Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))
По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...
В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная
подробнее ...
оценка) состоит в том, что автор настолько ушел в тему «голой А.И», что постепенно поставил окончательный крест на изначальной «фишке» (а именно тов.Софьи).
Нет — она конечно в меру присутствует здесь (отдает приказы, молится, мстит и пр.), но уже играет (по сути) «актера второстепенного плана» (просто озвучивающего «партию сезона»)). Так что (да простит меня автор), после первоначальных восторгов — пришла эра «глухих непоняток» (в стиле концовки «Игры престолов»)) И ты в очередной раз «получаешь» совсем не то что ты хотел))
Плюс — конкретно в этой части тов.Софья возвращается «на исходный предпенсионный рубеж» (поскольку эта часть уже повествует о ее преклонных годах))
В остальном же — финал книги, это просто некий подведенный итог (всей деятельности И.О государыни) и очередной вариант новой страны «которая могла быть, если...»
p.s кстати название книги "Крылья Руси" сразу же напомнили (никак не связанный с книгой) телевизионный сериал "Крылья России"... Правда там получилось совсем не так радужно, как в книге))
По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.
cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".
Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.
Итак: главный
подробнее ...
герой до попадания в мир аристократов - пятидесятилетний бывший военный РФ. Чёрт побери, ещё один звоночек, сейчас будет какая-то ебанина... А как автор его показывает? Ага, тот видит, как незнакомую ему девушку незнакомый парень хлещет по щекам и, ничего не спрашивая, нокаутирует того до госпитализации. Дальше его "прикрывает" от ответственности друг-мент, бьёт, "чтобы получить хоть какое-то удовольствие", а на прощание говорит о том, что тот тридцать пять лет назад так и не трахнул одноклассницу. Kurwa pierdolona. С героем всё ясно, на очереди мир аристократов.
Персонажа убивают, и на этом мог бы быть хэппи-энд, но нет, он переносится в раненое молодое тело в магической Российской империи. Которое исцеляет практикантка "Первой магической медицинской академии". Сукаблять. Не императорской, не Петербургской, не имени прошлого императора. "Первой". Почему? Да потому что выросший в постсовке автор не представляет мир без Первого МГМУ им.Сеченова, он это созданное большевиками учреждение и в магической Российской империи организует. Дегенерат? Дегенерат. Единица.
Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно
Станислав Чосновский
«Сова»
Stanisław Czosnowski
«Sowa» (1922)
Мира отложила книгу и, откинувшись на кресле-качалке, устремила взгляд вверх. Древняя липа, в летний день гудящая пчелиным роем, свесилась над ней балдахином из мелкой листвы. Сквозь густые зеленые заросли прорывались острые иголочки солнечного золота, сливаясь на песке аллеи в округлые монетки, танцующие в такт движениям ветвей. Ноздри и грудь девушки с наслаждением вдыхали вязкий медовый аромат липового цвета, ее взор беспомощно плутал в сети веточек и листьев, разыскивая выход к свободной синеве неба. Вдруг в развилках темных сучьев она заметила желтые глаза, неподвижно устремленные на нее. Огромная сова, втянув кошачью голову в покрытые перьями плечи, смотрела сверху пуговицами топазовых глаз, в которых вертикальной щелью в свете дня обозначились суженные зрачки. Явление было таким неожиданным, так расходилось с безмятежностью пейзажа и сиюминутным настроением, что Мира заслонила глаза ладонью и вскрикнула. А когда чуть погодя пришла в себя — совы уже не было.
Мира встала и медленно пошла к дому.
Смеясь над своим необоснованным страхом, она, однако, испытывала до конца дня некое внутреннее беспокойство, странное смятение мыслей и чувств. Нервная и впечатлительная по природе, она сразу же принимала близко к сердцу малозначительные случаи и, хотя категорически это отрицала, придавала им большое значение. Она не была суеверной, но принадлежала к числу тех исключительных натур, которые на основе испытанных волнений порой могут интуитивно почувствовать то, что только должно произойти. Словно эти случаи уже где-то постепенно зарождались, насыщали собой атмосферу и навязывались в виде ощущения раздраженных до предела нервов. Желтые глазища, упорно уставившиеся на нее с верхушки липы, глубоко запали в память, вызывая нелепые, зловещие мысли. Веселье общества, к которому она присоединилась на веранде, через некоторое время сгладило неприятное впечатление, и на исходе дня Мира будто забыла об этом приключении. Но когда поздним вечером она оказалась в своей комнате, воспоминание возникло снова, и тем навязчивее было оно, чем настойчивее пыталась она его отогнать.
Она затворила окна и двери, ведущие на балкон, потому что после знойного дня собиралась гроза, а, улегшись, еще долго читала в постели — но шип воспоминания глубоко вонзился в память и страницы перелистываемой книги, казалось, ежеминутно заслоняла скорчившаяся фигура мрачной птицы.
Всю ночь ее преследовали в лихорадочных снах эти пленительные зеленоватые глаза.
Назавтра и в последующие дни Мира уже не сидела под любимой липой. Она избегала этой аллеи и этого дерева, глубокие расщелины которого давали приют ужасной птице. Она читала в недавно открытом уголке на противоположном конце парка, где не было старых высоких деревьев, а над небольшим прудиком склонялись молодые и наивные зеленые ивы. И в самом деле совы она там не встречала. Однако странным ей самой казался факт, что такое незначительное событие, как явление совы среди сучьев старого дерева, произвело на нее столь сильное впечатление и что, устраняемое силой из области воспоминаний и мыслей, оно все-таки настойчиво возвращается со злобной решимостью. Особенно примечательно, Мире казалось, что эту сову с зелеными глазами — именно эту, а не иную сову, — она уже встречала прежде, будто она ее знала. Какие-то изорванные клочья туманных воспоминаний, казалось, иногда воскресали в ее памяти, чтобы безвозвратно исчезнуть тотчас, как только она пыталась мысленно собрать их воедино. Тогда все улетучивалось, и в воспоминании возникала пустота. Эти мгновения были подобны тем неимоверно редким отголоскам, будто далеких, предшествующих существований, которые порой выбрасывает на берег волна воспоминаний. Их никогда невозможно истолковать и осознать. Мира тоже была перед ними бессильной. Но по сути, не ошибалась. Сова была ей не совсем чужой. Их странное знакомство длилось уже несколько недель, хотя Мира ничего о нем не знала.
Комната Миры была на втором этаже. Она располагалась над крыльцом, посреди двух чердачных входов, и снаружи походила на отдельный домик, втиснутый в покатую плоскость крыши. Остекленные двери вели на балкон, обросший плетьми хмеля и дикого винограда. Виноград также своими дерзкими побегами набрасывался на красную чешую черепицы и вился по крыше, к башенке, что оканчивалась железным шпилем.
А сова обитала в развилистой липе. Поздней ночью она вылетала из дупла и, тихонько обогнув спящий двор, садилась на перила балкона Миры. Стояли душные июльские ночи. Спали при открытых окнах. Сова зловещими глазами долго всматривалась в темную глубину спальни. Под влиянием этого взгляда сон Миры постепенно переходил в состояние полного оцепенения. Утром же она просыпалась с трудом и неимоверно утомленной. Она не понимала причин своего состояния, а лишь чувствовала, что ночной отдых вместо того, чтобы
Последние комментарии
14 минут 48 секунд назад
18 минут 25 секунд назад
30 минут 32 секунд назад
31 минут 58 секунд назад
46 минут 4 секунд назад
1 час 2 минут назад