Кальдур Живой Доспех [Рост Толбери] (fb2) читать онлайн

Рост Толбери Кальдур Живой Доспех

Пролог

Бесконечная высота.

Ветер сносит с ног, оглушает и прижимает к мраморному полу Небесного Дворца, несущегося по тёмному небу с пугающей скоростью.

Он весь покрыт кровью порождений Мрака, тысячи трупов которых он оставил внизу. На доспехе из светоносного металла нет живого места от тысяч ударов, что он принял в ответ. Он устал, дышит словно загнанный зверь и не может поднять одеревеневшие руки.

Невероятной силы огонь рассветает высоко над его головой. На секунду ему кажется, что это новый рассвет, что он дождался конца этой бесконечной ночи, и что Мрак вот-вот дрогнёт и потеряет свою силу. Но во вспышках колдовского огня виднеется туша исполина-чудовища и тысячи щупалец, разящие его сестёр и братьев.

Он кричит от ужаса, ведь барьёры Небесного Дворца пали под натиском левиафана. Он не знает, где его Госпожа, не знает, что ему делать здесь и почему его призвали наверх, где он бесполезен против летающих монстров…

Но его сомнения длятся недолго.

Лестница перед ним рассыпается от удара, осколки мрамора разлетаются в сторону и напротив него поднимается тёмный воин, низвергнутый исполином. В нём два человеческих роста, он закован в доспехи из тёмного камня, а вместо лица под шлемом лишь непроглядный дым. Первый удар его чудовищной палицы обрушивается сверху словно гора.

Живой доспех стонет, идёт трещинами и тоже кричит от ужаса.

Никогда он ещё не встречал настолько сильного слугу Морокай. Никогда не чувствовал себя таким слабым и беззащитным. Он пытается встать, но каждый удар всё сильнее вбивает его в пол из белого мрамора. Нечем дышать, сил всё меньше, нет надежды и Свет Госпожи в нём угасает…

Видение 1. Что посеешь

– Я что… умер?

Он спрашивал бескрайнюю пустоту голубого неба, раскинувшуюся вокруг, в которой был только он один, словно летящая высоко-высоко птица. Позади не осталось ничего, он помнил лишь смутные обрывки его прошлой жизни, и рыть куда-то в глубину памяти вовсе не хотелось – слишком уж тут было хорошо и спокойно.

– Где я? Куда я попал?..

Его шёпот эхом разнёсся по пустоте, но ответа не последовало. Он представлял всё себе немного иначе. Бесконечную лестницу из белого мрамора, ведущую к громадным золотым Вратам, залитым тёплым солнечным светом. Он ждал попутчиков – славных воинов, так же как и он, встретивших героическую смерть в бесконечной битве с Мраком, и прекрасных дев, которые… которым бы он не хотел пожелать ничего плохого, которые бы просто составили ему компанию. И стоило бы…

– Ты просто неудачно наступил на свою тяпку.

Голос дяди вернул его обратно на холодную и влажную землю. Вместе с шишкой, набухавшей всё больше с каждым ударом сердца над его бровью, множилась и боль. Поверх голубой пустоты над ним нависла коренастая фигура, смотрящая вниз с долей беспокойства и веселой иронии.

– Десять лет прошло, а я всё поражаюсь с тебя, Кальдур. На ровном месте споткнёшься…Ты куда торопишься? Бабёнку что ли завёл наконец?

Кальдур потянулся вверх, сел, согнулся, схватился за голову и зашипел от боли.

– Ну… хоть тяпка не сломалась. Живой там? Скажи что-нибудь, не пугай старика.

– Живой я… – буркнул Кальдур, скривился, схватился за предложенную руку и поднялся.

– Значит, бабёнка, да? – дядя продолжал стискивать его руку и смотрел снизу вверх с нескрываемом ехидством.

– Да нету никакой бабёнки! – прошипел на него Кальдур. – Просто достало колупаться в земле этой.

– А чего ещё делать в деревне? – дядя расжал хватку, рассмеялся и покачал головой. – Бабёнку окучивать, да землю. Порадовал бы дядьку внучатиком, взрослый же уже мужик.

Кальдур недовольно закатил глаза, поднял орудие, которое чуть не лишило его духа, вбил в землю и опёрся на него, с грустью взирая на бесконечное и совершенно пустое поле.

– И на кой чёрт, дядь, мы его снова перекапываем и разравниваем? Осенью же делали, вон какое ровное и земля мягкая. Снег тока сошёл, сеять рано. Бредятина какая-то…

– Земля, Кальдур, как и бабёнки, любит нежность и уход. Будешь нежен и будешь заботиться – обе будут тебя хорошо кормить. Два раза перекапываем, потому что так надо. Прадед мой так делал, дед делал, отец делал, и я буду делать. Может и ты когда-нибудь, как ума наберёшься, если там есть куда набираться вообще. И не надо тут спешить никуда. Вечно вы молодые хотите пройти короткой дорожкой…

– Ну всё… завелась шарманка!

Кальдур снова закатил глаза и ойкнул – бровь распухла настолько, что даже такой невинный жест отдавал болью. Дядя остановился на середине тирады и рассмеялся от его вида. Их обоих обдало ледяным ветром, и они поежились и помолчали.

– Ладно, чёрт с тобой, – дядя вдарил ему по плечу. – Насиделся ты за зиму в четырёх стенах. Дуй гулять, раз на работу не стоит. У нас ещё недели две или три, чтоб закончить. Тока далеко не отходи от деревни. Времена пока неспокойные.

Кальдур недоверчиво посмотрел на дядю и улыбнулся, поняв, что тот не шутит. Кивнул ему, замахнул тяпку на плечо, встряхнулся, чтобы сбросить с себя остатки раздражения, головной боли и холодного ветра, да пошёл в сторону дома, насвистывая навязчивую песенку. Перемахнул одно поле, другое, третье, перепрыгнул через ручей, отогнал взмахом мотыги мелких сорванцов, что за ним увязались, и увидел край родной деревни.

Наконец-то тут кипела жизнь! У берега собралось добрая половина селян. Лёд почти освободил величественную Явор и все её притоки от своего плена. Рыбаки готовились выйти на реку, чинили лодки и готовили снасти. Женщины нескольких поколений затеяли масштабную стирку в ледяной ещё воде и горланили песни от которых улыбка расцветала на лице.

В воздухе клубилась пыль и древесный дым. Веники, метёлки и тряпки выгоняли из домов застоявшуюся грязь, а печи жгли последние дрова и старый, никуда не годный, хлап. Исхудавшие и облезлые за зиму собаки и кошки нежились на солнце или гонялись по всей округе, выслеживая проснувшихся после спячки грызунов, и делая всё от них зависящее, чтобы их шкура обновилась и снова начала лосниться.

Старый рыбак Квасир закурил трубку и задумчиво чесал чуб, оглядывая после зимы свой забор, и косился на соседей. Сошли сугробы, и он не досчитался нескольких столбиков, которые, судя по всему, сами ушли топиться в печи какого-то лентяя.

Старый алкаш Дукх скалился в блаженной улыбке и покачивал головой, соглашаясь сам с собой в том вопросе, что уже давно настала пора достать из погреба его настойки, что за зиму только набрали живительной для него силы.

Молодые шпанцы носились туда-сюда и орали дурниной, словно они сами были всю зиму заперты в погребе, только-только увидали белый свет и вспомнили, что такое бегать.

Суровый, но заросший жирком за зиму Кредх сверкнул недовольным взглядом на тяпку Кальдура – перед посевной ему самому надлежало навести порядок на своём поле и починить инструмент. Кальдур нагло ему улыбнулся, давая понять, что у них-то с дядей всё уже схвачено и за самый добрый урожай будет с кем пободаться.

Путь до дома оставался неблизким, жили они на отшибе по дальней стороне, далековато от ручья. Перспектива переться за тридевять земель, таскать воду от колодца и растапливать баню, чтобы привести себя в порядок и оттереться от въевшейся земли, Кальдуру совсем не понравилась.

 Вместо этого он схватил бесхозное дырявенькое ведёрко, висящее на заборе, набрал воды из колодца и вернулся назад, к полям и амбарам. Зашёл в самый дальний и старый, огляделся, убедился, что он один, ушёл в самый дальний конец, спрятался за стогом прошлогоднего сена. Пнул досточку, так чтобы она вышла вверх, подцепил её пальцами, вынул из ямки кусок мыла и вехотку, кинул в стог сена сумку, отставил тяпку и стянул обувь. Чертыхнулся несколько раз, ощупывая шишку на пол лба, и гадая лопнет ли она в самый не подходящий момент или нет. Послал всё к чёрту, стянул рубашку, портки, намылился быстро, зашипел, когда мыло попало на ранки и ссадины, натёрся, да смыл.

– А… э… ы… – раздалось у него за спиной.

Он резко обернулся, выронил ведро прямо себе на пальцы, выругался и застыл. В глубине амбара, прямо перед ним, с глазами направленными точно в середину, стояла девушка, лишившаяся дара речи.

– Анижа! А ты что здесь забыла?! – прикрикнул он на неё.

Красный рисунок стыда покрыл её щёки и лоб, она хватанула воздух, породив нелепый почти хрюкающий звук, и развернулась, так быстро и резко, что едва не упала. Кальдур бесшумно выдохнул и попытался успокоить скачущее галопом сердце – девушка вряд ли увидела то, что Кальдур не хотел никому показывать. Её внимание отвлекло совсем иная часть его тела.

– Я… – робко попыталась она.

– Опять следишь за мной? – ехидно улыбнулся Кальдур, девушка дёрнулась словно от удара кнутом.

– И вовсе нет! – крикнула она и топнула ножкой. – Дурак ты, Кальдур. Настоятельница послала меня за сек…

– За сеном? Разве монахи теперь питаются как лошади? – усмехнулся Кальдур, разглядывая набитый наполовину мешок у ног девушки.

– Дурак! – она неуклюже развернулась, чтобы накричать на него, вспомнила, что он голый и тут же отвернулась назад. – Чтоб тебя ещё сильнее измутузили!

– Честно говоря… – Кальдур изо всех сил пытался удержать смех и казаться очень серьёзным и взрослым. – Я подумываю сходить к настоятельнице и рассказать ей о твоём… нездоровом влечении. Ну… к голым мужчинам и подглядываниям… Знаешь ли, для жрички это никакое не…

– Никакая я тебе не жричка! – прошипела Анижа. – А пойдешь к настоятельнице, я скажу, что ты заманил меня в амбар и показывал свои причиндалы! И слюни пускал! Одержимый!

– Ладно, уела, – Кальдур примиряюще рассмеялся. – Можешь повернуться, я уже оделся.

Анижа повернулась и тут же зажмурилась.

– Ничего ты не оделся! – она завизжала от досады и рванула вслепую к выходу. Напоролась на колонну, зашипела, обошла её и уже с открытыми глазами устремилась на улицу.

– Эй! А сено-то тебе зачем? – окликнул её Кальдур.

– Чучело будем жечь. Жаль не твоё, Кальдур! Ты сам чучело!

Он проводил девушку взглядом, ехидно улыбаясь и не без удовольствия разглядывая то, что обтягивала плотная юбка до ступней. Она, конечно, была симпатичной, но не настолько, чтобы Кальдур решился связаться с послушницей и бегать потом от жрецов по всей округе. А вот пошутить над ней он был совсем не прочь. Тем более, что его нападки более чем имели под собой реальное основание. Слишком уж часто он сталкивался с этой девчонкой и ловил на себе её взгляды.

 Усмешка сошла с лица Кальдура, он недоверчиво осмотрел вид, открывавшийся из амбара, и заодно прошелся глазам по щелям в стенах – вдруг за ним подглядывает кто-то ещё. Не стоило никому видеть его шрамы.

 Спешно набросил на плечи рубашку, наглухо застегнул её, надел портки и подпоясался. Из сумки достал флягу с холодным чаем из веток и кусок хлеба, обёрнутый в тряпочку. Желудок радостно заурчал, принимая заслуженную пищу, по которой и он, и Кальдур, уже успели соскучиться. Солнце ещё больше нагрело воздух, вне ледяного ветра и открытого поля стало даже жарко, тело приятно потяжелело и болело от труда, а еда и питье расслабили его окончательно.

Кальдур вышел на порог амбара и уставился на край деревни. Идти к берегу или искать своих приятелей чуть помладше ему уже расхотелось. Вечер обещал быть промозглым и не располагал к куренью трубки или приёму самогона. Он оглянулся и уставился на стог прошлогоднего сена. Давненько он не дремал на свежем воздухе. Пара часиков живительного сна должны взбодрить его и настроить на нужный лад – или поиск приключений в округе, или же чтение книг дома, которые он уже успел прочитать раз на десять.

Он забрался на самую вершину, раскидал травинки, нырнул внутрь и зарылся. Ошеломительный запах ничуть не выветрился за зиму, сено немного размякло от влаги и не так кололось. Мыши и змеи, его извечные конкуренты по сну в тёплом месте, спали в своих норах и досаждать ему не планировали. Тут он был совершенно один. Полудрёма приобняла его и поглотила, стоило ему только устроиться и принять горизонтальное положение.

Он думал об Аниже и других девушках из этой деревни и соседних. Может быть, его дядюшка прав, и ему пора уже остепениться и поискать ту, с которой бы он мог…

***

Ему было очень тепло. Словно горячее летнее солнце проникло сквозь засохшие стебельки и ласкало его кожу. Он ощутил на своём лице мягкое прикосновение длинных волос, приятное дыхание и дурманящий запах луга с сотней распустившихся цветов.

– Просыпайся, Кальдур. Они идут за тобой.

Мягкий шёпот раздался в его голове, как гром среди ясного неба, сердце ёкнуло и забилось быстро-быстро, сознание отшвырнуло от себя сон, и он приоткрыл глаза.

Вовремя.

В мутных пересечениях травинок, сквозь которые едва пробивался свет, блеснуло нечто ещё, острое и опасное. Он мотнул головой и чудом избежал удара. Это были не вилы зазевавшегося соседа, которому вдруг понадобилось сено, нет – это был длинный наконечник копья.

Сон как рукой сняло. В ноздрях засвербело от запаха гари, снаружи он услышал возню и крики, тревожные, злые, полные страха, совсем не типичные для шума обычного дня в деревне.

Что-то стиснуло его лодыжку и потянуло.

– Аты! Папавси! А ну ити сута!

Кальдура грубо вытащили из укрытия, он ударился об пол и тут поднял руки, защищая голову. Осматривал их украдкой, не поднимал глаз и изображал покорность и спокойствие – так была выше вероятность, что он проживёт ещё минуту-другую и не получит лезвие в живот.

Над ним стояли двое. Небритые, вонючие, перепачканные грязью, измождённые, в драных, проржавших кольчугах и остроконечных шлемах. Их плащи и рубашки были покрыты дорожной грязью, краска на них поблекла, но и так было понятно, кто они и что им нужно. Темники. Служители Морокай.

– Ти пыл праф, Фулень. Шуть не проваронили однохо. Мона била ткнут факелом тута-сюта. Сам побешит.

– Не велено жечь пока, – буркнул второй почти без акцента. – Тащи его к остальным. Ун бриттдин до ханан, Мэркос!

Кальдур стиснул зубы, дал себя поднять, не убирал руки от головы в ожидании побоев, но они ограничились лишь парой тычков древком копья в спину и парой подзатыльников. Тот, кого звали Мэркос, больше не практиковался в языке королевства, и Кальдур перестал понимать, что они обсуждают. Едва они вышли на улицу, Кальдур дёрнулся, но тут же передумал бежать – вокруг амбаров вилось ещё десятка два серых плащей.

Над деревней появилось несколько столбов чёрного дыма, который уже вряд ли принадлежал кучам хлама или кострам, встречающим весну. Пелена дыма опустилась к земле, стелилась по ней, скрывая то, что происходит за пределами деревни и на её окраинах. Пахло гарью и страхом. И как же он проспал всё это?

– Когда кончилась война? Когда?! Хватит обирать нас, ироды! Уходите к себе домой! Убирайтесь с нашей земли!

Кальдур узнал голос. Кричал староста, пока ему не заткнули рот. Таких смелых голосов было мало. Староста имел на это право – жену он похоронил, дети сгинули на войне, а сам он оставался доживать свой век тут, ворча и обучая местных ведению хозяйства. Кроме нескольких лет старости терять ему было нечего.

Целый отряд темников, не меньше пятидесяти человек в полном вооружении, не встретил никакого сопротивления. Гортанными выкриками и тычками оружия, они собрали всех жителей деревни в центре, сбили в кучку и окружили. Кальдура протолкнули сквозь оцепление и бросили к ногам жмущихся друг к другу соседей. Страх внутри этой кучки множился и только обретал силы, и уже прошёл путь от лёгкого испуга и недовольства до леденящего и сковывающего всё тела ужаса.

Кальдур не вставал, молчал и всё ещё старался не смотреть в глаза – нельзя было провоцировать злых людей на ещё большее зло. Лишь один раз он не сдержался от вскрика – увидел, что вдалеке горит монастырь.

К ним вышли двое. Крупные мужчины в годах, одетые более прилично, чем остальные солдаты, оба покрытые шрамами, с пустыми глазами ветеранов, которые видели многое, и лицами безразличными уже к горю и насилию. Их головы были бриты наголо, один носил бороду, а второй не стал скрывать за ней отъетую бульдожью ряху.

– Приветствуем вас, жители неважно какой деревни. Мы Стражи Морокай и мы здесь со священной миссией – освободить вас от зла! – громко вещал бородатый, недобро ухмыляясь. – Мы ищем женщину или мужчину со шрамами по всей спине. Больше нам ничего не нужно. Если мы найдём то, что ищём, то возьмём лишь небольшенькую кроху припасов на обратную дорогу из этой дыры. И покинем вас.

Толпа ответила ему молчанием, недоумевающими взглядами и неуверенным перешёптыванием.

– Не отводите глаза! – рявкнул второй с куда большей злобой. – На меня смотреть! Вы знаете, о ком мы сейчас говорим! Чудовище среди вас! Шрамы по всей спине. Ну! Говорите!

– Шрамы у меня есть, – раздался в тишине грубый голос.

Широкими плечами Кредх растолкал соседей, вывалился из толпы и разорвал на себе рубаху.

– Вот этот от топора, – стиснув зубы, прохрипел он, показывая плечо. – Этот от хлыста. А эти четыре – от стрел. От ваших стрел, ублюдки. Тех, кто оставил эти шрамы, я лично зарыл в землю и отправил назад во Мрак славных десять лет назад. В славной битве у горы Ногх!

Кредх рванулся вперёд. Рубанул пудовым кулачищем темника, что попытался преградить ему путь, отшвырнул как котёнка второго и оказался лицом к лицу с бородатым. Бородатый схватил его за грудки, пускай с трудом, но остановил и обрушил свой лоб на лицо Кредха. Кровь брызнула из разбитого носа и брови, тот отшатнулся, попытался снова схватить бородатого, но вдруг зашипел так тихо-тихо, словно обжёг у костра палец.

В спине у него торчал топор, который заботливо и с размахом воткнул туда второй, тот, что с ряхой. Кредх завёл руки за спину, пыхтя и пытаясь достать лезвие, схватится за рукоятку, да так и ходил туда-сюда ещё с минуту, пока не обессилил и не завалился лицом вперёд.

– Мало тебе что ли шрамов было? – усмехнулся бородатый и спокойно повернулся к побледневшей толпе. – Человек, которого мы ищём на самом деле не человек. Он кайрам. Убийца и чудовище. Монстр, которого вы пригрели на своей груди. Он среди вас. Мы знаем это точно. Нас привёл сюда его след.

Перепуганные селяне не услышали то, что сказал главарь. Смотрели, не отрываясь на Кредха и топор в его спине. И лишь спустя минуту-другую, весть о монстре начала доходить до них. Некоторые зашептались и начали переглядываться, уже совсем с другим испугом. И с подозрением. Но молчали. Даже когда темники бросили несколько факелов в дома, и над теми взвилось пламя.

– Всё равно нет? Ну что вы за люди такие… – бородатый артистично покачал головой. – Ну и чёрт с вами! Сами найдём.

Темники расступились, толпа охнула, а Кальдур едва удержался, чтобы не начать ползти назад. Из-за их стражей вышел ещё один, без доспехов, в грязной дорожной одежде, долговязый и с лицом, скрытым тряпками и плотным капюшоном. В его плотных перчатках был стиснут ошейник крупной собаки. Она рычала, лаяла, бросалась вперёд, и только крепкая хватка хозяина удерживала её от того, чтобы она сцепила зубы на чьём-то горле. Этого было бы достаточно, чтобы поселить неуверенность в сердце даже умелого воина, не то что перепуганного крестьянина. Но собака не была обычной. Её словно только что достали из печи, где та коптилась достаточно долго – её кожа была чёрной, обугленной, висела лохмотьями, и с её поверхности всё ещё поднимался тёмный дымок.

Не обычная собака. Колдовская тварь. Отродье Мрака.

Хозяин ей что-то прошептал, и тварь вдруг замерла, напряглась вся и замерла в неестественной позе, медленно переводя взгляд между крестьянами и едва слышно втягивая воздух. Кальдур, как и почти всё позади него, забыли, как дышать. Воцарилась звенящая тишина, прерываемая только потрескиванием разгорающихся домов.

И вдруг колдовской пёс залаял.

– Эта!

Кальдур не увидел, на что указал хозяин, его обзор вдруг перекрылся юбкой из плотной ткани и босыми ступнями девочки, едва торчащей из неё. Анижу возникла перед ним как из воздуха, и тут же её грубо вырвали из толпы и бросили ко псу. Она испуганно отпрянула, ожидая, что пёс начнёт рвать её, но животное не обратило на неё никакого внимания, и всё так же низко рычало, застыв в напряжённой позе.

– Хм. Не эта, – задумчиво протянул бородатый. – Эта, похоже, жричка. Смотри как одета. Не все они были в монастыре… Допросим её позже или сразу отдадим десятникам?

– Да чёрт же с ней! Хоторахк до номас, – отмахнулся от него второй, перевёл взгляд с пса на Кальдура и примерзко улыбнулся. – Этот.

К Кальдуру тут же подскочили, подорвали вверх, выволокли из толпы, ударили пару раз сапогами и бросили на колени перед псом. Шерсть на том вздыбилась, ещё больше заклубилась и пёс зарычал. Низко и угрожающе. И одновременно – неуверенно и со страхом.

– П-п-п… постойте! – крикнули сзади, и Кальдур узнал голос. Дядя. – Это мой племянник! Он слишком молод! Он не мог участвовать в войне. Если вам так нужна кровь, то возьмите меня, а ему дайте… дайте ему пожить!

Он хотел сказать что-то ещё, но его прервал глухой удар. В полной тишине дядя вздохнул судорожно и упал на землю. Кальдур дёрнулся, но у него тут же повалили на землю ударами сапог и древок. Закрылся руками, принимая удары, и увидел, как Аниже удалось уползти чуть в сторону. Всё внимание было направлено Кальдура.

– Не стоит держать нас за дураков! – рявкнул бородатый. – Мы знаем! Ваша богиня из Пекла не стеснялась использовать в войне детей. Так ведь?

Бородатый подлетел к нему, тяжёло ударил его кулаком по щеке, наступил на поясницу и рванул рубаху.

– Узрите ж монстра!

Толпа позади ахнула. Спиной, покрытой сеткой причудливых шрамов, Кальдур почувствовал их страх и недоверие, ему захотелось провалиться сквозь землю. Стражи подняли оружие, их лица стали вдруг сосредоточенными, словно выточенными из камня. Они боялись тоже.

– Ну? Чего ты ждешь? – процедил бородатый. Он достал короткий топорик и вращал им над головой Кальдура, словно выцеливаясь, чтобы пробить её одним ударом. – Превращайся! Покажи нам своё истинное лицо!

Бородатый рубанул его обухом, в последний момент перевернув топор. Добавил ему сапогом по голове и в живот.

– Я… я не могу, – прохрипел Кальдур, закрывая руками голову, сплюнул кровь.

– Не можешь?.. – удивился бородатый. – Твоя светозарная богиня покинула тебя? А? Отвечай, ублюдок.

Кальдур промолчал. Бородач плюнул ему в лицо. Схватил его за горло, нагнулся, зашипел сквозь зубы:

– Я надеялся на нечто большее. Снова посмотреть в ваши полированные маски смерти. Но сойдёт и так. Твоя богиня мертва. У неё нет больше силы. А мои товарищи будут наконец-то отомщены. Мир вращается по кругу, вчера ты, а сегодня уже я… Да, выродок… Сегодня мы закончим эту историю. Принесите мне меч! Докхак мо адан!

Один из стражей рванул сквозь оцепление и вскоре вернулся со внушительными чёрными ножнами из которых торчала рукоять двуручного и тяжёлого меча с волнистым лезвием.

– Давненько не виделись, старый друг, – поприветствовал бородач оружие, ловким движением вынул его из ножен, прокрутил в воздухе и занёс над головой. – Именем Морокай, я освобождаю эту землю от тебя, чудовище. Убирайся обратно в Пекло и больше никогда не рождайся в этом мире. Счастливого пу…

– Они не знали, – тихо и спокойно прервал Кальдур, спокойно смотря на занесённый меч. – Никто из них. Их вины нет. Я хорошо скрывался. Не стоит брать их жизни. Они просто люди, которые возделывают землю. Ничего больше. Возьми мою жизнь и иди с миром.

– Да будет так, – процедил бородатый и снова приготовился к удару.

– Сдохни, тварь! – крикнул кто-то из стражей.

– Голову с плеч!

– Выродок!

– В костёр его!

– Убийца!

– Короткой дорогой до Пекла!

Кальдур поднял-таки глаза и встретился взглядом со своим палачом. Усмехнулся ему, сплюнул кровь, и последний раз посмотрел на небо. Солнце клонилось к горизонту, окрасило его в ярко-красный, холодный ветер не оставил в небе ни облачка, а цвет его уже начал переходить от синего к чёрному. Кальдур захотел оказаться там, на недостижимой высоте, среди бесконечной голубой пустоты, навсегда объятый лучами тёплого, и яркого долгожданного весеннего солнца.

И подставил шею.

***

Услышал свист.

Острый холодок страха пробил его от затылка до копчика словно молния. Поздно было плакать, молить о пощаде и прощении, говорить что-то. Каким-то чудом ему удалось сохранить ту самую толику доблести, что отделяет человека смело смотрящего в глаза смерти от человека, кричащего и мочащегося под себя. Он лишь молился, чтобы всё прошло быстро.

Лёгкое дуновение ветра прошло по его шее, от него всё тело пошло дрожью и захотелось сложиться пополам… Долгие секунды ушли на то, чтобы понять, что его голова всё ещё на своём месте, из шеи не бьёт фонтан крови и он не чувствует никакой боли, кроме той, что родилась в его теле из ударов сапогами.

Он открыл глаза и резко поднял голову.

Рука бородача всё ещё сжимала меч, но уже ему не принадлежала. Остекленевшими глазами он смотрел на пульсирующий обрубок, лежащий на земле возле Кальдура, ещё секунду, и вдруг сам остался без головы. Его тело отшатнулось, прошло несколько шагов, завалилось и упало. Кальдура обдало кровью, горячей и солёной.

Раздались крики ужаса, хриплые команды, надрывный собачий лай, бряцанье доспехов и оружия. Толпа вокруг пришла в хаотичное движение смысл, которого Кальдур уже не мог понять, все смешалось перед его глазами. Ярким пятном в этой толпе он увидел нечто, от чего он отшатнулся, упал на спину, и что было сил пополз прочь, сквозь мешанину тел и ног.

– Госпожа, нет! Только не снова… – шептал он как полоумный и не остановился, когда стрела пролетела в паре сантиметров от его уха.

Он бежал не от фанатиков в чёрном, что собирались казнить его без суда и следствия. Он бежал от кое-чего куда хуже, что надеялся уже никогда не увидеть и похоронить где-то за пределами своей памяти.

В лучах закатного солнца её доспехи сверкали бликами. Изящная и смертоносная тень с осиной талией оставляла за собой шлейф крови, вторящий длинной косе из красного волоса, что венчала её шлем. Метровые лезвия её клинков, выходящие из запястий, проходили сквозь доспехи, мечи и щиты, словно только что наточенный нож мясника при разделке туши. Ей же не могли сделать ничего – слишком уж она была быстра и слишком уж крепкой была её броня. Он уже знал, что первым она забрала офицеров – вслед за бородачом головы лишился и лысый. Методичный убийца первым делом посеет панику и легко выполнит любую задачу в привычном для себя хаосе. У Кальдура совсем немного времени, прежде чем жернова смерти перемолят стрелков, потом самых умелых воинов, потом тех, кто ещё не разбежался. А потом она возьмётся за него.

– Рудо Фурэн!

Кричащий темник был отважным. Он не бросил оружие, не убежал, при виде вихря шипов и лезвий, что разрывают в клочья его товарищей, шёл вперёд, надеясь… На что он вообще надеялся?.. Его лицо, увенчанное продольным и уродливым шрамом ото лба до подбородка, не дрогнуло, даже когда превратилось в подушку для десятка острых и толстых игл. Он умер мгновенно, упал навзничь и преградил путь, а Кальдур вдруг вспомнил, что бежать куда быстрее, чем ползти. Едва он поднялся, и в спину его что-то толкнуло, он устремился в полёт, закончившийся глухим ударом о стену дома.

Дыхание отшибло, он потерял, где верх, а где низ, а когда собрался с мыслями, стальная тень уже была над ним.

– Ты пойдёшь со мной! – услышал он искажённый голос, от которого хотелось вжаться в землю.

Клинки убрались, твёрдая рука резко рванула его вверх, он попытался вырваться и тут же получил в челюсть. В глазах снова потемнело, нос забился кровью ещё от прошлых ударов и его потащили прочь, брыкающегося словно барашка, которого готовились зарезать на праздник.

– Отпусти меня, сука! Куда ты меня тащишь?! – заорал Кальдур.

– Заткнись. Нет на это времени.

– Я не тот, кто тебе нужен! Отпусти меня, пожалуйста!

Она отпустила. Он отполз от неё на пару метров и огляделся в поисках укрытия, но деревня уже скрылась за холмом, и вокруг было только голое поле. Он не видел её глаз, они были закрыты сталью, но понял, что сейчас они готовы прожечь в нём дыру. Она снова обнажила клинки и пошла на него.

– Кальдур! – пискнул голосок сзади.

 Холодный пот мгновенно прошиб Кальдура.

– Нет, Анижа! Уходи отсюда!

Он крикнул, вскочил и едва успел оказаться между ними. Клинок слега вошёл под его кожу, он поморщился, но не отступил, закрывая своим телом девушку.

– Кальдур… – прошептала Анижа.

– Нет на это времени.

Клинок снова убрался, воительница грубо схватила его, притянула к себе и заключила в объятия, от которых у него затрещали рёбра. Земля ушла из-под ног буквально, там её больше не было, он падал в бездну, и падение казалось бесконечным. Цвета неба, земли, пожухлой прошлогодней травы и гор на горизонте смешались в одну общую массу и перетекали друг в друга. Свистело в ушах, голову сдавило обручем, и он слишком поздно сообразил открыть рот и зажмуриться.

Едва его ноги снова коснулись земли, точнее разбились об неё, словно он прыгнул с крыши высокого сарая. Она расцепила объятия и оттолкнула его. Его тут же вырвало. Он стиснул зубы, утёр рот, одним прыжком поднялся, покачнулся, готовый бежать…

И замер.

– Что?.. – прошептал он, не в силах переварить то, что увидел.

– Нужно сбить их со следа. Тут всё ещё много магии, – простонала женщина в доспехе, держась за голову и нетвёрдо стоя на ногах. – Что-то не так. Не понимаю. Я слишком ослабла…

Кальдур сглотнул комок в горле и тревожным взглядом обвёл холмистую равнину, усеянную руинами и перепаханную громадными осколками белого мрамора. Он никогда не был здесь, но спутать это место ни с чем другим было просто невозможно. Здесь упал Небесный Дворец. Здесь его столкнули с землёй и уничтожили.

Краем глаза он заметил ещё одно движение, и сам того не понимая, прыгнул в ту сторону. За его спиной, покачиваясь после прыжка, стояла Анижа, а перед его лицом снова блеснул острый как бритва клинок.

– Эта сучка что… уцепилась за тебя?! – раздался вскрик из доспеха.

– Она невиновная… просто жричка… не нужно её убивать, пожалуйста, – прошептал Кальдур, подняв руки перед собой и пытаясь посмотреть воительнице в глаза, которые были скрыты полированной маской.

– Она чуть не убила всех нас! – лезвие дёрнулось в сторону Кальдура, но он только шире расправил руки, преграждая путь. – Ты же знаешь, что прыгать даже вдвоём опасно!

– Она просто деревенская дурочка, не нужно её убивать… Она не понимала, что делает, – затараторил Кальдур. – Это только между нами. Она спаслась, теперь в безопасности и просто пойдёт своей дорогой. Пожалуйста, убери клинок.

Она убрала. Покачнулась. Сжала кулаки. Стрельнула злобным взглядом на Анижу. Та не двигалась, замерла и не дышала, словно перед ядовитой змеёй, готовой к прыжку.

– Ты видел среди них колдуна? Отвечай! – женщина в доспехах крикнула, но уже тише. Кальдур отрицательно покачал головой, не спуская с неё глаз и лишь слегка опустив руки. Она кивнула. – Ты не понял ещё что ли? Теперь они могут выследить нас. Собаку я убила, но не успела разобраться, было ли там что-то ещё. Ладно. Мы должны идти дальше. Здесь ещё может быть опасно.

Казалось, она расслабилась и ничего им не сделает. Кальдур опустил руки и тут же получил новый удар по челюсти, который откинул его в сторону. Воительница тут же оказалась сверху, снова заключила его в объятия, и земля ушла у них из-под ног.

Снова всё смешалось и пошло перед глазами кувырком. Что-то действительно пошло не так. В полёте их мотало, словно паруса от ветра. Они вынырнули из портала в нескольких метрах от земли, Кальдур камнем упал вниз и принял на себя весь вес воительницы в доспехах.

В первую секунду ему показалось, что он нежилец. Что все его кости переломаны, а он просто не понял, как всё плохо из-за шока. Он хотел закричать от сковавшего его ужаса, но смог выдать едва слышимый хрип. Едва смог затолкать воздух в свои лёгкие, захрипел и скорчился. Тяжёсть приподнялась и освободила его.

– Эта… сучка…

По её тону Кальдур понял, что не сможет третий раз выторговать жизнь Анижи. Она точно умрёт. Стальные когти вырвут ей сердце, отсекут голову или чего ещё похуже. Он начал что-то мямлить, подорвался на ватные ноги, встал между ними, снова поднял руки, но вдруг воительница в доспехах покачнулась, завалилась вперёд и расстелилась на земле. Потеряла сознание. Под её правой лопаткой торчало чёрное оперение короткого арбалетного болта.

Кальдур выругался, шатаясь подошёл к ней, перевернул на живот и ухватился обоими руками за болт.

– Не-е-ет! – взвизгнула Анижа. – Не смей, Кальдур! Ты убьёшь её! Она истечёт кровью!

– Если не достану, точно умрёт, – прокряхтел Кальдур, пытаясь удобнее ухватиться за скользкое древко. – Доспех её подлатает, не волнуйся. Он магический. Странно, что пробило вообще. Такие раны ей не страшны.

Анижа подскочила к нему и обвила его запястья, не давая дёрнуться.

– Нет! Послушай меня. Это не обычная стрела, они готовили её для тебя. Я плохо знаю их язык, но они смеялись и говорили, что она точно тебя убьёт. Достали её из шкатулки. Понимаешь?

– Что? – руки его соскользнули, он едва не упал сверху на воительницу и отпустил стрелу. – Вот же чёрт. И что теперь?

Он сам не ожидал от себя такого вопроса, и ему не стоило ожидать ответа от перепуганной девушки. Воительница на земле застонала, прошипела едва различимое ругательство, попыталась подняться на руках, но не смогла и снова отключилась.

Кусты впереди вдруг разошлись в стороны. Кальдур отшатнулся от них, понял, что не успевает и замер с поднятыми вверх руками. В горло ему упёрлось длинное и тонкое лезвие. В согнутой руке, готовый сделать выпад, если Кальдур дёрнется, его держал статный и крепкий мужчина с немолодым лицом и седыми волосами, собранными в короткий хвост сзади. Взгляд его был ледяным, безжалостным и властным.

– Послушай свою подругу, парень, – процедил седовласый. – Разве ты не знаешь, что оружие смертных не способно навредить Избранным Госпожи?

Виденье 2. Чтобы не достаться врагу

– Скорее! Берегите голову! Да не свою! Её!

Воительница в доспехах была не просто тяжёлой, она вешала будто бы была целиком отлита из металла. Сначала они пытались нести её горизонтально, но быстро выдохлись, подхватили её под руки и поволокли, словно пьяную. Несмотря на преклонные года, мужчина оказался куда крепче, чем показался на первый взгляд. В отличие от Кальдура, он почти не сбил дыхания, хотя старался ничуть не меньше. Они петляли по полянам, холмам, ямам и прожилкам леса с добрый час. Ветки то и дело били по лицу, кровопийцы и мошкара всех мастей успела лезла в штаны и под обрывки рубахи. Кальдур хотел было запросить привала, уже просто не мог тащить свою ношу, но вдруг в середине непроглядной чащи показалась низкая пещера с отверстием, куда едва мог протиснуться человек.

– Мы на месте, – скомандовал седовласый и оценивающим взглядом прошёлся по Кальдуру. – Надеюсь, неплохо запутали следы.

Осторожно, передавая воительницу друг другу на руках, они внесли её внутрь, оттащили от входа и аккуратно положили на грубое ложе из куска кожи и сена, расположенное на едва присыпанной почвой скале. Кальдур, молча и тяжёло дыша, завалился рядом, и попытался прийти в себя и унять разбушевавшееся сердце. Над ним нависла Анижа, виновато поглядывая то на него, то на их ношу. И только сейчас он разглядел её, понял, что она всё ещё тут, стоит рядом.

– Какого чёрта, Анижа? О чём ты думала? – крикнул на неё Кальдур, едва удалось набрать достаточно воздуха.

– Прости, Кальдур… я не могла…

– Ты нас всех чуть не убила! Ты же должна понимать… или чему там учат в вашем храме? Нельзя перегружать портал. Он мог схлопнуться. Или остановиться где-то в земле. Вместе с нами. Зачем ты прыгнула?

– Да, девочка, скажи нам, кто ты такая и зачем бросилась в портал? Кому ты служишь?

Седовласый оказался рядом, встал во весь рост между ней и Кальдуром. Внизу из-под полы его плаща блеснуло лезвие тонкое и длинное, совсем не похожее на лезвие пехотного меча. Кальдур побледнел и наклонился назад – схватить седовласого за ногу, потянуть на себя, не дать ударить девушку.

– Я… я Анижа. Я служу Светлейшей Госпоже. И… – она посмотрела на перепуганного Кальдура, затем на мужчину, затем снова на Кальдура.

– Можешь дальше не продолжать. Я понял.

Мужчина вдруг улыбнулся, словно что-то в ответе или взгляде Анижи его развеселило, отточенным жестом он убрал оружие в ножны и слегка поклонился.

– Рад видеть тебя тут, Анижа. Ты уже училась медицине? Сможешь помочь моей подруге? Она ранена.

– Да! – Анижа ответила слишком громко, и её голос создал эхо в глубине пещеры, она засмущалась и продолжила уже тихо: – Да, господин, я сделаю, что смогу.

– Нужно вытащить стрелу, аккуратно. И обработать и зашить рану, – мужчина заговорил ещё более ласково, не стал пугать девушку дальше. – Справишься?

– Да, господин.

– Пройди вперёд. Около костровища, за камнями, найдёшь кожаную сумку. Там есть всё необходимое. Будь осторожна с этой стрелой и с раной.

– Бегу, господин, сейчас – Анижа склонила голову и метнулась в глубину пещеры.

– Что там случилось? – мужчина повернулся к Кальдуру и спросил уже мрачно, не стесняясь Анижи.

Кальдур молчал, смотря то на седовласого исподлобья и играя скулами, то на раненную воительницу.

– Вы всё это время следили за мной… – он вскочил, стиснул кулаки и шагнул вперёд.

– За тобой? – смесь из искреннего удивления и явного презрения окатила Кальдура как ведро холодной воды. – А кто ты, собственно, такой?

– Я… я Кальдур, – ответил он неуверенно.

– Приятно познакомится, Кальдур, – мужчина смотрел на него внимательно, словно охотник на свою добычу. Казалось, с начала их встречи он не моргнул ни разу. – Я Дукан. Мы не следили за тобой, парень. Мы следили за ними. Понимаешь?.. Так кто ты?

– Я Кальдур, – твёрже ответил юноша, стараясь смотреть так же, почти не моргая.

– Я не спрашивал твоего имени, пацан. Я запомнил его с первого раза. Я спросил кто ты такой, раз моя подруга притащила тебя сюда таким способом, очень спешила и даже рискнула жизнью ради такой лживой морды. Твои шрамы выдают тебя. И я даже не о тех, что на спине, а о тех, что так щедро раскиданы по твоему телу. Многие из них – от смертельных ран, ты знал? Но каким-то образом ты всё ещё жив. Так кто же ты, парень? Скажи мне. Я очень жажду это услышать.

Кальдур промолчал. Стиснул зубы и успокоил дыхание. Усмешка мужчины стала жесткой.

– Ты кайрам. Избранный Светлейшей Госпожи. Вот кто ты.

– Я… я был им, – едва выдавил из себя Кальдур. – А теперь уже нет.

– Ты… ты предатель! – крикнул слева искажённый голос.

Стальной кулак снова врубился в лоб Кальдура, в глазах у него потемнело, и он осел на колени, оглушённый и ослеплённый. Девушка в доспехах вскрикнула, теперь уже от боли, покачнулась, начала падать, Дукан подхватил её, и насколько мог, мягко опустил на землю. Она снова потеряла сознание. Дукан осторожно передвинул девушку назад на ложе.

– Ты врешь мне, парень? – Дукан поднялся, чуть наклонил голову, перенёс правую ногу чуть назад, положил руку на эфес своего странного оружия и плечом чуть откинул плащ.

– А это имеет смысл?! – прошипел Кальдур и махнул в сторону воительницы. – Этого уже не скрыть.

 Шишка над его бровью не выдержала издевательств, пошла трещиной, Кальдур со всех сил прижал её ладонью, но это не помогло. Крупными каплями кровь пачкала пол пещеры.

– Не сердись, мальчик, я всего лишь хочу разобраться в истине, – голос Дукана из угрожающего вдруг сделался мягким и успокаивающим, он протянул Кальдуру платок. – Я всегда считал, что живой доспех становиться частью носителя. Нельзя перестать быть кайрам. Разве это не так? Как тебе удалось снять его? Тебе помог… кто-то из них? Ты попросил помощи бледного колдуна, да? Так дело было?

– Что? – глаза Кальдура округлились от удивления, он поднял свободную руку перед собой. – Да я бы в жизни к ним не сунулся! Я жить хотел, так-то. Мне пока не надоело… Я не снимал доспех. Он сам меня покинул. Сгинул в реке.

– Почему? – Дукан нахмурился.

– Я не знаю. Правда не знаю.

Дукан не сводил с него глаз, поиграл челюстью, словно пробуя его слова на вкус, убрал руку с эфеса и кивнул.

– Хорошо, мальчик. Сейчас мы разведём огонь и поставим чай. Мы все немного устали и на взводе. День был не из простых. Я дам тебе лепёшку с сыром, а ты расскажешь мне всё. Всё, что видел и всё, что знаешь. А потом мы подумаем, что со всем этим делать. Идёт?

***

Пресная лепёшка из грубой муки и миска травяного чая подействовали на него как чарка отменного самогона, когда он был значительно младше и пробовал это пойло в первый раз. Ноги его затряслись, потом расслабились, захотели сидеть, и черт их заставишь теперь куда-нибудь сдвинуться. Он расположился на втором ложе, придвинулся спиной к уже нагретому камню, чувствовал расходящееся от живота тепло и старался дышать спокойно. Руки и нижняя его челюсть ещё подрагивали от нервов, близости смерти и перенапряжения. Он снова выбрался, был жив и в безопасности. Привычное чувство какой-то животной радости снова захватило его так же, как часто бывало много лет назад после подобных испытаний.

Но бдительности он старался не терять и изучал нового седовласого приятеля. Впечатление от того складывалось странное. Лет ему был около пятидесяти, он был крепким и высоким мужчиной, каким-то образом умудрившимся поседеть полностью так рано. Черты его лица едва ли можно было назвать благородными – слишком мощная и кривоватая челюсть, нос картошкой, нависающий лоб. Волосы, собранные в короткий пучок, выстриженная ухоженная борода, недешёвая, аккуратная, одежда с богатой выделкой и очень хорошая обувь говорили если не о его высоком происхождении, то, по крайней мере, о богатстве или причастности к какому-то высокому положению. Тембр голоса его был на удивление приятен, седовласый имел хорошие манеры и был научен разговаривать правильно.

При всём этом, странный человек был покрыть дорожной грязью и пылью так, что всё это можно было разглядеть только в упор. Стоило седовласому прекратить разговаривать, и он замирал, прикрывшись плащом и практически сливался с окружением, будто опытный охотник в лесу. Одновременно веяло от негоопасностью и тут же хотелось ему довериться и открыться.

Пока они пили чай и играли в гляделки, Анижа занялась раненой. Аккуратно вытащила стрелу, зажала рану и пыталась остановить кровь. Её было немного, тонкой струйкой она стекла за бок воительнице, и это были хорошие новости, Кальдур знал, что такая потеря крови не смертельна, а даже полезна – почистит рану. Анижа же нервничала, её лицо то и дело заливал пот, она была очень сосредоточена и не спускала глаз со своей пациентки ни на секунду. Её учили лечить раны, что можно было получить в поле, полоснув по себе ножом, попав в ногу косой, или став жертвой иных неприятностей. А вот раны боевые она видела впервые.

– Твоя подруга очень смелая, – Дукан встретился с ней взглядом и подарил тёплую улыбку.

– Очень глупая, – мягко огрызнулся Кальдур.

– Ты ведь так и не понял, почему она схватилась за тебя? – Дукан одарил улыбкой и его, но уже насмешливой.

– От страха глаза велики, – Кальдур вздохнул и посмотрел в огонь. – Хотя я её понимаю. Для неё лучше было умереть от когтей или магии, чем живой попасть в руки этим ублюдкам. Хорошо, что она вышла погулять и не разделила судьбу своих сестёр из монастыря. Не знаю, каково на её месте, но будь я девушкой… поступил бы также.

Дукан ничего ему не ответил, лишь покачал головой, не стирая с лица ухмылки.

– Кто она? – спросил Кальдур, всё ещё смотря в огонь. – Я думал никого не осталось.

Девушка в доспехах дёрнулась, едва слышно застонала и снова замерла.

– Её зовут Розари. Она такая же Избранная как и ты.

– Никогда её не видел. И не слышал о ней. Они назвали её как-то странно. Фуро, что-то там. Боялись её как огня. И правильно. Не думал, что мы ещё сражаемся в этой войне.

– Красная Фурия. Так зовут её доспех и её. Я думал, что она последняя из кайрам. Ты никогда с ней не встречался. Она не сражалась на Шестой Битве. Не служила в той войне вообще. Была слишком маленькой. Мастер Лотрак уберёг её. И передал мне. Но теперь она выросла.

– Слишком маленькой… – горько выдохнул Кальдур, вспоминая сколько было лет ему, когда он в первый раз забрал жизнь.

– Нужно снять с неё доспехи, – раздался тоненький голосок Анижи. – Кровь вроде остановилась, пора промыть рану и наложить швы. Ну? Чего вы так смотрите? Помогите мне.

– Анижа… – Кальдур посмотрел на неё со смесью печали и стыда. – Эти доспехи нельзя снять. Они часть неё. Только она сама может…

Дукан жестом остановил его, с тревогой глядя на Анижу. Встал, осторожно подошёл к Розари, присел рядом, ласково провёл рукой по её шлему там, где была ещё щека и лоб, и прошептал:

– Девочка, ты должна убрать доспех. Битва кончилась. Больше не нужно сражаться. Ты должна убрать его. Или мы не сможем тебе помочь.

Пальцы Розари болезненно дернулись, она захрипела от боли и напряжения, упёрла руки в землю, попыталась встать, вся затряслась и вдруг расслабилась. Анижа охнула и отпрянула.

– Вот так, ты молодец, – ласково прошептал Дукан, отошёл назад и рукой отодвинул Анижу подальше.

По гладкой поверхности доспехов разошлась рябь и тоненькие, едва видимые, паутинки синей энергии. Металл пошёл трещинами, потерял форму, стал жидким и побежал ртутью по коже молодой девушки вверх, скрылся под одеждой в районе лопаток и затылка. Она застонала. Запахло горелым мясом, волосами и свежестью после дождя.

Анижа сглотнула, выдохнула испуганно, посмотрела на Кальдура и тут же ринулась к ней, уняла дрожь в руках, и снова надавила тряпкой на вскрывшуюся рану. Дукан улыбнулся ей, кивнул одобрительно, потрёпал рукой по плечу и уселся напротив Кальдура. Отпил глоток горького и остывшего чая, сморщился и уставился на него, словно какая-то сова, не моргая и не двигаясь.

– Значит, последние десять лет ты скрывался и ничего не знаешь? Хорошо. Я верю тебе. И не буду тебя обманывать на счёт всего этого, – он окинул рукой их укрытие. – Есть только я и она. Светлейшая Госпожа больше не с нами. Мы не знаем, где Она. Пропала после Шестой Битвы. Возможно, даже мертва. Небесный Дворец уничтожен и разбит в трех днях пути от Соласа. Мы потеряли всех зеркан, всех боевых чародеев и жрецов, всех Избранных. Есть большая вероятность, что ты единственный живой свидетель тех событий из Её окружения. После падения Дворца остатки нашего воинства сражались ещё несколько месяцев, большая часть была рассеяна и разбита, лишь трети удалось бежать. Наступление темников превратилось вскоре, они отступили к горе Ногх и укрепились там. Похоже, они так же понесли тяжёлые потери, по крайней мере, в живой силе. В остальном дела идут отвратительно. Трон Соласа так и остался без правителя. Некому исправить воцарившиеся разруху и хаос. Наше королевство стало местом очень опасным, парень.

– Они победили, – буркнул Кальдур.

– Да. Победили. Разгромили нас подчистую. Но это всё ещё не конец. Насколько я знаю, Солас был сожжён и отстроен три раза со времён Второй Битвы. Как и большая часть старых городов. И здесь возникает вопрос… А почему собственно темники не пошли к столице и не повторили?.. А я скажу тебе почему, парень. На этот раз у них другой план. Они задумали нечто куда худшее, чем то, к чему мы успели привыкнуть. Их шпионы, разведотряды и даже целые полки маршируют по нашим землям туда-сюда, вынюхивают что-то и ведут себя как дома, словно над Соласом уже вьются чёрные флаги, а мы все гниём в земле. Они не нападают на крепости, где ещё остались гарнизоны, не захватывают брошенные твердыни, не перекрывают торговые пути и не пробуют оккупировать города и порты. Вместо этого они устраивают засады или вылазки, ловят людей, вяжут их целыми деревнями и уводят их к горе. И несчастные оттуда уже не возвращаются, как ты понял. И ещё они охотятся. На всех, кто можем им помешать. На таких как ты. И на таких как я.

– Да и к чёрту всё это, – Кальдур сплюнул на землю. – Всё одно. Было не так уж и плохо…

– Под их игом? – Дукан смерил его презрительным взглядом. – О да, всё было не так уж и плохо… Пока они не сожгли твой дом, да? Так всегда бывает, пока не начинают резать именно тебя и твоих родных. Ты бы так и стоял в стороне и смотрел на это всё… Даже не так, ты бы отводил глаза, чтобы не видеть. Если бы зло не постучалось именно в твою дверь.

Кальдур промолчал, подобрал с земли веточку и потыкал ей в костёр. Дукан хрустнул шеей и попытался снова быть мягким.

– Ладно. Всё это уже не важно. Мы договорись с тобой. С меня чай и лепёшка. С тебя история, какой бы она не была. Итак, парень. Ответь мне, почему ты больше не Избранный? Как ты утратил силу кайрам? И милостью Её Света… куда ж делась Госпожа?

При слове «Избранный», Кальдура скривило, он усмехнулся и покачал головой. Собрался немного с мыслями, посмотрел на Дукана, понял, что этого не избежать, и начал говорить:

– Их армия маршировала к горе. Там и планировалось дать им бой, подальше от городов и невинных жертв. Когда мы и Госпожа сражаются в полную силу… лучше не быть рядом… М-да. В тот день… точнее в ту бесконечную ночь… я сражался внизу. Справа от меня сражалось войско, там было много факелов и огня, много шума, криков. Из-под земли лезли порождения Мрака, и я разил их… как… как и требовалось.

– Порождения Мрака… – Дукан недоверчиво попробовал эти слова на вкус и скривился. – Ты видел их?

– О… я всё ещё вижу их, – Кальдур стиснул зубы и спрятал глаза, ставшие влажными. – В своих снах. Спасибо Госпоже за мою память, я не помню подробностей, всё как в тумане. Только образы и отдельные моменты. Нашей задачей было остановить этих тварей, не дать им ударить по основным силам с фланга. То, что они могут сделать с пехотой… нельзя было им позволять. И мы делали это. Мы останавливали их. Очень долго. А потом меня призвали.

– Призвали?

– Да. Это что-то вроде порталов, которые сегодня открывала Розари. Только их открывает сама Госпожа и призывает через них своё войско. Я оказался на Небесном Дворце, в первый раз, собственно, и я не знаю, где именно. Вокруг был ветер, очень много ветра, он сбивал с ног, заставлял пригибаться к земле, уши закладывало. Мраморный пол под моими ногами дрожал и кренился, было страшно, что я вот-вот соскользну и начну падать. И вдруг я увидел свет.

– Ты видел Светлейшую Госпожу? – Дукан заметно оживился.

– Нет. Её я не видел. Как я понял, она поставила меня защищать этот проход, эту лестницу. Что там было внизу или вверху, что именно я должен был защищать, я не знаю. Это было очень странно. Раньше Она не призывала наверх таких как я. Только зерафиты имели такую честь. А сама она была где-то неподалёку, с остальными Избранными. Я увидел зарю нового дня. Тогда я улыбался, думал, что это всё. Мы победили. Настал новый день. Госпожа загонит всех тварей обратно под землю, обрушит на них огонь с небес, а фанатики Морокай бросят оружие и склонят головы, моля об Её милости…

– Но?..

– Чернота над моей головой не была ночным небом или тучами. Свет вырвал висящую в пустоте гигантскую тушу монодона, небёсного кита… его щупальца и пасть, тянувшуюся прямо к Дворцу. Он был огромен… настолько, что вокруг него вился с десяток зеркан, и никто не смог причинить ему какого-либо вреда. Алазам и его бледные колдуны не смогли бы пробить Её магические барьёры, и открыть туда портал, мы знали это, знали, что Небесный Дворец недосягаем для них… Но где-то… где-то смогли спрятать эту тварь… спрятать до последнего момента… и она обрушилась на нас словно гора.

– И что было дальше? – спросил Дукан осторожно. Кальдур молчал слишком долго, в тенях от пламени костра казалось, что он постарел лет на десять.

– Небо вспыхнуло. Всё вокруг горело, вились вспышки, молнии и разноцветные ленты, не знаю как описать… и… и этот звук, когда оно кричало от боли, когда его громадное тело рвали магическим огнём и заклятиями, которых я даже не понимаю… это оглушало и прижимало к земле. А потом на лестницу упало нечто ещё. Сначала я принял это за человека, но человеком оно не было, это уж точно. Когда оно распрямилось, то оказалось ростом под три метра и заковано в доспехи, словно выточенные из чёрного камня. Доспехи, толщиной с ладонь, Дукан! А из-под шлема у этого чудища клубилась темнота. Его дубина была больше меня, и оно ударило ей так резко, что я даже не успел среагировать. Меня прижало к земле такой тяжестью… я подумал, что меня раздавит. Доспех трещал и выл, не знаю, как выдержал. А оно ударило снова. И снова. И снова. Доспех стонал, кости трескались, я весь шёл кровью, я кричал. Я вообще ничего не смог сделать. Даже подняться. Оно вбило меня в мрамор этой лестнице, оторвало, словно раздавленного жучка от подошвы и швырнуло вниз. Вот и вся моя… Шестая Битва.

– Дубина говоришь? В человеческий рост? – Дукан отвернулся, и шевеля губами, прикинул что-то в уме. – Хм. Похоже, это был Скорбь.

– Скорбь? – глаза Кальдура оторвались от огня.

– Так его называют. Это всё очень тёмная история, в которую мне лично не хочется верить. Слишком уж она… ну сказочная. Мне довелось допросить нескольких офицеров из тёмной армии. И довелось слышать кое-что. Говорят, что накануне Шестой Битвы, в распоряжение Алазама прибыли восемь чёрных наиров, как их ещё называют, рыцарей-колдунов, которые на самом деле не являются ни рыцарями, ни колдунами, ни чем-то вообще человеческим. Они вроде как жнецы и воины самого Морокай, которых он смог каким-то способом освободить из Бездны и поднять в наш мир. И что эти наиры поднялись, чтобы подготовить мир…

– К чему?

– К его концу, Кальдур, – юноша не смог выдержать взгляда Дукана и отвернулся, старик дал ему минутку прийти в себя и продолжил: – Что было потом?

– Особо ничего. Помню, как падал, меня швыряло в воздухе, свистел ветер. Потом удар и темнота. Знаю, что упал в реку. Меня вытащил… один хороший человек. Дядя, как он просил его называть… Теперь он мёртв… из-за меня.

– Твой дядя жив, – вставила Анижа, осторожно работая иголкой. – Я так думаю. Его хорошо ударили, но не смертельно. Я видела.

Кальдур ей не поверил. Решил даже не пускать и тени надежды себе внутрь. Его ноша и так была тяжела. Безразлично он посмотрел на воительницу, что ещё боролась за жизнь. Розари под руками Анижи подрагивала, покрылась потом, шептала что-то и бредила.

– Что-то ещё, Кальдур?

– Дядя плыл на лодке, когда над его головой пролетел Небесный Дворец. Он видел человека с длинными чёрными волосами и бледной кожей, богато одетого, который шёл по воде. Он вроде как тоже упал с Дворца, но у самой воды остановился, словно… словно никуда и не падал. Человек смотрел вниз, искал что-то в воде. А потом посмотрел вверх, на удаляющийся Дворец, и растаял в воздухе. Спустя минуту или две всплыл я. Чуть живой. Не дышал. Помню только, что был страх. Но не мой, а его… доспеха. Жёг между лопаток. А потом это чувство вдруг исчезло и стало так легко. Я перестал тонуть и всплыл.

– Этот человек… думаешь, это был Алазам?

– Что? – брови Кальдура поползли наверх. – На кой чёрт я ему?

– Ты-то ни к чему. Мастер Лотрак говорил, что Алазам проявляет недюжий интерес к живым доспехам. Даже якобы несколько кайрам пропали в засадах, устроенных им лично. Да и кто из бледных колдунов выглядит как богач и любит парить в воздухе? Хм. Ясно.

– Что ясно? – удивился Кальдур и непонимающе уставился на Дукана.

– Доспех покинул тебя, чтобы его не забрал бледный колдун.

– На кой чёрт ему доспех? – Кальдур зацепился за это как за шутку и рассмеялся, был рад разбавить их мрачную беседу. – Ха. Он никогда не будет служить порождению Мрака.

– Доспехи послужили им для других целей… – с каменным лицом пробормотал Дукан и указал на рану Розари. – В качестве мишеней, как минимум. Чтобы найти оружие против светоносного металла.

– Оружие? – нахмурился Кальдур.

– Стрела, господин, – Анижа присела на коленки рядом с ним и протянула Дукану нежный расшитой платочек, пропитанный кровью.

Дукан развернул его осторожно и осмотрел снаряд, медленно вращая его в пальцах. Короткое, толстое древко. Небольшое оперение. И уродливый, треугольный бронебойный наконечник, грубо отлитый и скорее похожий на отесанный камень, чем на металл.

– О чём я и говорил. Видел такой когда-нибудь, Кальдур?

– Нет. Похоже на обсидиан. Он крепче стали. Намного. Раз смог пробить доспех.

– О, это не обсидиан, парень. А какое что похуже. Чёрная руда. Говорят, её добывают так глубоко в земле, что гниль Морокай отравляет там даже металл. Поэтому их похоже так тянёт к горе Ногх. Старые шахты так глубоко в земле, что там до Морокай совсем недалеко. Вот же чёрт.

– Они искали средство против нас… и нашли. Чёрт. Доспех бесполезен, если его может пробить любой лучник, – до Кальдура наконец-то дошло. – Вот зачем колдун хотел забрать меня. Хм. Значит, мне ещё повезло. Вовремя я закончил с этой войной.

– А ты закончил? – странно спросил Дукан.

– Закончил, – отрезал Кальдур, смотря на него исподлобья. – Какую бы ты сладкую песню не подготовил для меня, старик… я туда не вернусь. Хватит. Я больше не хочу это делать.

– Что делать, Кальдур? Что? Спасать людей? Освобождать их от зла? Что делать? – старик не пытался скрыть призрения и издевки в своём голосе.

– Убивать их! – Кальдур вдруг побелел и зарычал так, что Дукан и Анижа вздрогнули. – Не лечи мне того, чего не знаешь! Мне уже говорили о священной миссии и что только я, «Избранный», могу остановить порождения Мрака. Но на деле… на деле мои руки по локоть в крови людей. Да, чёрт тебя дери, они были врагами! Они убивали наших! Они были солдатами, которые знали на что идут… Но они были людьми. Живыми, проклятущими людьми! А у меня выбора не было…

– Мы всем платим цену, Кальдур…– холодно ответил Дукан, поджав губы.

– Но не такую! Не такую. Ты взял меч по своей воле. Из-за своих взглядов ушёл в лес и скрываешь её! Рискуешь жизнью по своей воле. Ты так решил! Ты! А меня забрали из семьи так рано, что я не помню лица матери, старик! Я не знаю, сколько мне было лет, когда я убил в первый раз! Двенадцать? Может, быть десять? Мне не сказали. У меня не было выбора. Ты знал, старик? Знал?! Что все клинки живого доспеха направлены наружу, на зло и порождения Мрака, все… все, кроме одного. Один всегда направлен в сердце носителя, и если тот засомневается, хотя бы на семь вдохов, то клинок пронзит его… Ты знал это, старик?

Дукан покачал головой, наконец-то, моргнул, вздохнул, вроде бы расслабился, но его голос и поза налились ещё большей тяжестью.

– Да. Ты прав, Кальдур. Я не знаю многого. Меня поставили на это место, положили мне на плечи мешок с этой ношей и сказали идти вперёд. Куда точно и когда остановиться не сказали. И какой будет цена тоже… Но… некоторые вещи мне известны, парень. Я знаю, что у тебя не было выбора. И знаю, что и сейчас всё ещё нет. И не будет.

– Что ты несёшь, старик?

– Ты будешь сражаться в этой войне, хочешь ты того или нет. Потому что, Кальдур, ты не спаситель. Ты не Избранный. Ты Избранный Проклятый. Вот ты кто.

– Что? О чём ты?

– Этого вам не рассказывают. Но я знаю. Знаю. В прошлой жизни ты совершил страшный грех. Как и всё кайрам. Ты отверг жизнь, дарованную тебе. Ты отверг все дары Светлой Госпожи, убил самого себя, очернил свою душу и теперь, если ты не очистишь её… то она пойдёт прямо на корм Морокай. Потому что она больше не достойна. В Последней Битве у Врат Её Царства и в каждом посмертии до этой Битвы, Госпожа не будет защищать твою душу. Врата для тебя закрыты. Ты будешь сам по себе, и Мрак поглотит тебя. Если ты не искупишь свою вину. Этого ты хочешь? А, парень?

Кальдур побледнел ещё больше, его прошиб пот, его перекосило от гнева и страха, их дуэль взглядов вот-вот грозилась перейти в дуэль реальную, но Дукан вдруг вздрогнул и переключился на Анижу, что снова подошла к нему.

– Что скажешь, Анижа? Её рана серьёзная?

– Скверная, господин, – Анижа поджала губы, но смотрела на него храбро. – По крайней мере, она не изошла кровью. Артерии и вены не задеты. Сейчас всё зависит от неё. Она сильная. Я думаю, ваша подруга выживет.

– Ты можешь ещё что-то для неё сделать, девочка? – Дукан подмигнул ей, но этот жест был вовсе не веселым, а скорее опасным и угрожающим.

– Да, господин, – Анижа изобразила нечто среднее между реверансом и поклоном. – Волей Светлейшей Госпожи завтра на рассвете, после того как я отдохну и проведу ритуал, я дам ей своих сил, сколько смогу.

– Тебя уже начали учить чудесам?

– Нет, господин. Я слишком молода. Но… пока никто не видел, я училась сама. По книгам.

– Спасибо тебе, дорогая моя. Я буду тебе должен.

– Не за что, господин. Я живу, чтобы служить.

– Ты хорошая девушка и верная. Но сейчас я попрошу тебя немного погулять, потому что нам с Кальдуром нужно кое-что обсудить. Ты и так наслушалась. Хорошо?

– Да, господин. Я буду сразу у входа.

В проходе она развернулась и с тревогой посмотрела на Кальдура. У того снова пошла кровь и он держал платок у брови.

Дукан подождал, пока она ушла, и его взгляд снова стал тяжёлым и неподъёмным. Но в тоже время полным чего-то ещё. Надежды ли?

– Сынок, ты проиграл ту битву, я понимаю. Тебе досталось. Но мы ещё дышим и мы ещё живы. Мы ещё не проиграли. Война идёт, пускай тебе страшно, ты устал и больше не хочешь смотреть в эту сторону… Но, парень, ты видел всё это своими глазами, так же ясно, как сейчас видишь рану это бедной девочки и мое лицо. Ты знаешь, что там, под горой, сокрыто нечто куда более ужасное, чем ты можешь себе представить. И когда оно выберется на поверхность не останется уже ни одного далекого селения, ни одного поля, ни одного уютного домика и ни одного доброго дядечки, у которого ты бы мог спрятаться и переждать бурю, парень. И я знаю, поверь мне, я знаю, как ты хочешь упасть на колени и склонить голову перед этим мечом, чтобы он наконец-то сразил тебя, чтобы он прекратил твои муки, чтобы он забрал кошмары, что стоят у тебя перед глазами и гоняться за тобой каждую ночь. А теперь посмотри на неё. Посмотри на эту маленькую девочку со стрелой в спине. Посмотри на свою подругу, которая сегодня едва-едва избежала смерти, страшной смерти, о которой не хочется даже думать. Подумай о них. Разве они должны жить в таком мире, Кальдур? Разве это правильно? Разве ты хочешь оставить их в таком мире, парень?

– Ты не понял, – задыхаясь, прошептал Кальдур. – Это всё уже не моё дело. Я свою цену выплатил. Я отдал жизнь! Отдал её, бросил в эту печь, чтобы она там сгорела синим пламенем! Я больше не Избранный. У меня больше нет оружия Госпожи. Если я пойду туда, то первая же стрела, самая обычная, просто убьёт меня. Без доспеха я ничто. И от этого не будет никакой пользы, ни тебе, ни мне, ни Госпоже.

– Если хочешь посмешить Госпожу – расскажи ей о своих планах! – Дукан вдруг зашёлся искренним хохотом, а Кальдур растерянно смотрел на него, пока тот не просмеялся. – Я старый калач, Кальдур, тёртый. Я убивал людей во имя всего хорошего, ещё когда твоей матери не было в планах. Я не особо верю в то, что не видел своими глазами. Я предпочитаю доверять и проверять, только потом делать выводы. Но то, что случилось сегодня… и твоя история… знаешь, Кальдур, она все больше напоминает мне план. Не мой. Её. Госпожи.

– Что ты несешь, старик? Я не понимаю тебя.

– Следуя за тем отрядом темников, который облазил все самые скверные дыры в округе, пару месяцев назад мы нашли кое-что, что они упустили. Выдолбили это изо льда, потратили почти четыре дня на работу, чуть не погибли в ледяной расщелине, пообморозились всё. Но достали.

Дукан поднялся, ушёл за камни в темноту и вернулся, таща внушительную сумку. У самого костра раскрыл её и положил содержимое перед ногами Кальдура.

– Что это? – спросил Кальдур, рассматривая увесистый металлический крест с кольцом посередине тремя короткими щипами и одним длинным, немного похожий на короткий меч.

– Никогда не видел? Ха. Тебе не показали. Это живой доспех, Кальдур. То, как он выглядит вне тела носителя.

Кальдур отпрянул от креста и вжался в стену. Страх сковал его и начал душить.

– Тот, кто владел им, не был простым кайрам. Он был всадником зеркана, настоящим зерафитом. Они разбились в горах, оба погибли, и всадник, и его стальной зверь. Но Розари почувствовала, что доспех всё ещё жив. Что ранен и скорбит по хозяину. Но он всё ещё работает. Мы достали его изо льда. Вот он, перед нами. Понимаешь, Кальдур? У нас есть доспех без хозяина. И хозяин без доспеха. Как думаешь, это случайность?

Виденье 3. Останешься и погибнешь

– Проснись, Анижа. Только тихо.

Анижа дёрнулась от его прикосновения, вся сжалась, испуганно открыла глаза, и он тут же положил мягко ладонь на её губы.

– Что такое, Кальдур? – прошептала она тихо, словно мышка, когда он убрал руку. – Розари в порядке?

– Да, ей лучше. Можешь уже не беспокоится. Ты умничка у меня. Но теперь мы должны идти, Анижа. Эти люди, они плохие. Нам с ними не по пути. Мы должны уйти, пока не случилась беда. Ты пойдёшь со мной?

– Конечно, – она подумала секунду и ответила уверенно. – Сейчас.

Шурша юбкой и побрякивая бусами, она села, наскоро расчесала пальцами волосы, нервно поднялась, едва не оступилась, огляделась в поисках своей сумки, схватила её и поднялась, уже готовая идти. Кальдур прислонил палец к губам, чтобы она замерла.

Дукан не пошевелился. Казалось, он мёртв, настолько тихим и ровным было его дыхание, он лежал дальше от костра, спиной к ним. Розари была бледной, её всё ещё покрывала испарина, и дышала она редко и отрывисто, с едва слышными хрипами. Бесшумно и осторожно Кальдур подложил в костёр несколько дровишек, подождал, пока огонь обнимет их и послышится громкий первый треск. Встал, взял за руку Анижу и, осторожно ступая по камням, вышел наружу. В проходе Анижа на секунду задержалась, обернулась, тревожно посмотрела на Розари и засеменила следом.

Лес у их убежища рос плотной стеной, тусклый свет звёзд едва давал рассмотреть в нём хотя бы что-то. Он задрал голову, нашёл звезду Завета и повёл за собой Анижу. На восток. Подальше от горы Ногх и того, что она скрывает.

Туман стелился по земле, вдалеке шумел сверчок, а они старались идти очень тихо.

***

Утро, а точнее полуденное солнце, встретило их вжимавшимися в ствол дерева и друг в друга. Ночью они почти не спали, слишком уж было холодно. Плащ и свободная рубаха на три размера больше, взамен изорванной, которую Кальдур нашёл в глубине пещеры, совсем не помогали. Анижа была одета получше, но предпочла бы такой ночи тёплый дом или хотя костёр, который им никак нельзя было разжигать. Вместо отдыха, все их силы ушли на дрожь и клацанье зубами. Он пожалел, что побоялся стянуть с пещеры ещё хотя бы кожанку и что не утеплил свои штаны колючей соломой с пола.

Едва солнце перекинулась через верхушки деревьев, и стало повеселее. Оно вселило надежду, осветило дремучий лес, отогрело усталые мышцы. Кальдур посмотрел в глаза Анижи, как мог смело и успокаивающе, поднял её, растёр ей плечи, и ладони, чтоб быстрее согрелась, взял за руку и снова повёл за собой.

Она ни разу не пожаловалась, не разозлилась, не попросила остановиться или передохнуть. Шла за ним, словно верная собачонка, и как-то так же смотрела ему в глаза.

У первого ручья он обмылся и утолил жажду, проклял на три раза ледяную воду, но хотя бы смыл с себя призрачные остатки сна. Предложил ей, но она ответила загадочной улыбкой, покачала головой и указала на солнце.

Деревенская дурочка. Или скорее набожная дурочка. Голову ей забили в монастыре, постами, обетами или чёрт пойми чем. Не будет пить и упадёт где-нибудь. Придётся тащить её на себе. Неужели она всё ещё верит во всю эту белиберду, неужели ещё не поняла, что происходит вокруг?

Может и так. Просто она не видела того, что видел Кальдур. И пускай уж лучше остаётся дурочкой и никогда не увидит.

Кальдур увернулся от очередной ветки, метившей ему в лицо, и помянул ругательствами мать ёлки, что низко росла так посреди дороги. Оступился, запутался в иголках ёлки поменьше, зашипел, закрыл лицо руками, продрался сквозь препятствие. И едва удержал победный крик, когда его ноги провалились в пустоту, и он вывалился между деревьями на плотную и утрамбованную колею посреди леса. Дорога! Отличная, почти ровная, утоптанная ногами людей и копытами лошадей. Дорога, на которой есть люди, есть жизнь, на которой они спасутся от ледяных ночей леса, найдут еду, теплую одежду, воду и ночлег.

Анижа выбиралась из окружения чуть подольше, и Кальдуру на секунду показалось, что она плачет от безысходности или молется. Ёлка схватила её за капюшон и чуть не уронила, но победно смеющийся Кальдур успел подхватить девушку и освободить от плена.

Она отряхнулась от пыли, иголок и веточек, застрявших в одежде, а Кальдур услышал звук, показавшийся ему родным и приятным. Скрип колёс телеги, которая удалялась по параллельной дороге в сторону от них.

– Что за город там впереди? – крикнул Кальдур, и возничий обернулся.

***

Лукат. Когда-то стихийный рынок у маленькой деревушки, теперь же десятый крупный город Эррезира и стратегически важный порт на заводи величественной Явор. Через него, и цепочку городов подобных, товары и богатства со всего запада и севера стекались в столицу. Где-то в таком портовом городке, пахнувшем влажной свежестью, и одновременно рыбой и тиной, вырос сам Кальдур. Ему не сказали, в каком именно, а сам он почти ничего помнил, но в таких местах бывать любил. Словно дома, которого у него никогда не было.

Не было у этого города никаких крепостных стен и гарнизонов, никакого шрама войны или напоминания о ней. Дорога переходила в лачуги и поля, потом упиралась в высоченную арку над головами, а сразу за ней начиналась центральная улица, такая широкая, что по ней можно было протащить корабль. Низкие дома, из камня, дерева, кирпича и глины, самых разных форм и размеров были раскиданы по её сторонам. Дорога у первого перекрёстка налево вела к набережной и порту. Направо, петляли жилые кварталы, становясь всё более узкими и плотными к окраинам города.

Они остановились около арки и спрятались под её тенью от толпы людей, снующих туда-сюда по своим делам.

– Анижа, – он взял за плечи и посмотрел в лицо.

– Да, Каль…дур, – она выглядела усталой, взгляд её голубых глаз поблек, а почти бесцветные волосы растрепались речным ветром.

– Это крупный город, Анижа, – он старался говорить тепло и благодарно. Так чтобы она поняла. – Далеко от войны. Здесь есть храм, и не один. И монастырь. Они могут принять тебя, я поговорю с ними.

Она задумалась, замолчала, как-то помрачнела и отстранилась.

– Анижа, твой монастырь сожгли из-за меня, – он говорил медленно, тщательно подбирая и расставляя слова. – Из-за меня погибли люди. Твоих подруг больше нет, нет твоих учителей, нет настоятельницы. Это моя вина. Они придут снова. Не сегодня и не завтра, но придут… Со мной опасно, Анижа. Останешься… и погибнешь. Я хочу, чтобы ты пошла своей дорогой, понимаешь?

– Понимаю… – она отвела глаза и опустила голову. – Но я уже выбрала.

– Не понял.

– Кальдур, если бы меня не было рядом, та девушка бы погибла. А она служит Госпоже куда сильнее, чем я. Ты бы тоже погиб. А ты нужен Госпоже, куда сильнее, чем я. Понимаешь? Может быть… может быть, я глупая, но я оказалась именно в том месте, где должна была оказаться.

– Анижа, – Кальдур раздавил смешок у себя в горле, улыбнулся и посмотрел на неё, как на ребёнка. – Все эти вещи, о которых ты говоришь, в которые ты веришь… они не совсем такие, когда дело касается реальной жизни. Тебе запудрили голову, потому что ты молодая, потому что ты не видела ничего. Я никакой не Избранный больше. У меня нет силы. Госпоже плевать на меня. Меня использовали и выкинули на свалку, как старое ведро, которое больше не может держать воды. А ты просто девчонка без мамы и папы, которую приняли в монастырь, учили там чёрти пойми чему, и которая потом каким-то чудом не погибла, уцепившись за жизнь и сбежав от опасности. Это был верный поступок, Анижа. Лучший в твоей жизни! Ты стоишь тут, дышишь этим свежим речным воздухом, ощущаешь на коже лучи солнца, и у тебя всё жизнь вперёди. Но ты перечеркнешь всё это, если пойдёшь за мной. Я буду прятаться. А плохие люди будут искать меня, понимаешь? И скорее всего… найдут. Не сегодня, не завтра, но когда-нибудь это случиться. Я не хочу, чтобы ты была рядом в этот момент. Слишком…

Он осёкся, а она вырвалась и отвернулась.

– Слишком много крови на этих руках… – тихо сказал он. – Прошу тебя, уходи. Ты очень хорошая и добрая, но тебе не нужно спасать меня. Спаси тех, кто достоин этого. Тех, кого ты сможешь спасти. А лучше уходи дальше от всего этого. Далеко на запад и юг, за Солас, туда, где Явор разбивается на водопады и исчезает в скалах. Туда, где живут истинно-свободные люди, до которых руки правителей и жрецов просто не дотягиваются. Живи для себя. Найди мужа. Роди ему детей. Помоги построить хороший дом. Проживи жизнь, которую заслуживаешь. Забудь обо всём этом, как о страшном сне. Пожалуйста.

– Нет, – отрезала она.

– Тогда я уйду от тебя ночью. Тихо. Ты не заметишь. И не сможешь меня найти. Я не хочу поступать так, не хочу расставаться с тобой так, но ты меня вынудишь.

Она сжала кулаки, опустила плечи и голову, постояла так минуту, пошмыгала носом, развернулась резко и зашагала прочь. Кальдур нашёл в себе силы и улыбнулся ей вслед.

Это он здорово придумал. В храме о ней позаботятся, накормят, оденут, предоставят укрытие и кров. Не выдадут, если кто будет спрашивать. Кому нужна мелкая девчонка, у которой за душой ничего нет, кроме доброты и глупости? Её искать не будут, никто даже не вспомнит, что она была рядом с ним. Никто этого не видел. В таком большом городе много людей. Легко потеряться. И начать новую жизнь.

Эта мысль успокоила его разум, а вот его живот при упоминании корма вдруг зарычал и обиделся.

– Что? Отвык переносить голод, псина? – ухмыльнулся Кальдур и похлопал ладошкой старого приятеля. – Жалование нам в это путешествие, увы, не выдали. Но в таком большом городе должно найтись немного еды для нас с тобой. Видимо, придётся проверить… сохранилось ли во мне хотя бы толика той юркости, с которой я таскал себе пропитание в Драконьем Чертоге. Жаль, я уже не такой маленький и незаметный.

Кальдур огляделся и оценил обстановку. Центральная улица, где они разминулись с Анижей, была заполнена торговыми лотками и толпами народа. Укрываясь капюшоном, он оглядел лавочников, стоящих рядом. Те были наготове, кричали о своих товарах, улыбались, одним глазом выискивали клиента, за которого можно зацепится, а вторым приглядывали за товаром. Внимательно и напряжённо. Даже с какой-то угрозой.

Живя в деревне так долго, Кальдур как-то и отвык от подобных взглядов и напряжения внутри людей. Тут своих не было, не было соседей, не было сородичей. Каждый сам за себя искал место под солнцем в большом городе. Стоит привыкнуть к этому и быть осторожным с людьми.

Между лавочникоми и Кальдуром, как из неоткуда, вдруг возник юнец с веснушками, бесстыжими и жестокими глазами и шрамами на обритой голове. Он недобро посмотрел на Кальдура и покачал головой, предупреждая, что тут ему не рады. Кальдур пробежался удивлёнными глазами по площади и заметил ещё с десяток шпанцов помельче, неотрывно следящих за ним с разных точек улицы.

Вор вора видит издалека. Как-то Кальдур не подумал, что у него и тут будет конкуренция. И похоже, весь его вид сразу же выдал намеренья. И не только банде оборванцев, но и лавочникам, которые не то что, будут глядеть за ним в оба, а скорее всего, предпочтут подпустить поближе и ткнуть его куда-нибудь ножичком, чтоб больше не рыпался на чужое.

Кальдур примеряющее улыбнулся рыжему, поднял руки, показывая, что сдаётся, убедился, что мелкие бандиты уловили смысл его послания, развернулся и пошёл прочь. Дела в городе идут не очень хорошо, раз кучка детей готова драться с ним за еду среди бела дня. Кальдур не был дураком, чтобы ввязываться в такое противостояние. Физическая сила и его габариты ничего не решали, мелкой худой ручки вполне хватит, чтобы засадить ему заточку в спину или в ляжку. А если таких ручонок будет много, он ничего не сможет сделать. Слишком обидная смерть.

Опыт Кальдура подсказывал, что помимо рынка в этом городишке было полно не таких очевидных мест, где можно было попытать счастья в вопросе набивания пуза. Он не стал идти далеко. Обогнул центральную улочку, протиснулся по переулкам, прошёл по набережной рядом с портом и вдохнул речной воздух доков.

У забитой пристани мирно покачивались лодки и судёнышки всех размеров и мастей. Это был один из тех суровых годов, когда даже величественная Явор попала под власть льда и вынуждена была покорно ждать, пока солнце не освободит её из плена. Перевозчикам и торговцам предстояло ждать ещё недели две или три, пока риск столкновения с острой глыбой не исчезнет полностью. А пока в порту было пусто и малолюдно. Лишь несколько работяг латали паруса, проверяли вёсла, чинили и конопатили борта своих судёнышек.

Куда больше Кальдура интересовали рыбаки, они уже давно должны были начать рыбачить. Для начала сезона им нужна была всего лишь лодка, снасти, да пара весёл. Под прикрытием прибрежной косы из песка и скал, что стояла перед городом, и которой был знаменит Лукат, их предприятие выглядело абсолютно безопасным.

Кальдур изо всех сил сделал вид, что является частью этого порта, знает его как свои пять пальцев, что он свой человек и просто идёт по делам, как делал это уже сотню раз. Внимания на него, вроде как, не обращали, не косились и не провожали взглядом. И уже ближе к концу порта, ему улыбнулась удача.

Удачливый рыбак и его напарник, только-только пришвартовали громадную лодку и выбросили с её борта несколько сетей, полных бьющейся рыбы. Он услышал их радостную речь издалека, результат рыбалки впечатлил их самих, и они скрылись в прибрежной биндюшке то ли покурить трубку, то ли употребить чего покрепче, прежде чем освобождать сети и разбираться с уловом.

Стараясь не делать резких движений, Кальдур спокойно прошёл рядом, скрыл свой силуэт за грудой ящиков и нагнулся к сетям.

– Что-то потерял? Э? – окликнули его со стороны биндюшки.

Рыбаки не собирались делать перерыв. Они пошли за инструментом. Один из нз держал вёдра, а второй стискивал в кулаках тесак и острый нож для шкуры. Кальдур чертыхнулся, поднялся, на ходу выдумывая, чтобы соврать и прикидывая, не стоит ли ему уже прямо сейчас начинать бежать.

– Это не он потерял, это я потеряла, – знакомый голосок прервал виноватое мычание Кальдура.

Анижа подбежала к вышедшим из биндюшки крепким рыбакам с перекошенными от злобы лицами и ткнула в них значком со своей шеи – солнцем с четырьмя большими навершиями по сторонам света.

– Простите, пожалуйста, если Дур-Дур успел сделать что-то непотребное или неприличное. Не успела уследить за ним, он как ребёнок, ну умественно-отсталенький у нас. Настоятельница послала нас за рыбой, сказала самой свежей, чтоб взяли. Он должен был только тащить кадку, на большее скудного ума его не хватит. А он отчего-то решил дать волю своей придури и побежал к реке. Может, самую свежую искал, как настоятельница сказала. Еле догнала его.

Моряки недоверчиво переглянулись, посмотрели на Кальдура и на невинные и наивные глаза Анижи. Снова переглянулись.

– И давно он такой? – кивнул один из них.

– С рождения, господин. Отдали его нам в монастырь, так как родители не хотели… ну такого. Вот мы за ним и присматриваем, юродивым. Бывает, конечно, натворит делов. А мне потом красней за него.

Рыбаки отошли, всё ещё поглядывая на Кальдура, пошептались и вернулись.

– Хорошая ты девчонка, – улыбнулся один из них. – И красивая. Жаль обет взяла. Тётя Мо… ой, ну… настоятельница меня самого растила. Батька на войне сгинул. Мать пропала почти сразу. Десять мне было, когда мне койку дали на чердаке и кормить начали, как родного. Эх. Давно я к ней не захаживал, аж стыдно стало. Не надо вам на рынок идти, мы вам рыбы так дадим. Она, и правда, самая свежая.

Он раскинул сети, выбрал рыб поживей, что ещё бились, да потолще, выкинул из старой корзинки мусор, нагреб туда улов и плотно закрыл крышкой.

– Вот, держи. Настоятельнице только не говори, что меня видела. Я к ней зайду скоро. Проведаю. Здоровье-то ещё при ней? Хотя не говори. Сам зайду.

– Ой, спасибо добрые господа! Да согреет и осветит вас Светлейшая Госпожа!

Она схватила корзинку в одну руку, в другую Кальдура. Дёрнула, словно непокорного ишака за вожжи, и повела прочь.

Они ушли от города, скрылись в лесочке неподалёку и нашли полянку на возвышении с видом на дорогу, город и реку. Кальдур молчал всю дорогу, и только когда они точно оказались наедине и вне пределов слышимости, прикрикнул на неё:

– Анижа!

– Ну что? – прикрикнула она в ответ. – Думал, уйду? Гони меня, кричи, ударь, не уйду. Буду рядом. Тут мне нужно быть.

– Да я ж о тебе волнуюсь, глупая ты овечка! Со мной опасно. Пойми это!

– Значит, вдвойне нужно рядом быть.

Она покраснела от злости, надула ноздри и щёки и совсем не думала отступать. Он замахнулся на неё, но ударить не посмел.

– Вот дурёха ты! – Кальдур топнул ногой и отвернулся. – Ну и чёрт с тобой! Сама потом поймёшь, что бежать пора было. А уже поздно будет.

– Дур-Дур!– прошипела Анижа.

– Ладно. Проехали, – Кальдур выдохнул примирительно, снова повернулся к ней, выхватил из рук корзинку. – Голодная? Нож есть? Не хочу руками рвать.

Она ещё немного посверлила его взглядом, тоже выдохнула, порылась в сумке и выдала ему совсем коротенькое лезвие, похожее скорее на маленькую стамеску, чем на нож. Кальдур открыл корзинку, достал оттуда рыбину и хряснул её об землю, что было силы – так, на всякий случай, вдруг ещё живая. Провел легонько лезвием по её брюху, раздвинул в стороны, избавился от потрохов, подцепил шкуру и умелыми движениями содрал.

Сразу же зачерпнул пальцами нежное мясо, засунул себе в рот и одобряюще заухал. Опомнился и протянул рыбину Аниже.

– Вот ты клубень, конечно, – она не взяла. – И варвар. Кто же ест рыбу сырой?

– Я ем. И дядя ел, – непонимающе забасил Кальдур.

– А червей из задницы вам кто доставал? – глаза Кальдура округлились смесью недоверия и ужаса, но Анижа не шутила и смотрела на него строго, уперев руки в бока. – А. Значит, ещё всё впереди. Ну, давай. Кушай-кушай. Приятного тебе аппетита.

***

Жаренная на костре рыба казалась яством, что подают по ту сторону Врат Её Царства. И Кальдура, и его старый приятель-желудок, едва могли оторвать себя от нагретой солнышком мягкой полянки, где им знатно похорошело после плотного обеда.

Анижа спокойно и не торопясь разделала и приготовила рыбу, но поела спустя часа два, как только солнце преодолело зенит. Оставшуюся рыбу они прикопали в корзинке в землю – надеялись, что она не попортиться ещё денёк или два.

– Что дальше? – спросила Анижа, наслаждаясь ветерком и уже порядком разыгравшимся солнцем.

– Даже не знаю, – честно признался Кальдур. – До Соласа отсюда дня два-три пути. Неплохо было бы рвануть туда. Может, мне удастся найти в столице пару знакомых, которые помогут.

– Ты жил в столице?

– Бывал там. И несколько людей, у которых есть положение, всё ещё должны мне.

– Что должны?

– Ну… жизнь. Или что-то менее обременительное. Вроде круглой суммы денег и помощи в том, чтобы исчезнуть. Уйти куда-нибудь, гдё всё это не достанет. Думаю, это место на востоке. Или на юге.

– И зачем ты хочешь насмешить Госпожу? – Анижа снова посмотрела на него с сомнением, пытаясь догадаться действительно тот дурак, или просто играет с ней.

– Мне на Неё вообще плевать, Анижа. Я жить хочу, – в ответ на его заявление Анижа скорчила ему рожу, покачала головой и постучала пальцем по виску, показывая, что он и правда не очень умный, но Кальдур не обратил внимания, и продолжил: – Это всё вилами по воде. Три дня по этим лесам мы не протянём, нужно хотя бы элементарно подготовиться. Хотя бы ботинки мне найти. И еды, которая не завоняет уже к завтрашнему обеду. Вернёмся пока в город. Может, удастся выполнить какую халтурку. Или напроситься к торговцам или к тому, кто поедет на телеге по тракту.

– И что потом?

– А потом, Анижа, будет потом.

Она закатила глаза, вздохнула и вскочила с пенька.

– Ну веди. Дур-дур.

***

Ближе к вечеру они успели обойти с полгорода и поговорить почти что с сотней людей. Нищенский вид Кальдура и его способности договариваться не привели ни к чему хорошему. Только один мужичок преклонных лет предложил Кальдуру вырыть яму под новый сортир на его участке за городом, но плата в обмен на эту работу, едва ли тянула хотя бы на один обед. Усталые и расстроенные они попёрлись на поляну, где обедали, и решили там же устраиваться на ночлег – все равно другихвариантов не было. Кальдур погрузился в мысли о том, что на этот раз ему стоит насобирать упавших и уже сушеных еловых веток, сложить из них постель и хоть какое-то подобие крыши, чтоб тепло не так уходило. Он так отчаянно не хотел снова мёрзнуть и стучать зубами, что подумывал стянуть в порту хотя бы кусок старой парусины, прекрыться им или сделать палатку.

– Тпру! – крикнул кто-то у него за спиной.

Кальдур вздрогнул, развернулся инстинктивно на шум, и едва не столкнулся с бугаем, покрытым татуировками и источающим отвратительный запах немытого тела и кислотного перегара. Кальдур тут же схватил Анижу под локоть и поспешил ретироваться, но путь впереди преградили ещё трое, всё примерзкого вида, словно картинка из книжки про их древнюю профессию. Разбойники.

– Что вам нужно? – спросил их Кальдур, проклиная свою невнимательность и усталость. Он сам зашёл в тёмный переулок между домов.

– Наивный вопрос, пацан. Безопасный проход по городу стоит двадцать солов, – вперёд вышел самый широкоплечий и старый из них.

– Нам не нужно в город, – Кальдур отвечал спокойным и ровным голосом. – Мы уже уходим. И проблемы нам тоже не нужны.

– Хм, – главарь артистично изобразил задумчивость и потеребил трехдневную щетину. – Похоже, ты хочешь нас обмануть, пацан. Это не очень вежливо. Ты уже в городе. И чтобы покинуть его, тебе нужно пройти. Мы лишь думаем о твоём благе и безопасности. Что угодно может случиться, времена нынче смутные.

– Мы всего лишь паломники, у нас ничего нет. Вообще ничего. Даже пустого кошелька. Найдите других. Мы лишь потратим ваше время, уважаемые господа.

– В этих местах нынче Светлая Госпожа не в почёте, пацан. Но не смеши нас шутками, что у Её служителей нет денег. Ведь все платят вам налоги, словно Она начала брать за проход через Врата уже тут.

– Мы не имеем отношения к местному храму и его налогам. У нас нет денег на обувь. Вообще нет денег. Буквально. Ни гроша. Мы даже вывернем карманы, чтобы вы проверили.

– Хм, – главарь снова изобразил размышления. – А знаешь, пацан, я тебе верю. Ты можешь пройти.

Бандиты немного расступились, и Кальдур, недолго думая, шагнул вперёд.

– А она нет! – главарь посмотрел на Анижу, схватил её за руку и грязно ухмыльнулся.

Кальдур остановился. Между бандитами всё ещё было пространство, чтобы он мог уйти. Анижа побледнела и смотрела на него глазами полными ужаса.

– Ну-ка убери от неё свои грязные руки, ублюдок, – спокойно попросил Кальдур.

– Или что? – с кашлем рассмеялся бандит.

Он отошёл назад, увлекая за собой Анижу вглубь переулка, а дорогу Кальдуру преградил не менее здоровый громила. Кальдур отпрыгнул назад и тут же вперёд, перенёс вес на левую ногу, развернул стопу, вынес вверх правое колено, выбросил ногу высоко вверх и довернул корпус. Бандит успел отшатнуться, но поднять руки для защиты у него времени не хватило. Раздался шлепок, голова бандита дёрнулась, он упал как подкошённый.

– А монах-то боевой! – напряжённо крикнул главарь. – Вали его!

– Анижа, беги! – крикнул Кальдур и распрямил ногу в живот главарю.

Удачно попал на вдохе, противник сложился пополам и застонал, схватившись за пробитое брюхо. Анижа вырвалась из схватки и бросилась из переулка. Тут же на Кальдуре сцепились сильные руки того, что стоял сзади, оторвали Кальдура от земли и тут же отпустили, стоило только Кальдуру распрямить затылок в лицо громиле.

Их было не четверо, а куда больше. Анижу снова схватили и потащили назад, она закричала. Краем глаза он заметил ещё фигуры, выскакивающие из темноты, прыгающие с крыш и выбегающие из-за ящиков, где они прятались. Он успел подсечь ещё одному ногу и пространство для ударов ногами закончилось.

Он работал корпусом, выкидывая кулаки поочерёдно, надеясь попасть в челюсть и не видя ничего, отходил назад, закручивался по спирали, чтоб по нему было тяжелее попасть. Первые удары не почувствовал. Вырубил ещё двоих, они о своей защите совсем не заботились, но силы были слишком не равны. Тяжёлый удар кулака сзади, куда-то ниже ребёр, перешиб ему дыхание. Два или три удар по голове и в лицо, заставили его покачнуться. Его толкнули вперёд, подцепили ноги палкой и опрокинули. Били долго. Руками, ногами, дубинками и палками.

Тот, кого он ударил первым, кряхтя поднялся и достал нож, собираясь закончить дело. Но главарь жестом остановил его.

– Ты чего? Мелкий тебя обидел что ли? Дак он своё защищал. Не будем ж мы его за это резать. Тем болишно ты жив и здоров. Мертвого завтра не ограбишь, сам знаешь. Вяжи девчонку и пойдём.

Анижа снова закричала, но ей тут же зажали рот. Не отпуская руки от головы, Кальдур с надеждой посмотрел на крыши и вход в переулок. Всем было плевать на крик. Бандиты плотно обступили девушку, так что она не могла шелохнуться и, обмениваясь шутками, пошли прочь.

– Стойте! – крикнул им вслед Кальдур что было сил, закашлялся, снова крикнул. – Не трогайте её! Я принесу деньги.

Главарь остановился у выхода, постоял немного раздумывая, вернулся к Кальдуру, склонился над ним и улыбнулся.

– А может не стоит она того, пацан? А? Другую себе найдешь. Да и надо тебе вообще оно? Ты же монах. Иди помолись, грехи отпусти, милостыни поклянчи. А об этой мы позаботимся. Никто даже не узнает.

– Нет!

– Нет?

– Двадцать солов. Завтра, – прошипел Кальдур, вцепившись взглядом в лицо бандита.

– Двадцать солов? – главарь рассмеялся, и его смех подхватила толпа. – Ты что, пацан, считать разучился? Двадцать солов было за проход. Ты прошёл. А потом зачем-то ударил Турика, Змея, Риста и Шельца. Шельца даже два раза. Запачкал им одежду, заставил их заниматься опасным для здоровья и изнуряющим трудом. Это уже тянёт на сотню солов. К тем двадцати, разумеется. Плюс ущерб нашему боевому духу и переживания, понесённые за счёт того, что заниматься нашим благородным ремеслом теперь стало очень опасно. Любой миролюбивый монах может напасть на нас и жесточайшим образом избить ни за что! Но мы ребята крепкие и можем такое измерить в нескольких бутылках крепкого эля, своеобразная скидка, понимаешь? Полторы сотни выходит. Ну как? Стоит оно того?

– Завтра, – Кальдур не сводил холодных глаз с вожака, а голос его отдавал сталью, но вожак не боялся. – Не трогайте её.

– А вот этот пунктик нашей сделки тянет ещё на пятьдесят солов. Гарантии в наше время – это очень дорогая опция, знаешь ли. Я, как капитан нашего сухопутного предприятия, понесу значительные издержки в случае заключения такого договора. Чем предложишь развлекать мне десяток моих ребят всю ночь и весь завтрашний день? Когда эта малютка будет ждать своего часа, отделённая от них всего одной хлюпенькой дверкой.

– Я. Принесу. Деньги.

– Конечно, принесёшь, – главарь тепло ему улыбнулся и показал изломанные гнилые зубы. – Все приносят. Ну, рано или поздно. Поздно я бы не советовал. Я и так бы не позавидовал твоей подружке. Но если завтра к закату, я не увижу здесь тебя с внушительным мешочком денег или… ну чёрт с ним… эквивалентных церковных драгоценностей… твоей подружке придётся отдуваться за вас обоих. А отдуваться она будет, о-о-о… Пока она не умрёт. Или не надоест. Но скорее всего, пока не умрёт.

– Ты чего, босс? – один из бандитов подал расстроенный голос. – Ты же знаешь, что этот оборванец в жизни не принесёт столько денег. Даже если у него тут есть пара-тройка знакомых, он просто не соберёт. Не успеть.

– Где твой азарт, Шейс? Боевой монах нас уже удивил сегодня. И я не удивлюсь, если он выполнит свои условия сделки. Он может пойти в храм и запросить сумму выкупа у жрецов. Или украсть чего интересного. Он был готов помереть за девку. Что-то стопудов сделает. А мы такого ещё не проворачивали ни с кем. Если получиться… представляешь, какая золотая жила откроется? Давненько мне горло душили их сытые религиозные ряхи…

– Но, босс…

– И ради этого чувства ожидания чуда! – прикрикнул на него главарь. – Нам всем придётся подождать, к моему величайшему сожалению. Девчонка провёдет ночь со мной. Будет развлекать меня разговорами и пением, например. Если я не увижу завтра что-то достаточно большое и золотое, то следующей ночью она будет кричать. А потом уже достанётся вам. Если конечно, боевой монах ничего не сделает.

– Я принесу деньги! – прошипел ему Кальдур и едва успел закрыть голову от прощального удара сапогом.

Виденье 4. Если бы это было ценой

Кальдур ворвался в тайное убежище. Он был покрыт грязью, промок насквозь от пота, дышал как загнанный зверь. От страха, безумия и многочасовой гонки через лес глаза его стали почти стеклянными.

Его встретил Дукан. В секунду возник из темноты, преградив ему путь в пещеру. Узкий клинок едва не пробил ему грудь, замер в сантиметре и нерешительно качнулся. Глаза старика ничего не выражали, кроме ледяной решимости. Кальдур не дрогнул.

– Как погулял, парень? – безразлично поприветствовал его старик.

– Где Розари? – спросил сквозь зубы Кальдур. Он был готов разорвать преграду на своём пути, хоть и понимал, что ему это вряд ли удастся.

– Там где ты её оставил, очевидно.

Кальдур нетерпеливо сбил лезвие в сторону, отпихнул старика в сторону, бросился внутрь и замер. Розари и правда была там, вся бледная, покрытая потом, с синюшными губами и впавшими глазами. Выглядела она ещё хуже, чем накануне.

– Почему она не исцеляется, Мрак тебя раздери? – ошарашенно пробормотал Кальдур, не веря тому, что видит.

– Потому что не может, – Дукан насупился и спрятал меч.

– Она уже должна была поправиться! – Кальдур рванул к ней, упал на колени, подполз, встряхнул осторожно за плечи. – Эй, ты нужна мне! Давай же. Исцеляйся. Чёрт тебя дери! Да в чём дело-то?

Глаза Розари устало дрогнули, она провела языком по сухим и растрескавшимся губам, попыталась сглотнуть. Не получилось.

– Ты… Ты трус и предатель… – прошептала она почти без интонаций. – Насмешка над Госпожой… Зачем только я?.. Зачем…

Её глаза закрылись и она обмякла.

– Нет! – закричал Кальдур и мягко похлопал её по щеке. – Нет-нет-нет! Ты должна исцелиться, Розари. Слышишь? Ты нужна мне! Анижу схватили. Они убьют её, если ты не поможешь мне. Давай же, чёрт тебя дери! Исцеляйся!

– Кто? Кто её схватил? – резко спросил Дукан, навис над ним и стиснул медвежьей хваткой ему плечо.

– Бандиты! Им нужен выкуп. Или они… или они… Клянусь Её Светом, я убью их, я убью их всех! Помоги мне, Розари. Помоги же…

– Просто бандиты? – спокойно переспросил Дукан и выдохнул, казалось, что от ответа Кальдура ему стало легче. Он отпустил хватку.

– Не просто! – огрызнулся на него Кальдур. – Их слишком много. Минимум десяток. Я ничего не смог сделать. Розари! Давай же.

– Она не может, Кальдур. Если бы могла, давно бы поправилась. Но она не может. Оставь её.

– Может, она не умеет?.. Не понимает как… – Кальдур шептал будто безумец. – Её не учили. Если я… может я…

– Она всё знает, Кальдур. Это не первая её рана, поверь мне. Просто в этот раз она не может.

– Вот чёрт! – крик разнёсся по пещере.

– Успокойся уже, – Дукан фыркнул презрительно, а Кальдур повернулся к нему и схватил за грудки.

– А ты? Ты умеешь драться. Пойдём со мной. Пока не поздно.

Дукан осторожно освободился от его рук, не сводя с него презрительного взгляда.

– Я никуда не пойду, Кальдур. Я пытаюсь сделать так, чтобы последняя надежда королевства не загнулась в этой пещере. И даже если бы мне не нужно было б этого делать, я бы всё равно не пошёл. Есть у нас, знаешь ли, дела поважнее. Тем более ты сам виноват в том, что случилось с бедной девочкой. Трус.

– Я не трус, – стиснув зубы, прошипел Кальдур. – Это ты трус, раз не хочешь помочь ей! Пускай даже так. Твоё право. Но ты должен ей. Она помогла. Помоги в ответ. У вас должны быть деньги. Нужно двести. И я уйду.

– Выкуп? – Дукан даже не попытался скрыть ухмылку. – Ты и правда пацан, если думаешь, что её отпустят. Как только ты принесёшь, они потребует ещё. И ты будешь давать им, делая разные неприятные вещи. А когда уже неоткуда будет брать деньги – убьют обоих. Я бы поступил именно так, встретив идиота, вроде тебя.

– Есть у тебя или нет?!

– Нет. Война – дело недешевое, парень. Деньги нужны постоянно и им постоянно находится применение. Есть в Соласе. Я с удовольствием заплачу тебе эту сумму и даже вдвое большую, если ты…

– Мне нужно сейчас и здесь!

– Мне жаль девушку, парень, – Дукан покачал головой и грустно улыбнулся, презрение исчезло из его взгляда. – И я ей благодарен. Но… так вышло. Забудь о ней. Ты нужен здесь. Мы должны доставить Розари в Солас. Там она получит помощь. И мы должны торопиться. Я сделал носилки. Будем нести её вдвоём, пока светит солнце, ночь отдыхать. Три-четыре дня и мы там. Я тебе заплачу, можешь не сомневаться. И ты пойдёшь своей дорогой, куда хочешь.

– Да пошёл ты к чёрту, старик! Я никуда с тобой не пойду. Я пойду за Анижей.

– Один против десятки? Погибнешь как дурак. Ах да, ты и есть дурак… Хм. Впрочем, есть способ уровнять шансы.

Дукан не дождался вопроса Кальдура, достал спрятанную за камнями сумку и показал её содержимое Кальдуру.

– Нет, – выдавил из себя побледневший Кальдур, отшатнувшись от креста.

– И зря… – прошептала Розари так тихо, что он невольно наклонился к ней. И вдруг взяла его за руку. – Звали его «Мрачный Колосс»… он был сильным доспехом, летал высоко и видел, что по ту сторону облаков… достойно служил серафиту и защищал собой Её Свет… Он скорбит… так скорбит по своему хозяину… и столько в нём ярости… столько мощи… нерастраченной… прекрасное… оружие…

Словно молния очертила пещеру, погрузила её во тьму, Кальдур ослеп на несколько мгновений и тут же вырвал руку. Во вспышке и тьме он увидел великана из серого камня с красными глазами, пышущего паром и рычащего, словно бык.

– Ты всё ещё слышишь их…– прошептала Розари и задышала тяжёло и часто.

– В этом нет никакого смысла! – Кальдур сорвался на крик. – Я не буду надевать его! Хватит этих трюков! Как вы не понимаете, если сотня Избранных пала в бою всего с восемью наирами, то что смогут сделать двое?! Вам не втянуть меня в это самоубийство.

– Доспехи питает Её божественный Свет, Кальдур, – спокойно ответил Дукан. – Пока Он есть, в доспехах будет сила. Мастер Лотрак сказал мне, что среди Избранных нет более и менее достойных, Свет разделён между всеми в равной мере. Он сказал, что есть надежда, пока жив хотя бы один кайрам. Ведь сто из них были сильны как сто, но один так же будет силён как сто. Ибо сила у них одна на всех.

– И где же твой мастер Лотрак? – огрызнулся Кальдур.

– Думаю, мёртв, – честно ответил Дукан. – Но это не важно. Этот человек не врал. Он учил нас с Розари, и я верю ему. Госпожа всё ещё жива. Если доспехи всё ещё работают, значит, Её Свет не покинул мир. Ты понимаешь, Кальдур? Ещё есть надежда. Для меня, для тебя, для этого мира. И для той несчастной девушки в плену у бандитов. Я пешка, ты ладья, но Она – истинная королева доски, пока Её не взяли, битва будет идти.

– Да плевать мне на вашу войну! И на шахматы тоже плевать! Чёрт! Чёрт! Чёрт! – Кальдур побелел от гнева и растоптал догорающий костёр.

– Хорошо. Я в полной мере услышал тебя. Думаю, мы тут закончили.

Голос Дукан изменился, стал ледяным и опасным. Он встал, помрачнел, откинул плащ, снова вытащил клинок и направил на Кальдура.

– Ты чего удумал, старик?!

– Я знаю тебя меньше недели, пацан. Но уже уверен, что смогу найти лучшего кандидата для этой железяки.

– Что?!

– Это значит, что ты можешь уйти. Выйти из этой пещеры живым и без дырки в районе сердца. И отправиться по своим делам. Прямо сейчас. Пока я не передумал. Мы с тобой закончили.

Непонимание, удивление и обида на лица Кальдура сменились холодным спокойствием и презрением. Он не шелохнулся.

– Что? Готов умереть за жричку? – спросил Дукан, позволив меч дрогнуть и покачнуться.

– Бей, – без интонаций бросил в него Кальдур.

Дукан дёрнулся вперёд, Кальдур моргнул. Удара не последовало. Старик расплылся в усмешке и убрал оружие.

– Наверное, поэтому она тебя выбрала.

– Что?..

– Не бросаешь. Не поможешь поступить иначе. Готов умереть за своих. Не такой уж и ублюдок. Пускай и тупенький. Видимо, верности было достаточно, чтобы избрать тебя, парень. Не мне, конечно, осуждать пути Светлейшей Госпожи, но, наверное, Она не сглупила и не способна сглупить вообще. По крайней мере, на нашем уровне, на уровне игры смертных. Вот и скажи мне, что с тобой не так? Раз ты готов принять на себя меч, но не готов меч взять.

– Это не одно и то же! Ты просто не понимаешь, старик.

– Так объясни мне, парень. Потому что ты прав, я не понимаю. В твоих руках буквально судьба всего мира, ты можешь вытащить его из пожара, спасти бесчисленное количество людей, но вместо этого… я даже не могу найти слова для того, что ты делаешь.

– Ты бы говорил по-другому, если бы твой меч прирос к твоей руке и постоянно требовал крови! И у тебя бы не было выбора, кроме как поить его. Поить без сомнений, топя все свои мысли и переживания на дне, оставляя только страх, что этот самый меч может пронзить и тебя!

– Если это всё что требуется, для того чтобы остальные жили в мире – я готов. О милостивый Свет, я готов гореть огнём каждый день, если бы это было ценой. Честно признаться, я пытался заставить эту штуку работать. Но, как это не иронично, по всей видимости, я не достаточно грешён, чтобы оно выбрало меня.

– Нет, – прошептал Кальдур.

– И как не иронично – ты во всём этом оставил место для сомнений и выбора. Ха! И не договорился со своей совестью. Это конечно впечатляет. Что ж. У тебя и правда есть выбор. Ты можешь просто пойти к выходу, покинуть эту пещеру, удаляться от неё всё дальше и дальше, забыть моё лицо, забыть лицо Розари и забыть лицо Анижи. Год, два, три и они сотрутся, поблекнут, и уже не будут вызывать каких-то сильных эмоций. Я знаю, как это бывает, парень. Себе ты придумаешь оправдание, ловкое и изящное, чтобы самому в него поверить, и с каждым днём оно будет казаться тебе всё весомее и весомее, пока ты сам не поверишь в то, что сделал всё абсолютно правильно. Что-то вроде: «так было лучше для всех, если бы я остался, то случилось бы страшное… бла-бла-бла». Со временем груз прошлого уже не будет казаться тяжёлой ношей, вес её будет для тебя привычным. Тебя будут искать, но ты будешь прятаться, станешь хорош и в этом со временем. И если не случится какой-либо глупости – проживешь не такую уж и короткую жизнь. Как тебе? Неплохо, правда?

Кальдур не ответил, просто смотрел на него, холодно и спокойно.

– Или ты можешь пойти за ней. Придумаешь что-нибудь по дороге. Попытаешься ограбить купца на дороге, вломишься в чей-то богатенький домик, попросишь помощи у сердобольных богачей или капитана городской гвардии. Или сразу же начнешь умолять бандитов обменять свою жизнь на её, и будешь делать, что они скажут. Ведь какие-нибудь полезные таланты и у тебя найдутся. Воровство, убийство, грабёж, взлом. Или можешь попытаться пробраться к ним и освободить её. И будешь умолять Госпожу, чтобы Она дала тебе удачи чуть больше, чем до этого. Ведь столько вещей в этой жизни может пойти не так. Хороший план, да? Правда, может сложиться в любую секунду как карточный домик.

Кальдур мрачно посмотрел на него и стиснул кулаки, едва сдерживался, чтоб не ударить.

– Или ты можешь закончить всё это. Взять верёвку. Найти дерево. Ну, ты понял. Это же тоже выход. Нет жизни – нет проблем.

– Я не самоубийца.

– Ну… Госпожа бы с тобой поспорила. Хотя, может, в той жизни тебе это не особо понравилось, просто ты понял это в последний момент, когда уже было поздно всё исправлять.

– Что ты хочешь сказать, старик?

– Да ничего такого, Кальдур. Просто будь я на твоём месте, я бы не думал и не тратил время на всю эту белиберду. Схватил бы последний шанс за горло и отпускал бы его, пока всё не разрешится. Для меня всё очень просто. Ты наденешь доспех. Заберёшь Анижу. И вернёшься сюда, чтобы позаботиться о Розари. А дальше как пойдёт.

– Не вернусь… – Кальдур посмотрел на крест.

– Вернёшься. Ведь я думаю, ты из тех парней, что держат клятвы.

– Клятва меня не касается, пока я не с доспехом. Я обычный человек.

– О, я не про эту клятву. Я про клятву, которую ты дашь сейчас. Если возьмешь доспех – вернёшься и поможешь Розари.

– И зачем мне её давать?

– Затем, что иначе я проткну тебя, – Дукан хищно улыбнулся и потёр рукой рукоять меча. – Не люблю мужчин, что бросают женщин в беде. Тяга у меня протыкать таких. Особенно, если наговорили мне всякого дерьма, с которым я уж никак не могу согласиться.

– Ублюдок…

– Но ты, конечно же, не спеши. Уже светает, весь день впереди. Времени полно. Поспи, погуляй, подумай о жизни. А бандиты с твоей подругой спокойно подождут. Никуда не денутся. Да, парень?

– Это не то же самое, что вытащить меч из ножен! Если я возьму доспех, то это будет навсегда. Я не смогу жить нормально больше. И мне точно не повезёт второй раз, понимаешь?

– Да, наверное. Я не знаю. Мне плевать. Это уже твоё дело, Кальдур. Твой выбор. Твоя «нормальная» жизнь.

Кальдур вскрикнул от злости, развернулся и стрелой вылетел из пещеры. Нарезал несколько рваных кругов туда-сюда, что есть силы ударил в дерево, разодрал о кору руки и опустился на колени, снова крикнул.

– Ну как? – раздался сзади спокойный голос Дукан. – Тяжело принимать своё бессилие? Если и есть на свете чувство, способное разорвать душу, то это оно самое. Я знаю. Я бессилен прямо сейчас. Там в пещере умирает мой родной человек, а я ничего не могу с этим сделать. В этой же пещере затухает последняя искорка света, что у нас есть перед тьмой, которая обнимет скоро всё, что я вижу. Всё, за что я сражался так долго. Я никогда не прятался, никогда не сидел, сложа руки, я так старался, я пролил столько крови, я делал такие вещи, что… но всё это зря. Я не справился со своим долгом. Я проиграл… А ты ещё нет. Ты всё ещё не проиграл, сынок. Потому что ты не бессилен.

– Я клянусь.

Крупные капли скатились по щекам Кальдура, когда он выдавил из себя эти слова. Его глаза запали, он побледнел, а его лицо стало мёртвым и безжизненным. Молча, он поднялся с колён и на негнущихся ногах вернулся в пещеру, сел, скрестил ноги, подтянул к себе сумку, вынул тяжёлое содержимое, и взвалил себе на ноги. Дукан вошёл следом и остановился.

– Он просто сожжёт меня, – едва слышно прошептал Кальдур, кусая до крови губы. – Я трус. Я предатель. Я больше не достоин. Он просто сожжёт меня.

В его голосе не был страха, скорее попытка принять неотвратимость. Неловко он положил свои руки на крест, пробежался пальцами по символам, схватился крепко за навершия, и сжался весь и зажмурился.

Ничего не произошло.

– Кальдур? – голос Дукана сделался на удивление мягким.

– Я не знаю! Я плохо помню первый раз. Меня привязали лицом вниз. Я ничего особого не делал.

– Попроси его… – прошептала Розари едва слышно. – Скажи ему…

– Что сказать? О чём попросить?

– Он… он сомневается… неужели ты не слышишь?.. Скажи ему… что ты отомстишь… за его хозяина… откройся ему… говори с ним…

Кальдур снова пробежался по символам, словно пытаясь прочитать их пальцами. Закрыл глаза. Выдохнул, как учили. Всмотрелся в темноту в глубине себя. Испугался, потерял землю под ногами и начал стремительное падение в бесконечном просторе. Почувствовал ветер. Вспышка разорвала темноту.

Было ей двадцать зим, и звали её Ханай. В ночь Шестой Битвы молнии резали небо под крыльями её зеркан. Летала она выше всех, и первой увидела чёрные щупальца и тушу левиафана, что вот-вот окажется рядом с Дворцом. 

Понимала всё. Ни секунды не сомневалась.

С радостью выполнил её последний приказ. Собрал весь Свет, до которого смог дотянуться и направил в себя. Обвил крепче зеркана, соединил силы наших источников, чтобы удар был страшнее. Удивился, что в его стальной душе есть место для страха. Сказал ему, что мы вместе и там, где и должны быть. 

Было темно. Блеснула во вспышке черно-оливковая плоть. Обнажилась уродливая пасть. Дернулись в нашу сторону щупальца, закрыли небо от нас. Мы уже близко. 

Она знала. 

Знала, что вся сила доспеха, высвобожденная в одной точке, не сможет сразить гиганта. Но дала шанс тем, кто был внизу. Ибо они узрели, как Её Божественный Свет, хотя бы на миг разрывает темноту. 

Рухнул вниз.

Изо всех сил пытался снова обнять её, защитить, спасти, уберечь. Так хотел, чтобы были крылья… Но Форма Разрушения забрала всё. Слишком устал. 

Звали её «Ласточкой», была она мала ростом и всё присматривали за ней, как за младшей сестрой. Но шла она всегда впереди, и не было крепче неё опоры в бою. Забрали её из города у горных вершин, видела она белый снег и не страшась шла на высоту, ещё до того как я начал защищать её.

Она летала выше всех. 

Но в этот раз было слишком высоко. 

Чужая боль стиснула Кальдура в тисках, он тихо вскрикнул, рвано попытаться хватануть воздух, словно гора обрушилась на его плечи и грудь, давила, пыталась похоронить под собой. Вязким болотом она сомкнулась над головой Кальдур, он начал тонуть и задыхаться и лишь каким-то чудом смог подумать о чём-то кроме страха за свою жизнь и желания вдохнуть.

Анижа. 

Девушка, которую не смог защитить. 

Маленькая, но бесстрашная. 

Всё ещё жива. Верю в это. 

Всё ещё. Можно. Помочь. 

Тяжесть и боль сменились на едва контролируемую злость, ярость, но не кипящую, а холодную и обжигающую. Он услышал искажённый металлический и глубокий рык, от которого ходило ходуном всё его тело и окружающее пространство. Увидел в темноте два разгорающихся уголька, заполняющих всё вокруг.

Если бы он вспомнил, что будет дальше, с того первого раза в детстве, он бы никогда не притронулся к этой железяке.

Металл под его руками завибрировал, так что его едва удавалось удержать. От него пошёл пар, поверхность стала ледяной, обжигала пальцы и перешибала дыхание.

Крест стал белым, засветился ярче солнца, ослепил даже сквозь закрытые веки, поднялся в воздух, замер рядом с его головой, обдал его паром, пошёл рябью и вдруг потерял форму.

Кальдур заорал. Раскалённая ртуть обрушилась на него сверху, залила лицо, глаза, спускалась ниже. Его кожа, пальцы, волосы, глаза, одежда – всё начало гореть. Он чувствовал, как капли горячего металла вгрызаются глубоко, слизывают плоть с его костей, просушивают их и делают ломкими. Оно полилось у него по плечам, стекло между лопатками и забралось внутрь, переместив пожар туда, выжгло ему всё нутро, скрутило, как в мясорубке и…

Темнота.

Тело Кальдура не смогло вытерпеть такой боли. Он потерял сознание и одновременно остался в сознании, но где-то ещё. Стоял посреди темноты. Но уже не один.

Словно раскаты металлического грома к нему приближались гулкие шаги. Он увидел коренастого гиганта чуть выше двух метров, выточенного из чёрно-серой матовой стали, украшенного полотном из угловатых шипов, c лицом, напоминающим оскаленный череп самой Смерти. Раздался низкий металлический рык, и Кальдура обдало потоком пара. К нему протянулась рука. И он взялся за неё.

Мы Мрачный Колосс.

Мы Кальдур.

Мы живой доспех. 

***

Закатное солнце окрасило небо красным.

У дальнего конца его уже замерцали звезды. Холодный речной ветер разгулялся, сдул последние облака, прогулялся по пристани и заглянул в тихий переулок.

– А я уж думал ты не придёшь, – с наигранной печалью заметил главарь.

Он сидел на своеобразном троне, сложенном из старых ящиков и корзин. Бледную Анижу, с красными от слёз глазами, он держал у себя на коленях, одной рукой стискивал её горло, второй водил по бедрам. Одежда на ней была целой.

Остальные бандиты при появлении Кальдура бросили свои важные дела, сплюнули жевательный табак, отставили трубки и бутылки, поднялись и разулыбались в ожидании нового развлечения.

– А я пришёл, – голос Кальдура был столь холоден, что несколько бандитов поприветствовали его смехом и улюлюканьем.

– Принёс? – медовым тоном спросил главарь и стиснул грудь Анижи, она даже не вскрикнула.

– О да, – голос Кальдура тоже сделался бархатным, он улыбался. – Кое-что я тебе принёс. Отпусти её, ублюдок.

– Или что? – рассмеялся главарь и уткнулся девушки в грудь. Та лишь отвела лицо.

– Или я покажу тебе.

Словно порыв ветра раздул волосы и одежду Кальдура. Раздался хлопок, позади него взвилось пламя и тут же погасло, жидкий металл растёкся по его шее и спине и принял форму.

Тяжёлый. Куда более тяжёлый, чем прошлый его доспех. Кальдур прибавил в росте, вырос на пару голов выше самого высокого громилы, и стала раза в два шире него в плечах. Тело слушалось его, но с какой-то неприятной инерцией и неповоротливостью.

– Ха, – главарь отшвырнул Анижу в сторону и радостно хлопнул в ладоши. – Так и знал! Так и знал! А монах-то боевой! Боевой! Самый настоящий жрец! Чудотворец! Будет представление! Ну-ка, Шейс, осади-ка его.

– Чечас, босс!

Бандит неуклюже вышел вперёд, встал под мрачным взглядом недвижимого Кальдар, обстучал себя по поясу, вытянул из-за спины небольшой мешочек, повозился с его завязкой и вдруг резким движением опрокинул на Кальдура. Белый порошок заполнил всё вокруг, запачкал доспех и заставил бандита чихнуть. Пользуясь паузой, Анижа уползла под ящики и затаилась.

– Ага! – вскрикнул главарь. – Схавал? И что ты теперь можешь? И не таких ломали. Подготовились.

– Что-то не рассеиваются его чудеса… – тревожно пробормотал бандит, глядя на мрачную махину доспеха Кальдура, и потряс у него перед лицом мешочком снова, вытряхивая остатки содержимого.

– Это мука, – голос Кальдура звучал искажённым металлом и глубоким. Знакомый запах заставил его ухмыльнуться.

Кальдур ударил, прежде чем бандит понял, что продавец «волшебных средств» оказался лжецом и обманул его. Его шаг вперёд и замах длились вечность, доспех был чудовищно неповоротливым. Но удар всё-таки получился.

Бандита сдуло, словно листок, выпущенный из пальцев в бурю. Кальдур только распрямился, а он уже лежал на земле на другом конце переулка. Его полёт остановился только у стены, он не поднимался и выглядел переломанным.

Кальдур поднял кулак и уставился на него. Он даже не успел высвободить лезвия, не понимал, как это сделать, просто ударил. И понял, что хватило даже этого – кулак в доспехе был огромен и покрыт шипами, похож скорее на навершие булавы, чем на перчатку с пальцами. Он смахнул кровь и пошёл вперёд.

Они ещё не поняли, что перед ними. Не были смелыми, просто глупыми и уверенными в своей силе и безнаказанности. Что-то чиркнуло его под рёбрами, что-то ударило в спину, что-то искрануло по основанию шеи. Они били его мечами, дубинками, короткими копьями и стилетами, но такое оружие этой броне всё равно, что зубочистки.

Громила с поломанным носом, тот, что пытался схватить его в переулке и стоял сзади, вышел к нему лицом к лицу. И ударил ему по лбу короткой палицей. Кальдур не почувствовал. Что небесному киту камень. Обнял громилу за пояс, оторвал от земли и прижал к себе что было мочи и злости.

Тот выкрикнул, захрипел, обмяк. Доспех наконец-то услышал Кальдура и показал зубы, пускай и не такие изящные, как у прошлого доспеха, но они справились. Пронзили здоровяка в десятке мест, пригвоздили к Кальдуру, тот отпустил хватку, поднял руки, погрузил их в плечи противника и просто разорвал его.

Что-то ещё чиркнуло ему в спину, он не глядя отмахнулся туда, и добавил ногой, раздался грохот и всхрип.

Главарь уже всё понял. Бежал к выходу из переулка, сметая на своём пути мусор. Кальдур не мог позволить ему уйти. Толкнулся что есть мочи от земли, вмиг догнал его и боднул плёчом, словно какой-то дикий вепрь, но не удержал равновесия и не смог затормозить. Главарь впечатался в стену, что-то у него в спине хрустнуло, он застонал тихонько, его руки изогнулись в конвульсиях. Кальдур не стал проверять, что с ним, неуклюже поднялся, протопал до него и опустил бронированную ногу ему на голову.

Повернулся к остальным. Им уже давно пора было бежать. Но они не могли. Во время свалки Кальдур, похоже, задел одну из хрупких стен заброшенного дома, что формировал переулок. Стена покосилась, кладка рассыпалась и съехала в сторону, перекрыв пространство, откуда пришёл Кальдур.

Он стоял между ними и единственным выходом. Щуплый и худой разбойник тоненько пискнул и бросился на стену – карабкаться вверх, что есть мочи.

– Не стоило вам её трогать… – прошептал Кальдур и пошёл вперёд.

***

Анижа открыла глаза.

С трудом удержала стон, приступ страха и желание вырываться. Мутота перед ней стала резкой, и она увидела знакомый подбородок, щетину и копну волос.

Кальдур нёс её на руках. Осторожно нёс прочь от всего этого.

– Кальдур… – прошептала она.

– Прости меня, пожалуйста, – он не посмотрел на неё, но голос его дрогнул.

– Ничего. Я знала, что ты придёшь.

– Они…

– Нет, Кальдур. Но я не хочу говорить об этом. Не сейчас. Я не готова.

– Они больше никому не причинят вреда. Никому.

– Ты убил их, – тихо сказала она.

– Это то, что я есть, – он так и не нашёл силы посмотреть на неё. – Ты ранена?

– Нет.

– Это хорошо.

– Куда мы теперь пойдём? В Солас?

– Сначала нам придётся вернуться в ту пещеру.

– Ты сказал, что нам не по пути.

– Да. Но я кое-что обещал. Розари не стало лучше. Мы пойдём в Солас вместе с ней, чтобы ей помогли там. А после решим, что делать.

– Ты соврал мне. Чтобы уйти тогда.

– Нет. Она должна была выздороветь. Доспех лечит. Но почему-то не в этот раз.

– Понятно.

– Мы должны спешить. Я хочу кое-что попробовать, но ты должна держаться за меня очень крепко.

– Ты что удумал?

– Хочу проверить, насколько у этого доспеха сильные ноги.

Частичная Форма. Одна из немногих техник, что у получалась у него в совершенстве, по крайней мере, с прошлым доспехом. Практически бесполезная в большинстве ситуаций, но вполне годная, чтобы не напугать девушку своим видом, и чтоб ей удобнее было цепляться.

Позади него вспыхнула вспышка. Он не боялся, что этот огонь навредит Аниже, уж у неё-то праведности и чистоты было не занимать. Уродливые поножи, похожие на ноги какого-то мифического бегемота, опустились от его поясницы до ступней.

Он остановился, перешёл на тяжёлый шаг, неуверенно прикусил губы, сжал Анижу покрепче и оттолкнулся. Звёздное небо качнулось к нему, в ушах засвистел ветер, их тут же заложило, Анижа коротко завизжала, и обвилась вокруг него худой и крепкой верёвкой, забыла как дышать.

Кальдур успел мотнуть головой по сторонам, разглядеть верхушки леса и вдруг движение вверх кончилось. Земля начала приближаться, он испугался, понял, что его перекашивает в воздухе, в последний момент выровнялся, подогнул колени, от страха распрямил их. Земля внизу взорвалась, раскинулась в стороны комьями трещинами. Сам Кальдур едва не закрыл глаза, снова толкнулся и выпрыгнул, живот перевернулся у него в утробе, холодок пробежал по спине. Он выдохнул, как учили, взял себя в руки, приземлился и пронёсся по инерции с десяток широких шагов, едва успевая укрывать Анижу от веток.

– О нет-нет-нет, – пробормотал он. – Это уже слишком. Плохая была идея.

– Ты чего, Кальдур! – едва слышно пискнула Анижа, впившись ему в шею и спину до крови, всё ещё боясь открыть глаза. – Сдурел, клубень!

– Совсем забыл, как мне неуютно от высоты. Чуть не угробил нас.

– Ты выглядишь испуганным. Как щеночек. И это очень смешно, – Анижа отстранилась от него хихикнула. – Но мне тоже неуютно. Давай лучше по старинке. Я уже могу идти сама. Ты можешь меня отпустить.

Виденье 5. В равной мере

Что-то мокрое и холодное коснулось его лба.

Он дёрнулся и проснулся. Расплывающиеся круги сформировали из темноты лицо Анижи, усталое и немного обеспокоенное. В руках она держала тряпку и глубокую тарелку с водой. Над ними навис свод пещеры, дневной свет пробивался сквозь щель, мелкий костерок в метре от его ложа едва тлел.

– Проснулся? Как себя чувствуешь?

– Нормально, – соврал он и посмотрел на лежащую рядом Розари. Она была бледной и едва дышала, спала тревожным и болезненным сном.

Анижа не остановилась, снова намочила тряпку, протёрла его лицо, голову, затылок, грудь и руки.

Он не сопротивлялся. Его слегка тошнило, во рту застрял привкус железа. Тело ломило так, словно их с дядей конь умер прямо перед посевной, и пару недель Кальдура тащил плуг за него. Ступни, предплечья, икры и ладони онемели, он чувствовал в них только мелкую дрожь, расходящуюся вверх. В спину словно засунули металлический крест, который неприятно распирал мышцы шеи и лопатки. Кожа лица и груди наоборот стала слишком чувствительной, и её жгло, будто ошпаренную кипятком. Он с трудом принял сидячее положение, притворно зевнул и протёр глаза.

– Сколько я спал?

– Сутки. Я уже начала беспокоится. У тебя был жар. Он никак не проходил. И сейчас есть.

– Неудивительно, – Кальдур устало вздохнул и вымучил из себя улыбку.

– Ты всё-таки согласился… – она опустила глаза на секунду и посмотрела на него. Пронзительно. – Согласился ради меня. Не следовало.

– Да-а-а, – неловко протянул Кальдур и отвёл глаза. – В любом случае, ты жива и оно того стоило. Не хочу говорить об этом. Что сделано, то сделано. Что с Розари?

– Плохо ей. Рана воспалилась и не заживает. Я пробовала лечить её и провела ритуал, но он не помог. Она слабеет. Думаю, стрела была чем-то отравлена.

– Ну конечно, – Кальдур помрачнел. – Эти ублюдки не могли по-другому. Мало им было чёртовой колдовской стрелы. Ещё и яд…

– Я не понимаю такую жестокость, – Анижа скривилась и виновато посмотрела на него.

– И не нужно. Держись подальше от всего этого. Чёрт. Нужно собираться и нести её. Зря меня не разбудили.

– Дукан сказал дать тебе отдохнуть. Ты выглядел плохо. Бредил.

– Много он знает, этот Дукан. Есть что-нибудь перехватить? Умираю с голоду.

***

– Отдохнул? – кисло спросил Дукан и скривился немного при виде Кальдура.

– Та, – ответил тот, зависнув над котелком и, работая большой деревянной ложкой набивал, себе щёки похлёбкой. – Ошен фкухно. Ис хего похьёбка?

– Из крысы, – честно ответил Дукан.

У Кальдура кусок стал поперёк горла, он подавился, засопел, уронил пару навернувшихся слезинок, пропихнул кусок внутрь, поморщился и продолжил трапезу. Но уже медленнее и без удовольствия.

– Хотя я не уверен, что это была крыса, – Дукан нахмурился. – Кролики в окрестности уже не заглядывают, боятся меня. В полях подстрелил эту, назовём её полевой… полевым тушканчиком. Я долго кипятил и варил это мясо. Вряд ли с ним что-то не так. Помереть не должен.

– Он не даст, – сухо отметил Кальдур, похлопав себя по спине. – Давно я не ел ничего противного. А это вроде и мясом пахнет, и вкусно. Спасибо.

– Возможно, дикий тимьян перебил запах… хотя тебе не стоит об этом знать. Кушай парень, силы тебе понадобятся. Я ведь не ошибся в тебе?

– Нет. Розари попадёт в Солас.

– Сможешь её телепортировать?

– Вряд ли. Я пробовал, пока добирался до Анижи и потом, когда нёс её назад. С этим доспехом всё не так. Пока он меня не слушается. И я не знаю, как его заставить. Но не волнуйся – я её донесу. По крайней мере, силы у него не занимать.

– Хорошо. Я уже собрался. Выходим, как будешь готов.

Кальдур кивнул, отложил ложку и запил водой из мехов. Пил жадно, столько, сколько потребовало тело. Знал, что теперь ему придётся есть и пить при любой возможности. Доспех будет отнимать много сил.

Удивительно, но он почувствовал даже некоторое облегчение. Кошмар, от которого он бежал все эти годы, оказался кошмаром привычным и знакомым, почти родным. Страх по поводу того, чем он снова стал и что с ним теперь будет, переминался внутри костлявыми лапками, но куда тише, чем он представлял. Такое чувство вполне можно было заткнуть, перестать обращать на него внимание, сосредоточиться на главном – на том, чтобы дожить до следующего дня. И даже эта вынужденная отчуждённость, которую он приобрёл много лет назад от увиденного в сражениях, не была чувством действительно неприятным. Он почувствовал себя дома.

– Её нельзя нести, – с тревогой сказала Анижа, всё это время она сидела рядом с Розари и готовила её. – Рана снова открылась. У неё идёт кровь… только она чёрная и густая. Не понимаю, как это возможно.

Кальдур поперхнулся очередной порцией воды и уставился на них.

– Нужно торопиться, – Дукан дёрнулся за носилками, но Анижа махнула ему рукой.

– Не донесём. Я думаю, она уже… отходит.

В пещере повисла неприятная тишина. Кальдур сглотнул и отложил флягу.

– Что? Что ты мелешь, девочка? – впервые за их встречу голос Дукана дрогнул, он тут же успокоился и попытался успокоить остальных. – Всё будет нормально. Мы донесём её, она выдержит. Она сильная.

– Не настолько, – скупо ответила Анижа. – С ночи у неё нет жара. Дыхание не глубокое. Её тело больше не борется. Нет сил. Она отходит.

– Так быть не может, – вкрадчиво и серьёзно сказал Дукан, словно пытался её переспорить. – Она не может умереть.

Анижа ему не ответила, посмотрела в глаза так, что он не смог выдержать этого взгляда. Он немного постоял в сторонке, собрался и подошёл к Кальдуру.

– Ты. Сделай что-нибудь.

– Что, например?

– Ты же Избранный. У тебя есть сила. Помоги ей. Сейчас же.

– Сила убивать, старик. Отнимать жизнь. Понимаешь? Я создан для разрушения. Здесь нужен целитель. Настоящий.

– Нет, – лицо Дукана стало бледно-мертвенным. – Лотрак сказал, что вас наделили силой в равной мере. И создания, и разрушения. Доспех создаёт форму, сращивает кости, заполняет раны плотью, порождает кровь, взамен утраченной. Он может творить. Помоги ей. Сейчас же.

– Или что старик? Убить меня теперь не получится, – отмахнулся от него Кальдур. – Он не даст. Успокойся уже. Дай подумать.

– О чём подумать? – глухо и отстраненно спросил Дукан. – Помоги ей, идиот.

– О том, что ты мне втираешь. Меня не учили ничему подобному. Даже не говорили о таком.

– Ну, тут ничего удивительно. Солдатам не нужно знать лишнего, – Дукан говорил быстро, словно желая скорее перескочить через уговоры.

– Я не солдат.

– Да неважно. Хотя бы спроси, что не так. У её доспеха. Она же общалась с твоим. Такому вас тоже не учили?

– Меня нет. Сдаётся мне, мастер Лотрак успел натаскать её и показать какие-то секреты, которых я просто не знаю.

– Если она может, значит, и ты можешь. Сила в равной степени.

– Силы может и равные, но каждый доспех был сделан индивидуально. Может это только её способность. Нахватался ты,старик, чёрти пойми чего, и подумал что разбираешься? Всё куда сложнее.

– Проверь же, чёрт тебя дери.

– Хорошо-хорошо, остынь.

Кальдур подполз к Розари, взял её за руку, зажмурился. Спустя минуту открыл глаза, немного прищуриваясь, словно боясь оплеухи от Дукана.

– Ничего.

– Ты даже не постарался, чёртов ты кретин! – голос Дукана ударил покрепче оплеухи, оставил послевкусие вины и стыда. – Она же умирает. Сделай что-то!

Анижа мягко отпустила голову Розари, встала, покопалась в своей сумке и протянула Дукана мешочек.

– Что там?

– Лекарство. Не для неё. Для вас. Старший жрец курил трубку, но его обет запрещал носить любые личные вещи, кроме мантии и трости. Мне приходилось таскать ему всякий раз, когда он попросит. Он говорил, что это очень хороший табак. Идите на улицу и успокойтесь. Слишком сильно давите, это не помогает. Я и Кальдур попробуем что-нибудь придумать.

Дукан молча забрал мешочек и вышел.

***

– Ты не веришь в то, что делаешь.

Губки Анижи немного надулись, она была зла на Кальдура. Но тот отмахнулся от неё, как от назойливой пчелы.

– Как можно верить в то, чего не знаешь и никогда не делал?

– Ну, ты же как-то пошёл в первый раз?

– Это другое. Я видел, как ходят другие люди, видел землю, видел свои ноги. И если я правильно помню – у детей уходит немало времени, чтобы научится ходить. А у нас его нет. Когда меня учили обращаться с доспехом, я всё видел и чувствовал. Понимаешь?

– Вера в себя и свои силы – это основа чародейства и чудотворства. Чародеи управляют порядком вещей, чудотворцы меняют его. Твой доспех сделан из сплава чар и чудес. Ты может, и умеешь себя контролировать, оставаться таким вот клубнем холодным, но без веры не будет результата. Почему ты не веришь?

– Ой, как заговорила! – разозлился на неё Кальдур. – Много-то ты знаешь.

– Многое, Кальдур. Я прочитала всю библиотеку, что была в нашем монастыре. На два раза. Некоторые книги и того больше.

– Ну удиви меня.

– Тебе лучше, – вдруг выпалила она.

– Что прости?

– Ты другой. Тебе лучше. Вот, что я знаю. Я всё ходила вокруг тебя, думала, как тебя можно починить. Мне было так грустно. Оказалось, в тебе просто не хватало детали.

– Ты о доспехе?

– Да. Он тоже был сломан. Ты смог вдохнуть в него жизнь. А он вдохнул в тебя.

Кальдур нахмурился, опустил на мгновение голову и понял, что она права. Чем дальше шло от пробуждения, тем лучше и легче он себя чувствовал. И это ему не понравилось.

– Причём тут это вообще?

– У тебя уже есть почва под ногами, на которой ты можешь встать. Понимаешь?

– Не особо.

Она задумалась и ещё больше стала похожа пчелу, Кальдур не смог удержать ухмылки. Отошла, взяла с пола факел, подержала его в костре, чтоб он загорелся, схватила Кальдура за руку и потащила вглубь пещеры. Сначала узкий тоннель шёл вперёд, потом начал расширяться и изгибаться вниз, костёр и выход скрылись из виду, а Кальдуру стало не по себе.

– Ну и что мы здесь…

– Тихо, – сосредоточенно бросила она, остановилась, повернула к себе. – Так. Стой тут.

Она бросила факел на землю и вдруг затоптала его несколькими движениями ноги.

– А теперь закрой глаза.

– Милостивая Госпожа, зачем,Анижа? Мы и так стоим в полной темноте. И как мы будем отсюда выбираться? Наощупь?

– Закрой. Я стесняюсь.

– Хорошо-хорошо. Закрыл. Ну и что теперь.

– Жди.

Прошло минут пять времени, Кальдур несколько раз открывал и закрывал глаза, и ничего не менялось, пару раз ему показалось, что Анижа уже не стоит рядом, оставила его в темноте и ушла. Или что её вообще тут никогда не было.

– Открывай.

– Ну и что? – он по-прежнему ничего не видел перед собой.

– Смотри.

Он смотрел и уже начал выходить из себя, как вдруг увидел тоненькую паутинку на уровне глаз, вращающуюся во тьме.

– Что это?

– Смотри.

Паутинка засветилась ярче, и он понял, что это тонкие линии света, которые Анижа словно плетёт своими пальцами. Спустя ещё минуту, они стали настолько яркими, что он смог рассмотреть её сосредоточенное и покрытое испариной лицо, а спустя ещё минуту она вдруг резко взмахнула рукой, словно отряхивая её, и паутинка поплыла в воздухе.

Она продолжала раскрываться и разгораться, пока ползла к потолку и вскоре осветила всю пещеру ровным и холодным светом.

– Ничего себе, что ты умеешь, – восхитился Кальдур.

– Не умею. Не умела. Только читала об этом. Это в первый раз получилось. Никогда раньше не пробовала.

– Да ладно!

– Знаешь, почему у меня получилось?

– Почему?

– Я очень хотела показать тебе. Очень. Я знала, что смогу и что сделаю это. Я сомневалась в своих силах, может быть, не хотела показаться глупой, но я очень хотела, чтобы ты увидел. Очень.

– Анижа, – в темноте он нащупал её плечо и сжал. – Я очень хочу помочь Розари. Очень. Но я не знаю как.

– До этого мы ещё дойдём. Закрой глаза.

Паутинка почти растаяла в воздухе, истлела. В пещере снова стало темно. Он закрыл.

Ничего не происходило достаточно долго, и вдруг его губы обожгло что-то влажное и мягкое, почти что бархатное. На несколько мгновений он опешил, совершенно не понимая, что происходит.

– Эй, ты чего? – он отстранил Анижу, мягко как мог.

– Дурак, – прошептала Анижа и вытерла губы.

– Это что такое было? Ты у меня силы хотела отпить что ли? Сдурела.

– Дур-Дур! – прошипела она, и он услышал её уверенные шаги в темноте по направлению к выходу.

***

– Так и знал, что вас только и учат, что нарушать правила!

Кальдур не сразу смог найти выход, а прибегнуть к помощи доспеха ему было стыдно. Анижа сидела на камне и смотрела в огонь, она была совершенно спокойна.

– Чтобы нарушать правила, сначала нужно выучить их и понять, – ответила она уже без яда. – Ты верил, что должен вернуться за мной. Верил, что доспех сможет защитить тебя. Верил, что сможешь победить. Верил, что твоя жертва не будет… не будет зря. А вера идёт рука об руку со страстным желанием, пусть даже скрытым. Понимаешь?

– Не понимаю. Чего пристала-то?

Он хотел миновать её и пройти к Дукану. Попросить у него трубку и успокоиться. Но она схватила его под руку и усадила рядом.

– Расскажи мне об этом… доспехе. Что он такое? Как работает?

– Я мало что знаю. Ну правда.

– Расскажи всё. Мы разберёмся вместе. Вспоминай.

Кальдур посмотрел на неё, подумал, что стоит вырваться и передохнуть от таких приключений, но понял, что силы слишком не равны. Выдохнул и начал.

– Ну… нам сказали, что это оружие огромной силы, и что мы были отобраны, чтобы владеть им и обращать против зла. Живые доспехи создала Зариан. До нас за неё сражались големы – воины из глины и скал со священного берега, где погибло одно из Её войск. Она вылепила их и вдохнула свой Свет. Они неплохо справились в Четвёртой Битве, но Морокай нашёл способ поработить их и осквернить их суть. Зариан пришлось убить всех своих детей, из их тел она впоследствии сформировала гору, на которой стоит… стоял Небесный Дворец. Последний из големов, Алуктуаркх, прежде чем Зариан забрала его жизнь, помог выковать ей сотню новых доспехов, для новых воинов – кайрам. Нам сказали, что наши души имеют свободу выбора и могут сопротивляться гнили Морокай куда лучше. Нам сказали, что мы сильнее… Ха. А на самом деле, она просто отобрала тех, кто вряд ли предаст её… зная последствия.

– Последствия?

– Да. Мастер Лотрак немного умолчал о том, что если мы не будем подчинятся ей и служить – то после смерти станем кормом для Мрака. Дукан сказал. Это многое объясняет… Хотя я понимаю, почему никто не говорил нам. Сражаться без надежды, без ощущения своей правоты и избранности, в одном отчаянье… было бы куда хуже.

– Кто такой этот Мастер Лотрак?

– Первый из кайрам. Говорят он очень старый. Ему лет сто пятьдесят. Доспех продлил ему жизнь. Учитель и мастер. Был им. Я его, правда, почти не видел, он больше занимался зерафитами, тренировал их как всадников и как личную гвардию Госпожи.

– Я слышала зеркан тоже сделаны из светоносного металла.

– Да, это так. Их я тоже не видел близко. Но знаю, что они древнее доспехов. Сражались в Пятой и Четвёртой Битвах. Их всадниками тогда были великие чародеи. И очень редко чудотворцы.

– Зариан не доверяла чудотворцам? – Анижа смутилась.

– О нет. Быть всадником зеркан – это не только великая честь, но ещё и чистейшее самоубийство. Если ты, конечно, не имеешь кожи из светоносного металла и не можешь сростись с зеркан намертво. Чародеи могли управлять воздухом, и, в случае падения, спланировать вниз, и выжить. А вот чудотворцев были с этим проблемы. Как и со всей магией разрушения. Это странно, но чародеи, способные разрушать и изменять порядок вещей, почти всегда приходили к созиданию и помощи другим. Во всяком случае, так написано в книге Солермо.

– Ты тоже учился и читал книги?

– Да. Это было одно из немногих развлечений в череде бесконечной тренировки.

– Ты скучаешь по тем временам?

– Честно? Немного. Мне не нравилось, что со мной делают в Драконьем Чертоге не нравилось тренироваться, не нравилось читать, не нравилось жрать мерзкую баланду, не нравилось спать по пять часов. Но другой жизни я не знал и эта, в Чертоге, по крайней мере, была спокойной и понятной.

– Книги. Что было в них?

– Много всего. История королевства, королей, описание Битв и злодеяний Морокай, как он заполонил тьмой прошлое королевство – Дрит, как под воздействие его скверны люди превратились в чудовищ. И прочее.

– Нет. Что там было сказано о кайрам?

– Почти ничего. О кайрам ещё не написаны книги. Нас просвещали учителя – несколько раз мастер Лотрак, но большую часть времени это были Китрус и Цинния. Китрус учил в большей степени боевым искусствам, обращению с оружием…

– Я думала доспех сам – оружие…

– Не совсем. Он лишь… хм… глина… из которой можно вылепить оружие. Причём это оружие лепят двое – хозяин и сам доспех, поскольку в нём создана и личность, дабы дополнять хозяина и брать бремя решений на себя, если хозяин без сознания или слишком ранен. Но чтобы создать оружие, нужно сначала понимать, как оно вообще устроено. Поэтому мы немного учились сражаться всём, что только удавалось найти. И без оружия тоже. И ещё он учил правильно дышать и медитировать.

– Чему учила Цинния?

– Всему остальному. Она забрала нас, когда мы соединились с доспехами. Она учила формированию доспеха и всем его Формам, учила создавать лезвия и отделять их при необходимости, формировать щит и отражать большую силу, колдовство или падение с высоты, например. Учила лечиться. Била нас разным оружием и заставляла затягивать раны, жгла, топила… Учила чувствовать зло, открывать портал и потом, в самом конце, она помогла выявлять и формировать уникальное оружие, у меня это было…

– Что значит, чувствовать зло?

– Чувствовать касание Морокай. Его чудовищ, и людей, в душу которых он смог проникнуть.

– И?

– И всё.

– Ну ты и Дур-Дур. Сразу не мог сказать?

– О чём сказать? Тебе нужно найти бледного колдуна? Это пожалуйста. В ближайших километрах двенадцати нет ни одного. Мы в безопасности. А чудовища тут вроде и вообще никогда не пробегали. Довольна?

– Довольна. А ты всё ещё не очень умный. Розари убивает Его чёрная магия, я уверена, что это никакой не яд, слишком уж всё странно происходит…. Ты можешь почувствовать какая? И где её источник?

– Понятия не имею, – Кальдур задумался. – Никогда не делал ничего подобного. Хотя, нет, подожди. Было несколько раз. Бледные колдуны пытались скрываться с помощью своего колдовства. И я всё равно мог почувствовать. Я закрывал глаза, правильно дышал, пробовал представить окружающее пространство, словно бы затянутое дымкой и искал в этой дымке место, которое бы отличалось. Пару раз сработало. Цинния показала мне. Хм.

– Попробуй это на Розари.

– Ну хорошо.

Кальдур освободился от её хватки, присёл рядом с Розари, закрыл глаза, подышал, попробовал. И не увидел ничего. Открывать глаза ему было стыдно, но Анижа всё видела сама.

– Кальдур, – тихо сказала она. – Если эта девочка умрёт, ты останешься последней надеждой Светлой Госпожи. Весь груз этой ответственности падёт на тебя, хочешь ты этого или нет, собираешься ли остаться или будешь бежать от него. Все эти чудовища и поклонники Мрака будут охотиться только за тобой одним. Она единственный человек в мире, который может понять, что ты чувствуешь, пока она жива, ты в этом мире не одинок. Но если она умрёт…

Её слова резанули.

Кальдур уставился на девочку, что лежала перед ним. Было ей, семнадцать зим или около того, она всё ещё в полной мере не была женщиной. Худая, как щепка, с острыми чертами лица, небольшим, задранным нахально носом, каштановыми волосами и глазами то ли серого, то ли голубого цвета.

Сразу она ему не понравилась. Старался он держаться подальше от таких десять лет назад, потому что воины, столь одержимые яростью и буйным нравом, долго не жили. Ярость и буйство неизменно заводили их в засады. И говорить с ними было бесполезно. Всё равно, что дикий зверь, которого как не корми, как не лелей – не приручишь. И однажды, он укусит тебя.

И всё же Анижа была права.

Когда он сражался в войне, были у него братья и сёстры, было единство с ними и он знал, что чувствуют они и как чувствуют. Но после Шестой Битвы, остался он один и никто больше не знал, что чувствует он. Просто никто бы не смог понять. Потому что никто больше не был, там где был он. Не видел, того что он видел.

А она видела.

Пускай не застала всё, но она знает.

И она всё это время была одна. Не было у неё ни брата, ни сестры. Не кому было ей рассказать, не с кем разделить. Не кому показать.

Так стало жаль её, и он взял её руку, стиснул.

Захотелось ему увернуться от красной вспышки, что встала перед глазами. Полыхала огнём, выла диким зверем и металась, сдавила его сердце своими когтями.

Умираю.

Не могу защитить.

Словно игла ползёт внутри меня. 

Она уже в лёгких, чуть выше груди.

Мешает дышать.

Ещё немного и будет в сердце. 

Не могу сделать ничего.

Умираю. 

Это не было голосом. Скорее потоком образов, что складывался в слова. Но он услышал и вскочил. Потерял дар речи и никак не мог взять себя в руки, что сказать Аниже. Мямлил, размахивал руками, пытался объяснить, она слушала внимательно, мерила его взглядом, ловя каждую деталь, пару раз сказала ему успокоится, но он не слушал, тараторил и тараторил.

И тогда она пнула его в колено.

***

Дукан ворвался на его крик и выдохнул в пещеру ароматный дым. Кальдур шипел от злости и тёр колено, пытался выбирать осторожно выбирать слова и донести до Анижи смысл.

– Наконечник. Он ещё у вас? – спросила она Дукана.

– Конечно, – он сунул руку под рубашку, достал платочек и аккуратно развернул.

Анижа взяла его и понесла к выходу. Там было больше света.

– Да, похоже на то.

– Что? – почти одновременно спросили мужчины.

– Он вытесан. Не отлит. Именно вытесан. От него мог отделиться осколок. Тут есть странные грани.

– Хочешь сказать, что часть этой штуки у неё внутри?

– Я думаю да.

– Он в её лёгких, – пробормотал Кульдур. – Мы опоздали.

– Нет, – спокойно ответила Анижа.

Сунула осколок Дукану, рванула к своей сумки, выгребла странное маленькое лезвие и сунула в огонь.

– Ты чего удумала?

– Доспех сможет залечить такую рану?

– Какую рану?

– Рану, которую я оставлю ей, когда заберусь внутрь, – Анижа осмотрела, схватила небольшой топорик, которым они всё это время рубили дрова, и так же сунула его лезвие в костёр.

– Ты что хочешь… вскрыть её? – побледнел Кальдур.

– Да. Выбора нет. Она умрёт почти сразу. Но я знаю, как сделать всё быстро.

– Ты что уже так делала?! С живым человеком?

– Не с живым. С Ажеем, Колом и девушкой, что умерла той весной. От чахотки.

– Кажется, её звали Ихрой, – пробормотал Кальдур. – Стоп. Это очень плохая идея.

– Ты бывал ранен в боях. Как сильно?

– Сильно, – ответил Кальдур и с тревогой посмотрел на Розари.

– Скажи её доспеху, чтоб не сопротивлялся. И чтобы сразу лечил её.

Даже Дукан замер словно истукан и едва нашёл в себе силы смотреть. Анижа схватила ложе Розари и подтащила к пятну, куда падал свет от выхода. Вытащила оба лезвия из огня, полила их водой, присёла рядом и разорвала кофточку Розари. Розари непонимающе мотнула головой, Анижа раскрыла ей рот и запихала под зубы кусочек свёрнутой кожи.

– Прости меня. Будет очень больно. Но ты быстро потеряешь сознание, – быстро проговорила Анижа, повернула девушку на бок, задрала её руку локтем вверх и крикнула Кальдуру: – Держи её.

Её нож с силой вошёл под кожей внизу груди, прочертил дугу по рёбрам. Кожа сразу же разъехалась. Кальдур думал, что крови будет много, но вместо этого увидел жёлтую прослойку жира и красно-белую с прожилками плевру. Чуть не потерял сознание, но это было только начало.

Розари дёрнулась, воздух вышел из неё, но без крика, Кальдур навалился и нажал сверху, и зафиксировал её, чтоб она не дернулась. Анижа резво перехватила и зажала нож в зубах, залезла в рану руками, схватила края и что было силы раздвинула. И потянулась за топориком. Розари затрясло.

Кальдур не стал смотреть. Отвернулся. Но слышал между гулкими ударами своего сердца. По три аккуратных удара на конец ребра. Жутко выверенных, осторожных, но достаточно сильных.

– О Госпожа, – взмолилась Анижа. – её кости, как труха. Пожалуйста, помоги мне, направь меня своим Светом, не дай моим рукам дрогнуть и сделай так, чтобы она пережила этот день.

Больше Кальдур ничего не услышал. Только шум в ушах и отчаянный галоп своего сердца. Перед его глазами начало темнеть, ноги стали ватными, шея покосилась.

– …шешь … ё, – услышал он бессмысленные обрывки слов.

Он посмотрел.

Розари не дышала. Её открытые глаза замерли и смотрели куда-то в бок, рот был приоткрыт, изжёванный кусочек кожи торчал наружу. Под её рёбрами зияла дыра, из которой текла кровь и виднёлась перемешанное нутро. Кальдура вырвало.

Он вытер рот и непонимающе уставился на тело. Потом на Анижу, сидящую на коленях и шипящую от боли и сжимающую свою правую руку.

– Можешь отпустить её, – выдавила она. – Я достала.

– Она что? Умерла? – потрясённо спросил Кальдур, Анижа не ответила, сложилась пополам, стискивая ладонь.

– Розари… – прошептал Кальдур, нашёл её руку и сжал. – Не оставляй нас. Давай же. Ты сильная. Ну, девочка.

Её рука была уже холодной. Не успела, остынь, но уже была чудовищно холодной в сравнении с рукой живого человека. Кальдур всхлипнул, и сжался весь, как от удара кнутом. В его спине, что-то шевелилось и негодовало, рвалось наружу, задыхалось от ярости.

И оттуда же он почувствовал тепло.

Необъяснимое и выходящее за рамки всего, что он чувствовал до этого. Словно рассветное солнце, первое, яркое и жаркое, в последний день зимы, оно прошло от его спины, к сердцу и остановилось на кончиках его пальцев и в ладони.

Розари дёрнулась и вырвалась.

Хрипло вздохнула, её нутро пошевелилось, она сжалась в клубок. Как же ей хотелось закричать от боли и агонии, но она была способна только на слезы. Лоскуты кожи на дугообразной ране сошлись, послышался хруст ребёр, встающих на место, Розари замычала, и Кальдуру показалось, что он слышит её немую молитву, о том, чтобы потерять сознание. На её изувеченное болью лицо было жалко смотреть, но он смотрел. Снова нашёл её руку и сжал.

– Сейчас, девочка, – Кальдур едва унял дрожь в голосе и стиснул её руку. – Сейчас.

Виденье 6. Лучше, чем быть мёртвым

Ночью Кальдур просыпался несколько раз. Тяжело было спать, слыша как рёбра Розари срастаются и похрустывают внутри, как она беспокойно постанывает, и как ходят от напряжения её зубы во сне.

Сон не шёл и к Дукану, он вставал, подкладывал в огонь пару дровишек, сидел и наблюдал, как они тлеют, затем надолго выходил в ночной лес и возвращался пахнувший ароматным дымом. Под утро достал откуда-то бурдюк с вином, задрал Розари голову, заставил глотать, напоил почти до бессознательного состояния и оставил спать. Посмотрел на Кальдура, как на врага и сам допил остатки.

Сутки они проспали или провалялись, отвлекаясь лишь на заготовку дров и приготовление скудной пищи.

Видимые следы от мясницкого разреза, через который Анижа забралась в её нутро, исчезли на третий день. Рана, которую проделал наконечник чёрной стрелы, зарастала куда медленнее, словно нехотя, её приходилось обрабатывать и перевязывать раз в несколько часов. Но Розари стало существенно лучше: жар и испарина покинули её, пятна румянца сменили мертвенную бледность, её зрачки больше не были расширенными, она задышала ровнее, без хрипов, губы стали красными и перестали трескаться и кровоточить.

– Идёт на поправку, – не без удовольствия заметил Кальдур. – Исцеляется как надо.

Дукан поднял на него глаза на секунду и тут же вернулся к рубке сучков на упавшем недалеко от их лагеря дереве. Маленький топор прыгал и летал туда-сюда, дерево пружинило и упрямилось, а Кальдуру, ждавшему груз топлива для костра было невыносимо скучно.

– Значит, мастер Лотрак, да?

Дукан остановился от неожиданного вопроса, посмотрел на него прищурившись и снова вернулся к работе. Он был удивительно молчаливым с тех пор, как они подлатали Розари.

– За много лет нашего с ним знакомства, старик, я услышал от мастера штуки три замечания и еще столько же коротких лекций. Он был таким же немногословным, как ты сейчас. А ты, какой-то хрен с дороги, сыплешь его именем и откровениями о кайрам направо и налево. Как-то это подозрительно.

– Ха! – гаркнул Дукан, промахнулся топором, и коротко усмехнулся, будто услышал хорошую шутку. – Подозрительно!

– Как ты заставил мастера говорить? Пытал его что ли? – спросил Кальдур, пытаясь предать своего вопросу интонации шутки.

Дукан воткнул топорик в ствол дерева и растёр руки.

– Не пришлось. С тобой он не говорил потому что ты тугоумный. Чего с тебя взять? А мне он успел рассказать столько, что я и десятой доли не запомнил. Так уже вышло, пацан.

– На кой чёрт?

– Ну как это? – Дукан посмотрел на него как на дурака. – Чтоб я позаботился о девчонке. Она совсем одна осталась. Никто бы её не понял. А так со мной поговорить можно, совет спросить. Знаешь, я теперь жалею, что первые наши разговоры я слушал его в пол уха, и за то, что заклеймил сумасшедшим. Долго до меня доходило, что этот человек ближе всех стоял к Госпоже и очень долго касался Её света. Он отличается от нас с тобой. Праведный. Это не фанатичная праведность или вера. Это осознанный выбор, который пропитал человека насквозь. Будь у нас такой правитель и хотя бы сотня офицеров – наша армия бы переломила хребет Морокай без всяких фокусов и Избранных. А потом бы мы сами построили Небесный Дворец, только из всего Эррезира. Рядом с ним я поверил, что даже один человек может что-то изменить. Жаль только во мне нет столько духа, сколько было у него.

– Мастер Лотрак знал, что не вернётся?

– Думаю да. Может даже успел пожалеть, что дал вам так мало. Но я бы на его месте поступил так же. Вы солдаты. Меньше знаешь – меньше сомневаешься.

***

Ещё через день Розари уже могла сидеть, а уже ночью пробовала встать – не могла ходить под себя и попросилась сопроводить её в туалет и сменить одежду. Поднялась сама, сама шла, пускай и опираясь на Дукана. Это был хороший знак. Она выкарабкалась.

Молчала почти всё время. Была сосредоточена, немного зла, не смотрела на них почти, только иногда, украдкой и тут же отводила взгляд. На третий день начала есть. Впихивала еды и воды в себя столько, сколько давали. С двенадцатичасовой охоты усталый Дукан притащил ей подстреленную тушу молодой косули. Пока её готовили, она присела рядом, срезала с её ног обрезки кожи и мяса и пихала себе в рот, жевала, почти не останавливаясь.

Она чувствовала в своём животе ненасытную воронку. Чувство голода не было острым, насколько он помнил по своей истории, во всяком случае. Скорее было чем-то холодным и тягучим, постоянно переливающимся внутри, с этим можно было жить, это можно было терпеть, но не хотелось. Организму нужны были силы после таких испытаний. Кальдур знал, как это бывает.

В присутствии Анижи Розари нервничала, вздрагивала и щурилась, словно боялась получить от неё пощёчину или пинок. Но на третий день стыдливо попросила зашить разорванную рубашку. И чуть позже – помочь помыться.

После похода в туалете, что-то в ней встало на своё место. Она больше не хотела возвращаться на ложе, стояла, сидела или пыталась гулять в лесу, опираясь на деревья. Через два дня почувствовала, что может больше. Ушла в лес и вернулась мокрая насквозь и дышащая, словно загнанная лошадь, похрипывая и заходясь болезненным кашлем. Тренировалась. Кальдур даже испытал зависть, он-то давно отвык и дал телу забыть, что такое каждодневная нагрузка, как она бывает приятной и как без неё телу плохо.

Он был рад видеть её такой. И тому же был рад, что не пришлось копать ей могилу.

Молчаливая мрачность Дукана вскоре сменилась на мрачную обеспокоенность, которая уже к обеду стала столь очевидной, что Кальдур сам подошёл к нему и увёл подальше ото всех в лес.

– Ну что ещё, старик? Ну давай, скажи мне, только всё наладилось и всё живы здоровы. Я чего-то не знаю?

– Нет, – немного презрительно улыбнулся ему Дукан. – Просто не понимаешь.

– Просветишь меня?

– Нам нужно уже быть далеко отсюда, – Кальдур приподнял бровь и посмотрел вопросительно. – Ты использовал доспех на полную катушку в городе. Она использовала, чтоб поправиться. Ты чтоб помочь ей. Много очень заметной магии. Они смогут отследить нас.

– Здесь? – удивился Кальдур. – До горы отсюда недели две пути, а то и три. Да и как они смогут нас отследить? Мы в глубине страны, война сюда даже не заглядывала.

– О парень, ты удивишься. Видел у них собаку?

– Да. Очередная отрыжка Мрака. И не таких видел.

– Эта особенная. Даже боюсь представить, как далеко она чувствует таких как вы. И ей не нужно быть в пещерах в такие хорошие деньки. Теперь их отряды легко гуляют под солнцем. И заходят очень далеко.

– Как это?

– Ты забыл? У нас больше нет армии, нет границы, нет никакой помехи. Их разведчики гуляют далеко за Соласом, и их даже не думает никто останавливать. В стране царит хаос.

– Ты хочешь сказать, что?..

– За нами уже выехали. И давно. Может, даже не особо скрываясь. Небольшой конный отряд.

– Конный… – фыркнул Кальдур.

– Конный, с тяжёлыми арбалетами, композитными луками и наконечниками из чёрной руды. А может и ещё чего похуже.

– Ты думаешь…

– Думаю, что раз они дали такую стрелу обычному разведотряду, значит этих стрел у них достаточно много, чтобы ими так рисковать.

– Вот чёрт, – Кальдур хрустнул веткой под ногами. – Вот спасибо тебе, старик. Я теперь мишень. И что делать?

– Мы с Розари идём в Солас. В столице сейчас дела не очень, но там ещё есть люди в трезвом уме и рассудке. Нам нужны союзники.

– Так, подожди, – Кальдур выдохнул и попытался собраться. – План. У тебя есть хоть какой-то план? Даже если на секунду откинуть весь твой старческий маразм по поводу грядущего конца всего сущего и последней надежды… Что ты вообще собрался делать?

– Варианта всего два. Первый – мы убьём Алазама.

– Убьём Алазама? – Кальдур рассмеялся ему в лицо. – Кха, он всего лишь бледный колдун. Пускай, первый среди них, и пускай, объявил себя наместником Морокай. Но кроме него их ещё сотни. Может даже тысячи, чёрт их знает.

– Я ему лично благодарен за это объявление. А тебе пора начать хоть немного думать своей тупой башкой. Это политическое убийство, парень. Он символ и лидер, если мы его задушим, то есть шанс, что весь корабль пойдёт ко дну.

– Отвратительный план, – честно сказал ему Кальдур, по лицу старика понял, что тот и не спорит.

– Ещё можем найти Госпожу, – Дукан пожал плечами. – Помочь ей построить всё заново, дать ей армию. Или научить партизанской войне. Я не знаю, что Она за хм… «человек», но знаю, что раньше Она не проигрывала. Если Ей нужно помочь снова встать на ноги, я готов.

– Искать богиню и учить Её грязным трюкам? – под внимательным взглядом Дукана, Кальдур оторопел, но вскоре расплылся в улыбке и снова от души рассмеялся. – Ты безумец. Или гений. Но всё это… боюсь, попытки рыбы трепыхаться, когда рыбак уже вытащил её на берег. Госпожа могла вернуться в своё Царство, отдыхает там в комфорте, и просто смотрит на нас, как на дураков. Может быть, Ей вообще надоела вся эта мышиная возня, не думал о таком, старик? А что касается Алазама… как ты до него доберёшься? Как преодолеешь всю армию темников и наиров, колдунов и чудовищ? Даже если он выйдет сейчас на эту полянку, то как ты убьёшь его? Он сильнейших из когда-либо рождавшихся колдунов. Ему удалось причинить вред Госпоже. Розари или я ему не помеха.

– А у тебя есть другие предложения, умник?

– Ты их уже знаешь, – Кальдур иронично ухмыльнулся и развёл руками. – Бежать отсюда, куда подальше. При любом раскладе, быть живым будет получше, чем быть мёртвым. Мы неплохо сработались. Знаем друг о друге, можем хранить общую тайну. Выжить такой группой будет проще.

– Не будет такого места, где бы ты смог спрятаться! – Дукан рявкнул, Кальдур даже не вздрогнул.

– Не факт. Первые три Битвы были чудовищными по своему масштабу. Весь Эррезир пылал в огне и погружался во тьму. От тех времён даже руин не осталось, за исключением пары древних стен и колонн в Соласе, которые частенько исписывают похабными надписями даже под угрозой получить плетями. Но люди как-то выжили. Бежали и прятались, искали крысиные норы и выбирались, когда Мрак рассеивался. Я бы предпочёл быть в числе тех, кто ещё посмотрит на солнышко и голубое небо.

– А если он не рассеется?

– Тогда я окажусь дураком, – Кальдур поднял голову и посмотрел на небо и лес. – Или научусь жить в темноте. Эти ублюдки с острова Зиль ведь смогли. Значит и я смогу… Но похоже, до такого исхода ещё далеко. И я просто успею прожить свою жизнь.

– Ты-то успеешь, – Дукан толкнул его в плечо от досады. – А что делать детям? И детям их детей?

– Ну, это уже им решать и кумекать. Я своих заводить не буду.

Дукан смачно сплюнул на пол и в сердцах отвернулся от него.

– Да уж, парень. Ну ты и союзничек. Поговорим позже. Завтра или послезавтра Розари будет готова идти. Там всё и обсудим.

– Да меня уже ничего тут не держит, старик. Могу не ждать.

– Ты ещё не доставил Розари в Солас. Разве не так? – Дукан повернулся к нему и посмотрел с ещё большим презрением.

– Ха, – усмехнулся Кальдур. – На это ты меня уже не купишь. Ей больше не нужна моя помощь, она не умирает, обещание не действует. Сама дойдет.

– А Анижа?

– Что с ней?

– Потащишь её за собой?

– Ещё не решил, – Кальдур задумался на мгновения. – Вряд ли. Ей это всё точно навредит. У неё ещё есть шанс пожить нормальной жизнью.

– Ладно. Пойдём до Соласа. Там стены крепче на случай чего. Я смогу её пристроить.

– Правда? – удивился Кальдур.

– Да мне несложно. И ты был прав – я ей должен. И с тобой ей точно не стоит оставаться.

– Это ещё почему?

Дукан толкнул его плечо и пошёл прочь. Кальдур пожал плечами, дал старику скрыться в чаще и неспешно пошёл следом.

***

– Ты в порядке, Анижа?

Он вернулся к пещере, зашёл внутрь и застал её сидящей у костра. Посмотрел на неё с тревогой. Когда они теряли Розари, она держалась крепче всех, но теперь, после всего увиденного, замкнулась в себе и отстранилась.

– Да, Кальдур, – она вздохнула и поморщилась.

– Что с рукой? – спросил он, только сейчас увидев платок, повязанный вокруг её ладони.

– Просто порезалась. Неприятно.

– Хочешь, я посмотрю?

– Не надо, – она завела руку за спину. – Я обработала и перевязала. Скоро пройдёт.

– Ты точно в порядке? Совсем не своя ходишь.

– Да, не волнуйся. Просто устала и плохо сплю. Последние дни выдались напряжёнными.

– Это да.

– Что теперь? – она нахмурилась. – Мы пойдём за Дуканом? Что тебе теперь говорит твоё сердце?

Кальдур неловко усмехнулся, похлопал себя по груди, словно пытаясь что-то найти.

– Знаешь, всё просто. Если мы убежим, я не знаю, что будет. А если пойдём с ними – умрём.

– Мы и так умрём, Кальдур. Рано или поздно.

– Лучше поздно.

– Лучше правильно.

– Эх ты, жричка, – он покачал головой. – Ремнём тебя просто не пороли как следует. Тянет всё тебя, куда не надо.

– Дур-Дур, – она показала ему язык.

– Ладно, ландо не ворчи. Ты-то сама чего хочешь?

– Всё, что я хочу, уже исполнилось. Я там, где нужна.

– Вот ещё и за тебя думай! – Кальдур надулся и пожал плечами. – Ладно. Разберёмся.

***

– Ты медлил, – это не совсем было не похоже на «спасибо», скорее на удар в лицо.

Розари почти удалось к нему подкрасться, но её выдал камешек, что выскочил из-под ступни.

– Не за что, – спокойно ответил Кальдур, сместив, на всякий случай, вес тела на заднюю ногу. На этот раз у неё не получится измываться над ним безнаказанно.

Она сжала зубы и вдруг кивнула ему, низко опустив голову и задержав её в самой низкой точке на несколько секунд дольше обычного жеста почтения.

– Как себя чувствуешь? – Кальдур расслабился.

– Лучше. Но так плохо ещё не было. Эти ублюдки придумали, как нас достать. Я всё ещё чувствую эту стрелу внутри себя. И иглу в лёгких. Мне хочется кашлять, я кашляю, но там ничего нет. Неприятно. Больше я не попадусь под такой удар.

– Я бы не был так уверен…

– Мой доспех… он говорит, что знает, что делать в следующий раз. Больше не даст мне так болеть. И я сама так не подставлюсь.

– Пускай ведёт тебя Госпожа, – пробормотал Кальдур слова, уже ставшие чуждыми. Розари почувствовала, скривила губы и посмотрела на него строго и с осуждением.

– Что с тобой такого случилось, что ты стал таким…

– Каким таким? – криво улыбнулся Кальдур. – Умным? Не умершим? Почти дожившим до старости?

– Равнодушным… – прошептала она.

Кальдур нахмурился и даже разозлился.

– Вообще-то я спас тебя. И Анижу. И весь чёртов смысл жизни Дукана.

– Да, но не спаси ты нас, тебе бы больно или стыдно. Вон как метался за Анижу… Потому что мы уже не чужие люди. Ты сделал это ради себя и своих чувств. Но почему ты перестал думать о людях, которых никогда не встречал? Госпожа выбрала тебя…

– Постой, девочка, постой. Дукан сказал тебе правду на счёт нашей «избранности»?

– Да, сказал.

– И ты всё равно…

– Всё равно Избранная. Сколько людей совершили страшные грехи, Кальдур? И скольким Она дала второй шанс? Всего сотне. Значит, в нас что-то было. Где ты потерял это, Кальдур?

Кальдур поиграл скулами, едва удержался от плевка под ноги, развернулся, чтобы уйти. Розари мягко взяла его за запястье.

– Пока я была там, я видела сон. Я провалилась сквозь землю в темноту. Со всех сторон на меня бросились чудовища. Я разила их, их тела падали мне под ноги. И в один момент я поняла, что стою на горе костей. Твари больше не атаковали. Они смеялись надо мной. Я посмотрела вниз и увидела, что кости не принадлежат им. Они людские. Тысячи черепов, больших и… и детских. Они смеялись и кричали мне. «Ты последняя». «Ты последняя».

Кальдур вырвал руку.

***

Странно снова было ощущать то, что ты не один внутри.

Его прошлый доспех звался Серой Тенью. Он так же не был разговорчив, но в сравнении с ним Мрачный Колосс олицетворял то, что можно было назвать "гнетущим молчанием". Много лет назад, когда Кальдур только осваивался с этим необычным оружием, он завидовал тем, кому удалось найти с доспехом общий язык.

Теперь же он был отчасти рад, что нечто, что намертво засело в его теле предпочитает молчать и не напоминать о своём присутствии. Правда особо это не помогало. И тело, и мозг всё равно чувствовали себя не в своей тарелке.

Он взял факел и пошёл вглубь пещеры, надеясь хоть немного побыть в тишине и одиночестве, продышаться и попробовать вымести метёлкой все без исключения мысли. Он попробовал уйти дальше, чем когда был тут в прошлый раз с Анижей, но свод пещеры начинал опасно сужаться и путь быстро перестал быть комфортным. Он воткнул факел в трещину меж камней, нашёл более менее ровную площадку и сел подогнув под себя ноги.

Пляска пламени от едва различимого ветерка и чуть слышимый треск раздражали его, он всё не мог сосредоточиться и уже было собрался идти назад, как в глубине пещеры показался ещё один факел.

– Сбежать от меня думал?

Кальдур не узнал странный голос Анижи и едва успел поймать её, когда она покачнулась. В ноздри ему ударил тяжёлый запах крепкого вина. Она отстранилась от него и снова покачнулась под его строгим взглядом.

– Ну чего? – буркнула она. – Три ночи не спала. Выпросила у Дукана. Никогда не пила вина… А сон всё не идёт ко мне. Чего ему ещё надо?..

– И чего не спишь? – Кальдур дёрнул её за рукав и усадил на камень, забрал факел и сел напротив.

– Может, о тебе думаю… – она икнула и поморщилась. Кальдур покачал головой.

– Я много раз видел такое, – начал он. – Тебя за прошедшие деньки столько раз чуть не убили… что у твоего разума и тела сложились между собой некоторые непонятки. Твоему тело в шоке от того, что ты о нём совсем не заботишься, снова и снова подвергаешь опасности. И в этом я с ним согласен.

– Согласен он, – она хихикнула. – Опять меня выгонять будешь? Ой, надоела мне эта песенка… Я такой опасный, тебе со мной нельзя, ты погибнешь, а я вот возьму и всё равно пойду. Понимаешь?

– Понимаю, – на Кальдура пахнуло перегаром и он закатил глаза, понимая, что ничего не добьётся.

– Лучше расскажи мне… ну о шрамах своих. Ты и правда весь покрыт ими. Вот почему ты никогда не купался и не прыгал через костёр… А я всегда знала, что у тебя есть какая-то тайна.

– Те что странные – они от того, что живой доспех погрузился мне в спину. А остальные… по большей части от порождений Мрака. Несколько раз ловил выстрелы тяжелых орудий. Один раз даже намеренно, чтобы укрыть других. Несколько ран мне оставили бледные колдуны. А эта горбинка на носу… мне кажется её оставил Скорбь, не очень удачно поправил, но раньше было хуже, уж поверь мне.

Он попытался пошутить, но Анижа от его слов помрачнела и нахмурилась.

– Нас учили, что обычное оружие не сможет причинить нам вреда, и что мы в безопасности, – Кальдур грустно усмехнулся. – У всего есть свой предел. От одного меча точно убережёт, но вот от сотни… Цинния сказала мне, что я не должен сомневаться, потому что крепость моей веры – это и крепость моего доспеха. Как видишь… вера моя не очень-то и крепкая.

– Мы все сомневаемся Кальдур, – она стала серьёзной. – Но не в Госпоже и в правом деле. А в самих себе. В каждом из нас есть частичка Мрака, и до самого последнего вдоха Мрак будет стараться победить нас. Мы лишь должны побеждать его в ответ.

– Хорошие слова, – Кальдур улыбнулся ей. – Много раз такие слышал. Но слова не щит. От меча не уберегут.

– И много раз ты сражался? – она опустила глаза.

– Много. До Шестой Битвы было ещё три года, когда всё началось. Не хочу это вспоминать.

– А что то было до всего этого? Как ты жил до этой войны?

– И об этом я тоже не особо хочу говорить. Пойдём уже. Чего в тёмноте сидеть.

– Покажи мне, – она наклонилась к нему и схватила за руку.

– Что показать?

– Шрамы.

Он хотел было вырваться и уйти, но почему-то ему перехотелось сопротивляться. Он позволил ей расстегнуть рубашку и провести руками по его телу. Они побыли там ещё немного после того как погасли факелы и осторожно пошли назад.

***

Последние две ночи выдались даже жаркими. Светило солнце, по синему небу неспешно плелись ленивые облака, деревья начали зеленеть и тянуться вверх.

Жизнь возвращалась в лес.

Он всё больше наполнялся звуками, шорохами, разговорами птиц и зверей. Огромный жук, деловито жужжа, пролетел перед лицом Кальдура. А на пень, куда он захотел присесть и подумать обо всем, забралась многоножка.

В тот день тоже была хорошая погода и жарко. За три года до Шестой Битвы, он в сопровождении Циннии и ещё нескольких новоиспечённых избранных прибыл на дальний запад. Туда, где Явор ширится так, что другой её берег едва видно, как и власть Соласа, и кажётся, что люди совсем другие и живут другой жизнью.

Говор их отличался так, что Кальдур разбирал едва ли половину слов, они использовали предметы и носили одежду, для которых у Кальдура не было слов. Но всё же они были людьми, подданными Эррезира, которых Зариан поклялась защищать, а значит и они тоже.

Всё начиналось со слухов и напряжения в воздухе. Никто не хотел верить в то, что зло возвращается и набирает силу. Предпочитали прикрывать глаза на очевидное или даже отворачиваться. Вот только знаки становились всё более жуткими.

Они должны были посетить форпост, последний и самый крайний в этой стороне. Проверить боеспособность и оснащение, оценить подготовку офицеров и простого состава, внести необходимые коррективы. А заодно проверить обстановку вокруг острова Зиль, который всегда считался самым древним оплотом мрака и был запретной территорией, куда никогда не пускали.

Ещё на подходах, к ним стали подходить мирные жители и рассказывать свои истории. То о пропаже скота, то о не вернувшимся с охоты муже, то о ребёнке, который вышел во двор и больше его никто не видел. Цинния слушала их внимательно и заставляла вторую послушницу, юную Ксин, записывать всё в деталях и готовить даже излишне подробные раппорт.

Но самым тревожным было исчезновение целой деревушки и её тридцать жителей. Цинния была так озабочена этой новостью, что почти сразу прервала проверку и с отрядом солдат и Кальдуром отправилась прямо туда.

Деревня не выглядела покинутой или заброшенной. Скорее её жители ушли на праздник или на сбор урожая и вот-вот должны были вернутся. Некоторые дома были разграблены, но в большей части предметы была находились на своих местах.

Кальдур и несколько солдат обходили окрестности. Искали следы или что-нибудь необычное. Леса тут практически не было, сплошные степи, невысокие холмы, низкие скалы, да луга. Негде спрятаться и негде спрятать.

Деревня почти скрылась за горизонтом и он что-то почувствовал. Нечто неприятное и опасное, совсем рядом, от чего кожа пошла мурашками и на ней поднялись волосы. Он ходил туда-сюда ещё долго, пытаясь понять свои ощущения и вдруг провалился под землю.

Буквально. Солдаты, оставшиеся на верху что-то кричали ему, а он тут же приказал им бежать. Ему хватило запаха, который ударил в ноздри. Загадка была раскрыта. Все три десятка жителейдеревни были тут, в виде груды обглоданных и перемешанных костей. Он стоял посреди огромного грота со множеством дыр в стенах, переходящих в запутанную цепь тоннелей. Услышал легкий шорох и ритмичное постукивание многих пар небольших ножек.

Самое первое создание мрака, с которым он столкнулся, не было большим, но ещё долго снилось в кошмарах. Уродливое и длинное тело из одинаковых сегментов, закованное в хитиновый панцирь, ровные ряды ног тоненьких ног, длинные мандибулы и стекающая с пасти слюна.

Кальдур не смог ударить правильно, просто не понял куда бить и как, а оно было слишком быстро. Кинулось на него, повалило, скрутило, словно удав и сомкнуло челюсти на плече. Он закричал от ужаса, задёргался, и этого оказалось достаточно, чтобы разорвать хватку. Доспех делал его очень сильным, но будь он простым человеком – у него не было и шанса.

Второй бросок твари он встретил лезвиями, разбил её на три части, которые разлетелись в разные стороны и ещё долго шевелились, как и волосы на его теле, когда он по ночам просыпался от кошмаров.

***

Ночью почти не спал.

Смотрел на Дукана, не шевелящегося и едва дышавшего, завидовал его глубокому дыханию и чистой совести, с которой он мог спать так. Смотрел на Розарию, она то брыкалась словно кошка, что бежит во сне, то расслаблялась и замирала, а Кальдур отводил глаза, слишком уж она была похожа на ребёнка. Вино всё же склонило Анижу ко сну, она дышала резко и отрывисто, то и дело хмурилась, шептала что-то и часто просыпалась.

С первыми лучами рассветного солнца, Дукан просто поднялся, резко и не потягиваясь, будто всё это время лежал в засаде, и теперь настало время идти в атаку.

– Всё! Подъём! – рявкнул он по-армейски. – Собираемся. Пора выступать.

Кальдур поднялся, стряхнул с ложа остатки сена, скрутил его и встретился с тяжёлым взглядом Старика.

– Пойдём до Соласа, – пожал плечами Кальдур. – Там разберёмся. Хочу убедиться, что с Анижей всё будет в порядке.

Дукан кивнул ему, недобро посмотрел и стал собираться. Они залили костёр водой, прикапывать и разрушать очаг не стали – любой следопыт, что пройдет через эту чащу, всё равно найдет их следы и вырубленные деревья, заглянет в пещеру и найдёт старое костровище. А так может оно кому ещё пригодится.

Позавтракали наскоро вчерашним мясом, уже отдававшим кислинкой и пахнущем, попили травяного чая, взвалили на себя сумки и двинулись в дорогу. Кальдур несколько раз обернулся, запоминая изгибы рельефа, вид на горизонте и пару слишком больших деревьёв – на случай если ему придётся вернуться сюда ещё раз в поисках убежища.

Вёл Дукан.

Он знал дорогу куда лучше, чем та, по которой продирались Кальдур и Анижа. Вышли из чащи, спустились по холму чуть вниз и почти сразу попали на равнину, прикрываемую лесом с обоих сторону. Тянуло запить песню или посвистывать, но Кальдур знал, что нельзя. Ноги Кальдура были благодарны такой разминке, но он знал, что эта благодарность продлится только несколько часов. И что уже завтра ноги попросят их пристрелить, чтоб не мучались.

Розари шла бойко и оглядываясь по окрестностям со смесью внимания опытного воина и внимания ребёнка, который видит всё в первый раз. Анижа топталась сзади опустив голову, несколько раз оступилась и едва не упала. Кальдур поменялся с ней местами, пустил её в перёд, присматривал и поддерживал. Где руками, чтобы она не упала, где подколками, на которые она отвечала на удивление кисло или не отвечала вообще.

Прошло часов пять, и они увидели первый плохой знак. Стая птиц промчалась над их головами, затем ещё одна и ещё.

Дукан всё чаще смотрел вверх и первым заметил второй знак – столбы чёрного дыма у горизонта.

Они пошли быстрее, в ту сторону, не смотря на протесты Кальдура. Вышли к тому, что осталось от Луката с другой стороны, разделённые берегом и укрытые зарослями.

– Небольшой конный отряд? – тихо спросил Кальдур, пытаясь рассмотреть что-то на ещё тлеющем пепелище большого города.

Дукан не ответил. Развернулся и повёл их прочь.

Виденье 7. Пока золото ещё чего-то стоит

К Соласу они добирались ещё неделю, выбирая тайные тропы ведомые только Дукану. Кальдур тешил себя мыслью, что окрестности Луката и путь к столице не опустели, просто каким-то чудом их проводник умел обходить людей и всякое их предупреждать на пути всякое их присутствие.

Спали без огня, сбившись друг к другу, но уже не так коченели – с каждой ночью становилось всё теплее. Пили и мылись в тонюсеньких ручейках, ели что придётся. От водянистый и дурно пахнущих, похожих на лук, прошлогодних корней до затушенных на углях мяса и рыбы, в редкие моменты, когда безопасно было разжигать костёр.

Густых лесов в окрестностях Соласа не осталось, и в последний день они вывалились на дорогу и примкнули к общему потоку крестьян, торговцев и просто бродяг, держащих путь к центру мира сквозь бесконечную череду деревенек, что росли тут словно грибы.

Напрасно они прятали лица в капюшоны, перед громадными городскими воротами и опущенным мостом – его механизм был сломан, верёвки оборваны, а стражники стояли лишь для вида и никого не останавливали. Дукан от этого зрелища недовольно покачал головой и припомнил, что лет пять назад сюда ещё не пускали всякий сброд, и каждый должен был платить сбор, чтобы посетить столицу.

Нельзя было не влюбиться в этот город. Узкие улочки, где едва разойдутся два человека, тянулись куда дальше, чем можно было разглядеть. Дома, нависающие друг над другом стенами из красного и бурого кирпича, казалось вот-вот упадут на голову. Люди и их одежды всех цветов и происхождений, вели нескончаемый и непонятный разговор на тысяче наречий. Шум никогда не стихал, тьма ароматов смешалась в воздухе и отовсюду била бешеная энергия, от которой душными ночами невозможно было уснуть.

Для Кальдура этот город прежде всего ассоциировался с развратом, блудом и приятным провождением времени. Иногда ему приходилось заглядывать сюда по долгу службы, сопровождая важных лиц или более старших товарищей для решения стратегических вопросов у первых лиц королевства. По прибытию в столицу необходимость в его услугах обычно отпадала, и его отпускали проветриться с самыми лучшими пожеланиями и солидными выходным пособием. Тогда ещё бордели и элитные пивнушки встречали его словно героя войны и сына аристократа, с рвением выполняли любые капризы.

Правда, Кальдур стремился быть скромным в таких вещах. Он не был дураком уже тогда и понимал, что стоит ему перейти границы и влипнуть в неприятную историю – то для исполнения таких заданий, Цинния найдёт Избранного поспокойнее и посмекалистее.

Дукан провёл их от центральных ворот вправо по длинной и узкой улице, называемой в простонародье «кишкой», где кипела торговля и было легко потеряться. К удивлению Кальдура, они не последовали на загородные Зелёные Холмы, где жили богачи и представители власти. Вместо этого, они свернули ближе к левому и куда более злачному порту, спустились на неприятные и грязные улицы Нижнего Города, ушли под защиту неприметного закоулка, и постучались в тяжёлую обитую железом дверь без вывески.

– Передай ему, что солнце всё ещё восходит над Западными Пиками, а его старый друг всё ещё дышит, – едва слышно сказал Дукан в отворившееся смотровое окно, которое тут же закрылось.

Спустя несколько минут ожидания тяжёлые засовы по ту сторону двери открылись и их запустили внутрь. Шестеро бритоголовых и молчаливых громил с пристрастием обыскали их, скидали всё, что не было одеждой, в одну большую кучу и повели их вглубь пыльного и полутёмного помещения. Спустя ещё три обитых железом двери и узких полутёмных коридора, они вдруг оказались в большем и отлично освещённом зале с дорогим ковром, десятком зажжённых свечей, столами, стульями, стойкой и прочими атрибутами, которые когда-то принадлежали недёшевой пивнушке.

Их встретил богато одетый мужчина с седыми аккуратно выбритыми висками и странной, но характерной для столицы, прической. Дукан поклонился ему и жестом велел остальным сделать то же самое.

– А я думал ты сдох, – небрежно поприветствовал Дукана хозяин заведения.

Они обнялись и похлопали друг друга по плечам, но почти без улыбок.

– Это граф Эйнджин Растонский, – представил мужчину Дукан. – Мой давний товарищ, почётный и настоящий рыцарь Эррезира, славный воин и генерал, и просто редкий человек, которому бы я доверил свою жизнь. А это мои спутники – Кальдур, Розари и Анижа.

Всё трое изобразили нелепые деревенские реверансы на что Эйнджин с ехидной улыбкой покачал головой.

– Пива? – спросил граф.

– О Благочестивая Светлейшая Госпожа, конечно же, да! – воскликнул Дукан, потом прищурился и посмотрел на троицу. – А дамам что-нибудь полегче. Дорога была тяжёлой, все устали, я не хочу, чтобы закончилось казусом.

Граф хлопнул в ладоши, напитки и лёгкие закуски появились почти мгновенно. Дукан осушил залпом полкружки, вытер с усов пену, хрипло вздохнул и расплылся в блаженной улыбке. Анижа и Розари, пытаясь изображать то ли придворных леди, то ли пару стервятников, набросились на копчёную курятину. Кальдур отпил несколько глотков пива и с удовольствием подмигнул животу – попавшее внутрь него холодное, терпкое и пьянящее нечто шокировало его на несколько секунд.

Граф подождал, пока гости утолят первый голод и жажду, посерьезнел и кивнул на молодёжь.

– Мы подождём уединения или можем говорить при них?

– Можем при них.

– Уверен? Собираешься пустить их в расход или просто не проживут долго?

– Нет. Они со мной в одной лодке. Секреты не планируются.

Граф вопросительно поднял бровь, словно переспрашивая, но кивок Дукана расставил всё на свои места. Он проживал мясо, тоже помрачнел и сказал:

– Я знал, что в столице дела идут не очень. Но я не знал, что всё не так плохо.

– Ба, – граф снова посмотрел на друга с удивлением, а потом с нескрываемым подозрением, когда понял, что тот не шутит. Один из людей графа, похоже, самый смышлёный, положил руку на оружие. – «Не знал»… странно слышать от тебя подобное, старый друг. У тебя есть объяснение, такое, чтоб я поверил, что ты всё ещё мой старый друг?

Кальдур напрягся, стараясь быстрее проживать кусок. Он посмотрел на Розари – она безучастно копалась в своей тарелке, не обращая внимание на происходящее.

– Да, – спокойно ответил Дукан, отложив в сторону еду. – У меня другой приказ.

– Это? – граф надменно очертил рукой над головами гостей. – Немытые безродные дети?

– Очень важные дети, – с нескрываемым удовольствием поправил Дукан. – И судя потому, что ты принял их за нищих и за что-то совсем не значимое и не требующее внимания – я прекрасно справился со своей работой.

– Хм? – глаза графа сузились. – Они не могут быть королевских кровей и претендовать на трон. Я бы знал. Чьи они? Хотя нет. Не говори. За это ведь по-прежнему могут убить?

– Конечно, – Дукан сухо кивнул, отпил из кубка и отрыгнул. – Поверьте мне, господин граф – у того кто приказал мне это, просто закончились доверенные люди среди живых. Война, знаете ли.

– Хорошо. Верю, – ответил граф, ещё немного поизучав Дукана.

– Так что я пропустил?

– Дай подумать. Последний раз мы виделись года три назад, да и то мельком, правильно помню? Правильно. За это время Солас пережил вспышку зимней лихорадки, новую волну беженцев, которые опять решили, что в столице безопаснее всего и расселились в своих сраных лачугах по всем окрестностям, так что теперь на карете не проехать! К войне трех богатейших семейств, присоединилось ещё две, и собственно в городе теперь осталось, пощади меня Госпожа, с десяток независимых аристократов, не принимающих участие в резне. Она то тлеет, то разгорается, союзы заключаются, рушатся, но каким-то чудом за десять лет никому ещё не надоела! Зима была суровой, лёд дошёл до Соласа, были проблемы с водой и куча замороженных бездомных, что к лучшему, по моему мнению. Армия дышит на ладан, большая часть её разбрелась по домам, городской гарнизон и королевскую гвардию покинул каждый третий, сарранский генерал Хайнорт из южного гарнизона объявил о своей независимости, прибавил к своим войскам обиженных крестьяшек и похоже собирается прийти сюда и взять столицу до зимы. Казна просрана и я уже не понимаю, как вообще выживает этот город и остальное королевство. Ну, то что от него осталось. Лукат сожгли, всего за день управились, а мои шпионы даже не в курсе, что враг стоит у ворот и вот-вот подойдёт к столице.

– А хорошие новости? – осторожно спросил Дукан.

Граф скривился и нервно потрепал себе волосы.

– Ну-у-у, в этом году мы, похоже, победили преступность. Теперь все члены городских банд работают на богачей в качестве бойцов и физической силы. Ну и ещё от голода умерло всего тысячи две человек, это меньше чем в прошлом году, всё-таки в чём-то дела налаживаются.

– Кто теперь сидит в Белом Замке? Совет или всё ещё наместник, как там его звали уже не помню… Неужели, ещё выясняют чья кровь ближе к королевской?

– Ах, вот как. Значит, ты не знаешь ничего, – граф вдруг замолчал.

– О чем ты, Эйдж? Что стряслось?

– Королева Избет вернулась. Теперь аристократы мечутся на счет того присягнуть ей или восстать. Этой новости уже три недели как. Где ты шастал, что она тебя не застала?

– Не понял…

– Вот и я не понял, Дукан, – от графа снова повеяло недоверием и угрозой. – Ничего не хочешь мне рассказать?

– Рассказать? – Дукан чуть не подавился очередным глотком, у него глаза полезли на лоб. – Я в этих играх не участвую. Кто посадил на трон лжецарицу? Кому пришёл в голову этот цирк? Это Арнемы? Только они так безумны, чтобы…

– Нет, Дукан… Там сидит старая царица, живая и здоровая. Якобы только что вернувшаяся из монастыря и победившая недуг, что наслал на неё Морокай. Я был у неё на приёме – это именно та самая Избет. Какой я её запомнил. Ну чуть постарше. Десять лет прошло как-никак.

– Что?! – Дукан вскочил. – Это что, какая-то шутка?

– Нет, друг мой. Это истина, с которой мне как-то нужно иметь делать. Хочешь сказать, что ничего об этом не знал?

– Нет, – Дукан вышел из стола и стал мерить зал быстрыми шагами, закинув руки за спину и что-то нервно обдумывая.

– Ты не обманывал меня, – заключил граф снова внимательно изучив Дукана.

– Конечно я тебя не обманывал, чёрт тебя дери! Как это вообще возможно?

– Хм. А я думал, ты мне расскажешь. Я даже не беспокоился, будучи уверенным, что это какой-то козырь, который был извлечён из рукава в подходящий момент. Может быть, она была не так плоха, и некие люди решили защитить, уберечь, да научить уму разуму. Пока не придёт время. Время пришло, Дукан?

– Я, Морок меня раздери, вообще не понимаю, что происходит! – Дукан был напуган, и это передалось графу, он махнул ладонью, и ему принесли ещё один бокал, которой тот тут же осушил.

– Она собирает войско, – с трудом сглотнув, сказал граф, – собирается взять реванш и изгнать Морокай из страны, затолкнуть его в ту глубокую задницу из которой он вылез. И как ты понимаешь – это всё больше нравится народу. Я думал, быть может, дела пойдут на лад. Но если она…

– Я не знаю, кто она или что она. И не знаю, зачем она. Чёрт. Как я мог это пропустить?

– Действительно, как? – спросил граф, на этот раз без подозрений. – Чем ты занимался, Дукан?

– Мои дела касались… запада.

– Хм. Теперь я начинаю понимать. Поделишься?

– Только тем, что знаю.

– И дай угадаю – и с того края новости так же не очень.

Дукан наконец успокоился сел и допил пиво. Ему принесли новое.

– Крепость у горы Ногх построена. Она огромна. Целый город.

– Так.

– Туда всё ещё стекаются войска и привозят людей, похищенных со всего королевства, от острова Зиль курсируют чёрные корабли, монодоны часто мелькают в небе. Лагерь возле Небесного Дворца свёрнут. Похоже, они закончили там копаться. Зато копаются под горой и добывают оттуда чёрную руду из которой повалились делать принеприятное оружие.

– Что они замышляют?

– Я бы сказал, что они собирают силы для короткой и победоносной осады столицы и городов на востоке и севере. И что готовят флот для захвата юга, чтобы поставить окончательную точку. Но не скажу… потому что они могли всё закончить десять лет назад. Перемещение их отрядов не похоже на подготовку дальнейшего вторжения. Я не знаю, что они собираются делать и близко.

– Но узнаешь?

– Да. И пошлю весточку.

Граф вздохнул и потёр виски.

– Шансов что они просто устали и уберутся восвояси, я так понимаю, нет?

– Нет, – Дукан покачал головой. – Война ещё идёт и будет идти какое-то время. Я пришёл сюда не просто так. Мне нужны люди. Хорошие, которых ты отбирал. Хотя бы с десяток.

– Могу помочь тебе золотом, друг мой. Пока оно ещё что-то стоит.

– Нет-нет-нет, – они вдруг превратились в двух холодных и сосредоточенных торговцев. – Это не то, на что я рассчитывал. Ты должен мне. И я прошу вернуть долг.

– Человек не может отдать того, чего у него нет. Мои люди больше не мои люди. Они сражаются за принцип и за будущее. Я не могут отдать им другой приказ. В столице тяжёлые времена, в стране тоже. Но представь, что будет, если столица падёт окончательно? Их место тут. Тут они могут сделать что-то.

– Если мы ничего не сделаем там, то столица падёт всё равно. У нашего оплота нет ворот! И гарнизона, я так понимаю, тоже нет!

Они сцепились взглядами, словно два старых питбуля, и замолчали на несколько минут.

– Хорошо, – прервал молчание граф. – Скачка галопом по таким темам до добра не доведёт. Сегодня у меня уже много дел и я не могу отодвинуть их в сторону. Я дам комнату тебе и твоим людям, вы передохнёте, освежите головы, и завтра мы обсудим всё подробно.

Дукан ещё пободался с ним взглядами, кивком признал, что мысль неплохая и допил второй кубок.

***

В дверь постучали излишне вежливо даже для слуги.

Дукан и Кальдур обменялись тревожными взглядами, и старик кивнул – в этом доме неприятностей он не ждал.

Кальдур поднялся и открыл дверь. Снаружи стоял высокий мужчина, с птичьими чертами лица и жидкими чёрными волосами, собранными сзади в хвост. Его длинные худые пальцы изобразили лёгкий поклон.

– Я Виссарион. Целитель. Граф просил осмотреть гостей.

– Спасибо, мы в порядке, – Кальдур поспешил закрыть дверь перед орлиным носом, но Дукан шикнул на него. – Хорошо, заходите.

Целитель вошёл, Кальдур выглянул в коридор на всякий случай, и закрыл дверь на засов. Виссарион застыл в проходе, словно ожидая дальнейшего приглашения, Кальдур снова взглянул на Дукана, тот кивнул и Кальдур повёл целителя в комнату Анижи.

– Моя подруга порезалась, – быстро проговорил Кальдур, они вошли, Анижа встретила их испуганными взглядом. – Вот она. Анижа. Это врач, он осмотрит твою рану. Всё в порядке.

– Здравствуйте, – Анижа чуть поклонилась.

Целитель ей не ответил, присёл рядом на кровать, взял её за запястье и освободил от платка.

– Эта рана выглядит свежей, – целитель мягко разрезал швы, раскрыл края раны и осмотрел её. – Она не серьёзная. Вижу, что её промыли. И зашили, пускай не очень хорошо. Швы можно было не накладывать. Поверхность ладоней заживает хорошо и так. Достаточно было забинтовать.

– Этой ране больше десяти дней.

В беспристрастных глазах целителя проступил интерес, он снова осмотрел рану, куда внимательнее, буквально вцепившись глазами в каждую её точку и линию.

– А у тебя были другие раны, девочка? – спросил он вкрадчиво. – Как они заживали?

– Хорошо, господин. И кровь тоже хорошо останавливается.

– Ты чувствовала слабость и потливость? Когда выполняла обычную работу, например.

– Это не болезнь крови, господин. И не плоти. Эта рана нанесена осколком чёрной руды. Я была неосторожна. Точнее не могла быть осторожней. Нужно было спасти жизнь человека. Достать осколок. Я не думала, что он будет острым как бритва.

– Ха, – Виссарион зачарованно смотрел в лицо Анижи. – Всё меньше мифов остаются мифами в это смутное время. То, что я слышал о чёрной руде, вряд ли тебя обрадует девочка.

– Говорите.

– Не вижу никаких следов ожога, яда или заражения. Просто порез, с краями ровными, как от острейшего стекла. Чёрная руда… если ты не обманываешь меня, оставляет именно такие следы. Она ранит не только тело, но и душу. Душа уже забывает, каким тело было без раны и рана не может зажить. Тебе больно?

– Я уже привыкла.

– Да… к любой боли можно привыкнуть, – он облизнул губы словно змея и жутковато ухмыльнулся. – Я могу попробовать прижечь её одним особым видом огня. Но боюсь сделать хуже. Я дам тебе его, – он потянулся к сумке, покопался в ней и протянул её небольшой картонный тубус. – Он безопасен, пока не истереть его в порошок. Его называют белый сифр. Его сложно поджечь, он горит быстро и его нельзя потушить, даже водой или песком. Целители моей школы прижигают им или с помощью него сложные раны и порезы артерий. Я дам тебе куда больше чем нужно, чтобы ты сама попробовала. Но сначала я приготовлю для тебя мазь, и ты попробуешь пользоваться ей хотя бы месяц. Если не станет лучше, то тогда ищи другое средство. Или возвращайся. Не люблю мифы, которые нельзя разрушить.

– Вы уже видели такие раны?

– Нет. Но я слышал слухи и читал доклады. Думаю, скоро я увижу много таких ран. Ты не должна грустить из-за этой… неприятности. Всё болезни и раны когда-то были смертельными. Но потом их научились лечить. Учитывая незначительность пореза, у тебя есть все шансы дожить до поиска лекарства. Или убедиться в том, что миф является лишь мифом и эта рана зарастёт. Я бы предложил тебе остаться и попробовать разные способы, но знаю, что граф не позволит. И ты не захочешь сама.

– Спасибо и на том, господин.

– Вот, – он снова порылся в сумке и извлёк ещё одну небольшую тубу и один флакон из мутного и толстого стекла. – Обрабатывай рану каждый день тем, что во флаконе. Хорошо бинтуй. Нельзя допустить заражения. Открытая плоть будет причинять страдания и будет уязвима перед недугами, нужно будет следить очень тщательно и каждый день, без пропусков и праздников. Ты поняла? Хорошо. Есть один способ помочь тебе, о котором я слышал. В неглубоких и песчаных притоках рек водится рыба, которую называют тилапией. Её почти не ловят, она ужасна на вкус и обладает дурным характером, но рыбаки подскажут тебе, где она водится и как её поймать. Если достать из её кожи все чешуйки, обработать её мягким паром и оставить сушиться на летнем солнце, то она может стать второй кожей. Я читал, что один целитель на западе лечил таким образом тяжёлые ожоги. Воссоздавал новую кожу из кожи рыб. Но рыба должна быть обработана правильно. У неё не должно остаться запаха, кожа должна полежать достаточно на солнце, но остаться мягкой. Тогда рана под ней не будет воспаляться, и вероятность смерти снизится во много раз.

– М-м-м, спасибо, господин, я обязательно попробую найти эту… рыбу, – Анижа ответила вежливо и тут же перевела тему. – А что в маленькой тубе?

– Там особая трава. Если сон не будет приходить и захочется передохнуть от болей, то возьми себе немного, не больше ногтя, жуй долго, глотай слюну, но не саму траву. Проглотишь – и будет плохо. Не жуй её слишком часто, только чтобы передохнуть. Мазь я принесу тебе завтра утром. У меня нет с собой таких компонентов.

– Спасибо, господин. Посмотрите ещё мою подругу. Она тоже пострадала.

Розари читала книгу и не повернулась к ним. Под её взглядом Кальдур предпочёл выйти, чтобы снова не смотреть, как ей задирают рубашку.

– Хм. Рана зажила, но в ней прожилки рубцов. Никогда такого не видел. Как работает плечо и рука? – услышал он голос целителя.

– Сойдёт.

– Спина или поясница беспокоит? Боли, тяжесть?

– Нет.

– Какая удача. На ощупь похоже, что рубцы образовались на коже и мышцах, которые практически не участвуют в движении. Эта рана от арбалетной стрелы. Она не могла войти неглубоко. Интересно, что там внутри?

– Я была внутри. Но у меня не хватает опыта, чтобы судить. У неё были хрупкие кости, чёрная кровь и осколок отравлял её. А может быть, это был какой-то сторонний яд. Мы не уверены.

– Ты лечила её?

– Пыталась.

– Она ещё дышит и ест. У тебя получилось. Почему у неё такая рана затянулась, а у тебя нет?

– Я не знаю, господин.

– Знаешь, но не хочешь говорить. Она особенная. Учитель рассказал мне, у кого бывают такие шрамы. Он лечил таких как она от очень тяжёлых недугов, с которыми они справлялись вопреки воле природы. Никому не говори о том, кто она. И я буду держать язык за зубами. Сейчас такое время, что люди могут понять всё неправильно.

– Да, господин. Спасибо. Я понимаю.

– Поправляйтесь.

Целитель поднялся, направился к выходу, подождал, пока Кальдур откроет еду дверь, и удалился.

– Какая-то тут нездоровое обстановка, – пробормотал Кальдур, проверив засов на двери и кивнул Дукану. – Ты уверен, что этим людям можно доверять?

– Я ни в чём не уверен, парень. Даже в себе. Раньше они не подводили. Но это не повод не оглядываться и спать с дверью нараспашку.

– Тут ты хотел отставить Анижу? – Кальдур поморщился.

– Конечно же, нет. Это передовая. Здесь опасно. Граф давно занимается проблемами улицы и бедняков, а это не лучшее окружение для девушки. Для неё есть место подальше, сильно подальше от города, уединённое и безопасное.

– В которое я идти не собираюсь, – Анижа застыла в проходе.

Дукан и Кальдур неловко переглянулись.

– Ты смелая, – подчеркнул Дукан, – но…

– Я пойду с Кальдуром, – перебила его Анижа.

Розари неспешно вошла в комнату, скрестила руки на груди и прислонилась к стене. Всё трое смотрели на него.

– Эм-м-м, – Кальдур поджал губы. – Что? Я пока не знаю что делать. Рассчитывал на столицу. И помочь Аниже. Ни черта не понятно. Но пока мы не идём на запад всё в порядке.

– Остаешься?

– Ну… во всяком случае, пока Анижа не передумает. Я думаю, это случился скоро, как только у нас вылезет какая-то проблема, ну… связанная с тем, что можно умереть…

– Много ты знаешь, Дур-Дур! – Анижа резко развернулась и скрылась в своей комнате.

Розари устало зевнула, покачала головой, обдав Кальдура волной тихого презрения и удалась за Анижей. Кальдур сцепил руки за затылком и задумался.

– Ой, изображает тут работу головы! – загоготал Дукан. – Смотри не обделайся от напряжения!

– Отстань, старик…

– Я к тебе даже и не начинал приставать. Глупо шевелить извилинами на трезвую. Когда мы ещё окажемся под одной крышей с трехсотлитровыми бочками пива, что граф держит в подвале? Погоди немного. Щас вернусь.

***

– Ну? Чувствуешь себя увереннее с доспехом?

Кальдур взял из его рук вторую кружку пива и кашлянул от завесы дыма, которая стелилась от его трубки.

– Есть немного. Куда спокойнее, когда в таких переулках ты точно не умрёшь от удара ножом в пузо или спину. Когда-то я считал себя неуязвимым, но теперь понимаю, что это не так.

– О, я даже выпью за эту умную мысль, приятель. По-моему эта первая с начала нашего знакомства!

– Пошёл ты.

– О не, не обижайся. Это чистой воды комплимент. Когда-то давно я тоже считал, что есть неуязвимые люди, правда относилось это к тем, кто прибывал у власти. Только потом я понял, что власть сучка капризная, и удержаться на ней верхом помогает только удача. А сколько удачи отмерено человеку… тут, наверно, даже Госпожа не в курсе. Все уязвимы. Все. Без исключений. И ты. И я. И даже Она, как мы выяснили… Ну? Ты боишься, парень?

– Умереть? – Кальдур отхлебнул пива и задумался на минутку. – Нет. Если честно, нет. Я боюсь умереть глупо. И не пожить. Чего-то не взять от этого мира. Мне, знаешь ли, мало чего дали, кроме… ну… службы.

– О, раз уж мы говорим честно. У меня было много чего, когда-то. А вот смысла не было никакого. Свободная жизнь не такая уж и весёлая, когда не знаешь, куда себя деть. Когда у тебя есть цель и смысл, тебе есть, зачем вставать по утрам и за что сражаться. Без цели и смысла, ты лишь листочек, который прыгает туда-сюда от ветра.

– Листочек с дерьмом, – буркнул Кальдур. – Устал я от этих вечных нравоучений. Бодрость от них кончается, когда ты уже не первую ночь просыпаешься в походе и не можешь вспомнить погиб человек, с которым ты делил утром пищу или он ещё жив.

– О да, ты у нас уже успел посмотреть на весь мир и проникнуть в самую его суть, – Дукан рассмеялся и хлопнул его по плечу. – Сынок, твоя мама ещё не родилась, а я успел наесться дерьма по самые помидоры. Этот вкус проходит и ты понимаешь, что не всё было так черно. И что в мире есть много чего ещё, что как испортит тебе настроение, так и поднимет.

– Что например?

– Ну… Например, анекдоты. Стоят перед Вратами Её Царства жрец, чародей и бледный колдун. Жрец говорит важно: "Я лечил людей полвека, сражался с тремя эпидемиями, и даже однажды помог принцу. Мне Врата откроют". Чародей кивает ему, хлопает по плечу и говорит: "Я десять лет хранил Северный Гарнизон от бандитов, темников и других отщепенцев, ещё десять ходил под парусами по величественной Явор и помогал строить корабли. Мне тоже откроют". Оба поворачиваются в недоумении к бледному колдуну. А он им и говорит: "А я здесь, чтобы за…бать вас. Срал я на ваши Врата."

Дукан рассмеялся ещё сильнее, глядя на похоронную мину Кальдура. За окном на улице что-то крикнули, раздался звон и звуки погони.

– Столица и раньше была дырой, – смех Дукана стих. – Но теперь… Теперь даже я не знаю что будет.

– Что-то я никак не пойму, что не так с этой королевой?

Вопрос Кальдура заставил надолго замолчать Дукана. Тот отставил кружку, нахмурился и с трудом подобрал слова.

– Ну как тебе сказать… Начнём с того, что после того как её убили, я был одним из очень немногих людей, которые видели её тело.

Виденье 8. Без защиты от самого себя

Пива в Дукана вмещалось немерено.

Анижа и Розари не выдержали шума их разговора, повышавшегося с каждой выпитой кружкой. Отвергли несколько вульгарное предложение присоединиться и выгнали их в коридор. Немного погуляв по закоулкам этажа, они нашли наконец уединенную пыльную комнату со столом и оккупировали её. Дукан пил и дымил нещадно, дым стоял коромыслом, даже пришлось приоткрыть окно, чтобы он мог выходить хоть куда-то. С каждой кружкой его язык развязывался всё больше, и совсем не думал заплетаться.

– Король Навалон не запомнился ничем примечательным. Снизил налоги, потом повысил, потом понизил, чтобы унять бунт, а потом просто принял новые. Казна при нём чуть не повешалась на дереве, начались проблемы, которые хоть и удалось уладить, но сам знаешь, запашок остался. На фоне неприятных встреч с кредиторами и теми, кому корона обязана была платить жалование, у него навсегда выработался страх. Рьяно искал предателей и растратчиков, но не был жесток, просто снимал их с должностей и отправлял воровать в провинции. Строительство Южного моста и ряд других важный государственных дел при нём остановились, за армией он практически не следил, делами Госпожи не интересовался, границу с островом Зиль не усиливал. Даже после того, как пошли слух о том, что культ Морокай снова набирает силу. Он вообще ни о чём особо не волновался, посвящал себя балам, распитию вина, живописи, чтению, охоте и музыке. Видимо поэтому и дожил до преклонных лет, пережив сына из которого бы вряд ли сделался нормальный наследник, и пережив жену, с которой и так ловить было нечего. И Соласом, и королевством правили по факту три семьи богачей: Арнемы, Соларионы и Гниитии, ну кроме вопросов армии и безопасности. Госпожа сюда не спускалась, Её взор был направлен… ну куда там? Тебе лучше знать. После его смерти впору было бы выбрать нового короля из другой, новой ветки королевской крови, желательно подальше от Соласа и почище.

Но вдруг всплыла Избет. О ней ходили слухи, но на уровне слухов, а тут она вдруг выскочила во плоти, как чёртик из табакерки. Соларионы пытались оспорить чистоту её крови, мол, она была зачата с какой-то служанкой и не имеет право править королевством, но тут прибыла её мать. Южная аристократка из древней ветки, относящейся ещё ко временам Четвёртой Битвы. Был суд, скандал, даже вмешалась армия, но всё тщетно. Она села на трон. То ли семя короля уже было слишком старым и испорченным, то ли подгадила южная ветка, чёрт же его там разбери, но королевна получилась такая себе.

– Видел пару раз Навалона издалека, – вставил Кальдур, пока Дукан разливал очередной маленький бочонок. Слуги легко нашли их тайное убежище и, оценив масштабы беседы, щедро снабдили их всем необходимым. – И про Избет вспомнил. При мне солдатам читали речь, что они должны отомстить. Что прихвостни Морокай убили любимую королеву.

– Ну… Так это блюдо подали, чтобы оно не испортило весь ужин. Она была, ха, не такой уж и любимой. Вела себя более чем странно, повыгоняла большую часть вельмож, чинов и советников, взяла на их роль шутов, религиозных фанатиков и иных малоприятных личностей. Устраивала закрытые празднества, на которых происходило чёрти пойми что, оргии, непонятые ритуалы, даже по слухам жертвоприношения. Народ отхлынул из столицы, ополчился на неё, торговля встала, государственные дела встали. И тут пришли вести с запада. Сначала слухи, конечно, но потом всё стало серьёзно. Чёрные корабли высадились на побережье. В небе парят чудовища, величиной с небольшую гору. Войско Морокай оккупировало берег, жжёт всё на своём пути и шествует вглубь королевства. А она ничего не сделала. Вообще ничего.

– Странно, что Госпожа не вмешалась.

– Госпожа настолько редко занималась государственными делами, что я честно признать сомневался и до сих пор сомневаюсь в Её существовании.

– То есть, как сомневаешься, старик?

– Я Её лично никогда не видел. А ты?

– Ну. Издалека.

– Ну… ладно. А я вот не видел, только слышал. И истории про Неё, знаешь ли, странные. Ну да ладно. Может, за столько веков Ей просто надоело смотреть в сторону всего этого дерьма. Так вот. На чём я остановился?

– На там том, что королева ничего не сделала.

– Да. К счастью для нас в дела армии она не лезла. Все нормальные командиры и генералы остались на своих местах, правда предпочли служить и жить подальше от столицы. Они собрали военный совет, начали делать свою работу и выдвинули войско навстречу неприятелю. В столице же началась смута. Казалось бы с малого. Несколько представлений на площади от вшивых уличных театров. С обличением королевы, указанием на её порочную связь с Морокай, с обвинением в трусости и даже безумии. Спектакли продолжались несколько дней, собирали толпы народа, веселили всех. А потом стражи забили нескольких актеров, вроде бы и не до смерти. Народу это не понравилось, и он посыпал на улицу. Ну и тех, кто сильно возмущался и не захотел расходиться, бросили в камеры. Королева издала указ о том, что всё актеры и уличные музыканты должны быть высланы из столицы. Приказ был исполнен. Под раздачу попали многие невинные люди, у которых просто был запас хороших шуток или музыкальный инструмент дома. В городе стало мрачновато, потом тревожно и скучно. И потом народ просто взорвался.

– Хм. Даже не слышал об этом.

– И хорошо же. Я тогда уже видел многое, но за то, что происходило тогда, я испытал стыд. Смута длилась дней двадцать. Стражи пытались подавить протесты показательными казнями и дубинками, но в ответ получалось только больше крови. Горели целые улицы, возводились баррикады, городские ополчены вымещали злобу на всех, кто был связан с королевой и её гвардией. Под конец произошла даже небольшая бойня и попытка захватить дворец. Королевская гвардия сняла с себя полномочия по защите города и дворца. И разошлась на все четыре стороны, оставив город без защиты от самого себя. В Белом Дворце осталось человек двадцать слуг и несколько охранников. Говорят, она совсем обезумела, на лицо все признаки душевного недуга. Морила людей голодом, молилась сутками в извращённой форме, и никого не выпускала за пределы своих личных покоев. Тогда верховный чародей Салман и верховная жрица Тэйн обвинили её в поклонении Морокай, зашли во дворец и попытались взять её под стражу. Что там случилось, я не знаю, но все трое умерли при очень странных обстоятельствах. Я лично видел тело Избет после событий. Её убили стилетом прямо в сердце, чистый и профессиональный удар, который вряд ли бы нанёс чародей или жрица. Королева умерла на месте. Она не дышала, была холодной, окоченела. Я уверен, что это была именно она. Не раз видел её вживую.

– Кто же ты такой, Дукан? – задумался Кальдур. – Ты не просто старый солдат или офицер со связями при дворе. Ты шпион.

– Я офицер Тайной Службы короны, – кивнул Дукан. – В конце концов, я владею твоей страшной тайной, так владей и ты моей.

Кальдур удивился с какой лёгкостью старик сказал это, кивнул и попытался выглядеть серьёзнее.

– Неужто, гниль Морокай добралась и досюда?

– Морокай не обязательно быть здесь и развращать души. Мы сами неплохо справляемся, парень. Ведь у всего есть цена. Даже у верности к самой жизни и Свету.

– Это вы убили королеву? – не сдержался Кальдур, а Дукан и бровью не повёл.

– В том-то и дело, что нет. Хотя мы думали об этом.

– Я всегда считал лучше плохой король, чем его полное отсутствие. Но кто тогда? И была она действительно мертва?

– Ненавижу эти слова, но я не знаю. Слишком уже всё хорошо сложилось. Военная операция против нас, и одновременно плохой правитель в столице. Странные дела. Не верю я в совпадения, хоть убей.

– И что было после?

– Мнения разделились, – Дукан помрачнел.

– В смысле?

– Часть людей, имеющих вес, хотела как можно скорее выбрать достойного правителя и посадить его или её на трон. Было несколько кандидатов. Договориться не удалось. Увы, происходящее вышло за рамки моих полномочий и ответственности. Я и другие мне подобные покинули столицу, чтобы дать власть имущим во всём разобраться, и дабы просто не попасть под удар. Должен был остаться самый живучий, сильный и умный. Пускай и не самый достойный. Тогда это выглядело самым разумным решением и самым быстрым.

– Эм…

– Да. Не сработало. Кандидаты не пережили процесс выборов. Мнения о том, как всё должно быть разделились ещё больше. На данный момент сильной личности, которая бы смогла все под себя подмять просто не сформировалось. Если не брать в расчет Лжеизбет. Честно признать это настолько хороший ход, что вероятно только так можно было разбить существующий расклад. Не стоило мне покидать игру. Я даже не знаю, какой игрок смог реализовать эту схему. И от этого мне немного страшно.

– Ты не похож на человека, который действительно способен испытывать страх, – Кальдур попытался подбодрить друга.

– Не боятся только дураки. И все мы рано или поздно ими становимся. Чем я занимался? Уехал в своё поместье. Всё, что я строил долгие годы, рухнуло как карточный домик. И я чуть не оказался засыпанным под его обломками. Я решил взять паузу и подумать о жизни. Я думал, что нам всем осталось недолго, месяц-два красивых рассветов с бокалов вина в руке, и темники придут и в мой край. Через полгода такой жизни я заплыл жиром и уже лез на стену. Стало куда чернее и хуже. Не мог найти себе места. Бросил вино, приказал слугам не терять веру и укрепить поместье на случай чего. Вернулся в столицу и увидел этот хаос и борьбу. Разочаровался. И получил предложение от нескольких старых друзей заняться чем-то стоящим. Отправился на запад, следил за тем, что делали чёрные и ставил им палки в колёса. Пока на меня не вышел мастер Лотрак и не свалил на меня эту щуплую девку. Вот так всё и закрутилось.

– Успели с ней повоевать, как я понял?

– И не кисло, парень, – Дукан усмехнулся. – Очень долго мои оружием было слово, бумага, отравленное вино, удавка и кинжал. Мой дуэльный клинок почти не покидал ножны. Я и не знал, что на фронте может быть так весело. Розари рвалась в бой с первых дней, я не сразу пустил её, но когда пустил, понял, что она была рождёна для всего этого. Чёрт, не хотел бы я встать против неё… Не завидую её врагам. Как она там сказала? "Прекрасное… оружие…"

– Мы всё-таки больше люди, старик, – Кальдур насупился.

– Ты-то точно, – Дукан скорчил ему рожу. – Человечишка. Дерьма в тебе на троих хватит. А вот Розари прекрасна. Словно клинок, выкованный мастером. Крепкий, острый и опасный.

***

Конец их попойки Кальдур не помнил. Они просидели до темноты, их разговоры стали малопонятным пьяным мямленьем, потоком анекдотов и взрывов смеха. Сны он свои не запомнил, кроме разве что короткого видения, которое могло оказаться совсем не сном. Он вдруг перестал дышать, задёргался в панике, и увидел перед собой Розари, которая холодно сказала, чтобы он лежал тихо и дал ей поспать, иначе она задушит его.

Проснулся поздно.

Доспех не был ему помощником в таких «ранах». Вся тяжесть похмелья, головной боли, тошноты и слабости повисла на нём одном. Он позавтракал то ли холодным завтраком, то ли уже остывшим обедом, освежился в «уборной», сходил по нужде и сосредоточился на поглощении всей воды, что можно было найти в королевстве. Ни Дукана, ни девушек в покоях уже не было. Он уже хотел было победить свою лень и плохое самочувствие, и пойти их искать, но столкнулся с удивительно бодрым и свежим стариком в дверях покоев.

– Свои секреты, – буркнул Дукан под его уничтожающим взглядом. – Собирайся. Мы с графом Эйнджином не нашли понимания и несколько повздорили. Нам нужно двигаться дальше. Мы посетим ещё нескольких моих старых друзей в надежде, что они окажутся чуть более благодарными и гостеприимными.

Дукан кинул ему сумку с новой одеждой и обувью – простой, без изысков и неприметной. Кальдур вздохнул, попрощался взглядом с чистыми и мягкими кроватями, печально кивнул слуге в коридоре, молча пожелав ему всех благ, а себе хотя бы одного слугу, который бы готовил и таскал еду.

– Неплохо граф устроился, – расстроено пробормотал Кальдур. – Интересно сколько бы он заплатил за хорошего телохранителя?

– Что? – Дукан напрягся.

– Да ничего. Просто подумал. Да не смотри так. Не полезу я туда, терпеть не могу политику. Да и слишком людно тут.

***

Внизу его встретили недовольные взгляды девушек. Он ответил им виноватой улыбкой и буркнул что-то на счёт того, что они неплохо выглядят в новой одежде. Получил в ответ ещё порцию презрения.

Они покинули графа часа за три или четыре до заката. Дукан вывел их на центральную улицу, они смешались с толпой, шли довольно долго и затем свернули в старую часть города. Она отличалась чуть более широкими улицами, низкой застройкой и ещё большим смрадом и близостью к порту, что был построенпервым и с которого, и начиналась история столицы.

Людей тут почти не было. Одинокие прохожие и обитатели домов смотрели на них странно и подозрительно.

– Как-то тихо здесь… – пробормотал Кальдур.

– Ты заменил? – саркастично спросил Дукан. – Ускорим шаг.

Сзади вдруг раздался вскрик. Кальдур и Дукан обернулись. Молодой парень с копной непослушных волос и рубахой едва прикрывающих грудь, улыбался и стискивал руку Анижи. С другой стороны улицы из переулка высыпала компания из восьми таких же молодых и модно одетых молодых людей. Они уставились на сцену, а Кальдур уставился на их меч, длинный и тонкий, совсем как у старика.

«Эспадрон» – вспомнил Кальдур название, Дукан упомянул его во время их попойки.

– Отпусти! – вскрикнула Анижа и снова попыталась вырваться.

– Куда же я отпущу такую красивую мадам? – зычно рассмеялась парень. – И зачем мне тебя отпускать? Я таких девушек ещё не видал, а за это нужно выпить, сама понимаешь.

Кальдур опешил от его наглости и развязности, не смог найти достойного ответа и просто пошёл вперёд. Дукан выставил перед ним руку, Кальдур отмахнулся от неё и тут же остановился. Из-за спины Анижи успела показаться Розари, спокойно обошла её, развернула корпус, встала пошире и послала в челюсть хулигана свой маленький кулачок.

Под взрыв хохота и удивленное улюлюканье неудачливый любовничек упал о мостовую, приложился затылком и больше не поднялся. Розари крепко схватила перепуганную Анижу за руку, прикрыла собой и встала рядом с Кальдуром.

– Сумку! Живо! – крикнули откуда-то сзади.

Злоба уже не на шутку кипела в Кальдуре, он повернулся резко и боковым зрением увидел небольшую молнию, сверкнувшую в воздухе. Там стоял ещё один юнец, совсем щуплый и поджарый, одетый по такой же моде. Его выпад был очень резким, тонкое и гибкое лезвие скользнуло Кальдуру под рубашку и тут же отдалилось на метра полтора.

– Ты что, щенок, пырнул меня?! – красное пятно тут же окрасило ткань, Кальдур поморщился, зажал рану и побагровел от злости. – А ну-ка брось, пёс! Хуже будет. Вы выводи меня из себя!

Наглая и беззубая улыбка украсили лицо юнца. Второй удар должен был достаться Дукану, но у него было достаточно времени, чтобы выхватить своё оружие. Он легко увёл оружие в сторону и сам сделал выпад. Проткнул мальчишке горло, практически насквозь и вырвал из него оружие, продолжая движение, смахнул с него кровь.

Это сильно не понравилось банде с той стороны улицы. Они едва успели обнажить клинки и пойти в атаку, как тот, что шёл впереди, вдруг свалился, получив арбалетный болт в затылок. Они остановились и переглянулись.

– Гнииты! Гнииты идут! – крикнули с другого конца улицы.

Ещё несколько стрел и болтов ударили в мостовую и стены вокруг, затем спустя мгновение туда же обрушился целый залп камней и глиняных горшком. Они летели не в молодую банду, а во всё, что было на улице, включая и девушек, которых Дукан сразу же прислонил к стене. В ноздри ударил знакомый аромат.

– Масло! – крикнул Кальдур, оглядывая растекающееся содержимое разбитых горшочков. – Нам нужно сейчас же убраться отсюда.

– За мной, – Дукан скользнул в первый же переулок.

Кальдур толкнул туда Анижу, хотел поступить так же с Розари, но понял, что та в его помощи не нуждается. Она решила замыкать строй и прикрывать им спину. По длинной и тонкой улочке, где едва мог протиснуться человек, они преодолели пару кварталов, забились в щёль между домами и остановились перевести дух.

– Какого чёрта это было?

– То о чём говорил граф вчера, – Дукан обтёр кончик меча, спрятал его в ножны и поправил их высоту так, чтобы ему вытащить оружие и сразу же нанести удар. – Борьба за власть. Только я боюсь, она уже перешла в такой разряд, когда никто уже не помнит за что сражается и просто ненавидит друг друга до чёртиков.

– Далеко до твоего друга?

– К одному мы уже не попадём, – Дукан посмотрел назад, в переулок. – Лучше нам пока убраться из города. Посетим то место, которое я упоминал как безопасное. Оно у Зелёных Садов.

– Ещё один граф?

– Скорее графиня, – таинственно ухмыльнулся Дукан.

– Закончили базар? – Розари нависла над ними. – Как выяснилось, теперь я нервничаю, когда рядом стреляют из арбалетов. Нам лучше пойти прямо сейчас, пока это не стало проблемой.

Ухмылка стёрлась с лица Дукана.

– Без глупостей, девочка. Доспех являй только, если станет по-настоящему горячо. Те, кто за нами охотятся, могут быть и тут. В этом хаосе более чем легко спрятаться. И им, и нам, если будем вести себя правильно. Услышала меня?

Розари кивнула ему без энтузиазма. Они покинули своё убежище и двинулись вперёд, перешли на быстрый шаг, почти бежали. Почти нашли выход из вьющегося тоннеля, но вдруг Дукан поднял руку вверх и остановил их.

– Назад, – чётко приказал он.

– Назад?! – Кальдур едва не врезался в резко остановившегося Дукана.

Кальдур выглянул из-за его плеча.

У выхода на широкий проспект дела обстояли ещё хуже. Мостовая горела, по ней низко стелился едкий дым и в нём мелькали силуэты людей с оружием. Один из них, бритоголовый и одетый в плотную кожанку и рабочие штаны, встретился с Кальдуром взглядом, махнул дубинкой, крикнул и указал товарищам на выход из переулка.

– Назад сказал! – прикрикнул Дукан и толкнул Кальдура.

Толпа погналась за ними.

Обратный путь они проделали раза в четыре быстрее, Кальдур то и дело подталкивал Анижу и не давал ей упасть, слышал за спиной сопение и редкие ругательства Дукана. Несколько раз преследователи походили на дистанцию удара, и тогда старик разворачивался и отгонял их парой выпадов. Его оружие куда лучше подходило для боя в узком переулке, чем их дубинки и топорики.

На другой стороне ситуация уже изменилась. Здесь масло уже догорело, а сражающиеся рассеялись на несколько групп и вели ожесточённые и быстрые схватки. Кальдур насчитал, по крайней мере, три стороны – молодых людей в неплохой одежде с эспадронами и кинжалами, бритоголовых в одежде работяг, вооруженных более простым оружием и простых местных жителей, обороняющих свои дома от поджога первым, что попалось под руки.

Дукан убедился, что всё снаружи, развернулся, застыл в конце переулка, не давая нападавшим вырваться и крикнул:

– Ну что там?

– Всё ещё дерутся, – спокойно ответила Розари. – Уверен, что не хочешь, чтобы мы навели тут порядок?

– Уверен, – отрезал Дукан и мягким уколом пронзил ногу зазевавшегося бандита, который подошёл слишком близко.

– Прекратить беспорядки! – мощный голос отразился от стен. – Именем королевы прекратить немедленно! Все бунтовщики будут повешены! Расходитесь, пока есть шанс!

Схватки одна за другой затихли, сражающиеся разошлись в сторону и уставились на источник шума. На них медленно наступала волна воинов в доспехах, с копьями и щитами.

– Хай-а! – слаженно крикнул строй и застучал древками копий по мостовой, продолжая медленное движение.

Воинов было около полусотни, их строй был скорее вальяжным, чем дисциплинированным. К белому цвету на их форме добавился ярко-красный, это уже была не королевская стража, а нечто совсем иное.

– Что там? – снова крикнул Дукан.

– Королевская гвардия, – ответил Кальдур. – Только цвета у них странные. Не нравится мне это.

Зажатые в переулки бандиты замерли, заулыбались, стоящий впереди погрозил Дукану ножичком, дал понять, что их назад в переулок уже не пустят.

Тем временем из-за угла другой стороны улицы, послышался не очень равномерный топот ещё полсотни бронированных ботинок. Сражающиеся бросились в россыпную, зажатые с двух сторон.

– Я Зиндур, старший сержант королевской гвардии. Вы пойдёте со мной!

Из строя вышел высокий мужчина и наполированных доспехах, и среди всех нарушителей порядка обратился именно к ним.

– Я всего лишь хочу довести домой своих деток, сержант, – Дукан изобразил старческий и скрипучий голос немощного старика. – Мы не участвуем в беспорядках.

– Что-то у меня огромные сомнения, что вы, барон Шевонар Дукан, не учувствуете в беспорядках, – насмешливо ответил сержант. – Мы знаем, кто вы такой и чем знамениты. Вы проследуете за мной. Королева вас ждёт.

Дукан казалось лишился дара речи. Его молчание так затянулось, что Розари вышла вперёд, спокойно оглядывая стражу. Кальдур дёрнул её за руку.

– Не смей.

– Я могла бы легко расчистить путь, – от голоса Розари повеяло холодно.

– Ты чего, Розари, – зашипел на неё Кальдур. – Это же свои.

– Да. Не спорь, – шепнул им Дукан. – Они не знают, кто вы с Кальдуром такие. Иначе бы вряд ли стояли так спокойно. И знать им это не нужно. Это выглядит как приглашение, и мы на него согласимся. Если что-то пойдёт не так – я подам знак.

– Хорошо.

Розари расслабилась. Дукан улыбнулся и поднял руки, показывая, что он не будет делать глупостей. По кивку сержанта к ним неспешно пошли четверо. И вдруг в одного из гвардейцев откуда-то сверху ударил булыжник, тот покачнулся, но товарищи вовремя успели подхватить его.

– Отставить беспорядки! – рявкнул сержант, закинув голову вверх и ища нарушителя.

Ответом ему был град камней и два десятка фигур по всему периметру улицы. Не успел от отдать приказы, как раздалось ржание, грохот и крики. Строй гвардейцев разорвался, словно старый ремень. Гружёная повозка с чётверкой лошадей на полном ходу врезалась в них сзади, разметала людей в стороны, смешалась с ними и породила хаос.

Поломанные лошади заржали от боли и страха, шокированные и оглушенные гвардейцы пытались подняться и помочь своим переломанным и раскиданным товарищам. Сержант стоял по центру, там, где и прошли лошади, его видно не было, и приказы от него всё ещё не раздавались.

В мостовую ударили дымные бомбы, зашипели, засвистели, подорвались и разбросали сизо-чёрный непроглядный дым. Отряд, который ещё шёл с другой стороны улицы вдруг остановился. С обоих сторон послышался звон оружие и крики.

Из дыма на них вывалился человек в плаще и капюшоне, с лицом перемотанным тряпкой, легко парировал выпад Дукана в грудь и поднял руки в примирительном жесте.

– Идите за мной, – позвал он их.

Дукан спорить не стал. Они назад нырнули в переулок, уже свободный, перешагнули через нескольких зарезанных головорезов. Пробежали буквально метров пятнадцать, незнакомец остановился, нагнулся, открыл обычную на вид створку окна в подвал и нырнул туда.

Кальдур помог спустить Анижу и оказался внутри последним. В тёмном и тесном подвале, заставленным хламом было темно, хоть глаз выколи и душно. Они затаились. Крики продолжались ещё с полчаса, несколько раз по переулку раздавался топот бронированных сапог и выкрики. И только когда всё стихло, незнакомец разрешил им встать и проследовать за ним – в небольшую комнатку с тяжёлой дверью, грубым столом и стульями.

– Меня зовут Анфлис, – он поднял капюшон, показав молодое лицо с утончёнными чертами и недельной щетиной.

– Кто ты на самом деле, парень? – напряжённо спросил Дукан.

– Я? Всего лишь простой гражданин.

Виденье 9. И откуда в них столько злобы

Пыльную и заброшенную комнатку тускло освещала свеча. Ещё немного света проникало сквозь щёли в досках и трещины в камне. Пахло сыростью и затхлостью. У этого дома давно не было хозяина – он сгинул, не оставил наследников, а его хозяйство оказалось в настолько унылом состоянии, что на него уже никто не позарился. Кальдур видел много таких домов после войны.

Анижа с радостью воспользовалась возможностью перевести дух, уселась на бочонок подальше от всех, принялась болтать ножками и массировать их. Розари выглядела скучающей, Кальдур и Дукан изучали незнакомца.

– И много вас таких «простых»? – Дукан не выдержал первый.

– Достаточно, – лаконично ответил Анфлис, усмехнулся, стянул перчатки, достал из внутреннего кармана кожаной куртки небольшой мешочек и кинул его Дукану.

Тот развернул, немного с опаской и почти не отводя глаз от Анфлиса, и обнаружил внутри трубку и небольшую шкатулку с табаком.

– Трубка мира, – загадочно пояснил Анфлис.

– Ха, – лоб Дукана наморщился. – Знаешь, что я любитель. Откуда же, интересно? Не тот ли ты Анфлис, что был сыном интенданта при прошлом короле?

– Тот. Мы встречались на одном деловом приёме.

– Когда тебе было года четыре? – Дукан добродушно рассмеялся. – Да. Помню. Я был на твоём дне рождении. Спасибо за то, что укрыл нас. Как хорошо вышло, что четырехлетний пацан смог вспомнить лицо, виденное почти два десятка лет назад, да ещё и различить его в толпе, в хаосе и дыме, и это не смотря на старость, бороду и пару новых шрамов. Стоит поставить свечку в храме Госпожи, в благодарность за это невероятное стечение обстоятельств и удачу.

Ухмылка Дукана стала несколько угрожающей, он поднял трубку, набил её, повозился с кресалом и трутом, подкурил и выпустил дым. Анфлис молчал всё это время.

– Неплохой табак. Доморощенный? Хм. Сначала доморощенный гвардеец… Потом доморощенный городской подпольщик… Слишком много людей знает меня в лицо. Как же так вышло?

– Не ищите магию там, где её нет, – чуть с раздражением ответил Анфлис. – С «возвращения» лжекоролевы пропало сотни три человек – их гвардейцы нашли сразу. Ещё сотня в розыске. Большую часть из них ищут по отрисованным портретам. Клеят их на столбах, предлагают хорошую награду. Заставили капитанов и сержантов стражи выучить каждое лицо и имя. Отец узнал в одном из портретов старого товарища. А дальше уже была действительно удача. Ваша компашка слишком уж выделяется, и её было видно за километр. Так уж вышло, что я оказался рядом.

– Он ещё жив? Твой отец.

– Да, но уже при слабом здоровье и в слабой памяти. Почти не ходит. Я веду дела за него.

– Хорошая байка. Складная. Почти можно поверить. Но кто вспомнил моё лицо в деталях?

Кальдур посмотрел на Дукана и задумался. Их встреча посреди леса ему запомнилась, но если бы она случилась в столице или во дворце, да ещё и мимоходом, Кальдур вряд ли бы смог назвать какие-то особые черты в лице Дукана. Таких не бедствующих стариков, старых офицеров, управдомов, гувернёров, торговцев, капитанов кораблей и прочих в столице было немало.

– Люди из первых трех сотен. Допрошенные и запытанные. Немного примитивных чар, немного художественного таланта, немного пыток.

– Морок меня поглоти…– прошептал Дукан. – Это слишком хорошо для Избет, которую я знал.

– Да, – Анфликс мрачно кивнул головой.

– Зачем меня ищут? Я впал в немилость? – удивление Дукана было искренним.

– Этого я не знаю. Но из тех, кого схватили, мало кто выжил. В первой партии было много действительно богатых и властных людей. Во второй хватали чиновников и офицеров, бывших и действующих. А в третьей партии… хм… уж простите, господин, много отрепья, за головы которых я бы не дал и сотни солов. Чем вы таким заинтересовали королеву, я понятия не имею. От того и становиться интересно…

– Сколько знати было казнено?

– Всего трех повешали. Но их сильно не любил народ. Одну небольшую группу «счастливчиков» отправили на восточные рудники. Остальные из тюрьмы так и не вышли, – Анфлис помолчал немного, теребя перчатку. – Отец рассказал мне про то, кем вы были и чем занимались. Он отзывался о вас, как о человеке чести, со стальной хваткой, умном и при этом готовым делать, что нужно. Не думаю, что королева боится вас, господин, но думаю, что ей лучше убрать таких людей, как вы, чтобы они… хм… не смогли набрать массу. Либо я о вас чего-то не знаю.

Последние слова были сказаны со странной интонацией. Анфлис дал понять, что ждёт ответа и разъяснений. Но их не последовало. Дукан снова набил трубку и закурил, выпустив дым в лицо Анфлису. Тот закашлялся.

– В моё время, молодым не говорили слишком многого. Традиция, закрепившаяся ещё со времен короля Морна, устроившего не очень приятную чистку, имевшую много последствий. Молодые слишком поспешны и горячи в своих решениях, когда дело касается сохранения чистоты власти и дворцовых интриг. Твой отец знал об этом. И вот ты стоишь напротив меня и знаешь так много. Как же так вышло?

– Времена изменились. Я работал и работаю при дворе. То писарём, то в архиве, то конюхом, то на кухне, то в гвардии. Не задерживаюсь на одном месте долго, чтобы не примелькаться. Я много чего знаю. Отец готовил меня. Присматривать за замком, когда он уже не смог. Там всё ещё очень мало людей, которые бы могли вынести на своих плечах весь груз Белого Замка.

Дукан нахмурился, пытался переварить информацию. Он снова затянулся и выпустил в помещение новое облако дыма. Розари уничижительно посмотрела на него, кашлянула и демонстративно покинула комнатку, присоединившись к Аниже.

– Хорошо. Что ты знаешь о нашей новой «королеве»? Видел ли ты её лично?

– Видел. Она «вернулась» другой. Немного постарела, носит другую одежду, но язык её тела, мимика и некоторые жесты остались прежними, или очень похожими. С этим согласны всё, кому довелось посетить замок, в последние пару недель. А вот как личность… Ни следа от истеричности, взбалмошности, тупости и придури. Теперь она такая, хм, такая, что пылает, словно костёр на встрече весны. Рядом с ней стоять жарко и хочется отстраниться. Она раздаёт приказы так, словно была рождена королевой и просто берёт своё. Рубит головы и казнит, не моргнув и взглядом, слово вытирает платочком грязь со своих ботинок. Она умна, так умна, что от её взгляда становится жутко. Люди так не меняются. Что-то в неё вселилось. Может даже, сама Госпожа. Так говорят.

– Что она делает? Какие приказы отдаёт?

– Она реформировала гвардию, как вы уже поняли. Назвала ей «Войском Рассвета», расширила полномочия, и призывает вступить в ряды всех желающих. Она собирается пойти на запад и разгромить культ Морокай, прогнать темников из страны и даже захватить остров Зиль.

Дукан едва удержал пренебрежительный смешок, и даже серьёзный вид Анфлиса не стёр у него ухмылки.

– А что стало со старой армией?

– Ну, она как бы вне закона. Насколько я знаю, много кто занял должности среди красно-белых. Кто не смог себя пересилить – или скрывается, или отошёл дальше на запад к линии фронта. Есть и те, кто пытается нести службу по-старому и на старых местах. Их постепенно разоружают, в основном мирно, но не всегда.

– Это плохо, чёрт её дери. Она и правда хороша.

– Более чем хороша. Она пытается навести порядок и в столице, и с каждым днём она приближается к этой цели, правда руки её уже по локоть в крови. Но ведь это и нормально? Отец говорил, что не в первый раз.

– Не в первый. Ладно. Ответить мне на самый главный вопрос. Совершила ли новая королева промахи?

Анфлис задумался.

– Нет.

– Хм. Ты не думал, что она может быть… – Дукан замялся на секунду и потеребил бороду, – ну не знаю, действительно нашей королевой? И Избранной Зариан. Может быть, Госпожа из последних сил вернула её к жизни, чтобы она переломила ход войны? В конце концов, она собирает войско не для того, чтобы сдать столицу. Вроде как.

– Госпожа обладает властью только над жизнью, но не над смертью, – уверенно вставил Кальдур. – Как и Морокай. Смерть лежит над ними, и оба они смертны, если можно сказать так про богов.

– Я видел её глаза, – ответил Анфлис. – Поверь мне, никакого отношения к Госпоже это создание не имеет. В лучшем случае она уведёт наших последних воинов на убой. А в худшем… даже боюсь представить.

– Морокай – бог коварства и лжи. Так? – Дукан посмотрел на Кальдура.

– И зла, и хаоса, и тьмы, – добавил Кальдур. – Мрак имеет много граней. И он неотъемлемая часть нашего мира.

– Он мог использовать королеву в Шестой Битве, – задумчиво пробормотал Дукан, – чтобы внести хаос в королевстве. И может разыграть эту карту повторно, но под видом другой карты, как бог коварства. Моё нутро отсюда чует, что с этой мадам что-то не так. Да и я отсюда чувствую, как у Анфлиса от неё волосы дыбом стоят. Очень хитро было бы послать её, чтобы она разорвала королевство, прикрываясь благородными мотивами. И сильным культом своей личности. Если бы я устал проигрывать, я бы играл наверняка, не гнушаясь самыми дерзкими и сложными схемами.

– Если мы ещё живы, и солнце ещё встаёт над Соласом, значит, Шестая Битва всё ещё продолжается, – прочеканил Анфлис, и все замолчали.

– Ты сказал, что в неё что-то вселилось. Что, например? – нарушил тишину Кальдур.

– Тварь из Бездны. Или даже Он сам, – скривив губы, тихо ответил Анфлис.

– Морокай?.. Но это невозможно. Он не может поработить душу человека… Только склонить ко злу, медленно развращая. Но это всё равно будет свободой воли.

– А что если это не так? – Анфлис повысил голос, оглянулся и продолжил уже тише. – Что если Он нашёл способ?

Дукан обменялся тяжёлыми взглядами с Кальдуром, который только развёл руками. Никто не знал точно.

– Откуда она вернулась? – спросил Дукан, вытряхнул остатки табака из труппки, протёр её, убрал и вернул владельцу. – Все говорят об этом, но откуда она возникла вообще?

– Она и новые первые лица короны упоминали монастырь, где она якобы лечилась от недуга, насланного самими Морокай. Мне удалось узнать, что это не совсем ложь, и на северо-западе действительно есть монастырь в десяти днях пути отсюда. Его нет на картах и у него нет названия, но мне удалось встретить двух человек, что получали заказы на доставку туда продовольствия и товаров. Один из них был там лично и сказал, что просто скучное место, где монахи медитируют и припоминают свои грехи, и больше ничего интересного там не происходит. Я думаю, что он сильно ошибался. Но пока мне не удалось никого послать туда, чтобы убедиться в этом.

– Хм. У тебя есть карта или хотя бы примерное расположение этого места?

– Есть, – Анфлис вдруг ответил несколько отстранённо. – А ты бы хотел туда отправиться и проверить?

– Может быть, в этом есть смысл. Хоть это и не соотносится с нашей миссией.

– С какой миссией? – наконец открыто спросил Анфлис, окинув оценивающим взглядом Кальдура.

Взгляд Дукана налился сталью и холодом. Кальдур вдруг понял, что всё это время за столом шла игра.

– Я был вежлив, – тон Анфлиса стал острым, как бритва, занесённая над горлом Дукана. – И многое рассказал. Было бы неплохо, если бы ты ответил своему коллеге взаимностью.

– Ах, парень! – Дукан заулыбался искажённой улыбкой. – Ты хорош. Но я не двойной агент. Я всегда играю только на одной стороне!

Рука Дукана нырнула под плащ и, прежде чем Кальдур успел округлить глаза, сделала выпад обнажённым клинком в сторону сердца Анфлиса. Тот легко отпрыгнул назад, из-за помехи в виде стола Дукан не смог дотянуться.

Откуда-то из-за стены раздался крик.

– Без глупостей, – отчётливо произнёс Дукан, чтобы его услышала и Розари, и Кальдур. – Без. Глупостей.

Тут же дверь наверх оказалась выбита, послышался топот ног по лестнице, крики команд на улице. В помещение ворвалось человек двадцать в красно-белой рубашках и плащах поверх кольчуг и доспехов. Грубо схватили их, связали руки и выволокли на улицу. Кальдур расслабился и не сопротивлялся, чтобы не получить лишних ударов, лишь мотал головой, пытаясь найти глазами Анижу и посмотреть не слишком ли плохо с ней обращаются.

На улице стоял ещё больший отряд во главе с сержантом Зильдуром и ещё несколькими чинами. Анфлис подошёл к ним и отдал честь.

– Серьёзно, ты хорош парень! – воскликнул откуда-то сзади Дукан с долей сарказма и восхищения. – Ещё немного и я бы купился. Ты ведь ни в чём не врал. Ни в чём. Тебе бы побольше опыта и ты бы смог…

– Зря не купился, – ответил ему Анфлис. – Из тебя всё равно всё вытрясут по старинке. На дыбе, огнём, шипцами и водой.

– И давно ты меня пас?

– Как только вы вошли в город. Один ты, быть может, и смог раствориться в толпе. И если бы не пошёл к графу Эйнджину…

– Так и знал, что что-то с ним не так на этот раз. Вот же чёрт. Чем вы его купили?

– Кто твои товарищи? – Зильдур не выдержал и рявкнул. – Кто они?

– Они просто мои товарищи, – спокойно ответил Дукан, в его голосе было столько правды, что Кальдур бы сам поверил. – Бывший солдат, ныне деревенщина, жричка и сирота со скверным характером. Я не успел их натаскать. Пришёл сюда за людьми. Более опытными.

– Зачем?!

– Чтобы воевать и дальше, конечно же. В королевстве, знаешь ли, есть проблемы посерьёзнее делёжки власти и королевы-истерички. Но вы, тупые фанатики, и не собираетесь замечать телегу с дерьмом в комнате, да?

Судя по глухому удару и вздоху, Дукан договорился. Или выиграл время, взбесив старшего офицера.

– Всё! Тащите их в темницу. За оскорбление королевы ты ещё ответишь. Ой, как ответишь. Я лично спущусь послушать твои крики, седовласка.

***

– Ну? И чем займемся? 

Кальдур вздрогнул от неожиданности и попытался разглядеть хоть что-то во тьме своей темницы. Несколько мгновений ушло у него, чтобы понять, что голос Розари раздаётся прямо у него в голове.

– Ты с ума сошла?! Дукан же запретил использовать доспех! 

– И теперь мы все сидим по уютным камерам, а его вот-вот запытают до смерти, а потом и твою подружку-жричку. Серьёзно, Кальдур? Ты думаешь, мы выдадим своё присутствие, сюда ворвутся темники и что? Посадят нас в другую тюрьму? Убьют? Ты погоди немного, с этой задачкой и наши легко справятся… Они нас обыскали, но представь, что начнётся, когда нас заставят раздеться и увидят шрамы. Мы могли решить это всё ещё там, на улице. Мы могли даже дойти до дворца и сбросить эту «королеву» с трона, уже без башки, само собой разумеется. Зачем мы сидим здесь и теряем время? 

– Но Дукан…

– Дукан много чего не знает. Да и с каких пор ты стал его слушать? Ты же хотел уйти. Что молчишь? Не по себе стало?

– Что ты предлагаешь?

– Ну как минимум уйти отсюда. Хоть убей, я не хочу играть в его шпионские игры, сыта уже. Согласна не поднимать лишнего шума. Дождёмся ночи, вскроем клетки, уберём аккуратно охрану, освободим старика и твою девку, спокойно выйдем и растворимся в ночи.

– Она не моя девка!

– Да какая мне разница?

– Да ты… ладно. Что если спокойно выйти не получится?

– Очередной глупый вопрос. Тогда они пожалеют. 

– Убьёшь их?

– Если они не оставят мне иного выбора. Знаешь, тут всё просто. Если они стоят лицом к моему клинку и между мной и Морокай – значит, они мои враги. 

– Всё не так просто, Розари. 

– Прочитаешь свои нотации тому, кого сможешь остановить. 

– Чёрт тебя дери. Обещай мне, что не будешь делать того, что выходит за рамки необходимого.

– Я не глупая. Разумеется, я не буду делать ничего лишнего. И ты не делай. И перестать быть тупым. Тяжёло думать за двоих.

– Хорошо. Как мы найдём Дукана?

– А я уже нашла. 

– Как? 

– Тебе учили видеть в темноте? 

– Конечно.

– Меня тоже. Но когда я стала работать с Дуканом, то однажды спросила себя, а может ли доспех усиливать и другие чувства? Слух, например. Оказывается, может. Я сто раз пожалела о своём открытии, слишком много открылось неприятных истин, которые слышать тяжёло. Но иногда такой дар бывает полезен.

– Как ты это делаешь?

– Попроси доспех слышать всё вокруг, слышать своей кожей, слышать внутри себя. Потом вспомни голос Дукана и попытайся сосредоточиться я на нём. Как раз услышишь. Вот-вот начнётся самое интересное.

Капли металл заскользили по его шее, покрыли едва различимой плёнкой глаза и закопошились в районе ушей. Кальдур прислушался и не услышал ничего, кроме капель воды где-то за стенкой. Закрыл глаза, задышал размеренно и глубоко, и потянулся в глубину. Доспех нехотя отозвался, пытаясь разобраться в его желаниях. Получилось на удивление просто, может быть, потому что Кальдур уже умел усиливать своё зрение.

Серые цвета в камере усилились, изображение стало резким и контрастным, он смог разглядеть каждую лохмушку пыли и каждую трещинку на неровном полу из неотёсанного грубого кирпича.

И стал слышать буквально всё, что происходило в округе. Шаги тяжёлых ботинок по каменному полу, треск факела, кашель, стон, всхлип, звон цепей, поворот ключа в замке, сразу несколько разговоров, зевоту, покачивание на спинке стула туда-сюда, работа пером по бумаге. Сосредоточился и попытался вспомнить голос Дукана. Вышло не сразу.

– …. молодой человек как ты… И какова же цена? Что они тебе обещали? – Кальдур услышал Дукана, спокойного и уверенного, будто бы он сам вёл допрос.

Голос старика прервался от удара, Дукан сплюнул на пол.

– Думаешь, меня можно купить? – Анфлис не скрывал презрения в своём голосе. – Всё куда прозаичнее, старик. У них моя сестра. Если я буду делать свою работу хорошо и докажу свою верность, её отпустят. Я к тому времени подготовлю ей должность, чтобы её уже не тронули.

– Верность, – Дукан рассмеялся, словно это слово заменило целый анекдот.

– Я верен только себе и за счёт этого моя совесть чиста, старик. Ты был прав, я ни разу не солгал тебе. Я просто пытаюсь выжить и мне наплевать на ту, что сидит на троне этого королевства, и что она будет делать. Если её сбросят, значит, я найду себе тёплое место у тех, кто это сделает. А нет – буду служить ей. Я бы сказал, что нет ничего личного, но оно есть.

– И что же? – Дукан заинтересовался, но его сердце, похоже, всегда билось в одном ритме.

– Мой отец запомнил тебя и не раз рассказывал о тебе, когда я уже стал взрослым. Посвящал меня в дела семьи. Он помнил тебя не как друга при дворе и товарища по военной службе. А как убийцу брата. Да. Он знал о том, что ты сделал. И всё поражался, как ты можешь так хорошо отыгрывать искреннюю дружбу и заботу. Он знал, и всё искал способ отплатить тебе. Не хотел просто так убивать тебя. Но ты оказался крепким орешком. Так и не удалось разыскать людей, которые были бы тебе близки или оказались важными родственниками. А он очень хотел. Война и смута помешали этим планам. Но теперь я смогу закончить это дело вместо отца.

– Напомни.

– Прости-и?

– Имя твоего дяди.

– Зимнис.

– А-а-а, – Дукан зашёлся хриплым смехом. – Как же я мог забыть. А отец не рассказал тебе, за что его убили? Нет? Твоему дяде тоже хотелось стать богатым и успешным. Он решил сделать это, используя имя брата, ну точнее его должность. Он продавал оружие южным бандам. А потом перешёл на торговлю заложниками. Там были женщины, которых бандиты уже не отпустили. Один из советников короля посчитал, что интенданту не нужна такая слава. Всю вашу семью бы выставили со двора, вне зависимости от заслуг. Позор. Поэтому твой дядя просто исчез на одной из больших дорог. А твой отец до последнего дня верно служил своему королю, держал и замок и частично город в чистоте и порядке. Примерный гражданин и добрый отец, как я погляжу.

– Никто ни в чём не виноват, да, старик? Мне тоже нравиться это философия. Всё просто делают, что должны. Колёсики механизма вращаются, а мы и не причём, просто так всё было задумано.

– Я бы не назвал себя невиновным. Но о некоторых вещах просто не жалею.

– Скоро пожалеешь. Я не стал пытать тебя только потому, что это лично мне не даст никакой выгоды. Я здесь, чтобы посмотреть тебе в глаза, когда ты поймёшь, что ты здесь из-за своего прошлого, и что оно настигло тебя. Уже скоро сюда спуститься настоящий профессионал своего дела. Он был на выезде, но уже должен был вернуться. К нему присоединится и Зиндур, он не пыточных дел мастер, ни в коем случае я бы не стал оскорблять эту благородную профессию. Но когда он зол и напивается, то бывает очень жесток и изобретателен. Как я слышал.

– Буду рад знакомству и возможности найти общий язык, – Дукан улыбнулся и поскрежетал зубами.

– Или может, ты мне расскажешь на кого работаешь и какую грязную работу тебе поручили сделать при дворе. Если я буду доволен, и ответы мне понравятся, то могу даже поговорить с королевой о твоей вербовке. Из моей истории будет ясно, какой ты ублюдок, и что из тебя может выйти толк. Правда, тебе всё равно придётся пройти через допрос и сержанта Зиндура. Но я могу попытаться убедить их не очень усердствовать. Или хотя бы забрать тебя уже завтра. А то через неделю забирать уже будет нечего. У тебя минута на раздумья.

– Я тебе сразу скажу, что нет. Чего королева ко мне прицепилась?

– Ответ за ответ.

– Значит, помолчим. Или лучше сходи, поторопи своего парня. Я весь горю от желания, знаешь ли. Чувствую, что мы так повеселимся, что глаз будет всю ночь не сомкнуть. И передай сержанту Зиндуру, что я готов дать показания и уличить его в ночном совратительстве целого семейства бедных кротов. Если он так хочет понравиться королеве, то ему лучше подставиться дикому хряку, как она сама любит.

– А ты шутник. Я ведь, и правда, передам ему всё слово в слово, а потом, когда они тобой займутся, снова спущусь сюда и буду искать в твоих слёзы сожаления.

Дукан ответил ему зычным хохотом.

– А он хорош. Умора прям. Ты бы, Кальдур, без доспеха давно бы яйчишки свои в спиральки маленькие свернул. Не созрел ещё? В принципе уже вечереет. Можем выбираться. Я всё равно не дам им прикоснуться к старику.

– Розари. Слушай меня внимательно. Я всё сделаю сам, сиди в камере, я приду. 

– О, Великая Госпожа, зачем?

– Чтобы всё было тихо, и чтобы ты никого не убила. Или так, или никак. 

– Ладно, плевать. У тебя пять минут. 

Вспышка пламени озарила камеру. Кальдур не стал обращаться полностью, извлек ещё небольшую часть доспеха, сконцентрировал её на пальцах, сформировал перчатки, скрепил их едва видимыми линиями с плечами, грудью, и поясницей.

Толстые железные прутья застонали и разошлись в стороны. Кальдур протиснулся сквозь них и согнул назад – на случай, если мимо будет проходит стража. Прошёл по коридору, упёрся в дверь. Она была закрыта на ключ. Кальдур протиснул пальцы в дерево вокруг замка, надавил максимально медленно и аккуратно, и вырывал замок. Не торопясь открыл дверь, молясь, чтобы она не скрипнула.

Прошёл ещё один коридор, упёрся в дверь. Услышал шаги впереди. Звон ключей. Поворот металла в замочной скважине. Он поблагодарил испуганного охранника коротким ударов голову, тот отлетел, ударился о выпирающие из стены камни и обмяк.

Кальдур подобрал связку ключей и стал пробираться дальше. Перед камерой с Розари скрипел стул, и работало перо. Кальдур открыл очередную дверь и пошёл вперёд ровными и чёткими шагами, словно он всегда тут ходил. Охранник, сидящий за столом, и при свете свечи царапающий что-то на листке бумаги даже не обратил на него никакого внимания. Кальдур поднял рукой стол и ударил охранника им в голову. Тот даже не успел отвести взгляд от листа бумаги, только слегка повел бровью, когда текст выскочил у него из рук.

Розари хватило на минуту его попыток подобрать нужный ключ от камеры. Она вынесла дверь, аккуратно поставила её и окинула взглядом лежащего неподалёку охранника, лицо которого было заляпано кровью.

– А я думала, ты убедишь его пропустить… – с озорством в глазах прошептала она. – А ты вон как оказывается. Невинного человека…

– Заткнись, – прошипел Кальдур.

– Иди за своей девкой, а я пойду поднимусь поближе к Дукану. Подожду тебя, не волнуйся. Вряд ли нам удастся покинуть первый этаж без шума. Там их казармы. Человек двадцать сейчас в них. Если кто-то поднимет шум – вытаскивай девку, я вытащу Дукана. На крайний случай телепортируйся, сначала ко дворцу, чтоб сбить след, потом в деревню, где я тебя нашла. Там будет точка встречи.

– Не уверен, что смогу открыть портал. Доспех не слушает на счет них.

– Чёрт. Он говорил, что поврежден. Ладно. Тогда встречаемся за городом. Двадцать километров от северных ворот, не сворачивая на Зеленые Сады, прямо на север. Упрёшься в ручей, там старый мост с перилами. Пойдёшь по ручью вверх. Там встретимся.

– Понял. Действуем.

Он рванул вперёд.

Пронёсся по коридору, едва касаясь босыми ступнями пола. С новой дверью копаться не стал – аккуратно выдавил её из петель, упершись плечом. Вошёл в просторную комнату и встретился взглядом сразу с тремя стражниками, ходившими между стеллажами и заполнявшими какие-то бумаги прямо на ходу.

Рука схватила что-то тяжёлое – то ли шлём, то ли походный котелок и запульнула в голову первому. Кальдур полетел следом, сшиб второго подсечкой, и пока тот ещё падал, толкнул его в стену. У третьего было секунды две, чтобы закричать, но тот поднял руки вверх и испуганно молчал. Кальдур отблагодарил его за покорность лёгким ударом по черепушке и мягко опустил на пол.

Хотел было рвануть дальше, но остановился. Огляделся и понял – на столах, вокруг которых ходили стражи, лежали завалы вещей, одежды, предметов быта, инструментов, оружие. Кальдур увидел знакомые ножны эспадрона Дукана, а затем и собственный новенький плащ. Схватил сумки и стал набивать их тем, что отобрали при досмотре.

Анижа была за следующей дверью. Она оказалось незапертой. Кальдур прошёл по узкому коридору, стараясь не производить шума, дошёл до её камеры и мягко постучал. Прежде чем она ответила, Кальдур понял, что что-то не так.

С десяток дверей по правую и левую сторону, оказались дверьми в камеры, и эти камеры были полны людей. И самое плохое было в том, что Кальдура уже заметили.

– Эй ты! – шепнули ему из-за решётки.

Кальдур не обернулся, стянул с пояса связку ключей и стал подбирать нужный.

– Я знаю, что ты меня слышишь. Освободи нас. Или я закричу.

Кальдур замер. Потом повернулся, собираясь быстро заткнуть помеху. Но из-под узких решёток в коридор уже глядело не одно страждущее лицо.

– Я освобожу свою подругу и уйду.

– И бросишь нас? На смерть? Или ты даёшь мне ключи, или я начинаю орать.

– Чёрт тебя дери, – Кальдур задумался.

– Или мы отсюда выйдем все. Или никто.

– Я освобожу свою подругу, – медленно прошептал Кальдур, казалось, он потратил на раздумья целую вечность. – Дам тебе ключи. Ты сосчитаешь до ста. И потом откроешь все камеры. В соседней комнате есть оружие, на столах. Справедливо?

– Справедливо. Торопись. Живей давай.

Анижа всё это время смотрела на него из глубины камеры как испуганная мышка. Но как только дверь открылась – смело вышла из камеры и пригнулась. Кальдур протянул ей тяжёлые сумки, помог нацепить ремешки на плечи.

– Придётся потаскать. Там все наши вещи и кое- что ещё сверху. Справишься?

– Д-да, – дрогнувшим голосом ответила Анижа, оглядываясь на соседние решётки. – И откуда в них столько злобы…

Кальдур ободряюще кивнул ей и бросил ключи несчастному. Тот схватил их и утянул за решётку.

– Раз, – раздался шёпот. – Два.

– Идём, – Кальдур пошёл вперёд.

– Розари. Всё идёт не по плану. 

– Кто бы сомневался. 

– У нас ещё несколько минут, и здесь начнётся хаос. Я освободил заключённых.

– Хм. Неплохой ход. Мне вытаскивать старика?

– Да. Мы уже на подходе. 

– Путь чист. Идите быстрее. 

– Ты его расчистила?!

– Нет. Просто слышу, что там никого нет. 

– Будем через минуту. Вытаскивай старика.

Они с Анижей пробежали помещение со столами и два коридора назад, вывернули на лестницу и взобрались наверх. Снова побежали по коридору.

Впереди раздался крик.

Кальдур ворвался в комнату допроса. Анфлис лежал на полу скрючившись, пытался прикрыть рану обоими руками сквозную рану через спину и живот.

– Что? – Розари вопросительно подняла бровь. – Жить будет.

Она так же владела частичной Формой. Клинок, простиравшийся из нижней части её запястья блеснул и спрятался под кожей.

– Ты… – прохрипел Анфлис. Его глаза лезли из орбит то ли от боли, то ли удивления. – ты Избранная?! Кайрам… живая… не может быть…

Розари не ответила. Только спрятала поглубже в рукав руку, бликующую наполированным металлом. Снизу раздались крики и звон оружия. Словно пожар эти звуки перекинулись выше по этажам, во двор и на соседние здания. Гарнизон просыпался. По коридору послышались тяжёлые шаги вооружённых воинов.

– Быстрей, – прохрипел Анфлис. – Дверь за моей спиной… она ведёт во внутренний двор… там они не пойдут, ключ есть только у офицеров…

Дукан усмехнулся. Занёс руку и… отдал ему честь, прислонив сжатый кулак к сердцу. И пошёл к выходу.

– Стой, – окликнул его Анфлис.

Дукан остановился. Анфлис убрал трясущуюся руку от раны, заляпал кровью себе одежду ещё больше, пошарил за пазухой и выкинул под ноги Дукана небольшой мешочек.

– Трубка мира? – улыбнулся ей Дукан и поднял мешок.

– Карта… болван… монастырь… откуда пришла… Избет… – прохрипел Анфлис, ещё больше скрючился и снова зажал рану.

Дукан кивнул ему и попрощался взглядом. Они высыпали на улицу и тут же вжались в забор, мимо них пробежал отряд. Дукан проводил их взглядом.

– Нам точно нужно бежать? – с надеждой спросил он, глядя на Кальдура.

– Да. Не могу открыть портал.

– Тогда поторопимся.

Дукан оглядел двор, прислушался, и пригибаясь побежал вперёд. Розари последовала за ним. Анижу пришлось взять за руку, и только тогда она тронулась с места. Сзади раздались крики. Анфлис надрывно кричал ворвавшейся страже, что они побежали в другую сторону. Факелов и беготни вокруг становилось всё больше.

– Разделимся. Уходи, как умеешь, – шепнул Кальдур Розари.

Розари кивнула, схватила Дукана, и они исчезли в чёрно-фиолетовом куполе.

– Что опять?! – тихонько взвизгнула Анижа.

Кальдур подхватил её на руки, она едва успел впиться ногтями в его рубашку, объял себя доспехом по живот и оттолкнулся от земли. Крыши домов и построек рванули от них вниз. Кальдур почувствовал, как ремни сумок попытались вырвать Анижу из его рук, как она вся напряглась, замерла и перестала дышать.

Ему и самому захотелось закрыть глаза. Низ живота неприятно садило от отсутствия земли под ногами и теперь быстро приближающейся земле. С грохотом приземлился на крыши и снова оттолкнулся, стиснув зубы и стараясь неотрывно смотреть вперёд, на выход из города.

На третьей крыше едва не зашиб щупленького мужчинку. Тот решил выпить после заката и полюбоваться видом города с высоты. Здание содрогнулось от его приземления, кирпичная крошка брызнула в стороны от его ступней, из рук чудом выжившего пьяницы выпала бутылка и разбилась. Он уставился на Кальдура и Анижу глазами, полными страха и хмеля, протёр их, но на крыше уже никого не было.

Ещё прыжков десять, и застройка стала не такой плотной. Они приземлились на мостовую, он опустил едва живую и трясущуюся Анижу, поставил её на ноги, поддержал – она едва не сложилась, забрал у неё сумки, схватил за руку и потащил. Не слишком быстро, чтобы не привлекать внимания и держась в тени узких улочек.

Вдалеке начало разгораться заревопожара. Над крышей тюрьмы, откуда они только что сбежали, появились несколько столбов чёрного дыма. Город вокруг просыпался под тревожные крики и звуки сражения, всё больше жителей появлялось из окон и смотрели в сторону пожара.

У северной стены Кальдур нашёл узкий переулок, снова объял себя доспехом, схватил Анижу, и в три прыжка перемахнул через стену. Идти через ворота было плохой идеей – за ними наверняка следили.

Снаружи было тихо и зелено. Строить тут дома не разрешали, дабы не портить вид на город богатым жителям Зелёных Садов. Они ушли подальше от дороги, укрылись в тени короткой полосы леса, вышли к ручью. Анижа вела себя тихо, но пригибаться, смотреть себе под ноги и идти почти в полной темноте давалось ей непросто.

Зелёные Сады полностью оправдывали своё название. Ничего кроме ухоженных холмов, цветочных полей, и небольших ровных леса и кустарника полосок тут не было. Вид потила только центральная дорога и несколько её ответвлений, ведущих к первым земельным наделам у самого города, которые не считались престижными.

Вскоре городская дымка рассеялась, Кальдур нашёл на небе звезду Завета и выбрал чёткое направление на север. В большей части солидных домов, которые попадались им вдалеке, были лишены источников света – жильцы либо спали, либо покинули столицу на время её лихорадки. Минуло часа три их быстрой и осторожной прогулки, они уже не пригибались особо, впереди показался мост и Кальдур расслабился.

Уже собирались спускаться вниз к ручью, но тут из кустов вдалеке вышла знакомая фигура и махнула ему рукой.

– Что такое? – спросил Кальдур, Розари и Дукана, с мрачными лицами покинувших своё укрытие.

Они молча кивнули ему на ногу, торчащую из травы. Она принадлежала молодому парню, тело которого они уже оттащили от дороги. Он был одет в грязную походную одежду и плащ с капюшоном, вооружен луком и мог бы сойти за охотника, если бы не пара боевых кинжалов у него на поясе. В районе его сердца красовалась небольшая рана из которой вытекло много крови. Такую рану мог оставить эспадон.

Анижа вздрогнула от вида мёртвого тела и спряталась за Кальдуром.

– Их было четверо, – сухо сказал Дукан. – Один окликнул нас, заставил остановиться. Задавал странные вопросы. Настолько странные, что пришлось убить его. И всех остальных.

– Он попросил меня показать спину, – холодно сказала Розари. – А старика попросил откинуть капюшон и назвал его по имени.

– Что это значит? – удивился Кальдур.

– А то, что это парни искали нас и точно знали, как мы выглядим. Знали наши именно, кто мы и что мы. У того из кустов мы нашли в колчане чёрную стрелу. Понимаешь?

– Темник? Здесь? – не поверил Кальдур.

– Не темник, Кальдур. Присмотрись, одежда, цвет кожи, волосы… – Дукан сплюнул на землю. – Это один из наших.

Виденье 10. Форма отрицания

– Не может быть, – снова повторил Кальдур и снова поймал на себе циничный взгляд старика.

Весь остаток ночи они шли по окольным и заброшенным дорогам в надежде, что больше никто не попадётся им на пути.

– Значит, доспехи из светоносного металла, принимающие любую форму, могут существовать, а обычный предатель уже нет? – буркнул Дукан. – А как же темники? Они тоже люди.

– Нет! В том-то и дело, что уже нет! – Кальдур едва сдержался, чтоб не перейти на крик. – Они выглядят как люди, ведут себя как люди, даже чувствуют как люди. Но Морокай сводил их с ума поколениями, пока все они не начали носить Его печать и слышать Его голос, как я слышу твой. Они не виноваты в этом и не имеют свободы выбора, как мы. Обычный человек, так далеко от Его прислужников, от места Его силы, под лучами солнца и защитой Госпожи просто не может попасть под Его влияние!

– Ха! – Дукан рассмеялся и посмотрел на него как на идиота. – Какой же ты наивный и глупый… Причём тут вообще тёмное божество? Для того, чтобы кто-то воткнул тебе болт в шею вовсе не нужно никакой веры. Только немного золота. И голодный желудок, который уже давно не верит в то, что завтра будет сыт и думает только о себе. Ты никто. Не великий герой, не Госпожа, не король. Ты просто какой-то парень со шрамами за голову которого дают много денег. Не важно чья рука. Главное что дают.

– Бред… – прошипел Кальдур.

Остаток ночи и большую половину следующего дня шли молча.

***

На пятый день путешествия ноги уже почти не болели, новая обувь разносилась, мозоли не кровоточили, а прохладный ночной воздух не перешибал дыхание и не воспалял горло. Они привыкли щурить глаза от ветра и солнца, дышать дорожной пылью, мыться водой из ледяных ручьёв, спать на земле, есть мало и при случае.

Дукан и Розари переносили путешествие легко, у них была на то привычка, а вот об Аниже пришлось позаботиться. Для неё Дукан выторговал старенького, но ещё бодренького ишака, отдав за него значительную часть средств, несколько личных вещей и кое-что из того, что удалось добыть при бегстве из темницы. Когда Анижа уставала идти, ей предоставляли возможность отдохнуть верхом в седле, а сумки с провизией и походными вещами распределялись между пешим отрядом, чтобы животное не напрягалось и не издохло раньше времени.

Безопасных дорог для них не осталось, поэтому Дукан повёл их напрямую, сначала через бесконечные деревеньки вокруг столицы, а потом леса и брошенные поля. Шутил, что ещё никогда на него не охотились всё и разом и что почувствовал себя наконец важной шишкой.

Встреченные по пути люди не обращали на них никакого внимания. С начала правления новой «королевы» и слухов про неё, всё чаще находились люди, оставлявшие свои родные места и путешествующие небольшой компанией своих родных. Кто бежал от столицы, а кто в неё – поток беженцев по самым захудалым дорожкам не смолкал ни на секунду.

Дымка от костров и смог столицы рассеялись, воздух стал чище и свежее. Скалистые равнины и холмистые степи тут встречались ещё более часто, чем на там, где жил Кальдур. Пространства, которые было видно до горизонта, поначалу казались неуютными и зловещими. Зато не нужно было никаких ориентиров – древняя горная цепь Айнмейнсахт виднелась уже отсюда, и пропустить её было невозможно. Кальдур наделся увидеть за ней куда более массивные Восточные Пики, но они было слишком далеко.

На шестой день их путешествие превратилось в бесконечный подъём. Задолго до того как начались горы, земля потихоньку начала уводить их тропу вверх. Путь усложнился значительно, за день они проходили меньше, а сил отдавали куда больше.

На девятый день впереди уже чётко очертились вершины гор, но они совершенно не приближались, а дорога то поднималась по одинаковым холмам, то убегала в одинаковые долины. Казалось, что они никуда не продвинулись, и вот уже настал вечер.

Пришлось располагаться на ночёвку, и они уже начинали нравиться Кальдуру – людей вокруг не было, а компания неба и бесконечного пространства оказалась удивительно приятной. Никаких опасностей, никаких врагов, никакого напоминания о прошлом – благодатные одиночество и тишина.

Довольный ишак щипал неподалёку траву, привязанный к матёрому и колючему кусту, почти без листьев. В паре десятков шагов журчал ручей, от него веяло приятной прохладой. Горел костер, в котелке бурлило варево из высушенных овощей и подозрительной крупы, пахнущей сыростью и гнилью, выкупленных втридорога у дорожных торговцев. Главным ингредиентом «супа» являлся – «ну, пускай будет кролик, как и всё остальное, что я подстрелил в степях», за авторством Дукана. Солнце только зашло, царили сумерки, а звезды уже были видны в особенно-бескрайней степном небе.

Анижа сидела на камне, отвернувшись от них, морщилась и осматривала ноги.

– Ну, – Кальдур подошёл к ней и плюхнулся рядом на землю, посмотрел устало, – не надоело ещё?

– Только твоё нытьё, – задумчиво ответила она и поболтала ногами.

Чуть отвернулась, развернула платочек, прикрывающий рану на запястье, с шипением втянула воздух – рана всё ещё выглядело свежей и влажной. Она оттёрла аккуратно пару капель крови, порылась в сумке свободной рукой, достала оттуда средства, что дал Виссарион, и обработала рану.

– Всё ещё не зажила? – спросил Кальдур с грустью и беспокойством.

– Нет, – она устало поморщилась. – Но эффект есть. Мази помогают. И у меня начал получаться ритуал лечения. Рану он почти не берёт, видимо слишком слаб, но мне кажется, всё равно потихонечку выправит ситуацию.

– Эх, Анижа, – Кальдур вздохнул. – Вот нужно тебе это всё. Я тебе только боль принёс в жизнь. Зря ты меня не послушала. Рана эта, ноги сбитые, глаза усталые вечно, а сколько раз тебя похищали за этот месяц?

– Видимо ещё недостаточно, – она холодно посмотрела на Кальдура и попыталась улыбнуться.

Они помолчали. Кальдур живал травинку и смотрел вдаль.

– Те бандиты… в Лукате. Они тебе что-то сделали? – спросил он о том, что часто не давало ему уснуть.

Она втянула воздух и глубоко вздохнула, как будто его всё равно не хватило.

– Я же сказала, что нет.

– Не расскажешь?

– Только для того, чтобы ты отстал. Их вожак… сказал, что я бы не волновалась, и что он не даст испортить товар, пока у него есть ценность. Но он сказал, что если я по своему желанию соглашусь, то он…

– Что?! – прошипел Кальдур.

– Я не согласилась. Он пытался напоить меня вином. Подмешивал мне что-то в бокал. Пил со мной, но просто вино. Я делала вид что пью, дождалась, пока он опьянеет немного и начала менять бокалы местами. Он быстро набрался, не знаю уж, что там было. Его рвало из окна, полоскало прям, а потом он вырубился. Я… я сняла с себя часть одежды, чтобы он не ничего не понял с утра и не разозлился. Получилось. Остальные меня не трогали, просто шутили и издевались утром.

– Ух… сука…– зубы Кальдура едва не ломались друг об друга, он вырывал из земли горсть травы одну за другой.

– Ну всё, всё, – сказала она равнодушно, – прекрати истязать поляну. Она тебе ничего не сделала.

– Он слишком легко умер, – прошептал он, а она от его слов и тона вздрогнула. – Ублюдок…

– Иди поешь, Кальдур, и успокойся. Постарайся, чтобы эта злоба не мешала тебе спать, завтра нам предстоит восхождение. Нужно много сил. Это всё уже в прошлом.

Не глядя на него, она снова повязала платочек на ладонь, встала и пошла к костру.

– Что-то беспокоит меня, твоя бабёнка.

Кальдур от испуга едва не подпрыгнул. Невидимой и недвижимой тенью, чуть прикрытой травой, напротив него на корточках сидела Розари, она держала на плече короткую удочку, в руках у неё была пара рыбин.

– Ты что подслушивала?! – возмутился Кальдур.

– Ну прости, мне нужно знать кто прикрывает мне спину. Напомни, зачем мы вообще тащим в горы эту мирянку?

– Она вообще-то тебе жизнь спасла.

– Только потому, что ты оказался на редкость тупым и неподготовленным. Но хорошо. Я приму твой ответ. Мы тащим её, потому что она наш полевой врач. И когда её подстрелят или захватят в следующий раз, мы отнесёмся к её потере, как к потере обычного бойца. Так?

Её глаза отдавали льдом, она больше не казалась маленькой хрупкой девочкой, и Кальдуру страсть как захотелось залепить ей в морду со всей силы.

– Мы тащим её, потому что она врач. Так? – повторила она, не сводя с него тяжёлого взгляда. – Тебе самого устраивает такой ответ. А, Кальдур?

Она резко встала и ушла к костру, оставив Кальдура рвать траву снова и снова.

***

Горная тропинка, по которой они взбирались вверх, едва ли могла присниться в кошмаре человеку с боязнью высоты. Слишком уже она была жуткой, чтоб её представить.

В некоторых местах удавалось поставить только одну ногу, настолько она была узкой. Скользкие скалы от потоков влаги не давали держаться, с другой стороны была пропасть, которая каждые полчаса становилась всё более глубокой. Сохранять равновесие и продвигаться вперёд, было откровенно страшно, но хуже всего было то, что прямо на глазах части тропки просто проваливались в пропасть, размокнув от сходившей с гор влаги.

Ишака и большую часть вещей решили оставить внизу. Дукан был против, но Кальдур объяснил ему, что если ишак передумает идти, то только старик и будет уговаривать и молить упорное животное, пока кто-нибудь из них не умрёт от старости. Дукан пораскинул мозгами, прикинул картину у себя в голове и махнул рукой.

Кальдур был покрыт потом насквозь, но не от напряжения от долгого восхождения, а от того, что он бы куда лучше чувствовал себя с ножом, прижатым к горлу, чем тут, на высоте. Он не боялся её, не испытывал беспричинного и неконтролируемого страха, который парализовывал его, как страх перед лающей собакой или глубиной реки. Ему было просто некомфортно, словно он был не на своём месте и ему кричали со всех сторон убраться отсюда. Приходилось бороться с собой каждый шаг, и это сильно выматывало.

– Напомни! На кой чёрт мы это делаем? – прокричал Кальдур в спину Дукану, когда очередной кусок тропы упал в пропасть прямо из-под его ног.

– Потому что это самая важная зацепка за всё время моей службы с Розари, – ответил Дукан. – Я сомневался, как и ты, но Анфлис дал мне не только карту, но и свои заметки. Он собирал материал по этому месту, крохи что удалось найти.

– И?

– Это место древнее, древнее Драконьего Чертога. Там изучали жизнь и учение Госпожи. И там, если верить слухам, собрана огромная библиотека трудов, посвященной ей.

– И-и-и?

– И возможно, там мы найдём другую зацепку. О том, куда Госпожа могла направиться и где Её найти. Ну а если нет, то может, нароем чего на нашу дорогую королеву. Этот вопрос тоже нельзя оставлять без внимания.

– Ладно, – хмыкнул Кальдур. – Я просто пытался понять, зачем я здесь и что делаю.

– А у тебя есть ещё занятия? – Дукан рассмеялся, и его смех разнесло эхом по горным склонам.

***

– Да ты сам ишак!

Изо рта Кальдура вырвалась целая лавина ругательства, направленная в спину Дукана.

Они завершили восхождение. Стоило ему уцепиться за почти отвесную скалу, протянуть себя вверх по гибкому и скользкому камню, протиснуться в острую щель и взойти, наконец, на вершину… Как он увидел справа позади себе абсолютно нормальную и ухоженную дорогу, тянущуюся с другого, более пологого склона. На ней спокойно могли разъехаться пара телег. Не говоря уже об их компании.

– Зато нас никто не видел, – спокойно сказал Дукан, спровоцировав у Кальдура ещё более мощный поток ругательств.

Кальдур посмотрел, поток ругательств у него постепенно иссяк.

Далеко впереди из скал торчали длинные шпили с белыми флагами. Больше ничего не было видно, но осознать мысль о том, что они уже у цели, после стольких дней пути, было прекрасным.

Ещё почти час они плелись по уже достаточно ровной дороге, слишком уж были вымотаны восхождением и восстанавливали силы. Не скрывались и не прятались – на вершине горной гряды сделать подобное было проблематично, а лезть в обход, прикрываясь скалами, никому не хотелось.

Розари взобралась последней, её покрывал пот и она выглядела бледной, даже хуже едва дышавшей Анижи. После, казалось бы лёгкой на фоне восхождения пешей прогулки, Розари согнулась, упёрла руки в колени и прокашлялась, тяжело и с надрывом.

– Ты в порядке? – забеспокоился Кальдур.

– Да. Дышится тут не очень. И морозно, – она снова прокашлялась, продышалась, распрямилась и вдруг замерла, словно натянутая тетива.

– Что такое, девочка? – спросил Дукан.

– Не слышу шума поселения. И чувствую запах гари. Но не как от пожара. Как от пепелища. Старого.

– Может быть, они жгут лампады и сохраняют какой-то ритуал молчания? – устало предложил Дукан.

– Знаешь же, что нет.

– Ты чувствуешь опасность?

– Нет. Там никого нет. Живого по крайней мере.

Дукан нахмурился и ускорил шаг. Вход в монастырь, окруженный скалами, начинался с длинной лестницы, вырубленной на пологом склоне. Ни ворот, ни стен предусмотрено не было. Дорога пересекала приветственную арку со статуями Госпожи и её зеркан переходило в широкую умощенную площадь и расходилось лестницами вверх и вниз к большим одноэтажным строениям и высокими треугольными крышами, покрытыми выцветшей красной черепицей.

Первое тело ждало их сразу за аркой. Сожжённая мумия сидела, прислонившись к стене, с опущенными вдоль тела руками. В некоторых местах человек прогорел до костей, и определить, давно ли он мёртв, было уже невозможно. На площади были ещё несколько тел, лежащих в разных позах и неизменно сожженных, в чёрных кругах обгоревшей мостовой.

– Чары? – спросил Дукан, осматривая мумию.

– Нет, – ответила Розари. – Чёрное колдовство. Но не бледный колдун. Странный след силы.

– Кто тогда?

Розари несколько смущённо посмотрела на Кальдура и спросила:

– Тварь из бездны?

– Нет… вроде нет… Не чувствую их в округе. Тут что-то другое.

– Ты уверена, что мы одни? – переспросил Дукан, внимательно оглядывая крыши и стены построек.

– Ни одно сердце не бьётся, – ответила Розари и снова посмотрела на Кальдура. – Никто не дышит.

– И я ничего такого не чувствую.

– А у тварей… всегда были сердца? – Дукан поморщился.

– Ну да, – неуверенно ответил Кальдур. – Насколько я помню.

– Ладно. Идём. Может тот, кто это сделал, не догадался сжечь глупые книги монахов.

– Идём. Анижа, держись позади.

В первом зале они нашли вырванную с корнем широкую дверь, посуду, остатки уже засохших или покрытых мухами овощей, перевёрнутые столы и стулья, грубые, выполненные из дерева, без каких-либо изысков. В их завалах было несколько сожженных тел несчастных, что пытались укрыться тут и держали оборону.

Во втором, самом большом здании, они нашли массу жилых комнат, личные вещи, одежду и громадный зал для молитв, без стен с одними лишь колоннами и крышей с круглой дырой в центре. Те же выбитые двери, тела на полу и ничего интересного. Книги, что были в комнатах монахов, оказались просто сборниками молитв разной паршивости,бессмысленными заметками и списками работ по хозяйству.

– Если Избет изначально не была человеком, – вслух рассуждал Дукан, – то удар в сердце мог и не убить её. Как и вас, к примеру. Что-то могло защитить её жизнь. Или она вовсе не была человеком. Жрец и старший чародей могли знать это. И погибнуть в поединке с этой тварью. Нам показали её тело, а потом увезли его сюда, чтобы убить окончательно или запереть. Но они потерпели поражение.

– Никогда не видел и не слышал о том, чтобы порождение Мрака выглядело человеком. Не говорю, что это невозможно, но нас учили, что – эти твари уже не люди или никогда людьми не были. И что темники по сути своей тоже не люди, их душа съедена Морокай, личность прогнила, и в ней осталось только самое худшее, что было в человеке. Но на них Морокай воздействовал целыми поколениями, чтобы достичь такого результата. Он не может просто так взять и сделать человека не человеком.

– Эх, парень, если бы всё было так просто как в книгах. Избет, или как там её, может быть вовсе не той, кем себя подаёт. Её могли и родить на острове Зиль, в самой сочной кладке выродков из Мрака, а потом, путём долгих интриг и приключений, выдать за дочку прошлого короля. Он ведь её так и не признал. Она возникла из ниоткуда.

– Но её же признали.

– Её признало много людей, да. Были свидетели. Были документы. Но… всё это… можно подделать, если Его агенты проникли глубоко под корону. Если у них уже тогда были огромные деньги, связи и влияние. Я искал врагов короны, ублюдков, что мешали и портили всё к чему прикасались, что были охочи до власти, но при этом этой власти не могли дать ничего хорошего. Но я никогда не смотрел в сторону тех, кто не вызывал вопросов. Были у нас личности при короне, которые выглядели истинными патриотами, полностью белыми и полностью преданными, даже обремененными этой самой властью, болеющими за корону всем сердцем… Великая Госпожа… мы могли всё это просто пропустить.

Дукан замолчал и помрачнел ещё больше. Дальше шли молча.

Их внимание привлёкло здание, существенно отличающееся от всех остальных. Небольшой фасад без окон, был украшен бронированными воротами и уходил прямо в скалу. Ворота были разворочены. Сразу за ними начиналась широкая лестница, вырубленная прямо в камне. Она вела в темноту.

Дукан взял из ведра на полу факелы, поджог их, повозившись с огнивом, раздал всем и махнул рукой. Свет факелов заплясал от потока воздуха, отблески пламени освещали выбитые на стенах скалы картины.

Кальдур остановился, чтобы рассмотреть поближе. Борозды на камни были с ноготь глубиной, прочерчены чёткими и даже излишне ровными линиями.

Угловатая фигура Госпожи по пояс, с пламенным взором и светом, исходящим от жезла, воздётого над головой. Уродливые фигуры тварей внизу, страшащиеся её света.

– Тебе это что-то говорит, парень? – Дукан осветил факелом рисунок.

– Хм. Похоже, что Госпожа держит тут Дритлум, Посох Света. В нём было сосредоточие всей её силы во времена Третьей Битвы, пока Морокай не смог разломить его хитростью.

– Но она всё равно победила. Как и во всех остальных Битвах.

– Да, но у каждой победы была своя цена. Морокай всегда сильнее, «и только свет Её надежды преодолевал Мрак», – процитировал Кальдур одно из четверостиший Книги Света и как-то замялся.

– Что же в этот раз пошло не так?.. – пробормотал Дукан едва слышно.

Никто не ответил.

На тысячной ступени Кальдур перестал считать. Темп спуска едва ли был быстрым, слишком уж они измотались и слишком протестовали ноги. Внизу их ждали останки ещё более толстенных дверей, которые бы скорее подошли воротам крепости, чем воротам храма.

– Дверь выбита изнутри, – прокомментировал Дукан, ему было не по себе. – На монастырь напали изнутри. Оно вырвалось оттуда. Сбежало. Чёрт.

Кальдур напряжённо прислушался к своим ощущениям и органам чувств – по-прежнему ничего.

– Ладно, – Дукан собрался. – Идём. Нужно узнать, что тут случилось, и кто это сделал. Просто такая работа.

Он пытался приободрить сам себя, вид хладнокровной Анижи и взволнованного Кальдура его скорее бесил – они-то переживут схватку с подобной тварью, это он беззащитен, не смотря на весь свой опыт и былые заслуги.

Они перешагнули обломки ворот и вошли. Впереди был длинный и широкий коридор, вырезанный в тёмном камне и уходящий в темноту, с ответвлениями вправо и влево. Из него несло едва ощутимым сквозняком и пылью.

– Кто вырубил эту махину в скале? – изумился Кальдур.

– Могли и люди, будь у них достаточно времени, – Дукан А может магия. Или даже сама Госпожа. Этот храм построен ещё до Четвёртой Битвы. А может и ещё раньше, кто знает. Ему может быть и тысяча лет. Сначала пойдём прямо.

Пол под ногами имел уклон, едва ощутимый, коридор вёл вниз, как будто было недостаточно бесконечного спуска.

– Что-то не вижу здесь тел, – пробормотал Дукан, опустив факел ниже и осматривая пол.

– Они в воздухе, – ответила Розари. – Мы ими дышим. Прах. Сгоревший прах.

– Вот уж отлично, – Дукан устало вздохнул. – Что-то ещё чувствуешь?

– Гарь и масло от факелов. Тот, кто следил за тем, чтобы всё это освещалось, бегал немало. Сейчас вроде ничего не горит. Здесь хорошая вентиляция, постоянно задувает холодный ветер со склона. И что-то непонятное впереди. Запах, как в лаборатории алхимика. Много всего намешано и много запахов острых и густых.

Розари пошла впереди, водя по сторонам носом, который был прикрыт несколькими причудливыми и блестящими полосками от её доспеха. Первые ответвления вели в небольшие комнатушки без дверей, заставленные хламом, книгами, рабочими столами, чертежами, свечами, пробирками и горелками.

– Кровь, – почувствовала она.

Свет факелов высветил длинный зал с неприятно низким потолком. Столов в нём было несколько, три небольших и один в центре, просто огромный. Маленькие столы были завалены горшочками, стекляшками и инструментами, а содержимое третьего они изучали ещё долго.

– Что тут происходило? – процедил Дукан, закрыв платком лицо, чтобы не чувствовать ужасную вонь. – Что это за тварь? Кальдур?

На столе бы с лёгкостью поместился самый крупный конь или медведь, но то, что лежало на нём, было раза в два или даже три крупнее. Чёрное длинное и змеевидное, оно было покрыто мелкими неровными чешуйками и заканчивалось узкой и длинной клиновидной мордой, усыпанной множеством кривых коротких зубов и длинным чёрным и блестящим языком. Короткие, едва различимые задние ноги и длинный шипастый хвост, только ещё больше придавали этой твари сходство со змеёй. Но оно не было ни рыбой, ни рептилией. Оно было рождено летать, и имело крылья, но они были сложены, и их размах оценить было сложно.

– Я не знаю. Никогда таких не видел. Но… она похожа на зеркана… только из живой плоти, а не из металла. Меньше. И очень уродливое.

– Великая Госпожа…

– Этого ещё не хватало. Сначала монодоны, – Кальдур сжал зубы. – Потом эти твари. Оно по всей видимости летает. Морокай захватил небо. Чёрт. И там ему уже ничто не помешает.

Розари странно стрельнула на него глазками и отвернулась.

– За сколько зеркан мог пролететь от горы до столицы? – Дукан почесал бороду.

– Точно не знаю, но чтобы пролететь от южных пиков до северных, нужно было всего часов двадцать.

– Вот это настоящее дерьмо… И как воевать с этим?.. Интересно, где вообще монахи раздобыли эту тварь и что с ней делали?

– Они её изучали, – ответила Анижа. – Здесь инструменты… они для работы с телом, чтобы аккуратно забраться внутрь.

– Но зачем? – удивился Кальдур.

– Затем, что это были не обычные монахи, – пояснил Дукан. – Их интересовало не только прошлое Госпожи, но, по всей видимости, и настоящее. Ведь любое прошлое, когда-то таковым являлось. Ладно, осмотримся. Может, ещё чего интересного найдём.

Следующей находкой были старые клетки из толстого металла. Узкие и длинные, вряд ли предназначенные для человека – в них возможно было только стоять, да и то не всякий бы человек влез. Часть клеток была поломана.

Ещё через несколько помещений непонятного назначения, они нашли некую трибуну, окружённую по периметру рядами возвышающихся стульев. В центре трибуны располагался небольшой стол, на котором лежала непонятная туша, с чёрной кожей

– Гончая Морокай, – протянул Дукан. – Две твари из Мрака в этом подземелье уже не совпадение.

– И стрелы из чёрной руды, – раздался голос Розари из соседнего помещения. – Тут есть и для лука, и болты. И даже кинжал. Немного сколотых лезвий. Что-то вроде образцов.

– Похоже, они предпочитают писать свои книжки, опираясь на факты, а не на байки. Какие интересные монахи, – Дукан усмехнулся. – Вот бы найти хотя бы одного живого и задать ему пару вопросов.

– Странная статуя – подала голос Анижа. – Жуткая какая.

Дукан направил в ту сторону факел и вздрогнул. В соседней комнате, рядом с грудами хлама, покрытыми пылью сидело уродливое нечто. Анижа сначала подумала, что это какое-то анатомическое пособие, вырезанное из дерева или слепленное из глины.

– Анатомическое пособие что ли? – Анижа подошла ближе. – Зачем такое огромное? Хм. Да ещё и с ошибками. Слишком много рёбер и мышцы некоторые не там где нужно. Половых органов так и вообще нет. Голова какая угловатая.

Великан вдруг моргнул, медленно провёл глазами по обомлевшим лицам. И одним движением поднялся, подогнув голову под громадой потолка.

– Анижа беги! – коротко вскрикнул Кальдур.

Каким-то чудом она вышла из ступора, послушалась, и тут же нырнула в коридор. Кальдур переглянулся с Розари. Короткие вспышки пламени полоснули по потолку. Дукан немного помялся, думая бежать ему или попытать счастье в сражении, рассудительно отошёл в сторону и прижался к стене.

– Кожа как у бледного колдуна. Белый как мел.

Голос Розари в голове у Кальдура показался ему задумчивым и смущённым. Она боялась.

– Я ещё не дралась с такими тварями, Кальдур.

– С такими и я не дрался. Будь осторожнее, оно может ранить. Нельзя тратить время на сомнения!

– Хорошо, я попробую.

Из локтей и запястий её доспеха показались лезвия, она коротко прыгнула вперёд, вытянулась и ударила с длинной дистанции великану под рёбра. Острейший клинок, что мог разрубить человек в доспехах пополам практически без усилий, с трудом протиснулся сквозь твёрдую кожу на пару сантиметров и едва в ней не застрял. Она тут же отскочила назад и присела в низкой стойке, готовая к новому прыжку.

Из небольшой ранки не показалось и капли крови, великан словно и не заметил удара и её движения вообще, лицо его было мёртвым и безжизненным, только глаза переходили от одного Избранного к другому.

Розари чуть дёрнулась вперёд для нового выпада, но засомневалась. Великан поднял руку, посмотрел на неё, словно она ему не принадлежал. Раздался треск, и из его запястья показался клинок, длинный, прямой и массивный, словно в противовес изящным и изогнутым, что создавала Розари.

– Невозможно! 

Розари резко разонравилась эта игра, взлетела высоко, метилась точно в шею. Он остановил её чудовищно быстрым движением, просто выставил ладонь в воздух, и поймал, словно оступившегося ребёнка. Она крикнула и попыталась вырваться.

Кальдур атаковал руку с лезвием, решил, что именно им великан ударит Розари. Он схватился за запястье, увёл клинок подальше от себя, и что было мочи ударил великана по стопе, намериваясь выбить его из равновесия и перевести падение в бросок. Тот только взмахнул рукой, словно отряхивал её, и Кальдур полетел прочь.

Лезвие полетело вслед за ним, Кальдур неповоротливо увернулся, не успев встать. Выпад был резким, но после него великан замер, не делая попыток разорвать дистанцию, достать клинок из камней или переключится на Розари. Только его глаза бегали в сторону. Рука, которой он стискивал её шею и грудь, вдруг почернела, и от неё пахнуло жаром.

– Вырывайся! – крикнул Кальдур, что есть мочи и бросился вперёд.

На этот раз он обрушил всю мощь доспеха на правое колено противника. Тот даже не сделал попытки, увернуться или атаковать его. Его потащило назад, нога подкосилась, он покачнулся и завалился назад, выпустил Розари, и резким ударом разрубил воздух перед собой. Они успели отпрыгнуть назад.

—Ты в порядке?

– Да.

– Он атакует колдовским огнём. Доспех такой не пробьёт. Но то, что внутри зажарить может, если огня будет слишком много. Ты поняла? Доспех не сможет отвести тепло. Не давай ему держать себя.

– Поняла.

– Умеешь блокировать магические атаки и перенаправлять их?

– Нет. Мастер показывал мне, но только на пальцах. 

– А я не знаю, сможет ли доспех выполнить эту технику. Не будем рисковать. Атакуем с двух сторон, не позволяем себя зацепить. Не знаю где у него слабое место, но голова и глаза ему явно лишние.

Не дожидаясь команды, Розари рванулась вперёд, он сразу за ней. Чудовище снова попыталась схватить её, но Розари ушла от громадной ладони в мягком подкате. Вырвалась вверх, продолжая движение, выставила локти и клинки в стороны, раскрутилась со свистом, и врезалась в бёдра гиганта.

В это время Кальдур уже летел вверх, поставив вперёд себя окованное светоносным металлом колено, целился в челюсть, надеялся, что силы атаки хватит, чтобы гигант снова потерял равновесие.

Каменистая плоть на его лице трёснула от удара, голова мотнулась назад, лезвие попыталось достать Кальдура, когда тот отпрыгивал назад. Не хватило дистанции. Кальдур затормозил своё падение о каменный пол, оставив в нём борозды. Тут же рванулся вперёд, тяжёло блокировал нелепый, но достаточно сильный выпад рукой без лезвий. Обогнул чудовище, зашёл ему за спину, обхватил руками за голень, ближе к паху, вырвал ввёрх, подогнул колени, падая на спину, и что было силы, отшвырнул от себя гиганта.

Он наконец-то упал. Стена приняла на себя большую часть удара и частично осыпалась. Гигант мотнул головой и начал подниматься.

Розари встала перед ним, опустилась в причудливую стойку у самой земли, выпрямилась и выставила вперёд руки. От доспеха отделились четыре продолговатых снаряда, размером чуть поменьше лезвий двуручных мечей, и полетели в сторону гиганта, остановились в его в лице.

Там, где они вошли, кожа начала чернеть, а металлические шипы краснеть и раскаляться, пока не побелели и не расплавились, стекая по его лицу и груди словно вода. Атаковать чудовище больше не хотелось.

– Вот чёрт. А он силён.

– Слишком толстая кожа. Не могу пробить.

– Как и я не могу сломать.

– Идёи? 

– Есть одна. Обрушим на него гору. Похороним здесь.

– Сломаем перекрытия? Но как потом выберемся?

– Ты выберешься. Уходи, Розари. 

Она чувствовала спокойствие, с котором он отдал ей приказ. Другой бы его товарищ-Избранный, да даже сама Цинния бы послушались. Но она не ушла.

Только махнула вжимавшемуся в стену Дукану, чтоб тот поспешил к выходу. Тот кивнул и покинул залу спокойной, пускай и с несколько нервной походкой.

– Хорошо. Посмотрим, на что способен Мрачный Колосс. Буду сражаться в полную силу. 

Великан словно услышал его мысли. Подвигал плечами, словно разминая их, приподнял ногу, покрутил шеей. Из его груди, плеч, коленей, черепа, рук и спины показались ещё лезвия, где-то похожие на острые наконечники копий, где-то напоминающие полноценные мечи, а где-то неоформленные грубые шипы. Камни под ногами гиганта зашипели и начали трескаться. Кожа его начала чернеть. Полностью.

– Не давай ему к себе прикоснуться! 

Словно таран для городских ворот, Кальдур снёс чудовище и пробил им стену в соседнюю залу. Оказался сверху, и обрушил молоты бронированных кулаков на его голову. В груди у него кипела ярость, не принадлежащая ему, с которой он рад был слиться, чтобы не чувствовать страха и сомнений. Чёрная кожа пошла от ударов белыми трещинами, великан попытался сбросить его ударами рук, но теперь лезвия мешали ему, он лишь царапал поверхность доспеха. Голова чудовища с каждым ударом всё глубже забивалась в каменный пол, Розари не атаковала, видимо боялась помешать.

Чудовище вдруг занесло над ним обе руки, обняло и попыталось прижать к себе, надеть на короткие шипы, торчащие из тела.

– Ах так?! Посмотрим у кого броня крепче!

Нечеловеческий искажённый крик вырвался из-под шлема Кальдура, из его доспехов тоже показались шипы, квадратные и острые, в форме пирамид. Он зарыл руки под чудовище и сам стиснул его в медвежьих объятиях.

Оно было чудовищно сильным, но его сила и близко не стояла с той тяжестью, которую обрушила на него Скорбь в битве на Небесном Дворце. Доспех стонал под давлением, его стоны не были отчаяньем, они были полны уверенности – выдержит.

Стало жарко.

Невыносимо, словно его живьем варили в котле. Его грудь, руки, ноги, и голова вжимавшиеся в монстра, казалось, соприкоснулись с раскалёнными его стенками.

Ярость на миг отступила. Сменилась страхом, даже ужасом, что он всё равно умрёт в этом капкане. И тут же вернулась. Уже спокойной, рассудительной и холодной как лёд.

Кальдур подобрал под себя руки, упёр их в пол, напрягся, отстранился, с трудом разрывая хватку. Увидел, что шипы глубоко вошли в тело монстра, причинили раны, но ни крови, ни какого иного результата он не добился. Доспех Кальдура шёл волнами, словно возмущенная вода, пытался сбросить в пространство излишний жар, но не мог справиться.

– Форма Отрицания. 

Доспеху приказ не понравился, Кальдур почувствовал отторжение, но Мрачный Колосс не подвёл его. Поверхность доспеха перестала идти волнами, стало матовой и серой. В местах, где их тела соприкасались, кожа гиганта вдруг стала белеть и остывать – колдовская сила покидала её, переходила в доспехи Кальдура.

Хватка ослабела, Кальдур вырвался, раскидал лапы монстра в стороны, сконцентрировал силу на своей перчатке и коснулся ей лица твари. Доспех едва успел прикрыть ему обзор от яркой вспышки. Камень вокруг зашипел и растрескался.

Мрачный Колосс не стал ждать, пока рассеется дым. Обрушил в голову Кальдура мольбу и поток образов. Кальдур внял молитвам и воззвал к оружию, что неизменно сопровождало его нового боевого товарища в прошлых битвах.

Из сомкнутой хищной пасти, что венчала шлем, заструился пар, сначала горячий и обжигающий, а потом холодный и покрывающий всё вокруг инеем. Он опускался на тело и голову великана, пока тот не замёрз и не перестал двигаться. Кальдур вырвался из его хватки, сел сверху, замахнулся и обрушил сверху свои молоты.

Поднялся и услышал низкий гул, частота которого всё нарастала. Обернулся, и увидел Розари в напряжённой и неестественной позе, прижимающуюся к полу, готовую к прыжку. По поверхности её брони пробегали ручейки тонких голубых молний, вверх от неё взлетали причудливые полупрозрачные снежинки из чистой энергии.

Кальдур резко посмотрел вниз. Ожидал увидеть там разбитую на ледяные осколки голову чудища, но она была целой, глаза так же быстро бегали туда-сюда, чудовище отпихнуло его и начало подниматься.

Кальдур отлетел к стене, и это дало старт движению Розари. Он посмотрел на неё, успел закрыться руками. Испугался, как и Мрачный Колосс.

Розари использовала Форму Разрушения. Направила всю чудовищную энергию из недр доспеха внутри прямо на его поверхность. Сколько мог он удерживал эту энергию, пока её не стало слишком много и она не высвободилась.

Волна взрыва и грохота захватила всё пространство вокруг, унесла с собой Кальдура, пробила им несколько стен, и вокруг настала непроглядная темнота.  

Виденье 11. Один в темноте

Он висел посреди непроглядной бесконечности, покачивался на её волнах, словно листочек, сорванный с дерева и унесённый в бескрайнее море.

Звезда начала свой жизненный путь перед ним. Расцвела всполохом во весь горизонт и заполнила темноту вокруг, переливалась и играла своей короной. Ему хотелось зажмуриться, свет был ярким, но таким приятным и на него хотелось смотреть, пускай даже и через силу.

Звезда становилась всё больше, распускалась невероятным цветком, расходилась в стороны, и наконец, освободила из своих недр фигуру нагой женщины. Она была прекрасна. Пышные золотистые волосы спасали по изящным плечам и шее, и только подчёркивали величественность её осанки и изящную красоту. Её кожа переливалась бликами, по ней струились едва видимые линии стремительных молний, чистая энергия снежинками поднималась с её кожи и медленно вальсировала в окружающем пространстве.

Женщина отпустила ноги, которые прижимала к груди, раскрылась вся в полный и невероятный рост, посмотрела на Кальдура и раскинула руки для объятий. Её взгляд был полон нежности и любви, как взгляд матери, как взгляд любимой, как взгляд ребёнка, что сам смотрит на мать. Она смотрела на Кальдура, словно на любимого то ли мужа, то ли сына, то ли отца. А потом её взгляд вдруг поразила грусть и печаль. Она отвернулась, проплыла мимо Кальдура, больше не смотря на него.

И только её свет погас, только Кальдур оказался от него слишком далеко, как пустота вокруг него вдруг забурлила, пошла пузырями, из них сформировались переплетающиеся змеями чёрные руки, они начали хватать его, душить, тащить на глубину, поглощать…

Он кричал от ужаса и пытался вырваться.

Тиски темноты зажали его со всех сторон. Он попытался распрямиться, изо всех сил и своих, и доспеха разорвать каменные путы, но не смог даже пошевелиться. Пространство внутри доспеха ещё позволяло ему дышать, но он знал – воздух кончается неумолимо быстро. Он не знал где верх, а где низ, гора похоронила его под собой не оставив и малейшего шанса выбраться.

Мрачный Колосс не реагировал на его отчаянные крики, словно потерял сознание или сдался. Кальдур закричал и рванулся вверх, но тиски не позволили ему пошевелить и пальцем. Камни над ним заворчали, зацокали, и казалось засыпали его ещё больше. В ужасе он замер, понимая, что движение может принести ему смерть ещё быстрее.

Он попытался дышать медленнее, разделить процесс дыхания на этапы и после каждого делать паузу в несколько секунд. Пауза, медленный вдох, пауза, медленный выдох. Пауза.

Так он и умрёт. Один и в темноте. За правое дело. Как дурак.

Что будет потом?

Это самое страшное? Или самым страшным будет то, когда крепость его тела падёт, и душа останется беззащитной перед вечно голодным левиафаном, обитающим во тьме?

Это будет больно? Душа способна чувствовать боль?

Он уже знает, что да.

По крайней мере у, него уже никаких проблем и ему не нужно будет бояться.

Жаль только, что он ничего не успел сделать. Не успел пожить. Не успел понять, что вообще такое жизнь.

Хотя бы никто не назовёт его больше трусом. Вообще никак не назовёт…

***

Впереди что-то блеснуло и заставило его прищуриться.

Он снова спит? Потерял сознание от недостатка кислорода? Или сошёл с ума?

Светлое пятно подвинулось, расширилось в стороны и превратилось в дыру, откуда проникал свет. Затем над ним появилась ещё одна дыра, и ещё, и ещё, света вокруг стало много. Что-то ухватило его за руку и потащило наверх. Камни, которые давили на него со всех сторон, сопротивлялись этой силе сколько могли, но поддались, расступились в стороны и освободили его.

– Ну всё. Поднимайся. Я знаю, что ты живой. Я не собираюсь тащить тебя всё дорогу наверх, – недовольно заявила Розари откуда-то сверху, и его швырнули о ступеньки.

Кальдур задрожал, но Мрачный Колосс скрыл это от её взора.

Ему показалось, что он не чувствует своего тела и больше не может отдавать ему приказы, слишком долго он не мог двигаться.

– Чёрт, девочка, не зря тебя учил, – раздался сверху голос Дукана. – Нормально всё рассчитала. Правда, вон те несущие балки всё равно пошли трещинами и долго не протянут. Скорее всего рухнут при первом хорошем движении горы или через пару лет сами собой, утянут за собой всё остальное и уже замуруют здесь всё основательно.

– Я рисковала. Сама еле выбралась.

– Да я вижу. А с ним что? Живой?

– Живой, просто испугался. Не думаю, что можно встретить человека, которому бы пришлось по нраву быть похороненным заживо. Сейчас придёт в себя. Дай ему минутку. И новые портки.

– Ты знала, что найдешь его?

– Да. Мы друг друга чувствуем.

– А эта тварь?

– Метрах в четырёх от тебя. Примерно. Вроде не шевелиться. Не думаю, что она умерла, но выбраться без посторонней помощи уже не сможет. И я надеюсь, что никому не придёт в голову её выкапывать.

– Эй! Парень! – крикнул ему Дукан и постучал по металлу шлема. – Можешь спрятать эту штуку. Всё кончилось. Розари решила вопрос.

Дукан предусмотрительно отошёл подальше, а Кальдур ещё несколько минут полежал на спине, просто дыша и пытаясьразобраться, хочет ли он вставать или вообще делать что-то ещё в этой жизни.

– Смелый такой был на кураже, – Розари рассмеялась и аккуратно пнула его носком доспеха. – «Уходи, Розари»! «Я пожертвую собой бла-бла-бла»! «Я такой смелый ишак!» Это твоя была смелость или Колосса? Представляю твою серую и поевшую лошадиного говна рожу под этой маской. Снимай уже. Пойдём. Чего разлёгся?

Кальдур вздохнул и заставил доспех покинуть кожу. Сел, подтащил к себе ноги, протёр глаза и попытался стереть с лица мертвённо-бледную застывшую маску.

Дукан хлопнул его по плечу.

– Зато живой и ни царапины на тебе. Все живые, никого не потеряли. А страх пройдёт. Он только у тебя в голове. Всё, вставай, солдат. Пора идти. Давай, мой хороший. Хлопнуло знатно, нам бы убраться отсюда, пока местные не пришли посмотреть.

Кальдур принял его руку, опёрся на неё и поднялся, побрёл прочь, наверх, ступенька за ступенькой. Оборачиваться не хотел.

– И чего я в Соласе не остался… – пробормотал Кальдур.

– Да уж, – покачал головой Дукан. – Так себе поездочка. Ни черта не понятно, ни черта не получили и едва выжили. Жаль.

– Я тут… – скромно поправила его Анижа. – Немного книг присмотрела. Пока мы внизу были.

– Ты ж моя девочка! – воскликнул Дукан и хлопнул в ладоши.

Анижа показывала ему тяжёлую сумку, из которой торчали несколько свитков и несколько обложек. Самая верхняя и самая толстая была перетянута в полированный до блеска слой тонкого золота.

– Ну, отлично, – съязвила Розари. – Будет что почитать на обратном пути.

– Ты и писем нагребла! Любознательная ты наша. Но книги думаю важнее, – он поучительно взглянул на Розари. – Где Она жила до Небесного Дворца, девочка, ты знаешь?

– Понятия не имею.

– Вот и узнаем. Если бы я потерял всё в бою, всех друзей и товарищей, всякую надежду и силы, но остался бы жив и сломлен, я бы отправился туда, где бы мне было спокойно. Или уже умереть, или подумать над тем, что делать дальше.

– Ты думаешь как человек. А Она богиня, – возразила Розари.

– Богиня, которая восхищалась нами и любила нас, как своих собственных детей, если судить по книгам. Может быть, пропасть между нами не такая уж и маленькая.

– И с каких пор, старик, ты стал доверять сказкам и поклонился Госпоже так низко? – грубо ответила ему Розари.

– С тех пор как эти сказки пришли ко мне домой, и призвали меня на битву. Я путешествую в компании с двумя Её Избранными, между нами всего одно прикосновение. И я не доверяю. Я всего лишь задумался и пытаюсь вникнуть в правила игры, что началась задолго до того как я появился на свет. Вот ты, Кальдур, веришь в то, что говорят о Госпоже?

– В целом да, – ответил он устало и посмотрел на небо. – Лгать о Ней – грех, за который могут и казнить. Я видел Небесный Дворец и жил в Драконьем Чертоге. Она сражалась за нас против Морокай сколько я себя знаю. Слышал о Ней глупости, но лжи никогда. Хотя… я думаю, где-нибудь далеко, на острове Зиль, говорят о Ней разное.

– Где она жила до Небесного Дворца?

– Никогда не интересовался, если честно.

– Вы, верующие, предпочитаете верить, а я задаю вопросы. И получаю ответы. Правда, не всё. Об Избет мы не узнали ничего сегодня. Не она навела здесь шороху, и не факт, что вообще тут появлялась. Лезть в эту крысиную нору, чтобы проверять теории, мне больше не хочется.

– Какого чёрта мы вообще тратим на неё время? – скривилась Розари. – Гора Ногх в другой стороне. Голова Алазама в другой стороне. Армия темников в другой стороне.

– Потому что всё может быть не так просто. Убьём Алазама, и в лучшем случае получим хаос. Хаос, который позволит нам переломить ход компании или хаос, который поглотит нас всех живьём.

– Меня устраивает.

– А меня нет. Хаос – это не то, что нам нужно. Это то, что нужно Морокай. У нас нет права на ошибку. Нет резервных сил. Нет плана «Б». Вообще ничего нет, кроме вас двоих. И мы не будем разбрасываться вами налево и направо. Возможно, нам стоит ограничиться меньшим и хотя бы не позволить врагу натворить бед в нашем тылу.

– Хочешь бросить нас на эту суку? – холодно улыбнулась Розари. – Мы не убийцы. Во всяком случае так задумывалось.

– Да, – подтвердил Кальдур. – Нам запрещено вот так вот убивать людей. Только если они пытаются убить нас.

– А то она нас не пыталась убить? – брови Дукана поползли вверх. – А в чём собственно разница? Вы оба убивали направо и налево.

– В бою. Когда они хотели причинить мне вред. Или вам.

– Ладно, лжекоролева со свечкой не стояла, когда меня допрашивали и били. Но причинит куда больше вреда всем, если мы оставим её там, где она сейчас..

Розари переглянулась с Кальдуром и пожала плечами.

– Ну. Допустим. Но стоит ли нам на неё отвлекаться? Ты видел эту штуку внизу? Эти штуки? Тебе не кажется, что на фронте происходят вещи куда более значимые, чем вся эта драная борьба за власть? Эта Избет, она может быть… просто бабой, понимаешь? Убьём её – посадят другого правителя. Может даже хуже. Нам какая разница?

– Ты что… сомневаешься во мне девочка? – Дукан растеряно посмотрел на неё, выдержал пару секунд и рассмеялся. – И правильно делаешь. Не доверяй никому и не имей никаких авторитетов. Пока я не знаю, что дальше – в этом я честно признаюсь. Мы найдём неподалёку безопасное местечко, укрытое со всех сторон лесом, переведём дух пару дней, поедим оленя или горного козла, сварим из него суп, о Милостивая Госпожа, как я давно не ел супа, выспимся, я изучу книжки и там уже решим. Может быть, даже вернёмся сюда и ещё раз осмотримся, если конечно, шум который мы тут создали, не привлечёт слишком много наблюдателей.

– Никуда не соваться и пожрать, – кивнул Кальдур. – Меня устраивает.

Розари безразлично пожала плечами.

– Смотри, старик. Как бы ты не дал всему этому слишком много времени.

– Торопись не спеша, девочка. Наломать дров мы всегда успеем. Ладно, выдвигаемся. Бальбадур, забери-ка у жрички сумки, пожалей даму.

Они побрели прочь.

Сил ни у кого не было, решили спускаться по пологой части склона, хотя бы до половины пути, и потом уже вывернуть на тропу и спуститься к лагерю. Шли около часа, прошли четверть пути вниз. И Кальдур и Розари несколько раз останавливались и с опаской оборачивались на монастырь.

– И Госпожу нам тоже искать не зачем, – вдруг буркнула Розари.

Дукан и Анижа шли впереди и не услышали, Кальдур нахмурился и зашагал медленнее, прислушиваясь к помрачневшей подруге.

– Она дезертир, Кальдур. Она покинула своих солдат, кто так делает?

– Всё было не так… – Кальдур нахмурился ещё больше.

– А как?

– Я точно не знаю, я не видел.

– Вот и молчи!

– Наир, с которым я столкнулся тогда, был непросто силён, – попытался объяснить он. – Между нами была разница, как между тобой и обычным человеком. Никаких шансов. Я не задержал его даже на минуту. Их там было восемь, не учитывая Алазама. И учитывая размер монодона, которого я видел в небо, он мог нести ещё целую армию… Госпожа сражалась сколько могла, до последнего своего солдата. Может быть, Её сильно ранили.

– Всё равно она бежала.

– Не было выбора. Наиры непобедимы

– Нет, – твёрдо сказала Розари. – Мастер Лотрак победил одного.

– Что?!

– Он сам сказал мне. Нет причин не доверять ему. Если он смог… То и я смогу. Я сражу их всех одного за другим. А потом приду за Алазамом. А потом… если будет нужно… я спущусь в саму Бездну и затолкаю туда Морокай. Как и хотел мастер Лотрак.

– Где он сейчас? Как он это сделал?

– Я точно не знаю. Три года назад он оставил меня Дукану. Сказал, что моё обучение закончено. И что он должен найти способ выиграть эту битву, разобраться в том, что произошло. Он хотел отправиться к горе Ногх и посмотреть на всё своими глазами. Похоже, что он не справился.

– Поэтому ты туда так рвешься? Чтобы отомстить за него?

– В том числе. Я рвусь туда, потому что там моё места, я была рождена, чтобы стоять там и биться. Пускай даже там я умру. Таков мой путь и с этим ничего не сделать.

– Спеши жить, но не умирать, – Кальдуру вдруг стало жалко эту смелую девушку с характером-клинком из наточенной стали.

Они остановились, она положила ему руку на плечо.

– Ты пойдёшь со мной туда, Кальдур? Ты пойдёшь со мной к горе?

Он промолчал, не зная, что ей ответить.

– Так и думала. И что? Найдешь нору поглубже, зароешься в неё и будешь молиться, чтобы тебе оставили жизнь? Или будешь бежать, словно напуганный конь, куда глаза глядят, перемахнёшь через Пики и будешь искать себе место там, где уже ничего нет?

– Я ещё не знаю, – выдавил он из себя. – Я не хочу идти туда. Но и не хочу тебя бросать. Не хочу, чтобы ты умерла.

Она ожидала другого ответа, но промолчала и поджала губы.

Порыв ветра отразил от склонов и донёс до них звук, от которого они переглянулись. Звон, словно от натянутого каната. Потом ещё один. И ещё.

– Слышишь? – спросила Розари.

– Чувствую, – прошептал Кальдур. – Это создания Мрака.

– Они разрывают воздух. Высоко. Хлопают крыльями. Я слышу. Их четверо.

– Четверо, – подтвердил Кальдур и недоумённо посмотрел на Розари. – Как мы будем сражаться с ними? Мы на земле. Откуда у них крылья?

– Скорее! Прячьтесь! – крикнул Дукан и поспешил вперёд, подталкивая Анижу.

Они сбежали с пологой дороги, перемахнули за небольшой обрыв и вжались в громадные камни, стараясь не выдать себя движением.

Издалека их едва ли можно было принять за птиц. Тяжёлые взмахи массивных крыльев и раскачивание головы и хвоста выдавали в них животное совсем иное, нежели привычные обитатели неба. Их было четверо, они летели в построении незаконченного клина, заходили по левую сторону от храма на вершине и только набирали высоту.

– Чёрт. Почему я никогда не видел таких? – жмурясь от солнца, бьющего в глаза, спросил себя Кальдур.

– А я видела, – вдруг призналась Розари. – Они начали появляться года два назад. Раньше летали по одному и не приближались… и…

– Это что?.. Всадник?! – Кальдур едва сдержал крик. – Я один это вижу?

– Нет. Я тоже это вижу. Четыре всадника. На этих тварях.

– Я слышал, что бледные колдуны и так умеют летать, – помрачнел Дукан.

– Да, умеют. Самые сильные из них. Используя предметы, пропитанные колдовством. Но летающее отродье Морокай, да ещё и со всадником, я вижу впервые.

– Милостивая Госпожа, – Дукан грустно усмехнулся. – А ведь они летят к храму. Туда, где вы применили доспехи. Они охотятся на нас. Теперь с воздуха.

– Может, они тоже решили изучить храм? – буркнула Розари. – Или они ответственны за то, что там случилось и просто вернулись.

– Нет, девочка. Какова вероятность, что время наших визитов совпало? Это невозможно. И не думаю, что они были там до этого… среди всего бардака на улице, я бы, наверное, заметил хотя бы одну кучу дерьма размером с собачью будку.

– Чёрт. Старик прав. Они пришли за нами.

Словно подтверждая догадку Дукана, чётверка змеев вдруг разделилась и начала удаляться в разные стороны, описывая круги и восьмёрки, высматривая что-то.

– Подпустим ближе. И я дам ему попробовать шип, – процедила Розари.

– Стой, не выпускай доспех. Они заметят вспышку.

– Это будет последнее, что они увидят. А у тебя есть другой план? Хочешь посмотреть, что они предложат попробовать нам? Что-то мне не очень интересно узнать, какие у них появились фокусы, кроме летающих чудовищ.

– А если не сработает?

– Сработает. У той твари было сердце. Я видела его внутри туши. А значит, его можно вырвать. Сердце перекачивает кровь, а кровь можно пустить и смотреть что будет, когда она вытечет вся без остатка.

– Розари, нет! – крикнул Дукан, увидев её взгляд, но было уже поздно.

Вспышка пламени при свете дня была видна даже с такого расстояния. Розари покинула раскрытое укрытие и спокойным шагом пошла на широкую часть склона, где её было видно за несколько километров. Красная коса с тяжёлым копьевидным наконечником, что венчала её шлем, опустилась между лопаток к самым ногам. Полированная поверхность брони отразила несколько бликов, когда она разминала суставы, поглядывая вверх.

Всадники уже разворачивали своих крылатых чудовищ и летели к ней, планировали вниз длинными дугами, словно пытаясь окружить её. Когда расстояние сократилось до одной трети, она опустила взгляд на землю, немного потопталась по ней, словно пробуя, не скользкое ли место она выбрала. Расставила ноги пошире и встала в низкую стойку. Поверхность её доспеха стало матовой и серой. Она готовилась отражать удары колдовства.

Дукан скрежетал зубами и жалел, что оставил лук внизу в лагере, выжидающе смотрел на Кальдура, но тот лишь покачал головой и пытался скрыть дрожь в руках перед боем – ещё рано было выдавать и его присутствие.

Крылатые чудища были совсем близко. Один за другим они сложили крылья и полетели вниз, уже стремительно и неотвратимо. Розари прокрутилась вокруг своей оси, опустилась ещё ниже и вдруг вырвалась вверх, сцепила свои руки крест-накрест и тут же разорвала их в стороны. От скорости и силы её движений воздух хлопнул, вверх полетели её «шипы» – полутораметровые толстые лезвия, сужающиеся к обоим остриям.

Одна из крылатых тварей дрогнула в воздухе, бросила свой хвост вниз, раскрыла крылья, чтобы затормозить, но стала только лучшей мишенью. Два из четырёх шипов попали. Один пробил грудь сразу под рёбрами, второй разорвал крыло.

Три гигантские тени спикировали ниже, раскрыли крылья у самой земли и завершили атаку. Там где мгновенье назад стояла Розари, вспыхнули три вспышки, земля покрылась чёрной липкой субстанцией и забурлила, выпустив к небу облако пара.

Кальдур призвал доспех.

Его зрение схватило одного из удаляющихся всадников, он увидел, как тот тянется в подсумок за новым снарядом – шаром из гладкого чёрного стекла, чуть больше мужской ладони. Кальдур схватил булыжник и, чтобы было у доспеха силы, толкнул от груди вдогонку.

Вопль оглушил их, раненная тварь взбрыкнула в воздухе, наездник оторвался от неё, с криком упал вниз и расшибся о землю. Тварь отчаянно работала поломанным крылом, пытаясь набрать высоту или стабилизироваться, но закрутилась в воздухе, упала вниз и скрылась за склоном.

Снаряд Кальдура догнал второго всадника и его животное – они отделились друг от друга и рухнули вниз.

Стрела чиркнула в камень рядом с ним. Ему не нужно было оглядываться, чтобы узнать, что она с чёрным наконечником. Он посмотрел на Дукана и Анижу, они предусмотрительно осели ещё ниже, и старались между летающими монстрами и собой поверхность камня.

Вторая стрела ударила ещё ближе. Она летела почти прямо в Кальдура, но в воздухе её снесло ветром. Всадник стрелял из короткого лука, вращаясь в седле, и Кальдур едва удержался, чтобы не отвесить ему лёгкий поклон – нужно было невероятно мастерство, чтобы метко даже с лошади, не говоря уже о такой твари.

Третья стрелу он разбил в воздухе кулаком и тут же ответил новым булыжником. Третий всадник не зевал, тут же увел крылатое чудовище в сторону и послал четвёртую стрелу, которую снёс порыв ветра. Их дуэль бы могла продолжаться очень долго, но всадник не мог видеть обоих. Розари ударила ему в спину, подождала пока тот уведёт зверя от удара и послала несколько залпов своих шипов в точки, где должен был оказаться всадник.

Почти что угадала. Один из шипов, скорее случайно, чем намеренно резанул брюхо зверя, тот перевернулся в воздухе, сложил крылья и рванулся вниз. Всадник каким-то чудом не был выброшен из седла, выронил лук и вцепился в седло всем своим телом.

Четвёртый всадник, тут же прекратил атаку, бросил шар с дальней дистанции в сторону Розари, но тот не долетел с сотню метров, развернул животное, набрал высоту и устремился прочь.

– Достанешь его? – крикнул Кальдур.

– Слишком далеко! Не попаду. Вот чёрт.

– Он приведёт других, – Дукан вышел из укрытия. – Нужно убираться отсюда.

Кальдур кивнул.

Розари осматривала ещё шипящие пятна чёрной грязи на земле, не смотря на то, что её лицо закрывал шлем, Кальдур сразу понял – она морщится от отвращения. Он убрал доспех, а она свой не спешила.

– Тебя не задело? – спросил он Розари, оглядывая с головы до ног.

– Нет. Что это была за дрянь?

– Слюна монодона. Смешанная, с чем-то ещё. Разъёдает даже наши доспехи. Раньше её запускали в больших чанах с катапульт. Чудовищное оружие. Оставляло от людей красную кашицу и пузырящиеся кости. Но умирали они долго. Минуты. Ужасные крики. До сих пор в ушах стоят. Молодец что увернулась.

– Вот ублюдки, – она странно на него посмотрела. – Первый раз вижу эту дрянь. Много у них такой?

– Не думаю. Самих монодонов было немного. Говорят не больше десяти, даже с учётом того гиганта, чтоб обрушил дворец. Большую часть перебили наши всадники зеркан.

– Понятно. Один из всадников этих тварей не выпал из седла. Может быть ещё жив. Давай найдём его и допросим. Он падал куда-то в ту сторону.

***

Он подошёл ближе.

Громадное змеевидное тело с переломанными крыльями ещё дышало. Иссиня-черный язык выполз из пасти почти на полметра и бил землю, словно хвост разъярённой змеи. Кальдур стиснул пальцы и одним ударом проломил череп монстру, оборвал его страдания.

Тело затрепыхалось. Из под него пытался выползти всадник, его придавило тушей. Эта была женщина, на ней был странный костюм из гладкой и плотной кожи и маска, похожая на клюв ворона. Она стянула её, взглянула стеклянными глазами на Кальдура, потом на небо, что-то буркнула, кашлянула кровью и снова попыталась выбраться.

Кальдур склонился над ней, втиснул руку под монстра, приподнял его плёчом и ногами, а другой рукой вытащил женщину.

– Ты колдунья? – спросил он, разглядывая её тёмную и обветренную кожу. – Нет? Теперь вы летаете на этих тварях?

Она что-то ответила ему, хриплое и рваное, схватилась за живот, испугалась вида своих раздробленных ног, тяжёло и быстро задышала.

– Да, – кивнул ей Кальдур. – Твои раны очень серьёзные. Ты умираешь.

Она что-то шепнула ему. Он отошёл к её животному, стянул с седла большую флягу, откупорил, понёс к ней, чтобы напоить. Нагнулся поближе, она наклонилась к нему и просто улыбнулась. Хищно и жестоко. Он почувствовал резку боль в боку – туда она воткнула короткий нож с чёрным лезвием.

Он даже не стал бить в её ответ, у него не было внутри злости, только непонимание и удивление. Он отшатнулся, прошёл несколько метров назад и упал. Вспомнил, что надо зажать рану, послал туда непослушную руку, и в первые мгновения ему показалось, что она утонула в крови.

Кто-то кричал сверху.

Он снова был в темноте, не в силах пошевелиться, только вместо твёрдых камней вокруг был холод и онемение. Свет иногда мелькал бликами, ему казалось, что он трясётся, и что его тащат куда-то.

Виденье 12. Он не посмел

Он открыл глаза и сел слишком резко.

Голова закружилась. Он дал карусели сделать несколько оборотов, понял, что она уже не остановиться и упал назад на подушку. Стало полегче. Потянулся, похрустел шеей, вытянул ноги так, что они начали неметь, с хрустом покрутил плечами.

Сон не оставил после себя ничего – никакой памяти и никакого ощущения, что нужно проснуться. Он выспался и был бодрым, только слабость и затёкшее тело немного портили картину. А вот до сна он не помнил вообще ничего, и что особенно важно – где он, и как тут оказался.

Просыпаться и не узнавать место, где ты находишься, было для него делом не то чтобы особенным. Слишком уж много времени он провёл в походах, слишком уж много война покидала его туда-сюда и заставляла ночевать в самых странных местах. Поэтому он не паниковал и не спешил. Огляделся, прислушался, оценил обстановку. По крайней мере, он не был связан, не сидел в яме, заполненной трупами его товарищей, эта не была клетка с кандалами, откуда его вот-вот потащат на казнь или допрос. Ещё повезло.

Тёмная комнатка с плотными ставнями, грубой мебелью, почти хорошей кроватью, немного вонючим и дырявым одеялом, и даже подушкой – были вполне себе неплохим началом дня. Он дал себе полежать ещё немного, убрал подушку из-под головы, скинул на пол одеяло и как мог, лежа, растянулся во все стороны и поделал гимнастику. Потом неспешно встал. Несмотря на слабость и небольшую дрожь, тело чувствовало себя нормально, разве что было слишком лёгким, словно он похудел килограммов на десять, как бывало в голодную весну.

Он проделал три шага до выхода, ведущего в следующее полутёмное помещение, зацепился за косяк и поморщился. Правый бок садил и побаливал со стороны спины. Словно ему кто-то хорошенько ударил…

Ножом.

Несколько воспоминаний резанули его. Он осторожно ощупал рану на спине и тщетно попытался её разглядеть. Пальцы почувствовали в месте укола что-то вроде коросты, грубую и неэластичную кожу, но хотя бы не дырку.

Он снова оглядел окружающее пространство. Всё было покрыто пылью, стены имели множество щелей, и от них надувало свежим воздухом, было тепло, снаружи царил день. В комнате было на удивление мало предметов для обжитого дома – одинокая кружка, с одинокой ложкой, какая-то тряпка, веник в углу, стопка дров у печки. Рядом сего кроватью стоял небольшой покосившийся столик с кувшином, небольшой чеплашкой и глубокой тарелкой. И больше ничего. Грубый, грязный, почти не отёсанный пол – говорил о том, что этот дом вряд ли используется летом. А отсутствие в нём предметов быта натолкнуло Кальдура на вполне логичное объяснение – это зимний охотничий дом. Отличное укрытие посреди леса.

Он побрёл к двери. Надавил на неё. Вывалился на крыльцо, схватился за какие-то поручни и застыл, совершенно ослеплённый солнцем.

– О. Проснулся-таки, – раздался знакомый мужской голос. – Мы уж заждались.

Кальдур вроде бы и узнал и голос, и фигуру, но что-то с Дуканом было не так. Ещё несколько мгновений, Кальдур пытался не моргать, перестать слепнуть от света и сфокусировать взгляд.

Дукан был в порядке, просто голый по пояс, в каких-то смешных деревенских портках и сандалиях. И загорелый.

– Чего учуял, парень? Баньку? Или уху свежую?

– Я что ещё сплю? – прошептал Кальдур севшим голосом и неожиданно понял насколько у него в горле сухо.

– Ты проспал дней десять. А сейчас уже нет. Хорошо, что выкарабкался.

– Вы…выкарабкался?

– Не помнишь? Ты потерял много крови. Ладно, не спеши уже. Сейчас поставим тебе чай, да всё расскажем.

– Где мы вообще?

– Недалеко от Соласа. Севернее. В одном из моих домиков.

Ещё размытое лицо Дукана расплылось в улыбке. Он отложил удочку, пошёл в небольшую хибарку, что стояла в плотную к покосившемуся домику и вернулся оттуда с с внушительным котелком, из которого плескалась вода. Закинул его на уже горящий костёр, взял со столика под открытым небом небольшую баночку, открыл ей и накрошил в котёл приятно пахнувшей травы.

Всё это выглядело по-прежнему сюрреалистично. Древесина дома была практически серого цвета, дом и окружающее пространство располагалось на пятне песка, которое резко обрывалось в плотных зарослях камышей, за которым проглядывалась едва-едва текущая зеленоватая речушка и тучи насекомых, которые останавливались перед песком, словно перед невидимым барьёром. И над всем этим было абсолютно голубое и небо без облачка и по-летнему жаркое солнце.

– Всё ещё не спишь, парень, – Дукан рассмеялся. – Эти владения когда-то принадлежали старшему чародею Салману. Страшное болото, пропитанное насквозь чарами, где мало кто сможет чувствовать себя в своей тарелке, и где нас никогда не найдут, даже если будут искать. Аромат магии стоит коромыслом, а через топи без карты, которой просто не существует, пойдёт только безумец. За одну хорошую услугу я выклянчил у него этот клочок земли. Больше о нём никто не знает. От Соласа считай рукой подать, но вряд ли кто-то из живых будет шнырять тут. Мы в безопасности насколько это возможно. Правда, пересидеть войну тут не выйдет, сам понимаешь. Раз уж ты проснулся, дадим тебе денёк расходиться, примем, наконец, решение, что будем делать и завтра выдвинемся в путь.

Словно уловив мысли Кальдура, Дукан снова сошёл с места, поднял с земли кружку, обмахнул её от песка, заполнил водой из котелка и принёс ему. Кальдур жадно напился.

– Меня ранили, – пробормотал Кальдур, обтирая рот рукой, и прикрикнул: – Эта сука-всадница всадила мне нож в спину, когда я пытался дать ей умереть по-человечески!

– Тише. Да, тебя ранили, – подтвердил Дукан. – Так бывает, если ты тупенький и напридумываешь чёрти пойми чего в своей тупой башке. Крови было, мама не горюй. В печень попала или в крупный сосуд рядом. Анижа обработала рану, как смогла, зашила её. Думали, прямо там тебя потеряем. Не потеряли. Жричка за тебя как горная львица билась. Ночью стало понятно, что или ты не переживёшь дорогу, или мы станем мишенями, если потащим тебя на носилках весь обратный путь. Поэтому Розари открыла портал и перенесла тебя в одно из наших убежищ. А мы с жричкой и ишаком спешили туда ещё неделю на всех порах. Зря, как выяснилось. Ты решил выспаться за всю жизнь что ли? Ладно, не отвечай. Как уж вышло.

– Не помню ничего, – Кальдур помассировал виски. – Я был тут с Розари?

– Был… – Дукан посмотрел на него, как на зарвавшегося юнца. – Она всё это время заботилась о тебе. Поила тебя, пыталась кормить, убирала за тобой дерьмо, мыла тебя и смотрела, чтобы ты не замёрз ночью или не перестал дышать. Как видишь, ты не замёрз и не сдох с голоду.

– Вот чёрт.

– Да, – Дукан криво улыбнулся. – Я бы на твоём месте сказал бы ей сердечное спасибо. В отличие от твоей жрички, уход за людьми совсём не её призвание.

– А монастырь?.. – картинка собралась в голове Кальдура. – Нам пришлось оставить… Всё зря. И чего я не остался в Соласе?..

– Анижа сейчас роется в книгах и письмах, что она вытащили оттуда, – Дукан словно и не заметил его риторический вопрос. – Может, и найдёт чего хорошего. Я не трогал её последние пару дней, утомила её дорога и моя скромная компания. Последние пару дней были вообще кошмарными, пришлось продираться по болотам и отпустить бедное животное, чтоб не утонуло.

– А эти твари?

– Мы назвали их вирмами. Вроде так когда-то назвали подобную летающую пакость. Дермолёты и гнуснокрылы не прижились… И нет. Больше не видели таких. Хотя я думал, что они теперь будут стаями летать над нашими головами. Может, потеряли след, а может, решили поберечь такие силы. Сдаётся мне, если всадники обычные люди, то довольно тяжёло их посадить в седло на такого монстра, не то, что ещё и научить на нём сражаться.

– Что-то ещё случилось?

– Я не знаю, Кальдур – в его тоне скользнуло обвинение Кальдура во всех грехах и неприкрытое ехидство. – Я тут пытался изо всех сил расслабиться. Подремонтировал домик, всю одежду и обувь подлатал, ходил на охоту, рыбачил, загорал, отъёдался, пил и высыпался. Но я в напряжении, Кальдур. Я понятия не имею, что там происходит, и в Соласе, и во дворце, и на фронте. Конечно, я не такой идиот, чтобы пытаться выйти с кем-то на контакт и спросить, мы как-никак прячемся. Пока мы тут сидели, явно что-то могло измениться. Поэтому завтра мы выдвигаемся.

Кальдур кивнул, хотел спросить что-то ещё, но вдруг что-то начало душить его и тянуть к земле. Он не успел испугаться, просто упал на колени и зашипел.

– Ой, прости, прости! – запричитала Анижа, расцепила объятия и помогла ему подняться.

– В порядке я, – пробурчал Кальдур. – С-с-спасибо, что подлатала. Без тебя… хм… я бы, наверное, был бы нежилец. Спасибо.

– То-то же, – Анижа важно кивнула ему и тут же разошлась в искренней, тёплой и довольной улыбке. – Не болит?

– Не болит, – Кальдур похлопал по боку, и проглотил выстрел боли, стараясь не подать вида.

– Сразу всё вычистила, лезвие не раскололась. Я бы осколок в таком потоке кровищи никогда не отыскала. Чудом зашила. Чудом швы сдюжили. Повезло. Долго поправлялся.

– Не будь доспеха, мог и месяц проваляться. А то бы и вообще не поправился. Как твоя рука, Анижа?

– Лучше, – она улыбнулась снова, пусть уже и не так счастливо. – Солнце помогает ей подсохнуть. Всё нормально, Дур. Нужно дать тебе поесть. Ты потерял много сил.

Кальдур покачнулся, снова взялся за перила и услышал крики негодования от своего старого друга – живота.

– Вот, – Анижа кивнула. – Он со мной согласен.

Его усадили поближе к костру, и он с полчаса копался руками в миске с ухой и непонятными травами. Есть хотелось, но сам процесс жевания, глотания и поддержки рук заставил его вспотеть – так тяжело было двигаться. Еда показалось очень тяжёлой, и быстро заполнила желудок, его снова начало клонить ко сну, но с этим помогла справиться чашка крепкого, немного горького и ароматного чая с мёдом.

– Ой, кажется, я не ел сладкое целую вечность! – взвыл Кальдур, сжимая чашку обоими руками. – Какая прелесть. Откуда достали?

– Да у меня тут много чего храниться на случай внезапного визита. Правда, пришлось таскать сюда всё на своём горбу по болотам и делать много-много рейсов. Мёд не портиться годами. Как и многие другие вещи, если хранить их правильно. Ты как, парень, идти сможешь? Завтра?

– Посмотрим, старик. Не обещаю. Сейчас у меня вряд ли хватит сил на то, чтобы даже плестись. И вообще… куда идти? Какой план?

– Хотя бы поближе к людям, которые разговаривают и слышали новости.. Я же сказал, что неизвестность меня очень напрягает. Пей чаёк. Сейчас тебе ещё намешаю. И бальзама туда бахну. Не волнуйся, немного. Пить тебе пока вряд ли полезно.

Кальдур утолено кивнул, прикончил кружку и отдал её Дукану.

Костёр набрал силу от ещё нескольких дровин и разгорелся веселее. От него пекло, как и от солнца и Кальдур поймал себя на мысли, что неплохо было бы искупнуться в такой день. Только вода скорее всего была ещё ледяной.

Анижа снова спустилась на этот раз с небольшой тетрадкой в руках, попросила Дукана сделать ей чай и уселась у костра.

– Что-нибудь нашла, девочка? – Дукан указал на тетрадку в её руках.

– Да, господин. Золотая книга, «История Её Света» оказалась полной мифов и сказаний про Госпожу. Они немного противоречивы и художественны, но в целом ничего, чтобы вы или я не слышали в детстве. Настоящее золото оказалось в заметках к этой книге. Молодой монах Поклай только недавно восстановил исходные текст «Истории Её Света» и работал над тем, чтобы ещё расширить новое издание, объёдинив его с переводами древнейших манускриптов. Вот послушайте, что какую заметку он написал про Первую Битву.

– Слушаем, – Дукан подсел ближе.

Анижа неловко подняла глаза, подтянула под себя ноги, прокашлялась и принялась рассказывать, то и дело посматривая на листок:

– Первая Битва случилась две тысячи лет назад.

О ней мало, что известно. Люди не знали металла и огня, жили как дикие звери, были жестоки друг к другу. Когда пришёл Морокай, они бежали прочь, как от лесного пожара. Тьма заполняла землю, и мест, куда можно было сбежать, оставалось всё меньше. Увидев, что происходит, Зариан спустилась с небес, и Её божественный Свет загнал Морокай и Его чудищ назад под землю. Она использовала свою силу, чтобы запечатать вход.

О том, что случилось потом, рассказывает красивый миф. Госпожа хотела вернуться на небо, но восхитилась красотой природы и решила пройтись перед возвращением по берегу реки Явор. Она видела, как животные вылезают из своих нор и продолжают жить. Она видела, как трава наполняет растения силой и жизнью, и как растения наполняют жизнью и силой других животных. Она видела жестокость охоты хищницы и её же заботу о детях, ведь не было у неё иного выбора. И потом Она увидела человека.

Мужчина, так же как и Она, шёл по берегу реки и смотрел вокруг. Он шёл долго, без устали, почти целый день, пока не нашёл то, что искал. Самый красивый и редкий цветок, что растёт на нашей земле. А точнее в реке – это была речная голубая роза. Он бросился в реку, чтобы добыть этот цветок, едва не утонул, ибо не умел плавать, и его едва не утащило подводным течением, но всё-таки он доплыл, уцепился за плавающий сук и задумал сорвать цветок.

Но руки его дрогнули. Он не посмел.

Вместо этого, ещё несколько часов, он плавал вокруг цветка и бережно, чтобы не повредить ему, собирал его семена. Эти семена он принёс к себе домой, выше по теченью реки и посадил в заводи, недалеко от своего дома. И через много дней, когда эти цветы зацвели, он отвёл к ним женщину, с которой потом прожил всю жизнь и зачал детей.

Госпожа была поражена тем, что зверь способен на такое и совершенно очарована таким почти божественным виденьем и пониманием красоты. Когда Она закончила свою прогулку в устье Явор, Ей не захотелось уже уходить с этой земли. И Она приняла вид женщины, и коснулись Её ноги песка, и стал тот песок золотым.

После Её победы над Морокай, эра спокойствия и строительства продлилась тысячу лет. Зариан с удовольствием странствовала среди людей, учила их науке, искусству, магии и всячески вдохновляла их. И Её работа принесла плоды. Люди того времени были великанами. Они построили три королевства, которые впоследствии были объединены в одно. Слухи о богине, что ходит среди людей и несёт Свет, вскоре объяли весь Эррезир и возник культ Госпожи. Ближе к концу эры спокойствия люди нашли Её и позвали править ими. Она согласилась. Для Неё возвели Храм Солнца на вершине могучей горы, где Ей поклонялись, и откуда Она являла людям свою волю.

На этом моменте Анижа остановилась, отложила листок и многозначительно посмотрела на них.

– Так. И где же находится эта могучая гора? Речь о Ногхе? – Дукан озадаченно почесал бороду.

– Вряд ли. Скорее всего, речь идёт о какой-то горе на севере или юге.

– Девочка, – Дукан нахмурился. – И Северные, и Южные Пики невероятно длинные. Там сотни, если не тысячи гор.

– Да, – она вздохнула. – Но это всё, что есть. Учитывая сколько прошло времени, храм мог уже стать руинами. Могло даже не остаться никаких следов. Простите…

– О нет, девочка! Ты очень помогла. Не важно сохранились ли там стены… Главное место и что оно символизирует для человека. Есть ли что-то ещё за что схватился твой пытливый взгляд в этих текстах?

– Да. Я что плохо рассказывала? Ещё есть место далеко на юге, в устье Явор, где Она приняла облик человека и ступила на землю. Про это место известно, что там состоялась одна из Битв, что оно рядом с горными вершинами, и что там есть песчаный пляж.

– А что, например, с Драконьим Чертогом? И местами посвежее?

– Драконий Чертог построили люди, – возразил Кальдур. – Специально, чтоб тренировать зерафитов, тогда ещё из числа чародеев и жрецов. Пока они не начнут летать. Светлейшая Госпожа, если и посещала его, то только тайно. Это место вряд ли было ей дорого.

– Странно. А я думал, Она относилась к своей элитной гвардии повнимательнее.

– Тех, кто Ей был нужен, Она просто призывала к себе. И не спрашивала разрешения. У нас даже ходила шутка, на счёт мастера Лотрака, его похода в туалет и призыва Госпожи.

– Фу, – скривилась Анижа.

– Потом расскажешь парень, – Дукан подмигнул ему. – Хм. На руины Небесного Дворца на Её месте я бы тоже не стал смотреть. Слишком больно. А Юг слишком далеко. Там нет ничего интересного. Остаётся этот Храм. Место, где Она чувствовала власть. Я бы вернулся туда, чтобы снова почувствовать твёрдость почвы под ногами, как чувствовал когда-то.

– И? – нахмурился Кальдур. – Ты хочешь найти этот Храм?

– Я хочу найти Госпожу. Не важно где и как. Ладно, – Дукан повернулся к Аниже. – Что там ещё есть в заметках. Может, ещё на какие-то мысли натолкнёмся.

– Да ничего такого. Я пока только осилила заметки о временах Первой Битвы. Там в основном мифы.

– Ну расскажи, – взмолился Кальдур.

– Тебя же тошнило от этого, – усмехнулся Дукан.

– Тошнило от части, где я Избранный и мне нужно лезть с песней в Бездну, – огрызнулся Кальдур. – А истории о Госпоже красивые. Я даже вдруг понял, что скучал по ним. Ну давай, Анижа. Не стесняйся.

– Ну… хорошо, – она снова взяла листок и продолжила:

– Спустя долгое время процветания, дух Зариан успокоился, и Она захотела вернуться в своё Царство. Она оставила физическую оболочку и уже собиралась начать путь наверх, как вдруг увидела душу человека, который недавно умер. После смерти ему некуда было деться, он не мог ничего сделать и не мог ничего изменить, метался бесплотным духом долгие десятилетия и века, прежде чем новое тело бы не призвало его. От этого виденья Госпоже стало больно и грустно, а потом и страшно. Зверь из Мрака, не имеющий телесной оболочки, на Её глазах нашёл бесплотного духа и мигом поглотил его, не оставив ничего.

Тогда Она открыла Врата своего Царства и для смертных, чтобы в посмертии и между жизней, они могли вечно прибывать в свете, теплоте и блаженстве. Но стоило Ей сделать так и в Её Царство полезли бестелесные звери и чудища, пораженные Мраком и голодные до душ. И тогда Она закрыла Врата для всех, кроме людей. И встала на их страже, лишённая навсегда возможности вернуться домой…

– Вот оно как, – Дукан преврал затянувшееся молчание. – Что-то ты посерел, пацан. Может тебе вернуться в домик и полежать ещё?

Кальдур кивнул ему, сплюнул на землю, попробовал встать, чуть не потерял равновесие и схватился за лавку. Заметил, что уже какое-то время на крыльце стоит Розари. Её рассеянный взгляд был направлен на фигуру Анижу, и в нём читалось то ли презрение, то ли откровенная злость. Розари вздрогнула, почувствовав, что он смотрит на неё, отвернулась и ушла в дом. Он с трудом поднялся и, шатаясь, пошёл за ней.

– Спасибо, – буркнул он неуверенно, когда нашёл её сидящей на лестнице. – Спасибо за то, что заботилась обо мне. И прости, что доставил столько хлопот.

Она не ответила, сидела, уставившись в пол.

– Ещё болит, – признался ей Кальдур. – Так и будет? У тебя прошло?

– Та, что отстрелы не беспокоит, – мрачно ответила она. – А вот лёгкие иногда шалят. Режет их иногда болью. Или просто тяжесть неприятная. И кашель бывает. Ничего. Я привыкла.

На этот раз он не нашёл что ей ответить, просто сел рядом.

– Ты теперь уйдёшь? – спросила она тихо. – С ней?

– Наверное, не сейчас, – он долго собирался с мыслями, прежде чем ответить. – У меня появился новый должок, а я их терпеть не могу. Хотя бы отдам его. Да и… с моим побегом всё несколько усложнилось. Из-за этих… вур… вирмов. Как от них прятаться? Кошмар. Как-то всё слишком усложнилось.

– Можно не прятаться, – она хищно улыбнулась. – А перебить их всех.

– Да, – серьёзно кивнул Кальдур.

– Думал об этом? – она едва скрыла удивление.

– Думал о том, что сражаться не так страшно, когда спину тебе прикрывает такой друг, – от дёрнулась от его слов, как от пощечины. – Даже с учётом того, что доспехи не защищают нас так, как раньше. И что если я не буду глупить, то может, и не погибну. И о том, что не хочу, чтоб ты погибла.

Она поднялась, кивнула ему, отряхнулась и вышла на улицу. Кальдур вздохнул ей вслед.

– Эй. Если я найду тебе более достойного хозяина, ты покинешь меня? Отпустишь?

Мрачный колосс не ответил. Он засел глубоко внутри и вёл себя так тихо, что Кальдур чувствовал себя почти так же, как в то время, когда доспеха у него не было.. И это было действительно странно. Хотя, быть может, просто у его прошлого доспеха был нормальный характер, и он просто не знал другого до встречи с Колоссом.

Слабость немного отпустила, он ещё посидел и тоже пошёл на улицу. Анижа погрузилась в книгу, Дукан напряжённо думал, глядя в костёр, Розари не было видно.

– Что, парень, тоже думы покоя не дают? – улыбнулся ему Дукан и похлопал по месту рядом. – Отпустило тебя немного?

Кальдур присел рядом и принял из его рук кружку, с дурно пахнущей хмельной бурдой вместо чая. Отхлебнул, и с удивлением заметил, что ни его рот, ни желудок не запротестовали против такого пойла. Оно было терпким, сладким, чуть горьким, приятно холодило горло и отдавало мятой.

– Что это?

– А вот это уже государственная тайна, парень, – Дукан ему подмигнул. – Ладно. Не будем ходить вокруг да около. Ты с нами?

Кальдур поискал глазами Розари, помолчал немного, отпил большой глоток и кивнул.

– Отлично, сынок. А теперь скажи, что тебе прямо сейчас говорит чутьё. Не как Кальдуру, тупой деревенщине, а как кайрам, который всё ещё сражается в Шестой Битве. Что нам нужно делать? Найти Госпожу? Остановить Избет, чтобы там она не задумала? Или убить Алазама, в надежде, что это даст хоть какой-то эффект? Не думай долго.

– Убить Алазама, – выпалил Кальдур. От того, что было в кружке, его язык развязался почти мгновенно.

– Почему этот вариант? – Дукан смотрел на него внимательно и спокойно.

– Я уже убивал бледных колдунов. Я знаю, что он может умерёть и что он умрёт, если я убью его. Хотя, скорее всего, он убьёт меня. Бледные колдуны и так сильны, а он самый сильный из тех, кто рождался. Но, по крайней мере, я знаю, что это возможно.

– Так.

– Искать богиню… это странно. Если Ей будет нужно, Она сама найдёт нас. Мы не знаем, что с Ней случилось и что Она сейчас делает. Может быть, Ей нужно залечить раны. Может, Она ищет способ остановить это всё. А может, устала и покинула нас. Я даже не хочу знать. А на Избет и Солас мне плевать вообще. Когда я сражался в войне, я старался держаться в стороне от обычных солдат. Слишком часто они умирали. Но у меня не получалось. Я знаю, что трон Соласа был слишком далеко от поля боя. И всем, кто отдавал жизни тогда, было по большей части плевать, что там происходит. Они сражались не за королеву или короля, а за себя, за своих детей, за свой дом, за свою землю и за своё будущее. Не за Солас. Так что… я за то, чтобы убрать с доски фигурку Алазама. Я не хочу идти… очень не хочу… даже не уверен, что смогу себя заставить. Но я теперь и не уверен, что смогу спрятаться. Не уверен.

– Хм, – Дукан нахмурился. – Это не то, что я хотел услышать. Я хотел услышать: Избет, Алазам, Госпожа. Именно в таком порядке. Но теперь я и сам не уверен. По-хорошему, нам бы найти богиню и вернуть в строй. Я ведь уверен, что за Ней не только мы охотимся. Но просто не понимаю, как найти Её и что делать после того, как найдем. А если Она просто пошлёт нас? Хм. С другой стороны – скорая смерть Алазама, может быть, сможет выиграть Ей время. Или нам, если Госпожу уже не стоит брать в расчёт. В общем, чего греха таить, предлагаю отправиться поближе к фронту и узнать, что там вообще твориться. Может, пока мы сидели тут, всё уже сгорело в огне. Ты с нами?

– Да, – Кальдур кивнул. – Осмотримся. Я с вами.

Дукан поднял глаза на Анижу, которая всё ещё претворялась, что поглощена книгой.

– Спасибо, миледи, за то, что присматривали за нами. Но теперь я бы попросил вас остаться здесь, в безопасности. Мы будем возвращаться в эту обитель, чтобы перевести силыи подлатать раны.

– М-м, – Анижа отрицательно покачала головой. – Не дождётесь.

Дукан умоляюще посмотрел на Кальдура, но тот только пожал плечами и скривился. Спорить было бесполезно.

– Вот и договорились, – Дукан осушил залпом бокал. – Найди и порадуй Розари. Давай-давай. Тебе нужно расходиться.

С лицом умирающего Кальдур неспешно поднялся и побрёл за дом, в надежде, что Розари не ушла на болота и ему не придётся плавать там и искать её до вечера.

Он хотел было окрикнуть её, но вдруг замер и перестал дышать. Мелодичный писк, переходящий то в треск, то в низкое звучание огромного горна, донёсся из далека и заполнил всё вокруг. Он знал, что это за звук и долго не хотел поднимать голову.

Высоко в небе, почти у самого солнца, парили четыре точки. Три из них принадлежали чёрным тушам монодонов, уродующим небо, словно шрамы. Четвёртая точка между ними была больше в несколько раз, и её силуэт так же показался знакомым. Челюсть Кальдура устремилась вниз, он отшатнулся и упал назад.

Небесный Дворец снова был в небе. Монодоны тащили его. 

Список терминов

Эррезир —единое королевство, окружённое со всех сторон горными цепями. Размером с Британские острова. Основное место событий. Климат – умеренно-континентальный. Большую часть королевства занимают горные равнины, степи с клочками леса.

Явор – огромная река, проходящая через весь Эррезир с северо-запада на юго-восток.

Пики – горные цепи, охватывающие Эррезир кольцом. Различаются по сторонам света, например, Северные Пики.

Зариан/Светлейшая Госпожа – богиня Света, защищающая род людей и землю Эррезира от сил зла. Представляется в виде высокой женщины, невероятной красоты с волосами из света и кожей из белого золота, обычно одета в белые одежды. Обладает невероятной магической силой.

Её Божественный Свет – лучистая энергия Госпожи, переходящая от тёпло-золотого до сине-холодного цвета.

Морокай – тёмный бог, бесформенное чудовище, ныне обитающее в Бездне – гипотетической воронке соединяющей Мрак и мир Эррезира, расположенной на огромной глубине под землёй. Морокай желает выбраться в материальный мир, подчинить себе Эррезир, установить комфортную для него вечную ночь и питаться душами всех живых созданий, обитающих на поверхности.

Мрак — тёмное пространство, существовавшее до появления всего сущего и то, что однажды снова поглотит всё сущее.

Шесть Битв – самые крупные столкновения Зариан и Морокай, в которые были втянуто вся территория королевства.

Гниль Морокай – тлетворное воздействие тёмного божества на материалы и живых существ.

Темники – люди-служители Морокай, родом с острова Зиль. Когда-то были беженцами от катастрофических последствий Битв, прятались под землёй и попали под долгое влияние гнили Морокай. Верно служат ему и не знают иной жизни. У них светлая кожа, каштановые или светлые волосы, серые или голубые глаза. Флаги и одежда темников полностью чёрные, но иногда они изображают своим знаком чёрный ромб с плоскими гранями.

Остров Зиль – расположен на северо-западе, там, где Явор фактически превращается в небольшое море. Остров Зиль загадочное и запретное место, вечно покрытое туманом. Там обитают темники, служители Морокай.

Порождения Мрака – чудовища, созданные из Мрака, либо его воздействием на людей и животных.

Бледный колдун – люди-служители Морокай, имеющие дар к магии. Основной их силы является извращение сути объёктов и процессов, но для этого бледный колдун должен понимать, что перед ним и как работает. Бледный колдуны очень могущественны, но платой за такую силу является бледный и болезненный вид. Они слабы, скрючены, медлительны, их кожа, волосы и глаза полностью лишены пигмента.

Наиры – когда-то были противниками и антиподами паладинов Госпожи, рыцари-колдуны в тяжёлых доспехах.

Монодон —огромное летающее китообразное порождение Мрака.

Избранные Госпожи – люди, которые Госпожа избрала для исполнения определённых целей. Воины, чародеи, жрецы, политики и прочие.

Жрец – люди, обладающие способностью к чудотворству, способны изменять порядок вещей.

Чародей – люди, обладающие способности к чарам, способны управлять порядком вещей.

Кайрам – сотня носителей особых живых доспехов, созданных Госпожой для борьбы с порождениями Мрака.

Живой доспех – артефакт в виде креста, выкованный из светоносного металла. Имплантируется внутрь тела носителя и даёт ему огромный спектр способностей.

Светоносный металл – металл добытый трудом смертных и освещённый Её Светом.

Зеркан – искусственные создания, выкованные из светоносного металла, прообразом которых служил Дракон, некогда служивший Госпоже и бывший Ей другом. Представляют из себя продолговатых бескрылых змеев с двумя лапами. Способны летать, извергать огонь и молнии. Ранее комплектовались Избранными всадниками из числа великих воинов, чародеев и жрецов, но затем эта привилегия была отдана более подходящим зерафитам.

Зерафит – величайшие воины из числа кайрам, которым была дарована честь быть личной гвардией Госпожи и летать верхом на зеркан.

Вирм – странное порождение Мрака, несколько напоминающее зеркан, но из плоти и крови и с крыльями.

Посмертие – существование в виде бесплотного духа после смерти и до момента перерождения в новом теле.

Врата Её Царства – Госпожа пришла из иного мира, целиком состоящего из теплоты и света, в котором Она нераздельно правит. Увидев, что души смертных уязвимы, пока не обрели тело в новой жизни после смерти, Она открыла Врата для всех людей, но закрыла их для кого бы ты ни было ещё, даже для себя и теперь вечно стоит на их страже. Темники пренебрежительно называют их Пеклом.

Голем – могучие искусственные создания из глины, песка, дыма, льда и огня, пропитанных кровью воинов Госпожи, павших в Третьей Битве. Во время Четвёртой Битвы големы, не имевшие свободы воли, были подчинены Морокай и обращены против Госпожи.

Гора Ногх – огромная гора в центре Эррезира, под которой расположены древние шахты, проложенные ещё во времена первых королевств и эры строительства. Согласно легенде шахтёры в прямом смысле докопались до Бездны и сошли с ума. Запретное место для жителей Эррезира и точка интереса для служителей Морокай.

Чёрная Руда – странный материал, похожий на необработанный камень, которые по слухам добывается под горой Ногх. Он пропитан Мраком и влиянием самого Морокай, и способен наносить незаживающие раны, так как ранит в первую очередь душу, а не тело.

Дритлум – посох Света, вместилище сил Госпожи, которым Она сражалась в Третьей Битвы, пока он не был уничтожен служителями Морокай.

Небесный Дворец – летающая крепость и замок Госпожи, выстроенный из тел големов. Обрушен на землю в Шестой Битве.

Сол — валюта Эррезира.

Солас – столица Эррезира. 

Шесть Битв

Первая Битва случилась две тысячи лет назад.

О ней мало, что известно. Люди не знали металла и огня, жили как дикие звери, были жестоки друг к другу. Когда пришёл Морокай, они бежали прочь, как от лесного пожара. Тьма заполняла землю, и мест, куда можно было сбежать, оставалось всё меньше. Увидев, что происходит, Зариан спустилась с небес, и Её божественный Свет загнал Морокай и его чудищ назад под землю. Она использовала свою силу, чтобы запечатать вход.

О том, что случилось потом, рассказывает красивый миф. Госпожа хотела вернуться на небо, но восхитилась красотой природы и решила пройтись перед возвращением по берегу реки Явор. Она видела, как животные вылезают из своих нор и продолжают жить. Она видела, как трава наполняет растения силой и жизнью, и как растения наполняют жизнью и силой других животных. Она видела жестокость охоты хищницы и её же заботу о детях, ведь не было у неё иного выбора. И потом она увидела человека.

Мужчина, так же как и она, шёл по берегу реки и смотрел вокруг. Он шёл долго, без устали, почти целый день, пока не нашёл то, что искал. Самый красивый и редкий цветок, что растёт на нашей земле. А точнее в реке – это была речная голубая роза. Он бросился в реку, чтобы добыть этот цветок, едва не утонул, ибо не умел плавать, и его едва не утащило подводным течением, но всё-таки он доплыл, уцепился за плавающий сук и задумал сорвать цветок.

Но руки его дрогнули. Он не посмел.

Вместо этого ещё несколько часов он плавал вокруг цветка и бережно, чтобы не повредить ему, собирал его семена. Эти семена он принёс к себе домой, выше по теченью реки и посадил в заводи, недалеко от своего дома. И через много дней, когда эти цветы зацвели, он отвел к ним женщину, с которой потом прожил всю жизнь и зачал детей.

Госпожа была поражена тем, что зверь способен на такое и совершенно очарована таким почти божественным виденьем и пониманием красоты. Когда Она закончила свою прогулку в устье Явор, Ей не захотелось уже уходить с этой земли. И Она приняла вид женщины, и коснулись Её ноги песка, и стал тот песок золотым.

После Её победы над Морокай, эра спокойствия и строительства продлилась тысячу лет. Зариан с удовольствием странствовала среди людей, учила их науке, искусству, магии и всячески вдохновляла их. И Её работа принесла плоды. Люди того времени были великанами. Они построили три королевства, которые впоследствии были объединены в одно. Слухи о богине, что ходит среди людей и несёт Свет, вскоре объяли весь Эррезир и возник культ Госпожи. Ближе к концу эры спокойствия люди нашли Её и позвали править ими. Она согласилась. Для Неё возвели Храм Солнца на вершине могучей горы, где Ей поклонялись, и откуда Она являла людям свою волю.

Спустя долгое время процветания, дух Зариан успокоился, и Она захотела вернуться в своё Царство. Она потеряла физическую оболочку и уже собиралась начать путь наверх, как вдруг увидела душу человека, который недавно умер. После смерти ему некуда было деться, он не мог ничего сделать и не мог ничего изменить, метался бесплотным духом долгие десятилетия и века, прежде чем новое тело бы не призвало его. От этого виденья Госпоже стало больно и грустно, а потом и страшно. Зверь из Мрака, не имеющий телесной оболочки, на Её глазах нашёл бесплотного духа и мигом поглотил его, не оставив ничего.

Тогда Она открыла Врата своего Царства и для смертных, чтобы в посмертии и между жизней, они могли вечно прибывать в свете, теплоте и блаженстве. Но стоило Ей сделать так и в Её Царство полезли бестелесные звери и чудища, пораженные Мраком и голодные до душ. И тогда Она закрыла Врата для всех, кроме людей. И встала на их страже, лишённая навсегда возможности вернуться домой.

Вторая Битва случилась тысячу лет назад. Династия королей теперь правила Эррезиром, Зариан лишь иногда вдохновляла и направляла её представителей, и снова пустилась в странствия.

Среди людей Она встретила своего любимого – Эсфея, он не был царем или великим человеком, жил в лесу, чтил природу, правда, даже среди великанов он был великаном и имел невероятную силу, которую никогда не применял во зло. От Эсфея она родила трёх детей, первого ещё в детстве смогли убить приспешники Морокай, о чём Госпожа узнала много позднее. Второй стал первым чародеем, третья – первой жрицей. С тех пор носители Её крови распространились по всему Эррезиру.

Набравший силы Морокай с помощью колдовства убил остальных Её детей и мужа, и начал новую Битву. Спрятал солнце от мира, ведь только в тени Он мог явить своих чудовищ и силу по всему королевству, целых три года не было нигде безопасного места, погибло почти всё живое. Зариан удалось призвать на помощь Дракона – древнее создание, так же сошедшее с неба. Но Дракон погиб в схватке с Морокай.

Потеряв все свои войска, всех своих родных и друзей, и всякую надежду, Зариан собрала из выплаканных слез по мужу и детям кинжал, налила его всей своей силой и болью, и бросилась в Бездну к Морокай, нанеся ему один единственный удар, которого оказалось достаточно, чтобы разрушить Его физическую оболочку и навсегда упрятать под землю.

Третья Битва случилась шестьсот лет назад. Зариан оказалась практически смертной и лишённой всех своих сил. Она скиталась по миру, видела, как он восстанавливается после пожара. Она знала, что Морокай вернётся и потратила три века, чтобы вырастить в своём саду Дритлум – посох, в котором были частицы Её Божественного Света, собранные всеми деревьями Эррезира. Ей помогали жрецы и чародеи. Теперь они готовились отражать следующее нападение. Которое не заставило себя долго ждать. На остров Зиль во время Второй Битвы сбежали десятки тысяч человек, надеясь обрести там укрытие. Морокай обратил на них внимание, ибо выводок Его чудовищ во время последних двух битв сократился изрядно. Последовательно развращая их души, Он смог сформировать из порабощённых людей новую армию темников и вскоре эта армия обрушилась на Эррезир. Зариан билась как смертная и проливала кровь наравне с людьми. Третья Битва длилась сорок лет, и не осталось на теле Зариан ни одного места, где не было шрамов. Она жила как смертная и было у Неё много друзей и товарищей, и всех Она растеряла в битвах, проклиная свою беспомощность.

Чтобы противостоять силе Дритлума и в конечном итоге разрушить его, Морокай обучил среди темников бледных колдунов. Люди оказались загнаны далеко на юго-восток, они держали оборону по ту сторону реки Явор. В конце концов, колдуны поняли как сделан посох и удалось разломить Дритлум, но высвободившаяся сила влилась в тело Зариан, сделав её могущественнее, чем когда-либо. Из покрытого кровью песка, изо льда горных вершин, в которые были вморожены тела Её защитников, из воздуха, в котором клубилась гарь и которым невозможно было дышать, из огня, что не оставил живым ни одного деревца или травинки, силой своей ярости Она сотворила тысячу големов. Големы уничтожили и чудовищ, и чёрную армию и бледных колдунов, снова загнав Морокай под землю, а выживших его поклонников на остров Зиль.

 Четвёртая Битва случилась спустя триста лет. Поняв, что Морокай никогда не успокоится, Зариан решила, что будет вечной хранительницей земли Эррезира. Она осветила сталь, добытую кровью и потом Её людей, и сотворила из неё зеркан, дабы те рассекали небо над Эррезиром и не дали ни одной твари и шанса подняться из-под земли. Но, не смотря на все усилия и жертвы, Морокай снова смог оправиться. Теперь он действовал хитрее, ни Он, ни Его слуги не показывали своего присутствия до последнего момента. Бледные колдуны, скрывающиеся среди людей подобно оборотням, смогли выследить всех големов и извратить их суть, превратив в чудовищ и обратив против Госпожи. Сражение было страшным и опустошительным для королевства.

Пали все Её защитники, кроме зеркан, сущность которых бледные колдуны так и не смогли распознать, и которые были неуязвимы в небе для всех чудовищ Морокай. Тогда Зариан обратила свой взор на солнце. Закричала от невыносимой боли и обиды, и забрала свою силу из своих детей, големов. Лишила их жизни, сплавила их тела в месте и получившуюся громадину подняла в воздух и наделила новой силой – летать. Зеркан и Небесный Дворец, с которого Она направляла свой гнев, разрушили ряды чёрной армии, разбили чудовищ и обратили в бегство колдунов.

Последний из её детей, оставшийся верным Ей и всегда Её сопровождавший, Алуктуаркх, голем пламени, прежде чем Зариан забрала его жизнь, помог выковать Ей сотню новых доспехов, для новых воинов – кайрам, но Зариан не знала, кому можно доверять и Ей пришлось потратить немало времени на то, чтобы понять кто будет Её Избранными.

Пятая Битва закончилась чуть больше ста лет назад и была самой короткой – длилась всего четыре дня. К тому времени, как из-под земли снова вылезли чудовища Морокай, Небесный Дворец был уже похож на летающую крепость, а зеркан усилены первыми всадниками – сильнейшими боевыми чародеями и жрецами. Из своего сердца и теплоты своего тела она выковала Око Света, Зраксирус, чудовищное по мощи оружие, способное выжигать горы. Цена этому была велика – Светлейшая Госпожа больше не могла ощущать тепло ни своего Света, ни света солнца. Чёрная армия и чудовища Морокай были уничтожены в считанные часы, и ещё за несколько дней всадники зеркан закончили работу.

История Шестой Битвы пишеться прямо сейчас.

Оглавление

Пролог

Видение 1. Что посеешь

Виденье 2. Чтобы не достаться врагу

Виденье 3. Останешься и погибнешь

Виденье 4. Если бы это было ценой

Виденье 5. В равной мере

Виденье 6. Лучше, чем быть мёртвым

Виденье 7. Пока золото ещё чего-то стоит

Виденье 8. Без защиты от самого себя

Виденье 9. И откуда в них столько злобы

Виденье 10. Форма отрицания

Виденье 11. Один в темноте

Виденье 12. Он не посмел

Список терминов

Шесть Битв