Мы 2002 №3 [журнал «Мы»] (pdf) читать онлайн

-  Мы 2002 №3  14.34 Мб, 164с. скачать: (pdf) - (pdf+fbd)  читать: (полностью) - (постранично) - журнал «Мы»

Книга в формате pdf! Изображения и текст могут не отображаться!


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

мы

СОДЕРЖАНИЕ
■ ПРОЗА, ПОЭЗИЯ
Светлана Соложенкина. Тень от
облака. Стихи ........................ 6
Альберт Лиханов. Сломанная
кукла. Роман. Окончание ....10

3/2002
Основан в 1990 году

■ ПРОБА ПЕРА______________
Татьяна Линде. Чужое царство.
Стихи ......................................85

ЕЖЕМЕСЯЧНЫЙ
ЛИТЕРАТУРНО- „
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ
ЖУРНАЛ
ДЛЯ ПОДРОСТКОВ

■ ГОВОРЯ ОТКРОВЕННО
Планета-дайджест. Как стать
красивой?.............................. 88
Письма в «МЫ»......................... 2

Главный редактор
Геннадий БУДНИКОВ
Заместитель
главного редактора
Игорь ВАСИЛЬЕВ

■ КУМИРЫ И ЗВЕЗДЫ
Пенелопа Крус высекает огонь
из любого предмета ............. 98

Редакционный совет:
Сергей ЕСИН
Леонид ЖУХОВИЦКИЙ
Аркадий ПЕТРОВ

■ НЕПОЗНАННОЕ ВОКРУГ НАС
Сергей Демкин. Очарователь­
ная «ведьма» .......
109

Журнал зарегистрирован
Министерством РФ по делам печати,
телерадиовещания и средств
массовых коммуникаций
Свидетельство ПИ N9 77-5351.
Учредитель - ООО «Литературно­
художественный журнал “МЫ”»

■ МИР ТВОИХ УВЛЕЧЕНИЙ
Новости виртуального мира,
или Во что бы нам сыг­
рать?...................................... 130
Ищу друга.............................. 134

И Адрес для писем:
Абон. ящик N9 1, Москва, 107005
в Контактные телефоны
(095) 150-11-97, 733-32-48
E-mail: magazine_we@mtu-net.ru

■ МУЗЫКАЛЬНЫЕ СТРАНИЦЫ
Александр
Серов:
«Каждый
слышит то, что способен услы­
шать». С певцом беседует жур­
налист Сергей Соседов .... 152
Компакт-известия ......
146

Сдано в набор 25.02.2002 г.
Подписано в печать 14.03.2002 г.
Формат 60x90/16. Бумага офсетная.
Печать офсетная.
Тираж 11750 экз. Заказ № 323.

■ ТЕЛЕГА ЖИЗНИ____________
Страницы сатиры и юмора. Вы­
пуск посвящен прекрасным да­
мам ......................................138

ГП Московская типография N9 13
Денисовский пер., 30.
Москва, 107005.
E-mail: type@printshop13.ru
http://www.printshop13.ru
© «МЫ», 2002

■ ВИДЕООБЗОР_____________
На малом экране ............... 117

1

ПИСЬМА В «МЫ»

И
Я КАК БУДТО ПРОСНУЛАСЬ

сна. А потом я как будто про­
снулась. Открыла глаза. И по­
няла, что, наверное, все под­
ростки проходят такой пери­
од - когда кажется, что в жиз­
ни есть только одно плохое,
что самое главное - любовь и
секс, и даже здесь пережива­
ешь только одни предатель­
ства, что жизни без верных
друзей быть не может, а где
найти тех, кто понимал бы
тебя, был бы твоим верным
другом, без которого нельзя
жить? Но разве - по большому
счету - всё это верно, всё это
так? Все эти мысли непра­
вильны. Не буду говорить о
любви - тут я всем не судья. А
жизнь - неужели в ней только
всё плохое? Да, плохое есть,
но почему? Не из-за нас ли, изза людей? Разве кто-то нас
заставляет пить,
курить,
употреблять наркотики, во­
ровать, убивать, равнодушно
проходить мимо беды соседа?
Нет. Всё это мы делаем
только по своей воле. Так
жизнь виновата в том, что
она плохая, или плох человек?
Но я не буду спорить по
этому поводу, каждый должен
сам всё решить для себя. А
вот друзья... В нашем возрас­
те многие очень переживают,
что у них нет друзей (я много
читала писем об этом на
страницах «МЫ»), А я думаю
по-другому: друзья т о всегда
есть, но вот какие? Надо ведь

Я давно хотела написать в
журнал «МЫ», но всё как-то не
решалась. Но теперь, думаю,
настал мой черед. Не буду жа­
ловаться на родителей, да и
вообще на кого-либо. Мне про­
сто хочется поговорить о
том, что накопилось у меня в
душе.
Мне 16 лет, я живу в Баш­
кирии, учусь в педагогическом
училище. Меня волнуют те же
проблемы и вопросы, что и
многих подростков. В нашем
возрасте всегда хочется чегото неопределенного. Казалось
бы, все в жизни нормально семья, хорошие отношения со
сверстниками, много друзей,
но... Но
всегда чего-то не
хватает. Пережила такой пе­
риод и я. Мне казалось, что
всё вокруг так плохо, что
хоть кончай жизнь самоубий­
ством. Почему? - спросите
вы. Сама не знаю. Почему-то
мне стало казаться, что
жизнь - это не что иное, как
испытание. Испытание перед
нашим будущим существова­
нием, тем, которое будет по­
том. После смерти. И вот я
решила, что я этого испыта­
ния не выдержу. Я слабая. У
меня не хватит сил достойно
прожить жизнь, и дальше
жить мне не имеет смысла.
Но потом я поняла, что
это было нечто вроде дурного

2

различать настоящих, пре­
данных друзей от ложных или
от просто приятелей. И
здесь, мне кажется, всё очень
просто: настоящие друзья это те, кто думают о тебе. А
ложные - это те, кто думают
о себе в первую очередь. О
своей выгоде, о том, с кем им
удобнее быть вместе. А про­
блема в том - как отличить
настоящего друга от ложного.
Не могу всем этого совето­
вать, но, думаю, нужно устро­
ить такому человеку неболь­
шое испытание. Как в поговор­
ке: друг познается в беде. А
потом просто проанализиро­
вать его поступки в сложной
ситуации. И если вдруг обна­
ружится, что у тебя и в самом
деле нет друзей, настоящих
друзей, то, наверное, всегда
можно рассчитывать на то,
что ты не одна в этом мире
со своими взглядами и мысля­
ми. Мне кажется, что все мы,
подростки, в определенном
возрасте мыслим и чувствуем
практически одинаково. Ну,
конечно, каждый чуть-чуть посвоему, индивидуально. А на­
стоящие, верные друзья - это
явление вообще крайне редкое.
Но даже те, кто есть вокруг,
не дают думать, что ты одна
в этом непростом мире.
А сейчас я хочу сменить
тему разговора и написать о
том, что меня тревожит понастоящему. Это наше отно­
шение к природе. Ведь природа
- это наша мать. А мы ее
унижаем, оскорбляем, губим!
Хорошо, что сейчас стали об­
ращать внимание на экологию.
Если бы мы, люди, об этом не
задумались, нас ждала бы ка­

г

тастрофа. Ведь это наши
родители: мать - природа, и
отец - Бог. Это родители че­
ловечества. Да, сейчас многие
верят в бога (у каждого своя
вера), но в то же время те,
кто считают себя верующи­
ми, губят и загрязняют при­
роду. Но ведь какая бы ни была
религия, какой бы ни был бог что стоит эта вера у людей,
которые губят лес, загрязня­
ют всё вокруг мусором, а са­
мое главное - издеваются над
животными?
Наверное, мои мысли мно­
гим покажутся наивными и
нелепыми. Многие мои свер­
стники думают только о себе,
своих взаимоотношениях с
родителями, со своими девуш­
ками или парнями, с друзьями.
Но ведь, в сущности, они ду­
мают только о себе! А неуже­
ли нас не должны волновать
вопросы, которые касаются и
других, проблемы тех. кто
рядом? Да, когда нам плохо,
мы не можем (и, честно гово­
ря. не хотим) думать ни о ком,
кроме как о себе. Но ведь если
все будут думать только о
себе - получится какой-то
всеобщий эгоизм. Он нас уби­
вает - мы становимся агрес­
сивными. циничными, жадными
и пошлыми. И при этом дума­
ем. что верим в бога. Но вера
в бога начнется только то­
гда. когда мы будем больше
думать о других, забывая о
себе. А если этого нет, то
любая вера - обман самого
себя.
Спасибо тебе, «МЫ», если
напечатаешь
мое
письмо.
Ведь МЫ - это все те, кто
хочет больше узнать друг о

3

друге, о чужих проблемах, о их
талантах и свершениях. Само
название журнала отвечает
моим мыслям звучит как при­
зыв - МЫ, мы вместе. Навер­
ное, только вместе мы смо­
жем достойно пройти ту до­
рогу, которая нас ждет.

ность? Почему мне не пить,
не курить и не ругаться ма­
том, если остальные все это
делают? Даже две мои подру­
ги совершенно другие - не та­
кие, как я.
И, естественно, у меня
нет бойфренда. А ведь мой
идеал мужчины - совсем не
сказочный принц, а обычный
парень без вредных привычек,
умный, с хорошими манерами и
романтичный,
желательно
симпатичный - вот и все.
Только почему-то я пока не
встретила такого, да в моем
городке это и невозможно. Все
парни, которых я знаю, не
только курят и пьют - так
они за девушками нормально
ухаживать не умеют. К тому
же мне просто не о чем с ними
говорить.
А может, мой идеал старо­
моден? Может, мне стоит
снизить требования?
Я пыталась измениться с
седьмого класса, но не смогла.
Не смогла переступить через
себя, изменить своим вкусам.
Не смогла начать пить и ку­
рить. Ну не могу я быть как
все! Просто не могу.
А в этом году я вдруг поня­
ла, что и не хочу меняться,
что мне нужно общение толь­
ко с подобными мне людьми. В
моем городке таких нет. Но
Россия - огромная страна. И я
не верю, что я одна такая.
Тем более что я совсем не мо­
нашка, как некоторые могут
подумать. Я хожу на дискоте­
ки, в походы и - мечтаю прыг­
нуть с парашютом.

Альбина
г. Белебей, Башкирия
НЕ ХОЧУ МЕНЯТЬСЯ
Я долго не решалась от­
править это письмо, но всетаки сделала это, и теперь
оно у вас в руках. Я решилась
послать его в «МЫ», потому
что доверяю этому журналу и
надеюсь, что его читатели
поймут меня.
Не судите меня слишком
строго...
Мне 16 лет. Проблема, о
которой я хочу рассказать, не
любовная (я заметила, что
большинство девушек пишут в
редакцию о своей любви), а
личная. Так получилось, что я
выросла в своем городке «бе­
лой вороной», не такой, как
все. Мама, которая меня вос­
питывала, «сделала» из меня
воспитанную,
культурную,
скромную девушку. Я люблю и
часто слушаю классическую
музыку, люблю и часто посе­
щаю театры, жить не могу
без книг - не любовных рома­
нов, а настоящей литерату­
ры. Интересуюсь историей,
психологией и философией.
Но зачем мне всё это нуж­
но, если остальные подростки
моего
маленького
городка
полная
моя противополож­

Ева
Московская область

>(

От редакции. Знаешь, Ева,
мы целиком и полностью под­
держиваем твое решение. На­
верное, твое желание «изме­
ниться, стать, как все» было
продиктовано не безвыходно­
стью ситуации, а просто мину­
той грусти. Ничего не подела­
ешь - люди бывают разные, и
никогда еще не кончалось ни­
чем хорошим, когда отдельный
человек - личность! - пытался
подделываться
под
вкусы
большинства. Поэтому лучше
оставайся такой, какая ты есть.
Что же касается твоих тре­
бований к будущему избранни­
ку - нам кажется, что хочешь не
так уж и многого. Ну вот только
насчет «вредных привычек» не
очень упирайся. Нет ничего
страшного, если молодой чело­
век в меру выпивает — по этой
причине отворачиваться от него
не стоит. Поверь, этот недоста­
ток весьма извинителен - осо­
бенно если учесть вдалбли­
ваемую телевизором привычку
«идти за ‘'Клинским"»: ведь без
него, похоже, молодежь уже не
может проводить свое свобод­
ное время. Гораздо важнее
другое - что он за человек.
Пусть он будет не такой, как ты,
но если он способен понимать
и уважать тебя, твои интересы,
увлечения - здесь уже заложе­
на попытка успеха.

но живется в родительском
доме - такое ощущение, что
засиделась в гостях. Нет, у
меня есть хорошая одежда, я
нормально учусь, родители не
пьют, внешне всё в порядке...
Но дело в том, что у меня нет
психологического тыла: мои
родители поженились только
из-за того, что на свет поя­
вилась я. Возможно, это было
их ошибкой, но вот уже семнадцать лет они вместе, у меня
есть младший брат. Гпавным
добытчиком в нашей семье
изначально была мама - полу­
чается, в семье трое детей
(один из них - мой отец). Мама
работает с утра до ночи, по­
лучает в десять раз больше
папы, но я ее почти не вижу.
Дом, огород - всё на мне. Брат
живет у бабушки. Я ни разу не
обсуждала с мамой проблемы
моей жизни - я с пяти лет при­
выкла все решать и делать
сама.
Я хорошо играю в шахма­
ты, нередко уезжаю на неделю
и больше по России на турни­
ры - и ни разу не скучала по
дому. Потому что меня там
не ждут. Я уже давно не празд­
ную свой день рождения - не­
зачем да и с кем? В этом году
мне нужно поступать в вуз, и я
с радостью думаю, что нако­
нец-то уеду из холодного до­
ма.
Может быть, можно было
бы посоветовать что-нибудь
таким, как я? Ведь, наверное,
ситуацию как-то можно по­
править. Но не мне - мне уже
поздно.

ДОМА МЕНЯ НЕ ЖДУТ
Наверное, многие меня не
поймут, скажут что-нибудь
типа: «Ну чего ей еще надо...»
А мне вот кажется, что моя
проблема, увы, не решится,
пока я живу с родителями. Де­
ло в том, что мне очень слож­

Марина, 17 лет
Томская область

5

Светлана
СОЛОЖЕНКИНА

ТЕНЬ
ОТ
ОБЛАКА
*

*

*

Весна прибежала и дразнится,
кидает в зиму снежком,
чистая, как первоклассница
с беленьким воротником.

То лужи, то вновь поземка.
Серебряною лисой
метнется пурга в сторонку
и выведет вензель косой.

Постой, не спеши, отличница,
не раз еще схватишь «кол»,
старуха-зима обидится,
а нрав у нее тяжел.

Писала бы по линеечке!
Никто ничего не поймет.
Весна сидит на скамеечке,
с досады сосульку грызет.

Это вечно, незыблемо: полка с книгами,
в сирень распахнутое окно...
Оказалось только счастливыми мигами
то, что было навеки дано.
Я бессмертной была, и не знала про это.
Первым снегом бумага ложилась на стол...
Как мне нравилась штора зеленого цвета
тем, что отсвет бросала на пол!
Как мне нравился чай с легким привкусом дыма!
Он весь день кипел на живом огне,
красный уголь в печи, как руины Рима,
открывал величье пурпурное мне.
На закате стрижи с пронзительным писком
проносились так низко, как только могли,..
И казалось счастье не то чтобы близким,
но покорно ждущим на краю земли.

6

И спешить туда мне было не надо.
Я и так, без счастья, - счастливой была,
потому что вливалась прохлада из сада
и, казалось, - звонили колокола.
Почему? Откуда? Ведь я же помню:
храм снесли когда-то на высоком холме,..
Но вставало облако, светло и огромно,
и бежала тень от него по земле.
Я укрывалась голубою шалью,
я грелась возле красного огня...
Печаль глядела на меня с печалью а как еще глядеть ей на меня?
Нахохленною золотою птицей
она сидела в сумрачном углу...
И сладко было мне сомкнуть ресницы,
и не хотелось уходить во мглу.
Я поднималась, шевелила угли,
опять садилась около огня...
И золотая птица глазом круглым
внимательно смотрела на меня.
Что в сердце у меня прочесть хотела?
Когда-то я, любимых не виня,
сама тревожно и светло горела...
А вот теперь - лишь греюсь у огня.
Не ставь бокал на краешек стола.
Пожалуйста, ведь я тебя просила.
Неловкое движенье, всплеск стекла...
Мне больше смерть ничья не выносима.
Не ставь бокал на краешек стола.
Я Ибсена читаю. Мне пятнадцать.
По капле тонкий яд Пер Гюнта пью...
Я вечерами так люблю шататься
и кланяться знакомому репью.
Живу, как на вселенском перекрестке,
плыву корабликом средь вешних льдин...
А тетя Галя в плащике неброском
опять бежит с кошелкой в магазин.

7

И Коля Водолеев - вечный Коля! корову в стадо проводив, идет...
И звонкий ор грачиный слышен в школе,
а также - пенье ангелов с высот.
Заречка! Теплый космос мой родимый,
где куры, козы и лошадка есть.
Труба развертывает свиток дыма,
в нем - письмена, которых не прочесть.
Петух поет. Сегодня он в ударе,
еще бы, ослепительна весна!
А папа все играет на гитаре,
и мама вышивает у окна.
Все отцвело, отпело, отсверкало,
но даже тень былого на отдам,
когда, в пятнадцать, Ибсена читала,
не ведая своих грядущих драм...
Фонарь слепил глаза прохожим,
край их сознанья теребил,
и было вовсе не похоже,
чтоб он кого-нибудь любил.
Свет должен намекать, тревожить,
просачиваться из-за туч,
а этот - не кричать не может,
он - серп и молот, а не луч.
Он все крушит, он все сминает,
победно комкает снега,
полутонов - не понимает,
его девиз: убей врага!
Нас всех преследует прожектор,
настойчивый и злой, как зной...
Вон человека ищет некто,
фонарик бы ему - ручной!
Лучи - как хлещущие плети,
я и не знала до сих пор,
что можно тосковать о свете,
когда он бьет и бьет в упор.
Луна, тебе поэтов жалко?
Меня в толпе за локоть тронь
и, хоть я вовсе не гадалка, позолоти мою ладонь!

к

«Пастушья сумка» - скромная трава,
ее легко узнает каждый школьник...
Со вздохом глянув на нее, вдова
припомнит вдруг солдатский «треугольник».
Без марок с фронта доставляли их,
те письма, а хранили - за иконой,
и был закат непоправимо-тих
тогда, на волосок от «похоронной».
Нет, не причем пастух тут... В тишине
Иная в сердце западает думка:
всем, кто писал войною - о войне,
есть травка-памятник - «пастушья сумка».

Приходит ностальгия по Уралу.
Она могучей, светлою волной
сто тысяч раз мне сердце омывала,
но вновь, как в детстве, я хочу домой.
Я прохожу с закрытыми глазами
по улице, где знаю каждый дом,
с любым прохожим поделюсь я снами,
но он, боюсь, поймет меня с трудом.
Какие сны? Пора сажать картошку!
Зевая, бабка мелко крестит рот.
И триумфальной аркой встала кошка,
победно спину выгнув у ворот.
Обычный день. Поют негромко птицы джаэофрения не коснулась их,
и тень былинок зыбко серебрится
на камешках, как небо, голубых.
Я вдоль реки бреду, куда - не знаю,
свой путь не ведает сама река...
Я вечером вернусь домой иная:
меня весь день касались облака.
И точка пресловутая опоры
мне больше никакая не нужна:
довольно, что вдали синеют горы...
Жемчужиною в сердце - тишина.

9

Альберт ЛИХАНОВ

СЛОМАННАЯ КУКЛА
Роман
Иллюстрации Левона ХАЧАТРЯНА
Перемены внешней жизни совпали с прямо-таки революцией
того, что происходит за кулисами, тайно от иных, и тем не ме­
нее, играет не просто важную, а все определяющую роль.
Речь идет об интимной жизни.
По старым временам частное обитание человека оставалось
яством психологов, а паче того - психоаналитиков, теперь оно
стало жратвой быдла, трясущегося ночными часами у окошка те­
лека в мире чужих страстей. Мне же придется окунуться в эту сф е­
ру, увы, по необходимости, которая много, если не все, объяснит,
ведь не зря М ася так любила разгадывать скрытый смысл, тайные
причины,
Впрочем, упрятанное от лишних глаз - не только повод для раз­
гадок и удивлений, особенно детских, а вовсе недетские пружины
весьма серьезных поступков. Не зря же так многое объяснил авст­
риец по имени Зигмунд Фрейд, основатель анализа человеческих
действий, скрываемых, но не скрытых...
В общем, Маня еще до загса кинулась в интимную связь с Вячиком словно в омут - со страхом, очертя голову. Перед сим была
выпивка, она наглоталась водки, как снотворного, чтобы анестези­
ровать себя, не дум ать ни о чем - ведь долгих пять лет у нее не
было мужчин. Она считала это главным условием верности погиб­
шему Лехе.
Букеты роз, проводы домой и встречи у Бауманки, приглашение
на работу за неслыханную зарплату - все это были приманки к на­
стоящему соблазну, и не следовало строить из себя мудрую Кас­
сандру, чтобы разобраться в непроизнесенных словах и неизъявленных желаниях. Ни она, ни он не были детьми, тинэйджерами напротив, взрослыми, немало повидавшими людьми, и весь этот
ухажерский ф лер означал более или менее приличную упаковку
неведомого, но ясного. Запрос выглядел вполне очевидным, и М а­
ня была откровенно поражена, когда за первыми же интимными
встречами последовало предложение Вячика зарегистрировать
брак.

6

Окончание Начало в №2.

10

Итак, выпившая, страшащаяся, закрывшая глаза от грядущего
ужаса искушения и предательства, Маня нежданно, без больших
переходов, ощутила сначала облегчающее освобождение и сразу
за ним - радость удовольствия.
Мужчина, добившийся от нее самого последнего, оказался не­
обыкновенно сильным, неутомимым, энергичным, основательным
- все активные определения годились ему.
Дело, по требованию Мани, происходило в полной темноте, и
хотя это чудачество начинающих, оно помогло ей разобраться в
радуге накативших плотских радостей.
Если уж признаваться до конца честно, происходящее напом­
нило ей ее дебют на предпоследнем курсе с Алешкой, но отлича­
лось тем, что первый ее мужчина был юн и неопытен, как и она
(впрочем, она отталкивала, выпихивала из сознания это воспоми­
нание или, точнее, сравнение), а новый мужчина, второй по счету,
был просто виртуоз, если дозволено будет так выразиться.
В ее голове мелькнуло молнией, тотчас же и погашенной, что
исступленность, с которой осуществляется близость, не может
быть русской, она точно непонятно восточная, необъяснимая - но
поразительно сильная, наполняющая, высокая.
Она расслабилась, развалилась, как разваливаются человече­
ские тела на хирургическом столе под влиянием небольшой доли
яда кураре - чтоб сподручнее было доктору резать и шить люд­
скую плоть, и этот ее чудесный хирург резал и шил, вбрасывая в
сознание сияющие, радужные, мучительно постыдные картины.
Во время первой их близости Вячик просто измучил ее. И в то
же время открыл ее: распахнул все форточки бабьей плоти.
Женские радости многообразны. Но, увы, не всем удается даже
просто проснуться, если речь об интимной жизни. В сущности, утро
самосознания похоже на выигрышный лотерейный билет - не каж­
дой он достается, и миллионы уходят из жизни, так и не отведав
полноценной радости. Замученные работой, готовкой, стиркой,
глажкой прекрасные и несчастные женщины державы, кичащейся
собственным величием, миллионами так и не одарены простой
радостью ощущения полноты собственной плоти.
Но - помните? - Мария Николаевна всегда была отличницей.
Мотаясь по магазинам и выбирая мебель, расслабляясь в сауне
фитнес-клуба, посещая галантерейные магазины и парикмахер­
ские салоны, она немало дум посвящала тому, что ждет ее гряду­
щей ночью, а потому заглядывала в книжные магазины. Ведь зна­
ние, которого ей не хватало, не займешь, например, у матери, ко­
торая и без обмена словами сама-то пещерный человек относи­
тельно скрытых обстоятельств бытия.
В каком-то магазине она купила книжку с привлекательным на­
званием «Любовь и воля» знаменитого, по всему, американского
психиатра Ролло Мэя. По дороге из магазина в клуб, развалясь в
кожаном удобстве «мерседеса», она подчеркнула полированным,
ухоженным ногтем указательного пальца такие строчки:

11

«На Западе традиционно говорят о четырех типах любви. Пер­
вый - это секс, или то, что мы называем вожделением, либидо.
Вторым является эрос, любовь, как стремление к воспроизводству
или творчеству - высшим, по мнению древних греков, формам бы­
тия и отношений между людьми. Третий тип - это филия, или
дружба, братская любовь. Четвертым типом является агапэ (или
каритас, о которой говорили древние латиняне) - забота о благе
другого человека, прототипом которой является Божья любовь к
человеку. Любое человеческое чувство подлинной любви является
смесью (в различных пропорциях) всех четырех типов любви».
Маня откинула голову на кожаный подголовник, втянула нозд­
рями устойчивые мерседесовские ароматы. Он знала теперь, чем
пахнет машина ее патрона и мужа - сладострастным мужиком,
большим восточным умельцем, немногословным, но выразитель­
ным в своей особенной тайной жизни.
Еще до загса, может, после той, первой ночи, он кратко при­
знался ей:
- Ты такая большая... Люблю, когда тебя много.
Вот тебе и вся наука. Она рассмеялась, а что можно было отве­
тить? Поколение отца и мамы, как некий гранитный барьер, отде­
ляет от нее именно это: умение и неумение не только владеть, но
управлять новыми виртуальными технологиями. И вот она, масте­
рица сложных математических эскапад, подчеркивает ухоженным
ногтем азбучные прописи высокой грамоты. Бог ты мой! Какая же
она темная в светлой своей сверхобразованности! Выходит - она
хохотнула про себя, - теперь попала на кафедру профессора,
большого специалиста в области совершенно особых наук. Со­
кращенно: СОН.
В сауне после фитнеса она оказалась среди еще троих полусветских дамочек и, разнежившись от жара, пересказала им чуть
не дословно прочитанный в машине абзац. Оживление это вызва­
ло пренеобычайное. Дамочки, едва прикрытые простынями, кто
постарше, кто помоложе, оглядывали выдающуюся и без одежды
Маню какими-то новыми, возбужденными взорами, и такая развер­
нулась в предбаннике дискуссия - радостно визгливая, почти ще­
нячья и совершенно непрофессиональная, - что Маня всерьез ре­
шила: надо учиться.
Как и все иные дисциплины, эта давалась ей легко. Сходив к

7 врачам и купив целый комплект таблеток, облегчающих жен­
щин от опасностей и страхов, она освобождено кинулась в стихию

Вячика, не забывая при том ни Мэя, ни Фрейда, ни Юнга - впро­
чем, она скупала все новинки на заданную тему, пренебрежитель­
но отвергая, конечно же, горы макулатуры ширпотребного свойст­
ва для особей женского пола низших степеней развития. Почти
сразу Маня поняла, что книги, которые она держит в руках, - не
просто прежде скрытое (похоже, не только от нее) серьезное зна­
ние, а ключ к вещам куда более важным и ранее небывалым.

12

Поразительное дело, чем дальше удалялись они от простран­
ства, называемого медовым, тем Вячик становился все более
оголтелым и требовательным. Однажды Мане даже пришло в го­
лову сравнение: она - породистая корова, а он горный баран с уп­
рямо закрученными рогами, сильный, запальчивый, неутомимый,
но баран, которого только его переполненность и влечет к богато­
му телу. Тем не менее, корова плавала в наслаждении, покоряясь
любым поворотам тел и изощренной игре воображения.
Кроме метафоры о корове и горном баране, была еще одна
трудно преодолимая данность: рост. Еще в самом начале их по­
стельных утех Вячик со смехом сообщил Мане, что в постели все
равны - это было его главное интеллектуальное постижение, на
что Мане следовало поддерживать его согласительным смехом. В
быту же она спрятала все туфли с каблуками, доставая их лишь по
особым случаям и непременно откликаясь на пожелания Вячика, и ходила в плоской обуви, не приближаясь к нему близко.
Всякий раз, когда это правило нарушалось, она смотрела на
него сверху вниз и терялась, если шел разговор, точнее, сбива­
лась - и это был ее сформированный и укрепленный комплекс
прошлого: Маня вспоминала облегчение и радость в разговоре с
ректором, высоким, как и она, но особенно - Леху. Ей было просто
иметь дело с равным себе, пусть хотя бы по росту, и неудобно с
тем, кто ниже, а, может, и выше: был однажды такой разговор на
перекрестке коридоров Бауманки с длиннющим баскетболистом,
который пытался к ней подкатиться.
Она вздрагивала, что-то искрило в ней, какое-то короткое замы­
кание, она торопливо садилась, например, или делала несколько
шагов в сторону, так, чтобы Вячик ничего не заметил и разговор
шел по прежнему кругу, - и никакое материальное благородство
мужа, никакие волнующие воспоминания о ночных развлечениях,
ни даже гости, если они случались, не могли перебить это чувство
неравенства, которое мгновенно, как электроток высокого напря­
жения, ударяло Маню.
После чтения этих книг, разбросанных по кабинету Вячика - уж
так получилось с первых же дней, что кабинет стал ее любимой
комнатой, а любимым местом Вячика оказалась спальня, - Маня
подолгу лежала на диване, глядела в окно, без всякого, впрочем,
отчаяния или особенной раздумчивости - просто лежала, смотре­
ла, потом встряхивалась, думала, улыбаясь, что становится похо­
жей на отца, который так любит глядеть в окно, что это стало его
привычкой. Что происходило с ней в детстве? Ведь она прожила в
родительском доме, как безмолвная герань на окне. Расцветала от
тепла, причем не обязательно вёснами, но и зимой. Ее радовали
книги, она едва ли не единственная из класса освоила все, что по­
лагалось по программе внеклассного чтения. Но в равной степени
Мане была любопытна математика с ее тяжелой для кого-то логи­
кой, которая внимательному и неленивому оказывается потаенной
и удивительной радостью.

13

...Маня бросала книжку на стол, промахивалась, и она с шумом
падала на пол, но это никого не беспокоило в доме. Мася была в
школе, Вячик в офисе. Мане позволялось жить, как ей захочется, и
это сбивало ее с толку. Работница и жена сразу, попробуй-ка в
этом разобраться? Она путалась в деньгах, которые ей платили в
качестве зарплаты, и тех, которые давал Вячик на расходы, не
знала, где время для работы, а где настает пора общественных
связей, что тоже ведь работа. Право слово, нелегко было разлино­
вать, расчертить эту божественно вольную жизнь, не ограничен­
ную звонком будильника, автобусной давкой, получкой два раза в
месяц - аванс и расчет, какие глупые, забытые слова! - которой не
хватает и на пару недель, счетами за квартиру, тайной арифмети­
кой у застекленного прилавка - хватит или не хватит того, что за­
жато в кулаке, на пельмени и молоко...
Никто ничего от нее не требовал. Скинуть халат, принять душ,
набрать номер - и у подъезда объявится «мерс» с запахом ночно­
го зверя, а дальше можешь следовать, куда заблагорассудится...
Но что будет, если... Как подумаешь, что ведь теперь у Мани нет
собственной квартиры, пусть убогой; что работы при некоторых
обстоятельствах можно лишиться в любой миг, а, значит, и денег;
что муж - это единственный владелец ее жизни, и не будь его с
его работой и деньгами, что останется?
Маня думала все чаще о своей зависимости, о своей принад­
лежности, даже рабстве, и когда ночью Вячик требовал от нее
прежде немыслимого, покорно подчинялась.
Роскошная мамина спальня была расположена в противопо­

ложной от Масиной комнаты стороне: их отделяли дверь
8спальни,
коридор, дверь в гостиную, пространство гостиной, дверь
из нее в совсем маленький коридорчик перед комнатой девочки и
еще одна дверь. Звукоизоляция полная. И все же порой Мася
слышала сквозь сон смех, разговоры, шум воды в ванной.
Девочка переворачивалась на другой бок и продолжала спать, а
то и вовсе ничего не слышала. Жизнь взрослых ее не касалась при всей любви разгадывать тайное. Прежде она страдала за ма­
му, думала о ней почти беспрестанно, но вот жизнь Мани устано­
вилась, они с Вячиком, как две здоровые касатки, нырнули на глу­
бину, невидимую и недостижимую Масе, и играют друг с другом,
что ж, это их, взрослое дело, а касатенку, который зависит от них,
но не может так глубоко за ними нырнуть - да и не требуется этого
- надо плыть своей дорогой, и если на глубине, то небольшой, те­
плой, прогретой добрыми лучами солнца.
Новая школа заполнила Масю по самое горлышко: не так-то
легко в двенадцать лет менять товарищей и подруг, учителей, да­
же сам класс. И хотя класс этот оказался приветливо-светлым, вы­
ходил на солнечную сторону, а лица учителей излучали сплошное
сияние, она сразу поняла решительное отличие новой школы от
старой Первая ее, останкинская школа была какой-то простоватой

14

и учителями, и их обличьем, и разговорами, даже, кажется, са­
мим образом обучения, и детьми, простого, как выяснялось тепврь, происхождения.
Школа неподалеку от Кремля - каких-нибудь пять-шесть квар•. нюо во-первых, походила на даму с высоким, наглухо застегнуii.iM воротничком. В Останкине, по нынешним временам, при входе
юже стояли охранники, но какие-то небритые, пожилые и сильно
р.пгильдяистые, совершенно небдительные и благодушные. Они
просто присутствовали при входе - вот и все. Здесь же охранник
| тоял прямо перед входом, подражая американской морской пехо­
те в берете с какой-то аббревиатурой по борту, в серых навыпуск
(трюках и в высоких ботинках со шнуровкой, рубашка с такой же
аббревиатурой была туго заправлена в брюки под широкий и бле­
стящий ремень. А стоял охранник на дороге, и попробуй оставь
дома нагрудный пластиковый квадрат с именем и эмблемой шко­
лы, которая считается пропуском в школу! Крику будет, вызов за­
вуча прямо к двери или дежурного учителя!
А уж взрослых в школу, и родителей поперед всего, пускают
только после предварительно созвона, записи в специальную кни­
гу и предъявления документов. Так что школа по имени лицей
прежде всего была изолирована, полузакрыта и, как постепенно
понимала Мася, не только по причине безопасности - это было
удобнее ее взрослым обитателям.
Закрытость почти автоматически означала строгость, а стро­
гость - власть над учениками, да-алеко не всегда беспристраст­
ную. Директриса лицейская напоминала вождя в юбке. И хотя тако­
го слова нет, дети звали ее вождицей. Возраста скорее преклонно­
го, наверное, за пятьдесят, вождица специально носила каблуки,
окованные латунью, так, чтобы если она идет по коридору во вре­
мя уроков, все слышали ее приближение. И, соответственно, виб­
рировали. Вибраж распространялся не только на учеников, но и на
учителей.
С детьми прилюдно она говорила крайне редко, в пожарных
случаях предпочитала вызывать в свой кабинет. Там же общалась
с учителями. И с родителями. Пару раз, во время перемен, Мася
встречала у дверей вождицы расстроенных и растерянных взрос­
лых, только женщин, ведь отцы в школу не ходят. Эти женщины
походили на провинившихся учениц: было ясно, что их призвали
на выволочку или еще какой другой неприятный разговор, и одеты
эти женщины всякий раз посредственно, а то и бедновато, без
особинки, отличающей людей состоятельных или влиятельных.
Мася ловила себя на мысли, что опять ищет тайное в явном, но
шаг придерживала, к женщинам этим, к родительницам несчаст­
ным, приглядывалась с недетским пониманием и'жалостью.
Однажды она увидела тут и маму, но совсем в другом состоя­
нии: дверь вождицы распахнулась, из нее вышагнула ее любимая
красавица-верста, толкающая перед собой запах как минимум
«Живанши» номер пять, метра два этого запаха, как будто паро-

15

воз, двигающий впереди себя платформу, но только с пленитель­
ным и воздушным ароматом, за ней, семеня, выкатилась вождица,
они, не замечая ни перемены, ни редких учителей в коридоре и уж
тем более детей, включая Масю, пошли к выходу, и Маня снисхо­
дительно как-то склоняла голову вбок, к директрисе, а та, несрав­
ненно ниже Мани, головы на две, на три, приплясывала обочь и
чуть сзади, поднимала высоко кверху свое рыльце, понятно, ис­
полненное самого высокого радушия и подобострастия.
Мася механически сделала вслед за ними несколько шагов, по­
том остановилась и повернулась спиной, чтобы, не дай Бог, не за­
метили и не позвали.
Эта картина вписалась в Масин компьютер: в норковой шубе, на
каблуках, с короткой стрижкой, высоченная стройная мама, благо­
ухая, идет с мелкотравчатой вождицей в суете школьного коридо­
ра, спиной к ней, а потом покровительственно, но и дружески по­
хлопывает начальницу по плечу. И та - ничего, глотает. Даже, ка­
жется, с удовольствием.
За ужином Мася потребовала от матери отчета. Похоже они с
Вячиком уже пережевали эту тему, остались одни объедки.
- Да так, - лениво объяснила Маня, - пустяки. Тебя, в общем, не
касается. Требуется спонсорство - на ремонт, оборудование,
учебники, типичное вымогательство.
- Брось ты, - вмешался Вячик, - это жизнь. По крайней мере,
можешь выбросить одну проблему: Машину учебу.
- Но почему наличными-то? - не то поразилась, не то восхити­
лась мама. - Разве не ясно? Ну попроси оплатить счета - строи­
телей там, магазины, еще кого! Так нет, наличные!
- Угомонись, - рассмеялся Вячик, и мама угомонилась, а Мася
смотрела на них во все глаза, по-взрослому понимая: ей в этой
школе будет лафа.
И хотя она без того не ленилась, учиться здесь, у Кремля, стало
совсем легко: пятерки летели в дневник целыми стайками, будто
красивые бабочки в сачок на жаркой летней поляне.
Все это, однако, не было главным в жизни маленькой Маши,
хотя и волновало и заставляло задуматься, однако двигалось
9
по боку, и если уж говорить о поляне, то находилось на краю.
Главной была классная жизнь, уроки, учителя, но еще главней народ, девочки и мальчишки разной масти и качеств.
Посадили Масю рядом с хрупкой, тоненькой девочкой Аней
Бочкаревой на вторую парту у окна, отправив с этого места Вовика
Лебединского в угол симметрично противоположный - на вторую
парту с конца, в ряду у двери. Он что-то такое пробормотал нев­
нятное, зато Анечка приветливо повернулась к новой соседке и
протянула: «Сла-ава Богу!»
В этот первый миг своего перемещения из жизни в жизнь Маша
сразу заприметила только одну еще личность - сероглазого русого
мальчика на параллельной с ней парте и месте. В первый же день

16

мна узнала от учительницы, вызывавшей его к доске, что зовут его,
к.н< отца, Алексей, а фамилия так просто удивительная - Благой.
Алексей решал алгебраическую задачу на доске, плюхался,
< -п.нил трояка, а Мася разглядывала это привычное, в общем-то,
||>олище с новым для себя интересом, мальчик ей понравился.
У доски он нервничал, что-то знал, но не точно, и учительница,
сух.ы и застегнутая до горла, как и сама школа, надменно ему
подсказывала, демонстрировала свое «фэ» неблестящему учени­
ку, л в конце концов снизошла до тройки, разделяя слова, забивая
нлк бы алгебраические гвозди в мозги класса, сформулировав праиило и показав неправильности, которые совершал Алексей.
11»зред тем как сесть за парту, он вытер влажной губкой пальцы,
испачканные мелом, и вернулся на место с брезгливым лицом.
Мася хлопала глазами, внимала происходящему с улыбкой
примыкания: новые люди, учителя, класс еще много сил потребупи Анечка шепнула:
Пронесло!
Пронесло, удивилась Мася, тройку получил, и пронесло? В от­
личие от мамы, маленькая Маша никогда не была круглой пяте­
рочницей, но с математикой, видать, по наследству, дела обстояли
благополучно. К ним примыкала физика. А в остальном она не напрягалась, относясь к литературе просто с любовью - ведь она
обожала читать, но совершенно не могла запомнить правил рус­
ского языка - и запросто хватала трояки. Тосковала на истории, в
общем, была равнодушная гуманитарка.
Впрочем, это почти не имеет отношения к повествованию, про