Коктейль "ёрш" от фантастики. Первые две трети - космофантастика о девственнике 34-х лет отроду, что нашёл артефакт Древних и звездолёт, на котором и отправился в одиночное путешествие по галактикам. Последняя треть - фэнтези/литРПГ, где главный герой на магической планете вместе с кошкодевочкой снимает уровни защиты у драконов. Получается неудобоваримое блюдо: те, кому надо фэнтези, не проберутся через первые две трети, те же, кому надо
подробнее ...
космофантастику, останутся в недоумении от последней.
Выше оценки неплохо 3 том не тянет. Читать далее эту книгу стало скучно. Автор ударился в псевдо экономику и т.д. И выглядит она наивно. Бумага на основе магической костной муки? Где взять такое количество и кто позволит? Эта бумага от магии меняет цвет. То есть кто нибудь стал магичеть около такой ксерокопии и весь документ стал черным. Вспомните чеки кассовых аппаратов на термобумаге. Раз есть враги подобного бизнеса, то они довольно
подробнее ...
быстро найдут уязвимую точку этой бумаге. Игра на бирже - это вообще рассказ для лохов. Маклеры играют, что бы грабить своих клиентов, а не зарабатывать им деньги. Свободный рынок был, когда деньгами считалось золото или серебро. После второй мировой войны для спекуляций за фантики создали МВФ. Экономические законы свободного рынка больше не работают. Удачно на таком рынке могут работать только те, кто работает на хозяев МВФ и может сам создавать "инсайдерскую информацию". Фантики МВФ для них вообще не имеют никакого значения. Могут создать любую цифровую сумму, могут стереть. Для них товар - это ресурсы и производства, а не фантики. Ну вод сами подумайте для чего классному специалисту биржи нужны клиенты? Получить от них самые доходные спекуляции, а все менее удачное и особенно провальное оставить им. Основной массе клиентов дают чуть заработать на средних ставках, а несколько в минус. Все риски клиентам, себе только сливки. Вот и весь секрет их успеха. Ну и разумеется данный специалист - лох и основная добыча маклеров хозяев МВФ. Им тоже не дают особо жиреть. Поднакопил жира и вот против вас играет вся система биржи. Вроде всегда "Надежные" инсайдеры сливаю замануху и пипец жирному брокеру. Не надо путать свободный рынок со спекулятивным. И этому сейчас вас нигде не научат, особенно в нашей стране. А у писателя биржа вообще выдаёт кредиты для начала спекуляции на бирже. Смешно. Ну да ведь такому гениальному писателю надо придумать миллионы из нуля. Вот спрашивается зачем ГГ играть на бирже, если ему нужны деньги для расширения производства и он сам должен выкинуть на рынок свои акции для привлечения капитала.
Начал читать. Очень хорошо. Слог, юмор, сюжет вменяемый.
Четыре с плюсом.
Заканчиваю читать. Очень хорошо. И чем-то на Славу Сэ похоже.
Из недочётов - редкие!!! очепятки, и кое-где тся-ться, но некритично абсолютно.
Зачёт.
вещей? — Обитое тёмно-зелёной кожей высокое кресло вздохнуло, выпуская её из своих объятий. — Отец вечно твердил, что я попаду в ад, — хотя наставил бы синяков, произнеси я это слово. Ну вот, слово сказано. Полагаю, туда мне и предстоит отправиться?
Её глаза блеснули, и в воздухе между гостем и ею запорхал призрак прежнего веера.
Лебединые крылья обвисли, потом рассосались вовсе. Наряд сердцееда скукожился в рясу тощего сельского пастора. Не сразу тот осознал, что́ держит в руках, — но вот и меч запоздало и сконфуженно съёжился. Новорождённый ворон, скакнув на плечо священника, возмущённо каркнул, недовольный неуместностью трансформации. По крайней мере шару достало вкуса стать захватанным экземпляром Писания.
— Я… хм… не обсуждаю конечную остановку.
— Даже не скажете, велика ли разница с Фостерс-Глен? — Она умела заигрывать, не опускаясь до пошлой развязности.
— Я… э… мне не позволено. — Выдернув из кармана штанов откровенно неклерикальный красный платок, он потёр пузатые стёкла пенсне.
— Что же тогда вам позволено? Забирать мёртвых?
— Эээ… аа.. души, да. Вот именно: души. — Он водрузил пенсне на нос. — Работа такая, знаете ли.
— Вы делаете её скверно.
Её слова так и сочились ядом.
Ошеломлённый её горячностью, он припрыгнул на месте, проблеяв:
— Мнэ-э?..
Она не замедлила объяснить:
— Собиратель душ из вас никудышный. Вы могли забрать мою двадцать пять лет назад, когда она стала мне не нужна. Но прийти сейчас!.. Пфф. — Она презрительно фыркнула, как фыркала некогда, разбивая сердца воздыхателей.
— Двадцать пять лет на… — Страницы Библии взметнулись и запорхали под его пальцами. Найдя нужную, он снова поднял озадаченный взгляд и осведомился: — Я говорю с мисс Луизой Фостер?
Со вздохом она подошла к ближней стене. Книги, книги от пола до потолка. Странно чарующий букет: затхлый запах старых чернил и бумаги с нотой кожаных и тканевых переплётов, и книжных корешков, и смутных следов всех человеческих рук, что когда-либо трогали эти страницы, объял её, как облако фимиама. Она сняла с полки том.
— Итак, это правда, — сказала она, глядя в раскрытую книгу. — Даже Смерть порой ошибается.
— Но это вы…
— Да, да, — разумеется, я! — нетерпеливо отмахнулась она. — Луиза Джейн Фостер, единственный ребёнок судьи Теофила Фостера, которая, конечно, найдёт блестящую партию, — а если нет, отец с неё спросит. Блестящее замужество или никакого. Отец, как и вы, не оставлял мне большого выбора.
Она поставила книгу на место и взяла другую, которая — кукушонок средь благородной стаи соколов с кожаным оперением — была обёрнута в пожелтевший клеёный картон. Из книги на ковёр просыпалась горсть высохших лепестков. Листая крошащиеся страницы, она исторгла смешок, почти столь же неверный, как её улыбка.
— Вы слышали о человеке по имени Эшер Вейс? Не по работе, то есть. Вы знали, что он был поэт? — Она не удивилась, когда он помотал головой. — Так я и думала. И весь остальной мир давно уже позабыл.
Она часто заморгала.
—Вот стихотворение, озаглавленное «К Л***». Вряд ли живут хотя бы десять человек, что его читали. Но я, я прочла. И за путеводной нитью слов последовала к его сердцу, как Гретель, выбирающаяся из тёмного леса по следу из камешков и хлебных крошек. — Нагнувшись, она собрала лепестки в ладонь и высыпала меж страниц. — Не самая блестящая партия. Ни его, ни моя конфессия не пожелали освятить наш союз, и мы обошлись без освящения. И вскоре нам двоим — троим — пришлось на деле узнать, сколь трудно прожить на крошках и камешках.
Она вернула книжицу на полку.
— Можно? — Достав картонное надгробие поэта, он прочёл имя. — Но ведь он умер больше двадцати пяти лет назад!
— И разве возражала я, когда ты его забирал? — парировала она. — По крайней мере, ты оставил мне… другого. — Она поджала губы и, отобрав книжку, пихнула обратно, к сородичам пореспектабельнее. — Какое-никакое утешение, мнилось мне. Живой знак, что Бог приклоняет слух не к одним только громовым угрозам отца. Было время, я думала, что узрела лицо бога любви, не отмщения. Всякий раз, глядя сверху вниз в смеющиеся глаза, как две капли воды похожие на глаза его папы… Отменная шутка! — Она выдернула первый попавшийся том и зашелестела им, будто читая вслух с листа. — И как со всеми хорошими шутками, тут главное — рассчитать момент.
Она обдала пастора ледяным взглядом.
— Болезни тоже в твоём ведении? А голод? Или ты только подбираешь за ними? Склоняясь тогда над постелью, держа его ручонку, я хотела, чтобы ты взамен забрал меня. Бог знает, как он уцелел бы один. Быть может, умягчённое сиротскою долей сердце отца… Но нет. — С горькой улыбкой она покачала головой. — Верить в сказки — удел детей. Я лишь читаю их.
Она подняла глаза.
— Ты любишь детей, Смерть?
Не дожидаясь ответа, она захлопнула книгу.
— Знаю, знаю. «Не задавай вопросов. Склони голову. Смирись». — Она ткнула книгой в сторону портрета судьи над камином и
Последние комментарии
4 часов 34 минут назад
20 часов 38 минут назад
1 день 5 часов назад
1 день 5 часов назад
3 дней 11 часов назад
3 дней 16 часов назад