Исторические записки. Т. IX. Жизнеописания [Цянь Сыма] (fb2) читать онлайн

Сыма Цянь Исторические записки Ши Цзи Том IX

Вступительная статья

Настоящий том завершает первый полный научно комментированный перевод на русский язык «Исторических записок» (Ши цзи), созданных Сыма Танем, а по большей части — его сыном Сыма Цянем во II-I вв. до н.э. Этот огромный и сложноструктурированный труд содержит 130 глав (цзюаней) общим объёмом более 526 тыс. иероглифов. Его хронологические рамки охватывают период примерно в три тысячи лет, а его география включает не только собственно Китай, но и множество сопредельных территорий: от Индии на юго-западе до Кореи на востоке, от Забайкалья и Ферганской долины на севере и северо-западе до Индокитайского полуострова на юге. По масштабам и многогранности Ши цзи долгие века оставались самым значительным историографическим произведением мировой культуры.

«Заключительность» IX тома предполагает подведение итогов многолетнего труда по переводу Ши цзи, краткую оценку значимости памятника для мировой историографии, изложение истории его переводов на западные языки и описание предварительного плана дальнейшей работы над памятником. Пусть не удивляют читателя перспективные планы автора вступительной статьи к последнему тому — планка требований к качеству перевода древних текстов непрерывно поднимается, а великий труд отца и сына Сыма настолько сложен и глубок, что стоит немедленно приступать к новой редакции. И конечно, пора подумать о русской электронной версии Ши цзи в целом — с едиными индексами имён, географических названий, терминов и этнонимов.

Сначала необходимо хотя бы кратко описать историю переводческой эпопеи длиною почти в полвека, историю трудной работы с одним из крупнейших памятников мировой культуры. На какие достижения отечественной синологии мог опереться Рудольф Всеволодович Вяткин (1910-1995), приступая в начале 1960-х годов [15] к серьёзному знакомству с творчеством основоположника китайской историографии?^[1] Можно без всяких преувеличений сказать, что таких достижений не было. Фрагменты отдельных глав, переведённые В. М. Алексеевым, Л. С. Переломовым и Ю. Л. Кролем исключительно в собственных научных видах и в индивидуальных стилях, не могли стать основой предстоящей огромной работы. Тем более ею не мог быть весьма вольный пересказ 17 ле чжуаней, выполненный известным переводчиком средневековой китайской классики В. А. Панасюком и вышедший в 1956 г. массовым тиражом в издательстве «Художественная литература».

В такой ситуации приступить к полному академическому переводу огромного и крайне сложного памятника мог только очень смелый исследователь. А Р. В. Вяткин ещё больше усложнил себе задачу, уже в первых двух томах высоко подняв планку научной требовательности к качеству перевода, уровню комментирования и тщательности аппарата. Вполне понятный трепет исследователя перед необъятностью задачи подтолкнул вначале к работе в соавторстве с В. С. Таскиным (1917-1995) — не столько историком, сколько хорошим знатоком вэньяня. Расхождения в научных подходах к некоторым ключевым проблемам эпох Чжаньго и Ранней Хань привели к прекращению сотрудничества, и Р. В. Вяткин перевёл и издал четыре тома (III-VI) без всякой помощи, даже технической. Невольно сравниваешь с тем, как сейчас работают с Ши цзи в США: последний из изданных под руководством профессора Уильяма Нинхаузера томов переводили 12 человек, и это не считая технического персонала и при полной компьютерной оснащённости. Как же удалось Р. В. Вяткину сделать то, что не удалось ни одному западному синологу и в прошлом, и по сей день? Ответ достаточно прост: талант, преданность науке и самоотверженное трудолюбие.

Ши цзи состоят из пяти разделов: Бэнь цзи («Анналы») — 12 глав; Бяо («Хронологические таблицы») — 10 глав; Шу («Трактаты») — 8 глав; Ши цзя («Наследственные дома») — 30 глав и Ле чжуань («Жизнеописания») — 70 глав. Чтобы представить себе всю гениальность труда Сыма, отныне доступного русскоязычному [16] читателю в полном объёме, необходимо кратко охарактеризовать смысл и особенности каждого из разделов.

Разделы Бэнь цзи и Ши цзя сейчас представляются классическими историографическими трудами, главными героями которых являются императоры-ди, князья (ваны, чжухоу) и их ближайшее окружение. Но не забудем, что для II в. до н.э. такой подход стал новаторским, поскольку главы этих разделов не были ни красочными рассказами о том или ином персонаже, ни летописью с тщательной (или не очень) фиксацией событий при той или иной династии, когда восшествие на престол соседствовало с информацией о землетрясении или о появлении трёхголового оленя. Перед нами стройное историческое повествование, краткое для эпох мифических и всё более подробное и глубокое для тех времён, для которых факты можно подтвердить архивными документами и другими более или менее надёжными свидетельствами. Кроме естественного желания историка оставить потомкам правдивую картину свершившегося характерной чертой этих двух разделов можно считать явное или в различной степени скрытое стремление обнаружить и моральный двигатель поступков персонажей, и глубинную цель истории в целом. Подобные поиски видны и во многих других главах (особенно в разделе Ле чжуань). Текст предсмертного завета Сыма Таня своему сыну Цяню, помещённый в заключительную, 130-ю главу (сложнейшую по структуре и сверхнасыщенную смыслами), даёт основания считать, что оба историка хорошо понимали масштабность их задачи: не просто продолжить дело предков, служивших придворными астрологами и историографами, но встать вровень с Чжоу-гуном, восславившим некогда добродетели чжоуских правителей, и с Конфуцием, возродившим древние установления и создавшим хронику Чунь-цю. Представляется несомненным, что завершивший Ши цзи Сыма Цянь рассматривал свой труд как нечто предельно высокое, как деяние, стоящее в прямой связи с достижениями Чжоу-гуна и Конфуция^[2].

Раздел Бяо («Таблицы») представляет собой уникальное, поистине новаторское творение Сыма Цяня. Это синхронистические таблицы, включающие в себя исторические события в крупнейших княжествах Древнего Китая с 841 г. до н.э. и до расцвета Ранней Хань к концу II в. до н.э. Осознавая исключительную значимость периода развала циньской автократии и вызревания на её [17] обломках Ханьской империи, Сыма Цянь создал также помесячные таблицы на период с 209 по 201 г. до н.э. (гл. 16). Продолжая писать на бамбуковых планках, не имея в своём распоряжении ни компьютеров, ни калькуляторов, древнекитайский гений составил синхронистическую погодовую таблицу событий в княжествах и областях с 206 по 101 г. (гл. 17) и для того же времени — таблицы для владений чжухоу (главы 18-21). Наконец, была составлена такая же таблица важных исторических событий на фоне назначений и перемещений высших сановников империи Хань (гл. 22). Вся эта грандиозная фактология, сгруппированная по временным горизонталям, открывает широкие возможности для работы современных историков.

Раздел Шу («Трактаты») стоит особняком: он представляет собой «энциклопедическую» вставку, обширные, поразительные по объёму и диапазону знаний очерки интеллектуальных достижений тогдашнего Китая. Мы знакомимся с глубоко идеологизированными астрономией и музыкой, с теорией и практикой мелиорации, со сверхрациональной политэкономией и целым рядом иных направлений древнекитайской мысли. Нельзя не отметить, что широта материала, представленного в данном разделе, создаёт множество специфических переводческих проблем.

Раздел Ле чжуань («Жизнеописания») — самая обширная (70 глав), исключительно разнообразная и в некотором смысле самая интересная часть памятника. Большая часть глав этого раздела представляет собой своеобразные по стилю жизнеописания десятков выдающихся личностей. Ле чжуани структурно можно разделить на три типа: 1) посвященные одному персонажу; 2) парные жизнеописания, иногда называемые хэ чжуань; 3) групповые жизнеописания (лэй чжуань), когда в одну главу персонажи собраны по принципу профессиональной, социальной или морально-этической близости. Отдельную группу ле чжуаней составляют так называемые фу чжуани («рассказы с добавлениями»), для которых характерно наличие значительной группы лиц, объединённых родством, общими свойствами или судьбой. К этому же типу обычно относят описание Сыма Цянем народов и народностей и даже рассказы о тех или иных территориях, лежавших не просто на периферии Ханьской державы, но на главных направлениях имперской экспансии. Главы, посвященные описанию различных сторон жизни соседей китайцев в III-II вв. до н.э., стали первыми, а нередко единственными письменными источниками по истории народов, [18] населявших Корейский полуостров, Центральную (Среднюю) Азию, современные Монголию и Забайкалье, юг и юго-запад современного Китая. К фу чжуаням примыкает и интереснейшая 129-я глава, где описание предпринимательской деятельности конкретных персонажей сочетается с макроэкономическим анализом общества и политэкономическими конструкциями.

Если брать во внимание глубину и разнообразие типов ле чжуаней, то можно с полным основанием считать Сыма Цяня, жившего за полтора века до Плутарха (ок. 45 — ок. 127 г. н.э.), родоначальником биографического жанра не только в Китае, но и во всём мире.

Перевод всего памятника, являющегося подлинной энциклопедией китайской культуры I тысячелетия до н.э., потребовал от отечественных синологов более сорока лет упорной работы и стал значительным вкладом не только в российскую, но и в европейскую науку. Стоит отметить, что этот труд является ещё и первым полным комментированным переводом Ши цзи на один из ведущих европейских языков. Сыма Цяня нередко сравнивают с Геродотом (490/480 — ок. 425 г. до н.э.), по аналогии называя его «отцом китайской истории», однако необходимо учитывать, что труд древнекитайского историка не только в несколько раз больше по объёму, но существенно сложнее по структуре и содержит гораздо больше историографических открытий.

Ранее было издано восемь томов «Исторических записок», причём т. I (1972 г.) и т. II (1975 г.), которые включают двенадцать глав первого раздела — «Анналы» (Бэнь цзи), подготовили совместно Р. В. Вяткин и В. С. Таскин. В дальнейшем Р. В. Вяткин работал уже один, издав в 1984 г. т. III с десятью главами (13-22) второго раздела — «Хронологические таблицы» (Бяо); в 1986 г.-т. IV с восемью главами (23-30) третьего раздела — «Трактаты» (Шу); в 1987 и 1992 гг. — соответственно тома V и VI с тридцатью главами (31-60) четвёртого раздела памятника — «Наследственные дома» (Ши цзя).

В сентябре 1995 г. Рудольф Всеволодович Вяткин скончался, оставив на рабочем столе в разной степени готовности более шестидесяти глав пятого, самого крупного и яркого раздела Ши цзи — «Жизнеописания» (Ле чжуань). На базе его переводов я, при помощи и поддержке А. М. Карапетьянца, подготовил к печати и издал главы 61-85, составившие т. VII «Исторических записок» (М., 1996), а после новой редакции текста, комментариев и подготовки указателей вышли из печати главы 86-110 (т. VIII. М., 2002). В обоих [19] томах были сохранены не только общие принципы перевода и исследования текста Ши цзи, которые Р. В. Вяткин отработал годами кропотливого труда, но также структура приложений, тональность и стиль изложения.

Параллельно с подготовкой новых томов перевода шла «работа над ошибками» в ходе проекта переиздания тех томов, что уже стали библиографической редкостью. В 2001 г. вышел вторым изданием т. I Ши цзи, а в 2003 г. — т. II, подвергшийся серьёзной смысловой и стилистической правке. Стоит также отметить, что начиная с 1996 г. тома Ши цзи «обрели пространство»: в книгах появились карты, с каждым разом всё более подробные и позволяющие читателю проследить богатую географическую составляющую в гениальном произведении Сыма Цяня.

После 2006 г. А. М. Карапетьянц по состоянию здоровья уже не мог участвовать в работе над памятником, но в 2008 г. мне на помощь пришла многочисленная группа молодых научных сотрудников и аспирантов Института востоковедения РАН и Института стран Азии и Африки МГУ под руководством сменившего А. М. Карапетьянца на посту завкафедрой китайской филологии М. Ю. Ульянова (степень участия в работе каждого из них будет описана ниже). Совместными усилиями были заново отредактированы те главы и комментарии к ним, которые подготовил Р. В. Вяткин, а затем предпринят перевод последних восьми глав Ши цзи, не переведённых им вовсе или подготовленных лишь частично. В результате удалось завершить многотрудную работу полного комментированного перевода «Исторических записок» к столетию со дня рождения Р. В. Вяткина (6 марта 2010 г.), имевшего смелость не только начать, но и выполнить большую часть этого поистине титанического труда.

Прежде чем приступить к обзору заключительной части раздела Ле чжуань, попавшей на страницы т. IX русского перевода, совершим краткий экскурс в историю переводов Ши цзи на иные европейские языки. Огромное значение этого памятника было осознано европейцами сравнительно давно. Биография Сыма Цяня, изданная в 1778 г. в Париже и очень скоро (в 1788 г.) переведённая и опубликованная в России, — несомненное тому свидетельство^[3]. [21] В дополнениях (Addenda) к данному тому мы воспроизводим этот интересный памятник китайско-французско-русской историографической и переводческой мысли, предваряя кратким описанием истории его появления в России. Но гигантский объём Ши цзи, сложность его структуры и собственно языковые трудности работы с текстом, подвергшимся за два тысячелетия неоднократным интерполяциям и бесчисленным переписываниям, долгое время препятствовали возникновению самой мысли о полном его переводе. Научное изучение и перевод начались в XIX в. работами Августа Фицмайера (A. Pfizmaier, 1808-1887), который перевёл и издал 24 главы из Ши цзи^[4]. Энциклопедический характер труда отца и сына Сыма расширил круг «интересантов» и способствовал появлению в Европе XIX-XX вв. многочисленных переводов отдельных глав и их фрагментов.

Только к концу XIX в. европейская синология «дозрела» до первой попытки полного комментированного перевода этого творения китайской историографии. До русской версии всего было предпринято, как известно, две таких попытки. Первая принадлежит Эдуару Шаванну (Edouard Chavannes, 1865-1918), выдающемуся французскому синологу, который сумел подготовить полностью 52 главы (40% числа всех глав памятника), хотя при его жизни было опубликовано лишь 47 глав. Вторая была сделана крупным американским филологом Бартоном Уотсоном (Burton Watson, род. в 1925 г.), который перевёл на английский и издал (после 1961 г.) 62 главы (48%), но необходимо указать, что его переводы носят не вполне академический характер. Наконец, в 1990-е годы был начат новый проект по полному переводу на английский язык, который инициировал и успешно продолжает по сей день известный американский синолог Уильям Нинхаузер (William H. Nienhauser, Jr.) с помощью большого и непрерывно растущего коллектива помощников (теперь уже более 20 человек). На сегодняшний день (с 1994 г.) опубликовано 66 глав (51%), и это переводы самого высокого уровня. С чувством законной гордости сообщим, что т. V (2006 г.) своего издания американские коллеги посвятили Р. В. Вяткину, поместив там обширную статью о его жизненном и творческом пути.

В свете современного положения дел в зарубежной синологии становится очевидным, что выход в свет завершающего IX тома [22] Ши цзи представляет собой событие не только в российском востоковедении, но и в культурной жизни Европы и Северной Америки.

В больших вступительных статьях к VII и VIII томам Р. В. Вяткин подробно проанализировал место «Жизнеописаний» (Ле чжуань) Сыма Цяня в мировой и в собственно китайской истории жанра. Поэтому я ограничусь лишь кратким обзором тех особенностей, что отличают, на мой взгляд, последние 20 глав раздела, попавшие в IX том.

Как уже говорилось, Сыма Цянь, создавая раздел Ле чжуань, не стеснял себя жёстким отбором сюжетов и конструкций. Именно поэтому не стоит понимать термин ле чжуань только как «биографии», ибо его содержание много шире. Характер глав т. IX кардинально отличается от тех, что вошли в тома VII и VIII. Если в т. VII содержится двенадцать индивидуальных жизнеописаний (48% текста), авт. VIII — восемь (32%), то в т. IX — всего одно (5%).

Крупной группой глав в Ле чжуань являются парные жизнеописания (хэ чжуань), где фигурируют личности либо близкие, либо, напротив, антагонисты. В т. VII таких хэ чжуаней было восемь (32%), в т. VIII — семь (28%), а в заключительной (т. IX) части памятника — четыре (25%). Совсем иначе представлены в томах фу чжуани («рассказы с добавлениями»). Число фу чжуаней резко растёт от т. VII к т. IX. В т. VII к этой категории можно отнести лишь одну главу, в т. VIII — две, а в т. IX их стало четырнадцать (70%)!

Специфическую проблему при анализе глав заключительного тома представляет аутентичность некоторых из них и особый статус интерполированных фрагментов. Инверсии в расположении авторского эпилога и даже его удвоение (разные эпилоги в начале и в конце главы), использование в тексте титулатуры, появившейся уже после смерти историка, и просто упоминание событий, происшедших после 86 г. до н.э., являются очевидными свидетельствами вмешательства интерполяторов. Как известно, в Хань шу высказано мнение, что десять глав авторского текста Ши цзи в I в. до н.э. были утрачены, а затем восстановлены интерполяторами, предположительный список которых весьма велик и по крайним оценкам превышает 20 человек. И хотя многие специалисты не разделяют гиперкритицизма в отношении подлинности столь значительного числа глав, нельзя не согласиться, что проблема существует и, весьма вероятно, затрагивает такие главы IX тома, как 119, 127, 128 и отчасти 130. [23]

Заключительная, 130-я глава представляет собой нечто особенное. С некоторой долей условности её можно считать сложноструктурированным послесловием с набором дополнений. Если идти последовательно по тексту, то легко очерчиваются шесть частей: 1) родословная авторов Ши цзи; 2) краткий трактат о шести главных философских школах; 3) рассказ о кончине Сыма Таня и его завещание сыну; 4) диалог с неким Су Хуем о Чунь-цю; 5) формулировка основных целей, которые преследовали авторы; 6) оглавление с краткими комментариями по каждой главе и дополнительно — к разделам памятника. Собственно послесловием логично признать лишь пятую и шестую части, но фактически вся обширная заключительная глава является подведением итогов.

Несколько слов о персональном участии в переводческом, комментаторском и научно-техническом процессе. Основой IX тома являлись полные переводы Р. В. Вяткина глав 111-121 и частичные — 122, 124, 126, 129 и 130. Они последовательно подверглись редактированию А. Р. Вяткиным, А. М. Карапетьянцем, М. Ю. Ульяновым и снова А. Р. Вяткиным. Весьма значительные поправки и добавления были внесены и в комментарии. Особой была судьба большой и крайне сложной 117-й главы, посвященной знаменитому поэту Сыма Сян-жу. Сначала она подверглась основательной ревизии А. М. Карапетьянца, затем первая её треть была заново переделана С. В. Дмитриевым с учётом фундаментального французского перевода Ива Эрвуэ (1921-1999)^[5], а две трети — мною. Особо встал вопрос о переводах значительных стихотворных фрагментов, которые хорошо известны отечественному читателю в талантливой обработке поэтессы Аделины Адалис. Поскольку в широко растиражированных творениях А. Адалис имеется огромное количество ошибок и неточностей, было принято решение сделать адекватный перевод стихотворных строк прозой. Отметим также значительный вклад С. В. Дмитриева в работу над очень сложной 130-й главой: впервые в мировой синологии он перевёл одну из частей этой главы — значительное по объёму и специфическое по жанру «оглавление», предложив собственный вариант комментария к нему. Аспирант Отдела Китая ИВ РАН М. В. Корольков принимал активное участие в подготовке к публикации глав 118, 121, 125 и 127. Аспирант ИСАА [24] при МГУ М. С. Целуйко успешно поработал над главами 124 и 128; аспирант того же учебного заведения В. В. Башкеев принимал участие в переводе второй половины гл. 122, а также глав 127 и 128; магистр ИСАА Ф. В. Овчинников трудился над «экономической» 129-й главой; сотрудница Института восточных культур и античности РГГУ Н. А. Мугоряева приняла участие в уточнении имеющихся переводов 123-й главы. Стоит подчеркнуть, что все переводы молодых китаистов прошли первоначальную редактуру М. Ю. Ульянова, обогатившего их немалым числом комментариев. Идентификация множества географических названий и составление всех карт легли на мои плечи, а их компьютерное воплощение — заслуга моей дочери Марии Фарафонтовой. Подготовка указателей, компьютерный набор и предварительная стилистическая редактура всех текстов были с неизменной аккуратностью выполнены С. В. Кирюхиной.

Отдельно хочется поблагодарить известного российского синолога Станислава Кучеру, который многажды, безотказно и всегда доброжелательно приходил на помощь в решении наиболее сложных задач, возникавших в процессе работы над памятником.

Если же подводить какой-то общий итог, то есть все основания считать, что огромная работа по бесконечному уточнению, многократной правке и редактуре переведённых глав нередко становилась новой интерпретацией текста, а труд всего коллектива можно считать попыткой поэтапного приближения к адекватной передаче огромного богатства Ши цзи.

На протяжении сорокалетней переводческой эпопеи Ши цзи заключительным этапом в работе над каждым из девяти томов был самоотверженный труд сотрудников издательства «Восточная литература». Хочу выразить им глубокую благодарность не только переводческого коллектива, но и всех читателей.

В подготовке IX тома к изданию участвовало немалое число людей, каждому из которых я приношу искреннюю благодарность и готов разделить с ними радость от удачных переводческих решений. Что же касается возможных ошибок и спорных интерпретаций текста Ши цзи, то как ответственный редактор тома всю ответственность за них принимаю на себя.

А. Р. Вяткин

ГЛАВА СТО ОДИННАДЦАТАЯ Вэй-цзянцзюнь, пяоци ле чжуань — Жизнеописание цзянцзюня Вэя и пяоци [Хо Цюй-бина]^[6]

Дацзянцзюнь Вэй Цин был уроженцем Пинъяна^[7]. Его отец Чжэн Цзи занимал должность мелкого чиновника в доме Пинъян-хоу^[8]; он вступил в тайную связь с Вэй-вэнь^[9], наложницей [Пинъян-хоу], от которой и родился [Вэй] Цин. По линии матери у Цина был старший брат Вэй Чан-цзы и старшая сестра Вэй Цзы-фу, [которая,] находясь в доме принцессы Пинъян, приобрела расположение Сына Неба. В связи с этим [Цин] и смог взять себе фамилию Вэй. [Его] прозвище было Чжун Цин. [Вэй] Чан-цзы имел прозвище Чан-цзюнь. Мать Чан-цзюня звали Вэй-вэнь. Её старшую дочь звали Вэй Жу, вторую дочь — Шао-эр, а третью — Цзы-фу. Впоследствии Бу и Гуан, младшие братья Цзы-фу, как и все, взяли себе фамилию Вэй.

[Вначале] Цин был прислугой [в доме Пинъян-хоу]. В юные годы он возвращался к отцу, который заставлял его пасти овец. Другие сыновья его матери обращались с ним как с рабом, не признавая за брата. Однажды Цин, сопровождая [Пинъян-хоу], оказался возле тюрьмы [при дворце] Ганьцюань^[10], и один из колодников, вглядевшись в лицо Цина, сказал: «[Ты будешь] знатным человеком и дослужишься до титула хоу». Цин, усмехнувшись, ответил: «Мне, рабу, было бы достаточно, если бы меня не ругали и не били батогами, где уж мне быть хоу!»

Повзрослев, Цин стал служить ездовым в доме Пинъян-хоу, сопровождая хозяина [в поездках]. Весной второго года [правления У-ди] под девизом цзянь-юань (139 г.) Цзы-фу, старшая сестра Цина, попала во дворец и стала фавориткой императора. [В это время] императрицей была дочь старшей принцессы Танъи^[11], [но она] была бездетна и поэтому ревновала [к фаворитке]. Старшая принцесса, узнав, что Вэй Цзы-фу стала фавориткой императора и уже [28] беременна, из чувства ревности послала людей схватить [Вэй] Цина. В это время Цин служил во дворце Цзяньчжан^[12] и его имя ещё не было известным. Старшая принцесса, посадив Цина в тюрьму, намеревалась покончить с ним. Его друг цилан Гунсунь Ао^[13] вместе с другими удальцами ворвался [в тюрьму] и похитил его. Таким образом [Цин] избежал гибели. Узнав об этом, государь призвал Цина и назначил его смотрителем дворца Цзяньчжан^[14], [присвоив звание] шичжуна; одновременно [он] возвысил младших братьев [Цина] по матери, за несколько дней пожаловав им тысячи золотых. Жу выдали замуж за тайпу Гунсунь Хэ^[15]. Шао-эр давно была в тайной связи с Чэнь Чжаном^[16]. Государь возвысил [и] Чжана. Благодаря этому Гунсунь Ао стал ещё знатнее. Цзы-фу получила титул фужэнь. Цин был назначен дачжундафу.

На пятом году [правления У-ди] под девизом юань-гуан (130 г.) [Вэй] Цин, назначенный на пост чэци-цзянцзюня, выступил из области Шангу^[17] для удара по сюнну; тайпу Гунсунь Хэ в должности цинчэ-цзянцзюня выступил из области Юньчжун^[18]; дачжундафу Гунсунь Ао в должности цицзянцзюня выступил из области Дай^[19]; вэйвэй Ли Гуан, назначенный сяоци-цзящзюнем, выступил из Янь-мэня^[20]. Войска каждого насчитывали по десять тысяч всадников. [Вэй] Цин достиг Лунчэна^[21], убив и взяв в плен несколько сотен [сюнну]. Цицзянцзюнь Ао потерял в боях семь тысяч всадников, а вэйвэй Ли Гуан был захвачен в плен, но сумел бежать; оба военачальника, [и Ао, и Ли], подлежали казни, но откупились и стали простолюдинами. [Военачальник] Хэ также не добился успехов.

Весной первого года [правления У-ди] под девизом юань-шо (128 г.) у фужэнь Вэй родился сын^[22] и она была провозглашена императрицей. Осенью того же года [Вэй] Цин в качестве чэци-цзянцзюня во главе тридцати тысяч всадников выступил из Яньмэ-ня против сюнну. [Его части] убили и взяли в плен несколько тысяч [сюнну]. На следующий год сюнну вторглись в пределы [области] Ляоси^[23] и убили её тайшоу, из [области] Юйян^[24] они угнали в плен более двух тысяч человек, разбив войска Хань [Ань-го]^[25]. Ханьский [император] приказал военачальнику Ли Си^[26] ударить [по сюнну], выступив из области Дай; чэци-цзянцзюню [Вэй] Цину было приказано выступить из области Юньчжун на запад. [Цин] достиг Гао-цюэ^[27], после чего занял земли к югу от Хуанхэ, достигнув [области] Лунси^[28]; захватил несколько тысяч человек и несколько сотен тысяч голов домашнего скота; обратил в бегство вождей племён бай-ян и лоуфань. Затем на землях к югу от Хуанхэ была создана [29] область Шофан^[29]. За военные успехи император пожаловал [Вэй] Цину три тысячи восемьсот дворов [податных] и титул Чанпин-хоу. Сяовэю Цина по имени Су Цзянь за заслуги пожаловали тысячу сто дворов и титул Пинлин-хоу. Его послали строить город Шофан^[30]. [Другому] сяовэю Цина, Чжан Цы-гуну, за военные заслуги пожаловали титул Аньтоу-хоу^[31]. Сын Неба сказал: «Сюнну восстают против законов Неба, нарушают правила отношений между людьми, бунтуют против старших, жестоко обращаются со стариками, занимаются разбоем и грабежом, заманивают на свою сторону [варваров] мань и и, используя хитрость и военную силу. Они неоднократно приносили беды нашим пограничным районам, поэтому мы и подняли войска и послали военачальников, чтобы покарать [сюнну] за их злодеяния. Разве не сказано в Ши[цзине]: "Наши войска напали на сяньюней и прогнали их до Тайюани"^[32]? [И ещё:] "Идут колесницы, гул, приказано Шофан стеной обнести"^[33]. Ныне чэци-цзянцзюнь Цин переправился через [реку] Сихэ^[34], достиг Гаоцюэ, убил и взял в плен две тысячи триста человек, захватил в качестве трофеев колесницы и обозы, домашний скот и разное имущество. [За эти успехи Вэй Цин] был возведён в ранг лехоу. Следуя далее на запад (восток), [он] покорил земли к югу от реки, достиг линии старых укреплений у Юйси^[35], прошёл через [горы] Цзылин^[36], наладил переправу через Бэйхэ^[37], покарал Пуни^[38], захватил Фули^[39]. Он покончил с легковооружёнными войсками [сюнну], захватил в плен посланных в разведку и укрывавшихся в засаде три тысячи семьдесят одного воина и командира [противника]. Схватил и допросил пленных, пригнал более миллиона [голов] лошадей, буйволов, овец и вернулся, не понеся потерь. Дополнительно жалую Цину три тысячи дворов».

На следующий год сюнну вторглись в область Дай и убили тайшоу [Гун] Ю. [Также] вторглись в [район] Яньмэня и угнали в плен более тысячи человек. Через год (125 г.) сюнну большими силами вторглись в области Дай, Динсян^[40] и Шанцзюнь, убив и захватив несколько тысяч ханьцев.

Весной следующего года, пятого года [правления У-ди] под девизом юань-шо (124 г.), ханьский [император] повелел чэци-цзянцзюню Цину во главе тридцати тысяч конников выступить из Гаоцюэ, вэйвэю Су Цзяню-принять командование над подвижными передовыми частями, цзонэйши^[41] Ли Цзюю — возглавить [отряд] арбалетчиков, тайпу Гунсунь Хэ — конницу, дайскому сяну Ли Цаю — отряд лёгких колесниц. Всем им надлежало подчиняться [30] руководству чэци-цзянцзюня [Вэй Цина], вместе выступив из Шофана. Дасину Ли Си и Аньтоу-хоу Чжан Цы-гуну было приказано возглавить отряды воинов, выступить из Юбэйпина и нанести совместный удар по сюнну. Сюннуский юсяньван, полагая, что Вэй Цин и остальные ханьские армии не сумеют добраться до него, предавался пьянству. Ханьские войска ночью дошли [до его ставки], окружили юсяньвана. Напуганный юсяньван ночью же бежал, взяв с собой только несколько сотен отборных конников и любимую наложницу. Прорвав окружение [ханьцев, они] направились на север. Сяовэй ханьской лёгкой конницы Го Чэн и другие преследовали [юсяньвана] на протяжении нескольких сотен ли, [но] не догнали; захватили [в плен] более десяти мелких князьков [из окружения] юсяньвана. Было захвачено свыше пятнадцати тысяч мужчин и женщин, а также десятки тысяч голов домашнего скота. После этого [ханьцы] повели свои войска обратно и возвратились [домой]. [Когда армия] достигла пограничных укреплений, Сын Неба прислал своего посланца [к Вэй Цину] с печатью дацзянцзюня, передав [ему] командование над всеми колесницами и конницей. Цин стал дацзянцзюнем, и все военачальники подчинились ему. Так в чине главнокомандующего [он] и вернулся [в столицу]. Сын Неба издал эдикт, гласивший: «Дацзянцзюнь Цин, лично руководя войсками, привёл их к большой победе, захватив [в плен] более десяти сюннуских ванов. Дополнительно жалую Цину шесть тысяч дворов». Его сыну Кану был пожалован титул Ичунь-хоу^[42], [другому] сыну, Бу-и, — титул Иньань-хоу^[43], сыну Дэну — титул Фагань-хоу^[44]. Цин, решительно отказываясь, сказал: «Я, Ваш слуга, удостоился чести выполнять свои обязанности на службе. Опираясь на священную мудрость Вашего Величества, армия добилась большой победы; это заслуга всех самоотверженно сражавшихся командиров. Вы, Ваше Величество, уже удостоили меня, Цина, дополнительными пожалованиями; хотя мои сыновья ещё в пелёнках и не могут служить, Вы, государь, осчастливили их землями и титулами хоу. Не за вознаграждение я выполнял свои обязанности по службе, побуждал воинов сражаться изо всех сил. Разве посмеют Кан и другие мои сыновья принять эти пожалования!» Сын Неба ответил: «Я не забыл заслуги сяовэев. Как раз сейчас я и намереваюсь [их отметить]». И он, призвав к себе юйши, [повелел составить указ, который] гласил: «Хуцзюнь-дувэю Гунсунь Ао, который трижды под командой дацзянцзюня ходил в походы против сюнну, обеспечивал постоянную охрану наших войск, много поспособствовал поимке ванов [сюнну], [31] пожаловать тысячу пятьсот податных дворов и титул Хэци-хоу^[45]. Дувэю Хань Юэ^[46], который последовал за дацзянцзюнем, выступил из Юйхуня^[47] и достиг места расположения сюннуского юсяньвана, вступил в рукопашный бой и захватил вана, пожаловать тысячу триста дворов податных и титул Лунъэ-хоу^[48]. Командующему конницей Гунсунь Хэ за то, что он, следуя за дацзянцзюнем, участвовал в захвате [сюннуских] ванов, пожаловать тысячу триста дворов податных и титул Наньпяо-хоу^[49]. Цинчэ-цзянцзюню Ли Цаю^[50], который дважды следовал за дацзянцзюнем и захватил в плен [сюннуского] вана, жалую тысячу шестьсот дворов податных и титул Лэань-хоу^[51]. Сяовэй Ли Шо, Чжао Бу-юй, Гунсунь Жунну^[52]-все трое трижды были в походах с дацзянцзюнем и участвовали в захвате [сюннуских] ванов. Шо жалую тысячу триста дворов и титул Шэчжи-хоу^[53], Бу-юю жалую тысячу триста дворов и титул Суйчэн-хоу^[54]; Жунну жалую тысячу триста дворов и титул Цунпин-хоу^[55]. Военачальники Ли Цзюй, Ли Си и Доу Жу-и [тоже] имеют заслуги, жалую им [ранг знатности] гуаньнэйхоу^[56], земли и по триста дворов податных». Осенью того же года сюнну вторглись в [пределы области] Дай и убили дувэя Чжу Ина.

На следующий год (123 г.) весной дацзянцзюнь Цин выступил в поход из [области] Динсян. Хэци-хоу Ао командовал центром армии, тайпу [Гунсунь] Хэ — левым крылом, Си-хоу Чжао Синь стоял во главе авангардных частей, вэйвэй Су Цзянь командовал правым крылом, ланчжунлин Ли Гуан командовал арьергардом, цзонэйши Ли Цзюй — отрядом арбалетчиков. Все они подчинялись дацзянцзюню. Они убили несколько тысяч воинов противника и вернулись. Через месяц с небольшим все они вновь выступили из Динсяна и ударили по сюнну, убив и захватив в плен более десяти тысяч человек. Военачальник правого крыла [Су] Цзянь и военачальник авангарда [Чжао] Синь объединили свои силы, численностью более трёх тысяч конников, и самостоятельно вступили в бой с войсками [шаньюя], сражались более суток, [но в результате] ханьские войска оказались на грани уничтожения. Военачальник авангарда, будучи родом из хусцев, сдался в своё время [ханьцам] и получил титул Си-хоу. Оказавшись в отчаянном положении, завлекаемый [посулами] сюнну, во главе оставшихся конников числом [около] восьмисот человек, он сдался шаньюю. Военачальник правого крыла Су Цзянь потерял весь свой отряд, ему одному удалось спастись бегством. Он явился с повинной к дацзянцзюню. Дацзянцзюнь стал советоваться с [военным] судьёй [32] Хуном, чжанши Анем, иланом Чжоу Ба и другими: «Как должно поступить с Цзянем?» Ба сказал: «[С тех пор как] вы, дацзянцзюнь, выступили в поход, не был казнён ни один подчинённый вам военачальник. Ныне Цзянь бросил войско, его следует обезглавить, чтобы тем самым проявить ваше могущество». Хун и Ань возразили: «Неправильно. В законах о войне говорится: "Упорствующий в борьбе с небольшими силами делается пленником крупных сил противника"^[57]. Ныне несколько тысяч Цзяня противостояли нескольким десяткам тысяч шаньюя, он упорно сражался более суток; потерял всех солдат, но не стал изменником, а добровольно вернулся с повинной. Рубить голову добровольно вернувшемуся — значит показать всем остальным, чтобы они не возвращались. [Су Цзяня] не следует казнить». Дацзянцзюнь сказал: «Я, Цин, имею счастье состоять в родстве [с семьёй императора и, несмотря на] свои прегрешения, несу воинскую службу. [Я] не тревожусь о своём могуществе, поэтому забота [Чжоу] Ба о том, чтобы я показал силу, весьма далека от моих устремлений. Хотя, посланный исполнять свой долг, я вправе казнить военачальника, но, пользуясь благорасположением [императора], не посмею самовольно казнить [людей] за пределами [государства]. Доложим это дело Сыну Неба, дабы он сам принял решение. Так я покажу, что, являясь подданным, не осмеливаюсь злоупотреблять своей властью. Вот как следует [поступить]». Все военные чиновники воскликнули: «Превосходно!» После этого Цзянь был арестован и отправлен в ставку, [а дацзянцзюнь] вернулся на линию укреплённой границы и прекратил военные действия.

В этом же году сыну старшей сестры дацзянцзюня Хо Цюй-бину исполнилось восемнадцать лет и ему посчастливилось стать шичжуном Сына Неба. [Хо] был искусен в верховой езде и стрельбе из лука. Он дважды сопровождал дацзянцзюня в походах, и по воле императора ему [под командование] был передан отряд удальцов; он стал мужественным и энергичным сяовэем. [В 123 г.] во главе подвижного отряда лёгкой кавалерии в восемьсот человек [Хо Цюй-бин], воспользовавшись удачно сложившейся ситуацией, оторвался от основных сил дацзянцзюня на несколько сотен ли. Он убил и взял в плен множество воинов противника. Тогда Сын Неба сказал: «Мужественный и энергичный сяовэй Цюй-бин убил и взял в плен две тысячи двадцать восемь [сюнну], в их числе — сянго и данху, обезглавил Цзежо-хоу Чаня — [одного] из старейших родичей шаньюя, схватил живьём Логуби — дядю [шаньюя]. Он дважды [33] одерживал победы. Жалую Цюй-бину тысячу шестьсот дворов податных и титул Гуаньцзюнь-хоу^[58]. Хэ Сяню, тайшоу области Шангу, который четырежды сопровождал в походах дацзянцзюня, убил и взял в плен более двух тысяч [сюнну], жалую тысячу сто дворов податных и титул Чжунли-хоу^[59]». В том же году [у ханьцев] погибли отряды двух военачальников, погиб и Си-хоу. Военные успехи были незначительными, и дацзянцзюнь дополнительных пожалований не получил. Когда же командующий правым крылом армии [Су] Цзянь прибыл [в столицу], Сын Неба его не казнил, простил его прегрешения, [разрешил] откупиться от наказания и стать простолюдином.

Когда дацзянцзюнь вернулся [в столицу], ему пожаловали тысячу золотых. В это время любимой фавориткой императора стала Ван-фужэнь. Нин Чэн, беседуя с дацзянцзюнем, сказал: «У вас, военачальник, в последнее время заслуг не так уж много, [но] вы кормитесь за счёт десяти тысяч дворов податных, а ваши три сына стали хоу. Всё это благодаря вашим родственным связям с императрицей. Сейчас Ван-фужэнь пользуется благосклонностью императора, но её род небогат и незнатен, [и потому] советую вам, военачальник, пожалованные тысячу золотых поднести родителям Ван-фужэнь с пожеланиями долголетия». Дацзянцзюнь тогда поднёс им пятьсот золотых с пожеланиями долголетия^[60]. Сын Неба узнал про это и стал расспрашивать дацзянцзюня. Тот рассказал ему всю правду, и тогда император назначил Нин Чэна дувэем [области] Дунхай.

Чжан Цянь^[61] некогда ездил послом в [государство] Дася^[62] и, захваченный в плен, длительное время прожил среди сюнну. Он стал проводником для [ханьской] армии, так как превосходно знал места, где есть вода и [хорошие] травы; [в результате] войска не страдали от голода и жажды. За заслуги в поездках в дальние страны Цяню был пожалован титул Бован-хоу^[63].

Весной второго года [правления У-ди под девизом] юань-шоу (121 г.), через три года после того как Цюй-бин [получил титул] Гуаньцзюнь-хоу, его назначили пяоци-цзянцзюнем. Встав во главе десяти тысяч всадников, он выступил из Лунси и добился победы. Сын Неба сказал: «Пяоци-цзянцзюнь во главе своих солдат преодолел [горы] Ули^[64], покарал [сюннуский род] Супу, переправился через [реку] Хуну^[65], прошёл по территориям пяти княжеских владений, доброжелательно отнёсся к оробевшему населению, не захватывал его добра, едва не поймал сына шаньюя. Он вёл [34] непрерывные сражения в течение шести суток, прошёл от гор Яньчжи^[66] более тысячи ли. В рукопашном бою убил Чжэлань-вана^[67] и вана Луху^[68], покарал Цюаньцзя^[69], взял в плен сына Хуньсе-вана, его сянго и вэйвэя. Убил и взял в плен более восьми тысяч [человек разных] рангов, захватил статую золотого человека, хранившуюся у князя Сючу для жертвоприношений Небу. Жалую Цюй-бину дополнительно две тысячи дворов податных».

Летом того же года пяоци-цзянцзюнь и Хэци-хоу Ао совместно выступили из северных районов. Шли они разными дорогами. Бован-хоу Чжан Цянь и ланчжунлин Ли Гуан совместно выступили из [области] Юбэйпин, [тоже] идя разными дорогами. Все [эти армии] ударили по сюнну. Ланчжунлин, командуя четырьмя тысячами конников, первым прибыл [в назначенный пункт]; Бован-хоу, командуя десятью тысячами конников, задержался. Сюннуский цзосяньван, командуя несколькими десятками тысяч конников, окружил [войска] ланчжунлина. [Ли Гуан] сражался с ним двое суток, потеряв убитыми свыше половины [своего отряда], но нанёс противнику ещё большие потери. Когда же прибыли [части] Бован-хоу, сюнну отвели войска. Позднее Бован-хоу был обвинён за опоздание и подлежал смертной казни, но откупился [от наказания] и стал простолюдином. В это время пяоци-цзянцзюнь, выступивший из Бэйди, глубоко вторгся [в земли сюнну], но потерял связь с Хэци-хоу, так как последний сбился с пути. Миновав [озеро] Цзюйянь, пяоци-цзянцзюнь достиг [гор] Цилянь^[70], захватив много пленных. Сын Неба объявил: «Пяоци-цзянцзюнь, миновав Цзюйянь, прошёл [земли] малых юэчжи и напал [насюнну] у гор Цилянь. Он привлёк на свою сторону вана Юту, который сдался вместе с двумя с половиной тысячами воинов, убил и взял в плен в общей сложности тридцать тысяч двести [человек разных] рангов, захватил пять [сюннуских] ванов, их матерей, жену шаньюя-яньчжи, пятьдесят девять княжичей, сянго, военачальников, данху, дувэев [общим числом] шестьдесят три человека, понеся при этом потери менее трёх человек из десяти. Жалую Цюй-бину дополнительно пять тысяч дворов податных, а его сяовэям, которые следовали за ним в земли малых юэчжи, жалую ранги цзошучжанов. Инцзисыма^[71] [Чжао] Пону дважды участвовал в походах под командованием пяоци-цзянцзюня и обезглавил вана Супу, взял в плен Цзицзюй-вана, а его тысяцкий захватил в плен вана и его мать, да ещё сорок одного человека от княжича и ниже. [Всего Пону] захватил три тысячи триста тридцать человек, [в том числе,] двигаясь в авангарде войск, — тысячу [35] четыреста человек. Жалую Пону тысячу пятьсот дворов [податных] и титул Цунпяо-хоу^[72]. Сяовэй Гао Буши, носящий титул Гоу-ван^[73], [тоже] следовал за пяоци-цзянцзюнем в походе. Он взял в плен Хуюйту-вана и [ещё] одиннадцать человек [в ранге] от княжича и ниже, [всего] взял в плен тысячу семьсот шестьдесят восемь человек. Жалую Буши тысячу сто дворов податных и титул Игуань-хоу. Сяовэя Пу До за [боевые] заслуги жалую титулом Хуйцюй-хоу^[74]».

Хэци-хоу Ао, который из-за задержки в пути не соединился вовремя с отрядом пяоци, подлежал смертной казни, [но] откупился и стал простолюдином. И командиры, и рядовой состав, и лошади, и оружие у пяоци были лучше, чем у других военачальников. Пяоци всегда лично производил отбор воинов. Вот почему он не боялся глубоко вторгаться в [земли сюнну] и со своей бесстрашной кавалерией был впереди основных сил. К тому же Небо благоволило его войскам, которые не попадали в трудное положение. В то же время другие военачальники часто задерживались в пути, не успевая явиться на встречу к назначенному сроку. С каждым днём императорский дом ценил пяоци всё больше, и он уже мог сравниться с дацзянцзюнем.

Осенью того же года шаньюй разгневался на Хуньсе-вана^[75], который, живя в западных землях, не раз терпел поражения от ханьских войск и потерял несколько десятков тысяч человек в сражениях с пяоци. Разгневанный шаньюй намеревался призвать к себе Хуньсе-вана и казнить его. [Понимая это,] Хуньсе-ван вместе с Сючу-ваном и некоторыми другими задумал сдаться ханьцам и послал гонца к границе, чтобы договориться о сдаче. В это время дасин Ли Си руководил возведением крепостных стен на Хуанхэ. Он, приняв посланца Хуньсе-вана, немедленно направил донесение [императору]. Сын Неба, получив это сообщение, стал опасаться, что заявление о капитуляции ложное и что на самом деле готовится неожиданное нападение на границе, поэтому приказал пяоци-цзянцзюню выступить с войсками навстречу. Пяоци вскоре переправился через Хуанхэ и остановился на расстоянии видимости от [войск] Хуньсе-вана. Многие военачальники Хуньсе-вана, увидев ханьские войска, не пожелали сдаваться и стали разбегаться. Тогда пяоци стремительно ворвался [в стан противника], встретился лично с Хуньсе-ваном и приказал расправляться с бегущими, убив восемь тысяч человек, после чего посадил Хуньсе-вана в специальный экипаж и отправил его в столицу, а сам со своим войском переправился через Хуанхэ. Сдавшихся насчитывалось несколько десятков [36] тысяч, которых [в донесениях] выдали за сто тысяч^[76]. После того как [Хуньсе-ван] прибыл в Чанъань, Сын Неба очень щедро наградил участников похода, а Хуньсе-вану пожаловал десять тысяч дворов податных и титул Таинь-хоу^[77]. Его мелким князькам пожаловал титулы: Худуни — титул Сямо-хоу^[78], Инби — титул Хуйцюй-хоу, Циньли — титул Хэци-хоу^[79], а даданху Тунли получил титул Чанлэ-хоу^[80]. После этого Сын Неба, похвалив пяоци за большие военные заслуги, заявил: «Пяоци-цзянцзюнь Цюй-бин повёл свои войска против сюннуского вана западных земель Хуньсе, в результате сам ван и его люди сдались. [Хо Цюй-бин] захватил [большое количество] провианта и тем пополнил свои запасы, присоединил к себе и взял под командование более десяти тысяч лучников, казнил дерзких и непокорных, убил и взял в плен более восьми тысяч [солдат противника разных] рангов, [принудил] к сдаче тридцать два правителя чужеземных владений. [Никто из наших] воинов не был ранен, нам покорились сто тысяч человек. Результаты усилий [Хо Цюй-бина] распространились на всю пограничную укреплённую линию вдоль Хуанхэ, которой, по-видимому, больше не грозят бедствия, и [люди смогут воспользоваться] длительным покоем. За всё это дополнительно жалую пяоци-цзянцзюню тысячу семьсот дворов податных». Сократили наполовину пограничные гарнизоны в областях Лунси, Бэйди и Шанцзюнь, тем самым облегчив тяготы для Поднебесной.

Спустя некоторое время сдавшиеся были расселены в пяти пограничных областях^[81] в пределах прежней пограничной укреплённой линии, к югу от Хуанхэ. Они сохраняли свои прежние обычаи, находясь в статусе жителей зависимых княжеств. На следующий год (120 г.) сюнну вторглись в Юбэйпин и Динсян. Убили и угнали в плен свыше тысячи ханьцев.

На следующий год Сын Неба, проводя совет со своими военачальниками, сказал: «Си-хоу Чжао Синь разрабатывает для шаньюя [военные] планы и постоянно твердит, что ханьские войска не в состоянии преодолеть пустыню [Гоби] и что нас легко остановить. Если сейчас мы начнём большое наступление, то с нашими силами непременно добьёмся желаемого». Это был четвёртый год [правления У-ди] под девизом юань-шоу.

Весной четвёртого года под девизом юань-шоу (119 г.) император повелел дацзянцзюню Цину и пяоци-цзянцзюню Цюй-бину — каждому во главе пятидесяти тысяч всадников, с несколькими сотнями тысяч пехотинцев и обозом — выступить в поход. Все эти [37] силы вторжения были подчинены пяоци. Тот думал начать поход против шаньюя из Динсяна. Когда захваченные в плен [сюнну] сообщили, что шаньюй переместился к востоку, приказы были изменены: пяоци выступает из области Дай, а дацзянцзюнь — из Динсяна. Ланчжунлина [Ли Гуана] поставили командовать авангардом, тайпу [Гунсунь Хэ] — командующим левым крылом, чжуцзюэ Чжао И-цзи — командующим правым крылом, Пинъян-хоу Сяна — арьергардом. Все они были подчинены дацзянцзюню. [Когда его] войска пересекли пустыню, у него насчитывалось более пятидесяти тысяч всадников и он ждал пяоци, чтобы совместно напасть на сюннуского шаньюя. Чжао Синь стал советовать шаньюю: «Ханьские войска уже пересекли пустыню, их люди и лошади выбились из сил. Сюнну легко могут взять их в плен». Поэтому [шаньюй] отвёл далеко на север все свои обозы и с отборными войсками поджидал [противника] в северной части пустыни. В это время войска дацзянцзюня, пройдя от своей укреплённой границы более тысячи ли, непосредственно столкнулись с поджидавшими их войсками шаньюя. И тогда дацзянцзюнь повелел соорудить лагерь, окружив его крытыми военными колесницами, и одновременно выслал против сюнну пять тысяч всадников. Сюнну выслали около десяти тысяч всадников. Наступил вечер, поднялся сильный ветер, в лица [воинов] летел песок, противники уже плохо видели друг друга. Ханьцы справа и слева окружили [ставку] шаньюя. Шаньюй, видя, что ханьских воинов множество, а их люди и лошади ещё крепки, [понял, что] битва для сюнну будет неблагоприятной, к тому же дело шло к ночи. Тогда он сел в повозку, запряжённую шестью мулами, и [в сопровождении] нескольких сотен отборных всадников прорвал ханьское окружение и умчался на северо-запад. Наступила ночь, между ханьцами и сюнну шли рукопашные схватки, обе стороны несли изрядные потери. Ханьские войска узнали от взятого в плен на левом фланге сяо[вэя], что ещё до наступления сумерек шаньюй бежал. Поэтому ночью ханьцы послали отряд всадников в погоню. Дацзянцзюнь последовал за ними. Сюннуские войска бежали врассыпную. К рассвету [ханьский отряд] проскакал более двухсот ли, [но] шаньюя не поймал. [Ханьцы] убили и взяли в плен более десяти тысяч человек, достигли лагеря Чжао Синя у гор Дяньянь^[82]. [Ханьцы] захватили запасы продовольствия у сюнну и накормили [свои] войска. Пробыв там один день, ханьские воины сожгли постройки и оставшиеся запасы [сюнну] и повернули в обратный путь. [38]

Когда дацзянцзюнь [Вэй Цин] столкнулся с [войсками] шаньюя, командующий авангардом [Ли] Гуан и командующий правым крылом армии [Чжао] И-цзи двигались другим путём к востоку; они сбились с пути и опоздали к сражению с шаньюем. Когда дацзянцзюнь уже возвращался обратно и проходил район к югу от пустыни, он встретил командующих авангардом и правым крылом. Дацзянцзюнь решил отправить [ко двору] посланца с докладом. Он приказал чжанши собрать обвинительный материал против командующего авангардом [Ли] Гуана, но Гуан покончил с собой. Когда прибыл командующий правым крылом, [он был передан судебным] чиновникам, [но] откупился от наказания и стал простолюдином. Дацзянцзюнь, воюя за пределами пограничной укреплённой линии, убил и взял в плен в общей сложности девятнадцать тысяч [человек разных] рангов.

В это время [основная] масса сюнну более чем на десять дней потеряла своего шаньюя. Югуливан, узнав про это, объявил себя шаньюем. Позднее шаньюй сумел встретиться со своими войсками, и ю[гули]ван отказался от титула шаньюя.

У пяоци-цзянцзюня [Хо Цюй-бина] под командой было пятьдесят тысяч конников, свои обозы, как и в армии дацзянцзюня, но не было командующих, возглавлявших отдельные части армии. Поэтому он назначил Ли Ганя и других на должности дасяо, приравняв их к командующим частями армии, и выдвинулся из [областей] Дай и Юбэйпин более чем на тысячу ли. Он столкнулся с левым крылом [сюннуской] армии, убил и взял в плен ещё больше [солдат противника], чем дацзянцзюнь. После того как войска вернулись обратно, Сын Неба [издал эдикт, в котором] говорилось: «Пяоци-цзянцзюнь Цюй-бин, ведя в поход войска и лично командуя воинами из числа захваченных в плен сюньюй^[83], облегчив до предела снаряжение, пересёк большую пустыню, преодолел реки, захватил Чжанцюя^[84], убил бичэци, повернув, атаковал цзодацзяна [сюнну], захватил его знамёна и барабаны, перевалил через [горы] Лихоу^[85], переправился [через реку] Гунлюй^[86], взял в плен трёх князей, в том числе Туньтоу-вана и Хань-вана, а также восемьдесят три человека в ранге цзянцзюнь, сянго, данху и сяовэй. В горах Ланцзюйсюй^[87] он принёс жертвы — фэн, соорудил жертвенник на горе Гуянь^[88], с горных вершин обозрел Ханьхай (Великую пустыню)^[89]. Взял в плен множество [сюнну] разных рангов в количестве семидесяти тысяч четырёхсот сорока трёх человек, [в то время как] его собственные потери составили лишь три человека из десяти. [Он] добывал [39] провиант у противника, и, хотя продвинулся с войсками очень далеко в чужие земли, [обеспечение войск] питанием не прерывалось. Дополнительно жалую пяоци-цзянцзюню пять тысяч восемьсот дворов податных». Тайшоу Юбэйпина Лу Бо-дэ, который действовал под командованием пяоци-цзянцзюня, встретился с ним в Юйчэне^[90], прибыл в назначенный срок и, участвуя в походе, дошёл с ним до горы Таоту^[91], убил и взял в плен две тысячи семьсот [воинов разных] рангов, пожаловали тысячу шестьсот дворов податных и титул Фули-хоу^[92]. Син Шаню, воеводе из области Бэйди, который, следуя за пяоци-цзянцзюнем, участвовал в захвате [сюннуских] ванов, пожаловали тысячу двести дворов и титул Иян-хоу^[93]. Перешедшие в прошлом на сторону [Хань] Иньчунь-ван Фулучжи и Лоучжуань-ван Ицзицзянь^[94], следуя за пяоци-цзянцзюнем, имели заслуги [в сражениях]. Фулучжи пожаловали тысячу триста дворов и титул Чжуан-хоу^[95], а Ицзицзяню — тысячу восемьсот дворов и титул Чжунли-хоу^[96]. Цунпяо-хоу [Чжао] Пону и Чанъу-хоу [Чжао] Аньцзи^[97], следуя за пяоци, [также] имели заслуги и получили дополнительно по триста дворов податных. Сяовэй [Ли] Гань, который захватил [сюннуское] знамя и барабан, получил титул Гуаньнэй-хоу, земли и двести дворов податных. Сяовэю Цзы-вэю^[98] был дарован ранг дашучжана. [Очень многие] командиры и солдаты получили назначения на чиновничьи должности и были щедро вознаграждены. Но дацзянцзюнь [Вэй Цин] дополнительных пожалований не получил. Никто из его подчинённых не был удостоен титула хоу.

Когда обе армии выступали за пограничную укреплённую линию, при досмотре на границе у них насчитали [казённых и] личных лошадей сто сорок тысяч голов, когда же они возвращались через границу обратно, количество лошадей не достигало и тридцати тысяч. В это время учредили чин дасыма^[99]. Он был присвоен дацзянцзюню [Вэй Цину] и пяоци-цзянцзюню [Хо Цюй-бину]. Согласно установленному порядку, по рангу и по окладу пяоци-цзянцзюнь был уравнен с дацзянцзюнем. С этого времени дацзянцзюнь Цин с каждым днём [всё больше] отходил от дел, а пяоци всё более возвышался. И многие соратники дацзянцзюня, в своё время выдвинутые им, переходили служить к пяоци, быстро получая должности и титулы; только Жэнь Ань^[100] не захотел [так поступить].

Пяоци-цзянцзюнь был человеком молчаливым, сдержанным, отличался решительностью и самостоятельностью. Сын Неба некогда пытался наставлять его в законах войны [по] Сунь[-цзы] и У[-цзы]^[101]. На это [Цюй-бин] отвечал: «Я думаю о том, как действовать в [40] конкретных обстоятельствах, мне недосуг изучать древние военные трактаты». Сын Неба построил для пяоци подворье и велел ему осмотреть его, но тот ответил: «Пока сюнну не уничтожены, нечего [думать об устройстве] дома». После этого государь стал ещё больше ценить [Хо Цюй-бина] и благоволить к нему. Однако и в юном возрасте, будучи шичжуном, [и позже — ] при чинах и званиях — [Хо Цюй-бин] не очень-то заботился о [своих] воинах. [Когда] он отправлялся в [очередной] поход, Сын Неба специально посылал главного стольника, который доставлял несколько десятков подвод [с провизией]. Когда же возвращались из похода, в обозных повозках оставались прекрасное мясо и крупы, хотя воинам приходилось голодать. Когда армия находилась за пределами пограничной укреплённой линии, воинам недоставало продовольствия и некоторые из них ослабевали так, что едва передвигались. Однако пяоци всё же заставлял их разбивать площадку для игры в ножной мяч. У него было много поступков такого рода. Дацзянцзюнь [Вэй Цин] отличался гуманностью, добротой и уступчивостью, [он стремился] согласием и мягкостью угодить государю, однако в Поднебесной не нашлось [человека, чтобы] восхвалить его.

Пяоци-цзянцзюнь самостоятельно руководил войсками четыре с лишним года, остаток три года (?)^[102] и умер на шестом году юань-шоу (117 г.). Сын Неба, скорбя о нём, приказал призвать воевавших на границе латников^[103] и выстроить их вдоль дороги от Чанъани до Моулина^[104], где над могилой [Хо Цюй-бина] был насыпан холм, по форме напоминающий гору Цилянь^[105]. В ознаменование военных подвигов и заслуг по расширению государственной территории [Хо Цюй-бину] был присвоен посмертный титул Цзинхуань-хоу^[106]. Княжеский титул перешёл по наследству к его сыну Шаню. Шань, носивший второе имя Цзы-хоу, был малолетним, он пользовался расположением императора, [который мечтал увидеть] его полководцем. Через шесть лет, на первом году [правления У-ди под девизом] юань-фэн (110 г.) Шань умер, [ему пожаловали] посмертный титул Ай-хоу. [У Шаня] сыновей не было. Род пресёкся, а владение упразднили.

После смерти пяоци-цзянцзюня старший сын дацзянцзюня Ичунь-хоу Кан за нарушение закона был лишён княжеского титула. Через пять лет оба младших брата Кана — Иньань-хоу Бу-и и Фагань-хоу Дэн — за непредставление [в срок] золота для жертвоприношений^[107] были лишены титулов хоу. Через два года после того, как их лишили княжеских титулов, было упразднено владение Гуаньцзюнь^[108]. [41] Ещё через четыре года дацзянцзюнь [Вэй] Цин скончался. Ему был дарован посмертный титул Ле-хоу. Ему наследовал его сын Кан с титулом Чанпин-хоу.

Дацзянцзюнь умер через четырнадцать лет после того, как он окружил шаньюя^[109]. К этому времени походы на сюнну прекратились. Причиной была нехватка у ханьцев лошадей, к тому же [ханьский дом] на юге был занят покорением двух юэских царств, на востоке воевал с [государством] Чаосянь, а также вёл борьбу с цянами и юго-западными и. По этой причине длительное время нападений на хусцев не совершалось.

Поскольку дацзянцзюнь был женат на принцессе Пинъян, [его сын] Кан унаследовал титул Чанпин-хоу, но через шесть лет за нарушение закона был лишён княжеского титула^[110].

Далее перечислим заслуги обоих дацзянцзюней, а также командующих отдельными частями армии, им подчинённых. Всего дацзянцзюнь [Вэй] Цин провёл семь походов против сюнну, убил и взял в плен более пятидесяти тысяч [воинов противника разных] рангов. Сражаясь с шаньюем, он отвоевал земли к югу от Хуанхэ, на которых была учреждена область Шофан. [Он] дважды получал дополнительные пожалования, а всего — одиннадцать тысяч восемьсот дворов. Трём [его] сыновьям были дарованы княжеские звания хоу и по тысяче триста дворов. Если всё сложить, то [роду Вэй были пожалованы] пятнадцать тысяч семьсот дворов. Среди его сяовэев и иных подчинённых ему командиров девять человек получили титулы хоу^[111], а четырнадцать сяовэев были назначены цзянами^[112]. Среди командующих отдельными частями армии Ли Гуан имеет [индивидуальное] жизнеописание^[113], а у нижеследующих лиц [таких] жизнеописаний нет.

Цзянцзюнь Гунсунь Хэ по происхождению был ицюй^[114], его предки относились к ху, его отец [Гунсунь] Хуньсе при Цзин-ди получил титул Пинцюй-хоу, но, нарушив закон, потерял его^[115]. Когда У-ди^[116] ещё был наследником, Хэ служил у него шэжэнем. Через восемь лет после вступления У-ди на престол [Гунсунь Хэ], занимавший должность тайпу, был назначен цинцзюй-цзянцзюнем и стоял с войсками в Маи^[117]. Через четыре года в этой должности совершил поход из [области] Юньчжун. [Ещё] через пять лет, возглавив конницу, [участвовал в походе] под командованием дацзянцзюня, имел заслуги, был пожалован титулом Наньпяо-хоу (124 г.). На следующий год в должности командующего левого крыла армии под руководством дацзянцзюня [Вэй Цина] дважды выступал в [42] поход из Динсяна, но успехов не добился. [Ещё] через четыре года был лишён титула хоу за то, что не предоставил положенного золота для жертвоприношений. Через восемь лет, назначенный фуцзюй-цзянцзюнем^[118], выступил [в поход] из Уюаня^[119], [прошёл] более двух тысяч ли, но успеха не добился. Через восемь лет [Хэ] был с должности тайпу повышен до чэнсяна и пожалован титулом Гэи-хоу (103 г.). Хэ, занимая должность военачальника, семь раз участвовал в походах против сюнну, но крупных заслуг не имел и больших подвигов не совершил, однако дважды получал титул хоу, был чэнсяном. Его сын Цзин Шэн был обвинён в тайной связи с принцессой Янши и в колдовстве^[120]. Род [Гунсунь Хэ] уничтожили, потомства не осталось.

Цзянцзюнь Ли Си был уроженцем [местности] Ючжи^[121]. Он служил Цзин-ди. Через восемь лет после того, как У-ди вступил на престол, был назначен цайгуань-цзянцзюнем^[122], располагался в Маи. Через шесть лет в должности цзянцзюня выступил [в поход] из Дай. [Ещё] через три года, оставаясь цзянцзюнем, выступил [в поход] под командованием дацзянцзюня [Вэй Цина] из Шофана. В обоих [походах] заслуг не имел. Всего [Ли Си] трижды исполнял обязанности цзянцзюня, позднее долго служил дасином.

Цзянцзюнь Гунсунь Ао был ицюй, служил ланом у У-ди^[123]. На двенадцатом году [правления] У-ди (128 г.) был назначен цицзянцзюнем, выступил из Дай, потерял [в боях] семь тысяч человек, подлежал казни, но откупился и стал простолюдином. Через пять лет в должности сяовэя [участвовал в походе] под командой дацзянцзюня и добился успехов, был пожалован титулом Хэци-хоу. [Ещё] через год (122 г.), назначенный на пост военачальника центральных сил армии, [Ао] дважды ходил [против сюнну] из [области] Динсян под командованием дацзянцзюня, но успехов не добился. [Ещё] через два года в качестве цзянцзюня выступил [в поход] из [области] Бэйди, но опоздал [на соединение] с пяоци[-цзянцзюнем], за что подлежал смертной казни, но откупился [от наказания] и стал простолюдином. Через два года, в должности сяовэя, под командованием дацзянцзюня [участвовал в походе], но заслуг не имел. Через четырнадцать лет (104 г.) [в должности] иньюй-цзянцзюня^[124] участвовал в строительстве Шоусянчэна^[125]. Через семь лет, будучи иньюй-цзянцзюнем, ещё раз участвовал в походе на сюнну, дошёл до [реки] Сюйу^[126], но из-за больших потерь был передан чиновникам и приговорён к смертной казни. Он притворился умершим, бежал и пять или шесть лет скрывался среди народа. Позднее это [43] обнаружилось, и его вновь заточили в тюрьму. Когда же его жена была обвинена в колдовстве, [весь его] род [был уничтожен]. [Гунсунь Ао] четырежды совершал походы против сюнну в должности цзянцзюня и один раз был пожалован титулом хоу.

Военачальник Ли Цзюй был уроженцем области Юньчжун. Служил Цзин-ди. На семнадцатом году [правления] У-ди, занимая должность цзонэйши, был назначен военачальником отряда арбалетчиков. Через год это назначение было подтверждено.

Цзянцзюнь Ли Цай был уроженцем Чэнцзи^[127]. Служил Сяо Вэнь-ди, Цзин-ди и У-ди. Будучи цинцзюй-цзянцзюнем, [участвовал в походе] под руководством дацзянцзюня [Вэй Цина], имел заслуги. Был пожалован титулом Лэань-хоу. Через некоторое время был назначен чэнсяном, но, нарушив закон, покончил с собой^[128].

Цзянцзюнь Чжан Цы-гун был уроженцем [области] Хэдун^[129]. В должности сяовэя [участвовал в походе] под командованием [да]цзянцзюня Вэй Цина. Имел заслуги и был пожалован титулом Аньтоу-хоу (127 г.). После кончины вдовствующей императрицы назначен на должность командующего Северной армией^[130]. Через год^[131] в должности цзянцзюня [участвовал в походе] под руководством дацзянцзюня [Вэй Цина]. Будучи вторично назначенным цзянцзюнем, нарушил закон и был лишён титула хоу. Отец Цы-гуна Лун служил стрелком на лёгкой колеснице. За искусную стрельбу из лука Цзин-ди приблизил [Луна] и был благорасположен к нему.

Цзянцзюнь Су Цзянь был уроженцем Дулина^[132]. В чине сяовэя [воевал] под командованием дацзянцзюня Вэй Цина, имел заслуги, был пожалован титулом Пинлин-хоу (127 г.). В качестве цзянцзюня участвовал в строительстве Шофана. Через четыре года^[133] назначен юцзи-цзянцзюнем, сопровождал дацзянцзюня [в походе], выступив из [области] Шофан. [Ещё] через год назначен командующим правым крылом армии и, выступив из [области] Динсян, снова следовал [в походе] за дацзянцзюнем [Вэй Цином]. Не оказал поддержки Си-хоу, лишился войска, подлежал казни, но откупился и стал простолюдином. Позднее был назначен тайшоу области Дай, [где и] умер. Его могила находится в [волости] Даюсян^[134].

Цзянцзюнь Чжао Синь, занимая у сюнну пост сянго, сдался [ханьцам и] получил титул Си-хоу (131 г.). На семнадцатом году правления У-ди (123 г.), командуя передовыми частями армии, вступил в сражение с шаньюем, потерпел поражение и сдался сюнну.

Цзянцзюнь Чжан Цянь ездил послом в [государство] Дася, по возвращении получил чин сяовэя. Сопровождал [в походах] [44] дацзянцзюня [Вэй Цина], имел заслуги, пожалован титулом Бован-хоу (123 г.). Через три года в должности цзянцзюня он выступил [в поход] из [области] Юбэйпин, но к сроку опоздал, [за что] подлежал казни. Откупился и стал простолюдином. Впоследствии ездил послом к усуням. Умер в должности дасина. Его могила находится в Ханьчжуне^[135].

Цзянцзюнь Чжао И-цзи был уроженцем Дуйсюя^[136]. На двадцать втором году [правления] У-ди (118 г.), будучи чжуцзюэ, назначен командующим правым крылом армии; под руководством дацзянцзюня [Вэй Цина] выступил из [области] Динсян, сбился с пути [со своим отрядом], подлежал казни, но откупился и стал простолюдином.

Цзянцзюнь Цао Сян носил титул Пинъян-хоу. Назначенный командующим арьергардом, подчинялся дацзянцзюню, выступил из [области] Динсян. Сян приходился внуком Цао Шэню^[137].

Цзянцзюнь Хань Юэ был внуком Гунгао-хоу^[138], родился от наложницы. В качестве сяовэя [воевал] под руководством дацзянцзюня; имел заслуги, был пожалован титулом Лунъэ-хоу (124 г.), но [позднее] из-за непредоставления золота для жертвоприношений был лишён этого титула. На шестом году [правления У-ди под девизом] юань-дин он, занимая должность дайчжао, был назначен хэнхай-цзянцзюнем. Выступил против Восточного Юэ и имел успех, ему был пожалован титул Аньдао-хоу^[139]. На третьем году [правления У-ди под девизом] тай-чу (102 г.) был поставлен командующим летучими отрядами, которые располагались по укреплённой линии за пределами [области] Уюань. [Затем] был назначен на должность гуанлусюня. Производил раскопки во дворце наследника престола в поисках амулетов, наводящих порчу на людей. Наследник Вэй^[140] убил его.

Цзянцзюнь Го Чан, уроженец [области] Юньчжун, служил сяовэем под руководством дацзянцзюня [Вэй Цина]. На четвертом году [правления У-ди под девизом] юань-фэн (107 г.), занимая должность тайчжундафу, был поставлен военачальником по искоренению ху и располагался с войсками в Шофане. Возвращаясь [из похода], напал на Куньмин^[141], но успеха не имел и был лишён должности.

Цзянцзюнь Сюнь Чжи, уроженец [уезда] Гуанъу [области] Тайюань^[142], как искусный колесничий был представлен императору. [Вскоре его поставили] шичжуном, [а затем] сяовэем. Он несколько раз [ходил в походы] под началом дацзянцзюня. На третьем году [правления под девизом] юань-фэн в качестве командующего [45] левым крылом армии напал на Чаосянь, [но] успехов не добился. Был обвинён в [незаконном] аресте лоучуань-цзянцзюня и казнён^[143].

Великий пяоци-цзянцзюнь [Хо] Цюй-бин всего совершил шесть походов против сюнну. В четырёх походах был цзянцзюнем, убил и взял в плен более ста десяти тысяч [воинов различных] рангов. После того как Хуньсе-ван с несколькими десятками тысяч [своих людей] сдался, были освоены земли к западу от Хуанхэ и [область] Цзюцюань^[144]. На западных землях значительно уменьшились набеги хусцев. [Хо Цюй-бин] четыре раза [удостаивался] дополнительных земельных пожалований, получив в общей сложности пятнадцать тысяч сто дворов [податных]. Среди его старших офицеров шесть человек за боевые заслуги были пожалованы титулами хоу, двое из них позднее стали цзянцзюнями.

Цзянцзюнь Лу Бо-дэ был уроженцем Пинчжоу^[145]. Будучи тайшоу Юбэйпина, [участвовал в походе] под началом пяоци-цзянцзюня, имел [военные] заслуги, был пожалован титулом Фули-хоу. После кончины пяоци Бо-дэ, занимая должность вэйвэя, был назначен фубо-цзянцзюнем и участвовал в нападении на Южное Юэ и его разгроме, [за что получил] дополнительное пожалование. Позднее за нарушение закона был лишён титула хоу. Был назначен цянну-дувэем, стоял гарнизоном в Цзюйяни^[146], [где и] умер.

Цзянцзюнь Чжао Пону был родом из Цзююани. Некогда бежал к сюнну, но затем вернулся [на сторону] Хань, стал сыма у пяоци-цзянцзюня. Выступил из [области] Бэйди, имел заслуги, был пожалован титулом Цунпяо-хоу^[147]. Однако за недостаточность подношения золота для жертвоприношений был лишён титула хоу. Через год, назначенный сюнхэским цзянцзюнем, напал на хусцев и дошёл до реки Сюнхэ^[148], но успехов не имел. Через два года [после этого] напал на вана лоуланей^[149] и взял его в плен; ему был пожалован титул Чжое-хоу. [Ещё] через шесть лет (103 г.) в качестве цзюньцзиского^[150] цзянцзюня, командуя двадцатью тысячами всадников, напал на сюннуского цзосяньвана; цзосяньван вступил с ним в сражение и, [располагая] армией в восемьдесят тысяч конников, окружил [и разбил] Пону. Пону попал в плен, а его армия была истреблена. Пробыв в плену у сюнну десять^[151] лет, [Чжао Пону] вместе со своим старшим сыном Аньго бежал в Хань. Позднее был обвинён в колдовстве, [его] род [уничтожили]^[152].

[С тех пор как началось] возвышение рода Вэй, первым получил пожалование дацзянцзюнь Цин, [а за ним] пять его родичей [46] получили титулы хоу. Но на протяжении двадцати четырёх лет все пятеро лишились их, и в роду Вэй никто больше не носил титула хоу.

* * *

Я, тайшигун, скажу так.

Су Цзянь говорил мне: «Однажды я упрекнул дацзянцзюня в том, что, хотя он достиг почёта и высокого положения, никого из мудрых дафу Поднебесной он не выдвигает. [Я] выразил надежду, что он обратит внимание на то, как выдающиеся военачальники древности привлекали и выдвигали достойных мужей, и что он последует [их примеру]. Дацзянцзюнь извинился и ответил так: "[С тех пор, как] бинькэ стали возвеличивать Вэйци[-хоу] и Уань[-хоу]^[153], Сын Неба всегда был этим возмущён. Как известно, право отстранять или приближать к себе военачальников, призывать к себе мудрых и изгонять недостойных принадлежит только государю. Подданные должны лишь соблюдать законы и выполнять свои обязанности. Как [может идти речь о] привлечении [достойных] мужей!"» Пяоци придерживался такого же мнения, и оба военачальника поступали соответственно^[154].

ГЛАВА СТО ДВЕНАДЦАТАЯ Пинцзинь-хоу, Чжуфу ле чжуань — Жизнеописание Пинцзинь-хоу [Гунсунь Хуна] и Чжуфу [Яня]^[155]

Чэнсян Гунсунь Хун был уроженцем уезда Сесянь^[156], что входил во владение Цзычуань, бывшее частью [земель княжества] Ци. Его второе имя Цзи. В юном возрасте он служил тюремным надзирателем в Се[сянь], но провинился и был уволен. А так как семья была бедной, ему пришлось пасти свиней на морском побережье. В возрасте старше сорока лет он стал изучать Чунь-цю и учения различных школ. Он заботился о своей мачехе, проявляя к ней сыновнюю почтительность и внимание.

На первом году под девизом цзянь-юань (140 г.), когда Сын Неба (У-ди) взошёл на престол и стал призывать к себе мудрых, достойных и образованных мужей, [Гунсунь Хуну] было уже шестьдесят лет и он за свою мудрость и моральные качества был приглашён [ко двору] и назначен боши. Его направили [послом] к сюнну. По возвращении он представил доклад, положения которого не соответствовали идеям императора. Император разгневался и посчитал [Хуна] неспособным. И тогда Хун, сказавшись больным, ушёл со службы и вернулся домой.

На пятом году [правления У-ди] под девизом юань-гуан (130 г.) опять стали призывать [ко двору] образованных мужей. Из владения Цзычуань вновь выдвинули Гунсунь Хуна. Хун, вежливо поблагодарив земляков, сказал: «Я уже однажды по повелению [государя] ездил на запад, не смог [выполнить задание], должен был уйти [со службы] и вернуться обратно. Прошу вас выдвинуть другого». Однако земляки [всё же] упорно рекомендовали Хуна, и тот отправился к тайчану. Тайчан раздал собранным учёным вопросы по принципам управления. Таких мужей было более ста человек, и Хуна посадили в самый конец стола. Но когда ответы на вопросы представили, Сын Неба выделил ответы Хуна, поставив их на [48] первое место. Его призвали на аудиенцию [к государю], которому понравилась его манера держаться, и [Хуна] назначили боши.

В это время прокладывали дороги в районы юго-западных и и учреждали там области. Население Ба и Шу [при этом] страдало. Тогда поручили Хуну изучить [положение дел на месте]. Вернувшись, [Хун] в докладе осудил [методы освоения территорий] юго-западных и. Но государь не прислушался [к нему].

Обладая выдающимися^[157] познаниями, [Гунсунь] Хун часто указывал на то, что недостатки правителей были следствием узости их подхода, а недостатки слуг государя заключались в отсутствии бережливости. Сам Хун вёл скромный образ жизни, был неприхотлив в еде. Когда скончалась его мачеха, он три года соблюдал траур. На каждом обсуждении дел при дворе он высказывал свои предложения, оставляя государю возможность самому принимать решение. Он не склонен был выступать с публичной критикой. В результате Сын Неба оценил преданность Хуна, его умение сдерживать себя во время дискуссий, способности к составлению текстов законов, умело украшенных конфуцианскими положениями. Государь всем этим был весьма удовлетворён. За два года [Гунсунь Хун] дошёл до поста цзонэйши.

Когда [Гунсунь] Хун докладывал о каком-либо деле и его предложения не принимались, то он не обсуждал их при дворе, а сразу обращался к советнику управителя титулами Цзи Аню^[158]. Обычно Цзи Ань шёл первым [докладывать дело государю], а за ним уже следовал Хун. Сын Неба был удовлетворён [таким порядком] и всё предложенное ими принимал. С каждым днём [Гунсунь Хун] становился всё более значительным и близким к трону лицом.

Нередко [он] договаривался о чём-либо с гунами и цинами, но, когда [все они] представали перед государем, [Хун] в угоду монаршей воле был всегда готов отречься от этих договорённостей. Цзи Ань [как-то] на дворцовом приёме стал укорять Хуна: «Цисцы часто обманывают, склонны к лицемерию. Вначале мы вместе с вами утвердились в одном мнении, а тут вдруг от него отрекаемся. [Это означает] отсутствие преданности [государю]». Император обратился к Хуну. Тот, оправдываясь, сказал: «Кто знает меня, считает преданным [государю], кто не знает, не считает преданным». Император удовлетворился словами Хуна. И когда позднее близкие к трону [сановники] чернили [Гунсунь] Хуна, государь [не слушал их] и относился к нему всё более благосклонно. [49]

На третьем году [правления У-ди] под девизом юань-шо (126 г.), когда Чжан Оу^[159] был освобождён от своей должности, Хуна поставили юйшидафу. В это время [предпринимались усилия] по продвижению [на территории] юго-западных и, на востоке учредили [область] Цанхай^[160], на севере строились укрепления в области Шофан. Хун многократно убеждал [государя] прекратить расходы Срединного государства на бесполезные [для него] земли и предлагал отказаться от подобных планов. Поэтому Сын Неба повелел Чжу Май-чэню^[161] и другим сановникам найти аргументы против Хуна, доказывающие необходимость [укрепления] Шофана. Они выдвинули десять положений [в защиту плана]. Хун не сумел [опровергнуть] ни одного и, извиняясь, сказал: «Я человек из захолустных мест к востоку от гор и не понимал действительных выгод от всего этого. [Всё же я] предложил бы приостановить [освоение территорий] юго-западных и и создание [области] Цанхай, а сосредоточить усилия на Шофане». Государь одобрил это [предложение].

Цзи Ань заявил: «Хун занимает положение одного из трёх гунов, получает очень большое жалованье, а ведёт себя очень скромно. Это — лицемерие». Государь обратился к Хуну. Тот, оправдываясь, ответил: «Да, это верно. Среди девяти цинов нет никого ближе ко мне, чем [Цзи] Ань, однако из-за него сегодня двор открыто укоряет меня. У меня действительно есть такой недостаток. Можно подумать, что я, один из трёх гунов, пытаюсь прославиться, ведя скромный образ жизни. Но я слышал, что Гуань Чжун, будучи сяном в [княжестве] Ци, имел трёх жен [из разных родов]^[162], в роскоши не уступал правителю, а когда Хуань-гун стал гегемоном, то [Гуань Чжун], превысив свои права, поставил себя выше государя. Или вот Янь Ин^[163], который был сяном у Цзин-гуна. Он был неприхотлив в еде, его жена не носила шелков, а княжество Ци управлялось хорошо. Он не выделял себя из народа.

Ныне я, Хун, занимаю пост юйшидафу, но веду себя скромно и среди девяти цинов, и среди мелких чиновников. Об этом в действительности и говорит Цзи Ань. Если бы не прямота Цзи Аня, вы бы, Ваше Величество, и не узнали об этом».

Сын Неба высоко оценил его скромность и уступчивость и стал ещё больше благоволить [Хуну]. В конечном счёте [Гунсунь] Хун стал чэнсяном (125 г.) и ему был дарован титул Пинцзинь-хоу^[164].

По своим помыслам Хун был человеком завистливым, выглядел добросердечным, но в душе был злонамеренным. Когда с кем-то у него возникали расхождения, он внешне поддерживал добрые [50] отношения, но втайне старался навредить [таким людям]. Казнь Чжуфу Яня^[165] и ссылка Дун Чжун-шу^[166] в Цзяоси были осуществлены усилиями Хуна.

Он употреблял в пищу только мясо и неочищенный рис, к своим бинькэ относился как к старым друзьям, кормил их и одевал. Хун всё получаемое содержание тратил на них, и у него в доме было только самое необходимое. Поэтому [жившие у него] мужи считали его мудрым человеком.

[Когда] Хуайнань[-ван] и Хэншань[-ван] подготовили мятеж, принялись срочно выявлять их сторонников. Хун серьёзно заболел. [Он] посчитал, что получил титул, не имея [соответствующих] заслуг. На посту чэнсяна он обязан помогать мудрому правителю удерживать в повиновении государство, побуждать людей выполнять долг подданного и сыновние обязанности. [Он считал], что чжухоу стали строить мятежные планы оттого, что он плохо выполнял свои обязанности цзайсяна. Он опасался, что умрёт от болезни, не выполнив до конца свой долг.

И тогда он направил государю письмо, в котором говорилось: «Я, Ваш верный слуга, слышал, что в Поднебесной существует пять основных взаимосвязей и три важнейшие добродетели. Пять взаимосвязей — это отношения между правителем и подданными, отцами и сыновьями, старшими и младшими братьями, мужьями и жёнами, пожилыми и юными. Три важнейшие добродетели в Поднебесной — это мудрость, человеколюбие и мужество. Поэтому сказано: "Если отдаёшь все свои силы [делу], то приближаешься к добродетели человеколюбия; если интересы твои широки, то ты приближаешься к добродетели мудрости; если тебе знакомо чувство стыда, то ты приближаешься к добродетели мужества"^[167].

Восприняв эти три [добродетели], будешь знать, как управлять собой, а научившись управлять собой, будешь знать, как управлять людьми. В Поднебесной ещё не было таких, кто, не умея управлять собой, мог бы управлять людьми. Таков был неизменный путь за сотни поколений.

Ныне Вы, Ваше Величество, лично являете всем своё большое сыновнее благочестие, берёте пример с правления трёх ванов^[168], утверждаете в управлении чжоуские нормы, сочетаете гражданское и военное управление, поощряете мудрых и заботитесь о них, отбираете способных и назначаете их чиновниками. Ныне я, Ваш слуга Хун, обладая слабыми способностями и не совершив никаких ратных подвигов, был выбран Вашим Величеством из массы [51] простых людей и пожалован титулом лехоу и даже возвышен до положения одного из трёх гунов. Но в моих действиях и способностях нет ничего, за что можно было бы меня возвышать. К тому же я давно страдаю от болезней, вызванных тяжёлым трудом, и опасаюсь, что меня закопают в могилу ранее Ваших псов и коней и в конце концов я так и не сумею отблагодарить Вас за Ваши добрые деяния и исполнить свой долг. Прошу разрешения вернуть печать хоу и отпустить меня на покой, уступаю дорогу более мудрым».

Ответ Сына Неба был таков: «В древности всегда поощряли за заслуги и восхваляли добродетели; в мирные времена на первое место выходят гражданские [методы управления], а в чрезвычайных ситуациях преобладают военные [методы], и этого никто не может изменить. Когда в недалёком прошлом мне довелось унаследовать трон, я опасался, что мне не удастся умиротворить [Поднебесную], и вы должны понимать, что это удалось только управляя вместе с другими. Цзюньцзы любят добро и ненавидят зло. Неукоснительно исполняя свой долг, вы всегда были рядом со мною. Вы, к несчастью, страдаете от болезни, но какая же болезнь не имеет конца? Вы подали мне прошение о намерении отказаться от титула хоу и уйти на покой, но это бросит тень на мои добродетели. Сейчас в делахнаметились улучшения, так сократите же свои заботы, восстановите душевное состояние, займитесь лечением».

Затем [государь] преподнёс [Гунсунь Хуну] говядину и вино, различные шёлковые ткани. Через несколько месяцев болезнь отступила и [Хун вернулся] к своим обязанностям.

На втором году [правления У-ди] под девизом юань-шоу (121 г.) чэнсян Хун заболел и умер^[169]. Его сын [Гунсунь] Ду наследовал титул Пинцзинь-хоу. Ду более десяти лет был тайшоу [области] Шаньян, но нарушил закон и утратил титул хоу.

Чжуфу Янь был уроженцем циской [столицы] Линьцзы. [Сначала] он изучал идеи школы цзунхэн^[170], позднее обратился к И[цзину] и Чунь-цю и учениям всех [философских] школ. Вращаясь среди циских учёных мужей, он не смог добиться уважительного отношения к себе. Никто из циских конфуцианских учёных не принимал его, поэтому обосноваться в Ци ему не удалось. Так как семья у него была бедная, а поддержки он получить не смог, то отправился на север, проехав [княжества] Янь, Чжао и Чжуншань, но нигде не добился признания. Пребывая там в статусе кэ^[171], испытал немало невзгод. [52]

На первом году [правления императора] Сяо У^[172] под девизом юань-гуан (134 г.) [Чжуфу Янь] понял, что у чжухоу он не найдёт себе достойного применения, и отправился на запад, в пределы застав, где встретился с военачальником Вэй [Цином]^[173].

Военачальник Вэй несколько раз рассказывал государю [о Чжуфу Яне], но государь его к себе не призывал. [Янь] был беден, и так как он проживал [в столице] долгое время, то официальным лицам и бинькэ он изрядно надоел. Тогда [Янь] оставил послание, адресованное государю, у дворцовых ворот. Он оставил его утром, а вечером уже был вызван на встречу с правителем. В послании было девять разделов, восемь из которых относились к законам и распоряжениям властей, а девятый содержал увещевания [государю] относительно походов против сюнну. В нём говорилось.

«Я слышал, что мудрый правитель не чурается искренних увещеваний, чтобы расширить свои представления о событиях, а преданный чиновник, не страшась сурового наказания, откровенно излагает свои советы. Тогда во всех свершениях не бывает ошибок и слава [государя] распространяется на десять тысяч поколений.

Ныне я, Ваш слуга, не осмеливаюсь больше утаивать свою преданность [Вам, государь,] и, не боясь смерти, постараюсь изложить свои неразумные соображения, [надеясь на то, что] Вы, Ваше Величество, проявите снисходительность и сочтёте возможным это просмотреть.

В [трактате] Сыма фа^[174] говорится: "Как бы ни было велико государство, если оно агрессивно, то непременно погибнет. Но если в Поднебесной установится мир, то забвение военных дел [тоже] опасно". Поднебесная уже успокоена, Сын Неба слушает гимны победы, охотится и весной и осенью. Чжухоу весной войска обучают, а осенью проводят военные учения, не забывая, таким образом, о войне.

Вместе с тем известно, что гнев несовместим с добродетелью, оружие — инструмент зла, война — это последнее из занятий^[175]. Гнев древних правителей порождал [горы] непогребённых трупов, проливал реки крови; мудрые ваны относились к ведению [войны] ответственно. Ведь всякий, кто отдаёт все силы ради военной победы, потом раскаивается в этом. В прошлом [первый] циньский император, опираясь на результаты своих военных побед, подобно шелковичному червю, сожрал всю Поднебесную, заглотил кусок за куском воевавшие княжества, все земли среди морей соединил в [53] одно и по своим свершениям уподобился [основоположникам] трёх древних династий.

Однако в стремлении к новым победам он не смог остановиться и решил напасть на сюнну. Ли Сы, увещевая его, говорил: "Этого нельзя делать. Ведь сюнну не живут в укреплённых городах, у них нет необходимости [создавать] и охранять запасы продовольствия, они стремительно перемещаются с места на место, подобно птицам, их трудно поймать и приручить. Когда легковооружённые отряды проникнут в глубь [их земель], продовольствие [быстро] закончится, а если нагрузить их провиантом, то они потеряют подвижность.

Если мы захватим земли [сюнну], пользы нам от этого не будет. Даже если мы завоюем этот народ, нам невозможно будет его использовать и контролировать. Победить его можно только уничтожив, а это не [соответствует Вашему облику] отца народа, нанесёт урон Срединному государству и только порадует сюнну. Это не самая лучшая тактика".

Но циньский император [к совету] не прислушался и направил войска во главе с Мэн Тянем^[176] напасть на ху. Они прошли тысячу ли, установив новую границу по Хуанхэ. Там оказались заболоченные земли и солончаки, на которых не росли пять основных продовольственных культур^[177]. Затем мобилизовали в Поднебесной взрослых мужчин, чтобы защитить [земли вдоль] Бэйхэ^[178]. Пришлось держать войска в походах более десяти лет, умерших невозможно было сосчитать, но в результате так и не смогли закрепиться на северном берегу Хуанхэ. Разве не хватало людских ресурсов или не было подготовлено [достаточно] вооружения? [Нет,] обстоятельства не позволяли!

К тому же пришлось срочно перевозить фураж и продовольствие со всей Поднебесной, начиная с приморских районов Хуан, Шуй, Ланъе^[179], к Бэйхэ, причём из тридцати чжунов [зерна до места] доходил один дань^[180]. Хотя мужчины без устали трудились на земле, провианта не хватало; хотя женщины пряли [не покладая рук], [материи для] палаток и шатров не хватало. Жизнь байсинов стала невыносимой, не было возможности кормить сирот и вдов, стариков и детей, на дорогах повсюду валялись мертвецы. Вот почему Поднебесная восстала против Цинь.

Когда Гао-ди усмирил Поднебесную и завоевал пограничные земли, он узнал, что сюнну собрали свои силы вблизи Дайгу^[181], и вознамерился напасть на них. Юйши Чэн Цзинь^[182] убеждал [54] [государя]: "Этого нельзя делать. Ведь природная сущность сюнну такова, что они, как звери, собираются в стаи, разлетаются, как птицы, преследовать их — всё равно что ловить тень. Ныне, когда Вы, Ваше Величество, обладаете совершенной добродетелью, нападение на сюнну, по моему скромному мнению, грозит опасностью".

Однако Гао-ди не прислушался [и вскоре] выступил на север, пришёл в Дайгу и попал в окружение под Пинчэном^[183]. Император Гао-ди очень раскаивался и направил Лю Цзина заключить [с сюнну] союз, основанный на родственных отношениях. С этого времени в Поднебесной забыли о ратных делах.

В старинном "[Трактате] о военном искусстве" говорилось: "Когда поднимают стотысячную армию, ежедневные расходы составляют тысячу золотых"^[184]. Циньский [правитель] собирал огромные армии численностью в сотни тысяч человек, и хотя они имели успехи в сокрушении вражеских войск, убивали их военачальников, [даже] брали в плен шаньюя, всё это вело к росту ненависти к ним, углублению вражды и не могло компенсировать расходы Поднебесной. Государственные склады и арсеналы оказывались опустошёнными, а байсины страдали, и всё это шло на пользу враждебным государствам, но не вело к окончанию [войн]. Обуздать и покорить сюнну пыталось не одно поколение. А те считали разбой нормальным занятием — такова, несомненно, была их сущность, заложенная природой.

Ещё со времён Юя, [династий] Ся, Инь и Чжоу их никто не контролировал, [рассматривая как] диких птиц или зверей, не принадлежащих к человеческому роду. Ныне Вы, государь, не присматриваетесь к опыту Юя, [династий] Ся, Инь и Чжоу, а повторяете упущения [прошлого]. Это повергает меня в глубокую печаль, а байсинов обрекает на страдания и муки. Кроме того, когда военные действия продолжаются долго, это приводит к смуте, а страдания порождают тревогу [у людей]. Население приграничных районов начинает испытывать беды и трудности, [люди] склоняются к бегству, среди военных и гражданских чиновников зарождается взаимная подозрительность, устанавливаются [тайные] связи с противником.

Вот почему вэй То и Чжан Хань осуществили свои корыстные устремления. Ведь система управления [дома] Цинь оказалась недееспособной, и этим двум людям удалось захватить свою долю власти^[185]. Таков результат ошибочной политики.

В древнем [каноне] Чжоу шу сказано: "Стабильность или смута [в государстве] зависят от издаваемых указов, а существование или [55] гибель зависят от того, кого используют [на службе]"^[186]. Я надеюсь, что Вы, Ваше Величество, уделите внимание моему докладу и тщательно обдумаете [его]».

В это же время чжаосец Сюй Юэ^[187] и цисец Янь Ань^[188] написали государю докладные, в которых каждый из них говорил о насущных задачах [управления].

[В записке] Сюй Юэ говорилось: «Я слышал, что несчастья в Поднебесной приводят к краху, подобному гигантскому горному обвалу, а не такому происшествию, как падение с крыши черепицы. Так было в прошлом, так остаётся и поныне. Что же можно считать "гигантским горным обвалом"? Возьмём конец эпохи Цинь. У Чэнь Шэ^[189] не было и тысячи колесниц, не было и клочка [собственной] земли, за ним не стояли ваны и гуны, видные деятели и знатные родичи, его совсем не знали в деревнях. Он не обладал мудростью Конфуция, Мо[-цзы] или Цзэн-цзы, [не располагал] богатствами Тао Чжу или И Дуня^[190], однако стоило [Чэнь Шэ] подняться в захолустье, отважно вскинуть трезубец и, обнажив правое плечо, громко бросить клич, как вся Поднебесная устремилась за ним. Почему?

Потому, что народ испытывал тяготы, а правители с этим не считались, низы роптали, а верхи к ним не прислушивались, нравы портились, а управление не совершенствовалось. Эти три обстоятельства и стали причиной возвышения Чэнь Шэ. Вот что называется "гигантским обвалом в горах". Потому я и написал, что несчастья в Поднебесной подобны гигантскому обвалу в горах.

С чем же можно сравнить "падение с крыши черепицы"? Возьмём то, что произошло с армиями У, Чу, Ци и Чжао^[191]. Семь княжеств замыслили большой бунт, [правитель] каждого из них именовал себя государем [владения] с десятью тысячами колесниц, [готовым выставить] несколько сотен тысяч латников, [похвалялся, что у него] достаточно сил, чтобы навести строгий порядок в своих землях, а богатств хватит на то, чтобы вознаградить и служилое сословие, и остальной народ. Однако [никто из них] не смог продвинуться на запад и захватить даже небольшой клочок территории, и [они] сами стали пленниками на Срединной равнине. В чём же причина этого?

Не в том, что их военная мощь уступала мощи Чэнь Шэ, а в том, что к тому времени добродетели прежних государей ещё не были утрачены, народ спокойно жил на одном месте и работал с охотой. Поэтому [восставшие] чжухоу не получили поддержки за [56] пределами своих земель. Это называется "падением с крыши черепицы", а несчастье в Поднебесной — совсем другое дело.

Если взглянуть с этой точки зрения, то в Поднебесной [при Цинь] действительно сложилось положение, [сравнимое с] "гигантским горным обвалом". Поскольку чиновники жили в нищете подобно простолюдинам, то нашёлся зачинщик мятежа, и опасность стала угрожать всем землям среди морей. Это и был Чэнь Шэ. Да к тому же всё ещё существовали^[192] правители трёх цзиньских княжеств.

Хотя в Поднебесной [к началу мятежа семи князей] ещё не было надлежащего управления, в ней не было и положения "гигантского горного обвала". [Мятежники] правили мощными княжествами, располагавшими многочисленными войсками, но не смогли вовремя организоваться и в итоге попали в плен. Так произошло с [правителями] У, Чу, Ци и Чжао. Разве Ваши подданные в состоянии поднять бунт?! Эти два примера показывают, когда в стране покой, а когда нависает опасность; мудрый правитель должен обращать внимание [на такие обстоятельства] и глубоко их продумывать.

[В настоящее время] зерновые к востоку от застав не созрели; сбор урожая не наступил, народ бедствует и голодает. [Положение] осложняется событиями на границах. Если смотреть на вещи трезво, народу предстоит неспокойное время. Когда нет покоя, [народ] легко приходит в движение. Такая лёгкость движения означает, что наступает состояние "гигантского горного обвала". Поэтому мудрый правитель наблюдает за истоками всех возможных перемен, продумывает механизм [сохранения] покоя и [возникновения] опасности, улучшает [управление делами] при дворе, чтобы предупредить формирование бедствий.

Главное — вовремя уберечь Поднебесную от состояния "обвала в горах". Поэтому, если даже существуют сильные владения с мощными армиями, Вы, Ваше Величество, всё равно можете охотиться на зверя, бить с лёта дикую птицу, безмятежно прогуливаться и радоваться жизни в заповедных парках, позволять себе любые излишества, наслаждаться конными скачками — заниматься чем угодно по Вашему желанию. Звуки ударных, струнных и духовых музыкальных инструментов могут непрерывно услаждать Ваш слух, в то время как в Ваших покоях актёры и шуты станут без устали давать представления. Ведь в Поднебесной [уже давно] нет никаких треволнений.

Почему же Ваше имя [можно сравнить] с [именами] [Чэн] Тана и У[-вана]? Почему же нравы [должны соответствовать тому, что [57] было] при Чэн[-ване] и Кан[-ване]^[193]. Пусть даже так, но я считаю Вас, Ваше Величество, от природы мудрым человеком, обладающим милосердием, тем, кто честно служит Поднебесной. Поэтому Ваше имя несложно сравнить с именами [Чэн] Тана и У[-вана], а нравы, существовавшие при Чэн[-ване] и Кан[-ване], могут быть вновь восстановлены.

Когда эти две цели будут достигнуты, наступит благоденствие и покой, Ваше имя прославится на весь мир; Вы станете родным всей Поднебесной и покорите варваров всех четырёх сторон, а унаследованные [от Вас] человеколюбие и добродетель будут процветать во многих поколениях. [Ваши потомки,] сидя лицом к югу в парадных одеяниях, будут принимать ванов и гунов. Об этом, Ваше Величество, должны быть все Ваши помыслы. Я слышал, что, даже если [некоторые] Ваши замыслы не осуществятся, всё равно Ваша деятельность обеспечит спокойствие. А если будет покой, то какое требование Вашего Величества окажется невыполненным, какое действие не будет завершено, какой же поход окажется безуспешным?!»

В записке Янь Аня говорилось: «Я слышал, что [дом] Чжоу владел Поднебесной и правил ею более трёхсот лет. [Правление] Чэн[-вана] и Кан[-вана] было процветающим, наказания были не нужны и не применялись более сорока лет. Позднее [Чжоу] ослабло, [но просуществовало] более трёхсот лет; затем, сменяя друг друга, выдвинулись пять гегемонов^[194]. Они постоянно помогали Сыну Неба насаждать полезное и устранять вредное, карали злодеев и искореняли пороки, выправляли [положение] на землях внутри морей, чтобы тем самым возвеличивать Сына Неба. Когда кончилось время пяти гегемонов, мудрые [правители] не появились, Сын Неба оказался в одиночестве, и [власть его] ослабла, его указы не исполнялись. Чжухоу стали своевольничать, сильные расправлялись со слабыми, крупные [княжества] тиранили мелкие. Тянь Чан узурпировал власть в Ци^[195], шестеро цинов разделили земли Цзинь^[196]. Так настал период Чжаньго^[197].

Это было началом тяжёлых испытаний для народа. Сильные княжества нападали, а слабые защищались, возник [союз по вертикали] — [хэ]цзун и [союз по горизонтали] — ляньхэн. [Повсюду] раздавался грохот колесниц, под латами и шлемами [от бесконечных войн] заводились вши, [людям из] народа не к кому было обратиться с жалобой.

Настало время правления циньского вана, который поглотил Поднебесную, подобно тому как шелковичный червь выедает [58] тутовые листья, захватил земли воюющих княжеств, провозгласил себя императором и стал управлять всем среди морей. Он порушил крепостные стены чжухоу, переплавил их оружие в колокола с проушинами и в стойки к ним, показав [миру], что [оружие] больше не будет применяться.

Так народ смог избавиться [от бед], приносимых воюющими княжествами, заполучил мудрого Сына Неба. Каждый человек полагал, что начинается новая жизнь. Если бы циньские [власти] смягчили наказания, снизили подати, сократили трудовые повинности, высоко ставили бы гуманность и долг и меньше ценили силу и выгоду, почитали бы честность и искренность, презрели хитрость и ловкость, изменили [к лучшему] нравы и обычаи, то это привело бы к переменам [в землях] среди морей. Тогда из поколения в поколение [в стране царил бы] покой.

Цинь не перешло к такому курсу, но следовало своим прежним привычкам — продвигать тех, кто хитёр и ловок, уповать на силу и выгоду, отстранять тех, кто был честным, искренним и преданным. Их законы [стали] ещё суровее, а управление жестоким. Появилось множество льстецов и угодников; день-деньской они славословили [императора], а сами думали лишь о том, чтобы выделиться. [Циньский правитель] задумал распространить своё влияние на внешние земли. Он послал Мэн Тяня во главе армии на север, чтобы напасть на ху, он сумел открыть новые земли, раздвинуть границы, поставить гарнизоны в районе Бэйхэ, что потребовало создания тыловых служб для переброски фуража и продовольствия.

Кроме того, были направлены вэй То и Ту Суй^[198] во главе воинов на судах с башнями, чтобы на юге напасть на байюэ. Цзянь Лу^[199] получил приказ обеспечить пути снабжения для глубокого проникновения [в земли] Юэ. Юэсцы бежали. [Однако] много времени было потеряно впустую, продовольствия не хватало, [и, когда] юэсцы перешли в наступление, циньские войска потерпели серьёзное поражение. [После чего] Цинь послало вэя То с войсками стать гарнизоном в Юэ.

В одно и то же время Цинь оказалось вовлечено в конфликт с ху на севере и завязло в Юэ на юге, его войска застряли в бесполезных пространствах, наступали, но не имели возможности отступить, и так продолжалось более десятилетия. Взрослые мужчины не снимали военных доспехов, а женщины доставляли им всё необходимое, народ дошёл до крайности, и тела множества покончивших с собой висели на деревьях вдоль дорог. Когда же циньский император скончался, в Поднебесной началась великая смута. [59]

Чэнь Шэн и У Гуан восстали в Чэнь, У Чэнь и Чжан Эр — в Чжао, Сян Лян — в У, Тянь Дань — в Ци, Цзин Цзюй — в [столице Чу] Ин, Чжоу Ши — в Вэй, Хань Гуан — в Янь. Даже в далёких горах и долинах поднялись выдающиеся мужи и храбрые воины, их было не сосчитать. Они не являлись потомками гунов и хоу, не были чиновниками на высоких постах, не владели и клочком земли. Они поднялись с деревенских улиц с трезубцами в руках, дождались нужного момента и начали действовать. Не сговариваясь, поднимались как один, собирались вместе, занимали земли и шли дальше, становясь ванами-гегемонами. Время учило их действовать именно так.

Циньский правитель присвоил титул Сына Неба, завладел богатствами Поднебесной, но его род пресёкся, прервались и жертвы его предкам — такова цена злоупотребления военной силой. Так [дом] Чжоу утратил [власть] из-за своей слабости, [а дом Цинь] — из-за своей силы. Такова извечная трагедия [истории].

Ныне [Вы, государь,] намерены принять под свою руку южных варваров, [пригласить к своему] двору [правителя] Елана^[200], покорить цянов и бо^[201], захватить Хуйчжоу^[202], возвести укреплённые города и поселения, глубоко проникнуть [в земли] сюнну и разрушить их Лунчэн^[203]. [Ваши советники] превозносят эти планы. [Но] они исходят из личных интересов, а не из долговременной стратегии Поднебесной.

В настоящее время, когда для Срединного государства не существует никакой опасности, кроме лая собак, начинать готовиться к действиям в далёких краях — значит разрушать государство, а не служить народу. Осуществление неумеренных желаний, потакание собственным прихотям, ненависть к сюнну — это не то, что сможет обеспечить покой на границах. Бедствия множатся и не устраняются, войска то отводят на отдых, то [вновь] поднимают. Ближние напуганы, дальние пребывают в смятении — долго так продолжаться не может.

Ныне в Поднебесной повсюду куют латы, оттачивают мечи, готовят стрелы и натягивают тетиву у луков, безостановочно перевозят продовольствие. Этим озабочена вся Поднебесная. Когда военные действия идут долго, то возникают мятежи, когда дела запущены, то рождается беспокойство.

Ныне внешние области простираются на тысячи ли, там десятки укреплённых городов. Формально они находятся под контролем, но располагаются рядом с владениями чжухоу, что невыгодно для правящего дома. Сначала взглянем, почему погибли [княжества] [60] Ци и Цзинь. Княжеский дом пришёл в упадок, а шесть цинов чрезмерно усилились. Теперь взглянем, отчего погибло Цинь. Потому, что были суровы законы и строги [наказания], а желания не имели предела.

Ныне власть начальников областей сильнее, чем [в Цинь] власть шести цинов; их земли раскинулись на несколько тысяч ли, но среди простых людей не встретить выдающихся личностей; ратники в латах прекрасно вооружены — не то, что было у тех, кто [восстал] с трезубцем [против Цинь]. Хотя и маловероятно, чтобы вспыхнул мятеж, но сейчас это нельзя считать невозможным, и об этом я не могу умалчивать»^[204].

Докладные были представлены Сыну Неба. Он призвал на аудиенцию трёх [авторов] и сказал им: «Где же вы были раньше? Почему мы так поздно встретились?!» После этого государь возвёл Чжуфу Яня, Сюй Юэ и Янь Аня в ранг ланчжунов. [Чжуфу Янь] несколько раз встречался с императором, тот толковал с ним о государственных делах. [Затем] Яня назначили ечжэ, [а позднее] — чжундафу^[205]. В течение одного года его четырежды поднимали [в чиновничьем ранге].

Янь говорил императору: «В прошлом владения чжухоу не превышали и ста ли, [поэтому] их силу или слабость было легко контролировать. Ныне же у некоторых из них десятки укреплённых стенами городов, земли тянутся на тысячи ли. Когда с ними обращаются мягко, то они зазнаются и становятся расточительными, легко сбиваются с правильного пути. Если же их прижимают, они обращаются к силе и объединяются в союзы, чтобы противостоять центральной власти. Если сейчас с помощью законов попытаться урезать их [права и территорию], то это вызовет противодействие. Пример тому — [история с] Чао Цо^[206].

Ныне детей и братьев у чжухоу по десятку и более, из них только сын от главной жены наследует [владение], остальные, хотя и являются кровными родичами, не получают ни клочка земли; тем самым человеколюбие и сыновняя почтительность не прославляются. Я просил бы Ваше Величество издать указ о том, что чжухоу должны проявлять благородство по отношению ко всем сыновьям и младшим братьям, наделяя их землями и княжескими титулами. К радости этих людей осуществятся их желания, государь явит свою милость, а фактически разделит владения [чжухоу]. Так, без урезания [земель], их можно будет постепенно ослабить». И император последовал этому плану. [61]

В другой раз [Чжуфу Янь] сказал государю: «Моулин^[207] уже сооружается. Нужно со всей Поднебесной собрать туда представителей влиятельных и сильных семей, а также бунтарей из народа. Переселив всех их в Моулин, можно укрепить порядок в центре и избавиться от мятежных элементов на местах. Это может быть названо "избегать беды без суровых наказаний"». Император и на этот раз последовал его плану.

Янь имел заслуги в утверждении на престоле императрицы Вэй^[208], а также в раскрытии тёмных дел яньского вана Дин-го^[209]. Все высшие сановники опасались остроты его обличений, [пытались задобрить его] подношениями в тысячи золотых. Один человек как-то сказал Яню: «[Вы] слишком резки». Чжуфу ответил: «С тех пор как я завязал свои волосы в пучок, я, переезжая с места на место, учусь уже более сорока лет. Но никогда не добивался успеха. Мои родители не ценили меня как сына, мои братья не принимали меня [как своего], бинькэ сторонились меня, длительное время я испытывал трудности. [Впрочем,] честный муж должен вкушать из пяти треножников только после смерти^[210]. Моё солнце заходит, а путь ещё далёк. Поэтому я действую так решительно, наперекор всем».

Янь представил полный доклад о плодородии земель Шофана^[211]. Извне он защищён Хуанхэ, да и Мэн Тянь построил там обнесённые стенами города, чтобы, опираясь на них, изгонять сюнну. Внутри есть удобный путь по воде к пограничным гарнизонам. [Эти земли] расширили Срединное государство, стали базой для уничтожения хусцев. Государь ознакомился с его докладом и передал его на обсуждение гунов и цинов, [но] все они нашли его соображения непрактичными. Гунсунь Хун заявил: «Во времена Цинь регулярно посылали по триста тысяч человек для строительства [укреплений] на Бэйхэ, [но] так [его] и не завершили и впоследствии отказались [от задуманного]». Чжуфу Янь не раз высказывался в пользу своего предложения, и государь в конце концов принял его план, учредив область Шофан.

На втором году [правления У-ди] под девизом юань-шо (127 г.) Чжуфу сообщил о распутном поведении циского вана. Государь назначил Чжуфу сяном в Ци. Когда он прибыл в Ци, то призвал к себе своих братьев и бинькэ и раздал им пятьсот золотых, [а затем,] порицая их, сказал: «Раньше, когда я был беден, мои братья не давали мне ни еды, ни одежды, бинькэ не пускали меня на порог. Сейчас, когда я стал сяном в Ци, вы все прибыли приветствовать меня, некоторые за тысячу ли. Но я не хочу видеть вас, никогда больше не входите в мой дом!» Затем он послал людей [62] расследовать распутство вана с его старшей сестрой. Ван, будучи не в состоянии оправдаться и боясь, что его ждёт смертная казнь, как яньского вана [Дин-го], покончил с собой. Чиновники известили об этом [императора].

Когда Чжуфу был ещё простолюдином, он нередко ездил в Янь и Чжао, когда же он стал знатным, выдвинул обвинение против яньского [вана]. Чжаоский ван, боясь, что это несёт опасность [и] его княжеству, решил написать императору о тайных делах [Чжуфу Яня], но так как Янь уже занимал высокое положение, он не решился отправить [своё послание]. Когда же [Янь] стал циским сяном и покинул пределы застав, [чжаоский ван] послал человека к государю с жалобой на то, что Чжуфу Янь принимал деньги от чжухоу, в результате чего множество сыновей и младших братьев чжухоу получили земельные пожалования. Когда же циский ван покончил с собой и государь узнал об этом, он сильно разгневался, посчитав, что Чжуфу угрозами склонил вана к самоубийству, и поручил нижестоящим чиновникам расследовать [это дело]. Чжуфу, признав, что он принимал деньги от чжухоу, отрицал, что он принуждал вана покончить с собой.

Государь не намеревался его казнить, но в это время Гунсунь Хун, который тогда занимал должность юйшидафу, заявил: «Циский ван, покончив с собой, не оставил наследников, княжество надо ликвидировать и образовать область, включив её в состав Ханьского государства]. Чжуфу Янь является главным виновником [происшедшего]. Если вы, Ваше Величество, не казните Чжуфу Яня, то не сможете оправдаться перед Поднебесной». После чего весь род Чжуфу Яня и он сам [были уничтожены].

Когда Чжуфу был знатен и в фаворе, у него насчитывалось до тысячи бинькэ. Когда же он и его род подверглись уничтожению, ни один из них не пришёл на похороны. Только Кун Чэ из [владения] Сяо присутствовал при его погребении. Когда позднее Сын Неба узнал об этом, он посчитал Кун Чэ достойным человеком.

Я, тайшигун, скажу так:

Гунсунь Хун действовал, руководствуясь долгом, поскольку стремился к совершенству, и ещё ему сопутствовала удача.

Ханьский дом процветал уже более восьмидесяти лет, государь обратился к наукам и литературе, призвал к себе на службу талантливых мужей, чтобы распространить учения Конфуция и Мо[-цзы]. Во всём этом Хун сыграл важную роль. Когда Чжуфу Янь занимал [63] важные посты, то все сановники восхваляли его, когда же он потерял своё имя и был казнён, то те же люди стали наперебой поносить его. Как это печально!

Император и императрица так наставляли дасыту и дасыкуна^[212].

«Мы слышали, что путь установления порядка в государстве начинается с обогащения народа, а сделать народ богатым можно только соблюдая бережливость. В [трактате] Сяоцзин сказано: "Спокойствие государя в правильном управлении народом, при этом нет ничего лучше использования ритуала", а при "исполнении ритуалов расточительство обуздывается бережливостью"^[213].

В прошлом Гуань Чжун был сяном у циского Хуань[-гуна], гегемона среди чжухоу, не раз успешно собиравшего их на съезды и наставлявшего на праведный путь. Однако Конфуций считал, что [Гуань Чжун] не соблюдал ритуала, так как своими расточительством и роскошью поставил себя вровень с правителем. Сяский Юй^[214] имел скромное жилище, носил грубую одежду, [однако] не стал примером для последующих правителей.

Из этого можно заключить, что во времена процветания превозносилась добродетель и не было ничего выше бережливости. К бережливости приучали и народ. Таким образом утвердился порядок почитания скромности и доброго отношения к своим родным, что привело к искоренению причин, порождавших тяжбы и склоки. Всё это обеспечило достатком семьи, а разве это не является основой для устранения всяческих козней и свар? Разве можно на это не обратить внимания!

Три гуна руководят всеми чиновниками и являются примером для народа. Если нет таких образцов, то всё искажается. Ведь Конфуций говорил: "Если вы управляете справедливо, то кто осмелится поступать несправедливо"^[215]. [И далее]: "Если выдвигать добродетельных и наставлять тех, кто не смог стать таковыми, то [народ] будет равняться на добродетель"^[216].

С начала возвышения Хань ближайшие помощники императоров проводили политику экономии. Они равнодушно относились к богатствам, но очень серьёзно — к долгу. [Но,] несомненно, все они уступали бывшему чэнсяну Пинцзинь-хоу Гунсунь Хуну. Даже будучи чэнсяном, он вёл скромный образ жизни, ел грубый рис и не более одного [кусочка] мяса; раздавал всё своё жалованье старым друзьям и любимым бинькэ, не оставляя себе ничего. Он был поистине сдержанным человеком, а на службе следовал высочайшей [64] воле. Цзи Ань^[217] осуждал его и тем стал известен при дворе. [Хун,] можно сказать, старался меньше прибегать к действию законов, но успешно осуществлял благодеяния. Если что-то соответствовало добродетели, он участвовал в этом, в противном случае отказывался. [Хун] разительно отличался от тех, кто внутренне был безмерно расточителен, а внешне с помощью коварства и хитрости добивался незаслуженной славы.

Из-за болезни он попросился на покой, и тогда император Сяо У сказал: "Мы ценим имеющих заслуги, превозносим добродетельных, жалуем лучших и избавляемся от негодных. Это вы, господин, должны помнить. Избегайте тревожных мыслей, берегите жизненные силы, поддерживайте себя приёмом лекарственных снадобий". [После чего] пожаловал ему отпуск для лечения, говядину и вино, а также всевозможные шёлковые ткани. Через несколько месяцев [тот] поправился и приступил к своим служебным обязанностям. В начале второго года [правления У-ди] под девизом юань-шоу (121 г.), находясь на посту сяна, [Хун] скончался. Он хорошо понимал, какой подданный лучше всего подходит государю — в этом его заслуга.

Сын Хуна по имени Ду унаследовал от него титул и позднее стал управителем [области] Шаньян, но, нарушив закон, потерял титул хоу. Вместе с тем проявленные [Гунсунь Хуном] добродетели и преданность долгу способствовали улучшению нравов и сохранению в неизменном виде устоев мудрых ванов [древности]. Вот почему потомкам Хуна продолжали жаловать титул гуаньнэйхоу, у них было по триста дворов податных, они имели право передвижения на казённых экипажах, их имена включались в реестр высших чиновников, а император лично жаловал [им титулы]».

Бань Гу говорил^[218]: «Гунсунь Хун, Бу Ши^[219], Ни Куань^[220] — все они набрали высоту, как взлетающие дикие гуси, и были окружены мелкими птахами. Прошли долгий жизненный путь, начав с выпаса овец и свиней. Как же они из такого приниженного положения смогли достичь [высоких] постов?

К тому времени [дом] Хань правил уже более шестидесяти лет, на землях внутри морей установилось спокойствие, казённые склады были полны, но варвары всех четырёх сторон ещё не были приведены к покорности, а в управлении было много недостатков. Государь намеревался использовать людей, сведущих в гражданской службе и в военном деле, искал их, но соответствовавших требованиям не находил. [65]

Сначала [ханьский государь] принял Мэй-шэна^[221], [послав за ним] повозку с колёсами, обвязанными тростником^[222]. Встретив Чжуфу [Яня], выразил ему своё восхищение. Множество подданных потянулись [ко двору], выдающиеся люди устремились туда. Бу Ши был пастухом, [Сан] Хун-ян^[223] пробился из торгашей, Вэй Цин поднялся из простых слуг, Жиди^[224] был отпущен после добровольной сдачи в плен. Это всё напоминает истории былых времён о выдвижении землекопов, плотников и пастухов.

[Дом] Хань привлекал [многих] людей, что способствовало процветанию. Среди них такие высокообразованные люди, как Гунсунь Хун^[225], Дун Чжун-шу, Ни Куань; такие безупречные в поведении, как Ши Цзянь и Ши Цин^[226]; такие прямодушные, как Цзи Ань и Бу Ши; способные выдвигать талантливых, как Хань Ань-го и Чжэн Дан-ши^[227]; такие умелые в составлении повелений государя, как Чжао Юй и Чжан Тан^[228]; такие одарённые в создании произведений изящной словесности, как Сыма Цянь и [Сыма] Сян-жу^[229]; такие острословы, как Дунфан Шо и Мэй Гао^[230]; такие искусные полемисты, как Янь Чжу и Чжу Май-чэнь^[231]; такие знатоки календарных исчислений, как Тан Ду и Лося Хун^[232]; такие знатоки музыки и звукоряда, как Ли Янь-нянь^[233]; такие управленцы, как Сан Хун-ян, такие дипломаты, как Чжан Цянь и Су У^[234]; такие военачальники, как Вэй Цин и Хо Цюй-бин; такие исполнительные чиновники, как Хо Гуан^[235] и Цзинь Жиди. Всех остальных видных мужей перечислить невозможно.

Однако последующие поколения не сумели добиться таких успехов в формировании государственного устройства и в развитии культуры. Когда же Сяо Сюань[-ди]^[236] унаследовал престол, он разобрался с государственными делами, собрал и привёл в порядок то ценное, что он унаследовал [от своих предшественников], а также дал свои толкования Лю и^[237]. Он отобрал и призвал на службу наиболее талантливых [мужей], среди которых выделялись блестящие знатоки и толкователи конфуцианских сочинений Сяо Ван-чжи, Лян Цю-хэ, Ся-хоу Шэн, Вэй Сюань-чэн, Янь Пэн-цзу, Инь Гэн-ши; прославленные сочинители Лю Сян и Ван Бао^[238]. [Можно назвать таких] военачальников и первых советников, как Чжан Ань-ши, Чжао Чун-го, Вэй Сян, Бин Цзе, Юй Дин-го, Ду Янь-нянь^[239]; таких управленцев, как Хуан Ба, Ван Чэн, Гун Суй, Чжэн Хун, Чжао Синь-чэнь, Хань Янь-шоу, Инь Вэнь-гуй, Чжао Гуан-хань и им подобных^[240]. Все они имели заслуги, о которых помнили и говорили в последующие времена. [Впрочем,] по заслугам они отличались друг от друга».

ГЛАВА СТО ТРИНАДЦАТАЯ Наньюэ ле чжуань — Описание Наньюэ^[241]

Ван [государства] Наньюэ вэй То был уроженцем Чжэньдина^[242], он происходил из рода Чжао. Уже объединив Поднебесную, [дом] Цинь вторгся в [район] Янъюэ^[243], учредил области Гуйлинь, Наньхай и Сян^[244]. Туда в качестве наказания выслали на поселение осуждённых, которые прожили среди юэ тринадцать лет^[245].

[Чжао] То во времена [правления] Цинь служил лином [уезда] Лунчуань^[246] в [области] Наньхай. Когда началось правление Эр-ши (209 — 207), Жэнь Сяо, вэй Наньхая, умирая от болезни, призвал к себе лина [уезда] Лунчуань Чжао То и сказал ему: «Я узнал, что Чэнь Шэ и другие подняли мятеж, Цинь утратило праведный путь, Поднебесная страдает. Сян Юй, Лю Цзи, Чэнь Шэн, У Гуан^[247] и другие во [всех] округах и областях поднимают войска, собирают народ, как тигры, борются за Поднебесную. Срединные государства ввергнуты в смуту, неизвестно, когда наступит покой. Все видные деятели выступили против Цинь и сами стремятся к власти. Наньхай — далёкое захолустье, но я опасаюсь, что разбойничьи отряды, захватывая земли, доберутся [и сюда]. Я хотел поднять войска, перекрыть недавно проложенную дорогу, чтобы быть готовым к восстанию чжухоу. [Но] случилось так, что я серьёзно заболел. Конечно, Паньюй^[248] защищён горными кручами и теснинами, протяжённостью нань-хайских [земель, раскинувшихся] с востока на запад на несколько тысяч ли. [Кроме того,] немало людей из срединных государств^[249] поддержат нас. Став главой целого округа, можно будет создать независимое княжество. У нас нет старших чиновников, с которыми можно обсуждать эти вопросы, вот почему я призвал [вас]».

И он вручил [Чжао] То документ, возлагающий на него обязанности вэя Наньхая. Когда Сяо умер, То сразу же разослал письменные предписания [начальникам] застав в Хэнпу, Яншане и Хуанци^[250]: «Разбойничьи отряды вот-вот появятся, срочно перекройте дороги, соберите войска и держите оборону!» [67]

Затем постепенно на основании закона он устранил всех старших чиновников, поставленных Цинь, заменив их исключительно членами своего клана, а когда Цинь была уничтожена, [Чжао] То силой объединил области Гуйлинь и Сян и, самовольно заняв престол, объявил себя наньюэским У-ваном. Гао-ди, завершая приведение в порядок Поднебесной, отдавал все свои силы Срединному государству. Он простил То и не стал его наказывать.

На одиннадцатом году Хань (196 г.) [император] послал Лу Цзя^[251] возвести То на престол в качества вана Наньюэ, вручить ему половинку верительной бирки, установить с ним посольские отношения. [Надеялись, что То] объединит всех юэ, [сохранит там мир и] не станет угрозой на южных границах. Так Чанша стала граничить [с Наньюэ].

Во время правления [императрицы] Гао-хоу (187 — 180) некоторые высшие чиновники предложили запретить торговлю металлическими изделиями через заставы Наньюэ. [Чжао] То заявил: «Гао-ди возвёл меня на престол, у нас установились отношения через послов и обмен товарами. Сейчас Гао-хоу, послушав чиновников-клеветников, стремится отделить [ханьцев] от мань и и, прекратить поступление к нам [ханьских] товаров. Это, несомненно, происки вана Чанша, который желает, опираясь на Срединное государство, напасть и уничтожить Наньюэ^[252], стать [и здесь] ваном. Таковы его корыстные устремления».

После этого То [присвоил] себе почётный титул наньюэского У-ди [и] направил войска напасть на пограничные селения Чанша; они одержали победу в нескольких уездах и вернулись. Гао-хоу послала военачальника Лунлюй-хоу [Чжоу] Цзао^[253] напасть [на Наньюэ]. Случилось так, что из-за сильной жары и влажности солдаты начали болеть и умирать, войска были не в состоянии преодолеть горные перевалы.

Через год с небольшим Гао-хоу скончалась, военные действия немедленно прекратились. Поэтому [Чжао] То стал угрожать войсками своим соседям; используя деньги и товары, [на востоке] подчинил себе Миньюэ^[254], а на западе — Оуло^[255]. [Его власть распространилась] с востока на запад более чем на десять тысяч ли. С тех пор [Чжао То] стал ездить в императорском экипаже с жёлтым верхом и с прикреплённым слева бунчуком, [свои приказы] называл эдиктами, стремясь сравняться с [правителем] Срединного государства. [68]

На начальном году правления Сяо Вэнь-ди (179 г.), как только установился порядок в Поднебесной, [император] уведомил чжухоу и [вождей] варваров всех четырёх сторон света о решении покинуть [владение] Дай, занять престол и о своих благородных устремлениях^[256]. [Узнав, что] могилы родичей [Чжао] То расположены в Чжэньдине, [император] учредил там поселение для ухода за ними и для того, чтобы в соответствующее время года осуществлялись жертвоприношения. Он также призвал [ко двору] его двоюродных братьев и [назначил их на] почётные должности, делал им щедрые подарки, выказывал своё расположение. Повелел чэнсяну Чэнь Пину и другим [сановникам] выдвинуть человека, которого можно было бы направить послом в Наньюэ. Пин высказался за Лу Цзя из Хаочжи^[257], который при прежних императорах неоднократно ездил послом в Наньюэ. Тогда призвали Цзя, назначили его тайчжундафу и отправили послом, чтобы выразить осуждение [Чжао] То за самовольное восшествие на престол в качестве императора и за то, что он ни разу не прислал послов с докладом^[258].

Когда Лу Цзя прибыл, наньюэский ван очень испугался и написал [ханьскому государю] послание с извинениями, в котором говорилось: «Я, главный над мань и и, Ваш подданный,старец^[259] То, в прошлом, когда [императрица] Гао-хоу отказалась от Наньюэ, посчитал, что это произошло из-за наветов на меня чаншаского вана. К тому же издалека дошла новость, что Гао-хоу истребила всю мою родню, порушила и сожгла могилы моих предков. Из-за этого я самовольно отделился [от империи], вторгся в пограничные районы Чанша. Добавлю к этому, что мы, мань и и, расположились на бедных и влажных землях юга^[260], а на востоке миньюэсцы, собравшись, провозгласили вана; и на западе, в этой Стране Голых^[261], оулосцы и то провозгласили вана. Я же, Ваш престарелый подданный, по неразумию стал именоваться императором, чтобы доставить себе удовольствие. Как же я посмел бы уведомить об этом Небесного вана?!»^[262]. Затем, склонив голову, повинился, пожелав навечно стать фаньчэнем и подносить дань^[263].

После этого [Чжао То] издал указ по стране: «Я слышал, что два предводителя не могут стоять рядом, два мудреца не родятся в одно время. Император является мудрым Сыном Неба. Отныне и впредь отказываюсь от императорской системы управления, от [экипажа] с жёлтым верхом и с прикреплённым слева бунчуком». Лу Цзя, вернувшись, доложил обо всём [государю]. Сяо Вэнь-ди был весьма доволен. [69]

Когда наступило правление Сяо Цзина (156 — 140), [То] называл себя подданным, направлял людей ко двору на весенние и осенние приёмы. Однако, находясь в своём Наньюэ, он незаконно именовал себя прежним титулом. Направляя к нему послов, Сын Неба именовал его ваном, а двор направлял ему повеления как к остальным чжухоу. [Чжао То] умер на четвёртом году правления [У-ди] под девизом цзянь-юань (137 г.)^[264].

Наньюэским ваном стал внук [Чжао] То по имени Ху. В это время^[265] миньюэский ван Ин поднял войска и напал на пограничные селения Наньюэ. Ху направил гонца к императору с донесением, в котором сообщал: «Оба юэских [правителя] являются фаньчэнями [ханьского дома], они не имеют права по своему произволу начинать военные действия и нападать друг на друга. Сейчас Миньюэ подняло войска и напало на нас. Я не осмеливаюсь поднимать свои войска, ведь только Сын Неба отдаёт [такие] приказы».

Тогда Сын Неба одобрил верность Наньюэ своему долгу и, соблюдая обязанности [государя], поднял войска, направив двух военачальников^[266] покарать Миньюэ. [Но] войска ещё не успели перевалить через горы, как младший брат миньюэского вана Юй Шань убил Ина, чтобы сдаться [ханьцам]. После этого [Хань] военные действия прекратило.

Сын Неба послал Чжуан Чжу к южноюэскому вану для выяснения обстоятельств. [Чжао] Ху, склонив [перед ним] голову, сказал: «Сын Неба ради меня поднял войска, чтобы покарать Миньюэ. До самой смерти невозможно расплатиться за такое благодеяние». И отправил своего наследника Ин Ци служить в рядах дворцовой стражи, сказав при этом Чжу: «[Наше] владение только что подверглось нападению; вы, посланник, возвращайтесь [в столицу], я же буду денно и нощно готовиться к поездке, чтобы увидеться с Сыном Неба».

После того как Чжу уехал, сановники стали убеждать Ху: «Хань направило войска покарать [миньюэского] Ина, но этот шаг предназначался также и для того, чтобы запугать Наньюэ. К тому же покойный наш ван некогда говорил, что, служа Сыну Неба, [надо стремиться придерживаться] сроков и не нарушать этикета. Нельзя, поддавшись на уговоры, ехать на встречу [с императором]. Если поедете, можете не вернуться. А это — гибель нашему государству». Тогда Ху сказался больным и в конце концов на аудиенцию к [императору] не поехал. Через десять с лишним лет Ху действительно серьёзно заболел, [и] наследник Ин Ци попросил [70] дозволения вернуться домой. Когда Ху почил, ему присвоили посмертный титул Вэнь-ван.

Ин Ци занял престол, сохранив императорскую печать своего предшественника [с титулом] У-ди. Когда Ин Ци служил в дворцовой охране в Чанъани, он взял в жёны девушку из рода Цзю из Ханьданя^[267]. У них родился сын по имени Син. Заняв престол, [Ин Ци] в письме к императору просил утвердить женщину из рода Цзю в качестве хоу, а Сина — в качестве наследника^[268]. Ханьский [двор] неоднократно направлял послов вразумить Ин Ци, который уже долгое время находил удовольствие в беззакониях, убийствах, разврате. Боясь попасть под действие ханьских законов, единых для всех чжухоу, он упорно сказывался больным и ко двору на аудиенцию не ехал. Он послал сына Цы Гуна служить в дворцовой охране [государя]. Когда Ин Ци почил, ему присвоили посмертный титул Мин-ван.

Наследник Син вступил на престол, а его мать стала [именоваться] тайхоу. Тайхоу ещё до того, как стала супругой Ин Ци, имела связь с мужчиной из Балина^[269] [по имени] Аньго Шао-цзи. После кончины Ин Ци, на четвёртом году правления [императора У-ди] под девизом юань-дин (113 г.) ханьский [дом] послал Аньго Шао-цзи с поручением побудить [южноюэского] вана и тайхоу прибыть к [императорскому] двору, как это делали другие чжухоу. Приказали умелому оратору дафу Чжун Цзюню и другим убедить [южноюэсцев в необходимости такой поездки], храбрым воинам Вэй Чэну и другим — помочь в её осуществлении, а вэйвэю Лу Бо-дэ — возглавив войска, стать лагерем в Гуйяне^[270] и ожидать послов^[271].

Ван был молод, а тайхоу была китаянкой, в прошлом имела связь с Аньго Шао-цзи, которого и направили, чтобы использовать их личные отношения. Наньюэсцы вполне понимали это и в большинстве своём не поддерживали тайхоу. Тайхоу, опасаясь возникновения беспорядков, стремилась опереться на мощь Хань. Несколько раз [пыталась] уговорить вана и сановников самим обратиться с просьбой о переходе к «внутреннему подчинению»^[272]. К тому же через посла передала письмо императору, в котором просила [принимать их при дворе], как и других чжухоу, один раз в три года и ликвидировать пограничные заставы. Сын Неба согласился, пожаловал тамошнему чэнсяну Люй Цзя серебряную печать, [подтвердил правомочность] печатей самовольно назначенных нэйши, чжунвэя, тайфу. Отменил такие наказания, как клеймение и [71] отрезание носа, ввёл ханьские законы, как и у других чжухоу. Все [ханьские] послы оставались, чтобы держать [владение] в повиновении. Ван и тайхоу уже [начали] собираться в путь, готовить ценные подношения, необходимые для визита ко двору.

Их сян Люй Цзя был [уже] стар, служил сяном при трёх ванах [Наньюэ]. Свыше семидесяти человек из его рода стали старшими чиновниками. Все его сыновья были женаты на дочерях ванов, а дочери — замужем за сыновьями или братьями ванов. Также [он] имел родственные отношения с Цинь-ваном из Цанъу^[273]. Этот [Люй] был в стране важной фигурой, юэсцы доверяли ему и многие служили ему верой и правдой, по расположению к нему народа он превосходил самого вана. Когда ван направлял письма императору^[274], [Люй Цзя] несколько раз отговаривал его [от поездки], однако ван не прислушался. Имея мятежные замыслы, [сян] не раз сказывался больным, не желая встречаться с ханьскими послами. Послы обратили внимание на [поведение] Цзя, но из-за его высокого положения он не мог быть наказан. Ван и тайхоу тоже опасались, что Цзя и его люди начнут действовать, поэтому устроили пир, где, по замыслу ханьских послов, собирались расправиться с Цзя и его сторонниками.

[Перед] пиршеством расположились так: послы — лицом к востоку, тайхоу — к югу, ван — к северу, сян Цзя и высшие сановники — лицом к западу. Младший брат [Люй] Цзя был военачальником; он во главе своих воинов расположился снаружи. Когда начали пировать, тайхоу сказала Цзя: «"Внутреннее подчинение" выгодно для страны, и только вы, господин сян, считаете это нецелесообразным. Почему?» [Его ответом она намеревалась] вызвать негодование послов. Послы ждали каких-то действий сяна и ничего не предпринимали. Цзя, взглянув на них, понял, что дело неладно, немедленно встал и [направился] к выходу. Тайхоу разозлилась и вознамерилась убить Цзя копьём, но ван остановил её. Цзя покинул [дворец], забрал часть воинов своего младшего брата и расположил их у [своего] жилища. Сославшись на болезнь, отказался принимать и вана, и послов. Однако втайне вместе с сановниками [замыслил] поднять бунт. Ван не имел намерения покончить с [Люй] Цзя, и тот знал об этом, поэтому в течение нескольких месяцев никаких действий не предпринимал. Тайхоу совершала неблаговидные поступки, и поддержки в стране у неё не было. Она хотела самостоятельно расправиться с Цзя и его людьми, но не сумела. [72]

Сын Неба узнал, что Цзя не подчиняется вану, а сам ван и тайхоу слабы и не справляются с положением, послы же трусливы и нерешительны. В то же время, полагая, что ван и тайхоу преданы Хань и лишь один Люй Цзя является бунтовщиком, [император решил, что] не стоит посылать туда армию, а [достаточно] направить туда посланника Чжуан Цаня с двухтысячным отрядом. Цань заявил: «Если это дружественный визит, то и нескольких человек хватит; если это военный поход, то двух тысяч мало». И отказался, [сказав, что] не справится. Тогда Сын Неба разжаловал Цаня.

Один храбрец из Цзя^[275] по имени Хань Цянь-цю, который прежде занимал пост сяна при Цзибэй[-ване]^[276], смело заявил: «В этом ничтожном Юэ, где нас поддерживают и ван, и тайхоу, беспорядок вносит только один сян Люй Цзя. Дайте мне пару сотен удальцов, и я отрублю Цзя голову и доложу об этом». Сын Неба направил Цянь-цю вместе с младшим братом тайхоу Цзю Лэ во главе двух тысяч воинов в поход на Юэ.

Тогда Люй Цзя и другие восстали, разослав по стране следующий документ: «Ван ещё молод, тайхоу — китаянка, к тому же находится в преступной связи с [ханьским] послом. Она стремится полностью подчиниться [Хань], присвоила драгоценности прежних ванов, чтобы преподнести их Сыну Неба и тем угодить ему. [В поездке] её будут сопровождать много людей, но, достигнув Чанъани, она продаст их в рабство, чтобы получить от этого сиюминутную выгоду. Она пренебрегает алтарями Земли и злаков рода Чжао и будущим [нашего государства]».

Вместе со своим младшим братом [Люй Цзя] возглавил солдат и напал на вана, убил его, убил тайхоу и ханьских послов. Послал людей в Цанъу к Цинь-вану и в [другие] области и уезды сообщить [о случившемся], поставил старшего сына Мин-вана, рождённого от юэской жены, Шуян-хоу Цзянь-дэ^[277] ваном. Тем временем отряд Хань Цянь-цю занял несколько небольших селений. Тогда юэсцы открыли им дороги и [даже] снабжали продовольствием. Но когда [ханьцам] оставалось до Паньюя сорок ли, юэские войска напали на отряд Цянь-цю и уничтожили его. Отправили людей [отвезти] запечатанные верительные бирки ханьских послов на пограничную заставу. Принесли [Хань] лицемерные извинения, одновременно выставив войска для защиты стратегически важных мест.

После этого Сын Неба сказал: «Хотя Хань Цянь-цю и не добился успеха, но он возглавлял передовой отряд». И пожаловал его сыну Янь — няню титул Чэнъань-хоу. Так как старшая сестра Цзю Лэ [73] была тайхоу [в Наньюэ] и стояла за присоединение к Хань, его сыну Гуан-дэ пожаловали титул Лункан-хоу^[278].

Затем, объявив амнистию, [император] заявил: «Когда Сын Неба слаб, чжухоу борются за власть, нападают на чиновников, не карают разбойников^[279]. Ныне Люй Цзя, Цзянь-дэ и им подобные восстали, самовольно заняли престол и благоденствуют. Повелеваю: амнистированным вместе со стотысячной армией лоучуаней, что [сейчас расположена] к югу от Янцзы и Хуайхэ, отправиться карательным походом».

На пятом году [правления У-ди] под девизом юань-дин (112 г.), осенью, вэйвэй Лу Бо-дэ^[280] был назначен фубо-цзянцзюнем. Он выступил из Гуйяна, спустился вниз по реке Хуйшуй^[281]. Ведавший титулатурой дувэй Ян Пу был назначен лоучуань-цзянцзюнем. Он выступил из Юйчжана, и спустился (поднялся!) к [заставе] Хэнпу^[282]. Из двух юэских хоу, ранее перешедших на сторону [Хань], один был назначен гэчуань-цзянцзюнем, другой — лицзянцзюнем. Они выступили из Линлина^[283] и, спустившись по реке Лишуй, подошли к Цанъу. Направили [юэсца] Чии-хоу возглавить [амнистированных] преступников из Ба и Шу, а также воинов Елана^[284] и спуститься вниз по реке Цзанкэ^[285], чтобы присоединиться ко всей армии у Паньюя.

На шестом году [правления У-ди] под девизом юань-дин (111 г.), зимой, лоучуань-цзянцзюнь [Ян Пу] во главе отборных воинов вырвался вперёд и занял Сюнься^[286], прорвался через Шимэнь^[287] и, захватив здесь юэские суда с провиантом, продолжал наступать. Разгромил авангард юэских сил и с несколькими десятками тысяч воинов стал ожидать подхода фубо[-цзянцзюня Лу Бо-дэ].

Фубо-цзянцзюнь, командовавший [амнистированными] преступниками, из-за длинного перехода к назначенному времени [на встречу] опоздал, [кроме того,] к моменту встречи с лоучуанем [Ян Пу] у него в отряде оставалась [всего] тысяча с небольшим человек. Они продвигались вместе, но лоучуань шёл впереди и первым достиг Паньюя.

[Чжао] Цзянь-дэ и [Люй] Цзя [возглавляли] оборону города. Лоучуань выбрал себе наиболее удобное место [для нанесения удара], расположившись на юго-восточном фланге, а фубо — на северо-западном. На закате лоучуань напал и нанёс поражение юэсцам, [сумев] пустить огонь за городские стены.

Юэсцы были наслышаны о [военных] заслугах фубо [Лу Бо-дэ]. Стемнело, и они не знали, сколько у него войск. Фубо, заняв позиции, послал людей призвать осаждённых сдаваться, обещая [74] сохранить им посты. Сдавшимся велел вернуться и призывать других [к тому же]. [Тем временем] лоучуань своими силами атаковал подожжённый город, и это ускорило поток сдающихся в лагере фубо [Лу Бо-дэ]. Когда настало утро, ему сдался весь город.

Люй Цзя и Цзянь-дэ ещё ночью с несколькими сотнями своих приближённых бежали к морю и на судах отплыли на запад. Фубо, допросив одного знатного человека из числа сдавшихся, узнал, в каком направлении [бежал] Люй Цзя, и выслал за ним погоню. [В итоге] сяовэй сыма Су Хун за захват Цзянь-дэ был пожалован титулом Хайчан-хоу, а юэский лан Ду Цзи^[288] за поимку Цзя был пожалован титулом Линьцай-хоу^[289].

Цанъуский ван Чжао Гуан был одного рода с [южно]юэским ваном. Узнав о приближении ханьских войск, он уведомил ханьцев через Дина^[290], лина юэского [уезда] Цзеян^[291], о своём согласии перейти в подчинение Хань. Цзюй Вэн, инспектор юэской [области] Гуйлинь^[292], убедил оу и ло подчиниться Хань^[293]. Все получили титул хоу^[294].

Войска командующих десантными и плоскодонными судами, а также отряды Чии-хоу из Елана ещё не успели добраться [до Паньюя], а Наньюэ уже было покорено. После этого было создано девять областей^[295]. Фубо-цзянцзюнь [Лу Бо-дэ] получил дополнительные земельные пожалования. Лоучуань-цзянцзюнь [Ян Пу] за штурм укреплённого города получил титул Цзянлян-хоу^[296].

С тех пор как вэй То впервые стал ваном, через пять поколений [правителей], или девяносто три года, государство погибло.

Я, тайшигун, скажу так.

Благодаря усилиям Жэнь Сяо, вэй То стал ваном, а когда установилась власть Хань, он стал одним из чжухоу. Когда воины Лунлюй[-хоу] попали в тяжёлое положение из-за [жары и] влажности и стали умирать, То ещё более возгордился. После начала столкновений с Оуло положение Наньюэ осложнилось. Ханьские армии приблизились к его границам. Ин Ци служил при [ханьском] дворе, а его потомки привели к гибели [юэское] государство. Самовольные поступки женщины из рода Цзю и недостаток преданности у Люй Цзя привели к тому, что [род] лина [Чжао] То не имел продолжения.

Лоучуань [Ян Пу] следовал своим устремлениям, но из-за нерадивости породил сумятицу; а фубо [Лу Бо-дэ] хотя и оказался в трудных условиях, но хорошо продумывал свои действия и ещё больше преуспел. Так несчастье превращается в удачу. Чередование успеха и поражений подобно скрученным в верёвку нитям^[297].

ГЛАВА СТО ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ Дунъюэ ле чжуань — Описание восточных юэ^[298]

Предками вана Миньюэ У-чжу и [дунъ]юэского Дунхай-вана Яо были потомки юэского вана Гоу Цзяня^[299]. Они принадлежали к роду Цзоу. [Когда] Цинь объединила Поднебесную, вся местная знать захирела, а на их землях образовали область Миньчжун^[300]. После начала мятежей чжухоу против Цинь (209 г.), У-чжу и Яо, возглавив юэ, примкнули к начальнику [уезда] Поян У Жую^[301], известному как По-цзюнь, и присоединились к чжухоу [в борьбе] за уничтожение Цинь.

В то время Сян Цзи^[302] жаловал титулы, [но У-чжу и Яо] ванами не признал, поэтому они не поддержали Чу. Ханьцы разбили [войска] Сян Цзи. У-чжу и Яо, возглавляя юэ, выступили в поддержку Хань. На пятом году [власти] Хань (202 г.) [император] вновь сделал У-чжу Миньюэ-ваном, чтобы тот правил прежним владением в Миньчжуне со столицей в Дунъе^[303].

На третьем году [правления императора] Сяо Хуя (192 г.), отмечая заслуги Юэ при Гао-ди, объявили, что у миньского государя Яо и его народа большие заслуги. Пожаловали Яо титул Дунхай-вана, сделав столицей Дунъоу^[304]. В просторечии его именовали Дунъоу-ваном.

Через несколько поколений, на третьем году [правления] Сяо Цзина (154 г.), уский ван [Лю] Пи восстал^[305]. Он хотел, чтобы миньюэсцы последовали [за ним], но Миньюэ[-ван] не согласился. За усцами последовало лишь Дунъоу. Чтобы разбить усцев, ханьцы переманили на свою сторону дунъоу, которые и убили уского вана в Даньту^[306]. Поэтому [они] избежали наказания и вернулись на родину.

Цзы Цзюй, сын У-вана, бежал в Миньюэ, озлобленный на Дунъоу[-вана] за то, что тот убил его отца. [Поэтому] он часто убеждал Миньюэ[-вана] напасть на Дунъоу. На третьем году [правления [76] У-ди] под девизом цзянь-юань (138 г.) Миньюэ[-ван] поднял свои войска и окружил [столицу] Дунъоу. У осаждённых иссякли запасы продовольствия, они оказались в тяжёлом положении и намеревались сдаться. Тогда направили посланца к Сыну Неба с просьбой о помощи. Сын Неба обратился к тайвэю Тянь Фэню^[307]. Фэнь заявил: «Юэсцы нападают друг на друга, это повторяется снова и снова, к тому же [ранее] они неоднократно восставали, и нет смысла обременять Срединное государство помощью им. Со времён Цинь их предоставили собственной судьбе и не считали подданными»^[308]. Тогда чжундафу Чжуан Чжу, упрекая Фэня, сказал: «Хуже всего, обладая силой, не оказать помощь, обладая добродетелью, не оказать покровительства. Если мы действительно в состоянии [помочь], зачем же оставлять их в беде? Циньский дом даже Сяньян^[309] оставил. Разве можно так поступать в отношении Юэ? Когда малое княжество, находясь в бедственном положении, взывает о помощи к Сыну Неба, а Сын Неба не откликается, то к кому же ему обратиться в поисках покоя? И смогут ли тогда правители всех владений считать себя сыновьями [императора]?»

Государь сказал: «[Предложения] тайвэя недостаточно продуманны. Я недавно на престоле и не хотел бы вручать военачальнику верительный знак [с предписанием] поднять войска областей и владений». [Тем не менее] направили Чжуан Чжу с полномочиями поднять войска [области] Куайцзи. Тайшоу Куайцзи, желая остаться в стороне, не стал поднимать войска. Тогда [Чжуан] Чжу, казнив одного сыма, показал серьёзность своих намерений. [А затем] поднял войска и отправил их морем на помощь Дунъоу. [Они ещё] не добрались [до места], когда [правитель] Миньюэ вывел свои войска. [Правитель] Дунъоу обратился с просьбой переселить всех [жителей его] владения в Срединное государство. После этого весь его народ был размещён [на землях] междуречья Янцзы и Хуайхэ^[310].

На шестом году [правления У-ди] под девизом цзянь-юань (135 г.) Миньюэ напало на Наньюэ. [Правитель] Наньюэ, соблюдая соглашение с Сыном Неба, не осмелился самовольно поднять войска и бросить их в бой, а [лишь] сообщил [императору о нападении]. Государь приказал дасину Ван Хую выступить из Юйчжана, а дануну Хань Ань-го выступить из Куайцзи. Оба были назначены цзянцзюнями. Их войска [ещё] не перевалили через горы, когда миньюэский ван Ин поднял армию, чтобы занять стратегически важные проходы. [77]

Его младший брат Юй Шань, совместно с сяном и своими родичами замышляя [бунт], говорил: «Ван самовольно поднял войска и напал на Наньюэ, не испросив [высочайшего] согласия, поэтому и пришли войска Сына Неба, чтобы покарать нас. Ныне ханьские армии многочисленны и сильны, и даже если нам посчастливится их одолеть, то вслед им прибудет ещё больше, и они остановятся, лишь уничтожив наше государство. Если мы сейчас убьём [нашего] вана и принесём извинения Сыну Неба, он прислушается к нам и отзовёт свои армии, тогда наше княжество непременно сохранится. Если же наших извинений не примут, придётся сражаться, а если мы не победим, то сумеем бежать морем». Все одобрили [этот план]. Тогда вана убили и его голову послали дасину [Ван Хую].

Дасин сказал: «Мы прибыли, чтобы покарать вана; сейчас мы получили его голову, извинения принесены. Победить не воюя — что может быть лучше!» И он направил гонца сообщить об этом дануну [Хань Ань-го], а также отправил посланца поднести голову убитого вана Сыну Неба и доложить ему обо всём.

В высочайшем указе о приостановке действий обеих армий говорилось: «Главарями заговора были Ин и ему подобные, только внук У-чжу [по имени] Чоу, правитель Яо, не причастен к этим замыслам». Тогда же он послал ланчжуна поставить Чоу юэским Яо-ваном, чтобы он [продолжал] совершать жертвоприношения духам прежних правителей Миньюэ.

Юй Шань, убив [Цзоу] Ина, приобрёл большое влияние в своём княжестве, жители которого подчинились ему, и он самовольно провозгласил себя ваном. Яо-ван [Чоу] был не в состоянии удерживать всю полноту власти над своим народом. Сын Неба узнал об этом, но, посчитав, что из-за Юй Шаня не стоит вновь поднимать войска, сказал: «Юй Шань не раз вместе с Ином замышлял бунт, но затем [сам] отрубил голову Ину, [что избавило нас от необходимости] затруднять [свои] войска». И потому поставил Юй Шаня Дунъюэ-ваном, сделав его равным Яо-вану.

Когда настал пятый год [правления У-ди] под девизом юань-дин (112 г.), Наньюэ восстало. Дунъюэ-ван Юй Шань доложил об этом императору письмом, где просил [разрешить ему] вместе с восемью тысячами воинов, следуя за лоучуань-цзянцзюнем [Ян Пу], ударить по Люй Цзя и другим [бунтовщикам]. Но когда войска прибыли в Цзеян^[311], он, ссылаясь на штормовой ветер и волны, не двинулся [вперёд] и, испытывая сомнения, тайно снёсся с Наньюэ. Когда же ханьцы заняли Паньюй, [Юй Шань туда так и] не пришёл. Тогда [78] лоучуань-цзянцзюнь Ян Пу отправил посланцев с докладом императору с просьбой разрешить [его] войскам ударить по Дунъюэ. Но государь заявил, что воины уже сильно устали, и [новый поход] не разрешил, [распорядился] отвести войска, приказав военачальникам разместить их в Юйчжане и Мэйлине^[312], и ждать приказа.

На шестом году [правления У-ди] под девизом юань-дин (111 г.), осенью, Юй Шань, узнав, что лоучуань[-цзянцзюнь Ян Пу] хотел покарать [Дунъюэ] и что ханьские войска [уже] движутся к границам, восстал, направив свои отряды блокировать пути подхода ханьцев. Он присвоил Цзоу Ли и таким же, как он, цзянцзюням почётное звание туньхань-цзянцзюнь, занял Байша, Улинь^[313], Мэйлин, убив трёх ханьских сяовэев. Тогда Хань направило дануна Чжан Чэна, в прошлом [носившего титул] Шаньчжоу-хоу [по имени] Чи^[314], возглавить военных поселенцев, [но] тот атаковать [восставших] не осмелился и отступил на [более] удобные позиции. [Позднее] за бездействие и трусость был казнён.

Юй Шань изготовил [для себя] императорскую печать [с титулом] «У-ди», захватил престол и вздорными речами обманывал народ. [Тогда] Сын Неба повелел хэнхай-цзянцзюню Хань Юэ^[315] выступить из Гоучжана^[316] и двигаться морем с востока, лоучуань-цзянцзюню Ян Пу — выступить из Улиня, чжунвэю Ван Вэнь-шу — из Мэйлина, а Юэ-хоу, командующему судами гэчуань и сялай, — из Жосе^[317] и Байша. На первом году [правления У-ди] под девизом юань-фэн (111 г.), зимой^[318], все они вступили [в пределы] Дунъюэ. [Правитель] Дунъюэ заранее расположил войска на стратегически важных позициях и направил сюньбэй-цзянцзюня оборонять Улинь. [Тот сумел] нанести поражение нескольким сяовэям лоучуань-[цзян]цзюня и убить [нескольких ханьских] старших чиновников. Юань Чжун-гу из Цяньтана^[319], служивший под началом лоучуань-цзянцзюня, убил сюньбэй-цзянцзюня. [За это] ему пожаловали титул Юйэр-хоу^[320]. Но войска самого [Ян Пу] не продвинулись.

Поскольку юэский Янь-хоу [по имени] У Ян в своё время переселился в Хань, ханьский [император] направил его уговорить Юй Шаня подчиниться [Хань], но Юй Шань к нему не прислушался. Ещё до того как прибыл хэнхай-цзянцзюнь [Хань Юэ], юэский Янь-хоу У Ян вместе с семью сотнями своих земляков восстал [против Юй Шаня] и атаковал юэские войска в Ханьяне^[321]. Обсуждая план действий, его сторонники — Цзяньчэн-хоу Ао^[322] со своими людьми, а также Яо-ван Цзюй Гу — говорили так: «Зачинщиком [войны] [79] является Юй Шань, он заставляет нас защищать его владение. Сейчас ханьские армии уже прибыли, [их] много, [и сила их] велика. Если покончить с Юй Шанем и явиться с повинной к [ханьским] военачальникам, то мы, возможно, избежим наказания». После этого они сообща убили Юй Шаня и вместе с его войсками сдались хэнхай-цзянцзюню [Хань Юэ].

В итоге Яо-вану Цзюй Гу был пожалован титул Дунчэн-хоу^[323] и десять тысяч дворов [податных]; Цзяньчэн-хоу Ао пожалован титул Кайлин-хоу^[324]; юэскому Янь-хоу У Яну пожалован титул Бэйши-хоу^[325]; хэнхай-цзянцзюню [Хань] Юэ даровали титул Аньдао-хоу^[326]; сяовэю из армии хэнхай[-цзянцзюня] по имени [Лю] Фу даровали титул Ляоин-хоу^[327]. Фу, сын чэнъянского Гун-вана, в прошлом был Хайчан-хоу^[328], [но], обвинённый в преступлении, утратил титул. Во время военных действий успехов не имел, [однако] из-за принадлежности к царскому роду [вновь стал] хоу. Все остальные военачальники, не имевшие боевых заслуг, пожалований не получили. Дунъюэский военачальник До Цзюнь, когда ханьские армии [уже] прибыли, бросил свои войска и сдался, ему был пожалован титул Уси-хоу^[329].

Позже Сын Неба заявил, что Дунъюэ невелико и жизнь там тяжела, Миньюэ вело себя дерзко и не раз бунтовало. [Поэтому] император приказал военным и чиновникам переселить эти народы в междуречье Янцзы и Хуайхэ. Земли Дунъюэ опустели.

Я, тайшигун, скажу так.

Хотя Юэ и населено варварами, его прежние [правители] обладали великими заслугами и проявляли добродетель по отношению к народу. Иначе как бы они могли [править] так долго? В прошлом в течение ряда поколений их правители [носили титулы] ванов, а Гоу Цзянь [даже] стал гегемоном. Однако Юй Шань поднял мятеж, царство было уничтожено, народ выселен. Их потомки — Яо-ван Цзюй Гу и другие — ещё имели титулы хоу и владели десятками тысяч дворов. Поэтому мы и знаем, что Юэ много поколений управлялось гунами и хоу. Всё это [благодаря наследию] их предка Юя^[330].

ГЛАВА СТО ПЯТНАДЦАТАЯ Чаосянь ле чжуань — Описание Чаосяни^[331]

Ван Чаосяни^[332] [Вэй] Мань^[333] был родом из [княжества] Янь. В самом начале, когда Янь было ещё в силе, он захватил [земли княжеств] Чжэньфань^[334] и Чаосянь, поставил там чиновников и построил пограничные укрепления. [После того как] Цинь уничтожило Янь, эти земли находились за внешними границами [области] Ляодун^[335].

Когда возникла [империя] Хань, посчитали, что эти земли расположены далеко и их трудно будет оборонять, [поэтому] стали восстанавливать и перестраивать прежние укрепления в Ляодуне, подчинив Янь все земли до пограничной реки Пэйшуй^[336]. Когда яньский ван Лу Вань восстал^[337] и переметнулся к сюнну, Мань бежал. [Он] собрал более тысячи сторонников, они связали волосы пучком, надели варварские одежды^[338], двинулись на восток, покинули укреплённые районы, переправились через Пэйшуй и поселились на пустующих землях, прежде принадлежавших Цинь, кочуя в приграничных районах. Постепенно он подчинил себе мань и и из Чжэньфаня и Чаосяни, а также бежавших туда жителей бывших [княжеств] Янь и Ци и стал управлять ими, [учредив] ставку в Ван-сяне^[339].

При Сяо Хуй[-ди и императрице] Гао-хоу, [когда] Поднебесная начала приходить в порядок, тайшоу области Ляодун договорился с [Вэй] Манем о [его статусе] внешнего подданного [ханьцев], [чтобы он] защищал заставы от [племён] мань и и, не позволяя им вторгаться в [ханьские] пределы. [А если кто-либо из] вождей мань и и пожелает отправиться на приём к Сыну Неба, то этому не чинить препятствий. Узнав [об этих условиях], император одобрил [договор], поэтому Мань, опираясь на него, сумел собрать военные силы и богатства, чтобы покорить соседние мелкие владения. Ему подчинились Чжэньфань и Линьтунь^[340], и [его] земли [стали простираться] на несколько тысяч ли. [81]

[Мань] передал [свою власть] сыну, [затем она] перешла к внуку Ю Цзюю^[341], который заманивал [к себе] всё больше беглецов из Хань. К тому же [и сын, и внук] ни разу не прибыли на аудиенцию [ко двору]. [Правители] Чжэньфаня и многих других соседних владений [не раз] обращались к императору [с просьбами] быть принятыми [при дворе] Сына Неба, но [эти послания] не пропускались.

На втором году [правления У-ди] под девизом юань-фэн (109 г.) Хань направило Шэ Хэ выговорить Ю Цзюю за то, что он не исполняет императорских указов. Когда [Шэ] Хэ возвращался обратно и достиг границы у [реки] Пэйшуй, он приказал своей свите убить сопровождавшего его чаосяньского мелкого князька [по имени] Чжан. [После этого] сразу переправился через реку и вступил за линию застав, а вернувшись [в столицу], доложил Сыну Неба: «Я убил чаосяньского военачальника». Император, учитывая заслуги Хэ, не стал его осуждать, а назначил дувэем восточной части Ляодуна^[342]. [Правитель] Чаосяни был озлоблен на Хэ, поднял войска, внезапно напал на [Шэ] Хэ и убил его.

Сын Неба объявил амнистию преступникам [для пополнения армии], чтобы напасть на Чаосянь. Осенью он приказал лоучуань-цзянцзюню Ян Пу следовать через [княжество] Ци в [залив] Бохай. Отряду из пятидесяти тысяч воинов под командованием цзо-цзянцзюня Сюнь Чжи [было приказано] выступить из Ляодуна и покарать Ю Цзюя. Ю Цзюй поднял войска и занял позиции в горных теснинах. Один из младших командиров цзо-цзянцзюня [по фамилии] До, который возглавлял отряд, сформированный в Ляодуне, вырвался вперёд, но был разбит, его отряд рассеян. До бежал, его арестовали и казнили. Лоучуань-цзянцзюнь руководил отрядом из семи тысяч солдат, выходцев из [княжества] Ци, и первым достиг Вансяня. Ю Цзюй стал оборонять город, но прознав, что солдат у лоучуаня мало, вышел из-за стен города и атаковал его. [Войско] лоучустя было разбито и обратилось в бегство. Цзянцзюнь Ян Пу, потеряв множество своих [солдат], бежал в горы, где укрывался более десяти дней, постепенно собирая разбежавшихся воинов. [В это время] цзо-цзянцзюнь [Сюнь Чжи] напал на чаосяньскую армию, которая располагалась к западу от реки Пэйшуй, но потерпел поражение и не смог продвинуться вперёд.

Сын Неба, из-за того что оба его военачальника не добились успеха, направил Вэй Шаня^[343], чтобы тот всей военной мощью вынудил Ю Цзюя [подчиниться Хань]. Ю Цзюй, встретив посланника [Хань], склонил голову и повинился: «Я намеревался сдаться, но [82] опасался, что оба [ваших] военачальника обманут меня и убьют. Сейчас, увидев вашу верительную бирку [посла], прошу принять [мою] капитуляцию». [Затем он] отправил своего наследника [ко двору Хань] с извинениями. [Также] преподнёс пять тысяч лошадей и провиант для [ханьской] армии. [Вместе с сыном] он отправил более десяти тысяч солдат. Когда они добрались до реки Пэйшуй, [ханьский] посланник и цзо-цзянцзюнь заподозрили измену и сказали наследнику, чтобы сопровождавшие его люди оставили своё оружие, поскольку он уже капитулировал [перед Хань]. Но наследник, в свою очередь, заподозрил, что посланник и цзо-цзянцзюнь [намерены] обмануть и убить его, и не стал переправляться через Пэйшуй, а повернул назад. Когда [Вэй] Шань вернулся [в столицу] и доложил Сыну Неба [о случившемся], тот казнил Шаня.

Цзо-цзянцзюнь, разбив [чаосяньскую] армию на [реке] Пэйшуй, двинулся вперёд и подошёл к стенам города [Вансянь], окружив его с северо-запада. Лоучуань тоже подошёл сюда, разместившись к югу от города. Ю Цзюй стал ещё больше укреплять городскую оборону. Прошло несколько месяцев, а [город] так и не был взят.

Цзо-цзянцзюнь [Сюнь Чжи], который в прошлом был шичжуном и [пользовался] благосклонностью [вышестоящих], командовал отважными воинами из Янь и Дай; им сопутствовали победы, которыми они весьма гордились. Солдаты лоучуаня [Ян Пу] были выходцами из Ци, они прибыли морем и уже перенесли немало неудач. Они первыми вступили в бой с [силами] Ю Цзюя, испытали позор поражения. Солдаты были напуганы, а командиры переживали чувство стыда. [Хотя Ян Пу] держал Ю Цзюя в осаде, он часто думал о заключении мира.

[Тем временем] цзо-цзянцзюнь [Сюнь Чжи] предпринимал ожесточённые атаки на [город], и сановники Чаосяни тайно послали своего человека к лоучуаню [Ян Пу] договориться о капитуляции. [Посланцы обеих сторон] ездили туда-сюда, но договориться [так и] не смогли. Цзо-цзянцзюнь несколько раз назначал сроки совместных военных действий с лоучуанем, но тот, думая лишь о скорейшем воплощении в жизнь своего плана, не являлся на встречу. Цзо-цзянцзюнь тоже посылал людей побудить Чаосянь к скорейшей сдаче, но чаосяньцы не соглашались, будучи расположены к лоучуаню. Вот почему оба военачальника враждовали. Цзо-цзянцзюнь был уверен, что именно лоучуань несёт ответственность за проигранные сражения. Поскольку тот сейчас тайно установил добрые [83] отношения с [сановниками] Чаосяни, а капитуляции всё нет, то он подозревал, что [Ян Пу] планирует поднять мятеж, но ещё не решился.

Сын Неба заявил, что его военачальники оказались бездарными. Сначала убедить Ю Цзюя сдаться был отправлен Вэй Шань. А когда Ю Цзюй послал [своего] наследника, то [Вэй] Шань не смог самостоятельно решить [эти вопросы], его планы, как и [планы] цзо-цзянцзюня, оказались ошибочными, и соглашение было нарушено. Ныне оба военачальника окружили город, но между ними нет согласия, поэтому [кампания так] долго не завершается. [Император] отправил тайшоу области Цзинань Гунсунь Суя исправить положение и принять необходимые меры.

[Когда] Суй прибыл, цзо-цзянцзюнь сказал [ему]: «Чаосянь уже давно должна была сдаться. На то, что они до сих пор не сдались, есть свои причины». [Он] рассказал о том, что лоучуань несколько раз не являлся [на назначенные встречи], сообщил [Гунсунь] Сую о своих мыслях [по этому поводу] и добавил: «Если сейчас не принять мер, боюсь, это кончится большой бедой не только для [войска] лоучуаня — Чаосянь заодно погубит и мою армию». Суй с ним согласился и, опираясь на свои полномочия, призвал лоучуань-цзянцзюня явиться в ставку цзо-цзянцзюня, чтобы разработать план действий. Он также приказал подчинённым цзо-цзянцзюня взять под стражу лоучуань-цзянцзюня и объединить обе армии, [после чего] доложил [о принятых мерах] Сыну Неба. Сын Неба [приказал] казнить [Гунсунь] Суя^[344].

Цзо-цзянцзюнь, объединив обе армии, немедленно усилил нажим на Чаосянь. [В это время] чаосяньский сян Лу Жэнь, сян Хань Инь, ницисян^[345] Шэнь и цзянцзюнь Ван Цзя обсуждали план действий: «Вначале мы намеревались сдаться лоучуаню, но он арестован, один цзо-цзянцзюнь командует обеими армиями, и военные действия усиливаются. Опасаемся, что мы не сможем ему противостоять, а наш ван не намерен капитулировать». И тогда Инь, Цзя и Лу Жэнь бежали и сдались ханьцам. Лу Жэнь по дороге погиб.

На третьем году [правления У-ди] под девизом юань-фэн (108 г.), летом, ницисян Шэнь послал человека убить вана Чаосяни Ю Цзюя и [затем] сдался [ханьцам]. Город Вансянь [ещё] не был взят, когда один из сановников Ю Цзюя по имени Чэн И тоже восстал и стал нападать на [ханьских] чиновников. Цзо-цзянцзюнь [Сюнь Чжи] послал Чжан Сяна, сына Ю Цзюя, вместе с Цзуем, сыном советника Лу Жэня, оповестить народ [о предстоящей [84] капитуляции] и убить Чэн И. В конце концов Чаосянь была усмирена и поделена на четыре области^[346].

[Ницисян] Шэнь был пожалован титулом Хуацин-хоу^[347], [Хань] Инь — титулом Дицзюй-хоу^[348], [Ван] Цзя — титулом Пинчжоу-хоу^[349], Чжан [Сян] — титулом Цзи-хоу^[350]; Цзуй за то, что после смерти отца имел заслуги, получил титул Вэньян-хоу^[351].

Цзо-цзянцзюня призвали [в столицу] и обвинили в том, что в борьбе за заслуги он был завистлив к другим, ловко [манипулировал] планами [военных операций]. Его казнили на рыночной площади. Лоучуань-цзянцзюнь [Ян Пу] также был обвинён в том, что, когда он с войсками прибыл в Лекоу^[352] и должен был дожидаться цзо-цзянцзюня, самовольно ринулся в наступление и понёс большие потери. Его должны были казнить, но он откупился и стал простолюдином.

Я, тайшигун, скажу так^[353].

Ю Цзюй полагался на естественные преграды, но в его царстве пресеклись жертвоприношения [предкам]. Шэ Хэ добился успеха обманом и был первым, кто начал военные действия. Силы лоучуаня были ограничены, он попал в тяжёлое положение и за это был обвинён. Он сожалел о [своих] промахах под Паньюем, но оказался под подозрением в подготовке мятежа. Сюнь Чжи хотя и добился успеха, но, как и [Гунсунь] Суй, был казнён. Так оба военачальника оказались опозорены; хотя и командовали войсками, но не получили титула хоу.

ГЛАВА СТО ШЕСТНАДЦАТАЯ Синаньи ле чжуань — Описание юго-западных и^[354]

У юго-западных и было множество племенных вождей, среди которых самый могущественный правил в Елане^[355]. К западу от него были многочисленные племена мимо^[356], [среди которых] самое крупное располагалось в Дянь^[357]. Среди многих племён, живших к северу от Дянь, наиболее сильным считалось Цюнду^[358]. Все они укладывали волосы в пучок, [занимались] обработкой полей, жили селениями.

На запад от них, [но] восточнее Тунши^[359] и на север вплоть до Еюй^[360] [проживали племена], именовавшиеся суй и куньмин^[361]. Эти [люди] завязывали волосы узлом, кочевали вслед за [своим] скотом, не имели постоянного места жительства и вождей. Они занимали пространство в несколько тысяч квадратных ли. К северо-востоку от суй располагалось множество [других] племён, среди которых крупнейшими были Си и Цзоду^[362].

Из племён к северо-востоку от Цзо[ду] крупнейшими были жань и ман^[363]. Некоторые [из тех племён] были оседлыми, другие кочевали; [все они] проживали на западе Шу. К северо-востоку от жань и ман из множества племён самым большим было байма^[364]. Эти [племена] относились к ди. Таково [расположение] варваров мань и и, живущих к югу и западу от Ба и Шу.

Ранее, в правление чуского Вэй-вана^[365] послали цзянцзюня Чжуан Цяо во главе войска пройти вверх по Янцзы и подчинить [земли] к западу от Ба и Цяньчжуна. Чжуан Цяо был потомком чуского Чжуан-вана^[366]. Цяо достиг [озера] Дяньчи^[367] площадью в триста квадратных ли, в окрестностях которого на протяжении тысяч ли раскинулась плодородная равнина^[368]. Опираясь на военную силу, [Цяо] утвердил [в этих местах] власть Чу. Когда он уже намеревался возвратиться с докладом, Цинь [попыталось] напасть^[369] и захватить чуские области Ба и Цяньчжун, но [циньцы] не смогли [86] преодолеть укрепления вдоль дорог и отступили. Полагаясь на свои многочисленные [войска, Чжуан Цяо объявил себя] дяньским ваном, сменил одежды, [начал] следовать местным обычаям и стал [полноправным] правителем.

Во времена Цинь [армия во главес] Чан Э^[370], покоряя [эти земли, пробивала] дороги [шириною] в пять чи^[371]. Во всех местных царствах [циньцы] ставили [своих] чиновников. Через десять с лишним лет Цинь погибла. [Дом] Хань, придя к власти, от этих царств отказался и восстановил старые укреплённые границы с Шу. Некоторые жители Ба и Шу тайно вели торговлю через границу, вывозя лошадей из Цзо, рабов и яков из Бо^[372]. Благодаря этому Ба и Шу богатели.

На шестом году [правления У-ди] под девизом цзянь-юань (135 г.) дасин Ван Хуй выступил против Дунъюэ. В Дунъюэ убили [своего] вана Ина, о чём и сообщили [Ван Хую]^[373]. Возглавлявший войска [Ван] Хуй направил Тан Мэна, лина Пояна, доложить [о событиях] наньюэскому [вану].

В Наньюэ за трапезой Мэну подали шуский цзюйцзян^[374]. [Тан] Мэн спросил, откуда его привозят. Ему ответили: «Его привозят с северо-запада, с реки Цзанкэ^[375], [которая в нижнем течении достигает] ширины в несколько ли и протекает под стенами Паньюя». Когда Мэн вернулся в Чанъань, он расспросил торговца из Шу. Тот ответил: «Только из Шу вывозится цзюйцзян, немало его поступает с рынков в Елане. Елан расположен поблизости от реки Цзанкэ. Ширина реки там более ста шагов, по ней могут плавать суда. [Правитель] Наньюэ, используя свои богатства, подчинил Елан своему влиянию, которое на западе достигает Тунши^[376], однако далее его власть не распространяется».

Тогда [Тан] Мэн направил императору письмо, в котором говорилось: «Ван Наньюэ ездит в колеснице с жёлтым верхом, с бунчуком с левой стороны; его земли простираются с востока на запад более чем на десять тысяч ли. На словах он признаёт себя внешним подданным [Хань], [на деле же] является единоличным властителем округа. Если двинуться от Чанша и Юйчжана, то водные пути там в большинстве случаев пресекаются, передвигаться трудно. Но я узнал, что в Елане имеются превосходные воины, там можно будет набрать более ста тысяч; их надо будет посадить на суда и плыть по реке Цзанкэ. Появившись неожиданно, мы осуществим прекрасный план покорения юэ. Так, силами Хань, с помощью ресурсов Ба и Шу, пройдя через Елан и поставив там своих чиновников, мы сильно облегчим [себе задачу]». [87]

Император одобрил [этот план], назначил [Тан] Мэна ланчжунцзяном, [передал] под его команду тысячу солдат и более десяти тысяч обозных. Пройдя земли Ба и Шу и заставу Цзогуань^[377], [Мэн] встретился с еланским хоу До Туном. Мэн [преподнёс ему] богатые подарки, посулами и угрозами заставил принять [ханьских] чиновников, его сына назначил лином. [Жители] всех малых селений Елана были очень заинтересованы в ханьских шёлковых тканях, но понимали, что дороги к ним из Хань плохие и поэтому [ткани] получать трудно. Вот почему они примирились с условиями [Тан] Мэна.

[Тан Мэн] вернулся [в столицу] и доложил [о результатах], а затем образовали область Цяньвэй^[378]. Послали воинов из Ба и Шу прокладывать дорогу, которая вела от Бо[дао]^[379] к реке Цзанкэ. Сыма Сян-жу^[380], выходец из Шу, высказался за то, чтобы в Цюн и Цзо, где жили западные и, тоже учредили область. Сян-жу послали в ранге ланчжунцзяна [в эти земли], чтобы поставить в известность [местные народы] о том, что они все причислены к южным и, в [их землях] будет учреждён пост дувэя и создано более десяти уездов, которые станут частью [области] Шу.

В это время четыре области^[381], включая Ба и Шу, совместно прокладывали дорогу к западным и южным и, охраняли стройку и осуществляли доставку провианта. [Работы шли уже] несколько лет, [но] дорога не была проложена. Люди выбивались из сил, страдали от голода и сырости, разбегались, умирали во множестве. К тому же западные и южные и неоднократно восставали, и приходилось посылать войска, чтобы отразить их нападения; расходы росли, [закончить строительство] не удавалось.

Император был этим озабочен и направил Гунсунь Хуна изучить положение дел на месте. Вернувшись, тот доложил, что [идея строительства] неверна. Когда [Гунсунь] Хун стал юйшидафу, в Шофане строили укрепления, чтобы, опираясь на Хуанхэ, изгонять ху^[382]. Поэтому Хун несколько раз докладывал о том, что [проведение дороги] к южным и западным и приносит [слишком большой] ущерб и его нужно приостановить, сосредоточив все силы против сюнну. Император прекратил [строительство дороги к] западным и, а управлять уездами Наньи и Елан поставил одного дувэя. В скором времени последовал приказ возводить в Цяньвэе укрепления собственными силами.

На начальном году [правления У-ди] под девизом юань-шоу (122 г.) Бован-хоу Чжан Цянь вернулся из поездки в Дася^[383]. Он [88] сообщил, что во время пребывания в Дася видел там ткани из Шу и бамбуковые посохи из Цюн. Когда он спрашивал, как [эти вещи] туда попали, ему отвечали: «Их привозят из государства на юго-востоке под названием Шэньду^[384], которое отдалено от нас на несколько тысяч ли, а приобретают их у шуских торговцев». Также узнал, что государство Шэньду находится в двух тысячах ли к западу от Цюн. Цянь подробно рассказал о том, что Дася находится к юго-западу^[385] от Хань, что оно хотело бы установить связи со Срединным государством, но страдает от сюнну, которые перерезали идущую к ним дорогу. Если наладить связи с Шу, то путь в [Дася] через государство Шэньду станет удобнее и короче, что принесёт явную выгоду^[386].

Тогда Сын Неба повелел Ван Жань-юю, Бо Ши-чану, Люй Юэ-жэню и другим скрытно отправиться на запад от западных и, чтобы найти государство Шэньду. [Когда] они прибыли в Дянь, дяньский ван Чан Цян задержал их и послал более десятка своих людей отыскать путь на запад. Прошло более года, но путь был перекрыт куньминцами, и никто не смог пробиться в Шэньду.

Дяньский ван в беседе с ханьскими посланниками спросил: «Хань больше моих [владений]?» Подобный вопрос уже задавал Елан-хоу. Из-за того, что дороги были труднопроходимыми, каждый из правителей был настолько обособлен в своём округе, что не представлял, насколько обширна [территория] Хань. Когда посланники вернулись [в столицу], то сообщили, что государство Дянь очень велико и с ним стоит поддерживать добрые отношения. Сын Неба принял это во внимание.

Когда произошёл мятеж в Наньюэ, государь повелел Чии-хоу, опираясь на Цяньвэй, отправиться с отрядом воинов из [уезда] Наньи [на подавление мятежа]. Правитель Цзулани^[387] опасался далеко отсылать [свои войска, поскольку] соседние владения могут захватить в плен стариков и детей. И вместе со своими людьми он поднял мятеж. Убил [ханьских] посланников и тайшоу Цяньвэя. Тогда ханьский [двор] приказал восьми сяовэям с [отрядами амнистированных] преступников из Ба и Шу, которые ранее были посланы против Наньюэ, разгромить [мятежников Цзулани]. К этому моменту [Нань]юэ уже было разбито, и восемь ханьских сяовэев не проследовали [на юг], а сразу повернули свои войска обратно и попутно покарали [владение] Тоулань^[388]. [В прошлом] Тоулань постоянно препятствовало связям с Дянь. [После] усмирения Тоулани все южные и были покорены, и [на их землях] образовали область [89] Цзанкэ. Елан-хоу сначала был на стороне Наньюэ, но, когда оно было разгромлено, [он,] вернувшись, казнил всех, кто принимал участие в мятеже. После этого Елан[-хоу] прибыл на аудиенцию [ко двору]. Государь пожаловал ему [титул] Елан-ван.

После разгрома Наньюэ ханьцы казнили правителей Цзулани и Цюн[ду], покорили [Цзоду] и убили Цзо-хоу. Жань и ман были напуганы этим, попросили принять их в подданство и назначить им [ханьских] чиновников. После этого [на землях] Цюнду была образована область Юэсуй, [на землях] Цзоду — область Шэньли, [на землях] жань и ман — область Вэньшань, а [земли] Байма, что располагались к западу (к северу!) от Гуанханя, сделали областью Уду^[389].

Юэсцы были разгромлены, вожди южных и казнены, их военная мощь [сокрушена], и император направил Ван Жань-юя убедить Дянь-вана прибыть на аудиенцию [к ханьскому двору]. Дянь-ван располагал армией в несколько десятков тысяч человек, кроме того, к северо-востоку от него располагались [племена] лаоцинь и мимо, вожди которых были одного с ним рода, оказывали ему поддержку и предлагали не слушать [ханьцев]. Лаоцинь и мимо неоднократно нападали на посланных к ним чиновников и солдат.

На втором году [правления] под девизом юань-фэн (109 г.) Сын Неба послал войска из Ба и Шу напасть и уничтожить лаоцинь и мимо и подойти вплотную к Дянь. Так как Дянь-ван изначально был дружествен [Хань], то он не был казнён. Дянь-ван, держась в стороне от враждебных действий западных и южных и^[390], подчинился [Ханьскому] государству, попросил назначить ему чиновников и допустить его к [ханьскому] двору. И тогда учредили область Ичжоу^[391], Дянь-вану пожаловали печать вана и оставили главой своего народа.

Вождей юго-западных и насчитывалось несколько сотен, но только Елан и Дянь получили печати ванов. А Дянь, небольшое владение, [пользовалось] особой благосклонностью [императора].

Я, тайшигун, скажу так.

Разве предки [правителей] Чу не пользовались покровительством Великого Неба?! При чжоуском Вэнь-ване [им] пожаловали владение в Чу^[392]. К тому времени, как дом Чжоу ослаб, их земли простирались на пять тысяч ли. Когда же Цинь покончило с чжухоу, то из отпрысков чуского дома остался только дяньский ван. Наказывая юго-западных и, ханьцы покончили с множеством царств. [90] Только Дянь вновь стало управляться ваном. В конце концов южные и остались известны соусом цзюй, [продававшимся] в Паньюе, и бамбуковыми посохами из Цюн-в Дася. А западные и пострадали, их разделили на две части^[393], и [на их землях] в итоге было образовано семь областей^[394].

ГЛАВА СТО СЕМНАДЦАТАЯ Сыма Сян-жу ле чжуань — Жизнеописание Сыма Сян-жу^[395]

Сыма Сян-жу был уроженцем города Чэнду^[396] в области Шу, его второе имя было Чжан-цин. С малых лет он любил читать книги; учился владеть мечом, поэтому родные прозвали его Цюань-цзы^[397]. Когда обучение закончилось, он сменил имя на Сян-жу, [поскольку] восхищался личными качествами Линь Сян-жу^[398] и стремился походить на него. Он купил [чин] лана и служил Сяо Цзин-ди [в должности] уцичанши^[399], но служба эта ему не нравилась. Цзин-ди поэзии не любил. В это время ко двору прибыл лянский Сяо-ван^[400], за которым следовала когорта странствующих учёных мужей: писец Цзоу Ян, Мэй Чэн из Хуайиня, Чжуан Цзи [по прозвищу] Учитель из [города] У^[401]. Сян-жу встретился и говорил с ними^[402]. Под предлогом болезни он отказался [от должности] и в качестве кэ отправился в [княжество] Лян. Лянский Сяо-ван приказал поселить его вместе со всеми учёными. Сян-жу прожил вместе со всеми учёными и странствующими служилыми несколько лет и написал оду о [У] Цзы-сюе^[403].

В это время умер лянский Сяо-ван^[404], и Сян-жу возвратился домой [в Чэнду]. Но [его] семья сильно нуждалась, и он не знал, как заработать на жизнь. Сян-жу издавна был в дружеских отношениях с Ван Цзи, лином [уезда] Линьцюн^[405]. Цзи сказал [ему]: «Чжан-цин, вы долгое время были придворным, [потом] странствовали^[406], но не преуспели, так переезжайте ко мне». Тогда Сян-жу направился [в Линьцюн] и поселился на государственном постоялом дворе^[407] близ города. Лин Линьцюна, стараясь показать, как [он] почитает и уважает [Сян-жу], каждый день навещал его^[408]. Поначалу Сян-жу придавал большое значение этим визитам, но потом стал сказываться больным и посылать слугу благодарить [Ван] Цзи [за визит, не принимая его]. Цзи [стал] ещё более почтительным. [92]

В Линьцюне жило много богатых людей; [так,] у Чжо Ван-суня было восемьсот слуг, у Чэн Чжэна [слуг] тоже было несколько сотен человек. Эти два богача встретились, и у них состоялся такой разговор: «У лина пребывает почётный гость, стоило бы подготовиться и пригласить его». Вместе [с ним] пригласили и лина. [Когда] лин приехал, [в доме] господина Чжо уже собралось более сотни гостей. В полдень послали Сыма Чжан-цину визитную карточку [с приглашением]^[409], но тот ответил, что не сможет приехать из-за плохого самочувствия. Лин Линьцюна не осмелился [без него] приступать к трапезе и лично отправился к Сян-жу. Сян-жу не мог [больше] уклоняться и был вынужден поехать. Как только [он] занял [своё место], [все приглашённые] приветствовали его поклоном.

Развеселившись от вина, лин Линьцюна вышел вперёд и подал [Сян-жу] цинь, сказав: «Я, недостойный, слышал, что вы, Чжан-цин, любите играть на цине. [Мне] хотелось бы, чтобы [вы] доставили себе удовольствие». Сян-жу стал вежливо отказываться, [но потом] ударил по струнам и исполнил несколько мелодий.

В это самое время [в доме] Чжо Ван-суня находилась [его] дочь [по имени] Вэнь-цзюнь, недавно овдовевшая. [Вэнь-цзюнь] любила музыку и, услышав Сян-жу, игравшего из глубокого уважения к лину, в одно мгновение воспылала [к гостю] любовью. [Ещё] когда Сян-жу прибыл в экипаже в Линьцюн в сопровождении всадников, [она отметила его] внушительный облик, [вид] спокойный и изящный, в высшей степени элегантный^[410]. И вот на пиру [в доме] семейства Чжо [он] заиграл на цине, а Вэнь-цзюнь тайком, стоя за дверью и подглядывая за ним, возликовала и полюбила его, но опасалась, что её чувства не будут взаимными. Когда [пир] закончился, Сян-жу послал человека щедро одарить слуг Вэнь-цзюнь [и] сообщить о [своём] искреннем чувстве [к ней]. Вэнь-цзюнь [той же] ночью бежала к Сян-жу, и он, погоняя [лошадей], вместе с нею бежал в Чэнду.

[Но в его] доме были лишь [голые] стены. Чжо Ван-сунь, [узнав о бегстве дочери,] в гневе воскликнул: «Негодная девчонка! Я, [конечно,] не могу её убить, но ни гроша ей не дам!» Некоторые [пытались] поговорить с Ван-сунем [и смягчить его, но] Ван-сунь никого не слушал.

Вэнь-цзюнь со временем перестала испытывать радость и [как-то] сказала: «Чжан-цин, нам придётся ехать в Линьцюн. Займём [денег] у брата^[411], и на какое-то время хватит. Зачем терпеть такие лишения?!» [93]

Сян-жу [с ней и] со всем, что у него было, приехал в Линьцюн. Продав свой экипаж и верховых лошадей, [он] купил винную лавку и поставил Вэнь-цзюнь [у жаровни] подогревать вино. Сам Сян-жу, надев короткие рабочие штаны, вместе с подёнщиками чистил [всевозможную] утварь на рынке.

Когда об этом узнал Чжо Ван-сунь, то от стыда не смел выйти за ворота [своего дома]. Брат [Вэнь-цзюнь] и старейшины [города] вновь стали увещевать Ван-суня: «У вас один сын и две дочери, чего-чего, а богатств вам хватает. Вэнь-цзюнь уже потеряла честь с Сыма Чжан-цином. Чжан-цин устал от скитаний^[412], [и] хотя [он] беден, но талантлив, его надо поддержать или хотя бы отнестись [к нему] со снисхождением. К тому же [он был] гостем лина. Чего же вы так стыдитесь?» Чжо Ван-суню ничего не оставалось, как выделить Вэнь-цзюнь сто слуг, крупную сумму денег и отдать ей наряды и украшения, которые она носила, будучи замужем. Тогда Вэнь-цзюнь вместе с Сян-жу вернулись в Чэнду, купили дом, землю и стали жить в достатке.

Прошло немало времени. Шусец Ян Дэ-и состоял при государе^[413] в качестве смотрителя [охотничьих] собак. [Однажды] государь прочитал «Оду о Цзы-сюе», восхитился ею и сказал: «Как жаль, что я не жил с этим человеком в одно время!» [Ян] Дэ-и заметил: «Земляк [вашего] раба, Сыма Сян-жу, говорил, что он создал эту оду». Государь поразился и пригласил Сян-жу, чтобы побеседовать. [Явившись,] Сян-жу сказал: «Да, [это моя ода]. Однако [в ней я] всего лишь [описал] дела чжухоу, и [она] не стоит вашего внимания. Прошу разрешить создать оду об охоте Сына Неба. Когда ода будет готова, [я] поднесу её [вам]». Государь поддержал [его и] приказал шаншу снабдить [Сян-жу] кистями и планками для письма.

Сян-жу устами [героя по имени] Цзы-сюй, что значит «Некто», создал хвалу Чу. [Устами] выдуманного учителя У Ю осудил Ци. [Устами] У Ши-гуна, [чьё имя] значит «Никто»^[414], восславил справедливость Сына Неба. Искусно используя этих трёх персонажей, он создал поэму, воспевающую заповедники и парки Сына Неба [и] чжухоу. Он завершил [своё] сочинение [рассуждениями] об умеренности и бережливости, [сделав поэму] предлогом для увещеваний [императора].

[Сыма Сян-жу] поднёс [поэму] Сыну Неба, и [тот] был очень доволен. Вот она^[415].

* * *

[94]

Чу отправило Цзы-сюя послом в [княжество] Ци. Циский ван, узнав [об этом], поднял доблестных мужей, [живущих] в пределах [его государства], подготовил множество колесниц и всадников [и] вместе с послом выехал на охоту. [Когда] охота закончилась, Цзы-сюй явился, чтобы похвастаться, к учителю У Ю, там же находился и У Ши-гун. [Они] уселись, [и] учитель У Ю спросил: «Позабавила ли вас сегодняшняя охота?» Цзы-сюй сказал: «Позабавила». — «Велика ли добыча?» [Цзы-сюй] сказал: «Невелика». — «Что же в таком случае вас позабавило?» [Цзы-сюй] ответил: «А то, что циский ван захотел похвастаться передо мной, вашим слугой, множеством [своих] колесниц и всадников, [я же] в ответ [поведал] о случае на [болотах] Юньмэн». [У Ю] спросил: «Можно ли [и нам] послушать?» Цзы-сюй ответил: «Можно». [И начал свой рассказ:]

Обернувшись, [он] обращается ко [мне, вашему] слуге, и спрашивает: "В Чу есть ли равнины и широкие болота, земли, [где можно было бы] предаваться охоте, изобилующей наслаждениями, подобными этим? Какова охота чуского вана в сравнении с моей?"

[Я, ваш] слуга, сойдя с колесницы, ответил: "[Я, ваш] раб, чуский простолюдин, к счастью, имел возможность [исполнять обязанности] ночного стража [правителя] в течение десяти с лишним лет, время от времени следовал [за ним в его] выездах, прогулках в заднем парке, наблюдал [за тем], что там было и чего там не было, однако не мог видеть всё, так каким же образом [моих познаний] может быть достаточно, чтобы говорить о том, что [есть] во внешних болотах?!"

Циский ван сказал: "Пусть так, но [всё же], почтенный, припомните, что вы видели и слышали, и расскажите [мне] об этом".

[Я, ваш] слуга, ответил: "Хорошо. [Я] слышал, что в Чу есть семь болот^[417], и некогда [я] видел одно из них, [но] не видел прочих. То [болото], что видел [я, ваш] раб, — это лишь [самое] малое из малых [среди] них! [Его] называют Юньмэн, и [это] Юньмэн таково, что площадь его девять сотен квадратных ли, а посередине него есть гора^[418]. [95]

И [на] горе [той]

А земли [там]

А камни [там]

А к востоку от того места

А к югу

На сухих возвышенностях там растут

Во влажных низинах там растут

А к западу оттуда

В глубине [вод] там

А к северу оттуда

На [деревьях тех] живут

А под [деревьями] —

Но вот чуский ван замедляет ход, едет довольный, обозревая тёмные леса, созерцая, как в безудержной ярости [его] храбрые мужи [добивают] охваченных страхом диких зверей, преграждают путь измотанным, хватают сломленных, полностью убедившись, что нрав их укрощён.

И тут [появляются] чжэнские красотки с нежной [кожей], на них прозрачный шёлк и тонкое полотно, тянутся шлейфы из белого шёлка, [одежды] из тончайших разноцветных тканей ниспадают, как лёгкий туман.

И вот все вместе [отправляются] на охоту в базиликовые луга^[466].

Утомившись, отправляются плавать по прозрачным озёрам.

[Наконец] охота закончена.

И вот

Здесь [циский] ван промолчал и ничего мне, вашему слуге, не ответил».

Учитель У Ю сказал.

«Зачем в речах переходить границы? Вы [посчитали] недалёкой [дорогу в] тысячу ли и приехали в княжество Ци. Ван, узнав [об этом,] [99] поднял доблестных мужей, [живущих] в пределах [его государства], подготовил множество колесниц и всадников, чтобы устроить охоту. [Он] всего лишь хотел общими усилиями получить [как можно больше] добычи, чтобы доставить удовольствие себе и гостю. Зачем же называть [это] хвастовством?! Спрашивая о том, что есть и чего нет в чуских землях, [ван] хотел услышать, каковы обычаи и достижения [вашего] могучего княжества, [послушать] ваши, учитель, суждения. Сейчас вы ничего не сказали о добродетелях и достоинствах чуского вана, но выспренно описали Юньмэн, почитая [это] за нечто высокое, расточали слова о чувственных наслаждениях и восхваляли расточительство. [Я] полагаю, что вам не следовало так поступать. Несомненно, что ваши слова не могут прославить чуское княжество. Если [всё описанное] существует, то вы выставляете напоказ недостатки правителя, если же вы говорили о том, чего нет, то это подрывает доверие к вам. И выставлять напоказ недостатки правителя, [и] подрывать собственную репутацию — недопустимо, однако [вы], учитель, пошли на это. Теперь вас, несомненно, станут презирать в Ци и считать обузой в Чу!

К тому же Ци

Если же говорить [о]

Однако, будучи [лишь] одним из чжухоу, [циский ван] не позволяет себе говорить о радостях прогулок и забав, об обширности [своих] [100] зверинцев и парков. К тому же [вы], учитель, были его гостем, поэтому ван уклонился от ответа. Почему вы решили, что ему нечего возразить?!»^[483]

У Ши-гун выслушал [всё это], улыбнулся и сказал: «Чу в таком случае проиграло, [однако и] Ци не [может] считаться победителем. [Государь] велит чжухоу доставлять ко двору дань не ради ценностей и денег, [а] ради поддержания порядка в управлении. [Он] определяет размеры пожалованных владений и устанавливает их границы не для того, чтобы их обороняли, а для того, чтобы воспрепятствовать нарушению меры. Ныне Ци, являясь одним из восточных вассалов [империи], вступает в тайные связи с сушэнями, преступает границы и предаётся заморской охоте, что непозволительно с точки зрения долга. К тому же [ваши], господа, рассуждения не служат прояснению долга [в отношениях между] правителем и подданными и выправлению правил поведения чжухоу. Напрасно [вы] наперебой [восхваляете] радости охотничьих походов, величину заповедников и парков, пытаетесь перещеголять друг друга в [описании] роскоши и расточительства, превзойти друг друга [в описании] праздности и порочности. Это не годится для того, чтобы возвысить [своё] имя [и] честь, но как раз достаточно, чтобы унизить [своего] правителя и навредить себе. Разве [в таком случае] дела [правителей] Ци и Чу достойны прославления?! Ведь вы, господа, [ещё] не видели великих красот. Неужели вы не слышали о Шанлине^[484] — [заповеднике] Сына Неба?

[Волны] бодают высокие камни скал, вздымаются на перекатах меж извилистых берегов, кипят безудержной яростью.

А затем

А там

И вот [перед нами]

Когда

К югу оттуда

К северу оттуда

Здесь же, [в Шанлине],

Здесь

Тут

Здесь [птицы]

Подобных

Тут

Вот

Затем

Потом

[Но вот]^[543]

После [охоты] —

Что же касается [дев],

Когда пир и веселье были в разгаре, Сын Неба сидел в растерянности и был задумчив, как если бы лишился чего-то важного. [Он] сказал: [109] "Увы! Всё это — расточительная роскошь! Я наблюдаю и прислушиваюсь: в безделье [мы] теряем время, следуя естественным законам, убиваем [зверей]. Во время отдыха я поразмыслил и пришёл к печальному выводу: грядущему поколению не на что будет опереться. С нас не станут брать пример, нечего будет продолжить и нечего повторить. Это не то, что следует передавать по наследству".

Вслед за этим [он] остановил пиршество, запретил охоту и, обратившись к чиновникам, сказал: "На этих землях можно устроить пашню и целиком использовать её как загородные поля для поддержки простого люда^[566]. [Надо] разрушить ограды [парка] и засыпать рвы, чтобы народ мог добывать [пропитание] в горах и озёрах. [Надо] запустить в пруды [рыбу] и не запрещать [её ловлю]; [надо] освободить загородные дворцы и не жить в них. [Надо] отворить закрома для бедняков, поддержать неимущих, вдовцов и вдов, позаботиться об одиноких. Издаю указ об облегчении наказаний и штрафов, улучшении системы управления, изменении цвета [парадных] одежд, исправлении календаря, [дабы] во всей Поднебесной заложить новые начала [жизни]".

В те времена Поднебесная ликовала, повинуясь [воле государя], следовала [лучшим примерам] и обновлялась, облегчённо вздохнула, встав на путь добродетели и справедливости; наказания были не нужны и [больше] не применялись, по добродетелям [тогда] превзошли [эпоху] трёх владык, по заслугам — [эпоху] пяти императоров. И только тогда охота стала [для правителя] удовольствием. [110]

Если же охотиться целыми днями без удержу, утомлять [свой] дух и утруждать тело, изнашивать колесницы и изнурять коней, истощять силы служилых, растрачивать казну и не осуществлять высоких добродетелей, доставлять радость только себе, пренебрегая народом, забывать о принципах управления государством и [лишь] страстно стремиться добыть [на охоте] фазана [или] зайца, — то это недостойно [государя, обладающего] человеколюбием. Неужели деяния [правителей] Ци и Чу не заслуживают сожаления?! Их земли не превышают и тысячи ли, девятьсот [из которых] занимают парки, [а] травы и деревья невозможно сделать пашней, между тем как народу негде взять пропитание. Каждый мелкий чжухоу [позволяет себе] такую же роскошь, как и правитель, [располагающий] десятью тысячами колесниц; я опасаюсь, что [их] байсины будут роптать ещё больше».

Тут оба мужа побледнели, изменились в лице, в растерянности потоптались на месте и с почтением сказали: "Мы, [простые люди] из захолустья, ограниченные и невежественные, мы не знали, что запрещено [и что дозволено], теперь [вы] вразумили [нас]; почтительно внимаем [вашим] указаниям.

* * *

Поэма была представлена [государю], и Сын Неба назначил [Сян-жу] ланом. У Ши-гун говорил об обширности Шанлиня — парка Сына Неба, о десятках тысяч живых тварей, что водятся в его горах, долинах и водах, [и при этом] преувеличивал не меньше, чем Цзы-сюй в рассказе о богатствах чуского Юньмэна. Всё же справедливость оказалась превыше всего, поэтому из оды было отобрано лишь самое важное, то, что представляло собой рассуждения о правильном пути [управления страной].

Сян-жу занимал пост лана уже несколько лет, когда Тан Мэна^[581] направили в Елан установить отношения с западными [племенами] бо. [Он] послал тысячи солдат в Ба и Шу, [приказал] согнать свыше десяти тысяч местных жителей для перевозки казённого провианта [и], используя военные законы, [беспощадно] карал старейшин их [племён], нагнав страху на народы Ба и Шу. Государю стало известно [об этом], и [он] направил Сян-жу выразить своё недовольство Мэн Тану и довести до сведения народов Ба и Шу, что тот действовал не по воле императора.

В обращении [Сыма Сян-жу] говорилось.

«Объявляем тайшоу Ба и Шу о том, что [варвары] мань и и долгое время безнаказанно самоуправствовали, постоянно [вторгались] в границы [наших земель], доставляя хлопоты служилым и чиновникам. Его Величество, вступив на престол, [сначала] успокоил Поднебесную, установил мир и согласие в Срединном государстве. [111] Затем [он] собрал войска и направил их в походы. На севере покарали сюнну, [их] шаньюй был устрашён, в почтении сложил руки [перед нашим государем], преклонил колени и запросил мира. Канцзюй и Западный край неоднократно являлись к [ханьскому] двору с изъявлениями покорности. Двинув войска на восток^[582], покарали Миньюэ. Была оказана милость Паньюю^[583], и наследник [правителя] прибыл к [ханьскому] двору. Правители южных и, вожди западных бо регулярно платят дань, не смея быть ленивыми и нерадивыми, [они] вытягивают шею и встают на цыпочки, соревнуясь [друг с другом] в жадном стремлении перейти под наше покровительство, стать нашими подданными и [верными] слугами. [Однако] пути [к ним] слишком далеки, их преграждают горы и реки, и туда нелегко добираться. Хотя непокорные уже наказаны, преданные ещё не награждены. Поэтому был послан чжунланцзян, чтобы управиться с этим, [и он] направил в Ба и Шу по пятьсот служилых для вручения даров. [Однако] посланные воины действовали неправильно; [они] злоупотребили военными методами и [своими] действиями принесли страдания [людям]. Ныне [государь] узнал, что его [посланец] управляет [здесь] с помощью военных законов, перепугал [ваших] детей, заставил страдать стариков, к тому же самовольно вывез из [ваших] земель хлебные запасы. Всё это [делалось] не по воле Его Величества. Из тех, кто был направлен [сюда], одни сбежали, [другие] бесчинствовали и убивали, но [истинные] подданные так не поступают.

[Прежде] служивые пограничных областей в случае опасности поднимали сигнальные огни, натягивали луки, седлали коней, брали в руки оружие и устремлялись [вперёд]. Обливаясь потом, [сражались] плечом к плечу, опасаясь только одного — остаться позади; бросались на [вражеские] клинки, шли напролом под градом стрел, мужественно не оглядываясь назад и не отступая; сердца [их были] преисполнены ярости, будто [эти люди] сражались с личным врагом. Разве тогда они радовались смерти [или] ненавидели жизнь, [разве] не являлись частью народа и [хотели] другого правителя для Ба и Шу? Планы [государя] глубоки, заботы сложны, [его] тревожат беды в государстве, [он] радуется, когда все [его] подданные [следуют по пути истинного] дао. Поэтому [он вручает] верительные бирки [на право] владения землёй, делится властью^[584] и жалует ранги знатности, возводит в княжеские титулы, [дарует право] жить к востоку от императорского дворца^[585] и передавать по наследству титулы и земли. Те, кто исполняет [свой] долг преданно и [112] почтительно, живут спокойно, их слава не иссякает, [а] подвиги не меркнут. Вот почему мудрые и совершенные люди отдают все свои силы на благо Чжунъюани^[586], [не жалеют] пота и крови на полях [сражений].

Ныне я по повелению [государя] прибыл в [земли] южных и, [чтобы] наказать [виновных]. Если кто-нибудь обратится в бегство, [то будет] казнён, гибель его окажется бесславной, [а] посмертным именем станет [слово] "глупец", его позор ляжет на родителей, [и они] окажутся посмешищем для всей Поднебесной. Разве люди должны так поступать?! И это будет не единственное зло: не следовать наставлениям отца и старшего брата — образец непочтительности; отсутствие скромности и недостаток стыда ведут к потере нравственности. [Провинившиеся должны быть] подвергнуты наказаниям и казням, это необходимая мера!

Его Величество озабочен тем, что посланный им управитель [Тан Мэн] оказался подобным [человеком; государь] скорбит о том, что с вашим народом обошлись так неразумно. Поэтому он направил доверенного посланца оповестить байсинов о необходимости использования суровых [мер], пояснить, что будут наказаны все, кто неверен [государству] и скрывается [от нас], и осудить старейшин за то, что неправильно наставляли [народ]. Сейчас наступило время полевых работ, что является главной заботой байсинов. Я лично навестил ближайшие уезды из опасения, что народ, живущий в отдалённых долинах, в горах и [по берегам дальних] озёр, не узнает [о послании государя]. [Теперь, когда] послание [до вас] дошло, поспешите в [свои] уезды и используйте все возможности для исполнения воли Его Величества».

Сян-жу вернулся и доложил [государю о выполнении миссии]. У Тан Мэна [к тому времени] уже прервались пути сообщения с Еланом. Поэтому [было решено] проложить дорогу к юго-западным и. Собрали солдат из Ба, Шу и Гуанханя^[587] и дорожных строителей, а всего несколько десятков тысяч человек. Строили дорогу два года, но не закончили. Множество рабочих и солдат там погибло, было использовано много материалов, расходы составили огромные суммы. Население Шу и [привлечённые на строительство] ханьцы в большинстве своём стали считать, что [эта дорога] не нужна.

В этот момент вожди Цюн и Цзо^[588], узнав о том, что южные и установили связи с Хань и получили [от этого] множество даров и благодеяний, [тоже] пожелали стать подданными [ханьского [113] государя] и попросили прислать к ним чиновников, как это было сделано [в отношении] южных и. Сын Неба стал советоваться с Сян-жу. Сян-жу сказал: «Цюн, Цзо, Жань и Ман расположены вблизи Шу, и с ними легко сноситься. Во времена [династии] Цинь там были учреждены области и уезды, но с установлением власти [дома] Хань [наши связи] прервались. Если вы действительно [хотите] восстановить их, следует [снова] ввести там [деление на] области и уезды и придерживаться его строже, чем у южных и».

Сын Неба одобрил это, после чего назначил Сян-жу чжунланцзяном, вручил ему верительный знак и отправил послом. [Сян-жу и назначенным ему] в помощники Ван Жань-юю, Ху Чун-го [и] Люй Юэ-жэню [было приказано] срочно на четырёх упряжках, сменяя лошадей, [отправиться в путь], проследовать через Ба и Шу, принять от них дары и вручить подарки западным и. [Когда ханьские посланцы] прибыли в Шу, шуские [чиновники] от тайшоу и ниже встречали их в пригороде [столицы], начальники уездов шли впереди, неся на плечах луки и стрелы, что у шусцев считалось [знаком] высокого уважения [к гостям]. Чжо Ван-сунь и все знатные люди Линьцюна^[589], отворив ворота, поднесли [приезжим] мясо быка и вино в знак своего расположения. Чжо Ван-сунь тяжело вздыхал, сожалея, что его дочь поздно встретилась с Сыма Чжан-цином, и выделил ей такую долю богатства, что уравнял её со своим сыном.

Сыма Чжан-цин установил порядок среди западных и. Вожди Цюн, Цзо, Жань, Ман и Сыюй^[590] просили принять их в [ханьское] подданство. Пограничные заставы ликвидировали, [и земли ханьского дома] расширились так, что на западе доходили до [рек] Мэйшуй и Жошуй^[591], на юге границей стала [река] Цзанкэ, были проложены пути сообщения с Лингуанью^[592] и наведён мост через [реку] Суньшуй^[593], чтобы установить сообщение с Цюнду. Вернувшись, [Сян-жу] отчитался перед Сыном Неба; тот был весьма удовлетворён.

[Ещё] когда Сян-жу был послом, многие старейшины в Шу заявляли, что не следует устанавливать связи с юго-западными и, даже сановники [двора] соглашались с этим^[594]. Сян-жу хотел убедить [Сына Неба в обратном] и уже начал действовать в этом направлении, [но открыто выступить] не осмелился. Он написал сочинение, в котором использовал [якобы] произнесённые шускими старейшинами слова, чтобы затем поставить их в трудное положение и таким образом повлиять на Сына Неба; вместе с тем он изложил [114] цели своей миссии, чтобы довести до всех чиновников^[595] волю государя. В его сочинении говорилось:

* * *

«Семьдесят и ещё восемь лет прошло, как возвысился ханьский [дом], добродетели процветают на протяжении шести поколений [правителей]^[596], величие и мощь [его] огромны, благодеяния безграничны, всё живое осыпано милостями, [которые] распространяются [даже] за пределы [Хань].

И вот [государь] повелевает [своему] посланнику отправиться походом в западные земли. [Тот] преодолел многие препятствия, промчался там, как ветер, сумел одержать над всеми верх. Сначала [он направился] в Жань, проследовал через Ман, усмирил Цзо и Цюн, навёл порядок в Сыюй и в [землях] баоманей^[597]. [Затем] двинулся на восток в обратный путь, чтобы доложить об исполнении [повеления]. [Так он прибыл] в столицу Шу.

[Там] пред ним почтительно предстали двадцать семь старейшин, дафу, влиятельных людей и почтенных мужей. [Когда] приветствия закончились, [один из них] вышел вперёд и сказал:

"[Мы] знаем, что Сын Неба держит варваров в повиновении с помощью узды и поводьев и снимать их не следует. Вот уже три года люди из трёх областей прокладывают дорогу в Елан, но работы не закончены, служилые и воины утомлены, весь народ испытывает нужду; к тому же [решено] продолжить [путь] до западных и, [а] силы байсинов на исходе. Опасаемся, что закончить дело не удастся, это трудно [даже] для посланца [государя]. [Мы, ваши] слуги, озабочены сложившимися обстоятельствами. Кроме того, земли Цюн, Цзо и западных бо соседствуют со Срединным государством так давно, что и не упомнить. [Однако] гуманные [правители] не смогли привлечь их добродетелями, могущественные [правители] не смогли присоединить их силой; полагаем, такое вообще невозможно! Ныне [это означает] нести беды своему народу и споспешествовать варварам, разрушать свои опоры и [поддерживать тех, кто нам] бесполезен. [Конечно,] мы простые люди из захолустья и говорим о делах, в которых не разбираемся".

Посланник ответил:

"Что за речи? По-вашему получается, что [жителям] Шу не следовало менять [свои старые] одежды, а [жителям] Ба — [свои] обычаи. Мне неприятно слушать подобные рассуждения. Ведь это — великое дело, и [вам,] невежественным наблюдателям, никак его не уразуметь. Я же [был занят] безотлагательными делами и не имел возможности донести [до вас] все подробности. Прошу почтенных мужей выслушать в общих чертах наш замысел.

В каждом поколении рождаются выдающиеся люди, а уж потом появляются и выдающиеся свершения; [когда] есть выдающиеся [115] свершения, есть и выдающиеся заслуги. Необыкновенный человек всегда удивляет обычных людей. Поэтому и говорится, что простой народ страшится всего, из чего возникает необычное; [но,] когда дело завершается успехом, в Поднебесной наступает покой.

В древности, когда могучие воды вышли из берегов, разлившись без края, народ [был вынужден] отступить и переселиться на возвышенности, [все пути] оказались перекрыты, и покой был потерян. [Император Юй] из рода Ся-хоу^[598], озабоченный этим, запрудил разбушевавшиеся реки, обуздал Янцзы, расчистил [русло] Хуанхэ, осушил почву и восстановил земли, направив все реки на восток, в море. [Так] в Поднебесной был установлен вечный покой. Разве народ сам справился с этим? [Великий Юй] не просто носил в сердце заботы [об этом], но и сам трудился сверх сил; руки его были покрыты мозолями, кожа огрубела, на руках и ногах истерлись волосы. Поэтому и восхваляются его великие свершения, слава его гремит и поныне.

К тому же на трон взошёл мудрый правитель. Разве выдающийся человек может размениваться на мелочи и ограничивать себя слепым следованием закону, ни на шаг не отступая от обычаев, следуя [лишь] заученным наизусть [древним] повествованиям и уподобляясь [людям своего] поколения, выбирать [для себя только] то, что приятно!? [Выдающийся человек] правит, непременно [используя] возвышенные учения, но [обладает] широкими взглядами, кладёт начало [великим] свершениям и передаёт их потомкам как закон на десять тысяч поколений. Поэтому [он] упорно стремится всё объять и направляет все помыслы [к тому, чтобы] встать вровень с Небом и Землёй. Разве не сказано в Ши[цзине].

Поэтому мудрые государи испытывали чувство стыда, если их благодеяния не распространялись повсеместно^[600] и не изливались на всё живое. Ныне в пределах [нашего государства] все, кто носят пояс и шапку^[601], живут благополучно и счастливо, никто не забыт. Во владениях же варваров иные обычаи. [Живут они] своими общинами на большом удалении друг от друга, не добраться до них ни на лодках, ни на повозках, трудно дойти до них и пешком; [они] не воспринимают [норм] управления и наставлений; их обычаи примитивны. В семье [они] пренебрегают долгом и отвергают этикет, за её пределами творят зло и беззакония; доходит до того, что убивают вождей. Правители и подданные [у них легко] меняются местами, между уважаемыми людьми и низкими стёрты границы, безвинно [гибнут] отцы и старшие [116] братья, осиротевшие дети становятся рабами [и] оплакивают свою свободу. [Люди] поворачиваются [к нам] лицом и сокрушаются: "Мы слышали, что Срединное государство достигло вершин гуманности, добродетели в нём процветают, милосердие повсеместно и нет таких, кого оно не достигло. Почему же мы предоставлены самим себе?" [Они] с надеждой смотрят в нашу сторону, мечтая [о лучшей жизни], как засыхающее дерево мечтает о дожде. [Даже] жестокие люди могут заплакать, что же говорить о возвышенных и мудрых; как можно оставить их на произвол судьбы? Поэтому [ханьский государь] двинул войска на север, чтобы покарать сильных [варваров] ху, отправил посла на юг, чтобы выразить порицание [правителю] Юэ. Повсюду провозглашается добродетель, с двух сторон^[602] стекается множество правителей в стремлении получить титулы, чтобы осуществлять [свои] замыслы. Потому линия застав [перенесена] на [реки] Мэй[шуй] и Жо[шуй], граница достигла Цзанкэ, прорублена дорога в [горах] Лишань^[603], [переброшен] мост через реку Суньюань. Открылись пути истинной добродетели, установлено господство гуманности и справедливости. Широко распространяется милосердие, далёкие земли умиротворены и стали управляемы, другие народы больше не отрезаны от нас, темнота и невежество под ярким светом преодолеваются, военные действия остановлены, и карательный поход в этих местах прекращён. Далёкие и близкие станут одним целым, центр и окраины [вместе] приблизятся к счастью. [Разве это] не процветание? Ведь вытянуть народ из пучины, помочь приблизиться к счастливой и добродетельной жизни, повернуть вспять путь разрушения и упадка, чтобы продолжить прерванное дело дома Чжоу, — это и есть первостепенная задача Сына Неба. Хотя байсины, [конечно,] претерпевают муки и страдания, [но как] можно [сейчас всё] прекратить?

К тому же у правителя нет таких дел, которые начинались бы без забот и напряжённых усилий, но заканчиваются [они] покоем и радостью. А раз так, то миссия [правителя, принявшего] волю Неба, именно в этом и заключена. Если одновременно совершить жертвоприношения на [горе] Тайшань и на [горе] Лянфу, ударить в мирные колокола, восславить [нашего государя] в хвалебных одах, тогда он возвысится до пяти легендарных императоров и сравняется с тремя владыками древности. [Вы же] смотрите и не видите, слушаете и не слышите, [вы] подобны пурпурному фениксу, парившему в бескрайнем просторе, который, попав в сети, вспоминает только о болоте^[604]. Как это прискорбно!"

Тогда [шуские] дафу пришли в замешательство и отказались от тех мыслей, с которыми пришли; вздыхая, [они] в один голос заявили: "Да, [дом] Хань [поистине] добродетелен; мы, тёмные люди из захолустья, [только и] хотели услышать об этом. Хотя наши байсины и утомлены, просим разрешения управлять ими под вашей властью". Растерянные, [117] изменившиеся в лице, [они] потоптались на месте и, откланявшись, разошлись».

* * *

Через какое-то время [государю] донесли, что Сян-жу, будучи посланником, брал взятки, и его отстранили от должности. [Но] через год с небольшим вновь призвали ко двору и назначили ланом.

[Сыма] Сян-жу был заикой, однако сочинения писал прекрасно. [Он] страдал сахарной болезнью^[605]. Породнившись с господином Чжо, стал богат. Будучи продвинутым на чиновничий пост, [Сян-жу] не любил участвовать в обсуждении государственных дел с гунами и цинами, ссылался на болезнь, не интересовался службой и не думал о чинах. [Он] часто сопровождал государя до [дворца] Чанъян^[606], [куда тот ездил] охотиться. В ту пору Сын Неба увлёкся охотой на медведей и кабанов, преследуя зверя верхом. Сян-жу представил государю доклад с увещеваниями, где говорилось:

«Я, Ваш подданный, слышал, что схожие существа могут различаться по способностям. Так, среди силачей выделялся У Хо^[607], среди [людей] проворных — Цин Цзи^[608], среди храбрецов — [Мэн] Бэнь и [Ся] Юй^[609]. [Я, Ваш] неразумный слуга, полагаю, что если так бывает среди людей, то и среди зверей должно быть так же. Ныне Вам, Ваше Величество, нравится забираться на опасные кручи, стрелять из лука в свирепых зверей, [но Вы можете] внезапно повстречать особенного зверя, натолкнуться на какую-то опасную неожиданность или попасть в пыль, поднятую сопровождающей колесницей, [и Ваш] экипаж не сможет повернуть оглобли. Люди [могут] не успеть проявить ловкость, и [будь они даже] У Хо или Пан Мэном^[610], их сила и сноровка окажутся бесполезными; [даже] высохшие деревья и гнилой валежник [могут привести] к беде. Может [также] случиться, что ху [или] юэ вдруг появятся возле [Ваших] колёс, а цяны [или] и ухватятся за раму экипажа; разве это не крайняя опасность?! Допустим, что всё закончится благополучно и без потрясений, но всё равно Сыну Неба не подобает увлекаться [охотой].

Ещё скажу: [даже если] ехать по заранее расчищенному пути и держаться самой середины дороги, всё равно бывают нелепые случайности, а тем более [если] пробираться через бурьян^[611], скакать по холмам и плоскогорьям, радуясь добытому зверю и не заботясь о [возможных] неожиданностях. Так нетрудно и на беду нарваться! Властителю десяти тысяч колесниц нельзя, не задумываясь, отправляться в дорогу лишь утехи ради, если есть [шанс, пусть] один из десяти тысяч, [подвергнуться] опасности. Я, Ваш [118] подданный, скромно полагаю, что Вашему Величеству так поступать не следует.

Проницательный [человек] видит то, что ещё не зародилось, а мудрый избегает опасности [ещё до того, как она] возникла. Беда часто таится глубоко и возникает перед человеком неожиданно. Поэтому поговорка гласит: "Когда в доме тысяча золотых, под стрехой не садись"^[612]. Пусть слова эти о малом, но смысл их велик. Прошу Вас, Ваше Величество, прислушаться и осчастливить меня, Вашего слугу, тем, что примете это во внимание».

Правитель [отнёсся к увещеваниям Сян-жу] благосклонно. [Он] отправился во дворец Ичунь, [где] Сян-жу поднёс [ему] оду, в которой [выразил] сожаления по поводу ошибок Эр Ши. В ней говорилось:

Затем Сян-жу был назначен смотрителем парка Сяовэнь^[614]. [Поскольку] Сыну Неба нравились деяния Цзы-сюя, [а] Сян-жу обратил внимание, что государь питает интерес к путям отшельников, [он] сказал [императору]: «То, что [я написал] о парке Шанлинь, не особенно примечательно. [Я, ваш] слуга, [сейчас] занимаюсь "Одой о великом человеке", [но ещё] не закончил. Когда [она будет] готова, прошу разрешения представить [её] на ваше рассмотрение». Сян-жу полагал, что образ святых [отшельников], по преданию обитавших среди гор и озёр, весьма принижен, [а] это противоречило представлениям о них императора, что и отразилось в «Оде о Великом человеке». Вот она:

Когда Сян-жу представил «Оду о Великом человеке», она весьма понравилась Сыну Неба — он [будто] сам вознёсся к облакам и парил между небом и землёй.

Сян-жу из-за болезни оставил службу и жил в Моулине^[652]. Сын Неба сказал: «Сыма Сян-жу тяжело болен, надо отправиться к нему и забрать все его сочинения, иначе они могут затеряться». Послали Со Чжуна^[653], но Сян-жу уже умер, а в доме сочинений не оказалось. [Посланец] спросил [об этом] вдову. Та ответила: «Чжан-цин никогда не хранил [в доме свои] сочинения. Всякий раз, когда он сочинял что-то, [приходили] люди и уносили [написанное], дома ничего не оставалось. Но перед смертью Чжан-цин передал мне один свиток и сказал, что, если придёт посланец [государя] за моими сочинениями, вручи [ему] это. Ничего другого у меня нет». [122]

На оставленных [Сян-жу] дощечках для письма говорилось о жертвоприношениях Небу и Земле, [это] они были [вручены] Со Чжуну. Чжун поднёс их государю; Сын Неба отнёсся к ним с большим вниманием. В сочинении говорилось:

* * *

Идя по стопам близких предков и опираясь на их деяния, прислушаемся кпреданиям далёкой древности. [Государи,] которые правили, не соблюдая порядка, пришли к упадку и бесславно исчезли, не сосчитать. Тех [же], кто продолжил светлые и великие [традиции]^[654], чьи [прижизненные] и посмертные имена прославляются [и поныне], насчитывается семьдесят два. Нет [таких, кто,] совершенствуя добродетель, не прославился, [но] кто может сохраниться [в памяти потомков], погрязнув [при жизни] в ошибках и преступлениях?

То, что было до Сюань Юаня^[655], слишком далеко и неясно, подробности [нам уже] неведомы. [Мы] унаследовали только записи [о] Пяти [императорах], Трёх [ванах], [а также] Шестикнижие^[656]. В Шу[цзине] говорится: «У мудрого государя и приближённые достойные!»^[657]. Если исходить из этого, то нет государя [более] прославленного, чем танский Яо, нет сановника [более] мудрого, чем Хоу Цзи^[658]. Хоу Цзи стал править у Танов^[659], Гун Лю^[660] прославился среди западных жунов. Вэнь-ван упорядочил правление, Чжоу [достигло] процветания, [и] великих деяний [совершалось] всё больше. Затем постепенно наступил упадок, и тысячу лет не было доброй славы; разве это достойный конец прекрасного начала?! Но [со временем положение] исправилось, [стали] критичнее относиться к тому, что предшествовало, внимательнее — к тому, что оставляется потомкам. [Жизненный] путь [людей стал] ровным и спокойным, [им] легко было следовать; великих милостей было в изобилии, [они] без усилий [приводили к] процветанию; образцы — точно установлены, [им] легко [было] подражать; преемственность власти — упорядочена, [её] не трудно [было] соблюдать. Поэтому дела процветали с пелёнок^[661] и превзошли двух правителей^[662]. [Любое дело] сначала продумывали, [а потом] доводили до конца. Не было чрезмерностей, которые можно было бы осудить. Поднимались на Лянфу, восходили на Тайшань [для совершения жертвоприношений], чтобы прославить своё имя и добиться уважения. Добродетели Великой Хань бьют ключом [и] разливаются беспредельно, охватывают все вассальные государства, расстилаются, [подобно] облакам, расползаются, [подобно] туману, достигают всех владений императора, растекаются на весь мир. Всё живое насквозь пропитано [этой [123] благодатью], дух гармонии распространяется повсюду, воинственность ушла, близкое орошается в изобилии, далёкому достаются хотя бы брызги^[663], основы зла уничтожены, темнота и невежество побеждены светом, [даже] ничтожные твари радуются благодати, и [все] головы повернулись к трону. После этого поймали драгоценного цзоуюя; выловили чудесное животное^[664]; блюда для жертвоприношений готовили из необыкновенного злака, у которого на одном стебле росло шесть колосьев; принесли в жертву животное с двумя рогами, [растущими] из одного основания^[665]; обрели треножники дома Чжоу [и] завладели [драгоценной] черепахой в [водах] Ци^[666]; поймали в озере изумрудножёлтого дракона^[667]. Духи и бессмертные останавливаются на отдых на [императорских] подворьях. Диковинные вещи меняют свой облик до неузнаваемости. Разве [не заслуживает] восхищения, что благоприятные предзнаменования стекаются сюда, [но ими] всё-таки пренебрегают, не осмеливаются говорить о жертвоприношениях. [Некогда в лодку] чжоуского [У-вана] прыгнула рыба и упала [к его ногам], а когда [они] переправились, вспыхнул [огонь]^[668]. Если бы это не приняли за предзнаменование, зовущее подняться на огромную гору^[669], разве это не было бы постыдно?! Разве можно сомневаться, совершать жертвоприношения или нет?!

Тогда дасыма выступил вперёд и сказал: «Гуманность Вашего Величества питает всё живое, справедливость приводит к повиновению непокорных, все владения с радостью приносят дань, а сотни варварских племён несут [свои] дары, добродетель сохранилась в первозданности, по заслугам [Вам] нет равных, [Ваши] великие достижения проникли повсеместно, благие предзнаменования сменяют друг друга, сбываются в [свой] срок [и] появляются вновь и вновь. [Я] полагаю, что следует возвести алтари для императорских жертвоприношений на [горах] Тайшань и Лянфу, чтобы ещё больше прославить [Ваши дела]. Тогда верховный владыка Неба ниспошлёт [Вам] свои милости и продлит [Ваше] правление. [Вы,] Ваше Величество, из скромности не идёте на этот шаг. Нарушается согласие трёх духов^[670], нарушается безупречность Пути правителя, и всех [Ваших] подданных это смущает. К тому же говорят, что сокровенная воля Неба проявляется в знамениях и ими нельзя пренебрегать; если бы их отвергали, то на Тайшань не было бы [тайных] знаков [о жертвоприношениях], а на Лянфу жертвы никогда не приносились бы. К тому же каждый прославляется, приносит пользу людям и приходит к концу в [своё] время, [иначе] что можно было бы рассказать потомкам о прошлом, [что] поведать о семидесяти двух правителях? [Надо] совершенствовать добродетели, [опираясь на] ниспосланные предзнаменования, и принимать предзнаменования как [руководство] к действию, [но при этом] не переходить границы разумного. Поэтому мудрые правители, не пренебрегая [124] [предзнаменованиями], совершенствовали ритуал [жертвоприношений] духу Земли, искренне [взывали] к духу Неба, высекали [надписи о своих] заслугах на [вершине горы] Чжунъюэ^[671], что делало [их] почитаемыми [и] распространяло [их] великую добродетель, прославляло [их] имена, помогало им дарить счастье простому народу. Насколько же это грандиозно! Нельзя [допустить, чтобы] был умалён величественный облик Поднебесной [и] великие дела правителя. Хотелось бы, [чтобы вы,] Ваше Величество, защитили их неприкосновенность. А затем [следует] начать подбирать чиновников из искусных учёных мужей, чтобы они, озарённые отблесками вашей славы, подняли её на недосягаемую высоту и раскрыли [при этом свои] способности в исполнении служебных обязанностей. Столь же важно определить границы их полномочий и [затем], приведя в порядок ваши записи, создать [канон, подобный] Чунь-цю, и, продолжая традицию Шести[книжия], сделать [его] Семи[книжием]. [Необходимо] распространить [его] повсеместно, чтобы [оно] на века стало бы бурным чистым потоком, пробуждающим [в людях] сокровенные чувства, и [чтобы] слава [его] гремела, отражая величие ваших свершений. Совершенномудрые веками обладали громкой славой, [их] постоянно привлекали на службу в качестве руководителей, и следует приказать чжаньгу досконально изучить и использовать их пояснения».

Тогда Сын Неба, весьма изменившись в лице, воскликнул: «Хорошо! Я попробую это [сделать]!» И после глубоких размышлений обобщил взгляды гунов и цинов, изучил жертвоприношения фэншань и [воспел в] стихах обширность благодеяний, изобилие благовещих предзнаменований. И написал гимн, [в котором] говорилось:

[Если] раскрыть каноны и посмотреть в них, [то] грань между Небом и Человеком пропадает, верхи и низы взаимодействуют. Добродетель мудрого правителя в осторожности и заботе. Поэтому говорится: «Во [времена] расцвета следует думать об упадке, во [времена] покоя следует думать об опасности». [Чэн] Тан и У[-ван] заслужили почитание потому, что отличались благочестием, Шунь же обращал внимание на ошибки и упущения, опираясь на главные [нравственные] принципы. Об этом и шла речь.

* * *

Через пять лет после смерти Сыма Сян-жу Сын Неба впервые принёс жертвы Хоу-ту^[673]. Через восемь лет [он] совершил обряд на [горе] Чжунъюэ, принёс жертвы на горе Тайшань, с глубоким почтением совершил обряд жертвоприношений на горе Лянфу.

Другие произведения Сян-жу — «Послание Пинлин-хоу»^[674], «[Переписка] с пятью княжичами», «Записка о травах и деревьях» — я в главу не включил, а включил [лишь те] его сочинения, которые были известны среди знатных людей государства^[675].

Я, тайшигун, скажу так.

Чунь-цю открывает [перед нами] сокровенное, И[цзин] делает изначально тайное очевидным, «Большие оды» [Шицзина] [126] повествуют о правителях и государственных мужах, но их мораль достигает и простого люда. «Малые оды» [Шицзина] осуждают успехи и неудачи мелких и себялюбивых личностей, но [в состоянии] воздействовать и на верхи общества. Пусть то, о чём говорится [в этих книгах], внешне несходно, их подход к морали един. Хотя Сян-жу [в своих одах] часто [использовал] пустые слова^[676] и преувеличенные описания, заканчивал он призывами к бережливости и скромности. Так чем же это отличается от наставлений Ши[цзина]?!

Ян Сюн^[677] считал, что оды [Сян-жу] излишне многословны, в них избыток увещеваний и слишком мало критики. Они подобны легковесным напевам [княжеств] Чжэн [и] Вэй, чьи песни хотя и звучат красиво, но что после них остаётся? Я собрал его речи [и стихи], достойные внимания, и включил в эту главу.

ГЛАВА СТО ВОСЕМНАДЦАТАЯ Хуайнань, Хэншань ле чжуань — Жизнеописание Хуайнань[-вана] и Хэншань[-вана]^[678]

Хуайнаньский Ли-ван Чан являлся младшим сыном императора Гао-цзу. Его мать прежде была мэйжэнь^[679] чжаоского вана Чжан Ао. На восьмом году [правления] Гао-цзу (199 г.), возвращаясь из [города] Дунъюань^[680], проезжал Чжао. Чжаоский ван даровал ему свою мэйжэнь. [Будущей] матери Ли-вана была оказана милость, и она забеременела. Чжаоский ван Ао, не решившись забрать её опять в свой дворец, построил отдельные покои, где её и поселил.

Когда был раскрыт заговор Гуань Гао и других в Божэнь^[681] (198 г.) и они вместе с [чжаоским] ваном были арестованы, тогда же схватили мать вана, его братьев, наложниц, и всех их поместили в тюрьму Хэнэя^[682]. Мать Ли-вана тоже оказалась в тюрьме. Она заявила чиновникам: «Мне было оказана милость государя, и я беременна». Чиновники доложили государю, но тот, озлобленный на чжаоского вана, ничего не сделал в отношении матери Ли-вана. Её младший брат, Чжао Цзянь, попросил Пиян-хоу^[683] сообщить об этом Люй-хоу, но Люй-хоу, испытывая ревность, не захотела вмешиваться, а Пиян-хоу не стал настаивать. В соответствующее время родился [будущий] Ли-ван, а его мать, разгневанная [обращением с ней], покончила с собой. Чиновники забрали [будущего] Ли-вана и доставили к государю. Государь почувствовал сожаление о случившемся и повелел Люй-хоу растить его как сына, а мать Ли-вана похоронить в Чжэньдине^[684]. В Чжэньдине находился дом её рода и жили её предки.

На одиннадцатом году [правления] Гао-цзу (196 г.), в десятой (седьмой)^[685] луне Хуайнань-ван Цин Бу поднял мятеж. [Император] объявил своего сына [Ли-ван] Чана хуайнаньским ваном, передав под его управление все четыре области, которыми ранее владел Цин Бу^[686]. Император сам возглавил войска, нанёс удар и разгромил Бу. После этого Ли-ван был возведён на [хуайнаньский] престол. [128]

Рано потерявший мать, Ли-ван был привязан к Люй-хоу, поэтому в правление [императора] Сяо Хуя и Люй-хоу пользовался их расположением и не знал никаких бед. Однако в глубине души испытывал неприязнь к Пиян-хоу [Шэнь И-цзи], хотя и не решался выразить её открыто. Когда император Сяо Вэнь^[687] только вступил на престол, Хуайнань-ван, считая себя близким родственником [императора], возгордился и неоднократно нарушал законы, но государь обычно по-родственному прощал его.

На третьем году [правления Вэнь-ди] (178 г.) [Ли-ван Чан], явившись ко двору, вёл себя очень дерзко^[688]. Сопровождая государя на охоте в заповедных лесах, он ездил с ним в одной колеснице и постоянно называл его «старшим братом».

Ли-ван был настолько силён, что мог поднять треножник. Однажды он отправился к Пиян-хоу [якобы для того], чтобы пригласить его в гости. Когда Пиян-хоу вышел встретить его, он, выхватив из рукава молот, ударил Пиян-хоу и приказал своему сопровождающему Вэй Цзину перерезать ему горло.

После этого Ли-ван отправился к императору и, обнажив плечо^[689], сказал: «Моя мать была безвинно заключена под стражу по чжаоскому делу. В то время Пиян-хоу обладал достаточным влиянием на Люй-хоу, но он не заступился [за мать]. Это его первое преступление. Чжаоский ван [Лю] Жу-и и его мать [Ци] были безвинны, но Люй-хоу убила их^[690]. Пиян-хоу не заступился — это его второе преступление. Когда же Люй-хоу начала ставить ванами выходцев из [рода] Люй, желая погубить род Лю, Пиян-хоу не заступился. Это его третье преступление. Во благо Поднебесной покарав изменника Пиян-хоу, я отомстил обидчику за мать и явился к Вашему Величеству с нижайшей просьбой о прощении». Сяо Вэнь был тронут его чувствами и из родственных побуждений не стал применять закон, простив Ли-вана. С того времени императрица Бо, наследник престола и сановники стали опасаться Ли-вана. Ли-ван вернулся в своё владение, где стал ещё более заносчивым и своевольным; не исполнял ханьские законы. О его выездах возвещали глашатаи, он стал устанавливать свои порядки и издавать собственные указы, подражая Сыну Неба^[691].

На шестом году [правления Вэнь-ди] (174 г.) [Лю Чан] велел наньцзы Даню^[692] совместно с Ци — наследником Цзипу-хоу Чай У^[693] — и отрядом в семьдесят человек на сорока больших колесницах [отправиться] в Гукоу^[694] и поднять мятеж. [А также] отправил [129] посланцев в Миньюэ и к сюнну. Об этом деле стало известно, и оно было предотвращено. Направили посланника призвать Хуайнань-вана. Хуайнань-ван прибыл в Чанъань.

[В докладе императору говорилось:]^[695] «Мы, Ваши слуги — чэнсян Чжан Цан^[696], дянькэ Фэн Цзин^[697], исполняющий обязанности юйшидафу [и] цзунчжэна И^[698], тинвэй Хэ^[699], чжунвэй Фу^[700], отвечающий за поимку разбойников, — рискуя своей жизнью, осмеливаемся доложить.

Хуайнань-ван Чан презрел законы прежних императоров, не выполняет указов Сына Неба, живёт не по правилам: ездит [как государь] в колеснице с жёлтым верхом, выезды свои обставляет, как Сын Неба, самовольно издаёт указы, а ханьские законы не исполняет^[701]. Что касается назначенных им чиновников, то его ланчжун Чунь был произведён в чэнсяны^[702]. Он собирает вокруг себя беглых из ханьских [областей], [из владений] чжухоу и совершивших преступления, даёт им пристанище^[703], чтобы они могли завести домашнее хозяйство.

Он одаривает ценностями, рангами знатности с окладом, землями и усадьбами, причём пожалованные ранги достигают уровня гуаньнэйхоу с окладом в две тысячи даней [зерна]^[704], тех, кому всё это не положено, собираясь использовать их в деле. Дафу Дань, ши-у^[705] Кай Чжан и другие, всего семьдесят человек, вместе с Ци, наследником Цзипу-хоу, разработали план мятежа, намереваясь погубить храмы предков и алтари духов Земли и злаков. Направили Кай Чжана тайно сообщить об этом [Лю] Чану, а также замышляли побудить Миньюэ и сюнну поднять [против Хань] свои войска.

Кай Чжан прибыл в Хуайнань, встретился с [Лю] Чаном. Чан несколько раз беседовал с ним, устраивал застолья, помог обзавестись хозяйством, женил его и назначил ему жалованье в две тысячи даней зерна. Кай Чжан направил своего человека доложить Даню, что он уже всё обсудил с ваном. Чунь через своего посланца тоже доложил [об этом] Даню и другим. Когда мы, [государевы] чиновники, узнали об этом, то направили чанъаньского вэя Ци с людьми, чтобы арестовать Кай Чжана. Но [Лю] Чан укрыл его и отказался [выдать], а сам сговорился с прежним чжунвэем Цзянь Цзи убить его, чтобы он не проговорился. [Тело] положили в гроб, одели в саван и захоронили у города Фэйлин^[706], чиновникам же обманно заявили: "Неизвестно, где находится [Кай Чжан]". Но был найден холмик земли с памятной табличкой, на которой написано: "Когда Кай Чжан умер, он был закопан здесь". [130]

Кроме этого Чан лично убил безвинного человека, приказал своим чиновникам осудить на смерть ещё шесть невиновных, помиловал преступника, приговорённого к публичной казни^[707], и незаконно арестовал безвинного, чтобы спасти от наказания виновного. Самовольно объявлял людей преступниками, и они уже не могли подавать жалобы^[708].

Взял под стражу и направил на каторжные работы по возведению городских стен [для мужчин] и по толчению риса [для женщин]^[709] и на более [тяжёлые работы] четырнадцать человек. Помиловал восемнадцать преступников и осуждённых на смерть, а также пятьдесят восемь человек, осуждённых на каторжные работы по возведению городских стен и по толчению риса и на менее [тяжёлые работы]. Даровал ранги знатности от гуаньнэйхоу и ниже девяноста четырём людям.

В прошлом, когда [Лю] Чан заболел, Вы, Ваше Величество, проявили заботу о нём, направили посланца передать ему Ваше письмо, сухие жужубы и засахаренные фрукты^[710], но Чан не захотел принять Ваш дар и даже не принял Вашего посланца и не поблагодарил Вас.

А когда народ [области] Наньхай, переселённый в Луцзян^[711], поднял мятеж и хуайнаньские войска нанесли по ним удар, тогда Вы, Ваше Величество, полагая, что население Хуайнани испытывает тяготы и трудности, отправили людей поднести Чану пять тысяч кусков шёлка, чтобы одарить чиновников и воинов. Но Чан не пожелал принять Ваш дар, хвастливо заявив: "У нас никто не испытывает тягот и трудностей".

Когда же Ван Чжи [от имени] жителей Наньхая составил челобитную на Высочайшее имя, [желая] поднести её императору вместе с яшмой би, то [Цзянь] Цзи, [чиновник Лю Чана,] сжёг [челобитную], чтобы [император] ничего не узнал. Когда наши чиновники попытались вызвать Цзи для разбирательства, Чан не отпустил его и обманно заявил: "Цзи болен".

Когда же Чунь попросил у Чана разрешения на поездку к Вашему Величеству, Чан разъярился и сказал: "Ты хочешь покинуть меня и перейти на сторону Хань". Чан должен быть казнён и труп его выставлен на городской площади. Мы, Ваши слуги, просим поступить по закону».

[Императорский] эдикт гласил: «Мы не допустим применения закона по отношению к вану. Лехоу и чиновники с окладом в две тысячи даней [зерна] должны это учесть». [131]

[Сановники доложили:] «Ваши слуги Цан, Цзин, И, Фу и Хэ, рискуя своей жизнью, осмеливаются доложить.

Мы, Ваши слуги, усердно совещались с лехоу, с чиновниками с окладом в две тысячи даней зерна, подданным [Гуань] Ином и другими, всего сорок три человека, и пришли к следующему выводу: "Чан не соблюдал нормы законов, не прислушивался к указам Сына Неба. Он тайно собрал вокруг себя группу заговорщиков и задумывал мятеж, милостиво обходился с беглыми, желая [впоследствии] использовать их". Мы, Ваши слуги, посовещались и предлагаем поступить по закону».

Эдикт [императора] гласил: «Мы не допустим применения закона по отношению к вану. Прощаем Чану его тягчайшее преступление, но лишаем титула вана».

[Сановники вновь обратились к императору]: «Ваш слуга Цан и другие, рискуя жизнью, осмеливаются сказать. [Лю] Чан совершил преступления, достойные казни, но Вы, Ваше Величество, не разрешили применить закон, великодушно помиловали его, лишив титула вана. Мы, Ваши слуги, просим сослать его в селение Цюнъю^[712], что в [уезде] Яньдао области Шу, и отправить его сыновей с их матерями жить вместе с ним. Местные власти должны соорудить для них жилища, обеспечивать их дровами, снабжать овощами, солью, приправами из бобов чи, посудой для приготовления пищи, циновками. Мы, рискуя жизнью, осмеливаемся просить Вас объявить об этом Поднебесной».

Эдикт [императора] гласил: «Установить ежедневное продовольственное содержание Чана в пять цзиней мяса и два доу вина^[713]. Приказываем десяти наложницам [категорий] мэйжэнь и цайжэнь, которые в прошлом были наиболее приближены, последовать за ним. Да будет так».

Все остальные участники заговора были казнены. Затем приступили к высылке Хуайнань-вана. Его отправили в крытой повозке, повелев уездным властям по пути следования обеспечивать его перекладными.

В это время Юань Ан увещевал императора: «Вы, государь, закрывали глаза на заносчивость Хуайнань-вана, не назначали к нему строгих наставников, поэтому и дошло до нынешнего положения. Между тем Хуайнань-ван является человеком твёрдым и сейчас повергнут в прах. Я, ваш слуга, опасаюсь, что он, страдая в дороге от туманов и дождей, может заболеть и умереть. А вы, Ваше Величество, тогда прослывёте убийцей [своего] младшего брата, и уже [132] ничего нельзя будет поделать!» Государь ответил: «Я только хотел проучить его, а теперь верну обратно».

Когда Хуайнань-вана везли от уезда к уезду, то сопровождающие не решались снимать запоры с его повозки. Хуайнань-ван их спросил: «Кто вам сказал, что я такой храбрый? Откуда у меня мужество?! Из-за своей гордыни не прислушивался [к увещеваниям] о своих ошибках, вот и дошёл до такого состояния. Как мог я свою единственную жизнь привести к такому печальному концу?!» Он перестал принимать пищу и умер.

[Когда] прибыли в Юн^[714], местный лин открыл запоры и, обнаружив, что арестованный умер, сообщил [государю]. Император, горестно рыдая, сказал Юань Ану: «Я не прислушался к твоим словам, вот и потерял Хуайнань-вана». Ан ответил: «Ничего не поделаешь! Прошу вас, Ваше Величество, так сильно не расстраиваться».

«Что же предпринять?» — спросил государь. Ан ответил: «Только казнив чэнсяна и юйши, можно исправить ошибку перед Поднебесной». [Но] государь сразу же повелел чэнсяну и юйши арестовать всех, кто сопровождал Хуайнань-вана в пути из уезда в уезд, не открывал запоры [на его повозке] и не кормил его. Все они были публично казнены. После этого похоронили Хуайнань-вана в Юн в соответствии с ритуалом, принятым для лехоу. Для охраны могилы [рядом] поселили тридцать семей.

На восьмом году [своего правления] Сяо Вэнь (172 г.), сожалея [о гибели] Хуайнань-вана, у которого было четверо сыновей семи-восьми лет, пожаловал Аню титул Фулин-хоу, Бо-Аньян-хоу, Сы-Янчжоу-хоу, Ляну — титул Дунчэн-хоу.

На двенадцатом году [правления] Сяо Вэня (168 г.) в народе сложили песенку о хуайнаньском Ли-ване.

Император, услышав её, вздохнул и сказал: «Яо и Шунь изгоняли своих родичей, Чжоу-гун казнил Гуаня и Цая, но в Поднебесной их прозвали мудрыми^[715]. Почему? Потому что они во имя личного не могли навредить общему. Неужели в Поднебесной считают, что я позарился на земли Хуайнань-вана?» Поэтому он переместил Чэнъян-вана^[716] на прежние земли Хуайнань-вана и пожаловал Хуайнань-вану посмертный титул Ли-ван^[717], а также повелел разбить [133] [вокруг его могилы] парк, [что соответствовало] обычаю, принятому для чжухоу^[718].

На шестнадцатом году (164 г.) [правления] Сяо Вэня переместили Хуайнань-вана Си^[719] обратно в Чэнъян. Император сожалел о том, что в своё время Хуайнань Ли-ван нарушил закон, сошёл с истинного пути, по собственной вине потерял княжество и рано умер. И тогда [он] поставил [ванами] трёх его сыновей: Фулин-хоу Ань стал Хуайнань-ваном, Аньян-хоу Бо — Хэншань-ваном, Янчжоу-хоу Сы-Луцзян-ваном^[720]. Так между ними разделили бывшие земли Ли-вана. Дунчэн-хоу Лян рано умер, не оставив наследников.

На третьем году [правления] Сяо Цзина (154 г.) произошло восстание семи княжеств во главе с У и Чу. Посланцы У прибыли в Хуайнань. Хуайнаньский ван решил поднять своё войско и присоединиться к восставшим. Его сян сказал: «Поскольку вы, Великий ван, решили, подняв войска, примкнуть к У, то я, ваш слуга, хотел бы стать их командующим». Ван передал войска сяну. Хуайнаньский сян, возглавив войска, немедленно укрепил оборону города, [но] не стал исполнять повеления своего вана, а остался верен Хань. Ханьцы послали войска во главе с Цюйчэн-хоу^[721] на помощь Хуайнани. Вот почему владение Хуайнань смогло сохраниться.

Посланцы У прибыли в Луцзян, однако Луцзян-ван не примкнул [к мятежникам], но направил своих послов в Юэ^[722]. Посланцы У прибыли в Хэншань, но Хэншань-ван остался неколебимо верен [Хань]. На четвёртый год [правления] Сяо Цзина (153 г.), когда У и Чу были разбиты, Хэншань-ван прибыл ко двору. Государь, ценя его преданность, решил отблагодарить его и сказал: «Южные земли — бедные и очень влажные». И чтобы поощрить его, перевёл из Хэншани в Цзибэй. Позднее, когда тот скончался, [император] пожаловал ему посмертный титул Чжэнь-ван (Верный князь). Луцзян-ван соседствовал с юэ, не раз отправлял к ним послов, желая наладить отношения, поэтому он был переведён на место Хэншань-вана и стал управлять землями к северу от Янцзы^[723]. Хуайнань-ван оставался на прежнем месте.

Хуайнань-ван Ань любил читать книги и играть на цине, но не проявлял интереса к охоте на лошадях с собаками и скачкам^[724]. Благодаря своему стремлению незаметно делать добро народу, он стал широко известен в Поднебесной^[725]. Он всё время таил в себе обиду за смерть [своего отца] Ли-вана, всегда готов был поднять мятеж, [134] но не мог найти повода. На второй год [правления У-ди] под девизом цзянь-юань (139 г.) Хуайнань-ван прибыл ко двору. [В столице] жил его давний приятель Уань-хоу [Тянь Фэнь], который в то время занимал пост тайвэя. Он встретился с ваном в Башане^[726].

Во время беседы с ваном [Уань-хоу] заметил: «У нынешнего государя нет наследника, а вы, Великий ван, являетесь внуком Гао-хуанди, воплощаете человеколюбие и долг, и нет в Поднебесной никого, кто бы не был наслышан об этом. И если когда-нибудь случится так, что из дворца выедет траурная колесница, то кто, кроме вас, Великий ван, должен будет занять трон?!» Хуайнань-ван был очень доволен и щедро одарил Уань-хоу золотом и драгоценностями^[727]. Подготавливая мятеж, ван втайне собирал около себя бинькэ^[728], проявлял заботу о простых людях.

[Когда] на шестом году [правления У-ди] под девизом цзянь-юань (135 г.) в небе появилась комета, на Хуайнань-вана это произвело сильное впечатление. Кто-то сказал вану: «Накануне восстания армии [владения] У показалась комета длиною в несколько чи, а кровь пролилась на тысячу ли. Ныне комета протянулась через всё небо — значит, поднимутся армии всей Поднебесной». Ван думал, что поскольку у государя нет наследника, то Поднебесную ждут волнения, чжухоу начнут борьбу друг с другом. Поэтому он стал накапливать оружие и снаряжение для наступательных военных действий, собирать деньги, привлекать к себе странствующих учёных и выдающихся людей из областей и владений чжухоу^[729]. В то же время искушённые ораторы выступали перед ваном как стратеги, выдвигая фантастические прожекты, льстили вану. Он же был доволен, раздавал им всё больше денег; всё больше вызревали его мятежные планы.

У Хуайнань-вана была дочь Лин, умная и обладавшая даром красноречия. Ван любил её, постоянно одаривал деньгами. В качестве своего лазутчика отправил её в Чанъань, чтобы она завела связи в окружении государя. На третьем году [правления] под девизом юань-шо (126 г.) государь преподнёс Хуайнань-вану чайный столик и посох и [разрешил] не являться на приёмы ко двору^[730]. Старшую жену Хуайнань-вана звали Ту; ван любил её, она родила ему наследника по имени Цянь, который взял в жёны внучку императрицы Ван, дочь Сючэн-цзюня^[731].

Ван, готовясь к мятежу, опасался, что жена наследника узнает про его замыслы и разгласит их. Поэтому он сговорился с наследников, чтобы тот, сделав вид, что охладел к ней, три месяца не [135] делил с ней ложе. Тогда ван сделал вид, что гневается на наследника, и запер его вместе с женой на три месяца. Наследник так и не сблизился с ней. Жена просила отпустить её, и тогда ван написал императору донесение с извинениями и отправил [жену сына] домой. Старшая жена вана Ту, наследник Цянь и дочь Лин, пользуясь благосклонностью вана, взяли власть во владении в свои руки, отбирали у народа поля и жилища, по собственному произволу бросали людей в заточение.

На пятом году [правления У-ди] под девизом юань-шо (124 г.) наследник [хуайнаньского вана] обучался фехтованию на мечах и уже считал, что в этом ему нет равных. Он прослышал, что ланчжун Лэй Бэй тоже искусен в этом, и вызвал его сразиться. Бэй много раз вежливо отказывался, [но потом согласился] и случайно поранил наследника.

Наследник разгневался, а Бэй испугался. Как раз в это время в столице набирали войска для отправки на военную службу, и Бэй выразил желание идти в поход на сюнну^[732]. Наследник Цянь несколько раз чернил Бэя перед ваном, и ван изгнал ланчжуна со службы в назидание другим.

Бэй бежал и, прибыв в Чанъань, подал императору прошение, рассказав о своём деле. Эдиктом императора дело было передано тинвэю и [властям] Хэнани^[733]. Хэнаньские власти расследовали дело и [постановили] арестовать хуайнаньского наследника.

Ван и его старшая жена составили план. Они не захотели выдать наследника, а готовились поднять войска и начать мятеж, но, составив план, бездействовали и более десяти дней не могли решиться [на его осуществление]. Тем временем пришёл эдикт императора, повелевавший на месте (т.е. в Хуайнани) допросить наследника. Тогда хуайнаньский сян обругал своего помощника Шоу Чуня за то, что тот не выдал наследника и, проявив снисхождение, не отправил его, отнесясь к жалобе без внимания.

[Хуайнань-]ван просил сяна [за наследника], но сян его не послушал. Тогда ван послал человека к государю с жалобой на сяна. Дело для расследования было передано тинвэю. [Оказалось,] что в нём замешан сам ван. Ван разослал людей, чтобы выведать позицию ханьских гунов и цинов. Гуны и цины обратились к императору с предложением арестовать и судить [Хуайнань-]вана.

Ван испугался, что раскроется его [мятежный] замысел, [и тогда] наследник Цянь предложил следующий план: «Ханьские посланники захотят арестовать вас, ван, и вам следует приказать своим [136] людям облачиться в одежды дворцовых стражников, взять в руки алебарды и стать посреди зала. Если возле вана появится кто-то нежелательный, то они убьют его^[734]. Я же, ваш слуга, пошлю человека убить хуайнаньского чжунвэя и сразу после этого поднять наши войска. Медлить нельзя!»

В то время государь не поддержал предложения гунов и цинов, а послал ханьского чжунвэя Хуна^[735] [в Хуайнань] на месте допросить вана и провести расследование. Ван, узнав, что ханьский посол уже прибыл, стал действовать по плану, предложенному наследником. Но когда ханьский чжунвэй пришёл, ван увидел его мирный вид и вежливые манеры, и расспрашивал он не о ване, а только о деле Лэй Бэя. Ван решил, что ничего опасного нет, и не дал приказа о выступлении [своих войск].

Когда чжунвэй вернулся в столицу и доложил, гуны и цины постановили: «Хуайнань-ван Ань задерживал тех, кто направился на войну с сюнну — Лэй Бэя и других, он не исполнял ясные распоряжения императора. Он должен быть подвергнут публичной казни».

Император не согласился. Гуны и цины попросили лишить вана титула, но государь не согласился. Тогда гуны и цины предложили отрезать [от владений Хуайнань-вана] пять уездов. Императорским указом были отрезаны два уезда^[736].

Чжунвэй Хун был направлен сообщить о помиловании Хуайнань-вана и о наказании отрезанием у него земель. Когда чжунвэй вступил в пределы Хуайнани, он объявил о помиловании вана. Ван уже знал, что ханьские гуны и цины потребовали его казни, но ещё не знал [о замене её на] отторжение земель. [Поэтому,] услышав о прибытии ханьского посла, испугался, что тот арестует его. [Он вновь] условился с наследником действовать по их прежнему плану и расправиться с послом. Но когда чжунвэй прибыл и приветствовал вана, тот не стал приводить в исполнение свой замысел. После отъезда посла он с горечью говорил: «Я следовал нормам человеколюбия и долга, но всё равно у меня отторгли земли. Какой позор!» После отторжения у Хуайнань-вана земель его мятежные замыслы ещё больше укрепились. Когда его посланники возвращались из Чанъани и произносили лицемерные речи, [например] утверждая, что у императора нет сына, а Хань неуправляема, он радовался. Когда же говорили, что Хань хорошо управляема и что сын появился, ван гневался, считая это ложью и вздором.

Денно и нощно ван с У Бэем^[737], Цзо У^[738] и другими сановниками изучал карты земель, рассчитывал, как расположить войска для [137] вторжения. Ван говорил: «У государя нет наследника. Когда его увезёт траурная колесница, придворные сановники несомненно призовут [на престол] Цзяодун-вана или Чаншань-вана^[739], чжухоу начнут воевать друг с другом, могу ли я не готовиться к этому?! Кроме того, я, внук Гао-цзу, всегда придерживаюсь норм человеколюбия и долга, Его Величество относится ко мне с почтением; так неужели же я стерплю, [что престол займут младшие родственники]?! Сколько бы лет ни прошло, я не смогу, обратившись лицом к северу, безропотно прислуживать этим мальчишкам!»^[740].

Как-то ван находился в Восточном дворце и призвал У Бэя, чтобы вместе обдумать план действий. [Когда У Бэй показался], ван сказал: «Военачальник, войдите!» Бэй удручённо сказал: «Государь великодушно простил вас, Великий ван, а вы продолжаете произносить речи, ведущие княжество к гибели! Я слышал, что когда-то [У] Цзы-сюй увещевал уского вана, но тот не использовал его советы; тогда [Цзы-сюй] сказал ему: "Сегодня я, ваш слуга, видел оленя, бродившего по террасе Гусу"^[741]. Я, ваш слуга, тоже сегодня видел, как во дворце пророс колючий кустарник, а выпавшая роса пропитала одежды»^[742].

Ван разгневался, [повелел] схватить родителей У Бэя и продержал их в заточении три месяца. Затем он вновь призвал [У Бэя] и спросил: «Что ж, военачальник, вы готовы следовать за мною?» Бэй ответил: «Нет. Я только пришёл предложить Великому вану план действий. Мне, вашему слуге, известно: обладающий тонким слухом слышит то, что ещё не звучало; дальновидный зрит то, что ещё не имеет очертаний. Вот почему совершенномудрые имеют успех в десяти тысячах предпринимаемых дел. Так, в прежние времена одно деяние Вэнь-вана прославило его на тысячи поколений, и он стал одним из [великих владык] трёх эпох. Это и называется действовать согласно воле Неба. Потому все [люди] среди морей, не сговариваясь, последовали за ним. Это же можно видеть на протяжении тысячелетия. Ведь история Цинь сто лет назад, недавние события во [владениях] У и Чу могут послужить достаточным примером того, как существуют и погибают государства!

Я, ваш слуга, не боюсь участи погибшего [У] Цзы-сюя, а хочу лишь, чтобы вы, Великий ван, услышали меня не так, как это сделал уский государь. В прошлом циньский [император] утратил путь, завещанный совершенномудрыми, убивал учёных-конфуцианцев, сжёг Ши[цзин] и Шу[цзин], отбросил [трактаты о] ритуале и долге, возвысил обман и грубую силу, ввёл жестокие наказания; [138] он стал перевозить зерно из приморских земель в районы к западу от Хуанхэ. Хотя мужчины в то время изо всех сил трудились на полях, на пропитание не хватало даже мякины; хотя женщины ткали безотрывно, тканей не хватало даже на то, чтобы прикрыть тело^[743]. Мэн Тянь^[744] был послан сооружать Великую стену — с востока на запад она протянулась на несколько тысяч ли. Армии, воевавшие и в жару и в дождь, насчитывали несколько сотен тысяч человек, погибших невозможно было сосчитать, трупы устилали пространство на тысячи ли, кровь текла рекой, силы байсинов были на исходе, поэтому каждые пять семей из десяти были готовы к бунту.

Кроме того, [Цинь Ши-хуан] послал Сюй Фу в море для поиска небожителей и диковинных существ^[745]. Вернувшись, тот обманно доложил: "Я, ваш слуга, встретил посреди моря Великого духа, который спросил меня: "Ты посол владыки Запада?" Я ответил: "Да". "Что ты ищешь?" Я ему отвечал: "Хочу найти снадобье, дарующее бессмертие". Дух ответил: "У вашего циньского вана маловато учтивости; ты сможешь взглянуть на [снадобье], но не сможешь взять с собой". И пошёл со мной на юго-восток, довёл до горы Пэнлай, и там за воротами я увидел дворец Чжичэн. Там находился некий посланник с лицом цвета меди и похожий на дракона, от которого исходило сияние, поднимавшееся до неба. Тогда я снова поклонился и спросил: "Какого рода подношения я должен совершить?" Дух моря мне ответил: "Доставьте ко мне сыновей и дочерей из достойных семей, а также изделия всех искусных мастеров; тогда получишь [снадобье]"». Циньский император сильно возрадовался и тут же отправил три тысячи молодых девушек и юношей, послав с ними все виды злаков и изделия всех мастеров. Однако когда Сюй Фу достиг [острова с] равнинами и большими озёрами^[746], он объявил себя ваном и не вернулся [в Цинь]. В результате байсины ещё больше опечалились, непрерывно тоскуя [по отправленным детям], и уже шесть семей из десяти были настроены бунтовать^[747].

Кроме этого, [циньский император] отправил вэя То, пройдя через Улин^[748], напасть на байюэ. Вэй То, понимая, что Срединное государство находится в крайне бедственном положении, объявил себя ваном и не вернулся. [Он] отправил гонца с письмом к императору с просьбой прислать тридцать тысяч незамужних женщин, чтобы обшивать его воинов. Цинь [Ши-]хуанди смог послать пятнадцать тысяч. Тогда байсины отвернулись от власти, наступил распад, а о мятеже помышляли уже каждые семь семей из десяти^[749]. [139]

Кто-то из учёных мужей сказал [будущему] Гао-хуанди: "Нужный момент наступил!" Гао-хуанди ответил: "Надо подождать, совершенномудрые должны поднять восстание на юго-востоке". Не прошло и года, как восстали Чэнь Шэн и У Гуан^[750]. Гао-хуан начал [боевые действия] в Фэн и Пэй. Как только прозвучал его призыв к Поднебесной, то откликнувшихся невозможно было сосчитать. Тут, как говорится, был использован подходящий момент, это движение и привело к гибели Цинь. Байсины страстно желали этого, как в засуху ожидают дождя, поэтому восстание, начавшееся из движения Чэнь [Шэна], привело к тому, что [Лю Бан] был возведён на престол и стал Сыном Неба. Его заслуги были сравнимы с заслугами трёх ванов [древности], его добродетели передавались потомкам не иссякая.

Ныне же вы, Великий ван, увидев, с какой лёгкостью Гао-хуанди обрёл Поднебесную, почему-то не учитываете того, что произошло в последнее время в У и Чу. Ведь ускому вану [Лю Пи] было пожаловано право совершать жертвоприношения вином в честь рода Лю и не являться на приёмы ко двору. [Уский] ван управлял четырьмя областями^[751] размерами в несколько тысяч [квадратных] ли. На своих землях он, выплавляя медь, отливал монеты; на востоке выпаривал соль из морскойводы; выше [по течению Янцзы] добывал цзянлинскую^[752] древесину для строительства судов, каждое из которых могло вместить столько же, сколько несколько десятков обычных повозок срединных княжеств. Владение его было богатым, население многочисленным. С помощью жемчуга, нефрита, золота и шёлка он подкупал чжухоу, членов их семей и сановников. Только представители рода Доу^[753] не приняли даров от него.

Когда план [Лю Пи] был утверждён и всё было подготовлено, подняли войска и выдвинули их на запад. Они были разбиты под Даляном^[754] и потерпели поражение под Хуфу^[755]. [Лю Пи] бежал на восток и достиг Даньту^[756], где [его] схватили юэсцы. Он погиб, жертвоприношения [предкам его рода] пресеклись^[757], а сам он стал посмешищем для всей Поднебесной. Почему же, несмотря на многолюдность У и Юэ, он не смог достичь успеха? Потому что он выступил против Небесного Дао и не понимал [требований] времени. А ныне ваши, Великий ван, войска не составляют и одной десятой войск У и Чу, а Поднебесная по сравнению с циньскими временами спокойнее в десять тысяч раз.

Хотел бы, чтобы вы, Великий ван, последовали моему плану. Если вы, Великий ван, этого не сделаете, то я предвижу, что ваши [140] намерения не исполнятся, а замыслы станут известны. Я слышал, что Вэй-цзы^[758], проезжая через земли прежнего государства [Шан], очень опечалился и сложил песню "О богатом урожае хлебов", в которой сожалел, что Чжоу [Синь] не использовал княжича Би-ганя^[759]. Поэтому Мэн-цзы говорил: "Чжоу [Синь] поднялся до положения Сына Неба, а умер хуже, чем обычный простолюдин"^[760]. Чжоу [Синь] прежде сам порвал с Поднебесной; ещё не наступил день его смерти, а Поднебесная уже отвергла его^[761]. Ныне я смею сожалеть о том, что вы, Великий ван, отказываетесь остаться главой [владения] с тысячей колесниц. Я просил бы даровать мне смертный приговор, чтобы я первым из всех ваших подданных умер здесь, в Восточном дворце». Эти слова сильно обидели [вина], но виду он не показал, и только слёзы потекли по его лицу. Он встал, спустился по ступеням лестницы и удалился.

У [Хуайнань-]вана был рождённый от наложницы сын по имени Бу-хай. Он был старшим из сыновей, но ван его не любил. Ни ван, ни его жена, ни законный наследник не относились к нему как к сыну и старшему брату. У Бу-хая был сын Цзянь — человек больших способностей и сильного духа. Его всегда оскорбляло то, что наследник презрительно относится к его отцу. В то время все чжухоу наделяли сыновей и младших братьев [рангом] хоу^[762].

У Хуайнань[-вана] было всего два сына — одного он провозгласил наследником, а другому, отцу Цзяня, не пожаловал даже [ранга] хоу. Цзянь начал тайно собирать сведения, чтобы донести на наследника, сместить его и тем помочь своему отцу занять его место. Наследник знал об этом, не раз арестовывал Цзяня и наказывал палками.

Когда Цзянь прознал, что наследник замыслил убить ханьского чжунвэя, он на шестом году [правления У-ди под девизом] юань-шо (123 г.) направил пользовавшегося его доверием Шоу Чуня [по имени] Чжуан-чжи с донесением Сыну Неба, где писал: «Лекарства горьки на вкус, но полезны для излечения от болезни; искренние слова режут слух, но полезны для дела. Внук Хуайнань-вана Цзянь — человек выдающихся способностей, но старшая жена Хуайнань-вана Ту и её сын-наследник Цянь часто издеваются над Цзянем. Отец Цзяня Бу-хай безвинно наказан, они много раз арестовывали его и даже намеревались убить. Сейчас Цзянь пока ещё жив, его можно призвать и расспросить, так как он знает о всех неблаговидных делах в Хуайнани». Когда при дворе ознакомились с письмом, государь поручил это дело тинвэю, а тинвэй спустил его для расследования в Хэнань. [141]

В то время Шэнь Цин, внук Пиян-хоу, поддерживал хорошие отношения с чэнсяном Гунсунь Хуном. Он питал неприязнь к хуайнаньскому Ли-вану, который убил его деда [Шэнь И-цзи], и стал настойчиво напоминать Хуну о хуайнаньском деле. Так [Гунсунь] Хун заподозрил, что в Хуайнани строят планы мятежа, и потому приказал провести тщательное расследование. В Хэнани допросили Цзяня, тот дал показания против хуайнаньского наследника и его сообщников. Хуайнань-ван встревожился и, решив выступить, обратился к У Бэю: «В состоянии ханьский двор поддерживать порядок или нет?» У Бэй ответил: «В Поднебесной порядок». Вану такой ответ не понравился, и он снова спросил У Бэя: «Почему же ты считаешь, что в Поднебесной порядок?» Бэй отвечал: «Я, Бэй, лично наблюдал, как [ханьский] двор осуществляет управление. И правитель, и подданные верны долгу, отцы и сыновья близки друг к другу, занятия мужей и жён различаются, старшие и младшие занимают положенные места — все исполняют свои обязанности. Государь неуклонно следует по пути древних, обычаи чётко упорядочены, не имеют никаких изъянов. Тяжело гружённые товарами [повозки] богатых торговцев разъезжают по всей Поднебесной, все дороги проходимы, поэтому по торговым путям везде идёт движение. Южные юэ покорились, цяны и бо стали данниками, дунъоу сдались, расширяется [пограничная линия] Чанъюй^[763], осваивается [область] Шофан^[764], подрезаны крылья у сюнну, [они] лишены союзников и уже не страшны. И хотя ещё не настали времена, подобные Великому спокойствию древности, но [государство] управляется должным образом».

Ван разгневался. [У] Бэй принёс извинения и выразил готовность понести наказание смертью [за свои слова]. Ван снова обратился к Бэю: «Если к востоку от гор начнутся военные действия, Хань непременно направит своего дацзянцзюня, чтобы навести там порядок. Как ты считаешь, что за человек этот дацзянцзюнь [Вэй Цин]?»^[765]. Бэй ответил: «Один из моих друзей, Хуан И, сопровождал дацзянцзюня в походе на сюнну. Вернувшись, он рассказывал мне: "Дацзянцзюнь относится к своим шидафу^[766] с почтением, к солдатам — с добротой, поэтому все они с радостью служат ему. Он верхом на лошади, как на крыльях, взлетает на горы и спускается вниз, своими дарованиями он значительно превосходит других людей". Я, Бэй, считаю, что его с такими способностями, военным опытом, неоднократно возглавлявшего военные кампании, одолеть будет трудно. Кроме того, когда ечжэ Цао Лян вернулся из поездки [142] в Чанъань, он рассказывал мне, что дацзянцзюнь всегда отдаёт чёткие приказы, при встрече с противником проявляет храбрость, часто идёт в бой впереди своих воинов. На привалах он позволяет себе выпить воды, только когда вырыты колодцы и солдаты утолили жажду. Когда армия отступает, он ждёт, пока все воины перейдут реку, и только тогда переправляется сам. Когда вдовствующая императрица пожаловала ему золото и шелка, он подарил их своим командирам. Даже знаменитые военачальники древности не превзошли бы его в таких поступках». Ван пребывал в молчании.

Хуайнань-ван уже знал, что Цзянь даёт показания, и, опасаясь, что заговор обнаружится, собирался восстать, несмотря на то что [У] Бэй считал это гибельным. [Ван] снова спросил Бэя: «Считаешь ли ты, что выступление [правителя] У было ошибочным и губительным?» Бэй отвечал: «Считаю ошибочным. Ускому вану, достигшему и богатства, и влияния, поднимать восстание не следовало. В результате он погиб в Даньту, его голова и ноги были [захоронены] в разных местах, а его потомки исчезли без следа. Я, ваш слуга, слышал, что [перед смертью] уский ван очень сожалел о содеянном. Хотел бы, чтобы вы, ван, хорошо подумали об этом и не совершили того, о чем сожалел уский ван».

Ван сказал: «Настоящий муж готов умереть за каждое своё слово. К тому же усцы не понимали, как нужно организовывать восстание. Всего за один день через Чэнгао^[767] прошли [войска] сорока ханьских военачальников. Я же прикажу Лоу Хуаню в первую очередь закрепиться в проходе у Чэнгао, Чжоу Бэю прикажу вместе с солдатами из Инчуани^[768] захватить заставы Хуаньюань и Ицюэ^[769], а Чэнь Дин должен будет перебросить войска из Наньяна для [захвата и] удержания заставы Угуань^[770]. Таким образом, у хэнаньского тайшоу останется только Лоян, так что о нём можно будет больше не беспокоиться. Разумеется, на севере остаются застава Линьцзинь^[771], Хэдун, Шандан, Хэнэй и княжество Чжао^[772]. Люди говорят: "Если перекрыт проход у Чэнгао, то Поднебесная непроходима". Опираясь на теснины Саньчуани^[773], можно будет собрать все войска к востоку от гор. Как вы полагаете, что будет, если поступить подобным образом?»

Бэй ответил: «Я, ваш слуга, вижу только беды, но не вижу успешного исхода». Ван возразил: «Цзо У, Чжао Сянь, Чжу Цзяо-жу — все сулят удачу и считают, что имеется девять шансов из десяти на успешный исход, ты один считаешь, что это сулит лишь беды. Почему так?» Бэй отвечал: «Всё ваше, Великий ван, [143] окружение, ваши фавориты, которым вы только и поручаете управление народом, обладают лишь заурядными способностями в управлении людьми. Все они прежде преследовались за различные провинности, и среди них нет тех, кого можно было бы применить в деле».

Ван сказал: «Чэнь Шэн и У Гуан не владели даже клочком земли, но, руководя тысячей человек, восстали у Дацзэ^[774], бросили громкий клич, и на него откликнулась вся Поднебесная. Пройдя на запад, [они] достигли Си^[775], а их войско насчитывало уже миллион двести тысяч [человек]. Ныне, хотя мой удел и невелик, я смог бы выставить более ста тысяч отборных воинов, а не толпу из сосланных на охрану границ, вооружённую серпами, мотыгами и вилами. Почему же ты всё-таки утверждаешь, что нас ждёт поражение, а не успех?» Бэй отвечал: «В прошлом циньский [император], утратив дао, чинил насилие над Поднебесной. Он передвигался в сопровождении десяти тысяч колесниц, затеял строительство дворца Эпан, забирал в качестве налогов большую часть [урожая], посылал деревенскую бедноту^[776] на охрану границ. Отцы не были спокойны за сыновей, старшие братья не могли помочь младшим, правление было жестоким, наказания — суровыми. Поднебесная корчилась, как в огне. Народ вглядывался, вытянув шею, вслушивался, напрягая слух [в надежде на избавление], горестно взывал к Небу, бил себя в грудь, негодуя на своих правителей. Поэтому на клич Чэнь Шэна откликнулась вся Поднебесная. Однако ныне Его Величество близок к тому, чтобы упорядочить Поднебесную, объединить все земли среди морей; его благорасположение коснулось всех подданных, его добродетель оборачивается для всех милостями. Хотя [государь] немногословен, его слова звучат, как гром; даже если указы не издаются, перемены осуществляются будто по волшебству; заложенные в его сердце устремления сотрясают всё на десятки тысяч ли; низы откликаются на государево слово подобно эху. Что касается дацзянцзюня, то он превосходит Чжан Ханя и Ян Сюна^[777]. Поэтому когда вы, Великий ван, сравниваете это с тем, что было при Чэнь Шэне и У Гуане, то, я полагаю, вы ошибаетесь».

Ван спросил: «Значит, по твоим словам, нет никакой надежды на благополучный исход?» Бэй ответил: «У меня есть скромный план». Ван спросил «Какой же?» Бэй отвечал: «В настоящее время чжухоу не вынашивают изменнических замыслов, а среди байсинов нет недовольства. Земли области Шофан обширны, воды и травы там в изобилии, но отправленных туда людей недостаточно для их освоения. Скромный план вашего слуги таков. Нужно подделать [144] прошение чэнсяна и юйши[дафу], в котором предлагалось бы из областей и уделов переселить [в Шофан] влиятельных жэнься^[778], а также тех, кто совершил нетяжкие преступления, указом простив их прегрешения. А также всех тех, кто владеет имуществом стоимостью более пятисот тысяч [монет], вместе с семьями переселить в область Шофан. А чтобы все они вовремя прибыли на место, необходимо вместе с ними направить латников. Кроме того, надо подделать приказы правого и левого дусыкуна и чжундугуаня [парка] Шанлинь об аресте наследников чжухоу и их приближённых. Если действовать подобным образом, то в народе возникнет недовольство, а среди чжухоу — негодование. Тогда-то посланные вами опытные ораторы сумеют их убедить, и, может быть, появится один шанс на успех из десяти». [Хуайнаньский] ван сказал: «Это можно попробовать, однако я думаю, что до этого не дойдёт».

После этого ван повелел мастеровым из рабов переселиться во дворец и начать изготовление императорской печати, печатей чэнсяна, юйши[дафу], дацзянцзюня, военачальников, сановников с окладом в две тысячи даней [зерна], начальников столичных приказов и их помощников, тайшоу соседних областей и их дувэев, а также изготовить верительные бирки и головные уборы посланцев ханьского [двора]. Всё это делалось в соответствии с планом У Бэя. Он направил людей под видом совершивших преступление и бежавших на запад [из Хуайнани]^[779], чтобы они устроились на службу к дацзянцзюню и чэнсяну. В день начала восстания им надлежало убить дацзянцзюня Цина якобы по приказу чэнсяна, чтобы вызвать замешательство [в войсках].

[Хуайнаньский] ван намеревался уже поднять свои войска, но опасался, что его сян и сановники с окладом в две тысячи даней [зерна] не поддержат его. Тогда ван вместе с У Бэем замыслил сначала убить сяна и этих сановников, для чего [было решено] сымитировать пожар во дворце, а когда сян и сановники прибегут на помощь при тушении, убить их. Однако этот план так и не был утверждён.

Кроме того, намеревались приказать людям облачиться в форму цюдао^[780] и, держа в руках срочное донесение, примчаться [во дворец] с востока с криками: «Войска Наньюэ вторглись в наши земли!» Именно на этом основании намечали поднять войска^[781]. Для этого [попытались] отправить людей в [области] Луцзян и Куайцзи^[782] под видом таких цюдао, но они так и не выехали. [145]

Ван спросил У Бэя: «Когда я подниму войска и двинусь на запад, то чжухоу непременно должны откликнуться на это, но если не откликнутся, то как быть?» Бэй отвечал: «На юге надо заполучить [область] Хэншань, чтобы нанести удар по Луцзяну, захватив суда под Сюньяном^[783], крепко держать город Сяи^[784], контролировать движение [по Янцзы] в Цзюцзяне^[785], перекрыть проход в Юйчжан^[786], разместить арбалетчиков вдоль Янцзы, чтобы усилить оборону и воспрепятствовать движению [императорских войск] из области Наньцзюнь вниз по реке; на востоке взять под свой контроль Цзянду^[787] и Куайцзи, на юге установить связи с сильным Юэ. Поставив под свой контроль междуречье Янцзы и Хуай[хэ], вы сможете продержаться и месяцы, и годы». Ван ответил: «Отлично! Не будем менять этот [план]. В случае неудачи уйдем в Юэ».

В это время тинвэй, опираясь на показания Цзяня, внука вана, призвал для следующего допроса хуайнаньского наследника Цяня. Император поручил тинвэю произвести проверку и назначить [нового] чжунвэя в Хуайнань, чтобы арестовать наследника. Когда [чжунвэй] прибыл в Хуайнань, хуайнаньский ван, узнав [про его задание], стал советоваться с наследником о том, как призвать сяна и высших сановников, чтобы расправиться с ними и поднять войска. Призвали сяна, и тот прибыл [ко двору]. Нэйши же смог бежать и таким образом спасся. Чжунвэй заявил: «Я назначен на пост указом [императора], поэтому не обязан являться к вану». Ван понял, что ему удастся убить только сяна, а нэйши и чжунвэй не явятся; это не приведёт к желаемым результатам, и поэтому сяна отпустили^[788].

Ван колебался, окончательного решения всё не принимал. Наследник, понимая, что он виновен в замысле убить ханьского чжунвэя, надеялся, что все соучастники заговора уже убиты и не смогут дать показаний. И тогда он сказал вану: «Все наши подданные, которых можно было использовать, уже схвачены и сейчас недостаточно тех, с кем можно было бы взяться за дело. Если вы, ван, выступите раньше времени, то, боюсь, успеха не будет. Вот почему я, ваш слуга, хотел бы с вашего разрешения отправиться под арест». Ван втайне хотел прекратить [начатое], поэтому разрешил наследнику [отправиться под арест]. Наследник попытался перерезать себе горло, но не умер. У Бэй же отправился к чиновникам императора и рассказал им о том, что он вместе с хуайнаньским ваном замышлял мятеж, поведав все детали их замысла, как изложено здесь^[789]. [146]

Чиновники арестовали наследника, старшую жену вана, окружили дворец вана, схватили всех бинькэ, замешанных в заговоре и проживавших в столице [княжества], и стали собирать улики, свидетельствующие о готовившемся мятеже. Император передал дело на рассмотрение гунов и цинов, которые постановили, что все причастные к заговору хуайнаньского вана — лехоу, сановники с окладом в две тысячи даней зерна, а всего несколько тысяч богатых и влиятельных лиц, должны понести наказание в зависимости от тяжести преступления. Хэншань-ван Сы, младший брат Хуайнань-вана, должен быть привлечён к ответственности и взят под стражу. Чиновники, ведущие дело, просили разрешения арестовать Хэншань-вана. Сын Неба сказал: «Каждый чжухоу управляет в своём владении. Они не должны отвечать друг за друга. Пусть соберутся чжухоу, ваны и лехоу и совместно с чэнсяном обсудят это дело».

Чжао-ван Пэн-цзу^[790], лехоу по имени Жан^[791] и ещё сорок три человека обсудили это и заявили: «Хуайнаньский ван Ань виновен в величайшем преступлении и утрате дао. Совершенно ясно, что он замыслил мятеж и подлежит казни». Цзяоси-ван по имени Дуань^[792] при обсуждении сказал: «Хуайнань-ван Ань нарушил законы и вёл себя недостойно, обманывал всех, чтобы внести хаос в Поднебесную, вводил в заблуждение своих байсинов, предал храмы предков, распространял ложь и клевету. В Чунь-цю говорится: "Подданный не сеет смуты, если сеет смуту, то его казнят"^[793]. Но преступление Аня больше, чем сеяние смуты, он замыслил мятеж, что уже установлено. Я, Дуань, видел его бумаги, [фальшивые] верительные знаки и печати, карты, из которых вполне ясны его неправедные дела. За это величайшее преступление он должен быть наказан по закону. Что же касается чиновников княжества, получавших от двухсот даней [зерна] и выше и сравнимых с ними [по рангу], а также родичей [вана] и приближённых сановников — всех тех, кто не может быть обвинён по закону за то, что не сумел образумить [хуайнаньского вана], то их надо лишить должностей и титулов знатности и разжаловать в рядовые солдаты. Они никогда не должны вновь поступать на службу и становиться чиновниками. Те, кто не являются чиновниками, пускай откупаются от смертной казни суммой в размере два цзиня и восемь лянов [золота]^[794]. Известив всех о преступлениях подданного Аня, можно ясно показать всей Поднебесной, что такое праведный путь подданного, так чтобы впредь никто больше не осмелился пойти на злодейство и [147] измену». Чэнсян [Гунсунь] Хун, тинвэй [Чжан] Тан^[795] и другие [одобрили это предложение]. Сын Неба направил цзунчжэна с верительной биркой разобрать дело [хуайнаньского] вана. [Цзунчжэн] ещё не прибыл, как хуайнаньский ван Ань покончил с собой^[796]. Старшая жена Ту, наследник Цянь и другие, замешанные в мятеже, были казнены вместе со всей роднёй. Сын Неба поначалу не хотел казнить У Бэя, который [в своё время] произносил яркие речи, восхвалявшие Хань. Но тинвэй Тан сказал: «Бэй был главным во всех мятежных замыслах вана. Его преступления не заслуживают снисхождения». Тогда казнили и Бэя. Княжество [Хуайнань] было упразднено, а его территория стала областью Цзюцзян^[797].

Хэншань-ван Сы имел от жены Чэн Шу троих детей. Старший сын Шуан был провозглашён наследником, следующим был сын Сяо, а третьей была дочь У Цай. К тому же его наложница — цзи Сюй Лай родила ему четверых детей, а наложница — мэйжэнь Цзюэ Цзи — двоих. Хэншань-ван и Хуайнань-ван были братьями, но не ладили, относились друг к другу с подозрительностью и без должной учтивости. Хэншань-ван, узнав о том, что Хуайнань-ван готовится к мятежу, тоже стал собирать вокруг себя бинькэ, чтобы противостоять восставшим, [поскольку] опасался, что [брат] захватит его земли.

На шестом году [правления У-ди под девизом] юань-гуан (129 г.) Хэншань-ван прибыл к императорскому двору. Его ечжэ Вэй Цин занимался гаданиями и магией и решил подать доклад об этом Сыну Неба, но ван разгневался, обвинил Цина в тяжком преступлении и велел избить палками^[798]. Хэншаньский нэйши посчитал это несправедливым и отменил решение [вана]. Тогда ван послал донесение государю с обвинениями в адрес нэйши. Когда стали расследовать дело нэйши, выяснилось, что ван не прав. Кроме того, [Хэншань-]ван неоднократно захватывал поля своих подданных, разрушал могильные насыпи, превращая эти земли в пахотные участки. [Императорские] чиновники обратились с предложением арестовать Хэншань-вана и расследовать [его поступки]. Сын Неба не позволил, но постановил назначать [из центра] всех [хэншаньских] чиновников с окладом от двухсот даней [зерна в год] и выше^[799]. Хэншань-ван воспринял эти меры с негодованием и начал совместно с Си Цы и Чжан Гуан-чаном строить [мятежные] планы. Они стали искать людей, сведущих в военном искусстве, а также способных гадать по звёздам и эманациям ци. Днём и ночью они с ваном втайне от всех строили планы мятежа. [148]

[Когда] умерла жена вана Чэн Шу, её место заняла Сюй Лай, но Цзюэ Цзи пользовалась большей благосклонностью [вана]. Их обеих снедала ревность друг к другу. Цзюэ Цзи стала клеветать наследнику [Шуану] на жену [вана] Сюй Лай: «Сюй Лай приказала своей служанке колдовством погубить мать наследника»^[800]. [В результате] наследник возненавидел Сюй Лай. Когда старший брат Сюй Лай прибыл в Хэншань, наследник стал бражничать с ним, а потом [в ссоре] ранил его ножом. Жена [вана] была вне себя от гнева и несколько раз наговаривала вану на наследника. Младшая сестра наследника У Цай, ранее была замужем, но потом разошлась со своим мужем и вернулась [в Хэншань]. Там она принялась развратничать с рабами и кэ. [Брат-]наследник не раз упрекал её, но У Цай только злилась и перестала с ним общаться. Когда жена [вана] узнала об этом, она стала с особым расположением относиться к У Цай. Поскольку и У Цай, и её старший брат Сяо рано потеряли мать, они сблизились с женой [вана], а та делала вид, что любит их, в расчёте на то, что они вместе с ней будут чернить наследника. В результате ван неоднократно повелевал наказывать наследника палками.

На четвёртом году [правления У-ди под девизом] юань-шо (125 г.) какой-то человек напал на мачеху жены [вана] и ранил её. Ван заподозрил, что это наследник послал своего человека ранить её, и [опять приказал] побить его палками. Затем ван заболел, но наследник, заявив, что сам болен, не стал ухаживать [за отцом]. [Его брат] Сяо, жена [вана] и У Цай, пороча наследника, говорили: «В действительности наследник не болен, он только говорит, что болен, а на самом деле имеет вполне здоровый вид».

Ван разгневался и собрался сместить наследника, а на его место поставить его младшего брата Сяо. Жена, зная, что ван собрался сместить наследника, одновременно хотела не допустить и Сяо на это место. У жены была прислужница, которая прекрасно танцевала и пользовалась расположением вана. Жена намеревалась приказать прислужнице обольстить Сяо и тем самым опорочить его, надеясь, что будут смещены оба брата, а наследником станет её сын Гуан. Наследник Шуан знал об этом, он помнил, что она постоянно клевещет на него, и решил соблазнить её, чтобы заставить молчать. Как-то они бражничали, и наследник подошел к ней якобы для того, чтобы пожелать ей долголетия, а сам стал хватать её за бёдра, требуя, чтобы жена [вана] разделила с ним ложе. Она разгневалась и пожаловалась вану. Ван призвал [сына] к себе, собираясь связать [149] его и наказать палками. Наследник, зная, что ван намеревается сместить его и поставить наследником его младшего брата Сяо, сказал вану: «Сяо распутствует с вашей фавориткой, У Цай развратничает с рабами, а вы, ван, [только] предаётесь чревоугодию. Позвольте мне доложить обо всём императору». И, повернувшись спиной, покинул вана. Ван послал людей задержать его, но сделать этого не смогли. Тогда [ван] сам сел в колесницу, кинулся в погоню и схватил наследника. Наследник принялся ругать и оскорблять вана, и тот избил его прямо во дворце.

Сяо с каждым днём пользовался всё большим благоволением [отца]. Ван высоко ценил его способности, разрешил ему носить печать вана и называл его цзянцзюнем. Поселил его в отдельном доме, часто жаловал золотом и деньгами, чтобы тот мог привлечь к себе бинькэ. [Приехавшие к нему] бинькэ, прознав про то, что в Хуайнани и Хэншани строят планы мятежа, денно и нощно подталкивали [Сяо] к действиям.

Ван также направил к Сяо двух кэ — Цзю Хэ и Чэнь Си, уроженцев местности Цзянду, готовить боевые колесницы и стрелы с железными наконечниками, изготавливать [поддельные] печати Сына Неба, военачальников, сяна и командиров среднего звена. Ван день и ночь мечтал о таких храбрых мужах, как Чжоу Цю^[801], не раз обращался к замыслам и схемам времён мятежа [владений] У и Чу, чтобы положить их в основу [своих] планов. [Однако] Хэншань-ван не осмеливался, подобно Хуайнань-вану, претендовать на трон Сына Неба, а больше тревожился о том, что Хуайнань[-ван] будет стремиться поглотить его владение. Он считал, что, когда хуайнаньцы двинутся на запад, ему надо поднять войска и подчинить себе земли в междуречье Янцзы и Хуайхэ. Вот на что [он] рассчитывал.

Осенью пятого года [правления У-ди под девизом] юань-шо (124 г.) Хэншань-ван отправился к императорскому двору через Хуайнань, [встретился с] Хуайнань-ваном, и они поговорили друг с другом, как полагается братьям. Отбросив прежние разногласия, они договорились вместе готовиться к мятежу. А императору Хэншань-ван направил письмо, в котором сообщал о своей болезни. [В ответ] государь даровал ему право не являться ко двору.

В середине шестого года [правления У-ди под девизом] юань-шо (123 г.) Хэншань-ван отправил своего человека с письмом к государю, в котором просил низложить наследника Шуана и назначить наследником Сяо. Когда Шуан узнал об этом, он послал [150] своего хорошего друга Бо Ина в Чанъань с письмом к императору, где сообщал, что Сяо готовит боевые колесницы и стрелы с железными наконечниками, а также развратничает со служанками вана. Таким образом, он стремился добиться падения Сяо.

Когда Бо Ин добрался до Чанъани, он не сумел вручить государю письмо [Шуана], поскольку был арестован чиновниками в связи с хуайнаньским делом. [Хэншань-]ван, узнав о том, что Шуан послал Бо Ина с письмом к государю, испугался, что тот расскажет обо всех его тайных замыслах, и сам написал государю жалобу, в которой обвинял наследника Шуана в недостойном поведении и преступлениях, за которые тот подлежал публичной казни. [Император] передал это дело для расследования в область Пэй.

Зимой первого года [правления У-ди под девизом] юань-шоу^[802] (122 г.) гуны и цины приказали [правителю] области Пэй арестовать всех, кто был связан с заговором в Хуайнани и ещё не был схвачен. Чэнь Си был задержан в доме Сяо, сына Хэншань-вана. Чиновники обвинили Сяо в укрывательстве Си. Сяо не раз слышал, как Чэнь Си обсуждал с ваном мятежные планы, и боялся, что теперь это обнаружится, но ему был известен закон, по которому тем, кто сам заявил о своём преступлении, полагается прощение^[803]. [Кроме того,] он подозревал, что посланное с Бо Ином письмо наследника на имя государя раскрывает его дела. Поэтому он поспешил признаться в своей вине и сообщить, как он вместе с Цзю Хэ, Чэнь Си и другими замыслил мятеж.

Когда тинвэй проводил расследование этого дела, гуны и цины потребовали ареста и наказания Хэншань-вана. Но Сын Неба заявил: «Не надо». И послал чжунвэя [Сыма] Аня и дасина [Ли] Си допросить вана. [Хэншаньский] ван правдиво и полно изложил все факты. Дворец вана был окружён чиновниками, которые взяли его под охрану. Когда чжунвэй и дасин вернулись [в столицу] и доложили о результатах, гуны и цины потребовали, чтобы цзунчжэн и дасин вместе с руководством области Пэй провели полное дознание по делу [Хэншань-]вана. Ван, узнав об этом, покончил с собой.

Сяо, как сознавшийся в мятежных замыслах, был прощён за это преступление, но обвинён за разврат со служанками и рабынями вана и был публично казнён. Жена вана Сюй Лай была обвинена в том, что колдовством погубила прежнюю жену Чэн Шу, а наследник Шуан был обвинён в отсутствии сыновней почтительности^[804]. Их тоже подвергли публичной казни. Все, кто с [151] Хэншань-ваном замышлял мятеж, были уничтожены вместе с родичами. Княжество было ликвидировано и стало называться областью Хэншань.

Я, тайшигун, скажу так.

В Ши[цзине] сказано: «Жунам и ди дал он отпор, остановил наступление [княжеств] Цзин и Шу...»^[805]. Как верны эти слова! [Ваны] Хуайнани и Хэншани были близкими родичами, одна кровь, владели землями в тысячи ли и входили в число чжухоу. Но они не стали верными слугами и вассалами Сына Неба, не помогали ему в управлении, а строили злокозненные планы, замышляли мятежи. В результате отцы и сыновья утратили свои владения, каждый из них раньше времени окончил свою жизнь, став посмешищем для всей Поднебесной. Это было [следствием] не только ошибочного поведения самих ванов, но и порочности нравов [в их княжествах], оказывающих разлагающее воздействие на подданных. А подчинённые им чиновники постепенно тоже толкали их на этот гибельный путь.

Ведь [жители] Цзин-Чу отважны и стремительны, но самонадеянны и безрассудны, любят устраивать смуту, и об этом известно ещё с древности^[806].

ГЛАВА СТО ДЕВЯТНАДЦАТАЯ Сюньли ле чжуань — Жизнеописания достойных чиновников^[807]

Я, тайшигун, скажу так.

С помощью законов и указов управляют народом, наказаниями удерживают от безнравственности. Когда и законы, и наказания не действуют, то простой народ растерян, а чиновники не выполняют своих обязанностей. Если же [чиновники] достойно несут свою службу, то [страна] управляема, и к чему же тогда излишняя суровость?

Сунь Шу-ао был отставным чиновником в Чу. Сян Юй Цю представил [его] чускому Чжуан-вану^[808] в качестве своего преемника. Через три месяца [Ао] стал сяном в Чу. Он так наставлял [вана] и руководил народом, что верхи и низы жили в добром согласии, нравы народа заметно улучшились, управление было мягким, запреты не требовались, среди чиновников не было стяжателей и подлецов, не появлялись разбойники. Осенью и зимой люди отправлялись в горы охотиться, весной и летом люди пребывали в речных долинах, добывая хлеб насущный. Все радовались такой жизни.

Чжуан-ван посчитал, что монеты [в его царстве] надо сделать тяжелее. Байсинам это не понравилось, и они стали бросать работу. Управляющий рынком обратился к сяну: «На рынке наступил хаос, никто не может спокойно заниматься делом и быть уверенным в своих действиях». Сян спросил: «Как долго это продолжается?» Управляющий рынком ответил: «Три месяца». Сян сказал: «Покончим с этим. Я сегодня же отдам приказ о возврате к прежнему положению». Через пять дней сян отправился во дворец на приём к вану и доложил: «Некоторое время назад вы решили сменить наши монеты, посчитав их слишком лёгкими. Ныне ко мне приходил управляющий рынком и доложил следующее: "На рынке наступил хаос, никто не может спокойно заниматься делом и быть [153] уверенным в своих действиях". Подданные просят издать указ о возврате к старому». Ван согласился с этим. Через три дня после издания указа на рынках восстановилась прежняя обстановка.

Чуское население привыкло пользоваться повозками с низкой посадкой. Ван посчитал, что такие повозки неудобны для лошадей, и хотел издать указ об использовании повозок с высокой посадкой. Сян сказал: «Ваши указы издаются часто, но народ не знает, как им следовать. Это неправильно. Ван намерен ввести повозки с высокой посадкой. Сначала я попрошу отдать указание чиновникам всех деревень поднять арки ворот, ведь на колесницах ездят благородные мужи, которые не в состоянии часто спускаться со своих повозок [у ворот]». Ван согласился, и по прошествии полугода люди сами подняли уровень посадки своих повозок.

Таким образом, даже без необходимых наставлений народ самостоятельно осуществляет изменения. Обычные люди воспринимают новое [только через свой опыт], а мудрые глядят широко и способны воспринять чужой опыт. [Сунь Шу-ао] трижды занимал пост сяна, но не выражал особой радости, так как понимал, что это лишь признание его способностей; трижды его снимали с поста сяна, но он этого не стыдился, понимая, что это происходило не по его вине^[809].

Цзы Чань был одним из дафу в Чжэн. Когда в Чжэн правил Чжао[-гун]^[810], [он] поставил сяном своего любовника Сюй Чжи^[811], и в княжестве наступил беспорядок — верхи и низы общества стали чужды друг другу, между отцами и сыновьями не было согласия. [Управитель] храма предков Цзы Ци сказал правителю, что сяном надо поставить Цзы Чаня. Через год после того как тот стал сяном^[812], дети [в княжестве] перестали проводить время в пустых забавах, седовласые больше не должны были браться за рабочие инструменты, юноши не пренебрегали своими обязанностями. Через два года на рынках перестали завышать цены, через три года ворота перестали запирать на ночь, на дорогах не подбирали утерянного. Через четыре года орудия труда с полей не надо было тащить обратно по домам после работы. Через пять лет на любой клочок земли не требовались описи, срок траура соблюдался без каких-либо команд. Цзы Чань ведал делами Чжэн двадцать шесть лет и умер. Взрослое население оплакивало его, старики рыдали, как дети, говоря при этом: «Цзы Чань покинул нас! На кого же в дальнейшем опираться народу?»^[813]. [154]

Гун И-сю был боши в Лу. За свои большие способности стал луским сяном, строго следовал законам, не допуская каких-либо нарушений и изменений. Все чиновники правильно вели свои дела. Он поставил дело так, что чиновники, получавшие жалованье, не вступали в борьбу за выгоду с нижестоящими, а те, кто получал большие доходы, не должен был гоняться за малыми выгодами. Однажды один из кэ принес сяну рыбу, но тот её не принял. Кэ спросил: «Я слышал, что вы, господин, любите рыбу, я и принес её вам. Почему же вы её не принимаете?» Сян ответил: «Как раз потому, что я действительно люблю рыбу, я не могу принять её от вас. Ныне я занимаю пост сяна и сам в состоянии приобрести рыбу, если же я начну принимать её в дар, то потеряю свой пост, а если останусь не у дел — кто тогда накормит меня рыбой? Вот почему я и не принимаю вашего дара»^[814]. [В другой раз, когда сян] ел овощи, они ему очень понравились, но он тут же велел вырвать их с корнем в своём огороде и выбросить. Позднее он увидел на женщинах в своём доме очень красивое полотно и немедленно прогнал их из дома и сжёг их ткацкий станок, заявив при этом: «Поступая так, вы хотите, чтобы те, кто работает на земле, не имели возможности реализовать свои [простые] товары и продукты?!»

Ши Шэ был сяном у чуского Чжао-вана^[815]. Он был честен и справедлив, никогда не приспосабливался и не уклонялся от ответственности. Как-то он объезжал уезды и в дороге обнаружил убийцу человека. Сян стал преследовать его, а это оказался его собственный отец. Он прекратил преследование, а вернувшись, сам себя заточил в тюрьму и послал человека доложить вану: «Убийца — мой отец. Так как наказать отца означает не соблюсти традицию почитания родителей, а нарушить закон и простить злодеяние означает нарушить преданность правителю, я виновен в преступлении и подлежу казни». Ван сказал: «Раз преследовал преступника, но не догнал, то за преступление отвечать не должен. Продолжай исполнять свои обязанности». Ши Шэ ответил: «Если не относишься к отцу с благоговением — ты недостойный сын; если не соблюдаешь законы правителя — ты не преданный слуга. Ван простил моё преступление — это милосердие правителя. Однако долг подданного — признать вину и умереть». И не дожидаясь приказа [о прощении], перерезал себе горло и умер^[816]. [155]

Ли Ли служил судьёй у цзиньского Вэнь-гуна^[817]. Слушая одно дело, он приговорил к казни [невиновного] человека, а затем понял, что ошибка произошла по его вине, и решил, что он сам должен умереть. Вэнь-гун сказал: «Чиновники бывают высокого и низкого ранга, наказания бывают лёгкие и тяжёлые. Ваш мелкий чиновник совершил ошибку, это не ваше преступление». Ли Ли ответил: «Я занимаю пост начальника и не собираюсь уступать свой пост кому-то из подчинённых; я получаю большое жалованье и не делюсь им с нижестоящими. Ныне в ходе дела по ошибке казнён невиновный. Но я ещё не слышал, чтобы перекладывали свою вину на нижестоящих чиновников». И он не принял повеление вана. [Тогда] Вэнь-гун спросил: «Раз вы себя считаете виновным в преступлении, то и я тоже виноват в этом?» Ли Ли ответил: «Судья действует согласно законам. Если он ошибся в наказании, то сам должен быть наказан, если он ошибочно кого-то казнил, то сам должен умереть. Вы, правитель, считали, что я по своим способностям могу улаживать судебные тяжбы и решать сложные, запутанные дела, поэтому и назначили меня на должность судьи. Сейчас в ходе судебного дела я ошибочно казнил человека, за это преступление я тоже должен умереть». И не дожидаясь приказа Вэнь-гуна, заколол себя мечом.

Я, тайитгун, скажу так.

Стоило Сунь Шу-ао сказать одно слово, и на рынке в Ин^[818] восстановился порядок. Когда Цзы Чань умер от болезни, то население Чжэн громко оплакивало его. Когда Гун И-цзы обнаружил у своих женщин красивые ткани, он выгнал их из дома. Ши Шэ умер, освободив своего отца, и тем самым упрочилась известность чуского Чжао-вана. Ли Ли по ошибке казнил человека и поэтому заколол себя сам, а в результате цзиньский Вэнь[-гун] сумел выправить законы в своём княжестве.

ГЛАВА СТО ДВАДЦАТАЯ Цзи, Чжэн ле чжуань — Жизнеописание Цзи [Аня] и Чжэн [Дан-ши]^[819]

Цзи Ань по прозвищу Чан-жу был уроженцем Пуяна^[820]. Его предки были в фаворе у древних правителей княжества [Малое] Вэй и в течение семи поколений до Аня занимали посты цинов и дафу. По протекции отца Ань при Сяо Цзине служил сяньма у наследника престола^[821]. Он выглядел строгим и вызывал трепет. Когда скончался Сяо Цзин-ди и наследник взошёл на престол, [Цзи] Ань занял пост ечжэ. Когда одни восточные юэ напали на других, государь послал туда Аня оценить происходящее^[822]. [Но Ань] не прибыл [к месту назначения], а добрался лишь до [владения] У и вернулся, доложив [государю]: «То, что юэ нападают друг на друга, отвечает их обычаям, но это не заслуживает визита посланца Сына Неба». [В это время в области] Хэнэй вспыхнули пожары, сгорело более тысячи домов. Государь послал [Цзи] Аня ознакомиться с положением на месте. Вернувшись, тот доложил: «Пожары возникли в домах, которые стоят так близко друг к другу, что огонь легко перекидывался с одного на другой. Но это не повод для беспокойства. Я проехал [область] Хэнань^[823], где от наводнений и засухи пострадало более десяти тысяч бедных семей, в некоторых отцы и дети стали поедать друг друга. Я взял на себя ответственность и, воспользовавшись верительным знаком государя, открыл хэнаньские [государственные] кладовые и помог беднякам продовольствием. Прошу разрешения возвратить верительный знак и простить мою провинность, выразившуюся в превышении полномочий». Государь признал его действия добродетельными, но перевёл на должность лина в Инъяне^[824]. Ань посчитал это унизительным для себя и, сославшись на болезнь, подал в отставку и вернулся домой. Когда государь узнал об этом, он призвал его и сделал чжундафу. Так как [Цзи Ань] не раз высказывался критически, в ближайшее окружение [157] [императора] он не вошёл и был отправлен тайшоу в Дунхай^[825]. Ань придерживался учения Хуан[-ди] и Лао[-цзы]^[826]. Руководя чиновниками и управляя народом, всегда был доброжелателен и спокоен, умел назначить нужных исполнителей. Следил за тем, чтобы выполнялась общая суть его указаний, но не интересовался деталями. Хотя Ань часто болел и отлёживался дома, через год с небольшим [область] Дунхай настолько хорошо управлялась, что об этом стали говорить везде. Император узнал про это, призвал к себе [Аня] и назначил чжуцзюэ-дувэем, включив его в число девяти цинов. [Ань] руководил делами, исходя из понятия недеяния, и широко подходил к вопросам,основываясь на общих принципах, не сковывая себя писаными статьями законов.

По характеру своему [Цзи] Ань был человеком надменным, невежливым, прямолинейным и был нетерпим к чужим ошибкам. К тем, кто сходился с ним во взглядах, он был радушен, а тех, кто думал иначе, он не желал даже видеть. Из-за этого чиновники не хотели служить у него. Отметим, что он был любознателен, а на первое место ставил служение долгу. Он мог действовать по настроению, [но], будучи знающим человеком с высокими моральными принципами, любил поучать государя, не раз вызывая его раздражение. [Ань] нередко восхищался чертами характеров Фу-бо^[827] и Юань Ана^[828]. Он был в дружеских отношениях с Гуань Фу^[829], Чжэн Дан-ши^[830] и цзунчжэном Лю Ци^[831]. Все они из-за частых прямодушных высказываний недолго задерживались на своих постах.

В это время младший брат тайхоу [Тянь] Фэнь, [носивший титул] Уань-хоу, стал чэнсяном, однако, когда ко двору являлись на приём сановники с окладом в две тысячи даней зерна, Фэнь не проявлял к ним должного уважения в соответствии с ритуалом. Когда [Цзи] Ань встречался с [Тянь] Фэнем, он не отвешивал глубокого поклона, а со сложенными руками делал полупоклон. Как-то Сын Неба созвал к себе учёных-конфуцианцев, чтобы поговорить с ними на разные темы. [Цзи] Ань заявил: «У вас, Ваше Величество, в душе много страстей, хотя представляетесь вы поборником человеколюбия и справедливости. Как же вы сможете управлять в духе великих Тана и Юя?!» Император помолчал, рассердился, изменился в лице и прервал дворцовый приём. Все высшие сановники испугались за Аня. Но государь вернулся и сказал своим приближённым: «Это уже слишком, до чего же груб этот Цзи Ань!»

Многие из придворных чиновников осудили Аня, на что он им ответил: «Разве Сын Неба назначил нас, гунов и цинов, своими [158] помощниками и советниками, чтобы только льстить ему и потворствовать его прихотям, способствовать ему в неправедных деяниях? Находясь на своих постах, мы должны думать не о личном благополучии, а о том, чтобы не опозорить династию!»

Ань много болел, иногда по три месяца, государь несколько раз жаловал ему отпуск, но [Ань] окончательно не выздоравливал. Когда во время [его] последней болезни [ко двору] явился Чжуан Чжу^[832] с просьбой [Аня] об отставке, император спросил: «Что же за человек этот Цзи Ань?» Чжу ответил: «Когда Ань исполняет обычные чиновничьи обязанности, он не превосходит других. Но если ему поручить оказывать помощь молодому правителю или надёжно защитить город, то ни на какие сомнительные предложения он не пойдёт и командования войсками никогда не покинет. Даже [Мэн] Бэнь и [Ся] Юй^[833] не смогли бы поколебать его». Государь сказал: «Согласен. [Цзи] Ань действительно подобен древним служителям алтарей Земли и злаков».

Когда главнокомандующий [Вэй] Цин^[834] приходил на приём во дворец, император принимал его с пренебрежением. Когда являлся чэнсян [Гунсунь] Хун, то государь принимал его запросто, порой даже не надевая головного убора. Когда же аудиенцию имел [Цзи] Ань, то император не принимал его без головного убора. Однажды государь сидел в шатре военачальника, и, когда к нему приблизился [Цзи] Ань, чтобы доложить о делах, государь, поскольку был без головного убора, счёл необходимым послать человека принять донесение Аня. Таким было уважение [императора к Аню].

Будучи тинвэем, Чжан Тан^[835] в этот период занимался совершенствованием законодательства. [Цзи] Ань не раз перед лицом императора укорял Тана: «Вы являетесь сановником, однако государь не в состоянии исполнить заветы прославленных императоров древности, народ не в состоянии избавиться от фальши и лицемерия в Поднебесной, [вы не ведёте] к успокоению государства и обогащению народа, [не стремитесь к тому], чтобы тюрьмы опустели — ничего из этого вы не делаете. Вы двигаетесь в неверном направлении, всё ломаете, чтобы добиться заслуг. Зачем вы меняете установления, заложенные ещё Гао-хуанди? За всё это вы должны будете отвечать». [Цзи] Ань всё время спорил с [Чжан] Таном. Тан обычно опирался на тексты законов, глубоко вдаваясь в детали. Ань же был непреклонен, ссылался на высокие принципы, [быстро] начинал негодовать и браниться: «В Поднебесной говорят, что мелкие чиновники с кистью для письма и ножиком для подчистки [159] не могут становиться гунами и цинами. Это, несомненно, относится и к Тану. Он принуждает Поднебесную топтаться на месте и смотреть на мир с закрытыми глазами!»

В это время ханьский дом проводил военную кампанию против сюнну, покорял варваров всех четырёх сторон света^[836]. У [Цзи] Аня обязанностей было немного, но он использовал каждую встречу с государем, чтобы убедить его поддерживать с ху мирные отношения и не посылать туда войска. [Однако] император в это время ориентировался на конфуцианцев и больше всего прислушивался к Гунсунь Хуну. Тем временем события всё нарастали, и чиновники, и народ искали выход из положения. Император больше склонялся к использованию чрезвычайных законов, [Чжан] Тан и другие требовали жёстких решений по всем судебным делам. [Цзи] Ань, со своей стороны, часто бранил конфуцианцев и открыто нападал на [Гунсунь] Хуна и его сподвижников за то, что они намеренно приукрашивали свои познания перед правителем, чтобы сохранить его расположение, а их писари и канцеляристы кистью и ножичком ловко порочили людей и обвиняли их в преступлениях таким образом, чтобы они не имели возможности восстановить своё доброе имя. Добившись своего, [эти канцеляристы] ещё и гордились своей ловкостью. Император всё больше и больше ценил [Гунсунь] Хуна и [Чжан] Тана, а эти двое всем сердцем ненавидели [Цзи] Аня. Сын Неба тоже был им недоволен и искал лишь предлог избавиться от него. Хун, будучи чэнсяном, докладывал государю: «Под руководством правого нэйши двора трудится много знатных людей и членов императорского дома, управлять ими трудно, чиновник, не обладающий высокими достоинствами, не сможет справиться с этой работой. Прошу перевести на должность правого нэйши Аня». [Цзи Ань] был правым нэйши несколько лет, и в ведении дел сбоев у него не возникало.

Тем временем дацзянцзюнь [Вэй] Цин становился всё более почитаемым при дворе, его младшая сестра стала императрицей, однако [Цзи] Ань держался с ним на равных. Некоторые говорили Аню: «Раз Сын Неба стремится к тому, чтобы все чиновники склонялись перед дацзянцзюнем, который столь влиятелен и знатен, то и вы, господин, не можете не склониться перед ним в глубоком поклоне». Ань отвечал: «Дацзянцзюнь принимает у себя приезжих учёных мужей как равных — разве это его унижает?» Узнав [об этом разговоре], дацзянцзюнь стал ещё больше почитать Аня. [Вэй Цин] нередко советовался с [Цзи Анем] по спорным моментам [160] государственных и дворцовых дел и встречал его ещё более почтительно, чем раньше.

Хуайнаньский ван задумал мятеж^[837], но, опасаясь Аня, говорил: «[Это человек, который] способен на нелицеприятный разговор с государем, отстаивает свои принципы и готов умереть за справедливость. Его трудно толкнуть на неправедное дело. Что касается чэнсяна [Гунсунь] Хуна, он колеблется, словно падающий с дерева лист».

В это время Сын Неба предпринял несколько походов против сюнну и имел успехи, а советы Аня всё чаще императором отвергались.

Ранее, когда [Цзи] Ань вошёл в число девяти цинов, Гунсунь Хун и Чжан Тан ещё были мелкими чиновниками. По мере того как Хун и Тан становились знатнее, они занимали высокие посты, став вровень с Анем, но тот по-прежнему поносил Хуна, Тана и им подобных. Со временем [Гунсунь] Хун стал чэнсяном и был пожалован титулом хоу, а [Чжан] Тан стал юйшидафу; все прежние помощники и чиновники Аня сравнялись с ним в ранге, а некоторые даже превзошли его. Цзи Ань всё это тяжело переживал, не мог не видеть такого положения и поэтому на аудиенции у императора вышел вперёд и заявил: «Вы, Ваше Величество, назначаете чиновников, словно наваливаете кучу хвороста: сучья, падающие последними, оказываются наверху». Император промолчал. Ань был отрешён от должности. Император сказал: «Конечно, Ань — человек образованный, но его речи с каждым днём становятся всё нестерпимее».

Через некоторое время сюннуский Хуньсе-ван во главе своего племени пришёл сдаваться ханьцам, которые решили мобилизовать двадцать тысяч телег [для перевозки сдающихся]. У уездных чиновников не хватило денег, поэтому они начали брать лошадей у населения в долг, но люди стали прятать своих коней, и нужного количества телег не набралось. Император разгневался и намеревался казнить управителя Чанъани. [Цзи] Ань сказал: «За управителем Чанъани нет вины, лучше накажите только меня, Аня, тогда и люди, скорее всего, отдадут лошадей. Кстати, сюннусцы восстали против своего вождя и пришли сдаваться ханьцам, а дом Хань [зачем-то] обязал уезды обеспечить их перевозку. Стоило ли приводить Поднебесную в волнение, истощать Срединное государство ради варваров?!» Император промолчал. Ко времени появления Хуньсе[-вана] более пятисот человек, торговавших на рынках [161] [с сюнну], были задержаны и приговорены к смерти^[838]. Ань попросился на приём [к государю], встреча состоялась во дворце Гао-мэнь. [Цзи Ань] заявил: «Поскольку сюнну атаковали наши укрепления вдоль дорог и границ и разорвали с нами дружеские отношения, Срединное государство подняло свои войска, чтобы покарать их; убитых и раненых не сосчитать; и истратили мы на это огромные деньги. По моему скромному мнению, вам, Ваше Величество, необходимо отдать всех захваченных в плен хусцев рабами в семьи, из которых [мужчины] ушли на войну и погибли в боях, чтобы как-то восполнить их страдания за Поднебесную и тем самым удовлетворить сердца байсинов. Если ныне так поступить нет возможности, то, когда прибудет Хуньсе[-ван] со своими несколькими десятками тысяч людей, неужели вы опустошите склады и хранилища, чтобы наградить [перебежчиков], и заставите своих подданных ухаживать за ними и кормить их, как любимых детей? Откуда же нашему тёмному народу было знать, что товары, продаваемые на рынках Чанъани, рассматриваются чиновниками как запрещённые к ввозу в пределы [империи]? Вы, Ваше Величество, не в состоянии распорядиться богатствами сюнну, чтобы отблагодарить Поднебесную, но хотите из-за незнания каких-то неясных правил казнить более пятисот человек, — это то, что называется "спасая листья, ломать ветки". Я смиренно прошу Ваше Величество не делать этого». Император промолчал, не согласился, [а потом] сказал: «Я уже давно не слышал речей Цзи Аня, а сегодня вновь столкнулся с его бредом». Через несколько месяцев Аня обвинили в каком-то мелком нарушении закона и, хотя он был прощён, его лишили поста. И тогда Ань удалился в своё деревенское поместье.

Через несколько лет [в империи] были введены монеты весом в пять чжу^[839]. Многие в народе стали незаконно выплавлять такие монеты, особенно в землях Чу. Государь считал, что главным местом, [где шла выплавка фальшивых монет,] была область Хуайян в Чу^[840], и он призвал к себе [Цзи] Аня и назначил его правителем Хуайяна. Ань с низким поклоном поблагодарил [государя], но печати не принял. Однако [государь] вновь и вновь настаивал на своём, и в конце концов Ань принял назначение. Представ перед императором, Ань со слезами сказал ему: «По состоянию здоровья я близок к смерти и уже не надеялся вновь увидеть Ваше Величество. Я никак не предполагал, что вы вновь призовёте меня на службу. Меня часто мучает тяжёлая болезнь, поэтому я не в состоянии выполнять обязанности правителя области. Я бы хотел быть простым [162] чжунланом и иметь право входа во внутренние покои дворца, чтобы уменьшить число ошибок и восполнить упущенное другими; таково моё желание». Государь ответил: «Неужели ты считаешь пост правителя Хуайяна незначительным? Сейчас я призвал тебя, потому что вижу, что население и власти Хуайяна не ладят друг с другом, и я решил назначить тебя, чтобы ты своим авторитетом, без особых усилий, спокойно ими управлял». Перед тем как отправиться к месту нового назначения, Ань навестил главу посольского приказа Ли Си и сказал ему: «Я покидаю столицу, поселяюсь в области и уже не смогу принимать участие в обсуждении вопросов при дворе. Но у юйшидафу Чжан Тана достаточно знаний и ума, чтобы не дать ходу любым увещеваниям, он способен обманно приукрасить любые нарушения, ловко используя льстивые речи и хитрые слова. Он не может действовать во благо Поднебесной, всецело подделываясь под желания правителя. Если же государь чего-то не желает, он тут же отбрасывает свои предложения, а если государь хочет что-то предпринять, он тут же восхваляет предложенное. Выдвигая собственные предложения, он манипулирует статьями закона, в столице с помощью ловких ходов он склоняет к себе сердце правителя, а на местах, опираясь на хитрых и продажных чиновников, усиливает своё влияние и власть. Вы входите в число девяти цинов. Если вы не осмелитесь обо всём говорить открыто, то вместе [с Чжан Таном] разделите его бесчестье». [Ли] Си опасался Тана, поэтому ни о чём говорить не решился. Ань поселился в области и стал управлять, как он и прежде это делал, и обстановка в Хуайяне улучшилась. Позднее Чжан Тан потерпел поражение; император, узнав о разговоре [Цзи] Аня с Си, обвинил Си в преступлении и приказал возвести Аня в ранг сяна чжухоу^[841], оставив его в Хуайяне. Через семь лет [Цзи Ань] скончался.

После его кончины и в память о [верной] службе покойного император поставил его младшего брата Цзи Жэня одним из девяти цинов, сына Цзи Яня — сяном при одном из чжухоу. Сыма Ань — сын старшей сестры самого Аня — ещё в юности помогал [Цзи] Аню, когда тот был сяньма. [Сыма] Ань был весьма грамотным и удачливым в службе, его четырежды повышали в ранге, он стал одним из девяти цинов и умер на посту тайшоу Хэнани. Благодаря влиянию [Сыма] Аня его братья достигли постов чиновников с окладом в две тысячи даней зерна. Их было десять человек. Дуань Хун был родом из Пуяна, вначале служил Гай-хоу Синю^[842]. Синь представил Хуна императору, и он дважды входил в состав девяти цинов. [163]

Известно, что все чиновники, вышедшие из княжества [Малое] Вэй, преклонялись перед Цзи Анем и он всегда был для них авторитетом.

Чжэн Дан-ши, второе имя Чжуан, был родом из княжества Чэнь. Его предок Чжэн-цзюнь служил военачальником ещё у Сян Цзи (Сян Юя); когда Цзи погиб, он перешёл на сторону дома Хань. Гао-цзу повелел всех, кто прежде служил Сян Цзи, именовать по фамилии Цзи, лишь Чжэн-цзюнь такого повеления не получил. Всех бывших крупных чиновников [Сян Цзи], поименованных фамилией Цзи, сделали дафу, а Чжэн-цзюня отправили в ссылку. Умер он во время правления Сяо Вэня.

Чжэн Чжуан всегда защищал слабых и обиженных, когда же [он] сумел в трудной ситуации помочь Чжан Юю^[843], то слава о нём распространилась в Лян и Чу. При Сяо Цзине он вошёл в свиту наследника трона. Каждые пять дней у них был день отдыха, они частенько запрягали коней, чтобы промчаться по пригородам Чанъани, навещали старых друзей, приглашали к себе в гости бинькэ, нередко засиживались до утра и беспокоились только о том, что не успеют наговориться. Чжуан увлекался учением Хуан[-ди] и Лао[-цзы], [но] больше всего его заботило, как бы не лишиться таких встреч. И хотя он сам был юн годами и занимал невысокий чиновничий пост, но те, с кем он знался и развлекался, были возраста его деда и отца, и многие из них были уже известными в Поднебесной мужами. Когда на престол взошёл император У-ди, [Чжэн] Чжуан стал продвигаться по служебной лестнице: сначала чжунвэй [в княжестве] Лу, затем — тайшоу в Цзинани, сян — в Цзянду^[844], а затем он вошёл в число девяти цинов и занял пост правого нэйши. В это время он нередко обсуждал дела с Уань-хоу и Вэйци[-хоу]^[845]. Затем его понизили в должности и поставили начальником службы снабжения императрицы и наследника, а позднее перевели на пост данунлина^[846].

Как-то [Чжэн] Чжуан, будучи уже высокопоставленным чиновником, предупредил стражника у ворот: «Даже когда прибывает незнатный гость, не надо заставлять его ждать у ворот». Это было поведение хозяина, уважительно относящегося к нижестоящим. Чжуан был бескорыстным человеком и не стремился к обогащению, раздавал всё, что получал. Даря кому-либо продукты, он даже упаковывал их в бамбуковую плетёнку. Каждый раз, являясь на приём ко двору, чтобы представить императору кого-либо из достойных людей Поднебесной, он ожидал момента, когда государь [164] освободится, и лишь тогда заговаривал с ним. Мужей, рекомендуемых им на чиновничьи должности, и своих помощников он открыто хвалил, нередко ставя их качества выше собственных. Он никогда не обращался к своим чиновникам просто по имени и, когда разговаривал с кем-либо из подчинённых, старался не обидеть его, а если слышал чьи-то добрые советы, [тут же] передавал их государю, боясь лишь запоздать с этим. [За такие качества] все чиновники к востоку от гор единодушно славили его, с уважением произнося имя Чжэн Чжуана.

[Как-то] Чжэн Чжуан должен был инспектировать [работы по ремонту] прорванных плотин на Хуанхэ. Он попросил пять дней на сборы в поездку. Государь его спросил: «Я слышал, что, когда Чжэн Чжуан собирается уехать за тысячу ли, он не берёт даже провизию в дорогу. Почему же сейчас потребовалось столько времени на сборы?»^[847].

При дворе Чжэн Чжуан обычно соглашался с мнением императора, не осмеливаясь спорить с ним. Когда он достиг преклонного возраста, ханьский дом вёл войны с сюнну и пытался привлечь на свою сторону варваров всех четырёх сторон света. Поднебесная несла огромные расходы, казна оскудела. Чжуан поручил одному из своих бинькэ от имени дануна нанимать на работы людей, а тот не смог отчитаться за полученные средства. Когда Сыма Ань, тайшоу [области] Хуайян, обнаружил это, Чжуан был обвинён в злоупотреблениях и низведён до положения простолюдина. Через какое-то время его назначили на пост помощника чэнсяна^[848], но император полагал, что Чжуан слишком стар, и перевёл его на пост тайшоу [области] Жунань^[849]. На этом посту по прошествии нескольких лет [Чжэн Дан-ши] и умер.

Чжэн Чжуан и Цзи Ань какое-то время входили в число девяти цинов. Они были честными, знающими своё дело и высоконравственными людьми, но когда потеряли свои посты и обеднели, бинькэ их покинули. Они вынуждены были перебраться в провинцию, где и умерли. После их кончины у них не осталось почти никакого имущества. Благодаря заслугам Чжуана его братья, сыновья и внуки, шесть или семь человек, поднялись до чиновничьих должностей с окладом в две тысячи даней зерна.

Я, тайшигун, скажу так.

Несомненно, Цзи [Ань] и Чжэн [Дан-ши] были мудрыми людьми; когда они были у власти и в силе, вокруг них роились десятки [165] бинькэ. Как только они потеряли эту власть, они и их потеряли! Их истории рассказал мне Ди-гун из Сягуя^[850]. Вначале Ди-гун занимал пост тинвэя, и бинькэ толпились у его ворот. [Затем] он лишился поста, [и бинькэ разбежались]. Когда Ди-гун вновь занял пост тинвэя, бинькэ стали вновь рваться к нему. Ди-гун закрыл ворота, повесив такую надпись: «Когда один уже мёртв, а другой ещё жив, тогда познаёшь истинность их дружбы; когда один беден, а другой богат, легко определить цену их отношений; когда один занимает высокое положение, а другой низкое, то становится ясным, какие дружеские чувства их связывают». Увы, и Цзи, и Чжэн могли бы сказать то же самое.

ГЛАВА СТО ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ Жулинь ле чжуань — Жизнеописания конфуцианцев^[851]

Я, тайшигун, скажу так.

Я изучал Гунлин^[852] и, когда доходил до того места, где говорилось о всесторонней подготовке чиновников, откладывал книгу и был не в силах сдержать восхищения. Скажу так: когда дом Чжоу пришёл, увы, в упадок, создали [песню] Гуаньцзюй^[853]. При правлении [чжоуских] Ю[-вана] и Ли[-вана]^[854] власть [Чжоу] ослабела, а обряды и музыка захирели, чжухоу своевольничали, и командовать всем стали сильные княжества. Поэтому Конфуций, опечаленный тем, что путь мудрых ванов древности отброшен и распространяются ложные учения, занялся приведением в порядок Ши[цзина] и Шу[цзи-на], стал совершенствовать ритуал и музыку. Когда он прибыл в [княжество] Ци и услышал [мелодию] Шао^[855], то на три месяца забыл о вкусе мяса^[856]. Когда же из [Малого] Вэй вернулся в Лу, [то] занялся упорядочиванием музыки, а оды и гимны [Шицзина] заняли положенные им места^[857]. Поскольку в обществе царил хаос, [Конфуций] повсюду оказался не ко двору; Чжун-ни посетил более семидесяти правителей^[858], но никто из них его не востребовал. [Конфуций] заявлял: «Если бы использовали мои [советы], то за год можно было добиться порядка»^[859]. На западе во время зимней охоты поймали [ци]линя. [Конфуций] воскликнул: «Моё учение напрасно!»^[860]. И тогда он занялся историческими записями и составил Чунь-цю^[861], чтобы показать, какими должны быть законы управления. Текст его книги глубок и даёт всеобъемлющую картину, учёные последующих поколений часто обращались к ней.

После кончины Конфуция семьдесят его учеников разъехались по [владениям] чжухоу. Самые выдающиеся из них стали наставниками наследников престола, цинами и сянами; менее значительные — друзьями и наставниками сановников; а некоторые исчезли, и их больше не видели. Так, Цзы Лу поселился в [княжестве [167] Малое] Вэй, Цзы Чжан — в [княжестве] Чэнь, Таньтай Цзы-юй — в Чу, Цзы Ся — в Сихэ, Цзы Гун скончался в Ци^[862]. Тянь-цзы Фан, Дуань Гань-му, У Ци, Цинь Хуа-ли, получив наставления от Цзы Ся^[863], стали наставниками государей. В это время [среди чжухоу] только вэйский Вэнь-хоу питал пристрастие к познанию наук. Этот упадок продолжался до Ши-хуана включительно. Когда в Поднебесной развернулась война между княжествами, конфуцианское учение изгонялось, однако в Ци и Лу оно сохранилось. Во время правления [циских] Вэй[-вана] и Сюань[-вана] такие как Мэн-цзы и Сюнь Цин (Сюнь-цзы)^[864], идя по стопам Учителя, придали его учению дополнительный блеск, так что оно процветает и теперь.

В последние годы правления Цинь сжигали Ши[цзин] и Шу[цзин], закапывали живьём ученых-конфуцианцев, Шестикнижие стало редкостью^[865]. Когда же Чэнь Шэ стал ваном^[866], луские конфуцианцы собрали ритуальные сосуды рода Кун и передали их Чэнь-вану; тогда же Кун Цзя^[867] стал боши у Чэнь Шэ, и погибли они вместе. Чэнь Шэ поднялся из простолюдинов, собрал вокруг себя группу солдат, сосланных в пограничные гарнизоны, и вскоре стал ваном в Чу, но через полгода погиб. Хотя его заслуги не были значительными, однако чиновники с пурпурными поясами поднесли ему ритуальные сосуды Конфуция, став его слугами. Почему же? Потому что при Цинь их книги были сожжены и они лишились своих занятий, они негодовали и с воодушевлением перешли на сторону Чэнь-вана.

Когда же Гао-хуанди расправился с Сян Цзи (Сян Юем) и, подняв войска, осадил [столицу] Лу, то все конфуцианцы, находившиеся там, не прекратили своих занятий: они упражнялись в исполнении ритуалов, у них не умолкала музыка и пение под аккомпанемент струнных инструментов. Разве это не было княжеством, где сохранили традиции учения Совершенномудрого, где любили ритуал и музыку? В прошлом Конфуций, находясь в Чэнь, сказал: «Надо возвращаться, надо возвращаться! Мои мальчики [там, в Лу] безрассудны и небрежны. Хотя они и создают искусные сочинения, но не знают, как их применить»^[868]. Ведь [княжества] Ци и Лу с древних времён славились природными талантами на поприще литературы. Когда же возвысился ханьский дом, все конфуцианские учёные получили возможность изучать каноническую литературу, совершенствовать церемонии, связанные с состязаниями по стрельбе из лука и с организацией общих приёмов. Шусунь Тун составил [кодекс] ханьских ритуалов и церемоний^[869] и поэтому был назначен тайчаном, а все учёные мужи, помогавшие ему, и его ученики [168] утвердились на важных постах. С того времени стали ценить и восхищаться знаниями. Поскольку ещё происходили вооружённые столкновения и шло умиротворение всей страны, не было возможностей для поддержки учёных занятий. Во времена Сяо Хуя и Люй-хоу гунами и цинами становились те, кто имел воинские заслуги. При Сяо Вэне [учёных-конфуцианцев] мало-помалу стали использовать, однако Сяо Вэнь-ди в основном увлекался учением [Шэнь Бу-хая] синмин^[870]. Когда пришло время царствования Сяо Цзина (156 — 141), то к услугам конфуцианцев не прибегали, так как [императрица-мать] Доу-тайхоу увлекалась учением Хуан[-ди] и Лао[-цзы]. Поэтому все боши, хотя и занимали чиновничьи посты и привлекались к обсуждению вопросов, по службе не продвигались.

Когда на престол взошёл нынешний государь (У-ди), такие как Чжао Вань и Ван Цзан смогли разъяснить конфуцианское учение, государь им проникся, и тогда стали призывать мудрых, честных и образованных мужей. С этого времени толкованием Ши[цзина] в Лу занимался Шэнь Пэй-гун; в Ци-Юань Гу-шэн, в Янь — тайфу Хань [Ин]. Толкованием Шаншу занимался Фу-шэн из Цзинани. Толкованием Ли [цзи] — луский Гао Тан-шэн. Толкованием И[цзина] — Тянь-шэн из Цзычуани^[871]. Толкованием Чунь-цю в Ци и Лу занимался Ху У-шэн, а в Чжао-Дун Чжун-шу. Когда умерла Доу-тайхоу и чэнсяном стал Уань-хоу Тянь Фэнь, он начал искоренять учения Хуан[-ди] и Лао[-цзы], синмин и многие другие; призвал несколько сотен учёных конфуцианцев на службу, среди них был и знаток Чунь-цю Гунсунь Хун, который из простолюдинов поднялся до поста одного из трёх гунов и получил титул Пинцзинь-хоу. Учёные мужи всей Поднебесной были воодушевлены новой политикой [двора].

Гунсунь Хун был высокообразованным чиновником. Он печалился о том, что [конфуцианское] учение в застое, поэтому подал документ, в котором писал.

«Чэнсян и юйши[дафу] заявляют, что эдикт [императора] гласит: "Известно, что народ управляется с помощью ритуалов, воспитывают его музыкой, семейная жизнь способствует формированию высоких нравственных принципов. Ныне ритуалы забыты, музыка заброшена. Мы очень опечалены этим. Поэтому я привлёк честных и прямодушных учёных мужей со всей Поднебесной, чтобы все они послужили трону. Они помогут ведающим ритуалами чиновникам улучшить обучение, проведут нужные обсуждения и выслушают [мнения] людей о том, как поднять значение ритуалов и [169] сделать их исполнение важным для Поднебесной. [Пусть] тайчан обсудит с учёными мужами и учениками, как возвысить образование, ускорить перемены на местах и открыть широкий путь талантам".

Следуя этому указанию, тайчан [Кун] Цзан, боши Пин и другие обсудили и предложили: "Мы слышали, что при Трёх древних династиях в волостях существовали сельские школы: при Ся они назывались сяо, при Инь — сюй, при Чжоу — сян^[872]. В них учили добру, и это поощрялось правящим домом, в них боролись со злом, пресекая его наказаниями. Таким образом осуществлялось перевоспитание [народа], во главу всего ставились добрые дела, и всё это, начинаясь в столице, распространялось вовне, на окраины. Ныне Вы, Ваше Величество, прославляете добродетель, открываете путь к Великому Светлому, добиваетесь гармонии Неба и Земли, закладываете основы отношений между людьми, поощряете обучение во имя совершенствования ритуала, возвышаете мудрых, чтобы выправить нравы во всех четырёх сторонах света, — всё это основа Великого благоденствия. В прошлом управление и воспитание не гармонировали между собой и не было соответствующих ритуалов. Поэтому просим, используя прежнюю чиновничью структуру, при чиновнике в ранге боши создать [группу] учеников в пятьдесят человек, освободив их от любых повинностей. Тайчан должен отобрать для боши людей в возрасте восемнадцати лет и старше, причём воспитанных и справедливых. По всей стране есть образованные люди, почитающие старших, уважающие государевы установления и поучения, пользующиеся уважением земляков и не нарушающие общепринятого. Нужно обязать сянов, глав местных управлений и их помощников под контролем тех, кто получает по две тысячи даней [зерна], присылать тайчану достойных учеников в качестве кандидатов на испытание. По прошествии, года все они должны пройти экзамены. Тот, кто сможет сдать один экзамен и более, получит вакантное место вэньсюэ или чжангу. Лучшие ученики могут стать ланчжунами, и их список тайчан должен представить [трону]. Имена тех, кто проявит необыкновенные таланты, должны тут же стать известными, тех же, кто бесталанен и не может сдать даже один экзамен, тут же надо отправить назад, а неспособных к ведению каких-либо дел наказать. Мы тщательно изучили все Ваши указы и распоряжения, спущенные нам, и нашли, что в них чётко разграничены воля Неба и человеческий долг, сочетаются лучшие принципы древности и современности, их слог изыскан, их наставления глубоки, дарованные в них милости [170] превосходны. Мелкие чиновники малообразованны, не в состоянии проникнуть в суть Ваших эдиктов и не могут прояснить их смысл нижестоящим^[873]. Отладить процедуру проведения ритуалов, навести порядок среди чжангу, производить в чиновники за образованность, следование нормам ритуалов и исполнение долга — так можно избавиться от застоя. Просим из чиновников с жалованьем свыше двухсот даней [зерна], а также из чиновников с жалованьем свыше ста даней [зерна], прошедших экзамен по одному из канонов и более, отбирать помощников для левого и правого нэйши и для дасина. А тех, кто получает меньше ста даней, поставить помощниками тайшоу: по два человека на область, а в пограничные области — по одному. В первую очередь надо использовать тех, кто более начитан, если же их не хватает, то тогда пусть чжангу замещают в ведомствах должности чиновников с жалованьем в две тысячи даней, а вэньсюэ чжангу — должности, подведомственные областному начальству. Просим утвердить правила отбора должностных лиц по заслугам. Чтобы всё узаконить, [просим] издать соответствующий эдикт"»^[874]. Император повелел: «Быть по сему!» И с этого времени среди гунов, цинов, дафу и простых чиновников появилось много образованных в классической литературе мужей, обладающих лучшими внешними и внутренними качествами.

Шэнь-гун был лусцем. Когда Гао-цзу проезжал через Лу, Шэнь-гун, сопровождая [своего] учителя^[875], попал на аудиенцию к Гао-цзу в Южном дворце луского [князя]. Во времена Люй-тайхоу Шэнь-гун отправился [продолжать] обучение в Чанъань. [Там] он [учился] вместе с Лю Ином у прежнего наставника^[876]. Через какое-то время Ин стал чуским ваном (178 г.) и пригласил Шэнь-гуна стать наставником своего наследника [Лю] У. Но У не любил учиться и возненавидел Шэнь-гуна. Когда ван Ин скончался и У стал чуским ваном (174 г.), он полностью уничтожил Шэнь-гуна^[877]. Шэнь-гун считал себя опозоренным и вернулся в Лу. Он отказывался от службы и, живя в своём доме, учил людей. До конца жизни он так и не покидал своего жилища и отказывался принимать бинькэ, а выезжал из дома только когда [луский] ван лично призывал его к себе. Желавшие стать его учениками приезжали даже из отдалённых мест, и таких было более ста человек. Шэнь-гун наставлял и обучал только по Шицзину, но он не комментировал сомнительные места.

Ван Цзан из Ланьлина^[878] был начитан в Ши[цзине] и служил императору Сяо Цзину в качестве шаофу наследника престола, но был [171] уволен. Когда же нынешний государь взошёл на трон, [Ван] Цзан подал государю прошение и был назначен в состав его дворцовой охраны, несколько раз подряд получал повышение по службе и через год занял пост ланчжунлина. Позднее дайский Чжао Вань, который также изучал Шицзин у Шэнь-гуна, занял пост юйшидафу. Вань и Цзан обратились с предложением к Сыну Неба построить дворец Минтан для приёма чжухоу. Но их предложение не было принято, и тогда они рассказали [государю] об учителе Шэнь-гуне. После этого Сын Неба отправил посланцев с [дарами в виде] шёлка^[879], а также [диска] би^[880]. [Направлен был] и удобный экипаж с сиденьями, запряжённый четвёркой лошадей, чтобы встретить Шэнь-гуна. Оба его ученика (Ван Цзан и Чжао Вань) сели в лёгкие повозки, чтобы сопровождать [своего учителя]. Когда [Шэнь-гун] прибыл, он встретился с Сыном Неба. Сын Неба стал его спрашивать о делах управления. Старец Шэнь-гун, которому в то время было более восьмидесяти лет, ответил: «Управление не нуждается в многословии. Надо только энергично вести дела. Вот и всё». К тому времени Сын Неба привык к длинным и витиеватым речам, [поэтому,] выслушав ответ Шэнь-гуна, [недовольно] промолчал. Но поскольку тот уже был приглашён, его назначили на пост тайчжундафу, поселив на луском подворье в столице, чтобы обсуждать вопросы [строительства] Минтана.

Вдовствующая императрица Доу увлекалась учением Лао-цзы и не жаловала конфуцианство. Узнав о [каких-то] проступках Чжао Ваня и Ван Цзана, доложила государю, и тот отказался от намерения построить Минтаи и снял с постов Чжао Ваня и Ван Цзана, которые вскоре покончили с собой. Вынужденный уйти со службы, Шэнь-гун вернулся [в Лу] и через несколько лет умер.

Из его учеников стали боши более десяти человек: Кун Ань-го дослужился до [поста] тайшоу [области] Линьхуай^[881]; Чжоу Ба достиг [поста] нэйши в [области] Цзяоси; Ся Куань стал нэйши в Чэнъяне^[882]; данский Лу Сы^[883] стал тайшоу [области] Дунхай; ланьлинский Му-шэн достиг [поста] нэйши в Чанша; Сюй Янь занял пост чжунвэя в Цзяоси; цзоуский^[884] Цюэмэнь Цин-цзи стал нэйши в Цзяодуне. Все эти чиновники управляли подчинёнными и народом честно и славились своей образованностью. Хотя деяния учеников [Шэнь-гуна], ставших чиновниками, не всегда были совершенны, но несколько сот из них^[885] достигли постов дафу, ланчжунов и чжангу. Пусть их толкования Ши[цзина] и различались, но большей частью основывались на школе Шэнь-гуна. [172]

Юань Гу-шэн, тайфу Цинхэ-вана, был уроженцем [княжества] Ци. За свои толкования Ши[цзина] был при Сяо Цзине назначен боши. Как-то он в присутствии Цзин-ди вёл спор с Хуан-шэном^[886]. Хуан-шэн заявил: «[Чэн] Тан и У[-ван] не получали Небесного повеления, чтобы совершать цареубийство»^[887]. Юань Гу-шэн ответил: «Это не так. Ведь и [сяский] Цзе и [иньский] Чжоу [Синь] бесчинствовали, поэтому все сердца Поднебесной обратились к [Чэн] Тану и У[-вану]. Тогда Тан и У, повинуясь желанию Поднебесной, казнили Цзе и Чжоу [Синя]. Подданные Цзе и Чжоу не желали больше им служить и обратились к Тану и У. Тану и У ничего не оставалось, как взойти на престол. Разве [всё] это не означает получения Небесного мандата?» Хуан-шэн возразил: «Пусть шапка истрепалась, но её место на голове; пусть обувь и новая, но её место на ногах. Почему? Потому что существует разница между верхом и низом. В данном случае и Цзе, и Чжоу утратили Путь, однако они были государями; [Чэн] Тан и У[-ван] хотя и были совершенномудрыми, но всего лишь подданными. Ведь когда правитель совершает ошибочные действия, а подданный не в состоянии честными словами выправить эти промахи и тем выразить истинную преданность Сыну Неба, но вместо этого совершает зло и казнит государя и, заняв трон, поворачивается лицом к югу — что же это, если не цареубийство?» Юань Гу-шэн отвечал: «Если рассуждать подобным образом, то разве действия Гао-ди, занявшего трон Сына Неба вместо циньского правителя, не преступление?» И тут в спор вмешался Цзин-ди: «[Когда] едят конину, то конскую печень не едят^[888], потому о её вкусе не имеют понятия. Чтобы не выглядеть глупцами, учёным мужам не следует касаться темы Небесного мандата, полученного [Чэн] Таном и У[-ваном]», — и прекратил [дискуссию]^[889]. С тех пор никто из учёных мужей не осмеливался толковать о получении мандата Неба и праве на свержение [прежних правителей].

Доу-тайхоу любила читать Лао-цзы, она призвала к себе Юань Гу-шэна, чтобы тот ответил на её вопросы по книге. Гу сказал: «Это — рассуждения простонародья». Императрица разгневалась и воскликнула: «Где уж [нам] до [конфуцианских] книг об общественных работах каторжников [под руководством] сыкуна?!»^[890] И она отправила Гу на скотный двор забивать свиней. Цзин-ди знал, что императрица потеряла самообладание, хотя Гу лишь говорил откровенно и вины за ним нет. [Император] тогда пожаловал Гу острый тесак, а сам спустился на скотный двор, чтобы [173] посмотреть на забой свиней. [Гу] одним ударом в самое сердце замертво валил свиней на землю. Императрица не сказала ни слова, но [Юань Гу] от наказания освободили. Через какое-то время Цзин-ди, видя честность и прямоту Гу, назначил его тайфу при Цинхэ-ване^[891]. Он долго занимал эту должность и ушёл в отставку по болезни.

Когда нынешний государь (У-ди) взошёл на трон, он, учитывая мудрость и добродетели [Юань] Гу, вновь призвал его на службу. Многие из чиновников, которые заискивали перед конфуцианцами, но ненавидели Гу, стали говорить: «Гу слишком стар». Его назначение на должность приостановили, а его самого отослали домой. В это время Гу было уже девяносто с лишним лет. Когда Гу призывали на службу, одновременно призвали Гунсунь Хуна, уроженца Се^[892]. Он тайком приглядывался к Гу, подражал ему. Гу сказал: «Гунсунь-цзы, нужно толковать, опираясь на истинное учение, не прибегай к ложным учениям, чтобы польстить современникам!» После этого все толкователи Ши[цзина] в [землях] Ци основывались на поучениях Юань Гу-шэна. Те цисцы, кто высоко ценил Ши[цзин], считали себя учениками Гу.

Хань-шэн был яньцем. При Сяо Вэнь-ди служил боши, при Цзин-ди стал тайфу Чаншань-вана^[893]. Хань-шэн толковал смысл и значение песен и гимнов Ши[цзина] и сам написал Нэй вай чжуань^[894] в несколько десятков тысяч знаков. Его толкования в некоторой степени отличались от толкований циских и луских учёных, хотя в целом они сходились в своих оценках. Фэй-шэн^[895] из Хуайнани принимал [толкования Хань-шэна]. Именно с этого времени все комментаторы Ши[цзина], жившие в [княжествах] Янь и Чжао, следовали Хань-шэну. Внук Хань-шэна по имени Шан тоже стал боши при нынешнем императоре.

Фу-шэн был выходцем из Цзинани^[896]. Он стал боши ещё при Цинь. Во времена [ханьского] Сяо Вэнь-ди стали искать мужей, знающих Шаншу, но в Поднебесной таковых не нашлось; прослышав, что [боши] Фу-шэн в состоянии толковать [эту книгу], хотели призвать его ко двору. К этому времени Фу-шэну исполнилось более девяноста лет, по старости он был не в состоянии передвигаться. Тогда приказали тайчану отправить чжангу Чао Цо [к Фу-шэну], чтобы получить от него нужные знания. При Цинь сжигали книги и истребляли учёных-конфуцианцев^[897]. Фу-шэн спрятал [Шаншу] в стене дома. Через какое-то время из-за военных [174] действий он был вынужден бежать. Когда же установилась власть Хань, Фу-шэн [вернулся] и стал искать спрятанную книгу, [но] несколько десятков пяней [Шаншу] исчезли, сохранилось только двадцать девять пяней^[898]. Именно по ним и шло обучение в Ци и Лу. Учёные, опираясь на них, могли рассуждать о Шаншу, а среди наставников к востоку от гор не было таких, кто при обучении не касался бы Шаншу.

Фу-шэн наставлял Чжан-шэна и Оуян-шэна из Цзинани. Учитель Оуян, в свою очередь, наставлял Ни Куаня родом из Цяньчэна^[899]. Ни Куань проник в суть канона Шаншу и благодаря литературным дарованиям был рекомендован на службу от своей области. Так он попал на обучение к боши Кун Ань-го. Ни Куань был беден и не имел достаточно средств на жизнь [в столице], поэтому нередко питался у своих учеников и часто подрабатывал, чтобы обеспечить себя одеждой и пищей. Обычно он носил с собой канонические книги и при всяком удобном случае читал их вслух. Успешно пройдя экзамены, он был назначен секретарем к тинвэю. В это время Чжан Тан^[900] выдвинулся при дворе благодаря своим большим познаниям и учёности и стал чиновником, докладывающим государю о решении крупных уголовных дел на основе законов древности. [Чжан Тан] приблизил к себе Куаня и доверял ему. Как человек Куань был мягким в обращении с людьми, честным и умным, умел вести себя в обществе. Кроме того, он преуспел в написании различных документов и донесений на высочайшее имя, обладал хорошим литературным слогом, но в речах был косноязычен. Когда [Чжан] Тан стал выдвигать его, то не раз хвалил. Когда же Тан был назначен юйшидафу, он сделал Ни Куаня своим помощником и представил его Сыну Неба. Между ними состоялся разговор, и [Куань] понравился государю. Через шесть лет после смерти Чжан Тана Ни Куань поднялся до должности юйшидафу. Через девять лет он умер на этом посту. Куань, ставодним из трёх гунов, понимал государя с полуслова, твёрдо следовал его указаниям и потому так долго занимал свой пост. Однако он не навязывал [правителю] своих советов. Его подчинённые относились к нему не очень почтительно и не особенно усердствовали в работе.

Чжан-шэн тоже был боши. Внук Фу-шэна был привлечён для работы над Шаншу, однако оказался неспособным.

Позднее Чжоу Ба и Кун Ань-го из [княжества] Лу, Цзя Цзя из Лояна прославились умением толковать события, описанные в [175] Шаншу. В роду Конфуция хранился экземпляр Шаншу, написанный иероглифами гувэнь, а [Кун] Ань-го переписал его знаками цзиньвэнь — отсюда и пошла его школа. [В результате] в неканоническом тексте Шаншу число глав увеличилось более чем на десять.

Все учёные мужи много рассуждали о [каноне] Ли^[901]. Но наиболее основательно [знал этот канон] луский Гао Тан-шэн. Ли стали заниматься со времён Конфуция, [однако] канонические книги сохранились не полностью. Когда же при Цинь стали сжигать книги и преследовать учёных-конфуцианцев, книги стали гибнуть и пропадать во множестве, и к настоящему времени сохранилось лишь Ши ли^[902]. Гао Тан-шэн умел толковать [этот канон].

Луский Сюй-шэн прекрасно разбирался в обрядах; при Сяо Вэнь-ди благодаря этому был назначен лигуаньдафу. [Свои знания он] передал сыну, а тот своим сыновьям — Сюй Яню и Сюй Сяну. Сян имел природные способности к исполнению обрядов, но проникнуть в суть Лицзина («Канона об обрядах») был не в состоянии. Янь [также] обладал способностями, но не выдающимися. Сян за свои знания обрядов был назначен ханьским лигуаньдафу и дошёл до [поста] нэйши в Гуанлине. И [Сюй] Янь, и воспитанники семьи Сюй — Гунху Мань-и, Хуань-шэн и Дань Цы — все они в своё время занимали при Хань [пост] лигуаньдафу. А Сяо Фэнь из Сяцю благодаря знанию Ли был назначен тайшоу области Хуайян^[903]. Впоследствии знатоки Ли в проведении обрядов исходили из [знаний и опыта] рода Сюй.

Свои познания в И[цзине]^[904] луский Шан Цюй обрёл у Конфуция. После кончины Конфуция познания Шан Цюя в И[цзине] передавались далее и в шестом поколении были получены цисцем Тянь Хэ, другое его имя было Цзы Чжуан. Наступило время возвышения дома Хань. Тянь Хэ передал [всё, что он понимал в Ицзине,]^[905] выходцу из Дунъу^[906] — Ван Туну, второе его имя было Цзы Чжун. Цзы Чжун, [в свою очередь,] передал эти знания выходцу из Цзычуани Ян Хэ. Благодаря познаниям в И[цзине Ян] Хэ был призван ко двору на начальном году [правления У-ди под девизом] юань-гуан (134 г.) и дослужился до поста чжундафу. Благодаря познаниям в И[цзине] цисец Цзимо Чэн занял пост чэнъянского сяна, а выходец из Гуанчуани^[907] Мэн Дань — стал тащзымэнъдафу. Лусец Чжоу Ба, уроженец Цзюй^[908] Хэн Ху, [а также] уроженец Линьцзы^[909] Чжуфу Янь благодаря познаниям в И[цзине] заняли посты чиновников, [176] получающих две тысячи даней [зерна в год]. Однако все толкователи И[цзина] стали опираться на школу Ян Хэ.

Дун Чжун-шу^[910] был уроженцем Гуанчуани. За исследование Чунь-цю при Сяо Цзине стал боши. Занимался обучением с полной самоотдачей. Более опытные ученики передавали знания новичкам, учились друг у друга. Некоторые никогда не видели его лица. Дун Чжун-шу [был так погружён в работу], что в течение трёх лет не ухаживал за своим садиком [при доме]. Таким был его характер. Двигался он с достоинством, ничего не делал без [соблюдения] ритуала, и все ученые мужи почитали [его] как учителя. Когда нынешний император (У-ди) взошёл на престол, он назначил [Дун Чжун-шу] сяном в Цзянду^[911]. [Чжун-шу] изучал стихийные бедствия, описанные в Чунь-цю, и пришёл к выводу, что они являются негативными последствиями взаимодействия инь и ян. Чтобы вызвать дождь, необходимо перекрыть [каналы] ян, полностью освободив [каналы] инь, а чтобы дождь прекратился — наоборот. Если [эти принципы] станут государственной политикой, то результаты будут ощутимыми.

[Впоследствии] он был понижен в должности и стал чжундафу, жил у себя дома и занимался составлением записей о стихийных бедствиях. Как раз в это время в ляодунском Гаомяо^[912] произошло стихийное бедствие. Чжуфу Янь, ненавидевший [Дун Чжун-шу], завладел его записями и представил Сыну Неба. Сын Неба призвал учёных и показал записи, которые они раскритиковали и высмеяли. [Даже] ученик Дун Чжун-шу — Люй Бу-шу, не зная, что это записи его учителя, назвал [автора] глупцом. Дун Чжун-шу предали суду, ему грозила смерть, [но всё же] по высочайшему повелению его помиловали. После этого Дун Чжун-шу уже никогда не осмеливался вести разговоры о стихийных бедствиях.

Дун Чжун-шу как человек был честен и прямодушен. В это время [дом Хань] был занят покорением варваров, окружавших его с четырёх сторон. Гунсунь Хун разбирался в Чунь-цю хуже Дун Чжун-шу, но, руководствуясь личными интересами в духе времени, смог достичь высших должностей. Дун Чжун-шу считал Хуна обычным льстецом. Хун ненавидел [Дуна] и предложил государю: «Только Дун Чжун-шу можно послать сяном к Цзяоси-вану»^[913]. Цзяоси-ван был наслышан об учёности Дун Чжун-шу и хорошо принял его. Однако Дун Чжун-шу опасался, что, если он пробудет [там] долгое время, его обвинят в каком-либо преступлении. [177] Поэтому, сославшись на болезнь, он ушёл в отставку и поселился у себя в доме, где и прожил до самой кончины. Не занимаясь государственными делами, [он] сосредоточил усилия на толковании канонических книг. С начала возвышения дома Хань и вплоть до правления пятого поколения императоров знатоком Чунь-цю считали только Дун Чжун-шу, который в своих трактовках примыкал к школе Гунъян [Гао]^[914].

Ху У-шэн был цисцем. При [императоре] Сяо Цзине он получил звание боши, к старости вернулся домой и стал учить людей. В [землях] Ци многие из толкователей Чунь-цю получили знания от Ху У-шэна, среди них был и Гунсунь Хун.

Цзян-шэн из Сяцю занимался [комментарием] Гуляна к Чунь-цю^[915]. Когда Гунсунь Хун стал использоваться в качестве знатока [Чунь-цю, Цзян-шэн] проводил сличение текстов и толкований [всех трёх чжуаней], но в конце концов отдал предпочтение версии, принятой Дун Чжун-шу^[916].

Среди учеников [Дун] Чжун-шу выделялись Чу Да из Ланьлина, Инь Чжун из Гуанчуаня, Люй Бу-шу из Вэня. Чу Да достиг поста сяна во [владении] Лян, Бу Шу стал чжанши. Получив предписание и верительный знак императора, он был отправлен в Хуайнань, чтобы разрешить возникший там конфликт. [Выяснил,] что чжухоу самоуправствуют, вынося приговоры и не докладывая [о них императору]. Опираясь на Чунь-цю, справедливо решил [конфликт]. Сын Неба посчитал все его действия правильными. Ученики [Дун Чжун-шу] были эрудитами, дошли до постов дафу, а ланов, ечжэ и чжангу среди них было несколько сотен. Сыновья же Дун Чжун-шу и внуки все были учёными и занимали высокие чиновничьи посты.

ГЛАВА СТО ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ Кули ле чжуань — Жизнеописания жестоких чиновников^[917]

Конфуций говорил: «Если управлять [народом] с помощью закона, а выправлять его с помощью наказаний, то народ будет избегать [закона] и потеряет стыд. Если управлять с помощью добродетели, а выправлять с помощью ли, тогда [у народа] появляется стыд и он управляем»^[918].

Учитель Лао говорил: «Высокая добродетель не выпячивает себя, поэтому она истинная; низкая добродетель не упускает случая показать себя, поэтому она ложная». [И ещё:] «Чем больше законов, тем больше преступников»^[919].

Я, тайшигун, скажу так.

Как же верны эти слова! Законы и указы являются лишь инструментом управления и не могут быть источником совершенного правления. В недавние времена сеть [законов] плотно охватила Поднебесную^[920]. Однако зло и ложь процветали, верхи и низы были расколоты, и дошло до того, что положение стало непоправимым. Управляли тогда так: дули на кипящую воду, вместо того чтобы потушить огонь, не проявляли ни энергии, ни решительности. Зло смогло победить, ему потакали и были довольны! Слова о добродетели потонули в дурных делах. Недаром [Учитель] говорил: «Что касается судебных тяжб, то я, как и другие люди, старался их избегать»^[921]. «Ведь когда рядовой чиновник слышит о Великом Пути, он только смеётся»^[922]. И это не пустые слова. Поднимаясь, дом Хань отказался от жестоких законов в пользу справедливых, убрал показное и стал поддерживать истинное. Допускались послабления в применении законов, система правления укреплялась, до преступлений дело не доходило, простой народ обрёл покой. Так стало видно, в чём корень зла^[923]. [179]

Во времена Гао-хоу только жестокие чиновники получали титулы и земельные пожалования, третировали членов императорской фамилии, преследовали заслуженных государственных мужей. Когда род Люй потерпел поражение, стали разыскивать и уничтожать семьи всех тех, кто получил титулы и земельные пожалования [при Гао-хоу]. Во времена Сяо Цзина жестокие методы управления без колебаний применял Чао Цо^[924], что отражало свойства его характера. Вспыхнул бунт семи княжеств, и весь гнев обрушился на Цо. Он был казнён. После этого восстания появились такие деятели, как Чжи Ду и Нин Чэн.

Чжи Ду был уроженцем Яна^[925]. В качестве лана служил Сяо Вэнь-ди. При Сяо Цзине Ду занял пост чжунланцзяна. [Временами он] осмеливался открыто поучать императора и критиковать сановников двора. Он нередко сопровождал [государя в прогулках] по парку Шанлинь. [Однажды фаворитка] Цзя-цзи направилась в уборную, и туда неожиданно ворвался дикий кабан. Государь посмотрел на [Чжи] Ду, но тот бездействовал. Государь решил сам схватить оружие, чтобы помочь Цзя-цзи. Ду пал ниц перед государем и сказал: «Потеряем одну фаворитку, заменим другой, разве мало в Поднебесной таких, как Цзя-цзи? Если вы, Ваше Величество, сами будете с этим управляться, то что же будет с храмами ваших предков и с государыней-императрицей?!» Государь отступился, а кабан убежал. Когда государыня узнала [про случившееся], она пожаловала Ду сто цзиней золота. С этого момента Чжи Ду стали больше ценить [при дворе].

Род Цзянь в Цзинани насчитывал триста с лишним семей, был влиятельным и [отличался] хитростью. [Даже чиновники, получающие по] две тысячи даней [зерна], не смели им приказывать. Вот почему Цзин-ди назначил [Чжи] Ду тайшоу Цзинани. Прибыв в область, [Ду] жестоко расправился с главами рода Цзянь, остальные в страхе [покорились]. Через год с лишним в области никто не осмеливался подобрать оброненное, начальники соседних областей трепетали перед Ду как перед важным сановником.

Ду был человеком смелым, обладал сильным характером, был неподкупен, не использовал служебное положение в личных целях, присланные подарки не принимал, просьб не рассматривал. Часто он говорил о себе: «Когда я служу, то поворачиваюсь спиной к родне. И до самой смерти я намерен исполнять свой долг чиновника, не считаясь с женой и детьми». [180]

[Вскоре] Чжи Ду перевели на пост чжунвэя. [В это время] чэнсян Тяо-хоу достиг высокого положения^[926] [и держался] надменно, но Ду [позволял себе] приветствовать его лишь наклоном головы. В то время люди вели себя бесхитростно, опасались навлечь на себя наказания и подчинялись властям. Но [Чжи] Ду предпочитал жёсткие или предупредительные меры; действовал [он только] по законам, не делая исключений [даже] для знати. Лехоу и члены императорской фамилии смотрели на него косо и прозвали его хищным ястребом.

Когда Линьцзян-ван^[927] был призван в столицу, чтобы ответить на обвинения, [предъявленные ему] чжунвэем, он попросил дать ему ножичек и кисть, чтобы написать повинную государю. Но [Чжи] Ду запретил своим чиновникам [давать ему письменные принадлежности]. [Однако] Вэйци-хоу тайно послал человека снабдить Линьцзян-вана [необходимым]. Тогда Линьцзян-ван сумел написать повинную государю и вслед за тем покончил с собой.

Доу-тайхоу, узнав [об этом], пришла в негодование и попыталась, используя строгость законов, преследовать Ду. Но Ду уволился со службы и вернулся домой. И тогда Сяо Цзин-ди направил к нему уполномоченного представителя предложить пост тайшоу Яньмэня^[928], а также предоставил сопровождающих чиновников для удобного следования к [месту] службы.

[Вожди] сюнну, издавна наслышанные о решительности Чжи Ду, отдали приказ войскам на границе отойти со своих позиций, и, пока Чжи Ду был жив, они не приближались к Яньмэню. Сюннусцы изготовили [деревянного] идола, похожего на Чжи Ду, и приказали конникам на скаку стрелять [по нему] из лука, но те настолько боялись [Чжи Ду], что не могли попасть в цель. Он стал предметом постоянного беспокойства сюнну. Доу-тайхоу в конце концов [добилась обвинения] Ду [в нарушении] ханьских законов. Цзин-ди сказал [ей]: «Ду — преданный нам чиновник», — и намеревался освободить его. Доу-тайхоу заявила: «А разве [погибший] Линьцзян-ван не был верным подданным?» И тогда Чжи Ду казнили.

Нин Чэн был выходцем из Жана^[929]. Он служил ланом и ечжэ у Цзин-ди. Отличался дружелюбием и, пока был мелким чиновником, верно служил старшим. Когда же возвысился, то стал держать подчинённых в ежовых рукавицах. Действуя умело и изворотливо, он добился влияния и постепенно дослужился до поста дувэя Цзинани, где Чжи Ду служил [тай]шоу. Вначале он, как и многие предыдущие дувэи, ходил [из дома] в свою служебную резиденцию [181] пешком. На приём к Чжи Ду он являлся как [рядовой] лин, выражая этим своё преклонение перед руководителем области. Когда Чэн появился [в Цзинани], Ду уже добился успеха в карьере. [Чжи] Ду был наслышан о репутации [Нин Чэна] и потому приветливо встретил [его]. Они подружились. Через какое-то время Чжи Ду был казнён. Потом в Чанъани ближайшее окружение [государя] и его родичи стали часто и грубо нарушать законы. Поэтому государь призвал Нин Чэна [в столицу] и поставил его чжунвэем. В управлении [Нин Чэн] подражал Чжи Ду, и, хотя по бескорыстию он не мог с ним сравниться, все члены царского дома и влиятельные люди были напуганы.

Когда У-ди^[930] взошёл на трон, он перевёл [Нин Чэна] на пост нэйши. Родственники [императора] по материнской линии часто жаловались на Чэна. Его подвергли наказанию, обрив голову и надев на шею колодки. В это время [любой из] девяти цинов, обвинённый в преступлении, заслуживающем смертной казни, редко подвергался наказанию. Чэна же наказали весьма жёстко. Он понимал, что не вернёт [себе доброго имени], и поэтому изменил внешность, обманным путём выправил документы и покинул пределы застав, вернувшись домой. Он говорил [так]: «Чиновник, не дослужившийся до оклада в две тысячи даней, или торговец, не наживший десяти миллионов, не может называться достойным человеком». В то время [Чэн] занял деньги, купил поле на склоне горы [площадью] более тысячи цинов^[931] и нанял несколько тысяч бедняцких семей. Через несколько лет объявили амнистию. К тому времени [Нин Чэн] владел [состоянием в] несколько тысяч золотых, был защитником слабых и боролся с сильными, [ибо хорошо знал] достоинства и недостатки чиновничьего [управления]. Когда он выезжал, его сопровождали нескольких десятков всадников. Среди чиновников и в народе он стал более влиятельным, чем глава области^[932].

Чжоуян Ю был сыном Чжао Цзяня, брата матери Хуайнань-вана^[933], обладавшего титулом Чжоуян-хоу^[934]. Вот почему Ю стал носить фамилию Чжоуян. Ю как члена [императорского] рода назначили на должность лана. Он служил Сяо Вэню и Цзин-ди. Во время правления Цзин-ди [Чжоуян] Ю был назначен главой области. Когда на престол взошёл У-ди, чиновники строго придерживались законов, а [Чжоуян] Ю среди чиновников, получавших по две тысячи даней [зерна], отличался жестокостью и своеволием. В отношении тех, кто вызывал у него симпатию, он вольно трактовал [182] законы и [освобождал их] от наказания. Тех, кто был ему неприятен, Ю беспощадно карал, злоупотребляя законом.

В своей области он позволял себе преследовать влиятельных лиц. Будучи главой области, относился к дувэю как к линам. [Позднее,] став дувэем, явно притеснял тайшоу, вторгаясь в круг его обязанностей. Вместе с Цзи Анем^[935] испытывал неприязнь к Сыма Аню^[936], преступавшему закон. Все они входили в число чиновников, получавших две тысячи даней [зерна] в год. Если всем троим приходилось ехать в одном экипаже, то [Цзи Ань и Сыма Ань] не смели держаться за передний поручень, показывая, что они ниже [Ю] по статусу.

Позднее [Чжоуян] Ю стал дувэем Хэдуна. Он боролся за власть с [тай]шоу Шэн Ту-гуном^[937]. Они подавали жалобы, [обвиняя] друг друга в преступлениях. [В результате] Шэн Ту-гун был осуждён, но [из чувства] справедливости не желал смириться с наказанием и покончил с собой, а [Чжоуяна] Ю казнили на рыночной площади.

Со времени Нин Чэна и Чжоуян Ю [нарушений] стало ещё больше, люди ловко обходили законы, а большинство чиновников стали действовать по примеру Чэна, Ю и им подобных.

Чжао Юй был уроженцем Тай^[938]. Он служил помощником чиновника в столичном управлении, [затем] стал линши у тайвэя [Чжоу] Я-фу. Когда Я-фу стал чэнсяном (150 г.), Юй стал его помощником, при дворе все считали его честным и беспристрастным. Но Я-фу не выдвигал его, говоря: «Я прекрасно понимаю, что Юй не нанесёт вреда, однако он слишком прямолинеен в исполнении писаных законов, ему нельзя доверять высокий пост». При нынешнем государе Юй отличался тем, что очень много работал над дворцовыми документами и постепенно достиг поста юйши. Государь считал его способным, и [Юй] дошёл до поста тайчжундафу. Совместно с Чжан Таном он обсуждал и разрабатывал законодательство, действующее и поныне. Чиновники доводили [новые законодательные акты] до [сведения] сянов и цзяньсы. Применение законов ужесточилось именно с этого времени.

Чжан Тан был выходцем из Ду^[939]. Его отец служил чиновником в столичном управлении Чанъани. Когда Тан был ещё ребёнком, отец, [как-то] уезжая, поручил ему приглядывать за домом. Вернувшись, он обнаружил, что крысы стащили мясо. Отец разгневался и побил Тана палкой. [Тогда] Тан открыл погреб, добрался до крыс, а также до остатков мяса, подал [самому себе] жалобу на [183] крыс, допросил их под пытками, составил протокол допроса, провёл расследование, определил меру наказания, постановил взыскать с крыс мясо и закончил судебное дело казнью разрыванием во внутреннем дворе. Его отец всё видел и, наблюдая это судебное дело, [решил], что [его сын] похож на прирождённого чиновника по уголовным делам. [Отец] был поражён и велел [Тану] письменно изложить основы уголовного законодательства. После смерти отца Тан стал чиновником в Чанъани и прослужил долгое время.

Чжоуян-хоу [Тянь Шэн]^[940] был одним из цинов. В прошлом случилось так, что он попал в тюрьму в Чанъани; и [Чжан] Тан всячески старался ему помочь. Когда [Тянь Шэн] стал хоу, он сохранил дружеские отношения с Таном, и того повсюду принимали как знатного человека. Тан служил у нэйши, был мелким чиновником у Нин Чэна; известный своей честностью, он был назначен смотрителем кладовых. [Затем] его перевели на должность вэя в Моулине, где он управлял императорской усыпальницей.

Когда Уань-хоу стал чэнсяном (135 г.), он призвал Тана к себе [на службу] чиновником и в удобный момент рекомендовал его Сыну Неба на должность юйши для ведения судебных дел. [Тан] занимался делом императрицы Чэнь^[941] по обвинению её в колдовстве, выявив всех её сообщников. Тогда государь признал его способности, и [Тан], постепенно продвигаясь [по службе], достиг поста тайчжундафу. Совместно с Чжао Юем он приводил в порядок законодательство; его задачей было ясно изложить тексты законов; он строго относился к своим подчинённым. Впоследствии Чжао Юй продвинулся по службе и занял [сначала] пост чжунвэя, затем — шаофу, а Чжан Тан стал тинвэем. Они были в добрых отношениях, и [Тан] относился к Юю как к старшему брату. Юй был человеком скромным. С тех пор как он стал чиновником, в его доме не было гостей-приживал. Гуны и цины приглашали его к себе, но Юй никогда их к себе не звал. [Он] всегда отказывал просьбам бинькэ своих друзей, предпочитал одиночество и ни под кого не подлаживался. Вникал в суть законов, однако не пересматривал судебных дел и требовал от подчинённых [тщательно разбираться во всех] опасных преступлениях^[942].

[Чжан] Тан был человеком хитрым и [умел] ловко манипулировать людьми. Будучи [ещё] мелким чиновником, он занимался [расследованием] захватов [чужой собственности] и имел дела с богатыми чанъаньскими торговцами Тянь Цзя и Юй Вэн-шу. Став же одним из девяти цинов, по всей Поднебесной завёл связи с [184] образованными людьми и дафу и, хотя по своим душевным качествам им не соответствовал, пытался походить на них.

В то время государь обратил [своё] внимание на судебные записи. [Чжан] Тан занимался уголовным законодательством и хотел привести его в соответствие с принципами древних. Поэтому он попросил боши и их учеников использовать [извлечения из] Шаншу и Чунь-цю, чтобы Судебный приказ мог беспристрастно решать сложные дела. В соответствии с докладом [государю] предполагалось вменить в обязанности тинвэю прежде всего отделять истину от наслоений. После того как правитель принимает решение, тинвэй оформляет судебный вердикт в полном соответствии с законом, причём формулировка должна быть ясной и убедительной. Доклад тинвэя вызвал нарекания [императора], и Тан принёс ему свои извинения. Для того чтобы создать [новый] документ, который бы соответствовал пожеланиям императора, тинвэй привлёк лучших судейских чиновников различных рангов. Он сказал им так: «Документ был создан мною, но раз император недоволен, то я не буду его использовать, глупо упорствовать». [После этого] его проступок был прощён. Был подан новый доклад, и император его одобрил, сказав: «Прежний доклад ты подал, не разобравшись, из судейских никто другой не смог бы этого сделать».

Если хотят рекомендовать чиновника, то прежде всего говорят о его достоинствах и скрывают недостатки. Когда улаживают то, за что император хотел наказать, — это тяжёлое преступление судейских чиновников. То, за что император пожелал простить, — это легко им прощается. Суд над влиятельным человеком непременно сопровождается извращением закона. Нижестоящий слаб и бессилен; даже если текст [его] обращения совершенен по форме, решение принимается с учётом мнения вышестоящего. А [Чжан] Тану всё всегда прощалось^[943].

Когда Тан стал крупным чиновником, он продолжал совершенствоваться, общался с бинькэ, поил их и кормил. Заботливо опекал детей своих бывших подчинённых, работавших мелкими чиновниками, и [своих] бедных родственников. Когда он отправлялся с визитом к сановникам, его не могли остановить ни холод, ни жара. Тан всегда следовал букве закона, стремился к беспристрастности. Тем и прославился. Был строг на службе, но многие чиновники были преданы ему, он также пользовался авторитетом среди интеллектуалов. Чэнсян [Гунсунь] Хун не раз признавал его достоинства. [185]

Позднее, когда он разбирался с судебными делами о мятежах в Хуайнани, Хэншани и Цзянду, он досконально их изучил. И Янь Чжу, и У Бэя государь намеревался освободить. [Но Чжан] Тан возразил: «У Бэй находился у истоков мятежа, а [Янь] Чжу посылал соглядатаев в императорский дворец. Если их отношения с чжухоу очевидны, но их не казнить, то впоследствии невозможно будет управлять [государством]». Тогда государь согласился, что содеянное является преступлением. Это судебное дело и другие, ему подобные, были поставлены [Чжан Тану] в заслугу и выдвинули его в число сановников^[944]. Постепенно его карьера шла вверх, и он был переведён на пост юйшидафу.

В это время Хуньсе[-ван] и другие [сюнну] сдались [ханьцам]. Хань провела большой поход против сюнну^[945]. От стихийных бедствий пострадали земли к востоку от гор; бедноте пришлось бежать с насиженных мест. Они попали в полную зависимость от властей на местах, но в уездных закромах было пусто. Тогда обратились за высочайшим разрешением на литьё серебряной монеты весом до пяти шу и на введение монополии на выварку соли и выплавку железа, изъяв [доходы от этого] у крупных торговцев^[946]. Выпустили указ, предписывающий доносить на уклоняющихся от налогов. Прижали богатеев, лишали их состояния, используя ложные обвинения в нарушении закона. Каждый день Сын Неба с таким интересом выслушивал доклады Тана о государственных расходах, что забывал о еде. Хотя должность чэнсяна была важнее, никакие дела в Поднебесной не решались без [Чжан] Тана.

Байсины испытывали тревогу за свою жизнь, [вспыхивали] беспорядки, уездные власти увеличили поборы, отбирали последнее, продажные чиновники грабили [народ], и его жизнь была как наказание. Начиная от гунов и цинов и ниже, до простого народа, все надеялись на Тана. Когда Тан заболел, Сын Неба лично навестил его, таково было уважение к нему.

Когда сюнну прибыли [в столицу] с просьбой о мире, основанном на родстве, сановники обсуждали это в присутствии государя. Боши Ди Шань заявил: «Мир, основанный на родстве, [нам] выгоден». Государь спросил, в чём выгода. Шань ответил: «Армия — орудие убийства, не следует часто пускать его в ход. Гао-ди намеревался покарать сюнну, [но] был полностью окружён под Пинчэном, поэтому пошёл на заключение мира, основанного на родстве. При Сяо Хуй[-ди] и Гао-хоу в Поднебесной царил покой. Во времена Сяо Вэнь-ди [снова] решили заняться сюнну, и [наши] [186] северные окраины опустели, а армия испытала лишения. Во времена Сяо Цзин[-ди] У и Чу [приняли участие в] мятеже семи княжеств. Цзин-ди метался от дворца к дворцу, испытывая страх в течение нескольких месяцев. После разгрома У и Чу Цзин-ди не заговаривал о военных делах. Поднебесная [достигла] богатства и процветания. Ныне вы, Ваше Величество, подняли войска, чтобы ударить по сюнну, [склады] Срединного государства пусты, жители пограничных окраин пребывают в крайней нужде. Поэтому лучше уж мир, основанный на родстве». Государь обратился к Тану. Тан ответил: «Это [речи] глупого конфуцианца, он ничего не понимает!» Ди Шань сказал: «[Я], ваш слуга, несомненно, глуп, [но] предан [вам], что же касается юйшидафу Тана, то его преданность ложная. Взять, к примеру, то, как Тан наводил порядок в Хуайнани и Цзянду: [он] подвёл чжухоу под особо жёсткие статьи закона, разорвал родственные связи, использовал недовольство окраинных подданных. Я, ваш слуга, точно знаю, что Тан предан только на словах». Государь [от гнева] изменился в лице и сказал: «[Если] я пошлю вас руководить какой-нибудь областью, сможете ли там одолеть разбойников?» [Ди Шань] сказал: «Не смогу». [Государь] спросил: «А в каком-нибудь уезде?» Ответ был: «Не смогу». [Государь] вновь спросил: «А на какой-нибудь заставе?» Шань, прикинув свои возможности, решил согласиться на скромный пост и ответил: «Смогу». Тогда государь отправил Шаня защищать границу. Через месяц с небольшим сюнну убили Шаня и скрылись. С тех пор чиновники пребывали в страхе.

Тянь Цзя, кэ [Чжан] Тана, хоть и был торговцем, обладал высокими моральными качествами. Вначале, когда Тан ещё был мелким чиновником, их дружба основывалась только на денежных отношениях; когда же Тан стал сановником, Цзя считал своим долгом призывать Тана к примерному поведению и предостерегал от ошибок, поскольку был по характеру человеком прямым.

Тан умер через семь лет службы на посту юйшидафу.

Ли Вэнь, уроженец Хэдуна, в прошлом имел разногласия с [Чжан] Таном; впоследствии, став личным секретарём императора, [продолжал таить] злобу и, пользуясь положением, несколько раз отправлял доносы на Тана, [но] не смог предъявить достаточно доказательств. У Тана был любовник Лу Е-цзюй, служивший ему секретарём; он знал об [этой] несправедливости по отношению к Тану и велел человеку послать донос на Вэня. Дело передали [187] [Чжан] Тану. Тан расследовал его и вынес Вэню смертный приговор, но догадывался, что это устроил Е-цзюй. Правитель спросил: «Есть ли у этого дела реальные основания?» Дрожа от страха, Тан доложил: «Причина — в ненависти бывших друзей Вэня»^[947].

Когда Е-цзюй тяжело заболел и пребывал в доме старосты одного из предместий [столицы], Тан сам навещал больного и растирал ему ноги.

В Чжао было налажено литьё металла. Ван неоднократно вёл тяжбы с тегуанем, но Тан каждый раз отклонял претензии Чжао-вана. Чжао-ван пытался уличить Тана в преступных деяниях. Е-цзюй не раз обвинял Чжао-вана [в нарушении закона]. Чжао-ван возненавидел его и составил доклад на имя императора, где говорилось: «Тан является Вашим высокопоставленным чиновником, [но когда] секретарь Е-цзюй заболел, Тан дошёл до того, что приезжал к нему растирать ноги. Подозреваю, что [Тан] способен и на большие преступления». Дело передали в Судебный приказ. Когда Е-цзюй умер от болезни, к делу привлекли его младшего брата, который служил даогуанем. Тан арестовал даогуаня, но обнаружилось, что это младший брат Е-цзюя. Тогда Тан попытался скрытно ему помочь, но это не удалось. Не зная об этих попытках, младший брат Е-цзюя возненавидел Тана и послал к императору человека сообщить о том, что донос на Ли Вэня был составлен совместно Таном и Е-цзюем. Дело передали Сянь Сюаню. Некогда Сюань имел разногласия с Таном, но, получив это дело и тщательно его изучив, хода ему не дал.

Банда преступников выкопала монеты из гробницы Сяо Вэня. [Из-за этого] чэнсян [Чжуан] Цин-ди^[948] прибыл ко двору, условившись с Таном совместно принести извинения [императору]. Перед аудиенцией у государя Тан решил, что чэнсян обязан регулярно инспектировать усыпальницы и просить прощения должен только он. [Тан] извиняться не стал, а чэнсян принёс извинения, и император направил юйши расследовать это дело. Тан намеревался привлечь чэнсяна к ответственности за случившееся [с гробницей]. Чэнсян был озабочен ситуацией. Трое его чжанши, пострадав от Тана, вознамерились погубить его.

Уроженец [области] Куайцзи чжанши Чжу Май-чэнь издавна считался знатоком Чунь-цю. Чжуан Чжу послал человека побеседовать с Май-чэнем, который завоевал расположение Чжу после беседы о Чу цы («Чуских строфах»), [и в результате] чжанши^[949] стал тайчжундафу. В то время Тан [служил] мелким чиновником и падал ниц перед такими, как Май-чэнь. Позднее, когда Тан стал [188] тинвэем и занимался расследованием хуайнаньского дела, [он] утеснял Чжуан Чжу, чем Май-чэнь был, разумеется, недоволен. Когда Тан стал юйшидафу, Май-чэнь, занимавший пост главы области Куай-цзи, был назначен чжуцзюэ-дувэем и вошёл в число девяти цинов. Через несколько лет он оказался замешан в преступлении и был разжалован, став чжанши. Когда он пришёл на аудиенцию к Тану, тот сидел на кровати, [выражая этим своё превосходство,] а младшие чиновники приняли Май-чэня не по ритуалу. Чусец Май-чэнь был глубоко оскорблён и постоянно желал смерти [Тану]. Цисец Ван Чао благодаря своим знаниям достиг поста юнэйши. Бянь Тун изучал искусство полемики; человек сильный и решительный, он дослужился до поста сяна Цзинани. Поэтому все они восседали справа от Тана^[950]. Потеряв свои посты, все трое попали на должности простых чжанши. Оказавшись в чиновничьей иерархии существенно ниже Тана, им пришлось склониться перед ним. У Тана неоднократно бывали совместные дела с чэнсяном, и он знал, что эти трое чжанши славятся многими достоинствами, [но] постоянно унижал их и подвергал нападкам. Поэтому они, собравшись вместе, говорили: «Сначала Тан условился с [нашим] господином об извинениях, а потом предал его. Теперь же собирается выдвинуть обвинения против господина по делу о храме предков, чтобы занять его место. Нам известно о тайных делах Тана». [И вот] был направлен чиновник арестовать Тана за его незаконные связи с Тянь Синем и ему подобными. Говорили, что о всех важных документах, которые Тан отправлял на утверждение императору, Синь узнавал заранее. Манипулируя товарными запасами, он богател и делился с Таном, в чём и был состав преступления. Об этих делах стало известно. Государь сказал Тану: «О моих решениях заранее узнают торговцы и манипулируют товарами, мне поступили жалобы на такие дела». [Но] Тан своей вины не признал. [Однако] затем испугался и сказал: «Всё так и есть».

В дополнение к этому Сянь Сюань доложил о деле Е-цзюя и других подобных делах. Сын Неба усомнился в искренности Тана и направил человека провести всестороннее дознание о нём. Тан не давал дополнительных показаний и вину свою не признавал. Тогда государь направил Чжао Юя заставить Тана признать вину. Юй, явившись к Тану, с укором сказал: «Почему вы не признаёте очевидного? Сколько было тех, кого вы наказали и погубили!? Говорят, вы составили жалобу. Сын Неба может заключить вас в тюрьму, а может приказать вам покончить с собой. Какой смысл в жалобах?» [189]

И Тан написал такую повинную: «Я, Тан, не имея никаких заслуг, стал чиновником; Вы, Ваше Величество, сделали меня одним из трёх гунов, но [сейчас] долг свой я не исполняю. А причина в трёх чжанши, замысливших погубить Тана». И покончил с собой (115 г.).

После смерти Тана у него в доме не нашлось и пятисот монет. Все его деньги были пожалованы [императором], а других богатств у него не было. Родственники хотели организовать ему пышные похороны, но мать сказала: «Тан был сановником Сына Неба, а погиб из-за грязной клеветы. Как можно устраивать пышные похороны!» [Тело] поместили на похоронную колесницу только во внутреннем гробу, а внешнего гроба не было. Сын Неба, узнав об этом, сказал: «Без такой матери не было бы и такого сына!»

После этого расследовали дело трёх чжанши и казнили их. Чэнсян Цин-ди покончил с собой. Тянь Синя освободили из-под стражи. Государь скорбел о Тане, его сына Ань-ши постепенно продвигали по службе.

Чжао Юй был понижен в должности и стал тинвэем. Когда-то Тяо-хоу считал Юя слишком жёстким и не помогал его карьерному росту. [Но] Юй всё же вошёл в число девяти цинов, став шаофу. Он всё делал быстро, очень много трудился, число дел росло, но на своём ответственном посту Юй оставался спокойным и выдержанным, прославился как справедливый чиновник. Ван Вэнь-шу^[951] и другие возвысились позже и управляли более жёстко, чем Юй. Когда [Чжао] Юй состарился, его направили в Янь на пост сяна. Через несколько лет он опрометчиво нарушил закон, был наказан отставкой и выслан обратно [в столицу]. Спустя десять с лишним лет после Тана он скончался у себя дома в почтенном возрасте.

И Цзун был родом из Хэдуна. В молодости вместе с Чжан Цы-гуном занимался грабежами, состоя в шайке разбойников. У Цзуна была старшая сестра Сюй, подносившая лекарства Ван-тайхоу и пользовавшаяся её благосклонностью. Ван-тайхоу как-то спросила: «Есть ли у тебя сыновья или братья, которые служат чиновниками?» Сюй ответила: «У меня есть младший брат, но он дурного поведения и не подойдёт». Однако тайхоу попросила за него государя, и младший брат И Сюй по имени Цзун получил ранг чжунлана и пост лина в Шандане. Управлял он решительно, без оглядки на кого-либо, все дела в уезде успешно выполнялись, и [Цзун] вошёл в число лучших. Его сделали лином Чанлина, а затем Чанъани. Управлял он строго по закону, не делая исключений [даже] для [190] высшей знати. После ареста по уголовному делу Чжуна, сына дочери Ван-тайхоу по имени Сюй Чэн-цзюнь, император счёл [Цзуна] способным и перевёл его дувэем в Хэнэй. По прибытии в Хэнэй он уничтожил там замешанный во многих преступлениях, но очень влиятельный клан Жан^[952]. И в Хэнэе более никто не смел поднять оброненное на дороге. Чжан Цы-гун также стал ланом, проявил удаль и отвагу в военных походах, совершая глубокие рейды [в земли сюнну]; за заслуги получил титул Аньтоу-хоу.

Нин Чэн уже не имел отношения к государственной службе, когда император пожелал сделать его цзюньшоу. Юйшидафу [Гунсунь] Хун сказал: «Когда я служил мелким чиновником в Шаньдуне, Нин Чэн был дувэем в Цзинани. Он правил ею словно волк отарой овец. Чэна нельзя допускать до управления людьми». Вот почему государь поставил Чэна дувэем на заставу. Через год с небольшим проезжавшие через заставу чиновники областей и княжеств, лежащих к востоку, жаловались: «Лучше встретиться с тигром^[953], чем испытать на себе гнев Нин Чэна».

И Цзун, служивший в Хэнэе, был назначен на должность тайшоу в Наньяне. [Он] узнал, что Нин Чэн живёт в Наньяне. Когда Цзун прибыл на заставу, Нин Чэн принял его не по этикету. Поэтому Цзун был разгневан. Добравшись до [столицы] области, [он] организовал дело против рода Нин и полностью разорил его. Чэна осудили за преступления, а члены родов Кун и Бао были вынуждены бежать. Чиновники и народ Наньяна трепетали уже при упоминании [имени И Цзуна]. Чжу Цян из селения Пинши^[954] и Ду Чжоу из селения Дуянь^[955] были надёжными подручными Цзуна и за свою верную службу получили чиновничий ранг.

[В те времена] в области Динсян не раз возникали беспорядки с участием простого народа и [даже] служилого сословия, туда неоднократно посылались войска, которые подавляли эти выступления. И тогда Цзуна направили в Динсян в качестве тайшоу. Сразу по прибытии Цзун посадил в местные тюрьмы более двухсот человек по обвинению в тяжких и иных преступлениях, а сверх того за попытки добиться освобождения взятых под стражу арестовал более двухсот бинькэ, а также старших и младших братьев [тех, кто уже сидел в тюрьме]. Допросив всех арестованных, Цзун сказал: «От виновных в тяжких преступлениях необходимо избавляться». В тот же день казнили более четырёхсот человек. После этого в области даже в жару дрожали от страха, беспорядки прекратились. [191]

В то время Чжао Юй и Чжан Тан благодаря своей жёсткости вошли в число девяти цинов, и их методы управления широко распространились. Они опирались на закон, тогда как [И] Цзун законом считал только силу. Тогда же появились монеты в пять шу и монеты из белого металла, возросла преступность, особенно в столице. Вот почему Цзуна назначили юнэйши, а Ван Вэнь-шу-чжунвэем. Вэнь-шу допускал немало злоупотреблений, не ставил Цзуна в известность о своих действиях заранее. Цзун гневался и всячески принижал заслуги [Вэнь-шу]. При [Цзуне] казнили великое множество народа, и, хотя удалось навести некоторый порядок, одолеть преступность не смогли. Впервые появилась должность императорского эмиссара по контролю судебных дел против чиновников, нарушивших закон. Для установления порядка чиновники считали своим долгом применять казни и заключение в тюрьму; по лютости они уподобились Янь Фэну^[956]. Цзун был честным, и его управление было как при Чжи Ду.

Когда государь посетил Динху, его задержала болезнь. В конце концов он выздоровел и направился в Ганьцюань. Дорога оказалась неподготовленной, и государь в гневе сказал: «Цзун! Почему ты не подготовил для меня дорогу?» И затаил злобу. Пришла зима. Ян Кэ готовил закон, поощрявший доносительство на укрывающих денежные доходы. Цзун полагал, что это грозит смутой в народе, и послал чиновников арестовать подчинённых Кэ. Сын Неба узнал об этом и послал Ду Ши^[957] разобраться. [В результате император] посчитал, что действия [Цзуна] препятствовали исполнению высочайшего повеления, и приказал казнить его на рыночной площади. Чжан Тан умер через год после этого (115 г.).

Ван Вэнь-шу был уроженцем Янлина^[958]. В молодости промышлял разбоем. По прошествии некоторого времени сдал экзамены на должность тинчжана и несколько раз то занимал её, то терял. Став чиновником, занимался судебными делами, достиг поста тинши^[959], служил у Чжан Тана, дошёл до поста юйши. Руководил борьбой с разбойниками, многих казнил и покалечил, постепенно дослужился до должности дувэя Гуанпина^[960]. Он отобрал в области более десяти человек из хао, способных к службе, и сделал их своими подручными. [Ван Вэнь-шу] запретил им совершать преступления, но поручил бороться с остальными разбойниками. Результатом остался доволен. [Но иногда] его подручные совершали преступления, и он их наказывал. Они пытались убегать, но это не получалось, и весь их род истреблялся. Вот почему разбойники из земель [192] Ци и Чжао не осмеливались приближаться к Гуанпину, и про него пошла слава, что там никто не поднимает оброненного. Государь, узнав об этом, повысил [Ван Вэнь-шу] до поста тайшоу Хэнэя.

Пока [Ван Вэнь-шу] пребывал в Гуанпине, у всех на слуху были злодеяния хэнэйских хао. Он появился [в Хэнэе] в девятой луне. Как глава области держал на почтовых станциях от Хэнэя до Чанъани в личном пользовании пятьдесят лошадей. Своих подчинённых организовал как в Гуанпине, заключил под стражу хаохуа [своей] области и привлёк к ответственности более тысячи семей их соседей, родственников и друзей по системе круговой поруки. Запросил разрешение у государя истребить наиболее влиятельных [хаохуа] вместе с родом, менее влиятельных — казнить [индивидуально], а всю собственность семей конфисковать в пользу государства. Не прошло и двух-трёх дней, как былополучено высочайшее одобрение. [Тут же] рассмотрели дела и вынесли приговоры; кровь полилась рекой. Весь Хэнэй был потрясён невероятной быстротой принятия решений и скоростью исполнения. Уже к концу двенадцатой луны в области не смели громко говорить и передвигаться по ночам, а разбойники в сельской местности исчезли. Те, кто не смирился, бежали в соседние княжества и области, народ вернулся [к спокойной жизни], а тут и весна наступила. Вэнь-шу притопнул ногой и, довольный, воскликнул: «Вот так! Повеление пришло зимой, прошёл лишь месяц, а дело уже сделано!» Насилие и казни он любил больше, чем людей.

Сын Неба узнал [о его достижениях], посчитал, что он способный [чиновник], и назначил чжунвэем. Его полномочия распространялись и на Хэнэй. [Ван Вэнь-шу] сумел собрать вокруг себя чиновников, известных своей жестокостью и изворотливостью. Из Хэнэя это были Ян Цзе и Ма Чэн, а из Гуаньчжуна — Ян Гань, Чэн Синь и другие. Пока И Цзун был нэйши, [Вэнь-шу] не смел своевольничать в делах управления. Когда Цзун умер, а Чжан Тан лишился власти, [Вэнь-шу] стал тинвэем, а Инь Ци — чжунвэем.

Инь Ци был уроженцем Шипина^[961] в Дунцзюне^[962]. Ловко управляясь с ножичком и кистью, дошёл постепенно до поста юйши. Служил Чжан Тану, который, посылая его бороться с нарушителями закона, не раз хвалил за честность и бесстрашие. Пощады [от него] не было даже представителям знати. [Инь Ци] продвинулся по службе до ранга гуаньнэй-дувэя, его слава превзошла славу Нин Чэна. Государь посчитал его способным и поставил на пост чжунвэя. Благосостояние чиновников и народа ухудшилось. Инь Ци был [193] прямолинейным и простоватым. [При нём] способные чиновники порочного склада исчезли, а добропорядочные управлять не умели. Дела пришли в упадок, за что [Инь Ци] был наказан. Государь вернул Вэнь-шу на пост чжунвэя, а Ян Пу^[963] за его непреклонность сделал чжуцзюэ-дувэем.

Ян Пу был родом из Ияна^[964]. Он стал чиновником, купив титул цяньфу^[965]. Хэнаньский [тай]шоу, расспросив [Ян Пу], счёл его подходящим для службы, стал продвигать и сделал юйши. [Затем] послал его усмирять разбойников в районах к востоку от застав. В делах управления [Ян Пу] следовал Инь Ци, чьи поступки считал смелыми и решительными. Постепенно дослужился до поста чжуцзюэ-дувэя, вошёл в число девяти цинов. Сын Неба считал его способным. Когда взбунтовалось Наньюэ, [Ян Пу] назначили лоучуань-цзянцзюнем. Имел заслуги, был пожалован титулом Цзянлян-хоу. Замешан в деле Сюнь Чжи^[966]. Прожил долгую жизнь и умер от болезни.

[Ван] Вэнь-шу снова стал чжунвэем. Он был недостаточно воспитан и при дворе не отличался красноречием, но, став чжунвэем, обрёл ещё больше решительности. Руководя поимкой преступников, он досконально изучил нравы в Гуаньчжуне, лично был знаком со всеми [местными] хао и продажными чиновниками, которых в соответствии со своими замыслами по-прежнему держал на службе. Чиновники продолжали тщательные расследования, [для поимки] разбойников и молодых преступников использовали ящики для сбора доносов. Тем, кто сообщал о преступлении, обещали награду. На низовом уровне была создана должность ответственного по борьбе с разбоем. Вэнь-шу относился к людям пристрастно — к преданным ему лично был благосклонен, а на остальных смотрел как на рабов. Семьи тех, кто был ему угоден-пусть их преступления были подобны горам, — не преследовались, тех же, кто был ему неугоден, будь они даже представителями знати, притесняли и позорили. Чтобы погубить крупных хао, использовали предательство их окружения, подтасовывали документы, фабриковали порочащие дела. Всем этим руководил чжунвэй. В результате такого расследования большинство преступников безжалостно истреблялось, других бросали в тюрьмы [и даже] кастрировали. Подручные [Вэнь-шу] были поистине тиграми в чиновничьих шапках. Поэтому в ведомстве чжунвэя все средней руки мошенники затаились [в страхе], но те, кто [уже] имели авторитет, продвигались по службе. Так продолжалось несколько лет. Многие его чиновники обрели власть и богатство. [194]

По возвращении [Ван] Вэнь-шу из похода на Дунъюэ в обсуждении [при дворе] нашлись такие, кто его критиковал. [Позднее] их подвергли судебному преследованию и приговорили к увольнению от должности. В это время император пожелал возвести Тунтяньтай^[967], но людей не хватало. Вэнь-шу предложил использовать своих свободных от службы солдат, и это дало для стройки несколько десятков тысяч человек. Государь возрадовался и назначил [Вэнь-шу] на пост шаофу. [Затем его] перевели на пост юнэйши. Управлял прежним способом, злодеяний и пороков стало меньше. [Позднее его] привлекли к ответственности [за нарушение] закона и отстранили от службы. Когда был возвращён на службу, то стал правым помощником, [потом вновь] чжунвэем и продолжал править по-старому.

Через год с лишним собрали войска для похода на [Дай]юань. Когда отбирали способных чиновников, Вэнь-шу укрыл своего приближённого Хуа Чэна. [Кроме того,] нашёлся человек, который донёс, что Вэнь-шу преступно присвоил деньги, предназначенные кавалерии. Наказание постигло весь его род, а сам он покончил с собой. Одновременно семьи обоих его младших братьев и две семьи его свойственников были осуждены по его делу и истреблены. Гуанлу Сюй Цзы-вэй^[968] сказал: «Как жаль! В древности уничтожению подвергались три колена родственников, а за преступления Вэнь-шу поплатились пять колен».

После смерти Вэнь-шу осталось огромное состояние. Через несколько лет, когда дувэй Хуайяна^[969] Инь Ци заболел и умер, в его семье не набралось и пятидесяти цзиней. Казнённых им в Хуайяне было очень много. Когда он умер, враги сожгли его труп и могила осталась пустой.

И Вэнь-шу, и ему подобные использовали жестокие методы управления. И цзюныиоу, и дувэи, и чжухоу, и чиновники, получавшие две тысячи даней [зерна], стремились управлять схожими методами. Но чиновники и простой народ всё чаще шли на нарушение закона. Разбойников становилось всё больше, в Наньяне это были Мэй Мянь и Бай Чжэн, в Чу-Инь (Цзя) Чжун^[970] и Ду Шао, в Ци-Сюй Бо, в землях между Янь и Чжао-Цзянь Лу и Фань-шэн. Крупные банды насчитывали до нескольких тысяч человек, они присваивали себе громкие названия. Нападали на города, захватывали хранилища и арсеналы, освобождали из-под стражи осуждённых за тяжкие преступления, глумились над цзюньтайшоу и дувэями, убивали крупных чиновников, фабриковали письменные [195] предписания уездным властям на продовольственное обеспечение. Сельские поселения подвергались нападениям мелких банд, насчитывавших по нескольку сотен человек, и число таких банд было не сосчитать.

Сначала Сын Неба направил усмирить их помощника юйши и помощника чэнсяна [с солдатами]. Но они не справились. Тогда направил нанести удар [по бандитам] силами регулярных войск с полной боевой выкладкой самого начальника императорской охраны Фань Куня, дувэя с его штабом, а также одного из бывших цинов по имени Чжан Дэ^[971], наделив их полномочиями военачальников. Число казнённых превысило десять тысяч, приговорённых к смерти от голода и брошенных в тюрьмы были тысячи, в течение нескольких лет изловили многих главарей. Члены разгромленных банд собирались снова, они были повсюду и во множестве, и с этим ничего не удавалось поделать. Тогда издали «закон о беглых и скрывающихся», по которому чиновники любых рангов, не сумевшие обнаружить банду разбойников или, обнаружив, не уничтожившие её, подлежали казни. После этого чиновники на местах, опасаясь казни, стали скрывать факты появления бандитов, поскольку боялись, что изловить их не смогут. [Нераскрытые] дела накапливались в [судебных] приказах, но в отчётах [двору] о них не сообщалось. Поэтому бандитов становилось всё больше, а верхи и низы покрывали друг друга с помощью фальсифицированных документов.

Сянь Сюань был уроженцем Яна^[972]. Добросовестно служил помощником чиновника при губернаторе Хэдуна. Вэй-цзянцзюнь Цин, прибыв в Хэдун для покупки лошадей, узнал о превосходных деловых качествах Сюаня и доложил о нём государю. Его призвали ко двору и сделали помощником конюшего. Служба спорилась, [Сюань] постепенно продвинулся до постов юйши и чжунчэна^[973]. [Ему] давали такие важные поручения, как дело Чжуфу Яня^[974] и дело о хуайнаньском мятеже. Итогом расследований [Сянь Сюаня] стали многочисленные казни, и его стали считать весьма решительным. Не раз его отстраняли, но потом вновь возвращали на должность. За двадцать лет неоднократно занимал посты юйши и чжунчэна. Когда Ван Вэнь-шу сняли с должности чжунвэя, Сюань стал цзонэйши. Он ведал распределением продуктов первой необходимости. Все большие и малые дела проходили через него. Он лично распределял запасы по уездам и приказам. Уездные чиновники не осмеливались распоряжаться [запасами], боясь сурового наказания по закону. [196]

Неся службу в течение нескольких лет, областные [чиновники] занимались лишь незначительными делами, и только Сюань смог от малых дел подняться до крупных, смог вести дела твёрдой рукой, не боясь трудностей. Неожиданно [он] был отстранён от должности и назначен юфуфэном. В то время был осуждён Чэн Синь^[975]. Синь бежал и скрылся в парке Шанлинь. Сюань поручил лину уезда Мэй покончить с Синем. Посланный [человек, стреляя] в Синя, промахнулся, и стрела попала в ворота парка Шанлинь. Так подчинённый Сюаня опозорил своего начальника тяжёлым преступлением против императора, за что полагалось истребление всего рода [Сянь]. [Сюань] покончил с собой. Ду Чжоу назначили на его пост.

Ду Чжоу был уроженцем Дуяня в Наньяне. Когда И Цзун служил [тай]шоу в Наньяне, его подручный [Ду Чжоу] был отправлен служить в Судебный приказ. [Позднее] работал под началом Чжан Тана, который не раз отмечал его превосходные деловые качества. Дошёл до поста юйши. [Как-то] Ду Чжоу послали на границу расследовать дела беглых^[976] и в результате очень многих казнили. [Спустя некоторое время он] направил доклад на высочайшее имя с просьбой о повышении. Получив одобрение, стал равным Сянь Сюаню, сменил его на посту чжунчэна и прослужил в этой должности более десяти лет.

Методы его управления напоминали методы Сюаня, но по сравнению с ним он был медлителен и, хотя внешне выглядел добродушным, на самом деле был скрытным и жёстким. Сюань на посту цзонэйиш, а Чжоу в Судебном приказе управляли так же, как Чжан Тан, но не пренебрегали соглядатайством и подслушиванием. Тех, от кого государь хотел избавиться, топили, а к тем, кого он хотел помиловать, относились с вниманием и прислушивались к их жалобам на несправедливость. [Как-то] один из кэ укорил Чжоу: «Вы, господин, будучи вершителем справедливости от имени Сына Неба, не соблюдаете законов, самовластно бросаете людей в тюрьму, а каково им в застенке?» Чжоу ответил: «Откуда взялись законы? Они возникли при прежних правителях, которые заносили на скрижали то, что считали истинным. При последующих правителях всё делается по указам. Сейчас другое время, к чему нам древние законы?!»

Когда Чжоу был тинвэем, очень много людей было приговорено к тюремному заключению. Чиновников с жалованьем в две тысячи даней [зерна] отправляли в тюрьму одного за другим, [и таких [197] было] более ста человек. Областные чиновники ежегодно направляли тинвэю не менее тысячи [судебных] дел. По крупным делам обвиняемых и свидетелей было по нескольку сотен человек, а по малым — по нескольку десятков. Маршрут для подсудимых по «дальним» делам мог простираться на несколько тысяч ли, по «ближним» — до нескольких сотен ли. Арестованным сначала предъявлялось обвинение на основании доноса, и если те не признавали свою вину, то их избивали бамбуковыми палками. Поэтому, [как только чиновники] узнавали об [угрозе] ареста, они старались скрыться. Те, кто находились в тюрьме длительное время и не совершали проступков, попадали под амнистию, а о тех, кто находились в заключении более десяти лет и писал на других арестованных доносы, материалы передавались императору. Тинвэй и его подручные посадили в тюрьму шестьдесят-семьдесят тысяч человек, а чиновники на местах — ещё сто тысяч.

Впоследствии Чжоу был понижен в должности и стал правителем столичного округа. [Он] ликвидировал разбой, [не побоялся] взять под стражу и строго допросить Сан Хун-яна^[977] и племянника Вэй-хуанхоу. Сын Неба посчитал, что [Ду Чжоу] показал себя усердным и бескорыстным, и сделал его юйшидафу^[978]. Оба его сына стали управителями областей, один — Хэнея, другой — Хэдуна^[979]. Их правление было ещё более жестоким, чем правление Вань Вэнь-шу и ему подобных. Вначале, когда Ду Чжоу был простым судебным чиновником, у него была всего одна лошадь, причём её упряжь оставляла желать лучшего. Он пробыл на государственной службе до преклонных лет, входил в число трёх гунов, его сыновья и внуки стали уважаемыми чиновниками, а состояние семьи достигло огромных размеров.

Я, тайшигун, скажу так.

Все десять [чиновников] от Чжи Ду до Ду Чжоу прославились своей жестокостью. Чжи Ду был принципиальным, умел отделить ложь от истины, боролся за интересы империи. Чжан Тан, зная тайное и явное, мог влиять на верхи и низы, неоднократно принимал участие в обсуждениях [при дворе] важных вопросов и оказался весьма полезен государству. Чжао Юй опирался на закон и защищал справедливость. Ду Чжоу был исполнительным, говорил немного, но весомо. После смерти Чжан Тана система правосудия обросла сетью тайных доносчиков, появилось много ложных обвинений и суровых приговоров, служебные обязанности исполнялись [198] всё хуже. Девять цинов так много занимались продвижением своих ставленников, что ошибки становились неизбежны. Разве могли они найти время разобраться в законах?!

Те из десяти [чиновников], кто был достаточно скромен, стали образцом [для людей], а те, кто был порочен, стали предостережением. Они учили собственным примером, сдерживали зло и пороки, все они обладали совершенными качествами и в военной, и в гражданской сфере. Их жестокость диктовалась служебным положением. Управитель области Шу по имени Фэн Дан пытал и убивал; гуанханьский^[980] Ли Чжэнь обирал людей и заставлял разрывать их на части; дунцзюньский Ми Пу перепиливал шеи; тяньшуйский^[981] Ло Би добивался признаний избиениями; хэдунский Чу Гуан казнил направо и налево; У Цзи и Фэн И из столичного округа, как во времена Инь и Чжоу, проявляли нечеловеческую лютость; шуйхэн Янь Фэн лично забивал до смерти тех, кто пытался за взятку получить налоговые послабления. Надо ли их строго судить?

ГЛАВА СТО ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ Дайюань ле чжуань — Описание Дайюани^[982]

Следы Дайюани [в истории] становятся заметны начиная с Чжан Цяня^[983]. Чжан Цянь-уроженец Ханьчжуна^[984]. В период правления цзянь-юань (140-135) стал ланом. В то время Сын Неба расспрашивал сдавшихся в плен сюнну, и они сообщили, что когда сюнну разбили правителя юэчжи^[985], то из его черепа сделали чашу для питья^[986]. Юэчжи бежали, но навсегда возненавидели сюнну. [Однако] не имели [союзников], с которыми могли бы нанести по ним удар. Хань неизменно желало уничтожить ху (сюнну). Услышав такие речи [пленников, император] пожелал направить [к юэчжи] посольство. Путь проходил через [земли] сюнну, поэтому найти нужного посла было нелегко. Лан [Чжан] Цянь подходил, и его направили к юэчжи вместе с Танъи, [в прошлом] хуским рабом [по имени] Ганьфу^[987].

[Посольство] отправилось из [области] Лунси. Когда продвигались через [земли] сюнну, те захватили их и доставили к шаньюю. Шаньюй задержал их и сказал: «Юэчжи расположены к северу^[988] от нас. Как может Хань отправлять посольство [к ним]? Если я захочу отправить посольство к юэ^[989], разве Хань мне позволит!?»

[Шаньюй] продержал Цяня более десяти лет, дал жену, от которой тот имел сына. Однако [Чжан] Цянь сумел сохранить ханьские верительные знаки. Живя среди сюнну всё более свободно, Цянь с семьёй и челядью бежал к юэчжи. Несколько десятков дней они двигались на запад и достигли Дайюани.

В Дайюани были наслышаны о богатствах Хань и стремились установить связи с ней, но не смогли. С радостью приняли [Чжан] Цяня и спросили: «Если захотим [установить отношения с Хань], то как это сделать?» Цянь отвечал: «Я был направлен Хань к юэчжи, но в пути задержан сюнну. Теперь бежал. Пусть [ваш] государь даст мне сопровождающих. Если я смогу вернуться в Хань, то Хань [200] направит [вашему] государю множество богатых даров». [Правитель] Дайюани согласился и отправил [Чжан] Цяня в путь с провожатыми по почтовым станциям^[990]. [Сначала] достигли [страны] Канцзюй^[991]. Канцзюйцы сопроводили [их] к даюэчжи. Правитель даюэчжи был в своё время убит ху, его наследника возвели на престол^[992]. Покорили Дася^[993] и поселились там. Земли были плодородны, а разбойников мало. [Даюэчжи] стремились к спокойной жизни и, находясь в отдалении от Хань, не имели и мысли об отмщении ху. [Чжан] Цянь, следуя от юэчжи, прибыл в Дася. Добиться от юэчжи чего-нибудь существенного он так и не смог.

Прожил [в Дася] более года. Возвращался [в Хань] вдоль гор Наньшань^[994], поскольку хотел двигаться через [земли] цянов^[995], но вновь был задержан сюнну. Через год шаньюй умер (126 г.). Цзогули-ван напал на его наследника и сам занял престол. В стране началась смута^[996]. [Чжан] Цянь с хуской женой и Танъи Фу бежали и вернулись в Хань. Ханьский [император] возвёл Цяня [в ранг] тайчжундафу, а Танъи Фу сделали чиновником для особых поручений.

[Чжан] Цянь был физически сильным человеком; [своей] обходительностью внушал доверие людям. Инородцы испытывали к нему расположение. Поскольку Танъи Фу был из хусцев, он отлично стрелял из лука. При необходимости мог добыть пропитание охотой на птиц и зверей. С Цянем отправились свыше ста человек, а через тринадцать лет вернулись только они двое.

[Чжан] Цянь побывал в Дайюани, в Даюэчжи, в Дася и Канцзюе и [от местных жителей] узнал, что по соседству есть ещё пять-шесть больших государств. В докладе Сыну Неба говорилось, что [страна] Дайюань расположена от сюнну на юго-запад, от Хань-прямо на запад; отстоит от Хань не менее чем на десять тысяч ли. Местные жители возделывают поля, разводят рис и пшеницу, изготавливают виноградное вино. [У них] много прекрасных коней, эти кони потеют кровью, происходят от коня Небесного владыки^[997]. Города защищены стенами и окружены предместьями. Им подвластны более семидесяти больших и малых городов, население превышает несколько сот тысяч человек. Их вооружение-луки и копья; стреляют на скаку.

На севере от них [расположен] Канцзюй, на западе-Даюэчжи, на юго-западе-Дася, на северо-востоке — Усунь^[998], на востоке — Ганьми и Юйтянь^[999]. К западу от Юйтянь все реки текут на запад и впадают в Сихай^[1000]; к востоку [от Юйтянь] реки текут на восток и впадают в Яньцзэ^[1001]. Яньцзэ, скрывшись, уходит под землю. К югу [201] от него располагаются истоки [Хуан]хэ^[1002]. [Там] много самоцветов. [Хуан]хэ течёт в Срединное государство.

Города Лоулань и Гуши^[1003] обнесены стенами и имеют предместья. Обращены к Яньцзэ. Яньцзэ расположено от Чанъани на [расстоянии] примерно пять тысяч ли. Правое крыло сюнну селится на восток от Яньцзэ и достигает Великой стены у [области] Лунси; на юге, гранича с цянами, они преграждают путь в Хань.

Усунь расположено примерно в двух тысячах ли на северо-восток от Дайюани, [населяют его] кочевники. [Усуни] следуют за скотом, и обычаи их такие же, как у сюнну. Лучников у них несколько десятков тысяч, они отважны в сражении. В старину подчинялись сюнну, но когда усилились, стали сами подчинять другие [племена] и не желали отправляться на поклон к [шаньюю].

Канцзюй расположен примерно в двух тысячах ли на северо-запад от Дайюани, [населяют его] кочевники, обычаи такие же, как у юэчжи. Лучников у них восемьдесят-девяносто тысяч. Является соседом Дайюани. Это небольшое государство на юге граничит^[1004] с юэчжи, а на востоке-с сюнну^[1005].

Яньцай^[1006] расположен примерно в двух тысячах ли к северо-западу от Канцзюя, [населяют его] кочевники, обычаи такие же, как в Канцзюе. Лучников сто с лишним тысяч. Примыкает к огромному озеру с низкими берегами, вероятно, это и есть Бэйхай^[1007].

Даюэчжи находится на запад от Дайюани, примерно в двух-трёх тысячах ли. Расположено к северу от реки Гуйшуй^[1008]. К югу от него-Дася; к западу-Аньси^[1009], к северу-Канцзюй. [Населяют его] кочевники, они перемещаются, следуя за скотом; обычаи такие же, как у сюнну. Лучников примерно сто-двести тысяч. В старину, будучи в силе, [юэчжи] третировали сюнну. Когда Маодунь вступил на престол, то разгромил юэчжи. Дошло до того, что сюннуский шаньюй Лаошан убил правителя юэчжи и сделал из его черепа чашу.

Вначале юэчжи жили между [округом] Дуньхуан и [хребтом] Цилянь^[1010]. Когда [они] были разбиты сюнну, то ушли далеко. Миновав [Дай]юань, на западе напали на Дася и подчинили его. Затем основали крупный город к северу от реки Гуйшуй, сделав его ставкой правителя. Та небольшая часть [юэчжи], которые не смогли уйти, стали покровительствовать наньшаньским цянам, и их называют сяоюэчжи^[1011].

[Государство] Аньси расположено в нескольких тысячах ли к западу от Даюэчжи. Там ведут оседлый образ жизни, возделывают [202] поля, разводят рис, пшеницу, делают виноградное вино. Города и селения такие же, как в Дайюани. Им подвластно несколько сот больших и малых городов. Земли протянулись на несколько тысяч ли. Это очень крупное государство.

На берегах реки Гуйшуй^[1012] расположены рынки, куда покупатели и торговцы на повозках и лодках прибывают из соседних государств, порой за несколько тысяч ли. Из серебра отливают монеты. На монетах [изображено] лицо [парфянского] государя. Когда государь умирает, сразу же выпускают монеты с изображением [нового] государя^[1013]. Записи делают на пергаменте в строчку рядами. На западе от [Аньси лежит] Тяочжи^[1014], на севере-Яньцай и Лисюань^[1015].

Тяочжи расположено в нескольких тысячах ли на запад от Аньси, прилегает к Сихаю^[1016]. Там жарко и влажно. [Жители] возделывают поля, сажают рис. [Там] водятся большие птицы, их яйца [размером] с кувшин^[1017]. Население очень велико, [но] страна раздроблена на небольшие уделы. Аньси подчинило их, считая своими внешними владениями. Страна славится фокусниками^[1018]. Аньсийские старейшины говорят, что, по слухам, в Тяочжи есть река Жошуй и обитает Сиванму^[1019], но [они] её никогда не видели.

[Государство] Дася расположено в двух с лишним тысячах ли на юго-запад от Дайюани, к югу от реки Гуйшуй. Там ведут оседлый образ жизни, города обнесены стенами. Обычаи такие же, как и в Дайюани. Там нет единого государя, повсюду города и селения с собственными правителями. Войска слабы, сражений опасаются. [Жители] искусны в торговых делах. Когда даюэчжи переселились на запад, [они] напали и подчинили Дася. Население Дася многочисленно, более миллиона [человек]. Их столица называется Ланьшичэн^[1020], там есть рынок, где торгуют любыми товарами. На юго-восток [от Дася] расположено государство Шэньду^[1021].

[Чжан] Цянь говорил^[1022]: «Когда я находился в Дася, то увидев бамбуковые посохи из Цюн и ткани из Шу^[1023], спросил, как их получают. Жители Дася сказали: "Наши купцы отправляются на рынки в Шэньду. Шэньду находится на юго-восток от Дася в нескольких тысячах ли. Там ведут оседлый образ жизни; и их обычаи такие же, как в Дася. [Страна] низменная, влажная и жаркая. Их люди воюют верхом на слонах. Через страну протекает река Дашуй"^[1024].

По моим, Цяня, расчётам, Дася отстоит от Хань на двенадцать тысяч ли, находится к юго-западу от Хань. Государство Шэньду расположено к юго-востоку от Дася в нескольких тысячах ли. Там есть вещи из Шу, это значит, что ехать из [Дася] в Шу недалеко! [203] Если направить посольство в Дася через [земли] цянов, дорога опасна, поскольку цяны будут недовольны этим. Если несколько севернее, то [посольство] будет перехвачено сюнну. Путь через Шу является наиболее подходящим, к тому же на нём нет разбойников».

Сын Неба понял, что Дайюань, Дася, Аньси-большие государства, там много диковинных вещей. Жители ведут оседлый образ жизни, занятия в основном такие же, как в Срединном государстве, однако войска слабы; очень ценятся ханьские товары. К северу от них простираются владения даюэчжи и Канцзюй, чьи войска сильны, но их можно склонить на сторону [ханьского] двора с помощью даров. Если завоевать их доверие и привлечь дружественными отношениями, то земли [Хань] расширятся на десять тысяч ли. И попадая в [страны с] иными обычаями, очень важно использовать переводчиков [на их языки], чтобы [слава о] могуществе и добродетели [Хань] распространилась среди четырёх морей.

Сын Неба обрадовался и одобрил доклад [Чжан] Цяня. Повелел Цяню направить посланников одновременно по четырём дорогам через [области] Шу и Цяньвэй^[1025]. Они выехали из Ман, Жань, Си, Цюн[ду] и Бо[дао]^[1026]. Все миссии прошли одну-две тысячи ли. Те, кто двигался севернее, были задержаны ди и цзо^[1027], те, кто двигался южнее, были задержаны си и куньмин^[1028].

Куньмин не имеют правителя, склонны к воровству и разбою. [Они] неожиданно напали на ханьских посланников, убили их и ограбили. В итоге никто так и не смог добраться [до Шэньду]. Однако [посланные] узнали, что к западу от [Куньмина] в тысяче с лишним ли есть государство, где ездят на слонах, и называется оно Дяньюэ^[1029], и что купцы из Шу, тайком вывозящие товары, иногда достигают этой [страны]. И тогда Хань, чтобы проложить путь в Дася, попыталась наладить сообщение с государством Дянь[юэ]. В прошлом, когда Хань стремилась установить связь с юго-западными и, средства истратили большие, а путь так и не был открыт, и [двор] отказался от этого. Когда же Чжан Цянь заявил, что сообщение с Дася возможно, то возобновили отношения с юго-западными и.

[Тем временем] Цянь в качестве сяовэя сопровождал дацзянцзюня в походе на сюнну. [Поскольку он] знал места с водой и травой, то войска не испытывали лишений. Тогда Цяню пожаловали титул Бован-хоу^[1030]. Это был шестой год девиза юань-шо (123 г.).

На следующий год [Чжан] Цянь был назначен вэйвэем и совместно с цзянцзюнем Ли выступил из Юбэйпина для удара по сюнну. [204] Сюнну окружили цзянцзюня Ли, много солдат погибло. Цянь же опоздал [к сражению], за что подлежал казни, но откупился и стал простолюдином.

В том же году Хань направила пяоци[-цзянцзюня] разгромить западное крыло сюнну, в котором насчитывалось несколько десятков тысяч воинов; [пяоци-цзянцзюнь] достиг гор Цилянь.

На следующий год (121 г.) Хуньсе-ван со своим народом подчинился Хань. И в Цзиньчэн, к западу от Хэси, и в Наньшань вплоть да Яньцзэ было пусто, сюнну [там] не было. Они иногда приходили на разведку, но редко. Через два года (119 г.) к северу от пустыни ханьцы разбили бежавшего шаньюя.

После этого Сын Неба часто расспрашивал Цяня о [землях], подвластных Дася. [Чжан] Цянь, тогда уже утративший титул хоу, говорил: «Когда я находился у сюнну, то слышал, что усуньского правителя называют Гуньмо. Отец Гуньмо [имел] небольшое владение на западной границе сюнну. Сюнну напали и убили его^[1031], и Гуньмо младенцем был брошен в поле. Ворон склёвывал с него мошкару, волчица вскармливала его своим молоком. Шаньюй, изумившись, счёл его существом сверхъестественным и, подобрав, вырастил. Когда [Гуньмо] возмужал, [шаньюй] доверил ему командование войсками, и он неоднократно имел заслуги. Шаньюй вернул ему народ его отца и сделал командующим западного крыла. Гуньмо, собиравший и опекавший свой народ, захватил мелкие владения по соседству; стрелков из лука имел несколько десятков тысяч, обучал их наступательному бою.

Когда шаньюй умер, Гуньмо вместе со своим народом переселился, стал самостоятельным и не соглашался являться на съезды сюнну. Сюнну отправили отборное войско напасть на него, но не одолели, сочли его существом сверхъестественным и удалились. Если бы и удалось их подчинить, это не считалось бы большой заслугой. Нынешний шаньюй был потеснён ханьцами, но ещё до этого земли Хуньсе обезлюдели.

Варвары падки на ханьские ценные вещи. Ныне можно воспользоваться этим и, щедро одарив усуней, склонить их к перемещению на восток, чтобы поселиться на бывших землях Хуньсе и завязать с Хань братские отношения. В этой ситуации они должны согласиться. Если согласятся, это лишит сюнну правой руки. Как только соединимся с усунями, то можно будет привлечь на свою сторону и находящихся на западе от них подданных Дася и сделать их внешними подданными». [205]

Сын Неба счёл [его слова] правильными и назначил Цяня чжунланцзяном, подчинив ему триста человек с лошадьми, по две головы на каждого, быков и баранов десять с лишним тысяч. Предоставил им огромное количество денег и шёлковых тканей. Придал ему множество помощников с верительными знаками, которых по пути можно было направлять посланниками в соседние государства.

Когда [Чжан] Цянь прибыл к усуням (117 г.), усуньский правитель Гуньмо принял ханьского посла в соответствии с ритуальными нормами шаньюя [сюнну]. Цянь [почувствовал себя] оскорблённым, однако, зная алчность варваров, сказал: «Сын Неба прислал подарки; если правитель не поклонится, то пусть их вернёт». Гуньмо встал и поклонился в благодарность за подарки. Остальное было как раньше.

[Чжан] Цянь, разъясняя цель посольства, сказал: «Если усуни [согласятся] откочевать на восток и поселиться на землях Хуньсе, то Хань пришлёт принцессу в жёны Гуньмо».

Государство усуней было раздроблено, правитель стар, и, располагаясь далеко от Хань, [усуни] не знали об обширности [империи]. Будучи соседями сюнну, усуни издавна им подчинялись. Их знатные люди побоялись хусцев и не захотели переселяться, а правитель не смог проявить свою власть. [Так] Цянь ничего существенного от них не добился.

У Гуньмо было более десяти сыновей. Один из средних сыновей по имени Далу обладал большой физической силой и способностями полководца. Жил отдельно, имея при себе более десяти тысяч всадников. Старший брат Далу был назначен наследником, и у него имелся сын по имени Цэньцюй. Но наследник рано умер и перед смертью сказал своему отцу Гуньмо: «Непременно назначь наследником Цэньцюя. Не допусти, чтобы наследовал кто-нибудь другой». Гуньмо был убит горем и дал своё согласие, а когда [наследник] умер, Гуньмо сделал наследником Цэньцюя.

Далу был разгневан тем, что ему не удалось занять место наследника. Тогда он собрал своих братьев, и, встав во главе войска, замыслил напасть на Цэньцюя и Гуньмо. Гуньмо был стар и опасался, что Далу убьёт Цэньцюя, потому предоставил Цэньцюю более десяти тысяч всадников и поселил его отдельно; себе в качестве охраны Гуньмо оставил более десяти тысяч всадников.

Так государство [усуней] и народ оказались разделены на три части, хотя общее управление оставалось за Гуньмо. При этом Гуньмо не посмел самостоятельно заключать договорённости с [Чжан] Цянем. [206]

Тогда Цянь направил своих помощников в ранге посланников в Дайюань, Канцзюй, Даюэчжи, Дася, Аньси, Шэньду, Юйтянь, Ганьми и другие соседние государства. Усуни же отрядили проводников и переводчиков сопровождать Цяня на обратном пути. Чжан [Цянь] разрешил усуням направить посольство из нескольких десятков человек с десятками лошадей для выражения благодарности [ханьскому императору]. Вместе с тем [посланцам] было приказано разведать, какова Хань, и узнать, насколько она велика.

Цянь, вернувшись, был назначен [на должность] дасина и включён в число девяти цинов. Через год с небольшим он умер (113 г.).

Увидев многочисленность и богатство ханьцев, усуньские послы вернулись, чтобы сообщить [об этом] в своей стране. Там стали значительно больше уважать Хань. Через год после этого направленные [Чжан] Цянем послы, установив связи с Дася и другими [странами], возвратились [в Хань] с их людьми. С этого времени государства северо-запада стали поддерживать отношения с Хань. Так Чжан Цянь первым проложил путь [туда]. В дальнейшем все [ханьские] послы прославляли Бован-хоу как проявлявшего искренность в отношениях с иностранными государствами, вследствие чего там прониклись к нему доверием.

После того как Бован-хоу Цянь умер, сюнну, проведав, что Хань установила связи с усунями, пришли в ярость и захотели напасть на них.

Когда ханьские послы, достигнув усуней, вышли на юг и прибыли [сначала] в Дайюань, [потом] в Даюэчжи, тогда усуньский [правитель], опасаясь [сюнну]^[1032], направил послов поднести [ханьскому двору] коней и выразить желание получить в жёны ханьскую принцессу, чтобы установить братские [отношения].

Сын Неба попросил сановников обсудить это. Все сказали: «Сначала необходимо получить сговорные дары, а уж потом отправлять девушку». Сын Неба обратился к записям И[цзина], и [результат гадания] гласил: «Божественные скакуны должны прибыть с северо-запада».

Заполучив усуньских коней, [ханьцы] полюбили их и стали называть «небесными конями». А когда получили «потеющих кровью» скакунов из Дайюани, ещё более крепких, изменили название усуньских коней, назвав их «западный предел», а дайюаньских коней стали называть «небесными конями».

Хань начала строительство поселений к западу от Линцзюя^[1033]. Сначала учредили область Цзюцюань, чтобы поддерживать связи [207] с государствами северо-запада. Вслед за этим всё больше и больше посланцев направлялось в такие государства, как Аньси, Яньцай, Лисюань^[1034], Тяочжи, Шэньду. Сын Неба настолько полюбил [дай]юаньских коней, что посланники то и дело встречали друг друга в дороге. Посольствам в иноземные государства присваивался одинаковый ранг, но среди них были большие, в несколько сот человек, и малые-более ста. То, что они брали с собой, в основном было тем же, что и во времена Бован-хоу [Чжан Цяня]. Впоследствии эти посольства стали обыденным явлением и их значение упало. В год Хань отправляла до десяти посольств, но не менее пяти-шести. Дальние посольства возвращались через восемь-девять лет, ближние-через несколько лет.

К этому времени Хань уже покорила Юэ (111 г.), а Шу и юго-западные и трепетали и просили, чтобы их чиновники могли являться к [ханьскому] двору. Тогда же учредили области Ичжоу, Юэсуй, Цзанкэ, Чэньли и Вэнынань, желая объединить [свои] земли прежде, чем начать прямое сообщение с Дася. Затем отправили послами Бо Ши-чана, Люй Юэ-жэня и других. За год свыше десяти посольств выехали из этих новых областей^[1035] в Дася. Все [посланные] были задержаны куньминами, убиты и ограблены. В результате никто не смог добраться до Дася.

Тогда ханьский [двор] отправил преступников из Саньфу^[1036], несколько десятков тысяч солдат из Ба и Шу под руководством полководцев Го Чана и Вэй Гуана напасть на куньминов, которые преграждали путь ханьским послам (109 г.). Они казнили и захватили в плен несколько десятков тысяч человек и вернулись. После этого [вновь] отправили посольство, но и оно было ограблено куньминами. В результате никто так и не смог пройти. Отправленных же по северному пути через Цзюцюань и достигших Дася было много. В иноземных государствах постепенно пресытились ханьскими товарами и перестали их высоко ценить.

Когда Бован-хоу открыл путь в иноземные страны, [поездку на запад] считали почётным поручением. Впоследствии все чиновники, сопровождавшие [посольства], наперебой подавали доклады, в которых описывали иноземные диковинки и выгоды [для Хань], и просили направить их послами. Сын Неба считал, что [иноземные страны] очень далеки и что нет людей, которые охотно отправились бы туда. Познакомившись с их докладами, он стал давать им верительные знаки [и разрешил] подбирать чиновников и прочих [208] независимо от их происхождения, чтобы набиралось необходимое количество людей^[1037].

На [трудном] пути туда и обратно нельзя было избежать и грабежей, и хищений. Также послы теряли наказы [императора], и ему приходилось давать их повторно. Если они совершали тяжкие преступления, то [он] сильно ругал их за это и приказывал откупиться, а затем вновь назначал их [послами]. Послы сначала отправлялись непрерывно, и нарушения закона были незначительны.

Такие чиновники представляли доклады об иноземных странах. Те, у кого доклады были большие, получали верительные знаки [послов], а те, у кого поменьше, становились их помощниками. Поэтому бессовестные люди несли всякий вздор, а другие его повторяли. Все эти посланники были детьми бедняков. Свои уездные чиновники снабжали их товарами, причём они стремились взять подешевле, чтобы нажиться в иноземных странах^[1038]. Иноземным странам ханьские послы надоели, и местное население говорило о них неуважительно. Рассчитывая, что ханьские войска далеко и не смогут прийти, там начали запрещать снабжение посольств съестными припасами, чтобы этим навредить ханьцам. Ханьские послы терпели нужду, копили гнев; доходило и до взаимных стычек. В таких малых государствах, как Лоулань и Гуши^[1039], перекрывали дороги и захватывали ханьских послов, особенно пострадал Ван Хуй. Банды сюнну нередко из засад нападали на тех, кого посылали в западные государства. Послы наперебой сообщали о стихийных бедствиях в иноземных странах, о том, что во всех них есть обнесённые стенами города, но войска слабы и их легко разбить.

Тогда Сын Неба поручил Цунпяо-хоу Пону возглавить конницу из зависимых владений и нескольких десятков тысяч солдат из [пограничных] областей. Достигнув реки Сюнхэ, [Пону] захотел напасть на хусцев, но те ушли. На следующий год напал на Гуши. Во главе лёгкой конницы в семьсот с лишним человек Пону сначала взял в плен правителя Лоулани, а затем разбил Гуши. Тем самым поднял авторитет [Хань], устрашив усуней и подданных Дайюани. По возвращении Пону был пожалован титулом Чжое-хоу (108 г.).

Ван Хуй, не раз направлявшийся в качестве посла, пострадал от лоуланьцев. Доложил [об этом] Сыну Неба. Сын Неба направил войска, велел [Ван] Хую помочь Пону напасть и разбить [Лоулань]. Пожаловал [Ван] Хую титул Хао-хоу (107 г.). В это же время в [области] Цзюцюань соорудили ряд крепостей, которые протянулись до Юймэня^[1040]. [209]

Усуни пригнали тысячу коней в качестве сговорных даров за ханьскую принцессу. Ханьский [двор] отправил девушку императорского рода, княжну из Цзянду^[1041], в качестве жены [правителю] Усунь. Усуньский правитель Гуньмо сделал её младшей женой. Сюнну также отправили девушку в жёны Гуньмо. Гуньмо сделал её старшей женой. Гуньмо сказал: «Я уже стар», после чего приказал внуку Цэньцюю взять в жёны [ханьскую] принцессу. У усуней коней много; так, у состоятельных людей их насчитывалось по четыре-пять тысяч голов^[1042].

К прибытию ханьского посла в Аньси правитель Аньси распорядился, чтобы на восточной границе его встречали двадцать тысяч всадников. От восточной границы до столицы правителя несколько тысяч ли. По дороге они миновали несколько десятков городов. Подвластное ему население очень многочисленно. Когда ханьский посол выехал в обратный путь, [правитель Аньси] направил с ним своего посла убедиться в величии Хань. [Посол] поднёс [ханьскому императору] яйца «большой птицы» и искусных фокусников из [страны] Лисюань.

[Представители] лежащих на запад от [Дай]юани малых стран, Хуаньцянь и Дайи, и лежащих на восток от [Дай]юани стран Гуши, Ганьми и Сусе^[1043], следуя за ханьскими послами, являлись на аудиенции к Сыну Неба. Сын Неба был очень доволен.

[Ещё один] ханьский посол изучил истоки [Хуан]хэ. Истоки реки находятся в Юйтянь. В тех горах много самоцветов, [он] собрал их и доставил [ко двору]. Сын Неба, справившись в древних картах и писаниях, сказал, что горы, откуда вытекает река, называются Куньлунь^[1044].

В то время государь, неоднократно совершавший объезды своих земель, всегда [приглашал] гостей из иноземных стран сопровождать его. Когда [приезжих] людей было много, то он сверх [меры] раздавал им ценные вещи и шёлковые ткани в качестве подарков, жаловал им различные предметы, чтобы этим продемонстрировать щедрость Хань. Тогда же [устраивали] состязания в силе, показывалиудивительные трюки и разные диковинные вещи. Стекавшихся во множестве зрителей ожидали пруды вина и леса яств. [Император] давал возможность гостям из иноземных стран посещать амбары и сокровищницы, [позволяя им] увидеть богатство Хань, дабы произвести на них впечатление. Именно тогда решили, что если повышать мастерство фокусников, ежегодно проводить разнообразные состязания в силе и устраивать диковинные [210] представления, то [сведения] о процветании [Хань] распространятся по всему миру.

Послы из иноземных стран северо-запада постоянно сменяли друг друга. На запад от Дайюани все [государства], вследствие отдалённости, проявляли своеволие, пребывали в спокойствии, покорить их было невозможно, только ритуалами удерживали их.

От усуней к западу до Аньси сюнну были повсюду, [они] пытались ослабить юэчжи. Сюннуские послы, имея всего лишь доверительное письмо от шаньюя, переезжали из страны в страну, где их снабжали провиантом и не осмеливались чинить препятствия. Что касается ханьских послов, то если они не раздаривали денег и шёлка, то провианта не получали; а лошадей могли достать только за деньги. Так было оттого, что Хань очень богата и расположена далеко. Поэтому, только покупая, [посол] получал желаемое. Однако [основная причина заключалась в том], что там более боялись сюнну, чем ханьских послов.

В [Дай]юани и окрестностях из винограда делают вино; у богатых людей запасы вина достигают десяти тысяч даней. Десятки лет вино не портится. Обычаи [их] таковы: [люди] питают пристрастие к вину, кони любят мусу^[1045]. [Когда] ханьский посол привёз семена, Сын Неба начал посадку мусу и винограда на плодородных землях. Когда «небесных скакунов» стало много, а иноземные послы прибывали во множестве, то повсюду вокруг походных дворцов можно было увидеть высаженный виноград и растущую мусу.

Хотя языки стран к западу от Дайюани и до Аньси несколько различаются, тамошние обычаи во многом сходны, а [люди] друг друга понимают. У всех глубоко посаженные глаза, у многих бороды, [местные] жители искусны в торговле, торгуются за каждую мелочь. В их обычаях уважение к женщинам: как женщина скажет, так мужчина и решит. В этих местах нет шёлка и лаковых изделий, [жители] не владеют искусством литья монет или утвари. Беглые солдаты из ханьских посольств научили [жителей] отливать оружие. Получив от Хань золото или серебро, изготовляют посуду, а не используют их для чеканки монет.

Посланников Хань было уже много, и некоторые из них увлекали Сына Неба такими речами: «В [Дай]юани имеются превосходные кони, [они] находятся в городе Эрши, их скрывают и не соглашаются отдать послам из Хань». Сыну Неба нравились [дай]юаньские скакуны, он выслушивал это с интересом и отправил силача Чэ Лина и других с большим количеством золота и [фигуркой] [211] золотого коня, чтобы получить от дайюаньского правителя превосходных эршиских лошадей.

В Дайюани было обилие ханьских вещей. Совещаясь [с правителем], советники сказали: «Хань от нас далеко, и в окрестностях Яньшуй (Яньцзэ) [их] подстерегает немало бед. Если пойдут на север, то столкнутся с хусцами; если двинутся южным путём-с нехваткой воды и травы. К тому же там очень мало селений, и продовольствия сильно не хватает. В ханьских посольствах бывает по нескольку сот человек. [В пути они] постоянно испытывают голод, и умерших-больше половины. Разве они смогут направить большое войско? [Они] ничего не смогут поделать с нами. Да и эршиские кони-[истинная] драгоценность [Дай]юани».

В итоге [правитель Дайюани] отказался передать [коней] ханьскому послу. Ханьский посол вышел из себя, наговорил грубостей и, разбив золотого коня, удалился. Знатные люди [Дай]юани, рассердившись, сказали: «Ханьский посол оскорбил нас!» Выпроводив посла Хань, [правитель] велел расположенному на восточных границах [владению] Юйчэн перехватить его, убить и забрать все ценности.

Сын Неба страшно разгневался. Яо Дин-хань и другие, побывавшие послами в Дайюани, уверяли, что [дай]юаньская армия слаба и если ханьское воинство численностью до трёх тысяч человек обстреляет его из тугих арбалетов, то это кончится поражением и захватом [Дай]юани.

Сын Неба некогда уже посылал Чжое-хоу нанести удар по Лоулани. Тот, [возглавив] семьсот конных воинов, настиг и захватил их правителя. [Император] слова [Яо] Дин-ханя и других посчитал правильными и, желая явить свою благосклонность наложнице из рода Ли, сделал [её родственника] Ли Гуан-ли Эрши-цзянцзюнем. В поход против [Дай]юани направили из зависимых владений шесть тысяч всадников, а из [ханьских] округов и владений несколько десятков тысяч человек провинившейся молодёжи. Планировалось достичь города Эрши и забрать превосходных коней. Поэтому и назвали [Ли Гуан-ли] «Эрши-цзянцзюнем». Чжао Ши-чэн был назначен цзюньчжэном, Ван Хую, бывшему в прошлом Хао-хоу, приказали отвечать за маршрут. Сяовэем был назначен Ли Чи. Всё это происходило в первом году тай-чу (104 г.), тогда к востоку от застав появилось множество саранчи, которая прошла на запад до Дуньхуана. [212]

Эрши-цзянцзюнь и его войско на западе миновали Яньшуй (Яньцзэ). На их пути малые владения в страхе укрепляли городские стены, не соглашались снабжать [ханьцев] продовольствием. Когда [ханьцы] нападали на них, то не могли одолеть. Когда одолевали, забирали продовольствие; если несколько дней не одолевали, то уходили. Когда достигли Юйчэна, то солдат оставалось не более нескольких тысяч, все были истощены и утомлены. [Ханьцы] напали на Юйчэн, потерпели сокрушительное поражение, убитых и раненых было очень много. Эрши-цзянцзюнь, обсуждая план действий с [Ли] Чи, [Чжао] Ши-чэном и прочими, сказал: «Достигли Юйчэна, а захватить его не можем, что же будет, когда доберёмся до столицы правителя [Дайюани]?» [Тогда] отступили и вернулись. [Путь] туда и обратно занял два года. Солдат, вернувшихся в Дуньхуан, оставалось не более одного-двух из десятка. Отправили посланца с донесением государю, в котором говорилось: «Путь далёк, а провианта совершенно недостаточно. Командиры и солдаты страдают не от сражений, а от голода. Людей слишком мало, чтобы овладеть [Дай]юанью. Поэтому просим разрешения прекратить военные действия. Но если вышлете ещё [солдат], тогда продолжим войну».

Сын Неба, узнав об этом, сильно разгневался, послал гонца закрыть [заставу] Юймэнь и передать, что тех, кто посмеет пройти [заставу], казнят на месте. Эрши[-цзянцзюнь] был напуган и остался в Дуньхуане.

В это лето Хань потеряло двадцатитысячную армию Чжое[-хоу в борьбе] с сюнну^[1046]. Гуны и цины, принимавшие участие в обсуждении ситуации, желали прекратить военные действия против Дайюани и всеми силами напасть на ху (сюнну). [Но] Сын Неба решил сделать всё, чтобы покарать [Дай]юань. [Дай]юань-незначительное государство, если его не покорить, то и подвластные Дася [владения] будут пренебрегать Хань, а превосходных скакунов из Дайюани вовсе не получить. Усунь и Луньтоу легко могут поставить ханьских посланников в затруднительное положение, что сделает их посмешищем перед [правителями] иноземных стран.

Тогда [император] предал суду Дэн Гуана и других, кто настаивал на том, что идти походом на [Дай]юань невыгодно. Было объявлено помилование и простым заключённым, и способным чиновникам, а также набрали [в войско] осуждённых за преступления молодых людей и всадников из пограничных земель. [213]

По прошествии года с небольшим из Дуньхуана выступило шестьдесят тысяч человек, не считая носильщиков и прислуги. [Армию сопровождало] сто тысяч быков, более тридцати тысяч лошадей, а мулов и верблюдов по десять тысяч голов. Взяли достаточно провианта и необходимое вооружение. Вся Поднебесная была задействована. Для руководства походом на [Дай]юань было назначено более пятидесяти сяовэев.

В столице [Дай]юани не было колодцев, воду брали из реки, текущей за пределами городской стены. Вот почему взяли мастеров, умеющих отвести воду и перекрыть её поступление в город. В пограничные гарнизоны отправили дополнительно сто восемьдесят тысяч солдат. А на севере [областей] Цзюцюань и Чжанъе основали [уезды] Цзюйянь^[1047] и Сючу^[1048], чтобы защищать Цзюцюань [от сюнну]. Собрали со всей Поднебесной семь категорий лиц, подлежащих мобилизации^[1049], и сделали их носильщиками провианта для [войск] Эрши[-цзянцзюня] (102 г.). Повозки и толпы людей, следуя друг за другом, непрерывно прибывали в Дуньхуан. Назначили двух человек, сведущих в лошадях, в качестве сяовэев авангарда. Так подготовились к тому, чтобы нанести поражение [Дай]юани и захватить превосходных скакунов.

После этого Эрши[-цзянцзюнь] вновь выступил [в поход]^[1050]. Армия была многочисленной, и из малых владений не было ни одного, в котором не приветствовали бы её и не давали еды войскам. Достигли [города] Луньтоу, но Луньтоу не подчинился. Штурм продолжался несколько дней, вырезали всех. От него продвигаясь на запад, благополучно достигли города [Дай]юани. Ханьских солдат, достигших [города], было тридцать тысяч человек. [Дай]юаньское войско нанесло ханьцам встречный удар. Ханьские солдаты, расстреляв их из луков, добились победы. [Дай]юаньцы бежали [в город, чтобы] укрыться и обороняться. Эрши[-цзянцзюнь] хотел по пути взять штурмом [город] Юйчэн, но, опасаясь задержаться в дороге и дать [дай]юаньцам [время] придумать ухищрения, сразу пошёл к [Дай]юани. Когда [ханьцы] отвели от города источники воды, дайюаньцы начали терпеть лишения. Окружив город, [ханьское войско] осаждало его более сорока дней. Внешние стены разрушили, взяли в плен представителя [дай]юаньской знати и храброго полководца Цзяньми. [Дай]юаньцы в страхе перебрались в средний город.

Знатные люди [Дай]юани, обдумывая план действий, говорили: «Ханьцы напали на [Дай]юань потому, что правитель Угуа скрыл отборных скакунов и убил ханьского посла. Если теперь мы убьём [214] правителя Угуа и отдадим скакунов, то ханьские войска должны уйти. А вот если не уйдут, тогда всеми силами будем сражаться, умереть никогда не поздно». Знатные люди [Дай]юани так и порешили. [Они] убили своего правителя Угуа и с его головой отправили одного из знатных людей к Эрши[-цзянцзюню], чтобы предложить следующее: «Если Хань прекратит штурм, то мы выведем всех превосходных скакунов, и вы сможете взять любых, а также снабдим ханьские войска продовольствием. Если же вы не согласитесь, то мы забьём всех скакунов, к тому же Канцзюй придёт нам на помощь. И когда это случится, то мы изнутри, а Канцзюй извне нанесём удар по ханьским войскам. Пусть [командующий] ханьской армией тщательно обдумает, как поступить». В это время канцзюйцы наблюдали за ханьским войском. Ханьское войско всё ещё было сильным, и [канцзюйцы] не решались выступить.

Эрши[-цзянцзюнь] вместе с Чжао Ши-чэном, Ли Чи и другими совещались: «Слышали, что в [дай]юаньской столице недавно появился уроженец Цинь, знающий, как рыть колодцы^[1051]; кроме того, в городе ещё много продовольствия. Мы пришли, чтобы покарать злодея Угуа. Голова Угуа уже получена. В таком случае, если не согласимся уйти, они будут упорно обороняться, а канцзюйцы, дождавшись, когда ханьцы выбьются из сил, придут на помощь [Дай]юани и неминуемо нас разобьют».

Все военачальники посчитали, что так и есть, и согласились на предложения Дайюани. Тогда дайюаньцы вывели лучших коней, позволив ханьцам самим выбирать, и передали много продовольствия для снабжения армии. Военные выбрали несколько десятков превосходных коней, а из тех, что похуже, — более трёх тысяч жеребцов и кобыл.

Правителем поставили одного из знатных людей Дайюани по имени Мэйцай, прежде хорошо обращавшегося с ханьскими послами, заключили союз и прекратили войну. В средний город так и не вошли, а отвели войска и начали возвращение назад.

Вначале, когда Эрши[-цзянцзюнь] только выдвинулся из Дуньхуана на запад, он считал, что поскольку людей много, то владения на пути не смогут их прокормить, поэтому разделил [армию] на несколько отрядов для следования по северному и южному путям. Сяовэй Ван Шэнь-шэн, бывший хунлу Ху Чун-го и другие, свыше тысячи человек, подошли к Юйчэну. Глава городской стражи Юйчэна не согласился дать продовольствия их войскам. Ван Шэнь-шэн [к тому времени] удалился от главного войска на двести ли; [215] осмотрев [город], отнёсся к нему с пренебрежением. На требования о выдачи продовольствия юйчэнцы ответили отказом. Выведав, что войско Шэнь-шэна с каждым днём сокращается, рано утром они напали отрядом в три тысячи человек и убили [Ван] Шэнь-шэна и других. [Его] войско погибло, лишь несколько человек спаслось и убежало к Эрши[-цзянцзюню].

Эрши[-цзянцзюнь] приказал соусудувэю Шангуань Цзе^[1052] разгромить Юйчэн. Правитель Юйчэна бежал в Канцзюй. [Шангуань] Цзе, преследуя [его], достиг Канцзюя. Канцзюйцы, зная, что Хань уже нанесло поражение [Дай]юани, выдали юйчэнского правителя Цзе. [Шангуань] Цзе приказал четырём всадникам связать его и доставить к дацзянцзюню. Эти четверо говорили между собой так: «Правитель Юйчэна принес Ханьскому государству много зла. Сейчас его надо доставить [да]цзянцзюню живым. Если он вдруг ускользнёт-будет большая беда». Решили убить его, но никто не осмеливался нанести удар первым. Чжао Ди из Шангуя, самый младший из всадников, вынув меч, обезглавил правителя Юйчэна. Взяв голову, [Чжао] Ди с [Шангуань] Цзе и прочими прибыли к дацзянцзюню.

Когда Эрши[-цзянцзюнь] двинулся в свой второй поход, Сын Неба направил посла предложить [вождю] усуней собрать большое войско, чтобы объединёнными силами напасть на [Дай]юань. Усуни отрядили две тысячи всадников, но принимать участия в войне на чьей-либо стороне так и не стали.

[Правители] всех малых владений, расположенных к востоку от [армии] Эрши-цзянцзюня, узнав о поражении [Дай]юани, отправили с [ханьским] войском своих сыновей и младших братьев, с тем чтобы преподнести [подарки] Сыну Неба и сделаться заложниками.

Во время похода Эрши[-цзянцзюня] на [Дай]юань цзюньчжэн Чжао Ши-чэн достойно сражался, заслуги его были велики. Шангуань Цзе был отважен и совершал глубокие рейды [на территорию противника]. Ли Чи прославился составлением планов боевых действий. Войско, вернувшееся через [заставу] Юймэнь, насчитывало чуть более десяти тысяч человек, а армейских коней было чуть более тысячи голов^[1053]. Войска Эрши[-цзянцзюня] во втором походе не испытывали недостатка в продовольствии, а убитых в боях было немного, но военачальники и чиновники были алчными, часто не щадили солдат, обирали их, и из-за этого смертность была огромной.

Поскольку поход на [Дай]юань в десять тысяч ли был [тяжёлым], Сын Неба закрыл глаза на допущенные промахи и пожаловал: [Ли] Гуан-ли титул Хайси-хоу; всаднику Чжао Ди, лично [216] обезглавившему правителя Юйчэна, титул Синьчжи-хоу, цзюньчжэну Чжао Ши-чэну-чин гуанлудафу, Шангуань Цзе-чин шаофу, Ли Чи-должность тайшоу Шандана. Из военных чиновников трое были введены в число девяти цинов; на должности сянов во владениях чжухоу, правителей областей и чиновников с окладом в две тысячи даней [зерна] было назначено более ста человек; а [на должности] с окладом в тысячу даней [зерна] и ниже было назначено более тысячи человек. Чиновников, проявивших отвагу, [наградили] сверх их ожиданий, а отправленные в поход преступники были амнистированы. Рядовым воинам пожаловали на всех сорок тысяч золотых монет. Походы на [Дай]юань продлились четыре года, [а затем армию] распустили.

По окончании войны с [Дай]юанью ханьцы поставили там Мэйцая правителем и ушли. Через год с лишним [дай]юаньская знать, посчитав, что Мэйцай излишне угождает [ханьцам] и является виновником разорения страны, убили его и поставили брата Угуа по имени Чаньфэн правителем [Дай]юани, а его сына отправили в Хань в качестве заложника. Ханьский [двор] прислал посла с дарами, чтобы склонить на свою сторону [нового правителя].

Также Хань отправило свыше десяти посольств в иноземные страны, расположенные к западу от [Дай]юани, чтобы собирать диковинные вещи и довести до сведения [их правителей], что могущественная [Хань] разгромила [Дай]юань. Управление [областью] Цзюцюань перевели в Дуньхуан. На западе до Яньшуй повсюду появились тины^[1054]. В Луньтоу поселили несколько сот солдат-землепашцев^[1055], поэтому туда были назначены уполномоченные для охраны полей и заготовки зерна, чтобы снабжать отправляемые в иноземные страны [посольства].

Я, тайшигун, скажу так.

В Юй бэнь цзи читаем: «[Хуан]хэ вытекает из горы Куньлунь. Высота Куньлунь более двух с половиной тысяч ли. Солнце и луна, сменяя друг друга, постоянно освещают её, не давая погрузиться во мрак. На её вершине бьёт источник Лицюань и раскинулось озеро Яочи».

В наше время, когда после посольства Чжан Цяня в Дася были обследованы истоки [Хуан]хэ, можно ли согласиться с тем, что написано в [Юй] бэнь цзи о Куньлунь? Если Шаншу в основном верно описывает расположение гор и рек девяти областей, то о чудесах, упоминаемых в Юй бэнь цзи и Шаньхайцзине, я не решаюсь^[1056] говорить.

ГЛАВА СТО ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ Юся ле чжуань — Жизнеописания юся^[1057]

Хань-цзы^[1058] говорил: «Конфуцианцы со своими идеями приводят к беспорядку в законах, а ся насилием попирают установленные запреты»^[1059]. И тех и других осуждают, но учёных мужей превозносят на протяжении веков. Что же касается тех, кто благодаря своему искусству становились цзайсянами, цинами и дафу, были опорой для правителей, по заслугам и славе вошли в исторические хроники, то про них нет нужды говорить.

Возьмём Цзи Цы и Юань Сяня^[1060]. Они жили как простолюдины; читая книги, они всей душой стремились к добродетелям цзюньцзы, [их понимание] долга не соответствовало духу времени, и над ними только смеялись. Потому-то Цзи Цы и Юань Сянь до конца жизни ютились в убогих хибарах, носили грубую одежду, ели самую простую пищу, не наедаясь досыта. Уже четыреста с лишним лет, как они умерли, а последователи по-прежнему их почитают.

Нынешние юся, пусть их дела и не соответствуют истинному долгу, если говорят-им обязательно верят, если действуют-всегда добиваются результатов, когда дают обещания, то обязательно выполняют. Не думая о себе, они спешат на помощь попавшим в беду, пусть даже [от этого зависит] их жизнь или смерть. Не кичатся своими возможностями, стыдятся выставлять напоказ свои добродетели, что также достойно одобрения.

Время от времени в жизни людей случаются большие и малые беды. Я, тайшигун, скажу так. В прежние времена юйский Шунь оказывался на краю гибели и в колодце, и на [крыше] амбара^[1061]; И Инь таскал котлы и разделочные доски^[1062]; Фу Юэ укрывался в Фусяни^[1063]; Люй Шан бедствовал в Цзицзине^[1064]; И-у был закован в колодки^[1065]; Байли задавал корм быкам^[1066]; Чжун-ни натерпелся страха в Куане, страдал от голода в Чэнь и Цай^[1067]. Всех их учёные мужи называют познавшими дао и обладавшими человеколюбием. Но [218] даже они терпели бедствия, что же говорить о тех, кто, обладая средними способностями, оказался в гуще смутного времени? Как же, столкнувшись с такими несчастьями, они смогли одолеть Дао!

Простые люди говорят: к чему нам знать о человеколюбии и справедливости?! Только тот, кто приносит нам пользу, и является добродетельным человеком. Бо И^[1068] стыдился того, что совершили [первые правители] Чжоу, и умер от голода на горе Шоуян, однако ВэньГ-ван] и У[-ван] не отказались от престола. Чжи и [Чжуан] Цзяо^[1069] отличались крайней жестокостью, [но] их последователи без конца восхваляли их доблесть. Поэтому говорят: «Укравший крючок [от пояса] будет казнён, укравший царство станет хоу, [а] в покоях хоу живут человеколюбие и чувство долга». И это не пустые слова.

Ныне посвятившие себя ученью или сохранившие о долге хотя бы простейшие понятия всегда одиноки в этом мире. Но разве лучше угодливо подлаживаться под нравы своего поколения и, плывя по течению, добиваться почестей и славы?! И среди простолюдинов есть такие, кто умеет [хорошо] вести дела, соразмеряя взятое и даваемое, кто верен долгу и готов идти на смерть, не оглядываясь на окружающих; верность их воспевается на тысячи ли вокруг. Вот в чём их большие достоинства, и это не пустяк. Разве не могут мужи, которые пребывают в бедности, но способны пожертвовать своей жизнью, оказаться среди тех, кого люди называют мудрыми и влиятельными?!

В самом деле, если ся, живущих в наше время в захолустье, сравнить с Цзи Цы или Юань Сянем по влиянию и силе в их времени, то окажется, что не о чем и говорить. Но если брать очевидные всем заслуги и верность слову, то разве можно преуменьшать достоинства этих людей^[1070]?!

О ся древности из простолюдинов мне слышать не доводилось. Такие деятели недавних времён, как Яньлин^[1071], Мэнчан^[1072], Чуньшэнь^[1073], Пинъюань^[1074], Синьлин^[1075], благодаря родственным отношениям с государями, пользуясь богатствами местных сановников, призывали [на службу] наиболее способных в Поднебесной, которые прославили имена чжухоу. И нельзя сказать, что сами они не были достойными.

Если кричать по ветру, голос не станет громче, но звук будет разноситься дальше. Взять, к примеру, ся из захолустий, чьи поступки совершенны, репутация безупречна: их голос распространялся по всей Поднебесной, и нет никого, кто не именовал бы их [219] достойными; а этого трудно [добиться]. Однако конфуцианцы и монеты пренебрегали ими и не оставили [записей] о них. [В результате] о ся из захолустий, [живших] до Цинь, сведений не осталось, и это весьма досадно.

Насколько мне известно, после воцарения Хань были такие люди, как Чжу Цзя, Тянь Чжун, Ван Гун, Цзюй Мэн и Го Се^[1076]. Хотя они постоянно нарушали законы своего времени, их понимание долга и бескорыстие, сдержанность и скромность заслуживают одобрения. Их слава не зря утвердилась, [уважаемые] мужи не зря окружали их. Что касается банд и кланов, которые наживали богатства за счёт бедняков, жестоко притесняя и грабя сирых и слабых, которые потакали своим разнузданным страстям, то юся считали их отвратительными. Я сожалею, что люди не поняли устремлений юся, а поставили таких как Чжу Цзя и Го Се в один ряд с жестокими разбойниками и одинаково осуждали и тех и других.

Луский Чжу Цзя жил в одно время с Гао-цзу. Все лусцы придерживались конфуцианских взглядов, а Чжу Цзя пользовался репутацией ся. Под его покровительством были сотни незаурядных мужей, а обычных людей-не перечесть. Он никогда не кичился своими поступками, не похвалялся своими добродетелями; избегал показываться на глаза тем, кому оказывал благодеяния. Помогал же прежде всего бедным. Дом его был скромным, одежду он носил неброскую, еда была простой, выезжал он на повозке, запряжённой буйволами. [Его] стремление быстро прийти на помощь людям одерживало верх над личными интересами. Он без лишнего шума сумел вызволить военачальника Цзи Бу^[1077] из тяжёлой ситуации, а когда тот стал влиятельным человеком, он никогда не искал встречи с ним. К востоку от застав^[1078] не было тех, кто бы изо всех сил не стремился завести с ним дружбу.

Чуский Тянь Чжун был известен как ся, владевший искусством фехтования на мечах. Он служил Чжу Цзя как родному отцу, считая, что и этого недостаточно. [В то время когда] Тянь Чжун уже скончался, в Лояне жил Цзюй Мэн. Чжоусцы были по натуре торговцами, Цзюй Мэн же славился среди чжухоу как жэнься^[1079]. Во времена мятежа У и Чу^[1080], когда Тяо-хоу^[1081] был назначен тайвэем, он на перекладных добрался до Хэнани^[1082], явился к Цзюй Мэну и с чувством удовлетворения заявил: «У и Чу начали столь значительное дело, но не призвали Мэна-я уверен, что они не смогут ничего добиться». Поднебесная пришла в волнение, цзайсяны боролись за неё так, как если бы завоёвывали какое-то враждебное [220] государство. Образ жизни Цзюй Мэна был близок образу жизни Чжу Цзя, но Цзюй Мэн питал страсть к [лю]бо и многим молодёжным забавам. Однако когда умерла мать Цзюй Мэна, из самых дальних мест провожать её в последний путь [прибыла] почти тысяча колесниц. Когда умер сам Цзюй Мэн, то в его доме не нашлось и десятка монет.

Ван Мэн из Фули^[1083] также прославился в качестве ся в междуречье Янцзы и Хуайхэ. В те же времена известность в качестве хао^[1084] получил род Цзянь из Цзинани и Чжоу Юн из Чэнь. Цзин-ди, узнав о них, направил людей полностью истребить их и всех их родичей^[1085]. В последующее время один за другим появились люди из дайского рода Бай, Хань У-би из Лян^[1086], Сюэ Сюн из Янди^[1087], Хань Жу из Шэнь^[1088].

Го Се был выходцем из Чжи^[1089], прозвище его было Вэн-бо, он являлся внуком по материнской линии известного гадателя Сюй Фу. Отец Се был жэнься, и во времена [императора] Сяо Вэня его казнили. Се был малого роста, но характером отважен, не пил вина. В молодости совершал преступления, был несдержан, легко выходил из себя, лично убил многих. Он был готов пожертвовать собой ради отмщения за друга; организовывал побеги, грабил и разбойничал, незаконно лил монету, [не брезговал] разрывать могилы-всего и не перечесть. Но ему всегда необычайно везло-в самых трудных ситуациях удавалось спастись или, например, попасть под амнистию.

Когда же Се возмужал, он порвал с прежними привычками, стал скромным, добром отвечал на зло, многое давал, не рассчитывая на благодарность. Ему всё больше нравилось быть ся. Оказывая помощь людям, он не выставлял напоказ свои заслуги. Но в его сердце сохранились дурные наклонности, как и раньше, он легко выходил из себя. Молодёжь восхищалась его поступками и часто мстила противникам [Се], не ставя его в известность.

Сын старшей сестры Се [постоянно] пользовался его авторитетом. [Как-то], выпивая с одним человеком, он стал заставлять его выпить [ещё], но тот отказывался, тогда он силой влил ему вино [в рот]. Тот человек разозлился, достал нож, заколол племянника Се и скрылся. Сестра Се в гневе сказала: «[Ты], Вэн-бо, [известен своей] справедливостью; человек убил моего сына, а ты не можешь схватить злодея». Она бросила тело сына на дорогу, отказалась его хоронить, желая пристыдить Се. Се послал людей тайком разузнать, [221] где находится злодей. Тому ничего не оставалось, как явиться с повинной к Се и рассказать, что произошло. Се сказал: «Вы, несомненно, убили его за дело, мой племянник был неправ». Он снял с него все обвинения, счёл виновным племянника. [Затем] положил [тело племянника] в гроб и похоронил. Узнав об этом, люди высоко оценили справедливость Се и ещё более сплотились [вокруг него].

Где бы ни появлялся Се, ему уступали [дорогу]. [Как-то] один человек остался сидеть на циновке, раскинув ноги^[1090] и уставившись на него. Се послал узнать его имя и фамилию. [Один из] кэ хотел убить его, но Се сказал: «Если я, живя здесь, так и не заслужил уважения, значит, моё дэ несовершенно. В чём же его вина!» И он тайно передал уездному чиновнику: «Этот человек находится под моим покровительством. Когда придёт его черёд нести месячную караульную службу, освободите его». Несколько раз, когда подходила очередь, его в караул не брали. Тот удивился и спросил, в чём дело. Так он узнал, что Се освободил его. После этого тот человек обнажил плечо и попросил прощения. Когда юноши узнали об этом, то стали ещё больше восхищаться поступками Се.

Среди жителей Лояна было [две семьи], которые враждовали друг с другом. Самые влиятельные из их соседей много раз пытались примирить их, но ничего не получалось. Кэ одного из них встретился с Го Се. Се ночью посетил враждовавшие семьи, [и в конце концов] они послушались Се. После этого, обращаясь к ним, Се сказал: «Я знаю, что посредниками между вами выступали представители властей^[1091] Лояна, но вы никого из них не послушали. Сейчас мне посчастливилось-вы прислушались к Се. Что же получается: Се прибыл из другого уезда и покусился на власть достойных мужей и дафу города?!» После этого ночью же он уехал, сделав так, чтобы люди ничего не узнали. [Перед отъездом] сказал: «Сразу не миритесь. Дождитесь, когда я буду далеко, пригласите влиятельных лоянцев быть посредниками и прислушайтесь [к их увещеваниям]».

Се, проявляя учтивость, не позволял себе въезжать на повозке в [ворота] уездной управы. Чтобы замолвить словечко за других, он мог отправиться даже в соседнюю область или княжество. Что можно было сделать — делал. Если и не удавалось, то все были удовлетворены его участием; лишь после завершения дела он позволял себе отведать угощение. По этой причине все влиятельные люди чрезвычайно уважали его и постоянно обращались к нему с просьбами. [Все]-от местной молодёжи до влиятельных людей [222] из соседних уездов-на множестве повозок среди ночи являлись к воротам [Се], готовые предоставить кров его кэ^[1092].

Когда дело дошло до ссылки состоятельных людей в Моулин^[1093], семья Се по бедности переселению не подлежала, но чиновники были запуганы [властями] и не посмели оставить её в покое. Вэйцзянцзюнь^[1094] [по этому поводу] сказал: «Дом Го Се беден, он не подпадает под переселение». Император же ответил: «Если влияние человека, который носит холщовую одежду, таково, что [сам] командующий заговорил о нём, значит, его дом [отнюдь] не беден». И семья Се была переселена. Почтенные люди [Лояна] поднесли ему десять с лишним миллионов [монет]^[1095]. Сын Ян Цзи-чжу из Чжи, служивший мелким чиновником в уезде, участвовал в переселении Се. Сын старшего брата Се отрубил голову канцеляристу Яну. С тех пор кланы Ян и Го враждовали.

Когда Се [переселился] в пределы застав, богатые и влиятельные [люди] Гуаньчжуна, независимо от того, были знакомы с ним или нет, узнав эту новость, наперебой выражали свою радость Се. Се был малого роста, не пил вина, никогда не выезжал [из дома] верхом. Когда убили Ян Цзи-чжу, его родственники подали прошение императору. Подавший прошение [также] был убит у дворцовых ворот. Император, узнав об этом, направил чиновников схватить Се, [но] Се бежал. Оставив в Сяяне^[1096] мать и всю семью, сам он добрался до [заставы] Линьцзинь^[1097].

Линьцзиньский шаогун Цзи ничего не знал о Се. Тот попросил разрешения покинуть Гуань[чжун]. После того как шаогун Цзи выпустил Се, тот направился в Тайюань^[1098]. Где бы он ни появлялся, на каждом шагу назывался своим именем. Идущие по его следу чиновники добрались до шаогуна Цзи. Шаогун покончил с собой, след оборвался. По прошествии долгого времени Се всё-таки был схвачен. Глубокое расследование его преступлений показало, что все убийства, совершённые Се, произошли до амнистии.

Учёный-конфуцианец из Чжи, который занимал должность секретаря, слышал, как некий кэ превозносил Го Се. Учёный сказал: «Го Се намеренно и из низких побуждений нарушал общие законы. Как можно считать его достойным человеком?» Кэ из окружения Се, услышав такое, убил этого конфуцианца и отрезал ему язык. Чиновники это также вменили в вину Се. Се действительно не знал убийцу, а убийцы и след простыл, никто не знал, кто он. Чиновники подали донесение, что Се [в этом преступлении] невиновен. Юйшидафу Гунсунь Хун высказал такое мнение: «Се, являясь [223] простолюдином, стал жэнься и, пользуясь своей властью, в приступах гнева убивал людей. Хотя Се и не знал [об этом случае], это преступление серьёзнее, чем если бы Се сам убил его. Следует считать это величайшим преступлением, отрицающим все нормы». Го Се Вэн-бо был казнён со всеми своими родичами.

С того времени тех, кто становился ся, было очень много, все они были заносчивыми и недостойны упоминания. [Однако] в Гуаньчжуне чанъаньский Фань Чжун-цзы, хуайлиский^[1099] Чжао Ван-сунь, чанлинский Гао Гун-цзы, [а также] Го Гун-чжун из Сихэ^[1100], Лу Гун-жу из Тайюани, Ни Чан-цин из Линьхуая^[1101] и Тянь Цзюнь-жу^[1102] из Дунъяна^[1103], хотя и считались ся, были скромны и обладали тактом, характерным для цзюньцзы.

Что же касается клана Яо с севера, нескольких Ду с запада, Цю Цзина с юга, Чжао То и Юй Гун-цзы с востока или наньянского Чжао Тяо-это обычные разбойники, и говорить о них нечего. Это-неотёсанная деревенщина, за которых Чжу Цзя было бы стыдно.

Я, тайшигун, скажу так.

Мне приходилось видеть Го Се. Внешностью он был невзрачен, не отличался красноречием. Тем не менее в Поднебесной и недостойные, и не самые умные, и знающие, и невежды восхищались им, а все те, кто рассказывал о ся, всегда приводили его в пример. Поговорка гласит: «Внешность человека и размах его славы [могут] не совпадать!» Увы!

ГЛАВА СТО ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ Нинсин ле чжуань — Жизнеописания [императорских] любимцев^[1104]

Поговорка гласит: «Урожай больше зависит от погоды, чем от упорного труда, а продвижение по службе зависит от счастливого случая». Несомненно, это не пустые слова. Не только женщины могут обольщать блудливой красотой, на это способны [некоторые] служилые и евнухи.

В прошлом бывало много таких, кто оказался в фаворе благодаря блудливой красоте. Когда возвысилась [империя] Хань, Гао-цзу, несмотря на свою вспыльчивость и грубость, обзавелся любимцем-юношей Цзи. А при [императоре] Сяо Хуе^[1105] в фаворе был юноша Хун. Эти двое не имели ни способностей, ни талантов, а были всего лишь наделены умением обольщать. Они спали в покоях государей, а гуны и цины^[1106] могли обращаться [к императорам] только через них. Поэтому во времена Сяо Хуя ланы и шичжуны носили шапки, [украшенные перьями] золотого фазана, к поясу нашивали раковины, [на лицо] наносили румяна и пудру, лишь бы только походить на Хуна и Цзи. [После смерти императоров] оба эти человека с семьями были переселены в Аньлин^[1107].

Во времена Сяо Вэня^[1108] среди фаворитов из служилых выделялся Дэн Тун, из старших евнухов-Чжао Тун^[1109] и Бэйгун Бо-цзы. Бэйгун Бо-цзы пользовался расположением влиятельных лиц благодаря своей внешней привлекательности, а Чжао Тун попал в фавор благодаря умению гадать по звёздам; он часто выезжал в одной колеснице с Вэнь-ди. У Дэн Туна не было никаких выдающихся способностей. Дэн Тун происходил из [уезда] Наньань области Шу^[1110]. За своё умение управлять лодкой он получил звание хуантоулана^[1111].

[Однажды] Сяо Вэнь-ди приснилось, что он хочет подняться на небо, но не может, и какой-то хуантоулан помогает ему, подталкивая снизу. Обернувшись, он увидел, что у того халат распорот сзади. Проснувшись, он отправился к [террасе] Цзяньтай^[1112], стал [225] потихоньку выглядывать приснившегося ему лана и увидел Дэн Туна, халат которого оказался распоротым сзади-как во сне. Он подозвал его и спросил, как его зовут. [Тот ответил], что фамилия его Дэн, а имя-Тун. Вэнь-ди обрадовался, стал опекать его и оказывать знаки благорасположения, с каждым днём всё больше и больше. Тун был очень старателен, не любил общаться с посторонними, даже в «день омовений»^[1113] не желал покидать [дворца]. Поэтому Вэнь-ди жаловал Туну очень большие деньги, продвинул по службе на должность шандафу^[1114]. Вэнь-ди частенько отправлялся развлечься в дом Дэн Туна. Кроме этого, у Дэн Туна не было никаких других способностей, он не умел продвигать мужей по службе, только сам изо всех сил старался ублажить императора. Император пригласил хорошего физиогномиста осмотреть Туна. Тот сказал: «Он обеднеет и умрёт от голода». Вэнь-ди сказал: «Сделать Туна богатым в моих силах, как можно говорить о бедности?» И он даровал Дэн Туну медный рудник в [уезде] Яньдао^[1115] [области] Шу, а также право чеканить монету. «Деньги Дэна» имели хождение во всей Поднебесной^[1116], настолько он был богат!

На теле у Вэнь-ди постоянно появлялись болезненные нарывы, и Дэн Тун их высасывал. Как-то у Вэнь-ди было тяжело на душе, и он спросил Туна: «Кто в Поднебесной любит меня больше всех?» Тун сказал: «Наверное, никто не любит вас так, как наследник»^[1117]. Когда наследник пришёл справиться о здоровье, Вэнь-ди велел ему высосать нарыв, тот сделал это, но было видно, что ему неприятно. После, когда [наследник] узнал, что Дэн Тун постоянно высасывал нарывы у императора, то ему стало неловко, и с тех пор он озлобился на Туна.

Когда Вэнь-ди скончался и на престол взошёл Цзин-ди, Дэн Тун лишился должности и жил дома. Через некоторое время кто-то донёс, что Дэн Тун вывозил деньги за пределы [страны]. Направили чиновников провести расследование, и выяснилось, что это действительно так. Тогда его отдали под суд, конфисковали всё имущество и насчитали огромную сумму долга. Также были конфискованы все подарки, которые сделала Дэн Туну старшая принцесса^[1118], так что ему не оставили даже головной шпильки. Тогда старшая принцесса велела выдавать Дэн Туну одежду и пищу. Монеты с его именем вывели из употребления, а сам он умер, находясь на иждивении у чужих людей.

Во времена Сяо Цзин-ди при дворе не было любимцев. Только ланчжунлин Чжоу Вэнь-жэнь пользовался большим расположением [226] [императора], чем обычные [сановники], но это не сопровождалось особой щедростью.

Если говорить о фаворитах нынешнего императора, то среди служилых мужей это потомок ханьских ванов^[1119] Янь, а среди евнухов-Ли Янь-нянь. Янь являлся внуком Гунгао-хоу по линии одной из наложниц^[1120]. Когда нынешний император был цзяодунским ваном^[1121], Янь учился вместе с ним, и они полюбили друг друга. Когда [нынешний] государь стал наследником (150 г.), он ещё больше сблизился с Янем. Янь отлично владел навыками верховой езды и стрельбы из лука, а также даром красноречия.

После восшествия на престол государь пожелал начать войну с сюнну, а Янь хорошо знал хуские методы ведения войны^[1122], поэтому его стали ещё более ценить. Он дослужился до звания шандафу и получил пожалования, сравнимые с теми, которые [были у] Дэн Туна. В те времена Янь часто спал в покоях государя.

Когда цзяндуский ван^[1123] прибыл ко двору, было отдано распоряжение об устройстве большой охоты в Шанлине^[1124]. Прежде чем дорога была очищена от людей^[1125] и кортеж Сына Неба выступил в путь, Яня на колеснице в сопровождении нескольких сотен всадников отправили вперёд отыскивать дичь. Увидев их издали, цзяндуский ван решил, что едет Сын Неба, и велел [своим] сопровождающим пасть ниц на обочине дороги. Янь промчался мимо, не обратив на них внимания. Тогда цзяндуский ван разгневался и в слезах сказал императрице-матери^[1126]: «Прошу разрешить мне отказаться от моего владения и охранять [императорские] покои, чтобы сравняться с ханьским Янем». После этого у императрицы зародилось недовольство Янем.

Будучи приближённым императора, Янь беспрепятственно заходил на женскую половину дворца. Императрице стало известно, что он развлекается [с наложницами]. Императрица разгневалась и направила чиновника «даровать» Яню смерть. Государь просил за него, но не смог добиться прощения, и Янь погиб. Его младший брат Аньдао-хоу Хань Юэ^[1127] также ходил в императорских фаворитах.

Ли Янь-нянь происходил из [области] Чжуншань^[1128]. Он, его родители, братья и сёстры-все были цирковыми артистами. Янь-няня кастрировали^[1129], а [затем] отправили служить на псарню. Как-то принцесса Пинъян^[1130] сказала, что младшая сестра Янь-няня хорошо танцует. Государь посмотрел, ему понравилось, и он поместил её в женские покои^[1131], а Янь-няня призвал и обласкал. Янь-нянь [227] хорошо пел, сочинял новые мелодии, а государь как раз в это время собирался совершить жертвоприношения Небу и Земле^[1132] и хотел, чтобы была написана подобающая музыка к песнопениям. Янь-нянь смог исполнить волю [императора], и сочинённая им музыка была сыграна. [Позднее] его сестра удостоилась близости с императором и родила мальчика^[1133]. Янь-няню была дарована печать чиновника, получающего жалованье в две тысячи даней^[1134], и прозвище сешэнлюй — «гармонизирующий тоны звукоряда»^[1135]. Он спал в покоях государя, был в высшей степени ценим и любим им, прямо как ханьский Янь. Через некоторое время он стал принимать участие в оргиях дворцовых евнухов, вести себя распущенно. После смерти его младшей сестры Ли-фужэнь^[1136] расположение к нему всё уменьшалось, а потом Янь-няня и всех его братьев казнили^[1137].

С тех пор пользующиеся особым расположением придворные в основном были внешними родственниками^[1138], и их было мало.Так, [военачальники] Вэй Цин и Хо Цюй-бин^[1139] тоже добились знатности и близости к императору как внешние родственники, а уже затем прославились благодаря своим талантам и способностям.

Я, тайшигун, скажу так.

Как значимы моменты любви и ненависти! Того, что случилось с Ми Цзы-ся^[1140], достаточно, чтобы представить [судьбу] последующих [императорских] любимцев. И через сто поколений знание об этом сохранится.

ГЛАВА СТО ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ Хуацзи ле чжуань — Жизнеописания остроумных [советчиков]^[1141]

Конфуций говорил: «Шесть канонов объединяет [идея] упорядочивания. В Ли[цзине говорится] о мере дозволенного [в отношениях между] людьми, в Юэ[цзине]-об установлении гармонии, в Шу[цзине] — о праведных деяниях, в Ши[цзинё] — о раскрытии помыслов, в Ши[цзине] — о чудесных превращениях, в Чунь-цю-о долге»^[1142].

Я, тайшигун, скажу так.

Путь Неба воистину неохватен! Пусть суждения и речи лишь в ничтожной степени ему соответствуют, но и они могут распутать запутанное.

Чуньюй Кунь был чжуйсюем в [княжестве] Ци^[1143]. Ростом-неполные семь чи^[1144]. Был красноречив, постоянно участвовал в обсуждениях [государственных дел], [его] не раз направляли к чжухоу, и никому не удавалось унизить или опозорить его.

Во времена циского Вэй-вана^[1145] охотно прибегали к иносказательным [речам], любили разнузданное веселье и попойки, которые затягивались до глубокой ночи, пили без меры, а бразды правления оказались в руках цинов и дафу. Среди чиновников царила неразбериха, чжухоу нападали на княжество, оно пребывало в опасности, его гибели [ждали] со дня на день. Никто из приближённых не осмеливался выступить с увещеваниями.

Чуньюй Кунь обратился к [вону], прибегнув к иносказанию: «В княжестве появилась большая птица, она залетела во дворец вана, где три года не летает и не подаёт голоса. Известно ли правителю, что это за птица?» Ван ответил: «Эта птица не летает-и ладно, а как взлетит, тут же взмоет в небеса; не подаёт голоса-и ладно, а как подаст голос, тут же всех перепугает»^[1146]. [229]

После этого он созвал на аудиенцию всех начальников уездов в количестве семидесяти двух человек, одного наградил, другого казнил, собрал войска и выступил в поход^[1147]. Чжухоу перепугались и возвратили все захваченные у Ци земли^[1148]. Вэй[-ван] правил тридцать шесть лет. Об этом рассказано в [главе] «Наследственный дом Тянь [Цзин-чжун] Ваня».

На восьмом году правления Вэй-вана (371 г.) большая чуская армия двинулась на Ци^[1149]. Циский ван направил Чуньюй Куня в Чжао просить помощи войсками и подарить сто цзиней золота и десять конных четвёрок. Чуньюй Кунь, обратя взор к небу, хохотал так, что оборвались завязки его головного убора. Ван спросил: «Учитель считает, что этого мало?» Кунь ответил: «Разве я могу дерзнуть?» Ван спросил: «Есть ли [вашему] смеху объяснение?» Кунь сказал: «Сегодня я шёл с восточной стороны и видел, как у дороги совершали моление об урожае. Держа свиное копыто и чашу с вином, жрец произнёс: "Пусть [урожай] с возвышенных мест наполнит короба, с низинных мест наполнит телеги, пусть все злаки бурно цветут и вызревают, пусть обильная жатва будет в каждом доме"^[1150]. Я заметил, что держит он в руках ничтожное, а требует многого. Вот почему я смеюсь».

Тогда циский Вэй-ван добавил тысячу с лишним [цзиней] золота, десять пар дисков-би из белого нефрита, сто конных четвёрок. Кунь попрощался и отправился в путь. [Когда он] прибыл в Чжао, чжаоский ван дал ему сто тысяч лучших воинов, тысячу тяжёлых колесниц. Узнав об этом, чусцы той же ночью отвели войска^[1151].

Вэй-ван был очень доволен. В хоугуне устроил пир. [Во время пира] подозвал Куня и поднёс ему вина. [Затем] спросил: «Сколько вам, учитель, надо выпить, чтобы напиться допьяна?» Тот ответил: «Я выпью доу^[1152]-становлюсь пьяным, и один дань выпью-тоже пьянею». Вэй-ван спросил: «Раз учитель пьянеет от одного доу, как же он может выпить дань? Можно ли узнать, в чём тут дело?» Кунь ответил: «Когда мне подносят вино в присутствии великого вана, рядом находятся чжифа, а позади-юйши, поэтому я в страхе и растерянности простираюсь ниц, выпиваю меньше доу и уже пьян. Если родственники пригласили почётных гостей, то я, ослабив завязки и закатав рукава халата, предлагаю вино сидящим передо мной и всякий раз разливаю всё до последней капли; поднимаю кубок за долголетие; и так, по нескольку раз вставая, выпиваю меньше двух доу и уже пьян. Если из странствий возвращается друг, с которым мы давно не виделись, то, встретившись, мы [230] испытываем радость, толкуем о прошлом, беседуем о личных переживаниях; тогда я выпиваю пять-шесть доу и уже пьян. А вот на деревенском празднике в [родных] краях мужчины и женщины сидят вперемешку, пир проходит неспешно, играют в любо^[1153] или бросают стрелки в кувшин^[1154], [постепенно] подсаживаются друг к дружке, образуя компании, берутся за руки, не боясь осуждений, пялятся прямо в глаза друг другу без всяких запретов, там [увидишь] оброненную серёжку, тут-брошенную шпильку. Я, недостойный, испытывая радость от всего этого, выпив восемь доу, могу опьянеть, и не раз! На закате пир подходит к концу, [люди] сидят близко-близко, мужчины с женщинами на одной циновке, обувь свалена в кучу, кругом валяются пустые кубки и тарелки. Но вот в доме загасили светильники, хозяин оставляет меня, провожая гостей. Распоясывая халат и распахивая полы, вдыхаю лёгкий аромат болотных трав. К этому времени, когда сердце моё переполнено радостью, я могу выпить и [целый] дань. Потому и говорится: когда пир дошёл до предела, начинается беспорядок, когда радость достигла предела, приходит печаль; всё на свете так устроено: в речах нельзя достичь совершенства, когда же совершенство достигнуто, то начинается упадок». Такими словами он деликатно увещёвал [вана].

Циский ван промолвил: «Согласен». И перестал устраивать пиры, длящиеся глубоко за полночь, а Куня назначил чжукэ [на приёмах] чжухоу. Когда [ван] приносил в качестве жертвы вино в храме предков, Кунь часто стоял рядом.

Через сто с лишним лет после этого^[1155] в [княжестве] Чу жил Ю Мэн. В прошлом Ю Мэн был чуским музыкантом. Его рост составлял восемь чи^[1156]. Он много раз участвовал в обсуждении [государственных дел], всегда прибегая к иронии, деликатно увещевал [своего государя]^[1157]. У чуского Чжуан-вана^[1158] был любимый конь, он надевал на него узорчатую с вышивкой [попону], держал в роскошных покоях, на пиру отводил место на открытом ложе, кормил сушёными жужубами. Когда конь заболел от ожирения и издох, [Чжуан-ван], повелев всем придворным соблюдать по нему траур, пожелал похоронить его согласно обряду, предписанному дафу, — с внешним и внутренним гробами. [Приближённые] обсудили это и сочли неподобающим. Тогда ван издал приказ: «Осмелившихся увещевать меня по поводу коня считать виновными и казнить».

Ю Мэн, узнав об этом, явился во дворец и, воздев очи к небу, зарыдал в голос. Ван изумлённо спросил, в чём дело. Ю Мэн сказал: [231] «Этот конь был любим ваном. Чуское княжество велико и обильно, для него всё возможно, а вы хороните его как дафу. Этого недостаточно. Предлагаю похоронить его по обряду, предписанному правителю». Ван спросил: «Это как?» [Мэн] ответил: «Предлагаю внутренний гроб изготовить из резного нефрита, внешний-из узорчатой катальпы, подставку для гроба сделать из камфорного дерева, клёна и дуба, отправить солдат копать могильную яму, мобилизовать старых и слабых насыпать и утрамбовывать землю. [В траурной процессии] впереди поставить цисцев и чжаосцев, сзади разместить ханьцев и вэйцев^[1159]. [Возвести в честь коня] поминальный храм и приносить [в нём жертвы] тайлао, даровать [храму] поселения на десять тысяч дворов. Когда чжухоу узнают об этом, они все поймут, что великий ван ни во что не ставит людей, но ценит лишь лошадей». Ван спросил: «Неужели мои заблуждения зашли так далеко? Как же быть?» Ю Мэн ответил: «Предлагаю великому вану похоронить его так, как подобает скотине. Пусть печь станет внешним гробом, котёл — внутренним, в качестве сопутствующего инвентаря возьмём имбирь и жужубы, в качестве посмертных даров-магнолию^[1160], принесём ему в жертву просо и рис, облачим в сияние огня и похороним в людских утробах»^[1161]. Тогда ван приказал передать [останки] коня тайгуаню^[1162] и постарался сделать так, чтобы в Поднебесной поменьше знали об этом.

Чуский сян Сунь Шу-ао^[1163] знал, что он [Мэн] мудр, и относился к нему очень хорошо. Заболев, перед смертью он сказал сыну: «Когда я умру, ты непременно будешь бедствовать и нуждаться. [Тогда] пойди к Ю Мэну, скажи: "Я сын Сунь Шу-ао"». Через несколько лет его сын обеднел настолько, что стал зарабатывать на жизнь доставкой хвороста. Встретившись с Ю Мэном, сказал ему: «Я сын Сунь Шу-ао. Перед смертью отец велел мне, коль впаду в бедность, прийти к Ю Мэну». Ю Мэн сказал: «Хорошо, когда рядом оказывается нужный человек». После этого [он], надев платье и шапку Сунь Шу-ао, начал [учиться] копировать его жесты и манеру разговора. Через год с небольшим он уже настолько походил на Сунь Шу-ао, что чуский ван с приближёнными не смогли бы их различить. [Однажды] Чжуан-ван устроил пир, и Ю Мэн выступил с тостом за долголетие [вана]. Чжуан-ван страшно поразился, решив, что Сунь Шу-ао воскрес, и захотел вновь сделать его сяном. Ю Мэн сказал: «Разрешите вернуться домой, чтобы сообщить это жене, а через три дня стану сяном». Чжуан-ван разрешил. Через три дня Ю Мэн вернулся. [232]

Ван спросил: «Что же сказала жена?» Мэн ответил: «Жена сказала, чтобы я был осторожен и [сяном] не становился. Занимать должность сяна в Чу не имеет никакого смысла. Когда Сунь Шу-ао был сяном в Чу, он, оставаясь всецело преданным, управлял Чу бескорыстно. Благодаря этому чуский ван добился гегемонии. После его смерти у сына не осталось земли, даже чтобы шило воткнуть, он бедствует и добывает себе пропитание доставкой хвороста. Чем быть таким, как Сунь Шу-ао, лучше покончить с собой».

А затем произнёс нараспев:

Тогда Чжуан-ван признался Ю Мэну, что был не прав, и велел пожаловать сыну Сунь Шу-ао четыреста дворов в Циньцю^[1165], чтобы он мог приносить жертвы [своему отцу]. И так продолжалось непрерывно в течение десяти поколений. Вот как надо создавать [благоприятную] ситуацию для произнесения речи.

Через двести с лишним лет^[1166] после этого в Цинь жил Ю Чжань.

Ю Чжань являлся циньским певцом и шутом-лилипутом. Он умел произносить смешные речи, но в них было немало мудрости. [Однажды] во времена Цинь Ши-хуана устроили пир, и [вдруг] пошёл сильный дождь. Стражники промокли и замёрзли. Ю Чжань заметил это и пожалел их. Он спросил их: «Хотите отдохнуть?» Стражники ответили: «Это было бы большим счастьем». Ю Чжань [233] сказал: «Как только я закричу вам, вы быстренько мне отвечайте "Так точно!"» Вскоре в зале стали пить за долголетие правителя, провозглашать здравицы. Ю Чжань, приблизившись к перилам, громко прокричал: «Эй, охрана!» Те ответили: «Так точно!» Ю Чжань сказал: «Хоть вы и высоченные, а что толку-только и имеете то удовольствие, что под дождём стоять^[1167]. А я, хоть и коротышка, имею удовольствие сидеть и отдыхать». Тогда Ши-хуан распорядился сократить число стражников наполовину и предписал им сменять друг друга.

Как-то Ши-хуан рассуждал о том, что хотел бы устроить огромный заказник для охоты, который на восток простирался бы до заставы Ханьгу, а на запад-до Юна и Чэньцана^[1168]. Ю Чжань сказал: «Прекрасно! Выпустим на волю побольше разного зверья, и, если неприятель нападёт с востока, нужно будет только приказать лосям и оленям забодать их». После этого Ши-хуан оставил [эту мысль].

Когда на престол взошёл Эр Ши^[1169], он решил покрыть лаком городские стены. Ю Чжань сказал: «Прекрасно. Если бы вы, государь, не заговорили об этом, я сам бы это предложил. Хотя лакировать стены людям будет трудно и накладно, но какая же это будет красота! Покрытые лаком городские стены станут скользкими и сверкающими, неприятель не сможет на них взобраться^[1170]. Правда, если за это взяться, то лак раздобыть легко, а вот где потом найти место, чтобы спрятаться [от этого блеска]?»

Эр Ши посмеялся и отказался [от этой затеи]. [Ю Чжань] жил благополучно. После того как Эр Ши был убит, он перешёл на сторону Хань и через несколько лет умер своей смертью.

Я, тайшигун, скажу так.

Чуньюй Кунь, возведя очи к небу, рассмеялся-и циский Вэй-ван вопреки всему мог делать то, что хотел. Ю Мэн встряхнул головой и запел — а разносивший на спине хворост получил надел. Ю Чжань громко крикнул возле перил-и страже вдвое сократили дежурство. Разве это не исключительные [люди]?!

Я, учитель Чу, скажу так.

Я счастлив, что благодаря знанию канонических произведений стал ланом и люблю читать то, о чём рассказывается в неофициальных биографиях^[1171]. Внимательно рассмотрел [биографии тех, кто] не был уступчивым, и восстановил старинное повествование о мудрых советчиках в шести разделах, добавив то, что следует ниже. [234] [Теперь] можно ознакомиться и восхититься смыслом [их деяний]. Этим предоставил возможность тем потомкам, у кого пробудится любопытство, прочитать о них, пережить волнения и получить удовольствие. [Я] дополнил написанное тайшигуном ещё тремя разделами.

Во времена У-ди жил пользовавшийся его расположением певец Го-шэжэнь. Хотя его слова и не были [отмечены] высшей мудростью, но они всегда забавляли повелителя. Когда У-ди был мал, его вскармливала матушка Хоу из Дунъу^[1172]. Когда император вырос, он стал называть её «Главной кормилицей». Как-то в первую луну проводили аудиенцию, и огласили высочайший приказ, в котором повелевалось фавориту-любовнику Ма Ю-цину пожаловать кормилице пятьдесят штук шёлка, а также обеспечить её содержание^[1173]. Кормилица написала императору: «Хотела бы получить через доверенное лицо какое-нибудь казённое поле». Император спросил: «Кормилица в самом деле желает этого?» И пожаловал ей [землю].

Все просьбы кормилицы исполнялись. Так, было дано повеление о выделении повозки, чтобы беспрепятственно перевозить её по имперским трактам. В то время все высокопоставленные вельможи относились к кормилице с почтением. А все её домочадцы, включая рабов и прислугу, вели себя в Чанъани грубо и бесцеремонно, на дорогах вытаскивали людей из повозок и срывали с них одежду. Когда об одном из таких случаев стало известно, терпеть больше не стали и передали дело в суд. Чиновники обратились [к императору] с просьбой выселить домочадцев кормилицы за пределы [столицы]. Запрос был одобрен.

Когда кормилица предстала [перед судьёй], тот прочитал постановление. Кормилица, увидев там Го-шэжэня, заплакала. Шэжэнь сказал: «Раз уж явилась и заслушала постановление, то быстро, не откладывая, нанеси визит благодарности [императору]». Кормилица, услышав такие слова, поблагодарила и ушла. Не откладывая, отправилась с визитом. Го-шэжэнь, [увидев её], громко обругал: «Ах ты мерзкая, глупая старуха! Чего притащилась?! Его величество уже вырос, зачем ему твоя грудь? Какие тут ещё визиты благодарности!»

Но потом государь её пожалел и издал указ о том, чтобы кормилицу не переселять, а тех [её домочадцев], кто нарушил законы, подвергнуть строгому наказанию. [235]

Во времена У-ди жил цисец Дунфан-шэн по имени Шо. Он любил древние сочинения, разбирался в классических трактатах. О нём многое можно узнать из неофициальных повествований. Сразу после приезда в Чанъань Шо явился в [ведомство] гунчэ^[1174], где [хранились] донесения императору. Там в ожидании обработки [скопилось] три тысячи докладных записок. Гунчэ велел двоим служащим принести эти документы; те едва справились. Руководитель от лица императора велел прочитать их и оформить должным образом. [Шо] тут же на месте их систематизировал, в течение двух месяцев прочитал и после этого завершил оформление. Был издан указ о производстве его в ланы, он постоянно находился среди шичжунов. Не раз его приглашали на беседу с государем, который был вполне удовлетворён.

Так было до того времени, пока его не начали приглашать на пиры. В конце трапезы он клал за пазуху остатки мяса и уходил; одежда его была вся запачкана. Ему несколько раз жаловали тонкое белое шёлковое полотно и [другие] шёлковые ткани, всё это он взваливал на плечо и уходил. Но на себя не тратил ни пожалованных денег, ни шёлка. Жён брал из числа лучших девушек Чанъани, но обычно на один год, после этого отпускал и брал другую жену. Пожалованные деньги и ценности без остатка отдавал им. Все ланы из окружения государя почти в открытую называли его безумцем. Узнав об этом, государь сказал: «Когда Шо поручают заняться каким-либо вопросом, то [он], казалось бы, ничего не делая, умудряется всё исполнить. Разве может кто-нибудь [с ним] сравниться?!»

Шо поручался за своего сына и когда его назначили на должность лана, и когда его назначили помощником ечжэ, который вручает верительные знаки отъезжающим послам.

Когда Шо находился во дворце, [какой-то] лан сказал: «Все считают вас, сяньшэн, безумцем». Шо ответил: «Я и мне подобные, можно сказать, скрываемся от мира в императорском дворце, как люди древности укрывались высоко в горах». Изрядно напившись на одном из пиров, он спел такую песню:

Ворота Золотой лошади получили своё название от [скульптуры] бронзовой лошади, которая была установлена у входа в Управление дворцовых евнухов. [236]

[Как-то] собрали всех боши перед дворцом и начали дискуссию на общие темы. [Один из них] сказал: «Су Цинь и Чжан И^[1175] брали на себя командование над десятью тысячами колесниц, исполняли обязанности цинов и сянов в столице, их благие деяния живут в веках. Ныне цзы и дафу совершенствуются в овладении [трудами, в которых описаны] правители прошлых эпох, восхищаются смыслом, который вложили в них мудрецы. Не сосчитать философов, цитирующих Ши[цзин] и Шу[цзин]. [Они] пишут на бамбуковых планках и на шёлке. Считают, что внутри морей им нет равных, их называют блестящими ораторами и мудрецами. И хотя они должны быть всецело преданы службе императору, дела день за днём откладываются, а решений приходится ждать годами. Получившему чин никак не стать шиланом; занявшему пост никак не стать чжи-цзи^[1176]. Может ли поведение [чиновников] быть ещё более порочным? Почему так происходит?»

Учитель Дунфан сказал: «Это то, чего невозможно избежать. Тогда было одно время, теперь другое. Разве можно сравнивать! Ведь во времена Чжан И и Су Циня дом Чжоу находился в глубоком упадке, чжухоу не являлись на аудиенции, придерживались политики силы, воевали друг с другом. Тогда возникло двенадцать княжеств. Не было [устойчивых] союзов. Если удавалось привлечь [надёжных] служилых, то [княжество] становилось сильнее, если [их] теряли, то [оно] погибало. Когда [чиновники] говорили, к ним прислушивались; они перемещались и [быстро] делали карьеру. Их благодеяния распространялись и на будущие поколения, а потомки возвеличивали и почитали их.

Сейчас всё не так. Мудрый император находится наверху, его дэ нисходит на Поднебесную, чжухоу покорны, варвары всех четырёх сторон света завоёваны и управляемы. Земли вне пределов четырёх морей подобны циновке^[1177], всюду покой и стабильность. В Поднебесной царит гармония, и она подобна единой семье; выполнение [государственных дел] осуществляется столь же легко, как поворот ладони. Но одарённых и недостойных разве в чём-то отличают друг от друга? Благодаря размерам Поднебесной численность служилого люда сейчас велика, поэтому все помыслы и чаяния надобно посвящать им. [Ведь это] те, кто сплочён и, подобно спицам колеса, сходящимся в одном месте, стали единым целым. Не жалея сил, исполняют свой долг, даже если терпят недостаток в одежде и еде или утраты в семье. И если бы Чжан И и Су Цинь были рождены в наше время, [то они] ни за что не смогли бы добиться [237] [сохранения] уклада жизни своего времени. Как бы они отнеслись к дворцовым евнухам и шиланам!?

Предание^[1178] гласит: "Если есть совершенномудрый, то в Поднебесной не будет бедствий-ведь нет ничего, на что не влияли бы его дарования. Если есть совершенномудрый, то верхи и низы живут в мире и согласии-ведь он ко всему может приложить свои усилия". Как говорится, разные времена-разные свершения. Разве выполняя свои служебные обязанности, они (Чжан И и Су Цинь) не добивались совершенства? В Ши[цзине] говорится: "Во дворце [бьют] в барабаны и колокола, звуки их разносятся далече"^[1179]. "Журавли курлычат среди озёр, звуки достигают Небес"^[1180]. Если бы они смогли добиться совершенства, то не стали бы сожалеть, что не добились славы!

[Циский] Тай-гун^[1181] исходил из человеколюбия и долга в течение семидесяти двух лет. Встретив [чжоуского] Вэнь-вана, смог претворить в жизнь его слова, получил надел в Ци. Прошло семьсот лет, а [его род] не прервался. Этот подданный неустанно, днём и ночью совершенствуясь в учении и воплощении в жизнь принципов дао, не позволял себе останавливаться. В наше время чиновники, оказавшись не у дел, возвышаются, как скалы, живут уединённо. Глядя вверх, подражают Сюй Ю^[1182], глядя вниз, учитывают пример Цзе Юя^[1183]. В замыслах уподобляются Фань Ли, в преданности подражают Цзы-сюю^[1184]. Поднебесная пребывает в мире и спокойствии, [чиновники] поддерживают друг друга исходя из понимания долга. [Но] достойных единомышленников мало. В сущности, так было всегда. Но как же вы можете в нас сомневаться?!»

После этого все учёные господа хранили молчание, не зная, что сказать.

На заднем дворе дворца Цзяньчжан^[1185] в пределах изгороди появилось некое существо, внешним видом напоминавшее лося. Узнав об этом, У-ди направился туда. Подошёл, чтобы лично осмотреть его. Расспросил тех, кто был в его свите многоопытен в делах и сведущ в канонах, но [про находку] никто ничего не мог сказать. [Государь] повелел Дунфан Шо осмотреть его. Шо сказал: «Я, ваш слуга, знаю, что это. Хотел бы, чтобы мне поднесли хорошего вина и вкусной еды. Тогда я всё расскажу». Государь повелел: «Быть по сему».

[Шо] сказал: «В неком месте есть казённое поле и рыбный прудик с камышовыми зарослями, в целом [площадью] в несколько цинов^[1186], [прошу] Ваше Величество пожаловать [это] мне, [238] вашему слуге. Тогда я всё и расскажу». Государь повелел: «Быть по сему».

После этого Шо стал охотно рассказывать: «Этот [зверь] называется цзоуя^[1187]. В будущем издалека на нашу сторону перейдут [племена], а предвестником этого является цзоуя. Его зубы, и передние и задние, стоят в ряд один к одному, не выдаются, поэтому его и называют "зубы-всадники"». Через год сто тысяч человек, подданных сюннуского Хуньсе-вана, пришли и сдались Хань. После этого Дунфан-шэну пожаловали много денег и ценных подарков.

В старости Шо, незадолго до своей смерти обращаясь [к У-ди] с увещеваниями, сказал.

«В Ши[цзине] читаем.

Просил бы Ваше Величество удалить [от себя] льстецов, отринуть клеветников». Император изумился: «Неужели и сейчас Дунфан Шо может произносить столь доброжелательные слова?!» Прожив ещё недолго, Шо занемог и умер. Предание недаром гласит: «Когда птица при смерти, её крик печален, когда человек при смерти, его речи добры»^[1189].

Во времена У-ди дацзянцзюнь Вэй Цин, который являлся старшим братом Вэй-хоу^[1190], был пожалован титулом Чанпин-хоу. Во главе войска [он] был направлен нанести удар по сюнну (123 г.). Достиг верховьев реки Юйу и, обезглавив захваченных пленных, повернул назад. Возвратился с победой, и согласно указу императора ему пожаловали тысячу цзиней золота. Когда военачальник выехал из ворот дворца, циский сяньшэн Дун Го, который [при дворе] был дайчжао^[1191] [на должность] гунчэ, преградил путь экипажу Вэя. Согнувшись в поклоне, сказал: «[Я] хотел бы обсудить [одно] дело».

Военачальник остановил повозку. Сяньшэн Дун Го, стоя рядом с повозкой, сказал: «Император лишь недавно оказал милость Ван-фужэнь, её семья бедна. Сейчас вы, военачальник, получили тысячу цзиней золота. Что, если вам половину дара передать родственникам Ван-фужэнь?^[1192] Когда государь узнает, он непременно [239] обрадуется. Это было бы дальновидным поступком». Военачальник Вэй, поблагодарив его, сказал: «Сяньшэн подсказал мне, как совершить дальновидный поступок. Прошу вас [и далее] наставлять меня».

После этого военачальник Вэй передал пятьсот цзиней [золота] родственникам Ван-фужэнь. Ван-фужэнь сообщила об этом У-ди. Император сказал: «Дацзянцзюнь ранее не был известен такими [поступками]». И спросил его, кто подал ему эту идею. Тот ответил: «Её подал дайчжао сяньшэн Дун Го». Сяньшэну Дун Го указом был пожалован пост дувэя в одной из областей.

Являясь дайчжао [на должность] гунчэ, сяньшэн Дун Го в течение длительного времени очень бедствовал, голодал, страдал от холода, его одежда и обувь износились. [Даже] когда пошёл снег, носил обувь, у которой имелся верх, но не было подошвы-так он босиком ступал по земле. Прохожие смеялись, а сяньшэн Дун Го отвечал: «Когда идёт снег, незачем разглядывать следы от обуви. Разве подошва не может напоминать стопу человека?»

Позднее [он] был удостоен должности с [жалованьем в] две тысячи даней и тёмно-зелёным шнуром [с печатью]. Выйдя из дворцовых ворот, он отправился благодарить государя и вместе с другими чиновниками, которые ожидали назначения, совершил ритуал почитания духа дорог за столичными воротами. Пользовался известностью, создал себе имя, получив признание среди современников. Стал тем, кого называют «плохо одет, но талантлив». Когда он был беден, никто его не замечал, когда разбогател, то началась борьба за его расположение. Поговорка гласит: «Лошадь надо кормить, а служилому надо платить». Разве не об этом здесь говорится?

Ван-фужэнь тяжело заболела, государь пришёл к ней и спросил: «Когда сын станет ваном, куда бы ты хотела его отправить?»^[1193] Она ответила: «Я желала бы для него [город] Лоян». Государь сказал: «Это невозможно. Близ Лояна расположены оружейные склады и [зернохранилища] Аоцана^[1194], важнейшая застава в "горле Поднебесной"^[1195]. В правление предшествующих императоров туда не было принято назначать ванов. К востоку от застав нет владения большего, чем Ци. Можно назначить его ваном в Ци». Ван-фужэнь, хлопнув себя ладонью по голове, воскликнула: «Это было бы большим счастьем». [Когда] Ван-фужэнь умерла, об этом было записано: «Ци-ван тайхоу почила». [240]

В прошлом Ци-ван направил Чуньюй Куня поднести лебедей [правителю] Чу^[1196]. Как только выехали за ворота и тронулись в путь, лебеди тут же разлетелись. И только в дороге обнаружили, что клетки пусты. Чтобы оправдаться, [Чуньюй Кунь] придумал некую хитрость и при встрече с чуским ваном сказал: «Циский ван направил меня поднести [вам] лебедей, но когда переправлялись через реку, лебеди нестерпимо захотели пить, их выпустили, чтобы напоить, а они взяли и улетели. Я хотел вспороть себе брюхо или повеситься, но испугался, что когда другие будут докладывать нашему вану о том, что произошло с этими птицами, им прикажут покончить с собой. Лебеди похожи друг на друга. [Но] пожелай я купить [новых] и подменить [улетевших], то лишился бы доверия нашего вана. Пожелай я бежать в другое княжество, я усложнил бы взаимоотношения двух государей. Вот почему я пришёл с повинной. Склоняю голову и признаю свою вину перед великим ваном». Чуский ван сказал: «Одобряю [ваш поступок]. Циский ван имеет поистине преданного слугу!» И щедро одарил его. Дар оказался вдвое дороже [стоимости] лебедей.

Во времена У-ди тайшоу [области] Бэйхай^[1197] вызвали ко двору. Служивший в качестве мелкого чиновника знаток классических текстов Ван-сяньшэн обратился к тайшоу, [попросив] оставить его при своей особе: «Я могу оказаться вам полезным». Тот дозволил, хотя в канцелярской характеристике, [поданной] гунцао^[1198], разъяснялось: «Ван-сяньшэн пристрастился к вину, много говорит, мало делает, опасаемся, что нельзя оставлять его при вашей особе». Тайшоу сказал: «Раз сяньшэн хочет, то нельзя ему препятствовать», — и после этого [распорядился] оставить его при себе. По прибытии во дворец тот был назначен дайчжао при дворе наследника престола.

[Однажды] Ван-сяньшэн купил вина и весь день пил со старшим охранником. [Они] не заметили тайшоу, и когда тот вошёл, они повалились на колени, отбивая поклоны. [Ранее] Ван-сяньшэн сказал хулану: «Было бы хорошо, если бы ты мог криком предупредить, когда господин [тайшоу] подойдёт к воротам». Хулан крикнул, что идёт тайшоу. Тайшоу вошёл, увидел Ван-сяньшэна. Ван-сяньшэн обратился к нему: «Сын Неба спросит вас, господин, как управляете Бэйхаем, что делаете для того, чтобы не было нарушителей закона? Что вы ему ответите?» Тот сказал: «[Отвечу], что отбираю мудрых и талантливых, каждого определяю на должность по [241] его дарованиям, награждаю тех, кто хорошо работает, наказываю нерадивых». Ван-сяньшэн сказал: «Коль ответите так, то получится, что вы трубите о своих заслугах. Это неправильно. Предлагаю вам, господин, ответить: "Всё происходит не моими усилиями, а благодаря божественной одухотворённости, авторитету и военной мощи Вашего Величества"». Тайшоу сказал: «Согласен».

Когда ему повелели явиться, [он] вошёл в зал дворца, и [император] спросил: «Как управляешь Бэйхаем, как борешься с нарушителями закона?» [Тайшоу], склонив голову, ответил: «Всё происходит не моими усилиями, а только благодаря божественной одухотворённости, авторитету и военной мощи Вашего Величества». У-ди громко рассмеялся: «Вот как! Как это ты умудрился столь складно выразиться!? Кто тебя этому научил?» Тот ответил: «Один мелкий чиновник, знаток классических текстов». Император спросил: «Где он сейчас?» [Тайшоу] ответил: «За воротами дворцовой канцелярии». Был обнародован указ назначить Ван-сяньшэна на должность шуйхэнчэна, а тайшоу области Бэйхай-на должность шуйхэндувэя.

В преданиях сказано: «Прекрасными словами можно торговать, но превзойти других людей можно [лишь] достойными поступками^[1199]. Благородные люди одаривают друг друга словами, а мелкие людишки-деньгами и вещами»^[1200].

Во времена вэйского Вэнь-хоу^[1201] Симэнь Бао^[1202] был назначен лином Е[сяня]^[1203]. Бао прибыл в Е, собрал старейшин и расспросил, какие трудности испытывает народ. Старейшины сказали: «Мы страдаем от того, что отдаём в жёны [духу] Хэ-бо^[1204] наших женщин». Бао спросил о причинах. Ему ответили: «В Е саньлао и чиновники каждый год собирают подати с народа. Сумма собранного достигает нескольких миллионов [монет]^[1205], из них на выкуп женщин в жёны Хэ-бо уходит двести-триста тысяч. Шаманки распределяют [расходы] между всеми. В последний раз шаманка приметила девушку из бедной семьи и сказала, что она может стать женой Хэ-бо. Тогда её стали готовить к замужеству. Её вымыли, обрядили в новое шёлковое платье, заставили отказаться от еды. Для этого на берегу реки соорудили дом для поста, натянули пологи оранжевый и тёмно-красный, поместили туда девушку, а сами устроили пир с говядиной и вином. Он длился десять с лишним дней. Всем миром принарядили её, подготовили крытое циновками ложе, как для отдаваемой в замужество, велели девушке лечь и пустили ложе [242] плыть по реке. Девушка проплыла несколько десятков ли и утонула. Те семьи, в которых были дочери, опасались, что главная шаманка заберёт дочерей для Хэ-бо, и потому многие увезли их как можно дальше. Город обезлюдел. Остались только бедняки. Чтобы собрать всех [убежавших], потребуется немало времени. Люди из народа говорят по-простому: "Если не дать Хэ-бо жены, то река разольётся и нас затопит!"» Симэнь Бао сказал: «Когда подойдёт время отдавать жену Хэ-бо, а саньлао, шаманки и отцы семейств приведут девочек к реке, пусть мне сообщат об этом, я тоже приду их проводить». Все ответили: «Так и сделаем».

Когда наступило время, Симэнь Бао пришёл к Хуанхэ. Пришли все-саньлао, чиновники, уважаемые люди, отцы семейств. Всего собралось две-три тысячи человек. [Руководила] пожилая шаманка семидесяти лет. Её ученицы привели десять девушек, которые были одеты в шёлковые нательные рубахи, и выстроили их за главной шаманкой. Симэнь Бао сказал: «Эй, Хэ-бо! Привели жён, посмотри же на эту красоту». После этого девушки вышли из-за полога. Бао посмотрел на них, затем сказал саньлао, шаманкам и отцам семейств: «Если девушки покажутся недостаточно красивыми, то пусть старшая шаманка соизволит сообщить Хэ-бо, что мы найдём ещё краше и пришлём на следующий день». После этого велел чиновникам взять главную шаманку и бросить её в реку.

Вскоре [он] сказал: «Почему же так долго нет старой шаманки? Отправим за ней ученицу». Тогда взяли одну из её учениц и бросили в реку. Вскоре [он] сказал: «Почему так долго нет ученицы? Отправим-ка к ним ещё одну!» И ещё одну ученицу бросили в реку. Так бросили в реку трёх учениц.

Симэнь Бао сказал: «Старая шаманка и её ученицы-женщины, они не могут объяснить суть дела, пусть саньлао сами отправятся и всё объяснят». Тогда взяли саньлао и бросили в реку. Симэнь Бао воткнул кисть в волосы за ухом, нагнулся пониже и так стоял лицом к реке довольно долго. Старейшины, чиновники, все наблюдавшие за происходящим были сильно напуганы. Симэнь Бао, повернувшись к ним, сказал: «Старая шаманка и саньлао не вернулись. Что же такое с ними случилось?» [Бао] хотел вслед за ними отправить по одному человеку из чиновников и уважаемых людей. Все потупились, а затем стали биться головой о землю, да так, что кровь потекла ручьями, а лица сделались бледными, как у покойников. Симэнь Бао сказал: «Ну что ж, пока их оставим». Затем Бао сказал: «Чиновники, встаньте! Объявите о том, что гости у Хэ-бо [243] задержались надолго, а теперь все возвращаются по домам». И чиновники, и жители Е так перепугались, что с этого момента больше не смели говорить о том, что Хэ-бо требует жену.

Симэнь Бао отрядил людей на рытьё двенадцати каналов. Воды Хуанхэ пришли на поля. Но вначале, работая на рытье каналов, люди высказывали недовольство. Бао сказал: «Народ ещё испытает радость от результатов [тяжёлого труда], нельзя начинать с сомнений. Сейчас дети отцов семейств страдают, но через сто лет их потомки оценят мои слова». И поныне все пользуются теми каналами, народ живёт в достатке. Двенадцать каналов шли так, что оказались на пути [строящегося] императорского тракта. При Хань старшие чиновники думали возвести через них мосты. Но поскольку [каналы] были проложены слишком близко один от другого, это не представлялось возможным. Решили соединить каналы между собой, но в конце концов [предложили], чтобы на тракте один мост перекрывал три канала. Жители Е и старейшины не захотели следовать рекомендациям старших чиновников, считая, что всё сделанное Симэнь-цзюнем нельзя менять. Старшие чиновники в конце концов согласились с ними. Когда Симэнь Бао стал лином Е, его имя прославилось на всю Поднебесную, передавалось из поколения в поколение, не исчезло с течением времени. Разве можно не назвать его мудрым дафу!

Предание гласит: «Когда Цзы Чань управлял в Чжэн, народ был не способен на обман, когда Цзы-цзянь управлял в Шаньфу, народ не позволял себе обманывать, когда Симэнь Бао управлял в Е, народ не осмеливался обманывать»^[1206]. Из этих трёх одарённых мужей разве кто-нибудь может быть назван самым мудрым? Только тот, кто сам занимается управлением, сумеет в этом разобраться.

ГЛАВА СТО ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ Жичжэ ле чжуань — Повествование о гадателях, [определяющих благоприятные] дни^[1207]

Издревле ванами становились, только получив мандат Неба^[1208]. И когда же процветание вана не зависело от повеления Неба, определяемого при помощи гадания на черепашьих панцирях и стеблях тысячелистника!^[1209] В особенности они были распространены во времена Чжоу^[1210], [их также можно было] видеть и при Цинь^[1211]. Восхождение на престол Дай-вана^[1212] определилось гаданием по панцирю черепахи^[1213]. [Поэтому] тайбу^[1214] при Хань возвысились.

Сыма Цзи-чжу происходил из Чу^[1215]. [Он] гадал на панцирях черепах на Восточном рынке Чанъани.

Сун Чжун был чжундафу, Цзя И^[1216] был боши; и день отдыха у них совпадал, и в своих суждениях они следовали друг за другом, обмениваясь [знаниями] о переменах и искусстве дао прежних ванов и совершенномудрых людей. Они глубоко проникли в свойства человеческой натуры, смотрели друг на друга, не скрывая восхищения.

Цзя И сказал: «Я слышал, что совершенномудрые древности не жили при дворе, они постоянно обретались среди гадателей и врачевателей. Сейчас я уже знаком с тремя гунами, девятью цинами и придворными шидафу-о них всё известно. Попробуем отправиться к гадателям [по панцирям черепах] и исчислителям^[1217], чтобы понаблюдать за ними». В одной повозке они отправились на рынок и стали прогуливаться среди лавок гадателей. Только что прошёл дождь, людей между торговых рядов было мало. Сыма Цзи-чжу сидел в праздности, ему прислуживали три-четыре ученика, они [все] беседовали о пути Неба и Земли, о движении солнца и луны, о корнях инь и ян, о первопричинах счастья и неудачи. Оба дафу, дважды поклонившись, обратились [к гадателю]. Сыма Цзи-чжу [245] оценил их благородный облик, [решил, что] они похожи на людей знающих, и принял в соответствии с ритуалом, велев ученикам усадить их. Когда те уселись, Сыма Цзи-чжу вновь углубился в прежние рассуждения: как различать начало и конец Неба и Земли, сроки, задаваемые Солнцем, Луной, планетами и звёздами, как разделять и упорядочивать пределы гуманности и долга, как располагать в ряд [бирки, указывающие на] счастливые и несчастливые [исходы]. [Он произнёс] множество речений, и не было ни одного, которое противоречило бы истине.

Сун Чжун и Цзя И были глубоко поражены, и им многое открылось. Они поправили свои пояса и шапки, привели в порядок полы халатов и приняли подобающие позы. [Они] сказали: «Мы лицезрели наставника, слушали его речи, и хотя мы, ничтожные, много повидали на своём веку, но ни с чем подобным [ещё] не сталкивались. Так почему же у вас столь низкое положение, почему занимаетесь таким грязным делом?»^[1218]

Сыма Цзи-чжу расхохотался, держась за живот, и сказал: «На вид вы, дафу, относитесь к людям, разбирающимся в искусстве дао, отчего же рассуждения ваши столь поверхностны, а речи так некультурны? Так кого же вы считаете достойным, кого же считаете возвышенным? И почему вы сочли, что я, старик, занимаюсь низким и грязным делом?»

Двое мужей сказали: «Почётные должности и большое жалованье — вот что считается высоким и чего достигают достойные и талантливые. У вас же ничего этого нет, поэтому мы и сказали о низком положении. [Ваши] речи сомнительны, а [достоверность вашей] работы не может быть проверена, вы берётесь за неподобающее-поэтому мы и сказали о грязном деле. Ведь гадателей народ считает [людьми] презренными. [Про них] говорят: "Гадатели часто приукрашивают изапугивают, чтобы завладеть чувствами людей; пустословно превозносят счастливую судьбу людей, чтобы завладеть их волей; произвольно рассуждают о карах и бедах, чтобы ранить людские сердца; рассказывают байки о злых и добрых духах, чтобы лишить людей последних денег; из жадности требуют большого вознаграждения". Вот чего мы стыдимся, поэтому и заговорили о низменном и грязном».

Сыма Цзи-чжу сказал: «Прошу вас усесться поудобнее. Вы видели детей с распущенными волосами?^[1219] Когда светят солнце и луна, они будут носиться, а когда не светят-угомонятся. Если спросите у них, приносят ли счастье или несчастье ущербность солнца [246] и луны, то они не смогут понять смысла [вопроса]. Мало таких, кто умеет отличить достойное от недостойного.

Поведение достойных состоит в том, чтобы, наставляя на путь истинный, говорить прямо. Если три раза к ним не прислушиваются, то они отступаются. Они не рассчитывают на похвалы достославных людей, не обращают внимания на поношения негодяев, стремятся только быть полезными государству и приносить пользу людям. Поэтому, если должность не соответствует их возможностям, они её не занимают, если жалованье не соответствует их заслугам, они его не принимают. Если видят, что человек неправеден, пусть он и знатен, не уважают его; если видят, что человек запятнан, пусть он пользуется почётом, не подчиняются ему. Получая [что-то, они] не радуются, теряя [что-то]-не расстраиваются. Если они ни в чём не виноваты, пусть даже их всячески позорят, не стыдятся.

Всё то, что ныне вы назвали достойным, является постыдным. [Постыдно] угодливо выступать вперёд и подобострастно произносить речи; проталкивать друг друга, стремясь занять [высокое] положение; покровительствовать друг другу, стремясь к собственной выгоде; сколачивать клики, чтобы добиться славы и почёта; получать жалованье, которое подобает гунам; преследуя только собственную выгоду, искажать законы, установленные правителем; обирать занимающийся земледелием народ. [Для таких] должность-это средство устрашения, а закон [в их руках] подобен спусковому крючку арбалета; в погоне за выгодой они творят жестокости. Поистине, они ничем не отличаются от схватившего большой нож, чтобы зарезать человека. Когда они начинают служить чиновниками, то изо всех сил хитрят и занимаются вымогательством, приукрашивают свои несуществующие заслуги, подают пустые доклады, вводят государя в заблуждение, лишь бы только занять место среди его приближённых. Эти чиновники не дают достойным применить их умения, выдают ложное за истинное, объявляют существующим то, чего нет, малое выставляют как большое-и всё лишь в стремлении обеспечить себе власть и высокое положение. Едят и пьют, носятся во весь дух [на колесницах], распевают песни с красавицами, пренебрегают [заботой] о родителях, нарушают законы и наносят вред людям, разоряют государство. Эти мужи занимаются разбоем, только без копий и стрел, нападают, только без луков и клинков. Они обманывают отца и мать, но не считают это преступлением, убивают государей, но возмездие их не постигает. Как можно видеть в них большие достоинства и таланты? [247]

Когда появляются воры и разбойники, [они] не могут с ними справиться; когда выходят из повиновения инородцы^[1220] — не могут поставить их на место; когда проявляется коварство и зло-не могут создать им преграду; когда чиновники занимаются проволочками и злоупотреблениями-не могут навести порядок; когда нарушается последовательность четырёх времён года-не в состоянии привести их в гармонию^[1221]; в неурожайный год не в состоянии что-либо предпринять. Обладать способностями и добродетелью, но не служить-это отсутствие верности [правителю]; иметь способности, но не обладать добродетелью [и при этом] занимать чиновничью должность и пользоваться жалованьем от правителя, подсиживать достойных-это значит обманом занимать посты. Продвигаться за счёт личных связей, заискивать перед богатыми-это лживость. Разве вы не видели, как совы и филины летают вместе с фениксами?^[1222] Когда [семена] орхидей и ирисов разбрасывают в широком поле, то сорные травы разрастаются как лес^[1223]. Это вынуждает благородных мужей уходить со службы и не являть себя людям, как и произошло с вами.

Передавать, а не создавать^[1224]-вот принцип благородного мужа. Теперь возьмём гадателей. Все они непременно берут в качестве закона Небо и Землю, в качестве образов-четыре времени года^[1225], следуют гуманности и чувству долга, раскладывают стебли тысячелистника и определяют гуа^[1226], вращают доску ши^[1227] и определяют порядок [черт гуа], а затем толкуют о пользе и вреде для Неба и Земли, об успехах и неудачах в делах. Когда правители прежних эпох создавали свои царства, они сначала определяли гаданием на черепахе и тысячелистнике месяц и день и только после этого осмеливались сменить [предшествующую] династию; выправляли время по солнцу и только после этого вводили в семью [жену]. Перед зачатием ребёнка сначала необходимо [провести гадание] о благоприятных и неблагоприятных признаках и только потом уже совершать это. С тех пор как Фу-си создал восемь триграмм^[1228], а чжоуский Вэнь-ван представил их в виде [сочетаний] трёхсот восьмидесяти четырёх черт^[1229], в Поднебесной наступит порядок. Юэский ван Гоу Цзянь использовал восемь триграмм Вэнь-вана и потому разбил вражеское царство, став гегемоном в Поднебесной^[1230]. Если рассуждать таким образом, то чем плохи гадатели на панцире черепахи и тысячелистнике?

Гадатели на панцирях и тысячелистнике садились, стряхнув с сидений пыль, поправляли свою одежду и шапку и только после [248] этого начинали говорить о делах-это [понимание] этикета. Заводили речь, и благодаря их подношениям духам верные подданные служили государям, почтительные сыновья ухаживали за своими родственниками, любящие отцы заботились о детях-таковы те, кто наделён дэ. А [гадатели], выполнив [свой] долг, зарабатывали десяток или сотню монет. Некоторые из больных [благодаря им] выздоравливали, умирающие оставались жить, страдающие избавлялись [от мучений], дела совершались, благодаря заключению браков жизнь продолжалась. Вот что называется дэ. Неужели всё это не стоит десятка или сотни монет? Это то, о чём Лао-цзы говорил: "Высокая добродетель не выпячивает себя, поэтому она истинная; низкая добродетель не упускает случая показать себя, поэтому она ложная"^[1231]. Ныне от гадателей на черепахах и тысячелистнике пользы много, а вознаграждают их недостаточно, неужели же Лао-цзы не это имел в виду?

Чжуан-цзы говорил: "Благородный муж, находясь дома, не страдает от голода и холода, а покидая дом, не страшится, что его ограбят; занимая высокое положение, сохраняет уважение [к нижестоящим]; занимая низкое положение, не завидует. Это путь благородного мужа"^[1232].

Ныне те, кто избрал своим занятием гадание по панцирям и тысячелистнику, не копят запасов, склады им ни к чему; когда они переезжают, им не нужны сундуки и телеги; их поклажа не тяготит; но, где бы они ни остановились, нехватки они не испытывают. Иметь только самое необходимое и странствовать в необъятном мире-к этому ничего не мог бы добавить даже Чжуан-ши^[1233]. Почему же вы говорите, что не стоит быть гадателем? Небо опустело на северо-западе-звёзды и светила перемещаются на северо-запад; земля опустела на юго-востоке-и [пространство] там заполняется морем^[1234]. Достигнув зенита, солнце непременно движется [дальше]; став полной, луна непременно убывает. Путь прежних ванов то пребывает в сохранности, то исчезает. Вы требуете от гадателей, чтобы их слова обязательно сбывались, но разве это [требование] не заблуждение?

Вам приходилось видеть рассуждающих и спорящих людей? Обдумывать дела и определять планы-таково назначение этих людей, но ни одно их слово не может убедить правителя, поэтому в речах они всегда ссылаются на прежних ванов, в рассуждениях поминают глубокую древность. Обдумывая дела и определяя планы, приукрашивают достижения прежних ванов [либо] говорят об [249] их неудачах и бедах, чтобы запугать государя или внушить ему уверенность, дабы добиться осуществления своих желаний. И нет большего многословия и краснобайства. Но если хочешь добиться успеха в укреплении государства, остаться до конца верным государю, без этого ничего не добьёшься. Что же до гадателей, то они направляют сомневающихся и наставляют неразумных. А эти сомневающиеся и неразумные-разве можно одним словом [сделать так, чтобы] они всё поняли? [В этом случае не стоит] отказываться [от того, чтобы] говорить побольше.

Поэтому нельзя запрягать в упряжку быстроногого скакуна и усталого осла, птица феникс не сбивается в стаю с ласточками и воробьями, а достойные не встанут в один ряд с недостойными. Поэтому цзюньцзы пребывает в незнатности и безвестности, чтобы избежать толпы; прячется, чтобы не вступать в отношения с людьми; его добродетель заметна только в малом — чтобы избежать беды, исходящей от людей в толпе^[1235]. Выявляя небесную природу, помогает вышестоящим и поддерживает нижестоящих, приносит много пользы и не требует почёта и славы. Бормотанием вашим и вам подобных разве познаешь дао великих?»

Сун Чжун и Цзя И совершенно потерялись, смутились и побледнели, в полном потрясении не могли и рта раскрыть. Затем подобрали полы одежды и встали, дважды поклонились и удалились. В раздумьи они вышли из ворот, едва смогли сами взойти на колесницу и оперлись на перекладину, повесив головы, будучи совершенно не в состоянии прийти в себя^[1236].

Через три дня Сун Чжун встретил Цзя И у дворцовых ворот, отвёл его в сторону и со вздохом сказал: «Чем дао выше, тем безопаснее, [но] чем положение выше, тем страшнее. Если ты занял завидное положение-дни твои сочтены. Если у гадателей что-то не сойдётся, их не лишат пропитания, а если [советник] предложит государю план и что-то не сойдётся, то деваться ему будет некуда. Различия между ними-как между небом и землёй. Лао-цзы говорил: "Начало всего сущего не имеет имени"^[1237]. Небо и Земля необъятны, всё в них обитающее полно жизненных сил, или существует спокойно, или подвергается опасности, и не знаешь, где найти пристанище. Куда нам в этом тягаться [с гадателями]! Чем дольше они [живут], тем им покойнее. Ведь принципы Цзэн-ши (Чжуан-ши)^[1238] во всём совпадают с этим».

Через некоторое время Сун Чжуна отправили [послом] к сюнну. Не добравшись до них, он возвратился, за что подвергся [250] наказанию^[1239]. Цзя И стал наставником лянского Хуай-вана, ван упал с коня и скончался. Цзя [И] перестал есть, очень переживал и [вскоре] умер^[1240]. Это и есть [излишнее] усердие на службе и пресечение корней.

Я, тайшигун, скажу так.

Я не писал о гадателях древности, поскольку о них немного можно прочитать в [старых] записях. Что же касается Сыма Цзи-чжу, я обратил на него внимание и написал [о нём].

Учитель Чу говорит.

Когда я, подданный, был ланом, то [как-то] приехал осмотреть Чанъань и встретил добродетельного дафу, занимавшегося гаданиями по черепашьим панцирям и тысячелистнику. Я наблюдал за тем, как он живёт, ходит, садится-всё очень естественно; всегда приводит в порядок одежду и шапку, перед тем как принять людей, [приходящих к нему] из деревни. У него все манеры благородного мужа. Когда к нему приходит гадать красивая и привлекательная женщина, он стойко противостоит её чарам и искушению, не улыбается и не смеётся. С древних времён достойные люди скрывались от мира. Некоторые селились среди диких болот; некоторые жили среди простого народа, замыкали свой рот и не произносили речей; другие жили вместе с гадателями по панцирям и тысячелистнику, чтобы тем самым охранить свою жизнь.

Этот Сыма Цзи-чжу был достойным дафу из Чу, он приехал учиться в Чанъань, постиг Ицзин, [овладел] искусством Хуан-ди и Лао-цзы^[1241], [обладал] эрудицией и проницательностью. [Стоит] взглянуть, как он ответил на рассуждения двух дафу-почтенных мужей [Цзя И и Сун Чжуна]. Поминая знаменитых правителей и совершенномудрых древности, [он] не пренебрёг и мастерством ничтожных [гадателей-]исчислителей. [Ведь] повсюду есть люди, стяжавшие громкое имя и прославившиеся на тысячу ли благодаря [искусству] гадания по панцирям и тысячелистнику.

В «Повествовании» (чжуань)^[1242] говорится: «Богатство выше всего, за ним следует знатность. А ценятся [люди], которые устроили себе жизнь, [используя свои] таланты в разных видах учения». Дафу Хуан Чжи и [некая] женщина по имени Чэнь Цзюнь-фу стяжали славу в Поднебесной благодаря [умению] оценивать лошадей по внешнему виду. Циский Чжан Чжун и Цюйчэн-хоу мастерски владели искусством боя на мечах и прославились на всю Поднебесную. [251] Лю Чжан-жу заслужил себе известность умением оценивать свиней по внешнему виду, а Инъян Чжу-ши-коров^[1243]. Было множество таких, кто заработал себе имя мастерством, и все они по духу были людьми, возвышавшимися над миром, так что [об их искусстве даже] не может быть рассказано словами.

Поэтому говорят: «На негодной земле дерево не вырастет. Если [у человека] нет желания [учиться], ничему его не выучишь». Так, когда в семье воспитывают детей и внуков, [надо] смотреть, что они любят, и если то, что они любят, соответствует пути жизни, то тогда [обучение] может быть успешным. Поэтому говорят: «Строя дом и воспитывая детей, берите пример с людей знающих-этого достаточно. Если ребёнок [нашёл себе] место [в жизни], можно назвать его достойным человеком».

Когда я, подданный, был ланом, то жил в одном [доме с человеком], которого тайбу призвал на службу [в должности] лана. Он рассказывал: «Во времена императора Сяо У собрали всех гадателей и спросили, можно ли жениться в такой-то день?^[1244] Гадатель по пяти стихиям сказал, что можно. Гадатель по небу и земле сказал, что нельзя. Гадатель по двенадцати циклическим знакам сказал, что неблагоприятно. Гадатель по звёздам сказал: [будет] большая беда. Гадатель по календарю сказал: малая беда. [Знаток] Небесных людей сказал: малое благоприятствование. [Знаток] Великого единого сказал: большое благоприятствование^[1245].

Спорили-обсуждали, но так и не смогли решить и направили запрос [императору]. Эдикт гласил: «Избегать дней памяти об усопших. Руководствоваться пятью стихиями». [Поэтому] приняли [гадание по] пяти стихиям.

ГЛАВА СТО ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ Гуйцэ ле чжуань — Повествование о гаданиях по панцирям черепах и стеблям тысячелистника^[1246]

Я, тайшигун, скажу так.

Издревле совершенные правители, прежде чем принять повеление Неба на правление или приступить к [великому] деянию, считали важным прибегнуть к гаданию на панцире черепахи и стеблях тысячелистника. До танского [Яо] и юйского [Шуня] о [гаданиях] нет никаких записей. Начиная с Трёх династий каждый [правящий дом] опирался на счастливые предзнаменования. С тушаньского предзнаменования начались поколения сяского Ци^[1247]. Дар пролетавшей ласточки в прошлом благоприятствовал началу возвышения Инь^[1248]. Со счастливого исхода гаданий с помощью стеблей тысячелистника на [сеяние] всех злаков [началось] чжоуское правление^[1249]. Совершенный правитель разрешает сомнения, трижды прибегая к гаданию по панцирю черепахи и тысячелистнику, именно так принимает решение. Таков неизменный порядок.

У маней, и, ди, цянов, хотя и нет иерархии правителей и подданных, также принято разрешать сомнения через гадания: кто-то [гадает] на металлах и камнях, кто-то-на травах и деревьях, [в каждом] краю свои обычаи. Все они прибегают [к гаданиям, когда решают], идти ли войной, чтобы нанести удар и добиться победы. Доверяясь своим духам, пытаются заглянуть в будущее.

В общих чертах известно, что когда в Ся и Инь собирались гадать, то брали стебли тысячелистника и черепашьи панцири, а завершив [гадание], выбрасывали их, поскольку [считали, что] хранить панцирь бессмысленно, а старые стебли тысячелистника теряют сверхъестественную [силу]. Что касается чиновников-гадателей чжоуского дома, то они обычно бережно хранили стебли и панцири. Относительно же того, что считать важным или неважным, [253] что делать сначала, а что потом^[1250], в каждый [период] были свои предпочтения, но процедура была похожей.

Некоторые считают, что [когда] совершенные правители сталкивались с [какими-нибудь] трудностями, то не было таких, которые [они сами] бы не разрешали. Когда сомнения уходили, не было таких [проблем], которые не становились бы ясными. Они создали и утвердили способы обращения к духам с вопросами, [ибо] полагали, что последующие поколения станут невежественными и не будут руководствоваться мудростью, что каждый будет сам по себе, семьи распадутся и пути [их] далеко разойдутся. Вот почему [совершенные правители] разработали [процедуру] до ничтожных мелочей, стремясь к совершенствованию духа. Совершенномудрые не могли согласиться с теми, кто считал, что лучше [гадать с помощью] насекомых. Но этот способ распределения благоприятных и неблагоприятных [результатов], разделения верного и неверного широко распространился среди людей.

Во времена Гао-цзу переняли от Цинь должность тайбу. [Тогда] Поднебесная только была приведена в порядок, оружие и доспехи ещё не были отложены. Затем последовали Сяо Хуй[-ди], чьё правление было недолгим, императрица Люй-хоу, Сяо Вэнь[-ди] и Сяо Цзин[-ди], которые продолжили традиции древности, но не имели времени заниматься [гаданиями]. И хотя должность [тайбу] из поколения в поколение передавалась по наследству, детали и тонкости [гадания] были во многом утрачены.

Когда же на престол взошёл нынешний император, то широко раскрылись пути для таланта и мастерства, повсюду распространилось изучение всего того, что было [когда-то создано]. Мужи, занимающиеся одной и той же наукой, общались и набирались знаний в том, чему себя посвятили. Выдающиеся и непревзойдённые заняли достойное положение, они ни под кого не подлаживались. За несколько лет тайбу удалось добиться многого.

Когда государь вознамерился напасть на сюнну, на западе захватить Дайюань, а на юге присоединить всех юэ, гадание на панцире черепахи и стеблях тысячелистника полностью предсказало предстоящие события и заранее описало их выгоду. Что же касается отважных полководцев, то они, приняв командование, пустили в ход оружие и завоевали победу над неприятелем, а удачное гадание на тысячелистнике и черепашьем панцире способствовало этому. Государь был весьма доволен, и его награды некоторым [гадателям] достигали огромных размеров. Такие как Цю Цзы-мин^[1251] [получили] [254] несметные богатства, пользовались расположением государя, оказывали влияние на двор. Дошло до того, что гадатели стали выискивать колдовство, иногда допуская пристрастность к шаманам и колдунам. Будучи по характеру гневливыми и недоброжелательными, [гадатели], пользуясь своим положением, добивались казней, по собственному произволу причиняли страдания. Истреблённых целыми родами было не перечесть. Все чиновники пришли в ужас, единодушно заявляя, что гадатели занимаются наговорами. Последующие события выявили их тяжкие злоупотребления, и [виновных] казнили до третьего колена.

Когда раскладывают стебли тысячелистника и определяют числовые [комбинации]^[1252], прожигают панцирь черепахи и рассматривают трещины, варианты здесь неисчерпаемы, поэтому для гадания призывают самых способных. Это можно назвать одним из важнейших дел совершенномудрых! Чжоу-гун трижды гадал по панцирю черепахи, и У-ван выздоровел^[1253]. Чжоу [Синь] был тираном, и [панцири] больших черепах не давали [добрых] предсказаний. Когда цзиньский Вэнь[-гун] собрался восстановить на престоле [чжоуского] Сян-вана, гадание дало счастливое предзнаменование, связанное с Хуан-ди, и в конечном счёте он получил в пожалование красный лук^[1254]. Сянь-гун, воспылавший страстью к Ли-цзи, гадал по [панцирю] черепахи и получил неблагоприятный результат. Его беды распространились на пять поколений^[1255]. Когда чуский Лин[-ван] намеревался отвернуться от дома Чжоу, он прибег к гаданию по панцирю черепахи, и был получен неблагоприятный [результат]; в конце концов он потерпел неудачу в Ганьси^[1256].

Трещины на панцире несут в себе предсказания, когда же приходит срок, они становятся явью для всех; разве это не называют согласием между внутренним и внешним? Цзюньцзы скажет: тот, кто снисходительно [относится] к гаданию на панцире черепахи и тысячелистнике и отрицает духов, заблуждается; того же, кто, отбросив человеколюбие, верит в счастливые предзнаменования, [даже] духи не смогут исправить. Поэтому когда в Шуцзине [затрагивается тема] разрешения сомнений, [то говорится о] пяти советчиках, включая панцирь черепахи и тысячелистник. Пятеро предлагают ответы, [но] следовать надо за большинством, из этого ясно, что нельзя полагаться только на [черепах и стебли тысячелистника]^[1257].

Я был в Цзяннани, наблюдал, как там обстоят дела, и расспрашивал старейшин. [Они] говорили, что черепаха, когда достигает [255] тысячелетнего возраста, плавает на листе лотоса, а сто стеблей тысячелистника растут из одного корня. И там, где они есть, не встречаются тигры и волки, не растут ядовитые травы. Люди, [живущие] по берегам Янцзы, часто держат черепах и кормят их, считая, что они способствуют циркуляции ци, благотворно воздействуют на слабых и стариков. Воистину это так!^[1258]

Я, учитель Чу, скажу так.

Я овладел искусством разъяснения канонов и был пожалован званием боши, изучал Чунь-цю; получив высокий ранг лана, удостоился чести состоять в личной охране [государя] и в течение десяти лет входил и выходил из его покоев. Я, ничтожный, пристрастился к [ле] чжуаням тайшигуна. В них говорится: «Три вана гадали на черепаховом панцире по-разному, варвары четырёх сторон света [тоже] гадают по-разному, определяя счастье или несчастье. [Я] познал и пристально изучил самое важное в [гаданиях]. Поэтому составил "Повествование о гаданиях по панцирям черепах и стеблям тысячелистника"».

Я поехал в Чанъань разыскать там «Повествование о гаданиях по панцирям черепах и стеблям тысячелистника», но найти его не смог. Поэтому отправился в Ведомство гаданий, опросил чжангу, вэньсюэ и сведущих старейшин, выписал дела о гаданиях, которые приведены ниже.

Известно, что в древности Пять императоров и Три вана, прежде чем что-то совершить, непременно гадали на [стеблях] тысячелистника и [панцирях] черепах. В записях сказано: «Внизу фулин-наверху повилика^[1259], наверху густой тысячелистник-внизу волшебная черепаха». То, что зовётся фулин, находится под повиликой, напоминающей летящую птицу. Когда пройдёт первый дождь, небо очистится, станет тихо и безветренно, а ночь коснётся повилики, пойдёшь, освещая [путь] свечой в плетёной корзине. Запомнив место, потуши огонь, обернись куском новой ткани длиной в четыре чжана и ложись. Как рассветёт-начинай копать, найдёшь [фулин] на глубине от четырёх до семи чи. Глубже семи чи его не бывает. Фулин [растёт] на корнях тысячелетней сосны, съевший его станет бессмертным.

Известно, что под тысячелистником со ста стеблями непременно обитает охраняющая его волшебная черепаха, а сверху его всегда укрывают густые облака. В записях сказано: «[Когда] в Поднебесной мир и спокойствие и Дао правителя определилось, то [256] стебли тысячелистника достигают величины в чжан, он растёт густо, давая много стеблей». Нынешние собиратели тысячелистника не могут соответствовать древним меркам, не могут добыть густой [тысячелистник] с сотней стеблей длиною в чжан. Сложно добыть тысячелистник даже с восемьюдесятью стеблями и высотой восемь чи. Люди, любящие применять гексаграммы, добыв тысячелистник с более чем шестьюдесятью стеблями и высотой шесть чи, уже могут использовать [его для гадания].

В записях говорится: «К тому, кто может заполучить редкую черепаху, ценности сами стекаются, в семье непременно есть большое богатство, достигающее многих миллионов». Первая [разновидность черепах] называется бэйдоу («Северный Ковш»)^[1260], вторая-черепахой наньчэнь («Южное созвездие»)^[1261], третья-черепахой усин («Пять планет»)^[1262], четвёртая-черепахой бафэн («Восемь ветров»)^[1263], пятая — черепахой эршибасу («Звёздное небо»)^[1264], шестая-черепахой жиюэ («Солнце и Луна»), седьмая — черепахой цзючжоу («Девять областей»)^[1265], восьмая-черепахой юй («Нефрит»)^[1266]. Всего [известно] восемь видов редких черепах^[1267]. В рисунке панциря каждой черепахи на брюхе имеется огромное количество знаков. [В записях] вкратце описывался их основной смысл, но сам рисунок не описывался.

При отборе черепах [для гадания] не обязателен размер в один чи и два цуня-можно удовлетвориться и длиной в семь-восемь цуней. Ныне жемчуг и нефрит весьма ценятся, и даже если они глубоко спрятаны, их сияние непременно видно, их божественный дух непременно выходит наружу. Именно так и происходит. Нефрит есть в горах-и деревья блестят зеленью. В глубинах вод рождается жемчуг-и берег не иссыхает. Светящийся лунным светом жемчуг добывается в реках и морях, где его хранит жемчужная устрица, которой покровительствует водяной дракон. Когда правитель получает [жемчуг], то владеет Поднебесной долго, а народы четырёх сторон света ему покоряются. Если же удастся для гадания [добыть] тысячелистник с сотней стеблей и завладеть находящейся под ним черепахой, то этого будет достаточно для определения, что к счастью, а что-к несчастью, и все желания сбудутся.

Волшебных черепах добывают в водах Янцзы. Ежегодно из области Луцзян двадцать черепах, выросших до длины в один чи и два цуня, отправляли в Ведомство гаданий. Там в благоприятный день отделяли нижнюю часть панциря. Черепаха достигает размера в один чи и два цуня к тысяче лет. Когда правитель отправляет [257] войска в поход, он должен непременно надсверлить черепаший панцирь в храме предков, чтобы определить, будет ли удача. Ныне в храме предков есть черепашье хранилище, и то, что находится внутри, считается волшебной драгоценностью.

В записях говорится: «Берут кости передних ног [черепахи], надевают в качестве амулета, а панцири развешивают в северо-западном углу дома, чтобы не бояться ни глухих гор, ни дремучих лесов». Когда я был ланом, то в [разделе] Шичжуфан сочинения Ваньби^[1268] прочитал такие слова: «В чудесном лесу в Цзяннани есть волшебные черепахи. В чудесном лесу нет тигров и волков, среди птиц нет сов, нет ядовитых и жалящих трав, пожары и топоры дровосеков его не достигают. Это и есть чудесный лес. В нём часто встречаются черепахи, живущие на благоухающих лотосах. На левой стороне [панциря одной из них] были такие знаки: "Если в [день] цзя-цзы Юпитер окажется в северо-западной половине западной части неба и простолюдин обретёт себя-он станет крупным чиновником; если чжухоу обретёт себя-он станет императором". Если проводить гадание в [этом чудесном] лесу Байшэпанью, то надо очиститься в течение трёх ночей и, распустив волосы, принести жертву с ритуальным возлиянием вином. Только после этого будет результат гадания».

Совершенно очевидно, что такие действия нельзя считать ординарными. И можно ли относиться к панцирям [черепах] без почтения?

На юге старики подкладывают черепашьи панцири под ножки кровати, и их жизнь продлевается на двадцать с лишним лет; [когда] старик умирает, кровать переставляют, но панцири сохраняют свою силу. Панцири способны регулировать ци. Как-то спросили: «Если черепахи действительно настолько волшебны, то почему же тогда в Ведомстве гаданий, получив живых черепах, умерщвляют их, чтобы использовать панцири?» Недавно некий человек, живущий у реки, добыл необыкновенную черепаху, забрал её к себе, и в результате [его] семья сильно разбогатела. [Он] решил отпустить [черепаху] и обратился за советом к одному человеку. Тот посоветовал умертвить её, потому что отпустить-разрушить семью. Черепаха явилась ему во сне и сказала: «Отпусти меня в воду, не убивай меня». Однако его домашние в конце концов убили [черепаху]. После этого люди [стали] умирать, и семья погибла. Народ и правители идут разными путями. Люди из народа, добыв необыкновенную [258] черепаху, не должны убивать её. [Однако] древние предания гласят, что просветлённые ваны и мудрые государи убивали и использовали [черепах].

Во времена сунского Юань-вана^[1269] [как-то] добыли черепаху и тоже убили её, чтобы использовать [для гадания]. Тщательно сопоставив этот случай с предыдущими, [я] для всех интересующихся изложу ход событий.

На второй год правления сунского Юань-вана [дух] Янцзы отправил волшебную черепаху к [духу] Хуанхэ. Когда она достигла Цюаньяна^[1270], ловивший сетями рыбу Юй Це поймал её и поместил в корзину. В полночь черепаха явилась во сне сунскому Юань-вану и сказала: «Я послана [духом] Янцзы к [духу] Хуанхэ, но брошенная сеть преградила мне дорогу. Юй Це из Цюаньяна поймал меня, и я не могу уйти. Я нахожусь в беде и сообщаю об этом вану, который обладает добродетелью и чувством долга». Юань-ван встревожился и пробудился. Призвав боши Вэй Пина, спросил его: «Сегодня я видел во сне одного мужа с вытянутой шеей и длинной головой, одетого в чёрную вышитую одежду, ехавшего на крытой повозке. Явившись ко мне во сне, он сказал: "Я послан [духом] Янцзы к [духу] Хуанхэ, но брошенная сеть преградила мне дорогу. Юй Це из Цюаньяна поймал меня, и я не могу уйти. Я нахожусь в беде и сообщаю об этом вану, который обладает добродетелью и чувством долга". Что это означает?» Тогда Вэй Пин в соответствии с ритуалом встал, запрокинул голову к небу, вгляделся в сияние луны, изучил положение Ковша^[1271] и определил местоположение Солнца. С помощью циркуля и угольника проверил свои измерения. Четыре стороны света были определены, восемь триграмм изучены. Взглянув на [знаки] счастья и несчастья, предсказал животное с панцирем. И тогда ответил Юань-вану.

«Вчера [ночью дня] жэнь-цзы созвездие находилось в созвездии Цяньню^[1272]. Воды рек сливались, злые и добрые духи договаривались между собой. Млечный Путь [протянулся] прямо с севера на юг, реки Янцзы и Хуанхэ были спокойны, подул свежий южный ветер, [дух] Янцзы направил первого посланника. Белые облака затянули Млечный Путь, всё сущее развилось до предела и остановилось. Рукоятка Ковша указывала на юг, посланному преградили дорогу и пленили. В чёрных одеждах восседал [он] на крытой повозке, имя ему Черепаха. Ван может отправить человека [к поймавшему черепаху], спросить его и попросить черепаху». Ван ответил: «Хорошо». [259]

Ван тут же отправил всадника, [приказав] скакать как можно скорее и спросить у лина Цюаньяна: «Сколько у вас семей рыбаков? Есть ли среди них Юй Це? Юй Це добыл черепаху, она явилась во сне к вану. Поэтому ван отправил меня забрать её». Лин Цюаньяна отправился с чиновником посмотреть регистрационные списки и изучить планы [селений]. Оказалось, что вдоль реки проживает пятьдесят пять семей рыбаков [и] в хижине, что вверх по течению, живёт рыбак по имени Юй Це. Лин Цюаньяна сказал: «Всё так!»

После этого они вместе с посланником помчались к Юй Це и спросили его: «Что ты поймал вчера ночью, когда рыбачил?» Юй Це сказал: «В полночь поднял сеть, [в ней] оказалась черепаха». Посланник спросил: «Где черепаха сейчас?» [Юй Це] ответил: «Лежит в корзине». Посланник сказал: «Ван знает, что ты добыл черепаху, поэтому послал меня забрать её». Юй Це сказал: «Хорошо». Связав черепаху и вынув её из корзины, вручил посланнику.

Посланник, погрузив [черепаху], отправился [обратно] и выехал за ворота Цюаньяна. В разгар дня [поднялся] ветер и [пошёл] дождь, [сгустилась такая] тьма, что [ничего] не было видно. Всё накрыло цветными облаками-зелёными и жёлтыми. [Началась] гроза с ливнем, поднялся ветер. Входившие в главные дворцовые ворота у восточного флигеля видели, [черепаху]: она блестела, как струящаяся вода, и [излучала] сияние.

Издалека увидев Юань-вана, [черепаха] вытянула шею и двинулась вперёд, сделала три шага и остановилась. [Затем] втянула шею и, попятившись, вернулась на прежнее место. Юань-ван удивился этому и спросил Вэй Пина: «Увидев меня, черепаха вытянула шею и двинулась вперёд; чего она хотела? Втянув шею, она вернулась назад; что это означает?» Вэй Пин ответил: «Черепаха пребывает в беспокойстве, ещё вчера она была в плену. Ван, будучи благодетельным, послал человека спасти её. Сейчас, вытянув шею и продвинувшись вперёд, она благодарит вас, а втянув шею и попятившись, выражает желание уйти как можно скорее». Юань-ван сказал: «Что ж, хорошо! Столь священное существо нельзя долго задерживать. Гоните лошадей и доставьте черепаху [обратно], нельзя терять время».

Вэй Пин ответил: «Черепаха-драгоценность Поднебесной, если вы вовремя сумеете использовать её, то станете Сыном Неба. [Тогда] десять предсказаний сбудутся, а в десяти битвах будут одержаны победы. [Черепаха] родилась в глубокой бездне, выросла в жёлтой земле. Ей известно Небесное Дао, она ясно видит [260] глубокую древность. Плавая три тысячи лет, не покидает своих мест. Мирная и спокойная, она передвигается без усилий. Её долголетие [известно всюду между] Небом и Землёй, никто не знает его предела. Она изменяется вместе с [окружающим её] миром, меняет цвет вместе с сезонами. Живёт и укрывается сама в себе, [может] спрятаться и ничего не есть. Весной она зелёная, летом-жёлтая, осенью-белая, зимой-чёрная. Ей ясны [законы чередования] инь и ян, она разбирается [в законах] чередования пяти стихий. Узнайте сначала-что на пользу, а что в ущерб, выясните, что принесёт горе, а что — счастье, чтобы предсказания сбывались, а в битвах одерживались победы. Ван может [воспользоваться ею] как драгоценностью, все чжухоу подчинятся вам. Ради спокойствия духов алтарей Земли и злаков вану не следует отпускать [черепаху]».

Юань-ван сказал: «Сила черепахи в божественной душе. Она спускается с небес, погружается в бездну. [Она] находится в беде. Сочла меня мудрецом. [Считая, что] добродетель моя велика, а чистосердечию моему можно доверять, она пришла ко мне. Если я не отпущу её, то уподоблюсь тому рыбаку. Рыбак [поймал её] ради мяса, я же [удерживаю] из-за её силы. Первое — негуманно, второе-не преисполнено дэ. Если и правители, и слуги не придерживаются ли-откуда возьмётся счастье? Нет, я не потерплю, чтобы её удерживали!»

Вэй Пин возразил: «Это неверно. Я, ваш слуга, слышал, что если отказаться от Великой Благодати, то не будет и Великого Покровительства. Если не принять дар Неба, то Небо лишит своей драгоценности. [Если] сегодня [отпустить] черепаху свободно перемещаться по Поднебесной [и позволить ей] возвратиться в свои места, [весть об этом] взлетит до голубых небес, проникнет в земные глубины. Распространившись по всем девяти областям, [она принесёт вам] небывалый позор, от которого нигде не укрыться. Ныне, когда [черепаха] попала в Цюаньян, рыбаку выпала честь поймать её. Если ван отпустит её, то [духи] Янцзы и Хуанхэ непременно разгневаются, потребуют возмездия [за ослушание]. Сочтя поступок вана вторжением в их сферу, духи совместными усилиями отомстят. Неистовый дождь будет хлестать непрерывно, вода [разольётся так, что её] невозможно будет обуздать. Если же настанет засуха, то ветры поднимут пыль, саранча погубит [всё] живое, байсины не смогут сообразовываться с сезонами. [Если] ван поступит [в соответствии] с гуманностью и справедливостью, то неизбежно последует наказание. У этого нет иной причины, кроме проклятия, [261] наложенного на черепаху. После придётся об этом жалеть. Как можно это допустить?! Ван не должен отпускать [её]!»

Юань-ван опечалился и, вздохнув, сказал: «Идти против нужд людей и разрушать их планы--это ли не жестокость? Отнимать у людей то, что у них есть, ради собственного благополучия-это ли не насилие? Мне приходилось слышать, что заполучивший что-либо благодаря жестокости непременно погибнет; того, кто завладеет [чем-нибудь] с помощью насилия, впоследствии непременно ждёт поражение. Цзе и Чжоу были жестокими насильниками, они погибли, их царства исчезли. Сейчас я слушаю вас-[в ваших словах] нет ни гуманности, ни справедливости, но есть жестокость и насилие. [Послушать вас, так духи] Янцзы и Хуанхэ-это [Чэн] Тан и У[-ван], а я-это Цзе или Чжоу. Не вижу [в ваших речах] пользы, боюсь навлечь на себя беду. Меня одолевают сомнения; оставьте мысль о том, что [черепаха]-драгоценность. [Пусть] гонят лошадей и доставят черепаху, нельзя терять время!»

Вэй Пин [снова] возразил: «Это неверно, вану не следует беспокоиться. Между Небом и Землёй нагромождения камней образуют горы. Если они высоки, то придают Земле спокойствие. Поэтому говорят: некоторые вещи опасны, но [несут] покой, а другие легки, но их не сдвинешь с места. Некоторые люди преданны и достойны доверия, но уступают по своим качествам обманщикам; некоторые-злы и жестоки, но подходят для больших должностей, другие-красивы и добры, а страдают как обычные люди.

Любой человек, хоть он и не является святым или совершенномудрым, всё же способен на искренний совет. Весна, осень, зима и лето — когда жарко, а когда и холодно. Когда холод и жара не в гармонии, тогда царят разбой и обман. В течение года происходит смена сезонов. Поэтому и предписывается весной-сажать, летом-растить, осенью-собирать, а зимой — хранить. В одно время быть добродетельным, в другое-жестоким и грубым. Для жестокости и насилия своё время, а для добродетельности-своё. Такова жизнь, и этого не изменить.

Великий ван слушает меня, я, ваш подданный, прошу разрешения договорить. Небо создало пять цветов, чтобы различать чёрное и белое. Земля порождает пять злаков, и если урожай хороший, значит, управление правильное, а если плохой, то неправильное. Народ не различит этого сам, [в этом] он подобен птицам и зверям. Обитающие в пещерах жители гор не знакомы с работой в поле. Когда в Поднебесной бедствия и хаос, инь и ян перемешиваются. [262] Болезни и страдания проникают [повсюду] и поражают всех без разбора, везде появляются странные травы и живность, о которых говорилось только в преданиях. Совершенномудрые рождаются в разное время, не имеют возможности повстречаться друг с другом.

У птиц и зверей есть самки и самцы, которые обитают в горах и в долинах; у птиц есть самки и самцы, которые водятся в лесах и озёрах; есть разные виды панцирных, которые живут по берегам горных рек. Управляя народом, возводят города, окружённые стенами, внутри прокладывают улицы и переулки, за пределами [городов] осуществляют межевание полей. Мужей и жён, мужчин и женщин наделяют землей, для них рядами возводят дома. Составляются регистрационные списки и планы, различают [людей] по именам и фамилиям. Ставят крупных чиновников, назначают мелких, поощряют их рангами и жалованьем. Одевают людей в шёлковую и холщовую одежду, кормят их пятью злаками. Пашут и боронят, мотыжат и пропалывают. [В результате] ртом вкушают то, что вкусно, глазами взирают на то, что прекрасно, тело получает от этого пользу.

Ясно, что без применения усилий этого не достичь. Поэтому говорят: если пахарь не постарается, то и закрома не наполнятся. Если торговцы не приложат усилий, то они не получат прибыли. Если женщины не приложат усилий, то ткани не будут выбелены. Если чиновники и управляющие не применят силу, то их авторитет пошатнётся. Если военачальники не применят силу, то рядовые выйдут из повиновения. Если хоу и ваны не применят силу, то им не добиться славы до конца жизни. Поэтому говорят, что сила-начало [любого] дела, основа [любых] полномочий, фундамент всего материального. Приложив силу, можно всего добиться.

Если ван полагает, что это не так, то разве ван не слышал про редкостные нефритовые залежи на горе Кунынань? [И] про светящиеся лунным светом жемчужины, которых добывают в четырёх морях?^[1273] Отбив камни и выбросив раковины, [нефрит и жемчуг] продают на рынках. Совершенномудрые, обретя их, считают величайшей драгоценностью. Раз великая драгоценность обретена, вы должны стать Сыном Неба.

Ныне вы, ван, сочли себя жестоким, но это не сравнится с выбрасыванием раковин в море; вы сочли, что применяете грубую силу, но это не превосходит откалывания камней на горе Куньшань. Те, кто добывают [жемчуг или нефрит], не порицаются, те, кто [приобретают] драгоценность, не беспокоятся. [То, что] ныне [263] черепаха попалась в сети и была поймана рыбаком, [а потом] явилась к вам во сне и заговорила, — это драгоценность для государства. Зачем, ван, печалиться об этом?»

Юань-ван сказал: «Это неправильно. Я слышал, что тот, кто увещевает, приносит счастье, тот, кто льстит, сеет зло. Если государь внимает льстивым речам, то [может] впасть в заблуждение. Если так случится, то беда придёт, хочет он того или нет, а счастья обрести не удастся. Гармония между Небом и Землёй порождает богатство. Когда инь и ян разделены, порядок четырёх сезонов не нарушается, в течение всех двенадцати месяцев солнце встаёт точно в срок. Совершенномудрые руководствовались этим, поэтому не подвергались напастям. Когда этим руководствуется просвещённый государь, люди не смеют обманывать. Поэтому говорят: счастье приходит, когда люди сами порождают его, бедаприходит, когда люди сами создают её. Беда и счастье неразлучны, наказание и награда образуют пару. Совершенномудрые изучили это, чтобы знать, что к счастью, а что к несчастью.

Во времена Цзе и Чжоу [правители] соперничали с Небом за влияние [на людей], чинили препятствия злым и добрым духам, чтобы они не могли действовать. Это, без сомнения, привело к утрате Дао, [а] под данных-льстецов стало множество.

У [тирана] Цзе был подданный-льстец, звали его Чжао Лян. Его наставления привели [правителя] к утрате Дао, [его] советы-к алчности и свирепости. Заточили [Чэн] Тана в Сятай, убили Гуань Лун-фэна^[1274]. Все страшились смерти и наговаривали друг на друга. Государство оказалось в опасности, но все говорили, что нет причин для беспокойства. [Одни] радостно провозглашали "Десять тысяч лет [вану]", другие-"[Счастье] без конца". Затуманили уши и глаза [вана], своими советами привели его к безумству. Войска [Чэн] Тана нанесли поражение Цзе, он погиб, а государство исчезло. Поверив своим подданным-льстецам, он сам же и пострадал. Это записано в Чунь-цю и до сих пор не забыто.

У Чжоу [Синя] был подданный-льстец по имени Цзо Цян. Он был мастер петь дифирамбы, ему удалось убедить [правителя] выстроить галерею из слоновой кости. Его [власть], казалось бы, достигла Неба. У него было нефритовое ложе, посуда из нефрита и рога носорога, а палочки для еды из слоновой кости. [А между тем] совершенномудрым вырезали сердца, могучим мужам отрубали ноги. Цзи-цзы, опасаясь казни, распустил волосы и притворился безумцем. Убили чжоуского наследника Ли^[1275], схватили Вэнь-ван [264] Чана и бросили его в каменный мешок, где он достиг просветления. Инь Цзин^[1276], освободив его, спас от смерти.

[Вести об этом], попав в земли Чжоу, дошли до Тай-гун Вана. Подняли войска и пошли войной на Чжоу [Синя]. Когда Вэнь-ван умер от болезни, его тело взяли с собой. Наследник Фа принял командование и получил имя У-ван. Он вступил в бой при Муе, разгромил [противника] на южном склоне горы Хуашань. Чжоу [Синь] потерпел поражение и бежал обратно, укрывшись в галерее из слоновой кости. [Затем] он покончил с собой в палатах Сюаньши. Тело его не было погребено, голову привязали к повозке, запряжённой четвёркой лошадей. Когда я думаю об этом, то внутри всё кипит.

Все эти люди были так богаты, словно обладали Поднебесной. По знатности не уступали Сыну Неба. Всё так, но как велика была их гордыня! Они хотели в голодные времена изведать радость, были жадны, свирепы и спесивы. Не используя честных и преданных, внимали подданным-льстецам и [в конце концов] стали посмешищем для Поднебесной. Ныне моё владение расположено между [земель] чжухоу, оно тоньше былинки. Если в нашей ситуации поступить неправильно, то где уж [мне спастись] бегством!»

Вэй Пин возразил: «Это неверно. Хоть дух Хуанхэ мудр, но он не сравнится с [духом] гор Куньлунь, а Янцзы-лишь ручеёк по сравнению с четырьмя морями; один человек, стремящийся завладеть драгоценностью, не сравнится с чжухоу, готовым ради этого поднять целое войско. Малые государства окажутся перед лицом гибели, большие-перед лицом опасности, будут убивать отцов и братьев, уводить в полон жён и детей, разорять государство и уничтожать храмы [предков]-всё ради борьбы за эти драгоценности.

Решать споры военным путём-это и есть жестокость и насилие. Поэтому говорят: захватить [что-то] жестокостью и насилием [легко], а управлять [этим можно только] с помощью просвещения и закона, всегда в согласии с четырьмя сезонами и по-отечески относясь к мудрым мужам; [и тогда] злые и добрые духи свободно перемещаются между Небом и Землёй в соответствии с изменениями инь и ян. Когда чжухоу подчинены, народ богатеет и радуется. Когда в государстве покой, то всё в мире претерпевает обновление.

[Чэн] Тан и У[-ван] осуществили это и потому снискали себе [титул] Сына Неба; в Чунь-цю это описано в качестве основополагающих принципов [управления]. Вы, ван, не назвали себя [Чэн] [265] Таном или У[-ваном], а сравнили себя с Цзе или Чжоу. Цзе и Чжоу использовали жестокость и насилие, твёрдо считая это нормой. Цзе возвёл палаты, украшенные изразцами, а Чжоу-галерею из слоновой кости. [Они] собирали подати шёлком, [а затем] сжигали его^[1277], понапрасну обременяя простой народ. Налоги были безмерны, убийства и казни совершались повсеместно. Людей убивали как скот. Из [человеческой] кожи делали мешки, наполняли их кровью [жертв]; на глазах у народа [эти мешки] подвешивали и стреляли по ним из лука; мерялись силой с Небесным Владыкой. Беззакония вели к нарушению порядка четырёх времён года; все злые духи прошлого ликовали. Тех, кто увещевал, — убивали, тех, кто угождал, — приближали.

Совершенномудрые бежали, укрываясь от мира, но байсинам некуда было податься. Небо несколько раз посылало засуху, было много зловещих знамений. Прожорливые гусеницы появлялись каждый год, и злаки не урождались. Народ не мог жить спокойно в своём доме, жертвы духам не приносились. Смерчи поднимались что ни день, мрак повисал в разгар дня, луна закрывала солнце, которое померкло и не давало света; созвездия перемешались-во всём была нарушена система и порядок. Отсюда ясно, что покоя [в Поднебесной] пришлось дожидаться очень долго!

Даже и без [Чэн] Тана и У[-вана] эпоха сулила гибель [таким, как Цзе и Чжоу]. В прошлом Тан пошёл походом на Цзе, а У-ван одолел Чжоу [Синя], что было обусловлено временем. Потому и обрели они [титул] Сына Неба, передав его потомкам, что до конца своих дней не преступали [закона]; последующие поколения всегда будут превозносить их. Все [они] поступали соответственно эпохе, использовали силу [лишь] при необходимости, и именно поэтому их правление было совершенным.

Ныне черепаха-как великое сокровище-послана святыми мудрому [вану]. [Ей] не пришлось прилагать усилий, громы и молнии сопровождали её, ветра и дожди подгоняли её, потоки воды несли её. Только обладающие добродетелью хоу и ваны могут обрести её. Ныне вы, ван, обладая добродетелью, обрели эту драгоценность, но боюсь, вы не осмелитесь её оставить. Вы решили отпустить её, [но тогда], на Сун непременно обрушатся беды. Даже если впоследствии вы раскаетесь, будет уже поздно».

[Тогда] Юань-ван согласился и испытал глубокое удовлетворение. Затем, обратившись к солнцу, [произнёс слова] благодарности, дважды поклонился и оставил [черепаху]. [266]

Выбрали день [ритуального] очищения, [день] цзя-и оказался наиболее благоприятным. Принесли в жертву белого фазана, а также вороного коня и барана; [их] кровью окропили черепаху, помещённую в центр алтаря. Ножами срезали [панцирь], тело оставили целым. [Подготовили] мясо и вино в соответствии с ритуалом, разложили внутренности [жертвенных животных]. Прижгли [панцирь] терновым прутом, [изучили], как одна линия переходит в другую, как [возникшие] фигуры сочетаются друг с другом. Велели мастеру гаданий [предсказать будущее]; высказанное полностью сбылось. Государство процветало и богатело, слава об этом достигла соседей. Забив быков, снимали шкуры и натягивали на чжэнские [рамы]^[1278] из тунгового дерева. Число латников росло так же быстро, как плодятся растения. Вступая в битвы, одерживали победы, совершая нападения, захватывали [земли противника]. Никто не мог сравниться с Юань-ваном. Когда во времена Юань-вана Вэй Пин был сунским сяном, [это] княжество было самым сильным. Его сила заключалась в черепахе.

Поэтому говорится: дух мог явиться во сне Юань-вану, однако не смог выскользнуть из корзины рыбака. [Черепаха] могла сама десятки раз высказать [результаты гаданий], и всё полностью сбывалось, но не смогла пройти к Хуанхэ, вернуться и доложить [духу] Янцзы. Мудрый может побудить других дать бой и добиться победы, напасть и захватить [добычу], но не может сам спастись от острия меча, избежать мучений от ран. Совершенномудрый может знать наперёд и предсказывать, но не может заставить Вэй Пина не высказываться. [Он в состоянии] обсуждать любое дело, но в том, что касается себя, — беспомощен; даже если дело не сулит ему выгоды, всё равно относится к нему как положено мудрым!

Мудрость-постоянна, служба-переменчива. Но и зоркий чего-то [может] не увидеть, а тот, кто обладает острым слухом, чего-то [может] не услышать. Некоторые люди хоть и мудры, но не могут нарисовать слева квадрат, а справа-круг. Солнце и луна светят прекрасно, но и на них наплывают облака.

[Сяский] И славился искусной стрельбой из лука, но его не сравнишь с Сюн Цюем и Фэн Мэнем^[1279]. [Великий] Юй стал известен благодаря красноречию и мудрости, но [и он] не смог одолеть духов. И столпы Земли подламывались, и Небо в прошлом не имело опоры, так разве можно требовать, чтобы человек был во всём совершенен? [267]

Кун-цзы, зная это, говорил: «Священным черепахам известно, что к счастью, что к несчастью, но кости у них полые и сухие. Солнце распространяет благодать и властвует в Поднебесной, но может быть посрамлено трёхногим вороном^[1280]. Луна способна покарать и является второй по величию, но может быть съедена лягушкой. Ёж может быть посрамлён сорокой, духа летучего змея можно напугать сколопендрой. Бамбук состоит из сочленений, а внутри полый; сосна является самой главной среди всех деревьев, но служит для [изготовления] ворот. Не все знаки, обозначающие дни, идеальны, бывают одинокие и пустые знаки^[1281]. И у золота бывают изъяны, и на белой яшме попадаются пятна.

Есть дела короткие, но есть и долгие. Есть вещи незначительные, а есть и фундаментальные. Есть сети мелкие, а есть крупные. Есть люди знатные, а есть такие, которые им не ровня. Как же сравнивать? Может ли [какой-то] предмет быть всеобъемлющим? Если даже Небо не всеобъемлюще, то мир можно сравнить с [домом], в крыше которого нет и трёх черепиц, чтобы выложить их в ряды и защитить [дом от ненастной] погоды. Чего только нет в Поднебесной, [но] всеобъемлющего не существует-такова жизнь».

Я, Учитель Чу, скажу так.

Рыбак закинул сеть и выловил священную черепаху; черепаха явилась во сне сунскому Юань-вану; Юань-ван призвал боши Вэй Пина обсудить увиденную во сне черепаху; Пин в соответствии с ритуалом определил день и месяц, сделал [необходимые] измерения, изучил, что к удаче, а что к беде, провёл гадание на панцире черепахи и увидел, что [все благоприятные] признаки налицо. [И] Пин стал внушать вану, что священная черепаха настолько прекрасна, что её необходимо оставить в качестве особого сокровища княжества.

В древности гадание по стеблям тысячелистника непременно сочеталось с гаданием по панцирю черепах, и благодаря этому поддерживалась добрая слава [гаданий]. Так продолжается до сих пор. Я излагаю по [имеющимся] записям.

Третья луна... вторая луна... начальная луна... двенадцатая луна... одиннадцатая луна^[1282]... прижигают [панцирь] в середине, внутренняя сторона [панциря] обращена вверх, внешняя-вниз^[1283]... четвёртая луна... «голова» поднята... «ноги» [268] выставлены... втянуты, выставлены^[1284]... «голова» опущена, [трещина] велика... пятая луна... подобно [знаку] цзи... «голова» опущена, [трещина] велика... шестая луна... седьмая луна... восьмая луна... девятая луна... десятая луна...

В гадательных заветах сказано, что в дни цзы, хай, сю^[1285] нельзя убивать черепах ради [панцирей] для гаданий. В [день] весеннего равноденствия, после завершения жертвоприношений, [можно приступать] к гаданию. Черепахи, пойманные на закате, не годятся для гаданий. В дни гэн, синь можно убивать и можно прижигать [панцири]. Обычно в день новолуния совершают ритуальное очищение панцирей черепах: сначала обливают чистой водой, [а затем] совершают очищение яйцом. После этого панцирь считается подготовленным. Использованные в гадании [панцири более] не годятся. Каждый [панцирь] очищают яйцом, устанавливают лицевой стороной на восток, нагревают с помощью терновника или другого прочного дерева, очищают зерном и в третий раз омывают яйцом [и затем], взяв панцирь [в руки], уже со всех сторон протирают яйцом. Жрец произносит: «Ныне день благоприятен, тщательно очистили разогретый панцирь зерном и яйцом, изгнали из черепахи скверну, отбросили всё дурное». Черепаха непременно поверит в искренность [сказанного] и, ведая истину, чётко обозначит трещины на панцире, по которым можно будет предсказывать. Если сомневаются в правдивости [предсказания], то [панцирь] черепахи сжигают, обращая его в пепел, [и тогда] берут следующий панцирь. Такие гадания надо совершать, стоя лицом на север, а черепаший панцирь должен быть в [один] чи и два цуня.

При гадании сначала прижигают [панцирь], а когда это сделано, нагревают «голову» панциря. [И так] три раза. Потом снова нагревают то место, где сделано прижигание, [это] называется «удлинять тело». Нагревают «голову», [это] называется «удлинять ноги»; [и так] три раза. Совершая трижды [обряд] с панцирем, жрец произносит: «О Наставник Черепаха, о Наставник Черепаха! То, что выявил терновник [на твоём панцире], у [тебя уже] в сердце; то, о чём спросят, знаешь заранее. Наверху достигаешь небес, внизу опускаешься в бездну, средь духов нет тебе равных. Ныне день благоприятен, можно провести хорошее гадание. Если кто-то захочет погадать и [загаданное] сбудется, то возрадуется, а не сбудется-будет сожалеть. Если сбудется, то оповестит всю округу, что это он сам так велик, отцы и сыновья, весь собравшийся люд будут пребывать в согласии. Если же не сбудется, то оповестит всю [269] округу, что просто он невезучий, внутреннее и внешнее не будет соответствовать друг другу, между отцами и сыновьями начнётся рознь».

О священной черепахе гадательный [текст] гласит^[1286]: «Что касается священной черепахи, то ни пять шаманов, ни пять чудесных животных^[1287] не сравнятся с духом черепахи, которая ведает о смерти и рождении людей. Кто-то гадает об удаче, кто-то желает чего-то добиться. Если "голова" заметна, "ноги" хорошо видны, внутренние и внешние [трещины]^[1288] соответствуют друг другу, то [гадание] будет благоприятным. Если "голова" поднята, "ноги" втянуты, внутренние и внешние [трещины] перекрещиваются, то [гадание] будет неблагоприятным. Вот так подходят к гаданию».

Тот, кто гадает на [исход] болезни, говорит: «Ныне такой-то страдает от недуга. Если "голова" поднята, внутренние и внешние [трещины] пересекаются, "тело" согнуто-умрёт. Если "голова" запрокинута, а "ноги" втянуты-не умрёт».

Тот, кто гадает на [исход] болезни из-за порчи, говорит: «Если болезнь возникла из-за порчи, то [трещины] нечёткие, если нет порчи, то [трещины] чёткие. Если порча внутренняя, то есть внутренние трещины, если порча наведена извне, то есть внешние [трещины]».

Гадание о том, освободят заключённого или не освободят. Если [трещины] ровные, [подобны] горизонтальным чертам [знака] цзи, то не освободят. Если «ноги» вытянуты, «голова» поднята, есть внешние [трещины], то освободят.

Гадание о получении богатства. Если «голова» поднята, «ноги» вытянуты, внутренние и внешние [трещины] соответствуют друг другу, то богатство будет. Если трещины чёткие, «голова» поднята, «ноги» втянуты, то не будет.

Гадание о продаже или покупке слуг, наложниц, лошадей и скота. Если «голова» поднята, «ноги» выставлены, внешние и внутренние [трещины] соответствуют друг другу, то гадание благоприятно. Если «голова» поднята, «ноги» втянуты, трещины ровные и подобны горизонтальным чертам [знака] цзи, то гадание неблагоприятно.

Гадание о том, сколько потребуется людей для удара по разбойничьим бандам, в каком месте, какое количество командиров и солдат понадобится для этого. Если «голова» поднята, «ноги» выставлены, «тело» выпрямлено, внутренние [трещины] идут от «перекладины»^[1289], а внешние [трещины] спускаются вниз, то будет победа; если «ноги» втянуты, «голова» поднята, «тело», «голова»^[1290], [270] внутренние [трещины] спускаются, а внешние поднимаются, то победы не будет.

Гадание о том, следует ли отправляться в путь. Если «ноги» выставлены, [следует] отправляться; если «ноги» втянуты, «голова» поднята, [трещины] ровные и подобны горизонтальным чертам [знака] цзи, то отправляться не [следует].

Гадание о походе для удара по разбойникам-состоится [с ними] сражение или нет. Если «голова» поднята, «ноги» втянуты, есть внешние [трещины], то сражение состоится; если же «ноги» выставлены, «голова» поднята, то сражение не состоится.

Гадание о походе для выслеживания разбойников-обнаружат их или не обнаружат. Если «голова» поднята, «ноги» втянуты [или] всё втянуто и есть внешние [трещины], то обнаружат; если же «ноги» выставлены, «голова» поднята, то не обнаружат.

Гадание о том, появятся или не появятся известия о разбойниках. Если внешние [трещины направлены] вверх, а внутренние-вниз, «ноги» втянуты, а «голова» поднята, то появятся. Если «ноги» вытянуты, «голова» поднята, [трещины] ровные, подобно горизонтальным чертам [знака] цзи, то не появятся или появятся позднее.

Гадание о перемещении по службе-отстранят или не отстранят [от должности]. Если «ноги» вытянуты [или] втянуты, есть внешние трещины, а «голова» поднята, то отстранят. Если «ноги» втянуты, трещины чёткие, ровные, подобны горизонтальным чертам [знака] цзи, то не отстранят, но [человек] сам уйдёт [с должности].

Гадание о служебных делах. Если благоприятно-трещины чёткие, «тело» выпрямлено, [трещины] ровные, подобны горизонтальным чертам [знака] цзи. Если неблагоприятно-«тело» согнуто, «голова» поднята, «ноги» выставлены.

Гадание о семейных делах. Если трещины чёткие, «тело» выпрямлено, а ровные [трещины] напоминают горизонтальные черты иероглифа цзи, то благоприятно. Если «тело» согнуто, «голова» поднята, а «ноги» выставлены-неблагоприятно.

Гадание о том, созреют или не созреют хлеба в [этом] году. Если «голова» поднята, «ноги» выставлены, внешние и внутренние [трещины] идут от «перекладины», внешние перекрещиваются, то созреют. Если «ноги» втянуты, «голова» поднята, есть внешние [трещины], то [хлеба] не вызреют.

Гадание о том, будет в [этом] году мор или не будет. Если «голова» поднята, «ноги» втянуты, «тело» согнуто, есть много [271] внешних трещин, то будет. Если «тело» выпрямлено, «голова» поднята, «ноги» выставлены, то не будет.

Гадание о том, будет в [этом] году война или не будет. Если трещины чёткие, ровные, подобны горизонтальным чертам [знака] цзи, то не будет. Если «голова» поднята, «ноги» вытянуты, множество очень отчётливых внешних [трещин], то будет.

Гадание о том, удачной или неудачной будет [случайная] встреча со знатным человеком. Если «ноги» вытянуты, «голова» поднята, «тело» выпрямлено, внутренние [трещины] идут от «перекладины», то удачной. Если «голова» поднята, «тело» согнуто, «ноги» втянуты, есть внешние [трещины], подобные знакам у и юй, то неудачной.

Гадание о том, обращаться ли с просьбой к кому-то или не обращаться. Если «голова» поднята, «ноги» вытянуты, внутренние [трещины] идут от «перекладины», то обращаться. Если «голова» поднята, «ноги» втянуты, есть внешние [трещины], то не обращаться.

Гадание о том, поймают или не поймают беглых. Если «голова» поднята, «ноги» втянуты, внутренние и внешние [трещины] соответствуют друг другу, то поймают. Если «голова» поднята, «ноги» вытянуты, [трещины] ровные, подобны горизонтальным чертам [знака] цзи, то не поймают.

Гадание о том, будет ли удачной охота или рыбная ловля. Если «голова» поднята, «ноги» вытянуты, внутренние и внешние [трещины] соответствуют друг другу, то будет удачной. Если «ноги» втянуты, «голова» поднята, [трещины] ровные, подобны горизонтальным чертам [знака] цзи, то будет неудачной.

Гадание о том, встретятся в пути разбойники или нет. Если «голова» поднята, «ноги» вытянуты, «тело» согнуто, внешние [трещины] идут вверх, внутренние-вниз, то встретятся. Если трещины чёткие, то не встретятся.

Гадание о дожде. Если «голова» поднята, есть внешние [трещины], которые идут вверх, а внутренние-вниз, то будет. Если «голова» поднята, «ноги» вытянуты, [трещины] ровные, подобны горизонтальным чертам [знака] цзи, то [дождя] не будет.

Гадание о прекращении дождя. Если трещины чёткие, «ноги» вытянуты, «голова» поднята, то прекратится. Если [трещины] подобны горизонтальным чертам [знака] цзи, то не прекратится^[1291]. [272]

Если [при прижигании панциря] трещины ровные, подобны горизонтальным чертам [знака] цзи, то [это означает]:

[при гадании] о болезни-тот, чья болезнь усилилась, не умрёт в течение одного дня, а тот, чья болезнь не усилилась в день гадания, [не только] не умрёт, но и поправится;

[при гадании] о заключённых-заключённых за тяжкие преступления не выпустят, а за лёгкие преступления-будут выпускать, но не на следующий день, [хотя] задержат ненадолго;

[при гадании] о получении богатств, о покупке слуг, наложниц, лошадей и скота-в тот же день получится, но на следующий день-уже нет;

[при гадании о том, следует ли] отправляться в [путь], — не следует;

[при гадании о том], прибудут ли из разных мест приглашённые, — если не прибудут во время жертвоприношения, то не смогут [прибыть совсем];

[при гадании о том], повезёт или не повезёт [посланным] на борьбу с разбойниками, — повстречать разбойников не удастся;

[при гадании о] перемещении по службе-перемещения не будет;

[при гадании] о служебных и семейных делах-благоприятно;

[при гадании об урожае]-хлеба в этот год не вызреют;

[при гадании о том, будет ли] народ [страдать от болезней и мора], — болезней и мора не будет;

[при гадании о войне]-в этот год войны не будет;

[при гадании] о встрече [со знатным] человеком-не к добру;

[при гадании о том], просить ли аудиенции у [какого-либо] человека, — не следует;

[при гадании] о преследовании беглых [или] об охоте и рыбалке-удачи не будет;

[при гадании] о встрече с разбойниками в пути-не встретят;

[при гадании] о дожде-не пойдёт;

[при гадании] о прекращении [дождя]-не прекратится.

Если при прижигании панциря трещины чёткие, то это означает:

[при гадании] о тех, кто болен, — не умрут;

[при гадании] о заключённых-выпустят; [273]

[при гадании] о путниках-что отправятся [в путь];

[при гадании] о тех, кто [должен] приехать, — приедут;

[при гадании] о покупках на рынке-благоприятно;

[при гадании] о преследовании беглых-[в тот же день] догонят, [а] на следующий день-нет.

[при гадании] о путниках-в пути ждёт неудача.

Если при прижигании трещины образуют конфигурацию «высокий столб», то это означает:

при гадании о заболевшем-не умрёт;

[при гадании] о заключённом-выпустят;

[при гадании] о путниках-отправятся [в дорогу];

[при гадании] о прибывающих-прибудут;

[при гадании] о покупках на рынке-будут неудачны;

[при гадании] о тех, кто испытывает тревогу, — оснований для тревоги нет;

[при гадании] о поимке беглых-не поймают.

Если при прижигании трещины образуют фигуры поднятой «головы» [и] втянутых «ног», есть внутренние [трещины], а наружных нет, то это означает:

[при гадании] о заболевшем, что болезнь усилится, [но человек] не умрёт;

[при гадании] о заключённом-отпустят;

[гадание] о получении богатств, покупке слуг, наложниц, лошадей и скота-неблагоприятное;

[при гадании] о получении вестей от тех, кто находится в пути, — не будет;

[при гадании] о тех, кто должен прибыть, — не прибудут;

вестей о разбойниках не будет; собранные сведения получить не удастся;

[при гадании] о перемещении чиновников-не переместят;

[при гадании] о должности-будет много неприятностей;

[при гадании] о семейных делах-будет много бед;

[при гадании на урожай]-хлеба в этом году вызреют;

[при гадании на болезни]-людей [ожидает] мор и много болезней; [274]

[при гадании о войне]-в этом году ожидалась война, но, узнав предсказание, её не начнут;

[при гадании] о встрече со знатным человеком-к удаче;

[при гадании] об испрашивании аудиенции-не следует [этого делать], а если сделать, то пользы не будет;

[при гадании] о поимке беглых-их не догнать;

[при гадании] на охоту или рыбалку-будут неудачны;

[во время] поездки разбойники не встретятся;

если идёт дождь, то он не прекратится; если дождя нет, то он и не пойдёт.

(В некоторых случаях было написано: «голова оберегается». Разузнал об этом, оказалось, что [слово] бэй-«оберегаться» правильнее понимать в том же значении, что и ян, — «подниматься». Поэтому принял решение, что следует использовать [слово] «подниматься». Это я сам записал)^[1292].

Если при прижигании трещины образуют фигуры поднятой «головы» [и] втянутых «ног», имеются внутренние [трещины], отсутствуют внешние, [то это означает]:

[при гадании] о больном, что болезнь усилится, но [человек] не умрёт;

[при гадании] о заключённом-не выпустят;

[гадание] о получении богатств, покупке слуг или наложниц — неблагоприятно;

[при гадании о том, следует ли] отправляться в путь, — не следует;

[при гадании] о тех, кто должен прибыть, — не прибудут;

[при гадании о походе для] удара по разбойникам-их не встретят;

[при гадании о том], поступят ли известия о разбойниках, — не поступят из-за трусости;

[при гадании] о перемещении чиновников-не переместят;

[при гадании] о служебных и семейных делах-удачу;

[при гадании] об урожае-хлеба в этот год не вызреют;

[при гадании] о болезнях и о море в народе-болезни усилятся;

[при гадании] о войне-войны в этот год не будет;

[при гадании] о встрече со знатным человеком-к удаче; [275]

[при гадании о том], просить ли о помощи в поимке беглых, — помощи не добиться;

[при гадании] об утрате имущества-утрат не будет, [а будут] приобретения;

[гадание] о рыбалке и охоте-неблагоприятно;

[при гадании] о путешествии-разбойники не встретятся;

[при гадании] о дожде-дождя не будет;

[при гадании] о прекращении [дождя]-не прекратится.

Неблагоприятно^[1293].

Если при прижигании чёткие трещины показывают поднятую «голову», [а также] втянутые «ноги», [то это означает]:

при гадании о больном-не умрёт;

[при гадании] о заключённом-не выпустят;

[гадание] о получении богатств, покупке слуг, наложниц, лошадей и скота-неблагоприятное;

[при гадании о том, следует ли] отправляться в путь, — не следует;

[при гадании о тех, кто должен] прибыть, — не прибудут;

[при гадании о походе для] удара по разбойникам — [разбойников] не встретят;

[при гадании о том], поступят ли известия о разбойниках, — не поступят;

[при гадании] о перемещении чиновников-не переместят;

[при гадании о судьбе тех, кто] долгое время остаётся на службе, — [испытают] много тревог;

[при гадании] о семейных делах-[надо ожидать] несчастья;

[при гадании об урожае]-хлеба в этот год не вызреют;

[при гадании о болезнях и о море] в народе-будут и болезни, и мор;

[при гадании] о войне-войны в этот год не будет;

[гадание] о встрече со знатным человеком-неблагоприятно;

[гадание о том], просить ли помощь, — неблагоприятно;

[при гадании] об охоте и рыбалке-добычи будет мало;

[при гадании] о путешествии-разбойники не встретятся;

[при гадании] о дожде-дождя не будет;

[при гадании] о прекращении [дождя]-не прекратится.

Неблагоприятно. [276]

Если при прижигании трещины чёткие, «голова» поднята, а «ноги» вытянуты, [то это означает]:

при гадании о больном-болезнь усилится, [и человек] умрёт;

[при гадании] о заключённом-выпустят;

[гадание] о получении богатств, покупке слуг, наложниц, лошадей и скота-неблагоприятное;

[при гадании о том, следует ли] отправляться в путь, — следует;

[при гадании о тех, кто должен] приехать, — приедут;

[при гадании о походе для] удара по разбойникам-их не встретят;

[при гадании о том], поступят ли известия о разбойниках, — не поступят;

[при гадании] о перемещении чиновников-переместят;

[при гадании о том], долго ли чиновник будет оставаться на службе, — не долго;

[при гадании] о семейных делах-[ждут] несчастья;

[при гадании об урожае]-хлеба в этот год не вызреют;

[при гадании о болезнях и о море] в народе-будут и болезни, и мор, но мало;

[при гадании] о войне-войны в этот год не будет;

[при гадании] о встрече со знатным человеком-лучше не встречаться;

[гадание о том], просить ли помощи в поимке беглых, на охоте и рыбалке, — неблагоприятно;

об отправляющихся в дорогу-повстречают разбойников;

[при гадании] о дожде-его не будет;

[при гадании] о прекращении дождя-маловероятно.

Если при прижигании «голова» поднята, «ноги» втянуты, [то это означает].

при гадании о больном-не умрёт;

те, кто долго находятся в заключении, — не будут страдать;

[гадание] о получении богатств, покупке слуг, наложниц, лошадей и скота-неблагоприятное;

[при гадании о том, следует ли] отправляться в путь, — не следует;

[при гадании о походе для] удара по разбойникам — [разбойников] не встретят; [277]

[при гадании о тех, кто должен] приехать, — приедут;

[при гадании о том], поступят ли известия о разбойниках, — поступят;

[при гадании по поводу] слухов о перемещении чиновников — перемещать не будут;

[при гадании] о семейных делах-[ждут] несчастья;

[при гадании об урожае]-хлеба в этот год не вызреют;

[при гадании о болезнях и о море] в народе-будут и болезни, и мор, но мало;

[при гадании] о войне-войны в этот год не будет;

[при гадании] о встрече со знатным человеком-встреча состоится;

[гадание о том], просить ли помощи в поимке беглых, на охоте и рыбалке, — неблагоприятно;

об отправляющихся в дорогу-повстречают разбойников;

[при гадании] о дожде-дождя не будет;

[при гадании] о прекращении [дождя]-не прекратится.

Благоприятно.

Если при прижигании появились фигуры поднятой «головы», вытянутых «ног» и [есть] внутренние [трещины, то это означает]:

при гадании на больного-умрёт;

на заключённого-выпустят;

[при гадании] о получении богатств, покупке слуг, наложниц, лошадей и скота-неблагоприятно;

[при гадании о том, следует ли] отправляться в путь, — благоприятно;

о тех, кто должен приехать, — приедут;

[при гадании о походе для] удара по разбойникам — [разбойников] не встретят;

[при гадании о том], поступят ли известия о разбойниках, — не поступят;

о перемещении чиновников-будут перемещать;

[при гадании] о пребывании на должности-[будет] недолгим;

[при гадании] о семейных делах-[жди] несчастья;

[при гадании] об урожае-в этот год [хлеба] вызреют;

[при гадании о болезнях и о море] в народе-будут и болезни, и мор, но мало;

[при гадании] о войне-войны в этот год не будет; [278]

[гадание] о встрече со знатным человеком — неблагоприятно;

[гадание о том], просить ли помощи в поимке беглых, на охоте и рыбалке, — неблагоприятно;

об отправляющихся в дорогу-разбойников не встретят;

[при гадании о прекращении дождя]-дождь прекратится;

[при гадании] об улучшении погоды-маловероятно, сохранение плохой погоды-вероятно.

Если при прижигании трещины подобны горизонтальным чертам [знака] цзи, внутренние и внешние [трещины] идут от «перекладины», [то это означает]:

при гадании о заболевших в день гадания-не будет ни выздоровевших, ни умерших;

[при гадании] о тех, кто находится в заключении, — не будет ни наказанных, ни отпущенных;

[гадание] о получении богатств, покупке слуг, наложниц, лошадей и скота-благоприятно;

[гадание о том, следует ли] отправляться в путь, — благоприятно;

[при гадании] о тех, кто должен приехать, — приедут;

[при гадании о посланных в поход для] удара по разбойникам — объединятся [и ударят] совместно;

[при гадании о том], поступят ли известия о разбойниках, — поступят;

о перемещении чиновников-будут перемещать;

[гадание] о семейных делах-благоприятно;

[при гадании об урожае]-в этот год [хлеба] вызреют;

мора среди народа не будет;

[при гадании] о войне-войны в этот год не будет;

[гадания] о встрече со знатным человеком, [о том], просить ли помощи в поимке беглых, на охоте и рыбалке, — благоприятно;

об отправляющихся в дорогу-встретят разбойников;

о прекращении дождя-прекратится, и это прекращение дождя весьма вероятно.

Если [трещины] подобны горизонтальным чертам [знака] цзи, [причём] и внутренние и внешние [трещины] идут от них, [то это означает]:

при гадании о заболевшем-умрёт;

[о тех, кто находится] в заключении, — не выпустят; [279]

[гадания] о получении богатств, покупке слуг, наложниц, лошадей и скота, [о том], просить ли помощи в поимке беглых, на охоте и рыбалке, — неблагоприятно;

[при гадании] о тех, кто находится в пути, — не прибудут;

[о тех, кто послан] ударить по разбойникам, — с разбойниками не встретятся;

известия о разбойниках-не поступят;

[при гадании] о перемещении чиновников-будут перемещать;

[при гадании о тех, кто] занимает должность, — будут неприятности;

[гадания] о семейных делах, о встрече со знатным человеком, о [том, следует ли] просить помощи, — неблагоприятны;

[при гадании] об урожае-хлеба в этот год не вызреют;

[при гадании] о болезнях и о море в народе-будут и болезни, и мор;

[при гадании] о войне-войны в этот год не будет;

о тех, кто отправляется в путь, — разбойники им не встретятся;

[при гадании] о дожде-дождя не будет;

[при гадании] о прекращении [дождя]-не прекратится.

Неблагоприятно.

Если после прижигания трещины образуют [фигуру] «рыбак»^[1294], это означает:

при гадании о заболевшем-болезнь усилится, [но человек] не умрёт;

[при гадании] о заключённом-выпустят;

[гадания] о получении богатств, покупке слуг, наложниц, лошадей и скота, о [походе для] удара по разбойникам, о [том], просить ли помощи в поимке беглых, на рыбалке и охоте, — благоприятны;

[при гадании] о тех, кто отправляется в путь, — следует отправляться, прибудут [по назначению];

[при гадании] на известия о разбойниках-[известий] не будет;

[о том], будут ли перемещать чиновников, — не будут;

[гадание] о семейных делах-благоприятное;

[при гадании] об урожае-хлеба в этот год не вызреют;

[о том], будет ли народ [страдать] от болезней и от мора, — будет;

[при гадании о том, можно ли] воевать в этот год, — нельзя; [280]

[гадание] о встрече со знатным человеком — благоприятное;

[при гадании о том], можно ли отправляться в путь, — можно, разбойники не встретятся;

[при гадании] о дожде-не пойдёт. О прекращении дождя-не прекратится.

Благоприятно.

Если [трещины] образуют фигуры поднятой «головы», втянутых «ног», [причём] внутренние [трещины] идут вверх, а внешние-вниз, [то это означает]:

при гадании на заболевшего-болезнь усилится, [но человек] не умрёт;

[при гадании] на заключённого-не выпустят;

[гадание] о получении богатств, покупке слуг, наложниц, лошадей и скота, о поимке беглых, о рыбалке и охоте-благоприятное;

[гадание о том, следует ли] отправляться в путь, — неблагоприятное;

о тех, кто должен приехать, — приедут;

[при гадании о походе для] удара по разбойникам-[их] одолеют;

[при гадании о том], будут ли перемещать чиновников, — не будут;

[при гадании о тех, кто] находится на службе, — будут иметь неприятности, [но] огорчаться не следует;

[при гадании] о семейных делах-будут горести и болезни;

[при гадании об урожае]-в этот год урожай будет большим;

[при гадании о том], будет ли народ [страдать] от болезней и от мора, — будет;

[при гадании о том], следует ли ожидать войны в этом году, — [до войны дело] не дойдёт;

[гадание] о встрече со знатным человеком, о том, следует ли обращаться за помощью, — неблагоприятное;

[при гадании о том], можно ли отправляться в путь, — [не следует], ждёт встреча с разбойниками;

[при гадании] о дожде-не пойдёт;

о прекращении дождя-не прекратится.

Благоприятно. [281]

Если [трещины] подобны горизонтальным чертам [знака] цзи, [причём] верхние запрокинуты, а у нижних есть опора, [то это означает]:

[при гадании на заболевшего]-болеть будет долго, [но] не умрёт;

[при гадании] на заключённого-не выпустят;

[гадание] о получении богатства, покупке слуг, наложниц, лошадей и скота, о поимке беглых, о рыбалке и охоте-неблагоприятное;

[гадание о том, следует ли] отправляться в путь, — не следует;

о тех, кто должен приехать, — не приедут;

[при гадании о походе для] удара по разбойникам-выступать не следует, если выступить, то [разбойники] не встретятся;

[при гадании о том], будут ли известия о разбойниках, — [известий] не будет;

будут ли перемещать чиновников-не будут;

[гадания] о семейных делах, о встрече со знатным человеком — благоприятны;

[при гадании] об урожае-в этот год будет большой урожай;

[при гадании о том], будет ли народ [страдать] от болезней и от мора, — будет;

[при гадании о том, можно ли] воевать в этот год, — нельзя;

[при гадании о том], можно ли отправляться в путь, — можно, разбойники не встретятся;

[при гадании] о дожде-[он] не пойдёт;

о прекращении дождя-не прекратится.

Весьма благоприятно.

Если [трещины] подобны горизонтальным чертам [знака] цзи, но подняты, [как ветви] вяза, [то это означает]:

при гадании о заболевшем-не умрёт;

[при гадании] о заключённом-не выпустят;

[гадание] о получении богатства, покупке слуг, наложниц, лошадей и скота-неблагоприятное;

[гадание о том, следует ли] отправляться в путь, — не следует;

[при гадании] о тех, кто должен приехать, — не приедут;

[при гадании о походе для] удара по разбойникам-выступать не следует, если выступить, [то разбойники] не встретятся; [282]

[при гадании о том], будут ли известия о разбойниках, — [известий] не будет;

будут ли перемещать чиновников-не будут;

[гадания] о семейных делах, о встрече со знатным человеком благоприятны;

[при гадании об урожае]-в этот год [хлеба] вызреют;

[при гадании том], будет ли народ [страдать] от болезней и от мора, — будет, [и потому] воевать нельзя;

[при гадании] о том, следует ли обращаться за помощью при поимке беглых, — не следует;

[при гадании] об охоте и рыбалке-ничего не добудут;

[при гадании о том], можно ли отправляться в путь, — не следует, ждёт встреча с разбойниками;

[при гадании] о прекращении дождя-не прекратится.

Малоблагоприятно.

Если [трещины] подобны горизонтальным чертам [знака] цзи, а у нижних есть «опора», [то это означает]:

при гадании о болезнях-[число заболевших] повсеместно увеличится, [но] будут исцелившиеся, никто не умрёт;

[при гадании] о заключённых-выпустят;

[гадания] о получении богатства, покупке слуг, наложниц, лошадей и скота, о [том, следует ли] просить помощи в поимке беглых, на рыбалке и на охоте, — неблагоприятные;

[гадание о том, следует ли] отправляться в путь, — не следует;

[при гадании о тех, кто должен] приехать, — не приедут;

[при гадании о походе для] удара по разбойникам-[с ними] не встретятся;

[при гадании о том, будут ли] известия о разбойниках, — будут;

[гадание] о перемещении чиновников-благоприятное, [но так будет] недолго;

[гадание] о семейных делах-неблагоприятное;

[при гадании] об урожае-[хлеба] не вызреют;

[при гадании том], будет ли народ [страдать] от болезней и от мора, — не будет;

[при гадании о том, можно ли] воевать [в этот год], — нельзя;

[гадание] о встрече со знатным человеком-благоприятно;

[при гадании о том], можно ли отправляться в путь, — можно, разбойники не встретятся; [283]

[при гадании] о дожде-дождя не будет;

о прекращении [дождя]-прекратится.

Малоблагоприятно.

Если происходит наложение [трещин], то это означает:

при гадании о болезнях-повсеместно будут исцелившиеся, никто не умрёт;

[при гадании] о заключённых-выпустят;

[гадания] о получении богатства, покупке слуг, наложниц, лошадей и скота, о [том, следует ли] просить помощи в поимке беглых, на рыбалке и охоте, — благоприятные;

[гадание о том, следует ли] отправляться в путь, — следует;

[при гадании о тех, кто должен] приехать, — приедут;

[при гадании о походе для] удара по разбойникам-[их] встретят, но не сразятся [с ними];

[при гадании о том], будут ли вести о разбойниках, — будут;

[при гадании] о перемещении чиновников-будут перемещать;

[при гадании] о семейных делах-[ждут] огорчения;

[гадание] о встрече со знатным человеком-благоприятно;

[при гадании] об урожае-[хлеба] вызреют;

[при гадании о том], будет ли народ [страдать] от болезней и от мора, — не будет;

[при гадании о том, можно ли] воевать, — в этот год нельзя;

[при гадании о том], можно ли отправляться в путь, — [можно], разбойники не встретятся;

[при гадании] о дожде-не будет;

[при гадании] о прекращении [дождя]-прекратится.

Благоприятно.

Если трещины выглядят как переплетающиеся корни, образуя решётку, [то это означает]:

при гадании на заболевшего-не умрёт;

[при гадании] о заключённых-в течение длительного времени никто не будет иметь увечий;

[гадания] о получении богатства, покупке слуг, наложниц, лошадей и скота, о [том, следует ли] просить помощи в поимке беглых, на рыбалке и охоте, — неблагоприятные;

[гадание о том, следует ли] отправляться в путь, — не следует; [284]

[при гадании о тех, кто должен] приехать, — не приедут;

[при гадании о походе] на разбойников-разбойники разбегутся, сражения не будет;

[при гадании о том, будут ли] известия о разбойниках, — [известий] не будет;

[при гадании о том, будут ли] перемещать чиновников, — не будут;

[гадание] о семейных делах-благоприятное;

[при гадании] об урожае-хлеба [вызреют];

[при гадании о том], будет ли народ [страдать] от болезней и от мора, — будет эпидемия, но смертей не будет;

[при гадании] о встрече со знатным человеком-не следует встречаться;

[при гадании о том], можно ли отправляться в путь, — [можно], разбойники не встретятся;

[при гадании] о дожде-дождя не будет.

Неблагоприятно.

Если образовались фигуры поднятой «головы», втянутых «ног», причём внешние [трещины идут] вверх, а внутренние-вниз, [то это означает]:

гадание на панцире принесёт огорчение, [но] не следует отчаиваться;

тот, кто отправился в путь, не прибудет [по назначению];

заболевшие будут долго [мучиться] и умрут;

стремящиеся к богатству не достигнут [его];

того, кто встретился со знатным человеком, ждёт удача.

Если внешние [трещины идут] вверх, а внутренние-вниз, [то это означает]:

при гадании о заболевшем-не умрёт, [но] будет порча;

продавать и покупать не следует;

[гадание] о служебных и семейных делах-неблагоприятно;

[гадание] о том, следует ли отправляться в путь, — не следует;

тот, кто должен приехать, не приедет;

[при гадании] о заключённых-в течение длительного времени никто не будет иметь увечий.

Благоприятно. [285]

Если имеется «голова», «ноги» вытянуты, внутренние и внешние [трещины] соответствуют друг другу, [то этоозначает]:

при гадании о заболевшем-поправится;

[при гадании] о заключённом-выпустят;

[гадание о том], следует ли отправляться в путь, — следует;

[при гадании о тех, кто должен] приехать, — приедут;

[гадание] о достижении богатства-достигнут.

Благоприятно.

Если трещины образовали фигуры поднятой «головы» [и] вытянутых «ног», [то это означает]:

при гадании о заболевшем-болезнь усилится, [человек] умрёт;

[при гадании] о заключённом-выпустят, но будет страдать;

[гадания] о получении богатства, покупке слуг, наложниц, лошадей и скота, о [том, следует ли] просить помощи в поимке беглых, на рыбалке и охоте, — неблагоприятны;

[гадание о том, следует ли] отправляться в путь, — не следует;

[при гадании о тех, кто должен] приехать, — не приедут;

[при гадании о походе] на разбойников-сражения не будет;

[при гадании о том, будут ли] известия о разбойниках, — будут;

[гадания] о перемещении чиновников, о служебных и семейных делах-неблагоприятны;

[при гадании] на урожай-в этот год [ожидаются] бедствия;

[при гадании о том], будет ли народ [страдать] от болезней и от мора, — будет, но никто не умрёт;

[при гадании о том, можно ли] воевать, — в этот год нельзя;

[гадание] о встрече со знатным человеком-неблагоприятно;

[при гадании о том], следует ли отправляться в путь, — следует, разбойники не встретятся;

[при гадании] о дожде-дождя не будет;

[при гадании о прекращении дождя]-прекратится.

Неблагоприятно.

Если проявились фигуры поднятой «головы» [и] вытянутых «ног», внешние [трещины пошли] вверх, а внутренние-вниз, [то это означает]:

при гадании о заболевшем-не умрёт, [но подвергнется] порче извне; [286]

[при гадании] о заключённом-выпустят, но будет страдать;

[при гадании] о получении богатства, покупке слуг, наложниц, лошадей и скота-договориться [о покупке] не смогут;

[при гадании о том, можно ли] отправляться в путь, — можно;

[при гадании о тех, кто должен] приехать, — из-за [тревожных] слухов не приедут;

[при гадании о походе для] удара по разбойникам-[их] одолеют;

[при гадании о том], будут ли известия о разбойниках, — [известий] не будет;

[гадания] о перемещении чиновников, о служебных и семейных делах, о встрече со знатным человеком-неблагоприятны;

в этот год...^[1295];

[при гадании о том, будет ли] народ [страдать] от болезней и от мора, — будет;

[будет ли] война-будет;

[при гадании о том, следует ли] просить помощи в поимке беглых, на охоте и рыбалке, — не следует;

[при гадании о том, будут ли] известия о разбойниках, — будут ограбленные;

[при гадании] о дожде-[его] не будет;

[при гадании о прекращении дождя]-прекратится.

Несчастье.

Если проявились фигуры поднятая «голова», втянутые «ноги», согнутое «тело», а внутренние и внешние [трещины] соответствуют друг другу, [то это означает]:

при гадании о заболевшем-болезнь усилится, [но человек] не умрёт;

[при гадании] о заключённом-долгое время не выпустят;

[гадания] о получении богатства, покупке слуг, наложниц, лошадей и скота, о рыбалке и охоте-неблагоприятны;

[при гадании о том, следует ли] отправляться в путь, — не следует;

[при гадании о тех, кто должен] приехать, — не приедут;

[при гадании о походе для] удара по разбойникам-будет удачным, [их] одолеют;

[при гадании о том, будут ли] известия о разбойниках, — будут; [287]

[при гадании] о перемещении чиновников — перемещать не будут;

[гадания] о служебных и семейных делах неблагоприятны;

[при гадании] об урожае-[хлеба] не вызреют;

[при гадании о том, будет ли] народ [страдать] от болезней и от мора, — будет;

в этот год...;

[при гадании о том, будет ли] война, — [до войны дело] не дойдёт;

встреча со знатным человеком [сулит] удачу;

[при гадании о том], следует ли просить помощи в поимке беглых, — не следует;

встреча с разбойниками [сулит] беду.

Если внутренние трещины [образовали] решётку, а внешние перпендикулярны, [то это означает]:

[при гадании] о тех, кто [хочет] отправиться в путь, — не [следует] отправляться;

[при гадании о тех, кто должен] приехать, — не приедут;

[при гадании] о заболевшем-умрёт;

[при гадании] о заключённых-не выпустят;

[при гадании] о достижении богатства-не достигнут;

[при гадании] о встрече со знатным человеком-не встретят.

Весьма благоприятно.

Если трещины подобны поперечным чертам знака цзи, внутренние и внешние соответствуют друг другу, от «перекладины» [расходятся подобно ветвям] вяза, [есть фигуры] запрокинутой [«головы»], «столба», втянутых «ног», [то это означает]:

при гадании о заболевшем-болезнь усилится, [но человек] не умрёт;

[при гадании] о заключённом-по несправедливому обвинению [останется под стражей] надолго;

[гадания] об обретении богатства, покупке слуг, наложниц, лошадей и скота, [о том], просить ли помощи в поимке беглых, на рыбалке и охоте, — неблагоприятны;

[при гадании] о тех, кто [должен] отправиться в путь, — не [следует] отправляться; [288]

[при гадании о тех, кто может] приехать, — не приедут;

[гадания] о служебных и семейных делах, о встрече со знатным человеком-благоприятны;

[при гадании] о перемещении чиновников-не будут перемещать;

[при гадании] об урожае-будет незначительным;

[при гадании о том, будет ли] народ [страдать] от болезней, от мора и войны, — будет;

[при гадании о том, удастся ли] собрать войска, — не удастся;

[при гадании о том, следует ли] отправляться в путь, — [не следует, ибо] встретят разбойники;

узнав предсказание-не встретят;

[при гадании] о дожде-дождя не будет;

[при гадании] о прекращении [дождя]-прекратится.

Весьма благоприятно.

Если появились трещины в виде поднятой «головы», [а также] втянутых «ног», [причём] внешние и внутренние перпендикулярны, [то это означает]:

при гадании о страдающем от болезни-болезнь усилится, [но человек] не умрёт;

[при гадании] о службе-не следует [оставаться] на службе;

[при гадании о тех, кто] отправляется в путь, — можно отправляться;

[при гадании] о тех, кто [должен] приехать, — не приедут;

[при гадании] о достижении богатства-не достигнут;

[при гадании о том, следует ли] обращаться за помощью, — не следует.

Благоприятно.

Если появились трещины, подобные поперечным чертам знака цзи, [направленные] вниз, имеются «столбы», [это означает]:

при гадании о тех, кто должен приехать, — приедут;

[при гадании о тех, кто] должен приехать в день гадания, — не приедут, [но] в конце концов приедут;

при гадании о заболевшем-если через день не будет улучшения, то умрёт; [289]

[при гадании] о тех, кто отправляется в путь, — не [следует] отправляться;

[при гадании] о достижении богатства-не достигнут;

[при гадании] о заключённом-выпустят.

Если появились трещины, подобные поперечным чертам знака цзи, [причём] внутренние и внешние поднимаются, [то это означает]:

при гадании о заболевшем-долгое время не умрёт;

[при гадании] о заключённом-долгое время не выпустят;

[при гадании] о достижении богатства-достигнут, но малого;

[при гадании] о тех, кто отправляется в путь, — не [стоит] отправляться;

[при гадании] о тех, кто должен приехать, — не приедут;

[при гадании] о встрече со знатным человеком-встретятся.

Благоприятно.

Если внутренние [трещины] поднимаются, внешние спускаются, «болезни»^[1296] слегка [проявились], «ноги» вытянуты, [то это означает]:

[при гадании] о достижении богатства-не достигнут;

[при гадании] о тех, кто отправляется в путь, — [можно] отправляться;

[при гадании] о заболевшем-будет улучшение;

[при гадании] о заключённом-не выпустят;

[при гадании о тех, кто должен] приехать, — приедут;

[при гадании] о встрече со знатным человеком-встречи не будет.

Благоприятно.

Если внешние [трещины образовали] решётку.

[то это означает].

[при гадании] о достижении богатства-не достигнут;

[при гадании] о тех, кто отправляется в путь, — не [надо] отправляться;

[при гадании] о тех, кто должен приехать, — не приедут;

[при гадании] о заключённом-не выпустят;

неблагоприятно^[1297];

[при гадании] о заболевшем-умрёт; [290]

[при гадании] о достижении богатства-не достигнут;

[при гадании] о встрече со знатным человеком-встретятся.

Благоприятно.

Если внутренние [трещины] поднимаются, а внешние прямолинейны, «ноги» вытянуты, [то это означает]:

[при гадании о тех, кто] отправляется в путь, — [можно] отправляться;

[при гадании о тех, кто] должен приехать, — приедут;

[при гадании] о достижении богатства-достигнут;

[при гадании] о заболевшем-долго не умрёт;

[при гадании] о заключённом-не выпустят;

[при гадании] о встрече со знатным человеком-встретятся.

Благоприятно.

Если трещины, подобные поперечным чертам знака цзи, поднимаются, «столбы» внутри и снаружи поднимаются, [имеются] втянутые «ноги», [то это означает]:

при гадании о получении [богатства]-получат;

[при гадании] о заболевшем-не умрёт;

[при гадании] о заключённых-никто не пострадает, но и отпущен не будет;

[при гадании о тех, кто] отправляется в путь, — не следует отправляться;

[при гадании о тех, кто] должен приехать, — не приедут;

[при гадании] о встрече со знатным человеком-не встретятся;

[все] дела завершатся благополучно.

Если трещины, подобные поперечным чертам знака щи, поднимаются, «столбы» поднимаются и внутри и снаружи, и «столбы» эти достаточно [велики, то это означает]:

при гадании о получении [богатства]-получат;

[при гадании] о смерти от болезни-повсеместно будут исцелившиеся;

[при гадании] о заключённых-не будет никого, кто испытывал бы страдания, повсеместно будут выпускать [на волю]; [291]

[при гадании о том, можно ли] отправляться в путь, — нельзя;

[при гадании о тех, кто должен] приехать, — не приедут;

[при гадании] о встрече со знатным человеком-не встретятся;

во всех делах [ждёт] удача;

можно поднимать войска.

Если трещины длинные, необычные, [причём] только внешние, [то это означает]:

при гадании о получении [богатства]-не получат;

[при гадании] о заболевших-не умрут, [будут] случаи исцеления;

[при гадании] о заключённых-за преступления накажут;

узнавшие предсказание не пострадают;

[при гадании о том, можно ли] отправляться в путь, — нельзя;

[при гадании о тех, кто должен] приехать, — не приедут.

Если трещины длинные, необычные, [причём] только внутренние, [то это означает]:

при гадании о получении [богатства]-не получат;

[при гадании] о заболевших-не умрут, [будут] случаи исцеления;

[при гадании] о заключённых-за преступления накажут, увечий не нанесут, выпустят;

[при гадании о том, можно ли] отправляться в путь, — нельзя;

[при гадании] о тех, кто должен приехать, — не приедут;

[при гадании] о встрече со [знатным] человеком-не встретятся.

Если трещины длинные, необычные, внутренние и внешние поднимаются, [то это означает]:

при гадании о получении богатства-получат;

[при гадании] о заболевшем-не умрёт;

[при гадании] о заключённых-никого не покарают;

[при гадании о том, можно ли] отправляться в путь, — можно;

[при гадании о тех, кто должен] приехать, — приедут;

[при гадании об удаче] в земледелии, торговле, на рыбалке и охоте-благоприятно. [292]

Если трещины [образовали фигуры] «лиса» и «енот»^[1298], [то это означает]:

при гадании о достижении богатства-не получат;

[при гадании] о болезни-[ждёт] смерть, трудно выздороветь;

[при гадании] о заключённых-никого не покарают, [но на волю] не отпустят;

[при гадании о том], можно ли жить на покое у себя дома, — можно;

[при гадании о том], можно ли жениться и отдавать дочерей замуж, — можно;

[при гадании о том, можно ли] отправляться в путь, — нельзя;

[при гадании о тех, кто должен] приехать, — не приедут;

[при гадании] о встрече со [знатным] человеком-не встретят;

[при гадании, будут ли] несчастья, — их не будет.

Если фигура «лиса» сквозная, [то это означает]:

при гадании о достижении [богатства]-не достичь;

[при гадании] о заболевшем-умрёт;

[при гадании] о заключённом-подвергнут справедливому наказанию;

[при гадании о том, можно ли] отправляться в путь, — нельзя;

[при гадании о тех, кто должен] приехать, — не приедут;

[при гадании] о встрече со [знатным] человеком-не встретят;

[при гадании о результатах] переговоров-благоприятно;

[при гадании об удаче] в делах-удачи не будет.

Если «голова» опущена, «ноги» втянуты, «тело» согнуто, [то это означает]:

при гадании о достижении [богатства]-не достичь;

[при гадании] о заболевшем-умрёт;

[при гадании] о заключённом-подвергнут наказанию;

[при гадании о том], ожидать ли тех, кто находится в пути, — не приедут;

[при гадании о том, можно ли] отправляться в путь, — можно;

[при гадании о тех, кто должен] приехать, — не приедут;

[при гадании] о встрече со [знатным] человеком-не встретят. [293]

Если трещины вытянуты, [причём] внутренние и внешние перпендикулярны, [то это означает]:

при гадании о достижении богатства-есть возможность;

[при гадании] о заболевшем-не умрёт, [но] выздоравливать будет с трудом;

[при гадании] о заключённых-карать не будут, но выпустят не скоро;

[при гадании о том, можно ли] отправляться в путь, — нельзя;

[при гадании о тех, кто должен] приехать, — не приедут;

[при гадании] о встрече со [знатным] человеком-не встретят.

Неблагоприятно.

Если трещины подобны поперечным чертам знака цзи, [как ветви] вяза подняты, [а] «голова» опущена, [то это означает]:

при гадании о достижении [богатства]-получат с трудом;

[при гадании] о заболевшем-не умрёт, [но] поправится с трудом;

[при гадании] о заключённых-с трудом выпустят, не будут покалечены;

[при гадании о том, можно ли] оставаться на покое у себя дома, жениться, выдавать дочерей замуж, — можно.

Если трещины подобны поперечным чертам знака цзи, «столбы» накладываются, выпрямлены, «тело» ломаное, [а] внутренние и внешние [трещины] поднимаются, [то это означает]:

при гадании о заболевшем-в день гадания не умрёт, [но] на следующий день непременно умрёт.

Если трещины, подобные поперечным чертам знака цзи, [идут] вверх, [есть] «столбы», «ноги» втянуты, внутренние [трещины] поднимаются, внешние перпендикулярны, [то это означает]:

при гадании о заболевшем-в день гадания не умрёт, [но] на следующий день непременно умрёт. [294]

(Что касается больных, то)^[1299] если «голова» опущена, «ноги» необычные, есть [трещины] внешние, нет внутренних, [это означает]:

если гадают об окончании болезни-умрёт скоропостижно;

если гадают об облегчении [болезни]-умрёт на следующий день.

Если «голова» поднята, «ноги» втянуты, [это означает]:

при гадании о достижении [богатства]-не достигнут;

[при гадании] о заключённых-понесут наказание;

[при гадании] о тех, кто мог пострадать от слухов, — таких не будет;

[при гадании о том, можно ли] отправляться в путь, — нельзя;

[при гадании] о встрече со [знатным] человеком-не встретят.

В многочисленных толкованиях говорится: внешние [трещины] — это [другой] человек, внутренние-тот, на кого гадают; внешние-это женщина, внутренние-это мужчина. Опущенная «голова»-к огорчению. Большая [трещина] — это ствол, малые [трещины]-ветки.

По многочисленным методикам, если [при гадании] о заболевшем «ноги» втянуты-будет жить, «ноги» вытянуты-умрёт; если [при гадании] о путниках «ноги» вытянуты-достигнут [цели], «ноги» втянуты-не достигнут; если [при гадании о том, следует ли] отправляться в путь, «ноги» втянуты-не следует, «ноги» вытянуты-можно отправляться; если [при гадании] о достижении [богатства] «ноги» вытянуты-достигнут, «ноги» втянуты-не достигнут; если [при гадании] о заключённых «ноги» втянуты-не выпустят, «ноги» вытянуты — выпустят; также при гадании о заболевшем, [когда выпадает] «ноги» вытянуты и [больного ждёт] смерть, внутренние [трещины должны] идти вверх, а внешние — вниз.

ГЛАВА СТО ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ Хо чжи ле чжуань — Повествование о приумножении богатства^[1300]

Лао-цзы говорил: «Когда управление совершенно, соседние владения находятся на расстоянии видимости, через границы слышны пение петухов и лай собак; народы наслаждаются своей пищей, красуются в собственных одеяниях, удовлетворены своими обычаями, радуются своим занятиям и до самой смерти не общаются друг с другом»^[1301]. Но если, закрыв народу глаза и уши, попытаться таким образом управлять сейчас, то, пожалуй, ничего не получится.

Я, тайшигун, скажу так.

Я совсем не знаю того, что происходило до Шэнь-нуна. Что же касается [эпохи] Юя (Шуня) и [династии] Ся, о которых говорится в Ши[цзине] и Шу[цзине], и вплоть до настоящего времени, то уши и глаза [людей] стремятся насладиться звуками и красками, уста жаждут вкушать [мясо] домашних животных, тела находят удовлетворение в покое и радостях, а сердца преисполнены гордостью от почётных назначений. Эти привычки издавна распространены в народе, и, даже если бы удалось в каждом дворе рассказать о Сокровенном^[1302], [людей] всё равно изменить было бы невозможно. И поэтому наилучший [правитель] не стремится что-либо изменить; тот, что похуже, — завлекает [народ] выгодой, ещё хуже-склонен его поучать, ещё худший-принуждает к порядку, а самый плохой-вступает [с народом] в борьбу.

[Земли] к западу от гор^[1303] богаты лесом, бамбуком, бумажной шелковицей, лу^[1304], мао^[1305], самоцветами; к востоку от гор много рыбы, соли, лакового дерева, шёлка, музыкально одарённых красавиц. К югу от реки Янцзы произрастает дерево нань^[1306], катальпа, имбирь, коричное дерево, добывают золото, оловянную и свинцовую руды, киноварь, рога и шкуры носорога^[1307], панцири черепах, жемчуг, [296] слоновьи бивни и шкуры; к северу от гор Лунмэнь и Цзеши^[1308] много лошадей, быков, баранов, в изобилии меха, жилы и рога^[1309]. [В тех местах] горы, где добывают медь и железо, тянутся на расстояние в тысячу ли, и их так же [много], как фигур на шахматной доске. Такова общая картина.

Народ Срединного государства радуется этим богатствам, которые традиционно служат ему материалом для одежды, продуктами для еды и питья, для всего, что необходимо человеку с рождения и до смерти. Поэтому нужны земледельцы, чтобы была еда, нужны промысловики, чтобы добывалось [сырьё]; нужны ремесленники, чтобы производились [изделия]; нужны торговцы, чтобы всё это доставлялось [людям]. Разве нужны [людям] законы и повеления, чтобы решить, где и когда им собраться [для работы]?

Любой человек использует свои способности, прилагая все силы, чтобы получить то, что он желает. Что же касается товаров, то их дешевизна ведёт к удорожанию, а дороговизна-к удешевлению^[1310]. Каждый проявляет старание в своём деле, получает удовольствие от работы. Как потоки воды стремятся вниз, как день обязательно сменяет ночь, [так и вещи] — их не призывают, а они появляются, [власти] их не требуют, а народ их производит. Разве всё это не соответствует истинному Дао и естественному ходу [жизни]?

В Чжоу шу^[1311] сказано: «Если земледельцы не производят [зерна], то возникает нехватка продовольствия, если ремесленники не производят [изделий], то страдают любые дела; если торговцы не поставляют [товары], то прерывается [снабжение] тремя драгоценностями^[1312]; если промысловики не добывают [сырья], то количество денег сокращается^[1313]. А раз средств стало меньше, то сокращается [освоение] горных районов и водных пространств»^[1314]. Указанные четыре [занятия] являются источниками, которые дают одежду и пищу народу. Когда эти источники велики, наступает изобилие; когда они малы, наступает бедность. В первом случае богатеет государство, а во втором-[сильные] кланы^[1315]. Бедность или богатство-это не то, что может быть дано или отнято, ибо искусные всегда имеют прибыток, а неумелым всегда недостаёт^[1316].

Тай-гун Вану пожаловали владение в Инцю^[1317], где было [много] приморских солончаков, а народу-мало. Он поощрял женские занятия, [требующие] большого искусства, наладил рыболовство и добычу соли, и туда стали непрерывным потоком прибывать люди и товары. Так циские головные уборы, пояса, одежда, обувь [297] распространились по Поднебесной, а [правители владений], расположенных между морем и горой Тайшань, смиренно являлись [к Тай-гун Вану] на аудиенции. Позднее Ци пришло в упадок, но Гуань-цзы^[1318] восстановил его, учредив девять ведомств по регулированию хозяйства. В результате Хуань-гун стал гегемоном, много раз собирал чжухоу на съезды^[1319] и способствовал порядку в Поднебесной.

[Глава] клана Гуань имел жён из трёх родов^[1320] и, хотя по положению был обычным подданным государя, по своему богатству стоял в одном ряду с правителями княжеств. Ци оставалось богатым и сильным вплоть до [правления] Вэй[-вана] и Сюань[-вана]^[1321].

Недаром сказано: «Когда амбары и хранилища наполнены, то [народ] понимает ритуал и правила; когда одежды и пищи в достатке, то [народ] понимает [разницу между] славой и позором»^[1322]. Ритуал рождается при достатке и хиреет в бедности. Поэтому, когда благородный человек богат, он с лёгкостью совершает добродетельные поступки; когда же низкий человек богат, он склонен применять силу. Рыба стремится в глубину, звери стремятся в недоступные горы, а гуманность и справедливость [всегда] остаются уделом богатых. Богатый человек [благодаря своей] власти и влиянию пользуется известностью, [но], потеряв власть, лишается клевретов, и это не радует. Обычно так бывает у варваров. Поговорка гласит: «Сыновья из богатых семей не умирают на базарной площади». И это не пустые слова. И ещё: «Когда в Поднебесной мир, люди за выгодой приезжают; когда в Поднебесной беспорядок, люди за выгодой уезжают». Если даже ван, владеющий тысячей боевых колесниц, хоу, имеющий во владении десять тысяч семей, и сановник, кормящийся от сотни домов, больше всего обеспокоены [угрозой] бедности, то что же говорить о простых людях, занесённых в подворные списки!

В прошлом юэский ван Гоу Цзянь, попав в трудное положение на [горе] Куайцзи, использовал [советы] Фань Ли и Цзи Жаня. Цзи Жань говорил: «Если знать, что предстоит сражаться, то можно подготовиться; если [знать, в чём у людей] потребности, то можно понять, что им понадобится. Когда это выяснено, можно понять, какие из множества товаров необходимы. Когда планета Суй (Юпитер) находится [в западной части неба, где господствует стихия] металла, то будет урожай; [когда она в северной части неба, где господствует стихия] воды, то будут разрушения [от наводнения]; когда [планета Суй в восточной части неба, где господствует стихия] дерева, то будет голод; [когда она в южной части неба, где [298] господствует стихия] огня, будет засуха^[1323]. Когда наступает засуха, то [торговцы] запасают лодки; когда приходит наводнение, то [они] запасают повозки^[1324]. Так управляют товарами.

Каждые шесть лет бывает хороший урожай, каждые шесть лет бывает засуха, каждые двенадцать лет-сильный голод. Если зерно продаётся по двадцать [монет за меру], то страдают крестьяне, если по девяносто-страдают купцы. Когда страдают купцы, то товары не перевозятся, когда страдают земледельцы, то [поля] зарастают травой. Если [цена зерна] не выше восьмидесяти [монет] и не ниже тридцати, то прибыль будет и у земледельцев, и у купцов. [Когда зерно] продаётся по твёрдой цене, то товары расходятся равномерно, и даже на рынках у приграничных застав в них нет недостатка. Таким путём и устанавливается порядок в государстве.

Правила заготовки товаров таковы: нужно приложить все усилия, чтобы сохранить их в целости и не прекращать их оборот. Всё делается быстро, особенно опасно надеяться на подорожание скоропортящихся продуктов питания.

Если следить за избытком или недостатком [товаров], то можно понять, насколько низка или высока [их цена]. Если цена повысилась до предела, она [непременно] упадёт; если упала до предела-начнёт расти. [Вот почему] дорогое [может] стать мусором, а дешёвое-сравниться с жемчугом и яшмой. Деньги должны обращаться, как [свободно] текущая вода»^[1325].

[Гоу Цзянь] в течение десяти лет совершенствовал [управление], княжество [Юэ] разбогатело, он смог щедро одаривать воинов, и они [смело] бросались на стрелы и камни, как жаждущие бросаются к воде. И тогда он сполна отплатил сильному [княжеству] У, показав свою военную мощь Срединным владениям, и был назван одним из пяти гегемонов.

Фань Ли, после того как был смыт позор поражения у горы Куайцзи, тяжело вздыхая, сказал: «Из семи планов Цзи Жаня Юэ использовало лишь пять и добилось желаемого. То, что было уже использовано для княжества, я хочу применить к [своей] семье». Затем он сел в небольшую лодку и поплыл по Янцзы и озёрам. Сменив имя и фамилию, прибыл в Ци, где был известен как Чи-и Цзы-пи. [Затем уехал] в Тао^[1326], где [стал известен] под именем Чжу-гун. Чжу-гун считал, что Тао является центром Поднебесной [и имеет сообщение] с чжухоу во всех четырёх сторонах света, что [даёт возможность] обмена товарами. Он завёл своё дело, стал создавать [товарные] запасы. Он сам принимал решения о времени реализации [299] [товаров]. Если человек умеет добывать средства к существованию, значит, он умеет отбирать людей и использовать время. В течение девятнадцати лет [Фань Ли] трижды достигал [богатства] в тысячи цзиней, но вновь и вновь раздавал его бедным друзьям, отдалённым родственникам и братьям. Его можно назвать богачом, который любил проявлять свою добродетель. Позднее, когда он состарился, он передал всё сыновьям и внукам. Его сыновья и внуки продолжили его дело и сильно приумножили его состояние. С той поры имя таоского Чжу-гуна стало олицетворением богатого человека.

Цзы-гун [Сы] в своё время учился у Кун-цзы, уйдя от него, стал служить в [Малом] Вэй^[1327]. Выбрасывая на рынок или придерживая товары, он получал прибыль в землях между Цао и Лу. Из семидесяти учеников [Конфуция] Сы в итоге стал самым зажиточным. В то время как [другой ученик Конфуция] Юань Сянь питался мякиной и обитал в бедных закоулках, Цзы-гун выезжал на четвёрке лошадей в сопровождении конной свиты. От приглашавших его на службу чжухоу он принимал связки монет, нанизанных на шёлковые шнуры. Когда [Цзы-гун] приезжал к правителям княжеств, то среди них не было таких, кто не встречал бы его как равного. И в том, что слава Кун-цзы широко разнеслась по Поднебесной, была немалая заслуга Цзы-гуна. Разве нельзя назвать его тем, кто и знания приобрёл, и разбогател?!^[1328]

Бо Гуй^[1329] был чжоусцем. Во времена правления вэйского Вэнь-хоу Ли Кэ^[1330] думал только о том, как выжать из земли урожай побольше, а Бо Гуй с интересом наблюдал за изменениями [в экономической] ситуации, действуя так: люди отказываются, я беру; люди берут, я даю. В урожайные годы [он] скупал зерно, а распродавал шёлк и лак; когда нарождалось [много] коконов шелкопряда, он скупал и шёлковые ткани, и отходы шёлкового производства^[1331], а распродавал продукты питания. Когда «тень» Юпитера^[1332] находится в [части неба под знаком] мао, [будет] урожай; [когда там] сам Юпитер-[будет] плохой урожай и бедствия. Когда [«тень» Юпитера] доходит до [знака] у, [будет] засуха; [когда там] сам Юпитер-[год] благоприятный. Когда [«тень» Юпитера] доходит до [знака] ю, [будет] урожай; [когда там] сам Юпитер-[будет] плохой урожай и бедствия. Когда [«тень» Юпитера] доходит до [знака] цзы, [будет] большая засуха; [когда там] сам Юпитер-[год] благоприятный, будет вода. Когда «тень» Юпитера [вновь] доходит до [знака] мао, запасов накапливается вдвое больше [обычного] года. Если [он] намеревался увеличить денежную [300] наличность, то продавал низкосортное зерно; если намеревался увеличить объёмы [запасов], то скупал [зерно] высшего качества.

[Бо Гуй] мог обходиться обычной едой и питьём, был сдержан в своих желаниях, скромно одевался, вместе с работавшими на него слугами и рабами делил и трудности, и радости. Следование любым новшествам он приравнивал к поведению диких зверей и хищных птиц. Поэтому [он] говорил: «Я управляю [своим] хозяйством так же, как это делали И Инь и Люй Шан^[1333], как управляли войсками Сунь[-цзы] и У[-цзы]^[1334], как создавал законы Шан Ян^[1335]. Тот, кому недостаёт мудрости приспособиться к обстоятельствам, смелости принимать решения, человеколюбия, чтобы взыскивать и одаривать, сил, чтобы требовать, то, даже пожелай он изучить моё искусство [ведения дел], его никогда не научишь». И в Поднебесной стали говорить о Бо Гуе как о родоначальнике [школы] управления хозяйством. Но это была не просто теория, поскольку Бо Гуй добился больших [хозяйственных] успехов.

И Дунь разбогател на [добыче] соли^[1336], Го Цзун^[1337] из Ханьданя поднялся на выплавке железа-богатствами они оба могли сравниться с ванами.

У-ши Ло^[1338] разводил скот, и, [когда поголовье] увеличивалось, он [часть] продавал и приобретал диковинные изделия из шёлка, которые подносил правителю жунов, преследуя вполне корыстные цели. [И тот] отдаривал его в десятикратном размере, присылая скот: табуны коней и стада коров. Цинь Ши-хуанди повелел относиться к Ло как к правителю княжеского достоинства и разрешал ему наряду с сановниками бывать на весенних и осенних приёмах во дворце.

В Ба [жила] вдова по имени Цин. Её предок открыл месторождение киновари, и семья за несколько поколений сильно разбогатела. Цин, оставшись вдовой, смогла сохранить [семейное] дело и, используя богатство, защищалась от [любых] посягательств. Циньский император, считая её верноподданной и добродетельной вдовой, возвёл [в её честь] Нюйхуай Цин-тай^[1339]. То, что к Ло, скотовладельцу с далёкой окраины, и к Цин, вдове из захолустья, относились с теми же почестями, что и к владельцам десяти тысяч колесниц, а слава о них распространилась по всей Поднебесной, объяснялось [всего лишь] их богатством.

Когда Хань усилилась, то были объединены [земли] внутри морей, открыты все заставы, сняты запреты с [использования [301] богатств] гор и озёр; и тогда богатые торговцы растеклись по всей Поднебесной; товары проникали повсюду, и каждый мог получить то, что хотел. [А] влиятельные и своевольные кланы чжухоу были переселены в столицу.

[На землях] Гуаньчжуна к востоку от Цянь и Юн до Хуанхэ и горы Хуа[шань]^[1340] на тысячи ли простираются плодородные земли. [С того времени как] юйский [Шунь] и сяский [Юй] [установили поднесение] дани, [считалось, что это] лучшие земли. [Затем] Гун-лю переселился в Бинь, Да-ван и Ван-цзи жили [близ] Ци^[1341]; Вэнь-ван основал [город] Фэн, У-ван правил в [городе] Хао^[1342]. Народ сохранял старинные обычаи, завещанные правителями прежних эпох, предпочитал заниматься земледелием: выращивал пять злаков^[1343], уважал землю и серьёзно относился к её порче. Циньские Вэнь[-гун], Сяо[-гун] (Дэ-гун)^[1344] [и] Му[-гун] жили в Юн, через который шли товары из Лун и Шу^[1345], и [там селилось] множество торговцев. Сянь-гун^[1346] перебрался в Лии^[1347]. На север от Лии оттеснили жунов и ди, на востоке проложили связи с тремя цзиньскими [княжествами]^[1348], [и там] тоже [появилось] множество крупных торговцев.

У[-ван] (Сяо-гун) и Чжао [Сян-ван] правили в Сяньяне^[1349], поэтому [впоследствии] он стал ханьской столицей по имени Чанъань, [близ которой находятся] все усыпальницы [императоров]. Со всех четырёх сторон устремлялись сюда люди. Но земель тут мало, а людей стало много, поэтому народ преуспел в мошенничестве, а замыслы [правителей] не осуществлялись. На юге [границы дошли] до Ба и Шу. В Ба и Шу земли также плодородны. Там много [растения] чжи^[1350], имбиря, киновари, различных минералов, меди, железа^[1351], изделий из бамбука и дерева.

Далее к югу [Цинь] установила господство над [царством] Дянь и [племенами] бо^[1352], у которых [покупала] юных рабов. Западнее находились [царства] Цюн и Чжа^[1353]. Чжа [славилось] лошадьми и яками. Хотя со всех сторон простирались естественные препятствия, благодаря деревянным настилам, тянувшимся на тысячи ли, непроходимых дорог не было. [Но] все они стекались к долинам [рек] Бао и Е^[1354], через которые только и можно было обменять излишки на необходимое.

В Тяньшуй, Лунси, Бэйди, Шанцзюнь^[1355] обычаи такие же, как в пределах застав. На западе доходы получают [от торговли] с цянчжунами, на севере-[от торговли] скотом с жунами и ди, скотоводство здесь самое продуктивное в Поднебесной. Но местность [302] там глухая и труднодоступная, дороги контролируются столичными войсками. Земли Гуаньчжуна составляют треть Поднебесной, и население не превышает трёх десятых, однако доля их богатства достигает шести десятых.

В прошлом люди танского [Яо] имели столицу в Хэдуне, иньцы — в Хэнэе, чжоусцы-в Хэнани^[1356]. Эти три «Хэ», расположенные в центре Поднебесной, подобны опорам треножника. Правители, меняя свои резиденции, создавали здесь государства на сотни и тысячи лет. Земли тут мало, а население обильно. Столицы владений чжухоу располагались там же. Люди были здесь трудолюбивы и скромны.

Ян, Пинъян и Чэнь^[1357] на западе торгуют с Цинь и [племенами] дм; на севере-с Чжун и Дай^[1358]. Чжун и Дай находятся к северу от Ши^[1359], граничат с [племенами] ху и много раз подвергались их нападениям. Народ дерзок и вспыльчив, [их] жэнься^[1360] творят преступления, не занимаются ни земледелием, ни торговлей. Поскольку [эти места] близко соседствуют с северными и, сюда часто посылают войска, [и, когда] Срединное государство перевозит [для солдат] товары, [здешний люд] зарабатывает на этом. Население там сильно смешалось с варварами. [Княжество] Цзинь с начала своего существования страдало от их дерзости и непокорности. [Чжаоский] Улин-ван (325-299) оказывал им благодеяния и поощрял, и в их обычаях до сих пор чувствуется влияние Чжао. Поэтому чиновники из Яна и Пинъяна [любят] проводить там (в Дай) свободное время^[1361].

Вэнь и Чжи^[1362] на западе торговали с Шанданом^[1363], на севере-с Чжао и Чжуншанью. Земли Чжуншани бедны, народу же много; до сих пор там живут потомки тех, кто с Чжоу [Синем] предавался развратной жизни в Шацю^[1364]. Они сметливы и расторопны, живут хитростью и обманом. Их мужчины собираются для совместных развлечений; песни у них заунывные, но дух их будоражат; в возбуждённом состоянии [некоторые из них] способны на разбой; в умиротворённом состоянии [находятся такие, кто] грабит могилы, [но есть и те, кто] ценит красоту, подвизаются певцами и актёрами. Их женщины умеют петь и играть на гуслях, способны изящно танцевать, привлекательны для знатных и богатых, часто оказываются в хоугунах у чжухоу.

Ханьдань^[1365], расположенный между реками Чжан[шуй] и Хуанхэ, является одним из крупных центров. На севере связан с Янь и Чжо^[1366], на юг от него расположены Чжэн^[1367] и [Малое] Вэй. Обычаи [303] Чжэн и Вэй сходны с [обычаями] Чжао, близки также к [обычаям] Лян^[1368] и Лу. [Их люди] держатся с достоинством и следуют твёрдым моральным устоям. [Жителей] поселений к северу от [реки] Пу выслали в Еван^[1369]. В Еване склонны симпатизировать жэнься, и это в нравах [Малого] Вэй.

[На землях], лежащих вплоть до Бо[хая] и Цзе[ши], главным центром является [город] Янь^[1370]. На юге он связан с Ци и Чжао, на севере и востоке граничит с ху. [Земли] Шангу^[1371] простираются до Ляодуна, [они] далеки и обширны, население редкое, часто подвергается набегам [варваров]. Нравы во многом схожи с Чжао и Дай: преобладают злоба и безрассудство^[1372]. [Там] много рыбы, соли, жужубов и каштанов. На севере их соседи-ухуань и фуюй, на востоке [яньцы] получают доходы [от торговли с] вэймо, Чаосянь и Чжэньфань^[1373].

Лоян торговал на востоке с Ци и Лу, на юге-с Лян и Чу. [Земли] к югу от [горы] Тайшань занимало Лу, к северу-Ци.

Ци окружено горами и морем, плодородные земли тянутся на тысячи ли, они удобны для разведения тутовника и конопли, люди [производят] много камчатного шёлка, полотна, [добывают] рыбу и соль. Между горой Тайшань и морем крупнейшим центром является Линьцзы. [Люди] отличаются мягкостью и щедростью, умны и рассудительны. Ценят землю, не склонны бунтовать, робки в массовых драках, [но] мужественны в единоборстве, поэтому среди них немало грабителей. Таковы нравы в большом княжестве. Там можно выделить пять [категорий] людей^[1374].

Цзоу и Лу расположены на берегах Чжу[хэ] и Сы[шуй], [здесь] по-прежнему сохраняют обычаи, завещанные Чжоу-гуном. Почитают конфуцианскую учёность, соблюдают ритуалы, и потому народ скромен. Весьма распространено разведение шелковицы и конопли, леса и водоёмы там бедны. Земли мало, а людей много; [они] бережливы и [даже] скупы, боятся совершать проступки и держатся подальше от пороков. Когда [Цзоу и Лу] пришли в упадок, [народ] пристрастился к торговле, стал гнаться за выгодой, превзойдя в этом чжоусцев.

К востоку от [реки] Хунгоу, к северу от [гор] Ман[шань] и Дан[шань], [на равнине], где находится озеро Цзюйе^[1375], располагались [княжества] Лян и Сун, а [города] Тао и Суйян^[1376] были там главными центрами. В древности в Чэньяне^[1377] бывал Яо, на Лэйцзэ^[1378] рыбачил Шунь, а в Бо^[1379] жил [Чэн] Тан. [В этих местах] до сих пор живы обычаи, завешанные правителями прежних эпох, весьма [304] почитаются цзюньцзы, глубоко уважают труд земледельца, и хотя там нет изобилия, [порождаемого] горами и реками, но они в состоянии [обеспечить себя] средствами существования и даже кое-что накапливать про запас.

Юэ и Чу включают три [района с различными] обычаями. [Земли] к северу от Хуай[хэ], такие как Пэй, Чэнь, Жунань, [а ещё] и Наньцзюнь, — это [Северное и] Западное Чу^[1380]. Народ там вспыльчивый, легко впадает в ярость^[1381]. Земли бедные, запасов не скопишь. В Цзянлине^[1382] находилась древняя столица [Чу]-Ин. На западе [эти земли] связаны с У^[1383] и Ба, на востоке располагают богатствами [озера] Юньмэн^[1384]. [Город] Чэнь находится на стыке Чу и Ся^[1385], через него везли на продажу рыбу и соль, а население в основном занималось торговлей. Если [говорить о людях в] Сюй, Тун и Цюйлюй^[1386], то они отличались честностью и верностью своему слову.

[Земли] к востоку от Пэнчэна, включая Дунхай, У и Гуанлин, — это Восточное Чу^[1387]. Обычаи сходны [с обычаями] Сюй и Тун. К северу от Цюй и Цзэн^[1388] обычаи такие же, как в Ци, а к югу от реки Чжэцзян^[1389] — как в Юэ. [Земли] У ещё во времена трёх [знаменитых] мужей-Хэ Лу^[1390], Чуньшэнь[-цзюня]^[1391] и вана Пи^[1392] привлекали со всей Поднебесной молодых людей, стремящихся к перемене мест. На востоке-в изобилии морская соль, в горах Чжаншань^[1393]-медь, Саньцзян^[1394] и Уху^[1395] сулят выгоду, поэтому [весь] Цзяндун^[1396] является крупным районом [торговли].

[Земли] Хэншани, Цзюцзяна, Цзяннани, Юйчжана и Чанша^[1397] — это Южное Чу. Обычаи во многом сходны [с обычаями] Западного Чу. Когда столицу из Ин перенесли в Шоучунь^[1398], этот город стал крупным центром [торговли]. В Хэфэй^[1399] [также] стекались [товары] и с севера, и с юга, сюда везли кожи, солёную и вяленую рыбу, древесину. Обычаи [этих мест] близки к обычаям Миньчжуна, Гань^[1400] [и] Юэ, поэтому и в Южном Чу любят красиво выражаться, искусны в речах, которые мало заслуживают доверия. [Земли] Цзяннани низменные и влажные, мужчины умирают рано. [Там] много бамбука и дерева. В Юйчжане добывают золото, в Чанша-оловянную руду, но её количество настолько мало, что добыча не оправдывает расходов. От Цзюи^[1401] и Цанъу^[1402] к югу вплоть до Даньэр^[1403] обычаи очень близки обычаям к югу от Янцзы, но там много и обычаев [области] Янъюэ^[1404]. Паньюй-также один из крупных центров [торговли]. Туда стекаются жемчуг, рога и шкуры носорогов, панцири черепах, фрукты и ткани. [305]

Инчуань и Наньян являются местами расселения сясцев^[1405]. В делах управления они превыше всего ставят верность и искренность, у них сохранились обычаи, завещанные правителями прошлого. Инчуаньцы честны и добросердечны. В последние годы правления Цинь в Наньян переселяли тех, кто нарушил закон. [С другими землями] Наньян поддерживал связи на западе через [заставы] Угуань иЮньгуань^[1406], на востоке и юге-[по рекам] Хань[шуй], Янцзы и Хуай[хэ]. Ещё одним крупным центром [торговли] является Юань^[1407]. Обычаи тут смешанные, [народ] трудолюбивый, многие занимаются торговлей. Их жэнься^[1408] связаны с Инчуанью, поэтому до сих пор их называют «сясцы».

[Те или иные] товары в одних местах Поднебесной редки, в других-обильны. Обычаи народов [различны]. [Так], к востоку от гор употребляют в пищу морскую соль, к западу от гор-каменную соль. [Но и] в горах на юге, и в пустынях на севере соль добывали всегда и повсюду. Такова общая ситуация.

Обобщая, можно сказать, что в Чу и Юэ земли обширны, а население редкое, едят там рис и похлёбку из рыбы, огнём пашут, а водой пропалывают^[1409]; [собирают] плоды [в лесу] и моллюсков. Имея всё необходимое, не нуждаются в торговцах. Их земли изобильны, еды [в достатке], голода они не боятся. Поэтому они ленивы и беззаботны, не задумываются о будущем, запасов никаких не делают и в большинстве своём бедны. Потому-то к югу от Янцзы и Хуай[хэ] нет страдающих от холода и голода, но также нет и богатых семей.

Земли к северу от рек Ишуй и Сышуй^[1410] благоприятны для выращивания пяти злаков, тутовника и конопли, для разведения шести видов домашних животных^[1411]. Но земли там мало, народу множество, [к тому же] часто случаются наводнения и засухи, [и] народ имеет склонность запасаться впрок. В Цинь, Ся, Лян и Лу земледелие любят, а народ ценят. В Саньхэ^[1412], Юань и Чэнь такое же положение, вдобавок [там занимаются] торговлей. В Ци и Чжао [народ] сообразительный, искусный и ловкий, использует любой случай для получения выгод. В Янь и Дай возделывают землю, разводят скот и занимаются шелководством^[1413].

В чём же состоят помыслы тех мудрых людей, которые, составляя глубоко продуманные планы в императорских дворцах и обсуждая дела правящего дома, дорожат оказанным им доверием и предпочитают смерть утрате чести, [а также] учёных-отшельников, которые живут в отдалённых пещерах, — всех, кто прославился [306] безупречным поведением? Их помыслы направлены на обретение богатства и влияния. Вот почему честные чиновники, [находясь на службе] подолгу, укрепляют своё благополучие, а честные торговцы становятся богатыми. [Желание] быть богатым-в натуре человека, это то, чему не учатся, но к чему все стремятся. Поэтому бравые мужчины идут служить в войска, штурмуют города, первыми поднимаясь на стены, врываются на позиции [противника] и отбрасывают [его], убивают военачальников и захватывают знамёна, идут вперёд под градом стрел и камней, не отступают перед огнём и кипятком [со стен]. И всё это они совершают ради щедрых наград.

[А те] молодые люди из низов, которые занимаются разбоем, убивают и закапывают [тела жертв], творят зло, запугивая людей, грабят могилы, отливают [фальшивые] деньги, объединяясь в шайки, мстят [своим] врагам, захватывают [чужое] и немедленно скрываются, не страшась закона, сломя голову несутся к собственной гибели, — поистине всё это только ради денег.

Нынешние девицы из Чжао и красавицы из Чжэн приукрашивают себя, играют на цине, взмахивают длинными рукавами одежды и притоптывают остроносыми туфельками, кокетничают, готовы отправиться за тысячу ли, не разбираясь, ради старого или молодого, — [всё это] ради погони за богатым [покровителем].

Молодые бездельники из влиятельных фамилий, выезжая один за другим на колесницах или верхом в разукрашенных [драгоценностями] головных уборах и при инкрустированных мечах, делают это для того, чтобы выставить напоказ свои богатства и знатность. Те, кто бьёт стрелами [птицу], ловит рыбу или охотится на зверя, ранним ли утром, поздней ли ночью, не обращая внимания на мороз и снег, кто мчится по горным кручам и ущельям, не страшась диких зверей, делают это для удовлетворения своей страсти. Любители азартных игр, скачек, петушиных или собачьих боёв, волнуясь и меняясь в лице, бахвалятся друг перед другом, всегда стремятся к победе и страшатся поражения.

Врачи, знахари и все, кто живёт за счёт своего мастерства, находятся в постоянной тревоге и трудятся на пределе своих сил ради добывания хлеба насущного. Чиновники, что манипулируют законами, [самовольно] вырезают печати и ставят их на подложные документы, не боясь наказания мечом и пилкой^[1414], погрязли во взятках. Когда земледельцы, ремесленники и торговцы накапливают запасы, [каждый из них], разумеется, стремится к выгоде. Это [307] приводит лишь к истощению знаний и способностей, [но люди] из последних сил цепляются за богатство.

Поговорка гласит: «Далее чем за сто ли дрова не продают, далее чем за тысячу ли зерно не продают». [Ещё говорят: Собираешься] жить на месте год-сей зерно, [собираешься] жить десять лет — сажай деревья, [собираешься] жить сто лет-будь добродетельным^[1415]. Добродетельным называют лишь того, кто несёт добро людям. Ныне есть [такие, кто], не имея рангов и окладов, доходов от титула или селений, наслаждается [жизнью] наравне с теми, кто всё это имеет. Их называют суфэн^[1416]. Получивший земельное владение кормится за счёт податей и сборов: годичная норма-двести [монет] с двора, [следовательно], владелец тысячи дворов [получает] двести тысяч монет; [его расходы] на приёмы у государя, подарки князьям и на жертвоприношения покрываются из этих средств.

Простолюдины-земледельцы, ремесленники и торговцы-на состояние в десять тысяч получали доход две тысячи в год, а семьи, [имевшие] состояние в миллион, получали двести тысяч. Из этих сумм платили подати и налоги, вносили деньги за охранно-гарнизонную службу и откупались от трудовых повинностей. [И всё же] средств хватало на приобретение любимой еды и красивой одежды.

Поэтому говорят: [владельцы] пастбищных земель, на которых [за год] можно вырастить табун лошадей, или стадо быков, или отару овец; [хозяева] заливных лугов, где можно выкормить стадо свиней^[1417]; прудов, с которых можно [за год] получить тысячу даней рыбы; горных участков, с которых можно [за год] добыть тысячу стволов дерева; [те, кому принадлежит] тысяча жужубов в Аньи, или тысяча каштанов в Янь и Цинь, или тысяча мандариновых деревьев в Шу, Хань или Цзянлин, или тысяча деревьев цю^[1418] [в землях] к северу от реки Хуайхэ, к югу от [области] Чаншань^[1419] и в междуречье Хуанхэ и Цзи[шуй]; [хозяева] тысячи му земли под лаковыми деревьями в Чэнь и Ся, или под тутовником и коноплёй в Ци и Лу, или под бамбуком в Вэйчуани; те, кто, живёт в городах с населением до десяти тысяч семей и владеет в окрестностях этих городов тысячами му земли, с каждого из которых они получают один чжун^[1420] урожая; или же те, кто владеет тысячами му земли, засаженной гарденией и мареной, тысячью грядок имбиря и душистого лука, — все эти [люди] живут не хуже хоу, владеющих тысячей дворов. В этом [источник] их благосостояния. Они не заглядывают на рынки, никуда не ездят; они [могут просто] сидеть и ждать [308] поступления доходов, получая всё необходимое, будто чиновники в отставке^[1421].

Возьмём бедные семьи, в которых есть престарелые родители, жена и малые дети. В [нужное] время им даже нечего принести в жертву [духам предков] или внести [деньги] на вино в складчину; для поддержания существования им вечно не хватает еды, питья и одежды. Этого нельзя не стыдиться, и хуже ничего быть не может! Вот почему неимущий прилагает все силы, [чтобы выжить], имеющий малый [достаток] изворачивается, [чтобы его увеличить], а став богатым, постоянно борется [за прибыль]. Таков великий порядок жизни.

Чтобы добыть средства к существованию, сейчас нет нужды подвергаться опасности, именно так и поступают мудрые люди. Издревле богатства, полученные от занятий сельским хозяйством, стояли выше всего; за ними шли богатства, полученные от торговли и ремесла, а богатства, нажитые преступным путём, стояли ниже всего. Постыдно, не принадлежа к выдающимся мужам, живущим в пещерах, прозябать в бедности и незнатности [и при этом] любить порассуждать о человеколюбии и чувстве долга.

Всякий человек из народа, внесённый в подворные списки, ниже того, кто в десять раз богаче; боится того, кто в сто раз [богаче]; работает на того, кто в тысячу раз богаче; прислуживает тому, кто в десять тысяч раз богаче. Таковы законы общества.

Если кто-то стремится найти путь из бедности к богатству, то для этого земледелие хуже ремесла, а ремесло хуже торговли; вышивание узоров хуже, чем торговать любовью у рыночных ворот. Всё это говорит о том, что торговля и ремесло-это [наилучший способ] получения средств к существованию для бедных.

В крупных городах, расположенных на пересечении торговых путей, в год продают тысячи бутылей вина, тысячи кувшинов кислого и соевого соуса, тысячи кувшинов с сиропом, тысячи шкур быков, баранов и свиней, тысячи чжунов зерна, тысячи возов дров и соломы; лодки [общей] длиной в тысячу чжанов, тысячи стволов деревьев, десять тысяч бамбуковых жердей, сотни лёгких повозок, тысячи телег, запрягаемых быками, тысячи изделий из дерева, покрытых лаком, и изделий из меди [общим весом] в тысячи цзюней, тысячи даней краски из марены в простых деревянных сосудах или в железных кувшинах, подобных кубкам для вина; сотни лошадей и быков; тысячи баранов и свиней; сотни рабов, тысячи цзиней жил, рогов и киновари; тысячи цзюней тонкой шёлковой и полотняной ткани; тысячи штук узорчатой цветной ткани; тысячи даней [309] грубого холста и выделанных шкур; тысячи доу лака; тысячи сосудов с винной закваской и солёным соевым соусом; тысячи цзиней рыбы тай и цы^[1422]; тысячи даней рыбной мелочи; тысячи цзюней вяленой рыбы; тысячи даней жужубов и каштанов; тысячи шкурок лисиц и соболей для зимних халатов; тысячи даней шкурок ягнят для зимних халатов; тысячи штук войлочных ковриков; тысячи чжунов различных овощей и фруктов. [Всякий, кто] хочет взять в долг крупную сумму денег, обращается к ростовщикам: жадные берут одну треть от займа, а справедливые-пятую часть. Таких [по богатству] можно сравнить с семьями [знати], владеющей тысячью боевых колесниц. Вот общая картина.

Есть и другие промыслы и занятия, но они приносят менее двух десятых дохода, и я не считаю, что они ведут к богатству^[1423].

Коротко опишу то, как обогатились достойные люди, [живущие] в наше время в пределах тысячи ли [от столицы], чтобы последующие поколения могли изучить [их опыт] и отобрать [полезное для себя].

Предки рода Чжо из Шу были уроженцами [княжества] Чжао и разбогатели на выплавке железа. Когда Цинь разбило Чжао (222 г.), род Чжо выселили, лишив имущества. Мужья и жёны, толкая перед собой ручные тележки, отправились в места ссылки. Высланные были обобраны, денег имели очень мало и упрашивали чиновников, чтобы их разместили поближе. Их поселили в Цзямэне^[1424]. Лишь господин Чжо сказал: «Здесь земли мало, и она бедная. Я слышал, что около гор Вэньшань^[1425] поля плодородны, там растёт сладкий картофель, так что до самой смерти не придётся голодать. Народ там занимается ремёслами, на рынках обменивает [товары] и торгует ими». Затем попросил выслать его в эти отдалённые места. Он был отправлен в Линьцюн^[1426], где ему очень понравилось. Там он начал плавить железо, проводить в жизнь [свои] планы, используя людей из Дянь и Шу. Он так разбогател, что имел тысячу человек прислуги. Охотясь на своих полях и озёрах, он получал поистине княжеские удовольствия.

Чэн Чжэн был ограблен [циньцами] и выселен из Шаньдуна. Он тоже занялся плавкой металлов, торговал с людьми, носившими волосы пучком^[1427], по богатству он был равен господину Чжо. Оба они жили в Линьцюне.

Предки господина Куна из Юаня были уроженцами [княжества] Лян; их занятием была плавка железа. Когда Цинь завоевало Вэй [310] (Лян), господин Кун был переселён в Наньян. [Там он создал] крупное [производство] по выплавке металлов, [занимался] строительством плотин и созданием прудов для рыбоводства. Он стал ездить в экипаже с конной свитой, посещать чжухоу, что увеличило его доходы от торговли. Обрёл известность, одаривая юных бездельников из знатных фамилий. Он был невероятно скуп, хотя его доходы были огромны: состояние семьи достигало нескольких тысяч цзиней [золотом]. Все солидные торговцы Наньяна подражали манерам господина Куна.

Нравам [жителей] Лу присуща скупость, но особенно этим отличался род Бин из Цао. Они поднялись на выплавке железа, довели своё богатство до огромных размеров. Весь род, от отца и старших братьев до сыновей и внуков, придерживался [правила]: наклонился-подбери, что-то углядел — прихвати. Они ссужали деньгами мелких торговцев со всех областей и владений. Из-за рода Бин из Цао многие [жители] Цзоу и Лу забросили учение, стремясь лишь к наживе.

В обычаях [жителей] Ци презрение к рабам из пленных, и только Дао Цзянь берёг их и высоко ценил. [Считая] рабов жестокими и коварными, люди опасались их, и только Дао Цзянь не боялся их использовать. Он заставлял их добывать рыбу и соль, которые продавал, и с этого получал доход. Хотя он ездил в экипаже с конной свитой, общался с [тай]шоу и сянами, он всё больше полагался [на своих рабов]. В конце концов их усилиями его богатства достигли огромных размеров. Поэтому и говорили: «Чем иметь титул, лучше быть Дао [Цзянем]». А всё потому, что он умел без остатка использовать способности и физическую силу своих рабов.

Чжоусцы были прижимисты, но особенно отличался этим Ши Ши. Он имел сотни повозок [для перевозки товаров], торговал повсюду, и не было места, куда бы он не добирался. Лоян с его [торговыми] улицами располагался на пересечении [путей в] Ци, Цинь, Чу и Чжао; бедняки учились там ведению дел у богатых, [купцы] хвастали друг перед другом, кто из них дольше занимается торговлей, не раз [бывало], что, проезжая через город, [даже] не входили в [родные] ворота-настолько были заняты своими [торговыми] делами. Ши Ши смог сколотить состояние в десятки миллионов.

Предки рода Жэнь из Сюаньцюя заведовали складами в Дудао. Когда дом Цинь потерпел поражение, то все сильные и влиятельные люди^[1428] схватились в борьбе за обладание золотом и драгоценностями, и только род Жэнь стал накапливать зерно на складах. [311]

Когда [армии] Чу и Хань противостояли друг другу в Инъяне и народ не мог пахать и сеять, цена даня риса достигла десяти тысяч [монет], и тогда всё золото и драгоценности сильных и влиятельных людей перешли к роду Жэнь, и он разбогател. Богачи соперничали в роскоши и мотовстве, а род Жэнь, в отличие от них, обрабатывал поля и выращивал скот. Другие люди, которые обрабатывали поля и выращивали скот, боролись за дешёвые товары, и только род Жэнь старался приобрести дорогое и самое лучшее. [Этот род] был богат в течение нескольких поколений. Однако Жэнь Гун установил в семье правило: не использовать для еды и одежды то, что не было произведено на своих полях и фермах; пока не кончены общие дела, не пить вина и не есть мяса. Благодаря этому он стал главой общины, и, когда [род Жэнь] стал богатым, [даже] император относился к нему с уважением.

Благодаря ликвидации внутренних застав^[1429] Цяо Яо сумел увеличить своё состояние до тысячи лошадей, двух тысяч быков, десяти тысяч баранов, десятков тысяч чжунов зерна.

Во время восстания У и Чу, [а всего] семи княжеств (154 г.), лехоу и владельцы пожалованных земель проводили в Чанъани набор войск. Состоятельные ростовщические дома считали, что, поскольку города и владения хоу находятся к востоку от застав и исход борьбы за эти земли ещё не ясен, не следует давать [ссуды]. Только господин У Янь давал взаймы тысячу цзиней [золотом] на условиях возврата в десятикратном размере. В третьей луне (154 г.) У, Чу [и другие] были усмирены, а господин У Янь за год нарастил капитал в десять раз. Благодаря этому его состояние сравнялось с богатством всего Гуаньчжуна.

Большая часть крупных торговцев в Гуаньчжуне принадлежала к [роду] Тянь-Тянь Сэ, Тянь Лань [и другие]. Кроме того, род Ли из Вэйцзя и род Ду из [уездов] Аньлин и Ду^[1430] также обладали огромными богатствами.

Люди, показанные здесь один за другим, были выдающимися фигурами. Все они, не имея титулов и владений, окладов и наград, не нарушая законов и не творя преступлений, смогли разбогатеть. Отказавшись от неправедного пути ведения дел, они использовали любую возможность для получения прибыли и в результате добились богатства. Оно сделалось главным в их жизни, [они] защищали его во что бы то ни стало, [даже] с помощью оружия, [но, как правило], пользовались законом. Становясь богаче, знали меру, потому что были талантливы в своём деле. [312]

Были те, кто, отдавая все силы земледелию и разведению скота, ремёслам и промыслам, мелкой и крупной торговле, ради собственного авторитета и влияния использовали богатство. Самые крупные из них главенствовали в областях, средние-в уездах, а самые мелкие-в волостях и деревнях, всех их не перечесть.

Итак, бережливость, накопление и упорный труд-это основной путь для добывания средств к существованию. Однако тот, кто [хочет] достичь богатства, непременно использует для успеха оригинальные приёмы. Работа в поле — примитивное занятие, но Цинь Ян благодаря ему стал первым [богачом] в округе. Разграбление могил-скверное дело, но Тянь Шу сумел на нём подняться. Азартные игры-порочное занятие, но Хуань Фа на них разбогател. Разъездная торговля — презренное занятие для почтенного мужа, но юнский Лэ Чэн обрёл на ней достаток. Спекулировать салом-постыдное занятие, но Юн Бо [заработал на этом] тысячу цзиней [золотом]. Торговля напитками-скромное дельце, но род Чжан [заработал на нём] десятки миллионов. Точить [ножи]-искусство небольшое, но род Чжи [благодаря ему] трапезничал наравне со знатью. Вялить [бараньи] желудки-дело простое и незначительное, но род Чжо [заработал на этом] пышный выезд. Лечить лошадей — не слишком благородная профессия, но Чжан Ли [обзавёлся прислугой, которую] вызывал колокольчиком. Все эти люди отличались исключительной целеустремлённостью.

Из этого видно, что богатства можно достичь с помощью различных занятий, а у денег нет постоянного хозяина. К умелым [богатство] само плывёт, а неумелые терпят крах. Обладающий тысячью цзиней [золота] сравним с хозяином владения; а тот, у кого много раз по десять тысяч, наслаждается [жизнью] подобно вешу. Разве не правильно называть их нетитулованной знатью?

ГЛАВА СТО ТРИДЦАТАЯ Тайшигун цзысюй — Собственное послесловие тайшигуна^[1431]

В древности Чжуань Сюй^[1432] приказал наньчжэну Чуну заниматься Небом, бэйчжэну Ли-заниматься Землёй. На рубеже правления Тана и Юя^[1433] потомки Чуна и Ли были призваны вновь заниматься этим, и так было вплоть до [династий] Ся и Шан. Таким образом, люди из кланов Чуна и Ли стали из поколения в поколение упорядочивать Небо и Землю^[1434]. При Чжоу их потомком был Сюфу, бо из Чэна^[1435]. Во времена чжоуского Сюань-вана (827-782) [их потомки] не справились со служебными обязанностями, и им присвоили фамилию Сыма. Род Сыма из поколения в поколение занимался историей Чжоу. На рубеже правлений Хуй[-вана] (676-652) и Сян[-вана] (651-619) Сыма покинули Чжоу и перебрались в Цзинь. Цзиньский чжунцзюнь Суй Куай бежал в Цинь, а род Сыма оказался в Шаоляне^[1436].

С того момента как Сыма покинули Чжоу и перебрались в Цзинь, [родственники] оказались разбросанными [по свету]-одни попали в Вэй, другие — в Чжао, третьи-в Цинь. Из вэйских [можно назвать] сяна Чжуншани^[1437], один из чжаоских прославился рассуждениями об искусстве владения мечом, его потомком был Куай Куй^[1438]. В Цинь [один из Сыма] по имени Цо^[1439] вёл диспуты с Чжан И^[1440]. В то время Хуй-ван^[1441] послал Цо командовать походом на Шу. В конце концов [Шу] было захвачено, и [Цо] остался удерживать его. Его внук Цзинь служил Уань-цзюню Бай Ци^[1442]. Тогда же Шаолян был переименован в Сяян (327 г.), Цзинь с Уань-цзюнем живьём закопали в землю чанпинскую армию Чжао. Когда они вернулись, им обоим было приказано покончить с собой в Дую, [они] погребены в Хуачи^[1443]. У Цзиня был внук Чан, Чан служил те-гуанем при Цинь Ши-хуане. Правнук Куай Куя [по имени] Ан был полководцем при Усинь-цзюне^[1444] и [одновременно] инспектором Чжаогэ^[1445]. Когда чжухоу стали давать титулы ванов, Ан был [314] поставлен ваном в Инь^[1446]. Когда Хань пошла походом на Чу, Ан встал на сторону Хань, и на его землях была создана область Хэнэй. Чан родил Уцзэ, Уцзэ был ханьским шичжаном. Уцзэ родил Си, который достиг ранга удафу. После смерти оба были погребены в Гаомэне. Си родил Таня, Тань стал тайшигуном.

Тайшигун изучал небесные светила у Тан Ду, получал знания об И[цзине] у Ян Хэ, упражнялся в беседах о Великом дао с Хуан-цзы^[1447]. Он находился на [государственной] службе от девиза цзянь-юань до юань-фэн^[1448] и был опечален тем, что учёные не понимают смысла древних учений и путаются в них. Тогда он составил суждение о важнейших чертах шести школ древности, в котором говорилось следующее.

* * *

В Большом комментарии к И[цзину] сказано: «Поднебесная стремится к единой цели, но для её достижения существуют сотни дорог, все стремятся к одному и тому же, но ведут к этому разные пути». Таковы и [школы] тёмного и светлого начал, конфуцианцев, моистов, номиналистов, законников и даосистов. Их задача — служить управлению, но среди различных путей, которым они следуют исходя из своих положений, есть разумные, есть и неразумные.

В прошлом я знакомился с основами учения школы тёмного и светлого начал^[1449]. [Эта школа] большое [значение придаёт] предзнаменованиям, и у неё существует множество запретов и табу; всё это сковывает людей и заставляет их многого бояться. Однако изложенный в её учении Великий порядок четырёх времён года не может быть нарушен.

Учение конфуцианцев^[1450] пространно, но в нём мало существенно важного. Прилагаешь усилия, [чтобы его понять], но результаты незначительны, вот почему их учению трудно полностью следовать. Однако изложенные в нём нормы поведения государя и подданного, отца и сына, различия в положении мужа и жены, старшего и младшего [в обществе] надо сохранить.

Учение моистов^[1451] ратует за экономию, но её трудно соблюдать. По этой причине их наставлениям невозможно во всём следовать. Однако от их принципов укрепления основного [занятия] и стремления к бережливости в потреблении нельзя отказываться.

Учение законников^[1452] сурово, в нём мало милосердия. Однако точно установленные ими различия между государем и подданными, между высшими и низшими надо сохранить.

Учение номиналистов^[1453] ограничивает людей и легко ведёт к утрате подлинной сущности [вещей и явлений]. Однако их принципы выправления имён и названий в соответствии с сутью нельзя не изучать. [315]

Учение даосистов^[1454] побуждает людей концентрировать свои духовные силы в одном направлении, чтобы их действия были согласованными, но неприметными и чтобы они шли на благо всему сущему. Создавая своё учение, даосисты следовали принципу Великого порядка школы тёмного и светлого начал, использовали то хорошее, что имелось в учениях конфуцианцев и моистов, выбирали то важное, что имелось в учениях номиналистов и законников. Они преобразовывали свои установления в соответствии с временем, меняли принципы в зависимости от обстоятельств и действовали исходя из установившихся обычаев; [в результате их учение] подходит во всех случаях. Их идеи просты и легко применимы, вот почему при небольших усилиях они добиваются больших результатов.

Но не так у конфуцианцев. Они считают государя образцом [поведения] для Поднебесной, правитель у них задаёт тон, а подданные только согласно вторят ему, правитель всегда идёт впереди, а подданные следуют за ним. При таком положении правитель усердствует, а подданные бездельничают.

Что касается главного в учении о Великом дао, то оно требует отбросить страстные желания и излишние мудрствования. Только отказавшись от всего этого, можно воспринять основы учения. Дух [человека] от перенапряжения истощается, а тело от чрезмерных трудов дряхлеет. Когда тело и дух находятся в упадке, [то ещё] не бывало, чтобы [такой человек] желал стать долговечным, подобно Небу и Земле.

Учение тёмного и светлого начал [содержит высказывания] о четырёх временах года, о [положении] восьми триграмм, о двенадцати знаках зодиака, о двадцати четырёх периодах года, и в связи с каждым из них даются указания и повеления. Но это совсем не означает, что всякий следующий этим указаниям процветает [в жизни], а всякий нарушающий их погибает до срока. Поэтому я и сказал, что всё это сковывает людей и заставляет их многого бояться.

Ведь весной [всё в природе] рождается, летом растёт, осенью собирается, зимой хранится, и таков неизменный закон Небесного Дао. Не следовать ему-значит не принимать устои и законы Поднебесной. Поэтому я и сказал, что великий порядок четырёх времён года не может быть нарушен.

Учение конфуцианцев берёт за основу шесть канонов^[1455]. Шесть канонов и толкования к ним насчитывают бесчисленное множество [иероглифов]. Постичь их учение невозможно [даже] за несколько поколений, [даже] к зрелому возрасту невозможно досконально изучить [излагаемые в] них нормы поведения. Поэтому я и сказал, что [их учение] пространно, но в нём мало существенно важного, прилагаешь усилия, [чтобы его понять], но результаты незначительны. Что же касается изложенных в нём норм поведения государя и подданного, отца [316] и сына, различий в положении мужа и жены, старшего и младшего [в обществе], даже сто школ не в состоянии [их] перестроить.

Монеты, в свою очередь, превозносят пути [правления] Яо и Шуня. Рассуждая об их добродетельных поступках, они говорят: «Их жилища возвышались [над землёй всего] на три чи^[1456], [внутрь вели] три земляные ступени, крыши покрывались необрезанным тростником, балки делались из неотёсанного дуба. Ели они из глиняных мисок, пили из глиняных чашек, в пищу шли необрушенный рис и просо, похлёбка варилась из лебеды и бобовых листьев. Летом носили грубую полотняную одежду, зимой-шубы из оленьих шкур. Когда они хоронили покойника, то делали гроб из тунговых [досок толщиной] в три цуня^[1457], [а когда оплакивали покойника, то] сдерживали свою скорбь. Наставляя в похоронных церемониях, они считали их обязательными для всех»^[1458]. Но если бы Поднебесная взяла за образец [подобный порядок], то исчезло бы различие между знатными и простыми. К тому же поколения людей отличаются друг от друга, времена меняются, и образ жизни не всегда одинаков. Поэтому я и сказал, что их учение ратует за экономию, но её трудно соблюдать. [Принцип моистов, требующий] укрепления основного [занятия] и соблюдения бережливости в потреблении, является тем путём, которым человек создаёт достаток в семье. И в этом сильная сторона [учения] Мо-цзы, и ни одна из ста других школ не в состоянии её отбросить.

Законники не различают своих и чужих, благородных и низких и всё решают на основании закона, [но] в результате исчезают добрые качества — любовь к своим близким и уважение к достойным. [Их учение] может применяться для осуществления планов, рассчитанных на короткое время, но не может использоваться в течение длительного времени. Вот почему я и сказал, что [их учение] сурово и в нём мало милосердия. Что же касается почитания правителя и принижения подданных, ясного разграничения обязанностей каждого человека, что не позволяет никому превышать свои права, то изменить это не в состоянии даже сто [других] школ.

Номиналисты мелочны и занудны, они заставляют людей отказываться от своих желаний, и коль скоро всё решается у них в зависимости от названия, то утрачивается [понятие о] человеческих чувствах. Вот почему я и сказал, что [это учение] ограничивает людей и легко ведёт к утрате подлинной сущности [вещей и явлений]. Вместе с тем если привлекать название для того, чтобы добраться до сути, то хотя это и сложно, но позволяет избежать ошибки, и в это следует вникнуть.

Даосисты [говорят о] недеянии [дао] и в то же время говорят, что нет в мире ничего, чего бы [дао] не делало. Идеи [даосов] осуществлять легко, но разобраться в их изречениях трудно. В основе [их учения о дао] лежат пустота [сердца] и отсутствие [желаний], их метод-следование [естеству]. Когда отсутствует законченность ситуации, [317] когда нет постоянства формы, это даёт возможность познать природу всего сущего. [Они учат тому, что] нельзя [ставить себя] впереди вещей [и явлений], нельзя [ставить себя] и позади вещей [и явлений], лишь тогда можно стать властителем всего сущего. Есть способ или нет способа [совершить что-либо], они действуют всегда сообразно времени; есть мера или нет её, они действуют в согласии с природой вещи, поэтому и говорят, что «[учение] мудрецов бессмертно потому, что оно меняется в соответствии с временем и [только этим] сохраняется. Неосязаемость или пустота — вот постоянное свойство дао, следование [естеству]-вот путеводная нить для правителя»^[1459]. Когда все подданные в равной степени достигнут [понимания Дао], тогда каждый ясно будет знать [свои обязанности]. Когда речи соответствуют идеям, их называют правильными; когда речи не соответствуют идеям, их называют пустыми. Если пустых речей слушать не будут, то не возникнет и безнравственности, добродетельные и порочные разделятся сами собой, а белое и чёрное ясно оформятся. И тогда любое желание можно осуществить. В этом случае происходит соединение с Великим дао и проявляется жизненное нераздельное начало мира. [Цао] освещает всю Поднебесную, снова и снова возвращаясь в мир, не имея названия.

Вообще же то, благодаря чему человек живёт, — это дух, а то, на что он опирается, — это тело. Когда дух человека чрезмерно напрягается, он истощается; когда тело чрезмерно трудится, оно дряхлеет, а когда дух отделяется от тела, наступает смерть. Мёртвые не могут вновь вернуться к жизни, отделившееся не может вновь соединиться, поэтому-то мудрецы так ценят [и дух, и тело]. С такой точки зрения дух-основа жизни, а тело-вместилище жизни. Не укрепив прежде всего свой дух и тело, как можно заявлять: «Я в состоянии управлять Поднебесной»?!

* * *

Ведая небесными светилами, тайшигун [Сыма Тань] не занимался управлением народа. Его сына звали Цянь.

Цянь родился в Лунмэне. Он возделывал землю и пас скот на солнечных склонах гор в долине Хуанхэ. В возрасте десяти лет он декламировал древние тексты. В двадцать лет отправился на юг, путешествовал по рекам Янцзы и Хуайхэ, поднялся на [гору] Куай-цзи, побывав в пещере [легендарного] Юя. Осмотрел [горы] Цзюи^[1460], проплыл по [рекам] Юань и Сян^[1461]. Двинувшись на север, проплыл по [рекам] Вэнь[хэ] и Сы[шуй]. Обучался в столицах Ци и Лу, ознакомился с реликвиями, оставшимися от Кун-цзы, принял участие в соревнованиях по стрельбе из лука в Цзоу и И, испытал затруднения в По, Се и Пэнчэне. Проехав Лян и Чу, возвратился обратно. После этого Цянь служил ланчжуном и, получив повеление государя, отправился в поход на запад^[1462], в земли к югу от Ба [318] и Шу, где водворил порядок во [владениях] Цюн, Цзо и Куньмин, после чего вернулся [в столицу] и доложил о выполнении поручения.

В этот год Сын Неба начал сооружение холма для совершения жертвоприношений предкам дома Хань. Тайшигун [Сыма Тань из-за болезни] задержался в Чжоунани^[1463] и не смог принять участие в церемонии, чем был очень огорчён, и находился при смерти. Только что вернувшийся из похода Цянь увиделся с отцом в междуречье Хуанхэ и Лошуй. Держа сына за руку, тайшигун со слезами на глазах сказал ему: «Наши предки были тайши при чжоуском дворе. Занимаясь делами Неба с глубокой древности, они прославили себя ещё при Юе и [династии] Ся. Но последующие поколения пришли в упадок, неужели всё прервётся на мне? Если ты снова станешь тайши, то продолжишь дело наших предков. Нынешний Сын Неба воспринял [традиции] тысячелетнего правления, он принёс жертвы на горе Тайшань, однако я не смог присутствовать на церемонии. Это судьба! Это судьба! После моей смерти ты должен стать тайши, а став им, не забывай того, что я не раз говорил и писал. Ведь сяо [истинного] мужа начинается со служения родителям, продолжается служением правителю, а заканчивается обретением своего места [в жизни]. Возвеличить своё имя для последующих поколений и тем прославить родителей-в этом наибольшее выражение сыновнего благочестия. Ведь Поднебесная славит Чжоу-гуна за то, что он сумел воспеть добродетели Вэнь[-вана] и У[-вана], распространить нравы Чжоу и Шао^[1464], постигнуть устремления Тай-вана и Ван-цзи; [он] приводил в пример Гун Лю, дабы выразить уважение к [первопредку чжоусцев] Хоу Цзи.

После Ю[-вана] и Ли[-вана] путь правления добродетельных ванов нарушился, ритуал и музыка пришли в упадок, [однако] Кун-цзы восстановил старое и поднял отброшенное. Он высказал суждения о Шицзине и Шуцзине и создал Чунь-цю, которое учёным мужам и поныне служит образцом. Со времени поимки цилиня прошло более четырёхсот лет, но [всё это время] чжухоу борются друг с другом, исторические записи отброшены и прервались. Ныне Хань процветает, земли среди морей находятся под единым управлением, но я, будучи тайшигуном, ничего не написал о светлых и мудрых правителях, о верных их слугах, о мужах, отдавших жизнь за справедливость. Исторические сочинения в Поднебесной пришли в упадок, и это [меня] огорчает. Помни об этом!» Цянь склонил голову и заплакал. Он сказал: «Я, неразумный, прошу вас передать мне всё, что известно о людях прошлого, я не осмелюсь ничего упустить». [319]

Через три года после смерти [отца] Цянь был назначен тайшилином. Он стал собирать исторические записи, хранившиеся в каменных палатах и золотых шкафах. Через пять лет, в первый год [правления У-ди] под девизом тай-чу (104 г.), первого числа одиннадцатой луны под [знаками] цзя-цзы, в день зимнего солнцестояния приступили к реформированию календаря, о чём было объявлено в зале Минтаи^[1465], [тогда же] завершили упорядочивание [иерархии] всех духов.

Тайшигун сказал: «Покойный отец мой говорил: "Через пятьсот лет после Чжоу-гуна появился Кун-цзы, после смерти Кун-цзы и до настоящего времени прошло ещё пятьсот лет. Не пора ли прояснить [историю] прошлых поколений, привести в порядок комментарий к И[цзину], продолжить Чунь-цю, взяв за основу Ши[цзин], Шу[цзин], Ли [цзи] и Юэ[цзин]?!" Вот к чему он стремился! Вот к чему он стремился! Разве я, недостойный, посмею отказаться от этого замысла?!»

Шандафу Ху Суй спросил: «Для чего в те давние времена Кун-цзы составил Чунь-цю!» Тайшигун ему ответил: «От Дун-шэна^[1466] я слышал: "Когда [династия] Чжоу утратила Дао, Кун-цзы занял должность сыкоу в Лу, но чжухоу вредили ему, сановники чинили препятствия. Кун-цзы понимал, что его советы не используются, его учение не применяется; и он представил в качестве примера для Поднебесной положительные и отрицательные события за двести сорок два года. Он выразил порицание Сыну Неба, критиковал чжухоу, нападал на сановников [за ошибки] лишь затем, чтобы прояснить суть государственных дел". Учитель говорил: "Я хотел описать это просто словами, но убедительнее и понятнее-показать всё на конкретных примерах". Ведь в Чунь-цю сначала сделан ясным путь правления трёх ванов, а далее определяются принципы людских поступков, разграничиваются подозрения и сомнения, делается ясной правда и ложь, устраняется нерешительность и колебания, одобряется доброе и порицается дурное, достойным воздаётся по заслугам, недостойным выражается презрение, сохраняется [память] о погибших владениях, излагается история родов, прекративших своё существование, исправляется разрушенное и возрождается пришедшее в упадок, излагаются великие начала Дао истинного вана.

И[цзин] говорит о Небе, Земле, о силах инь и ян, о четырёх временах года и пяти стихиях; его сильной стороной является описание перемен. Ли [цзи] говорит о правилах отношений между людьми, его сильная сторона в [утверждении] порядка. Шу[цзин] [320] говорит о делах прежних правителей, его сильная сторона в [изложении искусства] управления. Ши[цзин] описывает горы и реки, теснины и долины, птиц и зверей, травы и деревья, самцов и самок, мужчин и женщин, его сильная сторона в [описании] нравов. Юэ[цзин] устанавливает гармонию через музыку, его сильная сторона в умиротворении. Чунь-цю отделяет правду от неправды, его сильная сторона в описании примеров управления людьми. Вот почему Ли [цзи] держит людей в рамках, Юэ[цзин]служит установлению гармонии, Шу[цзин] служит руководством в делах, Ши[цзин] раскрывает чаяния людей, И[цзин] даёт представление о превращениях дао, Чунь-цю толкует о путях справедливости. В деле пресечения беспорядков в смутное время и возвращения на истинный путь нет лучшей [книги], чем Чунь-цю. Чунь-цю содержит несколько десятков тысяч знаков^[1467], а идей-несколько тысяч. И слияние, и рассеивание всего сущего на земле представлены в Чунь-цю. Там описаны тридцать шесть случаев убийства правителей, пятьдесят два факта гибели государств и неисчислимое количество примеров, когда чжухоу бежали [из собственных владений] и не смогли сохранить свои алтари Земли и Злаков. Если вникнуть в причины [происходившего], то [окажется, что] во всех случаях [правитель] утрачивал основы [управления].

В И[цзинё] сказано: "Отклонишься [от Чунь-цю]^[1468] на волосок-промахнёшься на тысячу ли". Потому и говорят: "Когда подданный убивает своего государя или сын убивает отца, основания к тому складываются не вдруг, а созревают постепенно в течение длительного времени". Вот почему владеющему государством нельзя не знать Чунь-цю, [иначе], когда перед ним будет клеветник, он его не распознает; когда позади него будет разбойник, он его не увидит. [Отсюда] тому, кто служит правителю, нельзя не знать Чунь-цю, [иначе], выполняя повседневные дела, он не будет знать, как поступить, сталкиваясь с трудностями, не будет знать, как действовать. И государь, и отец [любого семейства], не проникшие в смысл Чунь-цю, неизбежно станут преступниками. И подданный [государя], и сын [своего отца], не проникшие в смысл Чунь-цю, непременно будут казнены за нанесение вреда, узурпацию власти или убийство [правителя или отца] и прославятся как [злодеи], совершившие тягчайшее преступление. В действительности все они [считают, что] делают доброе дело, но не понимают истинного смысла добра, поэтому, подвергаясь голословным нападкам, они не в состоянии защищаться. Непонимание сути этикета и долга [321] приводит к тому, что государь перестаёт быть государем, подданный перестаёт быть подданным, отец-отцом, а сын-сыном. А если государь перестаёт быть государем, он нарушает этикет, если подданный перестаёт быть подданным, его казнят, если отец уже не является отцом, он утрачивает дао, если же сын перестаёт быть сыном, он утрачивает сяо. Эти четыре примера-серьёзные прегрешения для Поднебесной. Когда [людям] предъявляют обвинения за такие прегрешения, они [покорно] принимают их, не смея оправдываться. Поэтому-то Чунь-цю-главная основа ритуала и долга. Ритуал удерживает от ошибок, а закон применяют [уже] после того, как они совершились. То, из-за чего применяют закон, очевидно, а то, от чего удерживает ритуал, запомнить трудно».

Ху Суй сказал: «Во времена Кун-цзы наверху не было просвещённого государя, а внизу люди не использовались надлежащим образом, поэтому [Кун-цзы] и создал Чунь-цю. Он без всяких пояснений оставил потомкам текст, где чётко определялись ритуал и долг, призванные быть законом для правителя. Ныне вам, учитель, посчастливилось жить, когда наверху находится мудрый Сын Неба, а [стоящие] внизу могут выполнять свои обязанности. И коль скоро все дела уже в порядке, каждый исполняет свой долг, что же вы, учитель, намерены прояснять?»

Тайшигун отвечал: «Вы, конечно, правы, но не во всём. Мой покойный отец мне говорил: "Фу-си, достигший [предела] искренности и великодушия, составил восемь триграмм И[цзина]; [во времена] процветания Яо и Шуня создали Шаншу, ритуалы и музыку. Величие Чэн [Тана] и У[-вана] воспето поэтами. Чунь-цю восхваляет добро и порицает зло, выдвигает добродетели [правителей] трёх эпох, восхваляет дом Чжоу, [содержит] не только порицания и насмешки“. С тех пор, как возвысился дом Хань, и вплоть до [нынешнего] мудрого Сына Неба получены благовещие предзнаменования, [принесены] жертвы Небу и Земле, реформирован календарь, изменены цвета [официальных] одежд, получен мандат Неба на мирное и светлое правление, милость [нашего государя] растекается беспредельно, [и даже] иноземцы, со своими обычаями, используя переводчиков, бьют челом у наших застав, а тех, кто просит принять их и разрешить поднести дары [Сыну Неба], не счесть. Все подданные и чиновники искренне превозносят мудрость и добродетели [государя], но всё же не в состоянии до конца выразить свои чувства. Если мудрые и способные учёные мужи неиспользуются на службе-это позор для правителя; если же государь просвещён [322] и мудр, а о его добродетелях ничего не известно-это вина его чиновников. Я уже некоторое время занимаю свою должность, и если я не буду писать о просвещённости и мудрости [нашего государя], о его великих добродетелях, если я пренебрегу деяниями заслуженных чиновников, наследственных домов и мудрых сановников и не расскажу о них, то тем самым нарушу завещание моего покойного отца, [а для меня] не может быть большего преступления. То, что я называю рассказом о былых событиях, является приведением в порядок сведений, передаваемых из поколения в поколение, а вовсе не сочинительством. А вы, господин, сравниваете [мой труд] с Чунь-цю. Это ошибка».

После этого [Сыма Цянь] стал излагать по порядку свои записи. Через семь лет тайшигун подвергся наказанию из-за Ли Лина, был связан и брошен в темницу. Горестно вздыхая, он говорил: «Это моя вина! Это моя вина! Тело моё изуродовано, и я отстранён от службы». По возвращении домой он в глубоком раздумье говорил: «Я хотел бы проникнуть в скрытое и недосказанное в Шицзине и Шуцзине. В древности Си-бо, заключённый в тюрьму в Юли^[1469], развил [идеи] Чжоу и; Кун-цзы, попав в затруднительное положение в Чэнь и Цай, составил Чунь-цю; Цюй Юань^[1470], находясь в изгнании, написал поэму Лисао; Цзо Цю[-мин]^[1471], будучи ослеплён, создал Го юй; Сунь-цзы^[1472] искалечили ноги, но он изложил [свои суждения] в Бин фа; [Люй] Бу-вэй был сослан в Шу, [но] оставил потомкам Люй лань^[1473]; Хань Фэй^[1474], будучи пленником в Цинь, [написал] Шонань и Гуфэнь; более трёхсот песен Шицзина были написаны совершенномудрыми, дабы излить свою скорбь. Устремления всех этих людей были подавлены, идеи не могли пробить себе дорогу, поэтому, рассказывая о делах прошлого, они думали о тех, кто придёт [после них]». И тогда [он] изложил [события] со времён Тао Тана до [ци]линя^[1475] начиная с Хуан-ди^[1476].

(I) В старину Хуан-ди следовал примеру Неба и Земли, четверо совершенномудрых^[1477], в свою очередь, шли по его стопам, каждый утверждал законы и установления. Танский Яо отрёкся от престола, [но] юйский Шунь не наследовал [ему]^[1478]; заслуги этих императоров велики, все последующие поколения будут опираться на них. [Об этом тайшигун^[1479]] составил «Основные записи [о деяниях] пяти императоров»-[главу] первую [раздела Бэнь цзи].

(II) [Огромны] заслуги Юя, который объединил девять областей. Осветив предел [эпохи] Тана и Юя^[1480], его добродетель [323] распространилась и на далёких потомков. [Но] сяский Цзе был распутен и высокомерен, что довело его до Минтяо^[1481]. [Об этом тайшигун] составил «Основные записи [о деяниях дома] Ся»-[главу] вторую [раздела Бэнь цзи].

(III) Се основал [дом] Шан, и затем дошло до Чэн Тана. [Когда] Тай-цзя жил в Туне, [благодаря] Э-хэну расцвела его добродетель^[1482]. У-дин обрёл Юэ, потом был назван Гао-цзуном^[1483]. Ди-синь предавался развлечениям и пьянству, [и] чжухоу перестали подносить [ему] дары. [Об этом тайшигун] составил «Основные записи [о деяниях дома] Инь»-[главу] третью [раздела Бэнь цзи].

(IV) Ци возделывал просо^[1484]; его добродетель распространилась [вплоть до] Си-бо. У-ван [победил] при Муе^[1485] и воистину овладел Поднебесной. [Но] Ю[-ван] и Ли[-ван] [ввергли её во] мрак и хаос, и вскоре Фэн и Хао были утрачены^[1486]. Постепенно наступил упадок, и пришло [время] Нань[-вана]^[1487]. В Лои перестали приносить жертвы. [Об этом тайшигун] составил «Основные записи [о деяниях дома] Чжоу»-[главу] четвёртую [раздела Бэнь цзи].

(V) Предок [дома] Цинь Бо И помогал [Великому] Юю. Помыслы Му-гуна были справедливы, [он] скорбел о хаоской армии^[1488]; [после его смерти] принесли в жертву людей и сложили песню «Иволга»^[1489]. Чжао Сян[-ван] уже был императором^[1490]. [Об этом тайшигун] составил «Основные записи [о деяниях дома] Цинь»-[главу] пятую [раздела Бэнь цзи].

(VI) Ши-хуан вступил на престол, прибрал к рукам шесть княжеств, расплавил оружие [и] отлил [колокола и] вешала [для них]^[1491], опрокинул навзничь щиты и доспехи [врагов], принял почётный титул и стал именоваться императором, был заносчив и воинственен, полагался на силу. Эр-ши пострадал от [ударов] судьбы, а Цзы-ин сдался в плен. [Об этом тайшигун] составил «Основные записи [о деяниях Цинь] Ши-хуана»-[главу] шестую [раздела Бэнь цзи].

(VII) Цинь утратило Дао, хаоцзе объединились и подняли смуту. Сян Лян принял в этом участие, Цзы Юй^[1492] стал его преемником. [Он] убил Цин[-цзы гуаньцзюня]^[1493] и спас Чжао; чжухоу возвели его на престол; [он] казнил [Цзы-]ина, отвернулся от Хуай[-вана]; [но] Поднебесная отвергла его. [Об этом тайшигун] составил «Основные записи [о деяниях] Сян Юя»-[главу] седьмую [раздела Бэнь цзи].

(VIII) Цзы Юй был жесток и беспощаден, Хань встала на путь подвигов и добродетели, воспряла духом в Шу и Хань[чжуне]^[1494], возродившись, утвердилась в трёх Цинь^[1495], [Гао-цзу] покарал Цзи и взял на себя обязанности императора, Поднебесная [324] умиротворилась. [Он] исправил порядки, переменил обычаи. [Об этом тайшигун] составил «Основные записи [о деяниях императора] Гао-цзу»-[главу] восьмую [раздела Бэнь цзи].

(IX) Хуй[-ди] безвременно скончался, [но] никто из [рода] Люй не обрадовался^[1496]; сверх границ были возвышены Лу и Чань^[1497]; чжухоу составляли [против] этого заговоры; был убит Инь[-ван], брошен в темницу [ван] Ю^[1498]; сановники пребывали в нерешительности, [и, наконец], удалось благополучно справиться с несчастьями [императорского] дома^[1499]. [Об этом тайшигун] составил «Основные записи [о деяниях императрицы] Люй-тайхоу»-[главу] девятую [раздела Бэнь цзи].

(X) Хань едва набрала силу, преемство было неясно, избранный ван вступил на престол. Поднебесная возложила [на него] свои упования; [он] упразднил телесные наказания^[1500], открыл для проезда заставы и мосты, широко [распространял] благодеяния и милости, его именовали Тай-цзун (Великий предок). [Об этом тайшигун] составил «Основные записи [о деяниях императора] Сяо Вэня» — [главу] десятую [раздела Бэнь цзи].

(XI) Чжухоу стали своевольны и разнузданны, предводитель У устроил мятеж, столица снарядила карательный поход, семь княжеств покорно приняли наказание^[1501], так в Поднебесной восстановилось согласие, великий покой и изобилие. [Об этом тайшигун] составил «Основные записи [о деяниях императора] Сяо Цзина»-[главу] одиннадцатую [раздела Бэнь цзи].

(XII) Хань достигла подъёма, [на престоле сидел] уже пятый правитель, расцвет пришёлся на [годы под девизом] цзянь-юань^[1502]; снаружи-рассеяли варваров^[1503]; внутри-усовершенствовали законы и меры; принесли жертвы фэншань; изменили календарь и цвета одежд. [Об этом тайшигун] составил «Основные записи [о деяниях] нынешнего императора» — [главу] двенадцатую [раздела Бэнь цзи]^[1504].

(XIII) Три династии^[1505] [правили] в незапамятные времена! Счёт лет невозможно выяснить, так почему бы не взять родословные списки и официальные документы, старые сведения и, основываясь на этом, исследовать и кратко изложить [их историю]? [Об этом тайшигун] составил «Таблицы поколений трёх [древних] династий»-[главу] первую [раздела Бяо].

(XIV) После Ю[-вана] и Ли[-вана] дом Чжоу пришёл в упадок, чжухоу узурпировали власть, но в Чунь-цю кое-что не было отмечено, а в родословных списках и официальных документах [всё] [325] записано [весьма] кратко; [во времена] пяти гегемонов расцвет сменялся упадком; хотелось рассмотреть поколения [дома] Чжоу и [понять] смысл того, что было раньше и что-позже. [Об этом тайшигун] составил «Погодные таблицы двенадцати чжухоу»-[главу] вторую [раздела Бяо].

(XV) После [периода] Чунь-цю власть захватили чиновники [чжухоу], [правители] сильных государств [стали] ванами; так продолжалось вплоть до Цинь, [чьи] солдаты аннексировали все китайские княжества, уничтожили уделы, присвоили их названия. [Об этом тайшигун] составил «Погодные таблицы шести княжеств»-[главу] третью [раздела Бяо].

(XVI) Цинь уже [долгое время] жестоко правило [Поднебесной], чусцы подняли восстание, род Сян возглавил мятеж, и тогда Хань, опираясь на справедливость, начала карательный поход. За восемь лет [власть] в Поднебесной сменилась трижды, дела были запутанны, перемены многочисленны. Поэтому [тайшигун] составил подробные «Помесячные таблицы [событий] периода Цинь-Чу»-[главу] четвёртую [раздела Бяо].

(XVII) За сто лет, [что прошли] с утверждения [дома] Хань до [годов правления под девизом] тай-чу, чжухоу свергались и [снова] возводились на престолы, [уделы] разделялись и урезались, родословные записи неясны, [сыновья] правителей не наследовали власть; [необходимо было уяснить] истоки силы [и] слабости поколений^[1506]. [Об этом тайшигун] составил «Погодные таблицы чжухоу [и ванов], [правивших] со времени утверждения [дома] Хань»-[главу] пятую [раздела Бяо].

(XVIII) Гао-цзу обладал великими заслугами, ближайшие помощники были его ногами и руками, [они] разделили верительные знаки и титулы, щедроты [императора] лились [даже] на [их] отдалённых потомков, не разбирая, [относятся] они [к поколению] чжао или [к поколению] му^[1507]; пожалуй, [они предпочли] бы погибнуть, чем отступиться от [своей верности] государству. [Об этом тайшигун] составил «Погодные таблицы заслуженных чиновников Гао-цзу, [отмеченных титулом] хоу»-[главу] шестую [раздела Бяо].

(XIX) В период от Хуй[-ди] до Цзин[-ди правители] продолжали обращать [благосклонное] внимание на заслуженных чиновников, [они] пользовались почётом и получали в своё распоряжение титулы и владения. [Об этом тайшигун] составил «Погодные таблицы [отмеченных титулом] хоу в период от Хуй[-ди] до Цзин[-ди]»-[главу] седьмую [раздела Бяо]. [326]

(XX) На севере разбили сильных ху, на юге наказали мощных юэ, ходили карательными походами нами мань, и военные заслуги были отмечены. [Об этом тайшигун] составил «Погодные таблицы [отмеченных титулом] хоу с годов цзянь-юань»-[главу] восьмую [раздела Бяо].

(XXI) Чжухоу усилились, семь княжеств объединились, [в то же время] многочисленные сыновья и младшие братья [чжухоу] не имели ни титулов, ни пожалований. [На них] были распространены милости [государя] за то, что они шли по пути справедливости. [Но] их мощь ослабла, и [наиболее] добродетельные вернулись в столичный округ^[1508]. [Об этом тайшигун] составил «Погодные таблицы [правлений] сыновей ванов, [отмеченных титулом] хоу с годов цзянь-юань»-[главу] девятую [раздела Бяо].

(XXII) Государство располагает мудрыми сянами и искусными военачальниками, это образец для народа. [Поэтому важно] иметь в наличии погодные таблицы полководцев, советников и заслуженных чиновников со времён установления Хань. Если мудр-отметить его совершенное управление, не мудр-показать его промахи. [Об этом тайшигун] составил «Погодные таблицы военачальников, сянов и заслуженных сановников со времени утверждения власти [дома] Хань»-[главу] десятую [раздела Бяо].

(XXIII) Всё, что было испорчено или восполнено в ритуалах трёх династий, [следует] тщательно исследовать, вникнуть в существо изменений их природы и характера, постигнуть путь правителя. В старину ритуал основывался на природных качествах людей, [управлял ими] посредством церемониала и просвещённости. [Необходимо] в общих чертах провести учёт изменений, произошедших с древности до наших дней. [Так тайшигун] составил «Трактат об обрядах» — [главу] первую [раздела Шу].

(XXIV) Тот, кто [знает основы] музыки, [может], используя это, изменять нравы и обычаи. С тех пор как получили распространение оды, гимны и песни, [люди] предпочитают красивые песни [княжеств] Чжэн и Вэй, истоки которых [весьма] давние. Чувства вводят людей в соблазн, [заставляют] тянуться к вкусам дальних стран. Были собраны [материалы] для «Трактата о музыке», дабы описать [всё, что произошло в этой области] с древнейших времён. [Так тайшигун] составил «Трактат о музыке» — [главу] вторую [раздела Шу].

(XXV) Без оружия нельзя быть сильным, без добродетели нельзя [достичь] процветания. Хуан-ди, Тан и У[-ван] возвысились, Цзе, Чжоу[-синь] и Эр-ши погибли^[1509]; разве это не заставляет [327] задуматься? [Трактату] Сыма фа^[1510] следуют с давних пор и доныне. Тай-гун^[1511], Сунь [У], У [Ци]^[1512], Ван-цзы^[1513] сумели воспринять и постигнуть его, он соответствует и нашему времени, [ибо] в высшей степени [связан] с изменениями в людях. [Об этом тайшигун] составил «Трактат о музыкальных звуках и трубках»-[главу] третью [раздела Шу]^[1514].

(XXVI) Построение звукоряда основывается [на] инь и выправляет ян, календарь основывается [на] ян и выправляет инь, звукоряд и календарь, чередуясь, выправляют друг друга, в них не заключено [ничего] быстротечного и ничтожного. Письмена пяти домов^[1515] противоречивы, и потому воистину [прекрасен] календарь тай-чу! [Об этом тайшигун] составил «Трактат о календаре» — [главу] четвёртую [раздела Шу].

(XXVII) Трактат о звёздах, облаках и туманах: многие без разбора верят гаданиям и добрым предзнаменованиям, [но] не упорядочивают [свои представления], [другие]-исследуют [специальные] трактаты, изучают предзнаменования, но не [могут] преодолеть [трудностей]. Были собраны и сведены воедино рассуждения об этом, исследованы и сведены в систему [небесные тела] по орбитам и градусам. [Об этом тайшигун] составил «Трактат о небесных явлениях»-[главу] пятую [раздела Шу].

(XXVIII) Приняв мандат Неба и став правителем, редко используют предсказания, [полученные в результате принесения жертв] фэншань, [но если] используют, то из множества духов нет никого, кому бы не приносились жертвы. Были выяснены истоки ритуалов [жертвоприношений] всем духам, знаменитым горам и большим рекам^[1516]. [Об этом тайшигун] составил «Трактат о жертвоприношениях Небу и Земле»-[главу] шестую [раздела Шу].

(XXIX) Юй расчистил [пути] рекам, девять областей обрели покой, и тогда распространилось строительство дамб, регулирующих [разлив рек], арыков и проточных каналов. [Об этом тайшигун] составил «Трактат о реках и каналах»-[главу] седьмую [раздела Шу].

(XXX) Что касается хождения денег, [его важность в том, чтобы] связать земледелие и торговлю; чтобы овладеть [оборотом денег] в совершенстве, нужно знать всё до мелочей и обладать [высоким] мастерством. Сочетание [этих качеств] ведёт к богатству. Нужно бороться, быть ловким и искусным, идти от корня и устремляться к вершине. Чтобы показать эти процессы, [тайшигун] составил «Трактат о сбалансированности [хозяйства]»-[главу] восьмую [раздела Шу].

(XXXI) Тай-бо уступил [престол Цзи] Ли и отправился к маням, живущим у Янцзы^[1517]; Вэнь[-ван] и У[-ван] возвысились [благодаря] [328] деяниям Гу-гуна [Дань-фу]. Хэ Лу совершил цареубийство, заколов [вана] Ляо, привёл к покорности Цзин-Чу; [ван] Фу Ча одолел Ци, [У] Цзы-сюя [зашили] в бурдюк^[1518], верный [Бо-]пэй [пострадал] за симпатию к Юэ, государство У погибло. Одобряю то, что [Тай] Бо отказался [от трона]^[1519]. [Об этом тайшигун] составил «Наследственный дом У»-[главу] первую [раздела Ши цзя]^[1520].

(XXXII) [Земли в] Шэнь [и] Люй были невелики^[1521]. Отец Шана был простолюдином, но [Шан] в конце концов пошёл за Си-бо, стал наставником Вэнь[-вана] и У[-вана]; [по своим] заслугам был первым [среди] множества гунов, тщательно обдумывал тайные планы^[1522], уже седовласым старцем получил пожалование в Инцю^[1523]. Хуань-гун, не отвернувшись от договора, [заключённого] в Кэ, добился процветания, девять раз собирал чжухоу, [его] заслуги [в качестве] гегемона [были] велики. Тянь [и] Кань боролись за благосклонность [правителя], [а потом] род Цзян был уничтожен^[1524]. Одобряю таланты отца-основателя [княжества Ци]. [Об этом тайшигун] составил «Наследственный дом циского Тай-гуна»-[главу] вторую [раздела Ши цзя].

(XXXIII) Были те, кто подчинился [дому Чжоу], были те, кто [остался] непокорным, а Чжоу-гун принёс ему покой. [Благодаря ему] воспряли и расцвели просвещённость и добродетель, Поднебесная наслаждалась миром, [он] поддерживал и пестовал Чэн-вана, чжухоу почитали Чжоу. Во времена от Инь[-гуна] до Хуань[-гуна]^[1525] было ли [Лу] на самом деле независимым?! Три [потомка] Хуань[-гуна]^[1526] напряжённо сражались [за власть], и Лу [более] не процветало. Одобряю «металлические застёжки»^[1527] [Чжоу-гуна] Даня. [Об этом тайшигун] составил «Наследственный дом Чжоу-гуна»-[главу] третью [раздела Ши цзя]^[1528].

(XXXIV) У-ван одолел Чжоу[-синя], [но] Поднебесная [ещё] не была объединена, [а он уже] почил. Чэн-ван был младенцем, Гуань[-шу] и Цай[-шу]^[1529] не доверяли ему, [собрали войска] хуайских и и восстали против него. И тогда Шао-гун, руководствуясь добродетелью, умиротворил и объединил царский дом и так успокоил восточные земли^[1530]. Яньский [ван] передал престол^[1531], и это закончилось бедствиями и хаосом. Одобряю стихотворение «Грушевое дерево»^[1532]. [Об этом тайшигун] составил «Наследственный дом [княжества] Янь»-[главу] четвёртую [раздела Ши цзя]^[1533].

(XXXV) Гуань и Цай помогали У-гэну, поддерживали спокойствие в [бывшем] Шан, когда [Чжоу-гун] Дань взял в свои руки дела управления; два шу^[1534] не смирились[с этим], [тогда он] Сяня убил, [329] а Ду^[1535] сослал; Чжоу-гун действовал на пользу общего дела. Да-жэнь^[1536] [родила] десять сыновей, силён был род Чжоу. Одобряю, что [Цай-]чжун^[1537] раскаялся в ошибках [отца]. [Об этом тайшигун] составил «Наследственные дома Гуань[-шу] и Цай[-шу]»-[главу] пятую [раздела Ши цзя].

(XXXVI) Род вана не пресекается-так говорили Шунь и Юй^[1538]; именно [их] добродетель великолепна и светла, [хотя] потомки невежественны и порочны. Сто поколений приносят [Шуню и Юю] жертвы. Чжоу [основало княжества] Чэнь и [Малое] Ци, Чу полностью уничтожило их. [Но род] Тянь возвысился в Ци^[1539], какой же [добродетельный] человек был Шунь! [Об этом тайшигун] составил «Наследственные дома княжеств Чэнь и Ци»-[главу] шестую [раздела Ши цзя].

(XXXVII) Получив уцелевших иньцев, [Кан-]шу был пожалован титулом и положил начало [своему] владению^[1540], неуклонно упорядочивая дела управления в [бывшем] Шан. «Вино» [и] «Мастерство» — [полезные] наставления!^[1541] К тому времени, как родился Шо, вэйский Цин[-хоу] уже не раз в гробу перевернулся^[1542]. Нань-цзы ненавидела Куай-куя, отец и сын поменялись именами^[1543]. Чжоуская добродетель пришла в упадок, Сражающиеся царства усилились, а [Малое] Вэй ослабело и потеряло всякое значение. Цзюэ остался в одиночестве и впоследствии был низложен^[1544]. Одобряю «Наставление Кан[-шу]»^[1545]. [Об этом тайшигун] составил «Наследственный дом княжества Вэй»-[главу] седьмую [раздела Ши цзя]^[1546].

(XXXVIII) О, Цзи-цзы! О, Цзи-цзы!^[1547] [Его] прямые речи не [находили] применения, и [он] предпочёл стать рабом. Уже [после того, как] У-гэн умер, Чжоу пожаловало [уделом] Вэй-цзы. Сян-гун был ранен [в битве у реки] Хун^[1548], стоило ли цзюньцзы [его] превозносить?^[1549] Цзин-гун был скромным и благородным-и [звезда] Инхо отступила^[1550]. [За] Ти-чэном [последовал] жестокий мучитель, [и] Сун вскоре было уничтожено^[1551]. Одобряю, что Вэй-цзы спрашивал [совета у] тайши^[1552]. [Об этом тайшигун] составил «Наследственный дом [княжества] Сун»-[главу] восьмую [раздела Ши цзя]^[1553].

(XXXIX) У-ван уже почил, [когда] Шу-юй получил владение в Тан. Цзюньцзы осудил имена [сыновей хоу], [цзиньский хоу] погиб, уничтоженный У-гуном^[1554]. Страсть [Сянь-гуна] к Ли-цзи [привела] к хаосу в течение пяти поколений^[1555]. Чун-эр [долго] не получал желаемого, но всё-таки смог стать [гегемоном-]ба^[1556]. Шесть цинов узурпировали власть, и потому цзиньское государство пришло в упадок^[1557]. Одобряю, что Вэнь-гун был пожалован [высокой] регалией и [330] жертвенным вином^[1558]. [Об этом тайшигун] составил «Наследственный дом [княжества] Цзинь»-[главу] девятую [раздела Ши цзя].

(XL) Чжун-ли служил, У-хуй стал его преемником^[1559]. В последние годы Инь потомок Юй[-сюна] стал [хоу]^[1560]. Чжоу использовало на службе Сюн-и, Сюн-цюй был [ему верным] преемником. [Благодаря] мудрости Чжуан-вана было восстановлено Чэнь^[1561], вскоре [Чжуан-ван] помиловал чжэнского бо^[1562], [услышав рассказ] Хуа Юаня^[1563], отозвал войска. Хуай-ван умер на чужбине^[1564]; [Цзы-]лань ненавидел Цюй Юаня^[1565]. [Чуские правители] любили лесть и верили клевете-[и] Чу было поглощено Цинь. Одобряю справедливость Чжуан-вана. [Об этом тайшигун] составил «Наследственный дом [княжества] Чу»-[главу] десятую [раздела Ши цзя].

(XLI) Потомки Шао Кана полностью подчинили [народы на побережье] Южного моря^[1566]. [Люди там] покрывали тела татуировками, [коротко] обрезали волосы, мирно соседствовали с большими морскими черепахами, издавна владели [горой] Фэнъюй^[1567], приносили жертвы Юю. [Когда] Гоу Цзянь попал в затруднительное положение, то использовал [советы] Чжуна и [Фань] Ли. Одобряю, что Г оу Цзянь, [выходец из варваров] и и мань, смог усовершенствовать своё дэ, уничтожил сильное У и вместе с тем почитал дом Чжоу. [Об этом тайшигун] составил «Наследственный дом юэского вана Гоу Цзяня»-[главу] одиннадцатую [раздела Ши цзя].

(XLII) Хуань-гун направился на восток, прислушавшись к советам мудрого тайши. Когда [чжэнцы] захватили чжоуские хлеба, люди [чжоуского] вана с этим не смирились^[1568]. Цзи-чжун был принуждён заключить союз [с Сун], [но после этого] Чжэн долго не процветало^[1569]. Цзы Чань был человеколюбив, последующие поколения восхищались его мудростью^[1570]. Три цзиньских влиятельных рода воевали [с Чжэн], [а в итоге] Хань покончило с Чжэн^[1571]. Одобряю, что Ли-гун принял Хуй-вана^[1572]. [Об этом тайшигун] составил «Наследственный дом [княжества] Чжэн»-[главу] двенадцатую [раздела Ши цзя].

(XLIII) [Умение] управляться с превосходными скакунами-это то, за что был отмечен Цзао-фу^[1573]. Чжао Су служил [цзиньскому] Сянь[-гуну]^[1574], [Чжао] Шуаи^[1575] продолжил его миссию, помогал Вэнь[-гуну] держаться [дао] вана^[1576], умер, будучи [верной] опорой Цзинь. Сян-цзы был в тяжёлом положении и перенёс бесчестье, [но] потом взял в плен Чжи-бо^[1577]. Чжу-фу [кончил тем, что] содержался в путах, ловил пташек и умер от голода^[1578]. Ван Цянь был порочным и блудливым^[1579], искусные полководцы были [331] отвергнуты. Одобряю, что Ян покарал чжоуских бунтовщиков^[1580]. [Об этом тайшигун] составил «Наследственный дом [княжества] Чжао»-[главу] тринадцатую [раздела Ши цзя].

(XLIV) Би Вань был пожалован титулом [и землями в] Вэй, гадатель предсказал его [будущее]^[1581]. Цзян опозорил [Ян] Ганя, замирился с жунами и ди^[1582]. Вэнь-хоу стремился к справедливости, Цзы Ся был у него наставником^[1583]. Хуй-ван был кичлив, Ци и Цинь нападали на него^[1584]. [Ань Ли-ван проявил] недоверие к Синьлин[-цзюню], [и] чжухоу оставили его^[1585]. В конце концов [циньцы] стёрли с лица земли Далян, ван Цзя стал [их] слугой^[1586]. Одобряю, что У[-цзы] помогал цзиньскому Вэнь[-гуну] неуклонно следовать по пути гегемона-ба. [Об этом тайшигун] составил «Наследственный дом [княжества] Вэй»-[главу] четырнадцатую [раздела Ши цзя].

(XLV) Хань Цзюэ^[1587] был добродетельным и скромным, способствовал возвышению Чжао У^[1588]. [Он] спас [то, что могло] прерваться, сохранил [то, что могло] захиреть. Цзиньцы чтили его. Чжао-хоу был в зените славы, [когда] Шэнь-цзы служил у него^[1589]. Сомневались в Фэе, не доверяли [его советам]^[1590], циньцы напали на Хань. Одобряю, что [Хань] Цзюэ помог Цзинь привести в порядок дары чжоуского Сына Неба^[1591]. [Об этом тайшигун] составил «Наследственный дом [княжества] Хань»-[главу] пятнадцатую [раздела Ши цзя].

(XLVI) Вань-цзы, спасаясь из трудного положения, устремился в Ци за поддержкой; [род Тянь] оставался в тени и вошёл в силу [только] в пятом поколении^[1592], цисцы воспевали их. Чэн-цзы получил власть, Тянь Хэ стал хоу^[1593]. Ван Цзянь был нестоек, и в итоге [ему пришлось] перебраться в Гун^[1594]. Одобряю, как Вэй[-ван и] Сюань[-ван]^[1595] в смутное время сумели установить порядок независимо от дома Чжоу. [Об этом тайшигун] составил «Наследственный дом Тянь Цзин-чжун Ваня»-[главу] шестнадцатую [раздела Ши цзя]^[1596].

(XLVII) Чжоуский дом одряхлел, чжухоу действовали своевольно. Чжун-ни скорбел об упадке ритуала, забвении музыки, стремился совершенствовать искусство [изучения] канонов, чтобы постичь Дао правителя, избавиться от смут и вернуться к истине. Он создавал свои тексты, дабы Поднебесная управлялась нормами этикета, и оставил [после себя] Лю и^[1597]-[путеводную] нить для будущих поколений. [Об этом тайшигун] составил «Наследственный дом Кун-цзы»-[главу] семнадцатую [раздела Ши цзя].

(XLVIII) Цзе и Чжоу[-синь] утратили Дао-и поднялись [Чэн] Тан и У[-ван], Чжоу утратило Дао-и пришла [эпоха] Чунь-цю. Цинь утеряло [способность к] управлению-и Чэнь Шэ [смог] [332] добиться удачи. Чжухоу взбунтовались, поднялся ветер, сгустились облака, и в конце концов циньский род был истреблён. Но приведение в порядок Поднебесной началось с восстания [Чэнь] Шэ. [Об этом тайшигун] составил «Наследственный дом Чэнь Шэ»-[главу] восемнадцатую [раздела Ши цзя].

(XLIX) Терраса Чэнгао помогла выдвинуться госпоже Бо^[1598]. [Доу-тайхоу] по ошибке отправилась в Дай и так возвысила всех Доу^[1599]. Ли-цзи была уверена в своём превосходстве, но госпожа Ван достигла цели^[1600]. Чэнь-хоу была слишком спесива, и в конце концов возвеличили Цзы-фу^[1601]. Одобряю добродетель [императрицы Цзы-]фу^[1602]. [Об этом тайшигун] составил «Наследственные дома женских родов»-[главу] девятнадцатую [раздела Ши цзя].

(L) В [империи] Хань [непокорные вассалы] стали строить хитрые планы, [но Гао-цзу] схватил [Хань] Синя в Чэнь, [владыка] Юэ и Цзин был по натуре разбойником и ненадёжным человеком, поэтому [Гао-цзу] поставил [своего] младшего брата [Лю] Цзяо ваном в Чу, со столицей в Пэнчэне^[1603]. Границами [его удела] служили [реки] Хуай[шуй и] Сы[шуй], [Чу] стало [верным] вассалом рода Хань. [Ван] У погряз в пороках, [но Лю] Ли восстановил там наследование^[1604]. Одобряю, что Ю поддерживал [Гао-]цзу^[1605]. [Об этом тайшигун] составил «Наследственный дом чуского Юань-вана»-[главу] двадцатую [раздела Ши цзя]^[1606].

(LI) Собрав армию, Лю Цзя примкнул [к Гао-цзу]. Атакованный [Цин] Бу, он утратил Цзин и У^[1607]. Инлин[-хоу] сумел убедить [род] Люй и стал ваном в Ланъе^[1608]. [Чжу] У [уговорил Лю Цзэ] верить Ци, [тот] поехал [в Ци и уже] не вернулся [в свой удел], проследовал на запад в пределы застав, встретил и возвёл на престол Сяо Вэнь[-ди], обрёл трон вана в Янь^[1609]. [Когда] Поднебесная [ещё] не была собрана воедино, [Лю] Цзя и Лю [Цзэ], как родственники, стали защитой и опорой Хань. [Об этом тайшигун] составил «Наследственные дома [княжеств] Цзин и Янь»-[главу] двадцать первую [раздела Ши цзя].

(LII) Поднебесная была уже умиротворена, [но] близких родичей, принадлежащих [к роду Лю], было не много^[1610]. Дао Хуй[-ван], войдя в силу, поддерживал порядок на восточных землях^[1611]. Ай-ван самовольно возвысил [свой голос]; против люйцев стал закипать гнев, [но] Сы Цзюнь был [слишком] жесток^[1612], и в столичный округ [Ай-ван] не был допущен. Ли[-ван] прелюбодействовал во внутренних покоях, беда покончила с Чжу-фу^[1613]. Одобряю, что [Лю] Фэй был руками и ногами [царствующего дома]. [Об этом [333] тайшигун] составил «Наследственный дом циского Дао Хуй-вана» — [главу] двадцать вторую [раздела Ши цзя]^[1614].

(LIII) [Когда] чусцы осадили нас^[1615] в Инъяне^[1616], [войска] стояли друг против друга в течение трёх лет^[1617]. [Всё это время] Сяо Хэ удерживал в повиновении и опекал [земли] к западу от гор^[1618], наладил [государственный] учёт, одного за другим [посылал] воинов [для пополнения армии], беспрерывно снабжал [войска] продовольствием, заставил простой народ полюбить Хань, не [дал] восторжествовать Чу. [Об этом тайшигун] составил «Наследственный дом сянго Сяо»-[главу] двадцать третью [раздела Ши цзя].

(LIV) Вместе с [Хань] Синем [Цао Шэнь] усмирил Вэй, сокрушил Чжао, овладел Ци, добился того, что чусцы дали слабину [и сдались]^[1619]. Сменил [Сяо] Хэ [на посту] сянго, ничего не изменил и не реформировал, простой народ был доволен и спокоен^[1620]. Одобряю, что [Цао] Шэнь не разрушил достижений [Сяо Хэ], был благосклонен к способным. [Об этом тайшигун] составил «Наследственный дом сянго Цао»-[главу] двадцать четвёртую [раздела Ши цзя].

(LV) Составляя планы за пологом шатра, неизменно побеждая силой искусства [полководца], Цзы-фан^[1621] осуществлял свои планы и расчёты, не будучи широко известным, не [прославившись] отвагой и заслугами. [Его] планы [обращали] трудное [положение] в простое, а большое [затруднение]-в мелочь. [Об этом тайшигун] составил «Наследственный дом Лю-хоу»-[главу] двадцать пятую [раздела Ши цзя].

(LVI) Шесть хитростей [Чэнь Пина] нашли применение^[1622], чжухоу подчинились и последовали за Хань. На службе госпоже Люй Пин стал основным советчиком, [но] в итоге умиротворил храм предков и утвердил алтарь [духов] Земли и злаков^[1623]. [Об этом тайшигун] составил «Наследственный дом чэнсяна Чэня»-[главу] двадцать шестую [раздела Ши цзя].

(LVII) Все люйцы были сообщниками, замышляли ослабить столичный округ^[1624], и тогда [Чжоу] Бо выступил против правящих и сошёлся в битве с сильными^[1625]. [Когда поднялись мятежные] армии У и Чу, [Чжоу] Я-фу разместил [войска] в Чанъи, чтобы поставить в тяжёлое положение Ци и Чжао^[1626], [заставить] выйти [из родных мест] и ослабить их с помощью Лян^[1627]. [Об этом тайшигун] составил «Наследственный дом Цзян-хоу»-[главу] двадцать седьмую [раздела Ши цзя].

(LVIII) Семь княжеств подняли бунт, вассальные государства поддержали столичный округ, но именно Лян было той [силой], которая отбила удар. [Сяо-ван] был уверен в любви [к себе [334] императора и императрицы-матери], кичился [своими] заслугами, ещё немного-и попал бы в беду^[1628]. Одобряю, что он смог дать отпор У и Чу. [Об этом тайшигун] составил «Наследственный дом лянского Сяо-вана»-[главу] двадцать восьмую [раздела Ши цзя].

(LIX) Пять родов^[1629] получили княжеские [престолы]. Родственникам [надлежит] жить в мире и согласии, чжухоу, большие и малые, являются вассалами [императора]. Когда же [они] получили полагающееся, то стали превышать свои права, постепенно приходили в упадок, [а земли их] сократились^[1630]. [Об этом тайшигун] составил «Наследственные дома пяти [княжеских] родов»-[главу] двадцать девятую [раздела Ши цзя].

(LX) Записи о ванах-трёх сыновьях [нынешнего императора] заслуживают внимания^[1631]. [Об этом тайшигун] составил «Наследственные дома трёх ванов»-[главу] тридцатую [раздела Ши цзя].

(LXI) Нет поколения, [которое не] гналось бы за выгодой, [но] были [люди], бежавшие [от неё] ради справедливости. [Бо И и Шу Ци] отказались от государства и умерли от голода, [но] Поднебесная превозносит их. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Бо И»-[главу] первую [раздела Ле чжуань].

(LXII) Янь-цзы был бережлив, [Гуань Чжун] И-у-расточителен^[1632]. Циский Хуань[-гун] благодаря [Гуань Чжуну] стал гегемоном, Цзин-гун благодаря [Янь Ину] управлял [должным образом]. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Гуань [Чжуна] и Янь [Ина]»-[главу] вторую [раздела Ле чжуань].

(LXIII) Ли Эр [проповедовал] недеяние, [ведущее к] самосовершенствованию, безмятежность и чистоту, [ведущие к] истине. Хань Фэй обдумывал события и факты, последовательно изложил принципы управления. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Лао-цзы и Хань Фэя»-[главу] третью [раздела Ле чжуань]^[1633].

(LXIV) Со времён древних правителей существовали «Законы сыма», [но именно] Жан-цзюй смог неуклонно соблюдать и разъяснять их. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Сыма Жан-цзюя»-[главу] четвёртую [раздела Ле чжуань].

(LXV) Не веря в честность и человечность, [даже] храбрец не способен повествовать о воинах и рассуждать о мечах. Следуя [принципам] дао, внутри можно заниматься самоусовершенствованием, снаружи можно [научиться] соответствовать изменениям. Благородный муж следует добродетели! [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Сунь-цзы и У Ци»-[главу] пятую [раздела Ле чжуань]. [335]

(LXVI) Именно Цзянь стал жертвой клеветы, [беда] настигла сыновей [У] Шэ. [У] Шан до последнего [надеялся] спасти отца, [а] У Юань бежал в У. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание У Цзы-сюя»-[главу] шестую [раздела Ле чжуань].

(LXVII) Господин Кун толковал письмена, ученики распространяли [его] дело, повсюду сопровождали его, преклонялись [перед его] человеколюбием, воодушевлялись [его] справедливостью. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание учеников Конфуция»-[главу] седьмую [раздела Ле чжуань].

(LXVIII) [Шан] Ян покинул Вэй и отправился в Цинь, сумел ясно показать [правителю] своё искусство, [сделал] Сяо-гуна сильнее ба, последующие поколения следуют его законам. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Шан-цзюня»-[главу] восьмую [раздела Ле чжуань].

(LXIX) Поднебесная, страдая, противилась Цинь, но не могла с ним справиться. Су-цзы сумел сохранить жизнь чжухоу, объединив [шесть княжеств] в союз цзун, дабы обуздать алчное и сильное [Цинь]. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Су Циня»-[главу] девятую [раздела Ле чжуань].

(LXX) Шесть княжеств уже объединились в союз цзун и поладили, однако Чжан И смог быть настолько убедительным, [что ему удалось] разрушить [союз] и расколоть чжухоу. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Чжан И» — [главу] десятую [раздела Ле чжуань].

(LXXI) То, с помощью чего Цинь на востоке развеяло по ветру преимущества чжухоу, — это планы Чули[-цзы и] Гань Мао. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Чули[-цзы] и Гань Мао»-[главу] одиннадцатую [раздела Ле чжуань].

(LXXII) Захватив Хуанхэ и [окружающие её] горы, [он] осадил Далян; в том, что чжухоу стояли по струнке и служили Цинь, заслуга Вэй Жаня. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Жан-хоу»-[главу] двенадцатую [раздела Ле чжуань].

(LXXIII) На юге [Бай Ци] захватил Янь и Ин, на севере уничтожил [чжаоскую армию под] Чанпином, затем [циньцы] осаждали Ханьдань, Уань[-цзюнь] стоял во главе^[1634]. Сокрушили Цзин, погубили Чжао-это [реализация] планов Ван Цзяня^[1635]. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Бай Ци и Ван Цзяня»-[главу] тринадцатую [раздела Ле чжуань].

(LXXIV) [Я] охотился за утерянными писаниями конфуцианцев и моистов, [чтобы] прояснить общие устои ритуала и справедливости и, отказавшись от установок на выгоду, [присущих] Хуй-вану^[1636], [336] разобраться в последовательности подъёмов и упадка ушедших поколений. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Мэн-цзы и Сюнь Цина»-[главу] четырнадцатую [раздела Ле чжуань].

(LXXV) [Мэнчан-цзюнь] был гостеприимен и привечал учёных мужей, которые находили приют в Се^[1637], благодаря этому Ци отразило [нападения] Чу и Вэй. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Мэнчан-цзюня»-[главу] пятнадцатую [раздела Ле чжуань].

(LXXVI) [Пинъюань-цзюнь] поверил уговорам Фэн Тина; [позднее] отправился в Чу, чтобы прекратить осаду Ханьданя, [и успех этой миссии] вернул ему имя среди чжухоу. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Пинъюань-цзюня и Юй Цина»-[главу] шестнадцатую [раздела Ле чжуань]^[1638].

(LXXVII) [Вэй-гунцзы] был способен [общаться] как с богатыми и знатными, так и с самыми бедными и худородными, обладал мудростью, [мог] отчитать недостойного. Поистине Синьлин-цзюнь был талантлив. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Вэй-гунцзы»-[главу] семнадцатую [раздела Ле чжуань].

(LXXVIII) [Хуан Се] был готов пожертвовать собою ради господина, добился избавления от могучего Цинь, искусные в полемике учёные мужи устремились на юг в Чу-[так велики были] достоинства Хуан Се. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Чуньшэнь-цзюня»-[главу] восемнадцатую [раздела Ле чжуань].

(LXXIX) [Фань Суй] выдержал бесчестье от Вэй Ци, но [заслужил] доверие и авторитет в могучем Цинь; выдвинул мудрого [Цай Цзэ] и уступил [ему] свой пост. Оба этих мужа были [воистину] достойными. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Фань Суя и Цай Цзэ»-[главу] девятнадцатую [раздела Ле чжуань].

(LXXX) [Юэ И] осуществил свои планы, объединив армии пяти государств^[1639], сделал так, что слабое Янь отплатило врагу-сильному Ци, смыл бесчестье со своего прежнего господина. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Юэ И»-[главу] двадцатую [раздела Ле чжуань].

(LXXXI) [Линь Сян-жу] оказался способен сдержать устремления могучего Цинь и заставил смириться Лянь-цзы, служил и [был готов] пожертвовать [собой ради] своего правителя, пользовался огромным уважением у чжухоу. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Лянь По и Линь Сян-жу»-[главу] двадцать первую [раздела Ле чжуань]^[1640].

(LXXXII) Минь-ван уже потерял Линьцзы и бежал в Цзюй, [и] именно Тянь Дань, управляя Цзимо, [сумел] сокрушить и обратить [337] в бегство Ци Цзе^[1641] и этим сберёг алтарь [духов] Земли и злаков [дома] Ци. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Тянь Даня»-[главу] двадцать вторую [раздела Ле чжуань].

(LXXXIII) [Лу Чжун-лянь всегда] держал наготове хитроумные речения, устранил угрозу осаждённому городу, считал маловажными титулы и жалованье, любил давать волю [своим] желаниям. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Лу Чжун-ляня и Цзоу Яна»-[главу] двадцать третью [раздела Ле чжуань]^[1642].

(LXXXIV) [Цюй Юань] создавал поэмы, [чтобы] увещевать намёками, прибегал к аналогиям, чтобы сражаться за справедливость. В [поэме] Лисао использованы такие приёмы. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Цюй Юаня и Цзя-шэна»-[главу] двадцать четвёртую [раздела Ле чжуань]^[1643].

(LXXXV) [Люй Бу-вэй] породнился с Цзы Чу^[1644], принудил учёных мужей чжухоу соперничать в красоте [стиля письма], [чтобы лучшие] стали служить Цинь^[1645]. [Об этомтайшигун] составил «Жизнеописание Люй Бу-вэя» — [главу] двадцать пятую [раздела Ле чжуань].

(LXXXVI) Благодаря кинжалу Цао-цзы [княжество] Лу вернуло свои земли, [а] Ци ясно показало верность [слову]; Юй Жан был предан долгу и чужд двоедушию. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание мстителей»-[главу] двадцать шестую [раздела Ле чжуань]^[1646].

(LXXXVII) [Ли Сы] был способен ясно [излагать] собственные планы, поэтому вовремя выдвинулся в Цинь, добился исполнения [своих] желаний в пределах морей, Сы был создателем [множества] планов. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Ли Сы»-[главу] двадцать седьмую [раздела Ле чжуань].

(LXXXVIII) Для Цинь [Мэн Тянь] осваивал [новые] земли, выгоды умножались; опираясь на Хуанхэ, на севере смирил сюнну, создал пограничную укреплённую линию, используя характер местности, сооружал крепости, воздвиг Юйчжун^[1647]. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Мэн Тяня»-[главу] двадцать восьмую [раздела Ле чжуань].

(LXXXIX) Чтобы ослабить мощь Чу, [нужно] занять Чжао, прикрыть Чаншань, усилиться за счёт Хэнэя^[1648]. [Чжан Эр] постиг, что в Поднебесной [есть] вера в Хань-вана^[1649]. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Чжан Эра и Чэнь Юя»-[главу] двадцать девятую [раздела Ле чжуань].

(XC) Подчинив себе войска из Сихэ и Шандана, [Вэй Бао] последовал [за Гао-цзу и] достиг Пэнчэна; чтобы заставить страдать [338] Сян Юя, [Пэн] Юэ подвергал набегам земли Лян^[1650]. [Об этом тай-шигун] составил «Жизнеописание Вэй Бао и Пэн Юэ»-[главу] тридцатую [раздела Ле чжуань].

(XCI) Вместе с Хуайнанью [Цин Бу] изменил Чу и перешёл к Хань, Хань, использовав [его], заполучило дасыма Иня^[1651], в конце концов разбили Цзы Юя^[1652] у Гайся^[1653]. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Цин Бу»-[главу] тридцать первую [раздела Ле чжуань].

(XCII) Чусцы угрожали нам у Цзин и Со^[1654], но [Хань] Синь овладел Вэй и Чжао, усмирил Янь и Ци, сделав так, что Хань из трёх частей Поднебесной стала обладать двумя, благодаря чему был уничтожен Сян Цзи^[1655]. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Хуайинь-хоу»-[главу] тридцать вторую [раздела Ле чжуань].

(XCIII) Чу и Хань противостояли друг другу в Гун и Ло^[1656], а Хань Синь занял Инчуань^[1657]. Лу Вань отрезал [Сян] Цзи [от поставок] провианта^[1658]. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Хань Синя и Лу Ваня»-[главу] тридцать третью [раздела Ле чжуань]^[1659].

(XCIV) Когда чжухоу изменили Сян-вану, именно [войска] Ци задержали Цзы Юя в Чэнъяне, [войска] Хань успели, благодаря [выигранному цисцами] времени, продвинуться вперёд и войти в Пэнчэн^[1660]. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Тянь Даня»-[главу] тридцать четвёртую [раздела Ле чжуань].

(XCV) [Они] штурмовали города и сражались в чистом поле, обрели славу, получили награды, [Фань] Куай и [Ли] Шан обладали большой силой, [умели] не только стегать плетью [боевого коня], но и спасали [Гао-цзу] от опасностей^[1661]. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Фань [Куая] и Ли [Шана]»-[главу] тридцать пятую [раздела Ле чжуань]^[1662].

(XCVI) [Власть] Хань едва установилась, законы и правила не были ясны, [Чжан] Цан управлял финансовыми делами, упорядочил меры измерения, музыкальный строй [и] календарь^[1663]. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание чэнсяна Чжана»-[главу] тридцать шестую [раздела Ле чжуань]^[1664].

(XCVII) [Они] заключали договоры, ездили послами, [чтобы] сделать едиными устремления чжухоу; чжухоу объединились, подчинились Хань и стали [её] опорой и поддержкой. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Ли-шэна и Лу Цзя»-[главу] тридцать седьмую [раздела Ле чжуань].

(XCVIII) Желая досконально изложить события [борьбы Хань] с Цинь и Чу, [нельзя не отметить], что именно Чжоу Се [339] (Куайчэн-хоу) неизменно следовал за Гао-цзу, утихомиривал и подчинял чжухоу. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Фу [Куаня], Цзинь [Се] и Куайчэн[-хоу]»-[главу] тридцать восьмую [раздела Ле чжуань]^[1665].

(XCIX) [Лю Цзин] переселил сильные кланы^[1666], основал столицу в Гуаньчжуне, [заключил] мирный договор с сюнну^[1667], [Шусунь Тун] разработал дворцовые ритуалы, порядок церемоний в храме предков. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Лю Цзина и Шусунь Туна»-[главу] тридцать девятую [раздела Ле чжуань].

(C) [Цзи Бу] был способен твёрдое сделать мягким, в итоге стал сановником; господин Луань^[1668] [никогда] не наносил удары ради власти и [был готов] умереть [за свои убеждения]. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Цзи Бу и Луань Бу»-[главу] сороковую [раздела Ле чжуань].

(CI) [Они] осмеливались указывать на ошибки государю в лицо, чтобы достичь главенства справедливости, не считались с собственными интересами, трудились над грандиозными планами для государства. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Юань Ана и Чао Цо»-[главу] сорок первую [раздела Ле чжуань].

(CII) [Они] соблюдали законы, не отступая от высоких принципов, говорили о древних мудрецах [и тем] увеличивали просвещённость правителя. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Чжан Ши-чжи и Фэн Тана»-[главу] сорок вторую [раздела Ле чжуань].

(CIII) [Они] были сердечны и добры, заботливы и почтительны к родителям, неторопливы в словах и скоры в делах, учтивы на службе [как истинные] благородные цзюньцзы. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Вань Ши и Чжан Шу»-[главу] сорок третью [раздела Ле чжуань].

(CIV) [Тянь Шу] хранил душевную чистоту, был искренним и прямым, его чувство долга сочеталось с бескорыстием, поступки возвышали его [среди] мудрецов, не сгибаясь, [он] нёс бремя власти, не допуская несправедливостей^[1669]. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Тянь Шу» — [главу] сорок четвёртую [раздела Ле чжуань].

(CV) Бянь Цяо говорил о лечении, стал основателем школы врачевания, [которую] привёл в систему и сделал понятной; последующие поколения [целителей] следуют его школе [врачевания], не позволяя себе нарушать [установленный порядок]; про Цан-гуна можно сказать, что он приблизился [в своём искусстве к Бянь Цяо]. [340] [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Бянь Цяо и Цан-гуна»-[главу] сорок пятую [раздела Ле чжуань].

(CVI) Из-за проступка Чжуна^[1670] в У стал княжить Пи. Хань только что утвердилась, и [он] стал владеть междуречьем Янцзы и Хуай[хэ]^[1671]. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание уского вана [Лю] Пи»-[главу] сорок шестую [раздела Ле чжуань].

(CVII) У и Чу учинили бунт, из числа сородичей [императора] именно мудрый [Доу] Ин [оказался] удачливым мужем, служилые стремились к нему; возглавляя армию, [он] оборонял Шаньдун и Инъян. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Вэйци[-хоу] и Уань[-хоу]»-[главу] сорок седьмую [раздела Ле чжуань]^[1672].

(CVIII) [Хань Чан-жу] был достаточно мудр, чтобы соответствовать переменам своей эпохи, он был достаточно глубок, чтобы [правильно] подбирать людей. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Хань Чан-жу»-[главу] сорок восьмую [раздела Ле чжуань].

(CIX) [Военачальник Ли] был храбр перед лицом врага, добр к командирам и солдатам, [его] руководство не было докучливым, служивые тянулись к нему. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание военачальника Ли»-[главу] сорок девятую [раздела Ле чжуань].

(СХ) Начиная с Трёх династий сюнну были постоянным бедствием для Срединного государства; чтобы хорошо представлять их силу и слабость, [чтобы] планировать и осуществлять карательные походы, составил «Повествование о сюнну» — [главу] пятидесятую [раздела Ле чжуань].

(CXI) Выпрямляя извилистые границы, [Вэй Цин1 увеличил [имперские владения] за счёт земель к югу от Хуанхэ^[1673], [Хо Цюй-бин] нанёс поражение [сюнну у гор] Цилянь; [мы] достигли западных государств, сокрушили северных ху. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание цзянцзюня Вэя и пяоци [Хо Цюй-бина]»-[главу] пятьдесят первую [раздела Ле чжуань].

(CXII) Сановники [служили] императорскому роду, роскошествуя один больше другого, и только [Гунсунь] Хун был умерен в одежде и пище [и потому] стал лучшим из всех чиновников. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Пинцзинь-хоу»-[главу] пятьдесят вторую [раздела Ле чжуань]^[1674].

(CXIII) Хань уже умиротворила Срединное государство, а То смог подчинить своей власти Янъюэ и поэтому имел вассалов на юге и взимал с них подати. [Об этом тайшигун] составил «Описание Наньюэ» — [главу] пятьдесят третью [раздела Ле чжуань]. [341]

(CXIV) [Когда] У подняло мятеж, оусцы убили Пи, [затем] охраняли и берегли [горы] Фэн [и] Юй^[1675], стали верными слугами [Хань]^[1676]. [Об этом тайшигун] составил «Описание восточных юэ» — [главу] пятьдесят четвёртую [раздела Ле чжуань].

(CXV) Яньский [наследник] Дань Доставил] земли Ляо в беспорядке^[1677], Мань собрал беглый народ^[1678], объединил [земли] к востоку от моря, присоединил Чжэньфань, охранял границы [и] стал внешним подданным^[1679]. [Об этом тайшигун] составил «Описание Чаосяни»-[главу] пятьдесят пятую [раздела Ле чжуань].

(CXVI) Тан Мэн был послан в Елан для установления связей; правители Цюн и Цзо попросили принять их в подданство и назначить им [ханьских] чиновников. [Об этом тайшигун] составил «Описание юго-западных и»-[главу] пятьдесят шестую [раздела Ле чжуань].

(CXVII) Оды «Цзы-сюй» и «Великий человек» чрезмерно цветисты, страдают преувеличениями^[1680], но всё же его указания и увещевания [можно] отнести к [философии] недеяния. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Сыма Сян-жу»-[главу] пятьдесят седьмую [раздела Ле чжуань].

(CXVIII) [После того как] Цин Бу взбунтовался, [Хуайнань стала] уделом сына [Гао-цзу] по имени Чан, который умиротворил [земли] к югу от Янцзы и Хуай[хэ], успокоил разбойных чуских простолюдинов^[1681]. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Хуайнань[-вана] и Хэншань[-вана]» — [главу] пятьдесят восьмую [раздела Ле чжуань].

(CXIX) Чиновники, почитающие закон и следующие принципам, не кичатся заслугами, высоко ценят чужие способности; простой народ [их] не превозносит, хотя [они] и не делают ошибок. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописания достойных чиновников»-[главу] пятьдесят девятую [раздела Ле чжуань].

(СХХ) Чан-жу [всегда] держался достойно. [Когда он] в парадных одеждах стоял в императорском дворце, чиновники не осмеливались произносить легковесных речей^[1682]; [он] охотно выдвигал [способных], превозносил почтенных. Чжуан был великодушен^[1683]. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание Цзи [Аня] и Чжэн [Дан-ши]»-[главу] шестидесятую [раздела Ле чжуань].

(CXXI) Со времени смерти Конфуция не было ни одного учёного в столице, который прославил бы древние учения, и только начиная с годов [правления под девизом] цзянь-юань и до [годов] юань-шоу^[1684] эта литература процветала. [Об этом тайшигун] [342] составил «Жизнеописания конфуцианцев»-[главу] шестьдесят первую [раздела Ле чжуань].

(СХХП) Народ отвернулся от основ, много хитрит, [встал] на путь злодейств, манипулирует законом, хорошие люди перестали появляться. Только решительным ударом можно отсечь [зло] и положить ему конец. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописания жестоких чиновников»-[главу] шестьдесят вторую [раздела Ле чжуань].

(СХХШ) Хань обменивалась послами с Дася, и далёкие варвары западного предела вытягивали шеи [в сторону] Поднебесной, мечтая увидеть Срединное государство. [Об этом тайшигун] составил «Описание Дайюани» — [главу] шестьдесят третью [раздела Ле чжуань]^[1685].

(CXXIV) [Они] выручали людей в тяжёлых ситуациях, оказывали материальную помощь небогатым, [среди них] были те, кто обладал человеколюбием, [они] пользовались неизменным доверием, твёрдо держали слово; имея [многочисленные] дружеские связи, обладали немалой властью. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописание юся» — [главу] шестьдесят четвёртую [раздела Ле чжуань].

(CXXV) Господа, занимавшиеся этим делом, могли становиться предметом обожания государя, ублажали правителя [своей] красотой, но завоёвывали близость к нему не только внешностью и страстью: каждый из них имел и другие достоинства. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописания [императорских] любимцев»-[главу] шестьдесят пятую [раздела Ле чжуань].

(CXXVI) [Они] были выше мирской суеты, не боролись за власть и богатство, [ни] вверху, [ни] внизу не было того, к чему бы [они] прикипали душой; они не были завистливы, использовались на службе благодаря [остроумным] идеям. [Об этом тайшигун] составил «Жизнеописания остроумных [советчиков]»-[главу] шестьдесят шестую [раздела Ле чжуань].

(CXXVII) В Ци, Чу, Цинь и Чжао имелись [гадатели], которые [определяли благоприятные] дни, в каждом [княжестве] были [свои] способы гадания. [Надо было] изложить всё по порядку и разобраться в их сути. [Об этом тайшигун] составил «Повествование о гадателях, [определяющих благоприятные] дни» — [главу] шестьдесят седьмую [раздела Ле чжуань].

(CXXVIII) Три вана^[1686] гадали на черепаховом панцире по-разному, варвары четырёх сторон света [тоже] гадают по-разному, предсказывая удачу или беду. Познав и пристально изучив самое [343] важное в [гаданиях]^[1687], [тайшигун] составил «Повествование о гаданиях по панцирям черепах и стеблям тысячелистника»--[главу] шестьдесят восьмую [раздела Ле чжуань].

(CXXIX) Эти люди из простых, [они] не наносят вреда управлению, не чинят препятствий байсинам; берут и отдают вовремя, наращивают богатства. Умелый [всегда] будет с прибылью. [Об этом тайшигун] составил «Повествование о приумножении богатства»-[главу] шестьдесят девятую [раздела Ле чжуань].

Именно наша Хань преемствовала наследие пяти императоров, продолжила дело трёх династий. Путь Чжоу пришёл в упадок, Цинь отвергла древние (чжоуские) письмена^[1688], сожгла Ши[цзин и] Шу[цзин], а нефритовые доски^[1689] из каменных палат и золотых шкафов зала Минтаи были разбросаны в беспорядке. И тогда возвысился [дом] Хань. Сяо Хэ установил порядок в законах и указах^[1690], Хань Синь разработал военные законы^[1691], Чжан Цан создал [новую] систему мер^[1692], Шусунь Тун продумал ритуал и порядок [церемоний]. Просвещённость и образование пришли в гармонию и стали понемногу продвигаться вперёд, Ши[цзин и] Шу[цзин] появились повсюду.

С того времени как Цао Шэнь выдвинул Гэ-гуна, [который] толковал [учение] Хуан[-ди] и Лао[-цзы]^[1693], Цзя-шэн и Чао Цо разъясняли [учение] Шэнь [Бу-хая] и Шан [Яна]^[1694], Гунсунь Хун прославился как знаток конфуцианства, прошло сто лет. Тайшигунами [Сыма] были полностью собраны [и восстановлены] утраченные Поднебесной письмена и описания событий древности. Пост тайшигуна перешёл по наследству от отца к сыну. Скажу [так]^[1695]: «Поистине я лишь продолжил дело, которым занимались мои предки. [Они] прославились при Тане и Юе^[1696]. Когда [наступила эпоха] Чжоу, они вновь стали ведать этим, поэтому род Сыма из поколения в поколение ведает небесными светилами^[1697]. [И вот] настал мой черёд. С каким благоговением [я] думаю [об этих занятиях]!»

Как сетью, накрыт весь мир прошлого Поднебесной^[1698], всё то, что произросло из деяний государей, [прослежено] от самого начала до конца; зафиксирован расцвет и вскрыты причины упадка, изучены и оценены поступки и события. [Тайшигун] кратко представил [историю] трёх династий, записал [события эпох] Цинь и Хань и от Сюань Юаня^[1699] дошёл до нашего [времени], составив двенадцать [глав] Бэнь цзи («Основных записей»), где [имеющийся материал] изложил по порядку. [344]

Поскольку в одно и то же время [в разных частях страны] управляли разные поколения властителей, а годы их правления различались и в них было много неясного, [тайшигун] составил десять [глав] Бяо («Хронологических таблиц»).

Ритуал и музыка со своими приобретениями и потерями, меняющиеся музыкальные тона и календарные расчёты, военное искусство, горы и реки, злые и добрые духи, небесная [сфера] и человеческая [деятельность]-[всё это], полученное в разрозненном виде, [тайшигун] привёл в порядок, внёс [необходимые] поправки и составил восемь Шу («Трактатов»).

[Подобно тому как] двадцать восемь созвездий окружают Полярную звезду, как тридцать спиц соединяются в одной ступице^[1700], непрерывно вращаясь вокруг одной оси, так и ближайшие помощники и советники правителя сопровождают его, следуя дао, [верой и правдой] служа своему господину. [Об этом тайшигун] составил тридцать [глав] Ши цзя («Историй наследственных домов»).

О тех, кто опирался на [принципы] справедливости, кто не позволял себе упускать подходящий момент, кто утверждал свои заслуги и имя в Поднебесной, [тайшигун] составил семьдесят ле чжуаней.

Так составилась Тайшигун шу («Книга придворного историографа»], содержащая всего сто тридцать глав, [объёмом] в пятьсот двадцать шесть тысяч пятьсот иероглифов. [Я] написал краткое послесловие, чтобы добавить упущенное и тем поставить предел, завершив труд семьи [Сыма], где в согласии с шестью канонами и различными толкованиями приведены в систему суждения всех школ. Спрятал [я рукопись] на знаменитой горе^[1701], а копию оставил в столичном округе, чтобы она дождалась мудрецов и высоконравственных людей последующих поколений^[1702]. [На этом кончается] семидесятая глава.

Я, тайшигун, скажу так.

Я изложил историю от Хуан-ди до годов тай-чу, [что заняло] сто тридцать глав.

Приложения

Указатель китайских терминов и понятий

ба — князь-гегемон

бафан — «восемь сторон», т.е. восток, запад, юг, север, юго-восток, юго-запад, северо-восток, северо-запад

баюй — название танца

байсин(ы) — «сто фамилий», народ

байхуа — современный китайский литературный стиль

бао — название растения

би — плоское нефритовое или яшмовое украшение в виде диска с отверстием посредине

бинлюй — название растения

бинцзя — школа военных философов

бинькэ — приезжий учёный муж, пришлый советник, гость, приближённый

бичэци — один из княжеских титулов у сюнну

бо — 1) князь-гегемон; 2) наследственный титул знати

бо — мифическое животное

босин — все чины

боши — учёный советник

бу сяо — отсутствие сыновней почтительности

буши — гадание на панцире черепахи и тысячелистнике

бэйчжэн — начальник Северного приказа — Земли (до дин. Чжоу)

Бэнь цзи — «Основные записи» («Анналы»), раздел Ши цзи

Бяо — «Хронологические таблицы», раздел Ши цзи

вайцзя чжуань — неофциальные биографии

вайци (букв. «внешние родственники») — императорская родня по женской линии

ван — князь, государь, правитель passim

ваньянь — мифическое животное

ваньянь — вид яшмы

вэй — командующий войсками в области, войсковой начальник, областной воевода

вэй — чин правителя у юэ

вэйвэй — начальник дворцовой стражи

вэнь — матушка, госпожа, дама

вэньсюэ — чиновник, занимавшийся делами образования и обучения, учёный-цензор (с Хань)

вэнь-ши — «камень с узорами», название минерала

вэньянь — старый китайский литературный стиль

гаобэнь — название растения

гувэнь — дореформенное письмо (древнее)

гудао — один из видов магии

гуа — триграммы

гуанлудафу — один из девяти цинов, начальник службы охраны императора

гуанлусюнь — начальник императорской дворцовой охраны

гуаньнэй-дувэй — воевода центрального района

гуаньнэй-хоу — тутул; 19-й ранг в 20-ступенной титулатуре Цинь-Хань

гун — титул, ранг знатности

гуны и цины — общее название верхушки ханьской бюрократии

гунцао — мелкий чиновник (отвечал за отбор и представление к наградам отличившихся)

гунчэ сымалин — начальник приказа по охране внешних дворцовых ворот

гэдо — 1) жёлто-белый дым, вздымающийся от земли до неба; 2) звезда или комета — предвестник хорошего урожая

гэчуань — штурмовое судно

гэчуань-цзянцзюнь — командующий штурмовыми судами

даданху («великий данху») — один из высших чинов у сюнну

дадао — Великое дао

данун — начальник земледельческого и финансового приказа

данунлин — то же, что данун

дасин — глава посольского приказа

дасыкун — управитель общественных работ

дасынун — то же, что данун

дасыма — военный чин, равный главнокомандующему войсками, но без присвоения специальной печати на золотом поясе

дасыту — управитель гражданских дел, главный советник по делам просвещения и воспитания

дасяо — один из старших военачальников

дафу — сановник

дацзянцзюнь — старший командующий, главнокомандующий

дачжундафу — старший дворцовый советник

дашучжан — 10-й ранг в 20-ступенной титулатуре Цинь-Хань

дайчжао («ожидающий повеления») — 1) чиновник, назначенный на должность, но ещё не получивший официального подтверждения; 2) дежурный чиновник при императоре

данху — один из высших чинов у сюнну

дань — 1) мера ёмкости для сыпучих и жидких тел (при Хань ок. 30 л); 2) мера веса (при Хань ок. 30 кг)

дао — Великий Путь устремлений и поведения

даогуань — чиновник, ведавший продовольственным обеспечением императорского двора

ди — император

доу — мера объёма жидких и сыпучих тел (ок. 3,4 л)

доу-тин — государственные постоялые дворы

дувэй — военный советник, воевода; военачальник округа, области

дунцян — название растения

дусыкун — сановник управления общественными работами

дэ — добродетель, нравственность, этическая норма

дянь сыма мэнь — приказ по охране территории дворца и дворцовых ворот

дянькэ — глава посольского приказа

егань — мифическое существо

ечжэ — чиновник по поручениям при правителе, церемониймейстер

жичжэ — гадатели-астрологи

жуань — название минерала

жуаньши — название минерала

жулинь — конфуцианцы

жэнь — мера длины (от 80 до 160 см)

жэнься — то же, что юся

илан — секретарь при дворе с годовым содержанием 600 даней зерна

Инхо — Марс

инцзисыма («военачальник, налетающий подобно ястребу») — одно из званий высшего офицерства

инь — тёмное начало; женское начало

иньфу — название растения

иньюй-цзянцзюнь — почётная должность

иньянцзя — школа тёмного и светлого начал (школа натурфилософов)

кули — жестокие чиновники

куньу — название минерала

кэ — гость, приближённый

лан — обобщённое название ряда придворных чинов охраны, чиновник небольшого ранга

ланчжун — телохранитель, охранник внутренних дворцовых ворот, дворцовый служитель

ланчжунлин — начальник охраны внутренних дворцовых ворот

ланчжунцзян — командующий охраной внутренних дворцовых ворот

лехоу — княжеский титул

Ле чжуань — «Жизнеописания» (раздел Ши цзи), биография passim

ли — руководитель судебных дел; надзиратель за тюрьмами 433

ли — мера длины (ок. 498 м)

ли — ритуал, обряды, церемонии

лигуаньдафу — сановник по обрядам и ритуалу

лицзянцзюнь — командующий плоскодонными судами

личжи — название растения

лин — управитель селения, уезда, волости

линъинь — первый советник в Чу

линши — начальник канцелярии

лин-юй — все небожители; обиталище небожителей

лоучуань-цзянцзюнь — флотоводец башенных кораблей

лу — название растения

лэй чжуань — жизнеописания людей, объединённых общими признаками

любо — древняя игра в кости

лю и — шесть искусств (этикет, музыка, стрельба из лука, управление лошадьми, каллиграфия и математика)

Лю и — классическое конфуцианское шестикнижие (Ицзин, Шуцзин, Шицзин, Чунь-цю, Ли цзи и Юэцзин)

люло — название растения

люхэ — «шесть соединений», т.е. зенит, надир и четыре стороны света

Люцзин — шесть канонов (синоним лю и)

лю чу — шесть видов домашних животных, чаще всего: бык, лошадь, баран, собака, курица, свинья

лян — мера веса (при Западной Хань — ок. 16 г)

ляньхэн — горизонтальный союз княжеств (с запада на восток)

маньянь — мифическое животное

минцзя — школа названий, или школа номиналистов

минь — название минерала

миу — название растения

му — мера площади (ок. 660 кв. м)

мулань — название растения

мусу — название растения

мэйгуй — название минерала

мэйжэнь — 2-й ранг наложницы императора (содержание — 2000 даней зерна в год)

мэнши — название животного

наньцзы — взрослый мужчина, не занимавший должности в бюрократическом аппарате

наньчжэн — должность, начальник южного приказа — Неба

ницисян — одна из высших чиновничьих должностей

нинсин — фаворит, любимец

нэйши — 1) начальник столичной области, округа; 2) секретарь

нэй шу — «внутреннее подчинение»

пянь — глава (книги)

пяоци-цзянцзюнь — военачальник лёгкой кавалерии

саньбао («три драгоценности») — 1) любовь, бережливость, скромность; 2) земледельцы, ремесленники, торговцы; 3) земля, народ, управление

саньван — три вана (Юй, Чэн Тан, Вэнь-ван)

саньгуй — 1) три жены из разных родов; 2) название культового сооружения, дворца или дворцовой башни; 3) название склада богатств, указание на поступление обильных налогов

саньлао — трое старейшин селения

саньшэнь («три духа») — духи Неба, Земли и священных гор

селюйдувэй — советник, гармонизирующий тоны звукоряда

сечжи — мифический единорог

сешэнлюй — «гармонизирующий тоны звукоряда»

симу («омовение») — день отдыха для чиновников

синмин — учение о соответствии сути действий или наказаний их наименованиям

соусудувэй — военный чиновник, отвечавший за продовольственное обеспечение армии

су — название птицы

Суй-инь — то же, что Тай-инь

суфэн — нетитулованная знать

сыкоу — начальник судебного приказа

сыкун — начальник приказа общественных работ

сыма — военачальник, глава военного приказа

сюаньтянь — северная часть неба

сюй — 1) сельские школы при династии Инь; 2) предисловие

сюнцзи — вид алебарды

сюньбэй-цзянцзюнь — военачальник со званием «Покоритель Севера»

сюньли — достойные чиновники

Сюньши — звезда близ ковша Большой Медведицы

ся — то же, что юся

сягэ — название животного

сялай — плоскодонное судно

Сяфу — колчан легендарного стрелка И

сян — первый советник

сян — сельские школы при династии Чжоу

сянго — первый советник государства

сяньлин — правитель уезда

сяньма — конюший; церемониймейстер; библиотекарь наследника престола

сяньчжи — название растения

сяньшэн — учитель, наставник

сяо — сельские школы при династии Ся

сяо — сыновняя почтительность; осуществление идеалов родителей

сяо — высокий военный чин

сяовэй — командир, старший командир

сяовэй сыма — старший офицер

сяоци-цзянцзюнь — командующий доблестной конницей

тайбу — должность главного придворного гадателя

тайвэй — глава судебного приказа

тайгуань — императорский стольник

тайи — Великое Единое, источник всего сущего

Тай-инь — «тень» Юпитера

тайлао («большое лао») — бык, баран и свинья для жертвоприношения

тайпу — главный конюший

тайфу — старший наставник наследника престола, один из трёх гунов

тайхоу — 1) мать или супруга вана; 2) императрица

тайцзымэньдафу — сановник, отвечающий за охрану ворот во дворце наследника престола

тайчан — начальник обрядового приказа

тайчжундафу — старший придворный советник

тай-чу — девиз правления

тайши — 1) чиновник, ведавший ритуальной музыкой; 2) старший наставник наследника престола

тайши — старший астролог, историограф

тай-ши — девиз правления

тайшигун — придворный историограф, астролог passim

тайшилин — главный астролог

тайшоу — управитель области (губернатор)

таоту — дикие лошади

тегуань — управляющий железными рудниками и железоделательными мастерскими

тин — станция на тракте; сторожевая вышка

тинвэй — глава судебного приказа

тинчжан — участковый пристав на тракте

тинши — чиновник среднего ранга в судебном приказе

то — название рыбы

туньхань-цзянцзюнь — («военачальник, пожирающий ханьцев») — почётное звание

тэцзян — военачальник отдельного боевого участка

тэн-юань — мифическое существо

тянь-хань — девиз правления (100 г. до н. э.)

Тяньби — созвездие Небесный сачок

тяньмин — повеление Неба, мандат Неба

тяо — вид обезьян

уба («пять гегемонов») — пять князей-гегемонов периода Чунь-цю

убо — то же, что уба

угу («пять злаков») — основные продовольственные культуры: просо, ячмень, бобы, пшеница и рис

удафу — дафу пятой степени — наградной титул (дин. Цинь)

уди — пять императоров легендарной древности

удинши («есть из пяти треножников») — роскошный образ жизни

уминь Ей («пять [категорий] народа») — 1) служивые, земледельцы, купцы, ремесленники и торговцы; 2) люди из пяти разных частей страны

у-сян — музыка военных танцев времён чжоуского У-вана

уфу — название минерала

Ухао — лук легендарного стрелка И

уцичанши — вооружённый всадник, постоянно сопровождающий правителя

Фаньжо — знаменитый лук правителей династии Ся

фаньчэнь — подданный из дальних владений, вассал

фацзя — школа законников, или легистов

фу — жанр китайской поэзии, ода

фубо-цзянцзюнь («полководец, покоряющий волны») — титул полководцев-флотоводцев (с Хань)

фужэнь — один из рангов наложниц государя

фулин — лекарственный гриб

фуцзюй-цзянцзюнь — почётное звание

фу чжуань («рассказы с добавлениями») — жизнеописания с второстепенными персонажами

фэйлянь — мифическое существо

фэн — жертвы

фэншань — жертвоприношение Небу и Земле

хао — члены криминальных кланов, обладавших значительным неформальным влиянием

хаося — то же, что хао

хаохуа — то же, что хао

хаоцзе — то же, что хао

хо чжи — приумножать богатства

хочжэн — древний чин «управитель огня»

Хоу ту — дух Владычицы-земли

хоу — высший ранг знатности, княжеский титул, наследственный титул знати

хоу — то же, что тайхоу

хоугун («задний дворец») — гарем, женская половина дворца

хулан — низкая чиновничья должность (аналог хуцао)

хуцзюнь-дувэй — воевода охранных войск

хуцисяовэй — командир в кавалерии, обученной на хуский манер

хуа — название дерева

хуацзи — остроумные советчики

хуанли — название растения

хуантоулан («лан, носящий жёлтую шапку») — мелкий придворный чиновник, отвечавший за речные перевозки

хунлу — церемониймейстер, распорядитель приёмами вассалов

Хэби — название регалии из яшмы

хэ чжуань — парные жизнеописания

хэнхай-цзянцзюнь — «Военачальник, пересекающий моря»

хэцзун — союз княжеств по вертикали (с севера на юг)

хэ чжуань — парные жизнеописания

цайгуань — солдаты-храбрецы, конные лучники

цайгуань-цзянцзюнь — военачальник отряда храбрецов или конных лучников

цайжэнь — ранг наложницы

цзацзя — философская школа эклектиков

цзайсян — первый советник

цзелу — название растения

цзецзюй — название растения

цзи — придворная дама, наложница (обобщённый термин)

цзися — философская академия в Ци

цзичу — название танца

цзинь — мера веса (при Западной Хань ок. 258 г)

цзинь — золото, золотая монета

цзиньвэнь — пореформенное письмо

цзиньшан — «нынешний правитель»

цзогуливан — («левый гуливан») — один из высших военных чинов у сюнну (в подчинении более 10 тыс. всадников)

цзодацзян («левый дацзян») — один из высших военных чинов у сюнну

цзонэйши — левый нэйши

цзосяньван («левый достойный ван») — титул знати у сюнну

цзо-цзянцзюнь — левый командующий

цзошучжан — 10-й ранг в 20-ступенной титулатуре Цинь-Хань

цзоуюй — белый тигр — символ добра и гуманности

цзоуя — мифическое существо, возможно, то же, что цзоуюй

цзун — см. хэцзун

цзунхэнцзя («школа [союзов] по вертикали и горизонтали» или «школа дипломатов») — обобщённое учение советников чжухоу периода Чжаньго о теории и практике межгосударственных отношений

цзунчжэн — глава княжеского приказа

цзы — наследственный титул знати

цзысюй — 1) предисловие автора; 2) автобиография

цзюань — свиток (часть книги), глава

цзюйсюй — мифическое животное

цзюйцзян — название соуса

цзюнь — единица веса, равная 30 цзиням (ок. 7,7 кг)

цзюньтайшоу — то же, что тайшоу

цзюньцзы — совершенномудрый муж, идеал конфуцианской личности

цзюньчжэн — 1) знаток законов войны, стратег; 2) военный юрист

цзюньшоу — управитель области

цзян — полководец, воевода

цзянли — название растения

цзянцзюнь — военачальник

цзяньли — название рыбы

цзяньсы — инспекторы различных областей провинциального управления

цзяньху — вид обезьян

цзянь-юань — девиз правления

цзяомин — одно из обозначений мифической птицы феникс

ци — субстанция — носитель всех возможных качеств и функциональных состояний органов и физиологических систем человека и его психики

цилан — конный телохранитель в составе конной дворцовой стражи

цилинь — мифическое существо, предвестник счастливых событий

цицзянцзюнь — военачальник конницы

ци ши — публичная казнь

цин — высший сановник

цин — мера земельной площади (6,67 га)

цинцзюй-цзянцзюнь — начальник лёгких колесниц

цинчэ-цзянцзюнь — военачальник лёгких колесниц

цинь — струнный щипковый музыкальный инструмент, род цитры или гуслей

цуйхуан — мифическое существо

цунь — мера длины (2,76 см)

цыши — ревизор в округе

цюдао — солдат, подчинённый начальнику почтовой станции; выполнял жандармские функции по борьбе с разбойниками

цюнци — мифическое существо

цюнцюн — название растения

цюнцюн — мифическое животное

цянну-дувэй — начальник отряда воинов с тяжёлыми луками или тугими арбалетами

цянь — название рыбы

цяньфу — престижный титул 7-й ступени, который можно было купить

Чанхэ — Врата Небес

чаньчэн — комета визуальной длиной в 4 чжана

чжан — мера длины (2,76 м)

чжан — глава, раздел, часть книги

чжангу — хранитель древней чистоты [в этикете и музыке] — чиновник, отвечавший за проведение ритуалов

чжангунчжу («старшая принцесса) — старшая сестра (или дочь) императора

чжанши — 1) один из высших офицеров в Цинь (старший помощник, заведующий канцелярией); позднее — помощник чэнсяна; 2) помощник начальника приказа

чжао-му — традиционный порядок распределения прав и обязанностей наследников различной очерёдности

чжи — вид обезьян

чжифа — чиновник, отвечавший за исполнение наказаний

чжицзи — офицер дворцовой охраны

чжонао — вид обезьян

чжоуцзинь — подношения на жертвенное вино

чжу — мера веса (0,67 г)

чжукэ — чиновник, ведавший приёмом иноземных гостей при дворе князя

чжухоу — владетельный князь passim

чжуцзюэ — чиновник приказа по титулам и званиям

чжуцзюэ-дувэй — начальник приказа по титулам и званиям

чжуань — повествование, записи

чжуйсюй («зять, перешедший в дом родителей жены», «примак») — домашний «работник», женатый на дочери хозяина

чжун — мера объёма, при Цинь — 124 л, при Западной Хань — 217 л, современное значение — 660 л

чжунвэй — столичный воевода

чжунгожэнь — китаец (в отличие от всякого инородца)

чжундафу — дворцовый советник

чжундугуань — смотритель царских парков

чжунлан — чиновник двора

чжунланцзян — начальник дворцовой стражи, руководитель дворцовых чиновников

чжунцзюнь — командующий главными силами армии

чжунчэн — заместитель юйшидафу

чжэньлэ — самоцвет, похожий на яшму

чи — мера площади (764 см{{{2}}}), мера длины (от 19,9 до 27,6 см)

чэцидувэй — командующий колесницами и конницей

чэци-цзянцзюнь — военачальник боевых колесниц и конницы

чэнсян — первый советник государя

чэнсян-чанши — помощник чэнсяна

чэнхуан — мифическое существо

шандафу — старший сановник

шаншу — чиновник высокого ранга в Цинь и Хань; ведал дворцовым архивом, а также принимал участие в составлении указов государя

шаньюй — титул вождя сюнну

шаогун — помощник начальника уезда

шаофу — младший наставник наследника престола

шаофу — 1) придворный чин, один из девяти цинов, ведал налогами на содержание императорского двора (дин. Цинь) 2) хранитель императорских одежд и драгоценностей, камермейстер (дин. Хань)

шао-ху — название мелодий времён иньского Чэн Тана

шаоши — 1) чиновник, ведавший ритуальной музыкой; 2) младший наставник наследника престола

ши — инструмент для гадания

шивэй — телохранитель, стражник

шидафу — служилое сословие и сановники, высшее чиновничество, аристократия, знать; общее обозначение чиновников среднего уровня

шилан — чиновник из личной охраны императора

ши-у («муж, [состоящий] в пятёрке») — законодательно закреплённый низкий социальный статус

Ши цзя — «Наследственные дома», раздел Ши цзи

шичжан — чиновник, заведовавший городским хозяйством

шичжун — 1) секретарь, выполнявший различные поручения императора; 2) церемониймейстер из приказа шаофу, ведал экипажами и одеждой императора

шоу-чанши — помощник управителя области

Шу — «Трактаты», раздел Ши цзи

шу — мера веса (0,64 г)

шу сы — откуп от смертной казни

шуйхэн — чиновник ведомства императорских парков и сбора налогов

шуйхэндувэй — глава ведомства императорских парков и сбора налогов

шуйхэнчэн — помощник главы ведомства императорских парков и сбора налогов

шэжэнь — приближённый, секретарь, человек из свиты

югуливан («правый гуливан») — один из высших военных чинов у сюнну (в подчинении более 10 тыс. всадников)

юнэйши — правый нэйши

юся — криминализированный социальный слой, обладавший мощной неформальной властью и собственной идеологией

юсяньван — «правый достойный ван» — титул знати у сюнну

юфуфэн — 1) чиновник, ведавший регистрацией рангов князей (дин. Хань); 2) правитель западного столичного округа (должность, учреждённая в 104 г. до н.э.)

юцзи-цзянцзюнь — начальник подвижных частей армии

юань-гуан — девиз правления

юань-дин — девиз правления

юань-фэн — девиз правления

юань-шо — девиз правления

юань-шоу — девиз правления

юй — название рыбы

юйли — тюремный чиновник

юйчжэ — хуайнаньские песни

юйши — летописец, историограф; цензор; категория высокопоставленных чиновников, подчинённых юйшидафу

юйшидафу — главный цензор

юйшичэн — заместитель юйшидафу

юнъюн — название рыбы

ян — светлое начало; мужское начало

яньмай — название растения

яньчжи — титул старшей жены шаньюя, императрица у сюнну

Яо-гуан — звезда, соответствующая в европейской астрономии эте Большой Медведицы

яоняо — название превосходных скакунов

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

На русском языке

Алексеев, 1940. — Алексеев В. М. Китайская литература. — Китай. История, экономика, культура, героическая борьба за национальную независимость. М.-Л., 1940, с. 282-300.

Алексеев, 1959. — Китайская классическая проза. Пер. акад. В. М. Алексеева. Изд. второе. М., 1959.

Алексеев, 1978. — Алексеев В. М. Китайская литература. М., 1978.

Антология даосской философии. — Антология даосской философии. М., 1994.

Антология китайской поэзии. — Антология китайской поэзии. М., 1957.

Атлас мира. — Атлас мира. Азия. Зарубежные страны. М., 1982.

Бамбуковые анналы. — Бамбуковые анналы. М., 2005.

Беседы и суждения. — Беседы и суждения Конфуция. СПб., 1999.

Бикерман. — Бикерман Э. Хронология Древнего мира. Ближний Восток и античность. М., 1975.

Бичурин. — Бичурин Н. Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. М., 1950.

БКРС. — Большой китайско-русский словарь. В 4-х томах. М., 1983.

Боровкова, 1989. — Боровкова Л. А. Запад Центральной Азии во II в. до н.э. — VII в. н.э. М., 1989.

Боровкова, 2001. — Боровкова Л. А. Царства «Западного края» во II-I вв. до н.э. Восточный Туркестан и Средняя Азия по сведениям из «Ши цзи» и «Ханьшу». М., 2001.

Боровкова, 2008. — Боровкова Л. А. Народы Средней Азии III-VI веков (по древним китайским и западным источникам). М., 2008.

БСЭ. — Большая Советская Энциклопедия. Третье издание. Т. 14. М., 1973.

Бутин. — Бутин Ю. М. Корея: от Чосона к Трём Государствам. Новосибирск, 1984.

Вельгус. — Вельгус В. А. Известия о странах и народах Африки. М., 1978.

Волчкова. — Волчкова Е. В. Магические практики гу в южнокитайской народной традиции. — Религиозный мир Китая. М., 2003.

Воскресенский, 1993. — Воскресенский А. Д. Феномен рыцарства в китайской литературе. — Проблемы Дальнего Востока. 1993, № 4, с. 128-134.

Воскресенский, 1994. — Воскресенский АД. Сыма Цянь и его «Жизнеописание странствующих удальцов». — Проблемы Дальнего Востока. 1994, № 5, с. 133-140.

Восточный Туркестан. — Восточный Туркестан в древности и раннем средневековье. Этнос, языки, религии. М., 1992.

Вяткин, 1962. — Вяткин Р. В. Музеи и достопримечательности Китая. М., 1962.

Гафуров, Цибукидис. — Гафуров Б. Г., Цибукидис Д. И. Александр Македонский. М., 2007.

Деопик, 1973. — Деопик Д. В. Опыт систематизации конкретно-исторического материала, содержащегося в «Чуньцю». — Четвёртая научная конференция «Общество и государство в Китае». Тезисы и доклады. Вып. П. М., 1973.

Деопик, 1974. — Деопик Д. В. Гегемония и гегемоны по данным «Чуньцю». — Пятая научная конференция «Общество и государство в Китае». Тезисы и доклады. Вып. I. М., 1974.

Деопик, 1976. — Деопик Д. В. Некоторые тенденции в социальной и политической истории Восточной Азии в VIII-V вв. до н.э. (на основании систематизации данных «Чуньцю»). — Китай: традиции и современность. Сборник статей. М., 1976.

Деопик, 1977. — Деопик Д. В. Опыт количественного анализа древней восточной летописи «Чуньцю». — Математические методы в историко-экономических и историко-культурных исследованиях. М., 1977.

Деопик, 1979. — Деопик Д. В. Всадническая культура в верхней Янцзы и восточный вариант звериного стиля. — Культура и искусство народов Средней Азии в древности и средневековье. М., 1979, с. 62-67.

Деопик, 2002. — Деопик Д. В. Вьетнам. История, традиции, современность. М., 2002.

Джарылгасинова. — Джарылгасинова Р. Китай и Корея в V в. до н.э. — Китай и соседи: в древности и средневековье. М., 1970, с. 84-100.

Дмитриев, 2005. — Дмитриев С. В. Древнекитайский город в период Хань (206 г. до н.э. — 220 г. н.э.). Диссертация на соискание учёной степени кандидата исторических наук. М., 2005.

Дмитриев, 2007. — Дмитриев С. Чанъань и столичная жизнь эпохи Западная Хань (по описаниям Бань Гу и Чжан Хэна). — XXXVII научная конференция «Общество и государство в Китае». М., 2007, с. 34-47.

Дмитриев, 2008. — Дмитриев С. В. Вэнь сюань. — Духовная культура Китая. Энциклопедия. Т. III: Литература. Язык и письменность. М., 2008, с. 257-262.

Древнекитайская философия. — Древнекитайская философия. Т. I. М., 1972. Т. II. М., 1973.

Древнекитайская философия. Эпоха Хань. — Древнекитайская философия. Эпоха Хань. М., 1990.

Духовная культура Китая. — Духовная культура Китая. Энциклопедия. В 6 томах. Т. 1. М., 2006. Т. 2. М., 2007. Т. 3. М., 2008. Т. 4. М., 2009. Т. 5. М., 2009. Т. 6. М., 2010.

Захаров. — Захаров А. О. Очерки истории традиционного Востока. М., 2007.

Зинин. — Зинин С. В. Древняя мантика в новой историографической перспективе. — Духовная культура Китая. Т. 2. М., 2007.

Зуев. — Зуев Ю. А. Юечжи и кушаны в свете китайских источников. — Центральная Азия в Кушанскую эпоху. Т. 1. М., 1974.

Иванов. — Иванов В. В. Языковые данные о происхождении кушанской династии и тохарская проблема. — Народы Азии и Африки. 1967, № 3, с. 106-118.

Иллюстрированный атлас мира. — Иллюстрированный атлас мира. М., 2002.

Истзап. — Сыма Цянь. Исторические записки (Ши цзи). Т. I. М., 1972 (переизд. М., 2001). Т. II. М., 1975 (переизд. М., 2003) (пер. Р. В. Вяткина и В. С. Таскина). Т. III. М., 1984. Т. IV. М., 1986. Т. V. М., 1987. Т. VI. М., 1992. Т. VII. М., 1996 (пер. Р. В. Вяткина). T. VIII. М., 2002 (пер. Р. В. Вяткина и А. М. Карапетьянца).

История Древнего Востока. — История Древнего Востока: тексты и документы. М., 2002.

История Древнего Востока, 2004. — История Древнего Востока. От ранних государственных образований до древних империй. М., 2004.

История Кореи. — История Кореи (с древнейших времён до наших дней). М., 1974.

Каталог гор и морей. — Каталог гор и морей (Шань хай цзин). Предисл., пер. и коммент. Э. М. Яншиной. 2-е изд. М., 2004.

Китайская литература. — Китайская литература. Хрестоматия. Т. I. М., 1959.

Китайская философия. — Китайская философия. Энциклопедический словарь. М., 1994.

Книга правителя Шан. — Книга правителя Шан («Шанцзюньшу»), Пер. Л. С. Переломова. М., 1968.

Конрад, 1977. — Конрад Н. И. Избранные труды. Синология. М., 1977.

Конфуцианское «Четверокнижие». — Конфуцианское «Четверокнижие» («Сы шу»), М., 2004.

Корольков, 2007. — Корольков М. В. Сыма Цянь Шицзи («Исторические записки»), гл. 121. Жулит лечжуань (Жизнеописания учёных-каноноведов). — История Китая. Материалы китаеведческих конференций ИСАА при МГУ (май 2005 г., май 2006 г.). М., 2007.

Корольков, 2009. — Корольков М. В. Удельная система начального периода эпохи Ранняя Хань (202-140 гг. до н.э.): фактор внутридинастических отношений. — XXXVIII научная конференция «Общество и государство в Китае». М., 2009.

Корольков, 2010. — Корольков М. В. «Приветственные карточки» в Китае: некоторые черты чиновничьего коммуникативного этикета в свете эпиграфических находок. — Этикет на традиционном Востоке (в печати).

Кравцова, Сыма Сян-жу. — Кравцова М. Е. Сыма Сян-жу. — Духовная культура Китая. Энциклопедия. Т. III: Литература. Язык и письменность. М., 2008, с. 419-421.

Кравцова, Фу. — Кравцова М. Е. Фу. — Духовная культура Китая. Энциклопедия. Т. III: Литература. Язык и письменность. М., 2008, с. 457-460.

Кравцова, Вэнь сюань. — Кравцова М. Е. Вэнь сюань. — Духовная культура Китая. Энциклопедия. Т. III: Литература. Язык и письменность. М., 2008, с. 255-257.

Кроль, 1961. — Кроль Ю. О некоторых особенностях метода использования источников в «Исторических записках» Сыма Цяня. — Дальний Восток. М., 1961.

Кроль, 1970. — Кроль Ю. Л. Сыма Цянь — историк. М., 1970.

Кроль, 1973. — Кроль Ю. Л. О концепции «Китай — варвары». — Китай: общество и государство. М., 1973, с. 13-29.

Кроль, 1978. — Кроль Ю. Л. Китайцы и «варвары» в системе конфуцианских представлений о вселенной (II в. до н.э. — II в. н.э.). — Народы Азии и Африки. 1978, № 6, с. 46-56.

Кроль, Романовский. — Кроль Ю. Л., Романовский Б. В. Опыт систематизации традиционной китайской метрологии. — Страны и народы Востока. Вып. XXIII. М., 1982.

Крюков, 1972. — Крюков М. В. Сыма Цянь и его «Исторические записки». — Истзап. Т. I. М., 1972 (изд. второе: М., 2001), с. 12-65.

Крюков, 1978. — Крюков М. В. и др. Древние китайцы, проблемы этногенеза. М., 1978.

Крюков, 2002. — Крюков В. М. Текст и ритуал. Опыт интерпретации древнекитайской эпиграфики эпохи Инь-Чжоу. М., 2002.

Крюков, Переломов, Софронов, Чебоксаров. — Крюков М. В., Переломов Л. С., Софронов М. В., Чебоксаров Н. Н. Древние китайцы в эпоху централизованных империй. М., 1983.

Кюнер. — Кюнер Н. В. Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока. М., 1961.

Лао-цзы. — Лао-цзы. Книга Пути и Благодати. М., 1994.

Люйши Чуньцю. — Люйши Чуньцю. Пер. и коммент. Г. А. Ткаченко. М., 2001. (Философское наследие. Т. 132.)

Малявин. — Чжуан-цзы. Ле-цзы. Пер. с кит. В. В. Малявина. М., 1995.

Овчинников. — Овчинников Ф. В. Самые состоятельные люди Поднебесной V в. до н.э. — I в. н.э.: некоторые результаты анализа гл. 129 Шицзи и гл. 91 Ханьшу «Хочжи чжуань» («Жизнеописания занимавшихся доходным делом»). — История Китая. Материалы китаеведческой конференции ИСАА при МГУ (2004 г.). М., 2005.

Панасюк. — Сыма Цянь. Избранное. Пер. В. А. Панасюка. М., 1956.

Переломов, 1998. — Переломов Л. С. Конфуций. Лунь юй. Исследование, перевод с китайского, комментарии. М., 1998.

Пичикян. — Пичикян И. Р. Культура Бактрии. Ахеменидский и эллинистический периоды. М., 1991.

Позднеева. — Позднеева Л. Д. Атеисты, материалисты, диалектики Древнего Китая. М., 1967.

Померанцева, 1979. — Померанцева Л. Е. Поздние даосы о природе, обществе и искусстве («Хуайнаньцзы» — II в. до н.э.). М., 1979.

Померанцева, 1995. — Жанрово-стилистические истоки «Жизнеописаний» Сыма Цяня. — Теория стиля литератур Востока. Сб. ст. Сост. И. В. Стеблева. М., 1995, с. 27-44.

Попов. — Попов П. С. Китайский философ Мэн-цзы. Пер. с кит., снабжённый примечаниями. Репринтное издание. М., 1998.

Рерих. — Рерих Ю. Н. Тохарская проблема. — Народы Азии и Африки. 1963, №6.

Речи царств. — Го юй (Речи царств). Пер. В. С. Таскина. М., 1987.

Семененко, 1995. — Семененко И. И. Конфуций. Я верю в древность. М., 1995.

Словарь Иннокентия. — Полный русско-китайский словарь под редакцией епископа Иннокентия. Пекин, 1909.

СЭС. — Советский энциклопедический словарь. Изд. 4-е. М., 1989.

Ставиский. — Ставиский Б. Я. Кушанская Бактрия: проблемы истории и культуры. М., 1977.

Страбон. — Страбон. География. М., 1994.

Сунь-цзы. — Сунь-цзы. Трактат о военном искусстве. Пер. Н. И. Конрада. М.-Л., 1950.

Сыма Цянь. Избранное. — Сыма Цянь. Ши цзи (Исторические записки). Избранное. В 2-х томах. М., 2006.

Таскин, 1968. — Материалы по истории сюнну. Предисловие, перевод и примечания В. С. Таскина. М., 1968.

Таскин, 1973. — Материалы по истории сюнну. Предисловие, перевод и примечания В. С. Таскина. Вып. второй. М., 1973.

Ткаченко. — Ткаченко Г. А. Лао-цзы. Дао дэ цзин. Трактат о Пути и Доблести. Философское наследие. Т. 132. М., 2001.

Толстов. — Толстов С. П. Древний Хорезм. Опыт историко-археологического исследования. М., 1949.

Ульянов, 2005. — Ульянов М. Ю. К рассмотрению важнейших вопросов ранней истории царства Чу (вторая половина XI в. до н.э.): первые правители и локализация первого столичного центра. — Вестник МГУ. Серия: Востоковедение. № 6, 2005, с. 49-65.

Ульянов, 2007. — Ульянов М. Ю. «Бамбуковые анналы» (древний текст и сведения о политической культуре Китая, VIII-III вв. до н.э.). — Научная конференция «Ломоносовские чтения». Книга 1. М., 2007.

Умняков. — Умняков И. И. Тохарская проблема. — Вестник древней истории. 1940, № 3-4, с. 181-193.

Философы из Хуайнани. — Философы из Хуайнани (Хуайнаньцзы). Перевод с кит. Померанцевой Л. Е. М., 2004.

Хрестоматия. — Хрестоматия по истории Древнего Востока. М., 1980.

Хуань Куань. — Хуань Куань. Спор о соли и железе (Янь те лунь). Пер. с кит., коммент. Ю. Л. Кроля. Т. 1-2. М., 2001.

Шицзин. — Шицзин. Издание подготовили А. А. Штукин и Н. Т. Федоренко. М., 1957.

Штейн. — Штейн В. М. Гуань-цзы. М., 1959.

Щуцкий. — Щуцкий Ю. К. Китайская классическая «Книга перемен». М., 1960; 2-е изд. М., 1993.

Юань Кэ. — Юань Кэ. Мифы Древнего Китая. М., 1987.

Ян Хин-шун. — Ян Хин-шун. Древнекитайский философ Лао-цзы и его учение. М., 1950.

На западных языках

Aurousseau. — Aurousseau L. La premiere conquete chinoise des pays Annamites — III^e siecle avant notre ere. — Bulletin de l’Ecole Francaise d’Extreme-Orient. No. 23,1923.

Bary. — Bary W. T. de. Sources of Chinese Tradition. N. Y., 1960.

Bielenstein. — Bielenstein H. The bureaucracy of Han times. Cambridge, 2008.

Biot. — Biot E. Essai sur l’histoire de l’instruction publique en Chine et la corporation des lettres. P., 1848.

Blue. — Blue R. C. The Argumentation of the Shih-huo Chih Chapters of the Han, Wei, and Sui Dynastic Histories. — Harvard Journal of Asiatic Studies. Vol. 11. 1948.

Chavannes. — Chavannes Ed. Les memoires historiques de Se-Ma Ts’ien. Vol. I-V. P., 1895-1905; vol. VI. P., 1969.

Cheng Te-k'un. — Cheng Te-k'un. The "South-Western Barbarians" (from Shih Chi ch. 116 and Han Shu ch. 95). — West China Union University Museum, Translation Series. No. 1. Chengtu, 1945, c. 2-15 (1-22).

Chun-shu Chang. — Chang, Chun-shu. The Rise of the Chinese Empire. Volume One. Nation, State and Imperialism in Early China. Ann Arbor, 2007.

Craig, 2003. — Craig G. R. Benjamin. The Yuezhi Migration and Sogdia. — http://www.transoxiana.org/Eran/Articles/benjamin.html.

Craig, 2007. — Craig G. R. Benjamin. The Yuezhi. — Origin, Migration and the Conquest of Northern Bactria. Silk Road Studies XTV. Brepols, 2007.

Dabs. — Dabs H. H. The History of the Former Han Dynasty by Pan Ku. Vol. I. Baltimore, 1938.

de Groot. — de Groot J. J. M. Chinesische Urkunden zur Geschichte Asiens. Vol. II. Die Westlande China's in der vorchristlichen Zeit. B., Lpz., 1926.

de Groot, 1964. — de Groot J. J. M. The Religious System of China. Vol. I-VI. Leiden, 1892-1910; rpt.: Taipei, 1964.

Demieville. — Demieville P. Rec. de Tchang Hong-tchao. Che ya. — Bulletin de l'Ecole Franpaise d'Extreme-Orient, t. XXTV (1924).

Enoki Kazuo. — Enoki Kazuo. On the Relationship between the Shih-chi, Bk. 123 and the Han-shu, Bks. 61 and 96. — Memoirs of the Research Department of the Toyo Bunko. Vol. 41. 1983, c. 1-31.

Forke. — Forke A. Geschichte der alten chinesischen Philosophy. Vol. I. Princeton, 1953.

Franke. — Franke O. Studien zur Geschihte des konfuzianischen Dogmas und der chinesischen Staatsreligion. Das Problems des Tsch’un-ts’iu und Tung Tschung-shu’s Tsch’un-ts’iu fan-lu. Humburg, 1920.

Fung Yu-lan, Bodde. — Fung Yu-lan, Bodde D. A History of Chinese Philosophy. Princeton, 1953.

Gaspardone. — Gaspardone E. Sseu-ma Siang-jou chez les Barbaras. — Sinologica, 6,1960.

Harper. — Harper D. The Han Cosmic Board (Shih ***). — Early China, No. 4 (1978-1979).

Hervouet, 1965. — Hervouet Y. Un poete de cour sous les Han: Sseu-ma Siang-jou. — T’oungPao. T. LII, 1-3,1965.

Hervouet, 1972. — Le chapitre 117 du Che-ki (Biographie de Sseu-ma Siang-jou) / Traduction avec notes par Yves Hervouet. P., 1972.

Hervouet, 1972a. — Hervouet Y. La prosodie du «Fou de Tseu-hiu». — Le chapitre 117 du Che-ki (Biographie de Sseu-ma Siang-jou). Traduction avec notes par Yves Hervouet. P., 1972.

Hirth. — Hirth F. The Story of Chang K'ien, China's Pioneer in West Asia. Text and Translation of Chapter 123 of Ssi-ma Ts'ien's Shi-ki. — Journal of the American Oriental Society. No. 37,1917, c. 86-152.

Hulsewe, 1955. — Hulsewe A. F. P. Remnants of Han Law. Vol. I. Introductory Studies and an Annotated Translation of Chapters 22 and 23 of the History of the Former Han Dynasty. Leiden, 1955.

Hulsewe, 1975. — Hulsewe A. F. P. The Problem of the Authenticity of Shih chi ch. 123, the Memoir on Ta-yuan. — T’oung Pao. 1975. Vol. 61.1-3, c. 83-147.

Hulsewe, 1979. — Hulsewe A. F. P. China in Central Asia. The Early Stage; 125 B. C. — A. D. 23. An Annotated Translation of Chapters 61 and 96 of the History of the Former Han Dynasty. With an Introduction by M. A. N. Loewe. Leiden, 1979, c. 11-25.

Hucker. — Hucker Ch. O. A Dictionary of Official Titles in Imperial China. Stanford, 1985.

Karlgren. — Karlgren B. Grammata serica recensa. Stockholm, 1957.

Kern. — Кет M. The Stele Inscriptions of Ch’in Shih-huang. Text and Ritual in Early Chinese Imperial Representation. New Haven, 2000.

Kingsmill. — Kingsmill T. W. Han Wu Ti and the aboriginal tribes on the South-Western Frontier of China. — The China Review, t. 25, 1900-1901, с. 103-109.

Knechtges, 1976. — Knechtges D. R. The Han Rhapsody: A Study of the Fu of Yang Hsiung (53 b.c. — a.d. 18). Cambridge, 1976.

Knechtges. — Xiao Tong. Wenxuan or Selection of Refined Literature. Vol. III / Tr. and annot. by D. R. Knechtges. Princeton, 1996.

Krause. — Krause F. Flus- und Seegefechte nach chineseschen Quellen aus der Zeit der Chou- und Han-Dynastie und der drei Reiche. — Mitteilungen des Seminars fur Orientalische Sprachen: Ostasiatische Studien. N 18,1915, c. 61-97.

Lewis, 1990. — Lewis M. E. Sanctioned Violence in Early China. N. Y., 1990.

Lewis, 1999a. — Lewis M. E. Warring States Political History. — The Cambridge History of Ancient China: From the Origins of Civilization to 221 B. C. Cambridge, 1999.

Lewis, 1999b. — Lewis M. E. Writing and Authority in Early China. Albany, 1999.

Loewe, 1983. — Loewe M. The Term K’an-yu and the Choice of Moment. — Early China. 1983-1985, №9-10.

Loewe, 2000. — Loewe M. A Bibliographical Dictionary of the Qin, Former Han and Xin Periods (221 BC — AD 24). Leiden, Boston, Koln, 2000.

Loewe, 2005. — Loewe M. Faith, Myth and Reason in Han China. Cambridge, 2005.

Lu Zongli. — Lu Zongli. Problems Concerning the Authenticity of Shih-Chi 123 Reconsidered. — Chinese Literature: Essays, Articles, Reviews. 1995. Vol. 17, c. 51-68.

Margoultes. — Margoulies G. Anthologie raisonn6e de la littdrature chinoise. P., 1948.

Needham. — Needham J. Science and Civilisation in China. Cambridge, 2000.

Pfizmaier. — Pfizmaier A. Sse-ma Ki-tschu, der Wahrsager von Tschang-ngan. — Sitzungsberichte der Wiener Akademie der Wissenschaften. Vol. 37, 1861.

Pines, 2004. — Pines Y. The Question of Interpretation: Qin History in Light of New Epigraphic Sources. — Early China, 29 (2004).

Pines, 2005. — Pines Y. Biases and Their Sources: Qin History in the Shiji // Oriens Extremus, 45 (2005/06).

Pokora, 1971. — Pokora T. IroniCti kritici. PffbShy a anekdoty ze starofiinskych dvorn (pod pseud. Jan Kalina). — Novy Orient, 1971, № 4-5.

Pokora, 1972. — Pokora T. The Etymology of ku-chi (or hua-chi). — Zeitschrift der deutschen morgenlandischen Gesellschaft, 1972.

Pokora, 1973. — Pokora T. Ironical Critics at Ancient Chinese Courts (Shih chi 126). — Oriens Extremus, 1973.

Pokora, 1981, 1982. — Pokora T. Hsi-men Pao *** in History and Fiction: A Confucian, Legalist, Ironical Critic. — Altorientalische Forschungen, 1981, № 8; 1982, № 9.

Read. — Read B. E. Chinese Medecinal Plants from the ‘Pen ts’an kang mu’ A. D. 1596. 3^rd edition of a Botanical, Chemical and pharmacological Reference List. Peking, Peking Natural History Museum Bulletin, 1936.

Records. — Watson B. Records of the Grand Historian of China. Translated from the Shih chi of Ssu-ma Ch'ien. N.Y.-L. Vol. I,1958. Vol. II, 1961.

Ricci, 2001. — Grand dictionnaire Ricci de la langue chinoise. Vol. I-VII. Paris-Taipei, 2001.

Ricci, 2005. — Dictionnaire Ricci des plantes de Chine. Paris, 2005.

Rosthorn. — Rosthorn A. von. Die Ausbreitung der chinisischen Macht in sudwestlicher Richtung bis zum vierten Jahrhundert nach Chr. Wien, 1895, c. 27, 32, 37.

Scott and Dolby. — Scott J. H. J. and Dolby A. W. E. War Lords by Sima Qian. Edinburgh, 1974.

Selections from Records, 1979. — Yang Hsien-i, Yang Gladys. Selections from Records of the Historian. Beijing, 1979 (parts: 6-7, 41, 47-48, 55-56, 65-66, 68, 74-77, 79, 81-82, 85-86, 92, 100, 102, 106-107, 109, 118, 120, 122, 124, 126, 129).

Selections from Records, 2002. — Lin, Shiu-ju, editor. Selections from Records of the Historian. Beijing, 2002.

Swann. — Swam N. L. Food and Money in Ancient China. Princeton, 1950.

Tchang Hong-tchao. — Tchang Hong-tchao. Che ya. Lapidarum sinicum. A Study of the rocks, fossils and metals as known in Chinese Literature // Memoir of the Geological survey of China. Series B, Number 2. Peking, 1927.

The Cambridge history of China. — The Cambridge History of China. Cambridge, 1986.

The Historical Atlas. — The Historical Atlas of China. Vol. II. Пекин, 1985.

von Zach. — Zach E. von. Tzu-hstl fu. — Die Chinesische Antologie, т. I, с. 103-107; Kundmachung an die Bewohner der Lander Pa und Shu. — Die Chinesische Antologie, т. II, c. 809-811; Ich Treibe durch meine Argumente die alten Manner Ssuch’uan’s in die Enge. — Die Chinesische Antologie, т. II, c. 829- 833.

Waley. — Waley A. The Temple and other poems. L., 1923.

Watson. — Watson B. Ssu-ma Ch’ien. The Grand Historian of China. N. Y., 1958.

Wieger. — Wieger L. Textes historiques. Vol. I. Ho-chien, 1903.

Wilbur. — Wilbur M. Slavery in China during the former Han Dynasty. Chicago, 1943.

Wilhelm. — Wilhelm H. The Scholar’s Frustration: Notes on a Type of "Fu" Chinese Thought and Institutions. Chicago, 1957.

Zottoli. — Zottoli A. Cursus Litteraturae Cinicae. Shanghai, 1880.

На восточных языках

Бошу Лао-цзы цзяочжу. — Бошу Лао-цзы цзяочжу («Лао-цзы» — [текст, записанный] на шёлке, отредактированный и с комментариями). Под ред. Гао Мина. Пекин, 2007.

БХШЦ. — Байхуа Ши цзи («Исторические записки» в переводе на байхуа). Тайбэй. Т. 1,1980. Т. II, 1985. Т. III, 1991.

Вэньсюань. — Вэньсюань (Изборник [лучших произведений изящной] словесности). Сост. Сяо Тун ***. 1-2. Чанша, 1995.

Гао Да-лунь. — Гао Да-лунь. Инь вань Хань му му ду цзи бу чжун ху коу тун цзи цзы ляо янь цзю (Исследование материалов сводного статистического регистра населения на деревянной дощечке из ханьского погребения в Иньвань). — Ли ши янь цзю (Исторические исследования). 1998, № 5.

Гао Хэн. — Гао Хэн. Чжоу и гу цзин цзинь чжу (Чжоуская [книга] перемен: древний канон и современный комментарий). Пекин, 1984.

ГГС. — Отакэ Такэо, Отакэ Фумио. Гэндай гояку сики («Исторические записки» в переводе на современный японский язык). Токио, 1957.

Гоюй. — Гоюй. Шанхай, 1937.

Гудай ханьюй цыдянь. — Гудай ханьюй цыдянь (Словарь древнекитайского языка). Пекин, 2000.

Да цыдянь. — Хань-юй да цыдянь («Большой словарь китайского языка»). Соинь бэнь (Издание уменьшенного формата). Шанхай, 1997. Т. I-III.

ДМДЦД. — Чжунго гуцзинь димин да цыдянь (Большой словарь географических названий Китая разных времён). Шанхай, 1933.

Лидай минцзя пин см. Ян Яньци, Чэнь Кэцин, Лай Чанъу. Лидай минцзя пин Ши цзи (Толкования «Исторических записок» известными учёными разных эпох). Пекин, 1986.

Лу Жэнь. — Лу Жэнь. Юньнань дуй вайцзяо тунши (История внешних связей Юньнани). Куньмин, 1997.

ЛЮШ. — Лян Юй-шэн. Ши цзи чжи и (Записи о сомнительных местах в «Исторических записках»), В 36 главах (в 14 книгах). [Б.м.], 1886.

Мэн-цзы. — Мэн-цзы. — Шисань цзин чжу шу (Комментированное тринадцатикнижие). Шанхай, 1997. Т. 2.

Ни Сы — Ни Сы. Бань, Ма и-тун (Сходства и различия Бань [Гу] и [Сы]ма [Цяня]). [Б.м.], 1922.

Сань цзянь цзянь ду хэ цзи. — Сань цзянь цзянь ду хэ цзи (Собрание разрозненных документов на бамбуковых планках и деревянных дощечках). Пекин, 1990.

Сышу уцзин. — Сышу уцзин (Четверокнижие. Пятиканоние). Пекин, 1996.

У Гуан. — У Гуан. Хуан-лао чжи сюэ тун лунь (Об учении Хуан-ди и Лао-цзы). Ханчжоу, 1985.

Уцзин. Сышу. — Уцзин. Сышу. Пекин, 2002.

Ханьюй да цзыдянь. — Ханьюй да цзыдянь (Большой иероглифический словарь китайского языка). В 8 т. Чэнду, 1986-1990.

Ханьюй дацыдянь. — Ханьюй дацыдянь (Большой словарь китайских иероглифов). Шанхай, 1998.

Ху Пин-шэн. — Ху Пин-шэн. Сунбай Хань цзянь у сань Хао му ду ши цзе (Трактовка текста 53-й дощечки из ханьского погребения в Сунбай). http://www.bsm.org.cn/show_article.php?id=1020.

Хуайнань Хун Ле. — Хуайнань Хун Ле цзи-цзе («Трактат [философов] из Хуайнани со сводным комментарием Хун Ле»). Хэфэй-Куньмин, 1998.

Хуайнань-цзы. — Хуайнань-цзы. Т. 1-2. Пекин, 2006.

Хуан Хуайсинь. — Хуан Хуайсинь и др. И Чжоу шу хуйцзяо цзичжу (И Чжоу шу с собранием различных комментариев). Шанхай, 2006.

ХЧКЧ. — Такигава Камэтаро. Ши цзи хуй-чжу каочжэн (Свод комментариев и критическое исследование «Исторических записок»), Т. 1-Х. Пекин, 1956.

ХЧКЧЦБ. — Мидзусава Тоситада. Хуй чжу каочжэн цзяобу (Исправления и дополнения к своду комментариев и критическому исследованию «Исторических записок»), Токио, 1959.

ХШ. — Бань Гу. Хань шу (История [Западной] Хань). В 12 томах. Пекин, 1983.

ХШ, 1986. — Бань Гу. Хань шу (История Хань). — Эр-ши у ши (Двадцать пять династийных историй). Т. 1-12. Шанхай, 1986.

Хэ Цзе-цзюнь. — Хэ Цзе-цзюнь. Мавандуй Хань му (Ханьское погребение в Мавандуе). Пекин, 2004.

ХЮДЦЦ. — Хань юй да цыдянь (Большой словарь китайского языка). Т. 1-3. Шанхай, 1997.

Цай Вань-цзинь. — Цай Вань-цзинь. Чжанцзяшань Хань цзянь Цзоуяньшу янь цзю (Исследование книги «Судебных запросов» из ханьского погребения в Чжанцзяшань). Гуйлинь, 2006.

Цы хай. — Цы хай (Море слов). [Б.м.], 1979.

Цы юань. — Цы юань (Большой китайский словарь слов и выражений). Т. I-IV. Пекин, 1979.

Чжан Хэн. — Чжан Хэн. Си-цзин фу («Ода о Западной столице»). — Лю чэнь чжу Вэнь сюань («Собрание [лучших произведений] словесности» с комментариями шести сановников). — Сы-ку цюаньшу, т. 1330. Тайбэй, 1986.

Чжанцзяшань Хань му. — Чжанцзяшань Хань му чжу цзянь (эр сы ци хао му) ([Записи] на бамбуковых дощечках из ханьского захоронения в Чжанцзяшани). Пекин, 2006.

Чжаньго цэ цзянь-чжу. — Чжаньго цэ цзянь-чжу («Планы сражающихся царств» с толкованиями). Тяньцзинь, 1987.

Чжаньго цэ цзяочжу синянь. — Чжаньго цэ цзяочжу синянь («Планы сражающихся царств» с комментарием и погодными таблицами). Чжэнчжоу, 1988.

Чжао Хуачэн, Гао Чунвэнь. — Чжао Хуачэн, Гао Чунвэнь. Цинь Хань као гу (Археология Цинь и Хань). Пекин, 2002.

Чжоу и. — Чжоу и чжу шу (Чжоуская [книга] перемен с комментариями чжу и шу). Пекин, 1999.

Чжуан-цзы. — Чжуан-цзы. Пекин, 2006.

Чжунго жэньмин дацыдянь. — Чжунго жэньмин дацыдянь (Большой словарь китайских имён). Шанхай, 1933.

Чжунго лидай гуаньчэн цыдянь. — Чжунго лидай гуаньчэн цыдянь (Словарь китайских чиновничьих наименований по историческим эпохам). Сост. Чжао Дэ-и, Ван Син-мин. Пекин, 1999.

Чжунго лидай жэньмин цыдянь. — Чжунго лидай жэньмин цыдянь (Словарь имён исторических деятелей). Шанхай, 1999.

Чжунго лидай чжигуань цыдянь. — Чжунго лидай чжигуань цыдянь (Словарь чиновничьих должностей разных эпох истории Китая). Чжэнчжоу, 1987.

Чжунго лиши дацыдянь. — Чжунго лиши дацыдянь (Большой словарь по китайской истории). Шанхай, 1987.

Чжунго лиши диту цзи. — Чжунго лиши диту цзи (Собрание карт по истории Китая). Шанхай, 1985.

Чжунго лиши диту цзи, 1996. — Чжунго лиши диту цзи (Собрание карт по истории Китая). Пекин, 1996. Т. 1-8.

Чжунго шэньхуа чуаньшо цыдянь. — Чжунго шэньхуа чуаньшо цыдянь (Словарь китайских мифов и преданий). Шанхай, 1985.

Чу Бинь-шу. — Чу Бинь-шу. Мэй Чэн. — Чжунго дабайкэ цюань-шу. Чжунго вэньсюэ (Большая китайская энциклопедия. Китайская литература). Пекин-Шанхай, 1986.

Чунь-цю Гунъян чжуань чжу-шу. — Чунь-цю Гунъян чжуань чжу-шу ([Летопись] Чунь-цю с комментариями и пояснениями Гунъян [Шоу]). — Шисань цзин чжушу (Комментированное тринадцатикнижие). Шанхай, 1997.

Чунь-цю Цзо-чжуань чжэнъи. — Чунь-цю Цзо-чжуань чжэнъи (Истинное значение [летописи] Чунь-цю с комментарием господина Цзо). — Шисань цзин чжушу («Комментированное тринадцатикнижие»), Шанхай, 1997. т. 1-2.

ЧЦЦЧ. — Чжуцзы цзичэн (Собрание сочинений древнекитайских философов). Т. I-VIII. Пекин, 1958.

Чэнь Су-чжэнь. — Чэнь Су-чжэнь. Хань чу ван го чжиду каошу (Описание [политической] системы раннеханьских княжеств). — Чжунго ши яньцзю. 2004, № 3.

Чэнь Чжи. — Чэнь Чжи. Ши цзи синь чжэн (Новый комментарий к «Ши цзи»). Пекин, 2006.

Шаньхайцзин. — Шаньхайцзин цзяо-чжу (Канон гор и морей. Сверенный и комментированный [текст]). Чэнду, 1999.

Шао Хун. — Шао Хун. Чжанцзяшань Хань цзянь «Гай лу» яньцзю (Исследование трактата «Гай лу» на бамбуковых планках из ханьского погребения в Чжанцзяшани). Пекин, 2007.

Шо вэнь. — Шо вэнь цзе цзы. Пекин, 1963.

ШСЦ. — Ши сань цзин чжушу («Тринадцать классических книг» с коммент.). В 40 томах. Пекин, 1957.

ШЦ. — Сыма Цянь. Ши цзи (Исторические записки). Т. I-VI. Пекин, 1959.

Ши цзи жэнь мин соинь. — Ши цзи жэнь мин соинь (Указатель имён к «Ши цзи»), Сост. Чжун Хуа. Пекин, 1977.

Ши цзи сюань. — Ши цзи сюаньчжу (Избранные главы из «Исторических записок») с коммент. Ван Босяна. Пекин, 1959.

ШЦЦЦ. — Ши цзи цыдянь (Словарь «Исторических записок»). Цзинань, 1991.

Ян Куань. — Ян Куань. Чжаньго ши (История Чжаньго). Шанхай, 2008.

Ян Чжунсянь, Хао Чжида. — Ян Чжунсянь, Хао Чжида. Вэньбай дуйчжао цюаньи Ши цзи (Полный перевод «Ши цзи» с параллельным текстом на вэньяне и современном китайском языке). Т. V. Пекин, 1992.

Ян Яньци, Чэнь Кэцин, Лай Чанъу. Лидай минцзя пин Ши цзи (Толкования «Исторических записок» известными учёными разных эпох). Пекин, 1986.

КАРТЫ

Addenda Сыма Цянь — отец истории китайцев

Предисловие и публикация А. Р. Вяткина

В 1778 г. в Париже на французском языке вышел пятый том Энциклопедии Китая, посвящённый биографиям выдающихся деятелей китайской цивилизации. И сразу любопытнейшая деталь: в этой книге, в основном воспроизводящей тексты, изданные в Китае в XVII в., 49 жизнеописаний — императоры и государственные деятели (много), полководцы (много), пятеро философов, один поэт и один историк. Более всего места (60 страниц) отведено знаменитейшему создателю первой империи Цинь Ши-хуану, глава о котором имеет многозначительный подзаголовок: «Истребитель учёности китайской». Но на втором (!) месте (13 страниц) именно Сыма Цянь, обошедший остальных 47 «великих и могучих».

Пятый том (и последовавший за ним шестой) являются переводами с китайского компендиума, составленного в начальный период династии Цин (1685 г.) неким учёным китайцем по имени Шан Си. Трудно поверить, но сей труд был быстро переведён с французского языка на русский и уже в 1788 г. издан в типографии Московского университета. Таким образом, перед нами редкостный (трехслойный!) памятник человеческой мысли. В его основе лежит восприятие Шан Си, интеллектуалом последней китайской династии, почти двухтысячелетней истории великого труда Сыма Цяня. Мы знакомимся с цинской интерпретацией самой фигуры историка на фоне эпохи Хань, с цинским подходом к его методологии и идеологии. В рассказе о жизненном пути Сыма Цяня немало новых, неизвестных современной науке фактов, но радость здесь была бы преждевременна. Обзор сочинений историка, сделанный Шан Си, показывает, что биограф с творчеством Сыма Цяня был либо вовсе не знаком, либо интересовался им весьма поверхностно. Как после этого довериться деталям? [614]

Над переводом китайского текста трудились французские католические священники из миссии в Пекине, но происходило это в эпоху Просвещения. И целый ряд моментов явно выдаёт интеллектуальные и политические пристрастия последней четверти XVIII в. И вот эта замечательная книга попадает в просвещённые российские руки Михаила Ивановича Верёвкина (1732-1795). Сей человек был весьма неординарен даже на ярком фоне екатерининской эпохи, и потому уделим место краткой биографии первого жизнеописателя Сыма Цяня в отечественной словесности. Сын флигель-адъютанта Петра I, он был в 1742 г. определён в Морской кадетский корпус, где быстро выделился замечательными способностями к языкам (с годами овладел французским и немецким в совершенстве). Прослужил во флоте до 1755 г. и по рекомендации самого И. И. Шувалова был введён в состав администрации только что открывшегося Московского университета. В 1758 г. стал директором первой казанской гимназии, быстро превратив её в просветительский центр губернии. В 1763 г. Екатерина II жалует ему чин коллежского советника и поручает перевод иностранных книг на деньги Кабинета Е. И. В. И начался переводческий марафон длиною в три десятилетия и объёмом в многие тысячи страниц. Вдобавок к тому из-под пера М. И. Верёвкина вышли, а затем успешно поставлены во многих театрах более десятка пьес; была в его карьере и административная деятельность на многих средних руководящих должностях. Отметим, что Восток постоянно привлекал острый ум М. И. Верёвкина: кроме шеститомника «Записок, надлежащих до истории, наук, художеств, нравов, обычаев и проч. китайцев» он издал отдельной книгой (606 страниц!) биографию Конфуция, перевёл труды В. Миньо и И.-М. д’Оссона по истории Турции, а также Коран (с французского).

В заключение нельзя не задаться отнюдь не праздным вопросом: памятник какой культуры мы держим в руках, наслаждаясь его образным языком, благородными идеями и любопытными историческими деталями?^[1703]

Сеэ-Ма-Тсиэн, Отец Истории Китайцев

Родовое прозвание его было Сыма, собственное же имя Цянь, с придатком Цы Шан; рождён в Лунмэне; воспитывался пред глазами отца, мужа учёного, паче обиловавшего книгами, нежели златом и сребром. На десятом году возраста знал уже столько букв, что мог бегло читать Гувэнь, сочинение, научающее красноречию и почтенной красоте слога, осведомляющее с точностью о нравах, обычаях и народоправлениях в древние времена. Тогда уже проявил он наклонность свою к роду упражнения в науках, к коему как бы предуставляло порождение его. Уже умел вопрошать к месту и кстати; уже мог объяснять читаемое им; сближать места, надлежащие до одного какого-либо и того же предмета. Никогда не нужны ему были поощрения, угрозы и ласки, дабы заставить его быть прилежнее; прилежал к наукам сам собою паче, нежели ожидать было можно от всякого принуждения.

Так трудился до двадцати лет возраста своего. Увидели в нем ценителя сочинений глубокомысленного и основательного. Многое из читанного им казалось ему неимоверным; искал источников; нашёл оные и уверился собственными своими глазами. Отыскивал также, не скрываются ли от сведения его какие-либо труды великого Юя. Путешествует к девяти главнейшим горам, сиречь к краям древнего Китая, где приносились жертвы в честь Шан-ди. Наведывается о всех преданиях, которые могли ещё быть сохранены народами неукротимыми, удалившимися при самых начатках монархии в горы сии и составившими орды особые. Наконец, тщательно осматривает памятники, сколько-нибудь уцелевшие от едкости времён.

Располагает путь свой к Полудню, достигает Куайцзи, обтекает всю область Чанша, обозревает все места, покрывавшиеся некогда водами, осушенные великим Юем. Удовлетворив любопытство на сей части империи, называемой ныне областью Хунань, садится на ладью, мчится по всем излучинам и коленам реки Янцзы; везде и всё замечает, а через то или утверждается в читаемом им, или поправляет понятия свои.

От южного края государства направляется к северному. Останавливается на несколько дней в области Шаньдун, населённой людьми великорослыми, именовавшейся Царством Луским, когда была [616] отечеством знаменитого Конфуция и большей части прославившихся его учеников. С благоговением взирает на землю, по которой ступали некогда стопы философов сих. Собирает надписи и даты относительно былых событий; роется даже под развалинами и в самых могилах. После следует вдоль берегов Вэньшуй и Сышуй.

Между тем извещается, что отец его смертельно болен. Сыновняя любовь, сильнее действуя в сердце его, нежели желание научиться, побуждает его вернуться домой. Прибыл, но только для принятия последних отеческих наставлений, для созерцания последних его вздохов; успел, однако же, кратко рассказать ему о своих обретениях. Кончающийся уже старец собирает остатки сил, хватает руку сыновнюю, сжимает её и говорит.

«Умираю довольным, о сын мой, ибо вижу тебя таким, каким желал. Предки твои, начиная с династии Чжоу, даже до меня усердствовали Судилищу Историческому. Выполнили должное по званиям своим при оном с искренностью, верностью и бескорыстием. Надеюсь, что императору угодно будет почтить тем же самым званием и тебя: будь подражателем добродетелей их. Превзойди их и меня. Подлая лесть, рабий страх да не вовлекут тебя в преступления должности. Люби государя, служи ему, не щадя сил твоих; но да не исходит ложь из твоих уст.

В прародительском доме нашем обрёл я немалое число изящных запасов исторических, привёл их в порядок, к тому ещё приобщил несколько вновь, которые предоставляю тебе подобно же расположить. Всё сие оставляю тебе; прошу, не исключай ничего: ничто не достойно отвержения. Остаётся тебе только приобщать к тому новые запасы. О сын мой! Старайся всегда удерживать славу праотцев твоих; всеобщее почтение есть наследство, оставляемое ими тебе. Я наследовал оным по отцу моему; восприми то же от руки моей и да не расточится тобою.

История Чжоу до Ю-вана (между тысяча сто двадцать вторым и семьсот восемьдесят первым годом до Христова Рождества) покажет тебе превосходные образцы всякого рода добродетелей; пользуйся оными по всей твоей возможности. Начиная с Ю-вана по воцарение Хань (то есть по двести шестой год до Христа) найдеши чистое учение нечувствительно ослабевающим: музыка, общенародные обряды; нравы, почти уже совсем инакие под государями слабыми, малодушными, порочными и лютыми. Увидиши империю, полную замешательств, становящуюся в добычу мелким мучителям; добродетель гониму, злодейство победительным. Какая ужасная картина! Описывай всё то со всевозможною ясностию, не прикрашивай гнусности каждого происшествия, каждого случая, деяния; словом, вещай достохвальное и достохульное равно, только бы единая истина водила пером твоим. Не мысли отличаться слогом, но [617] старайся не отступать от Чунь-цю Конфуциева; оный великим тебе будет помощником в историческом твоём простирании, в означении главнейших замет времячислия чрез двести сорок два года. То же самое сочинение наставит тебя держаться во всём порядка, точности и приличия слога, тобою писанного. [618]

Как последовало явление цилиня, чем оканчивается Чунь-цю, и замолчало уже навсегда перо Конфуциево, поднесь миновало более четырёх сот лет. Место, в истории нашей трудное к наполнению. Пристрастие к войне овладевало умами, науки презрены; повсюду побоищи, везде опустошения городов и сёл; все углы Китая грабятся и разоряются. К довершению зол, уцелевшее от неистовства ратников, во зло употребивших права победы своей, превращается в пепел Цинь Ши-хуаном. Оставляю о всём том записки, достаточные для тебя; но прилежи к размножению числа подобных и не прежде употребляй в дело, как по приобретении уже потребных для того сведений.

Под владычествующим ныне поколением государей наших всё приходит в порядок. Возымели мы императоров, науками просвещённых, искусных писателей, преславных государственных деловцев, великих полководцев. Легко тебе будет вносить деяния их в Историю. Что будет происходить в последующее время пред твоими глазами, изображай в наготе истины, готовой на всякие опыты. Лесть да бежит от тебя далеко; страсть да не ослепляет тебя. Не верь сердцу твоему, обуздывай оного порывы, пиши о происшествиях настоящих, яко о происшествиях самой далёкой древности. Вот, сын мой, что я тебе сказать могу и должен. Употреби в пользу твою; сего единого знака сыновней любви взыскую».

Сыма Цянь повергается ниц на землю, бьёт челом и произносит сии слова, пресекаемые рыданием: «Наималейшие признаки изволения твоего, отче мой! завсегда были законами моими, как же посмею не исполнять наставления твои во всей оных целости? Последние твои словеса пронзили сердце моё, уже запечатлелись навечно в памяти моей. Да услаждается душа твоя! Имеешь сына, благоговеющего к тебе, послушествующего тебе во всём... До последнего издыхания соблюду твои заповеди».

Подробность сию из жития Сыма Цяня имеем описанную собственною его рукою: вношу, ничего не убавляя; ибо может дать нам понятие, в каком состоянии была тогда история Китая, а к тому же и научает узнавать достоинство и способности учёного сего мужа.

По смерти отеческой проводил он три года, сетуя по нём и воздавая должные надгробные почести. Чрез всё сие время не вступал он ни в какое общественное служение, не выходил из дома, отрёкся вовсе от забав всякого рода. Единственным упражнением его было порядочное расположение на письме путешествий своих, относительно к областям Циской и Луской, почерпая всё надлежащее до того из истории и книг. Упражнялся же в сочинениях нравоучительных, о музыке и обрядах областей Циской и Луской, равно как и царств Лян, Хань и Чу.

Около сто третьего года до Рождества Христова императором У-ди призван Сыма Цянь ко двору; дан ему был чин тайшилина, сиречь [619] верховного государственного летописца^[1704]. С того самого времени начал прилежать к удовлетворению соотечественников своих в ожидаемом от него, которые более уже целого столетия ожидали, дабы возродилась Китайская История. Обстоятельства поспешествовали; учёные мужи доставляли его потребными запасами. Император властною своею рукою снабжал его всеми нужными записками и памятниками из государственных архивов; словом, получил он поддержку всяческую, елико пожелать мог, да и пользовался тем десять лет беспрерывно.

Не замедлился бы со всяким правдоподобием удовольствовать ожидание всеобщее, если бы бедственное приключение, от коего едва не погиб, не препятствовало ему.

Шла тогда война с татарами-сюнну. Один из полководцев империи, по имени Ли Лин, после поражения своего предался неприятелям с воинством, под властию его бывшим. У-ди поразило сие; он решил истребить всё семейство изменника. Науки и путешествия не могли учинить Сыма Цяня человеком придворным. Он один из вельможей дерзает ходатайствовать за Ли Лина; дерзает оправдывать его поведение; дерзает просить пощады за вину, которая могла быть извиняема. Становится сам преступником, навлекает на себя гнев самодержца за невоздержанные выражения в письменном прошении в защиту Ли Лина.

«Ли Лин, — говорит, — славился доныне по сущей справедливости всеми добродетелями общежительными, всеми превосходными качествами военачальника. Всегда находили его послушным сыном против родителей своих, мирным в семействе, достохвальным гражданином; был он мандарин (руководитель) из лучших во всяких когда-либо возложенных на него должностях; храбрый ратник, военачальник неустрашимый, полководец изящный пред неприятелем и посреди воинского стана. Удостой его, Государь, выслушать могущих всё оное тебе засвидетельствовать. Донесут они тебе, если страх прогневания тебя не заставит отступить от истины, что Ли Лин всегда далёк был не покорствовать отцу своему, друзьям своим; завсегда упреждал их желания. Донесут тебе, что кротостью нрава, вежливостью в обхождении завсегда учинял сообщение с ним приятным. Донесут тебе, что никогда не являлся он нарушителем законов и коренных обычаев наших, что был всегда внимателен, точен, справедлив, благотворителен. Донесут тебе, наконец, что многия раны, коими покрывается тело его, что самые высокие воинские степени, на которые в прошлом угодно тебе было возвести его, суть доказательства неопровергаемые нещажения его самого себя, если наставала когда-либо нужда противу врагов твоих, да и одерживал завсегда верх над ними. [620]

Ныне, говорят, привергался он к татарам, преклонил воинство, служившее под ним, последовать примеру своему. Обмысли, Государь, в каких обстоятельствах поступил он так, и обнаружишь, что инако поступить было ему не можно. Сражался он с неприятелями, опрокинул их и принудил отступить, гнался за ними далеко внутрь их отчизны, дондеже не истощились у него все запасы, не осталось стрел: тогда-то уже оставил их в покое.

Возвращался уже дать тебе отчёт в превозможении своём над ними, но вероломный предатель уведомляет татар-сюнну о стеснённом его состоянии. Сии ободряются, собирают уже рассеявшиеся войска свои, отряжают конницу заградить ему путь к тебе. С мечами в руках Ли Лин и его соратники ещё продолжают защищаться. Напоследок подавленный многочисленностью противников, лишася надежды о помощи, сдаётся; то ли именуешь ты трусостью, изменой, преступлением? Не паче ли сие есть поступок благоразумный, сберегающий империи великого полководца и множество храбрых ратников? Ли Лин и его подчинённые суть военнопленники; пошли, Государь, к татарам, повели договариваться о размене или выкупить их. Явишь тогда милость, достойную похвал потомства. Напротив, карая семейство, не соучаствовавшее во мнимом преступлении, соделаешь неправосудие, вопиющее на Небо, каковым порицать себя подданных твоих никогда не должен ты заставить».

Прогневался У-ди, признал Сыма Цяня сообщником защищаемого им и осудил его на смерть.

Исполнилось бы то всеконечно, но все без исключения первейшие особы в государстве подступили ко императору, представляли ему, что Сыма Цянь — человек, нужный отечеству, если же его не будет, то История на долгое время покроется мраком, посреди коего уже истина её воссияивать начинала. Просьбами, убеждениями наконец смягчают государя. Дарует ему жизнь, но повелевает учинить его навсегда бесчадным^[1705]. Сверх того, когда исцелится, был бы заслан на место уединённое, никто бы там с ним не дерзал видеться и которое бы ему никогда не оставлять; потребные же материалы к продолжению трудов его были бы ему доставляемы.

Неосторожность или по крайней мере дерзновение человека, упражняющегося в науках, не заслуживали подобного наказания, паче бы было достойно Сына Неба, когда бы обуздал гнев свой и даровал ему полное прощение. К несчастью Сыма Цяня, к счастью же, может быть, для учёных людей вообще, У-ди восхотел быть послушествуем. И тако единый из величайших своего времени человеков в Китае учинён не сопринадлежащим уже к полу мужескому. [621]

По излечении находит в заточении своём утешительницей философию. Услаждает она часы жизни его. Разные роды учёности становятся для него приятными переменами. Упомянем о плодах, самим им исчисляемых досугов его.

«Изувечение тела моего, — пишет он, — не ослабило способностей моей души, хотя и притупило чувствования сердечные. Науки по-прежнему остались мне любезны; занялся я оными ещё паче, нежели было до того. Начал Историю мою тем годом, в который умолкло перо Конфуциево, и простёрся даже до восшествия на престол императора Тана (между две тысячи триста пятьдесят седьмым и четыреста восьмидесятым годом до Рождества Христова). Расположил все годы, применяясь к происшествиям после кончины Тана и Хуан-ди; извлекал из тьмы неизмеримой самые начатки монархии нашей, дабы можно было составить понятие о наидревнейших наших преданиях. Продолжал Историю с того места, где остановился великий Конфуций, и до пятого поколения ханьских императоров.

В пользу мою обращал книги Минг-Танг, Ше-Ше-Кин-Куэи Ю-Пан, Ту Ки. Заимствовал от книги же Лю-Линг Сиао-Гоаевой надлежащее до законов из сочинения Ган-Синова, пред заглавием Кунг-Фа, надлежащее же до ремесла воинского. Книга Тшанг-Тшенг, Тшанг-Тсангова снабдила меня сведениями о науках и учёности вообще. Лицзи и труды Шусунь Туна — об обычаях важных и разных обрядах в народе нашем. Способствовали же мне сочинения Цао Цаня и Кан-Кунговы в рассуждении раскола Лао-цзы; всё же прочее обильно почерпал я в трудах Киа-Иевых и Кун-Тсоевых, Кунг-Сун-Гунговых, Куэ-Юэвых, Ку-Уэновых».

Сыма Цянь забывает упомянуть о Ши цзи, Истории сочинения своего, которая была единым произведением пера его, вышедшая в свет при его жизни. Неусовершенствованные им прочие егосочинения собраны были через пятьдесят уже лет по смерти его Ян Хуем; поднесены императору Сюань-ди и по его велению напечатаны. Ян Хуй был сыном дочери Сыма Цяня, достигнувший степени Пинг-Тунг-Гиу; муж из наиучёнейших сего времени. Он-то привёл в порядок труды деда своего; каждому дал название и составил немалое из того книгохранилище историческое. Можно судить по единой росписи оных, здесь мною включаемой; можно заключить, что имевший сведения, каковые необходимы творцу подобных сочинений, всеконечно не предпринимал ничего превыше сил своих, пиша Историю.

Сверх Ши цзи, или Всеобщей Истории Китайской, Сыма Цяня сочинения^[1706] суть 1) частная история двенадцати царствований начиная со [622] времён окончания Чуньцю и до родоначальника Ханьской династии. Книга сия названа от него Ши-эр Бэнь цзщ 2) Ши Бяо, или Десять образцов мудрого правления^[1707]; 3) Лу-Ли-Каи-И, или Книга, содержащая в себе музыку и обряды^[1708]; 4) Тунг-Пиэн Ба Шу, или Восемь глав о надлежащем до званий в древние времена, гражданского и военного, о горах и реках, о духах горних нижней степени, о небе и человеке^[1709]; 5) Эр-ши ба Сиэу-Гоан-Пе-Тшен. В оном идёт слово о двадцати восьми созвездиях и как оные размещаются относительно к звезде Полярной. [Это] есть Сказка астрономическая, коею славятся знаменитые полководцы, наполнившие поверхность земную громкими своими подвигами в жизни их: по смерти же сияют звёздами на небе, наложив имя каждый своему светилу, которое и будет коловращаться по превыспреннему своду небес до скончания мира^[1710]; 6) Сань-ши Ши-цзя — Историю тридцати семейств, отличавшихся усердием к государю и заслугами к отечеству^[1711]; 7) Ци-ши Ле чжуань, или Толкования семидесяти статей, которые состоят из лучших мест разных опроверженных сочинений о королях, истории, родословия наук словесных и прочая, изданных в свет взамен книг, сожжённых Цинь Ши-хуаном^[1712].

Все сии труды Сыма Цяня по большой части начаты и довершаемы были в ссылке его: в ссылке, которой, по мнению его, надлежало длиться по самую его смерть. Однако благодаря редким своим достоинствам он заслужил освобождение, поскольку император был так [623] доволен первыми листами истории о поколении государей, к которому принадлежал, что возлюбил сочинителя и великими благодеяниями восхотел наградить бесчеловечное наказание, произведённое над ним его же велением. Призывает ко двору, жалует чином шаншулина (хранитель императорской печати), препоручает ему в ведомство учёность и учёных: чин, наизнаменитейший во всём Китае. От занимающего оный частью зависело благоденствие народа, ибо председательствует он при избирают людей для общественных служений. Сыма Цянь потом чрез всю свою жизнь был в милости у императора, в почтении современников, обращал оное в пользу и славу отечества и наук. О годе кончины его точно не известно. По числу и качеству сочинений его можно судить, что достигнул до самой глубокой старости^[1713]. При всём том образ лица его не был удостоен помещения между прочими великими мужами в храме Конфуциуса. Единую находят тому причину, что не был совершенный человек телесно. Лиэу-Гианг и Янг-Гиунг, два славных писателя, уважаемые учёными китайцами, именуют Сыма Цяня изящным историком, но могли бы именовать его Отцом Истории.

Примечания

1

Первая публикация Р. В. Вяткина о Сыма Цяне и его трудах относится к 2-й половине 1950-х годов (статья «Сыма Цянь» в т. 41 БСЭ. М., 1956), а в 1957 г. на международной конференции в Марбурге (ФРГ) он сделал развёрнутый доклад на тему «Роль Сыма Цяня в развитии исторической науки».

(обратно)

2

См.: Померанцева Л. Е. Жанрово-стилистические истоки «Жизнеописаний» Сыма Цяня. — Теория стиля литератур Востока. Сб. статей. М., 1995, с. 34.

(обратно)

3

См.: Записки, надлежащия до истории, наук, художеств, нравов, обычаев и проч. китайцев, сочиненныя проповедниками веры христианской в Пекине. Т. V. М., 1788, с. 101-113.

(обратно)

4

См.: Sitzungsberichte der Wiener Akademie der Wissenschaften. Phil.-Hist. Klasse. Vol. 31, 32, 34, 36; 1859-1861.

(обратно)

5

Le chapitre 117 du Che-ki (Biographie de Sseu-ma Siang-jou). Traduction avec notes par Y. Hervouet. P., 1972.

(обратно)

6

Глава посвящена крупным китайским полководцам второй половины II в. до н.э., на долю которых выпала задача не только противостоять экспансии кочевых племён вдоль северной границы ханьских земель, но и обеспечивать территориальный рост крепнущей империи во всех направлениях. В заглавии фигурируют лишь два знаменитых военачальника эпохи У-ди: немолодой, дисциплинированный и осторожный Вэй Цин (197-104) и юный, талантливый и порывистый Хо Цюй-бин (140-117). Но фактически в главе описаны деяния почти двух десятков военачальников высшего и среднего эшелона, прославивших (или опозоривших) свои имена в борьбе с северными, южными и восточными варварами.

Гл. 111 не пользовалась особой популярностью у западных переводчиков. В нашем распоряжении в качестве вспомогательного материала при работе над ней имелся перевод на английский язык Б. Уотсона [Records, vol. II, с. 193-216]. Был полезен и перевод на русский В. С. Таскина [Таскин, 1968, с. 80-100]. Использовались переводы Отакэ на современный японский язык [ГГС, кн. III, с. 178-188] и на байхуа Цзэн Юнъи [БХШЦ, т. III, с. 1505-1518]. Привлекались также многочисленные комментарии разного времени.

(обратно)

7

Пинъян находился в совр. уезде Линьфэнь пров. Шаньси (см. карту 1, Б2).

(обратно)

8

Жизнеописание Пинъян-хоу по имени Цао Шэнь дано в гл. 54 Ши цзи [Истзап, т. VI, с. 203-209].

(обратно)

9

Вэнь означает «матушка, госпожа, дама»; применялось по отношению к женщинам разного возраста и положения.

(обратно)

10

Ганьцюань — известный дворцовый комплекс, расположенный в 120 км к северо-западу от столицы Чанъань, на склонах одноимённой горы (см. карту II, А1).

(обратно)

11

Принцесса Танъи Лю Пяо была старшей дочерью ханьского Вэнь-ди, единоутробной старшей сестрой императора Цзин-ди, отца царствующего У-ди, и, следовательно, приходилась последнему тёткой.

(обратно)

12

Дворец Цзяньчжан имел, как рассказывалось в гл. 12 Ши цзи, «тысячу ворот и десять тысяч дверей» и славился многими достопримечательностями (см. [Истзап, т. II, с. 281]); был построен в 104 г. на месте сгоревшей башни Болян в окрестностях Чанъани.

(обратно)

13

Гунсунь Ао (Хэци-хоу) — ханьский военачальник, участник многих походов против сюнну. Фигурирует в главах 20, 22, 108-111 Ши цзи. Его карьера, изобиловавшая подъёмами и спадами, завершилась казнью и уничтожением рода в 91 г. до н.э. (см. краткий очерк его биографии в интерполированном фрагменте в конце данной главы).

(обратно)

14

В. С. Таскин справедливо указал на хронологическую несуразность: в 139 г. Вэй Цин не мог быть назначен смотрителем дворца Цзяньчжан, который построили лишь в 104 г. (см. [Таскин, 1968, с. 162, коммент. 6]). Сыма Цянь это противоречие не заметил, как, впрочем, и его комментаторы. Впрочем, нельзя исключить, что в начале правления У-ди уже существовал какой-то скромный прототип этого дворца, носивший такое же имя.

(обратно)

15

Гунсунь Хэ (Наньпяо-хоу, Гэи-хоу) — известный ханьский полководец, много лет с переменным успехом воевал против сюнну. Являясь длительное время главным конюшим (тайпу), был неожиданно назначен чэнсяном (в 103 г. до н.э.). Фигурирует в главах 20, 22, 108, 110, 111 Ши цзи (см. краткий очерк его биографии в интерполированном фрагменте в конце главы).

(обратно)

16

Чэнь Чжан был правнуком известного деятеля — первого ханьского чэнсяна Чэнь Пина, которому посвящена гл. 56 Ши цзи (см. [Истзап, т. VI, с. 224-235]).

(обратно)

17

Шангу — одна из северных областей, созданных при Цинь. Располагалась между областями Дай и Юйян (см. [Истзап, т. VI, карта 2]).

(обратно)

18

Юньчжун — область на захваченных у сюнну землях. Располагалась в зоне поворота Хуанхэ на юг, в центральной части совр. Внутренней Монголии (см. карту I, А1, Б1).

(обратно)

19

Область Дай — ещё одна из северных областей вдоль Великой стены (см. [Истзап, т. VI, карта 3]).

(обратно)

20

Яньмэнь — учреждённая при Цинь область, восточный сосед Юньчжуна (см. [Истзап, т. VI, карты 2, 3]).

(обратно)

21

Лунчэн («Драконово городище») — сюннуское поселение, о характере и местонахождении которого не прекращаются споры среди учёных. По Отакэ, это святилище, где кочевники приносили жертвы Небу и предкам [ГГС, кн. III, с. 130]. Сходная позиция просматривается в Цы юань [Цы юань, т. IV, с. 2735].

(обратно)

22

Это был Цзюй — старший из шести сыновей императора У-ди. Посмертное имя Цзюя — Ли Тай-цзы. Он рано погиб в одном из походов против южных варваров (о нём см. [ХШ, кн. IX, гл. 63, с. 2741-2748]).

(обратно)

23

Область Ляоси находилась в пределах бывшей пров. Суйюань и западной части совр. пров. Ляонин, доходя до северо-восточной границы совр. пров. Хэбэй.

(обратно)

24

Область Юйян находилась на северо-востоке совр. пров. Хэбэй, доходя до пригородов совр. Пекина.

(обратно)

25

Хань Ань-го — крупный ханьский чиновник и военачальник при Цзин-ди и У-ди. Его жизнеописание дано в гл. 108 Ши цзи [Истзап, т. VIII, с. 304-311].

(обратно)

26

Ли Си — ханьский полководец, много лет воевал (без особых успехов) против сюнну, затем заведовал посольской службой. Краткий очерк его карьеры см. в конце этой главы.

(обратно)

27

Гаоцюэ — горный проход в горах Иньшань, на границе совр. Внутренней Монголии. В этом районе Хуанхэ резко меняет северное направление на восточное (см. карту I, А1).

(обратно)

28

Лунси — область, располагавшаяся непосредственно к западу от Чанъани (см. [Истзап, т. VI, карты 2 и 3 на форзацах]).

(обратно)

29

В тексте Ши цзи изгнанные предводители племён названы ванами. Возможна и другая трактовка фразы. Если мы обратимся к переводам гл. 110 Р. В. Вяткина [Истзап, т. VIII, с. 329, 444] и Накаи Сэкитоку [ХЧКЧ, т. IX, с. 4515], то обнаружим, что слово ван, стоящее в оригинале после названия племени, не было переведено вовсе, поскольку считалось позднейшей вставкой. Если принять аналогичное решение в нашем случае, то получим очевидную депортацию местного населения из вновь учреждённой области Шофан.

(обратно)

30

Шофан — форпост в северной излучине Хуанхэ (см. карту I, А1).

(обратно)

31

Про местность под названием Аньтоу ничего не известно.

(обратно)

32

Это строчка из малой оды в Шицзине «Шестая луна» (китайский текст см. [ШСЦ, т. VII, гл. 12, с. 874]). В русском переводе А. А. Штукина эта строка передана так.

...наши войска нападают на гуннские орды. Походом на северо-запад идём к Тайюани... [Шицзин, с. 224].

Как видим, А. А. Штукин заменил название племён сяньюнь общим термином «гунны» (сюнну, ху).

(обратно)

33

Вторая цитата из Шицзина взята историком из другой малой оды — «Выступают колесницы» [ШСЦ, т. VII, с. 823-824]. В переводе А. А. Штукина — «Ода о походе воеводы Нань Чжуна против гуннов» [Шицзин, с. 210-211] (китайский текст см. [ШСЦ, т. VI, с. 823-824]).

(обратно)

34

Сихэ — досл. «Западная река». Существует несколько рек с таким названием в провинциях Ганьсу, Сычуань и др. Здесь, по всей видимости, имеется в виду тот отрезок Хуанхэ, где река течёт с юга на север (совр. пров. Ганьсу и Нинся-Хуэйский автономный район).

(обратно)

35

Укреплённый пункт Юйси находился на территории совр. Ордосского аймака в Автономном районе Внутренняя Монголия. При такой локализации этого поселения и гор Цзылин (см. ниже) становится очевидным, что в тексте Ши цзи ошибка: после покорения земель вдоль Сихэ Вэй Цин двинулся не на запад (там была пустыня), а на восток.

(обратно)

36

Точное местоположение гор Цзылин неизвестно. Есть мнение, что они находились в западной части уезда Хэншань пров. Шэньси.

(обратно)

37

Бэйхэ — досл. «Северная река»; речь идёт об историческом названии северной излучины Хуанхэ, расположенной на территории совр. Внутренней Монголии.

(обратно)

38

Пуни — имя одного из племенных вождей сюнну.

(обратно)

39

Застава Фули находилась в северо-западной части совр. уезда Уцюань во Внутренней Монголии.

(обратно)

40

Динсян — небольшая область, вычлененная в ханьскую эпоху из восточной части области Юньчжун (см. [Истзап, т. VI, карта 3]).

(обратно)

41

Деление ответственных за столичный округ нэйши на левого (цзо) и правого (ю) восходит к правлению Цзин-ди (156-140).

(обратно)

42

Ичунь — ханьский уезд в юго-западной части уезда Жунань совр. пров. Хэнань.

(обратно)

43

Иньань — ханьский уезд на севере совр. уезда Цинфэн пров. Хэнань.

(обратно)

44

Фагань — ханьский уезд на западе совр. уезда Ляочэн пров. Шаньдун.

(обратно)

45

Владение Хэци локализовать не удалось.

(обратно)

46

Хань Юэ (Лунъэ-хоу, Аньдао-хоу) — ханьский военачальник, много лет без особых побед воевавший на северных границах империи. Больше преуспел в подавлении сопротивления южных варваров мань и и.

(обратно)

47

Юйхунь — укреплённое поселение в 200 км на юго-запад от Гаоцюэ (см. карту I, А1).

(обратно)

48

Лунъэ располагался в восточной части совр. уезда Цзинсянь пров. Хэбэй.

(обратно)

49

В оригинале памятника вместо пяо (как в гл. 20 [Истзап, т. Ш, с. 650]) стоит близкий по начертанию знак цзяо, но в китайских публикациях этому не даётся каких-либо пояснений. Б. Уотсон этот разнобой заметил, также никак не откомментировал и ошибочно транскрибировал этот иероглиф как пяо (см. [Records, т. II, с. 198]).

(обратно)

50

Ли Цай — ханьский полководец, который особо ничем не прославился. В 118 г. до н.э. покончил с собой после обвинений в осквернении памяти императора Сяо Цзина (краткий очерк его карьеры см. в конце главы).

(обратно)

51

Существует две возможные локализации Лэани: северо-восток уезда Босин и уезд Хуаньтай совр. пров. Шаньдун.

(обратно)

52

Ли Шо, Чжао Бу-юй, Гунсунь Жунну — малоизвестные ханьские военачальники, которые храбро сражались с северными варварами, но плохо вписались в полную интриг «мирную» борьбу имперских честолюбцев. В считанные годы все трое лишились и титулов и земельных пожалований (см. [Истзап, т. III, гл. 20, с. 652-657]).

(обратно)

53

Шэчжи — название волости, фигурирующей и в Хань шу (с заменой знака *** на ***; см. [ХШ, кн. VIII, гл. 55, с. 2475]); располагалась к северо-востоку от совр. города Цзыбо пров. Шаньдун.

(обратно)

54

Суйчэн располагался в совр. уезде Гаоюань пров. Шаньдун.

(обратно)

55

Цунпин располагался в совр. уезде Наньхэ пров. Хэнань.

(обратно)

56

Гуаньнэйхоу — высокий ранг знатности, титул; 19-й ранг в 20-ступенной титулатуре Цинь и Хань; всегда сопровождался земельными пожалованиями.

(обратно)

57

Советники Вэй Цина привели цитату из гл. 3 военного трактата Сунь-цзы [ЧЦЦЧ, т. VI, с. 46]. В переводе Н. И. Конрада это передано так: «Упорствующие с малыми силами делаются пленниками сильного противника» [Конрад, 1977, с. 29].

(обратно)

58

Гуаньцзюнь — название населённого пункта на северо-западе совр. уезда Дэнсянь пров. Хэнань. Хо Цюй-бин носил титул Гуаньцзюнь-хоу вплоть до своей безвременной кончины в 117 г.

(обратно)

59

Чжунли — название поселения, соответствующего городу на северо-западе совр. уезда Чжучэн пров. Шаньдун.

(обратно)

60

Данный эпизод фигурирует и в тексте гл. 126 (см. далее в настоящем томе), однако в качестве советчика выступает другой деятель — цисец сяньшэн Дун Го и, в отличие от Нин Чэна, он предлагает подарить лишь половину от 1000 золотых. Разнобой не связан с ошибками Сыма Цяня, так как та часть гл. 126, где описана эта история, принадлежит кисти интерполятора Чу Шао-суня. Неизвестно, зачем последний заменил детали сюжета и имя действующего лица.

(обратно)

61

Чжан Цянь — видный ханьский дипломат и военачальник (ум. в 114 г. до н.э.). Участник походов против сюнну, ханьский посол в странах Центральной Азии. Упоминается во многих главах Ши цзи, наиболее подробное жизнеописание см. в гл. 123.

(обратно)

62

Государство Дася располагалось на территории Восточного Туркестана, к западу от другого среднеазиатского государства — Дайюань (см. гл. 123).

(обратно)

63

Бован-хоу — почётный титул, не обязательно связанный с земельным пожалованием. Может переводиться как «Смотрящий далеко вперёд» или «Подающий большие надежды».

(обратно)

64

Ули — горный массив к западу от совр. города Ланьчжоу.

(обратно)

65

Хуну соответствует совр. реке Чжуанланхэ к западу от Ланьчжоу.

(обратно)

66

Горы Яньчжи располагаются на территории совр. пров. Ганьсу.

(обратно)

67

Чжэлань — один из родов сюнну.

(обратно)

68

Луху — название княжества.

(обратно)

69

Цюаньцзя считается названием княжества, однако возможна трактовка словосочетания как «все латники».

(обратно)

70

Об оз. Цзюйянь см. [Истзап, т. VIII, гл. 109, с. 439, коммент. 28] (ранее уезд Чжанъе в пров. Ганьсу), о горах Цилянь см. [там же, коммент. 32] (тот же район). Согласно фундаментальному Историческому атласу Китая [The Historical Atlas, с. 57-58], Цзюйянь представляло собой два больших близколежащих озера с общим именем в самом сердце совр. пустыни Гоби. В настоящее время от них остались два скромных размеров озера под названием Гашун-Нур (Солёное) и Сого-Нур (Пресное), расположенные в восточной части Автономного района Внутренняя Монголия близ границы с Монгольской Республикой. Куда направилась оттуда армия Хо Цюй-бина? Скорее всего, в южном направлении вдоль реки Жошуй (совр. название), к тем горным хребтам, которые сейчас известны под именем Наньшань (Южные горы), а в древности-Цилянь (см. [The Historical Atlas, с. 33-34]).

(обратно)

71

Инцзисыма (досл. «военачальник, налетающий подобно ястребу») — одно из званий высших командиров ханьской армии. Обязанности инцзисыма соответствовали обязанностям современного начальника штаба.

(обратно)

72

Титул Цунпяо-хоу носил, скорее всего, почётный характер, поскольку населённого пункта с таким названием не обнаружено; дословно означает «Князь, следующий за пяоци[-цзянцзюнем]».

(обратно)

73

Гоу-ван ранее был князьком у сюнну.

(обратно)

74

Владение Хуйцюй располагалось на территории совр. уезда Лушань пров. Хэнань. Судьба этого владения неясна, так как в Таблицах (Бяо) у него оказалось одновременно два хозяина: борец с северными варварами Чжун-хоу Пу До и сдавшийся ханьцам сюннуский князёк Дао-хоу Бяньцзы (см. [Истзап, т. III, гл. 20, с. 660-663]). Причём последний ниже фигурирует уже под именем Инби.

(обратно)

75

Имя сюннуского князька Хуньсе ханьские чиновники писали теми же иероглифами, что и правителя области Лунси в правление Цзин-ди (см. [Истзап, т. II, изд. 2-е, гл. 11, с. 249]). Мы даём имя сюннусца, как и другие варварские имена, в слитном написании (не Хунь-се или Хунь Се, а Хуньсе). Стоит отметить, что, хотя предки лунсийского правителя были ицюйцами (см. об этом ниже в данной главе), его уже можно считать ханьцем, поскольку он не только получил в 151 г. княжеский титул Пинцюй-хоу, но и известен по Хань шу как автор исторического труда в 10 цзюаней. Бань Гу поместил в своём труде и его жизнеописание [ХШ, кн. IX, гл. 66, с. 2877]. При переводе гл. 11 этот персонаж поименован как Хунь Е, что допустимо, но современная китайская историография склоняется к прочтению *** в имени не «е», а «се».

На примере лунсийского тайшоу, которому удалось удержаться в ранге Пинцюй-хоу только пять лет, хорошо видны те историко-лингвистические и этнокультурные сложности, которые возникали у неханьских «выдвиженцев» и в реальной жизни, и при её отражении в Ши цзи. Видимо, полного доверия у имперского центра они не вызывали, причём не только из-за нередких измен в ходе перманентной войны с варварами, но и из-за труднопреодолимого культурного барьера. Во многих памятниках фиксировалось принципиальное неприятие культуры варваров, уподобление их «птицам и зверям» (см. об этом обзорные статьи Ю. Л. Кроля [Кроль, 1973; 1978]). Неудивительно, что межкультурные конфликты осложняли языковые контакты, порождали многочисленные разночтения в написании и озвучивании имён варваров и их потомков, ассимилированных ханьской средой.

(обратно)

76

Эпизод с переходом на сторону Хань Хуньсе-вана уже был подробно описан в гл. 110 [Истзап, т. VIII, с. 345]. В данной главе глагольная пара *** позволяет перевести фразу в нейтральном ключе: «...которых приблизительно оценили в 100 тысяч». Однако мы предпочли следовать трактовке, принятой в гл. 110, по трём причинам: 1) историческая наука давно доказала постоянное завышение статистики воинских контингентов в памятниках древнекитайской (и не только!) историографии; 2) особенно старательно китайские летописцы завышали численность войск у кочевых народов — постоянных противников ханьских государств; 3) Сыма Цянь не мог не уличить столь нелюбимого им У-ди в хвастовстве, а его аппарат — в угодничестве и подтасовке данных государственной статистики.

(обратно)

77

Таинь — уездный центр в восточной части совр. уезда Юйчэн пров. Шаньдун (см. карту I, В2).

(обратно)

78

Сямо располагался на территории совр. уезда Линъи пров. Шаньси. В гл. 20 Ши цзи второй иероглиф в слове Сямо (***) пишется иначе — ***, и имя в титуле читается как Сяхуй-хоу [Истзап, т. III, с. 662].

(обратно)

79

Владение Хэци *** (не путать с тем Хэци ***, которое досталось Гунсунь Ао), по Хань шу, располагалось в совр. уезде Личэн пров. Шаньдун. Добавим, что в Бяо этот князёк поименован не Циньли, а Кан-хоу Ули [Истзап, т. III, с. 662-663].

(обратно)

80

Чанлэ, по Соинь, располагалось в округе Цзинань пров. Шаньдун.

(обратно)

81

Как отмечал ещё танский Чжан Шоу-цзе, в число этих пяти пограничных областей входили Лунси, Бэйди, Шанцзюнь, Шофан и Юньчжун, занимавшие земли совр. провинций Ганьсу и Шэньси, а также Автономного района Внутренняя Монголия (см. [ХЧКЧ, т. IX, с. 4590]).

(обратно)

82

По мнению большинства комментаторов, речь идёт о южных отрогах хребта Хангай на территории, занимаемой совр. Монголией. В гл. 110 Ши цзи описан этот же эпизод, но горы Дяньянь *** упомянуты там с другим первым знаком: *** и, к сожалению, были неправильно нами транскрибированы как Тяньаньшань.

(обратно)

83

Сюньюй — название одного из племён сюнну.

(обратно)

84

Чжанцюй, по мнению Янь Ши-гу, — имя приближённого к шаньюю чиновника [ХШ, кн. VIII, гл. 55, с. 2487]. Однако Такигава полагает, что это название реки и трактовка Янь Ши-гу и Соинь ошибочна [ХЧКЧ, т. IX, с. 4594]. Мы остановились при переводе на личностной версии.

(обратно)

85

Лихоу — горы к северу от пустыни Гоби.

(обратно)

86

Другое название реки Гунлюй — Гунлу, что предположительно соответствует реке Керулен в совр. Монголии (см. [The Historical Atlas, с. 39]).

(обратно)

87

Горы Ланцзюйсюй располагаются на территории совр. Монголии, разделяя верховья рек Керулен и Тола. К сожалению, при переводе гл. 110 Ши цзи местоположение этих гор ещё не было нами установлено, а также была допущена ошибка в транскрибировании первого знака этого географического названия (вместо лан было напечатано хэнь; см. [Истзап, т. VIII, с. 346,449,488]).

(обратно)

88

Гуянь — одна из вершин в горном массиве Ланцзюйсюй.

(обратно)

89

Ханьхай — этим географическим термином обозначали то пустыню Гоби, то оз. Байкал. Ханьцы в описываемый период очень плохо знали географию далёких северных земель, и император употребил термин Ханьхай, видимо, для пущей убедительности. Маршрут Хо Цюй-бина исключал достижение Байкала, но и Гоби уже была давно им пройдена, и обозревать её он не мог.

(обратно)

90

Юйчэн — локализовать этот населённый пункт не удалось.

(обратно)

91

Определить местоположение горы Таоту не удалось. Это название может читаться как Таоюй, но Соинь предлагает именно Таоту.

(обратно)

92

Фули — название уезда и уездного центра к северо-востоку от города Сучжоу совр. пров. Аньхой (см. карту II, В1). Не путать с заставой у северной излучины Хуанхэ, обозначаемой теми же знаками.

(обратно)

93

Иян — название волости и города в восточной части совр. уезда Тунбо пров. Хэнань.

(обратно)

94

Иньчунь-ван Фулучжи и Лоучжуань-ван Ицзицзянь — сюннуские князья, перешедшие в 122 г. на сторону Хань и сражавшиеся под командованием Хо Цюй-бина. Заметим, что в гл. 20 Ши цзи Лоучжуань-ван поименован Ицзисюанем, что является ещё одним подтверждением наших соображений о нестабильности в написании варварских имён, высказанных в коммент. 70.

(обратно)

95

Владение Чжуан располагалось в совр. уезде Уцяо пров. Хэбэй.

(обратно)

96

Владение Чжунли предположительно располагалось в Шандуне.

(обратно)

97

Из Таблиц (Бяо) известно, что Чжао Аньцзи был сюннуским князем, перешедшим к Хань; сражался против своих соплеменников под командованием Хо Цюй-бина (см. [Истзап, т. III, гл. 20, с. 648]).

(обратно)

98

Цзы-вэй (полное имя Сюй Цзы-вэй) — военачальник и чиновник, чья карьера пережила подъёмы и спады: в 127 г. получил титул Тяо-хоу, в 119 г. за участие в победоносном походе против сюнну получил ранг дашучжана, но в 112 г. лишился титула хоу и земель под предлогом недостаточного подношения золота для жертвоприношений основателям династии (см. [Истзап, т. III, гл. 18, с. 573]). Позднее — новый взлёт, и к 102 г. он уже гуанлу (один из девяти цинов) и возглавляет очередной поход против северных варваров. В гл. 122 его имя вновь упомянуто в компании с главными сановниками двора.

(обратно)

99

Дасыма — чин, который впервые зафиксирован ещё в Чжоу ли (см. [ШСЦ, т. XIII, гл. 29, с. 1043-1076 и далее]). Однако в княжествах периода Чжоу, как правило, не применялся. Появился вновь в номенклатуре Циньской империи. На четвёртом году правления императора У-ди под девизом юань-шо (125 г.) вместо тайвэя был введён военный чин дасыма, равный главнокомандующему войсками, однако без вручения специальной печати на золотом поясе. Позднее этот титул существовал при Южных и Северных династиях (см. [Цы юань, т. I, с. 9677]).

(обратно)

100

Жэнь Ань по прозвищу Жэнь Шао-цин — один из друзей Сыма Цяня, служивший в должности цыши в округе Ичжоу. После того как Сыма Цянь был подвергнут кастрации, он написал Жэнь Аню полное трагизма письмо, которое стало известным благодаря публикации в приложении к биографии историка в Хань шу [ХШ, кн. IX, гл. 62, с. 2725-2736]. Имеется русский перевод этого письма, выполненный академиком В. М. Алексеевым (см. [Алексеев, 1958, с. 79-97]).

(обратно)

101

Два виднейших военных теоретика Древнего Китая Сунь-цзы и У-цзы — авторы трактатов о законах войны и о военном искусстве — давно известны в Китае и во всём мире (о них см. [Истзап, т. VII, гл. 65]). Имеются русские переводы этих трактатов, выполненные акад. Н. И. Конрадом (см. [Конрад, 1977, с. 14-285, 307-381]). На китайском языке трактаты включены в собрание древних трудов Чжу цзы цзи чэн [ЧЦЦЧ, т. VI].

(обратно)

102

Смысл фрагмента неясен: либо числительное 3 попало в текст по ошибке переписчика, либо утеряны какие-то проясняющие ситуацию слова. Здесь стоит добавить, что ровесник Сыма Цяня блестящий полководец Хо Цюй-бин был любимцем императора У-ди, но явно не пользовался симпатиями историка. Это выразилось не только в критических оценках некоторых человеческих качеств пяоци-цзянцзюня, но и в пренебрежительном молчании относительно причин смерти столь важного для имперской политики персонажа.

(обратно)

103

Бином шуго, стоящий в тексте, можно понимать по-разному. Так, Б. Уотсон передал это понятие как «латники от племён сюнну, покорившихся Хань» [Records, т. II, с. 210], танский Чжан Шоу-цзе трактует это как «латники, призванные с территорий пяти пограничных областей, отвоёванных армией Хо Цюй-бина». К такой трактовке присоединились Цзэн Юнъи [БХШЦ, т. III, с. 1515] и мы. Отакэ передал Это как «пограничные зависимые владения» [ГГС, кн. III, с. 193], т.е. те же завоёванные территории.

(обратно)

104

Моулин находился на левом берегу реки Вэйхэ, приблизительно в 100 км к западу от Чанъани (см. карту II, А1).

(обратно)

105

Недалеко от могилы императора У-ди до сих пор сохранились два небольших холма над могилами Вэй Цина и Хо Цюй-бина, причём у могилы последнего сейчас находятся девять различных изваяний из камня. Особенно символична скульптура лошади, попирающей копытом поверженного сюнну (подробнее см. [Вяткин, 1962, с. 18-20]).

(обратно)

106

Согласно правилам присвоения посмертных титулов первый знак — цзин предполагает военную доблесть, а второй-хуань — расширение территории.

(обратно)

107

Использованный здесь бином чжоуцзинь имеет две составные части: чжоу — жертвенное вино, подносимое в храме предков при жертвоприношениях, и цзинь — золото, которое княжеская знать обязана была при этом подносить Сыну Неба. Еще в гл. 30 Ши цзи сообщалось, что когда в казне государства оказалось недостаточно золота, то более 100 хоу были наказаны за неподнесение золота при летних жертвоприношениях предкам (см. [Истзап, т. IV, с. 219]).

(обратно)

108

Последняя фраза, видимо, попала в данный фрагмент текста по ошибке, поскольку владение Гуаньцзюнь было в 123 г. даровано Хо Цюй-бину и никакого отношения к Вэй Цину и его потомкам не имело (см. [Истзап, т. III, с. 656]).

(обратно)

109

Если отсчитать 14 лет от эпизода окружения шаньюя, то Вэй Цин умер в 105 г. до н.э. По Сюй Гуану, смерть Вэй Цина пришлась на пятый год правления У-ди под девизом юань-фэн, т.е. на 106 г. до н.э. (см. [ХЧКЧ, т. IX, с. 4599]). Однако, согласно Бяо (а также Хронологическим таблицам в Хань шу), командующий умер в 104 г. (см. [Истзап, т. Ш, гл. 20, с. 645]).

(обратно)

110

Лян Юй-шэн считает шесть знаков, переводимых как «через шесть лет за нарушение закона Кан был лишён титула хоу», позднейшей вставкой, фактически относя эти события к более раннему сроку — к первому году под девизом тянь-хань, т.е. к 100 г. до н.э. (см. [ЛЮШ, гл. 34, с. 5]). В Хань шу Бань Гу в этом месте подробно рассказал об обстоятельствах женитьбы Вэй Цина на принцессе Пинъян, которая ранее была женой Цао Шоу, носившего титул Пинъян-хоу. После кончины принцесса была захоронена рядом с Вэй Цином, около Моулина (см. [ХШ, кн. VIII, гл. 55, с. 2490]). По оценкам большинства комментаторов, именно с этого места начинается интерполированный текст.

(обратно)

111

Лян Юй-шэн находит здесь ошибку и даёт список в одиннадцать человек, получивших княжеское достоинство [ЛЮШ, гл. 34, с. 6].

(обратно)

112

У Бань Гу в Хань шу цифры несколько отличаются. Так, общее число дворов, пожалованных отцу и сыновьям Вэй, — 20.200, а не 15.700, как в Ши цзи, число выдвинутых военачальников — 15, а не 14, причём они титулуются тэцзянами — военачальниками отдельных боевых участков [ХШ, кн. VIII, гл. 55, с. 2490].

(обратно)

113

Жизнеописание военачальника Ли Гуана см. в гл. 109 Ши цзи [Истзап, т. VHI, с. 312-320].

(обратно)

114

Ицюй — одно из хуских племён, покорённое ещё циньцами; располагалось в окрестностях одноимённого населённого пункта в верховьях реки Цзиншуй в 200-250 км к северо-западу от столицы Сяньян (Чанъань) (см. карту I, А2).

(обратно)

115

Об этом см. [Истзап, т. Ш, гл. 19, с. 627].

(обратно)

116

Посмертный титул У-ди был присвоен императору уже после смерти Сыма Цяня и не мог быть известен историку. Живой правитель должен был именоваться цзиньшан. Поэтому появление в тексте титула «У-ди» предполагает более позднюю вставку (об этом см. [ЛЮШ, гл. 34, с. 6]).

(обратно)

117

Маи — один из северных форпостов Ханьской империи (см. карту I, Б1). Нередко подвергался нападениям сюнну.

(обратно)

118

Фуцзюй — название местности у сюнну. Звание фуцзюй-цзянцзюнь следует понимать как «повелитель Фуцзюя». Такого рода почётные звания часто присваивались авансом тем военачальникам, которых направляли в опасные завоевательные походы.

(обратно)

119

У юань находился к северу от северной излучины Хуанхэ (см. карту I, А1).

(обратно)

120

Янши была дочерью императора У-ди, истово верившего во всякие знамения и чудеса. Что было истинной причиной столь сурового наказания, неизвестно (см. [Истзап, т. II, гл. 12]).

(обратно)

121

Ючжи находился на территории совр. уезда Цинъян пров. Ганьсу.

(обратно)

122

Согласно Цы юань, цайгуань — солдаты-храбрецы; В. С. Таскин перевёл словом «пехота» [Таскин, 1968, с. 95]; Б. Уотсон — «лучники» (bowmen) [Records, т. II, с. 212]. Возможно, это одна из разновидностей «гвардейских» пехотных частей.

(обратно)

123

Это, скорее всего, ошибка. В Хань шу чётко указано, что Гунсунь Ао служил телохранителем у императора Цзин-ди, а не У-ди [ХШ, гл. 54, с. 2491]. Эту ошибку отметил и Такигава [ХЧКЧ, т. IX, с. 4602].

(обратно)

124

Иньюй — цзянцзюнь — почётная должность.

(обратно)

125

Строительство Шоусянчэна (досл. «города для приёма сдающихся», см. карту I, А1) началось на шестом году правления У-ди под девизом юань-фэн (105 г. до н.э.) в связи с тем, что до ханьского двора дошли сведения о предстоящем переходе на сторону ханьцев сюннуского левого воеводы. Подробнее об этом см. гл. 110 Ши цзи [Истзап, т. VIII, с. 350].

(обратно)

126

Река Сюйу протекала севернее области Шофан [ДМДЦД, с. 346]; соответствует реке Толе в совр. Монголии.

(обратно)

127

Чэнцзи находился на территории совр. уезда Тяньшуй пров. Ганьсу. Также считается местом рождения легендарного Фу-си (см, карту I, А2).

(обратно)

128

В третьей луне 118 г. Ли Цай был обвинён во взяточничестве при раздаче земель для погребения. По другой версии, его обвинили в осквернении могилы Сяо Цзина (см. [Истзап, т. III, гл. 20, с. 651-653]).

(обратно)

129

Область Хэдун располагалась на восточном берегу Хуанхэ в зоне её второго поворота на восток (см. карту I, А2, Б2).

(обратно)

130

Войска столичного гарнизона делились на две части: Южная армия дислоцировалась на территории дворцового комплекса и подчинялась начальнику охранной стражи, Северная армия располагалась на территории всей столицы и пригородов и находилась под командой столичного воеводы.

(обратно)

131

Точнее, через два года.

(обратно)

132

Дулин находился на юго-востоке совр. уезда Чанъань пров. Шэньси (см. карту I, А2).

(обратно)

133

В соответствии с хронологией Бяо [Истзап, т. III, гл. 20, с. 646, 778] вместо слов «через четыре года» должно стоять «через три года». Учитывая неудачи кампании 123 г. и измену Си-хоу (см. текст ниже), числительное 4 надо считать ошибкой.

(обратно)

134

Даюсян — волость в уезде Янлин, располагавшемся к северо-востоку от столицы Чанъань.

(обратно)

135

Ханьчжун — обширная гористая область к югу от коренных циньских земель. В данном случае речь идёт, скорее всего, о столице Ханьчжуна — городе Наньчжэне (см. карту II, А1).

(обратно)

136

Дуйсюй располагался на территории совр. уезда Яосянь пров. Шэньси, в 70-80 км к северу от Чанъани.

(обратно)

137

Цао Шэнь — крупный ханьский военачальник и выдающийся администратор Ханьского государства. Служил Лю Бану, ставшему первым императором Гао-цзу, и императору Сяо Хуй-ди. Цао Шэню посвящена гл. 54 Ши цзи [Истзап, т. VI, с. 203-209], из которой следует, что Цао Сян был не внуком, а праправнуком знаменитого предка.

(обратно)

138

Гунгао-хоу — титул Туй Дана, сына Хань-вана Синя; упоминается в гл. 19 Ши цзи [Истзап, т. III, с. 616], в гл. 57 [там же, т. VI, с. 242] и в гл. 93 [там же, т. VIII, с. 133]. Получил этот титул в 166 г.

(обратно)

139

Титул Аньдао-хоу в данном случае написан с иным, но допустимым первым знаком. Если в гл. 20 [ШЦ, т. III, с. 1035] и в гл. 93 [там же, т. V, с. 2636] титул пишется ***, то здесь — *** [там же, т. VI, с. 2944].

(обратно)

140

Наследник У-ди по имени Люй Цзюй назван так, поскольку он был сыном императрицы Вэй.

(обратно)

141

Куньмин — название варварских племён и исторической области их проживания на неханьском юго-западе в совр. пров. Юньнань. В нынешнем Китае крупный город с таким именем является административной столицей пров. Юньнань. Видимо, это слово попало в текст по ошибке, так как поход Г о Чана проходил в 2 тыс. км от Куньмина.

(обратно)

142

Уезд Гуанъу находился на территории совр. уезда Дайсянь пров. Шаньси [ДМДЦД, с. 1156]. Область Тайюань — обширный район в верховьях рек Фэньшуй и Хутошуй, её столицей являлся город Тайюань (см. карту I, Б1).

(обратно)

143

Длительная и кровопролитная кампания по захвату Кореи (Чаосяни) вызывала крайнее недовольство императора. Даже её успешное завершение (108 г.) не избавило Сюнь Чжи от более чем суровогонаказания. Подробнее см. гл. 115.

(обратно)

144

Цзюцюань — область, созданная при У-ди на землях сюннуского Хуньсе-вана, на территории совр. уезда Цзюцюань пров. Ганьсу (см. [Истзап, т. VI, карта III]).

(обратно)

145

Локализация малой родины Лу Бо-дэ представляет определённые трудности. Чжэнъи со ссылкой на Хань шу помещает этот населённый пункт в область Сихэ, где действительно есть Пинчжоу (см. карту I, Б2), но, по версии Исторического атласа [The Historical Atlas, с. 17-18], вторым знаком служит другое чжоу (JH). Возможны и иные локализации, например на территории совр. пров. Ляонин, но они выглядят менее убедительно.

(обратно)

146

Видимо, близ оз. Цзюйянь располагалось военное поселение с тем же названием, (см. [Истзап, т. VIII, гл. 109, с. 439, коммент. 28]).

(обратно)

147

Цунпяо-хоу — почётный титул, который можно перевести как «князь-сподвижник пяо[ци-цзянцзюня]». Комментаторы не смогли обнаружить населённый пункт с названием Цунпяо, однако окончательной ясности с этим титулом нет. В гл. 20 Ши цзи Цунпяо выглядит обычным владением, которым Чжао Пону пользовался с 121 по 112 г., когда его упразднили, затем в 108 г. Пону вновь получил это владение, упразднённое ещё раз, после того как Чжао Пону попал в плен к сюнну (см. [Истзап, т. III, с. 661]). Вместе с тем настораживают некоторые детали. Так, восстановив свой титул Цунпяо-хоу, Чжао Пону в 110-105 гг. проживал почему-то в Чжое и в другом фрагменте гл. 20 (в рассказе о карьере сюнну Улуна) назван Чжое-хоу [Истзап, т. III, с. 649]. О присвоении ему этого титула говорится и в данной главе (см. ниже).

(обратно)

148

Сюнхэ — в Историческом атласе реки с таким названием нет. Имеется река Сюннухэ, существующая и сейчас на территории Монголии под именем Байдраг-Гол. Некоторые комментаторы считают, что Сюнхэ соответствует реке Шулэхэ в совр. китайской пров. Ганьсу.

(обратно)

149

Лоулань — союз племён Западного края, позднее переименованный в шаньшань. В настоящее время в этих краях в Синьцзяне имеется одноимённый уезд.

(обратно)

150

По мнению китайских комментаторов, Цзюньцзи — это засушливый район между Заалтайской Гоби и хребтами Гобийского Алтая (см. также [ДМДЦЦ, с. 719]).

(обратно)

151

Согласно мнению китайских комментаторов, здесь цифра 10 стоит ошибочно вместо цифры 4.

(обратно)

152

По целому ряду признаков здесь интерполяция заканчивается и далее следует текст кисти Сыма Цяня.

(обратно)

153

Вэйци-хоу Доу Ину и Уань-хоу Тянь Фэню посвящена гл. 107 Ши цзи [Истзап, т. VIII, с. 290-303].

(обратно)

154

Интересно, что Лян Юй-шэн, анализируя ответ Вэй Цина Су Цзяню, приводит ряд фактов из жизни дацзянцзюня, которые не вполне соответствовали изложенной им доктрине. Он покровительствовал Цзи Аню, рекомендовал на должности Чжуфу Яня, Го Цзе и некоторых других. Но комментатор добавляет, что не все его протеже были достойными людьми (см. [ЛЮШ, гл. 34, с. 10]; [ХЧКЧ, т. IX, с. 4609-4610]).

(обратно)

155

Данная глава принадлежит к категории так называемых парных жизнеописаний (хэ чжуань), а главным признаком, объединяющим её персонажей, можно считать их принадлежность к высшему слою управленцев Ханьской империи второй половины II в. до н.э. Как и в большинстве других хэ чжуаней, Сыма Цянь ввёл в текст жизнеописания ещё нескольких чиновников, а интерполяторы увеличили их число в несколько раз за счёт выдающихся деятелей середины I в. до н.э.

Существует полный перевод данной главы на английский язык Б. Уотсона [Records, vol. II, с. 219-238]; отдельные части главы переведены Л. Аруссо [Aurousseau, с. 185-188], В. С. Таскиным [Таскин, 1968] и Ю. Л. Кролем [Кроль, 1961, с. 128]. В нашем распоряжении были также переводы на японский — Отакэ [ГГС, кн. III, с. 199-220] и на байхуа — Чэнь Юйфу [БХШЦ, т. III, с. 1521-1536]. Данный перевод выполнен Р. В. Вяткиным под редакцией А. Р. Вяткина и А. М. Карапетьянца.

(обратно)

156

Уезд Сесянь находился на юге совр. уезда Тэнсянь пров. Шаньдун (см. карту I, В2 или II, В1). Сыма Чжэнь отмечает, что этот уезд первоначально входил в состав земель княжества Лу и лишь потом перешёл к Ци. Об этом свидетельствует и Хань шу [ХЧКЧ, т. IX, с. 4612].

(обратно)

157

Мидзусава отметил, что в списке Фэн юаньского времени отсутствует бином хуйци — «выдающиеся [познания]» (см. [ХЧКЧЦБ, т. VII, гл. 112, с. 1]), что делает вероятной более сдержанную оценку Сыма Цянем эрудированности Гунсунь Хуна.

(обратно)

158

Цзи Ань фигурировал в главах 24, 29, 58, 107 Ши цзи; считался образцом бескорыстия среди ханьских чиновников. Его биография представлена в гл. 120.

(обратно)

159

Чжан Оу (Чжан Шу) в течение пяти лет (131-126) занимал должность юйшидафу; упоминался в гл. 22 Ши цзи [Истзап, т. III, с. 775], краткая его характеристика дана в гл. 103 [Истзап, т. VIII, с. 237].

(обратно)

160

Область Цанхай, по Отакэ [ГГС, кн. III, с. 201], соответствовала учреждённой позднее области Чжэньфань, земли которой находились к западу от реки Ялуцзян в Маньчжурии, что впадает в Западно-Корейский залив Жёлтого моря.

Заметим, что этот район находился не к востоку, а к северо-востоку от тогдашней столицы Чанъань. Как мы отмечали в коммент. 22 к гл. 30 [Истзап, т. IV, с. 323], ликвидация корейского царства Чаосянь и создание на его территории четырёх областей, в том числе Цанхай-Чжэньфань, произошли на третьем году юань-фэн (в 108 г.), т.е. много позднее, чем указано в гл. 112.

(обратно)

161

О Чжу Май-чэне упоминалось в гл. 18 Ши цзи [Истзап, т. III, с. 485], подробнее о нём см. коммент. 20 к гл. 30 [Истзап, т. IV, с. 322].

(обратно)

162

Гуань Чжун — один из политических деятелей княжества Ци (VII в. до н.э.), умелый экономист и блестящий управленец. Вместе с тем был известен корыстолюбием, сколотил огромное состояние, жил в роскоши. Его краткое жизнеописание см. в гл. 62 Ши цзи [Истзап, т. VII, с. 34-37], его имя упоминается во многих главах. Немало дополнительной информации о жизненном пути этого выдающегося деятеля эпохи Чжаньго содержит гл. 32 Ши цзи [Истзап, т. V, с. 45-50].

В оригинале использовано понятие саньгуй, имеющее несколько трактовок: а) три жены из разных родов; б) название культового сооружения, дворца или дворцовой башни; в) название сокровищницы, переполненной благодаря налогообложению рынков (см. [ШЦЦЦ, с. 16]). Об этом см. также коммент. 15 к гл. 23 Ши цзи [Истзап, т. IV, с. 227]. Мы приняли вариант с жёнами, Б. Уотсон — вариант дворца [Records, т. II, с. 222], Чэнь Юйфу — вариант башни [БХШЦ, т. III, с. 1523].

(обратно)

163

Янь Ин (Янь-цзы) — выдающийся деятель княжества Ци (VI в. до н.э.). Его краткая биография дана в гл. 62 [Истзап, т. VII, с. 35-37]. Во многих отношениях являлся антиподом Гуань Чжуна: сторонник умеренности и бережливости, ослабления налогового обложения населения, не гнался за богатством и был скромен в быту (см. [Истзап, т. V, гл. 32, с. 237, коммент. 94]).

(обратно)

164

Сыма Чжэнь отмечал, что в Ранней Хань почти все чэнсяны получали титул хоу [ХЧКЧ, т. IX, с. 4617].

(обратно)

165

Жизнеописание Чжуфу Яня см. во второй части данной главы. В гл. II Ши цзи это имя упоминалось в связи с успешной реализацией плана по ослаблению власти отдельных чжухоу — родственников правящей династии по мужской линии (см. [Истзап, т. II, с. 253]).

(обратно)

166

Дун Чжун-шу (190/179-120/104 гг. до н.э.) — философ и политический деятель ханьского Китая, знаток конфуцианской литературы, прежде всего Чунь-цю. Оказал значительное влияние на формирование взглядов Сыма Цяня. Неоднократно упоминается в тексте Ши цзи.

(обратно)

167

Этот фрагмент письма Гунсунь Хуна императору воспроизводит часть текста главы Чжун юн («Учение о Середине») трактата Ли цзи («Канон об обрядах и поведении») (см. [ШСЦ, т. XXV, гл. 52, с. 2120]). См. также перевод на русский язык А. Е. Лукьянова [Конфуцианское «Четверокнижие», с. 137]. Заметим, что выборочное цитирование текста Чжун юна в письме Гунсунь Хуна началось раньше закавыченных фраз и продолжается после них.

(обратно)

168

Под «тремя ванами» (саньван) обычно подразумеваются сяский Юй, шанский Чэн Тан и чжоуский Вэнь-ван.

(обратно)

169

В соответствии с данными «Хронологических таблиц», Гунсунь Хун прослужил чэнсяном 4 года и скончался в 121 г. [Истзап, т. III, с. 777-779]. В биографии Гунсунь Хуна в Хань шу Бань Гу указал, что Хун умер в 80-летнем возрасте [ХШ, кн. IX, гл. 58, с. 2623], что вполне соответствует материалам данной главы.

(обратно)

170

Цзунхэн[цзя] («школа [союзов] по вертикали и горизонтали» или «школа дипломатов») — обобщённое учение советников чжухоу периода Чжаньго о теории и практике межгосударственных отношений. Главными представителями цзунхэнцзя были Су Цинь и Чжан И (см. [Истзап, т. VII, гл. 69, 70]).

(обратно)

171

Кэ, или бинькэ (букв. «гость, приезжий муж»), — социальное понятие периода Чжаньго, означало «клиента» из числа учёных мужей, специалистов в какой-либо сфере знаний, живших при дворах знати. Странствуя из одного княжества в другое, они предлагали свои услуги их правителям. Часто выполняли дипломатические и разведывательные задания. Эта традиция сохранялась и в Хань. Но тогда клиентела у чжухоу и даже у незнатных, но состоятельных и влиятельных людей часто вызывала недовольство центральной власти (см., например, гл. 124).

(обратно)

172

Ещё один случай интерполяции в текст посмертного титула императора.

(обратно)

173

Как следует из текста предыдущей главы, в 134 г. Вэй Цин ещё не был военачальником (цзянцзюнем), а носил титул дачжундафу (старший дворцовый советник). Военачальником он стал только в 130 г.

(обратно)

174

Сыма фа, или Сыма бин фа («Законы командования войсками»), — один из древних военных трактатов, входивший в состав так называемого «Семикнижия» — семи классических сочинений по военному искусству (Сунь-цзы, У-цзы, Лю тао и др.). Его составление приписывалось Сыма Жан-цзюю — полководцу циского Цзин-гуна (VI-V вв. до н.э.). Однако его единоличное авторство давно подвергается сомнению. Современные учёные считают, что это коллективное сочинение знатоков военного дела в княжестве Ци. Бань Гу в гл. 30 Хань шу называет труд Цзюньли Сыма фа в 155 главах, но не указывает автора [ХШ, кн. 6, с. 1709]. К периоду Суй, согласно библиографической главе Суй шу, сохранилось три главы этого сочинения. До настоящего времени сохранилась только одна глава в 5 частях. В Сыку цюаньшу цзун му («Сводный каталог [к собранию] книг по четырём разделам») упоминается одна глава этого сочинения (см. [ШЦЦД, с. 150]). Коль скоро Чжуфу Янь ссылается на Сыма фа, очевидно, во II в. до н.э. данный труд ещё был хорошо известен.

(обратно)

175

Эти сентенции сходны с увещеваниями Фань Ли, обращёнными к юэскому вану (см. [Речи царств, с. 296]). В несколько изменённом виде данная речь Фань Ли уже воспроизводилась Сыма Цянем в гл. 41 (см. [Истзап, т. VI, с. 16]). Имеющийся корпус китайско-русских словарей не даёт знаку *** однозначной трактовки «война», но текстологический и идеологический («антивоенный») контекст послания Чжуфу Яня не допускает иной версии перевода.

(обратно)

176

Мэн Тянь — знаменитый циньский полководец, строитель стратегических дорог и Великой стены; его жизнеописание помещено в гл. 88 Ши цзи [Истзап, т. VIII, с. 72-77].

(обратно)

177

К пяти основным продовольственным культурам (угу) обычно относили просо, рис, ячмень, пшеницу, бобы.

(обратно)

178

Как известно, значительные отрезки крупнейших рек Китая (и не только Китая) носили собственные традиционные наименования. Северная излучина Хуанхэ, как правило, именовалась Бэйхэ (букв. «Северная река»), что нашло отражение в тексте Ши цзи и в современном Историческом атласе [The Historical Atlas, с. 17-18].

(обратно)

179

Хуан, Шуй и Ланъе — названия районов на территории совр. пров. Шаньдун [ГГС, кн. III, с. 206]. Перечисляя столь отдалённые от театра военных действий районы, Чжуфу Янь хотел подчеркнуть, что буквально вся страна работала на войну с северными варварами.

(обратно)

180

Чжун — мера ёмкости, при Цинь составляла почти 124 л; дань — мера ёмкости, составлявшая ок. 30 л. Следовательно, до места доходила якобы только 1/124 часть отправляемого груза, что является откровенным преувеличением доли потерь.

(обратно)

181

Дайгу — одно из названий области Дайцзюнь.

(обратно)

182

Это был один из 15 юйши, которые подчинялись юйшидафу (в 203-198 гг. им был Чжоу Чан). В гл. 99 Ши цзи сообщается о чиновнике по имени Лю Цзин, который отговаривал Лю Бана от похода на сюнну (см. [Истзап, т. VIII, с. 195]). Судя по дальнейшему тексту, в гл. 112 имеется в виду именно Лю Цзин, и можно предположить, что Чэн Цзинь — его второе имя.

(обратно)

183

Пинчэн находился в совр. уезде Датун пров. Шаньси (см. карту I, А1). Из гл. 110 Ши цзи известны детали того, как шаньюй заманил ханьские войска в ловушку под Пинчэном, где и окружил армию Гао-цзу (см. [Истзап, т. VIII, с. 331]).

(обратно)

184

Это усечённая цитата из трактата Сунь-цзы, гл. 13 (см. [ЧЦЦЧ, т. VI, с. 226]; а также русский перевод Н. И. Конрада [Сунь-цзы, с. 55]).

(обратно)

185

Вэй То из рода Чжао (поэтому другое имя — Чжао То) служил дому Цинь. В 196 г. при Гао-цзу объявил себя правителем государства Намвьет (кит. Наньюэ — Южное Юэ), расположенного на территории совр. пров. Гуандун. Умер при У-ди в 137 г. Мы упоминали о нём в коммент. 75 к гл. 10 Ши цзи [Истзап, т. II, с. 465], подробный рассказ об этом персонаже содержится в гл. 113. Чжан Хань — циньский военачальник, при Эр Ши-хуанди в 208 г. возглавил императорскую армию при подавлении восстания Чэнь Шэ, разгромил войско Сян Ляна. Разочарованный политикой циньского двора при Эр Ши-хуанди, Чжан Хань примкнул к антициньской армии Сян Юя, который за эту измену наградил его титулом Юн-ван. После поражения от войск Гао-цзу в 204 г. под г. Фэйцю покончил с собой. Упоминался в 6-8,10, 57-й и др. главах Ши цзи.

(обратно)

186

Чжоушу — раздел канонической книги Шаншу, главы 11-20 (см. [ШСЦ, т. III, IV]), которая получила позднее также название Шуцзин (по В. М. Алексееву — «Книга исторических преданий»). Были известны два основных списка Шаншу, сложившиеся после того, как конфуцианский канон при Цинь Ши-хуане был подвергнут сожжению. В настоящее время из 100 глав первоначального памятника сохранилось лишь 28, причём в разделе Чжоушу приведённых Сыма Цянем в данной главе слов нет. Очевидно, историк располагал более ранним списком Шатиу, отличным от дошедшего до нас варианта.

(обратно)

187

Сюй Юэ (звучание второго знака установлено по комментарию Соинь) — ханьский чиновник, родом, вероятнее всего, из княжества Янь; при У-ди дослужился до ранга ланчжуна (см. [ШЦЦД, с. 422]). Лян Юй-шэн считал, что Сыма Цянь назвал Сюй Юэ чжаосцем ошибочно [ЛЮШ, гл. 34, с. 13].

(обратно)

188

Янь Ань — ханьский чиновник, родом из Шаньдуна, при императоре У-ди какое-то время исполнял обязанности чэнсяна, противник войны с сюнну, позднее стал командовать кавалерией (см. [ШЦЦД, с. 823]). Танский комментатор Сыма Чжэнь указывал, что его первоначальная фамилия была не Янь, а Чжуан, сменённая из-за табу на имя императора Мин-ди. Такигава полагал, что это изменение фамилии произведено интерполяторами позднее [ХЧКЧ, т. IX, с. 4627].

(обратно)

189

Чэнь Шэ — по версии, отражённой в Ши цзи, инициатор первого крупного антициньского мятежа, который произошёл после смерти Цинь Ши-хуана. Иногда ошибочно называется вождём крестьянского восстания. Его деятельность привела к восстановлению царства Чу со столицей в городе Чэнь, способствовала расшатыванию власти Цинь. Чэнь Шэ посвящена гл. 48 Ши цзи [Истзап, т. VI, с. 152-162].

(обратно)

190

Крупный древнекитайский философ Мо Ди (Мо-цзы) упоминался во многих главах Ши цзи. Цзэн-цзы по имени Цань (др. чтение-Шэнь) — один из знаменитых учеников Конфуция, предположительно являлся автором комментариев к известному философскому произведению Да сюэ; упоминается в главах 65-67, 69-71, 83, 101 Ши цзи. Юэский богач Тао Чжу (Фань Ли) был одним из главных героев гл. 41 [Истзап, т. VI]. И Дунь — богач из княжества Лу, упоминался Сыма Цянем в гл. 48 [Истзап, т. VI, с. 161].

(обратно)

191

Здесь и далее речь идёт о так называемом мятеже семи ванов, который произошёл в 154 г., в начале правления западноханьского императора Цзин-ди (156-141). Наиболее подробно это восстание описано Сыма Цянем в гл. 106 Ши цзи [Истзап, т. VIII, с. 274-289].

(обратно)

192

Три цзиньских княжества (Чжао, Вэй, Хань) возникли на Великой равнине в результате раздела царства Цзинь. После начала антициньского движения, поднятого Чэнь Шэ в землях Чу, княжества, существовавшие в доимперский период, и их элита быстро возродились.

(обратно)

193

Чэн Тан — первопредок правителей государства Шан (см. [Истзап, т. I, гл. 3]). У-ван — первый правитель государства Западное Чжоу. Эпоха Чэн-вана и его ближайших потомков традиционно считалась в Китае «золотым веком». Как писал Сыма Цянь в гл. 4, «во времена Чэн-вана и Кан-вана в Поднебесной царили спокойствие и мир» [Истзап, т. I, с. 192].

(обратно)

194

К числу пяти гегемонов (уба или убо) периода Чуньцю (770-453 гг.) обычно относят: циского Хуань-гуна, цзиньского Вэнь-гуна, сунского Сян-гуна, чуского Чжуан-гуна и циньского Му-гуна.

(обратно)

195

В княжестве Ци в 481 г. Тянь Чан убил Цзянь-гуна, и власть постепенно перешла к роду Тянь (см. [Истзап, т. V, гл. 32, с. 62-63]).

(обратно)

196

Значимый эпизод из реалий конца периода Чуньцю. К шести цинам традиционно относили представителей шести знатных родов княжества Цзинь: Фань, Чжунхан, Чжи, Чжао, Хань и Вэй. Борьба за власть в княжестве Цзинь шла долго и переменчиво: в 453 г. Чжао Сян-цзы, Хань Кан-цзы и Вэй Хуань-цзы вероломно убили своего союзника Чжи-бо — главу наиболее влиятельного рода Чжи, контролировавшего действия цзиньского гуна, и разделили его земли. Власть цзиньского гуна становилась всё эфемернее, и в 376 г. дом Цзинь был окончательно ликвидирован, а все земли попали в руки князей Чжао, Хань и Вэй (см. [Истзап, т. V, гл. 39, с. 180-181]; [Бамбуковые анналы, с. 40-42,126, 174]).

(обратно)

197

Напомним, что период Чжаньго (Борющиеся княжества, или царства) продолжался с 453 по 221 г. до н.э.

(обратно)

198

Ту Суй — циньский военачальник; убит юэсцами в 214 г. (см. [ШЦЦЦ, с. 500]).

(обратно)

199

Согласно Цзи цзе, Цзянь Лу занимал должность юйши.

(обратно)

200

Елан — владение, располагавшееся на юго-западе совр. пров. Гуйчжоу (см. карту ЮНХЭ, А1-А2).

(обратно)

201

Племена цянов жили на северо-западе Китая, в современных Синьцзяне, Цаньхае, Сицзане (Тибете), Сычуани; упоминаются уже в надписях на иньских костях. В начале Западной Хань часть их переселилась в Ганьсу. Их также именуют западными жунами (об этом см. [Крюков, 1978, с. 284-286]). Бо — племена, проживавшие в верхнем течении Янцзы в южной части совр. пров. Сычуань и северной части пров. Юньнань. Упоминаются в гл. 116.

(обратно)

202

Областью Хуйчжоу называли земли в северо-восточной части Корейского полуострова.

(обратно)

203

О Лунчэне («Драконовом городище») см. коммент. 16 к гл. 111, а также коммент. 52 к гл. 110 Ши цзи [Истзап, т. VIII, с. 445].

(обратно)

204

Материалы главы и помещённые в ней доклады Чжуфу Яня, Сюй Юэ и Янь Аня, независимо от того, являются ли они близкими к подлиннику или отредактированы Сыма Цянем, представляют по своему содержанию значительный интерес. Они, как правильно подметил Б. Уотсон, отражают критический подход к внешней политике ханьского императора У-ди (см. [Records, т. II, с. 234, примеч. 4]).

В этой части главы содержится анализ провалов политики Цинь, причин восстания Чэнь Шэ и гибели Циньской империи, а также слабостей внешней политики ханьских императоров. Некоторые мысли об империи Цинь мы находили ранее в гл. 6 Ши цзи, где помещены отрывки из трактата Цзя И Го Цинь лунь («Об ошибках дома Цинь») [Истзап, т. II, с. 102-110].

(обратно)

205

Здесь в современном издании Ши цзи в связи с назначением на пост чжундафу стоит в скобках имя Юэ, что, видимо, является ошибкой, так как соответствующий текст в Хань шу все повышения относит только к Чжуфу Яню (см. [ХШ, кн. IX, гл. 64, с. 2802]). Этот факт отметил и Лян Юй-шэн [ЛЮШ, гл. 34, с. 14]. При переводе имя Юэ было опущено.

(обратно)

206

Как известно из предыдущих глав Ши цзи, Чао Цо предложил урезать владения чжухоу, что вызвало в 154 г. до н.э. мятеж семи князей. Император Цзин-ди, стремясь ослабить лагерь восставших, казнил Чао Цо, но для подавления бунта пришлось провести полномасштабную военную кампанию (см. [Истзап, т. II, гл. 11, т. VIII, гл. 101]).

(обратно)

207

Моулин — селение к западу от Сяньяна, где располагалась гробница для У-ди (см. карту I, А2). Сейчас это северо-восток совр. уезда Синпин пров. Шэньси [Цы юань, т. IV, с. 2634].

(обратно)

208

Вэй Цзы-фу была фавориткой императора У-ди, родила ему трёх дочерей и сына. В 128 г. объявлена императрицей (см. [Истзап, т. VI, гл. 49, с. 170-171]).

(обратно)

209

Яньский ван Дин-го в 128 г. был приговорён к казни, но покончил с собой (подробнее см. [Истзап, т. VI, гл. 51, с. 183]).

(обратно)

210

В тексте Ши цзи использовано выражение удинши (букв. «есть из пяти треножников»). Здесь игра слов: с одной стороны, пять треножников — число сосудов, которые использовались дафу во время жертвоприношений предкам; с другой стороны, выражение «есть из пяти треножников» означало роскошный образ жизни, который могли себе позволить только высшие сановники государства и аристократы, получавшие высокие доходы. Янь хочет подчеркнуть свою скромность и верность высоким идеалам.

(обратно)

211

Топоним Шофан имеет три значения: 1) в широком смысле — «северные земли»; 2) одна из 13 областей, созданных при У-ди (ныне — часть Автономного района Внутренняя Монголия); 3) название города, который был столицей одноимённой области. Здесь употреблён в первом значении.

(обратно)

212

С этой фразы начинается интерполированная в Ши цзи заключительная часть гл. 112, не принадлежащая кисти Сыма Цяня. По мнению Сюй Гуана, наставление императора и императрицы относится к первому году правления Пин-ди (1 г. до н.э.) [ХЧКЧ, т. IX, с. 4640], т.е. появилось почти через столетие после смерти историка. К этому мнению присоединился и Лян Юй-шэн [ЛЮШ, гл. 34, с. 14].

(обратно)

213

Эти фразы приписываются Конфуцию, но в Лунь юе их нет. Они приводятся в некоторых сочинениях, вошедших в конфуцианский канон, в том числе в Сяоцзине («Каноне о сыновней почтительности», гл. Гуан яо дао), в Ли цзи (гл. Цзинцзе), а также в Шо юань (гл. Сю вэнь) западноханьского каноноведа и литератора Лю Сяна (77-6 гг. до н.э.).

(обратно)

214

Сяский Юй — один из легендарных персонажей древнейшего периода истории Китая. О нём см. гл. 2 Ши цзи [Истзап, т. I].

(обратно)

215

Мысль о важности морального примера заимствована из гл. 12 Лунь юя (см. (ШСЦ, т. 36, с. 279]; [Переломов, 1998, гл. XII, § 17, с. 385]). Отметим два момента: 1) в тексте Ши цзи использовано сочетание знаков ***, по смыслу синонимичное ***, которое принято в каноническом тексте Лунь юя; 2) Л. С. Переломов избрал несколько иной, равно допустимый вариант перевода знака чжэн, трактуя его как «правильный».

(обратно)

216

Эта цитата взята из гл. 2 Лунь юя (см. [ШСЦ, т. 36, гл. 2, с. 45]). В переводе В. М. Алексеева (без комментария воспроизведённом Л. С. Переломовым) она звучит так: «Выдвигай хороших людей и учи тех, кто не может, — и народ поддастся увещанию» (см. [Алексеев, 1978, с. 459]; [Переломов, 1998, гл. II, § 20, с. 315]). Перевод В. А. Кривцова несколько иной: «Если вы будете выдвигать добродетельных людей и наставлять тех, кто не может быть добродетельным, то народ будет старательным» [Древнекитайская философия, т. I, с. 144-45]. Наиболее афористично звучит у И. И. Семененко: «Возвысь способных, наставь неумелых, и воодушевится» (см. [Семененко, 1995, с. 62]). В последнем переводе недопустимое, на наш взгляд, применение безбрежного по смыслам слова «воодушевление» сочетается с удачным изъятием слова «народ», которого действительно нет в тексте памятника. Как мы видим, даже общепризнанные отечественные переводчики расходятся в смысловой, лексической и даже логической трактовке данного фрагмента Лунь юя. Это же можно сказать и о переводах на западноевропейские языки. Логика нашей версии перевода близка к логике не В. М. Алексеева, а В. А. Кривцова: народ будет следовать лишь высокоморальной политике властителя.

(обратно)

217

Цзи Ань (ум. в 112 г. до н.э.) — видный чиновник ханьского двора, даос, был управителем области Дунхай, нередко выступал с предложениями императору. Его жизнеописание помещёно в гл. 120 Ши цзи; см. также коммент. 27 к гл. 24 [Истзап, т. IV, с. 237] и коммент, 29 к гл. 58 [Истзап, т. VI, с. 378].

(обратно)

218

Здесь заканчивается «наставление» и начинается цитата из труда известного ханьского историка Бань Гу (32-92) — основного автора Хань шу («Истории Западной Хань»); его текст заимствован из эпилога гл. 58 Хань шу (см. [ХШ, кн. IX, с. 2633-2634]).

(обратно)

219

Бу Ши при императоре Цзин-ди поднялся из народных низов до вершин управленческого аппарата империи. (Не путать с другим Бу-ши, одним из сыновей лянского Сяо-вана, умершего на второй год княжения в Цзиинь. См. [Истзап, т. III, с. 417, 419].)

(обратно)

220

Ни Куань — знаток канонических текстов, сделал блестящую карьеру при У-ди, став юйшидафу в 110 г. Подробнее о нём см. гл. 121.

(обратно)

221

Мэй-шэн, согласно комментарию Соинь, носил имя Чэн; западноханьский чиновник и поэт (ум. в 140 г. до н.э). Начал службу ускому вану Пи, затем служил при ханьском дворе. При Цзин-ди управлял заставой Ханьгу, затем занялся поэзией (о нём см. [ШЦЦД, с. 254]). Бань Гу упоминает о наличии девяти его од [ХШ, кн. VI, гл. 30, с. 1747].

(обратно)

222

По западноханьскому обычаю в знак уважения к пожилому почётному гостю колёса повозки обвязывали тростником для уменьшения тряски и шума при езде.

(обратно)

223

Сан Хун-ян (152-80 гг.) — знаменитый экономист и государственный деятель раннеханьской династии. Сын торговца из города Лояна благодаря исключительным способностям сумел подняться до вершин власти и оказал огромное влияние на социально-экономическую политику императора У-ди. Являлся одним из главных героев гл. 30 Ши цзи («Трактат о сбалансированности хозяйства», см. [Истзап, т. IV]). Идеи Сан Хун-яна и в XXI веке являются компонентом китайского экономического «чуда». Глубокий анализ теоретических разработок Сан Хун-яна и их реализации в Ханьской империи предпринят Ю. Л. Кролем в вступительных статьях и комментариях к «Спору о соли и железе» (Янь те лунь) (см. [Хуань Куань]), а также в персоналии, опубликованной в Энциклопедии духовной культуры Китая [Духовная культура Китая, т. V, с. 795-800].

(обратно)

224

Цзинь Жиди был родом из сюнну, сделал карьеру при дворе императора У-ди.

(обратно)

225

Гунсунь Хун — известный конфуцианец. Краткая биографическая справка о нём содержится в гл. 121 Ши цзи.

(обратно)

226

Ши Цзянь и Ши Цин занимали разные должности в ханьской администрации и считались честными и преданными чиновниками. История семьи Ши и карьерные успехи её представителей рассматриваются Сыма Цянем в гл. 103 Ши цзи [Истзап, т. VIII, с. 229-233]. Ши Цин упоминается также в гл. 20 как сян, а в гл. 22 как юйшидафу и сян [Истзап, т. III, с. 672, 781].

(обратно)

227

Хань Ань-го в 133 г. служил главным цензором, в 127 г. — начальником дворцовой стражи; в гл. 108 Ши цзи есть его жизнеописание [Истзап, т. VIII, с. 304-311]. Чжэн Дан-ши при Цзин-ди был в свите наследника, при У-ди — правитель области Цзинань, затем — правый нэйши (см. [ШЦЦД, с. 718]; [Истзап, T.VIII, с. 301]).

(обратно)

228

Чжао Юй — один из крупных чиновников правления У-ди. Его краткая биография представлена в гл. 122 Ши цзи (не путать с Чжао Юем, служившим советником чжаоского Сяо Чэн-вана в сер. III в. до н.э., и чуским сяном конца IV в. до н.э. ещё одним Чжао Юем). Чжан Тан служил главным цензором, главой судебного ведомства, прославился законотворческой деятельностью (о нём см. [Истзап, т. IV, гл. 30, с. 326, 331, коммент. 46, 84], а также гл. 122 Ши цзи).

(обратно)

229

Сыма Цянь уже с периода Хань рассматривался не только как выдающийся историк, но и как крупнейший писатель, а Ши цзи признавалось одновременно и выдающимся историческим трудом, и великим литературным произведением. Биографию талантливого поэта ханьского времени Сыма Сян-жу и лучшие образцы его од Сыма Цянь поместил в гл. 117 Ши цзи.

(обратно)

230

Дунфан Шо (154-93) — чиновник ханьского двора, дошёл до поста старшего дворцового советника; знаток канонов, часто беседовал с У-ди; считается автором около 20 сочинений. Мэй Гао — чиновник, автор ряда поэтических сочинений, од фу.

(обратно)

231

Янь Чжу и Чжу Май-чэнь упоминались в гл. 30 Ши цзи [Истзап, т. IV, с. 203].

(обратно)

232

Видные знатоки календаря и составители нового в 104 г. Тан Ду и Лося Хун упоминались в гл. 26 Ши цзи [Истзап, т. IV, с. 110, 256] и в гл. 27 [там же, с. 150].

(обратно)

233

Ли Янь-нянь — фаворит и любовник императора У-ди; как знаток музыки упоминался в гл. 28 Ши цзи [Истзап, т. IV, с. 182, 236, коммент. 18], его биография помещена в гл. 125.

(обратно)

234

Су У (ум. в 60 г. до н.э.) — ханьский чиновник; в 100 г. отправлен с посольством к сюнну, был ими пленён на длительный срок, затем служил при императорах Чжао-ди и Сюань-ди (см. [ШЦЦЦ, с. 805-806]).

(обратно)

235

Хо Гуан — известный чиновник, младший брат упомянутого полководца Хо Цюй-бина; служил императорам У-ди, Чжао-ди и Сюань-ди военачальником и на других должностях; участник известной дискуссии о соли и железе.

(обратно)

236

Император Сяо Сюань правил в 73-48 гг. до н.э.

(обратно)

237

Люи («Шесть искусств»): этикет, музыка, стрельба из лука, управление лошадьми, каллиграфия и математика. Однако здесь подразумевается Люцзин — шесть классических конфуцианских произведений: Ицзин, Шуцзин, Шицзин, Чунь-цю, Ли цзи и утраченный Юэцзин.

(обратно)

238

Перечисленные в тексте Хань шу видные учёные мужи в основном активно действовали уже после смерти Сыма Цяня. Сяо Ван-чжи (106-41 гг.) был знатоком Ли цзи, Шицзина и Лунь юя, являлся наставником наследника; о нём см. гл. 78 Хань шу. Лян Цю-хэ изучал Ицзин, при Сюань-ди дослужился до должности шаофу, о нём см. гл. 88 Хань шу [Цы юань, т. II, с. 1576]. Ся-хоу Шэн изучал Шанису и Лунь юй, был боши, старшим наставником наследника (см. [там же, т. I, с. 648]). Вэй Сюань-чэн был главным цензором. Янь Пэн-цзу — знаток канонов, преимущественно Чунь-цю, Чунь-цю Гунъян чжуань, имел школу; при Сюань-ди стал боши (см. [ШЦЦД, с. 823]). Инь Гэн-ши занимался в основном изучением Чунь-цю Гулян чжуань и Пятикнижием, стал боши (см. [ШЦЦД, с. 100]). Лю Сян (77-6 гг. до н.э.) — видный ханьский учёный, служил при императорах Сюань-ди, Юань-ди, Чэн-ди; составитель ряда сочинений: Синь юй, Шофань (в 50 главах), написал также около 50 од (см. [ШЦЦД, с. 697]). Ван Бао известен больше как автор од фу; при Сюань-ди стал сановником (см. [там же, с. 48]).

(обратно)

239

Чжан Ань-ши (? — ок. 62 г. до н.э.) служил под руководством Хо Гуана, исполняя обязанности дасыма; о нём см. гл. 59 Хань шу [Цы юань, т. II, с. 1051]. Чжао Чун-го (137-59 гг.) сражался с сюнну и цянами, был в чине чжунланцзяна; его биография помещена в гл. 69 Хань шу (см. [там же, т. IV, с. 2988]). Вэй Сян (ум. в 59 г.) в юности изучал Ицзин, управлял усыпальницей Маолин, затем областью Хэнань, при Сюань-ди стал сяном, пожалован титулом Гаопин-хоу; его биография помещена в гл. 74 Хань шу (см. [Там же, т. IV, с. 3500]). Бин Цзе был лусцем, хорошо изучил законы, при У-ди стал военачальником конницы, участвовал в воцарении императора Сюань-ди, получил титул гуаньнэй-хоу; служил старшим наставником наследника, затем юйшидафу, получил титул Боян-хоу, исполнял должность сяна; изучал Ши цзин и Ли цзин; его жизнеописание помещено в гл. 74 Хань шу [ХШ, кн. X, с. 3142-3148]. Юй Дин-го (ум. в 41 г.) в юности служил юйли, стал цензором, при Сюань-ди служил гуайлудафу, затем шивэем, юйшидафу, в 51 г. достиг поста чэнсяна, который занимал в течение 11 лет (см. [ШЦЦД, с. 19]). Ду Янь-нянь начал служить при императоре Чжао-ди, при Сюань-ди стал цином, юйшидафу (см. [там же, с. 205]).

(обратно)

240

Жизнеописания большей части этой группы деятелей помещены Бань Гу в гл. 89 Хань шу, в их числе Хуан Ба, Ван Чэн, Гун Суй, Чжао Синь-чэнь (см. [ХШ, кн. XI, гл. 89, с. 3623-3644]), причём там они именуются сюньли — достойными чиновниками, соблюдавшими законы и принципы справедливости. Жизнеописания Хань Янь-шоу, Инь Вэнь-гуя и Чжао Гуан-ханя помещены в гл. 76 Хань шу [ХШ, кн. X, с. 3139-3242]. Чжэн Хун описан в гл. 64 Хань шу [ХШ, кн. IX].

(обратно)

241

Гл. 113 посвящена описанию Наньюэ, одного из государств так называемых южных варваров на территории совр. пров. Гуандун. В ней затронуты сложные и во многом ещё спорные проблемы взаимоотношений китайской цивилизации и её соседей на юге и юго-западе. Анализ обширной литературы по данной проблематике не входит в нашу задачу, но отметим, что наибольшую остроту дискуссиям придают противоречия между проханьскими и провьетскими историческими концепциями.

Описание Наньюэ (вьет. Намвьет) открывает группу из четырёх этнологических ле чжуаней (гл. 113-116), посвящённых некоторым неханьским народам тогдашнего Дальнего Востока. Существуют следующие переводы этой главы: на английский язык — Б. Уотсона [Records, т. II, с. 239-250], частичный перевод на немецкий — Ф. К.раузе [Krause], частичный перевод на французский — А. Аруссо [Aurousseau, с. 188-195, 196, 200]; на совр. японский — Отакэ [ГГС, кн. III, с. 222-232], на байхуа — Лай Миндэ [БХШЦ, т. III, с. 1537-1544].

Полный перевод главы 113, выполненный Р. В. Вяткиным в 1994 г., впервые был опубликован под редакцией А. Р. Вяткина и А. М. Карапетьянца [371] только в 2006 г. [Сыма Цянь, Ши цзи (Исторические записки]. Избранное, т. II, с. 497-512]. Существует также перевод на русский язык, выполненный Д. В. Деопиком и К. В. Лепешинским, который в сокращённом виде был опубликован ещё в 1980 г. (см. [Хрестоматия, с. 229-234]), он же был воспроизведён в 2002 г. (см. [История Древнего Востока, с. 644-648]), и в том же году был опубликован первый полный академический перевод главы на русский язык, выполненный К. В. Лепешинским при участии и в редакции М. Ю. Ульянова, с комментариями Д. В. Деопика, М. Ю. Ульянова, А. В. Никитина, К. Ю. Леонова (см. [Деопик, 2002, с. 470-486]).

Юэ (самоназвание — вьет) — в западноханьское время обобщённое название для народов, населявших обширные территории между нижним течением Янцзы и морским побережьем. Наиболее значительными группами были дунъюэ (восточные юэ Чжэцзяна), наньюэ (южные юэ Гуандуна) и миньюэ (юэ Минь — Фуцзяни) [Крюков, Переломов, Софронов, Чебоксаров, с. 67-69; Деопик, 2002, с. 161]. История государства Наньюэ с учётом материалов гл. 113 Ши цзи в российской историографии была обстоятельно описана в нескольких статьях Д. В. Деопиком, а также Л. С. Переломовым [Крюков, Переломов, Софронов, Чебоксаров, с. 131-140]. Д. В. Деопик опубликовал исследование «Аулак, Намвьет и другие вьетские государства в III-II вв. до н.э.» [Деопик, 2002, с. 160-217], где этносоциальная и политическая история региона анализируется с «вьетских» позиций, с которых интерпретируется и текст гл. 113.

(обратно)

242

Чжэньдин находился в центральной части бывшего княжества Чжуншань (см. карту I, Б1).

(обратно)

243

Район Янъюэ — южная часть древней (в ту пору сяской) области Янчжоу. Упоминается в гл. Юй гун («Подати Юю») Шуцзина; её текст частично воспроизведён в гл. 2 Ши цзи [Истзап, т. I, с. 152-155].

(обратно)

244

Области Гуйлинь, Наньхай и Сян были образованы в 214 г. до н.э.; располагались на территории совр. пров. Гуандун и Гуанси-Чжуанского автономного района (см. карту ЮНХЭ, А2, Б2). Как известно из гл. 6 Ши цзи, в дополнение к первоначально созданным 36 областям на территории Циньской империи позже созданы ещё 4 области: Гуйлинь, Миньчжун, Наньхай и Сян (см. [Истзап, т. II, гл. 6, с. 75, 347, коммент, 79, с. 358, коммент. 129]). Область Миньчжун располагалась на территории совр. провинций Фуцзянь и Чжэцзян. Едва ли можно признать удачной попытку Б. Уотсона перевести названия этих областей по буквальному значению иероглифов: Cassia Forest, Southern Sea и Elephant [Records, т. II, с. 239].

(обратно)

245

Сюй Гуан справедливо называл цифру 13 неточной. Такого же мнения придерживался и Лян Юй-шэн, который считал, что между созданием южных областей и началом правления Эр-ши (209 г.) и восстанием Чэнь Шэна прошло всего 6 лет [ЛЮШ, гл. 34, с. 15].

(обратно)

246

Уезд Лунчуань находился на территории совр. пров. Гуандун (см. карту ЮНХЭ, Б2).

(обратно)

247

О Сян Юе см. гл. 7 Ши цзи [Истзап, т. II], о Лю Цзи (Лю Бане) — гл. 8 [там же], о Чэнь Шэне и У Гуане см. гл. 49 [Истзап, т. VI].

(обратно)

248

Паньюй (варианты чтения — Фаньюй, вьет. Фиеннгун) — старинное название центра Гуандуна, будущий крупнейший город Южного Китая — Гуанчжоу (Кантон); был долгое время столицей Наньюэ.

(обратно)

249

Здесь Сыма Цянь использует введённый им в оборот термин чжунгожэнь, который и означает собственно «китаец». Поясним, что речь идёт о мигрантах циньского времени, упомянутых в самом начале главы.

(обратно)

250

Застава Хэнпу располагалась на стыке совр. провинций Гуандун и Цзянси. Застава Яншань располагалась в северо-западной части совр. пров. Гуандун между совр. городами Ляньсянь и Яншань на реке Ляньцзян (истор. название Хуаншуй или Хуйшуй). Застава Хуанци — в северной части совр. пров. Гуандун на реке Бэйцзян (истор. название Чжэньшуй) ниже совр. города Индэ и чуть выше места впадения в неё реки Ляньцзян (см. карту ЮНХЭ, Б2).

(обратно)

251

Лу Цзя (ок. 240-172 г. до н.э.) — выходец из царства Чу, видный мыслитель, прославился своим ораторским мастерством и дипломатическими способностями. Его жизнеописание см. в гл. 97 Ши цзи [Истзап, т. VIII, гл. 97, с. 179-187].

(обратно)

252

В Хань шу вместо названия государства Наньюэ использовано название ханьской области Наньхай (см. [ХШ, т. XI, с. 3848]).

(href=#r252>обратно)

253

В Указатель имён т. III «Исторических записок» вкралась опечатка: на с. 875 необходимо вычеркнуть строчку, начинающуюся со слов «Лунлу-хоу Цзао».

(обратно)

254

Миньюэ (вьет. Манвьет) — государственное образование юэ, живших на территории совр. пров. Фуцзянь. О нём см. гл. 114.

(обратно)

255

Сложное для перевода место из-за различных толкований этнонимов (или топонимов) оу и ло, которые в источниках и научной литературе встречаются в разных сочетаниях: сиоу (вьет, тайау), ло (вьет, лак), Оуло (вьет. Аулак) (см. [Крюков, Переломов, Софронов, Чебоксаров, с. 131-133, 139; Деопик, 2002, с. 162, 474]). Во вьетнамистике различают Тайау и Аулак как отдельные вьетские государства (см. [Деопик, 2002]; там же библиография работ на вьетнамском и др. языках). В данном фрагменте текста, как и ниже, в письме Чжао То, имеет место, на наш взгляд, противопоставление государства Миньюэ, расположенного на восток от Наньюэ, и Аулака, расположенного к западу (совр. Гуанси-Чжуанский автономный район). Споры связаны с тем, что все эти топонимы часто встречаются в местах расселения вьетов от Чжэцзяна до северной части Вьетнама и в ханьское время служили именно для маркирования различных вьетских субэтносов. Но в тот или иной исторический период (Цинь, Западная Хань, Восточная Хань и далее) за этими топонимами могли быть закреплены разные территории, что и отразилось в комментариях.

(обратно)

256

О драматических обстоятельствах вступления Дай-вана на ханьский престол рассказано в гл. 10 Ши цзи [Истзап, т. II, с. 221-227].

(обратно)

257

Хаочжи — селение в 75 км к северо-западу от Чанъани (см. карту II, А1).

(обратно)

258

В Хань шу вместо части текста начиная со слов «Вызвали Цзя и, произведя его в тайчжундафу...» до слов «Лу Цзя прибыл в Наньюэ...» помещён текст письма императора, направленного Чжао То (см. [ХШ, т. XI, с. 3859-3860]).

(обратно)

259

Значение слова лаофу («старец») можно понять из Ли цзи («Записки о ритуале»), гл. 1, где сказано: «Когда дафу исполняется 70 лет, он оставляет службу. Если не уходит в отставку, то ему непременно вручают чайный столик и посох. В передвижениях берёт с собой супругу, отправляясь в дальний путь, едет на удобной повозке. Себя называет "старцем". Если в своём княжестве, то называет себя по имени» [Сышу уцзин, т. II, с. 12].

(обратно)

260

Если политическая демагогия Чжао То обладает хоть какой-то логикой (см. далее по тексту предложения), то его попытка объяснить собственные имперские замашки бедностью почв выглядит явной нелепицей. Это могло быть следствием дефектов в тексте памятника, но заметим, что уже в Хань шу начало данной фразы идентично Ши цзи (см. также ниже, коммент. 23).

(обратно)

261

Страна Голых, Лого — местность, которую якобы посетил мифический великий землеустроитель Юй. Здесь звучит не только образно, но и уничижительно. Например, в Чжаньго цэ (гл. Чжао цэ, 2) сказано: «В прошлом Шунь станцевал у мяо, а Юй, обнажившись, прибыл в Страну Голых не для того, чтобы потакать своим низменных желаниям или повеселиться, а хотел этим дать понять, в чём заключается дэ, и добиться заслуг» [Чжаньго цэ цзяочжу синянь, с. 373].

(обратно)

262

В тексте Хань шу помещён более полный текст письма Чжао То. Наиболее вероятно, что Сыма Цянь лишь кратко пересказал его (см. [ХШ, т. XI, гл. 95, с. 3851-3852]).

(обратно)

263

Обратим внимание на тонкий ход Чжао То и на тот компромисс, на который вынужденно пошёл ханьский посол. Термин фаньчэнь («подданный из дальних владений», «вассал») подразумевал статус правителя самостоятельного иноземного государственного образования, лишь номинально признающего власть императора, в отличие от правителя одной из внутренних областей империи. Статус фаньчэня подтверждается и условием выплаты регулярной дани, а не обязательными подарками, которые ежегодно подносили лично — зависимые правители внутренних областей. Иными словами, То добился признания государственности, хоть и на правах вассала. В Хань шу в письме императора Вэнь-ди к Чжао То последний именуется ваном, а Наньюэ — соседней страной.

(обратно)

264

Чжао То после 70-летнего правления умер в возрасте приблизительно 100 лет.

(обратно)

265

В Хань шу вместо слов «в это время» записано: «На третий год по вступлении на престол» [ХШ, т. XI, гл. 95, с. 3853].

(обратно)

266

Согласно комментарию Соинь, это были Ван Хуй и Хань Ань-го.

(обратно)

267

Ханьдань — в период Чжаньго столица княжества Чжао (см. карту I, Б2).

(обратно)

268

Эта просьба отражает продолжение дипломатической борьбы наньюэского государя за сохранение высокого статуса правителя самостоятельного владения, об этом же говорит и сообщение, что он сохранял императорскую печать своего деда.

(обратно)

269

Балин — селение и возвышенность в 30 км на восток от Чанъани (см. карту II, А1).

(обратно)

270

Гуйян — селение в верховьях реки Хуаншуй (Хуйшуй), приблизительно в 170 км вверх по течению от наньюэской заставы Яншань (см. карту ЮНХЭ, Б2).

(обратно)

271

Мы видим хорошо продуманную схему мероприятий, направленных на постепенное подчинение Хань ранее независимого владения. Действия дипломатического характера подстраховывались воинским контингентом, располагавшимся в непосредственной близости от объекта.

(обратно)

272

«Внутреннее подчинение» (нэй шу) — понятие, получившее распространение в правление императора У-ди, когда усилилась борьба за централизацию империи и подчинение власти императора отдельных аристократических владений и этнических государственных образований. Всегда приводило к усилению вассальной зависимости.

(обратно)

273

Цанъу — владение и город, располагавшиеся на землях совр. Гуанси-Чжуанского автономного района (см. карту ЮНХЭ, Б2). В комментарии Соинь сказано, что правитель Цанъу называл себя циньским ваном, поскольку принадлежал к потомкам Чжао Гуана, а роды правителей княжеств Цинь и Чжао восходили к единому предку.

(обратно)

274

Выше указывалось, что письма императору направлялись не ваном, а его матерью.

(обратно)

275

Цзя — название уезда, располагавшегося на территории совр. пров. Хэнань [ДМДЦЦ, с. 757]. В Чжэньи указывается, что Цзя находился в округе Жучжоу [ХЧКЧ, т. IX, с. 4659].

(обратно)

276

Бань Гу в отмечал, что Хань Цянь-цю был сяном не Цзибэй-вана, а Цзинань-вана [ХШ, т. VIII, гл. 54, с. 2454]. На это расхождение указывал и Лян Юй-шэн [ЛЮШ, гл. 34, с. 15].

(обратно)

277

Во вьетской транскрипции имя нового правителя звучало как выонг Киен Дык (см. [Деопик, 2002, с. 197]).

(обратно)

278

Селение Лункан располагалось в нижнем течении реки Гошуй, одного из крупных северных притоков Хуайхэ (см. карту II, В1).

(обратно)

279

Ещё Такигава отметил, что мысли о соответствии слабости императора остроте борьбы чжухоу за власть отвечают смыслу идей, высказанных в трактате Чунь-цю, приписываемом Конфуцию [ХЧКЧ, т. IX, с. 4661], а Б. Уотсон ввёл ссылку на Чунь-цю прямо в текст, что вряд ли оправданно (см. [Records, т. II, с. 248]).

(обратно)

280

Лу Бо-дэ принадлежал к той плеяде ханьских военачальников императора У-ди, которые обретали переменчивую славу в долгой и кровопролитной борьбе с северными варварами. Начав военную карьеру в должности начальника северо-восточной пограничной области Юбэйпин (в 123 г.), Лу Бо-дэ получил за заслуги титул хоу (119 г.). Успешно завершив кампанию против юэ, он был вновь направлен на северную границу, где успехи сменялись поражениями. Последнее упоминание о Лу Бо-дэ относится к провальной кампании 97 г. (см. [Истзап, т. VIII, гл. 110, с. 352-353]).

(обратно)

281

Небольшая горная река Хуйшуй имела и другое написание — Хуаншуй (см. карту ЮНХЭ, Б2). Сейчас она именуется Ляньцзян (см. [Атлас мира, с. 13]). Если учитывать орографию, речную сеть и локализацию населённых пунктов, то движение флотилии малых судов от Гуйяна к заставе Яншань выглядит реальным (см. [The Historical Atlas, с. 11-12, 35-36]).

(обратно)

282

См. карту ЮНХЭ, Б 1,2. Совершенно очевидно, что из Юйчжана к заставе Хэнпу ханьская армия могла только подниматься (а не спускаться!), причём этот подъём составил не менее 1000 м. Таким образом, в текст памятника вкралась ошибка. В переводе данной главы на русский язык, выполненном К. В. Лепешинским и М. Ю. Ульяновым, эта ошибка не была замечена (см. [Деопик, 2002, с. 484]). Не обратил внимания на эту географическую нелепость и Б. Уотсон [Records, т. II, с. 248].

(обратно)

283

Округ Линлин находился на крайнем юго-западе ханьской области Чанша, поблизости от верховий реки Лишуй, одного из северных притоков Цзанкэ/Сицзян (см. карту ЮНХЭ, А2, Б2). Поскольку Линлин стоит у истоков Сяншуя (бассейн Янцзы), а Лишуй относится к бассейну Сицзяна, то данному отряду пришлось воспользоваться каналом, прорытым ещё при Цинь Ши-хуане.

(обратно)

284

Елан — племенной союз, занимавший северо-восточную часть совр. пров. Юньнань и северо-западную часть пров. Гуйчжоу (см. карту ЮНХЭ, А1, 2).

(обратно)

285

Река Цзанкэ — крупная водная артерия на крайнем юге Китая; ниже впадения реки Лишуй у города Цанъу получает имя Сицзян (см. карту ЮНХЭ, А2, Б2).

(обратно)

286

Сюнься находился в совр. уезде Цюйцзян пров. Гуандун [ДМДЦД, с. 891].

(обратно)

287

Шимэнь (так называемые Каменные ворота) — проход, расположенный примерно в 15 км к северо-западу от Паньюя (Гуанчжоу). Как отмечал Сыма Чжэнь в Соинь, в этом месте Люй Цзя, готовясь отразить нападение ханьцев, построил мощную каменную насыпь и запрудил реку, отсюда и название Шимэнь (см. карту ЮНХЭ, Б2).

(обратно)

288

В разделе Бяо Сыма Цянь назвал этого человека Сунь Ду [Истзап, т. III, гл. 20, с. 678-679].

(обратно)

289

Владение Линьцай располагалось в уезде Хуайян совр. пров. Хэнань.

(обратно)

290

Цзеянский лин Дин за «правильную» и быструю политическую переориентацию получил от У-ди титул Аньдао-хоу и благополучно сохранял его по крайней мере до 101 г. Владение Аньдао располагалось, согласно Соинь, на территории бывшего княжества Ци (см. [Истзап, т. III, гл. 20, с. 674-675]).

(обратно)

291

Согласно комментарию Соинь, уездный центр и сам уезд Цзеян располагались в восточной части обл. Наньхай (см. карту ЮНХЭ, Б2).

(обратно)

292

Гуйлинь — одна из областей, созданных при Цинь. Была западным соседом Наньюэ и подчинялась ему до ханьской победы в 111 г. (см. карту ЮНХЭ, А2, Б2).

(обратно)

293

Возможно, речь идёт о ликвидации зависимости Оуло от Наньюэ и переходе под прямое подчинение Хань. Что же касается демографических оценок относительно юэских земель, то Сыма Чжэнь, ссылаясь на Хань шу, отмечает, что подчинившиеся оу и ло насчитывали более 300 тыс. человек [ХЧКЧ, т. IX, с. 4664], хотя на самом деле в Хань шу говорится о более чем 400-тысячном населении [ХШ, т. XI, гл. 95, с. 3858]. Серьёзную проблему создал разнобой в самих Ши цзи, поскольку в гл. 20 Сыма Цянь недвусмысленно именует эти 400 тысяч воинами, армией. Однако нам представляются вполне обоснованными сомнения Р. В. Вяткина, высказанные ещё в 1984 г., в том, что местные юэские государственные образования могли располагать столь значительной армией (см. [Истзап, т. III, гл. 20, с. 674, 837]).

(обратно)

294

Здесь имеются в виду наиболее активные коллаборанты (такие как цзеянский лин) и дотоле неизвестный инспектор Гуйлиня Цзюй Вэн. Их новая ханьская титулатура приведена в Хань игу (см. [ХШ, т. XI, гл. 95, с. 3858-3859]).

(обратно)

295

Сюй Гуан в Цзи цзе перечисляет эти девять областей: Даньэр, Чжуяй, Наньхай, Цанъу, Цзючжэнь, Юйлинь, Жинань, Цзяочжи.

(обратно)

296

Цзянлян располагался на территории совр. уезда Цинъюань пров. Хэбэй. Уже через четыре года Ян Пу лишился этого владения (см. [Истзап, т. III, с. 673]).

(обратно)

297

Заключительная фраза эпилога относится к тем обобщающим мыслям Сыма Цяня, где резюмируется опыт истории, в которой всегда чередуются успехи и провалы. Таких сентенций в Ши цзи немало, и через них как бы формулируется мировоззрение историка — динамичное, лишённое застывших догм.

(обратно)

298

Глава посвящена истории сравнительно слаборазвитого прибрежного региона, расположенного на территории совр. провинций Фуцзянь и Чжэцзян. По этнониму миньюэ (этот народ также был известен под именем «восточные юэ») в эпоху Цинь регион был назван областью Минь (Миньцзюнь), но при Хань пережил немало административных переделов и перемен в названии. В настоящее время культура миньюэ в период, предшествовавший ханьской экспансии, неплохо изучена археологами, раскопавшими дворец их правителя и ряд кварталов древней столицы, располагавшейся на территории совр. Фучжоу.

Глава о восточных юэ была переведена на английский язык Б. Уотсоном [Records, т. II, с. 251 — 257], на японский — Отакэ [ГГС, кн. III, с. 233 — 238], на байхуа Лай Миндэ [БХШЦ, т. III, с. 1545 — 1548]. При работе над главой использовался её академический перевод на русский язык, выполненный Д. В. Деопиком, К. В. Лепешинским и М. Ю. Ульяновым (см. [Деопик, 2002, с. 487 — 493]).

(обратно)

299

О Гоу Цзяне см. гл. 41 Ши цзи [Истзап, т. VI, с. 16 — 27]; он правил в 496 — 465 гг. до н.э.

(обратно)

300

Область Миньчжун входила в число 40 областей, образованных империей Цинь, причём создана она была позднее других, в группе четырёх южных областей (см. [Истзап, т. II, гл. 6, с. 347, коммент. 79]).

(обратно)

301

Поян располагался в одноимённом уезде совр. пров. Цзянси (см. карту ЮНХЭ, Б1). У Жуй — в циньское время один из местных правителей на землях бывшего княжества Чу. Включился в антициньскую борьбу на стороне чуской аристократии. В 206 г. до н.э. в новообразованном царстве Западное Чу, князем-гегемоном которого был Сян Юй, получил титул Хэншань-вана. Перешёл на сторону Лю Бана и в 202 г., после его победы, был назначен ваном Чанша. Умер в том же, 202 г. (см. [Истзап, т. II, с. 139, 187, 192 — 193, 395; т. III, с. 336, 357]). Об У Жуе также рассказано и в Хань шу [ХШ, т. VII, гл. 34].

(обратно)

302

Сян Цзи (он же Сян Юй) — выходец из знатного аристократического рода княжества Чу, один из ключевых участников событий 209 — 202 гг. до н.э. — свержения Цинь, борьбы за создание новой империи. С 206 г. князь-гегемон царства Западное Чу. Потерпел поражение в соперничестве с Лю Баном и погиб в 202 г. (см. [Истзап, т. II, гл. 8]).

(обратно)

303

Дунъе — древняя столица региона расселения миньюэ; находилась в низовьях реки Миньцзян (см. карту ЮНХЭ, Б2).

(обратно)

304

Дунъоу находился в 200 км на северо-восток от Дунъе, на побережье, в районе совр. города Вэньчжоу (см. карту ЮНХЭ, Б1). Таким образом, область Миньцзюнь была поделена на два владения, которые также известны под историческими названиями Миньюэ и Дунъюэ.

(обратно)

305

Лю Пи был сыном Лю Чжуна, старшего брата основателя Ханьской империи Лю Бана (Гао-цзу). Его жизнеописание помещено в гл. 106 Ши цзи [Истзап, т. VIII, с. 274 — 289].

(обратно)

306

Даньту находился в низовьях Янцзы, в одноимённом уезде совр. пров. Цзянсу (см. карту II, В2, ЮНХЭ, Б1).

(обратно)

307

Такигава отмечал, что к этому времени Тянь Фэнь уже год как был снят с должности тайвэя и государь обратился за советом, скорее всего, к чэнсяну [ХЧКЧ, т. IX, с. 4670]. На эту ошибку в тексте указывал и Лян Юй-шэн [ЛЮШ, кн. 14, гл. 34, с. 17].

(обратно)

308

Данное высказывание является ещё одним свидетельством того, что при Цинь, в III в. до н.э., и при Хань, вплоть до второй половины II в. до н.э., юэские государства лишь формально подчинялись империи.

(обратно)

309

Сяньян — с 350 г. до н.э. столица княжества Цинь, с 221 г. — столица Циньской империи. Был взят и разрушен в 207 г. войском вождя антициньской коалиции чусца Сян Юя (Сян Цзи).

(обратно)

310

Комментатор Сюй Гуан отметил, что дунъоуский ван перебрался на территорию области Луцзян со всеми своими подданными, число которых составляло не менее 40 тыс. [ХЧКЧ, т. IX, с. 4671]. Область Луцзян во времена Западной Хань располагалась севернее реки Янцзы на территории совр. пров. Аньхой.

(обратно)

311

Цзеян находился на территории совр. пров. Гуандун (см. карту ЮНХЭ, Б2).

(обратно)

312

Мэйлин, вероятнее всего, находился в 15 км к югу от города Юйчжан (другое название — Наньчжэн), хотя существуют и другие версии.

(обратно)

313

Байша находился к югу Юйчжана, Улинь — к юго-востоку от Байша (см. карту ЮНХЭ, Б1).

(обратно)

314

Если обратиться к разделу Бяо, то выясняется, что Шаньчжоу-хоу Лю Чи был сыном чэнъянского Гун-вана Лю Си и начал княжить в 125 г. до н.э., а в 112 г. был осуждён и владение упразднено (см. [Истзап, т. III, гл. 21, с. 726 — 727]). Вполне возможно, что уже в 111 г. он был отправлен в ранге чиновника средней руки и под другим именем на опасную южную границу. Мнение комментатора Сюй Гуана совпадает с Бяо.

(обратно)

315

Хань Юэ начинал свою военную карьеру в войнах против сюнну под руководством знаменитого Вэй Цина. В 124 г. до н.э. за победы над «северными варварами» удостоился княжеского звания Лунъэ-хоу (см. коммент. 41 к гл. 111, а также [Истзап, т. III, гл. 20, с. 652 — 653]).

(обратно)

316

Гоучжан находился в приморском районе области Куайцзи (см. карту II, В2, ЮНХЭ, Б.1).

(обратно)

317

Жосе — название небольшой горы, озера и прилегающей местности, находившихся на юге территории совр. уезда Шаосин пров. Чжэцзян, к северу от знаменитой горы Куайцзи (см. [ГГС, с. 236], карту ЮНХЭ, Б1).

(обратно)

318

Хотя правление под девизом юань-фэн приходится на 110 — 105 гг., эти события пришлись на последние месяцы 111 г., поскольку год в Ханьской империи начинался с десятого месяца (см. [Records, т. II, с. 255]).

(обратно)

319

Цяньтан находился в одноимённом совр. уезде пров. Чжэцзян (см. карту ЮНХЭ, Б1).

(обратно)

320

Юйэр — владение и населённый пункт в совр. уезде Цзясин пров. Чжэцзян на юго-западной окраине крупного совр. города Ханчжоу. Рядовой солдат и удачливый герой Юань Чжун-гу прожил с титулом хоу до 104 г., когда и скончался, не оставив наследников (см. [Истзап, т. III, с. 676 — 677]).

(обратно)

321

Местоположение Ханьяна определить не удалось.

(обратно)

322

Цзяньчэн — владение, имеющее у комментаторов две локализации: в провинциях Хэнань и Цзянси. Однако гораздо вероятнее второе, так как, согласно Бяо, Цзяньчэн-хоу Ао был подданным Дунъюэ (см. [Истзап, т. III, с. 678]), а Исторический атлас фиксирует селение с этим названием в 60 км на юго-запад от Юйчжана на реке Шушуй (см. карту ЮНХЭ, Б1).

(обратно)

323

Дунчэн располагался на территории совр. уезда Динъюань пров. Аньхой (см. карту II, В1).

(обратно)

324

Кайлин располагался на территории совр. уезда Сюйи пров. Цзянсу.

(обратно)

325

Бэйши располагался неподалёку от города Цзинань в совр. пров. Шаньдун.

(обратно)

326

Данное владение Аньдао располагалось в уезде Наньян совр. пров. Хэнань. Это Аньдао отличается в написании от упомянутого в гл. 113 первым знаком. Следует отметить, что с этим титулом и соответствующим пожалованием в тексте Ши цзи существует явная путаница, поскольку из текста гл. 20 видна накладка владения Лунъэ на Аньдао (см. [Истзап, т. III, с. 652 — 653]).

(обратно)

327

Определить местоположение Ляоина не удалось.

(обратно)

328

Точное местоположение Хайчана установить не удалось. Если верить локализации в Бяо, то это владение располагалось недалеко от известного городка Ланье в Шаньдуне (см. карту I, В2; [Истзап, т. III, гл. 21, с. 843]). В Бяо чётко зафиксирована динамика владельческих прав на Хай-чан: в 112 г. Лю Фу его теряет [Истзап, т. III, гл. 21, с. 727], а в 111 г. хозяином становится Су Хун — один из сподвижников Лу Бо-дэ в войне с Наньюэ [там же, гл. 20, с. 674].

(обратно)

329

Местоположение владения У си и судьбу До Цзюня выяснить не удалось.

(обратно)

330

Юй — один из мифических персонажей, праправнук Хуан-ди (см. [Истзап, т. I, гл. 2]). В западноханьской традиции считается основателем легендарной династии Ся. Сообщение о том, что Юй считался первопредком вьетских правителей, приводилось Сыма Цянем и в других главах Ши цзи, например в гл. 41 [Истзап, т. VI, с. 16].

(обратно)

331

Глава посвящена государству Чаосянь (по-корейски — Чосон), созданному предками корейцев и китайскими мигрантами в северной части Корейского полуострова и на прилегающих территориях Северо-Восточного Китая (см. на с. 555 карту-схему «Северо-восточное направление ханьской экспансии» — СВНХЭ). Основное внимание Сыма Цяня обращено на ход не слишком удачной военной кампании и на взаимоотношения китайских государственных образований (княжество Янь, империи Цинь и Хань) с населением и властными структурами территорий региона.

При работе над главой в нашем распоряжении был её перевод на русский язык Н. Я. Бичурина (см. [Бичурин, 1950, т. II, с. 10 — 15]). Следует заметить, что этот перевод хотя и близок нашему, отличается не только редактурой, но и отсутствием эпилога тайшигуна и, напротив, наличием ряда дополнительных фрагментов, взятых из Тун-цзянь ган-му: об истории службы Лу Гуаня (в Ши цзи — Лу Вань) (с. 11) и о Ци-цзы (с. 14 — 15).

Мы также обращались к переводу на английский — Б. Уотсона [Records, т. II, с. 258 — 263], на совр. японский — братьев Такэо и Фумио Отакэ [ГГС, кн. III, с. 239 — 250], на байхуа — Лай Миндэ [БХШЦ, т. III, с. 1551 — 1554].

Отметим, что проблема локализации географических названий в данном регионе представляет немало трудностей. И в мировой, и в корейской исторической литературе существуют различные, порой взаимоисключающие точки зрения, нередко отражающие прокитайскую или прокорейскую позицию авторов. Некоторую помощь в толковании отдельных мест главы оказала статья Р. Джарылгасиновой «Китай и Корея в V в. до н.э.» (см. [Джарылгасинова]). Обстоятельный анализ многочисленных вариантов локализации был предпринят Ю. М. Бутиным (см. [Бутин]), и мы нередко соглашались с его аргументацией. Заметим, что выводы Ю. М. Бути-на часто не совпадают с теми конфигурациями, что были зафиксированы в «Историческом атласе Китая» [The Historical Atlas, т. II, с. 27 — 28].

Основой настоящей публикации является перевод Р. В. Вяткина, сверка и редактирование выполнены А. Р. Вяткиным при участии М. Ю. Ульянова.

(обратно)

332

Первое упоминание Чаосяни в китайском и, соответственно, корейском историческом предании связано с правлением чжоуского У-вана (1027 — 1025 гг. до н.э.), который якобы пожаловал владение с таким названием Цзи-цзы (кор. — Киджа), дяде последнего правителя уничтоженного чжоусцами государства Шан (ок. 1300 — 1027) Ди Синя. Сыма Цянь в гл. 38 Ши цзи воспроизвёл этот сюжет, опираясь, скорее всего, на сочинение Шаншу дачжуань («Большой комментарий к "Канону исторических документов"»), созданному в начале западноханьского периода Фу-шэном (конец III — нач. II в. до н.э.) (см. [Истзап, т. V, с. 129; Джарылгасинова, с. 93]). Хотя никаких надёжных исторических доказательств столь раннего влияния чжоусцев на эти территории пока нет, неудивительно, что данное предание находит отражение во всех трудах по древней истории Кореи (см. [История Кореи, т. I, с. 25]).

(обратно)

333

Родовая фамилия Маня, согласно комментарию Соинь, была Вэй. Он стал ваном в первые годы становления империи Хань в результате миграции части населения китайских княжеств на восток и их постепенной консолидации на землях Чаосяни.

(обратно)

334

Чжэньфань (кор. Чинбон) располагался на землях к юго-востоку от Ляодунского п-ова. Второй иероглиф может читаться как пань (ср. наименование столицы Наньюэ — Паньюй), но мы решили сохранить чтение фань из-за сложившейся традиции в отечественном востоковедении.

(обратно)

335

Ляодун — название самой восточной из 36 областей, учреждённых в 220 г. Цинь Ши-хуаном (см. административную структуру Циньской империи на карте 2 [Истзап, т. VI, передний форзац]). Область располагалась на землях совр. пров. Ляонин, к востоку и юго-востоку от реки Далинхэ.

(обратно)

336

Река Пэйшуй (кор. Пхэсу) — ханьское название совр. реки Ялуцзян.

(обратно)

337

О восстании яньского Лу Ваня (195 г.) упоминалось в гл. 57 и более подробно в гл. 93 Ши цзи [Истзап, т. VI, с. 238; т. VIII, с. 135 — 136].

(обратно)

338

Тем самым продемонстрировав свою независимость от империи Хань.

(обратно)

339

Вансянь (кор. Вангом) находился на берегах реки Тэдонган в пределах территории совр. города Пхеньяна. Согласно сообщению утраченного памятника Вэй люэ («Краткой истории Вэй»), отрывки текста которого сохранились в комментариях к нормативной истории Сань го чжи («Описания трёх государств»), правителем Чаосяни был некто Чжун (кор. Чун). Мань вошёл к нему в доверие, а затем сверг его (см. [Джарылгасинова, с. 95]).

(обратно)

340

Линьтунь — корейское княжество. В 108 г. на его территории была основана ханьская область с тем же названием (см. [Истзап, т. VI, карта 3 на заднем форзаце]). К сожалению, на указанной карте в т. VI только применительно к Корейскому п-ову допущено три ошибки: во втором слоге названия «Линьтунь» опущен мягкий знак, область Лэлан поименована как «Лолан», а область Чжэньфань названа «Чжэньнань». В 82 г. при императоре Чжао-ди область Линьтунь была упразднена и передана в состав области Лэлан (кор. Наннан) (см. [ШЦЦЦ, с. 769]).

(обратно)

341

Допустимо чтение Ю Цюй, которое было использовано Р. В. Вяткиным при переводе гл. 20 Ши цзи [Истзап, т. III, с. 680, 912].

(обратно)

342

Чжан Шоу-цзе утверждал, что ни подобной «восточной» части, ни уезда в области Ляодун не было (см. [ХЧКЧ, т. IX, с. 4683]). Абстрагируясь от этой административно-географической неясности, заметим, что действия императора выглядят как тонко спланированная провокация, которая помогла получить желанный повод для полномасштабной интервенции в Чаосянь.

(обратно)

343

Лян Юй-шэн, не приводя никаких аргументов, предположил, что это был не Вэй Шань, который получил титул Иян-хоу в 119 г. за заслуги в войнах с сюнну, а другой человек (см. [ЛЮШ, гл. 34, с. 19]). Основания для сомнений действительно есть: в Бяо указано, что в 101 г. Вэй Шань продолжал княжить в Няне (см. [Истзап, т. III, гл. 20, с. 667]), а в данной главе (см. ниже) его казнят в 108 г.

(обратно)

344

Император не одобрил поведение Гуньсунь Суя, который, вместо того чтобы активизировать боевые действия силами обоих полководцев, пошёл на поводу у одного из них, тогда как двор считал их равно виновными в промедлении. Осталось неясным, кто, когда и где реализовал приказ императора о казни Гунсунь Суя, план которого всё-таки был реализован Сюнь Чжи.

(обратно)

345

Ницисян — одна из высших чиновных должностей, происхождение и функции которой не ясны (см. [Истзап, т. III, с. 837, коммент. 23 к гл. 20]).

(обратно)

346

Четыре области, созданные на землях завоеванной Чаосяни, назывались: Чжэньпань (фань), Линьтунь, Лэлан, Сюаньту; по-корейски, соответственно: Чинбон, Имдун, Наннан, Хёндо (корейские названия областей см. [Бутин, с. 16 — 29]).

(обратно)

347

Хуацин располагался в уезде Линьцин совр. пров. Шаньдун.

(обратно)

348

Дицзюй располагался в уезде Цинъюань совр. пров. Хэбэй.

(обратно)

349

Пинчжоу располагался в уезде Тайань совр. пров. Шаньдун, однако существовал Пинчжоу и в Ляонине (см. [Истзап, т. III, с. 838]). Заметим, что имя нового хозяина Пинчжоу может читаться по-разному: чтение Цзя рекомендовано комментарием Цзи цзе, но допустимы и другие варианты, в том числе Се, что было использовано Р. В. Вяткиным при переводе гл. 20 [Истзап, т. III, с. 681].

(обратно)

350

Цзи располагался в уезде Дамин совр. пров. Хэбэй. О судьбе Чжан Сяна (***) упоминается в Бяо (см. наш перевод [Истзап, т. III, гл. 20, с. 682 — 685]), однако там использованы несколько иные знаки: *** и указано другое чтение — Чжан Гэ.

(обратно)

351

Определить местоположение Вэньяна не удалось, однако заметим, что в гл. 20 Ши цзи это владение названо Неян с локализацией в уезде Чжэньпин совр. пров. Хэнань (см..[Истзап, т. III, гл. 20, с. 684, 838]).

(обратно)

352

Лекоу располагался на территории будущей области Лэлан, к югу от Вансяня. Вероятно, у побережья, недалеко от этого города останавливался флот Ян Пу после морского перехода перед последним рывком к столице Чаосяни (см. карту-схему СВНХЭ).

(обратно)

353

Чэнь Жэнь-си и вслед за ним Б. Уотсон отметили, что эпилоги глав 114 и 115 написаны в стихотворной форме — по четыре иероглифа во фразе с некоторой рифмовкой (см. [ХЧКЧ, с. 4688]; [Records, т. II, с. 263]).

(обратно)

354

Термин синаньи (букв. «варвары юго-запада») используется в двух значениях. В широком смысле — для обозначения народов юго-запада КНР, проживавших в южной части пров. Сычуань, в Гуйчжоу и Юньнани (см. [ШЦЦД, с. 164]); в узком смысле — в качестве обобщённого названия раннегосударственных образований и племенных союзов, расположенных к юго-западу от ханьской области Шу.

Имеются многочисленные переводы данной главы, полные или частичные: на английский — Чэн Дэ-куня [Cheng Te-k'un], Б. Уотсона [Records, т. II, с. 290-296], Т. Кингсмилла [Kingsmill], на немецкий — А. Ростхорна [Rosthorn]. В нашем распоряжении также были переводы на совр. японский язык братьев Отакэ [ГГС, кн. III, с. 245-250] и на байхуа — Лай Миндэ [БХШЦ, т. III, с. 1555-1559]. В работе над переводом был использован текст гл. 95 Хань шу [ХШ, кн. XI, с. 3837-3842].

Основой настоящей публикации является перевод Р. В. Вяткина, был также принят во внимание некомментированный перевод М. В. Королькова, сверка и редактирование выполнены А. Р. Вяткиным при участии М. Ю. Ульянова.

(обратно)

355

Елан — крупное раннегосударственное образование, находилось на юго-западе совр. пров. Гуйчжоу, его столичный центр располагался примерно в 150 км к юго-западу от совр. города Гуйян (см. [ГГС, кн. III, с. 245]; [The Historical Atlas, т. 2, с. 31-32]). Согласно комментарию Соинь, формально управлялся администрацией области Цяньвэй. В реальности здесь, скорее всего, правил собственный ван (см. карту ЮНХЭ, А1,2).

(обратно)

356

Мимо — обобщённое название большой группы племён и протогосударственных образований, расположенных на территории западноханьской области Ичжоу.

(обратно)

357

Дянь — крупное раннегосударственное образование, истории которого посвящена часть данной главы; располагалось в сопредельных районах совр. провинций Гуйчжоу, Сычуань и Юньнань. Материальные свидетельства существования Дянь предоставляет главным образом археологическая культура Шичжайшань (по названию могильника IV в. до н.э. — I в. н.э.). В Дянь было развито металлургическое производство оружия и орудий труда. В погребениях знати найдены бронзовые изделия хорошо известной донгшонской цивилизации прото — ЮВА, а также (что поразительно!) скульптуры с признаками звериного стиля, характерного для евразийских степей. Некоторые изделия сопоставимы с обнаруженными в Минусинской котловине, на Алтае, Кубани, Дону (см. [Деопик, 1979]).

После вхождения в состав западноханьской империи Дянь оказалось в области Ичжоу, но, согласно комментарию Соинь, формально управлялось администрацией области Юэсуй. Вероятнее всего, в столь труднодоступном регионе фактически правил собственный ван.

(обратно)

358

Цюнду — крупное, наряду с Дянь и Еланом, раннегосударственное образование, располагавшееся к югу от западноханьской области Шу. Было населено западными и (см. карту ЮНХЭ, А1).

(обратно)

359

Тунши *** (в Хань шу пишется *** [ХШ, кн. XI, гл. 95, с. 3839]) — селение (район?) на территории совр. пров. Юньнань. Относительно его местоположения высказываются различные мнения.

(обратно)

360

Еюй — населённый пункт, уезд и озеро на территории округа Ичжоу (см. карту ЮНХЭ, А2).

(обратно)

361

Племена суй и куньмин проживали в западных районах совр. пров. Юньнань, занимая значительные отрезки долин рек Салуин и Меконг (см. карту ЮНХЭ А 1,2).

(обратно)

362

Си и Цзоду — крупные племенные образования, возможно протогосударства, располагавшиеся на территории западноханьских областей, соответственно, Шу и Юэсуй (см. карту ЮНХЭ, А1 и карту III на заднем форзаце т. VI).

(обратно)

363

Жань и ман — этнонимы крупных племён. Согласно комментарию Соинь, их родиной считался район к северо-западу от совр. города Чэнду.

(обратно)

364

Байма — название группы родов, а также административной единицы (области) в горном районе к западу от верховьев реки Ханьшуй (см. карту ЮНХЭ, А1).

(обратно)

365

Чуский Вэй-ван по имени Сюн-шан правил в 339-328 гг. (см. [Истзап, т. III, гл. 15, с. 273-277]).

(обратно)

366

Чуский Чжуан-ван по имени Люй правил в 613-591 гг. (см. [Истзап, т. III, гл. 14, с. 146-160]).

(обратно)

367

Озеро Дяньчи находилось в совр. пров. Юньнань, рядом с её столицей городом Куньмин. Таким образом, Чжуан Цяо направился в самый центр государства Дянь (вьетн. Диен), наиболее богатого и сильного в описываемом историческом районе (см. карту ЮНХЭ, А1, 2).

(обратно)

368

Описание огромной плодородной равнины в окрестностях оз. Дяньчи является несомненным приукрашиванием реальности, поскольку весь район находится в южных предгорьях Тибета и даже озеро расположено на высоте почти двух километров над уровнем моря.

(обратно)

369

Согласно данным Сыма Цяня, военное противостояние Чу и Цинь в эпоху Чжаньго началось сравнительно поздно: первый поход циньской армии на юг состоялся только в 340 г. (см. [Истзап, т. V, гл. 40, с. 202]). Данные гл. 116 представляют особую ценность для изучения взаимоотношений этих двух крупнейших протокитайских государств, поскольку содержат важную дополнительную историческую информацию. Из гл. 5 Ши цзи мы узнаём, что циньское завоевание западносычуаньского царства Шу завершилось в 316 г. захватом его земель. Во главе циньской армии стоял предок Сыма Цяня — Сыма Цо (см. [Истзап, т. II, с. 43]). На это время приходится начало переселения циньских крестьян в сычуаньские земли и установление здесь циньских порядков. В 310 г. административным центром вновь присоединённой области стал и поныне существующий крупный город Чэнду (см. [Lewis, 1999а, с. 635]). Аграрное освоение Сычуаньской котловины ещё более активизировалось в правление циньского Чжао-вана (306-251 гг.) и было связано с сооружением там системы каналов и плотин (см. [Ян Куань, с. 62]). Антициньские движения в Шу вспыхивали в 310 и в 301 гг. (см. [Истзап, т. II, гл. 5, с. 44-45]). Описанные ниже события показывают, как в то время разворачивалась борьба между Цинь и Чу за земли к югу от Сычуани.

(обратно)

370

Чан Э — циньский военачальник, руководивший военными действиями по захвату земель юго-западных районов. Бань Гу именует его Чан По (см. [ХШ, кн. XI, гл. 95, с. 3838]).

(обратно)

371

Дороги шириною в 5 чи — тип узких дорог для прохода войск. Поскольку в этот период чи равнялся 27,6 см, то их ширина достигала почти 140 см.

(обратно)

372

Бо — название одного из народов южной части совр. Сычуани и северной части Юньнани, а также территории их проживания с предположительной столицей в Бодао (см. карту ЮНХЭ, А1).

(обратно)

373

Подробнее об этих событиях см. гл. 114.

(обратно)

374

Цзюйцзян — здесь, скорее всего, соус цзюй, как и поясняет Цзи цзе, ссылаясь на комментарий к этому же фрагменту в Хань шу, речь идёт о съедобном растении цзюй, из листьев которого делался пикантный соус, считавшийся в Шу деликатесом. В том же Цзи цзе предложена другая трактовка бинома цзюйцзян: тонизирующая жевательная смесь с бетелем (она и сейчас широко распространена среди народов Юго-Западного Китая и Юго-Восточной Азии). В словаре Иннокентия предложена третья трактовка: сок из сладковатых семян дерева, внешне похожего на осину, произрастающего в Сычуани (Hovenia dibcis) (см. [Словарь Иннокентия, т. III, с. 466]).

(обратно)

375

Река Цзанкэ протекает в южной части совр. пров. Гуйчжоу и впадает в реку Сицзян в пров. Гуандун (см. [ГГС, кн. III, с. 246]; карту ЮНХЭ, А2-Б2).

(обратно)

376

Как уже указывалось, точной локализации Тунши добиться не удалось, но если ориентироваться на общую картину расселения племён, которая была нарисована Сыма Цянем в начале главы, то влияние Наньюэ не могло простираться столь далеко на запад.

(обратно)

377

Цзогуань — определить местоположение этой заставы не удалось.

(обратно)

378

Область Цяньвэй располагалась в основном на территории совр. пров. Сычуань, вступая на юге в пределы совр. пров. Гуйчжоу и Юньнань (см. карту III на заднем форзаце т. VI или карту ЮНХЭ, А1).

(обратно)

379

По-видимому, дорога прокладывалась из административного центра области Цяньвэй города Бодао на юг этой области к верховьям реки Цзанкэ. Иными словами, это была попытка связать уже освоенные империей земли Ханьчжуна и огромной Сычуаньской котловины (Ба и Шу) с верховьями рек бассейна Южно-Китайского моря (см. карту ЮНХЭ, А1,2).

(обратно)

380

Сыма Сян-жу (179-117) — один из самых знаменитых поэтов западноханьского Китая. Его жизнеописанию посвящена гл. 117 Ши цзи.

(обратно)

381

Согласно комментарию Цзи цзе, этими четырьмя областями были Ханьчжун, Ба, Гуанхань и Шу.

(обратно)

382

О Шофане и действиях ханьцев против сюнну подробнее рассказано в гл. 110 Ши цзи [Истзап, т. VIII, с. 323-354].

(обратно)

383

Дася — область в Центральной Азии в среднем и верхнем течении Амударьи, вописываемое время (III-II вв. до н.э.) сначала была частью Греко-Бактрийского царства, затем — Тохаристана. Подробнее о ней рассказано в гл. 123 Ши цзи.

Чжан Цянь — видный дипломат и путешественник западноханьского времени; упоминается в ряде глав Ши цзи (109-111, 123). В гл. 111 дано его краткое жизнеописание, из которого следует, что Чжан Цянь был ещё и неудачливым военачальником.

(обратно)

384

Государство Шэньду — одно из индийских княжеств, расширительно — Индия.

(обратно)

385

В тексте памятника действительно стоит «юго-запад», что является очевидной ошибкой переписчиков, поскольку государство Дася располагалось к северо-западу от империи Хань.

(обратно)

386

Предложение Чжан Цяня было абсолютно бессмысленным не только из-за неверной оценки протяжённости юго-западного пути, но и из-за крайней сложности пересечения многочисленных горных хребтов и трудностей переговоров с племенами и княжествами, располагавшимися на этих территориях. Нельзя исключать сознательной дезинформации императора ради получения значительных ассигнований на географические изыскания новых и теоретически перспективных торговых путей.

(обратно)

387

Цзулань (чтение первого знака указано по комментарию Соинь) — небольшое самостоятельное владение, на основе которого в дальнейшем был создан уезд, административно подчинённый области Цзанкэ. Находилось на территории совр. уезда Пинъюэ пров. Гуйчжоу (см. карту ЮНХЭ, А1,2).

(обратно)

388

В соответствии с комментарием Соинь, Тоулань является вариантом написания названия Цзулань.

(обратно)

389

Все названные здесь области располагались на юго-западной периферии страны и отражены на карте 3 в т. VI «Исторических записок» на заднем форзаце. На ней показаны и территориальные приобретения империи на северо-восточном направлении — на Ляодунском полуострове и в Корее. Необходимо учитывать, что за 100 лет, прошедших с установления власти Цинь, на этих землях прошло немало административно-территориальных преобразований с перекройкой границ владений. Добавим, что на карте VI тома в названия юго-западных областей вкрались досадные опечатки: правильно Цзанкэ (вместо Цзанко), Гуанхань (вместо Гуаннань), Цяньвэй (вместо Цзяньвэй). Напоминаем, что в тексте перевода гл. 15 помещена карта северо-восточного направления ханьской экспансии (СВНХЭ), построенная на материале Исторического атласа Китая, изданного в Пекине в 1982 г.

(обратно)

390

Накаи Сэкитоку считал пять иероглифов *** лишними, кстати в Хань шу их нет [ХЧКЧ, с. 4700]. Это отметил в примечании и Б. Уотсон [Records, т. II, с. 296].

(обратно)

391

Область Ичжоу занимала весь запад совр. пров. Юньнань (см. [Истзап, т. VI, карта 3 на заднем форзаце], а также карту ЮНХЭ, А1,2).

(обратно)

392

О предках чуского дома рассказывалось в истории наследственного дома Чу [Истзап, т. V, гл. 40]. См. также [Ульянов, 2005].

(обратно)

393

Какие это были части, остаётся неясным.

(обратно)

394

Семь областей, созданные на землях западных и южных и, по Сюй Гуану, следующие: Цяньвэй, Цзанкэ, Юэсуй, Ичжоу, Уду, Шэньли и Вэньшань (см. [Истзап, т. VI, карта 3 на заднем форзаце]).

(обратно)

395

Биография знаменитого западноханьского поэта Сыма Сян-жу, 179(?) — 117(?), давно привлекала внимание синологов и поэтов-переводчиков разных стран. Имеются полные переводы данной главы: на английский язык — Б. Уотсона [Records, т. II, с. 297-342], на французский язык — И. Эрвуэ [Hervouet, 1972], на русский язык — В. А. Панасюка [Панасюк, с. 283-325], на байхуа — Фу Сижэня [БХШЦ, т. III, с. 1561-1586], фрагменты главы переведены Ж. Маргулье [Margoulies, с. 110-111], частичные переводы отдельных поэм на немецкий, французский, английский, русский языки: Э. Гаспардона [Gaspardone, с. 145-170], А. Уэйли [Waley, с. 41-43]), Э. фон Цаха [von Zach], Л. Вигера [Wieger, с. 471-472, Warning the old men of Shu], Г. Вилхелм [Wilhelm, c. 314, postface], Д. Кнектгеса [Knechtges, c. 159-166, Rhapsody on the Tall Gate Palace], поэтический перевод А. Адалис, выполненный, судя по библиографии Т. Покоры, с немецкого перевода Э. фон Цаха (см. [Антология китайской поэзии, т. I, с. 206-231; Китайская литература, с. 192-194]). О Сыма Сян-жу см. [Hervouet, 1965; Кравцова, Сыма Сян-жу].

Перевод главы на русский язык и составление корпуса комментариев были закончены Р. В. Вяткиным в 1994 г. В 2005 г. весь материал подвергся редактированию А. Р. Вяткиным и затем был доработан А. М. Карапетьянцем. В ходе подготовки к изданию IX тома С. В. Дмитриев. предложил новую версию первой трети главы, согласовав свою работу с переводом на французский И. Эрвуэ. На заключительном этапе весь текст и все комментарии были подвергнуты очередной переделке и редактуре А. Р. Вяткиным.

Необходимо отметить, что при переводе обширных поэтических фрагментов произведений Сыма Сян-жу мы стремились прежде всего к лексической и смысловой адекватности, что неизбежно привело к утратам в образности и, отчасти, в яркой цветистости, которые так прославили поэта. И эмоционально, и эстетически его литературные достижения наиболее удачно переданы в далёких от точности переводах (с подстрочника) известной поэтессы Аделины Адалис.

(обратно)

396

Чэнду — столица царства Шу, юго-западного соседа княжества Цинь, позднее — области в империях Цинь и Хань. Считался одним из крупнейших городов империи. При Западной Хань Чэнду славился своими ремесленниками; при У-ди город был обнесён стеной с 18 воротами; в 115 г. до н.э. его население составляло 76 256 семейств (см. [ХШ, 1986, т. I, гл. 28а, с. 518]). К сожалению, ханьский Чэнду археологически почти не изучен, поскольку на его месте находится один из крупнейших городов современного Китая, носящий то же название.

(обратно)

397

Цюань-цзы — досл. «Собачий сын», «Щенок». Согласно Ни Сы, в ханьское время в простонародном языке это выражение обозначало человека с чрезвычайно живым умом (см. [Ни Сы, гл. 26, л. 1а]). В Соинь говорится: «Любили и [потому] прозвали так» [ШЦ, т. VI, гл. 117, с. 2999]. Но не исключено, что здесь мы имеем дело с так называемым ложным именем, которое использовалось вместо настоящего имени ребёнка, чтобы сделать его неуязвимым для злых духов. Этот обычай зафиксирован не только у китайцев, но у многих народов мира. Де Гроот отмечает, что в качестве таких имён, чаще всего дававшихся мальчикам, которых было особенно важно спасти от болезней и напастей, нередко использовались крайне неблагозвучные сочетания (например, Гоу-ши — «Собачьи испражнения») (см. [de Groot, 1964, vol. VI, book II, с. 1128-1129]), в число которых «Щенок» вписывается довольно логично. Это предположение кажется вполне вероятным, но не объясняет отмеченную грамматически причинно-следственную связь (в нашем переводе отражённую союзом «поэтому») между прозвищем и тем фактом, что в юности Сыма Сян-жу учился фехтованию. Ещё один вариант предлагает Такигава, который, ссылаясь на мнение Накаи Сэкитоку о том, что знаки цзянь («меч») и цюань («собака») близки по чтению, выдвигает гипотезу, что Сыма Сян-жу на самом деле называли «Сын меча» (см. [ХЧКЧ, т. IX, с. 4704]). Это очень заманчивое предположение, которое могло бы многое объяснить, однако фонетическое сближение двух знаков выглядит более чем шатким. Согласно реконструкции Б. Карлгрена, знак «меч» в ханьское время читался как kiam, а «собака» — как k’iwen (см. [Karlgren, с. 163, 132]). Стоит заметить, что настоящее (первое) детское имя героя главы осталось неизвестным.

(обратно)

398

Линь Сян-жу — чжаоский дипломат и военачальник первой половины III в. до н.э. Упоминался в главах 15 и 43 Ши цзи (см. [Истзап, т. Ш, с. 295; т. VI, с. 73]); в гл. 81 помещено его жизнеописание (см. [Истзап, т. VII, с. 247-261]).

(обратно)

399

Уцичанши («конные чанши») при Хань назывались чиновники свиты государя, сопровождавшие его в поездках, вхожие во внутренние покои дворца и помогавшие правителю на аудиенциях. Их число не нормировалось, жалованье было довольно высоким — 1000 даней в год (см. [Чжунго лидай гуаньчэн цыдянь, с. 44]).

(обратно)

400

Лянский Сяо-ван (личное имя Лю У) был родным братом императора Цзин-ди (подробнее о нём см. [Истзап, т. VI, с. 246-256]). При Сяо-ване Лян было крупным княжеством, одним из важнейших уделов, охватывавшим земли доциньского царства Вэй — плодородную равнину к югу от Хуанхэ, к западу от горы Тайшань, вокруг озера Цзюйе (см. карту I, Б2, В2). Сяо-ван был знаменит своим богатством, близостью к императору и почти полной независимостью от центральной власти.

(обратно)

401

Жизнеописание Цзоу Яна помещено Сыма Цянем в гл. 83 [Истзап, т. VII, с. 274-280]. Там сказано, что он был странствующим философом и, путешествуя по Лян, познакомился с такими же путешествующими мудрецами — усцем Чжуан Цзи по прозвищу Фу-цзы («Учитель») и уроженцем Хуайиня Мэй Чэном. Именно поэтому эти три философа названы здесь «когортой» (ту) — Чжуан Цзи в многих текстах именуется Янь Цзи (его фамильный знак был табуирован, поскольку совпадал с личным именем восточноханьского императора Мин-ди (58-75 гг. н.э.), был уроженцем города У (или Усянь, см. карту II, В2), некогда столицы одноимённого царства. Был известен как поэт, жил при дворе лянского Сяо-вана. Его кисти принадлежит 24 оды — фу, из которых сохранилась только одна, посвящённая трагической гибели чуского поэта Цюй Юаня (см. [Цы хай, с. 2206]). Мэй Чэн (?-140 г. до н.э.) прежде всего известен как поэт. Подобно Цзоу Яну, начал службу при уском ване Лю Пи, пытался отговорить его от восстания, но, не преуспев, покинул его и перешёл ко двору лянского вана. Позже Цзин-ди предложил ему пост дувэя, но он, сославшись на болезнь, отказался и вплоть до смерти лянского Сяо-вана оставался при нём, считался лучшим поэтом лянского двора. После смерти своего покровителя вернулся в Хуайинь. Когда на престол вступил У-ди, почитавший его поэзию, Мэй Чэн был вызван в столицу, но умер по дороге. Помимо прочего, им написано девять од — фу, три из которых сохранились. Они считаются весьма значительным вкладом в древнекитайскую поэзию (см. [Чу Бинь-шу, т. I, с. 526]).

(обратно)

402

И. Эрвуэ переводит: «Сян-жу представился князю и понравился ему» [Hervouet, 1972, с. 2]. Хотя глагол шо и имеет значения «радостный, приятный, благоволить, стараться понравиться» [БКРС, т. IV, с. 446], но в данном случае такой перевод не вполне оправдан. Нам кажется, что речь идёт не о Сяо-ване, а о сопровождавших его мудрецах, беседа с которыми (и с самим ваном) и произвела на молодого Сыма Сян-жу глубокое впечатление.

(обратно)

403

Словом «ода» мы переводим знак фу, который в русской китаеведческой литературе иногда переводится как «рапсодия», «поэма», но всё это довольно условно, так как фу — очень своеобразный жанр, для которого характерны, в частности, многословные описания природы, использование цепочек синонимов, в которых часто применялись редко употребляемые знаки, что делало фу элитарным жанром, рассчитанным на весьма образованных людей, прежде всего — придворных интеллектуалов.

Оды Сыма Сян-жу многие века почитались образцом жанра. Эпоха Хань вообще считается периодом высшего расцвета фу в их классическом варианте, позднее авторы предпочитали создавать сравнительно короткие оды, так называемые сяо фу (малые оды). Также о фу см. [Knechtges, 1976; Кравцова, Фу, с. 457-460].

«Ода о Цзы-сюе» (Цзы-сюй фу) Сыма Сян-жу принадлежит к типу крупных поэм; она посвящена описанию императорской охоты на фоне красочных китайских пейзажей, причём отрывки, написанные в стихотворном стиле и с рифмой, сменяются вставками прозаического типа. Не случайно и А. Уэйли и Б. Уотсон считали её стиль стихотворно-прозаическим (rhyme — prose style). Помимо Ши цзи, текст оды сохранился в знаменитой антологии древнекитайской поэзии Вэнь сюань («Избранные произведения изящной словесности»; см. [Вэнь сюань, гл. 8, с. 273-283]). О Вэнь сюани см. [Кравцова, Вэнь сюань; Дмитриев, 2008]. О ритмической структуре оды см. [Hervouet, 1972а].

(обратно)

404

Сяо-ван умер в 144 г.; после его смерти земли Лян были разделены между пятью его сыновьями, лишь один из которых сохранил титул лянского вана, но не его богатства и авторитет (см. [Истзап, т. VI, гл. 58, с. 249-250]). Так закончился период сказочного могущества и процветания лянского двора, что не могло не повлиять на его популярность среди странствующих кэ.

(обратно)

405

Линьцюн находился в 50 км к юго-западу от шуской столицы Чэнду (см. карту ЮНХЭ. А.1).

(обратно)

406

И. Эрвуэ переводит так: «...занимали пост при дворе и были гостем князя» [Hervouet, 1972, с. 3], нам это кажется не вполне удачным. Без всякого сомнения, в речи Ван Цзи присутствует намёк на то, что, оставив службу, Сыма Сян-жу пришлось быть странствующим учёным.

(обратно)

407

Использованное в китайском тексте словосочетание доу-тин означает государственные постоялые дворы и резиденции, обслуживавшие прежде всего чиновников (см. [Ricci, 2001, vol. VI, с. 250]).

(обратно)

408

Комментаторы отмечают, что используемый термин чао ВД, обычно употребляющийся для императорских аудиенций, призван показать преувеличенное почтение, которое Ван Цзи демонстрировал Сыма Сян-жу во время этих посещений (см. [Hervouet, 1972, с. 3, прим. 3]).

(обратно)

409

О ритуале обмена визитами между чиновниками в ханьское время и визитных карточках см. [Корольков, 2010].

(обратно)

410

Комментатор Вэй Чжао рекомендует понимать последний в этой фразе иероглиф ду как «столичный», полагая, что девушка заметила столичный лоск Сыма Сян-жу, необычный в провинции. Однако в нашем переводе мы следуем комментатору Го Пу (276-324), который поясняет ду как «красивый, элегантный», поскольку этот вариант кажется нам более подходящим к грамматическому строю фразы.

(обратно)

411

Здесь использовано выражение кунь-ди, обычно переводимое как «старший и младший братья» (см. [БКРС, т. IV, с. 288]), но ниже мы увидим, что у Вэнь-цзюнь был лишь один брат.

(обратно)

412

По мнению комментаторов Цзи цзе, Сыма Сян-жу уже устал от скитаний в поисках места.

(обратно)

413

Имеется в виду император У-ди, который в период странствий и злоключений Сыма Сян-жу сменил на троне Цзин-ди.

(обратно)

414

Таким образом, имена всех трёх героев поэмы призваны указать читателю, что речь идёт о вымышленных персонажах.

(обратно)

415

В тексте Ши цзи объединены два произведения Сыма Сян-жу, которые сейчас обычно печатаются отдельно: «Ода о Цзы-сюе» и «Ода о Шанлине» (см. [Вэнь сюань, гл. 8, с. 284-305]). При этом тексты эти, без всякого сомнения, если и не представляли единого целого изначально, то связаны автором воедино с помощью промежуточных реплик, поэтому публикация двух од как одного текста вполне оправданна.

(обратно)

416

Комментаторы Цзи цзе считают, что речь идёт о солончаках вдоль берега моря.

(обратно)

417

Конечно, имеются в виду не просто болота, а болотистые земли, изобиловавшие дичью, во многом потому, что они были непригодны для ведения сельского хозяйства. Именно такие неудобья, а также горы в густонаселённом Китае издавна были основными охотничьими угодьями.

(обратно)

418

Трудно сказать, какая гора имеется в виду; на доступных нам картах никаких значительных возвышенностей на территории Янцзы — Ханьшуйской равнины нет, наоборот, она довольно ровная, высота колеблется в районе 25-50 м над уровнем моря, отмечено лишь несколько холмов высотой чуть более 100 м. Возможно, один из них, наиболее живописный, и изображён поэтом как величественная и скалистая гора.

(обратно)

419

Здесь использовано выражение цыхуан, что в современном китайском языке означает аурипигмент (см. [Цы хай, с. 1651]), который представляет собой кристаллы красивого жёлто-золотистого цвета, использовавшиеся на Западе в живописи, а в Китае — в медицине (почти все цвета почвы, которые перечисляются в данном фрагменте, привязаны к тем или иным минералам).

(обратно)

420

Использованное здесь словосочетание байкуй, согласно комментарию Цзи цзе, означает белый сияющий камень, белый кварц. БКРС однозначно интерпретирует это словосочетание как кварц. И. Эрвуэ переводит название этого минерала как «горный хрусталь» (см. [Hervouet, 1972, с. 17, примеч. 8]), но для этого нет достаточных оснований.

(обратно)

421

Мэйгуй — камень, название которого плохо поддаётся переводу. Го Пу в Цзи цзе пишет, что это «каменная жемчужина», т.е. камень, формой и внешним видом напоминающий жемчуг. Такое толкование выглядит логично, но совершенно не коррелирует с тем, что предлагают современные словари — см., например, [БКРС, т. III, с. 1059]: «биотит». Поль Демьевиль полагает, что этот перевод неверен, поскольку биотит не встречается в Сычуани. Он считает также, что поскольку основное значение мэйгуй — это «роза», то камень, скорее всего, должен быть розового цвета и что истинное значение термина, видимо, нужно считать утерянным (см. [Demieville, с. 286]). И. Эрвуэ, признавая невозможность точного перевода термина, предлагает вариант «агат» [Hervouet, 1972, с. 17]; нами принято решение оставить китайский оригинал.

(обратно)

422

Согласно Цзи цзе, минь — это камень на порядок менее ценный, чем нефрит. Ли Шан, впрочем, считает его разновидностью нефрита (см. [Чжан Хэн, с. 40]). Чжан Хун-чжао пишет, что минь — это то же самое, что вэньши — «камень с узорами», т.е. агат или мрамор (см. [Tchang Hong-tchao, с. 165-168]). Видимо, это какой-то твёрдый камень с прожилками.

(обратно)

423

Согласно Цзи цзе, камень куньу назван по имени горы, в которой добывали высококачественный металл. Где находилась эта гора — неясно; она упоминается в Шаньхайцзине (см. [Каталог гор и морей, с. 160; Шаньхайцзин, гл. 18, с. 509; гл. 5, с. 148]), но локализация по этому памятнику, как всегда, затруднительна. Там сказано: «Гора Куньу, на ней много красной меди». Го Пу, поясняя этот пассаж, пишет: «Из этой горы добывают знаменитую медь, цветом как огонь, из неё делают клинки, [которые] рассекают нефрит [так легко], словно разрезают грязь». По всей видимости, под куньу подразумевалась самородная руда высокого качества-крайне ценный и редкий ресурс (тем более, если принять во внимание магические свойства получаемых мечей), поэтому не стоит удивляться, что этот камень в оде стоит рядом с нефритом.

(обратно)

424

Чжэньлэ — согласно Цзи цзе, это нефрит низкого качества. БКРС даёт перевод: «самоцвет, похожий на яшму».

(обратно)

425

Не стоит забывать, что качественный точильный камень повсеместно был редкостью. Так что, как и в случае с рудой, не стоит удивляться тому, что он перечисляется в такой «благородной компании».

(обратно)

426

Согласно Цзи цзе, жуаньши — это камень, схожий с нефритом (но не нефрит), который добывают в местности Яньмэнь (это на севере совр. пров. Шаньси и юго-востоке совр. Автономного района Внутренняя Монголия). Го Пу в комментарии к Шаньхайцзину пишет, что это белый, подобно льду, камень с красными прожилками (см. [Шаньхайцзин, гл. 5, с. 156]).

(обратно)

427

Камень уфу, как и жуаньши, согласно Цзи цзе, похож на нефрит и добывается в Чанша (см. карту ЮНХЭ, Б1, 2). Как и куньу, этот камень, судя по всему, назван по горе, в которой он добывался. Эта гора упоминается в Шаньхайцзине (см. [Шаньхайцзин, гл. 18, с. 509; Каталог гор и морей, с. 160]), причём в той же самой фразе, что и гора Куньу, и это заставляет предположить, что в данном перечне минералов стоит видеть скрытую отсылку к Шаньхайцзину, — гора, находящаяся в центре охотничьих угодий чуского правителя, словно представляет собой в миниатюре всю сказочную вселенную, описанную в Шаньхайцзине.

(обратно)

428

Согласно словарям, чжи переводится как ангелика китайская, или дягиль (дудник) китайский (Angelica sinensis) (см. [Риччи, 2005, vol. I, с. 975]).

(обратно)

429

Здесь использован иероглиф жо; в комментарии Цзи цзе поясняется, что имеется в виду дужо, что словари переводят как поллия японская (см. [БКРС, т. II, с. 101; Ricci, 2005, с. 112, 586]). Это растение с сочными листьями, высотой 30-80 см, часто встречающееся во влажных местах юга Китая, а также в Корее, Японии и на Тайване. Используется в китайской медицине.

(обратно)

430

Беламканду китайскую иногда называют тигровым ирисом, леопардовым цветком или ежевичной лилией. Это высокое (40-120 см) растение, произрастающее по всей территории Китая, а также в Корее и Японии, которое благодаря своим ярким цветкам издревле используется в качестве декоративного. Душистое масло, добываемое из корневища, применяется в китайской медицине.

(обратно)

431

Цюнцюн переводится либо как корень сычуаньского любистока [Ricci, 2005, с. 515], одного из важнейших растений китайской медицины, либо как горечавник (гричавник, гирча) [БКРС, т. III, с. 542] — популярное в Китае ароматическое растение.

(обратно)

432

Перевод данного термина (цзянли) представляет трудноразрешимую задачу. В Цзи цзе говорится, что это ароматная трава, однако Соинь приводит цитаты из нескольких памятников, которые описывают это растение в совершенно противоположном ключе: либо как водоросль с яркозелёными листьями, растущую в воде неподалёку от берега, либо как растение с красными листьями и красными цветами, либо как другое название для побегов растения цюнцюн. Словарь «Dictionnaire Ricci des plantes de Chine» [Ricci, 2005, c. 229] предлагает вариант красной водоросли длиной до 1 м, растущей на камнях в приливной зоне китайского побережья. Впрочем, по контексту такая водоросль здесь не подходит. В словаре Шовэнь, в комментарии к знаку ли, указано, что и цзянли, и следующий за ним в тексте оды миу являются названиями ростков растения сюнцюн, причём цзянли называются побеги, похожие на гаобэнь (см. ниже) (см. [Шовэнь, п. 1В, с. 25]). Этот вариант тоже не слишком вероятен, поскольку непонятно, зачем автору повторять уже упоминавшееся растение, пусть и с использованием других знаков. В итоге проблема идентификации остаётся нерешённой.

(обратно)

433

Согласно комментарию Цзи цзе, это растение, похожее на шэчуан. БКРС даёт однозначную трактовку — гирча японская.

(обратно)

434

В оригинале — чжучжэ. Комментарий подчёркивает лишь его сладость, не давая никаких более детальных описаний, но все словари сходятся в том, что термин следует переводить именно как сахарный тростник. Возможно, это одно из первых упоминаний сахарного тростника в китайской литературе.

(обратно)

435

Несомненно, имеется в виду Янцзы, которая представляет собой южную границу огромного болотистого края.

(обратно)

436

Ушань (букв. «Шаманские горы») находятся на границе совр. провинций Хубэй и Сычуань. На это же их положение указывает и комментарий Го Пу в Цзи цзе. Однако эти горы находятся более чем в 200 км к северо-западу от самой западной оконечности болот Юньмэн (см. [Чжунго лиши диту цзи, 1996, т. I, карта 45-46]), так что не очень понятно, как они могут «ограничивать» эти болота. Возможно, отождествление известных нам гор Ушань в Сычуани с упоминающимися здесь неверно, и эти «Шаманские горы» стоит искать ближе к болотам; не исключено, что это лесистые горы к северу от реки Ханьшуй, которые сейчас известны как Дахуншань, а в ханьское время назывались Люйлиньшань (см. [там же, т. II, карта 22-23]); самая высокая вершина этих гор, Дахуншань (1055 м), находится в 50 км от северной оконечности болот и приблизительно в 150 км от их центра, однако предгорья начинаются фактически непосредственно у северной оконечности болотного края.

(обратно)

437

Согласно Цзи цзе, это растение, которое растёт в воде, и его плоды можно есть. В Соинь указано, что это злак, «подобный яньмаю». Яньмай — это овёс посевной, крайне неприхотливый злак, в диком и культурном виде часто встречающийся и на севере Китая (см. [Ricci, 2005, с. 527]).

(обратно)

438

Согласно БКРС, бао — это тростник или камыш, который используется для плетения. Правда, Цзи цзе поясняет, что под бао следует понимать бяо; а этот знак БКРС переводит как малина мелколистная, тот же вариант выбирает и И. Эрвуэ (см. [Hervouet, 1972, с. 23]). На данном этапе вопрос идентификации остаётся открытым.

(обратно)

439

Словарь Риччи переводит словосочетание цзанлан как перистощетинник японский или лисохвостый (см. [Ricci, 2001, vol. VI, с. 22]). Однако комментарий Цзи цзе предпочитает пояснять цзанлан как два разных растения — цзан и лан; цзан «подобен ваню, но с большими листьями». Вань — это тростник обыкновенный (см. [ibid, vol. VI, с. 497]). Лан, в свою очередь, трактуется как, что синонимично уже упоминавшемуся перистощетиннику. Нельзя с абсолютной уверенностью утверждать, что цзанлан является названием одного, а не двух растений, однако тот факт, что в следующих нескольких строчках упоминаются растения, чьи названия состоят из двух знаков, склоняет нас к такому мнению.

(обратно)

440

Дунцян — злак, зёрна которого идут в пищу и применяются в китайской медицине.

(обратно)

441

Ни в одном словаре найти словосочетание гулу не удалось. Цзи цзе сообщает, что это растение растёт в воде, Соинь предлагает трактовать знаки как названия двух растений, причём гу поясняется через цзян (уже упоминавшуюся цицанию), а лу — через вэй, также уже встречавшийся тростник. Однако согласиться с комментаторами мешают два соображения: кажется странным повтор уже упоминавшихся растений, пусть и под другими именами, а также то обстоятельство, что в данном фрагменте явно перечислены двухсложные названия. Здесь нам приходит на помощь Вэнь сюань. Дело в том, что знак гу (на месте *** в Ши цзи) часто используется вместо знака ху, который переводится как тыква-горлянка. К тому же И. Эрвуэ предполагает, что гулу в тексте Ши цзи должно рассматривать как редкий омоним названия горлянки, имеющего целый ряд вариантов написания (хулу ***, хулу *** и т.п.]. Значение иероглифа, использованного в Вэнь сюани, заставляет нас склониться к мнению, что это вполне вероятно.

(обратно)

442

Здесь в китайском оригинале стоят знаки шэньгуй («священная черепаха»); гуй — родовое название для пресноводных черепах, чей панцирь использовался в гаданиях (см. гл. 128).

(обратно)

443

Упомянутые здесь морские черепахи могли встречаться в устье Янцзы, но оно всё-таки довольно далеко от рассматриваемых мест. Таким образом, это либо поэтическое преувеличение, либо черепахи содержались в охотничьем парке Юньмэнь в неволе, будучи специально привезёнными туда с побережья для увеселения правителя.

(обратно)

444

Фразу пянь нань юйчжан можно было бы рассматривать как цитату, ибо она встречается во многих древних памятниках, в частности в Мо-цзы (см. [ЧЦЦЧ, т. IV, гл. 13, с. 294]), Чжаньго цэ (см. [Чжаньго цэ цзянь-чжу, гл. 32, с. 852-853]), Хуайнань-цзы (см. [Хуайнань-цзы, гл. 11, с. 368]). Но поскольку она представляет собой перечисление разновидностей камфорного дерева (пянь, нань[му] и юйчжан], мы, вслед за Л. Е. Померанцевой (см. [Философы из Хуайнани, с. 201]), решили перевести общим термином — камфорные.

(обратно)

445

Здесь стоит знак ли, обозначающий разновидность груши, поэтому мы даём перевод вместе с китайской транскрипцией.

(обратно)

446

Цзи цзе поясняет, что ин-то же самое, что инцзао, что переводится как хурма обыкновенная (см. [Ricci, 2005, с. 250]).

(обратно)

447

Здесь перечислены три вида обезьян (один иероглиф переводится как «красный гиббон», и ещё два обозначают просто крупную обезьяну), мы пришли к решению перевести их общим термином — обезьяны.

(обратно)

448

Наряду с мифическими птицами Сыма Сян-жу упоминает здесь и вполне реального павлина.

(обратно)

449

Тэн-юань — мифическое существо, человекоподобная обезьяна; егань — также мифическое существо, животное, похожее на лису, но умеющее лазать по деревьям.

(обратно)

450

Ваньянь — мифическое хищное животное, похожее то ли на дикую кошку, то ли на волка.

(обратно)

451

Цюнци — мифическое создание, описанное в Шаньхайцзине: «Животное, похожее на корову, но с иглами, как у ежа... [Оно] лает, как собака. Пожирает людей» [Каталог гор и морей, цз. II, с. 65]. В другой главе Шаньхайцзина описание несколько иное: «Похож на тигра, но с крыльями. Пожирает людей, начиная с головы, шерсть тогда встаёт дыбом» [там же, цз. XIII, с. 138].

(обратно)

452

Маньянь — в сущности, то же самое, что и ваньянь, записывающийся очень близкими знаками. Отметим, что последних восьми знаков (двух строк) нет в Вэнь сюани. Ряд учёных полагают, что это признак интерполяции в Ши цзи, причём основным аргументом служит именно повторное упоминание (с незначительными изменениями) животного маньянь/ваньянь (см. [Hervouet, 1972, с. 29]).

(обратно)

453

Чжуань Чжу — один из прославившихся своей преданностью сюзерену воинов — клиентов периода раздробленности, убивший уского вана Ляо, чтобы расчистить путь к престолу своему господину, княжичу Гуану, и при этом погибший. Его жизнь и смерть описаны Сыма Цянем в главе о «мстителях» (см. [Истзап, т. VIII, гл. 86, с. 30-31]).

(обратно)

454

Бо — обычно означает лошадей в яблоках, но в Вэнь сюани стоит близкий по начертанию и одинаковый по звучанию знак ***, который означает похожее на лошадь мифическое животное. В Шаньхайцзине даётся такое описание бо: «Животные, похожие на лошадей, [у них] белое туловище, а хвост чёрный, один рог, клыки и когти, как у тигра. Их крик напоминает барабанный бой... они пожирают тигров и пантер» [Каталог гор и морей, с. 65]. Поскольку речь идёт вовсе не о лошадях в яблоках, а о сказочных монстрах, похожих на лошадей, становится понятно, почему подчёркивается, что они «укрощённые».

(обратно)

455

Сюнцзи — алебарда, внешне схожая с клевцом, но, в отличие от него, её боевая часть представляет собой не узкий пробойник, а широкое лезвие, которым можно наносить не только пробивающие, но и режущие удары. Согласно комментарию, лезвие нижней части такой алебарды было снабжено одним или несколькими небольшими зубцами, чтобы увеличить урон при ударе.

(обратно)

456

Гань Цзян — легендарный оружейник царства У, чьё имя стало символом высочайшего мастерства в сфере производства холодного оружия. Изготовленный им меч считался главной драгоценностью царства У, впоследствии его клинки стали своего рода эталоном, недостижимым идеалом для оружейников.

(обратно)

457

Лук с таким же названием упоминается в Хуайнань-цзы (правда, знак хао *** имеет там другое начертание — ***). Л. Е. Померанцева переводит его как «Вороний лук», поясняя, что это — тот самый лук, которым Стрелок И сбил девять солнц (см. [Философы из Хуайнани, с. 24]).

(обратно)

458

Сяфу — досл. «колчан Ся». Комментаторы предлагают два объяснения: 1) под Ся следует понимать сяского И (легендарного стрелка И), и значит, на правом боку чуского правителя висел колчан, принадлежавший древнему герою; 2) Соинь даёт и другую версию, сообщая, что у правителей династии Ся был знаменитый лук Фаньжо, из которого стрелы всегда попадали в цель. Предлагаем собственную, литературно-реалистическую версию, которая базируется на том, что любой слушатель поэмы знал, что вооружение легендарного героя давно истлело и применяться на охоте не могло: Сыма Сян-жу вряд ли хотел выставлять себя на посмешище и использовал возвышенное сравнение: «Слева — резной лук, [не уступающий] луку Ухао, справа — колчан с прочными стрелами, [подобный] Сяфу».

(обратно)

459

Средневековые комментаторы разошлись в идентификации личности Ян-цзы. Цзи цзе сообщает, что это мудрец и небожитель Линъян, который фигурирует в «Оде о Великом человеке» (см. ниже). Однако этот бессмертный не имел никакого отношения к лошадям, охоте или колесницам, а любил удить рыбу (см. [ХЮДЦД, т. 3, с. 6930-6931]). Поэтому предпочтительнее комментарий Соинь, где помимо повторения той же версии предлагается и другая, согласно которой речь идёт о слуге циньского Му-гуна (659-621) по имени Сунь Ян с прозвищем Бо Лэ. Он упоминается во многих источниках (например, Ле-цзы, Чжуан-цзы, гл. 84 Ши цзи) как непревзойдённый колесничий, умевший управлять даже самыми норовистыми скакунами.

(обратно)

460

Цзи цзе поясняет, что Сянь Э — это имя того возничего, который правит экипажем луны. Эта версия выглядит убедительно, ведь только такой чудесный возничий достоин управлять колесницей чуского правителя.

(обратно)

461

По данным древнего словаря Эр-я, цюнцюн и цзюйсюй — это похожие на лошадей мифические звери, сросшиеся плечами, способные развивать очень высокую скорость, а в случае опасности один из них уносит другого на спине. Цзи цзе сообщает, что цюнцюн «подобен лошади, но имеет сине-зелёную окраску». Упоминается цюнцюн и в Шаньхайцзине как «травоядное животное, похожее на коня» [Каталог гор и морей, с. 131].

(обратно)

462

Согласно Соинь, таоту — то же самое, что и дикие лошади. Как «животное, похожее на коня» упоминается в Шаньхайцзине (см. [там же, с. 131]). Сыма Цянь в гл. 110 описывает таоту как диких лошадей, одомашненных сюнну (см. [Истзап, т. VIII, с. 323])

(обратно)

463

В китайском оригинале здесь стоит выражение фэнь-фэнь, фэй-фэй. И. Эрвуэ предполагает, что эта строка играет роль звуковой имитации шуршания роскошных и пышных одежд красавиц.

(обратно)

464

Здесь использовано выражение пяоху, хотя изначально в тексте, видимо, стояло пяомяо, означающее «удалено и плохоразличимо, ошибиться, [глядя] издали» (см. [Ricci, 2001, vol. IV, с. 1045]). Именно на это словосочетание мы ориентировались при переводе. Кстати, взятый отдельно, знак мяо означает «прищуриваться, чтобы разглядеть что-то издалека, прицелиться» (см. [БКРС, т. III, с. 358]).

(обратно)

465

В Чжэньи говорится, что набелённые и насурьмлённые красотки из Чжэн человеком неподготовленным легко могут быть приняты за чудесных бессмертных.

(обратно)

466

Базиликовые луга уже упоминались при описании болот Юньмэн.

(обратно)

467

Соинь объясняет стоящее здесь словосочетание паньшань *** через омонимичное ему паньшань ***, где смыслообразующим знаком является первый, имеющий значение «кружа, петляя, подниматься на гору»; он часто употребляется в названиях известных горных подъёмов, например знаменитой лестницы Ши-ба пань (Восемнадцать поворотов), ведущей на вершину священной горы Тайшань (см. [Цы хай, с. 1955]).

(обратно)

468

Здесь использовано словосочетание цзинь-ди, которым обычно обозначают высокие и непреодолимые стены или насыпи. Судя по описанным ниже объектам охоты, речь идёт о специальной насыпной платформе, с которой легче охотиться на высоколетящих птиц.

(обратно)

469

В оригинале стоит словосочетание лан-лан кай-кай, являющееся звукоподражанием, призванным изобразить грохот камней, сталкивающихся друг с другом.

(обратно)

470

С этой строки начинается пассаж, который ярко иллюстрирует значение царских охот в качестве масштабных военных учений — отрабатывается система сигналов, применявшаяся и во время военных действий.

(обратно)

471

Использованное в оригинале словосочетание фэн-суй обозначает два вида сигнальных огней, с помощью которых на большие расстояния передавались приказания войскам. Фэн давал яркое пламя и зажигался ночью; суй делался из материалов, которые при горении выделяли много дыма, и применялся днём (см. [Ricci, 2001, vol. II, с. 639]).

(обратно)

472

В Вэнь сюани башня Янъюнь («Светлые облака») названа Юньян, и в комментарии поясняется, что она так называлась, потому что была выше облаков.

(обратно)

473

Цзи цзе поясняет, что под «белым пионом» следует понимать пять приправ (согласно БКРС, это уксус, вино, мёд, имбирь и соль).

(обратно)

474

Ланье — название древнего циского города и горы на юго-востоке Шаньдуна (см. карту I, В2).

(обратно)

475

Чэншань — гора на крайней восточной оконечности п-ова Шаньдун, на одноимённом мысе (см. [Чжунго лиши диту цзи, 1996, т. II, карта 19-20]).

(обратно)

476

Чжифу — горы на северо-востоке п-ова Шаньдун (см. карту I, В1).

(обратно)

477

Здесь использовано выражение босе, которое современные публикаторы памятника обозначили как самостоятельное географическое понятие. Однако, на наш взгляд, скорее всего, имеется в виду Бохайский залив *** (или ***), чьи воды омывают северное побережье Шаньдуна. Комментаторы, правда, не подтверждают этого предположения: Цзи цзе пишет, что босе — это название «ответвления моря»; Чжэнъи сообщает, что бо — это морской берег, а се — разрезающая его вода, т.е. имеются в виду скорее бухты и заливы, формирующие береговую линию п-ова Шаньдун, нежели Бохайский залив в современном смысле этого географического понятия.

(обратно)

478

Мэнчжу — озеро в 20 км к северу от совр. города Юйчэн на востоке пров. Хэнань, на границе с Шаньдуном (см. [Чжунго лиши диту цзи, 1996, т. I, карта 39-40]). Берега этого озера были охотничьими угодьями правителя Сун, потом присвоенными Ци.

(обратно)

479

Сушэни — полумифическая варварская народность, традиционно локализуемая к северо-востоку от Китая. Упоминание здесь сушэней является натяжкой, поскольку между ними и княжеством Ци лежат земли бывшего княжества Янь.

(обратно)

480

Янгу — мифическое Кипящее ущелье, откуда восходит солнце. Ориентировку «справа» Чжэнъи объясняет тем, что говорящий стоит лицом к правителю, который, как известно, сидит на троне лицом к югу. Следовательно, для говорящего восток будет справа.

(обратно)

481

Цинцю — государство с таким названием упоминается в Шаньхайцзине. Оттуда якобы происходит девятихвостая лиса (см. [Шаньхайцзин, цз. 14, с. 400]). Чжэнъи сообщает, что это государство в 300 ли к востоку от моря. Можно предположить, что речь идёт об островах бессмертных, которые располагались в Восточном море и были доступны лишь избранным. Циский же правитель, согласно данной строке, не только регулярно бывает в этих волшебных местах, но и охотится на животных, обитающих там.

(обратно)

482

Се — первопредок дома Шан, согласно традиции, был блюстителем нравов при легендарном правителе Шуне (см. [Истзап, т. I, с. 166]).

(обратно)

483

Здесь заканчивается текст «Оды о Цзы-сюе», как он выделен в Вэнь сюани. Напомним, что в Ши цзи сразу же, без переходов, начинается «Ода о Шанлине».

(обратно)

484

Шанлинь (также Шанлинь-юань) —охотничий «Парк Верхнего леса», был устроен в 138 г. до н.э. при западноханьском императоре У-ди на месте заказника, существовавшего ещё при Цинь Ши-хуанди. Новый парк размещался на территории трёх уездов, и опоясывающая его стена достигала в длину 400 ли (около 200 км). Не исключено, что под названием Шанлинь объединялся целый ряд загородных императорских дворцов и парков в окрестностях Чанъани, которые не всегда были связаны между собой, но собственно охотничий парк, скорее всего, находился в сравнительно малонаселённых землях к югу и юго-востоку от столицы, в непосредственной близости от хребта Циньлин, который и сейчас известен своими густыми лесами. Видимо, стена именно этой части Шанлиня и достигала в длину 400 ли. В этом парке император мог, вне зависимости от сезона, с комфортом предаваться охоте на любых и, в том числе, редких животных.

(обратно)

485

Цанъу — ханьский округ, упразднённый при династии Юань; при Цинь входил в область Гуйлинь (см. карту ЮНХЭ, А2, Б2). Однако, во-первых, Цанъу располагался строго к югу от Шанлиня, во-вторых, между ними — многие тысячи ли. Следовательно, это не имеет никакого отношения к реальности.

(обратно)

486

Согласно комментарию Го Пу к словарю Эр-я, Сицзи («Западным пределом») называлось царство Бинь, располагавшееся примерно в 120 км на северо-запад от Чанъани на землях совр. пров. Шэньси (т.е. на левом берегу реки Вэйхэ). Следовательно, и эта граница является поэтической фантазией.

(обратно)

487

Даньшуй (букв. «Киноварные воды») — северный приток реки Ханьшуй. Даньшуй берёт начало на южных склонах хребта Циньлин и принадлежит к бассейну Янцзы. Маловероятно, чтобы южные границы парка Шанлинь уходили за горный хребет.

(обратно)

488

Комментаторам Цзи цзе не удалось идентифицировать Цзыюань (букв. «Пурпурный омут»). Чжэнъи поясняет, что в уезде Гулосянь области Сихэ (в 35 км к юго-западу от совр. города Чжуньгээрци Автономного района Внутренняя Монголия) есть Цзыцзэ (букв. «Пурпурное болото»), которое получило своё наименование за цвет своей воды. Эта местность находится примерно в 600 км к северу от Чанъани (см. [Чжунго лиши диту цзи, 1996, т. II, карта 17-18]). Трудно сказать, насколько соответствует действительности данное объяснение. Нам кажется, что Сыма Сян-жу просто привлекло, как поэта, эффектное сочетание слов («Киноварные воды» на юге и «Пурпурный омут» на севере).

(обратно)

489

Несомненно, имеется в виду небольшая (протяжённостью 107 км) река Башуй, которая берёт начало на северных склонах хребта Циньлин и, минуя крупный город Балин, впадает в Вэйхэ в 15 км к востоку от Чанъани (см. карту II, А1, а также [Чжунго лиши диту цзи, т. II, карта 15-16, врезка]). Исток Башуй находится в нескольких километрах от истока реки Даньшуй, текущей с южных склонов того же хребта, что является аргументом в пользу предположения о большей протяжённости парка в юго-восточном направлении. Ещё одним косвенным аргументом может служить наличие в истоках Башуй единственного на всю округу перевала через горы Циньлин.

(обратно)

490

Небольшая речка Чаньшуй — единственный приток (юго-западный) реки Башуй. Можно быть уверенным, что бассейны этих двух речек целиком входили в Шанлинь.

(обратно)

491

Речь идёт о главной циньской реке Вэйхэ и её крупном левом притоке Цзиншуй (см. карту II, А1). Упоминание этих двух рек делает географическую локализацию Шанлиня по материалам данной главы бессмысленной. Остаётся лишь манипулировать понятиями и считать заказники при всех императорских дворцах, разбросанных по огромному столичному округу, частью «Большого» Шанлиня.

(обратно)

492

Фэн, Хао, Лао и Цзюэ — группа небольших правых притоков реки Вэйхэ, истоки которых находились на северных склонах хребта Наньшань (см. [Чжунго лиши диту цзи, 1996, т. II, карта 15-16]). Весьма вероятно, что долины этих речек входили в охотничьи угодья Шанлиня.

(обратно)

493

Комментарии лишь констатируют, что цзяньли — это название некой рыбы; к сожалению, более детальной информации нам найти не удалось. Возможно, это шуский диалектизм, значение которого утрачено.

(обратно)

494

Мнения комментаторов разошлись: Цзи цзе полагает, что цянь — сазан или его культурная разновидность — карп, а в Хань шу эту рыбу сочли разновидностью угря (см. [ХШ, 1986, цз. 57А, с. 239]).

(обратно)

495

Комментарий Цзи цзе описывает то как рыбу. Не исключено, что это желтощёк — хищная рыба семейства карповых, с удлинённым рылом и очень большим ртом. Достигает длины 1,5 — 2 м и веса в 30-40 кг, распространён в равнинных реках от Амура до Южного Китая.

(обратно)

496

Юнъюн — название мифической морской рыбы, якобы волосатой, с чёрными полосами на жёлтых боках (см. [БКРС, т. III, с. 336]).

(обратно)

497

Согласно комментарию к соответствующему знаку в Вэнь сюани, это камень, близкий по качеству к нефриту (см. [Вэнь сюань, т. 1, с. 292, примеч. 49]).

(обратно)

498

Согласно комментарию Цзи цзе, жёлтый жуань является разновидностью яшмы.

(обратно)

499

Согласно комментарию Цзи цзе, су — это птица, напоминающая домашнюю утку, но крупнее, с длинной шеей и красными глазами.

(обратно)

500

Гора Цзюцзун расположена в 3 км к западу от города Гукоу на северо-востоке совр. уезда Лицюань пров. Шэньси (см. карту II, А1). Цзене — небольшой горный хребет, расположенный на восток от Гукоу на левом берегу реки Цзиншуй (чтение названий гор предложено А. М. Карапетьянцем). Рассказ Сыма Сян-жу об этих горах подтверждает идею о «Большом» Шанлине, и ясно, что речь здесь идёт о «северном отделе» императорского парка, включавшем в себя территории, прилегавшие к дворцу на горе Ганьцюань (см. карту II, там же; [Чжунго лиши диту цзи, т. II, карта 15-16]).

(обратно)

501

Наньшань — длинный хребет, протянувшийся от Ганьсу через Шэньси вплоть до Хэнани (см. [Чжунго лиши диту цзи, т. II, там же]; [ДМДЦЦ, с. 582]).

(обратно)

502

Цзелу — травянистое растение, известное в настоящее время как цойсия японская (Zoysia japonica, Steud.); широко распространено в полях и вдоль дорог в Китае, Японии и Корее (см. [Ricci, 2005, с. 233]).

(обратно)

503

Цзецзюй — один из видов ароматных трав.

(обратно)

504

Гаобэнь — название травянистого растения, используемого для изготовления благовоний.

(обратно)

505

Сяньчжи и хуанли — травянистые растения, использующиеся как красный и жёлтый красители соответственно.

(обратно)

506

Уже средневековые комментаторы не могли идентифицировать это животное.

(обратно)

507

Здесь поэта сильно «занесло»: на территории современной Монголии и Бурятии, которые он описывает в данных строках, летом так же жарко, как и в Чанъани. Даже в Якутии, о которой ханьцы ничего не знали, летние температуры достигают +30 градусов и льда на реках не остаётся и в помине.

(обратно)

508

Цилинь — мифический зверь, изображаемый в виде однорогого оленя, покрытого чешуёй; согласно легендам, отличается добротой и бережным обращением со всеми видами живой природы, является предвестником счастливых событий.

(обратно)

509

В последних стихах наряду с вполне реальными животными (например, лоси) упоминаются и экзотические (слоны), и мифические (цюнци, цилини и загадочные «красноголовые»).

(обратно)

510

Судя по комментариям, речь идёт о колеснице-фантоме, появляющейся в горах как благое предзнаменование. Упоминание западных помещений знаково — именно они считались «чистыми».

(обратно)

511

Использованное в китайском тексте имя Лин-юй является нарицательным и означает «все небожители».

(обратно)

512

По одним комментариям, Во-цюань — это имя небожителя, по другим — имя отшельника с длинными волосами и квадратными глазами.

(обратно)

513

В китайском оригинале здесь стоит словосочетание миньюй в данном случае означающее красивый белый, без вкраплений, камень.

(обратно)

514

Ваньянь — яшма, названная по именам двух красавиц (Вань и Янь), наложниц тирана Цзе.

(обратно)

515

В китайском тексте стоит просто имя — господин Хэ, но явно подразумевается Хэби — знаменитая регалия би из изумительной красоты яшмы, добытой Бянь Хэ.

(обратно)

516

В компании с плодовыми деревьями появление магнолии выглядит странно, и Соинь пытается оправдать ситуацию её высокими лечебными свойствами.

(обратно)

517

Идентифицировать это растение не удалось.

(обратно)

518

Личжи — растение с весьма вкусными ароматными плодами, по виду напоминающими вишню.

(обратно)

519

Комментарий к Хань шу поясняет, что хуа — это дерево, кора которого используется для изготовления верёвок и канатов.

(обратно)

520

Лу — предположительно соответствует современному растению с латинским наименованием Скумпия коггирия.

(обратно)

521

В комментариях отсутствует описание растения люло.

(обратно)

522

В Соинь говорится, что кору растения бинлюй применяют для изготовления верёвок и канатов.

(обратно)

523

Мулань — разновидность магнолии (магнолия голая).

(обратно)

524

Жэнь — древняя мера длины, в эпоху Чжоу составляла от 80 до 160 см, т.е. налицо откровенная гипербола.

(обратно)

525

Современные значения этих слов — «пиявка», «цикада», «медведка», однако, судя по китайским комментариям, здесь перечислены различные виды обезьян.

(обратно)

526

Китайские комментаторы считают, что цзяньху — это ещё один вид обезьян.

(обратно)

527

Вероятнее всего, речь идёт о привезённых из Сибири песцах.

(обратно)

528

Комментарий Чжэнъи поясняет, что речь идёт о флаге из птичьих перьев, «подобном лёгкой облачной дымке», с изображениями медведя и тигра (символы храбрости).

(обратно)

529

Согласно Цзи цзе, повозки, покрытые тигровыми шкурами, — это боевые колесницы охраны (тигровые шкуры в данном случае также являются символами храбрости); позади государева экипажа, в соответствии с ритуалом, следуют повозки сопровождающих.

(обратно)

530

Согласно китайским комментариям, имеются в виду Сунь Шу-ао, тайпу Гунсунь Хэ (см. гл. 119), и дацзянцзюнь Вэй Цин (см. гл. 111).

(обратно)

531

Использование столь далёких географических объектов — лишь литературный образ необъятности парка Шанлинь.

(обратно)

532

Выбранный нами для перевода глагол «бьют» — лишь попытка передать результат действия. В китайском оригинале использованы иероглифы, обозначающие «бить руками» в первом случае и «[топтать] ногами» — во втором; комментарий Цзи цзе предлагает трактовать их как звукоподражание ударам.

(обратно)

533

Соинь отмечает, что конники из охраны императора носили форму с полосами, как на шкуре тигра.

(обратно)

534

Некоторые комментаторы считают использованное здесь словосочетание саньцзан названием горы.

(обратно)

535

Фэйлянь — мифическое существо, птица, способная вызывать ветер.

(обратно)

536

Здесь использовано слово сечжи, обозначающее мифического единорога, похожего на оленя.

(обратно)

537

Идентифицировать животное сягэ нам не удалось. По-видимому, это какое-то земноводное, наподобие лягушки; китайские комментаторы не проясняют ситуацию.

(обратно)

538

Мэнши — согласно БКРС, животное, похожее на малого медведя; возможно, панда.

(обратно)

539

Как поясняет Цзи цзе, яоняо — это название первоклассных лошадей по образу сказочного скакуна Яоняо, способного за один день преодолеть тысячу ли, т.е. нечто подобное легендарному коню по имени Луэр циньского Му-гуна (659-621).

(обратно)

540

Речь идёт не о стрелах, выкрашенных в белый цвет, а о стрелах с белым оперением.

(обратно)

541

Дневная охота на сов невозможна, но в оригинале действительно стоит иероглиф сяо — филин, сова, неясыть.

(обратно)

542

Цзяомин — одно из обозначений мифической птицы феникс.

(обратно)

543

В китайском оригинале в этом месте отсутствует вводная строка, однако в соответствии с современной разметкой и по логике текста мы сочли необходимым её поставить.

(обратно)

544

Северный предел — одна из восьми сторон света, но здесь это выражение символизирует крайнюю отдалённость: охотники добрались до северных границ заповедных территорий и вынуждены возвращаться.

(обратно)

545

Согласно Цзи цзе, Чжицюэ и Лухань — названия сторожевых башен в окрестностях дворца Ганьцюань.

(обратно)

546

По комментарию Цзи цзе, Танли — это название дворца, располагавшегося в 30 ли к юго-востоку от уездного центра Юньян (см. карту II, А1).

(обратно)

547

Дворец Ичунь располагался к юго-востоку от столицы Чанъань (см. [ШЦЦД, с. 313]).

(обратно)

548

Цзи цзе сообщает, что дворец Сюаньцюй располагался на западном берегу рукотворного озера Куньмин. Исторический атлас локализует это озеро в 15 км на юго-запад от Чанъани (см. [Чжунго лиши диту цзи, карта 15-16, врезка]).

(обратно)

549

По комментарию Цзи цзе, Нюшоу (букв. «Бычья голова») — озеро (скорее всего, рукотворное) на западе парка Шанлинь.

(обратно)

550

По Цзи цзе, Лунтай (букв. «Башня дракона») — это название смотровой башни, находившейся в западном предместье Чанъани в месте слияния реки Вэйхэ и её небольшого южного притока Фэншуй (см. [там же, карта 15-16, врезка]).

(обратно)

551

По Чжэнъи, Силю (букв. «Тонкая ива») — смотровая башня к югу от озера Куньмин.

(обратно)

552

Речь идёт об украшении в виде султана из перьев зимородка на древке императорского знамени.

(обратно)

553

Таотан — это род легендарного императора Яо. Напомним, что в Шицзине есть раздел, посвящённый песням царства Тан (см. [Шицзин. с. 139-151]).

(обратно)

554

Род Гэтянь во времена правления легендарного дома Ся владел одним из царств, которое располагалось на территории нынешней Хэнани.

(обратно)

555

Согласно комментарию Го Пу, приведённому и в Цзи цзе, и в Соинь, баюй — это танец, название которого происходит от названия реки Юйшуй в царстве Ба. Данный коментарий Го Пу выглядит странно: ни Сун, ни Цай не имеют отношения к царству Ба.

(обратно)

556

По поводу хуайнаньских песен юйчжэ в комментариях нет никакой определённости.

(обратно)

557

Цзи цзе сообщает, что Вэньчэн — это уезд и уездный центр в Ляоси (северо-восточное пограничье), его жители славились особой музыкальностью, а Дянь — это уезд в области Ичжоу (юго-западная граница — см. карту ЮНХЭ, А2), его жители были искусны в исполнении песен юго-западных и. Отметим, что соседство этих географических понятий сознательно подчёркивает необъятность империи, её культурное богатство и разнообразие.

(обратно)

558

В китайском оригинале использованы сочетания иероглифов, обозначающие звукоподражания.

(обратно)

559

Если следовать комментариям Чжэн Сюаня к гл. 23 («Трактат об обрядах»), то шао-ху — это название мелодий, относимых к временам иньского Чэн-тана. Они представляли собой перезвоны колокольцев и бубенчиков при движении царской колесницы. А у-сян — это музыка военных танцев времён первого чжоуского правителя У-вана (см. [Истзап, т. IV, гл. 23, с. 229, коммент. 36]).

(обратно)

560

Стоит напомнить, что для конфуцианского официоза «...мелодии княжества Чжэн поощряли излишества и распутство, а мелодии Вэй создавали беспокойные мысли» (см. [Истзап, т. IV, гл. 24, с. 88]). Таким образом Сыма Сян-жу показывает, что на празднике была представлена музыка на любой вкус.

(обратно)

561

Янь — небольшой чуский город на правом берегу реки Ханьшуй в его нижнем течении; Ин — столица княжества Чу с 689 по 278 г. до н.э. (см. карту II, Б2).

(обратно)

562

Согласно комментарию Соинь, цзичу — это быстрый зажигательный танец (цзи букв. означает «резкий, быстрый»).

(обратно)

563

Цзи цзе сообщает, что Вэй Чжао считал Диди названием местности в Хэнэе, выходцы из которой были превосходными певцами.

(обратно)

564

Цин-цинь и Фу-фэй — согласно комментариям, имена богинь. Если о Цин-цинь более ничего не сказано, то о Фу-фэй говорится, что это дочь Фу-си, утонувшая в Лошуй и ставшая духом этой реки.

(обратно)

565

Имеется в виду особенно дорогая шёлковая ткань, сделанная из цельной и редкостно тонкой нити.

(обратно)

566

По разметке текста в переводе на байхуа речь императора заканчивается на этих словах (см. [БХШЦ, т. III, с. 1573]). В этом случае последующее перечисление мер по улучшению жизни простого народа надо трактовать не как проект, а как осуществлённые действия. На наш взгляд, разметка текста Гу Цзе-ганом в данном отрывке неудовлетворительна.

(обратно)

567

Далее следует цепочка аллегорий, призванных поэтически описать процесс духовного возрождения правителя.

(обратно)

568

По комментарию Цзи цзе, Чунь-цю помогает понять, что к ведёт к поражению, а что — к победе, что есть добродетель, а что порок.

(обратно)

569

«Голова дикой кошки» — название не дошедшего до нас древнего стихотворения.

(обратно)

570

Цзоуюй («Белый тигр») — название последнего стихотворения раздела Шаонань («Песни царства Шао и стран, лежащих к югу от него») первой части («Нравы царств») Шицзина (см. [Шицзин, с. 34]). Считалось, что белый тигр не питается живыми существами и является символом доброты и гуманности. Однако в стихотворении о цзоуюе воспевается его волшебный охотничий талант, позволивший одной стрелой убить пять вепрей. Видимо, речь идёт о символической казни злодеев или пороков, для которой только и допустимо применение оружия.

(обратно)

571

Считалось, что журавль становится серым к 1000-летнему возрасту, а чёрным — к 3000-летнему. Однако здесь автор намекает на занятия императора астрологией, поскольку чёрный журавль является символом одного из четырёх секторов небосвода.

(обратно)

572

Подразумевается, что Сын Неба занимался устройством военных танцев в соответствии с «Музыкальным каноном».

(обратно)

573

Согласно Соинь, речь идёт не о силках, а, скорее всего, о созвездии Тяньби («Небесный сачок»). Здесь снова намёк на занятия астрологией.

(обратно)

574

Отсылка к шестой оде из раздела «Песни царства Вэй», которую А. А. Штукин озаглавил «Удары звучат далеки, далеки» (см. [Шицзин, с. 135-136]). В этой оде подвергается моральному осуждению представитель знати, беззастенчиво пользующийся плодами чужих трудов.

(обратно)

575

Наиболее вероятно, что здесь намёк на последние строки одного из «Гимнов князей Лу» Шицзина. В переводе А. А. Штукина этот гимн называется «На пиру у князя» (см. [Шицзин, с. 448-449]). Подразумевается веселье, соответствующее благородным традициям прошлого и общепризнанному этикету.

(обратно)

576

Под названием «Сад церемоний» следует понимать Лицзин — «Канон этикета».

(обратно)

577

Имеется в виду Шуцзин.

(обратно)

578

Имеется в виду Ицзин.

(обратно)

579

Светлый зал (Минтан) — это не только главный приёмный зал Сына Неба, но и символ мироустройства.

(обратно)

580

Храмом чистоты (Цинмяо) называли храм предков.

(обратно)

581

Тан Мэн — упоминавшийся в гл. 116 лин Пояна; согласно Соинь, на этот момент он уже занимал должность ланчжуна.

(обратно)

582

Если брать империю в целом, то Миньюэ располагалось к югу; если точкой отсчёта считать столицу Чанъань, то — к юго-востоку.

(обратно)

583

Паньюй являлся столицей Наньюэ (см. карту ЮНХЭ, Б2), история которого изложена Сыма Цянем в гл. 113.

(обратно)

584

В китайском тексте здесь использовано выражение сигуй (букв. «расщепить скипетр, поделить инсигнию власти»). Имеется в виду обряд разламывания инсигнии власти (чаще всего это был нефритовый стержень или прямоугольная пластина) на две части, одна из которых вручалась чжухоу, а другая оставалась у императора. Так чжухоу получал часть властных полномочий от сюзерена.

(обратно)

585

Соинь поясняет, что речь идёт о тех, кто относится к знати, чьи усадьбы располагаются на восток от императорского квартала столицы.

(обратно)

586

Чжунъюань — первоначальное наименование внутренних районов равнинного Китая в бассейне Хуанхэ; позднее стало синонимом всего Китая.

(обратно)

587

В тот период обширные земли бывшего царства Шу были разделены на две части: южные и западные стали областью Шу, а северо-восточные — областью Гуанхань.

(обратно)

588

Цюн[ду] и Цзо[ду] — два небольших владения самостоятельных племен из юго-западных и. Оба находились на землях царства, позднее — области Шу (территория совр. провинций Сычуань и Гуйчжоу) (см. карту ЮНХЭ. А1).

(обратно)

589

Линьцюн — крупный шуский город в 60 км к юго-западу от древней столицы Шу — Чэнду (см. карту ЮНХЭ, А1).

(обратно)

590

Сыюй — небольшое владение, находившееся на территории совр. уезда Сичан пров. Сычуань.

(обратно)

591

Реки Мэйшуй и Жошуй — левые притоки Янцзы (см. карту ЮНХЭ, А1; [Чжунго лиши диту цзи, карты 53-54, 55-56]). Заметим, что Жошуй настолько крупная река, что на протяжении почти 500 км будущая Янцзы носит её имя.

(обратно)

592

Согласно Цзи цзе, селение Лингуань располагалось в области Юэсуй, примерно в 180 км на северо-восток от города Цюнду (см. карту ЮНХЭ, А1; [Чжунго лиши диту цзи, карта 55-56]).

(обратно)

593

Суньшуй (чуть ниже её именуют Суньюаньшуй) — это небольшая река буквально опоясывающая город Цюнду (см. карту ЮНХЭ, А1).

(обратно)

594

Из гл. 116 нам известно, что при дворе шли дискуссии о целесообразности финансирования имперской экспансии в юго-западном направлении в обстоятельствах длительной и кровопролитной войны с сюнну. Несмотря на все старания Сыма Сян-жу, финансирование «юго-западной» кампании было временно приостановлено.

(обратно)

595

Здесь использовано слово ***, которое имеет не только общеупотребительное значение «простой народ» (байсины), но и уже несколько устаревшее — «все чины [империи]» с чтением босин. Контекст фразы предполагает именно такое понимание данного слова.

(обратно)

596

Поскольку письмо-поэму следует датировать 124 г. до н.э., в число шести правителей ханьского дома за упомянутые 78 лет попадают Гао-цзу, Хуй-ди, Гао-хоу, Сяо Вэнь, Сяо Цзин и Сяо У.

(обратно)

597

Баомань — одно из племён, проживавшее на территории совр. уезда Сюньсюнь пров. Юньнань.

(обратно)

598

Мифический правитель Юй из рода Ся-хоу, покоритель потопа и устроитель Древнего Китая, описан Сыма Цянем в главах 1 и 2 Ши цзи [Истзап, т. I]. Во вступительной статье к т. I сказано: «Юй — собирательный образ героического борца со стихией и покорителя природы, воплощавшего лучшие черты древнего человека» [там же, с. 101]. В гл. 117 повторяются те же мотивы.

(обратно)

599

Это цитата из оды Бэйшань («[Ода о] Северной горе») раздела малых од Шицзина (см. [ШСЦ, т. VIII, с. 1072]). В переводе А. А. Штукина она названа «Одой о несправедливости» (см. [Шицзин, с. 280]), и этот отрывок звучит так:

(обратно)

600

В китайском тексте использованы словосочетания люхэ (букв. «шесть соединений», т.е. зенит, надир и четыре стороны света) и бафан (букв. «восемь сторон», т.е. восток, запад, юг, север, юго-восток, юго-запад, северо-восток, северо-запад). Мы предпочли передать это одним словом «повсеместно».

(обратно)

601

Словосочетанием гуаньдай (букв. «шапка [и] пояс») традиционно обозначают чиновничество, служилое сословие. Если в этой фразе нет лакун, то сарказм автора налицо — жизнь благополучна лишь у тех, кто обслуживает властную вертикаль.

(обратно)

602

Соинь поясняет, что один поток идёт с запада (племена цюн, бо и западные и), а другой — с юга (цзанкэ, елан и южные и).

(обратно)

603

Эти горы Лишань локализовать не удалось.

(обратно)

604

Здесь намёк на то, что старейшины, столкнувшись с трудностями и издержками попадания в орбиту Империи, забыли о множестве благ и перспектив, которые принесёт такой союз.

(обратно)

605

В китайском тексте использовано выражение сяокэ, что может быть переведено на русский и как «утолять жажду», и как «сахарная болезнь», «сахарный диабет», но коль скоро после сяокэ стоит иероглиф, обозначающий болезнь, то мы предпочли в переводе использовать второе значение.

(обратно)

606

Как комментирует Чжэнъи, воздвигнутый ещё при Цинь дворец Чанъян находился в Юнчжоу, в трёх ли на юго-восток от совр. уезда Чжоучжи.

(обратно)

607

У Хо — воин циньского У-вана (310-307), славился свирепостью и способностью поднимать огромные тяжести (упоминался в главах 5, 70,79).

(обратно)

608

Видимо, речь идёт о том вэйском царевиче Цин Цзи, которого, по легенде, изложенной в Люй-ши чунь-цю, пытался убить Яо Ли — самоотверженный слуга правителя княжества У. По этой легенде, Цин Цзи ловко увернулся от меча Яо Ли и сумел трижды искупать незадачливого убийцу в Янцзы (см. [Люйши Чуньцю, с. 166-167]).

(обратно)

609

Цисец Мэн Бэнь, согласно Чжэнъи, на воде не прятался от водяного дракона, на суше не прятался от шакалов и волков, а впадая в ярость, кричал так, что от его голоса содрогалось небо. Ся Юй — необычайной силы храбрец из княжества Вэй.

(обратно)

610

Пан Мэн — легендарный искусный стрелок (династия Ся); о его попытках убить из зависти своего учителя — великого стрелка И красочно повествуется в книге Юань Кэ «Мифы древнего Китая» (см. [Юань Кэ, с. 159-161]).

(обратно)

611

Бином пэнхао, использованный в китайском оригинале, букв. означает «мелколепестник и полынь»; мы в своём переводе сочли возможным воспользоваться более адекватным для данного контекста русским словом «бурьян».

(обратно)

612

Имеется в виду, что богатый человек обязан относиться к своей жизни ответственно, а севшему под стрехой может свалиться на голову черепица с крыши.

(обратно)

613

Последующие строки поэмы в Хань шу отсутствуют, что для некоторых комментаторов стало аргументом считать их позднейшей интерполяцией.

(обратно)

614

Парк Сяовэнь назван в честь императора Сяо Вэнь-ди.

(обратно)

615

Под Срединным округом (Чжунчжоу) подразумевается Срединное государство.

(обратно)

616

Напомним, что выражение «десять тысяч» в подобных случаях употребляется как синоним очень большого или огромного числа.

(обратно)

617

Цзи цзе комментирует словосочетание гэдо таким образом: это жёлто-белый дым, который вздымается от земли до самого неба. БКРС поясняет иначе: это звезда или комета — предвестник хорошего урожая.

(обратно)

618

Сюньши — звезда близ ковша Большой Медведицы. Речь, видимо, идёт о том, что герой украсил экипаж звёздами с небосклона.

(обратно)

619

Согласно Чжэнъи, чаньчэн — это комета визуальной длиной в четыре чжана.

(обратно)

620

Под праведниками здесь следует понимать отшельников.

(обратно)

621

Здесь снова использовано словосочетание лин-юй, которое в данном контексте предпочтительнее трактовать не как имя, а как обозначение всех небожителей.

(обратно)

622

Яо-гуан *** (вариант написания ***) — звезда «Мерцающий свет»; соответствует в европейской астрономии эте Большой Медведицы (см. [Истзап, т. IV, с. 262]).

(обратно)

623

Здесь использовано не раз упоминавшееся в Ши цзи словосочетание уди («пять императоров [древности]»), но в данном случае имеются в виду владыки пяти секторов Неба (на востоке, на юге, в зените, на западе и на севере).

(обратно)

624

Великое Единое (тайи) — источник всего сущего.

(обратно)

625

Линъян — это одно из прозвищ небожителя по имени Цзы Мин. Местонахождение этого мифического героя связывают с горой Линъян в совр. пров. Аньхой (см. [ШЦЦД, с. 509]).

(обратно)

626

Сюань Мин был одним из духов вод и дождя, традиционно олицетворял чёрный цвет и вместе с тем зиму, и потому северное небо называлось сюаньтянь; его именем также называли популярную древнюю мелодию. Хань Лэй обычно ассоциировался с громом и также был одним из духов вод (см. [ШЦЦД, с. 147, 224]).

(обратно)

627

Цзи цзе сообщает лишь то, что Лу Ли и Юй Хуан — имена духов.

(обратно)

628

О Чжэн Бо-цяо подробных сведений нет, известно лишь, что это некий мудрец-отшельник. Сянь Мэнь — ещё один легендарный мудрец, чьё имя уже упоминалось в главах 6 и 28 Ши цзи (см. [Истзап, т. II и IV]).

(обратно)

629

Цзи цзе со ссылкой на Хань шу сообщает, что Ци Бо был придворным медиком Хуан-ди, отвечавшим за изготовление лекарств.

(обратно)

630

Чжу Жун-дух Огня, помощник владыки юга Янь-ди.

(обратно)

631

Гоу Ман-дух востока, помощник владыки востока Цин-ди.

(обратно)

632

Гора Чуншань находится в уезде Лиян совр. пров. Хунань; по преданию, император Яо погребён на её южном склоне.

(обратно)

633

Горы Цзюи считались местом захоронения легендарного Шуня; располагаются на крайнем юге совр. пров. Хунань (см. карту ЮНХЭ, Б2).

(обратно)

634

Согласно Чжэнъи, Яньхо — это постоянно извергающаяся гора (вулкан), находившаяся, по преданию, в пределах Куньлуня. Отметим, что в настоящее время действующих вулканов в данном регионе нет.

(обратно)

635

Цзунцзи — это, согласно Цзи цзе, то же, что горы Цзунлин, расположенные в Западном краю.

(обратно)

636

Согласно мифу, богиня Нюй-ва считается создательницей первых людей, слепившей их из жёлтой глины; она же починила прохудившееся небо. Легенды о Нюй-ва см. [Юань Кэ, с. 48-58].

(обратно)

637

Согласно Цзи цзе, Фэн И является другим именем Хэ-бо — духа Хуанхэ. Под именем Хэ-бо упоминается в гл. 126, там же есть подробный комментарий.

(обратно)

638

Пин-и — верховный бог Грома.

(обратно)

639

Фэн-бо — бог Ветра.

(обратно)

640

Юй-ши — бог Дождя.

(обратно)

641

Специалисты по исторической географии помещают гору Саньвэй к северу от хребтов Куньлуня в 80 км на восток от знаменитого своими фресками Дуньхуана в совр. Синьцзян-Уйгурском Автономном районе (см. [Чжунго лиши диту цзи, карта 57-58]).

(обратно)

642

По преданию, Небесные врата (Чанхэ) находились на западе, в центре горного массива Куньлунь, откуда дуют осенние ветра.

(обратно)

643

Яшмовая дева (Юйню) — это небожительница, фея.

(обратно)

644

Гора Ланфэн, согласно Чжэнъи, находилась в центре горной страны Куньлунь, у Небесных врат.

(обратно)

645

Пик Тьмы (Иньшань), по Чжэнъи, находится приблизительно в 1300 км к западу от Куньлуня.

(обратно)

646

Сиванму — владычица Запада — богиня, у которой хранилось лекарство бессмертия; изображалась с хвостом барса, зубами тигра, всклокоченными волосами и нефритовой заколкой на голове. Ей прислуживали три зелёные птицы (см.: [Юань Кэ, с. 154-157]).

(обратно)

647

Трёхногий ворон — мифическое существо, якобы обитавшее на солнце. В знаменитом мифе о десяти солнцах, сжигавших Землю и истреблённых стрелком И, трёхногий ворон (ворона) описан как воплощение самого солнца (см. [Юань Кэ, с. 143]).

(обратно)

648

Цзи цзе сообщает, что Бучжоу — это горы к юго-востоку от Куньлуня.

(обратно)

649

По общепринятой трактовке Юду являлось столицей царства тьмы.

(обратно)

650

Фэн-лун — ещё один бог облаков и дождя.

(обратно)

651

По комментарию Цзи цзе, Сюаньцюэ — это гора на Северном полюсе; Врата Холода (Ханьмэнь) — это Северные ворота небес.

(обратно)

652

Моулин — циньский город на левом берегу реки Вэйхэ в 100 км к западу от Чанъани (см. карту II, А1).

(обратно)

653

Со Чжун упомянут также в главах 12, 28, 30, 59,103 Ши цзи.

(обратно)

654

В оригинале здесь стоят иероглифы чжао и ся, которые Цзи цзе предлагает трактовать как «славный» и «великий». Но современные китайские публикаторы памятника обозначили их как названия произведений, скорее всего имея в виду мелодии императоров Шуня и Юя. В. А. Панасюк перевёл так: «Начиная со славного императора Юя...» [Панасюк, с. 320]; перевод Б. Уотсона выполнен в том же ключе: «Yet from the reigns of Shun and Yii...» [Records, т. II, c. 336]. Однако Фу Сижэнь переводит это место в соответствии с трактовкой Цзи цзе: («...могли продолжить славные и великие [традиции]» [БХШЦ, т. III, с. 1583]). Поскольку контекст подразумевает продолжение традиций правления, мы сочли возможным присоединиться к этой точке зрения.

(обратно)

655

Сюань Юань — одно из имён Жёлтого императора, легендарного первопредка китайцев Хуан-ди (о нём см. [Истзап, т. I, гл. 1, с. 133-135]).

(обратно)

656

Шестикнижие (Люцзин) — конфуцианский канон, включающий в себя Шицзин, Шуцзин, Ли цзи, Юэцзин, Ицзин и Чунь-цю.

(обратно)

657

Цитата из гл. 5 Шаншу (Шуцзина) [ШСЦ, т. III, с. 177].

(обратно)

658

О Хоу Цзи см. гл. 4 Ши цзи [Истзап, т. I].

(обратно)

659

Тан — название основанной Яо легендарной династии, время существования которой традиционно относится к III тыс. до н.э. Название дано по уезду в совр. пров. Хэбэй, куда якобы переселился Яо.

(обратно)

660

Гун Лю — один из первых полулегендарных чжоуских князей, развивал земледелие, обеспечил решительное усиление дома Чжоу. О нём см. [Истзап, т. I, с. 180].

(обратно)

661

Намёк на Чэн-вана Суна (1024-1005) — старшего сына чжоуского У-вана, который унаследовал престол, будучи младенцем. Вместо него блестяще правил Чжоу-гун. Об этом см. [Истзап, т. I, гл. 4, с. 190].

(обратно)

662

Имеются в виду Вэнь-ван и У-ван.

(обратно)

663

В данном выражении благодеяния Хань сравниваются с водой.

(обратно)

664

Согласно Цзи цзе, под «чудесным животным» подразумевается белый единорог.

(обратно)

665

Согласно Чжэнъи, У-ди изловил белого единорога, у которого из одного корня росли два рога, и поэтому счёл его жертвенным животным.

(обратно)

666

Согласно Цзи цзе, Ци — это название реки.

(обратно)

667

В китайском оригинале здесь стоит цуйхуан. Цзи цзе трактует его как чэнхуан (по БКРС — это чудесный конь или животное, похожее на лису, с рогами на спине, дарит ездоку долголетие). У него крылья дракона, тело коня, Хуан-ди оседлал его, вступив таким образом в сонм бессмертных. Согласно Соинь, это могут быть: 1) зелёный дракон; 2) четвёрка драконов; 3) чэнхуан — существо, похожее на лису, у которой на спине два рога.

(обратно)

668

Этот эпизод описан в гл. 4 Ши цзи [Истзап, т. I,с. 184].

(обратно)

669

Подразумевается восхождение на гору Тайшань для совершения императором жертвоприношений.

(обратно)

670

Под тремя духами (саньшэнь) обычно понимаются духи Неба, Земли и священных гор.

(обратно)

671

Чжунъюэ — одна из священных гор Древнего Китая (другие названия — Гаошань, Сунгаошань), которая находится в Хэнани, совр. уезд Дэнфэн; упоминалась в гл. 28 Ши цзи [Истзап, т. IV, с. 184, 309].

(обратно)

672

Согласно Соинь, имеется в виду уже упоминавшийся цзоуюй.

(обратно)

673

Хоу-ту — божество Земли. Если следовать хронологии жертвоприношений, описанных в гл. 12, то данные события произошли в 113 г., и тогда дата смерти Сыма Сян-жу приходится на 118 г., а не 117-й, как предполагает М. Е. Кравцова [Кравцова, Сыма Сян-жу, с. 419].

(обратно)

674

Комментарий Цзи цзе уточняет, что речь идёт о Пинлин-хоу Су Цзяне.

(обратно)

675

Такигава считает, что Сыма Сян-жу написал 29 поэтических произведений, но наиболее известными в ханьское время стали четыре его поэмы (оды) — «О Цзы-сюе», «На охоте», «Об Эр-ши Хуане» и «О Великом человеке» (см. [ХЧКЧ, т. IX, с. 4806]). Бань Гу в Хань шу упоминает несколько других его произведений (см. [ХШ, т. VI, гл. 30, с. 1721]), но большая их часть не сохранилась.

(обратно)

676

Здесь Сыма Цянь намекает на пышные панегирики Сыма Сян-жу в адрес императора.

(обратно)

677

Данный абзац является интерполяцией, так как упоминаемый здесь Ян Сюн родился в 53 г. до н.э., и на него не мог ссылаться автор Ши цзи. Лян Юй-шэн считал, что этот абзац должен быть исключён из текста (см. [ЛЮШ, кн. 14, гл. 34, с. 32]), однако мы, вслед за Гу Цзе-ганом, сохранили его в тексте главы, вполне представляя его неаутентичность.

(обратно)

678

Глава посвящена особенностям нарастающей централизации общественно-политической структуры империи Хань. Этот процесс проходил на фоне борьбы представителей второго и третьего поколения новой ханьской аристократии, которую составляли родственники по мужской линии правящей династии Лю-ваны отдельных наследственных владений. Определённую роль играли и этнополитические противоречия ханьского фронтира на южном направлении имперской экспансии. Географическое понятие Хуайнань (букв. «к югу [от реки] Хуай[хэ]») обладает значительной неопределённостью, а административные границы и столица владения с таким названием неоднократно менялись. Так, в 206 г. до н.э. при первом разделе Сян Юем чуских земель на четыре части в междуречье Хуайхэ и Янцзы возникли три владения (с запада на восток): Линьцзян (позднее — Нань), Хэншань и Цзюцзян, но владение Хуайнань создано не было. Южнее Линьцзяна было создано владение Цзяннань (позднее — Чанша) со столицей в городе Линьсян (см. карту ЮНХЭ, Б1), переданное в руки номинального чуского императора И-ди.

В 206 г. Сян Юй сделал Ин Бу (Цин Бу) правителем Цзюцзяна со столицей в городе Лю[ань] (см. [Истзап, т. III, гл. 16, с. 336]; карты II, В2; ЮНХЭ, Б1). Это не помешало Сыма Цяню зафиксировать в гл. 17 наличие в 205 г. княжества Хуайнань со столицей в старинном чуском городе Шоучунь (см. [там же, с. 363]). В 204 г. Цин Бу перешёл на сторону Лю Бана, но после военных поражений вынужден был покинуть этот регион. В 203 г. Цин Бу получает титул Хуайнань-вана уже от Лю Бана (Гао-цзу). Но реально Цин Бу вступил в права хозяина региона только в 201 г., получив во владение вместе с титулом земли всех четырёх циньских областей: Цзюцзяна, Луцзяна, Хэншани и Юйчжана [Истзап, т. VIII, гл. 91, с. 105]. Так было создано крупнейшее южное владение под властью Хуайнань-вана Цин Бу.

Существует полный перевод главы на английский язык, сделанный Б. Уотсоном [Records, т. II, с. 359-392]. Перевод на байхуа был выполнен Юй Дачэном [БХШЦ, т. III, с. 1587-1640]. В работе над главой использованы комментарии Такигавы [ХЧКЧ, т. XX, с. 4809-4854], перевод на японский Отакэ [ГГС, Ле чжуань, кн. IV, с. 1] и другие издания с комментариями. Несколько крупных фрагментов этой главы переведены на русский язык Л. Е. Померанцевой (см. [Померанцева, 1979, с. 158-193]).

При подготовке главы к публикации базовый перевод и комментарии Р. В. Вяткина были подвергнуты существенной переработке и редактированию А. Р. Вяткиным и М. Ю. Ульяновым при участии М. В. Королькова.

(обратно)

679

Мэйжэнь — многозначный термин, употреблённый здесь для описания ранга наложницы императора, роль и материальное содержание которой претерпели существенные изменения в западноханьское время. В описываемый период это была наложница второго ранга с содержанием в 2000 даней зерна.

(обратно)

680

Город Дунъюань располагался недалеко от совр. города Шицзячжуана в пров. Хэбэй (см. карту I, Б1). Здесь в 199 г. находилась ставка выступившего против Гао-цзу Хань-вана Синя (см. [Истзап, т. II, гл. 8. с. 191-192]).

(обратно)

681

Божэнь — небольшой населённый пункт, который находился примерно в 80 км к северу от чжаоской столицы — города Ханьдань (см. карту 1, Б2).

Гуань Гао — бывший сановник в Чжао, в 199 г. попытался организовать покушение на Гао-цзу в Божэнь, где намечалась остановка императора (см. [Истзап, т. II, с. 192]). Нельзя исключить, что речь шла о провокации со стороны ханьской администрации, ведь после этих событий ваны владений Чжао и Дай были лишены своих титулов, что привело к усилению власти императора. Борьба императоров с правителями отдельных владений — одна из важнейших черт внутриполитической истории всего периода Западная Хань.

(обратно)

682

Топоним Хэнэй имеет два значения. Во-первых, это историческая область, в эпоху Чжаньго являвшаяся опорой княжества (Малое) Вэй и расположенная на левобережье Хуанхэ в её нижнем течении, приблизительно от Евана до Чжаогэ (см. карту I, Б2, а также [Истзап, т. VII, карта восточной части Центрального Китая]). Во-вторых, это столица области, носившая официальное название Хэнэйцзюнь, хотя город имел и собственное древнее наименование Хуай (см. карту I, Б2). Логично, что задержанных по «чжаоскому делу» поместили в тюрьме именно этой областной столицы, поскольку она была первой на пути из Чжао в Чанъань.

(обратно)

683

Пиян-хоу по имени Шэнь И-цзи ещё в период войн за циньское наследство стал приближённым Люй-хоу — жены Гао-цзу, будущей полновластной императрицы. В 201 г. Шэнь И-цзи был наделён владением и титулом Пиян-хоу. Он пользовался особым расположением Люй-хоу и после её прихода к власти в 187 г. был назначен левым чэнсяном, одним из высших чиновников государства. Неудивительно, что Чжао Цзянь обратился с просьбой о заступничестве именно к нему.

(обратно)

684

Чжэньдин — административный центр западноханьской области с тем же названием; в период Чжаньго располагался на территории княжества Чжуншань, захваченного Чжао в процессе экспансии последнего в северном направлении (см. карту I, Б1).

(обратно)

685

В известном сейчас тексте Ши цзи приводятся две даты. Издатели текста считают правильным датировать это выступление седьмым месяцем.

(обратно)

686

Имеются в виду земли четырёх областей: Цзюцзяна, Луцзяна, Хэншани и Юйчжана, которые, согласно Ши цзи (гл. 91, 118), ранее были в составе земель хуайнаньского вана Цин Бу (см. коммент. 1). Фактически в это время существовало три области — Цзюцзян, Луцзян и Юйчжан. А земли Хэншани в ханьское время вошли в состав областей Цзянся, Луцзян и Цзюцзян (см. [Чжунго лиши цзиту цзи, с. 11-12, 24-25]). Таким образом, к владению Хуайнань присоединили обширную территорию на юге и юго-востоке империи от реки Хуайхэ до хребта Наньлин. На юге и востоке оно граничило с юэскими (вьетскими) государствами Миньюэ, Дунъюэ и, видимо, Наньюэ (см. гл. 113, 114). Не исключено, что для ослабления могущества хуайнаньского правителя уже в 195 г. было учреждено владение с восстановленным древним названием У (недолго бывшее Цзином), власть над которым получил другой член рода Лю — У-ван Пи, получивший земли областей Дунхай и Куайцзи, а также Юйчжан, т.е. значительную часть бывшего циньского Цзюцзяна (см. (Истзап, т. VIII, с. 274-275]). Благодаря этому переделу земли владения Хуайнань на юго-востоке были сильно урезаны. Стоит отметить, что современным исследователям ясны далеко не все детали динамики административно-территориального деления того периода.

(обратно)

687

В качестве начального года его правления часто указывается 179-й, поскольку это первый год после смерти правившей ранее Люй-тайхоу, фактически же император взошёл на престол уже в 180 г., ведь и в Ши цзи 179 год (гл. 10) называется вторым годом правления (см. [Истзап, т. II, гл. 10, с. 225, 230]).

(обратно)

688

Такое поведение Ли-вана объясняется не столько его характером, сколько раскладом политических сил в начале правления Вэнь-ди, который пришёл к власти в результате уничтожения после смерти императрицы Люй-хоу (180 г.) старшей ветви правящего рода Лю (потомков императора Хуй-ди) и поддерживавших её представителей рода Люй (родственников почившей императрицы). В этом перевороте приняли активное участие правители отдельных владений, представители региональных ветвей правящей династии, прежде всего из Ци. После уничтожения потомков Хуй-ди ни одна из оставшихся ветвей рода Лю не обладала бесспорным правом на престол, и вопрос о новом императоре был решён в результате договорённости группы влиятельных столичных чиновников при участии только одного представителя правящей династии — Ланъе-вана Лю Цзэ. При этом в качестве наиболее достойных претендентов поначалу фигурировал вовсе не Дай-ван Лю Хэн (будущий Вэнь-ди), а другие представители рода Лю (см. [ХШ, гл. 38, с. 1993-1995]). После провозглашения императором Вэнь-ди некоторые представители рода Лю стремились подчеркнуть его династическую слабость и собственный «императорский» потенциал.

В частности, описываемый здесь хуайнаньский Ли-ван, согласно Хань шу, демонстративно обустраивал погребальный комплекс своей матери в Чжэньдине (см. [ХШ, гл. 44, с. 2137-2138]). Оскорбительно фамильярное поведение Лю Чана во время его приездов ко двору Вэнь-ди, видимо, может быть объяснено и его нежеланием признавать законность власти императора. Очевидно, это был политический жест, призванный указать на более высокое положение Лю Чана по сравнению с Вэнь-ди, причём для этих претензий хуайнаньского вана на власть были и формальные основания: мать Лю Чана была свободной женщиной, тогда как мать Вэнь-ди — наложницей-рабыней.

(обратно)

689

Здесь использовано выражение жоу тань (букв. «обнажить плечо») — знак признания вины и покорности.

(обратно)

690

Эпизод расправы Люй-хоу над Чжао-ваном Лю Жу-и и его матерью подробно изложен в гл. 9 Ши цзи [Истзап, т. II, с. 201-202].

(обратно)

691

Эти же обвинения упоминаются в гл. 10 Ши цзи (см. [Истзап, т. II, с. 235]).

(обратно)

692

Наньцзы — в ханьское время обозначение взрослого мужчины, не занимавшего должности в бюрократическом аппарате. Дань ниже упомянут как дафу.

(обратно)

693

Цзипу-хоу упоминается в разных главах Ши цзи и Хань шу под двумя именами: Чэнь У и Чай У (сводку этих упоминаний см. [Истзап, т. II, гл. 10, с. 460, коммент. 46]). Чай У являлся одним из ближайших сподвижников Лю Бана, участвовал в важнейших военных кампаниях, включая поход Хань Синя против Ци и решающее сражение с войсками Сян Юя у Гайся. Из этого эпизода остаётся неясным, стоял ли за действиями сына этот старый соратник Лю Бана.

(обратно)

694

Населённый пункт Гукоу располагался на правом берегу реки Цзиншуй, северного притока реки Вэйхэ, приблизительно в 75 км к северо-западу от Чанъани (см. карту I, А2 или карту II, А1).

Следует отметить, что в истории хуайнаньских «мятежей» это первый из целого ряда сомнительных эпизодов, которые производят впечатление явно сфальсифицированных обвинений против влиятельных ванов и хоу, выдвигавшихся сторонниками политики ликвидации владений в правление Вэнь-ди. Если это так, то вряд ли есть реальные основания для того, чтобы говорить о группировке Лю Чана — Цзипу-хоу.

(обратно)

695

Ниже приводится интереснейший документ, в котором подробно описана «анатомия заговора». Он показывает, какие обвинения выдвигались против основного претендента на престол.

(обратно)

696

Чжан Цан был сподвижником Лю Бана и одним из крупнейших сановников начала раннеханьской эпохи. Его биография содержится в гл. 96 Ши цзи. Согласно сведениям Ши цзи и Хань шу, Чжан Цан был назначен чэнсяном в 176 г. и ушёл в отставку в 162 г. (см. [ХШ, гл. 19-2, с. 756-759]).

(обратно)

697

Фэн Цзин занимал пост дянькэ в 177-173 гг. (см. [ХШ, гл. 19-2, с. 756-757]).

(обратно)

698

Цзунчжэн И не упоминается в Таблице чиновников Хань шу, однако из неё видно, что на протяжении раннеханьской эпохи были периоды, когда цзунчжэн не назначался. В частности, для 174 г. цзунчжэн в таблице не указан. Отметим и тот факт, что в Ши цзи это имя более нигде не упоминается. Должность цзунчжэна могли занимать только выходцы из правящего рода Лю, но ни один представитель династии, упомянутый в Ши цзи и Хань шу, не носил имени И. Все эти обстоятельства косвенно указывают на возможность дефекта в написании имени цзунчжэна. Сомнения в аутентичности текста возрастают с учётом исполнения таинственным И обязанностей юйшидафу, поскольку с 176 г. на этом посту находился такой крупный чиновник, как Шэньту Цзя, которого в 171 г. сменил Фэн Цзин (см. [Истзап, т. III, с. 764-765]). Правда, по данным Хань шу, эта замена произошла ещё в 173 г. [ХШ, гл. 19-2, с. 757], но столь незначительные расхождения в датах не снимают сомнений в существовании персонажа по имени И.

(обратно)

699

Тинвэй Хэ больше нигде не упоминается ни в Ши цзи, ни в Хань илу. Его имя отсутствует и в Таблице чиновников Хань илу. Известно, что в 177 г. на эту должность был назначен Чжан Ши-чжи. По жизнеописанию Чжан Ши-чжи в Ши цзи (гл. 102) можно сделать вывод, что он прослужил тинвэем вплоть до воцарения Цзин-ди в 156 г. [Истзап, т. VIII, с. 224], однако в Таблице чиновников указано, что уже в 170 г. этот пост занимал другой человек [ХШ, гл. 19-2, с. 758]. Можно допустить, что Чжан Ши-чжи оставил пост тинвэя ещё раньше, до 174 г., после чего в течение какого-то времени эту должность занимал Хэ.

(обратно)

700

Чжунвэй Фу больше нигде не упоминается ни в Ши щи, ни в Хань шу. Как и предыдущие персонажи, он не указан и в Таблице чиновников Хань шу, что может свидетельствовать либо о неполноте приводящихся в ней сведений о высших чиновниках раннеханьского центрального бюрократического аппарата, либо о дефектности данного фрагмента памятника. Возможна и политическая трактовка эпизода: фальсификация всего «дела» хуайнаньского вана могла породить и фальсификацию любых документов по нему, а тогда не удивляет и появление подставных фигур с нужными титулами.

(обратно)

701

При Ранней Хань во время процессов против удельных правителей обвинение в отказе от ханьских законов и самовольном издании указов выдвигалось часто. Из сообщений письменных источников известно, что бюрократическая система владений ванов в точности воспроизводила центральную имперскую, нормы жалованья, привилегии и регалии чиновников совпадали во всём [ХШ, гл. 19-1, с. 741, гл. 38, с. 2002]. Но эпиграфические памятники с законодательными текстами раннеханьских владений пока не обнаружены, а в известных документах из имперских областей о владениях ничего не говорится. В качестве примера можно привести тексты юридического характера на бамбуковых планках, которые были обнаружены в результате раскопок 1983-1984 гг. в раннеханьском погребении, датируемом периодом регентства Люй-хоу (187-180). В статуте о жалованье чиновников (чжи люй, планки 440-473) при перечислении норм оклада местной администрации упоминаются только области центрального подчинения, но не территории, входившие во владения. Это позволило сделать предположение о том, что во владениях могли существовать собственные аналогичные статуты, устанавливавшие жалованье местным чиновникам (см. [Чэнь Су-чжэнь, с. 35]; [Цай Вань-цзинь, с. 117]). Кроме того, в Сборнике судебных прецедентов (Цзоу янь шу) все запросы по сомнительным судебным делам, относящиеся к началу раннеханьской эпохи, направлялись властями областей центрального подчинения или относящихся к ним уездов, но не отмечено ни одного случая запросов, исходивших с территории владений. Возможно, это также является признаком судебной автономии владений (см. [Цай Вань-цзинь, с. 114-116]). Всё ещё неясно, существовало ли во владениях ванов собственное законодательство. Как видим из текста Сыма Цяня, реализация законодательной власти, аналогичной императорской, рассматривалась центральным правительством как преступление.

(обратно)

702

Ваны не имели права в своих владениях назначать чиновников на высшие должности, которые существовали в центральном правительстве: чэнсянов, тайфу (см. [ХШ, гл. 38, с. 2002]).

(обратно)

703

Здесь обвинения в адрес Хуайнань-вана содержат прямые отсылки к различным статьям законодательства того времени, большая часть которых стала известна благодаря эпиграфическим памятникам. В данном случае Лю Чан обвиняется в укрывательстве беглых, в том числе преступников, за что, согласно судебнику из раннеханьского погребения № 247 в Чжанцзяшани, полагалось такое же наказание, как и самому бежавшему преступнику [Чжанцзяшань Хань, с. 31, планка 167]. Чжанцзяшаньские тексты содержат ещё несколько статутов, связанных с укрывательством беглых [там же, с. 31-32, планки 168-172].

(обратно)

704

Гуаньнэйхоу — один из высших рангов знатности, присваивавшихся в начале раннеханьской эпохи, прежде всего за военные заслуги. Присвоение рангов знатности было одним из основных механизмов распределения в обществе юридических, социальных и экономических привилегий, которым располагало правительство, поэтому оно находилось в руках имперского центра, а правители владений такого права не имели.

(обратно)

705

Ши-у (букв. «муж, состоящий в пятёрке») — в ханьское время законодательно закрепленный социальный статус (низкий), подразумевавший отсутствие у его обладателя рангов знатности и связанных с ними привилегий.

(обратно)

706

Фэйлин находился на территории совр. пров. Аньхой, уезд Шоусянь (см. [ДМДЦЦ, с. 529]).

(обратно)

707

Использованное в китайском оригинале выражение ци ши означает публичную казнь с последующим выставлением трупа казнённого на рыночной площади; это наиболее распространённая форма смертной казни в ханьское время.

(обратно)

708

Согласно раннеханьским статутам из Чжанцзяшани, осуждённый за преступление человек имел право на обжалование приговора, однако в случае если приговор после рассмотрения жалобы признавался правильным, норма наказания увеличивалась на один уровень. Приговорённые к смертной казни не имели права лично требовать обжалования приговора, но за них это могли сделать их ближайшие родственники — родители, братья и сёстры, жёны или мужья и дети. В случае если приговор подтверждался, родственник, потребовавший пересмотра, сам подлежал наказанию — клеймению и отправке на каторжные работы. Рассмотрением петиций с просьбой пересмотреть приговор занимались чиновники с жалованьем в 2000 даней зерна в год — высшие чиновники области или удела (см. [Чжанцзяшань Хань му, с. 24-25, планки 114-117]). Возможно, во владениях рассмотрением жалоб также занимались их правители. Отказ в праве на обжалование приговора, как видно из этого фрагмента Ши цзи, рассматривался как преступление.

(обратно)

709

В циньском и ханьском законодательстве — одна из распространённых форм наказания. Вероятно, подразумевался достаточно широкий круг каторжных работ, для обозначения которых указаны два основных их вида — строительство для мужчин и толчение зерна для женщин.

(обратно)

710

Сухие жужубы и засахаренные фрукты — символическое подношение, которое совершалось для демонстрации императорского расположения.

(обратно)

711

Луцзян — одна из четырёх областей, входивших в состав владения Хуайнань, располагалась на левом (северном) берегу Янцзы (см. карту ЮНХЭ, Б1). Если положиться на данные Бяо [Истзап, т. III, гл. 17, с. 396], то область Луцзян впервые создали только в 165 г., и это обстоятельство добавляет ещё одну временную неувязку в данный фрагмент. Наньхай — название циньской, впоследствии ханьской области, располагавшейся на территории совр. пров. Гуандун в районе города Гуанчжоу. В начальный период раннеханьской эпохи эти земли входили в состав государства Наньюэ, истории которого посвящена гл. 113 Ши цзи.

О каких переселенцах из Наньхая в Луцзян идёт речь, не ясно. Как известно из гл. 114, в Луцзян переселили малочисленное население соседнего Миньчжуна, но это произошло при У-ди в 111 г. Странно, что столь значимые миграции, сопровождавшиеся мятежом, не нашли отражения в главе о Наньюэ. Нельзя исключить, что и эта «странность» в докладе следственной группы является результатом небрежности фальсификаторов процесса против хуайнаньского Ли-вана. Стоит напомнить, что Сыма Цянь симпатизировал Вэнь-ди и, возможно, попытался понизить степень его виновности в смерти брата, рисуя картину дезинформирования и прямого обмана императора собственными сановниками.

(обратно)

712

Цюнъю — населённый пункт в уезде Яньдао области Шу (совр. уезд Инцзин пров. Сычуань; см. карту ЮНХЭ, А1). При переводе гл. 10 [Истзап, т. II, с. 235, 460] Р. В. Вяткин ошибочно приравнял Цюнъю к городу Цюнду, который находился в 210 км южнее и являлся столицей области Юэсуй (см. карту ЮНХЭ, А1). Заметим, что область Шу, расположенная в западной части Сычуаньской котловины, являлась одним из основных мест ссылки в циньское и ханьское время. В источниках зафиксированы многочисленные случаи высылки туда провинившихся представителей императорского рода. Сычуаньская котловина была окружена горами и в то время отрезана от внешнего мира; выбраться оттуда можно было только по подконтрольной власти горной дороге, соединявшей Шу с имперским центром в бассейне реки Вэйхэ.

(обратно)

713

В раннеханьском законодательстве существовал специальный раздел, регламентировавший материальное, в том числе продуктовое, содержание государственных служащих в зависимости от их чинов и рангов знатности [Чжанцзяшань Хань му, с. 48-51, планки 282-304]. Назначенное Лю Чану довольствие мясом соответствует пайку служащего, не обладающего никакими рангами знатности, тогда как довольствие вином значительно выше.

(обратно)

714

Юн — старинный циньский город и уезд на левом берегу реки Вэйхэ приблизительно в 130 км к западу от Чанъани (см. карту II, А1); циньский сакральный центр, усыпальница многих правителей этого княжества. Поскольку после ареста бывший хуайнаньский ван был доставлен в столицу, город Чанъань, то в Шу его должны были везти по дороге, проложенной ещё в эпоху Чжаньго и соединявшей бассейн Вэйхэ с Сычуаньской котловиной. Эта дорога начиналась как раз в уезде Юн.

(обратно)

715

Согласно распространённому мифу, Шунь так наказал своих родственников: Гун-гуна — ссылкой в Юлин, Хуань-доу — изгнанием в Чуншань, Гуня — высылкой в Юйшань (см. [Истзап, т. I, гл. 1, с. 140]). Согласно чжоускому историческому преданию, Чжоу-гун казнил двух своих братьев — Гуань-шу Сяня и Цай-шу Ду за участие в мятеже последнего шанского правителя У-гэна в 1023 г. (см. [там же, гл. 3, с. 178]).

(обратно)

716

Чэнъян-ван Лю Си был сыном Лю Чжана, одного из лидеров переворота, предпринятого против рода Люй после смерти Люй-хоу в 180 г. После воцарения Вэнь-ди Лю Чжан за свои заслуги получил удел Чэнъян (юго-запад полуострова Шаньдун, в районе уезда Цзюй). Лю Си был правителем удела Хуайнань в 169-165 гг., после чего его снова перевели в Чэнъян, которым он правил вплоть до своей смерти в 144 г.

Из приведённого в Хань шу текста доклада, поданного императору его советником Цзя И, можно узнать, что сначала в Хуайнани попытались осуществлять прямое управление, но имперские чиновники столкнулись с трудностями. В частности, сообщается, что жители Хуайнани «тяготятся своей принадлежностью к Хань и стремятся обрести собственного вана», а также о том, что они во множестве бегут к другим чжухоу [ХШ, гл. 48, с. 2261]. Единственный выход из сложившейся ситуации Цзя И видел в восстановлении удельной формы управления хуайнаньскими землями. Этому совету и последовал Вэнь-ди при воссоздании удела Хуайнань в его прежних размерах в 169 г.

(обратно)

717

Из гл. 10 Ши цзи известно, что посмертный титул Ли-ван был пожалован Лю Чану лишь спустя 16 лет, т.е. за год до смерти Вэнь-ди (см. [Истзап, т. II, с. 235]).

(обратно)

718

Практика устройства парков вокруг усыпальниц чжухоу раннеханьского времени неоднократно зафиксирована археологически. В таких парках располагались ритуальные постройки, погребения родственников и приближённых покойных ванов, а также ямы с «сопровождавшими» правителя в подземный мир глиняными фигурками людей и лошадей. Например, в двух ямах в погребальном парке в Шицзышани (в районе совр. города Сюйчжоу пров. Цзянсу) обнаружено в общей сложности более 2300 таких фигурок (см. [Чжао Хуа-чэн, Гао Чун-вэнь, с. 81-86]).

(обратно)

719

Согласно комментарию Соинь, Хуайнань-ван Си был сыном чэнъянского Цзин-вана.

(обратно)

720

В результате очередного раздела между тремя новыми владениями были распределены земли, расположенные ранее в четырёх областях, изначально входивших во владение Хуайнань. Новое владение Хуайнань включало в себя лишь северную часть исконных хуайнаньских земель — земли области Цзюцзян, располагавшиеся в междуречье Хуайхэ и Янцзы. Владение Хэншань было создано в северо-западной части изначального владения Хуайнань, включало земли одноимённой области, также располагавшейся к западу от области Цзюцзян в междуречье Хуайхэ и Янцзы. Владение Луцзян охватывало юго-западную часть хуайнаньских земель, располагаясь к северу и к югу от озера Пэнли (совр. Поянху).

(обратно)

721

Цюйчэн-хоу Чун Цзе был сыном и наследником одного из сподвижников Лю Бана, Чун Да, получившего титул за свои заслуги в период войн за циньское наследство. Чун Да скончался в 179 г. до н.э., после чего ему наследовал Чун Цзе. В 172 г. он был лишён титула и владения за не указанную в источниках провинность, но в 166 г. титул ему вернули, чтобы спустя четыре года снова отобрать. При Цзин-ди к началу восстания Цюй-чэном владел Гун-хоу, сын другого сподвижника Гао-цзу по имени Гу Фэн (см. [Истзап, т. III, гл. 18, с. 488-489]), а Чун Цзе был вновь восстановлен в своём титуле в 145 г. Он скончался в 141 г. [ХШ, гл. 16, с. 560]. Участие в подавлении восстания семи ванов — единственное, что известно о деятельности Чун Цзе.

(обратно)

722

В отличие от хуайнаньского вана, решившего присоединиться к мятежникам, и хэншаньского вана, оставшегося верным императору, правитель удела Луцзян занял выжидательную позицию. Не примкнув к восставшим, он предпринял меры на случай успеха мятежников: укрепил своё положение в регионе с помощью союза с юэскими государствами Миньюэ, Дунъюэ и др. (см. главы 113, 114). После разгрома восстания эта позиция была оценена ханьским двором как нелояльная, хотя и не изменническая, и в результате Луцзян-ван не был казнён, но переведён в другой удел.

(обратно)

723

Видимо, перевод правителя Луцзяна севернее преследовал цель пресечь его контакты с юэскими государствами.

(обратно)

724

В других источниках и комментариях к ним содержатся более подробные характеристики Хуайнань-вана Аня. Согласно им, Лю Ань (179-122) был не только начитан и музыкален, но и являлся автором ряда работ. В библиографии Хань шу он отнесён к группе писателей-эклектиков — цзацзя [ХШ, кн. 6, гл. 30, с. 1741]. Им написаны Нэй шу («Внутренняя книга», 21 глава), Вай шу («Внешняя книга», 33 главы), Чжун пянь («Срединное сочинение», 8 глав), а также создано несколько од, написан комментарий к оде Цюй Юаня Ли сао. Именно при его дворе был составлен философский компендиум Хуайнань-цзы (см. [Померанцева, 1979]; [Философы из Хуайнани]). О нём см. [ХШ, кн. VII, гл. 44, с. 2145]; [ШЦЦД, с. 698].

(обратно)

725

Имеется в виду, что Хуайнань-ван стремился при управлении воздерживаться от «вмешательства» в дела простого народа. Такая модель управления приписывалась предшествовавшим ханьским правителям — Вэнь-ди и Цзин-ди, а её идеализация была частью критики императора У-ди, сторонника активной политики во всём. В этом корень противопоставления Хуайнань-вана У-ди, причём Лю Ань, как представитель старшей ветви династии, при неустоявшейся системе наследования мог считаться одним из основных претендентов на высшую власть, конкурентом У-ди. Подчёркивание его заботы о народе тоже не случайно: по официальной версии именно это воодушевило Лю Аня на организацию заговора. Кроме того, Лю Ань являлся, бесспорно, последним крупным представителем богатой и тонкой чуской (южной) культуры (это видно по Хуайнань-цзы), отличной от культуры хуася (северной), которой при У-ди было суждено окончательно взять верх.

(обратно)

726

Башан — место в районе слияние речек Башуй и Чаньшуй, примерно в 10 км к западу от Чанъани.

(обратно)

727

Данный эпизод почти слово в слово описан в гл. 107 Ши цзи [Истзап, т. VIII, с. 303].

(обратно)

728

По сообщению комментария Соинь, у вана на кормлении насчитывалось несколько тысяч человек, лишь восемь из которых выделялись особыми талантами. Но всё это никак нельзя считать признаками реальной подготовки мятежа. Сыма Цянь явно использует материал доносов или обвинительного указа.

(обратно)

729

В отличие от накопления оружия (что нельзя считать доказанным) привлечение ко двору выдающихся людей едва ли можно считать признаком подготовки к мятежу. С периода Чжаньго были широко распространены представления о том, что добродетель и сила правителя проявляется в его способности привлекать людей к своему двору. Это связано с концепцией правителя как центра мироздания, к которому стремятся не только люди (приезжающие ко двору выдающиеся мужи), но и вещи (стекающаяся ко двору со всех концов мира дань, отражающая специфику каждого региона). Подробнее см. [Lewis, 1999b, с. 77-79]. Другое дело, что двор Лю Аня стал затмевать двор юного У-ди, а этого уже власть вытерпеть не могла.

(обратно)

730

Пожалование посоха было одной из форм предоставления социальных привилегий старым людям и демонстрацией уважения в момент ухода на покой. В обычных условиях посох мог быть пожалован по достижении 70 лет (см. [Гао Да-лунь, с. 118-119]). В тексте императорского указа 31 г. до н.э., обнаруженном в 1959 г. в раннеханьском погребении около совр. города Увэй пров. Ганьсу, перечислены некоторые привилегии, которое давало пожалование посоха. В частности, это освобождало от наказаний за мелкие преступления, давало право проезда по боковым дорогам императорских трактов, позволяло беспрепятственно входить на территорию местных управ; за оскорбление обладателя посоха полагалась смертная казнь.

(обратно)

731

Ван-тайхоу — одна из наложниц ханьского императора Цзин-ди, мать императора У-ди (о ней см. [Истзап, т. VI, гл. 49, с. 172]). Женитьба на её внучке означала вхождение Цяня в высшие круги двора. Сючэн-цзюнь — титул дочери императрицы Ван, Цзинь Су, рождённой в браке, в котором та состояла до того, как попала в гарем императора Цзин-ди.

(обратно)

732

В 124 г. главнокомандующий ханьскими имперскими войсками Вэй Цин во главе армии более чем в 100 тыс. человек предпринял поход против сюнну. Возможно, здесь речь идёт о подготовке именно к этой экспедиции. Кроме того, в данном фрагменте заслуживает внимания факт приёма на военную службу добровольцев как одно из проявлений тенденции перехода к профессиональной армии, наметившейся в правление императора У-ди (см. [Chun-shu Chang, с. 161-187]).

(обратно)

733

В империях Цинь и Хань была распространена практика расследования преступлений, злоупотреблений или служебного несоответствия местных чиновников чиновниками других областей. Такие случаи зафиксированы и в эпиграфических документах (см. [Цай Вань-цзинь, с. 110]).

(обратно)

734

Видимо, у вана были основания не доверять своим дворцовым стражникам, и для исполнения замысла необходимо было предварительно заменить их на надёжных людей.

(обратно)

735

Согласно комментарию Соинь, он носил фамилию Инь, соответственно, Хун-это его имя.

(обратно)

736

Урезание земель в качестве меры наказания для удельных правителей было впервые предложено и реализовано Чао Цо в начале правления императора Цзин-ди и стало одной из причин восстания семи ванов 154 г. (см. [Истзап, т. VIII, с. 219]).

(обратно)

737

Жизнеописание У Бэя отсутствует в Ши цзи, но есть в гл. 45 Хань шу, где приводятся беседы Хуайнань-вана Лю Аня с ним, и в этой своей части оно совпадает с настоящей главой Ши цзи. В начале жизнеописания приводятся краткие сведения о происхождении У Бэя (он выходец из чуских земель) и его положении при хуайнаньском дворе: он занимал должность ланчжуна. По-видимому, он считал себя потомком У Цзы-сюя, политического деятеля конца эпохи Чуньцю, чьё жизнеописание содержится в гл. 66 Ши цзи [Истзап, т. VII, с. 56-65]. Этим объясняется то, что в своих речах, обращённых к Хуайнань-вану, У Бэй несколько раз упоминает У Цзы-сюя и сравнивает себя с ним (см. [ХШ, гл. 45, с. 2167]).

(обратно)

738

Об этом персонаже больше ничего не известно.

(обратно)

739

Цзяодун-ван Лю Цзи (148-114) и Чаншань-ван Лю Шунь (145-114) являлись сыновьями императора Цзин-ди и братьями У-ди. Их близость к императору и права на престол определялись тем, что они были сыновьями младшей сестры императрицы Ван, которая также была наложницей императора Цзин-ди.

(обратно)

740

Хуайнань-ван Лю Ань в правящем роду империи Хань был старше братьев У-ди — Цзяодун-вана и Чаншань-вана. Поэтому в случае кончины императора, при отсутствии у него законных наследников, он считал свою кандидатуру на престол приоритетной. Это отражает представление об империи как о совместном достоянии рода Лю, а не какой-то отдельной его ветви. Подобный подход был одним из идеологических оснований восстания семи ванов в 154 г.

(обратно)

741

Терраса Гусу находилась на одноимённой горе в совр. уезде Усянь пров. Цзянсу (см. карту II, В2). Юэский ван Гоу Цзянь разбил усцев у Гусу в 495 г., причём Цзы-сюй не раз предупреждал уского вана об опасности со стороны Юэ. Жизнеописание У Цзы-сюя содержится в гл. 66 Ши цзи [Истзап, т. VII, с. 56-65], однако ни там, ни в гл. 41, где немало страниц посвящено деятельности У Цзы-сюя, образ дикого оленя как символ грядущей катастрофы не фигурирует.

(обратно)

742

У Бэй перечисляет неблагоприятные знамения, предвещающие гибель княжества.

(обратно)

743

Данный фрагмент почти дословно воспроизводит соответствующее место в гл. 112, а позднее был повторен и в «Трактате о пище и товарах» Хань шу [ХШ, гл. 24-1, с. 1126]. Антициньские сентенции были характерной чертой раннеханьского политического дискурса, повлиявшего на всю последующую историографию Хань. Традиционный образ Цинь как тиранического государства, отбросившего культурные традиции, установившего жестокие законы и бессмысленно истощавшего силы народа, в современной научной литературе постепенно переосмысливается в связи с находками эпиграфических материалов, позволивших по-новому интерпретировать традиционные исторические свидетельства о Цинь (см. [Кет]; [Pines, 2004]; [Pines, 2005]).

(обратно)

744

Жизнеописание одного из крупнейших циньских полководцев Мэн Тяня содержится в гл. 88 Ши цзи [Истзап, т. VIII, с. 72-77].

(обратно)

745

Истории о Сюй Фу (Сюй Ши) и других магах, искавших для Цинь Ши-хуана лекарство бессмертия, в частности, история об отправке в море кораблей с юношами и девушками, подробно излагаются в гл. 6 Ши щи [Истзап, т. II, с. 70-81]. Сообщения о поисках островов бессмертных встречаются также в гл. 28 [Истзап, т. IV, с. 160-161].

(обратно)

746

Согласно комментарию Чжэнъи, в котором приводится упоминание из несохранившегося сочинения Ко ди чжи, речь идёт о неком острове Даньчжоу.

(обратно)

747

Это событие эпохи правления Цинь Ши-хуана описано в гл. 6 Ши щи [Истзап, т. II, с. 85 и др.], однако в данной главе рассказ об экспедиции Сюй Фу к Духу моря расцвечен новыми подробностями, что расширяет наши представления о бытовавших в ханьское время преданиях о гибели Цинь.

(обратно)

748

Жизнеописание основателя государства Наньюэ циньского полководца Чжао То см. в гл. 113. Улин (Пять горных пиков) — историческое название хребта Наньлин, расположенного на южной границе реальной власти Циньской империи.

(обратно)

749

Выше был изложен стандартный набор обвинений против Цинь, принятый в ханьской литературе. Многие из них восходят к сочинению Цзя И Го Цинь лунь («Об ошибках Цинь»), отрывки из которого приводятся в главах 6 и 48 Ши щи [Истзап, т. II, с. 99-110; т. VI, с. 159-161].

(обратно)

750

Жизнеописание Чэнь Шэна и история начального этапа антициньского восстания приведены в гл. 48 Ши цзи [Истзап, т. VI, с. 152-162]. Здесь мы видим важную часть династического предания об основателе империи Лю Бане, которое именно его делает главным участником анти-циньской борьбы.

(обратно)

751

Как видим, здесь неожиданно появляется версия о четырёх областях в княжестве У вместо трёх, которые фигурируют в посвящённой У-вану 106-й главе (см. [Истзап, т. VIII, с. 274, 279]). Эта версия хоть как-то объясняет логику репрессалий ханьского двора в отношении У-вана, которого последовательно лишили сначала одной области (Дунхай), а затем ещё двух (Юйчжан и Куайцзи). Правда, остаётся неясным местоположение этой четвёртой и последней области, остающейся в собственности У-вана после всех показательных усечений.

(обратно)

752

Цзянлин — одно из названий города Ин, древней столицы княжества Чу. При У-ди стал носить имя Наньцзюнь, являясь административным центром одноимённой области (см. карту II, Б2).

(обратно)

753

Из рода Доу происходила жена императора Вэнь-ди, императрица Доу. Её жизнеописание приводится в гл. 49 Ши цзи [Истзап, т.VI, с. 166-168].

(обратно)

754

Далян — древний большой город с богатой историей. С 340 г. являлся столицей «большого» Вэй, одного из крупнейших княжеств периода Чжаньго (см. карту I, Б2 или И, Б1).

(обратно)

755

Селение Хуфу располагалось на юге совр. уезда Даншань пров. Аньхой (см. карту II, Б1).

(обратно)

756

Город Даньту находился на правом берегу Янцзы в районе её впадения в Восточно-Китайское море (см. карту II, В2).

(обратно)

757

В раннеханьских владениях в дополнение к жертвоприношениям основателю династии приносились жертвы предкам правителей владений (см. [Корольков, 2009]). У-ван Лю Пи был сыном старшего брата императора Гао-цзу Лю Чжуна. Хотя Лю Чжун и не был основателем удела У, можно предположить, что в данном случае имеется в виду именно его культ.

(обратно)

758

Вэй-цзы по имени Кай-член правившей в Шан династии, сын правителя Ди-и (XI в. до н.э.); после подавления Чжоу-гуном античжоуского выступления последнего шанского правителя У-гэна (1027-1022 гг. до н.э.) был назначен правителем во владение Сун и стал основоположником тамошней династии. Упоминается в ряде глав Ши цзи (подробнее см. [Истзап, т. I, с. 319, коммент. 105 к гл. 4]).

(обратно)

759

Би-гань — представитель шанской аристократии периода гибели государства, член правящей династии (сын одного из ванов). Согласно чжоускому преданию, отражённому в Ши цзи, был казнён Чжоу Синем накануне захвата шанской столицы чжоусцами (см. [Истзап, т. I, гл. 3, с. 177]).

(обратно)

760

Как отмечали Цянь Дачжао [ХЧКЧ, т. IX, с. 4834], Б. Уотсон [Records, т. II, с. 377] и другие, в дошедшем до нас тексте сочинений Мэн-цзы точно таких слов нет. Однако в гл. 2 у Мэн-цзы есть близкая по смыслу фраза: «Я слышал о казни одного деятеля — Чжоу Синя, но не слышал о казни благородного правителя» [ЧЦЦЧ, т. I, гл. 2, с. 86].

(обратно)

761

Чжоуская версия гибели Чжоу Синя приведена в гл. 4 Ши цзи [Истзап, т. I, с. 186-187].

(обратно)

762

Хоу — здесь не титул, а высший, 20-й ранг знатности. В начальный период эпохи Западная Хань правители владений не имели права наделять кого-либо, в том числе своих сыновей, рангами знатности. Однако в 127 г. один из наиболее близких советников У-ди Чжуфу Янь предложил разрешить, а на самом деле предписать правителям владений одаривать своих сыновей рангами хоу и соответствующими земельными наделами (см. гл. 112). Наделы должны были располагаться на территории владений отцов. Если линия наследования в таких наделах пресекалась, их территория переходила под прямое центральное управление и исключалась из состава владений ванов. У-ди утвердил предложение Чжуфу Яня специальным эдиктом, после чего процесс дробления и ослабления владений резко усилился. Кроме того, как видно из настоящего фрагмента, эта мера приводила также к возникновению конфликтов внутри правящих во владениях родов.

(обратно)

763

Согласно комментарию Цзи цзе. Чанъюй — название пограничной укрепленной линии. Её точная локализация затруднительна, но такие линии с заставами возводились, как известно, на северной и северо-западной границе империи.

(обратно)

764

Область Шофан была основана в 127 г. (см. гл. 111). Она заняла всю западную часть северной излучины Хуанхэ и, подобно её соседу с востока — области Юньчжун, стала плацдармом для дальнейших степных кампаний против сюнну (см. карту I, А1-Б1).

(обратно)

765

Вэй Цин — один из крупнейших раннеханьских военачальников, руководивший кампаниями против сюнну на протяжении наиболее активного периода войн. Его жизнеописание содержится в гл. 111; он упоминается также в ряде других глав, например: 20, 22, 49, 108, 110.

(обратно)

766

Шидафу — общее обозначение чиновников среднего уровня. В данном случае имеется в виду офицерский корпус в целом.

(обратно)

767

Горный проход у селения Чэнгао (совр. уезд Инъян пров. Хэнань) являлся стратегически важным путём в восточные районы страны. За овладение этой позицией состоялось немало сражений (см. карту II, Б1).

(обратно)

768

Инчуань (др. название — Янчжай) — крупный город, одно время центу одноимённой области в пров. Хэнань (см. карту II, Б1).

(обратно)

769

Хуаньюань (совр. уезд Гунсянь в Хэнани) — стратегически важная застава на перевале, отделяющем бассейны рек Хуанхэ и Хуайхэ, контролировала кратчайший путь из Лояна в земли бывших княжеств Чжэн, Сун, Чу, У и Юэ (см. карту II, Б1). Ицюэ (совр. уезд Лоян в Хэнани) — стратегически важная застава на дороге, идущей вдоль реки Ишуй, крупнейшего южного притока главной древнеханьской реки Лошуй (см. карту II, Б1).

(обратно)

770

Наньян (совр. уезд Хоцзя в Хэнани) — город и историческая область у левых притоков реки Ханьшуй в её нижнем течении. Угуань (совр. уезд Шансянь в Шэньси) — древняя циньская застава на границе с землями Чу, южные ворота в коренные циньские земли (см. карту II, А1).

(обратно)

771

Линьцзинь (совр. уезд Дали в Шэньси), он же Дали, он же Ванчэн, — старинный, ещё доциньский, город и когда-то пограничная крепость вблизи впадения главной циньской реки Вэйхэ в Хуанхэ (см. карту II, А1).

(обратно)

772

Хэдун — историческая область, протянувшаяся широкой полосой примерно на 350 км вдоль левого берега Хуанхэ до её второго поворота на восток (см. карту I, А2-Б2); Шандан — историческая область меньшего размера, располагавшаяся между северной частью Хэдуна и горным хребтом Тайхан (см. [Истзап, т. VII, карта Центральный Китай (восточная часть)]); Хэнэй — левобережье Хуанхэ от Евана до Чжаогэ (подробнее см. коммент. 5); княжество Чжао также располагалось на левом берегу Хуанхэ к северо-востоку от Хэнэя. Таким образом, речь идёт о большой и многонаселённой территории на левом берегу Хуанхэ в её нижнем течении, причём Хуайнань-ван понимает, что его мятеж там поддержан не будет.

(обратно)

773

В первом тысячелетии до нашей эры термин Саньчуань (Трёхречье) использовался для обозначения различных сочетаний рек. В данном случае имеется в виду сочетание, наиболее часто употреблявшееся в период Чжаньго: Ишуй, Лошуй и Хуанхэ на отрезке от Ханьгу до Аоцана (см. также [Истзап, т. II, с. 321]).

(обратно)

774

Дацзэ (совр. уезд Сусянь пров. Аньхой) — небольшое селение на одном из малых левых притоков реки Хуайхэ (см. карту II, В1).

(обратно)

775

Си — небольшая речка приблизительно в 60 км к востоку от циньской столицы Сяньян, на территории совр. уезда Линьтун пров. Шэньси (см. карту II, А1). Она стала пределом продвижения повстанческой армии Чэнь Шэна.

(обратно)

776

В тексте использован термин люйцзо (букв. «левое крыло селения»), где проживала деревенская беднота. Но комментарий Чжэнъи к Ши цзи отмечает, что живущие с левой стороны от ворот поселений в принципе не подлежали призыву на трудовую и воинскую повинность, однако в циньское время их начали призывать [ШЦ, т. VI, с. 3091]. Аналогичное сообщение содержится в Хань шу [ХШ, гл. 24-1, с. 1126]. Позднеханьский комментатор Ин Шао полагает, что речь идёт о дополнительных воинских призывах после того, как представители всех категорий населения, подлежащих приоритетной отправке на пограничную службу (провинившиеся чиновники, зятья, живущие в семьях жён, торговцы и др.), были уже призваны, а воинов по-прежнему не хватало [там же, с. 1126-1127]; см. также [Swann, р. 147]. Таким образом, здесь говорится о том, что Цинь Ши-хуан в ходе своих кампаний исчерпал все доступные ресурсы и вынужден был ввести небывалые прежде налоги и повинности.

(обратно)

777

Чжан Хань и Ян Сюн — циньские полководцы, сохранившие верность императору даже когда его поражение стало неизбежным (см. [Истзап, т. 2, главы 7 и 8]).

(обратно)

778

Жэнься (синоним ся или юся) — особая социальная категория внутри раннеханьской местной элиты, противостоявшая центральному правительству и представителям его аппарата на местах. В ханьских источниках юся изображались как главари неофициальных полувоенных группировок и неформальных сетей влияния на провинциальном и уездном уровнях, своего рода «криминальные авторитеты». Им посвящена гл. 124 Ши цзи. Как видим, план носит провокационный характер и мог привести к взрыву социального возмущения.

(обратно)

779

Этот фрагмент свидетельствует о том, что в правление У-ди ханьское правительство практиковало укрывательство беглых, в том числе беглых преступников, с территорий наследственных владений. Подобные же действия со стороны чжухоу, как мы видели выше, расценивались как преступление. Это указывает на недоброжелательный характер отношений между имперским центром и владениями, для ослабления которых были хороши все средства, в том числе и переманивание населения, и приём у себя беглых.

(обратно)

780

Цюдао — один из двух солдат, подчинённых начальнику каждой почтовой станции. Цюдао не занимался почтой, но выполнял жандармские функции по борьбе с разбойниками. Эта должность упоминается в раннеханьских статутах из погребения № 247 в Чжанцзяшань [Чжанцзяшань Хань му, с. 28, планка 144].

(обратно)

781

Набеги байюэ на ханьские земли в бассейне Янцзы в первой половине правления У-ди теоретически могли иметь место. В 2007 г. были обнаружены деревянные планки с указанием численности населения по уездам области Наньцзюнь (см. карту ЮНХЭ, А1, Б1), датированные началом правления У-ди, одна из которых содержит упоминание о смерти 1547 мужчин уезда Цзянлин, которое может быть интерпретировано как результат набега неких юэ (см. [Ху Пин-шэн]). Известие о появлении войск Наньюэ должно было быть воспринято как серьёзная угроза.

(обратно)

782

Область Куайцзи располагалась на правом берегу Янцзы в её низовьях (см. карту ЮНХЭ, Б1). То есть планировалось разослать «провокаторов» и на юго-запад, и на юго-восток.

(обратно)

783

Сюньян — город на левом берегу Янцзы, приблизительно в 25 км к западу от крупного озера Пэнли (см. карту II, Б1).

(обратно)

784

Сяи — город на правом берегу Янцзы в её среднем течении, восточнее впадения крупнейшего левого притока реки Ханьшуй (см. карту II, Б2). Сейчас на его месте расположен уездный центр Янсинь пров. Хубэй; не путать с другим Сяи, расположенным в среднем течении реки Даньшуй, недалеко от Пэнчэна (см. карту II, В1).

(обратно)

785

Цзюцзян — в данном случае западноханьская область, одноимённая столица которой находилась на Хуайхэ и ранее была чуским Шоучунем (см. карту ЮНХЭ, Б1). В плане хуайнаньского вана речь идёт о тактической операции, задача которой — установление контроля над значительным участком нижнего течения Янцзы. Об этом говорится и далее в тексте главы. Обратим внимание, что о походе на столицу Хань не было и речи. Этот план связан с высказанным ранее опасением, что другие чжухоу не захотят присоединиться к восстанию.

(обратно)

786

Речь идёт о столице одноимённой области, созданной на территории бывшего владения Чанша. Город Юйчжан расположен примерно в 100 км к югу от знаменитой горы Лушань, возвышающейся на правом берегу Янцзы у озера Пэнли (см. карту ЮНХЭ, Б1).

(обратно)

787

Цзянду — крупный город, расположенный на левом берегу Янцзы в её устье (см. карту II, В2).

(обратно)

788

Следует отметить, что сян и высшие чиновники владения, возможно, были назначены ханьским двором и вряд ли были сторонниками мятежных планов, если таковые вообще существовали.

(обратно)

789

На основании этой фразы можно сделать заключение, что при составлении данной главы Сыма Цянь активно использовал материалы следствия по делу о хуайнаньском заговоре.

(обратно)

790

Чжао-ван Лю Пэн-цзу — сын императора Цзин-ди и единокровный брат У-ди, «рекордсмен» пребывания на престоле — правил в Чжао с 152 по 92 г.

(обратно)

791

Жан — ошибочное написание имени Цао Сяна (ум. в 115 г.), потомка одного из ближайших сподвижников Гао-цзу второго ханьского чэнсяна Цао Шэня, биография которого приводится в гл. 54 Ши цзи (см. [Loewe, 2000]). Он унаследовал титул Пинъян-хоу в 134 г., был женат на дочери У-ди принцессе Вэй [Истзап, т. VI, с. 209].

(обратно)

792

Цзяоси-ван Лю Дуань (154-108) — сын императора Цзин-ди и единокровный брат У-ди, «долгожитель» на княжеском престоле.

(обратно)

793

Это выражение из Гунъян-чжуань, канонического комментария к Чунь-цю (31-й год правления Чжуан-гуна, см. [ШСЦ, т. 33, гл. 9, с. 265]). Но там вместо знака чэнь («подданный») стоит словосочетание цзюнь цинь («родичи правителя»), что явно сужало круг «подозреваемых». Цзяоси-ван этот круг резко расширяет.

(обратно)

794

Поскольку цзинь равнялся тогда приблизительно 258 г, а лян — около 16 г, «цена жизни» составляла чуть более 640 г золота. Откуп от смертной казни (шу сы) — один из распространённых приёмов наращивания государственной казны.

(обратно)

795

Чжан Тан занимал пост тинвэя с 126 по 120 г. [ХШ, гл. 19Б, с. 772-775]. Его биография приводится в гл. 122.

(обратно)

796

По сообщению комментария Цзи цзе, это событие произошло в 10-й месяц начального года под девизом правления юань-шоу (122 г.), вану в это время было 42 года.

(обратно)

797

Как указано в Цзи цзе, из земель Хуайнани было воссоздано также и владение Люань [ШЦ, т. VI, с. 3094], существовавшее ещё в циньскую эпоху.

Вся история несостоявшегося мятежа Хуайнань-ван Аня производит впечатление циничной провокации двора, успешно проведённой в рамках политики усиления центральной власти, предполагавшей устранение потенциальных конкурентов на высшую власть из числа старших родственников, ослабление владений и постепенное превращение их в управляемые из центра области. Кричащие противоречия между фантастическими планами «заговорщиков» и их реальными действиями (точнее — полным бездействием!) на фоне зловещей фигуры главного провокатора и одновременно основного доносчика У Бэя заставляют задуматься о позиции самого Сыма Цяня в отношении принципов политической этики. Если не предполагать здесь вполне вероятный скрытый сарказм историка, бесстрастно цитирующего нелепые обвинения следователей, то придётся считать, что для него все средства казались хороши ради усиления властной вертикали.

(обратно)

798

Было хорошо известно, что У-ди очень увлекался магией, поэтому естественно желание провинциального чиновника Вэй Цина напрямую подать доклад о своих изысканиях императору. Гнев Хэншань-вана можно объяснить нарушением субординации и беспокойством по поводу возможной утечки конфиденциальной информации.

(обратно)

799

Подавление восстания семи ванов 154 г. дало возможность двору Цзин-ди, отца У-ди, начать длительный процесс ограничения полномочий правителей владений по назначению чиновников. Если ранее имперский центр имел возможность назначать только одного высшего чиновника — сяна, то через десять лет после подавления восстания (145 г.) был издан императорский указ, согласно которому «чжухоу ваны не могли более управлять своими владениями, чиновники [владений] назначались Сыном Неба» [ХШ, гл. 19-1, с. 741]. За правителями владений осталось право назначать только низших чиновников с жалованьем до 400 даней зерна в год, однако и это право постепенно ограничивалось центральным правительством, как это видно на примере Хэншань-вана. В качестве повода для урезания оставшихся полномочий ванов обычно использовались различные их проступки. Подробнее об удельном чиновничестве и мерах центрального правительства по ограничению полномочий ванов после восстания 154 г. см. [Bielenstein, р. 105-107].

(обратно)

800

В тексте использовано выражение гудао, обозначающее один из видов магии, распространённый в южных районах Китая (см. [Волчкова]).

(обратно)

801

Чжоу Цю — уроженец Сяпэя, один из добровольных помощников восставшего уского вана, командовал стотысячной армией (о нём см. [Истзап, т. VIII, гл. 106, с. 285]).

(обратно)

802

В тексте Ши цзи присутствуют две даты — седьмой год правления под девизом юань-шо и начальный год правления под девизом юань-шоу. Однако юань-шо не имел седьмого года (128-123), тогда как юань-шоу начинался именно в 122 г. Поэтому верна вторая дата, тем более что в Бяо все эти события происходят именно на первом году юань-шоу (см. [Истзап, т. III, гл. 17, с. 430]). В переводе главы на байхуа также оставлена только она [БХШЦ, т. III, с. 1603].

(обратно)

803

Действительно, обнаруженные в чжанцзяшаньском погребении фрагменты раннеханьского законодательства свидетельствуют о том, что явившемуся с повинной преступнику его деяния могли быть прощены.

(обратно)

804

В ханьском законодательстве отсутствие сыновней почтительности (бу сяо определялось как одно из тягчайших преступлений, за которые полагалась смертная казнь с последующим выставлением тела казнённого на рыночной площади [Чжанцзяшань Хань му, с. 13, планка 35].

(обратно)

805

Шу — небольшое княжество периода Чуньцю (не путать с крупным южным соседом царства Цинь!). Упоминаемое в данной главе маленькое, но воинственное Шу располагалось на левом берегу Янцзы в её нижнем течении, предположительно занимая территорию совр. уезда Луцзян пров. Аньхой (см. [Цы хай, т. I, с. 740]), т.е. именно в том регионе, где развернулись события, описанные в данной главе.

Эти строчки взяты из луского гимна Бигун («Сокрытый храм»), в переводе А. А. Штукина гимн называется «Посещение храма», а строки звучат так:

Варварам севера дав надлежащий отпор, Цзинские орды и Шу остановим... [Шицзин, с. 455].

(обратно)

806

Последняя фраза главы отражает распространённое в традиционном Китае и разделяемое Сыма Цянем представление о том, что качества той или иной местности, формируемые прежде всего климатом (ци земли) и историческими традициями, определяли духовные качества людей, населяющих данную местность. Эти представления подробно изложены Сыма Цянем в гл. 129, где, в частности, нравы жителей старых чуских земель (частью которых была территория уделов Хуайнань и Хэншань) описаны в выражениях, близких к тем, что используются в заключении к настоящей главе.

(обратно)

807

Сюньли ле чжуань стоит в ряду групповых портретов (лэй чжуань): гл. 121 о конфуцианцах, гл. 122 о жестоких чиновниках и др. Во многих главах раздела Ле чжуань встречается немало отрицательных черт в характеристиках чиновников и правителей — жадность, жестокость, карьеризм, распутство, но гл. 119, видимо, была призвана несколько сгладить преобладающие негативные оценки госаппарата. Впрочем, следует отметить, что в ней представлены только доханьские герои.

Нам известен лишь один перевод главы о достойных чиновниках на западные языки — Б. Уотсона [Records, т. II, с. 413 — 418]. Имеется перевод на байхуа, выполненный Дун Цзиньюем [БХШЦ, т. III, с. 1605 — 1608]. При работе мы использовали многочисленные комментарии. Данная глава переведена на русский язык Р. В. Вяткиным и публикуется под редакцией А. Р. Вяткина и М. Ю. Ульянова.

(обратно)

808

Чуский Чжуан-ван по имени Люй правил в 613 — 591 гг. до н.э.

(обратно)

809

Троекратное появление Сунь Шу-ао на должности сяна (линъиня) в Чу, троекратное снятие с этого поста и отсутствие у него радости или стыда по этому поводу описано также в Чжуан-цзы (см. [ЧЦЦЧ, т. III, гл. V, § 21, с. 134 — 135]). В переводе Л. Д. Позднеевой это выглядит так: «Вы трижды были советником [чуского царя], но не кичились; трижды были смещены [с этого поста], но не печалились. Сначала я опасался за Вас, а ныне вижу — лицо [у Вас] весёлое» [Позднеева, с. 245]. Эти же факты упоминают и Сюнь-цзы (см. [ЧЦЦЧ, т. II, гл. 20, раздел 32, с. 363]), и трижды Хуайнань-цзы (см. [ЧЦЦЧ, т. VII, гл. 12, с. 207, гл. 13, с. 218, 231]). Это свидетельство популярности фигуры Сунь Шу-ао у древних авторов. Очевидно и то, что Сыма Цянь имел какие-то дополнительные материалы, что позволило ему создать краткое, но впечатляющее жизнеописание героя. В то же время некоторые учёные (Лян Юй-шэн, Такигава) сомневаются в реальности сведений о Сунь Шу-ао и его столь долгой службы сяном, так как имя его не упоминается ни в гл. 40 Ши цзи, посвящённой княжеству Чу, ни в гл. 14 (Бяо), ни в Го юй. Отметим, что в данном разделе текста Сыма Цянь не использует хорошо ему известный термин линъинь, называя Сунь Шу-ао сяном. Видимо, для автора Ши цзи в применении к княжеству Чу эти термины были синонимами, что хорошо видно на последней странице гл. 65, где они употреблены в соседних абзацах (см. [ШЦ, т. V, с. 2168]).

(обратно)

810

Чжэнский Чжао-гун по имени Ху правил с перерывом — в 701 г. и в 696 — 695 гг. (см. [Истзап, т. VI, гл. 42, с. 31 — 32]). Отметим, что борьба за престол после смерти чжэнского Чжуан-гуна У-шэна в 701 г. была настолько запутанной, что Сыма Цяню не удалось «примирить» детали и даты этой борьбы между главами 42 и 14 (см. [Истзап, т. III, с. 99 — 103; т. VI, с. 31 — 33]).

(обратно)

811

Из многих вариантов мы выбрали для знака ай значение «любовник», поскольку обычная профнепригодность этого человека не могла привести к описанному ниже всеобщему кризису в княжестве. Стоит отметить, что в истории чжэнского дома (гл. 42) не упоминался сян по имени Сюй Чжи, да и во всём Ши цзи этот персонаж больше не встречается.

(обратно)

812

Уже раннесунский комментатор Пэй Инь отмечал, что Цзы Чань был младшим сыном чжэнского Чэн-гун Гуня (584 — 571) и никак не мог служить Чжао-гуну. (Отметим, что в Таблицу имён правителей наследственного дома княжества Чжэн вкралась опечатка: Чэн-гун ошибочно назван Лунем [Истзап, т. VI, с. 407].)

(обратно)

813

Лян Юй-шэн на основании текста Цзо чжуань полагал, что некоторые данные главы неточны и, в частности, что Цзы Чань служил сяном не 26, а лишь 22 года [ЛЮШ, гл. 25]. Вообще рассказ о благостных переменах в Чжэн при Цзы Чане выглядит не слишком убедительно: на фоне неприглядной борьбы за власть почему-то исчезают все недуги общества. Вместе с тем политическая карьера этого старшего современника Конфуция была успешной и феноменально продолжительной. Как сообщает собрание государевых документов, могила Цзы Чаня находилась в Хэнани [ХЧКЧ, с. 4859].

(обратно)

814

Диалог гостя, принесшего дар, и первого советника и через две тысячи лет после написания звучит весьма актуально.

(обратно)

815

Чуский Чжао-ван правил в 515 — 489 гг. до н.э. Здесь Сыма Цянь вновь использует термин сян вместо линъинь. Переводчик на байхуа заменил слово сян на линъинь [БХШЦ, т. III, с. 1607].

(обратно)

816

Лян Юй-шэн справедливо утверждал, что в списках первых советников чуского Чжао-вана линъинь по имени Ши Шэ не значился [ЛЮШ, кн. 14, гл. 35, с. 3]. Это имя не встречается не только в гл. 40 Ши цзи («Наследственный дом княжества Чу»), но и в других главах памятника. Вместе с тем в ряде произведений чжоуского времени можно найти эту историю с отцом-убийцей и принципиальным поведением сына. В частности, она есть в Люй-ши чунь-цю в главке Гаои («Высокая справедливость»), откуда Сыма Цянь и мог заимствовать этот сюжет (см. [ЧЦЦЧ, т. VI, гл. 19, с. 240 — 241]). Однако отметим, что там второй иероглиф в имени пишется иначе (Ж), а его должность прокурора гораздо более соответствует контексту всей истории. В переводе Г. А. Ткаченко эта главка называется «Возвышение должного», а персонаж именуется чуским прокурором Ши Ду (см. [Люйши Чуньцю, с. 314]). Согласно ссылке Такигава, эта история с Ши Шэ упоминается и в другом памятнике — Хань ши вай чжуань [ХЧКЧ, с. 4860 — 4862]. Следовательно, фигура Ши Шэ всё-таки была известна в обществе того времени и отразилась в фольклоре.

(обратно)

817

Цзиньский Вэнь-гун Чун Эр правил в 636 — 628 гг. до н.э. Ли Ли исполнял обязанности ли — судьи и надзирающего за тюрьмами.

(обратно)

818

Ин — крупный чуский город, долгое время был столицей княжества Чу.

(обратно)

819

Данная глава, как и типологически идентичная ей гл. 112, принадлежит к категории так называемых парных жизнеописаний (хэ чжуань), а главным признаком, объединяющим её персонажей, можно считать их принадлежность к высшему слою управленцев Ханьской империи втор. пол. II в. до н.э. По своим человеческим качествам герои этой главы скорее антиподы, что, как известно, могло служить для Сыма Цяня поводом к включению тех или иных фигур в одну главу. Впрочем, был и ещё один повод: в 132 г. Цзи Ань и Чжэн Дан-ши вместе возглавляли не слишком удачную операцию по восстановлению разрушенных наводнением дамб на Хуанхэ (см. [Истзап, т. IV, гл. 29, с. 196]).

На английский язык главу перевёл Б. Уотсон [Records, т. II, с. 342 — 356]; на байхуа — У Юй [БХШЦ, т. III, с. 1609 — 1618] и Ван Босян [Ши цзи сюань, с. 461 — 482]. Данный перевод выполнен Р. В. Вяткиным и А. Р. Вяткиным и публикуется под редакцией А. Р. Вяткина и М. Ю. Ульянова.

(обратно)

820

Пуянов было несколько. Тот, в котором родился Цзи Ань, находился в княжестве Малое Вэй рядом с Байма — знаменитой переправой через Хуанхэ (см. карту I, Б2).

(обратно)

821

Сяньма вначале означало просто конюший, а потом и церемониймейстер, и библиотекарь при наследнике престола. Как пояснил Ван Босян, оклад этого чиновника мог достигать двух тысяч даней зерна в год. Напомним, что император Сяо Цзин правил в 156 — 141 гг.

(обратно)

822

В понятие «восточные юэ» входили племена миньских и оуских юэ. Очередной внутриюэский конфликт возник в 138 г. между миньюэ и дунъоу. Он подробно описан в гл. 114.

(обратно)

823

Ханьская область Хэнэй включала южные районы совр. Хэбэя, юго-восток Шаньси и земли к северу от Хуанхэ в Хэнани; область Хэнань при династии Цинь называлась Саньчуань и включала районы северо-западной части совр. пров. Хэнань.

(обратно)

824

Инъян — крупный город, уездный центр; располагался в одноимённом совр. уезде пров. Хэнань (см. карту II, Б1).

(обратно)

825

Область Дунхай располагалась на востоке, занимая южные районы совр. пров. Шаньдун и некоторые районы пров. Цзянсу (см. [Истзап, т. VI, карта 3]).

(обратно)

826

Следовательно, Цзи Ань был приверженцем даосского учения.

(обратно)

827

В корпусе Ши цзи это единственное упоминание о данном персонаже, и, если верить комментатору Ин Шао (Цзи-цзе), Фу-бо служил военачальником у лянского Сяо-вана Лю-у (168 — 144).

(обратно)

828

Юань Ан — один из сановников ханьского времени, служил императору Цзин-ди; его жизнеописание см. в гл. 101 [Истзап, т. VIII, с. 210 — 217].

(обратно)

829

Гуань Фу (ум. в 131 г. до н.э.) — один из ханьских военачальников, командовал войсками во время подавления восстания семи княжеств, прославился отчаянной храбростью; был сяном в княжестве Дай, тайшоу Хуайяна (в Хэнани), сяном в княжестве Янь; являлся состоятельным человеком, при его доме было много приезжих мужей. Весьма подробное жизнеописание бурной жизни Гуань Фу содержится в гл. 107 Ши цзи [Истзап, т. VIII, с. 295 — 303].

(обратно)

830

Чжэн Дан-ши в 132 г., будучи дануном, боролся с наводнениями, проложил оросительный канал параллельно Вэйхэ, играл значительную роль в разработке экономической политики; упоминался в главах 29, 30, 107 и 112 Ши цзи [Истзап, т. IV]. Его жизнеописание см. ниже в данной главе.

(обратно)

831

Данные о Лю Ци в словарях отсутствуют. Можно лишь отметить, что в Хань шу он фигурирует под именем Лю Цзи.

(обратно)

832

Чжуан Чжу был уснем; в начале правления У-ди, как способный чиновник, стал чжундафу, потом был назначен правителем области Куайцзи. Позднее за участие в заговоре хуайнаньского вана Аня был казнён.

(обратно)

833

Мэн Бэнь и Ся Юй — легендарные силачи и храбрецы чжоуского периода. По преданию, Мэн Бэнь служил циньскому У-вану, а Ся Юй был из княжества Вэй и обладал силой, позволявшей ему поднимать тысячу цзиней веса. Оба упоминаются во многих главах Ши цзи.

(обратно)

834

Жизнеописание военачальника Вэй Цина см. в гл. 111.

(обратно)

835

Чжан Тан — один из видных сановников ханьского времени, вместе с Чжао Юем реформировал законодательство; занимал пост тинвэя, в течение семи лет был юйшидафу. Его жизнеописание см. в гл. 122.

(обратно)

836

В этот период ханьский дом не только проводил крупные (и кровопролитные) походы против сюнну, но и вёл войны ради подчинения нескольких племенных образований и царств — против восточных и, южных юэ, юго-западных и; посылал послов в западные регионы — в Дайюань и другие владения, т.е. вёл весьма активную внешнюю политику.

(обратно)

837

О Хуайнань-ване см. гл. 118.

(обратно)

838

На протяжении столетий войны с «северными варварами» и попытки установления экономической блокады сменялись перемириями и активной торговлей между империей и кочевниками. Видимо, арестованные торговцы по незнанию или умышленно нарушили очередной указ о запрете на торговлю с сюнну.

(обратно)

839

О выпуске мелких монет весом в 5 чжу (возможно и чтение шу, которое мы использовали при переводе гл. 30 [Истзап, т. IV, с. 214]), т.е. порядка 3,4 г (если считать лян равным 16,1 г, а чжу — 1/24 ляна), см. [Кроль, Романовский, с. 216].

(обратно)

840

Область Хуайян располагалась в совр. уезде Хуайинь пров. Цзянсу (см. карту I, Б1, а также карту 3 в [Истзап, т. VI, форзац]).

(обратно)

841

Жу Чунь (189 — 265), чьи комментарии вошли в Цзи цзе, отмечал, что сян чжухоу с окладом не менее двух тысяч даней зерна был по рангу выше цзюньшоу (см. [ШЦ, т. VI, с. 3111]).

(обратно)

842

Гай-хоу Синь — старший брат императрицы Ван (супруги У-ди).

(обратно)

843

Чжан Юй — военачальник лянского Сяо-вана, сражался с армиями восставших княжеств У, Чу и их союзников; кратко упоминается также в главах 58, 106 и 108. В чём состояла помощь Чжэн Дан-ши военачальнику Чжан Юю, в тексте Ши цзи не указано, но можно предположить, что она подоспела в тот критический момент, когда в 154 г. решалась судьба восстания семи князей.

(обратно)

844

Княжество Лу находилось на землях совр. пров. Шаньдун; область Цзинань включала земли совр. уезда Пинлин пров. Шаньдун; область Цзянду располагалась на землях совр. пров. Цзянсу, северо-восточнее города Янчжоу (см. [Ши цзи сюань, примеч. 170]).

(обратно)

845

Жизнеописаниям Уань-хоу и Вэйци-хоу посвящена гл. 107 Ши цзи [Истзап, т. VIII].

(обратно)

846

Глава земледельческого и финансового ведомства — данун при императоре Цзин-ди, в начальный год его позднего цикла (143 г.), стал именоваться данунлин, а при У-ди, в 104 г., в начальный год под девизом тайчу, — дасынун. Стоит заметить, что разнообразная и в целом плодотворная деятельность Чжэн Дан-ши на посту данунлина, подробно описанная в главах 29 и 30 Ши цзи [Истзап, т. IV], в данной главе почти не раскрыта.

(обратно)

847

Хотя комментарии молчат, на наш взгляд, здесь очевидная лакуна, ибо не мог законопослушный до сервильности Чжэн Чжуан оставить без ответа вопрос государя, да и столь необычное поведение должно было иметь серьёзные основания. Не исключено, что причину необычного затягивания выезда на ремонтные работы надо искать в той сакрализации природных катаклизмов, которую тогда активно проповедовал чэнсян Тянь Фэнь, убедивший и императора, и многих других в опасности противостояния «воле Неба», которое «устроило» наводнение неспроста (см. [Истзап, т. IV, гл. 29, с. 196]).

(обратно)

848

По мнению Жу Чуня (Цзи цзе), в текст памятника вкралась ошибка переписчиков. Вместо термина шоу-чанши должно быть чэнсян-чанши. Наш перевод сделан с учётом такой коррекции.

(обратно)

849

Область Жунань создана при Хань, располагалась на территории совр. уезда Жунань пров. Хэнань.

(обратно)

850

Сягуй — селение на левом берегу реки Вэйхэ, примерно в 70 км к востоку от Чанъани (см. карту II, А1).

(обратно)

851

Глава состоит из двух частей: первая представляет собой краткий очерк длительного и трудного становления конфуцианства как идеологии и важнейшей организационной составляющей китайского государства; вторая — классический лэй чжуань («рассказ о людях общего типа»), героями которого стали видные конфуцианцы II в. до н.э.

Существует несколько переводов главы на европейские языки: на английский полный перевод сделал Б. Уотсон [Records, т. II, с. 395-412], частичный — Фэн Ю-лань и Д. Бодде [Fung Yu-lan, Bodde, т. I, с. 106]; на французский — Э. Био [Biot, с. 105-110]; на немецкий — А. Форке [Forke, с. 58] и О. Франке [Franke, с. 91-93]. В последние годы появились и переводы на байхуа, в частности перевод Хуан Цинсюаня [БХШЦ, т. III, с. 1619-1628].

Перевод данной главы на русский язык выполнен Р. В. Вяткиным (1995, рукопись), А. Р. Вяткиным и М. Ю. Ульяновым и публикуется под редакцией А. Р. Вяткина и М. Ю. Ульянова. В работе над текстом учитывалась версия М. В. Королькова, опубликовавшего свой перевод в 2007 г. (см. [Корольков, 2007, с. 215-236]).

(обратно)

852

Гунлин — по «Словарю Ши цзи», это название труда (в средние века утраченного), повествовавшего о принципах подготовки кадров чиновников в Ханьском государстве [ШЦЦД, с. 110]. Его первая версия, видимо, принадлежала Гунсунь Хуну, но затем была неоднократно дополнена различными авторами, менявшими состав и структуру Гунлина. Тот вариант, с которым был знаком Сыма Цянь, описан в монографии Ю. Л. Кроля как «Указ о заслугах» (см. [Кроль, 1970, с. 310-312]).

(обратно)

853

Песня Гуаньцзюй — первая из песен царства Чжоу, названная А. А. Штукиным «Встреча невесты» [Шицзин, с. 9]. Его трактовка вызывает серьёзные возражения. Во-первых, значения обоих иероглифов никак не позволяет сделать такой перевод, а традиционное толкование бинома носит исключительно историко-литературный, а не смысловой характер. Во-вторых, А. А. Штукин противоречит самому себе, поскольку никакой встречи даже в его переводе не происходит: девушка (невеста) остаётся недосягаемой. Вернёмся к заглавию. Учитывая мучения главного героя, который не в состоянии увидеть возлюбленную, мы считаем допустимым перевести заглавие исходя из буквальных значений знаков гуань и цзюй, как «скованный орёл» или «запертый орёл». Предпринятый разбор сомнительного места в давно известном переводном тексте ещё не объясняет нам главного: где в этом трогательном лирическом произведении содержится намёк на упадок в государстве Чжоу? Почему оно вызывало у Сыма Цяня, а до того — у Конфуция подобные чувства? Нам представляется, что жених трактовался как государь, напрасно мечтающий о встрече с невестой, олицетворяющей власть. Ключевой здесь является фраза цю чжи бу дэ — «желал её, но не обрёл». В Ши цзи в «Жизнеописании Конфуция» (гл. 47) эта ситуация также трактуется негативно: «Песня Гуаньцзюй выражает непорядок...» [Истзап, т. VI, с. 145].

(обратно)

854

Ю-ван правил в 781-771 гг., а Ли-ван — в 857-847 гг. (см. [Истзап, т. I, гл. 4]). С точки зрения конфуцианской морали оба этих вана отличались распущенностью, что якобы ускорило крах чжоуского дома.

(обратно)

855

Шао — название музыкального произведения, авторство которого традиция приписывает легендарному императору Шуню.

(обратно)

856

Это цитата из Лунь юя (см. [ШСЦ, т. 36, гл. 7, с. 157]). Русский перевод см. [Переломов, 1998, с. 349].

(обратно)

857

Тоже цитата из Лунь юя (см. [ШСЦ, т. 36, гл. 9, с. 205]). Русский перевод см. [Переломов, 1998, с. 366].

(обратно)

858

Цифра «семьдесят» явно не соответствует реальности, так как число княжеств и князей, которых посетил Конфуций, не превышает десяти. Это отметил еще Пэй Инь в Цзи цзе.

(обратно)

859

Тоже цитата из Лунь юя (см. [ШСЦ, т. 36, гл. 13, с. 295], а также [Переломов, 1998, с. 389]). В подлиннике эта фраза заканчивается словами: «...а если использовать меня три года, то успех будет обеспечен».

(обратно)

860

Эти слова Конфуция взяты историком не из Лунь юя, а из известного комментаторского канона Чунь-цю Гунъян чжуань (см. [ШСЦ, т. 34, кн. II, гл. 28, с. 843]).

(обратно)

861

Чунь-цю («Вёсны и осени») — общее название исторических хроник, начатых ещё в период Западного Чжоу при дворе вана и в княжествах; они появлялись и при Хань — Чу Хань чунь-цю Лу Цзя и др. Конфуций, собрав ставшие доступными ему хроники княжества Лу, дома Чжоу и других княжеств, составил под этим названием свой хроникальный свод, охвативший период от луского Инь-гуна до 14-го года луского Ай-гуна, т.е. с 722 по 481 г., отразив в краткой форме политические, военные события и природные катаклизмы той эпохи. По всей вероятности, это был коллективный труд хронистов; он был канонизирован в ханьский период и вошёл в известное «Пятикнижие» — У цзин (см. [Чжунго лиши дацыдянь, с. 323]).

(обратно)

862

Перечисляются самые заметные из учеников Конфуция. Информация о них содержится в гл. 67 Ши цзи (см. [Истзап, т. VII, с. 66-84]).

(обратно)

863

Тянь Цзы-фан — наставник вэйского Вэнь-хоу. В Люй-ши чунь-цю (кн. 2, гл. 4) говорится, что Тянь Цзы-фан учился у Цзы Гуна, а не у Цзы Ся, как сообщает Сыма Цянь. Дуань Гань-му — ученик Цзы Ся, славившийся своей добродетельностью и удостоившийся личного посещения вэйским Вэнь-хоу, приглашавшим его на должность сяна. Дуань Гань-му отказался от должности. Информация об этом содержится в Люй-ши чунь-цю (кн. 15, гл. 3). У Ци — крупный военный мыслитель эпохи Чжаньго, служивший в разное время в Лу, Вэй и Чу, на службе в Чу достиг должности сяна. После смерти чуского Дао-вана был убит сановниками Чу. Считается автором утерянного трактата по военному искусству (см. [Чжунго лидай жэньмин цыдянь, с. 1037]). Цинь Хуа-ли учился сначала у Цзы Ся, а потом у Мо-цзы [там же, с. 2338].

(обратно)

864

Философам Мэн-цзы и Сюнь-цзы посвящена гл. 74 Ши цзи (см. [Истзап, т. VII, с. 168-172].

(обратно)

865

В состав Шестикнижия обычно включают Шицзин, Шуцзин, Ицзин, Лицзи, Юэцзин, Чунь-цю. О действиях Цинь Ши-хуана против учёных, восхвалявших древность и порочивших современность, о сожжении всех записей и книг и казни 460 учёных мужей в Сяньяне см. гл. 6 Ши цзи [Истзап, т. II, с. 77, 81].

(обратно)

866

Чэнь Шэ посвящена гл. 48 Ши цзи [Истзап, т. VI, с. 152-162].

(обратно)

867

Кун Цзя был потомком Конфуция в восьмом поколении; упоминался в гл. 47 Ши цзи под именем Фу [Истзап, т. VI, с. 150, 332].

(обратно)

868

Это цитата из Лунь юя (см. [ЧЦЦЧ, т. I, гл. V, с. 106]). Она отражает присущий Конфуцию критический подход к деятельности многих своих учеников, которых он здесь называет сяо цзы («сынки», «юнцы», «дети»). Стоит отметить, что данный фрагмент Лунь юя уже цитировался Сыма Цянем в гл. 47, целиком посвящённой великому философу (см. [ШЦ, т. IV, с. 1923]; наш перевод см. [Истзап, т. VI, с. 136]). По неясным причинам в той главе историком была радикально изменена и существенно сокращена (шесть иероглифов вместо десяти!) заключительная часть фразы: канонический текст *** там заменён на ***. Этот казус почему-то не был отмечен ни в одном из трёх основных комментариев к Ши цзи. Впрочем, Эдуард Шаванн детально проанализировал эти разночтения [Chavannes, т. V, с. 343-344] ипоказал, что заменённый фрагмент представляет собой изложение слов Конфуция в интерпретации его последователя и продолжателя Мэн-цзы (372-289) (см. [Попов, с. 260]).

В конце фразы использован знак цай, многозначность которого создаёт определённые трудности. Л. С. Переломов [Переломов, 1998, с. 338] и И. И. Семененко [Семененко, 1995, с. 77] используют его в значении «ограничивать», хотя и с совершенно различной субъектностью. На наш взгляд, Конфуций не мог использовать в весьма эмоциональном разговоре невнятные намёки на какую-то собственную ограниченность или неспособность своих учеников к самоограничению. Полагаем, что здесь идёт перекличка со значениями «кроить, раскраивать ткань», «шить», т.е. используя частное (куски ткани), создавать общее (одежду, костюм). Именно в применении на практике теоретических познаний собирался наставлять своих луских учеников Совершенномудрый, хотя, как известно, ему и самому это удавалось плохо.

(обратно)

869

Жизнеописание Шусунь Туна историк поместил в гл. 99 [Истзап, т. VIII, с. 197-203].

(обратно)

870

Известный китайский мыслитель-легист Шэнь Бу-хай (ок. 385 — ок. 337) являлся автором учения синмин («наказания и имена»), которое допустимо считать прикладной теорией управления государственным аппаратом с помощью продуманной системы наказаний и наград. Краткую биографию Шэнь Бу-хая Сыма Цянь поместил в гл. 63 (см. [Истзап, т. VII, с. 40]).

(обратно)

871

Цзычуань — небольшое древнее владение, располагавшееся на территории бывшего княжества Ци, к востоку от его столицы Линьцзы. Центром владения был город Цзюй (см. карту I, В2).

(обратно)

872

Представление о существовании в древности развитой системы учебных заведений, которое составляло важную часть конфуцианского исторического предания, нашло отражение в различных сочинениях эпох Восточное Чжоу и Ранняя Хань. Предание о трёх типах школ упоминает и Мэн-цзы (см. [ЧЦЦЧ, т. I, гл. 5, с. 202]). В Ли цзи эта система изображена так: «Обучение в древности [было устроено следующим образом]: в кланах были [школы] шу, в данах (административная единица, объединявшая 500 семей) — [школы] сян, в областях — [школы] сюй, во владениях — [школы] сюэ» [Уцзин. Сышу, с. 1474]. В «Споре о соли и железе» Хуань Куаня (I в. до н.э.) также упоминается (правда, устами конфуцианского «знатока писаний», вскользь и без каких-либо конкретных свидетельств) о существовавших при Ся, Инь и Чжоу «волостных и деревенских школах» (сян сюй) (см. [Хуань Куань, т. I, с. 146]). Трудно поверить в реальное наличие сети сельских школ под названиями сюй и сян при династии Инь и тем более при легендарной династии Ся. Более вероятно, что это легенда, сочиненная чжоускими конфуцианцами.

(обратно)

873

Нельзя не согласиться с Б. Уотсоном, который по поводу данного фрагмента остроумно заметил, что императорские указы и эдикты, видимо, писались столь изящным языком, что были непонятны рядовым чиновникам. Именно поэтому Гунсунь Хун просит назначить обученных доступному стилю письма секретарей к губернаторам областей, чтобы в указах датировались понятные фразы из классических книг (см. [Records, т. П, с. 400-401]).

(обратно)

874

В этом месте кончается послание (меморандум) Гунсунь Хуна императору У-ди с предложением создать стройную систему подготовки конфуцианских учителей и проповедников по всей стране. Надо полагать, что в распоряжении Сыма Цяня был соответствующий текст обращения, выдержанного в духе почитания древности и «Шестикнижия» (см. [Лидай минцзя пин, с. 699-700]).

(обратно)

875

Соинь со ссылкой на Хань шу указывает, что этим учителем был цисец Фу Цю-бо. По данным Большого словаря китайских имён, последний, в свою очередь, являлся одним из учеников Сюнь-цзы и ещё при Цинь получил звание боши (см. [Чжунго жэньмин дацыдянь, с. 2045]).

(обратно)

876

То есть у того же Фу Цю-бо, который к тому времени уже находился в столице империи.

(обратно)

877

В оригинале использовано словосочетание сюй ми, для которого из множества значений мы выбрали наиболее целесообразный вариант перевода — эвфемизм «полностью уничтожить», так как Сюй Гуан в Цзи цзе прямо утверждает, что речь идёт о кастрации Шэнь-гуна. С учётом последующего поведения Шэнь-гуна трактовка Сюй Гуана выглядит убедительно.

(обратно)

878

Ланьлин располагался в округе Дунхай, на границе между современными провинциями Шаньдун и Цзянсу (см. карту II, В1).

(обратно)

879

В тексте стоит словосочетание шубо, означающее рулон или штуку особенно ценного шёлка, использовавшегося при ритуалах либо в качестве почётного дара при приглашении на службу (см. [Гудай ханьюй цыдянь, с. 107,1461]).

(обратно)

880

Би — плоское нефритовое или яшмовое украшение в виде диска с отверстием посередине. Надевалось представителями высшей аристократии во время совершения ритуалов. Отправка его в качестве пригласительного дара Шэнь-гуну призвана выразить крайне почтительное отношение со стороны императора.

(обратно)

881

Ханьская область Линьхуай располагалась на землях совр. пров. Аньхой.

(обратно)

882

Чэнъян — город, располагавшийся в 20 км к западу от крупного циского озера Цзюйе (см. карту I, Б2; II, Б1).

(обратно)

883

Имеется в виду, что Лу Сы был родом из циньской области Дан или, возможно, из областной столицы Данцзюнь, которая в прошлом была столицей княжества Сун и носила имя Суйян (см. карту II, Б1).

(обратно)

884

Цзоу — древний город в Лу, бывшая столица небольшого княжества, поглощённого Лу ещё в период Чжоу (см. карту I, В2; II, В1).

(обратно)

885

Явное преувеличение: у Шэнь-гуна не могло быть такого количества успешных учеников.

(обратно)

886

Хуан-шэн (Учитель Хуан) — даосист, один из учителей отца Сыма Цяня — Сыма Таня; о нём историк упоминает в гл. 130; там он фигурирует как философ Хуан-цзы.

(обратно)

887

Речь идёт о том, что иньский Чэн Тан покарал последнего сяского правителя Цзе (см. [Истзап, т. I, гл. 2]), а чжоуский У-ван расправился с последним иньским правителем, тираном Чжоу Синем (см. [там же, гл. 3]).

(обратно)

888

Согласно комментарию Чжэнъи, лошадиная печень считалась смертельно ядовитой для человека.

(обратно)

889

В споре даосиста Хуан-шэна и конфуцианца Юань Гу-шэна был затронут больной вопрос о легитимности смены династии. Даже когда свергнутый правитель-тиран и деспот, он формально остаётся владельцем Небесного мандата. То есть речь в широком смысле шла о праве отдельной личности или народных масс на революционное свержение плохого правителя и утверждение новой власти. Цзин-ди в авторитарной манере прерывает спор, образным сравнением указывая «теоретикам» на ограниченность их компетенции в вопросах реальной политики.

(обратно)

890

Как отмечают комментаторы, императрица, поклонница даосизма, презирала конфуцианские сочинения и видела пользу лишь в тех их книгах, что были посвящены наказаниям и общественным работам (см. [ХЧКЧ, т. IX, с. 4898]).

(обратно)

891

Это был Фан Чэн, сын императора Сяо Цзина, которому отец пожаловал титул Цинхэ-ван (см. [Истзап, т. II, гл. 11, с. 250]). В Таблицах (Бяо) он поименован как Ай-ван Чэн [Истзап, т. III, с. 412]. Отправляя Юань Гу-шэна во владение Цинхэ, император, видимо, стремился избавиться от «идеологических» жалоб собственной матери.

(обратно)

892

Се — древнее владение, захваченное в начале периода Чжаньго княжеством Ци, а также одноимённый древний город, обнесённый высокими крепостными стенами, частично сохранившимися до настоящего времени, позднее уездный центр (см. карту I, В2 или II, В1).

(обратно)

893

Титул Чаншань-вана в 145 г. император пожаловал своему сыну Шуню (см. [Истзап, т. II, гл. 11, с. 251]).

(обратно)

894

Нэй вай чжуань («Внутренние и внешние комментарии») — название труда, который Сыма Цянь приписывает Хань-шэну, но не исключено, что это лишь условное обобщение творческого вклада учёного-конфуцианца. Во всяком случае, Бань Гу в библиографической главе Хань шу приводит названия нескольких книг Хань-шэна, имевших хождение в I в. н.э.: Хань гу — «Хань-шэн о прошлом» в 36 главах, Хань нэй чжуань — «Внутренние комментарии Хань-шэна [к канонам]» в 4 главах, Хань вай чжуань — «Внешние комментарии Хань-шэна [к канонам]», Хань ию Ши — «Толкования Хань-шэна к Шицзину» в 41 главе (см. [ХШ, кн. VI, гл. 30, с. 1708]). Такигава отметил, что к настоящему времени сохранилось лишь около десяти глав «Внешних комментариев» Хань-шэна, но дефектных и с пропусками (см. [ХЧКЧ, с. 4899]).

(обратно)

895

Фамильный знак этого учёного-конфуцианца имеет несколько чтений — Пи, Би, Бэнь, Фэй. Б. Уотсон принял чтение Пи; мы, исходя из мнения Сыма Чжэня в Соинь и «Словаря Ши цзи» [ШЦЦД, с. 526], — Фэй.

(обратно)

896

Область Цзинань располагалась в северо-западной части совр. пров. Шаньдун.

(обратно)

897

Согласно Ши цзи, сожжение канонов и книг «ста школ» за их восхваление древности и поношение современности, а также казни учёных-конфуцианцев Цинь Ши-хуан осуществил в 213 г. (см. [Истзап, т. II, гл. 6]).

(обратно)

898

Процесс составления полного текста канона Шаншу (зовётся также Шуцзин или просто Шу) был достаточно долгим. Найденные Фу-шэном в тайнике 29 пяней (главок) были написаны ещё дореформенными иероглифами (гувэнь). Этот текст и был назван Гувэнь Шаншу — «Шаншу, [написанная] старыми знаками». Напомним, что в 221 г. циньский Ши-хуан ввёл новое написание иероглифов (см. [Истзап, т. II, гл. 6, с. 65]). Позднее, в I в. н.э., Лю Синь обнаружил в стене дома Конфуция ещё 16 пяней, написанных уже пореформенными иероглифами — цзиньвэнь, и прибавил их к прежним главам. Бань Гу в Хань шу пишет о существовании Гувэнь Шаншу в 46 цзюанях, или в 57 нянях [ХШ, гл. 30, с. 1705]. Над текстом канона работал Кун Ань-го и другие. Дошедший до нас текст Шаншу содержит только 30 цзюаней (см. [ШСЦ, т. III и IV] с комментариями ханьского Кун Инь-да). Над комментированием текста Шаншу работали многие видные учёные средних веков в Китае.

(обратно)

899

Цяньчэн — древний уездный центр, находился на севере совр. уезда Гаоюань пров. Шаньдун (см. карту I, В2).

(обратно)

900

Чжан Тан (?-115 г. до н.э.) — крупный государственный деятель, занимавший в разное время различные высокие посты. Пик его карьеры пришёлся на начальный период правления императора У-ди, когда его патрон Уань-хоу Тянь Фэнь был назначен чэнсяном. Он способствовал выдвижению Чжан Тана сначала на пост юйши, а затем и юйшидафу. Чжан Тан много сделал для упорядочивания ханьского законодательства и денежной системы, поддерживал установление государственной монополии на соль и железо, введение повышенных налогов на богатых торговцев, ужесточение законодательства и другие меры легистского толка, проводившиеся при У-ди. Позже был оклеветан и покончил с собой в 115 г. [Чжунго жэньмин дацыдянь, с. 1207].

(обратно)

901

Бань Гу в Хань шу указывает в библиографической главе на наличие нескольких канонических книг по ритуалу и обрядам: Ли гу цзин — «Древний канон обрядов» в 56 цзюанях и Чжоу гуань цзин — «Канон [об обрядах и ритуале] чжоуских чиновников» (см. [ХШ, кн. VI, гл. 30, с. 1709]). В современное издание «Тринадцатикнижия» включены три канона: И ли — «Книга долга и обрядов» в 49 главах [ШСЦ, т. 15-18], Чжоу ли — «Книга чжоуских установлений и обрядов» в 42 главах [ШСЦ, т. 11-14] и Ли цзи — «Обрядовый канон», или «Записи об обрядах», в 48 главах с многочисленными комментариями [ШСЦ, т. 19-26].

(обратно)

902

В библиографическом разделе Хань шу сообщается, что текст Ши ли (другое название И ли), преподававшийся Гао Тан-шэном, состоял из 17 глав. Впоследствии вместе с Ли цзи и Чжоу ли вошёл в Сань ли («Три канона [правил благопристойности»]) и был включён в состав конфуцианского канона (см. [Китайская философия, с. 136]).

Трактат И ли, по определению академика Алексеева, это «...книга уставного поведения конфуцианского деятеля, включающая в себя и своеобразное морально-этическое учение, и совокупность внешних обрядов» (см. [Алексеев, 1940, с. 285]).

(обратно)

903

Область Хуайян располагалась на землях одноимённого совр. уезда пров. Хэнань.

(обратно)

904

Ицзин, или Чжоу и («Канон о переменах», или «Чжоуские перемены»), — название одной из самых блестящих философских книг Древнего Китая. Её первый полный перевод на русский язык осуществил китаевед Ю. К. Щуцкий (1897-1938) (см. [Щуцкий]). Во втором издании этого труда, отредактированном и дополненном А. И. Кобзевым, последний сравнивает роль Ицзина в китайской культуре с ролью Библии на Западе (с. 8). Канон содержит толкования 64 гексаграмм, охватывающих всю совокупность жизни на земле. В современном «Тринадцатикнижии» Чжоу и занимает первые два тома [ШСЦ, т. I, II].

(обратно)

905

Б. Уотсон верно отметил, что, коль скоро Ицзин рассматривался как гадательная книга астрологов, он избежал участи других конфуцианских книг, не подвергся сожжению по приказу Ши-хуана [Records, т. II, с. 499], и передача его следующим поколениям учёных была облегчена.

(обратно)

906

Дунъу — уезд, учреждённый при Хань; располагался на западе совр. уезда Дунъучэн пров. Шаньдун (см. карту I, В2).

(обратно)

907

Гуанчуань — сначала уезд, позднее область на левом берегу Хуанхэ в нижнем течении (см. карту I, Б2).

(обратно)

908

Цзюй — населённый пункт и уезд (с Хань), располагавшийся на территории совр. уезда У цзинь пров. Цзянсу (см. карту I, В2).

(обратно)

909

Линьцзы — крупный древний циский город и столица княжества (см. карту I, В2).

(обратно)

910

Дун Чжун-шу (179-104) — выдающийся конфуцианский учёный, философ и государственный деятель Западной Хань. Придал конфуцианству характер государственной идеологии. Происходил из знатной семьи. Был инициатором введения основанных на конфуцианских канонах госэкзаменов на чиновничьи должности. Идейное наследие Дун Чжун-шу представлено собранием 82 философских и социально-политических эссе, которое получило название Чунь-цю фань лу («Обильные росы "Вёсен и осеней"»). Создал целостную онтолого-космологическую интерпретацию общественно-государственного устройства, опирающуюся на учение о взаимном «восприятии и реагировании Неба и человека» (см. [Духовная культура Китая, т. I, с. 254-255].

(обратно)

911

Владение Цзянду находилось на территории совр. пров. Цзянсу, на левом берегу Янцзы, в её низовьях (см. карту II, В2). С 153 по 128 г. там правил И-ван, старший брат императора У-ди (см. [Истзап, т. III, гл. 17, с. 407]). К сожалению, в т. III на с. 801 владение Цзянду ошибочно локализовано на территории совр. пров. Шаньси.

(обратно)

912

Этот населённый пункт идентифицировать не удалось.

(обратно)

913

Цзяоси-ваном был в это время Юй-ван Дуань (154-108), сын Цзин-ди (см. [Истзап, т. III, гл. 17, с. 405]); о нём рассказывалось в гл. 59 [Истзап, т. VI, с. 259]. Он был очень жестоким человеком и неоднократно убивал своих сановников. Зная это, Дун Чжун-шу опасался быть у него сяном. Гунсунь Хун рекомендовал его на этот пост в надежде избавиться от влиятельного недруга.

(обратно)

914

В период восстановления базовых памятников культуры, изрядно пострадавших в период циньского правления, многие ханьские учёные стремились к сотрудничеству. Те, кто трудился над комментариями к летописи, приписываемой Конфуцию, объединились вокруг представителей рода Гунъян и именовались гунъянистами. Они написали книгу, ставшую канонической, — Гунъян чжуань («Комментарии Гунъяна»). К настоящему времени сохранилось 28 глав этой книги, основным автором которой считается Гунъян Гао (см. [ШСЦ, т. 23, 24], а также [Духовная культура Китая, т. I, с. 214]).

(обратно)

915

Речь идёт об известном комментарии Гулян чжуань, составленном лусцем Гулян Чи (см. [Китайская философия, с. 79]). Вокруг этого труда тоже образовалась группа единомышленников. Чунь-цю Гулян чжуань входит в «Тринадцатикнижие» канонов [ШСЦ, т. 35].

(обратно)

916

Речь идёт о Чунь-цю Гунъян чжуань.

(обратно)

917

Глава является не просто жизнеописанием некоторого количества жесткосердных персон на государственной службе, но серьёзным, аргументированным обвинением в адрес всей системы управления империей при У-ди. Произвол, кровожадность, коррупция, неэффективность — вот что, с точки зрения Сыма Цяня, характерно для административного аппарата страны в зените правления этого императора. Данная глава (вместе с гл. 124 «Жизнеописания юся») позволяет по-новому увидеть социальную структуру Ханьской империи, несовершенство и беспринципность власти, её силу и бессилие, глубину социальных противоречий в обществе.

Существует некоторое число полных и частичных переводов главы: на английский язык Б. Уотсона [Records, т. II, с. 419-451], на русский — В. М. Алексеева (перевод введения в «Китайской классической прозе» [Алексеев, 1959, с. 112-113]), на байхуа — Хуан Цзиньхуна [БХШЦ, т. III, с. 1629-1646] и другие.

(обратно)

918

Это цитата из гл. 2 Лунь юя (см. [ШСЦ, т. 36, с. 39-40]). Как и всегда, акценты в тексте Лунь юя могут быть расставлены по-разному. Наш перевод этой цитаты на русский несколько отличается от выполненных В. А. Кривцовым (см. [Древнекитайская философия, т. I, с. 143]) и Л. С. Переломовым (см. [Переломов, 1998, с. 306]).

(обратно)

919

Здесь объединены две цитаты из Даодэцзина — основного канона даосов, приписываемого легендарному Лао-цзы (см. [ЧЦЦЧ, т. III, Даодэцзин, гл. 38, 57, с. 23, 35]). Как известно, сложные и зачастую парадоксальные тексты Лао-цзы переводились каждым исследователем по-своему, но заметим, что русские переводы данного фрагмента, выполненные выдающимися учёными Ян Хин-шуном и Ю. Л. Кролем, являются не переводом, а развёрнутым толкованием (см. [Ян Хин-шун, с. 136, 146; Кроль, 1961, с. 134]). Предложенный нами перевод также является толкованием, но весьма лапидарным. Необходимость интерпретации даосских текстов объясняется просто: дословный перевод на русский язык нередко является совершенно невразумительным.

Стоит подчеркнуть, что авторы разметки текста в современном издании Ши цзи допустили ошибку, не выделив кавычками вторую цитату из Лао-цзы — восемь существенных по смыслу знаков из гл. 57. Добавим, что идеи двух фрагментов из разных глав не вполне коррелируют друг с другом.

(обратно)

920

Имеется в виду время господства циньской династии с её жестоким законодательством.

(обратно)

921

Эта цитата взята историком из Лунь юя, гл. 12 [ЧЦЦЧ, т. I, с. 273].

(обратно)

922

Эта фраза о цинизме чиновника, который насмехается над понятием дадао — Великий Путь, взята историком из Даодэцзина (см. [Ян Хин-шун, с. 138]).

(обратно)

923

Согласно комментарию Цзи цзе, данная фраза призвана напомнить о важном уроке циньской тирании: на первом месте должно стоять воспитание добродетели, а не жестокость законов.

(обратно)

924

Чао Цо — один из деятелей ханьского Китая, был сторонником теории синмин — применение наказания в соответствии с сутью и названием преступления. Он являлся последовательным противником удельной знати и предложил значительно урезать владения чжухоу, что спровоцировало их восстание. Опасаясь за собственную судьбу, император казнил Чао Цо (см. [Истзап, т. II, гл. 11]).

(обратно)

925

Ян — селение в области Хэдун (см. карту I, Б2).

(обратно)

926

Бывший глава военного ведомства Чжоу Я-фу, носивший титул Тяо-хоу, был назначен чэнсяном в 150 г. до н.э. (см. [Истзап, т. II, гл. 11, с. 249]).

(обратно)

927

Линьцзян-ван по имени Жун был старшим сыном императора Сяо Цзина и Доу-тайхоу. О его судьбе упоминалось в гл. 59 Ши цзи [Истзап, т. VI, с. 257-258].

(обратно)

928

Земли пограничной области Яньмэнь занимали северную часть совр. пров. Шаньси (см. одноимённую столицу этой области на карте I, Б1).

(обратно)

929

Жан — уездный центр на одном из левых притоков среднего течения реки Ханьшуй (см. карту II, Б1).

(обратно)

930

Здесь стоит посмертный титул императора — У-ди, который, напомним, не мог быть известен историку. Поэтому нельзя исключить, что этот фрагмент текста интерполирован в главу позднее.

(обратно)

931

Один цин составлял 6,667 га [БКРС, т. I, с. 175], следовательно, указанная в главе арендованная площадь была огромной — около 7000 га, что внушает сомнения в её реальности. Однако косвенно это свидетельствует и о том, что в Западноханьском государстве товарно-денежные и арендные отношения достигли достаточно высокого уровня развития.

(обратно)

932

Заметим, что характеристика социально-экономического положения и неформального влияния Нин Чэна вполне соответствует личностям категории юся (см. гл. 124).

(обратно)

933

Жизнеописание Хуайнань-вана Лю Чана, сына Вэнь-ди, см. гл. 118.

(обратно)

934

Чжоуян — город в просуществовавшей многие века области Хэдун (см. карту I, Б2).

(обратно)

935

Цзи Ань (ум. в 112 г.) воевал с сюнну, служил мойщиком лошадей у наследника Цзин-ди, при У-ди был назначен управлять областью Дунхай (его жизнеописание см. в гл. 120).

(обратно)

936

Сыма Ань — тоже один из влиятельных сановников Западной Хань.

(обратно)

937

В Соинь подчёркивается, что имя этого персонажа должно читаться как Шэньту.

(обратно)

938

Уездный центр Тай находился на левом берегу реки Вэйхэ примерно в 140 км к западу от столицы Сяньяна (см. карту II, А1).

(обратно)

939

Ду (Дулин) находился в 25 км к югу от Чанъани (см.карту II, А1).

(обратно)

940

Чжоуян-хоу — титул Тянь Шэна, младшего брата Ван-тайхоу, т.е. родного дяди У-ди.

(обратно)

941

Об императрице Чэнь упоминалось в гл. 49 Ши цзи [Истзап, т. VI, с. 173], но о её незаконных делах там ничего не говорилось.

(обратно)

942

Как видим, жизнеописание Чжан Тана переслаивается рассказами о судьбе других чиновников.

(обратно)

943

Приходится признать, что перевод и интепретация двух последних весьма сложных для понимания абзацев неудовлетворительны. Не во всём есть логика и традиционная прозрачность текста, столь характерные для стиля Сыма Цяня. Скорее всего, причина в том, что оригинал понёс потери, хотя нельзя исключить несовершенство нашего перевода и необходимость дополнительных исследований.

(обратно)

944

Эти так называемые мятежи, которые на самом деле являлись откровенными провокациями, и судебные расследования, которые иначе как фарсом не назовёшь, описаны в гл. 118 Ши цзи.

(обратно)

945

О событиях, связанных с государством сюнну, см. гл. 110 Ши цзи [Истзап, т. VIII].

(обратно)

946

О монетарной политике Хань и введении монополии на соль и железо см. главы 30 и 129 Ши цзи.

(обратно)

947

Вероятно, в тексте лакуна, ибо отсутствует вразумительный ответ на прямой вопрос императора.

(обратно)

948

При переводе гл. 22 этот персонаж был ошибочно назван Чжуан Цин-чжаем [Истзап, т. III, с. 774, 780, 846, 848, 906].

(обратно)

949

В оригинале чжанши Чжу Май-чэнь здесь неожиданно переименован в шичжуна. Видимо, это является ошибкой переписчика, которая никак не объясняется в основном корпусе комментариев.

(обратно)

950

То есть их положение в табели о рангах было достаточно высоким.

(обратно)

951

Упоминание здесь Ван Вэнь-шу — крайне жестокого человека с мрачной биографией — выглядит не очень уместно, ведь позже о нём пойдёт обстоятельный рассказ.

(обратно)

952

Речь идёт об откровенно бандитском поведении членов клана Жан, что передано специальным термином хао (подробнее см. коммент. 1 к гл. 124).

(обратно)

953

В тексте оригинала использовано выражение «встретить молочного тигрёнка», что, видимо, является ошибкой переписчика, поскольку резко противоречит контексту.

(обратно)

954

Пинши — селение, расположенное в 70 км к юго-востоку от столицы области Наньян (см. карту II, Б2).

(обратно)

955

Дуянь — селение, расположенное в 10 км к юго-западу от столицы области Наньян (см. карту II, Б2). Отметим, что публикаторы памятника совершили ошибку в разметке текста, приняв селение Дуянь за имя дополнительного персонажа. Однако Хуан Цзиньхон, переводчик на байхуа, этой ошибки избежал [БХШЦ, т. III, с. 1639], как и составители Исторического атласа [Чжунго лиши диту цзи, с. 22-23].

(обратно)

956

Янь Фэн, прославившийся феноменальной жестокостью, отдельно помянут Сыма Цянем в эпилоге к данной главе, но в Ши цзи больше не встречается.

(обратно)

957

Имя этого чиновника более в Ши цзи не встречается.

(обратно)

958

Янлин — небольшой город на левом берегу Вэйхэ в 15 км к северо-востоку от Чанъани (см. карту II, А1).

(обратно)

959

В комментариях к гл. 103 в послужном списке Ван Вэнь-шу упоминались, со ссылкой на гл. 122, должности тюремного служителя и палача. Теперь такая интерпретация нам представляется ошибочной.

(обратно)

960

Гуанпин — город и небольшая область на территории бывшего княжества Чжао (см. карту I, Б2).

(обратно)

961

Шипин — населённый пункт на правом берегу Хуанхэ, в её нижнем течении (см. карту I, Б2).

(обратно)

962

Дунцзюнь — область на правом берегу Хуанхэ, в её нижнем течении.

(обратно)

963

Карьера Ян Пу была весьма успешной, но неудачи в Корейской кампании привели его к утере княжеского титула и превращению в простолюдина (детали биографии Ян Пу можно обнаружить в главах 113 и 115 Ши цзи, см. также [Истзап, т. III, гл. 20, с. 673]).

(обратно)

964

Иян — старинный ханьский город на левом берегу реки Лошуй в 75 км от Лояна вверх по течению (см. карту II, Б1).

(обратно)

965

При У-ди была широко распространена практика продажи титулов для покрытия дефицита государственного бюджета. Подробнее см. [Истзап, т. IV, гл. 30, с. 209-210,325-326].

(обратно)

966

Сюнь Чжи — один из военачальников кровопролитной и не слишком удачной Корейской кампании 109-108 гг. Несмотря на итоговый результат в виде захвата многих корейских земель, император решил примерно наказать не ладивших между собой главнокомандующих: Сюнь Чжи был казнён, а Ян Пу сумел откупиться, хотя княжеский титул потерял (подробнее см. гл. 115 Ши цзи).

(обратно)

967

Тунтяньтай может переводиться и как «башня Тунтянь» (так в гл. 12, см. [Истзап, т. П, с. 278]), и как «терраса Тунтянь». В комментарии Чжэнъи её высота определена в 50 чжанов (ок. 140 м), что для башни того времени выглядит нереально.

(обратно)

968

О Сюй Цзы-вэе см. коммент. 93 к гл. 111.

(обратно)

969

Хуайян — старинный ханьский город в 100 км к востоку от Лояна (см. карту II, Б1).

(обратно)

970

В оригинале стоит Инь, но комментарий Цзи цзе считает, что это ошибка и должно стоять Цзя.

(обратно)

971

Данный персонаж более в Ши цзи не упоминается, а о его биографии китайские комментаторы молчат.

(обратно)

972

Ян — населённый пункт в совр. уезде Хунтун пров. Шаньси.

(обратно)

973

Юйши[чэн] и чжунчэн — заместители юйшидафу (главного цензора).

(обратно)

974

Чжуфу Янь — талантливый управленец первых лет правления У-ди. Уроженец княжества Ци, начал стремительную карьеру в столице в возрасте более 50 лет, был близким советником императора, автором остроумной и успешной программы разукрупнения княжеских уделов. Отодвинутый от трона конкурентами, был направлен сяном в Ци, обвинён в смерти циского вана (127 г.) и по прямому наущению Гунсунь Хуна казнён в 126 г.

(обратно)

975

По данным Цзи цзе, Чэн Синь служил под началом Сянь Сюаня.

(обратно)

976

Согласно комментарию Цзи цзе, это были не просто беглые, но солдаты-дезертиры.

(обратно)

977

Сан Хун-ян (152-80) — знаменитый экономист и политический деятель, легист и сторонник активного вмешательства государства в экономические процессы. Его взгляды хорошо известны не столько благодаря Ши цзи (см. гл. 30 [Истзап, т. IV]), сколько из труда Хуань Куаня «Спор о соли и железе» (см. [Хуань Куань]), где Сан Хун-ян играет одну из главных ролей. Блестящий очерк о жизни и деятельности этой замечательной личности эпохи Западная Хань помещён в т. V энциклопедии «Духовная культура Китая» (с. 795-800).

(обратно)

978

Цзи цзе сообщает, что произошло это на 3-м году правления под девизом тянь-хань (98 г.). На этой должности Ду Чжоу прослужил четыре года и умер на 3-м году девиза тай-ши (95 г.) См. также [ШЦ, т. III, с. 1141-1143].

(обратно)

979

В оригинале использовано выражение «оба Хэ», что, по мнению переводчиков на байхуа, и означало именно эти старинные области.

(обратно)

980

Гуанхань[цзюнь] — ханьская область, созданная в восточной половине древнего царства Шу и располагавшаяся к юго-западу от Ханьчжуна. На карте заднего форзаца т. VI «Исторических записок» эта область ошибочно поименована как «Гуаннань».

(обратно)

981

Тяньшуй[цзюнь] — ханьская область, располагавшаяся на левом берегу главной циньской реки Вэйхэ, в её верховьях. На карте заднего форзаца т. VI «Исторических записок» эта область ошибочно поименована как «Тяньшу».

(обратно)

982

Глава посвящена первому знакомству и установлению экономических и политических связей империи Ранняя Хань с народами Центральной Азии, а через них — и с некоторыми западными цивилизациями. Уникальность и особая значимость гл. 123 в том, что она содержит описание культур и государственных образований Центральноазиатского региона во II в. до н.э., сделанное очевидцами и современниками. Переводы главы на многие языки мира были использованы в сотнях научных, научно-популярных и пропагандистских публикаций, что вынуждает нас уделить особое внимание качеству и особенностям работ наших предшественников. Как видно из заглавия, мы решили отказаться от русской традиции именовать главного политического фигуранта главы именем «Давань» и перейти к более адекватному чтению «Дайюань», которое указано в комментарии Соинь и зафиксировано в словаре [ШЦ, с. 3157; БКРС, т. IV, с. 324]. Принято считать, что во времена путешествий Чжан Цяня Дайюань как государственное образование включала в себя всю Ферганскую долину со столицей в городе Эрши (совр. Коканд).

Первый перевод данной главы на русский язык выполнен Н. Я. Бичуриным (опубликован в 1851 г.) (совр. издание см. [Бичурин, 1950, с. 147-168]). Его достоинствами были: яркая образность языка (что свидетельствовало о понимании переводчиком литературного стиля оригинала); удачные переводческие решения некоторых сложных мест текста; попытки комментирования памятника как собственными силами, так и переводами отдельных фрагментов из корпуса классических китайских комментариев; относительно успешная попытка «дать пространство» историческому сочинению, сопроводив перевод комплектом карт по исторической географии; наконец, напомним, что это был первый почти полный перевод. Из недостатков отметим: значительное количество ошибок; множество лакун; неудовлетворительное транскрибирование имён собственных и географических названий; недостаточный уровень комментирования как очевидных эпизодов, так и непонятных мест в тексте главы.

Следующий этап в истории русского перевода наступил в середине XX в. Н. В. Кюнер сверил перевод Н. Я. Бичурина с оригиналом, переведя пропущенные (не все) фрагменты, выправил некоторое количество тёмных мест, воспроизвёл в параллель к тексту классические китайские комментарии. Стремление Н. В. Кюнера к буквальной точности (недостижимой, на наш взгляд, в принципе) привело не только к ухудшению литературных качеств текста, но и к затемнению смысла отдельных фраз и целых абзацев как самой главы, так и комментариев. К сожалению, в переводе Н. В. Кюнера не просматривается желания анализировать сложные места, добиваться логики изложения, избегать откровенной бессмыслицы текста. Исправив некоторое количество ошибок Н. Я. Бичурина, Н. В. Кюнер, увы, создал множество новых.

Последние двадцать лет к гл. 123 неоднократно обращалась китаевед Л. А. Боровкова, которая разрабатывала тему связей китайцев в древности и средневековье с народами и государствами Центральной Азии. Хотя полный перевод гл. 123 не являлся целью этой исследовательницы, она опубликовала три монографии и множество статей с переводами её фрагментов, предложив собственную интерпретацию текста. Особо следует отметить серьёзные попытки Л. А. Боровковой локализовать многочисленные царства и княжества региона, выстроить географию миграций племён и военных походов. Здесь нет возможности подробно разбирать удачи и провалы в её переводах и интерпретациях, но, отмечая прекрасный язык и логику изложения, нельзя не обратить внимание на отдельные серьёзные ошибки.

Сначала о единицах измерения. Л. А. Боровкова из многих вариантов ханьского ли выбрала спорную версию Ян Куаня (414 м), проигнорировав аналитическую проработку этого сюжета Ю. Л. Кролем и Б. В. Романовским (см. [Кроль, Романовский]), которые пришли к выводу, что для Ранней Хань стоит принять вариант в 498 м. Что уж говорить о менее детализированных оценках в 516 м (см. [БКРС, т. II, с. 204]). Ещё хуже одновременное использование взаимоисключающих соотношений, когда для одних и тех же эпизодов ли равняется то 526, то 400 м, а в другом месте — то 400, то 295 м (см. [Боровкова, 2001, с. 173,191]).

Более существенны сомнительные идентификации важных государственных структур и географических единиц. Пренебрегая точными указаниями Сыма Цяня (вернее — Чжан Цяня) о расстоянии между Дайюанью и Канцзюем и между Канцзюем и Яньцаем, Л. А. Боровкова пытается уместить последние в долину Сырдарьи, возможно с целью подкрепить свою идентификацию Аральского моря как Бэйхая во II в. до н.э. При этом игнорируются не только выкладки Чжан Цяня, но и доказанные отождествления яньцаев с аорсами античных источников (совр. название сарматы), занимавшими степи вокруг северной части Каспийского моря (Бэйхай). А ведь общеизвестно, что сарматы в описываемый период активно контактировали с римскими колониями в бассейне Азовского моря. Вот и получилось, что к югу от Аральского моря водились соболя. Не менее сомнительно ещё одно географическое «открытие» Л. А. Боровковой — присвоение Сырдарье древнего имени Гуйшуй. Спору нет, традиционное применение этого имени к Амударье в некоторых фрагментах гл. 123 вызывает вопросы, но «революционная» замена на Сырдарью порождает их ещё больше. Видимо, для их разрешения наш автор нарисовала на своих картах такую реку Гуйшуй, которой никогда не было и быть не могло (см. [Боровкова, 1989, с. 19; 2001, с. 360]).

Из имеющихся полных переводов гл. 123 на западные языки стоит отметить перевод Ж. де Гроота на немецкий (см. [de Groot]), Ф. Хёрта и Б. Уотсона на английский (см. [Hirth]; [Records, т. II, с. 264-289]). На байхуа главу перевёл Хуан Цзиньхун (см. [БХШЦ, т. III, с. 1647-1660]).

Данный текст базируется на переводе Н. Я. Бичурина, последовательно обработанного Н. В. Кюнером, Н. Мугоряевой, М. Ю. Ульяновым и А. Р. Вяткиным. Окончательная сверка и редактура главы выполнена А. Р. Вяткиным.

(обратно)

983

Чжан Цянь (?-114/113 г. до н.э.) — посол ханьского двора в страны Центральной Азии, осуществлял дипломатическую и разведывательную деятельность, основные задачи которой заключались в поисках союзников на западе в борьбе против сюнну и в оценке перспектив ханьской территориальной экспансии и торговли в северо-западных краях. Обстоятельная, хотя и не всегда точная, характеристика Чжан Цяня содержится в V томе энциклопедии «Духовная культура Китая (наука, техническая и военная мысль, здравоохранение и образование)» (т. 5, с. 934-936).

(обратно)

984

Комментарий Соинь дополняет: «[Чжан] Цянь являлся уроженцем ханьчжунского Чэнгу» (см. карту II, А1).

(обратно)

985

В Чжэнъи констатируется однозначно: «Первоначально они (юэчжи.-А. В.) жили между Дуньхуаном и Цилянем» [ШЦ, т. VI, с. 3157]. Это земли на западе совр. пров. Ганьсу.

(обратно)

986

Память о победе сюнну над юэчжи и знаменитая чаша просуществовали многие десятилетия. В Хань шу (гл. Сюнну чжуань) сказано, что на 2-й год правления императора Юань-ди (48-33), «отправив чэцидувэя Хань Чана, гуанлудафу Чжан Мэна сопроводить сына шаньюя... заключили договор. Используя в качестве чаши череп правителя юэчжи, разбитого шаньюем Лаошаном, они выпили вино в знак заключения договора, скреплённого кровью» [ХШ, кн. XI, гл. 61, с. 3801; Таскин, 1973, с. 37-38].

(обратно)

987

Данный фрагмент допускает различные толкования. По сообщению комментария Цзи цзе, речь шла о человеке, чья фамилия была Танъи, а имя Хуну Ганьфу. В комментарии Соинь приведено иное мнение: «Это уроженец уезда Танъи, являлся хуским рабом, его имя Ганьфу. Ниже он назван Танъи Фу, поскольку позднейшие историки удалили знак гань. Ещё по одной версии, Гань — его родовая фамилия».

По мнению Л. А. Боровковой, он был юэчжийцем, который попал в плен к сюнну, а затем его продали ханьцам. Если эта версия справедлива, то присутствие в посольстве человека, знающего оба варварских языка, было более чем оправданно (см. [Боровкова, 2001, с. 91-92]).

(обратно)

988

Либо это ошибка переписчика, либо шаньюй не силён в географии, поскольку юэчжи располагались к западу от сюнну. Возможна и ещё одна трактовка: шаньюй, хорошо зная местоположение юэчжи, сознательно пытается ввести в заблуждение Чжан Цяня, одновременно оправдывая географией собственный произвол.

(обратно)

989

Земли юэских (вьетских) государств (Дунъюэ, Наньюэ и др.) располагались на юго-западе и юге совр. КНР, т.е. были отделены от сюнну массивом ханьских земель. О драматическойсудьбе юэ в период ханьской экспансии см. главы 113 и 114.

(обратно)

990

В тексте Ши цзи в словосочетании дао и использован знак и («непрерывность, последовательность»), который в данном контексте лишён смысла. В комментарии Соинь указывается, что должно было бы стоять другое и («почтовые станции, ямы»).

(обратно)

991

Канцзюй — страна (племенной союз?) к югу от Арала, в отечественной синологии часто именовалась и Кангюй, и Канцюй. На наш взгляд, в последней трети II в. он занимал следующие территории: среднее и нижнее течение Сырдарьи, нижнее течение Амударьи и, естественно, междуречье. Включение В. А. Вельгусом в состав Канцзюя части территории Согдианы, которую он к тому же ошибочно разместил в бассейне Средней и Нижней Сырдарьи [Вельгус, с. 136, 144], противоречит описанию Чжан Цяня в данной главе.

(обратно)

992

Согласно гл. 61 Хань шу, власть была передана его супруге (см. [ХШ, кн. XI, с. 3801]).

(обратно)

993

Дася — государственное образование, которое традиционно идентифицируют как Бактрию или Восточную Бактрию (см. [Захаров, с. 47] и многие другие). От перевода этой фразы и локализации Дася зависит многое в понимании исторического пути юэчжи — тохаров — кушан и тех народов, в окружении которых им пришлось существовать. Нам придётся вести дискуссию как минимум с Н. Я. Бичуриным, Н. В. Кюнером и особенно с Л. А. Боровковой, которая затронула историю юэчжи в нескольких статьях и монографиях, предложив помесячный график их миграций с осени 167 г. и сопроводив свои книги весьма детальными картами и схемами. Не имея возможности произвести здесь подробный разбор всех аргументов Л. А. Боровковой, добавлю к сказанному в коммент. 1 о работах этой исследовательницы лишь два момента. Результаты столкновения мигрирующих юэчжи и оседлых греко-бактрийцев (Дася) в гл. 123 описаны трижды [ШЦ, т. VI, с. 3158, 3162 и 3164]. Во всех эпизодах речь идёт о победе даюэчжи, и попытки Л. А. Боровковой сделать противоположный вывод противоречат построению и смыслу фраз. Бичурин и Кюнер в первых двух эпизодах однозначно описывают военное поражение Дася, но в третьем эпизоде неожиданно и без какого-либо объяснения констатируют победу Дася над даюэчжи. Возможно, что именно эта ошибка подтолкнула Л. А. Боровкову к «оригинальному» прочтению фрагмента, а для пущей убедительности пришлось «ускорить» темпы миграции даюэчжи [Боровкова, 2001, с. 112-114], чтобы их появление в Бактрии не совпало с эпохой её решительного упадка. Приходится вместе с тем констатировать, что ни китайские источники, ни античные, ни лингвистический анализ, ни нумизматика (см. [Бикерман, с. 202]), ни археологические данные пока не позволили создать непротиворечивую версию событий и убедительную политическую карту региона во второй половине II в. до н.э., что хорошо видно в обобщающих работах Ю. А. Зуева, А. О. Захарова и Б. Крейга. Возможно, маленький «ключик» обозначился в одной опорной дате, жёстко фиксируемой археологами: Ай-Ханум, крупный бактрийский город на левом берегу Амударьи, пал под ударами кочевников (юэчжи?) в 145 г. до н.э. [Пичикян, с. 232]. Но если справедливо традиционное размещение Бактрии на левом берегу Амударьи (см. [Гафуров, Цибукидис, с. 249, карта]), что вполне согласуется с выкладками Чжан Цяня, то экстравагантное размещение Л. А. Боровковой столицы Дася в окрестностях Душанбе придётся отставить.

(обратно)

994

Под горами Наньшань имеется в виду горная гряда, которая начиналась от хребта Циньлин, расположенного к югу от долины реки Вэйхэ (где находилась западноханьская столица Чанъань), и протянулась далее на запад по северной кромке Тибетского нагорья, представленной различными хребтами Куньлуня. Иными словами, ханьский посол не хотел ехать притяньшаньским путём через земли сюнну и их вассалов, т.е. прямо, а предпочёл сделать петлю и проехать по более протяжённому маршруту вдоль восточных склонов Тибетского нагорья с подъёмом к верховьям реки Ханьшуй, чтобы вернуться в столицу через её долину и один из проходов в горах Циньлин. Следовательно, был сделан выбор в пользу земель цянов (см. коммент. 14), а также той части даюэчжи, которая отказалась мигрировать на запад. Впрочем отношение цянов к Хань тоже не отличалось теплотой, что, возможно, способствовало очередному пленению Чжан Цяня.

(обратно)

995

Цян — обобщённое название народов, говорящих на тибетских языках, проживавших в верховьях реки Ханьшуй и в восточной части Тибетского нагорья. Иногда этот этноним использовался в ещё более расширительном значении для обозначения всех неханьских народов этих земель, точно так же как ди — для народов севера, мань — народов юга и т.д.

(обратно)

996

Речь идёт о смерти шаньюя Цзюньчэня, передавшего власть своему сыну Юйданю. Юйдань не долго пробыл шаньюем, поскольку в борьбе за престол успешнее был его дядя, младший брат отца по имени Ичжисе, который занимал жёсткую антиханьскую позицию. Иными словами, у сюнну в это время шла ожесточённая борьба, в которой была замешана и Хань, пытавшаяся привести к власти угодного ей сюннуского вождя (см. [Истзап, т. VIII, гл. 110, с. 343]).

(обратно)

997

Соинь, со ссылкой на Хань шу, приводит предание, объясняющее особые свойства данной породы: «В стране Дайюань есть высокие горы, где обитал конь, которого не могли поймать. Тогда к их подножию привели пегую кобылицу, после случки она родила жеребёнка, который потел кровью. Потому [их коней] и называли потомками коня Небесного владыки».

(обратно)

998

Согласно наиболее распространённой идентификации, Усунь — это племенной союз, созданный сарматским племенем асиев античных источников (Страбон, Помпей Трог) (см. [Умняков, с. 184; Крюков, Переломов, Софронов, Чебоксаров, с. 57; Рерих, с. 120]).

(обратно)

999

Согласно Цзи цзе, Цзюйми и Юйтянь располагались в 300 ли друг от друга. Соинь добавляет, что Ганьми могло также называться Цзюйми [ШЦ, T.VI, с. 3160].

(обратно)

1000

Сихай (букв. «Западное море») — Аральское море, куда впадают Сырдарья и Амударья. Водосбор этих рек весьма обширен и включает в себя Памир, северные отроги Гиндукуша и Восточный Тяньшань. На запад эти реки текут только в верхнем течении, а затем поворачивают на север. Л. А. Боровкова чёткое гидрографическое указание Чжан Цяня в своей первой монографии назвала «непонятным и явно неточным» [Боровкова, 1989, с. 31], а во второй — просто проигнорировала. Это было сделано с целью переименовать Сихай (Арал) в Бэйхай (Каспий), и эта ошибка привела, естественно, к серьёзным деформациям в географии всего Прикаспийского региона.

(обратно)

1001

Яньцзэ (букв. «Солёное озеро») — ныне озеро Лобнор. Согласно Ко ди чжи, наименование этого озера неоднократно менялось. В Соинь отмечалось, что его называли также и Яньшуй (букв. «Солёная вода»). Возможно, такое же имя носила и единственная река, впадавшая в это озеро (совр. Черчен).

(обратно)

1002

В Древнем Китае сосуществовали разные представления об истоках Хуанхэ. Согласно комментарию Соинь, в главе Сиюй чжуань («Описание Западного края») Хань шу сказано: «Река имеет два истока: один в горах Цунлин, другой в Юйтянь». В Шаньхайцзине говорится: «Река вытекает из северо-восточной части гор Куньлунь» [Шаньхайцзин, с. 70]. Заметим, что при всей фантастичности географии этого памятника такая привязка соответствует реальности при допущении «длинного» Куньлуня (см. дискуссию о географических аспектах главы в коммент. 63).

(обратно)

1003

Лоулань (другое название Крорайн) — государственное образование, занимавшее один из оазисов недалеко от Турфанской впадины [Восточный Туркестан, с. 90].

Гуши (также Цзюйши, Чэши) — государственное образование, занимавшее Турфанскую впадину и земли к северу от неё вдоль южных склонов Восточного Тяньшаня [Восточный Туркестан, с. 195].

(обратно)

1004

До работ Л. А. Боровковой (см. сл. коммент.) словосочетание цзи ши переводилось на русский «служить и подчиняться» [Кюнер, с. 106], что хотя и допустимо лингвистически, но сомнительно исторически: ведь Чжан Цянь констатирует не только мощную армию у Канцзюя, но и малые его размеры. На наш взгляд, какое-либо его подчинение внешнему сюзерену, а тем более — двум совершенно недопустимо. Заметим, что Б. Уотсон шёл тем же ошибочным путём, хотя и постарался смягчить нелогичность перевода лексическими средствами, применив словосочетание «nominal sovereignty to...» [Records, т. II, с. 267].

(обратно)

1005

Здесь в схеме Чжан Цяня мы отмечаем очевидный дефект: к востоку от Канцзюя располагались не сюнну, а усуни. В монографии Л. А. Боровковой [Боровкова, 2001] данное место проработано неудовлетворительно: без всякого комментария в её книге соседствуют схемы с усунями и без них. Но стоит подчеркнуть, что этот автор не стал повторять традиционную ошибку предшественников о «зависимости и служении» «маленького» Канцзюя сразу и юэчжи и сюнну, ограничившись неопределённым указанием на «связи» (см. [там же, с. 98-99, рис. 3 (продолжение] и 4]).

(обратно)

1006

В науке давно устоялось вполне доказанное мнение о том, что племена, называвшиеся по-китайски яньцай, являлись аорсами античных историков. С точки зрения современной науки, это крупный союз сарматских племён, который к II в. до н.э. занял степи по берегам Каспийского моря от устья реки Урал до предгорий Кавказа. В западном направлении ареал расселения сарматов достигал во времена Чжан Цяня устья реки Танаис (совр. Дон), поблизости от которого находилась первоначально греческая, а затем римская колония Танаис. Из «Географии» Страбона известно, что аорсы владели большой частью побережья Каспийского моря и жили также по течению Танаиса [Страбон, с. 480].

По Чжэнъи, в комментарии Цзегу к Хань шу сказано, что Яньцай также записывалось как Хэсу. Там же, в Чжэнъи, сообщается, что в Вэй люэ («Краткой истории Вэй») говорится: «На западе [Яньцай] сообщается с Дацинь (Римской империей); на юго-востоке граничит с Канцзюем. В государстве много соболей, скот выпасают на заливных лугах. В древности [Яньцай] подчинялся Канцзюю».

(обратно)

1007

Бэйхай — Каспийское море. Л. А. Боровкова упорно называет этим именем Арал, хотя это приводит к неразрешимым проблемам с размещением сарматского племенного союза Яньцай.

(обратно)

1008

Гуйшуй — под этим именем Чжан Цянь, несомненно, имел в виду Амударью. Л. А. Боровкова в обеих своих книгах упорно считает реку Гуйшуй Сырдарьёй, хотя такая идентификация разрушает всю географическую композицию региона. А уж графическое начертание этой реки выглядит просто нелепо (см. [Боровкова, 1989, с. 19; 2001, с. 360]).

(обратно)

1009

Аньси традиционно отождествляется с Парфией, поглотившей историческую Маргиану, приблизившись, таким образом, к Оксу (Амударье) в его среднем течении.

(обратно)

1010

По сообщению комментария Чжэнъи, «вначале юэчжи жили к востоку от [области] Дуньхуан, к западу от гор Цилянь». В Историческом атласе Китая (см. [Чжунго лиши диту цзи, т. II]) район их проживания отражён на карте 33-34.

(обратно)

1011

Л. А. Боровкова при интерпретации данного фрагмента отказалась от классической разметки китайского текста и, следуя переводу Бичурина-Кюнера, изменила субъектность, сделав в конце фразы цянов подлежащим. В итоге наньшаньские цяны исчезли, но появились горы Наньшань как место обитания малых юэчжи. Приходится признать, что обе версии перевода допустимы и окончательный выбор может быть сделан только после привлечения дополнительных материалов из истории обоих народов.

(обратно)

1012

Хотя река Гуйшуй (Амударья) не была парфянской, по ней, видимо, осуществлялась значительная международная торговля. Только этим можно объяснить её упоминание в рассказе про Парфию.

(обратно)

1013

Согласно комментарию Чжань Яня (Соинъ), «на лицевой стороне монеты изображают всадника, а на оборотной стороне изображают лицо человека». Вопрос, какую сторону считать лицевой (аверсом), а какую оборотной (реверсом), для монет данного региона во II-I вв. до н.э. нельзя считать разрешённым.

(обратно)

1014

Тяочжи — по мнению В. А. Вельгуса, сначала Антиохия и Нижняя Месопотамия, затем Харакена [Вельгус, с. 136,141].

(обратно)

1015

Лисюань трактуется как синоним Дацинь (Римская империя). Видимо, упоминание здесь Лисюани надо понимать как возможность попасть в Римскую империю северным путём, через страну аорсов (Яньцай).

(обратно)

1016

Под Сихаем (Западным морем) в данном случае следует понимать Персидский залив и северную часть Индийского океана (см. [Вельгус, с. 141]).

(обратно)

1017

Речь идёт о страусах (см. [там же]).

(обратно)

1018

Описание их искусства содержится в комментарии Чжэнъи.

(обратно)

1019

Жошуй — мифическая река, Сиванму — персонаж китайской мифологии, богиня Запада; как правило, упоминаются вместе. В мифологической картине мира Древнего Китая они размещались на крайнем западе и по мере знакомства с географией Центральной и Западной Азии отодвигались всё далее на запад. В Соинь приводится такая фраза из Вэй люэ: «Жошуй находится на западе Дацинь».

(обратно)

1020

Город Ланьши локализовать не удалось. Л. А. Боровкова резонно предположила, что речь идёт о столице бактрийского правителя Евкратида (ок. 170 — ок. 155 г. до н.э.), которая известна как Евкратидия (см. [Боровкова, 2001, с. 114]; [Страбон, с. 488]). Осталось неясным, зачем бактрийскую столицу Л. А. Боровкова отправила с Окса на территорию совр. Душанбе.

(обратно)

1021

Шэньду — Индия. Во времена Сыма Цяня представления об Индии были в Китае очень смутными, поэтому название Шэньду (или Тяньчжу) использовалось как для обозначения конкретного государства, так и для всей совокупности близких по культуре государственных образований на Индостанском полуострове.

(обратно)

1022

Здесь в оригинале стоят открывающие кавычки, что должно означать следующее: закончено изложение доклада Чжан Цяня и начинается его цитирование.

(обратно)

1023

Цюн и Шу — области на территории западной части Сычуаньской котловины, т.е. юго-западные земли Хань. Это же сообщение об отчёте Чжан Цяня есть в гл. 116 Ши цзи. Там оно отнесено к 122 г.

(обратно)

1024

Под Дашуй (доел.: Большая река), вероятнее всего, подразумевается Ганг, поскольку ниже говорится о связях с расположенной в Сычуани областью Шу.

(обратно)

1025

Цяньвэй — область, находившаяся к юго-востоку от области Шу (см. карту ЮНХЭ, А1).

(обратно)

1026

Си — уезд в области Шу; Цюнду — административный центр области Юэсуй; Бодао — административный центр области Цяньвэй (см. карту ЮНХЭ, А1). Надёжно локализовать Ман и Жань не удалось. Отметим, что все эти населённые пункты упоминаются в гл. 116 Ши цзи.

(обратно)

1027

Цзо — народность Юго-Западного Китая. По Чжэнъи, цзо относились к племенам байгоуцян и располагались на юге области Шу (см. карту ЮНХЭ, А1).

(обратно)

1028

Речь идёт о народах, живших на юге области Юэсуй и на севере области Ичжоу.

(обратно)

1029

Дяньюэ — сравнительно крупное государственное образование, в период Западная Хань располагалось в западной части совр. пров. Юньнань (уезд Тэнчун) недалеко от границ с Мьянмой, на южном пути в Индию (см. (Лу Жэнь, с. 5, 32]).

(обратно)

1030

С этим титулом связаны некоторые разногласия. Сыма Цянь констатировал награждение в 123 г. Чжан Цяня этим титулом с земельным пожалованием в совр. уезде Наньян пров. Хэнань, причём уже два года спустя его отобрали за воинское преступление (см. [Истзап, т. III, с. 656-657, 838]). Однако комментарий Соинь утверждает, что этот титул не был увязан с земельным пожалованием, но являлся лишь почётным и был присуждён за то, что Чжан Цянь действительно являлся человеком «прозорливым и с широким кругозором» (букв. перевод — Бован).

(обратно)

1031

Соинь со ссылкой на Хань шу сообщает: «Отца Гуньмо звали Наньдоуми, [он] был убит даюэчжи».

(обратно)

1032

В китайском оригинале фразы нет указания на адресат опасений, и Бичурин не стал его уточнять. Но Кюнер решил, что усуни опасались Китая. На наш взгляд, его подход является грубой ошибкой.

(обратно)

1033

Линцзюй — укреплённый населённый пункт на одном из левых притоков верхней Хуанхэ, располагался к юго-востоку от восточных отрогов гор Наньшань.

(обратно)

1034

Бичурин, а вслед за ним Кюнер и Боровкова использовали неверное написание «Лигань» (см. [Бичурин, с. 158; Кюнер, с. 117; Боровкова, 2001, с. 125]). Б. Уотсон умудрился это название просто «потерять».

(обратно)

1035

В оригинале использован термин чу цзюнь (букв. «вновь образованные области»); согласно Соинь, так назывались области Юэсуй, Вэньшань и некоторые другие, которые в дальнейшем были упразднены.

(обратно)

1036

Саньфу (букв. «три опоры») — три центральные области, включавшие в себя столицу Чанъань.

(обратно)

1037

Данное предложение ранее (см. [Бичурин, с. 159; Кюнер, с. 119]) переводилось на русский совершенно иначе, поскольку неверной была разбивка текста по предложениям. В результате терялась идея необходимости увеличения штата посольств ради экспансии в северо-западном направлении, но вводился отсутствующий у Сыма Цяня аргумент, оправдывавший хищения длительностью путешествий. Современная разбивка текста, проведённая китайскими публикаторами памятника, помогает наиболее адекватной интерпретации этого фрагмента. Стоит отметить, что Б. Уотсон, иногда позволявший себе весьма вольное обращение с оригиналом, данное место перевёл удачно (см. [Records, т. II, с. 276]).

(обратно)

1038

Интересная параллель с экономическими реалиями XX в.

(обратно)

1039

Согласно Цзи цзе, Гуши также именуется Чэши.

(обратно)

1040

Юймэнь — город в западной части области Цзюцюань (см. [Чжунго лиши диту цзи, т. II, карта 33-34]).

(обратно)

1041

Согласно Цзи цзе, это была дочь Лю Цзяня, вана владения Цзянду.

(обратно)

1042

Н. Я. Бичурин решил, что последнее предложение выглядит неуместно и, скорее всего, является позднейшей вставкой (см. [Бичурин, с. 160]). На наш взгляд, его оценка ошибочна: указание на масштабы поголовья рядовых усуньских богачей служило ещё одним показателем пренебрежительного отношения номинального правителя усуней к Ханьской державе.

(обратно)

1043

Идентифицировать эти государственные образования не удалось.

(обратно)

1044

Анализ последнего абзаца проливает некоторый свет, во-первых, на географические представления как самого Сыма Цяня, так и его извечного «врага» — У-ди и, во-вторых, на некоторые мифы, сложившиеся в отечественной синологии относительно жизненного пути и географических открытий великого древнекитайского путешественника Чжан Цяня. Начнём с того, что современная наука не выработала единых представлений о границах горной системы под названием Куньлунь. Одни учёные считают, что её хребты тянутся от современного Кашгара до Сычуаньской котловины (см. [БСЭ, т. 14, с. 10]), другие укорачивают эту систему в три раза, размещая её на северном фасе Тибетского нагорья между совр. Хотаном (древнекитайский Юйтянь) и хребтом Алтынтаг (см. [Иллюстрированный атлас мира, с. 122]). Эта неопределенность позволила Л. А. Боровковой достаточно свободно передвигать границы Куньлуня и в широтном и в меридиональном направлениях (см. [Боровкова, 2001, рис. 1-4]). В Чанъани второго века до н.э. локализация Куньлуня была идеологической проблемой, так как считалось, что эта гигантская гора высотой более 7000 км (!) была не только земной столицей Верховного владыки (Шан-ди) и параллельно — местом обитания Владычицы Запада (Сиванму), но и истоком главной реки ханьцев — Хуанхэ. На этой горе проживало множество сказочных существ, а её посещение человеком могло обеспечить бессмертие. Нанося очередной удар адептам традиционных предрассудков, скептик Сыма Цянь для начала решительно разводит сказочную гору и Хуанхэ, помещая её истоки значительно восточнее тех гор, которые в его время назывались Куньлунь. А затем выселяет оттуда саму Сиванму, «отправив» её (по информации Чжан Цяня) на запад от Индии, попутно ещё раз усомнившись в её существовании. Интересно, что высмеяв У-ди с его убеждённостью в том, что Хуанхэ вытекает с Куньлуня, Сыма Цянь никакими точными данными по этому вопросу не располагал. Чжан Цянь, совершивший множество географических открытий, к истокам Хуанхэ никогда не ходил, потому что был не географом, а дипломатом и разведчиком. Он совершил подвиг — много лет рискуя жизнью, «прорубал» военно-политическое и торговое окно на Запад и не нуждается в приписывании ему чужих заслуг (см. [Духовная культура Китая, т. V, с. 936; т. II, с. 490]).

(обратно)

1045

Мусу — разновидность люцерны.

(обратно)

1046

Подробнее о том, как Чжао Пону был отправлен в поход на сюнну с 20 тысячами всадников, но обратно не вернулся, см. гл. 111.

(обратно)

1047

Цзюйянь — крупное селение на западном берегу весьма многоводного в ту эпоху, а ныне небольшого озера Сого-Нур (Внутренняя Монголия). Позднее в этом же районе возник знаменитый тангутский город Хара-Хото.

(обратно)

1048

Этот уездный центр идентифицировать не удалось.

(обратно)

1049

Такого рода экстраординарные повинности в циньское и западноханьское время должны были нести семь категорий подданных. Они перечислены в комментарии Чжэнъи: «1) чиновники, совершившие незначительный проступок; 2) беглые; 3) зятья, принятые в дом родителей жены (примаки), 4) торговцы; 5) те, кто в прошлом входил в торговое сословие; 6) дети торговцев; 7) внуки торговцев».

(обратно)

1050

Этот второй поход на Дайюань начался осенью 102 г.

(обратно)

1051

Н. В. Кюнер проявил изобретательность и принял мастеров по рытью колодцев за уроженцев Римской империи. Известно, что на землях сюнну циньцами называли любых ханьцев, постоянно там проживавших. Видимо, пригласили этих людей, а не далёких римлян.

(обратно)

1052

Вызывает недоумение использование в качестве руководителя сложной военной операции снабженца, притом что в экспедиционном корпусе было 50 сяовэев. Не исключено, что его звание было совсем другим. Вообще фигура Шангуань Цзе вызывает ряд вопросов; «Указатель имён к Ши цзи» [Ши цзи жэнь мин соинь] идентифицировал его как сына цзибэйского Чжэнь-вана Лю Бо по имени Лю Цзе, получившего в 127 г. в наследство старинный вэйский город Аньян и благополучно владевшего им по крайней мере до 101 г. (см. [Истзап, т. III, с. 710-711]). Вряд ли представитель императорской фамилии мог оказаться снабженцем в рискованной экспедиции на запад. Вероятнее всего, в Указателе спутаны два персонажа: Лю Цзе и Шангуань Цзе.

(обратно)

1053

С точки зрения потерь живой силы и лошадей итог экспедиции выглядит ужасающе. Тот диагноз, который ставит Сыма Цянь чуть ниже, свидетельствует о том, что коррупция, воровство и безразличие к судьбе рядовых солдат являются очень древними явлениями.

(обратно)

1054

В этом проблемном районе империи тин, скорее всего, выполнял функции и опорного пункта, и почтовой станции.

(обратно)

1055

В тексте использован термин тяньцзу — солдаты военноземледельческих поселений на границе.

(обратно)

1056

«Нерешительность» Сыма Цяня не должна вводить нас в заблуждение; это всего лишь традиционная вежливость по отношению к памятнику прошлого. Думаю, что историк сознательно цитирует вымыслы из Юй бэнь цзи, чтобы уберечь читателя Ши цзи от какой-либо веры в это произведение. Заодно достаётся и Шаньхайцзину, чьи эффектные сказки уже более двух тысячелетий сбивают с толку и читателей и исследователей.

(обратно)

1057

На русском языке глава уже была частично опубликована Р. В. Вяткиным [Древнекитайская философия. Эпоха Хань, с. 97-99], а также В. М. Алексеевым (фрагментарно) [Алексеев, 1959, с. 151-155]; ритмизованной прозой полностью — А. Д. Воскресенским [Воскресенский, 1993; 1994; 2009].

Настоящий перевод выполнен Р. В. Вяткиным, А. Р. Вяткиным, А. М. Карапетьянцем и М. Ю. Ульяновым при участии М. С. Целуйко. Редактирование и комментарий А. Р. Вяткина и М. Ю. Ульянова.

И содержательно, и структурно глава, несомненно, относится к категории фу чжуань («рассказы с добавлениями»), представляя группу лиц, объединённых схожей жизненной позицией и судьбой. Но уникальность исторического материала, с которым историк знакомит нас в гл. 124, и терминологические трудности, при этом знакомстве возникающие, обязывают нас начать комментарий специальным предисловием. Термин юся Р. В. Вяткин переводил как «странствующие герои», В. М.. Алексеев — «странствующие рыцари», А. Д. Воскресенский — «странствующие удальцы». Все эти варианты плохо согласуются с реальным наполнением этого своеобразного социоантропологического понятия, с идеологией и поступками представителей той специфической социальной прослойки, лицо и роль которой талантливо показал автор Ши цзи. Из содержания главы прежде всего со всей очевидностью следует, что юся и не думают «странствовать», если только не получают указания от собственного главаря или не обнаруживается их личная заинтересованность в поездке. Но главным в феномене юся является их социально-политическая сверхзадача — создание сетей неформальной власти и влияния, противостоящих имперской бюрократии. Для этого создаются отряды боевиков, содержится с целью выполнения любых поручений большое число кэ («клевретов, подручных»), подкупаются чиновники из госадминистрации. Как отметил в своей работе С. В. Дмитриев [Дмитриев, 2007], влиятельные группировки юся существовали не только в провинции, но и в столичной области и даже в самой Чанъани. Очень важно, что эта «организованная оппозиция», которую можно воспринимать и как разбросанные по всей стране «организованные преступные группировки» (совр. ОПГ), исповедует собственный кодекс чести, который был весьма популярен в самых широких слоях населения, недовольного растущим давлением со стороны имперской бюрократической системы. В главе также сделана попытка провести грань между истинными юся — бесстрашными защитниками прав личности перед произволом безжалостных и алчных чиновников — и членами многочисленных банд, порой выдающих себя за юся. Фактически перед нами, возможно, первый в мировой историографии очерк деятельности нелегальных полукриминальных структур, контролирующих значительные сферы экономической и даже политической деятельности. Вполне вероятно, что подобные структуры под разными именами возникали во многих государствах Востока и Запада, хотя мировую «славу» обрели на излёте итальянского средневековья в лице мафии. В некотором смысле юся, которым по не до конца ясным причинам явно симпатизировал Сыма Цянь, соответствуют современному русскому выражению «криминальные авторитеты» (версия М. Ю. Ульянова). Заметьте, что юся стремятся ещё и «жить по понятиям». Не отваживаясь на столь откровенную лексическую модернизацию, мы сохранили термин в китайском звучании до лучших времён, когда феномен юся будет глубже изучен современной синологией.

(обратно)

1058

Хань-цзы-Хань Фэй-цзы (280-233), крупный философ и политический деятель (в княжествах Хань и Цинь). Один из главных теоретиков школы легистов (фацзя). Его жизнеописание см. в гл. 63 Ши цзи [Истзап, т. VII, с. 40-44].

(обратно)

1059

Цитата из гл. 49 трактата Хань Фэй-цзы. Это произведение древнекитайского философа полностью и частично неоднократно переводилось на русский язык. Библиографию переводов см. [Духовная культура Китая, т. I, с. 477].

(обратно)

1060

Цзи Цы — ученик Конфуция по прозвищу Гунси Ай. Юань Сянь (ок. 515-?) — также ученик Конфуция, прозвище Цзы Сы. Оба упомянуты в гл. 67 [Истзап, т. VII, с. 78-79].

(обратно)

1061

Юйский Шунь — мифический герой, «император» Шунь, происходил из области Юй. Согласно Мэн-цзы, его пытались извести и младший брат, и собственные родители, послав сначала крыть амбар, который отец поджёг, отставив лестницу, а затем — чистить колодец, который они попытались засыпать. Шунь каждый раз, проявив предусмотрительность и смекалку, спасался (см. [Конфуцианское «Четверокнижие», с. 333]).

(обратно)

1062

И Инь — по преданию, советник иньского правителя Чэн Тана. По сообщению Мо-цзы, он ради возможности попасть на службу к Чэн Тану устроился поваром к его невесте. Впрочем, существовали и другие версии этого сюжета (см. [Истзап, т. I, гл. 3, с. 167, 284-285, коммент. 20, 21]).

(обратно)

1063

Фу Юэ — советник шанского правителя У-дина. Трудился в качестве каменщика в Фусяни (местечко на территории совр. уезда Пинлу пров. Шаньси), где У-дин поразился его умению класть кирпичи (см. [Истзап, т. I, с. 173]).

(обратно)

1064

Люй Шан (Тай-гун Ван) — согласно преданию, был бедным рыбаком, но сумел в первом же разговоре поразить чжоуского Вэнь-вана своей мудростью и сделался его помощником. Полулегендарная биография Тай-гун Вана помещена в гл. 32 Ши цзи [Истзап, т. V, с. 39-42].

(обратно)

1065

И-у — второе имя Гуань Чжуна, советника циского правителя Хуань-гуна. Сначала являлся сторонником конкурента Хуань-гуна. Бежал в Лу. Чтобы вернуть И-у, Хуань-гун велел заковать его в колодки и привезти в Ци. В дальнейшем благодаря его советам правитель Ци усилился и стал первым в истории периода Чуньцю гегемоном — сильнейшим правителем в Восточной Азии. Гуань-чжуну посвящена гл. 62 Ши цзи [Истзап, т. VII, с. 34-37].

(обратно)

1066

Байли (Байли Си) — главный советник циньского правителя Му-гуна (659-621). Согласно преданию, Байли Си бежал в Чу, где был обращён в рабство и сделан пастухом. Потом он был выкуплен за пять бараньих шкур (вариант: за большие деньги) и стал советником правителя. История с Байли Си обросла фольклорными подробностями и противоречивыми деталями (подробнее о нём см. гл. 5 Ши цзи [Истзап, т. II, с. 23]).

(обратно)

1067

Чжун-ни — прозвище Конфуция, биография которого с детализацией этих событий содержится в гл. 47 Ши цзи [Истзап, т. VI, с. 125-151]. Заметим, что смысловой и персональный ряд, в который помещён Конфуций, а также использование его прозвища вполне корреспондируют с очевидной антиконфуцианской тональностью гл. 124.

(обратно)

1068

Жизнеописанию Бо И посвящена гл. 61 Ши цзи [Истзап, т. VII, с. 31-33].

(обратно)

1069

Разбойник Чжи (здесь ***, хотя в гл. 61 другое написание — *** при том же чтении) неоднократно упоминался Сыма Цянем. Чжуан Цзяо — военачальник в царстве Чу периода Чжаньго, отличавшийся крайней жестокостью. Фигурирует в гл. 23 Ши цзи [Истзап, т. IV, с. 64], но там поименован как Чжуан Цюэ, что тоже допустимо.

(обратно)

1070

В оригинале по неясной причине вместо термина ся использован новый термин — сякэ что должно было бы означать сдвиг (не слишком логичный!) субъектности вниз по социальной иерархии: не сами ся, а их клевреты, их окружение, подчинённые — кэ. Но поскольку логика данного фрагмента исключает такой «сдвиг», при переводе новый термин не учитывался. Отметим, что сложность перевода текста главы увеличивается не только из-за труднообъяснимой симпатии Сыма Цяня к её героям, но и благодаря откровенной терминологической вольности: без каких-либо пояснений сосуществуют термины-синонимы юся, ся и жэнься.

(обратно)

1071

Яньлин — четвёртый (самый младший) сын уского вана Шоу-мэна (585-561). В главах 14 и 31 Ши цзи он фигурирует под именем Цзи-чжа, а после получения в надел селения Яньлин (см. карту II, В2) стал иногда именоваться как яньлинский Цзи-цзы (см. [Истзап, т. III, с. 186-187; т. V, с. 27-31]).

(обратно)

1072

Мэнчан (обычно именуется Мэнчан-цзюнем, его другое имя Тянь Вэнь) — крупный деятель эпохи Чжаньго, внук циского Вэй-вана Иня (378-343). Жизнеописанию Мэнчан-цзюня посвящена гл. 75 Ши цзи [Истзап, т. VII, с. 173-184].

(обратно)

1073

Чуньшэнь (обычно именуется Чуньшэнь-цзюнем, другое имя Хуан Се) — видный политик при чуском дворе, прослужил бессменным сяном (линъинем) у Као Ле-вана (262-238) на протяжении 25 лет. Жизнеописанию Чуньшэнь-цзюня посвящена гл. 78 Ши цзи [Истзап, т. VII, с. 206-215].

(обратно)

1074

Пинъюань (обычно именуется Пинъюань-цзюнем) — видный политик княжества Чжао в середине III в. до н.э. (занимал пост сяна при нескольких правителях), его биография помещена в гл. 76 Ши цзи [Истзап, т. VII, с. 185-195].

(обратно)

1075

Синьлин (обычно именуется Синьлин-цзюнем, другое имя Вэй-гунцзы У-цзи) — младший сын вэйского Чжао-вана (295-277), энергичный политик и способный полководец княжества Вэй; его жизнеописанию посвящена гл. 77 Ши цзи [Истзап, т. VII, с. 196-205].

(обратно)

1076

Сведения о перечисленных здесь персонажах даются далее в тексте главы. Загадкой остаётся лишь Ван Гун, который более нигде в Ши цзи не упоминается.

(обратно)

1077

Цзи Бу — выходец из земель княжества Чу. Был одним из командиров в войсках Сян Юя, часто ставил Лю Бана в затруднительное положение. Был схвачен Лю Баном, но Чжу Цзя, действуя через давнего соратника Лю Бана по имени Жуинь-хоу, удалось добиться его освобождения.

(обратно)

1078

Под «заставами» подразумеваются опорные пограничные укрепления княжества Цинь, к востоку от которых находилась большая часть территории, населённой ханьцами.

(обратно)

1079

Термин жэнься можно понимать как разновидность понятия ся. БКРС трактует его в аналогичном смысле: выступать заступником обиженных; защищать слабых и бороться с преступлениями сильных.

(обратно)

1080

Речь идёт о знаменитом мятеже князей 154 г. до н.э.

(обратно)

1081

Тяо-хоу — титул ханьского полководца Чжоу Я-фу; владение Тяо располагалось в пределах совр. уезда Цзиньсянь пров. Хэбэй.

(обратно)

1082

Хэнань — одна из областей Ханьской империи со столицей в Лояне.

(обратно)

1083

Фули — уездный центр в землях бывшего княжества Чу, долгое время служил пограничной заставой (см. карту II, В1).

(обратно)

1084

Хао — ещё один социальный слой с девиантной доминантой, но гораздо более близкий, чем ся, к категории бандитов и насильников (см. [Ханьюй дацыдянь, т. VI, с. 3615]). Заметим, что схожую социальную группу Сыма Цянь упоминает и в главе 129, называя её близким термином хаоцзе.

(обратно)

1085

Эта расправа, учинённая Чжи Ду, была описана в гл. 122.

(обратно)

1086

Лян часто употреблялось как второе название старинного княжества Вэй.

(обратно)

1087

Янди располагался на территории совр. уезда Наньюй пров. Хэнань.

(обратно)

1088

Согласно комментарию Цзи цзе, Шэнь (Шэньсянь) являлся центром одноимённого уезда в области Инчуань. Располагался в 50 км к юго-востоку от Янчжая (см. карту II, Б1).

(обратно)

1089

Чжи — в период Чжаньго город в Вэй, в империи Хань стал уездным центром (см. карту I, В1).

(обратно)

1090

Здесь использовано выражение цзицзюй — сидеть на циновке или на полу, широко раскинув ноги (вместо того чтобы поджать их под себя). Обозначает демонстрацию неприязни, неуважения.

(обратно)

1091

В тексте памятника стоит чжугун (букв. «все сановники»; «все старики»), в данном случае, видимо, имеются в виду высокопоставленные чиновники из администрации Лояна.

(обратно)

1092

В Соинь подчёркивается, что Го Се скрывал на своём подворье немало беглых разного вида.

(обратно)

1093

Моулин — город близ погребального комплекса У-ди. Император, пытаясь усилить управляемость в крупных городах, провёл в 127 г. до н.э. депортацию в Моулин тех влиятельных людей, кто был известен своими протестными настроениями или девиантным поведением и связями с преступным миром.

(обратно)

1094

О крупном военачальнике Вэй-цзянцзюне см. гл. 111.

(обратно)

1095

Выплата столь значительной суммы свидетельствует об огромном влиянии Го Се в масштабах всей области.

(обратно)

1096

Сяян — первоначально назывался Шаолян, в 327 г. до н.э. был переименован в Сяян, позднее стал уездным центром (см. карту I, А2). Не ясно, добрался ли Го Се до Моулина в процессе депортации и почему его семья оказалась в Сяяне.

(обратно)

1097

Линьцзинь — и город, и застава; при жунах именовался Ванчэн, под властью циньцев стал Линьцзинем, при ханьском императоре У-ди был переименован в Пугуань (см. карту I, А2). Ясно, что необходимые документы Го Се рассчитывал выправить именно там.

(обратно)

1098

Город Тайюань (другое название — Цзиньян) располагался на правом берегу верхнего течения реки Фэныиуй (см. карту I, Б2). Следовательно, Го Се в Лоян вернуться не решился и отправился на север.

(обратно)

1099

Город Хуайли (до 205 г. именовался Фэйцю) располагался на левом берегу реки Вэйхэ в непосредственной близости от циньской столицы Сяньяна (см. карту II, А1).

(обратно)

1100

Сихэ — название области, учрежденной в 125 г. Столица её располагалась в пределах совр. уезда Дуншэн во Внутренней Монголии.

(обратно)

1101

Линьхуай — город на левом берегу реки Хуайхэ в её нижнем течении (см. карту II, В1).

(обратно)

1102

Стоит заметить, что Фань Чжун-цзы, Лу Гун-жу и Тянь Цзюнь-жу упоминаются в Хань шу с несколько изменёнными именами.

(обратно)

1103

Дунъян — уезд, учреждённый при Цинь, его центр находился в северо-восточной части совр. уезда Учэн пров. Шаньдун.

(обратно)

1104

Употреблённое в названии главы выражение нинсин означает «добиться любви путём обольщения», хотя формально возможен и вариант «завоевать расположение лестью». Как видно из содержания главы, речь идёт об обольщении именно сексуального характера. Глава посвященафаворитам-любовникам первых ханьских императоров-от Гао-цзу до У-ди.

Мы располагали переводом на английский язык Б. Уотсона [Records, vol. I, с. 462-467] и двумя переводами на байхуа [БХШЦ, т. III, с. 1671-1674; Ян Чжунсянь, Хао Чжида, т. V]. Кроме того, мы пользовались современными комментариями к Ши цзи и Хань шу, составленными Чэнь Чжи (см. [Чэнь Чжи]). Первоначальный перевод главы на русский язык был выполнен А. М. Карапетьянцем, а сверка и примечания-М. В. Корольковым и М. Ю. Ульяновым, итоговая редактура текста и комментариев-А. Р. Вяткиным.

(обратно)

1105

Сяо Хуй-ди-посмертный титул второго ханьского императора-Лю Ина (194-188), его жизнеописание см. [Истзап, т. II, гл. 9, с. 200-220].

(обратно)

1106

Гуны и цины-общее название верхушки ханьской бюрократии. Высшими чиновниками в ханьской центральной администрации были три гуна и девять цинов [Чжунго лидай чжигуань цыдянь, с. 15, 39, 154-156].

(обратно)

1107

Аньлин-погребальный комплекс императора Хуй-ди, расположенный к северу от западноханьской столицы Чанъань (в 15 км к северо-востоку от совр. города Сяньян пров. Шэньси), на северном берегу реки Вэйхэ (см. карту II, А1).

Рядом с императорскими погребениями основывались поселения, жители которых были обязаны следить за сохранностью погребального комплекса (курган, парк, стены, другие строения). Такие поселения носили название лин-и — «курганные города». Приближённые покойных императоров, пользовавшиеся их расположением, могли переселяться туда вместе с семьями.

(обратно)

1108

Сяо Вэнь-ди-посмертный титул Лю Хэна, императора Хань (179-157); его жизнеописание см. [Истзап, т. II, гл. 10, с. 221-246].

(обратно)

1109

Согласно комментарию, настоящее имя Чжао Туна было Чжао Тань (так в Хань шу), но для Сыма Цяня знак тань, входивший в имя его отца, был табуирован.

(обратно)

1110

Уезд Наньань области Шу находился на территории совр. пров. Сычуань.

(обратно)

1111

Хуантоулан-букв. «лан, носящий жёлтую шапку». В Хань шу инь и, утраченном комментарии к Хань шу, на который ссылается Цзи цзе, происхождение этого звания объясняется тем, что на лодках, обслуживавших императорскую семью и свиту, закреплялись жёлтые бунчуки (символ власти земли над стихией воды), а управлявшие лодками ланы должны были носить жёлтые шапки [ШЦ, т. VI, с. 3193].

(обратно)

1112

В комментаторской традиции нет единого мнения о локализации террасы (вариант: смотровой башни) Цзяньтай. В комментарии Чжэнъи приводятся сообщения двух разных источников. Согласно Ко ди чжи, она располагалась в Чанъани, а согласно Гуань чжун цзи-посреди озера Цанчи, к западу от Чанъани, недалеко от загородного императорского дворца Вэйянгун [ШЦ, т. VI, с. 3193]. Янь Ши-гу в комментарии к Хань шу приводит ещё одну локализацию-озеро Тайечи [ХШ, кн. XI, гл. 87(1), с. 3542], которое лежало к северу от Цзяньчжангуна-одного из многочисленных загородных дворцовых комплексов. Этот комплекс был построен в 104 г. до н.э., имел 20 с лишним ли в окружности, потрясал количеством построек и роскошью.

Восточноханьский учёный и писатель Чжан Хэн сообщал, что в западноханьский период в окрестностях Чанъани было построено 145 загородных дворцов-столько же, сколько и при Цинь Шихуан-ди (см. [Чжан Хэн, с. 45]).

(обратно)

1113

Здесь в тексте памятника стоит словосочетание симу (букв. «омовение»); так назывался день отдыха, который полагался чиновникам каждые пять дней. Возможно, первоначально он предназначался именно для помывки, а потом это понятие стало символом выходного дня.

(обратно)

1114

В гл. 96 Ши цзи говорится о том, что Дэн Тун занимал должность тайчжундафу [Истзап, т. VIII, с. 168]. В «Таблице всех чиновников» Хань шу сообщается, что тайчжундафу принадлежали к ведомству ланчжунлина и выполняли обязанности императорских советников; тайчжундафу принадлежали к высшему слою ханьского чиновничества-чиновникам с жалованьем в тысячу даней (см. [ХШ, кн. III, гл. 19(1), с. 727).

(обратно)

1115

Уезд Яньдао области Шу располагался в районе совр. города Инцзин в пров. Сычуань (см. карту ЮНХЭ, А1). Этот уезд наряду с юго-восточным владением У в западноханьское время был одним из основных центров добычи меди. Передача месторождения Дэн Туну свидетельствует об исключительном расположении и доверии императора, который фактически передавал в руки своему фавориту значительную часть производства медных монет. О том, что Дэн Туну были пожалованы медные рудники на горе Сишань, находившейся в уезде Яньдао, сообщается и в трактате Янь те лунь («Спор о соли и железе») [Хуань Куань, т. 1, с. 148].

(обратно)

1116

В начале Западной Хань центральная власть периодически вводила запреты на частное литьё монеты, но потом эти запреты снимались. В 175 г. император Вэнь-ди разрешил литьё монеты частным лицам, причём такая монета могла иметь хождение на территории всей империи, как это было с «деньгами Дэна» (см. [Истзап, т. IV, гл. 30, с. 202]). Подробнее о частном производстве монет см. коммент. Ю. Л. Кроля в кн. [Хуань Куань, т. I, с. 259-260]. Согласно комментарию Чжэнъи, «деньги Дэна» соответствовали принятому при Вэнь-ди монетному стандарту в 4 шу (один шу равнялся 0,64 г, соответственно монета в 4 шу весила 2,56 г).

(обратно)

1117

Наследником императора Вэнь-ди с самого начала его правления был назначен Лю Ци, будущий император Сяо Цзин-ди (156-141).

(обратно)

1118

Старшая принцесса (чжангунчжу)-старшая сестра императора Цзин-ди по имени Лю Бяо, носившая титул Гуаньтао-гунчжу, приходилась императору У-ди тёткой.

(обратно)

1119

Княжество Хань (Щ) было уничтожено княжеством Цинь в 230 г. до н.э., восстановлено после распада Циньской державы, и его правителем стал талантливый военачальник Синь (Хань-ван Синь), представитель рода правителей этого княжества. Сначала он был союзником основателя Ханьской империи Лю Бана в борьбе с Сян Юем, но в 201 г. перешёл на сторону вторгшихся в пределы империи сюнну и вплоть до своей смерти в 196 г. сражался против ханьских войск. Биография Хань-вана Синя содержится в гл. 93 Ши цзи [Истзап, т. VIII, с. 130-134].

(обратно)

1120

Гунгао-хоу-титул, пожалованный Вэнь-ди сыну Хань-вана Синя Туй Дану, сдавшемуся ханьским войскам в 166 г. Впоследствии Гунгао-хоу Туй Дан отличился во время подавления мятежа семи ванов 154 г. (см. [Истзап, т. VIII, гл. 93, с. 133]). Вероятно, в связи с этим он пользовался особым расположением императора Цзин-ди, и его внуку, как о том говорится ниже, было дозволено обучаться вместе с одним из императорских сыновей.

(обратно)

1121

Владение Цзяодун располагалось в восточной части совр. пров. Шаньдун. В соответствии с западноханьской политической традицией все сыновья правящего императора получали владения и титулы ванов, и только наследник постоянно находился в столице при особе императора.

Будущий император У-ди (который был одним из младших сыновей Цзин-ди) в 154 г. получил владение в Цзяодуне, а в 150 г. в результате придворной интриги был провозглашён наследником и перемещён в столичный город Чанъань. Следовательно, сближение У-ди с Янем относится к 154-150 гг.

(обратно)

1122

Имеется в виду военное искусство степняков, включая сюнну, которых древние китайцы обозначали общим термином ху. Современный комментатор Ши цзи Чэнь Чжи считает, что Хань Янь занимал должность хуцисяовэя-командира среднего звена в кавалерии, обученной на хуский манер [Чэнь Чжи, с. 190]. Эта должность упоминается в предисловии к «Таблице чиновников» в Хань шу [ХШ, кн. Ш, гл. 19(1], с. 737-738).

(обратно)

1123

Владение Цзянду располагалось в низовьях реки Янцзы, на территории совр. пров. Цзянсу, в районе города Янчжоу (см. карту II, В2). В 154-127 гг. ваном Цзянду был старший единокровный брат У-ди по имени Лю Фэй, сын Чэн-одной из младших наложниц Цзин-ди, которая не пользовалась особым расположением императора, а её сыновья никогда не претендовали на престол.

(обратно)

1124

Парк Шанлинь-охотничьи угодья циньских и западноханьских императоров; располагался к югу от Чанъани и был окружён стеной длиной более 300 ли (ок. 150 км.). Парк славился редкими растениями и животными. В 1961 г. были обнаружены остатки зданий, отождествлённых со строениями паркового ансамбля Шанлинь (см. [Дмитриев, 2005, с. 103]). Подробнее о Шанлине см. комментарии к 117 гл. Ши цзи в данном томе.

(обратно)

1125

Перед выездом императора тракт, по которому должен был проехать кортеж, освобождали от повозок, всадников и пешеходов.

(обратно)

1126

Речь идёт о матери У-ди-вдовствующей императрице Ван Чжи.

(обратно)

1127

Хань Юэ (?-91)-военачальник и приближённый У-ди. Участвовал в походе ханьского полководца Вэй Цина на сюнну и захватил в плен одного из сюннуских правителей, за что в 124 г. был пожалован титулом Лунъэ-хоу. В 112 г. лишился титула, но вскоре за участие в кампании против восточных юэ был пожалован титулом Аньдао-хоу. В 102 г. участвовал в сооружении укреплений вдоль северной границы, а по возвращении в столицу был назначен на должность начальника императорской дворцовой охраны-гуанлусюня (до 104 г. эта должность называлась ланчжунлин). Погиб в 91 г. во время мятежа наследника У-ди Лю Цзюя (см. [ХШ, кн. III, гл. 19 (2], с. 788-789]).

(обратно)

1128

Владение Чжуншань (совр. уезд Динсянь пров. Хэбэй) было учреждено в 154 г. на месте округа, основанного Гао-цзу, и входило в область Цзичжоу. И округ и владение обязаны своим названием ранее располагавшемуся на этих землях княжеству Чжуншань, поглощённому Чжао в 295 г.

(обратно)

1129

Кастрация в ханьское время была одним из распространённых телесных наказаний, к которому могли приговорить за совершение самых разных преступлений; считалось одним из наиболее унизительных и тяжких, поскольку делало преступника неспособным иметь потомство и вело к пресечению его рода. Однако, как видно из истории Ли Янь-няня, оно не закрывало доступа к чиновничьей карьере, и подвергшиеся этому наказанию могли достичь высоких постов на государственной службе и выполнять ответственные поручения (например, сочинять музыку для официальных жертвоприношений).

(обратно)

1130

Принцесса Пинъян-дочь императора Цзин-ди, родная старшая сестра императора У-ди. Сначала имела титул принцессы Янсинь, но после того как вышла замуж за Пинъян-хоу Цао Шоу, стала называться принцессой Пинъян. Впоследствии, когда Цао Шоу тяжело заболел и был вынужден покинуть столицу, она по приказу У-ди была разведена с ним и выдана замуж за крупнейшего ханьского полководца того времени Вэй Цина (о нём см. гл. 111).

(обратно)

1131

Она станет любимой наложницей У-ди-Ли-фужэнь.

(обратно)

1132

Речь идёт о подготовке к совершению жертвоприношений Небу и Земле, которые состоялись в 110 г. на горе Тайшань. Обстоятельства, сопутствующие этим жертвоприношениям, подробно изложены Сыма Цянем в «Трактате о жертвоприношениях Небу и Земле» (см. [Истзап, т. IV, с. 182-186]). Согласно этому трактату, Ли Янь-нянь сочинил новую музыку для жертвоприношений в 111 г., она была одобрена высшими ханьскими сановниками и впервые исполнена во время принесения жертв духам Великого единого (Тайи) и Владычицы-земли (Хоу ту) по случаю победы над Наньюэ в Гуандуне (см. [там же, с. 182-183]).

(обратно)

1133

Сестра Ли Янь-няня-императорская наложница Ли-фужэнь родила Лю Бо, который в 97 г. получил владение и титул Чанъи-вана; он скончался в 88 г. (см. [ХШ, кн. II, гл. 14, с. 420]). Уезд Чанъи (см. карту II, В1), выделенный во владение Лю Бо, располагался в 25 км к югу от совр. города Цзюйе пров. Шаньдун и был административным центром западноханьской области Шаньян.

(обратно)

1134

Жалованье ханьских чиновников исчислялось в данях зерна в год. Один западноханьский дань равнялся 29,76 кг [Ханьюй дацыдянь, т. III, с. 7775]. Высшие чиновники империи получали 2000 даней, поэтому выражение «дослужиться до [звания] чиновника с жалованием в 2000 даней» часто использовалось для обозначения того, что человек достиг пика служебной карьеры.

(обратно)

1135

Об этом эпизоде упоминается и в «Трактате о музыке» [Истзап, т. IV, гл. 24, с. 70-96]. Отметим, что более возвышенный контекст гл. 24, видимо, стал причиной того, что словосочетание «гармонизирующий тоны звукоряда» обозначено там не как прозвище, а как титул и является более институционализированным-селюйдувэй. Там же уточнено, что Янь-нянь был награждён за сочинение музыки к 19 ритуальным гимнам и их аранжировку (см. [Истзап, т. IV, с. 72]).

(обратно)

1136

Точная дата смерти Ли-фужэнь не известна, но, очевидно, это произошло после 111-110 гг., на которые пришёлся пик императорских благодеяний по отношению к семье Ли.

(обратно)

1137

Имеются в виду события 91-90 гг., когда в конце правления У-ди при дворе развернулась ожесточённая борьба за престолонаследие. Тогда пострадали многие сановники и их семьи, в том числе и семья Ли. Об этом упоминается в Хань шу [ХШ, кн. I, гл. 6, с. 208].

(обратно)

1138

Внешними родственниками (вайци) называли родственников императорского рода по женской линии.

(обратно)

1139

Вэй Цин и Хо Цюй-бин-два крупнейших военачальника времён правления У-ди; их жизнеописаниям посвящена гл. 111. Вэй Цин был младшим братом, а Хо Цюй-бин-племянником императрицы Вэй (Вэй Цзы-фу), старшей жены У-ди и матери наследника Лю Цзюя.

(обратно)

1140

Ми Цзы-ся-фаворит правителя царства Вэй Лин-гуна (534-493). История, на которую ссылается Сыма Цянь, приводится в труде Хань Фэй-цзы (цз. 4, гл. 12 «Трудности убеждения»), В гл. 63 Ши цзи «Жизнеописание Лао-цзы и Хань Фэя» приведён большой фрагмент из этой главы, включая ту часть, где говорится о Ми Цзы-ся (см. [Истзап, т. VII, с. 43]).

(обратно)

1141

Глава относится к категории групповых жизнеописаний (лэй чжуань) и в дошедшем до нашего времени состоянии отчётливо делится на две неравные части: меньшая принадлежит кисти Сыма Цяня, а несколько большая — интерполятору и комментатору Чу Шао-суню.

Наш перевод бинома хуацзи в названии главы требует пояснений. В. М. Алексеев перевёл его как «Отдельное повествование о скользких говорунах» [Алексеев, 1958, с. 107], Т. Покора — «ироничные критики» [Pokora, 1971, № 4-5; 1972, с. 122; 1973, с. 20]. Хуа имеет значение «скользкий, увёртливый, изворотливый; хитрый; лукавый», цзи — «быть одинаковым». Но как бином хуацзи может иметь значение «быть острословом» или «быть остроумным». Заметим, что комментарий Соинь трактует эти знаки следующим образом: «...слово хуа здесь имеет значение "сеять смуту", цзи — "единое, общее", — и поясняет: ...ловкачи говорят ложь так, что она напоминает правду, говорят правду так, как будто лгут. Их слова могут привести к смуте и разногласиям» [ШЦ, т. VI, с. 3197]. Легко заметить, что в предложенных переводах заглавия главы и в комментариях присутствует негативная окраска образа героев, но из текста памятника это никак не следует. Чуньюй Кунь и другие — явно положительные фигуры, нередко игравшие конструктивную роль в истории своих княжеств, их советы были не только ироничны и остроумны, но порой поистине мудры. Поэтому, отходя от буквальных значений словарных статей и толкований комментаторов, которые создавались значительно позже Ши цзи, мы считаем необходимым перевести название главы как «Жизнеописания остроумных [советчиков]». Стоит также отметить, что по не вполне ясным причинам между первой половиной главы, приписываемой кисти Сыма Цяня, и второй половиной, определённо созданной Чу Шао-сунем, видны существенные смысловые различия. Если у Сыма Цяня персонажи действуют преимущественно в интересах государства или окружающих, то героев Чу Шао-суня больше занимает личный интерес, собственная выгода. К тому же интерполятор нарушил и «закон эпигонства»: его истории выглядят много бледнее, чем у Сыма Цяня.

Имеется перевод части главы на русский язык, выполненный В. М. Алексеевым [Алексеев, 1958, с. 107-111], переводы на английский язык: [Scott and Dolby]; [Selections from Records, 1979]; [Selections from'Records, 2002]. На байхуа глава была переведена Лю Бэньдуном [БХШЦ, т. III, с. 1675-1688].

Первоначальные версии нашего перевода выполнены А. М. Карапетьянцем (текст Сыма Цяня) и М. Ю. Ульяновым (интерполяция Чу Шао-суня), доработка, редактирование и комментарии ко всей главе выполнены А. Р. Вяткиным и М. Ю. Ульяновым.

(обратно)

1142

Здесь перечислены шесть конфуцианских канонов. В сохранившемся до настоящего времени собрании изречений Конфуция Лунь юй данного высказывания нет. Возможно, эта фраза восходит к иной, отличной от современной, версии памятника.

(обратно)

1143

Чуньюй Кунь (ок. 386-310) — один из видных мыслителей периода Чжаньго, жил при дворе циского Вэй-вана. Упомянут в главах 44, 46 и 74 Ши цзи [Истзап, т. VI, с. 87, 114-115; т. VII, с. 170-172]. Признанный авторитет школы цзися.

Словом чжуйсюй (букв. «перешедший в дом родителей жены зять», «примак») обозначали разновидность домашних «работников», женой которого становилась дочь хозяина. У многих народов был распространён обычай, когда зять переселялся к родителям жены и какое-то время, пока не обзаводился своим хозяйством, работал на них. О том, как происходило возвышение Чуньюй Куя и как он оказался при писком дворе, не известно.

(обратно)

1144

Чи — мера длины. Современный уровень наших представлений о древней китайской метрологии не позволяет вынести однозначное суждение о величине чи. По разным источникам, его длина могла составлять в период Чжаньго от 19,9 до 27,6 см [Кроль, Романовский, с. 222, 224]. Исследователи в КНР склоняются к величине в 23,1 см, рассчитанной ещё в первой трети XX в. американским синологом Х. Х. Дабсом и нашедшей подтверждение в материалах археологических исследований последних десятилетий (см. [Ханьюй дацыдянь, т. 3, с. 7761]; [Dubs, с. 276-280]). Если принять этот «средний» вариант, то рост Чуньюй Куня составит около 162 см.

(обратно)

1145

Правление циского Вэй-вана (378-343) описано в гл. 46 Ши цзи [Истзап, т. VI, с. 113-117]. Приход к власти и первые годы правления Вэй-вана проходили в условиях вынужденного компромисса с представителями родовой знати, которые сосредоточили власть в своих руках. В 370 г. ему удалось переломить ситуацию и стать полноправным государем. Если верить тексту данной главы, ему в этом помог Чуньюй Кунь, подсказав точное время начала решительных действий. Однако в гл. 46 следов столь благотворного вмешательства нет, поэтому резонно предположить здесь легенду апокрифического толка, созданную, как всегда, с назидательнопросветительской целью.

(обратно)

1146

Предполагается, что циский правитель понял: у него есть преданный советник, который имеет эффективный план действий. О сути этого плана нет ни слова, но последующее изложение должно убедить читателя, что государь начал реализовывать план Чуньюй Куня. Стоит отметить, что такую же притчу-загадку — с незначительными вариациями — Сыма Цянь вложил в уста Су Цуна, сановника чуского Чжуан-вана (613-591), причём с похожими позитивными последствиями (см. [Истзап, т. V, гл. 40, с. 187]). Либо это был «бродячий сюжет», либо историк просто забыл о том, что уже приписал эти слова другому герою.

(обратно)

1147

Подробнее эти события правления циского Вэй-вана изложены в гл. 46 Ши цзи (см. [Истзап, т. VI, с. 113]). В данной части текста есть некоторая модернизация. Говоря о правителях уездов (сяньлин), Сыма Цянь, вероятнее всего, опирался на реалии более позднего периода Хань (см. [Чжунго лидай чжигуань цыдянь, с. 157]). Ведь уезды во главе с сяньлинами начали формироваться в княжестве Цинь в ходе реформ Шан Яна, происходивших в 356-350 гг., т.е. на несколько лет позже описанных здесь событий в княжестве Ци. В период Чжаньго уезды возникли также в молодых княжествах на Великой равнине — Вэй (новое), Хань, Чжао.

(обратно)

1148

Внешнеполитическая обстановка и внутренняя ситуация в княжестве кардинально изменились, что получило впечатляющее, хотя и несколько приукрашенное отображение в тексте гл. 46: «В результате княжество Ци усилилось и заставило всех трепетать от страха. Все [чиновники княжества] не осмеливались приукрашивать свои дела, аккуратно исполняли свои обязанности. Княжество Ци стало хорошо управляться; чжухоу, узнав об этом, больше не решались нападать на Ци. Так продолжалось более двадцати лет» [Истзап, T.VI, гл. 46, с. 113].

(обратно)

1149

Об этих событиях в других главах Ши цзи ничего не сказано.

(обратно)

1150

Эту молитву акад. В. М. Алексеев в смелой стихотворной форме передал так:

(обратно)

1151

Чуньюй Кунь смог найти подход к правителю Чжао Чэн-хоу (374-350), который вёл активную завоевательную политику, легко заключал и разрывал союзы, достаточно успешно воевал на всех направлениях (см. [Истзап, т. VI, гл. 43, с. 58-59]). По всей видимости, он придавал большое значение военной добыче, и только ценные дары могли убедить его оказать помощь Ци. Приняв подношения, правитель Чжао направил значительные силы, которые гарантировали бы полную победу. Ещё одной причиной отвода чуских войск могла стать успешная военная операция княжества Вэй, войска которого в то же самое время сумели захватить чуский город Луян (см. [Истзап, т. V, гл. 40, с. 202]).

(обратно)

1152

Доу — мера объёма жидких и сыпучих тел. Со временем претерпевала значительные изменения: в эпоху Чжоу составляла от 0,8 до 1,9 л; при западноханьской династии увеличилась до 3,4 л. Дань — мера веса, обладавшая относительной стабильностью с эпохи Чжоу (ок. 30 кг) и до конца восточноханьской династии (ок. 27 кг).

(обратно)

1153

Любо или лубо — распространённая в древности игра, в которой принимали участие два человека. В период Чжаньго пользовалась очень большой популярностью. Благодаря сохранившимся доскам из Чу и скульптуркам западноханьского времени можно узнать, что играли на двух досках, которые лежали рядом друг с другом. Одна доска была большего размера, с разметкой посередине, другая — меньшего, с разметкой по всему полю. Первая — квадратная, вторая — узкая, вытянутая. Число ходов определялось выбрасыванием костей. Оба партнёра в зависимости от результата броска могли удалять фишки противника с доски. Рядом с одной из досок помещалась чаша, в которую складывали снятые фишки. Игра упоминается в гл. 69 Ши цзи [Истзап, т. VII, с. 104, 338].

(обратно)

1154

Вид древней застольной игры.

(обратно)

1155

Не очень ясно, после чего прошло сто лет. Явно не от описанных выше событий, поскольку последующие эпизоды имели место несколько столетий ранее — в правление чуского Чжуан-вана (см. ниже). Здесь или ошибка, или лакуна в тексте.

(обратно)

1156

Следовательно, его рост достигал 185 см, т.е. он был для своего времени очень высоким человеком.

(обратно)

1157

Формула представления героя повторилась. Как и в случае с Чуньюй Кунем, сначала указан рост, затем участие в придворных обсуждениях, которые сопровождали принятие важных государственных решений. Выражение фэнцзянь, означающее «деликатно, дипломатично, намёком увещевать» своего государя, чтобы подтолкнуть его к принятию верного решения, также использовалось выше, в завершении финальной речи Чуньюй Куня перед циским Вэй-ваном. Потом это выражение встречается в большинстве биографий чиновников в нормативных (династийных) историях вплоть до XX в.

(обратно)

1158

О чуском Чжуан-ване см. гл. 40 Ши цзи [Истзап, т. V, с. 187-190]. Ситуация в начале его правления, как уже говорилось, имеет много общего с описанным выше началом правления циского Вэй-вана.

(обратно)

1159

Здесь названы княжества периода Чжаньго-Чжао, Хань и Вэй, которые официально появились после 403 г. до н.э. В комментарии Соинь это объясняется тем, что данные высказывания в уста Ю Мэна вложены авторами периода Чжаньго и отражали реалии их времени.

(обратно)

1160

Речь идёт о приправах, придающих блюду дополнительный вкус и аромат.

(обратно)

1161

Если этот факт воспринимать буквально, то он может говорить о том, что мясо падших животных употреблялось в пищу.

(обратно)

1162

Тайгуань — старший стольник (заведующий дворцовым столом). Явная модернизация эпизода, поскольку должность стольника известна лишь с периода Цинь.

(обратно)

1163

Сунь Шу-ао — сян в княжестве Чу в правление Чжуан-вана. О нём подробнее см. гл. 119. Благодаря его деятельности чуский правитель в 597 г. стал гегемоном на семь лет — до конца своего правления.

(обратно)

1164

Поэтический перевод Марии Фаликман, автора нескольких сборников стихов, члена Союза писателей Москвы.

(обратно)

1165

Циньцю — город в Чу, располагался на территории совр. уезда Линьцюань пров. Хэнань.

(обратно)

1166

Между правлением чуского Чжуан-вана и Цинь Ши-хуана прошло более 300 лет, поэтому хронология данного фрагмента носит условный характер.

(обратно)

1167

Здесь Ю Чжань задал своим словам некую ритмичность, рифмуя слова и «польза» и ли «стоять».

(обратно)

1168

Застава Ханьгу располагалась в теснине реки Хуанхэ после её поворота на восток и традиционно являлась восточными воротами в основные земли царства Цинь; Юн и Чэньцан — уездные центры, располагавшиеся в западной части долины реки Вэйхэ (см. карту II, А1). Таким образом, этот заказник занял бы огромную часть сельскохозяйственных земель, что нанесло бы княжеству непоправимый экономический ущерб.

(обратно)

1169

Эр Ши — один из младших сыновей Цинь Ши-хуана. Был возведён на престол временщиком Чжао Гао в 209 г. и им же был свергнут в 207 г. (см. [Истзап, т. II, гл. 6, с. 86-97]).

(обратно)

1170

Перевод фразы представляет определённые трудности, так как лексические ресурсы БКРС не дают возможностей для вразумительной её трактовки. Нам пришлось использовать ту интерпретацию текста, которую предложил Лю Бэньдун [БХШЦ, т. III, с. 1679].

(обратно)

1171

Неофициальными биографиями (вайцзя чжуань), согласно комментарию Соинь, называли сочинения биографического характера, которые не были включены в число канонических для ханьской эпохи [ШЦ, т. VI, с. 3203].

(обратно)

1172

Согласно комментарию Чжэнъи, Дунъу — это название уезда [ШЦ, т. VI, с. 3204]. Город Дунъу был центром области Ланъе (см. карту I, В2). Хоу — фамилия кормилицы, и поскольку она происходила из рода Го, то, видимо, певец Го-шэжэнь был её родственником.

(обратно)

1173

Можно предположить, что Чу Шао-сунь видел этот приказ, по которому будущий император обеспечивал кормилицу едой и одеждой через доверенное лицо, т.е. неофициально.

(обратно)

1174

Гунчэ (имеется в виду гунчэ сымалин) — начальник ведомства Дянь сыма мэнь, в обязанности которого входила организация ночного патрулирования на территории дворца, охрана ворот и т.п. Через этот же приказ шли все доклады на высочайшее имя от чиновников и населения, дань и подарки, привозившиеся из разных областей и других стран. Кроме того, гунчэ занимался отбором кандидатов на государственную службу (см. [Чжунго лидай чжигуань цыдянь, с. 33]).

(обратно)

1175

Су Цинь и Чжан И — политики, дипломаты, стратеги периода Чжаньго (453-221). Оба являлись учениками философа Гуй Гу-цзы. Первому посвящена гл. 69 Ши цзи [Истзап, т. VII, с. 95-119], второму — гл. 70 [там же, с. 120-142].

(обратно)

1176

Здесь критикуется бюрократическая волокита, из-за которой человек, выполняя возросшие обязанности, на новом посту был вынужден долго ждать, прежде чем официально получит чин, к этому посту прилагающийся.

(обратно)

1177

Сравнение с циновкой преследует цель показать безусловную и лёгкую управляемость окраинных земель, поскольку восходит к выражению сицзюань — «свернуть как циновку».

(обратно)

1178

В тексте Чу Шао-суня иногда встречается слово чуань, которое мы переводим как «предание». Часто после него следует фрагмент некоего письменного сочинения, находившегося в распоряжении автора, и мы, когда возможно, стараемся определить название такого сочинения. В данном случае имеется в виду Дакэнань («Ответы Кэ Наню»), труд Дунфан Шо, который сохранился в антологии Вэнь сюань (гл. 45).

(обратно)

1179

Строки из оды «Беленький цветок» (Байхуа) раздела «Малые оды» Шицзина. Перевод заглавия в классическом издании А. А. Штукина выглядит иначе: «Ода отвергнутой жены». По иному и, на наш взгляд, также не слишком удачно звучит и текст: «Бьют барабаны и в колокол здесь, во дворце, / Слышны, однако, снаружи удары и звон» [Шицзин, с. 320]. К тому же не исключено, что в первой строке — тривиальная опечатка: перед словом «барабаны» пропущен предлог «в».

(обратно)

1180

Строки из оды «Журавли курлычат» (Хэмин) раздела «Малые оды» Шицзина. В не слишком удачном, на наш взгляд, переводе А. А. Штукина — «Противоречия»: «Кричит журавль меж девяти болот, / Но слышен крик его среди полей» [Шицзин, с. 234].

(обратно)

1181

Тай-гун — основатель рода правителей сначала владения Ци (в период Западное Чжоу), затем (в периоды Чуньцю, Чжаньго) — княжества Ци (см. карту I, В2). О его встрече с чжоуским Вэнь-ваном рассказано в гл. 32 Ши цзи [Истзап, т. V, с. 39].

(обратно)

1182

Сюй Ю — легендарная личность, младший современник столь же легендарного императора Яо (2357-2258); прославился скромностью и добровольным отказом от императорской власти.

(обратно)

1183

Цзе Юй — чуский мудрец, жил во втор. пол. VI — начале V в. до н.э. Спасаясь от интриг чуского двора, притворился сумасшедшим и стал отшельником. Прославился своей случайной встречей с Конфуцием, во время которой весьма критически оценил некоторые поступки великого философа (см. [Истзап, т. VI, гл. 47, с. 143, 329]).

(обратно)

1184

Фань Ли — мудрый советник юэского вана Гоу Цзяня (496-465). Помог ему одержать победу над царством У, но, зная вероломство вана, бежал в Ци, где сменил имя, занялся торговлей и сильно разбогател (см. [Истзап, т. VI, гл. 41, с. 16-18, 21, 24-27]). Цзы-сюй (полностью — У Цзы-сюй) — сановник при дворе чуского Пин-вана (527-516), затем (с 522 г.) верно служил ускому вану, стал жертвой интриг и неблагодарности правителя. Упомянут во многих главах Ши цзи; его жизнеописание помещено в гл. 66 [Истзап, T.VII, с. 56-65]. В исторической традиции считался идеалом почтительного сына.

(обратно)

1185

Цзяньчжан — загородный дворец, находился к северо-западу от Чанъани.

(обратно)

1186

Цин — мера земельной площади, в западноханьский период равнялась 6,6 га (см. [Кроль, Романовский, с. 237]).

(обратно)

1187

Цзоуя («всадники+зубы») — вероятнее всего, фонетическая запись названия мифического существа, которая не несёт словарного значения. Возможно, то же, что и «белый тигр» цзоуюй [Чжунго шэньхуа чуаньшо цыдянь, с. 256]. Ниже будут обыграны буквальные значения иероглифов.

(обратно)

1188

Строки из оды Шицзина «Синяя муха» (Цин ин) раздела «Малые оды» [Шицзин, с. 304].

(обратно)

1189

Цитата из Лунь юя, гл. 8, высказывание 4, перевод П. С. Попова с уточнениями М. Ю. Ульянова [Беседы и суждения, с. 268].

(обратно)

1190

Вэй-хоу (Вэй Цзы-фу) — старшая сестра полководца Вэй Цина, в 139 г. была взята во дворец и стала наложницей императора У-ди, в 128 г. родила сына и была провозглашена императрицей.

(обратно)

1191

Дайчжао (букв. «ожидающий повеления») — при Западной Хань чиновник, назначенный на должность, но ещё не получивший официального подтверждения.

(обратно)

1192

Этот эпизод уже был описан в гл. 111, но с другими именами и деталями (см. коммент. 55 к гл. 111).

(обратно)

1193

Здесь говорится о даровании в правление удельного владения.

(обратно)

1194

Аоцан — место расположения огромных зернохранилищ примерно в 100 км к северо-востоку от Лояна. Они были построены ещё во времена империи Цинь (см. карту II, Б1).

(обратно)

1195

Речь идёт о древней и стратегически важнейшей заставе Ханьгу, расположенной в 200 км к западу от Лояна (см. также коммент. 28).

(обратно)

1196

Краткие упоминания об этом эпизоде есть и в некоторых других западноханьских источниках (Хань ши вай чжуань Хань Иня, гл. 10; Шо-янь, гл. 12), но детали различаются. Например, Чуньюй Кунь в них не упомянут.

(обратно)

1197

Согласно комментарию Соинь, в текст Чу Шао-суня вкралась ошибка: по данным Хань шу описанный эпизод относится к правлению императора Сюань-ди (74-48) и в нём был задействован тайшоу области Бохай по имени Гун Суй [ШЦ, т. VI, с. 3210], т.е. события происходили уже после смерти Сыма Цяня.

(обратно)

1198

Гунцао — мелкая чиновничья должность в канцелярии тайвэя; отвечал за отбор и представление к вознаграждению тех, кто в чём-либо отличился [Чжунго лидай чжигуань цыдянь, с. 34, 154].

(обратно)

1199

Фраза представляет собой цитату из сочинения Лао-цзы Даодэцзин, гл. 62. Как известно, текст этого широко известного памятника китайской цивилизации весьма сложен для интерпретации, а следовательно, и для перевода. Наш перевод стремится отразить два важнейших момента: 1) удержать смысл в поле нравственных императивов; 2) сохранить противопоставления первой части и второй: торговлю — высоконравственному поведению, слова — поступкам. Объективные сложности перевода и неоднозначность трактовок привели в отечественной синологии к изрядному разнобою в понимании данной фразы. Из почти двух десятков русских переводов Даодэцзина мы предлагаем вниманию читателя четыре варианта, отличающиеся от приведённого нами в тексте Ши цзи. Ян Хин-шун: «Красивые слова можно произносить публично, доброе поведение можно распространять на людей» [Древнекитайская философия, т. 1, с. 133]. Б. Б. Виногродский: «Красивые слова подходят для базаров. Благородные поступки нужны для репутации» [Антология даосской философии, с. 56]. И. С. Лисевич: «Изящные слова могут быть куплены ценою. Добрые поступки могут быть совершаемы всеми» [Лао-цзы, с. 278]. М. Ю. Ульянов предлагал ещё один вариант: «Благодаря прекрасным речам можно заключать сделки; благодаря почтительному поведению можно возвыситься над людьми».

(обратно)

1200

Вторая половина цитаты из «преданий» весьма афористична, но обнаружить её литературный или философский источник нам не удалось.

(обратно)

1201

Вэнь-хоу — правитель Вэй, одного из крупнейших княжеств периода Чжаньго, земли которого располагались в центре Великой равнины. Даты правления в источниках расходятся. В науке утвердилась версия Чжу шу цзи нянь — 445-396 гг. до н.э. [Бамбуковые анналы, с. 127, 270], в Ши цзи указываются иные даты — 424-387 гг. до н.э. [Истзап, т. III, гл. 15, с. 244, 256; т. VI, гл. 44, с. 81-82,408].

(обратно)

1202

Симэнь Бао (втор. пол. V в. до н.э.) — известный политический деятель царства Вэй. Его деяния упоминаются во многих источниках: Шо юань (главы Чэньшу и Чжэн ли), Хань Фэй-цзы, Хуайнань-цзы, Люй-ши чунь-цю, Чжаньго цэ, Хань шу, в главах 29 и 44 Ши цзи. Исследованию данного фрагмента гл. 126 посвящена обстоятельная статья Т. Покоры [Pokora, 1981; 1982].

(обратно)

1203

Уезд Есянь в период Чжаньго располагался на севере вэйских владений южнее стены, которая отделяла земли Вэй от Чжао. Одноимённая столица уезда находилась на правом берегу реки Чжаншуй, левого притока Хуанхэ (см. карту I, Б2). Задача чиновника могла заключаться в организации землеустроительных работ, а из-за изменений русла Хуанхэ (одно из русел пролегало восточнее Есяня), наличия заболоченных пространств и т.п. эта задача была весьма непростой. Таким образом, это было ответственное назначение: лин должен был организовывать охрану границы с царством Чжао и осваивать новые земли.

(обратно)

1204

В комментарии Чжэнъи сказано о том, что в прошлом Хэ-бо был человеком из города Хуаинь, волости Тун, его фамилия — Фэн, имя — И. Он утонул во время купания в Хуанхэ и стал духом этой реки [ШЦ, т. VI, с. 3211]. Вероятнее всего, в этом объяснении отражена раннесредневековая модернизация, а сам культ духа — покровителя Реки восходит к глубокой древности.

(обратно)

1205

В тексте указаны только цифры. Можно предположить, что речь идёт о монетах царства Вэй.

(обратно)

1206

Источник данной цитаты обнаружить не удалось.

(обратно)

1207

Принято считать, что текст данной главы был утерян ещё в древности. Предполагается, что его «восстановил» в III в. н.э. интерполятор Чу Шао-сунь на основании материалов ханьского времени. Процесс «восстановления» привёл, очевидно, к серьёзным утратам: исчез обширный материал, которым располагал Сыма Цянь, подверглась искажению структура главы, довольно нелепым выглядит послесловие тайшигуна, ему явно не принадлежащее, да и собственно текст ле чжуаня смотрится и слабо, и слишком «продаосским». Сложившаяся ситуация потребовала от нас дополнительных усилий по комментированию весьма трудных сюжетов, которые являются основной темой главы. Трудности начинаются с заголовка, поскольку термин жичжэ (букв. «тот, кто дни») не имеет однозначного соответствия в русском языке, хотя без уточнения таких людей можно назвать просто гадателями. Заметим, что перевод этого словосочетания в БКРС («гадатели-астрологи») в данной ситуации неприменим из-за смысловой ограниченности (см. [БКРС, т. II, с. 549]), связанной, скорее всего, с более поздним средневековым наполнением этого термина. Согласно комментарию Цзи цзе, это общее название гадателей, специализировавшихся на гадании по небесным явлениям и тысячелистнику, однако сам текст не подтверждает и такой суженной трактовки, ибо, сформулировав главную задачу — определение благоприятной/неблагоприятной даты, описывает многообразие методик её выполнения, уделив наибольшее внимание гаданию с помощью панциря черепахи и стеблей тысячелистника.

Из европейских переводов нам известны лишь два: на немецкий А. Фицмайера [Pfizmaier, с. 408-419] и на английский Б. Уотсона, который опустил обширное дополнение интерполятора Чу Шао-суня [Records, т. II, с. 468-475]. Из переводов на восточные языки в нашем распоряжении был перевод на байхуа, выполненный Ши Жэньхао[БХШЦ, т. III, с. 1689-1695].

Над настоящим переводом на русский язык последовательно работали А. М. Карапетьянц, В. В. Башкеев, М. В. Корольков, М. Ю. Ульянов, А. Р. Вяткин. Комментарии выполнены А. М. Карапетьянцем, М. В. Корольковым, М. Ю. Ульяновым, А. Р. Вяткиным. Общее редактирование — М. Ю. Ульянова и А. Р. Вяткина.

(обратно)

1208

Ещё в начале эпохи Западное Чжоу (1027-771) возникло понятие тяньмин (букв. «Небесное повеление», «мандат Неба»), отражавшее представление о том, что приход к власти новой династии связан с получением небесной санкции. Оно было связано с религиозными представлениями чжоусцев, высшим божеством которых было Небо. С тех пор «получение мандата [Неба]» (шоу мин) стало служить универсальным оправданием насильственного захвата власти и сопровождалось утверждением об утрате этого мандата правителем предшествующей династии.

(обратно)

1209

Гадание на черепашьих панцирях и на стеблях тысячелистника (буши) — основные формы гадания в восточночжоуском Китае. Гадание на черепашьих панцирях и — шире — на нескольких видах костей животных известно ещё с дошанских времен (до 1300 г.), широкое распространение получило в государстве Шан (ок. 1300-1027) и практиковалось в последующие времена. Техника гадания заключалась в прижигании высверленных в черепашьем панцире, бараньей или бычьей лопаточной кости углублений тлеющими деревянными прутами или раскалёнными металлическими стержнями, после чего по направлению и характеру появляющихся трещин определяли ответ на заранее поставленный вопрос (см., напр. [Loewe, 2005, с. 93]).

Практика гаданий по стеблям тысячелистника, возможно, также возникла в эпоху Шан, но распространение получила в Западном Чжоу. К началу периода Восточное Чжоу (771-221) она была уже широко распространена. Тогда же формировался «Канон перемен» (Ицзин). Гадание на тысячелистнике с использованием Ицзина заключалось в том, что гадатель выбрасывал пучок стеблей растения, а потом по их чётному/нечётному количеству определял непрерывность/прерывистость черт, по которым подбиралась гексаграмма. После того как гексаграмма была определена, зачитывалось соответствующее ей высказывание из Ицзина, которое и становилось результатом гадания (см. [Гао Хэн, с. 140]).

(обратно)

1210

Государственность народа чжоу формируется во второй половине XII в. до н.э., начиная с правления Гу-гун Дань-фу (1327-1231). Формально Чжоуская держава просуществовала с 1027 г., когда У-ван завоевал столичный центр государства Шан, по 256 г., когда последний чжоуский ван был смещён правителем царства Цинь Чжао Сян-ваном (306-251).

(обратно)

1211

История очень краткого периода существования Циньской империи (221-206) изложена Сыма Цянем в гл. 6 Ши цзи [Истзап, т. II, с. 53-116].

(обратно)

1212

Имеется в виду император Западной Хань Вэнь-ди (личное имя Лю Хэн), правивший в 179-157 гг. До своего восшествия на престол он был правителем удела Дай и носил титул вана. Удел был пожалован Лю Хэну его отцом-основателем империи Хань Лю Баном в 196 г. В 180 г., после смерти вдовствующей императрицы Люй-хоу и уничтожения её рода, столичные сановники и правители некоторых владений, родственники по мужской линии правящей династии Лю, возвели Лю Хэна на императорский престол (см. [Истзап, т. II, гл. 9]).

(обратно)

1213

В гл. 10 Ши цзи сообщается, что Лю Хэн, получив приглашение столичных сановников приехать в Чанъань и занять императорский престол, пребывал в нерешительности и прибег к гаданию на панцире черепахи. Благоприятный результат гадания якобы побудил его принять приглашение [Истзап, т. II, с. 223].

(обратно)

1214

Тайбу — должность главного гадателя. В империи Хань шайбу принадлежал к Церемониальному приказу и подчинялся его начальнику — тайчану [ХШ, т. III, гл. 19(1), с. 726]. В комментарии Соинь отмечается, что в начале правления западноханьского Вэнь-ди должность тайбу получила особое значение благодаря тому, что именно гадатель первым посоветовал Вэнь-ди принять императорский титул.

(обратно)

1215

Царство Чу эпохи Чжаньго располагалось в среднем течении Янцзы и междуречье Янцзы и Хуайхэ. В начале Западной Хань часть этих земель вошла в одноимённый удел. В Ши цзи различные регионы Ханьской империи часто обозначаются названиями царств или княжеств, располагавшихся на этих землях до создания единой империи, в эпоху Чжаньго (453-221). Указание на то, что Сыма Цзи-чжу был чусцем, следует понимать в том смысле, что он был родом из тех земель, на которых в эпоху Чжаньго располагалось царство Чу.

Сыма Цзи-чжу упомянут в сочинении Лю Сяна Лесянь чжуань («Биографии небожителей»), он считается потомком чуских линъиней Сыма Цзы-ци и Сыма Цзы-фаня, которые являлись родственниками правившей в Чу с конца II тысячелетия до н.э. династии Ми.

(обратно)

1216

Цзя И (201-168) — один из чиновников-реформаторов и ближайших советников ханьского императора Вэнь-ди, крупный поэт своего времени. Его биография и некоторые произведения помещены Сыма Цянем в гл. 84 [Истзап, т. VII, с. 287-294].

(обратно)

1217

Имеются в виду гадатели по стеблям тысячелистника, поскольку описанная выше процедура такого гадания предполагала ведение подсчётов выпавших стеблей для определения характера черт (прерывистая или непрерывная) при выборе гексаграммы.

(обратно)

1218

Профессия гадателя, в особенности не придворного, а рыночного, рассматривалась как «низкая».

(обратно)

1219

В 20 лет молодые люди проходили обряд гуань — «надевание шапки», обозначавший их вступление в зрелый возраст. До этого юноши ходили с распущенными волосами и считались детьми.

(обратно)

1220

Для обобщающего понятия «инородцы» в оригинале использовано словосочетание и мо, которое в ханьское время употреблялось как общее обозначение некитайцев. Взятые по отдельности эти иероглифы имели более узкое значение: и — общее название окраинных восточных народов, в частности коренного населения полуострова Шаньдун; мо — северо-восточные народы, включая корё. Обсуждение общетеоретических проблем динамики осознания ханьцами своего места на Земле и качественных отличий их общества от варварской периферии не входит в нашу задачу. Однако заметим, что уже Конфуций эту границу представлял со всей очевидностью.

(обратно)

1221

Согласно китайским космогоническим и социальным представлениям, при правильном, добродетельном правлении устройство общества находится в гармонии с космическим порядком. Если же появляются природные аномалии, правитель и его чиновники должны срочно принять меры для исправления общественного порядка, и тогда гармония восстановится. Подробнее о связи правильной смены времён года и добрых нравов в обществе см. [Lewis, 1990, с. 218-221].

(обратно)

1222

Совы и филины традиционно символизировали лживых и зловредных сановников, тогда как фениксы — добродетельных.

(обратно)

1223

Речь идёт о диких сорных травах, которые забивают на полях культурные злаки подобно тому, как неправедные чиновники изгоняют со службы талантливых и добродетельных.

(обратно)

1224

Цитата из Лунь юя (7:1). В переводе Л. С. Переломова этот параграф звучит так: «Учитель сказал: "Я передаю, но не творю, я верю в древность и люблю её. Осмелюсь в этом сравнить себя с Лао Пэном"» [Переломов, с. 347].

(обратно)

1225

В этой фразе используется терминология Сицы-чжуань («Традиции афоризмов») — трактата предположительно эпохи Чжаньго, входящего в состав Ицзина. В гл. 11 первой части этого трактата говорится: «Великий Предел (тай цзи) порождает два принципа (лян и), два принципа порождают четыре образа (сы сян), четыре образа порождают восемь [триграмм-]гуа (ба гуа), восемь гуа устанавливают счастье и беду, счастье и беда порождают великие дела» (см. [Щуцкий, с. 590]). Слова Сыма Цзи-чжу свидетельствуют, что во II в. до н.э. представления, изложенные в Сицы-чжуань, были хорошо известны среди гадателей.

(обратно)

1226

Речь идёт о процедуре получения триграмм-гуа на основании раскладывания стеблей тысячелистника (см. коммент. 3].

(обратно)

1227

Доска ши — один из инструментов для гадания. В ходе археологических раскопок было обнаружено несколько ши, относящихся к ханьской эпохе, причём наиболее ранняя из них, найденная на территории пров. Аньхой, относится приблизительно к 165 г. до н.э. Ши состояла из двух неравных частей — небольшой круглой пластины, представлявшей Небо, и квадратной доски, представлявшей Землю, прикреплённых друг к другу штырём, проходящим через центры обеих досок, так что круг оказывается «вписан» в квадрат. Вдоль обода круглой, или «небесной», доски нанесены названия 28 «лунных домов» (юэ су), а в центре изображён ковш Большой Медведицы, причём точки, обозначающие звёзды, соединены между собой линиями. Квадратная, или «земная», доска делится на три концентрических сектора — один прилегает к краю доски, другой покрывается круглой доской, третий располагается между первыми двумя. В первом секторе нанесены названия 28 «лунных домов» в том же порядке, как и на ободе круглой доски. Во втором секторе с помощью знаков десятеричного и двенадцатеричного циклов («небесные стволы» и «земные ветви») обозначены направления сторон света; те же сочетания знаков могли одновременно представлять часы в сутках. В третьем секторе нанесены знаки двенадцатеричного цикла, предположительно обозначающие месяцы года.

Процесс гадания с использованием доски ши реконструирован лишь приблизительно; некоторые источники указывают на связь этого гадательного метода с военным искусством (см. [ХШ, кн. VI, гл. 30, с. 1760; Harper, с. 4]). Согласно современным реконструкциям, во время гадания круглая доска вращалась так, чтобы положение изображения Ковша на доске соответствовало действительному положению Ковша на небе. Ручка Ковша при этом указывала определённое направление и время, которые считались благоприятными для нанесения удара по противнику. Тот же метод гадания помогал определить, к какому божеству следует обратиться в той или иной ситуации, сделать вывод о благоприятном/неблагоприятном результате того или иного действия (см. [Harper, с. 1-5]).

(обратно)

1228

Фу-си — мифологический культурный герой, которому приписывается создание восьми триграмм, ставших основой гадательной системы Ицзина. Первые упоминания о Фу-си относятся к IV в. до н.э. (Шан-цзюнь шу и Чжуан-цзы). В гл. 130 Ши цзи Фу-си также упоминается как создатель триграмм.

(обратно)

1229

Легенда о том, что Вэнь-ван во время своего заключения в Юли на основе восьми триграмм создал систему из 64 гексаграмм, изложена в гл. 4 Ши цзи [Истзап, т. I, с. 183].

(обратно)

1230

При ване Гоу Цзяне (496-465) царство Юэ достигло пика могущества и разгромило своего давнего противника — царство У (478 г.), став на короткое время сильнейшим среди восточночжоуских царств. В результате Гоу Цзянь получил от чжоуского Юань-вана (476-469) титул гегемона-ба. Об этом подробно рассказывается в «Истории наследственного дома Гоу Цзяня» (см. [Истзап, т. VI, гл. 41, с. 16-27]).

Сказания о борьбе Юэ и У были весьма популярны в западноханьскую эпоху (см., например, поэму Цзя И, приводимую в гл. 84 Ши цзи [Истзап, т. VII, с. 291]). Однако в «Исторических записках» не указано, что победе Гоу Цзяня над У или каким-либо другим противником предшествовало специальное гадание с использованием триграмм, есть лишь не очень ясное сообщение о том, что накануне нападения на У юэсцы испросили у Фу Ча риса для гаданий (см. [Истзап, т. VI, с. 19]).

(обратно)

1231

См. коммент. 3 к гл. 122.

(обратно)

1232

Этот фрагмент в современных изданиях Чжуан-цзы отсутствует.

(обратно)

1233

В оригинале стоит Чжуан-ши, что является одним из уважительных имён Чжуан-цзы.

(обратно)

1234

Наиболее ранним источником, в котором излагаются эти воззрения, является трактат второй половины II в. до н.э. Хуайнань-цзы. В третьей главе этого трактата «Принципы небесных письмен» (Тянь вэнь сюнь) изложен миф о борьбе Гун-гуна с Чжуань Сюем, в ходе которой была разрушена одна из опор неба. В переводе Л. Е. Померанцевой этот эпизод выглядит следующим образом: «Некогда Гунгун — бог Разливов боролся за владычество с Чжуаньсюем. Разгневанный, боднул гору Щербатую. Небесный столб подломился, земные шнуры порвались. Небо накренилось на северо-запад. Поэтому Солнце, Луна и Звёзды сместились туда. Земли не хватало на юго-востоке, поэтому потоки рек и земная пыль устремились туда» [Философы из Хуайнани, с. 51]. Дж. Нидэм считает, что это одна из самых ранних фиксаций смещения небесных полюсов (см. [Needham, vol. 2, с. 84]).

(обратно)

1235

Сыма Цзи-чжу воспроизводит традиционное даосское положение о том, что истинный мудрец скрывает свои знания и добродетель от окружающих и стремится пребывать в безвестности, чтобы не навлечь на себя бедствия, которые неизбежно рано или поздно должны обрушиться на человека, занимающего высокое положение или пользующегося популярностью.

(обратно)

1236

В данном случае имеет место ставшее традицией описание замешательства «конфуцианского» учёного, получившего неожиданную отповедь от человека, стоящего несравненно ниже на социальной лестнице. В близких формулировках, например, описывается в Чжуан-цзы смущение Конфуция после встречи с разбойником Чжи, объявившим проповедываемый Конфуцием социально-политический порядок ещё большей смутой и злом, чем разбой и людоедство (см. [Чжуан-цзы, с. 780; Малявин, с. 256]).

Монолог Сыма Цзи-чжу, оправдывающего «малое добро», идущее от гадателей, перед лицом «большого зла», исходящего от придворных сановников, по своему смыслу также явно перекликается с монологом разбойника Чжи в гл. 29 Чжуан-цзы. Видимо, в данной главе Ши цзи воспроизводится популярный с эпохи Чжаньго литературный сюжет.

(обратно)

1237

Эта цитата из Даодэцзына (гл. 1 современного издания) намного больше соответствует двум мавандуйским спискам Лао-цзы, с которыми совпадает почти дословно (за исключением двух служебных слов), чем традиционному тексту Даодэцзина. Заметим, что использование данного фрагмента первого чжана одного из самых глубоких и сложных памятников китайской культуры в контексте простой и даже приземлённой речи Сун Чжуна совершенно нелогично. Такого рода казусы являются подтверждением гипотезы об исчезновении оригинала гл. 127 и подмене утраченного не слишком удачными трудами интерполяторов.

(обратно)

1238

В комментарии Цзи цзе указывается, что в данном случае допущена ошибка в иероглифе и речь идёт о Чжуан-ши, т.е. Чжуан-цзы.

(обратно)

1239

Об этом посольстве, как и самой личности Сун Чжуна, ничего не известно. Правление Вэнь-ди было временем интенсивного дипломатического общения империи Хань и сюнну, о неоднократных ханьских посольствах к сюннускому шаньюю сообщается в гл. 110 Ши цзи [Истзап, т. VIII, с. 323-354].

(обратно)

1240

Младший сын императора Вэнь-ди по имени Лю Цзи в 178 г. до н.э. был поставлен ваном владения Лян. В 169 г. во время верховой прогулки он упал с лошади, разбился и умер, не оставив наследников. Цзя И тяжело переживал смерть своего подопечного и вскоре скончался. Подробнее об этом сообщается в гл. 84 Ши цзи [Истзап, т. VII, с. 293-294].

(обратно)

1241

Искусство Хуан-ди и Лао-цзы — эклектичное учение, включавшее философские доктрины и набор практик (гадательных, оздоровительных, сексуальных). Учение основано на даосской идее «сберегания жизни», но впитало в себя воззрения многих других философских течений эпохи Чжаньго, которые уже в западноханьское время определялись как «легизм» (фацзя), «школа инь-ян» (иньянцзя), «военная школа» (бинцзя) и др. Это деление носит поздний и искусственный характер и связано с деятельностью ханьских учёных-энциклопедистов (Сыма Тань, Сыма Цянь, позднее Лю Сян, Лю Синь и Бань Гу), стремившихся создать чёткую и простую «карту» доциньского интеллектуального ландшафта путём строгого разделения различных «учений».

Первая попытка такой классификации отразилась в гл. 130 Ши цзи в описании «шести школ». В эпоху Чжаньго и в начальный период эпохи Ранняя Хань такое разделение вряд ли существовало, наиболее значимые философские произведения конца Чжаньго — начала Хань (Сюнь-цзы, Хань Фэй-цзы, Люй-ши Чунь-цю, Хуайнань-цзы) носили эклектический характер и, как полагают некоторые исследователи, вобрали в себя воззрения, присущие «учению Хуан-ди и Лао-цзы» (см. [У Гуан, с. 228-229; Шао Хун, с. 11]). Видимо, последователем этого «учения» был и обладатель библиотеки текстов на шёлке из погребения № 3 в Мавандуе (см. [Хэ Цзе-цзюнь, с. 39-79]).

Если Лао-цзы уже с середины эпохи Чжаньго (IV в. до н.э., к концу которого относится погребение в Годянь, где был обнаружен наиболее ранний из известных на сегодняшний день текстов Лао-цзы) чётко ассоциировался с текстом, известным сегодня как Даодэцзин, то тексты, связанные с Хуан-ди, относятся к более позднему периоду. Наиболее ранние списки этих текстов были обнаружены в погребении № 3 в Мавандуе. В библиографическом трактате Хань шу приводятся названия 20 сочинений, приписывавшихся Хуан-ди или его придворным, которые были собраны в императорской библиотеке в конце эпохи Ранняя Хань (см. [ХШ, кн. VI, гл. 30, с. 1701]). Отсюда видно, что с Хуан-ди ассоциировался очень широкий круг текстов и практик, в том числе близких к гадательным (медицинская, астрологическая).

То, что Сыма Цзи-чжу освоил «искусство Хуан-ди и Лао-цзы», в данном случае указывает, вероятно, не столько на его знакомство с соответствующими философскими сочинениями, сколько на владение гадательными и медицинскими практиками (Сыма Цзи-чжу в своём монологе упоминает о том, что гадатели зачастую выполняли роль лекарей), также бывшими частью этого «искусства».

(обратно)

1242

Под «повествованиями» (чжуань) обычно понимаются три комментария к летописи Чунь-цю — Гунъян чжуань, Гулян чжуань, Цзо чжуань. Ни в одном из них не встречается этой цитаты, как нет её и в других доциньских сочинениях.

(обратно)

1243

Об упоминающихся здесь персонажах больше ничего не известно. Искусство определять по внешнему виду качества домашнего скота, прежде всего лошадей и коров, к началу эпохи Западная Хань породило даже теоретические трактаты. Наиболее ранний из них, посвящённый лошадям, был обнаружен в мавандуйском погребении № 3 (см. [Хэ Цзе-цзюнь, с. 77]). В библиографическом трактате Хань шу сообщается ещё об одном сочинении того же рода, но уже охватывавшем все «шесть видов домашних животных» (текст не сохранился; речь, видимо, шла о лошади, корове, свинье, баране, собаке и курице; см. [ХШ, кн. VI, гл. 30, с. 1775]). В комментарии к сочинению V в. н.э. Ши шо синь юй («Новые рассказы, в свете ходящие») говорится о Сян ню цзине («Каноне морфогномики коров»), который упоминается в библиографическом трактате Синь Тан шу («Новой истории [империи] Тан») (см. [Чэнь Чжи, с. 192-193]).

(обратно)

1244

Благоприятные/неблагоприятные дни для женитьбы были одним из наиболее распространённых предметов гадания. Обнаруженные в циньских погребениях в Шуйхуди и Фанматань гадательные книги (жи шу) содержат десятки указаний на благоприятный или неблагоприятный для женитьбы характер того или иного дня (см. [У Сяо-цян]).

(обратно)

1245

Перечисленные здесь семь типов гадателей больше не встречаются в доциньских и ханьских традиционных письменных памятниках. Текст данной главы Ши цзи представляет собой уникальный материал об одновременном использовании при дворе как «высоких», официальных, так и «низких», простонародных, мантических практик. Некоторые из них можно соотнести с мантическими текстами, которые перечислены в библиографическом каталоге Хань шу (И вэнь чжи) в разделе «Мантические искусства» (Шу шу). Другие идентифицируются со способами гадания, известными из текстов, обнаруженных в ходе археологических раскопок.

Гадатель по пяти стихиям (у син цзя). В разделе мантических текстов И вэнь чжи перечислено 31 сочинение, относящееся к категории у син. Автор каталога с неодобрением отзывается о распространённой в его время мантической практике, связанной с теорией пяти стихий. В погребении № 3 в Мавандуе был обнаружен текст «Гадание по пяти планетам» (У син чжань) (см. [Хэ Цзе-цзюнь, с. 58-59]), который является единственным сохранившимся на сегодняшний день текстом мантической традиции «пяти стихий».

Гадатель по небу и земле (кань юй цзя). Мантическая школа, которую в настоящее время исследователи относят к геомантике, в ханьскую эпоху принадлежала к гемерологии — мантической традиции, занимавшейся определением благоприятного/неблагоприятного времени для различных действий (см. [Зинин, с. 139]). Практика этой школы основывалась на использовании гадательной доски ши, о которой упоминается в данной главе. Подробнее об археологических находках ши см. [Loewe, 1983, с. 204-219].

Гадатель по двенадцати циклическим знакам (цзянь чу цзя). Видимо, эта мантическая техника связана с обнаруженными в циньских погребениях гадательными текстами. В них каждый день в рамках двенадцатеричного цикла (12 «земных ветвей», ди чжи был связан с определённым состоянием окружающего мира и соответственно располагал к тому или иному виду деятельности. Для каждого месяца соответствие дней и состояний рассчитывалось отдельно; на основе этих расчётов составлялись специальные таблицы — расписания, сохранившиеся на планках из погребений в Шуйхуди и Фанматань. В циньских мантических текстах присутствуют две системы обозначения дней по 12 состояниям — чуская и циньская. О соотнесении двенадцати «земных ветвей» и двенадцати состояний см. также [Хуайнань-цзы, с. 117-118].

Гадатель по звёздам (цун чэнь цзя). Древнекитайская мантика была тесно связана с наблюдением за движениями небесных тел и аномальными астрономическими явлениями. «Астрономические сочинения» (тянь вэнь) составляют первую из шести категорий гадательных текстов, перечисленных в И вэнь чжи. Там подчёркивается, что данная мантическая практика имела очень высокий статус и составляла основу правления «совершенных правителей» (шэн ван) [ХШ, кн. VI, гл. 30, с. 1765]. На официальный статус как минимум пяти сочинений категории тянь вэнь, видимо, указывает знак хань, с которого начинаются их названия. Трудно сказать, связан ли упомянутый в главе тип гадателей цун чэнь цзя с категорией мантических текстов тянь вэнь. Если это так, то описанное в данной главе Ши цзи гадание должно было проводиться при императорском дворе. Это представляется вполне вероятным, поскольку следующий упомянутый здесь тип гадателей — гадатели по календарю (ли цзя) также имели высокий статус и, согласно аргументации некоторых учёных, могли пребывать только при императорском дворе (см. [Зинин, с. 137-138]).

Гадатель по календарю. Ещё одна разновидность мантических школ, изучавших движение небесных тел и определявших по ним будущее. Высокий статус этого типа гадателей зафиксирован в И вэнь чжи, где «календарные» тексты (ли пу) идут сразу же за «астрономическими».

[Знаток] «Небесных людей» (тянь жэнь цзя). Об этом типе гадателей трудно сказать что-то определённое. Бином тянь жэнь неоднократно встречается в доциньских и ханьских текстах, однако из-за его полисемантичности не всегда возможно определить, идёт ли речь о двух сущностях — Небе и людях — или об одной — «Небесных людях» как существах, более совершенных по сравнению с обычными людьми. Видимо, наиболее раннее из однозначных употреблений этого бинома в значении «Небесные люди» встречается в двух главах Чжуан-цзы, относящихся к «Разрозненным главам» (цза пянь) — Гэнсан Чу и Тянь ся. В переводе В. В. Малявина эти фрагменты выглядят следующим образом: «Тот, кто не благодарит за подарки, забыл про людей, а кто забыл про людей, тот стал Небесным человеком»; «Тот, кто не отходит от первозданного в себе, зовётся Небесным человеком» [Малявин, 1995, с. 232,305].

[Знаток] Великого единого (тайи цзя). Тайи — согласно ханьским представлениям, небесный дух, постоянно пребывающий вблизи Полярной звезды (см. [Истзап, т. II, гл. 12, с. 480, коммент. 44]), одно из наиболее почитаемых божеств в эпоху Западной Хань, пик культа которого пришёлся на правление императора У-ди. Об этом подробно рассказывается в 12 гл. Ши цзи [Истзап, т. II, с. 254-285]. В источниках не сообщается о методах гадания, связанных с Тайи. В И вэнь чжи в разделе мантических текстов названо два сочинения, связанных с ним: Тайи инь-ян в 23 цзюанях и Тай и в 29 (либо 22) цзюанях [ХШ, кн. VI, гл. 30, с. 1767-1768], что позволяет рассматривать мантическую школу Тайи как частный вариант более крупной школы у син. Вероятно, связанные с Тайи гадания также имели астрологический характер.

(обратно)

1246

Эта глава, так же как и гл. 127, посвящена гадателям. Общепризнано, что она была утеряна и позднее восстановлена ханьским интерполятором Чу Шао-сунем. В современных изданиях глава структурно, содержательно и стилистически распадается на три неравные части в соотношении 1:4:9. Первая — самая малая — явно принадлежит кисти Сыма Цяня, который с присущей ему мудрой иронией изложил краткую историю гаданий в Китае и на сопредельных территориях; подчеркнул, что при высоко ценимой им династии Хань искусство гадания пришло в упадок и только император У-ди расплодил при дворе сотни шарлатанов, которых пришлось потом уничтожать до третьего колена за злоупотребления. Сдержанное отношение Сыма Цяня к гадательному промыслу исчерпывающе выражено в следующей реплике: «Того, кто, отбросив человеколюбие, верит в счастливые предзнаменования, [даже] духи не смогут исправить». Вторая, вчетверо большая часть текста принадлежит кисти Чу Шао-суня, который детализировал историю гаданий и их методику, обильно цитируя различную литературу; особняком в его фрагменте стоит пространный и весьма интересный диалог сунского вана и его советника. Но львиную долю главы занимает обойдённый вниманием китайских комментаторов, не выправленный ими и крайне сложный для перевода текст практического руководства для гадания по панцирю черепахи. Дефекты этого текста, наличие специальных эзотерических терминов, иррациональность содержания большей части гл. 128 сделали её одной из самых сложных для понимания во всём корпусе памятника. Сомнительная аутентичность и множество переводческих трудностей привели к тому, что Гуйцэ ле чжуань не привлёк внимания ни западных, ни отечественных синологов.

В работе над главой приняли участие: В. В. Башкеев (рабочий перевод первой части интерполяции Чу Шао-суня); А. М. Карапетьянц (рабочий перевод той части текста, которая приписывается кисти Сыма Цяня); М. В. Корольков (участие в предварительной редактуре текста и комментариев); М. Ю. Ульянов (перевод гадательных инструкций, уточнение всего перевода, его предварительная редактура и предварительный вариант комментариев); М. С. Целуйко (перевод центральной части интерполяции Чу Шао-суня). Итоговая правка всего перевода и комментариев выполнена А. Р. Вяткиным.

(обратно)

1247

Тушань — название рода, из которого происходила жена Юя, или название места, где он женился (см. [Истзап, т. I, гл. 2, с. 161, 163]). Согласно У Юэ чунь-цю, там он встретил женщину, ставшую его женой и родившую сына Ци, который считается первым правителем в легендарной династии Ся. В качестве предзнаменования выступала белая лисица с девятью хвостами (подробнее см. [Деопик, 2002, с. 499-500]).

(обратно)

1248

Согласно шанскому преданию, отражённому в Ши цзи, мифический первопредок шанских правителей Се родился после того, как его мать Цзянь-ди, вторая жена императора Ку, проглотила яйцо, которое уронила пролетавшая мимо неё ласточка (см. [Истзап, т. I, гл. 3, с. 166]).

(обратно)

1249

Видимо, имеется в виду то, что, согласно родовому преданию, отражённому и в Ши цзи, мифический первопредок чжоуских правителей Хоу Цзи по повелению Шуня стал руководителем земледельческих работ и отвечал за то, чтобы все злаки были посеяны в положенное время (см. [Истзап, т. I, с. 180]).

(обратно)

1250

Здесь, очевидно, подразумевается взаимоотношение гаданий по черепахе и тысячелистнику — в каком порядке они должны производиться и какое из них более авторитетно.

(обратно)

1251

Об этом персонаже ничего не известно, и в Ши цзи он более не упоминается.

(обратно)

1252

Описание техники гадания на стеблях тысячелистника дано А. И. Кобзевым в статье, сопровождающей издание труда «Китайская классическая Книга перемен» Ю. К. Щуцкого (см. [Щуцкий, с. 521]).

(обратно)

1253

В гл. 4 Ши цзи этот эпизод присутствует, но гадание выполняет не Чжоу-гун, а другие высшие чиновники (см. [Истзап, т. I, с. 189]). Следует добавить, что в аутентичном тексте гл. 4 улучшение состояния здоровья У-вана происходит в результате молитвы, поста и самопожертвования Чжоу-гуна, а в данной главе, авторство которой остаётся под вопросом, выздоровление У-вана самым нелепым образом объясняется актом гадания.

(обратно)

1254

Лук красного цвета традиционно являлся почётной наградой. Так, в 632 г. до н.э. чжоуский Сян-ван (651-619) вручил красный лук цзиньскому Вэнь-гуну (636-628) одновременно с титулом гегемона после победы последнего над войском Чу (см. [Истзап, т. V, гл. 39, с. 164]). Этот эпизод также описан в гл. 4 Ши цзи [Истзап, т. I, с. 206-207].

(обратно)

1255

Речь идёт о цзиньском Сянь-гуне (676-651), правление которого было насыщено многими драматическими событиями. В гл. 39 Ши цзи говорится, что результатом гадания была формула: «Зубы приведут к беде». По толкованию Вэй Чжао (197-273), эта фраза означала, что между верхними и нижними зубами рождаются дурные слова, клеветнические речи, наговоры, приводящие к бедам и несчастьям (см. [Истзап, т. V, с. 148, 274, коммент. 49]). От Сянь-гуна и вплоть до начала правления Вэнь-гуна Чун-эра (636-628) история княжества Цзинь была насыщена династийными кризисами и военными неудачами. Интерпретацию фразы «бедствия распространились на пять поколений» см. коммент. 125 в гл. 130 Ши цзи.

(обратно)

1256

Чуский Лин-ван Вэй правил в 540-529 гг. В гл. 40 Ши цзи повествуется о том, как Лин-ван, устроив военный лагерь в Ганьси (совр. пров. Аньхой) и намереваясь захватить треножники чжоуских ванов, в конечном счёте пал жертвой заговора со стороны собственных братьев и чиновников враждебных царств (см. [Истзап, т. V, с. 192]).

(обратно)

1257

В данном фрагменте воспроизведены идеи главы Хун фань («Великий закон») Шуцзина, где в седьмом разделе детально проработана технология принятия правителем решений в спорных ситуациях. См. перевод данной главы, выполненный С. Кучерой [Древнекитайская философия, т. I, с. 108-109].

(обратно)

1258

Этот абзац по содержанию и стилю походит на эпилог, которым завершается текст главы. Возможно, перед ним была утрачена фраза: «Я, тайшигун, скажу так».

(обратно)

1259

Фулин — трутовиковый лекарственный гриб (Pachyma cocos Fries), который паразитирует на корнях сосен и других деревьев. Достигает величины детской головы или кокосового ореха, поверхность тёмно-бурого цвета. Тело гриба очень твёрдое, на изломе имеет белый или розоватый оттенок. Повилика — род паразитных растений, злостный сорняк. Обвивает растение — хозяина, внедряясь в его ткань присосками.

(обратно)

1260

Китайское созвездие Северный Ковш фактически соответствует европейской Большой Медведице.

(обратно)

1261

Знак чэнь имеет несколько «небесных» значений, а именно: 1) Дракон — один из циклических знаков; 2) созвездие, соответствующее европейским Весам; 3) один из секторов небесной сферы.

(обратно)

1262

Имеются в виду Меркурий, Венера, Марс, Юпитер и Сатурн, т.е. все планеты Солнечной системы, известные в ту эпоху китайским астрономам.

(обратно)

1263

Бафэн может также переводиться как «Все ветры» или «Роза ветров».

(обратно)

1264

Эршибасу — досл. «Двадцать восемь созвездий», т.е. все каталогизированные древними китайцами созвездия Северного полушария. Допустимо называть такую черепаху «Звёздной».

(обратно)

1265

Термин цзючжоу (доел. «Девять областей») имеет очень древнее происхождение. Согласно мифу, территория Китая сформировалась из девяти островов, слившихся в единое целое после завершения Всемирного потопа. Поэтому цзючжоу имеет значение «Китай», «весь Китай», а в доханьский период понималось и в значении «ойкумена».

(обратно)

1266

Нефрит издревле олицетворял в Китае сакрализованную власть, силу и чистоту, являлся символом богатства и процветания в этой и в потусторонней жизни.

(обратно)

1267

Необходимо отметить, что имена всех восьми черепах указывают на их особую, «космическую» роль потенциального посредника между Небом и миром людей.

(обратно)

1268

Речь идёт о сочинении Хуайнань Ваньби шу, которое традиционно приписывалось вану владения Хуайнань Лю Аню (179-122). Ему же приписывается авторство Хуайнаньцзы. Жизнеописание Лю Аня см. в гл. 118.

(обратно)

1269

Сун Юань-ван — персонаж с таким именем более не встречается в тексте Ши цзи. По комментарию в БХШЦ (т. III, с. 1701), его истинное имя было Юань-гун Цзо и правил он в Сун в 532-517 гг. В Таблицах (Бяо) такой сунский правитель действительно присутствует (см. [Истзап, т. III, гл. 14, с. 195-205]).

(обратно)

1270

Местонахождение Цюаньяна установить не удалось.

(обратно)

1271

Это тот «ковш», который в европейской астрономии принято считать частью созвездия Большая Медведица.

(обратно)

1272

Явная бессмыслица заставляет предположить дефектность данного фрагмента или пропуск в тексте. О созвездии Цзяньню («Воловод», «Погонщик волов» или допустимо «Возничий повозки, запряжённой быками») см. [Истзап, т. IV, гл. 27, с. 115-153, 274].

(обратно)

1273

«В четырёх морях» здесь может иметь не только прямой смысл, но и переносный — «на краю света».

(обратно)

1274

Гуань Лун-фэн — чиновник при дворе последнего сяского правителя — тирана Цзе. Пытался увещевать своего господина, за что был казнён. Эта коллизия неоднократно описана в литературе; в Ши цзи имя мудрого Гуань Лун-фэна упоминается также в главах 83, 87 и 88. Заметим, что при переводе гл. 83 Р. В. Вяткин назвал его Лун Пэном [Истзап, T.VII, с. 278], поскольку фамилия Гуань в оригинале была опущена, а чтение пэн для данного знака вполне допустимо. Но уже в главах 87 и 88 Р. В. Вяткин использовал полное и более правильное написание — Гуань Лун-фэн.

(обратно)

1275

Здесь, согласно комментарию Соинь, имеется в виду второй чжоуский правитель — Цзи Ли, который, согласно тексту Чжу шу цзи нянь («Бамбуковые анналы»), был убит в Шан, но произошло это значительно ранее правления Чжоу (Ди-синя), см. [Бамбуковые анналы, с. 112].

(обратно)

1276

Данный персонаж упоминается в Ши цзи только здесь.

(обратно)

1277

Согласно Соинь, эти правители позволяли себе растапливать шёлком печи.

(обратно)

1278

Согласно Цзи цзе и Соинь, речь идёт о производстве боевых барабанов, с помощью которых отдавались команды в бою и на марше. Возможен и вариант производства щитов для пехотинцев.

(обратно)

1279

Мифологический герой эпохи императора Яо стрелок И, спасший человечество от гибели, был, по легенде, учителем Фэн Мэня, превосходил последнего в искусстве стрельбы из лука и был предательски им убит. Драматическая история стрелка И подробно описана в «Мифах Древнего Китая» Юань Кэ (с. 139-163). Оба этих персонажа упоминаются во многих произведениях древнекитайской литературы, например в Хуайнань-цзы (см. [Философы из Хуайнани, с. 24]), причём ученик поименован там Фэн Мэном, так как использован другой знак. О Сюн Цюе ничего не известно, и в Ши цзи он более не упоминается. Заметим, что во всех мифах стрелок И описан как лучший из всех, и потому текст данного фрагмента главы, видимо, дефектен.

(обратно)

1280

Текст отсылает нас к легенде о появлении на небе одновременно десяти солнц, девять из которых были сбиты стрелком И, но при падении оказывались трёхногими воронами с золотым оперением (см. [Юань Кэ, с. 143]).

(обратно)

1281

Здесь использовано выражение гу-сюй (одинокие, пустые [знаки]; гадание на одиноких и пустых знаках). Речь идёт о тех двух знаках двенадцатеричного цикла, которые не могли входить в сочетания со знаками десятеричного цикла. В мантической практике их использовали для гадания о времени и направлении действий войск.

(обратно)

1282

Это бессмысленное перечисление в обратном порядке лунных месяцев календаря никак не откомментировано коллективом публикаторов памятника. Но графически — без знаков препинания и с большими интервалами между группами иероглифов — они дали понять, что не понимают смысла данного фрагмента.

(обратно)

1283

Далее начинается сложный для перевода текст, наполненный мантической терминологией и посвящённый перечислению конкретных ситуаций, связанных с различными комбинациями черт, возникающими при прижигании панциря черепахи. Судя по комментариям, уже в раннем средневековье этот текст был малопонятен. Согласно Чжэнъи, на наружной стороне панциря было 12 чёрных точек, которые соотносились или с 12 месяцами, или с 28 созвездиями.

(обратно)

1284

«Голова», «ноги» — так называли виды трещин, образовавшихся на панцире в результате прижигания.

(обратно)

1285

Возможно, в дни, имеющие в своём названии эти составляющие.

(обратно)

1286

При переводе западноханьского гадательного трактата, в котором описываются признаки при гаданиях на конкретные случаи, мы стремились только к тому, чтобы терминология была единообразной. Этот подход связан с тем, что здесь использованы специальные мантические термины, о значении которых можно лишь догадываться. Видимо, поверхность панциря делилась на следующие участки: «голова», «ноги», «тело»; указывалось месторасположение на панцире черт и их направления.

(обратно)

1287

Здесь использовано выражение у лин, означающее пятёрку как мифических, так и вполне реальных животных: единорог, феникс, черепаха долголетия, дракон и белый тигр.

(обратно)

1288

Имеются в виду трещины на внутренней и внешней стороне панциря.

(обратно)

1289

Так поименована костная поперечина в головной части панциря.

(обратно)

1290

Согласно Цзи цзе, в тексте, очевидно, есть пропуски после слов «тело» и «голова».

(обратно)

1291

На этом перечисление видов вопросов, на которые гадали, завершено. Далее начинается новая структурная часть главы, которая предполагает детализацию вариантов развития событий в зависимости от сочетания признаков, полученных при гадании.

(обратно)

1292

Это, несомненно, вставка самого Чу Шао-суня, и поэтому мызаключили её в круглые скобки. Она интересна тем, что отражает характер его правки. На самом деле нельзя исключить, что в предшествующей, неизвестной ему традиции понятия бэй и ян различались и образовывали пару противоположностей для характеристики «головы». Ведь в случае с «ногами» (выставлены, втянуты) и «телом» (прямым, согнутым) такие пары имеются.

(обратно)

1293

Смысл последнего знака, отделённого от заключительного гадательного рецепта, непонятен. В дальнейшем подобная конструкция будет использована неоднократно, но китайские комментаторы эту неясность своим вниманием обошли.

(обратно)

1294

Это буквальный перевод названия фигуры. Как она выглядела, нам не известно.

(обратно)

1295

Часть текста гадания явно утрачена. Несколько ниже мы столкнёмся с аналогичным случаем.

(обратно)

1296

Это ещё одна разновидность конфигурации трещин.

(обратно)

1297

Очередной пример порчи текста.

(обратно)

1298

Это буквальный перевод знаков, вероятнее всего, здесь фонетическое чтение неких специальных терминов.

(обратно)

1299

Здесь мы воспроизводим круглые скобки, которые поставлены публикаторами китайского оригинала памятника. Напоминаем, что они означают сомнения публикаторов в аутентичности данного фрагмента.

(обратно)

1300

Глава занимает особое место в корпусе памятника, представляя собой краткий, но исключительно ёмкий и насыщенный обзор экономики Западноханьской империи, вместивший в себя важнейшие политэкономические постулаты и жизнеописания тех, кто сумел их реализовать на практике. Не считая так называемого эпилога, Сыма Цянь распределил материал главы по четырём разделам: 1) общая политэкономия, подкреплённая цитатами из канонических произведений и биографиями успешных деятелей в экономической сфере далёкого и недавнего прошлого; 2) «экономико-географический» трактат с характеристикой всех исторических областей периодов Чжаньго-Западная Хань и оценкой психологических и деловых качеств населения каждого региона; 3) развёрнутый гимн предпринимательству и стремлению к обогащению на всех этажах социальной лестницы. Здесь же разместился огромный реестр занятий, обеспечивавших в Западной Хань достойное существование для тех, кто хочет и может трудиться; 4) краткие предпринимательские истории тех, кто благодаря инициативе и целеустремлённости добился благосостояния, сравнимого с положением титулованной знати.

В работе над главой были использованы полные переводы на английский язык, выполненные Б. Уотсоном [Records, vol. II, с. 476-499], Н. Сванн [Swann, с. 419-464] и Р. Блю [Blue]. Естественно, мною был использован полный перевод главы, выполненный Р. В. Вяткиным (частично опубликован в [Древнекитайская философия. Эпоха Хань, с. 99-107]). Крайне редко, но всё же иногда удавалось извлечь полезные соображения из перевода главы на байхуа, выполненного Чжуан Ваньшоу [БХШЦ, т. III, с. 1723-1739]. Специальное исследование этой главы предпринято в статье Ф. В. Овчинникова (см. [Овчинников]). При подготовке итоговой версии была учтена редактура М. Ю. Ульянова и отдельные замечания С. Р. Кучеры.

(обратно)

1301

Цитата с вольной перестановкой слов взята из трактата Даодэцзин, § 80. Отечественная синология предлагает множество переводов данного фрагмента (см., напр.: [Ян Хин-шун, с. 158-159; Ткаченко, с. 478-479]; перевод Б. Б. Виногродского в [Антология даосской философии, с. 65]; И. С. Лисевича в [Лао-цзы. Книга Пути и Благодати, с. 172]). К сожалению, «полёт фантазии» и ошибки, имеющиеся в некоторых из них, никак не останавливают издателей, продолжающих беспрерывно тиражировать весьма неудачные версии.

(обратно)

1302

В тексте использовано выражение мяо лунь что необходимо трактовать как «нечто сокровенное», «глубокое по смыслу учение». Учитывая несколько ироническое цитирование Лао-цзы в начале главы, полагаем, что Сыма Цянь под выражением мяо лунь скорее всего имел в виду не просто «высокие теории», но именно основные постулаты даосизма. К последнему склонялся и Б. Уотсон, который прямолинейно перевёл это выражение как «аргументы даосистов» [Records, т. II, с. 477]. Такигава, давая эквивалент «многозначительное, глубокое учение» [ХЧКЧ, т. X, с. 5138], также считал, что здесь Сыма Цянь укоряет Лао-цзы. Н. Сванн, напротив, идей даосизма в данном фрагменте не находит и переводит как «the most excellent instruction» [Swann, c. 420].

(обратно)

1303

Северная и главная часть тогдашнего Китая кроме делений на княжества, а позднее на области имела более общее деление на два региона: «к западу от гор» и «к востоку от гор», несколько различавшихся климатом, занятиями и обычаями. Границей между ними считался невысокий горный массив Тайханшань, протянувшийся с юга на северо-северо-восток от среднего течения Хуанхэ в районе Лояна к границам княжества Янь (см. карту I, Б1, 2).

(обратно)

1304

Лу — имеется в виду белое рами, или бемерия белоснежная (Boehmeria nivea), — растение из семейства крапивных. Используется при изготовлении тканей.

(обратно)

1305

Мао — изначально этим словом обозначали хвосты яков или быков; поскольку из них изготавливали бунчуки, то последние получили такое же наименование.

(обратно)

1306

Нань — растение семейства лавровых.

(обратно)

1307

Прочная шкура носорога использовалась для изготовления воинских доспехов.

(обратно)

1308

Горы Лунмэнь находятся в совр. пров. Шэньси, горы Цзеши — на севере совр. пров. Хэбэй.

(обратно)

1309

Жилы и рога использовались при изготовлении луков.

(обратно)

1310

Последняя фраза вовсе не парадокс и не фигура речи, но выраженная в лапидарном стиле глубокая экономическая мысль о регулирующей функции рынка, когда его не сковывают бюрократические барьеры.

(обратно)

1311

В сохранившемся тексте Чжоу шу нижеследующей цитаты нет, и среди комментаторов издавна продолжаются споры о её происхождении.

(обратно)

1312

Три драгоценности (саньбао) — это в данном случае продукты земледелия, изделия ремёсел и продукты природы (рек, озёр, гор и лесов). Есть и более широкий круг значений. У Лао-цзы это означало моральные принципы: любовь, бережливость, скромность. В военном трактате Лю тао это означало три важнейших социальных слоя — земледельцы, ремесленники, торговцы. Для Мэн-цзы это словосочетание означало землю, народ и управление. Существуют и другие варианты трактовок.

В данном контексте может подойти и толкование Мэн-цзы, ибо развал торговли может ударить по интересам народа и правящей элиты, а также по состоянию земель. Чэнь Хуаньчжан видел здесь монетаристский аспект, считая, что речь шла о золоте, серебре и меди (см. [Swann, с. 422]).

(обратно)

1313

Публикаторы текста Ши цзи сочли, что в этом месте заканчивается цитата из Чжоу шу (см. [ШЦ, т. VI, с. 3255]). Их разбивке последовал и Р. В. Вяткин в своём переводе для антологии «Древнекитайская философия. Эпоха Хань» (с. 101). Однако, вероятнее всего, это было неверное решение, потому что следующая фраза является органичным завершением всей цитаты. Более логичную разбивку применили и Б. Уотсон [Records, т. II, с. 478], и Р. Блю (см. [Blue, с. 23]), и Чжуан Ваньшоу (см. [БХШЦ, т. III, с. 1724]). Попутно заметим, что некоторые исследователи считают данный фрагмент цитатой из книги И Чжоу шу, известной лишь во фрагментах с комментариями цзиньского Кун Чао. По мнению Цуй Шу (1740-1816), И Чжоу шу, основанная частью на действительных фактах, создана не позднее начала Хань и представляет известную ценность. Если это так, то И Чжоу шу действительно могла находиться в распоряжении Сыма Цяня, однако окончательного мнения по поводу этого произведения в науке ещё нет.

(обратно)

1314

Именно здесь должна, на наш взгляд, завершаться предположительная цитата из Чжоу шу.

(обратно)

1315

В тексте Ши цзи сказано о семьях (цзя), но не случайно переводчики на английский язык Н. Сванн (см. [Swann, с. 422]), Б. Уотсон (см. [Records, т. II, с. 478]) и Р. Блю (см. [Blue, с. 23, 33]) трактуют этот термин как powerful families («влиятельные, сильные кланы, или семьи»). В гл. 124 Сыма Цянь подробно описывал особенности политической и экономической жизни «сильных» кланов, но там особо подчёркивался полукриминальный характер их деятельности и, видимо, поэтому использовались термины хао, хаося и хаохуа. Здесь же речь идёт, скорее всего, о вполне законопослушных крупных семейных хозяйствах и торговых домах.

(обратно)

1316

Использованные историком знаки цяо и чжо нами переданы как «искусный» и «неумелый». Эту пару понятий иногда трактуют как «усердный» и «ленивый» или «умный» и «глупый» (как у Б. Уотсона).

(обратно)

1317

Тай-гун Ван (также Люй Шан, Ши Шан-фу) — по Ши цзи, основоположник династии правителей княжества Ци. По всей видимости, ещё до падения Шанского государства в 1027 г. поддержал чжоуского государя Си-бо (будущего Вэнь-вана) в создании антишанской коалиции, участвовал вместе с У-ваном в захвате шанской столицы, а после уничтожения Шан, когда на смену шанскому влиянию в западной части Шаньдуна пришло чжоуское, стал надёжным союзником У-вана (см. [Истзап, т. I, гл. 4, с. 183; т. V, гл. 32, с. 39-40]). Инцю располагался на территории совр. уезда Чанлэ пров. Шаньдун.

(обратно)

1318

Гуань-цзы, или Гуань Чжун (ум. в 645 г. до н.э.), — известный государственный деятель Ци, неоднократно упоминается на страницах Ши цзи. К краткой характеристике этого персонажа, данной в коммент. 8 к гл. 112, добавим, что о его идеях и деятельности рассказывается в трактате, названном его именем, — Гуань-цзы (см. [Штейн]). Подробный рассказ о Гуань Чжуне содержится в гл. 62 Ши цзи [Истзап, т. VII, с. 34-37].

(обратно)

1319

Это подробно описано в гл. 4 Ши цзи [Истзап, т. I, с. 204]. Съезд правителей княжеств — важнейший элемент внешнеполитической культуры периодов Чуньцю и Чжаньго (см. [Ульянов, 2007]). Время, условия, порядок их проведения досконально описаны в работах Д. В. Деопика по анализу летописи Чунь-цю (см. [Деопик, 1973, с. 219-221; 1974, с. 35-42; 1976, с. 83-128]).

(обратно)

1320

Термин сань гуй многозначен (встречается в Лунь юе, употреблён Сыма Цянем также в главах 23, 62, 112). В данной главе мы сохраняем трактовку, принятую в главах 23 и 112 («жёны трёх родов»).

(обратно)

1321

Вэй-ван правил в 378-343 гг., Сюань-ван-в 342-324 гг.

(обратно)

1322

Сентенция эта взята из текста первой главы трактата Гуань-цзы [ЧЦЦЧ, т. V, Гуань-цзы цзяо-чжэн, гл. 1].

(обратно)

1323

На фоне здравых экономических идей и апологии рыночных отношений (см. ниже) данный астрологический пассаж выглядит данью традиционным предрассудкам.

(обратно)

1324

Разумная хозяйственная предусмотрительность в условиях циклического характера аграрной экономики с глубокой древности описывалась в китайских исторических сочинениях. В данной фразе легко угадывается усечённая цитата из текста гл. 20 Го юй (см. [Речи царств, с. 291]).

(обратно)

1325

Здесь заканчивается обширная цитата из Цзи Жаня, большая часть которой сделала бы честь экономисту-теоретику любой эпохи. О происхождении цитаты китайские комментаторы молчат, о трудах Цзи Жаня ничего не знали уже в эпоху Ранняя Хань, и остаётся предположить, что Сыма Цянь либо воспроизвёл бытовавшие в его время письменные или устные рассказы о талантливом экономисте древности, либо процитировал позднее исчезнувшее сочинение Фань Ли [бин фа], принадлежавшее перу самого знаменитого ученика Цзи Жаня по имени Фань Ли, прославившегося большими достижениями и в политике, и в экономике.

(обратно)

1326

О Фань Ли Сыма Цянь рассказал в гл. 41 Ши цзи, посвящённой истории княжества Юэ. Там этот период жизни героя описан несколько иначе и подробнее (см. [Истзап, т. VI, с. 24-25]). Тао, или Таочэн, — населенный пункт на юге совр. уезда Юнцзи пров. Шаньси.

(обратно)

1327

Малое Вэй — владение, затем небольшое княжество, существовавшее на месте бывших шанских земель к северу от выхода Хуанхэ на Великую равнину (см. [Истзап, т. V, гл. 37, с. 111-122]). Не путать с поздним Большим Вэй — крупным княжеством периода Чжаньго.

(обратно)

1328

Из множества учеников Конфуция Цзы-гун сделал карьеру и добился поста сяна при дворе вэйского гуна, Юань Сянь же после смерти Учителя переселился в трущобы и занялся самосовершенствованием. О них рассказано в гл. 67 Ши цзи, где описана встреча разбогатевшего Цзы-гуна и нищего Юань Сяня, в ходе которой первый был деликатно пристыжен (см. [Истзап, т. VII, с. 78-79]). В данной главе симпатии Сыма Цяня явно на стороне Цзы-гуна.

(обратно)

1329

Бо Гуй — чэнсян при вэйском Вэнь-хоу (424-386 гг.). Упомянут в главах 20 и 91 Хань шу [ХШ, т. II, с. 1593; т. VIII, с. 5242]. Как заметил ещё Лян Юй-шэн, в период Чжаньго были известны два человека по имени Бо Гуй: один — чжоусец, который жил во времена вэйского Вэнь-хоу; другой — вэец, жил позднее, был современником и собеседником Мэн-цзы (372-289) и Хуй Ши (ок. 370 — ок. 310), его звали Бо Дань, и он имел прозвище Гуй. В связи с этим Лян Юй-шэн обращал внимание на то, что современником Ли Куя (см. ниже по тексту) мог быть первый Бо Гуй, но упоминать в своей речи Шан Яна (390-338), проводившего свои реформы в середине IV в., более чем через четверть века после смерти Вэнь-хоу, мог лишь другой Бо Гуй (см. [ЛЮШ, кн. 14, гл. 35, с. 26]). Таким образом, в данной главе Ши цзи произошло смешение этих фигур. Соответственно, начало повествования относится к первому, а завершение — ко второму Бо Гую.

(обратно)

1330

Ли Кэ (или Ли Ку, ок. 455-395) — легист, советник того же вэйского Вэнь-хоу (см. [Истзап, т. V, гл. 39, с. 148-150; т. VI, гл. 42, с. 43, гл. 44, с. 82-83; т. VII, гл. 65, с. 52, гл. 74, с. 172, 356]). Хотя в гл. 20 Хань шу в «Таблице людей с древности до настоящего времени» Ли Кэ и Ли Куй указаны как два разных человека (см. [ХШ, т. II, с. 1583, 1586]), в пользу их идентичности свидетельствует биография Мэн-цзы и некоторые комментарии к Ши цзи. Дискуссию по этой проблеме см. [Истзап, т. IV, с. 339]..

(обратно)

1331

Речь идёт об обрывках нитей и отработанных коконах — всё, что остаётся после снятия с кокона нити. Из этого сырья после специальной переработки делалось волокно, которое хорошо сохраняло тепло и использовалось при изготовлении подкладки для одежды.

(обратно)

1332

В тексте использован термин Тай-инь, который имеет несколько значений, в данном случае — «тень» Юпитера, так называемый антипод Юпитера; другое обозначение этой «тени» — Суй-инь (см. Указатель астрономических терминов в [Истзап, т. IV, с. 424, 427]). Так как Юпитер, одно из крупнейших светил небосклона, появляется на небе ежегодно, а период обращения его вокруг Солнца равен примерно 12 земным годам (точнее, 11,86 года), древние астрологи в Китае придавали ему особое значение. Поскольку эта планета движется против часовой стрелки, а части неба, или небесного горизонта, разбиты по часовой стрелке, происходило как бы теневое отображение его позиции и его движения, отсюда и употребление слова инь — «тень», «тёмный». Положению Юпитера в каждом из 12 секторов (названных по циклическим знакам) звёздного неба соответствовали определённые предзнаменования (см. гл. 27 Ши цзи [Истзап, т. IV]).

(обратно)

1333

И Инь — в шанском историческом предании советник предка шанских правителей Чэн-тана; в поздней интерпретации, поддержанной Сыма Цянем, — образец мудрого советника (см. [Истзап, т. I, гл. 3]). Против этого резко возражает летописная традиция царства Цзинь, отражённая в «древнем тексте» Чжу шу цзи нянь (см. [Бамбуковые анналы, с. 108]). Люй Шан — в чжоуском историческом предании наставник первого чжоуского государя У-вана; его посмертный титул Тай-гун Ван (см. [Истзап, т. I, гл. 4]).

(обратно)

1334

Сунь-цзы (VI-V вв. до н.э.) и У-цзы (IV в. до н.э.) — создатели основ военной науки Древнего Китая, отражённых в сохранившихся трактатах, носящих их имена, — Сунь-цзы и У-цзы.

(обратно)

1335

Шан Ян (Шан-цзюнь, Гунсунь Ян, 390-338) — талантливый реформатор, легист, служивший советником у циньского Сяо-гуна и осуществивший ряд важных экономических, социальных и военных преобразований в Цинь (см. [Книга правителя Шан]; его жизнеописанию посвящена гл. 68 Ши цзи [Истзап, т. VII, с. 85-94]).

(обратно)

1336

В комментарии Цзи цзе со ссылкой на Кун Цун-цзы приведены другие сведения об обогащении И Дуня. Сначала И Дунь был бедным ши в княжестве Лу. Занятие земледелием и шелководством его не кормило, тогда по совету Чжу-гуна он занялся разведением скота и за 10 лет разбогател. Но и Лян Юй-шэн, и Такигава отвергали эту версию (см. [ХЧКЧ, т. X, с. 5148-5149]). И Дунь упоминается в различных главах Ши цзи (6, 48, 112) и в ряде других сочинений как человек, обладавший несметными богатствами.

(обратно)

1337

Го Цзун более не встречается на страницах Ши цзи, если не считать его тёзку, который в 103 г., будучи в ранге среднего военачальника, сдался в плен сюнну (см. [Истзап, т. VIII, гл. 110, с. 351]).

(обратно)

1338

Имя этого персонажа, видимо, может читаться по-разному: комментаторы Соинь, например, предлагали вариант У-чжи Хуай.

(обратно)

1339

Нюйхуай Цин-тай — «Башня превосходных качеств [вдовы] Цин».

(обратно)

1340

Цянь и Юн — старинные циньские селения в долине Цяньшуя, левого притока Вэйхэ; гора Хуашань расположена к югу от слияния Хуанхэ и Вэйхэ (см. карту II, А1).

(обратно)

1341

Гун-лю — один из вождей чжоусцев, с именем которого предания связывают подъём этого племени; Да-ван, он же Тай-ван Дань-фу, или Гу-гун Дань-фу, — один из создателей дома Чжоу, предок У-вана (см. [Истзап, т. I, гл. 4, с. 180]). Чжоуский правитель Ван-цзи, он же Гун-цзи, был убит шанским ваном, вероятно, в XII в. до н.э. (см. [там же, с. 181-183]). Бинь — населённый пункт, находившийся на территории совр. уезда Сюньисянь пров. Шэньси; Ци — гора в окрестностях древнего циньского города Юн (см. карту II, А1).

(обратно)

1342

Фэн — столица Чжоу, город, находившийся на территории уезда Хусянь совр. пров. Шэньси; Хао — новая столица Чжоу, была основана У-ваном, находилась на юго-западе совр. уезда Чанъань пров. Шэньси.

(обратно)

1343

Под термином «пять злаков» (у-гу) обычно имелись в виду: просо, ячмень, бобы, пшеница и рис (подробный комментарий см. [Истзап, т. I, гл. 1, с. 224, коммент. 11]).

(обратно)

1344

В оригинале стоит имя Сяо-гуна (361-338), жившего на четыре века позже Вэнь-гуна и на три века позже Му-гуна. Публикаторы оригинала вполне резонно предположили, что это ошибка и должно стоять имя Дэ-гун (677-676).

(обратно)

1345

Юн — одна из древних столиц княжества Цинь, располагалась к югу от совр. города Фэнся в Шэньси (см. карту II, 1А). Лун и Шу — устойчивое сочетание: Лун — в древности название гор, которые разделяют земли совр. провинций Ганьсу и Шэньси, а также общее название земель Ганьсу; Шу — сначала царство в западной части совр. пров. Сычуань, во втор, пол. IV в. до н.э. оно было завоевано княжеством Цинь (см. карту II, 2А), в ханьское время — общее название земель совр. Сычуаньской котловины.

(обратно)

1346

В современных изданиях Ши цзи далее следует знак сяо, который взят в скобки (см. [ШЦ, т. VI, с. 3261]). Лян Юй-шэн отмечает, что в Тун чжи иероглифа сяо нет (см. [ЛЮШ, кн. 14, гл. 35, с. 26]).

(обратно)

1347

Лии (то же, что Лиян) располагался на левом берегу Вэйхэ в 85 км от места её впадения в Хуанхэ (см. карту I, А2 или II, А1). Согласно гл. 5 Ши цзи, в правление Сянь-гуна в 383 г. Лиян был обнесён стенами и стал циньской столицей (см. [Истзап, т. II, с. 38]). Давняя дискуссия о древнем звучании имени этого циньского города, в которой принял участие ещё Эдуард Шаванн (см. [Chavannes, т. V, с. 149]), завершилась в конце XX в. Китайские исследователи пришли к окончательному выводу, что первый знак (***) обычно звучащий как ли, в имени древней циньской столицы должен читаться только как юэ [Ханьюй да цзыдянь, т. 2, с. 1314]. Соглашаясь с их решением, мы всё же оставили тот вариант произношения, который неоднократно употреблялся в уже изданных томах памятника.

(обратно)

1348

В 453 г. до н.э. территория Цзинь была поделена между тремя домами этого княжества (Сань Цзинь): Хань, Вэй и Чжао.

(обратно)

1349

В современных изданиях Ши цзи перед именем Чжао Сян-вана (306-251) стоит имя его предшественника — циньского У-вана (310-307). Публикаторы, сочтя это ошибкой, в скобках поместили имя Сяо-гуна (361-338). Возможно, они пытались подстраховать свой выбор в трактовке многозначного глагола чжи, который действительно имеет и значение «основать столицу», а Сяньян сделал столицей именно Сяо-гун в 350 г. (см. [Истзап, т. II, гл. 5, с. 40]). Но в таком случае совершенно лишено смысла упоминание Чжао Сян-вана, который к основанию первой имперской столицы не имел никакого отношения. Если же трактовать глагол чжи в более общем значении «править», то вполне логично выглядит заурядное упоминание историком двух циньских ванов, правивших княжеством из Сяньяна.

(обратно)

1350

Чжи — дикорастущее растение, из которого изготавливали косметические средства, в том числе румяна.

(обратно)

1351

Согласно комментарию Цзи цзе, медь добывали в Цюнду, а железо — в Линьцюне.

(обратно)

1352

Дянь — царство периода Чжаньго, предположительно созданное пришедшими из Центральной Азии саками и местным, скорее всего, тайским народом (см. карту ЮНХЭ, А2; см. также гл. 116); бо — название этноса и племенного союза, располагавшегося к югу от царства Шу и имевшего столицу в городе Бодао на северном берегу Янцзы (см. карту ЮНХЭ, А1).

(обратно)

1353

Цюн и Чжа — два царства, или владения, народов юго-западных и, находились севернее царства Дянь.

(обратно)

1354

Бао — левый приток реки Ханьшуй, Е — один из мелких правых притоков реки Вэйхэ (см. карту II, А1). По долинам и через верховья этих рек шёл кратчайший и наиболее удобный путь из коренных циньских земель в юго-западную, «варварскую» периферию империи.

(обратно)

1355

Тяньшуй, Лунси, Бэйди, Шанцзюнь — названия областей в Циньской империи, расположенных к северо-западу от циньских земель.

(обратно)

1356

Хэдун, Хэнэй, Хэнань — названия трёх старинных областей в среднем течении Хуанхэ.

(обратно)

1357

Ян, или Янши, — в период Чжаньго город, расположенный к востоку от реки Фэньшуй севернее западновэйской столицы, города Пинъяна (см. карту I, Б2; [Чжунго лиши диту цзи, т. I, с. 35-36]). Чэнь — в период Чжаньго название последней (северной) столицы княжества Чу, расположенной в 200 км к северо-западу от предпоследней столицы — Шоучуня (см. карту II, Б1). Сыма Чжэнь справедливо считал, что здесь иероглиф Чэнь излишен [ХЧКЧ, т. X, с. 5153]. Действительно, из Чэнь наладить торговлю с Цинь и ди было бы невозможно. Публикаторы памятника повели себя непоследовательно: в тексте иероглиф сохранили, не поставив в скобки, но и не отметили его чертой, обозначающей населённый пункт, притом в комментариях (Соинь) указали, что знак чэнь избыточен. Переводчик на байхуа этот иероглиф просто проигнорировал.

(обратно)

1358

Согласно комментарию Чжэнъи, в период Чжаньго Чжун представлял собой населённый пункт, расположенный к югу от города Дай (Дайцзюнь) — крупного населённого пункта, позднее — центра одноимённой приграничной области (см. карту I, Б1).

(обратно)

1359

Ши идентифицировать не удалось.

(обратно)

1360

Здесь упомянута социальная категория ся, которая подробно рассматривалась Сыма Цянем в гл. 124.

(обратно)

1361

Б. Уотсон посчитал, что речь идёт о торговцах из Яна и Пинъяна, которые «имеют возможность закупать там любые товары» [Records, т. II, с. 486]. С таким переводом трудно согласиться: в оригинале нет ни торговцев, ни товаров, да и не вполне понятно, какие товары можно приобрести у «башибузуков», которые не занимаются ни сельским хозяйством, ни торговлей.

(обратно)

1362

Вэнь (совр. уезд Вэньсянь пров. Хэнань) и Чжи (уезд Цзиюань пров. Хэнань) — в период Чжаньго названия двух уездов на территории княжества Хань, к северу от того места, где Хуанхэ выходит из ущелья Саньмэнься на Великую равнину [Чжунго лиши диту цзи, т. I, с. 45-46]. Это территория исторической области Хэнэй.

(обратно)

1363

Шандан — в период Чжаньго историческое название территорий между хребтом Тайханшань и долиной реки Фэньшуй, при Хань — область со столицей в городе Чанцзы (см. карту I, Б2).

(обратно)

1364

Чжоу Синь — последний правитель государства Шан (см. [Истзап, т. I, главы 3, 4]). Селение Шацю — место увеселения и охоты Чжоу Синя, расположено на левом берегу реки Чжаншуй в её среднем течении (см. карту I, Б2).

(обратно)

1365

Ханьдань — селение, потом город княжества Вэй, в период Чжаньго — столица княжества Чжао, при Цинь — центр одноимённой области (см. карту I, Б2).

(обратно)

1366

Чжо — населённый пункт на пути между двумя крупными городами княжества Янь: Уяном и столичным Цзи (см. карту I, Б1).

(обратно)

1367

В период Чжаньго княжество Чжэн уже перестало существовать (375 г.). Но это название могло применяться к его землям, которые поглотило княжество Хань.

(обратно)

1368

Лян — второе название княжества Большое Вэй. Часто использовалось для того, чтобы избежать путаницы с более ранним Малым (или другим) Вэй.

(обратно)

1369

В тексте использован географический термин Пушан (букв. «выше Пу»); в данном случае имелась в виду область в районе старой столицы Малого Вэй, которая называлась Пуян и была расположена к северу (выше) от реки Пушуй (см. карту I, Б2). В IV в. до н.э. земли Малого Вэй постепенно захватывались княжеством Цинь, и в 320 г. вэйский правитель Сы (324-283) утратил титул хоу, а в качестве владения ему был оставлен только город Пуян с округой. При предпоследнем правителе Малого Вэй Юань-цзюне (251-228) в 238 г. эти земли были окончательно захвачены Цинь и на них была учреждена область Дунцзюнь, правитель с частью населения был переселён на запад в район города Еван (см. карту II, Б1).

(обратно)

1370

В тексте Цзе, но, скорее всего, имеется в виду район горы Цзеши (см. карту I, В1). Янь — столица княжества Янь, другое название — Цзи.

(обратно)

1371

Шангу — в период Чжаньго название района [Чжунго лиши диту цзи, т. I, с. 37-38], в западноханьский период — области [Чжунго лиши диту цзи, т. II, с. 27-28], примыкающей к Великой стене и расположенной в северной части совр. пров. Хэбэй (к северо-западу от совр. Пекина).

(обратно)

1372

Стоит отметить не только категоричность, но и противоречивость некоторых хлёстких характеристик Сыма Цяня.

(обратно)

1373

Вэймо — одно из крупных племён предков корейцев, располагалось далеко к востоку от Ляодунского полуострова. Судя по корейским источникам, вэймо являлись южными соседями когурё и окно и северо-восточными соседями Чаосяни (см. [Бутин, с. 65, 98]). Чжэньфань (Чжэньпань) — название раннеханьской области, которая просуществовала на территории Корейского полуострова со 108 по 82 г. (см. [Чжунго лиши диту цзи, т. II, с. 27-28]).

(обратно)

1374

Использованное в китайском тексте выражение уминь трактуется по-разному. По толкованию Фу Цяня (Цзи цзе), речь идёт о пяти социопрофессиональных группах: чиновники, земледельцы, состоятельные купцы, ремесленники и мелкие торговцы; по толкованию Жу Чуня — это люди из пяти разных частей страны. Мы вслед за Чжан Шоу-цзе (см. [ХЧКЧ, т. X, с. 5156]) придерживаемся первого объяснения.

(обратно)

1375

Хунгоу — река, которая протекала через земли княжества Вэй (Лян) в южном направлении и впадала в реку Иншуй, северный приток Хуайхэ. В 203 г. Сян Юй и Лю Бан пытались именно по ней разделить сферы своей власти (см. [Истзап, т. II, главы 7, 8]). Маншань и Даншань — горы на юго-востоке уезда Даншань совр. пров. Цзянсу. Цзюйе — крупное озеро (ныне не существует) на юго-западе совр. пров. Шаньдун (см. карту I, Б2).

(обратно)

1376

Тао (Динтао) — старинный сунский город (см. карты I, Б2 или II, Б1). Суйян — столица бывшего княжества Сун.

(обратно)

1377

Чэнъян — в период Чжаньго и позднее название города в 200 км к северо-востоку от города Тао (см. карту I, В2). Легенды связывают с этим местом погребение Яо.

(обратно)

1378

Лэйцзэ — в период Чжаньго так называлось озеро (ныне исчезнувшее), на берегу которого стоял город Чэнъян [Чжунго лиши диту цзи, т. I, с. 39-40].

(обратно)

1379

Бо — согласно шанскому историческому преданию, это название резиденции предка шанских правителей Чэн-тана, о местонахождении которой существуют различные мнения (см. [Истзап, т. I, гл. 3, с. 283, коммент. 15]).

(обратно)

1380

В китайском оригинале стоит только «Западное Чу», но это явный дефект текста, ибо ни Пэй, ни Чэнь «западом» никак не назовёшь. Пэй — город на реке Сышуй, северном притоке Хуайхэ (см. карту II, В1), в период Чжаньго центр небольшой наиболее удаленной на северо-восток части княжества Чу. Здесь родился и жил основатель правившей в Западной Хань династии Лю — Лю Бан (поэтому с Пэй и начато описание чуских земель). В период Западной Хань была создана область Пэйцзюнь. Чэнь — город на реке Иншуй, последняя столица княжества Чу периода Чжаньго. Жунань — историческая область, расположенная далее на запад от Чэнь, лежит к западу от реки Жушуй в её верхнем течении (см. карту II, Б1). Наньцзюнь — область периодов Цинь и Западной Хань, исторический центр царства Чу с его древней столицей Ин (см. карты II, Б2; ЮНХЭ, Б1).

(обратно)

1381

Именно таким Сыма Цянь изобразил Сян Юя (см. [Истзап, т. II, гл. 7]); интересно, что Лю Бан, выходец из Пэй, на последнем этапе борьбы за власть выступает как его полная противоположность, но вначале в немалой степени соответствует этим характеристикам (см. [Истзап, т. II, гл. 8]). Заметим, что весьма категоричные характеристики даны здесь жителям земель с различными климатическими условиями и почвами, которые разделяет тысяча километров гор, рек, болот и лесов.

(обратно)

1382

Цзянлин — город на правом берегу реки Ханьшуй в её нижнем течении (см. карту II, Б2).

(обратно)

1383

У (***) — историческая область в княжестве Чу в период Чжаньго (не путать с княжеством У (***)); позднее стала уездом с одноимённым центром на крайнем западе области Наньцзюнь (см. карту ЮНХЭ, Б1).

(обратно)

1384

Юньмэн — крупное озеро в низовьях реки Ханьшуй, славилось рыбным богатством; на протяжении своей истории неоднократно меняло размеры и конфигурацию (см. карты II, Б2; ЮНХЭ, Б1).

(обратно)

1385

Исходя из контекста, под Ся подразумеваются земли циньских, а позднее — западноханьских областей Инчуань и Наньян. Именно здесь (см. карту II, Б1) располагался город Янчэн — столица Юя, одного из мифических правителей, считавшегося основоположником легендарной династии Ся. Естественно, что она не могла иметь конкретной локализации, поэтому и упомянуты земли сразу двух областей.

(обратно)

1386

Сюй, Тун и Цюйлюй — уездные центры в циньской области Сышуй, южной границей которой была река Хуайхэ в её нижнем течении (см. [Истзап, т. VI, передний форзац, карта 2]).

(обратно)

1387

Пэнчэн — город в месте слияния рек Сышуй и Даньшуй, левых притоков реки Хуайхэ (см. карту II, В1); в период Чжаньго он находился сначала на территории княжества Сун, затем вошёл в состав самых дальних восточных территорий Чу. Дунхай — в период Цинь название области, земли которой лежали к северу и югу от нижнего течения Хуайхэ, административный центр с таким же названием располагался в её северной части (см. карту II, В1); в период Западной Хань площадь области сильно сократилась за счёт её южной части. Под У имеются в виду земли бывшего княжества У в районе озера Тайху. Гуанлин — в период Западной Хань название небольшой области и её одноимённого центра к северу от устья Янцзы (см. карту II, В1, 2). Восточное Чу, таким образом, включало широкую полосу прибрежных земель от Ланье на севере до района озера Тайху на юге.

(обратно)

1388

Цюй (к северу от совр. города Ляншань, пров. Шаньдун), Цзэн (совр. город Цзиньсянь, пров. Шаньдун) — названия небольших исторических областей и их столиц, располагавшихся между землями бывших княжеств Лу и Сун.

(обратно)

1389

Река Чжэцзян (совр. Фучуньцзян) отделяла две исторические области — У и Юэ. Центром земель княжества Юэ являлся район горы Куайцзи (см. карты II, В2; ЮНХЭ, Б1). Расширительно Юэ — все земли по морскому побережью от реки Чжэцзян до совр. границы Китая с Вьетнамом.

(обратно)

1390

Хэ Лу — правитель царства У в 514-496 гг.; о нём см. [Истзап, т. V, с. 33-35].

(обратно)

1391

Чуньшэнь-цзюнь — титул чуского линъиня Хуан Се при Као Ле-ване (262-238). В 241 г. из-за циньской военной экспансии столица Чу была перенесена из Ин на северо-восток в город Шоучунь на реке Хуайхэ (см. карту II, В1). Был убит в 237 г. при следующем правителе Чу (см. [Истзап, т. V, гл. 40, с. 216]).

(обратно)

1392

Ван Пи — сын старшего брата первого ханьского императора Гао-ди. Являясь пэйским хоу, хорошо проявил себя при подавлении мятежа Ин Бу и получил в 196 г. титул У-ван. Его жизнеописание см. [Истзап, т. VIII, гл. 106, с. 274-289].

(обратно)

1393

Горы Чжаншань идентифицировать нелегко; возможно, их название как-то связано с циньской областью Чжанцзюнь, расположенной к западу от озера Тайху, точнее — с южной частью этой области, которая была богата медью. Н. С.ванн перевела неопределённо: «from the local mountains» [Swann, c. 445].

(обратно)

1394

Саньцзян (Трёхречье) — историческое название земель между Янцзы и озером Тайху, где при династии Западная Хань одно время располагалась область Даньян. Существуют различные варианты идентификации рек, входивших в эту тройку.

(обратно)

1395

Уху (Пять озёр) — название группы озёр около Тайху; здесь — историческая область к востоку от него (см. [ДМДЦД, с. 115-116]; карту II, В2).

(обратно)

1396

Цзяндун (букв. «к востоку от Реки») — здесь: собирательное обозначение располагавшихся к востоку от нижнего течения Янцзы всех земель старинного княжества Юэ и частично — княжества У.

(обратно)

1397

Здесь перечислены и административные образования, и исторические области обширного района к югу от верхнего и среднего течения Хуайхэ. Долгое время этот район был пограничьем империи, границы владений и областей постоянно менялись. На карте ЮНХЭ можно видеть административное членение на начальном этапе западноханьского правления.

(обратно)

1398

Шоучунь — предпоследняя столица царства Чу (после 241 г.) (см. карту II, В1).

(обратно)

1399

Хэфэй — небольшой город в пределах урезанной к концу II в. области Цзюцзян. Располагался примерно в 150 км от Янцзы на берегу её маловодного северного притока (см. карты II, В2; ЮНХЭ, Б1). Не очень ясно, как такой город мог стать крупным торговым центром.

(обратно)

1400

Миньчжун — в период Цинь название области с административным центром Дунъе (см. карту ЮНХЭ, Б2); Гань — историческое название уских земель эпохи Чуньцю, таким образом, текстологически соответствует географическому названию «княжество У».

(обратно)

1401

Цзюи — название горного массива в южной части области Чанша; служил водоразделом между притоками Янцзы и реками, впадающими в Южно-Китайское море (см. карту ЮНХЭ, Б2).

(обратно)

1402

Цанъу — крупный город в нижнем течении реки Сицзян; при У-ди стал столицей одноимённой области (см. карту ЮНХЭ, Б2).

(обратно)

1403

Даньэр — название области в период Западной Хань на северо-западном побережье острова Хайнань, которая просуществовала со 110 по 82 г. В расширительном смысле — остров Хайнань [Чжунго лиши диту цзи, т. II, с. 35-36].

(обратно)

1404

Янъюэ-историко-культурное и этногеографическое понятие, которое отсылает читателя к классическим канонам, прежде всего к гл. Юй-гун канона Шуцзин, означает в самом широком смысле земли к югу от Янцзы, на которых жили народы, объединённые суперэтническим понятием юэ.

(обратно)

1405

Инчуань — область, учреждённая Цинь в 230 г.; занимала земли древнего аграрного очага в верховьях двух северных притоков Хуайхэ — Жушуй и Иншуй. Наньян — область, учреждённая в 272 г.; в неё входили земли в бассейне северных притоков Ханьшуя (см. [Истзап, т. VI, карта 2]). Из комментариев Цзи цзе и Чжэнъи можно сделать вывод о том, что на землях именно этих двух областей размещалась столица мифического землеустроителя Юя, потомки которого стали правителями легендарного царства Ся.

(обратно)

1406

Застава Угуань располагалась на реке Даньшуй (бассейн северных притоков Ханьшуя) и считалась южными воротами в Цинь (см. карту II, А1). Застава Юньгуань располагалась на реке Ханьшуй рядом с городом Сюньяном (см. карту II, А1).

(обратно)

1407

Юань, или Юаньсянь, — административный центр области Наньян (см. карту II, Б1).

(обратно)

1408

Здесь Сыма Цянь вновь указывает на социальную категорию ся, «криминальность» которой хорошо чувствовали, но по-разному выразили переводчики на английский язык. Выражение ци жэнься у Н. Сванн переведено: «Those who relied on violence» [Swann, c. 446], а у Б. Уотсона: «The local bosses in the area» [Records, т. II, c. 490].

(обратно)

1409

Речь идёт о следующем агротехническом приёме: в сухой сезон растительность на участке выжигается и высаживается рис. Когда он прорастает и достигает определённой высоты, тогда на поле запускают воду и сорняки погибают.

(обратно)

1410

Река Ишуй зарождается в горной, центральной части совр. пров. Шаньдун, течёт на юг и впадает в реку Сышуй, самый восточный из крупных северных притоков Хуайхэ (см. карты I, В2; II, В1).

(обратно)

1411

Под шестью видами домашних животных (лю чу) чаще всего имеются в виду корова, лошадь, овца, собака, курица, свинья.

(обратно) name=t1442>

1412

Географический термин Саньхэ (Трёхречье) применим к различным территориям. В данном контексте речь идёт, скорее всего, об исторических областях, ставших и административными единицами, — Хэдун, Хэнэй и Хэнань. Эти области лежали по берегам среднего течения Хуанхэ.

(обратно)

1413

Здесь завершается часть главы, которую можно условно назвать этноисторическим и экономико-географическим обзором. Нельзя не отметить, что он носит довольно поверхностный и весьма субъективный характер.

(обратно)

1414

Напомним, что выражение «наказать пилкой» означает кастрацию.

(обратно)

1415

Этот афоризм впервые встречается у древнекитайского философа и экономиста Гуань-цзы. Он писал: «Когда рассчитываешь на год — сажай зерно, когда рассчитываешь на десять лет — сажай дерево, когда рассчитываешь на всю жизнь — сажай (воспитывай) человека» [ЧЦЦЧ, т. V, гл. 8 Гуань-цзы сяо-чжэнь, цз. 1, разд. 3].

(обратно)

1416

Суфэн (букв. «подобный хозяину земельного пожалования») — разбогатевшие простолюдины, представлявшие так называемую нетитулованную знать.

(обратно)

1417

В оригинале использованы счётные слова в виде названий отдельных частей тела каждого вида животных: для лошадей — копыта, для быков — копыта и рога, для баранов и свиней — ноги. Средневековые комментаторы, пунктуально следуя указанным в тексте цифрам, предлагают, например, поделить сакраментальную «тысячу» Сыма Цяня на число 6, поскольку у коровы четыре копыта и два рога. В итоге у них получаются довольно смешные 166 целых коров и ещё 6 в периоде. На наш взгляд, такой подход отражает непонимание смысла текста и образности языка автора Ши цзи, который пытался сжато и выразительно отразить структурную сложность и динамику экономических процессов в стране.

(обратно)

1418

В переводе Р. В. Вяткина и Б. Уотсона здесь был использован ботанический термин катальпа, что является ошибкой. В оригинале Сыма Цяня стоит *** (цю) — одно из деревьев семейства молочайных, но выяснить, в чём состояла хозяйственная ценность этого дерева во II в. до н.э., нам не удалось. В настоящее время это дерево чаще всего именуют малотус японский и из его плодов вырабатывают ценное техническое масло.

(обратно)

1419

Чаншань — западноханьская область, располагалась к северу от нижнего течения Хуанхэ (совр. пров. Хэбэй).

(обратно)

1420

Чжун — единица объёма. По определению БКРС, составлял 660 л [БКРС, т.П, с. 218]. По другим оценкам, при Цинь составлял 124 л, а при Западной Хань — 217 л.

(обратно)

1421

Похоже, что здесь автор несколько «увлёкся»: описанные виды занятости требуют от хозяев немалых труда и забот, что и подтверждает следующий абзац.

(обратно)

1422

Тай — японская скумбрия, цы — род анчоуса.

(обратно)

1423

На этом заканчивается третья, пожалуй, самая богатая идеями и экономической фактурой часть главы. В ней Сыма Цянь продемонстрировал глубокое понимание политэкономии ханьского общества и сложнейшего механизма взаимодействия большинства фигур на экономической сцене страны.

(обратно)

1424

Цзямэн — населённый пункт на северо-востоке циньской области Шуцзюнь (бывшее царство Шу); расположен на севере Сычуаньской котловины недалеко от пути, ведущего в долину реки Ханьшуй и далее на север в столичную область в долине реки Вэйхэ (см. карту ЮНХЭ, А1).

(обратно)

1425

Вэньшань — один из главных хребтов гор в западной части совр. пров. Сычуань (см. [Чжунго лиши диту цзи, т. II, с. 29-30]).

(обратно)

1426

Линьцюн — населённый пункт примерно в 60 км к западу от города Чэнду (см. карту ЮНХЭ, А1). Если город Цзямэн можно считать окраиной империи, то Линьцюн — глухим и опасным приграничьем.

(обратно)

1427

Как мы знаем из первых же строк гл. 116, посвящённой юго-западным и, представители именно этих племён завязывали волосы пучком. Для обосновавшегося в Линьцюне Чэн Чжэна западные и были ближайшими соседями.

(обратно)

1428

В оригинале использован термин хаоцзе — весьма близкий к тем, который историк применил в гл. 124 к полукриминальным группировкам, обладавшим сильной неформальной властью (хаося, хаохуа).

(обратно)

1429

Речь идёт о ликвидации пограничных постов между княжествами и владениями внутри империи.

(обратно)

1430

Аньлин и Ду — уездные центры в столичной области. Аньлин располагался на северном берегу реки Вэйхэ, а Ду (Дусянь) — на южном (см. карту II, А1).

(обратно)

1431

В современном китайском языке слово сюй означает «предисловие», но в древних текстах оно применялось и в значении «поясняющее заключение, послесловие, комментарий» [Да цыдянь, т. II, с. 876]. Вот почему заголовок гл. 130 Ши цзи, где подводятся итоги огромной работы Сыма Таня и Сыма Цяня, переведён нами как «Собственное послесловие тайшигуна». Кроме аннотированного оглавления всего труда, краткого описания пяти разделов памятника, обзорной биографии рода Сыма и краткой автобиографии Сыма Цянь помещает в главе немалое количество философских и историографических пассажей, отражающих взгляды отца и сына Сыма на методологию различных школ китайской мысли, на исторический процесс, на роль личности в истории, а также критический (с неизбежной долей конспирации) анализ основных идеологем ханьских императоров, и в частности У-ди — их современника и повелителя.

Необходимо также отметить, что богатство и разнообразие материалов, собранных в гл. 130, порождает трудноразрешимую проблему её идентификации: по всем признакам, включая сам заголовок, данная глава ле чжуанем не является, однако Сыма Цянь, а за ним и внушительный отряд комментаторов и переводчиков множество раз указали на наличие именно 70-ти, а не 69-ти (!) ле чжуаней. Чтобы не ставить в неловкое положение весь этот творческий коллектив и самого великого историка, придётся нам последнюю главу памятника считать ле чжуанем, хотя и чрезвычайно специфического вида.

Существуют лишь частичные переводы главы на европейские языки: на английский — Б. Уотсона (см. [Watson, с. 42-57]) и В. де Бари (см. [Вагу, с. 205-206, 268-271]); на итальянский — А. Зоттоли (см. [Zottoli, с. 244-251]); на французский — Э. Шаванна (см. [Chavannes, т. I, с. XI-XXIII]). Перевод на байхуа осуществлён Ху Цзыпаном (см. [БХШЦ, т. III, с. 1741-1769]). На русский язык небольшой фрагмент перевёл академик В. М. Алексеев (см. [Алексеев, 1959, с. 98-106]), несколько больше — В. А. Панасюк (см. [Панасюк, с. 33-50]). Почти всю главу (кроме «оглавления») успел перевести Р. В. Вяткин, лишь частично опубликовавший эту работу в 1973 г. в двухтомнике «Древнекитайская философия» (см. [Древнекитайская философия, т. II, с. 311-316]). Глубокий анализ содержания, структуры, стиля и особенностей «Собственного послесловия тайшигуна» выполнен в статье Л. Е. Померанцевой (см. [Померанцева, 1995]).

Стоит отметить, что более половины объёма гл. 130 занимает свод кратких аннотаций Сыма Цяня ко всем остальным главам памятника. Их ценность не только в общепризнанной аутентичности, но и в своеобразии авторской позиции, которая порой отличается от зафиксированной в той или иной главе. Даже сам набор фактов и персоналий, которые историк представил в итоговой аннотации, дают нам пищу для размышлений о взглядах Сыма Цяня на различные явления и процессы в жизни Древнего Китая. Особо ценными могут считаться аннотации к тем главам, которые, скорее всего, не принадлежат кисти Сыма Цяня, ведь в подобной ситуации этот материал становится единственным надёжным историческим свидетельством. Описанный обширный свод, который мы по традиции именуем «оглавлением», специально для данного издания был впервые в мировой синологии переведён и откомментирован С. В. Дмитриевым и публикуется под общей редакцией А. Р. Вяткина.

При подготовке главы к публикации базовый перевод Р. В. Вяткина был подвергнут существенной переработке и редактированию А. Р. Вяткиным, а комментарий значительно увеличен.

(обратно)

1432

Чжуань Сюй — один из пяти легендарных владык, упоминаемый в ряде древних сочинений: Мо-цзы, Лисао, Шаньхайцзин, Цзо чжуань и др. Он занимал важное место в перечне героев далёкого прошлого.

(обратно)

1433

Под Таном имеется в виду легендарный император Яо, сын Ди-ку (2357-2258 гг. до н.э.); легендарный император Юй (Шунь) стал править через три года после Тана.

(обратно)

1434

Здесь имеются в виду занятия астрологией и географией, которые первоначально были основными отраслями протонауки.

(обратно)

1435

Чэн располагался в округе Сяньян совр. пров. Шэньси.

(обратно)

1436

Шаолян — древнее поселение на правом берегу Хуанхэ, приблизительно в 100 км выше поворота реки на восток; в 327 г. до н.э., после перехода его из-под власти Вэй к Цинь, Шаолян был переименован в Сяян (см. карту I, А2). Причину перемещения рода Сыма в Шаолян прояснить не удалось. В Бяо есть упоминание о цзиньском Суй Хуэе (правильнее — Куае), который в 593 г. уничтожил племя чиди (см. (Истзап, т. III, гл. 14, с. 158]; к сожалению, в опубликованном переводе была сделана ошибка: вместо слова «племя» стоит слово «владение»), но как связано перемещение клана в вэйский (в тот период) Шаолян с бегством Суй Куая в Цинь, остаётся неясным.

(обратно)

1437

Чжуншань — небольшое государство, созданное в период Чунь-цю союзом племён байди. Располагалось между княжествами Вэй (затем Чжао) и Янь. В 295 г. было аннексировано Чжао (см. карту I, Б1,2).

(обратно)

1438

В корпусе Ши цзи достоверно зафиксирован лишь один Куай Куй-сын Лин-гуна (534-493) из Малого Вэй, известный драматической борьбой за престол с собственным сыном Чжэ (см. [Истзап, т. III, с. 215-227]). По недосмотру составителя Чжун Хуа данный персонаж не попал в «Указатель имён к "Ши цзи"» (см. [Ши цзи жэньмин соинь]).

(обратно)

1439

Сыма Цо — заметная фигура при циньском дворе в конце IV — начале III в. до н.э. Побеждал в спорах знаменитого стратега Чжан И, одерживал крупные военные победы. Упоминается в главах 15, 70 и 73 Ши цзи.

(обратно)

1440

Чжан И (ок. 370-309) — видный политик эпохи Чжаньго. Во второй половине IV в. немало способствовал росту могущества княжества Цинь. Удостоился обширного индивидуального ле чжуаня в Ши цзи (см. [Истзап, т. VII, гл. 70, с. 120-142]).

(обратно)

1441

Хуй-ван, или Хуй Вэнь-ван, — крупная политическая фигура на циньском престоле. С 337 по 324 г. правил с титулом Хуй Вэнь-цзюнь, а с 324 по 311 г. уже как Хуй Вэнь-ван. Был умелым администратором и дальновидным стратегом, немало способствовал усилению княжества.

(обратно)

1442

Бай Ци — крупнейший циньский полководец доимперского периода. Многочисленными победами над чжухоу обеспечил военное доминирование Цинь. Безвинно приговорён к самоубийству циньским Чжао-ваном в 257 г. Жизнеописание Бай Ци см. [Истзап, т. VII, гл. 73, с. 159-164].

(обратно)

1443

Хуачи располагался на месте совр. города Ханьчэн пров. Шэньси.

(обратно)

1444

Усинь-цзюнь — титул У Чэня, одного из первых руководителей антициньского восстания; позднее стал Чжао-ваном; убит в 208 г.

(обратно)

1445

Чжаогэ — древний город на левом берегу Хуанхэ, в 40 км к западу от знаменитой переправы Байма (см. карту I, Б2).

(обратно)

1446

Этот титул был получен им от Сян Юя.

(обратно)

1447

Об этих учителях Сыма Таня известно немного. Тан Ду был астрологом ханьского двора, участвовал в составлении нового календаря тай-чу в конце II в. до н.э. Ян Хэ был знатоком Ицзина, воспринявшим эти знания от конфуцианцев из княжества Лу; в 132 г. стал сановником Хань в чине дачжундафу. О Хуан-цзы (Хуан-шэне) имеется лишь упоминание в гл. 121 Ши цзи, где он назван знатоком даосского учения.

(обратно)

1448

Девизы, или эры, годов правления китайских императоров были впервые введены при ханьском У-ди во II в. до н.э. и просуществовали до XX в. Девизы могли меняться в связи с какими-либо событиями на протяжении царствования одного правителя: например, у У-ди было 11 эр правления. Период от годов цзянь-юань до начала годов юань-фэн охватывает по европейскому календарю 140-110 гг. до н.э., когда историографом ханьского двора был Сыма Тань.

(обратно)

1449

Школу тёмного и светлого начал (иньянцзя) иногда именуют школой натурфилософов.

(обратно)

1450

Конфуцианство — этико-политическое учение древности, основателем которого является великий китайский философ Конфуций (551-479). Отличалось осознанной социально-этической направленностью и стремлением к слиянию образованных слоёв населения с государственным аппаратом.

(обратно)

1451

Моизм — философско-политическое учение, основателем которого называют Мо Ди (V-IV вв.). Отличительной особенностью моизма можно считать неразрывность идей и организационных форм со строгой иерархией и дисциплиной. Приверженцам учения предписывался аскетический образ жизни, чтобы они могли служить примером в осуществлении моистских принципов «всеобщей любви и взаимной выгоды», «сильный помогает слабому» и т.д. (см. [Духовная культура Китая, т. I, с. 352, 358]).

(обратно)

1452

Учение законников, или легистов (фацзя), придавало решающее значение закону, наградам и наказаниям в управлении государством. Оно формировалось постепенно и связано с именами Гуань-цзы, Шан Яна и других представителей этого течения.

(обратно)

1453

Школа названий, или школа номиналистов (минцзя), главное внимание сосредоточила на проблеме соотношения имён и действительности, т.е. на соотношении названий и сути явлений и вещей. Вопрос о существовании самостоятельной школы такого названия остаётся открытым, так как интерес к «именам» и «сути» был характерен и для конфуцианцев и философов других направлений.

(обратно)

1454

Даосизм — одно из ведущих учений в древнекитайской философской мысли и этической практике. Основные принципы раннего даосизма — «естественность» и «недеяние», знаменующие собой отказ от преобразующей природу деятельности и стремление к спонтанному следованию природному естеству. Даосизму посвящена гигантская литература на многих языках мира.

(обратно)

1455

Шесть канонов (люи) в то время включали: «Книгу перемен» (Ицзин), «Книгу обрядов» (Ли цзи), «Канон о музыке» (Юэцзин), «Книгу песен» (Шицзин), «Книгу истории» (Шуцзин), «Вёсны и осени» (Чунь-цю).

(обратно)

1456

Один чи в конце эпохи Чжоу составлял около 28 см. Таким образом, хижины древних вождей, согласно преданиям, ничем не выделялись среди жилищ их сородичей. Они выступали над землей всего на метр, т.е. являлись фактически полуземлянками.

(обратно)

1457

Традиционно считалось (вплоть до XX в.), что, чем знатнее и богаче человек, тем массивнее должен быть гроб. Захоронения минских императоров, вскрытые после 1949 г., подтвердили это положение. У знати толщина досок гроба составляла 6-8 и более цуней. Цифрой 3 цуня (ок. 8 см) подчёркнута скромность и непритязательность этих легендарных правителей.

(обратно)

1458

Публикаторы памятника закрыли кавычки после слов «...шубы из оленьих шкур», что представляется нам ошибочным. Пассаж о скромности и сдержанности похоронного обряда древних правителей несомненно принадлежит моистам.

(обратно)

1459

Согласно Соинь, Сыма Цянь процитировал фрагмент несохранившегося даосского памятника Гуйгу-цзы.

(обратно)

1460

Горный хребет Цзюи расположен на юге ханьского владения Чанша (см. карту ЮНХЭ, Б2).

(обратно)

1461

Крупные южные притоки Янцзы Сяншуй и Юаньшуй протекали по территории следующих циньско-ханьских областей и владений: Сян, Цяньчжун и Чанша (см. карту ЮНХЭ, А1, Б1).

(обратно)

1462

Если обратиться к карте, то станет ясно, что это был поход на юг, точнее — на юго-юго-запад.

(обратно)

1463

Согласно Цзи цзе, Чжоунань — это старинное название Лояна.

(обратно)

1464

Царство Шао — удел, выделенный Вэнь-ваном из земель древнего государства Чжоу; был расположен к югу от горы Цишань (см. [Шицзин, с. 534]).

(обратно)

1465

Минтан (Пресветлый зал) — здание, в котором, согласно конфуцианской традиции, правитель принимал чжухоу. В нём же, судя по всему, хранились и наиболее ценные книги.

(обратно)

1466

Речь идёт о Дун Чжун-шу.

(обратно)

1467

Это очевидная гипербола, поскольку в каноническом тексте Чунь-цю всего 18 тыс. иероглифов.

(обратно)

1468

Логика текста подсказывает, что речь идёт именно о Чунь-цю, хотя, согласно Цзи цзе, в каноническом тексте Ицзина этих слов не было. Естественно, что обсуждение всех этих деталей может касаться только комментирующей части Ицзина — И чжуань, которая сформировалась, по общепринятому мнению, в V-III вв. до н.э. (см. исследование А. И. Кобзева в [Щуцкий, 2-е изд., с. 35]).

(обратно)

1469

Юли — город на левом берегу Хуанхэ в нижнем её течении, к северу от Данъиня (см. карту I, Б2).

(обратно)

1470

Цюй Юань (340-278) — выдающийся китайский поэт, происходивший из знатного чуского рода. Дважды наказывался ссылкой за критику правящего дома. Его жизнеописание Сыма Цянь поместил в гл. 84 (см. [Истзап, т. VII, с. 281-287]).

(обратно)

1471

Цзо Цю-мин — древнекитайский историограф, автор обширного толкования к Чунь-цю под названием Цзо чжуань, а также, возможно, Го юй, хотя многие современные исследователи полагают, что Го юй не мог принадлежать кисти Цзо Цю-мина.

(обратно)

1472

Сунь-цзы (Сунь Бинь) — выдающийся военный теоретик и полководец второй половины IV в. до н.э. Являлся отдалённым потомком Сунь У, автора древнейшего китайского трактата по военной теории в 13 главах (Сунь-цзы бин фа). В результате интриг при дворе вэйского Хуй-вана (370-361) Сунь Бинь понёс наказание в виде удаления коленных чашечек. Подробнее о Сунь Бине и его вкладе в военную теорию см. [Истзап, т. VII, гл. 65, с. 49-50].

(обратно)

1473

Люй Бу-вэй (?-235 г. до н.э.) — крупнейший политический деятель княжества Цинь в период формирования первой централизованной империи Китая. Являлся также руководителем и редактором значительного памятника философской прозы, созданного коллективом авторов и получившего наименование Люй-ши чунь-цю (др. название Люй лань). Упоминание фигуры Люй Бу-вэя в ряду пострадавших творцов вступает в кричащее противоречие с фактами его биографии, изложенными в гл. 85 Ши цзи. Люй лань («Обозрения Люя») были подготовлены и изданы в период процветания Люй Бу-вэя, который к тому же никогда не был в ссылке в Шу (см. [Истзап, т. VII, с. 295-300]). Всё это заставляет предположить интерполяцию в данном фрагменте главы.

(обратно)

1474

Хань Фэй (280-233) — крупнейший теоретик легизма, автор трактата Хань Фэй-цзы, советник Цинь Ши-хуана. Сыма Цянь поместил краткое жизнеописание Хань Фэя в гл. 63 (см. [Истзап, т. VII, с. 40-44]).

(обратно)

1475

Тао Тан-личное имя Яо, четвёртого из легендарных пяти императоров. Подробнее о нём см. гл. 1 Ши цзи [Истзап, т. I, с. 136-139]. Определённое недоумение вызывает то, что именно правление Яо объявляется исходной точкой повествования, в то время как фактически в Ши цзи излагаются события, начиная с правления первого из пяти императоров — Хуан-ди. Фу Цянь, автор комментария Соинь, объясняет это тем, что с Яо начинается важнейший историко-идеологический текст — Шаншу (см. [ШЦ, т. VI, с. 3301]), первая глава которого (после главы — предисловия) называется Яо дянь («Установления Яо»). Вторая, закрывающая дата также, скорее всего, объясняется желанием автора привязать свой труд к основным столпам традиционной китайской историографии, в данном случае речь идёт о летописи Чунь-цю, где последняя запись в основном тексте датируется 14-м годом правления луского Ай-гуна (481 г.). Что касается реалий в Ши цзи, то хронологически упоминание мифического единорога — цилиня указывает на правление У-ди, описанием которого заканчиваются «Исторические записки». По мнению Чжан Яня, автора сводного комментария Цзи цзе, это указание на 122 г., когда во время жертвоприношений в Юн был пойман зверь, похожий на цилиня (см. [Истзап, т. II, с. 258; Крюков, 1972, с. 33]). Так или иначе, перед нами достаточно многозначительное завершение текста предисловия как такового, которое ставит Ши цзи в контекст канонических исторических текстов конфуцианской традиции.

(обратно)

1476

Последнее добавление к фразе является излишним, поскольку, абсолютно избыточно поясняя отправную точку повествования Ши цзи, оно разрушает смысл фразы, который, как мы отмечали выше, состоит в том, чтобы привязать Ши цзи к наиболее почитаемым историческим текстам — Шаншу и Чунь-цю. Возможно, мы имеем дело с неумной интерполяцией. Комментаторы, к сожалению, этот момент никак не поясняют.

Далее следует перевод аннотированного оглавления, принадлежащего (в основном) кисти Сыма Цяня и впервые переводимого на русский язык. Следует подчеркнуть, что это оглавление, никогда не привлекавшее внимание западных синологов, обладает значительной научной ценностью благодаря своей аутентичности и возможности с его помощью критически анализировать материалы большинства глав памятника. Добавим к сведению читателя, что римские цифры в скобках, начинающие далее каждый абзац, обозначают порядковый номер главы памятника.

(обратно)

1477

Согласно Цзи цзе, речь идёт о Чжуань Сюе, Ди-ку, Яо и Шуне.

(обратно)

1478

Имеется в виду эпизод, описанный в гл. 1 Ши цзи: Яо уступил престол Шуню, но тот уступил его Дань-чжу, сыну Яо, и согласился взять власть в свои руки только после того, как по ряду знамений стало понятно, что этого хочет Небо (см. [Истзап, т. I, с. 141]).

(обратно)

1479

В тексте памятника нет местоимения, что не позволяет перевести прямо: «я составил». Поскольку в предшествующем фрагменте Сыма Цянь говорит о себе в третьем лице, мы решили сохранить его логику, используя придворный чин, тем более что автором целого ряда глав считается Сыма Тань, также занимавший пост тайшигуна.

(обратно)

1480

Имеются в виду Яо и Шунь.

(обратно)

1481

Под Минтяо войска сяского Цзе были разбиты шанским Чэн Таном, после чего правление династии Ся кончилось. Подробнее см. [Истзап, т. I, гл. 2, с. 165].

(обратно)

1482

Тун — название дворца, куда шанский сян И Инь на три года сослал императора Тай-цзя, который не следовал примеру Чэн Тана и нарушал принципы добродетели. Подробнее см. [Истзап, т. I, гл. 3, с. 170].

(обратно)

1483

Юэ — сян императора У-дина (см. [Истзап, т. I, гл. 3, с. 173]). Сын У-дина, император Цзу-гэн, возвёл в честь отца храм и присвоил ему посмертное имя Гао-цзун.

(обратно)

1484

Ци, первопредок династии Чжоу, будучи сяном Яо, Шуня и Юя, был известен своими достижениями в области земледелия и получил имя Хоу Цзи, под которым впоследствии был обожествлён.

(обратно)

1485

Си-бо («Владыка Запада») — титул, который носил Вэнь-ван, подготовивший победу над Инь. При Муе (см. карту I, Б2) войска У-вана, сына Вэнь-вана, разбили войска иньского правителя Чжоу (Ди-синя) (подробнее см. [Истзап, т. I, гл. 4, с. 185-186]).

(обратно)

1486

Имеется в виду падение Западного Чжоу, которое ослабло во время правления Ли-вана (857-841) и Ю-вана (781-771). В итоге чжоуские ваны были вынуждены покинуть свои исконные земли в долине реки Вэйхэ, где находились западночжоуские столицы Фэн и Хао, и перебраться на восток, в Лои (впоследствии — Лоян), положив начало династии Восточное Чжоу.

(обратно)

1487

Нань-ван — последний правитель Чжоу (314-256), при котором восточночжоуский домен разделился на два княжества. Вскоре после его смерти Чжоу было окончательно уничтожено Цинь.

(обратно)

1488

В Соинь сказано, что под Хао надо понимать Сяо, что отсылает нас к истории сокрушительного поражения циньской армии у горы Сяошань в 627 г. Причиной этого поражения стало то, что Му-гун не слушал увещеваний своих советников и отступал от принципов справедливости. Потерпевших поражение военачальников Му-гун встретил в белых траурных одеждах и признал, что уничтожение армии при Сяошань лежит на его совести. Впоследствии он приказал насыпать над останками погибших воинов погребальный холм и оплакивал их три дня. Подробнее см. [Истзап, т. II, гл. 5, с. 28-30, 32].

(обратно)

1489

Когда Му-гун скончался, то ему принесли в жертву 177 человек. Народ, скорбя о них, сложил песню «Иволга» (Хуан-няо) — Подробнее см. [Истзап, т. II, гл. 5, с. 33].

(обратно)

1490

В 288 г. Чжао Сян-ван был объявлен Западным императором, но отказался от этого титула.

(обратно)

1491

После объединения Поднебесной в 221 г. Цинь Ши-хуанди приказал свезти в Сяньян оружие со всей страны и выплавить из него колокола и вешала для них. Подробнее см. [Истзап, т. II, гл. 6, с. 64-65].

(обратно)

1492

Цзы Юй — одно из имён предводителя антициньской коалиции Сян Юя.

(обратно)

1493

Цин-цзы гуаньцзюнь — титул Сун И, главнокомандующего чуских войск, безжалостно убитого Сян Юем, узурпировавшим всю власть в чуской армии.

(обратно)

1494

В 206 г. Сян Юй пожаловал Лю Бану титул Хань-вана и дал ему в управление области Ба, Шу и Ханьчжун.

(обратно)

1495

Имеются в виду исконные циньские земли, которые после разгрома Цинь были разделены Сян Юем между тремя бывшими циньскими военачальниками.

(обратно)

1496

При прямом переводе смысл этой фразы непонятен, поскольку род Люй, который после смерти Хуй-ди сосредоточил в своих руках большую часть власти в империи, казалось бы, должен был радоваться его смерти. Однако люйцев тревожило отсутствие легитимности их владычества, поскольку в своё время все сподвижники Гао-цзу торжественно поклялись, что ванами могут становиться только члены рода Лю, а против тех, кто нарушит этот порядок, Поднебесная должна восстать.

(обратно)

1497

Имеются в виду Люй Лу и Люй Чань — племянники Люй-тайхоу, получившие важнейшие посты в государстве после смерти императора Хуй-ди в 188 г. Подробнее см. [Истзап, т. II, гл. 9, с. 203-204].

(обратно)

1498

Имеются в виду представители рода Лю, носившие титул Чжао-ван. Чжао Инь-ван Лю Жу-и был сыном Гао-цзу от наложницы. Гао-цзу хотел сделать Жу-и наследником, и потому тот вскоре после смерти отца был отравлен ненавидевшей его Люй-тайхоу. Чжаоский престол перешёл к другому сыну Гао-цзу, Лю Ю, который получил тронное имя Ю-ван. В 181 г. он был призван в столицу, брошен в тюрьму и умерщвлён голодом. Отметим мрачную игру слов: глагол «бросить в темницу» (ю) совпадает с тронным именем несчастного узника.

(обратно)

1499

Имеется в виду тайное совещание сановников империи после уничтожения рода Люй. На этом совещании было принято решение низложить малолетнего императора, поставленного Люй-тайхоу, и пригласить на престол сына Гао-цзу Дай-вана, будущего Вэнь-ди. Подробнее см. [Истзап, т. II, гл. 9, с. 218-220].

(обратно)

1500

В 167 г. Вэнь-ди приказал отменить телесные наказания, которые, по его мнению, причиняют лишь страдания, что мешает душе преступника обратиться к добру.

(обратно)

1501

В феврале 154 г. семь ванов западных уделов, во главе которых стоял уский ван Лю Пи, подняли мятеж против власти Цзин-ди. Восстание было вызвано жёсткой политикой центра, направленной на ослабление уделов, а также противоречиями внутри рода Лю. Мятеж удалось подавить только в начале лета (подробнее см. [Истзап, т. II, гл. 11, с. 248; The Cambridge history of China, т. I, c. 139-144]).

(обратно)

1502

Цзянь-юань («Учреждение изначального») — первый девиз правления У-ди (140-135).

(обратно)

1503

Никакими серьёзными победами над варварами начальный период правления У-ди не отмечен. Большие войны с сюнну, покорение юго-западных и, захват Кореи были ещё впереди.

(обратно)

1504

Фрагмент, посвящённый гл. 12, переведён и проанализирован Р. В. Вяткиным (см. [Истзап, т. II, гл. 12, с. 475, коммент. 1]). Р. В. Вяткин считал, что его содержание — один из аргументов в пользу тезиса, что дошедший до нас текст гл. 12 является поздней интерполяцией. При этом он обращает внимание читателя на то, что в гл. 130 гл. 12 названа не так, как в классическом тексте Ши цзи — Сяо У бэнь-цзи («Основные записи [о деяниях императора] Сяо У»), а Цзинь Шан бэнь-цзи («Основные записи [о деяниях] нынешнего императора»), а также на несоответствие основных свершений У-ди, перечисленных во фрагменте, с текстом главы, посвящённой в основном его увлечению разного рода кудесниками и «специалистами» по достижению вечной жизни. Первый довод достаточно весом: действительно, Сыма Цянь не мог использовать в названии своей главы посмертный титул императора, который пережил историка; в том, что современное название гл. 12 является интерполяцией, нет ни малейших сомнений. Более того, не исключено, что настоящим названием следует считать именно то, что приведено в гл. 130. Что касается второго аргумента, то, как нам кажется, определённую связь найти всё же можно. В тексте гл. 12 сказано: «На первом году правления Сяо У (140 г.), поскольку со времени воцарения Хань прошло уже более шестидесяти лет и Поднебесная мирно управлялась, все носившие за поясом памятные дощечки ждали, что Сын Неба принесёт жертвы Небу и Земле, изменит систему начала года и действующие установления... Были намечены в общих чертах порядок объезда владений, принесения жертв Небу и Земле, изменения календаря и цвета придворной одежды, но эти дела не были осуществлены» [Истзап, т. II, с. 254-255]. Трудно не заметить совпадение, местами почти дословное, между этим пассажем и рассматриваемым нами фрагментом гл. 130. Не исключено, что на самом деле здесь мы имеем дело с ещё одним образцом иронии Сыма Цяня — перечисленных реформ от У-ди ждали уже в первые годы его правления, но на самом деле календарь был изменён только в 104 г., жертвоприношение фэншань впервые состоялось в 110 г., цвет одежд был изменён в 113 г. Так что их перечисление в гл. 130 указывает не на то, что это было сделано, а на то, сколь долго этого пришлось ждать.

(обратно)

1505

Имеются в виду династии Ся, Шан и Чжоу.

(обратно)

1506

В оригинале использовано выражение цян жо чжи юань юнь и ши. Комментаторы полагают, что здесь ошибка и вместо знака и *** следует читать и ***, а вместо ши *** — е ***. Тогда фразу нужно было бы переводить следующим образом: «Таковы истоки силы и слабости!» С точки зрения грамматики такой вариант выглядит более гладко, но и изначальный текст, как кажется, не лишён смысла, более того, выше (в описании главы второй раздела «Таблицы») автор уже декларировал, что анализирует хронологический материал и ищет исторические закономерности, исходя из смены поколений. Возможно, в данном случае стремление комментаторов «пригладить» текст не вполне оправданно.

(обратно)

1507

Термин чжао-му означает традиционный порядок распределения прав и обязанностей наследников различной очерёдности. Имеется в виду, что император, жалуя потомков заслуженных чжухоу своими милостями, не придавал значения степени их близости к знаменитому предку. Подробнее о системе чжао-му см. [Крюков, 2002, с. 55-74].

(обратно)

1508

Имеется в виду, что, будучи наделёнными гораздо меньшими уделами, чем имели их отцы, многие из этих хоу предпочли службу при императорском дворе управлению полученным уделом.

(обратно)

1509

Интересно, что здесь автором употреблён знак бэн, который означает не просто смерть, и в частности смерть императора, но смерть, ведущую к «обвалу», каким-либо серьёзным потрясениям.

(обратно)

1510

Сыма фа (другое название — Сыма бин-фа) — трактат, составленный в царстве Ци по приказу Вэй-вана (378-320) в начале его правления. В книгу, представлявшую собой своеобразную энциклопедию, вошли тексты циских полководцев более ранних времён, в том числе стратега эпохи Чунь-цю Тянь Жан-цзюя, отпрыска правившего рода. Поскольку он занимал пост военного министра, то часто фигурирует под именем Сыма Жан-цзюй. Нередко весь текст в его честь называется Сыма Жан-цзюй бин-фа. В Хань шу трактат упоминается под именем Цзюнь-ли Сыма бин-фа (см. [ХШ, 1986, т. I, гл. 30, с. 528]), причём сообщается, что в трактате было 155 глав, из которых до нашего времени сохранились только пять. Трудно сказать, почему автор упоминает именно этот текст в качестве воинского трактата par excellence, пренебрегая, казалось бы, более известными произведениями, например книгой Сунь-цзы. Возможно, тут сыграли роль именно энциклопедичность и большой объём трактата, а также то, что он был основан на очень древних текстах циских полководцев.

(обратно)

1511

Имеется в виду Цзян Цзы-я, он же Люй Шан, по прозвищу Тай-гун Ван, — знаменитый советник чжоуских Вэнь-вана и У-вана, герой битвы при Муе, первый правитель царства Ци, считавшийся непревзойдённым стратегом и автором первого трактата по военному искусству Лю тао. Подробнее о нём см., например, [Истзап, т. V, гл. 32, с. 39-42].

(обратно)

1512

У Ци (ум. в 381 г.) — автор классического трактата по военному искусству У-цзы.

(обратно)

1513

Ван-цзы по имени Чэн-фу (иногда пишется — циский княжич и полководец конца VII — нач. VI в.

(обратно)

1514

Весь фрагмент подтверждает мнение ряда исследователей, что основной массив текста и само заглавие гл. 25 не принадлежат кисти Сыма Цяня. Аннотация в целом совпадает с первой частью дошедшей до нашего времени главы, посвящённой правильному использованию войск. Не исключено, что весь трактат носил название Бин шу — «Трактат о воинах» (подробнее см. [Истзап, т. IV, с. 15-16]). При этом в тексте аннотации стоит название известной нам главы, которое совершенно не соответствует содержанию аннотации. Возможно, это может служить аргументом в пользу предположения, что последние фразы аннотаций, содержащие названия и номера глав, являются позднейшей интерполяцией. Они действительно не всегда логично вытекают из текста аннотаций. Впрочем, нельзя исключать и того, что название было «подправлено» только в этом случае.

(обратно)

1515

Согласно Соинь, имеются в виду пять элементов, находящихся в постоянном таинственном взаимодействии; согласно Чжэнъи, это надо понимать как противоречащие друг другу календарные системы, установленные Хуан-ди, Чжуань Сюем, династиями Ся, Инь и Чжоу. Второй вариант кажется нам более вероятным, так как текст главы начинается именно с изложения принципов счисления времени при разных династиях. Правда, Чжуань Сюй в главе не упоминается, в отличие от Яо, чьё правление рассматривается как важный этап в совершенствовании календарных систем. С чем связана замена в Чжэнъи имени Яо на Чжуань Сюй, неясно.

(обратно)

1516

Эта мысль присутствует также и в эпилоге к гл. 28. Такие совпадения между эпилогами в главах и аннотациями к ним в этой главе представляют собой довольно редкое явление.

(обратно)

1517

В тексте стоит цзян мань. Необходимо отметить, что для обозначения этого этнонима в главах 4 и 31 использованы знаки цзин мань (цзинские мани) [Истзап, т. I, с. 181; т. V, с. 26]. Топоним Цзин иногда использовался для обозначения земель царства Чу, в ханьское время область Цзинчжоу преимущественно занимала земли совр. провинций Хубэй и Хунань (см. [Чжунго лиши диту цзи, 1996, т. 2, карта 22-23]). Трудно сказать, почему в аннотации использован другой знак.

(обратно)

1518

Как ни странно, в гл. 31 об этом нет ни слова, зато всё подробнейшим образом описано в гл. 66, посвящённой жизнеописанию У Цзы-сюя [Истзап, т. V, с. 56-65].

(обратно)

1519

Эта заслуга основателя уского правящего дома подчёркивается и в эпилоге к гл. 31.

(обратно)

1520

Заглавие в аннотации несколько отличается от известного нам названия гл. 31, поскольку в нём не упоминается родоначальник династии, уский Тай-бо.

(обратно)

1521

Имеются в виду земли, некогда пожалованные предкам Люй Шана, первого правителя княжества Ци.

(обратно)

1522

Комментаторы полагают, что имеется в виду составленный Тай-гун Ваном трактат по воинскому искусству Лю тао.

(обратно)

1523

Инцю — первая столица царства Ци.

(обратно)

1524

Имеется в виду борьба за влияние, имевшая место между Тянь Чаном по прозвищу Чэн-цзы, представителем циского аристократического рода Тянь, и Кань Чжи по прозвищу Цзы-во, фаворитом циского Цзянь-гуна. В итоге этой борьбы Кань Чжи был убит, а Тянь Чан возвысился, убил Цзянь-гуна и заменил его своим ставленником. В 386 г. правнук Тянь Чана сместил последнего гуна из рода Цзян (потомка Тай-гун Вана) и занял его место. Подробнее см. [Истзап, т. V, с. 61-63]. Интересно, что в тексте главы Кань назван Цзянем. Под фамилией Кань, как и в аннотации, он упоминается в Цзо чжуани (см. [Чунь-цю Цзо-чжуань чжэнъи, 14-й год Ай-гуна, с. 2173]).

(обратно)

1525

Инь-гун по имени Си правил в 722-712 гг., Хуань-гун по имени Цзы-юнь — в 711-694 гг. Со времени их правления начался быстрый упадок княжества Лу. Подробнее см. [Истзап, т. V, гл. 33, с. 71-72].

(обратно)

1526

Тремя потомками Хуань-гуна назывались три самых влиятельных рода луских дафу — Мэнсунь, Цзисунь и Шусунь. После смерти Вэнь-гуна (626-609) эти три рода, опираясь на свои укреплённые города, оспаривали друг у друга власть в княжестве, а правители — гуны стали не более чем марионетками в их руках.

(обратно)

1527

Автор отсылает читателя к эпизоду, описанному в начале главы, посвящённой наследственному дому Лу (см. [Истзап, т. V, с. 64-65]). На второй год после победы над Инь У-ван заболел, и Чжоу-гун, понимая, что смерть правителя может разрушить начатое дело становления государства и династии, составил молитву духам, прося их забрать его жизнь вместо жизни У-вана. Гадатели получили благоприятный ответ, У-ван выздоровел. Чжоу-гун приказал спрятать текст молитвы в ларец с металлическими застёжками, чтобыникто не узнал о его великодушном поступке.

(обратно)

1528

Заглавие в аннотации (Чжоу-гун ши цзя) отличается от известного нам названия главы: не уточняется, что потомки Чжоу-гуна владели Лу.

(обратно)

1529

Гуань-шу и Цай-шу — братья У-вана, восставшие после его смерти против власти его малолетнего сына Чэн-вана.

(обратно)

1530

Примечательно, что в гл. 34 ничего не говорится о заслугах Шао-гуна в подавлении восстания братьев У-вана и У-гэна, сына последнего правителя Шан.

(обратно)

1531

Яньский ван Гуай (320-313), поддавшись уговорам, уступил власть в княжестве своему первому советнику Цзы-чжи, что в итоге привело к смуте. Подробнее см. [Истзап, т. V, с. 87-89].

(обратно)

1532

«Грушевое дерево» (Гань-тан) — стихотворение в Шицзине, составленное, согласно традиции, в память о Шао-гуне, который, сидя под грушевым деревом, выслушивал жалобы и вершил правый суд. После его смерти подданные как могли берегли и почитали дерево в память о добром правителе. Об этом рассказывается и в Ши цзи (см. [Истзап, т. V, с. 84]). В переводе А. А. Штукина оно называется «Память о добром правителе» (см. [Шицзин, с. 25]).

(обратно)

1533

Как и в главе, посвящённой У, в заглавии, приведённом в аннотации, в отличие от известного нам названия главы, не указано имя основоположника правящего дома.

(обратно)

1534

Имеются в виду мятежные братья У-вана — Гуань-шу и Цай-шу. Знак шу прилагался к имени третьего и последующих братьев.

(обратно)

1535

Сянь — личное имя Гуань-шу, Ду — имя Цай-шу.

(обратно)

1536

Да-жэнь — супруга Вэнь-вана. Скорее всего, в тексте опечатка и должно стоять Тай-жэнь Кстати, в гл. 35 она названа Тай-сы.

(обратно)

1537

Имеется в виду сын Цай-шу по имени Ху, которого за добрые дела Чжоу-гун сначала поставил сяном в княжестве Лу, а потом пожаловал отцовским уделом в Цай.

(обратно)

1538

Намёк на то, что князья Чэнь считались потомками Шуня, а князья Ци-Юя. Именно это, согласно традиции, стало причиной того, что в начале правления Чжоу они были пожалованы уделами.

(обратно)

1539

Род Тянь, с конца V в. захвативший в свои руки фактическую власть в Ци (в 386 г. последний правитель Ци из рода Тай-гун Вана был смещён и его место занял Тянь Хэ), происходил от чэньского княжича Ваня, вынужденного в 672 г. бежать в Ци (подробнее см. [Истзап, т. V, гл. 36, с. 104]). Таким образом, несмотря на то что княжество Чэнь в 478 г. было уничтожено Чу, потомки Шуня не исчезли с политической арены и вскоре пришли к власти в могущественном царстве Ци. Это, по мнению автора, свидетельствует о необыкновенной добродетельности Шуня, обеспечившей его потомков высоким положением (а его дух — непрекращающимися жертвами) в течение многих поколений, несмотря ни на какие превратности судьбы. Эта идея в целом соответствует тексту эпилога гл. 36.

(обратно)

1540

Кан-шу, младший брат У-вана и основатель княжеского дома Вэй, после подавления восстания У-гэна, сына последнего иньского (шанского) правителя, получил в удел земли неподалёку от столицы Инь (Шан). Подробнее см. [Истзап, т. V, гл. 37, с. 111].

(обратно)

1541

Имеются в виду две из трёх глав Шаншу, которые, согласно традиции, были составлены Чжоу-гуном в качестве наставления молодому Кан-шу, только что получившему вэйский престол. Это главы Цзю гао («Наставление [по поводу] вина») и Цзы цай («Мастерство резчика»).

(обратно)

1542

Шо-сын вэйского Сюань-гуна (718-700), вступивший на престол под именем Хуй-гун (правил в 699-696 и 688-669). Шо участвовал в интригах, из-за которых погибли его единокровный брат Шоу и законный наследник Цзи. Его правление было крайне неспокойным, полным войн и междоусобиц (подробнее см. [Истзап, т. V, с. 114-115]). Цин-хоу (правил в 1-й пол. IX в.) — правитель (Малого) Вэй, добившийся своими подарками чжоускому вану повышения ранга вэйских правителей с бо до хоу. Столь резкими словами Сыма Цянь хотел подчеркнуть, что древний правитель, много сделавший для повышения престижа своего удела, был бы возмущён интригами и братоубийственными войнами, которые вели его преемники.

(обратно)

1543

Нань-цзы, жена вэйского Лин-гуна (534-493), ненавидела наследника престола Куай-куя (Р. В. Вяткин назвал его Куай-ваем, но нам не удалось найти такого чтения для второго знака его имени), и он был вынужден бежать в Сун. После смерти Лин-гуна правителем поставили сына Куай-куя Чжэ (Чу-гун, правил в 492-481 и 476-456). Таким образом, сын стал править раньше живого отца (Куай-куй впоследствии всё же оказался на троне и недолго правил в 480-478). Видимо, эти пертурбации историк и описывает фразой «отец и сын поменялись именами».

(обратно)

1544

Цзюэ — последний правитель Вэй (227-209). В 221 г. Цинь уничтожило все прочие царства, но Вэй ещё некоторое время сохраняло видимость независимости. Окончательно оно было уничтожено уже в правление Эр Ши-хуанди, в 209 г.

(обратно)

1545

Кан гао — третья из глав Шан шу, которые считаются написанными Чжоу-гуном в качестве наставления Кан-шу.

(обратно)

1546

Заглавие в аннотации (Вэй ши цзя) отличается от известного нам названия главы — опущено имя родоначальника правящего дома.

(обратно)

1547

Цзи-цзы — мудрый родственник последнего правителя Инь, Чжоу Синя, который тщетно пытался увещевать его, а также наставлял У-вана; текст этого наставления, почти дословно совпадающий с главой Хун-фань из Шаншу, помещён в начале гл. 38 Ши цзи (см. [Истзап, т. V, с. 124]). Вэй-цзы, основатель княжества Сун, также был родичем Чжоу Синя и пытался его обуздать.

(обратно)

1548

Речь идёт о битве 638 г. с чуским Чэн-ваном, когда войска Сун были разбиты, а сам Сян-гун ранен (подробнее см. [Истзап, т. V, с. 133-134]). Это стало началом конца княжества.

(обратно)

1549

Имеется в виду фраза, в которой Сян-гун объяснял, почему он не отдавал приказа атаковать чусцев, пока они переправлялись через реку Хун и ещё не построились в боевой порядок, что стало причиной поражения сунцев: «Благородный муж не ставит людей на край опасности, он не бьёт в барабаны, пока не завершилось построение [боевых] рядов» [Истзап, т. V, с. 133-134]. Его представления о том, что в войне, несмотря ни на что, надо вести себя благородно, хоть и делают ему честь, дорого обошлись и ему самому, и его княжеству. Текст аннотации отсылает читателя к реакции одного из советников Сян-гуна, княжича Цзы-юя, на эту фразу: «На войне лишь победа [мерило] заслуг, к чему заводить другие разговоры?» [там же, с. 134, 266-267].

(обратно)

1550

На 37-м году правления Цзин-гуна (480 г.): планета Инхо (Марс) задержалась в созвездии Синь, в участке неба, покровительствующем Сун, что сулило княжеству беды. Несмотря на советы астролога, Цзин-гун не стал перекладывать вину на советников, народ или неурожай, взяв всю ответственность на себя. После этого планета Инхо сдвинулась, что означало отсрочку неприятностей для Сун как результат благородного поступка Цзин-гуна.

(обратно)

1551

Имеется в виду Янь, младший брат сунского правителя Ти-чэна. В 329 г. он сверг своего брата, начал вести агрессивные войны против соседей, а внутри государства прославился как тиран и распутник. Всё это привело к тому, что соседние государства создали коалицию против Сун, Янь был убит, а Сун уничтожено. Заметим, что мощное княжество Ци 47 лет (по данным Бяо — 42 года) терпело мерзости вассального сунского узурпатора и вдруг решило положить этому конец, казнить старика и окончательно присоединить его земли. Пожалуй, не самый убедительный случай для морализаторства.

(обратно)

1552

Имеется в виду описанный в гл. 38 эпизод, где Вэй-цзы, будущий первый правитель Сун, видя, что правление Чжоу Синя ведёт Инь (Шан) к гибели, спросил совета у тайши и шаоши — чиновников, ведавших ритуальной музыкой. Те объяснили ему, что, судя по всему, гибель Инь неизбежна и поэтому ему лучше бежать, что он и сделал (см. [Истзап, т. V, с. 123-124]).

(обратно)

1553

Заглавие в аннотации (Сун ши цзя) отличается от известного нам названия главы — опущено имя родоначальника правящего дома.

(обратно)

1554

Старшего сына цзиньского правителя Му-хоу (811-785) звали Чоу (букв. «враг»), его младшего брата — Чэн-ши (букв. «удачный поход»). Ещё при жизни правителя его советник говорил, что имена отразятся на их судьбе. Действительно, впоследствии Чоу в борьбе за трон убил своего дядю, а Чэн-ши в 745 г. получил в удел город Цюйво, который стал быстро усиливаться, начав оспаривать первенство у цзиньской столицы. Кровавое соперничество между потомками Чоу и Чэн-ши с переменным успехом длилось 67 лет, пока внук Чэн-ши цюйвоский У-гун в 679 г. не убил цзиньского правителя Миня. Послав все захваченные в Цзинь ценности чжоускому вану, он получил от него разрешение занять цзиньский престол, объединив княжество. Таким образом, именно потомки Чэн-ши в итоге пришли к власти (подробнее см. [Истзап, т. V, гл. 39, с. 140-142].

(обратно)

1555

Упомянув «пять поколений», Сыма Цянь, видимо, имел в виду пятерых правителей — как княживших реально (сам Сянь-гун, Хуй-гун И-у и Хуай-гун), так и двух младших сыновей Сянь-гуна: умерщвлённых Си-ци (сына от наложницы Ли-цзи) и Дао-цзы (сына безымянной младшей сестры Ли-цзи).

(обратно)

1556

Вэнь-гун был провозглашён гегемоном среди чжухоу в 632 г.

(обратно)

1557

Имеются в виду дома шести сановников, захвативших власть в Цзинь к 526 г., когда умер Чжао-гун (531-526) (см. [Истзап, т. V, с. 179]). Это были семьи Фань, Чжунхан, Чжи-бо, Хань, Чжао и Вэй.

(обратно)

1558

Эти предметы в числе прочих были пожалованы Вэнь-гуну чжоуским ваном одновременно с провозглашением его гегемоном (см. [Истзап, т. V, с. 164]).

(обратно)

1559

Один из родоначальников чуских правителей служил легендарному правителю Ди-ку на посту хочжэна — управителя огня. Его младший брат У-хуй унаследовал этот пост (см. [Истзап, т. V, гл. 40, с. 182]).

(обратно)

1560

Юй-сюн верно служил Вэнь-вану, за что при Чэн-ване его правнук Сюн-и был пожалован землями чуских варваров мань.

(обратно)

1561

В 598 г. чуский Чжуан-ван напал на Чэнь под предлогом того, что пришедший там к власти сановник убил своего правителя, и прирезал земли этого княжества к своему государству. Однако, послушавшись увещеваний своего советника, он восстановил Чэнь и вернул власть в нём потомку законных правителей.

(обратно)

1562

В 597 г. Чжуан-ван взял столицу княжества Чжэн, чжэнский бо покорно просил пощадить его и оставить ему его государство; несмотря на то что советники настаивали на казни бо, чуский правитель помиловал его и не стал уничтожать княжество.

(обратно)

1563

Чжуан-ван снял осаду столицы Сун после того, как сунский сановник Хуа Юань рассказал ему о лишениях, которые терпят жители осаждённого города (см. [Истзап, т. V, с. 190]).

(обратно)

1564

Хуай-ван (правил в 328-298) был обманом захвачен циньцами и умер в заточении.

(обратно)

1565

Опираясь только на текст гл. 40, этот фрагмент аннотации понять невозможно: первый поэт Древнего Китая Цюй Юань упоминается в ней лишь однажды, о его взаимоотношениях с сыном Хуай-вана Цзы-ланем не говорится ничего. Всё проясняется, только если свериться с текстом гл. 84 — биографией Цюй Юаня. Там говорится, что когда Хуай-ван размышлял, принимать ли ему приглашение циньского правителя, то Цзы-лань предлагал согласиться, чтобы не портить отношения с Цинь, а Цюй Юань отговаривал правителя, убеждая его, что циньскому вану нельзя доверять и вступать с ним в союзы, потому что его цель — покорение всех чжухоу. После смерти Хуай-вана Цзы-лань, зная, что Цюй Юань ненавидит его и обличает в своих стихах, добился того, что поэта оклеветали перед ваном, который приказал изгнать его; Цюй Юань предпочёл покончить жизнь самоубийством (см. [Истзап, т. VII, с. 283-287]). Интересно, что эпизод раздумий Хуай-вана о целесообразности поездки в Цинь наличествует и в гл. 40 и почти дословно совпадает с текстом гл. 84, но вместо имени Цюй Юаня там стоит имя Чжао Суя (см. [Истзап, т. V, с. 209]). Скорее всего, это результат поздней интерполяции, а в аннотации Сыма Цянь опирался на первоначальный текст.

(обратно)

1566

В оригинале — Наньхай. Этот термин имеет и более узкое географическое значение — согласно «Собранию карт по истории Китая», начиная с Чжаньго так называли территорию, примерно совпадающую с восточной частью совр. пров. Гуандун (см. [Чжунго лиши диту цзи, 1996, т. I, карта 31-32]). При Цинь здесь разместился одноимённый округ (см. [там же, т. II, карты 3-4, 11-12]). Однако, несмотря на то что на тех же картах в этом районе отмечено проживание юэских племён, ядро княжества Юэ, как известно, размещалось на территории совр. пров. Чжэцзян (см. [там же, т. II карты 3-4, 29-30]), довольно далеко от Гуандуна. Именно поэтому мы предпочли перевести фрагмент именно так. Хотя Юэ было далеко от того, чтобы подчинить себе всё южное побережье, оно так или иначе занимало самую южную прибрежную часть китайской ойкумены.

(обратно)

1567

Гора Фэнъюй не упоминается в тексте гл. 41. Сюй Гуан поясняет, что эта гора находилась на юге уезда Укан (в 40 км к северо-западу от совр. города Ханчжоу). Текст аннотации здесь перекликается с фрагментом гл. 47 Ши цзи, где Конфуций, отвечая на вопросы юэсцев, упоминает о некоем роде Ванван, чей правитель «владел горами Фэн и Юй» [ШЦ, т. IV, с. 1913].

(обратно)

1568

Это нападение произошло в 720 г., оно спровоцировало охлаждение отношений между Чжэн и Чжоу и привело в конце концов к войне.

(обратно)

1569

После смерти Чжуан-гуна (743-701) престол получил его старший сын, чем было недовольно княжество Сун. Правитель Сун заманил к себе советника Цзи-чжуна, осуществлявшего фактическую власть при малолетнем правителе, и под страхом смерти заставил его заключить от имени Чжэн союз с Сун и поставить на престол второго сына Чжуан-гуна. После этого Чжэн вошло в длительный период упадка и внутренних неурядиц, долгое время в стране было два правителя.

(обратно)

1570

Цзы Чань-чэнсян нескольких чжэнских правителей в 554-499 гг. Благодаря своей мудрости смог сохранить княжество, несмотря на очень тяжёлую внешне — и внутриполитическую обстановку. Известно, что его высоко ценил Конфуций (см. [Переломов, 1998, с. 402; Истзап, т. VI, гл. 42, с. 42; т. VII, гл. 67, с. 66]).

(обратно)

1571

Почти беспрерывные войны различных цзиньских владений и Чжэн шли с 478 по 388 г., когда Чжэн было аннексировано княжеством Хань.

(обратно)

1572

В 674 г. чжэнский Ли-гун принял у себя чжоуского Хуй-вана, свергнутого младшим братом. В 673 г. Ли-гун сумел вернуть Хуй-вана на чжоуский престол.

(обратно)

1573

Цзао-фу, родоначальник рода Чжао, согласно гл. 43, прославился тем, что сумел добыть для чжоуского Му-вана (947-928) восьмёрку чудесных скакунов. Впоследствии Цзао-фу в благодарность за службу получил город Чжаочэн, откуда и пошёл правивший в Чжао род.

(обратно)

1574

Чжао Су — военачальник при цзиньском Сянь-гуне (676-651); впоследствии сумел призвать правителя княжества Хо для принесения жертв на горе Хотай, что должно было прекратить засуху в Цзинь. За успешно выполненную миссию Чжао Су наградили землями в Гэн (см. [Истзап, т. VI, гл. 43, с. 44]).

(обратно)

1575

Чжао Шуай — главный советник цзиньского наследника Чун-эра; был с ним во всех скитаниях, после его возвращения на трон занимался делами управления княжеством.

(обратно)

1576

То есть исполнять обязанности гегемона — ба.

(обратно)

1577

Сян-цзы, глава рода Чжао в 457-425 гг., был сыном наложницы и считался худородным, к тому же, ещё до того как стать главой рода, он был прилюдно унижен главой рода Чжи-бо. Мудрость и терпение помогли ему в итоге покончить с родом Чжи-бо.

(обратно)

1578

Чжу-фу — один из известных правителей Чжао. В 325-300 гг. правил под именем Улин-ван, потом посадил на престол своего младшего сына, оставшись при нём фактическим главой государства. В 295 г. в ходе заговора был заточён во дворце, где через три с половиной месяца умер от голода (подробнее см. [Истзап, т. VI, гл. 43, с. 60-69]).

(обратно)

1579

Имеется в виду предпоследний правитель Чжао — Ю Мяо-ван (235-228), чьё личное имя было Цянь. В тексте гл. 43 ничего не говорится про его пороки.

(обратно)

1580

Чжао Ян, он же Цзянь-цзы, правитель рода Чжао в 518-458 гг. В 516 г. он вернул на чжоуский трон изгнанного Цзин-вана.

(обратно)

1581

Би Вань — правый ездовой цзиньского Сянь-гуна, был пожалован землями в Вэй. После этого гадатель Янь предсказал его потомкам великую будущность (см. [Истзап, т. VI, гл. 44, с. 80]).

(обратно)

1582

Вэй Цзян чуть было не попал в опалу, опозорив Ян Ганя, младшего брата цзиньского правителя, чья колесница расстроила боевые порядки войск; он убил его колесничего. Впрочем, потом он возвысился до чэнсяна, был ценим правителем, среди его заслуг — мир, заключённый с варварскими племенами, которые после этого сблизились с Цзинь (см. [Истзап, т. VI, гл. 44, с. 81; т. V, гл. 39, с. 177]).

(обратно)

1583

Цзы Ся (507-400), ученик Конфуция, у которого Вэнь-хоу, глава рода Вэй (424-386), с почтением изучал классические книги.

(обратно)

1584

Хуй — ван-правитель княжества Вэй. Во время его долгого правления (370-335) Вэй не раз подвергалось нападениям соседей, что в итоге привело к ослаблению княжества.

(обратно)

1585

Об этом эпизоде в тексте гл. 44 ничего не сказано, зато подробно повествуется в биографии выдающегося полководца, вэйского княжича Синьлин-цзюня У-цзи (гл. 77 Ши цзи). В 247 г. он сумел собрать войска всех чжухоу в антициньскую коалицию и нанести Цинь ряд тяжёлых поражений. Циньский правитель стал подсылать к вэйскому правителю людей, которые клеветали на У-цзи, убеждая вана, что прославленный полководец хочет занять его место на троне. В итоге Синьлин-цзюнь был отстранён от командования, перестал являться ко двору и в 243 г. умер от пьянства. После опалы У-цзи созданная им антициньская коалиция распалась, а Цинь перешло к планомерному уничтожению Вэй.

(обратно)

1586

В 225 г. Далян, столица Вэй, был взят циньскими войсками, его защитники и жители были вырезаны, последний вэйский ван попал в плен.

(обратно)

1587

При переводе глав 32, 39 и 45 на русский язык имя этого персонажа было указано неточно: вместо Цзюэ он был поименован как Цюэ (см. [Истзап, т. V, VI]).

(обратно)

1588

Хань Цзюэ возглавлял род Хань в 597-563 гг. Во время истребления рода Чжао он обязал Чжао Шо сохранить род Чжао, помог спасти Чжао У — последнего его представителя. Позднее Хань Цзюэ способствовал избавлению рода Чжао от опалы, а сам Чжао У получил обратно земли, которые раньше принадлежали всему роду (см. [Истзап, т. VI, гл. 45, с. 98-99]).

(обратно)

1589

Чжао-хоу правил в Хань в 358-333 гг.; в 351-337 гг. его сяном был Шэнь Бу-хай (385-337), названный здесь Шэнь-цзы, — один из виднейших представителей школы легистов. При Шэнь Бу-хае княжество усилилось, наладилось управление, враги остерегались нападать, однако после его смерти период процветания закончился.

(обратно)

1590

Про это ничего не сказано в гл. 45, однако довольно подробно описано в гл. 63 Ши цзи, содержащей биографию великого легиста Хань Фэй-цзы, о котором и идёт речь. Его советы не находили применения в Хань, он был призван на службу, только когда обострились отношения с Цинь, чтобы поехать к врагам послом. Циньский ван, знакомый с текстами, написанными Хань Фэй-цзы, хотел побеседовать с ним, но не вполне доверял философу как княжичу враждебного государства. Это недоверие всячески укрепляли в нём и его советники — Ли Сы (учившийся с Хань Фэй-цзы у одного учителя) и Яо Цзя, боявшиеся, что талантливый Хань Фэй-цзы заменит их у циньского трона. В итоге Хань Фэй-цзы был заточён в темницу, в аудиенции ему было отказано, а вскоре Ли Сы прислал ему яд (см. [Истзап, т. VII, гл. 63, с. 44]). Таким образом, Хань Фэй-цзы не снискал доверия не только в Хань, но и в Цинь, однако именно для Хань это стало роковой ошибкой.

(обратно)

1591

Нам не удалось в точности установить, к какому эпизоду в жизни Хань Цзюэ отсылает этот фрагмент. Вероятно, это как-то связано с тем, что во времена, когда он служил в Цзинь, последнее фактически взяло на себя функции Чжоу как центра власти на Великой равнине, но продолжало с уважением относиться к дому вана, не узурпируя его ритуальные прерогативы. Возможно, это отсылка к отказу цзиньского Цзин-гуна в 588 г. принять предложение циского Цин-гуна объявить цзиньского правителя ваном (см. [Истзап, т. V, гл. 39, с. 173]).

(обратно)

1592

Тянь Ваню, чэньскому княжичу, бежавшему из Чэнь в Ци, было предсказано, что его потомок в пятом поколении войдёт в число сановников (см. [Истзап, т. VI, гл. 46, с. 108]). Его потомок в пятом поколении, Тянь Ци, стал чэнсяном Дао-гуна (488-485).

(обратно)

1593

Тянь Хэ взошёл на циский престол в 386 г.

(обратно)

1594

Последний циский ван Цзянь (264-221) был слабоволен и нерешителен, он окружил себя советниками, которые в большинстве своём были куплены Цинь. В итоге Ци было легко захвачено Цинь, а бывший ван, сдавшийся без боя, переселён в Гун.

(обратно)

1595

Во времена правления Вэй-вана (378-343) и Сюань-вана (342-324) Ци достигло большого могущества и внутренней стабильности.

(обратно)

1596

Название главы в аннотации несколько отличается от известного нам названия гл. 46: к посмертному имени основателя рода Цзин-чжун добавлено его личное имя.

(обратно)

1597

Скорее всего, в данном случае нужно понимать этот термин не как Шесть искусств (этикет, музыка, стрельба из лука, управление колесницей, каллиграфия, счёт), а как Шесть канонов (Ицзин, Шицзин, Шуцзин, Ли цзи, Чунь-цю, Юэцзин), к которым, согласно традиции, Конфуций приложил свою руку в качестве автора или составителя.

(обратно)

1598

Императрица Бо, мать Вэнь-ди, долгое время была наложницей Гао-цзу, но не удостаивалась его внимания. Он заинтересовался ею, услышав, сидя на террасе Чэнгао, разговор о ней двух других наложниц (см. [Истзап, т. VI, гл. 49, с. 165]).

(обратно)

1599

Императрица Доу, мать Цзин-ди, прислуживала Люй-тайхоу и должна была быть отправлена в гарем одного из ванов. Она просилась в княжество Чжао, поближе к родным местам, но по ошибке была отправлена в Дай, где стала наложницей будущего императора Вэнь-ди и матерью наследника престола.

(обратно)

1600

Наложница Ли, мать наследника Жуна, была высокомерна, отказывала Пяо, старшей сестре Цзин-ди, которая хотела выдать свою дочь за её сына. Поэтому Пяо стала плести против неё интриги, успеху коих помогало высокомерие и дурной характер Ли. В итоге Жун был лишён звания наследника, им был объявлен сын Ван-фужэнь, которая согласилась на брак сына (будущего У-ди) с дочерью принцессы Пяо (см. [Истзап, т. VI, с. 169-170]).

(обратно)

1601

У-ди объявил Чэнь-хоу, дочь Пяо, императрицей, но та оказалась неспособной иметь детей. Император сблизился с наложницей Цзы-фу, Чэнь разгневалась, стала вести себя неподобающим образом и в итоге была низложена. Императрицей (в 128 г.) стала Цзы-фу (см. [Истзап, т. VI, гл. 49, с. 171]).

(обратно)

1602

Крайне интересная фраза. Как известно, когда Сыма Цянь писал гл. 130, Цзы-фу была ещё жива и её сын оставался наследником (они умерли в 91 г.), причём последняя фраза явно возвеличивает Цзы-фу как императрицу. То есть, казалось бы, она свидетельствует о том, что аннотация действительно написана автором Ши цзи. Однако в самом тексте главы никаких дифирамбов Цзы-фу нет.

(обратно)

1603

На место казнённого Хань Синя в Чу был назначен младший брат Гао-цзу, Лю Цзяо, ставший чуским Юань-ваном (при этом значительная часть чуских земель была отторгнута и выделена в отдельный удел Цзин). Под «Юэ и Цзин» в данном случае понимается Чу.

Стоит заметить, что характеристика, данная здесь Хуайинь-хоу Хань Синю, необъективна и скорее была бы применима к таким соратникам Лю Бана, как Цин Бу.

(обратно)

1604

Сын Лю Цзяо, чуский ван У, был лишён части надела за нарушение правил приличия, а потом, в 154 г., восстал против Хань. Мятеж был подавлен, У покончил с собой. Цзин-ди позволил его сыну, Лю Ли, наследовать чуский престол (см. [Истзап, т. VI, гл. 50, с. 177-178]).

(обратно)

1605

Ю — прозвище Лю Цзяо.

(обратно)

1606

Интересно, что в аннотации даже не упоминается история удела Чжао, которой посвящено не менее трети гл. 50, хотя это и не отражено в её названии. При этом в эпилоге главы Чжао упоминается. Трудно сказать, что послужило тому причиной, возможно, в момент, когда писалась аннотация, материал про Чжао ещё не входил в состав главы. В пользу этого предположения свидетельствует и тот факт, что название Чжао не отражено в заглавии.

(обратно)

1607

В 196 г. Хуайнань-ван Цин Бу восстал против Хань и атаковал княжество Цзин. Лю Цзя был убит. После подавления восстания земли Цзин были переданы под управление уского вана Лю Пи (см. [Истзап, т. VI, гл. 51, с. 181]).

(обратно)

1608

Это не совсем так. Сам Инлин-хоу Лю Цзэ не подстрекал Люй, это сделал его должник Тянь Шэн, который убедил одного из советников Люй-хоу, что императрица ждёт от сановников одобрения её тайных замыслов наделить членов рода Люй титулами ванов. После этого он попросил советника поспособствовать тому, чтобы Лю Цзэ получил титул Ланъе-вана, убедил того покинуть столицу и уехать в удел, поскольку Люй непременно захотят его погубить. Так Лю Цзэ благодаря Тянь Шэну не только получил титул вана, но и избежал смерти (см. [Истзап, т. VI, гл. 51, с. 181-182]).

(обратно)

1609

Эта фраза кратко описывает историю участия Лю Цзэ в восстании против рода Люй. Интересно, что в гл. 51 эти эпизоды изложены крайне скупо и не вполне верно. Более подробно повествуется об этом в гл. 52, а также в гл. 9. Там сказано, что циский ван после смерти Люй-хоу задумал поднять против рода Люй восстание, надеясь стать императором. Однако он не слишком доверял Ланъе-вану Лю Цзэ, получившему свой удел из рук Люй-хоу и за счёт циских земель, и послал к нему своего доверенного советника Чжу У. Тот должен был убедить Лю Цзэ, что циский ван просит его, старшего в роду Лю, приехать в Ци и возглавить восстание. По приезде в Ци Лю Цзэ был задержан, а Ланье занято цискими войсками. Лю Цзэ, однако, убедил циского вана в своей верности и попросил отпустить его «внутрь застав», т.е. в столичную область Гуаньчжун, чтобы помочь восстанию и организовать возведение циского вана на императорский престол. Прибыв в Чанъань, Лю Цзэ выступил против кандидатуры циского вана и предложил возвести на престол Дай-вана, старшего из живущих сыновей Гао-цзу. Мнение Лю Цзэ имело вес, и Дай-ван был возведён на престол. Это был Сяо Вэнь-ди. После своей интронизации он пожаловал Лю Цзэ титул яньского вана, а земли Ланье были возвращены Ци (см. [Истзап, т. VI, гл. 52, с. 185-189; т. II, гл. 9, с. 212-213]).

Интересно, что почти ничего из этого в гл. 51 не отмечено. Там ничего не говорится о его обмане и пленении циским ваном, не упоминается имя Чжу У, зато Лю Цзэ позиционируется как инициатор выступления против рода Люй (см. [Истзап, т. VI, гл. 51, с. 182-183]). Возможно, автор принял решение именно так подать материал, чтобы показать героя главы, вполне положительного персонажа, в более выгодном свете, отлично зная, что вся правда будет изложена уже в следующей главе. В противоположность этому в аннотации вся интрига изложена довольно точно и сравнительно подробно.

Фамильный знак Чжу в тексте аннотации указан иначе, как чу или сюй. Причина этого нам не известна.

(обратно)

1610

Эта мысль присутствует и в эпилоге гл. 52 (см. [Истзап, т. VI, с. 195]). Малое количество родственников в некоторой степени объясняет то, что первые уделы, которые жаловал им Гао-цзу, были столь велики. Крупнейшим из уделов этой генерации было Ци.

(обратно)

1611

Дао Хуй-ван Лю Фэй был старшим сыном Гао-цзу от одной из наложниц. В 201 г. он был поставлен ваном в Ци (см. [Истзап, т. VI, с. 184]).

(обратно)

1612

Почти дословная цитата из речи Ланъе-вана, который при выборе будущего императора выступил против кандидатуры циского вана, сославшись на то, что циский сян Сы Цзюнь, его дядя по матери, дурной и свирепый, и нельзя, чтобы он оказался близко к трону.

(обратно)

1613

Циский Ли-ван, которому мать навязала нелюбимую жену, прелюбодействовал с её старшей сестрой (она, как и жена, приходилась ему двоюродной сестрой по матери). Его мать, не желая ещё больше ослаблять влияние своей протеже, противилась поступлению в гарем Ли-вана новых наложниц. Таким отказом она обидела имперского сановника Чжуфу Яня, который хотел выдать за Ли-вана свою дочь. В итоге Чжуфу Янь, попав в фавор к У-ди, стал интриговать против Ли-вана и добился того, что император назначил его сяном в Ци, с приказом разобраться в ситуации. Началось следствие, и Ли-ван, боясь позора, принял яд. Это самоубийство («беда») стало причиной казни Чжуфу Яня (см. [Истзап, т. VI, гл. 52, с. 191-192]).

(обратно)

1614

В аннотации никак не отмечена история нескольких уделов, управлявшихся сыновьями Дао Хуй-вана и их потомками, которым уделено значительное внимание в конце гл. 52. Небольшая доля приводящейся в этой части главы информации, без сомнения, является интерполяцией, ведь Сыма Цяня уже не было в живых. Трудно сказать, является ли отсутствие упоминания этих уделов в аннотации следствием того, что её автор не хотел отвлекаться на менее важные сюжеты, пусть и присутствующие в главе, или эта часть повествования о циском наследственном доме полностью является плодом работы поздних интерполяторов.

(обратно)

1615

Довольно редкий случай отождествления себя автором с партией Лю Бана — будущего первого императора Хань.

(обратно)

1616

Чусцы осаждали ханьские войска в Инъяне в 204 г. (см. [Истзап, т. VI, гл. 53, с. 179-181]).

(обратно)

1617

Имеются в виду ожесточённые военные действия между Лю Баном и Сян Юем, длившиеся с конца 206 по 203 г. (см. [Истзап, т. VI, главы 47-52, с. 141-154, 175-186]).

(обратно)

1618

Согласно комментарию Чжэнъи, имеются в виду земли к северу от гор Хуашань, т.е. циньская (и будущая западноханьская) столичная область Гуаньчжун.

(обратно)

1619

Подробнее см. [Истзап, т. VI, гл. 54, с. 205-206].

(обратно)

1620

Цао Шэнь стал сянго после смерти Сяо Хэ в 193 г. и занимал этот пост до самой смерти в 190 г. Данная фраза аннотации в целом повторяет песню, которую, согласно гл. 54, народ сложил о Цао Шэне, хотя и иными словами (см. [Истзап, т. VI, гл. 54, с. 207-209]).

(обратно)

1621

Прозвище Чжан Ляна.

(обратно)

1622

Чэнь Пин прославился, помимо прочего, своими шестью хитроумными планами, которые помогли Гао-цзу подавить восстания непокорных князей в начале его правления (см. [Истзап, т. VI, гл. 56, с. 229-231]).

(обратно)

1623

Чэнь Пин верно служил роду Люй, став в 190 г. левым чэнсяном, однако после смерти Люй-хоу примкнул к восставшим и много сделал для того, чтобы власть перешла к Вэнь-ди. Характерно, что в гл. 56 Чэнь Пин называется главой всего замысла уничтожения люйцев, что, как мы видели выше, не вполне соответствует действительности, не говоря о том, что он не единственный, кого в разных главах Ши цзи называют предводителем антилюйской революциии. В главах, посвящённых конкретному персонажу, Сыма Цянь показывал его достижения как можно более выпукло, даже если это вступало в противоречие со сказанным в других главах. Пассаж про «утверждение Храма предков» наличествует и в эпилоге к гл. 56. Под умиротворением Храма предков в данном фрагменте подразумевается разрешение династического кризиса, а под утверждением алтаря духов Земли и злаков — выход государства из кризиса.

(обратно)

1624

В данном случае под столичным округом, по всей видимости, нужно понимать империю в целом, поскольку роду Люй не было никакого резона злоумышлять против столицы как таковой — именно там находилось средоточие их власти после смерти Люй-хоу.

(обратно)

1625

Чжоу Бо был активным участником заговора против рода Люй. В главе по уже отмечавшейся нами закономерности он наряду с Чэнь Пином, фигурирует как руководитель заговорщиков и автор замысла восстания (см. [Истзап, т. VI, гл. 56, с. 239]).

(обратно)

1626

Ци и Чжао тоже были среди княжеств, поднявших восстание в 154 г. В гл. 57 заслуги Чжоу Я-фу в борьбе с ними не упоминаются, описываются только его действия против войск У и Чу, однако, судя по аннотации, его победы повлияли и на борьбу с восставшими в целом.

(обратно)

1627

Чжоу Я-фу предложил в кампании против У и Чу, чьи войска были очень подвижны, не пытаться их преследовать, а дать им увязнуть в боях с войсками княжества Лян, затем перерезать пути снабжения и в итоге разбить в генеральном сражении. Этот план оказался удачным, хотя и был тяжёл для Лян (см. [Истзап, т. VI, с. 242-243]).

(обратно)

1628

Сяо-ван, будучи любимым братом Цзин-ди и любимым сыном императрицы-матери, позволял себе слишком много — он был богаче императора, жил гораздо роскошнее, не выказывал правителю положенного почтения. К тому же со временем он надеялся получить престол. В итоге попал в опалу и чуть не погиб, но был прощён и вскоре умер (см. [Истзап, т. VI, гл. 58, с. 248-249]).

(обратно)

1629

Имеются в виду сыновья Цзин-ди от пяти жён, в один род выделяются сыновья от одной матери.

(обратно)

1630

Мысль об оскудении чжухоу прослеживается и в эпилоге гл. 59, однако там она аргументируется не желанием уделов получить больше, чем им положено, а тем, что центральная власть постоянно уменьшала пределы власти князей и сокращала перечень налогов, шедших в казну уделов (см. [Истзап, т. VI, гл. 59, с. 265]).

(обратно)

1631

Это самая лаконичная из аннотаций. Возможно, автор имел в виду, что, хотя структура раздела Ши цзя предполагала написание главы о сыновьях У-ди, пожалованных титулами ванов, сказать о них было, в сущности, нечего — их дела ещё не успели стать историей. Понимание осложняет и тот факт, что дошедший до нас текст гл. 60, как считается, не принадлежит кисти Сыма Цяня, а составлен из разных текстов много позже. Конечно, чрезмерная краткость аннотации заставляет думать, что, возможно, она была написана уже после утери текста главы. Однако, как нам кажется, существует и другое объяснение: возможно, гл. 60 представляла собой не изложение событий, а лишь собрание документов, касающихся наделения уделами сыновей У-ди (обращений чиновников, советующих императору поставить сыновей ванами, ответных рескриптов императора, наставлений У-ди своим сыновьям при интронизации и т.п.). Именно так глава (до начала интерполяции Чу Шао-суня) выглядит сейчас, и не исключено, что эта её часть ближе к оригиналу, чем принято считать: не желая давать оценок недавним событиям, историк вполне обоснованно составил главу только из имеющих отношение к делу документов. Тогда смысл аннотации состоит именно в том, чтобы объяснить читателю специфику текста: в нём, в отличие от предыдущих глав, надлежит искать не авторское изложение и оценку событий, а компендиум относящихся к теме «записей и речений».

(обратно)

1632

В тексте гл. 62 ничего не говорится о расточительности Гуань Чжуна, но об этом хорошо известно из Лунь юя. Конфуций обвиняет Гуань Чжуна в присвоении части налогов, в недостойном желании в быту подражать своему правителю (см. [Переломов, с. 324]). Видимо, именно к этому фрагменту автор отсылает читателя, упоминая в эпилоге гл. 62, что Конфуций принизил Гуань Чжуна (см. [Истзап, т. VII, с. 37]).

(обратно)

1633

Отметим, что в аннотации не упоминается Шэнь Бу-хай, которому посвящена часть гл. 63 и который фигурирует в её эпилоге.

(обратно)

1634

Эта информация противоречит данным источников, в том числе гл. 73. На самом деле после победы под Чанпином Уань-цзюнь Бай Ци заболел и Ханьдань с 258 г. осаждал Ван Лин. Осада не была удачной, поэтому циньский ван хотел отправить командовать войсками Бай Ци, но тот отказался, считая, что ослабленное Цинь сейчас не готово к такой серьёзной операции. В итоге Ханьдань так и не был взят, а Бай Ци было предложено покончить с собой (см. [Истзап, т. VII, гл. 73, с. 162-163].

(обратно)

1635

Ван Цзянь командовал циньскими войсками в кампаниях против Чжао в 236, 229 и 228 гг., его победы привели к тому, что Чжао перестало существовать. В 226-225 гг. он возглавил грандиозную экспедицию, в результате которой Цинь подчинило южное царство Цзин.

(обратно)

1636

Текст аннотации мало соотносится с фактическим содержанием гл. 74, кроме эпилога. С ним аннотацию позволяет связать упоминание вэйского Хуй-вана: в эпилоге Сыма Цянь упоминает его диалог с Мэн-цзы, в котором вэйский правитель спрашивает философа, как ему достичь выгоды для своего царства. Историк осуждает стремление к выгоде, которое, по его мнению, всегда ведёт к смуте (см. [Истзап, т. VII, гл. 74, с. 168]).

(обратно)

1637

Се — столица рода Тянь, там находилась резиденция Мэнчан-цзюня, который носил титул сеского гуна (см. [Истзап, т. VII, с. 174-175]).

(обратно)

1638

Нетрудно заметить, что, в отличие от эпилога к главе, в аннотации второй фигурант главы — Юй Цин не упоминается. Это весьма странно, потому что из двух персонажей, судя по послесловию, Сыма Цянь ставил гораздо выше именно Юй Цина. По его мнению, Пинъюань-цзюнь, из жадности принявший под власть Чжао округ Шандан, спровоцировал войну с Цинь, страшное поражение чжаоской армии под Чанпином и осаду Ханьданя. В гл. 76 эта линия нигде не упоминается, кроме эпилога, но она довольно подробно описана в гл. 73 (см. [Истзап, т. VII, с. 160-162]). Роль Пинъюань-цзюня в получении чуской помощи тоже не слишком велика, так как удачей миссии чжаосцы были обязаны не главе посольства, а Мао Сую. Трудно предположить, что мы имеем дело с желанием автора аннотации показать героя главы в положительном свете — для этого более подошёл бы Юй Цин. Краткое же изложение жизни Пинъюань-цзюня, учитывая сказанное в эпилоге главы, выглядит явной иронией: прославляется мудрость Пинъюань-цзюня при принятии предложения Фэн Тина (на самом деле это была глупость ижадность), подчёркивается его роль в получении чуской помощи (каковая в реальности была более чем скромна).

(обратно)

1639

Юэ И стоял во главе войск созданной им антициской коалиции княжеств Чжао, Чу, Хань, Вэй и Янь (см. [Истзап, т. VII, гл. 80, с. 241]).

(обратно)

1640

Как и в названии гл. 81, в аннотации никак не отмечены Чжао Шэ, Чжао Ко и Ли Му, на жизнеописания которых приходится примерно половина её текста.

(обратно)

1641

Ци Цзе — главнокомандующий яньскими войсками.

(обратно)

1642

В аннотации, в отличие от главы, не уделено никакого внимания жизни Цзоу Яна. Р. В. Вяткин отмечает, что Цзоу Ян был гораздо менее примечательной фигурой, чем Лу Чжун-лянь, и, вероятно, стал персонажем жизнеописания потому, что с ним был близко знаком Сыма Тань, отец историка (см. [Истзап, т. VII, гл. 83, с. 380, коммент. 1]). Не исключено, что такой аннотацией Сыма Цянь расставил всё на свои места, проигнорировав менее важного фигуранта главы. Впрочем, как мы видели, умолчание в аннотациях не редкость.

(обратно)

1643

Цзя-шэн никак не отмечен не только в аннотации к гл. 84, но и в её эпилоге.

(обратно)

1644

Эта фраза явно с подтекстом. С одной стороны, Люй Бу-вэй действительно был близок Цзы Чу (будущий циньский Чжуан Сян-ван), поскольку он помог ему вернуться в Цинь из Чжао, где тот был заложником, стать наследником престола и, наконец, ваном (см. [Истзап, т. VII, гл. 85, с. 295-297]); в благодарность за услуги Люй Бу-вэй стал его доверенным лицом и наставником. С другой стороны, согласно гл. 85, Люй Бу-вэй уступил Цзы Чу свою наложницу, находившуюся в положении, о чём, впрочем, наследник не подозревал. Тот сделал её своей женой, и она родила наследника Чжэна, будущего Цинь Ши-хуанди. После смерти супруга императрица-мать тайком распутничала с Люй Бу-вэем. В таком контексте слова о «родственной близости» выглядят весьма двусмысленно.

(обратно)

1645

Люй Бу-вэй привлекал в Цинь учёных мужей отовсюду, по его приказу они составили известный компендиум эклектического характера Люй-ши чунь-цю — «Вёсны и осени господина Люя» (рус. пер. см. [Люй-ши Чуньцю]).

(обратно)

1646

В аннотации никак не отражены такие персонажи, как Чжуань Чжу, Не Чжэн и Цзин Кэ. Последнее особенно странно, поскольку именно ему посвящено две трети текста гл. 86 (см. [Истзап, т. VIII, с. 36-46]), особое внимание уделено ему и в эпилоге.

(обратно)

1647

Мэн Тянь более десяти лет управлял северными областями Цинь, укрепил северную границу и не раз одерживал победы над сюнну. Юйчжун — северная часть циньской области Шанцзюнь. В тексте гл. 88 этот топоним не упоминается.

(обратно)

1648

Пассаж явно отсылает читателя к совету, который Чжан Эр и Чэнь Юй дали чжаоскому вану У Чэню, убеждая его не посылать войска на запад вместе с воинами чуского вана Чэнь Шэ, а укрепиться на востоке страны, от Хэнэя на юго-западе до Янь на северо-востоке (см. [Истзап, т. VIII, гл. 89, с. 83]).

(обратно)

1649

Судя по всему, эта фраза относится к Чжан Эру, потому что Чэнь Юй сотрудничал с Лю Баном лишь эпизодически и погиб в борьбе с ним (см. [Истзап, т. VIII, с. 88-89]).

(обратно)

1650

Пэн Юэ был известным разбойником, в войне с Сян Юем он также прославился жестокими атаками своих летучих отрядов, разорявших чуский тыл. Особенно активно он действовал на территории бывшего княжества Лян. В итоге был пожалован титулом лянского вана.

(обратно)

1651

В 201 г. Цин Бу проник в Цзюцзян и переманил на сторону Хань старшего чуского военачальника-дасыма Чжоу Иня (см. [Истзап, т. VIII, гл. 91, с. 104]).

(обратно)

1652

Имеется в виду Сян Юй.

(обратно)

1653

Отметим, что в аннотации никак не отражена дальнейшая судьба Цин Бу, а именно его мятеж и гибель в 196 г. (см. [Истзап, т. VIII, с. 105-108]).

(обратно)

1654

Населённые пункты Цзин и Со располагались в непосредственной близости от города Инъяна (см. карту II, Б1). В 205 г. армии Лю Бана и Хань Синя разбили там чуские войска, не позволив им продвинуться дальше на запад, что позволило несколько улучшить ситуацию после крупного поражения ханьцев под Пэнчэном. Отметим, что это второй случай в аннотациях, когда автор использует речь от первого лица (см. аннотацию к гл. 53).

(обратно)

1655

Как и в аннотации к предыдущей главе, изложение обрывается на высшей точке карьеры героя — победе над Сян Юем. О печальном окончании этой карьеры автор предпочёл умолчать, при том что именно этому окончанию в основном посвящён эпилог главы.

(обратно)

1656

Гун и Ло — населённые пункты к востоку от Лояна (см. карту II, Б1). Судя по всему, имеется в виду противостояние армий Лю Бана и Сян Юя в 204-203 гг. в районе Чэнгао, закончившееся победой Хань. Неясно, какое отношение этот эпизод имеет к Хань Синю — незадолго до этого противостояния он попал в плен при взятии чусцами Инъяна, вскоре бежал и лишь позднее вернулся к Лю Бану (см. [Истзап, т. VIII, гл. 93, с. 131]), но под Чэнгао ничем не отличился (или такое отличие, если оно и имело место, в Ши цзи не отражено).

(обратно)

1657

Инчуань была столицей Хань Синя после его назначения ханьским ваном в 202 г.

(обратно)

1658

Ни в гл. 93, ни в других главах Ши цзи ничего не сказано о таких заслугах Лу Ваня. Однако эту информацию с некоторой долей уверенности можно извлечь из сопоставления сведений глав 7 и 8. В гл. 8 сказано, что в 204 г., после бегства в Чэнгао, Лю Бан отправил Лу Ваня и Лю Цзя во главе 20 тыс. пеших воинов и нескольких сотен всадников вторгнуться в земли Чу, что и было сделано. Эти войска совместно с армией Пэн Юэ разбили чускую армию у города Янь и заняли более 10 городов в бывших землях княжества Лян (см. [Истзап, т. II, с. 181]). В гл. 7 указано, что спустя несколько месяцев после начала противостояния у Чэнгао Пэн Юэ перерезал пути доставки продовольствия для чуской армии (см. [там же, с. 147]). Можно предположить, что во втором случае в операции Пэн Юэ принимал участие Лу Вань, просто в аннотации его роль несколько преувеличена. Интересно, что в качестве главной заслуги героя здесь выбран факт, никак не отмеченный в тексте главы.

(обратно)

1659

В аннотации не только не отражена трагическая концовка жизни Лу Ваня и Хань Синя (причины которой являются основным предметом рассуждения автора в эпилоге главы), но отсутствует даже упоминание о третьем персонаже — Чэнь Си, которому, помимо прочего, посвящена значительная часть эпилога.

(обратно)

1660

Под Чэнъяном Сян Юй в 205 г. разбил войска циского вана Тянь Жуна, который вскоре был убит. Однако брат Тянь Жуна, Тянь Хэн, собрав уцелевших циских воинов, занял Чэнъян. Несмотря на численное превосходство, Сян Юй не смог взять Чэнъян, и его армия задержалась в Ци. Узнав о том, что Лю Бан разбил чускую армию и взял Пэнчэн, Сян Юй во главе отборных войск бросился туда. Тянь Хэн сумел разбить оставшиеся чуские войска и вернуть контроль над Ци (см. [Истзап, т. VIII, гл. 94, с. 142-143]). Как и в нескольких предыдущих аннотациях, печальное завершение главы никак не отражено (хотя именно на нём сконцентрирован эпилог), герой описывается как соратник Хань, которым он, в сущности, никогда не был.

(обратно)

1661

В главе прежде всего описываются воинские заслуги героев, в аннотации же подчёркивается, что своей самоотверженностью они порой спасали Лю Бану жизнь.

(обратно)

1662

В известном нам тексте Ши цзи гл. 95 называется иначе: «Жизнеописание [Фань] Куая, Ли [Шана], Тэн-[гуна], Гуань [Ина]» (Фань, Ли, Тэн, Гуань ле чжуань). В аннотации прямо упомянуты только два из четырёх героев, впрочем, два других упоминаются в эпилоге, так что вряд ли можно говорить об интерполяции в тексте главы, чего нельзя сказать о заголовке. Мы уже сталкивались с тем, что имена далеко не всех героев жизнеописаний выносятся автором в заголовок (см., например, главы 81, 94, 96,97 и др.).

(обратно)

1663

Чжан Цан был сторонником календаря, установленного Цинь Ши-хуанди, и полагал, что Хань тоже покровительствует стихия Воды, как и Цинь. В конце жизни он ушёл в отставку, поскольку император Вэнь-ди приказал разработать новый календарь, исходящий из того, что Хань покровительствует стихия Земли (см. [Истзап, т. VIII, гл. 96, с. 166-167]). В эпилоге Сыма Цянь недоумевает, почему такой начитанный и сведущий в музыке и календаре человек, как Чжан Цан, был сторонником циньского календаря. Сведений же о его заслугах в области унификации мер измерения нам найти не удалось; можно предположить, — что он просто был сторонником такой унификации, начатой ещё циньскими властями.

(обратно)

1664

Помимо Чжан Цана в главе, даже если не считать интерполированную часть, содержатся жизнеописания Чжоу Чана, Жэнь Ао, Шэньту Цзя. Они отмечены и в эпилоге главы, но не в заглавии и аннотации.

(обратно)

1665

В аннотации никак не отражены заслуги Фу Куаня и Цзинь Се. При этом оба они упомянуты в эпилоге гл. 98. Особо укажем, что в названии главы (см. [Истзап, т. VIII]) допущена ошибка-выпало имя одного из персонажей. Вот правильный перевод: Фу, Цзинь, Куайчэн ле чжуань — Жизнеописание Фу [Куаня], Цзинь [Се] и Куайчэн[-хоу].

(обратно)

1666

Лю Цзин посоветовал Лю Бану переселить в столичную область Гуаньчжун потомков правящих родов и аристократии крупных княжеств эпохи Чжаньго, для того чтобы увеличить население столицы и ослабить сепаратистские настроения на местах. Было переселено около 100 тыс. человек (см. [Истзап, т. VIII, гл. 99, с. 197]).

(обратно)

1667

Лю Цзин предложил Лю Бану заключить с сюнну мирный договор, послав в жёны шаньюю принцессу. Он полагал, что если планомерно приучать сюнну к китайской культуре, то со временем они станут менее опасны. Лю Цзин сам ездил к шаньюю Маодуню для заключения мирного договора.

(обратно)

1668

В тексте — Луань-гун. Поскольку Луань Бу не имел подобного титула (он дослужился только до хоу), мы переводим это как уважительное «господин».

(обратно)

1669

Справедливость и душевные качества Тянь Шу отмечаются и в эпилоге, однако в самом тексте гл. 104 нет никаких особенных примеров, которые могли бы как-то оправдать столь восторженную аннотацию.

(обратно)

1670

Отец Лю Пи, Лю Чжун, был дайским ваном, но не смог обеспечить оборону своих земель от сюнну и лишился титула. Лю Пи же сумел благодаря собственным заслугам получить титул уского вана (см. [Истзап, т. VIII, гл. 106, с. 274]).

(обратно)

1671

Как и в ряде рассмотренных выше глав, данная аннотация завершается на взлёте карьеры героя. Для гл. 106 это выглядит более чем парадоксально, поскольку уский ван больше известен не как умелый правитель своего удела, а как вождь крупнейшего восстания чжухоу из рода Лю против центральной власти — так называемого мятежа семи ванов (154 г.)

(обратно)

1672

В аннотации никак не отражена вторая, менее успешная часть карьеры Доу Ина и полностью отсутствует даже упоминание о жизни Уань-хоу, которому посвящено четыре пятых текста главы.

(обратно)

1673

Речь идёт о землях к югу от северной излучины Хуанхэ, ранее занятых сюнну. В 128 г. армия Вэй Цина захватила весь этот район.

(обратно)

1674

Название главы в аннотации отличается от известного нам заглавия — в нём, как и в тексте аннотации, не упоминается Чжуфу Янь.

(обратно)

1675

О горах Фэн и Юй см. аннотацию к гл. 41. В тексте гл. 114 эти горы не упомянуты. Согласно комментарию Соинь, на эти земли оусцев переселили после того, как их разбило Миньюэ и они запросили помощи у Хань (см. [Деопик, 2002, с. 488-489]). Второй этап переселения на те же земли состоялся после окончательного покорения Дунъюэ и Миньюэ (см. [там же, с. 493]). О землях, куда их переселили, в главе сказано более кратко: «между Янцзы и Хуай[хэ]». Однако, как мы видели, эти горы находятся южнее Янцзы, что противоречит тексту главы. Трудно сказать, чем объясняется расхождение между главой и аннотацией, возможно, автор не располагал точной информацией о том, где были расселены оусцы, зная только, что это где-то на юге.

(обратно)

1676

Аннотация умело обходит описанные в главе ожесточённые войны с юэсцами, показывая их более чем лояльными слугами трона, что, конечно, очень далеко от истины.

(обратно)

1677

Яньский наследник Дань не упоминается в тексте главы и в аннотации используется как символ последнего этапа существования княжества Янь. К тому же Дань погиб на территории Ляонина, неподалёку от описываемых мест (см. [Истзап, т. VIII, с. 45]).

(обратно)

1678

Вэй Мань, будущий ван Чаосяни, бежал туда после восстания яньского вана Лу Ваня в 195 г. и вскоре стал управлять местными варварами и беглыми ханьцами.

(обратно)

1679

Как и в некоторых аннотациях, рассмотренных выше, автор отмечает лишь ту часть повествования, которая позволяет изобразить правителя сопредельного государства в качестве лояльного вассала Хань. В данном случае им полностью опущена история долгих и ожесточённых китайско-корейских войн, подробно описанных в главе.

(обратно)

1680

То, что стихам Сыма Сян-жу свойственны преувеличения и чрезмерная цветистость слога, отмечается и в авторском эпилоге.

(обратно)

1681

Как и во многих других случаях, аннотация не описывает трагический конец карьеры Хуайнань-вана, а жизнь Хэншань-вана не отражена в ней вообще.

(обратно)

1682

Чан-жу — прозвище потомственного сановника Цзи Аня. Степень уважения к нему при дворе была такова, что даже император не осмеливался принимать его без головного убора.

(обратно)

1683

Чжуан — второе имя прославившегося щедростью и великодушием Чжэн Дан-ши.

(обратно)

1684

Цзянь-юань, как уже упоминалось, — первая эра правления У-ди (140-135), юань-шоу — четвёртая эра его правления (122-117).

(обратно)

1685

На этот раз в аннотации даже не упомянуто имя главного героя главы — Чжан Цяня, открывшего Китаю не только Центральную Азию, но и цивилизации Малой Азии, Северной Африки и Европы.

(обратно)

1686

Имеются в виду основатели трёх первых династий-Ся, Шан и Чжоу.

(обратно)

1687

Текст аннотации полностью процитирован Чу Шао-сунем в интерполированном им на место утерянной гл. 128 тексте как пример единственных сведений, которые ему удалось узнать о содержании оригинальной главы. Трудно не отметить стилистическое сходство аннотаций к главам 127 и 128.

(обратно)

1688

В тексте — гувэнь; возможно, помимо абстрактной древней мудрости в данном случае подразумеваются и книги, уничтоженные по приказу Цинь Ши-хуанди. Как известно, версии канонических книг, которые считались восходящими непосредственно к доциньским спискам, назывались именно гувэнь.

(обратно)

1689

В комментарии Цзи цзе Жу Чунь (189-265) поясняет, что на нефритовых досках вырезались тексты, по всей видимости, наиболее почитаемых книг. Интересно, что в тексте аннотации использовано слово, которое позднее стало означать «клише», «резную доску, используемую при книгопечатании». Конечно, во времена Сыма Цяня книгопечатание было ещё не известно, но очевидно, что от обычая вырезать наиболее ценные тексты на камне до книгопечатания — один шаг.

(обратно)

1690

Законы и указы — два основных компонента раннеханьской правовой и судебной системы. Законы, по всей видимости, составляли её основной костяк, описывая главные принципы, в то время как указы были призваны уточнять и дополнять их, позволяя системе довольно чутко реагировать на вызовы действительности, которые не всегда можно было учесть в законах (подробнее см. [Корольков, 2009, с. 44; Hulsewe, 1955, с. 31]).

(обратно)

1691

Автор, по всей вероятности, отсылает читателя к эпизоду, описанному в гл. 92. Войска Хань Синя воевали с Чжао и, несмотря на то что он, казалось бы, нарушал правила ведения боя, победили (см. [Истзап, т. VIII, с. 114-116]). Также, по всей видимости, имеются в виду и прочие военные победы Хань Синя, которыми он внёс много нового в теорию и практику войны.

(обратно)

1692

Согласно комментарию Цзи цзе, имеется в виду деятельность Чжан Цана по установлению календарных норм и унификации мер измерения.

(обратно)

1693

Об этом см. [Истзап, т. VI, с. 207]. Будучи чэнсяном в Ци, Цао Шэнь собрал учёных мужей, чтобы попросить у них совета в управлении, но множество конфуцианцев не смогли ему помочь. Тогда он приблизил Гэ-гуна, известного знатока учения Хуан-ди и Лао-цзы, поселил его в собственном доме и стал в управлении следовать его советам, что позволило достичь больших успехов. Заметим, что при публикации т. VI «Исторических записок» Гэ-гун был ошибочно назван Гай-гуном [Истзап, т. VI, с. 207].

(обратно)

1694

Что касается Чао Цо, то о его успехах в постижении учения Шэнь Бу-хая и Шан Яна см. [Истзап, т. VIII, с. 217]; о Цзя-шэне (Цзя И) таких сведений нет.

(обратно)

1695

Судя по тому, что Сыма Цянь последующее высказывание приводит в качестве цитаты, оно принадлежит не ему. Можно согласиться с комментарием Соинь, что здесь автор цитирует слова своего отца Сыма Таня.

(обратно)

1696

Имеются в виду Яо и Шунь.

(обратно)

1697

Согласно Соинь, здесь имеется в виду не описанное в Чжоу ли министерство Небесных чиновников (Тянь гуань), а чиновник, занимающийся календарём и наблюдением за небесными телами и явлениями, что отсылает нас к началу главы, где упоминается наньчжэн Чун, которому в правление Чжуань Сюя было приказано «заниматься Небом». Это занятие считалось тесно связанным с обязанностями историографа.

(обратно)

1698

Этот образ Сыма Цянь позднее повторит в известном письме к Жэнь Шао-цину.

(обратно)

1699

Имеется в виду Хуан-ди.

(обратно)

1700

Дословная цитата из Даодэцзина (см. [Ян Хин-шун, с. 120-121]). Спицы сравниваются с разными княжествами, сила которых стекается к ступице — центру империи; созвездия также символизируют удельные княжества, окружающие императора.

(обратно)

1701

Соинь поясняет, что «знаменитой горой» иносказательно называлась императорская библиотека.

(обратно)

1702

Нельзя не согласиться с мнением составителей Соинь, что этой фразой Сыма Цянь подчеркнул сходство судьбы Чунь-цю, созданных Конфуцием с надеждой на мудрость грядущих поколений, с судьбой Ши цзи.

(обратно)

1703

Все постраничные примечания сделаны А. Р. Вяткиным. Те имена и географические названия, которые не удалось идентифицировать, сохранены в написании М. И. Верёвкина

(обратно)

1704

Чин тайшилин переводится как «верховный астролог», который по устоявшейся традиции выполнял и обязанности тайшигуна («верховного летописца»). На самом деле это назначение произошло в 107 г. до н.э.

(обратно)

1705

Речь идёт о кастрации.

(обратно)

1706

Всё перечисленное ниже на самом деле является описанием разделов и некоторых глав Ши цзи. По неизвестным причинам отдельные главы представлены как самостоятельные произведения. Когда смысл заголовка не вызывал сомнений, мы заменили транскрипцию оригинала на принятую в современном российском китаеведении, в сомнительных случаях сохранили оригинальное написание.

(обратно)

1707

Речь идёт о втором разделе Ши цзи — Бяо («Хронологические таблицы») в 10 главах, и его описание прямо свидетельствует о незнании китайских составителей компендиума трудов Сыма Цяня.

(обратно)

1708

Весьма вероятно, что имеется в виду какой-то изборник, состоявший, как минимум, из гл. 23 Ли шу («Трактат об обрядах») и гл. 25 Люй шу («Трактат о музыкальных звуках и трубках»), являющихся составной частью раздела Шу («Трактаты»).

(обратно)

1709

Несомненно, речь идёт о разделе Ши цзи под названием Шу («Трактаты»), действительно состоящем из 8 глав, хотя предложенное описание недостаточно адекватно.

(обратно)

1710

Можно только предполагать, что упомянута гл. 27 Ши цзи — Тянь-гуань шу («Трактат о небесных явлениях»), поскольку составители использовали слово «астрономический», но в целом описание носит фантастический характер и даже общеизвестные 28 созвездий заменены на 28 звёзд.

(обратно)

1711

И описание, и транскрипция указывают на четвёртый раздел памятника под названием Ши цзя («История наследственных домов»), который состоит из 30 глав.

(обратно)

1712

Хотя описание носит совершенно невразумительный характер, речь, несомненно, идёт о заключительном (пятом) разделе Ши цзи, носящем название Ле чжуань и состоящем из 70 глав.

(обратно)

1713

Здесь почти всё неверно: общественное влияние Сыма Цяня после экзекуции и до конца его дней было незначительным, монарх с недоверием относился к его историческим трудам и запретил их тиражирование, почтение современников к великому учёному отсутствовало, а до глубокой старости он не дожил, так как скончался в 86 г. до н.э.

(обратно)

Оглавление

Вступительная статья

ГЛАВА СТО ОДИННАДЦАТАЯ Вэй-цзянцзюнь, пяоци ле чжуань — Жизнеописание цзянцзюня Вэя и пяоци [Хо Цюй-бина][6]

ГЛАВА СТО ДВЕНАДЦАТАЯ Пинцзинь-хоу, Чжуфу ле чжуань — Жизнеописание Пинцзинь-хоу [Гунсунь Хуна] и Чжуфу [Яня][155]

ГЛАВА СТО ТРИНАДЦАТАЯ Наньюэ ле чжуань — Описание Наньюэ[241]

ГЛАВА СТО ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ Дунъюэ ле чжуань — Описание восточных юэ[298]

ГЛАВА СТО ПЯТНАДЦАТАЯ Чаосянь ле чжуань — Описание Чаосяни[331]

ГЛАВА СТО ШЕСТНАДЦАТАЯ Синаньи ле чжуань — Описание юго-западных и[354]

ГЛАВА СТО СЕМНАДЦАТАЯ Сыма Сян-жу ле чжуань — Жизнеописание Сыма Сян-жу[395]

ГЛАВА СТО ВОСЕМНАДЦАТАЯ Хуайнань, Хэншань ле чжуань — Жизнеописание Хуайнань[-вана] и Хэншань[-вана][678]

ГЛАВА СТО ДЕВЯТНАДЦАТАЯ Сюньли ле чжуань — Жизнеописания достойных чиновников[807]

ГЛАВА СТО ДВАДЦАТАЯ Цзи, Чжэн ле чжуань — Жизнеописание Цзи [Аня] и Чжэн [Дан-ши][819]

ГЛАВА СТО ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ Жулинь ле чжуань — Жизнеописания конфуцианцев[851]

ГЛАВА СТО ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ Кули ле чжуань — Жизнеописания жестоких чиновников[917]

ГЛАВА СТО ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ Дайюань ле чжуань — Описание Дайюани[982]

ГЛАВА СТО ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ Юся ле чжуань — Жизнеописания юся[1057]

ГЛАВА СТО ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ Нинсин ле чжуань — Жизнеописания [императорских] любимцев[1104]

ГЛАВА СТО ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ Хуацзи ле чжуань — Жизнеописания остроумных [советчиков][1141]

ГЛАВА СТО ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ Жичжэ ле чжуань — Повествование о гадателях, [определяющих благоприятные] дни[1207]

ГЛАВА СТО ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ Гуйцэ ле чжуань — Повествование о гаданиях по панцирям черепах и стеблям тысячелистника[1246]

ГЛАВА СТО ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ Хо чжи ле чжуань — Повествование о приумножении богатства[1300]

ГЛАВА СТО ТРИДЦАТАЯ Тайшигун цзысюй — Собственное послесловие тайшигуна[1431]

Приложения

  Указатель китайских терминов и понятий

  СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

    На русском языке

    На западных языках

    На восточных языках

  КАРТЫ

Addenda Сыма Цянь — отец истории китайцев

*** Примечания ***