Псионикум (СИ) [EDE] (fb2) читать онлайн

— Гм… Ну, раз псионики — люди у которых экстраординарные способности восприятия, то они вряд ли попадут в аварию, причем на не самой оживленной улице средь бела дня.

— Думаешь, будь у тебя такие способности, ты бы избежала трагического случая?

— Как минимум, знала бы наверняка.

— Может, именно эта авария и последующая травма пробудили в вас потенциал?

— Гм… Такое возможно?

— Стрессовые ситуации и пережитые тяготы могут служить триггерами и привнести изменения во всем организме и психике в частности. Бывают случаи, что после травм, люди меняются до неузнаваемости и открывают в себе ранее невиданные грани.

— И вы хотите это исследовать? Воспроизвести мой случай? Не думаю, что такое понравится вашим студентам, где первое условие — покалечить себя до критического состояния и лишиться зрения.

— Естественно, такого не будет, — уверил меня учёный.

В общем-то, если немного подумать, у меня нет особых причин отказываться. Ничего ведь не потеряю, разве что год жизни, наверное, пока они не убедятся в том, что это была всего лишь ошибка, погрешность.

— Но, ладно, доктор, это я так, просто интересуюсь. И… Что мне теперь делать?

— Значит, вы согласны?

— Конечно, — пожала плечами.

— Подпишитесь здесь, это ваше заявление на поступление.

— Думаю, то, что вы мне даете, написано не на Брайле, доктор, а обычный бумажный лист.

— Кхм-кхм… Это так… Но могу прочесть вслух.

— Нет нужды. Просто шучу. Где подписаться? Просто укажите точное место. Ничего, если подпись будет немного кривоватой, да?

Пальцами одной руки ощупала место подписи на бумаге и поставила свой корявый почерк.

— Конечно, — любезно ответил доктор. — Хорошо. Сейчас вас отвезут в ПсиИнститут, там есть интернат и всё нужное. Как только прибудете туда, с вами свяжется куратор первокурсников и объяснит, как будет проходить ваше обучение и проживание в кампусе.

— Я могу поинтересоваться, а что будет, если выяснится совершенно обратное вашим ожиданиям?

— А что касается ожиданий: поживем — увидим.

Блеск… Что это за обнадеживающий ответ, — слегка мотнула я головой, не получив подробности.

— Тогда, на этом всё? Я уже могу идти учиться в ПсиИнститут?

— Остался один нюанс, — раздалось несколько постукиваний по клавишам и звуки некоего аппарата. — Вот, возьмите, по прибытии вам выдадут новую карточку псионика-студента в обмен на старую.

— Спасибо.

— Подожди. Отец, можно я пойду с ней? Покажу там всё, введу в курс дел. Мы же в одном кампусе будем, а может и… соседями, кто знает.

Последнее она произнесла с особым акцентом.

— Если мисс Рейн не против.

— Почему бы и нет. Ты там учишься, мисс Уильям?

— Ага. Кстати, можешь звать меня просто Кэс.

— Тогда, веди, Кэс.

— Кэссиди, не думай, что я забыл о жалобах профессоров. Но поговорим об этом позже, — остался позади голос доктора Уильяма, когда мы покидали его кабинет.

Дочь профессора… Занятно.

— Так… Для начала надо будет взять твою новую карточку. Кстати, там нужно будет новое фото, открепление от прежнего места жительства и… Ну, это уже там разберемся.

— Я думала, что будем учиться здесь.

— Неа. Здесь обычный университет информационных технологий. Настоящий Институт, он же Псионикум в народе, хотя это совершенно разные организации, расположен в маленьком полуострове на окраине города. Государство раскошелилось, строя то место, вот увидишь.

— Да… Увижу, Кэс. Я всё прекрасно увижу.

— А? Ой, прости. А ты… и вправду, ну… слепая?

— А что, очки и трость уже не признак?

— Прости-прости, поняла. Просто не представляю, каково это.

— Не так уж и страшно, в самом деле. По началу — конечно, а потом привыкаешь жить в этой тьме.

— Зато у тебя есть клёвая трость.

— А то! Самой нравится.

С моей новой яркой знакомой мы встретились с миссис Кимберли у регистрационной. Едва услышав сенсационные вести из моих уст, воспитательница была обескуражена больше меня. Она не знала, что и сказать. Её образ весь замерцал, соответствуя её состоянию.

Любопытно. Кажется, то, что я «вижу», и есть моя экстрасенсорика, да? И именно это имел в виду доктор Уильям. Если это так, то как-то не впечатляет. Вообще не впечатляет. Я бы лучше научилась гм… видеть будущее, читать мысли, например. Хотя нет, читать стрёмные мысли что-то мне совсем не улыбается. Лучше телекинез, во! Сидела бы на диване, а тут к тебе сами приплывают по воздуху чашка кофе и вкусняшки — это было бы идеально, просто рай для лентяя, как я.

— Я сама в шоке, миссис Кимберли. Но ради стипендии… Кхм-кхм, я хотела сказать, ради возможности развить свой потенциал разума и ради науки, — подчеркнула я последнее слово, — я согласилась.

— Это… Это прекрасные новости, Анна! — воскликнула женщина и на радостях заключила меня в крепкие объятия.

Что-что, а моя жизнь в последние дни превратилась в какую-то череду объятий: сначала с машиной, потом со смертью и болью, потом с тьмой, с доктором Шарри, и вот с миссис Кимберли. И как полагается после объятий закономерно настает пора расставаний.

— Вы так радуетесь, что я больше не буду доставлять вам проблем?

— Конечно, нет! А-а… Поняла. Иногда твой сарказм трудно уловить.

— Может, это был не сарказм?

— Ну, хватит.

— Да, простите… Значит, пора прощаться?

— Береги себя, Анна.

— Вы тоже. И спасибо, что заботились обо мне.

— Это моя работа, — скромно, но с достоинством ответила миссис Кимберли.

— Работу можно выполнять как угодно.

— Вы сейчас куда? — она пропустила мой комментарий сквозь уши.

— В кампус, — ответила за меня моя спутница и представилась. — Кэссиди Уильям.

— Кимберли Мариан, а вы… Тоже?

— Ага. Я тоже, — просто ответила моя знакомая.

— Ясно… Ну, ещё раз удачи, Анна. Уверена, мы все будем гордиться тобой. И не забывай нас.

С этими словами моя прошлая жизнь захлопнула передо мной дверью и ушла, оставив запах лаванды. По приюту я точно не буду скучать. Может быть, только по ней. И я искренне желаю вам всего хорошего, миссис Кимберли.

— Какая приятная женщина.

— Да… Ты права, Кэс.

Ты права.

— Ну, пойдем?

На улице нас уже поджидала служебная машина института. Весь путь до кампуса занял около часа. Нашим водителем был тот ещё неразговорчивый тип. Он мигом уехал обратно, высадив нас возле входа в главное здание, при этом за весь путь не проронил ни звука. Ладно.

Как и говорила Кэссиди, кампус располагался в самом океане и соединялся с сушей через, скажем так, небольшой мост. На выходе из машины я сразу ощутила на лице бриз океана, соленый вкус во рту, услышала шум волн издали и брызги фонтана где-то рядом. Довольно гармоничное место, скажу я вам. Наверняка не зря оно выбрано для обучения псиоников.

— Пришли! — огласила очевидное Кэссиди, явно указывая вдаль. — Мы прошли через огромную арку, ты бы видела эту эпичную гравировку на нем: «РАЗУМ ПРЕВЫШЕ МАТЕРИИ» и символ в виде треугольника с глазом внутри. Эм… Что-то у тебя мало вещей, Анна.

— Всё своё — ношу с собой.

— Ну, зато на стипендии закупишься чем-нибудь. Мажорить, конечно, не получится, но жить можно. А если будешь показывать хорошие результаты, добавят прибавку.

— Результаты чего?

— В институте действует рейтинговая система. Войдешь в ТОП 3, будут начислять всякие награды.

— В ТОП 3?

— Там объяснят. Если вкратце, каждый день ставятся определенные оценки. А в конце недели на главном экране оглашаются имена студентов, набравших хорошие рейтинги. Честно, то оно редко сходится с настоящим уровнем пси сил. Наверное, работает просто как мотивация.

— Занятно. А если окажешься на дне списка?

— Накидывают штрафы, дают дополнительные занятия, всячески порицают, а также ябедничают родителям.

— Мило. Но от одного пункта я уже освободилась. Им некому будет ябедничать на меня.

— Тогда будут порицать с удвоенной силой.

— Боже мой, только не это.

— Вот-вот, бойся.

Спереди раздались приближающиеся шаги. Как и у Кэссиди, у человека образ светился ярким светом, но как-то обрывисто. Затем раздался уставший мужской голос, судя по которому можно было дать ему лет тридцать-тридцать пять:

— Мисс Рейн, мисс Уильям, меня зовут Карл Зенер, я куратор первокурсников, ваш куратор. Мне уже сообщили о вас. Пройдемте за мной.

По-моему наш куратор слегка прихрамывает, иначе объяснить странный шаркающий шаг я не могла.

— Можно задать вопрос, профессор Зенер?

— Конечно, мисс Рейн.

— Сколько курсов в вашем институте?

— Четыре основных и два специализированных. После базовых предоставляется выбор в какой сфере продолжать свою деятельность.

— Например?

— Узнаете, когда доучитесь до этого.

— Секретная информация? Гм, значит, замешаны военные, что, кстати, вообще не удивительно. Ну, кому ещё в первую очередь будут интересны люди с такими способностями, верно?

— Ага, иногда я представляю себе, как гоняюсь за шпионами-экстрасенсами, — согласилась со мной Кэс. — Левитирую по воздуху и силой мысли кидаюсь во вражину всякой всячиной, а плащ за спиной так и развевается эпично.

— Или можешь управлять толпой, во имя государства, конечно. Можно будет устраивать революции и бунты в нужных странах по заказу нашего славного автократического правительства.

— Точно! Или давать предсказания биржи или в выборах. Да нас должны на руках носить!

— Или запирать в камерах и заставлять силой.

— Тише, Анна, а то наш куратор услышит и передаст начальству твою идею.

— Думаю, они и так уже занимаются чем-то подобным.

Я отчетливо услышала тяжелый вздох куратора.

— Вижу, вы нашли себе близнеца по разуму, мисс Уильям. И теперь вместо одной головной боли, у меня их две. Что ж, хотя бы так, я надеюсь, вы будете прилагать усилия в учебе.

— Я стараюсь изо всех сил, профессор. Но сил иногда банально не хватает. А моральная поддержка только приветствуется, — профессор ещё раз тяжело вздохнул.

Спустя длинный и полупустой коридор первого этажа мы поднялись по лестнице, свернули налево и вскоре оказались в его кабинете, где слышался гул устройств и аквариума.

— Раз уж ты так любезно вызвалась помочь мисс Рейн, покажи ей аудитории, столовую и её комнату. Доступ возьмете у коменданта. Она в курсе.

— Разве это не ваша обязанность?

— Отказываешься помогать ей, Кэссиди?

— Да, нет. Просто не хочу делать за кого-то его работу.

— Я и сама могу дойти, просто скажите куда идти, — вклинилась я в их разговор.

— Не волнуйся, я покажу. Пойдем.

— Подождите, — остановил нас профессор Зенер. — Вы забыли карточку. Отдайте мне старую.

Вряд ли я узнаю, чем именно моя новая ИК* отличается от старой. Наверное, только цифрой в графе пси статуса.

— Профессор Зенер, — неожиданно серьезным голосом спросила Кэссиди. — Здесь не опечатка?

— Что ещё, мисс Уильям? — устало спросил профессор.

— В карточке Анны. Смотрите на её уровень.

— Никак нет. Всё правильно. В системе указан этот уровень.

— Что там? — поинтересовалась я, не понимая удивление Кэс.

— У тебя второй уровень, — произнесла она, будто это должно что-то значит.

— И… что?

— А то, что этот уровень присуждается после подтверждения псионических способностей. Неоспоримого подтверждения, Анна. Тебе должны были дать «1», а уже потом после контрольных тестов, если подтвердится: «2». Как-то это странно.

— Гм… И верно. А у тебя какая?

— У меня-то как раз вторая. Но меня с шести лет гоняют по всяким тренингам, полигонам, в общем, заставляют пахать.

— А я сразу с «0» перескочила… Да, действительно странно, — согласилась с ней и уставилась в сторону профессора.

— Профессор Зенер.

— Я уже проверяю, мисс Уильям. А что значит, что вы были «0»? Это же шутка, верно? Нельзя так просто перейти с нулевой до первой, а тут до второй…

Если бы у меня были нормальные глаза, мы бы обменялись с Кэс взглядами. Да уж, ясно, что ничего не ясно.

— Посмотрите на данные с моей старой карточки.

Судя по тому, как он резко замолк, он наглядно уверился в правдивости моих слов.

— Нет, никакой ошибки. Будете учиться в группе первокурсников со вторым уровнем.

— Круто! — радостно воскликнула Кэссиди.

— Но, мисс Рейн, вы должны будете нагнать отставание.

— Много пропустила?

— Достаточно много.

— Оу… Ну, постараюсь.

Еще бы неплохо узнать, чему тут вообще учат.

— Жду вас завтра на занятиях. Вовремя, — особенно четко выделил последнее слово мистер Зенер, явно обращаясь к моей спутнице.

— До свидания, профессор, — попрощались с ним.

— Кэс, если у тебя подтвержденный потенциал, то ты можешь продемонстрировать свои экстрасенсорные умения в любое время, ведь так?

— Самые базовые, разве что. Но, да.

— Базовые?

— Допустим, могу двигать вещи.

— Так… Я весь внимание.

— Но, Анна, как ты оценишь?

— И верно. Гм… Можешь покрутить мою трость, когда я положу её на свою ладонь?

— Че, да без проблем.

Я нашла баланс посередине трости и протянула руку вперёд в ожидании чуда. Прежде чем почувствовать некое воздействие, я увидела, как к трости от образа Кэс протягиваются нити, тонкие, едва заметные, но все же «реальные». А когда они достигли её, моя трость повернулась на несколько градусов и от неё повеяло теплотой. У меня не нашлось подходящих слов, чтобы описать собственное изумление. Меня поразило не то, что произошедшее само по себе невероятно, а то, как именно она это сделала. Для Кэссиди это было, как нечто само собой разумеющееся, обыденность.

— Ладно… — протянула я, тупо уставившись в образ трости. — Теперь верю. Как ты это сделала?

— Просто представила в уме, как двигаю предмет и воспроизвела это с помощью псионики.

— Просто? Просто представила? Немыслимо…

— Ага, и ты тоже должна этому научиться, Анна. Знаю, сначала вообще непонятно, с какой стороны взяться за это дело. Но всё начинается с покалывания, сопротивления и тепла. Ты ощутишь этот момент, когда попытаешься. Если хочешь, могу помочь.

— Гм… Буду благодарна.

— Тогда, заметано! Пошли, — весело хлопнув меня по плечу, потопала впереди Кэс.

Здания двух общежитий для юношей и девушек располагались по обе стороны от главного корпуса. Всего же в кампусе проживало около полторы сотни студентов и тридцать человек из числа персонала.

— Столовая расположена на первом этаже учебного корпуса, а позади главного корпуса тренировочное поле, под которым полигон.

— Полигон?

— Для опасных тренировок: с огнем, электричеством, ну и так далее.

— Любопытно.

— Ага. Но нас пока туда не пускают. Нам хотя бы шарики сначала двигать и поднимать без риска для себя и окружающих.

— Ну, это логично. Вроде бы.

Возле общежития со стороны доносились короткие выкрики — проходили тренировки других групп. В самом общежитии комендант обнаружился сразу. Она сидела в своей «будке» и смотрела телевизор. Судя по странному диалогу, шёл один из тупых дневных шоу.

— Эта адская машина открывается по карточке вот здесь, — после слов Кэс раздался писк турникета. — Попробуй.

Я сначала ощупала металлическую конструкцию, потом сделала так, как она сказала — провела карточкой и после короткого сигнала металлические ставни опустились, освобождая проход.

— Эй, вы! Почему не на лекциях?! — раздался раскатистый женский голос из будки.

— У нас тут новенькая прибыла, миссис Хендлер.

— А? Что?! Сейчас посмотрим… Так-так, мисс Уильям и мисс Рейн? Да… Вижу ваши имена и дату посещения.

— Ей бы комнату, миссис Хендлер.

— Я это и смотрю, милочка. Так, свободные комнаты… Комната №32. Дайте ваш ИК, добавлю вам доступ.

— Миссис Хендлер, а кто её сосед?

— А тебе зачем?

— Ну, вы же видите её… положение.

— И что?

— Ну…

— Если честно, у меня очень паршивый характер.

— Да, просто кошмарный. Одному бедолагу она сломала нос своей тростью, представляете? И только я смогла бы с ней ужиться, — продолжила за меня Кэссиди.

— Но это не точно, — прервала я тактичный намек Кэссиди.

— А? Да?! — несколько секунд присматривалась к нам женщина. — Ладно, будете соседями тогда. Комнаты №21 и №22. Что-то ещё?!

— Нет. На этом всё и спасибо вам огромное, миссис Хендлер. Я не говорила, что вам идёт ваш пиджак?

Звонкий голос Кэсси изменился на томный и мягкий.

— Идите уже. Я смотрю шоу.

Так как все жители сейчас находились на лекциях, общежитие пустовало. Наши комнаты располагались за одной дверью, которая разделялась надвое с общим коридорчиком посередине. В комнате не было лишнего запаха, умеренная теплота и влажность, всё по минимуму из мебели: одна кровать, тумбочка, шкаф, и учебный столик.

— Немного тесновато, зато чисто и аккуратно. В шкафу найдешь три вида формы, если не подойдут, нужно будет сообщить миссис Хендлер. Их ношение не обязательно, но приветствуется, за это дают дополнительные баллы. Розетки вон там, интернет потом покажу. Ну, вроде бы всё, ты пока располагайся, потом пойдем в учебный корпус. И, Анна, добро пожаловать в Псионикум!

— Спасибо, Кэс. А что точно означает Псионикум?

— Наверняка ты уже слышала, что в народе так называют всё, что связано с псиониками, то есть, с нами. Вот оттуда и пошло в массы это слово. Но на деле это всего лишь название здания нашей головной организации.

— Эта та, которая треугольник?

— Та самая. Ну, обустраивайся, можешь не торопиться, если что, обращайся, — бросив, ушла к себе Кэссиди.

Повесив рюкзак на спинку мягкого стула в углу, села на кровать. Запах белья приятно отдавался в ноздрях морозной свежестью. Вытащив из рюкзака свои вещи, аккуратно складировала их на столик. Их не так уж и много: зарядник, наушники, диктофон, зубная щетка, мелочи для гигиены. Надо будет ещё докупить полотенце и запасную одежду. А пока осмотрела формы, но все же оставила свою повседневную. Мило.

Ну что, Анна, твоя жизнь сделала крутой поворот, снова, — обратилась самой к себе. Но нам ведь не привыкать, верно? Привыкнем и к этому.

Я была благодарна Кэссиди. Интересно, с чего она так дружелюбно со мной… Хотя, это даже хорошо, я не ощутила от неё никакой фальши. Да и как человек она вроде как хорошая.

Ну, что можно сказать, начинается моя новая жизнь…

========== 1.4 ==========

— По всей видимости, здесь не предусмотрено инклюзивное образование, ну или там «доступная среда».

— Ну… видать, до тебя в этом не было нужды. Зато к тебе на помощь придут информационные технологии.

— Это да. Только так и спасаться. А возможно, что я тут только на время.

— Не говори так, лучше проверь. Я авторизовала тебя в систему института и установила голосовое управление. Хотя, график занятий не сильно меняется, но будешь получать уведомления.

— Сейчас, — прочистила я горло и чётко проговорила в телефон. — Запрос: «график занятий».

— Выберите курс, — раздался женский голос электронного помощника.

— Первый.

— Выберите дату.

— 5 октября.

— В девять ноль ноль. Сенсорика. В десять тридцать. Телекинетика. В тринадцать ноль ноль. Метафизика. В четырнадцать тридцать. Витасентира. В шестнадцать ноль ноль. Интета. Внеучебные мероприятия. Отсутствуют, — членораздельно отчитался голосовой помощник.

— С утра до вечера. И так каждый день?

— А как ты хотела. Государство желает получить к себе на службу высококвалифицированных псиоников. Обеденный перерыв на час в полдень, небольшой перерыв к четырём, ужин в семь вечера, потом немного свободного времени до отбоя в десять часов. Суббота — день самоподготовки. Выходной — воскресенье.

— Понятно. А что это за предметы такие? Не представляю даже, что там изучают. Только физика прозвучало более-менее знакомо.

— Да там всё запутанно, кроме последнего — это военная физподготовка. С какого фига они так изгалялись над простыми словами — не пойму. Наверное, хотели, чтобы прозвучало более таинственно. Мы же в Храме Разума, а не где-нибудь! Ну, а остальные дисциплины вбирают в себя кучу ото всего понемногу. Например, в метафизике проходим почти все точные науки. Основной смысл состоит в том, чтобы дать нам подробные знания о материальном мире вокруг, которые мы могли бы использовать для понимания и улучшения своих способностей.

— Понятно.

— Всего дисциплин только пять и они неизменны все четыре года, но постепенно переходят на узкие специализации после выбора дальнейшей сферы деятельности. Теории, конечно, тоже хватает, однако от псиоников вряд ли требуется только «бумажные» знания, а не эффективное применение знаний на «поле».

— В общем, я попала, да? Придётся изрядно поднатужиться, чтобы нагнать. А если учесть, что все здесь учились и тренировались до поступления, то вообще.

— Зато можешь не париться насчёт письменных заданий. От тебя не будут требовать столь строго. Наверное.

— Гм… Не знаю, радоваться этому или оскорбиться.

— А тебе это надо?

— Пожалуй, нет.

— Так… Обед давно пропущен, а сейчас идёт занятие у профессора Мида. Идём, она строгая, но, думаю, поймёт наше отсутствие и впустит.

— Кстати, а почему ты сегодня находилась вне кампуса?

— Это… Заработала себе в наказание пояснительную беседу с «родителем», — неохотно ответила Кэссиди и сразу сменила тему. — Профессор Маргарет Мид ведёт витасентиру.

— Ну и название. И что же там постигают?

Как она объяснила дальше, эта дисциплина включает в себя области «жизни» — ну, из биологии, медицины, химии во всех их ипостасях и щепотку физики.

— Ясно. Вроде бы.

От общежития до учебного корпуса долго пройтись не пришлось. Здания в кампусе соединялись идеальными дорожками. Трость говорила мне о её ровности и даже гладкости — не встречая ни единой трещины на пути. Сначала Кэс напугала меня отсутствием лифта в здании. Но тут же успокоила, что там всего три этажа. Из-за малочисленности обучающихся, здания, естественно, не были столь большими. А я же в свою очередь за два месяца реабилитации всей душой возненавидела ступеньки и лестницы в целом.

В коридоре учебного корпуса нас встретила оглушительная тишина. После холла и очередного пропускного устройства мы свернули лишь раз, и сразу попали куда надо. Постучавшись, вошли в аудиторию, где шла лекция — спереди доносился женский поставленный голос.

— Обмен… — заметив нас, профессор Мид прервала свою лекцию. — Ах, мисс Уильям и…

— Мисс Рейн, новенькая, — представилась я.

— Новенькая? — мы подошли к её кафедре и пока она проверяла данные в компьютере, стояли в ожидании своей участи.

Судя по образам, в аудитории находилось немало людей. Трудно было точно посчитать, свет от них сливался в одну большую мазню. И стоя посреди этой тишины, я физически ощущала на себе устремлённые взгляды. А если учесть, что кругом одни псионики, то от их взглядов становилось как-то неуютно. И я вновь вспомнила те ощущения при разговоре с доктором Уильямом. Может и не специально, но они словно оценивали тебя, пройдясь по тебе подобно сканеру.

— Да… Всё верно. Что ж, займите места.

Аудитория была сделана в виде трибун для студентов и просторной кафедры для преподавателя. Соответственно, ступеньки — настоящий ад для слепых — были везде. Сначала мы спустились по ним с кафедры профессора, потом поднялись на самый верхний ряд, где было свободно.

— Так, на чем мы остановились?

— Обмен веществ, профессор, — незамедлительно подсказали с первых рядов.

— Да, спасибо, мистер Стивенсон. Метаболизм, или обмен веществ — это набор химических реакций, которые возникают в живом организме для поддержания его жизни. Эти процессы позволяют организмам расти, размножаться, сохранять свои структуры и отвечать на воздействия окружающей среды. С помощью псионики мы можем воздействовать на эти реакции и даже контролировать их. К примеру, можем ускорить регенерацию, остановить кровотечение, бороться с воспалением и даже с некоторыми болезнями.

Как говорится, с порога не снимая сапог, началась моя пси учеба.

Боже, только не говорите, что с сегодняшнего дня я должна буду добавлять приставку «-пси» к каждому своему действию? Надеюсь, что нет…

Строгий голос профессора звучал с металлическими нотками. И слушая этот стальной голос, я невольно обрисовывала в уме её образ. Эдакая суровая женщина со всяких военных агитплакатов прошлого века идеально подходила к этому голосу.

— Метаболизм обычно делят на две стадии: катаболизм и анаболизм. В ходе катаболизма сложные органические вещества деградируют до более простых, обычно выделяя энергию. А в процессах анаболизма — из более простых синтезируются более сложные вещества с сопровождением энергетических затрат.

В аудитории среди студентов стояла гробовая тишина, никто не смел разговаривать, шептаться и даже отвлекаться на телефон. Ничего общего с моей школой. Ну, оно и понятно. Все здесь по собственной воле и просто очень рады оказаться достойными такой чести и дара.

— Метаболизм подразумевает обмен веществ, а значит ли то, что он также присутствует и у растений? — продолжала профессор. — Кто мне ответит? Мистер Стивенсон.

— В широком понимании этого термина, конечно. Однако растения — автотрофы, а животные — гетеротрофы.

— Хорошо. Сейчас мы увидим, как можно воздействовать на обмен веществ внутри растения.

Да… Увидим. Будет наглядно и очень познавательно. М-да…

— Перед вами наш подопытный — кактус домашний, на латыни Cactaceae, растение из семейства многолетних цветковых. Как вы видите, размер его оставляет желать лучшего, хотя он стоит у меня в кабинете уже второй месяц. Мне хотелось бы, чтобы он был немного большим и красивым. Как можно ускорить его рост? И что для этого нам необходимо воспроизвести псионикой?

— Фотосинтез и воду, — вновь отличился тот же голос с переднего ряда.

— Правильно. Фотосинтез. Мы уже проходили, что это. Здесь стоит отметить, что у суккулентных растений фотосинтез немногим, но всё же отличается. У них САМ-фотосинтез. Нарисуем схему для наглядности.

Да… Прекрасно вижу в чем отличие.

Профессор несколько минут рисовала на доске, комментируя каждую фазу этого САМ синтеза.

— А теперь, зная это, попробуем заставить наш кактус расти. Ускорим обмен его веществ.

А вот это уже интересно.

Как и в случае с тростью и Кэссиди, от рук женщины в сторону тёмного пространства рядом с ней устремились белые нити. Они окружили некий объект и посреди чёрного полотна я, наконец, увидела светящееся, словно звезда в ночном небе, очертание кактуса. Если бы мне заранее не сказали, что это кактус, ни за что бы не догадалась. По мне он был похож на лампочку. Некоторое время тонкие нити кружили вокруг кактуса в некоем танце. Затем кактус начал расти, то есть, светящаяся фигура начала расти. Теперь она была больше изначального размера примерно в три раза.

И в конце светошоу по трибуне прошёл восторженный гул.

— Вот так. Если вам не терпится увидеть цветение кактуса, псионика может вам в этом помочь. Итак, наглядная демонстрация позволяет сделать следующий вывод: «с помощью псионики можно воздействовать на процессы внутри организма». Но значит ли это, что можно обратить их вспять?

— То есть, уменьшить его?

— Не совсем корректное утверждение, но да, воспроизвести обратный росту процесс — старение. Любопытный факт, в ходе подобных испытаний учёные не раз задавались вопросом: «а можно ли провернуть такое с живыми организмами?». Ведь кому не захочется вернуть свою молодость. Но тут возникли сложности, если на простейших живых организмах можно что-то ещё придумать, то в случае с человеком оказалось не всё так однозначно. Наверняка вы уже проходили в сенсорике или метафизике, что у людей несколько слоёв тела — «ауры», «души», «пси-полей», называйте, как хотите. И мы все, как живые разумные формы жизни, на протяжении всей жизни источаем тепло, электромагнитное поле, и так называемое «поле разума». И эти же поля служат нашими естественными защитниками от воздействия извне, как кожа, защищающая организм от физического воздействия внешней среды. Из-за этого на людей трудно повлиять с помощью псионики изнутри. Даже без пси способностей человеческий организм и разум будут сопротивляться чужеродному вторжению. Так что даже банальная остановка кровотечения может потребовать колоссальное количество пси-энергии и определённых навыков.

— Можно вопрос? — подняла я руку.

— Конечно, мисс Рейн.

— А можно ли таким образом восстановить нервные клетки или нейронные связи?

— Это очень хороший вопрос, мисс Рейн. И очень актуальный. К сожалению, в настоящее время подтверждения этому нет. В теории возможно, последние исследования помогли нам немного углубиться в природе нервной системы человека, в частности мозга, но клинические испытания пока не дали надёжных результатов. По сути, решение этой проблемы приблизило бы нас к победе над целым рядом тяжёлых и неизлечимых болезней, возможно даже над смертью. Ведь, что такое смерть? Грубо говоря, это когда наш организм, а в частности мозг, перестаёт функционировать. И как мы знаем, главный орган — мозг состоит из нейронов и нейроглий. И если бы мы умели восстанавливать их, мы могли бы реанимировать и обновлять клетки мозга, да и не только мозга, чтобы перезапустить его, тем самым вернув к жизни весь организм — обновить его.

Гм… Значит надежды мало. Что ж, никто не говорил, что псионика — это панацея от всего. Хотя, спектр его возможностей от этого не становится куцым. Ну, в теории. Я то ещё не в курсе. И ничего не умею.

Спустя пары минут прозвенел звонок на перерыв.

— Прочитайте сегодняшний параграф и сделайте конспект. В следующих занятиях каждый попытается ускорить рост своего кактуса. Мисс Рейн, подойдите ко мне.

Мне стоит напрячься? Я вспомнила, что все мои разговоры с преподавателями никогда не сулили мне хороших вестей.

— Что-то не так, профессор?

— Нет. Просто у меня впервые студент с вашей спецификой. Я хотела бы дать вам аудиоматериалы. В нашей библиотеке бумажного материала на Брайле не так много.

— Оу, было бы здорово.

— Тогда скину на вашу почту или на номер.

— Спасибо.

— Надеюсь, вы скоро догоните остальных. А что касаемо вас, мисс Уильям, не думайте, что если у вас всё получается, то можно отлынивать от занятий.

— Поняла, профессор.

— Надеюсь, что так. Можете идти.

Во время перерыва коридор уже был похож на место, где учатся студенты: многолюдно и шумно, но все равно, ни в какое сравнение с моей городской школой.

— Так ты у нас оказывается гений, Кэс.

— Ты могла так подумать. И это может быть правдой, но я этого не говорила.

— И каково это быть им? Смотришь на всех как на гоминид?

— Ой, заткнись, — без злобы отмахнулась она.

— Извини-извини.

Далее по расписанию стояла физподготовка с припиской «военная», которая здесь называется интетой. Вся наша группа разбрелась по раздевалкам. Там у каждого студента имелся личный шкафчик, который, естественно, открываются по его ИК. Кэс помогла найти мой и там меня уже ожидали форма, и тулбокс с вещами личной гигиены после занятий.

Тренировочная форма, кстати, по ощущениям не отличалась от моей повседневной одежды. Только обувь была удобной и лёгкой. Также в шкафчиках обнаружились полотенца. А в душе уже установлены гели и жидкое мыло, только дерни нужный кран — цивилизация, что тут добавить. И ничего лишнего не надо с собой носить.

— О-о… — услышала рядом тихий возглас Кэсси.

Предполагаю, я знаю, чем это вызвано. Я убрала свои очки в шкаф.

— Неужто выглядит так ужасно? Или шрамы?

— Да нет. Просто, как будто ты смотришь сквозь меня. Или прямо в душу.

— А как они, кстати, выглядят?

— Белые зенки посреди белковой оболочки. Они пластиковые?

— Вроде не должны быть. Хотя, не знаю, что там доктора сделали.

— На самом деле, выглядят прикольно, жутко, но прикольно. Честно. Из всех нас ты больше походишь на псионика одним только наличием таких глаз. Я же права, Джули?

— Не реагирующие на свет зрачки, да… Немного жутковато, — подошла к нам ещё одна девушка. Её образ переливался розовыми огоньками в отличие от Кэссиди, у которой он изобилует изумрудным цветом.

— Джулиет, Анна. Анна, Джулиет, — представила нас друг другу Кэссиди.

— Рада знакомству, Анна, — вежливо ответила девушка.

— Взаимно.

Судя по исчезнувшему шуму, все остальные уже вышли на поле. Нас в группе ровно двадцать, но девушек среди них 8 к 12. Так что, шума как такового и не было. А для меня, кто жила в приюте, то и подавно. Сравнивать весь ор, что там, и здешнюю идиллию — просто невозможно.

— Нам стоит поторопиться, сержант не терпит опоздавших, — ответив, выскочила вперёд Джулиет.

— Сержант? — спросила я.

— Ага. Воплощение всех стереотипов об армии. Его голос ты никогда в жизни не забудешь. Он будет звучать даже во сне. Без шуток.

Оказалось, Кэс ещё преуменьшила возможности голоса сержанта О’Донелл. Резкие, громкие, короткие, но взрывные выкрики заставляли дрожать и тут же вытянуться в струнку. Кажется, своим голосом он может превысить по децибелу свой свисток.

— Так. Так. Я слышал, среди нас новобранец, — проходя перед строем, он остановился передо мной. — Так ещё покалеченный. Думаешь, что тебе будут давать поблажку?

Чего?

— Боюсь, я тебя разочарую. Не знаю, что ты будешь делать, да хоть научишься видеть ушами, знай, ты не будешь учиться военному делу вместе со всеми. От тебя твоему товарищу по спаррингу не будет никакого толка. А доверить оружие такому как ты может только полоумный.

Его оглушительный и жёсткий голос звенел в ушах после каждого слова.

— Понимаю.

— Оставить! — гаркнул он недовольно.

Черт, надо было добавить «сэр». Они же это любят, да?

— На моих занятиях без разрешения никто не открывает рот! И не думай, что я специально унижаю тебя. Просто это факт. Твоя слабость может поставить под угрозу жизнь твоих соратников. Ты со мной согласна?

— В принципе, да, слабость, она такая, — спокойно ответила я. Несколько секунд я слышала только его тяжелое дыхание перед носом и представляла себя стоящей на пути у разъяреннего медведя или буйвола.

— Умничаем, значит… Хорошо. На моих занятиях я дам тебе свободный доступ. Можешь бегать в сторонке, прыгать там, но не больше, — не успела собраться с мыслями, меня оглушил свисток. — Строй, равняйсь! Смирно! Разминка — десять кругов. Бегом, марш!

Мне сразу стало понятно, что все здесь занимаются давно и все в хорошей физической форме. Потому я отстала от всех и просто продолжила бег в одиночестве, даже когда все закончили и занимались чем-то на середине поля. Иного от физических занятий я не ожидала. Да и не сказать, что я до аварии была в хорошей форме. Это дело нужно исправить. После бега взяла скакалку и занималась самостоятельно самыми базовыми упражнениями и тем, что в голову придёт.

— Вы должны держать удар! — время от времени, словно выстрелы, раздавались приказы сержанта. — Дыхание! Следите за дыханием! Жестче! Жестче!

Помимо беговой дорожки здесь имелся угол с перекладиной. Постучавшись по ней, убедилась в высоте и надежности и впервые для себя попыталась подтягиваться. Выходило крайне неубедительно и со стороны, наверняка, выглядело просто смехотворно. Но поначалу всегда же так, верно? Как там говорится: «олимпийскими чемпионами не рождаются».

И в таком режиме мы закончили к шести и после душа, все студенты собирались в столовой. Просторное помещение просто утопало в ярких образах и вкусных запахах, от которого текли слюни. Это уже по мне. Студенты сидели скучковавшись по своим группам и буднично обменивались новостями. Я пару раз даже видела летающие по воздуху тарелки и яства. Псионики, что тут думать.

— Что будете? — дошла наша очередь.

— Не знаю, может, что посоветуете?

— Что? — не сразу понял повар, только затем заметил трость и очки. — А-а… Рис с морепродуктами пойдёт? Сегодня новая рыба.

— Пойдёт. И чай с лимоном, пожалуйста, если есть, — он поставил на поднос блюдца. И я расплатилась карточкой.

— Давай, помогу.

— Я сама, Кэс.

— Да не упрямься.

— Всё нормально, правда. Я сама справлюсь. Должна.

— Ладно. Тогда сядем за ближайшим столиком.

Ходить без трости, но с подносом на руках было немного опасно, но ничего — нужно учиться ко всему.

— Не слушай ты сержанта…

— Кэсси, всё нормально.

— Его в детстве явно кто-то обижал.

— Так-то он прав.

Судя по всему, за нашим столом сидели мы только вдвоем.

— Кэс, а почему ты не сидишь с остальными? — мне стало интересно её отстраненность от остальной группы. Она вроде нормально общается с некоторыми. — Я, знаешь ли, могу здесь не задержаться.

— Уже сдаешься?

— Да нет. Просто готова ко всему. Я с самого начала не особо верила в успех сего мероприятия.

А первые занятия только подтвердили догадки. Что же, посмотрим, что будет дальше.

========== 1.5 ==========

Распорядок дня в кампусе строго регламентирован и соблюдается специальными людьми. Покинуть его территорию — невозможно без весомых причин, однако, всё же это образовательное учреждение, а не военное. Так что, в свободное после ужина время студенты проводили в досуге и с друзьями. Благо, в кампусе было всё для активного отдыха. А я по первому впечатлению отчего-то ожидала, что они будут только учиться, учиться и ещё раз учиться, словно роботы какие-то. Но нет, они всё-таки живые люди.

Вернувшись себе в комнату, я попыталась вникнуть в учебный материал, полученный от профессора Мида — получилось не особо. Решив, что мозгам нужно отвлечься, и чтобы тело при этом не сильно расслаблялось, потопала в тренировочный зал.

В общежитии помимо жилых комнат имелись различные залы для отдыха и хобби. С левого коридора от будки коменданта раздавалась музыка и весёлый гомон. Самой миссис Хендлер на месте не оказалось, и меня никто не остановил, не спросил, куда это я намылилась, когда раздался сигнал от панели турникета. Я хотела обратиться к Кэс, но решила, что она и так мне сильно помогла и не стоит её лишний раз беспокоить.

Снаружи заметно похолодало. Прислушавшись к окружению, можно было услышать, как ветер колышет ветки деревьев; как в парке, рядом с фонтанами, весело проводят время группа студентов — доносились игривые девичьи голоса вперемешку с голосами парней, видимо старшекурсники.

Нажав на «play» в телефоне, вместе с аудиолекциями в ушах потопала в сторону поля, к которому и примыкает здание тренировочного зала. В своих оптимистичных предположениях я ожидала, что убью двух зайцев одновременно, но всё, что говорил диктор, никак не хотел запоминаться, а мир без любимой музыки терял всякие краски. И вскоре я бросила это дело, переключив лекции на музыку. С ними дело пошло куда веселее.

В реабилитационном центре мне в голову намертво вклинили две простые истины — никогда не стоит забывать о разминке перед занятиями и о постоянстве этих самых упражнений. Результаты придут быстрее, если будешь придерживаться определённого режима, и не будешь отлынивать по любому поводу, а отлынивать захочется, уж поверьте.

Начав с разминочного бега по полю, приступила к упражнениям, но уже в зале. В помещении помимо меня были и другие. Судя по ударам и резким выкрикам, кто-то занимался на груше и явно готовился кого-то убивать; угол зала захватили те, кто соревновался в поднятии тяжести— слышался лязг металла и подбадривания. На секунду вдруг настала тишина. Наверняка увидели человека с тростью, который с какого-то перепугу пришёл тренироваться.

— Может, подсказать что-нибудь? — раздался передо мной мужской голос.

— Мне бы просто укромное место для упражнений.

— Какого рода упражнения?

— Для координации движений и обычные растяжки.

— Зал для фитнеса прямо и налево.

— Благодарю.

— Сами доберётесь?

— Да, нет проблем.

— Если что, смело обращайтесь.

— Да, спасибо.

По наводке безликого незнакомца пришла в замкнутое помещение, где вдоль одной стены стояли перила как раз для растяжки. С музыкой в ушах даже самые монотонные упражнения делались в одно мгновение, и помогали вклиниться с ними в один темп. К тому же я слушаю довольно однотипную музыку и все треки на телефоне звучат очень похоже, зато вполне динамично:

«Я был сожжён огнём, выжжен пламенем из моих собственных грехов и желаний, поэтому я называю их своими именами»*… Повторяла вслед за исполнителем в уме и не могла не вспомнить свои первые шаги после слепоты и слова врачей.

Последними настояниями доктора Шарри были, чтобы я не переставала заниматься упражнениями и дома. Никогда. Повторение — мать учения, постоянно гласил он эту мудрость. Но мышцы, уставшие уже на занятиях сержанта — точнее, на интете, прошу прощения — не восприняли мои здравые потуги с ликованием. Но заниматься всё же нужно. Хотя я уже предвкушаю завтрашнее своё состояние. Да, вряд ли мышцы скажут мне «спасибо».

Что касаемо интеты… Насколько я поняла, это только пока занятия похожи на обычную физподготовку. Как только студенты освоят псионику на должном уровне, в боевую подготовку добавится главный элемент, который здесь постигают, что вполне логично. И я бы на это «посмотрела» с великой охотой — бои и тренировки с использованием псионических способностей. Это должно быть весьма любопытно и зрелищно, прямо как в фантастических боевиках. Хотя, как я вообще оценю, только по ярким образам разве что. Хм, нужно найти способ «узреть». Ну, это потом.

В музыку неожиданно вмешался сигнал телефона, говорящий о наступлении восьми часов вечера. Ещё полчаса и можно вернуться обратно, ещё раз попытаться сесть за материалы профессора Мида в спокойной тихой обстановке. Надеюсь, хоть тогда я что-нибудь усвою о физиологии человека.

— Я знала, что найду тебя тут.

Я не сразу услышала голос Кэс.

— Ты так внезапно пропала после возвращения со столовой. Я стучалась к тебе, но никто не отвечал.

— Мне нужно нагнать. Я без понятия, что там в остальных предметах, но так, я могу хотя бы заняться своей физической формой.

— Помнишь, я же обещала помочь.

— Ну… Да?

— Оставь свою йогу в покое и пошли на поле.

— Это не йога, а балансировка и координация.

— Как скажешь. Пошли. Я покажу тебе настоящее упражнение.

По дороге она не проронила ни звука, нагнетая ожидание. Хотя я пару раз ощущала на себе её взгляд. И только на тренировочном поле она сказала мне остановиться и отошла на несколько метров.

— Я внимательно тебя слушаю, — мы почему-то остановились посреди поля. — Кэс? — не успела я спросить, как внезапно от неё в мою сторону полетел маленький пучок света. Я чисто инстинктивно увернулась от комка света. — Какого…

— Я знала! Знала! Ты же видишь её, да?

— Что?

— Псионику! Точнее её мм… содержимое — то, что мы всего лишь ощущаем, но не видим. В твоём же случае работает несколько иначе. Моя мама говорила, что мы слишком опираемся на наши глаза. А нужно на что-то более глубокое.

— Глубокое?

— На интуицию, внутренний голос, на подсознание, в конце концов, называй как хочешь.

— Гм… Не уверена, что поняла тебя.

— Не бери в голову. Сейчас начнётся твой первый шаг в псионику.

— Я в предвкушении.

— То, что ты сейчас увидела, я называю пси зарядом. Ты собираешь энергию в одну точку, даёшь ей стартовый импульс и указываешь вектор. Здесь самое главное — это поймать момент, чувство зарождения энергии, исходящую изнутри твоего естества, дать ему форму своим разумом, затем удержать его насколько сможешь, потом дать направление в пространстве.

Что-то многовато «главных».

— Так. Теперь закрой глаза…

— Кэс…

— А? Ой, извини. Просто протяни ладонь и сконцентрируй в ней весь свой разум. Создай форму и наполни её энергией, отринув всё лишнее.

— Концентрируй разум? Что? И какой энергией я должна наполнить?

— Никаких слов, — прервала меня Кэс. — Просто подумай и пытайся воспроизвести.

Опять это «просто», ну, ладно…

— И не надо никаких «ну, ладно». Отнесись серьёзно.

— Ты умеешь читать мысли, Кэс? Кстати, здесь этому учат?

— Узнаешь, если останешься. Давай.

— Сейчас-сайчас… Сконцентрироваться и отбросить лишние мысли…

— Да. Погрузись в себя и представь, будто вся Вселенная находится вокруг тебя, и ты черпаешь из неё энергию в свою руку.

Гм… Чем дальше она говорит, тем яснее не становится. Вселенная в моей ладони, просто блеск… Вселенная… Вселенная… Вселен… Блин, я не знаю, что такое Вселенная.

— Не получается. Я не понимаю, что должна сделать.

— Знаешь, для незрячей ты слишком пытаешься узреть во всём неоспоримые доказательства.

— А как иначе то?

— Просто отбрось свой скепсис. Хотя бы на время. Давай, протяни руку. Раскрой ладонь. Вот, что ты должна сделать, ощутить.

Я сделала, как она сказала и увидела, как с её руки в мою сторону устремились нити. Вскоре над моей ладонью начал сформироваться крохотный шарик из этих светящихся нитей. Вселенная… Точно. Это было подобно рождению новой звезды в бесконечном океане космоса, но в моей ладони. Описать ощущения, исходящие от неё, было просто невозможно. Спустя пару мгновений светящаяся сфера рассеялась, оставив тепло, а затем исчезло и оно.

— Я собрала пси энергию над твоей ладонью. Скажи, что ты ощутила?

— Это было… нечто.

— Да? Ты и вправду это видишь… Мм… Мне самой стало интересно. Так, теперь попробуй воспроизвести все те ощущения и концентрируй их на своей ладони.

Воспроизвести рождение звезды — звучит, как нефиг делать, ведь все так умеют.

Так, ладно! Сначала соберёмся и сделаем, как учили в центре, когда впервые училась ориентироваться в пространстве только на слух, но с некоторыми изменениями. Очищаем мысли от всего лишнего, что мешает концентрации. Уравниваем дыхание, прислушиваемся к сердцебиению. Проверяем тактильные рецепторы. И в завершении направляем все ощущения в ладонь. Уставшие мышцы руки немного свело от напряжения, но взамен появилось нечто странное — тепло, стреляющее, снопами искр, но которое отдавалось покалыванием и дрожью. Вдруг меня всю обдало холодом, кожа покрылась потом и слабость протекла по всему телу волнами, идущими откуда-то изнутри. Появилось головокружение и странное чувство — на миг, всего лишь на миг, я клянусь, увидела свою руку, пусть и светящуюся во тьме белым. Это было неописуемо…

— Анна? Эй… Ау? Прием…

— А… Что?

— Что-то ощутила, да?

Что это было? Пребывала я в некоем трансе. Но вскоре чувство лёгкости исчезло, оставив после себя лишь неприятные ощущения посреди холодного поля, что даже мысли стали путаться.

— Усталость. Я жуть как устала.

Я снова представила руку перед лицом, но ничего не увидела. Была только темнота, ну, как обычно.

— Я серьёзно.

— Я тоже. Мой мозг отказывается воспринимать дальнейшую информацию, а тело и того хуже.

— Тогда, возвращаемся.

Раздался звук зажигалки и в ноздри тут же ударил запах сигарет.

— Кэс, могу я спросить?

— Валяй.

— Почему ты помогаешь мне?

— А что такое? Не доверяешь мне?

— Отвечать вопросом на вопрос — не культурно.

— Ладно. Начнём с того, ты знаешь, кто здесь учится?

— Ну… псионики? Хотя, я предполагаю, что ты не это имела в виду.

— Псионики со статусом «2» — это дети, которых готовили с шести лет и дети, скажем так, из влиятельных семей Псионикума. Естественно им с детства вдалбливают в голову, какие же они особенные, какое прекрасное будущее их ждёт, и какая важная роль будет у них в новом мире. От них ждут величайших достижений, ведь они и так рады быть полезными, а их мнение ничего не значит. На мой взгляд, у них просто нет выбора кроме того, как стать одной из множества безвольных шестерёнок в этой системе…

И Кэссиди понесло. В её голосе слышалась неприкрытая неприязнь, также гм… юношеский максимализм и бунтарская натура, предположительно, за отнятое детство, может быть…

— В общем, я от тебя ничего жду, потому и буду надёжным товарищем? — подытожила я её исповедь.

— Не знаю. Наверное, — отмахнулась она. — К тому же ты не ценишь людей по внешности.

— Оу-у-у. Теперь всё стало ясно. Ты — страшная, да? Поэтому с тобой никто не хочет общаться. И только с слепой есть шанс подружиться.

— А-ха-ха-ха, — какой, однако, озорной смех у неё. — Точняк. Очень-очень страшная.

— Ну не надо так. Считаться с мнением других, конечно, можно, но и себя в обиду давать не надо. Давай сойдёмся на «просто слегка гм… нетипичной», — дружески похлопала её по спине, мол подбадривая. — Боги, я не чувствую ног. Этот день просто кошмар. Утром я думать не смела о подобном повороте и готовилась к новому этапу в жизни, нормальной жизни. А теперь что? Пфф… Просто нет слов.

— И точно. А ведь ты здесь всего несколько часов.

— Ага, а как будто уже, блин, целую вечность.

— И эту вечность ты провела, в основном, бегая по полю.

— Вот именно. Хуже дня не придумаешь. Я с детства не выношу бесплатного физического труда. Все мои мысли сейчас только о кровати и о блаженном сне.

Не знаю как Кэс, но я едва доковыляла до комнаты и тупо упала на кровать сразу же. Сил на то, чтобы сесть за учёбу вообще не осталось. Всё моё естество требовало только одного — встречу с подушкой. И я с радостью поддалась этому порыву.

***

Пробуждение ожидаемо вышло далеко не самым приятным, будто я накануне всю ночь разгружала вагоны, что почти близко к истине. Всё тело буквально ломило от ноющей усталости и странной тягучей боли в мышцах. Кое-как «открыв глаза», я просто лежала на кровати и «смотрела» на потолок своей комнаты: на тёмном полотне виднелись размытые полоски линий с узорами? Гм… Что-то новенькое. И я смотрела на эту неведомую абстракцию, словно заворожённая. Хотелось лежать так весь день: ни о чем не думая, никуда не спеша, и вообще не двигаться, слиться здесь с кроватью и… Кхм-кхм.

Всё же я нашла в себе силы подняться, и даже переодеться. Вяло «осмотревшись» по сторонам, нашла свои очки на тумбочке рядом с кроватью. Мир оттого не приобрёл более осязаемые черты, но стало уютнее, как бы глупо это не прозвучало.

Через несколько минут всё вернулось в относительную норму кроме одного: мысли о вчерашнем хаотично крутились внутри черепной коробки, не в силах сформироваться в хоть что-нибудь более связанное и понятное. Со свинцовой головой еле поплелась в сторону раковины. Холод от пола волной протёк через босые ноги до самых ушей. Хотя я не помнила, что вообще раздевалась. Зато холод помог взбодриться.

Преодолев свою комнату, вышла в коридор. Комната с раковиной и стиральной машиной находится справа за средней дверью нашего с Кэс коридора. Я знаю, тут ещё висит зеркало, и я вся сонная попыталась вспомнить собственный облик, который постепенно исчезал из памяти. Это немного пугало. Сейчас на меня должно смотреть моё отражение: девушка с русыми и прямыми волосами, уставший взгляд с глазами цвета как эта зубная паста — голубыми. Хотя не факт, что паста в моих руках голубого цвета, но глаза-то точно были голубыми. Это я пока помнила.

После недолгих утренних процедур перебралась к себе и обнаружила странную вещь — часы огласили раннее утро. Время едва перевалило за шесть утра. Хотя, кто-то уже ходил по коридору.

В горле пересохло, что помешало заниматься, потому быстренько доковыляла до автомата с газировками в холле, затем обратно. По всей видимости, Кэс спала — никакие признаки жизни за её дверьми не доносились.

Утолив жажду прохладной жидкостью, нацепила наушники и взялась за лекции. Мужской гортанный голос начал рассказывать об анатомии человека. Некоторые вещи, как ни странно, я знала. Хотя меня трудно было назвать хорошей ученицей. Но школу как-то же окончила, причём нормально и без проблем.

Кстати, профессор Мид что-то говорила о конспектах. Но от меня их же не ждут, верно? Или ждут? Непонятно. Могу написать коряво без права на ошибку. Ладно, пока просто послушаем.

— Утро. Давно ты встала? — где-то час спустя заглянула Кэс.

— Не знаю…

— Завтракала?

— Банкой газировки.

— Я сейчас вернусь, потом пойдём в столовку?

— Мгм, — промычала в знак согласия.

***

Потихоньку не спеша учебные дни летели как самые обыкновенные. Я пропустила слишком многое и потому была завалена зубрёжкой по самые уши. И каждый день все силы уходили на одну только учёбу, от которой голова начинала кипеть. Я никогда так не училась. Блин, и это было сложно.

Таким образом прошёл почти месяц моего здесь обучения, но не сказать, что я освоила экстрасенсорные способности хоть на каком-нибудь уровне. А зачатки к ним имеются благодаря Кэссиди. Как оказалось тренировки псионики имеют нечто общее с обычными физическими тренировками. Теперь я точно знаю, что такое умственная усталость, когда мозг напрочь отказывается что-либо делать.

Признаюсь, вначале я была скептически настроена насчёт своего обучения среди псиоников, особенно в интернате, особенно среди них. Никогда не видела себя в обществе. Как там было? «Мне нужно личное пространство, я не вписываюсь в толпу, всю свою жизнь я её избегала. Но, я всё больше вхожу в роль своего героя — Вроде и неправильно, но так здорово себя чувствую… Нет. Мои чувства плотно скрыты ото всех! Но я буду бороться с любой преградой ради того, чтобы остаться собой».* Верно? Верно.

По уши в учёбе незримо для меня наступила середина ноября. Что тут можно добавить? Каждую пятницу моё имя украшало дно рейтинговой таблицы. И с прошедшей недели ничего не изменилось. Я рассчитывала, что так будет и дальше. Но как же я ошибалась. А ведь ничего не предвещало беды. Пока однажды ранним утром, когда я спокойно сидела себе и занималась, в мою комнату ураганом ворвалась Кэссиди. Её образ весь пылал.

— Ты это видела?!

Я хотела вновь пошутить, но шутки про слепых со словом «видеть» и в контексте с ними уже как-то приелись, потому я просто пропустила её слова сквозь уши.

— Что такое?

— Сейчас прочту новый приказ ректора: в конце этого семестра последние два места рейтинговой таблицы будут переведены на группу уровнем ниже.

— Гм… А семестр заканчивается в феврале. За оставшиеся три месяца я должна перегнать ближайших мне студентов на три пункта? Да, та ещё задачка. Мм… Пойти, упаковать свой рюкзак, что ли…

— Анна…

— Да шучу я, Кэс, три месяца впереди. Время ещё есть. Ещё три месяца стипендии, которая существенно выше МРОТ по Эдему — кто от этого откажется так просто?

— Знаешь, я это предвидела! И у меня есть план! — с этими угрожающими словами, которые явно не сулили мне ничего хорошего, она ушла к себе и вернулась, с грохотом поставив на мой учебный стол нечто тяжёлое.

Я осторожно ощупала толстенную папку и несколько книг.

— Мне начать бояться?

План Кэс заключался в зубрёжке, но в утроенном режиме. Похоже, мне всё-таки придётся покинуть Псионикум к февралю или даже раньше. Тут исход очевиден: либо смерть от изнурения, либо перевод. Впрочем, какая там угроза, меня же просто переведут в группу с «1» уровнем и что? Если вспомнить, туда же по идее я и должна была попасть. Насколько мне известно, окончательно покинуть Псионикум невозможно. Никто по собственной воле не уходит. Необученный псионик без надзора — это не то, что нужно государству.

— Если усвоишь этот материал, останется лишь одна дисциплина, где нужно будет набрать выше 6 пунктов, чтобы подняться выше твоего места.

— Интета, — поняла я её молчание. — Но за три месяца я вряд ли прозрею, Кэссиди.

— Да… Возможно-возможно… — думала она о своём, — Но это и не нужно! Если ты докажешь ему, что ты не слабее остальных, он увидит… Да… Увидит… Увидит!

— Что увидит? Кэс? Кэс!

Меня пугала её целеустремлённость.

— Бой. Да… Спарринг… Точно, спарринг! Вызовешь на бой того, кто на 18 месте.

— Гм… Это здесь такое правило?

— Сержант О’Донелл устроит поединок. Ведь он признает только силу и тогда…

— Ну, уж нет, Кэссиди.

— Анна…

— Хватит, Кэс. Перейду в группу уровнем ниже, значит перейду. Ничего страшного в этом нет. Ты же сама говорила, что я должна была быть там.

Однако Кэс явно была другого мнения. Её образ не переставал пылать, предвещая мне адские муки.

========== 1.6 ==========

Глаза — проводник души. И, как правило, проводник соединяет две точки

***

В отличие от Кэс я не особо переживала насчёт своего вероятного перехода от «вторых» к «первачам». Я, конечно, не собираюсь отлынивать, но и провал не будет чем-то страшным для меня. Хотя и не хочется подвести её. Гм… Странно как-то. Раньше мне было бы на всё фиолетово — вдруг поймала себя на мысли. И, кажется, я начинаю осознавать себя и свою «способность» как приятную часть самой себя.

Ладно, оставим это на потом, до февраля ещё дожить надо. Столовая открывалась только к восьми и, едва наступило время завтрака, мы перебрались туда. Стакан чая с лимоном и порция жареного бекона с омлетом дали толику бодрости. Из-за чего зубрёжка пошла немного лучше. Хотя у меня в голове сейчас непонятная куча из теории практически ото всех наук. Я слушала лекции по всему, что могла найти в сети. Не знаю, насколько это помогает, но так я, скорее, сильнее запуталась. Ну, да ладно. От знаний никто ещё не умирал, ведь так?

Если задуматься, мы живём в удивительное время. Всего несколько сотен лет назад, когда никто и представить не мог о компьютере, а о всемирной сети и подавно, у информации страдало одно свойство — доступность. А сейчас, когда её в избытке, страдает другое — достоверность. Великие учёные прошлых лет отдали бы всё, чтобы жить в наше время. Ведь нам всего-то нужно вбить парочку слов в браузере и отыскать нужную информацию среди кучи мусора. Впрочем, без визуального восприятия было трудновато представить, о чем там вообще говорится — что-то там двигается и кого-то там возбуждает — в общем, нередко было не совсем понятно.

— Слышала? Говорят, в сенсорике пройдём введение в телепатию.

— Серьёзно? Круто.

— Просто введение. Телепатию проходят в старших курсах. Если ты думаешь, что все псионики с лёгкостью читают мысли, ты глубоко ошибаешься. Разум — самое запутанное и защищенное место. Скорее всего, нас научат составлять психологический портрет личности, или что означают наши первичные ощущения, полученные путём эмпатии и анализировать их.

Да я и не рассчитывала на это. Хотя даже без псионики человек при знакомстве с другими на подсознательном уровне делает определённые выводы, ничего не зная о нем. А с помощью псионики, думаю, можно узнать о нём нечто личное уже более точно и подробно, что круто. Наверное.

Что касаемо самой дисциплины, сенсорику ведёт самый настоящий аристократ. Не знаю, как он в самом деле выглядит, но его голос и манеры, полностью соответствовали тому, кем его называют между собой все студенты. Профессор Иоганн Себастьян Краусс, даже его имя уже внушает некую аристократичность и величие. Он протягивал гласные и говорил слегка гнусавым голосом полный важности и самолюбия. Не знаю, может он вовсе не такой, но создавалось такое ощущение. А его лекции были как мини спектакли.

Введение в телепатию началось с эмпатии, которую мы проходили на прошлых занятиях. Как нам объяснили, сперва нужно научиться понимать, что на «душе» у объекта воздействия, и только потом приступить к чтению.

— Доброго дня, молодые люди, — начал он с приветствия, как и всегда, опоздав к своему занятию на пару минут. — Как вы, наверное, заметили, сегодня у нас особенное занятие. Прошу, будьте любезны найти себе напарника и занять одну из кабинок.

Внутри кабинки стоял маленький стол и два стула, как в камере допроса, а голос преподавателя раздавался с динамиков на потолке, эхом отдаваясь от стен.

— Личность человека формируется на протяжении многих лет, и узреть всё потаенное не самое лёгкое и, скажем так, приятное занятие. Даже о самых близких людях мы знаем настолько, насколько они нам позволяют. А иногда это просто иллюзия. Вы можете считать, что знаете всё о человеке, но уверяю, внутри себя он может быть совсем иным. Сегодняшняя ваша задача, проверить сенсорикой вашего напарника и сделать заметки. Высший балл получат те, у кого больше всего соответствия. Призываю вас быть предельно честными. Я не потерплю обмана.

Блин. Чтение мыслей… А вдруг это возможно? Ну, то есть, в самом деле возможно. И вдруг ты случайно узнаешь о человеке что-то такое, что он не хотел бы. Разве разум не самое личное и сакральное, что вообще может быть? А мы сейчас будем вторгаться туда. По крайней мере, попытаться.

— Кэс.

— Что?

— Мы же друзья, верно?

— Ну, да… А что? А-а… Боишься, что весь твой хладнокровный образ — всего лишь маска? И я могу узнать о тебе нечто сокровенное, из-за чего выяснится, что ты нежный и ранимый человек?

— Чего? Да ни в жизнь. Ничего ты не узнаешь. Там сплошная холодная бездна мрака. Ну, как я сама.

— А-ха-ха-ха, охотно верю.

— Лучше сама бойся.

— Уже боюсь, Анна.

— Итак, — раздался голос Краусса. — Для начала установите зрительный контакт и концентрируйтесь на человеке напротив вас. Попытайтесь понять, что у него в уме, какой он и что его волнует, что он пережил. Отсчитайте про себя три секунды и начните погружаться в свои ощущения и видения. А потом несколько раз прокрутите у себя их в голове, потом сделайте заметки. Листок и карандаш на столе.

Голос профессора растворился в тишине, затем он включил на полную громкость метроном.

Сначала было как-то неловко и затянуто. Со стороны покажется, что мы просто пялимся друг на друга, как идиоты. Хотя, почему покажется? Так оно и есть.

— Никогда не чувствовала себя настолько тупо…

— Тшш, концентрируйся.

— По-моему это упражнение для того, чтобы чисто поржать над нами.

— Стой! Я… Я что-то вижу, ощущаю, — вдруг начала Кэс. — Чувствую… Да, чувствую… Твой страх. Ты боишься, о, да… Боишься. Боишься, что я узнаю, что-то о тебе такое… Постыдное.

— Ой, заткнись.

— А-ха-ха-ха, Анна, расслабься, студенту ни за что не овладеть телепатией. Для этого нужно учиться долго и упорно. А так, хоть баллы заработаем. Легко и просто.

— Гм… Да ты гений. Хотя я все равно не вижу твоих глаз.

— Зато я вижу. Просто сконцентрируйся.

Монотонное тиканье постепенно просачивалось вглубь сознания, действуя странным расслабляющим образом, погружая в состояние отрешённости от всего. Против своей воли я медленно закрыла глаза и отдалась этому чувству.

Не знаю, прошло ли ровно три секунды, но по мере концентрации полностью пропало ощущение времени и пространства. Исчезли посторонние звуки окружения. Перед моими «глазами» в памяти остался лишь светящийся силуэт Кэс. Вновь появилось странное ощущение невесомости, когда я вся сконцентрировалась в этот свет. Но вскоре я почувствовала напряжение. Меня охватило волнение, тревога и чувство одиночества где-то глубоко.

Покажи мне всё… — мысленно велела я себе.

Постепенно образ Кэссиди исчез. И, как ни странно, мир вокруг меня провалился не в черноту, а в яркий свет, переместив меня в тесную белую комнату, в которой ничего не было. Через миг в ушах появился неприятный гул. Но я хотела продолжить. И комната будто бы подчинилась мне, услышав мой приказ, и она усилила свой напор. И вскоре с силой прорвавшись через её стены, я оказалась в каком-то коридоре.

По мере прохождения по тоннелю я ощущала, как несчётное количество информации вгрызается в мой разум, причиняя острую боль в висках и глазах. Мимолётными вспышками я видела перед собой обрывки воспоминаний, свои собственные страхи и желания, самые яркие моменты из жизни, то, что я хранила в себе годами. И чем дольше я смотрела, тем сильнее меня затягивало в эту пучину.

Тогда я не сразу почувствовала, как всё моё тело резко унесло мощным потоком в другую сторону. Я неслась по тоннелю вместе с этим потоком в сторону другой комнаты. Спустя некоторое время стало трудно дышать, появилось некое чувство отторжения… Нет, сопротивления. Тоннель начал противиться незваному гостю и сужался. Что-то пыталось вытолкнуть меня отсюда.

В висках резко стрельнуло невыносимой болью, и самой что ни на есть явственной. Сильнейший болевой импульс накатывал раз за разом с определенным интервалом, и с каждым разом становился невыносимым, вызывая при этом удушье.

Я не знала, как это остановить и просто плыла по потоку, едва терпя боль. Спустя минуту в горле выступил жидкий ком — появилось чувство тошноты, а слабость скрутила всё тело. Когда уже не было сил, внезапно меня вновь накрыла яркая пелена света, и я очутилась в поле, покрытое непроглядным туманом. Некоторое время я стояла и не могла понять: Кто я? Где я? Что случилось? Мне было не до того. Нужно было отдышаться.

В ушах все ещё оставался неприятный гул и еле слышался стук собственного сердца, такой быстрый-быстрый. А голова вся трещала от боли. Но худо-бедно я немного пришла в себя и вернула ясность мыслей с фокусом зрения… Зрения… Гм… Зрение… Зрение! Здесь я могла видеть своими глазами!

Я простояла несколько секунд, просто прислушиваясь к забытому ощущению и радуясь моменту озарения. Это было удивительно. Я увидела свои вытянутые вперёд руки и даже могла ими двигать, что было просто прекрасно! Набравшись уверенности, оглянулась по сторонам — ничего примечательного не заметила. Место абсолютно незнакомое и совершенно далёкое от реальности.

Спустя пять минут глаза немного привыкли к насыщенной серости и белизне вокруг. Да… Я уже успела позабыть, каково это — видеть! Повторюсь, это было просто прекрасно! Впереди себя увидела тропинку, бегущую к самому горизонту, где за плотным слоем тумана возвышалась огромная стена. Она поражала своими гигантскими размерами. Нечто неизмеримо колоссальное, мощное, но в то же время давящее, ощущалось от одного только их вида. Будто я столкнулась с настоящим стихийным бедствием во всей его мощи, перед которым ощущаешь всю свою ничтожность. Кажется, всё это туманное поле было замкнуто внутри гигантских стен, словно клетка.

Я попыталась вспомнить последние моменты своей жизни. Вспомнила о занятиях, потом обрывками вспомнила тоннель, разговор с Кэс и что-то ещё. Гнетущие посторонние мысли не давали мне концентрироваться. Но это место… Оно было слишком невероятным, чтобы найти внятное объяснение.

Может я задремала и это всё — сон? Спросила я у себя. Ну, бывают же осознанные сны… Однако уверенности ни в чем не было. Для сна всё выглядело под стать, но было и нечто иное: я ощущала воздух, своё дыхание, холод под ногами, боль при щипании за руку и чётко осознаваемые мысли как наяву.

Как бы то ни было, я не могла стоять просто так на одном месте. Ничего другое не придумав, сделала осторожный шаг, потом ещё один, потом ещё и ещё. Земля под ногами была похожа на водную гладь, только без отражения, словно ртуть. Во всей этой серости я держалась тропинки в надежде на то, что она меня куда-то да приведёт.

У меня не было ни единой догадки касаемо места, даже отдалённо. Хотя, была одна, которую я уже огласила. Блин, это же сон, верно? Так что и не удивительно, да? Да? Нет? Пыталась успокоиться и отвлечься.

Чем дальше я шла, тем больше возникало вопросов, а пробуждение ото сна не думало приходить. Зато я окончательно очнулась.

Хм… Очнулась во сне…

За всё время прогулки в неизвестно где пейзаж ни разу не изменился. В душе постепенно закрались нотки тревоги и волнения. Иногда в тумане мерещились силуэты и образы людей. Порой такие отчётливые, словно живые. Но я их не узнавала. Поэтому старалась не обращать на них внимание. Уткнувшись себе под ноги, упрямо шагала по тропинке. Потом начали доноситься голоса. В шёпоте множества голосов эхом проскальзывали вполне понятные слова. Всё это изрядно действовало на нервы и чертовски пугало одновременно.

Вдруг из тумана на тропинку выпал мячик, от чего я чуть не спрыгнула от неожиданности. Весь серый и сотканный из тумана он остановился прямо передо мной. Я стояла в ожидании чего-то непредвиденного и вся сжалась в напряжении. Глаза периодически бегали по всему туману вокруг в поисках опасности. Пока ничего страшного.

Вдруг из пелены тумана за ним прибежала маленькая девочка лет шести в миленьком платье. Её светлые локоны в два хвостика мягко колыхались по воздуху, словно здесь действовала невесомость. Она схватила мячик двумя руками и обернулась ко мне. Большие глаза на её миловидном личике раскрылись в удивлении. Я её не узнала. И это точно не я. Я не такая милая. И точно не блондинка.

— Ой, привет, — сказала она миленьким, но отчего-то жутко знакомым голосом. — Что-то случилось? — слегка наклонила голову на бок девочка, смотря на меня выразительными серыми глазами.

Надо было что-то ответить и расслабиться.

— Привет… Эм… Ничего, — вымолвила я ответ сухим голосом.

— Выглядишь уставшей.

— Да… Есть немного…

— Тогда отдохни, присядь, — она подбросила свой мячик и он превратился в круглый столик со стульями.

Взмахом ладошки она позвала меня составить ей компанию.

— Чаю? — спросила она.

— Д-да, спасибо.

Невероятность происходящего выбивала из колеи и никак не давала реагировать адекватно.

Проснись! Проснись же! Безуспешно велела себе.

Удобно усевшись рядом с ней, я успокоила дыхание, чтобы не пугать девочку. По крайней мере, попыталась. Хотя она вроде ничего не заметила. И пока мы сидели, искала всему этому адекватное объяснение, придерживаясь самой вероятной версии со сном. Но вдруг это иллюзия? Может это профессор что-то на нас наслал? Вряд ли чтение мыслей похоже на это. Хотя, кто же его знает.

Пока же девочка делала вид, что наливает в несуществующую чашку из своего невидимого чайника, затем протянула мне свою пустую руку. Не зная, что делать, я продолжила её спектакль, подыгрывая её игре. Странная ситуация продолжалась долго, не думая заканчиваться. Девочка явно наслаждалась компанией, время от времени хлопая глазищами, когда подносила свои руки ко рту, словно делала глоток.

— Могу я спросить? — не выдержав, обратилась я к ней.

— Кто я такая? — поняла девочка.

— Да. Ну, а меня зовут Анна…

— Я знаю.

Знает?

— А ты?

— Я — Кэссиди.

Кэссиди? Эм… ЧТО?! Серьёзно? Это взаправду?

— Кэссиди Уильям?

— Ага! — воскликнула она по-детски звонким голосом. — Ты мне нравишься, поэтому можешь звать меня просто Кэс.

— Ты знаешь, где мы… Кэс?

— У меня, — просто ответила девочка.

Оу…

Вновь повисло молчание. От нечегоделания, я сама того не осознавая, поднесла к губам несуществующую чашку и, с удивлением, обнаружила нечто неожиданное. Я уловила приятный аромат напитка и даже вкус! Хотя в моих руках ничего не было.

— Как тебе? — весело спросила девочка.

— Вкусно, — честно призналась я.

— Я рада! — радостно воскликнула она.

— Зачем мы здесь?

Девочка долго размышляла над чем-то, прежде чем выдать странный ответ.

— Давай просто посидим. Ты же ничего от меня не потребуешь? — с надеждой в голосе спросила маленькая Кэс, взглянув на меня серьёзными глазами, от чего мне стало немного неловко.

— Конечно, нет. Я люблю просто сидеть и ничего не делать. Можно сказать, я в этом мастер.

— Хи-хи, я тоже.

— А здесь очень даже неплохо. Немного серовато, конечно, но неплохо.

— Да? — с сомнением протянула девочка. — Неплохо, когда не одиноко. Налить ещё?

— Не откажусь.

— Хи-хи. Понравилось?

— Я, знаешь, рада любой халяве. Ну, как любой нормальный человек. Так что, можешь наливать сколько душе угодно, Кэс.

— А-ха-ха-ха, хорошо-хорошо.

Её озорной смех постепенно исчез, как и весь этот мир и меня резко вытолкнуло обратно.

Во второй раз я проснулась посреди тьмы. Ну, уже привычная картина. Затем вернулся слух. И чувство времени. И в конце всего у меня в голове был только один вопрос: «Что за фигня эта была?».

— Кэс? — моя подруга ответила не сразу, а её образ как-то странно мерцал. — Кэс?!

— А? Да… Что?

— Что это было?

— С-с-сама не знаю… — неуверенно протянула она осевшим голосом.

— Ты тоже что-то увидела?

— Абсолютную и непроницаемую тьму. Я чуть не утонула в ней.

Гм, получается, увидели мы не одно и то же.

— А что я говорила…

— Да нет же, это было жутко, Анна. Будто… Будто я сама ослепла.

— Да? Не знаю, что и ответить.

— А ты, ты что-нибудь увидела?

— Ну, да. Маленькую девочку. Мы с ней попили чаек и просто посидели. Было даже мило и уютно. Хотя весьма и весьма странно. Но я стараюсь привыкать к странностям.

— Ненавижу телепатию… — услышала её тихое бормотание.

Согласна. После пережитого мысли не хотели сформироваться в нечто связанное. Перед глазами так и оставалась картина — маленькая девочка посреди бескрайнего туманного поля, окружённого стеной. И я, которая могла видеть. Теперь понимаю, что видеть — это величайший дар, который я не ценила по достоинству. Да уж… Каюсь-каюсь.

— Так ты — блондинка? Гм… Вот ведь самое страшное узнаешь о человеке, погрузившись в его голову.

— Эй, это не честно. Почему я ничего не увидела? Ты же не всегда была слепой…

— Не знаю. Может и всегда, и сейчас только прозрела!

— Ага. Скажи ещё, после аварии.

— Время истекает, молодые люди… — прозвучал голос профессора Краусса.

Чего? Так быстро? А сколько мы вообще просидели? Я проверила время и ахнула. Прошёл час. За эти минуты странной фигни прошёл час! Ладно, пора бы написать что-то. И в конце занятия настал наш черёд отчитаться. Профессор как-то странно вздыхал, читая наши каракули, то есть мои.

— Очень интересно. Очень интересно.

На миг я отчётливо ощутила неприятное прикосновение — не физическое, а ментальное, — и увидела яркое сияние в образе профессора вокруг его головы. Он явно что-то попытался сделать.

— Мисс Рейн и Мисс Уильям, я уверен, вы не пытались меня обмануть, а не обидеть друг друга.

— Что вы имеете в виду, профессор Краусс?

— Я не поверю в это, — он протянул мне мой лист.

— Почему?

— Вы написали свой ответ слишком общими словами. Я хочу услышать правду.

— Гм… Правда у каждого своя, профессор, — после своей реплики я удостоилась лёгкого пинка от Кэс.

Да… Она не раз говорила, что профессора не любят таких как я — «умников». А мой сарказм придётся по душе не всем. Вернее, никому. Кстати, за это также могли снять баллы. Но не могла я устоять. Это всё, что у меня осталось.

— Тем не менее, я хочу услышать, что вы видели? Если у вас ничего не вышло, поставлю ноль.

— Ладно, я скажу. Я видела белую комнату и тоннель, через который попала в туманное поле, где встретила девочку. Мы мило пили чай и поболтали. Но признаться, сначала было весьма паршиво, — профессор вновь замолк.

— Как вы думаете, что вы увидели?

— Не знаю, глюк, наверное. Только так я могла бы нормально видеть этими глазами, — я сняла свои очки и продемонстрировала свою слепоту.

Профессор вообще никак не отреагировал на мои глаза.

— Снова отрицание, мисс Рейн. Почему вы так яро придерживаетесь скепсиса?

— Вот-вот, я о том же, профессор.

Et tu, Кэс…

— Просто не понимаю. Не понимаю то, что вижу. А я что, должна принять всё на веру, просто так, не требуя ответов?

— Хорошо. А теперь вы, мисс Уильям. Что вы увидели?

— Эм… Ничего. Сплошь темнота. И тихий неразборчивый шёпот в ней. Правда.

— Больше ничего? Никакого отторжения или чьего-то присутствия?

— Мм… Нет. Всё было нормально. Ну, кроме некоторой паники из-за всеобъемлющей тьмы кругом.

— Как интересно… — профессор обдумывал над чем-то ещё несколько минут. — Мисс Рейн, попробуйте заглянуть в мой разум.

Чего? Он решил, что я всё выдумала?

— Да не вру я. Так и было.

— Мисс Рейн, я вам верю. Потому и прошу.

— А-а, ну, тогда ладно. Но… Вы не добавите мне дополнительный балл за старание? Ай. Кэс, хорош пинаться. Я просто поинтересовалась.

========== 1.7 ==========

Предчувствие прошептало мне, что зря я согласилась. Профессор явно что-то не договаривал или хотел что-то доказать. Но как говорится, поздняк метаться, никто не тянул меня за язык.

— Профессор, можете запустить метроном?

— Разумеется. Оно и правда помогает, ведь так?

Можно и так сказать. Равномерное тиканье помогало сосредоточиться только на одном из чувств восприятия. Под звуки постукивания я направила свой, скажем так, внутренний взор в сторону профессора. Его пси образ вел себя спокойно, плавно и как-то тягуче, что ли. Знаете, что я поняла, видя все эти образы — сила псионика не зависит от яркости ауры.

Я пыталась сконцентрироваться на нем, как в случае с Кэссиди, но встречала жёсткое сопротивление, словно я впустую ударялась о невидимую преграду перед собой. Так, сходу вломиться не получится. Потому для начала погрузилась в себя. Как профессор сам учил на первых уроках, медитация служит хорошим началом, чтобы очистить лишние мысли и направить свои ощущения к объекту, чтобы установить с ним связь более безболезненным способом.

Тиканье постепенно исчезло, стало пропадать чувство времени. А спустя минуту другую я погрузилась в пучину собственного сознания, прорвавшись через чёрную пелену первичной стенки разума. Белая комната встретила меня неприятными ощущениями. От яркости вокруг глазам было крайне неприятно, но вскоре я привыкла. На противоположной стене, словно на проекторе, каскадом мелькали кадры собственных воспоминаний. Некоторые из них я не узнавала, что было необычно. Хотя нет, не хотела узнавать.

— Ты чокнутая, да?

— Чокнутая…

— Эй, отвечай…

— Мелкая дрянь…

— Ты никто! Никто!

— У неё ведь родителей даже нет… Ха-ха.

— Отвечай, когда с тобой говорят!

Перекрикивали друг друга различные голоса, но я старалась не обращать на них внимания. Это ведь уже в прошлом.

Так, для начала нужно вспомнить, как я смогла получить доступ к разуму Кэссиди? Я стала прокручивать в уме то, что там ощущала. Ничего кроме того тоннеля на ум не пришло. И думаю, с Кэссиди получилось лишь потому, что она хорошо ко мне относится. Как и я к ней, соответственно. Ну да ладно, попытаюсь вызвать тот информационный поток. Гм… Попробуем.

Некоторое время спустя я вроде бы ощутила его. Белая комната исчезла. Я рухнула в пропасть, но никакого тоннеля, будто я резко сорвалась с обрыва, лишь мельком увидев то, что явно мне не принадлежало — мальчика с черными кудрявыми волосами, который катался на лошади. Его держали сильные крепкие руки. И он был так счастлив. Его переполняли самые прекрасные чувства, а его звонкий смех так и оставался в ушах приятным эхом.

Чувство счастья быстро пропало. В реальность меня вернула боль. В висках и внутри глаз стреляло сильной пульсацией. Не в силах терпеть мучения издала тихий стон и стала массировать переносицу. В груди ощущала тяжёлое давление, будто бы захлёбывалась. В памяти тут же всплыла больница после аварии — не самое приятное воспоминание.

— Анна? Анна, как ты? — доносился рядом обеспокоенный голос Кэс.

— В порядке. Всё в порядке.

— Отдышитесь, мисс Рейн. Не спешите.

Да… Спокойствие мне не помешает. Чуть позже меня немного отпустило.

— Ну, мисс Рейн, что скажете?

— Да, сейчас, — прочистила горло. — Я увидела мальчика — чёрные кудрявые волосы,пухлые щечки, карие глаза. Его переполняли радость и гордость, оттого, что рядом с ним был его отец, который катал его на лошади и который был рядом. Яркое чувство защищенности, когда этот мир представлялся совсем не таким, как сейчас, полный боли и страдания. Прекрасный миг из детства, куда хочется возвращаться и который хочется сохранить в памяти навечно… Это ведь были вы, профессор?

— Всё так… — со странной интонацией в голосе произнёс Краусс. — Я концентрировался на одном ярком воспоминании из детства и воспроизвёл его в мыслях. И вы это увидели, юная леди. Нет, не только смогли увидеть, но и прочувствовать его, пропустить через себя. Как я и думал, у вас предрасположенность к эмпатии и телепатии.

— Оу, ясно…

То, что я сделала, что-то уникальное? Не совсем поняла я его слов. Хотя у каждого из нас имеется предрасположенность к чему-либо. Люди не одинаковые, у кого-то имеется талант к музыке, к рисованию, к наукам. Похоже, так же и в псионике, кто-то более успешен в телекинезе, биокинезе, а кто-то в ясновидении и телепатии.

— Значит, я успешно сдала задание, профессор?

— Разумеется, мисс Рейн. Но не думайте, что это пустяки. Заглядывая в чужой разум, вы не можете не пережить то, что пережил он и перенять что-то чуждое. А это чревато непредсказуемыми и опасными последствиями. На первый взгляд не самыми явными, но в конечном итоге, изменения могут быть необратимыми. Личность вещь хрупкая — измените одну деталь, поменяется всё. Так что будьте осторожны, мисс Рейн. Телепатия — одна из самых опасных и «скользких» наших способностей. Никогда не относитесь к ней с пренебрежением. Почувствовали отторжение, не стоит давить. Может вы и сможете это пережить, но ваш объект не всегда.

— Учту.

— Надеюсь. Порой отказ от этой способности — мудрый выбор. Но разве кто-то устоит перед соблазном копаться в чужом разуме. Бывали случаи, когда разум телепата и его объекта взаимно уничтожали друг друга.

— Уничтожали? — одновременно с Кэс спросили мы.

— Изнуряли друг друга до такой степени, что впадали в вегетативное состояние после истощения.

И он только сейчас об этом говорит?! Мда…

— Оо…

— Хорошо, что вы доверяете друг другу. Что ж, можете быть свободны.

— До свидания, профессор.

— До свидания.

— Ненавижу телепатию, — в который раз повторила про себя Кэссиди на выходе из аудитории.

— Да… Думаю, теперь понимаю, почему.

— Анна? — резко сменила тему Кэссиди.

— Что?

— Что я тебе говорила, профессора не любят «умников», — объяснила свои пинки Кэссиди.

— А-а, ничего не могу с собой поделать, — в ответ услышала лёгкое фырканье.

— Зато он заметил твои способности. Посмотрим, сколько баллов тебе ещё надо будет набрать, чтобы избежать вылета.

Пока Кэс проверяла таблицу, я обдумывала слова Краусса. Он прав. Что-то не нравится мне телепатия. Во время погружения в чужой разум я открывала дверь и в свой собственный. Куда более опытный телепат мог бы хозяйничать в моем разуме как у себя дома. Но гораздо опасно другое — я будто бы становилась другой. А что если в один из таких моментов я останусь такой навсегда? Можно, конечно, тренироваться. Но в погоне за этой «туманной силой» потерять себя? Нет. Пока я могу здраво оценивать свои мысли, буду просто учиться другому, телекинезу, например. Телекинез мне по душе.

— Анна? Ты меня слушаешь?

— А? Так призадумалась.

— Для той, кто делает вид, что ей на все плевать, ты слишком много думаешь. Вот, посмотрела, сколько он тебе поставил. Твоё отставание сократилось, но не так сильно как хотелось бы. Похоже, остальные тоже напряглись за этот месяц.

— Напряглись? Это ещё мягко сказано. Чую скоро стану сверхразумом, если так продолжу учиться. Я в жизни так не училась. Удивляет, что я все ещё в своём уме.

— Ну, привыкай. Меня так с детства таскали.

— А что мне остаётся…

— Крепись неофит, крепись! Это только цветочки! — похлопала по плечу Кэс.

— Очень обнадёживает.

Далее у нас была телекинетика, которую ведёт профессор Шарль Рише.

Для закрепления пройденного материала, профессор Рише не тянул с практическими занятиями. И только на этих занятиях я «воочию» чувствовала, чем же сие учебное заведение отличается от остальных. Если в сенсорике всё упирается в сугубо субъективных ощущениях и их интерпретациях. То, пожалуй, телекинетика строго противоположна сенсорике. Она стала моей самой любимой дисциплиной. Здесь было мало теории, всё упиралось в управлении псионикой над материальными объектами. Я видела не только, как передвигают вещи силой мысли, но и меняют его свойства. Телекинетика подразделялась на кучу узких направлений в зависимости от физического процесса, который выберешь: пирокинетика, криокинетика, магнетика и так далее. А пока просто телекинетика.

Само собой начинали с самого простого. Сам же профессор представлялся мне мудрым старцем из древних легенд с длинной такой седой бородой, которую он постоянно поправляет, перед тем как изложить гм… вековую мудрость. Его старческий, но успокаивающий голос приятно отдавался в ушах, даже когда он говорил очень тихо. А для своих лет он не потерял своего энтузиазма в преподавании и вел свои занятия весьма бодро.

— Сегодня пройдём «воздействие псионики в зависимости от агрегатного состояния объекта».

Конечно, тут без наук никуда. Как он и постоянно твердил, всё в мире взаимосвязано. Порой не самой очевидной связью, но она всегда есть.

В этот раз мы собрались в специально отведённом помещении, похожем на лабораторную комнату с защищёнными отсеками.

Профессор начал с самого простого примера, который приходит на ум — воды. За защитным стеклом в трёх специальных капсулах находились: кубик льда, на чане в соседнем отсеке плескалась вода, и в последнем, паровой аппарат, из которого ввалили из нагревающейся колбы под полом струи пара. Как уточнила Кэс, пар освещается цветными лампами, чтобы наглядно увидеть само облако. Для меня же ничего не было видно, но слушала я внимательно. Странно, что плазмы не видать, но да ладно. Видимо, её пройдём чуть позже.

— На твёрдый и однородный объект воздействовать легче всего. Его легко толкнуть. Ударить. Поднять. Если получится, сжать и деформировать сколь угодно, но при этом нужно учесть сопротивление материалов. Скажем так, сжать пластик не то же, что сжать титан. В отличие от других дисциплин, все наши воздействия можно легко заметить по тому, как поменял своё месторасположение в пространстве наш объект и по его изменившейся форме. Кстати, лёд — далеко не самый простой объект. И так, смотрим…

На правой стороне я увидела белые нити из руки профессора, а затем и кубик, который взмыл в воздух и немного покрутился вокруг своей оси, а затем превратился в шарик.

— С жидкостями чуть сложнее. Поднять воду и удержать её в воздухе невероятно сложно, но не невозможно. Для облегчения, я пользуюсь одной хитростью. Вместо того, чтобы пытаться схватить воду, я обволакиваю всю поверхность некоей плёнкой и сворачиваю её в ней, как зачерпнул бы настоящей плёнкой из водоёма.

Второй объект отличался от первого. Сферообразный яркий объект постоянно дёргался и плескался, когда профессор поднимал его в воздух.

— С газами совсем другой разговор. Иной раз невозможно увидеть, смогли ли вы воздействовать на него. Здесь также можно применить хитрость, но увидеть газ намного сложнее.

Среди студентов прошёл лёгкий смех, когда Рише сделал из облака пара смайлик, который моргнул.

— И так, пройдёмте в следующую комнату.

Комната практики представляла собой подобие тира или зал для боулинга с дорожками.

— Займите свои места. Вы, должно быть, заметили железный куб на песчаной дорожке перед вами. Ваша задача — подтолкнуть кубик до самого края. Десять баллов тому, кто сможет подтолкнуть его до конца занятия.

Едва профессор дал отмашку, мир вокруг меня утонул в ярких образах. И только моя дорожка выглядела чёрным пятном посреди этого светового шоу. Я не спешила. Сначала нужно было сконцентрироваться на себе. В непроглядной тьме увидела свою руку как в рентгене, но вместо костей линии псионики.

Профессор-то схитрил, кубик точно весит целый центнер, если не больше. И всю оставшуюся часть занятия мы маялись в попытках его сдвинуть. А в конце занятия профессор ходил от каждого кубика к другому, меряя след на песке сантиметровкой. Как и всегда, лучший показатель был у мисс Уильям и мистера Стивенсона. Ну, а худший, сами знаете у кого. Хотя, я бы не посчитала это провалом, я ведь смогла сдвинуть его на пару сантиметров.

Блин, вот почему у меня нет предрасположенности к телекинезу, а? Я не хочу копаться в чужих мозгах. Я вам не Ганнибал Лектер. А поднимать вещи силой мысли я бы хотела. Очень хотела бы. Ну, ладно.

Таким образом, без каких-либо приключений прошёл очередной день в Псионикуме. После ужина, как обычно, я с Кэс занимались на тренировочном поле.

— Времени всё меньше и меньше, — без особой радости говорила Кэс, выдыхая сигаретный дым.

— Ничего не поделаешь.

Вдруг в ночи рядом с нами раздался девичий смешок.

— Ну, давай же…

— Том, прекрати.

— Не ломайся.

— А если нас услышат, — говорила она томным голосом.

Гм… Сладкая парочка явно не заметила, что они здесь не одни. И даже не почувствовали сигаретный запах и не увидели искры? Да уж, псионики во всей красе.

— А им там хоть что-то видно?

— Думаю, им сейчас по барабану, Кэс.

— Том, ты это слышал?!

— Что, детка?

— Голоса!

— Не говори ерунды…

— Нет, я точно что-то слышала!

Вдруг я увидела пучок света со стороны двух слипшихся образов в трибуне.

— Вы ничего не видели!

— Я уж точно, — подняла руку.

— Ага, я тоже, — спокойно затянулась сигаретой рядом Кэссиди. — А вам разве не было бы холодно?

— Что?

— Ну, если бы вы не остановились.

— Что за…

— Том, уходим! Я же говорила, это плохая идея!

— Ты видела, что они там делали?

— Какая разница, Том! — вскоре от парочки и след простыл.

— Мм… А эти двое останутся, — с ехидством произнесла Кэс.

— Да ладно, Кэс. Они занимаются псиугодным делом. Как там было, псионик мама плюс псионик папа равно стопроцентный новый псиончик?

— Не стопроцентный, но да. Ребёнок от двух родителей псиоников с высокой вероятностью будет обладать способностями.

— Ну вот. Они стараются, чтобы повысить демографии нам подобных. Флаг им в руки. Гм… И не только флаг.

— Тебе должно быть стыдно, Анна. У них больше баллов, чем у тебя.

— Да нет. Мне не стыдно.

— Да… Кому я это говорю.

***

Я уже думала, что дальнейшие будни не будут отличаться от остальных, как последующие дни обещали привнести с собой новшество. Учебный процесс решили разбавить культурным мероприятием. В конце ноября студенческий совет объявил о конкурсе талантов, победитель которого получит дополнительные баллы и приз. Многие восприняли новость с великой радостью, а то одна только учёба уже приелась, и вовсю готовились к этому дню. По всему кампусу увеличилось число поющих, танцующих и прочих людей. Не забыли и о тех, кто не примет участие. Они могут получить баллы за помощь в подготовке.

— Интересно, за что получишь больше баллов? За участие в конкурсе или за организацию?

— Обдумываешь насчёт своего решения, Кэс?

— А что? Выучила бы какую-нибудь песенку. Или танец.

— Гм… Я могла бы зачитать. Главное ведь участие, да?

— О, да… Я бы послушала. Кстати, мне понравились твои треки. А ты оценила мои?

— Не хочу обидеть, но попсятина — не моё.

— Уу, как радикально.

Практически все студенты от мала до велика сейчас готовились к выступлению. А мы, как люди обделенные творческим талантом, шли рабочими по объявлению студсовета. Они искали людей для организации. Судя по списку желающих, никто не хочет вступать в совет. К честности признаться, о них я узнала не сразу. Вот такие они — невидимые активисты института.

— Пришли, — огласила очевидное Кэс и постучалась.

— Войдите, — раздался голос.

— Мы по объявлению. Это ведь вам нужны лишние руки?

— Ах, да…

Глава совета, старшекурсник с приятным баритоном и лёгким акцентом, попросил нас подыскать ещё людей, но за час мы так никого и не нашли.

— Мда… Никто не хочет лишней мороки.

— Ага, кажется, мы ошиблись, Анна. Может не поздно подготовить номер?

— Вон, идут… Присоединяйтесь к студсовету. Не хотите в студсовет? Вы нужны совету! Совет без вас распадётся!

Гм… Никто не заинтересовался.

— Кэс, сколько ещё нам торчать около столовой?

— Не знаю. Думаю, идея вступить в совет уже не такая уж хорошая.

Казалось, надежды больше нет, но в последний момент нашёлся один человек.

— Я тоже не понимаю, зачем всё это. Я думал, здесь не место таким глупостям.

— Что такое, Мартин? Не любишь веселиться?

Мартин Стивенсон? Он же лучший студент среди первачей. С 9,9 баллами он возглавлял рейтинг каждую неделю.

— Я здесь, чтобы учиться, а не плясать и петь! Вижу, вы тоже. Поощрять участие в этом цирке такая глупость! Конечно, иначе баллы-то не заработать. Это несправедливо к тем, кто набрал их исключительно умом и талантом, а не всем этим! А ты почему не участвуешь? У тебя ведь не самое высокое место.

— Кэс, он показал на меня, да?

— Ага.

— И он это произнёс вслух?

— Ага.

— И здесь кроме нас троих никого?

— Ага.

— Мистер Стивенсон, вы понимаете, к чему я веду?

— Что?

— Сейчас кого-то будут бить. Возможно ногами.

— Я посмотрю, чтобы не было свидетелей. Но нам сказали найти хотя бы одного, Анна. А кроме него, возможно, никого и не найдём. Мартин, вступишь в организаторы — останешься цел.

— Я туда и хотел.

— Тогда, возвращаемся к главе? — спросила Кэс.

— Ага, он же не уточнял, скольких нам надо было найти, — согласилась я.

— Так, мисс Рейн, мисс Уильям и… мистер Стивенсон, верно? — начал глава. — Меня зовут Марк Рэшворд. До конца этой недели мы должны подготовить актовый зал, написать сценарий и согласовать призы. С завтрашнего дня начнём оборудовать зал и сформировать группу жюри. А вы, для начала, поговорите с профессором Зенером по поводу оплаты наших счетов и с датой их доставки.

— Ладно, признаю, идея полная фигня, — после его кабинета я решила свалить по своим делам.

— Анна, ты куда? Главный корпус не в той стороне.

— Сегодня суббота, официальный день отдыха…

— Вообще-то самоподготовки, — уточнил Мартин.

— Да плевать. Вы как хотите, я пошла в тренажерный зал.

— А как же счета?

— Вы думаете, профессор забыл о них? Вряд ли. И без нас прекрасно справятся.

========== 1.8 ==========

Говорят, каждый должен избегать чрезмерной гордости и великой роскоши. Ведь когда человек несчастен, у него нет повода для беспокойства, но когда у него появляются надежды, соблазны снова становятся опасными — сладкими грёзами. Посмотри, как живут люди, когда дела у них идут хорошо, их одолевает гордость, и они становятся сумасбродами, высокомерными. Поэтому, если в молодости судьба не благоволит человеку, в этом нет ничего плохого. Такой человек часто сталкивается с трудностями, и у него складывается сильный характер. Если же перед лицом невзгод человек начинает проявлять слабость, жаловаться и искать виноватых кроме себя, он ни к чему не пригоден. Я всегда помнила эти слова, прочитанные где-то.

Культурное мероприятие могло стать для меня тем призрачным шансом, когда все будут заняты исключительно подготовкой к нему, я успею хоть немного нагнать их в псионике. Но стоит заметить, надежды на успех были призрачными. Да, дела у меня шли относительно неплохо по всем дисциплинам, ну, кроме интеты, конечно. Тут уж ничего так быстро не поделаешь. К тому же все здесь знали о своей исключительности буквально с пеленок и тягаться с ними на их же поле на равных, ничего не зная о псионике с рождения — это нужно было быть настоящим гением, коим я, конечно, не являюсь.

Вдобавок к этому у меня были свои трудности. Слепоту я вряд ли смогу побороть, хотя… Можно же что-то придумать. В голове крутилась парочка мыслей из прочитанных материалов профессора Мида. Если я каким-то образом научусь направлять пси волны, которые будут передавать информацию о мире вокруг, я смогу ориентироваться в нем, как видела бы глазами, если не лучше. И избавиться от трости, даже если привыкла к ней. Но пока эти мысли оставались всего лишь мыслями, если не сказать мечтой. Сейчас нужно было сконцентрироваться на физической форме. Здесь я хотя бы могла что-то изменить, верно?

Попрощавшись с Кэс и Мартином, потопала в тренажерный зал, мимоходом заглянув к себе в комнату, чтобы забрать рюкзак. Наматывая боксёрский бинт, слушала голос тренера в наушниках, который рассказывал о базовых нюансах тренировки с боксёрской грушей. После первого провального урока интеты, я постоянно занималась самостоятельно: бегала, упражнялась, отрабатывала удары каждый день, но последнюю неделю с одним изменением. При ударе я выпускала псионику в кулак либо направляла её по всему телу. Поначалу в ударах и в движениях это никак не ощущалось от слова совсем, но сейчас, я это видела, слышала и ощущала. Вяленькие удары пятидесяти с чем-то килограммовой туши вроде меня не могут быть такими сильными, чтобы груша с весом больше чем я сама так дёргалась и звенела цепями. Даже столь малый прогресс не мог не радовать и не придавать мотивацию.

Поневоле я всё чаще соглашалась с местным слоганом, вбитым на входной арке: «РАЗУМ ПРЕВЫШЕ МАТЕРИИ». Думаю, на подсознательном уровне псионика помогала восполнять энергетические затраты организма и подготавливала под нагрузки. К этому выводу я пришла после изнуряющих тренировок, к удивлению для себя обнаружив, что тело восстанавливало свой тонус за удивительно короткое время, если обходишься без травмы. Усталость и мышечная боль отступали после крепкого сна. Как и в случае с реабилитацией после аварии я постепенно привыкла к такому ритму жизни. Хотя я всё чаще задавалась вопросом, откуда организм черпает энергию? Как Кэс и говорила, из Вселенной? Или откуда-то ещё? Увы, здесь никто не смог дать мне ответ — потому что его нет, одни только гипотезы. Исходя из этого, слова подруги об астральном мире, пронизывающем наш, не казались такими уж бредовыми. А Астральный мир точно существует и на старших курсах у нас будет шанс увидеть его воочию.

— Вижу, ты окончательно отказалась от идеи со студсоветом и вообще с мероприятием, — отказавшись от организации, подошла Кэссиди.

— Это изначально было глупой идеей. Но ты могла бы и согласиться. Вместе с Мартином постарались бы ради Псионикума. Лучшие первокурсники. Вышло бы весьма символично.

— Скука, — отмахнулась Кэссиди.

— Скука?

— Ага. Что я там буду делать одна? Ты бы его слушала, одни претензии и нытье. Мне даже жаль Мартина, этот глава явно искал себе рабов.

И она быстро сменила тему.

— А у тебя неплохо получается. Собираешься впечатлять сержанта?

— Конечно, только ради него и стараюсь.

— Погоди, ты собираешься следовать моему плану?

— Нет. А что там с мистером Стивенсоном, он точно согласился?

— Ага. Он остался там, глава студсовета был вне себя от счастья, но как-то странно посмотрел на меня, когда я тоже стала сваливать потихоньку, — я не могла не расслышать её многозначительный хмык. — Анна?

— Что?

— Как ты видишь грушу? Ни разу не промахнулась.

— Третьим глазом.

— Я серьёзно.

— Я тоже.

— Ха-ха. Мм… Слушай, у меня идея. Не хочешь спарринг?

— Чего? С тобой? Это как-то нечестно… Я ничего толком и не умею.

— Да ладно… Думаешь, тут все профессиональные бойцы?

— А это не так? — с долей сомнения спросила я.

— Конечно, нет. Я сама давно хотела научиться драться, но заниматься одной как-то не весело. Я сейчас.

Она попросила тренера стать рефери. Мужчина согласился без каких-либо вопросов. Он вместе с остальными завсегдатаями зала стали своего рода зрителями. Для начала тренер велел поменять перчатки и принёс капу. Потом вызвал нас к середине ринга.

— Надеюсь, вы знаете, что делаете, девушки, — без особого энтузиазма в голосе огласил он правила. — Запрещены удары локтем, в горло, в глаза, по затылку. Помните, это только спарринг.

— Тренер, мы вообще-то друзья.

— Правила едины для всех, мисс Уильям. И это я говорю при свидетелях, в случае чего.

— Гм… Что, бывали прецеденты? — странно, но он ничего не ответил.

Ладно… Кэс же не будет бить слепую всерьёз, ведь так?

— К середине, — вызвал тренер.

Мы встали на исходную и стукнулись кулаками.

— Всё путем, Анна?

— Да, пойдёт.

— Видишь? Я махнула.

— Эм… Ну почти.

— Стоп, стоп, стоп, — вмешался тренер. — Ты и вправду слепая?

— Ну, да…

А по глазам что, не видно? Удивилась я наблюдательности тренера.

— И это ничего, что вы хотите спарринг?!

— Господин Тренер, всё путём! Отойдите, — уверила его Кэс, в голосе которой слышались нотки веселья.

В отличие от груши я отчётливо видела её яркий образ, её движения, однако сложно было предугадать действия. Как ни странно, в отличие от груши она постоянно двигалась. Ничего лучше не придумав, я на ходу вспоминала слова тренера из видео: в правильный удар включается и нога, и бедро, мышцы спины, груди и плеч. Правая нога поворачивается, но не висит в воздухе в момент удара, левая остаётся на месте, тело расслаблено. И главное, не стоять столбом — повторяла про себя. Вроде бы просто — ага, на словах и до первого пропущенного удара… То есть, ударов.

А Кэссиди-то слукавила, она явно тренировалась. Хотя, может, и нет. Первые пять минут было вообще непонятно, что мне делать. Со стороны, наверное, просто жалкое зрелище. В свою очередь я просто старалась закрыть уязвимые участки тела и прощупать местность вокруг себя, но с каждым пропущенным ударом меня накрывало чувство адреналина и я стала двигаться активнее, позабыв о всяком страхе споткнуться. Сковывающий страх отступил перед азартом от боя.

Также не забывая о дыхании и правильном положении рук, особенно локтей, пыталась встретить её удары джебами и простыми комбинациями. Пару раз даже попала. Ясное дело Кэс дралась не в полную силу, но к середине спарринга начала двигаться быстрее. Впрочем, как и я. Темп «боя» постепенно набрал обороты, втягивая в свой безумный ритм и выбивая воздух из лёгких и все силы. Я, кажется, начинаю понимать, почему люди добровольно ходят на подобные занятия и соревнования — азарт и адреналин дают чувство жизни.

И в конце заметно уставшая, я рухнула на пол и лежала, изображая собой ковёр. Кажется, что пот лил ручейком, а дыхание не восстановится ещё долгое время. Вообще не хотелось двигаться.

— Руку, — услышала голос Кэс над собой.

— Фух, — помогла она мне подняться. — Не дралась она. Лгунья ты, мисс Уильям.

— Только на интете. Кстати, это можно и о тебе сказать.

— Что?

— Не строй из себя невинную овечку.

— Я действовала наугад. Честно. Для равенства тебе стоило бы закрыть глаза.

— Ага-ага.

— Пошли. А, нет, дай минуту. Всё тело ломит. Что-то перестарались.

— Ага. Было круто.

Знаете, я с ней соглашусь, мне очень даже понравилось. И подобные спарринги стали своего рода нашим субботним ритуалом, неким подведением итогов недельных тренировок. К нам подтянулись и старшие. Более опытные товарищи нередко подсказывали и давали нам советы. Оказалось, что в зал ходили лишь те, кто готовился вступить в ряды спецагентов Псикорпуса. Институт, конечно, не специализировался специально на военных, но мог дать рекомендацию для прохождения стажировок или перевести в военную академию. Всем очевидно, агенты с экстрасенсорными способностями будут цениться очень высоко. Особенно в силовых госструктурах.

Тем временем день за днём Ноябрь подходил к концу, а суматоха в преддверии конкурса только набирала обороты. Мы пару раз видели Мартина, несущегося с двумя первачами, которых он нашёл вместо нас. С тех пор он нас всячески избегал, что вполне справедливо.

Повсюду и везде я слышала, что зал украсили будь здоров, но я, естественно, не могла по достоинству оценить дизайнерские решения местного самоуправления. Но одно я заметила точно, впервые за два месяца обучения я наконец услышала столько народу в одном месте.

Из-за мероприятия поменялось многое. Даже расписание: по случаю конкурса отменили занятие у сержанта, забрав у него поле с трибунами. Да уж, я прям представила его лицо, когда ему сообщали, на что же его заменили. Так, наверное, он смотрел на врагов народа. Хотя я не знаю, как он выглядит. В моем воображении предстало лицо сурового вояки с шрамами и внушительным подбородком как у горилл.

День за днем, наконец, настал день Х. Перед главным событием оставались считанные часы, и казалось, что суматоха только усилилась. Но это нас не касалось, мы с Кэс наслаждались стаканчиками кофе в тишине и покое пока все бегали и суетились где-то там.

— Думаю, сейчас у тебя с сержантом больше общего.

— Ага. Прям родственные души.

— Ты не дослушала. Можно поговорить с ним и проситься на дополнительные занятия. Он, конечно, выдаст пару колких фраз, но оценит твоё стремление и упёртость. Ты бы видела его лицо, когда ты заявила, что хочешь тренироваться вместе со всеми.

— Думаю, он согласился лишь тогда, когда ты вызвалась быть моим напарником.

— Да нее. Ну, так что? Пойдём к нему?

— Гм… Это идея. Объединимся с ним против всеобщего веселья.

— Да!

— Погоди… Ты это спланировала, да? Все эти спарринги и тренировки?

— Ты можешь так подумать, и может это правда, но я этого не делала.

— Пфф.

— Мисс Рейн и мисс Уильям, — раздался над ухом как всегда уставший голос профессора Зенера.

Слыша его голос, невольно спрашиваешь, он что, вечно такой уставший? В Псионикуме же не так много студентов и вообще, все они просто мечта для любого преподавателя — сами тянутся к учёбе и вообще не хулиганят.

— Почему я не удивлён, видя вас двоих без дела.

— Профессор, вместо этой бутафории мы занимались по-настоящему важным делом.

— И каким же, мисс Уильям?

— Тренировали тело и разум.

— Неужели? Впрочем, да. Ваши показатели повысились.

— Это благодаря мне, профессор.

— Да? Тогда Псионикум выражает вам благодарность, Мисс Рейн.

— Ох, сарказм? Поняла.

— Почему вы так считаете?

— Значит это была ирония? Постирония? Метаирония? Гм… Я что-то запуталась. Кэс, профессор действительно нас похвалил или издевается? Какое у него сейчас лицо?

— Не знаю, по нему трудно сказать что-то, кроме того, что он хочет спать, — профессор издал тяжелый вздох.

— Рад, что вам весело, но я как раз-таки вас и искал. Пройдёмте со мной.

Мы с Кэс обменялись взглядами, гадая, что он там приготовил. Тут же выскочило предчувствие и шепнуло: «берегись!».

Знакомый кабинет куратора как всегда встретил лимонным запахом, звуком бульканья из аквариума и шумом кондиционера.

— Присаживайтесь.

Как только мы расселись, он протянул листки. И снова не на Брайле. Он точно издевается.

— Что это?

— Это запрос от Псионикума, точнее от Бюро Контроля. Они приглашают на стажировку в отдел паранормальных расследований. Данная специализация не пользуется популярностью в виду очевидных причин.

— Гм… Я бы заинтересовалась, но мне бы сначала не вылететь, профессор.

— Я об этом и хотел поговорить. Я видел вашу успеваемость, мисс Рейн. Не стану юлить, в общем, у вас призрачный шанс нагнать 18 и 19 место. Да, ваши показатели повысились, но все равно их не хватает, особенно по интете. А сержант О’Донелл вряд ли изменит своё мнение насчёт вас и вашего «положения», даже если докажете ему обратное.

— И? Я это прекрасно знаю. Но ещё два месяца впереди.

— Но есть другой вариант. Я бы не предложил это, но меня убедили слова профессора Краусса.

— Гм, я весь внимание.

— Он рассказал о вашем… хм, таланте. Хороших телепатов в мире единицы, а уж тем более профессиональных и готовых служить благому делу. Мы тесно сотрудничаем с Псикорпусом, и мы можем дать вам, скажем так, спасательный круг. Взамен после института вы вступите в отдел пара расследований. А мы, в свою очередь, предоставим все условия для обучения до конца вашего выпуска, а также ежегодные стажировки в их рядах. Профессор Краусс готов провести дополнительные занятия, а сержант О’Донелл закроет глаза на парочку нюансов.

Меня словно окатили холодной водой.

— Гм… Как неожиданно.

— Понимаю, мисс Рейн. Но напоминаю, это просто предложение.

— Ага, просто… От которого лучше не отказываться, да? Подозреваю, когда откажусь, на мне везде поставят крест.

— Буду честен, да, будет что-то подобное.

— В общем, я услышала. Можно мне подумать или ответ нужен прямо сейчас?

— Разумеется, можете подумать.

— Тогда на этом всё?

— Жду ответ завтра.

— Скажите честно, профессор, ваше ранение ведь как-то связано со всем этим? Вы были агентом? — у дверей обернулась я спросить. Иначе объяснить его заинтересованность я не могла. Он мог дать этот запрос любому.

— Да. Был.

— Что ж, спасибо за честный ответ, — захлопнула дверь вся в раздумьях.

Да уж, порой жизнь предоставляет тот ещё выбор. И такой внезапный. Гм… Снова.

Можно сказать, сейчас я вновь подошла к очередной развилке своей жизни. На одной стороне — спокойная, размеренная, обычная жизнь и учёба в группе с «1» уровнем пси статуса. Псионики этого уровня в основном обучаются на вспомогательные специализации и занимаются исследовательской деятельностью либо преподаванием. На другой — железобетонное окончание института, но в дальнейшем я буду обязана связать свою жизнь и разум с преступлениями, и что самое пугающее — c преступниками, у которых черт знает что в уме. Мне придётся копаться в них, пропускать через себя, сталкиваться с грязью этого Мира, с обратной стороной псионических умений. Вряд ли им нужно от меня что-то ещё. Видать и вправду телепаты в дефиците. И, кажется, я понимаю почему.

— Что собираешься делать?

Услышала рядом тихий голос Кэссиди.

— Я… Не знаю, — призналась я.

У меня остаток дня для размышлений, чтобы дать ответ. Сейчас вряд ли есть место легкомысленности, да? Эх…

— Что бы ты ни решила, знай, я тебя всегда поддержу. Но я всё же хотела бы, что бы ты согласилась.

— Мм… Кэс.

— Да?

— Спасибо. За всё.

— Звучит как прощание.

Да… Наверное.

— Так. На всякий случай. Ну, я пойду к себе. Расскажешь, как прошёл конкурс.

Я быстро добралась до общежития, где даже миссис Хендлер готовилась к концерту. Я услышала, как она что-то напевала в своём кабинете.

Добравшись до своей комнаты, тупо рухнула на кровать. Оставшись наедине со своими мыслями, я просто лежала. Мне не хотелось думать, ведь я никогда особо не задумывалась о своём будущем. Всю жизнь по детдомам, без друзей, без уверенности в завтрашнем дне. Такое накладывает отпечаток, к такому привыкаешь, но я считаю, что я неплохо приспособилась к жизни. Укрывшись самоиронией подобно броне, я не считалась ни с чем. Ведь, по сути, я всегда понимала, я — всего лишь один из миллиарда.

Ни к чему не придя, с музыкой в ушах, которая всегда была моей отдушиной, тихо заснула.

Смотрю на всё вокруг, будто это касается лично меня,

Подбираю нужные слова, немного нервничаю.

Меня бесит, когда я что-то упускаю из виду, жизнь становится расплывчатой,

Всё вокруг может ранить меня.

Видимо, это будет долгое приключение, но

Всё-таки оно того стоит.

Мир вокруг суров и холоден, детишки, не забудьте*…

Да… Ты прав, Нейт*. Ты чертовски прав…

В сенсорике нам говорили, что сны могут дать подсказку, знак. Рассмотреть то, что ты упускаешь в обычной жизни. Учили толковать их. И знаете, я ничего такого не увидела. Только черноту, прямо как сейчас. Оказалось, я проснулась к девяти вечера и, судя по тишине вокруг, конкурс идет до сих пор. Для бодрости ополоснувшись холодной водой, направилась обратно в актовый зал.

Уже в холле доносились аплодисменты, а затем голоса ведущих.

Найдя место в самом дальнем ряду, наслаждалась последними минутами конкурса. Вскоре ведущие призвали ненадолго выйти в перерыве между решением жюри. Все ждали кульминации на коридоре. Хорошо, что в углу, около гардеробной, сделали буфет. По запаху было трудно понять, что там вообще есть. Но халявная едва — всегда в радость.

— Держи, или хочешь облапать все яства? — раздался рядом голос Кэс.

Она вручила мне в руку стакан с трубочкой, в котором был очень неплохой пунш.

— Что-то я не удивлена твоему появлению. Как ты меня нашла?

— Жёлтая спортивка и красная трость издали бросаются в глаза. Особенно когда все вокруг одеты как… на похоронах.

— Мм… Ну, как там было? Надеюсь, я пропустила скучнейшие три часа в своей жизни.

— Было даже прикольно, — резко замолкла Кэсси. — Ты…

— Неа. Я тупо заснула.

— О… Ясно. Знаешь… Тебе не обязательно соглашаться. Может и без запроса останешься.

— Вообще, если подумать, у меня нет особых причин, чтобы быть против. Соглашусь, работка та ещё, тяжёлая, опасная, но официально можно задавать всякие вопросы всем людям, что даже хорошо. И самое главное — так быстрее встретишься со смертью. А может это вовсе не то, о чем мы думаем. Понимаешь, вдруг там охотишься на призраков и всё такое… Прикольно же.

Кэссиди ничего не ответила.

— Кэс? — взволновалась я насчёт её долгого молчания.

— Тогда решено!

— Что?

— Я тоже подамся туда. Будем как Шерлок и Ватсон, Малдер и Скалли. Как Чип и Дейл. Как Том и Джерри. Как…

— Микки и Маус?

— Да! Нет!

— Просто следовала по твоей логике. Так… Думаю, я готова дать ответ. Профессор Зенер сидит в жюри?

— Ага.

— Значит, нужно досмотреть сие чудо представление до конца.

— Пошли. Я развалилась во втором ряду. Отыщется место и для тебя.

— Отлично. А то с последнего ряда мне было немного, всего лишь чуточку, неудобно смотреть.

— Ха. Могу одолжить бинокль.

В этом вся моя жизнь, верно? Череда обязанностей с тем, что можно назвать своим — хобби, увлечения. Нас готовят к жизни с экстрасенсорными способностям, но как обычных людей. Пусть, на мой взгляд, это не слишком правильно. Но с каждого по возможностям, гласит утопическая фраза, которую я считаю, правильной. В конце концов, мы все люди.

— Что такое, мисс Рейн, мисс Уильям?

— Я согласна.

— Не могу сказать, правильный ли это выбор, но скажу, вы отлично подходите к этой работе, мисс Рейн.

— Почему? — стало мне интересно.

— Вы умеете абстрагироваться от всего и сохранять холодный рассудок под давлением.

— Завуалированно намекнули, что я бесчувственная скотина? Ха, неплохо, профессор. Неплохо.

Зенер издал тяжёлый вздох, но в этот раз с лёгким укором. Гм… Я уловила эмоцию в дыхании? Не это ли подтверждение моего таланта? Ну, или нет…

— Утром подпишем бумаги.

— Профессор, — остановила его Кэс. — Я тоже хочу туда. Можно мне второй запрос?

— Я почему-то не удивлён. Но вряд ли доктор Уильям будет доволен вашим выбором.

— Это мой выбор, профессор. Я прошу вас.

— Хорошо.

Что-то он чересчур быстро согласился. Видимо, он просто хотел найти кандидатов на неудобный запрос побыстрее. А я просто оказалась в нужной ситуации и не смела бы отказать. Хитрый профессор. Ну да ладно, зато моё будущее стало немного ясным. И это… Необычно.

========== 1.9 ==========

Получив «спасательный круг», которая в дальнейшем превратится в пожизненную «обязаловку», я, кажется, начинаю расслабляться, что не есть хорошо. Как бы это странно не прозвучало, а определённые рамки и дополнительные сложности до заветной «сделки» мотивировали меня к действию. Но сейчас, когда я спокойно закончу Институт, и пойду служить в Министерство Контроля агентом в отделе паранормальных преступлений, куда-то подевалась вся моя мотивация, которая и так всегда была в недостатке. Моё будущее стало как никогда ясным. И повторюсь, это было так… непривычно.

На следующей неделе после конкурса, а это уже начало декабря, весь кампус был погружен в состояние «предстоящей сессии». Всего-то несколько дней назад вовсю радостные и весёлые студенты ходили загруженными, нервными, сосредоточенными, и большую часть времени проводили за зубрёжкой, в библиотеке или на поле. Последний приказ ректора заставил нехило так вспотеть абсолютно всех. Ну, кроме меня, пожалуй.

Впрочем, мне тоже не стоило отрываться от коллектива, хотя у меня всё, как бы, уже предопределено. Любой бы на моём месте решил, зачем лишний раз рыпаться, верно? Однако думается мне тут главное — не сбавлять и тогда всё будет ровно. А учитывая мои не самые хорошие показатели в интете, да и во всем остальном, я решилась записаться к сержанту на дополнительные занятия и подтянуть их, а зубрёжку можно продолжить между тренировками. То, что меня избавили от нужды сдавать его нормативы, я посчитала огромным минусом. По крайней мере, ради себя стоит исправить этот недочёт. Предполагаю, что в службе хорошая физическая форма будет ой как необходима.

И с этой проблемой я пошла к нему. О’Донелл почему-то не обрадовался моему стремлению к саморазвитию. А ведь педагоги должны поддержать благие начинания своих учеников. Эх… Видимо, с сержантом не тот случай, да? Сейчас поглядим.

— Ну и ну… — с издевательским тоном начал он. — Нашла выход, значит. Лишь бы остаться здесь, да? Всеми возможными способами. Интересно, как они вообще взяли тебя? Ты вообще в курсе, что это за работа?

— Вообще-то они сами предложили, — пожала я плечами и затем добавила, — Сэр.

— Вот как… Тогда почему ты здесь, если тебя уже прикрыли от отчисления?

Что-то его голос не изменился, хотя я добавила «сэр». Неужели надо было добавить: «господин», «владыка»? Гм…

— Я просто хочу нагнать остальных.

— С твоим-то недостатком?

— Вы не представляете, как раз именно из-за него я и пришла к вам.

Некоторое время сержант просто молчал, что было немного неловко. Без глаз было просто невозможно определить его реакцию.

— Ладно, но если я услышу хоть одно нытье или увижу, как ты отлыниваешь — мы тут же попрощаемся. Да, я закрою глаза на все твои «успехи» в моей дисциплине до самого выпуска, но не буду тебя обучать. Никогда.

— Значит… — протянула я, не веря своим ушам.

— Приходи после ужина на поле. Посмотрим, что можно сделать в твоей ситуации.

— Поняла, — на радостях попрощавшись с сержантом, покинула его кабинет чуть ли не в прыжке.

Кэс ожидала меня возле двери и сходу спросила насчёт его ответа.

— Он не… — выдержала я театральную паузу, — отказался.

— ДА!

— Чего ты так радуешься, Кэс? Полагаю, он приготовил для меня самые адские мучения, которые только взбредут ему в голову. И сейчас рисует план моих пыток.

— Да ладно тебе. Он же согласился! Согласился! Он!

— Это да… Хотя чуйка подсказывает, что я об этом ещё пожалею и неоднократно. Но все же, это почему-то даже льстит.

— Видишь, а ты сомневалась.

— Да-да. Пошли. Уже время. То, что профессор Краусс постоянно опаздывает, не значит, что и мы должны.

— Ага.

Следующие лекции по сенсорике отличались от остальных. И я не раз вспоминала их, пусть к псионике они не имели никакого отношения.

— Нашему разуму отдых необходим столько же, как и телу. Также ему нужны новые познания, мысли, идеи, «пища», если по-простому. Поэтому последние недели моих занятий будут посвящены немного иной стороне нашей жизни: морали и этике,справедливости и свободе, о праве и законе, об истории и философии, — начал Краусс. — И скорее всего, они пройдут в дискуссионной форме. Как говорил один мудрый человек: «истина рождается в споре». Я ожидаю от вас активного участия и отстаивания своих мнений. И так, начнём с простого.

В этот раз его голос звучал более энергично, чем обычно. Видать ему самому нравятся подобные дискуссии. Или он просто наслаждается своим голосом. В его случае последний вариант кажется более подходящим.

— В 1967 году английский философ Филиппа Фут сформулировала так называемую «проблему вагонетки», мысленный этический эксперимент. Предрекая ваши вопросы, отвечу: эти недели мы отвлечёмся от псионики и попробуем разобраться в крайне непростых вопросах, которые могут быть полезными в будущем. Понятно? Хорошо, так вот, в своём эксперименте Фут ставит следующий вопрос: тяжёлая неуправляемая вагонетка неудержимо несётся вперёд. На её пути находятся пять человек, привязанных к рельсам. Они никак не успевают среагировать и вы тоже. Но вы можете переключить направление и отправить вагонетку по второму пути, но там тоже находится человек, но только один, также привязанный к рельсам и также не успевающий среагировать. Теперь вопрос: как бы вы поступили в данной ситуации?

В аудитории пошли шепотки.

— Ну, смелее. Я хочу услышать ответ и желательно с обоснованием. Да?

— Естественно, нужно повернуть вагонетку. Спасти пять жизней вместо одной более логично.

— Хорошо. Это понятно всем, да? Пять жизней взамен одной. Кто согласен с мистером Стивенсоном, поднимите руки. Ага, вижу, вас большинство. Хорошо. Запомнили выбор. А теперь изменим условия. На этот раз вы стоите на платформе над рельсами и наблюдаете, как несётся вагонетка. На её пути все также пять рабочих. Также никто из них не видит угрозу и ничего не может сделать. Напоминаю, вы не на вагонетке. Просто наблюдатель. Но вдруг, вы замечаете перед вами толстяка. Если вы подтолкнёте его, он упадёт и перегородит путь для вагонетки. Как бы вы поступили?

По рядам вновь прошли шепотки, но в этот раз никто не решался отвечать.

— Что такое? Отчего сомнения. Пять жизней вместо одной, не забыли? Почему бы не подтолкнуть его? Почему вы поменяли свои убеждения? Поднимите руки, кто бы подтолкнул толстяка. Ага. На этот раз вас… Нет. Никто не собирается толкать толстяка. Ясно. Хорошо. Так, что же изменилось? Кто поднимал в прошлый раз руку? Да, вы. Почему не подняли на этот раз?

— Ну… В первый раз я уже был, как бы сказать… вынужденным участником. И мои действия напрямую приводили к результату, не привлекая посторонних.

— А во втором случае то же самое, разве нет? — спросил профессор, на что студент слегка растерялся.

— Во втором случае я бы принял более активное участие и осознанно бы лишил жизни одного, который совсем не связан с ситуацией, а это уже другое.

— Хорошо, садитесь. И так. Поспешу вас заверить, здесь нет «правильно» и «неправильно», всё зависит от ваших морально-этических компасов и принципов. Не стоит стесняться. Иногда полезно задаваться вопросами: этично ли спасать одних людей, жертвуя жизнью других? Можно ли подходить к решению подобных проблем чисто количественно, то есть жизнь одного менее ценна, чем нескольких? А если да, то поменяете ли вы своё решение, если узнаете, что тот, кого вы столкнули — великий учёный, который в будущем спасёт сотни жизней, а те пятеро на рельсах обычные обыватели? А если он — обычный гражданин, но те пятеро осужденные убийцы или тяжелобольные? Так вот, сделаем пару наблюдений…

До сего дня я считала, почему вообще надо кого-то убивать ради жизни незнакомых людей?! Зачем вмешиваться в ход событий, если, возможно, они идут по воле рока? По мне, эта проблема решается в зависимости от обстоятельств и личной заинтересованности того, кто принимает решение: понимая, что никакого незнакомого толстяка он не убьёт, он может сам прыгнуть на рельсы, в случае, если те пять привязанных — его любимые, родные и близкие люди. А если те пятеро ему никто, то он вообще не будет вмешиваться на событие, ибо кто он такой, чтобы решать, чья жизнь стоит продолжения — данного толстяка или тех пятерых. Рано или поздно умрут все, а совесть у него одна. Так что, не слишком понимаю я эти гипотетические задачки. На практике же, думаю, дело шло бы на секунды, а душевные метания ни к чему хорошему не приведут.

Касаемо задачки, думаю, я бы сама спокойно спрыгнула на рельсы в любом случае, если иного выбора нет. Пожертвовав свою жизнь ради других, я сделаю её более возвышенным и наполненным, что ли. Что не зря я её прожила и не это ли главное? Можете со мной спорить, но думаю, так правильно.

Блин… Этико-моральная сторона жизни, да? Об этом я как-то особо не задумывалась. Да и кто задумывается, если быть честным. Но чую, что на службе и в жизни мы столкнёмся с подобными дилеммами множество раз и, кажется, будет лучше, если разобраться в этом в самом начале пути, пока дилеммы не превратились в реальность. Установить, так сказать, свои убеждения и придерживаться их, не тратя времени на сомнения в критический момент. Ладно, это в будущем. Сегодня меня ожидала встреча с сержантом. И после него как-то нужно дожить до этих моментов.

Краусс ещё долго обсуждал тему, попутно спрашивая мнение студентов. Как ни странно, лекция без практики псионики, на мой взгляд, тянулась невыносимо долго. Но наконец-то прозвучал заветный сигнал.

— Задание: написать эссе на данную тему. Я проверю. И мы посмотрим, изменится ли ваше мнение в конце курса. Всем доброго дня, — закончилась лекция Краусса, и все студенты постепенно покинули аудиторию.

Фух, до встречи с сержантом осталась всего пара часов. И знаете, я как-то пропустила, как на улице всё замело снегом. Пришла настоящая зима. Во дворе кампуса стояла морозная свежесть. Блин… А это ведь не хорошо, если сержант заставит заниматься на улице. И я оказалась права.

В тот день, когда я допустила мысль, что допуроки у сержанта — это гениальная идея — можно сказать я так никогда не ошибалась. Сержант, похоже, всерьёз занялся моей физической формой, почему-то позабыв о слепоте, взамен добавив изнуряющие тренировки. Я же просто хотела, чтобы он помог, как повлиять псионикой на свой организм. Однако, по всей видимости, он просто ждал, когда я сдамся и начну жаловаться или вовсе откажусь сама. На мои вопросы: «а чем они помогут ориентироваться по местности?» — он отвечал одно и то же: «никаких вопросов». Ну, просто гениальный учитель! Нет слов.

И каждый день после его занятий я просто валилась с ног. Немного спасал душ и крепкий кофе. И едва шагнув за порог своей комнаты, я просто падала на постель и тут же засыпала крепким сном.

***

— Что такое? Не можешь пробежаться? Не видишь препятствия? Или считаешь, что не можешь?

— Сэр, скользко.

— Мисс Уильям, помолчите.

Полоса, сука, препятствий! Извините, вырвалось.

Я уже неделю мучилась с ней и всё безрезультатно. Только шишки и синяки набила. Сержант явно наслаждался декабрьским снегопадом и моим очередным провалом. За ночь поле покрылся скатертью мокрого снега, и вчерашняя чистая полоса препятствий покрылась слоем льда, став ещё сложней и как никогда травмоопасной. Хотя сержанта это мало волновало. Он лишь твердил: «включай псионику». Что тут сказать, просто гениальный ответ не менее гениального учителя!

И как я пробегу через это, не получив травмы по всему телу?! Скажите «спасибо», что я вообще бегаю по пустырю, не боясь споткнуться!

Так! Ладно… Ладно… Раз он говорит, что можно, значит, он что-то от меня хочет. Хочет, что я что-то поняла? Ну, или просто ждёт, когда сломаю себе пару рёбер, ногу, руку… шею, чтобы я больше его не беспокоила. Да… С него станется!

Так. Надо отдышаться и попробовать снова. Размяв ноги, поясницу и подув на озябшие руки, вновь встала на исходную. Как и все дни до этого, до старта я попыталась увидеть мир вокруг себя с помощью мысленно посылаемых псилиний. К собственному удивлению, что-то начиналось получаться, однако я все ещё была далека от «прозрения». Вспышкой появлялись кое-какие фрагменты, не более. Думаю, мне не хватает, как бы сказать, отклика и скорости обработки информации. Мой мозг не успевает обрабатывать, и, видимо, до конца не привык к псионике. А во время бега сделать это и подавно сложно. А я получала информацию о мире слишком поздно, чтобы успеть отреагировать. Пока же я как обычно опиралась на слух и на «грубые» очертания видимых объектов, которых очень легко спутать. Рискованно, но что ещё остаётся.

— Что такое? Боишься? Может, сдашься? Тебе стоит только сказать эти заветные слова: «я, не могу». И все твои мучения закончатся в этот же миг. К чему эти попытки? Хочешь доказать, что ты нормальная? Не тешь себя иллюзиями! — доносились слова сержанта, призывающие опустить руки.

Вот не надоедает человеку повторять одно и то же.

— Не слушай его, Анна, давай! — а с другой стороны кричала Кэс. — Впереди тебя восемь метров и флажки с радиус…

— Не подсказывать, мисс Уильям! Раз! Два! Три! — прозвучал свисток.

Ух… Понеслась.

К змейке я ещё приноровилась. Для слепой, уж тем более! Но видать сержанту пофигу, зрячая ты или нет, если выполняешь этот простейший элемент столь осторожно, то ты автоматически неуч и слабак. Чуть не поскользнувшись на последнем флажке, побежала к следующему элементу.

После змейки идёт обычный мост, но, блин, оно было скользким! Едва дойдя до середины, я навернулась с него и здорово ушибла бедро. Благо, успела среагировать и ничего не сломала. Кажется. Резкая боль осадила всю ногу и мгновенно тело обдало жаром. Ругаясь и массируя ушибленное место, я тут же поднялась и заново прошла этот чертов мост! Чуть медленнее, но зато успешно. Далее меня ожидала стена. После падения даже бежать было больно, не говоря о том, что куда-то вскарабкаться. Но пока терпимо. Как бы то ни было боль — это хороший учитель.

— Ну! Ну! Время! — торопил голос сержанта рядом.

Вот бы у него горло сейчас заболело! В сердцах огрызнулась я на слишком громкий голос мужчины.

Я прибежала к стене, и сходу попыталась перелезть. Пальцы каждый раз соскальзывали и холодели, от того мышцы сводило болезненными судорогами. Мне было плевать на руки, плохо, что ноги упорно не находили надёжной опоры, соскальзывая с заледеневших щелей между дощечками стены. Да, стена — не сплошная, иначе было бы просто нереально. Но, блин, в высоту пять метров, это не шутки.

— Половина пути!

Тяжело дыша, я изо всех сил тянулась, чувствуя при этом все ноющие мышцы тела, которые будто бы стали каменными и тянули меня к земле. В ушах стояло только собственное сердцебиение, заглушавшее все звуки. Но я старалась контролировать псиволны, направлять их и увидеть, куда положить ноги и руки. Я тянулась по невидимым нитям к свету. И когда я была почти на вершине, внезапно скрутила ужасная боль в пояснице и я… сорвалась.

Я слышала крик Кэс словно в замедленной съёмке. А стуки сердца замедлялись, дыхание перехватило, появилось чувство невесомости. Я падала, да… Медленно. Но что-то было ещё. Не успела я ужаснуться, резко всё охватил мрак. Непривычный, а глухой. Абсолютная безмятежность.

***

Просыпаться в кромешной тьме давно стало обыденностью. Мысли медленно всплывали из-под толщи пустоты и долгое время не думали сформироваться в нечто связанное. Полностью очнувшись, я моргнула пару раз. Вяло болело всё тело, тотальная слабость, а голова была просто каменной. Попыталась пошевелить ей, но она была надёжно зафиксирована.

Что случилось? Не смогла я вспомнить.

Где я?

Воспоминания вернулись постепенно, обрывками и я вспомнила тренировки.

Ах да…

Видимо, я в лазарете… Чувствовался специфический запах дезинфекторов.

Черт! Неужто я провалила… Значит, с сержантом всё окончено. Эх…

Фиксатор шеи сильно сдавливала грудь, а в горле было сухо словно пустыне, что я с трудом двигала губами. Обрадовавшись, что могу двигать руками, я решила поискать воды поблизости, но не смогла дотянуться.

— Доктор! Она пришла в себя, — неожиданно оглушил меня знакомый голос.

Оказалось, в покое находилась и Кэс. Видимо, задремала и проснулась чуть позже меня.

— Ну, ты и сумасшедшая! Мы с сержантом едва смогли смягчить падение!

— В-во… Д-ды… — хрипло вымолвила в ответ.

Кэс осторожными глотками помогла утолить жажду. Мне сразу стало легче.

— Что случилось?

— Ты не помнишь?! — забеспокоилась она.

— Тренировка. Вроде.

— Да! Ты упала со стены!

— Этого… Я не помню. Гм… Сколько. Я здесь?

— Второй день.

— Так, мисс Рейн, вам нельзя говорить! — после хлопка дверью, подошёл доктор.

— Доктор Фишер, она не помнит момент падения.

— Что ж, это ожидаемо. Хорошо, что на снимке нет критических травм. Как себя чувствуете, мисс Рейн?

— Просто. Прекрасно.

— Когнитивные функции присутствуют. Отлично. Тошнит?

— Да, нет. Просто голова болит. Слегка, — тыкнула в меня Кэс. — Ай. Ладно, не слегка.

— Мм…

— Что вы делаете, доктор? Она же все равно не увидит ваш фонарик.

— Обычная проверка, мисс Уильям.

Не успела я ухмыльнуться, как стену черноты перед глазами резко сменила яркая вспышка света. Такая яркая, что вызвала боль. Чисто инстинктивно я попыталась отвернуться и закрыть глаза. И тут я вспомнила. Вспомнила, что случилось на тренировке перед ударом. Тот миг между жизнью и смертью, когда я на миг увидела прекрасный закат. Это не было галлюцинацией. Этот миг вспышки псионики, которая позволила мне увидеть мир своими глазами.

Я смогла?

В груди заметно забилось сердце.

Я попыталась воспроизвести тот момент и да! На доли секунды после яркой вспышки я увидела палату!

Я смогла!

Всего лишь на миг, но смогла! Поневоле в глазах выступили слезы. Это означало, что все мучения и надежды были не зря. Не зря… А значит, есть шанс вернуть зрение. Пусть только временами. Но меня и это устроит.

— Анна! Анна, что с тобой?

— Ничего, Кэс. Получилось. У меня получилось…

— Ты это о чем?

— Я. Смогла. Увидеть.

Всё было не зря. Не. Зря…

========== Интерлюдия 1 ==========

Спецагент Джефф Каллиган

Подземные тоннели многовекового мегаполиса Нью-Эдем давно превратились в сеть бесконечных лабиринтов. Разветвлённые на сотни миль вширь и пару уровней в глубине они образовали своеобразный подземный город, и никто из поверхности уже и не вспомнит, где начало и конец, да и что там вообще. Только недавно, из-за загруженности на дорогах, власти взялись за расширение подземных путей. В одном из давно заброшенных участков тоннеля на Мейвью начались восстановительные работы. Три бригады рабочих метрополитена развернулись на участках с планом на месяцы вперёд.

— Смотрел вчера матч, Стиви?

— Скукота полнейшая.

— Да иди ты. Красивая игра была.

— Ага, красивая, как твоя жена на корпоративе.

— Чё ты сказал?

— Согласись…

— А эти укрепления не рухнут нам на голову? Они же вообще из доисторических времён, — прервал будничный разговор своих коллег новенький.

— Сплюнь, Уэйни, и тащи, давай, — бросил ему бригадир. — А вы, хватит болтать, работа сама не сделается.

— Да-да, — послышались бормотания мужиков.

За полный рабочий день первая бригада заканчивала намеченный на сегодняшний день план работ. Добравшись до заваленного крупными обломками участка, они остановились.

— Без техники здесь будет тяжко…

— Уэйни, да ты, видать, гений, не зря учился в своём университете, — расхохотались коллеги молодого парня.

— Лучше бы за девками бегал, зе-ха-ха.

— Очень смешно.

— Чувствуете? Этот запах?! — принюхавшись, произнёс бригадир.

Вскоре все как один почуяли зловоние, идущее откуда-то спереди. Затхлый застоявшийся запах гнили.

Осторожно карабкаясь, работники забрались на пригорку из обломков камней и старых труб. Когда они преодолели завал, то представшая их взору картина никого не оставила равнодушным. Самые чувствительные поспешили убраться подальше, едва сдерживая рвотные позывы. За заваленным участком подземного прохода повсюду лежали окровавленные останки. Увиденное представляло собой кадры прямо из какого-то фильма ужасов. Туда, где падал свет налобных фонариков, везде валялись отрубленные части тела: руки, ноги, головы, а кровь была везде. И её запах был настолько густой, что мигом пропитался в их одежду.

— Матерь Божья… — прошептал бригадир, потеряв дар речи, и поспешил вызвать специальные службы.

***

Своё будничное утро ведущий спецагент четвёртого отдела паранормальных преступлений Джефф Каллиган встречал как обычно — на кухне своей маленькой квартиры и за чашкой ароматного свежезаваренного кофе. Мужчина лет сорока будто бы застыл и смотрел на своё отражение на поверхности темной жидкости. Его обросшее щетиной лицо, усталый и тяжёлый взгляд добавляли ему несколько лет, от чего он казался старше, чем есть на самом деле. К тому же строгие тона его костюма и вечно угрюмый вид тоже делали своё дело.

Он был в раздумьях. Взгляд карих глаз долгое время не сходил с одной точки. Последнее дело, над которым работал его отдел совместно с отделом особых преступлений, стало одним из самых кошмарных в его службе. Серийный маньяк прямо под их носом работал и жил обычной жизнью. И все одиннадцать лет никто и не догадывался, что за маской ничем не примечательного мужчины скрывалось чудовище: безжалостное, хладнокровное, осторожное и высокомерное, жаждущее признания.

Он не раз слышал о подобных делах, и даже косвенно участвовал в некоторых. Но этот человек… Он был другим, чем-то отличался. И самое страшное — его смогли отправить за решётку лишь тогда, когда тот сам прислал подсказку. Все улики и доказательства до этого были не столь существенны. Но в один день, один звонок поставил точку. На допросе преступник сказал, что устал, и что ему надоела их тупость и слепота. Умиротворённое выражение на его лице Джефф никогда не забудет. И сейчас его имя гремело во всех СМИ.

Его тяжёлые думы прервал телефонный звонок.

— Джефф Каллиган, — буркнул он в телефон, выйдя из оцепенения. — А, Джимми, я скоро буду.

— Ты уже позавтракал?

— Да вот собираюсь.

— Лучше не стоит. Подъедешь на угол Мейвью и Стоун 12.

— Настолько всё погано? — тут же понял Джефф.

— Это ещё мягко сказано. На месте увидимся, — отключился Джимми.

«Что так могло поразить Джимми?», — на секунду призадумался Джефф.

Они с Джимми Майлзом знакомы уже почти двадцать лет. Начинавшие с патрульных, парочка юнцов с академии, а ныне агенты самого странного отдела, считались профессионалами своего дела.

Беспокойно потрепав свои короткие и местами поседевшие волосы, Джефф отправился в названное место, так и не допив кофе. На выходе из квартиры его взгляд на секунду задержался на мутном окне. Отчего-то ему стало невыносимо одиноко и тоскливо, смотря в хмурое серое небо над бетонными многоэтажками, стоявшими словно надгробные плиты над городом — такие же безжизненные и холодные.

На месте преступления уже работали все службы. Полицейский кордон полностью оцепил территорию подземки. Патрульные обвели жёлтой полоской с узнаваемой надписью «не входить» и разговаривали со всеми рабочими, также искали других очевидцев поблизости. На чёрных мешках коронеры извлекали из подземелья все останки. Последнюю партию вот-вот должны были вытащить из тоннеля. Джефф сразу заметил большое количество мешков и не мог не вспомнить последнее дело, когда из подвала маньяка также таскали десятки мешков с костями.

«Неужто ещё один?», — невесело бросил он в мыслях.

Дежурный пропустил его серебристую тойоту седан через заграждение. Машина остановилась рядом с последним фургоном коронеров, которых здесь недавно было много. Заметив знакомую машину, навстречу шагнул высокий, худощавый мужчина в длинном сером пальто. Его хмурое лицо расплылось в лёгкой улыбке, встретив своего друга и напарника.

— Ты бы побрился, что ли, — буднично начал мужчина.

— Ага, непременно, — угрюмо ответил Джефф.

— На, возьми, — протянул Джимми напарнику мазь с мятой, видя, как ему не до шуток. — Ты что, не выспался?

— Что у нас здесь? — на ходу спросил спецагент Каллиган, проигнорировав вопрос напарника.

— С первого раза так и не скажешь, — пожал плечами Джимми и повёл в место преступления. — Винсент с Чарльзом уже работают внизу.

— Винсент… — не слышно про себя хмыкнул Джефф.

Спустившись по ступенькам, они вышли в тёмное подземелье, которое скоро станет новой станцией. Недалеко от Мейвью ходило три линии метро, так что, людей здесь скоро будет много. Орудуя фонариком, Джефф пытался рассмотреть место, чтобы случайно не навернуться в этой темноте. Когда свет натыкался на очередную заржавевшую опору или на потрескавшуюся стену, он с опаской всматривался вверх, в эти сомнительные укрепления. Ужасный запах почувствовался уже на подступах к месту кровавой бойни. И тогда они заметили вспышки фотокамеры.

— Ты был прав, Джим…

— А, агенты, — заметил подошедших медэксперт.

Молодой человек в синем комбинезоне повесил фотоаппарат на шею и поправил круглые очки. От света ламп линзы его очков пугающе блестели багровым свечением из-за кровавого окружения и огня прожекторов.

— Доброе утро, Чарльз, — поприветствовали знакомого агенты.

— Видя такое, я бы не сказал, что доброе…

— Чем обрадуешь?

— Сейчас… — призадумался парень. — Начну, пожалуй, с явных улик, которых раз-два и обчёлся. Убитых около четырнадцати человек, потом скажу точнее. Судя по их одежде и состоянию, все они бродяги и бомжи. Ничего из документов и личных вещей не обнаружено. Нашли парочку стареньких телефонов, но без заряда. Тела пролежали здесь где-то около месяца, но из-за влажности и низкой температуры сохранились немного странно. А некоторых и вовсе погрызли грызуны.

— Как это «около?», — решил уточнить ведущий агент.

— Тела очень сильно искромсаны и исколоты, предварительно острым режущим оружием. Парочку ножей и заточек мы обнаружили на месте. Степень ран варьируется от лёгкой царапины до критической. К тому же, некоторые сильно обожжены, пока тоже непонятно чем именно. Скорее всего условиями жизни. А личность можно будет проверить только на поверхности, здесь плохо ловит.

— Дерьмо! — выругнулся Майлз, наступив на лужу крови. — Да, на пьяную поножовщину как-то не похоже.

— Мистер Доккинг, этот последний, — крикнули Чарльзу, и он собрался на выход. — Мне пора в лабораторию. Винсент вон там, он делает последние… видения.

Медэксперт указал в сторону мужчины в элегантном пальто и с шарфом, стоявшего посреди кровавого побоища с закрытыми глазами и поднятыми вверх руками, будто он дирижировал воображаемым оркестром.

— Спасибо, Чарльз. Сообщи, когда можно будет подъехать.

— Само собой.

Коронеры закончили свою часть работы. Из-за отсутствия освещения на участке они везде поставили светильники и прожекторы. И теперь множество теней, отбрасываемых отовсюду, придавали тоннелю ещё более зловещий вид.

Агенты не стали беспокоить Винсента. Пока он соберётся с мыслями, сами осматривали место кровавой расправы.

— Зачем кому-то убивать бродяг? Или это они сами с собой так? Не поделили что-то? — невольно спросил спецагент Майлз.

— Хороший вопрос. Может, это был некий ритуал?

— Сатанисты? Сектанты? На них похоже. Вряд ли такое мог сотворить один человек.

— Если это так, то нам придётся проверить все злачные места их обитания.

— О, да. Уже предвкушаю эти прекрасные прогулки.

— Агенты, — отвлёк их мелодичный низкий голос Винсента.

— Что скажешь? Пожалуйста, скажи, что это дело не относится к нам.

— Увы. Есть слабый след психического возмущения. Агония, страх, боль, отчаяние и ненависть — это всё отчётливо сочится с этого места. И среди этого я увидел яркий след. Мужчина, лет тридцать-тридцать пять, одинокий, напуганный, брошенный, с ненавистью в душе. Из всех умерших, его пси след ощущается сильнее.

— Это убийца?

— Не знаю. Вполне вероятно.

— Хорошо. Внешние приметы у этого образа есть?

— Простите, мне нужно выйти. Здесь слишком дурно.

Прикрыв лицо платком, Винсент поспешил удалиться.

— Он с нами уже третий год, но так и не привык.

— Ты же знаешь их, Джимми. Они такие… чувствительные.

— Ну, теперь наше дело, нечувствительных.

Видавшие немало крови агенты приступили к работе. С первой попытки глазам не за что было зацепиться, слишком много деталей никак не складывались в картину произошедшего. Агентов сразу озадачил вопрос: «Зачем убивать их с такой жестокостью?». А некоторые улики и вовсе противоречили друг другу. Кровавые следы были везде. Даже на стенах тоннеля и на потолке, до которого четыре метра.

— Я редко говорю подобное, но знаешь что, Джефф, — осевшим голосом произнёс Джим. — Что-то мне не нравится всё это.

— Это тебе твоё шестое чувство говорит?

— Может и так. Но мне это не нравится.

В тишину внезапно ворвался шум телефона.

— Шеф? — ответил Каллиган. — Понял. Скоро будем. Джим, шеф вызывает. Говорит срочно.

— Не сказал, зачем?

— Помнишь, я говорил о недавних слухах.

— О, наконец-то! Свежая кровь, значится, да?

— Не спеши радоваться, пополнение ожидается из Пси Института.

— Проклятье. Ещё один Винс? Серьёзно? Никого не хочу обидеть, но мне комфортнее работать с настоящими агентами. От них хотя бы польза есть.

— Ничего не поделаешь, — услышав ответ, Джим Майлз просто мотнул головой.

***

Штаб Псикорпуса в Нью-Эдеме располагался в центре мегаполиса. Здесь базируется вся сила разведки и интеллектуальной мощи Эдема. Один из них отдел Джеффа Каллигана, который курирует заместитель Наблюдателя Филипп Моррис, высокий статный мужчина из консервативной семьи коренных жителей Эдема. С его кабинета открывался вид на восточную часть города. С высоты мегаполис всё больше напоминал улей. За последние десятки лет город заметно разросся и ныне входил в пятёрку крупных городов Мира.

За массивным столом из дуба в удобном кожаном кресле сидел сам хозяин кабинета. Он только что получил подтверждение на запрос и направление к ним двоих студентов из Института. Мужчина не выглядел радостным, читая дела своих новых подчинённых. Он уверенно считал, что в его отделе — не место женщинам. В поведенческий либо в психологический — пожалуйста, но не в его. Однако никто его не спрашивал.

Ещё одно не устраивало начальство. Раз его отдел специализируется на «паранормальщине», то они должны соответствовать названию. А пока, они ничем не отличались от других отделов расследований, хотя правительство уже который год пытается интегрировать псиоников во все уровни органов безопасности. Хоть какая-либо успешная динамика наблюдалась только в Агентстве Внешней Разведки. Ясно, что хороших кадров не хватает и никто не будет ими делиться. Но все шишки за то, что уже имеющиеся псионики не особо помогают в этих расследованиях и вообще не задерживаются в их отделе, получал Филипп.

Ситуацию омрачали последние вести. С каждым годом число странных явлений становится всё больше и больше. На большинство из них можно было бы смело закрыть глаза, если бы они не пугали. Хорошо хоть общественность была не в курсе и считает всяких конспирологов с их безумными теориями потешными идиотами. А на деле, они не так уж далеки от истины, хотя бы с тем, что эти явления не вписываются в порядок вещей: массовые истерии, пропажи, исчезновения, самоубийства, убийства… Пугающий список необъяснимых дел можно продолжать долго. Как и статистику душевнобольных, которая дала резкий скачок за последние пять лет. Некоторые понимали, что психологическое состояние мира расшатывается и стоит уже на грани. Хотя бы посмотреть, что в мире происходит и всё сразу станет понятно.

— Пришли агенты Каллиган и Майлз, — сообщила ему секретарша, вырвав из раздумий.

— Спасибо, Аманда, я готов их принять.

Филипп прямо с порога вкратце ввёл их в суть дел.

— То есть, мы будем нянчиться с ними? Опять? Они же опять попросят о переводе.

— Мистер Каллиган, — не понравился Филиппу тон голоса подчинённого. — Это приказ Наблюдателя. И не вы ли постоянно жаловались на нехватку рук в вашем отделе. И вот, Пси Институт направляет к нам двух перспективных студентов.

— Вы хотели сказать «зелёных» и ничего не умеющих, как Винсент.

— Оперативных, — уточнил Филипп и недобро покосился на Джеффа.

— Как же. Они на улице и месяца не протянут. Сколько лет этим девушкам?

— Это не имеет отношения к делу. Всем нужно с чего-то начинать, мистер Каллиган. И приказ не обсуждается. С этого дня они ваши новые коллеги, вы будете их наставниками. Подробно с их личными делами можешь ознакомиться на своём рабочем месте.

— Ясно. На этом всё, шеф?

— Да. И держите меня в курсе сегодняшнего утреннего дела. Телевизионщики как с цепи сорвались, а блоггеры, чтобы им пусто было, лезут в наше место преступления.

Джефф вышел из кабинета Филиппа в весьма паршивом настроении.

— Начальство точно хочет, чтобы мы не дожили до пенсии!

— Нам же не впервой, старина. Зуб даю, они сами захотят перевестись в другой отдел через месяц, а может и раньше. Ну, как Винсент. Он ведь тоже не выдержал и перевёлся к мозговикам, где бумаги, компьютер и тёплое кресло. А к нам заглядывает лишь по приказу сверху.

— Да, а перед этим высосут из нас время на ненужную чепуху. И не дай бог с ними что-то случится на улице. Нас за это по голове точно не погладят.

Отдел располагался на шестом этаже. Сейчас в его составе находились только трое, включая их двоих. Хорошо хоть всю вспомогательную функцию выполняли другие отделы, в особенности поиск и анализ данных. Джефф давно привык, что айти специалисты сейчас востребованы больше всего. И не мог не согласиться, что они существенно ускоряют получение сведений. Если бы он был в любом другом отделе, он был бы лишь рад этому. Но в их делах всё упиралось на самих агентов, когда все данные и улики заходят в тупик, либо ошибочны. Когда логика даёт сбой и нужно обработать самые невероятные версии. Тут нужен опыт самого оперативника.

— Я поговорю с местными информаторами на районе Мейвью. Может, что слышали, видели.

— Хорошо.

— А тебе нужно встретить наших новеньких девиц.

— Ну, хоть ты не ухмыляйся. В следующем квартале я точно зарекомендую тебя на своё место. Тогда и посмотрим, кто будет улыбаться.

— Всё-всё, ухожу, начальник.

По-дружески похлопав его по плечу, старина Майлз оставил напарника в его кабинете.

«А когда-то компьютеры были с размером в шкаф», — думая про себя, запустил ультратонкий моноблок на своем столе старший агент. «Зато стали быстрее».

«Так… Кэссиди Джейн Уильям. Оценки… Пройденные курсы… Характеристика, Мм…», — на «бумаге» личное дело мисс Уильям выглядело просто прекрасно. Отзывы отличные как и оценки. Но Джефф не раз встречался с отличниками, которые хороши лишь в зубрёжке. Но в целом, он решил, что пока ничего страшного, хотя он клялся, что фамилия была ему знакома.

«Ну что ж, посмотрим дальше… Анна Рейн…», — приступил к ознакомлению со следующим файлом. Сирота, с проблемами здоровья и только с одной характеристикой от некоего Краусса. Она выглядела совсем блёклой на фоне мисс Уильям.

Тут Джефф не понял, как эта девушка вообще доучилась хотя бы пару месяцев и даже прошла трёхмесячный подготовительный курс в Военной Академии Министерства Контроля с её-то «особенностью». Но потом он дошёл до абзаца, где упоминалось о её телепатических способностях. Опытный агент заинтересовался. Он не раз слышал об этой способности, но ни разу не получил доказательств. Все «телепаты», с которыми ему доводилось работать, мало чем отличались от парапсихологов. А то, что мисс Рейн нигде не выделялась, навевало на нехорошие мысли — её протащили из-за её якобы «таланта». А на деле, это очередной мозговик.

Тем не менее, Джефф в глубине души надеялся на обратное. Всегда. И всегда ждал, когда же псионика станет по-настоящему полезной в их деле. Он знал, что далеко не все копы рады видеть их, и привык к такому отношению. И ещё он знал, что должен завоевать их доверие, как бывало в любом другом крупном расследовании, куда его приглашали, поскольку большинство рядовых копов и даже высоких чинов в Псионикуме все ещё считали, что его ремесло не выполняет возложенные на него функции.

Ему нужно быть убедительным, но не слишком самоуверенным, и тем более не выпендриваться. С одной стороны, дать детективам понять, что он не сомневается, в их профессионализме, а с другой — продемонстрировать, что его отдел действительно способен им помочь. Но, наверное, самое сложное, что в его работе были задействованы не «только факты», как у большинства отделов, а субьективщина и сплошь «мнения и необоснованные подозрения».

Его ни на минуту не покидала мысль, что любая его ошибка способна направить расследование итак непонятного дела по ложному следу, и тогда не миновать вечного ярлыка «пустого отдела», который ни с чем не справляется. Мало того: каждый его промах забивает гвоздь в крышку гроба новой программы Министерства Контроля, на которую возлагает надежды Наблюдатель.

Как же он хотел, чтобы работу его отдела оценили по достоинству. Но надежды угасали с каждым днём. А упрёков становилось всё больше и больше, как и нераскрытых дел с неопределённой классификацией.

========== 2.1 ==========

Если чувствуешь, что сдаёшься, вспомни, ради чего держался до этого

2014 год 2 июня Независимое и свободное государство Эдем

Четыре года в институте и три месяца курса «молодого бойца» пролетели практически в одно мгновенье. Немногое осталось в памяти. В основном только учёба и тренировки. И всё ради этого дня. Наконец-то настало время столкнуться с реальностью и опробовать наши умения в настоящем деле. Признаюсь, волнительный момент, но я сильно сомневаюсь, что нас сходу допустят к чему-то серьёзному. И какие умения могут быть у зелёных выпускников, ей богу. Хотя от псиоников явно буду ждать чего-то экстраординарного, иначе какой был бы от них смысл.

Нам не раз говорили, что наш отдел просто завален делами, к которому не смогли подступиться остальные отделы. С одной стороны это немного льстит. Как же, только мы сможем разобраться в них, но, как нас уверяли, в большинстве своём все из них так и остаются «висяками», «пустышками». Эти дела все как на подбор вызывали у всех лишь один вопрос: «что за чертовщина здесь случилось?» или «а это вообще наше дело?». Проще говоря, в основном пустая трата времени. Потому особых ожиданий у меня не было.

Как уже известно штаб-квартира всех ведомств Министерства Контроля располагалась в огромном здании — своего рода чудо инженерной мысли со своей уникальной эстетикой и архитектурой и внушающими размерами. С высоты три, соединённые между собой, здания образовывали треугольник с пустотой посередине в виде глаза, где расстилался шикарный сад с фонтанами. Одним своим видом здание буквально говорило о могуществе, величии и красоте нашего любимого государства. Как символ, здание метонимически обозначало могущество всего Эдема, а в народе всё чаще его называют просто Псионикумом. Впрочем, этим словом у нас обозначается практически всё, что связано с сообществом псиоников и прочих причастных к этому лиц. Также Псионикум служил ответом на Пентагон, символу могущества наших соседей и врагов.

Почему врагов? Невольно спросит кто-то. А ведь, по сути, не так давно, мы были единой страной. Но видя, что сейчас происходит, я бы так не сказала. Шло тотальное переписывание истории и всё связанное со времен колонизации Северной Америки и событий до войны Севера и Юга оперативно удаляется, как будто мы пытаемся откреститься от прокажённого собрата. Ну, это так, краткий экскурс в историю Эдема, ранее бывшее КША*.

Возвращаемся к реальности. Мы стояли перед входом в Псионикум. Уже издали размеры здания поражали и всё, что мы слышали, оказались правдой. И что-то мне подсказывает, здесь заблудиться легче лёгкого. Хм… Особенно для меня, да?

— Ну… Вот и новая пора, да, Анна? Готова бороться с преступностью?

— Верно. Новая пора.

— А тебя допустят с тростью в здание?

— Не знаю. Если отберут, то вместо неё будет пистолет. Интересно, какой модели? Ты себе какую хочешь? Гм… Что?

— Вряд ли здесь как в рынке, Анна.

— Да-да и это печально. Куда нам сказали подойти? — спросила я у Кэс, оценивая в мыслях время на поиск нужной двери в этом громадном лабиринте.

И знаете, с этим зданием что-то было не так. Я не могла чётко увидеть его. Казалось, что оно намного больше, чем есть на самом деле.

— Сторона С. Шестой этаж. Кабинет 606.

— Ну, пошли.

Машину Кэс не пустили на служебную стоянку. Поэтому пришлось искать парковку в соседнем месте. Но, как бы то ни было, мы попали — внутри здание не было забито огромным количеством людей и первый этаж ничем не показывал на особо охраняемый или секретный статус места. Один раз над нами раздался звук вертолёта. Их площадки расположены по всей крыше здания. И всё, больше никаких странностей.

— Чем могу вам помочь? — подошли мы к стойке сотрудников безопасности.

— Здравствуйте, нам сказали подойти в отдел паранормальных расследований. Кабинет 606.

— Ваши ИК, пожалуйста, — попросил нас сотрудник и после проверки, вернул их вместе с ещё одними карточками. — Да, вы отмечены. Ваши временные пропуски, не теряйте.

— Спасибо. А не подскажете, как туда попасть?

— Интерактивная карта укажет вам путь. Вы сейчас находитесь в стороне А. Сторона С находится в левой стороне после сканеров. Поднимитесь на лифте на шестой и дальше сверьтесь с картой.

Гм… Отлично объяснил.

Но так просто попасть внутрь — не получилось. Мы прошли через две проверки. В первой они проверяли мой пустой рюкзак и всё наше ручное барахло. А во второй ещё раз, но без участия самих блюстителей — через огромную бандуру при входе. Я почувствовала странный шум в ушах, когда проходили через этот сканер. Устройство издавало странное пищание, после которого нас всюду и везде сопровождали подозревающие всех и вся взгляды сотрудников службы безопасности Псионикума, СБП если быть вкратце.

— Как тут всё серьёзно, чисто и… гладко.

Я на минуту включила обычное зрение, чтобы оценить красоты интерьера: металлические стены, чёрный мраморный пол, который отражался словно зеркало и минимум декорации. Всё сурово и деловито. Проблуждав по коридору добрых пятнадцать минут мы, наконец, нашли лифт и уместились туда вместе с четырьмя людьми.

Мы с Кэс явно выбивались из общей канвы местных работников своими одеяниями. Все щеголяли в строгих костюмах и со специальными бейджиками на груди. Встречавшиеся на пути дамы ходили исключительно в светлой рубашке и пиджаке на верху, длинных юбках до колен и в чёрных туфлях внизу, а джентльмены все как один в смокинге, немногим отличавшимися друг от друга только фасоном и цветом.

Гм… Нас ведь не заставят ходить в таком? Призадумалась я и осмотрела свою одежду: чёрная ветровка, обычные джинсы такого же цвета и высокие кроссовки, ну хоть рубашку нашла. В конце концов, мы же будем оперативниками, а смокинг сразу выдаст нас, если пойдём на улицы. Хотя, я не была уверена в этом. И ещё мне не хотелось стать похожей на секретаршу. Секретарши и офис-леди попрошу без обид.

— Шестой этаж, мэм, — попросила у одной мадам перед нами.

— Помнишь наш уговор?

— Будь спокойна, Кэс. Буду держать рот на замке.

— Ты уж постарайся. Было бы здорово… не вылететь в первый же день.

— Да ладно тебе. Здесь все серьёзные и деловые люди. Что им какая-то балаболка? Мэм, простите, — обратилась к женщине перед нами, на что получила толчок локтем от Кэс.

— Чем могу помочь? — вежливо ответила незнакомка.

— Как бы вы относились к иронии и сарказму у своих подопечных?

— Простите?

— И любви к метафорическим изречениям…

— Анна, — процедила сквозь зубы мисс Уильям и одарила меня прищуром. — Извините, мэм. Она просто волнуется. Я ведь, права, Анна?

— Да… Гм, а что-то долго лифт едет, а?

Минуту другую спустя раздался звуковой сигнал, и двери лифта плавно разошлись, пропуская внутрь прохладный воздух. Первой вышла незнакомая женщина,оставив в лифте приятный запах парфюма. Потом вышли мужчины, а затем и мы.

Указанный нам кабинет мы искали недолго. Интерактивная карта и указатели в точности привели куда надо. Здесь не надо было быть гением, чтобы разобраться. Постучавшись, мы вошли в небольшое помещение, где абсолютно никого не наблюдалось. Пять рабочих мест пустовали, хотя огромный стол посередине комнаты был завален кучей бумаг, а на доске над ним висели всякие флажки и фотографии. Пройдя через узкий коридор, добрались до единственной двери в конце.

— Спецагент Джефф Каллиган, — прочла надпись на табличке двери Кэс. — Пришли.

— Ну, готова?

— Как думаешь, каков он?

— Не знаю, Кэс, наверное, с ранней сединой, уставшими глазами, грузом в душе, тяжёлым характером и пагубными привычками, как у тебя.

— Чего?

— Сигареты.

— А-а… Мм, — протянула Кэссиди и постучавшись, открыла дверь.

В кабинете был всего один человек.

— Мисс Рейн, Мисс Уильям, проходите, — и его стальной голос не выдал в нём никаких эмоций.

Гм… Он точно не псионик. Образ спецагента Каллиган не горел ярко, но от него веяло внутренней силой, стойкостью и решительностью.

Я, как и обещала Кэс, решила отмалчиваться по мере сил. Потому что я, как выяснилось, не особо нравлюсь любому начальству из-за своего отношения ко всему.

Удобно откинувшись на спинку стула и закинув одну ногу на другую, скрепила руки в замок на груди. Зафиксировав себя в таком положении, я неотрывно следила за человеком напротив. Хотя стороннему наблюдателю показалось бы, что я просто таращусь в пустоту перед собой. Но благо за этими очками никто и не заподозрит меня в пристальном наблюдении за кем-либо. Да и из-за моей особенности зрения тоже. Гм… Получается, я — идеальный агент слежки! Хотя, пожалуй, это слишком громкое заявление.

После первого «прозрения» в последствии травмы я смогла приспособить зрение, а потом в последующие годы обучения «улучшила» его. Я смогла настроить зрение так, словно оно включается и выключается как в камере. При активации оно почти близко к нормальному, но не совсем и только на время, где требовалась немалая концентрация и определённые усилия в манипуляции псионикой. Пусть слепота никуда не делась, я теперь могла видеть своим разумом, как бы странно это не прозвучало. А решение было банальным, я подавала «ток» своим глазам, скажем так, когда это необходимо, и тогда они включались.

Но, есть ещё куда расти. Мимика и жесты виднелись немного кривовато, но достаточно, чтобы разобраться в них, а вот эмоции можно было заметить и ощутить по изменившейся цветовой палитре образа. Прочувствовать их, просканировать, как сказал бы профессор Краусс. И пока же образ Каллигана оставался металлически серым. Оно ничего кроме собранности и недоверия к нам мне не говорило.

— Не стану ходить вокруг да около, — начал он после минутного молчания. — К нам стремятся очень немногие, эта работа отнюдь не для всех.

— Мы ознакомлены со спецификой отдела, — сдержанно и спокойно отвечала Кэссиди. — И имеем представление.

— Что вы действительно имеете, — криво улыбнулся Каллиган, — так это высшие оценки и всё. Сколько раз вы работали на «поле» в институте?

— Нисколько.

— Вот именно, — подчеркнул спецагент. — А если быть точным, у вас всего несколько месяцев курсов в Академии Псикорпуса в тепличных условиях, где мало общего с реальностью.

— А как иначе? Всем нужно с чего-то начинать, агент Каллиган.

— Хоть в чём-то вы правы. Ладно. Знаете, что такое ПР-ПТП? — резко сменил разговор Каллиган.

Мужчина оценивал нас. Я пару раз ловила на себе его мимолётный взгляд. Несмотря на то, что он не псионик, мужчина был не так прост. Хотя, иначе и быть не могло.

— Да. Это «программа предотвращения тяжких преступлений».

— Верно. В Псикорпусе разрабатываются методы допроса и анкетирования для массового использования. Он основан на всех типовых убийствах нашего времени, — Каллиган протянул брошюру в мягкой глянцевой обложке. — Здесь есть глава и для следователей, и для выживших жертв, и для совершенно невинных, если таковые встречаются. Есть листы для преступников, которые согласны отвечать на вопросы, а есть специальный опросник, который используется следователями при столкновении с неразговорчивыми людьми. При этом он фиксирует не только ответы, но и реакцию. Эта методика позволит массово выявить девиантов среди населения. Сейчас это наиболее перспективная программа для нашего отдела, а вся эта паранормальщина хороша только на бумаге и годится для рекламы.

Намёк был яснее ясного. Он не хочет нас видеть в своём отделе. И сейчас он плавно подведёт, чтобы мы начали обдумывать о другом месте службы. Более подходящем для нас, так сказать.

Отвлёкшись на минуту, для интереса я пролистала брошюрку. Знаете, в моем списке самых ненавистных мне вещей ступеньки уступили место буквам и чтению. Читать приходилось только при помощи неимоверной концентрации. Зато это своего рода тренировки, да? Кэс не раз отмечала, что я читаю, не смотря в сторону самих страниц, как будто застыв на месте. Со стороны это довольно жуткое зрелище, наверное.

— Какие тесты вы сдавали?

— ММПИ, тематические апперцепции, по системе «Бендер-Гештальт», парапсихологический тест «Ганцфилд».

— Насколько вы пугливы?

— Не особенно.

— Брезгливы?

— Нет.

— Вас не пугает вид крови и останков?

— Нет.

— У вас имеется военная подготовка? Сможете ли вы постоять за себя?

— Да.

— Приходилось ли вам принимать оружие против человека.

— Нет.

Беседа Кэс и агента Каллигана крутилась в голове задним фоном, пока я вчитывалась в брошюру. Здесь причислялись методы допроса, какие факторы влияют на успешное извлечение информации при обычном разговоре и на допросах. А первая страница начиналась с одной неплохой мысли: «все самые великие тайны выбалтываются не из-за шантажа или по принуждению, а в порядке самореализации или самоутверждения».

— Так, — обратился ко мне Каллиган, медленно повернувшись в мою сторону. — Почему отвечает только мисс Уильям, мисс Рейн?

— Все мои ответы можно узнать, покопавшись в личном деле. Там должно быть всего-то пара листов.

Каллиган сменил позу. Но его образ остался прежним.

— То есть, вы не хотите отвечать?

— А мои ответы на что-то повлияют?

— Конечно. Или что вы имеете в виду?

В голосе мужчины на миг проскользнула тень заинтересованности.

— Не вижу смысла от банальных вопросов. Будь ваша воля, вы бы давно отказались от нас.

— Это верно, — спокойно согласился мужчина.

— А значит, нет нужды в моих ответах, если вы всё для себя решили. Вопрос лишь во времени. Когда результаты нашего с вами эксперимента будут плачевны, начальство само избавит вас от наших проблем. Так что, мы можем просто делать то, зачем мы здесь сегодня собрались и спокойно ждать этого дня, просто выполняя свой долг без каких-либо ожиданий и упрёков друг к другу.

— Допустим, я доверюсь вам, но ваша особенность не будет чем-то проблемной? В нашей работе глаза — чуть ли не самый главный наш инструмент.

— Ох, — тяжело вздохнула я, пресекая его намёк. — Не стоит считать меня слепой, мистер Каллиган. Может, я и не вижу, как все, но это отнюдь не слабость.

— Обязательно проверим это, мисс Рейн. Я читал в вашем деле о телепатии. Это правда?

— Ну… почти.

— Почти? Это значит нет?

— Это значит почти.

— Не желаете продемонстрировать?

— Не особо. Думаю, в данный момент риск не оправдан.

— Риск?

— Ага. Я не хочу что-либо повредить или изменить в вашем или же в собственном разуме за просто так. Ради дела, когда ничего уже нельзя сделать — возможно. Но просто так, чтобы потешить чье-то любопытство — нет. Это чревато последствиями. А я хочу крепко спать, знаете ли.

— А если это не любопытство, а ваша проверка, от которой зависит ваша дальнейшая служба?

— Сомневаюсь, что это так.

— А если я отдам приказ?

— Все равно, мой ответ: «нет».

Гм… Самообладание мужчины не поколебалось. Хорош. Что и ожидалось от опытного агента.

— О, как, отказываетесь выполнить приказ вышестоящего агента. Хм… Это верно, что вас навязали мне сверху, но в моих силах сделать, чтобы ваша служба здесь стала бессмысленной. Будете разбирать бумаги до конца вашей карьеры. Впустую тратя своё время на ненужную и бесполезную работу. Без квалификации, опыта, знаний, навыков как обычные клерки.

— Точно. Как обычные клерки. И это должно было напугать? Для кого-то это вполне себе нормальная работа.

— И вам не кажется, что вы слишком предвзяты? — в конце концов, Кэс сдалась и поддержала меня. — Мы здесь не ради того, чтобы просиживать кресла. Или ради мнимой регалий и славы начальства. Все знают, реальность полна грязи, и все её краски не увидишь на бумагах, только на деле. Особенно в делах этого отдела. Прежде чем принять решение, спросите себя, вдруг мы можем вам помочь. Действительно помочь.

Клянусь, я увидела тень улыбки на лице агента. Или мне почудилось?

— Предвзятость — роковая ошибка, — продолжала Кэс, набирая уверенность. Видимо решила, раз ей не удалось остановить мою искру, то пусть всё горит ясно. — Если с самого начала руководствоваться лишь предвзятыми суждениями, а не объективными данными, то к каким ужасающим последствиям могут привести подобные действия. Дайте нам шанс. Мы научимся. А если ничего не получится, виноваты будем только мы сами, а вы делали всё возможное.

Джефф Каллиган молчал несколько секунд.

— Хм. Шанс, значит… Хорошо. Сейчас идите в отдел кадров, потом до конца недели ознакомьтесь в архиве с текущими делами с пометкой «нет квалификации». Жду подробный анализ и отчёт. Также ваши мысли по поводу тех дел.

Ну, что и ожидалось — бумажная работа. Хотя, чтиво обещает быть интересной, хоть и не самой приятной.

После краткого знакомства со спецагентом и нашим непосредственным начальником, мы двинулись в отдел кадров, где подписывали бумаги, получали инструкции, а затем знакомились со службой безопасности, чтобы получить карты доступа и также подписывали ещё одни бумаги.

— Мистер Ферчестер, у вас тут есть тир?

— На -1 этаже. Там же и тренировочный зал.

Оу… Неплохо.

— Ты думаешь о том же, о чем и я? — протянула Кэс, поднимая кулак.

— Конечно… Я побью твой рекорд!

— Ха. Мечтать не вредно, — и мы стукнулись кулаками. — Но после бумажной работы, — тут же дополнила свою мысль Кэс невесело.

— Или в перерывах.

— Если они будут.

— Наверное, будут.

— Готово. Получите карточки в том окне.

На прохождение первичных процедур ушло всё время до обеда. И к двум часам мы спустились проверить местную столовку. А все оставшееся время после него сидели в архиве, копаясь в бумагах и компьютере.

— Слушай, что ещё нашла, — воскликнула Кэс с соседнего кресла. — Из папки под названием «аномальная потеря памяти» из разряда пустышек. Так вот, далее из слов пострадавших ведущий агент составил протокол. Вся семья потеряла память о двух неделях. Как они говорили, всё началось со снов. Но экспертиза показала, что в их крови не обнаружено ничего подозрительного. А психологи расходятся во мнении… Там ещё какие-то заметки, но у меня вопрос: «зачем такое вообще расследовать?».

— Потому что это относится к псионике?

— Да нет, сказано, что все они обычные люди. Отец рекламщик. Мать семейства бухгалтер. Её-то коллеги и заметили пропажу и забеспокоились за то, что она не выходила на связь больше трёх дней. Хотя она никого не предупреждала и не находилась в отпуске. На четвёртый день полиция обнаружила их в доме и всех за столом в странном состоянии, будто они находились в трансе. Все они были истощены и обезвожены, поэтому госпитализировали всех. Очнувшись, семья не могла вспомнить последние дни. Но все твердили о странном сне — красное поле и красную луну.

— И какой вывод сделал агент?

— Отравление угарным газом. И последующие галлюцинации от него.

— Мило. Не подскажешь, до скольки нам копаться здесь?

— До семи, кажется.

— А сколько прошло?

— Час двадцать.

— Чего? И всего-то?! — искренне удивилась я. А казалось, что целая вечность.

Похоже, я ошиблась, это будет очень долгое и нудное чтиво. Хорошо хоть местные аналитики правильно всё рассортировали. На проверку всех «чудных» зафиксированных заявлений от жителей уйдёт уйма времени… Да… Вот она — наша новая реальность.

— Анна, у нас вообще есть смысл торопиться?

— Кто знает, Кэс, кто знает… Ладно, что там ещё интересного есть? И ты что-нибудь написала? У меня попадаются одни только сводки о каких-то наркоманах и безумцах.

— Неа, ничего в голову не лезет. Какой анализ он от нас вообще ждёт? Я не догоняю…

— Кто знает, Кэс, кто знает… Гм… Видимо, мне не стоило говорить лишнего.

— А-ха-ха, да!

— Эх… Ладно, пойду кофейку налью.

— Ага, и мне прихвати.

— Оу-кей…

========== 2.2 ==========

Вечер вторника. Темень уже давно опустилась на улицы Нью-Эдема, но по освещённости на дорогах и всякого рода рекламным вывескам такого сразу не скажешь. После первого рабочего дня мы с Кэс сидели на крыльце входа старинной кирпичной пятиэтажки в спальном районе города — возле моего нового жилища. Сразу после выселения из общежития на время стажировки, а потом возможно службы, пришлось подыскать себе квартиру. Эта вроде ничего. Правда, далековато от центра, конечно, но цена не кусалась, да и интерьер более-менее пригодный для комфортной жизни. Хотя, для меня — это лучшее жилье, когда-либо мной увиденное.

Гм… Увиденное. Хех. Ладно, шутка про зрение и слепых уже давно приелась.

— Думаешь, он и вправду замаринует нас до конца жизни в архиве? — выдохнув струю дыма, спросила Кэс.

— Вполне возможно. Мне он не показался человеком, который бросает свои слова на ветер.

— Тогда сидим и не рыпаемся до… Не знаю, чего. Или что?

— Не знаю. Посмотрим.

Время от времени спереди доносились громкие возгласы веселящихся людей.

— Милые у тебя соседи.

Она взглянула на площадку, где сидела группа молодых людей и горланила на всю улицу.

— Люди как люди, — пожала я плечами, не удосужившись посмотреть в их сторону. — Что пишут остальные, как устроились?

— Всяко лучше нас. Все почётные кадры агентства национальной безопасности. Ну, скорее всего. Или вовсю отдыхают в каком-нибудь НИИ.

— Гм…

— Только первый день, а я будто уже вечность копаюсь в бумагах, содержимое которых не хочется видеть, читать, уж тем более вспоминать.

— Да. Это ещё только на бумаге. Представь, как эти люди работали вживую. Как собирали останки тех жертв, улики под давлением общественности, начальства и близких.

— Да уж… Лучше пойти аналитиком, да?

— Хех, ну, да. А что сказал твой отец, когда узнал, куда ты пойдёшь?

— Я с ним не разговаривала.

— Кэс…

— Мм? — она сделала вид, что не поняла меня.

— Почему?

— Это не его дело, — просто ответила Кэс и закончив с сигаретой, стала собираться. — Что ж, до завтра.

— Давай.

— Заеду к шести?

— Хорошо.

Провожая взглядом отдаляющийся относительно свежий форд сиерра черного цвета, я задумалась. За всю сознательную жизнь я ни с кем так не дружила, как с ней. Она стала своего рода моей семьёй, которого у меня никогда не было. С ней не было никаких проблем, размолвок, что крайне удивительно. И я невольно мыслями возвращалась в момент аварии и в последующие дни после неё в больнице. Как я тогда проклинала себя и судьбу за этот «подарок», но сейчас, если бы мне дали шанс вернуться в прошлое и избежать аварии, я бы ничего не стала менять.

Ручные часы при нажатии кнопки огласили одиннадцать часов вечера с копейками. Вроде бы и не слишком поздно, но в голове была лишь одна мысль, уткнуться лицом в подушку и заснуть. Но моё скотское воображение не переставало показывать мне картины из прочитанных за сегодня материалов странных дел. И отнюдь не все из них были радужные или просто диковинные, а скорее пугающие и тревожные: необъяснимые пропажи средь бела дела, кровавые находки в странных местах, резкое помутнение рассудка у вполне здоровых людей и так далее.

Напоследок окинув недобрым взглядом веселящуюся компанию, вернулась в дом. Замок на двери квартиры нехотя поддался и, шагнув за порог, попала в тускло освещённую прихожую. Пустая гостиная, где вся мебель из дерева, встретила запахом застоявшегося воздуха. Домоправитель говорил, что эту квартиру уже второй год обходят стороной из-за происшествия — самоубийства. Из-за чего квартира и обошлась мне в такую низкую цену. Самоубийство, конечно, плохо, но как он уверял, здесь всё чисто и всё продезинфицировано как следует. Это народ просто слишком суеверен, чтобы оставаться здесь надолго, вот и нет особо желающих. По его словам, однажды он сдавал её молодой парочке, но те и неделю не продержались после того, как узнали о происшествии с прежним жильцом. Не знаю, что они там ощутили, но по мне всё нормально. Никаких лишних запахов. Достаточно хорошая звукоизоляция. А для одной меня, я бы даже сказала, что квартира наоборот большая. И никаких тебе потусторонних проявлений.

Налив себе зеленый чай, села за стол, и долгое время просто смотрела на столешницу, где лежали светодиодные очки, новое удостоверение с карточкой, стальная трость, телефон, пистолет FN, кобура, ну и сама чашка. В голове ни единой мысли. В оглушающей тишине раздавался лишь звук холодильника — монотонный низкий гул электричества, которого и не заметишь, если не вслушаться в эту тишину. Допив чашку, отправилась спать. Начинается новая жизнь, новый ритм, и нужно быстро вклиниться в это русло.

Первая неделя в отделе прошла посреди четырёх стен, в куче бумаг, гор из папок, под электрическими лампами и с повышенной дозой кофеина в организме. Исходя из прочитанного материала, основная доля работы агента заключается в общении с людьми: не только с подозреваемыми, но со свидетелями и со всеми возможными информаторами, которых ещё поискать надо. А улики и зацепки — просто приятное дополнение. Задача агента связать все показания, улики и логично их объяснить. Без связи всё теряет смысл. В конце концов, люди на деле оказываются не самыми надёжными источниками информации. Человеческий фактор присущ везде.

Перебирая одни только бумаги, мы не жаловались, пытались найти светлую сторону. К тому же все новички проходят через такое, верно? Успокаивали себя. Благо же нам всегда было о чем поговорить, что обсудить. Порой даже натыкались на поистине жуткие дела. Меня больше всего поражало бесчисленное количество пропаж людей, внезапные и необъяснимые. Близкие пропавших понятия не имели, что с ними могло случиться.

Хотя, если хорошо покопаться, то можно легко свериться со статистикой — известно, что каждый год пропадают десятки тысяч человек. По официальным данным Бюро Регистрации число людей, которых удалось найти, существенно меньше, чем число исчезнувших. А если быть точным то, пропавших в разы больше. Да, на первый взгляд, если призадуматься, это наводит на тревожные мысли, но, не надо сразу искать во всем мистику

По сухим данным министерства правопорядка, большая часть исчезнувших, а это примерно 80 процентов — взрослые люди, уехавшие из родных мест на заработки. Причины большинства пропаж укладываются в стандартные схемы. Их причины, я бы сказала, довольно банальные — финансово-материальные У многих надежды на быстрый заработок не сбываются, обрадовать родных нечем, поэтому и вестей домой не шлют. Не хотят разочаровать или возвращаться. В то время, как их близкие дома сходят с ума, подают заявления на розыск, поднимают на уши всех.

Но в последние годы участились случаи похуже, когда люди попадают к непорядочным работодателям, которые месяцами кормят наёмных рабочих обещаниями и, в конце концов, выталкивают их за ворота без копейки в кармане, а то и просто берут в настоящее рабство. Неприятная тенденция обещала стать одной из главных причин пропажи людей. Но да ладно, это не совсем наша специфика. Хотя, я до сих пор так и не разобралась, в чём же наша? А расспросить босса как следует — не удалось.

Спецагента Каллигана мы видели лишь пару раз. Он и его напарник Джим Майлз, высокий, худощавого телосложения темнокожий мужчина, были заняты кровавой расправой в подземке на Мейвью. Каллиган не думал подключать нас к этому делу. Потому о деталях дела мы, естественно, не знали. Так, мельком слышали парочку слухов от других.

В конце следующей недели, как и было поручено, мы сдали свой письменный анализ. Но я была уверена практически на все сто процентов, что Каллиган даже не станет читать наш отчёт. Приняв наши бумаги, он отправил нас интервьюировать с преступниками. Так сказать, чтобы мы сполна ощутили, каково это, познакомиться с фигурантами и виновниками тех ужасов, которые мы проштудировали за эти дни.

Начал он с последнего громкого дела, в котором участвовал его отдел. Наверняка он ожидал, что мы испугаемся. Как же, встретиться лицом к лицу с серийным маньяком, который многие года оставался на свободе и хладнокровно лишил тридцать две жизни. Наверняка Каллиган хотел, чтобы мы убедились, что слова на бумаге не вполне отражают действительность. А вот очная беседа с фигурантом — это уже что-то.

Нет, он не договаривался вместо нас с тюрьмой или устраивал специальные встречи. Нет. Хороший агент сам должен во всем разобраться, общаться с разными людьми, добиваться нужного ему, договариваться, найти общий язык. А если мы не способны добыть себе встречу с уже пойманным преступником, который отбывает своё заключение в госучреждении — то какие нафиг из нас полевые агенты?

Получив новое поручение, утром мы с Кэс уезжали из Нью-Эдем в регион Сан-Альдо (бывший штат Южная Каролина). Первая командировка, что тут сказать, не заставила себя долго ждать. И знаете, я никогда не бывала за пределами Нью-Эдема. Гм…

— Боже… Каких красавцев он нам дал, — по пути в аэропорт мы ознакомились со списком наших интервьюируемых.

Каллиган дал нам несколько имен, у каждого из которых личные дела составляли десятки томов — все сплошь самые ужасные преступники в истории Эдема. Он считал, что только так мы поймем, каково это с ними контактировать, общаться, увидеть своими глазами вблизи. Но я ожидала чуть-чуть иного — было интересно, как преступники сами воспринимают содеянное и что они из себя представляют при личном общении.

Заставим их вспомнить и рассказать нам, почему они пошли на это и что происходило в их головах в момент совершения преступления. Я считала, что они с превеликим удовольствием поделятся своими историями, тем более что некоторым из них тюремная жизнь наверняка успела надоесть и они будут только рады возможности поговорить о себе любимом. В последнем я была титанически уверена. А мы сможем получить хоть какое-то представление о том, как думает такой человек, образ его мышления, ход, что он предпринимал перед совершением ужасного преступления, и когда столкнёмся с подобным, опередим такого же, тем самым спасем не одну жизнь, ведь так?

***

В то время очень немногочисленные научные исследования заключённых сводились к темам эффективности меры наказания и условно-досрочного освобождения. При этом имевшиеся данные говорили о том, что агрессивные и склонные к самолюбованию заключённые в целом неисправимы. Мы рассчитывали, что, побеседовав с ними, сможем понять, действительно ли это так. Эго сыграло бы немаловажную роль.

При всем своём изначальном скепсисе Кэссиди согласилась принять участие в моей безумной затее с очной встречей без охраны и всяких наручников. В дружеской, так сказать, беседе. Тогда-то и можно получить достоверную информацию. Мы решили, что будем появляться в тюрьмах без особого предупреждения. Благо удостоверение агента Псионикума и наш псистатус были достаточно для того, чтобы посетить тюрьму без предварительного разрешения. На мой взгляд, заблаговременное предупреждение о нашем визите было бы чревато утечкой определённой информации. Узнав, что кто-то из осуждённых будет беседовать с кем-то из силовых ведомств, остальные заключённые могли решить, что он стукач, либо же сам заключенный стал бы готовиться к встрече, настраиваться, выстраивать красочную, но ложную историю в голове, что, конечно, не будет давать нам достоверных данных.

Мы заранее представляли себе и обменивались с какими позициями и идеями с их стороны наверняка столкнемся в ходе этих бесед. Очевидно, некоторые начнут твердить о своей невиновности, обвинять в их ложном приговоре плохих адвокатов, плохих агентов, продажных детективов, которым есть дело только до показателей ради хорошей статистики и премии, лживых свидетелей, которых легко купить и прочее, прочее, прочее. Согласна, в этом есть некая доля истина, но всё же, не им такое говорить.

В итоге по пути в тюрьму Сан-Альдо мы проштудировали методику интервьюирования, позволяющую увязать преступление как таковое с тем, что происходит в голове убийцы в момент его совершения. Впервые мы получили возможность сопоставить психологическое состояние преступника с оставленными им уликами и тем, что он говорил своей жертве в случае, если она выжила, или делал с её телом до и после смерти. Как мы часто убеждались, это помогало ответить на извечный вопрос: «что за человек мог сделать подобное?».

Однако не всё было так гладко.

Множество инструкций написано на тему, как себя вести в случае, как представлять себя в той или иной ситуации. Все они настолько же интересны, насколько малополезны в реальном деле. Прежде всего, редко кто читает подобную писанину именно как руководство для личного пользования. А оказавшись в реальной ситуации, опять же мало кто сумеет, как положено по инструкции, взять себя в руки, проявлять спокойствие и… что там далее по пунктам? Да, главное, не перепутать. Ну, а практика? Всё приходит с опытом.

— Первая командировка, а? — весело подметила Кэссиди.

Мы заночевали в мотеле. И, заправившись, сейчас держали путь к окраинам Сан-Альдо. Благо все расходы можно будет предъявить отделу по прибытии. Хотя, нам намекнули, что шиковать не стоит. Наши финансисты могли хорошо так с нас спросить, чем была обоснована та или иная затрата. Так что, командировки рядовых агентов — это не курорт. Всё дешёво и сердито.

— Точно, — согласилась я.

— Видела его фото? С виду такой себе нормальный добренький мужичок.

— Внешность обманчива. Уж не нам ли это знать.

— Ха. Да уж.

К полудню следующего дня мы уже заезжали на территорию тюрьмы Сан-Альдо на арендованной из города машине. Старинное каменное здание возвышалось над лесным массивом. Уже издали виднелся фасад крыши, похожий на остроконечные шпили. Здание скорее напоминало готический мрачный замок, нежели место для заключения. По официальным данным здесь отбывают пожизненное заключение девяносто два самых опасных преступников Эдема. К кому не присмотрись, его дело смело можно назвать ужаснейшим в истории Эдема.

Следует знать: каждый осуждённый, сколь бы тяжкое преступление он не совершил, имеет право на общение со своими родными и близкими. Но после вступления приговора в законную силу количество этого общения претерпевает серьёзные изменения. Короткие и длительные свидания с родными становятся редкой привилегией. Для увеличения их количества необходимо отличаться примерным поведением. Любые нарушения тюремного распорядка ведут к сокращению времени общения с родственниками. Как говорят бывалые жены осуждённых, чтобы получить свидание в тюрьме, необходимо пройти большое количество испытаний, как бюрократических, так и морально-этических.

А учитывая ещё более особенную специфику местных заключённых, с обитателями Сан-Альдо разговаривали только представители государственных учреждений: правоохранительные либо здравоохранительные. Как правило, к таким преступникам, как Эдвард Вейнс, он же наш маньяк, посетителей не пускают. Только по важным делам и по специальному запросу.

— Я не удивлён визиту из Псионикума, особенно к нему, — встретил нас немолодой мужчина в сером костюме. Он не был в форме надзирателя. — Вы здесь для очередного исследования?

— Разумеется.

— Понятно, — проговорил мужчина.

Его покрытые красными точками щеки никак не гармонировали с залысиной на макушке.

— Прошу ваше удостоверение, — мы продолжали стоять, пока он лениво изучал наши документы и что-то записывал на журнале. Затем он вернул их и позвал за собой. — Его исследование займёт у вас много времени. Очень много времени. Пойдёмте.

Очень много? Подмечала я в уме его слова.

— Насколько мне известно, вы должны дать нам инструкции, мистер Крейг, — упомянула Кэссиди.

— Я сделаю это по пути, — он вышел из-за стола и посмотрел на часы. — Хотя, нет. Вынужден извиниться, но через полчаса у меня встреча.

Черт, он же не попросит нас подождать? Надо было раскрутить его как можно быстрее. Он, конечно, не такой простак и должен знать много полезного насчёт своих подопечных.

— Мы можем поговорить и без вашего участия.

— Нет, не допустимо, — ответил Крейг.

— Тогда, с кем-нибудь из ваших людей.

— Да. Отличная идея. Я сообщу Алану.

— Благодарим вас, мистер Крейг.

Аланом оказался один из надзирателей, тучный мужчина с каменным лицом.

— Вы вооружены? — спросил он сразу при встрече, как говорится, без привета, без ответа.

— Да.

— Подпишитесь здесь. За всё произошедшее отвечать будете вы вдвоём, а тюрьма ответственности не понесет, — мы подписали акты и мужчина быстренько прошёлся взглядом по нашему почерку. — Сюда.

Любой бы слегка вздрогнул, когда с грохотом захлопывается тяжёлая стальная дверь за спиной и металлический засов со скрежетом занимает своё место, заточая вас в мрачное пространство вместе с маньяками всех мастей.

— Подождите здесь, — оставив нас двоих в полностью закрытом помещении со сваренными к полу столиками и стульями, он ушёл.

Пока ожидали Эдварда Вейнса в камере для свиданий, я осмотрелась в помещении. Два крошечных окна с решёткой смотрели на гору.

Гм… Успокаивающий пейзаж — то, что надо.

Возле наружных дверей стоял только один надзиратель. Если что-то и случится здесь, он явно не успеет подойти и вряд ли что-то услышит. А в углу висела всего одна камера.

— Как тут мило…

— Чем-то похоже на мою комнату в приюте.

— Серьёзно?

— Нет.

— Блин, а я поверила. Кажется, идут.

Спустя пару минут услышали шаги: один ровный, другой шаркающий и звенья цепей. С жутким скрежетом отворились знакомые двери, и перед нами появился мужчина в робе заключённого.

— Будь умницей, Эд, — бросил ему Алан и ушел.

— Разумеется. Спасибо, Алан.

— Мистер Вейнс, полагаю? Прошу, — пригласила его сесть Кэссиди.

— Ох, какая прелестная встреча, — улыбнулся мужчина, поправляя края робы и причесался руками.

Он выглядел в точности как на фото в его толстенном личном деле, только волос было поменьше. Мужчина явно не испытывал никакого дискомфорта. Был уверен в себе и абсолютно спокоен. И что удивительно, его образ был ярким. Не таким как у нас с Кэс, или у любого другого обученного псионика, но у него явно был потенциал. Я бы сказала, примерно первого уровня. В его деле это учли или нет? Что-то не смогла я вспомнить упоминание Псионикума. Гм…

Первое впечатление от него — весьма нейтральное, или даже скорее благораспологающее к нему, я бы сказала, что он производил впечатление простого добродушного мужчины с умным взглядом. Интеллигентный опрятный вид мужчины в очках не вызывал никакого отторжения, никакого подозрения. Как известно, до своего ареста он работал в школе. И был на хорошем слуху у всех коллег и учеников. Даже получал какие-то там награды и гранты.

— Алан сказал, вы из Псионикума. Как интригует… Я много слышал о ваших Институтах, даже хотел там работать в своё время, — он удобно устроился на стуле и сидел с идеально прямой спиной, сохраняя приветливый вид.

— Верно, мистер Вейнс.

— Можно просто Эдвард. Формальное обращение не так… — на полуслове мистера Вейнса пробило на кашель, — продуктивно. Извините.

Болеет? Гм…

— Хорошо, Эдвард. Меня зовут Кэссиди Уильям, а это Анна Рейн.

— Рад знакомству. Я бы пожал вам руки, но я обещал Алану, что никаких резких движений не сделаю. Простите.

— Ничего страшного, Эдвард.

Как правило, больше говорила Кэссиди, я же наблюдала. Ну, не только смотрела, а сканировала. Через минуту в мужчине что-то изменилось. Он явно что-то почувствовал. Непроизвольным движением он слегка отвернулся от меня в сторону Кэссиди, сменив позу. Его образ стал холодным, будто переключился в настороженный режим.

Закрылся от меня? Гм… Это будет интересно.

========== 2.3 ==========

— Вы не против, если мы будем снимать наше интервью, Эдвард?

— Конечно, нет. Официальная документация признак профессионализма. Я буду не против, даже если вы выставите материал в публичный доступ. Сейчас в информационной сети столько мусора, что достоверность потеряла всякий смысл. Никто и не поймет, где правда, а где спектакль, — последние слова он произнёс с особой интонацией.

— Если вам что-то будет не понятно, можете сразу об этом сказать.

— Вас понял. Я готов, агент Уильям, — устроился поудобнее мистер Вейнс.

Кэссиди поставила телефон и проверив заряд, начала интервью.

— Итак, начнем, пожалуй, с простого: вас зовут Эдвард Вейнс, тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения?

— Да.

— Родились в городе Сальваторе, регион Сан-Альдо?

— Да.

— Ваши родители Мелисса и Брайан Вейнс?

— Да.

— В данное время вы отбываете пожизненное заключение в федеральной тюрьме Сан-Альдо?

— Да, насколько я могу судить, и если мне не изменяет память, — отшутился мистер Вейнс.

— Вы знаете, за что отбываете своё заключение?

— Статья 17/9-3 УК Серийное убийство.

— Вы согласны с решением суда?

— Разумеется.

Гм… Ответил без тени сомнения.

— Эдвард, — вклинилась я в беседу. — Вас ведь обвинили только в убийствах? Никаких следов сексуального насилия так и не было обнаружено, ни на одном из мест преступления, ни на одном теле.

— Да, это так, — с некоей гордостью ответил убийца.

— Но это ведь не совсем типично.

— Для серийных убийц, имеете в виду, Анна? — дополнил меня Вейнс, обращаясь ко мне почему-то по имени.

— Да. Почему так?

— Другие детективы, агенты и доктора тоже спрашивали об этом. Я не стал отвечать. Они все равно никогда не поймут. Они же простые люди. Но вам я отвечу, возможно, вы поймете. Как бы объяснить… Сексуальное удовлетворение — это не то, к чему я стремился. Понимаете, секс — не что-то уникальное, а наоборот совершенно низменное, то, что объединяет нас животными. Но я — не животное. Я человек. У меня есть разум. Сексом может заняться любой, у кого iq чуть лучше, чем камня.

— Но убийство тоже присуще животному миру. Охота, слежка за добычей, чтобы насытиться их кровью, вы так не думаете?

— Ох, я понимаю, куда вы клоните, Анна. Я же могу к вам так обращаться?

— Валяйте… Эд, — пожала я плечами, продолжая всматриваться в его образ.

Он попытался изобразить дружелюбие и расположить нас к себе. Вышло не слишком убедительно. Что-то его настораживало. Хотя его образ вообще не изменился с начала нашего разговора. Его псионический след оставался холодным и отрешенным, в защитном, так скажем, режиме. По-моему, он начал о чем-то догадываться — возможно почувствовал чужое вмешательство, а точнее мой «взгляд».

— Убийство в моем случае не главное, это просто средство, рациональное, осознанное, эффективное. Я не получал и уж тем более не искал удовольствия, удовлетворения либо контроль, как описали в своих трудах уважаемые доктора до вас. У меня не было ничего такого. Это просто необходимость. Я этим не горжусь.

Да ну… В самом деле? Не поверила я ни единому его слову. К честности признаться, он умеет играть словами и интонацией. Отлично изображал раскаяние, вину, соучастие.

— Необходимость? — переспросила Кэссиди. — Расчленение тел тоже?

— Увы, да, агент Уильям. Необходимое средство, и в тот момент безальтернативное. Нужную кислоту и утварь я не успевал доставать и это было бы слишком подозрительно. А мне нужно было скрытно перенести тела с одного места на другое.

— Хорошо, убийство лишь средство для достижения цели, — сделала заметки на своем блокноте Кэссиди. — Но какой именно цели?

— Инвазивная эволюция Человечества, агент Уильям.

Гм… А к Кэс всегда обращается по фамилии и по статусу. Интересно. И даже не забывал улыбаться.

Что касаемо его цели, в его деле было что-то такое. Он изучал теорию эволюции, цитировал Дарвина и куча опубликованных научных статей подтверждала его увлечение. А его жертвами становились в основном подростки из неблагополучных семей, беспризорники, молодые люди с мелкими правонарушениями, проститутки, наркоманы. Он искренне верил, что очищал генофонд Человечества. Такая, типичная игра в бога, как написали эксперты в его заключении. Также у него продиагностировали нарциссическое расстройство личности, причем ярко выраженное. Но все это как будто слишком выпячивалось. Слишком неестественно. На мой взгляд, это больше походило на ширму. Но это так, просто домыслы, посмотрим дальше.

— В чем же заключается суть эволюции? На ваш взгляд. И что вас в ней не устроило?

— Как бы объяснить по-простому… Скажем так, она протекает слишком медленно с кучей ошибочных направлений. И только спустя тысячелетия своего развития человек, как вид, наконец, добрался до переходной точки на следующую ступень, но все равно далёк от идеала. Вы меня понимаете? Как бы остальные учёные не твердили, что современный человек разумный — венец природы, к сожалению, в нынешнем своем витке развития, он не совсем уж и разумный, и тем более не венец. Большинство индивидов из так называемого вида «человек разумный» живет подобно животным, цель у которого только выживание и размножение. И всё. Где здесь разум? А мы с вами отличаемся… — он резко замолк и обратился к надзирателю. — Алан, можно нам чай, пожалуйста. Вы будете? Я настаиваю.

— Почему бы и нет.

— Отлично. Алан, прошу, — как ни странно, но надзиратель его послушался и ушел выполнять просьбу. — Вы ведь псионики! Самые настоящие! — с неприкрытым воодушевлением в голосе твердил мистер Вейнс. — Новый вид!

— Вы считаете псиоников следующей ступенью Человечества? Это прям идея фикс нынешнего поколения учёных.

— Разумеется, а как иначе, Анна?! Настало время! Миром должен править разум! — он резко замолк. — М-м-можно посмотреть в-в-ваш статус?

Голос его дрогнул. Впервые за весь разговор в нём появились нотки живых эмоций. Его взгляд вцепился в наши удостоверения на бейджике, где можно увидеть цифру пси статуса. Он даже наклонился всем телом, чтобы рассмотреть поближе. И когда, он увидел ИК вблизи, на его лице возникло блаженство, будто он только что стал свидетелем самого настоящего чуда.

Вскоре вернулся Алан с подносом и тремя одноразовыми стаканами с чаем. Заметив положение Эдварда, он попросил его сесть нормально.

— Да-да! Подтвержденный! У них подтвержденный статус, Алан! — с восторгом обращался к Алану, как к своему другу, Вейнс, возвращаясь на место.

Надзиратель ничего не ответил. Только кивнул. И тут же быстро вернулся к себе.

Это здесь такие порядки? Как в отеле? Гм…

— Мне не хватило всего пары пунктов, чтобы получить статус. Я был бы рад даже первому уровню! Но это погрешность. Ошибка! Ошибка системы! Я говорил! Говорил им! Но меня не послушались, — Эдварда немного понесло.

Ему то ли нравился наш разговор, то ли он просто пытался делать вид — пока не ясно.

— Мистер Вейнс, мистер Вейнс, успокойтесь, иначе придется закончить нашу беседу.

— Да, да, простите. Простите. Я… я редко позволяю себе такое. Но это честь для меня.

— Вы сказали, что почти получили пси статус. Когда?

— В своё время после проверок я пять раз просился в Залы Разума.

— И?

— К сожалению, ничего не выявили. Тогда ещё не было таких средств и технологий. Возможно, проведиони сейчас проверку, я был бы среди нас.

Нас? Кэс тоже заметила его слова.

— Считаете, что они ошиблись в вас?

— Я знаю, что подтвержденных псиоников единицы. Шансы слишком малы, даже с учётом всех проверок. И даже после подтверждения развить свой потенциал не так просто. Однако я всегда чувствовал себя особенным.

— У вас есть на то причины? Ощущения или какие-либо признаки экстрасенсорных способностей? Может, что умеете?

Краем уха уловила нотки удивления в голосе Кэс.

И вправду, такого в его деле не было. Нигде не упоминалось о его псионических способностях, даже косвенных. Были случаи приема в Институте в восьмидесятые, но архивы того времени не смогли сохранить его данные и зачем он туда обращался. Хотя, думаю, он просто пытается вызвать у нас сочувствие, соучастие, или получить возможность покинуть свою камеру хотя бы на время, чтобы пройти проверку в Псионикуме.

Но повторюсь, потенциал у него имеется — не такой явный, но имеется. А раз агенты, занимавшиеся его делом до нас, видели в нем только человека, — я имею в виду, без экстрасенсорных способностей, — то они могли упустить ещё что-то. А вдруг этот человек реально что-то умеет? Что-то такое, что трудно объяснить, уловить, и самое главное — доказать. Дополнительные способности предоставляют дополнительные возможности. Например, псионик с даром внушения мог бы всегда оставаться на виду, но быть невидимым для всех остальных. Может, это не существенно, я пока лишь отметила «возможное» упущение следствия, потом нужно будет поговорить с Каллиганом.

— Я вам расскажу, знаю, вы сможете меня понять. С детства я видел мир немного по-другому: его звуки, краски, фигуры, запахи, ощущения. В начальной школе я понял, что отличаюсь от остальных детей, постоянно орущих, плачущих, капризных. Все их действия, желания были предсказуемы, все они требовали внимания к себе и действовали по животному инстинкту. Однако я не понимал одного, почему всё устроено именно так, а не иначе. И тогда задался вопросами, например: почему насекомые перестают двигаться, когда наступаешь на них? Или, куда они так стремятся? Что ими движет? Для чего они живут, в чем их цель? И в чем моя…

Мистер Вейнс замолк. По его глазам было видно, как он погрузился в себя.

— И что узнали? — от вопроса Кэс он резко проснулся. И в тот момент я заметила мимолетный стальной блеск во взгляде, который заставил бы вздрогнуть любого.

— Узнал, что насекомые — это всего лишь насекомые. У них нет разума. Их действия неразумны, значит бессмысленны. А их жизнь — вовсе не жизнь. Так же, как и остальных людей. Их отличие от насекомых лишь в том, что они издавали больше шума.

Внезапная перемена в настроении насторожило. Его псионика изменилась. Я уже не могла видеть его образ столь чётко.

— Ладно, спасибо за занимательный курс биологии, Эд. Но что насчет псионики? Умеешь что-то? Или это было просто мнимое чувство собственного интеллектуального превосходства гм… над насекомыми? Если это так, то, знаешь, это ничего не доказывает и как-то смехотворно.

Он не поддался на откровенную насмешку с моей стороны.

— Да, я знаю, знаю, кто я, Анна. Я, как пламя, чужд покоя. Жгу, сгорая и спеша. Охвачу — сверканье чуда, Отпущу — и пепла груда. Пламя — вот моя душа, — процитировал кого-то Вейнс и явно ожидал от нас правильного ответа.

Я не знала, зато знала Кэс.

— Ницше?

— Ох, вы читали его, агент Уильям?

Ницше?

— Да, я люблю читать.

— Вот видите, у нас уже есть кое-что схожее, — вновь улыбнулся Вейнс.

Да уж… Кэссиди явно ему приглянулась. Что вообще не удивительно. И как-то стало обыденностью.

Но что в итоге получается, все его слова о собственной силе чушь? Без каких-либо доказательств. Он так и не ответил на мой вопрос. Ничего экстрасенсорного не продемонстрировал. Похоже, он просто любит себя и свой собственный голос. А мы просто зрители. А странное поведение его образа никак не связано с псионикой. Такое бывает. Редко, конечно, но бывает. К примеру у не совсем психически здоровых людей.

Но нужно убедиться. Говорите дальше, мистер Вейнс, говорите. А я понаблюдаю, я узнаю, кто вы на самом деле.

Поставь себя на место охотника, — гласит первый негласный догмат детективов. Именно так я и мыслила. Вспомните фильмы о дикой природе: вот лев на просторах степи в Африке. Он следит за огромным стадом антилоп на водопое. Но каким-то образом — мы видим это по глазам — он выбирает одну из тысячи. Почему? Потому что он выработал в себе умение чуять слабость, уязвимость, нечто такое, что делает единственную антилопу из всего стада его будущей добычей. То же самое и с хищниками среди людей.

Мистер Вейнс искренне считал себя выше тех, кого он убивал — не животным. Но у него все те же повадки, как у хищников в природе. Он становился одним из них, каждый день, выходя на улицу, он приценивался, выслеживал жертву, выжидал удобный момент. Таких людей подстегивает возбуждение охотника. А сексуальное удовлетворение, как бы он это не отрицал, он получал во время охоты, самого процесса охоты.

В момент выбора жертвы у них по коже словно пробегает легкий гальванический разряд, подобно оргазму. Думаю, лев в дикой природе испытывает примерно то же самое. При этом не имеет никакого значения, говорим мы о тех преступниках, кто выбирает только детей, юных девушек, стариков, проституток и так далее, или о тех, у кого нет определенных предпочтений. В каком-то смысле все они одинаковы. Для него — охотника.

Но есть между ними и отличия, и подсказки, которые охотник оставляет на месте преступления, ведут нас к особенностям его характера. Именно благодаря ним у нас в руках появятся новое оружие для интерпретации отдельных преступлений против личности, а также для поиска, ареста и наказания виновных. Поведение — это зеркало личности.

А ещё, мистер Вейнс наслаждался. Значит, пора выбивать его из его комфортной среды. Пусть охотник сам станет добычей.

— Тебе комфортно, Эд? — задала я неожиданный вопрос, начав изменение в интервью.

— Что?

— Тебе комфортно здесь? Среди этих заключенных?

— Комфортно, Анна. У меня тут есть всё.

— Гм… Да это так. Но тебе ведь не впервой быть за решеткой. Шериф. Артур. Конкорд.

Глаза Эдварда застыли, его дыхание прихватило.

— Тебе ведь знакомо это имя?

— Разумеется, — ответил сдержанно Вейнс, но я заметила, как дернулась его правая щека.

— Бывший военный, человек с тяжелым характером, с тяжелой рукой. Наверное, неприятно было попасться именно к нему. Что он сделал с тобой?

— Что, к чему это?

— А ты вспомни, Эдди. Тебе было тогда шестнадцать. Вечер. Парк. Арест. Тебя спутали с другим. Не хотели выяснить правду.

— Ах, это…

— Заперли в камере с не самыми приятными соседями. Начали допрос. Хотели, чтобы ты принял вину за другого.

— Ох, я понял, понял. Агент Уильям усыпляет мою бдительность, а вы пытаетесь вывести меня из равновесия. Ха, умно. Банально, но умно.

— Вас там избили, — продолжила я как ни в чем не бывало. — Существа, интеллектом ниже вас, оказались сильнее. А ваш хваленый разум не помог. Чудом оказавшись в живых, сколько вы пролежали в больнице с черепно-мозговой травмой? — Мистер Вейнс не ответил. — И им это всё сошло с рук.

— Как же так вышло, Эдди? Как же вы допустили подобное? Раз вы считаете, что у вас дар, вы могли бы постоять за себя. Поставить их на место силой своей мысли… — Мистер Вейнс дернулся. — Но вы не могли. Вам пришлось терпеть их удары… Удар за ударом. Боль за болью. А потом все эти унижения… Вы же знаете, что они с вами сделали. Вспомните, вернитесь в тот момент, в ту злополучную ночь, когда разум оказался слабее грубой животной силы. Вспомните запах камеры, тесноту за решетками, то чувство бессилия и абсолютного страха. Сколько их там было, черных силуэтов со звериным оскалом, мм? Один подсел к тебе. Что-то сказал и внезапно ударил. И в тот момент ты стал добычей… Слабой, беззащитной, никому ненужной. Ты кричал, умолял их остановиться, но нет. Сила глуха к мольбам слабых. И раз ты утверждаешь, что разум выше силы, то как же так вышло, Эдди?

Я почувствовала изменение внутри Вейнса и продолжила давить.

— Почему же ты допустил такое? Почему? Почему…

И его образ в один миг вспыхнул. Он с силой хлопнул по столу, вскочив со стула. Все стаканы задрожали и отнюдь не от его взмаха — прошёл легкий пси-импульс. Гм… Занятно… Весьма занятно…

— ИХ БЫЛО БОЛЬШЕ! — резко сорвался на крик мистер Вейнс. — ИХ БЫЛО БОЛЬШЕ! ИХ БЫЛО БОЛЬШЕ! — повторял он в крике.

— БОЛЬШЕ!!!

Я его не слушала. Я увидела вспышку его образа. Наше интервью, естественно же, подошло к концу в ту же секунду.

— АЛАН! АЛАН! — надзиратель забрал его с собой, окинув нас недобрым взглядом, мол, зачем вы обидели доброго человека.

— Ты это видела, Кэс?

— Ага. И что ты этим хотела узнать?

— Кажется он был прав насчёт псионики.

— Но мы вряд ли ещё раз с ним поговорим, Анна.

В тот же миг нас включили в черный список лиц, которым запрещено сюда являться. Сан-Альдо покинули тем же днем и двинулись к следующему нашему собеседнику — Полу Коулману. Сексуальный маньяк был полной противоположностью Вейнса. Человек из глухой деревни, без образования, без работы, постоянно перебиравшийся халтурой. Было бы занятно усадить их в одну камеру и послушать дебаты. Но нет.

Мы уже предвкушали недельные скитания по тюрьмам Эдема, как нашу командировку прямо в аэропорту в городке Венчури прервал телефонный звонок. Это был Каллиган. И наша командировка внезапно подошла к концу.

Через два дня после приезда обратно в отдел нас ждало «теплое» приветствие. Начальник тюрьмы, а точнее мистер Вейнс, подал жалобу на наблюдателя Псионикума. Тот в свою очередь перенаправил жалобу Филиппу Моррису, а Моррис Каллигану. Спецагент вкратце объяснил суть претензии Вейнса. На белом листке по-черному было написано: как я его жестоко оскорбила, унизила его человеческое достоинство и издевалась, пользуясь своим служебным положением. В общем, стандартный такой набор жалоб.

— Мда… Какой ранимый.

— Это не шутки, мисс Рейн. Дисциплинарный комитет принял его жалобу, и рассмотрит в ближайшие дни.

— А что по поводу его слов? Вы же сами видели на записи.

— И что? Он ничего не сделал. А вы спровоцировали его.

— У него псионика. Я хотела это проверить.

— И чего вы хотите, мисс Рейн? Мистер Вейнс уже отбывает своё заключение, он всё признал.

— Разве дело не открывается при обнаружении новых улик?

— Открывается, но дело мистера Вейнс закрыто, он получил заслуженное наказание. Тут нет новых улик.

— Если он скрывает свои псиспособности, он может скрывать ещё что-то. Или сбежать в любой момент.

— Это не оправдывает ваших действий, мисс Рейн. Вы отстранены от службы до принятия решения о жалобе. Сдайте ваше удостоверение.

Ясно. Разговор с ним как об стенку горох.

— Ладно, — поставила названную вещь ему на стол и взглянула ему в глаза. — Скажите, мистер Каллиган, вам ведь он понравился? Вы ведь часами говорили с ним тогда, мы видели ваш допрос. Приятный во всех отношениях человек не вызывал негативных чувств. Он внимательно вас слушал, содействовал расследованию и даже раскаялся в них.

— Я знаю кто он, он — убийца, мисс Рейн.

— Ну, да. Но всё же вы не ответили: «нет». Подумайте, может это его способность так действует на людей? Вы ведь ничего о псионике не знаете. Гм, но это так к слову. Если на этом всё, я могу идти?

— Да, можете идти домой, вас вызовут. А вы куда, мисс Уильям? Мистер Вейнс подал жалобу только на мисс Рейн.

— Что? Почему?

— Не могу знать.

— Гм, тогда увидимся позже, Кэс. Агент Каллиган.

Домой я возвращалась уже на метро.

========== 2.4 ==========

Не сказать, что я досконально изучила материалы дела мистера Вейнса, но что-то уже не сходилось. Он так благоговел перед псионикой, притом у него точно имеются определенные навыки, и вот так просто сдался полиции? Ещё одна несостыковка была связана с самим Псионикумом. Что если проверки проворонили не одного его? И прямо сейчас на свободе гуляют неучтенные псионики с девиантным поведением. С их «специфичным» восприятием мира они должны были прочувствовать свою уникальность так же, как и Вейнс. А любую способность так и хочется испробовать на ком-нибудь, ведь так? Ну да ладно, поживём — увидим. К тому же, сейчас проверить слова Вейнса не представлялось возможным — прошло слишком много времени. А дело закрыто. Преступник сидит. Что ещё надо?

На секунду меня отвлекли слова диспетчера метро. Я осмотрелась по сторонам. В это время в ярко освещенном вагоне было не так многолюдно. Не тои промежуток дня. И я вспомнила давно минувшие времена до всего этого. До потери зрения я нередко пользовалась метро. Хотя воспитатели нам постоянно твердили — это место не безопасно для детей. На деле же подземный мир, он же «подземка», всегда манил всех бунтарей и маргиналов. А для некоторых подземка — это место для заработка. Подальше от чужих глаз из поверхности. Поговаривали, что там, внизу, жизнь кишит не хуже чем на поверхности. Не знаю, насколько это правда, но там и впрямь есть свои жители.

На сходе часы моей станции огласили полпятого. И внезапное отстранение дало мне несколько свободных часов до вечера. Было непривычно гулять по своему новому району в такое время суток. И соседи также выглядели непривычно трезвыми.

— Ты полицейская, да? — с неожиданным вопросом меня встретил пацан лет восьми на лестничном проеме дома. Слегка чумазый, с всклокоченными светлыми волосами и рваными коленками. Он выглядел несчастнее всех.

— С чего ты взял? — остановившись, присмотрелась к мальчонку.

— У тебя пистолет.

Гм… Какие мы наблюдательные.

— Ну, допустим. А что?

Пацан несколько секунд просто смотрел мне в глаза, а затем ушел к себе:

— Ничего. Мне пора.

Э-эм… И что это было? Пожала я плечами.

Оказавшись в квартире, сидела снова наедине с чашкой чая и прокручивала в голове слова Вейнса. С одной стороны в них не было откровенной лжи, однако, его одержимость экстрасенсорикой навевала на другие мысли. Он явно считал себя человеком науки и не смог бы уверить в псионику без должных доказательств. Я имею в виду, без наглядных доказательств, а не из бумаг или из сети. Он должно быть с кем-то общался, с кем-то у кого по-настоящему псионика, чтобы удостовериться в своих способностях. И этот кто-то почему-то не сообщил в Псикорпус о возможном одаренном и допустил все эти убийства. Намеренно? Косвенно? Не знаю.

Гм…

А что если его жертвы — не случайны и не простые какие-то там беспризорники, а люди с потенциалом? Ну, это уже за гранью… Или всё же нет.

***

В нашей работе по умолчанию предполагается постоянно держать себя в хорошей физической форме. В определённый момент скажешь себе спасибо за то, что тело справляется с нагрузками. А ещё занятия боевыми единоборствами, как ни странно, стали моей второй всепоглощающей страстью и помогали скоротать время. Особенно так было в Институте.

Интета… Да уж, никогда бы не подумала, что буду скучать по выкрикам сержанта О’Донелла.

Вечером того же дня мы с Кэс после её службы сидели в забегаловке рядом со спортзалом после очередного марафона тренировок.

— После бумажной пытки я ожидала немного другого, — делилась она новостями с работы. — Вместо нормальной работы меня отправили отвечать на звонки, где нужно непрерывно сидеть на телефоне и за компьютером. Нужно всех обзванивать, напоминать, торопить и самое смешное — уговаривать. Как будто никто не спешит со своей работой и только нам это нужно. Везде требовали, а не согласовано ли то или иное действие с начальством и где эта заветная бумажка с печатью и подписью нужного лица. Блин, сейчас же не девяностые, дойди до компьютера и просто отправь этот чертов отчёт по электронной почте, как только получил — в чем проблема?

— Бюрократия, что тут добавить.

— И я до сих пор не догоняю, зачем использовать псионика для таких дел? Они что, не понимают, что мы можем реально помочь? Помочь только если видим собственными глазами, а вместо этого занимаемся ерундой, которую может выполнить любой.

— Ну, воспользовалась бы способностями.

— Ага. Например, телекинезом, что ли? Лишь бы для того, чтобы поднимать телефон? Смешно, — фыркнула она.

— Терпение, друг мой, терпение.

— Я терпелива, Анна, терпелива. Но, боже, как же это было скучно. Особенно одной сидеть в кругу бумаг. Я уже подумывала, чтобы и на меня накатали жалобу, честное слово.

— Гм… Никто не подходил, не предлагал помощь?

— Кстати, было пару раз от нескольких джентльменов. Но каждый раз они плавно переходили на тему совместного чаепития после работы.

— Оо… А что ты… То есть, уу, сочувствую.

— Я не поняла, а зачем мистер Вейнс подал на тебя жалобу? Он же ничего не добьется. Сам согласился на интервью. Это зафиксировано на записи.

— Как человек, потерявший контроль над ситуацией, попытался его вернуть. Или же я просто ему не понравилась, что, наверное, более близко к истине.

— Ха, ну, может быть. Хотя он мог бы пойти и дальше.

— Дальше?

— Написать заявление, мол, ты оскорбляешь его одним своим существованием.

— Гм… Да, хорошо, что он до такого не додумался. И хорошо, что я не нравлюсь маньякам. Обратное было бы немного странно.

— Что собираешься делать с дисциплинарным комитетом? Может, немножко воспользуешься способностями? Ну, так слегка.

— Это какими? Иллюзии? Обман?

— Ну, точно не пирокинезом. А хотя… — призадумалась подруга.

— Ты меня пугаешь, Кэс.

— Ха-ха. Я имела в виду убеждение. Если постараешься, то ты легко можешь добиться нужного.

Мм… Убеждение псионикой? Я, конечно, могла бы. Однако стоит признать, что в каком-то виде этот же прием используют мошенники и проходимцы всех мастей. А если я сделаю это, получается, стану кем-то вроде них?

— Посмотрим. Но где та грань, за которую не стоит переступать. Если я начну думать, что могу безнаказанно влиять на разум других, то… — заканчивать мысль не стоило. Кэс и сама все прекрасно понимала. Нам в Институте вдалбливали это много и много раз. Думается мне, что скоро в УК добавятся пункты о неприкосновенности «разума» наряду со здоровьем, жизнью и собственностью гражданина. Что-то вроде уголовного преследования за вторжение в разум, причинение вреда и тому подобные статьи.

— Да, ты права. Но так они хотя бы ощутили на себе возможности псионики. Возможно, тогда и наконец бы призадумались. А сейчас, они, наверняка, считают экстрасенсорику чем-то игрушечным. Просто модным веянием у верхушки.

— Ага, а мы просто потешные куклы.

В кафешку, где мы сидели, зашла троица молодых парней. Заметив нас, один из них пошел в нашу сторону. Парень в темных очках с модной прической и в дорогой одежде с аксессуарами без какого-либо стеснения уселся за свободный стул за нашим столиком.

— Опа-на, чего сидим, скучаем? — голос у него был полный уверенности. Его чуть ли не распирало всего от собственной крутости. — Мы идём в клуб, может, с нами? Оттянемся. А возможно и не только.

Гм… Вот это тонкий намёк.

Кэс не хотела отвечать. Скрестив руки на груди, откинулась к спинке стула и посмотрела на него исподлобья. Парень будто не заметил её агрессивного настроя и весь заулыбался.

— Заманчивое предложение…

— Зови меня Майкл, крошка, — нехотя повернулся ко мне парень.

— Но видишь ли, тут есть один маленький нюанс, Майкл.

— Какой?

— Вас трое. Значит, кому-то не перепадет. Вот будет обидно человеку. И это будет тяготить мою бренную душу всю оставшуюся жизнь.

— Это легко решаемо, детка.

— И как же?

— Выбери из моих друзей того, кто понравится. Или сразу обоих.

— Оу, но не тебя?

— Прости, детка, я буду занят, — улыбнувшись, он стрельнул глазами в Кэс.

— Гм… Жалость-то какая.

— Ну, так что? Наша тачка вон там, — взглянул он на парковку.

— Так… Кхм-кхм, извините, — к моему собственному удивлению вовремя зазвонил мой телефон. Я редко, ну очень редко, с кем-либо общаюсь по телефону. Поэтому даже не представляла, кто это мог быть. Номер, кстати, был неизвестным и вроде как не из сотового. Может, снова страховая компания или банк со своим уникальным предложением? — Да? — ответила на звонок.

— Мисс Рейн, — с первых нот узнала голос Каллигана на том конце провода и удивилась. — Подъезжайте в Авенсон авеню 11.

— Вечер добрый, мистер Каллиган, а я успела по вам соскучиться, вы тоже? — начала я с радужного приветствия, но мне не дали договорить.

— Мисс Рейн, это важно.

— А как же мои дисциплинарные слушания и отстранение?

— Это подождет.

— Эм… Хорошо, сейчас буду.

— Позвоните мисс Уильям. Нужны вы обе.

— Она тут со мной.

— Хорошо, агент Майлз ждёт вас там, — быстро отключился Каллиган.

Голос у него был серьезный, не терпящий отлагательств и возражений. Ну, серьезнее, чем обычно. Хотя у него он почти всегда такой.

— Кэс, звонил Каллиган, нас вызывают.

— Серьезно?

— Сама в шоке.

— Эй, эй, что такое? Куда вы? Номер хотя бы оставьте.

— Набери в интернете эскорт услуги «Нежная роза», там тебе подскажут. Или можешь сам поискать нас там.

— Нежная Роза? — на выходе из кафе спросила Кэссиди.

— Да я просто придумала. Сейчас проверю, есть ли такая компания… Ох…

— Что? Неужто есть?

— Да, нет. Я узнала, что за адрес он нам дал. Это какой-то парк в трущобах.

— В трущобах? Блин. Там всегда что-то происходит, а дороги там просто мрак, но всё же интересно, что могло произойти такого, что даже вызвали нас. Вернее, тебя, с твоим-то слушанием.

— Ясное дело, непонятная или ненужная хрень. Впрочем, Каллиган был серьезен как никогда, так что, возможно и не пустяк.

Через полчаса езды мы уже были на месте. Около наружных ворот территории скейт-парка «Вальо», что на севере города, уже стояла целая бригада из служебных машин: полицейские, скорая помощь и пожарная служба. Первые подозрения возникли из-за запаха гари, витавшего в воздухе. Патрульный пропустил нас, едва увидев удостоверение Кэссиди.

— Чувствуешь? — спросила я у Кэс, шагая по лужам на асфальте.

Что-то было не так с самого начала. Пахло не просто гарью, а именно горелой плотью. И что более важно, то тут, то там я видела странные пятна псионического происхождения, будто брызги — разрывы псилиний, когда применяешь способности. Первичные ощущения в нашем деле играли ключевую роль, и они были не из самых приятных. Отовсюду исходило чувство смерти. И кто-то выплеснул столько злости, что она материализовалась в эти пятна. По телу невольно пробежал холодок.

— Да… Не нравится мне это, — согласилась Кэссиди.

Вокруг происшествия собралась толпа местных, а пожарные и парамедики уже давно закончили со своими обязанностями. Переступив через очередную лужу, мы оказались в центре небольшого пожара. На месте работали криминалисты.

— Приветствую, — вместо Майлза нас встретил наш итальянец, а точнее Винсент Мурье, внезапно появившись из тени.

Он вроде как не был в нашем отделе, но постоянно привлекался. Он тоже из «наших», как называл псиоников Майлз. Парапсихолог-профайлер, выпускник другого Пси Института, итальяшка был старше нас всего на пять лет. За три недели работы мы его видели один раз. Молодой, атлетичного телосложения парень со светлыми короткими волосами и с вечно меланхоличным выражением лица постоянно в элегантном пальто и шарфике не походил на агента, скорее на художника или на любого другого любителя эстетики и искусства. В целом, он производил впечатление тихого воспитанного молодого человека из интеллигенции с невероятно острыми скулами. Наверняка он любит говорить о поэзии и прочем — не знаю, пообщаться с ним еще не доводилось.

— Что произошло? Что даже нас вызвали на настоящее дело.

— А вот это вы мне и скажете. Ученик старшей школы устроил акт самосожжения где-то час назад. Местная полиция с удовольствием передала дело нам, — пришел Джим Майлз. — Мисс Рейн, осторожнее, это место преступления, а вам пока не вернули удостоверение.

— Я могу идти домой, если хотите.

— Анна… — встряла между нами Кэс. — Пусть она проверит, как следует, агент Майлз. Вы сказали самосожжение? Личность уже установлена?

— Да, мисс Уильям. Всё нужное узнаете у патрульного и следователей. В общем, расклад таков. Это дело я поручаю вам троим, без нашего надзора, но с одним условием, будете отчитываться каждый день. Лишнего прессе не болтать. Тихо делайте свою работу. Винсент, ты за старшего.

Разговор коллег в стороне постепенно выветрился из моей головы. Ведомая тяжелыми ощущениями, я осторожно шагала по парку. Смерть и агония навсегда отпечатались здесь. Будто эхо я слышала последние душераздирающие вопли умирающего в своей голове. А тело горело всё, словно меня саму охватил огонь. Я хотела посмотреть ещё глубже, но сосредоточиться мешали криминалисты и зеваки — постоянное шарканье, щелчки камеры, шуршание, разговорчики, а кто-то и вообще снимал на телефон и неистово гоготал, не знаю, отчего.

— Извините, вы можете на несколько минут отвлечься и ничего не делать. Мне нужна тишина. Пожалуйста, — попросила остановиться всех вокруг.

Все вмиг застыли и посмотрели на Майлза.

— Выполняйте, — они послушались его и, собрав свои манатки, отошли в сторонку попить кофе или покурить. — Понятно? Жду отчёт утром. — Джим уехал быстро, оставив нас в тишине, отгоняемой только звуками жизни трущоб.

— С чего начнем?

— Пройдемте, Винсент, не будем ей мешать, — Кэссиди с Винсентом ушли разговаривать с патрульными и представителем школы, также предстояло опросить местных ребят из толпы зевак.

Немного, но стало тише. Так, попробуем ещё раз. Подросток и такая ужасная смерть — это же не в порядке вещей, ведь так? Первая мысль о суициде напрашивалась сама с собой. Однако не стоило спешить с выводами. Даже если это и вправду было самосожжение в знак какого-то протеста то, что он хотел сказать?

Криминалисты очертили на полу место, где было обнаружено обгоревшее тело и пожар. Именно там псионический след вёл себя странно и выглядел, словно кровоточащая рана на полотне мироздания. Да и ощущения от неё были крайне неприятными, что сразу можно отметать обычную смерть. От одного только вида раны меня одолевало чувство тошноты и отторжения. Было в нём что-то чуждое и опасное. Чем глубже углублялась в свои ощущения, тем сильнее размывались очертания раны, но зато отступала темнота, и я могла заглянуть за вуаль настоящего, где нормальный глаз ничего не увидит. А мне нужно увидеть всё.

Долгое время не могла собраться. Что-то мешало мне увидеть. Но вскоре через силу мне удалось прорваться через вуаль. Чернота исчезла, и я уже стояла посреди людного парка. Объекты вокруг появлялись постепенно: сначала размытые, потом становились чётче. Затем возникли голоса — гомон и шум от скейтов. Потом запахи, чувство тепла и ветра.

Видимые образы людей не имели лиц, кроме одного. Подозреваю, именно он и погиб здесь. Помимо него в этой гуще мазни образ одного паренька мерцал странным алым свечением. Он стоял в сторонке и наблюдал. Багровым цветом горели только его глаза. Я хотела рассмотреть его поближе, но вдруг случилось неожиданное, он будто заметил меня и его образ резко исчез. А потом в огне исчезло всё это место, и меня оглушил вопль погибшего. Я вынырнула из видения вся в холодном поту, в ушах бешено колотилось сердце. А черный образ того парня стоял у меня перед глазами, весь дерганый и стреляющий алым свечением в глазах. Думаю, самоубийство можно исключить. Кто-то хотел ему навредить и навредил. Осталось узнать «кто?», «почему?» и главное — «как?».

Известна личность погибшего — неподалёку нашелся его рюкзак. Его успели обчистить местные, но вернули школьную карту. Это был ученик старшей школы. Он не вернулся с вечерних занятий. Его родители особо не волновались, прошло всего-то несколько часов, а что для молодежи десять часов вечера — не такое уж позднее время. К тому же, по словам работников школы, Кевин Стюарт не слыл прилежностью, постоянно тусил с плохой компанией.

— А где Винсент?

— Он разговаривает с журналистами. Не прошло и часа, а они тут как тут.

— О, ясно.

— Миссис Деллер, это моя напарница, агент Рейн, — представила меня женщине Кэссиди.

Слегка полноватая женщина лет пятидесяти вся тряслась от нервов и едва сохраняла спокойствие.

— Я знала… Знала, что наркотики не доведут его до хорошего. А ведь сам юноша, он неплохой. Просто…

— Миссис Деллер, нам нужно будет поговорить со всеми его одноклассниками и друзьями.

— Д-да…

— И ещё нужно фото всех его одноклассников. Или может, вы подскажете, в последнее время никто из них не вёл странно?

— Я… Я не знаю…

— Не знаете? А кем вы работаете? И откуда вы его знаете.

— Я-я-я социальный педагог в школе, где он учится. И живу рядом.

— Гм… Понятно.

— Миссис Деллер, успокойтесь, — спокойно объясняла ей Кэссиди. — Просто расскажите всё, что знаете. Мы сами свяжемся со школой.

— С-ссейчас?

— Да, сейчас. Офицеры запишут показания, — передав бедную женщину в руки патрульных, она обратилась ко мне. — Что-нибудь увидела?

— Помимо смерти? Не думаю, что это суицид. В видении был странный образ. Я не смогла увидеть его лицо. Но этот образ был очень странным. И он как будто смотрел на меня.

— Знак предостережения?

— Не знаю. Образ был какой-то дерганный. А ощущения от него не передать словами.

— Каллиган вряд ли примет твои слова всерьез.

— Да. Я сама себе бы не поверила, услышав такую чушь. Но такой образ намекает на псионика.

— Псионик-убийца школьников? Ха. Ладно. Пошли за кофе. Нам ещё со многими надо поговорить. В особенности с родителями.

— Да уж… Представляю.

— Ну, зато мы в деле, — обнадежила меня Кэс.

С именем погибшего на руках стало легче ориентироваться и сортировать всех «причастных». Итого, до полуночи мы составляли список из всех возможных людей, которые могли пролить свет. В список вошли семь учителей, двадцать пять учеников и, конечно же, родители погибшего, также неизвестная девушка. Естественно все на эмоциях несли околесицу, но ничего толкового сказать не могли. После первого разговора, мы отправили их всех с явкой на утро и поговорить в более спокойной обстановке. И как это обычно принято, раздали карточки с номером, вдруг, если они вспомнят. Кстати, за любую полезную информацию полагается кое-какая награда. Собственно об этом мы и сообщили зевакам в толпе. Возможно кто-то позвонит.

Вернулась я домой только к часу ночи, а вставать надо уже к полшестого. В голове так и крутился план на завтра: очередная встреча с сегодняшними, ехать в морг, услышать заключение и далее по списку.

Гм, а как же жалоба? Об этом ведь не забыли же…

Утром во всех СМИ уже трещали об этом все кому не лень. И наш начальник поспешил обрадовать нас дополнительными сложностями.

— Вы под прицелом общественности, а значит, каждый ваш шаг, решение будет препарироваться в СМИ.

— Вы как будто рады этому, агент Каллиган.

— Я уже жалею, что вернул вас, мисс Рейн, так что будьте добры, без комментариев.

— Да, я бы спокойно сидела и готовилась к слушанию, сэр. Хотела даже встретиться с многоуважаемым мистером Вейнсом и принести извинения лично ему. Ведь он так нуждается в этом.

— Агент Мурье, больше с прессой не болтать.

— Понял.

— Что ж, продолжайте.

========== 2.5 ==========

Радость от возвращения в строй и удостоверения омрачала перспектива бессонных ночей и бесконечных бесед. Но, чего ещё ожидалось? Наконец-то серьёзная работа намечается.

Со всеми приглашёнными решено было поговорить отдельно. С подростками, конечно, без дополнительной мороки не обходится. Как правило, разговаривать с ними без адвокатов или присутствия взрослых нам не положено по закону. Каллиган нам ещё раз напомнил, что эти дети — не подозреваемые и не преступники. Почему-то он смотрел только на меня, когда говорил о правилах. Видимо в его глазах я выгляжу как нечто неуправляемое.

— Спасибо, что пришли. Мы понимаем, что сейчас трудно принять произошедшее, но чем быстрее мы во всем разберёмся, тем быстрее нам станет легче.

В первой допросительной я, Винсент, Кэс и адвокат сидели напротив тридцати человек — учителя, одноклассники и родители Кевина. К моему удивлению, в основном говорил не Винсент, а Кэссиди и, конечно же, придерживаясь протокола. Её звонкий поставленный голос звучал приятно и быстро располагал к себе, заставляя их прислушаться. Я же в свою очередь просто присматривалась псионикой к каждому со стороны. Ну, всё, как обычно, в общем. Разве что наш старший отчего-то не особо горел инициативой.

Среди собравшихся одарённых не оказалось. Их образы ничем таким не выделялись, даже близко. Следовательно, возникал другой вопрос: «тогда, кто же там был, в видении?». Обычный человек не смог бы оставить такой след. А что если он вообще никак не связан с этим парнем-факелом? И это действительно была обычная трагическая случайность?

Бля… Как же это сложно. Это в отчётах всё было как-то просто: всё по пунктам, шаг за шагом. А на деле даже не знаешь, с чего вообще начать и любое упущение будет фатальным.

— Сейчас все ждите в коридоре, пока вас не позовут.

— Начнём с родителей? — спросила в пустоту Кэс, так как никто из нас не имел предложений. — Пожалуйста позовите мистера и миссис Стюарт.

Убитые горем родители едва могли отвечать на вопрос с первого раза. Да, они не были образцовыми родителями. Но и обвинять и упрекать их в обратном не стоило. Отец семейства работал дальнобойщиком и постоянно в разъездах. Мать была слабой здоровьем. И все деньги уходили на неё.

— Понимаете, он не мог этого сделать… — чуть ли не в слезах повторяла бедная женщина.

— А как же наркотики?

— Мы знали про наркотики… Но ничего страшного, как вам кажется. Он иногда курил травку. Понимаете, это из-за подработки. Говорил, что просто снимает усталость и стресс.

— Подработки?

— Да, он не мог видеть меня такой, и потому работал вечерами иногда днём, чтобы купить лекарства… Кха-кха… Простите…

Гм… Образ матери едва горел жизнью. Она словно тлела как свеча. Хотя ей не так много лет. Смертельная болезнь… Не весело.

— Кевин… Он не мог сам с собой это сделать. Не мог! У него были планы. Не самые грандиозные, но нормальные — найти жену, обучиться на механика. Мечтал открыть свой автосалон… — обнял жену мистер Стюарт, едва сдерживая себя в руках. — Я думаю, его убили отморозки, а тело просто… Сожгли. Ради забавы. Вы же знаете, какой у нас район. Кто ещё мог сделать такое с нашим сыном! А вы зря допрашиваете нас! Только время теряете!

— Мы понимаем, мистер Стюарт. Продолжим? — успокоила их Кэс. — В последнее время он не вёл себя странно? Не говорил о странных знакомых?

— Нет. Ничего такого.

— Он не упоминал о проблемах в школе, с друзьями? Ему мог кто-нибудь угрожать? Враги?

— Боже, да какие враги… — чуть не плакала миссис Стюарт.

— Ну, мог он повздорить, подраться, да, но так, чтобы его захотели убить?!

И то верно. Гм… Думаю, начать с родителей — неудачная идея. Нужен кто-то из ровесников. И желательно без чужих глаз.

— Я в коридор, — вышла из кабинета, чтобы найти такого человека в коридоре и лично переговорить с глазу на глаз без «свидетелей». Но такого человека не нашлось. Вернее, ничего полезного я не услышала.

***

Самоубийство — это всегда взбудораживающее событие, сметающее все надежды, рушащее мосты дружб, рвущее узы симпатий и привязанностей, разрушающее всё и вся, в особенности, веру в ценность человеческой жизни. Особенно если сталкиваешься с этим напрямую.

Как утверждает Всемирная Организация Здравоохранения, в мире от самоубийств погибает больше людей, чем от современных войн и терроризма. Каждый год около миллиона человек кончают с собой. Гм, это где-то примерно шестнадцать человек на сто тысяч населения. Только представьте, каждую минуту где-то в мире добровольно обрывается чья-то жизнь. За последние годы количество самоубийств только возрастает, и в настоящее время в некоторых странах оно является одной из трёх лидирующих причин смерти. Притом что эти страшные цифры не включают многочисленные попытки, которые в среднем в десять раз превышают количество «завершённых» самоубийств.

То есть, статистика хочет сказать, что в нашем случае самоубийство так же вероятно, как и убийство. Да и вообще любое другое преступление в топе списка правонарушений. Гм… Значит ли это, что можно идти по домам? Нет? Ладно…

Винсент, как и Майлз, придерживался этой версии. Ведь всё однозначно указывало на это. Кажется, их нисколько не смущал уж слишком болезненный способ суицида. А самым главным аргументом было отсутствие травм на теле. Но, блин, заживо сжечь себя — это ж просто пиздец. Но и это объяснялось вполне логично: под психозом от наркотиков Кевин мог легко сорваться. Плюс — он интересовался машинами и подрабатывал в автосалоне, значит, легко мог достать горючее, а тяжёлая жизненная ситуация в семье и в школе послужила катализатором для принятия рокового решения. И в особо тяжкий момент помутнения рассудка под действием веществ он шагнул за пропасть. Делу не помогали и его «друзья», да, именно в кавычках. Они мало что знали о Кевине. А их показания лишь сильнее укрепляли версию Майлза с Винсентом.

Как же, юноша не был суперпопулярным, не отличался хорошей успеваемостью, успехами в спорте, ни с кем особо не дружил — самый обычный паренёк с неблагополучного района ещё со вспыльчивым характером. По словам одноклассников он был немного странным, да и учителя все как один отмечали частую переменчивость в его настроении. Не раз от него несло травкой и перегаром, за что его наказывали. В глазах у всех, кроме родителей, он автоматически становился юношей с нестабильной психикой и тяжёлой судьбой, который легко мог решиться на подобное.

И самое главное — эта версия была удобной. Причём для всех. Естественно, только не для миссис и мистер Стюарт. В какой-то степени мне было жаль родителей, но что они знали о нем? Что могли сказать? Их слова об их любимом и заботливом сыне не слишком котировались в нынешней ситуации. Ведь даже у самых жестоких убийц есть любящие близкие, которые в них души не чают. Хотя, может я не права, что я вообще знаю о семейных отношениях, верно?

Исходя из всего, создавалось странное представление, словно все хотят побыстрее закрыть это дело, отправить в архив и забыть. Их тоже можно понять, тема самоубийства испокон веков не слишком, скажем так, открыта и тяжела. Она вызывает праздный интерес только у газетчиков и любителей сенсаций, но настолько страшна и некомфортна для остальных людей, что они не знают, что говорить или делать, когда столкнутся с этим лицом к лицу.

Подсчитано, что каждое самоубийство оставляет после себя в среднем до восьми человек, которых непосредственно и очень глубоко коснулась трагедия. Это они мучаются годами, это их терзают вопросы и чувство вины — люди, чьи родственники или друзья покончили с собой. Они чувствуют себя безнадёжно, чувствую неутихающую вину.

Но я не была уверена в версии старших коллег. Я всё прокручивала в уме тот образ с красными глазами. В отличие от образа Кевина, Черныш, назовём его так, источал живые псиэманации. Кто бы ни оставил там свой псионический отпечаток, он был зол, высокомерен, труслив и… жив. Его аура не даст соврать. Правда, все равно она не была похоже на ауру обычного человека. Возможно, замешан псионик. Это слишком маловероятно и притянуто за уши, но я верила своим ощущениям.

До обеда мы кое-как справились со всеми приглашёнными и отпустили по домам, так ничего полезного и не выяснив.

— Да, это было очень продуктивно… — зевая, потянулась я всеми конечностями. От долгого сидения затекли аж все мышцы.

— Так, теперь что?

— Для начала необходимо подкрепиться, Кэс, — энергия от утреннего кофе и пончика давно исчерпалась.

— Мистер Доккинг сообщил, что у него есть для нас интересные сведения. Просит зайти.

Чарльз Доккинг, низкий щупленький мужчина лет тридцати в очках с круглой оправой был ведущим судмедэкспертом,прикреплённым к нашему отделу. Ну, как сказать прикрепленный, это ему приходится разбираться во всех «странных» смертях и в «странных» трупах. Но, как нас уверял сам специалист, в основном все причины «необычных» смертей оказываются довольно-таки тривиальны. Однако это может подтвердить только он сам.

— И ещё не помешало бы проверить дом Стюартов. Мне нужно проверить, увидеть собственными «глазами». Возможно, парень и в самом деле мог совершить подобное и обдумывал свой роковой шаг не один раз. Винсент, ты же сам знаешь, что такие мысли редко появляются спонтанно и точно оставляют след.

— Думаете, родители правы, мисс Рейн? И вы идёте туда, чтобы убедиться, что его убили?

— Не будет лишним иметь альтернативный вариант. Я же сомневаюсь в суициде.

— Я тоже, — поддержала меня Кэс. — Значит, разделяемся? Винсент? Мы с Анной можем туда съездить.

Агент Мурье не любил, когда к нему обращаются по фамилии. Потому и просил обращаться по имени. А сам в свою очередь всегда обращался предельно вежливо и учтиво.

— Я с вами согласен. Пока есть время, разработать другие версии не помешает.

— Также порасспрашиваем на районе, — дополнила я.

— Тогда решено, я отправлюсь к мистеру Доккингу, сообщу, если что-то узнаю. И вы тоже будьте на связи.

— Наши аналитики ничего интересного не раскопали?

— Не знаю, насколько полезным будет их информация. Всю актуальную информацию они будут кидать вам по мере поступления.

— Что ж, трущобы ждите нас. Снова.

— Я думала, ты скучаешь по родным пенатам, Анна?

— Чего? Да ни в жизнь. Я рада, что выбралась оттуда. Пошли уже. А хотя… Не пригонишь машину к входу?

— Я тебе что, личный водитель? Топай давай ножками, не развалишься.

— Ну, Кэс… — жалобно взмолилась.

— Не Кэскай мне тут, пошли.

— Ла-адно.

***

— Я уверена, тот, кто способствовал его смерти, обладает даром — похоже, внушением или даже контролем, — делилась мыслями с Кэс в машине.

— Нужны доказательства, мотив, и самый сущий пустяк — сам злоумышленник. Думаешь, у кого-то вроде Кевина вдруг среди недоброжелателей затесался псионик? Всё указывает на него самого. Он облился бензином и поджёг зажигалкой. И то и другое криминалисты обнаружили в парке. В семье проблемы. Со школой также.

— Но они не видели того, что видела я.

— Я знаю, Анна. Я тебе верю.

— Гм… — пришло уведомление в телефоне. — Наш аналитический центр отправил.

— Что там?

— Видео какое-то.

Камера дорожного видеонаблюдения на автостраде в районе Авенсон-авеню издали засняла, как нечто горящее выбежало из курилки в скейт-парке.

— Качество просто отстой, конечно, — у меня с моим-то зрением имеются определённые трудности с «просмотром» и «чтением» даже при хорошем качестве, а тут вообще мыло мыльное.

— Дай, я посмотрю, — Кэссиди убрала руки с руля.

— Там отстой… Вот, что ты делаешь, скажи мне?

— Вожу силой мысли.

— Ты в курсе, что подвергаешь риску невинных граждан?

— Ага. В пробке. Дай сюда телефон.

— Держи. Только, верни, пожалуйста, руки на руль.

— Мм… Качество и вправду полный трэш. Это вообще оно?

— Наверное, или сомневаешься в аналитиках?

— Анна…

— Что?

— Там вроде мелькают другие скейтеры. Кевин ведь не был любителем спорта, что он там делал?

— Мм… Покупал травку?

— Вот именно. Возможно закупается у одного и того же дилера. Последний может знать больше, чем все его «близкие» и «родные».

— Личный дилер? Гм… Это как личный доктор, что ли?

— Найдём дилера — найдём его самого лучшего «друга».

— Мило. Чувствуется уровень сервиса, отточенная годами. А ты откуда это знаешь?

— Меня удивляет, что ты этого не знаешь, — сказала она и демонстративно затянулась сигаретой.

— Ладно, оставь свою тёмную тайну при себе. А я же никогда не интересовалась наркотиками, просто денег лишних никогда не было, наверное.

Спустя полчаса мы, наконец, избавились от пробок и благ цивилизации. Ухоженные аккуратные улицы с хорошим асфальтом и красочными знаками, вывесками закончились, началась ухабистая и ямистая дорога из одних выбоин, что даже благовоспитанная мисс Уильям ругалась, жалея свою машину.

Совсем рядом с райским Нью-Эдемом существует совсем другой Эдем. Трущобы мегаполиса — грязное пятно, которое пытаются не замечать наши власти, за последние десять лет заметно увеличилось. Да, здесь не совсем фавелы как в том же Рио, но нищета и преступность везде имеет одно и то же лицо.

Семья Кевина жила как раз на стыке двух миров, не в самом благополучном районе, но и не в самом худшем. После очередного красивого ТЦ обшарпанные грязные дома вдоль узких переулков стали привычным делом. Мэрия вроде пытается решить эту проблему, но каждый раз трущобы вырастали как грибы после тёплого дождя.

— Как-то боязно оставлять здесь мою малышку, — беспокоилась о своей машине Кэс, глядя на подозрительных прохожих.

Из окна машины я осмотрела улицу. Местные ребята точно заприметили нас и «добро» мисс Уильям.

— Да уж… Пожалуй, ты права.

— Ладно, пошли, — припарковалась она возле других машин. Но на всякий случай вышла из машины со своим пистолетом и забрала всё ценное. Видимо хотела показать всем, что с ней шутки плохи, как минимум из-за пушки, — Квартира Стюартов в одном из этих хибар?

— Мгм.

Обветшалые хибары перед нами когда-то знавали лучшие дни, ну… или никогда. Видя на эти потрескавшиеся стены и окна с решётками, я бы не была столь уверенной. Похоже их построили сразу такими. Перед домом на скамейке сидела троица молодых чёрных парней, одетых в мешковатые одежды — типичные представители бедного района. Они старались не смотреть нам в глаза, зато явно приценивались к карманам.

Внутри здание выглядело под стать своему внешнему виду — узкие коридоры с заваленным хламом, неприятный запах грязи и плесени. В общем угнетающее зрелище бытового ужаса. Хорошо хоть шприцов не видно. И каждый житель смотрел на нас, как на непрошеных гостей, на чужаков. Поднявшись на третий этаж, нашли нужную дверь. В квартире была только миссис Стюарт. Она, казалась, захворала пуще прежнего, а ведь и полудня не прошло. В щели между дверью и стеной виднелся её покрасневший и опухший глаз.

— А, это вы, — узнала нас женщина и тут же закашлялась. — Кха-кха, извините. Проходите.

В квартире ничего сверхъестественного не наблюдалось и не ощущалось.

— Вы одна?

— Да…

— А у вас нет близких, кто бы был рядом с вами?

— Нет. Никого. Кха-кха… Простите.

— Где мистер Стюарт?

— Фрэнк ушёл купить продукты. Вы пришли осмотреть его комнату?

— Да.

— Она вон там.

Комната паренька скорее была похожа на чердак нежели на жилое помещение — напоминает мою комнату в первом приюте. Мест, чтобы прятать что-либо «примечательное», было не много: кровать, шкаф и тумбочка. Я подозревала, что в их доме, мы можем ничего не найти. Собственно, так и вышло. Парочка горячих журналов, про автомобили, бонг под кроватью, старый магнитофон и всё. В его телефоне или в соцсетях аналитики также ничего интересного не нашли, что указывало бы на конфликт с кем-либо. Но не нашли признаков мысли о суициде, что тоже стоит отметить.

— Ладно, осмотримся другими глазами…

— Развлекайся, Анна, я поговорю с матерью, — оставив меня одну, Кэссиди вернулась на кухню.

На первый «взгляд» здесь не было ничего из того, что можно было отнести к нашей специализации. Посреди серости комнаты пылала светом лишь одна точка — настенная фотография. Там десятилетний Кевин с родителями где-то на природе. На фото они выглядели как обычная счастливая семья. По всей видимости рак миссис Стюарт тогда ещё дремал. Фотография была ценной для него. От неё веяло теплотой. Кевину не была безразлична судьба его семьи, как пытались нас уверить все остальные.

«Кевин, ты ведь не мог доставить ей ещё столько боли?» — Спрашивала про себя, отметая главную версию и плавно переходя к следующей. Но кому же ты тогда перешёл дорогу? Местным бандам? Задолжал за травку? Занял денег не у тех? Но должников ведь не убивают… Ответы на все эти вопросы я вряд ли узнаю из комнаты.

Так, приступим к самой неприятной части работы — посмотреть жизнь Кевина Стюарта, самые яркие его эмоции, которые здесь остались. Видение началось с тёплой весенней ночи. Я хотела узнать имя или увидеть лицо возможного дилера, а может его девушки. Удалось получить лишь «голос» и туманный облик человека с красной банданой на плече. В общем, не густо. А человека удалось «увидеть» только благодаря проскопии* при прикосновении к бонгу. В остальном же ничего примечательного — просто фрагменты его жизни, связанные с определенным предметом. Бейсбольный мяч, подаренный отцом, первая поездка на матч, первые житейские ссоры с родителями, и раскаяние после них.

Я вынырнула из видений и долго смотрела на семейное фото.

— Миссис Стюарт, вам знаком человек с красной банданой? — вернулась к хозяйке квартиры.

— А-а… Н-нет. А что? Это он сотворил с моим мальчиком?!

— Трудно сказать, — призналась я.

— Нашла что-нибудь? — спросила Кэссиди.

— Поговорим снаружи.

— Что ж, спасибо, миссис Стюарт, — попрощались с женщиной.

— Вы найдёте того, кто сделал это с моим… мальчиком? — с болью в голосе спросила миссис Стюарт у дверей.

— Сделаем всё возможное.

Да… Было непросто давать обещание.

— Ещё раз спасибо, миссис Стюарт.

— Ну, что за человек с банданой?

— Возможный дилер. Да, знаю, примета такая себе.

— Всё равно придётся поискать. Спросим у тех джентльменов снаружи, — Кэс указала на парней во дворе.

Троица всё также находилась на своём месте. Но они заметно напряглись, когда мы направлялись прямо к ним.

— Воу, воу, ребят, расслабьтесь. Просто хотим поговорить.

— Вы копы? — спросил смелый из троицы.

— Почти. Псионикум, — показали удостоверения. Если они и поняли, что это, то никак это не отразилось на их лицах. Им что Псионикум, что полиция — одно и то же.

— Вы здесь из-за того горящего парня?

— Да. Он жил здесь. Кевин Стюарт, знали его? — спросила Кэс.

— Кевин? Внатуре он? Мы думали это слухи.

— К сожалению, нет. Что-нибудь знаете, может слышали? — парни явно не горели желанием разговаривать с нами, но мотивация в виде денег творит чудеса. — Дам двадцать баксов.

Троица обменялась взглядами и слово опять же взял самый разговорчивый.

— Что интересует? — забрав купюру, спросил он.

— Мы ищем дилера Кевина или парня с красной банданой, который с ним знаком.

— Аа… Этот… Найдёте такого в парке либо у «башен». Его зовут Малыш. Это их территория. Кева мы иногда видели там.

— Что-нибудь ещё?

— Неа.

— Что ж, спасибо, — получив наводку, вернулись к машине.

— Все колёса на месте. Стёкла целы. Видишь, а ты волновалась.

— О, да. Хвала великим силам.

К нашему удивлению, парни не соврали и двадцатка Кэс была потрачена не впустую.

========== 2.6 ==========

Малыша, он же Микки или Маленький Мик, мы искали довольно долго. Ну, искали не совсем то слово, просто ждали его появления на территории «башен», время от времени расспрашивая людей с красными банданами, коих было не мало. Это изначально было сомнительной затеей, но вскоре нашли нужного. Им оказался нифига не маленький человек. Темнокожий и высокий, он запросто мог бы быть баскетболистом, если бы его глаза не выдавали в нём наличие определённых веществ. Хотя… Ладно не будем о другом.

При встрече он принял нас за новых клиентов и даже попытался приударить за Кэссиди. Но потом, когда правда всплыла, ничего не изменилось. Его не смутило даже удостоверение агента. Видать, он привык общаться с представителями власти. А в нашем случае он был весьма не против пообщаться поближе. И свой рассказ о вчерашнем дне он начал вообще с левой истории, когда Маленький Мик, уличный драгдилер и, как он себя называет, начинающий жиголо, наткнулся на труп у западной высотки, что рядом со скейт парком.

Малыш и сам-то был не слишком трезв, поэтому решил, что тело принадлежит одному из гуляк или из торчков. Будучи пацаном из района до мозга костей, Малыш окинул лежащего так называемым щупающим шустрым взглядом — беглым, но достаточным, чтобы понять, кто перед тобой: трупак, пьяный, сумасшедший, или просто человеку поплохело. Поскольку один и тот же случай запросто может сочетать в себе все три состояния, внутри трущоб доброе самаритянство было крайне редким явлением. Отметив, что на теле неплохие туфли и пальто, Малыш квалифицировал его как пьяное и хотел по-честному изъять его у него их. И только вблизи увидел, что у трупа, собственно, нет…

Пришлось слегка прибегнуть к псионике, чтобы остановить весь его поток слов.

— Ладно, что ещё можешь рассказать?

— Да ничего, вроде… У нас все в поряде, всё ровно, всё ништяк.

— Разве что горящие люди тут в порядке вещей.

— Ну, трупаки здесь не редкость, сами понимаете. Но чаще их находят с парой лишних дырок. А поджигать человека заживо, ну это совсем стрёмно.

— Ясно. А что насчет Кевина? Он вёл себя как-то странно при встрече или упоминал о чём-то?

— Да нет. После «дядюшки Билла» он, как обычно, пришёл в парк за очередной дозой травки.

— Ты был там? Видел, как он себя облил и поджёг?

— Нет. Мы встречались до того, днём, кажись. Он приходил в свой обеденный перерыв.

— Гм… А у него не было конфликта с местными бандами?

— Бандами? Хе-хе. Здесь только одна банда, снежинка, — он с гордостью показал на свою бандану. — И нет, мы своих клиентов не сжигаем. Даже если у них долги.

— А ему никто не угрожал? Он не говорил?

— Слышьте, да мы не кореша были… Да и болтали не часто. А хотя, нет. Была одна странность. Приходил один снежок, странный такой тип. И он точно не отсюда. Я его раньше не видел, да и одежда у него дорогая и опрятная и несло от него одеколоном. Видать пижончик с «холмов». Мажорчики иногда заходят к нам за адреналином.

— В чём была его странность.

— Этот снежок стал докапываться до Кевина, обзывая его нищим и прочим.

— Гм… И что было дальше?

— Ничего. Обменялись любезностями и разошлись. Лучше бы морды набили друг другу, честное слово. Но Кев бы его ушатал. Щупленький тот был, весь такой ботаник, маменькин сынок.

— Ладно, спасибо.

Большего от Малыша мы не узнали. Что ж, продолжаем искать.

— А может, задержитесь, а? Я помог вам, нужно отплатить. Заодно расслабитесь, — он подал знак двум своим корешам.

Ну, этого стоило ожидать. Нас не воспринимают всерьёз.

— О, как. А ты по-видимому отказ не примешь, да?

— Ну, а то. Уверяю, не пожалеете. Если будете паиньками. А может вам понравится, а? Хе-хе.

Мы с Кэс обменялись взглядами.

— До трёх?

— Ладно, — согласилась с Кэс.

Перед недоумевающим взглядом Мика, мы подняли кулаки и сыграли в камень-ножницы-бумага.

— Раз, два, три. Чёрт, — проиграла в первый раз.

— Да! — и во второй.

— Гм. Слушай, Мик, — обернулась обратно к дилеру, — вижу, ты весьма горячий парень, я польщена и все дела. Но предупрежу лишь раз, уходи по-хорошему.

Малыш приосанился.

— Но тебе видимо страх неведом. Ясно. Тогда, возьми меня за руку.

— Чё…

— Ну, смелее.

— Чё за нах?!

— Ничего такого, давай, и отведи, куда ты там хотел, — показала ему пустую ладонь.

Мик колебался. Когда что-то идёт по непривычному для тебя сценарию, невольно начинаешь волноваться, что-то подозревать. Однако, покажи он сейчас слабину перед нами или своими корешами, его бы не поняли. И мужчина сжал мою ладонь. Хватило пары секунд, чтобы самодовольная расслабленная ухмылка превратилась в гримасу боли и ужаса. Всё его лицо покрылось испаринами пота. Глаза расширились, грозились лопнуть и забегали. Я передавала то, что ощущал Кевин в момент своей смерти. Мик резко выдернул руку, будто обжёгся и крича во всё горло убежал прочь.

— А вы чё зырите? — бросила его дружкам. Растерявшись на миг, они побежали вслед за Малышом, который орал как резаный.

— Могла бы чуток деликатнее.

— Заткнись. И поехали, давай.

— Хе. Не злись, победишь в следующий раз и вообще нет повода для злости. Мы в деле!

— Мм… А участие в настоящем деле — это бесконечная череда бесед с такими типами?

— Ага. Чую намечается тот ещё головняк. Прям об этом и мечтали. Интересно, а тебе нужно готовиться к дисциплинарному слушанию или можно уже забить?

— Определенно стоит. Наверное. Так, куда сейчас?

— Винсенту надо бы позвонить.

***

Я привыкла считать себя реалистом, но с философской точки зрения я тот, кого называют пессимистом. И в том, что нас внезапно подключили к настоящему делу, думаю, никоим образом не наша заслуга. Просто Каллигану постучали сверху — а то, чего это он просто так использует псиоников по всякой ерунде, попусту тратя казенные деньги, которые ушли на их обучение.

После Малыша мы вернулись обратно в отдел и вновь копались в информации от аналитиков и вновь опрашивали близкий круг Кевина по телефону. Но так ничего нового и не выяснилось. Проверена школа, одноклассники — пусто. Вся добытая информация упорно указывала на суицид, а точнее ни на что и ни на кого. Так сказать, нет состава злого умысла со стороны третьих лиц. И скорее всего, дело будет закрыто за неимением этих самых подозреваемых лиц.

— И, правда, парню всего шестнадцать, какие у него, блин, враги… Тем более враг псионик. А что же тогда там было, я понять не могу…

— Может, ты увидела совсем не то, что относится к делу. Всякое могло быть захоронено под тем парком. Нашему городу миллион лет, как-никак. И пережил он многое на своём веку.

— Миллион? Это с мезозоя, что ли?

— Ну, ладно, чуть меньше.

— Да уж… Миссис Стюарт добьёт эта новость.

— А что ещё мы можем? — просто сказала Кэс.

Да, нихрена мы не можем или же…

— Завтра ещё раз попытаюсь поговорить с Каллиганом.

— Я уже знаю, чем это закончится. Ничем. Ты просто сильнее настроишь его против себя.

— Да не, не думаю, что Каллиган такой мелочный.

— Мгм… Ну, сама решай.

Сняв очки и помассировав уставшие глаза, я откинулась на спинку кресла и потянулась, поглядывая в окно.

На улице, в жаркую летнюю пору, в ночное время, жизнь мегаполиса не утихала, но в Псионикуме было уже не так многолюдно. Все давно ушли домой, остались лишь дежурные. Кстати, нам и самим давно пора. Наметив дела на завтра, к одиннадцати разошлись по домам. С завтрашнего дня начнутся рутинные дела обычного полевого агента. Не обычного стажера наедине с бумажками и компьютером, но, предполагаю, тоже вполне себе тягомотные. И как обычно, вставать надо всегда рано, чтобы хоть что-то успеть поесть, привести себя в относительный порядок и сразу бежать на службу.

— Мисс Рейн, у вас есть подозреваемые, мотив, улики? Реальные улики, которые можно предоставить в суде?

Следующим днём придя в отдел, я успела поймать Каллигана в его кабинете и делилась мыслями насчет пси образа в парке. И то, что не стоит спешить с закрытием дела Кевина, поставив ярлык: «самоубийство».

— Пока нет, но…

— Вот именно, у вас только видение. Только ваше.

— Агент Каллиган, не лучше ли обработать все версии. Закрыть всегда успеем.

— Анна, — резко перебил меня мужчина. — Я понимаю, это ваше первое дело и хочется, чтобы всё было как в кино. Но не зацикливайтесь на одном. У вас есть куча других дел. Будут дополнительные улики, пересмотрим дело. А пока их нет, займитесь другими.

— Если вы нам не верите, то какой в этом смысл?

— Анна.

— Поняла-поняла, — ничего не вышло.

— Ну, как?

— А никак. Извечное, нет подозреваемых — нет дела.

— А я что говорила.

— Да, Кэс, ты как всегда была права… Ну, а что тут у нас?

— Да много всего, выбирай не хочу, — протянула она на край стола целую стопку бумаг.

— Тцк… Ладно.

Очередное утро обещало быть скучнее некуда: криминальное чтиво, очередные звонки по всяким инстанциям и бесконечные разговоры, как нам сообщили об ещё одной находке, которой требуется наше внимание. И мы, не успев собрать материалы своего первого дела, сразу приступили к совсем другому. Как и ожидалось, одновременное введение сразу нескольких дел — самое обычное и, к сожалению, частое явление.

Оперативно собрав всю необходимую компанию, включая нашего старшего и судмедэксперта, мы незамедлительно выехали на место происшествия на своих машинах. Промышленный район Нью-Эдема, где-то между железнодорожными путями и складами грузоперевозочного кооператива, что недалеко от пригорода, всегда стоял особняком отдельно от центра. Сообщалось, что там в контейнере нашли метровый подозрительный черный свёрток, обмотанный толстой полиэтиленовой плёнкой и хорошо замотанный скотчем, также замазанный машинным маслом с кровавыми отпечатками снаружи.

Нашедшими оказались парочка местных бродяг, которые рыскали чем-нибудь поживиться в отходах кооператива. Они собственно и обитали в рядом расположенном центре социальной помощи и не раз обращались в правоохранительные ведомства взамен на некоторую материальную помощь за подобные сведения. Они не всегда полезные, но патруль проверила их наводку и подтвердила наличие состава преступления.

За время поездки утренние свинцовые тучи полностью заполонили небо, обещая в скором времени настоящий ливень.

— Супер…

— Че, жалко свои кеды?

— Не то слово. А где мы вообще?

Вроде бы я неплохо знала свой родной город, но как только покинули центральные районы, сразу ничего знакомого за окном.

— Автострада над железнодорожными путями, а вон там Ист-Ойл.

— Это возле кладбища мёртвых машин который?

— Тот самый.

— Из одного конца города в другой, значит. По-моему только на поездки мы тратим львиную долю рабочего времени.

— И сжигаем бензин. Так, нам вроде сюда, — выпустив последнюю струю дыма, Кэс закрыла окно и свернула где-то за внутрь территории кооператива. Их арка с баннером недвусмысленно намекала на точное название предприятия.

Оставив пропускной пункт депо в зеркале заднего вида, мы подъехали к месту происшествия последними. Винсент уже разговаривал офицерами, которые и приняли вызов. Они успели оцепить место и ждали остальные службы.

Промышленный район… Никому не захочется здесь жить. Если ты не слепой, конечно. Кругом наблюдалась самая что ни есть угнетающая обстановка, так подходящая для идеального преступления — куда ни глянь везде грузовые контейнеры, а за заграждением всё заслоняют целые горы металлолома. Людей, естественно, мало, а о камер и вовсе заикаться не стоит. Даже воздух здесь был насквозь пропитан железом и ржавчиной, который ощущался даже во рту. Это несмотря на то, что здесь постоянно сжигают отходы.

— Что-то я ничего потустороннего не ощущаю, кроме весьма паршивой экологической обстановки.

Ну, да. Мир выглядел обычным, ну в псионическом понимании.

— Гм… Есть такое, — согласилась я с Кэс.

До места обнаружения кровавой находки пришлось преодолеть несколько десяток метров коридора сквозь контейнеры, где каждый мой шаг и удар трости раздавался хлюпаньем по мокрой земле или щебню. На месте преступления пока было относительно малолюдно: наша группа, парочка патрульных местного департамента полиции и охранник территории. Чарльз уже успел составить протокол и ждал лишь нас, чтобы распаковать находку. И уже при нас отточенными движениями профессионала аккуратно развернул свёрток и, найдя сухое место, поочередно разложил все находки перед нами, попутно делая заметки и фото.

— Если ливанёт, на дальнейшие поиски можно будет не надеяться, — разговаривали рядом патрульные, попивая кофе, и посматривая на серое небо.

В свёртке оказались части человеческого тела, не целые: одна кисть, правая ступня, часть таза и голова. Судя по отсутствию какой-либо реакции у окружающих, находка являлась самой обыденной. Ну, не удивительно, да? Издержки профессии, как-никак. Я бы согласилась с этим, но знаете, если немного вдуматься, в этой картине происходящего была какая-то дикость, если такое в порядке вещей и никого особо не волнует. Это на экране подобное воспринималось как часть какого-то представления, нереального представления далёкого от тебя, но в реальности-то, когда сам находишься рядом с таким, было немного иначе. В общем, весьма неоднозначное чувство. Нет. Не гадкое, не омерзительное, не шокирующее, просто непривычное. Впрочем, думаю, это дело времени.

— А остальное где? Не нашли? — спросила Кэс.

— Нет. Обнаружен пока только один свёрток, но вполне могут быть и другие, да. Хотя, их могли растаскать бродячие собаки.

Это точно. Их лай время от времени накатывался издали.

— Блеск…

Предчувствую скорые поиски по всей свалке или по району.

— Кинологи уже в пути.

— И кто у нас здесь?

— Женщина приблизительно 40-45 лет…

— Сколько? — невольно вырвалось у меня. — Гм… Извините, продолжайте.

Видя голову, я бы не дала ей больше тридцати.

— Смерть наступила не менее 10-12 часов назад. На шее имеется часть странгуляционной борозды, след удавления веревкой. Также в пакете присутствуют синтетические ворсинки. Конкретнее выяснится в лаборатории.

— Ээм, Винсент? — обратилась я к нашему старшему. — Кажется, это дело отдела особо тяжких преступлений. Почему вызвали нас?

— Ничего не ощутили, мисс Рейн?

— Ну, я не «вижу» никаких следов псионического воздействия. А отпечаток смерти остался, как у любой свежей насильственной смерти.

— Я согласен с вами. Скорее всего, мы передадим это дело. Но пока решение не принято, продолжим. Что ещё скажете, мистер Доккинг?

— Разрезы весьма не аккуратные. Похоже, сделаны ручной пилой, не на станке или техникой — это точно. Пила или ножовка не особо острая, но тот, кто это сделал, явно был не слаб на руку.

— А подобные находки уже были?

— Имеете в виду недавно, агент Уильям? Нет.

— А пропавшие?

— По заявлениям за месяц в Ист-Ойле пропало где-то сто тридцать человек. Женщин среди них сорок семь. Устанавливается их возрастная категория. Возможно одна из них перед нами.

— Или сразу несколько.

— Что? — спросил мистер Доккинг.

— Может это останки от разных людей.

— А, ну, да. Может быть. Хотя, судя по коже, маловероятно.

— Значит, предположить, что это единичный случай бытового насилия — нельзя? И тут что-то другое, просто хотели скрыть следы расправы?

— Скорее всего, мисс Уильям.

Винсент, как мог, старался не смотреть на останки, чтобы сохранить невозмутимое лицо. Получалось у него не очень.

— Так, с внешним освидетельствованием всё. Теперь попытаем удачу, — сделав все заметки, с помощью портативного дактилоскопа судмедэксперт пробил её пальцы по базам. — Как же плохо здесь ловит.

Ответ от сервера пришлось ждать добрые пять минут, не меньше И за это время я просто смотрела на части тела перед собой уже вблизи. Меня никак не покидало странное ощущение. Посудите сами, буквально вчера это был живой человек, со своей жизнью, мыслями, мечтами. А теперь, от неё осталось только это.

Я пока не спешила с видением. Не очень хочется ощутить на себе всю боль от удушения и расчленения. Но, похоже, придется, да?

— Есть. Сходство 88% и принадлежит некой Дженнифер Стоун. Она проходила по статьям за проституцию и сбыт наркотиков.

— Гм… И когда, в быту молодости или недавно? — спросила я.

— Не так давно. Последний привод три года назад.

Блин, и кто же её так невзлюбил-то? Клиент? Сутенёр? Кто-то из семьи? Или очередной маньяк?

Весьма нехотя, я дотронулась до руки, концентрируясь в остатке псионического следа миссис Стоун. Как правило, любой предмет хранит в себе часть истории того, с кем он больше всего контактировал, того, кто оставил на нём часть своей жизни. У каждого ведь есть та или иная вещь, которая ценнее других и которая связана с ним яркими воспоминаниями. К примеру, ценные подарки, талисманы, фотографии, либо одежда. Все они связаны с владельцем одной историей и с помощью проскопии можно это «прочитать». Проникнуть в вуаль прошлого этой вещи, так сказать. А часть тела… Ну, тоже подойдет. Это, конечно, уже лишь почти живой объект, но суть остается той же.

Погружаясь в видение через крохотное «окно» остаточного следа, я мысленно избавилась от всего постороннего. Нам повезло, что останки были свежими, как бы странно это не звучало. Есть шанс получить данные, хотя Каллиган вновь скажет про бесполезность моих видений.

Ладно. Настроимся. Через некоторое время шум начинающегося дождя и редкие разговоры рядом постепенно утихли, и я оказалась посреди мрачной бездны — абсолютной Пустоты, где нет времени.

Дженнифер Стоун…

Дженнифер Стоун…

Дженнифер Стоун…

Повторяла себе её имя, цепляясь к оставшемуся отпечатку. Как показывает некоторый опыт во времена обучения, в таких ситуациях, скорее всего, я увижу последний самый яркий образ жизни — миг её смерти. Это если ещё постараюсь. И если меня не скрутит от боли при этом. Не зря материальный мир имеет чёткие границы с «той стороной» и пересечение за её пределы карается определённым образом. Если я хоть немного дам слабину, то могу навечно потерять рассудок. И это не шутки.

Пустота отступала постепенно и в тумане прошлого перед глазами появлялись первые кадры. Какой-то дом: обшарпанный деревянный паркет, ковёр; из грязных окон падает тусклый свет; везде чьи-то фотографии, которые не разобрать из-за размытости; стоит знакомый запах железа, масла и чего-то ещё. Вдруг я почувствовала резкую боль в области щеки. Она вспыхнула, будто кто-то дал сильную пощечину. Перед глазами возник образ крупного безликого человека. Черный силуэт душил меня. От него ощутимо веяло не только ненавистью, но и… Не знаю, ревностью, страстью… После шума борьбы в ушах пронесся визг, где отчётливо слышалось одно имя — Лиам! Миссис Стоун умоляла его, но силуэт был глух к мольбам женщины.

Из видения меня вырвал голос судмедэксперта.

— В следующий раз попросите у меня перчатку, агент Рейн.

— Что-то увидела? — села рядом Кэс.

— Кхм-кхм, — прочистила я горло и помассировала шею. Неприятное чувство удушья никак не хотело покидать, а щека все ещё горела. — В её деле нет никого с именем Лиам?

— Нет. Но у неё числится сожитель, некто Виго Эрнандес. Он живет рядом и работает в ремонтном отделе депо. А бывший муж Арнольд Стоун погиб четыре года назад. Авария.

Гм… Она жила с работящим руками мужчиной, живущим в этом же районе и который хорошо знает местность. Как удачно, сказала бы я, но причем тут Лиам? Вряд ли мисс Стоун называла бы мистера Виго Эрнандеса Лиамом. Хотя, может это его кличка, кто знает.

Вот опять, да? Как и с Кевином, снова ничего не понятно. Только ужасная смерть и вопросы, на которые надо найти ответ.

========== 2.7 ==========

— Вы всё?

— Да, — кивнула ему.

— Тогда я упакую и к себе в лабораторию? — посмотрел на Винсента Чарльз. — Или ей займутся другие?

Винсент созвонился с начальством и пока не получил других указаний.

— Хорошо, значит, к себе, — судмедэксперт аккуратно раскидал останки по герметичным пакетам.

— Если что-то ещё обнаружим, то сразу к тебе.

— Понял.

Вскоре железные пути были забиты людьми в форме и в дождевиках — подъехали дополнительные сотрудники региональной правоохранительной службы. Началась обычная следственная работа: обрабатывали близких миссис Стоун и работников ближайших предприятий. Парочка местных детективов разошлись по району. А составив карту поисков и разбившись на пары, патрульные с собаками стали прочёсывать участок. Охранник мало чем помог нам, потому мы с Кэс присоединились к поискам других свёртков. Присутствовал слабый псионический след схожий со следом от останков миссис Стоун.

— Так, что ещё ты там увидела?

— Её кто-то душил. Вот прям с лютой ненавистью и одновременно со страстью, обидой, ревностью. А она всё кричала его имя, умоляя простить его.

— Со страстью? Хм… Тогда у нас два подозреваемых: неизвестный ревнивый любовник Лиам и сожитель-рогоносец. Уже что-то.

— Да, может быть, но кроме имени у меня ничего нет. Хотя вру, увидела помещение, где шла борьба. А возможно и место преступление.

— Что ж, проверим всех Лиамов Ист-Ойла, а если это не сработает, то всего Нью-Эдема.

— Угу… Супер идея.

— Было бы здорово, увидь ты адрес помещения прямо в видении.

Пройдя около сотни метров вдоль железной дороги, мы обнаружили кровавые капли на тропинке, ведущей к сливу отходов. Пока мы их осматривали и фиксировали с другим криминалистом, прибежали ушедшие вперёд кинологи, которые сообщили, что в овраге, недалеко от территории жилых домов, лежит коробка с аналогичными свёртками, где впоследствии мы обнаружили остальные части той женщины и возможное оружие преступления: разделённые в коленных и локтевых суставах, пилу, ножницы, скотч и бельевую верёвку. При осмотре одного из предплечий нашли татуировку в виде бабочки, признак бывшей профессии. Тем самым личность потерпевшей полностью подтвердилась, что добавило уверенности. А то, дактилоскоп дактилоскопом, всё же отпечатки пальцев — не самая надёжная вещь.

Первой стандартной версией была отработка её сожителя и близкий круг миссис Стоун, также бывших её коллег. С полученной информацией поехали осматривать место последнего проживания Эрнандеса, практически по соседству с районом, где были обнаружены свёртки. А значит, снова в путь.

Обветшалые дома с крышами весь в заплатках, с потускневшими красками кислотного цвета, железными изгородями, в старинном жилом секторе под депо под свинцовыми тучами представляли собой гнетущее зрелище. Ну, как и сам район, в общем-то. И глядя на эту «красоту», я прям почувствовала веяние из времён счастливого, мать его, детства. Как правило, здесь проживают семьи работников кооператива и завода по утилизации лома. Это если посчитать тех, кто живёт в не заброшенных домах. А остальные здания, в свою очередь, наверняка облюбовали всякие маргинальные личности, коих здесь немало.

— Виго Эрнандес с дочерью Мартой живёт в доме 28-3.

По адресу мы прибыли вместе с одной патрульной машиной. После внезапного заграждения в виде магистральной трубы, пришлось искать нужный дом пешком. За время пока искали наш поворот в переулках, где так просто не пройти, офицеры изредка посматривали на нас с явным удивлением, что ли, словно наблюдали студентов на прогулке по чудесному парку, а не агентов в опасном районе.

— Удалось с ним связаться? — спросили у первого офицера, чуть моложе второго.

— Никак нет. Мистер Эрнандес не отвечает. На работе сказали, что сегодня не его смена.

Гм… Подался в бега или просто отсыпается дома? Или кутит вовсю, — гадать смысла нет, вариантов предостаточно.

В домах вдоль раздолбанной улицы наблюдались редкие жители. Но видя нас, они сразу делали вид, что нас тут нет. Только один старик указал нам правильный путь. Дом Эрнандесов стоял за водонапорной башней в холме и был отгорожен металлическим забором, который проржавел в некоторых местах.

— Давно служите? — любопытствовала я по пути.

— Я шестой год, — ответил самый компанейский из парочки полицейских. — А Ник скоро десять, да?

— Да, пенсия уже маячит, — хриплом голосом бросил Ник.

— И как служится?

— До сего дня было всё отлично.

— Хех. А что такое?

— Просто это не наш район. Мы в основном по югу работаем. Здесь же выгребная яма.

— А-а…

— А вы?

— Дайте вспомнить… Сколько прошло, Кэс?

— Второй месяц, наверное.

— Так, кажется вот наш дом, — остановился Ник перед металлической изгородью в высоту с полтора метра и поднял с земли упавшую табличку. — 28-3, да, точно… Господи Иисусе! — но вмиг тишину разрезал громкий лай.

Перед калиткой мы столкнулись с первой проблемой — огромный бульдог, брызжа слюной, намеревался порвать в клочья любого, кто переступит за порог. Такой зверь запросто оттяпает тебя всю за милую душу.

— Какой милый пёсик, — умилилась Кэсси.

Как ни странно, но да, бульдог выглядел ухоженным, упитанным — ни в какое сравнение с бродячими псами, которых мы видели пару раз мельком.

— Тебя больше ничего не смущает, Кэс? — офицеры выхватили оружия и держали бульдога на прицеле.

— Да я жду, когда хозяин сам выйдет или кто-нибудь из соседей. Такой лай точно все услышат.

Гм. Возможно.

— Мистер Эрнандес, это полиция! Мистер Эрнандес!

— Кажется, никого нет дома. Заглянем в другой раз? — спросила у Кэс.

— Хочешь ещё раз переться сюда?

Гм…

— Не особо. Жаль, что кинологи остались там.

— Точно. Они бы нашли с этим зверем общий язык, да?

— Гм… А выстрел в воздух его не спугнёт?

Офицер с кем-то переговорил по рации и воспроизвёл один выстрел в воздух. На собаку это никак не подействовало. Так же как и его специальный отпугиватель.

— Может, баллончиком брызнуть?

— А может вы что-то сделаете?! — нервно ответил Ник.

— Анна?

— Чего?

— Давай. Ну.

— Почему сразу я? Давай ты.

— Не, я — просто водила. И вообще, тебе что, пёсика не жалко? Ты же знаешь, менталистика не мой конёк. А вот если бы нужно было кого-то поджарить.

— Гм… Да, не хватало ещё сесть за живодёрство. Ладно. Офицеры, спокойно, не надо никаких электрошокеров и дубинок. Вы всерьёз собирались его избить или что? Отойдите.

Здоровенный бульдог оказался самым цивилизованным из всей встречной живности и просто добросовестно выполнял свой долг. Весь такой ухоженный и с модным ошейником он не спешил вырваться за пределы территории дома, чтобы наброситься на нас. И только при приближении к калитке начинал угрожающе рычать. Красавец, одним словом. Но всё же его нужно убрать. В смысле, убрать с дороги, а не убить. Так-с… Что тут можно сделать? Ничего кроме страха на ум не пришло.

Само собой псионика животных, если вообще это слово можно применить к ним, отличается от псионики людей. Их разум более примитивен и базируется на основных инстинктах. Я шагала к нему на встречу, ничем не показывая своего страха, а даже наоборот. С помощью псионики я посылала ему один самый чёткий сигнал — приближается опасность. И не просто такая обыденная, например, что вот я — обычный недоброжелатель и собираюсь напасть, а к примеру, что надвигается ураган или землетрясение. В ином случае, бульдог мог решиться дать отпор. А бороться с катаклизмом, само собой, нет смысла. По крайней мере у животных уж точно.

Наваждению страха от надвигающейся катастрофы бульдог сопротивлялся недолго. По мере моего приближения его угрожающий лай стал утихать и между ними проскальзывали нотки жалобного скулежа. Он начал пятиться, делать круги вокруг себя, хвост встал торчком и быстро затрепетал, как и его маленькие уши. И когда я уже была перед калиткой, бульдог убежал от меня прочь, будто за ним гналось природное бедствие в моём лице. Что и следовало доказать, от доминантного инстинкта самосохранения не избавиться. Особенно если ты собака. Особенно если против тебя задействована псионика.

Избавившись от четвероного стража, я спокойно зашла на территорию усадьбы. Лужайку жители стригали кое-как, цветочки в клумбах давно завяли, а по всему двору лежали разбросанными всякие вещи. Посреди этого бедлама к крыльцу вела растоптанная дорожка. Само же жилище не было большим и с осветленным фундаментом. Рядом с ним примыкал сарайчик с гаражом. Но самое главное — нет ощущения смерти. Если и где расправились с миссис Стоун, то явно не здесь.

Гм… Дорога. А мы ведь голову ломали, как тут проехать, а надо было всего-то обойти весь район и заехать с противоположной стороны. За слегка приоткрытыми воротами гаража я увидела, что автомобиль стоитна месте. Значит, и сами хозяева на месте. Ну, скорее всего. Сейчас проверим. Сканирующим взором прошла по дому — изнутри исходило источник одного живого существа. И, кажется, он спит или без сознания. Потому ощущался не таким активным.

— Далеко же бульдожка удрал. Что ты с ним сделала?

— Почти то же самое, что и вчера с Малышом.

— Мм?

— Воспроизвёл в его разуме то, вызывает неподдельный ужас.

— Оо… бедная собачка.

— Да уж, кажется перестаралась.

— И как тебе не стыдно.

— Ладно. Шутки-шутками, но что-то я ничего такого не ощущаю, кроме того, что там кто-то есть.

— Поняла, — вытащила пистолет Кэс.

— Но, по-моему, он спит.

— Все равно нужно быть начеку.

Если здесь совсем недавно произошло жестокое убийство, то должен был остаться хоть какой-то псионический след. Но ничего такого. Везде. И это было странно. А впрочем, Кэс права, ни в чем нельзя быть уверенной на сто процентов.

Не убирая свои пистолеты, офицеры зорко озирались по сторонам. Не дождавшись пса, они без приключений дошли до крыльца. На звонок, стуки и выкрики никто не думал отвечать. Да и через окно ничто не просматривалось. Так что, невозможно было сказать, есть там кто или нет. Только моё ощущение. А для того, чтобы ворваться в дом без разрешения и проверить уже наяву, у нас нет на то прав. Неприкосновенность частной территории, знаете ли. Тут нужен ордер либо же если застали само преступление. Хотя, обычно ордер выдавали в кратчайшие сроки, но наш судья что-то мешкал и просил подождать час-полтора. Видите ли деловой ланч у него.

— Проклятье. Придётся связаться с Эрнандесом позже и заново прийти сюда уже с бумажкой.

— Ладно. Проверим задний вход и мусорку, а потом свяжемся со штабом, — офицеры разделились.

— И гараж, — бросила им вслед и хотела пойти осмотреться, как меня остановила Кэс.

— Погоди-ка, — заговорщицким голосом шепнула мне моя подруга и направила руку в сторону закрытой двери.

После парочки щелчков дверь отворилась сама собой, приглашая нас войти.

— Открыта дверь, возможно проникновение! Угроза жизни гражданского! Офицеры, сюда!

Ох… Ё…

— М-да… По тебе плачет театр, мать. И не только.

— Тише… Ты хочешь ещё раз сюда переться?

Офицеры прибежали тут же и увидели открытую нараспашку дверь без следов взлома. Если они и поняли что-то неладное, то ничего не сказали. Никому не хотелось сюда возвращаться. Правда, они как-то странно косились в нашу сторону. Ну, как без этого. Они вновь связались с диспетчером и получив подтверждение, вошли в дом в боевой готовности.

— Полиция! Выходите с поднятыми руками! — наготове вошли первыми офицеры, а потом и мы.

Внутри дом выглядел слишком эм… обычно. И сразу за холлом выяснилась причина упорного молчания хозяина. В стельку пьяный он спал на диване в гостиной, где плотные шторы закрывали окно. А перегаром пропах весь дом, аж глаза резало, честное слово.

— В таком состоянии мы мало что узнаем от него, — огласил очевидное один из офицеров.

Через свою рацию он доложил об остановке и к нам послали дополнительный наряд.

— Блин, зря до сюда топали? Мистер Эрнандес! Подъём! Мистер Эрнандес!

— Агенты, а вас случайно не учили вмиг отрезвлять пьяных?

— Нет. Но можно окатить его холодной водой, — предложила я.

— Ага. А потом, здравствуй, иск? У тебя и так слушание, Анна, не забывай.

— А, точно. Ну, значит, вам решать.

Пока офицеры и Кэс будили мужчину, я потихоньку осматривала дом. И знаете, дом не был похож на увиденное в видении. Вообще. На полу был линолеум. Никакого паркета. Да и ковёр лежал только у прихожей. Хотя, ковёр могли и выкинуть, ведь явно там найдётся парочка улик. Сканирующим взглядом прошлась по остальному убранству и недолго остановилась на фотографиях: на центральном и самом ярком миссис Стоун и Виго стояли в обнимку где-то на фоне леса, рядом дочь Виго. Из вещей также ничего полезного — обычная история из жизни каждого.

Чуть позже к нам присоединились ещё несколько офицеров. И тем временем выяснилось, что семейка была довольно-таки странноватой. В ходе проведения следственных мероприятий установили, что дочь Виго от предыдущего брака, старшеклассница, уже ведёт активный половой образ жизни с другим несовершеннолетним из соседнего дома. Потому и её большую часть времени нет дома. Но активная жизнь была не только у неё, но и у убитой. Только за первые часы оперативники установили у неё несколько действующих любовников. С двумя она имела контакты минимум за неделю до смерти, а вот с последним могла видеться накануне.

После часа пробуждения и настойки антипохмелина, мистер Эрнандес стал чуть более полезным. Он рассказал, что знает о её любовных похождениях. А известие о её смерти по-настоящему шокировало его. Не похоже, что это он.

— Бедная Джен… — говорил он про себя, хватаясь за голову.

— Во сколько она вчера ушла из дома?

— Не знаю, вчера была моя смена. Я приехал домой только утром.

— А где сейчас ваша дочь?

— Марта? Наверняка у Томаса. Молодёжь, сами знаете, чем заняты.

— Не знаете, с кем из её подруг и друзей мы можем поговорить?

— Из шлюх имеете в виду? А вы что, сами не знаете? Хе-хе.

А он как-то чересчур быстро смирился с потерей.

— Мистер Эрнандес…

— Да не знаю я… Гвен, может быть. Или Келли.

— А может Лиам? Вам знакомо это имя? — спросила я.

— Лиам? — как-то странно посмотрел на меня мужчина. Видимо заметил мои очки. — Нет. Не знаю…

Блин… Казалось бы такая удачная зацепка, но нет. Нифига. Одного имени мало.

— А, нет. Знаю. Это ж сын Барри. Он живёт в паре домов отсюда. Толковый пацан. Правда молчаливый. Но руками умеет работать. Недавно из армии вернулся и устроился к нам сварщиком. А что?

— Он связан с миссис Стоун?

— Лиам и Джен? Да нее… — сказал он, но не был уверен.

Так-с, вычислен возможный Лиам. Замечу, возможный.

— Где, вы сказали, он живёт?

— Дом 28-6. Тут недалеко.

Оставив офицеров с мистером Эрнандесом, мы с Кэс пошли в гости к соседям. Ближе к дому с указанным номером всё чётче ощущалось эхо смерти. Гм… Неужели разгадка так очевидна? Или это я просто себе накрутила. Да нет, пси след был схож.

Дом семьи Барри и Лесли Нортон, а также их единственного сына выглядел лучше, чем все соседние дома. В основном благодаря их сыну. Молодой человек двадцати лет атлетичного телосложения в военном камуфляже активно работал в своём сарае и не сразу услышал звон колокольчиков наружных врат.

— Мистер Лиам Нортон? — внезапный вопрос Кэс заставил его резко обернуться с молотком в руках.

— А? Что? Вы кто? Как вы сюда попали?!

— Псионикум, — показали удостоверения. — Мы можем поговорить?

Образ Лиама замерцал. Глаза парня забегали. На мгновение его взгляд прошелся по молотку и по нам. Гм… Обдумывал насчёт нападения? Серьёзно? Какой отчаянный. И знаете, да, он мог запросто сотворить подобное с миссис Стоун. Но блин, почему я увидела чёрный силуэт, а не хотя бы цвет волос… Арестовать человека, основываясь только по имени, это как-то несерьёзно

— О чём? — раздался его сиплый голос.

— О вашей соседке, Дженнифер Стоун.

— Я… Я… Не знаю такую. То есть, знаю, но… С ней л-лично не знаком.

— Она умерла, Лиам. Её убили. Нам важна любая помощь.

— Я… Я ничего не знаю.

Опа. Первое стоп-слово, которое никогда не стоит говорить следователю: «ничего не знаю». Лучше говорить: «затрудняюсь вспомнить».

— Ничего не знаешь? Она же твоя соседка.

Я сделала шаг навстречу к нему, он сделал назад и положил молоток на стол.

— То есть, п-п-полезного не знаю.

— Значит, полезного… Гм… А много тут инструментов у тебя, я погляжу: щипцы, ножницы…

— Разные верёвки, скотч, пила. На вид не слишком острая, как ты считаешь, Анна? — продолжила мой спектакль Кэс.

Это, конечно, не те инструменты, которыми расчленили тело, но они не могли не вызывать вспышки в памяти у убийцы, естественно же. Факт — убийца перед нами. Оставалось лишь доказать это или выудить признание. И второе представлялось мне более возможным.

— Ч-что…

Парень и так находился в уязвимом состоянии. По всей видимости он пытался избавиться от нахлынувших чувств после убийства под аффектом. Да и к убитой он был неравнодушен. Оставалось взять его прямо сейчас, теплёньким, однако как невовремя к нему на помощь пришёл его отец. Услышав его голос, он успокоился.

— Кто вы такие? Что вам надо? — раздался низкий прокуренный голос пузатого мужчины в тапках и шортах.

— Псионикум. У нас есть вопросы к вашему сыну.

— Что?!

— О смерти вашей соседки, Дженнифер Стоун.

— А причём тут мой сын?!

— Мистер Нортон, спокойней. Мы просто опрашиваем соседей. Может, кто, что видел. Мало ли.

— Ничего мы не видели. Мы всегда держались от этих… — мужчина явно ляпнул бы более красноречивые слова, но сдержался, — этого семейства подальше. Вы же знаете, кто они.

— Давайте поговорим внутри? Вы распишитесь, где надо и сразу разойдёмся.

— Хорошо.

Было немного рискованно проследовать за таким нестабильным подозреваемым в их дом. Но мне нужно было увидеть дом изнутри. И сарай, гм… Знакомое до боли ощущение.

— Что вы хотите узнать?

Но дальше кухни мы не зашли. Однако я уже могла сказать, что снова отсутствует паркет. Значит, убили её не здесь, а в сарае.

— Как бы вы охарактеризовали семью Эрнандесов?

— А что именно случилось с Дженнифер?! — недовольно гаркнул мистер Нортон старший.

А вот и второе стоп-слово. Никогда не отвечайте вопросом на вопрос следователю. Особенно в таком тоне.

— Дженнифер Стоун обнаружена мёртвой сегодня утром. Это всё, что вам нужно знать.

— Аа… — просто протянул мистер Нортон старший. — По-моему это не удивительно. К ней много кто ходит. Кто их разберёт-то.

— Откуда вы это знаете, мистер Нортон? — Кэссиди записывала каждый свой вопрос и ответ мужчины.

С блокнотом в руках она и впрямь выглядела профессионалом. Гм… Может и мне стоит таскать с собой? А хотя, нафиг надо. Да и зачем тогда память, пфф…

— Да к ним почти каждую ночь приезжают разные машины. Веселятся, не дают спать. Да и все эти слухи. У нас жителей не много, так что, всё видно и слышно. Ничего не утаишь.

— В самом деле? — через окно на задний двор я смотрела на пристройку с окном возле мастерской. И всё это время в моей голове прокручивался женский визг, умоляющий о пощаде.

— Что вы имеете в виду?! — вновь вспылил мужчина. — И вообще, без адвоката мы не обязаны вам отвечать!

— Адвоката? Гм… Значит вам есть что скрывать, верно, мистер Нортон? Лиам?

— Что за бред! Так вот как вы работаете, да?!

— Лиам, чего ты молчишь? — не обращая внимания на отца, спрашивала парня.

— Кто у вас начальник?! Если вы сейчас же не уберётесь из моего дома, то у вас будут проблемы!

— И всё же, я спрашиваю у вашего сына, а не у вас. Как бы ты охарактеризовал миссис Стоун, Лиам?

— Ну всё, я звоню! — едва сдерживая крики, копался в телефоне мужчина, пока Лиам стоял как вкопанный.

— Согласись, для своих лет она выглядела хорошо, очень даже хорошо. Так что неудивительно, что она никогда не была обделена вниманием у мужчин. А ты, что ты думал? Мечтал быть тем единственным? А когда увидел её с другим, счёл, что она предала тебя?

За окнами заиграло цветом проблесковых маячков и вскоре от полицейских в усадьбе было не протолкнуться. При виде целого наряда офицеров Лиам даже не стал оправдываться и сразу рассказал всё как было, и что ему жаль. Тот час дело было передано местной полиции. А самого парня упаковали при нас. Но что там было дальше — мы не узнали. И когда все уже возвращались, пошёл дождь.

— Гм… Как-то просто всё вышло.

— Да. Зато одно дело сделано.

— Осталась ещё куча.

— Мгм…

Выжженный в один момент, как жизнь Лиама, последний окурок Кэс унесло потоком в водоотвод канала. После всего этого, мне невольно хотелось спросить: неужели страсть и впрямь так затуманивает разум и ещё не видавший жизни молодой парень спустил её в унитаз ради неё? Ведь… Не знаю. Во всём этом просто не было никакого смысла.

— Хорошая работа, — по возвращению в отдел у нас уже не хватало времени на другие дела и едва отчитавшись, собирались по домам.

— Хорошая? Там бы справился любой следователь. Там не было никакой псионики по сравнению с делом Кевина Стюарта.

— Анна…

— Нужно проверить все подобные случаи за последние полгода.

— Анна… — устало бросил Каллиган. — Одно самоубийство ещё ничего не значит. Трагедии случаются и в этом нет злого умысла.

— Злого умысла?

— Постороннего лица, я имею в виду

— Гм… А сколько трагедий докажут?

========== 2.8 ==========

Наша задача — расследование паранормальных преступлений, в которых замешана псионика и псионики, то есть всякая непонятная хрень. Но это на бумаге. Реальность же была немного иной, и не многим отличалась от реалий любого другого отдела расследований тяжких и особо тяжких преступлений: убийства, суициды, изнасилования…

Нам постоянно твердили, в службе лучше стоит подготовиться к ненормированному графику, частым вызовам вне рабочего времени, кропотливой писанине с огромными томами уголовных дел, выездам на место преступления и допросам. И я когда-то считала, что это может быть интересно и важно, но теперь понимаю, хорошее дежурство — это день без происшествий. И если детективы в вашем городе бездействуют, значит, вам повезло, понятно? Хотя, тут с какой стороны посмотреть, да? Может им просто пофиг, ведь бывает же такое…

Прошла неделя, как мы вовсю занимались полевой работой. За эти дни мы объехали полгорода, честное слово. Застали немало странных происшествий и не менее странных людей. Но, к сожалению, странных только в плане поведения и поступков, а не псионики. Все дела находили своих виновных, причину и по конвейеру передавались прокурору. Мы не встретили ни одного одаренного за эти поездки. Конечно, неделя работы вообще не показатель, но всё же, ни одного образа и близко похожего на том скейт-парке, где погиб Кевин Стюарт.

За ведением непрекращающихся дел, которые накапливались, как не знаю что, дело Кевина Стюарта как-то уже забылось у персонала школы, у отдела, у СМИ и даже у семьи. К тому же по городу пока не происходила череда странных самоубийств. Но я ожидала, что скоро обязательно случится что-то такое или обнаружим его старые деяния. Тот псионик-дилетант скоро сделает ещё один шаг. А затишье, скорее всего, связано лишь с последствиями его способности. Наверняка все побочки после Кевина уже проходят. И он скоро будет готов повторить…

При обнаружении взрослого человека в опрятной дорогой одежде без видимой наружной травмы, но в бессознательном состоянии, сразу предполагаешь худшее. Так и вышло с мистером Генри Лапорт, сорокадвухлетним учителем биологии частной элитной школы в роскошном районе Санвиль, в народе известный как «холмы». Его тело нашли в кабинке туалета центральной автобусной остановки, рядом с элитным районом. Мало кто понял, что человек умер, захлебнувшись водой, а не то, что у него возникли проблемы с сердцем. До прибытия помощи нашлись некоторые неравнодушные, которые попытались его откачать — безуспешно.

После поступления сигнала полицейский оперативный штаб района Санвиль направил туда ближайшую группу быстрого реагирования и первые полицейские прибыли уже через две минуты, что весьма хороший показатель в городе. Один из патрульных остался с многочисленными свидетелями, в то время как его коллега засвидетельствовал наличие мертвого тела и то, что при прочих равных условиях это происшествие, скорее всего, несчастный случай. Однако самая вероятная догадка об инсульте позже не подтвердилась. Затем приехала бригада скорой помощи, констатировала смерть, провела предварительную экспертизу и увезла тело на вскрытие, что и показало все признаки утопленника на ровном месте.

К нашему прибытию на месте происшествия криминалистов уже не было. Но, как ни странно, репортеры только-только начинали оккупацию места. Из-за многочисленной толпы людей с камерами, телефонами, диктофонами и микрофонами пришлось расширить зону контроля вплоть до самого края площади по всей автобусной остановки. Для этого понадобилось ещё больше полицейских в форме. В итоге спустя час вечерний Санвиль-роуд был объят в красно-синее световое шоу от мигалок полицейских машин и вспышек от фотокамер. Получив доклад патологоанатома, старший следователь из отдела расследования убийств связался с нашим отделом, чтобы выяснить, берем мы это дело или нет.

А вот и первый звонок — необъяснимая смерть.

Старший смены, встретивший нас, был мужичок в возрасте с пышными забавными усами. Услышав волшебные слова о передаче дела в наши руки, он аж засиял и даже помолодел лицом. Наверняка он сейчас отправится прямиком домой, в теплую постель, ну или в бар. Слава нам, что не ему придется разбираться со странным происшествием всю ночь, а возможно и не одну. Хотя, стоит отметить, свою работу они выполнили без каких-либо нареканий: оградительная зона была успешно изолирована от всех посторонних, предварительная экспертиза проведена, младшие следователи отосланы по неким таинственным поручениям, и к нашему приезду оставалось дело только за «малым» — выяснить, что тут произошло и связано ли это происшествие с делом Кевина Стюарта. Последнее, кстати, не было слишком явным на первый взгляд, до обнаружения того следа.

— Он утонул? Захлебнулся водой из унитаза? Как именно? — не поверили мы сначала Винсенту, но внутренний голос подал тревожный звонок.

— В лёгких, в горле и по всей ротовой полости обнаружена вода из-под унитаза. Но на нём самом и на месте никаких следов борьбы. Сейчас проверяется его кровь на след посторонних веществ в организме.

— Может, он просто потерял сознание и каким-то образом ударился головой об унитаз, а там и вода поступила внутрь?

— Возможно, мисс Уильям, но нужны доказательства. Нигде нет следов борьбы. Разве что сам мужчина стал бы безостановочно пить. Кстати, что там с делом Стюартов? Что-нибудь нашли?

— Анна? — посмотрела на меня Кэс.

— Что?

С чего он вспомнил это дело?

— Утром к нам дозвонилась миссис Стюарт.

А-а…

— Так оно же закрыто, нет? Винсент?

Итальянец не ответил, он смотрел на толпу репортеров.

Ох, чует мое сердце, завтра мы будем сиять на заголовках утренней газеты.

— Винсент?

— Она написала заявление о пересмотре дела.

Гм… Не забыли.

— Так, в какой из кабинок обнаружено тело, офицер?

— Пройдемте, — позвал нас за собой патрульный.

Представляете, туалет выглядел чище и поухоженнее, чем жилые хибары в трущобах — ни в какое сравнение с квартирой Стюартов, — с чего-то всплыло подобное сравнение в голове. Белоснежный глянцевый кафель вокруг и без трещин, чистое зеркало над раковинами, дозаторы для септиков и идеально аккуратные, сияющие глянцем кабинки. Но, блин, это же общественный туалет! Даже запах был приятнее из-за освежителей воздуха и кондиционера. Хотя, повторюсь, это туалет, причем общественный.

Мда, вот что значит элитный район…

Ладно, оставим мировое неравенство в стороне. Винсент был прав. О возможной борьбе между погибшим и преступником речи не шло, всё стояло на своих местах, как говорится, без единой царапины — ни одной капли крови на кафеле, ни осколков, ничего. Но то, что наши «странные» смерти связаны, я увидела сразу после открытия двери кабинки. Над местом, где было обнаружено тело, остался тот же пси отпечаток. В этот раз он был более отчетливым, что давал повод задаваться новыми вопросами, а пока нужно было ответить на следующий: «как связаны эти смерти?». А в том, что они связаны, сомневаться уже не приходилось. И теперь Каллиган уж точно так просто не отделается словами о моем видении.

Аналитики Псионикума сейчас вовсю рыскали в Сети, чтобы найти хоть какую-нибудь зацепку, информацию, сообщение, пост, фото, да что угодно, что связало бы мистера Лапорта с Кевином Стюартом. Однако они ничем не смогли помочь. Они совершенно два разных человека из практически противоположных миров, которые нигде не пересекаются. Из чего можно перейти к следующему вопросу: «кому же они так насолили?». Они же не могли просто так встретиться в нашем многомиллионном городе с двумя псиониками, которые могут копаться в разуме человека, да еще убийцами. А если это был один человек, то в чем его мотив? Зачем убивать их так мучительно? Получить удовлетворение? Да, возможно, но почему они? Просто так? Просто попались под горячую руку? Или что-то лично? Гм… Я склонялась к последней догадке.

— Миссис Лапорт и его сын готовы ответить на ваши вопросы, — пришел офицер и доложил Винсенту.

— Они здесь? — спросил вежливо наш старший товарищ, но я уловила в его голосе нотки волнения. Да, мало приятного в сообщении подобной вести близким погибшего.

— Да. С ними работает наш штатный психолог.

Ого, уже и психолога нашли. Вот что значит богатый район.

— Мисс Рейн, пойдете с нами или осмотритесь здесь?

— Я… Пожалуй, осмотрюсь. Здесь от меня больше пользы.

— Тогда, мисс Уильям.

— Есть что-то, что я должна знать, Винсент?

— Не знаю, что было странного в смерти, мисс Уильям, но мистер Доккинг указал на… — голоса коллег постепенно отдалились, а после хлопка двери и вовсе наступила тишина.

Я стояла посреди тишины пару секунд, чтобы собраться с мыслями.

«Так, ну, привет», — активировав глаза на всю мощь, ещё раз обратилась в пустоту и более пристально посмотрела на след. Как и в случае с Кевином, внешний вид следа напоминал рваную рану. В данном случае он был «свежим». Временами оттуда проскальзывали чьи-то голоса и обрывки видений, подобно каплям крови от раны. Встряхнув головой, избавилась от лишнего и сконцентрировалась на пятне и к тому, кто его оставил.

«Сейчас поглядим, кто же ты такой…», — если удастся «прочитать» последний миг из жизни Генри Лапорта, может, узнаю что-то полезное.

При погружении в видение я сразу почувствовала неприятное ощущение в горле — сухость, настолько невыносимую, что казалось горло сейчас весь в песке и тонет в огне. Ясно, что мистер Лапорт погиб ужасной смертью, но самой прочувствовать долю из того, что он пережил — никому не пожелаю. Я едва сдержала себя, чтобы не кинуться к раковине и испить воды, как и сделал Лапорт. Потерпев адские мучения несколько минут, углубилась в ощущения за миг до его смерти.

Неприятные ощущения слегка отступили. Черная пелена спала, предавая картину. Я видела, как он едет на переполненном автобусе. Странно, что он был не на машине. Вокруг люди и неразборчивый шум. Невозможно сказать, когда это было, но вроде ничего необычного. Лапорт не чувствовал ничего дурного. Спустя некоторое время автобус завершил свой рейс, все оставшиеся с ним пассажиры вышли на уже знакомой остановке. Вдруг он почувствовал недомогание, начавшееся с банального першения в горле. А дальше уже совсем страшное. Стоит отметить, что смертельная жажда поглотила его за считанные минуты.

Генри Лапорт пытался утолить жажду сначала со своего термоса из сумки. Он махом осушил его, чуть не подавившись в процессе, но это не помогло, кашляя, он рванул внутрь здания. С тяжелой одышкой он прибежал в туалет и жадно припал к раковинам, а затем закрылся в кабинке, когда кто-то окликнул его. Я вновь пропустила миг его смерти через себя. Все мысли были лишь об одном, вцепиться ногтями в горло и вырвать его вместе с трахеей.

Однако мои мучения не были бесполезны, я прочувствовала кое-что важное — чье-то пристальное внимание за всё это время. Кто-то наблюдал, как умирает мистер Лапорт. Кто-то, кто хотел ему навредить, но боялся встретиться лицом к лицу. Гм… Точно так же, как и с Кевином, но было и отличие — здесь всё указывало на личную неприязнь. Обстоятельства были более личными, ненависть, накопившаяся годами, отличается от внезапной или любой другой. И здесь она чувствовалась слишком ярко.

А там, на скейт площадке, было лишь гм… презрение. Думаю, Кевин мог стать случайной жертвой или просто пробой своих сил нашего неизвестного псионика перед тем, как он воспользуется им уже более осознанно, чтобы жертва испытывала мучения, а именно на мистере Лапорте. Если я права, то личная неприязнь давала возможность сузить круг подозреваемых. Невозможно так сильно ненавидеть незнакомца. И раз мистер Лапорт был учителем, подозреваемыми становились все его ученики и коллеги, а может даже родные. И скорее всего, родные.

Далее я ориентировалась только на субъективные рассуждения. Исходя из всего, я думаю, пси след принадлежит подростку. Уж слишком противоречивые, я бы сказала, «незрелые» ощущения и мысли от него исходят: непостоянные, не до конца сформированные. Он не собран, вспыльчив, труслив, горделив, высокомерен и чем-то сильно обижен. И ещё, я думаю, он только начинает войти во вкус своей способности, сейчас действует скорее по интуиции, катализатором которого является ненависть. Значит, скоро у нас будет много подобных трупов.

Интересно, а как он узнал о своих способностях? Может до этого были ещё подобные случаи?

Но кем бы ты ни был, чувак, ты — тот ещё дилетант.

Два внушения за столь короткий промежуток времени явно оставят в его разуме свой отпечаток, неприятный груз. И я, скорее всего, увижу это в его образе. Не говоря о психическом истощении и нестабильности. Сейчас он, наверняка, мучается от чужих ментальных остаточных элементов. Бессонница, возбужденность, тревожность, спутанность сознания, чужие воспоминания, хаотично всплывающие перед глазами, чужие знания, возникающие из ниоткуда, незнакомые голоса в голове, запахи и это ещё не весь список того, что ждет телепата-дилетанта, вторгшегося в чужой разум без подготовки. И это при том, если он переживёт. А его образ будет мерцать, как будто в нем сразу несколько разумов.

Как известно, вторгаясь в чужой разум, ты все равно открываешь ему и свой. Нужны годы тренировок и определенная сила воли и разума, чтобы воздействовать на чужой, не оставляя следов и без непредвиденных последствий для себя. В отличие от материальных проявлений пси способностей, менталистика — самая сложная и скорее похожа на искусство, чем на ремесленный навык, который можно набить исключительно тренировками. Жаль, что Лапорт не видел никого подозрительного в момент высадки из автобуса. Но думаю, наш псионик сидел в соседней кабинке и всё это время следил за ним, направляя наваждение.

— Нашли автобус, на котором прибыл Лапорт. Сейчас проверяется запись камеры из салона. Опросили водителя, он не запомнил никого подозрительного. Камер в туалете нет, только в холле, их сейчас проверяют наши аналитики, — пришла Кэс.

— Это… Кхм-кхм, — прочистив горло, — отлично, — ответила я, все ещё не отошедшая от кошмарных видений.

— Выглядишь фигово, увидела что-то стоящее?

— Возможная зацепка.

— Голос какой-то неуверенный, — заметила она.

— Думаю, убийца был здесь, — перешла я на следующую кабинку.

— Да, мало кто может воздействовать на человека с дальнего расстояния. Даже тебе это было бы весьма непросто. Но отпечатки мало что дадут. Ты знаешь, сколько людей бывает здесь за один час?

— Угу, много… — просто согласилась я. — А ещё они должны быть знакомы и довольно хорошо. Я почувствовала просто лютую ненависть и презрение к погибшему. Семья что-нибудь сказала?

— Да, нет. Сейчас с ними Винсент. Всё как обычно, он был самый хороший муж и отец на земле, добропорядочный гражданин и заслуженный учитель.

— Ладно, сейчас поглядим на них… — Кэс не нужно было объяснять, что я первым делом заподозрила семью.

— Думаешь, они замешаны? Если это и миссис Лапорт, то её трауру я верю, а вот сынок…

— Что с ним?

— Не знаю, неприятное ощущение, будто он лишь играет печаль и скорбь. Неестественно, я бы сказала.

— Гм… Поглядим.

Миссис Лапорт, женщина зрелого возраста и пышных форм с золотом кучерявых волос, и вправду выглядела неважно. Ну, как и полагается вдове. Она сидела в машине скорой помощи. Штатный психолог полиции дал успокоительное.

— Я… Я не понимаю… — она едва сдерживала себя в руках.

— Здравствуйте, миссис Лапорт и… — начала я при встрече и сразу осеклась на миг.

Её сын был рядом с ней. И Кэссиди была права, его дерганый образ стрелял красноватым светом. Очень нестабильный образ и ощущения от него схожие от «раны».

Боги… Неужели это он? Моментально повысились подозрения. Но рано делать выводы. Или нет?

— Дэн, — ответил парень на мой вопросительный «взгляд».

Я ощутила неприятный укол от его внимания. И парень насторожился.

— Примите наши соболезнования.

— Д-да… С-с-пасибо… — нашла в себе силы ответить миссис Лапорт, но всё мое внимание было приковано к парнишке.

На вид Дэниел был совершенно обычный молодой человек лет семнадцати-шестнадцати с хрупким телосложением и здоровым румянцем на щеках. Чистая опрятная одежда, идеально расчесанные длинные черные волосы, печальный взгляд, потерянный вид — то, что присуще всем в данной ситуации. Он держал мать за руку, и делал вид, что пытается быть ей опорой. Никто и не подумает, что он может быть тем самым, кто повинен в этой ужасной смерти. На миг я аж сама засомневалась. Ну, нельзя так слепо доверять видениям…

Ага… Слепо доверять, дернула себя за иронию. Тут я не могла не вспомнить слова мистера Вейнса. Гм… С ним, кстати, уже скоро порешаем наши дела. А то, что за непонятки вдруг. Мне он не показался таким человеком, чтобы обидеться на слова какой-то юной идиотки. Ему наверняка задавали вопросы похлеще. Ладно, оставим его на потом.

Я пока не могла просто так «копаться» в Дэне и поэтому обдумывала свои вопросы к его матери, которые могли бы выудить что-либо от него без его прямого участия. Вдобавок, он мог бы ощутить моё псионическое воздействие и наглухо закрыться. А мне нужно, чтобы он сам себя выдал, своими реакциями, ответами и изменениями в «ауре».

Знаете, чем отличается человек, осознанно отнявший чужую жизнь и готовивший к этому много времени, от другого? Да, ничем. Он такой же. Но если знать куда «нажать», то можно получить невероятное. Мы видели это пару раз на занятиях профессора Краусса. Видеозаписи допросов, когда телепаты выуживали «истину» из головы преступников, задавая правильные вопросы, лишь слегка воздействую псионикой.

Это похоже на сеанс гипноза. В тесной тускло освещенной комнате, где сидит телепат и преступник, тишина. А потом по ходу обычного диалога между ними мы наблюдаем, как он преображается на глазах. Кажется, что меняется даже его внешность, голос, все его слова приобретают другой оттенок. Проблуждав где-то в пустоте, взгляд преступника упирается в голую бетонную стену. Но его здесь нет. Он перемещается в другое время и в другое место, в некую историю о самом себе, которая неотступно преследует его, тяготит, волнует. Но история, которую Краусс попросил его рассказать, заставляет его вспотеть, потерять весь свой выстроенный холодный образ, защищавший его, отчетливо становится слышно, как тяжелеет его дыхание, учащается пульс.

Вскоре мы наблюдаем, как его тюремная роба намокает от пота, и видно, как под ней дрожат грудные мышцы. И он рассказывает всё как было без утайки. Как он обдумывал убийство, слежку, зачем он это делал, что испытывал при этом и после. Слышать абсолютно спокойный и ровной голос, рассказывающий ужасы, сделанные собственными руками, обескураживает. В последнем из таких сеансов до выпуска из Института, мы видели запись признания киллера, который за свою долгую карьеру отнял больше пятьдесят жизни. И он рассказывал об этом, как об обычной работе. И знаете, что я тогда поняла, мало кто раскаивается о содеянном. А ведь это было бы справедливо, чем кинуть таких людей в изоляцию, в тепле и за наши налоги. Заставить их раскаяться, пожалеть, а потом понести заслуженное наказание — думаю, это было бы высшей справедливостью. Но имеем — что имеем.

Начала я с банальных вопросов о здоровье мистера Лапорта. Но в уме начала выстраивать псипортрет Дэна и первое, что я хотела сделать, это понять его поведенческий характер. Потому задала вопросы о проблемах с почками у мистера Лапорта, и вскользь упомянула о проблемах с мочеиспусканием, о которых он якобы делился с неким доктором. Триада Макдональда гласит, набор из трех поведенческих характеристик — зоосадизм, пиромания и энурез, связан с предрасположенностью к совершению особо жестоких преступлений, которым мог страдать Дэн.

В своей работе Макдональд исследовал сто пациентов, которые угрожали убийством; из них половина имели ранее выявленные психопатологии. Он обнаружил, что в детстве многие его пациенты с садистскими наклонностями и тягой к совершению тяжкого преступления регулярно мучили животных, устраивали поджоги и мочились в постель после пяти лет. Несмотря на не слишком точные данные, тенденция явно наблюдалась и невозможно было проигнорировать эту закономерность.

Так как огонь уже фигурировал в нашем деле, оставалось проверить две другие. Я задавала вопросы миссис Лапорт, но ожидала «ответ» от Дэна. Возможно, одного только упоминания, даже вскользь, о мочеиспускании вызовет у него стыд. Ведь, по моей версии, он должен страдать подобным расстройством. А такой гордый и опрятный юноша явно почувствует стыд, ведь он-то это хорошо помнит, моменты своей слабости. И я это получила… Я чётко услышала его участившееся дыхание — видимо, вспомнил. Но сходу так вывести его не получится. Он не простак. Да, вспыльчив, горд, но учится и сейчас настороже. Он также должен был понять, что не стоит рисковать с другими псиониками, тем более, что мы показали свои удостоверения.

Сейчас нужно дать ему понять, что они вообще жертвы — создать иллюзию безопасности и тогда он расслабится. Раз Каллиган хочет наглядных доказательств, то мы должны ему это предоставить. Застать Дэна за преступлением. Или же… Нет, я не буду шантажировать Дэна его матерью. Хотя…

— Простите за подобные вопросы, миссис Лапорт, — извинилась я и оставила их с психологом.

— С-с-скажите, э-это точно инсульт?!

Краем зрения присмотрелась к сыну и ответила:

— К сожалению, всё указывает на проблемы со здоровьем. Мне жаль.

— Но… Н-но он никогда не жаловался!

— Видимо, стресс копится годами и находит выход таким образом. Вот совсем недавно тоже был странный трагический случай, бедный мальчик поджёг себя прямо в парке из-за проблем в школе и в семье.

Обсуждать другие дела с посторонними непричастными — не этично, но Дэн, ты ведь помнишь его, правда? И он помнил. Хорошо помнил.

Услышав мой ответ, миссис Лапорт чуть не упала в обморок. Но не её сын. Сначала затаил дыхание, потом вздохнул с облегчением. Успокоил себя и сердцебиение. А затем на его лице промелькнула тень триумфа. И его образ странно вспыхнул тем самым багровым огнём. Да уж, вот бы это видел Каллиган… Гм… Подозреваемый установлен, но что же делать… Как вывести е…

— Анна? — вывела меня из раздумий голос Кэс рядом. — Твой телефон.

— Да?

— Мисс Рейн, ваше дисциплинарное слушание назначено завтра в 11:00, — без привета и без ответа огласив информацию, тут же отключился Каллиган.

Что тут сказать, не забыли.

— Что ж, спасибо, миссис Лапорт.

========== 2.9 ==========

«ЧТО СКРЫВАЕТСЯ ЗА САМОУБИЙСТВАМИ? О ЧЕМ МОЛЧИТ ПСИОНИКУМ?» — кричал заголовок газеты, которую читал агент Майлз напротив меня. Я бы не вчитывалась в это, если бы рядом со статейкой не мелькало моё фото, видимо с места последнего происшествия. Снято издалека, однако качество все равно было хорошим, чтобы разобрать. Вот до чего техника дошла, я не помнила, чтобы меня снимали так вблизи.

— Хех. Чего только не пишут, господи… — читая, комментировал всё Майлз. — Винсент, тут и про тебя есть. Дамы просто в восторге от твоих интервью. Тебя, случаем, не приглашали на вечерние шоу?

Сидевший рядом с ним коллега лишь прикрыл лицо рукой.

— Я думала, Каллиган никогда не опаздывает.

Мы собрались, и аж целых пять минут прошло с того времени, но названного пока не было. Хотя он всегда был у себя. И я уже серьезно начинала думать, что здесь он и ночует.

— Он здесь, у шефа.

— А-а, ясно.

— Доброе утро, — как только вспомнили, пришел наш главный, как и всегда весь хмурый и грузный, подобно тучам за окном.

Сегодня необычный день. За всё короткое время нашего пребывания в отделе мы все вместе собирались очень редко, к тому же ещё за общим столом в брифинг зале. По идее сейчас должно быть что-то вроде ежемесячной планёрки и подведение итогов прошедшего полноценного первого месяца нашей работы. А я всё думала о своих слушаниях и гадала, что там будет. Дисциплинарная комиссия — звучало зловеще.

— Пока не начали, по поводу вчерашнего, предлагаю установить слежку за Дэниелом и обработать его со всех сторон.

— Агент Рейн, есть на то основание?

— Нет. Я просто обожаю наблюдать за жизнью подростков, ведь мне этого так не хватает. Конечно, есть. Думаю, он и есть наш псионик-убийца. Нет, я уверена в этом. А слежка это подтвердит.

— Или опровергнет, — дополнила за меня Кэс. — Что тоже важно.

— Вот-вот.

— Вы серьезно? Дэниел? Этот маменькин сынок? — не поверил Джим Майлз и даже отложил свою газету в сторонку, уставившись на меня с вопросом в глубокопосаженных карих глазах.

— Внешность обманчива, — изрекла я вековую мудрость, но никто её не оценил.

— Забудьте об этом, Анна. У вас сегодня слушание и не должно быть больше жалоб, лучше готовьтесь к нему. Может вы и позабыли об этом, но мистер Вейнс и комиссия не забыли о вас.

— Да фиг с ним с Вейнсом, он никуда не денется. По крайней мере, если верить вам всем, а этот пацан скоро войдет во вкус и положит кучу народу при этом, если уже не положил.

— С чего вы так уверены?

— Вот скажите мне, сэр, сколько заявлений о странных останках и смертях было зафиксировано за последний год? Подозреваю, немало.

— Сами знаете, что достаточно. К чему вы это? — уставился на меня Каллиган, как медведь на косулю.

— К тому, что любому псионику нужно тренироваться, оттачивать способности. И я знаю, Дэниелу не впервой манипулировать разумами людей. А то, что ему сейчас удаётся делать с людьми, навевает на достаточно неплохой уровень, который нужно где-то набить, попробовать снова и снова пока не получишь результат. Подозреваю, на каких-то бедолагах и такое вмешательство явно не пошло им на пользу. Да, он дилетант и пока не знает всех подводных камней, но учится. И было бы неплохо остановить его в самом начале. Обойтись малой кровью, так сказать.

— Агент Рейн… Анна. Ему всего шестнадцать. У него нет пси статуса. Две предыдущие проверки ничего не выявили. Почему вы думаете, что это именно он?

— Я верю своим глазам. А проверки… — фыркнула я, вспомнив свои.

— Точно-точно, — поддакивала Кэс. — Но спецагент Каллиган прав в одном, Анна.

— Гм… И в чём же? — посмотрела я на подругу.

— Тебе нужно подготовиться к слушанию.

— Да я уже готова, — развела руками. — Просто скажу комиссии, что надо, делов-то. Мне нечего скрывать. И ни к кому не относилась с презрением. Если надо извинюсь. Мы люд не гордый.

— Да-да. Вот только, твой вид…

— Мой вид? — прошлась беглым взглядом по рукавам своей черной ветровки и джинсам.

— Ну-ка, — сняла с меня мои любимые светодиодные очки Кэс и, вытащив из своей сумки футляр, протянула мне. — Накинь эти.

— Новые очки? И зачем?

— Скажем так, в них ты будешь выглядеть менее… Агрессивно.

— Мм, агрессивно, значит…

Готовилась, да, Кэс?

— Вон, и Винсент со мной согласится.

— Вам идёт, — прозвучал его меланхоличный голос.

— Супер. Дали слепой очки.

— А ещё собери волосы и оставь мне кепку.

— Ладно, как скажешь, мам, — с великой не охотой я сделала как она и сказала. — Ну, довольна?

— Ещё бы! Так у тебя чуть больше шансов не вызвать неприятные ощущения у старших коллег.

— Что, одни только очки поменяли всё моё неприятное естество?

— Ещё как! Ходите всегда так, — но вместо подруги ответил Майлз. Его явно забавляла вся эта ситуация. — О, мадемуазель Рейне, не изволите ли подсказать, как пройти в библиотеку? Как будет библиотекана французском, Винс?

Бедного Винсента, который просто сидел тихо молча и думал о своем, отвлекали все кому не лень.

— Я не знаю французский, мистер Майлз.

— Чего? И что же это сейчас было, Джимми? — нарочито с иронией обратилась я к нему по имени. — Только не говорите, что была попытка пошутить?

— Ха-ха, а что, неужто не смешно, Анна?

— В следующий раз постарайтесь лучше. Я уверена, вы сможете. А это никуда не годится.

— Ха-ха. Конечно, Анна, конечно! Ха-ха.

Гм… У него сегодня что, хорошее настроение? И что-то мне подсказывает, с Джимми мы легко поладим. А с виду казался таким серьезным и деловитым, в точности как его приятель. А на деле полная противоположность Каллигану. Или этот тоже такой весельчак, просто не показывает этого в виду должности, или просто стесняется? Хотя нет, представить Каллигана смеющимся или травящего глупые шутки было просто невозможно — кремень, а не человек.

— Так, — призвал к порядку Кремень. — Сегодня оценка первого месяца стажировки наших новых коллег.

Боже, волнительно-то как, ужас…

— В целом, особых нареканий не поступало, кроме одного, — многозначительно посмотрел на меня Каллиган. — В остальном же, руководство Псионикума выражает надежду на успешное продолжение вашей службы. А теперь…

— Эм… И на этом всё?

— Да, агент Уильям.

— А я думала будет фуршет… Или грамоту хотя бы дали. Месяц. Мы здесь уже больше месяца! А кто-то говорил, что и неделю не продержимся, — мило улыбнулась Кэс, посмотрев на Кремень.

Каллиган тяжело вздохнул и просто её проигнорил.

— Сегодня все займитесь делом Генри Лапорта. Только его, — особенно подчеркнул он. — В СМИ подняли шумиху и начальство хочет показать, что прикладывает все усилия.

Ну, да, конечно… Самоубийство в райском уголке Эдема, извините за тавтологию. И как тут не пошевелиться, это же не трущобы и не смерть обычного парнишки из трущоб.

— То есть, это уже не самоубийство?

— Анна, вас разве не ждут?

— Но, ещё ведь не время.

— Дам совет, лучше придите к ним пораньше и ждите их возле кабинета со всем смирением на лице.

— И что это даст?

— То, что вы стремитесь вернуть себе доброе имя.

— Гм… Звучит вроде бы логично. Но у меня имя не доброе, а… еврейское, — и сымитировала выражение лица у подруги.

— Идите. Сейчас же.

Видите, Кремень, а не человек. Тон голоса остался прежним, как и взгляд, даже ноздри не шелохнулись. Хотя они у него весьма и весьма не скромные, прям как дуло у двустволки.

— Сразу позвони, как закончишь, встретимся.

— А вы сейчас куда? В школу Лапорта?

— Ага.

— Окей. Держи в курсе насчет Дэниела.

— Мгм. Будь хорошей девочкой, хотя бы час.

— Ладно, мам.

Оставив своих, я поднялась на этаж повыше и направилась в кабинет №711 отдела внутренней безопасности. Он располагался в другой стороне здания, потому путь до него не был столь близким и Каллиган оказался прав, в иной ситуации точно бы опоздала и даже эти очки не помогли бы.

Ведомая тростью, я шагала по длинному полупустому коридору. Иногда складывалось ощущение, что люди здесь просто испаряются и только на первых этажах их много. А чем выше, тем меньше и меньше. И сейчас меня окружало лишь множество дверей, редких стеллажей и картин, которые не думали заканчиваться, но вскоре я дошла до нужной. Остановившись, ещё раз сверилась со временем и постучалась.

В небольшом промежуточном кабинете меня встретила женщина в строгом деловом костюме. Немного макияжа на её безупречном лице гармонично сочеталось с деловым одеянием. Брюнетка окинула меня мимолетным холодным взором.

— Агент Рейн, прошу, — указала она на кресло напротив своего рабочего места. — Мистер Лейстнер, пришла Анна Рейн.

— Спасибо, Эмма, пусть войдет.

— Слышали?

«Я не глухая, а слепая», — чуть не ляпнула я в своей манере, но благоразумно сдержалась. И вместо этой фразы ответила простым кивком. Очередная дверь осталась позади и в этот раз я попала в помещение чуть больше, чем все предыдущие, даже наши.

В зале комиссии за деревянным овальным столом сидели пятеро мужчин, все зрелого возраста и с протокольными физиономиями как на подбор, честное слово. Только в отличие от маститых бандюганов они были в смокингах и в галстуках. Они не проронили ни единого слова и просто ждали, когда я займу подготовленное мне место перед всеми ними. Наверняка ожидали, что я буду чувствовать себя словно ягненок, зашедший в вольер с хищниками, но у меня такого ощущения как-то не было. Хотя, среди них был один псионик, тот, который посередине — мужчина лет пятидесяти с козлиной бородкой. Его глаза под мощными надбровными дугами ничего не выражали кроме жесткой сосредоточенности. Если бы не костюм, его можно было бы легко представить эдаким лихим капитаном пиратов из художественных плакатов. При встрече он попытался меня проверить с помощью менталистики. Но моя защита не дремлет. Впрочем, все равно стало не по себе.

— Итак, — низким басом начал он.

После представления всех присутствующих, он огласил дату принятия жалобы от мистера Вейнса и зачитал от корки до корки его кляузу. Как я поняла, среди них был ещё мой типа защитник, представитель профсоюза. После того, как закончил читать псионик, слово взял именно он. Мужчина с полосатым галстуком — оставшихся я решила определить по галстукам, — привел запись нашего интервью с пострадавшим лицом и моё личное дело с Института. Копии документа уже лежали перед каждым членом комиссии. Они долго читали листочки и всё это время я просто смотрела по сторонам. Кругом — зал как зал, ничего сверхобычного, правда, рядом со столом сбоку стоял огромный телевизор с камерой на верхушке.

— Вам всё понятно, мисс Рейн?

— Вполне.

Он посмотрел на женщину, которая сидела за другим столиком позади меня и составляла протокол заседания.

Это же она встретила меня. Гм… А я и не услышала, как она вошла. С такими каблуками она бы точно не ходила на цыпочках. Да и образ у неё странноватый. Вроде бы псионик, а вроде бы нет. Занятно-занятно…

— Тогда приступаем к рассмотрению жалобы.

Первый вопрос задал второй слева в ужасном малиновом галстуке, но с бакенбардами:

— Вас зовут Анна Рейн?

— Да.

— Вы признаёте, что задели человеческое достоинство Эдварда Вейнса?

— Нет.

— До вашей встречи с ним вы были ознакомлены с личным делом мистера Вейнса.

— Да.

— Повлияли ли его деяния, за которые он уже получил справедливое наказание, на ваше отношение к нему?

— В некоторой степени.

— Отвечайте, пожалуйста, конкретно, — незамедлительно вставил слово его сосед.

— Любая дополнительная информация в той или иной форме меняет наше отношение. Так что, да, в некоторой степени.

— Без подробностей, — вновь сказал он резким голосом.

— Значит, всё будет столь поверхностно?

На мой вопрос никто и ухом не повёл, что мне оставалось лишь пожать плечами и моргать.

— Продолжим.

Вопросы сыпались разные и с каждого: бессмысленные, провокационные, личные. Я отстрелялась и спокойно ожидала вердикта, но в конце объявился сам пострадавший. Не лично, конечно, а через видеосвязь.

Решили провести очную ставку? Гм, занятно. Впрочем, это было личное пожелание самого Эдварда. И я уже запуталась, зачем так потакать ему? Ладно.

— Добрый день, уважаемые члены комиссии, — как всегда предельно вежливым голосом начал Вейнс. — Анна.

Он был в той же робе, что и в день нашего знакомства.

— Ну, здарова, Эд. Что за дела?

— Мисс Рейн попрошу без… — хотел что-то высказать председатель собравшейся комиссии.

— Нет-нет, всё в порядке, мистер Гарднер. Мне нравится, как она ко мне обращается.

Эм… Нравится?!

— Как жизнь, Анна? Как работа? Прекрасно выглядите. Правильно, что решили поменять те ужасные очки.

Да, что все прикопались к моему бедному аксессуару?!

— Так, нормально. Сойдет. А у тебя как? Что нового? Ездил куда-то, повидал что-нибудь нового?

— Ха-ха. Разве что мысленно. Но спасибо, что спросила.

— Рада за тебя. Так, что ты хочешь, чтобы я извинилась? И за что же?

— О, нет-нет. Просто хотел поговорить. Правда. Господа, не оставите нас на пару минут?

— И тогда вы заберёте все ваши слова?

— Разумеется, как договаривались.

— Что ж, десять минут. Не больше.

— Огромное спасибо, мистер Гарднер, — провожал их комплиментами Вейнс.

Что я заметила, это как заволновались все члены комиссии. Физически и внешне это, конечно, не увидишь, но в их поведении появились нотки тревоги. И когда в зале мы остались наедине, он продолжил:

— Я многое узнал о вас, Анна. И честно немного даже обескуражен. Нет. Заинтригован.

— С чего так?

— Расскажу потом.

— Гм… И как же вы что-то узнали, сидя в камере?

— О, нет. Это секрет, — улыбнулся Эд. — Впрочем, ничего особенного, просто переписываюсь и общаюсь с разными людьми. Времени у меня-то много. И я потратил его на вас, чтобы хоть немного подравнять уровень осведомленности друг о друге.

— Конечно. Много узнал?

— Сирота, выросшая в католическом приюте. Отец и мать — неизвестны. Переезд в другой приют после несчастного случая, потом год в приемной семье — Хантингтоны, кажется… Казалось бы, что в вас такого, что я не вижу, но так ощущаю. Давненько я не испытывал подобного, честно признаться, — необъяснимое чувство опасности. Может это из-за ваших глаз, как вы считаете? И позвольте поинтересоваться, вы, в самом деле, слепы?

— Ну, да, не видно, что ли? — постучала пальцем по линзам.

— Но как же вы тогда ориентируетесь?

— Догадайся. Выбор не большой.

— Ах… Псионика? Следовало сразу догадаться. Полученная травма как триггер… Знаю, читал. Пережитая клиническая смерть… Эффект пробужденной псионики. У меня есть теория о том, что она есть у всех людей, но у большинства просто спит.

— О, как. А ты многое знаешь о псионике.

— К сожалению недостаточно.

— Да ладно тебе, Эд, не прибедняйся.

— Хорошо. Хорошо, — улыбнулся мужчина, и что странно весьма искренне, как на мой взгляд. — Играете в шахматы, Анна?

— Нет.

— Настоятельно рекомендую. Я иногда играю сам с собой, мысленно. Это упорядочивает разум, дисциплинирует.

Мда… И сколько нам ещё так беседовать? Похоже ему всего-навсего не хватает общения.

— И долго ещё будешь продолжать, как ты говорил, спектакль? Скажи, что ты хочешь?

— Спектакль идет пока есть зрители и постановщик. Но ты права, Анна, времени не так много. Я хотел узнать, зачем ты здесь?

Времени теперь у него не много. Сам себе противоречишь, Эд.

— Ну, слушания… — пожала плечами. — Или ты о чем?

Что за игры разума вдруг начались?!

— В Псионикуме. Зачем ты здесь?

— А-а. Ну, ради пенсии и льгот…

— Анна, ирония не всегда уместна, — помотал головой Вейнс.

— А то, но в этом и вся прелесть, никто не узнает где правда, а где ложь.

— И все же, ты не ответила на вопрос.

— Да? А по-моему ответила, — Вейнс замолк. — Так, ещё есть вопросы? А то знаешь, преступники сами себя не поймают.

— Ах, да. Я читал о вас и буду следить за вашими успехами. Признаться, я тоже когда-то мечтал стать следователем. И как вам эта работа?

— Могло быть и лучше. Много лишней волокиты вместо основной деятельности.

— Представляю, — согласился Вейнс и как-то даже посочувствовал. — А что думаете по поводу последнего тела?

— Про какого?

— Генри Лапорт, кажется, если не ошибаюсь.

— А-а, инсульт? Ну, бывает.

— Анна, Анна, Анна… — опустив голову, покачал Вейнс.

Сегодня он выглядел по-другому. Может это из-за видео или экрана, не знаю, но что-то было в его глазах, искра заинтересованности и решительности. А ещё, не видя его образа, я чувствовала себя не очень комфортно. И он это видел.

— Пожалуйста, ответь честно. Зачем ты здесь?

— Это моя работа.

— Работа… Просто работа? Значит, вам не интересны головоломки, тайны, что скрывает тот или иной в своей душе?

— Почему это? Если дело интересное, то оно эм… интересное.

— Значит вы готовы пойти до конца, чтобы добраться до истины?

— Не совсем понимаю, к чему вы, но да. Это моя работа. Хотя, истина у всех своя, так что, тут мы не согласимся.

Мистер Вейнс вновь замолк. Он закрыл глаза и что-то там про себя тихо напевал. Да уж, умеет он пугать, особенно если уже знаешь, что он натворил и что может.

— Эд? Ты там как? Уснул?

— Нет, Анна, — проснулся он и на миг его глаза посмотрели прямо в мои. — Спасибо за беседу.

— Так, конфликт исчерпан?

— Разумеется. И приношу свои извинения за отнятое время. До свидания, Анна.

— Ага. Бывай. И не пропадай там.

— Ха-ха. Конечно, берегите себя, Анна… — отключилась связь.

Что-что, а его «увидимся» прозвучало как угроза. Но вроде бы он меня не возненавидел, ведь так? Или что это было? Ладно. Дело сделано, приступаем к реальной работе.

Спустя минуту вернулись все члены комиссии и без каких-либо слов огласили решение. Напоследок мне погрозили пальцем и просто отпустили. Пфе, не прошло и больше получаса. А Каллиган ужасу-то нагонял, просто жуть.

— Кэс. Ты где? — выйдя из зала, тут же связалась с подругой.

— В школе. А ты… Уже всё, что ли?

— Нет. Прямо из зала комиссии звоню. Видела бы ты сейчас их физиономии.

— Да ты гонишь?

— Гоню-гоню. Всё норм прошло. Даже слишком, хотя это-то и странно.

— Да! — Кэс обрадовалась сильнее меня.

— Подождешь меня в школе, на такси доеду.

— Ага… Хорошо. Расскажешь при встрече.

— Само собой.

Район Санвиль располагался на возвышенности в западной части города и уже издали представлялся красивым местом, чем-то вроде заповедного природного парка, если бы не здания. Аккуратные зелёные участки лесополос реяли вдоль дороги и шикарных заборов, словно очерчивая границы между участками. А каждая коттеджная усадьба была сделана в едином благородном стиле. Куда ни глянь везде роскошные дома с идеальными газонами и такими же хозяевами. В глазах всего остального города всё здесь представлялось именно таким: дорогим и богатым. Но не стоит спешить с выводами, что здесь живут одни миллионеры. Ведь должен же кто-то следить за всей это красотой и инфраструктурой непосредственно в самом районе. И вряд ли миллионеры бы сами занимались этим.

Преодолев половину района, мы остановились возле железных врат кирпичной стены, за которой виднелось красивое здание. Элитная школа «холмов», расположенная на территории почти в три футбольных поля имела всё. И знаете, чем-то сразу напомнил Институт, правда людей здесь было много.

Мой таксист, коренастый мужчина с арабскими корнями в черной кожанке был словоохотлив донельзя и всю дорогу не замолкал. Узнав адрес, он мне все уши прожужжал, что здесь живёт одно ворье. Впрочем, мужчина не сказать, что ныл, и был очень даже отзывчивым и хотел мне помочь, когда я выходила из его машины. Наличие трости и очков делает своё дело. Но меня встретила Кэс. Её машина также стояла чуть дальше. По словам охранника внутрь пропускают только по специальным пропускам.

— Ну и как там было? — сходу спросила Кэс.

— Как-то быстро. Пообщалась с Вейнсом и всё утрясли. А ты тут одна?

— Угу. Уже поговорила с коллегами погибшего. Ничего странного. Правда есть одно: мужчина в последние месяцы начал опаздывать иногда сидел допоздна. Сейчас проверяются причины этому.

— Мм… А что про пацана?

— Да всё как обычно: круглый отличник, заместитель президента школы, призер олимпиад.

— В общем, просто молодец, да?

— Угу… — зажгла сигарету Кэс.

— Наши старшие где?

— Пошли к соседям Лапорта.

— То есть, никто не собирается следить за Дэниелом?

— Похоже так.

— Мда… Придется самим.

— Значит, прямо к нему?

— Да вот не уверена, стоит ли прямо сейчас. Ясное дело он в школу не пришел.

— Нет. Сказали, что ему дали три дня каникул в связи с произошедшим.

Три дня… За три дня может что угодно случиться.

— Предлагаю вернуться обратно и разузнать о странных телах, где-то поблизости дома Дэниела или этой школы. Хотя, он вряд ли бы стал совершать подобное в близких ему местах… Ему нужно укромное место…

Не успели мы обдумать, как одновременно у нас зазвонили телефоны и голос оперативного диспетчера прозвучал громом посреди ясного дня. В доме Лапортов услышали выстрелы и проверявший поступивший сигнал патруль обнаружил тяжело раненого Винсента прямо в гостиной рядом с миссис Лапорт. И сейчас их везли в реанимацию. Вот только про Майлза не было ни слова. Тот просто перестал отвечать на звонки.

========== 2.10 ==========

По всем частотам правоохранительных органов передавали информацию о месторасположении машины Джимма Майлза. Оперативно находились камеры дорожного наблюдения, где фиксировалось каждое направление и диспетчеры тут же докладывали всем патрулям его маршрут. Едва ориентируясь по GPS карте и словам диспетчера Кэс давила газ до упора. Если исходить от известных данных, то у Дэна имеется фора где-то в час-полтора и неизвестно, что от него ожидать. Но одно известно точно — надо спешить.

Наши аналитики кидали всю актуальную информацию о произошедшем в доме четы Лапорта и вскоре мы получили видеофрагмент записи из камеры в их районе. Издалека было видно, как поочередно из дома выбегают Дэниел и, как ни странно, сам спецагент Майлз с пистолетом в руках, причем последний был цел и на ногах. На первый взгляд всё выглядело будто агент действует вместе с пареньком. Но меня поразило совсем другое: как этот пацан взял под контроль опытного агента столь быстро и легко? Настолько ли он умелый и силён в плане псионики? Раньше в это бы верилось с трудом. Но видя такое… Гм, или это Майлз и впрямь с ним заодно? Да нее, это уже слишком.

— Ахренеть, — Кэс также не осталась равнодушной.

— Подозреваемый свернул с виадука на Лестнер 11 и движется на юго-запад, — раздался из передатчика в машине Кэс голос диспетчера.

— Всем машинам, держаться на безопасном расстоянии, преступник вооружен и опасен, — после диспетчера последовали короткие ответы.

— Неужели он думает скрыться после такого?! — негодовала Кэс. — Мы обязательно прищучим этого сукиного сына!

Юго-запад… Куда же ты направляешься? Видя карту, ничего примечательного на ум не приходило.

— Наблюдаю движение внутри машины.

— Повторите…

— Что-то происходит в салоне… Машина подозреваемого потеряла управление! Повторяю, машина подозреваемого потеряла управление и наехала на припаркованные машины у здания! Есть пострадавшие среди прохожих!

— Принято. Уточните адрес.

— Перекресток Лестнер 13 и Вион.

— Скорая помощь в пути.

Блять! Как тут связаться с диспетчером?! Где эта кнопка, а, кажется, нашла.

— Всем машинам, не приближаться! Повторяю, не приближаться! — вместо ответа рация издала неприятные звуки кряхтения.

— Кто это? — вышел ко мне на связь диспетчер.

— Агент Псионикума Анна Рейн, номер удостоверения Кей Эс 360-149.

— Повторите, пожалуйста, последние цифры…

Да что за!

— Один. Четыре. Девять, — членораздельно повторила цифры.

— Проверяю… Да, всё верно.

— Передайте всем офицерам не приближаться к подозреваемым.

За время проверки моих данных нам передали кадры, снятые с вертолета, в прямом эфире. Черного цвета субару Майлза остановился, протаранив машины перед какой-то забегаловкой. Удар не выглядел сильным, лобовое стекло в мелких трещинах, сильно смятый бампер и открытые двери со стороны пассажира. Похоже они не сильно пострадали, так как нигде не было видно ни водителя, ни пассажира, наблюдалось лишь то, как прохожие в панике убегали прочь. К месту происшествия тут же стягивались десятки патрульных машин. И уже за квартал стоял оглушительный вой от полицейских сирен.

— Может стоит обратиться в Псикорпус?

— Не думаю, что у Майлза так много времени, Кэс. Подозреваю, Дэниел уже на грани, а если он взял его под контроль в таком состоянии, то сейчас они оба в очень шатком положении. А полиция вряд ли подумает, что наш коллега лишь заложник.

— Да уж… Как этот пацан смог провернуть такое?!

— 10-33! 10-33! — беспокойно передавали по рации. — 10-108! 10-108! Открыт огонь! Несколько раненых!

Какого…

Дело стремительно набирало скверный оборот. Вертолет передавал, как на улице происходила какая-то беготня и редкая перестрелка неизвестно кого и с кем. Черт! Только не говорите, что под контроль пацана попали ещё несколько офицеров и именно те отстреливали всех поблизости?! Через монитор ноутбука образы никак не увидишь, поэтому было трудно что-либо сказать.

— Кэс, поднажми.

— Угу, — включила она мигалки и сирены.

Когда мы приехали, на улице вокруг забегаловки уже стоял полицейский кордон, перекрыто транспортное движение и оцеплен район, развертывались дополнительные наряды. Всех прохожих и проезжающих тут же просили развернуться. Нас остановили двое офицеров, но увидев удостоверения, немедленно сопроводили к главному. Время от времени улицу оглушали звуки от выстрелов и выкрики офицеров.

— Агент Уильям, агент Рейн, какова обстановка? — представившись, сходу потребовала Кэс.

— Сержант Крис Митчел, седьмой полицейский участок. Да черт знает что! — нервно ответил офицер в возрасте, но в хорошей физической форме. — Преступники засели в кафе. Мы потеряли связь с шестью нашими офицерами, прибывшими на место первыми. Последний раз их видели входящих внутрь, а мы понятия не имеем сколько там подозреваемых, гражданских и раненых. Двое сбитых пешехода, на которых наехали преступники, уже на пути в больницу. Им оказывается медицинская помощь. Сейчас идет ответная стрельба изнутри кафе.

— Всем офицерам! Замечено движение! Замечено движение! — раздалось из рации офицера.

Мы все припали к укрытиям и присмотрелись. Из забегаловки выбежала толпа людей, и вновь раздались хлопки выстрелов, эхом раздававшихся от стен зданий вокруг. Переключив глаза на псионическое зрение, я внимательно присмотрелась к людям — образ толпы был кроваво красным и дерганым. От каждого человека к зданию тянулось тонкой красной нитью, но обрывисто.

Проклятье… Дэниел подобно кукловоду управлял ими и прикрывался. Что особо тревожно — это опасное мерцание образов. Как и думала, Дэниелу не долго осталось. Скоро его разум истощится и полностью выгорит. На первый взгляд звучит не плохо для всех остальных, однако вместе с ним могут пострадать и все его марионетки, как физически, так и психически. Нужно как-то «отключить» его до того, как все получат непоправимый урон.

— Доложите обстановку! — потребовал старший офицер.

— По нам ведут огонь! Это… Это люди в офицерской форме! — ответили по рации.

— Какого… — ничего не понимал офицер.

— Кэс.

— Поняла, — кивнула мне подруга. — Офицер, скажите всем — не приближаться. Мы пойдем внутрь.

— Что?! Вдвоем? Группа быстрого реагирования в пути…

— Офицер Митчел, у тех, кто внутри, нет столько времени. Поверьте нам. Ваш преступник опасный и нестабильный псионик. Именно он сейчас управляет этими людьми. Они ни в чем не виноваты.

— Псионик и управляет… — посерьезнел мужик. — Понял, — и протянул рацию, чтобы мы были в курсе всех событий, вдруг если ситуация примет другой оборот.

— Кэм, Роджер, выдайте им бронежилеты.

Мы быстренько накинули легкие бронежилеты из рук двоих офицеров и обошли весь кордон до края соседнего с кафешкой здания. За углом здания наблюдалась вся местность перед кафе. В беспорядочной перестрелке пострадало несколько гражданских. Раненые они просто ползали по асфальту, вопя и ища помощь перед кафе, но в открытой зоне обстрела. Офицеры с противоположной стороны, прикрывшись щитами, решили оттащить их в безопасное укрытие. По ним тут же начали вести огонь.

Я хотела их остановить, но их образы уже перестали гореть красным. Видимо, они просто вышли из-под контроля Дэна и ведомые паникой бежали куда глаза глядят, но некстати попали под перекрестный огонь. Да уж, не завидую я всем офицерам. За это им ещё впаяют обвинение за неправомерное использование оружия. Ладно! Не время думать о другом.

Оставив офицеров Кэм и Роджер за спинами, мы с Кэс подкрадывались к забегаловке, держась стены. Оставалось преодолеть ещё пару зданий. Во время предельной концентрации зрение как правило становится туннельным, и глаза видят только мушку пистолета и куда она смотрит. Благо у меня не совсем обычное зрение, но это отнимало много сил и требовало неимоверной концентрации. При этом ко всему шум от вертолета и вой сирен никак не помогали сосредоточиться.

С пистолетом наготове Кэс шла впереди меня и время от времени останавливалась и пряталась. Я знала, что мы действуем не совсем правильно, но ощущения, идущие от кафе, не давали времени на обдумывание.

Быстрыми рывками и перебежками, мы без приключений достигли переулка между кафешкой и соседним с ним зданием. Дверь в кафе маячила уже в паре метров впереди. Кажется нас не заметили.

— Заткнитесь! Заткнитесь! Заткнитесь! — накатывался за стенами истерический юношеский голос. — Я убью вас всех! Убью! Убью… Я сказал, хватит хныкать!

— Кэс…

— Ох, ладно, — она подала знак указательным пальцем вверх. — Будь осторожна.

Неуклонно приближался момент истины. Если у нас получится, то всё хорошо. А если нет…

Кэссиди предстояло действовать в два этапа. Её задача нейтрализовать угрозу со стороны подконтрольных Дэну людей. Для этого, как никогда, понадобятся её умения в телекинетике. Первая фаза заключалась в дезориентации путем ослепления с помощью мощной световой вспышки, а затем в ход пойдет ее излюбленный телекинез. Все вещи, не прибитые к полу, и не превышающие, грубо говоря, десять фунтов, мигом полетят к потолку словно примагниченные. Тем самым Кэссиди обезоружит всех, кто внутри. А моя же задача была простой — в фазе между первой и второй ворваться внутрь, отыскать и «отключить» разум Дэниел от остальных. А потом, когда уже все потеряют сознания, а так именно и будет, аккуратно убрать ментальные нити с каждого, как хирург. В общем, план был таков. А нельзя просто «устранить» Дэна? — спросит кто-то. Я отвечу: «нет, нельзя». Боль от смерти или резкий обрыв ментальных связей может спровоцировать непредсказуемые последствия для всех его подконтрольных людей. Его нужно «заставить» убрать свои ментальные нити самолично. Вот для этого и понадобится моя менталистика. Ведь он сам этого вряд ли захочет.

Через нормальное зрение я видела, как руки Кэс начинают светиться, и я в напряжении ждала старта. В миг предельной концентрации время будто бы замедляется, слышится лишь стук сердца и дыхание. Когда свет от Кэс станет невыносимо яркой, я мигом перескачу через ближайшее окно. Благо, выстрелами изнутри разбили их вдребезги. Я не знаю, сколько у меня будет времени на поиски Дэна внутри здания. Но если не получится найти его и заставить снять контроль за время дезориентации, придется устранить всех. По примерным прикидкам их там семеро, так что, нужно будет действовать быстро. Пальцы правой руки крепко обхватили пистолет, предохранитель спущен, ноги готовы рвануть, нужен только старт.

Источник яркого света не может не вызвать внимание. И в момент, когда Кэссиди выпускала весь накопленный свет, я на миг увидела вокруг лишь белое зарево и некое движение внутри кафе. Но всё вокруг утонуло в свете. Ни на секунду не замешкавшись и даже не думая о том, что меня могут подстрелить даже вслепую, я перепрыгнула через окно. Пару раз раздались выстрелы и свист рикошета. Приземлившись за подоконником, глаза тут же бешено пробежали по всем. Красная мазня из-за обилия псионического следа только ухудшала видимость. Прицел пистолета быстро прошла по всем, но пока не увидела опасности.

Из-за яркой вспышки все сидели с закрытыми глазами и беспорядочно двигали руками, будто пытались укрыться от свечения. Преодолев первые столики и офицеров, я рванула проверить за кассой, где и обнаружился Дэн. В руках у него оказался пистолет. Выстрел с его стороны не заставил себя долго ждать. Пуля прошла рядом с ухом с опасным свистом, чуть не оглушив и обдав в щеку жаром, но я уже висела на нем, придавив его грудь коленом и сходу подключилась к его разуму. Хаотичный поток его сознания словно водопадом рванул в мой. Совсем не странно, что разум Дэна не был цельным, сильно поврежденным и находился на грани.

— Отмени! — велела ему мысленно.

Пацан явно не был в своем уме. Он всеми силами пытался вырваться и сопротивлялся. Хорошо, что физически подросток был слабее меня в разы.

— Отмени! — его алый образ замерцал чаще прежнего, издавая странные утробные звуки и кряхтение.

— Я достоин!

— Отмени! — но вместо ответа он лепетал несуразицу.

— Я достоин!

Дэну совсем сорвало крышу. Его глаза налились кровью, изо рта, глаз, носа уха начало обильно кровоточить.

Не раздумывая, я в грубой форме уничтожила остатки его ментальной защиты и вырубила. Когда парень потерял сознание, все вокруг рухнули на пол. Наконец наступила тишина, хотя бы на миг.

Я ещё некоторое время тупо сидела на нем, держа одной рукой его за горло, другой за его руку с пистолетом. Рядом раздался металлический лязг, что-то разбилось вдребезги, потом ещё, и ещё и ещё… Вокруг пошел дождь из всех вещей, которых подняла Кэссиди. И несмотря на эту какофонию, я слышала только собственное сердцебиение в ушах.

Это было рискованно. Чересчур рискованно. Я отпустила Дэна лишь тогда, когда подошла Кэссиди.

— Анна!

— Здесь, — подняла руку.

— Ты как?

— Вроде всё норм, — соврала я, хотя в руках до сих пор ощущалась небольшая дрожь.

Я знала, что норма только на время и предстоящий сон обещает быть самым худшим в моей жизни. Зато немного увижу что-то от Дэниела. И возможно станут ясны его мотивы и самое главное — как он добился такого уровня псионического контроля. Что-что, но я не ощущала от него такой опасности при встрече. Да, его образ был аномальным, слишком дерганым, но… В этом ли была его сила? Не уверена. Впрочем, после такого я уже ни в чем не была уверенной.

— Фух… Это было опасно. Давай не будем повторять. Просто не верится… — оглядывалась по сторонам Кэс.

— Нужно проверить остальных.

— Эй, у тебя кровь идет.

— Видимо порезалась на стекле, — я только сейчас увидела собственную окровавленную ладонь.

Минуту другую спустя внутри кафе зашли все офицеры, а потом и вовсе стало не протолкнуться. Наша кавалерия на бронемашинах подоспела лишь под конец, когда уже вовсю работали врачи. Впрочем, нет в этом никакого упрека в их сторону. Просто это мы действовали вопреки протоколов и в конце концов банального благоразумия. Во всех прочих ситуациях, конечно, лучше дождаться их и приказов.

— За всеми без сознания нужно следить, — наставляла Кэс врачей.

Когда ситуация немного устаканилась, мы ожидали наших главных. Каллиган вместе с капитаном группы быстрого реагирования общались внутри мобильного командного пункта.

— Как думаешь, что последует за нашими действиями? Очередное дисциплинарное слушание? Или выговор вплоть до отстранения.

— Скорее всего, — вытащив сигарету, жадно затянулась Кэс. — Но заметь, хорошо же прошло. Вот что значит наши тренировки. Будь ты хоть немного нерасторопнее, или я… То мы бы там и остались.

— Значит…

— Нужно усилить тренировки.

— Ну, можно. Тогда свободной времени останется только на сон.

— Ага.

— А что врачи сказали тебе насчет ожогов глаз у нескольких?

— Ну, так уж получилось. По мне, не критично, но неприятно.

— Гм…

— О, вышел. Что-то вид у Каллигана не добрый.

— Разве? Он же всегда такой.

— Агент Рейн, Уильям.

— Как там Майлз? Что говорят?

— Пока не ясно. Радует, что у него нет огнестрельного ранения. Но он пока без сознания, как и все шестеро офицеров.

— Мм… А как раненые?

— К сожалению, по пути в больницу скончался один из офицеров. А среди гражданских пока нет точных данных, — Каллиган тяжело вздохнул и обернулся в сторону кафешки. — Но есть и хорошая весть, Винсент может выкарабкаться.

— Хоть что-то хорошее, — согласилась я.

— А вы как? — неожиданно в его голосе прозвучали нотки тепла, что ли.

— Сойдет, да? — переглянулась я с Кэс.

— Угу, по нам же не попали.

— Можете идти домой.

— А нашим славным парням из ОВБ не нужны наши показания?

— Вас вызовут послезавтра, или когда понадобитесь. Я вам сообщу.

— Тогда, свободны?

Каллигану сейчас не позавидуешь. Такое происшествие со смертью офицера и перестрелкой посреди бела дня явно вызовет бурю вопросов к нему, к его отделу, всем полицейским, а общественность потребует наказания виновных и оставалось вопрос лишь в том, кого именно сделают козлом отпущения. Дэниел — без вопросов, однако достанется и всем офицерам и агентам, принявшим прямое или косвенное участие в инциденте. Вряд ли кому-то будет вдомек, что как раз именно стрелявшие были жертвами. И пострадали не меньше, чем те, которых ранили и взяли в заложники. А может и сильнее. Раненый разум трудно выявить на глаз, но последствия от него куда опасные. Особенно трудно будет Майлзу из-за долгого пребывания под влиянием Дэна. В этом я нисколько не сомневалась. Мужчина больше не будет собой. Об этом надо будет сообщить всем его близким.

Ну а мы сделали, что смогли, да?

***

Багровый закат омывал всё видимое пространство. В беззвездной ночи на небе сияла лишь кровавая луна. А под ним, внизу, в бескрайнем колосовом поле, лежал юноша. Он смотрел на луну сквозь свои пальцы. Вдруг подул холодный ветер, колыхая колосья и растрепанные волосы. Юноша встревожился. Резко вскочив, он осмотрелся по сторонам. Никого. Только вой ветра в поле и чье-то пристальное внимание.

— Чего ты желаешь… — раздался потусторонний голос над головой.

Мальчик проследил за голосом к луне. Но вместо серебряного круга увидел глаза, тысячи глаз.

— Мы дадим тебе всё, что пожелаешь…

Мальчик не ответил. Развернувшись, он убежал прочь.

— Ты вернёшься…

— Вернёшься… Все, всегда возвращаются.

Черное полотно с глазами постепенно исчезло. От сна я вышла с трудом. Голова была словно каменной. Перед глазами то и дело мелькали кадры вчерашнего и обрывки из воспоминания Дэниела. Каша из фрагментов накладывалась друг на друга, рисуя немыслимые вещи. Проснувшись, я тупо лежала на кровати. Вялым движением руки нашла будильник, где часы огласили семь утра с копейками. Я всё пыталась вспомнить о чем был сон. Но так и не смогла, только красная луна…

Кое-как поднявшись, после утренних ванных процедур, села за стол с чашкой кофе. В новостях уже вовсю трещали о вчерашнем. Откуда-то раздобыли записи с того вертолета. И после картины вчерашнего, настал черед ответов и вопросов. Толпы репортеров допрашивали председателя связи с общественностью Псионикума. Мужчина в очках отбивался от вопросов одинаковыми фразами и ничего конкретного не ответил кроме того, что начато расследование.

Просто ахеренное начало дня.

По такому случаю всем участникам подобного происшествия принято давать небольшой отпуск, либо перевод на административную работу пока ведется расследование. Благо нам дали первое. Посему два дня можно маяться всем, чем угодно. Однако далеко не лучшее самочувствие сыграло свою роль. Никуда не спеша, я развалилась на диване и тупо смотрела начавшееся тв-шоу после новостей. Сейчас не хотелось думать. Как ни странно зомбоящик отлично помогал отвлечься, вытесняя из сознания остатки информации о вчерашнем. Впрочем, долго наслаждаться зрелищем не пришлось, появилось чувство раздражения от всех звуков и мельтешений на экране. Хотелось тишины. И как назло, стали шуметь соседи.

За стеной, в соседней квартире кто-то с раннего утра выяснял отношения на повышенных тонах. Я и раньше их слышала, и ночью, и утром. Но мне не было до них дела. Однако, сейчас что-то тянуло меня вмешаться. Мне хотелось, чтобы они заткнулись… Странно, похоже, даже то мимолетное слияние сознания с Дэном оставило на мне след. Обувшись у дверей и накинув ветровку, вышла к соседям. Они затихли, когда я постучалась. Послышались приближающиеся шаги и дверь приоткрыл приземистый мужчина с недельной щетиной и залысиной на макушке.

— Чё надо?! — грубо отвесил сосед хриплым голосом.

— Вы не могли бы быть потише?

— Че?! Да пошла ты… — хотел он захлопнуть дверью перед носом, как я сильным толчком при некоторой помощи псионики открыла её сама и шагнула внутрь.

Соседу это не понравилось. Мужчина хотел схватить меня и выставить за дверь, но застыл, встретившись со мной глазами. Я перевела взгляд на прибежавшую испуганную женщину в домашнем халате.

— Похоже, слов вы не понимаете. Тогда скажу так, чтобы поняли. Если не будете тише и впредь, дверь станет наименьшей вашей проблемой. Вы меня поняли? Я говорю, вы меня поняли? — женщина активно закивала, смотря на своего гм… мужчину, который стоял столбом в ужасе.

— Что ж, надеюсь, — легким хлопком по плечо мужчины вырвала его из оцепенения и вышла из их дома.

Вернувшись обратно к себе, за весь день я не слышала от них ни одного постороннего шума. Наконец-то тишина.

========== Интерлюдия 2 ==========

Спецагент Джефф Каллиган

21 июля 2014 год Нью-Эдем

Своё очередное будничное утро ведущий спецагент четвёртого отдела паранормальных преступлений Джефф Каллиган встречал как и прежде — на кухне своей маленькой квартиры и за чашкой ароматного свежезаваренного кофе. Он стоял перед окном и хмурым взглядом провожал каждую машину на улице внизу, вернее свет от их фар, отраженных в каплях за стеклом размытым бликом. Джефф никогда не любил смотреть по утрам телевизор или слушать радио, потому в его кухне стояла тишина, и только дождь лениво барабанил в окно. Прошлой ночью он не спал, из-за этого в глазах появилась жуткая краснота. Но его это нисколько не волновало, он был в раздумьях.

В свои сорок мужчина помнил многие даты: хорошие, приятные, те, которые хочется вспоминать и на мгновение возвращаться в памяти. В то же время, они чередовались и с горькими. Куда без этого. Но то, что случилось 20 июля 2014 года, он предпочел бы вообще не знать. Инцидент на Лестнер-роуд перечеркнул в его жизни многое. Впрочем, и не только в его. Мигом полетели головы, значки, погоны, опустели кресла. В общественности разжёгся бы нехилый скандал, но на верхах Псионикума шустро скрыли факты и взяли под контроль. Никто ещё не готов к правде и не хватало ещё «охоты на ведьм», как в былые времена, — быстро нашлись там причины. Посему произошедшее представили как перестрелку с группой вооруженных лиц, переодетых в форму офицеров полиции. А всех причастных к инциденту принудили к неразглашению.

Следовательно, никакого дела на Дэниела не возбудили, никто и не подозревал о подобном. А дела о смерти Майкла Стюарта и мистера с миссис Лапорт так и остались трагическими случаями и отправились пылить архивы с красной пометкой. Что касается самого парня — он так и не пришёл в себя после инцидента. Спецотдел контроля за псиониками просто взяло его тело к себе. Тихо и без шума вывезли куда-то в неизвестное место. Естественно, никто не думал делиться дальнейшей информацией о нём с Каллиганом. Впрочем, мужчина и сам особо не рвался. Его сейчас волновало другое — дальнейшая судьба его сотрудников и отдела в целом.

Помимо шестерых офицеров, которые попали под ментальный контроль, семи раненых и, к сожалению, трёх убитых, особенно досталось агенту Майлзу. Джефф навестил его утром и увиденное не оставило его равнодушным. Его самый близкий друг, с которым он прошел огонь и воду, не узнал его и смотрел на всех и вся с испугом. Джефф никогда не видел его таким. И только благодаря нейролептикам, тот оставался в относительно спокойном состоянии. Как показали анализы и тесты, физически он был здоров. А вот психически… Доктортолько пожал плечами и просил дождаться специалиста из Псионикума.

Джефф не раз прокручивал в голове варианты разговора с семьей Майлза: с Карлой и дочерью Ребеккой. Они ведь не знают, что произошло, и видеть его в таком состоянии и не понимать, что стало с их мужем и отцом — стало бы для них шоком. Но Карла сразу поняла и приняла. Джефф всегда считал своего друга удачливым сукиным сыном, которому досталась такая сильная и любящая женщина. Утром он попрощался с доктором и Карлой в его палате, пока Джим спал.

Но помимо страшных вестей были и хорошие. Вернее, только одна: Винсента успешно прооперировали и, он был уже вне смерти, но до полного выздоровления, конечно, было далеко. После Майлза он навестил и его. Невестка, о которой ничего не знал Каллиган, уже находилась рядом с Винсентом. И во второй раз, когда его должны были ненавидеть и обвинять, отнеслись с пониманием и сочувствием. Миловидная хрупкая девушка с веснушками лишь радовалась, что тот остался в живых и скоро всё будет как прежде. Она упомянула, как Винсент дорожил своей работой, и пересказала Каллигану его слова о том, что опасность — это неотъемлемая часть их службы, к которой нужно привыкнуть и быть готовым. Джефф не мог не улыбнуться и пожелать скорейшего выздоровления.

Однако он прекрасно понимал — как прежде уже не будет. Всё шло к расформированию отдела. Но могло стать ещё хуже. Следователи из особого отдела безопасности Псикорпуса рыскали по всем их делам, ища все их косяки. Нужны были козлы отпущения. Или показательное наказание в назидание остальным.

Вернувшись в Псионикум к полудню, в кабинете своего начальника он застал группу рабочих и самого бывшего хозяина кабинета возле дверей.

— Облажался ты, Джефф, — Филиппа Морриса со всем почтением скоро «сопроводили» на пенсию. — Ладно, не только ты, а мы все.

— Что теперь будет?

— Твой отдел закрывают. Пока на время расследования.

— А что с Джиммом?

— Как я слышал, к сожалению, досрочная отставка, без дополнительных льгот и выслуг лет.

— Что?! — не сдержался Джефф.

— Скажи спасибо, что он хотя бы на свободе. Его хотели признать виновным, Джефф.

— Как будто это его вина! — недовольно рыкнул Каллиган.

— Спокойно. Они ещё размышляют об этом. Не надо давать им лишних поводов. Но, как меня уверяли, никого обвинять не будут. Но, жди, следователи из Псикорпуса вызовут и тебя.

— А что с Анной и Кэссиди?

— С ними-то ничего. Их забирает к себе Псикорпус.

— Даже если отдел сохранят?

— Я бы на это особо не надеялся. А что? Неужто передумал насчет них?

Джефф вспомнил себя в то время, два месяца назад, когда впервые узнал о пополнении в его отделе и все свои не самые радужные мысли насчет новеньких. На миг ему стало стыдно.

— Да. Я ошибся насчет них. Рад, что ошибся.

— Ну-ну, — многозначительно протянул Филипп. — Не спеши радоваться. Всё зависит от итогов внутреннего расследования и показаний самих мисс Рейн и Уильям. Всё может в один момент измениться.

— Сэр, это последний ящик? — отвлек их голос рабочего.

— Да. Только аккуратней.

— Их уже допрашивают?! — забеспокоился Каллиган.

— Да прямо сейчас, как я понял. Они уже были у меня перед допросом и пожелали удачи. Мисс Рейн даже сказала, что мне крупно повезло, представляешь? Пенсия — это прям ее мечта. Знаешь, даже для псиоников они чересчур странные.

— Да… — не мог не согласиться Джефф.

— Но хорошие, — дополнил тут же Моррис. — Что ж, похоже, мы больше не пересечемся. Не сказать, что мы были друзьями, но ведь, бывали же хорошие времена, правда?

— Правда.

— Может, когда-нибудь встретимся за выпивкой и вспомним об этом как о страшном сне.

— Сэр, можно вопрос?

— Давай.

— Что слышно о Дэниеле Лапорте?

— Джефф… Лучше не спрашивай, — без утайки намекнул Филипп. — Ладно, удачи, — и пожав руку, попрощался.

Вместе с рабочими Филипп Моррис оставил Каллигана перед пустым кабинетом, который когда-то был его самым нелюбимым местом в Псионикуме. Джефф посмотрел на единственную вещь, оставленную в нем — на одинокий стол, где только тусклый серый свет падал на деревянную поверхность. Было странно, видеть кабинет в таком состоянии. Когда Джеффа только назначили сюда, Моррис уже тогда был. И все как один говорили, что с ним шутки плохи. Строгий, но справедливый Моррис никогда не был любимчиком у агентов, но он был человеком слова. Джеффу казалось, что тот будет здесь вечно, даже после его ухода на пенсию. Но нет, никто и ничто не вечно. На выходе его взгляд на секунду остановился на табличке с названием отдела: «отдел паранормальных преступлений».

Псионика… Усмехнулся про себя Каллиган невесело.

Признаться честно, он никогда особо не верил в паранормальщину, только в факты. Просто потому что никогда не сталкивался. До вчерашнего дня. И впервые столкнувшись лицом к лицу с тем, что он не мог объяснить и понять, его объял удушающий страх и чувство беспомощности. Он не заметил, как всё изменилось, как мир, в котором он жил все эти годы, стал ещё опасным. Возможно, пенсия или отставка и впрямь будет хорошей идеей.

От тяжелых мыслей его отвлек звонок телефона.

— Каллиган.

— Джефф, можешь приехать? — узнал голос Карлы агент.

— Конечно. Что-то с Джимми?

— Да. Он проснулся и хочет с тобой поговорить.

— Хорошо. Сейчас буду.

«Голос у нее беспокойный…», — почуял неладное Каллиган.

Больница и многопрофильный медицинский центр Джефферсон — один из крупнейших центров медицины в Эдеме. Расположенный в центральном районе города он занимал солидный участок земли и стоял особняком. Попав сюда, будто окунаешься совсем в другой футуристический мир, где сплошь белые здания, которые с высоты образовывали подобие креста.

Находящихся под особым контролем пострадавших разместили на девятом этаже в изоляционном стационаре под ведомством Псионикума. Первым делом Джеффа встретил человек из особого отдела. Мужчина в неприметной форме охранника и с каменным лицом, который встречал его утром, вновь проверил Каллигана и только потом пустил. В пустом коридоре стационара изредка раздавались звуки всхлипывания и мычания. Гнетущую атмосферу можно было прочувствовать физически. Определенно, последствия, невидимые глазу, но неприятные на ощущения, вызывали беспричинную тревогу и холодок. Преодолев две двери, Каллиган нашел уже знакомую палату и застал внутри супругов. Как говорится: «муж и жена — одна сатана» — они и впрямь были очень похожи. Тёмнокожая женщина сорока лет с густой афрой и с косынкой на голове крепко сжимала ладонь мужа.

— Ну, как ты… — не успел поприветствовать друга Каллиган, увидев его в бодром состоянии, как тут же встревожился на кушетке Майлз.

— Закрой! Закрой дверь!

— Всё хорошо, Джим. Это я…

— Д-да, я знаю. В-вспомнил. Но прошу, просто закрой…

Каллиган осторожно сел на табуретку рядом с его кушеткой.

Палата не была большой. Закрытое на жалюзи окно, холодное свечение, а из мебели помимо кушетки и прикрепленных датчиков к пациенту, были только кресла вдоль стены и дополнительные стулья.

— В-в-вы, — заплетался язык у Майлза. И его поспешила успокоить Карла.

— Вы поймали того, кто это сделал?

— Карла… — вспомнил про неразглашение Джефф, и наплевал. — Да.

— Хорошо… Хорошо… — немного успокоился мужчина.

— Как спалось? — ничего лучшего не придумав, вновь спросил самое банальное Каллиган.

— Я-я… Не знаю… Эти сны… Сны… Они не мои! Не мои… — было видно, как Майлз едва сдерживает себя, чтобы не сорваться. Крайне нестабильное эмоциональное состояние выглядело опасно. — Карла… Карла…

— Я здесь, милый. Всё хорошо.

— А кто это? — вновь проявились провалы в памяти у Майлза.

— Это Джефф, твой друг, — спокойно повторила Карла с застывшей болью в глазах.

— Джефф… Да… Джефф, — Каллигану было больно видеть спутанность сознания друга, будто на миг кто-то чужой оказывался на его месте. — К-как Винсент? Он… Он…

А иногда Майлз приходил в норму и вспоминал произошедшее в доме Лапорта.

— Жив.

— Хорошо… Слава тебе Господи.

Датчики на экране монитора рядом с ним показали учащенный пульс.

— П-помнишь? Помнишь, как мы смеялись над Винсентом и всеми псиониками?

— Да…

— Теперь я понимаю, чего стоит их спокойствие и контроль эмоций… — говоря всё это своему другу, Майлз плакал по-настоящему, а потом долго успокаивался. И вроде бы после этого становился нормальным.

— Когда заявятся следователи из Псикорпуса? — Майлз всё понимал, как выглядит со стороны его действия.

— Скоро.

— А зачем им заходить? — встревожилась рядом с мужем Карла.

— Идёт расследование.

— Это обычное дело, родная, не беспокойся, — попытался успокоить жену Майлз — вышло не убедительно.

— Да. Всё будет хорошо, Карла.

Женщина не ответила.

Вдруг из коридора донесся знакомый Каллигану девичий голос:

— Где тут лежит Джимми Майлз?

— Пятая палата.

— Спасибо.

Приближающиеся шаги и стуки по полу остановились возле их двери и вскоре они разошлись. На пороге появились две девушки: первая была со светлыми волосами, собранными в хвост, с утонченными чертами лица и пронзительными серыми глазами с чёрной окантовкой. Одета гостья была в красную кожаную куртку, черную рубашку наверху и темные джинсы с ботинками внизу. Карла бы ни за что не догадалась, кто они, если бы не заметила удостоверение агента во внутренней стороне куртки и пистолет на поясе.

— Хо… Практически все в сборе, разве что Винсента и Чарльза не хватает, — начала блондинка со звонким красивым голосом, пробежав по всем взглядом.

Её бодрое настроение никак не подходило общей атмосфере в палате.

— А вы разве не на допросе? — удивился встрече Каллиган.

— Да мы там быстро отстрелялись. О, здрасьте, — заметила Кэссиди Карлу и поспешила представиться. — Кэссиди Уильям.

— Карла Майлз, — вежливо представилась в ответ женщина.

Удивленной во всех смыслах Карле оставалось лишь пожать протянутую руку.

— А мою подругу зовут Анна Рейн, — небрежно представила спутницу Кэссиди.

О внешности второй девушки Карла не могла ничего конкретного сказать, кроме цвета волос и спортивной одежды. Точно так же ничего нельзя было определить по её реакции или хотя бы настроение. Странные очки с лампочками, игравшие синим огнем и крутившиеся, приковывали всё внимание. Из странного Карла заметила только собранную трость на её руках и не могла понять, зачем она ей. Первая мысль о слепоте была дикой, но по ощущениям отчего-то казалась правильной.

Тёмноволосая не удостоила никого никакой реакцией, ни единым словом. Отыскав кресло возле стены, она тут же плюхнулась на нем и, запрокинув одну ногу на другую, будто бы попыталась уснуть.

— Анна? Анна… Алё, — даже на слова подруги та не пошевелила ни одной мышцей. — Ладно, просто не обращайте на неё внимания. У неё это временно. Ну, так чё? Как наш больной?

— Мисс Уильям, прошу, сядьте, — призвал Каллиган.

— Да-да, сейчас, — села рядом с Каллиганом Кэссиди, притащив соседнее с Анной кресло. — Кстати, вот, это вам: тут фрукты, йогурт, шоколад, в общем, всё то, что надо давать больным.

— Спасибо, — вместо мужа ответила Карла, принимая солидного размера бумажный пакет, в котором действительно лежали всякие яства.

— А выглядите всё таким же, Майлз.

— Ошибаешься.

Наконец Карла услышала голос другой девушки в черной ветровке. Вроде бы тихий и монотонный, но почему-то Карла смогла услышать её очень и очень чётко и хорошо запомнить, будто сам её голос проникал в сознание.

— О, смотрите, кто проснулся…

— Специалисты из Псионикума вас не навещали?

— Нет. Был только доктор Лиман. И те, кто заставили подписать бумаги.

— Гм… Что и следовало ожидать. Просто принудили «закрыть рот», а дальше живите с этим как хотите. Прекрасно… Нет бы объяснить.

— Ну, зато ты можешь осмотреть и дать рекомендации, Анна.

— Гм… — Анна приосанилась и пристально посмотрела прямо на Майлза.

Тот что-то совсем притих и краем глаза смотрел только на неё.

— Какие препараты вам дали?

Карла силилась вспомнить слова доктора. А потом вспомнила про выписку, и протянула листок девушке.

— Гм… — долго вчитывалась Анна. — Никаких побочек?

— Нет.

— Сколько спал?

— Где-то четыре часа, — спокойно ответил Майлз, словно ничего с ним и не было.

— Что снилось? Опиши, что вспоминается.

После каждой своей реплики, Анна щелкала тростью. Карла с Джеффом обменялись взглядами с Кэссиди, которая просто кивнула им в ответ, мол, так надо — не парьтесь.

Джим закрыл глаза и начал вспоминать. Его глаза судорожно бегали внутри век, пульс участился, как и дыхание.

— Нет, — остановила Карлу Анна, когда женщина хотела дотронуться до мужа и вновь успокоить. — Пусть вспоминает.

Майлз несколько раз дергал головой, а иногда и всем телом. Карла и Джефф начали было всерьез беспокоиться, как через минуту Джим успокоился. Он долго приводил дыхание в порядок и, не открывая глаз, начал рассказывать странные вещи, описывать события, которые не были известны ни Джеффу, ни Карле. На самом деле Джим видел чужие воспоминания. И Анна хотела, чтобы тот чётко разделял, где чужое, а где его собственное.

— Хорошо… Теперь открой глаза. Как тебя зовут?

Раздался щелчок её трости.

— Джим Майлз.

— Где ты находишься?

Щелчок.

— Больница Джефферсон.

— Какое сегодня число?

Тут Джим немного затруднился с ответом.

— Восемнадцатое… Нет. Двадцатое? Да, двадцатое.

— Какой год?

Щелчок.

— Десятый.

— Кто сидит рядом с тобой?

Щелчок.

— Джефф Каллиган и Карла Перез.

— Кто они для тебя?

Щелчок.

— Джефф — лучший друг. Карла — лучшая женщина на свете.

— Ты видел их в своих снах?

Щелчок.

— Да.

— Опиши и держись их в уме, — в этот раз щелчка не последовало, только голос Анны растекался по палате, медленно охватывая всё пространство. — В жизни порой так бывает. Ты словно плывешь по бескрайнему морю. Плывешь и плывешь, и тебе встречаются волны, рифы, непогода, но ты их преодолеваешь. Но иногда преграды кажутся слишком непосильными, небо заполняют тучи, раздаются раскаты, усиливается ветер. Твоя лодка начинает ломаться об удары, появляются пробоины и будто бы уже нет спасения в кругу этого водоворота. Но ты не должен сдаваться. Впереди тебя виднеется свет маяка. Он пока маленький. Ты видишь его?

— Да…

— Там тебя ждут твои родные и близкие.

— Ребекка… Карла…

— Так ответь же мне, Джим Майлз, что ты будешь делать?

Карла с Джеффом сами того не поняли как заслушались, впав в некий транс.

— Я. Доплыву.

И только после щелчка пропала дурманящая пелена.

— Кэс, не кинешь яблоко?

— Эм… Можно? — сначала спросила блондинка у Карлы и, получив кивок, метнула яблоком из пакета в Анну. Та успешно ее поймала налету и с хрустом откусила.

— Следователи вам что-нибудь сообщали? — поинтересовался Джефф, отошедший от краткого сеанса гипноза.

— Неа. Просто спрашивали о всякой фигне раз за разом. И я хочу спросить, мы что, тоже также выглядим, когда ведем допросы?

— Представь себе, Кэс.

— Да? Как мило…

— Спрашивали о работе? — осторожно поинтересовался Джефф

— Ага. Но не волнуйтесь, шеф. Всё уляжется, — отмахнулась Кэс. — А пока у вас появилось лишнее время на себя. Вы там, отдохните, развейтесь, найдите и сходите с кем-нибудь в кино, ресторан, я не знаю.

— Да, а то мы с Кэс начинаем серьезно за вас переживать, — раздался хруст яблока.

— Угу… Вот когда в последний раз бывали на свиданиях, шеф? Вам бы это, нужно наверстать. Годы то уходят.

— Это не ваше дело, — нисколько не удивился подколкам со стороны девушек Каллиган. Он уже привык к их шуткам.

— А я говорил ему об этом каждый день, — но тут, к удивлению Джеффа, подключился и Майлз и дело для него начинало пахнуть жареным.

— У меня есть свободные подруги…

— Карла и ты туда же? — поразился в сердцах Каллиган. Вокруг него одни шутники.

— Так… Нам бы ещё успеть к Винсенту. До скольки у них там прием посетителей?

Винсент с пулевым ранением лежал в другой больнице в районе Санвиль.

— До семи вечера, Анна, — ответил Каллиган.

— Гм… Выдвигаемся, Кэс?

— Ага, — вскочила со стула Кэс. — Что ж, поправляйтесь, мистер Майлз. До свидания, миссис Майлз.

— До встречи, — попрощались со всеми девушки и покинули палату.

— Чё, после Винсента сгоняем в тир или в зал?

— Можно и туда и туда. Кстати, я тут присматриваю себе винтовку и пистолет.

— Да? И какую?

— Винт-то… Пока NL3*. Наш аналог янковским «эмкам».

— Хе. Тоже мне аналог. Копирка полная…

Вскоре их голоса полностью стихли.

— Так это они и есть, ваши новобранцы… Да уж… — протянула обескураженная Карла. — Такие молодые и выбрали такую опасную работу.

Не такими она представляла себе Карла, когда впервые услышала о них от мужа.

— И думаю, это только начало их пути, — не сомневался Джефф.

И за столь короткий миг знакомства, Карла только сейчас вспомнила, что забыла их поблагодарить за спасение её мужа.

========== 3.1 ==========

Уже скоро будет целый квартал нашей службы в рядах доблестного Псионикума, но неожиданный инцидент на Лестнер-роуд выбил нас за бортом только-только устоявшегося привычного ритма жизни. Оставаясь в неведении о судьбе отдела и наших перспектив, мы просто находились в «отпуске». И знаете, странно быть весь день предоставленной только самой себе.

По режиму проснувшись ранним утром, осознаешь, что никуда не надо спешить, из-за чего вспомнились давно забытые привычки — вышла на пробежку со своей музыкой. Да, не каждый день увидишь слепых бегунов. А я за дни работы как-то даже успела забыть об этой приятной стороне жизни, также забить на наставления доктора Шарри. Что ж, пора исправляться, хотя бы до выхода на службу. И как раз на улице стояла чудесная погода: ясное небо, где ни облачка, тёплый ветерок, щебет птиц, ну и всё в таком духе.

Вернувшись домой где-то к половине одиннадцатого, застала себя на мысли, что мне и вправду нечем заняться. Абсолютно. Ничего путного не придумав, я включила телевизор, который вообще редко смотрю. К честности сказать, кто ещё смотрит ящик кроме домохозяек? Да ещё в такое время суток? На каком-то канале шло очередное бессмысленное шоу — там люди выясняли, кому же принадлежит будущей ребёнок героини тестом ДНК. И у меня сразу назрел вопрос: кому вообще нравится такое смотреть? — честно, я этого не постигала.

Если это не постанова, что маловероятно, то зачем выкладывать свою жизнь во всеобщее обозрение? Быть в центре внимания огромного количества людей, которые волей-неволей подумают о тебе. А мысли, как я уже знаю, вполне себе материальны и опасны. Феномен толпы — вещь крайне опасная, особенно если знаешь про псионику. Ну ладно, это я просто нагнетаю, надеюсь, шоу меня разубедит. Может, оно носит в себе некие семейные ценности, учит чему-то светлому, даёт житейскую мудрость? Боже… Как же я жестоко ошибалась. Поставив на журнальный столик перед диваном миску с шоколадными драже и стакан чая, приготовилась насладиться «зрелищем». Предполагаю весьма унылым, но всё же зрелищем.

— Сейчас тест ДНК покажет, кто же всё-таки отец ребёнка Лесли! — с азартом в голосе вещал ведущий, будто делился с нами самым интригующим и важным событием в жизни.

Кадры телепередачи перенесли нас к первому кандидату на роль отца. Лучший друг Лесли уверенно считал, что Лесли забеременела от него и когда правда выяснится, а это непременно будет так, он сделает ей предложение. Со счастливой улыбкой он продемонстрировал купленные кольца прямо в объектив. Молодой человек прям сиял от счастья. Потом нас познакомили с кандидатом №2. Бывший парень Лесли в отличие от первого был уверен, что именно он — не отец. Этого просто не может быть! — настойчиво уверял он. В отличие от первого кандидата, этот парень всячески открещивался от отцовства и надеялся на обратный исход. И когда я думала, что ничего интересного дальше не произойдёт, нам показали коллегу Лесли и… её нового ухажёра. Четверо мужчин сидели рядом друг с другом на студии и ждали оглашения вердикта. Прозвучала нагнетающая музыка. Атмосфера натянулась до пика напряжения. Мужчины следили за ведущим и его конвертом сосредоточенными донельзя взглядами, пальцы у всех на замок, нервы на пределе.

Мм… Вот это интрига…

И как назло передача резко ушла на рекламу.

Мда… Это ж надо так постараться, и так ненавидеть своих зрителей, чтобы обломать их в самый важный момент. Или они и впрямь считают, что зрителям необходимо морально подготовиться к душераздирающей развязке? Через семь минут мы вернулись на сцену студии. Натянутая до пика атмосфера куда-то испарилась, и уже не было того эффекта ожидания. Реклама всё испортила. Впрочем, она всё портит — для большинства обывателей, я имею в виду. Крупным планом взяли руки ведущего, где его изящные пальцы вскрывали конверт уж слишком медленно.

— И отцом ребёнка Лесли…

— С вероятностью 99,9%…

— Является…

Ведущий растягивал момент как мог.

— Является…

Ну, говори уже!

— Нолан Бейкер! Поздравляю!

Камера повернулась к мужчине с короткими светлыми волосами. Его лицо выражало крайнее удивление, а потом неописуемую радость. Неописуемую наигранную радость. Тут бы уместно подошло высказывание Станиславского: «Не верю!». Парень аж сиял от фальшивого счастья и даже плакал, пока остальные пребывали в наигранном трауре, кроме одного, разумеется. Вскоре крупным планом нам показали саму виновницу всего торжества.

Весьма пышная дама с вьющимися чёрными локонами с формами не самых скромных размеров тоже плакала, когда выходила на сцену к отцу своего ребёнка. Вот она бежит к счастливому отцу, бежит и… она пробежала мимо него, накинувшись на шею к другому.

От такого поворота весь зрительный зал забыл как дышать. По залу прошёлся гулкий «ох».

— Питер! Питер! — всхлипывая, звала другого мужчину Лесли. — Это ошибка! Ты же знаешь! Я люблю только тебя! Это твой ребёнок! Твой!

Высокий темнокожий мужчина с широкими плечами отбился от рук женщины и быстро покинул сцену без каких-либо слов. Спустя некоторое время немой сцены на студии нам показали его интервью, оборвав душераздирающую картину его побега от Лесли на сцене.

— Как она могла… Я… То есть мы… Мы были счастливы. Я думал, что у нас всё будет как в сказке. Мы даже придумали имя для ребёнка… Черт! Как она могла так поступить со мной?! А я думал, что знал её, понимаете?! Я всегда считал, что лишь смотря на неё, я мог читать её мысли, желания… Оказалось, я просто обманывал себя.

Вот это поворот! — воскликнула бы я, если бы мне не стало так пофиг.

Гм… Негодовать мне долго не пришлось, раздался звонок телефона. Пришлось поднять зад и потопать до розетки.

— Хей, йо! — выпалила Кэс в трубку.

— Чего надо?

— Спускайся, — и тут же отключилась.

Эм… Ладно…

Одевшись, вышла на улицу. И действительно, её машина стояла возле дома. А сама хозяйка вальяжно покуривала в салоне.

— Привет, — села на привычное мне место пассажира.

— М-м, — кивнула она.

— Что случилось?

— А что, я не могу заехать к тебе просто так?

— Да нет, — пожала я плечами. — Просто ты же говорила, что сегодня будешь занята. Я уж думала, у тебя там серьёзные планы в кои-то веки.

— А-а… Подумывала в СТО съездить и по магазинам запчастей. Хотела проапгрейдить свою малышку, — погладила руль машины Кэс. — Но вызвали.

— Кто?

— Ты бы знала, если бы проверяла свою почту или читала бы сообщения. В Псионикум, мать, в Псионикум.

— Гм… Для очередного допроса, что ли?

— Не знаю. В общем, указали только место и глянь, — Кэс передала свой телефон, где было открыто письмо.

Я слегка приспустила очки, чтобы прочитать мелкие каракули.

— Гм… «Просим вас прибыть в Зал Наблюдателя», — прочла короткое официальное сообщение. — Начальство, значит. Стоит ли волноваться?

— Не знаю. Больше писем не поступало.

— Да уж, а почему не позвонили, спрашивается…

— Кто знает… Может, экономят, — закончила с сигаретой Кэс и включила радио.

— Д-д-дообрый день, Эдем! — внезапно из динамик заорал радиоведущий. И вместе с новостями мы поехали на место работы. — Как ваше ничего, народ?! Полагаю уж лучше, чем у «Детей новой эры». Вчера полиция вновь разогнала митингующих возле их Храма. Полиция и мэрия пока не выступили ни с какими объяснениями, но уже известно, что в ходе арестов пострадали десятки людей…

— Боже, столько разных у нас церквей, оказывается, — помотала я головой. — Дети новой эры… Интересно, чему там поклоняются?

— Да сектанты какие-то. Значит, всему, что угодно.

— Зато отец-основатель церкви Уоррен Джонс уже выступил с обвинением в адрес правоохранительных органов и властей в целом. Он подал в суд и призвал всех своих сторонников быть стойкими и сильными…

— Как думаешь, для чего нас вызывают? — убавила радио Кэс.

— Без понятия. Мы же вроде ничего такого не натворили, да? В отпуске же.

— Вроде нет. Но ничего нельзя исключать.

— Гм… Думаю, гадать смысла нет. О, заедем перекусить?

— Наш же ждут, нет?

— Там ведь время не указано.

— Ну, тогда ладно, — свернула она к первой попавшейся забегаловке.

Почти неделя прошла, как велось внутреннее расследование, но яснее ничего не становилось. Во время допросов, я вскользь пыталась расспросить следователей по поводу Дэниела. Никто даже не думал отвечать или они попросту не знали, что тоже могло быть правдой. А в опечатанный дом нас, ясное дело, не пустили. Потому о причинах и мотивах поступка Дэниела оставалось только домысливать. Судя по крохам информации из разума пацана, я поняла, что он сам толком не понимал, что происходит с ним и как всё работает. Но ведь откуда-то он узнал о псионике, с которой не смог до конца совладать.

В своих снах я мельком видела подземные тоннели и странных людей, одетых в рванье. И навсегда запомнила запах сточных вод. Дэниел контактировал с ними и не раз, а потом сны превращались в непонятную кровавую кашу. Нет, Дэниел не сам кромсал каких-то бродяг, но наблюдал и мысленно ликовал. Хотя… Это могло быть его фантазиями. Всё что я отчётливо поняла из этих видений — это то, что, парень был объят лютой ненавистью. Он ненавидел этот мир всей душой. Но почему? Увы, я этого сказать не могу. А все предположения, думаю, будут далеки от правды. Сами подумайте, он вырос в хорошей семье с достатком, учился в элитной школе, не имел проблем со здоровьем, и с родителями, друзьями — у него, казалось, всё было идеально. Да, возможно, с ним плохо обращались дома, в школе, но доказательств этому нет. Потому и было дико, откуда в нем такая ненависть.

Если ненависть к отцу я ещё могу понять, то смерть Майкла Стюарта была для него ничем непримечательным. Оттого вдвойне было жаль родителей погибшего. Ведь каждый родитель будет винить себя, когда все твердят, что он покончил с собой. Хотя они в это не верят. Не знаю, правильно ли мы поступили, когда сообщали им, что мы поймали убийцу их сына, в личном разговоре.

— Может, они узнали, что мы контактировали с семьёй Стюарт?

— Кстати, точно, — ответила Кэс, с аппетитом жуя сэндвич с беконом и нисколько не волнуясь по поводу расследования. — Но, мы сделали это за день до подписания о неразглашении. Да и семейку же предупреждали, что официально дело их сына останется неизменным.

— Да уж, вряд ли они стали бы бегать по всем инстанциям и орать, какие в Псионикуме лжецы.

— Мать, забей. Скоро узнаем. Лучше скажи, планы на выходных в силе?

— Ещё бы.

— А нас вообще допустят к прыжкам сразу?

— Конечно, после некоторого обучения.

— Я уже представляю себе свободное падение. По скорее бы выходные.

— Ага, если у нас будут эти выходные.

— Верно. Сомнительно, что начальство зовёт нас, чтобы погладить по голове. Так, ты закончила есть? — я уже допивала последние капли чая. — Поехали узнавать.

Псионикум встретил нас буднично. Всё те же сотрудники безопасности, всё те же сканеры и лифт. Зал Наблюдателя располагался на тринадцатом этаже и, соответственно, в нем ничего знакомого. Ведь мы никогда не поднимались выше седьмого-восьмого этажа. Допуска нет. Но не в этот раз. Как обычно, пройдя через пустой коридор, мы попали в просторный круглый зал с мониторами, обвешанными по всей стене вокруг. И только в центре, на небольшой кафедре за столом с пультом управления, сидел темноволосый мужчина в сером костюме.

Это и есть наш Босс, Наблюдатель? Гм, какой-то он… Обычный, что ли. А мы слышали о нем много странных слухов, один страннее другого. Мужчина поднял голову и, заметив нас возле двери, подозвал к столу жестом.

Гм… Пригляделась к нему более внимательно при приближении. Образ у него был едва заметный и как будто дымчатый. Честно, такое я вижу впервые. И ощущения от него как… Как от астрального мира?! Такое не могло не насторожить. В последнем курсе обучения мы пару раз ездили на зоны аномалий, где грань между материальным миром и «другой стороной» настолько тонка, что можно взглянуть за эту ширму, прочувствовать, что на «той стороне». Но её влияние на материальный мир трудно предсказать. Астральный мир каждый видит и чувствует по-разному, так же у него множество названий.

— Агент Рейн, агент Уильям, прошу, — пригласил он сесть холодно-вежливым тоном.

Я попыталась рассмотреть его обычным взглядом и сравнивать со своим другим зрением. И там и там возникли неопределённости. На обычный взгляд Наблюдатель представлялся как молодой мужчина чуть старше нас. Лицо приятное, типично западно-европейской внешности и без каких-либо примечательных запоминающихся черт. Русые короткие волосы аккуратно уложены и ухожены. Такое ощущение, будто он специально не привлекает к себе внимания. Если бы я увидела его в другом месте, то не обратила бы на него внимание. Это если брать обычный взор. А вот псионически — совсем наоборот. Было в нем что-то чуждое, неестественное, но одновременно невероятно могущественное и опасное. Я чувствовала на себе взор тысячи глаз, направленных с изнанки мира. Похоже, неспроста его называют Наблюдателем. И похоже он постоянно контактирует с астральным миром.

— Чаю?

— Мы только недавно поели, спасибо, — вежливо ответила Кэс.

— Как вам угодно, — ответил он, словно понял, что мы особо не торопились. Хотя, это, похоже, просто моя паранойя разыгралась, — Как вам здесь?

Мы с Кэс обменялись взглядами и тупо уставились на него, сидя на шикарных стульях и гадая о причинах вызова.

— Нормально.

— Ништяк, — поочерёдно ответили мы.

— Дайте-ка угадаю, вы спрашиваете, зачем вы здесь?

— Ага. Это насчёт расследования?

— Не совсем, мисс Уильям. Но мы обязательно к этому вернёмся. Для начала позвольте поинтересоваться, как поживает ваш отец? Надеюсь, всё хорошо?

— Жив и здоров, насколько я знаю. Мы не слишком уж и близки.

Я знаю, что Кэс очень не любит говорить про свою семью. А то, что Наблюдатель знаком с её отцом и вовсе не новость. «Верхушка» Псионикума варятся в одном котле.

— Ох, жаль слышать, но понимаю… — проявил соучастие Наблюдатель. — После того, что случилось с вашей матерью. Извините, если задел старые раны.

— Ничего страшного, — ответили губы Кэс, но я заметила, как она прищурила глаза, видимо, вспоминая не самые приятные деньки. — Это было давно.

— Время — относительно. Особенно для памяти. Но не будем о грустном. Что скажете о Псионикуме? Как служба?

— Да… Ничего. Всё ништяк, — неуверенно протянула Кэс.

— Рад слышать.

Что за фигня тут происходит?! — хотелось мне воскликнуть. Мы что, у любимого дядюшки собрались за семейным ужином?

— Сэр, эм… Наблюдатель, — начала я. — Мы тут по делу или как?

Его образ изменился. Дымчатая масса вмиг застыла. И он повернулся ко мне с той же вежливой «официальной» улыбкой. Однако его тёмные глаза излучали холодное спокойствие, не более того, и будто смотрели сквозь тебя, что аж холодок берёт.

— Анна. Рейн, — многозначительно протянул он. — Я знаю, многое доступно вашим глазам, но общей картины вы не видите. Точнее, не желаете видеть. В вас слишком много скепсиса.

Эм… Не поняла.

— Но профессор Краусс высоко о вас отзывался. И искренне недоумевал, почему вы в каком-то отделе. И я с ним согласен. У меня к вам такое предложение: вы ведь помните свой контракт?

— Ну… Да.

— А что если я предложу вам нечто другое. Более значительное, масштабное, но чрезвычайно опасное и ответственное. Вряд ли в отделе мистера Каллигана найдётся вашим глазам достойное применение.

— Достойное применение?

— Совсем недавно наши оракулы зафиксировали мощный астральный всплеск. И в том месте сейчас зияет огромный разрыв в астральный мир. Я думаю, послать вас двоих туда, чтобы вы во всём разобрались.

— А ещё кого? — не совсем понимая, на автомате уточнила Кэс.

— Эта миссия будет целиком и полностью под вашей ответственностью. В помощь к себе можете взять оперативную группу, которую уже выслали на место. И подключите местных властей, федеральные службы, если посчитаете нужным.

— Но, сэр, у нас нет опыта.

— Честно вам признаюсь, в этом деле мало у кого он есть. А это ваш шанс. Ну, что?

Предлагает выбор?

— А если откажемся? — поинтересовалась я. — Я не отказываюсь, мне просто интересно.

На мой вопрос Наблюдатель лишь слегка улыбнулся уголком рта.

— Будете ожидать результатов расследования, — особенно подчеркнул он слово «результатов», явно намекая на не самый благоприятный исход.

Мы на секунду обменялись с Кэс взглядами. У нас нет причин отказываться, однако, в этой миссии все принятые решения и последствия будут на нашей совести. А это как-то чересчур резко для вчерашних студентов. Но, с другой стороны интересно же… Шанс разузнать, что там На-Той-Стороне. Во время обучения мы не раз касались этой темы, но лишь отдалённо и те немногочисленные практики в Астрала не могли целиком показать всю действительность «изнанки мира». Известно, что в нужных кругах давно идут секретные исследования в этой области. Это сродни Космической Гонки, или Гонки Вооружений. Всем ясно, тот, кто первым освоит астральный мир, тот получит просто невероятные возможности. Ну а мне же всегда было просто интересно, что «там». Даже тогда, когда я была зрячей.

— А далеко это место?

— Прекрасно, — вскинул руки Наблюдатель и позвал помощника с папкой в руках. — Здесь всё, что известно о случае, о месте, и о ваших новых коллегах.

Эм… Так далеко или нет? — не ответил Наблюдатель.

Его помощником был точно такой же человек, только в круглых очках. Что самое поразительное помимо внешнего вида, его образ также был идентичен образу Наблюдателя. А такого… Такого просто не может быть. Ведь «аура» у каждого уникальна — уникальнее отпечатка, гена ДНК.

Да кто же ты такой? Или тут уместнее, «что» ты такое?

— Вылет сегодня вечером с военного аэродрома «Олроу». Машина заедет за вами ровно в семь вечера. Попрошу не задерживаться.

— Можно спросить?

— Конечно, агент Рейн.

— Как идёт расследование дела Дэниела Лапорта? Он пришёл в себя?

Я уж думала, что он и сейчас не ответит. И, знаете, лучше бы не отвечал.

— Скоро выяснится. Можете быть свободны. И помните, вы теперь в ответе за все ваши решения и слова.

Ответственность. Самое угрожающее слово. И думаю, к нему стоит прислушаться. Никогда не знаешь, чем обернётся столкновение с астралом. Папка с новым делом не была столь увесистой. Как он и сказал, здесь было всего несколько фото с места происшествия, список всех участвующих отделов и парочка рекомендаций и протокол. В общем, информации мало.

Аглашиир — провинциальный городок с населением чуть больше тридцати тысяч. Спокойное и тихое место в кругу первозданной природы. Судя по описанию и фото, прям санаторий-мечта, если бы что-то не взорвалось прямо в центре городской площади. Глядя на снимок, невозможно определить причины. Но настолько сильное разрушение от всплеска? Там должно быть тот ещё разрыв, что даже физически можно будет окунуться за изнанку мира. Мда, может стоило отказаться…

— Похоже это наше наказание, Кэс.

— С чего ты взяла?

— А то, что эта миссия обещает быть той ещё занозой.

— По-моему ты всегда так говоришь.

К ночи я получила свой первый ответ. Путь до заветного городка оказался не близким. С военного аэродрома мы сначала вылетели в центральный регион нашего славного государства, а потом оттуда на вертолёте добирались до городка. За бортом уже который час стояла темень, как нам сообщили о подлёте и увидели внизу сигнальные огни аэропорта Аглашиир. И тут же я получила второй ответ — даже с такой дали и высоты я смогла разглядеть в ночи разрыв в ткани мира. Как и думала, так просто здесь не будет. И ведь не существует таких инструкций и протоколов, что и как делать при таких случаях. Да хоть весь городок изолируй.

Блин… Почему Наблюдатель послал именно нас, вчерашних выпускников? Всё это было похоже на проверку. Или, как я уже сказала, на наказание. Но одно я знала точно, надо действовать быстро.

========== Интерлюдия 3 ==========

Командир оперативной группы Кантера-6 Лукас Спраттон

За металлическим столом в плохо освещённом зале оперативного штаба сидел сурового вида мужчина тридцати пяти лет. Через жалюзи едва проскальзывали последние лучи заката. А где-то рядом с ним непрерывно гудел, будто вот-вот взорвётся, старый дизельный двигатель и ещё какие-то устройства. Но их шум, казалось, никак не мешали человеку заниматься своими делами или хотя бы сколь-нибудь озаботиться. Одетый в военную форму тёмно-синего цвета с геральдикой Псикорпуса на могучих плечах, тот что-то уверенно строчил на своём планшете, иногда почёсывая свою густую бороду. Его лицо скривилось, видимо, ему не понравилось то, что он напечатал. В свете тусклого жёлтого неона над ним его серые глаза блестели песчаным цветом и изредка стремительный взгляд не сходил с одной точки.

— Сэр, — получив код подтверждения, дверь отворилась и в штаб вошла женщина, полностью облачённая в СИЗ. — Никакой биологической или химической активности не зафиксировано. Все первичные показатели в норме. Научная группа берёт последние пробы и скоро получим более точные данные.

По всему залу раздался шипящий звук. Продолжилось оно минут пять, не меньше и, как только стихло, женщина сняла шлем скафандра, освободив светлые кудри от его плена. Аккуратно положив вовнутрь небольшой камеры со стеклянной дверцей рядом с электронной панелью, женщина принялась за остальные части костюма. После всех мероприятий с переодеванием и закрытия камеры от него с жутким шумом валил пар и раздался грохот работающего реактора.

— А что по поводу пострадавших? — не отрываясь от планшета, спросил командир оперативной тактической группы Псикорпуса.

— По нашим данным погибших пока пятеро, им не повезло оказаться в самом эпицентре взрыва. А семеро раненых сейчас находятся в местной больнице. Их ранения не представляют угрозу для жизни, — ответила Сара Раймсон, медицинский агент Кантера-6.

— Понятно, — наконец отвлёкся от планшета мужчина и повернулся к Саре, которой в зале не оказалось. — А где остальные?

— Расспрашивают тех, кто пришёл в себя, — голос женщины приглушенно раздавался за ширмой маленького помещения дезинфекции и очищения между входами.

Отправив куратору весточку о своём прибытии, Лукас бросил планшет на стол и выдвинулся к своим в больницу. Снаружи возле парковки его ждала машина.

Маленький городок Аглашиир врегионе Алабама никогда в своей памяти не был так в центре внимания общественности. Сейчас местные власти и департамент шерифа полностью оцепили всю зону происшествия с площадью почти в два квартала, где уже заканчивали работы федеральные службы из антитеррора и ЦКЗ. Акт терроризма решили исключить сразу же, за неимением никаких предпосылок, требований, объявлений и самих злоумышленников. К тому же жертв оказалось не так много. Вдобавок, какой смысл от такого акта в таком захолустном городке.

Несмотря на тихий уголок, набежали местные и не только телевизионщики. Они с завидной настойчивостью осаждали временную штаб-квартиру Кантеры-6, городскую ратушу, участок шерифа Аглашиира и больницу уже который день. Они задавали неугодные, а точнее опасные вопросы. Как известно, Псикорпус в котором работает Кантера-6 не терпит лишних вопросов и Лукас боялся, что ситуация может принять непредвиденные обороты. А пока же всё более-менее держалось под контролем благодаря ребятам из отдела внешней службы. Публике как всегда скормили правдоподобную ложь: группу Лукаса огласили как службу безопасности самого Псионикума и потому некоторые вопросы отпали сами с собой. Однако сам Лукас пребывал в вопросах.

«Целую оперативную группу отправили сюда вместе с группой поддержки ради взрыва газа? Да и какой к черту здесь газ…», — гадал о причинах столь активности Псикорпуса командир, получив прямой приказ от Наблюдателя час назад, но не получив подробности. Получать прямые приказы от руководства ему и его команде раньше не приходилось — только через куратора. Из-за чего военный был в некотором беспокойстве.

Лукас Спраттон прибыл вместе со своей оперативной группой в этот тихий и славный городок в центральной части Эдема два дня спустя после взрыва, тогда они ещё не знали, что они как раз по делу Псионикума — просто прибыли расследовать и выяснить все обстоятельства. Первые очевидцы сообщали о взрыве в сточных канализациях прямо под центральной площадью городка в разгар дня, будто это был акт против властей, но постепенно эта тема не получила развития. Взрыв так бы и остался обычным случаем техногенной трагедии, если бы на него незамедлительно среагировали местные агенты разведки Псикорпуса. Не установив точную причину, также источник взрыва, дело тут же было передано соответствующим органам, как вероятный «аномальный» случай, и дошло до самого Наблюдателя. Оттуда и были получены уже новые приказы.

— Подъезжаем, сэр, — бросил солдат Спраттону.

Здание больницы Аглашиира виднелось в лучах заката за грязным окном бронебойной машины позади растрёпанных крон деревьев. Людей возле больницы до сих пор было немало. Хотя, даже в самые пики эпидемии ОРВИ и гриппа учреждение никогда не было популярным местом в городке. Обычный медицинский пункт в маленьком городке не знавал на своём веку больших событий и испытаний. Однако за эти дни всё изменилось. Жители поначалу даже не поверили, что подобное может случиться в их тихом городке. Но доставленные в реанимацию люди красноречиво развеяли все сомнения. И вместе с раненым нашлись и шибко любознательные, желающие докопаться до истины.

Пройдя через кучку журналистов у входа, Лукас кое-как попал в здание, избежав вопросов. Одного из своих бойцов Спраттон застал в палате первого потерпевшего. Молодого паренька лет двадцати зацепило лишь слегка. Осколки от асфальта прошлись по его ноге, который сейчас был весь перебинтован.

— Вы что-нибудь помните до взрыва? Может, какие-то запахи, звуки? Может, видели кого-то подозрительного? Или что-то подозрительное? Пакет, сумку, ящик?

Сапёры не смогли установить, что тут взорвалось. Никаких следов присущих взрывчатым веществам не обнаружено, что просто невозможно. Имелся только сам факт взрыва. Учёные предположили, что это был мощный хлопок сжатого воздуха или газа. Но они так и не смогли ответить, как такое возможно без определённых условий и устройств.

— А… Да н-нет, — как-то дезориентировано отвечал юноша с длинной чёлкой. Его глаза безостановочно бегали по полу палаты. — Ничего такого. Я с друзьями возвращался с футбольного поля, остановились у фонтана… Всё было спокойно. А потом «хлоп!», заложило уши, и всё померкло. Кстати… как они?

— С ними всё в порядке, — мужчина в военной форме как у Спраттона, но с короткими тёмными волосами, который задавал вопросы, обернулся на звук стука в окошко двери. — Я сейчас, хорошо, приятель? Попытайся вспомнить хоть что-то. Это нам сильно поможет. И тебе тоже.

Оставив молодого человека наедине с медсестрой, мужчина покинул палату, показав пареньку палец вверх на выходе.

— Ну, как он? Что-нибудь выяснил? — не стал ходить вокруг да около Спраттон.

— Никак нет. Всё так же, как у других. Ничего, кроме страха от пережитого ужаса, никого не видели, ничего не чувствовали, — поправил свои очки для сна на лбу Колин и подавил зевок. — Сэр, а вы уверены, что это дело, ну… нашей специфики? По-моему, это обычный взрыв газа. Бывает.

— Наверху уверены в обратном, Колин. Я получил новый приказ. Скоро к нам присоединятся спецагенты из другого отдела — псионики.

— О, спецагенты-псионики? — удивлённо протянул молодой оперативник и как-то сразу оживился. — А откуда именно и по какой специальности? Боже, пусть это будут роковые красотки… Мм… Ну или пусть хотя бы одна из них… — мечтательно продолжил Колин.

На взгляд Лукаса, чрезмерное любопытство и ребяческое отношение к делу когда-нибудь точно сведут молодого снайпера в могилу. Им сильно повезёт, если только его одного. Но это так, просто мысли… На деле же Лукас доверял своим людям. И Колин уже не раз доказывал, что на него можно положиться, когда надо.

— До их прибытия нам нужно собрать как можно больше информации, — увернулся от его вопросов Лукас.

— А что Сара выяснила? Надеюсь, ничего, а то, ну… не очень хочется непредвиденных последствий. Мало ли что…

Колина аж передёрнуло от собственных представлений о всевозможных медицинских последствиях после контакта с неизвестной аномалией. Он всегда опасался всего биологического. Ему было бы привычнее и комфортнее столкнуться с монстрами, чем с болезнями и прочими невидимыми для глаз аномалиями.

— Ничего. Никаких биологических и химических угроз, — но командир не отметал последние пункты, пока не получит подробный отчёт от учёных.

— А я что говорил! Обычный взрыв газа, ха? — с искринкой веселья произнёс оперативник, услышав хорошие вести. Конечно, хорошие — только для него.

— Ладно, заканчивай со своим, потом в штаб. А где, Карвер?

— Громила выше этажом, — озорно почесав свои кудри, Колин вернулся к своему пострадавшему.

Следующего соратника Лукас нашёл рядом с кушеткой девочки. Взрыв оставил ожог на её руках и, сейчас малышка едва сдерживала себя, чтобы не расплакаться от боли. Её мать также была ранена, но чуть меньше, чем дочка. Женщина успокаивала её, как могла, и отвечала на вопросы от тучного мужчины со смуглой кожей, но с такими добрыми глазами цвета неба. Карвер тепло улыбался девочке и задавал свои вопросы очень осторожно, тщательно подбирая слова. Малышка отвечала на вопросы громилы весьма неохотно, лишь кивала головой: либо положительно, либо отрицательно. Мужчина услышал приближающиеся шаги и, обернувшись, заметил своего командира. Он быстро попрощался с малышкой, положив рядом с тумбочкой игрушку, купленную в автомате на холле.

— Что думаешь? — по-дружески поинтересовался Лукас. Из всех остальных членов своей команды Лукас с Карвером прошёл немало заданий в Псикорпусе, также немало операций в горячих точках в быту обычными солдатами.

— Дурно пахнет, босс, — низкий зычный голос Карвера, не предвещающий никаких добрых вестей, соответствовал всему, что тот думал об этом деле. Впрочем, у него всегда такой голос.

— Как будто у нас бывало по-другому… — тучный мужчина молча согласился с Лукасом и ещё раз окинул печальным взглядом палату, где лежала девочка, в мыслях ожидая худшее.

Лукас с Карвером за всю свою службу в рядах Псикорпуса поняли одну вещь: в их деле никогда не стоит расслабляться заранее. Аномалии на то и аномалии, что мало чего ожидаешь от столкновения с ними. В особенности, когда приказ поступает прямо сверху, что говорит о важности ситуации, и ещё когда к вам посылают псиоников. Статус: «Аномалия группы A» вроде как уже давно перестал вызывать столь трепетный ужас в сердце Лукаса, но страх перед неизвестностью никуда не испарился, а раз умные люди присвоили делу номер и приписали уровень опасности — не стоит терять бдительности.

— Что ж, ждём ответов от наших учёных. Посмотрим, чем они нас порадуют.

— Здесь не курят! — шедшая мимо медсестра заметила, как Спраттон достал пачку и уже было разжёг сигарету.

— Извиняюсь, привычка… — поспешил убрать обратно сигарету Лукас.

— Босс, меня волнует одно… Почему здесь?

— Да… Милее городка попробуй поискать, — понял недосказанную мысль своего друга Лукас.

Дело шло к глубокой ночи и они всей командой, кроме последнего — компьютерщика, сидели в брифинг зале командного пункта и ожидали вестей. Вспомогательная научная группа что-то слишком долго копалась в своих анализах, потому минуты ожидания тянулись невыносимо долго.

По помещению гулял аппетитный запах свежезаваренного кофе из стакана снайпера, который тот медленно и смачно прихлёбывал с чертовски аппетитным выражением лица. И закончив с напитком, приготовился ко сну. Карвер, сидевший рядом с ним, молча и методично чистил свой излюбленный FN SCAR, не замечая ничего вокруг и изредка подавляя зевок. Сара, как и всегда, корпела над своим ноутбуком и тетрадками, делая кое-какие заметки, и выглядела бодрее всех остальных. Доктору явно не впервой допоздна сидеть за компьютером. Украдкой окинув отеческим взглядом каждого члена своей группы, Лукас ещё раз проверил историю своей переписки по зашифрованному каналу связи:

Кому: Куратору Сектора АС46 Эдем.

От кого: Руководителя оперативной группы «Кантера-6» Лукаса Спраттона (уровень допуска 3)

Допуск: [Подтверждён].

Местоположение: Аглашиир (35.67968440901099; -95.03159844058408). Дата прибытия.

Цель: Аномалия А №00134223

Прикрепление: 1 файл.

Статус: В процессе.

[Сообщение отправлено]

Кому: Руководителю оперативной группы «Кантера-6» Лукасу Спраттону.

От кого: Куратора Сектора АС46 Эдем.

Ответ: Статус миссии изменён: оказать помощь и содействие агентам из Псионикума 1) hid*ID00001253 (уровень допуска 3++) 2) hid*ID00001474 (уровень допуска 3++).

Цель: «Аномалия А №00134223 Аглашиир» передана в полномочия агентам из Псионикума.

Подробности: [ЗАСЕКРЕЧЕНО] не хватает уровня доступа.

Подтверждён уровень опасности: А.

[Сообщение получено]

Внимание: Данные автоматически удалятся по истечению суток после прочтения.

«Что за агенты со скрытыми делами?», — впал в размышления в который раз Лукас, заметив странность в сообщении при первом прочтении. Приписка «hid*» явно неспроста стоит там, где должно было быть досье. Да и имени у агентов не было, только идентификационный номер и цифры. От неопределённости ему становилось не по себе, начинались чесаться старые шрамы. А ему это не нравилось. Ой, как не нравилось. Потому что, в таком случае всегда происходило что-то запредельное и опасное.

«Не монстров же к нам приписали… Ведь так?», — утешал он себя, явно ожидая чего-то подобного в уме. Другие члены его команды, судя по их будничным выражениям лиц, не разделяли его мысленных терзаний. Всеобщую умиротворённую атмосферу нарушил прибежавший на всех парах компьютерный инженер Васко. Худощавый парёнек в очках с толстенной линзой прислонился к косяку двери и нетерпеливо ожидал, когда закончится дезинфекция.

«Надо бы снять эту штуку», — подумал Спраттон. В дезинфекции уже не было нужды.

— Сэ… Сээ… Сэр, там… уф… Это, машина приехала, — наконец зашёл Васко.

«А вот и наши важные гости», — сразу понял Лукас и велел своим собраться.

— Сара, узнай у учёных, что там с отчётом. Если надо, поторопи.

— Поняла.

— Васко, можешь вырубить это деззаграждение?

— Сейчас.

— Колин, вставай, не спать.

— А… Мм-н… Ещё пять минуточек.

Спустя несколько минут двери штаба отворились, получив правильный код на панели. На пороге вместе с двумя солдатами стояли две молодые девушки, одетые как гражданские и со спортивными рюкзаками за спиной. На глаза сразу же бросились диковинные очки и кепка первой вошедшей гостьи. А вторая светлокурая точно модельной внешности выглядело словно, что она просто заблудилась и пришла куда-то не туда. Что его ещё насторожило, это их возраст. Они выглядели слишком молодо для такой операции. Спраттон ещё раз прошёлся оценивающим взглядом по ним, и из плюсов отметил только хорошую физическую форму. Но взамен появилась туча вопросов и беспокойств.

— Кто из вас Лукас Спраттон? — спросила агент в очках.

— Это я, — прошагал вперёд мужчина. Не видя глаз за линзами от странных очков, ему было трудно определить настроение спецагента.

— Могу я взглянуть на ваш допуск?

Процедура взаимной проверки не заняла много времени. Когда каждый из присутствующих прислонил кусок пластика к планшету Лукаса и когда выскочил сигнал об идентификации допуска, они, наконец, расслабились и приступили к делу.

— Что ж, — незнакомка вела себя спокойно без суеты. — Сколько у вас людей, командир?

«Ей о нас не сообщили? И к чему такой вопрос?», — удивился в уме Лукас.

— В Кантера-6 входит пять оперативников, включая меня.

— И они все присутствуют здесь?

— Все кроме одной, она пошла к научной группе.

— Прекрасно… Прекрасно. Чем меньше людей, тем лучше. Вы можете сказать остальным группам свернуть свои работы и очистить всю зону аномалии? И ещё, нужно собрать всех пострадавших и погибших. Я хочу на них взглянуть.

— Может, немного отдохнёте с дороги? — предложил Спраттон.

— Заодно познакомимся, — поддержал его проснувшийся снайпер. В отличие от всех остальных снайпер выглядел вдохновлённым, — кто знает, сколько нам тут работать вместе.

Псионики молча обменялись взглядами, словно о чем-то телепатически договаривались.

— Ладно.

— Прошу, садитесь, — сослуживцы Колина смотрели на хозяйничающего снайпера и не верили глазам. От него даже о мелкой услуге нельзя было попросить, всегда находил отмазку, а тут он сам лично хлопотал, сварил кофе и был сама любезность. — Колин Симмонс.

— Кэссиди Уильям.

— Очень приятно познакомиться, — сиял парень. — А вы?

— Анна Рейн, — но посмотрев на Анну, его запал слегка потух.

— Нам не успели сообщить о подробностях, — начала Кэссиди. — Что-нибудь выяснилось?

— По предварительным данным взрыв носит неидентифицированный характер. Но разрушительной силы было достаточно, чтобы нанести ощутимый урон. К сожалению, есть пострадавшие.

— Что значит «неидентифицированный»?

— Не обнаружено следов взрывчатых веществ.

— Ясно. Осмотримся на месте и там решим.

За чаепитием Лукас заметил, как быстро тарабанила пальцами по столу псионик в очках.

«Нервничает…», — решил он. «И как она видит через них?».

— Сэр, отчёт от… — вернулась в штаб Сара как раз вовремя.

— Это наш агент Сара Раймсон… — хотел представить её Лукас.

— Боюсь, у нас нет времени на знакомства, не покажете нам место происшествия? — второй агент Псионикума явно спешила и не удосужила Сару и капелькой своего внимания.

— Конечно… — Лукасу не понравился этот агент. Зачесались старые шрамы. С ней определённо было что-то не так. — Но перед этим, можно узнать характер возможной угрозы?

— «Астрал», — Лукас получил ответ, который не хотел услышать и нервно цокнул языком, сглотнув комок в горле. Его тревоги были вполне ясными: угроза с той стороны — пожалуй был самым неприятным типом угрозы, с которым приходилось ему сталкиваться на службе. Пусть и единожды. В памяти Лукаса всплыли ужасы с первого столкновения воочию с «той стороной», когда он чудом выжил. И что самое главное: сохранил рассудок.

— Но сейчас же ночь… А там прожектора только-только ставят, — тихо обменивался недоумением Васко с Карвером.

— Машина ждёт, — пропустив спецагентов впереди себя, Лукас на миг задержался в зале вместе со своими людьми. Каждый из них невербально спрашивал друг у друга: «Астрал? Что ещё за Астрал?». Кроме Карвера. Взгляд Лукаса на секунду встретился с сосредоточенными глазами громилы. Он искренне надеялся, что как в прошлый раз не будет, но надежды отчего-то были сомнительны.

========== 3.2 ==========

Снаружи во всех закоулках осели сумерки с легким слоем тумана. Несмотря на безлунную ночь на небосводе не виднелось ни единой звезды. Только свет от фонарных столбов центральной площади и вдоль улицы пытался бороться с наступившим мраком. Группа оцепления надежно позаботилась об изоляции места происшествия: по всему периметру были построены высокие металлические заборы с датчиками движения, чтобы чрезмерно любопытные глаза и уши не пролезли через него незаметно. А караульным был дан приказ: уничтожать любые несанкционированные гирокоптеры, приблизившихся к охраняемому участку, а людей сопроводить в изолятор. Вовнутрь можно было попасть только через единственный охраняемый проход и только по особому допуску.

Взрыв как будто и в самом деле произошел в канализации городка. Потому соответствующий зловонный запах сточных вод стоял повсюду, и фекальными лужами была обильно покрыта вся земля. Вскоре яркий свет от фар броневого внедорожника развеял темноту, когда машина остановилась перед шлагбаумом. Вооруженная охрана отреагировала незамедлительно, но, получив подтверждение, спокойно пропустила гостей. Машина остановилась сразу за КПП. Дальше прохода просто не было — одни завалы.

Полёт, казалось бы только с одной пересадкой, но долгим ожиданием в военной базе поблизости, выдался не самым легким. И уже к подлету в назначенное место меня упорно клонило в сон. И кажется в машине я успела даже подремать, потому когда открыла глаза, никого не было. Вышла из машины я самой последней, прихватив свой рюкзак из багажника, в котором лежала ценная вещь.

— Дальше пешком, — бросил военный.

До самого эпицентра взрыва шли в полном молчании. Никто не решался нарушить тишину. И только к подходу в эпицентр они слегка оживились. Кэс отвечала на редкие вопросы Спраттона и его молодого подчиненного.

— Гм…

Мы остановились перед огромной дырой в земле.

— Что такое, Анна?

— Не чувствуешь?

— Ну… — сосредоточилась Кэс. — Не знаю, неприятное место. Но ничего такого я не ощущаю.

Ничего? Гм…

Впрочем — да, из-за темноты оценить место было довольно проблематично, ну, обычными глазами, я имею в виду. Но другим зрением я видела над дырой огромный разрыв в пространстве, где-то метров семь-восемь в высоту.

Потом стало чуть ярче. Это Колин и Карвер включили наплечные фонарики. Но свет мало что дал. Рядом с обломками повсюду и везде стояли номерные таблички улик. Самих рабочих не было видно. Осталась только техника. Они как будто уходили отсюда в полной спешке, не прибравшись за собой. Я что, так сильно поторопила? Гм…

— Что-нибудь странное обнаружили? — наконец прервала я своё длительное молчание.

— Пока ничего аномального, — незамедлительно ответил Спраттон и за подробностями посмотрел на женщину рядом, которая держала в руках планшет с отчетом учёных.

— Можете ознакомиться здесь, — протянула она планшет Кэс.

— Анна, видно?

— Да. Можешь увеличить?

Там в длинном списке со всеми пунктами анализов везде стояла надпись: «отрицательно». А в точные цифры я углубляться не стала. Понятно, что ничего не понятно. Думаю, в данном случае не особо стоит верить глазам. Астральный всплеск был до того мощным, чтобы образовать дыру в асфальте с диаметром в три метра, притом, через полметра слоя бетона и канализационной опоры. И жара от него было достаточно, чтобы проплавить даже бетон. Это… Напрягает. Ну и запашок тут ещё. Но придется лезть. Чуть не поскользнувшись в крайне ненадежной конструкции, мы с Кэс спустились в дыру.

— Карвер, свет, — скомандовал Лукас и спустился вслед за нами.

Громила остался наверху и освещал наш путь для удобного спуска. Остальные члены его группы в лице Колина и Сары осторожными шагами последовали за командиром в канализацию кроме Васко. Последний остался в машине с водителем.

— Судя по всему, взрыв произошел именно здесь, — указывая на стены тоннеля, а ныне кратера, говорила Сара, догнав нас. — Мы сейчас сверяемся с документами местной коммунальной службы. По их словам, они должны были провести здесь плановые работы по очистке труб. Возможно, кто-то из их рабочих замечал нечто странное за день до взрыва, но не доложил об этом руководству. Это ведь слишком для простого совпадения.

— Значит, это и в самом деле может быть всего лишь взрыв газа? — с надеждой спросил Колин, но его вопрос остался без ответа.

До всплеска здесь велись работы? Рабочие… Люди… Гм…

— В центре городе нет никакой газовой магистрали, Колин.

— Что? Сэр, и вы только сейчас это говорите?! — изумился снайпер.

Чем сильнее я углублялась в эпицентр разлома, тем сильнее размывались очертания мира. Но остальным это было неведомо. Странно, что они не озираются по сторонам в поисках фантомов и не слышат посторонние звуки. Хотя, думаю, это лишь вопрос времени.

Я остановилась перед разорванной в клочья изнутри сточной трубой, откуда легким ручейком протекали отходы. Не обращая внимания на разговоры остальных членов группы Кантера-6, я долго и пристально вглядывалась в пространство вокруг трубы; мне нужно было прислушиваться к этой темноте, где между руинами изредка завывал легкий сквозняк. Как ранее отмечали, из-за темноты было трудно увидеть хоть что-нибудь путное, лишь воображение изображало во тьме странные образы и этот тихий звук ручейка раздавался в голове пугающими нотками, будто совсем скоро произойдет что-то страшное. Но, как и в случае с щелчками и метрономом, ручеек помогал сосредоточиться.

Спустя некоторое время я кивнула самой себе, нервно дернув плечом.

— Хотите увидеть масштабы опасности? — спросила я, обернувшись к спутникам.

Сняв рюкзак, достала оттуда некоторое устройство, отдаленно похожее на обычный переносной прожектор. От лампы прожектора при прикосновении исходил тусклый багровый свет. При включении устройство осветило участок тоннеля обрывчатым красным светом, очень странно воздействующим на глаза. При долгом свете от него без специальных защитных очков становилось невыносимо. Просвечивая тьму своим прожектором, я несколько раз сверялась с наручным счетчиком Лампы Линеаса.

Два с половиной, — остановилась шкала на дисплее счетчика. Это не хорошо.

Полученные показатели заставили меня скорректировать свои планы. Но почему-то разрыв был более-менее стабильным. К счастью для нас.

Счетчик, изобретенный первопроходцем в области астральных исследований, показывает плотность частиц, просочившихся с астрального измерения в наш мир. А как он разработал сие устройство? — Спросил бы любой разумный. Увы, ответ находится под грифом [совершенно секретно] и без должного допуска нет возможности узнать. А мне влом всё это объяснять. Нужно знать лишь следующее — оно работает только в руках псионика и точка.

Для чистоты показаний я не спешила отключать устройство. Со стороны многим показалось бы, что ничего абсолютно не происходит. Просто стоят несколько человек в сточных тоннелях и устраивают унылое светошоу в ночи. Однако со временем от воздействия алого свечения начинало происходить нечто странное. Очертания объектов и даже само пространство вокруг них становилось, словно искаженным, как будто на экране телевизора появлялись битые пиксели. Иногда в этой картине с ало-черными красками мерещились кое-какие очертания, формы и образы, а иногда и силуэты неведомых существ, которых разыгравшийся и ничего не понимающий разум рисовал против своей воли, чтобы не сойти с ума. Но это не глюки, а вполне себе материальные объекты. Пусть и трудно их отличить.

Как и подобает уровню опасности, я ожидала худшего — разрыв скорее всего начнет рассеиваться не совсем так, как хотелось бы. На самом деле, аномальные разрывы — не такая уж и редкость. Особенно их можно ощутить в местах Великих Трагедий и Исторических Свершений. Но при всех остальных случаях подобные разрывы со временем исчезают сами собой. Однако, здесь было что-то ещё. Этот разрыв был словно подконтрольным, рукотворным.

Для более детального и углубленного видения мне потребуется психическая стимуляция. А то мозг что-то настойчиво требовал отдых. Но меня поспешила остановить моя напарница.

— Ты уверена, что без этого не обойтись? — спросила она с беспокойством в голосе.

— Кэс, — перешла я на шепот, чтобы нас никто не услышал. — Ошибок быть не должно. А это допустимый риск. Лучше разобраться во всём сейчас и быстро.

Подруга ещё некоторое время смотрела на меня с сомнением, затем кивнула.

— Ладно. Только один раз. Учти, я буду за тобой следить.

Порывшись во внутреннем кармане куртки, я достала специальную капсулу с таблетками. Насыпав на озябшую ладонь две пилюли розового цвета, проглотила их одним махом. На вкус они были кислыми как лимон, но ничего сверхпротивного. После приема препаратов, я стояла в бездействии, словно в трансе около пяти минут с запрокинутой головой и только потом обернулась к спутникам. Думаю, сейчас пока опасно воздействовать на разрыв. Любое вмешательство возможно лишь сильнее повредит. Нужно понаблюдать, хотя бы день-два.

Эффект препарата не заставил себя долго ждать. Вскоре изнутри меня обдало жаром. А пальцы против воли начали трястись как у заядлого алкоголика или наркомана, и я поспешила спрятать руки в карманы куртки. Но видя, как людям не комфортно, я выключила свой прожектор и убрала обратно в рюкзак. Блин, тяжелая зараза.

— Где я могу увидеть пострадавших?

— В местной больнице, — с некоторыми трудностями вымолвила ответ Сара.

Что-то ощутили? Впрочем, их состояние вполне понятно. Они должны были давно почувствовать лёгкий дискомфорт, а это пока цветочки. Придя в себя, я присмотрелась к своим спутникам, чтобы оценить их самочувствие: заметила побледневшее лицо командира и его широко распахнутые глаза, беспокойный взгляд женщины рядом, и такие же у молодого кучерявого с очками для сна на лбу. Ещё раз ерзнув словно от холода, я всем нутром желала покинуть эпицентр взрыва, будто сами инстинкты кричали о некой незримой опасности. Как там говорилось: «раньше в таких местах писали, что здесь водятся драконы — развернитесь немедля». Но нам нельзя, мы как раз и пришли за драконами.

Место и в самом деле оказывало негативное воздействие на психику. Тревога и страх закрались в глубине души у каждого из них.

Выкарабкавшись из ямы с помощью сомнительной лестницы, так любезно припрятанной рабочими где-то в стороне, мы оставили канализационный тоннель. Вернувшись обратно к машине, в этот раз я не провалилась в сон и задавала вопросы новым коллегам сугубо по делу и спрашивала у них о самом городке.

Таблетки-то оказались вполне даже рабочими. От сонливости не осталось и следа. Неплохо… Можно и ещё раз закинуться, но тут же встретилась с глазами Кэс, которые так и говорили мне: «Ага, щас! Только попробуй».

— Аглашиир, небольшой городок в регионе Алабама, население тридцать две тысячи человек, — начал читать со своего ноутбука Васко.

Хорошо, что город маленький. Значит, вполне реально изолировать его от внешнего мира. Ну, в крайнем случае, разумеется.

— Кстати, Васко, ты достал видеозаписи с моментом взрыва?

— Скоро будут. Я нашел две камеры у забегаловок напротив площади. Оттуда есть неплохой обзор, да и камеры у них покруче, чем у которых мы проверяли. Завтра будут записи от охранной компании. Там и посмотрю.

— Хорошая работа, Васко, — на похвалу Лукаса компьютерщик лишь поправил свои очки.

— Что значит Астрал? Взрыв был из Астрала? Или как? — вдруг задал волновавший его всю дорогу вопрос Колин.

Услышав вопрос слишком своевольного и словоохотливого снайпера, Лукас чуть не проломил свое лицо ладонью. Служба в Псикорпусе научила его не задаваться лишними вопросами, если хочешь спать спокойно или вообще спать. Но, видать, молодому сотруднику только предстоит познать этот опыт.

В машине все навострили уши. Даже Кэс. И смотрели почему-то только на меня, будто я уже во всём разобралась.

— Пока не ясно, — ответила я.

Вряд ли мой ответ можно считать исчерпывающим. Но затем я коротко поделилась текущим своим открытием по поводу разрыва и насколько он огромный и насколько он может быть опасным. На мои слова каждый отреагировал в меру своих знаний: Громила незаметно перекрестился, а Колин явно пожалел, что спросил и что важное — получил ответ.

— Разрыв в пространстве… — задумчиво протянула шепотом Сара, явно заинтересованная явлением больше всех остальных.

В сумерках здание больницы выглядело весьма жутковато. Хотя в некоторых окнах всё ещё горел свет. Нашу группу встретил дежурный солдат и без вопросов впустил через турникет будто, это не его дело и его тут вообще нет. Рядом с солдатом сидел местный охранник больницы. Сонный упитанный мужчина в забавной фуражке быстро вернулся к себе в будку, исчезнув за её дверьми. Поднявшись по холлу, затем пройдя через регистратуру, мы всей толпой направились на второй этаж. В служебный лифт протиснулись кое-как. Впрочем можно было и по лестнице пройтись.

— Я так понимаю, вы уже опросили пострадавших?

— Да, агент Уильям. Ничего стоящего.

— Гм… Наблюдается ли у них проблемы с памятью или с психикой?

— Эм… — как-то оторопел от моего внезапного вопроса Лукас.

— Да, некоторые пожаловались на проблемы с памятью, а некоторые на сон. Но это не удивительно, после случившегося, — в ином случае я бы согласилась с Сарой, но вместо сомнений опять же только хмыкнула.

Двери лифта отворились с характерным звуком, и женский голос подсказал номер этажа. По приказу Лукаса всех пострадавших собрали в общей смотровой палате. Недоумевающие и возмущенные люди сидели у себя и ждали ответов. Возле стеклянных дверей стояли двое вооруженных охранников. Те никого не пускали и не выпускали. На все вопросы пострадавших персонал больницы не давал никаких ответов, возложив всю ответственность на спецслужбу.

— Скажите же, ради бога, мы должны знать! — раздавался издалека чей-то недовольный голос.

— Мистер Эшвинг, успокойтесь. С вами всё в порядке. Скоро вам всё объяснят.

— Тогда зачем нас собрали?! И кто эти солдаты?! Я хочу домой, немедленно! Вы не можете держать меня здесь против моей воли! Это пренебрежение моими конституционными правами, я буду жаловаться! — не успокаивался мужчина.

— О… Я его помню, тот ещё тип. Он прямо-таки достал меня своими вопросами. Вы бы слышали его возмущённый нудный голос и его лицо. Такой весь из себя… Иногда мне хотелось его пристрелить, — узнал голос одного из своих опрашиваемых Колин.

На его комментарий Лукас одарил его сердитым взглядом, но в присутствии гостей не стал ничего говорить. Дежурные узнали Спраттона и его людей и продолжили стоять столбом возле дверей, не проделав ни единого лишнего движения.

— Нет, нет, останьтесь, — сходу бросила я персоналу больницы, войдя в палату.

Обменявшись недоуменными взглядами, медсестра и дежурный врач присели на свободные места.

— О, Слава Богу! Я, наконец, получу ответы! — самым говорливым из пострадавших был мужчина средних лет в больничном халате. Худой с лысеющей макушкой он напоминал типичного офисного клерка и по факту он им и являлся. Джордж Эшвинг работал ведущим страховым менеджером и недавно получил повышение, которым тот неимоверно гордился.

Больничные карты всех собравшихся лежали на столе, и я, игнорируя все вопросы пострадавших, читала результаты исследований от врачей под вопросительные взгляды десяти пар глаз. Огонь на себя взяла Кэссиди. Она просила быть терпеливым и ждать. И по мере возможностей отвечала на их выпады.

«Мистер Эшвинг пожаловался на головную боль… Наблюдается учащенное подергивание глаз…», — мои глаза точечно высцепляли из карточек нужную мне информацию среди обилия лишних букв.

Таблетки и здесь помогли. Читать стало гораздо легче, без лишней предельной концентрации псионики.

«Лора Дарси боится спать. По словам девочки, она не хочет вновь столкнуться с тем чудовищем из кошмара…», «Миссис Дарси, мать девочки, испытывает жгучую боль в области груди, но никаких травм на снимках нет…», «У Мистера Холлуэла наблюдается дезориентированность и проблемы с кратковременной памятью… В крови обнаружены…».

На чтение карточек ушло около пяти минут. Наконец прочитав последнюю, я обернулась к пострадавшим. Взгляд за линзами очков прошелся медленным сканером по всем: начиная от маленькой девочки на коленях у матери, заканчивая мистером Эшвингом с полным возмущения лицом.

Их образы не выглядели целостно, весь в порезах и ранах. Достаточно посмотрев на людей, я вновь сверилась со своим счетчиком. И результаты вновь не обрадовали. Шкала упорно не хотела опускаться до нормы, остановившись на двух с половиной. Это означало лишь одно: жуткие последствия от «отравления» частицами с «той стороны». Медленно, но верно все эти люди начнут видеть то, что не должны. Разрыв в Астральном Мире и взрыв нанесли травмы, невидимые глазам. И это я видела невооруженным глазом. Невидимые кровоточащие раны на астральных телах этих людей кровоточили так же, как и тот разрыв.

Протокол АСТРАЛ приписывает: нужно принять соответствующие меры по изоляции людей, контактировавших с астральным миром, для дальнейшего их лечения и очищения. Работа предстояла большая: внезапное исчезновение людей заметят их родные, близкие и друзья. Особенно сейчас, когда они на прицеле у всех местных СМИ как главные герои происшествия. Подобное означало лишь одно: на всех амнезиаков не истратишь.

Я поймала на себя вопросительный и обеспокоенный взгляд Лукаса. Военный, прислонившись к стене, с тревогой наблюдал за происходящим, скрестив свои руки на груди. А его люди шепотом спрашивали друг у друга то же самое.

— Послушайте меня внимательно, — чеканя каждое слово начала я, призывая к тишине. — Вам пока запрещено вернуться к своим родным и покидать больницу. Всем. И персоналу в том числе. С этого дня ваши контакты обрываются.

Потом нужно проверить всех, кто работал на месте разлома в первые дни.

— Что?! Почему?! — в унисон прервали меня обеспокоенные голоса людей.

— Из-за взрыва. Наши эксперты обнаружили следы особо опасных нейротоксинов. Вас вскоре отправят в другое медицинское учреждение для оказания нужного специального лечения. И во избежание распространения, вас изолируют и всех, кто был с вами в контакте.

— Ч-ЧТО?! КАКОЙ ТАКОЙ ТОКСИН?!

— Это опасно?!

— Нам об этом ничего не говорили!

— Я чувствую себя вполне нормально…

— Я понимаю ваши опасения, но… — терпеливо ответила я, — мы уже сталкивались с этим и уверяю, с вами всё будет хорошо, просто нужно немного терпения.

— ПРАВИТЕЛЬСТВО ВСЕГДА ТАК ГОВОРИТ!

— Да! — с Эшвингом согласились все пострадавшие.

— С чего нам вам верить! И, вообще, кто вы такие, кто ваш начальник?! Я требую объяснений!

— Начинается… — краем уха услышала реплику Колина.

— Тётя, мы умрём, да? — нарастающий спор остановил тихий голосок малышки.

Все обернулись к ней и её матери.

— Конечно, нет. Послушайте, я понимаю ваши страхи, но, думаю, в данном случае лучше перестраховаться. Чем скорее пройдете лечение, тем быстрее вернётесь к своим семьям и забудете всё это как страшный сон.

«Как страшный сон…», — повторила про себя, предрекая этим людям самые страшные последствия. Как показывает практика: контакт с «той стороной» всегда влечёт страдания для любого живого существа. Чужеродная частичка в «душе» как опухоль будет нарастать с каждым днем, пытаясь освоиться в новом совершенно ином мире: всё начинается с вполне безобидных симптомов вроде повышенной тревоги, возбудимости, но вскоре доводит человека до полного безумия. За годы исследований выяснено множество различных вариаций последствий воздействия того мира: один хуже другого, где единственный итог — полное разложение астрального тела, в хорошем случае или трансформация в нечто совершенно иное, в худшем.

Оставив людей с их тревогами, страхами, и вопросами с Кэс, я направилась в морг. Самое лёгкое осталось позади. Обескураженных и напуганных людей до завтра оставят в больнице под присмотром специалистов. Потом ими и их семьями займутся другие сотрудники Псиокорпуса. Лечением займутся в специально отведенной зоне, либо здесь, либо в другом месте. Сейчас же перед нами стоит следующий вопрос: что вызвало разрыв в пространстве, а затем и взрыв? И ещё, нужно подготовиться к возможным масштабным последствиям. Никогда не знаешь, как поведет себя наш «гость» с той стороны: как вирусная инфекция либо точечно, в одном только организме. Последнее было бы гораздо лучшим вариантом. Лучшим для всех остальных, но не для самого носителя.

========== 3.3 ==========

С момента получения письма по зашифрованному каналу командир Кантера-6 не находил себе места. Это чувствовалось с первого взгляда. Полагаю, ему прямым текстом заявили не вмешиваться в дела спецагентов, то есть нам, какими бы они ни были. Опять же, ради нашей проверки? Но ладно, уже не суть. И он, как профессионал, твёрдо и беспрекословно придерживался приказа от командования. Но это не означало, что он одобрял все наши действия. Каждое, даже самое безобидное наше действие вызывало у него странное неприятное ощущение, будто я специально и неустанно присматривалась к ним в поисках потенциальной угрозы. Что было абсолютным фактом. Ну, не абсолютным, но фактом.

Когда я покидала палату в гробовой тишине, на лицах у пострадавших людей четко читалось полное непонимание, дополненное тревогой, нарастающее в настоящий кошмар перед надвигающимися переменами. Как известно, страх перед неизвестностью порой опаснее чем кажется. И видя их состояние, его уверенность в своем решении о «невмешательстве» начинала давать слабину. Уж ему прекрасно известно каково это, когда ничего не зная, столкнуться с чем-то невероятным, но опасным. Исходя из его дела.

Он невольно повторил про себя самый главный постулат Псикорпуса: защитить мир от внешней угрозы. Разве не в этом их предназначение? Сохранять покой мирных граждан от всего неведомого и разве эти люди не достойны получить хоть каплю сострадания и информации? Метался в пустых размышлениях военный, не придя ни к чему определенному.

Как и несколько часов назад, врожденное чутье не подвело его: агент астрала недоговаривала слишком многого. И явно не собиралась делиться с ними дальнейшими планами. От недосказанности и непонимания у Лукаса постепенно начиналась разыграться паранойя. Однако всё же ничего критичного пока не произошло, в конце концов, приказ — есть приказ. В конце утешил себя Спраттон, очистив голову от посторонних переживаний, почему-то внезапно нахлынувших после посещения кратера.

Нужно отметить, что он не был одинок в своих сомнениях и раздумьях. Сара Раймсон слушала мой холодный голос и внимательно вглядывалась к пострадавшим, которых она считала пациентами, своими пациентами. Она видела, как каждое слово, произнесенное металлом из моих уст, вдребезги разбивало надежды этих людей. Врач не только по образованию, Сара еле сдерживала себя, чтобы не вмешаться прямо там же, наплевав на субординацию, надеясь, что сейчас-то я успокою пострадавших и объясню все процедуры, но ничего близкого к этому не произошло. Резко оборвав свою речь, я быстро покинула их, забрав медицинские карточки всех пострадавших в свой рюкзак. Тогда-то и Сара похоже решилась поговорить со мной с глазу на глаз, переубедить или же просто высказать своё недовольство от внезапно нахлынувших чувств. Она стремительными шагами выскользнула за палату вслед за мной.

Вроде бы они тоже не самые матерые. Только Лукас Спраттон и Карвер Джонс служат в Псикорпусе дольше чем пять лет. Потому и нужно было проверить, насколько их психика справится с чужеродным воздействием, пусть и такой слабой, пока слабой. И тогда уже думать, разрешать ли им дальше участвовать. А то, мало ли как Астрал воздействует на них.

Гм… А команда изоляции успела расчистить целый этаж. Редких местных пациентов переместили в другие палаты, а все контакты с больницей допускались только с разрешенияКантера-6, а теперь от нас. И сейчас в коридоре здания в большинстве помещений стоял мрак, из-за чего весь этаж выглядел пустынным и заброшенным с пугающими оттенками.

В этой тишине раздался щелчок на моих руках и показание счетчика упало до двух. Когда я разглядывала другие комнаты, позади раздались стуки каблуков. И вскоре в нос ударил запах парфюма. Не трудно было догадаться хозяйку духов.

— Спецагент, постойте… Постойте же, — догнала меня около поворота в сторону лифта агент Раймсон.

— Что-то не так? — не сбавляя ходу, строго бросила я через плечо, не оборачиваясь к ней.

— Вы не рассказали им детали… Может, им стоит объяснить, что их ждет, что будет? Пусть позвонят родным, успокоят их, дадим им ответы?

— Им нужна другая помощь, Сара Раймсон. А лишнее им знать незачем. Для их же блага. Поверьте.

— Я… Знаю. Но вы понимаете, что нельзя их так оставлять! Они наши пострадавшие! Они не виноваты, что оказались там! — к собственному удивлению её голос почти перешел на крик.

Мы остановились. Я медленно повернулась к ней и увидела её в тусклом свете коридора, где тени скрывали половину её лица. Опомнившись от своей спонтанной эмоциональной выходки, доктору стало немного стыдно и, думаю, она хотела извиниться, но добившись от меня какой-либо реакции, передумала. С вызовом подняв голову, она ждала долгожданных ответов, какими бы они ни были. Но готовы ли они к ним? Это уже другой вопрос.

Я пристально вглядывалась к ней, видя её ауру, и ждала показание счётчика. Невозможно было сказать, чего она ждёт. Но её сердце билось как бешеное. А в её очках я мельком увидела собственное отражение: кроваво-красное свечение от моих светодиодных очков и свой застывший взгляд со слегка наклоненной в бок головой. Похоже, мой облик в тени между лампами заставил сердце доброго доктора невольно пуститься в ускорение от волнения. Неужели даже без псионики я навожу такое неизгладимое ощущение? Гм… Это… Как-то странно или нет?

И чем дольше я присматривалась к ней, её волнение всё нарастало. И как она вообще стала оперативником? Сара ощущала, как само собой участилось её дыхание. Её карие глаза забегали по пространству, стараясь не смотреть на меня слишком долго.

— Интересно… — от моего неожиданного голоса она резко дернулась от испуга. — Гм… Может вы и правы. Что же вы хотите сделать? — в пустом коридоре мои слова прозвучали с некоторым дребезжащим эхом, что и мне стало не по себе. Ненавижу больницы. Особенно ночью и особенно такие — неосвещённые. Для пущей картины не хватало только искрящейся и мигающей лампы где-то рядом и давящей музыки, исходящей со стонами и мычаниями где-то вдали.

— Я… Я-я… — начинала запинаться Сара, позабыв всё, что она хотела высказать. — Я, конечно, мало знаю об Астральном мире и их проявлениях, но, уверена, у нас есть всё, чтобы помочь им без радикальных мер. Полная изоляция… Разве для этого не нужны веские основания? Вы будто бы уже бросили их со счётов.

— Вы не знаете, но предлагаете другое решение?

Сара не смогла внятно ответить. Борясь с дрожью в руках, она стояла в ожидании и не понимала, откуда у неё вдруг появилось такое рвение.

— И какое же? — повторила я.

Женщина все ещё собиралась с ответом.

— Я не знаю, сколько вы работаете в Псионикуме, Сара Раймсон, но у вас неверные представления о её предназначении. Всё, что представляет опасность — будь то аномалии или их контактные — не стоит относиться к ним с таким трепетом. Спасти всех — невозможно. Нужно минимизировать урон и смягчить последствия.

— Это значит, что нужно и не пытаться?! Что нужно относиться к этим бедным людям как к каким-то списанным объектам?! Или к угрозе, которую нужно устранить?! Они даже не знают, что с ними происходит!

— Я прекрасно знаю, что с ними произойдет.

А если начистоту, то я лишь предполагаю. Но не показывать же этого всем.

— Знаете?! Тогда расскажите им, уж они-то должны знать! Вы в курсе, что каждый пациент обязан получить всевозможную информацию о собственной болезни!

Её аура вспыхнула. И тут я вновь услышала щелчок счетчика. А вот и первые симптомы.

— Сара, это дело передано им, мы лишь помогаем, — подошли Лукас с Кэс, ставшие свидетелями лишь концовки весьма эмоционального диалога со стороны как обычно всегда спокойного медика. — Они здесь командуют.

— Но…

— Доктор Раймсон, — слегка повысил голос Лукас, пресекая новый поток вопросов Сары.

А у неё, судя по глазам, этих вопросов было предостаточно. Женщина некоторое время металась взглядом между Лукасом и нами с Кэс, будто была уверена, что мы вот-вот передумаем и согласимся с ней.

И знаете, со временем аура у женщины слегка померкла, стабилизировалась. Тогда и успокоилась сама женщина. Любопытно. Похоже, сработала защитная реакция разума, подобно лихорадке при инфекциях. Как иммунитет, но только в психическом понимании.

Эффект первичного контакта с астральным миром. Я знаю, что оно вызывает неприятные ощущения и усиливает все эмоции, в особенности страх. Ведь страх — это самый базовый и естественный инстинкт, заложенный природой. Он помогал человеку выжить испокон веков. Но между тем, при чужом вмешательстве никто не может понять точно, что с ним не так. У страха должна быть причина, а когда он вызван астральным миром, то человеческой психике трудно это понять и интерпретировать, потому и сознание цепляется за самый вероятный источник и усиливает его до абсурда. Оттого и не так редки сведения в местах разрыва о призраках умерших и о всяких монстрах. Видимо, доброму доктору и впрямь верилось, что мне были безразличны жизни пострадавших, лишь поскорее изолировать аномальный участок и объекты, и закрыть очередное дело. Её страхи усилились от аномального воздействия и частицы астрального мира сработали как триггер.

— Лукас Спраттон, нужно поторопить местные службы и связаться с правительством города. Возможно, скоро понадобятся новые помещения, — обратилась я к мужчине и посмотрела на Сару в ожидании дальнейших вопросов, с пониманием отреагировав на её последние слова, словно не расслышав их.

— Сара, иди к Карверу и проследи за тем, чтобы у пострадавших не было проблем с переездом и бумагами.

— Что нам сообщить их родным? — вопрос доктора был задан Лукасу, но явно предназначался не ему. Сара, не в силах терпеть подобное бесчеловечное отношение к невинным, не могла так просто отступиться. Между тем, она не могла так открыто ослушаться прямого приказа. Такая забота о других достойно уважения, если она искренняя, конечно. Но в случае с ней, я ей верила. И, думаю, она выдержит.

— И-ди, — по слогам повторил своё последнее слово Лукас, смотря на женщину в упор.

Круто развернувшись на цыпочках, Сара направилась к остальным в палату.

«Что это с ней? Надо же было именно сегодня забыть о профессионализме… Раньше за ней не наблюдалось подобной повышенной эмоциональности…», — удивился в уме Лукас, отметив внезапную странность в поведении доктора, но списал всё на усталость и на непонятную ситуацию с агентом Астрала, также он вспомнил среди пострадавших маленькую девочку с матерью. Тяжело вздохнув, мужчина помотал головой. Спраттон знал, из-за чего она оказалась в их рядах. Что ей пришлось потерять… Вернее, из-за чего ей пришлось пережить потерю дочери.

— Я… Я хочу извиниться за неё. Обычно она всегда сдержанна, и не задаёт вопросов, — начал было Лукас, но его поспешила остановить Кэс.

— Не нужно, мистер Спраттон, — несмотря на то, что тон голоса у Кэс был твердым, в нем послышались нотки понимания.

— Да уж. Наше положение, пожалуй, хуже, чем я предполагала.

— О чём вы? — напрягся командир.

— Думаю, я знаю, из-за чего доктор восприняла случившееся слишком близко к сердцу. Это из-за воздействия астральных частиц из того разрыва в канализации.

— Это опасно? — не на шутку взволновался Лукас, вспомнив, что и он там стоял. И две пары донельзя серьезных глаз уставились на меня.

— Столь кратковременный контакт, конечно, не опасен. По крайней мере, не до такой степени, чтобы всерьез обеспокоиться. Просто будут наблюдаться некоторые изменения в поведении: чрезмерная тревога, беспокойство, повышенная эмоциональность. Гм… Кстати, нужно будет изъять у них оружие. А лучше у всех, кто работал вблизи разрыва.

— Вы не думаете, что этой информацией нужно было поделиться с нами заранее? — голос Спраттона выдал его недовольство.

— Да нам никто не сообщал, — ответила Кэс. — Просто приказали: «идите и разберитесь, иначе на нары».

— На нары? — переспросил удивленный Лукас.

— Это я преувеличила. Боже, Анна, я переняла твою привычку.

— Чего? Да, я могу так выражаться, и может это правда, но я такого точно не говорила.

— Ну-ну.

— Это правда не опасно?!

— Не волнуйтесь, мистер Спраттон, с вами и с ней всё будет хорошо после хорошего отдыха и сна. Только не удивляйтесь, когда приснятся более красочные и реалистичные сны. Или кошмары.

— А то… — протянула Кэс. — Помнишь наш первый урок?

— Лучше бы не помнила.

— Точно. Башка начинает болеть от одного только воспоминания. Как ты тогда прошла, я до сих пор понять не могу?

— Ну… Думаю, это всё благодаря тому, что я — бесчувственная скотина.

— Кхм-кхм, — откашлялся мужчина и вернулся к нашему делу. — Вы сейчас в морг?

— Да, нужно осмотреть останки.

— Тебе, — дополнила меня Кэс.

— Мм?

— Ну, всё астральное и ментальное в твоей спецификации. Так что, дерзай, мать. А мы будем просто кивать и соглашаться, да, мистер Спраттон?

— Гм… Ловко ты придумала. Но позволь спросить, а зачем вы тогда тут? Давай, расскажи мне, телекинетик? Может тебе стоит помочь убрать завалы. Ну, вместо техники, чтобы дизель попусту не тратилось. Этож казенные ресурсы…

— Нее. Я буду давать мудрые советы.

— Оу… Которых я пока что-то не получаю.

— Они в процессе.

— Кхм-кхм, — ещё раз откашлялся военный, привлекая внимание. — Пройдемте, я вас провожу.

— Морг… Ненавижу морг.

— Ты так говоришь, Кэс, как будто их кто-то прям обожает.

— Кхм-кхм, думаю, здесь точно найдется такой человек.

— Оу, мистер Спраттон, в вас не умерли зачатки чувства юмора. А с виду вы прям гранит.

— Значит, вы с нами поладите, я права, мать?

— Ну… Я бы не была столь уверенной.

— Ха-ха. Она шутит.

— По-моему, нет, — ответил мужчина.

— Да точно шутит. Погнали в морг, — весело хлопнув меня по спине, бодро прошагала вперёд Кэс.

Краем зрения я заметила, как наш военный заметно расслабился, а то с момента нашей первой встречи в штабе он был весь как на иголках. Наверняка, он тогда оценивал нас как, я не знаю, врагов народа.

— А где сейчас можно перекусить? Есть тут поблизости круглосутки?

— Тебе лишь бы покушать, да, Анна?

— Ой, заткнись. Я проголодалась за время полёта. О, у меня идея, вы идите осмотрите трупы, а я пойду перекушу.

— Нее, без тебя не пойдем.

— Почему это?

— Что мы там почувствуем? К тому же, ты ведущий агент этого дела.

— Гм… Когда это меня сделали ведущим? Я что-то пропустила, когда задремала в машине?

Кэс с мистером Спраттоном обменялись взглядами и активно закивали.

— Ладно. Гм… Какой тут медленный лифт. И по-моему он скоро развалится.

— Да. Он из восьмидесятых или из девяностых.

— Оу, тогда понятно, сделано во времена героинового шика. Как это мило.

— Заткнись и заходи давай, — буквально протолкнула подругу в лифт и, наконец, мы спустились.

Морг располагался в противоположном конце больницы, в подземной его части — в обители холода и тишины. И спуск туда был только через старый технический лифт. По очевидным причинам, морг не был народообильным местом в больнице. Спустившись на «-3» уровень здания, мы попали в мрачные тоннели под землей. Снова. По длинному узкому коридору, который показался бы всем бесконечным, мы шли до самого видимого конца, где издали манящим светом стояли стальные двери с именно табличкой главного патологоанатома рядом: «Доктор Герберт Уэлш».

За открывшимися со скрипом стальными дверями тут же обдало тяжелым прохладным воздухом. Стерильный воздух в помещении неприятно ощущался с примесью запаха дезинфектора и прочего. Морозильное помещение было разделено на несколько секций, где холодный свет неоновых ламп светил только в самом конце. А вдоль мертвенно серых стен стояли металлические морозильные камеры для хранения тел. За светлыми стеклянными перегородками открывался вид на одно рабочее место: на манипуляционных столах покрытые белым одеялом лежали собранные останки погибших.

— А, наконец-то, пришли, я уже давно собирался домой. Хотя, здесь у меня практически второй дом, — раздался слегка гнусавый мужской голос с небольшого помещения за стеклянной ширмой. Выключив телевизор, оттуда вышел низкий мужичок в белом халате поверх вязаного свитера с оленями. Мужичок вообще не вписывался в атмосферу помещения со своим разношерстным галстуком поверх свитера. Увидев знакомого военного в компании неизвестных, он нервно сверкнул круглыми очками, поправив их ушки своими короткими как сардельки пальцами.

— Вечер добрый, мистер Уэлш.

— Сейчас глубокая ночь, — ответил патологоанатом.

— Откуда вы это знаете? Здесь же нет окон, — спросила Кэс.

— Что? А вы кто? — уставился на Кэс мужчина.

— Вы провели вскрытие? — спросила я. И его взгляд маленьких круглых глаз повернулся ко мне. Хотя все ещё смотрели на Кэс.

— Вскрытие? — искренне удивился патологоанатом и, кажется, немного растерялся от внезапного вопроса-проверки. — Нет. Мне велели ничего не трогать. Вот я и не трогал. Угум… Вот бы мне платили каждый раз, когда я ничего не делаю, а просто охраняю тела. Право дело, как будто они могут исчезнуть отсюда сами по себе. К тому же, вскрыть ошметки весьма проблематично.

На беззаботный и скучающий голос мужичка Лукас окинул его изучающим взглядом.

— Говорите, вы их не трогали? — сорвала я покрывало с первого стола.

На столе аккуратно располагалась куча частей тела некоего мужчины, исходя из бирки «Джон Доу», висящей на краешке манипуляционного стола.

— Ну, провёл только первичный осмотр, чтобы установить личность и чистку. Погибший №1. Мужчина лет пятидесяти-шестидесяти лет. Смуглая кожа. Есть наколки. Рост примерно метр семьдесят… — стал зачитывать свои показания патологоанатом. — Отпечатки и проверка зубов ничего не дали. О пропаже человека с подобным описанием и параметрами пока никто не обращался. Полиция не смогла нам помочь.

— Что ещё? — спросила я, внимательно разглядывая человеческие останки.

— Ничего, я же говорю, я лишь провёл первичную обработку, — выпалил Уэлш. — После того взрыва, мне принесли всю эту кровавую кашу одной кучей. Я их чистил, обрабатывал и собирал целый день. Я же не знал. Просто нужно было установить личность… Попытаться — так будет вернее.

— Значит, это вы работали в день взрыва?

— Ну, а кто же ещё? — фыркнул мужичок. — Брайан в отпуске, а Линда в декрете. Повезло же ей. Почему у женщин есть лишний повод откосить от работы, а у нас, мужчин, нет? — Встретившись со мной взглядом, мужичок выдал нервный смешок.

Я вновь сверилась со счетчиком на своих руках. «Два с половиной», — цифры не изменились.

Странно… Почему остаточный след Астрального Мира не рассеивается? Ведь с момента взрыва прошло два дня. Астра-частицы должны были рассеяться, да хоть немного. Черт! Неужели я оказалась права… И то видение в разрыве, тот силуэт, тот голос… Нет, это мне не привиделось под эффектом от новых таблеток. Чертыхнувшись в уме ещё раз, я пулей выскочила из морга.

— Эй! Я могу идти домой? Эй… — бросил вслед за мной врач, но его слова затерялись на пути.

Мои спутники догнали меня уже возле лифта.

— Что случилось?!

— Боюсь, ситуация может выйти из-под контроля.

— Что-то узнала? — поняла Кэс.

— По всей видимости, в наш мир ворвался тот, кто здесь быть не должен. Вот почему разрыв не рассеивается ни на одну частицу с момента взрыва. Кто-то их связывает. Крепко и сильно. Но почему я не вижу эту связь? Затаился? Возможно-возможно. Значит, его нужно спровоцировать. Но как? Как выманить непонятное и неизвестное существо? Чего оно хочет?

Таблетки заставляли нестись мои мысли с бешеной скоростью.

— Значит, что? Перекроем входы и выходы города? — предложила Кэс.

— Я сообщу нашим и группе поддержке о военной готовности, пусть патрулируют улицы, — посерьезнев, бросил Лукас и потянулся к рации.

— Стойте! Нет-нет! Пусть усилят лишь границы, — не успел Лукас нажать на кнопку в рации. — Оно пока здесь, скрывается, адаптируется. Иначе их связь бы рассеялась из-за расстояния, либо я бы увидела её. Да… Да! Мы можем распугнуть «гостя». Как там было… Вспомни-вспомни: Астральному существу, чем бы оно ни было, нужна материальная оболочка, чтобы оставаться в нашем мире без риска быть рассеянной. Материальная оболочка!

— Материальная оболочка? — переспросил Лукас.

— Человек, — объяснила ему Кэс.

— Боже… Вы думаете, что оно — это кто-то из пострадавших?

— Да. И сейчас, эта сущность всеми силами будет пытаться выжить, услышав, что его ждёт. Оно должно понимать.

— Например, совершит побег из города, из больницы? Так вот, что вы задумали.

— Это всего лишь предположение, Лукас Спраттон. Скажите своим собраться утром в штабе а всем остальным наблюдать за больницей и усилить все КПП. Если никто из пострадавших не совершит побег, будем искать дальше. Возможно, придется изолировать весь городок и присмотреться ко всем. В особенности за теми, кто ведёт себя слишком странно.

— Понятно, — немного успокоился Лукас. — Спасибо, что поделились. Значит ли это, что вы доверяете мне? — решил он немного полюбопытствовать, воспользовавшись моментом.

— У меня есть выбор? — ушла я от ответа. — Доверие в нашей работе — это риск, Лукас Спраттон. Вы должны это понимать.

— А если ты не права? — спросила Кэс.

— Тогда, нужно будет установить наблюдение за теми, кто первыми прибыли на место происшествия. И за разломом.

— Наблюдать за местом взрыва — не проблема. Но вот люди… По большей части, в первые часы работали все местные службы спасения и больницы, а потом прибыли из антитеррора и ЦКЗ.

— Оу, ясно, их будет много… — вздохнула Кэс.

— Там такой переполох был, вы не представляете. Но, думаю, что все они пока в городе.

— Анна, а ты не думаешь, что наш гость мог уже покинуть город?

— Такое возможно, но нет. Ведь разрыв… Этот разрыв, он такой огромный, и он не должен быть стабильным. Не знаю, будто кто-то оставил себе дверь приоткрытым в случае чего. Впрочем, сейчас нам остается лишь понаблюдать и собирать сведения обо всех причастных. Мне нужно посмотреть на них всех. Сейчас…

— Стой-стой, Анна… Займемся этим завтра. На свежую голову. Мистер Спраттон, где здесь нормальный мотель?

— Не надо ничего искать, агент Уильям. В штабе для вас подготовили комнаты.

— Но я не хочу спать.

— Это из-за твоих таблеток. Идем.

— Но…

— И-дем!

— Ладно.

========== 3.4 ==========

Сон разума рождает чудовищ

***

Жилые комнаты в штабе, бывшем в своё время гостиницей, почему-то не могли похвастаться удобством. Я проснулась с каменной головой в не менее каменной постели. Вставать вообще не хотелось. Время от времени в мыслях мелькали обрывки из сна – разветвляющиеся посреди осязаемой темноты бесконечные тропинки в мире, сотканном из тумана, под красной луной. Почему-то эта картина повторялась из раза в раз. Может быть неспроста — иногда сны могли дать подсказки, но мне сейчас было не до того. И я точно помнила, как выглядел в прошлые разы во времена обучения астральный мир – мало общего с миром из моего сна. Значит, это просто сон. Хотя, можно ли тут быть уверенным? – тот ещё вопрос.

Оторвать голову от подушки не хотелось от слова вообще. Вроде бы вчера я не особо напрягалась и трудилась, но была вымотана как вьючный вол на каменоломне. Видимо, это таблетки отслужили своё и сейчас требовали с меня должок. На кровати я провалялась ещё некоторое время, и встала лишь тогда, когда увидела полоску яркого света на стене при переключении режима зрения. Неприятная яркость болезненно ударила по глазам. По всей видимости, утро давно уже наступило.

Кое-как умывшись и одевшись, поплелась вниз, а там уже поищу что-нибудь на завтрак, ибо есть хотелось просто жуть. Внизу, в брифинг зале штаба, уже вовсю кипела канцелярская работа и отчего-то очень вкусно пахло. Но в первую очередь мне нужна была вода.

— Утро, народ. Какие новости? — на ходу до кулера бросила коллегам.

— Никаких бегств из больницы.

— Жаль… — тихо пробормотала про себя.

— И происшествий.

— Гм… Вот и прекрасно. Как самочувствие? — услышав голос доктора Кантеры-6, спросила я, приглядевшись к ней.

— А-ам… Всё хорошо.

— Кошмары не беспокоили?

— Немного, — замявшись, ответила женщина и вернулась к работе. Выглядела она уставшей. Однако её пси образ выглядел вполне нормально.

Пока утоляла жажду, я безостановочно слышала телефонные звонки со всех сторон. Уже с самого утра все местные обеспокоенно спрашивали, что им делать дальше. Дело пока не дошло до активных действий, а здесь просто собирали всю информацию. А раз плохих новостей нет и из больницы никто не удрал, то, похоже, я ошиблась. И здесь совершенно не то, что мне кажется. Не знаю, к добру это или нет, постоянное ожидание. Как бы то ни было дождемся мозговиков из Псионикума, ну а там видно будет.

— Сорок четыре человека, — наконец заметила я напарницу за дальним столиком. — Вот столько человек работало в первые дни.

— Удалось с ними связаться? — спросил Спраттон, сидевший за соседним с ней столиком.

— Да. Вроде бы. Соберём их здесь или… О, ты проснулась.

Внезапно в зале наступила тишина.

— Что?

— Ты забыла свои очки.

— А-а… Так вот почему я ничего не вижу. — И вот почему каждый уставился на меня, как на памятник. Как будто слепого никогда не видели, ей богу.

Ну да ладно, вернёмся к более насущным делам — к завтраку, а вернее, к позднему завтраку. Оказалось, так вкусно пахло пиццей и салатом на заказ. Пицца давно остыла, но для голодного желудка это вообще не проблема. И я добила свою порцию, так любезно оставленную мне.

— Ты когда встала? — устроилась рядом с Кэс.

— Где-то в девять.

— А сейчас сколько? — нажала на часы, но вместо голоса раздался щелчок.

Тьфу ты, это же счётчик. Постороннему наблюдателю показалось бы, что у меня на левой руке два наручных часа.

— Одиннадцать двадцать три, — со второй попытки подсказал мне электронный голос.

— Мда… Неплохо так поспала.

Но все равно спать хотелось неимоверно.

— Из Псионикума спецрейс прибыл?

— Нет ещё.

— Плохо…

— Не сказала бы. Из больницы экстренных сообщений не поступало. Все пострадавшие успешно идут на поправку, даже тревоги уменьшились. Ты уверена, что там разрыв, а не что-то другое?

— Точно. И все мы скоро в этом убедимся.

— Полковник Самнер требует агента из Псионикума, — передал мне рацию компьютерщик.

— Самнер? — принимая рацию, шёпотом спросила у окружающих: — А кто этот Самнер?

— Командир заградительного батальона, — подсказала Кэс.

Оу, важный человек, видимо.

— Агент Анна Рейн слушает. Что случилось?

— На южном мосту собралась целая колонна из машин. Встревоженные люди хотят покинуть город, — раздался из устройства хриплый мужской голос.

Что за…

— Никого не выпускать.

— На каком основании?

— Скажите им, что скоро будет объявлен карантин. И всех их нужно обследовать.

— Некоторые попытались прорваться. Мы их изолировали в нашем хранилище.

Гм… Нифига себе быстро слухи разлетелись. И паника не заставила себя долго ждать. Или это не просто паника?

— Сколько их?

— Пока шестеро.

— Можете направить их в наш штаб? А остальных отправьте по домам.

— Принято, — отключился полковник. По голосу кажется нормальный такой мужик. Ничего не стал спрашивать и возникать.

А потом подобные звонки поступали с других уголков города. Создавалось ощущение, что народ по-тихому начал сходить с ума, участились случаи драк и заявлений в департамент шерифа. Впрочем, без единого координационного центра было трудно всё ухватить и за всем следить. Общая картина масштабов ускользала, ведь помимо нас в городе во время расследования расквартированы люди из множества ведомств. И не все из них мирились с якобы главенством Псионикума и действовали по своему указу. Если у ЦКЗ и у местных властей особо не возникало вопросов насчёт нас, то у антитеррора имелось к нам ряд вопросов. Особенно когда они прознали о возможном «террористе».

За телефоном и компьютером я просидела не долго. Настало время ещё раз проверить разрыв и проконсультироваться с более сведущим в этом вопросе специалистом. Что-что, а разрыв был в приоритете, и ещё – его нетипичность вызывало куда большую тревогу, нежели будь он описан как в учебниках. И если мои догадки не подтвердятся, то дело можно смело передать АТФ, в лучшем случае. В иной же ситуации, я даже боюсь гадать, что произойдет.

С превеликим удовольствием нас с Спраттоном решил сопроводить Колин. Хотя думается мне, не нас, а Кэс. Молодой снайпер прям просиял и взбодрился. Не только ему осточертело сидеть за телефоном и отвечать на всякие «праздные» вопросы по телефону.

— Давно служишь, Колин? — полюбопытствовала у него по дороге.

— В рядах Псикорпуса? Второй год пошёл. До этого служил в «красной линии».

— Красная линия?

— Граница с Мексикой.

— Ну и как там?

— Жарко, — ограничился одним словом снайпер.

— Понятно. А в корпусе много странного успел повидать?

— Да нет. К счастью. А вы?

— Мы тоже. Мы сколько, только третий месяц, да, Кэс?

— Ну, почти, — на ответ Кэс молодой человек лишь хлопнул глазами.

За всё время до разлома, я ощущала, как он временами косится на мои не совсем здоровые глаза, и тихо недоумевает про себя. По-моему светодиодные очки приковывают к себе куда меньшее внимание, нежели если бы я была бы без них. И я поспешила развеять все его незаданные вопросы.

— Да, я слепая. И нет, это не с рождения.

— Оо… А как ты…

— Вижу? Никак. Действую наугад.

— Я-ясно, — тупо протянул снайпер и вернулся к вопросам к Кэс. — Чему ещё там обучались…

Я не стала прислушиваться к разговору, мой взгляд устремился наружу. Как ни странно, городок за окном машины выглядел совсем мирным и жил будничной жизнью провинциального населенного пункта на отшибе страны. В воздухе пока не повисло тягостное ожидание и повсеместная тревога. Пару раз нашу машину провожали подозрительными взглядами случайные прохожие. Как нам показывали, в сети уже успели загрузить несколько видео, как по городку ездят военные колонны и люди с оружием и в форме активно что-то строят в центре и на его границах, призывая всех очевидцев убрать телефоны. Думаю, конспирологи тут же засуетились.

— Приехали, — через десять минут бросили с водительского места.

Чудесным днём под ясным солнцем изолированное место происшествия выглядело чуть лучше, чем вчера глубокой ночью. Правда запах остался таким же, как и, собственно, сам разрыв. Он, похоже, не уменьшился ни на миллиметр. Ожидаемо. Хотя бы можно радоваться, что не увеличился, да?

— Мда…

— Что? Без изменений? — проследила за моей рукой Кэс.

— Ага. Та же цифра. Ты и вправду ничего не ощущаешь?

— Ну… — собралась с мыслями подруга, закрыв глаза. — Нет. Ничего сверхобычного.

На миг образ Кэс вспыхнул мягким изумрудным цветом.

— Кому звонишь?

— Профессору Крауссу. Сколько сейчас времени в Нью-Эдеме?

— Два часа разницы. Значит… Два тридцать семь.

Профессор долго не брал трубку. Похоже на занятиях.

— Алё-у-у, — раздался знакомый голос, который растягивал последние гласные в словах.

— Передай от меня привет, — шепнула рядом Кэс.

— Сама передай, — поставила я на громкую связь. — Профессор Краусс, это Анна Рейн, я…

— Ох, моя дорогая ученица! — не дал мне договорить профессор. — Какая радость! Что такого в мире случилось, что ты вспомнила о своем старом учителе и решила позвонить?

— Вы не так уж и стары. И к тому же, я не могу просто так вам звонить? Узнать как у вас дела, здоровье?

— Ха-ха. Значит, дело и впрямь серьезное. Так, что случилось, моя дорогая?

— Здравствуйте, профессор.

— Ну, конечно, рядом с вами мисс Уильям. Здравствуй, Кэссиди. Как ваши дела?

— Всё относительно, профессор.

— Ха-ха.

— Кхм-кхм, — призвала я к вниманию. — В общем… — и вкратце обрисовала ситуацию с разломом.

— Как интересно… — задумчиво протянул профессор и замолк на пару минут. В наступившей тишине я услышала на заднем фоне знакомые стуки метронома. — Говоришь, никаких аномалий вокруг него не наблюдается?

— Угу. Вообще. Хотя счётчик Линеаса не опускается с двух половиной. Но почему-то мы вот спокойно общаемся по телефону. Также никаких помех у других устройств, никаких видений и прочих галлюцинаций у тех, кто находился рядом. Наблюдается лишь обычная повышенная встревоженность.

— Тревога… Ментальный сигнал опасности… А насколько огромен этот разлом?

— Где-то в двухэтажный дом.

— Анна, ты ведь шутишь?!

— Нет, профессор. Я прям сейчас его вижу.

— При таких показателях он должен быть намного больше.

Супер…

— А может под землей он тоже такой? — вдруг выпалила Кэс.

— Да! Вам дополнительный балл, мисс Уильям! Эх, жаль вы так рано выпустились, — внезапно загрустил профессор. — Проверьте под ним.

— Ну и что это даст? — не поняла я.

— Более детальный масштаб происшествия и если разлом достаточно стабилен, попробуй заглянуть за ним, Анна. Только прошу, будь осторожна. Что-то удерживает его в стабильном состоянии. Думаю, кто-то попал по ту сторону не по своей воле. Сколько дней, говоришь, прошло?

— Три дня.

— Печально.

Гм… Да уж, похоже, я снова ошиблась, это не к нам прорвались, а отсюда в ту сторону. Но никого же пока не объявляли в розыск. Если бы кто-то и пропал, то за три дня нашлись бы его близкие, которые забили бы тревогу. Особенно в таком маленьком городке, где каждый знает друг друга чуть ли не с пелёнок. А если какой-то бедолага и попал в астральный мир, то для его семьи у меня плохие вести. Выжить в астральном мире за всё это время — просто невозможно. Впрочем, в этом есть смысл, видимо отпечаток его смерти и не дает разлому закрыться. Ну, пока все остатки бедолаги не рассеются. И тогда разлом сам собой затянется. В это хотелось верить, но никаких фактов этому нет. Причина разлома не ясна.

— Хорошо. Так и сделаем. До свидания.

— Звоните в любое время. Был рад услышать ваш голос.

— До свидания, профессор.

— Всего хорошего, — отключился Краусс.

Так… Окинула изучающим взглядом всю округу.

— Ну, вот и настал твой звёздный час, Кэсси.

— Нет… — взмолилась подруга, уже зная, куда я клоню.

— Да…

— Нет…

— Да…

— Я не для этого лила пот и кровь с раннего детства, чтобы рыть канавы.

— Давай быстрее.

— Ладно. Где и насколько глубоко?

— Везде и пока не скажу «стоп». Так, господа, вам лучше отойти.

Начала подруга с разминки. Стоя перед дырой в земле, Кэс активно встряхивала руки и ноги. Затем плавно подняла руки и вскинула ладони в сторону участка с дырой. Я видела, как тёмное пространство перед ней вспыхнуло светом, где заклубились изумрудные пси линии, так подобные по цвету ауре хозяйки. Спустя минуту нити охватили всё пространство, отчего тёмное пространство воспылало заревом. Вдруг в лицо обдало сильным порывом ветра. Одно её движение и мощная телекинетическая волна, как бульдозер, смела все обломки на поверхности дыры вплоть до стены. А затем прямо над разрывом мелкими кусками начали взмывать в воздух куски асфальта, песок, части армированной сетки, грунт, щебень, и всё то, из чего была сделана площадь и коллектор.

Кэс стояла перед разыгрывающимся вихрем и подобно дирижеру управляла им. Её золотистые локоны болтались в воздухе, в то время как она сама стояла неподвижно. Спустя время воронка под ней всё нарастала и нарастала, как и смерч из обломков над нами. Тонны земли, как пух, летели по воздуху, окончательно расчищая всю область вокруг разлома и заслоняя собой почти весь небосвод. Воздух заполнился пылью с запахом сточных вод, которую можно было прочувствовать и на вкус. Супер… Вкус детства.

Как и сказал профессор, разлом шёл из глубины земли. И под землей он также был не меньше, чем над ней. Присмотревшись к разлому, посреди него я увидела тлеющий желтым огнём иной образ.

— Какого…

— Это «стоп»?

— Ага, — когда буря улеглась, я прыгнула в образовавший кратер с глубиной где-то в три метра и побежала в сторону странного образа.

— Мило… — догнала меня Кэс и увидела находку. Вскоре к нам спустились наши военные.

Из-под толщи грунта торчала человеческая рука. Мы вчетвером аккуратно вытащили из земляного плена мужчину весь в грязи. На вид ему было около сорока, телосложение тучное, лысый, латиноамериканской внешности. Что ещё странно — он был вообще не ранен, никаких наружных травм, пятен крови, он просто весь в земле, в грязи и без сознания, что совсем не удивительно. На нём была рабочая одежда без опознавательных знаков. В карманах также не обнаружилось никакого удостоверения, только отвертка и изоляционная лента. И ещё…

— Он жив, — прощупывался нитевидный пульс. — Точнее, в коме.

Тут же была вызвана медицинская бригада, которая увезла неизвестного в госпиталь.

— Жив?! И он тут пролежал все эти дни? Под землей? Как… — поражался Колин. — Просто как?!

— Кто-то должен пойти с ними и присмотреть, чтобы его изолировали от всех остальных.

— Я скажу Саре, — позвонил Спраттон.

— А что делать с разломом, Анна? Думаешь, этот человек и был причиной?

— Не знаю, трудно сказать. Похоже, нам все равно придется познакомиться поближе с той стороной.

— Не нравится мне начало нашего знакомства, — огласила свои опасения Кэс.

— Нам нужны веревки или трос.

— В машине есть, — побежал за ними Колин.

— Что вы собираетесь делать? — спросил Спраттон, с интересом всматриваясь в пустоту рядом со мной.

— Одним глазком взглянуть по ту сторону.

— Это не опасно? — выразил он общую тревогу.

— Ну… Когда как.

— Ой, говори за себя, мать. Это огромный риск. Даже для псионика.

— Да ладно, всё будет нормально.

Такс… Что-то наш бегун запропастился. А пока ждём его, можно просто оценить состояние разлома более подробно. В самом ядре разлома чувствовалась лёгкая пульсация. Сопротивление — не сказать, что сильное, но довольно ощутимое. Я осторожно провела ладонью по его алой искрящейся сфере и тут же счётчик дал о себе знать. Показатель подскочил до трёх. А пальцы обожгло словно раскалёнными иголками.

Ладно, всё может быть не очень и нормально.

— Гм…

— Что там?

— Ничего примечательного, — ответила я, но встретилась с взглядом подруги, так и говорящий мне: «кому ты врёшь».

— Вы это слышите? — вдруг встрепенулся Спраттон и осмотрелся по сторонам.

— Что? — уставились на него с Кэс.

— Голос… Вы не слышите?

— В таких местах это в порядке вещей, мистер Спраттон. Можете уйти, если вам некомфортно.

— Д-да… Просто не буду отвлекаться. Пока ничего страшного, — неуверенно ответил мужчина.

— О, и я услышала, — неожиданно схватилась за мою локоть подруга.

— И ты Кэс?

— Голос идёт оттуда, — указала она прямо на алую сферу. — Очень знакомый голос…

— Эм… Ты в порядке?

— Да-да.

Стоит ли спросить, чей голос она услышала, что аж разволновалась? Скорее всего, матери или другого близкого человека. Астральный мир играет с нашим разумом. Он оголяет не только наши страхи, но и грёзы, что таятся в глубине души. То, что мы копим в себе, самое сокровенное и личное.

Я вновь сверилась со счётчиком — указатель так и стоял на трёх. И что это нам дало, блин? Хотелось мне воскликнуть. По-моему мы только всё ухудшили. Блин, зря выкапывали, что ли? Что даже показатели подскочили. Хотя, разлом мог так отреагировать на чужую псионику.

Наконец прибежал Колин с мотком тросов и каких-то веревок. Это, конечно, не альпинистское снаряжение или как было в Институте, целое обмундирование подобное космонавтам, но и у нас нет цели углубиться в астральный мир. Просто слегка осмотрим разлом с другой стороны. Вернее, я осмотрюсь. А для этого вполне хватит и подручных средств. Первым делом я обмотала себя по пояс веревкой и закрепила тросом, отдав другой конец в руки Кэс.

— Нам нужно спрашивать, зачем это?

— Простая подстраховка. В астральном мире очень легко затеряться.

— Ага. Это если не сойдешь с ума в первые секунды попадания, или не потеряешь сознание от гипоксии-асфиксии, или не сдохнешь от дисфункции внутренних органов из-за отсутствия гравитации, давления… Вариантов умереть полно и тогда, ты вряд ли озаботишься о том, что потеряешь путь.

— Кэс, не нагнетай.

— Всё-всё.

— Дай мне десять минут.

— Пять. И ни секундой больше, — предельно серьезным тоном сказала Кэс.

— Эм… Ладно.

Ну, как говорил первый советский космонавт: «Поехали!».

Но для начала нужно запомнить все ощущения материального мира: тепло от солнца, твердую опору под ногами, гравитацию, воздух, давление… Прокрутив их в голове, пару раз сделала глубокий вдох. Что ж, теперь можно начинать. Кончики пальцев загорелись синим огнём и я, словно скальпелем, провела по разлому. Спустя несколько секунд из надреза начали просачиваться красные нити. И в ушах тут же ударил неприятный гул. Материя вокруг ядра разлома завибрировала с угрожающей частотой. После надреза я схватила обеими руками за края и развела ткань мироздания в стороны, обнажая изнанку. Это была лёгкая часть. Сейчас начнется самая худшая — фазовый переход. Но что-то пошло не так. Миг и меня встретила пелена тьмы. Вокруг не было ничего, будто я вернулась в момент после аварии. Только давящая глухота. И самое шокирующее — по ту сторону я попала не одна.

— Эм… Анна? — глухим звоном пронесся по всей пустоте голос Кэссиди.

Вскоре темнота рассеялась.

— Ч-что за…

— Где это мы?! — недоуменно спрашивали военные.

— Гм…

Это что-то новенькое. Всё вокруг выглядело как там же, но без детальных описаний, красок и звуков. Астральный мир будто бы наспех скопировал площадь Аглашиира, сделав всё топорно и грубо. Угловатые очертания предметов в тёмных тонах вокруг выглядели чересчур мультяшно. А если к ним присмотреться, то глаза начинали обманывать разум. Всё будто бы двигалось словно живое.

— Только без паники. Вы всего лишь попали в астральный мир.

========== 3.5 ==========

Что приходит на ум при фразе Астральный Мир? Некий мифический план бытия? Вымысел фантастов-эзотериков и прочих любителей оккультизма? Да, но что он из себя представляет? Каков он? Как космос? Или же подобен бездне океана? Что, трудно дать ответ или вообразить? Самый вероятный вариант — неописуемый мир из наших грёз и снов.

В общей сути, даже после научного подтверждения такого явления, как псионика, ныне сами ученые-псионики не могут в полной мере описать Астрал. Все исследования в этой области не дали никаких точных данных, а все гипотезы так и остаются гипотезами. Главенствующей догмой является концепт о прямой связи Астрального Мира с псионическими способностями.

Пусть и имеются крохи открытий, косвенно подтверждающих данную концепцию, астральный мир все ещё так далёк от наших представлений онём. Весьма трудно не то, что объяснить или выявить законы, по которому существует этот «тонкий» мир и каким образом он влияет на всех разумных, а хотя бы попасть туда без риска, чтобы исследовать в полной мере.

Кое-какие данные удаётся получить только оракулам и сновидцам. Но верить туманным изречениям людей в трансе без наглядных доказательств — последнее дело. Предельно точно известно только одно — астральный мир смертельно опасен для любого существа, каким-либо невероятным способом, попавшим по ту сторону не во сне или не во время транса, медитации. Ещё ладно, что незваный гость пострадает сам, так ещё последствия от его вторжения могут быть весьма непредсказуемыми для материального мира.

— Астральный мир?! — одновременно спросили оперативники Кантеры.

Их голоса в унисон отдалились в бескрайнюю даль угасающим эхом.

— Он самый.

— Но… Разве это не опасно? — с недоумением в голосе спросил снайпер и зорко оглянулся по сторонам в поисках угрозы.

— Ещё как, — ответила Кэс. — Но если будем держаться рядом с ней, то поживем ещё какое-то время.

Прозвучало слишком оптимистично и физиономии военных наглядно говорили, что они об этом думают. Даже себя одну я едва-едва удерживала в относительно нормальном состоянии во времена обучения. И то каждый раз это стоило мне немалых усилий. А тут нас целый квартет. Плюс с нами два непсионика, физически вторгшихся в астрал. Простите, псиоников с нулевым уровнем, как говорят в наших кругах. Хотя, это звучит как издевательство. Ну, не будем отвлекаться.

Что я хотела сказать? В Астрале, знаете ли, очень трудно думать. Ах да… Вспомнила, пространство… Первое, что тебя подведёт и обманет в Астральном мире — это пространство. Потом время. Ну и следом все остальные привычные мирские вещи. Избавившись от уже ненужных тросов и верёвки, я осмотрелась вокруг. Астральный мир скопировал площадку как будто ленивый и неумелый 3D дизайнер — с грубыми очертаниями и низкими полигонами всех объектов. Это не говоря уже о свете, тенях, контрастности цветовой гаммы и прочем. Всё выглядело топорно — небо сплошь серого цвета с застывшими облаками в виде небрежных белых кружков, кроны деревьев за стеной были просто как зеленый овал на палочке, а сама земля идеально плоская без каких-либо текстур.

Радует то, что мы пока уверенно держимся на ногах. И пока ещё свободно дышится. Похоже, из-за огромного размера разлома, все условия материального тем или иным способом просочились вместе с нами и сюда. Вот почему я ощущала тепло, лёгкое дуновение и запах сточных вод. Тут главное — не отойти далеко от разлома. Шаг влево, шаг вправо и всё — пиши пропало, вовек затеряешься в астрале. И конечно надо поскорее найти выход, а то в скором времени Астрал заберёт своё.

Такс… Где же то ядро разлома? Где ты, алая сфера? Гм… Что-то не видать. Неужто я её случайно уничтожила? Или же она схлопнулась сама собой? Это… Не хорошо.

— Никуда не ходите, ничего не трогайте и ни о чем не думайте. Просто сконцентрируйтесь на чем-то одном.

— Например? — спросили одновременно оперативники.

— Гм… как вариант, на Кэс, — указала я на подругу.

Подруга, конечно, не обрадовалась столь внезапной популярности. По её губам я прочла, что она думает обо мне в данный момент и всю её благодарность за это.

— Это я могу! — бодро выдал Колин, скрывая свою тревогу.

— Честно, астральный мир я представлял себе иначе.

— О, и как же, мистер Спраттон?

— Ну, приятнее, чем вот это всё, агент Уильям. Красочнее, может быть.

— Уж лучше это, чем настоящий Астрал, поверьте мне.

По астральной проекции площади Аглашиира я бродила туда-сюда довольно долго, осматривая каждую примечательную точку, попавшую в поле зрения. Изредка, я слышала голоса своих спутников. Они скучковались возле ямы и обменивались восторгом и мыслями насчет увиденного. Никакой тревоги, только изумление. Ну, их можно понять, но блин, как же порой неведение помогает не сойти с ума. А ведь мы сейчас в смертельной опасности.

— Вы слышали?!

— Нет! Даже не думай!

— Кто-то зовёт меня…

— Колин? Колин, что с тобой?! Агент Рейн! Агент Рейн!

— Анна! — раздались громкие взволнованные голоса.

Да что такое! Мысленно ругаясь, вернулась к ним. Гм, снайпера очевидно что-то ударило в голову. Он находился будто в трансе. Молодой человек со стеклянными глазами неотрывно смотрел куда-то за горизонт, словно кто-то его звал оттуда. Я бы не придала его состоянию нужного значения, в конце концов, это обычное явления в астрале. Но его аура начала опасно колебаться.

— Нет… — шепнул он, не слыша ни Кэс, ни Спраттона. — Не может быть…

— Это иллюзия! Обман разума! Эй! — Парень совсем выпал из реальности. Его глаза расширились, с трясущейся рукой он тянулся к кому-то невидимому.

— Отец… Он зовёт меня. Я должен. Должен к нему.

— Стой на месте! Не вынуждай меня!

— Что? — с блаженством на лице обернулся ко мне Колин, на миг вернув ясность разума. — Я… Я просто поговорю с ним. Попрощаюсь, как следовало бы сделать много лет назад. Я ненадолго.

— Это иллюзия! Его тут нет! Это твои грёзы!

— Колин, послушай её, — присоединилась Кэс.

И вновь искра осмысленности потухла в его глазах. Когда мужчина сделал шаг вперёд, путь ему загородил Спраттон.

— Колин, это плохая идея.

— Я всего на минуту, сэр.

— Никуда ты не пойдёшь.

— Сэр?! — сузил глаза Колин и посмотрел на руку Спраттона, державшую его за плечо. — Отпустите, сэр.

— Что это с ним? — снайпер попытался вырваться. — Колин, очнись! Очнись же! — тряс его Спраттон. Безрезультатно.

Тцк! Да чего я попусту разглагольствую, здесь не место для деликатных действий и вообще не время. Собрав на ладони капельку псионики, сильным хлопком в спину заставила снайпера припасть на колени. Рухнув на руки своего командира, тот начал жадно ловить ртом воздух, намереваясь задохнуться в любую секунду.

— Что за?! Что вы сделали?! — грозно посмотрел на меня Спраттон, придерживая своего подчинённого, пока тот с трудом приводил дыхание в порядок.

— Вы достали меня отвлекать. Мы не на прогулке. Кэс, проследи, чтобы они ничего такого не увидели и не слышали. И уж тем более, не натворили. Если надо будет, вырубай. Ещё раз повторяю, мы не на прогулке! Так, где это чертово ядро!

— Давайте все успокоимся… — краем уха услышала голос Кэс.

— Угу, успокоимся навеки вечные.

— Анна…

Ситуация реально начинала напрягать. Нигде не было видно ни следа от ядра разлома, то есть нашего билета обратно. Похоже, придётся самой разорвать вуаль пространства. Но в таком случае, мы вряд ли выберемся ровно в том же самом месте. У меня нет должной практики. Даже если мне и удастся создать стабильный проход, имеется колоссальный риск при выходе оказаться совсем не в том месте: под землёй, как тот бедолага, под водой, в воздухе и ещё куче мест, не совсем пригодных для жизни. Или нас просто закинет в совсем другой уголок земли, а может и не земли. Это я ещё перечислила вполне благоприятные случаи. Может статься так, что нас просто расщепит на атомы.

Но обдумать всё как следует — ожидаемо не вышло. Время быстро истекало, как и этот крошечный слепок нашего мира в Астрале. Первым исчезло небо, его словно песчаный рисунок размыло водой. Вместо серого полотна с полосками Астрал предстал в своём наиболее близким к истине образе, который я помнила из времён практических занятий. Над нами в одну мазню слились все краски мира, и как в космосе, подобная вырвиглазная картина уходила глубоко вдаль, что даже трудно вообразить его масштабы.

Ладно! Другого выбора нет!

Метнувшись обратно к своим, увидела их в не самом лучшем состоянии. Даже Кэс выглядела растерянной.

— Что-то я не припомню такого. Ну, как отсюда выйдем, мать?

— Выиграешь мне пару минут, Кэс?

— Сделаю, что смогу, — кивнула она и сверкнула своей псионикой во всей мощи и красе.

— А нам что делать?

— Закройте глаза, если не хотите ослепнуть.

Псионика Кэссиди боролась с энтропическим воздействием Астрала. Пылающий изумрудным светом купол над нами изо всех сил сдерживал остатки нашего островка безопасности. Под исчезающий мир я собрала все свои силы на руках и, воссоздав ядро, разорвала вуаль пространства. С первого раза ничего не вышло. Всё тело вмиг пронзило жуткой болью, меня скрутило пополам, а руки нещадно горели, как если бы я окунула их в кислоту.

— Долго не удержу!

Мои силы таяли буквально с каждым вдохом. Опомнившись, повторила попытку. Перед глазами вспышкой пролетели кадры окружения Аглашиира, и в один момент всё исчезло с громким хлопком. Цепляясь за край сознания в свой последний ясный миг, я увидела выход из границы между мирами и выпустила всю свою псионику в воссозданное на руках крошечное ядро синего цвета и разорвала. Надеюсь, нас выбросит в безопасное место.

***

Озеро Лери близ Аглашиир всегда славилось первозданной природой. В иные времена здесь всегда наблюдалась группа отдыхающих туристов и парочка местных. Но после локдауна городка, большинство избушек для гостей пустовало. Только тишь да гладь поселилась вместо отдыхающих. Резко в идиллию природы ворвалась яркая вспышка, испугавшая всю живность в округе. С раскатами и мощным порывом ветра над озером возникли из воздуха четверо и камнем рухнули в воду.

Вскоре на поверхность поочерёдно всплыли трое из них. Барахтающиеся на воде, они, не веря своим глазам, оглядывались по сторонам.

— Что за?!

— Ты пришёл в себя, Колин?

— А-а… Что случилось? — невпопад ответил снайпер. — Почему мы в воде? В голове туман…

— А где Анна? — не увидела рядом подругу Кэссиди. — Нет-нет. — И тут же нырнула под воду.

Благо, она быстро сориентировалась под водой и нашла её. Втроём они вытащили её бессознательное тело на берег.

— Пульс есть. Дыхание — тоже, — облегчённо выдохнула Кэссиди. — Похоже, просто потратила слишком много сил. И не успела наглотаться воды.

Она ещё раз проверила жизненные показатели Анны и только потом успокоилась.

— А где мы вообще? Есть у кого телефон? Рация не работает.

Промокшие до ниток люди рыскали в карманах в поисках гаджетов.

— У меня сдохший, — первым нашёл свой телефон снайпер.

— У меня тоже, — проверил свой Лукас. — Хотя он должен быть водонепроницаемым.

— У меня тоже. Любая электроника выходит из строя из-за неподконтрольной псионики.

— Понятно… Мы хотя бы в Аглашиире? И похоже вечереет.

— Трудно сказать.

Спустя пары минут на странный шум прибежал сторож парка отдыха. Мужчина в беретке удивился им не меньше, чем странная четвёрка.

— Кто вы такие и как сюда попали?

К их радости, они полностью поняли слова сторожа.

— Сэр, спокойно, мы… — показал ему удостоверение Спраттон.

— А-а… — протянул сторож после прочтения.

— Нам бы позвонить и погреться.

— А что с ней? — заметил на руках Колина и Кэс человека без сознания. — О боже, и она тоже?!

На странные слова мужика троица обменялась взглядом.

— Что вы имеете в виду?

— А вы что, не слышали, что творится в городе?

— В каком городе? — осторожно спросил Спраттон.

— Аглашиир, конечно же! Вы-то должны это знать! Говорят, это ваших рук дело!

6 часами ранее

До внезапной пропажи четверых агентов в штабе продолжалась обыденная работа. Никто и предположить не смел, что совсем скоро весь город поднимут на уши. Компьютерный инженер Васко, как обычно, сидел за своими мониторами. Он бы не обратил внимания на странность, если бы в один момент камеры, стоящие внутри места происшествия, не вышли из строя. Благо, они записывали всё это время, и запись в реальном времени хранилась в облачном сервере. Естественно он промотал видеозаписи до момента пропажи сигнала, чтобы разобраться, что случилось.

— Карвер сюда! — позвал он последнего оставшегося в штабе члена Кантеры.

— Что такое, Васко? Лукас вышел на связь?

Васко перемотал запись к моменту, когда начнется чистка участка телекинезом.

— Не совсем.

— Куда же они пропали… Рацию и телефон не берут.

— Наверное, в больнице или в ратуше на очередном собрании, — здоровяк успокоился и был весь внимание.

С момента пропажи четверых пока не прошло и получаса. Потому никто особо не волновался.

— Я хочу показать тебе другое, — вывел на полный экран запись с камер Васко.

В кадре вокруг ямы стояли четверо, часы внизу экрана показывали 12:43. Агенты из Псионикума говорили с кем-то по телефону, а потом они все что-то обсуждали. Затем, их сослуживцы отошли чуть дальше. И тут Васко с Карвером стали свидетелями невероятного зрелища, точно из какого-то фантастического блокбастера. И, казалось бы, что ещё может быть невероятнее, чем увиденное. Но нет. Как только одна из агентов сделала огромную яму, все прыгнули вниз. Камера не смогла запечатлеть, что именно они там делали. Вскоре к месту прибыли медики.

— Так вот куда выехала Сара. И что здесь такого?

— Ты досмотри.

— А куда это Колин побежал? — размышлял вслух Карвер, смотря на кино.

Когда медики увезли с собой ещё одного откуда-то взявшего человека, через пару минуту камера отключилась.

— Что… Что произошло?

— Глянь, — замедлил кадр Васко и перемотал.

Все камеры вышли из строя после яркой вспышки над ямой.

— Дальше есть что-нибудь? — всерьез забеспокоился здоровяк.

— Нет. Я им сообщил, что у них камеры не работают, в скором времени восстановят.

— А наши там?

— Нет. Сказали, там никого.

— Васко, тут что-то не то. Попробуй найти командира. Всеми способами.

Компьютерщик не сразу понял встревоженность Карвера. Для начала он попытался связаться с Лукасом по рации — глухо. Потом по телефону — абонент был не доступен или находился вне зоны сети. И тут они начали подозревать неладное. Система спутниковой триангуляции также ничего не дала. Их сослуживцы и два агента псионикума пропали ровно в 12:58. Их последнее место пребывания как раз маячило перед их глазами на карте Аглашиира со спутника.

— Позвони Саре, я на место взрыва.

— Понял.

Тем временем в больнице происходило необъяснимое. Всего пару часов назад идущие на поправку пострадавшие впали в акинетический мутизм. Этот заковыристый неврологический термин, обозначает состояние пациента, когда он теряет способность говорить, двигаться, имея физическую возможность это делать. За редким исключением остаётся лишь возможность двигать глазными яблоками при полной пассивности всего тела. И всё это сопровождалось приступами Клазомании. Казалось, застывшие безмолвные пациенты, не реагирующие даже на боль, начинали кричать с невероятным ужасом, и иногда крики были прерывистыми, переходили в лай, ругательства и бормотание.

Первым забил тревогу местный дежурный врач. Всё началось с мистера Эшвинга. Утром вполне бодрый пациент заснул при очередном обходе врача, прямо во время разговора и расспроса о его самочувствии. Доктор Улисс сначала подумал, что мужчина просто упал в обморок, когда его голова безвольно повисла на полуслове. Но дальнейшие попытки его разбудить приводили лишь к частичному открытию глаз — мистер Эшвинг смотрел сквозь узкие щели полузакрытых век, но оставался недвижим, ни на что не реагируя. И даже тогда никто и предположить не мог, что они столкнулись с чем-то неизведанным. Мистера Эшвинга аккуратно уложили на кушетку и оставили под наблюдением. Вдруг он очнется и это просто измождение от пережитого стресса. Но он не очнулся ни через час, ни два, ни после.

Буря поднялась после того, как в такое же состояние впали остальные пострадавшие при взрыве. Тут же были вызваны бригады из ЦКЗ и пострадавших вновь изолировали ото всех. Экспресс-тесты и анализы ничего конкретного не выявили. В рядах врачей началась настоящая суматоха, которая к вечеру переросла в угрожающие масштабы. Горячая телефонная линия больниц, клиник, службы спасения разрывалась от звонков со всех уголков города. Все твердили одно — внезапный сон у одного из близких им людей. Всех экстренно госпитализировали и проводили исследования. Но при этом никакой закономерности не наблюдалось, ни по возрасту, ни по контакту, ни по другим признакам. Всех больных объединяли лишь два параметра: первое — для их симптомов, собранных вместе, нет отдельной болезни, известной науке; второе — они просто засыпают без каких-либо причин. Почти все даже не болели.

Оставшихся членов Кантеры-6 и ЦКЗ осыпали вопросами. Однако, что они могли ответить, к тому же, неожиданно пропал их командир и ведущие спецагенты. Сара с Карвером решили пока не говорить всем, что случилось с ними. Паники ещё не хватало.

К полседьмого вечера в зале местного самоуправления собралось экстренное совещание с главами со всех работающих ведомств. За пять часов больницы были переполнены сверх нормы. Потому многих заснувших пациентов оставили дома, но под наблюдением.

— Сколько всего пациентов в данный момент?

Глава городка, грузный мужчина с ранней сединой, готов был услышать все варианты.

— Последний случай зафиксирован десять минут назад. Итого: у нас пока двести пятьдесят три случая.

— Что это, доктор Раулис? Вспышка какого-то вируса?

Глава оперативной бригады ЦКЗ в Аглашиире, ведущий инфекционист доктор Антано Раулис, перечислил все возможные варианты, но без конкретики.

— То есть, вы не знаете?

— Пока не удается выявить конкретный патоген. Симптомы не указывают на какую-либо определенную болезнь. Известно лишь то, что чем бы оно ни было, оно поражает центральную нервную системы. Но меня пугает не это, а скорость и тип распространения. Оно слишком аномальное. Если это и инфекция, то она передается непонятным образом, быстро и слишком избирательно.

— И что нам делать?!

— Во-первых, закрыть город на карантин, создать дополнительные койка-места, собрать полный анамнез у всех больных от их близких. У них должно быть что-то общее.

— У нас в городе нет столько персонала.

— Я запросил от министерства здравоохранения дополнительную помощь.

— Хоть какая-то хорошая новость, — прошел платком по мокрому лицу мэр. — А почему вы молчите, доктор Раймсон? Где ваш командир и агенты из Псионикума?

— Они расследуют взрыв. Я им всё передам, когда они вернутся, — мужчина ничего не ответил.

— Хорошо. Все имеющиеся у нас ресурсы переходят под контроль ЦКЗ. Пока не прибудет рейс, мы разместим всех пострадавших в частных клиниках. Также переоборудуем стадион в один большой изолятор. Есть проблемы с клиниками?

— Нет, мы уже договорились со всеми главными администраторами. Спасибо им за столь оперативный отклик. А во избежание паники необходимо ужесточить меры безопасности на улицах и объявить комендантский час.

— Сколько всего патрульных мы можем организовать, господин Симмонс?

— Из нашего департамента шерифа будет около сотни офицеров.

— Этого хватит?

— Не везде, но машины будут патрулировать все улицы.

— Что же, за работу. Чем бы мы ни столкнулись, мы не должны, чтобы эта зараза распространилась за пределами города.

— Мы уже предупредили соседние населенные пункты, господин мэр. Все следят за развитием ситуации и готовятся.

Слушая всё это, Сара вспомнила слова Анны и внимательно присмотрелась ко всем за столом: все они с трудом сохраняли спокойствие. Да и в городе повсеместно повисла тяжелая атмосфера, отчего сознание требовательно клонило в сон.

========== 3.6 ==========

«Возможно поколения, что придут за нами, будут ясно видеть то, что мы только пытались нащупать»

***

Две мировые войны подарили миру множество психических расстройств. Впрочем, это не совсем корректное утверждения. Конечно же, истерики, морально-духовные отклонения и фаллические ассоциации по Фрейду у пубертатной молодёжи бывали и раньше, как и всякие психические аномалии у некоторых лиц, которые оставались неподтвержденными или попросту неисследованными в связи с некачественной медициной прошедших веков.

Но глобальные кризисы и искалеченная психика у сотен тысяч солдат, вернувшихся из мясорубок масштабных боевых действий, и мирных жителей, переживших ужасы войны, дефицит наравне с тяжёлыми трудовыми днями и голодом, сделали своё дело. Поэтому в конечном итоге, нельзя не отметить, что мировые войны изменили лик мира. Агония миллионов и все их мысли, желания, переживания во времена непрекращающихся обстрелов, ковровых бомбардировок, кровопролитных битв, страданий во время голода, эпидемий, массовых казней, пыток, не могли не оказать влияние и на Астральный Мир, расшатывая её границы, наполняя тонкий мир всеми ужасами, что творилось тогда в душе у каждого.

Но как ни парадоксально, именно подобный толчок послужил взлёту психиатрии к середине 20-го столетия и в псионике частности. Тогда учёные всерьёз обратили внимание на то, что раньше мало кто придавал значения, возможно только редкие священнослужители и монахи — здоровью разума и души, то есть астрального тела. Ныне точно известно, что астральное тело тоже может болеть, получать травмы, или попросту уставать. Первооткрыватели задались правильными вопросами, к примеру: «почему некоторые вполне здоровые мужчины, вернувшиеся с войны, быстро выгорали в мирное время?». И, в конце концов, нашли связь между кошмарами и повреждениями в головном мозге — получили первое научное доказательство гипотезы. Несмотря на очевидную связь разума со здоровьем даже в наши дни психический недуг считается чем-то постыдным или даже слабостью. На таких больных в лучшем случае относятся с потехой, в худшем с порицанием и упрёком.

С текущим развитием науки и познаниями в медицине врачи в Аглашиире не стали копать в иную от их парадигмы сторону. Было бы немного странно предположить, что состояние больных связано с внезапным расстройством сознания, а точнее астрального тела. Даже тогда, когда лаборатории все в один ряд твердили, что ничего опасного в анализах пока не обнаружено. Впрочем, нельзя их винить в этом, все знают, что достоверные анализы так быстро не делаются. Нужно больше времени на исследования и больше данных, соответственно больше больных. Многим показалось бы, что врачи просто наблюдают, как медленно гаснут в своих снах сотни ни в чем не повинных людей.

Сара была из их числа. Она стояла в коридоре за стеклянным боксом и смотрела на спящую мать с ребёнком. Их состояние ухудшалось с каждым часом. Они больше не реагировали на внешние раздражители. Их тела обмякли, едва могли дышать самостоятельно. Давление и пульс упали почти до опасного уровня. Медикаментозное вмешательство пока держало их в относительно стабильном состоянии, но это не могло долго продолжаться. Нужны были ответы.

Что же агент имела в виду? Неужели этого она и ожидала? — гадала она в мыслях. Её размышления отошли от привычной ей медицины. А может это вовсе не что-то материальное? — и двигались в нужную сторону. Испокон веков людям известны случаи «психического истощения». Выяснено, что психическое травматическое выгорание проявляется спустя годы «инкубации» в подсознании больных, которые могут и не подозревать об этом, но постепенно вполне здоровые они буквально старели за короткое время и впадали в кому.

Её нашел Карвер. Здоровяк появился рядом с ней словно из воздуха.

— Привет. Как они?

Он также помнил малышку и её мать.

— Крайне скользкое состояние.

— Выглядишь уставшей.

— Есть немного, — повела плечом Сара и размяла шею, затекшую от долговременного сидения за лабораторным столом.

Они стояли посреди коридора в полной тишине, погруженные в свои мысли.

— Сара, — осторожно начал Карвер, — когда в последний раз ты видела Лукаса?

— На месте взрыва около, — сверилась она со своими часами, — семи часов назад. С тех пор я их не видела.

— А ты не знаешь, куда они поехали после? Никто из них не выходит на связь.

— Что?

— Васко уже провёл поиск по спутнику. Они пропали. Последнее местоположение их телефонов было на место взрыва.

На поистине шокирующую новость Сара лишь устало моргнула, словно ей это послышалось. И так сложный день стал ещё сложнее.

— А что говорят караульные?

— Я поговорил со всеми. Никто не видел, как они выходили. А служебная машина стоит перед КПП и, судя по всему, он стоит там с полудня.

— Получается, они пропали, после того, как посетили место взрыва, и нашли ещё одного пострадавшего? Я же их видела там. Всех. Мы их оставили в той яме.

— Да.

— Боже… Что происходит… — почти до крови закусила губу Сара. Её тревожный взгляд блуждал по стеклу.

— Думаю, это как-то связано с агентами.

— Да… Но куда они пропали? Почему нам не сообщили?! Я уже ничего не понимаю.

Вдруг тишину развеял звук рации на поясе здоровяка.

— Карвер, Карвер, прием! — узнала она взволнованный голос Васко. — Они нашлись!

— Где?! — тут же спросил Карвер.

— Спраттон вышел на связь из туристического лагеря «Изумрудное озеро».

«Лагеря?!», — одновременно промелькнуло в мыслях у Сары с Карвером.

— Они едут в больницу. Я не совсем понял, что случилось, но, кажется, они замёрзли. Встретимся там.

— Где вы были?! — через двадцать минут с порога смотровой палаты группу пропавших встретили донельзя обеспокоенные люди.

— Ох… Вы не поверите, — протянул Колин, почему-то сидевший с голым торсом на кушетке. Спраттон уже был в новой сухой больничной одежде, точно как и Кэссиди.

— Проходите, — спокойно позвал своих Лукас. — Мы успели услышать тревожные вести. Насколько всё плохо?

— ЦКЗ в панике, доктора не могут объяснить состояние больных. Черт те что творится! А где…

— Она спит, в соседней палате, — поняла недосказанность доктора Кэссиди.

— Что?! И она…

— Нет. Просто спит.

— Точно?

— Точно-точно.

— Так… И всё же, где вы были и почему такие промокшие?

Троица потерявшихся в пространстве и времени обменялась взглядами и слово взял Спраттон, потому, как Кэссиди Уильям явно не горела желанием что-либо объяснять. Вспомнив события, которые для них прошли совсем недавно, командир, как смог рассказал, что с ними приключилось, не особо вдаваясь в детали, в которые он совершенно не понимал.

— Астральный Мир?! — настал черёд недоумевать остальным членам Кантеры.

— Представь себе.

— Это… Ох… — Сара не нашла что и ответить.

— Ага, — спокойно ответил Колин.

— И… что теперь? Это что-нибудь дало?

Троица обменявшись взглядами, просто молчали. Единственная, кто хоть что-то понимала, сейчас лежала без сознания. А Кэссиди не стремилась её разбудить.

— Тогда, что нам делать? — на нужный лад их вернул вопрос Васко.

— Нам бы узнать, что произошло во время нашего отсутствия. Что сообщили на совещании? Да, Васко немного рассказал, — поспешил объяснить Спраттон.

— По городу объявлен карантин и комендантский час. Лаборатории работают в ускоренном режиме. До сих пор выясняется патоген.

— Патоген? Это точно не что-то заразное?

— Пока ничего страшного в лаборатории не заметили, Колин.

— Но люди продолжают засыпать и больше не просыпаются.

— Да, агент Уильям. Многие начинают бояться. Вдруг и с ними случится такое. Симптомы слишком нетипичны.

Сара вспомнила активные работы лаборантов и врачей ЦКЗ. Первая зацепка нашлась в виде гриппозного энцефалита, и его другого собрата — коматозного. История помнит несколько схожих случаев. К примеру, странная вспышка гриппа, которая вызывала «сонную болезнь», была задокументирована ещё в XIX веке. Описывалась, что болезнь начиналась внезапно, быстро разгоралась в теле больного, вызывая жар, бред, потерю сознания и судороги. Но что было необычно, во время болезни, в самом её начале или на пике, часто наступала апоплексия — паралич вследствие кровоизлияния в мозг, который был очень схож с нынешними симптомами. Но снимки пациентов Аглашиира не выявили никаких кровоизлияний, никаких темных пятен. И у всех больных отсутствовал, пожалуй, главный признак инфекции — лихорадка. Зацепка оказалась ложной.

Вторая зацепка вела к эпидемии «Ноны», впервые встретившейся в 1889–1890 гг. в северной Италии, а затем в Англии и в Нью-Йорке. Но как выяснилось, пациентов «Ноны» после смерти не изучали и никакого вскрытия не производилось, потому было трудно сказать, что именно тогда случилось. Имелись только письменные описания симптомов ведущего врача того времени, которые однозначного результата ни по одному из случаев не дали.

После всех известных «подозреваемых» стали копать в историю, во все времена упоминались схожие случаи паралича и внезапного сна, как у больных в Аглашиире, но они появлялись и исчезали, без ведомых причин. И без ведомых доказательств. Патоген — неизвестен.

— Моча, анализ спинномозговой жидкости и тесты на известные инфекции — отрицательны. Я уже не знаю, что тут можно сделать…

— Значит это что-то новое… Новый вирус, — сглотнул снайпер.

Кивок Сары вызвал у молодого снайпера ещё большую тревогу.

— Зря я спросил.

— А тебе не надо одеться?

— Ах, да…

— Доктор Раймсон, можно ваш телефон? — резко встала с кресла Кэссиди.

— А-ам… Конечно, — протянула доктор ей свой мобильный.

— Признаю, ситуация не из весёлых. Нужно вернуться к месту разлома и позвонить кое-кому. Снова. Все эти люди и разлом должны быть связаны. Просто обязаны! Но как? Ведь оттуда же всё и началось. Просто так ничего не бывает, — размышляла вслух, меряя шагами палату Кэссиди.

— А мы вновь не окажемся в Астральном Мире, агент Уильям?

— Да. Имеется такой риск. И без Анны мне, честно, что-то боязно туда соваться. Но мы просто осмотримся издалека. Я проверю показатели, чтобы быть хоть в чем-то уверенной. И нужно будет заехать в штаб.

— Машина ждёт.

Перед уходом Кэссиди проверила Анну. Она не в первой видит её в таком состоянии. В начале своего практического обучения, когда они проходили “Астрал”, они уже оказывались в непредвиденной ситуации в той стороне. Разлом, из которого сделали портал прямо под Институтом, считался подконтрольным и многие успешно контактировали с тем миром задолго до них. Но в первом же уроке, он захлопнулся, едва Кэссиди и Анна преодолели границу межмиров. Тогда выход удалось найти, благодаря профессору Крауссу. Он сделал другой разлом для них. После инцидента профессор внезапно ушел на больничный, как и Анна. Существует гипотеза, что Астральные частицы могут воздействовать на организм также как и радиация.

«Ни о чем не волнуйся, просто отдыхай».

Переодевшись в штабе и забрав лампу Линеаса, Кэссиди в компании Спраттона и Сары прибыли к месту разлома. Остальные члены уехали на встречу с местными правоохранительными органами для инструктажа.

Внутри изолированной территории наблюдалось активное движение и слышался шум. Первый попавшийся солдат поведал, что вся электроника вышла из строя. Из-за чего идёт восстановление, но пока ничего конкретного не смогли исправить. Ни одно устройство не желало работать.

«Это уже похоже на описание разлома из учебника. Оу… показатели упали», — шкала счётчика находилась на отметке 1,9. Кэссиди хотела позвонить, но даже возле наружного КПП телефон Сары упорно отказывался работать.

«А Анна без проблем звонила возле самого разлома. Значит, что-то там кардинально изменилось».

— Прикажите всем «оставить» и покинуть изолированную территорию. Не дай бог, кто-то ещё попадет по ту сторону. Профессор Краусс, добрый вечер, — наконец дозвонилась она с дороги подальше от заграждения.

— Ох… Кэссиди, дорогая, это ты?

— Профессор, можете посмотреть на наши данные?

— Тебя очень плохо слышно.

— Я говорю, мы можем отправить вам отчёт? Нужна ваша помощь.

— Что? А… Да, да… Конечно.

— Отправляем. — кряхтя, отключился профессор. — Мило… Как только люди раньше общались. Доктор Раймсон, отправите на этот номер всё, что есть по больным?

— Хорошо.

— А кто этот профессор? — поинтересовался Спраттон.

— Наш учитель.

— Странно, что среди солдат никто не попал за разлом во время починки. Или только псионики могут попасть по ту сторону?

— Кстати, да… И нет, не только псионики, — задумалась над словами Сары Кэссиди. — Похоже, Анна активизировала разлом и закрыла обратно уже нормально, устранив якорь. Якорь… Каково состояние того человека в коме?

— Насколько мне известно, он в глубокой коме. Его состояние за всё время пребывания в реанимации не менялось.

— Выяснили, кто он? — спросил Лукас.

— Да. Некто Хосе Гарсия, слесарь-сантехник. Работает в местной коммунальной службе. Женат и три сына.

— Что? И его семья всё это время не объявляла его в розыск?

— Ну… Они находятся здесь не совсем легально.

— Ох, понятно.

В Эдеме уж очень суров закон к нелегалам.

— Агент Уильям, что думаете насчёт больных и всего этого? — взмахнул в сторону стены Лукас. — Они связаны? И есть ли шанс, что пострадавшие вскоре очнутся после закрытия астрального разлома агентом Рейн?

— Трудно сказать. Менталистика и Астрал не совсем моя область. Но, похоже, следы астрального мира постепенно рассеиваются. Остается только ждать и наблюдать, как будут развиваться события. Однако я не уверена в этом. Анна говорила, что разлом — не причина, а следствие.

— Сара… — заметил состояние доктора Спраттон.

— А?

— С вами всё хорошо? — также заметила неладное Кэссиди.

— Просто устала. Что-то глаза закрываю… — её ноги подкосились на полуслове.

Лукас среагировал моментально и поймал тело женщины.

— Сара? Сара! — аккуратно потряс её командир. Никакой реакции.

— Заторможенная реакция зрачков, — провела по глазам световым пучком на своих руках Кэссиди. — Отвезите её в больницу, я сама проверю разлом.

— Будьте осторожны.

«22:34. Сегодня пятый день после взрыва», — сверилась с часами Кэссиди и пошла в сторону разлома.

«Надеюсь, Анна, ты не права… Иначе получается, что наш гость — не из тех, кого так легко выпроводить из нашего дома».

Вокруг ямы не наблюдалось ни души. Вытащив из сумки лампу и накачав её псионикой, она прождала пару минут. Под звёздным небом мир представлялся как в Астрале. Поистине они сегодня сверкали ярче обычного. Её мысли блуждали вокруг неё, как дым сигарет. В памяти всплыли последние моменты из Астрала. Как и все разы, она также не была исключением, кто слышал зов. Если Колин слышал и видел своего покойного отца, то она видела свою мать.

Как же ей хотелось, чтобы она была жива. Астральный мир точно знал, что их волнует и пользовался им. Однажды она говорила об этом с Анной и к её великому удивлению, её лучшая подруга сказала, что ничего такого не видела и не слышала. Кэссиди тогда решила, что это из-за того, что Анна росла без семьи и никогда не имела людей, с которыми у неё сложились настолько близкие отношение и с которыми пришлось расстаться навсегда. Тогда эта мысль была более-менее правдивой, но сейчас, она не была в этом уверена.

Лампа пришла в готовность как раз, когда она закончила с сигаретой.

«Что ж, поглядим», — багровая сфера пылала по всей яме, но она явно была меньше, чем описывала Анна.

«А это что такое?», — взамен, огромные пространства были усыпаны алыми точками, словно шёл кровавый снег.

«Это не к добру…».

Спустя два часа во всех клиниках и больницах пациентов заметно прибавилось. Людей уже не пускали внутрь здания. Пришлось даже вмешаться военным силам. Привозившие на своих авто родные заснувших жаловались, что те заснули прямо за ужином, на работе или во время разговора. Родители пытались разбудить детей, которые не просыпались ото сна во время игр. Они умоляли принять их, оказать помощь. От массовой истерии был только шаг.

Таким образом последняя надежда докторов на локальную вспышку не подтвердилась. Засыпали абсолютно все возрастные категории, и вообще случайным образом. Никакой закономерности. А такое… Такое невозможно проконтролировать. В час ночи на парковках возле больниц стало не протолкнуться.

Очередное экстренное совещание проходило под гнетущей атмосферой. После очередного доклада главы ЦКЗ никто не решался взять слово. Вести дошли до самого верха, и уже оттуда исходили приказы. Но вдруг, словно глоток свежего воздуха, поступил вызов с диспетчера аэропорта. Спецрейс из Псионикума вышел на связь и шёл на посадку. К трём часам ночи военный грузовой самолёт заполонил собой всю взлетную площадку маленького аэропорта. Целую делегацию странно одетых людей встретили оперативники Кантеры и все первые лица городка.

Прибывшие специалисты уверили, что уже сталкивались с подобными вспышками и оперативно начали мероприятия по изучению аномалии и начали с самых нестабильных пациентов. Казалось бы, дело сдвинулось с мёртвой точки, но главный менталист прилетевшей группы предупредил Кантеру-6, что пока источник не выявлен, никаких гарантий, что те очнуться, нет. А источник обязательно должен быть и «обезврежен».

— Что ещё удалось выяснить?

После введения в курс дел он потребовал немедленно провести его к человеку, который был обнаружен под разломом. В пылу беспорядков город утопал в свете фар от машин на дороге. И только благодаря конвою, машине Псикорпуса удалось прорваться в больницу.

Хосе Гарсия лежал в изоляторе и под капельницами.

— Как странно… — протянул менталист с порога, едва взглянув на мужчину. — Не живой, но и не мёртвый.

Протерев руки, он положил схватился за голову пациента.

«Покажи мне…», — мысленно велел открыться разуму Хосе. «Покажи мне», «Покажи мне!».

Что-то пошло не так. Не прошло и минуты, как менталист начал корчиться от боли. Его хотели оттащить, но мужчина не двигался, будто его что-то удерживало невидимой силой. А вскоре дело приняло весьма скверный оборот, раздался хруст костей, пальцы мужчины изогнулись в обратную сторону, как и сами руки. Его глаза вспыхнули багровым цветом. Изолятор утонул в его агонии. При помощи остальных его с трудом удалось оттащить от тела. И то только благодаря телекинезу.

— Обезвредьте… Его… — едва держась, прошипел он, указывая на Хосе, но было поздно.

Кэссиди, остальные члены Кантеры-6, и двое из группы спецрейса наблюдали, как тело человека в коме вздымается в воздух вместе со всем, что его окружало.

— Ж-ж-жииить… — пронесся громогласный голос в палате, а потом мощный всплеск псионики.

========== 3.7 ==========

Мощный импульс энергии, вырвавшийся при пробуждении гостя с потустороннего мира, моментально вырубило почти всех, кто был рядом в тот момент. А всю палату разнесло изнутри буквально на щепки. Двум солдатам и медсестре не повезло оказаться возле окон. Остальных же припечатало к стенам или вышибло в коридор вместе со стеклянной перегородкой, разбив её вдребезги их телами, и со всей остальной мебелью и оборудованием. Внутри, в кромешной тьме, на ногах оставались только двое менталистов из спецгруппы и Кэссиди. Но они могли только защищаться, накрывшись защитным куполом.

«Какая невероятная мощь…», — из последних сил удерживала свою защиту агент Уильям, глядя на вихрь алой псионики в палате. Она уже не обращала внимание на звуки счётчика Линеаса, который непрерывно щёлкал.

Между тем мистер Гарсия, или же уже некто другой или нечто другое, полностью пробудился. Секунду назад бездыханное тело встало с кушетки и осмотрелось. В глаза сразу бросалось алое свечение кровеносных сосудов шее, лице, руках и неестественные, слишком дёрганые движения. Катетерами ему разорвало вены, отчего кровью заляпало всю его одежду, но это нисколько не заботило мужчину.

— Жить! — истошно завопило существо, и взмахом руки подняло первого попавшегося псионика в воздух.

Изо рта, глаз и носа от псионика вырвались прозрачные клубы энергии и неуклонно протекали в сторону гостя из той стороны мира. Оно словно питалось им, и его пища в полностью белом защитном костюме не мог ничего ему сделать. Ему не помогла ни его защитная вуаль, ни попытки достать оружие, ни ментальное воздействие. Вдруг в него прилетело автоматной очередью скоридора. Но проверить, кто это был, не удалось. Второй ударной волной, потусторонний снёс стены между помещениями и оттуда больше не прозвучало ни единого выстрела, слышался только быстрый топот и крики где-то вдали.

Вернувшись к бедолаге, существо схватило того за горло и медленно поднёс его почти обмякшее тело к себе. Оно пристально всматривался к нему своими багровыми глазами. В них уже не оставалось ничего человеческого. Менталист в его руках до последнего пытался освободиться, а спустя миг начал корчиться от боли и истошно завопил.

— Жииить!

Воспользовавшись случаем и выигранным временем, Кэссиди ударила по нему всей накопленной псионикой в руках. Псизаряд такой силы должен был снести всмятку любого, но ничего подобного не произошло. Как снаряд, пробив своим телом угол палаты со стеной, а дальше всю часть здания и обшивку за углом, существо вылетело из больницы наружу. Благо он не унёс с собой вниз работника Псионикума.

— Вы как?

— Ж-ж-жить буду, — корчась на полу, кое-как смог вымолвить ответ мужчина.

— Хорошо, — тяжело дыша, осторожно подкралась к краю образовавшейся дыры Кэссиди.

Из зияющего разлома в конструкции здания виднелась вся парковка, где рухнуло существо, разбив под собой пару машин. Минуты через два внизу началась суматоха, слышались короткие выкрики, команды, которые едва доносились в какофонии сигнализации. Караульные солдаты в спешке окружали место падения и осторожно двигались в сторону машин. В помощь к ним оперативно подтягивались дополнительные силы из-за КПП.

— Вот же… Сука! — выругнулась Кэссиди, заметив алый отблеск среди машин. — Он ещё жив!

И вскоре выстрелы не заставили себя долго ждать, когда по солдатам прилетела машина и выскочил к ним в стремительном прыжке, оставляя за собой багровый шлейф, мистер Гарсия, уже не похожий на человека, только силуэтом. Вся его кожа стала темно-багровой, раны от травм затянулись, сломанные кости срослись и покрылись черным слоем кожи. Глаза, пылавшие алым светом, прошлись по всем солдатам. Для принятия решения об атаке у командиров не потребовалось больше причин, когда пролилась первая кровь.

Тварь двигалась молниеносно и кромсала солдат одного за другим. Без особых усилий поднимая их телекинезом и под вопли несчастного разрывая того на куски прямо перед его сослуживцами. Быстро стало очевидно, что одних выстрелов мало — в ход пошло всё, в первую очередь гранаты, подствольные и ручные. Вслед за выстрелами каскадом раздалась череда взрывов, но тишина не наступила.

Кэссиди с трудом уняла дрожь в руках из-за чрезмерного использования псионики, и подавила кровавый ком, застрявший в горле и лениво протёрла кровь, выступившую из носа и с разбитой губы. В висках начало бешено колотить, как и в ушах. А этому существу хоть бы хны. Казалось, даже прямое попадание псизаряда, который по мощности был чуть ли не сопоставим со столкновением с многотонным грузовиком на полной скорости, падение с пятиэтажной высоты, и выстрелы никак не навредили ему.

— Ты, проверь остальных, и выведи отсюда, — бросив другому менталисту, побежала вслед за существом Кэссиди.

Как учили на интете, с помощью псионики можно пережить падение с огромной высоты — главное вовремя перенаправить всю энергию в сторону при приземлении. Но не с такой же высоты, хотя бы со второго этажа. Быстро преодолев по лестнице три этажа, Кэссиди на бегу выскочила из окна прямо на поле боя.

«Ты не можешь вечно пользоваться псионикой… У всего есть предел», — наблюдала она за движениями «мистера Гарсии», держась на расстоянии.

Между тем окровавленными телами было усыпано вся задняя часть левого крыла больницы. Однако выстрелы не смолкали, и кажется солдаты смогли нанести ему урон, заставив существо перейти в защиту. Укрываясь кусками асфальта и обломками машин и стен, существо двигалось вдоль периметра больницы, пока по нему непрерывно «работали» плотным огнём.

Догнав их, Кэссиди заметила, как алый вихрь вокруг него слегка потух и мерцал. Запасы псионики тоже не вечные, пусть даже ты и сам состоишь из него, но тело человека — нет. Оно не выдержит и требует «топлива». Существо уже не могло с лёгкостью поднимать предметы телекинезом и регенерировать. Плотным огнём двух десятка бойцов удалось отогнать его подальше от здания к заграждению.

«Что ты делаешь? Почему не убегаешь?», — размышляла в уме Кэссиди. Её состояние все ещё было далеко от нормы и она пока не спешила с применением своей ударной способности. Хотя уже предполагала, что без этого скорее всего не обойтись. Кэссиди понимала, что передышка всего лишь временная.

Впрочем, в одном она была права. При желании потусторонний давно мог убежать прочь, но почему-то этого не делал, постоянно пытаясь прорваться внутрь больницы. А вскоре и вовсе «притих». Окопавшись, накрылся всеми возможными плитами асфальта, словно панцирем, и полностью закрылся в земле.

— Всем назад! — скомандовала Кэссиди, готовясь поджарить его внутри его «скорлупы». — Не приближаться!

«Надеюсь, этого будет достаточно!».

От кончика пальцев на ногах до виска по её телу прошёл неистовый жар. Её естество противилось подобной авантюре, но Кэссиди лишь сильнее сконцентрировала всю свою псионику на руках. Ладони девушки сверкнули изумрудным цветом, уже наяву обжигая её изнутри. Оставалось дать всего лишь искру и огненный поток чудовищной мощи вырвется из её рук.

«Гори!», — раскинула она обе руки в сторону врага и щёлкнула, вызвав искру.

Безлунной ночью вся территория позади больницы горела подобно второму солнцу. Огненный шторм, устроенный Кэссиди, за долю секунд охватил десятки квадратных метров. Пылало всё. Огненные языки пламени достигали шести метров над землёй и кружились в урагане вокруг места, где закопался потусторонний. Лязгали обшивку здания, фонарные столбы, плавилась даже железная изгородь, шлагбаум, лопнули стекла на всех окнах и казалось, даже кирпичи с бетоном скоро превратятся в прах. В конце, от давления в сердце огненного урагана, раздался мощный хлопок, выбив весь воздух на многие метры от места, тем самым потушив большую часть пожара, при этом выбив все окна и чуть не вырвав всю обшивку.

Кэссиди не могла долго поддерживать огонь. От перенапряжения и резкого использования стольких сил у неё закружилась голова, а об общем самочувствии и говорить не стоило. Каждая клетка руки будто горело изнутри, в глазах то и дело темнело, ноги против воли подкосились, и она чуть не рухнула на землю. Она пока держалась, сцепив до скрежета зубы, ей нужно было убедиться, что с существом всё покончено. Тяжело дыша и едва сохраняя ясность сознания, она исподлобья смотрела на остатки огня и чёрные клубы дыма. И как не к месту волосы спадали на взмокшее от жара лицо.

В начале в клубах черного дыма было трудно что-либо разглядеть. А остатки огня грозились распространиться на лесные участки за изгородью, предрекая очередные проблемы и в скором времени ко всему хаосу вокруг неё присоединился звук сирен пожарных машин, донёсшиеся откуда-то за горизонтом тревожным воем. Вся уставшая и чуть ли не на последнем издыхании она против своей воли поддалась гравитации. Лёжа на асфальте, она смотрела, как вереницей мелькали обрывки кадров, сменяющие друг друга при каждом моргании и тяжелом вдохе: туда-сюда сновали люди в форме, кто-то искал раненых, осматривали разрушенные части больницы, машины. В ушах стоял неразборчивый шум, дополненный постоянными выкриками и болезненным эхом сирен.

— Оно погибло? — повторяющимся звоном услышала голоса солдат впереди.

— Что это, мать вашу, было?!

— Никому не приближаться! Ждать приказа! Оцепить территорию!

К месту прибыли машины и ещё солдаты из батальона. И кажется прибыли те пожарные.

— Как вы? Можете встать? — подошли к ней военные медики.

— В порядке… — вяло отмахнулась от кого-то Кэссиди, по крайней мере, попыталась. Не вышло. И при его поддержке кое-как встала с земли. Некто в противогазе сразу нацепил ей маску от кислородного баллона. Он ещё что-то говорил, спрашивал, но Кэссиди не слушала, бездумно следила за его фонариком и просто кивала. Не успела она сделать и пару вдохов, как услышала счётчик на руках. Устройство Линеаса вновь начало издавать характерный звук.

«Да вы издеваетесь…», — не поверила глазам Кэссиди и обернулась в сторону огня.

— Господи, что это?

Все в недоумении наблюдали, как над обугленным холмом, под которым прятался враг, появилось багровое свечение подобное полярному сиянию. Оно достигало десяти метров в высоту над крышей здания, и красочно играло алой россыпью. Несмотря на красоту явления, Кэссиди встревожилась, а когда пошёл такого же цвета «снег», не на шутку испугалась. Шкала Линеаса взмыла вверх до четырёх.

«Да вы издеваетесь…»

— Это опасно? — спрашивали среди людей.

— Всем отойти!

— Расчистите путь! К нам едут автобусы!

Раздавались команды.

Спустя пару минут внутри больницы во всех кабинетах и коридорах наблюдалось движение. Там, где горел свет, было видно, что проснулись люди. Но никому пока не взбрело в голову, как именно они проснулись.

— Что происходит?! — не успели задаться вопросом солдаты, как из больницы толпой выбежал весь персонал с криками.

— Там… Там… — лепетал невпопад молодой врач. — Они проснулись! Они проснулись! Но это не они.

— Что?

— Всем перегруппироваться!

— Но, сэр! Что делать с этим?

— Группа «Альфа», наблюдайте за противником. Группа «Бета», проверьте больницу.

Солдаты заняли позиции и контролировали всё левое крыло, пока остальные готовились войти в здание.

Кэссиди увидела врачей и не могла не вспомнить о подруге.

«Нет… Анна…».

Медик, державший её, подозвал ещё кого-то и вместе с ним они оттащили и усадили её внутрь бронемашины.

— Мне… Надо… Вернуться… — вырвав маску, хрипло вымолвила Кэссиди.

— Вам нельзя двигаться.

— Отпусти… Те… Ме… Ня…

Вопреки её желаниям, тело предательски не слушалось.

***

Раскаты грома… Надо мной разгоралась буря.

Открыв глаза, я наблюдала, как в чёрном холсте клубятся вихри всех красок, сверкая молниями.

Странно. Нет никакого осознания. Ни страха. Ни боли. Ничего. Я будто сама ночь просто была и наблюдала за бушующей стихией вокруг. Вдруг, на краю горизонта вспыхнул алый рассвет. И тогда я «проснулась». Я осознала, что лежу в бескрайнем поле трав, где гулял лёгкий ветер, мягко колыхающий вершины колосинок. Ни одной души вокруг. Место выглядело заброшенным. Однако в то же время до боли родным. Где-то я видела это. Видела до потери моего «света»… Глаза… Я вижу?

— Жить, — завывал некий голос уходящим ветром.

— Жить…

— Невыносимо…

— Больно…

Без единой мысли, я подняла глаза к луне, которая на деле был огромным глазом, внутри которого наблюдались такие же глаза, сотни глаз. Все они вдруг устремились ко мне. Кто-то присматривался ко мне.

— Кто ты? — мысленно спросила я.

— Ты знаешь… — ответил мне голос в моей голове.

— Это сон?

— Кто знает… Кто знает… Анна.

— Ты знаешь меня?

— Я видел твоё рождение из темноты.

— Не понимаю…

— Вспомни. Ты должна вспомнить.

— Вспомнить что?

— Открой глаза.

Меня резко вытолкнуло из пелены ночи слепящий свет и шум. Я открыла глаза. Ещё раз, но уже в явь. Свет? Где тот свет? Вокруг было темно, что ни зги не видно. И первое, что ощутила при пробуждении — это конечно же боль. Голова трещала по швам, и каждый вдох отдавался ноющей болью где-то по бокам, словно в лёгких вода. Что ещё странно, во рту ощущала вкус ила или водорослей. Очень странный привкус.

Через несколько минут вроде бы стало лучше. А секундой позже осознала, что лежу на кушетке и время от времени меня одолевал холод, продувало где-то спереди. И знаете, вокруг было темно не потому, что кто-то выключил свет, а потому, что я ничего не видела…

Да уж, давненько не чувствовала себя слепой.

От псионики остались жалкие крохи. Провернула трюк с глазами и вспышка озарения подсказала мне моё местопребывание — собственно как и предполагала, больничная палата, при том лампы горели в коридоре и со светильника рядом. Ну, неудивительно, сказала бы я, если бы помнила, как сюда попала.

Попыталась ещё раз покопаться в памяти… Гм… В памяти обрывками смешались Астральный мир и тот странный сон. Я помнила, как мы спасались от Астрального мира. Помню поле с глазом в небе. Попыталась вспомнить, где я это видела… Глаза… Множество глаз… Наблюдатель! Образ наблюдателя! Стоп. Это был он? Что-то запуталась я. Но голос явно принадлежал не ему. От малейшего мозгового штурма голова ещё сильней разболелась. И я оставила это дело. Видимо, не моё это — думать.

Расслабившись, просто лежала и вслушивалась к окружению. Вроде бы даже потеплело. Постепенно в монотонный капающий звук и низкий гул стали доноситься другие: шепчущиеся людские голоса, что-то требовавшие или спрашивающие, потом несуразное бормотание, топот множество ног, скрип колес, и в завершении звуки разбитого стекла.

Взрыв?! Решила я проверить и встала с кушетки. Холод пола мгновенно достиг до волос через босые ноги. Только сейчас ощутила, что я была в каком-то халате на абсолютно голое тело. Посему каждое дуновение пробирало до костей. Где моя одежда?! И самое главное — где мой пистолет?! Поблизости их не оказалось. Но взгляд невольно остановился на окне.

Странно, почему-то оно было приоткрыто и… Да, слегка покосившимся. Зато стало понятно, почему так холодно.

Так, это ведь точно больница? А почему тогда совсем рядом снаружи, казалось, шла мировая война. Воистину, то ещё зрелище, наверное. Постоянно слышался грохот взрывов и стрельба.

Стоп, а вдруг мы оказались совсем не в том месте! Я ведь открывала проход… Нет… Этого… Не может быть…

Все ещё не до конца очнувшись, я встала и осторожно зашаркала до окна, чтобы осмотреться, хотя бы одним глазком. Яснее не стало. Моё окно явно смотрело не в незнакомую мне сторону. Зато чётко услышала звуки сирен пожарных машин. А ведь правда, в воздухе отчётливо витал запах гари и дыма.

Так, пожалуй, надо выбираться отсюда.

В коридоре меня встретила целая толпа врачей с остальным персоналом больницы. И знаете, они были смутно знакомые, да и коридор этот тоже. Они о чем-то спорили насчёт пациентов и переговаривались. Вроде бы обсуждали, что делать с пациентами. И я их прекрасно понимала.

— Простите, что происходит? Где я?

Почему-то на мой вопрос все разом притихли. И посмотрели на меня как на призрака в полном недоумении.

— Вы меня понимаете? Я, агент Рейн, из Псионикума.

— В-вы проснулись?!

— Ну, вроде бы… — пожала я плечами, не совсем понимая вопрос.

— Это… Как вы себя чувствуете?! — внезапно окружили меня со всех сторон люди в белых халатах.

— Да… Нормально. Пойдёт. Хотя бывало и лучше. Скажите, что там происходит?

— Мы все услышали только выстрелы и взрывы. Похоже военные с кем-то сражаются.

— Я… Ясно, — тупо промямлила я в ответ. Ситуация не прояснилась, но да ладно. — Какие военные?

— Из Псионикума.

Фух… У меня аж отлегло, услышав эти слова. Оставив меня в покое, они вернулись к своему обсуждению.

— Что нам делать с пациентами? Нам нельзя их здесь оставлять.

— Ждём приказов. Когда военные скажут, что безопасно, тогда и выведем.

— Но с кем они там сражаются?

— Не знаю…

— Мало нам было одной напасти.

— Как дела на другом крыле? Пациенты?

Я на минуту позабыла о докторах и о всей этой шумихе. Доковыляв до кулера, с жадностью утолила жажду. Никогда бы не подумала, что вода может быть такой вкусной и освежающей. А затем почувствовала мощное псионическое возмущение. Даже без своего особого зрения я увидела просто невероятную картину — красные нити, сотни красных нитей, вспыхнувшие разом в черноте вокруг.

Что за?! Присмотрелась к линиям и увидела силуэты, человеческие силуэты. Их образы буквально тлели словно они медленно умирали или спали?! Что…

— Эм… Народ! Народ! Кого вы там держите?! — указала я на палаты, внутри которых стояли люди.

— Боже… Они все… Проснулись?!

— Нужно проверить все палаты!

— Стойте, вы меня слышите?! Стойте! — обращалась к первому пациенту медсестра. Но этот «пациент» вёл себя крайне странно. Глаза закрыты, но сам куда-то шёл. Лунатизм?

— Вам нужно вернуться в постель!

— Постойте, смотрите на их глаза… Они закрыты…

— Что это значит, доктор? — в недоумении спросила медсестра, держа пациента.

— Похоже, они по-прежнему спят.

Как вдруг, спящий оттолкнул женщину. Его глаза распахнулись и вспыхнули алым свечением.

Это… Это что-то новенькое. Этому нас не учили. Образ человек багровел прямо на моих «глазах» и становился дёрганым. Дёрганым… Гм, как знакомо.

— Так, вам всем нужно бежать, — бросила я медикам.

— Мы не можем их так оставить!

— Думаю, сейчас вам лучше позаботиться о живых.

Зомби-лунатики повылезали со всех палат.

Тцк! А масштабы-то оказались куда серьезнее, чем я предполагала. Думаю, я знаю, куда они идут и в чем весь кошмар — к хозяину этих нитей. Он их зовёт. Видимо, война за окном велась против него. И теперь, судя по наступившей тишине, он изранен или при смерти. А значит, ему нужно подлечиться, подкрепиться остатками жизненных сил от этих людей.

Гм… Это ли не шанс подобраться к нему? Не будет же он против подкрепиться и мной. И тогда… Эм… Я выпровожу его обратно по ту сторону.

Господи, я никогда не молилась, хотя и выросла в католическом приюте, но надеюсь, сил у меня хватит на ещё один разрыв.

========== 3.8 ==========

Что ни говори, ночь была действительно холодной. Даже не самый сильный порыв ветра продувал до дрожи сквозь больничный халатик. Снаружи едкий запах гари стал отчётливее, но я пока не видела причину, как и само сражение и сражающихся. И вроде бы всё стихло. Может, это мне послышалось? Сейчас я не особо в ясном уме. Но всё равно делать что-то надо и быстро.

Вместе с остальными «пробужденными» в таких же одеяниях как у меня и медперсоналом мы выдвинулись в другое больничное крыло. На первый взгляд перед нами разыгрывалась довольно пугающая картина. Мы видели толпу людей, которая бессознательно двигалась в одном направлении. Их глаза были открыты, но в них не было сознания, зрачки с трудом реагировали на свет. Как я и думала, их будто кто-то дёргал за нити словно марионеток, звал куда-то. Но не сказать, что толпа особо спешила. Хотя их образы, видимые мною через псионическое зрение, намекали, что им осталось недолго. Если их связь не разорвать, то, скорее всего, они все так и останутся в мире снов навечно, либо умрут.

Я попыталась ухватиться за ниточку, но тут же встретила отпор со стороны самого пострадавшего. А когда я отошла от него, он тут же потерял ко мне интерес и шёл себе дальше.

Супер… Это походило на кадры как в тех фильмах про зомби — на начало апокалипсиса.

Работники ЦКЗ и местный медперсонал провожали каждого обеспокоенными взглядами. Очевидно, что их вмешательство только усугубляет. И странно, что нигде не наблюдаются специалисты из Псионикума в своих скафандрах из «фольги». Видимо, спецрейс пока не прибыл.

Интересно, сколько я провалялась на койке? И почему-то ничего из своих вещей я не нашла рядом при пробуждении. С вещами ещё понятно — медсестра сказала мне, что их забрала агент Уильям. Но по поводу моей причины попадания в больницу она тактично умолчала, сказав лишь то, что меня такой привезли. Что-что, а возвращение из Астрала я не помнила. Вообще. Что же такого там случилось… Зато я вроде не ошиблась с местом, что уже существенно радует. Прыжки через разлом — та ещё лотерея.

Арх! Сука! В глазах остро кольнуло изнутри и свет очей моих тут же выключился.

Блеск… Слепоты только не хватало.

— Мы и, правда, ничем не можем помочь, агент Рейн? Их состояние крайне опасное.

— Да! Может их усыпить и вернуть на койки?

— Затем сковать… — предлагали варианты вслед за другим собравшийся консилиум.

Забота о судьбе пострадавших у ЦКЗшников и медиков внушала уважение. Хотя они сами выглядели не первой свежести, под глазами виднелись тёмные мешки, в глазах лёгкая краснота. Гм… Из этого можно сделать вывод, что во сне я провалялась довольно долго. А за это время могло произойти всё, что угодно.

— К сожалению, причина их состояния не в медицине, а в другом. Можно ваш телефон, доктор?

— Конечно.

— В другом? — в унисон раздались вопросы.

— Когда они заснули, к их астральным телам присосался, скажем так, паразит.

Не успела я связаться с Кэс, как спереди показались вооружённые люди в форме. От света их фонариков стало намного светлее. Гм, только сейчас я заметила, что почти везде отсутствует свет. А нормальное зрение без псионики работало у меня раз через раз и то с болезненными ощущениями. Между тем, солдаты оперативно окружили толпу. Не знаю, какой был у них приказ, но они явно что-то собирались предпринять с «пострадавшими». Некоторые из «спящих» начали толкать тех солдат, которые пытались их остановить. Дело могло дойти до применения оружия и знаете, солдаты были на взводе.

— Стойте, стойте! — побежала я с медиками к ним навстречу. — Пусть идут себе дальше.

Солдаты остановились и переглянулись между собой, держа людей на прицеле. Благо толпе «идущих» мы были вообще не интересны.

— Агент Рейн, кто у вас главный? — представившись, потребовала у мужчины в закрытом шлеме и очках. Я ожидала, что солдат потребует документ, а у меня их с собой не было. Вместо этого, он с кем-то переговорил по связи.

— Вас понял, сэр. Передаю, — протянул он мне рацию.

— Говорит лейтенант Харрис, агент Рейн, ждём приказов.

— Где вы?

— Сержант Николсон вас сопроводит.

— Хорошо. Обсудим дальнейшие действия при встрече. Вы не знаете, где сейчас другой агент из Псионикума? Такая блондинка. Её трудно не заметить.

Через минуту названная сама вышла на связь по его рации. Голос у неё был тот ещё, обессиленный с хрипами, будто она прокурила все тридцать лет или больше.

— Анна?! Это ты? Ты проснулась?!

— Только что.

— А-а… Ты как?

— Да нормально, — слукавила я. — А ты, судя по голосу, не очень?

— Пришлось попотеть. И ничего ещё не кончено. Но пока что тихо.

— Слушай, я так подозреваю, ты знаешь, где сейчас наш «враг»?

— Ну… да. Он окопался под землю и…

— Чего-то ждёт, — закончила я за ней.

— Да.

— Гм… — что и следовало доказать.

— Не нравится мне твоё «гм».

— Передай всем бойцам окружить «врага» издалека, но ничего пока не предпринимать.

— А-а… А что делать с «пациентами»?

— Тоже ничего. Пусть идут себе. Они же никого не трогают. По крайней мере, если им не препятствовать. Хотя, нет, не подпускайте их близко к врагу.

— Ладно.

— Скоро встретимся, — отключилась я. — Так, сержант, вы и ваши люди пойдут со мной. Здесь ваше присутствие ни к чему.

— А что делать нам? — спросили врачи.

— Ну… — прикинула в уме последствия. — Готовьтесь к ночной смене.

Боже… Как же тяжко стало использовать «глаза». Каждое усилие, чтобы осмотреться, вызывала ноющую резь внутри глазниц. Ко всему прочему, неимоверно хотелось спать, есть и… в туалет. Но это потом. Ненавижу это состояние после резкого псионического истощения. Сколько раз я давала себе клятву, что никогда не доведу себя до такого состояния — не счесть. Понимаете, тебя как будто закрывают в полностью глухом и тёмном помещении. Я теперь не представляю, как люди живут без экстрасенсорного восприятия и как жила я. Это же… Так непонятно. Как будто ты внезапно лишаешься всех органов чувств разом. И вместе с ними теряется полное ощущение мира, ощущение жизни. В общем, паршивое состояние.

— Сержант, ведите.

Да уж, трость сейчас была бы к месту. Ладно, потерпим. Надеюсь, не брякнусь на пути об камушек.

За углом, наконец, открылась настоящая картина происшествия. Я уже издали слышала выкрики, суматоху и представляла в уме масштабы, но явившееся перед глазами поле бойни отмело все вопросы и догадки. Похоже, наш враг действительно был силен. Вокруг парковки всё окрашено кровью, то тут, то там виднелись части тела, внутренности, следы от взрывов и выстрелов. И самое устрашающее — чёрная сажа и копоть на одной стороне больницы, которая достигала от сваи до крыши. Чуть дальше за оплавленным ограждением полыхала лесополоса, где вовсю работали пожарные. Да уж, кадры прямиком из конца света.

Сержант сопроводил меня до мобильного штаба командования рядом с машинами и бронетранспортером. На протяжении всего пути я ощущала на себе всё больше и больше взглядов. Понимаю, на слепого человека в больничном халате каждый бы смотрел с недоумением. Особенно на поле боя.

— Анна! — внезапно заключили меня в объятия родные руки возле кареты скорой помощи.

Образ подруги растерял свои краски и лениво пульсировал изумрудным цветом. Обычно она сияет намного ярче… Гм… Ох… Неужели это её рук дело? Бросила я взгляд в сторону почерневшей стороны здания. Огненный шторм — её излюбленная способность. Гм, поэтому у неё осталось так мало сил, да?

— Кэс, — не могла скрыть улыбку, видя её целой и невредимой.

— Я думала, ты проваляешься дольше. Ну, как в прошлые разы.

— Меня разбудили.

— Мм…

— Какова обстановка? Где наш «противник»? — решила я сразу перейти к делу.

— Враг пока бездействует. Снайперы уже на позиции, раненые вывезены в другие больницы, — рядом с Кэс появился высокий и крепкого телосложения мужчина с бородой в темно-синей форме спецназа Псикорпуса.

— Сколько раненых?

— Семнадцать тяжелораненых и… — осекся он на полуслове, — тринадцать потеряли.

Гм… Так много потерь?

— Сэр, толпа начала собираться возле линии заграждения, — доложили лейтенанту.

— Ну что, агенты, надеюсь, вы знаете, что с ними происходит.

— Возьмите их всех на прицел и ждите приказов, но готовьтесь открыть огонь.

— Анна?

— Агент Рейн? — одновременно спросили мои собеседники.

— Я пойду, переговорю с нашим «врагом» насчёт заложников. Где, вы сказали, он окопался? Кэс, ты со мной?

— Спрашиваешь. Он окопался вон там, видишь чёрную горку?

— Гм… Там, где неспокойный алый вихрь?

— Увидела?

— Ага. Ладно, пошли.

Моя затея, откровенно говоря, такая себе. О чем наглядно говорило выражение лица подруги, но что остаётся, какие у нас ещё варианты? Нет времени на обдумывание. Либо так, либо продолжить бой до полного уничтожения цели и всех его подконтрольных. Последнего хотелось бы избежать.

Оказывается, я проснулась очень даже вовремя — не прошло и больше получаса после того, как пробудился наш гость. И всего пара минут после того, как он окопался. Солдаты успели оградить место временными стенками. Преодолев ленту, я осторожно ступила на разгоряченный асфальт и шла к месту укрытия нашего «гостя», сканируя местность. Впрочем, сканировать — не вышло. Боль в глазах стала невыносимой.

— Думаешь, оно станет говорить? А если оно не собирается?

— Посмотрим.

Вокруг чёрного холма даже воздух ощущался тяжелее. От дыма щипало глаза и неприятно щекотало горло и ноздри.

— Вижу, ты постаралась на славу.

— А что было делать? Оно даже после этого не погибло. Смотри, — указала она наверх, в сторону дыры на пятом этаже больницы.

— Тоже верно. А Кантеровцев не видела? Что-то я их не наблюдаю.

— Они… — кивнула в сторону больницы Кэс. — Их состояние пока не ясно.

— Понятно. Арх… Чёрт!

— Что такое?

— Зрение барахлит. Сил мало. Дай руку.

Без «глаз» мир тут же снова утонул во мраке, оставив лишь причудливые линии и алый вихрь вокруг чёрного пятна.

— Так, думаю, ближе уже не надо, — и остановившись возле обугленной границы, крикнула в пустоту. — Меня зовут Анна Рейн, я хочу поговорить с вами!

Подождала секунду, пять, пол минуты — в ответ ничего. А он там жив вообще?

— Что-нибудь происходило после того, как он тут засел?

— Над ним несколько минут наблюдалось алое сияние. Я бы решила, что он так умирает, но счётчик Линеаса зашкаливает.

— Гм… А оно что-нибудь говорило при пробуждении? Или сразу начало убивать?

— Истошно завыло «жить» и тут же убило главного менталиста, когда тот начал копаться в его разуме. До этого он вроде как был в коме. Возможно, сущность из Астрала был в плену мёртвого тела мистера Гарсии и наш менталист его разбудил. Того человека, которого мы нашли под разломом, — ответила она на мой немой вопрос: «а кто это, Мистер Гарсия?».

Э-э… Оно начало с убийства… Хреново.

— Вот и я о том же — плохая затея, — сказала она, будто прочитав мои мысли.

— Толпа будет у вас примерно через пять минут, — доложили по рации.

— Меня зовут Анна Рейн, я хочу с вами поговорить! — со стороны покажется, что я вновь прокричала самой себе. — Обещаю, никто не причинит вам вреда.

Снова тишина.

— Видишь, оно не собирается вести переговоры. Может, добьём его, пока не очухался?

— Есть риск, что после смерти оно перекинется на другого.

— Думаешь?

— Уверена. Без человеческого тела оно не проживет.

Гм… Может здесь нечто другое… Какова вероятность, что оно просто без сознания и просто не слышит меня? Хотя, люди же куда-то идут, их кто-то же зовёт.

Пара мгновений спустя я ощутила колебание. Алые линии собрались в одной точке и со вспышкой исчезли внутри холма. Минуту спустя раздался шорох, покатились мелкие камни по асфальту, по земле пробежала лёгкая дрожь, потом изнутри бетонного кокона вылетело человекообразное существо, весь багровое и сияющими глазами. Его дёрганый образ виднелся одинаково в обычном зрении и псионическом.

Поразительно… Поверх слоя человеческой кожи было что-то вроде другого слоя из энергии.

— Спокойно! Я не желаю вам зла! Я хочу поговорить! — как можно уверенным голосом бросила ему.

Осмотревшись по сторонам, потусторонний окружил себя куполом и камнями.

А телекинез-то у него на приличном уровне. На очень приличном уровне. Мне бы так.

— Ты другая… Говори… — раздался нечеловеческий голос прямо в голове.

И менталистика тоже. Прям даже обидно как-то стало за свои года тщательного обучения и пролитый пот. Нужно было всего лишь стать таким.

— Для начала я хотела бы узнать с кем говорю. Меня…

— Анна. Рейн. Я уже слышал.

Есть контакт: оно умеет говорить, анализировать, мыслить, принимать решения.

— Отлично, что мы понимаем друг друга. Мы можем поговорить? Уверяю, всё можно решить миром. Ты знаешь меня, а я хотела бы узнать, кто ты.

Существо не ответило.

— Ладно, можешь не отвечать. Скажи, чего ты хочешь и как попал в наш мир? Вдруг я могу помочь.

Я уж думала, что и теперь он будет отмалчиваться, но нет.

— Ваш… Мир?

— Да. Наш. Ты же понимаешь, что ты прибыл из Астрального Мира?

— Знаю.

— Помнишь, как ты попал сюда?

— Меня выбросило.

Гм…

— Ясно. Не желаешь вернуться?

— Я хочу жить.

— Мы тоже. Но ты не сможешь существовать в материальном мире, ты понимаешь меня? Посмотри на свои руки, тело, они рассеиваются. Этот Мир причиняет тебе боль, убивает. Тебе нужно вернуться домой.

— Жить!!!

— Кажется, он не в себе, — услышала рядом тихий голос Кэс. Она, уже готовая к бою, смотрела на него волком. А ладони сжаты в кулаки и сверкали псионикой.

— Так, спокойно, спокойно. Я знаю, как ты собираешься выжить. Но я не могу позволить тебе питаться этими людьми. Видишь тех солдат, по моему приказу они убьют их всех, и ты останешься один, ослабленный и скоро этот Мир все равно сотрёт тебя, даже если ты убьешь всех нас. Я же предлагаю другой вариант. Я помогу тебе вернуться в твой мир, без этих людей, без смертей.

— КАК?!

— Ты отпустишь их, а я взамен открою проход в Астрал.

— Это тело слабо! Граница меня убьёт! Страж увидит! Ты! Ты хочешь меня убить! — поле вокруг него опасно замерцало.

— Тогда сделаем так, ты оставишь тело этого человека, но возьмёшь мою…

— Анна! — дёрнула меня за руку подруга.

— Спокойно, Кэс.

— Это хреновая идея!

— Но шанс избежать ненужных смертей, — спокойно объяснила подруге.

— Я помню тебя. Это хотело меня убить! — указало существо на Кэс.

— Это была самозащита. Послушай, я проведу нас через границу между мирами, и ты уже в Астрале пойдёшь к себе домой. Никто больше не пострадает. Все хотят жить и эти люди тоже. Ты же не хочешь их смерти?

— Жить… — голос в голове слегка угомонился.

— Ну, так что?

— Отпускаю… Прими меня…

Все камни вокруг существа мигом пошли вниз. Псионическое поле растаяло на глазах, когда из тела существа вылетел красный дым. Сгусток энергии медленно подлетел и остановился передо мной буквально в паре сантиметров от лица. Он кружился вокруг меня в нерешительности. Пока не было никаких дурных ощущений. И тогда я услышала характерный щелчок от счётчика на руках Кэссиди.

Боже… Как же волнительно…

«Так, приятель, будь джентльменом, ты в гостях», — успокаивала себя, когда энергией заполонило всю меня. И когда я волей подавила свою ментальную защиту, внезапно меня будто окунули в ванну с лавой. Я даже не смогла закричать. Всё тело сковало параличом и пылало изнутри. В голове появились тысячи отголосков, через которые я едва слышала беспокойный голос Кэссиди, словно из-под толщи воды.

Не знаю, сколько это продолжалось, но когда пришла в себя, обнаружила себя, что лежу на чьих-то руках, и кто-то трясет за плечи. Постепенно темнота в глазах рассеялась, и я увидела лицо Кэс. Полностью и чётко. И без «переключения». Затем взору открылось небо и звёзды.

«Ты здесь?», — мысленно спросила я у себя.

«Да…»

Это было… Очень странно и неожиданно легко. Мы слышали о явлении «одержимости», однако все задокументированные случаи заканчивались плохо. Но что-то ничего дурного не ощущаю. Я осмотрела свои руки, подвигала пальцами, прислушалась к самочувствию — никакого дискомфорта, ну, после пробуждения, имею в виду. А сам момент «слияния» с астральным существом был очень даже болезненным. Я уж думала, что такое соседство с другим существом внутри вызовет моментальное отторжение и я упаду в кому, но такого и близко не было, совсем даже наоборот. Я ощущала, как в разы усилилась моя псионика, как энергия переполняла меня. Видела и ощущала мир вокруг себя, даже не используя псионику. Точно различала весь спектр энергии, окружавший меня: людей, растений, воздух, звезды… Ощущала тепло, колебания, импульс и даже вращение планеты в космосе. Просто… Невероятные ощущения.

— Анна! Анна!

— А-а… Я в порядке.

— Да? — неуверенно протянула она с удивлением. — Твои глаза горят как у того. Это ты?

— Гм… Ну, вроде бы.

— Сейчас не время шутить! — рассердилась она.

— Извини. А где предыдущий хозяин, мистер Гарсия?

Тело мужчины лежало посреди кучи обугленной земли и не подавало признаков жизни. А был ли он жив тогда? Мы этого не узнаем.

— Агент Рейн, Агент Уильям, «пациенты» все упали без сознания, что с противником? — раздался в рации голос лейтенанта.

— Сейчас узнаем, — ответила ему Кэс и посмотрела на меня.

— Кажется, всё идёт по плану.

— Ты точно уверена? Он… Он с тобой внутри?

— Ага. И знаешь, я теперь, кажется, вижу и чувствую всё.

Я спокойно встала с земли, отряхнула пыль и копоть, затем не спеша осматривала мир глазами потустороннего. Я поняла, как он управлялся с телекинезом. И это было для него как дышать для нас. Просто надо было подумать об этом, не прикладывая усилий. Проверяя догадку, с лёгкостью подняла каждый камушек вокруг меня. Словно в замедленной съемке я могла видеть их отдельно друг друга, каждый камешек, пылинку, частицу пепла. А если щёлкнуть, то могла уничтожить тут всё… Да… Могла…

— Анна…

— Какая невероятная сила…

— Анна!

«Ты обещала…», — напомнил голос.

— Да-да. Так… Пора.

— Стоять! Ты возьмёшь меня с собой. Я прослежу, чтобы «этот» сдержал слово.

— Я думала, ты не любишь Астральный мир? — на мой невинный вопрос Кэс одарила меня взглядом: «ты сейчас серьезно?!».

Да, многие отмечали мою не совсем приемлемую реакцию в тех или иных ситуациях. Не знаю, они правы или нет?

Всего лишь взмахом руки я послала мощную ударную волну.

— Что происходит?! — тут же спросили по рации.

Гм… Виновата. Забылась.

— Лейтенант, нужна машина.

— Что с противником?

— Устранен, — на наглую ложь с моей стороны подруга красноречиво отвечала одним лишь взглядом.

Но всё же ситуация идет по «плану». Осталось открыть проход. Но зачем разрывать ткань мира в другом месте, если рядом есть место «потоньше»? И мы вновь вернулись к самому началу всего этого бедлама. За время пути до зоны взрыва внутри машины Кэс сидела вся как на иголках, явно ожидая худшего. Я знаю, что с Астралом у неё особенно тяжелые воспоминания. Всё началось с матери. Она не особо распространялась об этом, но вроде бы, её мать погибла при испытаниях, связанных с потусторонним миром.

— Приехали, — бросил сержант.

Гм… Наш разлом успел неплохо так «затянуться» за время моего отсутствия. Даже при подпитке от потустороннего я едва различала его контуры.

— Один и четыре десятых, — сверилась со счётчиком Кэс. — Хоть что-то возвращается в норму.

«Помните это место?», — мысленно обратилась к сущности.

«Чувствую… Поток».

Э-э… Ладно, будем считать, что ответ: «да».

— Что ж, открываю.

========== 3.9 ==========

Рано я обрадовалась. Ничего пока не ясно. Да, с подпиткой псионики от Потустороннего мне удалось открыть проход без особых проблем. Однако, на границе нас поджидали непредвиденные обстоятельства. Хотя на первый взгляд, всё шло гм… как обычно, если вообще можно применить это слово ко всему паранормальному. Астральный мир открывался в своем абстрактном обличии, но только лишь на миг. Едва мир сформировался, а проход стал устойчивым, он внезапно схлопнулся и мы с Кэс провалились в темноту и, казалось, что падали в бесконечную бездну.

В первые мгновения ничего не происходило, как вдруг мы остановились, упали на твердую поверхность. «Земля» под ногами представляла собой я даже не знаю… Некую зеркальную поверхность, как из ртути. А вокруг ничего из знакомого не наблюдалось — сплошь бескрайние пустые дали. Что-то не помню такого я в Астрале. И самое худшее — не чувствовалась псионика. Вообще. Может, поэтому я ничего не вижу? Хотя что-то ведь различаю даже без псионического зрения. Непонятно.

— Что за… Где это мы?

— Ты что-нибудь видишь? Мой «взор» здесь не работает.

— Нет. Ничего здесь нет. Но это точно не похоже на Астрал.

Гм… Все-таки я права. Похоже, это и есть та самая граница между мирами, да? Здесь не было ни холодно, ни жарко. Никаких запахов. Воздух никак не ощущался, как и влага. Но мы могли спокойно дышать вообще непонятно чем и ходить по твёрдой земле. Спустя время разум стал сам по себе рисовать объекты в этой пустоте: смутно знакомые силуэты зданий, лесов, толпу прохожих, машин. Сработал механизм защиты разума, чтобы не сойти с ума.

— Какое милое место… И куда идти?

Хороший вопрос, Кэс. Хороший вопрос. И я поспешила осведомиться у местного жителя. Уж он то должен что-то знать.

«Страж Границы идет», — как ни странно я уловила в его голосе неподдельный ужас.

Не знаю, что за «страж», но что-то мне тоже не хочется с ним познакомиться. И я попыталась вновь воссоздать проход — ничего не вышло, будто моя псионика подавлялась самим окружением.

— Анна?

— Что-то мешает. Не могу ничего сделать. Ничего не вижу.

— И у меня. Даже искра не появляется.

Тцк, это не хорошо… Как же я ненавижу Астрал. И неустану это повторять.

— Если это Астрал, то почему мы… в порядке?

Кстати, да. Или мы уже того, умерли… Гм?

«Надо бежать!», — орал во всю глотку внутренний «голос». Нет, не Потусторонний, а мой собственный.

Я знаю. Но куда? В любую сторону? Причем со всех ног? Сомнительно, что это поможет… — Блеск… Начинаю мысленно спорить сама с собой.

— Анна…

— Что-то увидела? — проследила за рукой Кэс.

— Вроде бы… Вот чёрт! Это ещё что такое?!

Позади нас вдали появился чёрный силуэт исполинского существа. Я увидела его даже без глаз. Размеры существа просто поражали воображение. Рядом с ним мы казались песчинками. Хотя, по сути, так, наверное, и есть. Существо имело человеческую форму космических масштабов. Впрочем, думается мне, это наш разум просто пытается придать сущности знакомые нам образы в силу того же защитного механизма. А сама сущность вряд ли имеет определённую форму.

При одном только его виде ком застрял в горле и прошиб холод по всему телу, сковывая все потуги двигаться. Какие там мурашки? Сковал самый первобытный человеческий инстинкт — парализующий страх.

— И что с этим, прикажете, делать?!

— Предлагаю, убежать.

— Куда, Кэс?

— Для начала подальше от него!

Прекрасная идея. Это, конечно, мало что даст. В пустоте мы вряд ли могли бы скрыться. Но это выиграет время, да? Хоть капельку. Как там говорилось: «когда тебя собираются вешать, попроси стакан воды. Никогда не известно, что может произойти, пока его принесут». В нашем случае, пока мы бежим.

Думай! Думай! Должен быть выход! Безуспешно велела себе. Но в голову ничего путного не приходило. От охотника не убежишь — умрешь уставшим. Особенно если ты в его угодьях. И мы бежали, хоть и знали, что это ни к чему не приведёт.

— Всё это бессмысленно. Давай узнаем, что ему надо, — остановилась я.

Кэс одарила меня смиренным взглядом «да делай что хочешь».

«Нет… Страж не говорит!».

— Успокойся. С тобой же я говорю. И вообще выходи давай, ты уже дома.

— Я знала, что до этого рано или поздно дойдет.

— Гм? — уставилась на подругу.

— Ну, что ты начнешь разговаривать сама с собой.

— А, ну… Да, — Кэс старалась сохранять спокойствие шутками. И это немного помогло.

На вопросы о страже Потусторонний почему-то ничего конкретного не отвечал. Как будто он сам о нем мало что знал, так, где-то слышал от «корешей» о «серьезном дяде» района. Во время внутреннего диалога я ощущала его краем сознания. Он был напуган. И это мягко сказано. Наверное, сильнее, чем я.

Тем временем исполин спокойно догнал и остановился, нависнув над нами во всём своем величии. Всё его тело было соткано из черной живой материи, кроме головы. В глазищах сияло белым огнем, как свет маяка в океане. Руки против воли дали слабину, ощущала, как дрожат пальцы, участилось сердцебиение и дыхание. Вся натянутая, как струна, следила за каждым движением гиганта, за его текучей формой. От существа исходило просто невероятное ощущение опасности и неукротимой мощи, как если бы вы столкнулись с разбушевавшейся стихией лицом к лицу. Хотя, уж лучше встретиться с торнадо категорией F5, чем с этим. Там намного больше шансов остаться целым.

Мы стояли под светом от его «глаз» продолжительное время. Но как бы то ни было, ничего больше он не делал. Свет не причинял никакой боли, совсем даже наоборот, было тепло и как-то уютно, что ли. В мыслях проскальзывали моменты из жизни. Похоже, он просто всматривался к нам, сканируя наши астральные «тела» потоком света. Потом его взор на мне изменился, стал ещё ярче. Благо глаз у меня нет, иначе бы ослепла. Снова.

«Ты… Обещала…», — вдруг услышала искаженный голос Потустороннего перед тем, как в груди ощутила невыносимый жар.

С опозданием я поняла, что страж вытащил из меня Потустороннего и в тот же миг испепелил его на наших глазах.

«Ты… Обманула…», — раздавался в агонии его голос.

И я смотрела на казнь не в силах пошевелить и пальцем, вымолвить хоть один звук.

«Ты! Обещала! Помоги!», — всё продолжал Потусторонний, переходя на вопли.

Пара мгновений и от него не осталось и следа. Свет в глазах Стража померк, как и наше пространство.

Что дальше? Сглотнув, стиснула руки в кулак, готовая ко всему. Наверное, я никогда не была напугана как сейчас. Он может стереть нас на атомы без каких-либо проблем. Однако, сделав своё дело, Страж распался яркой вспышкой. И вскоре весь этот Мир исчез в белом зареве. В голове так и остались последние крики мольбы потустороннего: «Ты… Обманула… Ты… Обещала…».

После вспышки мы оказались в уже знакомом месте, в центральной площади Аглашиира, рядом с злосчастной ямой. Судя по темени вокруг, времени прошло не так много. Мы с Кэс стояли в ступоре ещё какое-то время, приводя мысли и чувства в порядок. И вскоре паршивое самочувствие постепенно накрыло с головой. Боль и слабость накатили ударной волной. А о псионике и думать не приходилось.

— Мы… Мы живы?!

— Если это смерть, то как-то всё не впечатляет, Кэс.

— Что с нашим гостем?

— Я его не ощущаю.

— Значит, всё кончено? — с надеждой спросила Кэс уставшим голосом и взглянула на счётчик в руке. — Не критично.

— Похоже на то…

— Чёрт, холодно-то так.

— Погоди, дай руку.

— Че, ни капельки псионики?

— Ага…

— Ну, тогда пошли… Анна?

«Ты обманула… Ты обещала…», — прошептал попутный ветер голосом Потустороннего. Или это мой изнуренный разум воспроизвел последние минуты. Но, что это было? Почему оно нас пощадило?

— А? Да так, послышалось. Пошли. Надеюсь, на этот раз всё действительно кончено. Фух…

«Ты обещала… Обещала….».

Аглашиир. Вспышка летаргической энцефалопатии, вызванная существом из Астрального мира. По крайней мере, так была написана причина всего в моем отчете, отправленного прямиком к начальству. После трагического инцидента прошла неделя. Город постепенно отходил от траура. Сняли военные посты на границах и все ограничения. Первыми город покинули военные части, чтобы не пугать мирных жителей и силы антитеррора за ненадобностью.

Я ожидала грандиозного скандала или волны общественного возмущения, но всем было не до того. Конечно, ходили разговоры, куда без этого. Но всё это оставалось лишь разговорами. Каждый занимался своим делом. Власти города принялись восстанавливать весь нанесенный урон, особенно больницу, которую сожгла Кэс. Не специально, но всё же.

На центральной площади за последние три дня успели соорудить небольшой каменный мемориал, где на гранитной плите вечно вбиты имена тридцати семи погибших. О настоящих причинах смерти знали лишь те немногие очевидцы той ночи. Для большинства же они были известны просто как павшие смертью в битве против коварной болезни. Всего неделя прошла, а теперь те дни казались просто далеким кошмаром, вымыслом, что ничего этого не происходило. Коротка человеческая память, как и жизнь.

«Вечная память павшим», — гласила гравировка над постаментом.

Мы с Кэс сидели в кафешке напротив площади и смотрели на мирный провинциальный городок. Всё вроде бы устаканилось и нужды в нас больше нет. Счетчик Линеаса опустился до нормального уровня и держался второй день. Никто больше не впадал во внезапный сон. Не было больше разломов. Никаких дурных вестей.

— Ты помнишь, что случилось Там? — выдыхая струю дыма, невзначай вспомнила Кэс.

— Немного, — соврала я, хотя помнила всё в деталях. В особенности, слова потустороннего, прозвучавшие с разочарованием и обвинением. Умом я понимала, что он — убийца и монстр, и нам повезло, что страж забрал только его, но я же дала ему слово… И получается не сдержала.

— Ненавижу Астрал, — в который раз упомянула Кэс.

— Аналогично, — светодиодные очки, с которыми я больше не расстанусь, поменяли цвет. И мир в моих «глазах» приобрел холодный синий оттенок, так подходящий по атмосфере.

Сегодня в мемориале также наблюдалось немало людей: близкие погибших, сослуживцы солдат перед отъездом и просто местные жители, которые отдавали дань памяти. Многие выражали скорбь, но некоторые и гнев, по всей видимости, направленный к нам. Пожалуй, можно сказать нас теперь знают в лицо практически все местные. И предполагаю отнюдь не с хорошей стороны, да?

По городу ходила всякая молва о правительстве, Псионикуме и их компетенции. Особую роль в этом сыграла последняя пресс-конференция, где мы получили порцию «славы», когда озвучивали официальные заявления и сводки. Вопросы о нашем назначении тогда поднимались не раз. В основном народ был согласен с тем, что зря они отправили сюда молодых и неопытных агентов, пусть и псиоников. Если бы вместо нас были бы опытные специалисты, то жертв было бы намного меньше.

В их словах есть доля истины, но менталистов в области Астрала днём с огнем не сыщешь. Да и уже потеряли одного опытного во время миссии. И вообще, это не столь важно, просто нужно же кого-то обвинять. А я, как ответственное лицо, самая подходящая для этого кандидатура. И знаете, я не против. Если им так легче пережить горе, пусть считают, что так. Думаю, я сделала всё, что могла на тот момент. И как уже говорила многократно, я та ещё сволочь… Кхм-кхм, простите, психо-эмоциально устойчивая боевая единица. Так что, я с этим свыкнусь. Сейчас я же думала об одном, в следующий раз буду готова. Как гласит древняя мудрость: «поживём увидим, доживём узнаем, выживем учтём».

— Че, ждём очередные дисциплинарные слушания? Или сразу под трибунал?

— Ну, по голове нас точно не погладят. В следующий раз я точно откажусь от такой миссии. Мне нравилось быть обычным детективом. Даже скучаю по бумажкам. Иногда.

Кэс лишь усмехнулась.

— Не откажешься. И я не откажусь.

Гм… Чересчур серьезным тоном произнесла она последние слова. Всё, что связано с Астралом, всегда вызывает у неё такой настрой.

— Ну, как поговорила с отцом? — сменила я тему, вспомнив утреннюю неожиданность.

— Эм… Нет. А почему ты спросила?

— Гм… — немного опешила я. — Ну, он мне утром звонил. А-а… Ясно. Он не смог дозвониться до тебя.

— Что? Что он сказал?

— Сказал, что ты — приемная.

— Ага, это я знаю. А ещё что?

— Да ничего, спрашивал, как ты, что там было и всякое. Видать местные вести дошли и до дома.

— А ты?

— Я? Ничего. Сказала, что всё «ок», — к моему удивлению, Кэс наоборот рассердилась.

— Просто смешно… — фыркнула она злобно.

— Кэс… Что между вами случилось?

Это, конечно, не моё дело, но я не прекращала попыток разузнать причины их размолвки и сегодня также думала, что она ничего не расскажет. Но, видимо, последнее пребывание в Астрале что-то изменило.

— Я… — тяжело вздохнула она. — Всё началось с исчезновения мамы.

Исчезновения? Не смерти, а исчезновения? Гм…

— Мне тогда было четырнадцать, училась в полигоне при институте с несколькими ребятишками, некоторых ты уже знаешь. И одним вечером мама с отцом задержались. Любопытно. Той ночью я не могла уснуть. Мучили кошмары, которые на утро обернулись явью… — затянулась она сигаретой. — До сих пор помню слова отца, что её больше нет, что она больше не вернётся домой. И тогда… Не знаю… Всё стало каким-то мм… бессмысленным.

Гм…

— Полагаю, именно её голос ты слышала Там?

— Верно, — дрогнул голос Кэс.

— Надеешься, что она жива и где-то затерялась в Астрале?

Надеется отыскать.

— Конечно, нет, — соврала она. — И хватит твоих ментальских штучек. Знаешь, ты сама говорила, что ненавидишь телепатов и эмпатов за то, что они постоянно лезут к тебе в душу даже в обычном разговоре, а сама стала им подобной. Если не хуже.

— Профдеформация.

— Ха-ха. Ну да, ну да. Скажи, а ты точно ничего Там не слышала, не видела?

— Ваши возмущения и нытье разве что. А что?

— Точно?

— Ну, да. А кого я должна была увидеть и услышать? У меня нет призраков прошлого. Собственно как и самого трагического прошлого.

Честное слово. Вся моя биография написано черным по белому и, можно сказать, лежит в открытом доступе. Там никаких животрепещущих событий. Подкинутая в Дом Милосердия при Церкви после рождения, далее выросшая в приюте, потом пара приемных семей, снова приют, ну и последующие пункты из жизни после аварии. Здесь нигде нет зловещей тайны и событий, о которых я бы жалела — была самая обычная жизнь сиротки и, к счастью, без какой-либо грязи. Если не считать аварии, то всё было вполне хорошо и мирно.

— Просто… Это странно, что Астрал так дружелюбен к тебе. Словно… — не закончила она свою мысль.

— Дружелюбен? — с иронией протянула я. — Так вот что это было… Дружелюбие. А я то не поняла.

— Опять уворачиваешься от ответов, — покачала она головой, давно привыкшая к моей манере излагаться.

— Гм… Ну, тут ответ куда прост, как ты думаешь. Возможно, я просто — та ещё толстокожая скотина, которой чужды сожаления. Вот и Астралу нечего мне предъявить.

— Сомневаюсь, что это так, — просто сказала Кэс.

— Но это так. Закончила с сигаретой? И вообще, скажи мне, сколько пачек сигарет ты выкуриваешь в день? Ты же видишь эти ужасные картинки на пачке и тебя это никак не трогает?

— Ой, всё… — держу пари подруга закатила глаза, а затем оживилась. — О, глянь, началось какое-то телодвижение возле мемориала. День памяти?

А интересно, как близким погибших объяснили о произошедшем? Военным ещё понятное дело, просто приписали их, как павших на службе. А вот персоналу больницы, пациентам, ЦКЗ? Хорошо, что это не наша головная боль. Наше дело выполнено.

Когда включили песню, на секунду в ушах вновь послышался голос потустороннего, когда на миг ударил белый шум. Паршивое ощущение не покидало меня с тех пор, как вернулись с границы между мирами. И мыслями я была ещё там. В Астрале явно что-то происходит. И стоит как-нибудь разузнать о «страже». Что-что, а ощущения от него очень схожи с Наблюдателем. Возможно, тот знает.

— Машина приехала, — вырвал из размышлений голос Кэс.

На военном джипе прикатил сам Лукас Спраттон. Мужчина выглядел вполне здоровым. Благо из всей своей команды он отделался только сломанными ребрами и шишкой на голове. Его прям не узнать в гражданской одежде. Да и исхудал немного, вроде бы.

— Как ваши люди? — вместо приветствия встретила военного вопросом.

— Почти все восстановились. Ещё неделю прибудут под присмотром, максимум две.

— Вот и славно.

— Из базы сообщили, что самолет уже вылетел.

— Значит, сегодня последний день в этом чудесном городе?

— Поехали? — Лукас стал нашим водителем.

— Возвращаетесь в Нью-Эдем? Или куда-то ещё отправляют?

— В Нью-Эдем, — после ответа в машине повисло затянувшееся молчание. Каждый был погружен в свои раздумья.

— Знаете, что я поняла из всего произошедшего? Я не люблю провинциальные города. Нормально поесть негде. Где тут франшизы? Нигде нет нормального кофе. Что, не согласны? — чересчур долго притихли мои спутники, что самой стало немного неловко. Что-то их сегодня меланхолия покусала.

— Это точно ваше первое задание?

— Ага. Как будто по паршивому итогу этого не видно? — покрутила своей тростью в руках.

Я даже успела соскучиться по ней. И по своему пистолету с очками. Кстати! Уже которая по счету опасная миссия, а я ни разу не выстрелила. Да хотя бы в воздух! Вот вернусь домой, куплю штурмовую винтовку и не вылезу из тиров. Осталось найти такое место, где разрешено стрелять очередью. Ну и прыгнуть с парашютом тоже хотелось бы. Гм… А дел у меня куча, оказывается…

— Куратор вам что-нибудь сообщил? — отвлекла его вопросом Кэс, хлопнув меня по руке, вырвав из пелены мечтаний.

— Поздравил с успешно выполненной операцией, — с долей иронии ответил Спраттон.

— Ты слышала, Анна? «Поздравил».

— Мм… А тортик, случайно, не прислал? Я бы с удовольствием съела что-нибудь из сладкого.

— Тебе лишь бы поесть, да, мать? — оживилась подруга.

— Мысленные процессы требуют большое количество сладкого, знаешь ли. То, что вам не хочется глюкозы, говорит лишь об одном…

— Что мы мало думаем, да?

— Заметь, Кэс, не я это сказала, — на мои слова подруга лишь закатила глаза.

С главой Кантеры-6 мы попрощались на парковке аэропорта. И перед отлётом я невольно сравнила его с первого дня знакомства и после двух недель. Ясное дело, происшествие никого не оставило равнодушным. И от уверенного в себе военного мало что осталось. После столкновения с Астралом это самое естественное дело. Ну, надеюсь, это пройдет. Главное ведь жив и все его подчиненные тоже, чего не скажешь о других.

Что можно сказать по итогу? Неожиданно началось, неожиданно закончилось. И знаете, всё, чему нас учили в Институте, пригодилось лишь в малой степени. Я всё думала, как я проморгала в том человеке астральное существо? Я ведь проверяла его жизненные показатели, видела его образ вблизи. Но ничего не заметила. А что если по миру ходят не мало подобных ему «людей»? Сплошные вопросы. Миссия оставила не самые приятные ощущения и посеяла сомнения по поводу собственной компетенции. Особенно касаемо наших умений. По сравнению с астральными сущностями мы те ещё дети. И такое не могло радовать. А не это ли хотел показать нам Наблюдатель, дескать, не зазнавайтесь? Тут есть над чем подумать.

Самолёт прибыл вовремя и через пять минут пока-пока Аглашиир, жди нас снова долгий перелёт с пересадкой. Вместе с провинциальными городами я, кажется, начинаю ненавидеть ещё и перелёты. Добрались мы до родины только к глубокой ночи. И Наблюдатель «попросил» сразу же явиться к нему утром. Не спится, блин, человеку. И откуда он узнал, что мы только-только прилетели? Лётчик что-ли сообщил? Везде шпионы.

Мне сразу не понравился его голос в телефоне. И вообще, по хорошему поводу главные ведь не звонят лично?

Тем временем пыльный, шумный, стремительно развивающийся мегаполис на побережье Атлантического океана, не имевший недостатка в тепле, ночью был холоден и сверкал всеми цветами как новогодняя ёлка. Нью-Эдем, родина всех Дикси, с символом треугольника с глазом по середине показался за зданием аэропорта в своем великолепии. Город ночью выглядел красиво. А ночная жизнь вовсю кипела, не переставая.

— До завтра, — первой высадил меня таксист.

— Ага. Заберу как обычно?

— Да-а… — зевая, ответила я Кэс и, разобрав трость на выходе из машины, прошагала в родной подъезд.

Дом, милый дом.

========== Эпилог первой части ==========

2 Августа 2014 год Нью-Эдем

Утром, когда солнце едва взошло за горизонт, ощущалось приближение осени. С приоткрытой форточки продувал прохладный ветерок. Отличие мегаполиса от тихого провинциального городка в окружении природы можно было услышать и почувствовать, даже не выходя из квартиры. Вместо звуков природы сплошной шум и гам, который не прекращается ни на минуту, а воздух не может похвастаться той же свежестью. Всё-таки разница слишком очевидна.

«Травясь» быстрорастворимым кофе у себя на кухне, я ждала приезда Кэс. По прибытию накануне удалось поспать лишь пару часов, из-за чего в голове ощущался лёгкий туман и неуклонно клонило в сон. Да и псионическое истощение играло свою роль. Не с курорта же приехали. Контрастный душ придал толику бодрости, но только на короткое время. Поэтому с пустой чашкой в руках и застывшим взглядом я неопределенное время просто клевала головой, пока не зазвонил телефон, вытащивший из полудрёмы. Родной голос сообщил выйти.

Кэс также выглядела сонной и c переменным успехом боролось со сном. И к моему удивлению без помощи сигарет. В последнее время редкость видеть её некурящей.

— Зима близко, — сказала она вместо приветствия.

— Угу, — что-то позабыла она об осени.

— Резину скоро менять… Масло…

— Угу.

— Эй, не спать. Иначе я тоже усну прямо за рулём. Ты ведь не этого хочешь?

— Гм… Аргумент, — лениво дотянулась я до радио.

Внезапно из динамик чуть не оглушил невероятно энергичный голос. Ведущий пожелал удачного начала дня всем слушателям, выпалив предложение в одно дыханье. Да уж, только тот, кто действительно любит свою работу, может быть таким живым ранним утром. Даже завидно стало. После слов и пожеланий он перешёл к новостям. И знаете, Нью-Эдем не меняется — вот что можно сказать. Снова кто-то протестует, кого-то арестовали, а где-то наоборот грандиозные открытия и достижения. Такое ощущение, словно город разделен на разные мирки, живущие по своим правилам.

— Интересно, что с нашими коллегами? Как прошло расследование… — вспомнила я об отделе.

— Думаю, скоро узнаем. Блин, а в Аглашиире пробок не было как такового. Сейчас даже не час пик, а уже стоим.

— Скучаешь?

— Нет. Я люблю пробки. Особенно во время работы.

— Точно. Стоишь себе в духоте, а служба идёт, — согласилась с подругой.

Салон утонул в запахе сигаретного дыма. Мда, не прошло и пяти минут.

— Так чё, забытые планы в силе?

— Ещё бы. Смотри, частный аэропорт. Всё включено.

— А отзывы смотрела?

— А зачем? Думаешь, те, кто не смогли приземлиться, оставили своё мнение?

— Резонно.

— И вообще, до выходных дожить надо. Вдруг нас сразу расстреляют на месте.

— У нас нет смертной казни.

— Это просто так говорят, Кэс. А на деле…

— Ха-ха. Что умно, кстати. Но да, соглашусь, волнительно. С чего так главный нас так скоро вызывает.

— Угу…

Грандиозное здание показалось за несколько кварталов до центра. Под лучами рассвета пирамидальная конструкция выглядела завораживающе. Но за те дни нашего отсутствия вряд ли многое изменилось, та же парковка, те же сотрудники службы безопасности. Холл Псионикума встретил нас как и прежде. В воздухе не витало никакого дурного предчувствия. Никто не косился на нас как на врагов народа. Но уже ближе к пункту назначения прозвенели первые тревожные звоночки где-то глубоко.

Знакомый лифт и коридоры остались позади, зато появились странные очертания вокруг. Необычное всё-таки здание. Уже зная, что измерения могут быть разные, я гадала, а может ли быть здесь тоже что-то такое, как в Астрале? Сами посудите, на этаж Зала Наблюдателя никто не поднимался, а в самом этаже никого не виднелось — только пустой длинный коридор с закрытыми дверьми. Названный нам вчера кабинет Наблюдателя мы нашли быстро и сегодня это был другой. Внутри никаких мониторов, экранов. Да и пространства было намного меньше. В центре стоял круглый стол из дерева с тремя стульями, а на нем чайный сервиз. Весь интерьер напоминал скорее жилую гостиную эпохи ренессанса или что-то около того. Даже картины висели соответствующие.

Гм… Кабинет отдыха? Не знаю.

— Агент Рейн, Агент Уильям, — раздался словно отовсюду мужской размеренный голос. — Прошу.

Наблюдатель появился сзади нас. Его образ с прошлого раза не поменялся. Всё такой же весь потусторонний и мощный как… Как у стража.

— Сэр.

— Сэр, — кивнули мы по очереди.

— Чаю? — предложил он, пригласив сел за стол.

— Спасибо, но нет, — отказалась Кэссиди.

— А я, пожалуй, не против.

Мужчина без вопросов налил мне в маленькую фарфоровую чашку ароматный напиток. Очень приятный запах, скажу я вам.

— Спасибо, мм… Неплохо, — который на вкус также был весьма хорош. — Новый дизайн?

— Это другой кабинет, агент Рейн.

— Аа… — сделала вид, что не заметила.

— Сэр, что-то не так?

Действительно, Наблюдатель отчего-то тянул с разговором, неторопливо наслаждаясь чаепитием в абсолютной тишине. Знаем мы эти приёмчики с молчанием, чтобы допрашиваемые сами начали за тебя додумывать всякое и волновались. За время тишины, я украдкой смотрела по сторонам и нигде не увидела второго Наблюдателя. И задумалась, а был ли второй? Мужчина сегодня сидел один. Его пугающий образ не пылал, что необычно. Значит, он вполне спокоен, да? Зато заметила толстенную папку. Не стану даже гадать, что там. И мы с Кэс спокойно ожидали, когда он начнёт.

— Как вам Аглашиир?

На невинный вроде бы вопрос мы мельком переглянулись с Кэс.

— Так… Пойдет.

— Ничего необычного. Простой тихий городок.

— В самом деле? — скрестил он пальцы рук, облокотившись на стол.

— Ну, в целом, да. Кроме разлома.

Наблюдатель не повёл и глазом. Его образ также не изменился.

— Ясно, — наконец обратился он к папке. — Я прочитал ваши отчёты. И скажу вам, что вы сильно рисковали, агент Рейн.

— Я… Я знаю. Просто времени не было на обдумывание, нужно было что-то предпринять.

— И решили дать своё тело существу из другого мира?

— Скорее, договорилась, ну, как при захвате с заложниками.

— А если бы он не сдержал своё слово? Или Страж бы Вам не помог? Что тогда, агент Рейн?

— Очевидно, всё бы закончилось печально.

— Не только печально, агент Рейн, куда хуже. Вы наверняка в курсе об одержимости, и должны знать последствия.

— Да, мы это проходили, сэр.

— И что там сказано, агент Уильям, не напомните мне?

— То, что для одержимого всё заканчивается смертью или…

— Или трансформацией в совершенно другое существо, — закончил за Кэс Наблюдатель. — Порой смерть лучший вариант, а иногда…

Резко на полуслове призадумался он о чем-то своём. Его взгляд застыл, как и руки. Мыслями он был в другом месте. Но внутри кипел. Его образ двигался, пульсировал. Всё таки внешность у него обманчивая. И сейчас я точно жалела, что могу видеть другими глазами.

— Но вам повезло. И я, надеюсь, вы не думаете, что вам будет вести и впредь.

— Конечно, сэр.

— Могу я спросить?

— Разумеется, агент Рейн, — устроился он поудобнее.

— А что за Страж? В Институте мы ни разу о таком не слышали. Вы с ним сталкивались раньше?

— Любопытный вопрос. Вернее, причина вопроса. И что же вы хотите сделать с тем, что услышите? Подумайте как следует перед ответом, — его последние слова прозвучали прямо в голове.

— Я…

Сказать ему о своих догадках и ощущениях я не решилась. В его тоне я отчётливо услышала предупреждение.

— Просто не знаю, как это объяснить.

И зачем оно нам помогло. Последнее я не озвучила. Чувствую, так мне будет намного легче спать.

— Ясно.

— Сэр, а что с нашим отделом?

— О, всё в порядке, агент Уильям. Отдел сохранен.

— Но? — дополнила я за него. И мне это показалось или он слегка улыбнулся?

— Но реформирован. С новыми коллегами и обязанностями познакомитесь после того, как пройдёте медицинское обследование и получите допуск.

— Значит, никаких нам выговоров?

— Выговоров, агент Уильям? — удивился Наблюдатель.

— Ну, за события в Аглашиире. Столько смертей, столько ошибок…

— То, что вам удалось, куда важнее смертей.

Гм…

— Значит… Можем продолжить?

— Разумеется. После прохождения обследования.

Я ещё что-то хотела спросить, но всё вылетело из головы.

— Тогда на этом всё?

— Да, если у вас нет больше вопросов, — многозначительно посмотрел на меня Наблюдатель.

— Никаких.

— До свидания, сэр.

— Всего доброго.

На коридоре заметно стало легче дышать, когда над тобой не висят вопросы и не смотрят сотни глаз. Я даже в лифте ощущала затылком их взор.

— Что это было?

— Не знаю, Кэс. Похоже на предупреждение.

— Ну, зато нас не наказали. Так… Куда сейчас?

К дальнейшей службе нас допустили через неделю. Медицинское обследование включало в себя полную проверку. Особенно тщательно проверяли психическое состояние и проверку личности. Протокол «Астрал», что тут ещё добавить. Всю неделю мы будто ходили под микроскопом людей в белых халатах. И наконец все мучения прошли, настала пора будничной службы. И знаете, за эти дни проверок я вроде как утомилась больше, чем во время инцидента в Аглашиире. Так сильно меня ещё не доставали.

Между тем незримо наступила середина Августа. Можно даже понаблюдать пожелтевшие листья на верхушке деревьев. И как погода становится всё более и более мрачной. Сегодня лишь обычный день службы после командировки, а как будто первый день поступления в Псионикум. Слова Наблюдателя об изменении отдела вызывали интерес всю неделю. Подробности, естественно, никто из нас не знала, только догадывались. Хотя якобы «новый» отдел располагался в том же самом месте.

— Новые коллеги… Интересно, какие они? — по дороге спрашивала Кэс.

— Разницы нет. Я уже о старых забыла.

— Мда… Злая ты, мать.

— Да я после этих проверок ещё добрая.

— Ха-ха. Было невесело. О чем тебя спрашивали?

— Да обо всём подряд. Каким было ваше детство, мисс Рейн? Когда в первый раз почувствовали в себе способности, мисс Рейн? А кто-нибудь до вас домогался в детстве, мисс Рейн? Мисс Рейн… Мисс Рейн… И всё такое по кругу тысячи раз. Там даже здоровый бы сошёл с ума, честное слово.

— Наш этаж, — остановился лифт. — Что-то ничего не поменялось.

— Угу… Ничего нового не вижу.

— Наконец-то вы здесь, — столкнулись со знакомым возле поворота в наш кабинет.

— Агент Каллиган, вы ли это? Помолодели аж.

— Да он просто побрился, Анна.

— Да? Вы были с бородой?

— Вижу, вы нисколько не изменились.

— А должны были?

— Возможно. Слышал я всякое, — ушёл от ответов Каллиган, так же известный как Кремень.

— Нам сказали, что отдел реформировали.

— Так и есть. Проходите, — попридержал он дверь.

К моему удивлению, Каллиган и впрямь выглядел каким-то освежившим, что ли. Отдых определённо пошёл ему на пользу.

— Как там мистер Майлз?

— С Джимом всё хорошо. С семьёй переехал к матери с отцом в деревню. На свежий воздух. Подальше от суеты.

Так с чего ты так рад? Не поняла я. И ещё я не поняла одного, когда увидела Винсента. Напрашивался один логичный вопрос: «И что тут изменилось?».

— Агент Рейн, агент Уильям, — как всегда предельно вежливо и учтиво поздоровался Мурье, сидевший в гордом одиночестве в брифинг-зале.

— Винсент, хорошо выглядишь, а то в прошлый раз был ну… ты понимаешь.

— Спасибо, агент Уильям. Я тоже рад вас видеть.

— Так… Не понимаю… Кроме Джимми никого, получается, не уволили, а нам Наблюдатель сказал, что всё изменилось. Кто вместо старины Майлза?

— Допустим, я, — пришёл в брифинг-зал молодой человек прямиком из глянцевых модных журналов для дам и подростков-девочек. Весь ухоженный, смазливый, подкаченный в кожанке и гм… псионик. Всем своим видом он походил на эдакого мачо. Но Псионик. А это уже интересно. При чем его образ горел холодным синим цветом.

— Деймон Раш, — представился он, очаровательно улыбнувшись Кэс и сев рядом с ней.

— Кэссиди Уильям.

— Анна Рейн.

А мне он почему-то не улыбнулся. Обидно. Хотя нет. Фиолетово.

Из примечательного я заметила место, где именно сидел Каллиган. Он был среди нас, обычных агентов. А значит…

— Всем доброе утро, — раздался приятный женский голос возле дверей. — Наконец-то мы в полном составе.

Вошла белокурая женщина в строгом белоснежном костюме.

— Позвольте ещё раз представиться, доктор Джоан Энн Леман, новый руководитель отдела.

И псионик, добавила я в мыслях вслед за ней, отметив её образ. Не сказать, что её псионика прямо яркая. Хотя на обычный взгляд мадам выглядела весьма и весьма недурственно. Высокая, статная, одетая со знанием делового стиля. Даже при одном взгляде чувствовалось в ней что-то такое… Интеллигентность и женственность в одном лице. Но в то же время и стальная хватка во взгляде и жестах. Стало понятно, отчего Джефф так сразу помолодел и оживился. Не ему теперь отдуваться за нас всех. Точнее, за меня. Впрочем, подозреваю, это не единственная причина, ведь так, старина? Ради такой прекрасной мадам можно и перестать быть угрюмым всё время и носить костюм десятилетней давности, да?

После знакомств нас сходу ввели в курс текущего дела. Таким образом без каких-либо лишних слов мы включились в работу. За рутинными делами постепенно забылось всё произошедшее в Аглашиире. Забылись все вопросы об астрале и их «жителях». Вряд ли разломов по всему миру стало меньше. Но подальше от «горячих точек» мир и вправду кажется таким мирным местом, что всё произошедшее на той стороне покажется выдумкой. Все те смерти и твоя жизнь, висящая на волоске, остались лишь в памяти.

Тогда я скучала по работе, но по чему я точно не скучала, это по ответам на звонки и бесконечным разговорам со всеми возможными людьми. И всех ведь нужно уговаривать, договариваться. Даже потусторонний был куда простым, чем они.

Отдел на мой взгляд вообще не изменился. Занимались всё теми же делами, только их стало чуть меньше. И после окончания очередного рабочего дня, я устало откинулась на спинку, и смотрела куда-то в пустоту за окном. Рядом разговаривали коллеги. Мирно обсуждали житейские дела: фильмы там, увлечения, новости. Самая обычная жизнь. Как у миллиона людей за окном. В этом нет ничего плохого, не подумайте. Просто… Просто… Потерялась важность, что ли. В Аглашиире всё воспринималось гораздо остро. Там всё казалось нужным, а здесь… Просто очередное убийство при странных обстоятельствах. Никакой масштабной угрозы. В памяти быстрыми кадрами пронеслись все моменты со Стражем и из Астрала.

Что-то хандра меня одолела в последние дни. Осень видимо чувствуется. И рутина.

— Анна? Анна?

— А?

— Я говорю, будешь с нами в бильярдную?

«С нами» имеется в виду с ней и Деймоном. За эти дни они прям нашли общий язык.

— Нет. Что-то не охота.

— Анна? С тобой всё в порядке?

— В полном. Вы идите, я сама поеду домой. Надеюсь, не потеряюсь.

— Да не гони, я подброшу.

— Это не обя…

— Никаких оправданий.

— Ладно.

Середина августа выдалась дождливой. Третьи сутки улицы Нью-Эдема дышали мокрой грязью. А всё небо покрыто серыми тучами, под которым вечерний мегаполис горел всеми видами неона. За окном машины каскадом неслись толпы людей с зонтиками и в плащах. Удивительно, как при всём густом населении так и чувствуется одиночество с каждого угла.

Слякоть и кусачие ветра встретили на выходе из машины. К вечеру в моем районе везде опустились сумерки из-за плохого уличного освещения. И где-то рядом гуляла весёлая компания. Вернее, слышались соответствующие звуки.

— Анна, уверена, что не хочешь?

— Что-то голова побаливает, — Кэссиди не понравился мой ответ. — В следующий раз, хорошо?

— Хорошо. Ты ведь ничего не скрываешь от меня?

— Езжай уже.

— До завтра.

— Угу.

Наконец отчалила к своему новому «другу». А мне… Нужно отдохнуть и ни о чем не думать. Свободный вечер наедине с собой — то, что я заслужила. В коридоре дома я столкнулась с соседями. Они смотрели на меня как-то испуганно и вообще старались не замечать. Зато только мальчонка выглядел радостным. Гм… Ладно. Прожит очередной день.

Ночью меня разбудил галдёж за окном. Шумная компания переместилась прямо под моей квартирой. Орала музыка из их машины и пьяные подпевалы, точно сумасшедшие. Обратно заснуть не получилось, как ни старалась. Одевшись и в весьма паршивом настроении вышла к ним. Хандра, мать его.

— Выключите музыку и идите по домам.

— Эй, глянь…

— Хочешь к нам, детка?

А я и забыла, как же трудно общаться с неадекватами. Особенно, когда орёт музыка. Собрав псионику в руку, послала в сторону машины импульс энергии и тут же музыка вырубилась вместе со всей электроникой.

— Ээ… Что за дела?

— Я говорю, по домам разошлись.

— Слышь, а ты кто такая, а? — слегка пошатываясь, встал молодой человек в майке, и остановился передо мной. От него несло перегаром. Видимо, у них не первый день гулянок.

— Я здесь живу, а вы мешаете спать.

— И чё?

Мда…

— Послушай, у меня сегодня крайне паршивое настроение, а вы делаете его ещё хуже.

— Гы-гы… Настроение… И чё?

— Либо вы уходите по хорошему, либо вас заставят.

— Гы… И кто нас заставит? Ты?

— Могу и я.

— Гы-гы, пацаны, слыхали, чё…

— Катись отсюда, шлюха. А лучше сядь ко мне на колени.

Ясно, мои слова только раззадорили их. Супер…

— А чё это за очёчки у тя, а? Дай заценить, — попытался дотянуться до меня самый первый. — Ой… Ой… Какие мы недотроги.

Ладно. Парень и его дружки даже не успели среагировать, когда я вырубила его одним ударом в челюсть. Дрыгая ногами, он упал на одного из своих.

— Тихо-тихо. Проверьте его и катитесь отсюда нахрен!

— Что за хуйня! Ты че-то попутала, сучка!

Второй попытался махаться, но был слишком медленным и вялым. И недоделанный боксёр также отправился спать к своему другу. Больше бойцов среди них не нашлось.

— Если через пять минут вы не уйдете, я вас урою, дегенератов. Вы меня поняли? Я спрашиваю, вы меня поняли?

Вернувшись к себе, я наблюдала за ними из кухни с чашкой чая. Как ни странно они постепенно разошлись кто куда. Только своих вырубившихся оставили в машине. Вот и славно…

Я уж думала, на сегодня никаких больше событий не намечается и можно наконец-то спать. Боже, так сильно я никогда не ошибалась. К трём часам ночи я проснулась от стука в дверь. Сегодня Вселенная явно пыталась вывести меня из себя. Ворча себе под нос, я вышла в гостиную. Я думала, что это вернулись те весельчаки. Но сразу за дверью ощутила нечто странное. Вновь раздались стуки.

Прихватив пистолет, пошла открывать.

— Кто? Вы в курсе сколько сейчас время?!

— Анна Рейн, мы можем поговорить?

Нет… Не может быть… Я узнала голос — Эдвард Вейнс.

— Уверяю, это не займет много времени. Просто хочу поговорить.

Как?! Как он здесь оказался?! Что делать?!

Я открыла дверь с выставленным вперёд пистолетом. Но мужчина никак на это не отреагировал.

— Я безоружен, Анна, — медленно показал он руки. — И я не хочу причинить вам вреда.

— Так ты всем своим жертвам говорил?

Мужчина лишь усмехнулся.

— Я как раз об этом хотел поговорить. Я тут кое-что узнал о вас. И вы как раз подходите.

— Что? Что это значит?! Отвечайте!

Мужчина снял свои очки и стал медленно протирать краем рубашки. И в это время его образ становился всё ярче и ярче, как и его глаза, пока всё не утонуло в белом свете. Я не помнила точно, что случилось, но когда белое зарево исчезло я стояла у порога перед его телом. В голове одна мешанина, в ушах сирены и где-то рядом мелькал свет проблесковых маячков.

Сам Эдвард Вейнс лежал мертвый перед моей квартирой. Застреленный из моего пистолета. А я ничего не помнила. Помнила только тот яркий свет и его усмешку. Прибывший патруль полиции кричали бросить пистолет и стояли в паре метров от меня. На их участке я пробыла пару часов, пока с начальством всё не утрясли и не отпустили под подпиской.

— Это была самозащита.

Мы с Кэс сидели в круглосуточном кафе неподалеку от участка.

— Я в этом не уверена, Кэс. Я не помню. В голове туман.

Едва я закрывала глаза в мыслях появлялся болезненный шум.

— Он… Он что-нибудь говорил?

— Помню, он что-то хотел. И сказал, что узнал кое-что обо мне…

Слишком трудно думать. Да и не очень хочется. Хочется только спать.

— Как он вообще сбежал и прибыв в город, узнал где ты живешь?

— Он говорил, у него много друзей по переписке. Всё это как-то не вяжется.

— Это точно. Но об этом подумаем завтра. Сейчас нужно отдохнуть. Поехали.

— Ээм… Куда?

— Ко мне. Сейчас в твоей квартире рыщут криминалисты, ты забыла?

— Я могу и тут поспать, — укутавшись в курточку, уткнулась головой об окно кафешки.

— Ага, щаз. Вставай, давай.

И только в машине Кэс я поняла, что сделал Вейнс. Он передал мне свою «личность». Вымышленный образ с его обликом появился на заднем кресле и спокойно себе сидел,насвистывая знакомую музыку. Его Кэс, естественно, не видела. А я видела, слышала, ощущала. Его взгляд встретился со мной, когда я смотрела на зеркало заднего вида в салоне автомобиля.

«Спокойно, Анна, у нас будет вдоволь времени, чтобы во всём разобраться», — ответив, он просто продолжил смотреть за окном.

Супер… В моей голове теперь сознания серийного убийцы. И что-то мне подсказывает, так просто он не исчезнет.