Общество восхищения Розой Макгрегор [Урсула Вернон] (fb2) читать постранично, страница - 2

буркнув, шелки поддёрнул тюленью шкуру повыше.

* * *

Подобно тюленям, шелки бывают разные. Есть изящные черноглазые юноши, по которым вздыхают девы, есть женщины с глазами газели, песнями зачаровывающие рыбаков, а есть и матёрые самцы.

У последних, как и у самцов тюленей, нет шеи, они не умеют себя вести и во время гона любвеобильнее диких кабанов. Человеческим женщинам матёрых самцов шелки советуют избегать.

Но что чьи-то советы Розе Макгрегор? Она шла по берегу, переворачивая ногами камешки и насвистывая под нос.

— Эт мой берег. — Шелки, спрятавший тюленью шкуру за валуном, упёр в бёдра кулаки.

Роза оглядела его с головы до ног и облизнула губы.

— Не видели моего барашка, часом?

* * *

— А после я ей грю, что возвращаюсь в море, — продолжал шелки. — И чтобы она даже не пыталась найти мою тюленью шкуру. А она мне знаете что?

Остальные знали, — он рассказывал уже много раз, — но из вежливости дали закончить.

— Она такая: «На что мне твоя шкура? Как будто я хочу тебя захомутать!» — Он нахохлился. — Теперь не могу даже вернуться на тот берег. Даже камни напоминают о ней.

— Как так? — не понял зеленоглазый.

— Там базальтовые валуны.

Сидящие у костра смотрели с вопросом.

— Ну, вы знаете… Большие, округлые, как… — Он покрутил рукой.

— А-а-а…

— Да.

— Ясно.

Фейри-конь фыркнул. Шелки обжёг его взглядом. Шелки и пука дружат как пресная вода и соль.

— Не надо мне тут, конская морда. Сам хорош.

На миг показалось, что пука хочет возразить, потом он понурился.

— Да, — признал он. — Прикинулся, как обычно, ласковым конём. Взбирайся, деваха, прокачу. А она мне улыбается — эти ямочки на щеках — и говорит, что прокатиться вовсе не прочь, да только не так. — Он вздохнул. — Оставался ради неё человеком почти неделю.

Фейри с наперстянкой взял очередной стебель и стал вплетать в толстую цветочную косу.

— А потом обернулся конём, хотел утащить её в озеро, утопить…

Низкий, злой ропот остальных.

— Ну извините! Я пука! Мы топим людей! Не ждём, пока они умрут от разбитого сердца! Раз — и всё!

— Вахлаки, вот вы кто, — сказал шелки. — Мы хотя бы не убиваем дам после.

— Если не давите во время того, мешки с салом, — прорычал пука.

— Девушки любят потолще, так им ночью теплее, ты, конская морда.

— Полегче, вы оба, — сказал узкобёдрый и налил всем пива.

— Ну и вот, — бубнил пука, — превратился я в коня, а она и погладь меня по носу.

Вздохнув, он уставился в кружку.

Остальные ждали. Спустя минуту шелки не выдержал:

— И всё?

— Что? Это было очень мило. Немногие умеют правильно гладить по носу. А потом хлоп по боку: беги, хорошая лошадка!

— Вот и со мной так же, — уныло сказал узкобёдрый.

— Э-э… тоже назвала хорошей лошадкой?

— Нет! — Он вспыхнул зеленоватым румянцем до кончиков ушей. — Шлёпнула меня по заду и сказала, что отыщет в следующий раз, когда будет поблизости.

Костёр трещал. Фейри с наперстянками держал уже неохватный их пучок.

— Мы что, по ней сохнем? — вдруг спросил зеленоглазый. — Вот на что это похоже?

— Не сохнем мы!

— Конечно, нет!

— У нас не разбиты сердца.

— Нет.

— Хорошо.

Пука обернулся на время человеком и хватил пива.

— Тогда, значит, через год в это же время?

— Я буду.

— Придём.

* * *

— Баба? Баба, тут на заднем крыльце…

Роза Макгрегор разменяла седьмой десяток, но на ногу была легка как молоденькая. В кармане у неё всегда лежал железный подковный гвоздь, отчасти в память о покойном муже-кузнеце, отчасти потому, что хладное железо не даёт фейри забыть о вежливости.

Её самой маленькой внучке исполнилось около пяти. Она немного походила на шелки отсутствием шеи и настырностью шелки-самца.

Мать надеялась, что это пройдёт.

— Не волнуйся, — дала совет Роза. — Главное — как себя поставишь, золотце. Она отлично устроится в мире.

— Тут цветы, баба, — с сомнением сказала внучка.

— А-а… уже осень, да?

Вдруг улыбнувшись, Роза распахнула заднюю дверь.

В воздухе пахло морозцем. С широкого дуба на крыльцо нападали листья, но их было почти не видно под большущим букетом наперстянок, — розовые колокольцы, пятнистые донышки, — который оставил для неё кто-то.

— Почему кто-то оставляет тебя цветы, баба?

— О, это долгая история. У твоей бабушки была захватывающая юность. Расскажу тебе, когда будешь постарше. — Роза Макгрегор замялась, глядя вниз на упрямое личико. — Намного, намного постарше.