечатанных экземпляров успешно были перевезены контрабандой в Россию.

Литвиненко преподносил себя как принципиальный отступник, ведущий идейную борьбу против дьявольской ФСБ, разочаровавшийся той ролью, которую его заставляли играть. Но правда была намного сложнее. Он мог бы с успехом выступать против некоторых грязных операций ФСБ, но знавшие его люди говорили, что многие из этих операций были спровоцированы им самим для того, чтобы оказаться в центре всеобщего внимания. «Как еще объяснить его появление на пресс-конференции, в которой он критиковал ФСБ, без маски? — говорит его бывший коллега. — Это было безумием, но сделанным сознательно, для того чтобы привлечь внимание к себе и стать узнаваемым».

Репутация Литвиненко также далеко не безупречна. Во время работы в УРПО в Чечне он был задействован в бесчеловечных, зверских акциях, включающих пытки и убийства. Гари Буш, бизнесмен, работавший в России и знавший Литвиненко много лет, называл его «головорезом». В своих беспрестанных нападках на ФСБ Литвиненко, казалось, руководствовался навязчивым желанием отомстить Путину — человеку, которому он однажды доверился, а теперь винил его в своей вынужденной эмиграции.

Обвинения Литвиненко в адрес Путина становились все более и более сенсационными. Они содержали утверждения о том, что итальянский премьер-министр Романо Проди являлся агентом КГБ, а сам Путин был педофилом. Даже Березовского «с каждым разом все более выводил из себя его бывший протеже, полет фантазии которого подрывал его собственную репутацию», — говорил Мартин Сикссмит, бывший московский корреспондент Би-би-си.

Со слов сотрудника Березовского, столкнувшегося с Литвиненко в начале 2006 года в лондонском офисе, он стал грустным, лишенным сил, несчастным человеком. Его считали теоретиком, конспиратором, фантазером, который не различает болтовню, догадки, предположения и факты. Он пришел в офис для того, чтобы сказать, что Березовскому грозит смертельная опасность, но сотрудники не восприняли его всерьез.

Сначала у олигарха было чувство сожаления к нему, и он продолжал ежемесячно выплачивать ему существенную сумму. Но затем, в марте 2006 года, сумма на содержание Литвиненко была урезана до 1700 фунтов в месяц. Жить в Лондоне на 20 000 фунтов в год, когда у тебя есть жена и ребенок, не так-то просто, и, отчаявшись, Литвиненко начал искать способы заработать. Он стал выдумывать неправдоподобные теории о заговорах и смертельной опасности в надежде, что Березовский вновь начнет платить ему. За некоторые из них олигарх поощрял его, но он больше не доверял бывшему офицеру ФСБ из-за его лживости и болтливости.«Если бы у него появилась хоть какая-то информация, он бы разболтал ее за три секунды», — сказал один из бывших помощников Березовского.

После того как Литвиненко отдалился от Березовского, он все больше и больше стремился найти себе новую роль в темном мире корпоративного и коммерческого шпионажа. Он начал хвастаться своим опытом в расследовании дел, связанных с русской организованной преступностью, и стал консультировать лондонские охранные структуры, а также частные детективные агентства, специализирующиеся на слежке за российскими бизнесменами. Их клиентами были международные компании, юридические фирмы и банки, которые занимались сбором средств со счетов, на которые был наложен арест в порядке исполнительного производства. В так называемой сети «Круговорот» Литвиненко выполнял случайные поручения и давал консультации некоторым европейским агентствам по исполнительному производству.

Одним из его новых партнеров по бизнесу стал Андрей Луговой. Двое мужчин знали друг друга еще с 90-х годов, когда Луговой работал на Березовского. Они пришли к соглашению, по которому Литвиненко получал 20 процентов от продажи добытых материалов. Сами материалы он получал от Лугового. У Литвиненко были связи, а регулярно приезжающий в Лондон Луговой обладал опытом.

Новым клиентом Литвиненко был Titan International — охранная и разведывательная фирма, находящаяся на Гросвенор-стрит в Мэйфейре. Руководил ею майор Джон Холмс. Оба успешные и деятельные, они заключили контракты в Ираке. В 2006 году их нанял британский авиационный промышленник для получения сведений о выгодном контракте, согласно которому российская авиационная компания планирует заказать новые ракеты дальнего и ближнего радиуса действия. Контракт мог принести миллиарды фунтов для фирмы, и внешняя разведка должна была оказать неоценимую помощь в получении этого контракта. Заданием «Титана» стало наблюдение за восьмеркой российских граждан, связанных с авиационной компанией и Кремлем.

«Титан» заключил с Литвиненко договор стоимостью в 50 000 фунтов, и бывший разведчик был в восторге от своего задания. Это была идеальная работа для него: с одной стороны, шпионить за русскими, связанными с Путиным, а с другой — заработать немного денег. Не зная, с чего начать, он перепоручил это задание Юрию Швецу, бывшему майору КГБ, а сейчас частному детективу с очень хорошими связями и солидным числом американских клиентов. Живя в Вашингтоне, Швец был изобретательным исполнителем, имевшим отличные контакты, которые он получил, давая показания перед Конгрессом США о российской организованной преступности и отмывании денег.

Швец сделал запросы своим источникам в Москве и вскоре получил обличительную информацию об одном из бизнесменов, связанном с русской авиакомпанией. Затем он подготовил исчерпывающий и весьма профессиональный доклад на восьми страницах в глянцевой обложке и 20 сентября 2006 года передал его Литвиненко. А тот не придумал ничего лучше, чем поставить свое имя под ним и отдать отчет в «Титан». Восхи-шенный клиент предложил Луговому и Литвиненко годовой контракт.

Довольный собой Литвиненко также дал копию Луговому, чтобы показать, как оформляются отчеты согласно западным корпоративным методологическим требованиям. Это было серьезной ошибкой. Следователи по делу о смерти Литвиненко считают, что именно этот факт мог предопределить его гибель. По словам Швеца, по возвращении в Москву Луговой показал компрометирующий документ одному заинтересованному бизнесмену, важной персоне, связанной с ФСБ. «Саша сказал, что дал отчет Луговому, и я уверен, что это спровоцировало его убийство», — заявил Швец. Он не сомневался, что Луговой был информатором ФСБ.

Даже несмотря на то что британская компания, нанявшая Литвиненко и Лугового, была вознаграждена контрактом с российской компанией, Литвиненко забрал отчет, так как содержащаяся в нем информация о выводе средств с арестованных счетов оказалась слишком компрометирующей. Этот секретный доклад был потенциальной бомбой. Он содержал ужасающие личные и деловые подробности об одном гражданине, который, по словам Тома Мэнголда, ведущего программы о расследованиях на «Би-би-си Радио-4», «описывался как властный, опасный и мстительный человек». «Многие представители российских лидеров нынешнего поколения видят в нем пережиток прошлого, подходящего больше эпохе Иосифа Сталина, чем современной России», — говорится в одном отчете. Но документ не только разрушал возможность сделки, но также предостерегал российских бизнесменов от установления высоких тарифов и сборов.

Доклад позже передали офицерам Скотленд-Ярда, а они сочли обвинения достаточно серьезными для того, чтобы полететь в Вашингтон и допросить Швеца. Если майор КГБ прав, то это объясняет нарастание враждебности по отношению к Литвиненко со стороны некоторых кремлевских структур. Помимо раздражения от потери многомиллионного долларового проекта, возник также страх того, что может сделать болтливый Литвиненко с информацией, содержащейся в досье.

Ужасающая смерть Литвиненко стала международным событием. Фотографию бывшего офицера ФСБ на смертном одре, подключенного к аппарату жизнеобеспечения, лысого, обессиленного, исхудалого и демонстративно глядящего своими проникновенно голубыми глазами, неоднократно показывали по всему миру.

Березовский при поддержке лорда Белла использовал трагедию смерти Литвиненко в своей кампании против Путина. Когда Литвиненко начал жаловаться на нестерпимую боль в животе после своей встречи в отеле «Миллениум», Березовский сначала советовал ему отбросить страхи по поводу возможного отравления. Но когда стало очевидным, что Литвиненко серьезно болен, Березовский быстро воспользовался ситуацией, хотя и не без согласия самого Литвиненко. Алекс Голдфарб, знавший Литвиненко многие годы и помогавший ему бежать из России, незамедлительно прилетел из Нью-Йорка.

Был организован пропагандистский блицкриг в мировых средствах массовой информации. Голдфарб сделал звонки журналистам нескольких газет, Би-би-си и Четвертому новостному каналу. В течение нескольких дней он давал регулярные пресс-конференции в больнице, где рассказывал о состоянии Литвиненко и о последних версиях его отравления. История Литвиненко, умело режиссированная лордом Беллом и его командой в «Белл Потгин-джер», разносилась повсюду. И Березовский, и Голдфарб незамедлительно возложили ответственность на Кремль.

Фотография Литвиненко была опубликована «Белл Поттин-джер» как ее законным правообладателем. Через два дня он умер. Предположительно Литвиненко продиктовал Голдфарбу последнее заявление. Широко процитированный отрывок его, порицающий Путина, есть не что иное, как часть более длинного и убедительного сочинения:

«Сейчас я лежу здесь и отчетливо слышу биение крыльев ангела смерти. Может быть, мне и удастся ускользнуть от него, но я вынужден сказать, что мои ноги уже не так быстры, как мне хотелось бы. Поэтому я думаю, что пришло время сказать пару слов человеку, ответственному за мое нынешнее состояние. Возможно, у вас и получится заставить меня замолчать, но это молчание не пройдет бесследно для вас. Возможно, у вас и получится заставить замолчать одного человека, но протесты по всему миру будут звучать в ваших ушах, господин Пугин, до конца вашей жизни. Пусть Бог простит вас за то, что вы сделали, — не только со мной, но и с моей любимой Россией и ее народом».

Через день после смерти Литвиненко Алекс Голдфарб зачитал отрывки из письма на британском телевидении и радио, сказав, что оно было всецело написано Литвиненко. Но его авторство вызывало сомнения. «Известия» обвинили лорда Белла в том, что именно он написал его. Позже на самом деле выяснилось, что письмо сочинили Голдфарб и адвокат Литвиненко Джордж Мензис.

Кампания на телевидении была необычайно напориста в своих попытках повернуть общественное мнение против Путина. Смерть Литвиненко повсеместно представлялась как международный шпионский скандал с Кремлем в центре. Британская пресса в неистовстве извергала антипутинскую риторику. Кто бы ни стоял за этим убийством, все были заверены в том, что от смерти 45-летнего Литвиненко самый крупный выигрыш получил Борис Березовский.

Использование в войне против Пугина истории Литвиненко продолжилось и после его смерти. 7 декабря 2006 года его похоронили на мемориальном кладбище «Хайгейт» в специальном герметичном гробу, предоставленном Британским агентством здравоохранения. Через несколько дней Березовский и лорд Белл дали пресс-конференцию, прямо называя Лугового лицом, ответственным за убийство Литвиненко. И буквально на следующий день прессу подкормили другой историей: будто бы сам Березовский был целью убийства, тогда как в Москве заявляли, что именно он стоял за убийством Литвиненко. Стремясь дискредитировать Путина, олигарх все время повторял в ночных новостях на Би-би-си свое утверждение о том, что именно президент стоял за убийством и что Луговой был всего-навсего исполнителем его приказов. Березовский предложил даже ответить перед судом, но только не в России, а в независимой стране, такой, как Германия или Голландия, если Луговой тоже явится в суд.

Как бывший правительственный чиновник по информации Мартин Сикссмит выступал свидетелем тех событий. В своем расследовании убийства под названием «Досье на Литвиненко» он заключает: «Каждый обративший внимание может увидеть что-то совершенно циничное в том, что развитие этой истории происходило демонстративно на глазах общественности. Профессионалы в области пиара, работающие на Березовского, превратили мучительную смерть Саши Литвиненко в нечто большее, чем просто человеческая трагедия. Для них это оружие, часть боеприпасов, которые можно использовать снова и снова в пропагандистской войне против Кремля».

Первоначально причину болезни Литвиненко никак не могли определить. Некоторое время эксперты предполагали, что это отравление таллием, действие которого медленно разрушает нервные клетки. И только в последние дни было доказано, что Литвиненко отравили смертельной дозой полония-210, смертельного высокорадиоактивного химиката. Полоний-210 — редко используемый изотоп, с особой осторожностью применяемый в искровых камерах, ядерных боеголовках и ракетных двигателях. Только одна ядерная лаборатория в России производит полоний. Обнаружить его удалось исключительно благодаря тому, что в Университетском колледже Лондона имеется факультет медицинской физики с очень сильной группой по радиационной физике. Это обстоятельство дало возможность созвать ряд экспертов для разгадки тайны болезни Литвиненко.

Умри Литвиненко быстрее, чем рассчитывал его убийца, и реальная причина его смерти навсегда осталась бы скрыта, а само убийство всего-навсего было бы очень подозрительным.

Профессор Джоном Генри, токсиколог, нанятый семьей Литвиненко, назвал полоний-210 «отличным орудием убийства».

Но убийство Ли твиненко было не только дерзким преступлением с трагическими последствиями. Оно вызвало глубокий политический и дипломатический кризис. Это был первый известный случай радиационного отравления, и он вызвал тревогу внутри британского парламента, разведывательных служб и всего общества. Используя приборы для измерения альфа-излучения, специально обученные сотрудники полиции и Британского агентства здравоохранения лихорадочно обследовали Лондон в поисках радиации. Потом охота за радиоактивностью стала международной. Следы полония обнаружили в тридцати местах в Соединенном Королевстве и Европе. Как минимум 140 британских граждан, служащих отелей и ресторанов и сотрудников авиакомпаний, были оповещены о содержании у них низкого уровня радиационного заражения. Люди с высоким уровнем заражения были предупреждены, что из-за радиации они подвержены высокому риску развития рака в будущем. Службы безопасности по всему миру не знали, может ли атака подобного рода повториться снова.

До этого времени обратная сторона Лондонграда — коммерческая вражда, деятельность детективных агентств — была в значительной мере скрыта от публики. Полиция и детективные агентства наблюдали и вели расследования в отношении олигархов и русской организованной преступности, но редко добивались успеха. Выставленная напоказ смерть Литвиненко вытолкнула этот темный мир в центр общественного внимания, и на агентства, занимающиеся исполнительным производством, сильно давили, заставляя их что-то предпринимать.

Прямым результатом убийства явились неприятные дипломатические и политические последствия. Когда в новостях впервые сказали об отравлении бывшего офицера ФСБ, Кремль сразу же стал отрицать причастность Российской Федерации к произошедшему. «Мистер Литвиненко не относится к той категории людей, из-за которых могут быть испорчены двусторонние отношения», — заявил представитель пресс-службы Кремля. Телевидение быстро сосредоточилось на заявлениях Литвиненко, на его предсмертном обращении, в котором утверждалось, что виновного за убийство нужно искать в окружении Путина. В Великобританию прислали главу пресс-центра президентской администрации Дмитрия Пескова, чтобы смягчить все усиливающиеся спекуляции. «Это холодная война домыслов», — сказал он. Между тем Кремль умалял важность Литвиненко. В Москве отрицали, что тот когда-либо был разведчиком, его, напротив, изображали как агента низшего звена, прослужившего основную часть своей карьеры в качестве пограничника и тюремного надсмотрщика. Утверждали, что Литвиненко был сомнительной личностью, не имеющей допуска к государственным тайнам, стоящим разглашения.

В декабре 2006 года британские следователи прибыли в Россию, чтобы допросить Андрея Лугового и Дмитрия Ковтуна. Взамен российские власти потребовали права ответного визита. Они попросили, чтобы российским органам внутренних дел разрешили приехать в Великобританию, осмотреть места и допросить людей, которые предположительно являлись свидетелями и обвиняемыми по делу Литвиненко, а также выдворить из страны противников Путина, экстрадиции которых Москва добивалась уже долгое время. В марте 2007 года сотрудники российской прокуратуры все же прилетели в Лондон и допросили Березовского и Закаева. Путин увидел в этом отличную возможность для так называемого обмена: Луговой и Ковтун будут экстрадированы, если Соединенное Королевство передаст Березовского и руководителей «ЮКОСа», нужных России. Березовский ответил на это обвинением России в «шантаже Скотленд-Ярда» [12].

В начале февраля 2007 года круг подозреваемых в полицейском расследовании сузился до Лугового как главного из них. В попытке смягчить нервозное положение дел министр торговли Алистер Дарлинг вылетел в Москву якобы с торговой миссией. Правительство, несомненно, было взволновано последствиями расследования для бизнеса между двумя странами и озабочено тем, чтобы Британия не пострадала экономически из-за нарастающего напряжения. Дело Литвиненко затронули на встрече, но чиновники Кремля снова повторили свои требования об экстрадиции тех, кого они называли «русскими преступниками в Великобритании».

Через два месяца, за два дня до открытия Русского экономического форума в Лондоне, Путин вынудил российский бизнес и политических руководителей бойкотировать. На протяжении многихлетэтобыласамая крупная мировая встреча российского бизнеса, но в тот раз там появились всего несколько важных российских персон. Одним из них был депутат Государственной думы Александр Лебедев, который пошутил для газеты «Москоу таймс»: «Некоторые люди говорили мне: „Ты один из немногих, кому разрешили приехать, но уверен ли ты, что сможешь вернуться обратно?"» [13].

Полицейское расследование пришло к нескольким ключевым выводам: смертельный яд был добавлен в виде капсулы или впрыснут в чашку зеленого чая, которую Литвиненко выпил в «Пайн-баре» в 16.30 1 ноября 2006 года. Согласно экспертным расчетам, Литвиненко принял дозу, содержащую по крайней мере три гигабиккерелей радиации, то есть около ста смертельных доз, и это несмотря на то, что он сделал всего один или два глотка чая, который, как он позже сказал, показался ему странным на вкус. След полония был оставлен в большом количестве мест до того, как произошло отравление, и после этого. Роковому воздействию предшествовала как минимум одна попытка в течение двух предыдущих недель. Полоний, ужасное вещество, опасное для всех, кто с ним соприкасается, контрабандой ввозился в Великобританию на борту пассажирского самолета из Москвы, возможно, не один раз.

Через шесть месяцев, в мае 2007 года, Скотленд-Ярд объявил главным подозреваемым Лугового, а также сделал заявление, что причастность Дмитрия Ковтуна недостаточно доказана. Группа государственных специалистов, охотившихся за следами полония, обнаружила его остатки в нескольких местах, где появлялся Луговой: в лучших номерах и барах одного лондонского отеля, в офисах, ресторанах, а также на двух британских авиарейсах в Лондон и из него. Вслед за этим Британия стала добиваться экстрадиции бывшего советского шпиона, чтобы он предстал перед судом, невзирая на знание того, что экстрадиции были запрещены конституцией страны. И русские соответственно отказались выдать его, заявив, что если Британия обладает фактами, то можно осуществить допрос подозреваемого в Москве. Английский парламент не принял это предложение.

С этого момента драма начала набирать обороты. Убийство стало серьезной дипломатической головной болью для британского правительства. Отношения между двумя странами уже и так были сильно натянуты из-за противостояния по вопросу предоставления убежища Березовскому и другим эмигрантам. Россия утверждала, что Великобритания защищает ее врагов, и была взбешена отказом в выдаче двадцати одного бизнесмена, которых она пыталась экстрадировать. Отказ был расценен как неприятельский жест. Но из-за нарастающей зависимости Великобритании от российских поставок нефти и газа премьер-министр Тони Блэр стремился не развивать противостояния с Путиным, и без того раздраженным. Тем не менее такое шокирующее событие, произошедшее средь бела дня в самом сердце Лондона, едва ли могло быть проигнорировано.

Интуиция подсказала Блэру, что обострять ситуацию нельзя, но отношения продолжали портиться. И в июле 2007 года, когда положение стало совсем безвыходным, Великобритания выдворила четверых высокопоставленных российских офицеров спецслужб в отместку за отказ России в выдаче Лугового, снизив штатное количество российской дипломатической миссии в Лондоне с семидесяти семи до семидесяти трех человек. Это было чуть ли не первой высылкой «дипломатов» после окончания холодной войны и стало также первым важным решением во внешнеполитической деятельности Гордона Брауна, который был избран премьер-министром двумя неделями ранее. Бывший советник Министерства иностранных дел Великобритании Дэвид Кларк сказал: «Блэр много сделал для развития личных отношений с Путиным, в то время как Браун испытывал меньшую нужду в таких контактах. Он вообще питал меньше иллюзий относительно Путина, чем Блэр».

При Гордоне Брауне политика Великобритании стала более жесткой: президенту Путину было направлено открытое письмо о том, что Британия не будет мириться с русскими шпионскими войнами, происходящими в Лондоне. «Мы недопустим, чтобы убийство британского гражданина ложилось пятном на репутации Великобритании, — сказал Браун. — Нашей главной обязанностью является защита граждан, а также недопущение беззакония на улицах Лондона». Как бы то ни было, для некоторых высылка «дипломатов» была слишком слабой ответной реакцией на то, что являлось первым случаем ядерного терроризма. В Министерстве иностранных дел говорили, что нужна более жесткая позиция в визовой политике, которая на сегодняшний день разрешает въезд многим русским в страну.

Кремлевский советник Сергей Марков относительно изгнаний заметил, что российское правительство очень обеспокоено происшедшим, а также обвинил британское правительство в высокомерии и использовании методов времен холодной войны. Возникли опасения, что убийство Литвиненко станет только началом взаимосвязанных шпионских действий. И в самом деле, на той же неделе Березовский добавил к своим обвинениям заявление о том, что Скотленд-Ярд несколько недель назад посоветовал ему покинуть страну из-за предполагаемого покушения на его жизнь. Как и прежде, местом для покушения должен был стать Мэйфейр. Скотленд-Ярд подтвердил, что в июне 2007 года они арестовали русского киллера в отеле «Хилтон» на Парк-лейн, менее чем в полумиле от отеля «Миллениум». Киллер подозревался в заговоре с целью убийства Березовского и был передан миграционным службам для депортации после аннулирования визы. Заговор был раскрыт при помощи подслушивающих устройств, по словам одного источника, но мужчину освободили, так как не было достаточно серьезных доказательств для его задержания.

Через несколько дней Россия отреагировала на высылку своих граждан следующим образом: были депортированы четыре дипломата среднего звена из британского посольства в Москве, также было прекращено контртеррористическое взаимодействие и приостановлена выдача виз чиновникам британского правительства. В том, что Россия, согласно пословице «око за око», сделала ответную высылку дипломатов, не было ничего нового, в прошлом такие случаи уже были, например в эпоху холодной войны, когда шпионаж широко применялся с обеих сторон. В 1970 году сто советских чиновников были высланы правительством Хита. В то время обстоятельства, разумеется, были совершенно другими. Затем отношения между Россией и Великобританией стали более теплыми, как дипломатические, так и в экономике. Но сейчас они снова находятся у точки замерзания. «Это сильное охлаждение отношений», — заметил один наблюдатель.

На фоне продолжающихся взаимных упреков рождалось множество предположений относительно мотивов убийства. Причиной убийства называли участие Литвиненко в составлении отчета по авиационной промышленности, в котором содержалась обличительная информация на одного высокопоставленного российского бизнесмена. Конечно, возможно, что Лугового действительно наняли, чтобы он уничтожил свидетеля, но как-то это не сильно тянет на доказательство убийства.

Другое предположение — Литвиненко убили потому, что он начал заниматься расследованием операции российских спецслужб против руководителей «ЮКОСа», которые бежали в Великобританию после взятия под стражу Ходорковского. Действительно, еще летом Литвиненко летал в Тель-Авив и встречался там с Леонидом Невзлиным, бывшим первым заместителем главы «ЮКОСа», который также разыскивался в России. Это было всего лишь бизнес-шагом: Литвиненко пытался продать имеющуюся у него информацию Невзлину. Он рассказал Невзлину о готовящемся изъятии недоплаченных «ЮКОСом» налогов и передал ему семнадцатистраничное досье, будто бы  содержащее детали этой операции. Тогда Невзлин предупредил Литвиненко, что эта информация может стать причиной того, что его убьют, и передал свою часть досье в Скотленд-Ярд.

Большое сомнение в том, что в убийстве замешан бизнес, вызывает тот факт, что получить доступ к сверхсекретным технологиям и, в частности, к полонию могли только чиновники самого высокого государственного уровня.

Предполагали, будто бы ФСБ или некий фрилансер, вроде бы не относящийся к ФСБ, управляли Луговым и координировали операцию. МИ-5, однако всю ответственность возлагали именно на Кремль, так как «полоний сам по себе и есть свидетельство причастности государства».

Несомненно, Луговой продолжал настаивать на своей невиновности, при этом даже обвинял МИ-6 в том, что она хотела его завербовать. На следующем витке он начал делать политическую карьеру и на парламентских выборах в декабре 2007 года не без помощи своих кураторов прошел в Государственную Думу от ультранационалистической Либерально-демократической партии. Как член Думы Луговой автоматически получал иммунитет от судебного преследования. Это был удачный, хорошо продуманный ход, который давал возможность выдавать себя за российского патриота, отбивающегося от ложных обвинений Запада.

Между тем российское правительство продолжало приписывать вину за смерть Литвиненко Березовскому. Через два дня после высылки британских дипломатов сотрудники российской прокуратуры оспорили британскую версию произошедшего, заявив, что сам Литвиненко в действительности пытался отравить Лугового. Кремлевские чиновники тут же напомнили журналистам, что Луговой когда-то тоже работал на Березовского: после своего ухода из ФСБ он стал начальником службы безопасности на ОРТ — телеканале, тогда принадлежащем олигарху. Оба с тех пор остались друзьями. Они часто встречались в Лондоне, и Луговой даже присутствовал на вечеринке в честь шестидесятилетия Березовского. Они также выпили бутылку вина в офисе Березовского в ночь перед роковой встречей Лугового с Литвиненко. Но кроме того, что Березовский извлекал выгоду из смерти Лугового и сопутствующей антипутинской пропаганды, не было другого доказательства его причастности к этому делу. Как бы то ни было, смерть Литвиненко стала всего лишь очередной главой в непрекращающейся войне между двумя заклятыми врагами — Путиным и Березовским.

К 2008 году на многие вопросы, касающиеся смерти Литвиненко, ответы так и не были получены. Кто применил яд? Был это Луговой или Ковтун? А может быть, третья сторона, о которой так много говорили, — профессиональный киллер, соединивший всех воедино? Это предположение подкреплялось изображением некоего человека на видеозаписи системы наблюдения аэропорта. Было видно, как он разговаривает с Ковтуном сразу после прибытия двух мужчин в аэропорт Хитроу за несколько дней до убийства. Когда Литвиненко умирал, он сказал своим друзьям, что его второпях представили какому-то человеку в баре отеля во время его встречи с Луговым и Ковтуном. Полиция так и не нашла следов этого человека, его паспортных данных и даже не установила дату, когда он покинул Великобританию.

Остается также важным вопрос о том, кто дал приказ. Было ли это решением, принятым на высшем уровне, самим Путиным, или высокопоставленными офицерами ФСБ, чей уровень позволял им приобрести такое количество полония? Если Луговой является одним из убийц, то каковы были его мотивы? Ведь к тому времени он был уже очень богатым человеком, владеющим охранным агентством «Девятый вал», обеспечивающим личную охрану для состоятельных граждан. Если он работал на ФСБ, то делал ли это из преданности или потому, что его шантажировали?

Мы можем никогда не получить ответов на эти вопросы. Полиция Великобритании, конечно же, уверена, что убийство срежиссировано Луговым. Высказывалось предположение, что якобы Луговой выступал в качестве двойного агента, с одной стороны, нанятого ФСБ, чтобы шпионить за Березовским и Литвиненко, а с другой — оставался другом и бизнес-партнером для обоих. Попытка Лугового сохранить деловые отношения с Литвиненко была, несомненно, только прикрытием, однако его роль в заговоре в любом случае так и не была доказана.

В своей книге «Смерть диссидента» Алекс Голдфарб и Марина Литвиненко высказывали мнение о персональной ответственности Путина за убийство Литвиненко, но это подкреплялось довольно неубедительными фактами. «Одной из причин смерти Литвиненко является то, что Путин „подчищал хвосты", касающиеся взрывов жилых домов, и принимал меры к тому, чтобы каждый, кто знал что-то дискредитирующее об этих взрывах, не смог использовать свои знания против него, и этот человек впоследствии попадал в немилость», — сказал бывший чиновник Министерства иностранных дел. И все же это не более чем классическая конспирационная теоретика. Не в первый раз ФСБ использовала яд против своих сильных противников.

* * *
Осенью 2004 года Анна Политковская, бесстрашный обозреватель «Новой газеты», потеряла сознание после того, как была отравлена на борту самолета, которым она летела с Северного Кавказа с репортажем о ситуации с заложниками в бесланской школе. Она пришла в себя в больнице только через несколько дней и заявила, что ее отравила ФСБ. Политковская была одним из самых откровенных критиков Кремля и также вела расследование о взрывах жилых домов в Москве. Через два года в возрасте сорока восьми лет она была застрелена в лифте дома, в котором жила, в центре Москвы. Камера слежения зафиксировала неизвестного убийцу — расплывчатую фигуру в темной бейсболке. Журналистку убили всего за несколько недель до отравления Литвиненко.

В 2003 году Юрий Щекочихин, российский писатель, заместитель главного редактора «Новой газеты», умер от загадочной болезни во время своей командировки, когда он вел расследование коррупционного скандала, в котором были замешаны высокопоставленные чиновники в разведке. Его кожа слезла, а внугренние органы разбухли. Симптомы говорили о том, что он был отравлен радиоактивным таллием. Писатель также работал по делу о взрывах жилых домов. В качестве причины его смерти назвали «аллергическую реакцию», а медицинскую карту засекретили. Симптомы его болезни были идентичны тем, которые через год проявились у Виктора Ющенко, антикрем-левского кандидата в президенты в Украине. Он серьезно заболел, почувствовав сильную боль в животе, во время подготовки к президентским выборам в 2004 году. Позднее доктора в Вене заключили, что его отравили соединением диоксина. Ющенко сумел выиграть выборы, однако его лицо было сильно обезображено ядом. Большинство наблюдателей уверены, что и здесь был применен способ в стиле бывшего КГБ, чтобы столкнуть нынешнего президента Украины с дороги и очистить путь прокремлевскому кандидату Виктору Януковичу.

Есть много сомнений в том, что убийство Литвиненко было санкционировано Путиным или Кремлем: он являлся слишком несущественной, малозначительной фигурой. Он не был опасен для кого-то, кроме самого себя. Даже Березовский признавал безрезультатность его бурной деятельности и платил ему гонорары только из жалости. Среди помощников Березовского он выглядел человеком, пытающимся преувеличить свою собственную значимость. Даже его друзья удивились, когда его политическая активность начала возрастать. Незадолго до своей смерти он встречался с Гари Бушем, который сказал ему: «Да ты просто стал политиком!» Литвиненко ответил: «Мое материальное положение привело меня в политику».

Трудно понять, какую возможную пользу хотел извлечь Путин, отдавая приказ на убийство такого человека; фактически это ему только навредило. На саммите «Большой восьмерки», когда речь заходила о Литвиненко, российский президент заметно злился и становился раздраженным. «Литвиненко не знал никаких секретов», — отметил Путин пренебрежительно. И зачем президенту отдавать приказ на такое скандальное убийство, в то время, когда он был вовлечен в тонкие дипломатические переговоры, а также за год до президентских выборов?

Конечно же, возможно, что все было организовано нечистыми на руку сотрудниками ФСБ, действующими без указаний сверху, но имеющими доступ к получению полония и достаточные финансовые ресурсы. Бывшие сослуживцы Литвиненко использовали его фотографию в качестве мишени во время тренировок, так как его презирали, над ним смеялись. Но зачем ждать так много лет, чтобы расправиться с ним?

Одним из предположений является то, что Литвиненко всего-навсего играл роль «собаки Троцкого» — так называли когда-то товарищей, приближенных ко Льву Троцкому, злейшему врагу Сталина. Их уничтожали, чтобы запугать эмигрировавшего революционера. Позже и сам Троцкий был убит в Мексике ледорубом, когда работал за столом. Если смерть Литвиненко предназначалась для того, чтобы предупредить Березовского, что пора ему сворачивать свою кампанию, то это не возымело успеха.

«Теория нечистых на руку сотрудников ФСБ» распространялась его друзьями и даже самим Литвиненко. С момента его прибытия в Соединенное Королевство он неоднократно заявлял, что ему постоянно угрожали бывшие коллеги и агенты ФСБ, часто по телефону. Но один из его бывших коллег из офиса Березовского сказал, что Литвиненко «не умел говорить правду», и опроверг эти угрозы. «Никто не воспринимал его всерьез», — отметил он.

Однако некоторые бывшие сослуживцы утверждают, что слишком эмоциональные выпады Литвиненко могли раздражать Кремль. Олег Калугин, высокопоставленный офицер КГБ, бежавший на Запад, часто разговаривавший с Литвиненко по телефону из своего дома в Соединенных Штатах, назвал это убийство «политическим возмездием». Он добавил: «Я говорил ему, что он слишком эмоционален в своих высказываниях. Слишком сильно затрагивает личности. Он называл мистера Путина педофилом, массовым убийцей. Безусловно, они не могли ему простить. Именно так. Именно в этом причина».

КГБ имеет большой опыт мщения предателям. Неустанные нападки Литвиненко на Российскую Федерацию сделали его изменником в глазах его бывших работодателей, а дружба с Березовским еще больше отдалила от российского чиновничества. Убийство стало также дополнительным средством, чтобы скомпрометировать Березовского. Евгений Лимаров, еще один бывший агент разведки, сейчас живущий во Франции, сказал: «Они ностальгируют по былому величию Советской империи. Они хотят воздвигнуть барьеры между Путиным и Западом, между Путиным и продемократической оппозицией в России, таким образом укрепив свое собственное тоталитарное положение. Зловещее сообщение, посланное этим убийством, призвано посеять ужас среди оппозиции и других «врагов народа» и оповещает весь мир: мы вернемся, мы сильны… Организаторы следовали двум возможным сценариям: если полоний не будет найден, тогда мучительная смерть Литвиненко напугает всех, кого надо, а если полоний обнаружат, еще большее количество людей будет напугано».

Кроме того, несколькими месяцами ранее государство узаконило такие убийства. В июле 2006 года Дума приняла закон о внесении изменений в некоторые законодательные акты, в федеральный закон № 153, который позволяет президенту использовать секретные службы для уничтожения «экстремистов» как в России, так и на территории иностранных государств. В результате принятия этого закона под статью «экстремизм» подпадала также «клеветническая критика российских властей». Правом пользоваться этим законом обладает только президент.

Такое беспрепятственное прохождение нового закона служит доказательством готовности правительства уничтожать врагов за рубежом. В феврале 2004 года джип, в котором ехал Зелимхан Яндарбиев, чеченский лидер, живущий в Катаре, был взорван по дороге в Доху. Двое российских офицеров разведки, совершивших покушение, получили пожизненный срок. Во время судебного следствия судья заявил, что они действовали по заданию Российской Федерации. Приговор суда послужил причиной нарастания напряженности между двумя странами, поэтому Катар согласился освободить мужчин, чтобы передать их российскому суду. По возвращении на родину они были освобождены, и их встретили как героев.

Во время изысканий для своей книги по делу Литвиненко Мартин Сикссмит получил доступ в Генеральную прокуратуру, орган, ответственный за надзор, расследования и уголовные преследования. В интервью с двумя следователями в Москве он спросил их о новом законе. Они уставились друг на друга, затем вышли, чтобы «спросить разъяснений» у начальства. После продолжительного отсутствия, которое Сикссмит охарактеризовал как «состояние тихой паники», они вернулись и сказали: «Да, этот закон применяется, но без лишнего фанатизма. Принятие его явилось ответной реакцией на трусливое похищение и убийство пяти российских дипломатов в Ираке». Когда Сикссмит уже собирался уходить, двое следователей, думая, что его диктофон отключен, неожиданно оживились. «Послушайте, ну неужели вы думаете, что мы бы стали заморачиваться на убийстве такого человека, как Литвиненко? — сказал один. — Он недостаточно важная персона для нас. Он не знал ни одного секрета, ради которого могли бы его убить». Таким образом, следователи чуть было не признали, что такие операции имели место. Но, скорее всего, среди специалистов бытовало мнение, что лимит на такие высокорискованные операции не стали бы тратить на Литвиненко.

Если Литвиненко действительно был убит «кланом КГБ», управляемым с высокого уровня, это еще одно доказательство возрождения могущества секретных служб в государственной иерархии. При Ельцине самая могущественная группа выстроилась вокруг олигархов и «семьи». При Путине ее заменили на правопреемницу комитета — ФСБ. По словам Ольги Крыштановской, ведущего эксперта по элите в России, количество военных и сотрудников специальных служб, работающих вокруг президента, увеличилось с 5 процентов со времен Горбачева до почти 60 процентов в 2004 году. В течение путинского срока более 50 процентов его неофициального политбюро, состоящего из двадцати четырех человек, и около трети должностных лиц в правительстве являются силовиками. Таковыми же являются и 70 процентов сотрудников, работающих в семи региональных отделах Кремля. Большинство из них были в свое время элитой КГБ, так называемым кланом «чекистов» из Санкт-Петербурга. Силовики же представляют собой бескомпромиссную группу, насчитывающую около 6000 человек, о которой Ольга Крыштановская однажды в «Новой газете» сказала, что она имеет все признаки «местного военного правительства».

При Путине спецслужбы проникли во все сферы социальной, экономической и политической жизни, что свидетельствовало о мощи ФСБ. После окончания холодной войны и заката социалистического государства КГБ/ФСБ оказалась на обочине политической жизни. Реальная власть принадлежала олигархам и ельцинской «семье». Но Путин возродил влияние органов. «Люди, связанные с госбезопасностью, сейчас занимают посты практически в каждом министерстве и правительственном учреждении, — сказала Крыштановская. — Сегодня мы являемся свидетелями возрождения власти КГБ в стране, начиная с регионов и заканчивая кремлевской верхушкой» [23].

Приобретение ФСБ такого влияния могло дать ее руководителям возможность провести операцию по делу Литвиненко без участия официальной власти. Как писала Крыштановская, Силовики были «однородной группой единомышленников, которые уверены, что они действуют в интересах страны, и их цель — снова держать Россию в страхе» [24].

Глава 11 Открытое заявление

Мне не нужно защищать себя. Мне не стыдно, и я не собираюсь прятаться.

Олег Дерипаска, июль 2007

6 октября 2007 года, в воскресенье вечером, Роман Абрамович неспешно разглядывал дизайнерскую одежду и роскошные аксессуары в эксклюзивном магазине Hermes на Слоун-стрит В то же самое время в соседнем модном итальянском бутике «Дольче и Габбана» внимательно рассматривал одежду и обувь Борис Березовский — бывший партнер олигарха по бизнесу.

Оба и не подозревали о непосредственной близости друг к другу до того момента, пока трое телохранителей Березовского не увидели владельца «Челси» в магазине Hermes и не доложили об этом своему боссу. Шестью месяцами ранее Березовский подал документы в Верховный суд Англии с намерением возбудить иск против Абрамовича о возмещении убытков в размере более миллиарда фунтов стерлингов и отчаянно пытался вручить повестку собственноручно, чтобы, согласно британской судебной системе, ускорить процесс. В течение нескольких месяцев он пытался поймать его во время игры «Челси» дома, то есть в Лондоне, и специально нанял для этого сотрудников безопасности. Но его бывший протеже оказался неуловимым. «Планировалось вручить ему повестку в суд на матче между «Челси» и «Халл»[84] во время Кубка Англии, но Абрамович, почувствовав неладное, не явился на матч», — заявил представитель Березовского [2].

Теперь, когда настал подходящий момент, олигарх поспешил к своему бронированному «Майбаху». Проницательный Березовский хранил повестку в суд в лимузине. С документами в руке, окруженный телохранителями, он направился к бутику Hermes, но охранники Абрамовича заметили свиту и сгруппировались в живой щит, преграждающий вход в магазин.

Изумленные покупатели наблюдали за тем, как телохранители встретились лицом к лицу, пристально наблюдая друг за другом, словно боксеры перед началом боя. Затем они стали толкаться. Оживленный Березовский пытался тоже вмешаться в потасовку. В конце концов, после натиска и препирательств, стойкий олигарх, сжимая свою повестку, словно это мяч для игры в регби, протиснулся сквозь стенку и вручил конверт владельцу «Челси». «Это тебе. Подарочек от меня», — буркнул он. Встревоженный Абрамович отпрянул от него и убрал руки в карманы куртки, позволяя конверту упасть на пол [3]. «Я думаю, он насмотрелся фильмов, потому что решил, что если он не дотронулся до повестки, то она не будет считаться врученной», — сказал помощник Березовского [4].

Экстраординарный случай был зафиксирован камерой внутреннего наблюдения Hermes, и позднее сторона обвинения использовала видео в суде. Этот случай стал ярким примером того, как грязные методы ведения бизнеса с судебными тяжбами и недоверием благополучно переместились в самый центр Лондонграда.

Ситуация тянулась еще с 2001 года, когда Березовский заявил, что его заставили продать акции двух компаний, которыми он владел совместно с Абрамовичем (нефтяной и металлургический гигант «Сибнефть» и алюминиевая компания «Русал»), по бросовой цене. Опальный олигарх потребовал возмещения убытков на сумму 4,3 миллиарда долларов, возникших, по его утверждению, в результате незаконных действий, совершенных господином Абрамовичем. Березовский заявлял, что ответчик «угрожал и запугивал» его и что он потерпел убытки, поскольку стоимость «Сибнефти» взлетела благодаря росту цен на нефть, обогащая теперь уже другого владельца. Абрамович яростно оспаривал каждое обвинение Березовского.

Березовский ранее заявлял, что у него не было никакого намерения предъявлять иск. «Не собирался, так как считал эту затею бесполезной», — рассказывал он биографам Абрамовича в 2004 году. Но негодование продолжало тлеть. Собственное состояние олигарха уменьшалось в связи с затратами на кампании против Путина, а успешный юридический вызов, брошенный Абрамовичу, мог восстановить его «горшочек с золотом».Катализатором для Березовского стала продажа Абрамовичем «Сибнефти» — нефтяной компании, совместно ими приобретенной, — назад государству за 7,5 миллиона фунтов стерлингов. Эта сделка значительно укрепила позиции государственной монополии «Газпром», возглавляемой Дмитрием Медведевым, ставшим впоследствии Президентом РФ, но она также привела в страшную ярость Березовского, который хотел собственной доли с продажи.

Арбитражный суд Лондона назначил рассмотрение дела на декабрь 2008 года. Истца и ответчика не планировалось подвергать перекрестному допросу на публике, расспрашивая об их прошлом и об источниках происхождения богатства. Вопрос был в том, кто сдастся первым? Владельца «Челси» в особенности беспокоила мысль о том, что он пользуется благосклонностью Президента РФ Путина, и этим публично не преминут воспользоваться адвокаты Березовского.

Многие русские олигархи были соседями, купив дома в самых шикарных кварталах Лондона, но ожесточенная многолетняя конкуренция, война компроматов в СМИ никуда не исчезли. В 90-х годах деловые разногласия решались в коррумпированных российских судах или с помощью оружия на улицах маленьких индустриальных городов. Некоторые олигархи нанимали целые армии для защиты. К 2007 и 2008 годам, однако, многие из этих бурных конфликтов, связанных с куплей-продажей государственных активов, переместились на улицы и в суды Лондона.

За год до эксцентричного столкновения Березовского и Абрамовича на Слоун-стрит другой из его бывших деловых партнеров был также вызван в суд. Туманным вечером 26 ноября 2006 года Олег Дерипаска прилетел в аэропорт Лютон на одном из своих частных реактивных самолетов «Гольфстрим». Это была обычная поездка алюминиевого магната, которого ждали постоянные деловые встречи и собственный дом в Лондоне.

Единственное, чего он не знал, — это то, что на протяжении многих недель за ним следили частные детективы. Их нанял Михаил Черной — один из столпов постсоветской эры алюминиевой промышленности и бывший деловой партнер Олега Дерипаски. За несколько дней до этого Черной подал иск в Верховный суд против своего бывшего протеже. Но ему необходимо было вручить повестку до начала судебного процесса. Задача детективов состояла в том, чтобы выяснить, когда Дерипаска появится в Лондоне, и незамедлительно предупредить об этом помощников Черного.

Вечером им улыбнулась удача, когда они обнаружили, что объект преследования прибыл в Лютон. Оттуда его повезли на «Майбахе» в роскошный дом на Белгрейв-сквер. Детективы, проследив дальнейший путь своего подопечного, сообщили судебному курьеру, мчавшемуся на мотоцикле, чтобы он ждал прибытия Дерипаски и передал ему повестку.

Когда бронированный лимузин остановился у дома в 10.40 вечера, курьер только-только подъезжал. Он не смог догнать Дерипаску, тот уже скрылся в подъезде. Таким образом, курьеру пришлось обратиться к одному из охранников, объясняя, что у него важный документ, который нужно вручить лично олигарху. Телохранитель согласился передать конверт. Не имея представления о возможных последствиях того, что он делает, охранник должным образом передал документы, содержащие судебные предписания для Дерипаски, и сообщил ему, что конверт прибыл с курьером.

Деловые отношения между Черным и алюминиевым магнатом завязались в начале 90-х гг. в значительной степени через его контакты в Кремле, когда Черной владел алюминиевым предприятием. Дерипаска считался учеником Черного и благодаря этому быстро стал подниматься по карьерной лестнице, меньше чем через десятилетие обогнав своего наставника и сделавшись самым влиятельным человеком в промышленности. Будучи интровертом и при этом любознательным, Дерипаска ведет относительно замкнутый и скромный образ жизни. Являясь трудоголиком, он работает по 14–16 часов в день и не изменил себе даже для того, чтобы присутствовать на похоронах президента Бориса Николаевича Ельцина в 2007 году. Он проводит большую часть своего времени, путешествуя по миру на своем частном реактивном самолете. Часто в свободные часы предается любимому занятию — чтению книг по физике. В бизнесе Дерипаска жесткий, умный, беспощадный и расчетливый. Но в повседневной жизни он спокойный, скромный и очень сдержанный. Из культурных мероприятий он предпочитает балет. «Он заинтересован в расположении власти и в новых сделках и создает свой бизнес настолько большим и сильным, насколько это возможно», — говорил его бывший помощник.

Подобно своему союзнику Абрамовичу, Дерипаска любит свои «игрушки» — личные реактивные самолеты и яхты. Ему также принадлежит ночной клуб в Москве, но на этом его любовь к предметам роскоши и призовым активам заканчивается.

Несмотря на слухи о заинтересованности его West Bromwich Albion Football Club[85], Дерипаска до настоящего времени не приобрел футбольного клуба. Его видели на матчах «Челси», но он присутствал там не для того, чтобы посмотреть игру, а только ради дружбы с Абрамовичем. Неловкий со СМИ и вообще подозрительный к людям, Олег Дерипаска — немногословный человек, что и обнаружил журналист Toronto Globe Mail Эрик Регули, который брал интервью у него в декабре 2007 года.

«Олигарх прибыл на встречу в повседневной одежде, была суббота. Ел он мало. Дерипаска стройный, довольно высокий, с густыми волосами. О себе и своих компаниях он говорит немного. Его ответы обычно коротки. Зачастую на вопрос можно услышать от него лишь «почему?» или «почему бы и нет?». Он хорошо говорит по-английски, но у него тихий голос, и он иногда прикрывает рот рукой. У него приятная улыбка. Дерипаска не курит и не пьет, что является редкостью среди русских мужчин. Он поддерживает физическую форму благодаря плаванию».

Несмотря на то что он женат, Дерипаска считается одним из тех миллиардеров, за которыми охотятся золотоискательницы. Многие восемнадцатилетние модели говорили, что именно с ним они хотели бы познакомиться. Его жена Полина на двенадцать лет младше него и, несмотря на неприязнь мужа к публичности, является любительницей светской жизни. Она часто появляется на модных показах и на художественных выставках. Являясь англоманкой, жена Дерипаски настояла на британской няне для двух их детей. Также она лучшая приятельница Дарьи Жуковой — подруги Романа Абрамовича, и вдвоем они запланировали создать новый социальный сетевой сайт. Полина не экстраверт, хотя и более яркая, нежели ее муж. Газета «Ведомости» назвала ее «хрупкой, скромной молодой женщиной с тихим голосом». Ее муж является инвестором в некоторых компаниях СМИ, и соответственно Полина стала председателем совета директоров издательской компании Forward Media Group, которая издает российский журнал «Hello!», а также владелицей веб-сайта «Сплетник».

Дерипаска и его семья большую часть времени проживают в самом дорогом районе Москвы, на Остоженке, известном как «Золотая миля». Как истинный олигарх Дерипаска построил дополнительный этаж наверху здания, несмотря на возражения местных жителей. Он потратил сотни тысяч фунтов на ремонт квартиры, а также купил огромный дом в Хакасии, в Южной Сибири. Этот дом находится рядом с частным горнолыжным курортом.

В Лондоне Дерипаска не смог устоять перед одиннадцатикомнатным домом Regency в Белгравии, входящим в «список номер один»[86]. Особняк он приобрел в апреле 2003 года за 17 миллионов фунтов стерлингов через компанию на Британских Вирджинских островах. Дом построили в 1820 году, и он ранее принадлежал сэру Генри Чэннону, человеку из высшего общества, члену парламента от Консервативной партии, пресловуто известному тем, что вел нескромный дневник. Он умер в 1958 году. Дом же, с его великолепной лестницей и залами для приемов, диванами мадам Ракамьер и ярким декором, предназначался для развлечений членов королевской семьи и дипломатов. Освещенный тысячами свечей, особняк стал своего рода театром для жены Чэннона, леди Онор Гиннес, которая впоследствии сделалась блистательной хозяйкой одного из самых светских домов. Когда Гарольд Николсон зашел в дом, он воскликнул: «О, мой бог! Насколько богатым и влиятельным стал лорд Чэннон!» Чтобы поддержать английские семейные традиции и наладить собственные политические связи, Дерипаска нанял на работу Грэхем Бонэм-Картер, двоюродную сестру актрисы Хелен Бонэм-Картер, на должность домоправительницы.

Дерипаска приобрел дом и в Сент-Джордж-хиллс, в графстве Суррей, также переданный под надзор неболтливой Бонэм-Картер. В сентябре 2001 года он потратил на поместье 7,1 миллиона фунтов стерлингов, зарегистрировал его через компанию на Кипре и построил там спортивный зал и бассейн. Чтобы уравновесить английскую долю недвижимости за пределами Ла-Манша, он купил три дома во Франции, а также у него есть владения на Сардинии, в Дели, Пекине и Киеве.

Другой роскошной собственностью Дерипаски стала шикарная яхта Queene К.

Это судно входит в список самых больших 48 яхт в мире. Ее строили для дальних поездок, она делала около 5000 миль при постоянной скорости 12 узлов.

В отличие от Дерипаски, Михаил Черной, который подал иск на бывшего протеже, обладает меньшими возможностями для подобной роскоши, которую позволяют себе именно олигархи. Он не увлекается частными самолетами, а его излюбленное времяпрепровождение — смотреть бокс по телевизору. Родившийся в 1952 году на Украине, он вырос в Узбекистане. Черной наслаждался существенным влиянием и многочисленными связями в российском правительстве в начале 90-х годов. Но он уехал из Советского Союза, в конечном счете остановившись в пригороде Тель-Авива в 1994 году. Год спустя в Израиле на него было совершенно покушение.

Черной начал заниматься металлами в 1989 году и в течение нескольких лет владел долями в сырье, металлургии, в машиностроительной промышленности и морском бизнесе. Его многочисленные активы зарегистрированы в Лихтенштейне, Швейцарии и на Кипре. В 1992 году он и его брат Лев стали заниматься алюминием, создав компанию Trance-World-Group (TWG) совместно с британцами индийского происхождения братьями Дэвидом и Саймоном Рубенами. TWG стала третьим по величине мировым производителем алюминия. Масштаб компании был настолько огромным — от сибирских степей до берегов Кипра, — что ее стали называть «государством в государстве». Большая часть бизнеса шла в России. Компания поставляла алюминиевую руду четырем заводам страны, что приносило огромную прибыль. К середине 90-х годов Черной, который являлся прирожденным предпринимателем, стал миллиардером.

По словам самого Михаила Черного, он был нетрадиционным бизнесменом. Поскольку он проводил много времени за пределами России, он передал управление компаниями своим партнерам, среди которых числился и Дерипаска. Он не уделял особого внимания повседневной документации, предпочитая вместо этого заключать сделки за огромные деньги с рукопожатием и примитивными контрактами «на доверии». В этом и заключалась рутинная деловая жизнь в России.

Черной впервые встретился с Дерипаской в 1993 году на металлургической конференции в отеле «Дорчестер» в Лондоне. Дерипаске тогда было всего лишь 25 лет, но он произвел впечатление на узбекского олигарха своими знаниями в технике и усердием. Как у Березовского с Абрамовичем, их сотрудничество первоначально напоминало отношения отца и сына либо наставника и ученика. К концу 1993 года Черной уже приобрел существенную долю (частично выкупив ваучеры у рабочих завода) на Саяногорском алюминиевом комбинате. В 1994 году он назначил Дерипаску менеджером.

Ученик Черного использовал любую возможность во время частых отсутствий босса и уверенно начал приобретать свою собственную долю на предприятии. К концу 1994 года TWG, Черной и Дерипаска владели целым заводом, который они же и контролировали. К тому времени Дерипаска стал генеральным директором и стремительно укреплял производство. У него случались стычки с руководителями старой коммунистической формации, и вскоре он получил своевременный урок относительно российского бизнеса, который не забыл до сих пор: государство сильнее, чем рынок. «Я ожидал, что они будут воспринимать меня как акционера, — вспоминал Дерипаска. — Но они сказали: „У тебя есть акции, но мы управляем нашим бизнесом. Это разные вещи“».

Дерипаска редко говорил о диком капитализме, который господствовал в промышленности в те времена, но позже он признался «Файнэншл таймс»: «Это была анархия».

Во время нападения на Саяногорский алюминиевый завод был серьезно ранен его коммерческий директор. Как впоследствии написала газета «Нью-Йорк таймс», Дерипаска «так или иначе выжил в том кровопролитии, которое сопровождало приватизацию индустрии».

К 1999 году, после всех этих лет жестокой конкуренции и вынужденных захватов и скупок, предприятие оказалось во власти квинтета игроков, владеющих двумя гигантскими компаниями. Среди тех, кто был вынужден продать свою долю в ходе непрерывной битвы за власть, были TWG, братья Рубен и Лев Черной. Двое оставшихся игроков — это Михаил Черной и Олег Дерипаска. Они также Имели виды на «Сибал» (Сибирский алюминиевый завод), который тогда владел Саяногорским комбинатом. В игру также были вовлечены Роман Абрамович, Борис Березовский и Бадри Патаркацишвили.

И вновь Лондон, а не Нью-Йорк или Москва, станет местом действия для следующей стадии дележки многомиллиардного предприятия. В марте 2000 года четверо из пятерки — Дерипаска, Патаркацишвили, Абрамович и Березовский — встретились в отеле «Дорчестер» по просьбе Березовского. Несмотря на явное недоверие со стороны каждого из участников встречи, эти четверо согласились слить «Сибал» и «Сибнефть», чтобы сформировать единую компанию — «Российский алюминий» («Русал»).

В марте 2001 года Черной и Дерипаска оказались в отеле «Лансборо», вероятно, на самой решающей встрече в истории российского алюминия. Они прибыли, чтобы обсудить будущее «Сибала». После краткого разговора в «Лайбрери-баре» они удалились в президентский люкс. Там Черной подтвердил, что согласен продать свою долю акций компании Дерипаски за 250 миллионов долларов авансом плюс 20 % акций «Русала».

Через два года Дерипаска купил большую часть акций Романа Абрамовича за 1,5 миллиарда долларов. Обладая 32 % акций, он стал главным акционером «Русала» и олигархом премьер-лиги.

Именно эти события стали предметом разбирательства в суде по иску Черного в ноябре 2006 года, утверждавшего, что Дерипаска обманул его на несколько миллиардов долларов. Эти обвинения его бывший ученик яростно отрицал. В последующих ожесточенных судебных спорах Черной и Дерипаска представили абсолютно разные финансовые отчеты. Несмотря на то что суд давал возможность Дерипаске отделаться незначительной суммой денег, Дерипаска расценил иск как «клевету на него и его личные достижения», — рассказывал его помощник. Черной охарактеризовал Дерипаску как своего не по годам развитого ученика, которого он первоначально повысил до должности управляющего, а затем дал ему долю акций в предприятии. Он настаивал на том, что без его помощи молодой менеджер не смог бы подняться до таких высот. Дерипаска, в свою очередь, признал, что к 1994 году большая часть Саяногорского комбината принадлежала TWG и Черному, но он отрицал, что его наставник финансировал покупку лично его собственных акций. Дерипаска утверждал, что тогда уже был достаточно богат, чтобы вложить в завод собственный капитал [12].

На дальнейших слушаниях дела он продолжал настаивать на том, что действовал независимо, но бок о бок с TWG, поскольку эта компания доминировала в индустрии. «Этот человек [Черной] не имел никакого отношения к моему бизнесу» — заявил Дерипаска «Файнэншл таймс» в 2007 году. Но он признал, что сотрудничество с TWG было «единственной возможностью торговать», потому что «они управляли всеми поставками сырья в то время». По словам Дерипаски, «эти люди (Черной и К0) только делали вид, что они имеют отношение к бизнесу и помогают строить его. Но они же находились в Израиле, в Лондоне. Можно ли управлять оттуда?» [13].

Черной утверждает, что, хотя ему и заплатили аванс, Дерипаска не выполнил второй пункт договора о продаже 20 % акций «Русала». Дерипаска же настойчиво отрицает какие-либо обязательства. Он утверждает, что с 2001 года является единоличным владельцем «Сибала» и что он ничего не должен Черному. Он признает, что подписывал документ, согласно которому он выплатил израильскому миллионеру 250 миллионов долларов, но отрицает, что обещал передать 20 % акций «Русала» Черному. «Он никогда не был партнером в общепринятом значении этого слова», — заявил Дерипаска. Он идет еще дальше в своих заявлениях, утверждая, что с середины 90-х годов они с Черным не являются деловыми партерами, а его бывший коллега занимается обычным рэкетом, и 250 миллионов долларов были выплачены, чтобы «откупиться от мистера Черного». Черной всегда яростно отрицал эти обвинения в свой адрес и указывал на судебное решение, выданное в Швейцарии в январе 2008 года, где говорится, что у него не было никакой связи с преступным миром.

Сделавшись единоличным владельцем «Русала», Дерипаска продолжал преуспевать. Благодаря устойчивому росту цен на товары и дешевому электричеству, он уверенно расширил свою империю. К 2008 году в его холдинговой компании «Основной элемент» работали 350 000 служащих. Фирма занималась автомобилями, проявляла интерес к производству самолетов, страхованию, древесине и строительству, а также к алюминию. Компания делала инвестиции в различных регионах от Азии до Латинской Америки. Летом 2008 года Дерипаска заинтересовался вопросом о приобретении находившейся в сложной ситуации автомобильной компании «Хаммер», принадлежащей «Дженерал моторе».

Но быстрый подъем Дерипаски достигался при помощи весьма сомнительных методов ведения бизнеса. В 2002 году его обвиняли в шантаже и применении насильственных методов завладения крупной лесопромышленной компанией «Илим Палп», совладельцем которой тогда являлся Дмитрий Медведев. Если бы Дерипаска в то время знал, что один из тех, кому он перешел дорогу, шесть лет спустя станет Президентом РФ, он, возможно, был бы более осторожным. Дерипаска всегда говорил, что приобрел компанию законно. Критики из «Нью-Йорк таймс» утверждают, что он стал владельцем завода, «потому что сумел обойти законных владельцев предприятия с помощью хитро продуманной тактики, и все выглядело вроде бы законно. В течение трех последних лет он усовершенствовал эту тактику захвата, что позволило ему создать огромную коммерческую империю» [17].

Преданные широкой огласке проблемы между Дерипаской и компанией «Илим», которые сопровождались юридическими разногласиями и в решении которых постоянно участвовали рейды милиции, тянулись в течение двух лет и имели серьезные последствия для инвестиций в эту индустрию. В конечном счете в конфликт вмешалось российское правительство, и обе стороны пришли к соглашению.

Пока Дерипаска приобретал статус миллиардера, он обзавелся множеством врагов, и начиная с 2002 года его алюминиевая империя постоянно занималась судебными разбирательствами. Поскольку «Русал» был частной компанией, почти полностью принадлежавшей Дерипаске, он порой сам находился непосредственно на линии огня. Судебные иски поступали от бывших партнеров, дочерних компаний и поставщиков из-за нарушений условий договоров. Их требования были главным образом связаны с торфяными войнами в 90-х годах.

Главньій вопрос состоял в том, кому принадлежит «Русал» — огромный комплекс от крупных производственных комбинатов до перерабатывающих заводов и рудников. Поскольку частная компания имела целый ряд ограничивающих условий, Дерипаска объединил все составные части в сложную и секретную сеть. Это сильно затрудняло процесс выяснения истинной принадлежности компании. Так как прибыль приумножалась, некоторые бывшие партнеры по бизнесу и конкуренты утверждали, что им принадлежит часть активов «Русала», в то время как бывшие руководители заводов настаивали на том, что Дерипаска убедил их продать свою долю акций. В нескольких случаях Дерипаске удалось обойтись без судебных исков, выплачивая миллионы долларов бывшим партнерам, но он все равно никогда не признавал никаких обязательств.

Самые продолжительные и ожесточенные конфликты, чреватые серьезными последствиями, были с Михаилом Черным. Его обвинения против Дерипаски наконец дошли до рассмотрения Верховным судом весной 2007 года, спустя пять месяцев после вручения иска на Белгрейв-сквер. Первым вопросом, который заинтересовал суд, — проживает ли Дерипаска в Британии постоянно? Это было важно, так как если он не был английским гражданином, то дело могли передать в московский суд, что было выгодно Дерипаске, поскольку Москва являлась его родной территорией.

Чтобы установить лондонские связи Дерипаски, Верховный суд получил некоторую официальную информацию о его передвижениях и образе жизни. Выяснилось, что миллиардер в 2007 году провел в своем доме на Белгрейв-сквер 27 суток. В 2006 году он находился там в общей сложности 19 суток, а его самое долгое безотлучное нахождение дома составило 6 суток. Хотя его жена и дети проводили в доме немного больше времени, пара прожила там вместе только семь суток в 2005 году. И, напротив, в Москве Дерипаска провел 179 суток и 18 дней в других местах в России, где он имеет много недвижимости.

Исходя из этого, судья постановил, что Дерипаска не проживает в Великобритании постоянно: «Во многих отношениях дом на Белгрейв-сквер используется Дерипаской в качестве частной гостиницы. Эти приезды случаются редко, спонтанно и вообще мимолетно. Понятие «дом» предполагает преемственность и постоянство. У этого дома таких качеств нет». Судебное постановление стало главной победой для Дерипаски, потому что перспективы дальнейшего рассмотрения дела в суде Лондона были весьма расплывчатыми.

Черной пытался сделать все возможное, чтобы слушания проходили в Англии. В июле 2008 года он добился своего, когда судья Кристофер Кларк объявил: «Я убежден, что риски, присущие судебному процессу в России, такие, как убийство, арест по сфабрикованным обвинениям и отсутствие справедливого расследования, достаточны для того, чтобы именно в Англии состоялся суд, где дело может получить наиболее верное рассмотрение». И действительно, изучив доказательства, судья пришел к заключению, что Черной уже был жертвой по крайней мере одного покушения в Израиле в 1995 году. Эти наемные убийцы, по мнению судьи, были, «возможно, связаны с российскими спецслужбами» [22].

Решение судьи не было лишь простым обвинением в адрес правовой системы России, оно также дало Дерипаске серьезный повод обдумать новую проблему. Он понимал, что сейчас оказался перед перспективой того, что его могуг подвергнуть перекрестному допросу под присягой в общественном суде. И сделают это лучшие судебные адвокаты, которые не будут колебаться, расспрашивая во всех подробностях об их деловых отношениях с Черным.

Что же касается возмещения ущерба в размере 4,3 миллиарда долларов, судья объявил, что «размер нанесенного ущерба, если он будет доказан, коснется не только отдельных людей. Мистер Дерипаска является бенефициарным собственником большей части акций «Русала» и имеет еще множество других коммерческих интересов. Компания «Русал» предоставляет работу приблизительно 100 000 человек. В других фирмах Дерипаски работает более 250 000 человек. Известно, что он является самым богатым человеком в России и девятым в списке миллиардеров мира» [23].

Если 4,3 миллиарда долларов будут в конечном счете выплачены Черному, то это станет самым дорогостоящим возмещением убытков, когда-либо официально зарегистрированным в британском суде. Дерипаска, конечно, подал апелляцию касательно решения судьи Кларка и решительно оспаривал изложение дела Черным. Наверное, только к концу 2009 года, а может и позже, станут известны итоги этой масштабной юридической битвы.

Несмотря на череду неудач в суде, глобальные амбиции Дерипаски не уменьшились. В 2006 году, в возрасте 38 лет, он начал переговоры об инвестировании в «Магна интернэшнл».

Это канадский производитель автомобильных запчастей, считавшийся одним из соискателей на покупку «Крайслер групп» — гигантской американской компании по производству автомобилей. Часть акций в «Магна» позволила бы российскому автобизнесу Дерипаски начать производить запчасти к выпущенным на Западе автомобилям.

Переговоры проходили благополучно, но появилось одно препятствие: Дерипаске не дали визу в США. В ноябре 2003 года он должен был выступать на симпозиуме российско-американских инвестиций в Гарвардском университете, однако за несколько недель до этого его имя загадочным образом было удалено из списка ораторов. Причина оказалась проста: Дерипаске отказали в визе в Соединенные Штаты. Американское посольство не объяснило официальную причину отказа.

Отказ стал главным препятствием к осуществлению его коммерческих амбиций в Соединенных Штатах, и поэтому в 2003 году Дерипаска обратился к двум хорошо ему знакомым влиятельным банкирам — лорду Ротшильду и его единственному сыну Нэту — за советом относительно того, как можно решить эту проблему. Они познакомились во время одного из посещений Дерипаской Лондонской школы экономики, где он иногда бывал, чтобы совершенствовать свой английский.

Олега Дерипаску, родившегося в 1968 году и выросшего без отца, часто окружали наставники. Сначала его учителем был Михаил Черной, потом Аркадий Саркисян, который позже стал российским сенатором. С 2003 года эту роль выполнял Нэт Ротшильд, который был на три года моложе него. Нэт был такой же амбициозный человек, что еще более сближало молодых людей.

Важность Ротшильда для Дерипаски трудно переоценить, эти двое регулярно встречались в роскошном доме на Кливленд-роу в Сент-Джеймс. Особняк, принадлежавший Ротшильдам и расположенный рядом с дворцом Сент-Джеймс[87], стал практически лондонским офисом Дерипаски. Они сблизились во время работы в совете Бразильской компании. Дерипаска пригласил Нэта Ротшильда присоединиться к консультативному совету компании «Русал» и консультировался с ним относительно большинства своих сделок, особенно по поводу добычи нефти в Черном море и инвестиций на Украине и в Казахстане.

Причина столь близкого сотрудничества заключалась в самой фамилии Ротшильдов и связях этой династии, что очаровало Дерипаску. Контакты Ротшильда с банками стали бесценными для неуверенно себя чувствующего в лондонском Сити олигарха. Степень важности Нэта была так высока, что он получил акции в компании, управляемой Дерипаской в Великобритании, под названием «Ландан эвд Раша холдинге», ныне неработающей. «Он доверял Ротшильду, — рассказывал помощник Дерипаски. — Доверие очень много значило для олигарха. Обычно он не вполне доверял своим сотрудникам, поэтому оставлял им лишь малозначимую работу, в то время как сам управлял всей компанией».

— Но Ротшильд тоже нуждался в связях Дерипаски, так как его хеджевый фонд «Аттикус» занимался изучением возможностей на рынках бывших советских республик. Их состояния оказались тесно связанными. Сотрудничая с Дерипаской, наследник Ротшильдов зарабатывал миллионы на гонорарах и комиссионных.

Но Нэт также играл и другую существенную роль. В октябре 2004 года он представил олигарха Питеру Мендельсону, вскоре после того, как тот был назначен комиссаром Евросоюза по торговле. Они обедали в ресторане «Пушкинъ» в Москве вместе с Германом Грефом — министром торговли России. Бывший член кабинета министров и доверенное лицо Тони Блэра всегда прельщался вниманием олигарха. И он согласился сотрудничать с самым богатым человеком России.

Поездки в Москву занимали прочное место в расписании Мендельсона, потому что Европейский союз являлся крупнейшим торговым партнером России. По словам Бенджамина Вегг-Проссера, бывшего специального советника Мендельсона, он иногда обедал с Дерипаской. «Во время одного ужина между ними возникли неприятные расхождения во мнениях: они заговорили на повышенных тонах; причин же было две, — рассказал Вегг-Проссер. — Первая заключалась во вступлении России во Всемирную торговую организацию. Питер (Мендельсон) хотел, чтобы страна присоединилась, а Дерипаска не желал этого. Второй проблемой были тарифы, введенные русскими на финский импорт древесины. Питер сказал, что они являются противозаконными, протекционистскими и некорректными. Дерипаска утверждал, что эти меры необходимы как специальный механизм для защиты государственной промышленности в развивающейся экономике. Их дружба вообще основывалась на таких вот схватках и спорах».

Спустя три месяца после первого знакомства троица встретилась вновь. Ротшильд прилетел на своем частном самолете «Гольфстрим» в Давос на Всемирный экономический форум за Мендельсоном, и они улетели в Москву, чтобы встретиться с Дерипаской. Встреча проходила в ресторане «Кантинетта Антинори». Гостей принимал «Русал», который продавал два алюминиевых завода американскому гиганту «Алкоа». На обеде также присутствовал владелец Alkoa Ален Бенда. Эта встреча проходила в критическое для промышленности время: представители компаний утверждали, что тарифные нормы на экспорт алюминия в Европейский Союз слишком высокие. В то время как в период с 2005 по 2008 год Мендельсон снижал тарифы, бывший комиссар по торговле всегда отрицал, что Дерипаска просил у него покровительства или делал иные предложения. Он также настаивал, что его решение снизить нормы совершенно не имело никакой связи с его отношениями с олигархом или Ротшильдом[88]. Кроме того, он заявил, что «никогда не вел переговоры с Дерипаской или с кем бы то ни было из его представителей об алюминиевых пошлинах или любом другом вопросе, касающемся Евросоюза».

Мендельсон часто совмещал бизнес и политику. В начале августа 2006 года комиссар Евросоюза по торговле вновь присутствовал на приеме, спонсируемом компанией «Русал», который проходил в Королевском оперном театре «Ковент-Гарден» и где солисты Большого театра исполняли балет «Лебединое озеро». Там Мендельсон вновь встретил Дерипаску, но явно чувствовал себя не в своей тарелке среди торговцев алюминием, банкиров и аналитиков промышленности. «Он действительно не знал, куда себя деть», как заметил один из присуг-ствовавших там гостей.

В юности Нэт Ротшильд был известен своей слабостью к выпивке и любовью к вечеринкам. В Итоне его помнят неряшливым, скандальным и злопамятным. Участник известного алкогольного клуба Bullingdon в Оксфордском университете, он был плейбоем-бездельником. В 1996 году, в возрасте 25 лет, Нэт Ротшильд тайно сбежал в Лас-Вегас, чтобы жениться на модели и светской львице Анабель Нильсон, с которой он познакомился на острове Бали. После бурной двухлетней семейной жизни пара развелась.

Когда брак распался, наследник пятого лорда Ротшильда перестал посещать вечеринки, бросил пить и простился с репутацией человека, разрушающего себя в прошлом. Поработав в инвестиционном банке Lazards, он переехал в Нью-Йорк и основал фонд Atticus Capital. Отчасти помогли семейные связи Ротшильдов, и компания росла, владея на пике своего процветания активами на сумму в 20 миллиардов долларов. Сам приблизившись к статусу миллиардера, Нэт Ротшильд курсирует между своими домами в Лондоне, Париже, Нью-Йорке, на острове Корфу и в Москве, хотя его постоянное местожительство — это Швейцария, город Клостере.

В мире Нэта Ротшильда «контакты решают все». В лице Дерипаски он видел средство достижения больших денег, а в Мендельсоне — политический канал к жестко регламентированным рынкам Евросоюза. Бывший комиссар Европейского союза по торговле знал Нэта и его отца Джейкоба Ротшильда с начала 90-х годов, он останавливался на их вилле, на идиллическом острове Святого Бартлеми — Карибском острове, более известном как Сент-Барте.

«Ему [Мендельсону] нравится пользоваться чужими самолетами и яхтами, — заметил источник, знакомый как с Мендельсоном, так и с Ротшильдом. — Он думает, что для человека его ранга и опыта у него слишком маленькие доходы. Ему нравится проводить время с людьми, у которых значительно больше денег, чем у него… У Питера есть важное положение и особый статус, в то время как у Нэта — деньги. Мендельсону нравится летать с комфортом на частных самолетах, проводить время на дорогих яхтах и пить шампанское один бокал за другим» [25].

Мендельсон часто гостил на вилле Ротшильдов с десятью спальнями на острове Корфу. Известная как «Замок Ротшильдов», она находится на северо-восточном мысе острова. Синий с золотистым флаг, развевающийся на зубчатых стенах, украшен сжатым кулаком с пятью стрелами, символизирующим пятерых сыновей Майера Ротшильда — основателя банковской империи. Семья пользуется серым быстроходным катером, напоминающим военное судно. На этом катере, способном развивать скорость в 50 узлов, перевозят гостей от аэропорта до виллы.

Именно в это экслюзивное место плыл Дерипаска на своей яхте «Gueen К» в последнюю неделю августа 2008 года. Выходные стали роковыми. Мендельсон пребывал на острове Корфу по случаю сорокалетия Элизабет Мэрдок[89]. Нэт Ротшильд находился на своей вилле, а на соседней, арендованной вилле, в то время проводил свой отпуск член парламента от партии консерваторов, теневой министр финансов Джордж Осборн вместе со своей женой Френсис.

В пятницу днем 22 августа Мендельсон и Осборн были приглашены на яхту Дерипаски, а вечером того же дня троица посетила званый обед в «Замке Ротшильда». Теневой канцлер, комиссар Евросоюза по торговле и российский олигарх сидели за одним столом. Они обсуждали российскую и британскую историю и политику. Дерипаска, казалось, произвел впечатление на теневого министра финансов.

Вечером следующего дня Мендельсон, Ротшильд и Осборн посетили званый ужин в таверне Agni — простом ресторанчике в тихом заливе Агни с захватывающим дух видом на Албанские горы. Поводом для званого ужина было празднование дня рождения Элизабет Мэрдок. В течение следующих двух часов, после обеда с красным вином, Мендельсон и Осборн вроде бы спокойно беседовали. Позже выяснилось, будто Мендельсон наговорил много неприятного в адрес Гордона Брауна Осборну, который позже фигурировал в качестве источника, сообщившего об этом. (Впоследствии Мендельсон настаивал на том, что не говорил «никаких гадостей».)

На следующий день, 24 августа, в воскресенье, Осборн приехал в «Замок Ротшильда». Теневой министр финансов знал Нэта Ротшильда с тех пор, как они вместе учились в подготовительной школе Colet Court, а затем в Оксфорде, где оба числились членами клуба Bullington. Учитывая непопулярность лейбористского правительства в то время, Ротшильд, возможно, видел в своем старом друге потенциального союзника. Тем вечером менеджер инвестиционного банка пригласил Осборна, спонсора Консервативной партии Эндрю Фелдмана и Джеймса Гудвина, бывшего советника президента Клинтона, на коктейль. Тогда, как утверждает Ротшильд, Осборн пригласил Фелдмана сопровождать его на яхту Дерипаски, чтобы обсудить взносы для Консервативной партии. Позже в тот же день российский олигарх принимал у себя на яхте Осборна, Фелдмана и Гудвина, где они беседовали в течение часа за чашкой чая. В письме же Ротшильда газете «Таймс» от 19 октября было следующее:

«Джордж Осборн, который принял мое гостеприимство, считал возможность встречи с Олегом Дерипаской настолько благоприятной, что решил пригласить члена Консервативной партии Эндрю Фелдмана сопровождать его на яхту олигарха, чтобы просить о денежном пожертвовании. Так как Дерипаска не является гражданином Великобритании, Фелдман предложил направить деньги через одну из британских компаний миллиардера. (Leyland DAF). Эта просьба исходила от спонсора партии консерваторов в отсутствие Дерипаски. Однако он (Дерипаска) отказал им».

Теневой канцлер и Фелдман категорически отрицали, что они ходатайствовали о чем-то подобном или участвовали в этой беседе, так как по закону о выборах иностранные резиденты не могут делать дотации в предвыборную кампанию политической партии Великобритании. Подобные инвестиции являются незаконными. «Мы беседовали о британской и российской политике, образовании и истории, — сказал Осборн. — Не было никакого упоминания о финансировании партии или возможности пожертвований со стороны Дерипаски в Консервативную партию».

Этот эпизод был предан огласке, когда 5 октября 2008 года Осборн решил написать в «Санди таймс» письмо, в котором повторял отрицательные высказывания Мендельсона о премьер-министре Британии. «Он (Мендельсон) брызгал ядом по поводу Брауна, — писал теневой министр финансов. — Это не походило на случайные фразы. Он действительно так думал». Момент для разоблачительного письма Осборн выбрал специально. Всего лишь за два дня до этого Мендельсон стал бизнес-секретарем в кабинете Брауна.

Когда Мендельсон прочитал статью, он пришел в ярость. «Обвинение, — сказал он, — это «пропагандистские выдумки Консервативной партии». Вскоре после этого резкое, сумбурное письмо попало в личный кабинет Дэвида Кэмерона. «Передайте вашему теневому канцлеру, что ему лучше отступить, потому что у нового бизнес-секретаря есть кое-что взрывоопасное на него». Несмотря на предупреждение, информация о той поездке Мендельсона на остров Корфу продолжала распространяться. Когда Нэт Ротшильд послал по электронной почте свое письмо в «Таймс», плотину прорвало.

В тот период казалось, что Ротшильд защищал одного старого друга, Питера Мендельсона, от другого, Джорджа Осборна. Однако на самом деле он защищал своего нового друга и бизнес-партнера Олега Дерипаску. Поскольку их связывали тесные деловые отношения, важно было сохранить, насколько это возможно, репутацию олигарха. В 2008 году главной проблемой все еще оставался отказ в американской визе.

Несмотря на власть и престиж фамилии Ротшильд, попытки снять запрет на визу США оказались безрезультатными; они потребовали больших затрат, но и к концу 2008 года были безуспешны. Дерипаска потратил миллионы на следователей, адвокатов и лоббистов, но все это не дало никаких плодов. Главной фирмой, нанятой им, была Global Options Group, находящаяся в Вашингтоне; она занималась сбором информации. Они наводили справки о многих деловых конкурентах Дерипаски, обеспечивали юридическую поддержку. Фирма Global Options Group, в свою очередь, наняла Alston and Bird — юридическую контору в Вашингтоне, чей специальный юрисконсульт Боб Доул являлся бывшим кандидатом в президенты и руководителем группы большинства в сенате. Он определенно мог воздействовать на американское правительство относительно выдачи визы. Новые документы, полученные авторами, проливают свет на лоббистскую деятельность Доула в пользу Дерипаски. Один только счет на сумму 45 000 фунтов стерлингов, датированный 15 апреля 2004 года, Alston and Bird отправили Дерипаске непосредственно в Москву. В счете указывались «юридические услуги в связи с… иммиграцией», а Роберт Доул назван адвокатом. В 2008 году сам Доул все еще активно лоббировал в пользу олигарха.

В Global Options Group разработали целую операцию по предоставлению визы, наняв персонал и назначив переговоры с Государственным департаментом и чиновниками из Министерства юстиции. К работе привлекли Рика Дэвиса, старшего организатора предвыборной кампании для сенатора Джона Маккейна, республиканского кандидата в президенты в 2008 году [26].

Маккейн и Дерипаска встречались много раз. В январе 2006 года, например, они виделись во время коктейля в сопровождении своих помощников, а затем на фуршете во время Всемирного экономического форума в Давосе (Дерипаске принадлежит там шале). Позже, в августе, они встретились на светском рауте в Черногории, где олигарх владеет собственным домом и имеет далекоидущие деловые интересы, в то время как Маккейн предпринимал официальную поездку от сената. И они оба посетили званый ужин в Спенсер-хаус, в Лондоне, организованный лордом Ротшильдом и его сыном Нэтом для сбора средства на предвыборную президентскую кампанию Маккейна.

Такое лоббирование высокого уровня привело к продолжительному конфликту между Белым домом, Государственным департаментом и правоохранительными органами [27]. В середине 2005 года Дерипаске наконец предоставили многократную визу, которая даст ему возможность совершать регулярные поездки, чтобы контролировать бизнес. Это, однако, позволит американским чиновникам задавать магнату неудобные вопросы о его коммерческих сделках. Дерипаска, всегда отчаянно защищавший свою репутацию бизнесмена, объяснял критику в, свой адрес злобной пропагандой, распространяемой конкурентами в США и Великобритании.

Затем, в середине 2006 года, запрет на визу был восстановлен. Это оказало разрушительное влияние на коммерческие амбиции Дерипаски в США, особенно на его переговоры с Magna Internetional. Компания заверила своих акционеров, что процесс продажи затягивается в связи с некоторыми колебаниями, которые возникли внутри правительства. Раздраженный и расстроенный из-за запрета, Дерипаска возложил вину на «глупых и неосведомленных бюрократов». До того как Джон, Маккейн еще не потерпел неудачу на президентских выборах 2008 года, олигарх надеялся на члена Республиканской партии, который поможет ему решить проблемы с Белым домом. «Возможно, я получу визу, когда к власти придет другая администрация», — как бы в шутку сказал Дерипаска, но это была, шутка лишь наполовину.

В США существуют очень жесткие требования к въезду. А вот британскую систему иммиграции благодаря попустительству властей большинство российских бизнесменов с темным прошлым преодолели. Это произошло отчасти потому, что правительство рассчитывало, что их богатства помогут Лондону и приведут к широкому экономическому буму. В результате это обстоятельство и стало главным фактором, который позволил закрыть глаза на возможно запятнанную репутацию и сомнительные источники благосостояния богачей.

Контраст с процедурой выдачи виз в Соединенных Штатах и в Великобритании поразителен. Хотя США взяли на себя инициативу в поддержке Ельцина, который стремился реализовать капиталистическую политику невмешательства государства в экономику, они были все же намного больше сдержанны в вопросе разрешения скрывающимся от власти плутократам обосноваться в США. Много российских граждан, таких, как Алекс Голдфарб и бывший генерал КГБ Олег Калугин, являются невозвращенцами высокого уровня, которым предоставили убежище еще во времена холодной войны. С конца 90-х годов Соединенные Штаты разработалинамного более строгие правила выдачи визы, чем Великобритания, особенно когда это касалось российских диссидентов и бизнесменов.

Это происходило частично из-за ужесточения мер после теракта 11 сентября 2001 года и дела Enron[90]. Кроме того, дабы не обострять отношений с российским правительством, американцы не хотели, чтобы их обвиняли в том, что они предоставляют кров врагам России. Некоторые российские промышленники высказывали также намерение увеличить свое экономическое и политическое влияние на Западе.

Когда Джима Петтита, генерального консула в американском посольстве в Москве, спросили, существовал ли «черный список» российских бизнесменов, политических деятелей и других граждан, пытающихся въехать в США, он ответил: «Я не могу назвать конкретные случаи, но мы на самом деле прогоняем все заявления на визы через базы данных на людей, въезд которых в США, возможно, нежелателен согласно нашим законам об иммиграции». Этот ответ можно воспринять как положительный.

Борис Березовский, скорее всего, решил, что получить статус беженца в США очень нелегко. Когда Литвиненко, бежав из России, сидел в Турции, ему посоветовали не пытаться въехать в Италию, Францию или Германию, а сначала попробовать запросить политического убежища в Соединенных Штатах, обратившись в американское посольство в Анкаре. ЦРУ долго допрашивало его относительно работы в КГБ и ФСБ, и только после этого его запрос об убежище был отклонен, что вынудило его бежать в Великобританию. И Дерипаска далек от того, чтобы стать единственным российским бизнесменом, преодолевшим эти жесткие правила. Из-за предполагаемой причастности к имеющим дурную репутацию «алюминиевым войнам» 90-х годов Михаилу Черному также было неоднократно отказано во въезде не только в Соединенные Штаты, но и во Францию, Австрию и Соединенное Королевство.

Несмотря на то что Черной был израильским гражданином и жил в Тель-Авиве, он рассматривал Лондон как свое будущее убежище. Даже в то время, когда ему запретили приезжать в Великобританию, его семья жила в Лондоне, а дети ходили в британскую школу. В начале 2004 года, когда ему исполнилось пятьдесят два, запрет на въезд в Великобританию внезапно отменили, и он начал регулярно летать в Лондон самолетами British Airways. Той весной он купил огромную роскошную квартиру в Южном Кенсингтоне за 8,1 миллиона фунтов стерлингов для своей жены Анны, исповедующей русское православие, и двух дочерей. Квартира находилась в новом роскошном комплексе, выстроенном по последнему слову техники, с применением новейших средств безопасности. Также он купил квартиру поменьше в Найтсбридже для шофера и повара.

Было ясно, что Черной расценивал Лондон как безопасное место для инвестиций, помогающих сохранять состояние. В мае 2004-го он приобрел две большие квартиры в Найтсбридже, в современном комплексе с видом на Гайд-парк в общей сложности за 17 миллионов фунтов. Тем же летом, только позже, он заплатил еще 11 миллионов фунтов за Draycott House — бывшую гостиницу недалеко от Слоун-сквер. План состоял в том, чтобы перевести имущество в роскошные квартиры, но развитие этого плана тормозили юридические разногласия с консультантами и подрядчиками. И затем, в 2006 году, Черной инвестировал очередные 10,5 миллиона фунтов в две великолепные квартиры на Арлингтон-стрит в Сент-Джеймс, за углом отеля «Ритц». Вся собственность была куплена через офшорные компании.

В ноябре 2008 журнал Spear’s Wealth Management Survey спросил у Черного, была ли Россия ближе к «капитализму или КГБ-тализму»? «Запад должен понять, что выбор, перед которым оказалась когда-то наша страна, реализовывался очень долго, — ответил он. — Мои бывшие партнеры давно сделали свой выбор. Моя кочевая жизнь была скрытым благословением — она спасла меня от необходимости выбирать. Если бы я остался в России, уверен, что поступил бы неправильно. В то время деньги были более опасны, чем полоний».

Это не заставило Черного, тогда еще неопытного члена сообщества Лондонграда, отступить от своей многомиллиардной вражды с Дерипаской. Они оба, что называется, тефлоновые олигархи — толстокожие, с защитным слоем, и к ним ничего не прилипает. Похоже, их мало что беспокоит. «Мне не нужно защищать себя, — сказал Дерипаска «Файнэншл таймс» в июле 2007 года. — Мне не стыдно, и я не собираюсь прятаться».

В августе 2007 года Дерипаска на пресс-конференции в Торонто заявил о своих предложениях относительно инвестиций в сумме 1,54 миллиарда долларов в «Магну». При этом он выглядел спокойным, одет был неформально. Некоторые акционеры «Магны» не пришли в восторг от приобретения пакета акций Дерипаской, известным своей сомнительной деловой репутацией. Несмотря на условия акционеров, в сентябре 2007 года сделку все же заключили. Вот какими возможностями обладают финансовая сила олигархов и перспективы доступа к российским рынкам.

Западное недовольство немного приостановило амбиции Дерипаски. В 2007 году «Русал» слился со своими главными российскими конкурентами — «Суалом» Виктора Вексельберга и швейцарской торговой компанией «Гленкор», чтобы сформировать объединенную компанию «Русал», зарегистрированную В налоговом раю Джерси. Это превратило новое предприятие в самого большого в мире производителя алюминия, который владел 12,5 % мирового рынка. Дерипаска имел 66 % акций в новой компании, Вексельберг — 22, а «Гленкор» — 12 %.

Немного времени спустя Дерипаска заявил о своем намерении пустить в ход четверть части недавно объединенного «Русала», тогда реально стоящего 30 миллиардов долларов, на Лондонскую фондовую биржу. Если бы выпуск новых ценных бумаг продолжался, «Русал» вошел бы в FTSE100[91], автоматически становясь первой российской корпорацией высшего класса.

В течение нескольких лет Лондонская фондовая биржа принимала российские ценные бумаги. В 2006 году российские фирмы подняли 5,8 миллиарда фунтов стерлингов в новом капитале, значительно выше, чем в более ранние годы. К началу 2007 года одиннадцать российских компаний — частные, принадлежащие государству — были внесены в список, хотя и частично. Нью-Йорк, напротив, поднял очень немного от такого ІРО[92].

Стимулы для регистрации акций российских компаний за границей были различны. С момента выступления Путина против «ЮКОСа» многие обеспокоенные российские предприниматели начали переводить свои активы в наличные, частично пуская в ход акции и таким образом сокращая их уязвимость от политических капризов Кремля. «Это их запасная стратегия, — сказал Павел Теплухин, глава управления активами компании «Тройка диалог». — Перечисляя свои акции на фондовую биржу в Лондоне, эти компании покупают себе политическую страховку». В то время как некоторые компании выпустили новые акции, чтобы повторно инвестировать капитал в свой бизнес дома, другие предложили только существующие акции без фиксированного дивиденда на свободный рынок. Это принесло владельцам деньги, которые утекли из России.

Способ, которым Сити переманивая клиентов-олигархов, был предметом постоянных дискуссий в Великобритании. Билл Броудер, некогда один из самых влиятельных западных инвесторов в России, предупреждал: «В шкафу всех российских компаний есть много скелетов». В 2006 году, несмотря на то что Броудер вложил в Россию через свой четырехмиллиардный фонд «Эрмитаж» больше, чем какой-либо другой предприниматель, у него во время поездки в Москву изъяли российскую визу. Он долго критиковал мутное корпоративное управление России и обвинял государственные компании, такие, как энергетический гигант «Газпром», в «демонтаже активов» и мошенничестве. Хотя Тони Блэр наладил отношения с российскими властями, запрет на въезд в Россию все еще остается в силе.

Самые спорные ценные бумаги были у «Роснефти». Принадлежащая государству нефтяная компания заработала 5,6 миллиарда фунтов стерлингов в Лондоне в июле 2006 года, после того как Верховный суд отклонил попытку «ЮКОСа» официально подтвердить, что государственная компания «Роснефть» ведет «отмывание» незаконно приобретенных активов. Тем не менее проспекты «Роснефти» содержат один из самых длинных разделов, когда-либо посвящаемых «факторам риска», с обширными подробностями судебных процессов, в которых компания сталкивалась с «ЮКОСом» и его прежними акционерами.

Владеющий миллиардным состоянием международный инвестор и филантроп Джордж Сорос утверждал, что свободное хождение ценных бумаг «Роснефти» подняло «серьезный этический вопрос и проблему энергетической безопасности», а значит эти вопросы не должны решаться по британским законам и правилам [35]. Его критические замечания получили широкий отклик. Страховое кооперативное общество охарактеризовало инвестиции в такие компании, как «спекулятивные операции, а не вложение денег» [36]. «Индепендент» назвала инвестиционные банки и бухгалтерские фирмы, которые присвоили и распределили между собой приблизительно 70 миллионов фунтов стерлингов, «мордами из Сити в корыте» [37]. В то время как Нью-Йорк ужесточил правила для российских компаний, стремящихся внести свои акции в списки, лондонские финансовые рынки начали процесс, который один критик назвал «колоссальной распродажей для дружественных капиталистов из Кремля» [38].

Планы Дерипаски по ІРО относительно «Русала» тормозили все еще действующий запрет на визу в Северную Америку, а также спорное происхождение собственных активов «Русала» в США. Но это все было интермедией по сравнению с другими препятствиями, названными одним комментатором «тайными глубинными бомбами», взрывающими планы Дерипаски. Первым был нерешенный конфликт с Черным и непрекращающийся риск того, что Дерипаска мог оказаться лицом к лицу с выставленным им счетом в 4,35 миллиарда долларов.

Вторым препятствием была, так сказать, тень Путина. Путин широко одобрял российские компании, выпускающие акции в Лондон, а также ту респектабельность и престиж, которые это несло России, но оставался вопрос: действительно ли выпуск новых ценных бумаг был чисто коммерческой сделкой или же за ним скрывались политические мотивы? В частности, существовал ли риск захвата активов, подобного государственной конфискации «ЮКОСа»?

«Тени Кремля» — фраза, характеризующая таких олигархов, как Дерипаска и Абрамович, обсуждающих свои сделки непосредственно с Путиным по телевидению. Вопросу о скрытой руке государства придал достоверности сам Дерипаска, когда в июле 2007 года сказал, что представляет себя ни много ни мало хранителем государственных активов. «Если государство скажет, что мы должны отдать что-то, мы отдадим это, — заявил он. — Я не отделяю себя от государства. У меня нет никаких других интересов».

Это было удивительно искренним утверждением, которое продемонстировало природу его отношений с государством. И сделано это было так подобострастно, что его банковские советники пришли в негодование от такой нетипичной для олигарха неосмотрительности. Дерипаска позже утверждал, что его неверно процитировали, а он просто выражал свое отношение к России как гражданин и патриот. Но маловероятно, чтобы такой опытный бизнесмен, каковым является Дерипаска, сказал что-то такое, чего не намеревался говорить. Его замечания усилили опасения тех, кто твердит о существующем риске для российских компаний, которые в любой момент государство может забрать назад. К концу 2007 года российское правительство предприняло «хитрую уловку», в частности в отношении «VSMPO-Авизма» — одного из ведущих производителей титана в мире и «АвтоВАЗа» — производителя автомобилей «Лада». С другой стороны, множество российских компаний приобрели иностранные активы без каких-либо отрицательных последствий для себя.

Дерипаска, как и Абрамович, сумел принять правильное решение и остаться на стороне Путина, поэтому он обладает большей независимостью, чем другие олигархи, и именно ему оказана честь представлять Россию за границей. Путин, весьма избирательный относительно того, кого вводить в свой ближний круг, однажды посетил уединенный лыжный домик олигарха в швейцарском стиле, расположенный на юге Сибири. Статус кремлевского фаворита отчасти поддерживается тем, что Дерипаска, сделав удачную партию, вошел в семью Ельцина, а посему имеет некий иммунитет. Кроме того, он тратит деньги на патриотические цели, такие, как восстановление русских церквей.

Это совершенно взаимовыгодные отношения. Дерипаска предложил Путину реальные способы расширения экономического влияния России на Западе. В свою очередь, ему дали намного больше свободы и гибкости, чем другим олигархам.

Без благословения Путина империя Дерипаски была бы меньше. Перед тем как дать добро на слияние компаний «Суал» — «Русал», Путин имел основательную беседу с олигар-хом. Президент прояснил, что слияние компаний возможно только при сохранении предприятия как российского и уплате налогов именно в России, даже если оно зарегистрировано в Джерси.

Однако к весне 2008 года надежды Дерипаски на свободное плавание в Лондоне оказались погребены под толщей воды, потонули в волнах неопределенности будущего «Русала» и решения Верховного суда продолжать рассмотрение дела Черного против Дерипаски в Лондоне. Поэтому олигарх решил вернуться в Гонконг, чтобы начать там ІРО. «Здесь будет меньше юридических трудностей, чем в Лондоне», — сказал он. К лету 2008 года новые тучи появились на горизонте — разворачивающийся экономический кризис. Среди тех, кто оказался застигнутым глобальным штормом, были и олигархи.

Глава 12 Окрасьте город красным

Колокол начал звонить. Если кто-то не может купить «Бентли» или если чиновнику из правительства приходится продавать свой самолет «Гольфстрим» за 50 миллионов долларов, непосильным трудом заработанных, это хорошо.

Александр Лебедев, ноябрь 2008 года

В июне 2007 года «Татлер», журнал с трехсотлетней историей для высших кругов Британии, начал резкие выступления по поводу приезда новых богачей-иностранцев в Лондон. «Процесс становления Лондона как финансовой столицы мира сопровождается прибытием сюда огромного потока умных, конкурентоспособных граждан из-за границы, которые хотят получить наши школы и дома, — говорилось в статье. — Они за все готовы переплачивать, что приводит многих людей в состояние расстройства и стресса, особенно трудолюбивых специалистов из среднего класса, многие из которых не могут больше позволить себе платить за школу или купить хороший дом в том месте, где выросли, или там, куда собирались переехать. В собственной стране они стали изгнанниками» [2].

Критику баснословно богатых иностранцев, которые «вытесняют британцев», повел хорошо известный читателям и давно работающий в журнале редактор Джордж Грейг. Он был своим человеком в лондонских кругах очень богатых людей и сам использовал свои обширные связи, чтобы облегчить некоторым русским эмигрантам путь в высшее общество Британии; среди них был и Александр Лебедев, бывший агент КГБ, а ныне банкир.

«Возьмем русского олигарха, который недавно возжелал новую яхту и отправился посмотреть, как ее делают. „Мне она нравится, и я хочу ее“, — сказал он. Ему отвечают, что это невозможно. „Вы не понимаете: мне она нравится, и я хочу ее“, — настаивает он. Продавец яхт сообщает, что владелец этой яхты потратил 95 миллионов фунтов и заберет ее на следующей неделе. „Предложите ему 145 миллионов", — отвечает русский. И тот, кто первоначально владел яхтой, уступает, получив, однако, прибыль в 50 миллионов фунтов».

В статье также говорилось о растущем беспокойстве среди родителей по поводу обучения детей: «Нам становится все труднее попасть в частную школу… Идет настоящая битва за место для ребенка, испытываешь чувство отчаяния от собственного бессилия». По поводу скупки элитной недвижимости приводился пример: «На одной только улице W8 восемьдесят процентов домов принадлежит небританцам, которые не платят налоги полностью».

Были и такие публикации: «Старушки выбрасываются из окон. Их вытесняют с родных мест. Престижные территории заселяются иностранной элитой со всего мира» [3]. Такие же возмущенные крики негодования раздаются со страниц газет, обычно не отличающихся враждебностью к влиятельным магнатам. В апреле 2007 года лондонская «Ивнинг стар» поместила на первой странице статью под заголовком: «Британия Тони Блэра — налоговая лазейкадля капиталистов со всего мира» [4]. В следующем месяце «Дэйли мейл» опубликовала передовицу под заголовком «Я порицаю миллиардеров, которые так мало делают для Британии» [5].

Различные издания организовывали встречи, на которых звучали жалобы на трудности, с которыми сталкиваются люди при покупке себе жилья, и на систему налогообложения, ока-завшуюсявесьмавыгоднойдлябогатых иностранцев. Проблема доступа к частным школам также раскаляла ситуацию. Говорили, что все возрастающее количество иностранцев, желающих отдать детей учиться, привело к тому, что с 2002 по 2007 год плата за обучение возросла более чем в два раза.

Те же разговоры можно услышать и вокруг так называемого лондонского «пояса олигархов». В ноябре 2005 года Дениэл Мойлен, заместитель руководителя Совета Кенсингтона и Челси, говорил, что жителей этих районов вытесняют баснословно богатые приезжие. Он потребовал ввести новые правила, которые бы давали преимущества коренным жителям: «Семьи в Кенсингтоне и Челси уезжают, потому что просто больше не могуг себе позволить здесь жить. Новые дома раскупаются людьми, умеющими делать шальные деньги, либо в них вкладывают средства богатые инвесторы. Все это способствует взлету цен на такую высоту, которая недосягаема для местных. Иностранные инвесторы, покупают квартиры своим женам, совершающим шопинг по Найтсбриджу» [6).

Н о приезд сверхбогатых русских радостно встретили некоторые члены политического и делового истеблишмента. Бывший мэр Лондона Кен Ливингстоун почти что аплодировал появлению богачей из России. Как-то раз лидер радикального левого крыла в лондонском совете высказал беспокойство по поводу того, как русские деньги используются в Лондоне, но Ливингстоун тогда не разделил его опасений. В 2006 году он обратился к представителям российского правительства и бизнеса на ежегодном Русском экономическом форуме, который проходил в Queen Elizabeth Hall, что напротив Вестминстерского дворца. Мэр говорил о «теплоте и симпатии» британцев по отношению к их давнему союзнику в борьбе против Гитлера. Он также выразил одобрение по поводу того, что русские бизнесмены приносят столице немалые деньги. «Мне бы хотелось, чтобы российские компании чувствовали себя в Лондоне комфортно», — заявил он. В офисе мэра в Сити-холл даже создали небольшой отдел по привлечению в Лондон русских инвестиций.

Такое отношение к русским инвесторам разделяли в Уайтхолле и в Сити, а кроме того, их приезду радовались тысячи торговцев, бутики, продающие предметы роскоши, и мелкие продавцы, чья жизнь трансформировалась под влиянием необлагаемых налогом рублевых вливаний. Многие британские миллионеры были обязаны притоку иностранных, прежде всего русских, денег своим собственным резким подъемом. Среди тех, кому платили, были продавцы домов и агенты по элитной недвижимости. Мультимиллионеры братья Кэнди были самыми высокооплачиваемыми риелторами, топ-менеджеры лондонских агентств элитного жилья получали миллионные бонусы, поскольку прибыли были невиданными. Один из работников молодого агентства, начавшего свое существование уже в двадцать первом столетии, заметил: «Если иностранные деньги иссякнут, то нам конец».

А еще процветали юристы. Русские любят судебные тяжбы. Как-то раз один олигарх перегнулся через стол во время напряженной деловой встречи и крикнул: «Вам бы надо знать, что мне нравится суд даже больше, чем секс!» Здесь стоит упомянуть Брюса Бака, который был американским руководителем европейского отделения юридической фирмы Skadden, Arps, Slate, Meagher & Flom, работающий co все возрастающим списком юридических проблем Абрамовича. Он также являлся председателем футбольного клуба «Челси». Во время развода Ирина Абрамович наняла Реймонда Туса, известного специалиста по таким делам, получившего говорящее прозвище «Челюсти»[93]. К тому времени Туф уже вел дела Карен Пар-лор, жены бывшего игрока «Арсенала» Рея Парлора, и сумел добиться для своей клиентки получения после развода существенного куска будущих заработков ее мужа. Когда миллиардер Алишер Усманов вкладывал деньги в «Арсенал», он обратился к фирме с самой агрессивной репутацией относительно исков о клевете — Schillings, дабы предостеречь средства массовой информации касательно «любых порочащих его заявлений и посягательств на его личную жизнь».

Русские олигархи наслаждались своими трофеями, и их интересы распространились даже на частную авиаиндустрию. Количество частных рейсов в Соединенное Королевство и из него к концу 2007 года удвоилось за последние десять лет, и удвоился уровень перевозок обычных пассажиров. Частные аэропорты, обслуживающие личные самолеты, такие, как Нортхолт и Фарнборо, расширялись быстрее, чем Гэтвик или Хитроу. Ники Рокни, маркетинговый директор британской частной чартерной компании «Ошенскай», рассказала, что их фирма увеличила штат с четырех человек и количество самолетов с одного в момент своего открытия в декабре 2003 года до 126 человек и до двадцати машин к середине 2008 года. «Шестьдесят процентов наших клиентов — это русские, и на высококлассных самолетах мы возим их по всему миру, — сказала она. — Большинство живет в самой России, но очень многие обитают в Лондоне. Наши чартерные клиенты — большей частью предприниматели и бизнесмены, новые миллионеры, которые имеют достаточно средств, чтобы купить собственный самолет. Они создали массовый бум на рынке частной авиации».

Компания «Премиэйр» стала одним из самых крупных частных вертолетных операторов в Соединенном Королевстве. Она располагается в Кэмберли, в графстве Суррей. По словам ее директора Дэвида Лэнгтона, «русские — очень значительные игроки на рынке вертолетов в Британии. Когда они покупают загородный дом, например, рассматривают вертолет в качестве основной формы транспорта. Для них это идеальное средство передвижения, если они едут на отдых за город или чтобы заняться спортом, таким, как охота или яхтинг».

На пике экономического бума летом 2007 года спрос со стороны богачей-иностранцев способствовал созданию прибыльного «серого рынка» в таких сферах, как частный авиатранспорт или специализированные автомобили. Когда списки ожидания в книгах регистрации заказов были заполнены на годы вперед, покупатели платили премии до 5 миллионов фунтов, чтобы только продвинуться в очереди за высококлассным «Гольфстримом-О550» (самолет Дерипаски) стоимостью 33 миллиона фунтов стерлингов. Точно так же нужно было долго ждать «Астон-Мартин-АМѴ8», а потому перемещение поближе к началу списка обходилось в десятки и сотни тысяч фунтов.

От этой ситуации также выиграли и аукционные дома по продаже произведений искусства, расположенные в Мэйфейре и Кенсингтоне. Цены на современное искусство к 2007 году за десятилетие увеличились в четыре раза. Русский интерес к старым особнякам отразился и на торговле антикварной мебелью. Особенной популярностью пользовались английская сельская мебель, фарфор, серебро и книги. По словам Марка Полтимора, председателя «Сотби» в Британии, русские появились «в 2006 году на распродаже вещей и мебели из Шрабленд-парк в Саффолке — величественного дома, прежде принадлежавшего семейству де Сумарез. Хотя предполагаемая цена составляла 2–3 миллиона фунтов, на аукционе она подпрыгнула до 4–5 миллионов, в основном благодаря русским покупателям. Если приходят русские, то вы можете добавить к цене вещи ноль» [7].

Бывшие видные промышленники и политики с удивлением обнаружили, что на них имеется огромный спрос в качестве членов правления русских компаний. В 2005 году банкир Газик Закарян на вечеринке в Клайведен-хаус случайно встретился с бывшим канцлером казначейства лордом Лей-монтом. Это двое обнаружили так много общего, что русский предприниматель тут же пригласил лорда в совет своего банка «Юнистрим». Что же касается банка, который стремился попасть в списки Лондонской фондовой биржи, то наем на работу бывшего канцлера прибавил ему дополнительных привилегий и почета. Вместе с лордом Оуэном, который был председателем «ЮКОС Интернэшнл» до ареста Ходорковского в конце 2003 года, в российские фирмы потянулись и другие пэры, в том числе лорд Робертсон из Порт-Эллен, бывший министр обороны и глава НАТО лорд Пауэлл, бывший советник миссис Тэтчер, и лорд Херд, бывший министр иностранных дел.

Прибыв в Лондон, богатые русские вскоре подписали контракты с агентствами консьерж-услуг, такими, как Quintessentially. Выполняя каждый каприз богатых (от ремонта их новых дорогостоящих домов до приобретения билетов на модные спортивные и культурные мероприятия), эта компания, занимающаяся «организацией стильного образа жизни», брала членский взнос в сумме 24 000 фунтов стерлингов и имела при этом длинный лист ожидания. Доходный бизнес, предлагающий «исполнение любой мечты», располагал бронью во всех элитных ресторанах Лондона и за определенную цену гарантировал билеты на любое представление, финалы Уимблдона и самые эксклюзивные вечеринки.

В 2008 году среди членов этой организации было целых 50 процентов иностранцев: русских, выходцев с Ближнего Востока и из Азии. Когда «Квинтэссеншли» начинала этот бизнес в 2000 году, там работало восемь человек. К 2008 году в лондонских офисах было девяносто шесть сотрудников, кроме того, по всему миру, в том числе и в России, открыли еще тридцать четыре отделения. Русские клиенты никогда не стеснялись требовать чего-нибудь необычного. Жена одного из них хотела купить новое платье Galaxy от Рональда Морета за 700 фунтов, но в Лондоне его не было. Компания Quintessentially нашла такое платье нужного цвета и размера в универсальном магазине в Канаде. Личный менеджер клиентки вылетел туда из Лондона, и через три дня, как раз к вечеринке, доставил его. В другой раз русский обратился в компанию с просьбой забронировать девятнадцать комнат в отеле Mauritius, но свободных оказалось только пять. Отель согласился (за отдельную плату) переместить четырнадцать гостей в другое место.

Будучи всегда озабоченными проблемой своей личной безопасности, русские способствовали буму и в индустрии охранных услуг. Один из крупнейших операторов столицы в = области безопасности Crown Protection Services предоставил личных патрулей со служебными собаками на сорок улиц в одном только Кенсингтоне. Русские также начали нанимать частные лондонские детективные агентства в сфере бизнеса, чтобы обеспечить юридическую поддержку и знать о планах других олигархов и коммерческих конкурентов. «Наша индустрия традиционно использовалась западными компаниями, которые обращались к нам за информацией о русских бизнесменах и фирмах, — заметил Патрик Грейсон, глава компании GPW, расположенной в Мэйфейре, чей бизнес начал стремительно расти в последние годы. — Но недавно ситуация изменилась — появился спрос от русских, которые проверяют потенциальные возможности британских компаний и бизнесменов» [8].

Олигархи также вдохнули новую жизнь в одну из старейших британских индустрий — строительство яхт. Выполнив по своему плану реконструкцию яхты Абрамовича «Пелорус», Теренс Диздейл оказался заваленным заказами, и ему пришлось даже отказать некоторым клиентам. По словам Джонатана Беккета, управляющего директора «Бергесс», яхтинговой британской компании, русские «взяли яхт-бизнес штурмом. Около 10–20 процентов наших клиентов — русские». В начале 2008 года он говорил, что люди из России, наверное, не доминируют на мировом рынке, но «они больше всех тратят. Они хотят самый лучший дизайн и самые лучшие материалы. На фрахтовом рынке они также арендуют самые большие и самые лучшие суда на самый длительный срок. Русские берут судно, которое стоит 100 000 долларов в сутки, в то время как американцы снимают яхту за 40 000 долларов на этот же срок».

Десять лет назад на плаву было 200 судов свыше сорока метров длиной. В конце 2007 года яхт такого размера насчитывалось свыше 260 в процессе постройки и 600 на плаву. Кроме того, по всему миру увеличился спрос на якорные стоянки. «Десять — пятнадцать лет назад мы продавали места на стоянках в Южной Франции примерно за 1,5–3 миллиона долларов в аренду на двадцать пять лет, — говорит Беккет. — Сейчас они стоят 10 миллионов долларов, и это только кусок бетона, к которому можно привязать вашу лодку».

В конце 70-х Лондон больше напоминал место бомбежки, чем одну из крупнейших столиц мира. Тридцать лет спустя его рестораны, магазины — да и вся атмосфера — стали иными, отчасти из-за того, что здесь появились иностранцы с большими деньгами. В 2005 году журнал Newsweek назвал Лондон «оставившим далеко позади европейские города». Через два года Одри Сэндерз из Нью-Йорка, владелец известного клуба Pegu в центре Манхэттена, сказал «Нью-Йорк таймс»: «Мне крайне неприятно это признавать, но Лондон — лучший коктейльный город мира». A Spear’s Wealth Management Survey пришел к заключению: «Если Париж был столичным городом девятнадцатого столетия, а Нью-Йорк — двадцатого, то Лондон принимает облик столицы двадцать первого века».

Принесший с собой новое благосостояние гигантский гейзер иностранных денег положил начало новым индустриям и огромным прибылям, сделав Лондон грандиозным клубом для тех, кто мог позволить себе большой членский взнос. Новые рабочие места появились в розничной торговле, в Сити, в ресторанах. В большом спросе оказались шоферы, телохранители, садовники. В Лондоне больше дворецких, чем во времена королевы Виктории. Абрамович только в одном Fyning House держал штат в количестве двадцати восьми человек, а в особняке Олега Дерипаски на Белгрейв-сквер круглый год было полно прислуги, хотя сам он там жил не так уж часто.

Большинство британцев не могли позволить себе делать покупки в новых шикарных магазинах, обедать в ресторанах, где работают знаменитые шеф-повара, или приобретать пентхаусы с видом на Гайд-парк. Взлетали вверх зарплаты, дивиденды и бонусы у тех, кто уже достиг богатства и благосостояния. Бум принес огромные дополнительные доходы не жителям Британии, а иностранцам — от высокооплачиваемых специалистов из Америки и Европы в Сити до получающих гроши работников в ресторанах.

Некоторые британцы из-за притока иностранного благосостояния оказались в затруднительном положении. Они вышли за рамки верхнего слоя среднего класса, а значит им пришлось платить крупные суммы за нянь, переводить детей в престижные привилегированные частные школы, но они больше не могли себе позволить таун-хаус в Мэйфейре.

Были редкие случаи, когда кто-то старался подняться вверх по лестнице, купив себе роскошное жилье. Между тем взлет цен на дома в середине десятилетия был связан не только с возросшим спросом на них иностранцев, просто ценовой бум проходил бы с меньшим размахом без мультимиллиардных заграничных вливаний. Эксперты утверждали, что увеличение цен в престижных районах Лондона привело к волновому эффекту как в самой столице, так и рядом с ней, способствуя привлечению тысяч новых покупателей. По словам профессора Криса Хэмнета из лондонского Кингз-колледжа, дополнительные деньги, хлынувшие в самые популярные районы, резко подняли цены. «Что вы получаете в итоге, так это географическое смещение спроса». Один агент, работающий в Беркшире, объяснил ситуацию так: «Мы стремились в Лондон. Как только Кенсингтон и Челси начали вырываться вперед, мы почувствовали это в течение трех месяцев».

Экстраординарный ценовой бум также породил и целую волну крайне неустойчивых сделок с недвижимостью. Покупатели приобретали вожделенную собственность на рынке престижного жилья, но держали дома пустыми, ожидая, когда цена снова пойдет вверх, а затем продавали ее с огромной прибылью. Налогов и сборов они не платили, являясь не постоянно живущими резидентами, кроме того, многое приобреталось через офшорную компанию — любимый способ их покупки. Для характеристики этого процесса агенты по недвижимости ввели в обиход новый термин — «купить и оставить». Лишь одним из многих примеров является случай, когда в марте 2006 года за 6 миллионов фунтов продали апартаменты на Хертфорд-стрит в Мэйфейре, прямо за углом отеля «Хилтон» на Парк-лейн. Восемь месяцев спустя их снова выставили на продажу вместе с особняком Бочэмп за 14 миллионов.

Эксперты также утверждают, что приток иностранного капитала еще сильнее разделил Лондон, превратив его в то место, где только состоятельные люди живут с комфортом. В обзоре, опубликованном в июле 2004 года, говорилось, что четыре лондонца из десяти считают, что столица стала «городом только для богатых». В Кенсингтоне и Челси приезжие способствовали созданию, по выражению местного жителя, «современных крепостей». Большинство новых больших элитных районов в лучших частях центра Лондона — от Найтсбриджа, 199 до Гайд-парк, 1 — были снабжены солидными воротами с охраной и консьержами, работающими двадцать четыре часа в сутки.

Некоторые богатые районы Лондона превратились практически в кварталы-призраки. Например, была заселена только малая часть квартир на новых элитных набережных и эспланадах вдоль берега Темзы между мостами Вондсворт и Челси. Некоторые самые известные площади Лондона стояли неосвещенными по вечерам. Многие из величественных домов на Бишоп-авеню, улице миллионеров в 30-е годы, часто выглядели пустынными.

Для большей части иностранцев элитная недвижимость была даже не вторым, а третьим, четвертым или пятым домом. Многие дома в Роялборо, в Кенсингтоне и Челси — поясе олигархов — стоят пустые месяцами, а иногда и годами или вообще постоянно.

Русские также составляли значительную часть нового феномена — появления супербогачей, кочующих по всему миру. Многие из них курсируют между Москвой, Лондоном и Швейцарией, перемещая по своему усмотрению деньги. В отличие от прежних поколений состоятельных людей, они большей частью мало имеют привязанности к тем местам, куда они переводят свои средства, или не имеют ее вообще. Лондон выиграл напряженное международное соревнование относительно размещения все возрастающих объемов свободного капитала; и этот процесс поставил британскую экономику в усиливающуюся зависимость от рынка финансовых услуг. Это превратило столицу, по выражению журнала «Проспект», в «гиперкапиталистический, нерегулируемый, очень неоднородный, зависящий от финансовых потоков, полный эмигрантов город-государство». Возможно, это же обстоятельство помогло создать условия для экономического бума начала нового тысячелетия, но оно также сделало экономику намного более чувствительной к капризам международных богачей, превратив ее в управляемый кредитными средствами спекулятивный пузырь, который в конце концов осенью 2007 года лопнул.

К тому времени Британия начала походить, как сказал Эджей Капур, руководитель глобальной стратегии «Сити-групп» в Нью-Йорке, на «плутономию» — общество, где благосостояние и право принятия экономических решений значительным образом сосредоточены в руках крохотного меньшинства элиты богачей, которая все более и более увеличивает и свое состояние, и потребление. Были только две страны, которые руководствовались той же моделью — Соединенные Штаты и сама Россия. Так жила и Британия в викторианские времена, до развития в полной мере демократических институтов и появления сильного среднего класса.

Приливная волна русских денег в Лондон помогла привнесению новой жизни в индустрию предметов роскоши, спровоцировала местный бум благосостояния и вместе с другими иностранными капиталами способствовала созданию британской «плутономии». Но она также споспешествовала тому, что национальный и местный рынки недвижимости приняли уродливые формы, создала невиданный разрыв в уровне благосостояния и сделала экономику опасным образом зависящей от благосостояния эмигрантов-изгнанников.

С течением времени правительство было вынуждено реагировать на растущую тревогу общественности по поводу налоговых льгот, какими наслаждались супербогатые иностранцы. Когда в апреле 2008 года канцлер Элистер Дарлинг ввел единовременный ежегодный платеж в сумме 30 000 фунтов стерлингов для непостоянных резидентов, из Сити повалил целый поток жалоб касательно того, что это может отпугнуть иностранные деньги и экспертов. Однако налогообложение на таком уровне — просто мелочь для миллиардеров и миллионеров — вовсе не заставило супербогачей паковать чемоданы. Жизнь в Британии давала столько преимуществ! К концу 2008 года, несмотря на все углубляющийся кризис, в богатых кварталах не наблюдалось признаков массового выезда, о котором говорили. Тот, кто купил недвижимость, чтобы вложить деньги, не расставался с ней.

В действительности, ничего не собираясь распродавать, многие олигархи, напротив, показали, что их привязанность к Лондону только усилилась. Дети Абрамовича продолжали обучаться в Западном Лондоне, а в июле 2008 года они начали брать уроки верховой езды, сопровождаемые не только инструкторами, но и телохранителями на велосипедах. В том же самом месяце Абрамович наконец получил разрешение подать в отставку с поста губернатора Чукотки. В сентябре совет Кенсингтона и Челси дал добро на многомиллионную перестройку двух примыкающих друг к другу таун-хаусов на Лаундес-сквер, которые принадлежат ему. Официальный перевод в 2005 году всей собственности в Соединенном Королевстве из офшорных компаний неизвестного местонахождения на свое собственное имя также явился знаком того, что он намерен жить уже на постоянной основе в Британии.

В мае 2008 года Олег Дерипаска закрепил свои связи с Соединенным Королевством посредством покупки двух беговых лошадей и зачисления на службу одного из самых известных в Британии агентов по чистокровным животным Джеймса Вейгена, с которым его познакомил Нэт Ротшильд. Дерипаске уже принадлежало большое количество беговых лошадей в конюшнях вблизи от его дома у Черного моря.

Борис Березовский не дал ни единого свидетельства того, что он собирается отказаться от ведения враждебной кампании по отношению к стране, где он родился. Из своего безопасного офиса в Мэйфейре он продолжает играть роль Джеймса Бонда, пренебрежительно относящегося к злодею Эрнсту Ставро Блофельду. Но, несмотря на то что львиная доля состояния пошла на эту кампанию, он все еще не приблизился к своей мечте, которая заключается в свержении Путина и его преемника Медведева.

Между тем российская прокуратура не прекращает вести следствие в отношении «ЮКОСа». Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву предъявили еще одно, новое обвинение в отмывании денег и уклонении от налогов на сумму 25 миллиардов долларов в период с 1998 по 2003 год. В том же году российские власти заморозили активы Ходорковского, и этот шаг самым серьезным образом критиковали бенефициарии в Соединенных Штатах.

В июле 2008 года Ходорковский, все еще находящийся в тюрьме, подал прошение о досрочном освобождении. Если его адвокаты надеялись, что новый президент будет более гибким, чем его предшественник, то они неверно судили о Медведеве. «Заключенный Ходорковский не заслуживает досрочного освобождения», — сказал судья Игорь Фалилеев на судебных слушаниях в сибирском городе Чите. В соответствии с решением суда причина состояла в том, что бывший владелец «ЮКОСа» отказался принимать участие в профессиональном обучении шитью, а также совершал другие мелкие проступки. Ходорковскому придется провести в сибирской тюрьме весь срок.

Тем не менее покупательский бум середины первого десятилетия нового века уже снижается. Первые признаки глубокого финансового кризиса стали заметны в конце лета 2007 года, когда по всей стране стали колебаться цены на дома: они сначала остановились, а затем повернули вспять. Единственным серьезным исключением является лондонский рынок жилья прайм-уровня.

Даже когда кредитный кризис начал ощущаться в спросе на местную недвижимость, богатые иностранцы продолжали въезжать в страну. По крайней мере до осени 2008 года цены на дома в элитной части рынка, по меткому выражению одного агента, бросали «вызов законам гравитации». Через несколько месяцев после президентских выборов в России, которые прошли в марте 2008 года, ведущие агентства недвижимости сообщили о новой большой волне интереса со стороны русских, неуверенных в будущем послепутинской страны.

В феврале 2008 года, когда средние цены на дома имели тенденцию идти вниз, Виктор Пинчук, бизнесмен из Украины, приобрел за 80 миллионов фунтов стерлингов дом с десятью спальнями в верхней части Philimore Gardens, в Кенсингтоне; в то время это была самая дорогая недвижимость в Соединенном Королевстве. В мае того же года Алишер Усманов потратил 48 миллионов фунтов на покупку Beechwood — поместья в стиле английского ампира, расположенного посреди одиннадцати акров леса и парков в Хэмпстеде, которое прежде принадлежало эмиру Катара.

В июле 2008 года Елена Батурина, самая богатая женщина России, потратила 50 миллионов фунтов стерлингов на Witanhurst в Хайгейте — самый большой частный дом в Лондоне после Букингемского дворца. Это особняк в девяносто комнат, построенный в стиле королевы Анны и внесенный в список охраняемых зданий. Из него открывается потрясающий вид на Хэмпстед-хит; некогда он принадлежал членам семьи Ассад из Сирии. Площадь дома составляет 12 000 квадратных метров, в нем три этажа и двадцать пять спален; здесь нашлось место и для больших произведений искусства, принадлежащих Батуриной, и для коллекции обуви. Жена мэра Москвы, заработавшая 1,3 миллиарда фунтов стерлингов на строительных контрактах, также купила дом в Холленд-парк.

Русские хорошо закрепились в Лондоне и даже намеревались и дальше расширять империю недвижимости. До кредитного кризиса, который начал серьезно ощущаться в конце лета 2008 года, резидентский отдел в Knight Frank получил от русских клиентов огромное количество заявок относительно срочных приобретений. «В течение некоторого времени русские заявляли о своем желании купить апартаменты, особенно сразу несколько в одном блоке, ради вложения денег, — рассказывал агент, который работал в русском отделении Knight Frank. — Это была небольшая группа богачей, все еще имевших средства. Они уже укоренились в Лондоне, чувствовали себя здесь удобно, их дети закончили учебные заведения, и такоерешение было для них совершенно естественным. Начало кредитного кризиса положило конец их планам».

Между тем в сообществе Лондон града возникла новая интрига. В июне 2008 года ФБР начало расследование по делу об исчезновении и возможном убийстве жившего в Лондоне медиа-магната Леонида Рожецкина. Мультимиллионер, родившийся в России, известный светский персонаж, глубоко проник в жестокий мир московского бизнеса. Являясь американским гражданином, он сделал состояние в России, а затем стал основным инвестором лондонской деловой газеты «Сити-AM» и непримиримым критиком Путина. 16 марта 2008 года он исчез из своего дома в Латвии, где проводил выходные; остались только лужи крови. Тело тогда не нашли. Среди криминалистов ходило предположение, что его убили из-за бизнес-конфликта с одной из видных фигур в администрации Путина. Другие же утверждали, что он вот-вот должен был обнародовать подробности о том, как получили свое состояние высшие чиновники Кремля.

Таинственное дело усугубилось тем, что в октябре исчезли его жена, модель Наталья Белова, и их трехлетний Сын.

Семью охраняли пять телохранителей, женщина с ребенком жили в Мэйфейре в апартаментах стоимостью в 3 миллиона фунтов стерлингов. Это загадочное исчезновение — оборотная сторона большого русского бизнеса, который экспортировал свои приемы за границу.

Тем временем, несмотря на смерть Александра Литвиненко, вызвавшую огромный резонанс в мире, и дипломатическое охлаждение в отношениях с Кремлем, Даунинг-стрит продолжала проводить политику открытых дверей для русских беженцев. Благодаря этому к Березовскому присоединился целый поток бизнес-эмигрантов и политических диссидентов.

Одной из вновь прибывших стала Елена Трегубова, тридцатитрехлетняя журналистка. Ее уволили из влиятельной газеты «Коммерсант», которая долго оставалась последним изданием, регулярно критиковавшим Путина. Она написала бестселлер, нелицеприятные зарисовки о Кремле — «Истории кремлевского Демона», где рассказывала о серьезных ошибках Путина. Она написала, что он ударил высокую стройную блондинку на вечеринке в канун Нового года. На жизнь Трегубовой якобы покушались в 2004 году, и Березовский предложил ей обеспечивать ее безопасность. После того как против нее развязали бесчестную кампанию, она уехала в Британию. Когда Березовского допрашивали русские следователи по делу об отравлении Литвиненко, они несколько раз интересовались ее адресом. Он отказался сообщить его. В апреле 2008 года Трегубова в конечном итоге получила политическое убежище.

Несколькими месяцами ранее, в декабре 2007 года, тридцатидвухлетний Андрей Сидельников бежал в Британию, выскользнув из России через Белоруссию и Украину. Он возглавлял небольшое оппозиционное движение «Пора», которое защищало способы свержения правительства насильственным путем. Сидельников утверждал, что российские силовые структуры не выпускали его из страны. Он встречался с Литвиненко за два дня до отравления его в кафе близ Оксфорд-стрит, где они говорили об убийстве Анны Политковской. Нанеся что-то вроде дипломатической пощечины Кремлю, Министерство внутренних дел Великобритании предоставило ему политическое убежище незадолго до того, как Гордон Браун провел переговоры один на один с новым российским президентом Дмитрием Медведевым на саммите «большой восьмерки», проходившем в Японии.

Даже те олигархи, кто поддерживал линию Путина, не находились в полной безопасности. Михаил Гуцериев — президент компании «Роснефть» — был довольно уступчивым миллиардером. Но 31 июля 2007 года он неожиданно исчез из вида обычно внимательных представителей власти: улетел в Минск, столицу Белоруссии, а затем в турецкую Анталию. Оттуда он бежал в Лондон и присоединился к длинной очереди тех, кто обратился в миграционные службы с просьбой о предоставлении убежища. Сорокасемилетний владелец «Роснефти», имеющей два нефтеперерабатывающих завода и 300 автозаправочных станций, стал тридцать четвертым в списке самых богатых граждан России. Затем ему приказали передать «Роснефть» властям в обмен на «компенсацию». Будто эхом советской эпохи отозвались слова о том, что он должен выразить «благодарность партии и правительству». Будучи выходцем с Кавказа, он отличался упрямством и горячностью, а потому отказался подчиниться. Вскоре и ему дали понять, что он зря ответил «нет» Кремлю.

Вероятно, Гуцериев разозлил кремлевских политиков своей попыткой приобрести некоторые из оставшихся активов «ЮКОСа», предназначенных для другого лица. Кое-кто считал эту ситуацию частью возобновившейся борьбы за контроль над активами, которая шла внутри Кремля между влиятельными группировками, неуклонно продолжающими обогащаться в путинскую эпоху.

В начале 2007 года офисы компании Гуцериева были захвачены, а руководство допрошено. Гуцериева обвинили в «Незаконной коммерческой деятельности», а «Роснефти» выставили налоговое требование уплатить 800 миллионов долларов. В мае бизнесмена выпустили под залог. Пытаясь защититься, Гуцериев опубликовал в вестнике «Роснефти» убийственное письмо, в котором обвинял российские власти в использовании налоговых служб, чтобы отобрать его нефтяные активы. «Они сделали мне предложение уйти из нефтяного бизнеса, оставить его на „хороших условиях", — писал он. — Я отказался. Тогда, чтобы сделать меня более сговорчивым, они прижали компанию с помощью беспрецедентного прокурорского давления». Письмо стало первой (после Ходорковского) серьезной угрозой Путину от крупного бизнесмена. Хотя Гуцериев никогда не вмешивался в кремлевскую политику непосредственно, никогда не спорил с Путиным, его невольно стали сравнивать с Ходорковским. Русские газеты вскоре стали называть его «Михаилом Вторым» и говорить, что «Роснефть» ожидает судьба «ЮКОСа» — ликвидация, распродажа и слияние с уже существующими государственными фирмами. Через несколько дней Гуцериев бежал, а секретные службы приступили к очередному международному преследованию беглеца-богача.

После прибытия в Соединенное Королевство он вошел в «список богачей» газеты «Санди таймс» под номером тридцать с предполагаемым состоянием в два миллиарда фунтов стерлингов. Его присоединение к лондонскому сообществу, враждебно настроенному к бывшей родине, прибавило напряженности и без того сложным британско-российским отношениям. «Почему вы позволяете использовать территорию Великобритании в качестве арены для борьбы? — спросил Владимир Путин, нынешний премьер-министр, британских журналистов в сентябре 2008 года. — Именно из-за этого невозможно строить нормальные отношения с Британией». Санкт-петербургский таксист задал еще более резкий вопрос британскому туристу: «Вы, британцы, превратили Лондон в бордель, полный проституток типа Березовского и Абрамовича. Так почему вы думаете, что можете всем читать нотации?» Путин передал президентские полномочия своему преемнику Дмитрию Медведеву, которого он считал самым своим верным последователем. Олигархи только начали осознавать непостоянство политического климата в России. Те, кто остался в России, не только должны были добиваться расположения сорокатрехлетнего Медведева, бывшего председателя совета директоров мощного «Газпрома», они также продолжали закрывать глаза на его предшественника. Кое-кто утверждал, что именно Путин на самом деле контролирует все.

Между тем на горизонте собирались тучи экономической бури. В начале октября 2008 года глобальная экономика пошла на спад. В Соединенных Штатах обанкротился огромный инвестиционный банк «Леман бразерз», в то время как AIG, крупнейшую в мире страховую компанию, государство взяло на поруки. Спад начал рушить одну ведущую экономику за другой. Среди тех, кого затронул финансовый вихрь, оказались и олигархи.

В начале апреля русский деловой журнал «Финансы» сообщил, что количество русских долларовых миллиардеров увеличилось до 101 — цифра в два раза больше показателей 2007 года. Затем Россия вышла на второе место в списке миллиардеров мира: после США с 415 миллиардерами, но перед Германией, где их только шестьдесят. Олег Дерипаска возглавил список со своими 40 миллиардами долларов, а Абрамович оказался на втором месте с 23 миллиардами.

Через шесть месяцев ситуация существенно изменилась. В сентябре «Форбс» писал, что десять олигархов потеряли треть своего состояния. Еще через несколько недель, в октябре, служба финансовых новостей «Блумберг» сообщила, что самые богатые двадцать пять человек России потеряли 230 миллиардов долларов (146 миллиардов фунтов стерлингов), так как рухнули всемирные фондовые рынки и цены на сырьевые товары снизились. Хотя эти цифры давали только грубую оценку, они менялись день ото дня, и русские супер-богачи один за другим видели, как сокращается их состояние вслед за резким падением мировых цен на нефть, сталь, газ и алюминий. В период с мая по октябрь российский фондовый рынок потерял 71 процент своей стоимости, достигнув невероятно низких цифр. Были случаи, когда бизнес закрывали на несколько дней.

Многие миллиардеры продолжали владеть большими долями в российской добывающей, нефтяной и других больших отраслях промышленности. Некоторые сделали серьезные инвестиции в хеджированные фонды, часть которых после многих лет получения огромных прибылей сейчас приблизилась к краху. Кое-кто взял достаточно приличные суммы в западных банках на развитие своих империй. Это напоминало ходьбу по туго натянутой проволоке, под которой нет сетки безопасности. По мнению «Блумберга», Абрамович, который владел сорока процентами «Евраза» (российский лидер в производстве стали), теоретически потерял миллионы, когда цена на акции «Евраза» упала более чем на 80 процентов. Говорили, что и у Алишера Усманова были серьезные проблемы. В середине октября Центробанк России сообщил, что русские компании в общей сложности должны выплатить к концу 2008 года 47,5 миллиарда долларов впавшим в панику иностранным кредиторам, и 160 миллиардов к концу 2009 года.

Олег Дерипаска стал одним из тех, кто потерял больше других. Он попал в смертельный вихрь, обваливающий цены на товары и сырье, заставляющий падать стоимость акций и рушащий все амбиции. Для финансирования расходов своей международной корпорации Дерипаска занимал большие суммы в западных банках, используя свои активы в качестве залога. И вот осажденные банки, вынужденные срочно пополнить свои истощенные счета, потребовали деньги обратно. В середине октября 2008 года он продал 9,9 процента акций «Хоктиву» — немецкой строительной компании, в результате понеся очень серьезные потери. Он передал креди-торам, финансировавшим сделку, свою долю стоимостью в 1,5 миллиарда долларов в «Магне» — канадской компании, занимающейся автомобильными запчастями, которую он приобрел меньше года тому назад. Он также пострадал из-за падения акций «Норильского никеля» — огромной добывающей компании, в которой в апреле 2008 года он получил 25 процентов.

Большинство олигархов утверждали, что цифры «Блумберга» опирались на преувеличенное падение стоимости бумаг. Абрамович через своего пресс-секретаря Джона Манна оспаривал эти данные. И хотя его состояние значительно уменьшилось, к концу 2008 года его международная империя собственности со всеми произведениями искусства, самолетами и яхтами оставалась невредимой. Алишер Усманов отрицал, что ему пришлось продать свою долю в «Арсенале», несмотря на падающую стоимость клуба, и сравнивал свою любовь к нему с «чувствами мужчины к женщине» [17].

В конце октября 2008 года Кремль выделил деньги российским бизнесменам, пытающимся вернуть займы иностранным кредиторам. За несколько лет фантастического взлета цен на нефть и металл государство создало довольно существенный фонд «на черный день» и сейчас использовало его, чтобы помочь гигантам страны, которые борются за выживание. Было много разговоров о том, что государственная поддержка станет очередным способом управления и обернется еще более основательным контролем над империями олигархов или новым витком ренационализации стратегических индустрий, которые Путин как-то назвал «национальными чемпионами».

Но не все олигархи заламывали в отчаянии руки. Несмотря на то что теоретически потери Александра Лебедева приблизились к одной трети его состояния в 3 миллиарда долларов, он, владея 30 процентами «Аэрофлота», казался невозмутимым. Он давно высказывал критические замечания по поводу излишеств, которые позволяют себе его знакомые миллиардеры. «Таймс» приводит его слова: «Колокол начал звонить. Если кто-то не может купить «Бентли» или если чиновнику из правительства приходится продавать свой самолет «Гольфстрим» за 50 миллионов долларов, непосильным трудом заработанных, — это хорошо» [18].

В январе 2006 года, Лебедев после года упорных переговоров с лордом Ротермером, владельцем лондонской «Ивнинг стандарт», приобрел три четверти убыточной газеты. Выкупив акции за беспрецедентно низкую цену, Лебедев заплатил номинальную сумму за периодическое издание, выходящее уже 150 лет. Футбольные клубы, особняки, коллекции редких произведений искусства — многое оказалось в руках русских, но эта покупка была знаковой в истории Лондонграда. Британская газета досталась не просто россиянину (событие, которое само по себе даже двумя годами ранее вызвало бы раздражение британских средств массовой информации и политического истеблишмента), но и бывшему офицеру и агенту КГБ. Через неделю после покупки газеты Лебедев объявил, что его близкий друг Джордж Грейг, редактор журнала «Татлер» с 1999 года, назначен новым главным редактором «Ивнинг стандарт». Он принял дела у Вероники Уодли, которая вдруг охладела к журналистике.

Многие годы новые русские — как миллиардеры, так и мультимиллионеры — тратили огромные деньги, и Москву стали называть «новым Римом», так как русские тоже теперь имели репутацию людей, склонных к гедонизму и излишествам. В течение некоторого времени ведущие мировые бренды (от «Луи Вюиттон» и «Прада» до «Феррари» и «Мазератти»), имея льготные условия, подобные тем, что были у них в странах Залива, открыли здесь новые блистательные магазины, финансируемые деньгами, полученными от нефти. Но к концу 2008 года московские продавцы роскошных и пафосных, или, как говорят русские, крутых товаров, торговцы частными самолетами и дилеры «Роллс-Ройса» имели мрачное состояние духа. Очень мало кто покупал сейчас статусные символы несдержанного потребления — инкрустированные бриллиантами мобильные телефоны и дизайнерские платья, сделанные из долларовых банкнот. Элитные рестораны Москвы, по имеющимся сведениям, перестали принимать кредитные карты, и (верный признак того, что наступили тяжелые времена) престижным ночным клубам вроде «Мост», где оборудование в туалетных комнатах было из золота, пришлось ослабить строгие правила членства.

Нельзя сказать, что веселые вечеринки совсем прекратились. 15 октября 2008 года Spear’s Wealth Management Survey отметила выход первого номера русской версии эксклюзивного журнала для супербогачей в «Золотом» — одном из элитных московских ресторанов. Это мероприятие посетили представители бизнес-элиты России и даже несколько олигархов. Русские, как выяснилось, были поклонниками таких изданий. В сентябре начала выходить русская версия «Тат-лер», презентации которой посвятили вечеринку с участием большого количества знаменитостей, а еще через несколько недель вышел новый журнал — элитный «Сноб» — детище олигарха-плейбоя Михаила Прохорова.

В Лондоне продавцы предметов роскоши тоже столкнулись с падением покупательского спроса со стороны их лучших покупателей. Никогда «Эрмес» не имел проблем с тем, чтобы продать сумки из кожи крокодила по 13 000 фунтов стерлингов; хорошо уходили в лондонских торговых центрах и запонки для манжет «Морс де Филе» по 395 фунтов. Но в ноябре 2008 года модная парижская компания, известная стойкостью в экономически трудные времена, стала лишь одним из ведущих брендов, который объявил о распродажах. Среди тех, кого беспокоили прибыли, были «Булгари» — прог изводитель драгоценностей и товаров из кожи, «Тео Фен-нел» — ювелир знаменитостей и жен олигархов. В начале декабря 2008 года верным признаком новых настроений стало то, что четыре аукциона русского искусства «Кристи» и «Сотби» упустили клиентов и снизили собственные средние цены.

На пике потребительского бума покупатели платили огромные премии за то, чтобы обойти очередь на самолеты «Гольфстрим» или автомобили «Бугатти-Вейрон». К зиме 2008 года цены уже повернули обратно. Один дилер по специальным автомобилям говорил, что за «Роллс-Ройс-Фантом-Дропхед» с опускающейся крышей в конце 2007 года можно было получить премию в 100 000 фунтов (общая стоимость покупки составляла 400 000 фунтов стерлингов), а годом позже машина продавалась всего за 274 000 фунтов. Та же история происходила с «Бентли», «Ламборджини» и «Астон-Мартин». На Интернет-портале Блумберга, где бизнес-сообщество оставляет сообщения о продажах, почти новые «Бентли» предлагали ниже розничной цены.

Стоимость активов, которая поднялась до рекордного уровня, также начала падать. После многих лет почти постоянного роста рухнули индексы всемирно известных винодельческих компаний. Вдруг все «напились» «Шато Петрюс», и цены на это вино стали куда приемлемее, чем годом раньше. Как в Лондоне, так и в Нью-Йорке бум на художественном рынке начал стихать — впервые с 1990 года. Роман Абрамович, видно, прогадал со сроками: он выбрал неудачное время, чтобы стать серьезным коллекционером произведений искусства — когда рынок находился на пике.

В течение некоторого времени на рынке дорогого жилья наметилась тенденция к стремительному обрушению цен. В первую половину 2008 года цены за дом свыше 5 миллионов фунтов в элитных районах Центрального Лондона крепко стояли на месте, и только к концу лета начали появляться первые признаки падения. Но даже и тогда недвижимость в самом верхнем секторе элитного рынка (то есть свыше 10 миллионов фунтов стерлингов) продолжала переходить из рук в руки. Лайм Бейли, глава исследовательского отдела в Knight Frank, говорит: «Суперпрайм-сектор сохранял прежние тенденции всю первую половину 2008 года, пик наступил в конце лета. Несмотря на это, цены были все еще на 12 процентов выше, чем годом раньше».

К октябрю сложилась совершенная иная история. Один агент по недвижимости, специализирующийся на элитных домах, заметил, что «русские прячутся». Иные говорили, что русские все еще сорят деньгами. Некоторые искали выгодных сделок в Лондоне, в то время как другие смотрели дома в Нью-Йорке, в Италии, на юге Франции. Представитель по связям с общественностью от Savills в Суррее отметил, что спекулятивный элемент ушел, но у него все еще оставалось несколько русских клиентов, желающих укорениться в Англии и присматривающих надлежащий дом по хорошей цене. Безумный ажиотаж прошлого («мы можем позволить это, потому что мы должны это иметь») теперь сменился осторожностью. Русские денежные мешки стали более внимательными и осмотрительными. Но это не сказалось на самочувствии лондонских элитных агентств недвижимости. В декабре Knight Frank объявил, что вручил бонусы своим пятидесяти шести партнерам, средняя сумма которых составила 780 000 фунтов за год, что лишь ненамного меньше той, что была выплачена в предыдущем году.

Несмотря на сокращение расходов, Лондон продолжал играть роль гостеприимного хозяина для супербогатых иностранцев. Аэропорты, имеющие дело с владельцами частных самолетов, продолжали говорить о процветании бизнеса. Не ощущалось и нехватки в спросе со стороны богачей всего мира на места в элитных британских школах. Даже когда для русских наступили трудные времена, они старались не забирать своих детей из учебных заведений Британии.

Однако в ноябре, когда кризис очень заметно ударил по розничной торговле, французский магазин мужской одежды Zilli, что на Нью-Бонд-стрит, получил самую большую прибыль за месяц со времен своего открытия в 1983 году, причем все солидные покупатели были русскими. По словам специа-листа этого торгового предприятия по связям с общественностью Арно Корбина, 60–65 процентов их покупателей — люди из России и Казахстана. Среди постоянных клиентов магазина он насчитал несколько олигархов. «Несмотря на кредитные проблемы, русские все еще покупают. Наши клиенты — это живущие в Лондоне русские и бизнесмены, едущие через Лондон в США или обратно, в Европу, — сказал он в декабре. — Всего несколько недель назад к нам пришел русский и купил модную куртку из кожи крокодила с меховым воротником за 65 000 фунтов. Он оказался здесь впервые, и у него было всего двадцать минут на покупки. Без людей из России мы переживали бы ужасный кризис».

Консьерж-компания Quintessentially согласна, что самыми важными клиентами остаются именно русские, хотя они стали меньше швыряться деньгами. Сейчас уже не считается разумным бездумно тратить огромные суммы денег. Конечно, они все равно позволяют себе это, но просто более аккуратно. Это становится хорошим тоном. У нас все еще множество заказов на пышные вечеринки, но шампанское больше не льется рекой».

Возможно, фонтаны и иссякли, но шампанское некоторые пока еще пьют. 24 ноября 2008 года компания Partridge Fine Arts на Нью-Бонд-стрит устроила особое мероприятие — ланч по поводу представления коллекции из шестидесяти предметов ювелирного искусства, дизайн которых был разработан русскими супругами, живущими в Нью-Йорке. Partridge продает уникальные украшения от ведущих дизайнеров, таких, как «Картье», а русские, известные своей любовью к шикарным ювелирным изделиям, всегда были главными клиентами этой фирмы.

Модели ювелирных изделий, продающихся в ценовой нише от 5000 до 250 тысяч фунтов стерлингов под брендом ARK, разработала принцесса Кентская, президент галереи. Из 150 британцев и иностранных гостей, присутствующих на ланче, около четверти оказались русскими, живущими в Британии или в Москве. Хотя здесь не были замечены ни олигархи, ни их жены, в главной картинной галерее недостатка в богатстве не ощущалось. Один состоятельный гость объяснил, что он только что подарил бриллиантовое ожерелье даме — своему партнеру по бизнесу. «Это в счет долга», — сказал он.

Многие и в России, и во всем мире радостно потирали руки, наблюдая явные проблемы, с которыми столкнулись русские плутократы. А один из заголовков в «Гардиан» звучал так: «Сумерки олигархов». Эксперты предсказывали, что в 2009 году список русских богачей-миллиардеров сократится наполовину. «Нью-Йорк таймс» заявила: «Возможно, ни одно сообщество сверхсостоятельных людей не пострадало так сильно и не рухнуло так стремительно, как тесно связанная с Кремлем группа людей, чье благосостояние держалось на раздутом пузыре российского фондового рынка, ценах и легких кредитах».

* * *
Хотя русские олигархи не имеют той защищенности, какой обладают другие игроки, такие эпитафии, вероятно, являются весьма поспешными. После довольно продолжительных счастливых лет они действительно столкнулись с серьезными проблемами, но не утратили свою силу. Скорее всего, рано или поздно большинство из них вернется на прежние позиции, когда начнет выздоравливать национальный рынок, а цены на товары снова пойдут вверх. «Русские, быть может, теряют деньги, но они все еще владеют огромными финансовыми империями. Они все еще распоряжаются такими средствами, о которых большинство людей может только мечтать, — заметил один агент по недвижимости, который работал исключительно с русскими. — Многие из них меряют свое состояние в миллиардах. „Сколько миллиардов у тебя в кармане?" Если они будут терять даже по миллиону в день — согласен, ужас! — это не повлияет на их образ жизни. Они все равно будут жить в огромных особняках в Лондоне и близлежащих графствах; они будут продолжать путешествовать повсюду на своих личных самолетах и яхтах; и они так же, как раньше, будут отдыхать на юге Франции; просто сейчас они попали в зону турбулентности».

В начале 2009 года Лондон мог воочию видеть, во что ему обошлась слава ведущей игровой площадки для супербогачей всего мира, но очень мало кто сомневается, что эти дни не вернутся. Конечно, гламура стало меньше, денег тоже швыряют меньше, но шикарная недвижимость, экстравагантные вечеринки, блистательный образ жизни и путешествия по всему миру вовсе не закончились. Лондонский бум прошел, по крайней мере на некоторое время, но не видно каких-либо признаков отъезда. Люди, принадлежащие к верхним слоям среднего класса, специалисты и сверхбогатые русские, которые здесь жили, остались.

Русские плутократы по-прежнему находятся в поисках выгодных финансовых сделок, стремясь пополнить свои слегка опустевшие карманы. Лондонград по-прежнему наблюдает за ними. Русские олигархи и мультимиллионеры, возможно, немного пострадали, но они не скоро сойдут со сцены.

Благодарности

Авторы хотели бы поблагодарить многих людей, давших интервью, необходимые для работы над этой книгой. Некоторые из собеседников были открыты и откровенны, другие соглашались на разговор только при условии строжайшей анонимности. Информацией с нами делились богатые русские, постоянно живущие в Лондоне, и те, кто приезжает сюда из Москвы время от времени. Большинство из них лично знакомы с героями нашей книги.

Нам посчастливилось получить сведения от юристов, академиков, бизнес-аналитиков, специалистов по политическим рискам и всех тех, кто в качестве консультантов по личной безопасности, агентов по недвижимости, торговцев предметами искусства, антикваров, продавцов вина, частных самолетов, яхт и эксклюзивных автомобилей помогал русским богачам адаптироваться в Лондоне.

Эта книга может считаться первым глубоким исследованием о жизни новых русских в Лондоне, хотя многие журналисты и писатели уже неоднократно освещали эту тему. Мы хотим выразить признательнось, прежде всего, Кейт Довкантс из лондонской «Ивнинг стандарт»; репортеру Эндрю Джеку, бывшему корреспонденту «Файнэншл таймс» в Москве и автору книги «Внутри путинской России»; Доминику Миджли и Крису Хатчинсу, авторам книги «Абрамович: миллиардер из ниоткуда»; Мише Гленни, автору книги «Макмафия: преступность без границ»; Доминику Кеннеди из «Таймс», Дэвиду Леппарду из «Санди таймс»; Терри Макалистер из «Гардиан»; Глену Овену из «Мейл он санди»; Томасу Кэтану, Адриану Гэттону, а также сценаристу и писателю Джилл Викерсхэм.

Огромного уважения заслуживают редакторы лондонского журнала и газеты «Ивнинг стандарт», а особенно Вероника Водли, за помощь в осознании нами важности феномена олигархов и Лондонграда. Клуб «Фронтлайн» в Лондоне, чьи достижения в независимой журналистике известны во всем мире, содействовал лучшему пониманию всего связанного с Россией.

Мы хотели бы выразить благодарность Уиллу Ферраггиаро из Вашингтона, который, как, впрочем, всегда, провел отличные интервью с бывшими дипломатами и чиновниками США. Мы высоко ценим блистательные находки Ричарда Бехара, именитого бывшего репортера «Форчун»; Эндрю Мейера, бывшего корреспондента журнала «Тайм» в Москве и автора работы «Пропавший шпион: американец в секретных службах Сталина» и журналиста Гленна Симпсона, проводившего в прошлом расследования для «Уолл-стрит джор-нал».

Из Москвы нам оказывал помощь самый информиован-ный журналист Уилл Стюарт. Мы также благодарны сотрудникам Российской генеральной прокуратуры. Винсенту Петрилло, британскому бизнесмену, который поделился с нами знаниями о нефти и газе в России.

Мы очень высоко ценим грамотные советы Алекса Персли, в прошлом руководителя специальных проектов «Глобал Витнес» — влиятельной неправительственной организации. Он предоставил нам доступ к своей невероятно огромной международной сети контактов, что значительно обогатило нашу книгу. Кажется, он знаком со всеми в этом неспокойном мире.

Мы не написали бы книгу без нашего исследователя Тома Миллза, который оказался неутомимым, находчивым, пунктуальным и опытным человеком. Он проделал скрупулезную работу по отбору нужной информации и поиску источников.

Мы весьма обязаны М. А. Николас за ее многочисленные соображения о России и русских, за ее частые визиты в эту страну и за ее ранее выполненную дипломную работу в институте «Хэрримен» Колумбийского университета, а также за ее вклад в наше исследование, в структуру и дизайн обложки этой книги. Кроме того, мы хотели бы поблагодарить Люси Коттрелл и Анне Ренни за их ценные замечания, высказанные на стадии черновых набросков; а Стюарт благодарит за постоянную поддержку Эндрю Лауни — своего литературного агента.

И наконец, мы крайне признательны Ричарду Коллинсу за его внимательную редактуру; Рэйчел Рейнер за превосходную подготовку фотографий; а более всего мы благодарны Джону Эллиотту, нашему выпускающему редактору в «Форс Естейт», за его тщательную работу над текстом и умные своевременные советы.

Марк Холлингсворт и Стюарт Ленсли Лондон, июль 2009 г.

Библиография

Matthew Brzezinski, Casino Moscow: A Tale of Greed and Aaventure on Capitalism’s Wildest Frontier (New York: Free Press, 2001)

Alan Cowell, The Terminal Spy: A True Story of Espionage, Betrayal, and Murder (New York: Doubleday, 2008)

Zita Dabars and Lilia Vokhmina, The Russian Way: Aspects of Behavior, Attitudes, and Customs of the Russians (New York-McGraw-Hill, 2002)

Chrystia Freeland, Sale of the Century: The Inside Story of the Second Russian Revolution (London: Little, Brown, 2000)

Alex Goldfarb with Marina Litvinenko, Death of a Dissident: The Poisoning of Alexander Litvinenko and the Return of the KGB (London: Simon & Schuster, 2007)

Marshall Goldman, Oilopoly: Putin, Power and the Rise of the New Russia (Oxford: Oneworld, 2008)

David E. Hoffman, The Oligarchs: Wealth and Power in the New Russia (New York: PublicAffairs, 2003)

Andrew Jack, Inside Putins Russia (London: Granta Books, 2005)

Ian Jeffries, The New Russia: A Handbook of Economic and Political Development (London: Curzon Books, 2002)

Paul Klebnikov, Godfather of the Kremlin: Boris Berezovsky and the Looting of Russia (New York: Harcourt, 2000)

Nick Kochan, The Washing Machine (London: Duckworth, 2005)

Список цитируемых источников

Dominic Midgley and Chris Hutchins, Abramovich: The Billionaire from Nowhere (London: HarperCollins, 2004)

David Satter, Darkness at Dawn: The Rise of the Russian Criminal State (London: Yale University Press, 2003)

Martin Sixsmith, The Litvinenko File: The Life and Death of a Russian Spy (New York: St Martin’s Press, 2007)

Elinor Slater and Robert Slater, Great Jewish Men (New York: Jonathan David Publishers, 1996)

Joseph Stiglitz, Globalisation and Its Discontents (London: Penguin Books, 2002)

Strobe Talbott, The Russia Hand: A Memoir of Presidential Diplomacy (London: Random House, 2003)

Глава 1. Человек, который слишком много знал

1. Michael Freedman, Forbes, 23 May 2005.

2. Guy Adams, Independent on Sunday, 17 December 2006.

3. James Harding, The Times, 13 March 2007.

4. James Meek, Guardian, 17 April 2006.

5. Sergei Guriev and Andrei Rachinsky, Ownership Concentration in Russian Industry, mimeo, October 2004.

6. Moscow Times, 30 January 2008.

7. Ibid.

8. Elinor Slater and Robert Slater, Great Jewish Men, Jonathan David Publishers, 1996, p. 60.

9. The Times, 7 September 2002.

10. Jonathan Dee, New York Times, 9 September 2007.

11. Forbes, 16 November 2006.

12. Mark Milner and Luke Harding, Guardian, 1 May 2008.

13. Dominic Midgley, Spectator, 8 October 2005.

14. Robert Service, Observer, 22 July 2007.

Глава 2. Клуб русских миллиардеров і і

1. D. Midgeley and C. Hutchins, Abramovich: The Billionaire From Nowhere, HarperCollins, 2005, p. 55.

2. From www.newyorkerfilms.com, October 2002.

3. BBC News Online, October 2002.

4. Financial Times, 1 November 1996.

5. Speech to the Frontline Club, June 2007.

6. Ibid.

7. WPS Monitoring Agency, July 2002.

8. Paul Klebnikov, Godfather of the Kremlin, Harcourt, 2000, p. 118.

9. Oliver Harvey and Nick Parker, Sun, 16 March 2007.

10. Dominic Midgley, Management Today, 28 October 2004.

11. P. Gumbel, Time, 2 November 2003.

12. Chrystia Freeland, Sale of the Century, Little Brown, 2000, p. 117.

13. Michael Gillard, ‘From the Kremlin to Knightsbridge’, BBC Radio 4, November 2006.

14. Strobe Talbott, The Russia Hand, Random House, 2003, p. 207.

15. M. Kramer, ‘Rescuing Boris’ Time, 15 July 1996.

16. A. Cowell, The Terminal Spy, Doubleday, 2008, p. 56.

17. Kramer, op. cit.

18. Ibid.

19. Klebnikov, op. cit., p. 218.

20. Financial Times, 26 April 2003.

21. Talbot, op. cit, p. 207.

22. Klebnikov, op. cit., p. 201.

23. Talbot, op. cit, p. 207.

24. D. Midgley and C. Hutchins, Abramovich: The Billionaire from Nowhere, HarperCollins, 2004, p. 56.

25. Kommersant, 16 November 1995.

26. Andrew Jack, Inside Putin’s Russia, Granta, 2005, p. 83.

27. John Thornhill, Financial Times, 28 August 1998.

28. See, for example O. Kryshtanovskaya and S. White, ‘The Rise of the Russian Business Elite’, Communist and Post-Communist Studies, 38 (2005), p. 298.

29. Quoted in A. Osborn, ‘The World’s Richest Russian Is Sued for $3 billion in London’, Independent on Sunday, 25 February 2007.

30. Interview with Financial Times, 13 July 2007.

31. P. Boone and D. Rodionov, ‘Rent Seeking in Russia and the CIS’, Brunswick UBS, Warburg, Moscow, 2002.

32. Naomi Klein, The Shock Doctrine: The Rise of Disaster Capitalism, Allen Lane, 2007, p. 249.

33. Interviewed in Counterpunch, 27 February 2004.

34. ‘Question Time’, BBC Television, 7 June 2007.

35. M. E. de Boyrie, S. J. Pak and J. S. Zdanowicz, ‘Estimating the Magnitude of Capital Flight Due to Abnormal Pricing in International Trade. The Russia-US Case’, CIBER Working Paper, Florida International University, 2004.

36. Michael Freedman, ‘Welcome to Londongrad’, Forbes Global, 23 May 2005; see R. Skidelsky, St Petersburg Times, 4 January 2003; David Satter, Darkness at Dawn: The Rise of the Russian Criminal State, Yale University Press, 2003, p. 55.

37. Thomas L. Friedman, New York Times, 19 April 2000.

38. Nick Kochan, The Washing Machine, Duckworth, 2005, p. 17.

39. C. Freeland, Sale of the Century, Abacus, 2005, p. 180.

40. S. F. Cohen, Failed Crusade, Norton, 2000, p. 122.

41. ‘Why I Became a Russian Oligarch’, Financial Times, 29 June 2000.

42. Quoted in Observer, 30 August 1998.

Глава 3. Путинская чистка

1. A. Goldfarb with M. Litvinenko, Death of a Dissident, Simon & Schuster, 2007, p. 206.

2. Vladimir Voinovich, ‘Russia’s Blank Slate’, Neco York Times, 30 March 2000.

3. D. Midgley and C. Hutchins, Abramovich: The Billionaire from Nowhere, HarperCollins, 2004, p. 114.

4. East Constitutional Review, vol. 19, no. 4, Fall 2000.

5. Moscow Times, 7 October 2003. Notes

6. Goldfarb with Litvinenko, op. cit., p. 183.

7. Adi Ignattius, ‘A Tsar is Born’, Time, vol. 170, no. 27, 31 December 2007.

8. J. Laughland, ‘Putin Has Been Vilified by the West — but He is Still a Great Leader’, Daily Mail, 22 September 2007.

9. Vladimir Isachenkov, ‘New Putin Biography on Shelves’, Associated Press, 17 January 2002.

10. R. Polonsky, ‘The Spy Who Came in from the Cold’, New Statesman, 15 March 2004.

11. Speaking to the Frontline Club, 6 June 2007.

12. Ignattius, op. cit.

13. Goldfarb with Litvinenko, op. cit., p. 135.

14. ‘Leaders: Putin’s People, Russia’s Government’, The Economist, 25 August 2007.

15. Labour Minister Sergey Kalashnikov, news conference, 27 October 1999.

16. Interview with Anatoly Chubais, Der Spiegel, 25 September 2007.

17. Speaking on ‘Rich in Russia’, Frontline, PBS, October 2003.

18. ‘Aeroflot, an Oligarch and a Complex Business Deal’, Financial Times, 28 July 2000.

19. P. Klebnikov, Godfather of the Kremlin, Harcourt, 2000, pp. 286-7.

20. Goldfarb with Litvinenko, op. cit., p. 181.

21. Ibid., p. 182.

22. David E. Hoffman, The Oligarchs, Public Affairs, 2002, p. 487.

23. Goldfarb with Litvinenko, op. cit., p. 206.

24. Klebnikov, op. cit., p. 16.

25. Simon Bell, ‘Russian Billionaires Beware’, Daily Telegraph, 27 July 2003.

26. ‘Particulars of Claim: Boris Berezovsky v Roman Abramovich’, Commercial Court, High Court, 8 January 2008.

27. G. York, ‘Kremlin Tightens Muzzle on Media’, Toronto Globe & Mail, 21 November 2000.

28. Vanity Fair,Ju\y 2000.

Глава 4. Сокрытие денег

1. Jamestown news service, Eurasian Monitor, vol. 6, issue 214,15 November 2000.

2. A. Goldfarb with M. Litvinenko, Death of a Dissident, Simon & Schuster, 2007, p. 237.

3. R. Kay, Daily Mail, 4 September 2008.

4. Patrick E. Tyler, ‘Russian Says Kremlin Faked “Terror Attacks’ ”, New York Times, 1 February 2002.

5. Ibid.

Глава 5. Русские высадили десант

1. Keith Dovkants, Evening Standard, 3 March 2008.

2. G. Tett, ‘Russian Money Aids a Bear Market’, Financial Times, 7 February 1994.

З, C. Freeland, Sale of the Century, Abacus, 2005, p. 158.

4. Quoted in R Lashmar, et al., ‘Russians in London’, Independent on Sunday, 12 September 1999.

5. Evening Standard, 11 March 2002.

6. Blavatnik was born in Russia but is now an American citizen.

7. Knight Frank and Citi Bank, Annual Wealth Report, 2007; the rise in the relative prices in London compared to New York partly reflects the heavy depreciation in the dollar in the last three years. Had the dollar remained stable, New York would now be worth around a quarter more in pounds per square foot.

8. Knight Frank, Country Review, 2007.

Глава 6. Мальчишки с игрушками

1. Quoted in Sun, 6 August 2007.

2. Quoted in Financial Times, 27 November 2004.

3. D. Midgley and C. Hutchins, Abramovich: The Billionaire from Nowhere, HarperCollins, 2004, p. 13.

4. Quoted in G. Rayner and O. Koster, ‘Putin “Told Roman to Clean Up His Act’”, Daily Mail, 15 March 2007.

5. Dominic Midgley, Spectator, 8 October 2005.

6. Observer, 24 December 2006.

7. T. Walker and R. Eden, ‘Roman’s Candle’, Sunday Telegraph, 29 October 2006.

8. Quoted in A. Blundy, ‘Cash and Caviar’, Guardian, 8 September 1994.

9. Quoted in L. Thomas, ‘Rich Russians Go on London Spending Spree’, Sunday Times, 13 February 1994.

10. Quoted in C. Toomey, ‘The Tsars Come Out to Play’, Sunday Times, 23 April 2006.

11. Quoted in Stefanie Marsh, The Times, 13 July 2006.

12. Quoted in K. Murphy, ‘Ruble Rousers’, New Republic, 4 February 2007.

13. A. Akbar and A. Osborne, ‘Harvey Nichols Goes East, Independent, 16 April 2005.

14. Quoted in Thomas, op. cit.

15. Ibid.

16. Quoted in V. Groskop, ‘Tsar Attractions’, Guardian, 19 August 2005.

17. Vogue, November 2006.

18. Financial Times, 8 October 2005.

Глава 7. Охотники за богатством

1. International Herald Tribune, 10 March 2007.

2. Quoted in M. Taylor, ‘Salesroom Records Tumbled in a Frenetic Week’, Guardian, 23 June 2007.

3. G. Barker, ‘Party Could Run and Run’, Evening Standard, 9 February 2007.

4. Abigail Asher, Spear’s Wealth Management Survey, Art and Collecting Special, Spring 2007.

5. The Times, 22 August 2006.

6. Asher, op. cit.

7. Express on Sunday, 24 June 2007.

8. Quoted in The Times, 9 June 2007.

9. Ibid.

10. William Hazlitt, Political Essays, 1819.

11. Mike Von Joel, ‘After the Second Home, Mistress and Boat — an Art Collection, That’s the Thing’, State of Art, Spring 2007.

12. Ibid.

13. 'The Great Russian Art Boom’, Channel 4, 28 September 2008.

14. Ibid.

15. The Times, 22 August 2006.

16. Ian Cobain, ’Usmanov’s responses to Guardian questions’, www.guardian.co.uk, 19 November 2007.

17. See note 1.

18. Andrew Osborn, Independent on Sunday, 11 June 2006.

19. Vogue, November 2006.

20. Stefanie Marsh, The Times, 13 July 2006.

21. Mail on Sunday, 18 March 2007.

22. Quoted in Sunday Times, 13 July 2008.

23. Anna Politkovskaya, A Russian Diary, Harvill Seeker, 2007, p. 43.

24. Guardian, 27 February 2003.

25. Mineweb, 15 January 2007.

Глава 8. Проклятие «ЮКОСа»

1. Michael Gillard, ‘From the Kremlin to Knightsbridge’, BBC Radio 4, November 2006.

2. Alan Cowell, The Terminal Spy, Doubleday, 2008, p. 174.

3. Russian money-laundering: hearings before the Committee on Banking and Financial Services, US House of Representatives, 21–22 September 1999, p. 191. Notes

4. Khodorkovsky owned 28 per cent of Menatep, which, in turn, owned most of Yukos.

5. Thomas Catan, Financial Times, 16 May 2004.

6. Lucy Komisar, ‘Yukos Kingpin on Trial’, CorpWatch, 10 May 2005.

7. Gillard, op. cit.

8. Quoted in Mail on Sunday, 23 November 2003.

9. Gillard, op. cit.

10. Trade was another widely used means of siphoning off large volumes of money and defrauding Russia. Exporters would report selling at a price well below the actual price received and the difference would be stashed away in foreign bank accounts. Maria E. de Boyrie, Simon J. Pak and John S. Zdanowicz, ‘Estimating the Magnitude of Capital Flight due to Abnormal Pricing in International Trade: the Russia-USA Case’, Center for International Business and Educational Research Working Paper, Florida University, 2004.

11. Lucy Komisar, “While Washington Denies Any Problem, Swiss Probe “Missing” $4.8 Billion Loan to Russia’, Pacific News Service, 16 October 2000.

12. Simon Pirani, ‘Oligarch? No, I’m Just an Oil Magnate’, Observer, 4 June 2000.

13. Guardian, 15 December 2001.

14. ‘The Tycoon and the President’, The Economist, 21 May 2005.

15. Valentine Low, ‘Russian Oil Baron Builds JlOm Bridge with West’, Evening Standard, 11 December 2001.

16. Guardian, 15 December 2001.

17. Lucy Komisar, ‘Yukos Kingpin on Trial’, CorpWatch, 10 May 2005.

18. Rachel Campbell-Johnston, ‘Walpole’s Coming Home’, The Times, 2 October 2002.

19. Rob Blackhurst, New Statesman, 31 January 2005.

20. Andrew Jack, Inside Putin’s Russia, Granta, 2005, p. 213. Londongrad

21. Jack, op. rit, p. 310.

22. Quoted in Financial Times, 13 November 2003.

23. Quoted in Marshall Goldman, ‘The Rule of Outlaws Is Over’, Transition Newsletter, Vol. 14/15, 2004.

24. Kim Sengupta, Independent, 20 July 2004.

25. Spectator, 8 October 2005.

26. Sengupta, op. cit.

27. Quoted in A. Higgins and S. Liesman, ‘Markets Under Siege’, Wall Street Journal Europe, 24 September 1998.

28. Quoted in Nick Kochan, ‘Mammon: Russia’s Unorthodox Exile’, Observer, 26 March 2006.

29. Standard Schaefer, ‘Russia: Reforming the Reformers,’ Counterpunch, 27 February 2004.

30. Pirani, op. cit.

31. Schaefer, op. cit.

32. Paul Starobin, ‘A Russian’s Plea to Back America’, Business Week, 14 March 2003.

33. Quoted in Independent, 12 January 2007.

34. Paul Klebnikov, Wall Street Journal, 17 November 2003.

35. See note 1.

36. Quoted in Peter Baker and Susan Glasser, ‘How Democracy Was Rolled Back in Russia’, Wall Street Journal, 8 June 2005.

37. ‘Key Shareholder in YUKOS Granted Israeli Citizenship’, Haaretz, 5 November 2003.

Глава 9. Революция заговоров ’’

1. Strobe Talbott, The Russia Hand, Random House, 2003, p. 207.

2. Quoted in ‘Worldbeaters’, New Internationalist, December 2003.

3. The Russian Godfathers: The Fugitive, Oxford Productions, BBC2, 8 December 2005.

4. David Charter and Philip Webster, 'Groucho Trips up the G8 Spin Doctors’, The Times, 13 July 2006.

5. New Perspective Quarterly, September 2004.

6. Russian Godfathers, op. cit.

7. Dow Jones International News, 17 November 2003.

8. Tony Halpin, ‘Putin Critic Charged with Stealing $13 million from Bank’, The Times, 31 July 2003.

9. ‘There Is Nothing to Take Away from There’, Kommersant, 13 May 2005.

10. Quoted in Mark Franchetti, ‘Russian Threat to Reveal Putin’s Corrupt Aides’, Sunday Times, 24 April 2005.

11. Nick Paton Walsh, ‘Moscow Diary: Crime Pays’, Guardian, 2 April 2005.

12. Gordon Hahn, ‘Managed Democracy? Building Stealth Authoritarianism in St Petersburg’, Demoktratizatsiya, 12, no. 2, Spring 2004, pp. 195–231.

13. Paul Klebnikov, Godfather of the Kremlin, Harcourt, 2000.

14. Russia’s GDP in 2004 was $458 billion.

15. Y. Osetinskaya, ’Thirty-Six Billionaires’, Vedomosti, 13 May 2004.

16. Ibid.

17. Olga Kryshtanovskaya and Stephen White, ‘Putin’s Militocracy’, Post-Soviet Affairs, 19, no. 4, (October-December 2003), pp. 289–306.

18. A. Cowell, The Terminal Spy, Doubleday, 2008, p. 48.

19. New York Review of Books, 13 April 2000.

20. Sunday Times, 23 December 2007.

21. Guardian, 13 April 2007.

22. Russian Interior Ministry News Bulletin, 11 December 2001.

23. ‘Worldbeaters’, op. cit.

24: Quoted in Michael Freedman. ‘Dark Force’, Forbes, 21 May 2007.

25. Minutes of Evidence Before the Foreign Affairs Committee, HC 495-iii, 18 July 2007.

Глава 10. Смерть Литвиненко

1. According to some accounts, there were more than three Russians at the meeting, at least initially. See Alan Cowell, The Terminal Spy, Doubleday, 2008, p. 8.

2. Ibid., p. 22.

3. Viv Groskop, interview with Marina Litvinenko, Observer, 3 June 2007.

4. Ibid.

5. Sunday AM, BBC1, 10 December 2006.

6. Thomas de Waal, ‘Murder Most Foul’, Washington Post, 27 July 2008.

7. Gary Busch, a London-based transportation consultant, quoted in Bryan Burroughs, ‘The Kremlin’s Long Shadow’, Vanity Fair, 1 April 2007.

8. Martin Sixsmith, The Litvinenko File, Macmillan, 2007, p. 168.

9. Tom Mangold, ‘The Litvinenko Mystery’, BBC Radio 4, 16 December 2006.

10. Ibid.

11. Sixsmith, op. cit, p. 305.

12. Ibid., pp. 244-5.

13. Moscow Times, 24 April 2007.

14. Newsnight, BBC2, 7 July 2008.

15. The group of three was joined by another man, but only as Litvinenko was leaving. The man’s role remains unclear but he was not contaminated with polonium and is not believed to be a suspect.

16. A. Goldfarb with M. Litvinenko, Death of a Dissident, Simon & Schuster, 2007, Part V: The Return of the KGB.

17. Bryan Burroughs, ‘The Kremlin’s Long Shadow’, Vanity Fair, 1 April 2007.

18. Quoted in C. Shulgan, % Spy — Russia’s Most Wanted’, Toronto Globe & Mail, 31 March 2007. Notes

19. ‘Litvinenko Poisoning: An Interview with Yevgeny Limarov’, Kommersant-Vlast, 25 June 2007.

20. Sixsmith, op. cit., p. 281.

21. Olga Kryshtanovskaya and Stephen White, ‘Putin’s Militocracy’, Post-Soviet Affairs, vol. 19, no. 4, 2003.

22. Sharon Werning Rivera and David Rivera, ‘The Russian Elite Under Putin: Militocratic or Bourgeois?’, Post-Soviet Affairs, vol.

22. no. 2,2006, pp. 125-44.

23. Arkady Ostrovsky, ‘Yukos Crisis: Putin Oversees Big Rise in Influence of Security Apparatus’, Financial Times, 1 November 2003.

24. Ibid.

Глава 11. Открытое заявление

1. Quoted in Catherine Belton, Financial Times, 13 July 2007.

2. Keith Dovkants, Abramovich Accused of J5 bn Shares Blackmail’, Evening Standard, 11 October 2007.

3. This account is as reported by Berezovsky. Abramovich and his representatives refused to comment.

4. Kevin Dowling, Sunday Times, 7 October 2007.

5. ‘Berezovsky v Abramovich’, [2008] EWHC 1138 (Comm) (22 May 2008) paras 4(e) and 2; ‘Particulars of Claim’, Berezovsky v Abramovich, High Court, 8 January, 2008, p. 17.

6. Dominic Midgley and Chris Hutchins, Abramovich: The Billionaire from Nowhere, HarperCollins, 2004, p. 239.

7. Eric Reguly, Toronto Globe &Mail, 12 November 2007.

8. Luke Harding, Guardian, 24 July 2007.

9. Belton, op. cit.

10. Ibid.

11. Andrew Kramer, New York Times, 20 August 2006.

12. Ruling by Justice Clarke, ‘Cherney v Deripaska’ — 2008 EWHC 1530 (Comm), Queen’s Bench Division, High Court, 3 July 2008, para. 58. Londongrad

13. Belton, op. cit.

14. Quoted in ruling by Justice Clarke, para. 9.

15. Ibid., para. 9.

16. Ibid., para. 166.

17. Sabrina Tavernise, ‘Handful of Corporate Raiders Transform Russia’s Economy’, New York Times, 13 August 2002.

18. Rusal always claimed that the dispute between Cherney and Deripaska was a matter for them and not the company, making the company’s main owner the sole defendant.

19. Ruling by Justice Langley, ‘Cherney v Deripaska’ — 2007 EWHC 965 (Comm) — Case No. 2006 Folio 1218, Queen’s Bench High Court, 3 May 2007, para. 39.

20. Ibid., para. 45.

21. Ruling by Justice Clarke, op. cit., para. 264.

22. Ibid., para. 47. *

23. Ibid., para. 10.

24. Benjamin Wegg-Prosser, Guardian Blog, Guardian, 23 October 2008.

25. Jon Ungoed-Thomas and Nicola Smith, ‘The Secret World of Lord Freebie’, Sunday Times, 10 October 2008.

26. Washington Post, 25 January 2008.

27. John Helmer, ‘Deripaska Settles Big London Claim to Speed Aluminium IPO’, www.johnhelmer.net, May 2007.

28. Quoted in TorontoStar, 13 November 2007.

29. ‘Jim Pettit: Immigration from Russia to the US Seems to Have Peaked and Is Now Falling’, Interfax, 2007.

30. Martin Sixsmith, The Litvinenko File, Macmillan, 2007, p. 135.

31. Belton, op. cit., 13 July 2007.

32. Nicolas van Praet, ‘Magna’s Man in Moscow Remains a Mystery’, Financial Post, 25 August 2007.

33. Financial Times, 19 July 2005.

34. Mail on Sunday, 30 April 2006. Notes

35. St Petersburg Times, 2 May 2006.

36. Terry Macalister. ‘City Are Worried by the Rush to Float’', Guardian, 1 November 2006.

37. Independent, 27 June 2006.

38. Edward Lucas, ‘We Must Be Tough with the Despot’, Daily Mail, 13 July 2007.

39. John Helmer, ‘Cherney and Putin to the Rescue of Russian Aluminium’, Standart News Agency, 4 September 2007.

40. Belton, op. cit.

Глава 12. Окрасьте город красным

1. D. Robertson, The Times, 11 October 2008.

2. Geordie Greig, ‘Capital Gains’, Tatler, June 2007.

3. Independent, 17 December 2006.

4. Chris Blackhurst, Evening Standard, 30 April 2007.

5. Daily Mail, 1 May 2007.

6. Quoted inj. Sherman, ‘Super-Rich Barred as Kensington Keeps it in Family’, The Times, 14 November 2005.

7. Helen Davies, Sunday Times, 12 November 2006.

8. Sunday Times, 4 July 2004.

9. Quoted in K. Sekules, ‘The Best Town to Make an Upper Lip Stiff’, New York Times, 7 February 2007.

10. Editorial, Spear’s Wealth Management Survey, Winter 2006/7.

11. Rosie Cox, The Servant Problem, Tauris, 2006.

12. Financial Times, 27 October 2007.

13. See, for example, Doreen Massey, World City, Polity, 2007, chapter 2; Chris Hamnett, Unequal City: London in the Global Arena, Routledge, 2003; Greater London Authority, London Divided: Income Inequality and Poverty in the Capital, London, 2003.

14. Evening Standard, 6 July 2007.

15. Simon Parker and David Goodhart, ‘A City of Capital’, Prospect, April 2007.

16. Ajay Kapur et al., ‘The Global Investigator. Plutonomy: Buving Luxury, Explaining Global Imbalances’, Citigroup Equity Research, 14 October 2005.

17. Luke Harding, Guardian, 14 October 2008.

18. See note 1.

19. Guardian, 25 October 2008.

20. Andrew E. Kramer, New York Times, 18 October 2008.

Иллюстрации

1. Роман Абрамович и Дарья Жукова © Big Pictures

2. «Челси» победил в Премьер-лиге © Рейтер

3. Михаил Ходорковский © Camera Press

4. Владимир Путин и Олег Дерипаска © РА

5. Борис Ельцин и Борис Березовский © РА

4 Борис Березовский в Суррее © Getty Images

7. Александр Лебедев, Михаил Горбачев, Боно © Getty Images

8. Евгений Лебедев, Михаил Горбачев и Джорди Грейг © Getty Images

9. Наоми Кэмпбелл и Владислав Доронин © Big Pictures

10. «Пелорус» в Санкт-Петербурге © РА

11. Вертолет в Сардинии © Big Pictures

12. «Боинг-767» Романа Абрамовича © Rex Features

13. Наталья Водянова и Джастин Портман © РА

14. Дамьен Херст и Дарья Жукова © Getty Images

15. Кристиан Кэнди и Ник Кэнди © Getty Images

16. Принц Майкл Кентский © Camera Press

17. Лорд Белл © Camera Press

18. Нэт Ротшильд © Getty Images

19. Джордж Осборн © РА

20. Queen К © Getty Images

21. Лорд Мендельсон © Camera Press

22. Стивен Кертис © PA

23. Замок «Пенсильвания» © Rex Features

24. Обломки вертолета © Rex Features

25. Удостоверение А. Литвиненко © Litvinenko/PA

26. Александр Литвиненко © РА

27. Александр Литвиненко в госпитале © Getty Images

28. Анна Политковская © РА

29. Пол Хлебников © РА

30. Андрей Луговой © Coibus

31. Бадри Патаркацишвили и Борис Березовский © РА

32. Поместье Файнинг-хилл © Getty Images

33. Дом Олега Дерипаски в Лондоне © Rex Features

34. Русские женщины в Лондоне © Aleksei Kudikov/Eventica

35. Русские на Трафальгарской площади © Aleksei Kudikov/Eventica

36. Ксения Собчак © Landov

37. Полина Дерипаска, Татьяна Дьяченко, Валентин Юмашев © Landov

38. Дмитрий Медведев © Nikas Safronov

39. Владимир Путин © Nikas Safronov

40. Шоколадные головы © Getty


Примечания

1

Сэвил-Роу — улица модных мастерских и ателье в центральной части Лондона. (Здесь и далее прим, переводчика.)

(обратно)

2

Террористический акт 11 сентября 2001 года (часто именуемый просто 9/11) — серия координированных террористических атак, произошедших в США. По официальной версии, ответственность за эти Теракты лежит на террористической организации «Аль-Каида».

(обратно)

3

Сент-Бартс — курорт на Средиземном море, излюбленное место отдыха знаменитостей.

(обратно)

4

Гштаад — знаменитый горнолыжный курорт в Швейцарии.

(обратно)

5

«Олд Вик» — крупнейший драматический театр в Лондоне.

(обратно)

6

Уголок ораторов — место в Гайд-парке.

(обратно)

7

Дама-командор — женщина, награжденная орденом Британской Империи, носит титул дейм (дама), аналогичный мужскому «сэр».

(обратно)

8

«Большая пайка» — в английском переводе название звучит как The Lion’s Share — львиная доля.

(обратно)

9

Qiu pro quo — кви про кво, юридический термин, по-латыни «услуга за услугу».

(обратно)

10

Ю Дон Корлеоне — герой романа Марко Пьюзо «Крестный отец» и снятого по нему одноименного фильма, а также нескольких киноверсий и сериалов.

(обратно)

11

Имеется в виду Обращение президента к Федеральному собранию Российской Федерации.

(обратно)

12

Руперт Мэрдок (р. 1931) — медиа-магнат австралийского происхождения, основатель и владелец «Ньюс корпорейшн» — глобальной империи средств массовой информации, объединяющей американ- скую сеть телепрограмм «Фокс» и около 150 газет и журналов.

(обратно)

13

«Форус» — по-английски: Forus, T.e.forus, что в переводе — «для нас».

(обратно)

14

Инфорсер — в американской юридической практике член гангстерской банды, функцией которого является принуждение к выполнению ее требований или приведение в исполнение приговоров.

(обратно)

15

«Хитчи-ку» — выражение в английском языке, которое используется взрослым во время игры с маленьким ребенком; название популярного мюзикла.

(обратно)

16

Кенсингтон-Палас-Гарденз — улица в Лондоне, известная роскошными особняками.

(обратно)

17

Консильери (слово из лексикона мафии) — советник семьи, человек, которому босс может доверять и к советам которого прислушивается; обычно решает спорные конфликты между мафиозными группировками.

(обратно)

18

Сандерленд — город в Англии.

(обратно)

19

«Локхид Мартин» — американская компания, специализирующаяся в области авиастроения, авиакосмической техники, судостроения, автоматизации почтовых служб и аэропортовой логистики.

(обратно)

20

Хаттон-гарден — улица в северо-восточной части Лондона, где уже в XVI веке селились известные ювелиры; ныне центр торговли алмазами и бриллиантами.

(обратно)

21

Дирхам — денежная единица Объединенных Арабских Эмира-

(обратно)

22

Джулиан Шнабель — известный американский художник, скульптор, кинематографист, представитель абстрактного экспрессионизма.

(обратно)

23

Франческо Клементе — итальянский художник и архитектор, поедставитель трансавангарда (течение постмодернизма), а именно — направления арте-чиф-ра; его полотна характеризуются большой площадью и контрастностью изображения.

(обратно)

24

Хели-ски — катание на горных лыжах и сноуборде с использованием вертолета.

(обратно)

25

Эдвин Лютиенс (1869–1944) — английский архитектор; строил, главным образом, особняки и небольшие виллы, в стиле, близком к палладианству.

(обратно)

26

Гертруда Джекилл — известный ландшафтный дизайнер; и хотя она умерла еще в 1932 году, дожив почти до 90 лет, след, оставленный ею в садово-парковом искусстве, был настолько значителен, что созданные ею сады до сих пор восстанавливаются и реставрируются, а ее книги переиздаются.

(обратно)

27

Сандхерст — Королевская военная академия Британии.

(обратно)

28

Ага Хан — скорее всего авторы имеют в виду известного мецената — принца Карима Ага Хана Четвертого.

(обратно)

29

Лакшми Миттал — сталелитейный олигарх, крупнейший бизнесмен индийского происхождени».

(обратно)

30

Белгравия — один самых фешенебельных районов Лондона.

(обратно)

31

Фахверк — тип строительной конструкции, при котором несущей основой служит пространственная секция из диагональных (под различным углом) балок из древесины хвойных пород. Эти балки видны с наружной стороны дома и придают зданию характерный вид; пространство между балками заполняется глинобитным материалом, кирпичом, иногда также деревом.

(обратно)

32

Гарольд Макмиллан (1894–1986) — английский политик и государственный деятель, премьер-министр Великобритании в 1957–1963 гг.

(обратно)

33

Авторы имеют в виду так называемое «дело Профьюмо», когда 4 июня 1963 года министр обороны Британии Джон Профьюмо подал в отставку в результате сексуально-шпионского скандала.

(обратно)

34

Ферма красоты — учреждение, расположенное, как правило, в сельской местности, оказывающее косметологические услуги.

(обратно)

35

Лили Сафра — самая богатая в мире вдова и завсегдатай светских раутов.

(обратно)

36

Список архитектурных сооружений II — это перечень зданий, охраняемых государством. Они имеют особую архитектурную, историческую, культурную или иную ценность и потому, даже находясь в частном владении, не моіуг быть перестроены, расширены и т. д. без особого разрешения.

(обратно)

37

Тенишевский дворец — один из дворцов на Английской набережной в Санкт-Петербурге, купленный в 2002 году Абрамовичем за 280 тысяч фунтов от имени правительства Чукотки, губернатором которой тогда он являлся.

(обратно)

38

САС — подразделение специального назначения.

(обратно)

39

W14 _ место в Кенсингтоне.

(обратно)

40

Сэр Ричард Брэнсон — британский предприниматель, основатель корпорации Virgin, которая включает в себя огромное количество филиалов, магазины по продаже музыкальных дисков, авиа- и железнодорожные компании, радиостанцию, издательство. Стелла Маккартни — дочь Пола и Линды Маккартни, известный дизайнер.

(обратно)

41

Вендор — мультисервисная сеть связи, ядром которой является опорная IP-сеть, поддерживающая полную или частичную интеграцию услуг передачи речи, данных и мультимедиа.

(обратно)

42

Deloitte Touche — очень крупная международная консалтинговая компания.

(обратно)

43

Найджела Лоусон — известная в Британии телеведущая.

(обратно)

44

Чарльз Саатчи — основатель (вместе с братом Морисом) самого крупного рекламного агентства «Саатчи и Саатчи», известный коллекционер современного искусства.

(обратно)

45

Джентрификация — процесс возрождения центральных частей города, который предполагает реконструкцию и перестройку целых кварталов, интересных с исторической точки зрения, с последующим поселением здесь состоятельных людей.

(обратно)

46

Николас Хоксмур — архитектор XVII века, работал большей частью в стиле барокко.

(обратно)

47

Рен — имеется в виду английский архитектор Кристофер Рен, которому принадлежит проект этого феодального замка.

(обратно)

48

Трофейная собственность — так называемые трофейные дома, история которых связана с военными победами. Именно поэтому фасады таких зданий часто украшаются оружием. В более широком смысле слова трофейное здание — значит имеющее историческую ценность.

(обратно)

49

«Гольфстрим» — английский самолет, закупленный компанией «Руником», на котором летает только ее руководство.

(обратно)

50

«Стэмфорд бридж» — стадион в Лондоне, домашний стадион клуба «Челси».

(обратно)

51

Марк-Пьер Уайт — известный шеф-повар, обладатель трех звезд Мишлен; любитель «высокой» кухни и автор самой книги White Heat, которую считают самой влиятельной кулинарной книгой современности.

(обратно)

52

Реймонд Бланк — известный британский шеф-повар, получивший звезду Мишлен.

(обратно)

53

Чартерхаус — одна из девяти старейших престижных мужских привилегированных школ с очень высокой платой за обучение.

(обратно)

54

Международный день «Картье» — праздник, который знаменитая ювелирная и часовая фирма «Картье» устраивает для игроков в поло и любителей лошадей.

(обратно)

55

Освальд Боатенг — один из числа темнокожих англичан, которые получили большую известность в мире моды. Сейчас успешно работает в Париже и уже неоднократно удостаивался многих наград на модных показах.

(обратно)

56

По-английски: spy who came in from the gold — по аналогии с названием знаменитого фильма «Spy who came in from the cold» — шпион, пришедший с холода.

(обратно)

57

White Tie — тип мероприятия, диктующий форму одежды: «уайт тай» (белый галстук) требует надеть фрак и бальное платье; «блэк тай» (черный галстук) — смокинг и вечернее платье.

(обратно)

58

White Tie и Tiara Ball — ежегодные благотворительные мероприятия.

(обратно)

59

Джексон Поллок (1912–1956) — американский художник, идеолог и лидер абстрактного экспрессионизма. В 1947 году изобрел новую технику и начал работать на холстах огромного размера, расстилая их на полу и разбрызгивая краску с кистей, не прикасаясь ими к поверхности. Позже такую технику стали называть капаньем, разбрызгиванием, хотя сам художник называл это льющейся техникой.

(обратно)

60

Виллем де Куннинг (1904–1997) — американский художник, родился в Нидерландах. Сокращая количество цветов, де Куннинг часто использовал громадные холсты. Он работал с потрясающей энергией, импровизировал. Многие его полотна считаются шедеврами экспрессионизма.

(обратно)

61

Фрэнсис Бэкон (1909–1992) — английский художник, для творчества которого характерны пугающие искажения пропорций человеческих фигур, олицетворяющих отчужденность и одиночество. По стилю работы Бэкона ближе всего к сюрреализму и абстракционизму, однако в них всегда присутствуют узнаваемые формы, часто взятые с фотографий.

(обратно)

62

Дамиен Херст — один из самых влиятельных и сумасбродных художников конца XX века, галерейный хит-мейкер, провокатор, демонстрировавший миру заспиртованную акулу и человеческие скелеты.

(обратно)

63

Борис Дмитриевич Григорьев (1886–1939) — русский художник, эмигрировавший во Францию. «Лики России» входит в цикл «Расея» — альбом, изданный в 1918; включает в себя живопись и графику, а также тексты П. Щеголева, Н. Радлова и самого художника.

(обратно)

64

Джордж Оруэлл (1903–1950) — английский писатель и публицист, автор повести «Скотный двор» и романа-антиутопии «1984».

(обратно)

65

Джарндис — герой романа Ч. Диккенса «Холодный дом».

(обратно)

66

Лена Ленина — модная писательница русского происхождения, живет в Париже.

(обратно)

67

Даниэл Эрмес Донде — модный итальянский художник-копиист, сам называющий себя «королем копий»; был замешан в нескольких скандалах, в том числе пытался продать в Вильнюсе незаконно скопированную им картину Пикассо.

(обратно)

68

Густав Климт (1862–1918) — австрийский художник, основоположник модерна в австрийской живописи. Главным предметом его произведений было женское тело, а большинство его работ отличает откровенный эротизм.

(обратно)

69

Лусиан (Люсьен) Фрейд (р. 1922) — художник, внук знаменитого психоаналитика Зигмунда Фрейда, считается наиболее талантливым из современных художников Великобритании, приобрел всемирную славу после того, как в 2001 году нарисовал портрет королевы Елизаветы II.

(обратно)

70

Алберто Джакометти (1901–1966) — швейцарский скульптор и живописец, испытал влияние кубизма, примыкал к сюрреализму; много занимался проблемой соотношения массы и пространства в скульптуре.

(обратно)

71

Ширли Вероника Бесси (р. 1937) — британская певица, ставшая известной за пределами своей родины после исполнения песен к фильмам о Джеймсе Бонде. Награждена орденом Британской империи.

(обратно)

72

«Кристал» и «Крюг Гран Резерв» — марки дорогого шампанского.

(обратно)

73

«Великий Гэтсби» — роман американского писателя Ф. С. Фитцджеральда, главный герой которого миллиардер, живущий в свое удовольствие.

(обратно)

74

«Экстраваганза-шоу» — концертная программа-представление в концерном зале отеля «Сан-Сити».

(обратно)

75

АРСО Worldwide — международная компания по связям с общественностью, оказывающая консультационные услуги по разработке и реализации стратегических и коммуникационных программ в сфере бизнеса и в области отношений с государственными органами.

(обратно)

76

Здание Томаса Джефферсона — место работы высших органов законодательной власти США — палаты представителей и сената. Проект здания принадлежит президенту США и автору Декларации о независимости Томасу Джефферсону.

(обратно)

77

Джон Мейнард Кейнс (1883–1946) — английский экономист, основатель кенсианского направления в экономической теории.

(обратно)

78

St Emilion — винодельческая коммуна во Франции, которая производит вина, не попавшие в общую классификацию вин Бордо до 1855 года. Однако у этих вин есть свои почитатели.

(обратно)

79

Omellaia — вино урожая 1995 года, неоднократно входившее в списки лучших вин года.

(обратно)

80

Reform Club — политическая организация в Великобритании, которую образовали виги в 1836 году.

(обратно)

81

Chatham House — разговорное название Королевского института международных отношений в Великобритании.

(обратно)

82

Боу-стрит — улица в Лондоне, на которой расположено здание главного уголовного полицейского суда.

(обратно)

83

МИ-5 — управление британской военной разведки.

(обратно)

84

«Халл» — английский футбольный клуб.

(обратно)

85

«West Bromwich Albion Football Club» — профессиональный английский футбольный клуб, базирующийся в городе Вест-Бромвич, графство Западный Мидлендс.

(обратно)

86

«Список номер один» включает в себя самые ценные здания с архитектурной, исторической или культурной точки зрения.

(обратно)

87

Дворец Сент-Джеймс — прекрасный образец старинной архитектуры; возведен из красного кирпича на территории больницы во времена Генриха VIII в XVI веке. Это типичный памятник английской дворцовой архитектуры эпохи Тюдоров. На дверях башенной сторожки до сих пор красуются имена самого Генриха и Анны Болейн.

(обратно)

88

Мендельсон написал в «Таймс» 25 октября 2008 года: «Генеральный директор по торговле Еврокомиссии Дэвид О’Саливан подтвердил, что с моей стороны не было личного вмешательства, чтобы поддержать коммерческие интересы Дерипаски. Господин О’Саливан объяснил… что и относительно девятилетних дискуссий в ЕС по тарифам на необработанный алюминий и по антидемпинговым пошлинам на российский алюминий решения были приняты после того, как имели место быть обычные процессы переговоров, на которых присутствовали представители компании и 27 представителей европейских государств, и все делалось на основании твердых фактов».

(обратно)

89

Элизабет Мэрдок — дочь медиамагната Руперта Мэрдока, успешная предпринимательница.

(обратно)

90

Дело Enron стало самым громким финансовым скандалом в новейшей американской истории, показавшим неэффективность пресловутой заокеанской модели рыночного регулирования бизнеса. Крах американского энергетического гиганта Enron — пока что самый ошеломительный финансовый скандал двадцать первого века.

(обратно)

91

FTSE100 — индекс, публикуемый газетой «Файнэншл тайме»; рассчитывается совместно с Лондонской фондовой биржей.

(обратно)

92

ІРО (отангл. Initial Public Offering) — первичное публичное предложение (ППП), первая публичная продажа акций частной компании, в том числе в форме депозитарных расписок на акции.

(обратно)

93

Прозвище Челюсти намекает не только на умение юриста вести дела, оно также вызывает ассоциации с его фамилией, которая в переводе с английского означает «зуб» (tooth).

(обратно)

Оглавление

  • Глава 1 Человек, который слишком много знал
  • Глава 2 Клуб русских миллиардеров
  • Глава З Путинская чистка
  • Глава 4 Сокрытие денег
  • Глава 5 Русские высадили десант
  • Глава 6 Мальчишки с игрушками
  • Глава 7 Охотники за богатством
  • Глава 8 Проклятие «ЮКОСа»
  • Глава 9 Революция заговоров
  • Глава 10 Смерть Литвиненко
  • Глава 11 Открытое заявление
  • Глава 12 Окрасьте город красным
  • Благодарности
  • Библиография
  • Список цитируемых источников
  •   Глава 1. Человек, который слишком много знал
  •   Глава 2. Клуб русских миллиардеров і і
  •   Глава 3. Путинская чистка
  •   Глава 4. Сокрытие денег
  •   Глава 5. Русские высадили десант
  •   Глава 6. Мальчишки с игрушками
  •   Глава 7. Охотники за богатством
  •   Глава 8. Проклятие «ЮКОСа»
  •   Глава 9. Революция заговоров ’’
  •   Глава 10. Смерть Литвиненко
  •   Глава 11. Открытое заявление
  •   Глава 12. Окрасьте город красным
  • Иллюстрации
  • *** Примечания ***